"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21 [Михаил Геннадьевич Кликин] (fb2) читать онлайн

Михаил Кликин Личный враг Бога

Еще в XX веке физиологи обнаружили, что раздражая слабым током определенные участки мозга, можно вызывать или подавлять некоторые чувства: голод, наслаждение, тревогу…

В начале XXI века гигантская компьютерная корпорация заинтересовалась исследованиями мозга. Она не жалела денег, разрабатывая перспективное направление. Лучшие нейрофизиологи мира работали в ее лабораториях.

Через пятнадцать лет стало возможным обеспечить прямую связь между человеческим мозгом и компьютерными системами…

Человечество получило возможность создавать собственные миры. Миры, чьи чудеса ограничивала лишь фантазия создателей. Миры, где действовали лишь те законы, что заложили их творцы. Миры реалистичные и насыщенные событиями…

Маленькое устройство, вживленное в мозг, позволило человеку посещать многочисленные компьютерные вселенные, проживать десятки полноценных жизней, жертвуя одной…

Часть первая ШАГ НА ДОРОГУ

«Большое дерево вырастает из маленького зернышка, девятиэтажная башня начинает строиться из горстки земли, путешествие в тысячу ли начинается с одного шага…»

«ДАО ДЭ ЦЗИН», Лао Цзы

Глава 1

С чего все это началось?

С рекламных листовок, брошенных в почтовый ящик? С корявых цветастых слоганов? С кричащих фраз, отпечатанных на бумаге?

«…Два часа бесплатного подключения! Самые низкие расценки! Более ста тысяч компьютерных персонажей! Две тысячи игроков! Незабываемые ощущения! Реальные приключения в нереальном!..»

До этого была реклама по ящику. Сообщения в новостях. Споры медиков, социологов, политиков. Круглые столы и ток-шоу. Люди боялись. Они были против.

«Хирургическое вмешательство в мозг может повлечь за собой развитие новообразований, злокачественных опухолей. Нейроконтактер не прошел достаточных испытаний и не может быть допущен в массы. Страшно подумать, к чему приведет повсеместное использование подобного устройства!..»

«Применение этой технологии может быть оправдано лишь в исключительных случаях, но уж никак не с целью развлечения…»

«Не забывайте про психику. Уже сейчас мы наблюдаем катастрофический рост психических отклонений. Подумайте о наших детях, о подростках. О будущем нации. О человечестве в целом…»

«Человек станет рабом сети. Рабом несуществующего…»

«Эскейпизм — уход от действительности…»

Сначала виртуальные миры были развлечением для богатых. Но цены падали. Техника дешевела. В больницах спешно создавались центры по вживлению нейроконтактеров. Стало модным ходить с пластмассовой коробочкой на виске. Все больше людей выступало «за».

«Дайте нам свободу! Нам надоели законы! Мы хотим жить, а не существовать…»

«Это же игра. Всего лишь игра. Не стоит думать, что мы потеряли ориентацию в реальном и виртуальном. Что мы не видим разницы. Это не так. Вы же не спутаете сон с явью. Там одно, здесь совсем другое…»

С чего все это началось? С первой модели нейроконтактера? С создания глобальной сети? С изобретения компьютера? Микросхем? Полупроводников?..

Что же было началом? Быть может, появление человека — Человека Разумного?..

Для Глеба все началось с того дня, когда он взял неделю отгулов.

— Собираюсь сегодня в больницу сходить, — сказал он товарищам по работе.

— А деньги откуда? — спросили у него, понимая, для чего он туда идет и слегка завидуя.

— Накопил. Продал кое-чего. На операцию хватит, я уже и договор подписал…

Была ранняя бестолковая весна. Днем, под лучами солнца, улицы расползались слякотью, а за ночь все снова промерзало. Погода менялась несколько раз на дню. Ветер, казалось, сам не знал, откуда же ему дуть сегодня. То и дело на солнце набегали низкие тучи, но через пару часов они незаметно исчезали, и небо вновь сияло чистотой.

С крыш сбрасывали снег, и вдоль фасадов домов, отмечая опасную зону, тянулись канаты ограждений с красными лоскутами флажков. Глеб шел вдоль гирлянды трепещущих тряпок и размышлял. Он слышал, что иногда охотники, участвующие в облаве на волков, загоняют хищников, отделяя участок леса с помощью подобных алых флажков, и что звери якобы не могут преодолеть ничтожное ограждение из ярких тряпиц. Почему? Что им мешает? Что видят волки в развевающихся флажках?

А куда загоняют его? И кто? Не дворники же на крышах?

Он улыбался, задирал голову и разглядывал высящиеся серые параллелепипеды домов. Иногда он трогал висок, то место черепа, куда скоро будет вживлена маленькая пластмассовая коробочка с частой гребенкой контактов…

С карнизов падали сосульки, разбивались о землю, брызгали в стороны острыми хрустальными осколками. И таяли, лежа в грязном месиве.

1

— Эй, парень! Тебе не кажется, что у тебя слишком длинный нос?

Глеб обернулся на голос. В нескольких метрах от него, вызывающе поставив одну ногу на деревянную скамью, стоял длинноволосый бородатый крепыш, фигурой напоминающий слегка уменьшенную копию Кинг-Конга. Левую руку он держал на рукояти меча, кулаком правой упирался в бок.

— Зато у тебя нос, словно картофелина, — ответил Глеб, чувствуя, как обмирает сердце.

Многочисленные посетители замызганной пивнушки заулюлюкали, с интересом ожидая дальнейшего развития событий.

— Ха! — выдохнул Кинг-Конг и качнул головой в сторону двери. — Пойдем, поговорим.

— Пойдем!

Они вышли из душного бара на улицу. Большая часть посетителей вывалилась из дверей следом за ними.

Пекло полуденное солнце. Небольшая деревенька, стоящая под самыми стенами Города подернулась колышущейся дымкой раскаленного пыльного воздуха. Деревья задыхались под слоем пыли, налипшей на листьях, бывших когда-то зелеными.

Глеб и крепыш встали на дороге друг напротив друга, не отходя далеко от бревенчатой пивнушки, над входом которой висела на цепях пустая бочка без дна. Они оба надеялись вернуться к оставленному пиву.

— Как будем драться? — спросил Глеб. — До первой крови?

— Ха! Мы что, дети?

В пивнушку вернется только один. Победитель.

Зрители расступились, образовав кольцо вокруг противников.

Кинг-Конг обнажил меч, и у Глеба екнуло сердце, провалилось куда-то к животу, забилось горячо и быстро — такой меч мог иметь только великолепный боец.

— Так что, парень? Мне кажется, что нос у тебя вырос еще больше.

Глеб встал вполоборота к противнику, вытащил из ножен свой неказистый клинок, совсем недавно купленный у старьевщика за пять серебряных монет.

— Ха! — сказал крепыш, демонстративно заведя левую руку себе за спину. Тяжелый полуторный меч он без видимых усилий держал одной правой рукой.

Толпа вокруг загудела в нетерпении.

Глеб понимал, что шансы на победу у него невелики. Он видел, что соперник намного более искушен в бою, видел, что тот рисуется перед зрителями, уверенный в своих силах. Это и надо было использовать.

Кинг-Конг прыгнул вперед, размахнувшись так, что длинный клинок едва не задел стоящих позади зевак. От такого удара уклонился бы и младенец. Глеб просто чуть отступил и слегка пригнулся. Клинок прогудел над его головой.

— Ха! — удивился крепыш. Он занес свой меч для очередного удара, но Глеб не стал ждать — он рванулся вперед, обходя противника по касательной и коротко ткнул его в незащищенное кольчугой бедро. Кожаная штанина лопнула, из пореза брызнула кровь.

— Ха! — Кинг-Конг взъярился. Только что не застучал себя кулаками в грудь. Перехватив оружие двумя руками, уже не красуясь, он безрассудно бросился на изворотливого новичка и вновь наткнулся на колючее острие невзрачного меча. Глеб сделал два скользящих шага, и в одно мгновение оказался за спиной противника. Присев, он с силой рубанул крепыша по ногам, подрезая сухожилия и мышцы с обратной стороны колена. Кинг-Конг взревел, хотел было развернуться, но его ноги подкосились, и он рухнул лицом в пыль.

Толпа довольно загудела, раздались редкие аплодисменты.

— Добей его! — крикнул кто-то.

Глеб приставил клинок к голой шее поверженного крепыша, чуть надавил, прокалывая кожу, но передумал и отвел меч.

— Добей! — кричали уже несколько голосов.

Глеб развернулся и пошел в бар.

2

Ближе к вечеру в дверь его комнаты постучали.

— Открыто! — крикнул Глеб.

Несмазанные петли скрипнули, и в комнату осторожно вошел хозяин, неся в руках какой-то сверток, судя по всему весьма тяжелый. Он поклонился, на всякий случай осведомился еще раз:

— Можно? — и получив молчаливое согласие постояльца, приблизился к кровати, на которой сидел осматривающий меч Глеб.

— Вы хорошо бились сегодня, — сказал сутулящийся хозяин.

— Спасибо. — Глеб пробовал пальцем остроту лезвия, выискивая на нем свежие выбоины.

— Тот господин просил вам передать это, — хозяин протянул длинный сверток и едва не выронил его из рук.

— Что это? — Глеб отложил свой побитый меч в сторону, принял подношение и на коленях развернул серую тряпицу. Из-под ткани холодно блеснула сталь, и Глеб узнал меч побежденного сегодня Кинг-Конга.

— Господин просил сказать, что это не его оружие. Он отдает его вам, как победителю.

— А где он сам?

— Он выздоровеет. Его забрал друг.

— Я не хотел его убивать, — сказал Глеб, и рассердился на себя, потому что это прозвучало как неловкое извинение.

— Да, господин… Хотя это странно. Я первый раз вижу Двуживущего, который отказался от убийства. — Хозяин потупился, ссутулился еще больше, словно прося прощения за сказанную дерзость.

— Иди, — сказал Глеб, — я хочу отдохнуть.

— Конечно.

Скрипнули ржавые петли. Глеб остался в одиночестве.

Он еще раз осмотрел трофейный меч. Несомненно, это было отличное оружие. Сталь клинка была покрыта тонким, едва заметным рисунком великолепной закалки, рукоять, обмотанная искусно выделанной бархатистой кожей, словно льнула к руке. Балансировка была идеальной. Глеб — новичок Мира, Новорожденный — он даже мечтать не мог о таком оружии. Возможно даже, этот меч был заряжен какой-нибудь магией.

В комнате постепенно темнело. За стенами постоялого двора садилось солнце.

Глеб встал, обошел комнату по периметру, плотно закрыл ставни, запер на засов дверь, еще раз все проверил и только тогда, расправив постель, лег на кровать.

Он не торопился засыпать. Мгновение за мгновением он вновь переживал тот скоротечный бой.

Ошибка крепыша была в том, что он вел себя слишком самоуверенно.

И был слишком медлителен.

Чтобы не делать своих ошибок, надо учиться на ошибках других. Только так можно выжить в Мире…

Глеб свесил руку и коснулся пальцами своего нового меча, лежащего на полу возле кровати.

Цена любой ошибки — жизнь.

И хоть он и Двуживущий, хотя у него несколько жизней, он не может позволить себе умереть.

Он будет жить.

Долго.

Как можно дольше…

Сегодня был прекрасный день. Сегодня он влюбился в этот Мир.

3

Утром в баре его приветствовали как своего.

— Подходи, парень, угостим, — раздалось сразу несколько голосов, стоило ему появиться в дверях. Глеб улыбнулся, кивнул, поднял руки над головой — жест победителя.

Слава была приятной.

— Никому не нужен мой старый меч? — громко спросил Глеб.

— Выбрось это дерьмо на свалку, — посоветовал кто-то из дальнего угла.

«Слава и уважение — две совершенно разные вещи», — подумал Глеб, но вслух сказал:

— Он еще неплох. Вы вчера видели его в деле. Просто два меча мне ни к чему, вот я и продаю.

— Отнеси кузнецу на соседнюю улицу, — предложил тот же голос.

— Да выкинь ты его. Если тебе постоянно будет везти так же, как вчера, то скоро ты на такое барахло вообще перестанешь внимание обращать, — сказал незнакомый угрюмый воин, сидящий в затененном углу.

— Сделай из него амулет на память и повесь на шею, малыш. Ты ведь Новорожденный? Это был твой первый меч? — хохотнул еще кто-то.

Глеб смешался и поспешил занять местечко где-нибудь подальше от посторонних глаз. Но завсегдатаи заведения уже потеряли к нему всякий интерес.

В баре всегда было душно и многолюдно. Здесь всегда пахло кислым пивом, или, если говорить языком Одноживущих, элем. Глеб околачивался в этом месте третий день, и здешняя атмосфера уже стала привычной ему.

Он заказал две кружки пива, мясное рагу и расслаблено откинулся на скамье, привалившись спиной к бревенчатой стене…

Вот уже шесть дней он провел в этом виртуальном мире и, пожалуй, это был лучший мир, что ему доводилось посещать. Впрочем, у него был небогатый опыт в посещении компьютерных вселенных — это новомодное увлечение стоило слишком больших денег. Он и так изрядно поистратился на операцию по вживлению нейроконтактера — устройства, обеспечивающего прямую связь между человеческим мозгом и компьютером. А еще надо было заплатить за право подключения к серверам Мира. Этого фантастического, нереально реального, великолепного Мира.

Зато теперь он был здесь, и даже потраченных денег не жаль… Вдали от чертовой цивилизации, от пробок на дорогах, от толкотни на улицах. Вдали от себя самого. От собственной несостоятельности. Неуверенности. Одиночества.

То ли дело здесь! Мир, где все зависит только от тебя самого. Где ты — герой-одиночка, воин, странник. Где все выглядит, и пахнет, и осязается по-настоящему, и только реальная смерть невозможна.

Глеб пребывал в восхищении.

Единственное, что мешало ему всецело наслаждаться Миром, было знание о том, что его настоящее тело, подключенное к компьютеру, периодически нуждается в отдыхе и пище. И потому Глеб, как и любой другой Двуживущий, был вынужден возвращаться в реальность. При этом его виртуальное тело, оставленное здесь, пребывало в коме. Во сне. И любой другой человек мог запросто уничтожить временно безжизненную оболочку. Потому каждый Двуживущий заботился о надежном убежище на время своего сна. Зачастую, именно во сне проходила большая часть жизни Двуживущих. Ведь для минутного существования в виртуальном мире, необходимо было несколько часов проработать там. Там… Там — в настоящем, в реальности. Там — за чертой…

Двуживущий — живущий двумя жизнями, в двух мирах. Разрывающийся между ними…

Деньги.

На все нужны были деньги…

4

Ровно в полдень он вылез из-за стола, слегка пошатываясь — хмель туманил голову. Непривычно длинный меч на поясе только мешался, цепляясь за грубую мебель бара, а иной раз и за посетителей.

— Извините… извините… — Глеб с трудом ворочал языком. Его кто-то толкнул, и он, налетев на чью-то спину, едва не упал. Кругом раздался дружный хохот.

— Извините, — сказал Глеб и не дожидаясь реакции человека, которого чуть не сбил, пробкой вылетел на улицу. Все-таки он был еще новичком и незапланированные приключения могли оказаться для него последними.

— Никогда не извиняйся здесь, паренек, — сказал ему кто-то, положив тяжелую руку на плечо. — Они воспринимают это как проявление слабости.

Глеб повернул голову, собираясь ответить чем-то колючим, но, как назло, ничего не шло в голову. Непрошеный советчик, не дожидаясь, пока Глеб придумает достойный ответ, исчез за дверью бара. Глеб запомнил пронзительно голубые, льдистые глаза незнакомца, его мощную спину, косолапую поступь и голос.

Что-то было в этой случайной встрече. В этом человеке…

Глеб пьяно задумался, глядя в захлопнувшуюся перед носом дверь, затем махнул рукой, покачнулся, разворачиваясь на месте, и направился на соседнюю улицу. Договариваться с кузнецом о продаже старого меча.

Пусть хоть за три монеты.

Деньги требовались и здесь.

Глава 2

У хирурга дрожали руки.

Глеб заметил это, когда уже лежал на операционном столе. Он хотел отказаться от операции, перенести ее на следующий день и открыл было рот, чтобы во всеуслышание объявить о своем решении, но сестра поднесла к его лицу пластиковую маску. Глеб вдохнул тошнотворно сладкий газ, и слова забылись. Медленно-медленно поплыло сознание. Закачалось. Вспухло, наполнив собой всю операционную.

Глеб видел все. Но видел как-то странно.

Теперь дрожали не только руки хирурга. Он и сам дрожал. И сестра в белом халате. И белые стены, и потолок, и слепящий свет круглых ламп…

Все дрожало и кружилось. Быстрее, быстрее. Бешено…

Глеб зажмурился и уже не мог открыть глаза.

— Через две минуты приступаем, — эту фразу долго-долго выговаривал чей-то незнакомый голос, мучительно растягивая слова, словно тугие мехи гармони…

Он пришел в себя в палате и не сразу понял, где находится.

Болела голова. Он хотел потрогать висок, но руки не слушались. Он вообще не ощущал их. У него не было рук!

Глеб в ужасе вскрикнул, и тотчас рядом скрипнула половица. Морщинистое старушечье лицо склонилось над ним.

— Очнулись, голубчик? Все хорошо. Через два дня вас выпишут. Поспите пока. Поспите… — Голос старушки был ласков настолько, что хотелось плакать.

Но руки не слушались по-прежнему, и Глеб пробормотал:

— Где… руки?..

— Все хорошо, голубчик. Мы вас спеленали, чтобы вы не трогали голову. Не надо трогать, пока не заживет. Так врач велел… Спеленали, как дитя. Спите, спите… — Сиделка баюкала мягким заботливым шепотком, а в черепе гудел целый завод, там что-то гремело, щелкало, стучало. Там кипела работа. На короткие мгновения вдруг устанавливалась полная тишина — исчезал заводской шум, но вместе с ним пропадал и голос старушки. Только шевелились бледные тонкие губы. «Спите, спите…» — читал Глеб их движение.

«Спите…» — и он засыпал…

1

За старый клинок удалось выторговать четыре серебряные монеты.

Не так уж и плохо.

Глеб возвращался от кузнеца в приподнятом настроении. Хмель выветрился, вернулась ясность мышления.

Когда он проходил мимо большого тополя, прикрывшего ветвями сразу два деревенских дома, его окликнули:

— Эй, парень, подойди на минуту.

В тени под раскидистым деревом сидел грязный оборванец. Он не выглядел опасным, тем более, насколько мог видеть Глеб, у него не было оружия, разве только нож за пазухой. И на мага он не походил. Впрочем, кто знает… Глеб остановился, решая, стоит ли рисковать.

— Чего ты? — спросил оборванец. — Боишься, что ли?

— Кого? Тебя? — вскинулся Глеб. Он приблизился у сидящему на траве человеку и спросил:

— Чего тебе надо?

— Мне? — Загорелое лицо грязнули выразило удивление. Лукаво блеснули глаза из-под вздернувшихся бровей. — Это тебе надо, парень. Слушай… — Незнакомец заговорил быстро, взгляд его метался по пыльной дороге, отмечая каждого из идущих мимо людей. Когда кто-нибудь проходил рядом, он замолкал на некоторое время, словно боялся, что его услышат, и затем вновь продолжал свою скороговорку:

— Я торгую информацией, парень. Ты не смотри, что я такой, просто так не привлекаешь ничьего внимания. Грабителям с меня нечего снять, да и подойти-то ко мне противно, я знаю. Но ты верь мне. Спроси кого хочешь — Рябого Пса все знают, все пользуются его услугами. Рябой Пес — это я. Проверенный человек, спроси у любого. Я не спрашиваю, как зовут тебя, мне все равно. У тебе есть деньги?

Глеб, опешивший от бурного потока обрушившихся на него слов, автоматически кивнул. Рябой Пес продолжал, словно и не заметив ответа:

— Я хожу-брожу по Миру, смотрю, где что есть, спрашиваю. Я все знаю. Я знаю всех. Меня все знают. Это мое кредо. — Ему явно понравилось это слово, и он несколько раз повторил, склонив голову набок, вслушиваясь в его звучание. Так он действительно напоминал собаку. Бродячую дворнягу. — Кредо… кредо… Это мое кредо… Надо запомнить… Так вот. Я человек известный, торгую информацией, смотрю, что почем, где у кого, знаю, кому чего нужно. Ведь тебе нужно стать сильным? Можешь не отвечать, Рябой Пес знает. Всего несколько монет — а сколько их у тебя? — и я расскажу тебе, где можно достать одну вещь. Хорошую вещь. Так сколько у тебя денег, парень?

— Мало, — сказал Глеб.

— Много-мало, это ни о чем не говорит. Кому-то мало, а мне, может, много, кому-то много, а мне будет мало. Много-мало — это не ответ. Сколько у тебя золотых? Или у тебя серебро? Мне все равно. Это мое кредо.

— Четыре серебряных.

— Четыре легеньких светленьких? Не-ет. Это действительно мало. Пожалуй, я сообщу об этой вещи другому. Это тянет минимум на пять золотых. Нет! — Он помотал головой. — Ты не хочешь стать сильным. Ты всегда будешь новичком. Навсегда останешься Новорожденным.

— Ты потише, — предупредил Глеб, касаясь рукояти меча.

— Меня не пугай, парень. Меня все знают. Я человек полезный. Коснись меня пальцем, и за тобой будут охотиться, словно за бешеным псом. Ха! Прощай…

— Подожди, — Глеб был заинтригован. — Так что там у тебя?

— Пять золотых.

— Десять серебряных.

— Десять серебряных? Десять серебряных! Десять серебряных… Двенадцать!

— Но у меня больше нет, — Глеб решил не говорить о пяти золотых, спрятанных во внутреннем кармане его кожаной куртки.

— У него больше нет. — Язык оборванца не знал устали. — Десять. Десять и все. Все! Хорошо! Десять серебряных. По рукам! Где деньги? Давай сюда!

Глеб уже потянулся к поясу, в котором были зашиты его небольшие сбережения, но вовремя спохватился и одернул руку.

— Но ты мне ничего не сказал.

— Скажу. Сразу скажу. Деньги вперед, затем я говорю тебе.

— Но что ты мне скажешь? Расскажешь про какую-нибудь безделицу?

— Безделицу! Вы слышите! Он называет это безделицей. Амулет, талисман, который считается утерянным уже несколько сотен лет — это безделица. А он лежит там и ждет, чтобы за ним пришли и взяли. Лежит и ждет! Безделицу! Это ж надо! Десять светлых монет за бесценный артефакт! Нет. Я передумал. Я лучше предложу эту информацию кому-нибудь другому. Прощай…

— Ну, хорошо. Даю в придачу еще один золотой. Но сперва ты объяснишь мне толком, что это за вещь. А потом я решу…

— Другой разговор! Вот это другой разговор. Это по-нашему. Приятно иметь с тобой дело…

— И что же там лежит? — перебил восторженного собеседника Глеб.

— О-о! — Оборванец закатил глаза. — Вещь! Она стоит кучу денег, но разве человек, имеющий ее, решится ее продать? Нет! Ни за что! Это бесценная вещь. Просто лежит и ждет.

— Так почему ты не возьмешь ее сам?

— Сам? Сам! — Рябой Пес зашелся в смехе. Просмеявшись, он неожиданно посерьезнел и спокойно сказал: — Это не мое кредо.

Глеба это не убедило. Он хмыкнул, но решил продолжить разговор.

— Ты так и не ответил мне…

— О да! Это магический амулет, который делает слабых сильными, а врагов своего хозяина — его друзьями. Маленькая безделушка — творение лесных эльфов и горных гномов. Маленькая безделушка, вешающаяся на шею. Ты сразу узнаешь ее, как только увидишь. Это такой маленький прозрачный камешек, а в середине его, там, внутри — черный глаз. Говорят, это глаз демона Й’Орха, древней страшной твари и ныне живущей где-то глубоко под землей… Впрочем, этому я не верю.

— Делает слабых сильнее… — повторил Глеб.

— И сильных тоже. Много сильнее! Ты станешь могучим. По-настоящему…

— А врагов превращает в друзей. Но как? Каким образом?

— Как? Как!.. — Рябой Пес расхохотался. — Видно, что ты здесь новичок. Сколько дней? Пять? Неделя? Я угадал? Вижу — угадал… Каким образом делает? Очень просто — с помощью магии. Волшебство. Понятно?

— В общем-то да, — Глеб сконфузился. — Но я еще не сталкивался с магией. Я воин. Не маг. И я еще не видел ни одного мага.

— Не видел мага? Не может такого быть. — Рябой Пес закрутил головой, высмотрел кого-то, показал на дорогу пальцем — Вон, там, вдали. Видишь, идет человек в уродливом балахоне и с посохом. Это волшебник.

— Да?

— Точно!

— Но он похож… На нищего побирушку.

— А он такой и есть. Это церковник, а не боевой маг. Он лечит людей и животных, иногда меняет погоду, снимает порчу, изгоняет бесов. Что там еще?.. Боевых магов сейчас мало. Когда они приходят в Мир, они слишком слабы, их хилое волшебство не может ничего сделать с отточенной сталью. И они обычно погибают, не изучив и четверти доступных заклинаний, ведь воины магов не любят. Очень не любят. Потому что любой воин знает — если маг разовьется, окрепнет, если он обретет силу — он станет на порядок мощней самого могучего ратника. А кому это может понравится? Вот потому маги обычно прячутся до поры до времени. Но в Мире нельзя укрыться надолго — рано или поздно тебя найдут. Случайно или по заказу. Ведь Рябой Пес бродит везде, его уши и глаза широко открыты… — Оборванец хитро прищурился. — А вот церковники — народ безобидный. Те же самые воины нередко лечатся у них. Потому-то они и живут относительно спокойно… Так где мои деньги?

— Возьми, — Глеб достал десять серебряных монет из-за пояса, добавил одну золотую из внутреннего кармана куртки и протянул их Рябому Псу.

— Ты не пожалеешь, парень. Спроси кого хочешь, Рябой Пес никого не обманывал.

— Я надеюсь.

— В общем так. — Довольный оборванец взял деньги, сжал ладонь, сделал какой-то хитрый пас руками, разжал кулак. Монеты исчезли. — На юго-западе, чуть не доходя до пустынь и в стороне от болот, есть большая одинокая гора. Она стоит посреди равнины и ее видно издалека. Местные называют эту гору Утесом Плачущего Человека. Будешь там, поинтересуйся, почему они так ее прозвали. Интересная, кстати, история. Так вот, в этой горе есть пещера. Вход в нее располагается на южном склоне, где-то на полпути к вершине, в зарослях терновника. Но недавно там был обвал, и этот вход засыпало. В пещеру так же можно попасть через ходы гномов. Но я бы туда не полез. Гномы не любят людей, тем более Двуживущих. Лучше нанять пару крестьян и расчистить завал.

— Так амулет там?

— Да. В этой пещере. Лежит и ждет, когда ты придешь к нему.

— А где именно?

— Найдешь сам. Все-таки ты заплатил мне меньше, чем я рассчитывал… Ну, мне пора.

— Я отыщу тебя, если ты меня обманул.

— Я сам найду тебя, когда ты разбогатеешь. Тебе еще понадобятся услуги Рябого Пса… И еще одно. Не знаю, говорить ли тебе, но, пожалуй, скажу. В этой пещере обитает двухголовый ящер. Весьма противная тварь, знаешь ли. Так что будь осторожен. — Сказав это, оборванец проворно вскочил на ноги и заспешил, заторопился по дороге, направляясь к высящимся стенам Города. Глеб проводил взглядом невысокую серую фигуру.

— Амулет, — тихо проговорил он, пробуя слово на вкус. — Делает слабых сильными, а врагов превращает в друзей. Магия…

Солнце уже клонилось к западу. В ту сторону, где стоит одинокий Утес Плачущего Человека.

В кармане у Глеба остались четыре золотые монеты.

А еще у него был меч, стоимостью в целое состояние.

И еще он знал о бесценном амулете.

2

— Привет, парень! — крикнули с углового столика, едва он вошел в бар. — Я видел, что ты разговаривал с Рябым Псом. С этим грязным оборванцем. Надеюсь, он ничего не продал тебе?

— А что?

— Неужели продал?

Посетители бара подняли головы, прислушиваясь к разговору. Некоторые из них скалили зубы в беззлобной усмешке.

— Так продал или нет?

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Брось придуриваться. Он продал тебе какую-нибудь информацию? Рассказал сказку про то, что где-то что-то лежит и только и ждет, чтобы ты пришел и взял это нечто? Да? Ведь так?

Глеб почувствовал, что краснеет.

— И сколько он с тебя содрал? Все деньги, что у тебя были?

— Нет, — неуверенно пробормотал Глеб. — Не все.

— Значит ты умнее, чем я думал. — Из-за углового стола поднялся высокий человек и объявил на все помещение: — Вы слышали, ребята? Оказывается еще есть в Мире лопухи, которых этот старый мошенник Рябой Пес может обвести вокруг пальца. Не перевелись еще у нас дураки!

Зал грохнул хохотом. Смеялись все. Рябой Пес не солгал — его действительно все знали.

— Поосторожней на поворотах, — зло пробормотал Глеб, но его никто не услышал.

Чувствуя, как горит лицо, Глеб развернулся и выбежал на улицу.

Конечно же, Рябого Пса давно и след простыл.

Только громада Города высилась над деревней.

— Я достану тебя, — зло пробурчал Глеб и погрозил кулаком в сторону Города.

3

На следующий день Глеб поднялся рано.

Он распахнул ставни и выглянул в окно.

Было свежо и туманно. Небо на востоке еще только теплилось, готовясь принять солнце. Земля дышала испарениями. Обильная роса серебрилась на изумрудной траве. Омытые утренней влагой деревья ожили, расправили листья.

Никого из Двуживущих на улице не было видно. Слишком рано — все еще спали. Только крестьяне ходили возле своих домов, переговаривались негромко, занимались работой по хозяйству. Кто-то нес воду с колодца, кто-то копался на огороде, кто-то колол дрова… Глеб с интересом следил за ними. Раньше ему как-то не доводилось наблюдать за жизнью Одноживущих, за их деятельностью. Он и за людей-то их не считал никогда — для него они всегда были лишь частью Мира, некими безликими образами, моделями, созданными программистами, не более того. Но сейчас, глядя на них, он задумался — а где та грань, что отделяет существо по-настоящему разумное от существа, живущего согласно некой программе? Может быть, вся разница лишь в гибкости алгоритма? Так или иначе, все мы живем согласно каким-то установленным однажды правилам, следуем общепринятым нормам…

И что за мысли возникают в головах этих существ? И возникают ли вообще? Неужели они способны размышлять? Получать информацию, анализировать, делать выводы, предпринимать разумные действия?

Если свободно общаясь с машиной, вы не можете определить, говорите вы с человеком или же с программой, то значит ли это, что машина обладает интеллектом? Настоящим интеллектом?

Значит ли это, что виртуальные существа, населяющие Мир, разумны?

Все эти крестьяне, и хозяин постоялого двора, и бармен, и кузнец. И гномы, которых он еще не видел, и таинственные эльфы.

Они разумны!?..

Эта мысль почему-то напугала Глеба, и он содрогнулся…

Позднее он понял, чего же он тогда испугался.

Его напугала реальность смерти в этом игровом Мире.

Ведь если они действительно разумны, если они живут по-настоящему, значит и смерть для них реальна. А это означает, что практически каждый из Двуживущих — убийца. Настоящий убийца. Одно дело — лишать виртуальной жизни игрока, такого же, как и ты, совсем другое — забирать единственную жизнь у Одноживущего. Стирать разумную программу. Программу разума…

Тогда он решил никогда не убивать Одноживущих. На всякий случай.

Впрочем, впоследствии оказалось, что следовать этому принципу не так просто…

Глеб нашел хозяина заведения на кухне, где тот, вместе с женой, готовил завтрак для постояльцев.

— Доброе утро.

— Здравствуйте, господин. Вы рано сегодня.

— Я ухожу. Сколько я должен?

— Два золотых.

— Хорошо. Возьмите. — Глеб протянул деньги.

— Спасибо, господин. Приезжайте еще. Мы будем рады.

«Стандартный набор фраз», — предположил Глеб и спросил:

— Как думаете, куда мне лучше направиться?

— Это зависит от того, куда вы хотите попасть.

«Еще одна типовая фраза. И явно откуда-то заимствованная».

Он постоял, наблюдая, как хозяин и хозяйка возятся у раскаленного листа кухонной плиты.

— Мне все равно, куда идти.

— Вы были в Городе?

— Нет. Еще не успел.

— Обязательно сходите.

Хозяин подцепил на большую стальную вилку кусок жареного мяса и с поклоном поднес Глебу.

— Угощайтесь, господин. Бесплатно.

— Спасибо.

Глеб взял горячее мясо руками, откусил, обжигаясь.

— Смерть, это страшно? — спросил он у хозяина и заметил, как вздрогнула женщина у плиты.

— Я не знаю, господин, — смиренно ответил Одноживущий. — Мне еще не доводилось… умирать…

В окно было видно, как поднимается солнце. Роса успела высохнуть, бесследно испарился туман. На дороге показался воин. Двуживущий.

— Ну, ладно, — сказал Глеб. Ему не хотелось видеть людей — свидетелей его вчерашнего позора. — Мне пора.

— Удачи, господин.

— Всего хорошего.

Глеб вышел из кухни, прошел через пустой темный бар и вышел на улицу.

Стены Города закрывали небо на севере. Город был совсем близко. В нескольких часах ходьбы.

Глеб поправил меч, залез рукой в карман, проверяя, на месте ли оставшиеся деньги, и отправился в путь.

Во-первых, он хотел посмотреть Город.

Во-вторых, он должен был найти Рябого Пса.

Да и, просто-напросто, он уже не мог сидеть без дела на одном месте, в этой опостылевшей деревеньке, в грязном пивном баре осточертевшего постоялого двора.

Глава 3

Сослуживцы словно и не заметили произошедшей с Глебом перемены. Только в самый первый день, когда он вернулся на работу, его спросили:

— Ну, как?

— Нормально, — отозвался Глеб. И всех удовлетворил этот незамысловатый ответ. Больше вопросов не было.

Через два месяца Степан Герашин из бухгалтерии тоже вживил себе нейроконтактер. Во время обеденного перерыва он пришел к Глебу за советом.

— Привет! Приятного аппетита.

— Спасибо, Степан Петрович!

— Ты себе еще полный доступ не купил?

— Нет. Коплю пока средства. Может бухгалтерия ссуду даст?

— Ссуды начальник дает. А мы только начисляем… Выбор-то сделал?

— Ну, так… — Глеб неопределенно покачал головой. — Не то чтобы окончательно, но… Подключался к демонстрационным серверам. Присматривался. Кое-где четыре часа дают бесплатных. Но это редко. Обычно час-два. Маловато. Только-только осмотришься, а тебя уже вышвыривают…

— И где тебе понравилось?

— Средиземье ничего. Правда звуки там какие-то… ненатуральные. И запахи… Планета Аракон понравилась. Хотя там лазеры всякие, пушки. Мне больше мечи и луки по душе.

— А Мир?

— Что мир?

— Ну, Мир. Недавно совсем появился. Рекламу не видел?

— Нет.

— Говорят, последнее слово. Верх реалистичности.

— Координаты есть?

— Записал где-то. Если хочешь, я принесу завтра.

— Принеси, погляжу.

— Ладно…

Обед закончился. Люди покидали столовую, оставляя подносы и грязную посуду на столах. Степан глянул на часы и тоже заторопился:

— Пойду, ревизия у нас.

— Заходи, если что.

Степан отошел от Глеба на пару шагов, остановился нерешительно, потоптался. Вернулся. Спросил смущенно:

— А как там? Не страшно?

— Там? Здорово! — ответил Глеб и в подтверждение своих слов поднял вверх большой палец…

В конце недели дали неожиданно большую зарплату. Непонятно за какие заслуги выплатили вдруг квартальную премию, наконец-то дали компенсацию за прошлогодний отпуск, а еще начальник к юбилею предприятия решил сделать каждому сотруднику маленький подарок в виде именной кредитной карточки с не очень большой, но вполне круглой суммой.

Часть денег Глеб отложил на жизнь — на еду, проезд в транспорте, квартплату. Учел непредвиденные расходы. Пересчитал остаток, скалькулировал. Все верно — теперь у него на руках была необходимая сумма.

В тот же вечер он связался с сервисной службой, переслал им деньги со своего счета, а в обмен получил длинный ряд символов: кодовое имя и пароль для подключение к серверам.

— Добро пожаловать в Мир, — сказал ему менеджер, улыбаясь на экране монитора. — Уверены, вы не будете разочарованы.

— Спасибо, — сухо ответил Глеб и закрыл сеанс связи.

Менеджер оказался прав — Глеб не был разочарован. Ни через месяц, ни через год, ни позже…

1

Деревня исчезла за холмом.

Идти было легко и приятно. Поднялось солнце, еще не жаркое — большое, румяное, радующее глаз. Свежий ветерок холодил лицо.

Сперва Глеб ступал по мягкой серой пыли, но через полчаса дорога под его ногами оказалась вымощенной серым булыжником.

Выяснилось, что путешествовать — это совсем не скучно. То и дело с вершины очередного холма, на который взбиралась дорога, открывался новый великолепный вид: или ручей с нависшими над водой ивами, или березовая роща, светящаяся белизной стволов, или одинокое вековое дерево, потрясающе огромное и живописное. Глеб крутил головой, любуясь появляющимися картинами. Во всем чувствовалась рука художника…

А по направлению к Городу шли люди. И на это зрелище тоже стоило посмотреть. Одинокие воины в блестящих кирасах, с мечами у бедер, в вычурных шлемах, с разрисованными щитами за спинами. Бойцы рангом пониже, в кольчугах, с оружием попроще. Изящные лучники в легких кожаных доспехах, с дугами луков за плечами, с колчанами и арбалетами. Закутанные в плащи невзрачные маги-церковники. Еще какие-то люди, опознать которых Глеб не мог.

И небольшие группы Одноживущих, стараясь держаться в стороне, ближе к обочинам, шли пешком, ехали верхом на унылых ослах и костлявых кобылах, везли какие-то вещи на рассохшихся скрипучих повозках…

Его обгоняли, и он сам кого-то обходил, кто-то попадался навстречу, но большая часть этого разношерстного живого потока направлялась к стенам Города. У каждого были там какие-то дела. Свои планы.

2

Городская стена поражала размерами.

Глеб, задрав голову, смотрел вверх.

Стена уходила к самым облакам. Пики ее острых башен терялись в тумане. Острые зубцы словно бы вгрызались в небо. Он смотрел, и ему казалось, что стена медленно заваливается на него, клонится, падает плавно, и от этого зрелища кружилась голова, и обмирало сердце.

А ведь до нее, как минимум, еще полчаса ходу.

Хотя уже отсюда он видел и серебрящийся водой ров, и ворота, в которые упиралась дорога, и толпу людей перед ними. Он даже слышал гул сотен голосов.

А может, это ветер гудел на шпилях городской стены, в ее амбразурах?..

Глеб, широко распахнув глаза, любовался нависшим над ним Городом. Пока он не торопился отсюда уходить.

Мимо проходили люди. Они, улыбаясь, разглядывали восторженного молодого человека, судя по всему Новорожденного, с открытым ртом уставившегося на высящуюся к небу стену. Но Глебу не было никакого дела до того, что они о нем думают. Сейчас он их просто не замечал, потрясенный величием Вечного Города.

3

Перед городскими воротами выстроилась длинная очередь. Глеб прошелся вдоль нее, уже почти подошел к самым воротам, но на него цыкнули из толпы, и он отступил назад.

Заняв место в самом хвосте очереди, он отошел в сторонку, присел на торчащий из травы камень и стал следить за людьми.

Очередь жила по своим законам. Казалось бы, что может быть проще — новый человек встает позади и постепенно продвигается вперед, ко входу. Но, на самом деле, все выглядело гораздо сложнее. Глеб видел, как только что подошедшие люди выискивали в толпе своих знакомых, обменивались с ними парой слов и как-то незаметно, в одно мгновение, оказывались там — в середине длинной очереди, а то и возле самых ворот. Сзади стоящие роптали, но негромко, возможно потому, что и сами просочились в глубины растянувшейся толпы подобным образом. А еще здесь признавалось право сильного. Через пять минут после того, как Глеб занял место в самом хвосте, к толпе подошел высокий брюнет в цельнометаллических, лязгающих на каждом шаге доспехах и с огромным мечом, закрепленным на спине. Свой блистающий шлем он держал в руках. Не обращая внимания на толпившихся людей, брюнет шагнул прямо на них, и толпа уважительно расступилась. Кто-то неловкий замешкался, и воин, словно не заметив человека, толкнул его плечом, отшвырнул в сторону. Люди смыкались за его спиной, а он спокойно шел вперед, тяжелый, полностью упакованный в металл, уверенный в своих силах, в своих правах…

Толпа переругивалась, колыхалась, словно дышала, принимала новых людей, а некоторых выплевывала, не признавая.

Но несмотря ни на что, очередь постепенно продвигалась. Глеб поднялся и встал на свое место. Со всех сторон его жали, теснили, толкали. Он молча терпел, стараясь только не вылететь из толпы.

— Приятель! — сказал грубый голос позади. — У тебя слишком хороший меч для новичка. Ты отдашь его мне просто так? Или?..

Глеб извернулся в давке и глянул на говорившего. Поверх его головы смотрел куда-то невыразительными глазами долговязый верзила в короткой кольчуге. Глеб уже подумал, что тот обращается не к нему, но верзила сказал:

— Пойдем, выйдем отсюда, — и показал зажатый в ладони нож.

В такой тесноте даже пытаться вытащить клинок — безнадежное дело. Убежать также невозможно. Глеб прикинул, далеко ли до ворот и, тронув за плечо впереди стоящего, сказал:

— Я сейчас вернусь.

Тот равнодушно кивнул, даже не посмотрев, кто к нему обратился.

Они продрались сквозь толпу и вывалились на поросшую жесткой травой обочину дороги.

— Вот и молодец, — сказал верзила, поигрывая ножом. — Я мог бы пришить тебя прямо там, но боялся, что тебя сразу затопчут. Давай-ка меч, парень.

Глеб беспомощно огляделся. Никому до них не было дела.

Верзила выглядел опасным человеком. Значительно более опасным, чем неповоротливый Кинг-Конг в деревне.

— Давай, не мешкай.

Стоило ли рисковать?

Глеб взялся за рукоять меча, потянул вверх, высвобождая клинок из ножен, еще не решив: бросится ли он сейчас на грабителя или же просто отдаст ему свое оружие.

Верзила протянул руку, и на его указательном пальце ослепительно блеснул бриллиантом массивный перстень. Глеб успел увидеть замысловатую вязь мелких рун на золоте украшения.

Блеск кольца заметил не только Глеб.

— Что тебе надо от парня? — раздался новый голос, вроде бы даже знакомый.

Верзила сразу сник. Его нож, сверкнув лезвием на прощание, незаметно куда-то спрятался.

— Ничего, Апостол.

— Ты даже знаешь мое имя? — хмыкнул человек, вклиниваясь между Глебом и верзилой. Глеб узнал эту спину, и косолапую походку, и голос. — Значит ты знаешь и то, что мне от тебя надо.

— Что?

— Я видел это у тебя на руке. Занятная вещица. Дай-ка взглянуть мне на нее еще раз.

— Но… — Верзила сник еще больше. — Послушай, Апостол… Хочешь, я заплачу тебе?

— Видимо, ты все-таки плохо меня знаешь. От Апостола нельзя откупиться.

Задвинув клинок в ножны, Глеб отступил в сторону,продолжая наблюдать за развитием событий.

— Хорошо. Я отдам его тебе. Только спокойно… — Верзила зачем-то полез в карман штанов, и вдруг резко отскочил назад, широко расставил ноги, раскинул руки с невесть откуда взявшимися кинжалами, пригнулся. Он был похож на паука.

Апостол даже не шевельнулся, меч его по-прежнему находился в ножнах у бедра.

— Отдай добром! — склонил он голову.

— Возьми! — прошипел верзила и бросился на врага.

А потом… Глеб толком не успел увидеть движения, просто оказалось, что Апостол стоит выпрямившись и держит в руках свой меч, опустив его острием к земле. И верзила, разрубленный практически пополам, от плеча до пояса, валится на пыльную колючую траву. И кровь хлещет из страшной раны…

Глеб отшатнулся.

Апостол вытер клинок об одежду поверженного противника, убрал меч, наклонился, снял перстень с руки убитого, повертел его в пальцах, любуясь игрой света на гранях кристалла, разглядывая руны. Затем надел перстень на мизинец левой руки, обернулся и увидел Глеба. Посмотрел на ножны, на рукоять меча. Сказал:

— Действительно, неплохая игрушка для новичка. Украл или купил в рассрочку?

— Заработал, — сказал Глеб, стараясь держаться с достоинством.

— Заработал? — хмыкнул Апостол, чуть внимательней присматриваясь к Глебу. — Мы где-то уже виделись?

— Да. Недавно вы дали мне совет, чтобы я никогда не извинялся.

— А, так это ты! Надеюсь, ты последовал моему совету? — Он показал трофейный перстень Глебу и спросил: — Знаешь сколько стоит такая вещица?

— Нет.

— Я надеюсь выручить за нее никак не меньше полутора тысяч.

— Серебряных? — поразился Глеб.

— Золотых, — ухмыльнулся Апостол. — Не зря этот парень не хотел мне ее отдавать. Впрочем, я в любом случае убил бы его.

— Но зачем?

— Мне ни к чему живые враги. Их и так у меня слишком много… А ты, видимо, совсем недавно в Мире?

— Да.

— Это заметно. Первый раз идешь в Город?

— Да.

— Там тебе сейчас самое место. Не лезь на рожон. Накопи денег, потренируйся, купи приличные доспехи, оружие. Никогда не спеши.

— Спасибо за совет.

— И никогда никого не благодари… А ты бойкий парень. Ты мне нравишься. Дам тебе еще один совет — если обзаведешься приличными вещичками, постарайся не попадаться мне на пути. Я живу трофеями. И мне это нравится. Кстати, если хочешь, можешь снять что-нибудь с него. — Апостол кивнул на убитого. — Я уверен, у него есть кошелек, и он набит потуже, чем твой.

— Нет, спасибо, — замотал головой Глеб. — А вы тоже направляетесь в Город?

— Да. И не называй меня на «вы». Никого так не называй, если не хочешь казаться Новорожденным.

— Вы… Ты можешь встать со мной в очередь. Я уже почти у самых ворот.

— Пожалуй, я пройду просто так.

Апостол развернул плечи и косолапой походкой направился к толпе. Люди расступались перед ним, и уже через минуту его голова мелькала возле самого входа. Глеб с завистью посмотрел вслед воину и стал протискиваться на свое место. Его пихали в ребра, толкали, ругались на него, но он упрямо лез и лез, сдерживая рвущееся вежливое «извините».

В какой-то момент его развернуло, приподняло так, что он потерял опору под ногами, и тогда он увидел, что возле трупа верзилы, оставшегося на обочине дороги, присел какой-то человек и роется в его одежде.

Затем Глеб вновь нащупал ногами землю, рванулся вперед, коснулся стоящего впереди соседа и сказал:

— Я вернулся.

Тот, не оборачиваясь, кивнул.

Высокая арка входа была совсем рядом.

4

Стена уходила высоко в небо прямо перед ним. Он задрал голову и чуть не упал.

Теперь было свободнее. Давка осталась позади.

— Запускай следующих! — крикнули с той стороны стены, и заскрипел ворот, наматывая цепь, поднимая решетку.

Вход в Город были устроен по принципу трехступенчатого шлюза. Решетчатые двери отрезали кусок толпы, дробили его на несколько частей, на отдельных людей. На личности, которыми занималась стража.

Глеб вошел в арку ворот. Вместе с ним зашли еще несколько человек.

Впереди была маленькая калитка, возле которой стоял охранник в латах. Он махнул рукой и сказал:

— Подходите. Кто следующий?

Охранник о чем-то расспрашивал подходящих и открывал калитку, выпуская людей в Город. Впрочем, большинству он даже и вопросов не задавал, просто окидывал взглядом, оценивал и открывал проход.

Глеб шел последним.

— Двуживущий? — спросил стражник.

— Да.

— Имя?

— Глеб.

— Новичок?

— Да.

— В Городе в первый раз?

— Да.

Глеб уже хотел было шагнуть к калитке, но охранник задержал его, крепко взяв за локоть.

— Пройдемте со мной.

— Зачем?

— Вы в первый раз. Вам надо объяснить правила поведения в Городе. Это не займет много времени. Пройдемте. Таков порядок.

— Хорошо.

— Рыжий! — крикнул охранник. — Смени меня!

— Чего? — глухо донеслось откуда-то, и Глеб закрутил головой, пытаясь понять, кто это сказал.

Через несколько секунд в стене возникла трещина, взвизгнули петли, и из открывшегося проема появился еще один охранник. На нем были точно такие же доспехи с изображением взлетающего Пегаса на нагруднике.

— Чего тебе? — спросил воин, снимая шлем и приглаживая ладонью свою огненно-рыжую шевелюру.

— Смени меня.

— А что случилось?

— Новенький. Первый раз в Городе.

— Ну и что? Пусть идет.

— Не положено. Надо объяснить правила.

— А-а! — Рыжий пренебрежительно махнул рукой, разглядывая Глеба. — Шел бы себе.

— Давай-давай. Вставай.

— И народу сегодня много, — Рыжий зевнул.

— Северные ворота закрыли. Все к нам идут.

Люди, стоящие за решеткой у входа, загудели, недовольные задержкой.

Рыжий охранник скользнул по толпе равнодушным взглядом и сказал:

— Ладно, постою пока. Только не тяни там.

— Пять минут!

— Иди. — Рыжий махнул рукой и рявкнул: — Запускай следующих!

Лязгнули, натянувшись, цепи. Заскрипели, поднимаясь, массивные решетки.

5

Каморка, куда охранник привел Глеба, казалась абсолютно нежилой, хотя стояла здесь и незаправленная кровать с грудой мятого белья, и стол, заваленный объедками и пустыми глиняными бутылками, и стулья, и шкаф с мутным зеркалом. Здесь было мрачно, холодно и сыро. Все звуки — и шаги, и слова — неприятно резонировали в этой каменной коробке, заставляя неосознанно понижать голос.

Через зарешеченное узкое окно доносился с улицы неразборчивый гул толпы возле городских ворот.

— Итак, вы в первый раз входите в Город, — серьезно сказал охранник, усаживаясь на стул и жестом давая понять Глебу, что и тот может присесть.

— Да.

— Я коротко объясню вам правила поведения. Итак… Городом и близлежащими к нему землями управляет Король. Король лично следит за порядком на своих владениях. Особенно за порядками внутри Города. Город — единственное место в Мире, где запрещено убийство. Где запрещена магия. Где запрещено воровство. Здесь вы можете спать прямо на улице, хотя это тоже запрещено…

Глеб подавил невольный смешок. Охранник продолжал:

— За соблюдением правил следит королевская гвардия. Среди нас есть и конные воины, и мечники, и копейщики, и арбалетчики. Мы — единственная организованная армия Мира. Поэтому с нами принято считаться. — Он грозно посмотрел на своего слушателя, и Глеб согласно кивнул.

— О любом, самом незначительном проступке, происшедшем внутри городских стен, сразу становится известно Королю. Никто не может избежать наказания! Конечно, от правосудия можно скрыться, покинув Город, но Король помнит всех преступников, и, если нарушитель вновь покажется здесь, то немедленно будет пойман и наказан по закону. Не ввязывайтесь в драки. Не применяйте магию. Не воруйте. И все будет в порядке. В Городе есть банки, куда вы можете положить деньги, есть множество магазинов, есть базар, есть представительства и гильдии. Все это в вашем распоряжении, единственное условие — никогда не нарушайте закон! Вам все ясно?

— А Король — он Одноживущий?

— Конечно!

— А могу я вступить в королевскую гвардию?

Охранник фыркнул, возмущенный такой постановкой вопроса.

— Конечно же нет! Разве мы можем доверить Двуживущим следить за порядком?!

— Я все понял, — сказал Глеб. — Можно идти?

— Разумеется. Я провожу вас.

6

Глеб вышел из-под темной арки, сделал еще несколько шагов, щурясь от яркого солнечного света, и, моргая слезящимися глазами, застыл на месте, пораженный открывшейся картиной.

Он находился на просторной круглой площади, в центре которой играл, искрился всеми цветами радуги великолепный фонтан в виде многоглавого дракона. Величественная стена, уходящая к небу, была сплошь покрыта потрясающе яркими фресками. Рисунки были так велики, что взгляд не мог охватить их полностью. Глеб видел только отдельные, но оттого не менее впечатляющие фрагменты: фигуры исполинских воинов и кошмарных чудовищ, оскалы лиц и зубастых пастей, руки, когти, хвосты, глаза… Краски были необычайно сочными, движение изображенных фигур было схвачено художниками с удивительной точностью — казалось, люди и монстры застыли на короткое мгновение, и сейчас вновь продолжат бой…

Добрых полчаса Глеб, не отрываясь, разглядывал уходящую к небу роспись городской стены. Люди, проходящие мимо, иной раз задевали его, толкали, но он не обращал на них внимания. С открытым ртом, не глядя под ноги, он медленно кружил по площади, жадно всматриваясь в разноцветье великолепных фресок.

Вдоволь налюбовавшись, Глеб опустил взгляд, заметил косящихся на него людей, представил, как он выглядел со стороны, немного смутился и поспешил уйти с многолюдной площади.

Он не знал, куда направиться и потому просто шел, куда глаза глядят, и несут ноги.

Город был огромен. Находясь у южной стены, возле городских ворот, Глеб не видел северной стены. А ведь та тоже цеплялась за небо шпилями своих башен.

Он долго бродил по широким улицам и маленьким темным переулочкам, выходил на площади, несколько раз упирался в тупики и был вынужден поворачивать назад. Он заблудился, потерялся в этом бесконечном бескрайнем лабиринте. И хотя кругом ходили люди, целые табуны людей, Глеб чувствовал себя одиноким. Он не мог ни к кому обратиться, хотя бы потому, что не знал, о чем у них спрашивать. Он не встретил ни одного знакомого человека. Он не видел ни малейшей заинтересованности на лицах спешащих куда-то людей. Для них он был ничем. Пустым местом. Впрочем, и они для него тоже.

Смирившись с тем, что он окончательно заплутал в путанице улиц, Глеб остановился и огляделся.

Место, где он находился, выглядело несколько мрачновато. Солнце уже давно скрылось за громадой стены, и ее тень накрыла значительную часть Города. Вдоль узкой мощеной дороги выстроились в несколько рядов коробки приземистых домов с плоскими глиняными крышами и узкими вертикальными щелями окон. Темными ровными свечками тянулись вверх какие-то незнакомые деревья.

«Трущобы», — подумалось Глебу.

В ближайшем доме открылась обитая железом дверь. Распахнулась, словно бы сама по себе. И встала. Никто не показывался, не выходил.

Приглашение?

Глеб сделал шаг по направлению к ней.

А оттуда вдруг выскочило нечто стремительное и большое и понеслось прямо на него.

Глеб даже присел от неожиданности.

Здоровенный пес летел по направлению к нему. Лапы врывались в землю, отшвыривали назад куски дерна. Длинный язык вывалился из пасти на бок и тяжело болтался, словно флаг, пропитанный кровью.

«…запрещено убийство…», — так сказал охранник.

А вдруг это тоже будет считаться убийством?

Но если он ничего не сделает, то это будет самоубийство.

Глеб выхватил меч, выставил клинок перед собой, выжидая, когда собака бросится на него, чтобы вцепиться в горло.

Но пес, не обратив ни малейшего внимания на застывшего в боевой стойке человека, пронесся мимо. Слегка ошалев, Глеб развернулся и посмотрел ему вслед.

По дороге шла женщина с корзиной в левой руке. Пес добежал до нее и радостно запрыгал вокруг, норовя лизнуть хозяйку в лицо, ткнуть мокрым носом в ее подбородок.

— Здравствуйте, господин, — поздоровалась женщина, поравнявшись с Глебом. Он кивнул, сглотнул слюну и сказал:

— Добрый вечер.

Женщина улыбнулась и пошла дальше. Пес, играя, схватил зубами ее свободную руку и стал несильно тянуть вперед, по направлению к дому.

— Тише, Буян. Тише. — Она высвободила запястье, обернулась и посмотрела на Глеба, все еще улыбаясь, и Глеб понял, что она смеется над ним.

Он спрятал оружие и попытался принять непринужденную позу.

Последнее время он слишком часто чувствовал себя одураченным.

7

К ночи Глеб все-таки нашел гостиницу.

Было темно, и он так и не понял, в какую часть Города забрел, и насколько далеко она находится от площади с фонтаном. Впрочем, даже если бы сейчас стоял белый день, навряд ли бы это помогло ему сориентироваться.

Хозяин уже спал, когда Глеб забарабанил в дверь, над которой висела толстая доска с названием заведения.

Его впустили, и за золотой простили столь поздний визит. Кроме того, предоставили отдельную комнату и принесли скромный ужин.

— Уже все остыло, господин, — извиняюще сказал хозяин. Он был бос, длинная ночная рубашка подметала подолом пол, забавный колпак украшал лысую голову.

— Ничего, — ответил Глеб, — я не хочу есть.

Но стоило хозяину уйти, как он тотчас набросился на еду и умял все до единой крошки. Перекусив, он упал на нерасправленную кровать и уже стал засыпать, как вдруг вспомнил, что не запер дверь.

«Король лично следит…» — пришли в голову чьи-то слова, и он, будучи уже не в состоянии перебороть сонливую лень, покинул Мир, оставив свое тело на попечение Короля.

Глава 4

Он возвращался с работы.

Быстро темнело. Было холодно. Стелилась по земле колючая поземка. Замерзший Глеб решил срезать дорогу и пошел чужими дворами и переулками.

Он был уже почти у самого дома, когда из темной подворотни к нему шагнули трое.

— Эй, братишка, — хрипло сказал один из них, — тебе не кажется, что у тебя слишком длинный нос?

Глеб, испугавшись этих внезапно выросших из мрака фигур, а больше того этих знакомых слов, отшатнулся. И вдруг почему-то сказал:

— Зато у тебя нос, словно картофелина, — хотя в темноте не мог разобрать даже смутных очертаний лиц.

Хрипун встал, словно наткнулся на невидимую стену. Он неуверенно коснулся своего носа и с трудом выдавил:

— Ты?.. Там… Да?

— Там? Я… — Глеб тоже растерялся. Это казалось невероятным, но они встретились. Уже здесь.

Хрипун вдруг шагнул к нему, облапил, и Глеб понял, что этот здоровяк сейчас его просто раздавит, сомнет, сотрет в порошок. Но нападающий тотчас отпустил его и завопил:

— Ха! А меч? Мой меч у тебя?

— Да… — Глеб не знал, чего ожидать.

— Ха! Здорово! Вот уж! А! Слушай! Ха! — Крепыш просто тонул в эмоциях. — Здорово ты меня! Тогда! Ха! А! — Он возбужденно мотал головой, хлопал Глеба по плечу, толкал в грудь, и Глеб все никак не мог понять, во что же он вляпался, что же происходит сейчас — встреча двух товарищей или избиение за старую обиду. — Ты молодец! Но меч не мое оружие. Тебе сказали это? Я работаю палицей…

— Иван! — встряли стоящие чуть позади темные фигуры. — Ты его знаешь?

— Ха! Конечно!

— Значит?..

— Да идите вы все! — махнул на них рукой здоровяк. — Шпана! Сволочи! Ха!

Фигуры растаяли в темноте. Глеб вздохнул облегченно. Теперь он был уверен, что экзекуция не состоится.

— Да как тебя зовут-то?

— Глеб.

— А там?

— Тоже Глеб.

— Здорово! А меня — Крушитель. Здесь — Иван. Слушай, ты торопишься?

— В общем-то, да.

— Ерунда! — уверенно заявил новообретенный товарищ. — Пошли! — Он сгреб Глеба в охапку и поволок куда-то.

— Куда? — Глеб пытался сопротивляться, но под ногами был лед, и ботинки беспомощно скользили.

— Познакомишься с Серегой. Мы с ним учились вместе. Друган он мой.

— А я-то при чем?

— Так он тоже там бывает. Мы вместе. Надо бы позвонить ему. Ха! Плевать! Рано еще. Так, без приглашения зайдем.

— Но… — Глеб пытался найти какие-то доводы, чтобы оправдать свое нежелание и невозможность идти к какому-то Сереге, но Иван тащил его, игнорируя любые аргументы. Он сам так и сыпал словами:

— Мы с Серегой с самого детства вместе. В школе учились. Потом в институте. Только я не закончил. А он — голова! Он меня и подбил на это дело. Дорого, конечно, но зато… Ха! Мне нравится! А ты сам давно? Нет? Понятно! Как же ты меня смог тогда?.. Тебе повезло, что у меня не было булавы. Меч — это не мое. Серега, вот он да. Он все острое любит. А — я человек простой. Дубину в руки — никакой шлем не выдержит. Ха!..

Глеб смирился с тем, что домой он сегодня попадет поздно и, уже не сопротивляясь, следовал за своим могучим проводником. Тем более, что у него наклевывалась одна интересная идея.

— Вон его дом, — сказал Иван, показывая на панельную девятиэтажку. — У себя. Видишь, окна горят. Серегины…

1

Три дня Глеб носу не показывал из гостиницы.

В соседних номерах жили люди. Двуживущие. Утром они уходили куда-то по делам, в полдень возвращались и спускались в обеденный зал. Отобедав, они весь оставшийся день бродили из комнаты в комнату, а вечером оккупировали уютный бар и лениво потягивали там пиво. И все говорили, говорили, говорили…

С некоторыми из них Глеб успел познакомиться…

— А, парень! — крикнули ему из соседней комнаты, когда он тащил к себе бутыль яблочного вина. — Может, заглянешь?

У соседа собралась шумная компания из пяти человек. Кое-кого Глеб знал: конечно же сам Кесарь — его сосед собственной персоной, балагур и весельчак; Радж — смуглый невысокий муж с кольцом в носу и с кривым ятаганом на поясе — весьма колоритная личность; Ворон — молчаливый, всегда задумчивый молодой человек, которого, как казалось, знала и уважала вся гостиница. Еще за заваленным снедью столом сидели, развалившись в уютных креслах, двое незнакомцев: один — седой старик в потрепанном халате, перепоясанном огненно-красным кушаком, второй — мускулистый полуголый варвар, из одежды на нем была только набедренная повязка из вонючих шкур, да многочисленные шнурки с нанизанными зубами неизвестных животных, с какими-то камешками и корешками — эти бусы висели у него всюду: на шее, на предплечьях, на запястьях, болтались под коленями, на щиколотке…

Глеб поставил тяжелую бутыль на стол и сел на свободный стул.

— Это Радж, — поочередно стал представлять Кесарь своих гостей. — Это Ворон. Это старый Жрец. Это Бешеный Волк. — Гости пьяно щурились на Глеба и чуть заметно кивали. — А это… — Кесарь наморщил лоб, вспоминая.

— Глеб.

— Точно — Глеб! Никак не могу запомнить. Что за странное, парень, у тебя имя…

— Имя как имя.

— Ну так вот… — продолжил свой рассказ полуголый варвар, которого все для краткости называли просто Волком. — Схватил я его за рога, держу, а он головой крутит, мотает. Мне бы отпустить, чтобы нож достать, а нельзя. Он сразу башкой двинет, рогами подденет, бросит на землю, затопчет…

— Ну и?.. — Кесарь улыбался.

— Перегрыз я ему горло.

— Перегрыз? — Кесарь всплеснул руками. Ворон нахмурился. Радж покачал головой.

— Точно говорю! — Волк с гордостью показал свои великолепные зубы, звонко пощелкал по клыкам ногтем указательного пальца.

— Быку? Горло?

— Ну!

— И как?

— Нормально! Правда, кожу было тяжело прокусить, но жить захочешь… И еще, когда кровь хлынула, то я чуть не выпустил его — закашлялся, едва не захлебнулся.

— Дикарь, — осуждающе сказал седой старик.

— Врешь ведь, Волк. Признайся.

— Эй! Ты поосторожней!

— Как-то не верится.

— Зачем мне врать-то?

— А кто тебя знает?

— Дикарь, — еще раз сказал старик. — Быку надо было наговор на ухо прошептать, он бы сразу успокоился.

— Наговор, — хмыкнул Волк. — Не знаю я никаких наговоров-заговоров.

— Вот-вот. — Старик осклабился, показав три пожелтевших зуба, торчащих вкривь-вкось из опухших розовых десен. — Куда катится Мир? Кругом одни солдафоны и дикари. Хорошего мага днем с огнем не найдешь… — Старик умело выдернул пробку из бутыли, принесенной Глебом и налил себе в кружку вина. Тонкая рука в коричневых пигментных пятнах даже не дрогнула, хотя — Глеб знал по себе — глиняная емкость в оплетке из ивовых прутьев была весьма тяжелой. Старик задрал голову и стал вливать в себя кисловатый хмельной напиток, мелко глотая. Острый угол кадыка дергался вверх-вниз под тонкой пергаментной кожей.

— А ты-то сам, Жрец, хороший маг? — спросил Радж, поправляя свой ятаган.

Старик не торопясь допил вино, оторвался от кружки, вытер рукавом губы, крякнул, прищурясь, и ответил:

— Один из лучших. — Он со значением поднял палец к потолку и повторил, слегка подвывая: — Один из лучших!

Все смотрели на его кривой, будто бы в нескольких местах сломанный палец с грязным когтистым ногтем. Старик опустил руку, налил себе еще вина, сказал:

— Ваша сила ограничена, моя — безгранична.

— Так уж и безгранична? — хмыкнул Кесарь.

— По сравнению с вашей.

— То есть, сейчас ты можешь любого из нас легко убить?

— Ну, сейчас, допустим, не могу. Мы же в Городе. А вообще — да. Без сомнения.

— Ты? — Бешеный Волк засмеялся. — Беззубый старикашка?

— Не смейся над тем, чего не знаешь, — остановил его смех хмурый Ворон. — Старик прав. Магия сильней меча.

— Правильно. — Жрец довольно кивнул. — Моя сила не в мускулах и не в оружии. Моя сила — это весь Мир. Что вы можете предпринять против всего Мира?

— Ну, например, я могу в одно мгновение проткнуть тебя этим ножом, — изрядно захмелевший Волк схватил кинжал, что лежал на столе рядом с куском окорока.

— Возможно. — Жрец кивнул и вдруг исчез. Его пустое кресло опрокинулось. Вытаращенными глазами Волк целую минуту смотрел на место, где только что находился старик. Затем варвар вскочил на ноги, обвел диким взглядом всю комнату, выглянул в коридор, вернулся, пробежал вдоль стен, сел на место, окончательно растерявшись.

И в тот же момент опрокинутое кресло поднялось, заняло нормальное положение, в нем вновь появился старик, все так же расслаблено возлежащий на мягких подушках.

— Я всего лишь отвел вам глаза. Тут и магии-то почти нет. Примитив. Забава. Надеюсь, Король простит мне эту маленькую шалость.

Посрамленный Волк молчал. Немного неуверенно улыбался Кесарь. Глеб смотрел на мага с восхищением и легкой завистью. Он уже жалел, что выбрал путь воина. Старик заметил его взгляд и улыбнулся.

— Не надо завидовать мне, сынок, — сказал он. — Магия требует больших жертв. Я, например, долго жил в глухой деревне, притворяясь Одноживущим, прежде чем овладел большинством заклинаний огненной стихии. Потом я ушел в предгорья Драконьих Скал, где читал старые книги и изучал магию воздуха, практически лишив себя сна. Я скрывался от людей, от Одноживущих и от Двуживущих. И только сейчас я могу жить более-менее спокойно — о моей силе знают окружающие и немногие хотят вступить со мной в бой. Но даже мои знания не дают абсолютной защиты. И поэтому большую часть времени я провожу в Городе, под охраной Короля и его гвардии. Новорожденному воину жить значительно проще, чем магу, поверь мне.

— Это точно, — подтвердил Кесарь. — Я видел, как двое мечников издевались над молодым неопытным магом. Они кололи его мечами, а он только и мог, что швыряться сгустками огня, которые не смогли бы, наверное, и стог сухого сена поджечь.

— Меня рядом не было, — вздохнул Жрец.

— Закололи они его. Насмерть. А он ведь и недели здесь не прожил.

— Уж я бы… — пригрозил старик, поднимая к потолку корявый палец…

Собравшиеся еще долго говорили о пустяках, вспоминали поочередно свои старые приключения, хвастались. Иногда они говорили одновременно, взахлеб, перебивая друг друга, иногда, напротив, в комнате надолго повисало молчание. Они ели и пили, все больше хмелея, и Глеб старался не отставать от старших товарищей. Он все порывался рассказать им сбивчивую историю про Кинг-Конга и свой меч, про Рябого Пса и про Апостола, но его уже никто не слушал, только привычно кивали головами на слова, не улавливая их смысл, но Глебу и этого было достаточно. И он, растроганный этими рассеянными пьяными кивками, все говорил и говорил, выдумывая что-то, то, чего и не было никогда, а вскоре и вовсе потерял нить повествования, запутался, остановился на полуслове, перед глазами все поплыло, и он тяжело повалился под стол, задев локтем пустое звонкое блюдо.

— Пожалуй, пора спать, — сказал Кесарь и долго и безуспешно пытался встать на ноги…

2

Перед тем как лечь, в комнату к наконец-то угомонившимся постояльцам поднялся хозяин гостиницы. Его гости спали в самых вычурных позах. Кто-то развалился на столе, кто-то скорчился на полу. Старый Жрец по-прежнему полулежал в кресле, нос его был необычайно красен, халат распахнулся, обнажив худую впалую грудь. И только Ворон, даже во сне хмуря брови, лежал на кровати. Правда, поперек нее.

Хозяин заведения осуждающе пощелкал языком и вышел, плотно притворив за собой дверь.

3

Вечером следующего дня хозяин зашел в комнату к Глебу.

— Здравствуйте, господин.

— Привет, — Глеб был необычайно мрачен. Его подташнивало, кружилась голова, ломило мышцы. Утром он обнаружил у себя здоровенный синяк на бедре, и какое-то время натужно пытался вспомнить, как он его посадил, но от этих усилий лишь еще больше разболелась голова, и Глеб, отчаявшись хоть что-то восстановить в памяти, махнул на все рукой, дав себе зарок больше не пить вообще.

Разве только пиво.

И иногда немного в компании.

— Вы должны мне, господин.

— Да? — искренне удивился Глеб.

— Один золотой.

— Я же дал тебе два.

— Кредит кончился, господин. Вы уже живете в долг.

— Вот, черт! Неужели здесь все так дорого?

— Моя гостиница одна из самых дешевых в Городе, господин. Вы живете здесь уже четыре дня. Комната, белье, завтрак, обед и ужин — с вас один золотой, господин.

— Вот, черт! У меня больше нет денег.

— Это плохо, господин. Вы должны мне заплатить.

— Чем? — Глеб развел руками.

Хозяин какое-то время укоризненно смотрел на него, затем кивнул и сказал:

— Я понял. У вас нет денег. — Он с поклоном исчез за дверью.

«Всего-то!» — подумал Глеб, опрокидываясь на кровать.

Перед глазами закружились черные пятна. Загудел колоколом пустой череп.

Пожалуй, реалистичность Мира порой была чрезмерна.

4

Утром, едва только Глеб продрал глаза, хозяин гостиницы вернулся. Он без стука распахнул дверь, беглым взглядом окинул относительный порядок в комнате и холодно поздоровался:

— Доброе утро, господин.

— Доброе, — осторожно подтвердил Глеб. Он увидел, что за фигурой хозяина маячит еще кто-то — плечистый, в блистающих доспехах.

— Вы не нашли денег?

— Когда? Я спал, — Глеб вылез из-под одеяла, стал неуклюже одеваться.

— Плохо, господин. Я вынужден вас выселить.

— Хорошо. Я и сам уже собирался уходить.

— Но вы должны мне два золотых.

— Как два? Вчера вечером я должен был всего один.

— А теперь два.

— Да это же вымогательство! — возмутился Глеб.

— Это бизнес.

— Бизнес? — Не сдержавшись, Глеб улыбнулся, так забавно звучало это слово здесь, в мире магии и мечей.

Хозяин шагнул в комнату. Следом за ним зашли и те — плечистые в доспехах. Сразу стало тесно, захотелось на свободу, на воздух. Только сейчас Глеб понял, что эти четыре дня прошли для него даром. Только сейчас он вспомнил про Рябого Пса. И заторопился.

— Ну, хорошо. Я найду денег и все верну. Заработаю, займу, наконец. Честно. Я не обманываю, поверьте.

Хозяин отрицательно водил головой.

Вперед выступил один из здоровяков в доспехах. Он посмотрел на Глеба, обернулся к хозяину гостиницы, еще раз пристально оглядел фигуру Глеба, от пяток и до макушки, спросил:

— Двуживущий?

— Да.

— Имя?

— Глеб.

— Правильно. Новорожденный?

— Что вы заладили? — Глеб разозлился, — «Новорожденный, новорожденный». Хватит уже! Надоело!

— Понятно. Новичок. В Городе первый раз.

— Да. И что? Это преступление?

— Вы должны два золотых этому человеку. У вас их нет. Это преступление.

— И что дальше? Вы посадите меня в тюрьму? Выгоните взашей из вашего Города? Казните?

— В этом нет необходимости. Ваше оружие стоит достаточно, чтобы выплатить долг. Вы должны отдать меч. — Ратник повернулся к хозяину гостиницы и спросил: — Вас устроит такой вариант?

— Да. Конечно.

— Эй! — Глеб вцепился в меч обеими руками, прижал оружие к телу. — Вы не можете его забрать. Во-первых, он стоит значительно больше, чем два золотых…

— Хозяин вернет вам остаток от суммы…

— Не нужна мне ваша сдача! Это мой меч!

— Прошу вас, отдайте нам оружие, или мы будем вынуждены применить силу.

В распахнутую дверь заглядывали посторонние люди. Спор привлек уже целую толпу. Глеб с радостью увидел знакомое лицо соседа и с пылом обратился к нему:

— Кесарь, чего они? Скажи им — я все заплачу позже. Ну!

— Не связывайся с ними, парень. — Сосед покачал головой. — Лучше сделай то, что они хотят.

— Но почему?

— Потому что они сильней. Это гвардия Короля. Видишь Пегас на доспехах? Отдай им меч.

— Да что же это! Всем только и дело, что до моего меча!

— А у тебя больше ничего нет, — хохотнул кто-то из толпы.

Хозяин гостиницы и воины в доспехах молча ждали.

— А если я?.. — Глеб потянул рукоять, высвобождая клинок из ножен.

— Даже не вздумай! — Кесарь метнулся к нему, схватил за руки, стиснул запястья, надавил, заставляя спрятать клинок. — Ты же станешь изгоем. Тогда ты никогда больше не попадешь в Город. По крайней мере, живым. — Он повернулся к хозяину. — Сколько задолжал тебе этот парень?

— Два золотых.

— Вот, — Кесарь достал деньги из кармана, положил в протянутую ладонь Одноживущего. — Теперь все?

— Да. Но твой друг должен немедленно покинуть мою гостиницу.

— Слышишь? — Кесарь повернулся к Глебу. — Не спорь с ним.

— И не собираюсь. Спасибо за помощь. Я все верну, скажи только, где тебя найти.

— Эй, парень! Ты делаешь большую ошибку, принимая меня за друга. Просто сейчас мы в Городе, а два золотых для меня — пустяк. И, кроме того, я сегодня в хорошем настроении. Так что собирай свои вещи и уматывай побыстрей. А если нам доведется встретиться вне Города, на диких землях — мы поговорим с помощью наших мечей. Здесь так собирают долги. И отдают тоже. Надеюсь, ты будешь готов к этой встрече.

— Зря ты так, Кесарь. Нам бы держаться друг за друга.

— Не учи меня. Молод еще.

— И все равно спасибо.

— Давай-давай. Пожалуйста. И помни, парень, деньги здесь — не последняя вещь.

— Это везде так. Но в других местах кроме денег есть и иные ценности. А здесь…

— Покиньте здание, — прервал его гвардеец.

— Одну минуту, — заторопился Глеб.

Поняв, что представление окончено, толпящиеся у дверей люди стали расходиться. Ушел и хозяин, бросив прощальный взгляд на собирающегося Глеба. Из посторонних в комнате остались одни охранники.

Впрочем они-то как раз посторонними и не были.

Глеб заправился, подтянул перевязь меча, оглядел комнату — не оставил ли чего, хотя пришел сюда совершенно пустой и уходил сейчас так же — сказал:

— Пока! — и, опередив плечистых гвардейцев, вышел в коридор.

Ему позарез нужны были деньги. А про Рябого Пса он опять позабыл — теперь старая обида, нанесенная обманщиком, казалась ему мелочной и пустой.

5

Что-то все-таки изменилось за те четыре дня, что Глеб провел в гостинице. Теперь люди на улицах Города не казались ему чужими. Напротив, он воспринимал их почти как родных, легко заговаривал с ними, пристраивался бок о бок к незнакомым прохожим и шел, непринужденно болтая о пустяках. И, как ни странно, те воспринимали это вполне нормально и с удовольствием поддерживали разговор.

Город оказался не так уж и велик. Бегло ознакомившись с его географией, Глеб уже недоумевал, как он вообще мог здесь заблудиться.

Действительно, что-то изменилось!

Единственное, что пока оставалось неизменным — это пустота в карманах.

На его расспросы о том, как достать денег, большинство прохожих лишь пожимали плечами и торопились уйти — Глебу показалось, что они принимали его за нищего. Некоторые люди, выслушав его короткую историю, рекомендовали наняться в охрану к торговцам. По крайней мере и еда будет, и крыша над головой, и жалование. Но Глеба этот вариант не устраивал. Прежде всего потому, что деньги ему нужны были как можно скорей — он, все-таки, собирался отдать долг Кесарю, да и желудок не желал ждать и, громко бурча, сердито требовал пищи. Кто-то посоветовал обратиться к ростовщикам и даже назвал несколько фамилий и адреса, но тут же стал отсоветовать, многословно рассуждая о том, что не стоит новичку залезать в долги, ведь проценты в банках всегда велики, и может так получиться, что потом всю оставшуюся жизнь будешь расплачиваться, а если не повезет, так и в последующих жизнях… Глеб, терпеливо выслушав все доводы, отказался от идеи займа.

Но без денег никак.

— Парень, — сказал ему увешанный оружием, бугрящийся мускулами атлет, которого Глеб встретил возле маленькой закусочной, — в Городе ты много не заработаешь. Туго здесь с работой, понимаешь? Все принадлежит Одноживущим, Королю. Вот у них деньги есть. А нормальные люди приходят в Город тратиться. А деньги ищут за стенами, в диких землях. Знаешь сколько стоит зуб водного чудовища Г’Йенда?

— Нет.

— Пять тысяч золотых.

Глеб присвистнул и спросил:

— А кому он нужен?

— В основном подобные вещицы покупают маги и лекари. Еще их охотно берут ремесленники, изготавливающие амулеты, обереги и прочие игрушки. Но пять тысяч — это еще мелочь. Самая крупная моя сделка — кожа черного дракона. Тогда я выручил ровно восемьдесят восемь тысяч золотых монет, а вдобавок мне еще мне отдали талисман, который предсказывает бурю.

— И как же вы носите такие деньги? — спросил Глеб, почесав затылок.

— Ношу?! — усмехнулся здоровяк. — Зачем? Я держу их в банке, и беру необходимую сумму, когда мне вздумается. А с собой у меня всего пятьсот. И то тяжело.

— А мне бы хоть полсотни, — сказал Глеб и смутился того, что эту нечаянно вырвавшуюся фразу могли счесть формой попрошайничества.

— Иди в дикие земли, парень. Чем дальше от Города, тем меньше конкурентов. В крайнем случае будешь просто охотиться и продавать мясо в деревнях. Хотя это занятие недостойно настоящего мужчины.

Атлет оценивающе посмотрел на Глеба и добавил:

— Хиловат ты, парень. Недавно у нас?

Глеб неопределенно скривил лицо и развел плечи пошире.

— Пожалуй рано тебе в дикие земли. Лучше ограбь кого-нибудь. Или укради. Купишь новое оружие, доспехи, потренируешься. Потом и пойдешь приключений искать… Бывай, парень! Удачи тебе!

Он ушел, а Глеб еще какое-то время стоял у закусочной и вдыхал аппетитно пахнущий воздух.

6

Весь день он проходил по Городу.

Уже давно опустилось за стену солнце. Темнело.

Глеб устал. Ноги окаменели. Желудок ссохся. Разболелась голова и сильно хотелось спать. Ему нужен был отдых.

Людей на улицах Города становилось все меньше. Высветились изнутри окна домов. По небу рассыпались звезды…

Уже поздней ночью, окончательно обессилев, Глеб забрел в район новостроек. Здесь приятно пахло смолой и древесными опилками. Мягко светились в темноте дощатые стены строящихся домов, с дырами дверных проемов и незастекленных рам.

Глеб забрался в ближайший недостроенный дом и долго в темноте бродил по нему, то и дело натыкаясь на балки, запинаясь о валяющиеся под ногами доски. Он чуть не сломал себе шею, шагнув в комнату, где еще не было пола. Свалившись на ворох шуршащей стружки, он пошарил вокруг руками, и чувствуя, что от усталости больше ничего не может и не хочет, перевернулся на спину и мгновенно заснул, прижав к себе драгоценный меч.

Глава 5

Водки было много.

Сам Сергей почти ничего не пил, но гостям роздыху не давал: то и дело наполнял рюмки и красиво, со знанием дела говорил очередной тост. Не выпить было кощунством.

После пятой рюмки раздался звонок. Сергей поднялся с дивана и ушел открывать дверь. Вернулся он с двумя девушками.

— Карина, — представил он, — и Вероника. Наши соседки. А это Глеб.

— Очень приятно, — проговорил, пытаясь привстать, Глеб.

— Присоединяйтесь, девчата, — пригласил Иван, хлопнув широкой ладонью по кожаной обивке дивана. — А то водки море, а нас только трое, — он расплылся в улыбке, страшно довольный тем, что сказал почти в рифму.

У Карины были роскошные волосы и изящные руки. Она приземлилась рядом с Иваном, ладонью мазнула его по щеке, попеняла:

— Опять ты не брился, — голос у нее был грубый, низкий. Неприятный голос.

— Вы подвинетесь? — мягко спросила Вероника. Глеб поднял на нее глаза. Девушка улыбалась. Улыбалась широко, но как-то тихо, словно бы немного неуверенно.

— Да, конечно. — Он заерзал, тесня Ивана. — Меня зовут Глеб. И можно «на ты», я ведь еще не настолько стар, чтобы… э-э… величать меня… значит… — Глеб запутался в словах — все-таки выпито было уже немало — и замолчал. Вероника села рядом.

Оказалось, что у всех уже налито, а пересевший на кресло Сергей произносит какой-то тост.

— Хорошо сказал, Сережа! — Карина захлопала в ладоши. Все чокнулись, выпили за что-то, кажется за знакомство.

«Утром на работу», — с тоской подумал Глеб, а потом вспомнил, что завтра суббота. Выходной.

Он разлил по рюмкам и коротко провозгласил:

— За встречу.

— За встречу! — весело подхватила Карина.

— За встречу, — улыбнулась Вероника и отбросила волосы с лица…

Потом были какие-то провалы. Время, в котором его не существовало, из которого он выпадал. Иногда вдруг наплывала действительность, и тогда он обретал себя и в недоумении смотрел на происходящее. Так дремлющий перед телевизором человек воспринимает идущий на экране фильм — обрывками, несвязными эпизодами, не зная ни сюжета, ни взаимоотношений персонажей, видя только одни и те же лица, которые что-то делают, говорят…

Сергей играет на гитаре. Иван пытается подпевать. Карина зажимает ему рот. Вероника звонко смеется…

Кто-то закончил рассказывать анекдот. Все хохочут. Иван хлопает ладонью по столу, опрокидывает бутылку водки. Карина вскакивает, бежит на кухню за тряпкой…

Вероника что-то объясняет ему. Он согласно кивает, но ничего не слышит, неотрывно смотрит в ее глаза и никак не может сосредоточиться на словах…

Какие-то парни. Кажется, они были вместе с Иваном там, на улице. Зашли, не раздеваясь: лиц не видно, натянутые по брови вязанные шапки, поднятые воротники, одинаковые черные куртки на меху. Опрокинули по рюмке. Тихо сказали что-то Ивану. Сергей молча смотрел на них и был суров, насупился грозно. Затем парни ушли, захватив с собой огурец…

Они с Вероникой целуются. На кухне. Дверь закрыта. Там визжит Карина, что-то хрипит Иван, пытаясь петь. Звенят струны расстроенной гитары…

В квартире никого нет. Вероника говорит, что все вышли прогуляться. Он целует ее, и все никак не может вспомнить ее имя. Губы твердые, агрессивные. Он отрывается, бормочет пьяно:

— Я люблю тебя, — но никак не может вспомнить имя, потому что в голове крутится глупая мысль, смысл которой он никак не может ухватить, так как пытается вспомнить имя девушки: «…Вот это ничем нельзя заменить…»

Они целуются долго.

«…это ничем нельзя заменить…»

«Вероника… Вероника!»

1

Первое, что услышал Глеб, когда пришел в себя, был гулкий перестук капель. Где-то совсем рядом капала вода, и он, не торопясь прозреть, решил, что идет вялый дождь. А потом в отдалении кто-то что-то крикнул коротко и невнятно, и глухое эхо отозвалось, повторяя неразборчивое слово.

Глеб открыл глаза. Над ним выгнулся дугой низкий каменный потолок, сплошь покрытый плесенью. Маленькая щель окна, забранная решеткой, показывала далекое, неестественно синее небо. Даже и не небо, а лишь крохотный осколок его, картинку с его изображением.

Глеб поднялся на локте и огляделся.

Он лежал на охапке гнилой соломы. С трех сторон его окружали глухие каменные стены. С четвертой стороны — прямо перед ним — находилась ржавая решетка из толстых прутьев. За ней был узкий темный коридор, на противоположной стороне которого он разглядел еще одну решетку — по-видимому, еще одну камеру.

Голос приближался. Кто-то повторял короткое слово, и Глеб все никак не мог его разобрать.

Он уже понял, что находится в тюрьме, и даже догадывался, за что именно его посадили, но кроме всего этого, еще что-то важное беспокоило его, что-то не давало покоя. И он не мог понять, что именно…

— Завтрак, — Глеб наконец-то разобрал слово.

По темному коридору за решеткой кто-то нес заключенным завтрак.

Глеб встал.

Что-то не так…

— Завтрак… — раздалось уже совсем близко. В коридоре сделалось чуть светлей.

— Завтрак!..

Глеб зажмурился, на мгновение ослепленный светом факела. В решетку ткнулась миска с бурой баландой, в которой плавал раскисший кусок хлеба. Глеб схватил ее, и сутулый человек пошел дальше по коридору, волоча за собой скрипучую тележку с водруженной большой кастрюлей и монотонно каркая:

— Завтрак!..

— Эй! — окликнул его Глеб. — Меня скоро выпустят? За что меня посадили?

В коридоре вновь стало темно. Человек, не обращая внимания на вопросы Глеба, уходил прочь.

— Эй! — Глеб вцепился в прутья решетки, прижался к ним лицом, пытаясь высмотреть если не фигуру тюремщика, то хоть отблески факела на стенах. — Я ничего не сделал!

— Завтрак… — раздалось совсем уже тихо.

Вновь стало слышно, как с заплесневевшего потолка капает вода. Глеб опустился на охапку соломы, с опаской понюхал баланду. В общем-то пахло вполне съедобно, почти аппетитно, особенно если учесть, что он вот уже второй деньобходился без пищи. Единственная проблема заключалась в том, что ложки ему почему-то не дали. Возможно, заключенным ложка не полагалась.

— Эй, — сказал Глеб негромко, скорее для себя, чем для человека, разносящего еду, — а чем я буду есть?..

Естественно, ему никто не ответил, если не считать далекого гулкого отголоска, в котором еще можно было разобрать что-то похожее на слово «завтрак».

Смирившись с таким невниманием, Глеб через край, бычком, стал хлебать баланду. Она была еще теплой и на удивление густой. Выхлебав все до конца, Глеб начисто вылизал миску и отставил в сторону. Пожалуй, нахождение в тюрьме имело кое-какие положительные стороны.

— Привет, парень, — раздался вдруг негромкий голос как бы из ниоткуда. Глеб вздрогнул и поднял голову. Если с ним и могли сейчас говорить, то лишь из камеры напротив. Но там было так темно, что Глеб ничего не мог разглядеть.

— Ты кто? — осторожно спросил он.

— Что, не узнал меня? — Сомнений не было — голос доносился из соседней камеры.

— Нет.

— Он меня не узнал! — затараторил невидимый собеседник. — Должно быть, у него столько знакомых, что он просто не помнит их всех. Да? Это так? У тебя много знакомых, парень? Так много, что ты не узнал меня?

— Рябой Пес!

— Наконец-то. Малыш узнал своего старого друга. Малыш еще помнит его…

— Ты обманул меня!

— Я? Тебя? Мы виделись всего раз, и я уже успел тебя обмануть? Невероятно. Просто невозможно!

— Ты выставил меня дураком. Из-за тебя я оказался здесь.

— Нет, парень! Здесь ты оказался из-за себя. Только из-за себя. Я не знаю, что ты там натворил, но здесь отвечают только за свои поступки. Ты что-то сделал — и вот ты здесь. Я что-то сделал — я тоже здесь. А так, чтобы я что-нибудь сотворил, а посадили тебя — нет, так не бывает. Не бывает, парень! Слышишь?

— Ты знаешь, о чем я говорю! Ты выманил у меня все деньги…

— Я? Деньги? Парень, ты что? Я продал тебе информацию. Я ничего не отнимал у тебя. Ты сам мне отдал. Все честно. Какие вопросы?

— Ты обманул меня…

— Разве? Ты, должно быть, уже сходил к Утесу Плачущего Человека, нашел вход в пещеру, но не смог отыскать амулет? Его там не было? Да?

— Нет. Я никуда не ходил. Меня высмеяли, когда узнали, что я дал тебе деньги за пустые россказни.

— Ты обижаешь меня, парень. Я человек слова — это мое кредо. Я не обманщик, хотя — буду с тобой честен — иной раз приходится хитрить. Но тебя я не обманул. Неужели ты поверил этим людям? Они просто завидовали тебе. Надеюсь, ты не сказал им того, что сообщил тебе я? А, парень? Нет? Иначе — плакали твои денежки. Я уверен, что немало найдется охотников отыскать глаз Й’Орха. Ты не сказал им?

— Я ничего не сказал…

— Молодец, парень. Значит, он еще там. Лежит и ждет. Но не забывай про ящера! Ты молод, чтобы биться с ним. Ты еще молод. Наверное, я зря рассказал тебе об этом амулете — ты не готов к путешествию в дикие земли.

— То есть, ты хочешь сказать, что не обманывал меня?

— Как ты вообще мог усомниться во мне? Рябого Пса знают все. Все пользуются его услугами. Над тобой посмеялись, парень, а ты посчитал, что Рябой Пес тебя обманул. Я не мошенник. Ведь с мошенником никто не захочет иметь дела. Я — продавец информации. Знаешь, что дороже всего стоит? Информация! Вот, чем я владею. У меня нет конкурентов, парень. А ты усомнился во мне. Обидно!

Рябой Пес говорил убедительно, и Глеб почувствовал, что вновь начинает ему верить.

— А если ты все-таки обманываешь меня? Как мне удостовериться?

— Парень! Зачем? Зачем я буду тебя обманывать, скажи мне? Из-за нескольких монет? — Рябой Пес звонко всплеснул руками — не то хлопнул в ладоши, не то ударил себя по бедрам. Гулкое эхо заставило Глеба вспомнить, где он сейчас находится.

— За что тебя посадили? — спросил он.

— Подрался. Всего чуть-чуть помахал кулаками. Совсем забыл, что нахожусь в Городе. Сколько раз давал себе зарок здесь не пить! Подрался. А уж ты-то, парень, как оказался за решеткой?

— У меня не было денег. Я задолжал за гостиницу, потом бродил по Городу и заснул.

— А! Это не страшно. Назначат штраф и отпустят.

— Когда?

— Кто ж знает? Преступников много, а Король один. Поди, разберись с каждым…

Они проговорили еще долго, не видя ни лиц друг друга, ни даже силуэтов. Глеб делился впечатлениями о Городе, рассказал о своих мытарствах, а Рябой Пес все перебивал его многословными замечаниями и советами, неоднократно поминал свое кредо и несколько раз заводил речь о талисмане, что лежит и ждет где-то к западу в пещере на склонах Утеса Плачущего Человека. Вроде бы и немного времени прошло за разговорами, но приближающийся голос уже возвещал:

— Обед! — и они замолчали, разделенные решетками, коридором и мраком.

И только тут Глеб понял, что же именно все это время не давало ему покоя — он был без оружия. Он был гол. Его великолепного меча рядом не было.

2

Прошел тягостный день. Кусок неба в зарешеченном оконце затянулся легкой седой дымкой, сквозь которую слабо просвечивала какая-то звезда — единственная, что смогла поместиться на столь маленьком небесном лоскутке. Судя по мягкому свечению облаков, над Городом поднялась полная луна. Впрочем, за всю ночь она даже краем своим не заглянула в чрево тюремной камеры. Она светила для свободных людей, что спали в своих домах, в гостиницах — там, где положено.

Глеб тоже спал. Он лег сразу после обеда, на пять минут проснулся к ужину и потом вновь заснул. До самого утра.

А в камере напротив ворчал Рябой Пес, недовольный отсутствием собеседника.

3

— Завтрак! — приближался уже знакомый голос. Шаркал ногами сутулый человек, скрипела тележка. И еще что-то бряцало и позванивало.

— Завтрак! — сутулый человек в мешковатой одежде сунул миску в камеру напротив, к Рябому Псу и пошел дальше.

— Эй! — крикнул встревоженный Глеб. — А мне?

Человек уходил, но — странное дело — бряцание и звяканье приближалось. Приближалось оттуда, откуда всегда приносили еду. Кто-то шел еще.

Глеб вдруг почему-то вспомнил, что перед тем как заколоть свинью, ее обычно не кормят, и усмехнулся этой недоброй мысли.

Вновь заплясали отблески факелов на сочащихся влагой стенах. Перед камерой остановились три воина в доспехах, с изображением Пегаса на груди.

— Двуживущий Глеб, — сказал один ровным поставленным голосом. — Вы нарушили закон, заночевав в неположенном месте. Король, рассмотрев ваш проступок, приговорил вас к денежному штрафу в двадцать золотых монет. В случае, если вы не сможете выплатить вышеозначенную сумму, вас обязывают в течении двух часов покинуть Город. Только полностью выплатив штраф, вы вновь получите возможность вернуться в Город. Вам все ясно?

— В общем… Да… Но…

— Хорошо. Вы заплатите сейчас?

— У меня нет денег.

— Тогда вы должны покинуть Город.

— Ладно. Но верните мне мой меч!

— Конфискованные вещи вы получите у выхода.

Воин отошел в сторону, исчезнув из поля зрения. Что-то загремело, лязгнуло, и ржавая решетка стала уходить в стену, открывая проход. Замерла, напоследок хищно клацнув.

— Выходите!

Глеб шагнул из камеры и с любопытством огляделся. Только сейчас он смог оценить истинные размеры тюрьмы. Длинный коридор, освещенный редкими факелами, торчащими в стенах, тянулся, насколько хватало глаз. Он слегка изгибался, и Глеб предположил, что этот тюремный туннель замкнут в кольцо — ведь человек с тележкой всегда приходил с одной стороны, и никогда не проходил назад. Примерно через каждые двадцать шагов по обе стороны коридора располагались темные камеры, отгороженные массивными решетками. Которые из них пустовали на данный момент, а какие были заняты — об этом можно было строить самые разные предположения — все равно внутри ничего не было видно.

— Эй, парень! Не забывай Рябого Пса! Удачи тебе! Помни — лежит и ждет!

— Тебе удачи, — обратился Глеб в камеру соседа. — Надеюсь, ты недолго здесь просидишь.

— Пройдемте! — Глеба весьма невежливо толкнули в спину, и он был вынужден подчиниться.

Они долго шли по коридору — спереди воин, который огласил приговор, за ним Глеб и замыкающими — два ратника с горящими факелами в руках. Монотонно, вгоняя в сон, лязгали сочленениями доспехи, стучали о каменный пол окованные железом сапоги, бряцали мечи. А они все шли и шли: мимо горящих и потухших факелов в покрытых плесенью стенах, мимо решеток камер, мимо ржавых цепей и кошмарного вида оков, валяющихся на полу…

Они остановились возле глухой двери, и охранник, идущий первым, долго ковырялся огромным ключом в замке, прежде чем смог его открыть. Дверь распахнулась, и ослепленный Глеб закрыл глаза рукой — на улице был солнечный день. Его подтолкнули вперед, и он едва не упал, больно запнувшись о высокий порог. В руки ему сунули что-то тяжелое и холодное, он схватил это и догадался, что ему вернули конфискованный меч. Его опять подтолкнули, он вновь чуть не упал. Слепило солнце, мешался неудобный громоздкий меч в руках. Глеб все щурился, по щекам текли слезы, засвербело в носу, он чихнул, потом еще раз, и еще, а его все вели, направляли, подталкивая, словно слепого, пока он не прозрел.

— У вас есть два часа для того чтобы покинуть Город. Иначе вы вернетесь туда, откуда только что вышли, — напомнил охранник и скрылся за неприметной дверью.

Глеб остался один. Он стоял возле пестрой стены, что уходила в самое небо. Его вывели, вытолкали из ее утробы и оставили в маленьком полудиком садике, где росли колючие кусты шиповника и жесткий терновник. Сквозь заросли проглядывали дома на соседней улице, слышались голоса людей.

Из-за деревьев вышел еще один королевский гвардеец. Он прошел мимо Глеба, внимательно посмотрев на него, подошел к двери и постучал. Ожидая, пока ему откроют, воин обернулся, привалился к стене и стал пристально и открыто разглядывать Глеба. Это было неприятно, и Глеб поспешил уйти.

4

Некоторое время он бестолково колесил по переулкам, пока не наткнулся на знакомую улочку. Дело близилось к полудню, Глеб успел проголодаться, но купить еду было не на что. Впрочем, он еще мог успеть к бесплатному тюремному ужину и о ночлеге не пришлось бы беспокоиться, достаточно было пробыть в Городе лишние пять минут. Но такая перспектива его не прельщала, и Глеб спешил, не обращая внимания на голод и усталость…

Он вышел к ближайшим воротам — северным, и через них покинул Город, на прощание обернувшись и бросив взгляд на величественные росписи стены, на каменные дома с плоскими крышами, на свечи тополей, на патрули королевских гвардейцев…

Уйти из Города было значительно проще, чем войти в него — при выходе никого не проверяли, и людской поток свободно изливался сквозь арку ворот и растекался по дорогам и тропам, ведущим во все уголки Мира.

Перед Глебом сейчас стояли две задачи: найти место, где можно было переночевать и суметь раздобыть деньги. Второе, пожалуй, было важней.

До вечера оставалась еще куча времени, и Глеб влившись в толпу людей, влекомый ею, побрел куда-то по дороге, внимательно поглядывая по сторонам.

5

Ему не пришлось долго искать. Он увидел этого парня еще издалека и узнал в нем Новорожденного. Он и сам недавно так же стоял с открытым ртом на обочине и смотрел на восхитительное величие городской стены.

— Эй, парень! — Глеб развернул пошире плечи, сдвинул меч чуть вперед, так, чтобы оружие сразу бросалось в глаза, положил ладонь правой руки на рукоять, левой подпер бок.

Новичок с восторженными глазами неохотно оторвался от созерцания высящейся громады Города. Глеб, чуть косолапя, неторопливо подошел ближе.

— Первый раз в Город? — Он хлопнул парня по плечу.

— Да.

— Тебе там самое место. И знаешь почему?

— Почему?

— Потому, что там ты будешь под защитой Короля. Не то что здесь, где каждый может тебя обидеть. Ты же не хочешь умирать? Сколько ты в Мире — день, два? Неделю?

— Четыре дня.

— Довольно много… — Глеб задумчиво почесал затылок и решился: — Вот, что, парень! Если хочешь жить, гони деньги. Мне много не надо — тридцати монет будет достаточно.

— Но… — Новичок отшатнулся. Глеб шагнул к нему вплотную. Он еще не знал, что будет делать, если парень выхватит свой игрушечный меч и бросится на него.

— Но у меня только пять золотых.

— Думаю и этого хватит.

— Но…

— Гони деньги! — Глеб скорчил суровую рожу и требовательно протянул руку. Парень трясущимися пальцами стал послушно развязывать тряпичный мешочек, болтающийся на скромном кожаном поясе.

— Не убивайте меня. Я в первый раз. Я еще только… Пожалуйста… — В глазах новичка уже не было восхищения и восторга. Там были одни слезы, и у Глеба вдруг что-то перевернулось в душе.

— Ладно, — сказал он, — оставь себе. Я пошутил. — Он хотел отойти, но парень, заподозрив неладное, схватил его за руку, стал совать в ладонь монеты, и все умолял:

— У меня нет денег… Я только начал… Пожалуйста… Мне родители купили… И операция… Возьмите, только не убивайте…

Глеб отшатнулся от него, словно от прокаженного, но прицепившийся парень все волочился за ним, канюча и тыча деньгами.

По дороге, в нескольких метрах от них шли люди. Им не было никакого дела до происходящего на обочине.

Парень вдруг отцепился от Глеба, швырнул деньги в пыль и стремглав бросился прочь. Глеб смотрел ему вслед, на тонкий нелепый мечишко, колотящийся о бедро, на мелькающие худые ноги, на тщедушную фигурку, и ему было плохо. Пожалуй, так плохо ему еще никогда не было. Ему хотелось надавать себе пощечин, хотелось закричать во всю глотку, хотелось сделать что-то… что-то… Его почти тошнило, он стал невыразимо противен сам себе. Этот новичок вывернул ему душу наизнанку. Этот парень был не из Игры. Не от Мира. Он не играл. Он жил, жил здесь по-настоящему. Он не знал правил. Он не подчинялся им. Этот парень…

Глеб ударил себя кулаком в грудь и еще раз — гулко, больно. Глупо и бесполезно.

Деньги лежали в пыли. Парень убегал.

Глеб посмотрел на бредущих людей и внезапно озлобился на них.

Сойдя с дороги, он яростно зашагал прочь, по высокой траве, по холмам, напрямую к западу, прямо на садящееся солнце.

«…а врагов делает друзьями…»

Талисман.

6

До самого вечера Глеб шел по холмистым лугам, держась в стороне от дорог и деревень. Когда уже стало смеркаться, он набрел на стог душистого колючего сена и залез в него, глубоко, как только смог.

Вокруг не было ни души. Город остался далеко позади, но при желании на фоне быстро темнеющего неба еще можно было разглядеть его высокие башни.

Глеб поворочался, делая уютную норку, прикрыл себя большой охапкой сена, и, надеясь, что этой ночью никому не взбредет в голову покопаться в стогу, заснул.

У него под боком попискивали встревоженные мыши, но он их уже не слышал.

Глава 6

Утро. Чужая квартира. Хочется пить и болит голова. Под боком кто-то храпит. Иван. На кухне звякает посуда…

Глеб спустил ноги с дивана. Посидел, наслаждаясь покоем. Затем поднялся, осмотрел себя. Качнулся, оперся о стол. Постоял, борясь с тошнотой.

В комнату вошел парень. Сергей. Спросил:

— Встал?

— Угу.

— Надо Ивана будить.

— Угу… Сколько времени?

— Два.

— Четырнадцать?

— Ну да.

— А день? Воскресенье?

— Ну, ты, Глеб, даешь! Суббота сегодня.

— Слава богу. А девчонки. Где?

— Утром ушли спать. Пойдем, я тебя чаем отпою. Потом можешь в ванну залезть И не стесняйся, будь как дома…

Ивана они так и не растолкали. К вечеру тот и сам проснулся…

— Значит, договорились, — сказал Сергей, прощаясь, — присоединяешься к нам.

Глеб нахлобучил шапку. Проверил — на месте ли перчатки.

— О чем договорились?

— Не помнишь, что ли? Вчера весь вечер проговорили.

— Не помню.

— Ну, как же! Сторожевой Мост. Таверна… Что, в самом деле ничего не помнишь?

— Нет.

— Про то, что надо объединяться? Про альянс?

— Это да, припоминаю. Об этом я и раньше думал.

— Вот и давай. Приходи к Сторожевому Мосту. Возле него стоит маленькая таверна. Мы будем ждать тебя там. Начнем объединяться…

1

Проснулся он рано.

Теперь он знал, что в маленькой таверне на перекрестке у Сторожевого Моста его будут ждать друзья.

Он разворошил сено и спиной вперед вывалился из стога. Стряхнув с одежды труху и сухие травинки, он заправился, похлопал себя по бедрам, по бокам, потоптался на месте, разогреваясь. Сильно хотелось есть, но он уже привык к постоянному чувству голода, свыкся с ним и старался просто не обращать на него внимания.

В таверне его накормят.

Глеб нагнулся, зачерпнул полные пригоршни росы и растер холодную влагу по лицу.

Выпрямившись, он прикинул направление и, более не мешкая, поспешил на встречу с друзьями.

2

Он наткнулся на ручей в полдень. Маленькая прозрачная речушка змеилась меж пологих возвышенностей, и, если Глеб не ошибался, то следуя ее изгибам, он должен был выйти как раз к Сторожевому Мосту.

Держась чуть в стороне от ручья, но не теряя из виду струящейся по каменным перекатам и песчаным отмелям воды, он направился вниз по течению.

Прямо из-под ног, из высокой травы выпархивали маленькие серые пичуги. Они взлетали высоко в небо и оттуда верещали, кружа над головой потревожившего их человека. Стрекотали кузнечики, смолкая ненадолго, когда Глеб проходил рядом. По холмам гулял ветер, неровный и теплый, словно сонное дыхание незримого великана, шевелил, волновал траву, и Глебу казалось, что в густых зарослях кто-то ворочается, ползет, перебегает, следуя за ним…

Не прошло и двух часов, как на его пути встала маленькая роща. Глеб раздвинул ветви кустов и шагнул под сень белоствольных берез и тревожно перешептывающихся осин. Здесь было прохладно. Ветер поверху ворошил кроны деревьев, но внизу воздух был недвижим. Сквозь листву пробивались солнечные лучи и разбрызгивались по изумрудной траве подлеска живыми серебряными пятнами…

Он почти сразу заметил это дерево. На маленькой светлой полянке, окруженной со всех сторон березами и осинами, росла невысокая яблоня. И ее гнущиеся к земле сучковатые ветви были отягощены краснеющими шарами спелых яблок, один вид которых вызывал обильное слюноотделение.

Глеб сглотнул, услышав, как забурчал проснувшийся желудок, и подошел к дереву вплотную. Он потянулся к румяному яблоку, едва коснулся его, и оно само упало ему на ладонь, отвалилось тяжело с дрогнувшей ветви, словно только и ждало момента, когда голодный путник подставит руку. И тотчас пронзительно тонкий звук на пределе слышимости повис в воздухе. Как будто вместе с ножкой яблока оборвалась тонкая стальная нить, звонкая струна.

Глеб насторожился. Но тихий звук уже угас, и решив, что эту звенящую, почти неслышимую ноту пропело какое-то мелкое животное, насекомое или птаха, Глеб успокоился, отцепил от пояса, чтобы не мешали, ножны с мечом, и сел прямо под яблоней, вытянув гудящие от усталости ноги.

Сочная мякоть яблока отлично утоляла и голод, и жажду, возвращала мышцам упругость и силу. Глеб съел яблоко целиком, вместе с семечками, не оставив огрызка, и, не вставая, потянулся за следующим. И вновь плод сам отвалился в подставленную ладонь, и вновь пропела лопнувшая струна.

Это не могло быть простым совпадением.

Глеб встревоженно поднялся на ноги, стал озираться.

Лес молчал. Все так же баюкал верхушки деревьев ветерок, тихо поигрывая листьями. И все. Не было слышно ни треска кузнечиков, ни переклички птиц. Лишь негромкий шелест листвы. Тишина.

И этот звук.

Глеб поднес руку к яблоку, висящему на нижней ветви, оно отпало, и вновь прозвенела тонкая нота.

Странно… Впрочем, что он знает о местных яблонях? Он и в лесу-то в первый раз.

Глеб обошел дерево, внимательно разглядывая его со всех сторон, избегая касаться… Обычная яблоня, вроде бы. Ни серебряных нитей, ни подвешенных колокольчиков. Даже паутинки нигде не видать.

И лес кругом. Обыкновенный лес, на первый взгляд. Чистый, без бурелома. Стволы деревьев стоят довольно далеко друг от друга, в просветы все видно — спрятаться негде…

Вдруг ему показалось, что за одной из осин что-то шевельнулось. Или это сама осина чуть двинулась?

Глеб наклонился, поднял меч, вглядываясь в подозрительное дерево. Он не решался подойти ближе — кто знает, что скрывается там?

И тут сзади лопнула тонкая серебряная нить, раздался глухой стук. Глеб развернулся, выхватив клинок из ножен. По земле к его ногам катилось яблоко. На этот раз оно упало само, упало на землю, а не в подставленный ковшик ладони.

Яблоко остановилось, закатившись в маленькую ложбинку меж корней яблони.

И в этот момент по всему лесу раздался страшный треск, что-то жутко завыло, запричитало, и Глеб отпрыгнул, закружился на месте, не зная, откуда ждать нападения, и будет ли оно вообще.

Он увидел, как та самая подозрительная осина вдруг ожила, съежилась, сложила ветви и превратилась в какое-то омерзительно существо, напоминающее огромную сучковатую корягу, замшелую, покрытую буро-зеленую тиной. Выдирая короткие корни из земли, выворачивая куски дерна, оно двинулось к Глебу, и его лапы-сучья шевелились, тянулись к человеку, жадно подрагивая. Глеб подскочил к ожившему дереву, взмахнул мечом, отсекая самый большой сук, и отпрыгнул назад. Существо оглушительно завопило, затрещало, заухало. Распахнулись десятки гниющих дупл — его рты. И весь лес загудел, стал меняться.

Глеб бросился бежать, успев подхватить с земли три яблока. Он прижимал их к груди, а мечом, зажатым в другой руке, обрубал тянущиеся отовсюду сучья. Деревья смыкались, пытаясь преградить дорогу беглецу, но они были слишком медлительны, и пока Глебу удавалось избегать их смертельных объятий.

Что-то зацепило его за ногу. Он упал, и огромный сук прогудел в воздухе там, где только что находилась его голова. Глеб перекатился на спину, быстро сунул яблоки за пазуху и перехватил свой полуторный меч обеими руками. Правую его ногу обвил узловатый корень. Глеб без промедления размахнулся и отсек вылезшее из земли щупальце. Обрубок корня закрутился на земле, свиваясь в кольца, словно рассеченный червь, а потом закопался в мягкий дерн.

Глеб вскочил и, прихрамывая, побежал прочь.

И вдруг весь этот скрежет и вой в одно мгновение прекратился. Лес кончился.

Задыхающийся Глеб вывалился из кустов, упал на жесткую траву и покатился вниз по склону холма, успев отшвырнуть меч в сторону, чтоб не пораниться об острое лезвие. Он свалился с невысокого обрыва прямо в реку и долго бестолково барахтался в воде, прежде чем понял, что здесь мелко.

Нащупав песчаное дно ногами, он, ругаясь, выбрался на берег и посмотрел в сторону леса.

Никакого преследования не было. Светлый перелесок по-прежнему стоял на вершине возвышенности, и кроны берез и осин чуть покачивались в такт дуновениям спокойного ветерка. Просто не верилось, что там могло скрываться такое…

Время от времени настороженно поглядывая на недалекий опасный лес, Глеб долго шарил в траве на склонах холма, разыскивая меч. Отыскав оружие, он спрятал его в ножны, и поспешил уйти с этого кошмарного места, такого мирного и спокойного на первый взгляд…

Солнце быстро высушило его волосы и одежду. Три яблока приятно холодили кожу живота.

Он следовал изгибам речушки и все последующие перелески, что попадались на пути, обходил стороной. На всякий случай.

3

Река круто повернула.

Глеб поднялся на вершину холма и увидел мост. Судя по описанию, это был именно Сторожевой Мост. Он каменной дугой изогнулся над водой, похожий на разъяренную кошку. Вздыбившаяся щетина ограждения еще больше усиливала это сходство. Каменные лапы быков уходили под воду. Речушка была маленькой, но мост… Мост легко перекрыл бы и три подобных реки. Он начинался далеко от берега, его горб на несколько метров возвышалась над водой.

На одном берегу находилась маленькая деревенька. На другом — за мостом — уже в диких землях — стояла маленькая кривобокая таверна, закопченная и словно бы только что проклюнувшаяся из-под земли. К ней-то Глеб и направился.

Глава 7

— Глеб, начальник хотел тебя видеть, — сказал ему Славка Некуров. — Велел, чтоб ты сразу, как появишься, летел к нему.

— Чего это он? — у Глеба болела голова. Уже несколько дней подряд он спал лишь по четыре часа в сутки.

— Он мне не доложился. Но рожа у него была недовольная.

— У него она всегда такая. Ты что, не обращал внимания?

Они посмеялись.

— И все же зайди. Не откладывай, — сказал, посерьезнев, Славка — хороший, в общем-то парень, но воспринимающий все слишком серьезно.

— Ладно. Прямо сейчас и пойду. Он у себя?

— Вроде бы…

Глеб разворошил бумаги на столе, чтобы создать видимость работы. Включил компьютер. Взял под мышку первую попавшуюся папку и направился в кабинет начальника.

Начальник у них был передовой. Секретарши не держал, всю бумажную работу перекладывал на сотрудников, а кофе себе готовил сам. Говорили, что виной всему необычайно ревнивая жена.

Глеб осторожно стукнул в дверь, приоткрыл, сунул голову:

— Вызывали, Василий Петрович?

— Заходи… — Начальник разглядывал какие-то документы. На его огромном столе царил невообразимый беспорядок.

Глеб вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. Замер на красном коврике, теребя в руках папку. Начальник изучал свои бумаги. Долго листал, вычитывал чего-то. Затем недовольно фыркнул и обратил свое лицо к стоящему навытяжку Глебу.

— Знаешь, зачем я тебя вызвал?

— Нет.

— Бери стул, садись.

Глеб пододвинул неудобный скрипучий стул, сел напротив.

— Ручка есть? Возьми мою… Бумага… Пиши… Начальнику ООО «Иртекс» Тверину Василию Петровичу. От… Пиши себя… Написал?

— Да.

— По центру листа теперь пиши: заявление… Прошу уволить меня с должности… Что уставился? Давай, пиши. Поговорим потом… С должности оператора… как там у тебя должность полностью именуется?.. Вот так и пиши… по собственному желанию. Дата. Подпись.

— Подписывать я не буду.

— Давай-давай. Вопрос уже решенный. Если не хочешь по собственному желанию, тогда будет тебе увольнение за прогулы. Так что подписывай и давай сюда.

— Но почему?

— А ты не догадываешься? На работе показываешься через день, уходишь раньше всех, приходишь чуть ли не к обеду, — начальник начал закипать, он повысил голос, на каждое оглашенное обвинение бухал кулаком по столу. — Ничего не делаешь. Отчет за прошлый месяц где? Нет отчета! План работ на следующий месяц составил? Тоже нет! На хрена нам такие работники нужны?! А?! Все, увольняем тебя!.. Иди играй! Знаю я, почему ты словно зомби какой ходишь. Вон глаза, как два помидора — красные, опухшие. Вставил бирюльку в череп. Тьфу!.. Все! Хватит! Ставь подпись и иди расчет получай. В бухгалтерии уже ждут.

Глеб упрямо набычился. Он не любил, когда на него кричат.

— Подписывать не буду.

— Значит по статье.

— Увольняйте! — Он встал, на глазах у начальника разорвал свое заявление, швырнул клочки на стол и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

1

Пригнувшись, он боком протиснулся в низкую дверь и остановился на пороге, осматриваясь по сторонам.

В таверне царило запустение. Грязный зал, потолок которого был сплошь опутан дремучей паутиной, пустовал. На некоторых столах еще громоздилась грязная посуда, валялись объедки, стояли большие глиняные кружки, в которые обычно наливали пиво. В углу стрелял угольями беспризорный камин, немилосердно чадил помимо трубы. Бревенчатые стены возле него были покрыты толстым слоем сажи, и Глебу стало ясно, что трубочист не заглядывал в эти края очень давно.

— Эй! — Глеб прошел вглубь комнаты, на каждом шаге цепляясь за бестолково расставленные столы, скамейки и стулья. — Есть кто-нибудь?

Здоровая крыса шмыгнула из-под ног и исчезла в щели под ободранным плинтусом, в которую, пожалуй, мог бы пролезть и слон.

Кроме входной, здесь были еще три двери. Глеб наугад распахнул одну из них и тяжелая швабра, вывалившись из темноты, больно ударила его в лоб. Глеб обижено крякнул, поставил швабру на место и закрыл темный чулан. В остальные двери он заглядывать не решился.

— Эй! — Он подошел к столу, заваленному объедками, взял надкусанный кем-то кусок хлеба и целиком запихал его в рот.

За одной из дверей — Глеб не понял, за какой именно — что-то заскреблось, и он стал усиленно жевать вязкую мякину, не решаясь выплюнуть и в то же время стесняясь предстать перед хозяином с набитым ртом.

Дверь открылась. Из проема высунулся коротышка с растрепанными волосами. Он увидел Глеба и спросил:

— Чем могу служить, господин?

— Хм-гм… — многозначительно пробормотал Глеб, заглатывая хлеб.

— Э-э… — протянул хозяин таверны. — Извините, я не понял.

— Хм… ну… это… — Глеб наконец-то пропихнул липкий комок в желудок и более разборчиво осведомился: — У вас есть свободные комнаты?

— Да, господин. — Хозяин показался полностью, и Глеб заметил, что у него забавные короткие брюки, больше похожие на шорты, из штанин которых торчат кривые волосатые ноги.

— Я бы хотел у вас остановиться.

— Буду очень рад. К нам нечасто заходят гости. Две серебряные монеты в сутки — комната и еда. Это очень недорого, господин.

— Да, я знаю.

— Желаете сами выбрать комнату?

— Мне все равно. И еще одно…

— Да?

— Я ищу своих друзей. Они должны были ждать меня в этом месте.

— У меня сейчас только двое постояльцев — большой бородач, по имени Крушитель и его худощавый товарищ, имени которого я не знаю. Должно быть, они — ваши друзья?

— Да, это они. Они сейчас здесь?

— Нет, господин. Они ушли в деревню. Через мост. По делам. Вернутся только к вечеру.

— Я подожду их. У вас есть что перекусить?

— Жареная курица, господин.

— Неси.

— Э-э… — неуверенно протянул хозяин, оставаясь на месте.

— Ну, что еще?

— Понимаете, господин… Ваши друзья задолжали мне. Немного. Всего два золотых. Может… я подумал… если вы их хорошо знаете… вы заплатите за них.

— Опять! — Глеб тяжело вздохнул и сделал вид, что полез в карман за деньгами, но тотчас одернул руку и строго сказал:

— Подожду, пока они не придут. Там и поговорим.

— Хорошо, господин. Как вам будет угодно.

— А пока неси мне эту курицу.

— Конечно.

Хозяин поклонился и скрылся за одной из дверей. Глеб не заметил, за какой именно.

2

На улице раздался шум. Застучали по доскам крыльца сапоги, заскрипели доски. Глеб услышал знакомое «Ха!», и поднялся со стула, улыбаясь входной двери.

— Ха! — еще раз сказали на улице, дверь распахнулась, едва не слетев с петель, и в тесный зал ввалился бородатый великан, размахивая массивной булавой.

— Потише, не хватало, чтобы ты здесь еще и мебель переломал. Тогда мы и вовсе не расплатимся. — Из-за спины бородача показался невысокий воин в сияющей кольчуге. Он был худ и на первый взгляд нескладен, но Глеб заметил с какой легкостью и изяществом движется этот неприметный человек.

— Ха! Пусть этот хозяин только попробует еще раз заикнуться о деньгах.

— Ты потише. Нам ни к чему портить репутацию.

Они заметили Глеба и замерли на мгновение.

— Ха! — выдохнул бородач. — Глеб! Пришел все-таки. Ну, молодец!

— Привет, Иван! — сказал Глеб. — А это Сергей?

— Это я. — Худощавый шагнул вперед и протянул руку. Глеб пожал ладонь, с интересом разглядывая скуластое лицо своего нового товарища. Тот, в свою очередь, изучал Глеба. — Здесь меня зовут Ксеркс.

— Я называю его Ксероксом, — хохотнул Иван. — А ты молодец, что пришел. К сожалению, у нас тут возникли некоторые проблемы.

— Долг?

— Хозяин нажаловался? — Иван по прозвищу Крушитель грозно потряс палицей в сторону одной из дверей.

— Вечная беда — нехватка денег, — улыбнулся Сергей. — Что, так и будем стоять?

Они расселись вокруг стола, на котором стоял поднос с разодранной, но еще недоеденной курицей.

— Угощайтесь, — пригласил Глеб.

— Ты же, вроде, тоже на мели? — Иван, не заставляя себя упрашивать, оторвал мясистое крылышко и сунул его в свою пасть. Сергей, поблагодарив молчаливым кивком, аккуратно взял ножку.

— Но хозяин этого еще не знает, — ответил Глеб, и великан захохотал, бухая кулаком по столешнице.

— Так что будем делать? — спросил Глеб, когда курица полностью исчезла с подноса.

— А что делать? — Иван пожал плечами. — Ляжем спать, а вот утром… — Он загадочно подмигнул.

— Что утром?

— Наклюнулось одно дельце. — сказал Сергей. — Сегодня ходили, все окончательно утрясали. Сторговались на двести золотых.

— Что за дело? — Глеб пока ничего не понимал. — С кем сторговались? Куда ходили?

— В деревню, куда же еще… — Иван зажал в пальцах трубчатую куриную косточку, крякнув, раздавил ее и получившей острой щепкой стал ковыряться в зубах.

— Если хочешь, пойдем с нами, — предложил Сергей-Ксеркс. — Крушитель мне рассказал, как ты его подрубил, да я и сам видел его раны. Боец ты неплохой, еще один меч нам не помешает. Деньги потом поровну.

— А что делать-то? Объясните толком.

— Нечисть тут завелась. Вычистить бы надо.

— Что за нечисть?..

Из двери — и опять Глеб не заметил из какой именно! — беззвучно появился хозяин. Он сдержано поклонился и подошел к столу, намереваясь убрать с него поднос, полный обглоданных и высосанных куриных костей.

— Эй, друг, — обратился к нему Сергей, — расскажи нам про тварь, что у вас здесь бесчинствует.

Хозяин вздрогнул, сильно побледнел и, приложив палец к губам, просительно взмолился:

— Не говорите про нее громко. Пожалуйста, господин, тише. Она может услышать…

— Ладно-ладно. Ты присядь, расскажи.

Хозяин глянул на Глеба и осторожно опустился на край скамьи.

— Хорошо, — сказал он, — я расскажу, хотя вы уже все знаете…

— Наш друг хочет послушать.

— Да-да, — закивал кривоногий коротышка, — я расскажу, все расскажу. — Он встревоженно огляделся по сторонам, съежился, втянув голову в плечи, и, понизив голос до шепота, стал рассказывать:

— Мы зовем ее Выпью. Во-первых потому, что она кричит, словно болотная птица, а во-вторых… во вторых… потому, что она выпивает… всех… кто… — Хозяин побледнел еще больше. Его лицо расплывчатым пятном проступало сквозь царящий в таверне сумрак. Белое лицо с испуганными глазами и провалом рта словно висело над столешницей само по себе — в сгущающемся вечернем мраке не было заметно ни шеи, ни плеч, ни туловища. Только бледный овал лица. Лик призрака. Глебу стало жутко. Хозяин продолжал:

— Уже год она здесь. И с тех пор мы не знаем покоя… Наша деревня стоит на границе между владениями Короля и дикими землями. Но, видимо, Король забыл о нас. Он занят своим Городом, а мы слишком далеко. Слишком… Мы не знаем точно, откуда пришла эта тварь. Мы не знаем, где она живет. Некоторые говорят, что ее логово находится на дальних болотах. Действительно, иногда там слышны крики, напоминающие всхлипы выпи. Похожие на ее голос… Кое-кто утверждает, что она прячется в лесу. Кто-то говорил, что видел, как она вынырнула из-под воды. Под мостом… Я не знаю. Никто не знает… Но она приходит сюда. Приходит в деревню. Обычно ночью. И ходит вокруг домов, и плачет, рыдает, стонет, воет… Это очень страшно. Я боюсь оставаться здесь один, потому что она однажды до самого утра бродила у меня под окнами, скреблась в ставни, стучала в двери, забиралась на крышу, хохотала в трубу… Это было невыносимо!.. Я уже почти сошел с ума, и был готов вырваться из дома и бежать, бежать прочь… Прочь… Лишь бы… Это страшно… — Хозяин всхлипнул, трясущейся рукой пригладил растрепанные волосы. — Никто не знает, как она это делает, но она… Она не пожирает людей, не раздирает их на куски. Нет. Она высасывает их. Оставляя пустые кожаные мешки, натянутые на скелет. А иной раз и этого не остается. Лишь следы. И ни капли крови… Она высасывает их. Высасывает, понимаете? Выпивает… Мы уже не держим скотину. Это бесполезно. Она легко добирается до животных. И высасывает… Раньше у каждого дома в нашей деревне была собака. И где они сейчас?.. Коровы, овцы… Она жрет все. И людей… Керт Сапожник пропал, когда пошел в лес за дровами. Мы потом нашли его кожу. Пустую кожу, погрызенную мышами. Бесследно исчез внук старого Винса. И еще многие пропали. Иногда люди исчезали прямо из своих домов. Щербатый Малид, вечно улыбающийся, неунывающий весельчак — его дом рядом с мостом — теперь это пустой дом. Когда мы пришли утром, дверь была распахнута, а внутри никого не было. Ничего там не было. Только разбитое окно с выломанным ставнем. И распахнутая дверь… Она воет и скребет в окна, стучит в двери… Эта тварь приходила и днем. Видели, как она пряталась в тени двора. Видели под ивами на берегу реки…

— Как она выглядит? — спросил Сергей, и Глеб, поглощенный сбивчивым рассказом хозяина, вздрогнул.

— Ее нельзя рассмотреть. Она всегда прячется, всегда в тени…

— Она большая?

— Она выше меня, выше человека, но когда она крадется, то может пригнуться к самой земле, а может, наоборот, вытянутся вровень с деревьями. Так говорят…

— Где вы обычно находили останки жертв?

— На болотах. И в лесу… Я не хочу говорить об этом. Хватит. Я не смогу теперь заснуть. — Хозяин поднялся, половицы скрипнули у него под ногами, и он дернулся всем телом, и бледное лицо его исказила гримаса ужаса. Он скользнул к окну, затравлено выглянул наружу, в щели ставней, задернул старые вылинявшие занавески. Только сейчас Глеб заметил, что оконные рамы, и без того слишком узкие, заколочены досками так, что в оставшиеся щели едва ли пролезет рука человека.

— Мы здесь уже третий день, но пока ничего не произошло, — сказал Иван.

— Иногда она не появляется несколько недель, но потом… — ответил хозяин. Он постоял некоторое время у камина, глядя на тлеющие угли и затем, резко развернувшись, исчез за дверью.

— Заметь, — сказал Иван, — он и словом не обмолвился о деньгах.

— Но и ужин не принес, как обычно.

— Да уж, я голоден. Одной курицы на троих недостаточно.

— А! — вспомнил вдруг Глеб и хлопнул себя по лбу. — У меня же яблоки есть. Как раз три штуки. Он запустил руку за пазуху и извлек яблоки на божий свет. — Правда помялись чуть и запачкались…

— Ерунда! — Иван протянул руку. — Микробов здесь вроде бы нет.

— Яблоки? — удивился Сергей. — Подожди! — Он придержал руку здоровяка. — Не спеши… Ну-ка, ну-ка… — Он взял яблоко, взвесил его на ладони, встал, вплотную приблизился к камину — единственному источнику света — и несколько минут внимательно изучал плод.

Глеб какое-то время удивленно смотрел на товарища, потом сказал:

— Нормальные яблоки. Я уже два съел.

— Ты? — Сергей повернулся к Глебу. — Ты их съел? Два яблока? Оба? Просто съел?

— Ну, да…

Сергей захохотал. Он просто давился смехом. Пытался сказать что-то, но не мог.

— Ты думаешь, это они? — спросил Иван, улыбаясь. Сергей закивал, восторженно затряс своей шевелюрой, и тогда Иван тоже захохотал. Глеб смотрел на них и ничего не понимал.

Просмеявшись, Сергей спросил:

— Где ты их взял?

— В лесу. Недалеко отсюда. Там еще странная вещь произошла…

— В живом лесу?

— Да. Деревья ожили и…

— На маленькой поляне росла яблоня?

— Точно, откуда ты…

— Невысокая такая?

— Да. Что это за яблоки? Надеюсь они не отравлены? Или… еще что похуже?

— Нет, — Сергей вновь засмеялся. — Наверное, нет. Я не знаю. Понимаешь, их еще никто никогда не ел. Ты первый. Ты сожрал как минимум сотню золотых. Нет — две сотни! Два яблока.

— Как это? Почему?

— Я не могу больше, — Сергей посерьезнел лицом, но в его глазах метался бесенок. — Как думаешь, Крушитель, сколько бы за это яблоко дали в Городе?

— Сотню точно бы дали. А то и полторы. Как поторговаться.

— Вы объясните мне, в чем дело?

— Да-да… Конечно. Извини… Я просто не мог удержаться. Забавная ситуация — человек, у которого ни гроша в кармане, съедает две сотни золотых… Эту рощу, эту яблоню ищут десятки человек. Вся эта деревня, все ее жители только то и делают, что пытаются отыскать эти яблоки. И те Двуживущие, что иногда останавливаются в этой таверне, тоже ищут их…

— Так что же в них особенного?

— Ты слушай, не перебивай… Эта роща, в которую ты забрел, даю голову на отсечение, уже пропала. Она вырастает один раз в год, за один день. Она никогда не появляется на одном и том же месте. Эта живая роща просто выныривает из-под земли, и никто не знает ни времени, когда это произойдет, ни точного места. За один день вырастает яблоня, отцветает и дает плоды. Один час висят яблоки на ее ветвях. А потом все пропадает. Уходит в землю. Это волшебный лес. Волшебная яблоня. Волшебные яблоки. Цена каждого — не меньше сотни.

— Я съел две сотни золотых?

— Ну, да.

— Вот, черт! Но три еще есть.

— Слава богу, я вовремя сообразил. А то бы сожрали и их… — Сергей усмехнулся. — Кстати, неужели ты ничего там не почувствовал?

— Было что-то такое… — Глеб неопределенно пошевелил в воздухе пальцами. — Какой-то звук. Словно лопалась тонкая стальная нить, когда я их срывал. И еще… Я же не просто их срывал, они сами падали мне в ладонь.

— И ты ничего не заподозрил?

— Ну, как же… Странно конечно было… Но я есть хотел сильно… А потом деревья стали оживать. Я и побежал.

— Хорошо, что вообще ноги унес. Счастье твое, что ты днем туда зашел.

— Да уж… А что это за яблоки? В чем проявляется их волшебство?

— Тебе лучше знать. Ты же их слопал. Каких-нибудь изменений в себе не заметил?

Глеб пожал плечами.

— Вроде нет. Правда наелся тогда быстро. Это с одного-то яблока. И силы сразу вернулись… Вот и все… Так почему же они такие дорогие?

— Вообще-то из них делают специальную мазь. Говорят, что она не дает мышцам уставать. Еще говорят, что тело, покрытое ею, приобретает прочность стали, а человек перестает чувствовать боль. Но она стоит больших денег, эта мазь. И ее никогда не бывает много — слишком редко находят подобные яблоки.

— И потому они так ценятся, — пробормотал Глеб.

— Вот именно.

— Но, значит, теперь мы богаты!

— Ты богат, — поправил Сергей.

— Мы, — Глеб упрямо мотнул головой. — Помните, что я говорил вам раньше? Там. Про объединение. Пусть это будут наши первые деньги.

— Ну, если ты этого хочешь.

— Конечно! И нам не надо будет искать эту тварь, что высасывает людей.

Сергей посерьезнел.

— Мы уже договорились и, значит, взялись за дело. Нельзя нарушать слово. Кроме денег, в Мире есть и такая вещь, как репутация. Иногда она играет куда более серьезную роль, чем все прочее. Не стоит пренебрегать ею, если хочешь прожить здесь долго. И, кроме того, неужели ты откажешься от приключения?

— От настоящего приключения? — Глеб улыбнулся, помотал головой. — Конечно же, нет.

— Тем более, что за него мы получим двести монет, — пробормотал Иван.

— Цена двух яблок, — подметил Глеб.

— Если вернемся, — серьезно сказал Сергей. — Ну, ладно. Пойдем спать, поздно уже. А утром отправимся на болота. Надеюсь, нам не придется долго искать это существо, кем бы там оно ни было.

Камин уже почти прогорел. Стало совершенно темно, лишь тлели угли, подернутые пепельной серостью. Знакомые с местной планировкой Иван и Сергей с двух сторон подхватили Глеба под локти и повели в свою комнату. Запинаясь за мебель, товарищи пересекли зал и вошли в какую-то дверь — Глеб так и не смог понять в какую именно. Прошли по короткому, абсолютно беспросветному коридору, нащупали еще одну дверь, толкнули… В комнате тоже было темно, и Глеб ушиб ногу, споткнувшись обо что-то деревянное, тяжелое и большое — видимо кровать. Он встал у порога, не решаясь двинуться дальше, пока товарищи, ориентируясь только на ощупь, готовили для него постель на полу.

Когда Глеб укладывался спать, заползал под одеяло, он ударился еще раз, теперь уже лбом о какой-то угол. Выругался негромко. В ответ Сергей весело сказал:

— Спокойной ночи.

Иван тоже буркнул что-то неразборчивое и сразу захрапел.

— Спокойной ночи, — отозвался Глеб.

Уже через несколько секунд все они спали в темной комнате с заколоченными окнами за накрепко запертой дверью.

Глава 8

Его уволили по сокращению.

Глеб, в общем-то, не переживал. Просто было обидно оказаться вот так вот выброшенным на улицу, с треском, со скандалом, в назидание остальным…

Зато теперь у него появилась куча свободного времени.

1

Завтрака не было.

Впрочем не появился и хозяин, чтобы вновь напомнить об оплате. И это было хорошо.

Друзья собирались недолго. Сергей натянул свою великолепную кольчугу, нацепил меч, выглянул в щель, что когда-то была окном, сказал:

— Неплохой денек.

Иван зевнул, несколько раз отжался от пола, встал, покачал бицепс, зажав в кулаке массивную палицу.

— Будем надеяться, что вечер тоже окажется не самым худшим.

Глеб наполовину вытянул клинок из ножен, посмотрел на сталь, попробовал остроту лезвия пальцем.

— Хороший меч, правда? — довольно сказал Иван.

— А где ты его взял? — спросил Глеб.

— А где берут все вещи?

— Покупают, должно быть.

— Неверно. Зачем покупать, когда можно отнять? Меч, конечно, хорош, но моя булава оказалась лучше.

— Главное не оружие, — вмешался Сергей. — Все зависит от человека. Ты лучше вспомни, каким кинжальчиком обработал тебя Глеб.

— А-а, Ксерокс, — поморщился Иван. — Просто меч не мое оружие.

— Опять ты про оружие! — Сергей махнул рукой. — Если ты знаешь основные принципы, если знаешь технику, то можешь победить и обычной палкой.

— Ну, это ты загнул!

— Проверим?! — Сергей протянул руку, предлагая спор.

— Как?

— Когда вернемся, устроим спарринг. Ты со своей дубиной, а я с обычной палкой.

— Давай. Только ничем хорошим это не кончится. Я просто размозжу тебе голову, — Иван сгреб ладонь друга.

— Глеб, разбей! — сказали оба одновременно.

И Глеб утвердил спор, рубанув ладонью по крепкому рукопожатию.

2

Друзья вышли из таверны и направились в сторону моста.

— Куда сейчас? — спросил Глеб.

— Надо бы предупредить старосту, что мы отправились спасать их деревню, — ответил Сергей. — И проверить, собрали ли они необходимую сумму.

Они прошли по дороге, поросшей лопухом и подорожником. Было видно, что путем этим пользуются нечасто.

— Странно, — отметил Глеб, — такой здоровый мост и стоит без дела. Дорога уже почти вся заросла.

— Это очень старый мост, — сказал Сергей. — Местные жители утверждают, что именно по нему возили камень из каменоломен для строительства Вечного Города.

— А разве Город строили?

— Наверняка, нет. Мне кажется, что он был всегда, как и горы, и море, и реки. Но должны же быть в Мире какие-то предания и легенды…

Взобравшись на горб моста, товарищи на некоторое время остановились, любуясь открывшимся видом. Голубая нитка реки убегала вдаль, петляя среди невысоких холмов, и незаметно исчезала, терялась среди волнистой бескрайней равнины с редкими островками перелесков. Из размазанных по небу облаков поднималось солнце. На севере виднелся лес — темная, иззубренная полоса, и Сергей сказал, показывая в ту сторону:

— Болота где-то там.

Прямо под мостом находилась песчаная отмель, с высоты отлично было видно, как в кристально чистой воде гуляют косяки мелкой рыбешки. Когда поблизости появлялась тень рыбы покрупнее, испуганные мальки шарахались в разные стороны — под водой словно взрывался серебристый фейерверк — а потом, убедившись, что опасности нет, рыбья мелочь вновь собиралась в тесные стайки.

— На текущую воду можно смотреть бесконечно, — пробормотал Сергей. Глеб поднял на него глаза и добавил:

— И на пляску огня.

Иван, поддавшись вечному искушению сверху стоящих, плюнул в реку.

— Ладно, пойдем, — сказал он, провожая взглядом уплывающий по течению плевок, который пощипывали из-под воды недоумевающие верхоплавки.

Они спустились с моста и очутились в деревне. Самый первый дом пребывал в запустении — его крыльцо заросло крапивой, ставень на одном из окон болтался на единственной петле, само окно было разбито. Глеб вспомнил рассказ хозяина таверны, его слова про Щербатого Малида. Видимо, это был его дом.

Да и вообще, вся деревня казалась какой-то неживой. Не кричали петухи, не слышно было лая собак, мычания коров. И людей друзья пока не встретили. На многих домах ставни еще были закрыты, а возможно они и не открывались с тех пор, как появилось в этой местности ужасное существо…

Сергей и Иван уже не раз бывали здесь и потому шли уверенно и быстро, направляясь к неведомой Глебу цели. Они уже почти пересекли деревню, дошли едва ли не до самой околицы, где за низкими редкими заборами начинались огороды, и свернули с дороги, подойдя к большому дому, перед фасадом которого в изобилии росли кусты дикой малины.

Сергей стукнул в открытый ставень, крикнул:

— Хозяин! Это мы!

Через некоторое время в окне что-то мелькнуло. Друзья ждали. Вскоре они услышали шум отодвигаемого изнутри засова, и дверь в дом отворилась. На пороге показался седой старик, сутулый, худой, но еще крепкий — в нем чувствовалась жилка настоящего хозяина. Глаза его слезились на ярком солнце, и он, будто бы не замечая ничего вокруг, долго тер их сухими костлявыми кулаками, одновременно заразительно зевая. Из-за спины старика выбежали два карапуза, немного напугались, увидев незнакомых людей, спрятались за дедом.

— Пришли, — старик наконец-то соизволил заметить товарищей. — Деньги мы собрали. Еще вчера.

— Двести?

— Двести. Как и договаривались.

— Это хорошо.

— А третьего-то вашего я не знаю. — Старик разглядывал Глеба.

— Он пойдет с нами.

— Вот и правильно. Чем больше людей, тем легче будет справиться с Выпью. Сегодня она снова приходила.

— Да? — Сергей насторожился. — Когда?

— Под самое утро. Недолго была, но я ее слышал.

— А тебе не почудилось?

Старик фыркнул:

— Я стар, но мне еще ничего не чудится. И глаза все видят, и уши все слышат, и голова пока работает. А вот вы, видно, ослепли. Неужто не заметили, как пусто на улице, хотя солнце уже давно поднялось? Боятся люди. Они тоже слышали.

— Когда она убралась?

— А кто ж его знает. Мне часы ни к чему. Но темно еще было.

— Может ты заметил, в какую сторону она направилась?

— Нет, не заметил. А вы повнимательней оглядитесь. Это ведь не призрак. Следы должны остаться. — Старик грозно цыкнул на внучат, и те с восторженным визгом спрятались в избе, а сам он сошел с крыльца и направился к фасаду дома, шагнул прямо в густые заросли малины.

— Вот здесь она шумела. Подвывала, ходила. К дому не приближалась… Ага. Вот прутья поломаны…

Друзья не видели, что там делает старик. Они только слышали, как хрустят под его ногами ломкие ветви, как он бормочет неразборчиво под нос, кряхтит по-стариковски… Затем установилась тишина.

Вытянув шеи, друзья пытались разглядеть хоть что-то в переплетении кустов.

— Эй, дед! — крикнул Иван.

— Иду! — откликнулся дребезжащий голос. И вновь затрещали ломающиеся прутья. Закрывая лицо одной рукой от царапающих кожу ветвей, старик выбрался из зарослей. В другой руке он что-то держал.

— Вот! — гордо заявил он. — Я же говорил, что она была здесь.

Он протянул руку, и друзья увидели на его ладони бесформенный серый комок. Длинный розовый хвост болтался меж пальцев.

В руке старик держал высохшую крысу. Мумию. Шкуру, натянутую на скелет.

— Вот примерно так выглядел Сапожник Керт, — сказал дед. — Будьте поосторожней с этой тварью.

— Уж постараемся, — усмехнулся Иван, поигрывая палицей.

— Когда вы выходите?

— Прямо сейчас.

— Она не должна была уйти далеко. Она где-то там. — Старик махнул рукой на север.

— Туда мы и направимся.

— Ищите следы. По ним вы найдете и ее.

— Возможно, еще раньше она сама отыщет нас.

— Это может быть. Очень даже может быть. — Старик закивал. — Остерегайтесь ее. Она ужасна.

— Мы справимся, — успокоил его Иван. — Так что готовьте деньги.

— Мы с радостью отблагодарим вас.

— Ладно, — сказал Сергей. — Мы уже и так слишком задержались. Пора.

— Подождите, — остановил их старик. Он ушел в дом. Через минуту он вновь появился, неся в руке дорожный мешок. Судя по всему, не пустой.

— Я слышал, — сказал старик, — что вы задолжали деньги Присту.

— Кому? — не понял Сергей.

— Владельцу харчевни.

— И здесь нажаловался! — Иван сплюнул на землю.

— Он, видимо, оставил вас без завтрака.

— И даже без ужина.

— Да. Так он обычно и поступает с должниками. — Старик улыбнулся. — Не дело идти в бой на пустой желудок. Вот возьмите. — Он протянул мешок.

— Что это? — спросил Сергей, принимая подношение.

— Хлеб, немного мяса, сыр, масло. Не очень много на троих…

— Спасибо.

— Не за что. Просто у меня есть внуки, и я хочу чтобы они жили. Жили спокойно. Здесь. Я хочу, чтобы вы победили это страшилище.

— Мы постараемся, — сказал Глеб.

— Без проблем, — уверенно заявил Иван.

— И все равно спасибо, — поблагодарил Сергей еще раз, забрасывая мешок за спину.

Не теряя больше ни минуты времени, они направились на север, туда, где темнела полоса леса, где находились болота…

Старик долго смотрел им вслед. Из дома выбежали его внуки, встали рядом с дедом, обхватив своими ладошками его шершавые узловатые пальцы, и тоже стояли неподвижно и глазели восторженно, как на солнце блестят доспехи и оружие уходящих вдаль людей.

3

Только они вышли за деревню, как Иван стал допекать Сергея, несущего мешок с продуктами.

— Ну давай перекусим, — канючил он. — Чего тянуть? Ведь со вчерашнего вечера ничего не ели. Да и в ужин-то что было? Так, на один зуб. Червячка заморить.

Глебу было забавно наблюдать, как здоровый бородатый мужик жалостливым голоском выпрашивает еду у своего невысокого худосочного товарища. А Сергей не обращал внимания на мольбы Ивана и шел легкой походкой, на полкорпуса опередив своих спутников. Только однажды он бросил, не оборачиваясь:

— Дойдем до леса, там и поедим, — и двинул плечами, словно отгородился от всего, давая понять, что разговор окончен.

Так и шли они. Глеб молчал и старался не отставать от своих более опытных товарищей. Иван все негромко, но надоедливо ныл, хоть и знал, что его не слышат. А Сергей уверенно вел их за собой.

Лес оказался не так уж и далеко. В полдень друзья уже могли видеть и отдельные перелески, и пики деревьев-исполинов, торчащих из единой зелено-бурой массы, и светлые прогалины в частоколе зарослей.

— Вот теперь можно и отдохнуть, — сказал Сергей, замедляя шаг. — Нам надо решить, что делать дальше.

Товарищи быстро отыскали место посуше да почище, устроились на сухой полегшей траве с солнечной стороны холма. Отсюда был виден и лес, и ручей, что протекал в стороне, и место вокруг было открытое, светлое, такое, что никто не смог бы подобраться к ним незамеченным.

Сергей снял мешок с плеча, ловко кинул его Ивану.

— Посмотрим, что там приготовил старик, — пробормотал здоровяк, развязав торбу и одним махом вытряхнув ее содержимое на желтую траву.

На землю вывалились большой каравай хлеба, кусок солонины, полукруг сыра, промасленный сверток. И три яблока. Иван даже поперхнулся.

— Они?

Сергей поднял яблоки, взвесил на ладони, посмотрел сквозь них на солнце и сказал:

— Нет. Обычные.

— А как ты их отличаешь? — спросил Глеб.

— У твоих яблок… — начал Сергей, но Глеб тотчас поправил его:

— Наших.

— Но нашел-то их ты. Так вот. Основной признак волшебных яблок заключается в том, что через них проходит свет. Если посмотреть сквозь них на солнце, или на огонь, то они будто бы сами начинают немного светиться. Словно… — Он задумался. — Словно держишь в руках полупрозрачную линзу. Или драгоценный камень. А еще они значительно тяжелее обычных, и если покачать такое яблоко в руке, то можно ощутить, как внутри колышется что-то — словно желток в яйце… Ну… — Он пошевелил в воздухе пальцами. — Сложно так объяснить. Вернемся, сам попробуешь.

— А, кстати, куда ты их дел, Глеб? — спросил Иван. — Спрятал, я надеюсь?

— Сунул под матрац.

— Мог бы и поукромней местечко найти.

— Думаешь, хозяин украдет?

— Нет, конечно. Ему чужого не надо. Но он может заселить в эту комнату кого-то другого, а вот тот не постесняется прибрать к рукам то, что плохо лежит. И ладно еще, если продаст — хоть какая польза. А если, не разобравшись, сожрет? Ни себе, ни людям!

— Что-то я не видел, чтобы в таверне был наплыв посетителей.

— Это конечно так. Ну, а вдруг принесет кого нелегкая?

— Хватит, — перебил их Сергей. Он уже порезал хлеб и мясо, половину каравая убрал в мешок, а сыр и масло даже трогать не стал — все оставил на потом. — Что толку сейчас спорить? Все равно изменить ничего нельзя. Давайте есть.

Иван почесал затылок, разглядывая три одинаковых бутерброда.

— Негусто, — сказал он. — А может все сразу съедим?

— Нет! — Сергей был непреклонен. — Неизвестно, сколько мы еще проходим. Где искать эту тварь? Сколько на это уйдет времени?

— Я предлагаю просто ждать ночи, — сказал Иван. — Уверен, что она нас уже почуяла. Если она вообще здесь.

— Ждать ночи? Нет. Будет лучше, если мы отыщем ее до заката. К чему все осложнять?

— Почему осложнять? Нас же трое. Неужели мы не справимся с этим упырем?

Сергей пожал плечами:

— Мы не знаем, с чем имеем дело. Может и днем-то будет нелегко управиться. Нет, рисковать нельзя.

— Как знаешь, — Ивану было безразлично. Он разом откусил добрую половину своего бутерброда и громко зачавкал, ухитряясь говорить с набитым ртом. — Днем-то конечно лучше. Сподручней. Но ведь ее искать надо. Забредем куда-нибудь, прямо в ее логово. Заплутаем. В болото провалимся. А тут и она. А ведь можно разложить здесь костерок, никуда не торопиться. Просто подождать. Уверен, она сама придет.

— Ночью!

— Ну да. Ночью. Сегодня луна будет почти полная, насколько я помню. Так что светло будет.

— А если погода испортится?

— Ну… Костер побольше разведем.

— А если дров не хватит? Если вдруг дождь пойдет?

— Если, если… — пробурчал Иван, слизывая с ладони крошки.

Глеб слушал перепалку друзей и все никак не мог понять одного.

— А с чего вы взяли, что эта тварь где-то здесь?

Иван встрепенулся:

— Да! С чего это ты решил? Если ее здесь вообще нет, что тогда делать? Возвращаться с пустыми руками? А как же твоя любимая репутация?

— Вы оба слепы, — фыркнул Сергей. — Старик же вам ясно сказал — ищите следы.

— Какие? — развел руками Иван, показывая, что вокруг ничего нет.

Не говоря ни слова, Сергей сунул в рот остатки хлеба, отряхнул ладони, поднялся на ноги и пошел вниз по склону холма. Он не сделал и десяти шагов, склонился над чем-то невидимым, закрытым рыжей травой, поднял это с земли, стоя спиной к товарищам, загораживая, не давая рассмотреть, что там у него в руках…

— Чего это он? — пробормотал Иван, заинтересованно вытягивая шею.

Глеб пожал плечами.

И Сергей вдруг развернулся резко, швырнул в их сторону какой-то грязный ком. Предмет пролетел несколько метров, кувыркаясь в воздухе и свалился прямо на колени Ивану. В ноздри ударил резкий неприятный запах. С криком омерзения Иван вскочил на ноги, стряхивая вонючий ком на землю. И Глеб увидел, что это облезлая грязная шкура. Мешок, полный костей.

Сергей вернулся к ним, посмеиваясь.

— Ты больше так не шути! — погрозил пальцем Иван.

— Пока мы шли, я встретил три подобных шкуры. Эта принадлежала лисе. Те были заячьими. А вы прошли совсем рядом и ничего не заметили.

— Конечно! — Иван был возмущен. — Мы же не грибы собирали. Чего под ноги смотреть?

— Под ноги смотреть надо всегда. И не только под ноги.

— Ладно, хватит учить. Что ты решил, Ксерокс?

— Ксеркс! — досадливо поправил Сергей, и Иван усмехнулся — он сравнял счет. — Эта тварь здесь. Чувствуете, как пахнет от шкуры?

— Воняет! — уточнил Иван.

— Это не запах разложения. Мне кажется, что так пахнет само существо. И значит оно было здесь совсем недавно.

— Значит, будем искать?

— Да. А если не найдем, то вечером вернемся сюда и будем ждать, как ты и хотел.

Иван, морщась, отшвырнул ногой останки лисы.

— Ну и вонь! Если так пахнет эта тварь, то мимо нее мы не пройдем.

Сергей завязал котомку и забросил ее за спину.

— Возможно, это запах выделений, с помощью которых она поглощает жертву. Растворяет ее изнутри.

— Желудочный сок, что ли?

— Ну, вроде того.

— Как у мухи на хоботке, — предположил Глеб.

— Точно!

— Хватит догадок, — Иван отряхнул свой объемистый зад, брезгливо смахнул несуществующую грязь с колен. — Пора идти.

Друзья направились к близкому лесу. Теперь все они внимательно смотрели под ноги и по сторонам. Они вышли на охоту, и внутренний голос подсказывал им, что с этого момента надо быть настороже, ведь из охотников они в любую секунду могли превратиться в добычу.

4

Хрустнула ветка.

Сергей поднял руку, и все замерли, дружно повернув головы в ту сторону, откуда донесся звук.

Замшелыми колоннами высились вокруг неохватные стволы деревьев. Они были совершенно голые, без ветвей, и только наверху, на макушках, там, где светило солнце, темно-зелеными тучами раскинулись густые кроны, полностью закрывающие небо.

Внизу же было мрачно, сыро и тихо. Под ногами чавкал пропитанный влагой мох, и ноги друзей уже давным-давно промокли. Сергей утверждал — а он лучше всех ориентировался в этих местах — что скоро появятся болота. В ответ на это утверждение Иван пробурчал, что, по его мнению, болота давно уже начались…

Вновь раздался хруст, и из-за огромного ствола показалась тень.

— Лось, — облегченно выдохнул Глеб, опознав животное по огромным рогам. Лось, зачем-то забредший в эту прогнившую чащобу, грустно посмотрел на людей, словно чего-то от них ждал, но так и не дождавшись, расстроенно качнул головой и скрылся за колоннадой стволов.

— Жутко здесь, — поежился Глеб. Его товарищи промолчали, но достаточно было глянуть на их напряженные фигуры и лица, чтобы понять, что и они не в восторге от этого места.

— Пошли! — буркнул Иван. — Чего стоять?

Сергей встрепенулся, расслабил плечи, опустил к земле меч.

С того самого момента, как они вошли в лес, их не покидало ощущение, что за ними кто-то следит. Неотрывно, за каждым шагом, за каждым движением.

— Скоро болота, — сказал Сергей. Вроде бы громко сказал, но Иван, идущий замыкающим, не расслышал и переспросил:

— Чего?

Звуки вязли в затхлой атмосфере. Голоса казались чужими и незнакомыми.

— Идем! — развернулся лицом к друзьям Сергей. — Болота там.

И они пошли в ту сторону, где скрылся лось.

Сочился влагой мох. За друзьями оставалась цепочка вмятин, которые быстро наполнялись ржавой болотной водой.

Сергей, выставив перед собой клинок, двигался первым. За ним, стараясь держаться поближе, шел Глеб. Он тоже обнажил меч, но нес его на плече — слишком тяжело было держать оружие на весу. Иван с палицей наготове шагал последним. Он то и дело оглядывался за спину, на четкую нитку предательских следов, на тени среди стволов, на сами стволы. Ему постоянно казалось, что кто-то идет за ним. Он был готов поклясться, что уже не раз явственно слышал чавканье раскисшей почвы под ногами преследователя. Уже неоднократно он замирал, готовый к нападению, и товарищи его тоже вставали, напряженно вслушиваясь в тишину леса, но все было тихо, никто не показывался, и они шли дальше. К болотам. Но — странное дело! — стоило Ивану вновь сделать первые шаги, как он опять начинал слышать звуки преследования. Может это просто проделки эха?

Примерно через полчаса они вновь наткнулись на лося.

Сергей встал.

— Как думаете, это тот самый?

Прямо у них на пути, возле двух деревьев, свившихся стволами, лежала бесформенная груда. И если бы не рогатый череп и не клочья шерсти, разбросанные вокруг, то, возможно, они приняли бы эти останки за обычную болотную кочку, и прошли бы мимо.

Но здесь воняло. Сильно и тошнотворно.

— Даже если это и другой лось, — сказал Глеб, — то он тоже еще совсем недавно был жив. Посмотрите, шерсть не успела намокнуть.

— Верно. Эта тварь была здесь.

— И весьма плотно пообедала, — сказал Иван.

— Это хорошо. Возможно, с набитым брюхом, она станет медлительной.

— Эх! — Иван был расстроен. — Уж теперь-то она на нас не клюнет!

— Не торопись с выводами.

Друзья обогнули смердящую груду, что была когда-то лосем.

— Смотрите! — сказал Сергей, указывая на землю острием меча.

На мшистом влажном покрывале ясно виделась цепочка странных следов — многочисленных и ни на что не похожих. Невозможно было определить длину шага существа, что оставило эти следы, и потому нельзя было сделать вывод о его истинных размерах.

Теперь друзья знали, куда идти…

Чем дальше они продвигались, тем более чахлыми становились деревья. Сквозь поредевшие кроны уже виделись светлые лоскуты неба, и стволы не уходили так высоко вверх. Напротив, они изгибались замысловато, сплетались ветвями, сцепляясь корнями, душили друг друга. Лес был болен. Мшистая почва ходила под ногами, колебалась волнами, отзываясь на каждый шаг.

— Болота, — объявил Сергей.

И Глеб увидел сквозь просветы впереди белые тросточки сухих берез, вкривь-вкось торчащие на изумрудно-зеленом идеально ровном лугу.

5

Трясина манила своей гладкой зеленью. Там светило солнце, было так чисто и уютно. Но друзья знали, что под этим ровным ковром спряталась жадная, вечно голодная бездна.

— Что теперь? — Иван посмотрел на солнце. До заката оставалось еще несколько часов — слишком мало, чтобы успеть вернуться на равнину.

— Пойдем вокруг, постепенно по спирали расширяя зону поиска…

Они потеряли след у самых болот. Почва на границе леса и трясины подсохла под лучами солнца и была слишком твердой. Твердой настолько, что нога уже не оставляла на ней оттиска.

— Смотрите хорошо! — предупредил Сергей. — И будьте начеку! Тварь должна быть совсем рядом.

— А что, если она живет там? — Иван вытянул руку, показывая на трясину. — Как тогда мы ее достанем?

— Из этой топи не может выбраться ни одно существо, — сказал Сергей. — Разве только призрак. Но призраки не оставляют следов.

— Много ты знаешь, — буркнул Иван, но по лицу было видно, что с доводами товарища он, в принципе, согласен.

Не теряя больше времени, товарищи закружили по мертвому лесу, стараясь не подходить к трясине слишком близко. Впрочем, даже здесь почва не казалась надежной — подавалась под ногами, пружинила, колыхалась. Местами и вовсе расползалась под сапогами, и зловонная пузырящаяся жижа сочилась из-под земли. В какой-то момент Глеб, не успев отпрыгнуть, провалился по колено во внезапно разверзшуюся топь, а пока его товарищи валили стоящий рядом ствол березы, чтобы дать увязшему опору, он ушел в грязь по пояс. И только неимоверная сила Ивана помогла Глебу избежать верной гибели. А сапоги так и остались в болоте. Глеб наскоро обмотал ноги тряпками, чтобы не ранить ступни о торчащие всюду острые коряги, и друзья вновь продолжили поиски.

6

Солнце садилось. На темнеющей синеве неба проступали полосы легких облаков.

Друзья находились на болотистой поляне, усыпанной бородавками неровных кочек, которые так и лезли под ноги, сбивая с шага, подворачивая стопы. Вокруг торчали сухие мертвые стволы, лишенные ветвей. Торчали плотно, словно кто-то специально натыкал столбы частоколом, желая максимально возможно затруднить путь.

— Надо было сделать, как я хотел, — буркнул Иван. — Только время потеряли. Забрели к черту на кулички, а все без толку.

— Поищем еще час, — усталый Сергей словно извинялся, — а потом найдем местечко понадежней и заночуем. Впрочем, спать не придется, если хотим выжить.

— Где ты здесь видишь надежное укрытие? — Иван сердился, но не на товарищей своих, а на собственное изнеможение, на промокшие ноги, на пустой желудок, на эту тварь, что завела их сюда. Он с досады хватил палицей по ближайшему корявому столбу, что высовывался из поросшей осокой бугров, ожидая, что от удара ствол рассыпется в труху.

Тут-то все и началось.

Кривая палка толщиной в бедро человека, высотой в человеческий рост не развалилась и не сломалась. Она покачнулась, дернулась и стала вдруг расти. Тяжело шевельнулась почва под ногами, с хлюпаньем разошлись в стороны кочки. А палка все тянулась вверх — ржавая вода и вонючая грязь сбегала по неровной коре.

Коже?

— Назад! — крикнул Сергей, и друзья отскочили, все еще не понимая, с чем встретились.

Вытянувшийся столб — нога! — сломился на середине, изогнулся в суставе, оперся о землю, напрягся в усилии. Чавкнув, лопнул тонкий слой почвы. Блеснула болотной ржавчиной вода. И из трясины, опираясь на единственную ногу, стало подниматься нечто, облепленное тиной и грязью. Словно пук торчащих в разные стороны веток, сучков, толстых стволин и ломких прутиков. Над болотами пронесся дикий, леденящий душу не то вой, не то визг, переходящий в подобие скрипучего хохота.

— Выпь!

— Черт! Куда же ее бить? У нее и тела-то нет!

Друзья пятились, растерянно наблюдая, как существо выбирается из-под земли. Теперь, когда все переплетенные конечности твари заняли нормальное положение, она стала напоминать богомола-палочника гигантских размеров. Тонкое щетинистое бревно туловища увенчано маленькой головкой с длинным подрагивающим хоботком, с заостренного конца которого непрерывно капает вязкая вонючая жидкость. Шесть ног — или больше? — поддерживают тело в вертикальном положении. Две острые зазубренные конечности, похожие на пилы, опасно раскачиваются перед корпусом.

— Вперед! — крикнул Иван, но в голосе его не было слышно боевого задора.

Тварь уже полностью выбралась на поверхность. Кочки сомкнулись, спрятав под собой трясину.

— Окружаем, — сказал Сергей, и друзья стали медленно расходиться, окружая Выпь.

Все происходящее не было похоже на доблестный бой героев с нечистью, по крайней мере в представлении Глеба. Перед ними был враг, а они нерешительно и толком не зная, что делать, подкрадывались к нему. Трое на одного. Не так он представлял эту схватку.

И тут Выпь, заметив движение, метнулась прямо на Глеба. Двигалась она стремительно. Суставчатые конечности, словно пружины, толкали сильное тело. Два мертвых дерева, оказавшиеся на пути твари, рассыпались трухой и кусками коры.

Глеб отскочил, но Выпь оказалась быстрей. Развернувшись подвижным корпусом, тварь зацепила человека загнутыми когтями передних конечностей.

Глеб взвыл. Левое плечо ожгло болью. В глазах потемнело. Он вслепую отмахнулся мечом, не попал, и оружие едва не вырвалось у него из руки.

— Держись! — прорвался далекий голос сквозь звон в ушах.

Выпь тянула его к себе. Глеб уперся ногами с огромное поваленное дерево, обхватил свободной рукой лапу существа, не давая разорвать плечо, а клинком все колотил по длинной конечности, вцепившейся в него. Но он находился в неудобном положении, и каждое движение отзывалось болью, да и Выпь была полностью покрыта каким-то твердым панцирем, возможно хитиновым, и меч лишь слегка царапал его, не причиняя ни малейшего вреда уродливой твари.

Глеб быстро слабел от боли и напряжения. Он ясно видел подрагивающее жало хоботка, истекающее вонючей жидкостью. Четыре пары желтых глаз. Непрерывно двигающиеся жвалы.

— Держись! — Слева от Выпи появился Сергей. Он размахнулся и вонзил клинок в короткую шею твари, туда, где в хитиновом панцире была узкая щель. Богомол-переросток взвыл и, не отпуская Глеба, дернул ногой, отшвырнув Сергея в сторону.

— А вот и я! — проревел Иван, размахиваясь массивной булавой так, что Глеб невольно зажмурился. Иван ударил по плоской голове Выпи, метя в один из глаз. Ударил страшно, впечатал в череп шипастый шар палицы. Что-то хрустнуло, и Глеба забрызгало липкой жидкостью. Хватка твари ослабла. Собравшись с силами, Глеб рванулся и освободился от вцепившихся в его плечо загнутых крючьями когтей. Он перехватил меч двумя руками и, не обращая внимания на боль, принялся колоть, целя в желтые глаза, в щель на шее, в слабозащищенные суставы.

Пришел в себя оглушенный Сергей. Подскочил, еще пошатываясь, встал рядом с товарищами.

Выпь теперь только отмахивалась от направленных на нее ударов. Тело ее раскачивалось на подпорках ног, передние конечности отражали выпады воинов. Сейчас она возвышалась над людьми и потому в ее голову было тяжело попасть. Впрочем, она уже лишилась нескольких глаз. Иван, орудуя булавой, дробил суставы многочисленных ног. Трижды Выпь отшвыривала его в сторону, но каждый раз он поднимался, как ни в чем не бывало, и вновь продолжал свою тяжелую работу, похожую на монотонный труд кузнеца-молотобойца.

Жить твари оставалось считанные минуты. Это отлично понимали товарищи, и воодушевленные близкой победой они еще усердней били, кололи, рубили… Поняла это и Выпь. Может и была у нее толика разума, или же подсказал инстинкт, но тварь вдруг завизжала, подпрыгнула высоко, перемахнула через Ивана, сбив его с ног, и стремительно понеслась прочь, мотаясь из стороны в сторону, прихрамывая, припадая сразу на несколько перебитых конечностей. С треском разлетались в стороны сухие древесные стволы, чавкали кочки, окунаясь в жижу словно поплавки.

— За ней!

— Черт! — Иван вскочил с земли. — Если уйдет, денег не получим!

Спотыкаясь, товарищи бросились следом.

Тварь уже скрылась за деревьями, но поваленные столбы мертвых деревьев и наполняющиеся рыжей водой следы выдавали путь, по которому она пробежала. Преследование началось.

Иван задыхался. Он не привык бегать. Тяжело дыша и негромко ругаясь, он старался не отстать от друзей. Несколько раз он запинался и со всего размаху утыкался лицом в грязь. Тогда его ругань становилась громче, и Сергей и Глеб оборачивались на бегу, проверяя, все ли в порядке.

— Не ждите! — махал рукой Иван. — Я догоню! — Он поднимался и вновь упрямо спешил вперед, проклиная собственную неповоротливость, чертову тварь, чертовы болота, и все прочее, что имело несчастье попасться ему на пути.

Глеб и Сергей выбежали на маленькую поляну и увидели, как Выпь погружается в болото. Кочки раздались в стороны, и тварь медленно уходила под воду. Уже нижние конечности и половина туловища скрылись в топи. Завидя людей, Выпь заверещала и замахала перед собой когтистыми длинными лапами.

— Руби! Руби! — яростно выкрикивал Сергей, пытаясь достать мечом до шеи ускользающего существа. Подойти вплотную было невозможно — разверзшаяся хлябь поглотила бы человека.

Где-то позади пыхтел Иван. Он еще только приближался к поляне.

Полуторный меч Глеба был значительно длинней, чем клинок Сергея, и Глеб жалил плечи, туловище, шею, голову твари, но, все равно, уколы были слишком слабы, чтобы добить раненую Выпь. Она уже наполовину ушла — сейчас свернется в клубок и полностью исчезнет в рябой вонючей жиже, спрячется под кочками, а откуда ее не выманить, не достать.

— А-а! — исступленно проревел Иван, врываясь на болотную плешь. Он увидел ускользающую добычу и, не раздумывая ни единого мгновения, отчаянно бросился прямо в топь. Он прыгнул на спину Выпи, каким-то чудом сумел там удержаться, размахнулся, что было силы и обрушил палицу на череп создания. Тварь завизжала, закрутилась в болотине, пытаясь сбросить с себя человека, и ей это удалось, но уже падая, Иван успел еще раз ударить ее по плоской голове, попав прямо в пробитую в черепе дыру, в кашицу мозга. Визг оборвался, Выпь дернулась несколько раз, ее желтые глаза погасли, и она безвольно обмякла, рухнула, развалилась, словно превратилась в кучу обычного хвороста.

Иван, провалившийся в топь, вцепился в мертвое существо. Их обоих медленно засасывала трясина.

Сергей бросился на помощь другу, Глеб уже волочил бревно.

— Рубите! — прокричал Иван. — Отрубите у нее что-нибудь!

— Выбирайся! Давай, хватай!

— Оставьте! Успею! Рубите ее!

— Зачем?

— Доказательство, что мы убили ее! Сейчас утопнет!

— Плевать на деньги!

— Нет! Рубите!

— А! — Сергей словно взбесился. — Дурак!

Выпь уже ушла в вонючую жижу по самую шею. Одна из ее когтистых передних конечностей вытянулась на кочках, но и она постепенно погружалась в топь, вслед за остальным телом. Сергей подскочил к этой кошмарного вида лапе и тремя взмахами отрубил ее по суставу.

— Доволен?! Выбирайся!

Иван утонул по грудь. Он держал одну руку над водой, вторая скрылась в трясине. Глеб сунул ему бревно. Вдвоем с Сергеем они налегли на ствол и подтолкнули его вплотную к тонущему.

— Хватай! Да двумя руками хватай! Не одной!

Иван напрягся, натужно надул щеки и выволок-таки руку с зажатой в кулаке булавой. Он повис на бревне, пополз по нему под подбадривающие крики товарищей. Медленно, нехотя, топь отпустила свою жертву.

Иван выбрался на относительно твердую почву, стал счищать с себя зловонную тину. К нему подскочил разозленный взъерошенный Сергей:

— Дурак! — Он отвесил подзатыльник вымокшему товарищу, и богатырь втянул голову в плечи. Глеб, не выдержав, захохотал. На него посмотрели дико, но он не мог остановиться и все покатывался со смеху.

Иван покрутил пальцем у виска, спросил:

— Чего это с ним, Ксерокс? — чем вызвал у Глеба новый приступ хохота.

Рассерженный Сергей скрипнул зубами:

— Ты же чуть не утонул!

— А-а! — Иван пренебрежительно отмахнулся и стал разглядывать свою палицу. Рукоять изогнулась, словно была сделана не из металла, а из пластилина. Шипы сплющились от мощных ударов о твердый хитин.

— Да-а… — пробурчал Иван. — А ведь мне ее по заказу делали. Хороший был инструмент. — Он размахнулся и забросил покореженную булаву в трясину. Булькнув на прощание, палица исчезла в пузырящейся темной воде. Через несколько секунд болото полностью всосало и мертвое тело Выпи. Вновь сошлись кочки, словно закрылся занавес в последнем акте трагедии.

Глеб просмеялся.

— Вот и все, — буркнул Иван. — Теперь придется новую палицу заказывать.

Сергей поднял на друга глаза, минуту пристально разглядывал его: насквозь мокрого, на лице ржавые подтеки, в волосах, в бороде — грязь, и вдруг рассмеялся, зашелся в хохоте.

— Теперь и этот! Да, что с вами?

Улыбающийся Глеб только развел руками.

Глава 9

Первый раз за весь последний год позвонила из столицы мачеха.

— Как ты там?

— Нормально.

— Еще не женился?

— Не переживай, на свадьбу позову.

— Ведь уже скоро тридцать будет.

— Спасибо, что напомнила…

Пауза. Какие-то призрачные голоса в трубке. Бормочут что-то тихо, неразборчиво. Живут там себе в проводах…

— Работа как?

— Уволился.

— А живешь на что?

— Да так, помаленьку. Калымлю. Пособие сейчас порядочное. Не голодаю.

— Может тебе денег выслать?

— Не надо…

Долгий вздох.

— Все сердишься?

— Я никогда на тебя не сердился!

— У тебя голос, как у отца.

— Ты мне это уже говорила.

— Ну ладно, сынок…

— Не называй меня так!

— Извини…

Долгая пауза. Вроде бы тихие всхлипывания. Или это помехи на телефонной линии?

— Ма?.. Ты здесь? Слышишь? Прости. Я не должен так был говорить. Просто все тут… как-то…

— Я понимаю. До свидания, Глеб. Звони, если что.

— Прости.

— Конечно…

Трубки они повесили одновременно.

1

Ночь они провели в лесу, так и не успев выбраться на равнину до наступления темноты. Спали по очереди: двое дежурили, развлекая друг друга разговорами, один отдыхал.

Огня развести не смогли — влажные дрова, собранные в округе, не хотели заниматься от искр, которые обильно высекал на растопку Сергей, орудуя кремнем и кресалом. Трут, которым он обычно пользовался, безнадежно отсырел. И потому всю ночь пришлось сидеть во мраке, сырости и холоде. И только голод, благодаря старику из деревни, не мучил их. Сыр, остатки хлеба и масло пришлись как нельзя кстати.

В лесу было жутко. Постоянно раздавались какие-то звуки, идущие непонятно откуда: трески, шорохи, постукивания. Иногда казалось, что совсем рядом — лишь руку протянуть — стоит в темноте кто-то или что-то и тяжело дышит, переступает с ноги на ногу, едва слышно бормочет. Приходилось вставать и, чувствуя, как замирает сердце, обходить место ночевки. Конечно же, никого вокруг не было. Но стоило сесть на место, как вновь слышались эти устрашающе тихие звуки.

Под утро, когда усталость туманила рассудок, стали видеться страшные фигуры. Какая-нибудь коряга в отдалении вдруг превращалась в силуэт. И глаз уже видел и голову, и руки, и ноги этого неподвижного до жути существа, отмечал странную позу молчаливого пришельца, выступившего из леса, и хоть разум и подсказывал, что там просто-напросто торчит из земли обычный корявый пень, но холодящий трепет пробегал по коже, ерошил волосы, и хотелось окрикнуть готовую ожить корягу, и глаза постоянно возвращались к тому месту, проверяя, не пропала ли фигура пришельца. Не сгинула ли во мрак.

Бессонная ночь в лесу сводит с ума…

Только забрезживший рассвет развеял ночные страхи.

Низовой туман опутал землю густыми тенетами. Клубы испарений поднимались от холодной почвы, колыхались, словно это призраки вставали из могил. Но серый утренний свет, с трудом пробивающийся сквозь густые кроны деревьев, вселял в сердца отвагу…

Не дожидаясь, пока полностью развиднеется, друзья покинули недоброе место.

Они слегка заплутали в чаще, но вскоре поднявшееся солнце подсказало им верное направление, и через несколько часов товарищи вышли на луга.

2

Сперва они увидели горб Сторожевого Моста, а поднявшись на вершину соседнего холма, смогли разглядеть и домики деревни, и кривобокую харчевню на том берегу реки. На огородах работали люди. По пыльной улице носились ребятишки.

Через полчаса друзья вошли в селение.

Их увидели издалека и вышли встречать. Крестьяне толпились у крайнего дома — у дома старосты. Глеб видел, что лица людей тревожны, но полны надежды. Народу было много — собрались все жители: и женщины, и дети, и старики…

Сутулый дед выступил вперед, когда еще друзья были далеко, и пошел им навстречу.

— Все ли хорошо? — спросил он, и в голосе его слышалась тревога.

Не говоря на слова, Сергей стянул с плеча торбу и вытащил длинный коготь — обрубок страшной лапы Выпи. Он поднял его над головой, и хотя крестьяне не видели, что там держит этот воин в кольчуге, они поняли победный знак и заволновались, зашевелились.

Староста приблизился к друзьям, мельком глянул на жуткий обрубок и по очереди обнял каждого из победителей.

— Ладно тебе, старик, — Иван старался не показать, что растроган. — Готовь лучше деньги.

— Все будет, все будет, — затряс староста бородой. — Спасибо вам…

Они вошли в деревню, и крестьяне расступились, восторженно пялясь на своих спасителей. Сергей швырнул им под ноги обрубленный коготь, и люди сперва шарахнулись в стороны, а потом набросились на обрубок и стали топтать его, колотить палками, пинать. Набежали мальчишки, выхватили коготь из пыли и потащили куда-то, визжа и швыряясь им друг в друга…

Староста привел их к своему дому. Внутрь приглашать не стал, а оставил ждать перед крыльцом. Впрочем, друзья не обиделись — Двуживущим незачем знать, как живут Одноживущие. Через минуту старик появился, держа обеими руками туго набитый тряпичный мешочек. Судя по всему, ноша его была достаточно тяжела. Он спустился к товарищам и, угадывая в Сергее старшего, протянул ему звякнувший узелок.

— Двести монет, — сказал старик.

— Хорошо, — Сергей с достоинством взял плату за спасение. Повертел в руках, не зная куда пристроить. Староста, поняв его замешательство, сказал:

— Торбу, что я вам дал, оставьте себе.

Сергей кивнул и положил деньги в заплечную сумку. Он не стал пересчитывать — Одноживущие никогда не обманывали.

В сопровождении постепенно редеющей толпы — селяне возвращались к своим делам — товарищи направились к мосту. К реке они подошли уже без свиты.

Поднявшись на мост, они оглянулись и долго смотрели, как копаются в земле крестьяне, как бегает в горячейпыли малышня, как небольшими группами собираются старики, беседуют о чем-то, размахивают руками…

— Приятно все-таки, — сказал Иван, улыбаясь.

— Через месяц они уже забудут, что мы их спасли, — Сергей, перегнувшись через ограждение, смотрел в прозрачную воду, где золотился песок, где гуляла мелкая рыбешка, где шевелились зеленые космы водорослей. — Через месяц заведется какая-нибудь очередная пакость. Придет с диких земель. И вновь они начнут собирать деньги для новых героев. Уж такова их жизнь. Жизнь в Приграничье…

Друзья спустились со Сторожевого Моста и пошли к харчевне.

Теперь у них были деньги, и они собирались изрядно поистратиться.

3

Хозяин харчевни ни разу не обмолвился о долге. Он был необычайно тих и приветлив. Подобострастно улыбаясь своим гостям, он накрыл стол, стоящий возле самого камина, и, несколько раз поклонившись, тихо исчез за какой-то дверью.

Угощение было царским. Три вида хлеба, не считая румяных пирогов с грибами и луком. Мясо: тушеная баранина, копченая жирная свинина, зажаренный говяжий бок и огромный гусь, запеченный целиком. Свежий сыр, тонкие, чуть кисловатые пластинки которого так и таяли во рту. И, конечно же, пиво — свежее, прохладное, приятное языку и рассудку.

Друзья неторопливо наслаждались роскошной пищей, щурились, разомлев, на огонь в камине, негромко разговаривали о разных пустяках.

— Кузнец у них, вроде бы, есть, — рассуждал раскрасневшийся Иван. — По крайней мере, кузня стоит.

— Есть у них кузнец, — кивал Сергей.

— Вот и надо бы до вечера заказать ему новую булаву. А то негоже Двуживущему без оружия ходить.

— Зачем тебе булава? — посмеивался Сергей. — У тебя кулак почище палицы будет…

Пока хозяин накрывал стол, Глеб успел сходить в комнату и проверить, на месте ли волшебные яблоки. Все было в порядке — они по прежнему лежали под матрацем, там, где он их и оставил. Теперь, сидя за столом, Глеб прикидывал, какую сумму он получит, и на что надо потратиться в первую очередь. Он рассуждал вслух, интересуясь мнением друзей:

— Даже если за яблоки удастся выручить лишь по сто монет за каждое, то всего у нас будет пятьсот монет.

— Поровну не делится! Надо торговаться, чтобы в сумме выходило шестьсот золотых. Тогда все считается без проблем, — поучал Иван.

— В любом случае, выйдет больше ста пятидесяти монет на человека. Это же огромные деньги!

— Что ты, Глеб! — Сергей усмехнулся. — На них ты не купишь даже рукав от такой кольчуги, как у меня.

— А что в ней особенного? В городе я видел подобную вещицу всего за тридцать монет.

— Вот именно, что подобную. Моя кольчуга гномьей работы. Ей сотни лет по исчислению Мира. Кроме того, на нее наложена какая-то магия, пока я не разобрался, какая именно, но рано или поздно пойму и это. Такие вещи часто имеют собственные имена. И откликаются человеку, знающему это имя.

— Все равно, сто пятьдесят монет — большие деньги.

— Да, на них можно долго жить. Но купить что-то достойное… А знаешь ли ты, сколько стоит обучение у мастера фехтования? Пятьдесят монет за урок. Конечно, ты и сам можешь постигать искусство боя, но на это уйдет значительно больше времени, ведь ты будешь заново изобретать велосипед. Учиться на собственных ошибках. И, кто знает, может одна из этих ошибок окажется смертельной…

Камин потрескивал, угли иногда вылетали на железный лист, прибитый к полу и тлели там, постепенно угасая. Хоть на улице и был день, но внутри харчевни было сумрачно. Маленькие окна, по-прежнему заколоченные досками, выходили на теневую сторону и находились так низко, что растущая перед стенами высокая трава местами полностью закрывала грязные стекла.

— Здесь все слишком разобщены, — рассуждал Глеб. — Каждый существует исключительно ради себя. Мир эгоцентризма. Помните, что я говорил про союз? По-моему, сейчас самое время его создавать. У нас есть эти деньги — стартовый капитал, их надо как-то прокрутить, увеличить. Открыть счет в банке…

— Неужели ты собрался здесь заниматься бизнесом? — поморщился Иван. Сергей слушал внимательно, похоже, он разделял мнение Глеба.

— Может это и скучно, но здесь, как и в реальном мире, деньги играют не последнюю роль. Кто держит капитал, тот может взять наемников, приобрести недвижимость, оружие, — Глеб вспомнил Рябого Пса, — купить информацию.

— Да. Капитал необходим, — поддержал Сергей. — Фонд взаимовыручки.

— Просто фонд.

— Общак, — усмехнулся Иван. — И как ты представляешь этот союз?

— Ну, — Глеб задумался. — Во главе организации должен стоять один человек. Это однозначно: в такой структуре необходима жесткая власть. Беспрекословное подчинение вышестоящему начальнику. Как в армии. Под ним должны находится его ближайшие товарищи. Друзья, на которых он может полностью положиться…

— Сложно найти здесь друзей.

— Надо искать. Я думаю, нужна какая-то идея… Что-то, что свяжет людей вместе. Нечто такое, что позволит чувствовать себя одной семьей.

— Мафией? — усмехнулся Сергей.

— Если угодно. — Глеб кивнул. — Вот почему мы вместе? Почему вы доверяете мне, а я вам?

— Потому что мы знаем друг друга в обоих мирах.

Глеб просветлел лицом:

— Да! Совершенно верно!

— Но нас только трое. И тебя-то мы встретили случайно. Повезло…

— «Эй, парень, тебе не кажется…», — напомнил Глеб и засмеялся.

— Глеб прав. Объединение нужно. Рано или поздно, до этого додумается кто-то другой, и лучше бы нам оказаться в числе первых. Группа сможет контролировать территории, будет оказывать поддержку своим людям, отстаивать собственные интересы…

— Национальная идея! — встрепенулся Глеб, перебивая Сергея.

— Что?

— Нам необходимо объединять людей, живущих в границах нашего государства. Вот, что будет связывать членов организации. Гражданство. Патриотизм, в той или иной степени.

— В этом что-то есть.

— Это будет объединение, каждого члена которого его товарищи будут знать в лицо не только в этом мире, но и там, в реальности. В этом гарантия единства.

— Но ведь это мир одиночек. Ты сам сказал. Захотят ли люди быть простыми винтиками сложного механизма?

— Человеку необходимо принадлежать какой-то группе. Это потребность сидит внутри. А кроме того, у нас не будет рядовых исполнителей — каждый должен быть незаменимой частицей, осознающей собственную значимость.

— Мне нравится, — сказал Иван. — Но как это сделать?

— Постепенно.

— Хороший ответ.

— И верный.

— Нужно название.

— Ну, скажем, Тайное Сообщество, — предложил неуверенно Иван.

Друзья фыркнули.

— Альянс… — Сергей задумался. — Альянс… Трех!

— Почему трех?

— Ну, это же мы придумали. Втроем, здесь.

— По-моему, надо быть проще, — сказал Глеб. — Путь будет просто Альянс. Или… нет… Лига!

— Лига Чемпионов? — усмехнулся Иван.

— Просто Лига.

— А что? Лига! Неплохо.

— Не все ли равно, как назвать?

— Добро пожаловать в Лигу, парень! — Сергей сжал кулак и вытянул руку над столом. Иван последовал его примеру. Глеб улыбнулся, накрепко стиснул пальцы и тоже выставил перед собой руку. Друзья, заговорщически глядя друг другу в глаза, свели кулаки вместе.

4

Ближе к вечеру, изрядно подкрепившись и набравшись пивом, Глеб и Иван покинули харчевню, предварительно щедро расплатившись с хозяином. Сергей не изъявил желания прогуляться.

— Посплю пару часиков, — сказал он.

Ивану нужна была новая палица, и товарищи, перейдя Сторожевой Мост, направились к кузне.

Кузница — небольшое каменное здание, тесное, но достаточно высокое, без окон, с вечно открытой дверью, с проломленной крышей, над которой торчал столб кирпичной трубы, стояла в стороне от деревенских домов и довольно далеко. Видимо, для того, чтобы звон молота о наковальню не тревожил селян.

Друзья не пошли деревней. Они свернули с дороги и зашагали по высокой траве, напрямик, срезая путь.

Над проваленной крышей кузни вился легкий дымок. Подходы к каменной избушке заросли дремучей крапивой и лебедой. Узкая тропка утыкалась в раскрытую дверь.

— Эй! — крикнул Иван. — Заказ примете?

— Заходите, — пригласил густой голос изнутри. — Нынче любым заказам рады.

Друзья, пригнувшись, шагнули в кузницу. Здесь было темно, несмотря на распахнутую настежь дверь. Ало светились угли в открытом горне. Всюду на стенах висел кузнечный инструмент: всевозможные щипцы и клещи, молотки и кувалды разных размеров и форм. Две наковальни, одна побольше — вся металлическая, другая поменьше — на деревянной плахе, вросли в плотно утрамбованный земляной пол. Кузнец, коренастый, широкоплечий, с бочкообразной грудью и мощными руками тоже словно врос в землю. На нем была грязная рубаха, вся в пропалинах, рукава ее были небрежно закатаны. Кожаный фартук прикрывал грудь, живот и ноги до колен. Угольно-черные волосы, не знающие расчески, сбились в колтун.

— Уж не победители ли Выпи пожаловали ко мне? С каким же это делом?

Иван выступил вперед.

— Булава мне новая нужна.

— Булава? — Кузнец, прищурившись, окинул взглядом фигуру богатыря. — Какая именно?

— Ну, какая была…

— А какая была? Булавы разные бывают. Можно сделать только набалдашник, насадить его на дубовую рукоять. Можно всю из металла выковать, цельную. Можно с лепестками, чтоб доспехи прорубать. Можно с шипами, чтоб черепа дробить. А можно и обычную колотушку сделать. Я ведь известный мастер по оружию был. Суомитом меня кличут. Может слыхали? Коваль, каких еще поискать надо…

— Я хорошо заплачу, — сказал Иван, решив, что кузнец набивает цену.

— Хорошая работа лучше, чем любая плата.

— Вот и отлично. Значит, сделаешь?

— А вот это вряд ли.

— Почему? Материала нет?

— Есть. Все есть. И уголь, и железо уже в слитки сбитое. И инструмент в порядке… — Кузнец говорил неторопливо, загибал корявые пальцы, перечисляя. Было видно, что ему, трудяге-одиночке, просто нравится общаться.

— Так в чем же дело?

— Молотобойца у меня нет. Булава — работа серьезная. Не подкова там или гвоздь. Здесь в одиночку не справиться. Впрочем, если ты мне поможешь…

Нечасто Одноживущий обращался на «ты» к настоящему человеку, у Двуживущему. Но Иван — и сам парень простой, не обратил на это внимания.

— Какой разговор? Только я не умею.

— Дело нехитрое. Я молотком стукну — ты туда кувалдой бей. Раз ударю — бей в полсилы, два раза — бей со всей мочи, а если вдобавок еще звякну по наковальне — бей с оттягом. К вечеру, глядишь, научишься. А друг твой пусть меха раздувает. Нечего ему без дела стоять.

— Поможешь, Глеб? — спросил Иван, стягивая рубаху через голову.

— Конечно… — Глеб встал к рычагам мехов, дунул пробы ради на угли. Слетели струпья пепла, взвились искры, обдало горячим жаром.

— Эй-эй, — кузнец засмеялся, — рано еще! А ты, здоровяк, бери вон тот молот, да смотри не сломай! Здесь не только в силе дело, но и с умом надо, с оглядкой да с разумением.

Сам он взял небольшой молоток на длинной ручке, сунул его за пояс, снял со стены щипцы.

— Так какую тебе булаву надо?

— А какую сделаешь. Главное покрепче, да потяжелее.

— Вот это верно. Ты мне доверься, а уж я тебе оружие достойное выкую, не хуже гномьего. Суомит свое дело знает. Суомит — лучший оружейник в округе. Да что толку — крестьянам оружие ни к чему. Да и подковы уже не нужны стали — всех лошадей Выпь повывела. Куешь одни гвозди, да скобы, засовы и оконные решетки. Эх!..

Кузнец щипцами вынул из большой бочки бесформенный кусок металла, бросил на наковальню, позвенел, поворочал, прислушиваясь. Недовольно скинул его на землю, достал еще один. И этот чем-то не устроил — тоже полетел на пол. А вот услышав звяканье третьего, Суомит улыбнулся ему, словно встретил старого друга, сказал:

— Вот это как раз то, что надо! Для клинка не пойдет, а для доброй палицы — самое дело. Ну-ка, парень, наляг на меха. Поддай жару!

Глеб послушно надавил на рычаги. Меха ходили тяжело, с подсвистом, со скрипом. Жар сразу опалил лицо. Глеб мгновенно вспотел, но остановится не мог ни на секунду. Суомит все подгонял:

— Давай еще! Вот так! Хорошо! Приналяг!..

Кузнец сунул массивную болванку в горнило, зарыл в рдеющие уголья. Блаженно улыбаясь, стал следить, как краснеет, наливается жизнью металл. Кузнец, явно, наслаждался этим зрелищем. Затем он щипцами выхватил светящуюся заготовку, бросил ее на наковальню. Удерживая, стукнул молотком один раз. И Иван, размахнувшись, ляпнул кувалдой точно в это же место.

— Потише! — рассмеялся кузнец. — Наковальню мне не разбей!

И пошел такой перезвон, что у Глеба заложило уши.

Веселое звонкое перестукивание разлилось над деревней, над полями, потекло на окрестные луга, за холмы, за реку. Крестьяне отрывались от работы, поднимали головы и смотрели в сторону далекой кузни, сплошь заросшей бурьяном. Над ее крышей из кирпичной трубы вырывался сноп искр, взвивался бешеной поземкой, огненным смерчем. Лизали небо языки пламени. Казалось, что не кузнечная работа кипит внутри, а некое полыхающее волшебство творится там под грохот, лязганье и перезвон…

— Поддай! — кричал кузнец, и Глеб налегал на меха. Лицо пылало, глаза заливал едкий пот, дым щекотал горло. Ныли от усталости руки, на ладонях вздулись водянистые мозоли, хотелось все бросить, но кузнец кричал:

— Жарь! — и Глеб послушно жарил, забыв обо всем.

И вновь стучал указующий молоток, и тяжело лязгала кувалда. Металл на наковальне приобретал форму. Слиток железа постепенно превращался в оружие.

— Жарь! — Будущая палица тонула в пылающих углях.

Оглушительный лязг — булава на наковальне.

Вновь:

— Поддай!

И грохот.

И снова: «Жарь!»…

Глеб потерял счет времени. Звенящие секунды слились в часы, минуты отмерялись криком «Поддай!».

Он не заметил, что на улице уже стемнело. Наступил вечер.

Но он видел, как из пламени под молотом рождается оружие…

— Хватит! — крикнул кузнец. Он выхватил откованную булаву прямо из-под удара кувалды, бросил в чан. С шипением взметнулось вверх облако горячего пара. Расползлось туманом по потолку, окутало жаром всю кузню. Алый свет, идущий от горна, померк.

— Хватит, — повторил кузнец, довольно улыбаясь. — Хорошо поработали! Славно!

— Уже все? — спросил Иван, опуская молот.

— Ишь, какой шустрый! — восхитился Суомит, потирая руки. — Рано еще. Лишь часть работы сделана.

— Дай хоть посмотреть, что вышло, — Иван дернулся было к чану, но кузнец преградил дорогу:

— Не порти вещь! Сглазишь, спортишь, придется все заново делать. Железу отдых нужен. А уж потом я его выдержу как надо, закалю, отпущу. Оглажу, отшлифую. Шипы наострю, шорох сточу. Всю ночь здесь буду… Идите домой. Завтра к обеду все будет. Тогда и вернетесь.

— Сколько спросишь? — поинтересовался ценой Иван.

— Завтра в руки возьмешь — сам оценишь. А заплатишь по собственному разумению.

— Договорились!

Суомит кивал, и Глебу показалось, что кузнец ждет не дождется, когда они с Иваном уйдут, чтобы вновь приняться за работу. Тайную, секретную, где чужой глаз лишь помеха.

— Пойдем, — сказал Глеб и потянул друга к выходу.

— Завтра в обед, — крикнул Иван на прощание…

Была ночь. В высокой траве сонно стрекотали сверчки, но оглушенный Глеб думал, что это просто звенит в ушах.

Друзья прошли несколько метров, держа направление на проблески воды и горбатую тень моста, и оглянулись.

Над деревней поднималась багровая луна, огромная и выпуклая. В темном бархатном небе блистали звезды. Холмистый горизонт вырисовывался четкой линией без полутонов. А над кузней словно вился рой алых светлячков — в ночном воздухе причудливо танцевали горячие искры.

5

Они проспали всю ночь и утро, проснулись лишь к самому обеду.

— Ну, дрыхнуть вы мастера! — приветствовал их пробуждение Сергей. — Как сходили?

Не говоря ни слова, Глеб вытащил непослушные руки из-под одеяла и показал ладони, сплошь покрытые лопнувшими пузырями мозолей.

— Да-а! — Сергей покачал головой. — Видно, славно отдохнули.

— Хорошо было! — Иван вылез из постели. — А ты тут как?

— А никак. Вас сторожу все утро. Хоть бы записку оставили, когда проснетесь. Полдня из-за вас потерял.

— Куда торопиться?

— Вот именно. Надо решить, куда пойдем дальше.

— Давай за столом поговорим.

Иван стянул упирающегося Глеба с кровати, схватил кружку воды, плеснул товарищу в лицо. Глеб завопил, встал в боксерскую стойку, пару раз ткнул бородатого здоровяка под ребра, легко увернулся от ответного неуклюжего шлепка.

— Хватит дурака валять, — остановил их Сергей. — Хозяин перед самым вашим пробуждением заходил, говорил, что обед готов. Пойдем, а то ведь остынет.

Глеб и Иван, пофыркивая и плеская студеной водой друг на друга, умылись из деревянного ведра. Сергей тем временем быстро, но неряшливо заправил постели. Через несколько минут трое друзей сидели в зале за накрытым столом.

Они уже не были единственными постояльцами в харчевне. За соседним столом восседал человек, судя по всему Двуживущий, крепкий, с едва заметной проседью в коротко стриженых русых волосах. Он держал на коленях меч, а за его плечами висел лук. Колчан со стрелами стоял на полу возле скамьи. Кожаные доспехи, что были на нем, выглядели обычно, но Сергей завистливо прошептал:

— Кожа дракона, — и отвел от незнакомца взгляд. Ни к чему было проявлять излишнее любопытство. И своих забот хватало.

— Сейчас нам надо идти в Город, — заявил Сергей.

— Зачем?

— Продадим яблоки, откроем счет в банке. Поищем нужных людей.

— Каких людей?

— Я все думаю о Лиге.

— А-а! — протянул Иван. — Может, пока подождем с этим делом?

— А чего ждать?

— Ну… — Иван не знал, что ответить.

Глеб пока не проронил ни слова. Ему совсем не хотелось возвращаться в Город. Он только расчувствовал вкус приключений.

— Что думаешь, Глеб?

— Вам надо идти в Город. Создавать Лигу.

— А ты? Не с нами?

Глеб вдруг вспомнил лицо Рябого Пса. Его шепот: «лежит и ждет… делает слабых сильными, а врагов — друзьями».

Вот оно — главное: делает врагов друзьями.

— Я хочу побродить по Миру. Один.

— Все же эгоцентризм побеждает? — усмехнулся Сергей.

— Да. Наверное. Пока я хочу пожить ради себя. Попробовать все на себе. Сходить в дикие земли.

— Пойдем вместе, — загорелся Иван.

— Нет, — Глеб покачал головой. Он не знал, почему так ответил, но что-то мешало ему принять искреннюю помощь друзей. — Нет, — медленно проговорил он, размышляя. — Должно быть, я еще не наигрался. Мне почему-то пока не хочется заниматься серьезной работой. Ведь Лига — это уже не развлечение. Так и должно быть, иначе эта организация просто не будет иметь будущего. Все это слишком серьезно для меня. По крайней мере сейчас.

— Но ты же сам предложил.

— Да. Мне нравится эта идея. Но сам… Пока еще рано. Я не готов.

— Твое дело, — сказал Сергей немного разочарованно. — Мы с Иваном в любом случае отправимся в Город. Мне надо выправить меч. Потом я должен посетить Учителя.

— Мы опять пойдем к этому старикашке? — поморщился Иван.

— Этот старикашка — лучший боец Мира.

— Он даже не Двуживущий!

— И потому он знает об искусстве боя больше, чем любой из нас.

— И денег дерет порядочно! В прошлый раз он показал тебе, как правильно держать меч, — Иван фыркнул, — словно ты держишь его неправильно! — и содрал десять золотых.

— Основное в его уроках — это слова.

— Да, уж. Болтать он горазд!

— Хватит! Пришла пора проучить тебя. Помнишь наш спор?

— Я — с булавой, ты — с палкой?

— Да. Согласен?

— Конечно! Я постараюсь не слишком калечить тебя, Ксерокс. Вот только поем и схожу забрать свое новое оружие.

— Значит, к вечеру?

— После полудня.

— Глеб, ты слышал?

— Заметано! Я буду вашим секундантом…

Оставшееся обеденное время прошло в молчании. Иван слегка дулся на Сергея, Сергею это нравилось, а Глеб в душе посмеивался над своими товарищами.

6

Кузнец их ждал. Он стоял в дверях, облокотившись на косяк, и смотрел, как Глеб и Иван приближаются к кузнице.

— Заказ готов. Знатно получилось, — не поздоровавшись, заявил Суомит.

— Покажи, — потребовал Иван.

Кузнец кивнул и нырнул в темноту кузни. Через несколько секунд он вновь появился на свету, нежно, будто ребенка, прижимая к груди поблескивающую булаву. Он протянул оружие Ивану, нехотя, словно ему было жаль расставаться со своей работой.

— Хороша! — выдохнул крепыш, не скрывая искреннего восхищения.

Изящная рукоять палицы была обмотана полоской бархатистой кожи, мягкой, приятной на ощупь. Едва намеченный рельеф не давал пальцам соскользнуть. Острые трехгранные шипы, длиной в фалангу пальца, усеивали массивный, чуть вытянутый набалдашник. Но не это восхитило Ивана. Оружие было удобно. Оно само ложилось рукоятью в ладонь, слушалось самого легкого движения. Булава казалась продолжением руки. Естественным и теперь уже — после знакомства — необходимым.

— Хороша! — Иван рассек воздух. Кузнец улыбаясь, смотрел на него, на палицу, но улыбка его казалась какой-то вымученной. — Никакого сравнения с той дубиной, что была у меня раньше.

— Спасибо за похвалу, — ответил Суомит. — Ты тоже приложил руку…

— Кувалду я приложил, а не руку, — перебил Иван и засмеялся. — Хорошо сделал, чертяка!

Он снял с пояса мешочек с монетами, протянул кузнецу:

— Хотел поторговаться с тобой. Думал отдать половину, а то и вовсе треть, но сейчас даю все. Здесь двадцать золотых. Полновесные монеты. Бери, ты заслужил.

— Спасибо. Деньги лишними не будут. — Суомит отнес мешочек в кузницу и вновь вышел к друзьям. Иван все любовался своим приобретением.

— Пойдем, — толкнул его Глеб.

— А? — Крепыш поднял голову — Да, конечно! Пошли…

Товарищи направились к Сторожевому Мосту. Кузнец, уже не улыбаясь, с тоской в глазах смотрел им вслед. Когда друзья подошли к самой реке, он тряхнул головой, провел рукой по глазам, вздохнул тяжело и скрылся в своей кузнице. Через минуту оттуда донеслось негромкое постукивание.

Гвозди и скобы тоже имели определенную цену.

7

— Мы вернулись! — во весь голос крикнул Иван, заходя в таверну, и смутился. Человек в доспехах из драконьей кожи все так же сидел за столом и потягивал пиво из большой кружки. Перед ним стоял глиняный кувшин, на широком блюде лежали обжаренные сухари. Он словно и не заметил появления друзей. Полузакрыв глаза, незнакомец глубоко задумался о чем-то, и ему было глубоко плевать на всех прочих, кто ходит под боком и шумит.

— Это вызов? — Из двери, за которой находились сдаваемые комнаты, показался Сергей.

— Это приглашение. Ты посмотри, какая вещь! — Иван понизил голос, но чужой человек услышал его, чуть приоткрыл глаза и посмотрел на палицу взглядом знатока.

— Оружие роли не играет, — Сергей стоял на своем. — Выйдем на улицу.

— Пошли! — Ивану не терпелось испытать оружие в бою. Пусть и в учебном, ненастоящем.

За харчевней располагался маленький, огороженный невысоким забором загон. Здесь обычно держали лошадей, но сейчас было пусто. Утрамбованная земля поросла невысокой травой, места было достаточно, под ногами ничего не валялось, короче, в целом эта площадка вполне подходила для спарринга.

Сергей легко — даже массивная кольчуга ему не мешала — перепрыгнул через изгородь. Он выдернул из частокола первую попавшуюся палку, довольно длинную и увесистую, годную для того, чтобы отхлестать упрямую скотину, но и отдаленно не напоминающую сколь-либо серьезное оружие.

Глеб последовал за Сергеем. Уже приземлившись, он все же зацепился штанами за ограду и чуть было не упал. Иван, не рискуя прыгать, обошел забор стороной, нашел калитку и оказался прямо перед своим соперником.

— Начнем, Крушитель? — Сергей взял палку двумя руками, выставил перед собой, словно это был настоящий меч.

— Чего тянуть, Ксерокс? — Иван качнул палицей.

Глеб отошел в сторону, с интересом наблюдая за товарищами. Они напомнили ему двух драчливых петухов. Так же вздернули головы, пригнулись, взъерошились. Уткнулись носами друг в друга. Петух здоровый и петух шустрый. Чья возьмет?

Иван никак не мог заставить себя нанести первый удар. Все-таки перед ним был друг, а массивной палицей, даже действуя осторожно, можно с легкостью переломать человеку все кости. Сергей, видимо, понял колебания товарища и напал первым, хоть и собирался строить свою тактику на защите и коротких контратаках. Он прыгнул вперед, занося палку над головой, и звонко шлепнул Ивана по плечу.

— Ха! — Крепыш даже не вздрогнул. Просто не успел, так неожиданно и молниеносно было атакующее движение спарринг-партнера. Иван все еще был зажат, он все никак не мог увидеть в Сергее врага. Пусть даже и условного. Только палица чуть сдвинулась, прикрывая ужаленное плечо — но тотчас стремительная палка описала дугу и хлестнула здоровяка по ребрам. Это было больно. И обидно.

— Давай, неуклюжий, чего ждешь? — подбодрил Сергей. — Покажи, на что способен.

— Ха! — Иван разозлился. Он отмахнулся от очередного удара, направленного в голову, и пошел в наступление бесхитростно прямолинейно, словно хотел подмять противника под себя. Сергей легко вывернулся, попутно хлестнув Ивана по колену.

Глеб усмехнулся. Здоровый петух проигрывал.

— На что поспорили? — поинтересовался голос за спиной. Тихо и незаметно приблизился к месту схватки незнакомец из таверны. Глеб пожал плечами.

— Просто так.

— Я слышал, вы убили Выпь?

— Да.

— Жаль.

— Почему?

— Я тоже собирался этим заняться. Деньги нужны.

Глеб не ответил. Он наблюдал за ходом боя. Человек в драконьих доспехах, чуть прищурясь, тоже следил за бойцами.

— Против ловкости любая сила бесполезна. Нельзя сломать то, что не ломается, — прокомментировал он.

— Выносливость тоже может оказать значение на исход поединка, — ответил Глеб.

— С таким прутиком можно бегать хоть весь день. А тот парень скоро устанет махать своей дубиной… Вы друзья?

— А что?

— Так. Это необычно.

— Мы хорошо знаем друг друга.

— Подлинная сила в единстве, — негромко сказал незнакомец, и Глеб с интересом взглянул на него.

— А ты сам кто?

— Меня зовут Святополк.

— Славянское имя, — отметил Глеб, вроде бы, невзначай.

— Да. Я русский…

Сергей, уже явно забавляясь, бегал вокруг запыхавшегося разозленного Ивана и стегал его по незащищенным местам. Здоровяк рычал нечленораздельно и бестолково махал своей булавой, впустую рассекая воздух. Он уже не думал об осторожности, и если бы Сергей попал под один из этих страшных ударов, то Иван потерял бы друга.

— Жаль, что Выпь убита, — повторил Святополк. Он не обращался к собеседнику, просто размышлял вслух. — Наверное, придется идти дальше… Хотя я собирался в Город…

— Знаешь, — Глеб повернулся к нему, — я мог бы одолжить тебе немного денег. Скажем, полсотни монет.

— С чего такая доброта? Я не собираюсь ничего продавать.

— Меня зовут Глеб.

Святополк открыто глянул на него. У него были ярко-синие глаза, необычайно ясные и острые. Он сказал полувопросительно:

— Земляк?

Глеб кивнул.

В этот момент Сергей поскользнулся на траве, и булава Ивана едва не размозжила ему череп.

— А они? — спросил Святополк, указывая на сражающихся.

— Тоже.

— Здорово!

Иван колотил палицей по земле. Сергей все никак не мог подняться, не успевал и лишь перекатывался, спасаясь от ударов.

— Ага! — проревел Иван.

И в этот момент Сергей, рискуя попасть под булаву, кинулся противнику в ноги, с силой ткнул его концом палки в солнечное сплетение, в один миг поднялся на колени, заблокировал опускающуюся, но потерявшую силу руку, вскочил легко и сложной серией хлестких коротких ударов обезоружил Ивана и свалил его на землю. Не давая задыхающемуся противнику прийти в себя, он навалился на него сверху и палкой пережал горло.

— Все?

— Все! — Иван захлопал ладонью по земле, признавая поражение.

Святополк зааплодировал. Сергей отпустил побежденного противника, удивленно глянул в сторону Святополка. В пылу схватки он не заметил, как подошел незнакомец.

Поверженный Иван поднялся с земли, отряхнулся, прокашлялся, осторожно тонул помятый кадык и заявил громко, во всеуслышание:

— А Выпь все же я прикончил.

— Никто не спорит, — примиряюще сказал Сергей.

Но Иван дулся. Хоть он и признавал несомненное лидерство товарища, но гордость не давала ему просто смириться со своим поражением.

Глеб пошел им навстречу.

— Зря вы это затеяли, — сказал он. — Надо учиться друг у друга, а не драться по поводу и без повода. Ты же, Крушитель, едва не прикончил его. Своего товарища. Как бы ты себя потом чувствовал?

— Ха! — Иван довольно ухмыльнулся. — Я его уже почти достал. Просто не повезло.

— Везение тут не при чем, — Сергей отшвырнул палку в сторону. — Лишь мое мастерство и твоя неповоротливость…

— Кстати, — остановил начинающуюся ссору Глеб. — Того парня зовут Святополком. — Он понизил голос, чтобы незнакомец не услышал. — Он один из нас. Мне кажется, с ним надо поговорить. Разузнать подробней. Намекнуть на возможность создания Лиги. Проверить. Я почти уверен, что он нам подойдет. Сейчас без денег, ищет, где можно подзаработать.

— Святополк, говоришь? — Сергей глянул на человека, что стоял, непринужденно оперевшись на забор, подошел к нему, протянул руку и представился:

— Ксеркс.

— Где же твое непобедимое войско, великий царь?

— А вот об этом мы еще поговорим.

— Я не против.

Они оба усмехнулись, крепко пожали друг другу руки.

— Твое имя о многом говорит, — заметил Сергей.

— Твое прозвище заставляет задуматься, — в тон ему ответил Святополк.

Из-за поленницы дров, что стояла неподалеку, вышел хозяин харчевни, удивленно уставился на постояльцев, гадая, что же это они здесь делают. Покачал головой, увидев изрытую землю в загоне, вырванные куски дерна, прореху в изгороди. И смолчал, решив включить все в счет.

Переговариваясь и подшучивая, товарищи вернулись в харчевню. Теперь уже вчетвером.

Глава 10

Постепенно кончались деньги.

Глеб почти не выходил из квартиры. Только иногда совершал короткие вылазки в магазин, а по пути выбрасывал пакет со скопившимся мусором.

На улице было слякотно. Машины месили талую жижу, и на перекрестках надо было смотреть в оба, чтобы не оказаться с ног до головы забрызганным грязью. Рядом толкались люди, неотличимые от собственных теней. Их было много, все они шли куда-то, наверное каждый по своим делам, но шли лишь в двух направлениях: либо вместе с Глебом, либо навстречу ему — двигались по тротуару, также опасаясь вееров брызг из-под колес проезжающих автомобилей.

Хотелось лета, солнца.

Все это было там — в другом мире. И Глеб возвращался, садился за компьютер и для него начиналась вторая жизнь.

1

Утром следующего дня они расстались.

— Значит, идешь на запад? — спросил Сергей.

— На юго-запад.

— Просто так или есть какая-то цель?

— Хочу достать одну вещь, — Глеб не стал уточнять, какую именно.

— И далеко?

— Вроде бы нет. Не доходя до болот и пустыни.

Сергей присвистнул.

— Если это те болота, о которых я знаю, то идти тебе не меньше недели… А более точного адреса тебе не дали?

— Разберусь на месте, — Глеб словом не обмолвился об Утесе Плачущего Человека.

— Будь осторожен. Чем дальше ты зайдешь, тем больше опасностей попадется. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Хочу проверить одного человека. Возможно, он еще пригодится Лиге. И хочу кое-что заполучить.

— Не нравится мне вся эта таинственность…

Они стояли на пороге харчевни. У Глеба за плечами была торба, по самую завязку набитая продуктами, на поясе висел меч. Иван и Святополк находились неподалеку, они уже все сказали, а теперь молчали и смотрели, как прощается с товарищем Сергей.

— Я вернусь сразу, как только смогу.

— Кто-то из наших будет ждать тебя в забегаловке у северных городских ворот. Помнишь?

— Да. «Придорожный Гиацинт».

— Видел бы ты этот «Гиацинт», — усмехнулся Сергей. Но еда там отменная, и место достаточно укромное.

— Я все помню.

— Если тебя там никто не встретит, спроси у хозяина записку.

— Хорошо.

— А, может, все-таки возьмешь кого-то из нас? — спросил Сергей. — В диких землях одному тяжело. Особенно новичку.

— Справлюсь.

— Надеюсь…

Они уже разделили деньги. Сто золотых из тех, что выплатили им жители деревни за спасение от Выпи, лежали на самом дне сумки. Волшебные яблоки Глеб отдал Сергею, чтобы он продал их в Городе, а выручкой распорядился по собственному усмотрению…

— Надеюсь, когда вернусь, увижу действующую Лигу.

— Будь уверен. За тем я в Город и иду.

— Вас уже трое.

— Нас четверо, — поправил Сергей. — А будет еще больше. Пора прибрать этот мир к рукам.

— Не переборщи! Если Лига начнет совать свой нос во все дела, то в противовес ей появится и другая сила. А там и до настоящей войны недалеко.

— Вот это будет по-настоящему весело!

Глеб посмотрел на товарища, пытаясь понять, шутит тот или говорит серьезно. Сергей улыбался, но глаза его оставались серьезными. Слишком серьезными.

— Мне пора. Не будем затягивать прощание.

Они обменялись рукопожатием.

— Пока, — Иван поднял открытую ладонь.

— Рад был познакомиться, — сказал Святополк. Он приблизился и снял с мизинца скромное оловянное кольцо. — Возьми.

— Обручальное? — попытался пошутить Глеб.

— Не знаю, — Святополк был серьезен.

— Зачем мне украшение?

— Кольца почти всегда обладают силой. Не стоит ими пренебрегать.

— И что это за колечко?

— Я снял его с убитого мною гоблина. Не знаю, чем именно оно заряжено, но уверен, вреда от него не будет.

Глеб взял кольцо, надел на указательный палец, прислушался к своим ощущениям. Ничего не изменилось.

— Спасибо. Но гоблину-то оно не помогло.

— Кто знает… — сказал Святополк.

Глеб еще раз обвел взглядом товарищей, улыбнулся им, пожелал:

— Удачи! — шагнул за порог и зажмурился. В высоком чистом небе сияло солнце. Воздух был по-весеннему прозрачен: ни пыли, ни туманной дымки, ни жаркого марева. Линия горизонта вырисовывалась необычайно четко. Было даже видно, как колышется трава на дальних холмах, и как черными точками кружат птицы над местом, где сомкнулись небо и земля.

— Пока иди на запад, — сказал ему в спину Сергей. — Выйдешь на дорогу, она ведет в нужном тебе направлении. И избегай Двуживущих…

Открывшаяся впереди даль тянула к себе, влекла своей бесконечностью, чистотой, и Глеб даже не заметил, что уже сделал шаг, пошел вперед, двинулся к недостижимому горизонту.

Позади остался Город. И река, и Сторожевой Мост, и завалившаяся на бок таверна, и друзья, стоящие на пороге.

Перед ним развернулась бескрайняя холмистая равнина. Где-то там впереди ждало приключение. Его приключение. Только его…

«…лишь прийти и взять…»

Тогда он даже не догадывался, во что же все это выльется.

2

Послушавшись совета друга, Глеб сперва направился на запад. Идти было легко, несмотря на тяжелую сумку за плечами и длинный меч у бедра.

К полудню, как и предсказывал Сергей, он наткнулся на узкую дорогу, что вела на юго-запад, за холмы, к самому горизонту. Впрочем, дорогой эту тропу можно было назвать лишь с большой натяжкой. Было заметно, что странники нечасто здесь ходят, выбирая, видимо, другие пути. Более безопасные, более легкие, более короткие.

Но дорога вела в нужном направлении, и этого было вполне достаточно. Глеб быстро шел вперед, ни о чем не думая. Он был совершенно свободен, у него была еда, были деньги, был меч. Что еще надо настоящему человеку для полного счастья?..

Когда солнце стало склоняться перед ним, он присел на обочине, быстро перекусил, вдоволь напился студеной воды из оказавшегося поблизости родника, а потом добрых полчаса лежал на спине и смотрел на клубящиеся в небе навалы облаков…

А к вечеру небо вновь прояснилось.

Солнце уже садилось, когда Глеб увидел впереди маленькую деревеньку в шесть домов. Селение было словно нанизано на идеально ровную нитку дороги, что протянулась к горизонту и утыкалась прямо в багровый вздувшийся диск солнца. Казалось, если идти и идти вперед, то рано или поздно наткнешься на пламенеющее раскаленное светило…

По дороге, ведущей к солнцу, Глеб вошел в деревню. Было тихо. От деревьев, что выстроились вдоль улицы, протянулись длинные густые тени. Селяне уже попрятались за прочными стенами своих жилищ, кое-где и ставни были закрыты, хотя до наступления темноты оставалось никак не меньше часа.

На фасаде одного из домов висела растрескавшаяся доска вывески. Давно выцветшими красками на ней было написано «Комнаты», и Глеб постучал в дверь. Он слышал, как внутри скрипнули половицы, как за дверью кто-то трудно задышал, стараясь не выдать своего присутствия, и прошло немало времени, прежде чем осторожный голос спросил:

— Кто?

— Переночевать пустите?

— Отчего не пустить? Деньги есть?

— Есть.

— Один?

— Да.

Дверь чуть приоткрылась. В образовавшейся щели блеснул глаз. Он вперился в Глеба, мигнул пару раз, затем дверь открылась шире. На пороге стоял долговязый полуголый человек, невообразимо худой, нескладный. Волосы его были всклокочены, слезящиеся глаза все норовили закрыться. Видимо, он уже спал, когда Глеб постучался.

— Заходите, господин. Время позднее, уж не обессудьте, что держал вас так долго на улице.

— Ничего. Я переночую одну ночь, а утром пойду дальше.

— Как вам будет угодно.

Хозяин провел гостя в дом, показал маленькую каморку с единственным узким окном и с крепкой дверью, которая запиралась изнутри массивным железным засовом. Из мебели здесь была лишь узкая кровать, стул и крохотный стол, на котором и поужинать толком было невозможно.

Глеб расплатился сразу же. Хозяин благодарно кивнул, исчез на некоторое время, вернулся, неся сдачу и масляный светильник.

— Ужин подать не могу, господин, — извинился он. — Постояльцев давно не было, я потому ничего впрок не держу. Но завтрак будет готов. Скажите только когда.

— Не беспокойся. У меня есть кое-что из провизии. А сейчас я хочу отдохнуть.

— Конечно, господин. — Хозяин поклонился и ушел, головой почти задевая потолок. Глеб запер за ним дверь, проверил окно, стянул сапоги, отстегнул меч и лег на кровать.

Было слышно, как поскрипывают половицы — разбуженный хозяин теперь не мог успокоиться, все ходил по своему дому, нескладный, длинный. Тихо потрескивал фитиль лампы. В углу возились мыши, иногда тонко попискивая…

Глеб задул огонек и спокойно уснул.

3

Он поднялся рано и, не слезая с кровати, выглянул в окно.

Деревня ожила. И домов-то было всего шесть, а жителей с лихвой хватило бы на небольшое сельцо. Около колодца образовалась целая очередь. По улице носились голопузые пацаны. Женщины сходились вместе, кучковались, беседовали о чем-то. Слышались крики детей, скрип колодезного ворота, обрывки невнятных разговоров. Мычала, блеяла скотина на задворках, перекликались осипшие петухи. Где-то стучал топор.

Глеб потянулся, спустил ноги на пол, пошевелил босыми пальцами.

В комнате стояла приятная прохлада, хотя на улице — он видел — было жарко, поднимающееся солнце уже вовсю припекало.

Обувшись, подпоясавшись, Глеб отодвинул засов, немного попетлял по незнакомому дому, нигде так и не встретив хозяина и, наконец-то отыскав нужную дверь, покинул избу.

Он собирался идти дальше. Здесь его ничто не держало: за ночлег он рассчитался еще вечером, есть не хотелось, припасов был полный мешок.

Завидя незнакомца, люди притихли, стали понемногу расходиться, а некоторые, наоборот, сплотились в тесные кучки, с подозрением поглядывая на Двуживущего. Детишки куда-то пропали.

— Господин! — окликнули его. Глеб повернулся на голос. Из-за ближайшего дома, размахивая длинными, сухими руками, ковылял на своих мосластых ходулях долговязый.

— Господин, вы уходите?

— Да, мне пора.

— А я завтрак готовлю.

— Нет, спасибо. Аппетита нет. Поем в пути, — Глеб достал серебряную монетку и протянул собеседнику: — Возьми. Это за беспокойство.

— Благодарю, господин, — долговязый понизил голос, словно боялся, что его могут подслушать. — Я обычно не суюсь в дела Двуживущих, — сказал он, — но хочу предупредить вас, что вчера через нашу деревню прошел безоружный человек с посохом в руках. Двуживущий, но без оружия. — Долговязый покачал головой. — И в простой одежде. Странно даже. А через несколько часов здесь были двое воинов. Они спрашивали у нас про того путника, но мы ничего не сказали. Не в наших привычках лезть в дела Двуживущих. И воины ушли дальше. Вслед за тем, первым. А потом появились вы. Я подумал, может, и вы преследуете кого-то?

— Нет, — Глеб улыбнулся. — Я никого не преследую, ты ошибся. И все равно спасибо.

Он вспомнил предостережение Сергея: «избегай Двуживущих» и положил в ладонь долговязого еще одну мелкую монетку. В конце концов он был достаточно богат, чтобы купить хорошее мнение людей о себе.

Не задерживаясь здесь больше, Глеб направился по дороге, что уходила к юго-западу. Он покинул деревню под осторожный шепоток крестьян, и еще долго слышал крики петухов за спиной.

4

Дорога и раньше-то едва намеченная, теперь и вовсе истончилась, усохла. Дважды Глеб терял ее и шел, ориентируясь на солнце, но потом вдруг вновь обнаруживал под ногами слегка притоптанную тропинку.

Холмы остались позади. Теперь вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась монотонная равнина, сплошь покрытая невысокой, выгоревшей под солнцем травой. Местами виделись небольшие зеленые островки. Обычно там или бил из-под земли ключ, утекая коротким ручейком, или же находилось маленькое озерцо, заросшее шуршащим тростником так, что под ним не было видно воды.

Равнина была скучна. Но Глеб не смотрел на землю. Он смотрел вверх, в яркую светящуюся синеву с белыми горами облаков. Там, в вышине, все двигалось, все жило. Перемещались неторопливо целые горные массивы, хребты и отдельные пики,сталкивались, сливались, трансформировались. Огромные валы тумана незаметно таяли, пропадали, но откуда-то возникали новые седые навалы, и катились к горизонту сонным прибоем.

Нигде больше Глеб не видел такого огромного раздольного неба.

5

Дорога пропала и на этот раз уже окончательно.

Ему еще встретились на пути три небольшие деревеньки — он видел крыши домов вдалеке и кроны деревьев — но все они стояли в стороне, и Глеб, не раздумывая, проходил мимо. Пока что у него было все необходимое.

Ближе к вечеру погода стала меняться. Переменился ветер. Стал порывистый, неровный, задул прохладой в правый бок. Даль окуталась дымкой поднявшейся пыли. Побледнело солнце, затем и вовсе спряталось. Облака, недавно белые, неспешные, теперь посерели, вытянулись грязными полосами по небу, побежали куда-то рваными клочьями. А на севере, над самым горизонтом зрела иссиня-черная туча, жуткая и будто бы живая. На ее фоне сверкали вспышки грозовых разрядов, пока еще бесшумные, далекие.

Глеб заторопился, хотя нигде не было видно ни укрытия, ни пристанища. Всюду, куда ни кинь взгляд, лишь бесконечная равнина. Кругом одна пыльная волнующаяся трава, и ничего больше.

А может, туча пройдет стороной? Или погрозит разрядами, да и растворится в бескрайнем просторе неба…

Через полчаса сомнений уже не осталось. Вся северная сторона затянулась чернотой. Туча урчала опухшей утробой, вспышки молний внутри лишь оттеняли ее беспросветный мрак. Заметно похолодало, но ветер утих. Глеб физически ощутил, как тишина замершей природы давит на него. Смолкли все звуки, на которые он и внимания-то обычно не обращал: шелест травы, щебет потревоженных птиц, стрекот кузнечиков и цикад. Только ворчала надвигающаяся беспросветность. Приближалась, наползала, и Глеб вдруг необычайно остро почувствовал свою ничтожность. Он торопился, но равнина была бесконечна, он шел быстро, как мог, но обогнать приближающуюся бурю было не в его силах. Один на открытом месте, сиротливая цель, видимая отовсюду. Захотелось лечь на землю, слиться с травой, закрыть голову руками, а когда буря начнет метать молнии, кричать, кричать и кричать, отгоняя страх.

Он почти бежал, но куда?..

Стало темно, словно наступила ночь. Небо сплошь пропиталось густыми чернилами.

Глаза вдруг ослепли, ноги подкосились, и Глеб не сразу сообразил, что это совсем рядом ударила в землю молния. Он бросился бежать, словно мог скрыться от нависшего злобного неба.

Вновь сверкнуло, на этот раз не так ярко, в отдалении. Будто блистающее тонкое дерево в один миг проросло между землей и небом и тут же исчезло, но его тень негативом впечаталась в сетчатку глаза. Через секунду раздался страшный треск. Прокатился над головой, затих. И тут же еще одна молния вонзилась в почву.

Глеб упал в траву. Почувствовал неглубокую ложбинку под боком, скатился туда, вжался в землю.

Буря взъярилась. Огненными хлыстами принялась стегать равнину. Зарычала десятком голосов, затрещала, загрохотала. Налетел бешеный ветер, засвистел в ушах, навалился, словно хотел выковырнуть человека из его жалкого убежища. Прямо под разряды, под гром…

Хлынул дождь. В одно мгновение Глеб вымок до нитки. Тяжелые капли, разогнанные ураганом, били не хуже свинцовой картечи, гулко колотили в спину, разметывали волосы. Почва сразу раскисла, превратилась в жидкую грязь. Выемка, в которой спрятался Глеб, наполнилась водой, и он лежал словно в ледяной ванне, но не мог себя заставить встать. А может, если бы и переборол свой животный страх, то просто не сумел бы подняться. Ветер и ливень, казалось, могли свалить человека с ног.

Он поднял чуть голову и попытался разглядеть, что творится вокруг. Но увидел лишь непроницаемую стену рушащейся с неба воды. Иногда в темноте сверкал размытый всполох молнии, но грома не было слышно за ревом ливня.

Глеб трясся. От холода, от страха ли, он не знал. У него не было мыслей, он потерял себя, растворился в лавине бушующего шторма. Слепой ужас перед неистовой силой непогоды удерживал его на месте. Он все бы отдал, лишь бы перенестись сейчас в другое место. Прочь, прочь отсюда!..

И выход был.

Глеб не думал, просто сработал рефлекс.

В одно мгновение он покинул бурю, покинул Мир, покинул себя.

Среди оглушительного рева, под хлещущими ледяными струями, под яростными порывами ветра он просто заснул.

Глава 11

Однажды он зашел к Сергею. С трудом нашел ту самую панельную девятиэтажку — тогда в темноте она выглядела совсем иначе — по лестнице поднялся на шестой этаж, немного постоял перед дверью, затем нажал кнопку звонка…

Зачем он пришел сюда? Ведь он не знает ни Сергея, ни Ивана. Подумаешь, пили вместе! И что с того? Они не знают даже, где он живет. И он о них ничего не знает. Что у них общего? Хобби? Мир? Лига?

Вероника. Вот, что влекло его. Только сейчас, стоя перед обшитой коричневым дерматином дверью Серегиной квартиры, Глеб понял это. Не к товарищам его тянуло. Он просто хотел еще раз увидеть девушку…

Он снова позвонил. Никто не отвечал. Или в квартире никого не было, или Сергей в данный момент был подключен к компьютеру и ни на что не реагировал, находясь в другом месте. В ином измерении…

Глеб развернулся и стал спускаться. Он шел медленно, втайне надеясь встретить Веронику.

Выйдя во двор, он сел на скамейку у подъезда и долго наблюдал, как шумная малышня возится в осевших сугробах, как прыгают рядом с детьми собаки — два спаниеля и пудель, как облезлый кот пробирается к дальнему подъезду, огибая лужи и тряся задней лапой каждый раз, когда та попадала в воду. Наблюдая за жизнью двора, Глеб заглядывал в лицо каждой проходящей мимо девушке…

Вероника не пришла.

1

Глеб очнулся только на следующий день.

Буря кончилась, и он не знал — давно ли. Кругом блестели лужи, трава еще не успела высохнуть, впрочем, это могла быть утренняя роса, а не капли давешнего дождя. На востоке поднималось солнце, небо очистилось, и лишь прозрачные ватные клочки облаков зависли над южным горизонтом.

Глеб по-прежнему лежал в неглубокой выемке. Все так же было сыро, холодно и неуютно. Он пошевелил окоченевшими непослушными руками, на коленях выполз из лужи. Осмотрелся.

Тряпичная торба пропиталась водой. Хлеб, должно быть, раскис и совершенно несъедобен. Наверное, и остальные припасы не в лучшем состоянии. Необходимо провести ревизию, перебрать содержимое сумки, что можно — высушить, а что-то просто выкинуть.

В ножны набилась грязь. Надо бы вытащить меч, почистить. Одежда тоже нуждалась в основательной чистке. Да и самому необходимо вымыться с головы до ног…

Глеб нашел местечко посуше, разделся, вытряхнул все из дорожной сумки, вытащил клинок, положил рядом и в первую очередь стал разбираться с продуктами.

Нестерпимо хотелось есть…

Воздух был неподвижен, солнце поднималось все выше, припекало все сильней, и Глеб вскоре согрелся. Постепенно высохла почва, подсохла расстеленная одежда.

Как он и предполагал, весь хлеб, что у него был, слипся в бесформенный, неприятно пахнущий ком землистого цвета. Пришлось выкинуть и вяленые мясные полоски, и разбухший горох, и все специи. Оставался лишь сыр, немного, правда, помятый, да еще солонина, которая хоть и вымокла, став неприятно скользкой, но вкусовых качеств не потеряла. Только деньги, что лежали на дне торбы, совершенно не пострадали. Но какой сейчас от них прок?

Глеб съел добрую половину оставшихся припасов. Сыр и солонина ложились тяжестью на пустой желудок, но без хлеба сытости не давали. Так толком и не насытившись, Глеб вздохнул, спрятал остатки скудного харча в высохшую торбу и взял в руки меч.

Великолепная сталь нисколько не потускнела от действия воды, но надо было соскрести глину с рукояти, аккуратно все протереть тряпицей и тщательно вычистить ножны…

Когда он закончил, был уже полдень.

Глеб помял, поскреб одежду, оттирая кляксы сухой грязи и оделся. Забросив за плечи непривычную легкую сумку и нацепив меч, он вновь двинулся в путь. Теперь он внимательно вглядывался в расстилающуюся равнину. Во-первых, необходимо было найти какое-нибудь селение, чтобы купить еды в дорогу, во-вторых, он высматривал реку или ручей — надо было смыть с себя грязь.

2

Люди жили везде.

Самыми густонаселенными были, конечно же, прилегающие к Городу земли. Ведь там кипела жизнь, там всегда было полно Двуживущих, там Король не забывал о своих подданных, и жуткие твари почти никогда не совались на эти территории. А если и забредал случайно какой орк, тролль или стая гоблинов, то тотчас на них начиналась такая охота, что потом у нечисти надолго пропадало желание соваться на земли людей.

За пределами освоенных территорий жизнь была намного сложней. В бескрайних лугах охотились кочевые племена кровожадных гоблинов. В лесах водились полуразумные великаны тролли, огромные, мохнатые, ненавидящие всех и вся, страшные своей силой, ввергающие в дрожь одним своим обликом. В скалистых отрогах, в пещерах и гротах жили орки. Подлые, хитрые, многочисленные, они часто совершали ночные набеги на поселения людей, жгли дома, убивали мужчин, уводили детей и женщин в свои подземные обиталища, в вечную тьму. И еще много чего неведомого и страшного водилось в диких землях: то ужасающие гарпии налетали откуда-то, то бестелесные призраки выживали целые деревни, то черные псы с горящими глазами пожирали скотину, нападали на одиноких крестьян.

А кроме того, была еще одна напасть — Двуживущие, что приходили в дикие земли на поиски приключений, не зная страха смерти, не ведая цены жизни. Иной раз они помогали селянам избавиться от какой-нибудь жуткой твари, но запросто могли и уничтожить почти всех жителей деревни, если что-то пришлось им не по нраву. Впрочем, обычно они даже не обращали внимания на Одноживущих крестьян. Уж если они и сражались с людьми, то только с равными. Только с Двуживущими, только с настоящими людьми. Такие стычки были делом обычным, и тогда Одноживущие прятались в своих домах, чтобы не попасться на глаза разъяренным бойцам, чтобы меч и магия не задели их…

Но люди привыкают ко всему. Привыкли они и к этим диким местам. Они смирились и с нападениями орков, и с набегами гоблинов, они избегали контактов с Двуживущими. Суровая, непростая жизнь заставляла сплачиваться, и небольших деревень здесь почти не было. Селения в сотню домов обносились частоколом, иногда жители вырывали ров вокруг, и дожди наполняли его водой, делая деревенскую цитадель еще более неприступной. В каждом доме висел на стене лук, копье или меч, простые и дешевые, но всегда острые и готовые к бою. И хоть крестьяне и были неважными бойцами, но доведенные до отчаяния, они могли дать отпор оркам и гоблинам, троллям и ограм.

Кроме жутких темных созданий, водились в диких землях и прочие племена. В Драконьих Скалах на западе обитали горные гномы. Иногда, по обговоренным дням, они выбирались из своих подземелий и выменивали металл, золото, драгоценные камни, изящные украшения и великолепное оружие на продукты, пиво, древесину, ткани. Время от времени они приходили в соседние людские селения, узнавали цены, выспрашивали последние новости, а потом вновь скрывались в своих ветвящихся под землей ходах, в огромных залах, вырубленных в скалах. А уж чем они там занимались, как жили — об этом никто из людей толком не знал.

В непроходимых лесах на востоке прятались таинственные эльфы. Мало кто видел этих загадочных созданий. Утверждали, что они не говорят, а поют серебряными голосами, что не ходят, а парят над землей, не касаясь ее ногами. Говорили, что каждый эльф, даже малый ребенок — это сильный маг, которому подвластна вся природа, и птицы, и звери служат ему.

На холмистых равнинах жили в норах безобидные хоббиты, тихие и незаметные, словно кролики. В лесах к северу встречали гномов, но не горных, а каких-то других, тоже малорослых, плечистых, но загорелых и без бород, что было весьма необычно.

Водились и странные существа, про которых никто не мог сказать, к какому племени они относятся, темной стороны они держатся или светлой. Эти жили сами по себе, одинокими отшельниками. И потому их старались избегать.

В трудные времена, когда опасность не разбирала рода-племени, люди и маленький народец объединялись. Так случилось, например, когда гроты Драконьих Скал облюбовали для своих логовищ огромные василиски. Твари, одним только взглядом прожигающие сталь доспехов, разорили выработки серебра. Они совершали набеги на окрестные поселения людей, пожирая домашних животных, не брезгуя и человечиной. Гномы и люди объединились и извели-таки василисков, хоть и немало жизней было положено в боях. Ни одного Двуживущего рядом с ними не было…

В диких землях люди выживали, как могли. Им не на кого было надеяться, кроме как на самих себя.

3

Глеб заприметил деревню издалека.

Сперва он заметил, как далеко в небе кружат черные точки. Птицы всегда держатся поближе к людям, ведь в селениях есть чем поживиться. Впрочем, могло оказаться, что в том направлении гниет туша какого-нибудь животного, и вороны собрались на падаль. Но выбора не было, и Глеб немного отклонился от обычного направления. Теперь он шел почти точно на юг.

И через час понял, что не ошибся.

Зеленая полоса плакучих ив прятала за собой небольшую речку. А на другом берегу, примерно в получасе ходьбы, уже виделись крыши домов, выглядывающие из-за высокого частокола. Кое-где вились сизые дымки, сливались с голубым небом. На фоне монотонно-желтой степи четко выделялись ровные зеленые прямоугольники ухоженных полей, меж которых вытянулась укатанная дорога, ведущая прямо к деревне…

Он вышел на берег реки, разделся, положил одежду на подмытые корни ив. Огляделся — нет ли кого поблизости и, восторженно ухнув, прыгнул в чистую воду. Речушка была небольшая — он пересек ее в четыре взмаха, — но берега отвесно уходили далеко вниз, и прозрачная вода чернела глубиной. Глеб попытался достать до дна, набрал в легкие побольше воздуха, нырнул, вытянув перед собой руки. Бесполезно! Речушка казалась бездонной. Он только почувствовал, какая холодная внизу вода, а воздух уже кончился. Глеб изогнулся, заболтал ногами и пулей вылетел на поверхность.

Плавая на спине, он тер себя ладонями, смывая грязь и пот, пофыркивал от удовольствия, но не забывал внимательно смотреть за берегом, где остались деньги, одежда и оружие.

Закончив купание, Глеб вылез из воды, цепляясь за торчащие корни и упругие ветви, склонившиеся над рекой. Одеваться он не стал. Связал все имущество в большой узел, неуклюжий, но крепкий, особенно тщательно прикрепил меч. И вновь спрыгнул с берега.

Держа увязанные пожитки над головой, он переплыл реку. На противоположной стороне деревья не росли, поэтому вылезти из воды было несколько сложней. Тем более, что и берег был более высокий и крутой. Сперва Глеб выкинул на землю узел с вещами, потом стал выбираться сам. Он соскальзывал, но в конце концов нашел опору для ног и сумел вскарабкаться на обрыв.

Наверху он сел на траву, лицом к недалекому селению. Солнце сушило его чистую кожу, и он с удовольствием подставлял тело под жаркие лучи.

Развязав свое добро, Глеб, поколебавшись немного, доел остатки сыра и солонины, затем встал, оделся и направился к деревне, огороженной частоколом.

4

На дороге перед самой деревней что-то происходило. В воздухе висело густое облако пыли, из которого доносились неразборчивая ругань, азартные крики.

Решив ни на что не обращать внимания, Глеб проходил мимо, когда из пыльной тучи спиной вперед вылетел человек в скромном сером одеянии. Он был встрепан, одежда в нескольких местах зияла прорехами. С левой руки капала кровь. На лбу красовалась свежая царапина. Человек пролетел несколько метров, и, охнув, растянулся у Глеба под ногами. Он выронил посох и слепо зашарил руками вокруг, не сводя взгляда с пыльной завеси на дороге.

Кашляя и ругаясь, оттуда выступили два вооруженных мечами воина. Не обращая внимания на застывшего Глеба, они направились к растянувшемуся на земле человеку. Тот наконец нащупал свой посох, оперся на него и, покачиваясь, поднялся на ноги.

Воины замерли словно бы в нерешительности, разделились и стали обходить человека с посохом с двух сторон.

Глебу все это не понравилось.

— Эй! — сказал он. — Нехорошо нападать на безоружного. Тем более вдвоем.

Воины на мгновение остановились, будто только сейчас обнаружили присутствие четвертого.

— Уйди! — сказал один, окинув Глеба оценивающим взглядом. Он сказал это заносчиво и грубо. Слишком грубо. И Глеб неожиданно для себя взъярился, выхватил меч молниеносным движением, которое подсмотрел однажды у человека по имени Апостол, давно, в короткой стычке у городских стен.

— Убирайся сам! — Кровь кипела, бешено раздувались ноздри, заскрежетали зубы. Драться, драться! Яростно, исступленно! Без пощады!

— Он маг! Ты что не видишь? — сказал второй воин, чуть мягче, но в его голосе слышалась с трудом сдерживаемая злоба.

— Он человек!

— Он украл у нас книгу.

Человек с посохом встал рядом с Глебом. Он уже оправился от удара, он стоял прямо и твердо. И голос его не дрожал, когда он произнес:

— Зачем она вам, неучам?

Воины взбесились, это было написано на их побледневших лицах:

— Это наша книга! Мы бы продали ее!

— Она вам ни к чему, — сказал маг. — А мне нужна. Каждый должен иметь то, что ему необходимо. Она необходима мне.

— Уйди! — повторил первый, все также грубо обращаясь к Глебу.

— Нет!

Воины обменялись быстрыми взглядами и бросились в атаку. Одновременно с двух сторон. Глеб хотел оттолкнуть мага, чтобы тот не попал под удар, но нежданный союзник оказался на удивление проворным и сам отпрянул в сторону. Глеб уклонился, парируя один из мечей. Второй клинок просвистел совсем рядом с его плечом.

Маг времени даром не терял. Он взмахнул посохом, и невесть откуда взявшийся порыв ветра швырнул пыль точно в лица нападавшим. Рыча, полуослепшие воины бросились к нему, забыв про Глеба. А зря. Коротким ударом Глеб достал одного из них. Но клинок лишь скользнул по кольцам кольчуги.

— Я разберусь с этим! — выкрикнул воин, получивший удар. — А ты убей мага.

Глеб зло ухмыльнулся. Он чувствовал свою силу. Клокочущая внутри ярость жаждала немедленного освобождения.

Воин глупо рванулся вперед, занеся меч над головой. Он был полностью открыт, но Глеб не стал бить его — пока он просто отметил незащищенные места: ноги, шея, руки по локоть, лицо. Еще он увидел, что у кольчуги слишком просторный ворот — сплетенный металл не закрывал часть грудины ниже ключиц. Цели были намечены, и в самый последний момент Глеб увернулся от рушащегося клинка. Воспользовавшись мгновением, он глянул в сторону мага. Тот пока держался. Воин постоянно нападал на него, но маг не жаждал тесной схватки и ускользал, убегал, носился по кругу, не давая противнику приблизится на дистанцию удара меча. Время от времени он взмахивал своим длинным посохом и что-нибудь происходило: срывалась с посоха голубая искра разряда, или взметалась в воздух пыль, или возникал в воздухе огненный шар. Но ничто не могло остановить воина, защищенного кольчугой, и магу оставалось лишь бегать вокруг, ожидая, пока его незнакомый союзник разберется со своим противником.

Глеб парировал очередной удар.

В этой схватке он вдруг открыл для себя нечто новое, неизведанное раньше. Он сроднился с оружием. Теперь он чувствовал свой меч. Они слились воедино в неделимой ярости. Клинок управлял человеком. Человек следовал за клинком. И ему — им обоим! — нравилось это…

Сделав ложный выпад, Глеб отшатнулся назад, вытягивая противника на себя. И тот действительно подался следом, провалился и налетел грудью прямо на острие меча. Точный укол пробил кожу и кость, но ранение было несерьезным. Воин отпрыгнул, одной рукой схватился за рану. Меж пальцев сочилась кровь. Не давая врагу опомнится, Глеб ринулся вперед, присел, рубанул противника по колену, размашистым откидным движением взрезал мышцы у локтя и со всей силой ударил заваливающегося человека по открывшейся шее.

Безжизненное тело упало на сухую траву. Глеб перепрыгнул через него и бросился на помощь магу.

— Я здесь! — крикнул он воину, не желая нападать со спины. И враг, услышав голос, бешено развернулся, описав клинком долгую дугу. С лязгом сшиблись мечи. Тупая боль растеклась по рукам, ослабли вмиг онемевшие пальцы. Глеб чуть отступил, выигрывая немного времени и пространства, плотней перехватил рукоять.

Воин, заметив секундную слабость Глеба, метнулся вперед. Но тут маг сунул посох ему в ноги, и воин запнулся. Не глядя, он махнул клинком за спину, отгоняя мага, и вновь бросился к более опасному противнику, вооруженному мечом.

Глеб уже оправился от звенящей ломоты в ушибленных пальцах. Держа меч двумя руками, он поднял его на уровень груди, чуть наклонив клинок к земле. Локти слегка развел в стороны, правую ногу вынес вперед, крепко уперся мыском в твердую почву, на левую перенес основной вес. Корпус его был немного скручен, мышцы напряжены, словно взведенные пружины арбалета.

Воин ринулся на неподвижную цель. Глеб видел, как словно в замедленной съемке вздымается вверх меч врага, как открывается в яростном крике рот, как обрисовываются рельефом мускулы рук. В это мгновение он мог просто ткнуть противника в открывшееся напряженное горло, но не этого он хотел. Дождавшись, когда клинок начнет рушиться на него, Глеб повел свои руки вверх, блокируя атаку. Он жестко подставил лезвие своего меча, и лязг столкнувшейся стали вновь отозвался болью в ладонях. Вражеский клинок лопнул от мощного удара, и пока обломок отлетал в сторону, играя бликами на ярком солнце, Глеб молниеносно, не обращая внимания на немоту в ладонях, нанес два удара: первый — диагональный с плеча на пояс, глубоко прорубивший кольчугу, и тут же, выхватив клинок, не дав ему застрять в теле врага — второй — скользящий, вспоровший противнику горло.

Бледное лицо воина окрасилось алыми мазками. Выронив сломавшийся меч, он обоими руками схватился за шею. Не сводя вытаращенных глаз с победителя, стал медленно заваливаться на землю, и Глеб отступил, не желая, чтобы его забрызгало фонтанирующей кровью…

— Спасибо, — поблагодарил маг, подходя к нему. Он сбросил с головы капюшон своего одеяния, открыв лицо: — Если бы не ты, я был бы уже мертв.

— Сам не знаю, что на меня нашло, — ответил Глеб, тяжело дыша. — Взбесили они меня.

— Меня зовут Епископ.

— Глеб.

Теперь Глеб смог получше рассмотреть мага. Тот был молод. Худое волевое лицо дышало странной силой, глаза смотрели прямо, и было в них что-то такое, что пугало и настораживало. Холод, отстраненность, словно у этого человека имелась некая цель, и ничто не могло остановить его на пути к ней. Свободный серый балахон не давал возможности оценить сложение и физическую силу мага, но видно было, что в плечах он не слишком широк.

— Я твой должник, — сказал Епископ.

— Пустяки.

Молодой маг вновь спрятал лицо под капюшоном, спросил:

— Ты будешь их обыскивать?

— Нет, — Глеб покачал головой.

— Тогда это сделаю я.

Епископ неторопливо и методично обшарил трупы: вывернул у убитых карманы, стащил кольчуги, снял с поясов тугие кошельки. Он вернулся, протянул деньги:

— Это твое по праву.

— Нет, — Глебу стало противно. — Мне не надо, у меня все есть.

— Как хочешь. Я твой должник вдвойне. — Маг распахнул свой балахон, и Глеб увидел, что изнаночная сторона одеяния сплошь обшита карманами: большими и маленькими, набитыми и свободными. Епископ быстро рассовал деньги и запахнулся.

— Ты в деревню?

— Да.

— Я тоже.

Они сошли на дорогу и направились к уже совсем близкому селению.

Через какое-то время Глеб обернулся.

Два тела лежали на обочине. Даже отсюда были хорошо видны алые лужи на серой пыльной траве. В небе кружили вороны и стервятники, постепенно снижаясь по незримой спирали.

В селениях людей всегда есть, чем поживиться.

5

На высоком частоколе возле самых ворот торчали три мертвые головы, насаженные на заостренные колья.

Глеб остановился перед ними. Встал и Епископ.

— Гоблины, — сказал маг. — Вчера я видел их издалека. Целый отряд. Слава богу, они меня не заметили.

Обтянутые буро-зеленой кожей черепа с выклеванными глазницами были ужасны. У одной головы из гниющей щели рта длинной лентой вывалился узкий острый язык. Другая словно бы ухмылялась, показывая кривые шипы зубов. Глеб отвернулся.

Из распахнувшихся деревенских ворот вышел мужик с косой на плече, глянул на застывших перед изгородью Двуживущих, усмехнулся.

— Нечего стоять, — сказал Глеб напарнику. — Ты идешь?

Они вошли в ворота. Мужик снял косу с плеча и посторонился, провожая их взглядом.

В селении насчитывалось более сотни дворов. Здесь было несколько улиц, лучами расходящихся от маленькой площади в центре. Вокруг небольшого пруда росли деревья и густые ивовые кусты. Поля находились с той стороны изгороди, на незащищенной земле, но почти возле каждого дома зеленели небольшие огороды в несколько гряд.

Дома, выложенные из глиняных кирпичей, сильно разнились по степени ухоженности и размерам. Некоторые сверкали свежей побелкой, некоторые серели осыпающимися стенами. Среди низких корявых мазанок попадались и настоящие хоромы, черепичные крыши которых поднимались выше частокола.

— Где здесь у вас можно поесть? — обратился Глеб к проходящей мимо женщине. Она небрежно махнула рукой вправо, сказала:

— Одноглазый Ургин в конце этой улицы. Пойдете прямо и упретесь, — и пошла дальше.

Навстречу пробежали мальчишки, пиная чей-то круглый череп. Возле одного из домов сутулый старик вилами перетаскивал на двор сено, вываленное ворохом прямо посреди улицы. Молодая девушка несла от колодца полные ведра воды. Людей встретилось немного, и все они занимались своими делами, не обращая внимания на пришельцев. Или просто не выказывая своего интереса.

Из подворотни выскочила мелкая шавка, забрехала на чужаков, держась на безопасном удалении. Увязалась за Двуживущими, мотаясь из стороны в сторону на кривых лапах. Обвисшее сосками брюхо забавно болталось, шаркая по земле — видимо сука выкармливала щенков. Епископ цыкнул на нее, и она, визжа, полетела домой. За высоким глухим забором грозно залаял пес, глухо взрыкивая и давясь злобой. Этот, чувствовалось, намного крупней и серьезней.

Улица завершилась тупиком. Жерди частокола преградили путь. Глядя на них, Глеб подумал: откуда здесь столько дерева? Ведь вокруг сплошная безлесная степь. Неужели везли бревна издалека? Значит, есть чего опасаться, от чего отгораживаться. Он вспомнил гниющие головы на шестах и поежился.

По правую сторону закончившейся тупиком улицы стоял двухэтажный бревенчатый дом. Окна второго этажа приходились вровень с заостренными пиками частокола. Плоская крыша строения представляла отличную позицию для обороны деревни. Десяток метких лучников или пращников, забравшись наверх, могли сдерживать нападающих по всей восточной стороне обнесенного оградой селения.

Перед домом была вкопана вывеска с надписью «Одноглазый Ургин». Груда пустых бочек и старая рассохшаяся кровать, стоящие рядом с неказистой афишей, по замыслу хозяина, должны были намекать на возможность угощения и ночлега.

Дверь была открыта, и путники без колебаний вошли внутрь.

Просторная светлая комната производила хорошее впечатление свой чистотой и ухоженностью. Здесь все было продумано. Небольшие столики выстроились возле стен, оставляя свободным центр зала. К каждому прилепились четыре крепких стула. Простой открытый очаг, не камин, конечно, но не дымящий помимо трубы и тщательно выкрашенный белой известью, приятно теплился нежаркими углями. Выскобленная до сияния стойка сбоку от входной двери была уставлена чистой посудой. За ней, горделиво сложив руки на груди и высоко держа большую лобастую голову, сверкающую обширной залысиной, застыл хозяин. Оба глаза у него были на месте, и Глеб заподозрил, что это вовсе не Одноглазый Ургин.

В дальнем от входа углу, сомкнув воедино два столика, сидела дружная компания в семь человек. Одноживущие и, судя по манере держаться и разговаривать — завсегдатаи заведения. Они потягивали пиво из высоких кружек, хохотали, звонко хлопали друг друга по плечам и не обращали внимания на новоприбывших.

— Добрый день, — поздоровался Глеб с человеком за стойкой. — У вас можно купить продукты?

— Конечно, — отозвался хозяин. — Чего желаете?

Компания в углу вновь взорвалась хохотом.

— Ей, Ургин! — крикнули оттуда. — Принеси-ка нам еще по пиву, старина!

— Сейчас! — откликнулся трактирщик. Он выстроил перед собой ряд чистых кружек и большим ковшом стал разливать пенящийся напиток, черпая его откуда-то из-под стойки.

И все-таки Ургин, — подумал Глеб. Но почему тогда Одноглазый?

Поставив наполненные кружки на поднос, хозяин отнес заказ клиентам и вновь вернулся к стойке.

— Так чего желают господа? — спросил он.

Глеб и Епископ переглянулись.

— Посидим, поговорим? — предложил маг.

— Давай, — согласился Глеб.

— Два пива и что-нибудь перекусить, — заказал Глеб.

— Четыре пива, — поправил Епископ. — Я заплачу.

Они заняли столик возле очага. Ургин сразу выставил четыре кружки, затем на несколько минут исчез за дверью позади стойки и вновь появился, неся дымящееся горячим ароматом блюдо, полное тушеного мяса. Еще через минуту он принес мягкий каравай хлеба, тарелку с маслом и огромную миску белого рассыпчатого риса, отваренного на пару. Расставил все на столе, разложил приборы и вновь отступил за стойку, встав в привычную позу.

— За знакомство! — предложил тост Епископ. Они чокнулись, пригубили пиво. Напиток был хорош, и Глеб, не отрываясь, опустошил кружку наполовину. Маг не спешил.

— Если не секрет, куда направляешься?

— На запад. — Глеб неопределенно махнул рукой.

— Один?

— Да.

— Дикие земли опасны для новичка.

— Молодому воину жить значительно легче, чем молодому магу, — парировал Глеб.

— Ты прав. Они все меня ненавидят. Только за последнюю неделю меня восемь раз пытались убить. А ведь я старался не светиться. Прятался. Даже пытался сойти за Одноживущего. Кругом ненависть…

— И эти двое тоже?

— И они. Я всего-навсего взял у них книгу. Сам посуди, зачем она им?

— Книги, наверное, дорого стоят… — заметил Глеб.

— Очень. Поэтому я не мог купить ее. А она мне очень нужна.

— Никогда еще не видел здесь книг. Покажешь?

— Может быть. Только не здесь и не сейчас. Это очень ценная рукопись. Там есть редкие формулы всех стихий. Я пока еще не разобрался толком, но придет время, и я пойму. Знаешь, — Епископ понизил голос, оглянувшись на шумную компанию, — мне кажется, что на последних страницах записаны несколько заклинаний запретной магии. Черной. Они как-то зашифрованы, и я не знаю ключа. Пока.

— Я не разбираюсь в волшебстве, — сказал Глеб. — Все, что я видел, это как один старик отвел глаза. Он словно испарился. А ты так можешь?

— Нужно время, чтобы сплести необходимую формулу.

— А тот старик исчез мгновенно.

— Это опыт. Как его звали?

— Не помню, — Глеб потер переносицу. — Я встретил его в Городе. Имя… что-то вроде… типа… как у тебя… А! Жрец!

— Старый Жрец? Беззубый, седой. Я знаю его. Правда, он меня не знает… Да, он достаточно сильный маг, но даже он большую часть времени проводит под защитой Короля. Кругом ненависть. А все почему? Потому, что потенциально маги сильней самого могучего воина.

— Да, я слышал об этом. Значит, сейчас ты скрываешься от людей и учишься?

Епископ глянул удивленно.

— Как ты догадался?

— Жрец рассказывал, что и он скрывался. И, отшельничая, учился.

— Да. Я понял, что если не уйду, то рано или поздно погибну. Необходимо сперва получить силу, обрести власть, а уж тогда можно возвращаться к людям. Признайся, ведь и ты куда-то идешь в поисках силы?

— Наверное.

— Наверняка! Иначе ты просто сидел бы возле Города, иногда совершал бы короткие вылазки на дикие земли, стараясь не заходить слишком далеко, а потом вновь прятался бы в кабаках и тавернах. Время от времени подыскивал бы себе подходящего противника, явно более слабого и оттачивал бы на нем свое мастерство. Развлечение! Почти вся публика живет именно так. Мало кто решается зайти далеко в дикие земли. Хотя бы сюда. Ты же видишь, здесь все иначе. Даже Одноживущие крестьяне совсем другие. Ты видел эти головы на заборе? А ведь гоблинов непросто убить.

— Никогда их не встречал.

— Я это понял. Иначе ты просто не сидел бы здесь. Но и кроме гоблинов в диких землях полно всяких неприятный вещей. Потому сюда редко суются новички. — Епископ усмехнулся. — Разве только маги, которым в диких землях угрожает гораздо меньшая опасность, нежели на обжитых территориях. И молодые воины, что ставят все на одну карту. Ведь у тебя есть эта карта?

— Просто мне надоело сидеть на одном месте, и я отправился искать приключений.

— И именно на запад!.. Извини, я не выспрашиваю тебя. Просто мы с тобой похожи, я чувствую это. И я пытаюсь объяснить тебе…

Они уже допили пиво и изрядно захмелели. Епископ махнул рукой, подзывая Ургина и заказал еще по кружке.

— Ты мне нравишься, Глеб. Я чувствую в тебе упрямство. Человеческое упрямство — это неодолимая сила.

— Любую силу можно одолеть! — Глеб несогласно затряс головой, и вся комната закружилась перед ним в тошнотворном хороводе.

— Я пойду с тобой. Ты же идешь на запад? Я тоже. Идем вместе?

— Идем!

— Если я тебе надоем, ты просто прогони меня.

— Ты мне не надоешь! — возмущенно воскликнул Глеб…

Шумная компания наконец-то убралась, предварительно расплатившись с хозяином. Стало тихо. Неподвижным изваянием возвышался над стойкой Ургин. В тишине незаметно текло время.

— Мы все здесь хотим стать самыми-самыми, — втолковывал Епископ. Слова давались ему с трудом, и он тщательно разжевывал их, прежде чем выстроить фразу. — Самыми-самыми. Сильными. Самыми сильными. Удачливыми. Быстрыми. Знаменитыми. Да! Самыми знаменитыми. Вот ты хочешь стать самым-самым?

Глеб кивнул. Маг пьяно засмеялся, лукаво грозя пальцем.

— Ты тоже! — воскликнул он. — Все вокруг! Все! Хочешь скажу, чего добиваюсь я?

— Стать самым-самым? — попытался угадать Глеб.

— Точно! Сила, власть — вот, что мне надо. Власть. Власть!..

Вечерело. Еще три раза подходил к ним хозяин, забирал грязную посуду и приносил кружки с пивом.

— Я уйду от людей, — втолковывал Епископ. — Осяду где-нибудь в предгорьях. В пещере. Буду там жить. У меня есть несколько книг и много записей. Я буду изучать магию. И придет время, когда я вернусь… — Он погрозил кому-то кулаком. — Главное иметь перед собой цель. Главное — упорство, упрямство. Нельзя терять ни минуты! Дорого каждое мгновение… — Он застыл с открытым ртом и назидательно поднятым к потолку пальцем и медленно повторил: — Нельзя терять ни минуты!.. — Обведя глазами пространство зала, он поднялся, пошатываясь. Выглянул в темнеющее окно.

— Уже вечер, — удивленно сказал он. — Ты как хочешь, а я пойду в номер.

— Пора, — согласился Глеб. — Что-то я совсем ослаб.

Маг подошел к стойке, расплатился за угощение. Договорился о комнатах, лепеча что-то о потерянном времени и тыкая негнущимся указательным пальцем Ургину в лицо.

«Сейчас наш хозяин станет действительно одноглазым», — подумал Глеб и громко засмеялся. Через секунду он уже забыл, над чем хохочет, но остановиться не мог.

— Я пьян! — заявил он вслух и это заявление еще больше развеселило его…

Хозяин проводил их на второй этаж, каждого завел в отведенную ему комнату, показал, где что находится. Глеб все хихикал, а Епископ оглядывался на него и улыбался…

На эту ночь их разделили прочные стены и запертые двери.

Глава 12

Ему приснился страшный сон.

Он был мертв.

В Мире кипела жизнь. Воины и маги сражались с чудищами и друг с другом. Занимались мирным трудом Одноживущие крестьяне и ремесленники. Жили своей нечеловеческой жизнью гномы и гоблины, тролли и эльфы.

А он уже не мог вернуться к ним.

Он умер…

Проснувшись, Глеб долго лежал, тупо разглядывая потолок.

Он знал — рано или поздно это действительно случится…

1

Деревню они покинули вместе.

Перед тем, как оставить заведение Одноглазого Ургина, Глеб, не скупясь, запасся продуктами. Он туго набил торбу и не менее туго наполнил свой желудок. Маг же путешествовал налегке, и еда заботила его мало. Если верить его словам, ему доводилось голодать и по пять дней кряду. Глеба такая перспектива не прельщала, но все же, уважая мнение товарища, он не стал настаивать на том, чтобы и Епископ захватил с собой продуктов хоть на несколько дней.

— Запас карман не тянет, — сказал Глеб, увязывая заплечную сумку.

— Что толку запасаться, когда не знаешь, чего ждать через полчаса?

Хозяин, невозмутимым изваянием замерев за ухоженной стойкой, следил, как собираются в дорогу постояльцы. Его загорелая лысина сверкала не хуже начищенной посудной меди.

— Пока, Ургин, — попрощался Глеб. Он уже пересек зал и был готов шагнуть в распахнутую дверь, когда хозяин заведения сказал негромко:

— На западе сейчас охотятся гоблины. Будьте осторожны.

— Спасибо за предупреждение, — Глеб остановился на пороге, и немного поколебавшись, спросил:

— Можно задать тебе один личный вопрос?

— Конечно, господин. Спрашивайте.

— Почему тебя зовут Одноглазым?

Ургин улыбнулся.

— Когда я родился, то один глаз у меня был полностью залит краснотой. Мать рассказывала, что даже зрачка не было видно. Тогда-то мне и дали это прозвище. А потом все прошло. Осталось лишь имя. И знаете, что?.. — Ургин улыбнулся еще шире и выдержал паузу.

— Ну?

— Почти все Двуживущие, что останавливались у меня, рано или поздно задавали мне этот вопрос. А я уж думал, вы и не спросите.

— Тебя бы это задело?

Ургин подмигнул Глебу и захохотал…

Товарищи вышли за высокую деревенскую изгородь и вновь замерли перед насаженными на колья уродливыми головами.

— Мы можем их встретить, — сказал Глеб.

— Будем осмотрительны. Вдвоем у нас больше шансов вовремя заметить опасность.

— Да и отбиться на пару будет легче.

Епископ с сомнением оглядел товарища, покачал головой и произнес:

— На это лучше не рассчитывать.

На что именно не следует рассчитывать, Глеб не понял, но переспрашивать не стал…

Они прошли вдоль частокола, обогнули селение и двинулись на запад.

— Знаешь, — задумчиво сказал Епископ, когда они прошагали уже довольно много. — В Мире есть короткие пути и есть пути длинные. Иногда я думаю, что длинные пути никуда не ведут, только бестолково петляют. Но лишь пройдя до конца, можно понять, какая дорога тебе попалась.

— К чему это ты?

— Я хочу стать сильнейшим. И я буду им. Ты со мной?

— Ты хочешь, чтобы я тебе помог?

— Да. На первое время мне потребуется поддержка.

— Давай пока не будем загадывать.

Некоторое время они шли молча. А потом Епископ сказал:

— Мы еще вернемся к этому разговору.

2

Весь день было нестерпимо жарко и только к вечеру слегка посвежело.

— Пора бы отдохнуть, — сказал Глеб, останавливаясь и наблюдая, как медленно гаснут облака на закате. Позади уже высвечивались первые звезды. Тьма наползала на небосклон.

— Что ж, разумно. Сослепу можно нарваться на гоблинов. Только давай пройдем чуть дальше. Вон там, смотри, что-то темнеет.

Действительно, впереди чернели какие-то заросли.

Через полчаса выяснилось, что это старый овраг, сплошь заросший густым ивняком. Путники спустились по крутому склону, с немалым трудом забрались в самое сердце зарослей. На дне оврага тек ручей. Он прятался под нависшими ветвями, густые вечерние тени маскировали его, и товарищи не свалились в воду лишь потому, что в самый последний момент услыхали негромкое журчание.

— Хорошее место, — сказал Епископ. — Вода рядом. И огонь будет совершенно незаметен. А если кто-то начнет продираться сквозь кусты, мы услышим его издалека.

— Сыро здесь, — заметил Глеб. — Не знаю, получится ли развести костер.

— Предоставь это дело мне.

Они расчистили маленький пятачок земли, обламывая и приминая тонкие гибкие прутья. Из ветвей потоньше и помягче соорудили две бесформенные постели. Палки потолще откладывали для костра.

— Ну, покажи, как ты собираешься зажечь костер, — с сомнением в голосе произнес Глеб. — Нужен литр керосина, чтоб эти ветки взялись.

— Керосин не потребуется. — Маг присел на корточки перед грудой сырых дров, распростер руки и зашептал что-то быстро и неразборчиво. Глеб с интересом следил за товарищем. Епископ свел ладони вместе, и ногти его пальцев засветились розовым. Свечение усиливалось, багровело, расползалось по ладони. Через минуту казалось, что на руки мага надеты сияющие алые перчатки. Кровавые отблески высветили склонившееся лицо: шевелящиеся губы, острые скулы, прикрытые глаза. От сырого хвороста потянулись вверх белесые пряди пара. И вдруг вспыхнул огонь, весело заплясал по дровам, затрещал, разрывая древесные волокна. Маг ладонями словно бы прижал пламя сверху, и огонь послушно притих.

— Вот и все, — сказал Епископ, открыв глаза.

— Здорово, — признал Глеб. — А я так смогу?

— В принципе, некоторым элементарным заклинаниям можно научить кого угодно.

— Так в чем проблема?

Маг замялся, не зная, как объяснить.

— Ну… В данном случае, для тебя было бы гораздо проще добыть огонь трением. И устал бы меньше, — он улыбнулся, — и уж точно бы согрелся.

— Все так непросто?

— И даже еще сложней. Я же не прошу у тебя научить меня орудовать мечом. Боюсь, я даже поднять его не смогу.

— Каждому свое.

— Вот именно…

На дне оврага было совершенно темно. Узкая полоса звездного неба протянулась с севера на юг, весь остальной мир скрылся за кустами и крутыми склонами. Даже не верилось, что наверху расстилается бескрайняя ровная степь.

Быстро холодало.

Глеб подвинулся поближе к костру, протянул к огню руки. Согревшись, развязал торбу, разложил еду.

— Давай перекусим.

Епископсмутился:

— Это же твои продукты.

— Ешь, ешь. Ты меня угостил в деревне, а я тебя угощаю сейчас.

— Ну, только если так… — Маг присоединился к скромной трапезе. Он ужинал и объяснял, словно оправдывался:

— Вообще-то, я могу не есть несколько дней. Но после волшбы необходимо восстанавливать затраченную энергию. На пустой желудок лучше магией не заниматься. Язву, может, и не заработаешь, но здоровью навредить можно.

— Так вот почему вы все такие худые, — усмехнулся Глеб. Епископ никак не отреагировал на это замечание. Губами собрав с ладони хлебные крошки, он решил:

— Ладно, я был неправ. В следующем селении тоже запасусь едой. Нечего у тебя на иждивении быть.

— Запас карман не тянет, — напомнил Глеб. Он опрокинулся на охапку ветвей, вытянул уставшие ноги. Правый бок приятно припекал костер. Левая половина туловища мерзла.

— Надо будет при случае купить одеяло.

— Купи лучше плащ потеплей, — сказал маг. Он запустил руку в складки своего одеяния и извлек массивную книгу. Подвинувшись вплотную к огню, он раскрыл фолиант и углубился в чтение.

— Можно и плащ, — поразмыслив, согласился Глеб. — Лишь бы укрываться можно было… Что изучаешь? Та самая книга?

— Да.

— Дай глянуть.

— Смотри… — Епископ передал том. Глеб пролистал несколько страниц, но ничего не разобрал: какие-то кружочки, палочки, черточки. Непонятная вязь замысловатых незнакомых букв. Частокол острых знаков.

— Руны? — спросил он наугад.

— Да.

Перелистнув еще несколько страниц, Глеб наткнулся на рисунок. Он не сразу разобрал, что там изображено, но через минуту хаос линий и черт вдруг сложился в отчетливую картинку — высокие черные звезды в небе, мертвое тело с кинжалом в груди, шакалы, рвущие труп на куски, ворон, выклевывающий пустую глазницу. И человеческая фигура в отдалении. Иллюстрация казалась объемной и словно затягивала внутрь, приковывала внимание…

— Что там? — спросил с интересом маг. Глеб вздрогнул. Он и не заметил, как Епископ приблизился к нему, склонился над книгой, заглянул в страницу.

— Не знаю, — Глеб вновь посмотрел на рисунок, но увидел лишь нагромождение беспорядочных штрихов. Он захлопнул фолиант и отдал магу. — Пора спать. Кто будет сторожить первым? Или же рискнем, понадеемся, что никто сюда не заглянет?

— Ты ложись, — сказал маг. — Я буду читать.

— Когда тебя сменить?

— Спи до утра. Я посижу.

— Ну, смотри, — Глеб спорить не стал. Он перевернулся на бок, подставив огню замерзшую спину. Теперь он смотрел прямо во тьму, в непроницаемый мрак зарослей кустарника, растущего на дне оврага и на его высоких склонах. Журчала вода за спиной, потрескивал костер, шелестел страницами книги Епископ.

«Все-таки мы еще плохо знаем друг друга, — засыпая, подумал Глеб. — Но почему-то я ему полностью доверяю».

Епископ отложил книгу, поднялся, подбросил в огонь хворост и долго смотрел на спину спящего товарища. Потом он огляделся по сторонам, поднял лицо к далекой полосе неба. Все было тихо. Он вновь опустился на груду пружинящих веток и, повернув книгу к свету костра, продолжил чтение.

3

Глеб проснулся рано. Даже над равниной солнце еще не поднялось, а уж здесь, в овраге, и вовсе стояла глухая темень. Лишь слегка померкли звезды над головой, и серел насыщенный предутренней влагой воздух.

Епископ все так же сидел у костра, держал на коленях раскрытый том.

Глеб поднялся, хлопая себя ладонями по бокам, по груди. Он изрядно замерз, одежда здорово отсырела.

— Ты что, так и не прилег?

— Подремал немного.

— А то давай — я специально пораньше встал — ложись, а я посторожу. До рассвета еще не меньше двух часов.

— Нет, ни к чему это. Только время зря терять. Лучше выйдем пораньше.

— Как хочешь. — Глеб попрыгал, поприседал. Отойдя немного в сторону, помахал мечом, прореживая кустарник. Вернулся к костру раскрасневшийся, в легкой испарине. Предложил:

— Перекусим?

Епископ безразлично пожал плечами.

Глеб, приняв жест товарища за согласие, достал провизию, разложил хлеб, мясо и сыр двумя одинаковыми кучками. Маг убрал книгу, неспешно принялся за еду. И на удивление быстро съел все до последней крошки.

Наконец-то стало светать.

По земле потянулся плотный туман. Принялся подниматься, пучиться, словно дрожжевое тесто. Овраг быстро наполнялся тяжелой влагой, тонул в ней.

— Пора выбираться, — сказал Епископ. — Еще минута, и мы ослепнем.

Товарищи быстро собрались. Глеб крепко завязал сумку, закинул ее за плечи, вытащил меч, чтобы прорубаться сквозь совсем уж плотные заросли кустарника. Епископ спрятал книгу в один из внутренних карманов своего плаща, поднял посох, ногами разбросал и без того угасающий костер.

Тем временем туман накрыл их с головой. Все исчезло в непроницаемой белой пелене. Перекликаясь, товарищи продрались сквозь кусты, перешли вброд ручей, оказавшийся совсем неглубоким, и стали подниматься вверх по склону. Глеб вытянул перед собой левую руку, защищая глаза от ударов гибких ветвей, в правой он держал меч. Маг брел позади, шумный и неуклюжий. Слышно было, как он спотыкается через шаг, ругается, как ломается под его ногами валежник.

— Не шуми так, — бросил назад Глеб, и сам поразился, до чего изменился его голос. Звуки были глухими, какими-то севшими, сиплыми. Казалось, что уши плотно забиты ватой.

Туман исчез внезапно. Над головой посветлело, шаг, другой — и вдруг глазам открылся мир во всем своем предрассветном великолепии и раздолье. Овраг, по самые края заполненный шевелящимся облаком, остался внизу.

Из тумана вынырнула голова Епископа, мгновение — и он встал рядом с Глебом, на берегу оврага. Глянул под ноги, удивленно сказал:

— Неужели мы были там?

У их ног ворочалась клубами серая мгла. Бездонная, беспроглядная, жуткая. Казалось — шагни в нее, и тут же захлебнешься, утонешь, и тело будет медленно погружаться, уходить вниз, в трещину разлома, в исходящую дымом и паром преисподнюю…

— Ладно, хватит стоять, — прервал созерцание Глеб. — Ты, кажется, торопился.

4

Еще не пришло время обедать, когда путники увидели вдали кроны деревьев. Еще через полчаса они разглядели под кронами крыши домов.

Впереди была деревня. И друзья повеселели, взбодрились, прибавили шагу. Не то что бы они сильно нуждались в чем-то, но кружка прохладного пива и нормально приготовленная пища пришлись бы как нельзя кстати.

Селение приближалось. Уже можно было рассмотреть, что высокие деревья — это тополя, что деревня небольшая и не обнесена защитной стеной, а дома все одинаковые, одноэтажные, с крышами, крытыми соломой. Стала видна дорога, что прибегала откуда-то с севера и убегала на юго-восток.

Где-то там, среди домиков, протяжно и жалобно выла собака.

— Как раз успеем к обеду, — сказал Глеб. — Немного отдохнем и двинем дальше.

— Чего там с ней делают? — спросил Епископ, имея в виду собаку.

И вой прекратился, оборвавшись внезапно на высокой ноте…

На первое тело путники наткнулись, когда до селения оставалось метров триста. Сперва им показалось, что в траве лежит груда тряпья, и только приблизившись вплотную, они увидели, что никакая это не куча тряпок, а труп крестьянина. Он лежал на спине, широко раскинув руки. Согнутые в коленях ноги странно вывернулись вбок и казались чужими, отторгнутыми телом. Мертвец уставился в небо открытыми глазами, слегка приоткрыл рот, и если бы не его странная вывихнутая неподвижность и не рваная рана в животе, то можно было бы подумать, что человек этот просто прилег на лугу полюбоваться бегущими облаками…

— Кажется, отдыха не будет, — сказал Епископ.

Вновь в деревне взвыла собака, продолжая оборванную ноту.

Глеб достал меч. Взглядом внимательно обшарил окрестности.

— Вроде, все тихо. Слишком тихо. Как думаешь, может в деревне засада?

— На кого? На нас? — Маг фыркнул. — Нас здесь никто не ждет. Думаю, какие-нибудь разбойники разграбили деревню и убрались прочь.

— Кровь только начала сворачиваться. Его убили совсем недавно. — Глеб присел перед трупом, внимательно осмотрел страшную рану. Из живота словно вырвали кусок. Серыми петлями вывалился на траву разодранный кишечник.

— Это не меч, — заключил Глеб. — Я даже не знаю, чем можно нанести такую рану.

— Совершенно не разбираюсь в оружии, — признался Епископ. Он повернулся лицом к деревне, привстал на цыпочки, вытянул шею, развел руки, направив ладони к земле и замер. В этот момент он походил на охотничью собаку, делающую стойку.

— Явной опасности нет, — сказал он неуверенно через несколько секунд.

— Тогда пойдем. Может, кому-то требуется помощь.

— Нам бы самим помощь не помешала, — пробурчал маг.

Глеб двинулся первым. Он выставил обнаженный клинок перед собой и был готов к любым неожиданностям. Епископ пошел следом, внимательно оглядываясь по сторонам и что-то негромко шепча себе под нос.

На дороге перед самой деревней лежали еще два безжизненных тела. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что помощь им уже не требуется.

Плечом к плечу товарищи вошли в селение.

— Черт возьми, — прошептал Глеб. Всюду — на дороге, на огородах, во дворах — везде были одни трупы. Из-за последнего дома на дальнем конце деревни выбежал хромающий ободранный пес, сел на тропе, ведущей к дому, вздернул голову к небу и завыл.

— Заткнись! — крикнул маг и ткнул пальцем в сторону собаки. Глебу показалось, что на движение Епископа воздух ответил едва слышимым свистом. Пес взвизгнул и убежал, поджав хвост.

— И без тебя тошно, — буркнул маг вслед собаке.

Товарищи прошли по страшной улице. Везде было одно и то же — мертвые тела. Глеб зачем-то стал пересчитывать их, но сбился со счета на третьем десятке.

— Неужели никого не осталось?

И вдруг маг крикнул:

— Берегись!

Из-за ствола могучего тополя выскочило небольшое уродливое существо. Глеб не успел как следует его рассмотреть, но заметил, что у того в руках длинное копье. Существо двигалось на удивление быстро, глаз едва успевал отслеживать его перемещение. Рефлекторно, еще не успев ничего понять, Глеб шарахнулся в сторону, чудом избежав молниеносного удара копья. Тварь выскочила из тени на свет, мелькнула, оказалась вдруг за спиной, и вновь Глеб едва успел увернуться. Он попытался сам атаковать стремительного противника, но лишь нарвался на копье. Наконечник пробил плотную кожу куртки и вонзился в плечо. Глеб отпрянул, но поздно — раненая рука ослабла. Он перехватил меч, и яркое солнце блеснуло на стали клинка. Существо внезапно остановилось, уставившись на кулак человека, на пальцы, держащие рукоять меча. И Глеб воспользовался этой непонятной секундной оторопью неведомого врага, обрушив мощный удар на уродливую голову. Существо коротко вскрикнуло и рухнуло на землю. Копье вывалилось из его руки.

— Гоблин, — сказал Епископ, склоняясь над убитой тварью, и Глеб вспомнил, где он видел такую голову. Три таких головы. — Странно, он один. Я слышал, что гоблины всегда ходят группами.

— А ты уверен, что больше здесь никого нет? — спросил Глеб, с опаской осматриваясь по сторонам.

— Остальные ушли, — уверенно заявил маг. — Если бы тут еще оставался хоть один, то мы с тобой сейчас не разговаривали бы. Кстати, ты на удивление легко с ним справился.

— Да уж, — Глеб стащил куртку, осмотрел рану, легко касаясь ее кончиками пальцев и морщась. Впрочем, сильной боли не было. Рана оказалась неглубокой.

— Как думаешь, копье может быть отравленным? — спросил Глеб с опаской.

— Вполне.

— Успокоил, нечего сказать, — Глеб скривил губы в невеселой ухмылке.

— Дай посмотрю… Присядь…

Глеб опустился на землю. Маг навис над ним, заводил руками над раной. Плечо закололо мелкими иголочками, кожа покрылась мурашками, по мышцам разлилось тепло. Неудержимо захотелось спать, глаза сомкнулись, голова стала бессильно клониться к груди…

— Вот и все, — бодро сказал Епископ, и Глеб очнулся. — Жить будешь.

Глеб глянул на плечо и поразился. Рана исчезла. На коже розовел свежий шрам — аккуратное клеймо воина. Знак отличия. Повод для гордости.

— Здорово! — восхитился Глеб и подвигал рукой. Не было ни боли, ни какой-либо скованности. Плечо казалось совершенно здоровым.

— Пустяки, — маг отмахнулся. — На твое счастье, яда на наконечнике не оказалось. Отравления я пока лечить не умею.

Глеб взял в руки копье убитого гоблина, внимательно его осмотрел. Сказал негромко:

— Теперь я понимаю, каким оружием были убиты все эти люди…

Хоть и светило яркое полуденное солнце, было жутко и мрачно. Кругом лежали безжизненные тела, раскинувшись в нелепых позах, окрасив землю под собой кровью. Мертвая деревня молчала, словно тихое кладбище. Лишь угрюмо каркали в кронах тополей охрипшие обожравшиеся вороны.

Вновь взвыл пес.

Путники торопливо покинули селение мертвецов, но плач одинокой собаки еще долго преследовал их.

5

Наконец-то скучный однообразный ландшафт начал меняться. Степь слегка всхолмилась, на пути попадались высокие курганы — не то искусственного, не то естественного происхождения. Встречались редкие перелески, насквозь прозрачные, какие-то нездоровые. Зато трава росла, не зная удержу. Местами путники с головой скрывались в колышущемся под ветром ковыле. Иногда дорогу преграждали балки и неглубокие, но длинные овражки, поросшие высокой крапивой, и, преодолевая эти жгучие досадные препятствия, Глеб доставал меч и врубался в заросли травы, оставляя после себя широкую просеку. Магу было проще: спрятав и лицо и руки в складках бесформенного балахона, он мог запросто войти в самую гущу крапивной чащобы…

Поднимаясь на вершины холмов, выбираясь из высокого разнотравья, вскарабкиваясь на курганы, товарищи замирали на некоторое время и внимательно осматривали горизонт, окутанный туманной дымкой. Они выглядывали опасность, намечали очередную точку маршрута, пытались заметить вдали признаки человеческого жилья.

Глеба думал, что Утес Плачущего Человека уже близок.

6

Идти стало тяжело, ноги путались в траве. Слишком много времени прошагали товарищи, не останавливаясь на отдых.

— Надо бы сделать привал, — сказал Глеб.

— Давай поднимемся вон на тот холм. — Епископ вытянул руку. — Оглядимся и переведем дыхание. Вечер уже недалеко. Как следует отдохнем ночью.

— И откуда у тебя только сила берется? — Глеб покачал головой. — Вроде такой худой…

— В мускулах силы нет…

— Только не надо опять про эти ваши волшебные штучки. — Глеб отмахнулся, и даже взмах руки был слабый, вялый, настолько он устал.

— На то, чтобы идти, вообще не нужно затрачивать никаких усилий, — продолжал маг. — Это же естественно. Когда ты дышишь, разве ты устаешь? Просто ты на себе тащишь слишком много ненужного: этот меч, сумка, тяжелая одежда. Лишние мышцы, жир…

— Мозги, — буркнул Глеб. — Послушать тебя, я должен ходить совершенно голым.

Они начали восхождение на холм, на вершине которого планировали сделать привал. Склон был долгий, пологий, поросший высокой густой травой. Подъем совершенно не ощущался, вершина вроде бы и не приближалась.

Внезапно маг остановился, перехватив посох обеими руками.

— Чего ты? — недоуменно спросил Глеб.

— Ничего не замечаешь?

Ветер шуршал рослой травой. Высоко в небе высвистывала трехнотную песню какая-то птаха. Немыми призраками бежали по земле тени облаков.

Глеб долго оглядывался, вслушивался, но так ничего и не заметив, пожал плечами.

— Вроде тихо. А что?

— Не знаю… — маг, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, очертил посохом круг. — Не знаю, — повторил он задумчиво. — Ладно, пошли дальше.

Они сделали еще несколько шагов, и вновь маг настороженно замер. Теперь и Глебу почудилось, что он что-то услышал, какой-то негромкий звук или звуки. Шелест травы, но не совпадающий с порывами ветра.

И кузнечики молчали.

Глеб насторожился, обнажил клинок.

— Мы окружены, — негромко сказал Епископ. — Они со всех сторон.

— Кто? — спросил Глеб.

— Пока не знаю.

В высокой траве ничего не было видно. Но — вдруг! — Глеб увидел, как в отдалении сам собой шевельнулся ковыль, тихо качнул верхушкой. А вон еще, в другой стороне, раздвинулся сноп луговой осоки. Кольцо сжималось.

— Я их не вижу! — Глеб был готов удариться в панику.

Рано или поздно это действительно случится…

— Это гоблины. Те самые, из деревни, — прошептал маг. Он был занят. Закрыв глаза, он бормотал неразборчивые заклинания, водил посохом над головой.

Неприметное шевеление приближалось. Трава таила опасность. Прятала в себе острые копья с зазубренными наконечниками. Скрывала невысоких кровожадных созданий, таких быстрых и таких уродливых.

Сколько же их там?

Вдруг маг выкрикнул короткое слово, и откуда-то налетел упругий вихрь, поднял в воздух столб пыли, закрутился бешеным смерчем. В ушах засвистело. Глеб едва устоял на ногах под яростным напором урагана.

И вновь маг властно что-то приказал стихии, махнул повелительно посохом, и хобот смерча опал на землю. Осела пыль.

Трава вокруг путников теперь была растерзана, свита, прибита к земле. Товарищи стояли в центре идеально ровного круга радиусом примерно в десять метров. В центре арены.

Да, теперь враг не сможет подобраться вплотную, оставаясь незамеченным. Но разве это поможет?

Епископ вновь что-то забормотал, закрутил посохом.

А из травы выступили зеленокожие малорослые уродцы с копьями в руках. Гоблины вышли на арену. Не прячась, открыто. Они уже чувствовали себя победителями и не торопились. Окружив людей, все плотнее сжимали кольцо. Глеб быстро пересчитал их.

Одиннадцать.

Одиннадцать кровожадных тварей, быстрых, словно молния. Одиннадцать острых копий.

Маг завершил заклинание, махнул посохом, и в гоблинов ударила незримая сила. Они отпрянули назад, некоторые вовсе упали. Но тут же поднялись и, как ни в чем ни бывало, вновь двинулись на людей. Теперь уже значительно быстрей. Глаза их злобно сверкали.

— Моя магия на них почти не действует! — в отчаянии крикнул Епископ и снова закрутил посох, вычерчивая в воздухе незримые письмена.

— Посмотрим, подействует ли моя! — Глеб прыгнул вперед и попытался быстрым коротким ударом пронзить ближайшего гоблина. Тот легко отразил удар древком копья и обнажил кривые острые клыки в подобии усмешки.

Остальные страшилища заверещали, остановившись на месте, и Глеб понял, что они смеются. Над ним. Над его мечом. Над его неуклюжестью. Он разозлился и вновь бросился на ближайшего гоблина. А тот вдруг превратился в размытую тень, и копье его со свистом рассекло воздух. Глеб ощутил, как дернулась рука и вдруг полегчала, опустев. Выбитый меч отлетел далеко в сторону, и путь к нему сразу прикрыли три смеющихся уродца.

Гоблины забавлялись. На этой арене они чувствовали себя хозяевами.

Что-то бормотал маг, но чем он поможет?

Глеб не мог просто так сдаться. Он сжал кулаки, локтями прикрыл корпус и твердо решил биться до последнего. Голыми руками, ногами, зубами…

И вдруг гоблин перед ним замер, вытянулся вперед, словно увидел в человеке нечто такое… Безобразная ухмылка исчезла с его лица. Он сказал что-то хрипло, и прочие существа прекратили свой визгливый смех. Глеб повернулся к ним. Твари пристально вперились в него. Уставились на его руки, на его сжатые кулаки…

Именно так смотрел гоблин, которого Глеб убил в разоренной деревне.

На пальцы…

Он шагнул вперед, и гоблины попятились, не сводя взгляда с его рук.

Глеб скосил глаза, пытаясь понять, что же их так поразило. И увидел. На указательном пальце. Простое оловянное кольцо. Вспомнил слова Святополка: «Я снял его с убитого мною гоблина…».

Глеб поднял руку повыше, и кольцо тускло блеснуло.

Гоблины дружно вскрикнули, развернулись и исчезли в высокой траве.

Маг прекратил свое бормотание.

— Чего это они? — удивленно спросил он.

— Везение, — немного невпопад ответил Глеб.

— Везение? — переспросил маг.

— Да. Нам чертовски повезло.

— Ты их напугал?

— Не знаю. Мне показалось, что они приняли меня за кого-то другого.

— Странно…

Солнце медленно опускалось. Близился вечер.

Глеб подошел к валяющемуся мечу. Поднял, внимательно осмотрел, убрал в ножны. Он почему-то был уверен, что гоблины больше не вернутся, но голос разума подсказывал, что рисковать не стоит.

Товарищи взошли на вершину холма, но задерживаться там не стали, а быстро пошли под гору, торопясь как можно дальше оторваться от отряда гоблинов.

Стемнело, а они все шли, не решаясь остановиться на ночлег. Спешили отыскать надежное убежище. Шли всю долгую ночь. Шли под круглым фонарем луны и искрами звезд. Торопились на запад, словно хотели догнать закатившееся солнце…

Но вскоре солнце само нагнало их.

Глава 13

На этот раз Сергей оказался дома.

— Привет, — сказал он, открыв на звонок дверь. — Заходи.

Глеб шагнул в прихожую. В квартире пахло блинами, было жарко и сумрачно.

— А я тут задремал, — сказал Сергей, — и ты как раз вовремя меня разбудил. Есть будешь?

— Можно.

Глеб разулся, снял куртку, и товарищи прошли на кухню. Хозяин включил свет, поставил на газ чайник.

— Давно тебя не было видно.

— Заглядывал тут к тебе на днях, но никого дома не оказалось.

— Оставил бы записку. Телефон у тебя есть?

— Есть.

— Созвонились бы. Нам надо вместе держаться.

— Как там Иван?

— В порядке.

— А Лига?

— Растет. Скоро будем расширяться. Давай к нам присоединяйся.

— Я бы рад. Но пока занят.

— Ну, гляди сам…

Чайник вскипел почти мгновенно. Сергей достал из навесного шкафчика чашки, налил заварку, разбавил кипятком, выставил на стол тарелку с печеньем, сковороду со стопкой румяных блинов, конфеты, кусковой сахар.

— Ты ведь по делу пришел? — предположил Сергей и попал в самую точку.

— Да, — кивнул Глеб.

— Денег нет? — вновь угадал Сергей.

— Да. С работы меня выкинули, со средствами совсем плохо.

— Это, конечно, не дело…

Они помолчали, звучно прихлебывая обжигающий чай. Тихо шептало последние новости выкрученное почти до нуля радио, висящее над холодильником. Капала из неплотно закрытого крана вода…

— Хочешь в долг попросить? — спросил Сергей.

— Нет, — Глеб смутился такой вот постановки вопроса, — просто, думал, может, ты скажешь, где подработать можно.

— Может и скажу…

Сергей не торопился. Он приставил ко лбу горячую кружку и пристально разглядывал Глеба. У него был вид человека, решающего сложную задачу.

— Есть одно дельце, — неспешно проговорил Сергей через пару минут. — Назрело. Надо будет сходить с Иваном в одно местечко. От тебя ничего не потребуется. Просто будь рядом. Ну, и делай, что он тебе скажет. Если все пройдет успешно, то деньгами мы тебя не обидим.

— И что это за дельце? — спросил Глеб, чувствуя, как холодок неприятной волной пробегает по спине.

— Этого тебе знать не надо. У нас тут своя Лига… — Сергей усмехнулся. — Но будь уверен — никакого криминала, никакой опасности. По рукам?

— Просто быть рядом?

— Да.

— Без криминала?

— Да.

— Хорошо. Я согласен.

— Вот и ладно. Оставь мне телефон, я тебе позвоню, скажу, где вы встретитесь, когда, проинструктирую…

Глебу не нравилось все то, о чем говорил Сергей. Но он кивнул и сказал:

— Хорошо…

Из квартиры товарищи ушли вместе.

Сергей куда-то торопился, да и Глеб не горел желанием засиживаться в гостях. Они спустились во двор.

— Тебе куда?

— К остановке.

— А мне в другую сторону. Значит, договорились?

— Конечно.

— Я позвоню…

— Подожди, Сергей!

— Чего?

Глеб мгновение помедлил, затем спросил:

— Вероника в какой квартире живет?

— Она уехала.

— Уехала?

— Да. Неделю назад.

— Куда?

— Не знаю.

— А когда вернется?

— Она навсегда уехала. Вместе с родителями. Из города. Продали квартиру и уехали.

— Уехала, — тихо повторил Глеб. Он вдруг почувствовал себя страшно одиноким. Помолчал, опустив глаза в землю. И твердо сказал:

— Я буду ждать твоего звонка.

1

Минуло еще четыре дня.

Путники привычно двигались на запад. Они все реже вспоминали про свои цели. Про предгорья, изрытые пещерами, в которых одинокий отшельник может найти надежное убежище. Про таинственный Утес Плачущего Человека и глаз древнего демона Й’Орха в прозрачном камне талисмана. Все это было таким далеким, недостижимым, словно горизонт, к которому они шли и который все отодвигался и отодвигался. Им с трудом верилось, что когда-нибудь странствие закончится. Казалось, что дорога бесконечна, а цель каждого иллюзорна. Цель каждого — несбыточная мечта. И эта мечта — не какая-то вещь и не конкретное место, а всего лишь смутное воспоминание, повод для продолжения путешествия. Огромный магнит, зависший над горизонтом. Вечный движитель…

Друзья сжились с дорогой. Они приноровились к ее ритму, к расстояниям и масштабам. Они уже не так уставали, умели выбирать более короткие и легкие пути. Замечали многое, на что раньше не обращали внимания, и это умение видеть не раз помогало избежать опасности.

Впрочем, им несколько раз приходилось защищать свои жизни.

Однажды поздним вечером на путников напала стая летучих мышей. Это случилось в небольшом лесу, пустом и прозрачном, потому что все деревья там стояли без листвы. Ободранные стволы вздымали вверх голые сучья, словно высохшие древесные скелеты вымаливали у неба что-то. Дождь? Солнце? И странные черные плоды висли в безлистных ажурных кронах. Но что это за плоды, друзья поняли лишь тогда, когда в воздухе зашуршали тысячи кожистых крыл, и летучие кровососы начали осыпаться с ветвей. Маленькие вампиры на лету прокусывали кожу, гроздями повисали на человеке, ползали, цепляясь острыми коготками за одежду, отыскивая открытые участки тела. Эти твари были омерзительны.

Глеб, перемазанный собственной кровью, обеими руками сдирал кровососов, давил их в пальцах, не обращая внимания на укусы. Но крылатых бестий было много, слишком много, и он постепенно слабел, по капле теряя кровь.

Выручил Епископ. Маг полностью закутался в свой плотный плащ. Лицо скрылось под капюшоном, кисти спрятались в длинных рукавах. Упыри ползали по нему, ощущая биение сердца под одеждой, слыша ток горячей крови, но никак не могли добраться до тела. А маг, не обращая на них внимания, глухо выкликал слова заклинания, бешено размахивал посохом. Через несколько минут поднялся жуткий ветер, сбил Глеба с ног, переломал крылья летунам, смел, сгреб вампиров, закружил, увлек за собой, разбил их тела о стволы деревьев, стряхнул с ветвей на землю черные плоды. С треском ломались толстые сучья. Натужно скрипели корни, поддаваясь бешеному напору бури, шевелилась земля под ногами. А маг все размахивал посохом, и ветер со всех сторон огибал его, не касаясь своего повелителя. Глеб же плотно вжался в землю, уцепился за трухлявый пень и тревожно вслушивался с опасный треск над головой.

Буря прекратилась внезапно.

Лес поредел еще больше. Некоторые стволы переломились пополам, кое-где ветер выкорчевал деревья, и корни торчали из взрытой почвы, словно бесчисленные щупальца гигантского спрута. Подлесок засыпало валежником. А на земле сплошь лежали черные безжизненные тушки летучих мышей.

Епископ был бледен и слаб. Маг вернул долг…

А на следующий день они встретили огромного степного волка. Зверь был болен, и совершенно не боялся людей. Из его пасти капала слюна, один глаз заплыл бельмом, на боку краснела расчесами плешь. Впрочем, все это они рассмотрели позднее, когда зверь уже был убит… Волк, прячась в траве, подполз к ним на брюхе почти вплотную, но Глеб почуял запах псины и вовремя выхватил меч. Опоздай он на секунду, лежать бы ему с перегрызенным горлом. Зверь в отчаянном прыжке напоролся прямо на подставленный клинок.

В тот же день, ближе к вечеру, когда друзья переходили вброд небольшую речушку, Епископа схватило за лодыжку нечто, невидимое под водой, потащило к близкому омуту и немалых усилий стоило вырваться из крепких объятий неизвестного подводного существа…

За четыре последних дня произошло столько событий, что Глебу казалось, будто они с Епископом путешествуют уже несколько месяцев…

Они даже не пытались заночевать под открытым небом — слишком велика была вероятность больше никогда не проснуться, и потому шли от селения к селению, совершая длинные изматывающие переходы и иногда далеко отклоняясь от основного направления. В деревнях товарищи пополняли запасы продуктов, отсыпались, и вновь выходили в путь, предварительно расспросив жителей о соседних селениях, о дорогах и возможных опасностях.

Глеб все чаще осведомлялся, не слышал ли кто об одинокой горе, которую местные зовут Утесом Плачущего Человека, но люди только отрицательно мотали головами и разводили руками.

Отдохнув, друзья покидали очередную деревню. Шли иногда по дороге, но чаще шагали по бездорожью, напрямик.

Порой возникало ощущение, что за ними непрестанно следят чьи-то внимательные глаза. И тогда Глеб поднимал руку с оловянным кольцом на указательном пальце, и неуютное чувство чужого пристального взгляда пропадало. Впрочем, все это могло быть лишь игрой воображения.

Епископ постоянно занимался. На коротких дневных привалах, пока Глеб готовил еду, маг доставал одну из своих книг и разглядывал странные письмена. В пути он что-то бормотал под нос, фыркал, посмеивался, кривил губы, легко покачивал посохом. В селениях, в тавернах и на постоялых дворах, маг записывал что-то в тонкую тетрадь, и даже поздней ночью, когда Глеб уже засыпал, он все еще скрипел пером при тусклом свете масляного светильника. А проснувшись, Глеб видел, что Епископ уже давно встал и вновь что-то изучает, читает, пишет…

Иногда это раздражало.

2

Эта деревня ничем не отличалась от прочих. Разве только частокол был пониже, да крыши домов были крыты не привычной соломой, а потемневшей дранкой. В остальном все то же: узкие пыльные улочки, дорога, приходящая неизвестно откуда и уходящая неизвестно куда, одинаковые одноэтажные домики из самана, подгнивший колодец, хиреющий постоялый двор, пара маленьких магазинчиков, где продают лишь всякую дрянь, настороженные Одноживущие…

Глеб и Епископ устроились на ночлег, дали аванс, чем расположили к себе хозяина. Седой старик — владелец постоялого двора — принес им пива, утверждая, что это самое лучшее, для себя приготовленное, с холодка, из погреба.

— Часто ли бывают у вас Двуживущие? — поинтересовался Епископ.

— Не то, что бы часто, но заезжают. Иногда у меня останавливаются. И на день, и на два. Вот три дня назад один господин приезжал. Переночевал и ушел на север. На прошлой неделе был еще один. Так тот три дня у меня провел. Потом, заплатив лишь половину должного, отправился к юго-западу.

— Негусто, — посочувствовал Глеб.

— Это точно, господин. — Словоохотливый старик кивнул. — Вот полтора года назад совсем не так было. Зачастили к нам гости, я уж думал помощников нанять — не справлялся в одиночку. Много тогда понаехало — и пеших, и конных. Все видные, при оружии, в доспехах…

— Чего же им надо было?

— Да есть тут неподалеку древний курган. Никто не знает, кто там похоронен, да и похоронен ли вообще? Странное место. Мы всегда избегали ходить туда. Разве только мальчишки бегали. — Старик улыбнулся, видимо, вспомнив детство. — Мальчишками и мы туда ходили. Но все днем. А ночью ни-ни. Страшно! Есть на этом кургане плита. Огромная. Тяжелая. Сплошь письменами исписанная…

Заслышав про письмена, Епископ заинтересовался, стал внимательно слушать рассказ Одноживущего.

— Всегда она лежала там, мхом поросла, к земле прикипела. Камень и камень. Но вот по весне, уже снег давно сошел, трава пробивалась, прибежали огольцы и сообщили, что якобы плита эта сдвинулась, открыв ход. И лестница там видна в самую глубь кургана. А в это время жил у меня странный человек. Двуживущий, но не воин, не маг. Оборванец. Бродяга. Уж не знаю, он ли об этом разболтал, или кто другой как прослышал, но через месяц стали к нам приходить чужаки. Выспрашивали про старый курган, про какие-то сокровища, про открытую дверь. Мы ничего не скрывали, конечно. Зачем? Вон он там — за деревней, за лесом. Только место это нечистое. Да, плита сама по себе вдруг открылась, человеку такую тягу не сдвинуть. А про сокровища мы ничего не знаем, и кто лежит там, тоже не знаем. Зачем нам это? Мы туда не ходим. Страшно там. Особенно ночью. Видится всякое. Огни, тени… Ничего мы не скрывали. И Двуживущие все приходили, ночевали у меня, пиво пили, ели. Дрались все меж собой, поделить чего-то не могли. Странно… А потом уходили на курган и пропадали. Не слышал я ни о каких сокровищах; не знаю, вышел ли кто из-под земли живой… Много их было. Много от меня ушли. Но никто ко мне не вернулся. А через год, опять перед самым летом, плита вдруг оказалась закрытой. И мох на ней нетронут, и земля, вроде, как и была. Задвинулась сама по себе, загородила вход. Теперь у нас все тихо. Может, оно и к лучшему. Но тогда я здорово разбогател. Здорово… А что это за курган я не знаю. Вы-то не к нему идете? А то я и показать могу…

— Нет. По могилам мы не шарим, — ответил Глеб.

— Ну и ладно. Вход все равно закрыт, а чтобы плиту сдвинуть, надо сотню человек, а может и еще больше.

Старик ушел. Епископ проводил его взглядом и сказал, обращаясь к Глебу:

— Давай туда сходим.

— На курган? Зачем?

— Хочу на письмена взглянуть.

— Ну, разве только взглянуть.

— Конечно. Плиту-то сдвинуть мы все равно не сможем.

— Надеюсь, ты не прямо сейчас собрался?

— Нет, конечно. Утром, когда пойдем дальше, сделаем небольшой крюк.

Друзья допили пиво, подчистили тарелки и заперлись в комнате. Глеб лег на кровать, Епископ, по обыкновению, стал что-то записывать.

— Ты чего пишешь? — поинтересовался Глеб.

— Веду дневник, — не стал скрывать маг. — Записываю все, что с нами произошло, все то, что пришло мне в голову за день. Рассказ про курган тоже надо бы внести. Кто знает, может, все это когда-нибудь пригодится.

— Отметь, что пиво у здешнего хозяина великолепное, — Глеб отвернулся лицом к стене и заснул.

3

Когда Глеб открыл глаза, Епископ уже был на ногах. Маг, фальшиво насвистывая какую-то песенку, собирался в дорогу.

— Проснулся? — приветствовал он товарища.

В ответ Глеб широко зевнул.

— Я уже все уложил. — Маг похлопал по двум объемистым сумкам. — Одевайся и пойдем.

— Куда ты так торопишься? Горы от тебя никуда не убегут.

— Зато я могу передумать. Знаешь, мне все меньше и меньше нравится эта идея с отшельничеством.

— И чего ты хочешь?

— Не знаю пока. Может быть, ты что-то предложишь? Из нас получился неплохой дуэт, мы отлично дополняем друг друга.

— Да, пожалуй, — согласился Глеб. — Воин и маг — идеальное сочетание.

— Особенно когда они оба обретут силу…

Глеб оделся. На столе их ждал приготовленный завтрак, и товарищи быстро перекусили. Маг почти ничего не ел, зато Глеб уплетал за двоих. Последнее время он замечал, как растет аппетит, как организм требует пищи. Он рос, и сила его росла. Он здорово окреп, плечи раздались. Трудности путешествия закалили его. Дикие земли дали неоценимый опыт. Всего за несколько дней Глеб возмужал, и теперь никто не назвал бы его новичком, а уже тем более Новорожденным. Он становился настоящим воином.

Закончив трапезу, товарищи забросили за плечи сумки, обошли комнату, осмотрелись — не забыли ли чего.

— Ну, посидим перед дорожкой, — как обычно сказал Глеб, и маг послушно присел рядом. Епископ уже привык к этой маленькой прихоти своего товарища.

Через минуту они покинули комнату.

— Эй, хозяин! — рявкнул Глеб на весь постоялый двор.

— Уже уходите? — Оказалось, что старик совсем рядом, в соседней комнате, под самым носом.

— Уходим. Кажется, мы в расчете?

— Да-да…

— Скажи нам, где находится этот курган, про который ты вчера рассказывал.

— Все же решили сходить?

— Просто посмотрим.

— За перелеском, вон там, — старик махнул рукой, — в окно его видно: елочки, да сосенки. А как лесок минуете, так прямо это могилище и приметите, мимо не пройдете. Только нехорошее это место.

— А где тут у вас хорошие места? — усмехнулся Епископ. — То гоблины рыскают, то летучие мыши-кровососы.

— Ваша правда, господин, — признал старик. — Чужому у нас не нравится. А мы привыкли. Главное не ходить, куда не следует.

— Мы только глянем на плиту, — успокоил Глеб хозяина. — Внутрь не полезем.

Старик улыбнулся:

— Так закрыт ход-то. Никто туда теперь не пролезет. И слава богу…

— Далеко ли следующая деревня на западе? — перебил Глеб.

— К западу-то? А как раз к ночи и придете. Если поспешите. Вот к югу ничего нет. Три дня пути — и пустыни начинаются. К северу много деревень. Там сплошные дороги, из Драконьих Скал железо, уголь, золото возят. Все, что гномы добывают. Целыми караванами. А мы здесь на отшибе стоим. Вот только когда курган был открыт, к нам много чужих заходило…

— И далеко ли до Драконьих Скал? — поинтересовался Епископ.

— Ежели от нас, то конный дня четыре проедет. А пешему… — Старик задумался. — Неделю, должно быть. Только ведь, здесь никто на Драконьи Скалы не ходит. Дорог нет. К северу все дороги. Туда вам и надо идти…

— А про Утес Плачущего Человека ты ничего не слышал? — поинтересовался Глеб.

— Как же, слыхал… — ответил старик, и Глеб насторожился. Наконец-то хоть какие известия, а то он уж было и разуверился в том, что эта мифическая скала вообще существует. Значит, не обманул Рябой Пес.

Старик продолжал:

— Только вам надо больше к югу забрать. Как раз на закат, а может даже и еще южнее. Но там до самой горы ничего не встретите. Деревень, если прямо идти, нет. Стоит село возле утеса, так до него отсюда еще три дня пути. Впрочем, вы может и быстрей дойдете… А лучше сделать так — направляйтесь прямо на запад, придете в деревню, про которую я вам уже сказал, переночуете, а потом свернете к югу. Оттуда дойдете за два дня. Только место там нехорошее…

— Это мы уже слышали, — оборвал его Епископ и шагнул к выходу. — Идем, Глеб. Итак уже много времени потеряли.

— Хорошее у тебя пиво, хозяин, — сказал Глеб на прощание.

Старик расцвел в улыбке:

— Лучшее.

Он вышел вслед за гостями, и еще раз показал рукой:

— А курган вон там, за лесом. — За приземистым частоколом деревенской изгороди, примерно в полукилометре от селения, ощетинились плотным строем темно-зеленые пики елей, и местами возвышались над ними ровные шпили сосен.

— Спасибо, найдем, — сказал Глеб.

Быстрым шагом друзья вышли за околицу и направились к лесу.

Хозяин вернулся в дом. Он гадал, куда же все-таки направляются эти странные Двуживущие: к кургану ли, к Драконьим Скалам, или же к Утесу Плачущего Человека? Какое направление выберут? Знают ли они сами, чего хотят? Чего ищут? К чему идут через эти опасные дикие земли? Что их гонит?..

4

Хвойный лес чередовался темными и светлыми полосами. То путники вступали в мрачный ельник, где земля была усыпана ковром мертвой хвои, пружинящей под ногами, где колючие лапы елей смыкались плотной стеной, словно не желали пропускать незваных гостей вглубь, где стояла глухая тишина, и голоса терялись, глохли. А то выходили в сосновый бор, и там сияло солнце, и светящиеся янтарными подтеками смолы, ровные, высокие мачты стволов выносили в небо опушенные зеленью зонтики крон, и папоротник стелился под ногами, и буйно цвели какие-то травы, и жужжали деловитые насекомые. Здесь пахло горячей смолой и цветочной пыльцой. Здесь свербело в носу, и глаза невольно щурились, а губы растягивались в улыбке.

Глебу еще не доводилось видеть подобного леса…

— А что это за Утес Плачущего Человека? — поинтересовался Епископ. — Ты постоянно спрашиваешь о нем.

— Я иду туда.

— Это я уже понял. Но, если не секрет, что ты надеешься там отыскать?

— Талисман.

— Да? — Маг заинтересовался. — Я хорошо разбираюсь в подобных вещах.

— Разве?

— Это мое хобби.

— Я не заметил.

— А я это и не демонстрирую. Но, например, я знаю, почему тебя не тронули гоблины.

— Да? — Глеб невольно глянул на оловянное кольцо.

— У меня есть множество подобных вещичек. Но обычно я их никому не показываю, чтоб не искушать людей. Ведь магические предметы очень дорого стоят. А весят совсем немного. Это лучше любого золота. Впрочем, я стараюсь не продавать их… Если хочешь, я могу кое-что показать.

— Совершенно не разбираюсь в подобных вещах, — сказал Глеб. — Но было бы интересно посмотреть.

Друзья остановились возле большого муравейника. Тихо перешептывались сосны, басовито жужжал шмель. Пятна солнечного света метались по широким листьям папоротника.

Епископ присел на свившийся в узел корень и полез рукой во внутренние карманы своего просторного балахона.

— Вот, — сказал он, доставая небольшую серебреную брошь, сделанную в виде человеческой ладони. — Эта вещица может остановить летящую стрелу врага. — Он покрутил украшение в пальцах, полюбовался им и убрал за пазуху. Глеб присел рядом. Епископ достал еще одну безделушку, положил на ладонь, показал товарищу: — А вот эта скромная жемчужина несет в себе свет. Надо лишь сказать нужное слово, и она превратится в небольшое солнце. И ночь отступит.

— Какое слово?

— Пока не знаю. Не помню.

Маг извлек из кармана еще что-то, зажал в кулаке. Сказал:

— Живой Камень. Иногда он тихо шевелится, а может и вовсе убежать.

— Забавно. И зачем он нужен?

Епископ осторожно раскрыл ладонь. Маленький розовый камешек ничем не отличался от тысяч подобных окатышей.

— Он предсказывает обвалы, сходы лавин, извержения вулканов и землетрясения. Сейчас лежит спокойно, значит, все в порядке.

— Но мы не в горах.

— Землетрясения бывают и на равнинах… А вот еще. Браслет Берсерка. Он заставляет кровь мгновенно сворачиваться, и раны,нанесенные человеку с этим браслетом на запястье, не кровоточат… Смотри, это Перстень Духов. Если носить его на правой руке, то можно слышать голоса умерших. А если надеть перстень на левую руку, то можно будет призраков видеть…

Маг вдохновенно демонстрировал свои богатства. Он любовался магическими вещицами, любовно гладил их, перебирал, тер пальцами. Быстро доставал и быстро прятал.

— Медное Кольцо Роста. Носящий его словно увеличивается в размерах. Обычный обман зрения… Зуб Черного Дракона. Я слышал, что он позволяет проходить сквозь огонь, но сам еще не пробовал… Обломок Вечной Короны. Сам по себе бесполезная вещь, но если собрать все обломки вместе и соединить воедино, то получится могущественный артефакт… А вообще в Мире есть лишь три достойные внимания вещи: Меч Силы, Кольцо Стихий и Жезл Проклятых. Когда-нибудь я отыщу их.

Епископ запахнулся в плащ, рывком поднялся.

— А где ты взял все эти предметы? — спросил Глеб.

— По-разному, — нехотя ответил маг.

— Украл?

— По-разному, — повторил Епископ. — Я никогда не показывал эти вещи другим людям. Никому, ни Одноживущим, ни Двуживущим. Ты первый увидел их. Но тебе я откроюсь еще больше… — Он помолчал, словно собирался с духом. — Я не тот, кем кажусь. Я не затем иду в горы, чтобы скрыться от людей. И хочу вернуть себе могущество, которым уже обладал.

— Как это?

— На коротких путях всегда больше врагов, чем на дорогах, никуда не ведущих. Меня лишили всего, что я достиг. Я уже был сильным магом. Я и сейчас несу в себе силу, но скован более могучими чарами. Мне необходимо найти кузнеца-гнома, чтобы снять это, — Епископ закатал рукав по самое плечо, и Глеб увидел, что локоть мага охвачен полосой блестящего металла. — На эти оковы наложено мощное заклятие, которое почти лишило меня магических способностей. Иногда я даже не могу вспомнить простейших заклинаний. Я словно Новорожденный. Обычные кузнецы не в силах разбить этот металл. Только гном способен освободить меня. Но подгорный народец, как правило, не лезет в дела людей… Как быть? Я совершенно бессилен… И это я! Еще недавно бывший одним из сильнейших магов… — Епископ горестно покачал головой.

— Но кто это сделал? И зачем?

— Всему виной ненависть! Они все ненавидят меня, мою силу… — Маг оборвал фразу. Тяжело сглотнув, продолжил: — Я открылся тебе потому, что ты спас мне жизнь. Потому, что мы в чем-то похожи, я чувствую это. Мне нужна поддержка. Если ты поможешь мне, я щедро тебя отблагодарю. Ты станешь моей правой рукой, ты получишь силу, о которой и не мечтал… Так, что, дальше мы идем вместе?

Глеб задумался. Он вспомнил своих товарищей: увальня Ивана, аскетичного Сергея, щеголеватого Святополка. У них уже было дело, была Лига. А у него…

Лежит и ждет…

Только прийти и взять…

— Ты слышал что-нибудь про талисман, который делает слабых сильными, а врагов превращает в друзей? — спросил Глеб.

— Глаз Й’Орха? Так ты идешь к нему?

— Да. Возможно, я знаю, где он находится.

— Это сильный артефакт. Но ты не ответил на мой вопрос. Мы вместе?

Глеб размышлял недолго.

Лига далеко. Ребята отлично обходится и без него. А он еще никогда не видел гномов. И горы манили своим названием: «Драконьи Скалы». Приключение близится к концу, но что мешает продлить его? Он только вошел во вкус…

— Я пойду с тобой, — решился Глеб, — но не знаю, чем смогу тебе помочь. Давай сперва отыщем Глаз Й’Орха. Тем более, что это почти по пути.

— Согласен. Я и сам не прочь посмотреть на этот загадочный талисман. Говорят, что он утерян давным-давно. Как ты узнал про него?..

Друзья не стали больше задерживаться и пошли по светлому бору, на ходу продолжая разговор. Впереди меж редких стволов сосен уже виделась темь очередного ельника.

— Мне сказал один человек.

— Одноживущий?

— Нет.

— Ты поверил в слова Двуживущего? — Епископ осуждающе покачал головой.

— Ему незачем было врать.

— Откуда ты знаешь, что двигало им?

— И все же, он показался мне надежным.

Товарищи замолчали. Через несколько минут, раздвинув замшелые еловые лапы, они вошли в тихий мрак ельника.

До самого конца леса путники больше не проронили ни единого слова.

5

На опушке росли невысокие молоденькие березки — росли часто, но листва их была редкой, и сквозь рощицу уже был виден луг. А дальше на фоне неба вырисовывался огромный холм.

— Видимо, это и есть то самое захоронение, — сказал Епископ.

Они вышли на луг и смогли рассмотреть курган во всех подробностях. Крутые склоны его поросли столбиками можжевельника, на вершине выстроились громадные валуны, образовав причудливое грубое сооружение. Какая-то едва заметная дымка — не то туман, не то действительно дымок, не то просто марево горячего воздуха — вилась над скоплением камней. Курган возносился над ровным лугом словно титанический могильный памятник, и не возникало ни малейшего сомнения в его искусственном происхождении. Более того, при взгляде на него появлялась уверенность, что это именно захоронение, огромная могила, могилище, а не что-то другое. Но кто покоится там, под землей?..

Добрых полчаса товарищи потратили на то, чтобы подойти к подножию кургана. Еще полчаса они взбирались по крутому склону, хватаясь за жесткие кусты можжевельника. Наконец они оказались на круглой вершине в окружении огромных валунов, поросших седым мхом. Отсюда открывался великолепный вид: были виден и лес, сквозь который прошли друзья, и деревня за ним, и нитка дороги, и луга вокруг, и бескрайняя холмистая степь, кажущаяся слегка выгнувшейся, и…

— Смотри! — Глеб дернул товарища за рукав. — Горы.

На западе, на самом горизонте, окутанные синей дымкой так, что не сразу можно было разобрать, где заканчивается земля и начинается небо, широко раскинулся — с юга на север — горный хребет. Смутно белели вечными снегами отдельные вершины, похожие на застывшие кучевые облака. И, глядя на далекие пики, Глеб подумал, что видит сейчас край Мира. Именно там земля смыкалась с небом, вгрызалась в небесную твердь зубами скал, сцеплялась намертво, и уже никто не мог пройти дальше, потому что дальше идти было некуда.

— Драконьи Скалы, — сказал Епископ. — Родина гномов.

Они долго любовались открывшимся простором, затем маг мотнул головой, словно отгоняя наваждение.

— Мы еще побываем там, — сказал он.

На вершине кургана было душно, но не жарко, хотя, когда друзья шли по лугу, они насквозь пропотели под припекающим солнцем. Здесь же, напротив, Глеба чуть знобило, но не от холода, а словно бы от волнения, и он видел, что Епископ тоже слегка дрожит и пристукивает зубами. Что-то давило на людей…

«Нехорошее это место…»

Епископ отыскал плиту, про которую рассказывал старик. Впрочем, искать не пришлось — она находилась в центре круглой вершины, и валуны концентрическими кругами выстроились вокруг нее. Стоило сделать несколько шагов, и маг почти запнулся о выглядывающий из травы плоский камень.

Он обошел плиту по периметру, приминая высокую осоку и оконтуривая закрытый вход. Действительно, каменная дверь казалась неподъемной — восемь широких шагов по короткой стороне, двенадцать — по длинной. На целый локоть плита возвышалась над поверхностью земли, а какая ее часть вросла в почву?

Епископ достал из кармана плаща маленькую плоскую лопаточку — Глеб иногда просто поражался: казалось, что у мага найдется приспособление для любого случая, — и принялся счищать мягкий мох и серый чешуйчатый лишайник с камня. Закончив работу, он рукавом смахнул грязь с плиты и застыл, разглядывая странные знаки, которыми была испещрена плоская поверхность камня.

— И что там? — не выдержал Глеб.

— Точно разобрать не могу. Большая часть текста зашифрована. Только маленький отрывок написан обычными рунами, но тоже как-то странно… Что-то про то… что дверь открыта… год в шестьдесят лет… и мертвые послужат достойному… что выйдет вновь… Муть какая-то! — Маг извлек записную книжку и стал тщательно срисовывать знаки с плиты.

Он увлекся, а Глеб заскучал. Оставив товарища перед запечатанным входом, ведущим в глубину кургана, Глеб отошел в сторону и стал разглядывать огромные растрескавшиеся валуны, что образовывали ряд концентрических кругов. Гигантские каменные навалы напомнили ему древний Стоунхендж, фотографию которого он видел в какой-то книге.

Прогуливаясь, Глеб вдруг заметил боковым зрением, как за одним из валунов что-то мелькнуло. Он развернулся в ту сторону, положив ладонь на рукоять меча. Не решаясь приблизиться к камням, за которыми могла скрываться опасность, он глянул в сторону Епископа и вздрогнул — мага на месте не было. Да и курган вдруг неузнаваемо преобразился. Теперь на его склонах ничего не росло, всюду чернела свежая, еще даже не подсохшая земля. Словно в одно мгновение холм скальпировала неведомая сила, сняв дерн вместе с бородавками можжевеловых кустов. Камни, что громоздились вокруг, словно увеличились в размерах, и Глеб не сразу понял, что так и есть — земля будто бы вытолкнула их из себя. Голые обломки скал, не обточенные ветром и дождями, еще не покрывшиеся сеткой трещин и паршой лишайника, выглядели так, словно их только что приволокли и установили на свеженасыпанном кургане.

«Неужели, — подумал Глеб, — я вижу прошлое?»

Огромная плита стояла торчмя. Плетение незнакомых букв покрывало ее, но лишь наполовину — работа неведомого каменотеса еще не была завершена. Глеб приблизился к исписанному надгробию, ступил во внутренний круг, образованный валунами, и остановился, увидев под ногами лестницу, круто уходящую в темноту. В глубину кургана. Он склонился над дырой входа и тут же отпрянул — снизу пахнуло могильным холодом и запахом разложения. Но Глеб успел увидеть, что там во мраке движутся какие-то тени, белые и невесомые, светящиеся, словно клочья ночного тумана под лунным светом. Глеб хотел отступить прочь от страшного отверстия, но послушные не ему ноги сделали шаг вперед, на первую ступень лестницы. Вонь окутала его с головой, сбила дыхание. На глаза навернулись слезы. Голова закружилась, и Глеб стал медленно заваливаться вперед, прямо во мрак, в бездонное чрево могилища, в обрывки живого тумана, к шепчущим голосам, зовущим его по имени. Он падал долго и долго терял сознание, он уже ничего не ощущал, только влекущую тьму…

— Глеб… Глеб… — шептали далекие призрачные голоса. — Глеб… Что с тобой?.. Очнись!..

Его трясли, больно вцепившись костлявыми пальцами в плечи, а он все сладко летел в бездну, парил в облаке привидений и уже что-то видел там на дне: белеющие кости и гниющие трупы, горы золота и драгоценных камней, оружие и доспехи, и еще какой-то предмет, от которого исходила злая сила, влекущая к себе. Короткий посох, жезл в форме человеческого позвоночного столба…

— Глеб! Это я, Епископ! Очнись!

Епископ? Он-то здесь при чем?

— Ну же! Давай! Глеб!

Глеб поморщился от неудобной боли в плечах. Он ощутил свое тело, почувствовал, как болтается голова на расслабленной шее. Открыл глаза.

— Ну, наконец-то, — выдохнул Епископ, встревоженно вглядываясь в лицо товарища. — Как себя чувствуешь? Идти можешь?

Глеб кивнул, хотя не знал, сможет ли он просто удержаться на ногах.

— Вот и хорошо. Пойдем отсюда скорей.

С помощью друга Глеб кое-как поднялся. Епископ забросил его руку себе за шею, обхватил товарища за пояс, и они начали нелегкий спуск.

— Что это было? — спросил Глеб слабым голосом.

— Душно там. Тебе, видимо, воздуха не хватило. Сознание потерял, — отдуваясь, объяснял маг. — Я обернулся. А ты лежишь. Даже не знаю, как долго…

У подножия кургана товарищи опустились на землю. Епископ вытер со лба пот, сказал:

— Нелегкая ты ноша.

Глеб слабо улыбнулся. Ему уже было лучше.

— Дай попить.

— Сейчас. — Маг достал из-за пазухи фляжку и протянул другу. — Глотни. Это вода из Фонтана Свежести.

Глеб пригубил живительную влагу. Всего-то смочил сухие губы, но силы в одно мгновение возвратились к нему. Он вернул флагу Епископу и обернулся, разглядывая круглую вершину рукотворного холма.

Не то дымка, не то туман, а может просто жаркое марево струилось над огромными валунами Могилища.

Глава 14

— Привет, это я.

— Привет. Я узнал.

— Ты не передумал?

— Мне нужны деньги.

— Ладно. Слушай. Завтра встречаетесь с Иваном возле моего подъезда. Около десяти. В квартиру не поднимайтесь, меня все равно не будет. Оденься попроще, возьми с собой какую-нибудь сумку. А дальше все скажет Иван. Он будет за старшего. Все понятно?

— Да.

— Деньги он тебе отдаст сразу, на месте. После того, как все сделаете.

— Хорошо.

— Завтра в десять.

— Я понял.

— Пока!

— Счастливо!

1

Послушавшись совета старика — хозяина постоялого двора из деревни около Могилища, путники двинулись точно на запад. Несмотря на глоток магической воды, Глеб все равно был еще слаб. Потому товарищи шли медленно и до следующего селения добрались лишь поздней ночью. С трудом достучавшись в запертые двери, они переночевали в придорожной таверне, а утром двинулись дальше, расспросив поподробней об Утесе Плачущего Человека. Впрочем, ничего нового им не сказали, просто показали направление, которого надо держаться, и предупредили, что на юге вновь объявились орки.

Дорог, что вели бы в нужном направлении, не существовало. И путники пересекали дикие перелески, следуя звериным тропам, шагали по непримятой дремучей траве лугов, перебирались вброд через ручьи и реки.

Они шли два дня. Два дня и две ночи, стараясь как можно реже останавливаться на отдых. И даже время сна сократили до трех часов. Слишком мало, чтобы по-настоящему отдохнуть. Глеб двигался, словно лунатик. Но лихорадка близкой цели захватила все его существо, подгоняла, заставляла торопиться, невзирая на смертельную усталость. А Епископу, вроде бы, все было нипочем. Он легко выступал впереди, обогнав товарища на пару шагов и громоздкий посох не тяготил его, и тяжелая сумка с едой, вроде бы, нисколько не давила на плечи…

К своему счастью, на пути товарищи не встретили ни единого сколь-либо опасного существа. С заходом солнца начинали свою тоскливую перекличку степные волки, но где-то далеко. Трусливо ускользали из-под ног ядовитые змеи, встревоженные легкой дрожью земли. И даже обычные комары не донимали путников — с каждым пройденным километром воздух становился все суше, и кровососущие насекомые в этих краях просто не водились.

Днем было очень жарко. И даже ночью порывы южного ветра доносили обжигающее дыхание пока еще далекой пустыни.

2

— Кажется, почти пришли, — сказал Епископ, останавливаясь на вершине невысокого холма.

Глеб с трудом доковылял до товарища, упал в высохшую бурую траву, выдохнул:

— Все! Больше не могу! Хоть час, но надо поспать.

— Глянь лучше туда, — мотнул головой маг.

Глеб чувствовал, что не в силах смотреть куда бы то ни было, кроме как себе под ноги, да и то ежесекундно разлепляя неподъемные опухшие веки и выворачивая упрямо закатывающиеся глаза. Тем не менее, он поборол слабость, кулаками вдавил глазные яблоки, помассировал их, и на какое-то мгновение взгляд его слегка прояснился. Глеб поднял голову и долго бездумно разглядывал далекую темную угловатую тень на фоне облаков. В голове что-то монотонно гудело, вгоняя в сон.

— И что же это? — безразлично пробормотал Глеб и запрокинулся на спину, уже готовый отрубиться прямо здесь, под открытым небом.

— Сдается мне, что это и есть Утес Плачущего Человека. Кажется, так ты его называл.

— Подождет, — шепнул Глеб и, не в силах больше бороться с собой, заснул.

— Эй! — Епископ присел возле товарища, тронул его за руку. — Эй!

Глеб спал, запрокинув голову и открыв рот. Маг еще раз глянул на одинокую скалу, возвышающуюся над ровной иссушенной равниной. Прищурившись, долго разглядывал едва заметные деревенские домики, что лепились у подножья пика. Вновь перевел взгляд на товарища. Вздохнув, опустился рядом, развязал сумку, достал ломоть хлеба. Из складок плаща вынул толстый фолиант, лег на бок, раскрыл книгу и стал вдумчиво читать, беззвучно шевеля губами, проговаривая про себя написанные слова. Иногда он настолько увлекался, что забывал о горбушке в левой руке и ронял ее на землю. Спохватывался, поднимал, сдувал пыль, отламывал маленький кусочек, клал на язык и вновь полностью уходил в чтение…

Наступило самое жаркое время дня. Солнце висело в зените, жгучий ветер взвивал маленькие пыльные смерчи, игрался мертвой травой, сухой и жесткой. Облака, что недавно белели на юге, бесследно растаяли, исчезли, и небо теперь светилось выцветшей слепящей синевой.

3

— Сколько я проспал? — спросил Глеб, поднимаясь на локте. Глаза его никак не хотели открываться, он тер их шершавыми ладонями, массировал лоб и виски, до слез давил упругий хрящ носа.

Епископ оторвался от книги, посмотрел на солнце.

— Часа четыре потеряли.

— Ну, извини. Не мог я…

— Ладно, пойдем скорей. До вечера надо успеть войти в деревню.

— В деревню? — Глеб похлопал себя по щекам, вскочил на ноги, вытаращил красные глаза в сторону одинокой скалы. — Действительно, деревня. Так чего же мы ждем? Пошли!

Маг хмыкнул, поднялся, убрал фолиант, пробурчал:

— Проспался… — и с кажущейся неспешностью направился к далеким миниатюрным домикам.

Глеб едва поспевал за ним.

Неровный острый клык утеса постепенно приближался, вырастал. Близилось и селение. Теперь было видно, что меж скалой и деревней расстояние никак не меньше километра. Стала видна лента реки, что тесным арканом обвилась вокруг одинокой горы. Откуда пришла река и куда ушла — было не разобрать, путники видели лишь водяную петлю, блистающую яркими серебристыми бликами.

«Впрочем, — подумал Глеб, — может это и не река, а кольцевой искусственный ров?»

Они вошли в деревню, и их сразу обступили местные жители. Селяне не торопились завязывать разговор, просто молча смотрели на Двуживущих и следовали за ними, куда бы те ни направились.

— Эй! — Глебу не нравилось такое внимание. Он остановился и обвел тихую толпу суровым взглядом: — Где мы сможем хорошо перекусить, попить пива и отдохнуть?

Люди молчали.

— Вы что, не понимаете по-нашему? У вас свой язык?

— Просто они рады вас видеть, — насмешливо произнес шепелявый голос. Глеб повернулся. Бесцеремонно расталкивая Одноживущих, к друзьям двигался оборванец, загоревший почти до обугленности. Он улыбался, и Глеб заметил, что у этого проходимца самого неприглядного вида нет одного переднего зуба, да и второй наполовину обломан.

— Когда мы виделись в последний раз, — усмехнувшись, сказал Глеб, — ты говорил несколько четче.

— А! — отмахнулся Рябой Пес. — Издержки производства. — Он вплотную приблизился к Епископу, внимательно осмотрел его и словно бы даже обнюхал. Маг брезгливо отстранился. Толпа селян внимательно наблюдала за происходящим.

— Странные ты знакомства водишь, — хмыкнул Рябой Пес и заговорил своей привычной скороговоркой, теперь еще более неразборчивой из-за потери зубов. — Ну, это не мое дело. Мое дело было посмотреть, нормально ли ты добрался, а если бы ты не дошел, то я продал бы эту же информацию другому. Надеюсь, ты не сказал своему товарищу, что тебя привело сюда? Сказал? Сказал! Что ж, это твое право. Твоя информация. Ты ее купил, поступай, как хочешь. А мне никакого дела нет…

— Слушай, — перебил Глеб, — а как ты меня опередил? Ты же в тюрьме сидел.

— Это просто. Совсем просто. Прямые пути — не самые быстрые, — Рябой Пес подмигнул Епископу. Маг поморщился. — Скорость зависит от ног, а не от выбранной дороги. Короткий путь — короткие ноги, длинный путь — большие шаги. Только коротконогие ищут легких дорог, короткие дороги делают нас безногими. — Оборванец издевательски смотрел Епископу в лицо. — Выбирая попутчиков, нельзя выбирать путь, идущие вместе могут идти в разные стороны. Идущие бок о бок, плечом к плечу могут оказаться на разных концах. Одна дорога на всех — не одно и тоже, что все на одной дороге…

— Хватит, хватит! — Глеб засмеялся. — Совсем меня запутал.

— Зачем мне тебя путать, если ты уже накрепко спеленал себя сам.

— Достаточно, — прервал босяка Епископ. — Я не знаю, кто ты, но ты слишком много болтаешь.

— Меня зовут Рябой Пес. Кстати, я Двуживущий, хотя по мне этого не скажешь. И я уже ухожу, я сделал свое дело… Все! Прощайте! Бай-бай! Дорога ждет. Сделавший шаг уже не остановится. Не сможет остановиться.

— Подожди! — Глеб схватил Рябого Пса за гнилой рукав рваного халата. — Если ты здесь, то может подскажешь, как лучше добраться до талисмана?

— Я? — удивился оборванец. — Здесь и так много людей. Спроси у них.

— Да? — Глеб обвел взглядом толпу деревенских жителей. — А чего они так пялятся?

— А! — Рябой Пес захихикал. — Просто я им сказал, что скоро сюда придет могущественный воин, великий человек двух миров. Вот они и собрались посмотреть на живого бога.

— Издеваешься? — Глеб нисколько не сердился. Его забавлял этот загорелый шут.

— Нисколько. Возьми талисман. Это будет первым шагом.

— Первым шагом к чему?

— Кто знает? Любое действие рано или поздно оказывается первым шагом к чему-то.

— Значит, будет и второй шаг?

— Второй шаг лишь продолжение первого, он тоже первый, а не второй, и не третий. Не мы выбираем пути. Мы только делаем первый шаг на дорогу, что ведет за горизонт к неведомому. Мы видим свой путь на какое-то расстояние вперед, но, кто знает, куда дорога свернет потом?

— Ты что, фаталист?

— Нет, нет. Я всего лишь продавец информации. Мои дороги никуда не ведут, потому, что голова моя с ногами не дружит, а глаза видят так много, что язык не успевает проговорить. Но я заболтался с тобой. Мне пора, пора. Вон и твой товарищ глядит на меня как-то косо. Словно жмет ему что-то под локоть… — Рябой Пес хихикнул, развернулся и заторопился прочь.

— Это он сказал тебе о талисмане? — шепотом поинтересовался Епископ.

— Да.

— И он действительно Двуживущий?

— Похоже, что да.

— Оригинал!

— Этого у него не отнять.

— Мне кажется, ты зря доверился ему.

— Если бы он обманул, то зачем бы пришел сюда? Денег с меня он не потребовал, просто убедился, что все в порядке.

— Как знать… — пробормотал Епископ. — Глаз Й’Орха слишком дорог.

— Я надеюсь на это.

Глеб смотрел, как уходит на север Рябой Пес. Оборванец был уже далеко за пределами деревни. Ветер со стороны пустынь развевал, трепал его рваную одежду, и казалось, что человека несет ураган, тащит, вцепившись в одежду, да так быстро, что ноги едва поспевают за летящим по ветру телом.

— Ходит он действительно скоро, — признал Епископ.

— Волка ноги кормят, — ответил Глеб.

— Ну, на волка он не похож. Скорей на паршивого койота.

— Он тебе не понравился, — заметил Глеб.

— Слишком наглый. И грязный.

— Но все-таки, — Глеб повысил голос и скользнул взглядом по лицам толпящихся селян, — где мы можем отдохнуть?

Вперед выдвинулся Одноживущий. Он сделал это так, словно его толкнули в спину: вылетел, шагнул, тормозя, и остановился, потупившись. Он был необычайно толст, невелик ростом. Лицо его походило на пушечное ядро, изъеденное ржавчиной. Краска залила его рябые щеки, и Глеб подумал: что же именно рассказал этим людям Рябой Пес, что они так странно себя ведут?

Толстяк нерешительно почесал в затылке, потер шею, поднял глаза, и наткнувшись на ответный любопытный взгляд Епископа, еще больше смутился и покраснел.

— Ты хозяин таверны? — спросил Глеб.

— Всего лишь маленькой закусочной, господин, — тихо, едва слышно ответил толстяк.

— Но мы можем снять у тебя комнату?

— Да, господин. Всего лишь маленькую каморку.

— И горячая еда у тебя есть? И выпивка?

— Да, господин. Но угощение слишком просто…

— Хватит прибедняться, веди нас к себе.

— Это там, господин. — Толстяк показал в конец улицы. — Но возле дороги помойная яма, и…

— Да что с вами такое! — вскричал Глеб. — Вы что, Двуживущих никогда не видели?

— Видели, конечно, господин, но… — Толстяк замялся. Толпа, встревоженная этим прямым обращением, стала рассасываться. Люди расходились по домам.

— Что — «но»?

— Ничего, господин. Прошу вас, идите за мной.

Не говоря больше ни слова, толстяк покатился по дороге. Епископ сплюнул на землю и последовал за проводником. Глеб поспешил за ними.

Они прошли мимо объявленной помойной ямы. Над ней вились мухи. Оттуда несло гнилью и выглядела она не очень аппетитно, но все же не настолько, чтобы о ней загодя предупреждать путников.

Закусочная стояла на отшибе, особняком от прочих деревенских домов. Кругом зеленели сплошные огороды, и узкая, жутко неудобная тропка петляла меж хаотично разбросанных гряд. Несколько раз Глеб оступался, ненароком раздавил тугой кочан капусты, примял укроп, поломал свекольную ботву, но толстяк, уверенно катящийся вперед по желобку тропинки, даже не обернулся. Епископ выступал, словно манекенщица на подиуме, и Глеба это весьма забавляло.

В конце концов, огород остался позади.

— Послушай. — Глеб догнал Одноживущего и обратился к нему. — Неужели, каждый, кто хочет посидеть в твоей закусочной, должен преодолевать эту головоломную тропку? Мне показалось, что легче пройти по подвешенному канату, чем по ней.

— Да, господин. — Хозяин маленькой таверны подошел к двери, достал массивный ключ, больше похожий на воровскую фомку и стал ковырять им в висячем амбарном замке. Механизм замка отвечал на усилия Одноживущего визгливым скрипом, но открываться не желал.

— Что значит: «да, господин»?

— Нет, господин. То есть… я хотел сказать… — Толстяк окончательно сбился, на лбу его выступила испарина. И упрямый замок все никак не отпирался. — В общем… Ну… — Наконец-то ключ провернулся, что-то щелкнуло, и скоба замка разомкнулась. — Понимаете, господин, ни один человек из нашей деревни никогда не заходит в этот дом. Только я. И гости. Но гостей у нас не было уже несколько лет. Вы первые…

— А как же Рябой Пес? — перебил Глеб.

— Кто?

— Тот человек, который встретил нас.

— Странник? Обычно он не спит в домах. Я даже не знаю, как он проводит ночь. Но он немного странный человек…

— Так уж и немного, — хмыкнул Епископ.

Толстяк сбился и замолчал. Он убрал ключ, потер шею. Поднатужившись, приподнял замок и вытащил его из скоб, распахнул дверь. Изнутри потянуло плесневелой сыростью, запахом нежилого, брошенного помещения.

— Дом, милый дом, — иронично пробормотал Епископ. — И пиво у тебя такое же свежее?

— Это вход в пристройку, — пояснил хозяин, — здесь комнаты постояльцев. А сам я живу в другой половине. Дверь с противоположной стороны. Там и кухня, и погреб. Не волнуйтесь, сейчас все проветрится, высохнет, я огонь разведу.

— Я сейчас и в луже бы уснул, — сказал Глеб, зевая.

— Что вы, господин. — Толстяк всплеснул руками. — Через несколько минут все будет готово. — Он заторопился, бросил ржавый замок на траву, убежал за угол дома, но тут же вернулся, словно вспомнил что-то, выпалил на одном дыхании: — Сейчас все будет готово. Вы заходите пока. А я ставни открою. Или здесь подождите, — и вновь скрылся.

За дверью стояла плотная промозглая темнота, и друзья, не сговариваясь, решили остаться на улице. Они присели на оказавшееся неподалеку трухлявое бревно, лицами повернувшись на запад.

Диск солнца касался острой вершины скалистого утеса. Река у подножья горы искрилась жидким серебром. Небо было чистое, но его линялая синева глаз не радовала. И далеко-далеко виделся смутно горный хребет, окутанный туманной дымкой.

— Ты не расскажешь мне, где находится этот талисман? — спросил Епископ. — Или ты собираешь идти за ним в одиночку?

— Я сам еще не знаю. Надо будет осмотреть гору. Где-то на южном склоне должен быть заваленный вход в пещеру. Его следует расчистить, а уж там посмотрим.

— Работать землекопом мне еще не приходилось, — сказал маг.

— Мне тоже.

— А другого пути нет?

— Не знаю. Рябой Пес что-то говорил про ходы гномов, но как их отыскать? И стоит ли соваться туда?

— Гномы? — переспросил Епископ. — Они-то мне и нужны. Но я думал, что их можно найти только в Драконьих Скалах.

— Рябой Пес предостерегал…

— Плевать на этого болтуна! Надо бы расспросить местных.

— Нелегко это будет сделать, — усмехнулся Глеб, вспомнив встречающую их немую толпу.

— Ничего, хозяин вроде разговорился. Выпытаем.

За спинами товарищей раздался голос:

— Все готово, господа.

В дверном проеме стоял рябой хозяин гостиницы. Глеб поднялся. Встал и Епископ.

— Прошу вас, — сказал коротышка. — Все готово.

4

Внутри оказалось довольно уютно. Хозяин распахнул все окна и двери, и затхлость нежилого помещения выветрилась за считанные минуты. Бойко горел огонь в очаге, и приятно пахло горьковатым дымком. В открытые окна с западной стороны заглядывало солнце. Оно еще не успело полностью скрыться за утесом, но заостренная тень уже перекинулась через кольцо реки к селению и удлинялась на глазах, тянулась к деревенским домам.

В маленьком зале мебели почти не было. Только возле камина стоял треногий круглый стол с семейством неуклюжих табуреток, да еще высокий длинный шкаф, пыльные полки которого пустовали, пристроился вдоль стены. Здесь было много одинаковых дверей. Все они были закрыты, и на каждой красовался выведенный углем номер — от 1 до 6. Как догадался Глеб, за этими цифрами скрывались сдаваемые комнаты. Еще одна дверь пряталась за слегка сдвинутой в сторону шторой. Занавесь колыхалась сквозняком, и из-за нее тянуло ароматами готовящейся пищи. Там находилась кухня, пройдя через которую, можно было попасть в часть дома, где обитал сам хозяин.

— Комнаты у меня маленькие, каморки, а не комнаты, — извинялся толстяк. — На одного человека, да и одному-то тесно. Вы можете выбрать сами, где будете спать.

— Я так понял, что все номера одинаковы, — сказал Епископ.

— Одинаковые, — подтвердил хозяин.

— Тогда зачем выбирать?

— Хорошо, я открою первую комнату и вторую.

Коротышка скрылся за шторой, позвенел на кухне посудой, почти сразу вернулся, окутанный клубами духовитого пара. У Глеба засосало под ложечкой. А толстяк вытащил связку ключей, отпер две первые двери, распахнул настежь, проветривая комнаты. Глеб с интересом заглянул внутрь.

Действительно, самая настоящая каморка — ни оконца, одни глухие стены. Впрочем, так надежней. В комнатушке с трудом поместились узкая кровать, стул и крохотный приземистый столик, в центре которого прилепился оплывший огарок свечи.

— Да-а, — протянул Глеб.

— Нечасто к нам заглядывают гости, — сказал хозяин, разведя руками.

— Нормально, — успокоил Одноживущего Епископ. — Только принеси мне побольше свечей.

— Хорошо, господин.

— Скоро ли будем есть?

— Все готово. Если прикажете…

— Прикажем.

— Сейчас сделаю, господин.

Хозяин вновь исчез за занавеской, оставив дверь на кухню открытой. Глеб принюхался. Несомненно, там жарилась рыба.

Друзья в ожидании ужина расположились за столиком у очага. Табуретки были страшно неудобны, и Глеб изрядно повозился, прежде чем смог принять более-менее расслабленное положение.

Темнело. Тень, протянувшаяся от одинокой скалы, накрыла закусочную, но до наступления ночи было еще далеко.

Возвратился хозяин. Принес противень с жареной рыбой, поставил перед гостями. Через минуту, в три захода, принес хлеб, блюдо пшенной каши и яичницу на скворчащей жиром сковороде.

Товарищи молча принялись за еду, а толстяк вновь куда-то исчез. Когда друзья уже решили, что хозяин больше не покажется, тот вдруг появился с противоположной стороны, вошел в дверь со стороны улицы, держа перед собой запотевший кувшин. Поставив его на стол, он сходил на кухню и принес высокие кружки. Молча налил в них пиво.

— Присядь с нами, — пригласил Епископ.

— Я пойду, господин, — коротышка замотал круглой головой, — мне еще надо приготовить вам постельное белье, заправить кровати…

— Садись, — маг почти приказал и с грохотом пододвинул табурет. Одноживущий не мог не послушаться. Румянец залил его щеки.

— Как тебя зовут? — спросил Глеб, и подумал, что завязывающийся разговор уж слишком походит на допрос.

— Парот, — сказал хозяин. Он нерешительно глянул на Глеба и добавил: — Но все зовут меня Боровом.

— Вот что, Боров-Парот, — неспешно проговорил Епископ, — расскажи-ка нам все про гору, что видна сейчас на западе.

— Что рассказать, господин? — голос толстяка немного дрожал.

— Ты успокойся, поешь с нами, — попытался приободрить Одноживущего Глеб. — Ты столько наготовил, что мы все не осилим. Пива вот налей себе. Рыбы положи. Не стесняйся, ведь ты здесь хозяин. И не надо нас бояться. Что тут с вами со всеми? Это Рябой Пес что-то взболтнул? Забудь. Мы обычные Двуживущие. Не робей. Ешь.

— Расскажи все, что знаешь, — сказал Епископ, дождавшись, когда Глеб закончил свою маленькую речь.

— Но я почти ничего не знаю.

— Как же так? Ты живешь в этих крах, возле самой горы, постоянно видишь ее и ничего не можешь рассказать?

— Мне не сравниться с Плачущим Человеком. Это его утес. А я… Что я знаю?

— Вот и расскажи нам про этого Плачущего Человека, — сказал Глеб.

Взгляд Борова заметался, словно он пытался угадать по лицам гостей, какой именно подвох готовят ему эти Двуживущие. Он отвел глаза, тронул ладонью шею, но сразу одернул руку, будто обжегся. Почесал бедро. Сказал нерешительно:

— Это Утес Плачущего Человека. Мы не ходим туда. Нам не нужен Плач.

— Какой Плач?

— Плач Плачущего Человека.

— Тьфу! — сплюнул Епископ. — Давай по порядку. Кто такой этот Плачущий Человек?

— Вы же знаете, — взмолился вспотевший толстяк. — Зачем вы меня мучаете?

— Мы? — удивился Глеб. — Ты что-то путаешь, мы ничего не знаем, и тебя мы не мучаем. Просто нам надо знать о горе, потому что завтра мы собираемся туда сходить… Что это за Плач, про который ты сказал? Почему утес так называется? Расскажи.

Боров смотрел нерешительно. Он то ли размышлял над чем-то усиленно, то ли боролся с какими-то сомнениями. Глеб и Епископ молча ждали, потягивая холодное пиво, с прищуром поглядывая на толстяка.

— Но вы же знаете, — еще раз сказал хозяин.

— Ничего мы не знаем! — Епископ начинал сердиться.

— Ну… Я расскажу только то, что слышал от других людей.

— Вот-вот, — подбодрил Глеб. — Давай. Мы-то ничего не слышали.

Боров потер шею, поскреб грязными ногтями плохо выбритый тройной подбородок. Выдохнул, словно перед прыжком в ледяную воду, и заговорил:

— Мой дед утверждал, что когда он был мальчишкой, ему довелось видеть Плачущего Человека. То был великий воин, сильный и властный. Конечно же, у него было другое имя. Плачущим Человеком его прозвали потом. А тогда его звали иначе, но как именно, никто не помнит. В то время утес не носил никакого названия, он был обычной скалой, каких много встретишь, если пройдешь дальше на запад. Говорят, все эти скалы соединены меж собой подземными ходами гномов. И ходы эти ведут еще дальше, к самым Драконьим Скалам… Плачущий Человек искал сокровища маленького народца. Он пришел не один, а со своими друзьями. Их было много, но никто не помнит, сколько именно. Никто уже ничего не помнит… — Боров замолчал.

— И что же дальше?

— Они нашли вход в гномьи пещеры. Это было несложно. И вошли внутрь, в вечную темноту подгорья. Что с ними там случилось, никто не знает. Даже гномы ничего не рассказывают, хотя и прошло уже столько времени. Быть может, и они не знают?.. Есть только слухи, которые утверждают, что искатели сокровищ заблудились в лабиринте ходов. У них закончилась еда, вода и огонь. Они долго бродили во тьме, и тьма нападала на них и уносила по одному… Их было много. А вернулся только Плачущий Человек. Он вышел из-под земли надломленный и раздавленный. Он не откликался на свое старое имя и не помнил прошлого. Слезы текли из его глаз, лицо коверкала гримаса рыданий, но он молчал. Он был тих, словно тьма подземелий. Его Плач остался под горой. Они разминулись во мраке, потеряли друг друга. Плачущий Человек ушел, но Плач до сих пор бродит по ходам, и порой мы слышим его. Он зовет друзей, выкликая их имена. Он одинок и страшен. Говорят, что любой человек может подобрать Плач, но не всякий сможет жить с ним. Слишком тяжело держать Плач в себе. Тем более, если это чужой Плач… Потому мы ждем, когда Плачущий Человек вернется, чтобы забрать свою потерянную часть… — Рассказчик умолк и поднял глаза на Глеба. Целую минуту они разглядывали друг друга, затем толстяк перевел взгляд на Епископа. В комнате установилась тягостная тишина. Боров-Парот явно чего-то ждал. Глеб гулко кашлянул в кулак.

— Занятная история, — пробормотал Епископ. — Но меня больше интересуют гномы. Они появляются здесь?

— Очень редко, господин. — Боров вновь потупился. — Реже, чем Двуживущие.

— Может, их можно найти в пещерах Утеса?

— Может быть, господин. Но мы уже давно не ходим на тот берег Кружной Реки. Никто из нас не желает получить Плач.

— Плач, плач… — пробурчал маг. — Чего только не услышишь. И кто все это придумывает?

— А про талисман в вашей деревне знают что-нибудь? — спросил Глеб. — Про Глаз Й’Орха?

Боров вздрогнул, испуганно оглянулся на дверь, выглянул в окно.

— Не произносите это имя, господин. Демон чует, когда его зовут.

— Значит, ты что-то слышал?

— Я ничего не знаю ни о каком талисмане. Но имя зверя из легенд у нас не произносят вслух. Тем более перед приходом ночи. Не называйте имя демона. А сейчас, извините, я должен идти. Когда потребуюсь, просто крикните.

Хозяин поднялся, еще раз выглянул в окно и скрылся за завешенной шторой дверью.

— Похоже, ты его окончательно напугал, — задумчиво произнес Епископ. — О странных вещах рассказывают в диких землях.

— Да уж, — бодро отозвался Глеб. — Странней некуда. Завтра пойдем посмотрим, что же это за Утес такой. А если повезет, то может даже услышим Плач.

Епископ не улыбнулся. Он негромко сказал:

— Знаешь, теперь мне кажется, что тот оборванец тебя не обманул. Глаз Й’Ор… — маг запнулся, кашлянул, чтобы скрыть заминку, — талисман где-то неподалеку.

— Рад слышать.

Потом друзья еще долго сидели возле открытого огня очага. Пили пиво, доедали то, что еще не доели, негромко разговаривали. Когда окончательно стемнело, появился Боров-Парот. Он поставил перед гостями зажженную толстую свечу, затем вышел на улицу, захлопал ставнями. Вернувшись, запер за собой дверь. Через шлюз кухни проследовал в свою половину дома, принес стопку белья, долго возился в комнатах-каморках, застилая постели. Так долго, что его старания можно было принять за намек — пора, мол, гостям укладываться. Но Епископ и Глеб не обращали внимания на хозяина маленькой гостиницы и все беседовали, беседовали — уже и стол опустел, и угли в очаге стали меркнуть…

Стояла глубокая ночь. Сонный Боров еще несколько раз выглядывал из-за шторы и вновь прятался. Свеча почти догорела. И, когда друзья собрались было наконец-то разойтись по своим кельям, вдруг раздался этот звук.

Тихий плач, негромкий, но ясный, проник сквозь прочные стены, запертые двери и закрытые ставни. Товарищи вздрогнули и переглянулись.

— Слышишь? — прошептал Глеб.

Маг молча кивнул.

Плач то усиливался, то стихал. И слышалось в нем безграничное одиночество, печаль и бессилие. Скорбные звуки ввергали в уныние и наводили страх.

— Ветер, — неуверенно произнес Епископ.

— А может волк?..

На кухне, отделенный от друзей занавеской и неплотно прикрытой дверью, застыл в нелепой позе толстый Боров. Он был одет в длинную ночную рубашку, но на его помятом лице не осталось и следа сонливости. Хозяин заведения, трепеща, напряженно вслушивался в тихие звуки Плача.

— Странник был прав, — беззвучно шептал Парот. — Странник был прав. Плачущий Человек вернулся… Но который из них? Тот худой с посохом или молодой воин с мечом?

Глава 15

Иван ждал у подъезда, как и было договорено. Он сидел на скамейке и грыз семечки.

— Привет, — сказал Глеб, незаметно приблизившись к товарищу со спины.

Иван обернулся, расплылся в улыбке:

— Ха! Здорово, Глеб. Что-то ты к нам не спешил заглядывать.

— Так уж получилось.

— Ну, ладно. Сначала сделаем дело, а поговорим потом. Готов?

— Конечно.

— Пошли…

Иван рывком поднялся со скамьи, отряхнул с колен шелуху и быстро зашагал по направлению к автобусной остановке. На плече у него болталась черная спортивная сумка, было видно, что в ней ничего нет. Или почти ничего…

Народу на остановке было много. Когда подошел автобус, товарищи с трудом протиснулись в салон.

— Нам до конца, — сказал Иван. Глеб кивнул, давая понять, что услышал.

Через четыре остановки в динамиках неразборчиво прохрипело: «Завод!», с шипением разошлись гармошки дверей, и обеспокоенные пассажиры заторопились на свободу, толкаясь и привычно переругиваясь. Сразу стало свободней.

«Следующая — Университет», — объявил водитель, и автобус тронулся дальше.

Иван что-то негромко мурлыкал себе под нос. Глеб молчал и смотрел в грязное окно. На какое-то мгновение ему вдруг показалось, что движение автобуса — лишь иллюзия, создаваемая бегущими мимо деревьями, домами, светофорами и бетонными столбами. Двигалась дорога, а не автобус. Эффект перрона и трогающегося поезда…

Автобус подпрыгнул на ухабе, и все встало на свои места.

1

Утром хлынул дождь.

Крестьяне радовались щедрому дару небес, столь необычному в это время года, на этих сухих, недалеких от безводных пустынь землях.

Выбежали под ливень полуголые ребятишки, заскакали босиком по лужам, запрыгали, затопали по воде, взметая тучи брызг. Степенно вышли на улицу взрослые, подняли лица к хмурому небу, прикрыли глаза, наслаждаясь упругими ударами капель, упиваясь бегущими по коже ручейками. Старики и старухи, не усидев дома, кутаясь в теплое, прятались под навесами, под карнизами, под деревьями, но, не утерпев, тянули под тугие струи свои иссушенные руки и ловили дождь впригоршни, подносили к лицу, вдыхали запах, омывали морщины, смачивали бледные губы и уже не обращали внимания на то, что вода затекает в рукава, одежда намокает, тяжелеет…

Разбрелась по проулкам домашняя птица. Мокрые куры разгребают размякшую почву, довольные петухи забыли вечные распри и бок о бок со своими недавними недругами роются в земле, извлекая жирных червей. Расстелив крылья по грязи, выступают самовлюбленные гусаки. Утки — те совсем сошли с ума — кряхтят, крякают, верещат.

Вместе с мальчишками носятся по лужам деревенские псы. Длинные языки вывалились из пастей, шерсть налипла на ребра, хвосты бешено крутятся из стороны в сторону. Гавкают, покусывают играючи босые икры визжащих детей.

Крестьяне спешно выгоняют скотину под дождь, веря в старую примету, что омытых небесной влагой животных потом целый год никакая хворь не возьмет. Кругом мычат коровы, коротко мекают козы. Свиньи валятся в самую грязь, лежа роют землю рылом, грызут камни, чавкают. Овцы сбились в испуганное стадо, дрожат, шарахаются от людей, собак, животных. Лошади поднимают морды к небу и всхрапывают, раздувая бархатные ноздри.

Кругом шум, веселье. Дождь пришел!

По напоенной до предела земле бегут ручьи. Пыль смыта с лугов, вечно серая трава вдруг заблистала зеленой свежестью.

И уже видны разрывы в тучах. Вот-вот появится солнце, дунет ветер, пронесется над лужами. А когда там следующий ливень? Дожить бы…

2

Глеб открыл глаза и некоторое время не мог понять, где находится.

Кругом было темно, только узкая светлая щель у самого пола выдавала расположение двери. Воздух был необыкновенно свеж, возможно это обстоятельство и сбило его с толку — вот уже несколько дней подряд он дышал сухим ветром, несущим жар пустыни.

Стояла тишина.

Глеб прикинул, сколько он проспал. По его оценке, время сейчас шло к обеду.

Впервые за все путешествие Глеб ощутил, что наконец-то по-настоящему отдохнул. Сила и бодрость переполняли его, словно пенящееся пиво кружку. Талисман ждет, и никакой Плач, никакой Демон не смогут остановить Двуживущего воина, полного решимости забрать то, ради чего он и пришел в этот богом забытый край.

Глеб потянулся, хрустнув суставами. Соскочил с кровати, едва не ударившись лбом в противоположную стену. Оделся в кромешной тьме и только потом, нашарив задвижку, открыл дверь с нарисованной на ней цифрой «1».

Епископ ждал за столом. И, судя по объедкам, ждал достаточно долго. Перед магом лежала раскрытая книга, занимая почти все пространство стола. Сбоку на столешнице притулилось блюдо с рисом. Возле самого локтя, в опасной близости, стояла кружка. Глубокая тарелка с тушеным мясом по воле Епископа и вовсе покинула стол, переместилась на один из табуретов.

— Ты пропустил самое интересное, — сказал маг без предварительного приветствия.

— Доброе утро, — произнес Глеб.

— Утро? — Епископ хмыкнул. — Я успел два раза перекусить, а ты говоришь «утро». Но утро было действительно добрым.

— А что? — Глеб опустился на один из свободных табуретов, взял в руки тарелку с мясом, зачерпнул ложкой, попробовал. Еда остыла и была чуть теплой. Но вкусной.

— Какой тут ливень прошел!

— Это для меня не новость, — сказал Глеб, пододвигая рис ближе. — Я и сам однажды под такую грозу попал, что страшно вспомнить.

Маг убрал книгу, поднялся, подошел к окну, спросил:

— Пойдем прямо сейчас?

— А чего тянуть? Червячка заморю и тронемся.

— Какого червячка? — не понял Епископ.

— Ну… этот так. Образно. Поговорка такая.

— Понятно, — задумчиво сказал маг. Он вглядывался в недалекий Утес Плачущего Человека, разглядывал каменистые склоны, где-то крутые, а где-то осыпавшиеся, местами голые, местами поросшие зеленью.

— Только как бы нам перебраться через реку? — спросил Глеб с набитым ртом.

— Я узнавал у хозяина. Он говорит, что там есть лодки. Они ничьи, общие.

— Общие и ничьи — это абсолютно разные понятия.

— Не придирайся к словам, — скривился Епископ. — Главное, что мы можем ими воспользоваться… — Маг помолчал, продолжая созерцать вид за окном, затем добавил неуверенно: — Реку-то мы переплывем, но, боюсь, скалолазы из нас никудышные.

— А нам на вершину карабкаться ни к чему, — заявил Глеб. — Южный склон достаточно пологий. Вход должен быть где-то там, в зарослях терновника. Ты видишь какие-нибудь заросли?

— Ты еще спроси у меня, не зацвел ли там твой терновник, — буркнул Епископ. — Растет что-то внизу, но южную сторону отсюда почти не видать.

— Ладно, через час разберемся на месте.

3

Но к подножью утеса они приблизились не через час и даже не через два. На пути к недалекой скале вышло несколько досадных задержек…

После того, как Глеб заморил червячка, друзья без лишних сборов покинули гостиницу. Они прошли по тропе, что змеилась меж гряд. Почва на узкой дорожке раскисла, сделалась скользкой, и Глеб дважды падал. В конце концов он наплевал на приличия и двинулся напролом, приминая посадки и оставляя глубокие следы на напоенном дождем, перекопанном черноземе. Епископ шел уверенной походкой опирающейся на посох манекенщицы, на каждом шаге скрещивая ноги и колыша костлявыми бедрами.

«Забавно!», — подумал Глеб, но тут же поскользнулся в третий раз, едва устоял на ногах и после этого уже не отвлекался, все внимание сосредоточив на предательской тропе.

Они вышли к затопленной помойной яме. В низинках вдоль деревенской дороги поблескивали лужи.

— Здорово промочило, — вслух отметил Глеб. Маг согласно кивнул.

Дождь давно уже кончился, и деревня обезлюдела. Она словно бы отдыхала после бурного праздника. Только водоплавающие птицы пытались купаться в мелких лужах, да бродили по лужайкам непривязанные козы, вымокшие и оттого жалкие.

Так и не встретив ни единого человека, товарищи вышли из деревни и прямиком направились к скале.

Вот тут-то и вышла первая заминка.

На лугу за селением пасся здоровенный бык. Друзья не обращали на него внимания, да и животное вело себя спокойно. До определенного момента. Стоило людям переступить некую незримую линию, как с быком что-то случилось. Он взревел, задрал хвост, сорвался с места и, сделав два неуклюжих прыжка, преградил дорогу путникам. Глаза его налились кровью, он широко расставил ноги, склонил голову у земле, взрывая дерн острыми рогами. Ноздри его трепетали, выпуская пар бешеного дыхания.

— Кажется, мы ему не понравились, — пробормотал Глеб, замерев на месте. — Ты можешь с ним что-нибудь сделать?

— Разве только напугать, — прошептал маг. — Но тогда он может броситься прямо на нас.

— Такую тушу мечом не свалить, — Глеб тоже шептал, кривя губы и храня полную неподвижность. Бык пока не трогался с места. Он только взрыкивал совсем не по-бычьи, рвал копытами землю, мотал низко склоненной головой, яростно косил алым глазом на неподвижных людей.

— Значит, так и будем стоять? — тихо осведомился Глеб.

— У тебя есть план?

— Может, ты знаешь какой наговор или как это там у вас называется?

— Ничего я не знаю.

— Вот вляпались!

Глеб попробовал осторожно отступить, но бык заметил движение человека, рогами вырвал кусок дерна, подкинул его вверх и вперед, осыпав людей комьями сырой земли.

— Стой, — просипел Епископ. — Не зли его. Сейчас он остынет.

Глеб вытер грязь с лица. Вот теперь он сам разозлился.

— Ну уж нет! Сейчас мы проверим, кто здесь самый быстрый.

— Эй, ты что задумал? — Маг заволновался.

— Потеху по-испански.

— Подожди…

— Чего ждать?! — Глеб выхватил меч и прыгнул вперед. Свистнул в воздухе клинок, и срубленный рог отлетел в траву. Бык вздернул голову, пытаясь подцепить человека, но Глеб уже отскочил, отведя меч к плечу.

— Ну, если так! — крикнул Епископ. Он отступил, пользуясь тем, что бык сейчас видел только одного Глеба и закрутил посохом. Руки мага слабо засветились.

— Торро! Торро! — вскричал Глеб, чувствуя, как горячится кровь. Бык шагнул к нему, пропахал оставшимся рогом борозду и вдруг стремительно рванул с места. Из-под копыт полетела грязь, забрызгав Епископа, сбив творящееся волшебство. Глеб крутанулся на месте, уворачиваясь. Вместо мулеты — блестящая сталь меча.

— Торро! — Он разорвал дистанцию, воспользовавшись замешательством инертного животного, отупевшего от ярости. Краем глаза заметил, что Епископ вновь принялся размахивать своим посохом. — Торро! — Полуослепший бык метнулся на голос, на блеск металла. И опять человек исчез перед самым его носом. — Торро! — вновь раздался раскатистый голос сбоку. Взбесившееся животное развернулось, и Глеб едва не попал под его копыта.

— Я готов! — крикнул маг. — Отойди!

Глеб отпрянул, и в то же мгновение над его ухом что-то просвистело, левый висок обдало горячим порывом ветра. Морду быка лизнуло невесть откуда взявшееся серебристое пламя, и бык осел, взревел испуганно. Запахло паленой шерстью. А тут еще Глеб подскочил, взмахнул мечом, отрубив и второй рог. Вновь размахнулся и со всей силы ударил рукоятью в крепкий лоб животного.

Бык жалобно рявкнул и бросился прочь, сбив с ног зазевавшегося, потерявшего бдительность Глеба.

Коррида закончилась победой.

Маг подбежал к товарищу, помог подняться.

— Все нормально?

Глеб ощупал себя, покрутил головой, подвигал руками.

— Вроде, все на месте.

— Здорово ты ему рога посшибал!

— Оба хороши.

Задрав хвост, бык со всех ног несся к деревне.

— Не затоптал бы кого, — озабоченно сказал Глеб.

— Это уже не наши проблемы.

Отряхнувшись, заправившись, друзья продолжили путь.

Не сделав и двадцати шагов, они оказались на ранее не замеченной ими дорожке, протянувшейся от деревни к реке. Через полчаса товарищи вышли на берег. Утес Плачущего Человека виделся теперь во всей красе. Он походил на развалины замка, на разрушенную крепостную стену с обколотыми пиками башен, полузасыпанную обвалами, местами поросшую кустарником, запаршивевшую, одичалую. Петля широкой и глубоководной реки заменяла ров, делая эту естественную крепость еще более неприступной…

Тропа уткнулась прямо в лодки, лежащие на песчаном берегу, довольно далеко от воды.

— Вот тебе и на! — сказал Глеб, почесав в затылке.

— Что же он мне про замки-то ничего не сказал! — Епископ раздосадовано плюнул в реку.

Легкие челноки были скованы друг с дружкой длинной цепью, а та, в свою очередь, намертво крепилась к двум огромным кленам. Гирлянда лодок напоминала нанизанных на огромный кукан выпотрошенных гигантских рыб.

— Ты можешь их как-нибудь отпереть? — неуверенно спросил Глеб.

— Ничего я не могу! — досадуя, ответил маг. — Это, скорей, по твоей части.

— Навыкам взлома я не обучен.

— Значит, надо возвращаться за ключами. Потеряем еще час, если не больше.

— Подожди минуту, — Глеб присел перед замком на носу одной из лодок. Приподнял его, подергал дужку. — Дай что-нибудь острое и длинное. Гвоздь или что-то подобное.

Маг полез в свои многочисленные внутренние карманы, долго в них рылся, потом вынул длинную спицу, спросил:

— Подойдет?

— Не знаю. Я первый раз берусь за такое дело…

Через пять минут друзья убедились, что замок им не вскрыть.

— Надо идти назад.

Через час товарищи вновь пришли на берег, к прикованным на цепь лодкам. Епископ ругался на чем свет стоит, Глеб посмеивался. Первый же человек, встреченный ими в деревне, объяснил, что ключи от всех замков лежат в дупле одного из кленов, там, у Кружной Реки.

И ключи действительно оказались на месте.

— Вот она, разница между общим и ничьим, — сказал, улыбаясь, Глеб. — Если бы эти лодки были ничьи, то ключей мы бы вообще не отыскали.

— Стоило бегать! — Епископ уже нашел злополучный тайник в стволе и теперь отпирал ржавый замок.

— А где… — начал Глеб и подавился хохотом. — Где… где… — Он пытался закончить фразу, но каждый раз фыркал и заходился в приступе смеха. Хмурый Епископ покачал головой и стал в одиночку толкать освобожденный челнок к воде. Глядя на его усилия, Глеб захохотал еще громче.

— Хватит ржать! — Маг выпрямился. — Помоги лучше!

Глеб с трудом подавил рвущийся хохот. Он показал пальцем в лодку, сказал:

— А где… — хрюкнул, но сдержался, и все же договорил: — А весла где?

Епископ глянул в челнок и громко чертыхнулся.

— Ну уж нет! Назад я не пойду! Хватит! Будем руками грести!

Грести руками все же не пришлось. Правда и весел товарищи так и не отыскали. Но на берегу гнило несколько старых посудин. Эти-то не были прикованы, лежали в стороне кверху днищем, никому не нужные, уже наполовину утонувшие в песке. Выбрав одну, что выглядела покрепче, Глеб мечом выломал из борта несколько досок, обрубил по размеру, попытался придать им лопатообразную форму. Хмурый Епископ следил за его работой.

— Чем не весла! — сказал Глеб, закончив труд.

— Все ладони в мозолях будут, — скривился маг.

— Не будут, — успокоил товарища Глеб. — Чего тут плыть-то? Сорок гребков — и мы на том берегу…

Дружно навалившись на борт, они опрокинули лодку, вылив из нее дождевую воду. Затем вновь кувыркнули на днище. Глеб закинул в челнок самодельные грубые весла, снял меч, чтоб не мешался, положил рядом с веслами. Упершись руками в корму, пробуксовывая ногами в плотном слежавшемся песке, друзья протащили челнок по берегу и столкнули в воду. Замочив полы своего длинного балахона, первым в лодку запрыгнул маг. Глеб оттолкнулся от берега и вскочил следом. Течение тотчас подхватило посудину.

— Давай, греби, — сказал Глеб и взял грубое весло, вырубленное из доски. Сам он встал по левому борту, ближе к носу, Епископ занял место у кормы, стал подгребать справа.

Внезапно выяснилось, что непростая это задача — направлять капризный челнок в нужную сторону. Тем более, когда приходиться грести вдвоем, неудобно стоя на коленях, держа в руках обрубки досок. Неуправляемая посудина крутилась на месте. То и дело течение относило ее назад к берегу. Друзья взмокли от усилий и от брызг, летящих из-под весел. Река постепенно сносила их вниз по течению, несла как раз к южному склону утеса, но они все еще бестолково барахтались у того же берега, от которого отплыли, и никак не могли достичь хотя бы середины потока.

— Стоп! — скомандовал Глеб. — Давай потихоньку… И-и, раз! — Он загреб со своей стороны. — Ты пока стой! Сейчас я выровняю лодку… Теперь оба! И-и, два!..

Через какое-то время товарищи приноровились к лодке и течению и, наконец-то, медленно-медленно, устремились к противоположному берегу под громкий ровный счет и команды Глеба.

Когда скала была уже совсем рядом, Епископ чуть сильней налег на весло, и доска вдруг с хрустом переломилась. Глеб оглянулся. Растерянный маг держал в руках бесполезный обломок, а большая часть весла шустро уплывала вниз по течению. Чертыхнувшись, Глеб передвинулся на самый нос и стал загребать с обоих сторон. Худо-бедно, но лодка его слушалась.

Через минуту весло задело дно, и Глеб, не мешкая, прыгнул в воду. Здесь было неглубоко — чуть выше колена. Даже сквозь твердую подошву сапог чувствовались острые грани мелких подводных камней, иногда ноги запинались о булыжники покрупнее. Дно поднималось полого, и Глеб довольно долго брел, волоча за собой лодку с сидящим в ней магом, прежде чем достиг берега.

— Вылезай, приехали, — обратился он к товарищу.

Епископ, цепляясь за качающиеся борта, прополз к носу и спрыгнул на землю. Глеб выбрался из воды. Вдвоем они вытащили лодку на каменистую отмель и осмотрелись.

Горбящийся, вымощенный гранитными плитами берег напоминал панцирь черепахи. Ровный и почти плоский возле реки, через несколько метров он резко вздымался и уходил вверх, чем дальше, тем круче поднимаясь к небу. Всюду торчали острые обломки скал, чернели глубокие трещины. Многочисленные уступы и площадки густо поросли терновником. Местами кусты были сметены обвалами, и длинные языки щебенки кое-где достигали реки и исчезали под водой.

— Не думал я, что этот склон такой большой, — проговорил Глеб, прицепляя к поясу меч. — Пока мы его обшарим…

— А что искать-то?

— Заваленную пещеру в зарослях терновника.

— Да, — усмехнулся Епископ. — Здесь уйма обвалов и море зарослей.

— А ты чего хотел? Точных координат, полученных со спутника?..

Друзья разошлись в разные стороны и начали взбираться вверх по южному склону Утеса Плачущего Человека. Чем выше они поднимались, тем тяжелей было карабкаться, тем больше препятствий приходилось преодолевать.

— Не лезь высоко! — крикнул Глеб. Дробящееся эхо повторило его слова. — Пещера должна быть где-то на полпути к вершине!

— Я и не собираюсь превращаться в альпиниста! — отозвался Епископ. — А ты, если вдруг увидишь гнома, постарайся с ним поговорить!

— Ладно! — крикнул в ответ Глеб, в два прыжка достиг ближайшего каменистого выступа, заросшего терновником и шагнул вглубь колючих плотных кустов. Из-под его ног осыпалась струйка мелких камешков и покатилась вниз разрастающимся гремящим ручьем, с тем, чтобы влиться в воды Кружной Реки.

4

Пещера отыскалась, когда день близился к завершению, и уже почти весь склон был тщательно обшарен. Необследованной оставалась лишь маленькая площадка, козырьком нависшая над крутым обрывом. Густо разросшиеся там кусты вполне могли скрывать вход в подземелье.

Разочарованные Глеб и Епископ сошлись.

— Или мы плохо искали, — сказал Глеб, — или это место там. — Он показал на неприступный карниз, прилепившийся к отвесной скале над пропастью.

— Ты летать умеешь? — спросил маг. — Я пока еще нет.

— Главное, добраться до уступа. — Глеб, прищурясь, разглядывал скалу. Уже сгущались вечерние тени, и каждый камешек, каждый выступ и выбоина на обрыве теперь виделись четче, обведенные чернилами тьмы. — Смотри: сверху можно спуститься вон по той трещине, затем перебраться на выступ, проползти три метра, цепляясь за корни, и уже можно будет дотянуться до карниза.

— Ты хочешь рискнуть? — спросил Епископ, оценивая намеченный товарищем маршрут.

— Опасно, — признал Глеб.

— Убийственно. Я бы не полез.

— Надо подстраховаться.

— Как?

— Вернемся в деревню, раздобудем веревку. А завтра попробуем. Я обвяжусь, ты будешь держать.

— Веревка не поможет, — с сомнением в голосе сказал Епископ. — Если сорвешься, то с размаху ударишься о скалу.

— Мне кажется, шанс есть. Стоит попробовать.

— Но даже если ты туда и залезешь, так что дальше? Будешь в одиночку разгребать завал?

— Сперва надо посмотреть. А что делать потом, решим позже. Может, там и нет ничего?

— Вот именно. Стоит лезть… — Епископ вдруг хлопнул себя по ребрам, словно придавил какое-то насекомое. Почесал бок, продолжил: — Мне кажется, надо искать другой вход.

— Через гномьи ходы?

— Да.

— И ты думаешь, что отыскать их будет легче?

— Не знаю.

— Ты сегодня облазил половину горы, может что-то видел?

Маг пожал плечами и вновь хлестнул себя рукой.

— Да что же это там? — пробормотал он, прощупывая пальцами свое пыльное одеяние.

— Что?

— Жук, должно быть, какой-то забрался. С полудня скребется, никак его раздавить не могу. Протрясти одежду надо бы.

— И постирать. Может, это вошь? — подшутил Глеб.

— Скажешь тоже… — Маг, придав лицу озабоченное выражение, запустил руку за пазуху. — Ага! — довольно вскричал он.

— Поймал?

— Шевелится… — Епископ раскрыл ладонь, держа вторую наготове, готовый в случае чего тут же прихлопнуть пойманное насекомое. Глеб глянул и хохотнул:

— Вот так жук!

В руке маг держал розовый маленький камешек. Вдруг он шевельнулся, перекатился с боку на бок, едва не свалившись с ладони. Епископ едва успел его подхватить.

— Надо срочно уходить, — сказал маг.

— Живой Камень? — Глеб прекратил неуместный смех.

— Он самый. Проснулся. Видимо, скоро будет обвал. Или землетрясение.

Епископ спрятал Живой Камень в карман, и друзья начали торопливый спуск. Но они опоздали.

Позади раздался треск, оглушительный грохот. Взметнулось беспокойное эхо, прокатилось над горой, на рекой. Дрогнула земля. Потекли по склонам ручейки каменной крошки и щебня, поднялась в воздух пыль, и низкое солнце сразу сделалось красным и тусклым. Утес содрогнулся еще раз, сильней. Что-то где-то ухнуло, развалилось, прорычало громом. Друзья замерли на небольшом уступе, прижались спинами к скале, не решаясь двинуться дальше. Они смотрели под ноги, вниз, на широкую петлю Кружной Реки. У Глеба над головой пролетел свалившийся сверху булыжник. В волосы посыпалось мелкое каменное крошево.

Через минуту все стихло. Не веря установившейся тишине, товарищи еще какое-то время стояли неподвижно, затем Епископ сказал:

— Кажется, пронесло, — и опустился на землю.

В воздухе висела колючая пыль, дышалось тяжело. Но земля уже не колыхалась под ногами, и скалы не дрожали.

— Давай спускаться, — поторопил некстати усевшегося товарища Глеб. — Не было бы еще одного толчка. И в следующий раз предупреждай, если у тебя в кармане вдруг зашевелится жук.

Они вышли из-за прикрытия скалы, обернулись, разглядывая изменившийся облик Утеса. Тут-то Глеб и заметил пещеру.

— Я так и знал, что она там, — сказал он.

Карниз, что лепился на отвесной стене, целиком рухнул вниз, в пропасть, открыв черную дыру пещеры.

— А вот теперь туда уже никак не добраться, — произнес Епископ, и Глеб был вынужден с ним согласиться. Только опытный, полностью снаряженный скалолаз мог достичь входа в пещеру по совершенно ровной, вертикальной стене. — Так, что придется искать ходы гномов.

— И где их искать?

Маг пожал плечами.

— Если легенда про Плачущего Человека не врет, то ходы здесь есть. И их можно найти. Вернемся в деревню, расспросим поподробней Борова.

До реки было рукой подать. Друзья обогнули большой валун, и Глеб криво безрадостно усмехнулся, остановился и произнес:

— Сдается мне, что в деревню сегодня мы не попадем.

— Почему? — спросил Епископ. Он глянул на товарища, проследил за его взглядом и коротко ругнулся.

Показавшийся берег неузнаваемо переменился. Маг сперва даже подумал, что они ошиблись и вышли не туда, но потом он увидел каменистую отмель и знакомые угловатые валуны по левой стороне и понял, что это, все-таки, то самое место.

Река бурлила по невесть откуда взявшемуся перекату, швырялась пеной, ярилась меж острых камней. Плоские гранитные плиты вздыбились, образовав труднопроходимые каменные торосы. А там, где должна была находится лодка, огромным надгробием впечатался в землю обломок скалы, сброшенный землетрясением откуда-то сверху, возможно с самой вершины Утеса.

— Что будем делать? — спросил Глеб.

— А я откуда знаю?

— Можно попробовать перебраться на тот берег вплавь.

— Я с трудом держусь на воде, — признался маг.

— Тогда я переплыву реку один и пригоню сюда другую лодку.

— Переплывешь ли? — Епископ с сомнением покачал головой. — Смотри какое течение. И эти камни. Да и вода холодная.

— Ты прав, — вздохнув, согласился Глеб, — место не для купания. Странно, откуда взялось столько воды?

— Возможно, где-то реку запрудило. Да и прошедший утром ливень… — Маг задумался. — А даже если ты и доберешься до противоположной стороны, то как поведешь лодку без весел?

— Сбегаю в деревню, спрошу.

— Ну да, конечно… — Епископ вновь замолчал.

Друзья спустились к самой воде, обогнув стороной завалы гранитных плит. Глеб разулся, зашел в реку по щиколотку, затем дальше — по колено. Течение пыталось опрокинуть его, мягко толкало, оплетало ноги узлами бурунов. За считанные мгновения пальцы на ногах замерзли, ступни онемели, полностью потеряв чувствительность. Икры свело судорогой. Глеб выбрался на сушу.

— Пожалуй, даже я здесь не переплыву. Надо будет поискать место потише.

Солнце садилось. Река, извиваясь кольцом, уходила за скалы, и алеющий на небе закат пламенел и в ее водах.

— Через час стемнеет, — сказал Епископ. — Только ноги переломаем, бродя тут впотьмах. Придется ждать утра.

— Прямо здесь? — Глеб вспомнил услышанный ими Плач и реакцию Борова на произнесенное имя демона Й’Орха.

— А где же?

— Жутковатое место, — Глеб покосился на обломок скалы, похоронивший под собой лодку, на каменные баррикады, на языки осыпавшегося щебня.

— Живой Камень больше не шевелится, — сказал Епископ. Но Глеба беспокоило вовсе не возможное землетрясение.

Но делать было нечего. Друзья выбрали ровную сухую площадку примерно в десяти метрах от реки и стали готовиться к ночевке. Первым делом, пока еще не совсем стемнело, они обшарили подножье Утеса в поисках дров. Из многочисленных свежих обвалов торчали поломанные кусты и вскоре хворосту было припасено достаточно для того, чтобы поддерживать огонь всю ночь. Затем товарищи надергали сухой, вьющейся по камням травы и соорудили подобие постелей.

— Зря мы едой не запаслись, — сказал Глеб. — Есть же старинное правило туристов: идешь в путь на день, запасов бери на неделю.

— Кто знал, что так получится? — ответил маг. — Собирались только посмотреть и сразу назад.

— В следующий раз умнее будем.

— Переживем. Подумаешь, один день без ужина.

— Не знаю, как ты, а я, прыгая по этим скалам словно горный баран, изрядно проголодался.

— Пощипли травки.

— Ну, не настолько же я похож на барана…

Солнце скрылось за горизонтом. Небо на западе еще светилось рдяно, но постепенно меркло, угасало, подергивалось пепельной серостью. С востока надвигалась тьма…

Маг пошептал на кучкой хвороста, помахал руками, и костер занялся. Друзья подвинулись ближе к огню. Пляшущие языки пламени напомнили Глебу о горячей еде, и желудок тут же пробурчал что-то сердитое.

Епископ полез за пазуху, вынул кусок хлеба, протянул товарищу:

— На, пожуй. Завалялось тут у меня…

— А ты?

— Последние дни я только то и делаю, что ем. Я не голоден. Бери.

— Спасибо, — Глеб торопливо сжевал хлеб, но лишь еще больше растревожил пустой желудок. Он сходил к реке, под завязку напился холодной воды, черпая ее ладонью. Вернулся к костру.

Епископ уже разложил свою книгу, погрузился в чтение. Глеб вытянулся на охапке травы. Сказал:

— Так как больше делать нечего, то я бы не прочь поспать.

— Спи, — коротко ответил маг.

— Ты посторожишь?

— Здесь нет ни души, — ответил Епископ.

Спорить Глеб не захотел. Он поднялся на локте, осмотрелся вокруг.

Тьма сгущалась. Плоская каменная площадка, которую они выбрали для ночлега, возвышалась над рекой, и горящий костер, наверное, был виден издалека, словно маяк. С северной стороны высился огромный широкий валун, он защищал от холодного ветра, но и прятал за собой Утес. Оставаясь незамеченным, таясь за скалой до самого последнего момента, с той стороны мог подкрасться враг. Зато отлогие подходы справа и слева были совершенно открыты. Любое существо, ступив на осыпающийся щебень, немедленно выдало бы свое присутствие.

И все же, спать в таком месте было безрассудством. Поразмыслив, Глеб решил эту ночь не смыкать глаз.

Епископ все читал и читал. Вокруг было тихо. Рассеялись по небу звезды. Трепыхался жар по углям…

Добрых два часа Глеб боролся со скукой и одолевающей сонливостью. В конце концов, успокоенный тишиной и понадеявшись на извечное «авось», он уснул.

5

Показалась луна, и читать стало значительно легче. Епископ перелистнул страницу и долго разглядывал маленький рисунок, на котором был изображен прозрачный каплевидный камень, внутри которого виделось черное пятно зрачка.

— Глаз Й’Орха, — шепотом прочитал он надпись. И вдруг в воздухе родился жуткий звук. Епископ, захлопнув книгу, вскочил на ноги. Он глянул на безмятежно спящего Глеба, схватился за посох, выпрямился, вслушиваясь.

Плач доносился будто бы отовсюду: с небес, со скал, с воды, из-под земли. Он был кругом. Давил, теснил, душил. Весь Утес исходил приглушенными рыданиями, негромко подвывал, скорбел. Маг чувствовал, что уже близок к безумию, ему хотелось броситься на землю, грызть камни, залиться слезами. Беспричинное безутешное горе наполнило все его существо, и Епископ опустился на колени, обхватил голову руками. Ужас отступил. Было лишь страдание и чувство вины, скорбь и горячая горечь в горле.

Скалы исторгали нечеловеческий Плач…

Внезапно все прекратилось.

Эхо прорыдало последнюю ноту и тоже стихло.

Епископ какое-то время сидел неподвижно, стиснув голову руками, затем словно очнулся, дернулся, поднялся, тяжело опираясь на посох. Он вдруг понял, что не знает, сколько прошло времени с момента начала Плача, он был уверен, что это длилось бесконечно долго, но луна все еще висела на прежнем месте и было странно, что за прошедшую эпоху она даже слегка не сдвинулась, да и окружающие скалы не изменились, и Глеб все так же спит у костра. Неужели Плач управляет временем?

Епископ затряс головой, приходя в себя. Взмахнул рукой, набирая из ночного воздуха Силу, покачал посохом, определяя Равновесие. Локоть сдавили зачарованные оковы, но магия все же помогла: голова слегка прояснилась, вернулась способность трезво рассуждать, обострились зрение и слух.

Он огляделся и вдруг увидел — или ему показалось, что он видит? — совсем недалеко, на вершине ближайшего валуна застыла какая-то невысокая горбатая тень, смутный силуэт, сливающийся с мраком ночи, не имеющий четких очертаний.

— Плач, — прошептал Епископ, и страх сковал его. Маг закрыл глаза, не в силах смотреть на безмолвный неподвижный призрак, но так было еще страшней. Он вновь глянул на обломок скалы.

Там уже было пусто.

Глава 16

На конечной они вышли.

Бетонную остановку тесно обступили одноэтажные домики: по большей части старые, скособоченные избы, черные, вросшие в землю. Но кое-где торчали над прогнившими крышами свежевыкрашенные коньки теремков, каменные башенки, вычурные карнизы. Проблескивало на солнце оцинкованное железо, краснела чешуя черепицы…

Иван уверенно шагал по коротким пересекающимся улочкам. Глеб едва за ним поспевал.

Они остановились возле глухого забора, сложенного из красного кирпича, перед пуленепробиваемыми железными воротами. В небольшой нише справа от ворот пряталась неприметная кнопка.

— Будь рядом, — сказал Иван. Он был необычайно серьезен и собран. — Молчи. Разведи плечи, не сутулься. Вот так. Голову чуть опусти. Но смотри прямо. Нахмурься… Хорошо! Помни — ты крутой мужик.

Иван еще раз внимательно осмотрел Глеба, довольно хмыкнул и надавил на кнопку.

Прошла минута, прежде чем по ту сторону ворот раздался голос:

— Кто?

— Открывай, — сказал Иван. Голос у него изменился до неузнаваемости. — Мы от Серого.

— Что надо?

— Ты знаешь. Должок.

— У меня ничего нет.

— Это ты налоговой расскажи. Вон какие хоромы отгрохал. Открывай, поговорим. Добром прошу.

На некоторое время установилась нерешительная тишина. Потом загрохотал засов, взвизгнули петли, и ворота распахнулись. За ними стоял коренастый мужик, небритый, с бегающими заплывшими глазенками, нездорово бледный. На нем были мятые брюки, длинная шуба, вроде бы женская, на ногах — домашние тапочки. Руки он держал в карманах, и сам весь съежился, словно хотел превратиться в маленький незаметный комочек.

— То-то же, — удовлетворенно сказал Иван и шагнул на территорию, огороженную забором. Глеб последовал за ним.

— У меня сейчас ничего нет, — взвизгнул хозяин двухэтажного терема, пятясь назад.

— Ты врешь, — уверенно заявил Иван, надвигаясь на него. — Мы знаем, товар сейчас у тебя.

— Нет, — мужик замотал головой.

— Да. Неси сюда.

— Я же говорю… — пробормотал мужик, и вдруг глаза его сделались отчаянными. Он выдернул руки из карманов и заверещал:

— Убирайтесь! Немедленно! Убью! И никогда больше.. — В правой руке он держал пистолет.

Иван остановился, выставил перед собой пустые ладони:

— Тихо, тихо. Хорошо, мы уходим…

— Сейчас же! Я ничего не должен! Никому!

Глеб видел как дергается черный глаз дула: от него к Ивану, с Ивана на него. Пистолет словно высматривал себе жертву, примерялся. А коренастый бледный мужик исступленно орал:

— Убирайтесь! Оба! Не смейте появляться здесь! Никогда!

— Уже уходим, — спокойно сказал Иван, и сделал шаг, но не назад, а вперед, прямо на оружие. Он схватился за руку, держащую пистолет. Своим огромным бесформенным кулаком ударил мужика в висок.

Раздался глухой выстрел.

Хозяин особняка медленно оседал на землю. Иван вырвал пистолет, толкнул тело в сугроб, пнул по ребрам. Нагнулся, нащупал пульс на запястье. Сказал удовлетворенно:

— Живой, — обернулся к Глебу. — Посторожи его. Я быстро. Если очнется, не давай встать. Держи его мордой в снегу. — Не слушая возражений, он в два прыжка взлетел на крыльцо и исчез за резной дверью роскошного дома.

Его не было несколько минут.

Глеб стоял возле безжизненного тела и не знал, что он будет делать, если человек придет в себя. Что? А если кто-то войдет? Ворота-то открыты! А если он мертв? Если он сейчас умирает?..

Из дома выбежал Иван. Теперь его сумка была плотно набита, и он нес ее в руках. Иван крикнул:

— Уходим! — и видя замешательство товарища, жестко приказал: — Брось его. Через минуту он очухается. Ничего с ним не случиться, я свой удар знаю. Уходим! — Он быстрым шагом направился к воротам. Глебу ничего не оставалось делать, как побежать следом…

Они прошли пешком две автобусных остановки и только тогда остановились.

— Твоя доля, — сказал Иван, доставая пачку купюр. Глеб протянул руку и вдруг заметил невесть откуда взявшееся отверстие на рукаве куртки. Несколько секунд он разглядывал дырку, не понимая, что это.

— А ты везунчик, — присвистнул Иван. И тогда Глеб догадался, откуда появилось это аккуратное отверстие. Его вдруг зазнобило. Ноги задрожали, ослабли. Сердце заколотилось, пересохло горло. Он оттолкнул протянутые деньги, отступил назад, резко развернулся, и, пошатываясь, торопливо пошел прочь.

— Ты куда, Глеб? — окликнул его Иван.

Глеб прошел еще несколько метров, обернулся, сказал севшим голосом:

— В такие игры я не играю.

— Извини. Случайно вышло, — крикнул Иван. — Вот, черт! Нехорошо как получилось. Да погоди ты!

Глеб не слышал товарища. Он уходил.

1

Глеб проснулся.

Стояла тихая ночь. До утра было еще далеко.

Шумела на перекате река, потрескивал костер.

Лежащий на животе Епископ перелистнул страницу и вновь затих, словно задремал над раскрытой книгой. Глеб хотел было окликнуть товарища, но почему-то передумал и снова заснул.

2

К утру вода спала. Река отступила, оставив меж камней многочисленные лужи — крохотные заводи. Тонкой прослойкой между водой и воздухом стелился легкий туман…

Зашуршала, заскрежетала по чьими-то ногами галька, и Глеб, схватившись за меч, вскочил на ноги. Со стороны скал с охапкой хвороста в руках приближался к костру Епископ.

— Проснулся? — осведомился маг, швырнув дрова прямо в огонь. — Вечно ты все проспишь!

— А что случилось?

— Я слышал Плач.

— Когда?

— Ночью, конечно же.

— Когда именно? Я просыпался за несколько часов до рассвета, но ничего не слышал.

— В самом начале ночи. Почти сразу, как ты лег.

— Ничего не видел?

Маг помолчал, сказал неуверенно:

— Не знаю. Может и видел чего… Нет, наверное, показалось…

— Что?

— Да откуда я знаю!? Тень. Силуэт. Не знаю.

— Где?

— Вон там, — Епископ махнул рукой на ближнюю скалу.

— Совсем близко.

— Да уж… — Мага пробрала дрожь, когда он вспомнил ночное происшествие. — Хватит о неприятном, — сказал он. — Давай лучше поедим.

— Поедим? — переспросил Глеб. — Ты издеваешься?

— Позавтракаем. — Епископ притворился удивленным: — Разве ты не завтракаешь по утрам?

— Я готов завтракать весь день.

— Вот и хорошо. Поднимайся, еду еще надо приготовить. Повар из меня никудышный, надеюсь, ты справишься лучше.

— Да с чем справлюсь-то? Суп из булыжников я пока делать не научился.

— Это смотря какие булыжники. — Маг лукаво прищурился, довольно подмигнул озадаченному Глебу. Ловко прыгая по камням, он спустился к реке, но до воды не дошел, а присел возле одной из затопленных ям, сунул в нее руку и жестом фокусника извлек бьющуюся рыбину. Размахнувшись, швырнул ее к костру, потом вытащил еще одну, и еще…

— Магия? — уважительно спросил Глеб, когда Епископ вернулся, вытирая заляпанные чешуей и слизью руки.

— Зачем же? Просто, когда вода отступила, я обшарил все лужи. Никакого волшебства.

— Здорово! Я бы ни за что не догадался.

— Догадайся теперь, как получше их приготовить.

— Большого выбора у нас нет, — сказал Глеб, подбирая с земли оглушенную рыбу и складывая в кучку. — Просто запечем на камнях. Ты пока принеси еще дров, а уж готовку я возьму на себя.

— Как скажешь, шеф! — Маг развернулся и направился к недалекому завалу, из которого торчали ветви и корни выкорчеванных обвалом кустов.

Глеб подбросил в огонь хворосту, обложил костер камнями, создав подобие очага. Затем, побродив по речному берегу, отыскал то, что хотел — каменную плиту, достаточно тонкую и ровную. Она должна была заменить сковороду. Вернувшись, он пристроил каменную пластину над разошедшемся пламенем и принялся чистить рыбу.

Вернулся Епископ с охапкой дров. Бросил ее в стороне, спросил:

— Хватит?

— Хватит.

— Как думаешь, это форель? — поинтересовался маг, наблюдая, как Глеб сноровисто потрошит мечом рыбу.

— Не знаю. Не очень-то похожа… Какая разница? Лишь бы съедобна была. — Чешую Глеб не счищал, он просто подпарывал кожу и сдирал ее, словно стягивал чулок. — Смотри какая жирная!

— Пока выглядит не очень аппетитно.

— Да ты что! Такую рыбу можно сырой есть.

— Нет уж, — Епископ поморщился. — Если хочешь, ешь, а я подожду…

Глеб располовинил каждую рыбину, а потом точными быстрыми движениями бросил получившиеся розовые ломтики на раскаленную плиту. Затрещал жир.

— Не сгорит? — поинтересовался маг.

— Пока нет. А потом притушим огонь и доведем на углях. Эх! Была бы здесь глина, можно было бы такое объедение приготовить! А еще можно в пальмовые листья завернуть со специями и протушить хорошенько…

— Смотри, — прервал кулинарные мечтания товарища Епископ, — не сожги то, что есть.

3

Рыба поспела быстро.

Друзья в один присест умяли все, что было. Даже Епископ на этот раз не страдал отсутствием аппетита, а уж про Глеба и говорить нечего.

— Вполне, — похвалил маг, когда завтрак был съеден.

— Несолено, — сказал Глеб, облизывая жирные пальцы. — И слишком мало.

— А мне понравилось.

Они спустились к реке и долго пили студеную чистую воду, черпая ее ладонями.

Солнце поднялось уже высоко. Туман давно рассеялся.

— Теперь, пожалуй, я смогу переплыть, — сказал Глеб, оценивая расстояние до противоположного берега. — Вроде бы, и река успокоилась, и воды не так много.

— А надо ли?

— То есть?

— День только начинается и, раз уж мы здесь, то, может, стоит заняться тем, ради чего мы сюда и пришли?

— Ну, не знаю, — Глеб колебался. — Как себя ведет Живой Камень?

— Он словно умер.

— Да и перекусить бы не помешало.

— Ты же только что поел.

— Это так, слегка…

— Червячка заморил?

— Именно.

— Ведь целый день потеряем.

— Ну, ладно! — решился Глеб. — Но я даже не представляю, что надо искать.

— Дверь, — сказал Епископ. Глеб хмыкнул.

Товарищи быстро собрались. Маг зачем-то развалил камни вокруг костра и принялся расшвыривать угли, хотя и так было понятно, что через час-другой огонь угаснет сам по себе.

— Пошли, — поторопил друга Глеб. Он уже спустился с уступа, на котором они провели ночь, и сейчас внимательно изучал склоны Утеса.

— Постой-ка! — возбужденно сказал маг. — Ты глянь! А!

— Чего нашел? — Глеб обернулся. Его товарищ стоял над разоренным кострищем и смотрел на землю. Что он там увидел — Глебу со своего места было не разобрать.

— Кажется нашел, — сказал маг, присев на корточки.

— Что нашел? — Глеб, не дождавшись ответа, поднялся к товарищу.

— Дверь, — тихо произнес Епископ.

На гранитной плите, прямо на том месте, где только что полыхал костер, чернело примитивное, но достаточно ясное изображение — кайло, скрещенное с топором. Рисунок каким-то образом отпечатался на камне. Видимо, он проявился под действием высокой температуры, выступил на гранитной поверхности и сейчас — Глеб заметил это — постепенно бледнел, словно уходил вглубь камня.

— Знак гномов, — сказал Епископ, осторожно касаясь рисунка кончиками пальцев.

— Ты уверен?

— А чем еще это может быть? Яснее ясного, что эта плита закрывает вход. Помоги. — Маг принялся расшвыривать булыжники и щебень, что засыпали предполагаемую дверь. Глеб включился в работу.

Через несколько минут гранитная плита была освобождена от завалов. Рисунок уже почти исчез, но глаз, помня его очертания, еще улавливал смутную тень скрывшегося изображения.

— Ты думаешь, мы сможем ее сдвинуть? — с сомнением в голосе осведомился Глеб.

— А почему бы и нет? Не такая она и большая.

— Но двери обычно запирают.

— Она так упрятана, что запирать ее нет смысла.

— Не убеждает, — Глеб был скептичен.

— Что спорить? Сейчас проверим.

— Да тут и взяться-то не за что.

— Толкай! — Епископ склонился, навалился на плиту, заскреб ногами по щебню, животом почти лег на землю. — Ну! Чей талисман мы ищем?! — выдохнул он. Глеб опустился на колени рядом с ним, толкнул плоский камень, не особо веря в успех, и вдруг плита подалась, чуть двинулась в сторону.

— Ага! — вскричали оба друга и навалились сильней. Заскрежетали мелкие камни, что-то хрустнуло, и плита легко скользнула в сторону, открыв темную дыру. Из провала пахнуло тяжелым застоявшимся воздухом, и Глеб с содроганием вспомнил свое жуткое видение на кургане Могилища.

— Здорово нам повезло, — сказал Епископ, осторожно склоняясь на темным отверстием. — Ни за что бы не нашли.

— Повезло ли? — заметил Глеб.

— Ты что, боишься? — спросил маг.

Вместо ответа Глеб спустил ноги в дыру, и они до середины бедер исчезли во тьме подземелья. Казалось, что конечности погрузились в черную густую смолу, и Глеб некоторое время с удивлением взирал на короткие культи вместо своих ног. Он чувствовал ступни, мог шевелить пальцами, даже нашарил каменную ступеньку — ступеньку ли? — но ему показалось, и показалось до ужаса реалистично, что ног больше нет. Что их поглотило подземелье, откусило острой гранью света и тьмы. Глеб с трудом подавил возникшее желание спасти свои ноги, вытащить их из темноты.

— Боюсь? — повторил он. — Да, наверное. А ты? Вспомни: Плач, тень, демон. Это сейчас ты думаешь, что тебе не страшно, потому что здесь светит солнце. Но страх — он в тебе. Взгляни вниз — там в темноте, он снова вернется.

— Ладно тебе пугать, — пробурчал Епископ. — А то полезешь за своим талисманом в одиночку.

— Увижу гномов — передам от тебя привет, — сказал Глеб.

— Гномы… — хмыкнул маг. — Несчастные существа, должно быть, если вечно живут в такой мгле… Ничего не видно… Так что там внизу? Есть что-то?

— Ступенька, вроде бы. Прямо под ногами.

— А дальше?

— Не знаю. — Глеб, собравшись с духом, встал на невидимую ступень. Ощупал левой ногой пространство перед собой, под собой. — Точно, лестница. Давай, спускайся. — Он шагнул, освобождая товарищу место и сразу утонул во тьме по самую грудь.

— Жутковато выглядишь, — сказал Епископ и осторожно, на животе сполз в темную нору. Постоял немного, свыкаясь с отсутствием ног. А Глеб, невольно затаив дыхание, сделал еще один шаг и с головой провалился, исчез в подземелье, словно в темном омуте.

— Эй! — крикнул маг.

— Иди сюда, — ответил близкий голос незримого товарища. — Здесь светло. Здорово здесь!

Ругнувшись для храбрости, маг крепко сжал посох и нырнул в темноту.

4

В подземелье было не то что бы совсем светло, но и ожидаемого мрака не наблюдалось. Казалось, что стены, пол и потолок слабо светятся, не освещая ничего вокруг, но обрисовывая себя. Люди на фоне флюоресцирующих стен выглядели словно плоские черные тени, куски тьмы, лишенные объема. Они были здесь чужаками, и Подземелье игнорировало их…

Глеб и Епископ все спускались и спускались по неровной каменной лестнице.

— Пещера наверху, на склоне почти у самой вершины, а мы уходим вглубь, — поделился сомнениями маг.

— На склоне только вход в пещеру, а уж куда она тянется…

Лестница незаметно превратилась в чуть покатый пол, который вскоре и вовсе выровнялся. Минут через двадцать друзья вышли к первой развилке.

— Куда теперь? — спросил маг, разглядывая два абсолютно одинаковых хода.

— Направо, — сказал Глеб.

— Почему направо?

— А почему налево?

— Все понятно. Надеюсь, мы не заблудимся, как тот… Человек… Ну, ты понимаешь.

— Будем следовать правилу правой руки.

— Это что еще за правило?

— Самый верный способ не заплутать.

— Ну-ну. Компас и карта меня успокоили бы больше.

Друзья шагнули в правый ход…

Шли они долго. Еще дважды им встречались развилки, и Глеб выбирал правую сторону.

Подземный ход то расширялся настолько, что звук шагов порождал многократное эхо, то сужался, превращаясь едва ли не в лисью нору, и людям приходилось сгибаться в три погибели, а местами и вовсе вставать на колени. Маг негромко поругивался, Глеб все больше молчал, стараясь запомнить как можно больше ориентиров. Кто знает, может правило правой руки подведет?

Иногда товарищи негромко переговаривались.

— Помнишь легенду, что рассказывал нам хозяин… как там его? Боров.

— Конечно.

— Как он сказал? Тьма нападала на людей и уносила по одному…

— Ну.

— Не вижу никакой тьмы.

— И радуйся…

— Все-таки, почему здесь все светится?

— По определению…

— Идем, идем. Ни гномов, ничего.

— На Плача, ни демона.

— Ни талисмана…

— Зря мы спустились.

— Почему?

— Еды не взяли и пить нечего.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что мы заблудились?

— Пока еще нет.

— Тогда помолчи и запоминай дорогу.

— А я, по-твоему, что делаю?..

Дважды друзья оказывались в тупике и дважды возвращались на пройденное разветвление. В конце концов они вышли в какую-то просторную пещеру, где сомкнувшиеся сталактиты и сталагмиты образовывали лес причудливых колонн, а стены были покрыты застывшими известковыми подтеками. Здесь по-весеннему звонко перестукивалась капель, на полу были лужи.

— Красиво, — выдохнул Глеб. Он восхищенно разглядывал высокие своды грота, замысловатые колонны, странные естественные скульптуры…

— Особенно это, — мрачно заметил Епископ, ковырнув что-то ногой.

Словно каменная клеть высунулась из земли, и Глеб не сразу понял, что это ребра скелета, окаменевшая грудная клетка. Тонкие руки с гирляндами пальцев рельефом отпечатались на полу. Черепа нигде не было видно.

— Человек, — сказал маг, оценив размеры костяка. — Не гном.

— Может быть, из отряда Плачущего Человека?

— Вполне возможно. Лежит он здесь давно…

Друзья обошли пещеру по периметру и отыскали еще несколько ходов. Они заглянули в каждый и выяснили, что лишь один ведет к поверхности, или, по крайней мере, поднимается, а остальные уходят вниз, еще глубже, и стены там светятся не так сильно, и воздух тяжел, отдает кислым привкусом, кружит голову, вызывает тошноту…

— Надо идти вверх, — уверенно заявил Епископ. — Пещера где-то там.

Глеб не был так уверен, но спорить не стал — все равно надо откуда-то начинать.

5

— Вечереет, — сказал Глеб. Как ни странно, это утверждение не казалось нелепым. В подземелье действительно вечерело. Смеркалось. Светящиеся стены угасали, розовели блекнущим свечением. Потолок уже совсем почернел и стал невидим. Сверху спускалась ночь.

— Неужели ночевать будем здесь? — сам себя спросил Епископ.

— Выбраться тем же путем, что и пришли, мы не успеем. Разве только эта дорога выведет на поверхность.

Действительно, ход поднимался. Иногда круче, иногда почти незаметно, но, без сомнения, эта извилистая червоточина вела наверх…

— Проходили целый день, — пробормотал маг, — никого и ничего не встретив. Ни гнома, ни человека…

— А скелет? — напомнил Глеб.

— Этот скелет давно лишь часть пейзажа.

— Нам бы не превратиться в такую же часть.

— По крайней мере, будем увековечены в камне.

— Безымянные герои.

— А ты перед тем, как лечь спать, нацарапай на стене имя. Сочини звучную эпитафию. Смотришь — и повадятся паломники к твоим мощам.

— Мрачновато шутишь.

— Как умею…

Пещера сузилась. Двигаться рядом, плечом к плечу, стало невозможно, и Глеб пошел впереди. Разговаривать было неудобно, и друзья некоторое время шагали в полном молчании. Лишь посох Епископа стучал по камням, да лязгал иногда меч Глеба, задевая о тесные стены.

Затем проход вновь расширился.

— Сколько уже протопали, а конца не видно, — сказал маг. — Гора-то далеко не Эверест, а подняться все никак не можем.

— Серпантин, — коротко пояснил Глеб. Его что-то тревожило, но что именно — он понять не мог, просто обеспокоено озирался, смотрел то вверх, на спускающийся мрак, то опускал взгляд под ноги.

И вдруг он увидел отпечаток. Ноги? Лапы? Глеб замер, как вкопанный.

— Что? — спросил маг.

— Здесь кто-то был.

— С чего ты взял?

— След.

— Где? — Епископ ничего не видел. И только когда Глеб склонился над россыпью мелких камешков, маг присмотрелся и тоже заметил: осыпавшийся щебень был придавлен чьей-то ногой. Гном? Или нечто потерянное, что ходит и ищет своего хозяина?

— Давай вести себя потише, — прошептал Глеб, обеспокоено вглядываясь в кишку подземного хода.

— А может, напротив, следует отогнать его криком?

— Кого «его»?

Епископ пожал плечами.

— Нет уж, — заявил Глеб, — будем прятаться. По крайней мере, до тех пор, пока не узнаем, с чем имеем дело…

Ждать пришлось недолго.

Ход резко повернул, и друзья оказались в тупике. Так им показалось в первый момент. А потом Глеб понял, что именно беспокоило его последний час. Сквозняк. Слабое дуновение. Тяга. Здесь, в тупике она ощущалась еще сильней. Легкий ветерок холодил лицо.

Глеб по какому-то наитию навалился плечом на стену, что встала на пути, и камень легко повернулся словно на сбалансированном смазанном шарнире — тихо, без шума. Изумленный Епископ разинул рот.

Путь был открыт.

Из-за двери тянуло приятной свежестью, но там было совершенно темно. И тихо.

— Можешь сотворить какой-нибудь из своих фокусов, чтобы подсветить? — шепотом спросил Глеб у мага.

— Конечно, — так же тихо ответил Епископ. — Но недолго. Проклятые оковы ограничивают мои возможности.

Маг, обхватив ладонями посох, сплел пальцы, прикрыл глаза, задвигал губами. Сперва в воздухе родилось шипение. Затем Глеб заметил тонкие светящиеся паутинки, что летучими змейками вились вокруг посоха. Их становилось все больше, они словно набухали, наливались сиянием, сплетались в ажурную ткань, в блистающий кокон. И чем ярче светились развешенные в воздухе светоносные тенета, тем сильней искажалось гримасой боли лицо мага.

А потом Епископ облегченно выдохнул, и лицо его расслабилось. И сразу ослепительной вспышкой полыхнул окружающий воздух, вобрав в себя концентрированное сияние волшебной паутины. Глеб вжался в стену, рефлекторно прикрыл глаза ладонью, но нестерпимый блеск уже угас. Все вокруг залил ровный голубой свет. Вновь был виден высокий потолок.

За каменной дверью находилась обширная пещера. Глеб первый шагнул в тесный проем и сразу увидел талисман.

«Лежит и ждет…»

Небольшой камешек валялся на ровном, неестественно чистом, будто бы даже выметенном, полу. Впрочем, отметил Глеб про себя, талисман не валялся. Он покоился. Лежал и ждал. Внутри прозрачного кристалла темнело небольшое вкрапление. Маленькое отверстие бездонного зрачка. Зеркало души древнего демона. Тонкий шнурок, сплетенный из странных, ни на что не похожих волокон, являлся продолжением камня. Он не был привязан к камню, не был продет сквозь выточенное ушко, он вырастал из кристалла, был его частью.

Все это Глеб увидел в одно мгновение, увидел необычайно четко и ясно, во всех подробностях, хотя талисман находился довольно далеко. Стало вдруг необычайно уютно, такое чувство возникает у жаркого камина, возле пылающего очага, за крепкими стенами дома, когда на улице воет, выводит тоскливую колыбельную пурга, и глаза слипаются, и легкая улыбка скользит по губам, а на столе перед тобой стоит угощение, и сидят рядом близкие друзья… Пещера было полна благодушия, талисман источал добро и умиротворение.

Отступили на задний план все заботы, тревоги и волнения. Талисман тянул к себе, и Глеб шагнул вперед, не замечая ничего вокруг, видя перед собой лишь этот прозрачный камень с черной горошиной зрачка внутри.

Откуда-то пришло понимание, что Талисман с нетерпением ждет нового Хозяина.

Епископа тоже необоримо влекло к прозрачному кристаллу. Глаз демона смотрел и на него. Маг также хотел стать Хозяином…

Глеб склонился над ждущим Талисманом, протянул руку, взял камень в ладонь. И все прекратилось. Стало зябко, беспокойно и тягостно. Исчез уют, растаяло разлитое в воздухе добродушие.

Талисман обрел Хозяина.

И через несколько мгновений Глеб вдруг ощутил, как новая сила вливается в его тело, как мускулы немеют, принимая неизведанную ранее мощь, как хрустят суставы, как тянутся связки… Он шевельнул омертвевшей рукой, и ему показалось, что пещера содрогнулась. Слегка топнул ногой, и гулкое эхо заметалось под сводами.

— Теперь он твой, — сказал Епископ. Сказал странным голосом, будто бы плача, проговорил сквозь всхлипы, превозмогая рвущиеся рыдания.

Указательным пальцем Глеб дотронулся до стены, провел по ней ногтем, оставляя на горной породе длинную глубокую царапину. Поднял с пола гранитный обломок, сдавил в кулаке, раздробил камень в крошево, в песок…

— И сила его в тебе, — произнес маг сквозь плач.

Глеб повернулся к другу. На голос. И застыл в недоумении. Епископ исчез.

— А я могу вновь уйти, — сказал плачущий голос, и из стены выдвинулась горбатая тень.

Глеб отступил, вытянул из ножен необычайно легкий меч. Замер, преисполненный уверенности в собственной силе. Спокойно спросил у неведомого существа:

— Кто ты?

«Где Епископ?» — возникла мысль.

Горбатая фигура шагнула ближе. Складки серого плаща сливались с окружающими камнями. Глухой капюшон и высокий ворот полностью скрывали лицо незнакомца. Длинные рукава прятали руки.

Голубое свечение, разлитое в воздухе, уже почти угасло. Быстро темнело.

— Кто ты? — повторил Глеб.

— Я? — проплакал голос. — Я Страж Талисмана.

— Страж? Мы будем драться?

— Зачем? Я берегу Талисман, когда у него нет Хозяина. Но вот ты пришел, и я освободился. Долго же пришлось мне ждать этого момента.

Глеб во все глаза рассматривал незнакомца, но что можно разглядеть в серой тени, сливающейся с каменными стенами?

— Для чего же сторожить, если не надо защищать? — осторожно спросил Глеб.

— Чтобы знать пути Талисмана. Чтоб увидеть Хозяина.

— И теперь ты будешь следить за мной?

— Нет. Ты взял на себя заботу… А когда Талисман останется в одиночестве, он вновь позовет меня.

— Но кто же ты? Твой голос… Неужели ты и есть Плачущий Человек?

— Кто?

— Плачущий Человек, что давным-давно пришел сюда за сокровищами гномов.

— Мне не нужны сокровища, но кажется я знаю, о ком ты говоришь. Это было так давно, что я не помню их имен, хотя они долго бродили под горой и перекликались. Эти люди очень шумели, и помыслы их разбудили в Талисмане зло, и Й’Орх вернулся на зов…

— Ты гном? — предположил Глеб.

— Гномы покинули эти пещеры после того, как подземный демон поднялся из недр. Они оставили гору, запечатали двери и обвалили ходы. Й’Орх уже давно сгинул в бездне, но горный народец не торопится сюда возвращаться… А я… Что касается меня… Я когда-то был эльфом…

— Эльфом? — Глеб только сейчас опустил меч.

— Да, — Тень горестно кивнула капюшоном. — Именно эльфом. Но мой народ наказал меня за то… за то, что… Нет, я не должен говорить тебе всего… Я был сурово наказан и стал Стражем Талисмана. Я вечный изгой, и во мне уже нет ничего от моего народа. Посмотри! — Страж скинул капюшон, и Глеб невольно отпрянул. Из высокого ворота, венчая тонкую шею, торчал худой острый череп, обтянутый бледной, изъеденной язвами кожей. Глубоко запавшие глаза отсвечивали звериной краснотой. Беззубый рот кривился в жалкой усмешке. — Это я! Сын своего народа! Таинственный и прекрасный эльф! — Он торопливо укрыл свое лицо. — Но теперь, по крайней мере, я смогу покинуть эту пещеру. Благодаря тебе, Хозяин Талисмана.

— А где мой товарищ? — задал Глеб мучающий его вопрос.

— Скованный человек стоит за дверью. Его душа непроглядна, а мысли скрытны, он опустошен, но считает свою пустоту силой… Выходи, Человек Короткого Пути!

Мрачный Епископ шагнул в пещеру. Он приблизился к Глебу, встал рядом, с подозрением разглядывая закутанного в плащ эльфа.

— Я его заметил раньше, чем ты, — негромко пробормотал маг, стараясь, чтобы серая тень не услышала его слов. — И решил спрятаться.

— Мне кажется, он безобиден, — прошептал Глеб.

— Я вижу ваши слова, — сказал Страж Талисмана. — Я вижу их до того, как вы облачите их в звуки. Поэтому говорите в полный голос — так вам будет удобней.

Глеб и Епископ замолчали, не зная, как себя вести. Затем Глеб осторожно спросил, обращаясь к эльфу:

— Ты один здесь живешь?

— Нет, конечно. В этой пещере сотни существ, и я слышу их…

— А Плач? Можешь ты сказать нам, что это такое?

— Плач? Никогда не слышал. Что это?

— Мы не знаем. Но несколько раз слышали странные печальные звуки. Вчера ночью, например.

— Я ничего не слышал. — Эльф мотнул капюшоном. Было уже совсем темно, все движения серой тени скрадывались мраком. И Епископ вдруг разглядел что-то знакомое в горбатом силуэте. Мгновение — и он узнал:

— Так это ты! — воскликнул маг. — Ты стоял на скале рядом с нами! Ночью. Я видел тебя. Ты должен был слышать Плач!

— Ничего не слыхал. — Эльф был спокоен. — Да, вчера ночью я покинул пещеру, я часто делаю это. Я смотрю в небо, и оно представляется мне высоким сводом огромной пещеры. Весь мир — это пещера, вы задумывались когда-нибудь над этим? А мне теперь кажется так. Только так… Слишком много времени провел я здесь. Мне пора уходить. Не терпится. Ты отпускаешь меня, Хозяин Талисмана?

— Да, — сказал Глеб. — Я не держу тебя, хотя у меня еще есть несколько вопросов.

— Так спрашивай.

— Где нам найти гномов?

— Здесь их нет. Вам надо идти в Драконьи Скалы. Дальше на запад.

— Правда ли, что Талисман делает врагов друзьями?

— Глаз Й’Орха вызывает чувство доверия. Ты можешь это использовать, чтобы переманить врага на свою сторону, убедить его в чем-то.

— Из этой пещеры есть еще выход? Как нам побыстрее выбраться?

— Ты чувствуешь ветер? Холодное дыхание свободы на своей коже? Следуй ему…

— И все же, — вмешался Епископ, — ты должен был слышать Плач.

— Я ничего не слышал. Но я пел и, может быть, из-за этого пропустил то, о чем ты говоришь. Хотя это странно.

— И часто ты поешь? — Глеб наконец-то все понял.

— Когда испытываю потребность.

— Спой.

— Вы, люди, не поймете песни старого эльфа. Ваши уши не воспримут язык, а мозг не уловит мелодию.

— Все равно, спой.

Эльф скинул капюшон, и, несмотря на сгустившуюся темь, Глеб увидел уродливую голову и вновь его пробрала дрожь отвращения. А Страж Талисмана поднял руки и протянул длинную тоскливую ноту, словно настраивая голосовые связки.

Загудели подземные ходы, будто резонирующие трубы органа. Эхо, испугавшись своего бесконечного отражения, бросилось врассыпную по лабиринтам. Задрожали скалы.

Утес исторг Плач. Нечеловеческую песню бесконечного одиночества. Давящее отчаяние отверженного существа.

Глеб и Епископ, оглушенные звуками, а, более того, нахлынувшими скорбными чувствами, повалились на пол. Сознание померкло, а когда вновь вернулось, уже стояла полная тишина. Над товарищами склонилась серая тень, блеснули красные глаза из складок капюшона.

— Что с вами?

— Вот это голос! — слабо восхитился Епископ.

— Я же говорил, — вздохнул эльф, — ты не понял. Я не пою голосом. Я пою душой. И природа отвечает мне. Таковы все песни нашего племени… А теперь мне пора. Я тороплюсь вернуться к миру. Знаете, Мир так же одинок, как и я…

Тень отшатнулась, скользнула по стене, и друзья остались одни.

Эльф пропал, и никогда больше с Утеса не раздавались звуки Плача.

Жители деревни верили, что Плачущий Человек возвратился и унес в себе свою скорбь.

Глава 17

Чтобы заплатить за квартиру, Глеб продал телевизор. В магазине на него смотрели как-то косо, возможно, думали, что он наркоман, распродающий последние вещи.

Через три дня он позвонил мачехе и попросил прислать немного денег. «Я отдам», — сказал он в трубку, обращаясь больше к себе, а не к ней.

А в конце месяца выплатили пособие по безработице. Он купил мешок картошки, двадцать килограмм макарон, десять банок тушенки и пять бутылок кетчупа. Едой теперь он был обеспечен.

Кажется, все утряслось.

Жизнь, вроде бы, наладилась.

1

Стояла глубокая ночь.

Посох Епископа слабо светился, на пару шагов отгоняя тьму. Глеб двигался первым, и магу приходилось держаться как можно ближе к товарищу, едва ли не наступать ему на пятки, для того, чтобы освещать дорогу впереди идущему. Под ноги лезли камни, то и дело приходилось преодолевать завалы. Стены пещеры то смыкались вплотную, словно хотели раздавить путников, то раздавались далеко в стороны, и так было еще страшней, казалось, что сейчас пол вдруг провалится, уйдет из-под ног, превратится в бездонную пропасть…

Сквозняк усилился. Теперь ветерок не просто холодил лицо — теперь он развевал волосы, трепал одежду, подвывал в узких трещинах. Чувствовалось, что выход совсем близко.

— Черт! — выругался Епископ, спотыкаясь о массивный булыжник. — Без ног останусь! — Он опустился на землю, принялся, шипя сквозь зубы, растирать ушибленную лодыжку.

Свечение посоха померкло, стало темно. Глеб всмотрелся во мрак туннеля, и ему показалось, что впереди что-то есть. Он протер кулаками глаза, мотнул головой, вгляделся пристальней — точно, что-то там было — будто бы купол тьмы проткнули тонкой иглой, и сквозь микроскопическое отверстие с той стороны — со светлой стороны — пробивается осторожный лучик. Словно маленький светлячок повис на плотной черной завесе.

— Звезда, — сказал Глеб, сам не веря в это, а скорее предполагая.

Маг перестал шипеть и ругаться. Вновь засветился посох.

— Где?

Глеб показал направление, но там уже ничего не было видно.

— Притуши.

Магическое свечение умерло. Друзья сидели некоторое время в абсолютной темноте. Незримый Епископ, шурша тканью своего одеяния, все растирал зашибленную ногу. Глеб медленно поворачивал голову из стороны в сторону, словно сканировал пространство, и таращился в темь. Через несколько минут глаза привыкли к мраку, и — действительно — впереди холодно замерцала маленькая звездочка. Больше ничего не было видно.

— Вот и вышли, — сказал Глеб.

— Еще нет, — пробурчал маг, поднимаясь. И тут звезда исчезла. Какая-то тень закрыла ее.

— Что это? — прошептал Глеб, доставая меч.

Вновь засветился посох в руках Епископа. Лицо мага выражало тревогу. Он тихо сказал:

— Там кто-то есть.

— Эльф? — предположил Глеб.

— Не знаю.

Впереди раздалось негромкое шуршание.

— Можешь сделать поярче?

Посох вспыхнул, заставив мрак отступить еще на несколько шагов.

— Не могу больше, — проговорил сквозь стиснутые зубы Епископ. Зачарованные оковы нестерпимо сдавили кости. — Надо торопиться, через десять минут я выдохнусь.

— Ладно, — решил Глеб, — пойдем. Выход совсем рядом.

Они двинулись навстречу ветру. Глеб, выставив перед собой клинок, шел первым. Идущий позади маг посохом освещал туннель.

Стало тесно. Ход сузился. Стена справа была гладкая, словно отшлифованная, и влажно поблескивала. Левую сторону грота, выпуклую, неровную, покрывали какие-то наросты.

Вновь показалась звезда. Теперь она была видна и при свете посоха.

— Выход, — сказал Глеб, увидев впереди узкую трещину и ночное небо за ней.

И тут Епископ закричал. Глеб мгновенно развернулся и замер в растерянности. Над магом застыла уродливая морда. Она высунулась прямо из поросшей наростами стены, и Глеб не сразу понял, что никакая это не стена, а длинное тело огромного пресмыкающегося, вытянувшегося вдоль подземного хода. Выпученные глаза со щелями зрачков таращились на свет и, похоже было, только сияние посоха смущало существо, не давало ему немедленно броситься на людей…

Ящер был голоден. Это было для него естественным состоянием. Он мог голодать долго, очень долго, а насытившимся бывал лишь пару часов. Несколько десятилетий прошло с тех пор, как ящер в последний раз нормально поел…

— Бежим! — крикнул Глеб, понимая, что существо может раздавить их одним своим движением, размазать по отшлифованному граниту противоположной стены, и никакой меч, никакая магия, никакая сила тут не помогут.

Но бежать уже было некуда. Выход был перекрыт. Возле самой трещины, загораживая собой ночное небо, скалила клыки еще одна бесформенная морда, похожая на тупой, обросший лишайником валун.

Двухголовый ящер не спешил. Жертвы были окружены, и ничто не могло спасти их. И товарищи тоже осознали безвыходность своего положения.

Глеб отчаянно ринулся к морде, что закрывала собой выход. Маг бросился за ним. Пещера ожила. Зашевелилась неровная стена, грозя раздавить людей. В самый последний момент, уже ни на что не надеясь, Глеб коротко взмахнул мечом и рубанул по толстой шее ящера, хотя — он понимал это — никакое оружие не могло обезглавить огромное существо. Но Мощь Талисмана совершила невозможное. Мышцы онемели от единственного неимоверного усилия, пот выступил сквозь поры, вены едва не лопнули — меч прорубил каменную кожу пресмыкающегося, рассек плоть и кости и лязгнул о гранитный пол. Уродливая голова с распахнутой зубастой пастью рухнула на землю, едва не придавив людей. Хлынул поток крови. А Глеб уже проскочил опасный участок, прошмыгнул в узкую трещину выхода, волоча за собой Епископа. И тотчас позади заскрежетали дробящиеся камни — ящер, лишенный одной головы, забился от нестерпимой боли. Если бы друзья задержались лишнюю секунду, они превратились бы в фарш, перемешанный с каменной крошкой.

Глеб карабкался вверх по расщелине, одной рукой таща за собой мага, а в другой держа меч. Мелкий щебень сыпался из-под ног, падал вниз, в логово беснующегося ящера, и Глеб несколько раз едва не срывался, чуть было не скатывался вслед за оползнями, вместе с ними, но каким-то чудом успевал нащупать опору, перепрыгивал на надежные скальные ступеньки и выволакивал к себе совершенно обессилевшего Епископа.

Вскоре они взобрались почти на самую вершину Утеса, оказавшись на открытой со всех сторон площадке. Где-то далеко внизу ворочался ящер, а над головами друзей раскинулось спокойное чистое небо, усеянное звездами. Звезды были и в тихой воде Кружной Реки.

— Ну мы и забрались, — слабо вымолвил Епископ, опускаясь на землю.

— Это все Талисман, — сказал Глеб. — Он умножает силы. Ты видел, что мой меч сделал с шеей этой твари? Ни за что бы не поверил!

— Да, — задумчиво отозвался Епископ, — это великая вещь. Ни Живой Камень, ни Перстень Духов… — Маг замолчал на какое-то время. Затем устало вздохнул и сказал: — Мне надо отдохнуть. Восстановить силы. И поесть бы не помешало.

— Ты читаешь мои мысли, — отозвался Глеб. Он стоял на самом краю площадки и внимательно обозревал окрестности. Луны почему-то не было, но света звезд хватало, чтобы разглядеть склоны Утеса: обрывы и осыпи, карнизы и трещины.

— Будем спускаться? — осведомился Глеб. — Или заночуем здесь?

— Зачем нам спускаться?

— Значит остаемся здесь. Место тихое.

Глеб нашел уютное местечко — маленький пятачок, где камни поросли сухим мхом и шершавым лишайником, еще хранящим тепло дня. Он снял ножны, положил в сторону, лег на жесткую подстилку.

— Ты как там? — спросил Глеб, смотря в ночное небо.

— Нормально, — отозвался Епископ из темноты.

— Спи, — предложил Глеб, — а я посторожу.

— Не хочу. Бессонница.

— Бессонница? — Глеб улыбнулся, оценив шутку. — Ну, тогда я подремлю.

— Давай. Отдыхай.

Друзья замолчали.

Было тихо. Перестал ворочаться под землей ящер, может, просто затих, а может сдох. Если прислушаться, то было слышно, как тихо потрескивают остывающие камни, как журчит река далеко внизу, у самого подножия Утеса, как где-то осыпается щебень…

Глеб лежал на спине и смотрел в небо.

— Бессонница, — беззвучно шевельнул он губами.

Показалась припозднившаяся луна, зависла невысоко: раздувшаяся, красная, нездоровая. Подул ветерок, засвистел в трещинах, загудел, и уже ничего не было слышно, кроме этого гула.

Глеб закрыл глаза, но почему-то не мог заснуть. Не хотел. Какое-то время он лежал незрячий, слушая печальную песню ветра. Вспомнился безобразный эльф, покинутый, отверженный, его Плач, интонации голоса…

Куда ушел Страж Талисмана? Где он сейчас? Может быть, неподалеку, совсем рядом?

Ветер все усиливался, трепал листья шиповника, шумел…

Впрочем, шумел не только ветер. Взад-вперед бродил Епископ, бормотал что-то негромко. Должно быть, опять разучивал новые заклинания или вспоминал забывшиеся.

Шаги приближались.

Глеб тихо улыбнулся, представив, как сейчас вскочит и напугает товарища.

Епископ подошел совсем близко. Замер рядом. Глеб чувствовал, осязал присутствие друга, почти видел его…

Вот сейчас — вскочить, закричать, широко размахнуться руками. Напугать. Идиотская шутка, конечно…

Глеб чуть приоткрыл один глаз.

Епископ навис на ним серой тенью, загородив звездное небо. Он смотрел куда-то вдаль. Куда?.. Вдруг маг сделал резкое движение, и в руке его что-то блеснуло.

Нож? — поразился Глеб. — Откуда у него нож? — Он хотел спросить об этом товарища, но тут Епископ быстро поднял руку, взметнул лезвие к звездам, замер на мгновение. Это было красиво — серый силуэт на фоне звезд. Блистающее лунным светом лезвие в занесенной руке. Поза жреца, приносящего человеческую жертву… Жутко красиво…

Глеб, еще не совсем понимая, что сейчас случится, хотел подняться, но не успел.

Епископ как-то странно согнулся, словно сломался, и нож, очертив дугу, вонзился Глебу в грудь.

Вспыхнули звезды. Ухмыльнулась пунцовая луна. Бешено засвистел ветер.

Кровь хлынула в горло. Глеб схватился за рукоятку торчащего в груди ножа, попытался его выдернуть. Он хотел встать, но не смог даже пошевелиться. Руки ослабли. Тело вдруг сделалось огромным и тяжелым. Непослушным. Чужим.

Сознание поплыло…

Он не мог поверить случившемуся.

Сон. Это сон.

Чужие руки торопливо шарили по его груди.

Глеб увидел, как Епископ выпрямился, держа в руках Талисман. Глаз Й’Орха.

Силы окончательно покинули Глеба. Перед глазами заметалась черная пурга, он ослеп. Стало холодно.

«… делает слабых сильными…».

«… врагов превращает в друзей…».

А друзей? Делает врагами?..

«Доступ закрыт» — ворвались в сознание слова.

Он возвращался. Смерть возвращала его в реальную жизнь.

2

Епископ долго смотрел на безжизненное тело товарища.

— Ты все равно не отдал бы мне Талисман, — сказал он негромко. — А мне он нужен больше, чем тебе. Ведь у меня есть цель… Ты был хорошим парнем. Возможно, мы еще встретимся, и я надеюсь, ты не будешь держать на меня зла…

Маг склонил голову и надел Талисман на шею.

Дрожь пробежала по его телу. Сила влилась в мышцы. Разум прояснился, и пришло новое знание. Глаз Й’Орха нес в себе магию эльфов и гномов.

Епископ засмеялся. Он закатал рукав, обнажив стальную полосу, охватывающую локоть. Положил ладонь на зачарованный металл, зажмурился. Несколько минут стоял неподвижно. Ничего не происходило. Затем слабо засветились ногти. Минута — и засияла вся рука: от кончиков пальцев до плеча.

Маг зарычал, стиснув зубы. Его терзала боль. Кожа горела огнем, ломило кости, мышцы сводило судорогой. Но Епископ знал, что теперь у него достаточно знаний и силы для того, чтобы избавиться от проклятых оков.

Трепещущее сияние охватило всю его фигуру. Постороннему наблюдателю могло показаться, что человек горит, что языки разноцветного пламени вырываются из глубины тела, лижут кожу, пожирают плоть…

Епископ выкрикнул короткое заклинание, каркнул хрипло. Впился скрюченными пальцами в ненавистный браслет-налокотник, рванул из всех сил и скривился от невыносимой боли.

Металл раскалился, стал мягким, пластичным. Он проминался под пальцами, гнулся, но усилиям мага не поддавался. На оковы были наложены сильные чары.

Епископ поднял глаза на кровавую луну, подставил лицо ночному светилу, и аура, окутывающая его фигуру, побагровела. Вновь маг прокаркал заклинание. Вновь изо всех сил рванул стальную полосу, едва не выдрав себе плечо, и металл жалобно застонал. Почувствовав слабину оков, Епископ выкрикнул новое заклинание, заскрежетал зубами, напрягся, растягивая ставший податливым браслет, и сталь лопнула, рассыпалась мелкими брызгами, разлетелась облачком, осыпалась на камни горячим дождем.

Маг пошатнулся. Шагнул назад. Уставился на освобожденную руку, пошевелил пальцами…

Свободен… Свободен!

Епископ ослаб, но Сила была в нем. Он теплилась, дремала. Ее надо только напитать, и тогда она проснется.

— Я свободен! — прохрипел маг сорванными голосовыми связками.

Немного отдышавшись, Епископ наклонился к мертвому Глебу, сказал:

— Ты действительно помог мне. — Он присел рядом с трупом и принялся тщательно обыскивать тело. Выгреб монеты из карманов, с указательного пальца снял оловянное колечко. Достал со дна торбы запрятанный мешочек с деньгами. Выдернул нож из груди мертвеца, вытер о свою одежду, взял лезвие тремя пальцами, словно хирургический инструмент. Низко-низко склонился над лицом убитого, нацелился ножом…

— Мне потребуется от тебя еще кое-что, — прошептал Епископ, делая несколько тонких разрезов остро отточенным лезвием, — все равно тебе это уже не пригодится…

Он выпрямился, встал, держа на ладони два вырезанных глазных яблока. Бросил окровавленный нож на землю, освободившейся рукой залез в один из своих бесчисленных карманов, достал чистую тряпицу, завернул в нее страшный трофей, убрал. Затем осмотрелся по сторонам. Поднял нож, обтер рукавом, спрятал.

Епископ не спешил. До наступления утра оставалась еще куча времени.

Маг взял обезображенное тело бывшего товарища за ноги и поволок к краю площадки. Положил возле самого обрыва, глянул вниз — в трещину, по которой они поднялись сюда, спасаясь от двуглавого ящера. Смачно плюнул и ногой спихнул труп…

Закончив дела, Епископ присел на мягкий, еще теплый мох, вытащил солидный том и углубился в чтение. Иногда он отрывался от книги, поднимал голову и пристально вглядывался на восток.

Маг ждал рассвета.

Глава 18

Четыре долгих скучных дня он чего-то ждал.

На пятый день, когда стало совсем невмоготу, он подошел к телефону, поднял трубку и набрал номер Сергея.

— Да? — сказал холодный голос на том конце линии.

— Это Глеб.

— Привет. Как жизнь?

— Мне нужны мои деньги. С того дела… Я могу их получить?

— Конечно. Что случилось?

Глеб помолчал. Потом нехотя признался:

— Меня убили.

— Давно?

— Да.

— Мы можем тебе помочь?

— Мне нужны деньги на новое подключение.

— И все?

— Да.

— Хорошо. Приходи ко мне.

— Нет. Переведи на мой счет.

Сергей хмыкнул. Согласился:

— Как скажешь. Давай свои реквизиты.

Глеб механически задиктовал номер личного счета и, сухо попрощавшись, положил трубку…

Деньги пришли к вечеру. Не мешкая, он связался к сервисной службой Мира.

Ему дали новый пароль, определили новый идентификационный номер.

Имя осталось прежним…

Он подключил разъем кабеля к нейроконтактеру, надежно зафиксировал. Ввел с клавиатуры длинный ряд чисел, проверил связь с сервером, откинулся в кресле.

Мир раздвоился. Расщепился на два слоя. Одна реальность воспринималась органами чувств, другая возникала непосредственно в нервных клетках.

Затем органы чувств отключились.

Глеб стал Двуживущим.

1

Дышать было невозможно.

Не дышать было нельзя.

Глеб — Новорожденный, новоприбывший — растянулся на земле, уткнувшись в нее лицом. Почва смердела.

Он поднял голову, осмотрелся.

Воздух нестерпимо вонял.

Из-под взрытой, местами вывороченной пластами земли торчали полуобглоданные кости, всюду валялись коровьи и лошадиные черепа, разодранные шкуры. Будто бы большое стадо забрело на минное поле, да так здесь и осталось: растерзанное, взорванное, наполовину похороненное…

В небе кружились птицы. Их вспугнуло неожиданное появление человека. Они поначалу приняли его за настоящего воина, но теперь разглядели, что это просто полуголый слабый человечек, и кругами стали спускаться к месту прерванного пиршества. Огромные вороны — черные с синим отливом плотные перья, тяжелые клювы, острые когти. Умные, страшные глаза…

Глеб поднялся на ноги и увидел Город, его стену, упирающуюся в облака. Он догадался, где очутился.

На скотомогильнике. На вонючем захоронении околевшей скотины. На месте, куда мясники и скорняки свозят ни на что не годные отбросы…

Черная тень бесшумно скользнула над головой. Глеб рефлекторно пригнулся. Огромный ворон вновь набрал высоту, хрипло каркнул, недовольный промахом.

Птиц было много. И они не собирались выпускать человека живым.

Глеб, упав на землю, увернулся еще от одной крылатой тени, спикировавшей с небес. Правая рука его наткнулась на обглоданную добела массивную кость, которая вполне могла сойти за дубинку. Глеб встал, отведя руку за спину, готовясь нанести удар. И тотчас поднявшуюся фигуру человека атаковали сразу несколько птиц. Глеб отпрыгнул в сторону, шарахнул тяжелой костью по ближайшему ворону, ломая ему крылья, сшибая на землю.

— Ага! — прокричал он, когда птица тяжело свалилась в бурьян и запрыгала прочь, волоча крыло. Но остальные падальщики не думали отступаться. Они все так же закладывали виражи на головой незваного пришельца, выжидая момента, когда можно будет заклевать чужака до смерти. Глеб пригибался, отмахивался костяной дубинкой и не мог сделать ни шагу по направлению к Городу.

А потом в затылок что-то больно ударило, и перед глазами закружились маленькие светлячки. Глеба повело в сторону, но он все же устоял на ногах и даже сумел развернуться и сбить напавшую со спины птицу. Огромный ворон запрыгал вокруг человека, шаркая подбитым крылом по земле, но не торопясь отступать. Он хотел попробовать свежей плоти.

Выклевать глаза…

И Глеб разозлился. Он бросился прямо на настырную птицу, не обращая внимания на остальных, кружащих в небе. Пнул с размаху, но промахнулся. Ворон, изогнувшись шеей, клюнул его в колено, и Глеб сразу охромел. Птица зашипела, словно гусь, расставила крылья, бросилась на Новорожденного. Глеб взмахнул дубинкой, ударил ворона точно по голове, в основание клюва. Но птица, словно и не заметив удара, навалилась на человека, опрокинула его на землю. Глеб схватился за жесткие перья, прижал птицу к себе, ничего не видя. Тяжелый клюв бил его в грудь, в живот, острые когти царапали бедра, рвали кожу, крылья хлестали по лицу. А Глеб все пытался перевернуться, подмять под себя птицу-переростка, вдавить в землю, и в конце концов ему это удалось. Он навалился на ворона, не обращая внимания на боль и стал вслепую молотить обглоданной костью по трепыхающемуся телу, облаченному в крепкую броню из черных перьев. Со спины Глеба атаковали другие птицы, но он не обращал на болезненные удары внимания, лишь жмурился, втягивал голову в плечи и все колотил, и колотил пойманного огромного ворона, давил коленями, всем телом, ломал крылья, выдирал перья…

А потом, когда птица перестала трепыхаться, он швырнул в небо дубинку, обеими руками поднял на головой поверженного крылатого врага и завопил громко:

— Что, съели?! Вот вам! Жрите!

Мертвый ворон был неподъемно тяжел. Его крылья, словно одеяло, накрыли Глеба, загородив обзор. С острого клюва капала кровь.

— Хватит вам?! — кричал Глеб. — Давайте еще! Идите сюда! Ну!

Птицы, испугавшись не то своего мертвого сородича, не то громких криков, взмыли высоко в небо, закружили, не решаясь больше нападать на человека.

— То-то же, — сказал Глеб уже спокойней, отшвырнул мертвого ворона и пошел по направлению к Городу, стараясь дышать неглубоко в этой вони, перепрыгивая через горбящуюся навалами землю и попутно пиная белые черепа.

2

Закусочную «Придорожный Гиацинт», что лепилась к городской стене возле северных ворот, Глеб искал недолго. Он просто остановил первого попавшегося Одноживущего, что шел из Города, спросил, где находиться это заведение, и крестьянин, предварительно почесав затылок, указал пальцем на небольшую лачугу, что стояла чуть в стороне от дороги, в окружении бледных облезлых тополей, хиреющих в тени высящейся стены.

Народу через северные ворота проходило немного. На дороге почти никого не было, а те люди, что шли мимо, не обращали внимания на исцарапанного Новорожденного, но безоружный Глеб все равно держался от них в стороне, осторожничал…

«Придорожный Гиацинт» был до безобразия скрипуч. Скрипели болтающиеся ставни на окнах, скрипел флюгер, установленный на коньке крыши, противно скрипели под ногами ступеньки крыльца, душераздирающе скрипела дверь. Даже полумертвые деревья возле закусочной поскрипывали сучьями и стволами.

А внутри было неожиданно многолюдно. И помещение оказалось куда более просторное, чем можно было предположить.

Глеб остановился на пороге, высматривая знакомые лица.

— Не загораживай выход, парень, — сказал ему грубовато какой-то верзила, проходя мимо.

— Иван! — узнал старого товарища Глеб. — Крушитель!

Крепыш обернулся, всмотрелся в Новорожденного, признал, улыбнулся во весь рот:

— Глеб! Ха! Вернулся? Молодец! Когда? Денег хватило? Какие планы? Паршиво выглядишь! Случилось что? Дрался? А, ладно, потом. Все потом! Пойдем! — Он обнял друга, огородил его своими ручищами, повел куда-то по узким проходам меж столов, огибая беспорядочно расставленную мебель, отшвыривая ногами опрокинутые бесхозные стулья. Скрипели под ногами половицы. Люди вставали со своих мест, уступали дорогу. Похоже, Крушителя здесь знали.

— Бардак, не правда ли? — весело осведомился Иван. — Но народу нравится. Народ любит бардак.

— Куда ты меня тащишь?

— В местечко, где потише, поспокойней и почище.

— Я есть хочу, — прямо заявил Глеб.

— Будет тебе есть. И пить. Все будет.

Они подошли к стойке, за которой в бешеном темпе разливал пиво по кружкам сухонький старичок в замызганном фартуке и в не менее замызганных кожаных нарукавниках. Иван слегка двинул бровями, и бойкий старец прекратил работу, выскочил из-за стойки, отпер дверь, которую до этого и видно-то не было, распахнул ее, придержал:

— Пожалуйста, господин Крушитель, — голос у бармена скрипел, словно несмазанное тележное колесо.

Иван, увлекая за собой Глеба, шагнул в проем, обернулся к старичку, сказал:

— Работай, хозяин.

Старичок поклонился, проскрипел что-то благодарственное, закрыл за ними дверь. Проскрежетал в замке ключ.

Воспользовавшись тем, что Иван ослабил хватку, Глеб осмотрелся.

Они находились в небольшой комнатке без окон. Деревянные стены были выкрашены белой краской. С толстых балок, поддерживающих высокий потолок, свисали трехцветные полотнища. Нигде не было никакой мебели. Полблистал чистотой. Почему-то здесь было довольно светло, хотя никаких источников света поблизости не наблюдалось.

— Это наш штаб, — с гордостью сказал Иван.

— Здесь же присесть негде, — удивился Глеб.

Иван фыркнул:

— Это тамбур. Сейчас все увидишь. — Он стукнул в стену, отбивая условный сигнал: два удара, пауза, еще удар, пауза, затем еще три удара.

— Иван, ты? — донеся приглушенный голос.

— Да. И я не один. Открывай скорей.

Стена сдвинулась в сторону. За ней стоял худой человек в кольчуге.

— Угадай, кого я привел? — спросил Иван.

— Глеб!

— Сергей!

— Вернулся? Быстро ты.

— Появился недалеко отсюда. На скотомогильнике. Знаешь это место?

— Знаю. И уже подрался с кем-то?

— Птицы. Приняли меня за падаль.

— Я рад, что они ошиблись… — Сергей посторонился. — Заходи. Наверное, есть хочешь?

— Не откажусь.

Друзья вошли в комнату, где посредине стоял стол и два стула, а вдоль стен разместились длинные широкие лавки, на которых можно было не только сидеть, но и с относительным удобством отдыхать лежа. На стенах висели ковры, поблескивало металлом разнообразное оружие. Пол устилали пестрые тряпичные дорожки. Окон здесь, так же как и в тамбуре, не наблюдалось, но было светло. Несколько высоких, почти до самого потолка, шкафов отгородили дальний угол, образовав маленький закуток, вход в который закрывала штора.

Сергей задвинул дверь, запер ее на мощный шпингалет. Ушел в отгороженную шкафами каморку, за занавеску. Вернулся, неся поднос с едой. Поставил на стол. Пригласил Глеба:

— Садись, ешь.

Глеб пододвинул стул, уселся. Спросил:

— А вы?

— Я не хочу, — ответил Сергей. — А Крушитель постоянно в баре толкается, только и делает, что жрет.

— Я сыт, — подтвердил Иван. — Ешь.

Еда была холодной, но Глеб не привередничал. Он быстро съел загустевшую кашу, вычистил тарелку куском хлеба, разделал жареную курицу, управился с ней, запил все пивом и откинулся на спинку стула, хрустя кисловатым яблоком.

Пока он питался, Сергей и Иван о чем-то негромко переговаривались. Увидев, что Глеб закончил трапезу, они прекратили перешептываться, и Сергей спросил:

— Какие новости?

Глеб пожал плечами:

— Какие могут быть новости? Лучше вы мне расскажите, как здесь устроились.

— Сам все видишь, — Сергей присел на соседний стул, взял с подноса яблоко, откусил едва ли не половину, обвел комнату руками. Иван привалился к столу, внимательно слушая товарищей, но в разговор не вмешиваясь.

— Это временный штаб Лиги, — продолжал Сергей.

— Почему временный?

— Уже становится маловат.

— Маловат?

— Это сейчас нас здесь только трое. А когда проходят совещания, тут все битком набито. Лига растет. Основной костяк состоит из десяти человек. Думаю, больше и не надо. А вот рядовых членов становиться все больше. Некоторые даже не подозревают, что работают на какую-то организацию. Наемники… Конечно же, сюда приходят только те люди, которых мы хорошо знаем, которым доверяем.

— Я польщен.

— А место хорошее. Открою тебе маленький секрет: отсюда есть ход в Город. Подкоп прямо под Стеной. Так что нам не обязательно проходить королевские посты у ворот.

— Чем сейчас занимаетесь?

— Оружием. Ищем талантливых оружейников, скупаем мастерские. В перспективе хотим организовать торговлю с гномами. Но пока это лишь задумки. Много всяких замыслов… Кстати, надо бы тебе подобрать меч и кольчужку. Не дело ходить полуголым и безоружным.

— А как поживает Святополк?

— Убили Святополка, — Сергей помрачнел. — В двух шагах отсюда. Кто — не знаем. Никто ничего не видел. Сняли с него только доспехи из драконьей кожи, даже денег не взяли.

— Давно?

— Три дня назад. Когда он теперь вернется, и вернется ли вообще, неизвестно. Даже если и придет, то что с него проку, с Новорожденного? — Сергей понял, что допустил бестактность, глянул на Глеба, смутился: — Ты на свой счет не принимай. Это я так… Ну… И новичку найдется подходящее дело, конечно… Все мы такие были. Со временем и сила появится… Умение…

— Я понял, — улыбнулся Глеб, — не оправдывайся.

Сергей замолчал и беспомощно развел руками.

Они молча догрызли оставшиеся на подносе яблоки. Затем Сергей поинтересовался:

— У тебя есть какие-то планы?

Глеб задумался. Ответил осторожно:

— Не знаю, как и сказать. Хотелось бы найти одного человека. Предателя. Но где он сейчас? Да и что я буду делать, когда отыщу его?.. Хотелось бы, конечно, вернуть… кое-что… Не знаю…

— Забудь. Все в прошлом. Присоединяйся к нам.

— Надо подумать.

— Ну, думай скорей. — Сергей, хлопнув ладонями по коленям, поднялся со стула, подошел к стене, увешенной всевозможными мечами, саблями, ножами и кинжалами. Долго что-то выбирал, рассматривая вооружение. Потом, привстав на цыпочки, снял с креплений легкий меч, похожий на самурайскую катану: слегка выгнутый клинок, круглая гарда, длинная рукоять. Снял висящие рядом ножны. Вернулся к столу, положил меч перед Глебом.

— Возьми. Отличное оружие, особенно для новичка. Легкое, но крепкое. Насколько я помню, ты делал основной упор на скорость удара, а не на силу. Этот меч придется тебе впору.

— Спасибо, — Глеб принял подарок, отошел от стола, пару раз взмахнул клинком, рассекая воздух. Улыбнулся:

— Здорово! Знаешь, чем я сегодня дрался? Не то коровьей, не то лошадиной костью… — Он рассказал все подробности своей схватки в птицами, разыгрывая в действии отдельные эпизоды, подшучивая над собой…

— Жаль, что Святополк мертв, — посетовал Сергей. — Знать бы только, кто его убил…

3

Когда обо всем было переговорено, Иван и Глеб вернулись в бар. Сергей остался в комнате, сославшись на какие-то дела. Во время разговора он то и дело поглядывал на занавеску меж шкафов, словно ждал, что оттуда кто-то появится.

Друзья сели на высокие табуреты перед стойкой. Здесь было не так тесно, как в зале, и можно было спокойно поговорить. Старый бармен налил им пива.

— Ты не в обиде? — спросил Иван.

— За что?

— Ну, помнишь, когда мы тебя чуть не подставили? Когда ты деньги отрабатывал…

— А, это. Ерунда. Забудь.

— Неудобно получилось. Кто же знал, что у него пистолет? Мы и сами могли здорово влететь, и тебя за собой потянуть.

— Забудь. Все обошлось.

— Ну, ладно.

— Я гляжу, дела у вас идут неплохо.

— Грех жаловаться. Только скучно все это. Я все думаю, как бы в дикие земли вырваться. Но Ксерокс не пускает. Пока, говорит, тылы не укрепим, дальше не пойдем. А какие тут тылы? Все равно Короля не свергнешь, его место не займешь… Нет, надо идти в глубинку. Там все проще — кто сильнее, тот и прав. Без всякой политики, торговли… А-а! — Иван махнул рукой. — Серегу не переубедишь теперь. Втесал себе в голову… «Город — центр Мира, — передразнил он Сергея, — все деньги крутятся здесь, все Двуживущие приходят сюда. Нам надо держаться Города…» А помнишь, как мы Выпь по болоту гоняли? Вот было время…

— Ты заговорил словно старый дед о своей молодости.

— Точно! Времени совсем немного прошло, а как все изменилось. Скука! Теперь и драться редко приходиться — нас здесь все знают… А помнишь, как ты меня своим картонным мечишком? Но это потому, что у меня тогда булавы не было.

— Я помню.

— А сейчас ты меня смог бы одолеть, а?

— Нет. Куда мне, я же только сегодня появился.

— Ну, да… Новорожденный…

К стойке то и дело подходили люди. Они старались держаться подальше от беседующих. Крушителя знали все завсегдатаи. Знали здесь и Сергея, помнили Святополка, знали других и уважали за то, что они всегда держались вместе, не давали друг друга в обиду. Считали это обычной дружбой, даже не догадываясь о существовании какой-то там Лиги… Глеб ловил на себе заинтересованные взгляды посетителей: новичок, а на равных разговаривает с самим Крушителем.

Кто-то, зайдя со спины, неуклюже присел рядом, сильно толкнув Глеба в бок.

— Эй, ты, голодранец, — сказал Иван, глядя поверх головы Глеба, — пересядь-ка подальше отсюда, если не хочешь неприятностей.

— Зачем мне неприятности? — прошепелявил знакомый голос, и Глеб вздрогнул, развернулся, уставился на грязного тощего человека, облокотившегося на стойку. — Мне неприятности ни к чему. Я только хочу поговорить со своим старым клиентом.

— Рябой Пес! — воскликнул Глеб. — Откуда ты здесь взялся?

— Ты его знаешь? — удивился Иван.

— Конечно, он меня знает, — затараторил Рябой Пес. — Меня все знают. — Он понизил голос. — Разве только люди Лиги еще не пользовались моими услугами, но и это скоро изменится.

У Ивана отпала челюсть.

— Как ты меня нашел? — спросил Глеб.

— Я тебя не искал. Ищут утерянное. Вот ты хочешь отыскать утерянное? Конечно хочешь, ведь ты почувствовал Силу и знаешь, каково это — быть могучим, крошить камни в кулаке, царапать пальцем на граните… — Рябой Пес задвигал носом, принюхиваясь. Приблизил свое немытое лицо к лицу Глеба, заглянул в глаза. Прошептал: — А-а… Ты хочешь отомстить. Месть. Месть! Вот твоя дорога…

— Ты знаешь где находится Талисман? — перебил его Глеб.

— Я знаю все. Или почти все.

— Где он?

— Рядом. Совсем рядом. Епископ близко, в одной из ближайших деревень. Он прячется, но Рябой Пес все видит.

— Скажи мне, где он?

— Ты забыл. Я не даритель информации, я не Санта-Клаус. Я продавец. Продавец!

— Сколько?

— Один золотой. Всего один золотой. Такой пустяк. Я даю тебе скидку, как любимому клиенту. Всего одна монетка.

Иван, ничего не понимая, слушал этот странный диалог. Глеб повернулся к нему и спросил:

— У тебя деньги есть?

— Конечно.

— Дай взаймы золотой.

— Пожалуйста. — Иван вытащил монету из кармана и протянул товарищу. Глеб вложил золотой в ладонь Рябого Пса.

— Он дал мне деньги! — вскричал шепелявый шут. — И даже не торговался! Куда катится мир?

— Хватит кривляться. Говори.

— Я не скажу тебе названия. Но если хочешь, я проведу тебя. Прямо к нему. К Епископу. К Талисману. Ты пойдешь со мной?

— Зачем такие сложности? Просто назови деревню.

— Сложности? Это не сложности. Это прихоть. Ты не хочешь со мной идти? Тогда возьми свои деньги. Забери. Неужели ты думаешь, что купил меня за жалкий золотой? Не-ет! Забирай!

— Погоди. Я не сказал, что не пойду с тобой. Просто я не понимаю, зачем тебе это надо. Куда мы направимся? Долго ли пройдем? Когда выйдем?

— Сейчас. Мы пойдем прямо сейчас. Иначе инфляция съест твой золотой. Запомни — никогда не жди и не откладывай ничего на потом! Вот мое кредо! А идти нам недолго. Завтра будем на месте. Завтра вечером. Да. Точно.

— Ты что, — озабоченно спросил Иван, — действительно собрался куда-то с этим клоуном? Прямо сейчас?

— Я вернусь. Я только посмотрю в глаза иуде и, быть может, поговорю с ним.

— Он с ним поговорит! — ухмыльнулся Рябой Пес. — Он будет с ним говорить! На это стоит посмотреть! Значит, мы выходим?

— Дай хоть пиво допить.

— Конечно. Пей. Можешь и меня угостить. Я не откажусь…

— Ты действительно уходишь? — Иван все не мог поверить.

— Да.

— Подожди, я позову Сергея.

— Не стоит. Через пару дней я вернусь.

— Но нельзя же так — ты, Новорожденный, вдруг сорвался с места, ничего не взяв, с каким-то подозрительным оборванцем…

— Все будет нормально.

Иван помолчал немного, глядя, как Глеб торопливо допивает пиво, и неожиданно попросил:

— Возьми меня с собой.

Глеб покачал головой.

— Нет. Я пойду один. — Он встал, повернулся к Рябому Псу: — Мы идем, Иван Сусанин? Или как?

— Я давно в пути.

— Возьми хоть денег, — сказал Иван.

— Разве только немного. В долг. Я верну.

— Бери. Конечно.

Рябой Пес уже стоял возле выхода и смотрел на прощание друзей.

— Ну, ладно, — сказал Глеб. — Передай Сергею мои извинения. Я скоро вернусь. — Он поправил ножны и, лавируя меж столов, направился к двери…

4

— Ты знаешь что-то про Епископа, чего не знаю я? — спросил Глеб у своего нового попутчика, когда они вышли из закусочной.

— Ты ничего про него не знаешь, — ответил Рябой Пес. — Епископ сильный маг, несмотря на свою молодость. Но он делал запрещенные вещи. Он пытался поднимать мертвецов, творил черную магию, приносил человеческие жертвы. Однажды он раскопал несколько могил на городском кладбище, изуродовал погребенные тела, и тогда Король надел на его локоть зачарованные оковы, с тем, чтобы Епископ не мог больше заниматься колдовством…

— Да, я знаю. Он слаб сейчас, словно ребенок. Я несколько раз спасал его жизнь. А потом он убил меня.

— Забавно, — ухмыльнулся Рябой Пес. — Похоже, ты даже не догадываешься, для чего ему понадобился Глаз Й’Орха.

— И для чего же?

— Я не Санта-Клаус. Да и ни к чему тебе это знать. Времени у нас достаточно, и по пути я еще много чего расскажу…

Они вышли на дорогу, что вела из Города. Мимо проходили люди. Близился вечер.

— Глеб! — донеслось сзади. — Постой!

Путники обернулись. От закусочной к ним бежал Иван. За ним торопился Сергей, придерживая на боку длинный меч.

— Подожди меня здесь, — сказал Глеб Рябому Псу, развернулся и пошел навстречу друзьям, гадая, что же еще им понадобилось.

Он сделал несколько шагов, но тут дорогу преградил какой-то воин в доспехах из драконьей кожи. Глеб поднял глаза. И узнал стоящего перед ним человека. Узнал он и доспехи.

— Привет, новичок, — сказал воин. — Твой меч пришелся мне по душе. Давненько я хотел раздобыть подобную вещицу. Ты что, украл его?

— Нет, Апостол, — ответил Глеб, — мне его подарили.

— Ты знаешь мое имя? В таком случае ты знаешь, что мне от тебя нужно.

— Я даже знаю, что ты убьешь меня независимо от того, отдам я тебе меч или буду драться.

— А ты действительно хорошо меня знаешь, — удовлетворенно признал Апостол. — Мы где-то уже встречались?

— Да.

— Я не помню.

Глеб выглянул из-за плеча воина. Сергей и Иван были совсем близко.

— Но ты, должно быть, помнишь человека, который еще недавно носил доспехи, что сейчас на тебе.

— Конечно. Прошло всего три дня.

— Он просил передать тебе привет.

— Серьезно?

— Эй, ты! — крикнул Иван, подбегая. — Что тебе надо от парня?

— Хороший у него меч, — невозмутимо сказал Апостол.

— Убирайся отсюда. — Иван, скорчив зверскую рожу, легко поигрывал палицей. Подбежал и Сергей, выхватил меч, встал в стойку.

Апостол внимательно осмотрел каждого, поднял руки, показывая пустые ладони:

— Все в порядке, ребята. Я просто поинтересовался.

— Ксеркс, — обратился к другу Иван, с подозрением рассматривая кожаные доспехи на воине. — А тебе не кажется, что эту курточку совсем недавно носил наш друг?

— Так и есть, — признал Сергей, с трудом сдерживая бешенство.

— Вляпался ты, Апостол, — вроде бы даже сочувствуя сказал Глеб и извлек из ножен легкий меч, так похожий на японскую катану.

— Эй, ребята, это же нечестно, втроем на одного, — возмутился Апостол.

— А мы не на дуэли, — сказал Сергей сквозь зубы.

— И поднялась дубина народной войны… — сурово процитировал Иван.

И тут Апостол молниеносным движением выхватил меч. Свистнул рассекаемый воздух. Но Сергей был наготове. Он коротко ткнул противника в плечо, но доспех из драконьей кожи был прочен, и эта контратака уже не могла остановить клинок врага, она лишь ослабила силу удара. Сергей пошатнулся. На нем была крепкая кольчуга, и только благодаря ей он остался жив, отделавшись переломом ключицы.

— Щенки! — прорычал Апостол. — Молокососы! Неужели вы надеялись победить меня?

Глеб и Крушитель ринулись на врага одновременно. Перехватив меч здоровой рукой, бросился на противника и Сергей. Апостол замешкался на одно ничтожное мгновение. И это его погубило.

Глеб, взмахнув самурайским мечом, отсек противнику кисть правой руки, Сергей подрубил незащищенные ноги врага, а Иван мощным ударом палицы раздробил Апостолу череп…

— Ты знаешь его, Глеб? — спросил Сергей, склоняясь над трупом и вглядываясь в кровавое месиво на месте лица.

— Его зовут Апостол. Мы встречались с ним раньше.

— Апостол? Я слышал о нем. Но что он хотел от тебя?

— Меч.

— Серьезно? — Сергей перевел взгляд на окровавленный клинок в руках Глеба. — Видимо этот меч более ценен, чем я мог предположить. Уж если им заинтересовался Апостол…

— А мы вовремя подоспели, — отметил Иван.

— Зачем вы меня догоняли?

— Я же обещал подыскать для тебя еще и кольчугу, — ответил Сергей. — Хотел дать свою… А ты ушел не попрощавшись. Словно мы тебя обидели чем-то…

— Нет, конечно же, нет! — Глеб почувствовал, как краска прилила к лицу. — Я спешил, а ты был занят. Я сказал Ивану, чтоб он передал тебе мои извинения.

— Я передал, — буркнул Крушитель.

— Но видишь, как все удачно получилось, — сказал Сергей, улыбнувшись. — И за Святополка отомстили, и кольчугу свою мне теперь отдавать не надо. Помоги мне, Крушитель.

Глеб смотрел, как друзья ворочают тяжелый труп, стаскивая с него доспех из драконьей шкуры.

— Надевай, — распорядился Сергей. Глеб, поколебавшись, все же решил не отказываться от щедрого подарка, сунул руки в рукава, плотно застегнул все ремешки, зашнуровался. Иван подал ему пояс.

— Совсем другой человек стал, — сказал Сергей, хлопнув Глеба по плечу, затянутому в кожу. — Как себя чувствуешь?

— Здорово. Словно ничего и не надето. Легко-то как!

К товарищам приблизился Рябой Пес. Он осмотрел Глеба с ног до головы, хмыкнул:

— Чужая кожа своей не станет… Так ты идешь или мне вернуть твой золотой?

— Иду.

— Удачи тебе, Глеб, — пожелал Иван.

— Ждем через два дня, — сказал Сергей.

— Я приду, — уверенно откликнулся Глеб. Он произнес это, обернувшись на ходу. Сделал несколько шагов спиной вперед — лицом к друзьям, но отдаляясь от них. Махнул рукой на прощание, развернулся и побежал догонять Рябого Пса…

Над дорогой, что вела в Город, висела пыль. Десятки людей торопились до наступления вечера, пока еще открыты ворота, вернуться под защиту городских стен.

Сергей и Иван смотрели, как уходят вдаль путники. Рябой Пес шагал вроде бы неспешно, но Глебу приходилось почти бежать, чтобы держаться вровень со своим проводником. Через минуту они влились в поток людей, бредущих по вымощенной булыжником дороге, и двинулись против течения…

— Как думаешь, он вернется? — спросил Сергей, глядя на садящееся солнце.

— Конечно, — откликнулся Иван. — А куда он еще пойдет?

Часть вторая УБИТЬ БОГА

«Человек человеку Бог…»

Л. Фейербах

Глава 1

На экране вспыхивали пламенеющие красным буквы: «ДОСТУП ЗАКРЫТ». Вспыхивали ровно, пульсировали, будто отстукивали неслышный четкий ритм. Вспыхивали, высвечивая погруженную во мрак комнату, пустую, гулкую, почти без мебели, ее унылые серые стены, темные окна без занавесок, неподвижного человека, тупым мертвым взглядом уставившегося в монитор. Буквы вспыхивали, раскрашивая неказистую обстановку комнаты в кровавые цвета и медленно угасали, словно утопая и растворяясь в черном стекле экрана.

«… ДОСТУП ЗАКРЫТ… ДОСТУП ЗАКРЫТ… ДОСТУП ЗАКРЫТ…»

Эти слова были всюду. Они отражались на запотевшем оконном стекле, змеились по полированной поверхности столешницы, мерцали в глазах неподвижного человека, впечатывались в его мозг.

«… ДОСТУП ЗАКРЫТ…»

1

Темные тучи простирали свои рваные грязные щупальца над самой водой. Белые пенистые барашки на гребнях волн, казалось, касались нависшего неба. В свинцовой воде, словно поплавок рыбачьей сети, то выныривала, то вновь погружалась голова выбивающегося из сил пловца. Изможденное лицо его, со сморщенной от соленой воды кожей, с мокрыми сосульками черных волос на высоком лбу, с красными, полузакрытыми глазами выражало жажду жизни, стремление выжить любой ценой, любыми усилиями. Человек уже не мог взмахивать руками, он только держался на поверхности, задерживая дыхание каждый раз, когда очередная волна накрывала его с головой, забивая уши и горечью проникая в носоглотку.

Он не помнил своего имени, не помнил, как он оказался здесь, посреди волнующегося моря, не помнил ничего. Ему некогда было вспоминать, он был занят выживанием в этом мокром мире, так негостеприимно его встретившим. Он знал лишь одно — что жизнь его принадлежит не ему одному, и эти смутные воспоминания о справедливости и мести помогали держаться на плаву…

2

Его пальцы царапали песок. Он наслаждался болезненным ощущением впивающихся под ногти маленьких песчинок, еще не осознавая своего спасения. Понимание пришло позже, когда высохшая под палящем солнцем, покрытая коркой морской соли кожа стала нещадно чесаться, свербить, жечь острой болью, побуждая к активным действиям.

Распластавшийся на берегу полуобнаженный человек с усилием поднял голову и огляделся.

Он лежал на широкой полосе пляжа, протянувшейся по всей длине прибоя — от горизонта до горизонта. Ленивое, успокоившееся под горячими лучами солнца бирюзовое море спокойно вылизывало песок, окатывая маленькие круглые камешки, играя невесомыми спиралями ракушек и мягко расталкивая мелких полупрозрачных членистоногих, кишащих среди влажных песчинок. Вдалеке, там, где кончался песок, зеленела трава, а еще дальше, на недостижимом расстоянии темнела полоса тенистого леса.

Человек застонал, попытался приподняться, но не смог и пополз вперед, волоча ноги, оставляя за собой борозду вспаханного песка, время от времени поднимая голову и оглядываясь. Нелепый, он напоминал издыхающего тюленя, упрямо ползущего от пахнущего йодом и солью моря к влекущей прохладе леса.

В тени торчащей из песка пальмы человек остановился и обессилено растянулся, выбросив руки в стороны и уткнувшись лицом в землю. Перед тем, как впасть в беспамятство, он успел вспомнить свое имя и, самое главное, свою миссию.

3

Очнулся он оттого, что кто-то за ноги волочил его по земле. Спина болезненно реагировала на малейшие неровности, камни и сучки, попадающиеся по дороге. Он попытался разглядеть тащившее его существо, но увидел лишь собственные руки, скрученные веревками на животе, задранные к небу ноги, захваченные петлей, да серую тень впереди — не то лошадь, не то быка. В шею стрельнуло болью, и ему пришлось опустить голову.

Проверяя прочность пут, он слегка подвигал руками и ногами и, ощутив некоторую слабину в узлах на запястьях, стал аккуратно, стараясь не привлекать внимания невидимых похитителей, растягивать грубые веревки. Увлеченный этим занятием, он не заметил выскочившего откуда-то из-за правого плеча большого булыжника и с размаху ударился о него виском. В глазах потемнело, и связанный пленник в очередной раз потерял сознание.

4

Навьюченный мешками с рыбой бык вошел в прохладную тень леса и ему сразу стало легче волочить непривычную и потому пугающую ношу. Животное то и дело задирало голову и косило блестящим черным глазом на связанного черноволосого человека, скользящего спиной по траве.

Перед быком шли два странных существа, низкие, горбатые, на неестественно тонких ногах с большими ступнями. Бугристые черепа без малейших признаков растительности были, словно веснушками, усеяны мелкими зелеными пятнышками. Их острые уши, казалось, жили своей, отдельной от хозяев жизнью: они поворачивались в разные стороны, прислушиваясь к шелестящим звукам леса; подергивались, отгоняя мелких назойливых насекомых; скручивались, предохраняясь от хлещущих гибких ветвей. Зеленокожие существа тихо переговаривались хриплыми скрипучими голосами.

— Зачем ты его взял, Уот? Тебе, что, проблем мало? Помнишь, что было, когда мы в последний раз встретили людей? Они вырезали половину нашего племени только для того, чтобы заполучить Древесный Топор! Помнишь? Зачем тебе этот полумертвый человек? Не молчи, объясни. Зачем?

— Я уже сказал тебе, Аут. Нельзя оставлять человека умирать. Иначе придут другие люди и будут искать виновников его смерти.

— Здесь не видели людей уже два года. Если кто-нибудь когда-либо и появился бы, то от этого человека не осталось бы и следа. И, потом, кто знает, может он не умер бы и спокойно ушел из наших земель?

— Куда?! — Уот разозлился. Его уши задергались, словно в них были вставлены быстрые тугие пружинки. — Как может выжить слабый человек в нашем лесу? Мы, гоблины, после того, как ушли с равнин, долго учились сосуществованию с Лесом. И неизвестно, что из этого вышло бы, если б не эльфы. Только их помощь дала нам возможность сжиться с Лесом, с деревьями, с дриадами. Эльфы помогли и ушли, оставив Лес нам на попечение. Нет, нельзя, чтобы здесь пролилась кровь! Эльфы всегда терпимо относились к людям, и мы должны быть похожими на них, если хотим спокойно жить в этих краях!

— Эльфы! — фыркнул Аут. — Я старше тебя, Уот, и я помню времена, когда мы были смертельными врагами: гоблины из долин и лесные эльфы. Мы слишком разные, чтобы терпеть друг друга. Наверное, поэтому они и ушли… О, времена! Гоблины прячутся среди деревьев! Гоблины берут пример с эльфов! Гоблины охраняют лес! Гоблины спасают людей! Тьфу!

— Успокойся. Что сделано, то сделано. Ты сам знаешь, что времена меняются, что обстоятельства вынудили нас уйти с равнин. Поэтому хватит стонать и поправь-ка лучше мешки. Не хватало только растерять улов перед самым домом.

Аут остановил быка и, недовольно кривя безгубую щель рта, стал поправлять пахнущие рыбой мокрые холщовые мешки. Проверив поклажу, он окинул взглядом бессознательного пленника и, недовольно хрипя под нос обрывки ругательств, хлестнул прутом быка и пошел догонять молодого напарника, ушедшего далеко вперед.

Глава 2

Глеб выключил монитор.

«ДОСТУП ЗАКРЫТ…»

Буквы еще какое-то время светились на люминофоре экрана, и Глеб наблюдал за их постепенным угасанием.

В комнате стало совсем темно. Лишь нечастые всполохи фар проезжающих автомобилей врывались с улицы в окна, да отблески неоновых реклам немой светомузыкой расплескивались по голым стенам.

Глеб осторожно коснулся виска.

Гладко выбритая кожа зудела, и он почесал череп, то место, где в кость была вживлена серебристая коробочка нейроконтактера. Толстый кабель, соединяющий человека с компьютером провисал над полом словно шланг. Шланг, по которому человеческая личность перекачивается внутрь компьютера или, наоборот, через который виртуальный мир закачивается в мозг. Глеб не мог точно сказать, каким образом осуществляется погружение в компьютерные вселенные. Он никогда не задумывался об этом. Просто привычно втыкал разъем в нейроконтактер на виске, включал компьютер, вводил с клавиатуры идентификационный код и погружался в иной мир. Несколько несложных отточенных движений. Все так буднично: подключил к позолоченной гребенке контактов провод, щелкнул кнопкой, нажал десять клавиш. А об остальном позаботится программа, компьютер, сеть. Программисты и нейрохирурги. Только плати деньги…

Деньги.

Их-то у него больше не было.

Не было совсем, абсолютно, безнадежно…

Игра, давно ставшая привычкой, завершилась.

Наркотик кончился.

Все кончилось.

Доступ закрыт…

Глеб вылез из-за стола и подошел к окну. Медленно провел рукой по запотевшему стеклу, осязая ладонью влажную прохладу. Тонкие змейки ручейков с головками-каплями сбежали от пальцев вниз, прочертили на матовом от конденсата стекле блестящие черные дорожки. Стекло плакало.

На улице шел дождь. Мелкая изморось висела в воздухе, размывая надписи мерцающих реклам. Глазастые автомобили бесшумно проносились по мокрому асфальту. Перемаргивались желтыми фонарями светофоры. Город отдыхал…

Глеб долго стоял у окна, вглядываясь в ночную жизнь улиц. Дурные предчувствия встревоженно ворочались в глубинах сознания, он старался не замечать их, пытался вытеснить их из своего разума. Невеселые мысли обуревали его, но он гнал их прочь. Решение было давно принято, и сейчас он боялся передумать.

Надо все завершить немедленно. Не откладывая. Пока еще свежа память. Пока не ушла ненависть. Любое дело необходимо доводить до конца. Всегда.

От принципов отступать нельзя…

Глеб отошел от окна.

Он знал, что надо делать.

Все еще только начиналось.

1

Глеб слабо застонал и пошевелил онемевшими кистями. Тотчас, откликнувшись на осторожное движение, в подушечки пальцев вонзились тысячи мелких иголок. Боль вместе с толчками крови растеклась по рукам, охватила плечи и перекинулась на спину. Вслед за болью вернулась память. Опираясь на трясущиеся руки, Глеб приподнялся и сел, открыв глаза.

Сперва он ничего не увидел, кроме яркого пляшущего лоскута костра. Через минуту, когда глаза адаптировались к ночной темноте, он разглядел десяток странных горбатых теней, настороженно уставившихся на него поблескивающими угольками глаз. Каждая из теней держала в руках длинный шест с массивным треугольным наконечником. Отблески костра змеились на полированных гранях с устрашающими зазубринами. Пики были направлены на Глеба.

— Эй! — слабым голосом обратился Глеб к сливающимся с темнотой теням. — Вы кто? Что вам надо?

Вооруженные копьями силуэты молчали. Лишь щелкал, разбрызгивая искры, костер, да заторможенно, зациклившись на одной фразе, хрипело в недалеких кустах какое-то лесное создание, не то насекомое, не то птица: «Хр-р-р-ц-ц! Хр-р-р-ц-ц!»

— Ну и черт с вами! — сказал неподвижным стражам Глеб и, откинувшись на ноющую ободранную спину, стал разглядывать черную, мерцающую блестками звезд кляксу неба, видную сквозь отверстие в густом пологе сплетенных древесных крон.

Он вспомнил свою первую смерть и первое свое знакомство с предательством.

Вспомнил холодные иглы звезд, пронзающие мозг сквозь отверстия мутнеющих глаз; кровавую луну, похожую на ухмыляющуюся рожу прокаженного; снова услышал шум ветра, выдавливающий барабанные перепонки; скрежет хитинового панциря ползущего мимо него жука; шуршание неторопливых слепых червей, дырявивших почву под ним. Он ощутил холодящую сталь, засевшую между ребер; мороз, расползающийся по телу; иней, оседающий на лицо, на сизые губы, покрытые кровавой пеной, на распахнутые слепнущие глаза. Его пальцы снова скользили по торчащему из груди дереву рукоятки, он снова чувствовал ее ребристую поверхность, ее жизнь, ее тепло. Тепло, которое она высасывала из него, запустив в тело острый металлический зуб. И руки. Чужие, чуждые руки бывшего товарища, шарящие по его груди в поисках амулета. Жадные, жаркие руки; скребущие скрюченные пальцы; пластинки ногтей, царапающие кожу. Руки, измазанные кровью.

Руки предателя.

2

Кто-то пихнул его в бок и скрежещущим голосом произнес:

— Поднимайся! Тебя хочет видеть Мудрейший.

Глеб открыл глаза и сразу зажмурился. Над ним, окруженный слепящим солнечным нимбом, возвышался горбатый силуэт с копьем. Глеб рукой заслонился от солнца и, разглядев стоящего, вслух удивился:

— Гоблин! В лесу!

— Пошевеливайся! — Гоблин легонько ткнул пленника тупым концом копья, и Глебу пришлось встать, морщась от боли в исцарапанном, помятом теле. Сразу выяснилось, что гоблин, такой грозный при взгляде снизу, на самом деле едва достает макушкой до ключиц Глеба.

Словно предупреждая возможные агрессивные действия пленника, из-за широких стволов деревьев выдвинулись еще несколько длинноруких зеленокожих фигур с оружием наперевес. Они настороженно, но без злобы следили за жилистым полуголым человеком, растирающим затекшие конечности.

Закончив массаж, Глеб обратился к ждущему конвоиру:

— Ну, что? Пойдем, что ли.

— Туда, — показывая направление, мотнул головой гоблин и, пропустив Глеба вперед, пошел вслед за ним, поигрывая пикой и не отводя глаз от бугрящихся под исцарапанной кожей лопаток Глеба. Стражи, так внезапно вынырнувшие из-за деревьев, снова скрылись из вида, но Глеб был уверен, что за каждым встречным кустом стоит сейчас невысокий воин и провожает его напряженным пристальным взглядом.

Ничего хорошего от гоблинов Глеб не ждал. Жестокие существа, обычно промышляющие охотой на равнинах, они не брезговали и человеческим мясом. Слабые поодиночке, собираясь в стаю, гоблины заставляли себя уважать и не раз наголо разбивали тяжеловооруженную охрану торговых караванов, следующих через их земли. Легкие копья с зазубренными наконечниками вырывали куски мяса из тела противника, оставляя открытые, ужасного вида кровоточащие раны. И гоблины виртуозно использовали это свойство длинномерного оружия, в забавах своих превращая порой какого-нибудь плененного рыцаря в истекающее кровью бесформенное существо, умоляющее своих мучителей о смерти. Было общеизвестно, что во владении копьем с гоблинами могли сравниться разве что королевские копейщики пятого ранга, и потому мало было любителей бродить в одиночку по землям зеленокожих приземистых охотников.

«Что загнало их в лес? — гадал Глеб. — Что заставило уйти с равнин этих существ? Какая сила смогла победить природный страх гоблинов перед лесом? Или это новый вид — Лесные гоблины? Говорят же, что есть гоблины Болотные, так почему бы не быть и Лесным?»

— Пришли, — сказал остроухий конвоир, и Глеб с интересом огляделся. Лес как лес. Поляна, поросшая кустами и молодыми березками. Нигде ни малейших признаков жилья, только едва заметные ниточки троп, вьющиеся меж деревьев.

Внезапно земля под ногами озирающегося Глеба разверзлась, и оттуда выглянула зеленая морда.

— Заходи, — просто сказала она, и Глеб, неуверенно оглянувшись на стоящего за спиной охранника, спрыгнул в землянку.

Пол оказался неожиданно глубоко, и Глеб чуть было не упал. Позвоночник хрустнул, пятки, ударившись о плотно утрамбованную землю, заныли.

Люк захлопнулся. В землянке было темно и прохладно. Пахло сеном, дымом и еще чем-то незнакомым, но приятным.

Разведя руки в стороны, Глеб попытался нащупать стены, но представив, как выглядит он со стороны — нелепо шарящий руками, словно слепец — стал терпеливо ждать, когда глаза привыкнут к темноте.

Хозяин землянки молчал, но Глеб явственно чувствовал, почти осязал внимательный взгляд, сфокусированный на нем.

Вдруг, резанув болью по глазам, вспыхнул огонь, высветил земляные стены норы, грубо сколоченный стол, кресло, полки, заставленные пыльными горшками всевозможных мастей и размеров, старого гоблина в рванье и со свечой в руке. Большие глаза гоблина отражали и множили пляшущий огонек свечи, и Глеб завороженно уставился на гипнотическую игру света в глубине темных зрачков. Гоблин ухмыльнулся, и из его рта пахнуло тухлой рыбой.

— Милое местечко, не правда ли? Прямо как у какого-нибудь вонючего хоббита. — Он поставил свечу на стол и растекся по креслу.

Глеб поразился размерам гоблина. Ростом тот был с нормального человека, может даже чуть выше, а заплывшая жиром фигура формой напоминала винную бочку, на которую, смеха ради, напялили старые рваные тряпки. И только руки и ноги были обычного для гоблина размера, и эта диспропорция между раздутым бочкообразным телом и тонкими иссушенными конечностями была настолько комична, что Глеб не выдержал и расхохотался.

Гоблин еще шире расплылся в улыбке, и живот его, практически целиком видный сквозь прорехи в одежде, заколыхался в такт хриплому смеху.

— А ты весельчак, как я погляжу. Хотя не каждый весельчак стал бы смеяться при подобных обстоятельствах, — произнес Большой Гоблин, утирая выступившие бисеринки слез. — Пожалуй, ты мне нравишься. Возможно, скоро ты понравишься мне еще больше. — Он провел длинным языком по эмали острых зубов и опять зашелся в неподдельном искреннем смехе.

Глеб, не прекращая смеяться, прикинул свои шансы на победу над этим хохочущим жирным гигантом, и почти сразу отбросил все мысли о схватке — слишком уверенно и спокойно держался гоблин. Мудрейший? Шаман? Да и о поджидающей наверху страже не стоило забывать.

— Я шаман, — словно услышав немой вопрос, подтвердил ставший серьезным хозяин землянки. — Хочу поговорить с тобой.

— О чем? — Глеб, не ожидая приглашения, огляделся в поисках стула, но не найдя ничего подходящего, опустился прямо на пол, на затертый тряпичный коврик со сложным орнаментом.

— Ты ведь принадлежишь обоим мирам? Ты Двуживущий?

Глеб осторожно, не зная, что последует за этими словами, кивнул. Гоблин мгновение помолчал, затем продолжил:

— Можно было не спрашивать. Когда видишь странствующего человека, можно утверждать, не боясь ошибиться, что он Двуживущий. Реже встретишь гнома или эльфа, пришедшего из того мира и уж никто никогда не разговаривал с Двуживущим гоблином или троллем. Никто не хочет выглядеть безобразным, словно плесневелая бочка на тонких ногах. Все хотят быть мускулистыми красавцами. Все хотят размахивать мечом и любоваться собой. Все… — Улыбка исчезла с лица шамана, и он, понизив голос до шепота, забормотал что-то под нос, словно позабыв о сидящем на полу человеке. Злобные огоньки блеснули в глубине его глаз, и Глеб испуганно оглянулся, подыскивая что-нибудь массивное и достаточно увесистое для удара.

Шаман рывком поднялся с кресла и, схватив Глеба за плечи, оторвал его от земли и стал встряхивать, все глубже и глубже запуская пальцы в ноющие мышцы.

— Новорожденный! Ты Новорожденный? Зачем ты пришел к нам? Говори?! — Шаман вновь перешел на членораздельную речь, теперь он почти кричал.

Глеб испугался неожиданной ярости шамана, столь быстро сменившей его улыбчивое благодушие, и заговорил, поспешно и сбивчиво, торопясь высказать то немногое, что мог сказать, с ужасом понимая свое положение — шаткое балансирование канатоходца над пропастью, ощущая близость смерти, на этот раз уже окончательной, чувствуя свою беззащитность и стыдясь ее:

— Да, я Новорожденный. У вас я оказался случайно. Мне нечего скрывать. Так получилось, что при Рождении я оказался в море. Это происходит всегда — ты не знаешь, что тебя ждет на этот раз, но каждое Рождение — это испытание, доказательство права на существование. Я должен был выжить, и я выжил, чтобы совершить то, чего не успел сделать в предыдущих жизнях. Не мешай мне шаман, я уйду. У меня есть дело, но вас оно не касается. Оно не касается никого из Одноживущих. Дай мне уйти.

— Не касается. Никого. Из Одноживущих, — закрыв глаза, нараспев повторил шаман. — Так не бывает, человек. Вслед за вами всегда идет смерть. Вам нужен этот мир лишь для того, чтобы чинить в нем насилие. Насилие, которое запрещено в вашем мире. Мы для вас лишь вызревающие колосья, ждущие жатвы мечом… Мы охотились на равнинах, но пришел человек и открыл охоту на нас. Мы бросили родные места и ушли на север, но люди следовали за нами, они разрушали наши хижины, убивали всех подряд — и детей, и стариков, и женщин. Им не нужна была наша земля, им было плевать на наши охотничьи угодья, им требовались мы. Только мы. Наша кровь, наши предсмертные крики, наша агония… Мы боролись. Копья обагрялись человеческой кровью, на хижинах белели ваши уродливые черепа, над огнем скворчало жиром ваше мясо… Но нельзя убить Двуживущего. И тогда мы ушли в лес. Не все племена решились на это, но самые отчаявшиеся пришли за помощью к лесным эльфам. Я был в составе той делегации. Эльфы запросили за помощь большую цену — мы должны были взять на себя заботу о Лесе, и никогда, никогда кровь разумного существа не должна была проливаться на корни деревьев. Это была дорога в один конец, но мы согласились. У нас просто не было выбора — либо смерть на равнинах, либо жизнь в пугающе незнакомом лесу. Эльфы дали нам пропуск — Древесный Топор, раскрывающий тропы в непроходимых чащобах, и мы, смирившись с новыми правилами, спрятались под зелеными кронами и за толстыми мшистыми стволами. Но и сюда пришли люди. Они вырезали половину племени и похитили Древесный Топор… А теперь, после всего этого, появляешься ты и говоришь, что это никого не касается! Зачем ты здесь?

Глеб выдержал паузу, глядя в погрустневшие глаза старого гоблина, и ответил:

— Я ищу человека, слишком долго задержавшегося в этом мире.

Шаман устало вздохнул:

— Месть. Глупое чувство несмирившейся слабости. Вы, люди, слишком часто идете на поводу у своих эмоций, забывая о самой жизни.

— Нет. Просто мы живем чувствами.

Гоблин недовольно поморщился.

— Перед твоим появлением я видел сон. С неба упал голый мокрый птенец. Он был смешон — слепо тыкался мне в руку, разевал клюв и гадил прямо на держащие его пальцы. Я мог бы его раздавить, но вместо этого я отрезал себе мизинец и накормил птенца. Тотчас он превратился в гигантского белоголового орла и улетел в вихре взметнувшихся к небу листьев… Я не стану держать тебя силой. Ты можешь уйти, когда посчитаешь нужным. Жизнь твоя прервется не сейчас и не здесь. Орел в моем сне сгорел, наткнувшись на Солнце…

3

Его за шиворот, за руки, за волосы выволокли из землянки, словно щенка из проруби. Бросили на землю, приставив копья к горлу. Глеб пошевелился, принимая более удобное положение, и тотчас острая сталь в нескольких местах уколола кожу. Он из-под ладони глянул на своих стражей, сказал:

— Эй, потише! Я безоружен.

Пять гоблинов — и откуда они только взялись? — скалили пасти, подсмеиваясь над беспомощностью пленника.

Из землянки высунулся шаман.

— Человек будет жить с нами. До тех пор, пока не окрепнет и не сможет самостоятельно выбраться из леса. Не трогайте его.

Зеленокожие остроухие охранники посерьезнели, отвели копья.

— Человек? С нами? — недоверчиво спросил один из них.

— Да, — подтвердил шаман. — Отведите его на место, накормите и оставьте в покое. Он уйдет сам, когда захочет.

— Но это же человек.

— Он не опасен. — Шаман нырнул в дыру и захлопнул за собой люк, давая понять, что разговор окончен.

— Что творится? — недовольно прорычал один из охранников, качая плоской головой. Он повернулся к Глебу, ткнул его тупым концом копья. — Ты слышал, что сказал шаман? Все понял? Вставай! Я провожу тебя на место…

Глеб ладонью отвел в сторону древко копья, сел. Никуда не спеша, осмотрелся.

— И много у вас здесь землянок? — поинтересовался он, обводя взглядом поляну, отмечая неприметные холмики, возле которыхобрывались утоптанные ниточки троп.

— Если ты будешь шпионить, — с угрозой в голосе сказал гоблин, — то я лично вспорю тебе брюхо.

— А как же шаман? — Глеб поднял брови, глянул на охранника. Тот отвел глаза, скривил щель рта. Проигнорировав вопрос, бросил короткое:

— Вставай!

Глеб с кряхтеньем поднялся на ноги. Сказал:

— Не меньше двадцати. Я прав?

Гоблин зарычал, занес копье для удара.

— Стой, Йак! — окликнул его охранник, стоящий чуть в стороне. — Не нарушай приказ Мудрейшего!

Копье опустилось.

— Но он шпионит. Неужели ты не знаешь людей, Уот? Он уйдет с тем, чтобы потом вернуться и убить всех нас. Он наведет на нас своих сородичей.

— Ты не веришь шаману? Ты споришь с Мудрейшим? Ты хочешь сказать, что Мудрейший совершил ошибку?

— Нет. Нет! — Йак отступил от Глеба, замотал головой.

— Человек будет жить с нами. Так сказал шаман.

— Да, Уот. Я слышал, что сказал Мудрейший. Но это так странно. Так непривычно.

— С тех пор, как мы поселились здесь, все изменилось.

— Да.

— Надо привыкать, Йак.

— Да.

— Оставь человека. Он не причинит нам вреда.

— Да. Так сказал шаман.

Йак, лишившись всей своей воинственности, поникнув, опустив копье наконечником к земле, отступал все дальше и дальше, согласно кивал. Кивали и остальные гоблины, внимательно слушая слова Уота:

— Смерть человека, смерть Двуживущего никогда не приносит добра. Она влечет за собой лишь месть. Непрекращающуюся цепочку смертей. Двуживущего нельзя убить. Двуживущий всегда возвращается. Так зачем убивать бессмертного? К чему нам бесконечная месть? Шаман сказал — этот человек будет жить с нами. А потом он уйдет. И мы не должны ему мешать…

Глеб всмотрелся в своего защитника. Уот был молод. Высокий лоб еще не прочерчивали складки морщин, в углах глаз не лучились тонкие паутинки. Даже для гоблина он был невысок, и в плечах он не раздавался шире остальных. Но сейчас, когда он говорил, какая-то сила исходила от него. И это чувствовали все…

— Идите, — сказал Уот, взмахом руки распуская сородичей. — Я провожу человека. — Он приблизился к Глебу, осторожно тронул его за локоть.

— Пойдем, — сказал гоблин. И Глеб подчинился.

4

Глеб задержался у лесных гоблинов намного дольше, чем планировал после разговора с шаманом. На то было насколько причин.

Во-первых, воспалились царапины на спине и, волей-неволей, ему приходилось терпеть ежевечерние травяные припарки, которые делала молодая помощница шамана, такая же низкорослая и остроухая, как и все гоблины, но с более мягкими чертами лица. Порой причудливые отблески ночного костра делали ее похожей на человека, на обычную женщину, и тогда Глеб, смущаясь, заставлял себя отвести взгляд от ее маленьких обнаженных грудей.

Второй причиной стал лес. Оживленные магией деревья не признавали Глеба за своего, и однажды, когда он слишком далеко отошел от селения, это едва не стоило ему жизни. Он до сих пор вздрагивал, вспоминая, как жадные узловатые корни опутали ноги, а острые сучки, похожие на гигантские иглы шиповника, стали медленно клонится к нему… Если бы не подоспевший вовремя Уот, то ни к чему бы оказались все те припарки, что делала ему молодая ученица Мудрейшего.

Кроме того, Глебу не хотелось прерывать уроков по работе с копьем, которые, по его просьбе проводил с ним все тот же Уот, не то внук, не то правнук громадного, заплывшего жиром шамана. Гоблин, рисуясь, крутил копье, выписывая в свистящем воздухе петли и восьмерки, а потом, когда Глеб пытался повторить кажущиеся такими простыми и естественными движения, он помирал со смеху над неловкостью своего великорослого ученика. Глеб не обижался, а лишь более внимательно следил за текучими движениями рук Уота и слушал его наставления.

Ночевал Глеб в небольшом шалашике, который он самолично выстроил из сухих ветвей и пучков длинной волокнистой травы.

Иногда у его шалаша собирались зеленокожие детки и, хихикая, с любопытством разглядывали его, а он, не зная, как себя вести, растерянно улыбался и пытался с ними заговорить. Но обычно при первых же звуках его голоса они заливались смехом и убегали, щебеча, словно стайка вспугнутых птах.

Старые гоблины, из тех, что успели попробовать человеческого мяса, избегали его, и порой Глеб ловил косые угрожающие взгляды, но в прямую конфронтацию с ним никто не вступал, и он был благодарен им за это. Он знал, что несмотря на разницу в весе и росте, в схватке любой гоблин с легкостью продырявит его копьем. Знал он также и то, что терпят его в деревне лишь благодаря негласному покровительству шамана. Он догадывался, что ранними вечерами в землянках идут длинные разговоры о нем, о его дальнейшей судьбе, о том, что надо сделать с заброшенным в этот волшебный лес чужаком, но прямо оспорить решение шамана никто не решался. Сосед-человек был для гоблинов очередным испытанием, очередным явлением новых и еще непривычных порядков, и они мирились с его существованием, стараясь просто не замечать.

Пожалуй, только Уот относился к Глебу как к равному. Часто, запыхавшись после тренировки, они вдвоем уходили к ручью и там, сев на выпирающие из почвы корневища плакучей ивы, неторопливо разговаривали. Молодой гоблин рассказывал о своей жизни, о жизни племени, об обычаях и обрядах гоблинов, о новом порядке, об оружии и охоте, о лесе и равнинах, о камлании и снотолковании. Глеб внимательно слушал его и думал, а что он может рассказать этому существу? О машинах и ружьях? О самолетах? О науке? Что можно рассказать о вещах, для которых в этом мире нет названия?..

Глебу нравился Уот. Он представлял новое поколение гоблинов — более терпимых, чем их предки, без звериной жестокости, более адаптивных и цивилизованных. Лес сильно изменил обитателей равнин, и Глебу хотелось верить, что это изменение к лучшему.

Иногда Глеб вспоминал о полузабытой цели, и тогда он отгонял неприятные мысли. Он хотел остаться у гоблинов. Ему пришлась по вкусу неторопливая жизнь лесных жителей, он наслаждался умиротворенностью природы и непривычным чувством безопасности. Отступил даже вечный страх Двуживущего перед сном, перед обязательным отдыхом, когда тело остается в этом мире, а сам ты перемещаешься в мир первичный, изначальный, реальный, в мир, куда рано или поздно возвращаются все Двуживущие. Ему теперь не приходилось заботиться о безопасном убежище, он просто заползал в свой шалаш и засыпал там, уверенный в неприступности Леса…

Но Глеб знал, что придет время, когда он покинет свое пристанище и выйдет к людям. И он готовился к встрече с ними.

Глава 3

Длинные гудки.

На той стороне провода никто не подходит к телефону.

Еще слишком рано.

Глеб насчитал десять гудков. Пятнадцать. Восемнадцатый гудок оборвался щелчком, и в трубке раздался раздраженный голос:

— Какого черта! Неужели не понятно, что раз я не подхожу, значит меня нет дома!

— Это Глеб. Привет, Сань.

— А, это ты, — голос чуть успокоился. — Не мог в другое время позвонить? Я всю ночь вкалывал, только поспать лег, а тут ты. Ни свет, ни заря.

— Извини. Срочное дело.

— Дело, дело… — обижено пробормотала трубка. — У всех дела. Только до меня никому нет дела.

— Извини. Срочно.

— Что там у тебя?

— Может, я лучше приду?

— Сейчас?! — ужаснулся голос. — Дай хоть пару часиков подремать.

— Не могу. Через час буду у тебя.

— А-а! Черт с тобой! Приходи. Пожрать только захвати чего-нибудь.

— Ладно…

Короткие гудки.

1

С самого утра в селении гоблинов царила суматоха. Лазы землянок были распахнуты настежь, то и дело из-под земли, словно чертята из табакерок, выскакивали остроухие ребятишки, выволакивали травяные циновки, какие-то ящики, вонючие шкуры, еще что-то, протрясали, вычищали, протирали, отскабливали и вновь ныряли в родные норы, уволакивая за собой обновленные вещи. Матери старались присматривать за чадами, но и у них хватало дел: из распахнутых люков поднимались вверх парные ароматы готовящейся пищи.

Молодые охотники неспешно прохаживались по поляне, обсуждали что-то, косились на единственную закрытую землянку — на землянку шамана.

Выползли на свет старики — морщинистая кожа у них темная, землистого оттенка, сплошь в пигментных пятнах, словно в язвах. Животы круглые, вспухшие, тугие, как накачанные мячи. Руки-ноги усохли и походят на мертвые древесные сучья. Большие уши обвисли, словно потертые лоскуты кожи…

— Эй, Глеб! — возле шалаша возник откуда-то Уот. — Не спишь?

— Нет. Смотрю. Что там у вас творится?

— Праздник сегодня.

— Праздник?

— День Большой Охоты.

— Шумно.

— Это всегда так. Надо очистить жилища. Потом шаман призовет добрых духов, отгонит плохих, пройдет по каждому дому. А после этого все воины отправятся на охоту. Мы не так часто охотимся, как раньше. Но сегодня это должно случиться обязательно. Большая Охота, на ней мальчики становятся воинами, а новые копья обретают хозяев… Хочешь, я поговорю с Мудрейшим? Попрошу его, чтобы и ты принял участие в Охоте.

— Ну, не знаю… Я же человек… Двуживущий.

— Это неважно… — Уот опустился рядом с Глебом, пристроил рядом копье. Прикрыв глаза, скрестил руки на груди и склонил голову. Глеб приготовился слушать. Он знал, что в такой полумолитвенной позе гоблины обычно рассказывают свои предания. И Уот нараспев начал:

— Это случилось давно, когда в Мире еще не было Двуживущих, и слова не имели значений. Когда еще не было ночей, и Солнце светило без отдыха, не прячась за горы… Жаркое лето, длиной в несколько лет, выжгло равнины, иссушило реки, и леса горели, пропитывая воздух горечью. Солнце разозлилось на Мир, и никто не знал, как его успокоить. Все живое обезумело: быки пожирали коров, стаи крыс нападали на степных волков, жаворонки клевали мертвечину. Дети рождались мертвыми или изуродованными. Старики уходили так рано, что не успевали передать свои знания… И вот тогда со снежных вершин спустился Сияющий Дух. Он ни на что не был похож, и потому каждый видел его по-своему: нам он явился в виде Синекожего Гоблина, подгорные жители видели его как Рослого Гнома, люди — как Человека в Белых Одеждах, троллям он казался Косматым Великаном. И он объявил, что Солнце надо напитать жирными дымами жертвоприношений, что черные тучи от жертвенных костров должны закрыть небо, а пепел лечь на почву толстым покрывалом. Только тогда, сказал Сияющих Дух, Солнце перестанет убивать Мир… Он сказал это и людям, и эльфам, и гномам, и троллям. Сказал нам. Каждому, кто мог слышать и понимать… И в небо уперлись черные дымные столбы разрозненных жертвенных костров. Люди, и гномы, и гоблины — все хотели задобрить Солнце, задобрить для себя, для своего народа. Но небо по-прежнему оставалось добела раскаленным, и уже сама голая земля тлела от солнечного жара… Тогда многоликий Сияющий Дух вернулся вновь и назначил день. День Большой Охоты. День Великой Жертвы. День Единения.

В назначенный день все племена сошлись вместе. Каждый народ принял участие в Большой Охоте. Огромные костры воспылали в тот день, пожирая горы жертвоприношений. Солнце утонуло в непроницаемых тучах, небо спряталось за пеленой жирного дыма. Стало темно… И тогда пошел дождь. Черный дождь. И лил, не переставая, три дня. А когда тучи разошлись, стало видно то, что никто никогда еще не видел — темное небо и звезды. Ночь… С тех пор Солнце греет землю лишь днем, а ночью дает ей остыть… И каждый год мы празднуем День Великой Охоты, хотя уже мало кто верит в старые предания…

Уот замолчал, выдержал долгую паузу. Отвел руки от груди, поднял голову, сказал обычным голосом:

— Потому в Большой Охоте может участвовать любой: и гоблин, и человек, и эльф.

— Но, как я понял, Двуживущие не приносили жертву?

— Да. Двуживущие пришли в Мир после того, как родилась Первая Ночь.

— Ты веришь всему этому?

— Это легенда, — произнес Уот, и Глеб не стал уточнять, что именно хотел сказать гоблин своим ответом.

— И сегодня должен пойти дождь, — добавил гоблин, поднимаясь на ноги. — А с Мудрейшим я поговорю.

2

Даже в тени было жарко. На небе, видном сквозь прорехи в кронах деревьев, не было ни единого облачка. Светило яркое солнце, повсюду расплескивая живые пятна: по земле, по стволам, по листве…

— Скоро пойдет дождь, — сказал Уот, подняв голову к ясному небу.

Глеб не стал спорить, только чуть пожал плечами.

Они находились в самом центре селения гоблинов. Кругом чернели открытые лазы подземных жилищ. Уже почти все жители выбрались из землянок на вольный воздух и стояли кучками, сгрудившись по интересам: галдящая рыхлая толпа детей, женщины, ведущие непрерывные разговоры, молодые воины с копьями в руках, молчаливые старики, углубившиеся в собственные думы, в видения прошлого, в воспоминания…

— Сегодня пойдет дождь! — исторглись из чрева земли приглушенные слова. Глеб вздрогнул, не сразу сообразив, что это вещает шаман из своей землянки. Тотчас воцарилось молчание. Даже детишки в один миг притихли, посерьезнели. Гоблины вытянули шеи, напряглись.

— Солнце омоется влагой, и земля напитается кровью! — Шаман по грудь высунулся из землянки. — Сегодня День Большой Охоты! День Рождения Ночи! Наш день! — Большой гоблин неуклюже выполз из своей норы, и вновь Глеб поразился его габаритам. В правой руке шаман держал обтянутый кожей деревянный обруч, в левой — кость, очень похожую на человеческую берцовую.

— Руки наших воинов станут крепче! А враги ослабнут! — Шаман ударил костью по натянутой коже. Бубен загудел низко, басовито, и Глеб почувствовал, как замерло сердце, как задрожали мышцы, и мир перед глазами вдруг потерял четкость очертаний, растекся и поплыл куда-то…

— Крепче!.. Ослабнут!.. — нестройно подхватили гоблины слова Мудрейшего. И вновь кожаная мембрана заставила трепетать воздух.

— В охоте и войне добрые духи будут с нами!

— …добрые… с нами… — прокатился рокот.

— Зло падет на врагов!

— На врагов!..

Бубен грохотал все громче и громче. Все выше и выше возносил его пританцовывающий шаман, пока не занес над самой головой. Молнией мелькала выбеленная кость. Рокочущее эхо разносилось по лесу.

— Болезни и голод обойдут нас стороной!

— Стороной!..

— Чтобы обрушиться на врагов!

— На врагов!!! — скрипучие, хриплые, рыкающие голоса старались перекричать оглушительный гул бубна.

— Ветер и солнце, снег и дождь будут помогать нам!

— Нам!!!

— Убивать врагов!

— Врагов!!!

Глеб вдруг понял, что кричит вместе со всеми. Он остановился, с трудом поборов дрожь в теле, осмотрелся. Гоблины обступили его со всех сторон, они скалили зубы, и слюна текла у них по гладким подбородкам. Глаза их пугающе вывернулись. У многих из разверстых пастей вывалились длинные языки…

Яростно рычал бубен, рычал шаман, рычала толпа.

— Наши дети!

— Дети!!!

— Обретут силу!

— Силу!!!

— Дети врагов наших!

— Наших!!!

— Не проживут и дня!

— Дня!!!

Шаман изогнулся дугой, прогнулся назад, словно хотел встать на мостик, руки его бешено задергались, заходили так быстро, что слились с воздухом, растворились в нем. Кость-колотушка исчезла, превратилась в грохот, в гул, в гром.

Глеб, протиснувшись сквозь толпу, отошел в сторону. Ноги вдруг подкосились.

«…враги ослабнут!..»

И он, успев схватится за ближайший ствол, соскользнул по нему на траву. Никто не обратил внимания на упавшего человека.

Шаман, брызгая слюной, рычал уже что-то совершенно нечленораздельное. И толпа повторяла его интонации. Он вытанцовывал уродливые па, и гоблины копировали его ломаные движения…

Стало темно. Или это просто потемнело в глазах?

Глеб поднял голову. Невесть откуда взявшаяся иссиня-черная туча закрыла солнце. Сверкнула молния.

Берцовая кость.

Грохотнул гром.

Бубен.

Голова кружилась, кружился лес, кружились зеленые, вдруг потемневшие, кроны. Мелькали ожившие стволы. Качалась земля.

Что-то ударило его в лоб. Звонко, больно. Он едва не потерял сознание, через силу поднял руку. Под ладонью была влага. Кровь? Глеб поднес руку к глазам… Нет. Вода.

Дождь.

Еще одна тяжелая капля зарылась в волосы. Другая клюнула в глаз, потекла слезой по щеке. Глеб утер ее, окончательно приходя в себя.

Уже не так громко стучал бубен, и шаман не плевался сдавленными гортанными звуками. И кое-кто из гоблинов уже в изнеможении валился на землю, на корни, под деревья, в кусты, а те, что еще держались на ногах, качались от усталости, готовились рухнуть в забытьи.

Высоко в небе, путаясь в клубящейся тьме, вспыхивали молнии. Прокатывался гремучей жестью гром. Оттуда, сверху, от тучи, тянуло свежестью.

Камлающий шаман прохрипел что-то, и бубен выпал из его руки под оглушительный громовой залп. Отлетела в сторону кость-колотушка. Шаман замер на мгновение — белки невидящих глаз вывернуты, распахнутая пасть исходит пеной — качнулся вперед и упал на землю.

Хлынул ливень. Прошелестел по листве крон, ободрал по пути листья и обрушился на траву. Заскакали, запрыгали капли, словно мириады прозрачных насекомых. В одно мгновение возникли из ниоткуда лужи, вскипели пузырями…

Глеб, глупо улыбаясь, смотрел вверх.

«А ведь они оказались правы, черт возьми! — восторженно думал он. — Дождь все-таки пошел!»

3

Шаман пришел в себя, когда дождь уже заканчивался.

Гоблины окружили Мудрейшего и молча ждали, когда он откроет глаза. В отдалении стоял насквозь вымокший Глеб.

— В этот день всегда идет дождь, — негромко сказал Уот, приблизившись к человеку.

— Вы вызвали его? — спросил Глеб.

— Кого?

— Дождь. Грозу.

— Вызвали? — удивился молодой гоблин.

— Камланием. Своей магией.

— Мы ничего не делали.

— Но как же? Я все видел.

— Что именно?

— Ну… Бубен, выкрики, танец…

— Разве этим можно вызвать дождь?.. — совершенно искренне удивился Уот. — Кажется, Мудрейший вернулся. Сейчас он будет обходить жилища, а потом я поговорю с ним о тебе.

Уот вернулся к сородичам, что толпились возле лежащего в луже шамана.

— Я видел Синекожего Гоблина… — еле слышно прошептал шаман, не открывая глаз, оставаясь недвижимым. — Я видел его… — Мудрейший только наметил слова легким шевелением губ, но его соплеменники все поняли и так.

Пророкотал, удаляясь, гром. Грозовая туча скрылась за деревьями, укатилась к горизонту, а может и вовсе исчезла, растаяла. Прояснившееся небо еще исходило влагой, в проплешинах крон быстро плыли полотнища низких серых облаков, но диск солнца уже проглядывал сквозь бегущую пелену, весело проблескивал в разрывах… Деревья вздыхали, отряхивались, сбрасывали с листьев капли дождя. Клубами испарений дышала земля…

— Дождь Обновления омыл наши жилища. — Шаман распахнул глаза, и гоблины дружно отступили на шаг. — Небо напоминает нам о жертве. — Голос Мудрейшего крепчал. — Сегодня вечером мы разожжем костры!

Из толпы вышла Лина, протянула руку старому гоблину, помогла ему подняться. Подставила плечо, и они на какое-то замерли вдвоем — шаман и его ученица, старик и девушка, гигант и малышка. Мудрейший вновь закрыл глаза, пытаясь вспомнить, что же привиделось ему в отрывочном бреде камлания, какой облик принял на этот раз Синекожий Гоблин, многоликий Сияющий Дух. Какие слова произнес…

Налетел ветер. Прошелестел кронами, осыпал жемчуг скопившейся влаги. Расшвырял обрывки туч, очистил небо. И исчез.

Шаман выпрямился, поднял веки. Легонько отстранил свою юную помощницу, сказал ей:

— Отнеси все на место.

И Лина послушно отошла, подняла бубен, отыскала в траве белую кость, так похожую на человеческую. Направилась к землянке Мудрейшего.

А сам шаман долго копался в складках рваного одеяния, не обращая внимания на сгрудившихся вокруг сородичей. Наконец извлек толстую короткую палку, сплошь покрытую узорной резьбой, поднял ее над головой, держа обеими руками. Тихо запел, затряс головой в такт странному ритму. Заходил по кругу, с силой притаптывая ногами.

Гоблины опустили головы, отступили еще дальше, отвернулись.

— Пойдем, Глеб, — сказал Уот, беря человека под локоть. — Шаман должен остаться один. Сейчас никто не должен его видеть.

Не оглядываясь, гоблины уходили в сторону густых зарослей шиповника, на противоположный край поляны. И пропадали из вида за кустами.

— А что там? — поинтересовался Глеб.

— Обед. Но ты не должен есть. Тот, кто идет на Большую Охоту, должен быть голоден…

Перед тем, как раздвинуть руками мокрые колючие ветви, Глеб оглянулся на танцующего шамана. Большой гоблин содрал с себя всю одежду и неуклюже прыгал, похожий на взбесившуюся огромную лягушку, вдруг вставшую на задние конечности. Его раздутое брюхо дрожало, ноги неуклюже подгибались. Это должно было казаться смешным, но Глеб не засмеялся. Напротив, ему стало жутко — на какое-то мгновение ему почудилось, что шаман вырос, сравнявшись с самыми высокими деревьями, и глаза его сверкнули, затмив сияние солнца. Какие-то призрачные тени танцевали рядом. Глеб поспешил отвернуться.

— Не оборачивайся! — строго сказал Уот. — Мудрейший призывает духов.

4

На него старались не обращать внимания. Только иногда, когда он неловко натыкался на кого-либо, его одаривали косым взглядом, в котором можно было прочитать все, что угодно: злобу, неприятие, но и терпение, и жалость…

В окружении гоблинов Глеб чувствовал себя изгоем. И он был благодарен Уоту за то, что тот постоянно находился рядом.

— Можешь съесть немного рыбы, — сказал молодой гоблин. — Но если ты хочешь участвовать в Охоте, то не прикасайся к мясу и ко всему растительному.

— Я не голоден, — солгал Глеб.

От группы женщин отделилась и скользнула в их сторону маленькая стройная фигурка. Лина, словно невзначай, коснулась ладонью плеча Уота, окинула теплым взглядом его невысокую крепкую фигуру. И перевела взгляд на человека, глянула снизу вверх.

— Как твоя спина, Глеб?

— Уже все зажило. Как на собаке.

— Как на собаке, — повторила девушка и хрипло рассмеялась. Глеб осторожно улыбнулся. Поначалу он никак не мог привыкнуть к смеху гоблинов и к их скрипучей речи, но потом притерпелся, и вроде бы даже совсем перестал замечать нечеловеческие тембры их голосов. А вот к его смеху зеленокожий народец так и не привык. Стоило Глебу засмеяться, как тотчас лица гоблинов мрачнели, а маленькие дети начинали плакать.

Чего ему не хватало здесь, так это искреннего смеха. Нормального человеческого веселья. И большой дружной компании. Друзей…

Впрочем, друзей ему всегда не хватало…

— Как на собаке, — еще раз повторила Лина, покачала головой. — Ты забавный, человек.

— И вкусный, — бросил кто-то, проходя мимо. Глеб поднял голову и узнал Аута — вечно всем недовольного гоблина средних лет.

— Не обращай внимания, — сказал Уот.

— А что, — Глеб усмехнулся, — пожалуй, это можно назвать комплиментом…

Было тесно. Все жители деревни покинули свои жилища и собрались на берегу маленького ручья, в светлом сосновом бору, на месте, где некоторые семьи ставили легкие летние жилища, на теплую пору перебираясь из затхлых землянок поближе к свету и чистому воздуху. Вот и сейчас здесь торчали конусы шатров, дымились костры. В закопченных котлах и на длинных вертелах готовилась, а по большей части разогревалась уже готовая пища. Гроздья рыб, нанизанные на прутья, коптились в густом ольховом дыму. Вялились на солнце развешенные на сучьях полоски мяса.

А в десяти минутах ходьбы к северу, за неглубоким оврагом, за стеной колючего шиповника бродил в одиночестве шаман, пел, призывая духов, потрясал в воздухе коротким резным жезлом, очищая подземные жилища. В одиночестве ли?

— А ты видела духов, Лина? — спросил Глеб.

— Их нельзя увидеть, — ответила девушка. — То, что мы можем видеть, это лишь их тени, но сами духи всегда остаются незримы.

— И ты видела их тени?

— Конечно. Все видят тени духов. Но многие не понимают, что именно они наблюдают. А то и просто не хотят замечать.

— И какие они?

— Разные.

Глеб хмыкнул. Лина неверно истолковала его усмешку, вскинулась, сказала серьезно:

— Да. Они разные… Смотри. Вот твоя тень. А вот тень Уота. Вроде бы они одинаковы. Почти неотличимы, разве только твоя чуть больше… Но вот это тень человека. — Она показала рукой. — А это тень гоблина. Они же совершенно разные. Совершенно. Хоть ты и не замечаешь этого…

Уот долго изучал свою тень, сравнивал ее с тенями Глеба и Лины. Когда он поднял голову, в глазах его светился вопрос.

— А когда прячется Солнце, куда девается тень?

— Она возвращается в свой мир.

— Как Двуживущие?

— Да.

— Так, значит, Двуживущие — это тени?

Лина задумалась. И на вопрос Уота ответил Глеб:

— Ты прав. Здесь мы только тени. Не больше.

Девушка внимательно глянула на него. Хотела что-то спросить, но осеклась и быстро отошла в сторону, к прочим женщинам.

— Уот!

Молодой гоблин и Глеб одновременно повернулись на зов. Помахивая копьем, к ним направлялся Аут.

— Уот, ты готов к Охоте?

— Конечно. Я хочу взять с собой Глеба.

— Взять человека?

— Да.

— А что сказал Мудрейший?

— Я еще не говорил с ним. Но, думаю, он не будет против.

Аут окинул взглядом высокую фигуру Глеба, ухмыльнулся и неожиданно согласился:

— А почему бы и нет?..

Пиршество под высокими соснами набирало силу. Старики, женщины и дети ходили с набитыми ртами, без перерыва что-то жевали. Болтали друг с другом, делились лакомыми кусками, с удовольствием угощались сами. Все до единого — и маленькие дети в том числе — пили перебродивший ягодный сок. Хмелели. Кое-кто уже нетвердо держался на ногах, запинался, хватался за соседей. И успокаивался, засыпал, пригревшись у одного из костров… Мужчины же ни к еде, ни к выпивке не притрагивались. Они должны были оставаться чистыми до окончания Большой Охоты. Воины небольшими группками сидели возле костров, втягивали ноздрями ароматы дымного воздуха, шлифовали наконечники копий и распевали долгие тоскливые песни, смысл которых Глеб никак не мог уловить.

Возле дальнего шатра кто-то танцевал, оттуда доносилось ритмичное перестукивание примитивных деревянных барабанов. Глеб всмотрелся в двигающиеся фигуры, но узнал только Лину. Через мгновение его внимание переключилось на Уота, вокруг которого собралась тесная стайка подростков. Как обычно, Уот рассказывал какую-то легенду. Глеб подошел поближе, вслушался.

— … поспорили, кто важней. Солнце сказало: «Ты всего лишь моя тень. Я ярче и горячей. Никто не может смотреть мне в лицо». А Луна возразила: «Но я освещаю мир ночью. А ты поднимаешься на небо днем, когда и так светло…»

«Где-то я читал что-то подобное», — подумал Глеб, улыбаясь.

Один подросток — нескладный, голенастый, костлявый — отвлекся, повернул голову, глянул на что-то под ногами. И вдруг прыгнул в сторону, быстрой рукой вырвал клок травы, сунул его в огромный рот, зачавкал. Глеба передернуло. Он увидел, как из пасти молодого гоблина выскользнул серый мышиный хвост, еще дергающийся, живой, хлещущий по щекам. Тонкая струйка крови просочилась из уголка безгубого рта, и остроухий подросток слизнул ее языком, одновременно всосав хвост, словно длинную макаронину…

«Все-таки они животные, — торопливо отворачиваясь, подумал Глеб. — Разумные, с целой системой верований и предрассудков, со своей магией, со своими традициями… Но животные».

5

Шаман возник словно из ниоткуда. Только что воины распевали свои совсем не воинственные песни, дети носились друг за другом, ворчали старики, доверительно шептались женщины, как вдруг в самом центре праздника появился Большой Гоблин, уже не голый, уже одетый в свое рванье, вроде бы похудевший, изнуренный, болезненный. Качающийся, словно камыш на ветру. Поднял руку. И тотчас все стихло. Все замерло.

— Можно возвращаться, — объявил Мудрейший и стал заваливаться вперед, потеряв последние силы. К нему метнулась Лина, обвила руками, поддержала. Крикнула:

— Воды!

Кто-то протянул глиняную бутыль с вином, но помощница шамана отстранила емкость, требовательно повторила:

— Воды!

— Все в порядке, — сказал Мудрейший, пытаясь выпрямиться. — Просто я устал. Духи леса становятся все более непослушными. Они признают лишь магию Древесного Топора. А я уже стар, чтобы на равных говорить с ними.

Уот принес воды. Передал Лине. Шаман взял чашу из рук девушки, немного отпил, остаток плеснул себе в лицо.

— Мудрейший, — сказал Уот, поддерживая старика с правой стороны, — я бы хотел взять на Охоту человека. Разрешишь ли ты?

Шаман медленно повернул лицо к Уоту, тихо и наставительно ответил:

— Неважно, чего ты хочешь. Неважно, разрешу ли я. Главное, захочет ли человек… — Он в упор глянул на Глеба. — Ты хочешь этого, Двуживущий?

— Да! — Глеб кивнул, сам не зная почему соглашаясь.

— Тогда ты будешь участвовать в Большой Охоте. И она уже началась! — Шаман неожиданно легко выпрямился, отстранил и Уота, и Лину, шагнул к Глебу, коснулся его своей лапой. И рявкнул во все горло:

— Большая Охота началась!

Сосновый бор взорвался ревом. Воины вскочили, потрясая копьями. Матери торопливо уводили детей. Старики поднимались и спешили убраться в хлипкие летние жилища.

Солнце медленно клонилось к западу.

6

— Мы должны принести жертву до заката, — объяснял Уот Глебу. — Каждый воин положит что-то в жертвенный огонь. И чем богаче будет его добыча, тем больше силы и удачи подарит ему Солнце.

— И кого же мы ищем? Кабана? Медведя? Лося?

Уот отрицательно помотал головой.

— Мы не ищем. Солнце само направит к нам то, что достойно нас.

— А если это будет мышь? — спросил Глеб и вспомнил голый серый хвост, червем извивающийся в пасти подростка-гоблина.

— Половина охотников принесет сегодня мышей, — ухмыльнулся Уот. — Многие вернуться с кроликами. Кому-то встретиться олень или молодой кабан. Но думаю, что главной дичью сегодня станет человек.

— Человек?

— Двуживущий.

— Я?

— Да.

Какое-то время Глеб переваривал полученную информацию. Если это была шутка, то очень неуклюжая. Уот обычно так не шутил.

— Ты серьезно?

— Да.

— Но ты же говорил, что это День Единения.

— Напитать собой Солнце — большая честь, — произнес Уот. И вновь Глеб не понял, шутит гоблин или говорит серьезно…

Они шли вдвоем. Как успел выяснить Глеб, большинство воинов охотились в одиночку. Одинокий охотник ни с кем не делил свою добычу, свою жертву. Он получал от Солнца ровно столько силы и удачи, сколько заслуживал. Группами держались совсем молодые гоблины, еще даже не успевшие получить боевых копий, и вынужденные обходиться простыми кольями, острый конец которых для прочности обжигался в пламени костра. Такое неуклюжее оружие было сейчас и у Глеба.

Уот держал копье наизготовку и внимательно оглядывался по сторонам, вслушивался в невнятные шорохи леса. Уже часа три ломились они сквозь чащобу, уходя все дальше и дальше от поселения. Сосны сменились елями, затем, продравшись сквозь заросли лещины, товарищи оказались в мрачном, полном бурелома осиннике.

— Не бойся, — сказал Уот. — Ведь ты тоже охотник.

— Я не боюсь, — возмутился Глеб, — просто… как-то это нехорошо. Не предупредив меня ни о чем, только и рассказав эту глупую легенду…

— Легенды не бывают глупыми.

— Все равно…

— Тихо! — насторожился вдруг Уот.

— Что?

Гоблин какое-то время стоял неподвижно, и уши его забавно подрагивали.

— Что-то… — сказал Уот, но не закончил фразу, потому что это «что-то» вышло прямо на них.

— Как дела, Аут? — спросил Глеб у выступившего из зарослей крапивы знакомого гоблина.

— Уже лучше, — ответил тот, перехватывая копье.

Уот выдвинулся вперед, заслонив собой человека.

— Я предлагаю тебе присоединиться к нашей группе, — миролюбиво сказал он. — И третья часть добычи будет твоей.

— Нет, — Аут был спокоен. Он, не отрываясь, смотрел на Глеба, и ладони его гладили древко копья. — Солнце уже показало мне мою добычу.

— Человек? — уточнил Уот, хотя и так все было ясно.

— Да. Только человек.

Глеб крепче сжал в руках свою неуклюжую заостренную жердь. Мелькнула трусливая мыслишка о бегстве. Интересно, если жертва убежит, пошлет ли Солнце еще одну нерасторопному воину?

— Ты должен биться, — быстро шепнул Уот и отступил.

— Но я… — Глеб хотел возразить, сказать, что бой не имеет смысла, что его поражение неизбежно. Но не успел. Аут рявкнул и бросился на человека, без излишних затей выставив копье перед собой. Наверное, он не знал, что Глеб брал уроки фехтования у Уота. Гоблин хотел лишь пронзить подвернувшуюся дичь. Жертву. Не дать ей уйти. Просто ткнуть…

Глеб ничего не успел понять, сработал рефлекс. Он, словно на тренировке, хлестким ударом своей жердины отвел направленное в грудь острие и, не мешкая, со всей силы саданул противника по плоской лысой макушке. Что-то — не то череп гоблина, не то палка — хрустнуло, и Аут рухнул человеку под ноги. Глеб пинком отшвырнул вывалившееся копье и отпрыгнул, готовый продолжать схватку, еще не вполне веря, что ему удалось свалить противника на землю…

Потом, анализируя свои действия, он не мог понять, что же не дало ему броситься на упавшего и добивать, добивать, защищая свою жизнь. Почему-то он не сделал этого. Почему? Ведь в то мгновение он с ужасом думал, что сейчас Аут поднимется, выхватит из травы оброненное копье, ввинтится им в воздух и уже ничто не сможет остановить смертоносных выпадов. В тот жуткий момент Глеб не знал, что…

Аут был мертв. Нигде не было ни единой капли крови, и тело его сохраняло некую жизненную грацию, по которой всегда с первого взгляда можно спящего отличить от мертвого. Но… Гоблин был мертв.

— Мертв! — подтвердил Уот. Он поднял копье убитого, внимательно осмотрел его, протянул человеку. — Я знал, что ты справишься. Теперь это оружие принадлежит тебе.

— Надолго ли? — Глеб невесело скривил рот, взял оружие, примерил, покачал в ладони. Он уже мог отличить хорошее копье от плохого. Это было лучшим из всех, что ему когда-либо приходилось держать в руках. — Я ведь убил твоего сородича. Мне нельзя возвращаться в деревню.

— Наоборот. Ты сделал Аута бессмертным, и все будут благодарны тебе. Ведь его дух после сожжения станет частицей Солнца. И Солнце породнится с нами.

Глеб на мгновение задумался.

— Ты действительно в это веришь?

— Верю? — переспросил Уот и улыбнулся бестолковости Двуживущего. — Видишь это дерево? Ты веришь в него? Как можно верить или не верить в то, что существует?

— Но ведь этого дерева нет, — сказал Глеб, забыв, что разговаривает сейчас с тем, кого также не существует в действительности.

— Как же? Ты видишь его? Слышишь? Можешь прикоснуться?

— Да. Но это… — Он задумался, стоит ли объяснять гоблину устройство Мира. Рассказывать о том, что все вокруг — лишь образы, созданные программой. Электронные импульсы в недрах сети, в схемах компьютера, в мозгу. Обман, подмена, иллюзия… Где найти слова?.. Он вздохнул, сделал неопределенный жест, сказал:

— Это не настоящее дерево. Его не существует в действительности. Это… тень…

— Но и ты тоже тень, Двуживущий. Ты сам это недавно сказал. Значит, ты тоже не настоящий?

Глеб, пытаясь подыскать какие-то аргументы, опустил глаза, уперся взглядом в распростертое безжизненное тело Аута.

Зачем я спорю? И с кем? С собой? С компьютером?

— Ладно, пойдем, — он махнул рукой.

— Подожди. Я еще не закончил свою Охоту.

— А разве моя… — Глеб хотел произнести слово «добыча», но не смог. — Разве Аут… жертва… не одна на двоих?..

Уот дико посмотрел на человека. Возмущенно фыркнув, спросил:

— Неужели ты думаешь, что гоблин может принести в жертву собрата?

— Ну… — Глеб почувствовал себя круглым дураком и в который уже раз понял, что ему никогда не постичь все странности этого зеленокожего народца.

Сделав два шага в сторону, Уот вонзил копье в ствол старой осины, пригвоздив к коре большую пеструю бабочку. Он снял ее с острия, показал Глебу, сказал:

— Ее я и принесу в жертву.

— Такую маленькую? А не боишься, что Солнце разозлится на тебя?

— Я не верю в глупые предрассудки.

Глеб крякнул и почесал затылок. Что там народ! Один-единственный гоблин и то был непостижим…

Солнце давно миновало зенит и скрылось за деревьями. Мягко светились кроны на самой крыше леса, высоко над головами товарищей. А внизу сгущались тени…

— Надо спешить, — сказал Уот. — Скоро зажгут костры.

— Успеем, — Глеб развернулся, готовый следовать в обратном направлении.

— Ты кое-что забыл, — произнес гоблин и показал свою бабочку.

— А, ну да! — спохватился Глеб, подошел к телу Аута. Внутренне содрогнувшись, взвалил труп на плечи. «Они же животные», — напомнил он себе. И, как ни странно, это подействовало — он успокоился.

— Идем! Надеюсь, Солнце будет нами довольно.

7

Срубы, сложенные из огромных бревен, пылали. От них исходил такой жар, что каждый, кто приближался к пламени для того, чтобы отправить к Солнцу свою жертву, был вынужден отворачивать лицо.

— Человек! Человек! — пронеслось по рядам гоблинов, когда Глеб и Уот ступили на поляну. Навстречу вышел шаман.

— Вы едва не опоздали.

— Мы спешили.

— Солнце вот-вот уйдет за край земли.

Глеб хотел спросить, как шаман может утверждать, что солнце сейчас сядет, если за деревьями уже давно не видно ни дневного светила, ни, тем более, горизонта. Но Уот не дал человеку рта раскрыть, сам заговорил с Мудрейшим:

— Двуживущий породнил нас с Солнцем. Аут теперь будет жить вечно. Он будет следить за нами и за нашими врагами. И помогать нам.

— Это Аут? Хороший выбор.

— Выбор Солнца.

— А что у тебя?

Уот протянул Мудрейшему ладонь. Мятые крылья со стертой пыльцой. Шаман вздрогнул.

— Я видел это уже. Сегодня. Синекожий Гоблин показал ее мне и сказал… сказал…

— Это мой дар Солнцу.

— Хорошо, — Мудрейший справился с собой, и голос его обрел обычную твердость. — Костры ждут. Идите.

Глеб передал свое — трофейное! — копье Уоту, осторожно снял с плеча тело Аута, положил на траву. Тотчас рядом появились гоблины, знакомые и не очень, сгрудились кругом, забормотали что-то. Склоняясь к трупу, касались его ладонями, гладили. Стали понемногу оттеснять человека…

— Они просят защиты, — сказал шаман, заметив нерешительность Двуживущего. — Теперь Аут намного могущественней, чем я. Странно, правда? Мертвый стал могущественней живого… Торопись, Солнце скоро уйдет…

Глеб, не обращая внимания на тянущиеся отовсюду руки, поднял труп и шагнул в толпу гоблинов. Перед ним расступились.

Бушующее пламя жертвенного костра опалило лицо, от жара затрещали волосы. Но Глеб сделал еще шаг, и еще: ближе, и ближе — уже почти в упор, уже задыхаясь, превозмогая нестерпимое пекло. Он знал, что все гоблины сейчас следят за ним. И он хотел им доказать, что… Что?.. Что человек может приблизиться к пламени, не отворачивая лица? Не боясь вспыхнуть живым факелом?

Глеб швырнул легкое, будто бы высохшее тело Аута в огонь. Кинул точно в пылающее жерло сложенного из бревен сруба. И торопливо отошел прочь, в прохладу и свежесть опускающегося на лес вечера.

Взметнулись в небо искры, словно рой потревоженных насекомых. Запахло горелым мясом. И через минуту потек вверх плотный черный дым.

До смерти уставший Глеб, не оглядываясь, уходил. Он спешил к своему шалашу, в свой дом, в свой маленький мирок. Сейчас он хотел только одного. Он хотел одиночества.

Первое убийство в этой жизни. Такое странное, ни на что не похожее. Вроде бы и не убийство вовсе…

Гоблины, задрав головы, смотрели на кроны деревьев, туда, где застревал и мешался с подступающей темнотой дым от жертвенных костров.

— Солнце приняло жертвы! — провозгласил Мудрейший.

Праздник Большой Охоты закончился.

8

Быстро летели дни.

Их нельзя было назвать однообразными, хотя, в большинстве своем, они и походили друг на друга. Но каждый день приносил что-то новое — какое-то знание, открытие, откровение, что-нибудь о привычках гоблинов, какая-то необычная легенда, примета, поговорка. Все в новинку, все в радость. Должно быть, так маленькие дети открывают для себя мир. Каждую свою находку приветствуют ликующим криком, следят за ней широко открытыми глазами — за суетой муравьев на хвойной куче муравейника, за неровным танцем бабочек, за шевелением сердитой пчелы в сердце цветка… Сперва они видят только то, что находится под носом, на расстоянии протянутой руки. То, что можно схватить, сжать в пальцах, не знающих своей силы, сунуть в рот. А затем, познав близкую вселенную, тянутся дальше и замечают тогда и вечно меняющееся небо, и бег ветра по высокой траве равнин, и волшебное мерцание звезд, рассыпанных по ночному бархату. Не видят они лишь одного — обыденности. Это у них еще впереди… Пока же каждый день для них бесконечен, каждое утро — начало новой жизни. А сон — сама смерть. И не потому ли дети отказываются ложиться спать, когда их укладывают заботливые родители — капризничают, плачут? Ведь никто не хочет умирать, покидать жизнь, полную таких ярких картин. Пусть даже на мгновение, на час, на ночь… Это только усталые древние старики, повидавшие все в своей жизни, готовы к уходу, и ждут его, зовут, требуя отдыха в вечной тьме. Только там их ждет еще неизведанное. Только там — за гранью жизни…

Глеб никуда не спешил.

9

— Ты не должен размышлять! — Сердитый Уот размахивал руками. — У тебя же получилось тогда, на Охоте! Так зачем ты сейчас пытаешься думать?

— Я не думаю, — возразил Глеб, утирая пот со лба тыльной стороной ладони — жест усталого крестьянина, только что закончившего пахоту.

— Думаешь! Не спорь!

— Ладно. Пусть так. Но я не могу по-другому.

— Ты должен научиться. В бою твоя голова должна быть пуста.

— Вообще-то, меня всегда учили, что побеждают не силой, а разумом.

— Иметь чистую голову, не значит быть глупым. Неужели ты и этого не понимаешь?

— Не шуми. Все я понимаю, просто не могу… Ну, не знаю я, как этого добиться!

— Если не можешь отключиться полностью, то попробуй думать о чем-то постороннем.Ну, например, о звездах. Давай! Попробуй!

Глеб нехотя принял боевую позицию, выставил перед собой копье. Попытался представить звездное небо. Расслабился. И звездное небо не замедлило явиться. Целые галактики завертелись перед глазами багровыми сгустками, запульсировали. Правый висок пронзила острая боль.

— Ты что, заснул?

Глеб охнул и схватился за ушибленное место. Процедил сквозь стиснутые зубы:

— Пытался разглядеть звезды днем.

— Увидел?

Это уже походило на издевательство, и Глеб взорвался:

— Все! Хватит! Буду драться так, как умею! Хватит мне этих гоблинских штучек!

Он перехватил копье и обрушил на Уота серию молниеносных ударов. Гоблин легко отскочил, парировал неожиданную атаку.

— Вот, уже лучше! Разозлись, разозлись на меня!

Глеб бесхитростно махнул копьем, целя в открывшуюся грудь своего малорослого учителя и понял, что попался на удочку: гоблин уклонился, схватил ладонью древко и рванул на себя. Глеб, потеряв равновесие, упал на одно колено. Уот своим копьем коротко ткнул человека в горло.

— Все! На сегодня хватит.

Глеб захрипел и повалился на теплую землю. Забился в агонии. Уот серьезно следил за его нелепыми телодвижениями.

— Все, хватит. Пойдем домой.

Глеб дернулся еще пару раз и затих, уставившись в небо остекленевшими глазами…

В вылинявшей синеве небосвода сияло нестерпимо яркое солнце. И ни единого облачка.

Вот уже целую неделю стояла изнуряющая жара. Даже короткие ночи не приносили облегчения — земля просто не успевала остыть.

— Лина обещала принести пирог с рыбой. А я хотел угостить тебя.

— Не люблю рыбных пирогов. — Глеб прекратил дурачиться и сел. — Вы никогда не потрошите рыбу.

— Но так же вкусней.

— Даже пробовать не буду.

— Твое дело…

Уот размотал длинную тряпку, освободив наконечник своего копья. Скомкал грязный бинт и убрал на обычное место — спрятал в дупле корявой ольхи. Глеб поступил так же…

Два раза в день — рано утром и вечером, пока еще не стемнело, они приходили на эту полянку, доставали из дупла полосы истрепанной ветоши, тщательно обматывали оружие, пеленали наконечники, делая их безопасными, и начинали тренировку. Глеб уже давно освоил азы гоблинской науки фехтования, все эти стойки, шаги, положения, выпады и отходы, удары и блоки, и теперь Уот натаскивал его в спарринге. Только так, в жестокой реальной схватке, по убеждению гоблина и можно было научиться чему-то стоящему. Глеб с ним не спорил, смиренно принимал побои и после каждого урока находил на своем теле несколько свежих синяков и кровоподтеков…

Они еще долго спорили о кулинарных пристрастиях, пока шли по направлению к подземной деревне. И разошлись, оставшись каждый при своем мнении. Глеб направился к шалашу, Уот — к своей землянке.

— Я принесу тебе кусочек попробовать, — крикнул вдогонку гоблин.

— Тогда я угощу тебя щавелем, — пригрозил Глеб. И они оба одновременно сморщились, фыркнули брезгливо. И рассмеялись.

— Встретимся вечером на поляне!

10

— Скажи, Глеб, ты уйдешь? — спросил Уот.

Стояла глухая ночь. Перед шалашом Глеба тлел костер, хотя и без него было слишком жарко. А вокруг была лишь темнота, она тихо шелестела листьями спящих деревьев, шуршала травой, ворочалась в птичьих гнездах, в дуплах, осторожно поскрипывала, похрустывала, скрежетала… Уот, Глеб и Лина, отодвинувшись от горячего огня как можно дальше, но оставаясь на освещенном пятачке, негромко разговаривали. Точнее, разговаривали Уот и Глеб. Лина все больше молчала, и казалось, что она спит, подтянув к груди колени и уткнувшись в них лицом. Но иногда девушка, не меняя позы, спрашивала о чем-то, уточняла, и становилось ясно, что она с интересом следит за беседой, не пропуская ни единого слова…

— Да. Я скоро уйду.

— А когда это скоро?

— Не знаю. Хочется задержаться у вас подольше. Ведь я, наверняка, единственный Двуживущий, кто жил среди гоблинов… Что там Двуживущий? Единственный человек!

— Да, наверное.

— Это Мудрейший позволил тебе остаться, — сказала Лина. — Он видел сон о тебе.

— Я слышал, он говорил мне. Сон про голого птенца. И про отрезанный палец.

— Он видел еще один сон…

— Я не верю его видениям, — перебил Глеб.

— Почему?

— Разве он может предугадать мои поступки?

— Он не предугадывает, он просто видит… — Лина подняла голову, и алые блики костра расцветили ее лицо.

— Как он может видеть то, чего еще нет? Что еще не произошло?

— Любая вещь уже несет в себе все — и начало, и конец. Каждое дерево, каждый камень. И горы, и леса, и реки. Все имеет в себе прошлое. Все имеет в себе будущее.

— Может быть, — согласился Глеб. — Я допускаю, что все уже запрограммировано. И разрушение гор, и гибель в птичьем клюве клюве самого ничтожного жучка. Но я-то свободен в своих действиях. Абсолютно свободен.

— Почему ты так в этом уверен?

— Потому что я человек. Я Двуживущий.

— И что?

— Я не часть этого мира.

— Но ты здесь. И, значит, ты принадлежишь Миру.

— Но не подчиняюсь ему.

— А я? — спросил Уот. Лина вновь спрятала лицо в коленях. — Я тоже свободен, как и ты?

— Ты… — Глеб замялся.

…кусок программы…

— …ты подчиняешься правилам, что в тебе заложены. Они ведут тебя.

— Но… Нет, я не согласен. Меня ничто не ведет. Я могу сейчас встать и уйти, а могу остаться.

— Все дело в наборе этих правил, в их сложности. Камень будет лежать до тех пор, пока его не отшвырнут ногой. А ты… Ты волен принимать решения, но только те, которые не меняют ничего в твоей судьбе: уйдешь ли ты сейчас, или уйдешь позже — все равно завтра проснешься и будешь учить меня драться… Это иллюзия свободы выбора.

— А если я не буду учить тебя? Не буду учить Двуживущего? Ведь так я повлияю на тебя? На того, кто не принадлежит Миру… И это будет означать, что Мир, все-таки, влияет на тебя с моей помощью. Ты зависим от меня. От Мира.

Глеб хмыкнул, не зная, что возразить на это.

— Я могу тебя учить, — размышлял гоблин дальше, — а могу не учить. Я волен сделать выбор. И ничто не управляет мной в принятии этого решения. Только я сам…

Глеб встал, подошел поближе к костру, присел перед огнем на корточки. Кривым сучком стал шевелить прогорающие угли, сгребая их в кучу, мешая пепел, пробуждая рои багровых искр. Стрельнуло еще не сгоревшее полено, выбросив далеко на траву пламенеющий угольный кубик. Маленькая звездочка, отторженная костром, какое-то время светилась, постепенно затухая, и вскоре умерла окончательно, потерявшись во тьме.

— Вот так и мы иногда, — задумчиво сказал Уот. — Живем, подпитываясь друг от друга теплом, а потом что-то нас вышвыривает, и мы медленно гаснем.

— А ты сегодня невесел. — Глеб вернулся на свое место, сел, спиной опершись на неудобный ствол дерева. — И склонен к философствованию.

Уот промолчал, даже не стал уточнять, что означает это длинное незнакомое слово. Затем спросил, совершенно не в тему:

— Почему мы прячемся, Глеб?

— Мы? Прячемся?

— Мы — гоблины. От кого мы скрываемся в лесу? Неужели от вас, от Двуживущих?

— Да.

— Разве ваши воины сильней наших?

— Да.

— Но ты…

— Я Новорожденный. Я еще слаб.

— Ты не слаб. — Уот покачал головой. — Ты сильней меня, может быть даже сильнее Мудрейшего. Но ты слишком неуклюж и потому безопасен… Ваши воины все такие неловкие? Я редко встречался с людьми.

— Ты прав, гоблины двигаются быстрее. Но обычно побеждает не быстрейший.

— А кто?

— Двуживущий.

Уот удивленно посмотрел на Глеба, спросил осторожно:

— Почему?

— Не знаю, — честно ответил человек.

И гоблин надолго погрузился в раздумья.

— Вы разобщены, — наконец сказал Уот. — Вы живете порознь, каждый существует только ради себя, но вы всегда следуете друг за другом. Держитесь вместе. Это странно. Ведь если вам нравится жить поодиночке, то зачем же преследовать друг друга?.. Объясни, Глеб.

— Не знаю. Все зависит от обстоятельств.

— Мудрейший говорит, — подала голос Лина, — что Двуживущие боятся не одиночества, а себя.

— Разве может что-то напугать бессмертного?

Вопрос повис в воздухе.

Глеб уже спал.

Лина встала, отряхнулась:

— Надо идти.

— Подожди, я провожу тебя… — Уот поворошил костер, сунул в огонь короткое бревно. На мгновение остановился возле Глеба, заглянул в безмятежное лицо спящего человека — странное лицо, уродливое, плоское: высокий лоб, длинный тонкий нос, выдающийся вперед подбородок, крохотный рот… И эта бледная кожа. А волосы! Бр-р! Догадывается ли Двуживущий о своем уродстве?

— Ты идешь, Уот?

— Да-да.

Гоблин подхватил с земли копье и бросился догонять девушку.

11

Изнуряющую жару сменили дожди.

Лес пропитался влагой. Чавкал под ногами сырой мох, по листьям стекали жидкие бисеринки, утром по низинам стелился густой туман. Было промозгло и зябко.

Глеб ежился возле плохо горящего костра, когда из леса вышла толпа незнакомых гоблинов. Изможденные и промокшие, они встали на дальнем краю селения и стали озираться, тихо переговариваясь. Их было много. И морщинистые старики с побуревшей кожей, и покрытые шрамами воины, и уставшие до изнеможения женщины, и тихие испуганные дети. Глеб затаился за кустами, прикрывающими его шалаш, и стал наблюдать.

Гоблины долго топтались в нерешительности, затем один из них, по-видимому предводитель, вышел в центр поляны и что-то громко гортанно прокричал. Тотчас приоткрылся люк одной из землянок, оттуда выглянул кто-то знакомый — вуаль дождя не дала увидеть, кто именно, — он тоже закричал что-то, и захлопали крышками лазы, и на улицу под моросящий дождь полезли из-под земли гоблины, и крики заглушили шепот дождя, и непонятно было, чего в этих криках больше — горя или радости. Гоблины обнимались, плакали, взрыкивали, галдели и наперебой говорили. Глеб ничего не понимал.

Выкарабкался из землянки гигант-шаман. Он подошел к предводителю пришельцев и протянул руку. Гомон стих, все смотрели на негромко разговаривающих вождей.

Шаман и предводитель закончили короткую беседу, обнюхали друг друга и склонили головы. Сразу все радостно загалдели и стали кучками разбредаться по деревне.

Глеб выпрямился и вышел из-за кустов.

Его заметили не сразу. Вскрикнула женщина, несущая за спиной спеленатого младенца, и мгновенно незнакомые гоблины напряглись, выставили перед собой оружие, оскалились на человека, и в их глазах Глеб увидел страх. Страх загнанного в угол зверя.

Он растерянно остановился, не зная, как вести себя дальше.

Недовольно зыркнул на него шаман, махнул рукой — мол, уйди пока, и заговорил с новоприбывшими. До Глеба доносились лишь обрывки фраз:

— …наш… он один… уйдет… нет, не надо… без злобы… нет… не надо… я сказал…

Гоблины настороженно косились на человека, но копья опустили. Шаман еще что-то говорил, обращаясь больше к предводителю, но Глеб уже ничего не слышал. Он пошел к своему шалашу. Костер погас, дрова промокли, настроение испортилось окончательно, и Глеб принялся старательно затачивать плоским шершавым камнем наконечник своего копья. Поглощенный этим занятием, он не заметил, как к нему, бесшумно ступая, приблизился шаман.

— Надо поговорить, — сказал он, и Глеб вздрогнул от неожиданности.

— Садись, — Глеб отложил копье и подвинулся, освобождая место под навесом. Нечасто шаман удостаивал человека своим визитом, а тем более общением.

Гоблин сел, помолчал, потом вздохнул и заговорил:

— Ты много прожил с нами. Мы не дали тебе погибнуть, мы кормили тебя, мы дали тебе оружие, мы сделали из тебя воина… — Шаман выдержал паузу. — Но теперь ты должен уйти… Те, кто пришел… Это наши сородичи из племени, где был вождем мой троюродный брат. Люди уничтожили их деревню на равнинах, и они пришли к нам в Лес. Они мои братья, и я говорю, что ты должен уйти. Иначе я не ручаюсь за твою жизнь. И я не хочу раскола племени… Ты уйдешь завтра. Уот выведет тебя из леса… Ты человек, Двуживущий, и твое место там. Но помни свое обещание! — Шаман замолчал, тяжело дыша и клокоча горлом. — Я стар, но я вижу — и в этом моя сила. Бездеятельная сила. Я вижу пути этого мира, но не могу с ними ничего поделать. Выбрав путь, уже нельзя его изменить… — Он невесело усмехнулся. Глеб внимательно слушал сбивчивые слова шамана. — Я помогу тебе еще раз. — Гоблин поднял копье и стал гладить древко рукой. — Я сделаю дерево крепче камня, и железо будет ломаться о него, но обещай, что копье это никогда не пронзит гоблина.

— Хорошо, шаман, я обещаю.

— Я верю тебе… Странно, но я верю тебе, Двуживущий. Возможно потому, что у тебя есть цель… Завтра ты уйдешь… Прощай…

Старый гоблин поднялся, опираясь на копье, и беззвучно растворился во влажном лесу. Глеб долго смотрел в темноту кустов, туда, где скрылся шаман, и почему-то ему было жаль этого сгорбленного гиганта.

Глава 4

Город просыпался раньше, чем его жители.

Гремели ранние пустые трамваи, торопливо пробегая по рельсам, подмигивая светящимися окнами, по привычке открывая двери на пустых остановках, задерживаясь подолгу, словно надеясь, что кто-то вдруг появится, подбежит, впрыгнет в салон… Редкие автомобили летели по лужам на крыльях брызг. Спешили куда-то, торопились успеть, пока улицы свободны, не запружены сотнями, тысячами машин, пока стаи пешеходов не перебегают с одного тротуара на другой, держась рисованных полосатых дорожек. В утробе каждого автомобиля приглушенно играет музыка, светятся панели приборов, сонный человек цепляется за руль…

Глеб запахнулся в плащ, съежился и побежал к ближайшей остановке.

Рокоча, словно приближающаяся гроза, словно приглушенный гром, из-за угла выкатился трамвай, остановился, открыл дверь, дожидаясь пассажира, заманивая его в свой уютный, светлый, чистый мирок.

Глеб прыгнул на подножку, и трамвай, довольно урча, закрыл дверь и покатил вперед, быстро набирая ход.

1

Они ушли утром, когда густой белесый туман струился между деревьями и оседал росой на высокой изумрудной траве. Тучи плотно зашторили небо, но дождь прекратился, и только влага с ветвей деревьев тяжелыми каплями падала им на плечи.

Провожать их вышли двое: шаман и Лина, его молодая помощница.

Отдав Глебу заговоренное копье, шаман долго смотрел на Уота, и Глебу показалось, что старый гоблин знает что-то недоступное остальным.

— Идите! — махнув рукой, сказал шаман, развернулся и пошел прочь.

Лина подошла к Глебу и протянула маленький глиняный горшочек.

— Возьми, человек. Эта мазь поможет твоим ранам, а их у тебя будет много. Так сказал шаман.

— Спасибо, — Глеб сунул подарок за широкий пояс кожаной куртки.

— Я хочу попросить тебя, человек, — смутившись, сказала Лина.

— Я слушаю.

— Нам стало тяжело без Древесного Топора. Лес признает нас, но все более неохотно, и я боюсь, что без магии Топора нам опять придется выйти на равнины. Шаман запретил мне говорить об этом с тобой, но я прошу тебя: если когда-нибудь ты встретишь Древесный Топор, верни его нам.

— Хорошо. Я запомню твои слова, Лина, — Глеб наклонился и поцеловал ее в низкий покатый лоб.

Девушка смутилась, искоса глянула на стоящего в отдалении Уота и быстрым шепотом сказала:

— Береги его. Шаман видел что-то, но не говорит, что именно. Он сильно постарел, сны его становятся мрачными, а сам он все больше молчит. Я боюсь, человек. Вам, Двуживущим, смерть не страшна, вы приходите сюда на ее поиски, вы заигрываете с ней… Береги Уота, человек. Я хочу, чтобы он вернулся.

— Хорошо, Лина. Может быть, и я когда-нибудь вернусь к вам. Но на всякий случай, прощай.

Он хотел поцеловать ее еще раз, но девушка отстранилась и легко подтолкнула его по направлению к молчаливо ждущему Уоту.

Глеб закинул холщовую торбу с едой за спину, перехватил поудобней копье и пошел, опираясь на древко, словно на посох. Он раздвинул руками влажную стену переплетенных ветвей и нырнул в пахнущий гнилью сумрак леса. Обернувшись, в последний раз окинул взглядом поляну, на которой прятались подземные жилища гоблинов, где вились меж стволов неприметные тропинки, и где застыла изящная фигурка зеленокожей девушки-гоблина. Гибкие ветви, распрямившись, сомкнулись, отгородили от него прошлое, такое спокойное и неспешное.

Теперь надо было торопиться. Он вдруг осознал, сколько времени безвозвратно потеряно. Что случилось за этот период там, в мире людей, в мире Двуживущих? Что изменилось? Что поджидает его? Впрочем, на этот-то вопрос Глеб ответ знал — опасность ждет его. Опасность на каждом шагу. Будущее виделось полным приключений. Он возвращался к людям, спешил навстречу цели. А покой и безмятежность пусть остаются здесь, в лесу…

Уот уже ушел вперед, и Глеб заторопился вслед за гоблином, подныривая под сучки, перешагивая через валежины и прикрываясь руками от влажных шлепков живых деревьев.

2

Они шли уже третий день, а лесу не было видно конца. Живые рощи, больше похожие на ловушки, чередовались с обычными на первый взгляд дубравами, ельниками и ольховниками. Изредка попадались светлые перелески, где росли корабельные сосны, а понизу стелился папоротник.

Они продирались сквозь густые заросли орешника, проходили через затопленные березняки, терялись в жгучих зарослях высокой крапивы. Они шли звериными тропами и сухими руслами изменивших течение рек, шли по чавкающей трясине и по плотной, усыпанной мертвой хвоей почве мрачных ельников. Но где бы они не проходили, их всегда окружал лес.

Это был не тот лес, что обступал подземное селение гоблинов и даже не тот, что однажды едва не задушил в своих объятиях забредшего слишком далеко Глеба. Тот лес все-таки оставался скоплением обычных деревьев и кустарников, пусть даже и оживленных магией. А этот… Здесь чувствовалось присутствие некого разума, этот лес был единым гигантским существом, всевидящим, всезнающим, всеслышащим. От него невозможно было спрятаться, его невозможно было победить. И это пугало… Пристальный, ни на минуту не отпускающий взгляд явственно ощущался спиной, плечами, всем телом, он давил, нервировал, подгонял. Глеб с трудом сдерживался, чтоб не побежать. Заставлял себя идти осторожно, внимательно смотря на дорогу перед собой. Стоило хрустнуть под ногой живой ветке, как тяжелый вздох ворошил кроны над головами путников. Глеб обмирал, стискивая копье, готовый к тому, что сейчас тяжелая ветвь обрушится на голову, пробивая череп, ломая позвоночник. Или корень, словно титанический червь, выскользнет из-под ног, обовьется вокруг бедер, обхватит талию, сдавит ребра и уволочет под землю… Но лес пока терпел присутствие неуклюжего человека. Только Уот оборачивался на шум и недовольно покачивал головой. Сам-то он двигался, не надломив ни единой веточки, не притоптав и самой чахлой травинки.

Гоблин шел впереди, и лес расступался перед ним. Зеленые руки деревьев расцепляли свои пальцы и послушно расходились в стороны, мшистые коряги уползали из-под ног, кряжистые стволы, скрипя, уступали дорогу. В первые дни путешествия Глеба пугали эти жуткие признаки растительной жизни, но потом он привык и старался не отставать от неустанного неунывающего проводника-гоблина.

— Странно, мы не встретили еще ни одной дриады, — сказал Уот, — должно быть, тебя боятся. Скажи, Глеб, почему Вас, Двуживущих, все боятся?

— Не знаю, — пожал плечами Глеб. Ему не хотелось разговаривать на эту тему, и гоблин это понял.

— Они такие забавные. Живут прямо в деревьях; не в дуплах или там гнездах — прямо в самих стволах. Интересно, как они туда залезают?

— Не знаю.

— Что ты такой мрачный? Уже скоро.

— Ты это с самого начала говорил. Что значит «скоро»?

— Еще дня два, может три. Мы хорошо идем. И время сейчас хорошее. Дожди прошли, деревья сытые. А в засуху знаешь тут чего бывает? Цепляют всех подряд, одежду рвут, меж собой дерутся.

— Дерутся? — Глеб представил себе драку деревьев и его разобрал смех.

— Ну да. Ветками машут, сучками свиваются и друг друга к земле клонят. Бывает, что и выкорчуют кого-нибудь. А дриады носятся, ругаются, пищат по-своему… В засуху здесь можно ходить только с Древесным Топором… — Он помолчал и поправился: — Можно было.

Какое-то время они двигались молча, слушали шуршащий шепот леса, а потом Уот спросил:

— А в вашем мире есть лес?

— Да. Там, где людей совсем немного. Далеко от больших городов.

— А какой он — ваш лес?

Глеб задумался:

— У нас тоже есть и березы, и дубы, и ели, и сосны. У нас даже больше деревьев, чем здесь. Но наш лес не может быть живым. Он живой, конечно, но наши деревья не могут шевелиться сами по себе, не могут двигаться и убивать. — Он улыбнулся. — Не могут драться.

— Наши деревья тоже не могут. Это просто магия… У вас нет магии?

— Такой, как у вас, нет. У нас своя магия. Наука и технология. Она позволяет нам делать множество чудесных вещей. И ваш мир мы создали с ее помощью.

— Зачем?

— Не знаю. Наверно, для того, чтобы увидеть то, чего нет в нашем мире, испытать нечто новое, необычное. Люди так устроены, им нужны новые ощущения…

— Мудрейший говорил, что вам нужен этот мир, чтобы убивать, — перебил гоблин.

— Может быть, — не стал спорить Глеб. — Убийство запрещено у нас, но нам нужна сублимация… Извини, я не хочу говорить на эту тему.

— Если вы создали этот мир, значит, вы боги? — вслух рассуждал Уот. — Значит, вы можете его уничтожить в любой момент? А что тогда будет с нами? И если вы боги, то почему вас так много? Может, вы убиваете друг друга для того, чтобы определить кто из вас — Истинный Бог? Но разве может бог умереть? А вы погибаете. Но всегда возвращаетесь. И это значит, что ваша битва бесконечна, а следовательно вечен и наш мир. Или же вы не боги? Но ты говоришь, что весь этот мир создал человек, и я верю тебе. И траву, и деревья, и зверей, и небо, и землю, и солнце, и свет, и тьму. Все… — Потрясенный гоблин остановился и стал вертеть головой. — И добро, и зло. Только Бог может все это сотворить… Ты Бог, Глеб?

— Нет, Уот. Мы не боги. Мы сделали этот мир, но мы не можем сотворить ни добра, ни зла. Мы просто копируем свой мир, немного изменяя его и придумывая новые правила игры.

— Игры? Для вас это игра, Глеб?

— Один известный человек нашего мира сказал: «Что наша жизнь? — Игра…»

— Игра… — прошептал Уот.

Дальше они шли молча, механически переставляя ноги и думая каждый о своем.

Вечером, когда сгустившиеся сумерки длинными тенями выползли из-под деревьев, путники остановились на ночевку. Уот, попросив извинения у деревьев, развел костер. Глеб развязал торбу и стал готовить скромный ужин — нарезал грубый рисовый хлеб, разделил тонкие ломтики солонины, оставив большую часть на последующие дни, сходил за водой к текущему неподалеку ручью.

Поев, они начали готовиться ко сну. Сунув в костер большую корягу, чтобы ее жара хватило на всю ночь, Уот натаскал подсохшей прошлогодней травы и взбил из нее подобие перины. Товарищи легли ногами к огню и прижались спинами друг к другу. Глеб уже собирался заснуть, оставить на время этот мир, как Уот сказал:

— А ты спишь по-другому. Я заметил это. Однажды я хотел тебя разбудить раньше времени, но ты был словно мертвый. Я толкал тебя, звал по имени, но ты не откликался. Я сильно испугался тогда. А потом ты проснулся… Все Двуживущие так спят? Вы возвращаетесь к себе?

— Да, Уот. Мы должны время от времени покидать этот мир. Ведь это тело, — Глеб поднял руку, — не настоящее. Мое тело там, далеко… Мне сложно объяснить это.

— Я все понял, — сказал Уот. — У Двуживущих два тела, и они должны заботится о каждом из них. — Он помолчал, задумавшись. — А в том мире вы умираете один раз? Навсегда?

— Да, — односложно сказал Глеб.

— Значит, вы не боги, — сделал вывод гоблин.

— Да, — подтвердил Глеб и заснул.

— А, может, вы боги здесь, но не являетесь ими у себя? Может быть, вы создали этот мир и пришли к нам, чтобы почувствовать себя богами? Но разве бог может быть богом в одном мире и не быть им в другом? Бог потому и бог…

Уот не заметил, как нить его мысли запуталась и сплелась в тугой вязкий клубок, а затем ее обрезало острое лезвие сна.

3

— Не могу понять, где мы, — сказал Уот, и в его голосе Глеб услышал страх. Врожденный страх гоблина с равнин перед зеленым лабиринтом леса.

— Мы, что, заблудились? — спросил Глеб.

— Не понимаю, где мы, — растерянно повторил Уот.

Со всех сторон их окружали темные, почти черные стволы деревьев. Голые кроны походили на воздетые к небу обугленные руки. Черные ветви были густо опутаны серебристой паутиной, и в глубине этих гигантских коконов шевелилось что-то живое и отвратительное.

Под деревьями ничего не росло: ни травы, ни низкорослого кустарника, только скользкая белесая плесень грибовидными наростами покрывала почву.

— Ничего себе местечко, — вслух прокомментировал Глеб.

Они стояли, устало опираясь на копья, и оглядывались. Глеб ждал, что скажет Уот, а гоблин пребывал в полной растерянности.

Они петляли по этому мертвом лесу уже целый день. Сперва Уот, руководствуясь какими-то известными ему одному приметами, пытался держаться обычного направления. Но после того, как путники трижды возвращались на одно и тоже место — к искривленному, почти завязанному в узел дубу, изрытому дуплами от корней до самой вершины, — Уот наплевал на все правила ориентирования и повел Глеба наудачу. Лишь бы только выбраться из этой жуткой глуши, где даже воздух был пронизан липкой паутиной. Плотные полотнища ее висели меж стволов, словно ловчие сети, — но их-то можно было обойти или разодрать на лоскуты, орудуя копьями. А вот отдельные полупрозрачные нити, крепкие и тугие, были незаметны до того момента, пока не вляпаешься в них, не порвешь с треском. То и дело приходилось снимать с лица мерзкие тенета, счищать их с ладоней, с одежды… Мертвый лес не кончался. И все больше мрачнел Уот…

Сверкнув на прощанье паутиной, скрылось за деревьями солнце, и Глебу показалось, что стволы сразу сдвинулись теснее, сгустив темноту, нагнулись к ним, протянули обугленные руки, готовясь выпустить из своих скрюченных ладоней отвратительное нечто, затаившееся внутри огромных коконов.

— Заночуем здесь, — решил гоблин. — Плохое место, но идти ночью нельзя. Нам потребуется много дров, большой огонь должен гореть до утра. Ты не спи сегодня, Глеб. Нам нельзя сейчас спать. Если хочешь выжить, не возвращайся в свой мир.

Они очистили от плесени участок земли, натаскали сухих дров, сложили их стеной, и развели большой костер.

Отблески пламени весело плясали на их лицах, но окружающий лес все равно оставался непроглядно черным, незримым, и им казалось, что они сидят в бесконечной темной пустоте, и только этот костер, и они сами, и лоскут земли под ногами, и копья в руках — это и есть вся Вселенная, единственная и неделимая.

— Расскажи о себе, Глеб, — попросил гоблин. — Почему ты здесь? Тебе не нравится в своем мире? Зачем вы приходите сюда? — Уот не умел задавать вопросы по одному.

Глеб задумался, не зная с чего начать. Порой он сам спрашивал себя о чем-то подобном, но ответы находил не всегда. А если и находил, то не был уверен в их правильности.

— Я обычный человек. У меня стандартная штампованная жизнь. Наверно, поэтому я и стремлюсь сюда, подальше от серости и обыденности… Вот тебе не надоедает жить, Уот? Неужели тебе не хочется разнообразия, каких-нибудь перемен, приключений?

Гоблин поправил выкатившееся из огня полено, протянул ладони к костру, ответил:

— Не знаю. Никогда не задумывался. Я охочусь, ловлю рыбу, ухаживаю за Лесом. Два раза в год у нас наступают большие праздники, и тогда мы веселимся и отдыхаем. А потом снова… Нет, я не хочу ничего менять. Мы не успеваем жить в одном мире, а если существовать в двух мирах, то и времени потребуется в два раза больше. Я прав?

— Да, наверно… У нас много свободного времени. Но и его постоянно не хватает.

Они смотрели в пляшущий огонь и не могли видеть, как в шуршащей темноте собирались в тесное кольцо вокруг них сотни злобных глаз, красных и острых, словно мелкие осколки рубина. Потрескивание костра глушило тихое сухое шуршание сотен мохнатых ног…

— Шаман говорил, что ты ищешь какого-то человека.

— Да… Когда-то мы были друзьями. Мы вместе ходили по дорогам Мира. Воин и маг. Я и он. Самое гармоничное сочетание: меч и магия. Сила и знание… У него была страсть — он собирал разного рода амулеты, заговоренные вещи и прочие магические штучки. Мог часами перебирать свою коллекцию, извлекая предметы из карманов балахона. С каждой вещью была связана какая-то история. Что-то он мне рассказывал, о чем-то умалчивал, но я никогда не лез в его дела. Магия — слишком тонкое дело, чтобы парень с мечом совал туда свой нос… Он мечтал найти три главных артефакта — Меч Силы, Кольцо Стихий и Жезл Проклятых. Он был сильным магом, но хотел стать еще сильнее, он жаждал могущества и всесилия. Все Двуживущие, так или иначе, хотят того же, но этот не останавливался ни перед чем. Он изучал запретные культы, он поднимал мертвых, приносил кровавые жертвы… Но все это я узнал позже. Уже после своей смерти… А началось все в мою первую жизнь… Мы встретились с ним случайно. Я шел на поиски одной вещи, о которой мне рассказал бродяга по прозвищу Рябой Пес, и однажды увидел, что на беззащитного мага напали два воина в доспехах и с мечами. А я всегда симпатизировал этим чудакам, которые вечно скрывают свои лица под капюшонами… Он отбивался как мог — тогда я подумал, что это новичок, не освоивший даже начал боевой магии. Да и посохом он орудовал очень неуклюже. Его убили бы, если бы не я… Да… По-моему это была моя первая схватка с двумя противниками. Тогда я был еще совсем зеленым…

— Зеленым? — удивился Уот.

— В смысле незрелым. Неопытным.

— А-а, понятно.

— Я убил нападавших. И дальше мы пошли вместе — маг и я. Я не говорил попутчику о цели своего путешествия. Не рассказывал, что ищу древний амулет. А он ничего не сообщил о себе. Но я узнал, что те двое хотели убить его за то, что он украл у них книгу. Магическую книгу. Зачем воинам этот фолиант? Наверное, они рассчитывали его продать… Мы шли вместе, каждый со своими мыслями, каждый по своему пути, каждый к своей цели, не зная о цели товарища. Со временем я лучше узнал его, а он — меня. И мы сдружились. По крайней мере он был мне симпатичен. Тем более, что не раз нам приходилось выручать друг друга во всякого рода неприятностях, которых всегда хватает, если ты идешь, а не стоишь на месте. Я рассказал своему попутчику про Глаз Й’Орха — тот самый амулет, который хотел отыскать. А он показал мне свои руки и признался, что когда-то был сильным магом, одним из сильнейших. Но враги — он не объяснил, что это были за враги, а я не стал спрашивать — враги оковали его предплечья зачарованным металлом, лишив его былого могущества. И теперь он не мог творить волшбу, разве только самую простую. И еще он рассказал мне, что ищет мастера, который может разбить оковы. Мастера-гнома… Мы рассказали друг другу все. Между нами уже не было недомолвок… Это было мое первое путешествие в Дикие Земли. Тогда — а это было очень давно — Двуживущие старались держаться центра Мира. Нас было не так много, как теперь, и мы вполне помещались на относительно небольшой площади. А все остальные пространства были необжитыми, там жизнь шла без нашего вмешательства… Дикие Земли — сейчас и названия-то такого нет. А тогда! Можно было пройти три дня, неделю, и ни один Двуживущий не попался бы навстречу…

— Здорово! — выдохнул Уот, зачарованно внемлющий сумбурным воспоминаниям Глеба.

— Мы нашли талисман. И в ту же ночь мой друг убил меня. Предал. Из-за магической безделушки. Тем самым он дал мне цель. Теперь в каждой жизни я ищу его. С каждым новым Рождением я вижу, что он стал еще сильнее, и тем больше растет мое желание убить его.

— Как его зовут?

— В этом мире он известен как Епископ. Я бы все отдал, чтобы узнать его настоящее имя.

— Епископ… Люди, которые забрали Древесный Меч, говорили о нем.

— Что они говорили? — Глеб всем телом повернулся к гоблину. — Вспомни!

— Не знаю. Я прятался далеко от них, но это имя слышал отчетливо, и они несколько раз повторили его… Епископ. Да. Епископ…

Глеб помолчал. Сказал задумчиво:

— Это похоже на него. Он собирает все магические вещи, до которых может дотянуться.

— Ты хочешь убить его, но что это даст тебе? Ведь он вернется опять.

— Он может вернуться, но смерть заберет у него все. Он придет голым, без оружия и без знания; у него останется только память о былом могуществе, воспоминания о прошлой силе. Он придет Новорожденным.

— Как ты?

— Да, каким был я, когда вы подобрали меня на берегу. Голый мокрый птенец… Но я готовился, и теперь никто не назовет меня Новорожденным. Новичком — да, но не младенцем.

— Вы, люди, придаете такое большое значение словам.

— И, кроме того, не всегда мы можем вернуться.

— Почему? — удивился Уот.

— Чтобы войти в Мир, необходимо заплатить, и довольно дорого. Каждое Рождение требует платы. У нас ведь тоже есть деньги. Не золотые монеты, как здесь, другие, но их так же всегда не хватает.

— А у тебя много денег?

— Это моя последняя жизнь, — ответил Глеб. — Мой последний шанс поквитаться с Епископом…

Круг из рубиновых глаз стал сужаться. Уот, что-то почуяв, вскочил на ноги: он озирался, а острые уши его тревожно подергивались.

— Что… — начал было Глеб, но гоблин приложил палец к губам.

Глеб перехватил копье и тоже поднялся. Так они и стояли в отблесках пламени, когда из темноты, растопырив мохнатые суставчатые лапы, прыгнуло ни них первое существо. Уот вскрикнул от омерзения, и тотчас из леса поползли остальные — жирные пауки размером с человеческую голову, круглые, раздутые, со жвалами, истекающими ядом, с горящими точками глаз.

Глеб пронзил копьем одного, второго, третьего — по древку потекла белая жидкость, руки скользили на ней. Он с отвращением отшвырнул копье, выхватил из костра пылающую корягу и стал бить шевелящиеся мохнатые шары, рассыпая по земле быстро гаснущие искры. Пауки лопались, шипели, с хрустом проламывался хитин, но они все ползли, пожирая друг друга и стараясь достать жвалами отбивающихся путников.

Фехтующий Уот напоминал мельницу. Копье в его руках летало, рассекая жирные тела и расшвыривая их в стороны. Словно танцор, гоблин перебирал ногами, стараясь не наступить на омерзительных тварей.

Пауки гибли десятками, но все ползли живой мохнатой лавиной, громоздясь на уже погибших сородичей, образуя баррикады, и непонятно было, где в этой шевелящейся массе живые твари, а где мертвые, и Глеб колотил потухшей массивной корягой по ужасному живому ковру, бил не целясь, подчинившись панике, целиком отдавшись атавистическому страху. «Сублимация! Сублимация!», — метался ритм в голове. И Глеб поднимал и опускал свою дубину, разбрызгивая мутную жидкость, разметывая части мохнатых тел. Бил, потеряв представление о времени, слыша только стук крови в висках. Бил, когда Уот опустил копье, когда живых пауков больше не осталось. Бил, неистовыми ударами перемалывая свой страх и отвращение…

— …Все! Они уползли! Все!.. — внезапно донеслось до него, и он остановился, растерянно озираясь.

Костер наполовину погас, но короткая летняя ночь уже близилась к концу. В сером утреннем свете Глеб увидел сотни мохнатых шаров, размозженных и раздавленных, лопнувших и истекающих густой белесой жидкостью. Некоторые пауки еще шевелили перебитыми лапами и пытались уползти от наступающего рассвета, забраться наверх, в коконы на кронах деревьев. Глеб посмотрел на свои руки, и его стошнило. Он почувствовал головокружение, и ноги его подкосились. Уот опустился на землю рядом с товарищем.

— Какая мерзость, — невыразительно сказал гоблин. — Зачем вы их создали?

И Глеб захохотал. Он смеялся долго, хлопая рукой по бедру и задирая голову к темному небу, а гоблин, недоумевая, смотрел на него и ждал, пока пройдет этот странный приступ.

Внезапно они поняли, что находятся здесь не одни. Уот вскочил на ноги, выставив перед собой копье, а Глеб перестал смеяться и потянулся к обугленной дубине.

Из полосы холодного утреннего тумана к ним шагнула тень.

Гоблин опустил копье и улыбнулся. У Глеба отвисла челюсть. Перед ними возникла обнаженная, чарующе прекрасная девушка.

— Дриада, — прошептал гоблин, и только после его слов Глеб заметил, что густые волосы девушки цветом походят на раннюю весеннюю траву.

— Здравствуй, молодой друг, — обратилась дриада к гоблину. — Приветствую и тебя, незнакомец. — Голос ее был мягким, певучим, и Глебу захотелось закрыть глаза, чтобы ничто не мешало вслушиваться в эти ласковые интонации и наслаждаться бархатистым тембром. — Что привело вас в мертвый лес?

— Добра и тебе, дочь леса, — напевно сказал гоблин, и Глеб удивленно покосился на своего товарища. Он и не подозревал, что Уот может так говорить. — Дорога привела нас, не спрашивая наших желаний.

— Вы идете на голые земли, туда, где гуляют ветры, и раздетую землю сушит солнце?

— Да, дочь леса. Я должен вывести этого человека из тени деревьев.

— Это недалеко. Идите туда, — показала рукой дриада, — и когда следы света станут короткими, вы выйдете на голые земли.

— Спасибо, дочь леса, — поблагодарил Уот.

— Прощайте, — сказала дриада, склонив голову, и пошла прямо по черным скрюченным телам пауков, грациозно покачивая обнаженными бедрами и ласково касаясь руками черных уродливых стволов. Там, где ее нога ступала на землю, появлялись широкие листья подорожника, а стволы, которые она тронула, мгновенно выпускали зеленые побеги и сбрасывали куски омертвевшей шершавой коры вместе с обрывками мерзкой паутины.

Девушка уходила, и, глядя на нее, Глеб тихо сказал:

— Она как человек.

И Уот так же тихо ответил:

— Да. Только намного прекрасней.

Человек и гоблин долго смотрели вслед дриаде, до тех пор, пока она не исчезла за темными столбами стволов, оставив на память о себе зеленую живую тропинку на черной мертвой земле.

— Что такое следы света? — спросил Глеб.

— Тень. Она сказала, что к полудню мы выйдем из леса.

4

Черный лес кончился.

Путники ступали по мягкой траве, и над их головами шелестели листьями светлые березы.

Когда солнце миновало зенит, они вышли из леса.

Уот остановился и восхищенно протянул:

— О-о!

Перед ними раскинулся безбрежный зеленый океан разнотравья, волнующийся под порывами теплого ветра. Желтое слепящее пятно солнца, белые валы облаков и высокое прозрачно-голубое небо дополняли величественную картину равнинных земель, и Глеб, проживший долгие недели под давящим пологом леса, ощутил дикий восторг, опьянение открытым пространством, неуемное желание что-нибудь сотворить. И он закричал:

— Йо-хо! — и побежал в высокую, до пояса, траву, вращая над головой копье и высоко задирая колени. Гоблин устремился за ним и, уже вместе дурачась, они повалились на землю и стали шутливо бороться, вдыхая прелый аромат горячего чернозема, зарываясь лицами в прохладу свежей зелени и порами кожи осязая свободу вольного ветра…

— Знаешь, когда я выхожу на равнины, я начинаю жалеть, что мы ушли в лес, — Уот перекатился на спину и стал смотреть на неторопливые трансформации облаков.

Глеб промолчал. Он был занят. Закрыв глаза, он слушал шелест травы, щебетание птиц, монотонный треск цикад и кузнечиков — объемные, выпуклые звуки бескрайнего живого луга. Гоблина ничуть не смутило молчание собеседника.

— Я был совсем маленьким, когда наше племя попросило защиты у эльфов. Помню только широкую реку около наших хижин и запах свежего мяса… Вот и все мое детство — блестящая полоса воды и аромат крови… А еще помню, как я впервые увидел человека. Мой отец и трое охотников из нашей деревни оглушили его в прибрежных камышах, где он прятался от других людей. Не знаю, почему те преследовали его, но их он боялся больше, чем нас. Мой отец снял с пленного железную одежду и вывел на площадь. Голый человек напоминал улитку, вытащенную из раковины — такой же бледный, растерянный и беззащитный. Дети кидали в него камни, женщины что-то кричали, но я видел в их глазах страх, и мне тоже было страшно… А потом отец стал танцевать. Его копье прочерчивало длинные полосы на коже человека, и капли крови падали в пыль… Тогда было сухое лето, очень сухое… И была плохая охота… Человек был слишком медлителен, он не видел танца копья и не мог уклониться, он лишь закрывался руками, а потом и вовсе упал на землю… Вечером его череп принес отец. Он повесил его над моей кроватью, и я был еще слишком мал, чтобы протестовать против этого пугающего подарка. Я расплакался… А через четыре дня пришли люди и убили моего отца. И многих других. Моя мать спрятала меня в камышах, там, где скрывался человек, череп которого качался над моей кроватью. Но этого я уже не помню… Вот и все мое детство…

Глеб открыл глаза и сел.

— Люди разные, Уот, — сказал он. — Они очень разные.

— Я знаю, — согласился гоблин. — Но лучше от них всех держаться подальше. Чем дальше, тем лучше.

Глеб не знал, что ответить, и поэтому промолчал.

А через мгновение что-то глухо щелкнуло, и гоблин удивленно привстал и начал медленно, словно нехотя, заваливаться на Глеба. Из груди его торчала толстая короткая стрела, и вязкая тонкая струйка сползала по зеленой коже вниз, к жирной почве равнин. «Красная, как у человека», — тупо удивился Глеб и подхватил падающее тело. Он еще не понимал, что произошло, и растеряно заглядывал в мутнеющие глаза гоблина. Уот хотел что-то сказать, но лишь неразборчиво булькнул горлом, и его ключицы залила кровь, хлынувшая изо рта. Лысая шишковатая голова бессильно запрокинулась, и Глеб понял, что его друг умер. Он прижал холодеющий труп и через его плечо увидел на ближайшем холме четырех человек. Не скрываясь, они стояли в полный рост и в упор смотрели на него. Один человек неторопливо перезаряжал арбалет, и Глеба взбесила эта самоуверенная неспешность — он почувствовал как волна холодной ярости подступает к горлу, мешает дышать, застилает собой все остальные чувства. Он аккуратно опустил тело гоблина на траву, подхватил копье и пошел вперед, наслаждаясь своим слепящим гневом, чувствуя переполняющее его могущество и видя перед собой врага — ничтожное единство из четырех человек,облаченных в блестящие кирасы.

«…я отрезал себе мизинец и накормил птенца…»

«…береги его…»

«…хочу, чтобы он вернулся…»

Бессмысленные звуки из прошлого.

Убийца поднял арбалет и прицелился.

Глеб шел вперед, уверенный в своей неуязвимости.

«… не касается никого из Одноживущих…»

«… для вас это игра?…»

«… никто не назовет меня Новорожденным…»

Щелкнула тетива, и Глеб ничком повалился в траву, выбросив вперед правую руку с зажатым в кулаке копьем, словно хотел в этом последнем движении достать врага.

Четверо на вершине холма посмотрели на раскинувшиеся в высокой траве тела, и один из них коротко хохотнул:

— Как шел!

— Что ж ты его поближе не подпустил? Испугался? — спросил арбалетчика мрачный бородач с огромным топором за спиной.

— Я стрелок! Запомни это, Черный. Мне вовсе не обязательно подпускать цель вплотную, чтобы продемонстрировать свое мастерство. — Говоривший перезарядил арбалет. — Для ближнего боя у нас есть такая дубина, как ты.

— Гоблин и человек. Странный союз, — задумчиво проговорил высокий блондин, опирающийся на двуручный меч. Он единственный из компании не носил шлем, лишь тонкий серебряный обруч охватывал его лоб.

— Новорожденный, — пренебрежительно сказал бородач с топором. — Что с него взять?

— Потренировались, и то хорошо. — Арбалетчик закинул свое оружие за плечи и осведомился: — Ну, что, пойдем или как?

Четвертый человек, худой, долговязый, со страшными шрамами на лице, молча кивнул и стал спускаться с холма к грунтовой дороге. Его спутники мгновение помедлили, решая про себя, идти вслед за ним или стоит обыскать трупы. Чувство товарищества победило, и отставшие бросились догонять долговязого молчуна.

Вскоре вся дружная четверка, загребая подкованными башмаками серую дорожную пыль, скрылась за горизонтом.

Глава 5

— Заходи, — сказал Александр, открыв дверь. Он выглянул на лестничную площадку и спросил: — Один?

— Один, — ответил Глеб и вошел в квартиру.

— Это хорошо. А то я почти голый. И одеть нечего — все в стирке. — Александр, босой, в трусах до колен и в мятой майке навыпуск, хлопнул дверью.

— Пожрать принес? — осведомился он, хищно глядя на пластиковый пакет в руках Глеба.

— Принес.

Они прошли на кухню.

— О делах потом, — предупредил Александр, бесцеремонно вываливая содержимое пакета на стол. — Сперва перекусим. — Он оглядел гору продуктов и спросил: — А ты что, разбогател?

— Нет. Выгреб все из своего холодильника. Я уезжать собираюсь. Скоро. Все съесть не успел бы.

— Уезжаешь? Далеко?

— В Америку. В общем-то я по этому поводу и пришел…

— О делах потом, — напомнил Александр.

Глеб замолчал.

Александр быстро сполоснул маленькую кастрюльку, налил воды из-под крана, зажег газ, поставил посудину на огонь и сел напротив Глеба, ожидая, когда закипит вода.

— Так и не работаешь? — спросил он.

— А кто сейчас работает? — вопросом ответил Глеб. — Да и зачем? Пособия на жизнь худо-бедно хватает. А устроишься на работу — времени свободного совсем не будет. По шесть часов вкалывать! Нет, это не по мне… На что мне деньги без свободного времени?

— В твоих словах есть часть правды, — признал Александр. — Но это не вся правда.

Они надолго замолчали, глядя на венец синих огоньков под кастрюлей…

Застучала, зазвенела крышка под давлением рвущегося наружу пара. Вода вскипела. Александр бросил щепоть соли, подумал, заглядывая в кастрюлю, и сыпанул еще. Потом взял принесенные Глебом пельмени, уже размороженные, слипшиеся, и стал потихоньку отдирать их друг от друга и осторожно опускать в клокочущий кипяток. Переправив в посудину пару десятков бесформенных липких комков, он кинул туда же лавровый листик и принялся неспешно резать хлеб.

— Жениться, что ли, — задумчиво сказал он.

Глеб не ответил.

Они еще помолчали.

— А дождь все идет, — отметил Александр, глянув в окно. За окном брезжил унылый рассвет.

— Идет, — безучастно подтвердил Глеб, думая о своем.

— И когда кончится — неизвестно… Вот люди, а! Моделируем ядерные процессы, предсказываем движение звездных систем, а угадать толком погоду не можем. Не умеем!

Глеб кивнул. Александр половником стал вылавливать разварившиеся потрепанные пельмени, выкладывая их на одну большую тарелку. Потом он залил их горячим бульоном, добавил майонеза и густо присыпал черным молотым перцем.

— Объедение! — Он чмокнул, любуясь делом своих рук. — Сегодня можно не жениться.

Друзья пододвинулись к столу.

— А дела потом! — сказал Александр, доставая ложки из скрипучего ящика.

1

Птицы ждали. Целыми днями они кружили над равниной, высматривая поживу. Парили в восходящих потоках воздуха, купались в синеве неба. Вороны и грифы-стервятники. Падальщики.

Им было все равно, что расклевывать — распухшее ли тело павшей кобылы, мумию ли быка, от которого только и осталось, что шкура да кости, останки ли убитых в бою воинов. Птицы рвали мертвую плоть когтями, вонзались в лохмотья мяса безжалостными клювами. Хрипло переругивались. Растопырив крылья, отгоняли конкурентов. Глотали, давясь от жадности, большие куски падали.

Иногда птицы убивали сами. Подстреленный охотниками, истекающий кровью, степной волк огрызался, впустую щелкал пастью, а падальщики пикировали ему на голову, метя в глаза. А потом сообща добивали ослепленного, обезумевшего, мечущегося в панике хищника, расклевывая ему череп…

Десятки острых глаз внимательно обшаривали степь — от горизонта, до горизонта. Ничто не могло укрыться от них.

Там внизу лежали два тела. Лежали рядом, в нескольких шагах друг от друга. Тени облаков медленно проползали по ним. Солнце палило запрокинутое лицо одного, жарило голый затылок другого. Ветер трепал волосы, собираясь вырвать их и развеять по беспредельной равнине.

Птицы не торопились. С каждым кругом они опускались чуть ниже. Черные бусинки глаз фиксировали любую, самую незначительную мелочь. Падальщики были очень осторожны.

Безучастное небо следило за происходящим желтым зрачком солнца.

Все ниже и ниже спускались птицы. Уже скользили над самой землей, почти задевая крыльями мертвые лица. И вдруг взмыли высоко вверх, услышав, уловив, почуяв тихий ритмичный звук.

Стук. Стук сердца. Биение жизни.

Слабый трепет…

Черными точками на синеве неба кружили птицы, дожидаясь своего часа. Они привыкли ждать.

На грудь опустилось что-то тяжелое.

Глеб с трудом открыл глаза и увидел расплывчатое черное пятно. Оглушительно каркнув, пятно взмахнуло крыльями и взлетело.

Ворон.

Тупая боль точила правую сторону черепа.

Глеб поднял руку и коснулся пальцами виска.

Кровь. Короткий массивный болт арбалета лишь содрал кожу над ухом.

Он вспомнил Уота и застонал. Гоблину повезло меньше.

Голова гудела, словно резонирующий медный колокол.

«Контузия» — всплыло слово из глубин памяти. Он хотел произнести его вслух, но пересохшее горло отказывалось пропускать членораздельные звуки.

Глеб нашарил холодное древко копья, и ему стало легче.

«…эта мазь поможет твоим ранам, а их у тебя будет много…», — вспомнил он.

«Много» — звучит оптимистично.

Он осторожно перевернулся на бок, корявыми пальцами ухватил подаренный Линой крохотный горшочек. Аккуратно поставил его на землю рядом с собой, а сам сел. Мир покачнулся, закружился, потемнел. Туча черных мошек застила глаза. Глеб зажмурился, слушая, как бьется в груди загнанное сердце…

Мазь действительно помогла. Боль отступила, сознание прояснилось. Глеб поднялся на ноги и сразу же увидел друга.

Уот лежал в высокой траве, уткнувшись лицом в землю. Его поза была неестественна своей угловатой вывернутостью. «Ему неудобно, — подумал Глеб, но тотчас поправил себя: — Теперь ему все равно».

Он подошел к гоблину, твердо зная, что тот мертв. Но все же с затаенной надеждой приподнял невесомое тело — Аут был тяжелее — перевернул его лицом к себе и двумя пальцами — указательным и средним — коснулся шеи, того места, где должна была пульсировать ниточка жизни…

Должна была…

Ключицы и грудь Уота были залиты кровью, но Глеб, не боясь испачкаться, просто не думая об этом, крепко обнял тело друга. И долго сидел так, тихо раскачиваясь и мыча что-то себе под нос, как будто баюкал заснувшего товарища.

А потом он очнулся, встрепенулся, глянул на солнце, пытаясь определить, сколько прошло времени, далеко ли успели уйти убийцы. Увидел черные точки, что кружили высоко в небе, выжидали; опустил голову, посмотрел на друга…

Долго, до самого вечера, Глеб копал могилу, разрыхляя чернозем наконечником копья и выгребая землю руками. Боль вернулась, но куда страшнее были навязчивые воспоминания. Он гнал их от себя, с остервенением вонзая копье в почву.

Когда яма была готова, он взял на руки легкое тело Уота и аккуратно опустил его в неглубокую могилу. Он усадил труп так, как это было принято у гоблинов — на корточки, лицом к закату, вложил в негнущиеся пальцы древко копья. Постояв некоторое время с опущенной головой, он закидал могилу землей и кровоточащими ладонями выровнял образовавшийся холмик. «Прах к праху», — еле слышно пробормотал он слова из своего мира и пошел прочь, все убыстряя шаг, словно желая убежать от преследующих воспоминаний.

Никогда, ни к кому он не относился так хорошо, как к этому Одноживущему гоблину. И сам же привел его к смерти. Или все было предопределено? Расписано заранее, запрограммировано, выверено? Стоит ли винить себя в смерти…

…куска программного кода…

… разумного существа?..

Когда солнце уже почти скрылось за холмами, Глеб вышел на дорогу. В пыли среди старых следов подкованных лошадиных копыт и колес давно проехавшего обоза он разглядел свежие отпечатки четырех пар сапогов. Люди, оставившие их, следовали на запад.

Он выгреб из котомки остатки еды и быстро без аппетита поужинал, сидя на обочине и смотря на садящееся солнце. Болела голова. Он опять достал из-за пояса горшочек с чудодейственной мазью и смазал сочащуюся сукровицей ссадину на виске. Потом, кряхтя по-стариковски, тяжело поднялся и пошел догонять скрывшееся солнце.

2

Всю ночь Глеб шел за убийцами, и следы его мягкой кожаной обуви накрывали отпечатки тяжелых сапогов, окованных железом. Утро неслышно подкралось сзади и осторожно тронуло его спину. Солнце догнало его и осветило.

Мир просыпался. Согревшись, застрекотали в траве кузнечики. Чибисы носились над дорогой ломаными зигзагами, ныряли в воздухе и испугано о чем-то вопрошали бредущего мимо путника. Затерявшийся высоко в небе жаворонок выводил нервную мелодию.

Глеб шел, не отвлекаясь на красоты пробуждающейся природы. Перед ним, копируя его движения, шагала коротконогая тень, и ему казалось, что это она ведет его, заставляя делать очередной шаг, увлекая за собой, торопя своей недостижимостью.

Глеб устал. Ему необходимо было выспаться и отдохнуть. Бедра его одеревенели, икры сводила судорога, ступни в мягких кожаных мокасинах сбились о высохшую землю, но он механически переставлял ноги, с каждым километром все сильнее опираясь на древко копья.

Он не думал о мести, он уже ни о чем не думал. Он торопился выйти из этих диких земель, но не осознавал и этого. Подсознание гнало его вперед, и он шел по заброшенной пыльной дороге. Шел вслед за тенью. Шел, обогнав ее. Шел, когда она исчезла совсем, слившись с ночной темнотой.

3

Постоялый двор Горбуна Сира стоял в стороне от больших дорог. Лишь узкая пыльная грунтовка бежала мимо его заведения, но в это время года по ней мало кто проходил.

Горбун был хорошим человеком, и мог бы быть еще лучше, если б не его старая жена и не убыточное хозяйство. Впрочем, сегодня даже ссора с женой не испортила ему настроения. Слава создателю, четверо богатых постояльцев заглянули к ним в этот мертвый сезон…

— Дура! — ругал он на кухне жену, размахивая руками. — Кто же так жарит цыпленка! Тебя что, этому мать научила?! По миру нас пустить хочешь?!

— Иди-ка отсюда, старый хрыч! — вторила ему супруга. — Учить меня вздумал! Выметайся, пока сковородкой не огрела!

Угроза возымела действие, и Горбун спешно ретировался, бормоча ругательства и возмущенно дергая головой.

— Карга старая, — бубнил он себе под нос. — Вся в мать свою пошла. От той жизни не было, а теперь и эта с ума сводит…

По скрипящим ступеням рассохшейся лестницы он поднялся на второй этаж и осторожно поскребся пальцем в дверь номера, снятого постояльцами.

— Да! — сказал хриплый голос из-за двери.

Горбун выдержал секундную паузу, приоткрыл дверь и улыбнулся, обнажив черные головешки зубов.

— Не угодно ли господам холодного эля?

— Пива, горбатый, пива. Называй вещи по-человечески, — сказал смуглый бородач, точивший гигантский боевой топор.

Горбун уважительно посмотрел на его широкие плечи, на мускулистые руки, на массивное лезвие топора и сказал:

— Хорошо, господин Черный, — кое-кого Сир уже знал по именам. — А вам, господа?

— Неси сразу бочонок, — ответил за всех Черный, отставляя в сторону топор и опрокидываясь на широкую дубовую кровать. Дерево хрустнуло под его массой, и Горбун испугался за свою мебель. Но не подал вида.

— Одну минуту, — сказал он и аккуратно прикрыл дверь…

В подвале было темно, прохладно и сыро. Горбун долго стоял, разглядывая ряды всевозможных емкостей, и размышлял, какое пиво подать — то, что получше, или обычное. Решив не скупиться — гости заплатили авансом — он, крякнув, приподнял опутанный паутиной бочонок и потащил его наверх. На последней ступеньке он запнулся, чуть не упал и громко — так, чтобы слышала жена — закричал:

— Ну, что ты там возишься, дура! Господа ждут!

— Подождут! — крикнула в ответ жена.

— Дура, — только и сказал Горбун.

Он запер лаз в погреб, засунул ключ поглубже в карман и потащил пиво в комнату к постояльцам. Те встретили его суровым молчанием, и только Черный одобрительно хмыкнул и принял бочонок, легко подхватив его одной рукой. Горбун потоптался немного, но, чувствуя свою обидную ненужность, удалился на кухню к жене.

Когда дверь за ним закрылась, четверо в комнате переглянулись.

— Если будем двигаться такими темпами, то через пять дней будем в Городе, — сказал высокий блондин. Его товарищи согласно кивнули, а Черный, оторвавшись от пивного бочонка, громко рыгнул.

— Питекантроп, — негромко прокомментировал арбалетчик, но Черный его услышал.

— Потише, козявка, — беззлобно сказал он.

— Черный! Стрелок! Вы слишком часто стали ругаться, — прервал перепалку блондин.

— Никаких проблем, Медведь, — развел руками арбалетчик. — Мы же так, в шутку.

— Берите пример с Клода. Молчит, словно язык проглотил.

Все громко рассмеялись. Не смеялся только сам обезображенный Клод. Известный вор и жулик лишился языка полтора года назад.

На кухне, услышав раскаты хохота, вздрогнул Горбун.

— Давай быстрей, — поторопил он жену. — Они же мне весь дом разнесут. Будешь тогда в свинарнике жить. Самое тебе там место… Давай-давай, поспешай!

— Не говори под руку, — огрызнулась женщина, заканчивая сервировать широкий поднос, перекованный из медного щита.

Они подхватили еду и понесли ее наверх.

Лестница была жутко неудобна. Ступеньки были разной высоты, некоторые предательски подавались под ногами, грозя проломиться. Перилам лучше было не доверяться. Старый дом давно требовал капитального ремонта.

— Можно? — улыбнулась хозяйка, приоткрыв дверь. Не дожидаясь ответа, она прошла к столу, чуть не задев подолом пирамиду, составленную из кирас и мечей. Мужчины молча смотрели на ее виляющие бедра. «Вот стерва!», — подумал со злостью Горбун.

Женщина наклонилась так, что в разрезе платья стали видны ее дряблые бледные груди, подвинула горящую свечу на угол стола и принялась переставлять снедь с подноса на искромсанную ножами столешницу.

— Приятного аппетита, — сладким голоском пожелала она и, покачивая тазом, опять прошла в опасной близости от кучи доспехов и оружия.

— Идем! — прошипел Горбун, хватая жену за локоть.

— Эй, хозяин! — окликнул его блондинистый Медведь.

У Горбуна екнуло сердце. Он остановился и медленно развернулся к чавкающим гостям.

— Да?

— Разбуди нас завтра с восходом солнца.

— Хорошо, господин, — сказал Горбун и плотно закрыл за собой дверь. Стукнул задвигаемый изнутри засов. Горбун тихо постоял возле двери, прислушиваясь, но больше ничего не услышал и, разочарованный, пошел ругаться с супругой.

Жены на кухне не было. Не было ее и в кладовке, и в большой гостиной, и в их спальне. С огарком в руке Сир долго бродил по внезапно опустевшему затихшему дому, задумчиво почесывая щетинистый подбородок и заглядывая во все углы, за мебель, под столы и даже зачем-то в крысиные лазы. Наконец, ему надоело играть в прятки. Обеспокоенно крутя головой, он встал посреди комнаты, зло пробормотал:

— Куда запропастилась, дура?

И жена незамедлительно откликнулась:

— Эй, старый пень! Иди сюда.

— Где ты шлялась…

— Там еще один. — Жена стояла на пороге дома, поглядывала назад. — Помоги затащить.

— Чего… — хотел было спросить Горбун, но женщина уже скрылась в вечернем сумраке, оставив дверь открытой. С улицы тянуло сквозняком, и у Сира тотчас разболелась спина.

Ругаясь вполголоса, чтоб не помешать постояльцам, Горбун вышел из дома. Над темными холмами проявлялись первые звезды, и растущая луна своей изъеденной нижней кромкой касалась линии горизонта. Горбун плюнул в ее сторону и испугано шарахнулся — кто-то коснулся его руки.

— Это я, дурак. Помоги.

Жена волокла по земле нечто темное, бесформенное, похожее на мешок картошки.

— Чего там у тебя? — Горбун нагнулся посмотреть. Мешок пошевелился и слабо застонал.

— К цыплятам заполз. Полумертвый, а пику свою не выпускает. Я уж отнять хотела — не дает. Ворчит что-то…

— Ну давай его на свет, что ли. Думаешь он с этими?

Они втащили бесчувственного человека в дом, проволокли его на кухню, положили возле очага и долго разглядывали.

— Нет, он не из этих, — произнес, наконец, Горбун. Он расстегнул, расшнуровал потрепанную кожаную куртку, что была на чужаке, залез во внутренний карман, долго там что-то щупал, затем вздохнул и резюмировал:

— Оборванец какой-то. Ни единой монетки. Может, ну его? На улицу?

— Тебя надо на улицу! Придумает тоже!

— Ну, давай его в кладовку, что ли. Пусть отоспится, а завтра разберемся.

Человек вдруг приоткрыл глаза и хрипло спросил, с трудом шевеля растрескавшимися губами:

— Вы кто? Где я?

— Живой! — восхитился Горбун и ответил:

— Я — Сир, а это моя жена Соба. Ты у нас дома.

— Пожалуйста… — Незваный гость закашлялся, словно зарыдал. Не сразу, с трудом подавил кашель. Приподнялся на локте. — Дайте мне поспать. Я не спал три дня…

— Ты Двуживущий? — спросил Горбун.

— Да, — слабым голосом ответил незнакомец. — Меня зовут Глеб.

— Ты слышала?! Двуживущий не спал три дня! — восхищенный Горбун повернулся к жене.

Они помогли подняться обессилевшему человеку и, подхватив его под руки, довели до кладовки. Опустившись на груду старого тряпья, незнакомец слабо улыбнулся и поблагодарил:

— Спасибо.

— Не спи пока, я тебе попить-поесть принесу… — Соба быстро сбегала на кухню и вернулась с бутылью молока и ломтем ржаного хлеба с сыром.

Глеб с трудом приподнялся, сел, спиной опершись на стену. Глотнул холодного до ломоты в зубах молока, нехотя прожевал маленький кусочек бутерброда, кивком поблагодарил женщину и, откинувшись на тряпки, мгновенно заснул.

Хозяин с хозяйкой некоторое время смотрели на него, затем переглянулись, встали и на цыпочках вышли из кладовки.

В тот день они больше не ругались.

4

Когда прокукарекал первый петух, было еще темно. На востоке чуть розовели легкие перистые облака, было тихо и свежо. По ложбинкам меж холмов длинными полотнищами стелился молочный туман, постепенно истаивая и растворяясь в прозрачном чистом воздухе.

Горбун Сир вышел во двор, потянулся и длинно, со знанием дела выругался, восхищенный красотой утра. Его жена Соба кормила кур и гусей — швыряла горстями сопревшее зерно, внимательно следила за тем, чтобы никто не остался обделенным. Ожидая дойки, в стойле мычала корова.

Горбун сел на ступеньки крыльца и стал ждать, когда взойдет солнце.

Мимо прошла Соба. Она словно ненароком пихнула мужа ногой и негромко буркнула:

— Расселся, старый хрыч.

Он промолчал. Он смотрел как из-за холмов, высветляя небо, окрашивая траву в изумрудный цвет, разгоняя остатки тумана, неторопливо поднимается оранжевый диск.

— Разбудить, когда взойдет солнце, — пробормотал он под нос. — Видно, не все они Двуживущие. Интересно, который из них?

— Чего ты там бубнишь? — рядом появилась Соба. Она держала в руках деревянные ведра, видимо, собиралась к роднику за водой.

— Ничего… — Он даже не посмотрел в сторону жены — пусть ей станет ясно, что некогда ему заниматься пустой болтовней, — встал и направился будить постояльцев.

Поднимаясь по лестнице, Горбун вспомнил про гостя, что должен сейчас спать в кладовке. Кто он? Связан ли с этой четверкой? Может, зря приютили они чужака? Не возникло бы каких неприятностей. Тем более, что и денег-то у того нет. Оборванец, одно слово. От них, от оборванцев, ничего хорошего не жди. Все норовят стащить чего…

Он осторожно стукнул в дверь. Прислушался.

Тишина.

Занес уже было кулак, чтоб постучать еще, погромче, но дверь неожиданно распахнулась, и из комнаты выглянул жуткий человек со шрамами на лице. Красные рубцы на измятой подушкой щеке делали его еще более отталкивающим. Горбун аж вздрогнул. А уродливый постоялец молча кивнул и сразу захлопнул дверь, едва не прищемив хозяину нос.

«Одноживущий, — отметил про себя Сир. — Вот уж никогда бы не подумал».

Он еще постоял перед дверью, ожидая какого-нибудь шума из комнаты. Но все было тихо. И разочарованный Горбун спустился вниз, зачем-то крадучись на цыпочках.

Мучаясь от безделья, он прошелся по дому, заглянул во все уголки, открыл кладовку, постоял возле спящего на тряпках незнакомца, снова вышел во двор, шугнул больно уж зазнавшегося петуха, ущипнул за бок жену, доящую корову, и в раздумье остановился возле забора, пустыми глазами смотря куда-то далеко, за холмы, за горизонт, туда, откуда приходила пыльная лента дороги, и куда она убегала.

«Ведь и я могу вот так, — размышлял Горбун. — Бросить все к чертям и уйти. Сроду нигде не бывал, а уж и помирать скоро. Наверно, и этот, со шрамами, тоже вот так жил себе спокойно где-нибудь, землю пахал, плотничал или еще что делал, а потом пришли Двуживущие, позвали его за собой, и он пошел. А теперь поди отличи, кто из них кто. Что Одноживущий, что Двуживущий — невелика разница. Одни умирают один раз, другие много, но ведь тоже умирают. И еще неизвестно, что лучше… — Он вспомнил ужасные шрамы на лице постояльца и его передернуло. — Нет, с этими Двуживущими свяжешься — своей смертью не умрешь. Они как перекати-поле — ни угла своего, ни хозяйства, ни жены. Ходят, погибель себе ищут, а зачем им все это надо, бог его знает. И сами они этого не ведают…»

— Чего столбом стоишь? — ткнула его в спину жена, перебив ход мысли.

Он отмахнулся от нее, как от докучливой мухи.

— Отстань! Вот уйду от тебя…

— Уйдет! — Соба подоткнула бока руками. — С этими, что ли? Ну и сдохнешь за первым же перекрестком! Иди хоть на все четыре стороны. Все равно помощи от тебя никакой.

— А-а, — махнул рукой Горбун. Жена ушла, унося в дом ведра с молоком, а он еще долго стоял и думал, что же этакое притягательное может находиться там — за пологими горбами холмов…

Когда он вернулся, в доме было шумно. Четверка постояльцев полным составом проснулась и требовала завтрак в комнату. Над огнем очага уже жарилась на вертеле баранья нога, в горшках что-то булькало и шипело, и скворчала яичница на большом противне. Соба бегала по кухне, гремя утварью. Увидев мужа, она бросила:

— За элем спустись, бородатый спрашивал.

Горбун удрученно кивнул и полез в погреб за пивом.

5

Глеб проснулся к полудню.

Он нашел рядом с собой глиняную бутыль с остатками молока и недоеденный ломоть хлеба с уже подсохшей пластинкой сыра. Подкрепившись, он почувствовал прилив сил. Только ноги слегка гудели, напоминая о тяжести пройденного пути.

«У этого мира есть свои преимущества, — подумал он. — В реальности подобный трехдневный переход надолго бы вывел меня из игры».

Глеб с удовольствием потянулся, ощущая тугую упругость мышц.

Слепые, без окон, стены кладовки не давали ему увидеть, какое сейчас время суток, но по шуму, доносящемуся из-за закрытой двери, он понял, что на улице день. Звенела посуда, переругивались хозяин с хозяйкой, по потолку топали чьи-то тяжелые ноги. «Сир и Соба», — вспомнил он имена хозяев.

Еще долго Глеб лежал на тряпках, подтянув к себе поближе копье и разглядывал полки, затянутые дремучей пыльной паутиной.

«Постоялый двор, — размышлял он. — На день еще можно здесь остаться, а потом надо идти. Спрошу у хозяина, как пройти к Городу и пойду. А денег у меня нет. Дадут ли переночевать? Но ведь не выкинули, не оставили под открытым небом, даже еды принесли. Что им, жалко? Мне кровать не нужна. Переночую здесь же, на тряпках и пойду. В Город надо. Не забыть про дорогу получше расспросить. Хозяин, похоже, безобидный. А в Городе куда? В Лигу? К ребятам? Ну, сперва дойду, а там поглядим…»

Дверь слегка приоткрылась. В образовавшуюся щель заглянула Соба, увидела, что он не спит, улыбнулась ему широко и затараторила:

— Кушать будете? Похлебка есть горячая, мясная, жирная. Я знаю, что вы без денег. Бог с ними! У нас сейчас постояльцы богатые, платят много, правда, уже съезжать собираются. А вы в наших краях еще будете — долг и отдадите, друзей приведете. У нас пиво хорошее. И засовы прочные — никто не проберется. Вставайте, уже день давно…

— Я перекусил только что, — сказал Глеб.

— Да, что это! У нас все горячее, парное. Похлебка, хлеб свежий. Я накрою сейчас.

Хозяйка исчезла, оставив дверь открытой, словно приглашая к столу.

Глеб вышел из сумрачного чулана и зажмурился. Яркое солнце раскидало блики по большой просторной гостиной. В камине лениво глодал поленья почти невидимый на свету огонь, перед ним стояло пустующее плетеное кресло, должно быть, любимое место хозяина в холодные зимние вечера, когда в темные окна скребется поземка, а рассевшиеся за столами постояльцы рассказывают о приключениях, и негромко поет балладу забредший на огонек безденежный бард, отрабатывая тепло и угощение.

Сейчас столы пустовали, на столешницы взгромоздились перевернутые ножками кверху стулья. Стойка в дальнем углу, за которой должен был стоять сам хозяин, покрылась толстым мохнатым слоем пыли, и все заведение при свете дня производило удручающее впечатление своей безнадежной запущенностью.

Глеб аккуратно снял один из тяжелых дубовых стульев и сел, облокотившись на стол.

Пришел Сир, искоса глянул на гостя, но заговорить не решился, занял кресло перед камином, повернувшись горбатой спиной к Глебу, и принялся обкусывать ногти, сплевывая в огонь.

Наверху что-то гремело и звякало, там кто-то громко хохотал и топал. Пару раз, когда с потолка раздавались совсем уж громоподобные звуки, Сир вздрагивал и, напрягшись всем своим тщедушным телом, замирал, будто со смирением ждал, что сейчас балки провалятся и рухнут точно на его многострадальный горб.

Соба принесла дымящийся горшок с похлебкой, недовольно сказала в сторону Глеба:

— Оставили бы уж свою пику, — и стала раскладывать горячее варево по тарелкам.

— Стулья сними, — крикнула она мужу, — сейчас твои господа обедать спустятся.

Чтобы сохранить достоинство, Горбун выждал паузу, потом нехотя поднялся и стал с грохотом составлять стулья. Соба пододвинула к Глебу парящую тарелку, достала из кармана замызганного фартука грубо выточенную деревянную ложку, сказала мягко, но вместе с тем властно, словно отдала приказ:

— Ешьте. Сейчас хлеб принесу, — и ушла на кухню.

— Женщина, — завязывая разговор, пробурчал Сир. Он пододвинул стул и сел напротив Глеба. — А вы к нам надолго?

— Не думаю.

— А платить чем собираетесь? — спросил Горбун, но сразу испугался своей бесцеремонности и стал торопливо извиняться. — Вы не подумайте. Если нет, так уж ладно. Немного вы и съели. Хотя время нынче тяжелое, сами вот…

— Я скоро уйду, — Глеб почувствовал неловкость. Он отложил ложку, выпрямился.

— Нет, оставайтесь, если хотите… Мы люди, конечно, небогатые, но нам не жалко…

Вошла Соба с подносом. Положила перед Глебом краюху хлеба и стала сервировать соседний столик.

— Вы его не слушайте, — сказала она Глебу, недовольно зыркнув на мужа. — Ешьте-ешьте… Мы любому гостю рады. Сейчас тут никто не ходит, на постой не останавливается, живем ровно звери какие. Иной раз и по месяцу никого не бывает. Одно развлечение — с этим ругаться. Оставайтесь.

— Да, конечно. Куда вы сейчас? — поддакнул Горбун.

— До Города далеко? — спросил Глеб.

— Дней пять, не меньше. В лучшем случае, — ответил хозяин. — А вы у постояльцев моих спросите. Они как раз в Город идут, может, и вас с собой возьмут. Вот, кстати, и они. Не знаете, случаем, их?

Заскрипели ступени лестницы, ведущей на второй этаж. Глеб поднял глаза и увидел тяжелые, окованные металлом сапоги.

— А кто они? — спросил он, но через мгновение надобность в ответе отпала. Спускающийся по лестнице человек показался полностью, и Глеб узнал этот холодный прищур глаз. Он вскочил, перехватив копье. Бешено застучало сердце.

— Тю! — присвистнул Стрелок. — Видно, я промахнулся.

— Что там у тебя?.. — Показались и остальные, все в легких кожаных куртках и при оружии. Они глянули на Глеба, узнали, разошлись, окружая Глеба, расшвыривая ногами мешающую мебель. Хозяин с хозяйкой неслышно куда-то исчезли, и в гостиной повисла зловещая тишина.

— Гоблинский дружок, — произнес Медведь.

— От топора бы он не ушел, — хмыкнул Черный.

Длиннорукий Клод молча вытащил из-за пояса кинжал и стал быстро перебрасывать его из руки в руку, словно рукоять жгла ему ладони.

Глеб слегка согнул ноги. Чуть пригнулся. Повернувшись, бегло пробежался взглядом по кольцу противников, запомнил положение каждого. Отметил, что потолок слишком низкий, да и вообще тесно — копьем надо действовать осторожно…

— Ты кто такой? — поинтересовался блондин с обнаженным двуручным мечом в руках.

— Эй, Медведь, чего с ним разговаривать? — возмутился Стрелок. — Кончим его сразу.

— Как ни странно, но на этот раз я с тобой согласен, — ухмыльнулся бородач, играющийся топором. Он кивнул на копье в руках Глеба, плюнул на пол и сказал: — Оружие труса.

— Оружие гоблинов, сволочь, — прохрипел Глеб, сдерживая ярость.

— Слышали? Он сказал, что гоблины — трусы! — Черный захохотал, задрав подбородок и опустив широкое лезвие топора.

Глеб увидел, как задергался комок кадыка под бородой, и дальше все произошло само собой, неуловимо быстро, рефлекторно, за пределами сознания — так, как учил его когда-то Уот. Как уже было однажды на Большой Охоте, давным-давно.

Копье рванулось вперед, и вместо кадыка в горле Черного возникла дыра — черная дыра — из которой с хлюпаньем вырвались кровавые брызги. Глеб подшагнул к медленно опускающемуся телу, на возвратном движении ударил тупым концом древка стоящего сзади изуродованного долговязого с кинжалом, развернулся и наконечником прочертил в воздухе дугу. Ярко-красные капли узкой полосой легли на бревенчатую стену гостиной, и Стрелок, выронив арбалет, схватился за шею — меж его пальцев потекла густая кровь, похожая на вишневое варенье. Продолжая рассекающее движение, копье нарисовало еще один шрам на лице Клода, выбив ему глаз и разрубив хрящ носа. Глеб прокрутил копье над головой и, подавшись всем телом вперед, всадил наконечник в живот обезображенного вора. Качнувшись назад словно маятник, он высвободил копье, и труп со страшной рваной раной тяжело упал на пол.

— Черт! — только и смог произнести Медведь, отступая и неловко парируя мощный прямой удар в грудь. Столкнувшись с заговоренным деревом, меч со звоном лопнул. Глеб ткнул блондина в ногу, пропоров бедро, подсек другую, и когда его противник, теряя равновесие, стал заваливаться вперед, подставил под него копье. С хрустом лопнула грудина, и Медведь повис на древке, наколотый, словно жук на булавку…

Через двадцать минут, услышав, что все стихло и набравшись храбрости, в комнату осторожно заглянул Горбун Сир. Увидев трупы на залитом кровью полу и невредимого Глеба, хлебающего суп, он преисполнился раболепного уважения, с поклоном подошел к победителю и спросил:

— Не угодно ли господину мяса? Великолепная жареная баранина с чесночным соусом.

— Спасибо, Сир. Я уже наелся.

Горбун хотел еще что-то сказать, но замялся и отошел к пыльной стойке. Глеб доел суп, и, тотчас, словно специально поджидая этого момента, в зал вошла Соба и поставила перед ним кружку молока и тарелку со свежей выпечкой. Глеб хотел запротестовать, но посчитав, что отказом обидит хозяйку, решил все-таки продолжить трапезу. Он поблагодарил Собу, и та, улыбнувшись в ответ, ушла, даже не взглянув в сторону мертвых тел, лежащих среди поваленной мебели.

Сир все робко мялся возле стойки — было видно, что ему что-то не дает покоя. В конце концов врожденное чувство хозяйственности победило нерешительность, и он спросил:

— А что вы будете делать с трофеями, господин?

Глеб дожевал хрустящую горячую булочку, запил молоком и сказал:

— Я останусь у вас на ночь, а с утра уйду. Большую часть барахла я оставлю тебе в качестве платы за гостеприимство. Думаю, вы найдете ему достойное применение.

— Да, господин. Конечно, господин. Благодарю вас, — расцвел улыбкой хозяин. — Я приготовлю лучшую кровать в лучшей комнате. Может, прикажете пива подать?

— Нет. Уже достаточно. Где жили твои постояльцы?

— Там. Вторая комната. Впрочем, давайте, я провожу.

В сопровождении Горбуна Глеб поднялся по лестнице и вошел в комнату, где провели ночь Стрелок, Медведь, Клод и Черный. Гора доспехов все так же громоздилась в углу, кисло пахло пивом, стол был завален обглоданными костями, огрызками хлеба и грязной посудой.

Оружия было много. «И все это таскали на себе четыре человека?» — удивился Глеб.

Он долго рылся в звякающей груде и, наконец, отобрал для себя легкую кольчугу из незнакомого серебристого металла и короткий нож с массивным лезвием и красивой костяной ручкой в форме стилизованной головы дракона. Когда он уже собирался уходить, ему под руку попался витой обруч, инкрустированный черными гладкими камешками. Глеб долго крутил трофей, разглядывая и любуясь замысловатой вязью незнакомого орнамента, а потом надел его на голову. На мгновение ему показалось, что обруч тысячей легких уколов проник под кожу, тесно прижался к черепу, просочился внутрь мозга; Глеб ощутил прилив энергии, почувствовал в центре живота кипящий узел незнакомой силы, увидел нечто шокирующе яркое вместо привычных красок мира, но не успел он зафиксировать эти изменения в своем сознании, как сразу все исчезло. Глеб снял обруч, потом снова надел его. Ничего не произошло. Он в недоумении посмотрел на стоящего столбом Горбуна, но тот, пораженный видом свалившегося к его ногам богатства, ни на что не реагировал. Глеб обыскал одежду убитых, нашел четыре мешочка с золотыми и серебряными монетами, привязал их к поясу, дернул за рубаху находящегося в прострации хозяина и вышел из комнаты.

6

В полдень они все вместе взялись за уборку. Надо было вытащить тела, отмыть пол и расставить мебель. Глеб взял на себя большую часть работы, хотя хозяева всячески его отговаривали.

— Что вы, господин, — бубнил Горбун Сир. — Зачем вам возиться? Жена моя все сделает, она привычная. Вот помню, годов десять назад тут у нас порядочная драка была — дюжина мертвых, десяток раненых. Все до потолка забрызгано было. Сплошь. И кровью, и мозгами. Потроха валялись — прямо бойня какая!

— А что случилось?

— Да шли тут двое мимо и поспорили меж собой. Решили выяснить, кто сильнее. Обычное дело. Но друг с дружкой биться не стали — товарищами они были — вот и придумали завязать драку с моими постояльцами. Мол, кто больше народу перебьет, тот и сильней.

— Забавно, — хмыкнул Глеб. — Никогда ни о чем подобном не слышал.

— Да, уж. От вас, Двуживущих, чего угодно можно ждать. Простите, господин.

— Ничего… И что же дальше?

— Так вот… Зашли они ко мне, выпили пива, посидели, присмотрелись. А потом начали мебель ломать и кричать, что, мол, все, кто в этой дыре живет — клопы постельные, вонючие, ну и еще там что-то. Не упомню уж я всего. Хотя мастера были ругаться! — Сир завистливо пощелкал языком. — Ну, а вашему брату много не надо. Пару слов скажи, кулак в спину покажи и готово: тут же за мечи, размахивать давай. Драка сразу и началась… — Сир замолчал, задумался о чем-то. Хитро прищурился.

— А дальше что? Выяснили они, кто сильней?

— Нет. Не успели. Куда там! У меня как раз много народу было. Хороший сезон тогда выдался. И не проходимцы какие, оборванцы там… Простите, господин…

— Ничего-ничего, продолжай.

— Да. Много тогда народу у меня жило. А ведь тут рядом деревенька известная была, такие мечи ковали! А кинжалы! Я таких кинжалов больше нигде не встречал. Вот и захаживали сюда разные. Мимо не проходили. А теперь порушили деревеньку. Ушли все. Теперь оружие у гномов покупают. А наше, я считаю, лучше будет…

— Ладно, ближе к теме, — перебил Глеб.

— О чем это я? А, ну да, конечно… Порешили их тут же. Налетели мои гости, а я даже и заметить ничего не успел. Покрошили на куски. В пол втоптали. Они и мечами-то размахнуться не успели… Да… Так что вот, убили их.

— А откуда же дюжина трупов?

— Так ведь, Двуживущие — что звери… Уж извините… Раз кровь почуяли, то не остановятся. Как тех двоих зарубили, так на соседей и бросились. Не то там кто-то кого-то задел случайно в драке, на ногу наступил или посмотрел косо — поди сейчас разбери. Вот я и говорю. Все тут в крови было. Половина комнат освободилась. А уж сколько мне денег тогда осталось! — Сир вздохнул, сожалея о былом, безвозвратно ушедшем. — А к чему это я все вспомнил? Вот ведь, голова стала… А! Вот и говорю — жена моя за день все выскребла. К вечеру было чисто, словно и не случилось ничего. Так что ни к чему вам мараться, господин. Сами управимся.

— Управимся, — подтвердила и Соба, появляясь из кухонной двери, держа в руках ведро теплой воды и тряпку. — А ты, старый, иди Звездочку запрягай.

— Сама не могла что ли?

— Иди, пока мокрой тряпкой пониже спины не приласкала!

— Ладно, ладно!

Сир фыркнул, плюнул на пол, попав точно в кровавую лужу. Брезгливо поморщился, в который уже раз оглядывая ужасающий беспорядок в гостиной. Горестно покачал головой, плюнул еще, метя в кудлатую бороду Черного. Промахнулся и вышел на улицу, громко хлопнув дверью.

— У вас и лошадь есть? — спросил Глеб. — Большое хозяйство.

— Что вы, господин! Какая лошадь? Откуда? Сроду не было. С этим-то олухом разве наживешь?..

— А Звездочка?

— Так это же корова наша.

— Корова? — удивился Глеб.

— Ну, да, — Соба пожала плечами. — Что такого? Наша Звездочка и пахать может не хуже иного быка, и телегу тащит. Стареет уже правда. Молока с нее все меньше… Где ж мы еще такую умницу-то найдем?

Соба принялась передвигать тяжелые столы в дальний угол комнаты. Глеб прислонил к стене копье и стал помогать хозяйке.

— Да зачем же вы, господин? — сказала женщина. Она выпрямилась, подперев руками бока и несколько минут наблюдала за упрямым Двуживущим, двигающим непослушную мебель. Вдоволь налюбовавшись на необычную картину, Соба покачала головой и, вернувшись к работе, пробормотала про себя: — Вот странный какой-то…

Примерно через четверть часа, когда все столы и стулья громоздились возле дальней стены, входная дверь распахнулась, и на пороге появился Сир. Он был с ног до головы осыпан сенной трухой, в волосах его торчала солома, к одежде приклеилась седина густой паутины.

— Что ж ты, старый дурень, перепачкался так! — накинулась на него Соба.

— Запрятала упряжь! — не смолчал и Горбун. — Еле нашел! Ты б ее еще под стропила запихала! Ума-то хватит!

Они какое-то время привычно переругивались, и Глеб, улыбаясь, любовался на хозяев. Вскоре перепалка утихла.

— Выволакивай их, — устало сказала мужу Соба, кивнув на тела.

Горбун шагнул к трупам, остановился перед бородатым Черным, в раздумье поскреб щетину, решая, как лучше подступиться к этакой громадине.

— Я помогу, — пришел на выручку Глеб. — Берись за ноги.

Сир спорить не стал.

Волоча неудобную человеческую тушу, то и дело запинаясь о нее, семеня, поскальзываясь на крови, они вышли на крыльцо, и Глеб тут же задохнулся от хохота, едва не выпустив из рук тяжелую ношу. Горбун серьезно смотрел на Двуживущего, не понимая, чем вызван этот странный приступ.

— Ну и Звездочка, — сказал Глеб, просмеявшись. — Не хуже иного быка! Такого и в цирке не увидишь!

Грустная худущая корова, состоящая из одних мослов, рогов и вымени, щипала траву возле забора. На шею ее был наброшен хомут, к рогам привязано некое подобие вожжей, большой колокольчик жалобно тренькал под дугой каждый раз, когда унылая животина дергала головой, отгоняя настырных слепней. Сосулька хвоста, отягощенная налипшими комьями грязи, качалась словно маятник, хлестала оглобли телеги, пачкая их навозом.

— Валим на телегу? — уточнил Глеб, все еще широко улыбаясь.

— Да, господин, — кивнул Горбун.

Они подтащили труп к телеге, раскачали и, дружно ухнув, швырнули его за доску борта.

Встревоженная корова, звякнув колокольчиком, подняла голову и попыталась оглянуться. Попятилась.

— Все хорошо, Звездочка. Все хорошо. — Сир похлопал ее про шее. И скотина успокоилась, остановилась, снова взялась щипать сочную траву…

Еще трижды возвращались в дом Горбун и Глеб, каждый раз заруки, за ноги выволакивая на крыльцо безжизненные тела. Подтаскивали к повозке, раскачивали, примеряясь, и закидывали на телегу…

— И куда ты их? — поинтересовался Глеб у хозяина, отмывая руки в бочке, полной дождевой воды.

— На кладбище, куда же еще.

— Так у вас здесь и кладбище свое есть?

— А то как же. Конечно. Без этого в нашем деле никуда. Хотите, господин, так поедемте. Я покажу.

— Далеко?

— Да нет. Рукой подать.

Глеб на мгновение задумался. Никогда еще ему не доводилось ездить на корове, впряженной в телегу. И он согласился:

— Ну, тогда поехали. Только погоди минуту, оружие возьму.

Он быстро взбежал на крыльцо, вошел в дом. Соба, ползая на коленях, возила тряпкой по кровавым разводам на полу, отжимала розовую воду в ведро.

— Едете с ним? — угадала она, подняв голову и поправляя тыльной стороной ладони спадающие на лицо волосы.

— Да.

— Надо бы вам поесть собрать чего. Сейчас я, быстро. — Она встала, вытерла руки о подол, торопливо ушла на кухню.

— Не надо, мы ненадолго, я думаю, — крикнул ей вслед Глеб, но хозяйка не услышала или не захотела услышать, и тогда Глеб, не дожидаясь, пока она вернется, подхватил копье, стоящее в углу, и выбежал на улицу.

Сир, держа вожжи в руках, сидел на телеге, ждал. Позади него лежали две лопаты и кирка. Когда Глеб запрыгнул рядом, Горбун пробурчал:

— Зачем вы везде с собой эту пику таскаете? Нет же тут никого.

Глеб хотел как-нибудь отшутиться, но в голову ничего не пришло, и он просто сказал:

— А вдруг пригодится?

Сир равнодушно пожал плечами и хлестнул вожжами тощую спину коровы.

— Н-но, пошла! — прикрикнул он и звонко чмокнул. Глеб подавился хохотом.

Из дома выбежала Соба, держа в руках небольшой сверток.

— Вот возьмите. — Она пристроила узелок рядом с лопатами и заступом. — Поешьте там, господин. А ты, старый, перебьешься!

Медленно-медленно потащилась корова по направлению к воротам.

— Тут рукой подать, — сказал Сир, — но проедем долго.

Глеб захохотал еще громче.

Они въехали в ворота, и тут корова встала, объедая развесистые лопухи, что росли возле столбов. Тщетно Сир истязал ее вожжами, чмокал и ругался — дальше животина тронулась лишь тогда, когда лопухи были изрядно обмусолены.

Добрых полчаса ползли они по дороге. Пешком то же самое расстояние можно было пройти за десять минут. Затем свернули на бездорожье, въехали в высокую траву. Корова, вроде бы, притерпелась к своей новой роли и стала чуть быстрей переставлять ноги.

— Здесь раньше хорошая дорога была, — поделился Горбун. — А вела она к деревеньке, про которую я рассказывал. Какое там оружие делали! А какие кузнецы жили! Теперь же одно кладбище и осталось… Заросло давно все. И подъезды заросли. Даже тропки никакой нет. Эх!..

Действительно, к старым могилам пришлось пробираться через колючие заросли невысокого можжевельника. Корова шла неохотно, то и дело останавливаясь, и немалых усилий стоило заставить ее двигаться дальше.

— Ну вот и приехали, — совершенно неожиданно объявил взмыленный Сир и на брюхе сполз с телеги. Корова сразу же остановилась. Глеб осмотрелся.

На кладбище это место походило мало. Вернее сказать, совсем не походило. Ни крестов, ни гранитных плит, ни оград, ни высоких тополей, в вершинах которых истошно вопят вороны и галки — ничего этого не было и в помине. Обычный участок равнины, поросший высокой травой и столбиками можжевельника. На проплешинах, там, где растительность не так густа, видны холмики кротовин. Вот только земля здесь уж слишком бугристая, неудобная, вся изрыта какими-то канавами, буераками. Местами торчат непонятно откуда взявшиеся валуны. А кругом — куда ни посмотри: от горизонта до горизонта, от одного края неба до другого — бескрайнее раздолье степи…

— И это кладбище? — удивился Глеб. — Давно, видно, им не пользовались.

— Конечно. Последний раз я тут пьянчужку одного хоронил. Так ведь это пять лет назад было… Хотя нет! — вспомнил Сир. — Два года назад закопал я здесь пса своего. Сдох он от старости. Вон там где-то лежит. Возле камня… Рыжий такой был. Я его Рыжим и звал. А потом заболел, перхать начал, паршу какую-то подцепил — вся шерсть его клочьями и вылезла. Сдох. Старый уж был. Жалко, конечно… Хороший пес был, брехал только на Двуживущих, издалека их чуял, даже и не знаю… — Горбун оборвал свой монолог, поняв, что несет уже что-то лишнее. — Простите, господин.

— Я привык, — усмехнулся Глеб, махнув рукой. Он вытащил из телеги лопату, вонзил ее в чернозем, спросил:

— Что, прямо здесь будем рыть?

— Так а где ж еще? — Сир тоже взял лопату, встал напротив Глеба. Прищурившись, осмотрел землю. Что-то ему здесь не понравилась, и он отошел на пару шагов в сторону. Наметил размеры будущей могилы, оконтурил.

— Не велика ли? — спросил Глеб.

— Так ведь сразу на всех четверых. А они все вон какие здоровые.

— На четверых, так на четверых. Им-то теперь все равно…

Могилу выкопали быстро. Земля была мягкая, податливая. Пару попавшихся булыжников выковырнули киркой.

— Хватит уже, — сказал Горбун, — не колодец роем.

Они выбрались из ямы, отряхнулись. Пока Глеб отчищал лопаты от налипших комьев земли, Сир подвел корову поближе, поставил телегу так, чтобы ее борт нависал прямо над свежей могилой. Залез к трупам, пихнул кого-то ногой в бок, пытаясь сбросить вниз.

— Помогите, господин. Тяжело.

Глеб оставил лопаты.

Вдвоем они спихнули тела в выкопанную яму, затем в две лопаты закидали могилу землей.

— Вот и все, — сказал Горбун, стоя возле свеженасыпанного холмика. — Работу приделали. Пора домой.

— Работу… — повторил за ним Глеб. — Странная это работа.

— Нормальная, — отозвался Сир. — А правда, что Двуживущие не умирают?

— После своей смерти они возвращаются в Мир.

Горбун хмыкнул:

— Интересно, наверное, стоять возле собственной могилы. Вам не доводилось, господин?

— Доводилось.

— Да? — вопросительно произнес Сир, явно рассчитывая услышать продолжение. Но Глеб промолчал, помрачнел, отвернулся. Подобрал лопаты и закинул их в телегу.

— Едем?

— Поехали.

7

Глеб поднялся на второй этаж, в комнату, что сдал ему Горбун.

— Завтра я уйду, — сказал он. — А сегодня меня не тревожьте.

— Хорошо, господин, — Сир вновь был немногословен и преисполнен уважения и раболепия. Он, пятясь, вышел из комнаты, осторожно прикрыл за собой дверь.

Глеб задвинул засов, разулся и лег на кровать.

На стуле у изголовья поблескивала металлом великолепная кольчуга — его трофей. В углу, на расстоянии вытянутой руки стояло гоблинское копье. Обруч — Глеб ладонью коснулся лба — был на месте, хотя его присутствие совсем не ощущалось.

«Всего несколько дней, как я вышел из леса, — подумал устало Глеб, — а занимаюсь только тем, что хороню мертвых».

«Для вас это игра?..»

— Да, Уот. Но мне уже надоело играть, — прошептал Глеб, залез под одеяло и заснул.

Глава 6

— Ну, что там у тебя? В Америку уезжаешь? — спросил Александр. Он убрал грязную посуду в мойку и направился в комнату.

— Да, — Глеб кивнул. — Мне надо адресок узнать. Человека одного. Поможешь, Сань?

— Для друга все что угодно. Что за человек?

— Кортни Лопес. Торонто. Кортни Дж. Лопес.

— Подожди минуту. — Александр включил компьютер. Низко завыли вентиляторы блока питания и процессоров. Перемигнулись индикаторы на лицевой панели.

— Кортни Лопес, — повторил Александр. — К нему едешь?

— Да. Хочу навестить.

— Торонто… Не знал, что у тебя есть там знакомые.

— Я и сам не знал. До недавнего времени.

Руки Александра запорхали над доской клавиатуры. Часто защелкали клавиши.

— Предупреждаю, — сказал он, оторвавшись на секунду от экрана. — Мы совершаем противоправные действия. Если попадемся, то отвечать будем оба.

— Я понимаю… Надо, Сань. Очень надо.

— Да мне-то что. Я каждый день этим забавляюсь. О тебе беспокоюсь.

— Поздно уже обо мне беспокоится, — сказал Глеб, но Александр его не услышал. Он отрешенно глядел в монитор. Руки его летали по клавиатуре, ладони катали шарик манипулятора, пальцы клевали кнопки.

Глеб замолчал, наблюдая за работой мастера.

На экране монитора вспыхивали какие-то окошки, возникали символы, картинки. Все мелькало так быстро, что Глеб ничего не успевал толком рассмотреть и уж тем более понять. Сосредоточенный Александр то хмурил брови, то что-то бормотал себе под нос. Он кривил в усмешке губы, презрительно фыркал и иногда довольно хихикал, потирая руки. Он уже не принадлежал этому миру. Тело его было здесь, но разум его путешествовал по сети, мгновенно перемещался между континентами, заглядывал в недра чужих компьютеров, отыскивая необходимую информацию…

Время шло.

Глеб сходил на кухню и приготовил кофе. Поджарил несколько тостов и вернулся в комнату.

Воспользовавшись моментом, пока на экране сами по себе прыгали цифры, Александр на мгновение отвлекся. Хрустя позвонками, он качнул головой вправо-влево, принял из рук Глеба чашку кофе, кивнул в сторону монитора и сказал:

— Моя прога. Сама логины ищет и пароли подбирает.

Компьютер коротко пискнул, и на экране возникло длинное число. Александр сделал большой глоток, отставил чашку и снова напряженно вперился в экран…

Рассвело. Дождь стих, но тучи висели над городом, неподвижные, непроницаемые, готовые в любой момент вновь окропить землю водой.

— Есть! — сказал Александр, почти выкрикнул. — Кортни Лопес. Файл из департамента полиции северного округа города Торонто. Оштрафован за превышение скорости. Оштрафован за неправильную парковку. Оштрафован за неподчинение полиции. Адрес: Маркет-роад, 15, 214… Готово! — Он откинулся в кресле и захохотал, довольно потирая руки.

«Пожалуй, более счастливого человека я еще не встречал», — подумал Глеб, с улыбкой разглядывая торжествующего друга. Он и сам был рад. Очень рад. Все шло по плану. Теперь у него был адрес.

1

— Господин… — голос Горбуна дрогнул, словно споткнулся. — Вы не могли бы… Я хотел… Вот так подумал… — Перед его глазами возникло страшное лицо Клода, все покрытое шрамами, с выбитым глазом. Он снова увидел скорченное тело с ужасной раной на месте живота.

— Что? — прервал повисшую паузу Глеб.

Горбун нерешительно глянул на него, опустил глаза и промямлил:

— Нет, ничего… Я так… Просто…

Глеб стоял перед воротами, за которыми с востока на запад бежала пыльная дорога. На нем блестела проволокой колец трофейная кольчуга, а в руке он держал отчищенное от крови копье. Утреннее солнце бликовало на гранях отточенного наконечника, и Горбуну Сиру казалось, что перед ним стоит кто-то богоподобный, в одеянии из слепящих лучей, с сияющим нимбом над головой и зажимает в руке своей отблеск разящей молнии. Горбун уже не помнил слабого, беспомощного пришельца, которому он и его жена принесли кусок хлеба и бутыль молока; он забыл измученного человека, который спал у них в кладовке на куче рваного тряпья; забыл того человека, с которым они вместе копали могилу на заброшенном, заросшем кладбище. В памяти у него остался только такой Глеб — сияющий и могучий.

Глеб распахнул ворота и вспомнил еще кое-что:

— Сир, ты ничего не слышал о человеке по имени Епископ? — Он повернулся к хозяину.

Тень раздумья легла на лицо Горбуна.

— Епископ, — пробормотал он, — знакомое имя… Да! Вспомнил. Давно здесь проходили люди. Много людей. Они несли какие-то вещи. Волшебные предметы… Они называли это имя. Епископ… Но я слышал о нем еще раньше. Он колдун?

— Да, — кивнул Глеб.

— Колдун, волшебник, чародей, маг… — бормотал Сир. — Он плохой человек, господин… Давным-давно, зимой ко мне пришел Двуживущий. Больной Двуживущий. Он весь был покрыт гниющими язвами, от него пахло мертвечиной, он бредил и постоянно терял сознание. Он умер на пороге моего дома, и глаза его не видели ничего. Он много говорил перед смертью, и из его слов я понял, что на него наложили заклятие болезни. Он тоже называл это имя — Епископ… Только плохой человек может так убивать…

— Да, — тихо сказал Глеб, — кажется я знал того Двуживущего.

Языком он осторожно коснулся десен, словно боялся, что они снова закровоточат и разбухнут, покроются гноящимися ранками, а губы высохнут и растрескаются коростой, и гниющая кожа будет неистово чесаться, и нос провалится… Глеб мотнул головой, отгоняя неприятные воспоминания.

— Прощай, Сир! — сказал он, движением плеча забрасывая за спину котомку с едой, что собрала для него Соба. — Может, еще встретимся.

— Может быть, господин.

Глеб помахал рукой облокотившейся на дверной косяк Собе, та кивнула, прощаясь, и ушла в дом.

— Удачи вам, господин! — крикнул вслед ему Горбун. А потом он еще долго стоял возле ворот, глядя на холмы и философски размышляя о месте каждого в этом мире.

2

Дорога ширилась с каждым днем пути. Сначала она узкой пыльной лентой петляла среди пологих холмов, затем превратилась в ровное укатанное полотнище, смело взбирающееся на горбы равнин и разрезающее надвое изредка встречающиеся перелески.

Все чаще стали попадаться навстречу люди. Кто шел пешком, кто погонял лошадей, кто ехал в телеге, запряженной неторопливыми тяжеловесами быками. Встречные по-хозяйски осматривали идущего через их земли путника, некоторые приветливо улыбались и кивали ему, некоторые останавливались и завязывали разговор. Но были и такие, что настороженно косились в сторону незнакомца, плотнее сжимали в кулаке иззубренный работой топор и торопились миновать подозрительного чужака в запыленной кольчуге и с копьем в руке…

Каждый день Глеб проходил через несколько деревень. Все они казались ему одинаковыми: игрушечные домики, бревенчатая церквушка, двухэтажная гостиница — везде одно и тоже. Каждый вечер он останавливался на первом подвернувшемся постоялом дворе, запасался там провиантом, ночевал и опять торопился дальше, вслед за солнцем. Спешил к стенам Вечного Города.

3

На пятый день с момента, когда Глеб покинул гостиницу Горбуна Сира, дорога привела его в деревню, непохожую на остальные.

Был ранний вечер. Разбухшее солнце еще не успело спрятаться за горизонтом, но притихшая природа уже ждала ночи. Молчали птицы, лишь изредка нерешительно вопрошала о чем-то перепёлка в придорожных кустах, молчали парализованные вечерней прохладой насекомые, и даже ветер затих, перестав перебирать шепчущие осиновые листья.

Слепые окна изб таращились на идущего по улице Глеба, и он чувствовал острые взгляды невидимых глаз из темных глубин домов. Никто не вышел ему навстречу, никто не поинтересовался, что надо незнакомцу в этих землях, никто не заманивал его в свою лавку, и Глеба это насторожило. Но тревожило его не только отсутствие привычной жизни на деревенской улице. Ожидание было разлито в воздухе, ожидание ужаса, и Глеб чувствовал это, так же, как животные чувствуют скорое и неминуемое землетрясение…

Харчевню он нашел по выставленным возле нее пустым бочкам. Толкнув дверь, он вошел внутрь. В большом холле было темно, только в остывающем камине дотлевали подернувшиеся пеплом угли.

— Эй, хозяин! — крикнул Глеб.

Тишина.

— Есть здесь кто-нибудь?!

Чернота в дальнем углу шевельнулась, и Глеб вздрогнул, услышав хрипловатый голос.

— Чего шумишь, отдохнуть не даешь?

Из-за массивного стола возле гаснущего камина поднялась закутанная в черный балахон фигура и, хрустя суставами, стала неторопливо потягиваться. Размявшись, человек сбросил с головы капюшон, и Глеб увидел смуглое волевое лицо с хитро прищуренными щелками глаз и длинным узким носом.

— Нет хозяина. Смылся. Все смылись, трусы. А кто не смог — те попрятались. Крестьяне! Им только в земле ковыряться… — незнакомец пренебрежительно хмыкнул. — А ты кто будешь?

— Глеб.

— А я Огненный Коготь. Впрочем, можно просто Коготь. Вот, значит, и познакомились. Куда идешь?

— В Город, — лаконично ответил Глеб. По одежде и прислоненному к столу посоху он понял, что перед ним маг. Достаточно сильный, чтобы так вольно разговаривать, но еще недостаточно опытный и умный, чтобы с уважением относиться к другим людям.

— Отлично! Я тоже туда направляюсь. Может, пойдем вместе?

Глеб промолчал, только неопределенно чуть пожал плечами.

— Да ты присаживайся. — Не поднимаясь, Коготь с грохотом пододвинул с своему столу еще один стул и хлопнул по нему ладонью. Глеб обратил внимание на кисти нового знакомого — белые, тонкие, с длинными пальцами, на которых краснеют узлы суставов. Руки мага. Руки, не знающие оружия.

— Перед тем, как уйти, хозяин оставил мне еды. — Коготь коротко хохотнул. — Я у него единственный постоялец сегодня.

Глеб подошел к столу, пожал протянутую руку, аккуратно поставил копье рядом с посохом и сел напротив молодого мага. В течении десяти минут он поглощал неказистую, но вкусную и разнообразную еду, запивая ее кислым пивом, а Коготь, улыбаясь, молча смотрел, как он ест. Насытившись, Глеб отодвинулся от стола и откинулся на спинку стула, вытянув ноги.

— Вся деревня словно вымерла, — сказал он.

— Так и есть. Половина крестьян разбежалась по окрестным селениям, другая половина попряталась в подвалах. Я здесь уже третий день, так видел бы ты, что тут творилось вчера! Бежали все — и дети, и старики. Дорога узкая — то лошади упряжью спутаются, то телеги сцепятся. Бабы орут, ругаются. Мужики, вообще, чуть не до драки. А потом стали скот перегонять. Пыль столбом, кругом мычание, блеяние, собаки словно с ума сошли… Трусы! А под вечер и хозяин кабака ушел. Даже денег не взял. Все равно, говорит, мне твои вещички достанутся. Здесь, говорит, никого в живых не останется, кто не спрячется… А я прятаться не собираюсь. Мне бояться нечего. И не с такими справлялся. Пусть только появится, а там поглядим, что это за тварь такая.

— Какая тварь?

— А кто ж ее знает? Говорят, раз в месяц, в полнолуние, приходит откуда-то зверь. Никто его не видел, а кто видел, тот уже никому об этом не расскажет. Людей рвет на куски, скотину режет — местным житья никакого нет. Боятся его здесь до смерти. А я мимо как раз проходил, услышал об этом, ну и решил посмотреть, что это, значит, за существо.

— Сегодня? — Глеб глянул в темные окна.

— Ага. Вот сижу, жду. Скоро уже луна взойдет.

Маг замолчал.

Огонь почти прогорел и стало прохладно. Коготь поднялся, кривой кочергой разворошил угли и бросил в пасть камина последнее полено. Посидел минуту на корточках, наблюдая, как занимается дерево. Вдоволь налюбовавшись, повесил кочергу на вбитый в стену крюк и вернулся к столу. Глеб тем временем развернул стул и теперь сидел лицом ко входу.

Плечом к плечу, полузакрыв глаза, они сидели и ждали, наслаждаясь жаром пламени и вслушиваясь в напряженную тишину.

Где-то испугано завыла собака, но сразу смолкла, словно подавилась, а через минуту кто-то протопал по доскам крыльца и неуверенно заскребся возле двери. Глеб ощутил, как напрягся Коготь, почувствовал, как сгущается тьма вокруг них. Обруч, охватывающий голову, запульсировал мягким светом и потеплел.

— Не спеши, — тихо сказал Глеб.

В дверь осторожно постучали.

— Да, — одновременно сказали они и взяли в руки оружие: Глеб — заговоренное шаманом копье, Коготь — массивный посох, слегка обугленный на скругленных концах.

Дверь открылась, и внутрь прошмыгнул человек. Он сразу захлопнул дверь за собой и, замерев на месте, стал обшаривать растерянным взглядом ряды столов и стульев. Глеб и Коготь внимательно его разглядывали.

— Кажется, я его знаю. Это из местных. Мясник, — прошептал Коготь.

— Он нас не видит? — спросил Глеб.

— Да, — подтвердил маг. — Я отвел ему глаза. Примитивное заклинание. — Он шагнул навстречу мяснику, и тот испуганно отшатнулся, когда перед ним возникла из ниоткуда фигура в плаще и с посохом в руках.

— Что ты здесь делаешь? — грозно спросил Коготь.

— О, господин. Я вас не заметил…

— Зачем ты пришел? — Маг нацелил посох на мясника. А тот лишь сейчас увидел Глеба и побледнел еще больше.

— Я… я… — заикаясь, произнес он. — Я слышал… Вы хотите убить зверя, господин… Я хотел спросить… Может, вам помочь… Я могу… Разрешите мне, господин…

— Хоть один нормальный человек, — сказал Коготь, обращаясь к Глебу. Маг опустил посох и по-приятельски хлопнул мясника по плечу. — Как тебя зовут, дружище?

— Торк… Торк, господин.

— Проходи к столу, перекуси. Ты, ведь, из местных?

— Да, господин. Я работаю на бойне. Я сильный, господин.

— Верю, верю…

В окно заглянула бледная круглая луна и стала наблюдать, как Торк жадно, по-животному, поглощает пищу.

— Глеб, а ты хоть знаешь, что у тебя на голове? — спросил Коготь.

— Что? — Глеб коснулся рукой прохладного обруча, но не стал его снимать. «Снять его — это словно согнать свернувшуюся на коленях, пригревшуюся кошку, — подумал он. — И неизвестно, вернется ли она назад».

— Корона защиты. Она защищает хозяина от направленной на него боевой магии. Не полностью, конечно, но достаточно, чтобы получить дополнительный шанс на победу в схватке. Я видел только две такие штуки в своей жизни. Одну у тебя, а другую у человека по имени Медведь. Благодаря ей, он чуть было не прикончил меня.

— Высокий блондин с мечом.

— Ты знаешь Медведя?

— Я убил его. Это его обруч.

— Ты убил Медведя?! — удивился маг. — Либо тебе здорово повезло, либо ты намного круче, чем выглядишь.

— Я убил блондина и трех его приятелей. Они застрелили моего друга.

— Когда я столкнулся с Медведем, он был один. Правда это было довольно давно… Ну, слушай, ты настоящий мужик! Убил Медведя! А!.. — В голосе Когтя зазвучало неподдельное уважение. — А кто это парень — твой друг?

— Гоблин, — сказал Глеб, и маг удивленно на него вытаращился.

— О! — проговорил он. — Гоблин!.. — Больше Коготь ничего не смог произнести.

Деревенский мясник закончил есть, опустошив всю посуду, стоящую на столе. Он рыгнул и выпрямился. Глебу показалось, что их непрошеный помощник стал выше, и только сейчас он заметил объем гипертрофированных мускулов на обнаженных руках мясника.

Лицо Торка покраснело, налилось кровью, на лбу выступил пот.

— Спасибо, — прорычал он и снова рыгнул.

— Пожалуйста, — ответил ему Коготь. — А чем ты воевать собрался, друг?

Торк, набычившись, глянул на него и молча вытянул увитые узловатыми мышцами руки.

— Хорошее оружие. Сплошное мясо, — улыбнувшись, сказал маг.

— Мясо… — с трудом повторил Торк, и лицо его вдруг словно разъехалось: челюсть отвисла, изо рта вывалился язык, кожа на лбу сморщилась. Он зажал лицо руками, ссутулился и скособоченной виляющей походкой выбежал на улицу, хлопнув незапертой дверью.

Глеб и Коготь, недоумевая, посмотрели ему вслед.

— Чего это с ним? Переел, что ли? — сказал маг, и только он хотел выйти вслед за мясником, как сильнейший удар разнес дверь в щепки. Разметывая в стороны столы и стулья, в дом ворвался Зверь. Перемалывая деревянную мебель, он пронесся по периметру комнаты, мощным ударом лапы сбил пламя в камине и остановился возле дверного проема, загородив собой выход. Его белесые бока, покрытые редкой шерстью, ходили ходуном, и было слышно, как работают легкие. Мощные лапы топтались на месте, острые когти скребли пол, превращая в щепу толстые дубовые доски. Плоская голова на короткой шее поворачивалась из стороны в сторону. Выглядывая жертву, Зверь скалил желтые клыки, кожа на его морде собралась в складки.

— Эй, тварь! — Сбитый опрокинутым столом Коготь поднялся на ноги и нацелил посох на жуткое существо. Глеб вылез из-под завала и встал рядом с магом, выставив перед собой копье.

Маленькие уши Зверя дернулись, медленно повернулась его голова. Глеб увидел глаза Зверя и понял, что уже где-то видел этот взгляд исподлобья, но не успел вспомнить где, потому что монстр ринулся на них.

— В стороны! — крикнул Глеб и прыгнул вбок, неудобно падая, не успевая сгруппироваться, едва не потеряв копье.

Маг не стал уклоняться. Он выкрикнул что-то, и с конца посоха сорвалась огненная молния, ударила в Зверя, расплескала горячие искры, выжгла пятно на его груди. Пахнуло паленым. Монстр рявкнул, но не остановился. Он щелкнул пастью, промахнулся, пролетел по инерции дальше, отшвырнув человека в сторону и налетев на стену. Тело потерявшего сознание мага, описав дугу в воздухе, тяжело упало на пол. Тотчас Зверь развернулся, прочертив когтями глубокую борозду на бревнах, и бросился к нему. Но тут сбоку поднялся во весь рост Глеб, выбросил перед собой руку, вонзив копье в мягкий живот монстра. Зверь дернулся, едва не вырвав копье, и наконечник высвободился, оставив зияющую кровоточащую дыру. Потеряв интерес к распластанному бессознательному телу мага, Зверь бросился на нового противника. Глеб отскочил, ткнул копьем, целя в глаз, промахнулся и отпрыгнул снова, уклонившись от удара когтистой лапы. Боль в пронзенном животе заставила тварь на мгновение остановиться, и Глеб воспользовался этим, ударил своим оружием, вырвав кусок мяса из шеи Зверя. Монстр взревел, встал на дыбы и пошел на человека, лапами взбивая перед собой воздух. Отступая, Глеб запнулся за разбитый стул, упал на спину и с ужасом увидел, как Зверь опускается прямо на него — опускается всей массой, выпустив острые кривые когти, обнажив в усмешке желтые клыки. Глеб попытался поднять копье, выставить его перед собой, отгородиться им от монстра, но понял, что уже не успеет, что уже поздно, и еще понял, где он видел эти глаза — он вспомнил взгляд мясника из деревни, глаза обожравшегося Торка.

Последняя жизнь…

Гулко хлопнул воздух, и жар жгучими волнами разлился по комнате. Слепящий свет залил все пространство, ударил по глазам. Зверь взревел и замер, съежившись, словно застигнутый болью человек. Глеб почувствовал, как запульсировал жаром обруч на голове, отгоняя бушующее вокруг пламя, обволакивая тело прохладой, затеняя свет. Он открыл глаза и увидел рядом с собой зажмурившуюся тварь с обожженной кожей, увидел волны и буруны струящегося оранжевого огня. Подняв копье, он тщательно прицелился и с силой вогнал зазубренную сталь в глаз монстра. Навалившись на древко, протолкнул наконечник внутрь черепа, в мозг, и Зверь, взвизгнув, опрокинулся и в предсмертной агонии заскреб когтями пол. Глеб откатился подальше от дергающихся лап.

Хлопнув, исчезло огненное облако. Возле стены, среди груд переломанной мебели стоял улыбающийся исцарапанный маг.

— Ну, ты как? — поинтересовался он и помог Глебу подняться. — Ты видел? А! Как мы его!

Он подошел к опаленному трупу, пнул его и сказал:

— Чей коготь оказался круче? — И расхохотался, довольный шуткой.

Глеб слабо улыбнулся.

— Пойдем выйдем на свежий воздух, — сказал он, — здесь такая вонь.

Коготь втянул воздух.

— Это запах победы.

— Вонь победы, — поправил его Глеб, и они оба рассмеялись.

— Бедный хозяин. Его ждут неприятные известия. Мало того, что ему не достанутся мои вещички, так ему еще придется делать ремонт за свой счет. А уж когда он увидит эту груду мяса на полу… — Маг кивнул на тело и схватил Глеба за руку. — Смотри!

Мертвое чудовище менялось. Оно уменьшалось в размерах, его тело деформировалось: лапы укорачивались, таяли, когти постепенно уплощались. Глеб отвернулся. Он уже знал, в кого превращается оборотень. А молодой маг потрясено восклицал:

— Ты глянь! А! Кто это?… Мясник! Как там его? Торк! Точно! Гляди, Глеб! Это же Торк…

Глеб вышел на улицу. Прохладный ночной ветерок освежил его, прояснил сознание, мягкими касаниями выгнал ноющую боль из головы. На небе яркими точками блестели звезды, и низко висел ухмыляющийся диск луны.

Из дома вышел Коготь. Он подошел вплотную к Глебу и некоторое время молчал, разглядывая небо. Сказал:

— Ну, что, пойдем спать? У меня в комнате есть свободная кровать. И платить за ночлег не надо… Как ты?.. Повеселились и хватит. Пора на боковую.

— Пожалуй, — согласился Глеб, и они вернулись в дом, а скалящаяся морда луны, похожая на красное, налившееся кровью лицо мясника Торка, осталась на улице, и всю ночь заглядывала сквозь окна в просторную комнату, полную переломанной обугленной мебели, туда, где в луже крови лежало голое человеческое тело.

4

— А ведь я тебе поначалу не понравился, верно? — сказал Коготь.

Глеб сделал вид, что не услышал вопроса.

— Я многим не нравлюсь. Они считают, что я слишком несерьезен, навязчив и излишне общителен. А мне нравится быть таким, какой я есть. Это одно из преимуществ Мира. Не каждый может позволить себе быть самим собой у нас. Там. А здесь — пожалуйста!..

Они вышагивали по деревенской улице. Постоялый двор с заискивающим, но расстроенным хозяином остался позади. Крестьяне, завидя их из окон своих изб, высыпали на улицу и криками радости приветствовали победителей Ужаса. Детишки бежали вслед за ними, босыми ногами вздымая в воздух тучи серой пыли, визжа и размахивая выломанными из изгородей палками. Старики тяжело поднимались с завалинок и низко кланялись, когда они проходили мимо. Бабы вздыхали и тихо шептали им вслед древние слова оберегающих наговоров.

— Люблю я такую жизнь, — продолжал свой монолог Коготь. — Прикончили одну зверюгу, а о деньгах теперь можно, значит, неделю не беспокоиться. Нравится мне это. — Он шуганул пацанов, скорчив страшную рожу, и те, восторженно визжа, разбежались в разные стороны. — Я здесь ощущаю свою необходимость. Незаменимость.

— Самодостаточность, — пробормотал Глеб.

— Чего? — не расслышал Коготь.

— Да так. Мысли вслух.

— А-а…

Деревня кончилась. Остался позади последний дом.

— Значит, ты убил Медведя? — спросил Коготь. — И давно?

— Несколько дней назад.

— Я-то думал сам поквитаться с ним.

— Может, еще доведется.

— Ну, теперь это будет не тот Медведь…

Дорога повернула, и деревня спряталась за холмом. Впереди показалось облако пыли. Оно довольно быстро двигалось, и двигалось навстречу путникам.

— Стадо, — сказал Коготь. — Возвращаются домой.

Когда туча надвинулась вплотную, товарищи сошли на обочину и остановились, наблюдая, как проходит мимо скотина. Дробно стучали копыта по плотной земле. Гудели слепни, привлеченные запахом пота. Коровы, поравнявшись с людьми, тянули к ним морды, но Коготь сердито отмахивался посохом, и животные шарахались в сторону. Где-то далеко позади стада, среди клубов пыли, раздавались два человеческих голоса. Они невнятно ругались, выкрикивали что-то вроде: «Куда прешь! Пшла, пшла!..». Весело тявкала незримая собачонка…

Глеб поинтересовался:

— За что ты его так невзлюбил?

— Кого?

— Медведя.

— Да, была одна история… Давно, правда, но… Был, значит, у меня товарищ. Вихрем его звали. Не сказать, чтобы верный друг, но любили мы, когда встретимся, посидеть, поговорить. Тоже маг, только он все больше воздухом занимался. А я огнем. Часто мы с ним виделись — было у нас даже излюбленное место: закусочная «Придорожный Гиацинт». Может знаешь?

— Знаю. Возле Города.

— Вот-вот. Она самая. Там мы и встречались. Бармен был наш общий знакомый, он всегда новости передавал.

— И бармена того я знаю.

— Да? Ну, Мир маленький. Тесно здесь уже становится… Так вот, договорились как-то мы с товарищем встретиться в «Придорожном Гиацинте». А я тогда опаздывал. Шел издалека, немного не рассчитал и пришел, значит, чуть позже. Всего-то на несколько часов. Но слишком поздно… Ты слышал что-нибудь про «Братство Стали?».

— Нет, не припомню.

— Была такая банда. Занимались тем, что убивали магов. Ну, не только их, конечно. Но магов особенно. А Медведь в ней и числился… Пришел я тогда в «Гиацинт», опоздал, значит, на несколько часов. Думаю, друг мой уже набрался пива, заскучал, клянет меня наверное… Но его не было… Бармен мне все подробно рассказал. Сидел, значит, Вихрь на своем обычном месте, спокойно пиво потягивал, меня ждал. И тут ввалился этот самый блондинчик. Не говоря ни слова, выхватил меч и на моего друга накинулся. Вихрь даже со стула соскочить не успел. Этот Медведь ему одним взмахом голову снес, прямо здесь же, не отходя от тела, выхлебал чужое пиво и ушел… Меня больше всего взбесило именно то, что он пиво допил. Уж не знаю, почему… Труп, конечно же, сразу убрали… И вот представляешь, только рассказал мне все это хозяин «Гиацинта», как тут дверь распахивается, и входит этот самый Медведь. Осмотрелся, значит, и ко мне. А я его сразу узнал, понял, кто такой. Я тоже парень лихой, ждать не стал — схватил свой посох и на него. Пламенем полыхнул так, что сам испугался — не спалить бы забегаловку! А уж как зол я тогда был! Сила так и рвалась наружу… Но — гляжу и глазам не верю — Медведь пылает, но идет ко мне, хотя, вроде бы, должен в одно мгновение испепелиться, золой осыпаться. И вот этот самый обруч, что сейчас на тебе, сверкает синим, словно изо льда сделан. И давит, давит, холодит — тебе не понять, ты с Силой дела не имел… Ну, а я опять махнул посохом, взбесился уже тогда, и такая круговерть началась! Все посетители из окон повылетали, бармен под стойку залез. Я потом глядел — поражался, как сам-то не сгорел: все стены, мебель — все опалено чуть не до углей. Страх!.. Вот тут, видно, Медведя и проняло — он уже мечом замахивался, но съежился вдруг, лицо руками закрыл и убежал…

Стадо прошло, прошли и пастухи. Выкатилась из оседающей пыльной тучи собачонка — колченогая, короткохвостая — тявкнула на Двуживущих, обежала по кругу, поняла, что на нее не обращают внимания и потрусила дальше, вслед за ушедшими хозяевами.

— А что твой друг? Вы с ним больше не виделись?

— После смерти-то? Виделись, как же. Только теперь с ним и поговорить не о чем. Он теперь, в своей новой жизни, заделался торговцем. Про магию и не вспоминает. Так, говорит, и спокойней и интересней.

— Он доволен?

— Вполне.

— Так за что ты хотел Медведю мстить?

— А я не мстить хотел. Просто не люблю, когда меня не любят. Я уже все ихнее «Братство Стали» порешил, выловил по одному и убил. Каждого. Оставался только Медведь.

— Странно, что я никогда не слышал про эту организацию.

— Какая там организация! Семь человек решили, значит, похвастаться, кто больше магов переведет. Вот и все. Фашисты! Выдумали высшую расу и низшую… Я ведь с каждым беседовал, перед тем, как прикончить. Я все о них знаю… Жаль, что до Медведя добраться не успел. Он ведь у них одним из главных был. Сильный мужик, мне о нем такое рассказывали!..

Пыль осела на траву. Путники вернулись на дорогу.

— А как ты его убил? — спросил Коготь.

— Проткнул копьем.

— Ну да, конечно… Вот если б его с помощью магии…

— А у меня копье заговорено. Меч Медведя сломался о древко.

Коготь довольно хмыкнул:

— Сталь!

Дальше товарищи шли молча, лишь иногда перебрасываясь короткими, ничего не значащими фразами.

Мягкую пыль под ногами скоро сменил булыжник. До Города оставалось два дня пути.

Глава 7

— Спасибо, Сань. До конца жизни помнить буду, — поблагодарил Глеб, стоя в дверях.

— Не за что. Мне это только в удовольствие… А ведь они меня засекли. Но определить не смогли — я вовремя удрал. То-то они расстроились, должно быть… — Александр довольно засмеялся. — Заходи, если еще что понадобится. Всегда с радостью. Только, ради Бога, не в такую рань.

— Ну, что ты!

— Когда вернешься?

— Еще не знаю. Сразу, как только дело сделаю.

— Ну, заходи.

Глеб посмотрел на нелепую фигуру товарища: в цветастых просторных трусах, в грязной майке, с гривой всклокоченных волос, с красными глазами — и рассмеялся. Александр залился еще громче. Они с приязнью разглядывали друг друга и хохотали. Просмеявшись, Глеб протянул руку:

— Ну, бывай!

— Счастливо, друг детства, — хохотнул Александр. — Удачи в Америке.

— А ты все по старинке работаешь. Клавиатуру топчешь. Нейроконтактер вживить не собираешься? — спросил Глеб, крепко пожимая руку.

— А зачем он мне? Виртуальные миры? Эти игрушки не для меня. У меня свои развлечения. — Александр кивнул за плечо, туда, где гудел вентиляторами его компьютер.

— И правильно. Я с этим тоже завязал. Навсегда.

Они разжали руки.

— Счастливо!

— Удачи!

Глеб побежал вниз по ступенькам. Александр вышел на лестничную площадку и, перегнувшись через перила, долго провожал его взглядом.

1

Вместе с дорогой они обогнули холм и увидели Город.

Вечный Город, центр Мира, само равновесие и стабильность, порядок и правосудие, возник на горизонте в голубой дымке. Его иззубренные башнями стены стояли на возвышенности, и оттого Город был виден издалека, за много миль, и люди идущие по множеству сходящихся в одну точку дорог, увидев вдали эти древние стены, всегда испытывали необыкновенный подъем и воодушевление. Город был местом, где принимали всех. И где все были равны.

Глеб и Коготь с улыбкой переглянулись.

Надежные стены Вечного Города были еще далеко, но идти всегда легче, когда видна цель.

— Что будешь там делать? — спросил Коготь.

— Не знаю. Мне надо найти одного человека. А в Городе всегда много людей со всех краев Мира. Думаю, кто-нибудь поможет мне в моих поисках.

— А я задержусь там дня на два, а потом снова отправлюсь искать приключений на свою голову. Спокойная жизнь не для меня. Да и этот Король со своими мечниками и копейщиками уж больно, значит, напоминает мне наши полицейские порядки. Ни тебе подраться на улице, ни украсть. Даже простенькое заклинание и то применить нельзя. Разве это жизнь?

— Город — это центр цивилизованных отношений, — не согласился Глеб. — Не будь его — весь Мир погряз бы в хаосе.

— Да знаю я, знаю… Потому и иду туда — отдохнуть, выспаться спокойно, зная, что никто тебя не прирежет, не обворует. Хочу еще магии подучиться, пока деньги не кончились. Старичок там один есть. Они с Городом, наверное, одногодки. — Коготь коротко хохотнул. — Сам — словно божий одуванчик, всю жизнь в библиотеках провел. Но его бы знания да какому-нибудь Двуживущему! Ого-го! Не хотел бы я с таким человеком, значит, в бою встретится… Сколько к тому старикану ни хожу, все в толк никак не возьму — он за учебу такие деньги берет, а на что они ему — старому книжному червю? Ходит в рваной хламиде. Ест хлеб с водой и духом святым закусывает. Ну куда ему такие деньжищи? А, Глеб?

— Не знаю. Может, они ему и не нужны, а тебя он так ограничивает. Воспитывает. Ждет, пока ты для новой порции знаний созреешь.

— Ну, ты скажешь, — обиделся Коготь. — Созреешь! — фыркнул он.

— Ладно, не дуйся, — дружески хлопнул его по плечу Глеб. — Город — он по своим правилам живет. Потому он и Город, а не деревня там, или село. А уж почему там такие правила, и откуда они взялись — это не нам судить. Если есть — значит, так надо. А если так надо, значит, будем принимать их как должное.

— Ты, случайно, не адвокат? — подозрительно спросил Коготь.

Глеб рассмеялся, отмахнулся.

— Я безработный.

— Безработных адвокатов тоже хватает. Ты мне лучше сразу скажи, если адвокат.

— Нет, к юриспруденции я никакого отношения не имею.

— К чему?

— Ну, не адвокат я. И даже не юрист.

— Так бы сразу и сказал.

— А тебе-то что?

— Ничего. Просто я не люблю адвокатов. И феминисток тоже.

— Надеюсь, феминисткой ты меня не считаешь?

Коготь фыркнул, пристально осмотрел Глеба, словно мог вот так вот выведать всю подноготную товарища.

— Так ведь никогда не знаешь, кто есть кто в Мире.

— Это точно, — подтвердил Глеб, окинув мага таким же подозрительным взглядом. Они рассмеялись, одновременно махнули друг на друга руками.

— Ну, за что ты феминисток не любишь, я еще могу предположить, — сказал Глеб. — А вот чем тебе адвокаты не угодили?

— Да так уж. Профессия эта продажная.

Глеб, хоть и был в корне не согласен с точкой зрения товарища, все же счел за благо промолчать. Он знал, что иногда самые маленькие разногласия могут привести к настоящей войне. А уж врагов сейчас он для себя не искал. Ему с лихвой хватало одного единственного…

2

Король заботился не только о самом Городе, но и об окрестных деревнях, кормящих его вассалов. Поэтому крестьяне, привыкшие к защите королевских войск, отличались почти навязчивой приветливостью и гостеприимством. Они зазывали путников в свои дома, наливали им холодного пива, выставляли на стол ломти копченого мяса, доставали из подвалов желтые круги кисловатого овечьего сыра, вылавливали из ведер сморщенные серые шары моченых яблок и жадно слушали рассказы гостей об оборотнях и магах, о гоблинах и троллях, о поединках и подвигах, об измене и предательстве.

Коготь, любивший приврать, чувствовал себя словно рыба в воде. Он так и сыпал словами, рассказывая о своих приключениях, реальных, приукрашенных и просто выдуманных, и даже Глеб не мог определить, где в его повествованиях кончается правда и начинается вымысел. Крестьяне, открыв рот, слушали бесконечную болтовню мага и уважительно поглядывали на молчащего Глеба, когда Коготь начинал рассказ о том, как они вдвоем уничтожили целую толпу оборотней, повадившихся разорять деревню. Маг упивался восхищенным вниманием местных крестьян и изредка незаметно подмигивал Глебу, успевая при всей своей болтовне еще и поглощать пищу в неимоверных количествах.

Они не торопились. Громада близкого Города висела над горизонтом, и они не спеша шагали по направлению к возвышающимся стенам, останавливаясь почти в каждой встречной деревне…

По широкой мощеной дороге постоянно шли люди. Днем и ночью, утром и вечером. Проходили пешком воины-одиночки: пыльные, изможденные, в побитых доспехах, с иззубренными мечами — в Город, и в блестящих новеньких кирасах, увешанные снаряжением — из Города. Ехали на подводах крестьяне, торопясь успеть на базар, пока открыты городские ворота, пока стража не требует ночных пропусков, пока не начался комендантский час для Одноживущих. Верхом на лошадях, внимательно оглядываясь по сторонам, гарцевали отряды королевской охраны. Шурша плащами и стуча по булыжнику боевыми посохами, вышагивали самоуверенные маги. Звеня металлом кольчуг, проходили сплоченные тройки невысоких квадратныхгномов с топорами за спиной. На поиски приключений уходили лучники и копейщики, мечники и маги, колдуны и церковники, амазонки и монахи. Чаще поодиночке, реже группами по два-три человека. Отправлялись за деньгами и славой, за боевым опытом, но многие находили лишь свою смерть…

— Какая силища! — восторженный Коготь дернул Глеба за кольчугу. — Ты погляди. Это же такая мощь! Эх, объединить бы их всех вместе, в одно войско, значит, да поставить грамотного командира. Горы свернуть можно! Ну почему мы всегда по одному ходим? Собрать воинов триста, да сотню гномов, да пять сотен лучников и магов эдак человек пятьдесят. Непобедимая армада! Неужели здесь никто никогда не пробовал собрать войско?

— Может и пробовали, — сказал Глеб. — Да кто туда пойдет? Геройство и подвиг — удел одиночек. А армия — это уже ремесло, где каждый — только маленький винтик, делающий свое привычное дело. И победа будет делиться на всех, независимо от доли участия каждого. Нет, этот мир — это мир одиночек. Мир эгоистов.

Коготь задумался.

— Ты прав, — признал он. — Ну, убили бы мы того оборотня вдесятером. Легко, походя, сразу. А где подвиг? Я бы может эту зверюгу и разглядеть бы не успел… Но какая силища, подумать только! Вот бы кто занялся организацией!

— Уж лучше не надо, — пробормотал Глеб. Маг его не услышал.

3

На следующий день Глебу и Когтю довелось наблюдать, как работает армия Короля.

Это случилось вечером. Товарищи только вошли в деревню, где собирались переночевать. Селение было маленькое: два ряда домов вдоль дороги, огороды на задворках, крохотные, в несколько деревьев, ухоженные садики за невысокими заборами. И ни гостиницы, ни придорожной забегаловки. Но друзей это обстоятельство не смущало — они знали, что в любой избе их с радостью встретят, напоят и накормят, даже денег не возьмут, разве самую малость. Единственное, на что можно было попенять — это на отсутствие прочных запоров в домах крестьян…

— Наверное, завтра будем в Городе, — сказал Коготь, взглянув в сторону поднимающейся к небу городской стены.

— Если ты не проспишь.

— Да ладно тебе! Всего-то раз и проспал…

На улице никого не было. Простые люди привыкли ложиться рано, с тем, чтобы утром подняться чуть свет.

Товарищи прошли мимо первого дома — он был слишком неказист. Видно, хозяева небогатые, угощение у них простое, да и спать, скорей всего, придется на полу. Дом напротив и вовсе оказался нежилым — чернели незастекленные окна, поскрипывала, качаясь на ветру, висящая на одной петле дверь. Малинник, уже давно разросшийся, выползший за пределы порушенной изгороди, схоронил все подступы к избе…

Словно жидкое пламя растеклось по западной стороне неба. Это садилось в облака солнце. Пряталось за зубцы городской стены, словно опускалось в каменное гнездо.

— А ты видел когда-нибудь дракона? — спросил маг.

— Нет.

— Кое-кто говорит, что драконов больше не осталось. Всех перевели. А мне бы так хотелось увидеть хоть одного.

— И убить, — хмыкнул Глеб.

— Нет. Магия на них не действует… Просто это единственное, что я еще не видел, а на что стоит посмотреть. Как мне кажется.

— Может и увидишь…

На противоположном конце улицы показались всадники. Глеб замедлил шаг, насторожился и Коготь.

— Кто там, не видишь?

— Скорей всего, королевский патруль.

— Что им здесь надо?

— Не знаю.

Всадники медленно двигались вдоль деревни. Головы их синхронно поворачивались от одного дома к другому, с одной стороны улицы на противоположную. Они словно сканировали пространство. Искали что-то. Вынюхивали. Глебу вдруг захотелось спрятаться, хотя ничего преступного в этой жизни он еще не совершил.

А патруль приближался. Горячие кони фыркали, грызли удила, били копытами, звеня подковами, выбивая из булыжника искры.

— Не за тобой? — шепотом спросил Глеб.

— Нет. Я чист.

Товарищи встали посреди улицы.

Всадники поравнялись с ними и проехали мимо. Их было пятеро. И никто даже не глянул в сторону застывших Двуживущих.

Глеб обернулся, следя за проехавшим патрулем.

И вдруг один из наездников, тот, что был впереди, встрепенулся, поднялся на стременах, молча показал рукой в сторону заброшенного дома. Остальные кивнули, легко соскочили с коней и, пригнувшись, цепью побежали к избе. Нырнули в малину. У каждого в руках меч. Блестят кольчуги…

— Нашли, — прошептал Коготь, — словно собаки какие.

Двое скользнули в дверь, двое ввалились в окна. А первый все стоял на дороге и внимательно смотрел на заброшенный дом, словно действительно что-то видел сквозь подгнившие бревна.

Глеб услышал приглушенный шум. Звякнула сталь. Раздалось какое-то сопение, треск… Внутри избы что-то происходило.

Через минуту из дверного проема вышли мечники. Все четверо, поочередно. Вернулись на дорогу, к своим коням, быстро вскочили в седла, развернулись и ускакали. Словно и не было их.

Дверь, что болталась на одной петле, вдруг оборвалась и упала. Глеб вздрогнул.

— Как думаешь, что там? — спросил Коготь.

— Не знаю.

— Посмотрим?

— А надо ли?

— Неужели тебе не интересно?

— Еще как… Ладно, пошли!

Товарищи направились к заброшенному дому. Ступили в заросли малины. Оказалось, что кроме кустов, тут еще полно крапивы. Идти осторожно, тихо, так, как шли патрульные, у них не получалось. Глеб чертыхался, Коготь шипел, под ногами сухими выстрелами трещали, ломаясь, мертвые прутья…

Внутри было темно. Глеб поморгал, тщетно пытаясь хоть что-то разглядеть, но тут Коготь шепнул короткое слово, набор гортанных звуков, качнул посохом, и воздух в доме слегка засветился.

В комнате, большую часть которой занимала закопченная кирпичная печь, стояла кое-какая полуразвалившаяся мебель: шкаф, кровать, стол. В углу валялась охапка прелой соломы. По углам висели густые паучьи сети. Гнилые балки, поддерживающие потолок, опасно прогнулись, грозя проломиться в любой момент.

Грязный пол был залит кровью. И в кровавой луже лежала какая-то груда…

— Что это? — спросил маг, склоняясь над бесформенной тушей.

Глеб подошел ближе, ткнул истерзанный труп копьем, попытался перевернуть. Сказал:

— Не знаю. На человека не очень похоже.

— Да это уже ни на что не похоже. Просто груда мяса.

Товарищи довольно долго разглядывали останки неизвестного существа. Не выдержав, Глеб отвернулся:

— Пойдем отсюда!

Они вышли на улицу. Коготь задумчиво произнес:

— Они были внутри всего минуту. Четверо. А такое впечатление, что здесь поработала бригада мясников.

— Да уж. С этими ребятами лучше не связываться.

— Двуживущих-то они обычно не трогают.

— До тех пор, пока не нарушишь закон.

— Закон действует только в границах Города.

— Закон — да, но кроме самого закона есть его носители…

Становилось все темней. В некоторых избах зажглись огоньки светильников.

— Что-то мы сегодня подзадержались с отдыхом, — сказал Коготь.

— Надо срочно наверстывать.

— Предлагаю туда, — маг ткнул посохом в сторону большого дома с высоким крыльцом. Все окна его светились тусклым желтоватым светом — богатые хозяева могли позволить себе не экономить на масле для светильников.

— Сейчас мне все равно, — сказал Глеб, зевая.

Они подошли к дому и постучали в незакрытый пока ставень.

— Эй, хозяева! — крикнул Коготь. — Пустите переночевать!

Почти сразу в окне показалось лицо молодого мужичка. Он, щурясь, долго всматривался в вечерний сумрак, но, должно быть, ничего не разглядел и спросил:

— Кто там?

— Переночевать пустишь?! — еще громче крикнул маг. — Мы заплатим!

— Сейчас выйду, погодите…

Товарищи поднялись на крыльцо. Невысокий мужичок распахнул дверь, впустил гостей, выглянул на улицу, долго осматривался.

— Чего там выглядываешь? — подозрительно спросил Коготь.

— Нет, ничего. А вы проходите. К столу прошу. Как раз к ужину поспели.

Хозяин закрыл входную дверь, накинул на петлю крюк запора. Поднял с пола горящую свечу — уже целая лужица воска натекла на половицу — и, прикрывая трепещущий огонек ладонью, повел гостей через длинные просторные сени. Здесь не было ни единого окошка. Вытянутые тени двигались вместе с людьми, крались по стенам, скользили по потолку. И кроме этих теней ничего не было видно.

— Сюда, пожалуйста. — Мужичок толкнул неприметную дверь, чуть скрипнули петли, и из открывшегося проема в сени ворвался свет. Тени шарахнулись назад.

Пригнувшись, Глеб и Коготь шагнули в комнату вслед за хозяином.

Здесь было светло. Три зажженных масляных светильника висели в углах. Большая, выбеленная известью печь, казалось, светилась сама. К печи пристроились длинные широкие лавки, на которых неразобранными грудами валялись набитые соломой тюфяки. В отгороженном неосвещенном углу шевелилось что-то темное, и Глеб не сразу сообразил, что там находится маленький теленок.

В центре комнаты стоял широкий стол.

— Присаживайтесь, — сказал хозяин, — места всем хватит.

За столом было много народу. Десять голов одновременно повернулись к двери, десять пар любопытных глаз уставились на вошедших.

— Жена, мои дети, отец, сестра, тесть, — представил мужичок присутствующих, показывая на каждого рукой.

— Здравствуйте, — Глеб улыбнулся, присел на свободное место. Коготь занял соседний табурет.

— В Город? — спросил бородатый старик, тесть хозяина дома.

— Да, — односложно ответил маг, без тени смущения подвигая к себе сковороду с жареным картофелем и блюдо с вареным мясом.

— Издалека?

— С востока.

— И что там?

— Да как обычно… — и Коготь завел привычный разговор, перевирая, приукрашая действительность, похваляясь своими подвигами. Глеб только покачивал головой, слушая товарища и усмехался. Затаив дыхание, простодушные крестьяне внимали россказням мага…

Уже поздно ночью, когда стол опустел и детей погнали спать, Коготь оборвал свою очередную историю и спросил:

— А что это у вас за дом на окраине? Который малиной зарос.

Хозяин помрачнел, глянул в сторону темных окон.

— Вы там были?

— Да. И не только мы.

— А кто еще?

— Королевский патруль.

— Наконец-то! — Хозяин облегченно вздохнул, и лицо его прояснилось. — Король не забывает нас.

— Так что это за дом? — продолжал выспрашивать Коготь. — И кто там жил? Или что? Мы видели…

— Это не ваше дело, — холодно ответил хозяин. Ответил таким тоном, словно позабыл, что перед ним находятся Двуживущие.

Хозяйка убрала со стола посуду, разобрала матрасы. Гостям постелили в углу за печкой, возле маленького загончика, в котором ворочался теленок.

А рано утром Двуживущие ушли.

4

Крепостные стены черными скалами уходили высоко в небо. Острые шпили смотровых башен терялись в тумане облаков. Вечный Город был величественно неприступен.

Людские ручейки стекались к главному входу со всех сторон и сливались в мощный, галдящий на разные голоса пестрый поток. Миновав тесную горловину ворот, поток распадался, и люди, минуту назад кричащие на соседей, пихающиеся, ругающиеся со стражниками, цепляющиеся друг за друга, замолкали, успокаивались и разбредались по тенистым улицам и просторным площадям Города.

Смешавшись с шумной толпой, Глеб и Коготь прошли по мосту, переброшенному через мелеющий, затянутый ряской ров, благополучно миновали сосредоточенных стражников. Влекомые потоком тел, товарищи проскочили под высокой аркой ворот и оказались на просторной площади.

В центре искрился радужными брызгами фонтан, сделанный в форме семиглавого дракона. Десяток широких улиц веером расходились от площади, и людская река разбивалась здесь на отдельные струи, лишалась своей мощной напористости и исчезала, следуя руслам улиц, растворяясь в ручейках переулков, теряясь среди пестрых скал многоэтажных домов.

Глеб задрал голову, разглядывая росписи на внутренней стороне крепостной стены. Фрески, уходящие к небу, изображали битвы титанических воинов, сплетающихся в схватке грифонов и гарпий, огнедышащих драконов и каменнокожих горгулий. От старости рисунки потемнели и местами обвалились, обнажив гигантские неровные глыбы, из которых в незапамятные времена была сложена вся крепость.

— Проходите, не задерживайтесь. — Возле них остановился патруль королевских копейщиков. — Вы мешаете движению.

Начальник патруля в звании капитана кинул взгляд на копье Глеба, внимательно осмотрел его самого, но ничего не сказал. Коготь скорчил ему рожу, магией превратив свое лицо в жуткий лик демона с загнутыми кабаньими клыками и львиной гривой.

— Магия запрещена в Городе, — холодно сказал ему капитан. — За применение небоевой магии виновного немедленно высылают из города, за боевые заклинания — тюремное заключение сроком до месяца с конфискацией, за заклинания, повлекшие смерть людей — казнь. — Он махнул рукой. — Проходите!

Коготь стер с лица уродливую маску и пробурчал:

— У-у, какие мы серьезные! Пошутить нельзя…

— Пойдем, — Глеб ухватил его за плащ и потащил за собой. — Не хватало нам еще неприятностей.

— Да иду я, иду! — тщетно пытался отцепится маг, но Глеб намотал полу плаща на руку и волок упирающегося Когтя, пока патруль не остался далеко позади.

Они шли темными безлюдными улочками, грязными переулками, ныряли в узкие проходы, быстрым шагом пересекали тесные дворы. Чем дальше они уходили, тем запущенней и мрачней становились места. Собачий лай всюду преследовал их. Коготь уже сдался и безропотно следовал за товарищем, не успевая даже толком посмотреть по сторонам. Да и смотреть-то особо было не на что. Кругом однообразные трущобы, дыры в заборах, немытые дети, злые псы… В конце концов Глеб остановился и сказал:

— Пришли.

— Куда ты меня притащил? — подозрительно спросил маг и огляделся. — Ни разу здесь не был.

В густой тени, отбрасываемой городской стеной, среди темных колонн тополей стояли мрачные каменные дома с узкими щелями амбразур вместо окон, плоскими глиняными крышами и тяжелыми, окованными железом дверьми.

— А здесь вообще мало кто был, — сказал Глеб. — Это старый квартал. Единственный район, где Город остался таким, каким он был в начале Мира.

— И зачем мы сюда приперлись?

— Здесь живут мои друзья.

— Живут? — удивился Коготь. — Здесь? А что, лучше местечка не нашлось?

— Помолчи, — сказал Глеб. Он огляделся по сторонам и легко стукнул в одну из массивных дверей. Прошла минута. За дверью кто-то долго возился, сопел, кряхтел и, наконец, осторожный голос тихо спросил:

— Кто?

— Открывай, Иван. Это я.

Лязгнул отодвигаемый засов, и дверь чуть приоткрылась. В щели появился глаз, мельком глянул на Глеба, внимательно изучил мнущегося в ожидании Когтя, потом опять перекинулся на Глеба, и голос из-за двери осведомился:

— Привет, земляк. Давно тебя не было видно. А это кто с тобой?

— Это Огненный Коготь. Он спас мне жизнь. Может хватит играть в конспирацию? Открывай!

— Конспирация… — недовольно загудел голос, — играть…

Лязгнула снимаемая цепочка, и из темноты дома появился полуобнаженный загорелый здоровяк с окладистой, черной как смоль бородой, с большим носом, похожим на картофелину и с забавно оттопыренными ушами. На широких плечах его болталась нелепая ватная одёжа, его голые волосатые ноги тонули до колен в громоздких сапогах из войлока, а в руках он держал суковатую дубину.

Коготь чуть было не рассмеялся, увидев эту комичную фигуру, но предусмотрительно подавил смешок. Зато Глеб не стал скрывать своих эмоций. Он удивленно, с ног до головы оглядел возвышающегося над ним гиганта и расхохотался:

— В валенках! В фуфайке! Да где ты их откопал? — давясь смехом, спросил он.

— Да чего ты, Глеб? — буркнул смущенный гигант. — Патриотизм…

— Патриотизм! — захлебнулся хохотом Глеб. — Ну, Ваня, ты даешь! А! Патриотизм! А треух заячий у тебя есть?

— Да ну тебя! Заходи. — Гигант посторонился, пропуская гостей, выглянул на улицу, внимательно осмотрел густые вечерние тени, отбрасываемые домами и деревьями, и захлопнул дверь.

5

За столом сидели четверо.

Стрелял березовыми дровами камин, иногда выплевывая светящиеся рубиновые угольки на прибитый к полу лист железа, скрипел в темном углу сверчок, стучали по плоской крыше капли — после полуночи зарядил дождь.

— Ну, как он там? — поинтересовался Глеб.

— Спит, как сурок. Где ты его раскопал? — спросил бородатый великан в валенках.

— Да так. Забавный парнишка. На тебя, Иван, чем-то похож. Попали мы с ним в одну передрягу, а он мне жизнь спас.

— Не надо было его сюда тащить, — недовольно сказал маленький худой человек с аскетичным иссушенным лицом.

— Ну, я же не знал, что вы тут так развернулись. Завтра он уйдет. Проспится и уйдет.

— А ты сам как? Надолго? — Худой рывком поднялся, подошел к камину, подбросил полено и вернулся за стол.

— Не знаю, Сергей. — Глеб пожал плечами. — Вы узнали для меня то, о чем я просил?

— А ты все о том же. Сколько раз уже умирал, а все забыть не можешь. Все мстишь.

— Да, — вскинулся Глеб. — Так есть хоть что-нибудь или нет?

— Бросил бы ты это дело. Пришел бы к нам, зажил бы спокойно, делу бы научился, стал бы пользу Лиге приносить, а уж она тебя в обиду не дала бы, — сказал Сергей.

— И все-таки? — переспросил Глеб.

Сергей долго смотрел на него, потом вздохнул и сказал:

— Есть кое-что… Но конкретики мало…

— Итак?

— Ну, что с тобой поделаешь? Расскажи ему, Николай.

Молодой парень, который до этого, казалось, спал, уронив обритую наголо голову на столешницу, поднялся со стула и принялся ходить из угла в угол, заложив руки за спину и чеканя слова в такт шагам. Он напоминал голенастого журавля, бесцельно вышагивающего по болоту. Черная беспокойная тень металась по стенам и потолку.

— Епископ. Двуживущий. Настоящее имя неизвестно. Официально маг двенадцатого уровня. Неофициально: чернокнижник одиннадцатого разряда, волшебник двенадцатого уровня, друид пятой степени посвященности, Верховный ведьмак, Черный Колдун, Высший Жрец культа Кхали. Возможно, еще что-то упущено. В совершенстве постиг магию всех стихий. Развивает собственную систему боевых заклинаний. Ставит перед собой сверхзадачу стать Богом. Собирает артефакты. За триста лет существования в этом мире собрал большинство наиболее значимых магических предметов. Весьма одиозная фигура. В народе ходит множество легенд о его делах, как хороших, так и плохих. Одиночка. В Городе не появлялся двести двадцать пять лет. Естественно в исчислении Мира. Имеет статус неприкасаемого. Последнее место жительства — заброшенные рудники гномов в Драконьих Скалах возле озера Пяти Голов. По слухам, искал там выкованный гномами Меч Силы. Чем закончились поиски — неизвестно. Но в настоящее время рудники пустуют. Наиболее вероятное местонахождение на данный момент — заброшенный замок возле Болота Утопленников. Ориентировочный коэффициент силы — шестьсот шестьдесят три. — Николай закончил доклад и остановился перед камином, глядя в огонь.

— Стать Богом? Это как понимать? — спросил Глеб.

— А! — отмахнулся Сергей. — Сказки это все.

— Некоторые сильные маги утверждают, что Двуживущий, достигнув определенной ступени развития, может стать Богом. Но никто толком не знает, что это такое, — не оборачиваясь, произнес Николай.

— Ерунда! — отмахнулся Сергей, и Иван согласно кивнул.

— Бросай ты это дохлое дело, Глеб, — сказал Иван. — Коэффициент силы — шестьсот шестьдесят три!

— Нечего. Капля камень точит, — ответил ему Глеб и задумался.

Все молчали. Сергей достал из кармана нож и принялся крутить его меж пальцев. Николай, оцепенев, смотрел в огонь. Иван полировал шершавыми ладонями дубину.

— Ничего нового вы мне не сообщили, — сказал, наконец, Глеб.

— Есть еще кое-что, — спрятав в рукаве нож, сказал Сергей. — Возможно, тебе поможет Белобровый из Потерянной Библиотеки. И, может быть, что-то знает Свертль.

— Кто?

— Нынешний глава гномов. Двуживущий, кстати.

— Ну, и имечко! Язык свернешь. А этот Белобровый, кто он?

— Не знаю. Не то маг, не то монах. Говорят, он из этой библиотеки никуда не выходит.

— Потерянная Библиотека…

— Не такая уж и потерянная, — усмехнулся Сергей. Нож быстрой серебристой рыбкой снова скользнул у него меж пальцев. — Идти, конечно, далеко, к черту на кулички, но если тебе надо, то я и карту дам.

— Отлично! Это уже кое-что, — Глеб встал и потянулся. — Как там моя комната? Я не прочь поспать.

— Спокойной ночи, — пожелал ему Сергей.

— Спокойной ночи, — пробасил Иван.

Бритый Николай промолчал. Он смотрел в огонь.

6

Пестрый базар гудел тысячей голосов.

— Мясо! Свежее мясо!..

— Солонина! Копчености!..

— Хлеб на любой вкус! Свежий! Горячий!..

— Сыр! Масло! Молоко!..

— Овощи! Фрукты! — кричали крестьяне, стоя в разукрашенных цветастыми надписями и примитивными рисунками крытых повозках с товаром.

— Ножи! Мечи! Топоры!.. Кольчуги! Латы! Кирасы! — звучно басили обожженные огнем кузниц мастеровые.

— Плащи на любую погоду! — потрясали в воздухе яркими всполохами тканей ткачи.

— Кольца, обереги, амулеты! Книги, свитки! — зазывали в свои лавки маги-торговцы.

Плыл над толпой дразнящий аромат пряностей и жареного мяса — владельцы харчевен на свой лад заманивали покупателей.

Гулко бухали кувалды, перезванивались молотки в ремонтных кузнях на краю базара. На разные голоса кричали животные, доставленные сюда со всех уголков Мира для продажи. Люди громко переругивались, неистово торговались, хлопали по рукам, возмущенно кричали, брызгая слюной…

Глеб и Коготь с трудом продирались сквозь пахнущую потом толпу.

— Здесь мы разойдемся, — сказал Коготь. — Не знаю, куда ты, а мне вон в тот дом. Помнишь, я рассказывал про учителя-мага? Там он и живет. — Коготь протянул руку и улыбнулся. — Приятно было с тобой познакомиться. Может, доведется еще встретиться.

— Мир тесен, — признал Глеб и крепко пожал сухую ладонь мага. Они, улыбаясь, мгновение смотрели друг на друга, а потом разошлись в разные стороны, сразу потерявшись в толпе.

Глеб еще долго ходил в тесном лабиринте палаток, повозок и лотков, пока не набрел на искомое.

— Лучшие топоры! Прочнейшие кольчуги! Небесный металл! Секретная ковка! — кричал приземистый бородатый гном. Крупные капли пота сбегали по его лбу, оставляя на коже белые дорожки соли. Время от времени гном тряс головой, и тогда брызги с бороды летели во все стороны, словно с отряхивающейся, вылезшей из воды собаки.

— Э-э, — привлек его внимание Глеб.

— Что изволите, господин? Лучшие в мире топоры, мечи, ножи…

— Мне нужен Свертль. Ваш главный.

С лица гнома сразу исчезла заинтересованная любезность. Он стукнул в легкую дверь небольшого, почти кукольного домика у себя за спиной, громко позвал:

— Хозяин!

И, больше не обращая внимания на Глеба, стал выкрикивать привычную формулу:

— Прочнейшие кольчуги! Секретная ковка!..

Из домика вышел еще один гном, одетый в шитый тонкими золотыми нитями халат из дорогой ткани. За поясом халата торчал искусно отделанный драгоценными камнями кинжал — скорее декоративная часть костюма, нежели боевое оружие. Борода гнома была аккуратно пострижена и сам он производил впечатление важной фигуры.

Продавец, не прекращая зазывать покупателей, мотнул головой в сторону Глеба, и разодетый гном осведомился:

— Чем могу помочь, любезный?

— Я бы хотел поговорить со Свертлем. У меня к нему дело.

— А я здесь при чем? — с наигранным удивлением спросил хозяин лавки.

— Вы должны знать, где он сейчас находится.

— Конечно, я знаю. Но я не знаю, кто вы. Не знаю, зачем вам нужен наш Повелитель. Не знаю, почему я должен помогать вам. Я всего лишь простой торговец…

— Я заплачу.

— Гнома нельзя купить, — сказал хозяин, помедлил немного и добавил: — А вот торговца можно. И кто во мне победит — это зависит от суммы.

— Сколько? — Глеб коснулся пояса, где тяжелыми узлами болтались привязанные мешочки с монетами.

Гном внимательно осмотрел его, как бы между делом заметил:

— Хорошая кольчуга… — и сказал:

— Сто.

— Пятьдесят, но прямо сейчас.

— Восемьдесят.

— Должно быть, вы полагаете, что только вам известно местонахождение Свертля, — усмехнулся Глеб.

— Ну, хорошо. Шестьдесят.

— Согласен.

Они хлопнули друг друга по рукам, и Глеб отвязал один из мешочков.

Чтобы не считать по одной монете, гном высыпал золото на чашку весов, отмерил на вес необходимую сумму и с видимым сожалением протянул остаток Глебу.

— Свертль сейчас остановился в гостинице «Медный Единорог». И поторопись, если хочешь его застать — через три дня он уедет в Драконьи Скалы, — быстро сказал хозяин лавки и тотчас исчез в прохладной тени игрушечного домика, наспех сбитого из досок.

7

Гостиницу «Медный Единорог» Глеб нашел быстро.

Трехэтажное каменное здание под деревянной доской с вырезанным на ней вздыбленным в боевой стойке единорогом находилось совсем недалеко от базара, и первый же крестьянин, остановленный Глебом, ткнул пальцем вдоль идеально прямой улочки и подробно расписал все прелести жизни в этой гостинице: и ее несказанную дороговизну, и жадюгу хозяина, и кровати там слишком уж широкие для одного — вот, скажите, ну зачем нормальному человеку такие кровати? — и кухню, где непонятно из чего готовят подозрительные блюда, хоть и говорят, что пальчики оближешь, но за такие деньги…

Глеб ушел, не дождавшись конца монолога.

Он толкнул дверь и вошел. Где-то в глубине дома осторожно звякнул колокольчик, и тотчас из-за тяжелой бархатной шторы, скрывающей стену за стойкой, вылез, отдуваясь, толстый коротышка. Страдая от одышки, он осведомился, что необходимо молодому господину.

— У вас остановился Свертль, — констатировал Глеб, и коротконогий толстяк безропотно кивнул. — Мне надо его увидеть.

— Господин Свертль у себя, но я не знаю, будет ли ему удобно принять вас в этот ранний час, он собирался…

Останавливая дальнейшее словоизвержение, Глеб подбросил в воздух золотой. Хозяин поймал его, хищно улыбнулся и попробовал монету на зуб. Убедившись, что золото настоящее, он выскользнул из-за стойки и стал быстро махать руками у Глеба перед носом, объясняя дорогу.

— Прошу вас! Вот в эту дверь, вверх по лестнице. Второй этаж, третья комната налево по правому коридору. Он сейчас один, но, пожалуйста, не говорите, что это я вас пропустил, скажите, что вы сами прошли. Что вы уже знали комнату. Пожалуйста! Господин Свертль очень богатый постоялец, и я высоко ценю его расположение. Он щедр. Он добр. Знаете, — коротышка понизил голос, — мне кажется, что он предпочитает мою гостиницу из-за моего роста. Он невысокий, и я невелик, — задыхающийся хозяин увязался за Глебом, то и дело дергая его за рукав. — Это ведь важно, когда люди одного роста. Это уравнивает и успокаивает. Я по себе знаю…

«Господи, ну почему они все такие многословные!» — раздраженно подумал Глеб, широко шагая по просторному коридору. Хозяин, не выдержав гонки, окончательно запыхался и отстал.

— Это она! — приглушенно крикнул он из конца коридора, имея в виду комнату, возле которой остановился Глеб.

Постоялец был дома.

Квадратный, как и все гномы, но более высокий и с чисто выбритым лицом, Свертль величественно восседал в кресле и, казалось, ждал непрошеного гостя.

— Это ты меня ищешь по всему Городу? — сразу спросил он Глеба.

— Да.

— И чего ты хочешь?

— Мне сказали, что ты можешь сообщить кое-что о Епископе.

— А ты, собственно, кто такой?

— У меня к нему дело.

— Не хочешь говорить — не надо. Но, учти — гномы не любят встревать в разборки людей. Наши интересы редко пересекаются, так почему же я должен помогать тебе?

Глеб усмехнулся:

— Что случилось с гордостью маленького народца? — сказал он. — Почему, стоит только заговорить о деле, как гном сразу начинает торговаться, словно деревенский лавочник?

— Эй! Потише! — Свертль возмущенно заерзал в кресле, и в его голосе прорезались нотки плохо скрываемого гнева. — Чего тебе надо?

— Мне нужна полная информация о Епископе. Все, что тебе известно. Любые мелочи, даже самые незначительные.

Гном долго смотрел на него, раздумывая о чем-то.

— Хорошо, — сказал он, приняв решение. — Услуга за услугу. Я расскажу тебе все, что знаю о человеке, которого ты ищешь. Но только после того, как ты уничтожишь гнездо горгулий в штольне возле Серебряной бухты. Эти проклятые твари вытеснили оттуда моих рабочих. Изумрудный промысел погибает, и это в тот момент, когда Король сделал крупный заказ на зеленые камешки!

— Ты, хитрец, Свертль, — возразил Глеб. — Откуда я могу знать, что именно ты расскажешь после того, как я выполню задание? Какую-нибудь ерунду, которую я мог бы выведать у любого барда за пару монет?

— Поверь, я знаю многое о Епископе. Как ты думаешь, кто подсказал ему искать давно сгинувший Меч Силы на заброшенных выработках в Драконьих Скалах?.. Мы с Епископом — старые знакомые. И я знаю много. Так много, что он не раз пытался убить меня, чтобы навсегда заткнуть мне рот… Я знаю его имя. Настоящее имя… Возвращайся, и я все расскажу тебе… Проклятый колдун! Он загнал меня в Город, куда не может явиться сам, но и здесь я не чувствую себя в безопасности. Говорят, и за вечными стенами стали совершатся убийства. Наемники, не боящиеся мести Короля. Убийцы в черте Города…

— Хорошо, гном. Я вернусь, и ты назовешь его имя.

— Да. Я мог бы все сказать тебе сейчас, но какой мне прок от мертвеца? — Гном рассмеялся. — Ты ведь хочешь убить его, не так ли? Уничтожить человека, равного которому еще не было в этом Мире? Даже думать об этом равносильно самоубийству… Знаешь, почему я направил его в Драконьи Скалы? Я тоже хотел покончить с ним. Тридцать моих лучших воинов ждали его там. И где они сейчас? Почему я сижу в этой проклятой гостинице, и никак не могу собраться с духом и отправиться на поиски своего пропавшего отряда? Что я здесь делаю?… Я боюсь. Ты понимаешь это? Я, Повелитель гномов, Властелин Подземного Царства, Двуживущий, боюсь выйти из Города, мне страшно оказаться без защиты его стен. Мне есть, что терять и это пугает меня. Я боюсь в один момент лишиться всего, снова оказаться ничем, пустышкой. Ничтожеством, помнящим о былом величии. Вот что самое страшное — память… Иди, человек, живущий прошлым. Ищи то, чего потом все равно лишишься…

Глава 8

Глеб с усилием толкнул стеклянную дверь на тугой пружине и вошел в магазин.

Вдоль стен маленького павильона выстроились ряды полок с товарами — в основном с продуктами и бытовой химией. С потолка свисала рваная блестящая мишура, должно быть, осталась с Нового Года. Тускло светила одинокая лампочка — видимо, хозяин экономил на электричестве. Длинный стол отгораживал добрую половину зала, на нем стоял потрепанный кассовый аппарат, и в беспорядке валялись открытые коробки со всякой разменной мелочью: спички, карамель, жвачка…

Возле кассы, скучая, сидел хозяин этого унылого магазинчика. Он уставился рыбьими глазами на вошедшего посетителя, безразлично и отстраненно его разглядывая — так обленившийся кастрированный кот следит за мышью, бегающей у него под носом.

Глеб быстро огляделся и подошел к столу.

— Мне нужен пистолет, — обратился он к скучающему хозяину. Тот встревоженно заворочался, и в его глазах появилась искорка хищного интереса. Но он продолжал молчать, ожидая, что еще скажет шустрый клиент.

— Вы можете продать мне оружие? — спросил Глеб. — Или посоветовать, где я могу его купить?

Ответом было молчание, и Глеб уже подумал было, что хозяин глухой и ни черта не слышит, как тот откашлялся и произнес тихим невыразительным голосом:

— А ты кто?

Глеб растерялся. Он не знал, что ответить, и потому просто сказал, выдержав паузу:

— Я?.. Человек.

— Человек! — усмехнулся хозяин. — Это я вижу. А с чего ты взял, что у меня есть оружие?

Глеб пожал плечами.

— Просто предположил. Должно же оно где-то продаваться. Для начала зашел сюда. Но если у вас нет, то я пойду в другое место… Мне нужен пистолет.

— Что-то ты, друг, темнишь. Тебя кто-то направил ко мне, да? Кто-то что-то сболтнул?

— Да нет. Совершенно случайно зашел.

— Чертовы трепачи! Если так и дальше пойдет, то придется скоро линять отсюда, — пробормотал хозяин и сплюнул под стол.

Глеб ждал. Владелец магазинчика пристально разглядывал его, напряженно размышляя о чем-то, но в его мутных пустых глазах ничего нельзя было прочесть.

— Документы есть? — спросил хозяин, приняв решение.

— Зачем?

— А как я узнаю кто ты такой есть? Может, ты из органов. Или еще что похуже. Документ с собой?

Глеб молча вынул из кармана кожаной куртки паспорт и положил на стол, возле кассового аппарата. Хозяин долго разглядывал документ, потом вернул его Глебу и сказал:

— К вечеру зайди.

— А сейчас нельзя?

— Нельзя! — отрезал владелец магазина и спокойней добавил: — Справки наведу. Узнаю, что ты за птица… К вечеру.

— Хорошо, — Глеб развернулся и вышел из магазина. Хозяин наблюдал за ним сквозь стеклянную дверь. Глеб постоял возле светофора, перебежал улицу и исчез в толпе.

По стеклу двери побежали струйки воды. Люди защелками зонтами. Снова начался дождь.

1

Ночью жизнь в Городе затихает.

Вымирает базар. Покинутые палатки треплет холодный ветер, хлопая незакрепленными тряпичными пологами, и резкие гулкие звуки тревожат тишину площади. Скрипят ставнями и незапертыми дверьми деревянные лавки, из которых продавцы вывезли товар, опасаясь ночных воров. Над шатрами магов, на острых металлических шпилях, сухо треща, вспыхивают призрачные огни, предсказывая скорую непогоду — надвигается гроза.

Улочки с наступлением темноты становятся тесней, и кажется, будто замерзающие под порывами ветра дома жмутся друг к другу, согреваясь. Кое-где еще неярко светятся окна, но и эти редкие маяки ночной жизни постепенно гаснут, словно их задувает какой-то незримый великан, шествующий по темному Городу.

Мрачной громадой уходит в небо городская стена, и жутко стонет, завывает ветер в щелях ее бойниц. Неясные очертания сторожевых башен теряются в сыром тумане низких туч, и лишь иногда сквозь редкие разрывы в плотной мокрой пелене становятся видны бледные проблески — королевские наряды охраняют спокойствие ночного Города.

И только осторожные тени неуловимыми призраками шныряют по брусчатке спящих улиц.

2

В комнате было сумрачно. На столе горела толстая сальная свеча, криво насаженная на старый медный подсвечник. Вспыхивал искрами потревоженный камин — Иван, присев перед огнем на корточки, шевелил чугунной кочергой прогорающие угли. Игра красных отблесков превращала его широкое простодушное лицо в подобие демонической маски.

— Нам нужна твоя помощь, Глеб, — сказал Сергей. — Лига получила срочный заказ, а, как назло, все наши люди сейчас вне Города… Пустяшное дело.

Глеб обвел взглядом товарищей, сидевших за столом: худого Сергея, вопросительно глядящего на него; бритого Николая, дремлющего в кресле; сурового Игната, с которым до этого он был знаком только понаслышке. Иван прекратил разгребать угли, и Глеб понял, что тот тоже напряженно ждет его ответа.

— Что надо сделать?

— Мелочь. На пять минут перекроешь проход, посторожишь, а потом поможешь донести… — Сергей замялся. — Вещь… Ты не член Лиги, поэтому мы не можем посвятить тебя во все тонкости, извини… У тебя есть полное право отказаться, земляк…

— Я согласен.

Все облегченно выдохнули. Николай открыл глаза и улыбнулся. Иван подошел к столу и обнял Глеба за плечи. Сергей наклонился вперед.

— Вы втроем пойдете на улицу Белого Кремня, дом двадцать три. Не думаю, что кто-нибудь попадется вам навстречу, но на всякий случай будьте осторожны. Глеб, ты незаметно стоишь у крыльца. Если кто-то появится — стукни в дверь. Николай, ты заходишь с черного хода. Встречаешься с Игнатом в спальне. Обязательно проверьте клиента — проколы нам не нужны. Возле старого квартала вас встретит Иван. Отдайте все ему и расходитесь. Глеб, вернешься вместе с Иваном. Николай, ты старший… Вопросы?.. Проверьте оружие и через полчаса выходите.

Закончив говорить, Сергей поднялся и минуту стоял, качаясь с носка на пятку и задумчиво уставившись в темноту дальнего угла.

— Вроде все, — наконец, сказал он, решительно кивнул и вышел из дома. В распахнувшуюся дверь ворвался свежий, насыщенный влагой воздух. Нависшие тучи разодрал блестящий коготь молнии, и почти сразу над крышами прокатился рокочущий треск грома — началась гроза.

— Копье лучше оставь, — обращаясь к Глебу, сказал Николай и протянул широкий нож из темного металла. — Думаю, он тебе не пригодится, но на всякий случай возьми.

— Я много слышал о тебе, — сказал Игнат. — Говорят, что это ты создал Лигу. Правда?

— Не совсем, — покачал головой Глеб. — Я лишь дал идею, принимал участие в разработке концепции.

— Тогда почему ты не с нами?

— У меня есть другие дела.

— Оставь его, Игнат, — вмешался в разговор Николай. — Возможно, он еще вернется к нам.

Они замолчали.

Незаметно исчез Иван, прихватив с собой тяжелую чугунную кочергу. Мрачный Игнат методично шаркал лезвием кинжала о плоский наждачный камень. Периодически он останавливался, пристально осматривал кинжал, пробовал его остроту на ногте большого пальца, плевал на камень и снова начинал оттачивать металл. Николай закончил подгонять амуницию и попрыгал на месте. На поясе что-то глухо звякало. Он поморщился и стал заново перебирать снаряжение.

Камин почти погас. Угли подернулись пепельной пленкой, по которой быстрыми всполохами пробегали красные волны жара. В комнате стало прохладно, но никто не торопился подкинуть в умирающий огонь дров — все собирались уходить.

3

Дождь разбавлял темноту ночи мягким матовым свечением. Мерцающие капли на мгновение повисали в воздухе и разбивались о поблескивающую чернотой глянцевую поверхность луж, растекались по стеклам тусклых фонарей и спящих окон, негромко барабанили в жестяные карнизы.

Три закутанные в плащи тени неясными ночными призраками крались вдоль улицы, прижимаясь к фасадам домов и настороженно оглядываясь по сторонам.

— Тихо! — свистящим шепотом произнес Николай и застыл на месте, вертя головой, вслушиваясь в ровный шелест дождя. Глеб еще раз отметил, насколько же тот походит на журавля — сухой, долговязый, замерший на одной ноге.

Несколько мгновений Николай слушал дождь, а потом пригнулся, развел руки в стороны, приказывая всем спрятаться, и исчез, слившись с темной стеной соседнего здания. Игнат наглухо запахнулся в черноту плаща и нырнул в густые колючие кусты шиповника, что росли в микроскопическом садике перед высокими окнами ближайшего дома. Глеб слегка замешкался, отыскивая убежище, и встал за шершавым стволом могучего тополя, растущего в трех метрах от дороги. Он тесно прижался к дереву и спрятал предательски белеющее пятно лица в свободных складках капюшона.

Через секунду он услышал приглушенное цоканье подков по булыжнику мостовой и негромкое бряцание плохо подогнанных доспехов — совсем рядом с деревом, за которым он прятался, проехал верховой патруль. Глеб ясно увидел и сбегающие по блестящим лошадиным бокам капли, и тяжелые кавалерийские копья, древками упершиеся в стремена, а наконечниками устремленные к мерцающему зарницами небу, и кинжалы в фигурных ножнах, и искусную гравировку на круглых щитах, притороченных к седлам — взлетающий Пегас — герб Короля.

— Собачья погода, — буркнул один из всадников, второй что-то добавил, и все четверо захохотали. Их лошади испугано прянули ушами и перешли на рысь.

Четыре силуэта растворились в сыплющейся с неба измороси. Стих стук копыт.

Из кустов вылез насквозь промокший Игнат.

— Здорово ты спрятался, — мрачно сыронизировал он.

— Прятаться не обучен! — резко ответил Глеб.

— Тихо! — возле них возник Николай. — Идем.

Кутаясь в плащи, они пошли вслед за всадниками. Дождливая ночь надежно укрывала их от посторонних любопытствующих глаз и скрадывала шум осторожных шагов.

Наконец Николай остановился. Мечущийся огонек уличного фонаря высвечивал табличку на стене дома — «улица Белого Кремня, 23». Козырек крыши нависал над высоким крыльцом, и струи воды стекали по кровельному железу, опадая вуалью на ступеньки.

— Здесь, — сказал Николай. — Глеб, встанешь возле крыльца. Если кто-то появится — стукни в дверь. Игнат, ты знаешь, что делать. Я пошел.

Он достал из-под полы плаща большую металлическую клетку. За прутьями беззвучно металась серая зловещая тень и, отражая неяркий свет фонаря, вспыхивали кровавые бусинки глаз. Пригнувшись, Николай исчез за углом дома.

Игнат отцепил от пояса связку отмычек и стал ковыряться в замке двери.

— Ну, давай… давай… открывайся… — бормотал он, и в конце концов замок послушался, недовольно скрипнул, щелкнул, и дверь открылась.

— Стой здесь, — Игнат оглянулся на Глеба и исчез во мраке дверного проема.

В низком небе сверкнула молния, и дождь с новой силой обрушился на землю. Потоки воды зло забарабанили по крышам, по стенам, по окнам; зашуршали, обдирая листву деревьев и прибивая траву.

Глеб поднялся на крыльцо, под защиту обитого жестью карниза.

«Стоило идти, — подумал он. — Ото всех прячешься, бегаешь, мокнешь под дождем, и все ради того, чтобы постоять возле прикрытой двери. Кругом тайны, все хранят молчание, недоговаривают, а ты, словно идиот, ничего не понимаешь и выполняешь все, что тебе скажут… Нам нужна твоя помощь… Срочный заказ…».

Поглощенный невеселыми мыслями, Глеб не услышал, как зацокали по булыжнику подкованные копыта, а когда на дороге перед домом появились четыре всадника, прятаться было поздно — его заметили. Он только и успел бухнуть в дверь кулаком.

Патруль остановился, один из всадников спешился и подошел к Глебу, положив ладонь на рукоять короткого меча.

— Кто такой? Двуживущий?

— Да, — подтвердил Глеб.

— Что делаететак поздно?

— Вышел подышать свежим воздухом. Какая гроза, а!

Сердце бешено колотилось.

«Только бы никто не вышел… Услышали ли стук?»

Патрульный внимательно осмотрел Глеба — его насквозь промокший плащ, мокрые волосы на лбу, грязную обувь, дрожащие от холода бледные пальцы.

— Вы здесь живете?

— Нет, зашел к своему другу. Это его дом… Пожалуй, я пойду спать. — Он тихонько толкнул дверь и заглянул в темноту дома.

— Стойте! Как вас зовут?

— Я что-то нарушил, офицер? — Глеб притворился возмущенным, повысил голос. — Разве комендантский час распространяется теперь и на Двуживущих? Я всего лишь вышел на свежий воздух, побродил под дождем, а сейчас собираюсь залезть в теплую постель и оставить на время этот мир. Разве я кому помешал? Не понимаю. Что не так, офицер?

Патрульный долго смотрел на него, неподвижный, невозмутимый, и холодные брызги били его в лицо, капли сбегали по блестящему металлу лат, затекали в сапоги.

— Хорошо, идите, — наконец сказал он, и Глеб, подавив вздох облегчения, протиснулся в дом, прикрыл за собой дверь и, прислонив ухо к замочной скважине, стал внимательно слушать. Он услышал, как застучали тяжелые сапоги по мостовой, как неразборчивые голоса громко заспорили о чем-то, и нетерпеливо заржала лошадь, и зацокали копыта, затихая и теряясь в шуме ливня. А когда цокот стих совсем, он понял, что слышит еще что-то. Не с улицы, нет. Здесь, в доме, в темноте незнакомых комнат, за невидимыми во мраке дверьми, среди чужих стен и перегородок, раздавались мерзкие негромкие звуки. Словно кто-то жадно вгрызался острыми зубами в мягкую плоть. Возбужденно повизгивая, рвал загнутыми иглами когтей живое сочное мясо. И что-то вязко булькало, и не вода это была, не дождь за окнами, а загустевающая кровь стекала на пол, и воздух пропитался ее острым тошнотворным запахом.

Глеб почувствовал, как зашевелились волосы на голове. Он вынул нож и выставил его перед собой, слепо щурясь в непроглядную пустоту дома. Что-то коснулось его плеча, и он отпрыгнул в сторону, готовый отразить возможную атаку.

— Тихо ты! Это я, Николай… Они ушли?

— Что это? Здесь… — невразумительно спросил Глеб, но Николай его понял.

— Крыса. Всего лишь здоровая голодная крыса.

— Крыса? — переспросил Глеб. — Зачем?

— Сейчас некогда объяснять. Потом. Патруль ушел?

— Да.

Глаза постепенно привыкали к темноте, и Глеб с трудом разглядел неясный овал лица Николая и неопределенные очертания его фигуры.

— Пора и нам уходить.

Заскрипели половицы. Спотыкаясь о расставленную мебель и чертыхаясь шепотом, к ним подошел Игнат. Он волочил за собой огромный куль.

— Помогите, черти, — прохрипел он.

Глеб приоткрыл входную дверь и в комнате чуть посветлело. Николай подхватил свободный конец холщового свертка, и все трое вышли на улицу.

Периодически подменяя друг друга, они долго тащили тяжелый неудобный куль по спящим улицам, мимо слепых домов, с оглядкой перебегали перекрестки и открытые проплешины площадей. Два раза им навстречу попадались конные патрули, но тонкий слух Николая загодя предупреждал об опасности, и они прятались в тени темных переулков, и дождь плотной шторой скрывал их от глаз стражей ночного Города.

Возле старого квартала их встретил Иван. Его широкоплечая фигура словно выросла из-под земли. Он шепнул:

— С возвращением! — и легко вынул из рук Глеба массивный сверток. Холст немного съехал, на мгновение открыв лоскут чешуйчатого металла, светящегося мягким сиреневым светом. Глеб почувствовал, как обруч на голове потеплел, рассеивая незнакомую магию, исходящую от завернутого в тряпку таинственного трофея.

— Расходимся, — сказал Николай и исчез среди невысоких домиков старого квартала.

— Глеб, ты идешь со мной, — сказал Иван.

— Пока! — махнул рукой им вслед Игнат.

Иван шел быстро. Казалось, что сверток у него под мышкой набит ватой, а не кованным металлом. Глеб едва поспевал за своим проводником.

— Ну, как, все прошло нормально? — спросил Иван.

— Не знаю, — раздраженно ответил Глеб. — Наверно… Откуда я знаю, что там должно было произойти? Мне никто ничего не объяснял…

— Не сердись, Глеб, — Иван замедлил шаг. — Мы не имеем права рисковать, посвящая тебя во все тонкости дела. Ты не член Лиги, хотя когда-то и стоял у истоков ее создания. А что там произошло… Мы всего лишь убили человека. Двуживущего. Который мешал другому Двуживущему. И забрали плату за свою работу.

— Но почему крыса? Дикость какая!

— Крыса? На этот раз крыса? Я не знал… Этим занимаются Николай и Сергей… Проблема в том, что в Городе никого нельзя убить обычным способом — это сразу становится известно Королю, а уж его копейщики и кавалеристы достанут тебя и в катакомбах старого квартала. Поэтому приходится постоянно что-то выдумывать… Сергей называет это «искусством гасить облики». Несчастный случай, пищевое отравление, пожар… Крыса… Тут главное — не повторяться…

— Лига стала гильдией наемных убийц, — с горечью сказал Глеб.

— Не только. Она по-прежнему остается Лигой.

— Слова. Мы, люди, придаем такое большое значение словам…

Дождь стихал. В быстро бегущих облаках появились разрывы, сквозь которые проглянули бледные звезды. Наступало утро.

4

— И все-таки ты уходишь, — сказал Сергей.

— Да, — ответил Глеб.

— Я еще раз предлагаю тебе присоединиться к нам.

— Нет. Лига теперь другая. Новые правила, новые цели, новые люди…

— Но та же организация, структура. Мы окрепли, встали на ноги, пользуемся авторитетом. Мало кто рискнет бросить нам вызов. Людей Лиги знают в лицо.

— Это уже не мое дело.

— Да! Твое дело теперь — умирать раз за разом. Гнаться за призраком из прошлого…

— Он в настоящем.

— …этакая безрассудная месть, непрощающее правосудие, бесконечная самоубийственная вендетта. Это твое дело? Да?

— Не знаю… Мне давно все надоело… Епископ — единственное, что у меня еще осталось. Можешь назвать это ослиным упрямством, но я не намерен мириться с предательством. Во многом благодаря мне он смог стать тем, чем является сейчас. И я обязан уничтожить его силу… Ты думаешь, что меня гонят к нему личные мотивы? Эгоистическая жажда мести? Не только… Вы слепы. Вы не знаете того, что знаю я… Рано или поздно он добьется своего. Он станет силен настолько, что никто в Мире не сравнится с ним… Как Король управляет Городом, так и Епископ будет управлять всеми остальными землями. Но Одноживущий Король справедлив и беспристрастен, а Епископ… Он слишком серьезно принимает эту игру. И он станет Королем хаоса и смерти, если его не остановить.

— Это глупо. Ты не сможешь убить его.

— Но я хотя бы попытаюсь… Я знаю его. И с каждой реинкарнацией, с каждой своей смертью я узнаю его все больше и больше. В этом мой шанс на победу.

— Даже если ты и уничтожишь его, ты не сможешь истребить жажду власти во всех людях. Кто-нибудь займет его место.

— Это не так просто сделать. Епископ долго шел наверх. Он много раз балансировал на грани между жизнью и смертью. И только чертовское везение выручало его. И моя помощь. Да, я несколько раз спасал ему жизнь, ведь все маги слабы в ближнем бою. Но я намерен все исправить.

— Ну, что ж… Значит, ты твердо решил идти до конца.

— Да.

— Мне жаль тебя, Глеб. Ты бы мог принести немалую пользу Лиге.

— Возможно, я принесу пользу всему Миру… Ты обещал мне карту.

— Карту? А, да. Потерянная Библиотека. Белобровый.

Сергей залез в ящик стола, долго там рылся, шурша бумагами и наконец вытащил серый лист, сложенный вчетверо.

— Вот она, — сказал он. — Мы отыскали эту карту для другого дела, но я отдам ее тебе. Здесь отмечены все дороги, ведущие к Потерянной Библиотеке. Впрочем, прошло слишком много времени с того момента, как ее нарисовали. Боюсь, все там сейчас по-другому… Говорят, три года назад туда ушли три сильных мага. Они хотели отыскать потерянные знания, но сейчас никто не может найти их самих. Больше в том направлении никто не ходил… Будь осторожен, Глеб.

— Спасибо за карту. Надеюсь, Белобровый мне действительно поможет.

— Думаю, тебе уже ничто не сможет помочь. Ты конченый человек, Глеб. Ты слишком серьезно воспринимаешь эту игру.

— Возможно, — Глеб помолчал. — Ну, мне пора.

— Если вдруг передумаешь, возвращайся к нам. Лига тебя помнит.

— Это ты меня помнишь… Прощай, Сергей.

Они пожали друг другу руки, мгновение неподвижно стояли, а потом обнялись.

— До свидания, земляк… До свидания…

5

Омытое ночным дождем утро встретило его солнцем. От луж и грязи не осталось и следа, булыжник мощеных улиц сиял чистотой. Десятки лавочек гостеприимно распахнули двери, приглашая потенциальных покупателей заглянуть внутрь.

Люди наводнили Город. Они с удовольствием подставляли лица ласковым лучам и легкому ветерку. Они заходили в дома, разговаривали, торговались, ели и пили, веселились и работали. Они любили этот город и никогда не задумывались о его ночной жизни. Впрочем, скорей всего, они и вовсе ни о чем никогда не думали…

Глеб шел, куда глаза глядят. У него пока не сформировался план действий. Он размышлял. Что сначала? Серебряная Бухта? Или Потерянная Библиотека? Свертль или Белобровый? Север или юг?..

Людей было много. Слишком много. Они галдели, шумели, не давали сосредоточиться. То и дело Глеб налетал на кого-то. Его толкали, он отвечал. Приходилось постоянно следить за тем, чтобы не срезали кошельки с пояса. Хоть Король и следил за порядком в своих владениях, но мелкое воровство, за которое не наказывали строго, процветало и в черте Города.

Люди шли навстречу, обгоняли. Однажды Глеб подметил, чем отличается деревенский человек от городского. Деревенский всегда смотрит встречным в лицо. Заглядывает в глаза каждому, потому что это может оказаться знакомый. А горожанин глядит только себе под ноги или поверх голов. Он привык жить в такой сутолоке. Он не замечает личностей, видит только толпу, безликую массу.

«Видимо, я уже превратился в деревенского парня, — подумал Глеб, поймав себя на том, что пытается всмотреться в лицо каждому прохожему, — слишком долго я жил в лесу у гоблинов, чересчур долго шел в Город…»

Никак не удавалось собраться с мыслями. Разболелось голова. Необходимо было найти спокойное тихое местечко, чтоб отдохнуть и поразмыслить в одиночестве.

Где в городе можно найти подобное место? Тишину и одиночество.

Глеб знал, где.

6

Он сидел в тени огромной березы, ствол которой не обхватили бы и два человека. Деревьев здесь было много, почти так же много, как в лесу. В высоких густых кронах щебетали мелкие пичуги, хрипло каркали вороны. Шелестела, шуршала вгоняя в сон листва, тихо что-то нашептывала. Путешествуя по бутонам, жужжали пчелы. Басовито гудели тяжелые шмели, перелетали от соцветия к соцветию…

Глеб, прикрыв глаза, слушал. Он словно вернулся в лес, на поляну, где жили гоблины. Толстый шаман, Лина, Уот. Аут, который теперь часть солнца…

Глеб улыбался…

Было тихо, покойно. Так покойно может быть только на кладбище.

На городском кладбище…

«Интересно, наверное, стоять возле собственной могилы… Вам не доводилось?»

— Доводилось, — вслух произнес Глеб, открыл глаза и осмотрелся.

Поблизости никого не было. По крайней мере никого живого.

Земля вокруг бугрилась холмикам могил. Местами высились каменные памятники — небольшие статуи или монументы. Всюду торчали кресты: старые и новые, деревянные, каменные и металлические, простые и вычурные. Даже после смерти люди хотели отличаться друг от друга. Хотя бы могилами.

Глеб посмотрел на свою. Невысокий деревянный крест. Православный, с нижней косой перекладинкой — второго такого здесь нет. Имя древнерусской вязью: «Глеб» — сам вырезал. Не какие-то там руны. И девятнадцать зарубок на верхнем бруске.

Глеб пересчитал их, привычно ужаснулся, как иной раз ужасается женщина своим годам, встречая очередной день рождения.

Девятнадцать!

Он достал нож, шаркнул им по граниту могильной плиты, оттачивая, и стал резать еще один шрам на закалившемся, потемневшем от непогод дереве. Закончив, отошел в сторону. Пересчитал еще раз.

Двадцать зарубок. Двадцать жизней. Девятнадцать старых, темных. И одна свежая, еще белая…

«Интересно, наверное, стоять возле собственной могилы…»

— Это точно, — шепотом подтвердил Глеб.

Он отошел в сторону, прилег на траву возле ствола огромной березы, вынул карту и стал внимательно ее изучать.

7

— Нашли могилку-то, господин? — спросил кладбищенский сторож, появляясь из-за дерева. Глеб оторвался от карты.

— Да, вот она. — Он показал на православный крест.

— Кто у вас здесь? Друг?

— Да, — Глеб улыбнулся. — Самый верный друг.

— Хорошее место.

— Да, здесь тихо.

— Мертвые суету не любят.

— Живые тоже иногда.

— Часто сюда ходите, господин? Лицо ваше вроде бы мне знакомо.

— Редко. Я и в Городе-то нечасто бываю… А ты давно за мертвецами приглядываешь?

— С тридцати годов. Как жену схоронил здесь, так и решил поближе к ней перебраться… Иной раз придешь, присядешь возле нее и говоришь, говоришь… Расскажешь ей, чего нового, вспомнишь прошлое. Только слышит ли она сейчас?.. — Старик ладонью стер мутную слезинку, размазал влагу по щеке. — Странно, когда живая она была, как-то все недосуг было поговорить. А теперь… С мертвыми-то всегда разговаривать легче, правда?.. А у вас здесь кто?

— Друг.

— Ну да, я же спрашивал уже. Давно он умер?

— Давно… Двадцать жизней назад.

Двадцать зарубок…

— Странно вы, Двуживущие, время считаете. Жизнями.

— Скорей смертями.

— Его убили?

— Да.

Старик вздохнул.

— Как это было?

— Зачем тебе?

— Просто я живу с этими людьми. — Сторож обвел рукой могилы. — Я ухаживаю за ними, но большинство из них для меня чужие… Это непросто — жить в окружении незнакомцев.

— Его убили не здесь, не в Городе. Это случилось в открытом поле, далеко от человеческого жилья… Он ждал там старого знакомого, своего заклятого врага. Ждал на вершине кургана, насыпанного над древним захоронением. Он знал, что враг скоро придет и готовился… Было жарко. Я помню, насколько жарко было тогда. На западе горели торфяные болота, и горизонта не было видно за шлейфом сизого дыма. Воздух пах гарью… Торф горит долго. Он тлеет под землей, под тонким слоем почвы. Выгорает, образуя пустоты. Человек может забрести на такое пожарище, и даже не заподозрит, что под его ногами бушует настоящая преисподняя. Говорят, провалившийся туда человек сгорает в одно мгновение…

— Я тоже слышал об этом, — сказал старик, кивая. — Так ваш друг сгорел?

— Нет. Он задохнулся… Человек, которого я… которого ждал мой друг, видимо, заподозрил засаду, или же его предупредили. Так или иначе, но вдруг изменившийся ветер принес со стороны пожарища густое облако дыма, полностью окутав им курган. Убежать было невозможно — глаза разъедало, воздуха не было, только горячая сухая горечь заполняла горло и легкие… Он задохнулся в считанные минуты…

Повалился на землю, царапая горло когтями, еще пытаясь уползти. Кашляя, давясь слизью…

— Наверное, это страшно, так умирать.

— Он не боялся. Тогда он уже привык к смерти.

— А как он оказался здесь?

— Я нашел тело через несколько дней. Все там же, на вершине кургана. Оно так прокоптилось, что даже вороны и степные волки не трогали его. Я кремировал труп — он вспыхнул, словно сухое полено — собрал прах и принес сюда. Тогда еще участки здесь были дешевые. Я купил этот на свои деньги. И знаешь, старик, мне было приятно покупать кусочек неподкупного Города.

Сторож улыбнулся, оценив шутку.

— Как его звали, вашего друга?

— Здесь написано.

— Я не умею читать. Да и эти буквы кажутся мне странными.

— Его звали Глеб. Впрочем, его и сейчас зовут так же.

— Убийца был магом?

— Да.

— И где он теперь?

— Я не знаю наверняка. Но я найду его.

Глеб замолчал, вновь уткнулся в карту. Он уже решил, куда направится сначала, и теперь надо было наметить маршрут. Кладбищенский сторож тихо сидел рядом, не решаясь отвлечь Двуживущего. Впрочем, он узнал все, что его интересовало, и сейчас старик размышлял над услышанным…

Через полчаса Глеб аккуратно сложил карту и поднялся. Старик очнулся от дремы, дернулся, открыл слепые спросонья глаза.

— Уходите, господин?

— Да.

— А может, зайдете ко мне?

Глеб посмотрел на небо. Он планировал покинуть Город сегодня, но солнце уже стояло высоко, а ведь надо было еще собрать в дорогу все необходимое. Провозишься — смотришь, и вечер на дворе. На ночь глядя никуда не пойдешь…

— Быстро здесь идет время, — заметил Глеб.

— Незаметно, — подтвердил старик. — Ну так что?

— А перекусить у тебя есть что-нибудь?

— Конечно, господин.

— Ну, пошли. Хоть отосплюсь наконец-то.

8

Маленький каменный домик кладбищенского сторожа лепился к невысокой часовенке. Вокруг густо разрослись кусты сирени.

— Должно быть, здесь красиво весной, — сказал Глеб.

— Да, — ответил старик, обернувшись. — Очень. Все бело и пахнет так, что голова кружится…

Внутри было тихо и прохладно.

— Все самому приходиться делать, — поделился старик, накрывая на стол. — Но живу неплохо, деньги у меня есть. Люди приходят, смотрят, как я за могилками ухаживаю, благодарят, монетку-другую дают. Просят к кому-то повнимательней отнестись… Хорошо живу. Одно плохо — поговорить не с кем. Скучаю я. Иной раз начнешь сам с собой разговаривать, но много ли себе наговоришь?..

Они поели. Истосковавшийся по общению сторож все рассказывал какие-то случаи из своей жизни, все больше про похороны. Делился наблюдениями. Глеб с интересом слушал, иногда поглядывая в окно. Там, за стеклом, за ветками сирени, за железными прутьями кладбищенской ограды ходили люди. Они были по обыкновению шумны и суетливы, но стоило кому-то войти в ворота, ступить на освященную землю, под сень деревьев, как он смолкал и уходил в себя… Ни одного Двуживущего среди этих людей Глеб не заметил.

— Часто ли сюда приходят Двуживущие? — поинтересовался он.

— Очень редко, — ответил старик. — Почти никогда. Что им здесь делать?..

Спать легли рано, еще засветло. Глеб улегся на полу, на старом матрасе, хотя сторож и уговаривал его занять кровать.

Всю ночь старик беспокойно ворочался, бормотал что-то, словно продолжал беседовать со своим гостем. Несколько раз вставал, подходил к Двуживущему, заботливо поправлял одеяло.

Глеб безмятежно спал…

9

Он поднялся с восходом солнца.

Старик уже гремел посудой в закутке кухни.

— Я не буду есть, спасибо, — сказал Глеб.

— Почему? — Сторож, кажется, огорчился.

— Мне надо спешить. Спасибо за ночлег, я пойду.

Глеб незаметно положил золотую монетку на угол стола и вышел на улицу. Старик поспешил за ним, босой, растрепанный со сна. Остановился на пороге, наполовину высунувшись в проем двери.

Листья сирени, похожие на сердечки, вырезанные из зеленой вощеной бумаги, покрылись капельками росы. Солнце еще не поднялось над городской стеной, и густая тень закрывала всю видную отсюда часть города.

— До свидания, господин, — попрощался кладбищенский сторож. И Глеба позабавила мрачная неоднозначность этих обычных, вроде бы, слов. Он обернулся, поднял руку.

— Прощай.

Сгребая ладонью влагу с листьев, на ходу умываясь росой, Глеб прошел по узкой тропинке, направляясь к кованым воротам.

Перед тем, как покинуть кладбище, он остановился, задрал голову.

В высоких кронах галдели птицы. Черные корзины вороньих гнезд пустовали — уже не нужны, птенцы давно высижены. Шевеля, тревожа листву, срывались с ветвей тяжелые капли, падали вниз, звонко шлепали о траву…

Пожалуй это было лучшее место во всем Городе.

Еще раз махнув рукой сторожу, Глеб вышел за кладбищенские ворота и остановил первого попавшегося человека.

— Где здесь поблизости можно перекусить?

Прохожий махнул рукой, указывая направление, и заторопился дальше. Здесь все были слишком заняты.

10

Добрый час проплутал Глеб по узким переулкам, прежде чем отыскал это заведение.

В харчевне было многолюдно. С кухни несло подгорающим мясом, резко пахло луком, пивом и чесноком.

Лавируя меж столиков, Глеб подошел к стойке и обратился к хозяину:

— Приготовьте еды на десять дней — хлеб, солонина, рис, мука. Что там еще у вас есть?

— Есть сухие фрукты из восточных земель.

— Хорошо, а пока дайте пива и мяса. Но не подгоревшего, а нормально приготовленного.

— Да, господин. — Хозяин дернул за провисшую над стойкой веревку, и за прикрытой кухонной дверью звякнул колокольчик. Через минуту из кухни вышла женщина в халате с закатанными рукавами. Хозяин быстрым шепотом передал ей заказ. Женщина молча выслушала, кивнула и ушла, вытирая красные руки о халат. Хозяин вновь повернулся к Глебу.

— Уезжаете, господин? — спросил он, нацеживая из бочки пенистую янтарную жидкость.

— Да, — ответил Глеб.

— Сейчас многие уезжают. Говорят, Город перестал быть надежным убежищем. Король всерьез обеспокоен… Вы слышали, что случилось вчера ночью?

— Нет.

— Крыса… — Бармен выставил на стойку глиняную кружку с пивом, быстро сбегал на кухню и вернулся с тарелкой, на которой ароматно дымились свиные ребрышки под чесночным соусом. — Здоровенная крыса перегрызла глотку господину Терриблану. Когда в дом зашли стражники, она сидела на залитой кровью кровати и облизывалась. Она столько сожрала, что не могла сдвинуться с места. Это ужасно!

Глеб нехотя ковырнул вилкой в тарелке. Мясо было отлично приготовлено, но аппетит вдруг бесследно испарился.

— И что же еще говорят в Городе? — осведомился он у замолкшего было хозяина.

— Многое говорят, господин. Я слышал, что из дома господина Терриблана пропала очень ценная вещь. Видно, эта крыса была не одна…

Глеб все же съел мясо, и, потягивая пиво, стал ждать, когда принесут заказанные им продукты.

Хозяйка не торопилась. Глеб начал терять терпение, тем более, что кружка его уже опустела.

Тем временем людей в харчевне прибывало. Двери постоянно хлопали, то впуская, то выпуская все идущих и идущих посетителей. Близился полдень — самое горячее время в закусочных. Все столики были заняты, перед стойкой не осталось свободных мест. То и дело Глеба толкал в бок чей-нибудь локоть. В воздухе висел сладковатый запах человеческого пота, перебивая все остальные ароматы. Было жарко и душно. Кругом гудели голоса, бряцали доспехи, звенела посуда.

— Ваши продукты, господин. — Из кухни вышла женщина и подала Глебу холщовый мешок. — На десять дней.

— Спасибо, — сказал ей Глеб и протянул два золотых.

Женщина отрицательно покачала головой и показала на маневрирующего меж столиками хозяина.

— Все ему, — сказала она.

— Эй, хозяин! — крикнул Глеб, подняв руку и щелкнув пальцами.

— Одну минуту, — отозвался тот и через мгновение оказался за стойкой. Он принял деньги, сказал:

— Заходите еще, — и стал быстро подсовывать кружки под струю пива, бьющую из врезанного в бочку крана.

Глеб отошел от стойки, и тотчас его место занял мускулистый здоровяк варварского вида — одетый в рваные волчьи шкуры, со щербатой саблей за поясом; от него сильно разило псиной и застарелым потом.

Глеб стал протискиваться к выходу. Мешок с продуктами и копье цеплялись за людей и мебель, застревая и мешая двигаться. Люди недовольно бурчали, но сторонились, пропуская бормочущего извинения человека в серебристой кольчуге и с тонким резным обручем на челе.

— Эй, поосторожней! — крикнул кто-то и ткнул его в бок.

— Извините, — обернулся Глеб и тотчас узнал раздраженно глядящего на него человека. Капитан ночного патруля тоже узнал его. Он схватился за меч, но Глеб не стал ждать, пока тот высвободит оружие из ножен. С силой оттолкнув от себя патрульного, он опрокинул ближайший столик и бросился к выходу, бесцеремонно расталкивая людей.

— Стой! Задержите его! — голос капитана потонул в гуле возмущенных голосов.

Дверь распахнулась, и в харчевню ворвались три человека с королевскими гербами на латах. Обнажив мечи, они преградили Глебу путь.

— Черт! — пробормотал Глеб. Он остановился, оглянулся назад. Капитан выбрался из толпы и, встав на месте, все дергал застрявший в ножнах меч. Без оружия он не решался броситься в бой. Из-за стойки растеряно глядел на Глеба хозяин харчевни. На шум высунулась из кухни повариха, испугано зыркнула глазами по залу и нырнула назад в привычное пекло. Посетители повскакивали со своих мест и сгрудились беспорядочным стадом в дальнем углу — все знали, что с королевской охраной лучше не связываться.

— Положите оружие! Руки за голову! — крикнул капитан, высвободив, наконец, клинок.

Глеб беспомощно развернулся к выходу. Три человека с мечами в руках осторожно двинулись на него. Деваться было некуда. Он поднял копье и встал в боевую стойку.

— Ух! — прокатилось по толпе, а потом кто-то прыгнул ему на спину, сплетая руки, сковывая плечи, и обруч на голове запульсировал жаром. Глеб зарычал, пытаясь сбросить оседлавшего его противника, но земля ушла из-под ног, перед глазами все померкло, закружилась голова, и он повалился вперед, теряя ориентацию, и все никак не мог упасть, все кувыркался в горячем воздухе, и падал, и падал в пустоту.

Глава 9

В подземном переходе Глеб наткнулся на безумца.

Весь мокрый, в грязном бесформенном рванье, на ногах раскисшие домашние тапочки, сумасшедший бросался к идущим мимо него людям, дергал их за одежду и что-то быстро и горячо шептал, закатывая глаза и втягивая голову в плечи. Он размахивал руками, от него кисло пахло немытым телом, и прохожие брезгливо отшатывались и ускоряли шаг.

Безумец увидел Глеба, вонзился взглядом в серебристую коробочку нейроконтактера на его черепе и заторопился, идя на перехват. Люди морщились и расступались, пропуская оборванца.

Сумасшедший догнал Глеба, крепко вцепился ему в плечо и зашептал в самое ухо:

— Они здесь! Здесь! Они пришли за нами! За мной! Одноживущие! Мы все стали Одноживущими! Ты помнишь свои жизни? Их было много! Давно, раньше! А теперь одна! Они забрали их у нас! Они здесь! Среди нас! Ты тоже был там! И я был! Но я ушел, бросил все! Я отрезал им доступ! Закрыл дорогу сюда! Но они уже здесь! Ты должен закрыть путь! Так же, как и я!.. — Безумец коснулся пальцами виска, убирая прядь мокрых черных волос, и Глеб в ужасе отпрянул. Ему показалось, что в черепе оборванца, на том месте, где обычно стоит коробка нейроконтактера, зияет кровавая дыра, и пульсирующий мозг серым пухнущим тестом выпирает наружу. Но наваждение тут же исчезло, и он понял, что это только уродливый красный шрам на коже, большой, блестящий, похожий на ожог. А сумасшедший тыкал пальцем в свой страшный шрам и вешал громким шепотом:

— Вырви, вырви ворота! Не дай их миру войти сюда! Убей их! Вырви! Брось! Уйди! Пора! Пора! Они уже здесь! Вокруг нас! Они такие же, как и мы! Кругом!.. — Он отцепился от Глеба, обхватил голову руками, присел на грязный бетон и завыл потерянно и обреченно, заскулил, словно брошенный щенок. Глеб побежал прочь — вон из темного, мрачного подземелья, расталкивая людей, запинаясь. К выходу, к выходу! Под дождь! К тучам! К небу! А вслед ему несся воющий голос:

— Они пришли! За нами! Они будут охотится! Смерть! Смерть!..

1

Сначала остыл обруч. Затем с глаз схлынула красная пелена, и Глеб ощутил опору под ногами. Он вскочил, не понимая, что произошло, слепо моргая и пытаясь сориентироваться.

— Еле тебя вытащил, — сказал знакомый голос. — Совсем забыл про эту штуку на голове.

— Коготь! — вскричал Глеб. — Рад тебя видеть! Черт возьми! Как же это так!?

— А вот так. Сижу я, значит, в харчевне у своего старого приятеля, спокойно кушаю, а тут какой-то человек расталкивает мирных людей, переворачивает стол, машет копьем и пытается проткнуть им королевских стражников. Я гляжу — ба! Да ведь это мой Глеб! И что я делаю? Я прыгаю ему на спину, словно индеец на горячего мустанга, и переношу его вон из Города! Не благодари меня, не надо. Видел бы ты лица стражников! Это зрелище будет получше любой награды.

Маг сидел на земле. Его лицо обострилось скулами, под глазами желтели полукружья синяков, по лбу стекали крупные капли пота.

— Выглядишь не лучшим образом, — сказал Глеб.

— Да. Мой дряхлый учитель научил меня новому трюку, но не сказал, что он отбирает так много силы. Путешествовать пешком намного приятней, не так ли?

— Черт! — Глеб все никак не мог прийти в себя после неожиданного спасения. — Я действительно рад тебя видеть!

— Ну, если ты так рад, то, может, угостишь старого приятеля тысчонкой-другой килокалорий? Мне срочно необходимо восстановить энергию, затраченную на телепортацию.

— Конечно! — Глеб развязал мешок и вывалил все его содержимое на траву. — Бери, что душа пожелает.

— Спасибо, мой благодетель.

Коготь отложил посох в сторону и жадно набросился на еду.

— Как я рад! — повторил Глеб.

Со всех сторон их окружала холмистая степь с редкими частоколами перелесков. Только на востоке, у самого горизонта, чернела зубастая громада столь спешно покинутого Города.

— Ну как, все свои дела успел сделать? — с набитым ртом спросил Коготь.

— Все еще только начинается, — сказал Глеб. — Но из Города я уже собирался уходить.

— Вот и я тоже. Все денежки спустил, пора, думаю, и в путь. А тут ты как раз подвернулся… Идем, значит, вместе?

— Я не против. Если тебе по пути, то я буду только рад.

— Мне любая дорога по пути. Здесь куда не иди, всегда набредешь на приключения. А мне больше ничего и не надо… Куда ты направляешься?

— Сначала к Серебряной бухте, а потом в Потерянную Библиотеку.

— Потерянная Библиотека? — удивился маг. — Серебряную бухту я, допустим, знаю, слышал, а вот эту самую Библиотеку… Но я согласен. Весь доход пополам?

— Конечно.

Коготь закончил трапезу, аккуратно сложил еду в мешок и откинулся на спину, наблюдая за бегущими по небу облаками.

— Как там твои друзья? — поинтересовался он.

— Какие? — не понял Глеб.

— Из Лиги.

— Ты знаешь о Лиге?

— А кто о ней не слышал? Конечно, знаю. И в старом квартале я почти сразу понял, куда это ты меня привел.

— Забудь об этом, — Глеб помрачнел.

— Все знают, что есть какая-то Лига, но никто не знает, чем занимаются ее члены, — продолжал маг. — Скажи мне, Глеб, что они делают? Кто они?

— Зачем тебе это?

— Да так. Любопытно.

— Чем меньше ты будешь знать об этом, тем лучше для тебя.

— Почему?

Глеб выдержал паузу, ответил негромко:

— У меня был друг. Гоблин. Он тоже задавал много вопросов. Но это ему не помогло.

— Ты странный человек, Глеб. Я не слышал, чтобы кто-то еще имел в друзьях гоблина. Ты запросто приходишь в логово Лиги и тебя там встречают с распростертыми объятиями. Ты убиваешь Медведя, будучи почти Новорожденным. Ты ищешь никому не известную Потерянную Библиотеку… Что-то еще? Я уверен, что этим твои странности не ограничиваются.

— Ничего особенного тут нет, — сказал Глеб. — Просто я один из старожилов Мира. Я помню его молодость и, возможно, еще успею увидеть его старость.

— Ты говоришь загадками. Но мне это нравится… И все-таки, что это за Лига?

Глеб вздохнул.

— Помнишь, когда мы подходили к Городу, ты размышлял о возможности объединить силы воинов-одиночек?

— Ну, было что-то такое.

— Лига — это и есть такое объединение. Организация Двуживущих, где каждый выполняет свою функцию, отдает свои возможности на общее благо. И в этом ее сила. В единении. К сожалению, любая сила рано или поздно оказывается перед выбором между добром и злом. Добро заключено в недеянии. А сила не может быть бездеятельной. Я слишком поздно это понял…

— Иной раз ты говоришь, как мой учитель.

— Твой учитель умный человек… Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. Много лучше. — Коготь вскочил на ноги, но его мотнуло, и он был вынужден опереться на посох. — Стоять! — приказал он себе.

— Ну, может, пойдем потихонечку?

— Конечно! На север, к Серебряной бухте. Туда, где свежей солью пахнет море, и ветер треплет паруса!

— Хватит дурачится, — сказал Глеб и улыбнулся. Он поднялся, стряхнул со штанин сухие травинки и обнял за плечи Когтя.

Опираясь друг на друга, они сделали первый шаг. Воин и маг. Сталь и волшебство. Как в старые добрые времена.

2

К вечеру друзья вышли на дорогу. Здесь, недалеко от Города, дорога еще была широкой и укатанной, но Глеб знал, что скоро она превратится в узкую, чуть заметную одноколейку.

На севере, в тех местах, куда они направлялись, обитали только дикие племена варваров, да еще разве что гномы в своих подземных поселениях вели разработки драгоценных и полудрагоценных камней…

— Ты когда-нибудь был на северном море? — спросил Глеб.

— Нет.

— Там бывает очень красиво. Особенно зимой, в солнечные морозные дни, когда прибрежные камни покрываются коркой льда, и волны разбиваются о них, и мелкие брызги замерзают прямо в воздухе, и льдинки искрятся всеми цветами радуги. А еще бывает, что ветер приносит издалека айсберг — настоящую ледяную гору — и сажает на мель. Прибой вгрызается в лед, лижет его, ест. Солнечные лучи плавят верхушку. И в результате такая, иной раз, скульптура получается, что глаз не оторвать. Даже жалко, когда она разваливается.

— Да ты поэт, — хмыкнул Коготь. — Но на мой взгляд, лучшее море — это море южное. Пляжи, пальмы, значит…

— А ты был на юге?

— Был. Но до моря не дошел. Чуть-чуть.

— Там жарко и постоянно хочется пить.

— Зато на севере холодно и хочется есть… А ты, значит, уже успел везде побывать.

— Почти. Но Мир меняется. Те места, где я был раньше, сейчас, возможно, выглядят совсем по-другому. Только Город практически неизменен. И море…

3

Ночь друзья провели в небольшой уютной гостинице, что одиноко стояла у дороги.

Хозяин встретил их радушно, издалека заприметил путников, вышел навстречу. Он словно ждал появления гостей, будто каким-то образом почувствовал их приближение.

— Здравствуйте. Меня зовут Сарен. Рад вас видеть, но вы едва не опоздали.

— Опоздали? — удивился Коготь. — Куда?

— Впрочем, еще есть немного времени. Вы останетесь на ночь?

— Да, мы переночуем, если есть места.

— Места есть. Сегодня места есть для всех.

— А еда? — поинтересовался маг.

— Давно готова. Столы накрыты.

Коготь хмыкнул, буркнул подозрительно, предчувствуя какой-то подвох:

— Никогда еще меня так не принимали… Или это тебя встречают, Глеб?

Глеб пожал плечами. Он сам пребывал в недоумении.

— Я был здесь раньше. И чаевых никогда не жалел. Но не думаю, что меня настолько хорошо запомнили.

— Прошу вас, поспешим, — сказал хозяин и заторопился вперед, то и дело оглядываясь на неуверенно следующих за ним путников.

— Может ловушка? — спросил маг, понизив голос, чтоб не услышал хозяин.

— Не может быть. Это действительно хозяин гостиницы, я его помню.

— А вдруг он сменил профессию? Может, теперь он занимается разбоем?

— Так не бывает.

— Ты сам не веришь в свои слова…

Они прошли вдоль забора, вошли в распахнутые ворота и очутились во дворе гостиницы. Здесь было чисто. Аккуратные дорожки были посыпаны крупным песком, тщательно оглаженный стог сена башней возносился над крышей сарая, выстроенная рядом поленница казалась произведением зодческого искусства. Под деревянным навесом жевали овес привязанные лошади, окуная морды в длинный желоб кормушки. Все окна двухэтажной гостиницы ярко светились, светилось даже маленькое круглое оконце на чердаке.

— Она же битком набита, — сказал Коготь.

— Сегодня у нас много гостей, — ответил Сарен. — Но мест хватит всем. Прошу. Вы пришли вовремя.

Хозяин ввел своих гостей внутрь.

— Располагайтесь. Скоро все будут здесь. И он тоже придет. Подождите. А я пока распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату. На двоих?

— Да.

Сарен кивнул и удалился.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Глеб, осматриваясь.

— Только то, что все скоро здесь будут. И он тоже придет.

— Тогда подождем…

В небольшом зале было тесно от мебели. Столы ломились под тяжестью разнообразных яств — блюда, подносы, тарелки, горшки, бутылки стояли так тесно, что казалось будто они прилепились друг к другу, сцепились накрепко. В воздухе витали умопомрачительные ароматы. Всюду: во всех углах, на потолочных балках, в оконных проемах висели зажженные светильники. Горел огонь в камине. И только возле него, перед каминной решеткой было оставлено чистое пространство. Лишь два стула с высокими спинками стояли у очага.

— Как думаешь, это для нас?

— Надеюсь, что нет. Давай будем поскромней. Тебе где нравится?

Коготь хищно осмотрел заставленные столы. В животе его громко и абсолютно нескромно забурчало.

— Давай забьемся вон туда, — он показал рукой. — Не знаю, что здесь затевается, но думаю, при любых обстоятельствах там можно будет спокойно перекусить.

Он перелезли через нагромождения скамеек и стульев и уселись в самом дальнем углу, возле окна. Глеб разместился так, чтобы с случае чего прикрыть товарища, дать ему возможность сотворить заклинание. Коготь же, видя кругом такое изобилие, ни о чем кроме еды не помышлял. Он, не мешкая, принялся освобождать от продуктов стол, отправляя их в свою поистине бездонную утробу.

Через несколько минут из-за портьеры появился хозяин. Он увидел друзей, улыбнулся им, сказал издалека:

— Ваша комната на втором этаже. Номер пятнадцать.

— Хорошо, — отозвался Глеб. Коготь что-то пробурчал, вгрызаясь зубами в кусок мяса.

Занавеска вновь отдернулась. Два человека вошли в комнату. Перед тем как сесть за стол, они приветливо кивнули Глебу и Когтю.

— Ты их знаешь? — тихо спросил маг. Его рот был набит, челюсти двигались, пережевывая мясо, и потому слова прозвучали не очень внятно, но Глеб понял.

— Нет. Никогда не видел.

— Одноживущие. Наверное, торговцы.

— Похоже.

Хозяин подошел к камину, поправил кочергой поленья.

Из-за портьеры появился еще один человек. Этот словно бы и не заметил присутствующих, сел недалеко от входной двери, сразу набросился на еду.

— Двуживущий, — сказал Коготь.

— Хороший боец, — отметил Глеб.

— Вот такие вояки и составляли «Братство стали», — пренебрежительно заявил маг. — У них же ни ума, ни выдумки. Только на свой меч и надеются…

Комната постепенно наполнялась народом. Все больше людей появлялось из-за портьеры, кое-кто пришел с улицы. Вновь прибывшие рассаживались на свободные места, кто-то сразу принимался за еду, кто-то лишь потягивал пиво. В основном за столами собрались Одноживущие, причем всех рангов и каст: торговцы, ремесленники, крестьяне, землевладельцы, священники, нищие… Глеб с первого взгляда определял, кто есть кто. Двуживущих было значительно меньше: три воина в доспехах и при мечах, один лихой молодец — явно проходимец и головорез, два тихих мага. Все молчали и определенно чего-то ждали.

— Сказитель Мира сейчас будет, — объявил хозяин гостиницы.

— Вон оно что, — протянул Глеб. — Нам повезло.

— В смысле, что за еду платить не надо будет?

— Как раз платить придется и втрое дороже, чем обычно…

— Ничего себе везение! — Коготь едва не подавился. — Может, еще не поздно уйти?

— Сиди. Все эти люди пришли сюда, чтоб послушать Сказителя.

— Кого?

— Раз в двенадцать лет в Городе проходит конкурс бардов и рассказчиков. Победитель объявляется Сказителем Мира… Ты что, никогда об этом не слышал?

— Меня не интересуют подобные вещи…

Глеб хотел ответить что-нибудь сердитое, но тут головы людей синхронно повернулись в сторону входной двери, и легкий вздох восхищения пронесся над столами — на пороге возник седой старец, высокий и крепкий, загорелый почти до черноты. Сквозняк ерошил его длинную бороду, взлохмачивал волосы, трепал пыльную одежду свободного покроя. Из-за спины старика, из-под его руки с интересом заглядывал из вечернего сумрака в освещенную комнату маленький мальчик.

— Сказитель Мира, — негромко объявил хозяин, и старец склонил голову, мягко улыбнувшись.

— Я немного опоздал, — произнес он, и Глеб, услышав этот глубокий чистый голос, затаил дыхание и почувствовал, как побежали мурашки по спине.

Сказитель Мира шагнул в комнату, на свет. Вслед за ним вошел и мальчик. Он держал в руках какой-то зачехленный предмет, по всей видимости музыкальный инструмент.

Хозяин гостиницы, стараясь быть незаметным, тихо прикрыл за ними дверь.

Старец плавно махнул рукой, и все ароматы, что витали в воздухе, вдруг исчезли. Атмосфера в комнате очистилась. И не только от запахов. Воздух приобрел какую-то акустическую прозрачность, тихую безмятежность — словно не было вокруг стен, пола и потолка, будто бы все люди в мгновение ока оказались на высоком берегу раздольной реки, где безмятежная вода подхватывает любой, самый ничтожный звук, усиливает его и уносит далеко в ночь, играясь с осторожным эхом.

Коготь встрепенулся, поняв, что без магии здесь не обошлось. С новым интересом глянул на старца.

Мальчик тем временем уверенно прошел к камину, на освобожденный от мебели пятачок, сел на стул, начал аккуратно развязывать тесемочки на своем тряпичном свертке. Глеб следил за его руками, и что-то не давало ему покоя. Что-то в этих руках — пальцы, ладони, запястья — было не так. И его вдруг осенило, и он заглянул мальчику в глаза, чтобы проверить свою догадку. Действительно — как он мог ошибиться? — это был не мальчик, не ребенок, а карлик с будто бы детским лицом.

Наконец инструмент был освобожден, и это почувствовали, услышали все — воздух тихонько запел, завибрировал.

Мальчик-карлик положил инструмент — что-то среднее между гуслями и лирой — себе на колени, распростер над струнами руки. Старец встал рядом со своим помощником, ладонями зачерпнул воздух, омыл лицо. Открыл широко рот, словно выброшенная на берег рыба — у Глеба тотчас заложило уши — и огоньки светильников заколыхались, мигнули и потухли. Комната погрузилась во мрак. Только Сказитель и карлик были освещены алымиотблесками со спины — огонь в камине продолжал гореть, но и он присмирел и уже не щелкал, не плевался углями, а только тихо вылизывал дрова.

Глеб мгновение смотрел на длинные тени, а потом прикрыл глаза…

Звенящая тишина. Жадно ждущая…

И вдруг что-то тихо лопнуло, серебристо оборвалось, и захолонула душа.

Карлик коснулся струны.

В тихом голосе Сказителя была такая печаль, что слезы навернулись на глаза.

Голос разрастался, усиливался. И музыка, вторя, тоже начала гневаться, стала более рваной, нервной.

Эту балладу Глебу еще не доводилось слышать. Сказитель рассказывал о временах, которых — Двуживущие знали это — никогда не было. О страшной поре, когда Мир был молод, о периоде беззакония, об эпохе Хаоса… Сказитель вел рассказ о том, как однажды Демон, появившийся из Бездны, сожрал Солнце, и ночь окутала мир, и страх обуял людей, лишив их разума. Но Воин, имени которого никто не знал, пришел вслед за Демоном, чтобы вернуть людям свет…

Воин не был человеком. Он тоже принадлежал Бездне, он был подобен Демону. Да он и был Демоном. Демоном в обличье человека.

Воин не мог сам, своими руками убить Демона. Он не мог даже приблизиться к нему, не мог его увидеть, хотя они и были связаны некой незримой пуповиной…

И тогда Воин пришел к людям, чтобы научить их, как победить Демона, как заставить его покинуть Мир и вернуться в Бездну. Он отдал им свой меч — единственное оружие, которое было способно уничтожить Тварь из Бездны, но безумцы, не поделив клинок, тут же разодрались меж собой. А когда Воин хотел вернуть свое оружие, то разъяренные люди смертельно ранили его…

Умирающий, истекающий кровью Воин проклял своих убийц. Он обрек их души на вечную жизнь, на мучительные странствия меж двумя мирами: этим и Бездной. Так появились Двуживущие.

Через трое суток Воин скончался. И в то же мгновение испустил дух и Демон. Оборвалась пуповина, что связывала созданий Бездны. Нить, которая делала их единым существом.

Вернулось на небо освобожденное Солнце…

Седой бард опустил голову на грудь. Смолкли струны. Замер карлик. Молчали слушатели, невидимые в темноте комнаты…

Пауза затянулась, но никто не решался нарушить тишину.

И вдруг Сказитель тихо-тихо продолжил:

Он не шевелился, стоял неподвижно — руки сложены на груди, голова опущена, лицо спрятано. Казалось, что он не поет, что освободившаяся песня каким-то образом продолжает существовать сама по себе, независимо от человека, давшего ей начало…

Голос становился все тише. Замирал. Слушатели невольно затаили дыхание, чтоб не упустить, нечаянно не заглушить кончающихся отзвуков Песни.

Обессилевший Голос растворился в тишине…

Глеб долго ждал последнюю строчку. Ждал, слыша стук своего сердца. И все вокруг ждали.

Но ее не было…

Старец поднял голову и, не сказав больше ни слова, направился к двери. Соскочил со стула карлик, так похожий на ребенка, побежал за Сказителем, на ходу пеленая, кутая в тряпки свой музыкальный инструмент.

Дверь распахнулась с оглушительным грохотом, и ночь ворвалась в комнату, набросилась на огонь в камине, едва его не задушив. Дверь захлопнулась. Стало еще темней.

Люди молчали. Они все еще слышали проникновенный голос Сказителя и все ждали, ждали последнюю строчку.

Но старец ушел. Баллада оборвалась.

А непроизнесенная вслух фраза еще витала в воздухе. Она была здесь, совсем рядом — все это чувствовали, им даже казалось, что они вот-вот ее услышат. И боялись спугнуть…

Потом кто-то тихо вздохнул.

Кто-то кашлянул, скрипнул стулом.

Люди выходили из оцепенения.

Хозяин зажег от огня в камине лучину, обошел с ней все светильники. Вновь в комнате стало светло и тесно.

Глеб выглянул в темное окно и удивился тому, как быстро и незаметно пролетело время — уже стояла глухая ночь.

Кто-то потянулся к остывшему мясу, забулькало наливаемое в кружку пиво.

— Как тебе? — спросил Глеб, толкнув товарища в бок.

— Что именно? — Коготь почесал затылок, окинул взглядом наполовину разоренный стол.

— Сказитель.

— А… Ну, это… — Маг сконфузился. — Я, значит, того… Подремал маленько, пока вы тут… Слушали…

Глеб даже не нашелся, что на это ответить. Он лишь возмущенно покрутил головой и развел руками.

— Ладно, пойдем спать. Скоро опять в путь… Помнишь наш номер?

— Пятнадцать.

Они с немалым трудом выбрались из своего угла — где-то пришлось лезть по столам, где-то — чуть ли не под столами. Хозяин проводил их за штору, на второй этаж. Показал комнату, с поклоном принял деньги и ушел…

— Ты видел, как он светильники погасил? — спросил Коготь, расправляя свою кровать.

— Да, а что?

— Это не магия. Я бы почувствовал.

— Что-нибудь вроде ультразвука. Звуковые колебания, которые человеческое ухо не слышит.

— Может быть… Все запер?

— Да.

— Ну, спокойной ночи.

— Увидимся завтра.

4

На следующий день, уже в дороге, Глеб как мог пересказал сказание старца, которое так бессовестно проспал Коготь. Кое-что пересказал дословно, стихами, но большую часть пришлось рассказывать в прозе. Он попытался напеть несложный мотив баллады. И разочарованно махнул рукой, понимая, что вся прелесть сказания заключалась не в музыке и не в стихах, а в божественном, необычайно красивом, богатом, мощном голосе Сказителя. В интонациях и оттенках, в его поистине безграничном диапазоне.

Коготь, внимательно выслушав восторги товарища, истолковал легенду на свой лад.

— За что они нас не любят? — спросил он.

— Кто не любит? Кого это — «нас»?

— Одноживущие. Нас — Двуживущих.

— Ну-у… — Глеб задумался. — А с чего ты взял, что они нас не любят?

— Как же… Мы, вроде, прокляты. Руки, значит, замараны кровью… И вообще, неужели это их собственные мысли? Они же не могут думать так, как это делаем мы, настоящие люди. Их мысли — лишь удачная имитация. Обман.

Глеб пожал плечами:

— Знаешь, я нахожусь здесь, в Мире, значительно дольше тебя. И, сталкиваясь с разными людьми, беседуя с Одноживущими, живя среди них, я иногда вдруг представляю, что все это уже давным-давно не имитация. Я думаю, а что если все здесь живет уже независимо от нас? Существует ради себя, думает о себе, осознает себя. Думает по-настоящему, размышляет, мыслит… Вот он — искусственный разум. Да что там разум — целый искусственный мир, который мы, развлекаясь, невольно создали… И когда я так думаю, мне становится по-настоящему страшно.

— Ерунда! — фыркнул Коготь.

— Почему?

— Все это, — Маг широко развел руки, охватив и горизонт, и небо, и дорогу, и солнце, и окружающие перелески, и деревеньку, показавшуюся впереди, — существует только внутри компьютеров. В сетях. Электрический ток и эти… как его?.. Электромагнитные волны, импульсы.

— Но ты-то сейчас кто? Или, вернее, что? Вот в данный момент, здесь, в Мире.

— Хочешь сказать, что я такой же, как и они?

— А разве нет?

— Не знаю. Думаю, что нет. Уверен в этом.

— А я вот уже ни в чем не уверен.

Коготь с сочувствием посмотрел на друга. Сказал:

— Постарайся-ка об этом вообще не думать. А то ведь можно и с ума сойти.

— Стараюсь. Изо всех сил стараюсь.

— Вот и хорошо… И все же, почему они нас не любят?

5

Последняя встреченная ими деревня осталась далеко позади. Все чаще стали попадаться протяженные сумрачные ельники, где днем было до жути тихо, а ночами завывали волки и ухали глазастые совы, в своем бесшумном полете похожие на призраков. Дорога в таких местах с трудом протискивалась меж столетними деревьями, и путникам неоднократно приходилось подныривать под косматые, поросшие сивым мхом лапы и перешагивать через поваленные стволы.

Они спали урывками, по два, по три часа. Когда один отдыхал, второй дежурил, охраняя товарища. Потом менялись. По мере продвижения на север становилось все холоднее. Костер согревал лишь обращенную к огню сторону тела, а все остальное мерзло, и во время ночных дежурств Глебу приходилось периодически вставать и разгонять кровь физическими упражнениями, размахивая копьем и вспоминая уроки Уота. Когтю было легче — он окружал себя десятком магических огней, плавающих в воздухе, и, блаженствуя, грелся, лишь изредка выписывая посохом замысловатые фигуры, чтобы подпитать магией затухающее пламя.

Дни становились все короче. Утром, когда путники просыпались, было еще темно. Они быстро завтракали, тщательно затаптывали костер и уходили, так и не дождавшись восхода солнца. А вечером, натаскав дров, смастерив простенький навес от ветра, поужинав жидким супчиком из солонины, лука и муки, друзья ложились спать уже под холодными яркими звездами.

Два раза заводили хоровод вокруг них обнаглевшие от голода волки. Хищники прятались за стволами елей и все ближе и ближе подбирались к путникам, подвывая и щелкая зубами. Маг отгонял их, расшвыривая во все стороны огненные шары. Сгустки пламени срывались с конца посоха, с сухим треском ударялись о деревья, расплескивались горячими искрами. После того, как стая разбегалась, приходилось срочно тушить тлеющую хвою — велика была опасность лесного пожара.

На шестой день пути они вышли к реке.

Лес кончился, и во все стороны, насколько хватало глаз, расстилалась плоская, как стол равнина. Только скрюченные карликовые березы росли на бедной почве.

Серое вечернее небо сыпало мохнатыми хлопьями снежинок, засевая грязную землю и пряча золото искореженных ветрами берез.

Суровая дикая местность окружала путников, и нелепо и чуждо смотрелась каменная арка моста, переброшенная там, где узкая тропа пересекала реку.

Друзья остановились.

— Мост, — сказал Глеб.

— Тем лучше. Не придется лезть в воду, — ответил Коготь.

— Его здесь раньше не было.

— Ну и что. Наверное, гномы построили.

— Может быть… — Глеб с сомнением оглядел издалека аккуратную каменную кладку и сказал: — Не похоже на гномью работу.

— Да, ладно! Пойдем! — Маг устремился к переправе.

— Осторожней! — крикнул Глеб и тут же увидел, как из-под моста вылезает громадное мохнатое чудовище с гигантской дубиной, и еще одно заходит сбоку, отрезая Когтю путь к отступлению, а маг все еще ничего не замечает, не понимает, что направляется прямо в ловушку.

— Стой! Назад! — Глеб бросился на помощь другу.

Маг растерянно остановился, оглянулся, заметил титаническую мохнатую тушу и выставил перед собой посох. А из-под моста вылезло еще одно существо. И еще…

— Тролли! — подбежав к Когтю, выкрикнул Глеб. — Я так и знал. Что будем делать?

— Драться! — Маг воинственно взмахнул посохом, запустив в сторону троллей огненную молнию. Один из великанов прикрылся дубиной, и пламя бессильно расплескалось по крепкому дереву. Тролли взревели, в их маленьких глазках загорелись искорки злобы. Раскачиваясь на коротких ногах, гиганты пошли на людей.

— Их слишком много! — крикнул Глеб.

— Тогда отступаем!

— Куда? Они нас окружили.

Три громадные туши, похожие на стога сена, надвигались на них со стороны моста, и еще два тролля ждали позади, перекрыв путь к отступлению.

— Ну, ладно! — вскричал маг. — Дайте мне минуту, и я тут камня на камне не оставлю! — Он бешено закрутил посохом, вычерчивая в воздухе пламенеющие замысловатые руны.

— У тебя нет минуты, — густым раскатистым баритоном произнес один из троллей.

— Он говорит! — потрясено сказал Коготь и замер с открытым ртом, забыв о творящемся волшебстве. Руны растаяли.

— Ага, — подтвердил тролль, поднял камень и швырнул его точно в лоб остолбеневшему магу. Раздался глухой удар, и Коготь ничком повалился на землю. Посох вывалился из его руки и откатился к ногам мохнатого чудовища.

— Жить будет, — сказал тролль и улыбнулся, показав загнутые обколотые клыки. — Не люблю колдунов! А с тобой мы поговорим.

Глеб наклонился и нащупал слабый пульс на запястье товарища. Выпрямился, посмотрел троллю прямо в глаза.

— Наверно, ты хочешь, чтобы мы заплатили за проход по мосту?

— Мне-то все равно. Этого хотят мои друзья.

— И сколько?

— А во сколько ты оцениваешь свою жизнь? Я думаю, она стоит всего золота, что у тебя есть.

— А ты умеешь торговаться, — сказал Глеб, и тролль довольно захохотал.

— Ага. Жизнь заставила.

— Но, думаю, ты будешь разочарован — я небогат.

— Это неважно.

Гигант подошел поближе и расслаблено оперся на дубину, нависнув над Глебом. Остальные тролли сгрудились за спиной у вожака, молча вслушиваясь в разговор, но в их глазах не было и тени понимания.

— Впервые вижу говорящего тролля, — сказал Глеб. — И даже никогда не слышал о такой диковине.

— А я не просто говорящий, я еще и Двуживущий.

— Да?

Тролль помрачнел:

— Я вижу, ты настроен поговорить.

— А что еще остается делать, когда у тебя забирают все деньги?

— Тогда слушай. Нечасто мне приходится общаться… Пятнадцать лет назад я был обычным странствующим воином, таким же, как и ты. Бродил, уничтожая всякую нечисть, а иной раз и ближнего своего. И однажды наткнулся на мага. Даже и не помню, из-за чего мы повздорили. Кажется, я хотел забрать у него какую-то безделушку… Не помню… И эта сволочь превратила меня в тролля, а вдобавок еще и закинула в это богом забытое место! Как он смеялся, когда я стал расти и покрываться шерстью! Лопнули распираемые изнутри доспехи, а он все хохотал, и я почти уже схватил его своими руками, но он обездвижил меня… «Запомни, — кричал он, — и расскажи другим, что с Епископом лучше не связываться!»…

— Как ты сказал?!

— С Епископом лучше не связываться…

— Епископ! Я ищу его. Где это было?

— Ты что — его дружок? — Тролль помрачнел еще больше, выпрямился и поднял дубину.

— Нет. Уже нет… Я хочу его убить.

— Убить? Хорошая мысль. Да только как его найти?

— А уж это моя проблема.

Гигант надолго задумался. Приняв какое-то решение, он расправил широченные плечи, бухнул кулаком себя в грудь и сказал, как отрезал:

— Решено! Мне надоело жить словно дикое животное, а к людям в таком виде я вернуться не могу. Да и они меня не примут, сразу проткнут, не разбираясь, освежуют, а потом еще какой-нибудь идиот будет с гордостью показывать мою шкуру гостям, вытирать о нее ноги… А с этим Епископом у меня свои счеты… Я иду с тобой!

— Э-э-э… — пробормотал, теряясь, Глеб.

— Насчет денег не переживай. Они нам еще пригодятся. — Тролль развернулся к четверке своих сородичей и заревел, заухал, размахивая длинными руками и скаля зубы. На тупых мордах чудищ отразилось жесточайшее разочарование, они просительно зарычали, но Двуживущий сородич рявкнул на них, и они нехотя полезли под мост, оглядываясь и недовольно взрыкивая.

— Вот и все, путь свободен.

Тихо застонал распластанный на холодной земле Коготь. Он приоткрыл глаза и потянулся к посоху.

— Но-но, — предупредил тролль и наступил на посох ногой. — Может оставим его здесь? — спросил великан у Глеба, кивнув на растерянного мага. — У этих колдунов всегда разные пакости на уме.

— Он мой друг, — ответил Глеб.

— Друг! — хмыкнул тролль. — Ну, ладно. Пусть идет.

Маг приподнялся и сел. Он недоуменно пялился на говорящих. Над его переносицей сияла багровая шишка, и он то и дело морщил лоб, потирая его ладонью.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — жалобно поинтересовался он.

— Вставай, мы идем дальше. Тролль пойдет с нами, — Глеб протянул руку и помог магу подняться.

— М-да… — Коготь бросил свирепый взгляд на мохнатого гиганта, поигрывающего узловатой дубиной, и пробурчал: — Я же говорю — ты очень странный человек.

6

Они шли всю ночь, не останавливаясь на ночлег, и утром вышли к морю.

Потеплел насыщенный влагой воздух. Пахнуло солью и гниющими водорослями. За пеленой густого тумана высоко в небе истошно кричали невидимые чайки. Тяжелые валы с рокотом набегали на берег и разбивались о черные валуны искрящимися брызгами.

Дорога резко повернула на запад и пропала.

— Кажется немного промахнулись, — сказал Глеб. — Серебряная бухта должна быть где-то неподалеку.

— Бухта там, — уверенно махнул рукой к западу тролль.

— Как хоть тебя звать? — спросил насупленный Коготь у великана. Он все еще не мог простить троллю столь неуважительно пущенный в лоб камень.

— А зовите меня просто Троллем. Мне нравится такое имя. В меру грозно и без излишней напыщенности. Не так ли, Огненный Коготь?

Маг промолчал, то ли решив не ввязываться в словесную перепалку, то ли не поняв иронии.

Глеб усмехнулся.

— Ладно. На запад, так на запад, — подытожил он и пошел вдоль берега. Под ногами мягко хрустели пустые раковины. Мелкие серые крабы разбегались в стороны и прятались за камнями в полосе прибоя. Стремительными молниями на них пикировали чайки, подхватывали клювами, уносили высоко вверх и сбрасывали на гальку. Потом птицы спускались и расклевывали лопнувшие панцири, жадно заглатывая розовое мясо и визгливо ругаясь с толкающимися товарками…

Подул легкий ветерок, разогнав туман. Стали видны хребты гор.

Тролль показал на них рукой:

— Бухта там. У предгорий… Даже и не знаю, как я покажусь в деревне.

— А мы скажем, что поймали тебя и ведем показывать за деньги, — сказал Коготь и загорелся идеей. — А действительно, давай мы тебя за деньги будем показывать!

— Ты потише, — предупредил его Тролль, — а то я тебя буду показывать. — Он усмехнулся и громко объявил, обращаясь к галдящим чайкам: — Внимание, внимание! Сенсация сезона! Только у нас! Человек, завязанный в узел! За дополнительную плату в десять золотых вы увидите, как я выдерну ему руки!

Птицы взлетели, напуганные мощным голосом. Глеб захохотал.

— Ладно, — обиженно сказал маг, — уж и предложить нельзя.

Они некоторое время шли молча, а потом, воспользовавшись моментом, когда Тролль немного поотстал, Коготь тихо спросил Глеба:

— Зачем ты его взял?

— Попробовал бы я тогда отказаться… А потом, как знать, возможно, в будущем нам еще не раз пригодится его сила.

Коготь скептически хмыкнул.

— Экая дубина! — буркнул он, наблюдая, как гигант переворачивает огромные валуны и ловит толстыми неуклюжими пальцами разбегающихся крабов.

— Ты несправедлив к нему. Он далеко не дурак.

— Да, уж. Я заметил… — Маг стал в позу и передразнил: — Человек завязанный в узел! За дополнительную плату… Тьфу!

Ковыляя на непропорционально коротких ногах, к товарищам подбежал Тролль и тряхнул мокрым мешком:

— Эй, парни! Сегодня я вас угощу вареными крабами. Пальчики оближете!

— Ты-то, наверно, их сырыми глотаешь, — пробормотал Коготь, — прямо с панцирями.

7

Когда краснеющий диск солнца коснулся вспученного горного хребта и разрисовал облачное небо предзакатными розовыми разводами, путешественники вошли в деревню Серебряной бухты.

Они прошли мимо причала, грубо сколоченного из горбыля. На волнах покачивались небольшие рыбачьи лодки с мачтами, похожими на кресты. Миновали магазинчик, где, судя по вывеске, торговали всякой всячиной — начиная от табака и заканчивая оружием и доспехами. Селяне с любопытством выглядывали из домов, но завидя гигантскую мохнатую фигуру с дубиной на плече, тотчас хлопали ставнями и со стуком задвигали дверные засовы.

Тролль крутил головой во все стороны, жадно рассматривая человеческое жилье, строения. Широко улыбался, демонстрируя местным жителям свои кривые клыки. Жутко сопел носом, обоняя забытые ароматы цивилизации…

Остановившись возле таверны, Глеб сказал:

— Постойте здесь, а я пока договорюсь с хозяином.

Коготь возмутился:

— Я понимаю, почему ты не берешь с собой эту зверюгу, но мне-то зачем торчать на улице? Вдвоем мы быстрее договоримся.

— Ты что, хочешь, чтобы половина деревни померла со страху, увидев как по улице бродит бесхозное чудище?

— Полегче, я ведь все слышу, — с обидой в голосе произнес Тролль.

— Извини, конечно, но это правда, — Глеб развел руками.

— Ага. Потому я и не размозжил тебе голову. Но попрошу в следующий раз быть поаккуратней.

— Договорились, — легко согласился Глеб. — А пока никуда не уходите. — Он поднялся на крыльцо и толкнул дверь.

В доме было сильно натоплено. Пахло дымом и раскаленным металлом.

— Эй, есть здесь кто-нибудь?! — крикнул Глеб.

Мягко зашлепали торопливые шаги, и в комнате появился хозяин.

— Здравствуйте, господин, — поздоровался он, торопливо запахивая халат. — Чего изволите?

— Номер на троих… Нет, пожалуй, на четверых. Обед и пиво в комнату.

— Хорошо, господин. Извините, что я в таком виде. Я не думал, что придет корабль. Обычно они ходят точно по расписанию…

— Мы пришли пешком.

— Пешком? — удивился хозяин. — Откуда?

— Из Города.

— Но сейчас никто не ходит по старой дороге. Гномы договорились с мореходами, и все сейчас пользуются только морским путем. Это и быстрей, и надежней… Из Города… Наверно, все тропы давно заросли… А как же волки? Варвары?

— Варвары нам не встречались.

— Странно. Они постоянно где-то поблизости… Итак, значит, комнату на четверых и ужин. Я сейчас приготовлю еду, господин, а комнату выбирайте сами. У меня никого нет. Все свободно. Так что весь второй этаж полностью в вашем распоряжении.

Хозяин хотел было нырнуть за занавеску, отделяющую служебные помещения от жилых, как Глеб сказал:

— И еще одно.

— Я слушаю.

— Один мой товарищ, он… Не совсем обычный… Он очень большой… Магия… В общем, он тролль.

— Кто, господин?

— Тролль.

Хозяин дернулся, словно его ударили, испуганно оглянулся и еще плотнее запахнулся в халат.

— Э-э, хорошо, — сказал он дрожащим голосом. — Что подать господину троллю?

— То же, что и нам.

Колыхнулась занавеска, и Глеб остался в комнате один. Он осмотрелся.

Вытертый тысячами ног ковер на полу. Большой письменный стол с регистрационной книгой, на обложке которой скопился толстый слой пыли. Лестница на второй этаж. На стенах бессистемно висят круглые щиты, доспехи, мечи, топоры, алебарды. Все то, что за долгие годы существования таверны забывали, оставляли здесь постояльцы; то, что дарили хозяину, чем расплачивались, оставшись без денег. Коллекция оружия из разных эпох. Вся в пыли, изъеденная ржавчиной и временем, затянутая паутиной. Но каждый предмет, должно быть, напоминает хозяину какой-нибудь эпизод из жизни, с каждым связана какая-то история, и поэтому висят они на стенах — немые куски чужих биографий…

Глеб задумчиво прошелся вдоль стены и выглянул на улицу.

— Заходите, — сказал он спутникам и посторонился, пропуская их в дом.

— А потолки могли бы и повыше сделать, — Тролль ударился о балку и теперь потирал лоб.

— Нормально, — ехидно прокомментировал Коготь. — Может, расшибешь и себе башку. А то все другим норовишь.

— Выбирайте комнату на втором этаже, — сказал Глеб, и маг, перепрыгивая через две ступеньки, взлетел наверх.

— Мне эта нравится! — донесся его голос.

Тролль с сомнением оглядел лестницу и стал тихонько, аккуратно подниматься, с опаской вслушиваясь в жалобный скрип дерева.

— Что за жизнь, — возмущенно гудел великан. — То блохи, то чесотка. Самки во время течки. Геройствующие охотники на троллей. Туалет за кустами. Надумал пожить как человек, так и тут все грозит рухнуть, развалиться. По лбу бьет. Я этому треклятому колдуну все припомню. Дойти бы только…

Вслед за товарищами поднялся и Глеб.

Комната, которую выбрал Коготь, оказалась неожиданно большой, светлой и чистой. Троллю особенно пришлись по душе прочные широкие кровати. Он сразу повалился на одну из них, блаженно вздохнул и сказал:

— Да! Это вам не подстилка из прелых листьев.

Из окон открывался вид на море. Свинцовые горбы волн нехотя ворочались, набегали на прибрежные камни, разбивались о быки причала, раскачивали привязанные лодки. Линия горизонта исчезла. Вечернее небо опустилось совсем низко и слилось с серым морем.

Глеб поднял раму, и в натопленную духоту помещения ворвался бодрящий воздух, закручивая острые льдинки снежинок. Они падали на подоконник и таяли.

В дверь постучали.

— Да! — откликнулся Коготь.

В комнату вошел хозяин. Он сменил поношенный домашний халат и выглядел теперь, как и подобает уважающему себя владельцу таверны, — в стареньком, но чистом кожаном костюме, выбритый и умытый, тщательно причесанный, привычно улыбающийся клиентам. Он заметил раскинувшегося на кровати Тролля и испугано оглянулся на дверь. Улыбка слетела с его лица.

— Заходи, заходи. Не трону, — миролюбиво, почти ласково, сказал великан.

— Ужин, господа. — Хозяин поставил поднос на стол и неуверенно добавил: — Наверное, вам мало будет. Сейчас я что-нибудь еще принесу.

— Сколько мы должны? — спросил у него Глеб.

— Золотой за ночь и питание. Когда будете съезжать, я представлю вам полный счет.

— Мы уходим завтра. Утром приготовь нам продуктов на три дня.

— Эй, хозяин! — окликнул Тролль. Он вытащил из-под кровати живой шебуршащий мешок. — Свари этих крабов и подай к ним пива. Много пива. Как же давно я его не пил!

— Хорошо, господин. Я достану лучший бочонок, что у меня есть.

Когда хозяин ушел, Тролль спросил у Глеба:

— Это ничего, что я так свободно распоряжаюсь твоими деньгами?

— Ну что ты, — усмехнулся Глеб. — Ты с этого начал, и я уже успел привыкнуть.

Они поужинали тушеными овощами и рисом с жареной рыбой. Закусили копченой курицей. Через полчаса хозяин принес блюдо красных дымящихся крабов и пузатый бочонок пива. Глеб высосал пару клешней и больше не смог — желудок был переполнен. Зато Тролль и Коготь словно соперничали, кто больше съест и выпьет. Когда пиво закончилось, маг заграбастал последнего краба и, плюхнувшись на кровать, стал неторопливо разделывать его, отправляя маленькие кусочки нежного мяса в рот. Тролль долго глядел на мага, затем хмыкнул и сказал:

— Порой я поражаюсь, каких только чудес не создает природа… Куда в тебя лезет, козявка?

Коготь доел краба, облизал пальцы и назидательно произнес:

— Магия. Внутри я значительно больше, чем снаружи.

Великан почесал затылок и надолго замолчал, размышляя, пошутил маг или же сказал правду.

— Вы как хотите, а я собираюсь выспаться, — сообщил Глеб и стал расправлять постель.

— А я уже сплю, — ответил маг, вытирая жирные руки об одеяло.

— Окно закройте, — буркнул Тролль.

8

Утром они ушли из деревни.

Перед тем, как покинуть таверну, Глеб долго разговаривал с хозяином.

— Да, господин. Изумрудные копи недалеко, всего в дне ходьбы отсюда. На запад, в горах. Но там сейчас никого нет. Гномы оставили те шахты и перебрались поближе к нам. Там свили гнездо горгульи. Ужасные создания, господин! Иногда они долетают до нас. Проламывают крыши сараев и уносят скотину. Им ничего не стоит сломать хребет быку, а уж овец они заглатывают целиком. Пока еще никого из людей не трогали, но мы почти не выходим на улицу ночами. Мы боимся… Хорошо только, что варвары стали реже появляться в наших краях… Нет, господин, я никогда не слышал о Епископе…

Глеб расплатился с хозяином и протянул кинжал с ручкой в форме головы дракона.

— Возьми это, — сказал он, — и повесь на стену, среди других предметов. Пусть он будет напоминанием обо мне. О человеке, проведшим в этом доме всего одну ночь и ушедшим куда-то по своим делам. О маге и тролле, сопровождающих его… Мне будет приятно знать, что есть кто-то, вспоминающий иногда обо мне, в то время, когда меня уже, возможно, не будет…

— Спасибо, господин, — сказал хозяин и обвел рукой стены. — Я помню все предметы, что находятся здесь. Я вижу лица, стоящие за ними… Удачи вам.

Глава 10

— А, это ты, — сказал хозяин, когда Глеб зашел в магазин. — Значит, пистолет нужен?

— Да.

— Какой?

— Думаю, девять миллиметров достаточно.

— Ишь ты, — хозяин усмехнулся. — Я не калибр спрашиваю. Пистолет тебе какой надо?

— Не знаю. Все равно.

— Шести зарядов хватит?

— Должно хватить… Вполне.

— Стрелять в упор собираешься? Или метров с двадцати? Или вообще только попугать?

Глеб растерялся. Он подумал и неуверенно сказал:

— В упор… Наверно… Стрелять буду. Как же… Буду стрелять.

— Ну, ну. Воин… Подожди, я сейчас. — Хозяин скрылся за дверью, что вела в подсобные помещения магазинчика. Глеб ждал, чувствуя как колотится сердце. Через минуту торговец вернулся, держа в руках промасленный тряпичный сверток.

— Вот.

Глеб принял сверток, положил на стол и осторожно распеленал. Блеснул вороненым металлом разобранный пистолет.

— А как же? — Глеб сделал неопределенный жест руками.

— Собрать, что ли? — пренебрежительно спросил продавец.

— Да… Пожалуйста.

Убирая лишнее масло, хозяин протер металлические части тряпицей и несколькими точными движениями соединил их воедино.

— Патроны нужны?

— Да, да. Конечно.

— Восемнадцать штук. На три полных перезарядки. — Он высыпал на стол россыпь золотистых цилиндриков со скругленными наконечниками пуль. — Хватит?

— Да. А покажите, пожалуйста… Как им пользоваться?

— Вояка! — Хозяин взял пистолет, повернул так, чтобы Глебу было все видно и стал объяснять: — Это магазин. Нажимаешь здесь, он выскальзывает. Сюда засовываешь патроны. Шесть штук, можно меньше. Больше не влезет. Вставляешь на место. Это предохранитель. Перед стрельбой надо, чтобы он стоял вот так. Оттягиваешь затвор, отпускаешь. Все. Теперь если нажмешь курок, то отсюда вылетит пуля. Шесть раз нажимаешь, шесть раз стреляешь. Потом надо перезаряжать. Ясно?

— Да, спасибо. Можно я попробую?

— Конечно. — Хозяин отдал оружие Глебу и стал следить, как тот заряжает пистолет.

— Все так?

— Быстро учишься, друг. Тебе понравилась эта игрушка?

— Да!

— Теперь твоя очередь. Деньги.

— Да. — Глеб кивнул и улыбнулся. — Деньги. — Он отступил на шаг назад и вытянул руку, направив заряженный пистолет на продавца. — Деньги! — громко повторил он. Какое-то бесшабашное веселье охватило его. Чувство силы. Ощущение превосходства.

— Эй, друг, ты чего? — Хозяин испугался. — Ты так не шути.

— Деньги на стол! — выкрикнул Глеб, целя небритому торговцу точно в лоб. — Быстрей! Я тороплюсь!

— Ладно, ладно. — Хозяин полез в кассу трясущимися руками, принялся выгребать мятые бумажки. — Бери, все бери…

— Шаг назад, — приказал Глеб. Владелец магазинчика послушался. Губы его дрожали. Он поднял руки на уровень плеч и широко расставил ноги. Глаза неотрывно смотрели в черное око ствола.

Глеб подошел к столу и стал собирать банкноты, распихивая их по карманам.

— Благодарствую, — сказал он и выбежал на улицу. Ему хотелось петь и кричать от радости.

Он смог! Он сумел!

Теперь у него были деньги и оружие.

1

Горы на западе закрывали полнеба. Голые скалистые вершины напоминали почерневшие обломанные клыки какого-то колоссального чудовища.

— Вы знаете, что за нами следят? — осведомился Тролль.

— Кто? — насторожился Глеб.

— Ерунда! — отмахнулся Коготь. — Где здесь можно спрятаться? — Он обвел руками окружающую равнину, поросшую невысокими кустиками можжевельника и стелющимися по земле карликовыми березками.

— И тем не менее, нас преследуют, — упрямо повторил Тролль. — Мне это не нравится. — Он остановился, обернулся, выпрямился во весь свой гигантский рост. Набрав воздуха, распахнул пасть и дико заревел, гулко колотя кулаками в широкую грудь.

— Орангутан, — пробормотал маг, демонстративно затыкая уши мизинцами.

Тролль замолк и вслушался в притихшую природу.

— Ну, что? Они все умерли? — съязвил Коготь.

Глеб даже не улыбнулся. Ему показалось, что вдалеке за кустами что-то метнулось в сторону и снова замерло, слившись с пожухлой бурой травой.

— Боятся! — удовлетворенно сказал Тролль, не обращая внимания на колкость мага. — Но они все еще там.

— Кто? — еще раз спросил Глеб.

Гигант молча пожал плечами.

Солнце медленно клонилось к чернеющему скалистому хребту.

— Часа через полтора будем у гор, — сказал маг.

Глеб покачал головой:

— Не думаю. Если пойдем быстрее, то, может, к ночи доберемся.

Товарищи ускорили шаг.

— Задержки бы какой не случилось, — пробормотал Тролль, ковыляя позади и поминутно оглядываясь через плечо. Он явственно чувствовал непрерывную слежку, ощущал ее затылком. — А то ведь можем и вовсе здесь остаться.

2

— Ты был прав, — сказал Коготь, обращаясь к Троллю. — У нас гости.

Друзья обернулись. Здесь, у самого подножья гор, было голо и пустынно, а позади, там, где заканчивались последние деревца, выходили на открытое место люди. Их было много. Несколько десятков. И их становилось все больше и больше.

— Варвары, — сказал Глеб.

Поняв, что их обнаружили, одетые в шкуры люди завопили, потрясая в воздухе дубинками и грубыми мечами.

— Ты можешь понять, о чем они кричат? — спросил Глеб у Тролля. Великан вслушался.

— Что-то про каменную птицу… Не то призывают ее прийти, не то велят нам самим идти к ней. — Он сделал три шага по направлению к толпе дикарей, и те дружно отступили, скаля зубы и угрожающе размахивая неказистым оружием.

— Кажется, они не собираются нападать, — сказал Глеб.

— Ага, — подтвердил Тролль. — Пасут. Или загоняют в ловушку.

— Насчет загоняют, это ты чересчур. Мы сами идем…

— Куда им надо…

— Дайте я их расшвыряю, — вмешался Коготь.

— Подожди, — хотел остановить его Глеб, но было поздно. Маг вскинул посох, выстрелив в преследователей вихрем огненных брызг. Три ошпаренных дикаря закружились в безумном танце, завывая от боли. Остальные тут же скрылись в кустарнике.

— Ох уж эта горячая молодость, — пробурчал Тролль. — Пойдем дальше, что ли?

— Смотрите! — Глеб вытянул руку.

В полный рост, не скрываясь, из кустов вышли три человека. Они не были вооружены, и это показалось Глебу странным. Один из них властно выкрикнул что-то и величественно взмахнул рукой.

— Что он сказал? — спросил Глеб.

— Приказывает идти вперед, — мрачно ответил Тролль.

— Еще хотите?! — крикнул Коготь. Он раскрутил посох и швырнул в варваров сноп пламени. Одетые в шкуры люди не пригнулись и не нырнули в заросли, как ожидал маг. Они резко выпрямили перед собой руки, словно отталкивая ладонями воздух, и огненные протуберанцы, наткнувшись на незримую преграду, остановились и бессильными искрами осыпались на землю.

— Это уже серьезно, — пробормотал маг и начал вычерчивать в воздухе светящиеся фигуры, сплетая их в замысловатую паутину рунического заклинания. Но три варвара не дали ему закончить волшебство. Они дружно качнулись вперед, будто толкая ладонями тяжелое невидимое нечто, и Коготь опрокинулся на спину, пролетел несколько метров, нелепо болтая в воздухе потерявшими опору ногами. Дикари сделали еще шаг, и растерянный маг проехался спиной по земле. Покачнулся, отступив назад, гигант Тролль. Мягкая волна толкнула Глеба в грудь и сразу исчезла, отогнанная жаром витого обруча.

— Как они это делают? — Коготь вскочил на ноги.

— Эх, мне бы только подойти чуть поближе, — угрюмо проговорил Тролль, исподлобья разглядывая врагов, поигрывая дубиной. — Ненавижу колдунов!

— Уходим, — приказал Глеб.

Друзья отступили. Три высокие фигуры в пятнистых рысьих шкурах замерли, спокойно наблюдая, как уходит в темное горное ущелье противник. Сотня голосов в зарослях скандировала что-то на незнакомом языке.

— Вот теперь они нас точно загоняют, — изрек хмурый Тролль.

— Подождите! — Коготь остановился. Он черкнул посохом короткую руну, и, перегородив вход в ущелье, вздыбилась десятком бьющих из земли факелов стена пламени. — Это их немного задержит.

3

В ущелье было жутко.

Узкая полоса неба над головой быстро темнела, близилась ночь. Острые высокие скалы, похожие на клыки, были готовы сомкнуться, поглотить путников, пережевать их в пасти ущелья. С отвесных склонов то и дело сыпались вниз струйки щебня, срывались булыжники, катились, пробуждая рокочущее эхо, и каждый раз товарищи вздрагивали, поднимали головы, ожидая увидеть несущийся прямо на них всесокрушающий язык обвала.

Но пока им везло…

Местами в ущелье становилось так тесно, что идти приходилось гуськом. Обычно первым шагал Глеб, за ним Тролль, а замыкающим двигался напряженный, встревоженный, постоянно оглядывающийся Коготь…

— Ты знаешь, куда идешь, Глеб? — шепотом спросил маг. У него не хватало духу на то, чтобы разговаривать здесь в полный голос.

— Да, — отозвался Глеб так же тихо. — Хозяин мне объяснил вкратце… Пока мы идем верно.

— Еще бы, — фыркнул Тролль. — Здесь можно идти либо вперед, либо назад. Выбор невелик.

— А он случайно не сказал тебе, часто ли здесь находят путников, похороненных под обвалами?

— Главное, чтобы не было дождя или, еще хуже, снега.

Коготь поднял голову. В узкой щели неба, уже почти невидимые в вечернем полумраке, тяжело ворочались серые тучи.

— А что будет, если пойдет дождь? — спросил маг.

Тролль фыркнул в ответ на этот глупый вопрос. Но Глеб ответил:

— Сель.

— Что? — переспросил Коготь.

— Сель, — повторил Глеб, с опаской разглядывая хмурое небо. — Грязевой поток. Нас просто снесет, перемелет и вышвырнет назад к дикарям.

— Кстати, ты не слышишь их? — Коготь тронул Тролля за плечо.

— Варваров? Нет, не чую. Должно быть, они отстали. Но скорей всего, пробираются где-то там, — великан показал вверх, на клыки скал, вгрызшихся в тучи. — Я уверен, что они знают здесь все тропы. А мы сейчас беззащитны, как дети. Если они швырнут сюда валун покрупней, то нас не выкопает и бригада гномов…

Поднялся ветер. На дне ущелья воздух был по-прежнему недвижим, но окружающие утесы ожили, обрели голоса и загудели, завыли, засвистели на все лады, нагоняя на людей страх.

— Веселенькое местечко, — прокомментировал Тролль.

Глеб и Коготь промолчали, только еще больше ускорили шаг, заторопились, почти уже побежали. Тролль, оказавшись замыкающим, вскоре стал отставать. Он ковылял неуклюже на своих коротких косолапых лапах, неприспособленных к быстрой ходьбе.

— Что же ты? Не отставай! — обернулся Глеб.

— Куда торопиться? — Тролль запыхался, встал. — От судьбы не убежишь.

Путники, подстраиваясь под великана, сбавили темп…

Вскоре ветер очистил небо и стих. Умолкли скалы. Показались первые, еще пока бледные звезды. Полоса неба сделалась шире и как бы ближе.

— Кажется, самое опасное место прошли, — сказал Коготь.

— Самое опасное еще впереди, — возразил Глеб. — Ты когда-нибудь сталкивался с горгульями?

Маг ответил не сразу, пожал плечами, сказал неуверенно:

— Ну… В общем-то нет… Только… Нет. Не сталкивался.

— А ты, Тролль?

— Видел издалека.

— Опасные твари. Нам надо держаться вместе. Легче будет отбиваться. Эти бестии всегда стараются нападать кучей, скопом. Ума у них не хватает, но силы не занимать. Да и шкура у них — не всякий меч пробьет.

— Для дубины шкура не помеха, — сказал Тролль, и Глеб вспомнил Ивана. — Какая бы толстая она ни была…

4

Ущелье окончилось тупиком.

— Где-то здесь должен быть подъем, — сказал Глеб, внимательно осматривая темные скалы.

Коготь зевнул. Чтобы взбодриться, звонко похлопал себя по щекам.

— А может, заночуем здесь? А с утра, значит, все как следует и разглядим.

— Нет. Оставаться внизу слишком опасно. Нам надо подняться.

Тролль кивнул, поддерживая Глеба.

Склоны ущелья здесь были не так круты, как те острые утесы, что остались позади. При желании, наверх можно было подняться и так, не отыскивая тропу, которая — Глеб знал — должна была находиться где-то поблизости. Но ночью, в темноте, карабкаться по осыпающемуся склону было смертельно опасно…

— Смотрите внимательней, — сказал Глеб.

— На что смотреть? — спросил сонный Коготь, присаживаясь на камень. — Что искать? В такой темноте все равно ничего не разглядишь. Давай все же дождемся утра…

Тролль уже отошел в сторону, скрылся из вида за выступом скалы. Глеб с беспокойством глянул в направлении, где исчез великан.

— Эй,Тролль! — крикнул он, но не очень громко, чтоб не потревожить окружающие спящие горы.

Никто не отозвался.

— Тролль!

Тишина. Только вдруг посыпалась откуда-то сверху невидимая во мраке щебенка. Коготь вскочил, сжал в руках посох, нацелив его в сторону подозрительного шума.

Долгую минуту друзья неподвижно стояли, тараща глаза в темноту.

— Просто маленький обвал, — успокоил себя и товарища Глеб. — Перепад температур, или жук какой прополз…

— Или зверь пробежал, или дикарь подкрался.

— Ладно, пойдем посмотрим, где там Тролль, — Глеб направился к скальному выступу, за который ушел косматый гигант. Маг какое-то время стоял недвижимо, смотрел, как удаляется товарищ. Вновь посыпался щебень, уже, вроде бы, ближе. И Коготь, затравленно зыркнув по сторонам, не выдержал и бросился догонять друга.

— Тролль! — вновь позвал Глеб.

— Да здесь я! — неожиданно громко откликнулся великан, черной тенью отделяясь от скалы.

Коготь вздрогнул, выругался.

— Ты чего там делаешь? Прячешься? Нас напугать хочешь?

— Чего тебя пугать, ты и так весь дрожишь, — усмехнулся гигант.

— Это от холода. Я замерз. Не все же такие волосатые, как ты.

— Нашел чего? — остановил перепалку Глеб.

— Да. Вон там обрывки веревок, металлические клинья, вбитые в скалу, прогнивший ворот, какие-то колеса. Должно быть, разломанный подъемник. Лифт. А вон за тем валуном начинается лестница. Я далеко не лез. Точно не знаю, куда она ведет, но, судя по всему, наверх мы по ней поднимемся.

— Лестница? — удивился Коготь.

— Вырубленные в камне ступени, — пояснил Тролль. — Кое-где даже деревянное ограждение сохранилось.

— Тогда пойдем. Надо выбираться отсюда.

— Ага. Хоть я ничего и не чувствую пока, но мне кажется, что поблизости кроме нас есть еще кто-то.

— Горгульи?

— Скорее, дикари.

— Тогда поспешим.

— Погодите, — остановил товарищей Тролль. Он отошел в сторону, склонился над чем-то, белеющим на земле, махнул рукой, подзывая друзей.

— Чего там?

— Идите сюда. Вам интересно будет взглянуть.

Глеб и Коготь приблизились.

В ущелье заглянула луна. Сразу стало светлей, но и тени, скопившиеся в трещинах, в выбоинах, вдруг сделались гуще, отчетливей, мрачнее.

— Что это? — спросил Коготь, еще не совсем разглядев предмет, что белел у Тролля под ногами.

— Мы уже близко, — сказал Глеб. Он присел перед скелетом, наполовину засыпанным обвалом, поддел древком копья зубастый, шипастый череп, выковырнул его из завала. — Определенно, это горгулья.

Коготь прошипел что-то злобное, плюнул на кости и наподдал череп ногой.

5

Они долго карабкались по вырубленным в камне ступеням. Лестница петляла, зигзагами поднималась по склону, то и дело меняя направление, стараясь следовать прихотливому рельефу скалы.

— И кто только здесь лазил, — пропыхтел Коготь, в очередной раз запнувшись и едва не скатившись вниз. Тролль, карабкающийся позади, своей лопатообразной ручищей поддержал мага.

— Гномы, — ответил Глеб. — Здесь все сделали гномы.

— А я-то думал, что они только под землей строят.

— Они строят там, где им удобней.

— Ничего себе, удобней!

— Давай пока помолчим. А то окажемся внизу, как раз возле того скелета.

В небе на фоне звезд промелькнула крылатая тень, но друзья ее не заметили. Они были слишком поглощены тем, что пытались удержаться на стертых каменных ступенях.

— Еще метров тридцать, — объявил Глеб, на секунду остановившись и глянув вверх.

Вскоре лестница пошла полого, и по ней стало возможно двигаться, выпрямившись в полный рост. Но друзья все равно ползли на четвереньках, не решаясь подняться. При взгляде вниз кружилась голова.

Последние несколько метров. Несколько ступеней. Несколько шагов.

— Все! — выдохнул Глеб, ступив на ровную, словно стол, вершину скалы. Он опустился на колени, подал руку Когтю, втащил его к себе, а потом они вдвоем помогли Троллю одолеть последнюю ступеньку, высокую, неровную, разбитую.

Три товарища, обнявшись, встали на вершине и осмотрелись.

Ярко светила огромная луна, настолько близкая, что казалось, будто до нее можно легко допрыгнуть и коснуться рукой, впечатать ладонь в сияющий серебряный диск. Горный массив, такой вроде бы неприступный при взгляде снизу, с равнины, отсюда виделся игрушечным. И крутые скалы, и темные каньоны, и скругленные вершины старых сопок вдали — все это компактно расположилось внизу, под ногами. Невообразимо расширился горизонт. На севере виделось море — серая, чуть светящаяся серебром масса, в которой отражались звезды и луна — еще одно бескрайнее небо, только перевернутое.

Серебряная бухта.

— Что это там? — спросил Коготь, всматриваясь вдаль. — Неужели корабль?

Далеко-далеко, по колышущемуся пятну луны медленно двигалась черная черточка.

— Точно, корабль, — подтвердил Тролль.

Глеб приблизился к краю ущелья, из которого они только что выбрались. Заглянул вниз.

Бездна влекла к себе, тянула на дно. Ниточка вырубленных ступеней, извиваясь, падала во тьму и терялась где-то там…

— Эй! — Глеб сложил ладони рупором и крикнул вниз.

Через несколько секунд вернулось глухое эхо.

— Даже не верится, что мы смогли оттуда подняться, — пробормотал маг, встав рядом с товарищем и с трепетом заглядывая в пропасть.

— Не время любоваться, — сказал Тролль. — Куда теперь?

Глеб с облегчением оторвался от созерцания бездны, отошел от края ущелья. Еще раз окинул взглядом близлежащие скалы.

— Вон, видите? — показал он рукой.

— Что это? — спросил Коготь. — Лошадь? Как она здесь оказалась?

Впереди виделась уродливая конструкция, действительно, вроде бы, четырехногая, и, действительно, похожая на спящую лошадь. Неудивительно, что маг обознался, ведь здесь, в горах, при свете луны невозможно было оценить реальные размеры предметов и расстояние до них.

— Это старый кран-подъемник. Возле него должен быть вход в шахты… Теперь не шумим, идем тихо.

6

— Еще одна, — сообщил Тролль. Он лучше всех видел в темноте.

Черная тень выползла из зева пещеры и, тяжело хлопая кожистыми крыльями, поднялась в воздух. Закрыв на мгновение луну, она пролетела над головами прячущихся среди валунов друзей.

— Ненавижу этих тварей! — поделился Коготь, проводив горгулью взглядом.

— Да, уж. Неприятные создания, — согласился Глеб.

— Я не о том, — неуверенно начал маг, словно еще не совсем решив, стоит ли вообще заводить об этом разговор. — У меня личное.

— То есть?

— Ну… — Маг замялся. — Гадят они, как птицы. Прямо в полете…

— Ну и что? — спросил Глеб, начиная догадываться, о чем хочет поведать Коготь, и с трудом сдерживая смех.

— Смеяться будете…

— Неужели…

— Да.

Глеб прыснул в кулак. Тролль непонимающе смотрел на них.

— Не понимаю, — сказал он.

— Чего тут понимать! — взорвался Коготь. — Года два назад, совсем недалеко от Города, иду, значит, себе спокойно по равнине. Птички поют, кузнечики стрекочут. Слышу — сверху клекот. Задираю голову и — на тебе! Целая куча. Прямо в лицо! Вспомнить противно… Я потом неделю к людям не подходил — несло, как из выгребной ямы… С той поры я ко всему летающему с подозрением отношусь, а уж этих тварей совсем возненавидел… И, надо же — ведь слепая, днем ни черта не видит — а точно на голову…

Тролль забулькал, зажимая рот руками и содрогаясь всем телом.

— Бог… шельму… метит… — еле выговорил он сквозь рвущийся наружу хохот.

— Тьфу на тебя, — раздраженно сказал маг. — Я ему доверился, а он еще издевается.

— Тихо, — предостерег Глеб, не отводя взгляда от входа в заброшенную шахту. — Кажется, еще одна. Шестая.

Горгулья, неуклюже переваливаясь с боку на бок, вышла из пещеры. Она устремила к луне свою морду, похожую на обтянутый черной кожей человеческий череп, и закудахтала, словно огромная кошмарная курица из преисподней.

— Чего это она? — шепотом спросил Коготь.

— Почуяла запах родного навоза, — фыркнул Тролль.

— Хватит уже, — прекратил Глеб начавшуюся было перепалку.

Горгулья замолчала и принялась выкусывать паразитов из складок кожи. Закончив гигиенические процедуры, она пару раз мощно взмахнула крыльями и уползла назад в штольню.

— Не взлетела, — прокомментировал маг.

— Сколько их там еще? — задумчиво пробормотал Тролль.

— Сколько ни есть — все наши, — сказал Глеб. — Завтра утром мы войдем в пещеру…

— Ощипаем голубей! — Коготь взмахнул руками, и на кончиках его пальцев вспыхнули маленькие бледно-синие огоньки.

— А сейчас надо отдохнуть, — продолжал Глеб, не обращая внимания на излишне веселое замечание мага. — Я дежурю первым. Меняемся через два часа.

Откуда-то вновь налетел холодный ветер, снова пригнал тучи. Луна исчезла и сразу стало темно. Липкими влажными хлопьями посыпался, закружился серый снег, скрыв из вида вход в заброшенную штольню.

— Вовремя мы успели выкарабкаться, — сказал Тролль. — Сейчас ни за что бы не взобрались.

— Давайте, давайте. Ложитесь, — поторопил друзей Глеб. — Тролль, через два часа ты меня сменишь.

— Ладно.

— Не лучшее место для отдыха, — пробурчал Коготь, плотнее запахиваясь в плащ и сворачиваясь в клубок на дне неглубокой ямки. — Эй, лохматый, дай я к тебе подоткнусь… Вот так. Хоть какая-то польза от тебя. Паразитов-то у тебя нет? Вшей там или блох?

— Не бойся. Они на магах не приживаются. Дохнут тут же.

— Это почему же?

— Да потому, что зараза к заразе не пристает. Паразит на паразите не паразитирует.

— Обработать бы тебя надо. Вымыть, значит, и клопомором обсыпать с ног до головы… А воняешь-то ты как!

— Ты бы себя понюхал. Не забывай, что у меня обоняние на порядок лучше человеческого.

— Вот, вот… Псиной-то прет, как от бродячей собаки.

— А мы сейчас и есть собаки бродячие. Разве нет?..

Глеб невольно улыбнулся, наблюдая, как ворочаются его засыпающие товарищи — покрытый шерстью мускулистый гигант и костлявый, сильно исхудавший за последнюю неделю маг. Холод заставил их обняться и тесно прижаться друг к другу. Пушистые снежные хлопья опускались на тела и подтаивали, образуя ледяную неровную корку. Глеб поежился. Укрывшись от промозглого ветра за высоким валуном, поросшим мягким, чуть теплым мхом, он присел на корточки и сунул руки меж бедер, отогревая замерзшие ладони.

При всем желании, сейчас он не смог бы разглядеть в ночной непогоде быстрые тени, прячущиеся за камнями на вершинах окружающих скал.

7

Утро встретило их морозом.

Перед самым рассветом небо очистилось, обнажив необычайно яркие звезды. Матово заблестели в их свете покрытые ледяной коростой камни. А потом небо на востоке чуть покраснело, зарумянилось, высветилось…

— Так жить нельзя! — с трудом шевеля замерзшими губами, выговорил Коготь. Он размахивал руками и колотил себя по дрожащим плечам, хлопал ладонями по бедрам, растирал бока. — Глеб, ну давай! Ма-а-аленький огонек. Ведь уже уходим. Да и кто нас здесь увидит? Можно? Ведь невыносимо! Какой из меня сейчас воин? Ну, давай!

Глеб, который и сам продрог до костей, кивнул, соглашаясь.

— Вот и хорошо! Уж сейчас я вас согрею, — воспрял духом маг. Он перехватил посох непослушными заледеневшими руками и стал чертить в воздухе корявые, тут же гаснущие фигуры. — Что такое?! Не выходит! — Он раздраженно взмахнул волшебным шестом, и пламя неукротимым ревущим гейзером взметнулось к небу. Коготь испуганно отпрыгнул в сторону и удивленно уставился на свое творение.

С оглушительным треском лопнул раскалившийся докрасна валун.

— Маленький огонек, — не удержался от иронии Тролль. Он, в своей густой меховой шубе, холод переносил намного легче. — Интересно, а как в твоем понимании выглядит большой огонь?

Маг справился с секундным замешательством, сделал вид, что так все и было задумано, протянул руки к бушующему пламени и сказал:

— Грейтесь, пока не погас. — Он блаженно зажмурился и стал медленно поворачиваться, обращая к огню то один бок, то другой.

— Смотри, не подгори, — предостерег его Тролль. — Горгульи предпочитают мясо с кровью.

Через десять минут пламя начало опадать, теряя напор и мощь, и вскоре угасло совсем.

Раскрасневшиеся, согревшиеся друзья позавтракали, пожарив на раскаленных камнях ломти хлеба и жирные куски солонины.

— Пора, — сказал Глеб, когда из-за далекого пика осторожно выглянуло солнце.

— Я готов, — поднялся на ноги Коготь.

Тролль взял свою огромную дубину.

Сохраняя молчание и внимательно осматриваясь по сторонам, они покинули площадку, приютившую их на ночь, и подошли к пещере. На ровных каменных плитах перед входом валялись разбитые деревянные вагонетки и гнилые шпалы. Ржавый четырехногий кран опасно накренился, готовый упасть от малейшего толчка. Близлежащие валуны были покрыты белесыми наплывами вонючего помета. Тролль оглянулся на мага и ухмыльнулся.

Стараясь держаться поближе друг к другу, товарищи нырнули в темную горловину пещеры.

— Обернитесь, — негромко сказал Коготь.

Друзья посмотрели назад. За их спинами, на фоне восходящего из-за скал солнца стояли в зловещем молчании невесть откуда взявшиеся люди в шкурах и с грубым оружием в руках. Они стояли в полный рост, не прячась среди камней, стояли в открытую, не таясь. На валунах, на гранитных глыбах, на нависающих козырьками уступах — везде замерли фигуры дикарей.

— Их же не было, — сказал Тролль, поднимая к плечу дубину. — Я бы почувствовал…

— Обоняние у него… — пробурчал маг. — Тоже мне, ищейка…

Громкий властный голос произнес незнакомое слово, и дикари качнулись, повторяя грозные напевные звуки. Рокочущее эхо прокатилось меж горных вершин.

— Идем, — сказал Глеб и устремился вниз, в темноту, по полого спускающемуся в глубину недр ходу, а вслед ему несся неровный ритм чужого языка…

Когда за их спинами растворился во мраке светлый полукруг входа, они ненадолго остановились. Коготь шепнул короткое слово, и над его головой завис светящийся сгусток холодного пламени. Тьма отступила в глубину ведущего вниз грота, забилась в трещины, черной жидкостью растеклась по выбоинам.

Закопченные стены просторной пещеры навечно запечатлели следы кирки. Похоже, раньше здесь было подобие сортировочной — искореженные ржавые рельсы сплетались, словно лианы в тропическом лесу. Всюду валялись перевернутые вагонетки, разбитые, сгнившие, наполовину похороненные под щебенкой. Свод пещеры подпирали толстые бревна. Глеб колупнул ближайшее пальцем, легко отслоив кусок коры и процарапав ногтями сырую трухлявую древесину.

— Все сгнило, — сказал он.

— Как думаешь, здесь часто бывают землетрясения? — спросил Коготь.

— Не знаю, — признался Глеб.

Тролль, неловко обернувшись, задел плечом одну из свай, едва ее не своротив.

— Зато у нас с собой целая ходячая катастрофа, — сказал маг. — Потише там, а то все втроем будем заживо похоронены в этом склепе!

— А нечего тут стоять, — отозвался Тролль, смущенный своей неловкостью.

Огибая завалы и держа наготове оружие, друзья стали спускаться, следуя плавным изгибам главного ствола шахты.

Все теснее смыкались стены, все ниже опускался потолок. Местами Тролль становился на четвереньки, чтобы пройти под укрепляющими свод балками. Под ноги лезли камни, искореженные рельсы, шпалы. Из стен торчали старые обугленные факелы — головешки, воткнутые в щели — и маг, проходя мимо, зажигал их с помощью посоха. Друзья почти ничего не видели впереди себя. Зато путь к отступлению был освещен неровным мерцающим светом.

Но позади их ожидала сотня камлающих варваров…

Первая тварь напала неожиданно. Она вывалилась из темноты тесного бокового хода и зашипела, защелкала пастью, развернув крылья и дергая головой. Прыгая на коротких ногах, она пытаясь взлететь, но все ударялась о низкий потолок и сваливалась вниз.

— Дайте я, дайте… — возбужденно забормотал маг, нацеливая посох, но Тролль подшагнул к отупевшей от злобы бестии и, коротко размахнувшись, одним ударом размозжил ей череп. Трепеща, опали кожистые крылья, заскрежетали когти по камням. Тролль поднял дубину и добил агонизирующее создание.

— И это все, на что они способны? — разочаровано спросил маг.

Глеб пощупал тяжелое крыло и сказал:

— Она совсем молодая. Даже чешуйками не обросла. Основная работа ждет нас впереди.

Перепрыгнув через безжизненное тело горгульи, друзья продолжили спуск.

Они успели пройти всего лишь около тридцати метров, как сразу два чудовища встретили их. Эти не пытались взлететь, но, бросившись навстречу вторгнувшимся в их владения чужакам, они столкнулись друг с дружкой и тут же сплелись в кипящий яростью клубок, позабыв о пришельцах. Одну поджарил посохом Коготь, вторую тремя мощными ударами размазал по полу Тролль.

— Почти детеныши, — пробормотал Глеб, склоняясь над телами. — Мне это не нравится.

— А в чем дело? — спросил маг.

— Я-то думал, что здесь просто поселилась стая горгулий, но, похоже, все значительно сложней… Боюсь, нам придется иметь дело с маткой… Вспомни, о чем кричали варвары. Каменная птица…

— Матка? — переспросил Коготь.

— Да. Горгульи не размножаются обычным способом. Они бесполы. Гигантская матка откладывает яйца, из которых потом вылупляются эти твари. Впрочем, ее даже маткой нельзя назвать. Она гермафродит.

— Кто? — Коготь сдвинул брови.

— Ладно, это не важно.

Маг помолчал, затем сказал:

— Надеюсь, эта твоя матка окажется достойным противником.

— Можешь не сомневаться. Но лучше, если б ее вообще не было…

Им еще четырежды встречались злобные крылатые создания. Тролль, орудуя дубиной, легко расправлялся с неуклюжими коротконогими бестиями. Глеб и Коготь до поры до времени не вмешивались в скоротечные схватки, держались позади. Правда, маг то и дело порывался испепелить какое-нибудь чудовище, но в тесном пространстве подземного хода он не мог использовать магию, не задев при этом размахивающего палицей широкоплечего великана. И потому Коготь только стоял, жадно вытянув голову и шумно выдыхая воздух каждый раз, когда Тролль опускал дубину на очередное адское создание, дробя тому череп, ломая ребра, перебивая крылья…

Вскоре они потеряли счет времени и пройденному расстоянию. Оглядываясь назад, они видели уходящий наверх, к поверхности, кусок извилистого туннеля, отмеченный десятком горящих факелов. Впереди их поджидала темнота, и они погружались, входили в нее, словно в воду, гуськом следуя друг за другом — сначала сутулящийся Тролль, затем худой Коготь с магическим светильником над макушкой, и Глеб, осторожный, бесшумный, опасливо заглядывающий в черные дыры боковых ходов.

Они не сразу заметили, что пол под ногами стал понемногу выравниваться. Сделалось просторней, и Тролль уже не сутулился, держался свободно. Да и Коготь больше не цеплялся посохом за неровности низкого потолка.

Вонь усиливалась. Ноги скользили, и друзья старались не думать, по чему они сейчас ступают.

Еще несколько шагов — и стены внезапно разошлись и исчезли, словно провалились во мрак.

Друзья замерли, в миг ослепнув. Даже светящийся шар над головой Когтя вроде бы померк, и уже не мог разогнать тьму.

Плотная, почти осязаемая темнота окружила друзей, и в ней чувствовалось нечто, жуткое и безобразное, спрятавшееся во мраке, растворившееся в вечной ночи подземелья.

Что-то живое.

Они затаили дыхание, ощущая незримое присутствие чужой жизни, напряженно вслушиваясь в него. Замерли и тут же потеряли друг друга.

Потеряли себя…

Непроглядная темь.

Но здесь жили звуки.

Гулко капала вода. Звенела. Лязгала…

Глеб невольно закрыл глаза и представил, увидел явственно, как тяжелые капли набухают на каменных сосульках, толстеют, нехотя вытягиваются, и отрываются, и падают черными жемчужинами — плюх! — и разбиваются вдребезги, разлетаясь на тысячи влажных осколков. И еще он увидел, вообразил, как напряженно и недобро смотрит на них из темноты дьявольское существо, как оно медленно подползает к ним, шурша волочащимися складками кожи. Он услышал, как тварь переговаривается сотней тихих шепчущих голосов, бормочет что-то, манит, зовет, приглашает. Он заглянул в ее мысли и поразился их чуждости, дикости и жестокости. Но он увидел там красоту. Непередаваемую прелесть смерти. Счастье страдания…

Шепот голосов сложился в песню. Ритм разбивающихся капель говорил о блаженстве. Мелодия тьмы обещала наслаждение. Упоение болью…

Боль раздирала лоб. Жгла кожу. Сверлила череп. Сотней игл вонзалась в мозг. Глеб пошатнулся, застонал и пришел в себя. Раскаленный обруч сдавил голову, отгоняя чуждую магию, что ослепила хозяина, лишила его сознания.

Глеб провел рукой по лицу, растерянно огляделся.

Бледный Коготь, худой, с обострившимися скулами, стоял, закрыв глаза, и блаженно улыбался. Он сильно наклонился вперед и раскачивался, словно танцующая перед факиром кобра, чудом сохраняя шаткое равновесие. Светящийся шар над его головой померк, обессилел, превратился в едва трепещущую искру.

Тролль, выпрямившись во весь свой гигантский рост, напряженно вслушивался в шепчущие зовущие голоса. Он безвольно опустил руки вдоль бедер. Выпавшая дубина валялась на каменном полу у его ног. Великан открыл пасть, и по волосатому круглому подбородку сбегала тонкая струйка слюны. Иногда губы его кривила неровная усмешка, больше похожая на тик.

Глеб обернулся. Кишка хода, приведшая их в утробу пещеры, постепенно исчезала во мраке. Факелы на стенах медленно затухали и гасли один за другим. Тьма шла по узкому проходу, отвоевывая потерянные плацдармы, поднимаясь наверх, к выходу, к покореженным вагонеткам, гниющим шпалам и перекрестиям проржавевших рельсов.

Тьма была вокруг. И в ней шевелилось что-то зловещее, страшное, неумолимое. Вечно голодное.

Глеб закричал, чувствуя, как ужас переполняет его. Под куполом пещеры заметалось искаженное эхо, заскрипело, захохотало, завизжало разными голосами, завыло подголосками, нарушая стройный ритм падающих капель, разрывая путы чарующей песни. Глеб бросился к магу и стал трясти его, выкрикивая какие-то слова, выплевывая бессмысленные слоги, отхаркивая рваные звуки.

Коготь открыл глаза. Над его головой мигнул и вновь ожил светящийся шар.

— Не тряси меня, — тихо сказал маг и чуть не упал, когда Глеб его отпустил.

Они мгновение безумно смотрели друг на друга, а потом дружно повернулись к Троллю. Гигант глупо моргал осоловелыми глазами, но взгляд его постепенно приобретал осмысленность. Наконец, он закрыл рот, утерся и спросил:

— Что это было?

— Матка, — ответил Глеб. — Она здесь.

Черная крылатая тень метнулась к ним из темноты, сбила Тролля с ног и ускользнула во мрак, злобно клекоча. И со всех сторон заголосили, зашипели, закудахтали десятки невидимых бестий, захлопали крыльями, взлетая, заскрежетали когтями, загремели каменной чешуей.

— Пригнитесь! — крикнул Глеб, и крылатый демон пронесся над их головами. — Назад, в штольню!

Друзья нырнули под защиту низкого потолка и тесных стен. В узком проходе штольни горгульи не могли нападать все вместе. Им приходилось опускаться на землю и, прыгая на коротких ногах, втискиваться в нору хода, попадая при этом под беспощадную дубину Тролля.

— Они завалят телами проход! — прокричал Глеб. — Нам надо прорваться к матке! В пещеру!

— Дайте мне минуту! — Коготь бешено закрутил посох, выписывая искрящиеся руны. Загудел воздух, приобретая затрудняющую движения вязкость и тяжелея. С треском зазмеились вокруг мага микроскопические голубые разряды, закрутились вихрями. Горячий ветер пахнул сухостью, подхватил отделившийся от посоха шар пламени и вынес его в пещеру. Стали видны бесчисленные крылатые тени, шмыгающие из угла в угол. Сгусток огня завис над полом, вращаясь все быстрей и быстрей. И все быстрей вращал посохом маг, выпуская новые сияющие багровые огни. И пожирая их, шар в центре громадного грота разбухал, вызревал, словно гигантский плод, брюхатился, готовясь разродиться испепеляющей огненной бурей. Он все рос, поднимался выше и выше, к самому потолку и в конце концов прорвался, лопнул, белой слепящей вспышкой высветил все пространство пещеры — каменные стены и свод, известковые сталактиты и сталагмиты, небольшое темное озерцо, десятки мечущихся горгулий, сотни кожистых яиц, груды помета с белеющими костями людей и животных. А в дальнем углу щерила зубы гигантская тварь, задрав атрофировавшиеся крылья, впиваясь в камни острыми когтями. Огненный шар протянул жгучие щупальца, разбросал в воздухе горячие нити, касаясь ими ослепленных тварей, и монстры обугливались, чернели и разваливались на куски. Со стуком осыпались раскаленные каменные чешуйки. Взрывались яйца, разбрызгивая кипящую липкую жидкость, раскидывая части тел уродливых зародышей. Несколько ослепительных нитей вонзились в тело матки. Они бешено скакали по ее каменной коже, пытаясь добраться до плоти, но непроницаемая черепица чешуи надежно защищала кошмарное создание. Тварь дрогнула и поползла.

— Она направляется к нам! — крикнул Глеб.

— Ничего не могу с ней сделать! — обернул к нему бледное лицо маг. — Шар сейчас перестанет действовать! Я едва держу его!

Паутина жалящих нитей стала бледнеть и рваться. Сгусток огня под потолком потемнел, по его поверхности зазмеились черные трещины. А тварь, ковыляя на кривых ногах, тыкаясь мордой в пол, все ползла по направлению к друзьям, похожая на ожившую скалу, и за ней волочилась, шаркала по земле безобразная кишка — ошпаренная, покрытая слизью клоака, воняющий яйцеклад. Путь ей преградило озеро. Не останавливаясь, матка сползла в воду — затрещала, лопаясь, раскаленная чешуя. Озеро вскипело. Клубы пара окутали шевелящуюся живую гору. Тварь сделала еще два неуверенных шага и завертелась на месте от нестерпимого зуда, заскребла бока когтями, обдирая потрескавшиеся пластины чешуи.

— Приготовься! — выкрикнул Глеб.

Матка дико взревела, наполнив пещеру оглушающим грохотом, и поднялась на дыбы, неуклюже пытаясь выпрыгнуть из кипящего озера.

— Давай!!!

Маг резко взмахнул руками, и темно-багровый метеор, оборвав последние горячие нити, сорвался с потолка и обрушился на ревущую тварь. Жидким огнем он растекся по ее ободранной коже, опутал густой жгучей паутиной, проник в разверстую глотку. Хрипя выжженными связками, матка на мгновение зависла в воздухе и обрушилась в воду, подняв тучи брызг. Облако пара взметнулось вверх, скрыв дергающуюся тушу. Померк свет, в пещеру вернулась темнота. Лишь тускло светились раскаленные каменные чешуйки, оставшиеся от испепеленных горгулий.

В наступившей тишине негромко плеснула вода, и все стихло — гигантская тварь сдохла.

— Все? — неуверенно спросил Коготь.

— Все, — подтвердил Глеб.

— Все! — утвердил Тролль.

Они опустились на землю. Маг попытался зажечь огонек, но лишь слабая искра пробежала по его пальцам и пропала.

— Не могу, — сказал Коготь. — Все… Действительно все… Но как я их сделал, а!

— Ты молодец. — Тролль нащупал в темноте плечи товарища и осторожно обнял его.

— Без вас у меня ничего бы не получилось, — сказал маг.

В пещере было жарко и влажно, словно в бане. Темнота окружала друзей со всех сторон, но в ней уже не было зла. Поэтому, когда в гулкой тишине послышался далекий лязг и скрежет, они не встревожились, лишь крепче сжали в руках оружие.

Шум постепенно приближался. Бряцание металла, частый топот десятков ног и негромкий гул голосов.

— Варвары, — прошептал Тролль и поднялся на ноги. — Пора и мне взяться за работу.

Пещера осветилась неяркими пятнами факелов. Задвигались в тумане приземистые фигуры, похожие на призраков. Незваные гости изумленно оглядывали остывающее поле боя, наклонялись, подбирали еще горячие каменные чешуйки и негромко переговаривались. Из хода шахты появилась еще одна неясная фигура с факелом в руке, огляделась и пошла прямо на друзей. Тролль перехватил дубину поудобней.

— Погоди, — остановил товарища Глеб. Он узнал идущего к ним.

— Я был уверен, что ты справишься! — сказал, приближаясь, гном. Это был Свертль собственной персоной. Он почти не изменился с момента их встречи в гостинице «Медный единорог», лишь отрастил аккуратную мушкетерскую бородку, а в остальном был такой же: ухоженный, тщательно выбритый и причесанный. За его спиной утонул рукоятью в кожаном чехле массивный топор, и блестящее, покрытое тонкими линиями орнамента лезвие торчало над головой гнома, словно плоская тарелка спутниковой антенны.

— Все-таки не усидел дома?

Они пожали друг другу руки.

— Да. Не усидел… Хотел помочь тебе своими воинами, но не успел. Попали в шторм, и ты меня опередил. Но, я гляжу, ты и сам отлично справился.

— Не сам, — поправил его Глеб. — Только благодаря друзьям.

Свертль кинул быстрый взгляд на заинтригованного Когтя. Уважительно оглядел гороподобного Тролля, почти в три раза превосходившего ростом самого гнома, и сказал:

— Вы все здорово помогли мне. Но договаривался я только с одним человеком и поэтому я отблагодарю только его.

Неловкая пауза повисла в воздухе. Коготь ворочал головой, переводя чуть встревоженный взгляд с Глеба на Свертля, со Свертля вновь на Глеба, гадая, о чем же это они договаривались, какая будет плата? Тролль, спиной привалившись к стене, невозмутимо соскребал со своей дубины ошметки мяса и потрохов. Казалось, ему нет никакого дела до всего, что здесь сейчас происходит. Впрочем, так оно и было. Вдоволь намахавшись палицей, всласть навоевавшись с горгульями, великан сейчас отдыхал и ни о чем не думал.

— Дело сделано. Нам пора наверх, — нарушил молчание Глеб.

— Конечно. Я пойду с вами, — сказал Свертль.

— Но как же… — Глеб обвел руками пещеру. Гномы осветили ее факелами, воткнув их в стены, и разбрелись по огромному пространству подземной каверны. То в одном темном углу, то в другом сверкала сталь топора и, спустя мгновение, доносился тупой звук удара — приземистые силачи добивали ослепших беспомощных горгулий.

— Не волнуйся. Мои гномы прекрасно организованы. Не хуже, чем королевская охрана. Они сначала вычистят эту пещеру, а потом разойдутся небольшими отрядами по боковым ходам, уничтожая оставшихся тварей. А основную работу сделали вы…

— А как там варвары? — вмешался в разговор Тролль.

— Какие варвары? — не понял Свертль.

— Ну, как… — Великан слегка растерялся. — На поверхности… Вы что, их не встретили?

— А! — Гном развел руками. — Увы, мой друг, но у нас другие дороги. Не забывай — мы подгорный народ.

Глеб помрачнел.

— Это плохо, — сказал он. — Я надеялся, что вы их разогнали… Значит, у выхода нас поджидает еще один враг.

— Ерунда! — отмахнулся Коготь, лицо которого стала покидать нездоровая бледность. — Они уже давно разбрелись, посчитав нас мертвыми.

— Я знаю, что делать, — уверенно изрек Тролль. Он ловко выхватил из-за спины гнома топор с широким лезвием — тот даже возмутиться не успел — и быстрым шагом направился к телу мертвой матки, вздымающемуся горой над поверхностью озера. — Уж я им покажу каменную птицу!

— Эй! — крикнул вслед ему обозленный Свертль, но великан даже не оглянулся.

— Мне нравится твой непосредственный друг, — пробурчал гном, обращаясь к Глебу.

— Он почти животное, — примиряюще сказал Коготь, — что с него взять?

Тем временем Тролль залез в горячую воду, подошел к смердящей туше и двумя мощными ударами топора отделил уродливую голову матки от бесформенного тела.

Выбравшись из обмелевшего озера, он по-собачьи встряхнулся и вернулся к недоумевающим друзьям, волоча свой безобразный трофей.

— Спасибо, — сказал он гному и вернул топор. Свертль открыл было рот, чтобы вслух выразить свое возмущение столь бесцеремонным отношением к Властелину Подземного царства и его именному оружию, но искренность, прозвучавшая в благодарности Тролля, сбила его с мысли, и гном замер с отпавшей челюстью, забавно задрав клинышек бородки и пялясь на возвышающегося над ним исполина.

— Это наш пропуск. — Тролль с усилием поднял отрубленную голову на уровень своего лица и заглянул в ее бельма. От головы, похожей на мумифицировавшийся череп гидроцефала, несло вонью разлагающейся плоти. Из волдырей ожогов сочилась густая белесая жидкость. И такая злоба исходила от головы, уже мертвой, отделенной от тела, что, казалось — вот сейчас — она распахнет свои слепые глазищи, глянет свирепо, оскалит желтые клыки и вцепится, вгрызется в держащие ее руки.

— Ну, а если это не поможет, то у меня найдется пропуск получше. — Тролль опустил голову твари на землю и играючи взмахнул дубиной. — А топор у тебя неплохой, — признал великан, кивнув гному. Свертль вышел из оцепенения.

— Да? — немного растерянно вымолвил он. — Э-э… Я тоже так думаю…

— Вам не кажется, что последнее время мы слишком много болтаем? — спросил Коготь. Он выглядел уже гораздо лучше. С некоторым трудом он вытянул руку, сотворил короткое заклинание, и над его головой повис сгусток огня. Опершись на посох, маг поднялся и пошел к темнеющей неподалеку дыре хода.

— Не туда! — окрикнул его гном. — Это тупик. Выход на поверхность правее… Идите за мной…

8

Гном, два человека и тролль шли по пологому стволу шахты, направляясь к поверхности.

— Глеб, а сколько этот гном тебе обещал? Мне кажется, что он очень богат, — Коготь понизил голос, чтобы его не услышал ушедший вперед Свертль. — Делим поровну, да? На всех?

— Насчет денег мы с ним не договаривались, — сказал Глеб.

— И чем же он платит?

— Информацией.

— Что? — возмущенный до глубины души маг встал как вкопанный. — Информацией? Для тебя? А нам? Мне?… Нет, так не пойдет! Я им такие пещеры освободил, а они мне за это — дулю?!. — Коготь сорвался с места и бросился догонять Свертля. — Эй! Погоди! — прокричал он идущему впереди гному. — Поговорить надо!

Свертль остановился и повернулся. Встал и идущий за ним Тролль. Разогнавшийся Коготь со всего маху налетел на волосатую спину великана и чуть не упал.

— Накачаются стероидами! — раздраженно бросил он. — Легче перепрыгнуть, чем обойти!

— Ты потише, герой, — дружелюбно предупредил его Тролль.

— Потише! — передразнил его Коготь. — Ты хоть знаешь, что нас надули? Ты там дубиной своей махал, а денег тебе — вот! — Маг сложил кукиш и сунул его гиганту под нос.

Тролль вопрошающе глянул на подошедшего Глеба.

— Да, — подтвердил Глеб. — Мы договорились, что платой за освобождение шахт будет информация. Извините, что я вас не предупредил…

— А! — Тролль улыбнулся. — Никаких проблем. А я уж подумал, что ты…

— Как это — никаких проблем! — Маг замахал руками. — Ты, может, и привык на земле спать и корнями питаться, но я так не могу! Последние деньги мы извели в таверне и что теперь? Куда нам, значит, податься? Кому мы — безденежные — нужны? Ты меня, Глеб, не успокаивай! Подожди! Ты тут не при чем! Но вот… Гном! Как там тебя? Ваше племя славится богатством, так неужели ты способен вот так вот поступить с людьми, которые вернули вам миллионы?! Я понимаю, что ты договаривался! Но! Нет, ты послушай!..

Свертль невозмутимо внимал бурным излияниям Когтя.

— Хватит, — наконец, сказал он.

Разгоряченный маг замер, тяжело дыша.

— Успокойся, — сказал гном. — Давно я не слышал столько оскорблений разом… Ладно. Я заплачу и тебе, человек. Столь бурное красноречие достойно вознаграждения.

Свертль быстрым привычным движением выхватил из-за спины топор, и маг испугано шарахнулся в сторону, но гном, ухмыльнувшись, лишь ковырнул лезвием стену, отколов порядочный кусок горной породы. Ударившись о пол, камень развалился, и на его сколе блеснули зеленые искры. Орудуя топором, Свертль извлек из расколовшегося куска породы три больших полупрозрачных кристалла и протянул их магу.

— И что это за булыжники? — настороженно спросил Коготь.

— Если ты будешь торговаться с той же экспрессией, с какой только что кричал на меня, то денег, полученных за любой из этих «булыжников» хватит тебе на три месяца беззаботной жизни. Это изумруды. В этом году — большая редкость.

— Ты серьезно?..

Всю оставшуюся дорогу маг молчал и сосредоточенно вглядывался в каменные стены подземного хода.

9

Они миновали захламленную сортировочную.

Впереди показалась арка выхода. Потянуло свежестью зимнего воздуха, приятной, несмотря на сильный запах помета. Посветлело, и Коготь погасил свой магический светильник, щелкнув пальцами.

— Будем надеяться, что нас никто не ждет, — сказал Глеб.

Но их ждали…

Друзья вышли из пещеры и зажмурились на ярком солнце.

Пока они бродили в подземелье, мир успел потерять свою приглушенную осеннюю пестроту и за несколько часов стал черно-белым — стерилизованным. Всюду искрился свежевыпавший снег. Черными обелисками вздымались вверх скалы. Дальние вершины словно кто-то полил сметаной — и она растеклась по неровным склонам белыми рваными полосами, загустела пятнами. Редкие деревья, цепляющиеся за каменистую почву, растеряли всю листву, и лишь местами на голых ветвях трепыхались одинокие флажки бурых, скрученных морозом листочков. И только небо сияло пронзительной синевой над этим однотонным миром.

— Никого нет, — сказал Коготь.

И тут же увидел, как за ближайшим валуном шевельнулся, разваливаясь, сугроб, и из него поднялся человек, закутанный в волчьи шкуры. Он выпрямился в полный рост, стряхивая с плеч рыхлые комья снега, и гортанно выкрикнул незнакомое слово. Тотчас ожили окружающие скалы. Зашевелились камни, превращаясь в рослые крепкие фигуры, распались снежные завалы, выпуская на свободу вооруженных дикарей.

Глеб оглянулся. За считанные мгновения варвары окружили их со всех сторон. Они не потрясали оружием, не кричали. Просто, замкнув плотное кольцо, стояли и смотрели на Тролля. На его руки. На отрубленную голову горгульи. Они с благоговейным ужасом заглядывали в ее мертвые глаза. Трепеща от страха, разглядывали длинные кинжалы клыков. Содрогаясь, следили, как капает из пасти густая слизь. Сотни дикарей в шкурах, с разрисованными лицами, с татуированными щеками. Словно сомнамбулы, они все тесней смыкались вокруг победителей чудовища.

Тролль картинно размахнулся, шагнул, пригибаясь, словно в кегельбане, и швырнул голову монстра прямо в толпу варваров. Кольцо лопнуло. Круг разомкнулся. Панически толкаясь, дикари торопливо расступались и пропускали катящуюся неровными зигзагами голову.

— Сработало, — прошептал Глеб, и вся четверка дружно устремилась в образовавшийся живой коридор. Варвары провожали их кровожадными взглядами, но не смели остановить. Вдруг из толпы выдвинулся высокий человек в рысьей шкуре. Он преградил путь друзьям и властно вытянул перед собой руку. Грохочущее слово слетело с его губ, но Тролль был начеку и не дал дикарю договорить — великан коротко взмахнул дубиной, и череп мага-варвара лопнул, усеяв алыми каплями ближайший сугроб. Сохраняя величавость осанки, безжизненное тело медленно осело на снег.

— Два пропуска лучше, чем один, — пробурчал великан, закинув дубину на плечо и оглядываясь на оцепеневших дикарей. Встречаясь с ним взглядом, варвары быстро отводили глаза, и на их лицах читались растерянность, страх и смятение.

Вскоре орда дикарей осталась далеко позади.

— Вы что, идете к старому ущелью? — спросил Свертль, угадав направление, в котором Глеб повел свой маленький отряд.

— Да. Мы оттуда пришли.

— Но там же все давным-давно пришло в негодность. Даже подъемник не работает.

— Мы вскарабкались.

— Нет, туда мы не пойдем. Примите здесь вправо. Да, вон меж тех двух валунов. Только осторожно, не упадите.

Гном вывел друзей на неприметную тропку и возглавил процессию, показывая дорогу.

— Осторожней! — то и дело предостерегал он, оборачиваясь к товарищам. — Трещина!.. Здесь камень… Тише, дайте руку. Держитесь… Сюда не наступайте…

И все же, несмотря на его предупреждения, Тролль поскользнулся и упал.

— Главное не спешите! — Свертль попытался поднять великана и ему это почти удалось. — До чего же вы, люди, неловкие в горах.

— Возможно, ты не заметил, — огрызнулся Тролль, поднимаясь и отряхиваясь, — но я не человек.

— Он неловкий не только в горах, — сказал Коготь и тотчас сам споткнулся о камень и растянулся лицом вниз. Тролль довольно захохотал…

Они спускались все ниже и ниже, и вскоре оказались на дне знакомого ущелья.

— А здесь мы уже были, — отметил Коготь.

— Да. Теперь недалеко.

Снега здесь почти не было.

— Теперь я расскажу тебе все, что знаю, — сказал Свертль, обращаясь к Глебу. Он немного помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:

— Я не могу сказать, где Епископ сейчас… — Услышав это имя, Коготь насторожился и подошел к гному поближе, внимательно прислушиваясь к разговору. — Последний раз мы виделись с ним лет тридцать назад — давно. Но уже тогда он был достаточно силен, чтобы уничтожить всю мою охрану. Что он и сделал с легкостью. Я же сумел скрыться. Я бежал в пещеры, в бесконечный подземный лабиринт. Но я знал, что Епископ будет искать меня вновь и вновь, не останавливаясь ни перед чем. Искать, чтобы убить. Лишь потому, что мне известно его настоящее имя… Спасая свою жизнь, я неоднократно пытался уничтожить его. Я посылал к нему своих лучших воинов, заманивал его в ловушки, нанимал профессиональных убийц, пытался отравить… Что только я не делал, но все бесполезно. Моя жизнь превратилась в сплошное бегство. Я не боялся его мести лишь за стенами Города и в глубинах своих шахт… Но теперь все меняется. Я знаю — он стал очень силен. Очень… Я чувствую, что вскоре ни Город, ни подземелье не защитят меня. Он становится всемогущим… Недавно на меня нападали проклятые духи земли. В моих владениях, на серебряных рудниках… Теперь даже Город не дает мне ощущения безопасности. И мне приходится бегать по Миру, я петляю, словно загнанный зверь, скрываюсь от преследования… Я бы хотел, чтобы ты избавил меня от этого бесконечного бегства, но, боюсь, уже никто не в силах победить Епископа… Я скажу тебе его имя, хотя не знаю, чем это поможет тебе. Его настоящая фамилия Лопес. Кортни Лопес.

— Ты уверен? — осторожно спросил Глеб. — Насколько я могудоверять этой информации?

— Ты не веришь мне? Хорошо, я расскажу, откуда я знаю его имя… Очень давно, в другом мире, в мире, созданном для общения, а не для драк, в мире, где люди в знак доверия называют друг друга настоящими именами, я встретил человека. Мы долго разговаривали, и он рассказал мне о сражениях, о битвах, об оружии и магии, о вселенной, где правит сила. Он описал мне этот мир. Тогда еще мало кто посещал виртуальные вселенные, слишком силен был страх перед неизвестным, да и стоило это удовольствие недешево. И я хорошо запомнил рассказ того человека, и запомнил его имя. Его звали Кортни Дж. Лопес. Не могу сказать, что значит это «Дж.» — может — Джонатан, может — Джошуа, Джордж, может, еще как… Кортни Лопес, Епископ — он заманил меня в Мир и теперь всюду преследует…

Гном помрачнел, нахмурился.

— И вот еще, что… Епископ — не простой Двуживущий. Я не знаю, как это ему удается, но он не спит. Вообще. Никогда. Я неоднократно пытался застать его спящим, чтобы воспользоваться его беспомощностью, но… Я знаю, что такого просто не может быть, и, тем не менее, никто из моих людей не видел, как он спит. Он постоянно находится в Мире, и в этом всего лишь одна из его тайн…

Ущелье кончилось, и товарищи оказались на каменистой равнине предгорья. Далеко впереди торчали припорошенные снегом карликовые березки, похожие на безобразные растерзанные шары перекати-поля. День заканчивался, смеркалось. Путники торопились, они надеялись до наступления утра вернуться в деревню Серебряной бухты. Им всем требовался отдых.

Глава 11

Как только Глеб скрылся в толпе, ограбленный владелец магазинчика зло пробормотал:

— Чертов идиот! — и хлопнул себя по лбу. — В который раз на одну удочку попадаюсь. Ну, этот кретин еще пожалеет. — Он подошел к телефону, снял трубку, набрал номер.

— Ало! Ало! Мах Махыча можно?.. Спасибо, милая!

Он прокашлялся и, скребя по микрофону сухими потрескавшимися губами, тихо заговорил:

— Мах Махыч, здравствуйте. У меня проблема. Ограбили… Да-да. Опять. Пистолет и деньги… Все деньги, Мах Махыч. Посодействуйте, а уж за мной не заржавеет… Да, адрес знаю. И имя. Найдите его, век благодарен буду… Совсем распустилась шпана… Спасибо, Мах Махыч. Так когда ваш человек подойдет?.. Хорошо, через час жду… Спасибо. Заходите в любой день, как вам удобно будет… До свидания… И вам всего наилучшего.

Он осторожно опустил трубку на рычаг и облегченно вздохнул.

1

Поздно ночью они вернулись в селение.

Над бухтой висела яркая луна. Спокойную воду залива рассекала широкая серебристая полоса. Было очень тихо, и только море слегка шелестело прибоем, словно дышало во сне.

— Вы сейчас куда собираетесь? — шепотом, боясь потревожить покой ночи, спросил Свертль своих спутников.

— Наверное, в таверну, — так же тихо ответил за всех Глеб.

— Бесполезно. — Гном покачал головой. — Вам просто не откроют. Да и мест там сейчас нет. Видите? — Он показал на залив. Темными расплывчатыми громадами покачивались на воде два корабля со спущенными парусами.

— Мои, — гордо сказал Свертль. — Так что все номера в гостинице заняты. Но я приглашаю вас на борт. Свободная каюта, я уверен, отыщется. Согласны?

— А я туда влезу? — с сомнением спросил Тролль.

— Должен, — успокоил его гном.

Они прошли тихой спящей улочкой, направляясь к причалу. Скрипя досками, поднялись на настил. Внизу, меж толстых бревенчатых быков, плескалась серебрящаяся в лунном свете вода. Доски были скользкими, не то ото льда, не то из-за зеленой слизи, покрывающей их. Причал оказался неожиданно длинным — он протянулся далеко в море, и корабли, приближаясь, все вырастали и вырастали, пока не загородили крутыми бортами половину залива. Тяжелые цепи уходили в темную воду, удерживая заякоренные суда на месте. Перевернутыми маятниками покачивались кресты мачт.

— Эй! — негромко крикнул Свертль, и над бортом показалась голова вахтенного матроса. Он с изумлением оглядел Тролля, крякнул, выражая крайнюю степень растерянности, и только потом заметил гнома, почти потерявшегося на фоне мохнатого великана.

— Господин Свертль! — радостно вымолвила голова и исчезла. Через мгновение матрос появился полностью, одергивая на себе неказистую робу. Он вытянулся по стойке смирно и отрапортовал:

— Господин Свертль! За время моей вахты ничего не случилось!

— Ладно, ладно. — Гном поморщился. — Оставь свои армейские штучки. Лучше спусти нам мостик.

— Трап, господин Свертль, — поправил его матрос.

— Какая разница! Давай быстрей!

Матрос снова пропал из вида. Через минуту загремел, выдвигаясь, узкий деревянный трап, тяжело накренился и с грохотом упал к ногам гнома, крутым ненадежным мостиком перекинувшись через полосу холодной воды между качающимся бортом корабля и причалом.

— Поднимайтесь, — пригласил Свертль и ловко перебежал на корабль.

Вслед за ним на судно осторожно поднялись Коготь и Глеб.

Тролль в сомнении попробовал ногой ненадежный трап и покачал головой:

— Нет. Я купаться не хочу.

— Давай, не бойся, — подбодрил его маг.

— Ага, — сказал Тролль, — не бойся… Отойдите лучше.

Он размахнулся и забросил на корабль свою дубину. Затем отступил на шаг, качнулся вперед и одним гигантским прыжком преодолел трехметровое расстояние, отделяющее судно от причала. Он зацепился руками за высокой борт и, дергая в воздухе ногами, стал подтягиваться. Наблюдая это комичное зрелище, гном фыркнул. С трудом Тролль вскарабкался на палубу и, увидев улыбающихся друзей, сказал:

— Ничего смешного. Скажите спасибо, что я вашу посудину не опрокинул.

Гном провел их на тесный камбуз. Там, наслаждаясь расслабляющим теплом, друзья поужинали.

— Пойдемте, я покажу вам каюту, — сказал Свертль. — Уверен, она вам понравится.

Действительно, каюта пришлась по душе всем без исключения. Просторная, с высоким потолком, с кроватями, прикрученными к полу, хорошо натопленная, она казалась раем после голой холодной земли, на которой друзьям пришлось спать прошлой ночью.

— Располагайтесь, — сказал гном. — Отдыхайте спокойно. Здесь вам ничто не грозит. Это мой личный корабль, он круглосуточно охраняется.

Пожелав спокойной ночи, Свертль ушел. Глеб задвинул за ним дверной засов и с размаху бросился на кровать. Он блаженно поерзал на мягкой перине, устраиваясь поудобней, и закрыл глаза. Через минуту он уже спал. На соседней кровати сопел Коготь. Тролль, не доверяя мебели, стащил постель на пол и теперь мощно храпел, разметавшись во сне на добрые полкаюты.

За бортом корабля тихо плескалась вода, да иногда на палубе негромко перекликались вахтенные матросы.

2

Глеб проснулся днем. Яркие солнечные блики растеклись по стенам, искрились на круглых стеклах иллюминаторов, сверкали на металле.

По палубе грохотали тяжелые шаги. Там что-то звенело, бухало, скрипело и стучало. С улицы доносились неразборчивые голоса. Одни поближе, громкие — под самыми иллюминаторами, другие — приглушенные — вдали. Голоса невнятно переругивались, дружно ахали, спорили, командовали, гоготали, орали…

Глеб потянулся и встал. Смятое постельное белье беспорядочными грудами валялось на кроватях. Ни Тролля, ни Когтя в каюте не было.

Он нашел их на палубе.

Пока друзья спали, корабли подняли якоря и переместились ближе к берегу. Теперь они были пришвартованы к плавучему дебаркадеру. Широкие помосты объединили суда и дебаркадер в единое целое. Всюду — на палубах, на пристани, на берегу сновали десятки людей и гномов. Они тащили деревянные ящики, катили бочки, волокли перевязанные веревками холщовые тюки. Они сгружали на берег инструменты и строительные материалы, заносили на корабли руду, драгоценные камни, золото, уголь, геологические образцы из недр новых шахт, что-то еще.

Коготь стоял у борта и задумчиво смотрел на мельтешение вспотевших грузчиков. Глеб подошел к нему.

— Где Тролль? — спросил он.

Маг молча показал рукой.

Великан смешался с толпой. Он играючи подхватывал ящики, которые с трудом подтаскивали к нему несколько гномов, и зашвыривал их на палубу корабля. Его мускулистые руки двигались, словно поршни огромного механизма, и было видно, что несчастные гномы с трудом выдерживают бешеный темп работы, что они выдохлись, но гордость не позволяет им просить богатыря о передышке.

— Забавляется, — сказал Коготь.

— Ты что-то мрачный сегодня.

Маг отвернулся.

— Почему ты не сказал мне, что ищешь Епископа? — спросил он.

Глеб удивился:

— Разве?

— Да… Я всегда думал, что между друзьями не может быть тайн.

— Я и не скрывал. Просто ты не спрашивал.

— Ну и что. Ты должен был сразу сказать, кого ищешь.

— Но почему тебя так это задело? Ты его знаешь?

— Епископа знают все, — заявил Коготь. Он повернулся к Глебу и спросил: — Ты хочешь его убить?

— Да.

— Но как? Гном прав — Епископ очень силен.

— Почему тебя это так интересует?

— Потому что я не самоубийца! — взорвался маг. — Ты втянул меня в самую опасную авантюру, которую только можно выдумать, и я узнаю об этом совершенно случайно! Последним! От постороннего лица! Мне же ты ничего не говоришь, идешь куда-то, я волочусь следом за тобой, даже не подозревая, что направляюсь в ловушку!

— Но я не держу тебя, — Глеб растерялся. — Извини, я не думал…

— Но ты мог предупредить! Рассказать…

— Что ты на меня нападаешь? — возмутился Глеб. — Ты сам навязался ко мне в напарники. Сам следовал за мной, ни о чем не спрашивая…

— Я не спрашивал потому… Потому… — Маг махнул рукой и замолчал. Обиженно отвернувшись, он с показной сосредоточенностью стал следить за ходом погрузки-выгрузки. Глеб не знал, что сказать, и тоже молчал, разглядывая грузчиков.

К ним подошел Свертль. Он обвел рукой суету возле кораблей и торжественно объявил:

— Через полтора года на месте этой богом забытой деревушки будет стоять полноценное село. Мы построим здесь настоящий порт, кучу забегаловок для моряков, откроем новые торговые точки. Старые выработки в Драконьих Скалах истощаются, а здесь мы отроем десятки новых шахт, восстановим заброшенные старые… — Гном жадно разглядывал окрестности, словно уже видел городок своей мечты: с новыми домами, закусочными, с многолюдным базаром, с магистралями тянущихся дорог…

— Впрочем, я подошел вот по какому поводу, — прервал он любование. — Предлагаю вам наняться ко мне охранниками. Будете охранять мой караван. Товары, материалы и все прочее. Плачу я хорошо, в обиде не останетесь. Кроме того, мы пойдем в Город, уверен, вы направляетесь в ту же сторону. Чем зря топтать ноги, не лучше ли проехаться, имея крышу над головой, трехразовое питание и ежедневное жалование? Ну, как?

Глеб задумался.

— Что скажешь, Коготь? — спросил он. Обидевшийся маг лишь пожал плечами.

— Как долго пройдет караван? — поинтересовался Глеб.

— Дней пять по воде. Каботажно пройдем по морю, поднимемся по реке к озеру Пяти Голов, там потеряем день-два на перетаскивание груза. И дня четыре пройдем по суше. Итого, полторы-две недели.

— А от кого охранять?

— От сброда всякого, он лихих людей.

— Часто нападают?

— Когда как. Иногда за месяц пути никто даже и не покажется. Но всякое бывает, конечно. Недавно разорили у меня небольшой обоз. Всю охрану перебили, лошадей угнали, быков зарезали. Тюки распотрошили, но почти ничего не взяли. Так что дело это небезопасное, решайте…

— Я согласен, — сказал Глеб. — Остальные пусть думают сами. Уверен, Тролль не откажется.

— Из него выйдет отличный грузчик.

— Прежде всего он великолепный воин.

— Одно другому не мешает. Главное, что сила есть.

— Сколько платишь? — спросил гнома Коготь.

— Семь золотых в день. Сто золотых за каждое отбитое нападение. Плюс еда и кров.

— Восемь золотых, — сказал маг.

— Договорились! Кстати, с вашим великаном я уже переговорил. Он сказал, что пойдет за вами, куда бы вы не направились. Про деньги он даже не заикнулся… Значит, восемь золотых магу, семь золотых тебе, Глеб, и еда для тролля.

— Эй! — возмутился Коготь. — Ты как это считаешь?! По восемь золотых в день каждому!

— Шучу, я, — рассмеялся Свертль. — Шучу.

— С деньгами не шутят, — серьезно ответил маг.

— Через два часа отплываем, — довольно потирая руки, Свертль отошел.

— Мне кажется, что он все-таки нас надул, — задумчиво глядя вслед гному, сказал Коготь. — Я тут подумал… — Маг выдержал паузу, повернулся лицом к Глебу. — И решил, что все-таки пойду с тобой, Глеб. Ты мне нравишься. Уж не знаю почему, но нравишься. Возможно, своей странностью… Но, учти — с Епископом ты будешь драться без меня. Даже и не рассчитывай на мою помощь. Я буду держаться на безопасном расстоянии. Как можно дальше… Куда ты там собирался? К Потерянной Библиотеке? Идем вместе.

— Отлично! — ответил Глеб. Друзья улыбнулись друг другу и крепко пожали руки.

С дебаркадера на них смотрел довольный Тролль.

3

Погрузку закончили как раз к обеду.

Тролль, на этот раз доверившись деревянному трапу, поднялся на борт корабля, подошел к друзьям, стоящим на верхней палубе. Поделился, не скрывая своего детского восторга:

— Здорово! Они меня совсем не боятся. Я уж и отвык от этого. А силища-то у них какая! Вроде бы сами такие крохотные, а бочки ворочают, что и тебе, Глеб, не укатить.

— Это же гномы, — безразлично пожал плечами Коготь. — Ты что, никогда с ними раньше не сталкивался? Они же с детства начинают молотками стучать, да вагонетки толкать. Вон, значит, все какие квадратные… А сила — это пустое. Вот ты, вроде, такой могучий, мускулистый, а что толку? Правильно Свертль сказал, грузчик из тебя хороший выйдет. Вот и все, на что твоя сила сгодится.

— Ты поаккуратней, — возмутился Тролль, — а то мигом остужу в море. Посмотрим, чья возьмет.

— Грубо и некрасиво, — фыркнул Коготь. — Впрочем, что еще можно ожидать от грузчика?

— А что, Свертль действительно так сказал? — обратился Тролль к Глебу.

— Не то, что бы именно так… Но что-то в этом роде.

— Вот гад!

— Да он же похвалил тебя, — вступился Глеб за гнома. — У подгорного народа сила — высшая добродетель.

— Что хорошего может сделать народ, если ценит одну силу? — скривился маг.

— Ты несправедлив к ним. Гномы уважают мастерство ремесленников, сами они — лучшие в Мире кузнецы и оружейники. И магию знают.

— Земную, — брезгливо поморщился Коготь. — Самую низшую.

— Вещи, которые они делают, обычно зачарованы, — продолжал Глеб, не обращая внимания на скептицизм товарища, — и несут в себе Силу. Потому-то изделия гномов высоко ценятся.

— А уж заговоры предметов, это и вовсе детские игрушки. Даже Одноживущие ведьмы брезгуют этим заниматься.

— Как же он мне надоел! — вздохнул Тролль, отставил дубину, сгреб мага в охапку и поднял над головой, делая вид, что готов зашвырнуть товарища в пучину.

— Эй! — завопил Коготь, беспомощно дрыгая ногами в воздухе. — Поставь меня на место!

— Ладно, сноб! Не буду подмачивать твою репутацию. — Великан аккуратно опустил Когтя на палубу. — Но смотри, в следующий раз можешь оказаться в воде. Ты хоть плавать-то умеешь?

Надувшийся маг промолчал, игнорируя присутствие Тролля.

— Не умеешь, наверное, — решил гигант, не дождавшись ответа. — Но ты за свой посох цепляйся. Он у тебя деревянный, может, и выплывешь.

— Ладно, хватит, — сказал Глеб. — Вечно вы ругаетесь…

Гномы на берегу подбирали деревянные сходни, разбирали их на доски, заносили на корабли, укладывали штабелями на палубах. Развязывали отсыревшие канаты, сносили в трюмы. То тут, то там мелькал среди сородичей Свертль, на ходу отдавал приказы, и вновь куда-то исчезал, с тем, чтобы опять где-нибудь вынырнуть, проконтролировать, распорядиться…

— Ну, что, — сказал Глеб, разглядывая прощальную суету на берегу, — у нас есть еще несколько минут для того, чтобы сойти на землю, прогуляться. Кто со мной?

— Я только что оттуда, — сказал Тролль. — Пойду-ка лучше в камбуз. Говорят, у них здесь повар хороший. Поем, потом дождусь отплытия и сразу на боковую.

— А ты Коготь? Со мной?

Маг колебался лишь мгновение.

— А чего я там не видел?.. Пожалуй, я тоже ознакомлюсь с камбузом. А то живот что-то подводит.

— Ну, как знаете. Смотрите только, за обедом друг друга не проглотите.

Тролль усмехнулся:

— Костлявый он больно. Подавиться можно.

Коготь тоже не смолчал:

— А ты волосатый.

— Ну вот, опять началось, — пробормотал Глеб, расталкивая в стороны друзей, словно рефери сцепившихся в клинче боксеров.

Проводив товарищей к камбузу, он сошел на дебаркадер, спрыгнул с него на землю. Тотчас рядом возник неугомонный Свертль.

— Куда собрался?

— Просто пройдусь.

— Далеко не заходи. Скоро отчалим. Перед самым отплытием ударим в колокол.

— Я здесь буду. На виду.

Гном кивнул, обернулся и куда-то заторопился, перешел на бег. Глеб проводил его взглядом. Свертль взлетел на пристань, подбежал ко второму кораблю, заговорил с капитаном, перевесившимся через борт. Наблюдать за ними было неинтересно, и Глеб отвернулся.

Он медленно побрел вдоль полосы прибоя, незаметно для себя все дальше и дальше уходя от кораблей. Ковырял ногами зализанный волнами песок, наклонялся, поднимал витые спирали ракушек. Прикладывал к уху, слушал их ровный гул. И, с силой размахнувшись, зашвыривал назад в море.

Жалобно, тоскливо кричали розовые чайки. Вились над головой, словно стервятники.

«А здесь все и есть стервятники, — подумалось вдруг Глебу. — Каждый».

Большие черные валуны и скала, торчащая из-под воды, загородили корабли, заслонили собой суету на берегу, и Глеб сел, повернувшись лицом на восток, прикрыл глаза и подставил лицо солнцу. Ветер подхватывал мелкие брызги, играя, швырял их человеку в лицо, но Глеб оставался недвижим. Он чувствовал вкус соли на губах.

Горечь…

Он вдруг вспомнил, как боролся с морем в самом начале этой жизни. Как барахтался, выбиваясь из сил. Как море хотело убить его, но он все-таки выплыл, все же победил стихию, одержал верх.

И море выплюнуло его.

Побрезговало.

Вновь Глеб вспомнил гоблинов. Вспомнил Лес. Увидел Уота, живого, подвижного, любопытного. Влюбленную Лину… Шамана — почему же он такой огромный?..

Как давно все это было!

Море шипело, вороша гальку, набегая на песок, а Глебу казалось, что это шумит лес…

Когда вдалеке зазвенел колокол, Глеб поднялся, развернулся и пошел на запад. На закат. Туда, куда каждый вечер скатывается дневное светило. Туда, куда каждое утро отступает ночь.

«Почему, — подумал он, — я постоянно иду на запад?»

«…сгорел, наткнувшись на Солнце…»

«Неужели я действительно догоняю солнце?»..

Он вышел из-за скалы и увидел дорогу, деревню и таверну, стоящую на отшибе. Перелески и далекие горы, вершины которых словно вымазаны сметаной. Длинный помост причала, уходящий далеко в море — горизонт исчез, слился синевой с морем, и на мгновение Глебу показалось, что причал под странным углом уходит прямо в небо. Он сделал шаг, и потрясающая иллюзия тотчас исчезла.

Впереди были корабли и дебаркадер.

На палубе кто-то размахивал руками. Кричал, но что — не разобрать. Впрочем, и без слов было понятно, что его торопили.

Глеб перехватил копье и побежал к кораблям, все быстрей и быстрей. Песок летел из-под ног. Хрумкал обкатанный морем гравий. Хрустели, ломаясь, ракушки. Ветер швырял в лицо горькие брызги.

Через минуту он был на палубе корабля.

— Убрать трап! — прогремел недовольный голос с капитанского мостика. — Отдать концы!

Упали с рей паруса, громко захлопали, ловя свежий ветер, выгнулись. Закачалась палуба под ногами, и тотчас слегка закружилась голова.

Берег неохотно поплыл прочь.

4

Три дня прошло с того момента, как два двухмачтовых судна, глубоко осев под тяжестью груза, покинули Серебряную бухту.

Попутный ветер гнал корабли на запад. Слева по борту, в легкой туманной дымке, виднелись далекие вершины протяженного горного хребта, а справа расстилался безбрежный волнующийся океан. Было тихо и спокойно. Лишь чайки скрипучими визгами нарушали умиротворенность раннего вечера.

Глеб начинал скучать. За три дня морского путешествия не произошло ни одного значительного события. Только однажды далеко на севере показался гигантский морской змей. Свернувшись в кольца, он спокойно лежал на воде и не обращал абсолютно никакого внимания на корабли. Заметив интерес Глеба, капитан Рукх, одноглазый, со смоленой косичкой на затылке, сказал:

— В это время года они не нападают. Только если их ранить или сильно напугать. А вот по весне, бывает, бросаются на все, что проплывает мимо. Обовьется такой вот вокруг корабля, хвостом реи посшибает, зубами в борт вцепится и грызет дерево, грызет. Правда, шума они очень боятся. Не любят. Если как следует загреметь, закричать громко, то он все бросит и нырнет… Но может лишь еще больше разозлиться. Вот тогда его уже и громом не отгонишь. Страшный зверь!..

На борту каждый развлекался, как мог. Коготь показывал команде простенькие фокусы и обыгрывал желающих в карты. Впрочем, по мере роста выигранной магом суммы, желающих сыграть становилось все меньше. Тролль на спор мерился силой с двумя, тремя, четырьмя плечистыми приземистыми гномами. Он жонглировал бочками, перетягивал канат, рвал несколько карточных колод за раз, затягивал вокруг бицепса полосу сыромятной кожи и, сгибая руку, разрывал ее. Гномы с удовольствием смотрели представление, восхищались, аплодировали — они ценили и уважали физическую силу.

Глеб же каждое утро начинал с изнурительной трехчасовой зарядки на верхней палубе. Сначала он тщательно разминал суставы и позвоночник, растягивал мышцы и связки. Разогревшись, приступал к скоростной части тренировки. Однообразные, доведенные до автоматизма отточенные движения выполнялись все быстрей и быстрей, с нарастающим темпом, до тех пор, пока не начинал гудеть рассекаемый конечностями воздух. Особое внимание Глеб уделял скорости перемещения. «При работе с копьем, — объяснял ему раньше Уот, — необходимо уметь правильно и быстро перемещаться. Только используя верную технику передвижений можно заблокировать древком копья любой удар меча и только так можно пробить копьем любые доспехи. Сила удара всегда исходит из ног, позвоночник направляет и усиливает ее, а руки лишь передают энергию оружию. Это нельзя понять, это надо прочувствовать…»

Медлительные из-за своей конституции гномы приходили на его тренировки и подолгу наблюдали, как он отрабатывает молниеносные замысловатые финты, восторженно ахая и делясь впечатлениями. Приходил с ними и Тролль. Он скептически следил за упражнениями Глеба, но было заметно, что иногда он сам пытается повторить и запомнить некоторые головоломные движения из разряда тех, что попроще. Однажды великан не выдержал:

— Ерунда все это! — сказал он. — Быстрая муха кусает не больно.

Глеб остановился и улыбнулся:

— Хочешь попробовать?

Тролль замялся. Возбужденно загудели гномы, захлопали в ладоши, и великан был вынужден согласиться.

— Зашибу ведь, — сказал он, словно заранее просил прощения.

— Попробуй.

Тролль поднял свою неказистую палицу и легонько, так, чтобы лишь покалечить, но не убить, махнул ею, подсекая противнику ноги. Глеб отпрыгнул, шагнул в сторону и древком звонко хлестнул великана по ягодице. Зрители заржали.

— Ну, ладно… — Тролль прищурился и перехватил дубину двумя руками.

Соперники закружили на месте. Гномы затаили дыхание. Это больше не походило на учебный бой.

Тролль крякнул, вздымая дубину вверх, уже этим восходящим движением пытаясь подцепить противника, и затем нанес скользящий обманный удар. Глеб откачнулся, сделал быстрое танцевальное па ногами, скрутился корпусом и оказался позади великана.

— Я здесь, — крикнул он и ткнул тупой стороной копья Тролля в поясницу.

Гигант зарычал и развернулся, дубиной описав полукруг. Глеб пригнулся, быстрым текучим движением вновь перекинулся за широкую спину великана. Тролль растеряно закрутил головой, пытаясь понять, куда делся противник.

— Сзади, — подсказали из толпы.

Тролль обернулся. Глеб спокойно стоял, опираясь на копье, и иронично смотрел на неуклюжего силача. Взревев, великан занес дубину над головой, и тут его живая мишень превратилась в размытый скоростью вихрь — Глеб выпрыгнул высоко вверх, ткнул спарринг-партнера древком в локтевой нерв, парализовав руку, крутанул копье, молниеносно наметил еще пару ударов, шаркнул наконечником по животу, описал в воздухе вычурную фигуру, пожалуй, на порядок сложнее тех волшебных рун, что рисовал посохом Коготь, и приземлился на палубу. Тяжелая дубина вывалилась из онемевшей руки Тролля и ударила его по ступне. Медленно опустились на доски срезанные наконечником копья шерстинки. Растерянный великан проследил их неохотное падение.

— Рука, глаз, горло, живот, пах, — сказал Глеб. Восхищенные гномы зааплодировали. Тролль, охнув, схватился за отбитую ступню и опустился на палубу.

— Великолепно! — подошедший Коготь хлопнул победителя по плечу. — Теперь я имею представление, как ты уничтожил банду Медведя.

Опираясь на дубину, поднялся на ноги Тролль.

— Я был не прав, — признал он. — Научишь меня таким трюкам?

— Если будет желание, то конечно, — Глеб улыбнулся.

После этого показательного выступления гномы и люди из команды стали с большим почтением относится к Глебу…

Закончив тренировку, Глеб окатывал себя ведром ледяной воды и бежал на камбуз — завтракать.

Кормили на корабле словно на убой. Кок, которого все называли Поваром, что его неимоверно бесило, любил и сам поесть, и других покормить. Еда была его единственным божеством, чревоугодничество являлось для него святым ритуалом, и кок успешно обращал членов корабельной команды в свою веру. Он действительно был великим поваром. Готовить плохо было для него подобно святотатству. И поэтому вся команда страдала от обжорства.

Завтракал Глеб не торопясь. Он старался не переедать, но пытался попробовать все, что наготовил кок.

День и вечер незаметно проходили в пустых разговорах…

Вот и сейчас заканчивался ничем очередной бестолковый день. Солнце медленно клонилось к горизонту.

Из рубки на капитанский мостик вышел Рукх и стал разглядывать окружающий океан. Глеб поднялся к капитану и задал давно мучающий его вопрос:

— Послушайте, капитан, а что там дальше на севере? Вы никогда туда не заплывали?

Рукх хмуро посмотрел на Глеба — он не терпел присутствия посторонних на капитанском мостике — и сердито ответил:

— Нет там ничего… — Он немного помолчал, затем продолжил совсем другим — подобревшим — тоном: — Когда я был мальчишкой, и оба моих глаза находились на своих местах, я надумал отправиться за горизонт. У моего отца тогда была яхта — небольшая старая посудина с треугольным парусом на кривой мачте, и я решил воспользоваться этим корытом. Отец говорил мне, что там, на севере, ничего нет, но я не верил. Молодость непоседлива, она всегда хочет проверить все на своей шкуре, не доверяя мудрой зрелости. И я, дождавшись, когда ветер задул в нужную мне сторону, убежал из дома, отвязал яхту и уплыл. Всего через день пути, судно словно уткнулась в незримую стену. Волны проходили сквозь нее, катились дальше к горизонту, но яхта встала, как уперлась, хотя паруса были полны ветра… Когда я вернулся, мне здорово попало. Это я помню очень хорошо. У отца была тяжелая рука… Да… Многие пытались пересечь ту невидимую границу, что остановила меня, но я никогда не слышал, чтобы кому-нибудь удалось это сделать. Говорят, она опоясывает весь наш мир. Интересно все же, что скрывается за ней? Куда попадет человек, если как-то сможет ее преодолеть?.. — Рукх задумался, погрузившись в воспоминания, тряхнул головой, и вновь его голос стал привычно сердитым: — Спустились бы вы на палубу. Капитанский мостик не предназначен для охранников. Иначе он не назывался бы капитанским. И смотрите в оба — мы входим в опасную зону, здесь полно пиратов. — Сурово глянув на Глеба, капитан скрылся в рубке.

Глеб осмотрелся. Спокойное море было чисто. Внизу, на корме, притулился Коготь, закутанный в непроницаемый для ветра плащ. Маг сидел на деревянной табуретке, вытащенной, несомненно, с камбуза — только там часть стульев не была прикреплена к полу — и задумчиво рассматривал тонущий в волнах красный диск солнца. Глеб спустился к товарищу.

Коготь поднял голову, тоскливо посмотрел на друга и сказал:

— Надоело… Все плывем, плывем… Ничего не происходит… Такого здесь не должно быть. Это в настоящем мире мы постоянно ждем. Чего-то. Хоть чего. Все ждем, ждем, а жизнь в это время проходит мимо. Ждем, а потом торопимся куда-то, бежим, пытаемся догнать… Это безумие: сначала ожидание, а потом гонка со временем… — Коготь надолго замолчал, и Глеб уже подумал было, что маг задремал, как тот встрепенулся и продолжил: — Здесь все не так… Идешь ли ты, стоишь ли на месте, жизнь всегда впутает тебя в очередную авантюру… Это словно комикс, слайд-шоу — вчера ты воевал с горгульями, а сегодня уже плывешь по морю… События наслаиваются, и ты уже не помнишь, что случилось месяц назад… И никто не знает, что ожидает его в будущем. Никто не загадывает вперед, потому что это бесполезно. Что ни планируй, а случится нечто, и все твои планы пойдут к чертям…

Глеб перегнулся через борт и долго смотрел в бегущую внизу свинцовую воду.

За кораблем оставалась полоса пенящихся бурунов. Она протянулась далеко назад, и отставшее второе судно шло, держась этой узкой белой дорожки, пролегшей среди вздымающихся волн. Точно след в след за ведомым…

— Что это там? — Голос Когтя прервал его сосредоточенное созерцание. Маг показывал на далекий гористый берег по левому борту. Три точки отделились от скал и двигались наперерез морскому каравану. Глеб всмотрелся. Точки быстро приближались, росли…

— Корабли, — сказал Коготь.

Это действительно были три небольших одномачтовых судна. Они шли гораздо быстрей тяжело нагруженного торгового каравана, и на мачтах у них развевались черные лоскуты флагов.

— Пираты! — крикнул Глеб.

— Пираты!!! — подхватил вахтенный матрос, выбежав из рубки, и тревожно зазвенел, задребезжал медный колокол. По палубе затопали десятки ног. Из кают, из трюма выбегали люди и гномы, на ходу надевая кожаные доспехи, залезая в кольчуги, проверяя лязгающее оружие. Над вечерним морем разнеслись первые зычные команды. На капитанский мостик вновь вышел одноглазый Рукх. Он быстро оценил обстановку и оглушительно заревел, перекрыв своим богатырским голосом прочие звуки:

— Поднять все паруса!!!

На реи взлетели матросы. Разворачиваясь, упали полотнища дополнительных парусов, хлопнули, подхватывая ветер, и корабль зарылся носом в воду, набирая скорость, но, все равно, и в полной оснастке он шел недостаточно быстро, чтобы опередить несущиеся на перехват легкие пиратские суда.

Из своей каюты вылез Свертль. Быстро осмотрелся. Помахивая огромным топором, подошел к друзьям.

— Пришло время показать, что я не зря плачу вам деньги, — сказал он, и побежал по палубе, выкрикивая отрывистые команды.

К левому борту выдвинулись арбалетчики. Они опустились на одно колено и нацелили заряженные массивными болтами орудия в сторону приближающихся пиратов. Прикрывшись плоскими прямоугольными щитами, во вторую линию выстроились гномы, вооруженные боевыми молотами и топорами — своим излюбленным оружием. За ними беспорядочно толпились матросы с кинжалами, кухонными ножами, с пожарными топориками, баграми и дубинами. Откуда-то появился заспанный Тролль. Зевнув, прорычал громко:

— Наконец-то! — и вклинился в толпу почтительно расступившихся моряков.

Глеб обернулся. Второй корабль отстал еще больше, там, суетясь, бегали гномы, лазили по реям матросы, раздавались команды. Первый удар должен был прийтись на головное судно, на корабль капитана Рукха, на их корабль.

— Эй, капитан! — прокричал с палубы Свертль. — Как у нас дела?!

— Не успеем! — рявкнул Рукх. — Придется драться!

— Сколько до устья?!

— Совсем ничего! Час ходу!

— А может?..

— И так идем полным ходом! Никак не успеем!

Пиратские корабли приближались. Они выравнивали курс, подстраиваясь к направлению движения торговой флотилии. На палубах этих неказистых, но проворных посудин толпились оборванцы, вооруженные кривыми саблями и круглыми деревянными щитами, поверхность которых была утыкана ржавыми шипами. Дико крича, пираты потрясали в воздухе оружием и размахивали абордажными крюками.

— Не успеваем! — пожаловался Свертль Глебу. — Всего через час будет устье реки, а там стоит наш форт с десятком боевых судов наготове. Если бы дотянуть…

Коготь задумчиво разглядывал пиратские парусники.

— Я знаю, что делать, — сказал он. Гном с надеждой глянул на него, живо пообещал:

— Даю сто пятьдесят золотых, если ты действительно поможешь.

— Каждому, — уточнил маг.

— Конечно. Вам троим.

— Я попытаюсь… Это довольно тяжело, но… Сколько у нас еще времени?

— Минуты через три они возьмут нас на абордаж.

— Хорошо… — Маг задумался, шевеля губами, проговаривая про себя некие еще неясные ему заклинания.

Щелкнули арбалеты, осыпав ближайший пиратский корабль тяжелыми короткими стрелами. Толпящийся на его палубе сброд разразился воплями. Два мертвых тела упали за борт. Разъяренные пираты раздались в стороны, выпустив десяток своих лучников. Прогудели тетивой луки, и легкие оперенные стрелы устремились к торговому кораблю. Захрипел один из матросов — стрела пробила ему горло.

Арбалетчики тут же отступили за линию гномов и, укрывшись за сомкнувшимися щитами, стали перезаряжать оружие. Короткие луки пиратов не требовали перезарядки — и стрелы летели без перерыва, впрочем, они были слишком легки и, не причиняя вреда, отскакивали даже от плотных кожаных курток.

Один из пиратов раскрутил над головой веревку с абордажным крюком на конце и швырнул ее в сторону торгового судна. Крюк упал в воду, не долетев пары метров до борта. В тот же миг гномы разомкнули щиты, арбалетчики встали в полный рост и залпом выстрелили в атакующий корабль. Пират тяжело свалился в воду.

— Поторопись! — предупредил Глеб мага.

— Готово! — Коготь выпрямился, не обращая внимания на сыплющиеся стрелы, и принялся размахивать посохом, выкрикивая странные, вроде бы понятные, но какие-то рваные слова.

Глеб увидел, как почти исчезнувшее за горизонтом солнце вдруг вспучилось, приподнялось, замерло, и от его пламенеющего края отделились три тонких луча. Пылающими струнами они протянулись над морем, вонзились в пиратские корабли, натянулись и лопнули, рассыпавшись на мириады мельчайших искр. Солнце рухнуло за горизонт, и там, где оно только что находилось, вспыхнуло ярчайшее зеленоватое свечение, а вместе с ним вспыхнули и разбойничьи суда. Пламя в одно мгновение слизнуло паруса, охватило палубу, обглодало борта и надстройки. Мачты превратились в горящие факелы, из трюмов вырвались безумствующие протуберанцы. Обожженные пираты горохом посыпались в воду, спасаясь от всепожирающего огня. За считанные секунды парусники обуглились, почернели и развалились. Бой закончился, не успев начаться. В ледяной воде плавало несколько сотен людей, цепляющихся за деревянные обломки. Они тщетно пытались спастись, но холод делал свое дело — головы молящих о пощаде пиратов уходили под воду и больше не показывались. Океан, кормящий этот сброд, теперь сам поглощал их.

Свертль и капитан Рукх сурово смотрели на гибель морских разбойников.

— Это были хорошие моряки, — тихо сказал Рукх и опустил голову, когда место крушения осталось далеко за кормой.

Повелитель гномов подошел к друзьям.

— Ты оказал мне большую услугу, — обратился он к обессилевшему Когтю. — И преподал урок. Пожалуй, теперь я буду нанимать в охрану одного-двух магов.

— Услуги хорошего мага стоят недешево, — с трудом выговорил Коготь. Он словно постарел лет на десять. — Мне надо отдохнуть… Но как я их сделал! — через силу улыбнулся маг и потерял сознание. Глеб едва успел его подхватить.

— Лево руля! — прокричали с капитанского мостика. — Устье!

5

— Комендант форта уже знает, что ты сжег корабли пиратов, и хочет тебя видеть, — сказал Свертль, заходя в каюту к друзьям.

Коготь, закрыв глаза, полусидел-полулежал на койке, опираясь спиной на стенку. На животе у него стояла глиняная кружка. Окунув в нее длинную соломинку, маг потягивал холодное пиво, которым на радостях угостил его Повар.

— Я тоже иду. Собирайся, — поторопил Свертль.

Коготь не отреагировал на слова гнома, только на мгновение чуть приоткрыл один глаз.

Рядом Глеб и Тролль увлеченно играли в шашки.

— Дамка, — сказал Глеб. — И еще одна будет через ход.

Тролль хмыкнул, почесал переносицу.

— Ладно, давай сначала.

— Признаешь поражение?

— Да.

— Счет уже шесть — один.

— Я помню.

— Не надоело проигрывать?

— Тебе просто везет.

— Ну еще бы. Ведь это русская игра.

Свертль потоптался на пороге. Спросил раздраженно:

— Так ты идешь?

— Зачем? — равнодушно спросил Коготь, не вынимая соломинки изо рта, продолжая перекачивать пиво из кружки в свое брюхо. — Мне и здесь неплохо.

— Там будет хорошее угощение, — гном сменил тактику.

— Да? — слегка заинтересовался Коготь, но глаз так и не открыл.

— Надолго мы здесь задержимся? — спросил Глеб у Свертля, вновь расставляя шашки на клетчатой доске.

— Еще на пару часов. Надо доложиться коменданту. Возможно, он надумает проверить корабли, посмотреть трюмы. Но вряд ли. Все-таки это мои суда… И еще надо будет взять лоцмана.

— Пару часов? — Глеб зевнул. — Скукота!

— Один я не пойду, — заявил Коготь. — Только с друзьями.

— Ну хорошо, — согласился Свертль. — Но давайте быстрее. Собирайтесь пока, а я через минуту за вами зайду. — Гном вышел, оставив дверь открытой.

— Успеем еще партию сыграть? — спросил Тролль.

— Ладно вам ерундой заниматься, — Коготь выбросил соломинку, взял кружку в руки, осушил ее в два глотка и поднялся. — Давайте собираться.

— А чего собираться-то? — Тролль пожал плечами — Вечерних туалетов у нас нет.

— Причешись хотя бы.

— Может, мне еще побриться?

— Не помешает.

— Доиграем в пути, — Глеб тоже встал, — время у нас будет. А пока пойдем, глянем на форт.

Друзья вышли на палубу.

Было холодно. Солнце уже давно спряталось, но было довольно светло. На севере всегда так — полгода проходит в потемках, зато потом стоят белые ночи.

Корабли Свертля покачивались на мелких частых волнах, желтых от выносимой рекой мути. Устье здесь было так широко, что невозможно было сказать, где кончается река и начинается море. Впереди виделся форт — небольшой аккуратный замок, прилепившийся к скале. Деревянные пристройки, каменная башня маяка рядом. Укрепления на подступах к замку. Многочисленные причалы и мостики, уходящие в залив. И целая флотилия пришвартованных разномастных судов. А за кораблями протянулась поперек реки длинная толстая цепь на поплавках-бочках…

— Да, — хмыкнул Коготь. — Так просто здесь не прорвешься.

Со стороны форта, от его причалов, плыла, направляясь к торговому каравану, широкая многовесельная лодка.

— Это за нами, — сказал Свертль, бесшумно возникнув за спинами товарищей. Рядом с гномом стоял одноглазый капитан Рукх: принарядившийся, сменивший повязку на пустой глазнице, с дымящейся трубкой в углу рта — настоящий морской волк. Он тоже собрался на берег.

— А откуда комендант узнал, что я поджег пиратов? — спросил Коготь.

— Мы сообщили.

— Каким образом? Неужели здесь есть радио?

— Зачем же так сложно? У моряков свой язык общения. Любой вахтенный матрос способен передать сообщение на берег своему коллеге. Естественно, в условиях видимости.

— Семафорная азбука, — догадался Глеб.

— Руками, что ли, машет? — спросил Коготь.

— Ну, можно и так сказать.

— А если туман?

— Тогда приходиться кричать, — присоединился к разговору Рукх и, наглядно иллюстрируя свое высказывание, вдруг заорал во всю глотку:

— Там, на шлюпке!!! К правому борту давай!!! К правому!!!

— …онял …ас… — донеслось издалека.

Лодка постепенно приближалась. Уже можно было разобрать, что в ней находятся не только гребцы, но и несколько вооруженных человек.

— Они здесь всегда так встречают гостей? — спросил Коготь. — С мечами и арбалетами.

— Что делать, места здесь опасные.

Вскоре шлюпка приткнулась к правому борту судна. С корабля сбросили несколько концов, и гребцы в лодке, оставив весла, подхватили болтающиеся веревки, натянули, удерживая шлюпку на месте.

— Я первый, учитесь, — сказал Свертль и, схватившись за свисающий канат, перелез через борт и ловко скользнул в лодку.

— Теперь вы, — распорядился одноглазый капитан и подтолкнул Глеба в спину.

Глеб, повторив трюк гнома, оказался в шлюпке. Следом спустился Коготь. А потом случился небольшой казус. Когда над бортом появилась взлохмаченная клыкастая морда Тролля, гребцы, не готовые к такому повороту событий, испугались до полусмерти и едва не попрыгали в ледяную воду. Вооруженный эскорт вскинул оружие. Кто-то с перепугу даже выстрелил из арбалета, чудом не зацепив великана.

— Это свой! — крикнул Глеб.

— Наш это, наш, — подтвердил Коготь.

— Не стреляйте, он с нами, — остановил воинов Свертль.

Люди в лодке, вроде бы, немного успокоились.

А Тролль, словно ничего не заметив, внимательно, сверху вниз, посмотрел на ненадежную посудину, оценил ее вместимость, повел плечами и заявил:

— Езжайте-ка без меня!

— Ты чего это? — спросил Коготь из лодки. — Испугался?

— Не путай страх и разумную осторожность.

— Да ладно тебе! Прыгай!

— Нет. Пожалуй, я останусь здесь.

— Опаздываем! — поторопил Свертль. — Решайте быстрей!

— А чего решать? Я не еду.

— Уступи тогда место, — сказал Рукх, пытаясь отодвинуть великана в сторону.

— Я вас здесь подожду, — сказал Тролль и отошел от борта. Напряженные гребцы дружно выдохнули.

По свисающему канату в шлюпкуспустился одноглазый капитан.

— У нас все на месте, — сказал Свертль.

Гребцы взялись за весла, оттолкнулись от корабля. И заскрипели, застучали уключины. Захлюпали, зашлепали о борта лодки частые волны.

Глеб смотрел вперед, на медленно приближающиеся причалы, на маяк, на стены форта, на укрепления, на корабли. Коготь, сидящий на банке, зевал, клевал носом и всем своим видом показывал, насколько же ему скучно. Свертль хмурился, о чем-то размышляя, ни на что вокруг не обращая внимания. Капитан Рукх, устроившийся на носу, неотрывно следил за своим удаляющимся кораблем. Через несколько минут, когда маленькая торговая флотилия осталась далеко позади, капитан заметил нечто, неимоверно его возмутившее, привстал, гневно сощурил свой единственный глаз и пробормотал, махнув рукой так, словно отгонял муху:

— Куда забрался? Пшел оттуда!

Глеб обернулся, гадая, что же такое могло вывести обычно уравновешенного капитана из себя, и едва не рассмеялся.

На капитанском мостике стоял Тролль. Он занял законное место Рукха, и капитан, увидев это, приревновал к великану свой корабль.

6

Комендант форта оказался весьма приятным человеком.

На вид ему было чуть больше тридцати лет. Он был улыбчив и опрятен. И с первого же взгляда располагал к себе…

Когда шлюпка причалила, оказалось, что комендант лично вышел встречать своих гостей. Он протянул руку и помог выбраться на берег коротконогому Свертлю.

— Рад видеть вас, господин, — с легким поклоном сказал он Властелину Подземного царства. Сказал почтительно, но без подобострастия.

— Взаимно, — ответил гном.

— Давно вас не было видно в наших краях.

— Но вот я здесь.

— И не один. С товарищами.

— Да. — Свертль спохватился и представил присутствующих: — Это Огненный Коготь, великолепный маг, который сегодня с помощью своего мастерства уничтожил три корабля морских разбойников.

— Мне уже сообщили об этом.

— Это Глеб, мой старый знакомый. Он тоже оказал мне большую услугу… Это Рукх, мой капитан.

— С капитаном мы знакомы. Неоднократно встречались… А сейчас прошу ко мне.

Комендант не представился сам, возможно не посчитал нужным, но, скорее всего, у него просто не было имени, только должность. Глеб знал, что такое довольно часто встречается среди Одноживущих.

Шлюпка, что доставила их на берег, тем временем куда-то незаметно исчезла вместе со всеми гребцами. Только молчаливые воины, сопровождающие гостей, застыли позади, ожидая приказаний от своего начальника.

— Мы бы хотели как можно скорей продолжить плавание, — сказал Свертль.

— Куда вам торопиться, господин? — Комендант небрежным взмахом руки отпустил своих бойцов, и те, так и не проронив ни единого слова, разошлись в стороны и тут же растворились в серой ночи, затерялись среди кораблей, помостов, причалов, торчащих столбов, среди перевернутых, вытащенных на берег лодок, среди канатов, сваленных в бухты…

— Ночью по реке двигаться опасно, несмотря на то, что сейчас достаточно светло. Оставайтесь до утра.

— И еще нам нужен лоцман.

— Это обязательно. Но об этом потом. Прошу за мной.

Комендант направился к деревянной лестнице, что круто поднималась к вершине утеса, туда, где стоял каменный замок.

Они прошли мимо причалов. Приблизились к утесу. Перед самой лестницей их окрикнули:

— Стой! Кто? — Из небольшой будки, слившейся со скалой, выскользнул охранник. В руках у него было странное неудобное копье, больше похожее на китобойный гарпун, чем на боевое оружие.

— Это я, — сказал комендант, но боец уже узнал начальника и вытянулся в струнку, салютуя своей неуклюжей пикой.

Вблизи лестница казалась еще круче и страшней, чем на отдалении. Она уходила вверх почти вертикально, каким-то непонятным образом прилепившись к отвесной стене. Глеб задрал голову. Отсюда замок не был виден.

— Нам обязательно надо туда лезть? — спросил Коготь, наблюдая, как комендант начал подъем, цепляясь за шаткое ограждение перил.

— Да, — сказал Свертль.

Маг вздохнул:

— Лучше б я остался с Троллем на корабле.

Капитан Рукх громко фыркнул в ответ на это высказывание. Возможно, он таким образом выразил презрение к человеку, боящемуся высоты, но, вероятней, он просто представил на капитанском мостике две фигуры — Тролля и Когтя — и не смог сдержать возмущения.

— Надеюсь, угощение того стоит, — пробормотал Коготь, опасливо глядя вверх.

Свертль уже карабкался вслед за комендантом, и Глеб, не раздумывая больше, ступил на перекладины лестницы. Через минуту за ним последовал не прекращающий ворчать Коготь. Последним поднимался Рукх…

Запыхавшиеся товарищи выползли на вершину. С трудом отдышались, утерли пот. Только капитан Рукх, привыкший карабкаться по реям с ловкостью обезьяны, был свеж, как огурчик.

— Неужели нельзя было какой-нибудь лифт придумать? — с трудом проговорил сквозь одышку Коготь.

— Подъемник? — спросил комендант. Он, как и Рукх, нисколько не устал. — У нас есть подъемник. Но он на другой стороне скалы. Я подумал, что лестницей быстрей получится.

Маг только хмыкнул, не сумев найти подходящих слов…

Наверху было ветрено и неуютно, но зато отсюда открывался великолепный вид. Видно было все на десятки километров вокруг: и море, и залив, и само устье, и нанесенные течением островки, и река, текущая с юга, и горы по ее берегам… Глеб посмотрел в сторону, где должны были находиться стоящие на якорях корабли Свертля. И увидел их. На просторе бухты суда выглядели ничтожными скорлупками… Комендант выждал какое-то время, понимая восторг гостей, затем сказал:

— Если хотите, то можно подняться на маяк. Там выше и вид еще лучше.

— Нет, — замотал головой Коготь. — Куда уж лучше!

— Мы пришли не за тем, чтобы любоваться окружающими красотами, — сказал Свертль.

— Конечно, — легко согласился комендант. — Тогда поспешим в крепость…

Небольшой аккуратный замок казался неотъемлемой частью скалы. Он будто бы в один день вылез здесь на поверхность, пробился сквозь гранит, проклюнулся на самом краю обрыва, при этом едва не свалившись вниз, но оставшиеся в глубине корни удержали его от падения. Так вырастает опенок на срезе трухлявого пня. Так гриб чага намертво сживается с березой. Не было заметно ни фундамента, ни малейших признаков того, что стены эти были когда-то кем-то сложены из камня — просто монолит скалы вдруг поднимался вверх, причудливо вспучивался, формируя крепостные стены со всеми башенками, зубцами, бойницами. И нигде ни единой трещинки, щелки, никаких признаков строительного раствора. Здесь все выстроила сама природа. А людям только и оставалось, что пробить дверные и оконные проемы, застеклить их, забрать решетками, навесить ставни и ворота, увенчать каждую башенку острой крышей-шапочкой с флюгером на макушке…

В воротах стояли два охранника. Они отсалютовали коменданту и его гостям. И вновь Глеб подивился странному тяжелому оружию, похожему на гарпуны.

Затем был длинный коридор, освещенный вереницей факелов. Бойницы, из которых тянуло сырым сквозняком. Темные дыры боковых ходов, откуда — Глеб бы не удивился — вполне могли вынырнуть знакомые горгульи. Череда одинаковых дверей, широко распахивающихся, стоило коменданту легко коснуться их ладонью, и с грохотом захлопывающихся, когда через них проходил последний человек.

И, наконец, зала. Не очень большая, скорее даже тесная. Серые стены, низкие потолки. Но шагнув в эту комнату, Коготь по обыкновению зевнул, да так и застыл с открытым ртом. На широком столе, покрытом синим сукном, стояла разнообразная снедь. Но не еда поразила мага — видел он и не такое. Его повергла в изумление утварь — подносы, тарелки, миски, кубки, бутыли, ложки, вилки, ножи… Все это нестерпимо блистало, сияло, играло, отражая свет многочисленных факелов. Кругом было сплошное золото.

— От-т… откуда? — Коготь даже стал заикаться.

— Что? — не понял комендант.

— Столько золота.

— С арестованных кораблей.

— Пиратских?

— Со всяких. Это конфискованное золото. Похищенное, контрабандное, фальшивое… Впрочем, здесь фальшивого нет.

— А разве оно не должно храниться на складе? — спросил Свертль, с профессиональным интересом разглядывая богатую сервировку.

— Зачем ему там пылиться? Пусть работает. А когда придет время отправлять конфискованные вещи Королю, мы все приведем в порядок. У нас же все пронумеровано, подписано. К каждому предмету имеется бумага. Так что здесь еще никогда ничего не пропадало. И не пропадет. Порядки насчет этого строгие!

Коготь неопределенно хмыкнул.

— Рассаживайтесь, — сказал комендант, широким жестом приглашая гостей к столу. — Поговорим.

— Пожалуй, я не зря карабкался сюда, рискуя собственной жизнью, — пробормотал Коготь. Глеб покосился на товарища.

— Прежде всего, — сказал комендант, когда все устроились на местах, — я должен напомнить вам, господин, — он кивнул Свертлю, — что за проход по реке вы должны заплатить тридцать два золотых.

— Уже тридцать два?

— Да. С этого месяца тариф подняли.

— Хорошо. Считайте, что я это уже сделал. Но еще мне нужен лоцман.

— Пятнадцать монет в сутки.

— Меня устраивает.

— Хорошо. Осматривать ваши корабли я не буду. — Комендант вновь кивком выразил свое уважение к собеседнику. — В этом нет необходимости.

— Я тоже так думаю.

— Но хотелось бы знать, что у вас на борту. Для отчетности. Понимаете?

— Да, конечно. У меня при себе все бумаги. — Свертль протянул руку, и капитан Рукх, движением фокусника вытянув откуда-то пачку желтых листов, положил ее гному на ладонь. — Пожалуйста. Документы, накладные, перечень товаров, расписки.

— Хорошо. Я посмотрю, а вы пока налегайте на еду. Думаю, нечасто вам приходилось есть с золота. — Комендант освободил угол стола, переместив часть посуды, разложил документы и погрузился в чтение. Изучая бумаги, он изредка кивал, морщил брови и почесывал переносицу.

Гости тем временем ужинали.

— Недурственно, — приговаривал Коготь каждый раз, когда пробовал новое блюдо. — Очень даже недурственно. — Он уже не зевал и не показывал, что ему скучно. Напротив, он был необычайно суетлив и подвижен. Руки его так и летали по всему столу.

Бегло просмотрев документы, комендант вновь сложил их в ровную стопку и вернул Свертлю. Гном передал бумаги одноглазому капитану.

— Все в порядке?

— Да. Как обычно, все в порядке. Путешествие можете продолжить, когда захотите, но я все же настаиваю на том, чтобы вы дождались восхода солнца.

— Мы планировали…

— Тем более, что лоцмана я вам сейчас найти не смогу. Только утром.

— Что ж. Значит утром, — сдался Свертль.

— Мы вернемся на корабль или всю ночь проторчим здесь? — шепотом спросил Коготь, наклонившись к уху Глеба.

— Не знаю.

— Вот дьявол! Ну, что ж, будем извлекать из своего положения максимальную пользу. — Маг задвигал руками, добираясь до еще не продегустированных блюд.

Глебу хотелось спать. Он часто зевал, прикрывая рот ладонью. Слипались глаза. День выдался слишком долгим и тяжелым. А еще целая ночь впереди…

Вгоняя в дремоту, капитан и комендант нудно говорили о морских проблемах, пересыпая свои речи длинными маловразумительными терминами и названиями. Иногда в разговор встревал Свертль. И тогда беседа переключалась на темы более понятные, но такие же неинтересные: торговля, цены, конкуренция…

А потом комендант вспомнил что-то, оборвал неоконченную фразу и посмотрел на Когтя.

— Теперь я хотел бы послушать, что там у вас случилось с этими пиратами.

Маг поднял голову, мгновение размышлял, с чего бы начать, потом открыл рот — и его понесло. Он врал, нисколько не стесняясь присутствующих свидетелей, а иной раз и адресуясь к ним, требуя, чтоб они подтвердили истинность его слов. Глеб, привыкший к выходкам друга, только посмеивался. Зато очумевшие Свертль и Рукх, невольно кивали головами, настолько убежденно вел свой рассказ Коготь. Комендант услышал, как десяток отлично оснащенных кораблей с пушками несся наперерез беззащитному торговому каравану. Как целый флот атаковал головное судно. И как маг зажег десяток солнц — по числу атакующих кораблей — и противник в одно мгновение был испепелен. Коготь утверждал, что море покраснело от крови, а какое-то времени воды и вовсе не было видно, так как всюду торчали головы тонущих…

— Я мог бы перебежать по их затылкам на берег и вернуться назад. Корабль просто не мог двигаться. А эти разбойники карабкались на палубу, но я сшибал их, бил пламенем…

Комендант невозмутимо слушал.

Когда маг смолк, комендант серьезно кивнул и заговорил о том, как нелегко плавание в северных водах и какими опасностями оно чревато. Капитан Рукх поддакивал, щурил свой единственный глаз и нескончаемо дымил трубкой…

Глеб все зевал и клевал носом. Он рассеянно о чем-то думал, грезил. Он уже не воспринимал слова собеседников. Слышал только ровный монотонный гул. Уставший мозг постепенно отключался, но уснуть прямо здесь, за столом Глеб не решался — удерживала врожденная осторожность Двуживущего. Инстинкт самосохранения…

Надо дотерпеть…

Он встряхивался, обводил взглядом лица товарищей, вновь на какое-то время обретал возможность понимать разговор…

Он и не заметил, как вдруг пришло утро.

7

Величавая река неторопливо несла свои воды по протяженной лессовой долине, раскинувшейся у подножья гор. Она брала исток в озере Пяти Голов, набирала силу, подпитываясь кристально чистыми ледниковыми ручьями, подтачивала, размывала берега и в конце своего пути вливалась в океан. За многие сотни лет река вынесла к устью миллионы тонн осадочных пород, образовав десятки островов и сотни отмелей…

Корабли осторожно двигались на юг, пробирались вверх по течению. По мере продвижения вглубь материка постепенно теплел воздух, отступала зима, лишь бодрящей свежестью дышала вода, да белели над горизонтом снежные вершины. Ночи становились все темней…

Паруса были убраны, только хлопали, цепляя ускользающий воздух, треугольные кливера. Глядя на их трепыхание, Глеб гадал, что предпримет капитан, если ветер сменит направление или стихнет совсем.

На капитанском мостике головного судна, бок о бок с одноглазым Рокхом, стоял коренастый бородатый человек в робе. Он поднялся сюда, когда корабли покидали форт, и с того момента так ни на минуту не оставил своего поста. Даже еду для него приносили на мостик. Хмурому капитану приходилось мириться с присутствием этого человека. Река любила обманывать путешественников и часто меняла русло, размывая старые лессовые отложения и нанося новые отмели, не обозначенные на картах. Только опытный лоцман — а по утверждению коменданта, бородач был лучшим лоцманом — мог провести здесь корабль, не посадив его на мель, точно держась переменчивого фарватера.

8

— Отсюда начинаются исконные земли гномов, — сказал Свертль. — Драконьи скалы — наша родина.

Черные пики отвесно уходили ввысь, оставляя взору лишь узкую, похожую на трещину полоску неба. Было сумрачно, хотя где-то там, над ущельем, вовсю светило невидимое отсюда яркое солнце. Негодующая река, стиснутая каньоном, лишилась своей неторопливой и самоуверенной величавости Ее глубокие воды стремительно неслись мимо каменистых берегов, закручиваясь в бешеные водовороты. Цепи тяжелых якорей натянулись и с трудом удерживали корабли на месте.

— Разве может так говорить Двуживущий? — спросил Глеб. Он, Коготь и Свертль стояли на носу головного судна и смотрели, как суетится на тесном берегу команда, готовясь к преодолению порога. Над головами матросов возвышался мохнатый торс Тролля — силач был незаменимым помощником.

— Конечно, я не настоящий гном. Но только в том смысле, что я не был рожден в глубине подземелий. А все остальное… Я перенял привычки и обычаи моего племени, я знаю все секреты работ по металлу, никто лучше меня не разбирается в геологии… Я горжусь своей принадлежностью к горному роду. Так можешь ли ты утверждать, что я не полноценный гном?

— Ты прав, — Глеб вспомнил свою жизнь у гоблинов. — Неважно кем и как ты рожден. Я заметил, что Одноживущие часто намного человечней, чем настоящие люди.

Маг несогласно покрутил головой:

— Нельзя быть человечней человека, — сказал он. — Это даже звучит нелепо. Это просто невозможно. Нельзя же быть чернее черного.

— А быть белее белого тоже невозможно? Существует ли абсолютная чистая белизна? — возразил Глеб. — Почему-то можно быть бесчеловечным человеком, хотя это звучит еще более нелепо.

Гном внимательно слушал друзей.

— Это бесполезный, ни к чему не ведущий спор, — сказал он.

Глеб хотел еще что-то добавить, но лишь махнул рукой. Коготь потерял к разговору всякий интерес; он наблюдал, как Тролль, брезгливо морщась, забрел по грудь в воду и потащил на берег пучок толстых канатов, брошенных ему с корабля…

Наконец, все было готово.

На оба берега высадились два смешанных отряда людей и гномов — вся команда корабля. На борту остались лишь лоцман, Глеб, Коготь и Свертль, да еще одноглазый Рукх встал к штурвалу. Небольшими группами моряки и плечистые богатыри маленького народца разобрали канаты, впряглись в широкие кожаные петли, укрепились ногами в земле, ожидая команды.

— Товсь!!! — рявкнул капитан. — Днять якоря!!!

Глеб и Коготь навалились на рукояти закрепленной на носу лебедки. Заскрежетало, заскрипело огромное колесо. Напряглись якорные цепи и тяжело, неохотно потянулись вверх, наматываясь на деревянный барабан. Течение подхватило освобожденный корабль и понесло назад, но лишь мгновение река забавлялась своей безвольной игрушкой. Поднявшись из воды, натянулись мокрые канаты, заскрипели кожаные лямки, захрустел под ногами гравий — впряженные бурлаки наклонились, чуть отступили назад под навалившейся неимоверной тяжестью, и тугими узлами заходили мышцы, кровь прилила к лицам, синими веревками взбухли вены:

— И-и-и, ух! — прокатилось над беснующейся рекой, и корабль двинулся, пошел, медленно, нехотя, но пошел, пошел! Пошел против течения, зарываясь носом в буруны, сердито рыская от берега к берегу…

— И-и-и, эх! — второй шаг, легче, приноровясь…

— И-и-и, ух! — разгоняясь, набирая силу, и тяжесть отпускает: теперь главное не останавливаться, идти, переставлять ноги…

Глеб дождался, когда к левому борту приблизится берег и прыгнул прямо в пенящуюся ледяную воду. Выбравшись на сушу, он впрягся в свободную кожаную лямку, рядом с упоенно ревущим Троллем. Навалившись грудью на широкую петлю, подхватил дружное «Ух!», оттолкнул ногами тяжелую землю и пошел, наслаждаясь подающейся тяжестью, упиваясь своей мощью — мощью единения, необоримой силой сплоченности.

Они ступали, низко опустив головы, наваливаясь всей массой на влажные от пота хомуты, ступали мерно, сбивая ступни о камни, стаптывая расползающуюся обувь. Ноги уже сводила судорога, а стремнина все не кончалась. Река, стиснутая скалами, бесилась, пыталась отбросить корабль назад, порвать канаты, сломать упрямые спины, но впряженные моряки шли и шли, привычно ухая и распрямляя дрожащие колени. Дважды отвесные стены каньона вплотную подступали к воде, и тогда пешим морякам приходилось залезать в беснующуюся реку, злобно жалящую холодом. Мокрые и замерзшие они выбирались на берег, и через минуту пот снова заливал им глаза, и кипящая кровь стучала в висках.

А потом, внезапно, лямки перестали врезаться болью в плечи и стискивать грудь, и корабль пошел легко, словно полетел по воздуху. Расступились черные скалы, и горячее солнце осветило людей.

— Озеро! — прокричал капитан Рукх с корабля, превращенного в баржу. — Пришли!

И люди стали распрямляться, стряхивать с себя кожаную упряжь. Вздохнули свободно, а потом бросились назад, в полумрак каньона. Там, среди тесных скал, еще боролась с бурным течением команда второго судна, и им очень кстати пришлась бы любая помощь.

Глеб опустился на прогретый песок.

Перед ним распростерлась залитая солнечным светом зеленая долина. В центре ее искрящимся зеркалом раскинулось большое озеро. С вершин Драконьих Скал можно было заметить, что озеро вытянутыми неровными заливами вгрызлось в сушу, и с высоты птичьего полета его очертания напоминали некую раскинувшуюся среди гор пятиглавую тварь. Потому это пресное внутреннее море и получило свое название — озеро Пяти Голов.

Глеб видел, как на далеких берегах среди крошечных строений двигаются мелкие фигурки, он видел, как необъятную голубую гладь бороздят скорлупки судов и лодок, как по склонам гор тонкими змейками ползут караваны. И слепящее пятно солнца лежало на спокойной воде, и бегущие облака отражались в неподвижном зеркале. Казалось, кусок неба упал в эту долину и растекся по ней жидкостью, продолжая привычное движение своей небесной жизни.

Позади раздались дружные ритмичные выкрики. Глеб оглянулся. Из темной трещины ущелья показалась взмыленная толпа людей и гномов. Вслед за ними из-за скал выполз корабль с голыми мачтами. Словно дикий мустанг на привязи, он метался из стороны в сторону, и рулевой с трудом удерживал его на фарватере бурной реки. Упирающееся судно неохотно прошло еще двести метров и успокоилось — стремнина осталась позади. С грохотом нырнули в воду якоря. Обессилевшие люди повалились на песок.

— Все! — выдохнул вспотевший Тролль, присаживаясь рядом с Глебом.

С палуб кораблей спустили шлюпки.

Первыми на борт возвратились матросы. Они, несмотря на боль в натруженных мышцах, словно шустрые многорукие пауки разбежались по реям, стали разворачивать полотнища парусов.

Когда суда были готовы к дальнейшему путешествию, шлюпки вернулись за блаженствующими на пляже гномами.

Последними берег покидали Глеб и Тролль. Залезая в лодку, великан чуть было не опрокинул ее вместе со всеми гребцами. Забравшись, он опасливо растянулся на дне, боясь пошевелиться, и подозрительно смотрел на бегущую мимо бортов воду, словно ждал от нее какого-нибудь подвоха.

— Ненавижу реки, — сказал он Глебу. — Это какое-то патологическое отвращение. Они напоминают мне змей. Извивающихся, текучих, скользких… Бр-р-р!.. — Гигант передернул плечами, и шлюпка опасно закачалась. — Иногда я даже думаю, что тролли и строят мосты только из-за этого своего отвращения. Они словно перечеркивают тела рек, рассекают мостами, расчленяют…

На палубе их встретили Свертль и Коготь.

— Вот она — родина гномов, — гордо сказал Повелитель маленького народца.

Распустив паруса, корабли вышли в озеро, и у Глеба захватило дух от величественного зрелища. Озеро было огромным. Конечно, Глеб понимал, что это водное пространство лишь капля в сравнении с океаном, по которому они плыли три дня назад, но океан был безграничен, и потому его размеры не ощущались, а здесь… Чтобы понять, прочувствовать величину, необходимо ясно видеть ее границы. Здесь все было гигантским: и далекие горные вершины, и зеленое плато долины, и простор неба над ней. Все внушало необычайный восторг и заставляло упиваться открывающимся раздольем…

Два миниатюрных судна двигались среди облаков по водной глади. Уже четко была видна цель — прилепившиеся к холмам игрушечные строения, причал, тонкой нитью протянувшийся от берега, скопления корабликов возле него…

Маленькая флотилия взяла курс на торговую столицу гномьего царства.

Глава 12

Дома было тихо.

Глеб полностью разделся и сложил мокрую одежду в ванну. Голышом, оставляя на линолеуме влажные следы, он прошлепал на кухню и устроил ревизию холодильнику. Большую часть продуктов он отнес Александру, но кое-что еще оставалось.

Он отыскал на антресолях старую спортивную сумку, бросил в нее банку тушенки, упаковку лапши быстрого приготовления, полбуханки черного хлеба и свежую булку с изюмом.

Надо было переодеться.

Он открыл стенной шкаф в прихожей и стал думать, что надеть. В конце концов выбрал однотонную черную футболку и черные потертые джинсы.

Когда он влезал в тесные штанины, раздался звонок.

Глеб хотел открыть сразу, но острое предчувствие опасности остановило его. Застегнув молнию ширинки, он на цыпочках подошел к двери и заглянул в глазок. На лестничной площадке стоял незнакомый человек в шляпе и плаще и, отсвечивая золотым зубом, приторно улыбался, словно позировал перед объективом фотоаппарата.

Глеб, замерев в неудобной позе, долго рассматривал чужака.

Человек поднял руку и снова позвонил, улыбаясь дверному глазку. Выждав некоторое время, он наклонился, скрывшись из поля зрения, и тотчас в замочной скважине что-то заскрежетало, заскребло. Незнакомец вскрывал дверь.

Глеб осторожно подпер дверь стулом и вернулся на кухню. Времени было в обрез. Он надел не успевшую еще высохнуть куртку, торопливо зашнуровал ботинки, положил в сумку тяжелый пистолет, взял зонт и распахнул окно.

В метре от жестяного подоконника цеплялась за кирпичную стену металлическая пожарная лестница.

Глеб в последний раз прикинул, не забыл ли он чего. Пистолет. Документы. Деньги. Еда. Вроде бы, все на месте.

Он встал на скользкий мокрый подоконник и посмотрел вниз. Восьмой этаж. Сразу насмерть.

Перекинув сумку через плечо, он взял зонтик в зубы и прыгнул на лестницу. Руки скользнули по влажному металлу, обдирая ладони, но пальцы уже вцепились намертво, ноги нашли опору, и он замер, ожидая, пока стихнет вибрация ступенек, сваренных из ребристой арматуры.

Через несколько секунд Глеб стал быстро спускаться, стараясь не смотреть вниз, в пропасть вечерней улицы, на головокружительно далекий тротуар, по асфальту которого отплясывали шелестящую чечетку капли дождя.

1

Порт, а это действительно был порт, а не многочисленные помосты простых причалов, как в Устье, производил впечатление своей основательностью. Гранитные пирсы, массивные волнорезы, каменные постройки — все было сделано с исконно гномьей обстоятельностью и на долгие века. Возле пирсов, у деревянных причалов, просто на воде покачивались десятки судов: одно-, двух-, трехмачтовые, большие и маленькие, юркие и неуклюжие, самых разных расцветок и конфигураций. Корабли пришвартовывались, отчаливали, загружались, разгружались, стояли заякоренные, поднимали паруса — все вокруг жило, дышало, двигалось — ругались меж собой капитаны, свистели в короткие дудки боцманы, перекликались матросы. Множество морских и речных путей сходилось сюда — в озеро Пяти Голов, в Приозерный город. Все драгоценные металлы, минералы, руда и уголь, все, что добывалось в шахтах Драконьих Скал и не только там — все поступало сюда, тщательно сортировалось, скрупулезно взвешивалось, обстоятельно описывалось, распродавалось и покупалось, а потом расходилось водными и сухопутными караванами по всем уголкам Мира.

На берегу возле самой воды подпирали друг друга глухие стены складов. Их тяжелые металлические ворота были всегда распахнуты, открывая бригадам грузчиков доступ к грудам товаров.

За баррикадами складов стояли строгие каменные здания: торговые представительства, палаты, офисы и конторы. Здесь сбивали цены, договаривались, заключали сделки, судились и консультировались. По ухоженным улицам этого района ходили хорошо одетые люди и гномы, все с озабоченными лицами, серьезные и деловитые, без суеты торопливые, ценящие свое время, осознающие собственную значимость.

Над деловым кварталом, на пологих холмах у подножий гор словно грибы кучились дома: каменные берлоги, деревянные избы, тростниковые мазанки, скромные одноэтажные строения и хоромы, похожие на дворцы, разные настолько, что непривычный человек терялся в их хаотичной пестроте. На этих беспорядочных улицах было многолюдно, и пешеходы являли собой не менее разнородное зрелище, чем здешние здания: из кабаков вываливались воняющие табаком и пивом громкоголосые матросы, возвращались в дорогие гостиницы благопристойные купцы, сплоченными группами проходили квадратные воины-гномы, неслышно скользили маги, разыскивающие в местных магазинчиках редкие минералы, изредка показывались скрытные молчаливые эльфы, одинокие Двуживущие воители в поисках нового достойного оружия гордо раздвигали толпу плечами, бесцельно бродили скромные застенчивые хоббиты с юго-восточных равнин, оглядывая окрестности…

Благородные витязи и трусливые воры, белые церковники и отверженные чернокнижники, люди и нечисть — все ходили бок о бок, по одним тесным улицам и старались не задевать друг друга, потому что знали, что земля эта принадлежит гномам, и маленький народец не намерен терпеть беспорядок на своей территории, мешающий их торговле. Все знали, что любой гном — купец, мастеровой, рудокоп — взяв в руки топор или молот-клевец, становится грозным воином, все слышали о необычайной сплоченности гномьего племени, и потому в Приозерном городе всегда было спокойно.

2

Свертль снял для Глеба и его товарищей великолепную комнату в самой дорогой гостинице.

— Отдыхайте, — сказал он. — Завтра после полудня отправимся в город.

Гном выдал им жалованье, включая премиальные, и ушел, оставив их одних.

Коготь уселся в роскошное кресло, оглядел апартаменты и заметил:

— А он не такой скряга, каким казался мне сначала.

— Ага, — усмехнулся Тролль. — Это же его собственный отель. Думаешь, он заплатил за номер? Половина этого города принадлежит ему лично, а с остальных он берет налоги.

— Может быть, — сказал маг. — Но я уверен, что у него есть гостиницы и похуже. А он поселил нас здесь…

Плотно перекусив, они вышли на прогулку.

Коготь восхищенно крутил головой, любуясь окружающей сумятицей. То и дело он дергал Глеба и указывал на что-нибудь:

— Гляди, какой дом отгрохали!

— А это Сатана Клаус, известный бандит. Я его знаю… Привет Клаус!

— Смотри! Эльф! Они же давно пропали!

— Вон! Гоблин! Не твой знакомый?..

Прохожие оборачивались на тройку друзей — такая диковина, как ручной, а, судя по всему, и разумный тролль даже здесь еще не встречалась. Великан чувствовал это ненавязчивое внимание к своей персоне и сутулился, стараясь слиться с толпой…

— И чего пялятся? — пробормотал Тролль, когда семья проходящих мимо болотников остановилась и стала тыкать в его сторону длинными тонкими пальцами, показывая друг другу этакое чудо. — На себя бы посмотрели!..

Нагулявшись по многолюдным улицам, товарищи спустились к озеру и, стоя на гранитной набережной, долго смотрели на портовую жизнь.

— Гномы развернулись! — с долей зависти сказал Коготь.

— Это заслуга Свертля, — ответил Глеб. — Раньше гномы лишь работали в шахтах, да ковали оружие, а куплей-продажей занимались люди. Но их новый Повелитель все изменил. Теперь вся торговля богатствами недр идет исключительно через маленький народец…

Потом они еще долго бродили по городу. Побывали на просторном пляже, зашли на шумный рынок, посидели в кабаке, потягивая холодное пиво. Поднялись на пустующие холмы, почти к самым горам и до самого вечера лазили там по зарослям колючих кустарников, любуясь открывающимися сверху видами, заглядывая в черные норы давно заброшенных пещер и шахт, отыскивая следы древних гномьих поселений.

Вечером, довольные и усталые, они вернулись в гостиницу.

В номере их ждал горячий ужин.

Набив живот, Коготь растянулся на кровати.

— Это, конечно, все хорошо, — сказал он, блаженно щурясь на высокий лепной потолок. — Еда, перины, любование природой. Но я соскучился по действию, мне нужен бой, драка. Я жажду крови.

— Будет тебе драка, — пообещал Тролль. Он хитро прищурился, наблюдая за развалившимся магом, а потом сорвался с кресла, сгреб товарища в охапку и швырнул его на соседнюю кровать. Коготь стукнулся головой о стенку, заохал, трогая затылок.

— Ну, как тебе вкус крови? Где твоя жажда битвы? — Великан навис над магом, готовясь продолжить шутливую потасовку.

— Отстань, дубина неотесанная. — Коготь забился в щель между стеной и кроватью. — Опалил бы я тебя, словно поросенка на Рождество, да только голый ты еще страшнее будешь. И так стыдно рядом с тобой по улицам ходить, а с ощипанным и того более…

— Сейчас поглядим, кто кого ощипает! — Тролль попытался схватить мага неуклюжими руками, но тот ужом выскользнул из смыкающихся объятий и, подбежав к сидящему за столом Глебу, спрятался у него за спиной. Гигант, широко разведя в стороны свои обезьяньи лапищи, шагнул к укрывающейся жертве.

— Глеб, скажи ему, пусть отстанет, — попросил маг. — А то я за себя не ручаюсь!

— Действительно, хватит. Ночь уже, всех соседей перебудите своим топотом.

Тролль разочарованно опустил руки, спокойно подошел к столу и сел в скрипнувшее кресло. Он взял со стола недогрызенную баранью ногу, и стал обгладывать кость, нарочито громко чавкая и кровожадно поглядывая на мага.

Коготь несколько минут молча следил за великаном, затем, решив, что тот успокоился и больше не представляет опасности, тоже сел за стол и принялся рассказывать очередную невероятную историю о своих давних похождениях, как обычно все больше и больше увлекаясь и оттого привирая. Тролль, обгладывая баранью ногу, скалил клыки и понимающе переглядывался с Глебом. А маг словно не замечал улыбок товарищей и продолжал трепаться, уже и сам начиная путаться в собственной лжи.

Через час, остановившись на полуслове, Коготь зевнул и предложил лечь спать. Все молча согласились и разошлись по постелям, предварительно задвинув засов на двери и заперев оконные ставни. Спустя минуту раздался дружный храп.

На середину неосвещенной комнаты выполз сверчок, прислушался к раскатистым звукам, осторожно чирикнул, настраиваясь, и затрещал, заскрипел, вторя спящим друзьям.

3

Проснулись они одновременно.

Глеб открыл глаза и сразу понял, что в комнате что-то не так.

Окна были распахнуты настежь, в них заглядывало яркое солнце, и трепал легкие полупрозрачные занавески свежий утренний ветерок. Глеб повернулся. Засов на двери был отодвинут, хотя Глеб точно помнил, как они перед сном запирали двери и окна.

Глеб рывком приподнялся на кровати, намереваясь схватить стоящее у изголовья копье. Но копья на месте не было. Сбросил одеяло на пол Тролль. Коготь, не поднимаясь с постели, подцепил свой посох.

Возле заваленного объедками стола восседал в кресле Повелитель гномов.

— Это всего лишь я, — сказал он. — Сторожу ваш крепкий сон.

Глеб, собираясь с мыслями, протянул длинное умирающее:

— Э-э-э… — и, выдержав паузу, невнятно спросил:

— А как… так… ведь все закрыто… было…

Свертль улыбнулся.

— Мы ходим другими путями, — сказал он. — Вы не волнуйтесь, вам ничто не угрожало.

— А мое… э-э-э… копье…

— Хочу сделать тебе подарок. Подожди немного, и я верну твое оружие.

— Но… — растерялся Глеб.

— Не беспокойся, — успокоил его гном, — в Приозерном городе тебе никто не причинит вреда. Тем более, что мы сейчас позавтракаем и все вместе пойдем смотреть караван.

4

Было жарко, несмотря на ветерок, дующий со стороны озера.

Происходящее на тесной площадке, со всех сторон зажатой складами, напоминало библейское столпотворение. Ревели быки, ржали лошади, кричали на животных и друг на друга люди. Грузчики, сгибаясь под тяжестью ноши, вытаскивали из глубин складов огромные тюки, мешки и ящики, сваливали их в груды прямо посреди маленькой открытой площадки. Нанятая Свертлем обслуга разбирала растущие завалы и торопливо навьючивала лошадей и быков. Нагруженных животных хватали под уздцы погонщики и выводили на дорогу, успокаивающе поглаживая и нашептывая ласковые слова.

Свертль подвел друзей к загорелому громкоголосому гному, размахивающему руками. Представил:

— Это наш главный торговец Тристл. Он возглавляет караван. А это мои товарищи. Они охранники.

— Наслышан, — кивнул Тристл и заорал на растерянного конюшего, который все никак не мог справился с норовистой лошадью:

— Держи ее! Крепче! Уволю! Выводи, выводи ее, черт тебя подери!

Животное поднялось на дыбы, и плохо закрепленные тюки посыпались на землю.

— Помогите ему! — ревел Тристл. — Кто-нибудь! — Он сорвался с места, отпихнул молодого погонщика и сам принялся усмирять взбудораженное животное. Парнишка стоял рядом, готовый расплакаться.

— Тристл — самый эмоциональный гном из всех моих знакомых, — сказал Свертль. — Но торгуется он, словно бог… А сейчас я представлю вас начальнику охраны каравана.

Они покинули шумную площадку, обогнули длинный склад и вышли на дорогу. Вытянувшись цепью, здесь топтались успокоившиеся вьючные животные. Лошади щипали траву, растущую на обочине. Завидя Тролля, они опасливо косились на него, фыркали, скаля зубы, и пятились, когда великан проходил мимо. Невозмутимые быки возлежали в дорожной пыли и, прикрыв глаза, пережевывали жвачку. Между ними вышагивали черные грачи, выклевывали что-то из свежего навоза. Смуглые погонщики дремали рядом со своими животными, наслаждаясь горячим солнцем.

Друзья прошли вдоль растянувшегося каравана и, пригнувшись, нырнули в тень маленького бревенчатого домика, стоящего у самой дороги. Тролль остался снаружи.

Внутри было прохладно. В тесной, с низким потолком комнатушке стоял стол, за которым сидели четыре гнома. Увидев вошедших, они поднялись.

— Садитесь, садитесь, — сказал Свертль. Он пожал руки всем четверым и представил Глеба и Когтя:

— Это те, о ком я вам говорил. Надеюсь, вы найдете общий язык. А это Смирл — начальник охраны и десятники: Торлс, Киртр и Кортль. — Гном обвел руками присутствующих и предложил:

— Давайте выйдем на улицу, а то здесь слишком тесно для семерых…

Увидев Тролля, голова которого находилась на одном уровне с крышей бревенчатого строения, гномы остановились и уважительно ему поклонились. Великан, ухмыльнувшись, тоже приветствовал их кивком.

— Думаю, вы договоритесь и без меня. А сейчас… — Свертль обернулся к начальнику охраны. — Ты принес, что я тебя просил?

— Конечно, господин, — ответил Смирл, исчез за дверью домика и через мгновение появился вновь, держа в руках копье.

Свертль принял оружие и протянул его Глебу:

— Великолепное древко должно иметь отличный наконечник, — сказал он немного напыщенно. — Я лично выковал его из лучшей стали. Этот металл не поддается коррозии, по крепости он сравним с алмазом. Наконечник вечен. Он неуничтожим. Его никогда не придется затачивать. Я сохранил его форму, но изменил качество… Прими это в качестве подарка и помни, гномы — это не только алчущие наживы торгаши.

— Спасибо, — сказал Глеб. Он взял копье, опасаясь, что новый наконечник нарушил балансировку. Но все было в порядке. И, вроде бы, оружие даже стало лучше, чем раньше. Гномы знали свое дело. — Спасибо!

— И еще… — продолжил Свертль. — Я подумал, что старый наконечник может быть дорог тебе как память. Возьми и его. — Гном вытащил из-за пазухи металлический иззубренный треугольник. Сквозь проделанное небольшое отверстие был пропущен тонкий кожаный шнурок. — Я наложил на него заклятие. Древнее заклинание земли. Не знаю, зачем я это сделал, но мне показалось, что это может пригодиться. Этот амулет поможет тебе найти воду. Где угодно. В любом месте. Он всегда выведет к источнику подземной влаги.

— Спасибо, — вновь поблагодарил Глеб, надевая подарок на шею. — Я признателен тебе, Свертль.

— У тебя есть возможность еще раз доказать это делом… А сейчас я должен идти. У меня остались кое-какие нерешенные дела, и я должен все закончить до отхода каравана. Встретимся здесь… — сказав это, Свертль быстрым шагом направился к центру Приозерного города и вскоре скрылся из вида за теснящимися зданиями складов.

— Что ж, — сказал Смирл, проводив Повелителя взглядом. — Наслышан о ваших подвигах и рад видеть таких доблестных воинов в наших рядах. — Кивком он отпустил десятников и присел на покрытый мхом, вросший в землю камень. Друзья опустились на траву рядом.

— Вкратце обрисую ситуацию, — сказал начальник охраны. — Караван пойдет на юго-восток, в Город. Местность равнинная — степь, лесостепь. В последнее время на этом торговом направлении участились нападения. В основном, грабежом занимаются банды местных разбойников, но бывают случаи, когда караваны атакуют Двуживущие. Раньше в охране было не более десяти человек, но сейчас мы вынуждены наращивать мощь отрядов. В этот раз со мной идут тридцать отлично обученных воинов-гномов. Кроме того, с караваном следуют пятнадцать торговцев, неплохо орудующих топором и почти тридцать человек погонщиков — конечно, это по большей части необученный сброд, и им наплевать на товар, но свою жизнь они будут защищать отчаянно. Разбойники обычно нападают группами в сорок-пятьдесят человек. Двуживущие — максимум вчетвером. Так что перевес на нашей стороне, но нужно быть готовым ко всему… Два основных отряда пойдут в голове и в хвосте каравана. Четыре патрульные группы будут курсировать между ними. Вы… — Гном задумался. — Вы пойдете замыкающими. Я дам вам в усиление двух воинов… Глядите в оба! Иногда противник нападает сзади, отбивает пару лошадей и убегает, не дожидаясь, пока мы среагируем. Иной раз мы теряем таким образом треть груза… Отправляемся через полтора часа. У вас еще есть время приготовиться и собрать все необходимое. Построение отряда здесь ровно через час. Вопросы есть?

Вопросов не было.

5

Иной раз и часа вполне достаточно, чтобы вляпаться в историю.

— Глеб, — Коготь пребывал в некотором смущении, — мне нужна помощь.

— В чем дело?

— Не знаешь, где здесь можно купить золото?

— Хочешь потратить заработанные деньги?

— Ну… Вроде того.

— Не знаю. Обратись к Сверлю. Может, он поможет.

— Нет. Мне прямо сейчас надо. Да и не хочу я гнома впутывать.

Друзья отошли в сторону, отыскивая укрытие от солнца. Забились в узкую щель меж двух стен, в тесный промежуток между двумя складами. Тролль сумел втиснуться только наполовину, при этом закупорив своим телом проход.

— Ага! — хмыкнул великан. — Наш маг опять что-то придумал.

— Мне нужен магазин, где торгуют золотом и ювелирными, значит, изделиями.

— Это надо подниматься в город.

— Тогда пойдем.

— А где ты вчера был? Весь день по городу проходили.

— Ну… Вчера… Как-то я и забыл совсем. Из головы вылетело… А вот вечером стал раздеваться и вспомнил…

— Что вспомнил? — пристально глядя на Когтя, спросил Тролль.

— Да так… Дело вспомнил. Которое сделать надо.

— Что за дело?

— Ну…

— Ладно, давай выкладывай.

— Так… ведь… — Маг встряхнул полу своего одеяния, и в складках что-то глухо звякнуло.

— Золото? — предположил Глеб.

— Да.

— Откуда? — впрочем, Глеб уже догадывался, откуда у Когтя могло взяться золото.

— Из форта.

— Ну, ловок! — восхитился Тролль. — Прямо во время ужина стащил?

— Ну да.

— Эх, жаль меня там не было, не видел! Давай, показывай. Да не бойся, не отнимем.

Коготь мгновение колебался, потом запустил руку за пазуху и стал доставать предметы. Каждый раз, когда очередная вещь появлялась на свет, Тролль присвистывал и все шире и шире ухмылялся:

— Ну, ловок!

Коготь выложил на землю три вилки, два столовых ножа, ложку, бокал и небольшое блюдо. Все золотое, украшенное искусной чеканкой.

— Как же ты их умудрился стащить?

— Так они же не следят. Как начали говорить, так про все и забыли. Я, может, и не стал бы воровать, да когда комендант сказал, что у них, значит, сроду ничего не пропадало, так меня эти слова за живое и зацепили.

Глеб сурово смотрел на разложенное золото.

— Ты же мог нас подставить!

— Так я ж из спортивного интереса. Как он сказал, что никогда ничего, значит…

— Ладно. — Глеб отмахнулся, не желая слушать объяснения. — А теперь ты все это хочешь продать?

— Ну да.

— Избавиться?

— Тяжело же таскать. И неудобно.

Глеб вздохнул.

— Ты хоть догадываешься, что с нами сделал бы комендант, если бы поймал за руку?

— Но не поймал же… А что бы он сделал?

— Не знаю. В Городе за воровство обычно отрубают кисть. А это золото Короля, не кого-то там.

— Ладно тебе, Глеб, — вмешался Тролль. — Наш колдун молодец. Конечно, душонка у него подленькая…

— Эй, ты! — возмутился Коготь.

— …так на то он и колдун. Пойдем, действительно, продадим. А то, не дай бог, застукают с поличным. Только надо поспешить, у нас и так мало времени.

— А черт с вами! — сдался Глеб после секундного колебания. — Пойдем, поищем этот магазин.

Коготь вновь попрятал золотые предметы. Тролль боком вылез из тесного промежутка меж строениями, и друзья отправились в город.

— Слушай, — поинтересовался у Когтя Тролль. — А у тебя, случайно, не клептомания?

— Чего?

— Если ты болен, то прямо и скажи. А то воспользуешься как-нибудь случаем, своруешь у меня дубину.

— Нужна она мне, — фыркнул маг.

— Ага! Вот вы все так говорите…

Когда товарищи проходили мимо площадки, где снаряжался караван, из толпы их окрикнул Тристл.

— Уходите?

— Скоро вернемся, — ответил за всех Глеб.

— Не опаздывайте, ждать вас не будут.

— Раскомандовался, — буркнул под нос Коготь.

— Как здесь быстрей до торговых мест добраться? — спросил Глеб у гнома.

— А вот, прямо идите, потом, как в стену упретесь, свернете направо, — Тристл размахивал руками, показывая направление, — там вверх — и как раз выйдете к рынку. Купить чего-то хотите?

— Продать.

— Значит, вам именно туда и надо.

— Спасибо…

До рынка товарищи не дошли. На тесной пыльной улочке им встретилась крохотная лавка, над входной дверью которой висела доска с длинной надписью, нацарапанной на двух языках. Человеческие буквы и гномьи руны гласили: «Золото, серебро, драгоценные и полудрагоценные камни. Ювелирные изделия. Покупка и продажа. Работа по золоту. Ремонт. Оценка вещей. Ломбард. Ссуды под небольшой процент».

Коготь несколько раз перечитал надпись, улыбаясь все шире и шире. Прокомментировал:

— Не удивлюсь, если хозяин еще сдает комнаты, дает советы и выгуливает собак за отдельную плату.

— Идите, а я здесь останусь, — сказал Тролль.

— Что, боишься напугать человека?

— Во-первых, там не человек, а гном — посмотри на эту вывеску. Во-вторых, я его не напугаю, а просто-напросто лишу жилья — посмотри на этот дом…

Коготь и Глеб, согнувшись в три погибели, вошли в магазинчик. Приветствуя гостей, звякнул прибитый к косяку колокольчик. Из-под прилавка вылез старый гном, подслеповато прищурился, разглядывая посетителей. Прокашлялся в кулак.

— Золото покупаете? — спросил Коготь.

Гном словно бы и не слышал. Он подергал себя за кудлатую бороду, шмыгнул распухшим носом, почесался под мышкой.

— Покупаете золото?! — повторил маг громче.

Гном посмотрел на него мутным взором, запустил пятерню в свою нечесанную шевелюру, взъерошил волосы. Пожевал губы голыми деснами и только после этого просипел, часто кивая:

— Беру, беру.

Коготь оглянулся на дверь, помедлил немного. Он хотел бы иметь дело с более солидным покупателем, но времени на поиски не оставалось, и потому он все же решился: стал доставать похищенные столовые приборы, выкладывая их перед хозяином. Гном удивленно следил, как из-за пазухи мага появляется золото.

— Вот, — сказал Коготь, разведя руками. — Сколько за все это дашь?

— За это? — Гном пожевал губу, вперился взглядом в разложенные на прилавке вещи, и в глазах его наконец-то появилась искорка разума. — Э-э… Так ведь… Пойду-ка я покажу… — Он потянулся было к золоту, но Коготь перехватил его руку.

— Эй! Пока не купил, не трогай!

Хозяин лавки отдернул руку, шмыгнул носом, поскреб ногтями запястье.

— Ну… Тогда я сейчас приведу… — Он развернулся и скрылся за маленькой неприметной дверцей.

— Кого он привести собрался? — сам у себя спросил Коготь. — Оценщика, что ли?..

Ожидание затянулось. В магазинчике было тихо. Глеб, устав стоять, неудобно согнувшись и втянув голову в плечи, отошел в угол и присел на табуретку — единственный предмет мебели в этой комнате, если не считать прилавок и длинную пустую полку.

— Ну, чего он там? — недовольно буркнул Коготь.

Прошло еще несколько минут. В конце концов магу надоело ждать, и он махнул рукой:

— Ладно, бог с ним. Продадим в другой раз. — Он уже хотел собрать золотые вещи, но тут из-под прилавка неожиданно вылез старый гном. Коготь вздрогнул:

— Ты откуда там взялся, сморчок? Ты же, вроде, ушел?

Старичок посмотрел на мага. Закашлялся, вытер рот, оттянул пальцами нижнюю губу.

— Чего молчишь? Покупаешь или нет?

Гном хитро улыбнулся, лукаво подмигнул. Сказал, вроде бы даже с издевкой в голосе:

— Сейчас. Погоди.

— Чего годить-то? Долго ли?

— Нет. Сейчас. Они быстро. Они всегда быстро.

— Вот полоумный старикашка! — Коготь сплюнул на пол, обернулся. — Ты чего-нибудь понимаешь, Глеб?

И вдруг входная дверь со страшным грохотом распахнулась, едва не слетев с петель. Коготь дернулся, ударился о низкую потолочную балку, охнул, схватился за затылок. В проем просунулась голова Тролля, он окинул взглядом тесноту лавки, спросил свистящим шепотом:

— У вас все в порядке?

— Да, если не считать двух идиотов — тебя и этого старика, — прошипел Коготь, осторожно касаясь вздувающейся на черепе шишки.

Голова Тролля исчезла. И вновь появилась.

— Все же я думаю, нам надо уходить.

— Почему?

— Кажется, сюда идут.

Гном, нисколько не удивившийся появлению еще одного странного, если не сказать страшного посетителя, довольно закивал:

— Идут, идут.

— Кто? — Коготь шагнул к дверям, но вспомнил про свое золото и вернулся к прилавку.

— Человек десять. При оружии.

Глеб выглянул на улицу.

По узкой дороге, что спускалась с покатого склона холма, торопились куда-то несколько вооруженных человек. Мелькали меж домов и редких деревьев. Бежали рысцой, и уже было слышно, как гремят по булыжнику подкованные сапоги. Три человека в отряде были облачены в доспехи, на нагрудниках которых был изображен — Глеб всмотрелся и скорей догадался, чем увидел — взлетающий Пегас. На остальных лат не было, а в руках они держали массивные копья, похожие на китобойные гарпуны. Меньше чем через минуту они должны были оказаться возле лавки…

— Вот, незадача! — ахнул Глеб. — Только этого не хватало! — Он без объяснений схватил Когтя и поволок его к выходу.

— Стой! Ты чего? — завопил маг, вырвался из рук товарища и бросился назад к золоту, оставшемуся на прилавке. Но старый гном оказался проворней. Он, не церемонясь, смел все драгоценные предметы на пол, за прилавок, на свою сторону. И Коготь, увидя такое дело, взъярился:

— Ах ты, старый! — Он хотел броситься на гнома, но тот быстрым движением вытащил откуда-то огромный молот и занес его над головой.

— Воры! — просипел старикашка, обрушивая кувалду вниз.

Глеб дернул Когтя за рукав, выхватив товарища из-под удара в самый последний момент. Молот прогудел, рассекая воздух. Гном перехватил свое несоразмерно громоздкое оружие и полез через прилавок. Борода его воинственно развевалась, он яростно сверкал глазами и щерил беззубые десны.

— Ну, ничего себе! — восхитился Тролль, заглянув в дверной проем. Глеб, волоча за собой упирающегося Когтя, вылетел на улицу. Кувалда гнома описала дугу, едва не задев Тролля по носу. Великан отпрянул и с грохотом захлопнул дверь.

— Значит, это все же за нами?

— А за кем еще?

Отряд приближался. Теперь и Коготь увидел бегущих воинов и все понял.

В дверь, которую Тролль придерживал рукой, бухала кувалда. Толстые доски ходили ходуном, трещали жалобно, но пока выдерживали яростные удары гнома.

— Разошелся старичок, — сказал Тролль. — Может, я его того?

— Не хватало нам еще убийства! — отрезал Глеб. — Бежим, пока нас не заметили!

— А мое золото? — жалобно спросил Коготь.

— Оно не твое. Вон, видишь, за ним уже спешат хозяева.

— Эх! Да я же тут все разметаю!

— Не вздумай! — Глеб скрутил друга и потащил его вниз по улице, прочь от лавки, в темные узкие переулки, где можно было укрыться от погони, сбить преследователей со следа.

Тролль мощным ударом кулака смял дверной косяк так, что дверь намертво заклинило перекосившимися балками и бросился догонять друзей.

На их счастье, улица была пуста.

А разбушевавшийся старый гном все колотил кувалдой в дубовую, укрепленную железными полосами дверь своей лавки.

6

Тридцать гномов во главе с десятниками выстроились в ровную шеренгу. Солнце сияло на их кольчугах, отражалось в плоских лезвиях боевых топоров, золотило шлемы. Кряжистые воины, широко расставившие ноги и сложившие мускулистые руки на груди, казалось, вросли в землю.

Глеб, Коготь и Тролль, еще не успев как следует отдышаться, заняли места в конце строя.

Десятники проверили численность личного состава и доложили Смирлу. Начальник охраны обвел взглядом своих подчиненных, и было видно, что он любуется ими — спокойными, мощными, плечистыми, с острыми топорами за спинами.

— Воины! — раскатисто прогремел он. — Гномы! Сегодня мы выступаем на защиту торгового каравана нашего Повелителя. Я не буду говорить вам, что надо делать. Вы все знаете без меня… Честь и Слава! Народ и Единство!

— Честь и Слава! — Богатыри вскинули в салюте сжатые кулаки. — Народ и Единство!

— Десятники, ко мне, — сказал Смирл и пальцем поманил Глеба.

Он отвел в сторону командиров отрядов и стал объяснять задачи:

— У нас четыре подразделения. Торлс, ты пойдешь во главе каравана. Дистанция двести метров. Перед собой на удаление до полукилометра вышлешь двух дозорных. Киртр, Кортль, вы формируете четыре группы и патрулируете караван на всем его протяжении. Ваш отряд, Глеб, пойдет замыкающим. Дистанция сто — сто пятьдесят метров. Киртр, выдели двух бойцов для Глеба. Выстраиваемся в боевой порядок сразу, как только выйдем из города. Бдительность прежде всего! Вопросы?

— Вопросов нет! — дружно ответили десятники.

— У вас, Глеб?

Глеб утер пот со лба.

— Все ясно.

— Хорошо, — сказал Смирл, набрал в легкие воздуха и оглушительно рявкнул:

— Становись!.. Направо! Шагом! Марш!

— Военщина, — буркнул Коготь, неохотно подчиняясь командам.

Звеня металлом, колонна гномов дружно тронулась по дороге, мимо складских помещений, обходя стороной жилые кварталы, направляясь к горному перевалу.

Поднимая быков, закричали погонщики, заржали лошади, защелкали кнуты. Караван нехотя двинулся; пошел, растягиваясь и поднимая тучи пыли, постепенно набирая скорость и догоняя ушедшую вперед охрану. По бокам гарцевали на породистых скакунах гномы-торговцы, присматривая за своими товарами и беззлобно переругиваясь с погонщиками. В хвосте колонны, чуть сбоку, чтобы не глотать пыль, сдерживал своего горячего коня Свертль. Двуживущий гном был одет в простую кольчужку, сквозь которую просвечивала рубаха из тонкой выделанной кожи. У седла болтался маленький круглый щит, за спиной торчал неизменный топор, а на широком поясе висел продетый в петлю боевой молот. Повелитель маленького народца хмурился. Он долго смотрел, как уходит обоз, скрывая себя серой тучей. Смотрел на Приозерный город, на вершины Драконьих Скал, на суету кораблей в порту. На солнце, на бегущие облака. Он смотрел на свою маленькую империю, на свое собственное государство, на свой мир.

А потом он пришпорил жеребца и поскакал вслед за уходящим караваном.

Постепенно непонятная печаль отступила, и когда он догнал обоз, на задумчивом лице его блуждала улыбка.

Глава 13

Аэропорт не знал разницы между временами суток. Одинаково шумный, многолюдный, всегда освещенный мертвенным искусственным светом, он жил, не подозревая о ночи, не ведая о дне. Все так же, независимо от времени суток, ходили по его залам люди, сидели в кафе, стояли у касс. Все так же прилетали самолеты, заправлялись, проходили осмотры, улетали. Утро, день, вечер, ночь — все всегда одно и тоже…

Глеб сидел в стеклянной коробке кафе, похожей на аквариум, и неспешно пил обжигающий чай из тонкостенного стакана в медном узорчатом подстаканнике. Билет был куплен. Большая часть оставшихся денег была обменена на валюту. Полупустая сумка сдана в багаж.

До посадки оставалось двадцать минут.

Он допил чай и вышел из кафе. Вслед за ним последовал неприметный человек в плаще.

В зале ожидания невнятно и сонно гудели резонирующие голоса. Что-то неразборчиво вещал репродуктор. Мерцал экраном никому не нужный немой телевизор.

Глеб проверил, на месте ли документы и билет, и вышел на улицу.

Дождь перестал. Поддувал тихонько свежий ветерок. В разрывах бегущих по небу туч виделись неяркие звезды. Было спокойно и безлюдно.

Из здания аэропорта вышел еще кто-то. Глеб услышал торопливые шаги и обернулся. К нему спешил тот самый незнакомец, что взламывал дверь его квартиры. Человек делал вид, что не замечает Глеба. Его правая рука глубоко утонула в кармане плаща. Шляпа низко надвинута на глаза. В уголке приоткрытого рта поблескивает золото вставного зуба.

Взломщик поравнялся с насторожившимся Глебом, уже почти прошел мимо, всем своим видом показывая, что сильно занят, что спешит куда-то по делам, и вдруг резко повернулся, потянул руку вверх, доставая что-то из кармана. Глеб, не дожидаясь, пока человек вынет… — что? оружие? — молниеносно подшагнул к нему и ударил кулаком в незащищенное лицо. Тут же, не медля, добавил локтем в челюсть, но человек уже закрылся, чуть отступил, встал в стойку. Глеб отпрыгнул в сторону, туда, где на тротуаре лежал загодя примеченный тонкий массивный ломик, забытый, видимо, дворником или дорожными рабочими, нагнулся, схватил его, выпрямился…

Человек стоял, направив на него тупое рыло короткого пистолета.

— Деньги! — глухо произнес он. — Быстро! Где они? И оружие, что ты забрал, тоже давай сюда! Без резких движений. Медленно. Осторожно.

— Все в сумке, — сказал Глеб. — В багаже. — И тут что-то всколыхнулось внутри, поднялось жаром, проснулось, выплеснулось наружу. Глеб яростно перехватил прут ломика, быстрым скользящим шагом ушел с линии выстрела — знакомое движение, отработанное где-то, когда-то — хлестко ударил по руке с пистолетом, ломая кость, прокрутил арматурину… копье… подсек ноги врага, и — вдогонку по валящемуся телу — пронзая наконечником, молотя древком…

Он растерянно остановился и посмотрел на длинный шершавый ломик. На какое-то мгновение ему показалось, что в его руках находится копье. Привычное гоблинское копье. Ему стало страшно. Он вспомнил шелестящие слова безумца в подземном переходе: «…Они здесь! Среди нас!.. Они такие же как и мы! Кругом!..» Он отбросил покрытый кровью и ржавчиной прут и побежал к стеклянным дверям аэропорта, к его искусственному свету, к людям, в его мирок, всегда такой одинаковый и неизменный.

На тротуаре осталось лежать безжизненное тело. Полы плаща разметались по земле, словно мертвые крылья. Сильный порыв ветра подхватил свалившуюся с головы шляпу и покатил ее по асфальту, макая во встречные лужи.

1

Без малого сотня навьюченных животных продвигалась по степи на юго-восток.

В начале своего пути караван перевалил горный хребет, отделяющий земли гномов от остального мира, пересек зеленую полосу альпийских лугов, благоухающих цветочными ароматами и росистой свежестью, и спустился к холмистым предгорьям. Здесь текли быстрые холодные ручьи, над которыми нависали гибкие ветви плакучих ив. В тенистых ложбинах росли яблони и сливы, а на пологих склонах холмов пламенели ягодами заросли земляники. Погонщики не торопили животных, позволяя им вдосталь наедаться сочной травой.

А через сутки зеленые холмы сменились желтой степью, высушенной безжалостным солнцем. Мерно колыхался волнами высокий ковыль, баюкая, вгоняя в сон. Редкие рощицы деревьев вносили какое-то разнообразие в бесконечную монотонность равнины.

На третий день пути они заметили степных волков. Почти невидимые в высокой траве, рыжие хищники следовали за караваном, не решаясь напасть. Иногда они подходили настолько близко, что быки, почуяв опасность, останавливались и начинали рыть копытами иссушенную почву, раздувая ноздри и клоня к земле увенчанную острыми рогами голову. Скаля зубы и прижимая к черепу уши, волки отступали. Стая ждала падали.

Ждали падали и кружащие высоко в небе стервятники. Они словно танцевали, выписывая в безоблачной синеве плавные круги. Когтя бесило их постоянное присутствие. Он то и дело задирал голову вверх и зловеще разглядывал безмолвных птиц. Поначалу маг периодически выпускал в небо огненные молнии, пытаясь разогнать падальщиков. Но вскоре подошедший Смирл запретил это делать.

— Демаскируете, — строго сказал гном. — Разбойники могут увидеть.

— Вон кто демаскирует! — ткнул посохом в небо маг. Но, подчинившись приказу, он прекратил свои бесплодные попытки разметать стаю стервятников и лишь свирепо поглядывал на птиц снизу, словно пытался поразить их взглядом.

Два раза в сутки, днем и ночью, караван останавливался на четырехчасовой привал.

Караванщики снимали часть груза с животных и, стреножив их, отправляли на выпас под охрану гномов Смирла, а потом разводили костры и быстро готовили неказистую еду. Здесь все были равны — и гордые воины, и загорелые грязные погонщики, и богатеи купцы. Все сидели у одного огня, ели одну пищу и вели общие разговоры. Их всех объединила дорога. Насытившись, гномы быстро засыпали, а караванщики, смуглые стройные люди, умеющие дремать верхом, прямо в седле, еще долго негромко переговаривались, рассказывая древние легенды и распевая тихими голосами тягучие речитативы степных песен. И, слушая их, прохаживались вокруг сбившегося в кучу каравана выставленные начальником охраны патрули.

Глеб все никак не мог привыкнуть к жесткому распорядку дня. Он видел, что Тролль и Коготь тоже страдают от недостатка сна. Им — Двуживущим — требовалось значительно больше времени для отдыха. И только неугомонный Свертль, такой же Двуживущий, как и они, успевал везде и всюду. Однажды, глядя на обходящего посты Повелителя гномов, Глеб вспомнил его слова: «Епископ — не простой Двуживущий. Я не знаю, как это ему удается, но он не спит. Вообще. Никогда… Он постоянно находится в Мире и в этом всего лишь одна из его тайн…». Размышляя над этим странным заявлением, Глеб качал головой. Он никак не мог вспомнить, спал ли когда-нибудь его бывший друг, а ныне заклятый враг. Нуждался ли в отдыхе Епископ…

2

— Глеб, сегодня ваша очередь нести ночное дежурство, — сказал Смирл.

— Проклятье! Когда же я наконец высплюсь? — пробурчал Коготь.

— Вас трое, распределите ночь меж собой.

— Было бы чего делить, — хмыкнул маг, — четыре-то часа.

— Все спят столько же, — сказал Смирл.

— Но мы Двуживущие!

— Наш Поверитель тоже, — отрезал начальник охраны. — Вы охраняете обоз с севера, на удалении в четыреста шагов, в первой линии охраны. Это самый опасный пост, так что геройствовать не нужно. Держитесь хотя бы по двое. За вами, непосредственно перед самым караваном, во второй линии охраны будет находиться пятерка бойцов из отряда Торлса. В случае обнаружения противника ваша задача — поднять тревогу. Не вступить в схватку, а — повторяю! — только поднять тревогу. И отступить к основным силам…

Небо постепенно темнело. Обоз еще двигался, но до наступления ночи оставалось совсем немного времени, и максимум через полчаса караван должен был сделать остановку.

— Наблюдение вести скрытно, — продолжал инструктаж Смирл. Гном находился в седле, пешие Двуживущие смотрели на начальника снизу вверх. — Сидите тихо, как мыши. Непосредственным патрулированием занимается вторая линия. Ваша цель — выявить противника, когда он только будет приближаться к обозу.

— Кстати, в нашем отряде пять бойцов, — напомнил Коготь и показал на двух гномов, бредущих чуть позади. — А не три.

Смирл покачал головой.

— Я дал их вам в усиление. Но на ночные дежурства это не распространяется. Сегодня дежурите втроем. Еще вопросы есть?

— Когда заступать? — спросил Глеб.

— Сразу после ужина. Много не ешьте, будет клонить в сон.

— Вот еще! — возмутился Коготь, но Смирл словно и не слышал реплику мага.

— Выставляю посты я лично, но в течении ночи первую линию не обхожу, чтоб не демаскировать. Так что четыре часа вы будете предоставлены сами себе.

— А каким образом поднять тревогу? — спросил Глеб.

— Любым. Кстати, ночью в степи может всякое почудиться. Так что, прежде чем всех разбудить, убедитесь, что это именно то, что вам видится. А то потом засмеют.

— Пусть только попробуют, — угрожающе сказал Тролль. Он тоже был не в настроении. Сказывалось отсутствие полноценного сна.

— Еще вопросы? — осведомился Смирл.

Друзья переглянулись, промолчали.

— После ужина я за вами зайду, — сказал Смирл, пришпорил коня и поскакал во главу колонны…

В вечернем полумраке блеснуло чернотой на фоне серой степи небольшое озерцо. Издалека было слышно, как шумит, шуршит камыш высокими сухими стеблями и стрелами листьев. Квакали лягушки.

— Привал! — прокричали впереди, и обоз свернул в сторону темного водоема.

3

Глеб оглянулся.

Там, позади, ярко горели огни костров. На их фоне двигались тени. Это караванщики укладывались спать.

Коготь заразительно зевнул, и Тролль поддержал его зевок.

— Ну, как разделим ночь? — спросил маг.

Глеб повернулся к друзьям.

— Двое дежурят, один спит.

— А может, двое спят, один дежурит?

— Смирл сказал, чтобы бодрствовали двое, не меньше.

— Мало ли, что сказал Смирл! — пренебрежительно фыркнул Коготь. — Я спать хочу… Все равно, ничего не случится. Как обычно. Сколько уже идем, а ни одной ночной тревоги не было. А днем и вовсе тишина… По-моему, все это излишняя предосторожность.

— Один спит, двое дежурят, — повторил Глеб.

— Зачем? Все равно, нам надо лишь поднять тревогу. А для этого и одного человека достаточно.

— Смирл сказал…

— Проверять нас он не пойдет. Кто узнает? Да и что, впервой нам, что ли? Всегда так ночевали… Все равно, ничего не произойдет…

Глеб колебался. У него болела голова. Перед глазами плыло. Все вокруг казалось каким-то нечетким, размытым, трудно было сфокусировать на чем-то взгляд. Жгло виски. Ломило мышцы. Обычный набор симптомов, когда пребывание в Мире излишне затягивается.

— Ну… — нерешительно протянул он, подыскивая аргументы, чтобы как-то возразить магу. — А если все же кто-то нападет?

— За четыре-то оставшихся часа? Здесь же тихо, как в могиле. А если вдруг и появится кто-то, то дежурный вступит в схватку. Мы же Двуживущие! Каждый из нас стоит целой армии. А через несколько минут остальные патрули уже будут здесь.

— Наша задача — только поднять тревогу.

— Любым способом, — напомнил Коготь слова Смирла. — А мы таким образом тревогу и поднимем. Начнем драку, чтоб все услышали.

— Ладно, — решился Глеб. — Коготь дежурит первым, я его меняю. Тролль, ты последний.

— Ага. — Великан безразлично пожал плечами и сразу опрокинулся на спину, собираясь тут же и заснуть.

— А почему это я первый? — возмутился Коготь.

— Потому что ты в прошлый раз, когда должен был меня сменить, продрых на три часа больше. А я из-за тебя всю ночь не спал.

— Ну, это случайно получилось, — стал оправдываться маг. — Я тогда и забыл, что ты, значит, ждешь…

— А сегодня ты первый, — отрезал Глеб, подминая высокую траву себе под бок.

— Но ты вовремя сменишь? — опасливо и подозрительно спросил Коготь.

— Я не злопамятный, — успокоил товарища Глеб и тотчас заснул.

Коготь с минуту смотрел на спящих товарищей, потом сел на корточки, вытянул шею, чтобы голова возвышалась над кисточками ковыля, и долго разглядывал сумрачный горизонт…

Место для дозора выбрал сам Смирл. Отличное место: на холме, сплошь заросшем густой высокой травой, откуда виделась вся окружающая степь. Но был один недостаток, и весьма значительный — вздумай враг напасть на караван именно с северной стороны, он, несомненно, тоже выбрал бы этот холм для того, чтобы провести с его вершины разведку…

Кругом было тихо. Коготь лег на спину, заложил руку на спину и замурлыкал под нос негромкую песенку. Иногда он, не прекращая пения, приподнимался на локте и смотрел на спокойную равнину, расстилающуюся внизу. Оборачивался, разглядывал костры, горящие в лагере, пытался высмотреть там патрули, но так ничего и не увидев, вновь ложился спиной на траву, напевая небу и звездам…

Глеб проснулся вовремя, но какое-то время лежал неподвижно, делая вид, что еще спит и сквозь щелки чуть приоткрытых век наблюдая за магом. Коготь беспрестанно зевал и тер глаза кулаками. То и дело маг поглядывал в сторону спящих товарищей и бормотал что-то сварливое.

Вдоволь налюбовавшись на мучения друга, Глеб приподнялся.

— Все спокойно?

— Ты задержался на десять минут!

— Нет. Проснулся я, как и договаривались, а потом просто лежал.

— Издеваешься?

— Все спокойно?

— Конечно. Только сопите вы громко. Особенно этот. — Маг кивнул в сторону развалившегося Тролля. — Захрапел так, что я даже перепугался.

— Испугался?

— Ну, что он всех нас выдаст.

— А-а.

— Пришлось на бок его переворачивать. Ну и туша!

— А ты бы его посохом поддел, как рычагом, и перевернул бы.

— А я так и сделал… Ладно, я спать пошел.

— Ну, давай.

Коготь улегся на место Глеба, поерзал, свернулся калачиком и засопел.

— Действительно, громко, — усмехнулся Глеб.

Он осторожно приподнялся, осмотрелся кругом. Ничего не заметил. Встал на ноги, воткнул в землю копье. Попрыгал, растирая затекшие мышцы. Качнув головой, хрустнул шейными позвонками. Разогрел суставы.

Голова уже почти не болела, но, все равно, казалось какой-то тупой и тяжелой. Ныли вялые мышцы.

Глеб сел на землю. Трава мешала обзору, и он несколькими широкими взмахами копья скосил пушистые метелки верхушек.

Он долго сидел, наблюдая за спящей степью. Ничто не двигалось, ничто не менялось. Прошло минут двадцать, но Глебу казалось, что минуло несколько часов. Неотдохнувший как следует мозг отключался. Слипались глаза…

Глеб дернулся. Помотал головой. Пару раз хлопнул себя по щекам. Помассировал глаза. Вроде бы, немного взбодрился…

Ночь хранила таинственное молчание. Баюкала тишиной.

Яркая черта падающей звезды прочертила темный небосвод. Глеб проследил ее быстрое падение и подумал, что надо бы загадать желание, но почему-то ничего не шло в голову. Голова была пустая. Тяжелая. Пустая и тяжелая… Глеб усмехнулся. Повторил одними только губами: «пустая и тяжелая». Подумал, что это когда-нибудь может пригодиться в качестве загадки. Что бывает пустым, но тяжелым? Что кажется… И вдруг вздрогнул.

Сбоку, метрах в десяти, кто-то стоял. Высунулся из травы столбиком, неподвижной черной тенью застыл в ночи. Что высматривает? Когда подкрался? Откуда?

Глеб схватил копье, повернул к врагу голову. И выдохнул облегченно.

Всего-навсего, куст чертополоха.

Сердце гулко колотилось в груди, бухало так, что казалось, будто его могут услышать в лагере. Глеб слабо улыбнулся, отвернулся в сторону, стараясь не обращать внимания на высокий разлапистый сорняк.

Но уже через несколько минут был вынужден вновь глянуть в ту сторону.

Трава. Всего лишь колючий травяной куст.

Он отвернулся, успокаивая себя.

«…ночью в степи может всякое почудиться…»

И снова краем глаза Глеб увидел, как шевельнулась расплывчатая тень. Чуть-чуть. Самую малость.

«Это всего лишь растение, — уговаривал Глеб себя. — Чертополох. Никого там нет. Просто кажется. Усталый мозг домысливает то, чего нет на самом деле. Это галлюцинация. Всего лишь галлюцинация». Он заставлял себя не смотреть в ту сторону, потому что это было глупо. Просто смешно. Смехотворно…

И все же не выдержал, посмотрел.

Конечно же, обычный сорняк.

Чтоб окончательно успокоить себя, Глеб поднялся, подошел к кусту чертополоха. Тронул его рукой, укололся о шип. Обошел вокруг. Убедившись, вернулся на свое место. Стал следить за степью.

Видение на краю зрения уже не беспокоило его. Торчащий из травы сорняк вроде бы исчез. Хотя он был там. Должен быть… Глеб повернулся.

Да, на месте…

Через пять минут Глеб забыл о кусте чертополоха. Вновь стало необоримо клонить в сон. Веки налились тяжестью. Неподъемная голова тыкалась подбородком в грудь, он вздрагивал, открывал глаза…

И вдруг! Черная фигура с руками, с головой возникла там, где должен был находиться колючий куст. Глеб заметил ее боковым зрением, шарахнулся, хватая копье. Перекатился на бок, вскочил на ноги. И зло выругался:

— Черт!

Никого там не было. Все так же стоял, развесив листья, цветущий чертополох.

— Черт, черт… — прошипел Глеб и, развернувшись лицом к сорняку, в упор уставился на него.

Мрак вокруг вроде бы сгустился. Потемнел невообразимо далекий горизонт. Мертвая степь безмолвствовала, только под боком сопели спящие друзья.

Глеб глянул в их сторону, позавидовал. И вновь повернулся к сорняку.

Ему вдруг показалось, что куст приблизился. За то короткое мгновение, когда Глеб отвернулся от чертополоха, куст сдвинулся на полметра. На метр.

Глеб понимал, что это невозможно. Что это все мерещится. Чудится… Он присмотрелся, запомнил положение куста относительно пучков другой травы. Отвернулся, давая время чертополоху сделать шаг…

Это какое-то безумие!

Конечно же, никуда он не двигается. Стоит себе на месте. Обычная трава.

— Что за чертовщина! — досадуя на себя, пробурчал Глеб. Борясь со своими видениями, он позабыл, для чего вообще здесь находится.

Поворотился к северу, осмотрел даль. Вроде бы, все тихо.

Только сбоку, там где секунду назад торчал куст чертополоха, сейчас стоит какая-то жуткая тень. Невысокая зловещая фигура… Но не надо на нее обращать внимания. Нет там ничего. Только колючий сорняк. Единственный куст…

Глеб стиснул зубы, краем глаза наблюдая, как тень слегка шевельнулась. Все-таки она приближается! Живет!

Нет, это все кажется!

Темная фигура держит что-то в корявых руках. Нож?.. Крадется. Тихо-тихо. Незаметно. По миллиметру… А ночь длинная…

Глеб не выдержал, вскочил на ноги, схватил копье. Подскочил к чертополоху и коротким взмахом срубил его под корень. С остервенением потоптался на стебле, размочалил листья, раздавил крепкие комочки цветков. Напоследок пнул поверженное, истерзанное растение и вернулся на свой пост.

Но и теперь его все тянуло посмотреть на место, где рос этот проклятый колючий куст. Взгляд невольно тянулся туда. В голову лезли странные мысли. Хотелось подойти к срубленному чертополоху, убедиться в том, что он еще там. Что это жуткое растение никуда не уползло, не исчезло… Но идти туда было страшно. Глеб не удивился бы, если б обнаружил, что раздавленного куста там нет. Только пятна крови перепачкали землю. И на почве остались следы кривых когтей. Он не удивился бы этому. Более того, он был почти уверен в том, что так оно и есть. Что стоит ему приблизиться к тому месту, как тотчас в ноги вопьются колючки, и зеленые листья поползут, полезут по икрам, по бедрам, нацеливаясь на лицо, норовя впиться в глаза, забраться в рот…

— Когда же это все кончится? — пробормотал Глеб, хватаясь за голову.

Ему казалось, что с начала дежурства минула целая вечность, но на самом деле и часу еще не прошло.

Где там этот чертов чертополох? И название-то у него какое-то… Проклятое…

И вдруг там — там! — что-то прошелестело. Тихо. Почти неслышно. Глеб услышал, почувствовал этот звук лишь потому, что подсознательно ждал его. Верил, что что-то все же случится.

Он вздрогнул, стиснув копье. Вжался в землю. Лоб покрылся испариной. Зашевелились волосы на голове.

Из травы высунулась невысокая уродливая фигурка. Застыла столбиком. Знакомые очертания…

Глеб затаил дыхание. Конечно же это не чертополох. Не оживший сорняк. И как только он мог подумать об этом!? Из травы высовывался гоблин. Молодой, зеленокожий, остроухий гоблин с копьем в руках. Он смотрел в сторону лагеря, на костры, отражающиеся в темной воде степного озерца. На спящих животных. На тюки товаров, сложенные в груды.

Глеб хотел подняться из своего укрытия, окликнуть гоблина, но вовремя сообразил, что тот не принадлежит к знакомому лесному племени. Это был степной гоблин. Дикий. И, явно, где-то неподалеку находились его сородичи.

Друзья слишком громко сопели. Гоблин, увлекшись наблюдением, пока ничего не замечал, но через минуту-другую он надумает подняться повыше, и окажется прямо здесь. Тогда схватки не избежать…

«…обещай, что копье это никогда не пронзит гоблина…»

Глеб больше не раздумывал. Он подполз поближе к зеленокожему разведчику, слегка приподнялся на руках и негромко проскрипел, стараясь как можно точнее копировать странные интонации гоблинского языка:

— Руот’тору уат’трат.

Молодой гоблин встревоженно осмотрелся. Не заметил, кто и откуда поздоровался с ним на древнем степном наречии, и гортанно что-то спросил. Глеб знал лишь несколько фраз гоблинского языка и потому ничего не понял. На всякий случай, он повторил слова приветствия, добавив уверение в мирных намерениях, и приподнял копье над травой.

Гоблин заметил движение, встрепенулся, направился к Глебу, пока еще не видя, кто именно прячется в траве. Глеб не стал ждать, еще раз повторил слова, уже в полный голос и поднялся во весь рост. Он опустил копье наконечником к земле, развел руки, чуть согнул ноги. Склонил и слегка отвернул голову в сторону. Это была поза просящего.

Гоблин замер, увидев человека, оскалился, поднял копье. Нерешительно обернулся назад, и Глеб понял, что где-то там скрываются сородичи этого зеленокожего разведчика.

— Я не хочу драться, — сказал Глеб на общем языке. — Я твой брат.

Гоблин ухмыльнулся. Проскрежетал:

— Я убью тебя!

— Я долго жил среди твоих братьев. Они дали мне копье, научили обычаям и языку. Я никогда не причинял вреда твоим сородичам. Я помогал им, а они помогали мне.

Гоблин не знал, что делать. Он был молод и неопытен. Впервые он так близко видел человека. Странного человека, знающего древние слова и язык поз. Вооруженного копьем гоблинов. Зеленокожий разведчик пребывал в нерешительности. И на всякий случай он повторил:

— Я убью тебя!

Глеб миролюбиво продолжал:

— Я разговаривал с Мудрейшим. У меня было много друзей среди твоих братьев. Я участвовал в Большой Охоте, и гоблин, которому принадлежало это копье, сейчас, благодаря мне, находится на Солнце. Теперь каждый день он следит за мной с неба. И за твоими братьями.

Последний аргумент, похоже, возымел действие. Остроухий дикарь опустил копье.

— Ты участвовал в Большой Охоте?

— Да, — подтвердил Глеб.

— Ты говоришь, что знаешь наши обычаи?

— Да.

— А научили ли тебя главному?

— Чему?

Вместо ответа гоблин стремительно бросился в нападение. Глеб парировал скользящие удары, длинным круговым шагом ушел с линии атаки. Гоблин отскочил назад. Остановился, развел руки в стороны, приняв позу мира. Сказал спокойно:

— Ты дерешься как гоблин. Значит, тебя научили и главному.

— Да, меня учили драться копьем.

— Хорошо. Что ты здесь делаешь?

— Я охраняю караван. — Глеб понимал, что от гоблина ничего не надо скрывать. Он был уверен, что отряд степных дикарей, спрятавшийся где-то неподалеку, готовится напасть на лагерь. Глеб надеялся убедить гоблинов не делать этого.

— Вас много?

— Да. Нас очень много. Пятьдесят вооруженных гномов, — Глеб слегка преувеличил численность охраны, чтобы произвести впечатление на гоблина, — опытный маг, несколько троллей и я.

— Тролли? — не поверил гоблин.

— Да.

— Я не верю тебе.

— Ты можешь увидеть одного из них. Он спит вон там, — Глеб показал рукой. — Только смотри, не разбуди его. Тролли свирепы.

Гоблин бесшумно скользнул в высокую траву. Только сейчас он услышал сопение спящих — все-таки он был молод и неопытен. И замер на приличном расстоянии, изумленно и почтительно разглядывая косматую тушу Тролля. Удовлетворив свое любопытство, вернулся к спокойно ждущему Глебу.

— А кто там еще? Рядом с троллем.

— Воин из моего отряда, — Глеб не стал говорить, что это и есть тот самый грозный маг, о котором он упоминал минуту назад.

— Чей это караван? Гномов?

— Да, — Глеб знал, что гномов уважают даже дикие гоблины. — Мы идем из Приозерного города. Вы хотите напасть на него? Я думаю, этого делать не стоит. Это сильный караван, он хорошо охраняется. И кроме того, это не обычный обоз, это караван самого Повелителя гномов. Вы же не хотите навсегда поссориться с Подгорным Народцем?

Глеб незаметно сменил положение. Теперь он стоял, выпрямившись во весь рост, развернув плечи и сложив руки на груди. Поза старшего, поза учителя.

— Я не знаю, — нерешительно сказал молодой гоблин и вновь обернулся, кинув быстрый взгляд через плечо. Глеб окончательно уверился, что где-то там прячутся сородичи этого приземистого разведчика.

— Приведи кого-нибудь из старших, — сказал Глеб. — Или спроси их совета. А я подожду.

— Хорошо. — Гоблин признал старшинство человека, и Глеб внутренне возликовал. — Я передам все, что ты мне сказал.

— Я буду ждать здесь. Один.

Гоблин кивнул и растворился в густой траве. Сгинул, словно и не было его.

Глеб опустился на землю. Ему вдруг стало страшно — ведь он рисковал. Вполне возможно, что сейчас из травы вынырнет десяток невысоких воинов и тогда уже не отбиться. Тут не поможет ни знание языка, ни знание обычаев. Все трое погибнут, истерзанные копьями, навсегда останутся на вершине этого холма, как тот куст чертополоха. А Тролль и Коготь даже не узнают, что именно произошло, как пришла смерть. Они просто не проснутся…

Через пять минут гоблин вернулся. Один.

— Мы уходим, — сказал он. — Но не потому, что боимся. Просто мы не хотим ссориться с гномами. — Гоблин развернулся, но Глеб остановил его вопросом:

— Ты ничего не слышал про человека по имени Епископ?

— Нет. Меня никогда не интересовали имена людей. — Гоблин вновь повернулся лицом к человеку и, поколебавшись, попросил: — А можно я еще посмотрю на тролля?

— Смотри. Только тихо.

— Конечно.

Они вместе подошли к спящим. Замерли над ними.

— Он очень сильный, — прошептал изумленный гоблин. — Он огромный, как гора…

Тролль шевельнулся, повернулся на бок, открыл глаза. Зевнул и спросил:

— Ну, как прошло дежурство, Глеб? Все спокойно?

Глеб осмотрелся по сторонам. Гоблина словно ветром сдуло.

— Да все тихо.

Великан сел, потянулся, нашарил свою палицу.

— Вон там, вроде бы, был куст чертополоха. — Он указал дубиной. — Точно был! А сейчас его нет. Как это?

— Это я его срубил, — смущенно признался Глеб. — Чудится всякое в темноте.

— Бывает, — согласился Тролль. — Вот сейчас, едва я глаза открыл, мне вдруг показалось, что ты не один стоишь. Словно кто-то маленький рядом с тобой был. Как думаешь, почему такое видится?

— Не знаю, — сказал Глеб.

— Ладно. — Великан поднялся. — Ложись на мое место, я тут пригрел. Отсыпайся, а то уже утро скоро…

Перед тем как заснуть, Глеб сказал:

— Думаю, сегодня ничего не случится.

4

Ранним утром караван двинулся дальше.

Глеб, Коготь, Тролль и два гнома шли замыкающими, глотая пыль.

— Я же говорил, что ночь пройдет спокойно, — сказал маг, — и оказался прав.

— Прорицатель! — хмыкнул Тролль.

Глеб промолчал.

Вокруг расстилалось ровное плато степи. Солнце еще не поднялось, было нежарко. Выпала обильная роса, осеребрила траву по обочинам дороги.

Караван шел быстро, торопился, пока еще свежо, пока не устали лошади и быки, пока не поднялись в воздух тучи жалящих насекомых.

Кто-то во главе обоза затянул тоскливую песню. Погонщики, мерно раскачивающиеся в седлах, подхватили незатейливый мотив, и через несколько минут казалось, что людям подпевает сама степь.

5

— Нет, я больше в охрану наниматься не стану, — сказал Коготь. — Собачья работа! Да еще приходится подчиняться Одноживущему гному. Мне это не нравится, пусть он хоть трижды начальник.

— Единоначалие — основной принцип любого силового объединения, — назидательно сказал Глеб — А Смирл всех нас очень уважает.

— Все равно, в охрану я больше не пойду.

Глеб пожал плечами.

До Города оставалось около двух днейпути. Степь начала горбатиться небольшими холмами. Все чаще стали попадаться мелкие речушки, вдоль которых густо рос кустарник. Быки останавливались в таких местах, с удовольствием обгладывая гибкие зеленые ветки, и погонщикам стоило большого труда выгнать животных из зарослей.

Тролль посмотрел на высокое солнце, зевнул и сказал:

— Скоро привал.

— Уже пора, — согласился Коготь. Он козырьком приставил ладонь ко лбу и задрал голову. — А сегодня стервятников значительно больше.

Два гнома, приданные Глебу в усиление, молча шагали чуть позади. Им было безразлично, когда будет привал, их не раздражали ни пекущее солнце, ни однообразие холмистой степи, ни укусы мелких насекомых, их не интересовали зависшие в небе стервятники. Они выполняли свою привычную работу.

Вдали показалась зеленая полоса. Потянуло свежестью.

— Кажется река, — сказал Коготь, остановившись и пристально вглядываясь в холмы.

Караван растянулся на добрый километр. Его начало терялось среди холмов, за серой пеленой пыли, поднятой в воздух навьюченными животными. Если впереди действительно была река, то в голове обоза уже, должно быть, готовились к переправе. Или к привалу. Лучшего место для отдыха не сыскать.

Почуяв воду, заржали лошади, вздергивая головы и скаля зубы. Зафыркали быки, раздувая мокрые ноздри. Погонщики больше не подстегивали животных, наоборот, сдерживали их, не давая перейти на бег.

— Отстаем, — сказал Глеб, и маленький отряд ускорил шаг, пытаясь догнать ушедший далеко вперед обоз.

Через десять минут они поднялись на пригорок и увидели реку. На ее берегу сгрудились в беспорядочное стадо животные. Караванщики снимали тяжелые вьюки с блестящих крупов и ласково вытирали пот пучками сухой травы. Разгруженные быки забрались в заросли ивняка и обдирали там листья. Лошади, стоя по брюхо в воде, жадно пили. Рядом с ними купались, раздевшись догола, освободившиеся погонщики. До реки было еще далеко, но и отсюда было слышно, как зычно командует Смирл, перегруппировывая отряды. Караван располагался на обеденный привал.

— Ну вот, значит, сейчас и отдохнем, — сказал Коготь.

И в тоже мгновение Глеб увидел, как из далеких кустов, растущих на холмистых берегах, вышли люди. Прячась в небольшой ложбинке, они крались к беззаботному каравану, и холм надежно закрывал их от глаз охранников. Людей было чуть более десятка. Они держали в руках мечи, и у всех на левом локте поблескивала круглая тарелка щита. Глеб замер.

— Вижу, — сказал Тролль, встав рядом с ним.

— Что случилось? — Коготь замотал головой и наткнулся взглядом на подкрадывающихся к торговому обозу разбойников. — Черт! Не успеем! Что делать?

Глеб хотел крикнуть, но понял, что в общем гомоне, царящем на берегу, его никто не услышит. Бежать? Слишком далеко — бандиты нападут раньше. Глеб повернулся к магу.

— Давай, устрой фейерверк! — сказал он.

— Что? — не понял сперва Коготь.

— Пых-х-х!!! — разъяснил ему более понятливый Тролль, ткнув в небо руками с растопыренными пальцами.

— А! — Маг, прищурившись, глянул на кружащих стервятников и взмахнул посохом. С грохотом взметнулась к солнцу ослепительная молния, на мгновение замерла качающимся потрескивающим столбом и развалилась черными брызгами.

Гномы недоуменно повернули головы в их сторону.

— Еще! Еще! — Глеб бешено размахивал руками, показывая на холмы, за которыми пряталась банда. Рядом оглушительно и нечленораздельно ревел Тролль, вращая своими лапищами, словно ветряная мельница крыльями.

Ушла в небо вторая молния. И еще одна наклонилась к холмам, таящим угрозу.

Смирл, казалось, понял. Он что-то скомандовал, и гномы, выхватив оружие, перестроились в шеренгу. Встревоженные погонщики стали вылезать из реки и сгонять животных в кучу.

— Бежим! Туда! — выкрикнул Глеб и устремился к реке. Маленький отряд последовал за ним.

Они сбежали с возвышенности, и на какое-то мгновение лагерь у реки исчез, закрытый очередным холмом, а когда друзья взбежали на вершину, то увидели, как два отряда — гномы и люди, охранники и разбойники — сходятся навстречу друг другу, пригнувшись, выставив перед собой оружие, готовясь к смертельной схватке. А потом банда нападающих замедлила ход, нерешительно встала, дрогнула и бросилась назад, за холмы, к густым прибрежным зарослям. Гномы взревели и, занеся топоры над головами, устремились вслед за бегущим противником.

— Идиоты! — пробормотал Тролль. — Они же караван без охраны оставили!

А гномы, увлекшись преследованием, уходили все дальше и дальше. Они словно ныряли по волнующейся степи — проблескивали кольчуги на вершине холма, и снова отряд исчезал в очередной ложбинке, с тем чтобы через мгновение вновь вынырнуть на следующей возвышенности. И все никак они не могли догнать бегущего врага, хотя — вот он — совсем рядом, оглядывается, панически торопится, манит своей трусостью, заманивает…

— Я так и знал! — прорычал Тролль. Глеб обернулся. С противоположной стороны бежали к каравану десятки людей. Они потрясали в воздухе оружием, предвкушая легкую поживу. Они были еще далеко, но еще дальше был отряд ничего не замечающих, увлеченных погоней охранников.

— Дьявол! — рявкнул Глеб. — Бежим наперерез! Нельзя допустить их к обозу! За мной! Коготь! Давай! Фейерверк!

Глеб понесся навстречу бегущим разбойникам. Раскручивая над головой дубину, за ним устремился Тролль. Перехватив топоры, бросились вдогонку коротконогие гномы. Маг немного поотстал; он выбросил вверх руку с зажатым посохом, и в небо ушел огненный шар. Набрав высоту, сгусток пламени оглушительно разорвался, и на его месте заклубился черный густой дым. Он все уплотнялся, менял форму и, наконец, на фоне облаков проявился знак — два скрещенных меча — символ битвы. Коготь надеялся, что Смирл правильно его истолкует. Маг не знал, что отряд гномов уже вступил в сражение. Он не мог видеть, как остановились преследуемые разбойники, как из ближайших зарослей появились еще небритые оборванные люди с мечами в руках, как, не успев перестроиться в боевые порядки, схлестнулись два отряда, смешались в беспорядочную кучу, и непонятно было на чьей стороне перевес, и вздымались топоры, и рассекали воздух мечи, и звенели доспехи, принимая на себя тяжелые удары… Коготь был уверен, что гномы, завидя зловещий черный знак, уже торопятся назад, на охрану брошенного каравана, на помощь Глебу и его друзьям.

Но не видел маг и того, как зашевелились погонщики, доставая длинные отточенные ножи, как гномы-торговцы скинули расшитые золотом плащи и поснимали с седел топоры да молоты, как выдвинулся вперед Свертль, выкрикивая яростные слова. Коготь не смотрел в сторону обоза, он бежал вслед за Глебом, наперерез дикой орде разбойников, и, потому, не мог видеть, как выступили на защиту каравана его владельцы и слуги.

Первый удар нанес Глеб.

Он взмахнул копьем, и бандит, бегущий впереди, рухнул на землю и покатился вниз по склону холма, приминая траву и пачкая ее красными мазками.

Толпа нахлынула, словно прибой. Глеб отступил, не давая противнику окружить себя, и начал смертоносный танец. Он на мгновение пригнулся, сжимаясь, словно пружина, а потом распрямился, и копье в его руках ожило, со свистом прошило воздух и принялось стегать его, сплетая незримую паутину блоков и выпадов. В бешеном темпе работали ноги. Мускулистое тело раскачивалось из стороны в сторону, уклоняясь от ударов коротких мечей. Если бы Глеба сейчас увидел гоблин, то он сразу узнал бы эту манеру боя, эти короткие подшагивания, скручивания корпусом, маятниковые движения торса, эти широкие молниеносные взлеты копья — Глеб мастерски исполнял боевой танец гоблинов. Виртуозная техника, за века отточенная маленьким зеленокожим народцем до совершенства, помноженная на силу и ловкость Двуживущего, приносила поистине страшные плоды — разбойники, не успев увидеть смертоносного движения, заливались кровью и падали на землю, в агонии цепляясь скрюченными пальцами за пучки сухой степной травы, словно пытались таким образом еще на миг задержаться в этом мире. Глеб не наносил глубоких пронзающих ударов, при которых копье могло застрять в ране; он поражал открытые шеи, широкими взмахами вспарывал животы, подрезал бедра. Он не думал. В этом не было необходимости — мысль не может успеть за рефлексами. Уот был прав. И Глеб механически парировал удары, атаковал сам, уклонялся от выпадов; своим стремительным танцем он порождал смерть, и мечущееся копье щедро разбрызгивало по земле алые капли уходящей жизни.

Справа от Глеба ревел в запале битвы Тролль. Косматый великан вздымал заляпанную кровью и мозгами дубину и обрушивал ее на головы врагов. Его ноги, живот и грудь были покрыты многочисленными порезами, но густой мех защищал гиганта не хуже кольчуги, и поэтому раны были неопасными, хотя и обильно кровоточили, склеивая шерсть в тяжелые темные сосульки. Разбойники окружили Тролля со всех сторон, но это его нисколько не беспокоило, скорее наоборот — так он мог одним ударом сокрушить больше черепов. И он орудовал своей титанической палицей, расшвыривая нападающих людей, стряхивая их с себя, топча ногами поверженные тела, не обращая внимания на булавочные уколы мечей.

На левом фланге, встав спинами друг к другу, привычно размахивали острыми топорами два гнома из охраны Смирла. Разбойники, потрясая мечами, волнами накатывались на них, на мгновение полностью скрывали дружную пару приземистых воинов, и уже казалось, что гномы задавлены массой орущих людей, как толпа, изрядно поредев, отступала, оставив на земле агонизирующие тела, а плечистые силачи все также стояли неприступным островком среди бушующего людского моря, и по лезвиям их топоров стекали кровавые ручьи. Бок о бок с гномами отмахивался тяжелым посохом Коготь. Было видно, что он ослабел, и с каждой новой волной нападающих сил у него оставалось все меньше и меньше. Маг не мог использовать свои могучие заклинания, он едва успевал парировать пламенеющим посохом многочисленные атаки разбойников. Пот заливал глаза, все медленный и медленней поднимался магический жезл, все больших усилий стоило Когтю устоять на ногах.

А разбойники все напирали, не считаясь с потерями. Их было много. Сотня или даже больше. И противостояла им всего лишь пятерка воинов, пусть могучих и бесстрашных, но одиноких в своем могуществе. Сила множества всегда больше силы одиночки. И орда оттесняла защищающийся маленький отряд к каравану, предчувствуя скорую победу, предвкушая недалекий грабеж. И Глеб отступал, потому что свистящему копью требовался простор. Отступал Тролль, весь мокрый, с прилипшей к телу шерстью, с ног до головы перемазанный кровью, как своей, так и чужой. Понемногу сдавали назад гномы, и пятился вместе с ними обессилевший Коготь. Но вот маг запнулся, ноги его подкосились, и он повалился под ноги атакующих, и толпа захлестнула его, навалилась на дружных гномов, оттирая их от упавшего человека, размахивая примитивными мечами, не идущими ни в какое сравнение с великолепными боевыми топорами…

А потом толпа разбойников дрогнула. Глеб почувствовал их нерешительность, секундное замешательство и, улучив мгновение, оглянулся. Поднимаясь на холм, спешила к месту битвы ровная цепь гномов и людей. Они бежали молча, но лица их искажала ярость, и неистово сверкали глаза, и скалились безмолвным звериным рыком разверстые рты. Солнце блестело на тяжелых молотах, на двуручных топорах, на острых ножах. На подмогу горстке бойцов торопились торговцы и погонщики, и сам Повелитель Гномов вел их за собой.

Воодушевленный этим зрелищем, Глеб с новой силой обрушился на врагов. В уши ворвался яростный победный рев, и он с изумлением узнал в нем свой голос.

Справа возник Свертль. Не останавливаясь, он взмахнул топором, и обезглавленное тело ближайшего разбойника упало к ногам гнома, забрызгав кровью его кольчугу.

Подобно сметающему все на своем пути цунами, нахлынул на толпу грабителей вал подоспевших караванщиков. Сверкнули топоры, басовито прогудели в рассекаемом воздухе боевые молоты, быстрыми зарницами замелькали кинжалы, и передние ряды бандитов рухнули, раздавленные неистовой силой. Гномы и люди сделали еще один шаг, ступая по поверженным телам, по красной скользкой траве, и вновь сверкнуло рассветными оттенками оружие, и взревел Тролль, и пропело пронзительную ноту копье Глеба. И разбойники не выдержали натиска, дрогнули и бросились бежать, на этот раз по-настоящему, не оглядываясь, выкидывая мешающие мечи, в панике толкая друг друга, запинаясь и падая. Вслед за ними устремились вооруженные ножами погонщики, но они постепенно теряли запал и один за другим останавливались, удивленно глядя на разбросанные кругом мертвые тела, словно дивясь делу своих рук. А выжившие в сече грабители убегали все дальше, скрываясь от преследования в густых прибрежных зарослях.

С противоположной стороны, из-за далеких холмов спешил к месту завершившейся битвы поредевший отряд Смирла.

Глеб бросился к распластавшемуся на земле Когтю. Маг все еще сжимал в руках посох. Он лежал в неудобной позе, и Глеб с ужасом узнал это вывернутое положение — он вспомнил позу мертвого Уота, позу убитого молодого гоблина, его учителя, проводника и друга. Маг лежал на животе, уткнувшись лицом в кровавую грязь, а Глеб не мог заставить себя перевернуть тело друга. Он боялся увидеть мертвые слепые глаза, устремленные на него. Сквозь него. Он боялся взглянуть на лицо. Лицо, обезображенное маской смерти.

Глеб опустился на колени и склонил голову. «Как я их сделал… — вспомнилось ему. — Как я их сделал…»

— Они ушли? — донеся до него едва слышный голос.

Не веря своим ушам, Глеб посмотрел на Когтя.

— Уже все? — Маг пошевелился, высвобождая из-под себя вывернутую руку.

Глеб вскочил на ноги.

— Да! Да! Вот, черт! — кричал он. — Ушли! Ну ты и напугал меня! А! Чертяка! Живой! — Он обхватил мага руками и стал аккуратно переворачивать его, помогая другу сесть, выпрямиться, принять нормальное живое положение. — А я уж было подумал!

— Это ты зря так думал, — пробормотал Коготь. Он был весь исцарапан, покрыт кровоподтеками, под глазами расползлись пятна синяков, на лбу багровела шишка. — Я еще поживу. Я еще долго поживу… Долго… Поживу… У-у! Что ж так больно? Слышь, Глеб… У тебя осталась мазь? Ну, которой ты меня мазал… после драки с оборотнем… Как его? Торк… Да… В деревне… Помнишь? Ободрали… Все кожу, черти… Скальпировали…

— Конечно. Я уж и забыл про нее. Сейчас, погоди… — Глеб суетливо копался в поясе, пытаясь выудить из маленького нашитого кармашка баночку с гоблинским снадобьем. — Сейчас… Сейчас… — бормотал он, размешивая мазь ободранным указательным пальцем.

Не жалея чудодейственного средства, Глеб густо покрыл все ссадины и царапины друга, мазнул себя по кровоточащей ране на левой руке — все-таки достали его мечом, хоть он и не заметил этого в пылу схватки — и отбросил опустевший горшочек в сторону.

— Умели твои гоблины шаманить, — признал Коготь, чувствуя, как холодок стягивает раны, как отступает боль, как светлеет голова, и наливаются силой мышцы.

К ним подошел Тролль. До последнего момента он гнался за разбойниками и остановился лишь тогда, когда один из них нырнул в воду и поплыл прочь, на другой берег, к нависающим спасительным кустам. Великан реки ненавидел, и вид плывущего человека отрезвил его, пробрав дрожью. Прекратив бесполезное преследование, Тролль повернул назад.

— А ты где был? — спросил он мага. — Видел, как мы их разметали? Это не какое-то там волшебное чистоплюйство. Это работа настоящих мужчин. — И великан гордо обвел руками холм, на котором валялись мертвые тела — с размозженными черепами, обезглавленные, покрытые многочисленными ранами, со вспоротыми животами — страшное кровавое зрелище, еще более ужасное потому, что над всем этим кошмаром ярко светило солнце, и плыли по голубому небу легкие, такие мирные облака. Высматривая ценные вещички, среди трупов ходили погонщики, своей сосредоточенностью и неторопливостью похожие на грибников — мародерство в Мире процветало во все времена, у всех народов.

К друзьям подошел Свертль. Усталый, перемазанный чужой кровью, в простой кольчуге, Повелитель ничем не отличался от своих менее именитых сородичей.

— Спасибо, — сказал он. — Я рад, что взял вас в охрану.

— Мы ценим твою признательность, — ответил Коготь, — но хотелось бы, чтобы ты выразил ее в золоте.

Гном пристально посмотрел на мага и сказал:

— Когда-нибудь жадность тебя погубит.

— Скорее меня погубит любовь к приключениям.

Позади раздался лязг и тяжелый топот. К Свертлю подбежал взмыленный Смирл. Он вытянулся под суровым взглядом Повелителя и отрапортовал:

— Отряд разбойников в тридцать человек уничтожен. Наши потери — пятеро убитых, пятнадцать раненых, из них трое тяжело… — Смирл замолчал, растерянно опустил глаза и тихо, совсем не по-уставному, пробормотал, разведя руками: — Никогда они так не делали… Обычно без хитростей… В лоб… Кто бы мог подумать… что отвлекают… — и совсем съежился под гневным взглядом Свертля. Сейчас Повелитель гномов выглядел, как и подобает выглядеть Властелину Подземного Царства — его глаза сверкали сдерживаемой яростью, он подался вперед, сложив руки на груди. Невысокий, но властный, он напомнил Глебу Наполеона.

— Ты допустил… — начал было Свертль гневно, но замолчал и обвел тяжелым взглядом людей и гномов, остановившихся и смотрящих на эту сцену. — Ладно, — сказал Свертль чуть тише, — поговорим потом. А сейчас дай своим воинам отдохнуть и позаботься о раненых… Черт тебя побери! — не сдержавшись, выругался он.

— Да, господин! — Смирл облегченно выдохнул и, развернувшись, побежал назад, туда, где стоял, выстроившись в ровную шеренгу, его отряд.

— Я стал очень невыдержанным, — ни к кому конкретно не обращаясь, заметил Свертль.

Двуживущие друзья — гном, два человека и тролль — медленно пошли к каравану. Гномы-торговцы уже суетились среди животных, проверяя свое отвоеванное имущество.

Закончив обирать трупы, возвращались к лошадям и быкам погонщики. Им еще надо было готовить обед.

6

Вечером того же дня, после короткого отдыха, караван перешел вброд реку и продолжил свой путь к Городу. Позади остались пять скромных могильных холмиков и десятки незахороненных человеческих тел, на которых уже вовсю пировали рыжие степные волки и вонючие стервятники.

Дневная жара спала и идти стало значительно легче.

Сидя на спинах животных, дремали погонщики, привыкшие к кочевой жизни. Лишь иногда они приоткрывали глаза и сонно оглядывались по сторонам. Гарцевали на дорогих скакунах торговцы. Рядом бодро вышагивала охрана.

Незаметно на степь опустилась ночь. Загорелись в небе холодные искры звезд, выкатилась из-за холмов луна, залив все вокруг бледным матовым светом.

После полуночи они остановились на обычный четырехчасовой отдых. Быстро поужинав, караванщики растянулись на тюках возле костров и, укрывшись старыми попонами, погрузились в крепкий сон. Опустив головы к земле, стоя дремали лошади. Улеглись на брюхо разгруженные быки. Ночная степь безмолвствовала, и лишь громыхали доспехами патрульные гномы, неторопливо прохаживаясь вдоль спящего обоза.

А ранним утром, едва только солнце высунулось из-за холмов, громкий голос Свертля возвестил о начале нового дня. Зашевелились люди, вылезая из-под одеял, зафыркали разбуженные животные, все громче и громче затараторили голоса, подшучивая, посмеиваясь и добродушно переругиваясь. Вскоре весь лагерь ожил. Погонщики вновь развели потухшие за ночь костры, разогрели оставшуюся с ужина похлебку и принялись завтракать. К ним присоединились гномы. Перекусив, караванщики совместными усилиями быстро нагрузили животных, и торговый обоз, набирая ход, двинулся дальше на восток.

Когда жаркое солнце зависло в зените, они вошли в деревню — первую, встреченную ими с начала путешествия.

Через селение проходила узкая пыльная дорога, и караван, вздымая серые тучи, неторопливо проследовал через всю деревню. Из изб выбежали ребятишки. Они в восхищении замерли на обочине, разглядывая величавое шествие — тяжеловесных быков, грациозных лошадей, веселых шумных погонщиков, гордых гномов. Паническими визгами встретили мальчишки появление из облака пыли Тролля.

Вышли из домов взрослые. Они разглядывали бредущих мимо животных, вежливо, сохраняя чувство собственного достоинства, здоровались с караванщиками и, надеясь заинтересовать торговцев, расхваливали собственный товар — по большей части нехитрую крестьянскую снедь и деревенский эль.

Не останавливаясь, караван миновал это селение, а через час подошел к другому. Начинались густонаселенные земли. Земли, кормящие Город.

Тусклую желтизну дикой степи сменила зелень орошаемых плодородных почв. Все чаще стали попадаться возделанные поля. Крестьяне, работающие на них, разгибали спины и с интересом, словно на гостей из другого мира, смотрели на бредущий мимо караван. Им и в голову не могло прийти, что среди всех этих незнакомых гномов и людей находится Властелин Подземного Царства.

Широкие равнинные реки теперь не приходилось преодолевать вброд — через них были переброшены прочные каменные мосты, чему Тролль был очень рад. Все больше и больше людей попадалось навстречу. Все больше людей обгоняло караван.

Город был недалеко.

7

— Уходишь? — переспросил Свертль.

— Да. Мне надо идти, — повторил Глеб. Стоящие рядом Коготь и Тролль дружно кивнули.

— Значит, в Город с нами не пойдешь?

— Мне нельзя. Я там немного… набедокурил. Да и Коготь тоже. А Тролля просто не пустят… Нет, нам в Город нельзя.

— Ну, что ж, — развел руками Свертль. — Рад нашему знакомству. Признателен за вашу помощь. Если будете… — Гном запнулся. — Если все будет в порядке, заходите, всегда помогу, чем смогу.

— Постараемся воспользоваться твоим предложением, — ответил за всех Глеб.

— И куда вы сейчас? Искать Епископа?

— Да, — твердо сказал Глеб.

Свертль опустил глаза.

Они стояли на обочине вымощенной булыжником дороги. Мимо неторопливо проходил караван. Погонщики, предвкушая скорое окончание пути, бодро покрикивали на животных. Задумчивые торговцы уже подсчитывали в уме барыши. И только охрана все так же настороженно оглядывалась по сторонам, хотя громада Города давно выросла на горизонте, возносясь к небу темными неприступными стенами и острыми пиками сторожевых башен.

Повелитель гномов долго молчал, разглядывая свой обоз. Молчали и друзья. Наконец гном сказал:

— Вершить перевороты — дело нищих, а я уже слишком богат… Слишком… Я бы хотел помочь вам. И себе. Но боюсь. Боюсь лишиться всего… — Он снова замолчал, потом вздохнул и пожелал: — Удачи вам!

Мимо них прошел плетущийся последним бык. Животное остановилось, глянуло красным слезящимся глазом на Тролля, испуганно рявкнуло и, задрав хвост, бросилось догонять своих сородичей. Свертль проводил быка задумчивым взглядом.

— Что ж, — сказал гном, — мне пора. — Он пожал каждому руку, отдал Глебу тяжелый мешочек с золотом и, придерживая болтающийся за спиной топор, побежал вслед за обозом. На бегу он обернулся и махнул рукой.

— Удачи! — донеслось до друзей.

Они еще долго стояли и смотрели, как уходит к чернеющему Городу торговый караван, а потом, когда за холмами скрылась спина последнего животного, Глеб достал старую карту, развернул ее на колене и сказал:

— Мы пойдем на юг. К Потерянной Библиотеке.

Глава 14

Он поднялся по трапу последним. Стюардесса встретила его улыбкой.

— Добро пожаловать, — сказала она.

Глеб устало улыбнулся ей и затравлено оглянулся.

Черными зеркалами блестели лужи. Белое здание аэропорта освещали фонари. Яркими прямоугольниками светились окна. Высились длинными темными стогами громады ангаров. За далеким бетонным забором проблескивали красным и синим маячки милицейских машин. Даже сюда, на взлетно-посадочную полосу, доносился рев сирен.

«Должно быть нашли тело», — обреченно подумал Глеб.

— Проходите, пожалуйста, — с привычной теплотой в голосе сказала стюардесса. Дверь закрылась, отсекая уличный шум.

— Да, конечно. — Глеб еще раз улыбнулся девушке, но улыбку свело тиком, и он торопливо отвернулся, пряча подергивающуюся гримасу.

1

Ночь они провели на постоялом дворе в ближайшей деревне. Хозяин встретил их с распростертыми объятиями, хотя поначалу категорически отказывался пускать в дом Тролля.

— Животным нельзя. Нельзя животным, — говорил он скороговоркой, размахивая руками, и в голосе его не было ни капли страха. Пришлось великану пару раз рявкнуть по-человечески, чтобы продемонстрировать свой интеллект. В конце концов хозяин неохотно согласился пустить внутрь всех троих.

Друзья устроили пир горой, щедро растрачивая деньги, заработанные у Свертля. Они смаковали мясо — вареное, тушеное, жареное и заливное; горстями заглатывали чуть кисловатый рис; в неимоверных количествах поглощали всевозможные салаты; объедались овощами и фруктами. И все это вкусное разнообразие запивали отличнейшим элем. Хозяин едва успевал подносить блюда, миски, тарелки, бочонки…

Закончив пиршество, они разошлись по кроватям и мгновенно заснули. Их сон был крепок и долог. А утром они набили продуктами мешок, рассчитались с хозяином и пошли прочь. На юг. К Потерянной Библиотеке. И с каждым их шагом Вечный Город отступал все дальше и дальше за спины, за холмы, пока не исчез совсем за линией горизонта.

2

Прошло четыре дня с момента расставания с торговым караваном гномов, и вот уже два дня путники не встречали ни одного селения.

Дорога превратилась в тонкую, чуть заметную тропку, по правой стороне которой нескончаемой вереницей тянулись невысокие одинаковые курганы. На их круглых лысых вершинах, накренившись в разные стороны, торчали каменные кресты: разных форм и размеров, но все одинаково источенные временем, покрытые пятнами лишайника…

— Интересно, почему эти захоронения только справа? — спросил Коготь.

Глеб безразлично пожал плечами. Зато Тролль вполне резонно заметил:

— Надо спрашивать, не почему захоронения справа, а почему дорога обходит их с левой стороны.

— Не придирайся к словам! Суть одна и та же.

— Все равно, формулировать надо точней.

— Вот привязался! Ты знаешь почему или нет?

— Не знаю.

— То-то и оно! — поддел Коготь. — Как, значит, не формулируй, ответить ты не сможешь!

— Перестаньте! — остановил товарищей Глеб. — Смотрите лучше по сторонам. Не нравится мне это место.

— Вот и я говорю, — сказал Коготь. — Неспроста дорога обходит эти курганы по одной стороне…

— Смотрите, — произнес Тролль. — Там кто-то есть!

Друзья посмотрели в сторону, куда показывал великан. С вершины одного из насыпных холмов сбегал вниз странный человек. Одет он был в какие-то рваные тряпки, на голове — нелепый мятый колпак. В руке человек держал суковатую палку — не магический посох, как у Когтя, а обычную неказистую клюку, даже толком не обструганную.

— Слишком странно он выглядит, чтоб оказаться приличным человеком, — сказал Тролль и перехватил дубину двумя руками.

— И идет так, словно ничего не боится, — добавил Коготь, крепче сжимая посох. — Не нравятся мне люди, которые ничего не боятся.

— Кажется я знаю, кто это, — сказал, улыбаясь, Глеб.

Незнакомец приближался. Он вроде бы не спеша переставлял ноги, но двигался так быстро, что казалось, будто его несет ветер.

— Привет, Глеб! — весело прокричал издалека оборванец, размахивая руками, вскидывая над головой костыль.

— Рад видеть тебя, Рябой Пес! — отозвался Глеб.

— Ха! Он помнит меня! — Человек хлопнул себя по странной шляпе, нахлобучив ее по брови, и оживленно затараторил: — Нет, ну вы только посмотрите, он меня помнит! Ха! Это же надо? Сколько мы не виделись? Сколько лет? Сколько жизней? Ты прав, ты прав! Много! Но он меня помнит! А ведь я всегда говорил, что Рябого Пса знают все! Везде! Все знают старого пилигрима…

— Ты действительно знаком с этим голодранцем? — шепотом осведомился Тролль у Глеба. И хотя Рябой Пес был еще далеко, он каким-то образом услышал вопрос великана и ответил сам:

— Конечно, мы знакомы! Мы были знакомы тогда, когда тебя здесь еще и в помине не было. Мы знали друг друга тысячу лет, когда ты еще был человеком, а не лохматой зверюгой, как сейчас.

— Ты знаешь мою историю? — встрепенулся Тролль.

— Рябой Пес знает все! — Оборванец подошел вплотную, схватил Глеба за руку, затряс, не прекращая при этом балагурить: — Рябой Пес тем и жив, что все про всех знает. Если вы чего-то не знаете, то спросите у Рябого Пса. Он всегда поможет. Рябой Пес берет недорого. Рябой Пес — странствующий торговец, он продает то, что дороже золота. Он торгует тем, что одновременно и вечно, но и, вместе с тем, очень быстро портится. Рябой Пес продает информацию. Рябой Пес — это я. Странное имя, согласен. Кто-нибудь видел рябых псов? Нет? Так вот же он! Это же я, прямо перед вами!

— Ты всегда оглушаешь своих собеседников? — недовольно спросил Коготь.

— Ха! — Рябой Пес рассмеялся. — Не так много у меня бывает собеседников, чтобы жалеть их уши. Да, я говорю громко, но это лишь оттого, что люди частенько не понимают тихих слов. Ха! Они не понимают и громких. Скажу тебе по секрету, Огненный Коготь, люди вообще не понимают слов. Они истолковывают их так, как им удобней. Когда я что-то говорю, то не могу быть уверен, что ты услышал именно то, что я сказал. Странно, правда? Впрочем, мне уже давно не кажется это странным…

— Эй! Эй! — перебил Коготь словоохотливого странника. — Откуда ты знаешь мое имя?

— Вот видишь! — восторжествовал Рябой Пес, от восхищения даже хлопнув в ладоши. — Я же тебе говорил, что знаю все, но ты не услышал, не захотел услышать, хоть и притворился, что у тебя заложило уши из-за того, что я говорю слишком громко.

— А я искал тебя, Рябой Пес, — сказал Глеб.

— Конечно же, ты искал меня! Я знаю! Но меня нельзя найти, меня можно только случайно встретить.

— А мне казалось, что наши встречи никогда не были случайными.

— Ты прав лишь в том, что тебе казалось. Нам многое кажется. И я скажу вам то, о чем вы и так знаете, но во что никак не можете полностью поверить: все в этом мире кажущееся. Мира нет. Есть лишь видение. Воображаемое, мнимое, несуществующее. Вы все, и эти холмы, и степь, и дорога. Да! Дорога в первую очередь! Реален лишь я, но для себя, а не для вас. Для вас я такая же иллюзия, как и все остальное… Впрочем, не берите в голову, я настолько люблю поговорить, что иногда заговариваюсь и сам не знаю, что несу.

— Но ты догадываешься, для чего я искал тебя?

— Ха! Догадываюсь ли я? Наверняка, для того, чтоб опять расспросить про своего бывшего друга. Про Епископа.

— Да. Ты знаешь что-нибудь новое?

— Потенциально я знаю все. Сколько раз можно это повторять? Но я же не дарю информацию просто так. Не разбазариваю. Я продавец. Торговец.

— И сколько ты просишь?

— Ну что ты! Не надо понимать так буквально. Старому другу я все скажу бесплатно. Ты идешь куда надо, это самое главное. Я мог бы тебе прямо сейчас сказать то, что ты узнаешь потом, но тебе необходимо не только знание. Время и путь!

— Почему ты никогда ничего не говоришь прямо?

— Ты не прав. Я всегда говорю однозначно. Это ты слышишь совсем не то, что я говорю.

— Хватит! — Тролль зарычал. — У меня уже голова пухнет. Еще две минуты такого разговора, и я сойду с ума. А безумный тролль, я думаю, это нечто ужасное.

— Да, я знаю, что такое безумный тролль, — Рябой Пес захихикал. — Жалкое зрелище!

— И все же, — Глеб стал серьезен. — Ты скажешь мне, где сейчас находится Епископ, и как его победить?

— Ни много, ни мало… — Рябой Пес замолчал, стер с лица улыбку. — Я все сказал… Ты идешь туда, куда должен идти. Как победить Епископа, ты знаешь и сам. Мне нечего сказать, да я и боюсь говорить, потому что чужие слова могут стать чужими мыслями.

— Он боится говорить! — фыркнул Коготь.

— Все боятся говорить. Но даже в этом они боятся признаться.

— Тьфу! — выразительно высказался Тролль и отошел в сторону.

— Рад был повидать тебя, — сказал Рябой Пес, вновь хватая Глеба за руку.

— Уходишь?

— Это вы уходите.

— Жаль, что ты ничем мне не помог.

— Да, действительно жаль.

— Мы увидимся еще?

— А вот этого я не знаю. Еще не знаю.

— Значит, есть что-то, чего не знаешь и ты?

— Конечно. Нельзя знать то, что еще не существует. Никто не знает будущего. Даже Бог. Но Бог может это будущее творить. А знать и творить — это почти одно и тоже.

— Ты говоришь, что я на верном пути?

— Нет. Ты неправильно услышал. Я говорил, что ты идешь туда, куда хочешь попасть.

— А разве может быть по-другому?

— Конечно. Большинство людей идут просто потому, что стоять на месте для них намного тяжелей. Они бессмысленно бредут, петляют по жизни и даже не задумываются, куда направляются и чего хотят… Кстати, я думаю, ты еще сам не совсем понял, куда идешь.

— А ты знаешь это?

— Это скрыто в будущем… Приятно было поговорить… Да, чуть не забыл! — Рябой Пес придвинулся вплотную Глебу и прошептал ему на ухо: — Не сходите с дороги, не приближайтесь к курганам… Ну, теперь все! Мне пора! — Он резко развернулся и заспешил прочь. Словно порыв урагана подхватил его, взметнул лохмотья одежды и потащил, повлек за собой по бездорожью, унося в голую степь.

— Кто это? — спросил Тролль, наблюдая, как летит к горизонту странный пилигрим.

— Человек-загадка… — ответил Глеб, выдержал паузу и пояснил: — Он действительно очень многое знает. Иногда я просто поражаюсь, насколько много. И, кстати, он — Двуживущий.

— Этот оборванец? — удивился Коготь.

— Да. С него-то все и началось, — Глеб замолчал, ушел в себя.

— Что началось? — не вытерпел Тролль.

— Все… Идем! Не нравятся мне эти курганы, да и Рябой Пес велел держаться от них подальше.

3

Близилась ночь, а курганы все тянулись и тянулись, и не был видно им ни конца, ни края.

— Что же ты не уточнил у своего знакомого всезнайки, чем они так страшны? — спросил Коготь, обводя посохом лысые вершины холмов с древними каменными крестами на макушках.

— Не успел, — ответил Глеб. Он то и дело поглядывал на небо, гадая, скоро ли окончательно стемнеет.

— Неужели придется заночевать прямо здесь?

— А что такого? — спросил Тролль. — Как будто в первый раз.

— Жуткое место. Я чувствую здесь какую-то темную Силу. — Маг поежился.

— Не знаю, я ничего не замечаю, — пожал плечами великан.

— Коготь прав, здесь есть что-то, — сказал Глеб. Он уже давно ощущал, как сжимается охранный обруч, все теснее и теснее охватывая голову. Чувствовал, как теплеет серебристый металл, защищая хозяина от какой-то магии. И чем ниже опускалось солнце, чем ближе становилась ночь, тем больше нагревался магический обруч. — Рябой Пес сказал, что нам не следует покидать тропу.

— Чего!? — воскликнул идущий впереди Коготь и остановился. — Что же ты раньше молчал!?

— А что?

— Тропа давно кончилась.

— Как? — Глеб уставился себе под ноги. Оглянулся. Действительно — как он не заметил? — они ступали по невысокой ровной траве. А тропинка где-то потерялась, незаметно исчезла, растворилась. Когда?

— Давно мы сошли с нее?

— Уже часа два.

— Как же я не заметил!?

— Тебе надо было идти первым, как обычно, — развел руками Коготь.

— Два часа! Мы не успеем вернуться до наступления темноты.

— Назад? Зачем?

— Не знаю. Но Рябой Пес никогда не дает пустых советов. Если он сказал, что нам нельзя сходить с тропы, значит, так оно и есть.

— Но мы не сошли с нее, она просто кончилась! Идти-то же надо!

— Он велел держаться подальше от курганов… Ты сам чувствуешь что-то… Ночь близка…

— Да… — Маг прислушался к своим ощущениям, окинул взглядом вереницу холмов, неровный строй перекошенных крестов. — Думаешь, мы должны вернуться на тропу?

— У тебя есть другие предложения?

— Конечно! Идти вперед. Нечего терять время.

— Это опасно. Уверен, Рябой Пес не зря предостерег нас.

— Нас же трое. Справимся. Пойдем без остановки. Думаю, эти курганы скоро кончатся.

Глеб достал карту, развернул ее на колене. Изучал несколько минут. Затем сказал:

— Если карта не врет, то эта гряда курганов кончится через несколько километров.

— Тогда идем, нечего ждать.

— Карта старая. Многое могло измениться.

— А там нет каких-нибудь пометок, которые могли бы подсказать, какая опасность нам грозит? — спросил Тролль.

— Здесь ничего нет. Только название.

— Какое?

Глеб всмотрелся в цепочку букв, торопливо выведенных чьей-то нетвердой рукой. Мало того, что чернила уже поблекли, так еще вечерний полумрак не давал прочитать истертые письмена. Глеб с трудом разобрал слово «Капище» и поднес лист поближе к глазам, пытаясь прочесть остальные слова…

— Не знаю. Почерк плохой. И надпись уже стерлась… Ладно. И так уже потеряли слишком много времени. Идем вперед.

— Вот и я говорю, — довольно пробормотал Коготь.

— Не знаю, что там вы чуете, но никого живого здесь нет и в помине, — принюхиваясь, недовольно заметил Тролль. — Даже полевых мышей.

— А тебя это не настораживает? — спросил Глеб.

— Ну, — Тролль почесал затылок, — странно, конечно…

Друзья не прошли и сотни шагов, как Глеб вновь остановился и тихо сказал:

— Значит никого живого и даже полевых мышей?

— Ну, да. По крайней мере, я их не слышу и не чую.

— А вон там что? — Глеб показал копьем на вершину далекого кургана, отчетливо вырисовывающегося на фоне закатного, чуть светящегося серебром неба. Там, возле каменного креста, замерла неподвижно какая-то фигура. Кто-то сидел в позе молящегося. Опустившись на колени, сложив руки перед грудью, склонив голову…

— Это не человек, — сказал Тролль, пристально вглядываясь вдаль. — Это… Я не знаю, что это… Похоже на мираж.

— Мираж? — хмыкнул Коготь.

— У меня зрение лучше, чем у любого человека! — вскинулся Тролль.

— Ладно, ладно. — Маг закивал. — Так что же там такое?

— Мираж, — повторил Тролль.

Куст чертополоха…

— Может и мираж, — согласился Глеб.

Друзья двинулись дальше, то и дело посматривая в сторону странного неподвижного силуэта. Небо постепенно темнело, и вскоре фигура исчезла во мраке. Зато появились новые: неясные черные тени шевелились в темноте возле крестов, на чуть заметных вершинах ближайших курганов. Фантомы замирали, когда путники проходили рядом. Сливались с ночью. А потом срывались со своих мест, слетали словно клочья черного тумана, подхваченные ветром, и устремлялись вслед за людьми. Вскоре за спинами путешественников образовалось клубящееся облако тьмы. Двуживущие не видели своих призрачных преследователей, но чувствовали их присутствие. Им казалось, что они слышат тихий шершавый шепот, шуршание высохших голосов. Они оглядывались и порой замечали быстрые алые проблески в густой — слишком густой! — тьме позади, словно чьи-то хищные глаза буравили взглядами спины людей.

— Я ничего не чувствую, — прошептал Тролль, в очередной раз оборачиваясь на следующую по пятам мглу.

Зато Глеб ощущал, как постепенно раскаляется магический обруч на голове. И напряженный Коготь накрепко стиснул в кулаках свой сияющий алым посох.

В конце концов маг не выдержал. Он развернулся и стегнул тьму позади молнией ослепительного разряда. Вспышка света расколола мрак и утонула в его глубинах, но взгляд успел выхватить осколки жутких картин: острые зубы, бешеные глаза, черные гладкие тела, кожистые крылья…

— Это не мираж, — сказал спокойно Глеб. — Это упыри. Вампиры.

— Только этого нам не хватало, — сплюнул на землю Тролль. — Я никогда не сталкивался с этими тварями, но многое про них слышал.

— Зато я сталкивался, — заметил Глеб.

— Почему они не нападают? — спросил Коготь.

— Они питаются не только кровью, но и нашими эмоциями. В первую очередь страхом. Сейчас они лишь пожирают нашу энергию. Постарайтесь не бояться, чтобы не делать их сильнее.

— Бояться? Вот еще! — Коготь вновь вонзил молнию в тесное сообщество упырей, но разряд не произвел никакого видимого эффекта. — Похоже, магия на них не действует.

— На них ничего не действует. Мы беззащитны.

— Но они держатся в стороне, словно опасаются чего-то.

— Нет, — покачал головой Глеб. — Я уже говорил, что они питаются нашими эмоциями, нашей энергией. Чувствуешь, как слабеют руки? Как тяжелеют ноги и кружится голова?

— Просто нам давно пора отдохнуть, — сказал Тролль. Запыхавшийся великан с трудом тащил свою дубину, то и дело спотыкался, утирал пот со лба.

— Не обманывай себя. Это упыри. Они вытягивают нашу силу. Поглощают ее. А когда мы не сможем двигаться, они набросятся на нас, чтобы сожрать и то немногое, что еще останется.

— Заманчивая перспектива, — угрюмо хмыкнул Коготь. — Неужели мы ничего не можем сделать?

— Нам надо идти. Ни на минуту не останавливаться. Упыри обычно держатся определенного места и не выходят за его границы. Мы можем убежать.

— Убежать, — недовольно пробормотал Коготь. — Но где же эти границы? — Маг на мгновение остановился, развернулся, нацелил посох на прячущихся во мраке вампиров.

— Не надо, — остановил его Глеб. — Береги силы. Этим ты их не проймешь. По крайней мере сейчас.

— Сейчас? — переспросил маг. — А что, когда-то они будут уязвимы?

— В тот момент, когда выпьют нас досуха. Насытившись, они перестанут быть тенями и обретут тела, которые, в принципе, можно будет уничтожить.

— Если я все верно понимаю, то к тому моменту нас уже не будет в живых, — заметил Тролль.

— Ты правильно понимаешь.

— Занятно! — буркнул Коготь, через плечо оглядываясь на незримых преследователей.

— Мне однажды довелось участвовать в охоте на такого вампира. Но он был один-единственный…

— Ты хочешь нас запугать? — спросил Тролль. — Ты что, заодно с этими тварями?

— Рассказывай, Глеб, — попросил Коготь. — Говори хоть что-нибудь. Все равно, что. Я не могу слушать это нескончаемое шуршание за спиной. Оно выводит меня из себя.

— Так вот, — продолжил Глеб. — В окрестностях одной безымянной деревни завелся подобныйупырь. Он появлялся ночами на большом пастбище, иногда приходил в деревню, нагонял на крестьян страху. Перевел половину скотины. Убил нескольких людей. Упырь проникал в дома, стены его не останавливали… В конце концов крестьяне решили учинить на него облаву. Я как раз остановился на ночлег в этой деревне, и они пригласили меня помочь им…

— За плату, конечно? — осведомился Коготь.

— Да. Сколько-то денег они для меня собрали. Им был нужен воин, ведь сами они кроме кос, вил и серпов ничего в руках не держали… Я согласился, тем более, что никогда раньше не видел вампира. Но я знал, что эти кровососы неуязвимы как для обычного оружия, так и для магии, и мне было интересно, каким образом крестьяне собираются расправиться с упырем. Оказалось, что все не так уж и сложно. На лугу, где обычно появлялся вампир, они привязали здорового быка. Привязали накрепко: забили глубоко в землю несколько длинных кольев, самого быка вдоль и поперек опутали веревками и цепями приковали к кольям так, что животина и с места двинуться не могла. С четырех сторон на некотором удалении от приманки они сметали небольшие стога. Оставив быка на ночь, все разошлись по домам… А ближе к утру собралась толпа. Позвали и меня. Придя на пастбище, первым делом люди зажгли сено. И все мы увидели упыря. Он, словно гигантская пиявка, присосался к быку, точнее к его останкам. Целиком поглотив животное, вампир сам оказался на привязи. Завидя людей и пылающие стога, он стал бешено метаться, пытаясь разорвать крепкие цепи. Он был чертовски силен, колья уже начали вылезать из земли. Еще минута, и упырь бы освободился, но тут я подбежал к нему в упор и один раз ткнул мечом. Всего лишь раз. Он лопнул, словно мыльный пузырь, обдав меня кровью с головы до ног. Вот и все…

— А я-то надеялся, что ты подскажешь, как нам справиться с этими тварями, — пробормотал Тролль. Он уже с трудом переставлял ноги. От магии упырей Глеба защищал обруч, а Коготь умел восстанавливать собственные силы, подпитываясь теми энергиями, что используют обычно маги, творя свою волшбу. Так что великану доставалось больше всех.

— Держись, — Глеб подхватил Тролля под руку. — Сейчас главное не свалиться!

— Они приближаются, — сказал поминутно оглядывающийся Коготь.

— Бегом! — скомандовал Глеб. И друзья побежали.

Черная туча за их спинами, в которой уже явственно угадывались очертания крыльев и тел, кошмарных лап и пастей, где мелькали алые всполохи глаз и матово поблескивали острые клыки, на какое-то мгновение задержалась, словно в оторопи, а потом с тихим шуршанием покатилась за вырвавшимися вперед людьми.

Упыри жаждали крови.

Тролль бросил взгляд через плечо.

— Не оборачивайся! — выдохнул Глеб. — Дыши ровнее. Держи ритм.

— Не могу больше, — пробормотал великан.

— Можешь! Держись за меня! Крепче, не стесняйся! Коготь, помоги мне!

Маг подхватил Тролля с другой стороны. Поддерживая друг друга, они бежали в кромешной тьме, и шуршащий, перешептывающийся мрак преследовал их по пятам.

— Быстрей, быстрей! — торопил Глеб.

Они задыхались. Заплетались ноги. Сил уже не было. Но друзья все бежали, спасались бегством, хотя это и было постыдно. Но намного позорней было бы просто сдаться, лечь и погибнуть так глупо, не в состоянии даже защитить собственную жизнь.

Черное облако нежити гналось за ними и все никак не могло догнать.

Вдруг Тролль запнулся на ровном месте и со всего маху повалился на землю, увлекая за собой товарищей. Они вместе рухнули в пыль, сплелись, спутались конечностями. Охнул Глеб, которому Тролль придавил ногу. Застонал Коготь, почти полностью погребенный под тушей великана. Друзья панически толкались, брыкались, цеплялись за все подряд, пытаясь подняться на ослабевшие ноги, мешая друг другу. С замиранием сердца они ждали, что вот сейчас налетят упыри, и острые зубы вонзятся…

— Пыль! — выкрикнул Коготь и перестал дергаться. — Это же пыль! — Он ощупал руками землю вокруг себя. — Дорога!

Вампиры не нападали. Они остановились в отдалении, не решаясь приблизиться. Черные тени мелькали в ночи, хлопали, шуршали крыльями. Упыри шипели, скаля зубы, тянули длинные голые шеи.

— Они почему-то не идут на дорогу, — уже спокойней сказал Коготь. — Тот оборванец был прав…

Тролль встал на четвереньки, нашарил откатившуюся в сторону дубину, подтянул ее к себе. Глеб, наконец-то высвободивший ногу, сел, осмотрелся по сторонам, хотя в ночном мраке практически ничего не было видно. Коготь все лежал в дорожной пыли и не собирался подниматься.

— Кажется, мы все-таки успели, — сказал Глеб. — Хотя, если честно, я не верил в наше спасение.

— А я верил, — пробормотал Коготь.

— И что теперь делать? — слабым голосом спросил Тролль.

— Предлагаю пару минут передохнуть, а потом двинемся дальше. Судя по всему, на дороге опасность нам не грозит.

— А я за то, чтобы дождаться утра, — сказал Коготь.

— Я тоже, — поддержал Тролль.

— Видимо, я буду вынужден подчиниться большинству, — сказал Глеб, радуясь в душе, что не придется вставать и куда-то тащиться.

— Я бы не прочь перекусить, а потом, значит, можно будет и поспать, — сказал Коготь.

— Поспать? С такими-то соседями? — спросил Глеб.

Черные силуэты метались вдоль обочин. Какая-то неведомая сила не давала им приблизиться к дороге, отшвыривала тех тварей, что оказывались слишком близко. Вскоре большая часть упырей, видимо осознав, что ждать бесполезно, скрылась в ночи и только несколько теней застыли неподвижными призраками в десяти метрах от места, где отдыхали путники…

— А я к ним уже и привык, — сказал Коготь, не хуже иного вампира впиваясь зубами в большой кусок солонины.

— Чего только не увидишь здесь, — пробормотал Тролль. — И ведь у кого-то хватает на все это фантазии.

Неподвижные фигуры, что сторожили дорогу, шевельнулись, с негромким шорохом развернули крылья, и маг подавился, закашлялся, схватился за посох. Упыри бесшумно поднялись в воздух, скользнули тенями вдоль дороги и бесследно исчезли.

— Чего это они? — спросил Коготь, выплевывая на ладонь непрожеванный кусок мяса.

— Рассвет, — объявил Глеб.

Ночь медленно сползала с небосклона, уступая место раннему утру.

— Не может быть, — сказал Коготь. — Сколько же прошло времени? Ведь еще совсем недавно был вечер. И вот уже утро… Надо же… — Маг глянул вверх и задумчиво произнес: — А вы заметили, что сегодня ни одна звезда не показалась, хотя небо было чистое… Странное место.

— Ага, — подтвердил Тролль и зевнул. — Место, конечно, странное, но я предлагаю немного поспать.

4

Глеб сверился с картой.

— Скоро должна быть деревня, — сказал он друзьям.

— Хотелось бы верить, — скептически пробурчал Тролль.

Курганы остались далеко позади. Кончилась и дорога, что спасла путников от преследующих упырей. Вокруг расстилалась безжизненная желтая равнина, похожая на африканскую саванну. Искажая маревом горизонт, струился над землей горячий воздух. От изнуряющей жары не было спасения. Даже редкие одинокие деревья с тонкими игольчатыми листьями не давали тени, и друзьям приходилось идти под прямыми палящими лучами безжалостного солнца. Особенно страдал Тролль. Его густая шерсть пропиталась потом, он тяжело дышал и периодически поносил Епископа, обрекшего его на все эти нечеловеческие муки. Великан почти ничего не ел и только много пил из кожаных бурдюков, связку которых нес на плече. С каждым часом воды оставалось все меньше и меньше.

Глеб еще раз внимательно посмотрел на карту, кинул взгляд на слепящий круг солнца и заверил:

— Точно. Скоро мы должны выйти к деревне.

Загоревший Коготь навис над ним и долго рассматривал разнообразные вычурные значки, которыми была испещрена карта.

— А это что? — спросил он и ткнул пальцем в черный крест, нарисованный возле кружка, обозначающего близлежащее селение.

— Не знаю, — пожал Глеб плечами. — На месте разберемся.

Он аккуратно сложил карту и поднялся на ноги.

Путники двинулись дальше на юг, немного забирая к востоку, туда, где, если верить карте, располагалась безымянная деревня, помеченная крестом.

5

Деревня возникла неожиданно.

Только что путников окружала выжженная равнина, но — шаг — и вот она, раскинулась под ногами в небольшой котловине, в низинке, сплошь поросшей зеленью: крыши домов вровень с поверхностью саванны, и потому селение невидимо до тех пор, пока не подойдешь к нему в упор, пока не уткнешься носом в этот маленький спрятавшийся оазис…

— Деревня, — удивленно, словно не веря своим глазам, сказал Тролль.

Десяток вросших в землю домиков тесно жались друг к другу. Маленькие аккуратные огороды за изгородями расчерчивали миниатюрную долину на ровные квадраты. В центре деревни, окруженное теснящимися зданиями, голубело озерцо, похожее скорее на большую глубокую лужу с чистой водой. Людей нигде не было видно.

— Было бы лучше, если бы ты подождал здесь, — обратился Глеб к великану.

— Ни за что! — отрезал Тролль.

— Ну, что ж… Тогда идем вместе.

Скользя на траве, покрывающей крутые склоны, друзья стали спускаться к деревне.

Внизу намного легче дышалось. Воздух, очищенный от пыли растущей вокруг зеленью, освеженный испарениями озера, благоухал весной. Солнце поумерило свой пыл и уже не казалось адским пыточным приспособлением, зависшим в высоком небе.

Утомленные путники прошли вдоль протяженных заборов, огораживающих длинные грядки с растущими овощами, и вошли в селение. Их встретила гробовая тишина. Нигде не было видно ни души. Странное запустение царило вокруг. Казалось, что жители секунду назад исчезли куда-то, растворились в воздухе. Двери и окна аккуратных домиков были распахнуты настежь, ухоженные огороды зеленели свежеполитыми прополотыми грядами, на песчаных тропинках отпечатались четкие следы босых стоп. Не было только людей, словно они в панический спешке попрятались, испуганные чьим-то приближением, скорым пришествием какой-то неведомой опасности.

Храня молчание, друзья прошли по мертвой улочке, ведущей к озеру. Пугающее безмолвие неприятно тяготило их. Наконец Коготь не выдержал:

— Пойду гляну. Подождите, — сказал он и быстро нырнул в открытую дверь ближайшего домика.

Глеб и Тролль присели в тени, отбрасываемой стеной строения. Они слышали, как внутри гулко раздаются шаги мага, как скрипят половицы. Потом звуки шагов смолкли, и Коготь что-то сказал — тихо и неразборчиво, обращаясь к кому-то в доме, но ответа не было, и он опять произнес какие-то слова, на этот раз громче, но, все равно, невнятно. Минуту стояла полная тишина, и Глеб уже было встревожился, но тут снова заскрипели доски, и через мгновение маг вышел на крыльцо.

— Ну, что там? — спросил Тролль.

Коготь пожал плечами.

— Сами посмотрите, — сказал он и посторонился, пропуская в дом товарищей.

Внутри было сумрачно, прохладно и влажно. В углах висели клочья седой паутины с черными вкраплениями жирных пауков и пойманных мух. Штукатурка на голых стенах потрескалась и местами полностью отвалилась.

— Да-а, — протянул Тролль, осматриваясь. — Запустение страшное.

— Вы сюда зайдите. — Коготь подошел к обшарпанной двери, ведущей, по всей видимости, в жилые комнаты и толкнул ее рукой. Скрежеща несмазанными петлями, дверь медленно отворилась. Глеб осторожно заглянул в открывшийся проем.

Привалившись к стене спиной, вытянув перед собой ноги и сложив руки на животе, в совершенно пустой комнате сидел человек. Его голова безвольно, словно у тряпичной куклы, лежала на левом плече. Взгляд остекленевших глаз был устремлен на противоположную стену или, скорее, сквозь нее. Сперва Глеб подумал, что этот нелепый человек мертв. Глеб всмотрелся, пытаясь определить причину смерти, и вздрогнул от неожиданности, когда веки предполагаемого мертвеца дрогнули. Присмотревшись, Глеб увидел, что человек тихо и тяжело дышит.

— Словно труп, — сказал Коготь, — но живой.

Глеб подошел ближе к похожему на безжизненную марионетку человеку и заглянул ему в глаза. Узкие черные зрачки, похожие на съежившихся пауков, по-прежнему смотрели в никуда, не замечая склонившегося гостя. Глеб помахал ладонью перед лицом находящегося в трансе мужчины и развел руками:

— Странно… — начал он и отпрянул в сторону, рефлекторно реагируя на движение прислоненного к стене человека.

— У-угрл! — булькнул тот горлом, выкинул перед собой руку со скрюченными пальцами и стал заваливаться на бок, конвульсивно дергаясь всем телом. Глеб отступил на пару шагов. Человек потянулся к нему трясущейся скрюченной рукой и упал на пол, ударившись головой. Так он и замер — вытянувшийся в полный рост, с протянутой когтистой рукой, с невидящим взглядом, пронзающим Глеба.

— Пойдем отсюда! — выдохнул Тролль. — Не могу на это смотреть.

Выйдя на свежий воздух, друзья облегченно вздохнули. Любопытный маг заглянул еще в два дома и вернулся с известием, что и там наблюдается подобная картина.

— Что будем делать? — спросил он.

— Прежде всего наберем воды, а потом посмотрим, — сказал Глеб.

Они прошли до конца улицы и оказались на песчаном берегу озера.

Кристально прозрачная вода была холодной до ломоты в зубах. Должно быть, озерцо питали подземные ключи.

Тролль снял с плеча связку пустых бурдюков и принялся их наполнять, зайдя по колено в ледяную воду. Вдоволь напившиеся Коготь и Глеб растянулись на теплом песке, нежась под лучами солнца и лениво поглядывая на занятого делом великана.

— Странная деревня. С жителями черт те знает что… — неторопливо рассуждал Глеб. — Но отдохнуть надо. Здесь должна быть гостиница, или какая-нибудь самая плохонькая харчевня со сдающимися комнатами. Может, хозяин нормальный будет… Интересно, что с ними со всеми? Болезнь? Или… Не знаю… Первый раз такое вижу… Может, им можно как-то помочь?

— Как им поможешь? — вопросом на вопрос ответил маг. — Ты даже не знаешь, что это… И я не знаю… И Тролль… Могу точно сказать, что это не магия. Сто процентов… Точно… Ну, может, девяносто девять… Не знаю… Да и надо ли им помогать? Вдруг это не простые люди. Или вовсе не люди… Может, они испокон веку такие. Сделали их так. А мы, значит, лезем…

— Огороды ухоженные. И дома снаружи нормальные. Но внутри… Обманка… И эти кататоники.

— Кто?

— Кататоники.

— А-а! — понимающе протянул Коготь и замолчал.

Тролль закончил набирать воду и вынес на берег гроздь разбухших влажных бурдюков. Бросив их на землю, он встал на четвереньки и встряхнулся, словно собака, вылезшая из воды. Пара капель попала Когтю в лицо. Маг демонстративно утерся и громко сказал:

— И вот это животное хочет стать человеком!

— Когда я смотрю на тебя, то начинаю думать, а стоит ли вообще превращаться в подобное убожество, — парировал великан. Он присел рядом с Глебом и, игнорируя присутствие Когтя, спросил:

— Идем дальше? Или переночуем здесь, в деревне?

— Пока давайте поищем гостиницу, — сказал Глеб и поднялся. — Скоро вечер.

Маленькая харчевня оказалась совсем рядом. Она стояла чуть в стороне от улицы, по которой друзья пришли к озеру, и над крыльцом ее красовалась вывеска с нарисованной пирамидой пивных бочек и скромной надписью: «Еда и комнаты. Дешево».

С некоторой опаской Глеб толкнул прикрытую, но не запертую входную дверь и вошел. Следом за ним втиснулись в маленький холл Коготь и Тролль.

Здесь, в отличие от уже посещенных ими домов этой странной деревни, было прибрано и стояла кое-какая мебель. В углу за столом спал человек, по-видимому, хозяин. Было сумрачно, и попавший с яркого света в полумрак Глеб видел лишь его фигуру. Он подошел поближе и тронул спящего за плечо, негромко сказав:

— Эй, любезный.

Человек продолжал спать. Он разметался по столу, обхватив его длинными руками, навалившись на него грудью, уперевшись лбом в столешницу. Длинные пряди косматых нечесаных волос скрывали лицо.

— Эй! — Глеб толкнул хозяина сильней. Тот дернулся, и голова его вывернулась. Глеб отшатнулся. Глаза спящего человека были широко открыты, да он и не спал вовсе — как и все здесь, он находился в состоянии прострации, в коме, вызванной неизвестными причинами.

— Что ж это такое? — сказал Коготь. — И он тоже… Что теперь?

— А вдруг они заразные? — с опаской спросил Тролль, издалека разглядывая неподвижного человека.

— Ерунда! — отрезал маг. — В этом мире никогда не было эпидемий. И быть не может. Глупости…

— Ага. Раньше не было, а теперь есть… Надо уходить отсюда, — высказался великан.

— Ночь на носу, а нам всем надо нормально отдохнуть. Нет, мы останемся, — Глеб замолчал, раздумывая, а потом решительно повторил: — Мы остаемся. Коготь прав — это не похоже на болезнь… Сейчас мы закроемся в одной из комнат и нормально выспимся. А утром уйдем.

— Ну, не знаю, — с сомнением проговорил Тролль. — Тебе, конечно, видней, но мне это место не нравится. Очень не нравится.

— Ладно, — отмахнулся маг. — Что они нам могут сделать? Они же словно мертвецы.

— Вот именно, — пробурчал Тролль. — Словно…

Он еще долго что-то бурчал под нос, волочась следом за Глебом и Когтем, ищущими подходящую комнату. Наконец выбор был сделан. Достаточно просторное помещение для того, чтобы в нем могли разместится два человека и один тролль, было обставлено всей необходимой мебелью и имело прочную дверь и крепкие ставни на окнах.

— Ужин в номер нам, по всей видимости, не подадут, — сказал Коготь, бесцеремонно скидывая пыльные простыни на пол. — И спать придется на голом матрасе. Ну да ладно! Нам не привыкать, мы люди простые. Вот, помню, довелось мне однажды по пояс в воде спать. Да. А там главное что? Не захлебнуться… — Выкладывая на стол скромные припасы из мешка с продовольствием, он начал одну из своих вечных историй, в которых никогда не было ясно, где кончается правда и начинается ложь. Глеб и Тролль обращали на его монолог не больше внимания, чем на жужжание надоедливой, но безобидной мухи, а маг все говорил и говорил, успевая при этом поглощать пищу в неимоверном количестве и запивать ее холодной озерной водой из бурдюка.

Закончив трапезничать, друзья опрокинулись на койки. Только Глеб, предварительно смахнув рукой крошки со стола, расстелил карту по столешнице и склонился над ней.

— … вот так бывает, — закончил болтовню Коготь и отвернулся лицом к стене. Через мгновение он уже спал, забавно посапывая носом.

Облегченно вздохнув, Тролль сказал со своей кровати:

— Уф! Я уж хотел его вырубить. Думал, что он всю ночь не успокоится, так и будет гудеть и гудеть… А ты, Глеб, что не спишь?

— Сейчас лягу. Надо спланировать маршрут. Скоро выйдем к пустыне. Хорошо, что на карте показаны все колодцы и источники. Но, все равно, воду будем беречь… Ты спи, отдыхай, я все запру.

— Спокойной ночи, — пожелал Тролль и сразу захрапел.

Село солнце. На улице было еще светло, но в комнату уже пришла ночь. Глеб зажег стоящую на столе свечу и стал с интересом изучать карту. Никогда раньше ему не попадались топографические изображения Мира. Он даже не подозревал об их существовании. Склонившись над столом, передвигая свечу так, чтобы свет падал на нужные участки листа, Глеб разглядывал замысловато нарисованные значки, отыскивая места, где ему довелось побывать, вспоминая свои прошлые приключения, читая знакомые названия. Одна надпись навеяла мрачные воспоминания. Он вспомнил деревню со странным названием Пятая Нога, и перед его глазами вновь возник хохочущий Епископ, снова он увидел схватку бывших друзей, такую быструю, кратковременную, но унесшую жизни пятнадцати Одноживущих селян, случайно оказавшихся рядом… Магия Епископа не знала пощады. Дождь, разъедающий плоть, обрушился на участок деревни, где Глеб настиг своего врага. Ядовитые капли обожгли кожу и вгрызлись в живое мясо. Ужасающая боль во всем теле. Но боль Двуживущего ничто по сравнению с болью Одноживущих. Жители деревни катались по земле, раздирая тела пальцами, и плоть скользкими пластами сходила с костей, и люди, ни в чем не повинные крестьяне, корчились, замирали и таяли, растворялись под струями кислоты… А проклятый колдун стоял, неуязвимый в своем заговоренном глухом плаще и хохотал, глядя на обезумевших от боли людей. Все это Глеб успел увидеть, до того, как умер сам… Четвертая его смерть? Или пятая? Он уже не помнил. Это не имело значения… Значение имело то, что он был тогда близок. Очень близок… Хохоча, Епископ прижимал к телу руку, и его кровь, красная, обычная кровь, стекала по складкам плаща и шипела, исходила ядовитым паром, когда капли смертоносного дождя попадали на нее… Все-таки он смог дотянуться до врага мечом. Жаль, что неточно, но именно тогда он поверил в свою силу. Именно тот колющий удар, достигший цели, вселил в него уверенность, что Епископ может быть убит, несмотря на всю его мощь, на весь его опыт…

От воспоминаний Глеба отвлек шум. С тихой улицы донеслось негромкое шарканье шагов. Он выглянул в распахнутое окно. Было уже темно, но небо на западе еще слегка серебрилось полупрозрачными перистыми облаками, и ночь все еще ждала прихода своего времени, спрятавшись пока в длинных густых тенях, отбрасываемых домами. Глеб увидел, как возле ближайшего строения ходит кругами сгорбленная фигура, ходит неуверенно и слепо, словно лунатик.

— Эй! — негромко окликнул Глеб.

Человек замер на месте, напряженно выпрямился и завертел головой, пытаясь понять, кто зовет его. Их разделяло расстояние в пятнадцать метров, не более, и было видно, как раздуваются ноздри, как слепо щурятся глаза, как подергиваются лицевые мышцы странного субъекта. Глеб хранил молчание, и человек через некоторое время снова ссутулился и заходил кругами. Облака постепенно гасли, над деревней сгущался мрак. И чем темней становилось на улице, тем уверенней передвигалась фигура. В конце концов человек остановился, вполне осознанно огляделся и твердым шагом куда-то направился. Провожая его взглядом, Глеб высунулся из окна и увидел, как из домов выходят люди, как они приветствуют друг друга, разговаривают, жестикулируют. Он увидел играющих на дороге детей, присевших на лавочки стариков. Кто-то копался на дальних огородах, неразличимый в темноте.

С приходом ночи деревня ожила. Но жизнь ее казалась ненастоящей, и Глеб не сразу понял в чем тут дело. А когда понял, то поразился, как же он не заметил этого раньше — над селением повисла мертвая неестественная тишина. Беседующие жители оживленно кивали, разводили руками, но ни единого звука не срывалось с их шевелящихся губ. Бегающие ребятишки разевали рты, но крики и визги оставались внутри, терялись, замирали в напряженных глотках. Перед Глебом словно демонстрировалось немое кино. И только шлепки, стуки и шорохи ступающих по земле ног говорили о том, что люди на улице вовсе не бесплотные призраки…

— Странно, — пробормотал Глеб и захлопнул ставни. Он не видел, как реагируя на стук, повернулись к закрытому окну люди, и в их глазах засияли безумством отблески взошедшей луны.

Освещенная единственной свечой комната будто бы сузилась, съежилась. Стены сомкнулись теснее. Все предметы в комнате, искаженные тусклым светом трепещущего лепестка пламени, словно уменьшились в размерах. И даже храпящий Тролль, растянувшийся на широченной кровати, больше не казался гигантом.

Глеб закрыл остальные окна и подошел к двери. Ему стало интересно, что там делает хозяин заведения. Ведь и он, должно быть, очнулся от своего дневного оцепенения.

Скрипнув дверью, Глеб выглянул в коридор и ничего не увидел — было слишком темно. Он поморгал, прищурился, пытаясь разглядеть хотя бы противоположную стену, и тут ему показалось, что во мраке что-то шевельнулось. Словно кусок тьмы отслоился от ночи и с легким шуршанием сполз по стене вниз, пригибаясь к полу, готовясь к прыжку.

Упырь…

— Эй! — сказал Глеб, делая шаг вперед, но не отпуская ручки двери, готовый, случись что, мгновенно, словно улитка в раковину, ретироваться в комнату, где на столе успокаивающе горел маячок сальной свечи.

Тишина.

Он уже хотел развернуться и, плюнув на все эти покрытые мраком тайны, улечься спать, как вдруг что-то прыгнуло на него, ударило в грудь, опрокинуло, отбросило в сторону и навалилось тяжестью сверху, сковывая движения, затрудняя дыхание. Глеб попытался перевернуться и подмять под себя незримое существо, и ему это уже почти удалось сделать, но в самый последний момент неведомый враг отскочил и беззвучно исчез в темноте коридора. Воспользовавшись передышкой, Глеб на ощупь отыскал дверь и ввалился в комнату. Здесь все также безмятежно спали его друзья, и догорала на столе свеча.

Тяжело дыша, он захлопнул дверь и подпер ее плечом. Схватившись за засов, Глеб внезапно обнаружил, что тот намертво заклинил. Или это было специально подстроено?

Косяк содрогнулся. Что-то ломилось с той стороны, со стороны погруженного во мрак коридора. Не сдержав рвущуюся к нему неистовую силу, Глеб дал слабину, и в образовавшуюся щель между дверью и косяком просунулась человеческая рука. Еще один удар — и вслед за рукой в комнату протиснулось плечо. Глеб отскочил и схватил стоящее у кровати копье. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался растрепанный человек. Хозяин харчевни. Но человек ли?

Его ободранное тело кровоточило, мышцы прокатывались под кожей судорожными волнами, он тяжело дышал и, ослепленный светом свечи, щурился и часто моргал. Задрав голову к потолку, безумец распахнул рот, и его горло напряглось в беззвучном крике. Взметнув вверх руки, он на мгновение замер неподвижно, а затем обхватил голову, съежился и, опасливо поглядывая на пляшущий огонек, стал неуверенно пятиться к выходу. В его глазах Глеб увидел то самое выражение, что было днем у всех парализованных жителей деревни — пустой взгляд, устремленный в никуда.

Едва обезумевший хозяин скрылся в коридоре, Глеб захлопнул за ним дверь и сунул в металлические скобы заклинившего засова древко копья. И тотчас под градом мощных ударов заходил, задергался косяк. Посыпались с потолка опилки и пыль. Завибрировало копье, грозя выскользнуть из вбитых в дерево скоб.

А потом десятки ног зашаркали под окнами, и на запертые ставни со стороны улицы обрушились сжатые кулаки. Весь дом заходил ходуном: гуляли под ногами половицы, скрипели доски над головой, дрожали стены. Обезумевшие деревенские жители расхаживали по чердаку, пытались отодрать ставни, вместе с хозяином ломились в дверь, просто чем попало колотили в стены. Глеб представил, что творится снаружи и ему стало страшно. Он опустился на кровать и долго смотрел, как дергается запирающее дверь копье, как вздрагивают оконные рамы, как сыплется с потолка труха…

Всю ночь он не смыкал глаз. Огарок свечи догорел, и комната погрузилась в грохочущую темноту. И только когда из-за щелей расшатанных ставней в помещение пробились первые лучики серого утреннего света, удары начали постепенно стихать и вскоре прекратились совсем. Разогнанные приближением восхода жители разбрелись по своим домам. Скрываясь от солнца они заползали в подвалы, прятались на чердаках, забивались в углы влажных темных комнат. Один за другим они впадали в странное оцепенение. До следующей ночи…

Тролль открыл глаза, зевнул и изумленно оглядел комнату — покосившиеся ставни, путаницу пронзающих пыльный воздух солнечных лучей, россыпи опилок на полу, запертую копьем дверь, сидящего Глеба, несмятую подушку на его постели…

— Что тут произошло? — спросил великан.

— Землетрясение, — ответил Глеб. Почему-то, сам не зная почему, он решил не рассказывать друзьям о ночном происшествии.

— Землетрясение? — переспросил удивленный Тролль. — Так ты не спал?

— Нет.

— Вот черт! Нам еще повезло, что не засыпало. — Тролль вскочил с кровати и принялся настежь распахивать окна, проветривая комнату.

Через минуту проснулся Коготь. Увидев царящий беспорядок, он протянул:

— Э-э…

На что Тролль, не дожидаясь, пока вопрос оформится окончательно, жизнерадостно ответил:

— Землетрясение.

Маг еще раз осмотрел комнату, поднялся, выглянул в окно и пробормотал:

— Ну да… Землетрясение, значит…

— Ага, — подтвердил Тролль, раскладывая на столе походную снедь. — Природный катаклизм.

Перекусив, они быстро собрались, вышли из комнаты, прошли по коридору и оказались в холле. Хозяин все также лежал на столе, уперевшись в столешницу лбом, только теперь его правая рука свисала до пола, и на кончике среднего пальца висела тяжелая капля загустевшей крови. Глеб подошел к столу и аккуратно положил возле головы коматозника серебряную монету.

— Зачем она ему? — возмутился такой растратой Коготь.

— Может, он когда-нибудь проснется? — ответил Глеб.

— Смотрите, — сказал Тролль, — его здорово поцарапало.

— Точно, — подтвердил маг, — должно быть, землетрясение.

Перешагнув через сорванную вывеску, они покинули харчевню, прошли по улице, обогнули озеро и стали подниматься по скользкому от росы склону котловины, на дне которой приютилась эта странная деревня.

— И все-таки, что с ними со всеми случилось? — Маг обернулся и посмотрел на раскинувшееся под ногами селение. — И что означает этот крест на карте?.. Сначала эти курганы, теперь деревня. Может, они каким-то образом связаны?

— А что? Вполне может быть, — сказал Тролль.

Глеб промолчал.

6

Вечером друзья вышли к пустыне.

И не было никакого плавного перехода от саванны к голым пескам. Только что они ступали по выжженной траве, а следующий шаг уже пришелся на голый, осыпающийся под ногами бархан.

Словно желтое песчаное море набегало на травянистый берег, бескрайнее море, раскинувшееся от горизонта до горизонта, океан, вздыбивший гигантские волны дюн и замерший так, неподвижный и безжизненный. Великие южные пустыни. Огромные безводные пространства.

— Первый колодец там, — Глеб показал на юго-запад. — Воду будем беречь.

— Нет вопросов, — согласился Тролль, и вся троица дружно направилась в указанном направлении.

Раздутое краснеющее солнце уже наполовину скрылось за горизонтом.

Глава 15

В соседнем кресле, заняв место у иллюминатора, восседал лысеющий толстяк почтенного возраста. Он кивнул Глебу, широко улыбнулся и слегка подвинулся, демонстрируя приветливость и радушие, подвинулся чисто символически: каждое сиденье было огорожено подлокотниками.

Глеб снял мокрую куртку и сел.

— В Торонто? — спросил толстяк.

Глеб кивнул.

— А я раньше выйду. В Париже. Эх, матушка-Европа. — Разговаривая, сосед ерзал по креслу, словно никак не мог разместить свое грузное тело поудобней. — Дела? Путешествуете?

— По делу, — лаконично ответил Глеб.

Динамики в пластиковом потолке поприветствовали пассажиров от имени экипажа. Возникла рядом стюардесса, сказала:

— Пристегнитесь, пожалуйста. Убедительно просим не вставать со своих мест. Взлетаем. — И пошла дальше вдоль рядов кресел, повторяя привычную скороговорку.

Глеб глянул в иллюминатор. Тучи разошлись. Высоко в небе сиял месяц, изогнутый и острый, словно ятаган. Толстяк заметил коробочку нейроконтактера на его виске и заинтересованно спросил:

— Вы где бываете? В Эстарикуане? Или Вселенная Тримфольда?

— Мир.

— Мир! Да, да! Самая продуманная, на мой взгляд, система. Я там тоже частенько появляюсь. — Он повернул голову, чтобы стал виден нейроконтактер новомодного лазурного цвета с золотыми кнопками фиксаторов. — У меня там магазинчик. Лучшее оружие. Даже гномьей работы есть. Эльфийские луки. Недорого. Заходите, прямо в Городе, на улице…

— Вам не кажется, что вы шизофреник? — перебил его Глеб и отвернулся. Растерявшийся толстяк замер с открытым ртом. Какое-то время он переваривал полученное оскорбление, потом залился краской, обижено фыркнул, надулся, и стал смотреть в круглую дыру иллюминатора, хотя там уже почти ничего не было видно.

Пол под ногами дрогнул. Самолет набирал ход.

Глеб откинулся в кресле и расслабился. Навалилась необоримая сонливость, расползлась по телу приятной истомой — сказывались бессонные ночи. Сознание провалилось, рухнуло в головокружительную бездну. Он задремал, запрокинув голову, и странные видения, не похожие на сон, но слишком страшные и нелепые, чтобы быть явью, полностью захватили его разум.

1

Пустыня жила неприметной жизнью.

Днем, когда обжигающее солнце висело высоко над головой, все существа прятались кто как мог. Разве только сонные серые ящерицы подставляли спины горячим лучам, да блаженствующие змеи грелись на раскаленных барханах.

К вечеру же пустыня пробуждалась.

Выползали из своих нор мелкие зверьки, похожие на тушканчиков и, поднявшись настороженными столбиками, начинали осторожную свистящую перекличку с соседями, проверяя, кто еще жив, кто не съеден, шепеляво заявляя свои права на территорию. Быстрыми перебежками пересекали песчаные горы мохнатые пауки-птицееды. Пресмыкающиеся, обеспокоенные исчезновением солнца, отыскивая прогретые, не успевшие еще остыть местечки, разлиновывали барханы гибкими пластичными телами. Склевывая насекомых и мелких шустрых ящерок, прыгали по песку короткокрылые остроклювые пичужки, верещали встревоженно, завидя неподалеку паука или змею.

Опускалось за горизонт солнце, и тотчас, гоня перед собой жесткие колючие шары перекати-поля, обдувая вершины барханов, проносился над пустыней ветер. Обычно пыльный и колючий, реже свежий и благоухающий влагой, он торопливо пробегал над бескрайним простором безводного желтого океана и замирал, когда полностью гасло небо, и на бархатистой черноте расцветали первые сверкающие бриллианты звезд. Иногда, очень-очень редко, шальной ветер успевал нагнать откуда-то стада теснящихся облаков, и те начинали рокотать, глухо громыхать, тяжело ворочаясь, сталкиваясь друг с другом и меряясь силами. И тогда, чувствуя растущее напряжение, ощущая разливающийся в воздухе новый вкус и аромат, трепетно вдыхая влажную свежесть, все в пустыне замирало в ожидании. Все живое предвкушало дождь…

2

— Ну и пекло, — пробормотал Тролль. — Теперь я представляю, каково грешникам в аду.

— Да уж, — согласился Коготь. — Ты, наверное, теперь и в реку бы с удовольствием залез.

— Сейчас бы дождя хорошего!

— Ну, размечтался, волосатый! Это же пустыня. Кругом один песок. Ничего кроме песка… Кстати вы слышали рассказы о Песочном Человеке?

— Я слышал, — сказал Глеб.

— А ты, Тролль?

— Песочный Человек? Это тот, что насыпает непослушным детям песку в глаза, пока они спят?

— Видно, что тебя в детстве изрядно попугали сказками. Наверное, ты потому такой страшный и вырос.

Тролль ухмыльнулся:

— Быть уродливым зверем — это полбеды. А вот быть безобразным человеком…

Коготь фыркнул:

— Говори, что хочешь. Все равно я это на свой счет не принимаю.

— Так что там про Песочного Человека? — напомнил Глеб.

— Вспомнилось вдруг. Говорят, он в пустыне живет.

— Да.

— Он может принимать любое обличье, и никто не знает, как он выглядит на самом деле.

— Где ты все это слышал? — спросил Глеб. — О Песочном Человеке рассказывают нечасто.

— Не помню точно. Кажется, какой-то Одноживущий маг, у которого я покупал книгу… Да, точно… Зашел я однажды в лавку, где всегда приобретал книги с заклинаниями, и увидел, как спорят три мага. Спорят об этом самом Песочном Человеке. Они были так увлечены спором, что не сразу заметили меня, а когда все же заметили, то сразу, значит, и замолчали. Но к тому моменту я наслушался много всякого… интересного…

— Одноживущие не любят рассказывать о Песочном Человеке посторонним, — сказал Глеб.

— Мне показалось, что они его боятся.

— Так и есть.

— И кто он такой? — спросил Тролль.

— Еще одна легенда Одноживущих, — пренебрежительно отозвался Коготь.

— Нет, — Глеб покачал головой. — Он существует на самом деле. Однажды я видел его.

— Серьезно? Расскажи.

— Сперва расскажи, о чем спорили те маги.

— Ну, они не то что бы спорили. Просто рассказывали всякое, перебивая друг друга… Один утверждал, что Песочный Человек — это обычный пустынный призрак, второй возражал и говорил, что пустынные призраки не могут менять внешний вид, они всегда предстают в образе песчаного смерча, в виде крутящейся вихревой воронки… А третий маг рассказал занятную историю. О том, как Песочный Человек разрушил…

— Южный Город, — перебил друга Глеб.

— Ты тоже знаешь эту сказку?

— Это не сказка. Это случилось на самом деле.

— Хочешь сказать, этот город существовал в действительности?

— Я в этом не сомневаюсь.

— И один-единственный человек смог его разорить?

— Он не человек.

— Расскажите мне, — попросил Тролль. — А то я ничего не понимаю.

— Глеб, расскажи. У тебя лучше получится.

— Ладно. Только дайте воды глотнуть.

Друзья остановились. Тролль стянул с плеча связку бурдюков. Отвязал один, протянул Глебу. После того, как Глеб напился, кожаная емкость перекочевала к Когтю, а затем вновь вернулась к Троллю. Великан сделал несколько больших глотков, опустошив полупустой бурдюк. Оторвавшись от кожаного пузыря, Тролль удовлетворенно рыгнул, заставив мага брезгливо поморщиться.

Через минуту освежившиеся путники пошли дальше.

— Раньше в Мире было два города, — сказал Глеб. — Один — тот, который сейчас мы зовем просто Городом — Городом с большой буквы, Вечным Городом — назывался Центральным. А второй, который в последствии был разрушен Песочным Человеком, носил название Южного города. В Южном городе тоже был свой Король, и он так же обладал почти безграничной властью. Тогда еще не было этой пустыни, здесь зеленела трава, росли деревья, текли реки…

— И ты веришь, что это все правда? — спросил Коготь.

— Возможно, не все. Но я знаю, что Песочный Человек существует, и что именно он уничтожил Южный город в эпоху, когда Мир был совсем молод.

— Почему ты так уверен в этом?

— Не перебивай человека! — сказал Тролль. — Продолжай, Глеб.

И Глеб продолжал, пытаясь дословно воспроизвести все то, что он слышал когда-то от Рябого Пса:

— Все началось с того, что однажды в ворота Южного Города вошел необычный человек. Он был одет в рваную бесформенную одежду, ноги его были босы. Длинные желтые волосы полностью скрывали лицо, ниспадая на него словно вуаль. Голос пришельца был сух и неприятен. Когда этот человек вошел в Город, то одна из башен крепостной стены вдруг обвалилась, рассыпалась, превратившись в груду обычного песка. Свидетели утверждают, что когда это произошло, пришелец поднял голову, погрозил кому-то пальцем и сказал негромко: «Еще слишком рано». Тогда на его слова не обратили внимания, посчитав, что в Город пришел еще один ненормальный, каких много бродит по дорогам Мира… Этот человек хотел встретится с Королем — тоже своего рода помешательство, ведь любому известно, что Король не разговаривает с простыми людьми. Но пришелец не считал себя простым человеком. «Мне нужно место, много места! — кричал он, бродя по улицам. — Передайте Королю, что я должен поговорить с ним об этом». Люди посмеивались, не обращая внимания на слова бродяги… Неделю обитал странный человек в Городе. Никто не знал, что он ест, что пьет, чем живет. Никто не видел его спящим. Иногда он распевал чудные песни без слов, иногда просто кричал, что хочет видеть Короля. «Я не могу носить в себе это! — кричал он. — Песок сильнее меня. Он сильнее всего. Вода прорубает себе русло среди гор, но бесследно исчезает в песках. Море дробит прибоем скалы, но не может слизать песок. Я человек песка. Я выбрал это место, мне приказано сотворить пустыню, я несу ее в себе. А Король должен уйти. Пусть он поговорит со мной!». По Городу поползли странные слухи. Утверждали, что будто бы целые улицы на окраинах за одну ночь оказывались занесены невесть откуда взявшимся песком. Неоднократно поминали развалившуюся крепостную башню. Горожане стали опасаться помешанного чужака. И Король, чтобы успокоить своих подданных, отдал приказ вышвырнуть пришельца за черту Города. Охрана тотчас выполнила распоряжение, но уже утром следующего дня странный человек вновь бродил по улицам и призывал Короля. Три дома на центральной площади бесследно исчезли, только сухой ветер нес по мостовой струйки песка. Бродягу вновь схватили и на этот раз бросили в подземелья замка. Но утром он был на свободе, и исчезла уже целая улица, все строения которой просто превратились в песок. Теперь уже никто не считал пришельца обычным сумасшедшим. Люди спешно покидали свои дома, бежали, бросив все. Но Король, не понимая, с чем столкнулся, еще пытался бороться за свой Город. Человека песка схватили и заковали в цепи. Он каким-то образом сумел освободиться. Его поймали еще раз и казнили, но обезглавленное тело исчезло накануне похорон, а потом воскресший чужак, живой и невредимый, вновь расхаживал по пустынным улицам, загребая ногами желтый песок… Город погибал. Погибала его округа. Жителей почти не осталось. Уже несколько недель на землю не пролилось ни единой капли дождя. Сухой ветер гонял по земле смерчи, игрался песчаными вихрями. А человек, лица которого так никто и не увидел, все ходил по безжизненным улицам и, вторя ветру, распевал свои песни, дико хохотал. «Уже поздно! — кричал он. — Король стал Песочным Человеком…» Через три дня, когда руины Города уже почти полностью утонули в песке, они встретились: бродяга и Король. «Чего ты хочешь? — спросил Король. — Зачем разрушил мой Город?» — «Я хочу места, много места, — ответил человек, — и теперь оно у меня есть. Два Города — это слишком много, если нет ни одной пустыни». Пришелец рукой убрал волосы, и Король посмотрел в открывшееся лицо. И увидел свое отражение…

Глеб замолчал.

— Все? — спросил Тролль.

— Все, — подтвердил Глеб.

— А что случилось с Королем?

— Точно никто не знает. Но говорят, что он превратился в Песочного Человека. Оба они, и король, и пришелец, стали одним существом.

— Я слышал другой вариант, — заметил Коготь. — Он более короткий, но в общем-то сводится к тому же.

— Я тоже слышал несколько версий, — сказал Глеб. — Эта нравится мне больше всего.

— Маловразумительная история. Совершенно пустая, — высказался маг.

— И все же, кем был этот странный человек? — спросилТролль. — Он был Песочным Человеком или еще нет? Или он стал им после встречи с Королем?

— Откуда я знаю? Я всего лишь пересказал то, что слышал.

— И все-таки, это легенда, — сказал Коготь.

— Говорю же, это правда! Возможно, все было не совсем так, как я рассказал. Может быть, что-то было иначе. Но я лично был на руинах Южного Города. Видел стены, засыпанные песком. Башни, торчащие из барханов. У меня нет ни малейшего сомнения, что Южный Город существовал в прошлом.

— А Песочный Человек?..

— Его я видел тоже.

— Ну, не знаю, — Коготь помотал головой. — Впрочем, я вполне допускаю, что это был какой-нибудь переучившийся и оттого свихнувшийся маг. Но очень сильный! Это насколько надо быть могущественным, чтобы справиться с самим Королем и разрушить Город!?. Значит, ты лично видел Песочного Человека? И какой он?

— Обычный, — ответил Глеб, внезапно поскучнев. — Нет настроения рассказывать.

— Но ты обещал.

— Может быть, расскажу позже…

Какое-то время друзья шагали молча.

— Здесь, в пустыне живет племя бедуинов, — сказал Глеб, нарушив молчание. — Впрочем, их и племенем-то назвать нельзя — путешествуют по пескам небольшими группами, а то и вовсе поодиночке. Вполне мирные люди, несмотря на суровый образ жизни, на тяжелейшие природные условия, в которых им приходится выживать… Так вот, они считают себя потомками тех людей, что не успели покинуть Южный Город, когда его заносило песком. Руины Города они почитают святым местом и совершают туда паломничества. В самый центр пустыни, в ее сердце. Для них нет божества выше и могущественней, чем Песочный Человек. И им и в голову не приходит сомневаться в реальности его существования.

— Бедуины? — переспросил Тролль. — Это такие невысокие люди, невообразимо худые, полуголые, почти совсем черные? В руках держат кривой посох. На кожаном поясе костяной нож…

— Да, — подтвердил Глеб, слегка удивившись столь обстоятельному описанию. — Ты встречался с ними?

— Пока нет.

— А откуда знаешь про…

— Вижу.

— Где? — Глеб закрутил головой.

— Вон там, впереди. Сейчас он спустился с бархана, его не видать. Через минуту поднимется на гребень. Направляется прямо к нам. Говоришь, они безобидны?

— Абсолютно.

— Ага! Вон он, видишь?

На вершине далекого бархана появилась маленькая фигурка, замерла на мгновение, осматриваясь и легко заскользила вниз по склону, помогая себе кривым посохом…

Через двадцать минут они встретились.

— Пусть ваши рты будут всегда полны освежающей влаги, — замысловато поприветствовал друзей бедуин. Он приложил руку ко рту и сплюнул на ладонь, показывая, что готов поделиться самым драгоценным, что у него есть.

— И тебе того же, — сказал Коготь. Глеб остановил мага движением руки. Он сам решил вести переговоры.

— Пусть дожди всюду следуют за тобой, человек пустыни.

— Добрые слова, добрые люди. Что вы ищите среди песков?

— Большую гору.

— А я-то думал, что мы разыскиваем библиотеку, — пробормотал Коготь, удивленно вздернув брови.

— Вы ищите здесь гору? — Бедуин весело рассмеялся. — Гору песка?

— Нет. Обычную каменную…

— А не легче искать горы, там где их больше?

— Но нам нужна именно эта гора. Кратер вулкана.

— Впрочем, я не прав, — продолжал бедуин, задумавшись над своим высказыванием и не обратив внимания на слова Глеба. — Конечно же, искать гору среди гор намного сложней. Разве могу я найти в пустыне тот самый бархан, на котором спал сегодня ночью?..

— Так ты не можешь подсказать нам, верно ли мы идем?

— Гора? — переспросил бедуин, сделавшись серьезным. — В пустыне есть лишь одна гора, и как раз там, куда вы направляетесь. Надеюсь, вы ищете не ее.

— Почему?

— Потому что оттуда никто не возвращался. Это очень плохое место. Говорят, раньше эта гора дышала огнем. Мы стараемся не приближаться к ней…

Бедуин замолчал, потеряв интерес к разговору. Он бесстрашно подошел к сидящему на раскаленном песке Троллю, внимательно осмотрел великана с ног до головы, подергал за густую шерсть и невинно спросил:

— Наверное, очень жарко?

— Ты представить себе не можешь, — выдохнул великан, ухмыльнувшись во всю свою широченную пасть. Бедуин с интересом заглянул в разверзшийся рот и посоветовал:

— А ты высунь язык. Будет прохладней.

Коготь покатился со смеху. Маленький усохший человечек укоризненно глянул в его сторону и сказал:

— Собаки всегда так делают, когда им жарко.

Маг захохотал еще громче. Тролль нахмурился.

Чтобы разрядить обстановку, Глеб сказал, обращаясь к бедуину:

— Тебе нужно что-нибудь? Я нас есть еда.

— Я не голоден.

— Может, дать тебе воды?

Обожженный солнцем человек посмотрел на груду бурдюков и сказал:

— Таскать на себя воду глупо. Воду надо носить в себе. Если можно, то я бы попил.

— Конечно, — Глеб сделал знак, и Тролль передал гостю кожаную емкость, одну из немногих, где еще плескалась жидкость. Бедуин запрокинул голову, и тонкая струйка противно теплой воды полилась в его открытый рот из узкой горловины…

— Спасибо, — сказал бедуин, напившись. — Пусть обильная роса омывает ваши губы каждое утро, — он с поклоном передал бурдюк Троллю.

— Уходишь? — осведомился Глеб.

— Да.

— Не покажешь, где ближайший колодец?

— Там, — бедуин махнул рукой. Глеб быстро достал карту, сориентировался по солнцу, сверил направление.

— Вы не успеете туда дойти, — сказал усохший человечек. — Слишком далеко.

— Почему не успеем?

— Надо убегать.

— От кого?

— От дыхания Песочного Человека.

— Когда? — Глеб нахмурился.

— Скоро. Сегодня или завтра. Если хотите, то я могу вас увести с собой.

— Но ты идешь в противоположную сторону, а нам надо спешить, — сказал Глеб.

Бедуин задумался. Сказал:

— Песочный Человек сейчас добр. Его дыхание еще легко. Главное не бороться с ним, а спрятаться.

— Я знаю это, — кивнул Глеб.

— Хорошо. — Бедуин, не сказав больше ни слова, подхватил костыль и стал спускаться с вершины бархана, ловко скользя по склону. Песок под его ногами осыпался шуршащими струйками, и казалось, что эти маленькие сухие ручейки, эти живые змейки несут человека на себе…

Друзья долго смотрели вслед уходящему бедуину.

— О чем это вы говорили? — спросил Коготь. — От кого нам надо убегать?

— Не от кого, а от чего. От песчаной бури, — ответил Глеб. — Здесь ее называют дыханием Песочного Человека.

— От бури? — пренебрежительно фыркнул маг.

— Не переоценивай собственные силы, — сказал Глеб. — Пустыня коварна. Даже самый незначительный ветер способен в считанные минуты забить легкие песком и превратить тебя в мумию.

— Это действительно так опасно?

— Да.

— Тогда, может, повернем?

— Нет, идем вперед. Но если все же мы попадем в бурю, то во всем слушайтесь меня и не поддавайтесь панике.

— Никогда не паниковал. Это ниже моего достоинства, — изрек Коготь. — А ты что думаешь по этому поводу, волосатый? — Товарищи одновременно повернулись к великану и увидели, что Тролль, вывалив наружу широкую лопату языка, часто дышит.

— Ну и как, помогает собачий метод охлаждения? — хохотнул маг.

Тролль немного смутился, убрал язык, вытер подбородок ладонью.

— Да я так, просто попробовал… Идем, нечего здесь рассиживаться. Думаю, никакая буря нам не помешает.

3

Тучу на горизонте заметил Коготь.

— Неужели дождь будет? — спросил он, оборачиваясь к Глебу.

Маг шел первым. Глеб старался не отставать от товарища. А вот нагруженный Тролль, весь взмыленный, измученный безжалостным солнцем, ковылял далеко позади, обратив к земле слезящиеся глаза и обреченно следуя за неровной цепочкой следов…

— Это не дождь, — сказал Глеб, останавливаясь и пристально всматриваясь вдаль.

— Что? — спросил маг, почувствовал тревогу в словах друга. — Неужели?

— Похоже, что да.

— И что делать?

— Пока давай подождем Тролля.

Они присели на корточки, не отрывая взгляда от темной пелены, зависшей возле горизонта, на границе между небом и землей.

Пыхтя и сопя к ним приблизился Тролль. Встал за спинами.

— Можете смеяться, — пробормотал великан, — но так действительно легче. — Он распахнул пасть и вывалил язык. Но никто даже не улыбнулся, не посмотрел на него.

— Отдыхаете? — спросил великан, присаживаясь рядом.

— Глянь туда, — сказал Глеб, показывая рукой на расплывающийся горизонт.

— Буря?

— Она самая. Меньше чем через полчаса будет здесь.

— Это опасно?

— Более чем.

— И что делать?

— Ляжем рядом, головами к ветру. Все снаряжение сложим перед собой. Рты надо будет закрыть матерчатыми повязками. Глаза тоже. Все тряпки, что у нас есть, надо смочить водой. Ими мы накроем головы. Самое главное — не вставать. Ни в коем случае! Даже если почувствуете, что ветер хоронит вас заживо, заносит песком. Это не страшно… Не вставать! Понятно?

— Ага, — уныло согласился великан и принялся стаскивать с себя поклажу.

— А ты, Коготь, понял?

— Чего уж тут не понять. Все яснее ясного…

Обжигающий воздух был абсолютно недвижим. Стояла такая тишина, что не верилось в приближение бури. Но линия горизонта на юге уже исчезла. Оттуда катился вал непроницаемой мглы. Небо в той стороне замутилось, потемнело, стало серым, безжизненным. Стена песка и пыли неумолимо неслась вперед, ширилась, росла…

— Ложимся, — скомандовал Глеб.

— Рано еще, — сказал Коготь, — успеем.

Закурились гребни ближайших барханов, хотя ветра еще не ощущалось. Солнце окуталось дымкой, потускнело.

— Не спорь, — сказал Глеб, — завязывай рот и глаза.

— Глаза-то зачем? Я их просто закрою.

Тролль, уже забинтовавший свою пасть плотной тряпичной повязкой, промычал что-то сквозь материю и отвесил магу подзатыльник. Коготь хотел ответить, но глянул в сторону приближающейся бури и заторопился выполнить все распоряжения Глеба.

Вал песка и пыли был уже совсем рядом. Налетел первый ветерок — жесткий, колючий — но не со южной стороны, как следовало ожидать, а с противоположной, с севера.

Товарищи легли рядом. Песок был нестерпимо горячий, словно раскаленная сковорода. И казался живым: шевелился, утекал из-под тела.

Перед тем как спрятать голову под мокрым одеялом, Глеб приподнялся на локте и еще раз осмотрелся.

Справа от него лежал Тролль. Мало того, что великан замотал свое лицо старым тряпичным поясом Глеба, так он еще и напялил на голову холщовый мешок. В таком виде Тролль походил на огромного косматого медведя, вступившего в ряды ку-клукс-клана.

Коготь лежал слева. Глеб специально занял место меж друзей, чтобы контролировать их. Он-то знал, какое впечатление производит песчаная буря на людей, впервые попавших в ее эпицентр… Маг загнул полы длинного плаща и укрыл ими голову. Из-под задравшейся одежды торчали ноги в забавных тесных штанах, больше похожих на подштанники. Коготь ерзал, ворочался, видимо оттого, что горячий песок жарил его сквозь тонкую ткань одеяния.

Глеб не смог сдержать улыбки, наблюдая за распластавшимися товарищами.

Ветер вдруг резко переменился. Налетел с юга, ошпарил открытую кожу, ожалил колючим песком. Небо потемнело и через мгновение исчезло совсем. Только бледное пятно солнца еще какое-то время можно было разглядеть в вышине, но вскоре исчезло и оно.

Глеб опустил повязку со лба на глаза и втиснулся меж друзей. В это самое мгновение вал бешено несущегося песка и пыли докатился до бархана, где залегли путники. Со всей яростью буря обрушилась на спины Двуживущих, взревела, загрохотала, заскрежетала. Друзья почувствовали, как песчаный холм под ними ожил, дрогнул, затрясся, словно хотел стряхнуть людей со своей спины.

Глеб раскинул руки, нашарил затылки товарищей, прижал их головы к земле и стал отсчитывать секунды, стараясь ни на что больше не обращать внимания.

Песок скрипел на зубах, каким-то образом пробиваясь сквозь несколько слоев плотной ткани. Сухое горло горело, было невообразимо душно, хотелось сдернуть с лица все эти тряпки, вдохнуть полной грудью…

Буря вокруг завывала, свистела. Упругие щупальца смерчей скользили по вросшим в бархан телам Двуживущих, пытаясь подцепить их, выцарапать, высосать, растерзать. Ураган нес горы песка, собираясь вывалить его на замерших людей, зарыть их, похоронить.

В окружающем реве Глеб вдруг услышал какие-то слова, вполне членораздельную речь. Кто-то что-то говорил, спокойно и размеренно.

Слуховая галлюцинация? Или…

Песочный Человек.

— Сто двадцать… сто двадцать один… сто двадцать два… — упрямо считал про себя Глеб, изо всех сил вжимая в песок головы друзей. Кто-то дергался, сопротивлялся, видимо хотел вскочить. Слева. Под левой рукой. Это Коготь… Хорошо, что Тролль ведет себя спокойно. Его-то так просто на месте не удержать…

Глеб придавил мага ногами. Проорал, давясь повязкой:

— Лежать!

Конечно же, в этом реве никто ничего не услышит.

— Двести… Двести один…

Всего двести секунд! Чуть больше трех минут!

— Двести два…

Коготь уже не дергался. Успокоился. Неужели услышал?

— Триста…

Нет, конечно же не услышал. Просто песок уже наполовину занес его, сдавил, сковал.

— Триста десять…

Глеб сбился со счета, начал снова. Кто-то тяжело навалился ему на голову, словно сел на нее. Кто?

Песочный Человек.

Ерунда, никого там нет!

Жутко!

Вылезти бы на секунду из-под одеяла, стащить повязку, глянуть одним глазком. Убедится, что никого нет рядом, только груды песка и бешеные вихри.

— Тридцать пять… Тридцать шесть…

Сколько еще?.. Сколько?

— Сорок один…

4

Маленькая ящерка взобралась на вершину бархана, замерла на самом гребне, вытянув хвост, прильнув всем телом к чуть теплому песку. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь медленно оседающую пыль. Было слишком холодно. Ящерица замерзала, цепенела. Сердце ее билось все медленней, лениво перегоняя по тонким сосудам холодную кровь.

На вершине этой дюны песок был чуть более теплый, чем в любом другом месте округи, ящерица чувствовала это и не торопилась никуда уползать. Немигающим взглядом смотрела она на север, туда, куда укатилась песчаная буря.

Вдруг груда песка под ней шевельнулась.

Ящерка скользнула в сторону, остановилась в нерешительности. Все-таки здесь было чуть теплей, всего на какую-то ничтожную долю градуса, но и такую малость не хотелось терять.

Бугор двинулся вновь. Выглаженный ветром, свалявшийся песок пошел трещинами, зашуршал, осыпаясь. Ящерица испуганно вильнула хвостом и побежала прочь от этого странного места.

Холмик развалился, выпустив на свободу человека.

Глеб сдернул с лица повязки, закашлялся, отплевываясь, протирая глаза. Извлек из-под песка копье. Встал на ноги, отряхнулся.

— Хватит вам лежать, — сказал он и похлопал ладонью порушенный песчаный холмик.

Песок вновь шевельнулся, и на свет появился Коготь. Маг фыркнул, сморщился, с удовольствием чихнул, почесал нос.

— Вот что значит настоящая непогода, — сказал он. — Сколько мы пролежали?

Глеб глянул в сторону солнца, сказал:

— Если не ошибаюсь, то немногим больше десяти часов.

— Ну, ничего себе! — присвистнул маг.

— Нам еще повезло. Мы могли потерять три дня. А самая продолжительная буря, о которой я слышал, так и вовсе длилась две недели.

— Полмесяца этой свистопляски? — поразился Коготь. — И как эти бедуины здесь выживают?

— Бурь они избегают. Инстинктивно чуют их приближение и уходят. Пустыня большая… Что-то Тролль не торопится. Не случилось ли чего? — Глеб сунул руки в песок, наткнулся на угол одеяла, вытащил его.

— Помоги, чего смотришь, — сердито сказал он Когтю.

Вдвоем друзья быстро разворошили песчаную груду, высвободив великана и его дубину.

— Уж не задохнулся ли? — Глеб стянул с головы гиганта мешок, снял повязки. Попытался перевернуть его вверх лицом, но не смог.

Коготь приложил ухо к волосатой спине, секунду вслушивался. Сказал возмущенно:

— Да он же самым наглым образом спит!

— Спит?

— Точно! Сердце работает, как движок у автомобиля.

Глеб досадливо крякнул. Посмотрел в сторону поднимающегося солнца.

— Будем надеяться, что он не заставит нас долго ждать. Не дело сидеть в голой пустыне почти без воды и припасов…

С каждой минутой становилось все жарче. Солнце уже припекало голову, прожаривало, калило барханы.

— А ведь мы здорово, значит, рисковали, — сказал Коготь. — Если бы буря затянулась, то мы могли и не выжить.

— Могли, — признал Глеб.

— Глупо было бы вот так погибнуть.

— Почему же? По-твоему, лучше быть убитым в бесцельной, но героической драке, чем умереть на пути к цели?

— Все-то ты всегда извернешь, — недовольно сказал маг. — Давай хоть перекусим пока. Чего впустую ждать?

Они выволокли бурдюки и мешок с продуктами. Глеб протряс одеяло, расстелил его на песке. Стал выкладывать продукты.

— И есть-то не хочется по такой жаре. Сейчас бы чего-нибудь холодного, — мечтательно проговорил Коготь.

— Окрошка из холодильника не помешала бы, — согласился Глеб.

— Что такое окрошка? — спросил маг.

— Такое блюдо из овощей, мяса и кваса.

— Из чего?

— Да ну тебя, — Глеб отмахнулся. — Ешь лучше солонину, пока она окончательно не протухла…

— Эй! — Тролль шевельнулся, перекатился на бок. — А меня что к столу не приглашаете?

— Спать меньше надо, — отозвался Коготь.

— Спать надо в меру, — сказал Тролль. Кряхтя, он поднялся на ноги. Трубно высморкался. С выражением невыразимого счастья на лице стал чесаться.

— Паразиты? — с напускным сочувствием спросил Коготь.

— Ага. У меня единственный паразит. Ты.

— Так у тебя, значит, аллергия на меня? Чего ты чешешься?

— На песок у меня аллергия. Его столько в шкуру набилось, что я раза в полтора тяжелее стал.

— Протрясти тебя надо и выбить хорошенько. Снимай шубу, я помогу.

Великан хмыкнул, хотел что-нибудь ответить, но не нашелся. Этот раунд остался за Когтем.

— Сколько прошло времени? — спросил Тролль у Глеба.

— Не менее десяти часов.

— Ага, — Тролль что-то прикинул в уме. — Ну тогда всем доброе утро. Где мой завтрак?

5

Они вышли к колодцу, когда воды в бурдюках оставалось максимум на полтора дня.

Колодец представлял собой глубоченную яму, закрытую каменной плитой. Судя по всему, им давно никто не пользовался, и над массивной крышкой выросла порядочная гора песка. Тролль с немалым трудом сдвинул тяжелую плиту и заглянул в бездонное отверстие, дышащее гнилой влагой.

— Эй! — крикнул он в черную дыру колодца.

— …эй, — через мгновение глухо откликнулось эхо.

— Глубоко! — рявкнул Тролль.

— …убоко, — донеслось снизу.

— Есть там кто?!

— … ам кто…

— Нашел развлечение! — прервал его невинную забаву Коготь. — Лучше подумай, как будем воду доставать?

— А что? — спросил Тролль. Он отошел в сторону, всмотрелся в груду песка, ковырнул ее ногой, нагнулся, подхватил какое-то полузасыпанное бревно и с кряхтеньем выволок на божий свет разбитую деревянную лебедку с воротом, вокруг которого обвивалась прелая веревка. — Вот, пожалуйста.

— Ну и что? — скептически спросил маг.

— Как, что? Привяжем бурдюк… Хотя… — Тролль замолчал. Он тоже понял, что кожаным пузырем узкогорлого бурдюка много воды не зачерпнешь. — М-да… — задумчиво пробормотал он.

Коготь смотал с ворота пару метров веревки, подергал ее, пробуя прочность, и спросил:

— Как думаете, выдержит она мой вес?

Тролль оценивающе окинул взглядом щуплую фигуру мага, взял веревку из его рук, покрутил ее в пальцах, распушил на отдельные волокна, попробовал на зуб, зачем-то понюхал и дал заключение:

— Должна.

— Что значит «должна»!? — возмутился Коготь. — Или точно да, или точно нет! Я не хочу утонуть в этом чертовом колодце.

— А почему именно ты решил туда лезть? — спросил Глеб. — Давай, я спущусь.

— Нет! — отрезал маг. — Ты тяжелей меня, и, кроме того, я смогу там себе подсветить. А ты нет. Так что полезу я. Единственное, в чем хотелось бы быть уверенным, так это в том, что я не останусь навсегда в этой мокрой дыре.

— Выдержит! — сказал Тролль, с легкостью отрывая от веревки кусок.

— Искренне надеюсь. — Маг посмотрел на обрывок в руке великана.

Они потратили полчаса, тщательно проверяя веревку по всей длине и связывая узлами, там, где ее прочность внушала опасения. Затем Коготь обвязался ею вокруг пояса и, не выпуская из рук посоха, подошел к краю колодца.

— Оставь свою палку, — посоветовал Тролль. — Уронишь, потом не достанешь.

Маг задумчиво посмотрел на великана, подобрал с земли метровый обрывок веревки и, сделав петлю, закрепил ее на запястье правой руки, а другой конец привязал к середине посоха.

— Вот так, — удовлетворенно сказал он и поучительно добавил: — С оружием нельзя расставаться ни на минуту.

— Ладно, ладно. Давай прыгай. — Тролль вручил Когтю пустой бурдюк и легонько подтолкнул мага к чернеющей яме.

— Потише! Я сам… Держи крепче!

— Да я и рад бы тебя там бросить, но вода позарез нужна.

— То-то же… — Коготь щелкнул пальцами, прошептал короткие слоги заклинания, и над его головой завис сияющий шар. — Ну, с богом! — сказал он себе и, не оглядываясь, шагнул в черное отверстие. Веревка натянулась, и Тролль принялся потихоньку стравливать ее.

Глеб заглянул в колодец.

Стены шахты влажно поблескивали в свете магического светильника. Все ниже и ниже опускалось яркое пятно, но вода не показывалась.

— Стой! — донеся снизу глухой искаженный голос Когтя. — Вижу воду!

Тролль замер.

— Давай потихоньку… — скомандовал маг. — Еще, еще. Стоп!

Теперь Глеб заметил слабое свечение на самом дне колодца. Отражая сияние сгустка пламени, матово бликовала вода. Он всмотрелся, пытаясь разглядеть, что там делает Коготь, как вдруг внизу что-то с грохотом вспыхнуло, зашипело, и облако горячего пара взметнулось из ствола колодца к небу, по пути обдав влажным жаром склонившегося Глеба.

— Черт! Поднимай! Скорей! — сквозь кашель глухо прокричал из-под земли Коготь.

Ритмично выдыхая, Тролль, словно справный отлаженный механизм, стал короткими взмахами вытягивать веревку из жерла. Через минуту из дыры показалась голова мага. Он уцепился руками за край колодца и, подтянувшись, выполз на песок.

— Что случилось? — Глеб и Тролль спросили одновременно.

Ошпаренный Коготь отмахнулся и глухо закашлялся, с наслаждением массируя кулаками слезящиеся глаза.

— Змеи, — прокашлявшись, сказал он. — Плавают там прямо в воде. Я, как увидел, сразу автоматически, не думая, запулил в них огнем, и тут этот пар, значит… Чуть заживо не сварился. Задыхаться начал… Да-а!

Тролль расхохотался.

— Говорил тебе — оставь свою палку! Не послушал! Теперь будем есть змеиный супчик! Там вода хоть осталась?

— Странный у тебя юмор, — обиделся маг. — Я жизнью рисковал…

— Ладно, ладно. Не злись. Забавно просто, — и Тролль опять засмеялся, разглядывая красного Когтя. — Сам себя чуть не сварил!

Через пятнадцать минут, когда великан отсмеялся, а из отверстия колодца перестали вырываться клубы пара, товарищи повторили попытку набрать воды. На этот раз успешно. Расхрабрившийся Коготь еще шесть раз спускался вниз, и вскоре все свободные бурдюки были наполнены. Мутная вода изрядно отдавала гнилью, но здесь в пустыне она и такая была дороже золота.

Тролль связал раздувшиеся кожаные емкости, наполненные драгоценной жидкостью, и перекинул их через плечо.

Глеб сверился с картой, и, чуть отдохнув, друзья вновь тронулись в путь.

6

Путешественники медленно, но верно продвигались к югу.

Большую часть пути они проходили после заката солнца, когда спадала жара. В полдень они останавливались на привал и, накрыв головы влажными тряпками, спали, оставив одного бодрствовать для охраны. Вторую остановку делали поздно ночью. В это время было уже темно и вслепую передвигаться по осыпающимся под ногами песчаным барханам было опасно — существовала вероятность наступить на змею или ядовитого паука.

Следуя карте, они еще дважды выходили к колодцам, где обновляли запасы воды. С питьем проблем пока не было, но вот продуктов становилось все меньше и меньше. Сначала кончилась мука, затем вяленое мясо, солонина протухла еще раньше и ее пришлось выбросить. Друзья питались рисом и сухофруктами. Впрочем, скоро закончились и фрукты. Тролль однажды ухитрился поймать похожего на тушканчика грызуна. Они сварили из него бульон и, попробовав, сразу выплеснули — жилистое мясо отдавало тошнотворным зловонием.

С приготовлением пищи тоже возникали проблемы. Дров в пустыне, понятное дело, не водилось, и потому Когтю приходилось использовать свои познания в магии огня, чтобы вскипятить в котелке воду. Впрочем, Тролль, которому раскаленный песок жарил босые пятки, утверждал, что довести воду до кипения можно безо всех этих взмахов посоха и бормотания заклинаний. Он уверял, что достаточно просто поставить котелок на вершину любого бархана и немного подождать…

Однажды путники набрели на оазис, не обозначенный на карте. Из песка сиротливо торчала базальтовая скала, и у самой ее подошвы бил родник. Тонкий ручеек, почти сразу исчезающий в песках, обступили финиковые пальмы. Друзья ободрали все плоды, до которых смогли дотянуться, вылили остатки старой вонючей воды и нацедили свежей — холодной и превкуснейшей. Впервые за много дней путешествия они отдохнули в тени. Перед тем, как уйти, они сорвали несколько широких пальмовых листьев, и каждый сотворил себе неказистое подобие зонтика. Но уже через день солнце высушило листья, а ветер, швыряясь песком, истрепал самодельные ненадежные зонты, и их пришлось выкинуть.

Они шли и шли на юг, тяжело ступая по зыбкому, осыпающемуся под ногами песку, карабкаясь на барханы, напряженно всматриваясь вдаль, надеясь увидеть новый тенистый оазис или хотя бы колодец с прохладной водой…

— Глядя на тебя, я понял, что ищущий человек обречен идти, — сказал на одном из привалов Коготь, обращаясь к Глебу. — Стремление к цели побуждает к движению, но мне кажется, что, порой, движение — не лучший вариант достижения цели, — задумчиво изрек он.

Глеб удивленно посмотрел на мага и сказал:

— Ты говоришь словно даос.

— Да? — искренне изумился Коготь. — А кто это?

Глеб не ответил, но по его глазам было видно, что он о чем-то задумался.

7

Сначала они приняли это за мираж.

Над самым горизонтом, искаженный текучим маревом, высился колоссальный темный конус. Солнце зависло точно над его усеченной вершиной, и странный вид всего этого неземного ландшафта напоминал творение художника-авангардиста: бескрайняя желтая равнина, голубое небо, геометрически правильный конус и раскаленный шар солнца над ним.

Когда они убедились, что видение не собирается таять в горячем струящемся воздухе, Глеб скомандовал привал и долго изучал карту, расстелив ее на песке.

— Должно быть, это она, — сказал он.

— Библиотека? — удивился Коготь.

— Это вулкан. А Библиотека должна быть где-то там. Внутри. В жерле.

— Так, значит, ты про эту гору говорил с тем бушменом?

— Да.

— Вулкан? Надеюсь потухший? — осведомился Тролль.

— Не знаю. Думаю, что да.

— И нам надо туда идти?

— Да.

— Но бушмен предостерегал…

— Он говорил, что их племя избегает приближаться к ней. А это еще ничего не значит.

— Ну, тебе видней…

Товарищи долго разглядывали выросшую на горизонте гору: Коготь изучал ее с почти профессиональным интересом, Тролль с опаской выискивал следы вулканической деятельности, а Глеб все сверялся с картой. Наконец маг поднялся и сказал:

— Что толку тут сидеть? Надо идти, а отдохнем на месте.

Тролль согласно кивнул, Глеб сложил карту, и все трое направились к далекой горе…

В этот день друзья так и не добрались до подножья. Ночью, когда сгустившаяся тьма спрятала горизонт и пирамиду вулкана вместе с ним, они остановились на ночлег. А утром, не дожидаясь восхода солнца, они тронулись дальше. Они шли быстро, торопились, предчувствуя скорое окончание тяжелого пути.

Через какое-то время барханы стали мельчать, разравниваться, и вскоре на смену текучему, ускользающему из-под ног песку пришли мелкие камни. Передвигаться стало значительно легче, тем более, что воздух уже не обжигал легкие. Глеб объяснил это тем, что неподалеку, где-то в двух днях ходьбы к югу, начинался океан.

Конусообразная гора вырастала с каждым часом. Она уже не казалась геометрически идеальной. Стали видны гигантские трещины, базальтовые подтеки, обломанные клыки скал, неровности склонов, неоднородность горных пород. Чем ближе к вулкану подходили друзья, тем более старым и безобразным представлялся он им; так, иной раз, милое правильное личико при ближайшем рассмотрении оказывается изрыто порами и морщинками, портящими все впечатление.

К вечеру они настолько приблизились к горе, что смогли разглядеть тонкую тропу, серпантином вьющуюся среди скал и валунов, поднимаясь по склонам к вершине.

Через час путники подошли к самому подножью. Солнце покраснело и неумолимо клонилось к пустынному западу, обрисовав четкими тенями, словно до краев наполнив чернилами, все трещины и ущелья вздымающихся склонов. Глеб задрал голову и спросил:

— Ну что, будем подниматься сейчас, или подождем до утра?

— Чего ждать? — беззаботно ответил Коготь. — Солнце даже не село, часа два еще будет светло.

— За два часа вряд ли успеем подняться, — Глеб проследил за серпантином узкой тропы, прикинул что-то в уме, кивнул и подтвердил: — Не успеем.

— Успеем! — возразил маг. — Чего тут идти-то?

Тролль, осматриваясь, вертел головой, но в разговор не вмешивался.

— А если не успеем, то, значит, заночуем прямо там, на склоне. Чего такого? Не отвесная скала — не свалимся.

— Тоже верно, — задумчиво согласился Глеб.

— Я считаю, что надо подниматься. Ради чего мы будем тут целую ночь терять? Может, успеем до Библиотеки дойти, там, значит, и отдохнем.

— А ты как думаешь? — обратился Глеб к Троллю.

— Идти, конечно, надо. Тут я согласен… Но что это за тропа? Куда она ведет? Не попасть бы в ловушку. Бедуин предупреждал…

— Какая ловушка?! — возмутился Коготь. — На кого? Подумай сам! А тропу, скорей всего, этот протоптал… Ну, как его? Бело… Колдун этот… — Маг нахмурил лоб, пощелкал пальцами.

— Белобровый, — подсказал Глеб.

— Точно! Ты говорил, да я уже забыл. Вот он, наверное, и ходит по этой тропке. Не будет же он в вулкане постоянно сидеть.

— Может и колдун, — мрачно сказал Тролль. — Но мне от этого не легче. Ты его знаешь, Белобрового этого? Не знаешь. А я колдунов не перевариваю. У них одни пакости на уме.

— Ну почему же? — спросил маг. — А я, к примеру?

— И ты такой же. Конечно, ты парень свой, но все эти ваши штучки, — великан покрутил в воздухе растопыренной пятерней, — ни к чему хорошему не приводят. Баловство!

— Сам ты баловство! Ничего не понимаешь… — Коготь отвернулся и заявил:

— Надо идти. Тут ждать нечего.

— Хорошо, — Глеб принял решение. — Поднимаемся. И будьте внимательней. Кто знает, действительно, куда ведет эта тропа?..

Как и предполагал Глеб, восхождение затянулось. Тонкая дорожка, по которой они шли, петляла из стороны в сторону, огибая торчащие зубья скал, обходя зияющие трещины разломов, и вершина, такая, казалось бы, близкая, все еще недостижимо маячила на фоне неба. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, торопя путешественников своим скорым исчезновением.

Первым поднимался Глеб. То и дело он тревожно оглядывался на садящееся солнце и мерил взглядом оставшееся расстояние. За ним шел Тролль. Великан казался абсолютно спокойным. Он, словно вьючное животное, тащил всю поклажу маленького отряда: бурдюки с водой, мешок с продуктами, уже, впрочем, похудевший, сумку с разной мелочевкой, необходимой в любом путешествии, и свою тяжелую дубину. Он был слишком занят борьбой со всем этим походным снаряжением, навешенным на него, и у него просто не было возможности интересоваться еще и маршрутом. Вспотевший великан бездумно следовал за впереди идущим Глебом, ссутулившись, наклонясь вперед, не оглядываясь по сторонам и уткнувшись взглядом себе под ноги. Замыкающим двигался Коготь. Маг, поджарый и загорелый, словно бы высушенный пустыней, казалось, совсем не замечал подъема. Он то останавливался и, обернувшись, рассматривал расстилающийся под ногами вечерний унылый пейзаж, то сбегал с тропинки и вскарабкивался на какую-нибудь скалу, то приседал и начинал рыться в камешках, которыми были усеяны склоны. Он то отставал, то снова догонял товарищей. Глеб косился на Когтя, но молчал. Вокруг было спокойно.

Когда круг солнца опустился за край земли, друзья достигли вершины. Замерев на тесной базальтовой площадке, они осмотрелись.

Небо на западе светилось застывшими красными всполохами — было еще довольно светло. Позади полого уходил вниз изуродованный вечерними тенями склон вулкана, уходил к каменистой равнине у подножья. Дальше, почти уже неразличимые отсюда, сверху, развернулись складками измятой желтой простыни песчаные барханы пустыни.

А впереди зиял мраком кратер, похожий на гигантскую чашу. Только поднявшись на вершину, можно было оценить истинные размеры вулкана — в его титаническом жерле могли свободно разместиться несколько деревень со всеми своими полями, садами и огородами. Но лишь одинокое белое строение немыслимой архитектуры стояло в самом центре кратера.

— Это она, — громко сказал Глеб.

И только он произнес эти слова, как тотчас, повторяя их на разные лады, перевирая и коверкая звуки, прокатилось над вулканом многоголосое гулкое эхо, в клочья раздирая вечернюю тишь и спокойствие.

— Птица! — крикнул Коготь, и эхо снова рявкнуло набатом, дробя мечущиеся слоги.

Все обернулись в сторону, куда показывал маг. Там вдали, зависнув в темнеющем небе, лениво размахивал крылами темный силуэт. Создание приближалось, и не птица это была вовсе. Распахнутые кожистые крылья, длинная голая шея, блестящее, матово отсвечивающее брюхо, длинный шипастый хвост, языки пламени, вместе с дыханием рвущиеся из распахнутой пасти, маленькие глазки, в которых светился разум — дикий нечеловеческий интеллект…

— Дракон! — прорычал Тролль, падая плашмя на землю и увлекая за собой товарищей. Глеб увидел, как разбуженная грохочущими отзвуками недалекая скала зашевелилась, вытянула шею, расправила крылья и превратилась еще в одного дракона. Сделав два коротких скачка, огнедышащее существо взлетело.

И еще одно. И еще…

Вскоре воздух гудел от взмахов гигантских крыл. Друзья спрятались за валуном и следили за встревоженными созданиями, описывающими круги в небе.

— Что будем делать? — шепотом спросил Тролль.

— Моя магия на драконов не действует. Не та стихия, — сказал Коготь, пожирая глазами летающих существ.

— Телепортировать нас можешь? — спросил Глеб.

— Всех сразу нет. Да и одного Тролля я не вытяну. Здоров больно.

— Уходите без меня, — сказал Тролль. — Я уж как-нибудь…

— Нет, — Глеб помотал головой.

— Что ж теперь, всем пропадать? — возмутился Тролль.

— Мы в ловушке, — признал Глеб. Он слегка приподнялся и оценил расстояние до белеющего в сумраке здания.

— Метров пятьсот, — сказал он. — Наверное, придется бежать. Приготовьтесь.

Один из драконов, видимо, разглядел шевеление возле скалы и с шипением ринулся к земле. Он вытянул шею, выпрямил, напружинил хвост и видом своим напоминал кошмарного гуся-переростка. Глеб заметил его в самый последний момент.

— Бежим! — крикнул он и первым бросился вниз, к зданию Библиотеки, по крутому склону, утыканному валунами и булыжниками разного размера. Тролль замешкался и рванулся, лишь когда язык пламени вырвался из пасти дракона и расплескался по скале за спиной великана. Запахло паленой шерстью — все-таки Тролля задело огнем, но он уже бежал, путаясь в снаряжении, ругаясь на чем свет стоит, и грохочущее эхо повторяло его проклятья, множило их и усиливало.

Дракон, шаркнув когтистыми лапами по земле, неуклюже развернулся, взмахнул крыльями, набирая высоту, и ринулся вслед за ускользающей добычей. Завидя бегущих, остальные огнедышащие бестии перестроились и тоже устремились в погоню.

Глеб несся по крутому склону, чувствуя, что ноги уже не поспевают за набирающим скорость телом, понимая, что инерция уже не даст ему остановиться, и вот-вот он рухнет, закувыркается, покатится вниз по камням, ломая себе руки и ребра, но все бежал, прыгал, нет, скорее падал, летел, мчался сломя голову, и за спиной тяжело дышал Коготь, и топали ноги Тролля, а драконы догоняли, выплевывая пламя, снижаясь, выпуская когти. А Библиотека — вон она — четыреста метров, триста пятьдесят, триста…

Внезапно склон кончился, и Глеб чуть не упал, когда выровнявшаяся земля ударила его по ногам. Он сделал еще два прыжка и с ужасом услышал, как позади падает Коготь, ругается, и что-то там рвется, хрустит, и ревет Тролль, запинаясь, и рушится, вонзаясь в россыпи камней, сотрясая землю. Глеб по инерции проскочил еще несколько метров, остановился, едва устояв на ногах и обернулся.

Стонущий маг катался по земле, обхватив руками неестественно изогнутую ногу, посох его валялся в стороне, плащ разорвался на две длинные полосы. А рядом пытался подняться растерянный Тролль, норовил совладать со всем навешанным на него спутавшимся имуществом, и одновременно порываясь помочь мечущемуся Когтю. И драконы совсем близко, за спинами, уже почти над самыми головами, здоровые, раздутые, изрыгающие пламя…

Глеб поднял копье и бросился на помощь друзьям.

«Драконье брюхо! Вспороть! Брюхо! — билось в голове. — Мягкое, незащищенное! Проткнуть! Брюхо!»

И драконы вдруг взмыли вверх, не напуганные, но умиротворенные, потерявшие интерес к преследованию. Глеб растерянно остановился, глядя им вслед, и не заметил, как откуда-то появился невысокий человечек, сморщенный, с длинными седыми волосами, в грязном рубище. Старик вырос у него за спиной, тихонько коснулся локтя, и Глеб вздрогнул от неожиданности.

— Здравствуй, Глеб, — прошелестел негромкий надтреснутый голос. — Я ждал тебя. И спутников твоих. Правда не думал, что вы перебудите всех моих Хранителей. — Старик плавно развел руками, и послушные драконы стали опускаться на вершины скал, на мертвые обсидиановые реки давно застывшей лавы, складывая крылья, пряча шеи, подбирая хвосты, сворачиваясь и превращаясь в темно-серые неподвижные валуны, теряющиеся среди окружающих утесов.

— Подожди, старик, — отмахнулся Глеб и подбежал к товарищам.

Тролль уже поднялся и сидел возле бледного Когтя, внимательно разглядывая его сломанную ногу. Маг шипел и ругался.

— Перелом? — спросил Глеб. — Дотерпишь, если мы тебя понесем?

— Не здесь же валяться, — ответил Коготь.

— Не надо его нести, — из-за спины Глеба появился седой старик.

— Как это не надо! — возмутился маг. — А ты кто вообще? Доктор? Глеб, кто это?

— Я тот, к кому вы шли, — маленький сморщенный человечек театрально поклонился и разгладил ладонями густые белые брови.

— Белобровый! — догадался Коготь и дернулся от боли в поврежденной ноге.

— Тихо, тихо, — прошелестел старик. — Не надо шевелиться, расслабься. Сейчас все пройдет. — Он присел на корточки, осторожно тронул место перелома и, закрыв глаза, стал нашептывать тихие слова. Его худые длинные пальцы забегали в воздухе, с их кончиков срывались тонкие полупрозрачные нити, они скручивались загустевающими волокнами, сплетались в невесомую паутину, повисали в воздухе и плавно опускались на поврежденную ногу, опутывая ее, образуя призрачный, искрящийся в полумраке кокон. Открыв рот, Коготь завороженно смотрел на творящееся волшебство.

Старик еще долго шептал свои заговоры, а потом распахнул глубокие голубые глаза, хитро улыбнулся и со всей силы хлопнул ладонью по месту перелома.

— А! — зажмурившись, выкрикнул Коготь, опережая боль, но замер с открытым ртом — боли не было — и осторожно приоткрыл один глаз, недоверчиво косясь на свою ногу.

Кокон исчез, и освобожденная нога выглядела совершенно здоровой. Маг бережно прощупал кость. Задрав штанину, осмотрел конечность, приподнялся, встал на обе ноги, попрыгал, поприседал, прислушиваясь к ощущениям. Белобровый с довольной улыбкой наблюдал за ним.

— Ну как? — спросил он.

— Здорово! — признал Коготь. — Ты просто волшебник!

— Так и есть, — еще шире улыбнулся старик. — А теперь милости прошу ко мне в гости. — Он выпрямился и широко распростер руки, словно представляя гостям свои владения.

Все вместе они направились к белеющему в ночи зданию Потерянной Библиотеки.

Идущий последним Тролль споткнулся о невидимый в темноте булыжник и запрыгал, обхватив ободранную голую ступню и громко проклиная все каменья, горы, вулканы, хребты, и тех, кто их придумал и создал в этом Мире, и родителей этих чертовых творцов, что воспитали таких детей, целью жизни которых стало причинение страданий ему, Троллю… Белобровый восхищенно слушал витиеватые ругательства вытанцовывающего на одной ноге великана, а когда тот смолк, сказал:

— Извините, ради бога. Я-то здесь каждый камень знаю. Но сейчас мы все исправим. — Он щелкнул пальцами, и воздух вокруг засверкал, засветился, словно кто-то наполнил чашу кратера мерцающим неоном, вспышками разноцветных зарниц, свитками северного сияния. Все вокруг залил мерцающий разноцветный свет. Даже обычно невозмутимый Тролль не смог сдержать своего восхищения этим великолепным зрелищем.

— Надеюсь, вы простите мне мою любовь к театральным эффектам, к некоторой безобидной показушности, — улыбаясь, сказал Белобровый. — Не так часто мне случается демонстрировать свое мастерство столь благодарным зрителям. Окружающие скалы и бессловесные Хранители безразличны к моим магическим опытам.

— Нет проблем, — непринужденно ответил Коготь, но в его голосе явственно слышались уважение и зависть.

Здание Библиотеки потрясало размерами и вычурной аляповатостью. Архитектурные стили всех эпох смешались здесь в беспорядочную какофонию и застыли нелепыми портиками, лепнымикарнизами, статуями, путаницей балок и колонн. Наросты авангардных пристроек окончательно уродовали и без того кошмарное строение.

— Согласен, выглядит странно, — признал старый седой хозяин. — Но в этом есть свой шарм. Красотой восхищаться может каждый, а вот почувствовать прелесть безобразного дано не всякому.

Они поднялись по гигантским ступеням, взошли на белоснежные мраморные плиты, прошли меж высоченных неохватных колонн. Белобровый взмахнул рукой, и перед ними, повинуясь жесту, раздвинулись титанические плиты, открывая проход в хранилище древних знаний. Ощущая себя букашками на фоне циклопической архитектуры, друзья вошли внутрь.

Встречая посетителей, зажглись на стенах шары светильников. Позади бесшумно сомкнулись створки колоссальной двери.

Потрясенные друзья замерли.

Уходящий вдаль проспект бесконечно длинного коридора. Ковры размером со стадион. Необъятные цветастые гобелены. Нескончаемая череда сотен закрытых дверей. Потолок, находящийся на высоте неба. Витражи, которые можно разглядывать годами…

— Да-а, — выдавил Коготь.

Белобровый наслаждался произведенным на гостей эффектом.

— Добро пожаловать, — сказал он. — И постарайтесь не обращать внимания на окружающее. Все это — обман зрения. Иллюзия. Уж такова Потерянная Библиотека. Здесь все выглядит значительным. Большим, чем на самом деле. С потерянным всегда так… А сейчас я покажу вам вашу комнату. — Он распахнул ближайшую дверь и торжественно провозгласил: — Заходите, располагайтесь и чувствуйте себя как дома.

Глава 16

Торонто встретил его пасмурно. Серое небо угрюмо нависало над городом, небоскребы тонули в промозглом непроницаемом тумане. Глеб подивился: как только в такую погоду летают самолеты?

Он сунул таможеннику под нос паспорт, прошел через турникет, в груде громоздящегося багажа отыскал свою потрепанную сумку.

На улице навалилась на него необъяснимая безысходная тоска. Он присел на лавочку и стал разглядывать надгробия небоскребов, чахлые деревца, полноводную реку автомобилей, унылых мокрых голубей, толпящихся на бетонном тротуаре. Мимо шли люди, торопились куда-то, спешили. Привычные к городской суете голуби не взлетали, только лениво расступались, пропуская людей, и продолжали тесниться на бетоне, выискивать что-то в засаженных понурыми цветами газонах…

Глеб достал из сумки мятую булку. Отламывая маленькие кусочки, он стал кидать их птицам. Попадающийся изюм съедал сам, задумчиво катая во рту языком сладкие мягкие комочки, бархатистые, морщинистые…

Булка кончилась. Глеб переложил деньги в карман, пистолет сунул в куртку, перекинул сумку через плечо и неохотно поднялся. Голуби расступились, выжидающе глядя на него.

Такси остановилось сразу, стоило только поднять руку. Начался дождь. Глеб открыл дверцу машины и сел на сиденье позади водителя.

— Маркет-роад, — сказал он и задумался, вспоминая английские числительные. Так и не вспомнив, он нарисовал «15» на запотевшем стекле и повторил: — Market-Road. Understand?

Чернокожий таксист кивнул, сдержано улыбнулся.

— O’key! — сказал он и включил радио. Закачал головой в такт электронному ритму, захлопал ладонями по рулю.

Желтый автомобиль въехал в сутолоку улиц.

1

Утром Белобровый пригласил гостей на завтрак.

Друзья покинули небольшую уютную комнату с тремя кроватями, письменным и обеденным столами, тремя креслами, шкафом и камином и, следуя за хозяином, оказались в просторной зале. На стенах висели огромные полотна, изображающие батальные сцены. Великолепные ковры с густым ворсом устилали пол, ступать по ним казалось кощунством. В углах выстроились облаченные в доспехи манекены, вооруженные двуручными мечами и алебардами. Длинный стол, уставленный всевозможными яствами, внушал почтение своей необъятностью.

— Выбирайте места, — сказал Белобровый. — И без стеснения приступайте к трапезе.

— Стеснение в подобной обстановке — враг номер один, — пробормотал Коготь, плотоядно ухмыляясь, и уселся возле аппетитного запеченного поросенка, разлегшегося на подносе…

Пиршество затянулось.

Седой хозяин пару раз нехотя ковырнул вилкой скромный салатик и откинулся в кресле, любуясь гостями.

Насытившийся Глеб уже давно прекратил есть, но Тролль и Коготь все чавкали, стараясь попробовать все блюда, пересаживаясь с места на место, жадно оглядывая пространство стола. Но в конце концов сдались, с сожалением признав собственное бессилие.

— Фу-у! — выдохнул маг. — Пожалуй, это завтрак я запомню на всю жизнь.

Выражая согласие, Тролль громко рыгнул.

— Вот и хорошо, — сказал Белобровый. — А теперь поговорим о деле. Я знаю, зачем вы пожаловали, но хотел бы услышать вопросы от вас. В первую очередь от тебя, Глеб.

— У меня всего один вопрос. Мне нужна вся информация о Епископе. Ты знаешь его?

— Конечно… Но ты некорректно поставил задачу. Ведь тебе не нужно все знать о своем противнике. Ты хочешь знать то, что позволит убить его, уничтожить. Так?

Глеб поморщился.

— Софистика, — сказал он. — Но ты прав. Я хочу покончить с ним.

— Итак, что ты желаешь знать?

— Прежде всего… — Глеб задумался. — Мне сообщили его настоящее имя: Кортни Лопес. Это так?

— Да, это одно из его имен, — кивнул Белобровый.

— Я слышал, — осторожно начал Глеб, — что зная истинное имя, можно воспользоваться специальными заклинаниями, магией имен и названий, и с ее помощью получить полную власть над человеком, чье имя тебе известно. Это правда? Могу ли ее использовать я?

— Должен тебя разочаровать, — вздохнул старик. — Это всего лишь отзвуки старых легенд другого мира. Никакой магии имен нет и никогда не было. Все это россказни молодых неопытных магов.

— А как же… — вмешался было Коготь, но Белобровый сурово глянул на него, и тот замолк.

— Я знаю, что говорю, — продолжил смотритель Библиотеки. — Я сам потратил много времени, пытаясь найти те заклинания, о которых ты говоришь… Тогда я был молодым Двуживущим магом, алчущим власти и неограниченной силы. Я узнал, что где-то на юге, за пустыней есть Потерянная Библиотека, хранилище всех знаний этого мира и части знаний мира того… Много времени я потратил, пытаясь найти путь сюда. Я исходил множество дорог, посетил сотни селений, разговаривал с тысячами людей. Я отыскал лесных эльфов и беседовал с ними, я долго жил среди гномов, я обращался за помощью к гоблинам, к хоббитам, даже пытался выучить язык драконов. И всюду я делал пометки, записывал крупицы сведений, рисовал карту Мира, помечая на ней все посещенные места и отмечая крестами пункты, которых следует избегать…

Глеб вздрогнул и через ткань сумки нащупал свернутую карту.

— После долгих поисков и расспросов я вычислил, где приблизительно находится Потерянная Библиотека, — продолжал свой рассказ Белобровый. — И тогда я пришел на край пустыни, и с каждым днем стал все дальше и дальше заходить в безводные пески, исследуя их, отыскивая колодцы и оазисы и отмечая их на карте. Я познакомился с людьми пустыни. С этими маленькими человечками, живущими там, где не выживет самый сильный воин или могущественный маг…

— С бедуинами? — спросил Коготь. — Мы встретили одного из них на пути сюда.

— Да, с ними. — Белобровый кивнул. — Они научили меня многому. Но я жаждал большего… И вот однажды я увидел этот вулкан… Я был слишком нетерпелив, и тогда огнедышащие Хранители чуть не убили меня. Я успел убежать, и едва не погиб в песках. Но вновь люди пустыни помогли мне… И через несколько дней я вернулся сюда. Я обманул Хранителей и проник внутрь. Я убил бессмертного Одноживущего смотрителя Библиотеки, когда он преградил мне путь… Теперь-то я знаю, почему он хотел помешать мне. Гордецам и властолюбцам здесь не место — слишком велика сила знаний, хранящихся в этом месте. Слишком велика ответственность… Но Хранители — это еще не все, что оберегает знание, спрятанное в этих стенах, от посторонних. Есть и еще один момент, не дающий использовать мощь похороненных здесь сведений… Да… Тогда я не знал, что отсюда ничего нельзя вынести. Забыв все на свете, я днями и ночами лазил по полкам, выискивая забытые могущественные заклинания, познавая неизвестные магические системы, читая судьбы живущих людей и перенимая их опыт. Я стал могущественнейшим магом из когда-либо существовавших. Мне подчинялись все стихии. Я мог двигать горы и зажигать новые звезды, поворачивать вспять реки и разгонять тучи. Я и сейчас могу это делать, но только здесь. В этом кратере. В окрестностях Библиотеки. А за ее пределами я снова становлюсь кем был — глупым фокусником, только и умеющим, что запускать молнии и огненные шары… Создатели Мира перехитрили меня… Я обнаружил это, когда решил покинуть эту сокровищницу и выйти к людям. Выйти всесильным, могучим. Но стоило мне подняться на вершину вулкана, как я все забыл. Страшная пустота в голове потрясла меня, и я вернулся назад, чтобы понять, что произошло… Много лет я потратил на то, чтобы найти выход из сложившийся ситуации. Мне не хотелось терять приобретенный опыт, и, вместе с тем, я стремился вернуться к нормальной жизни… Но шло время, и я привык. Мне понравилось жить здесь. Жить всемогущим затворником, молчащим всезнайкой, незримым наблюдателем. Читать историю этого мира, создавать свои заклинания, писать новые книги… Я постарел, но Двуживущие не умирают естественной смертью. И вот я живу здесь, давно, очень давно, все больше сплю, изредка встречаю редких посетителей и иногда даю им то, что они просят…

Старик замолчал. Друзья смотрели на него, осмысливая услышанный рассказ.

— Какой прок от твоего могущества? — спросил Коготь. — Ты словно запертый в клетке лев. Царь зверей за решеткой не страшен никому.

Белобровый встрепенулся.

— Страх — не мерило могущества, — сказал он. — Демонстрация силы — не сама сила. Мощь заключена внутри, снаружи находиться лишь объект ее приложения, и для демонстрации силы объект должен быть соизмерим с самой силой. Истинное всемогущество пассивно и самодостаточно. Разве лев станет убивать муравьев, ползающих у его ног, чтобы продемонстрировать им свою мощь? Лишь только ради развлечения.

— Но всемогущ ли ты? — хитро спросил Коготь.

— Здесь — да. С некоторыми ограничениями.

— А если всемогущество пассивно, то зачем ты помогаешь нам?

— Все очень просто. Я в этом заинтересован потому, что появляется новая, неизведанная опасность. Угроза равновесию, всему Миру и мне лично. Человек, которого вы ищете, вплотную приблизился к тому, чтобы стать Богом.

— Ты говоришь о Епископе? — спросил Глеб.

— Назовем его так.

— Но я слышал, что все эти байки о Боге лишь пустая болтовня.

— Нет, — покачал головой Белобровый. — К сожалению, это правда. Стать Богом может любой, надо лишь убить достаточное количество людей. Так задумали создатели. По их замыслу, стремление Двуживущих получить статус Бога должно было сделаться основной движущей силой Мира. Каждый будет желать истинного могущества. Создатели лишь поставили такие условия, что набрать необходимое для этого количество жизненного опыта стало почти невозможно. Человек, стремящийся превратиться в Бога, обычно погибал на половине пути или даже раньше — слишком многим он становился поперек дороги, и на него начиналась настоящая охота, травля. Поэтому, с течением времени, помнящих об этом правиле оставалось все меньше, и вскоре люди забыли его, посчитали, что это лишь очередная сказка для Новорожденных… Епископ верил. Он прошел все ступени и сейчас стоит возле последней. Скоро он будет Богом.

— Но можем ли мы остановить его? — спросил Тролль.

— Не знаю. Есть один человек, который способен на равных биться с ним в честном бою. Но этот человек находится в заточении.

— Кто он? — спросили друзья одновременно.

— Это я, — сказал Белобровый и улыбнулся. — Епископ знает обо мне, и потому он никогда не появлялся здесь. И не появится до того момента, как… Возможно, вы и сами сможете справиться с ним, если удача будет на вашей стороне. Но я считаю, что лучше заманить его сюда. Ко мне… Не знаю, как это сделать, ведь он умен и все отлично понимает. У него всегда все просчитано на десять ходов вперед. Обмануть его будет очень нелегко, а затащить силой — просто нереально… Но подумайте над этим. Это ваш шанс.

— Где он сейчас? — спросил Глеб после небольшой паузы.

— Возле Болота Утопленников. В Сером Замке. Ты знаешь, где это?

— Да. Я знаю.

В зале воцарилась тишина.

Почувствовав, что в желудке еще есть немного места, Коготь взял со стола куриную грудку и принялся ее обгладывать.

— А что это такое — быть Богом? — спросил он, пережевывая белое мясо.

Белобровый пожал плечами.

— Быть Богом — это значит не быть никем и, одновременно, быть всем сразу. Ощущать всех и вся. Чувствовать, как бьются сердца живых существ, слышать их мысли, вселяться в их тела. Стихии для Бога — это инструмент, время — новое послушное измерение, пространство — кусок пластилина, жизнь и смерть — единственные развлечения…

— Но, как ты доказывал до этого, получив безграничную власть, Бог потеряет интерес к людям, словно тот упомянутый лев к муравьям.

— Он просто не будет демонстрировать свою силу для самоутверждения, для удовлетворения собственной гордыни и тщеславия. Мучимый бесполезностью своего могущества он станет забавляться, играть, экспериментировать. И, как ты думаешь, кто станет его игрушками?

— Да-а, — пробормотал маг, бросая в блюдо обглоданную кость. — Но почему ты думаешь, что он применит свои способности во зло?

— Епископ не может стать хорошим Богом. Он выбрал кратчайший путь для своего восхождения, путь зла. И результат предопределен. — Белобровый улыбнулся и добавил: — Хороший бог, плохой бог… Разница между ними лишь в том, кто каких людей убивает — всех без разбору, или только заслуживающих смерти. С его точки зрения… Лучший бог тот, который вовсе не вмешивается в дела людей. Но что это за бог?..

— Одна мысль не дает мне покоя, — обратился к старику Глеб.

— Спрашивай.

— Он спит?

— Кто?

— Епископ.

— Нет.

— Но как это может быть? Ведь он Двуживущий? Он существует в обоих мирах? Кортни Лопес — он живет в реальном, Епископ — в виртуальном мире, они не могут…

— Ты прав. Кортни обычный человек, он ест, спит, получает пособие, ходит в магазин…

— Но как же так?

Белобровый улыбнулся.

— Епископ един в трех лицах, — ответил он загадкой и принялся ковырять вилкой в тарелке с салатом. Недоумевающий Глеб так и не добился от него никаких пояснений.

2

Вечером этого же дня Глеб отыскал Белобрового в одной из бесчисленных комнат. Старик, сидя за письменным столом, задумчиво листал огромный пыльный фолиант. Заметив вошедшего, он вложил меж страниц кожаную закладку и захлопнул книгу.

— Ты хочешь что-то спросить? — осведомился он.

— Да. Скажи мне, где живет Епископ.

— Я же говорил — в Сером Замке.

— Нет. Я имел в виду Лопеса. Где живет Кортни Лопес? Ты знаешь это?

— Знаю. Но зачем тебе?

— Не спрашивай. Просто скажи.

— Хорошо. Северная Америка. Торонто. Знаешь такой город?

— Да. А улица? Дом? Адрес?

Белобровый внимательно глянул в глаза Глебу, заглянул в душу, изучая его, словно врач пациента.

— Вон, что ты задумал, — протянул он. — Нет, адрес я тебе не скажу. И брось эту затею. Все! Даже разговаривать на эту тему больше не хочу! Уходи, оставь меня!

Глеб вышел и осторожно прикрыл за собой дверь.

3

За ужином Глеб вспомнил и еще кое-что.

— Послушай, Белобровый, — начал он. — Я хочу спросить…

— Опять? — Старик оторвался от своего салата, поднял голову, нахмурил брови.

— Нет, я не о том…

— Ну, спрашивай.

— Я давно знаком с одним человеком, Двуживущим. Еще в своей первой жизни я столкнулся с ним. И с той поры мы иногда встречаемся, и он всегда удивляет меня своей необъяснимой осведомленностью обо всем, что происходит в Мире… Пожалуй, не только в Мире… Он говорит, что продает информацию…

— Рябой Пес?

— Ты тоже встречался с ним?

Белобровый слегка поморщился.

— Да. Он-то и направил меня на поиски Библиотеки.

— Так ты знаешь его?

— Не то что бы очень хорошо, но за последнее тысячелетие он пару раз заглядывал сюда, навещал меня. И, кстати, в последний раз совсем недавно. Предупредил, что ты направляешься в Библиотеку и объяснил что тебе надо. — Старик говорил с некоторой неохотой. Он был недоволен тем, что так легко выдал секрет своей осведомленности о приходе Глеба и его товарищей.

— Значит, ты тоже знаешь его… — повторил Глеб. — Но кто он такой?

— Странник. Путешественник. Носитель знаний. Торговец информацией… Одним словом, Рябой Пес.

— Я имею в виду, откуда он черпает свои познания?

Старик хитро улыбнулся.

— Меня тоже интересовал этот вопрос. Я потратил несколько лет работы в архивах, чтобы найти ответ… — Белобровый назидательно устремил вилку в потолок и замолчал, храня на лице загадочное выражение.

— Ну и?..

— Как он обычно говорит? «Я не альтруист, я не дарю информацию. Я не даритель, я торговец. Я продаю то, что ценится больше всего на свете. То, что вечно, но и быстро теряет свежесть. Я продавец информации, а не ее даритель».

— Ты не хочешь отвечать? — спросил Глеб.

— Почему же? Я отвечу… Просто я так долго искал ответ на этот вопрос, что мне жаль столь быстро с ним расставаться.

— Я не заберу его у тебя.

— Конечно, не заберешь. Но информация тем ценней, чем меньше человек ею обладают. А ты сейчас забираешь ее ценность… Теперь-то я хорошо понимаю Рябого Пса. Понимаю, почему он всегда столь многословен, но в словах его так мало пользы. Почему он вечно говорит загадками…

— Дурацкая привычка, — заметил Коготь, прожевывая кусок окорока.

— Неоценимо полезная, — сказал Белобровый, с укором глянув в сторону мага.

— Ты уже достаточно распалил мое любопытство, — сказал Глеб. — Кто же он?

— Зачем ты так торопишься и торопишь меня? Ты столь нетерпелив, что мне доставляет удовольствие испытывать твое терпение.

Глеб хмыкнув, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

Белобровый пожевал лист салата, лукаво поглядывая в сторону замолкшего собеседника, улыбнулся и сказал:

— Ну, хорошо, я выдам эту маленькую тайну… Под маской Рябого Пса прячется один из создателей Мира. Его администратор. И наблюдатель. Он глядит на Мир изнутри и снаружи. Следит за всем происходящим. Изучает со всех сторон. Он имеет доступ ко всей информации, так или иначе связанной с Миром. В его голове содержатся такие данные, о которых мы даже представления не имеем. К мнению этого человека прислушиваются люди, поддерживающие существование Мира: программисты, операторы, дизайнеры, художники…

— Но почему он выбрал такой образ? Нищего странника. Калики перехожего.

— А чего бы ты хотел? Чтобы он был лучезарным божеством, ослепительным в своей красоте и могуществе? Место Бога уже занято, туда готовится взойти Епископ. А Рябой Пес может только наблюдать, ну иногда подталкивать других людей к тому, что, как ему кажется, необходимо сделать. Сам он, в общем-то беспомощен, и это хорошо. Любое могущество должно быть ограничено…

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Почему он так выглядит?.. Не знаю. Думаю, что он сам того не знает… Да, он представляется нищим. Но только по-настоящему сильный человек может позволить себе выглядеть убогим.

4

Три дня друзья провели в Потерянной Библиотеке.

Коготь выпросил у Белобрового какой-то древний манускрипт об огненной магии и всюду таскал его с собой, погружаясь в мешанину замысловатых рун, как только появлялось свободное время. А уж его было навалом. Маг читал даже за обеденным столом, что, впрочем, нисколько не мешало ему соперничать в прожорливости с Троллем. Погруженный в рукопись, он иногда разводил руки, что-то увлеченно бормотал, и Тролль предусмотрительно втягивал голову в плечи. Такая привычка появилась у великана после того, как однажды во время обеда, бормоча подобным образом, маг вызвал огненного духа. Элементаль, не разбираясь, кто ее создал и зачем, и уж тем более не слушая приказаний Когтя, набросилась на самое крупное существо, оказавшееся в поле ее зрения. Это был Тролль. Конечно, великан справился с нежитью, схватив тяжелый стул и размочалив его о неожиданно твердое тело духа. Но огненная бестия все-таки успела подпалить Троллю бока и обжечь нос. Этот инцидент нисколько не смутил Когтя, и он продолжал свои эксперименты, несмотря на неоднократные напоминания старого библиотекаря о том, что вынести новые знания за пределы вулканического кратера ему не удастся.

— Я только ради искусства, — отмахивался Коготь и продолжал шевелить губами.

Тролль наслаждался жизнью. Он четыре раза в день ел. Два раза, ночью и после обеда, спал. Лениво переругивался со ставшим потенциально опасным Когтем. И, по его словам, «лечил застарелый хронический ревматизм». В чем состояло лечение, Глеб так и не понял. По всей видимости, в качестве медикаментозных средств великан использовал еду, а вместо больничных процедур — крепкий сон. Глеб был уверен, что Тролль просто не хочет уходить отсюда, и потому тянет время, валяет дурака со своим «внезапным ревматическим обострением».

Белобровый, показав в первый день основные помещения необъятной Библиотеки, теперь появлялся реже. Он занимался какими-то своими делами, проводя время в огромных пыльных комнатах, уставленных бескрайними стеллажами с разнообразными книгами и свитками. Судя по всему, это было его нормальное привычное времяпрепровождение. Только к завтраку и к ужину он приходил в обеденный зал, ел вместе со всеми и делился какими-нибудь своими мыслями, открытиями или поучениями. Про Епископа он больше не заговаривал.

Глеб все эти три дня провел, словно на гвоздях. Он ощущал растущее возбуждение, лихорадочную жажду деятельности, он предвкушал скорую неминуемую встречу со своим заклятым врагом. Каждый вечер в своей комнате, когда его друзья уже спали на соседних кроватях, он разворачивал на столе карту и в какой уже раз вымерял будущий маршрут — по пустыне на запад, чуть забирая к северу, следуя от колодца к колодцу, от оазиса к оазису, и вот они — болота, вот замок. Три, четыре дня пути. Пять — максимум. Рукой подать. Но приходилось ждать, пока Тролль излечит свой выдуманный ревматизм. И Глеб рыскал по пустым гулким коридорам, разглядывал гигантские витражи, заходил в незнакомые комнаты, бродил в окрестностях Библиотеки. И даже ежедневные занятия с копьем не приносили ему успокоения.

5

Утром четвертого дня Глеб поднялся с постели с твердым решением отправиться к Серому Замку. Хоть один, хоть без всего, но находиться здесь он больше не мог — вынужденное безделье сводило его с ума.

За завтраком он громко объявил:

— Сегодня я ухожу.

Тролль поперхнулся и закашлялся. Коготь застыл, впившись зубами в жареную баранью ногу. Только Белобровый продолжал невозмутимо ковырять свой извечный салатик.

Справившись с приступом кашля, Тролль просительно сказал:

— А как же мой ревматизм? Давай подождем еще пару деньков.

— Больше ждать я не могу. И сегодня уйду в любом случае. С тобой или без тебя — но уйду.

— Конечно, со мной, — возмутился Тролль. — Тем более, что я уже значительно лучше себя чувствую… Но почему именно сегодня?

— А когда?

— Завтра, например.

— А почему завтра, а не сейчас?

— Ну, как же… Надо собрать продукты, запасти воду, упаковаться… Что там еще? Приготовиться, одним словом.

— Это дело трех часов.

— Ага. Именно. Выйдешь только после обеда. А там и ночь на носу. Уж если идти, то с утра.

— Наоборот. По пустыне путешествовать лучше вечером, когда спадает жара.

— О, господи, — пробурчал Тролль. — Опять жара. Снова пустыня… Дайте мне только добраться до этого Епископа!

— Так ты идешь? — спросил Глеб.

— Вечером.

— Нет. Сразу после обеда.

— После ужина.

— Ну, хорошо, — сдался Глеб. — Черт с тобой. После ужина мы уходим.

— О, мой ревматизм, — буркнул Тролль, поднимаясь со стула. — Тогда пойду собираться. — Он прихватил здоровый кусок мяса, краюху хлеба и пояснил: — Доем в комнате. А то что-то не наелся. А потом буду все упаковывать.

— Тебе помочь? — спросил Белобровый, отодвигая тарелку с зеленью.

— Не откажусь. Тем более я не знаю, где тут у тебя можно нацедить воды и набрать обычного походного харча. — Великан вздохнул, оглядывая роскошный стол. — К сожалению, все эти яства придется оставить…

Непринужденно болтая, Тролль и Белобровый покинули обеденный зал. Глеб и Коготь остались наедине. Некоторое время друзья напряженно молчали, избегая встречаться взглядами. Потом Глеб вздохнул и сказал:

— Я помню тот разговор на корабле Свертля. Теперь я намерен направиться прямо к Епископу. В его логово. Я не зову тебя, просто спрашиваю — ты не передумал? Ты идешь со мной?

Маг быстро глянул на товарища и растерянно потупил взор.

— Мне больно говорить, Глеб, — сказал он. — Я привязался к тебе. Но я не верю, что в ваших… в наших силах победить Епископа. Он слишком могуч. Это бесполезная самоубийственная попытка. Я не могу себе позволить умереть просто так. Без единого шанса на победу. Не могу, пойми… Да, я знаю, что рано или поздно я все равно погибну, но погибну в честном бою, в схватке с равным противником… Я бы пошел с вами, если бы был хоть малейший шанс на победу. Если бы моя смерть принесла хоть какую пользу. Я бы сделал все… Но… Стремление к Епископу, эта жажда мести, обрекающая тебя на смерть — вот твоя жизненная цель. Я же хочу приключений. Продолжительного существования в этом волшебном мире. Я еще хочу посмотреть, каково это — жить при Боге… — Коготь невесело улыбнулся. — А ты ухитрился забыть самое главное. Ты забыл, что все это — всего лишь игра, правдоподобная сказка. Театральная постановка, идущая в недрах наших черепов и в компьютерных сетях реального мира. Кино, проецирующееся прямо на мозг…

Глеб покачал головой:

— Ты не первый говоришь мне это… Но я не согласен. Игры давно закончилась. Закончились с того момента, как человечество стало ковыряться у себя в сером веществе. И скоро это поймут все люди. И ты тоже, Коготь…

— Я не буду с тобой спорить, — сказал маг. — Но я решил продолжить свою игру. А ты заканчивай свою.

— Значит, ты остаешься. — подвел итог Глеб. — Что ж, ты волен сам решать свою судьбу. Ход своей игры.

Он поднялся и вышел из зала. Надо было все приготовить к путешествию.

Коготь, растерянный и огорченный, остался сидеть за роскошным столом.

Глава 17

Глеб расплатился с водителем. Чернокожий таксист улыбнулся на прощание, козырнул и стер ладонью со стекла число «15», потекшее ниточками ручейков.

Машина уехала, высадив Глеба перед мрачным пятиэтажным зданием, облупленным, старым, с некрашеными подгнившими оконными рамами, с путаницей ржавых лесов пожарных лестниц. Остальные здания на тесной загаженной улице выглядели не лучше.

Глеб осмотрелся, нащупал во внутреннем кармане плаща ребристую рукоятку пистолета и поднялся на крыльцо. Распахнув дверь, он вошел и оказался в маленьком коридорчике. Тускло светила пыльная лампочка. Напротив входа, рядом с дверью грузового лифта, стояла фанерная кабинка, небольшой закуток. Там, отгороженный стеклом с дырой полукруглого окошечка, полностью спрятавшись за развернутой газетой, сидел человек. Были видны лишь его желтые пальцы с крупными обгрызенными ногтями, вцепившиеся в газету.

Наверх вела широкая лестница, грязная, с выломанными перилами, исшарканная тысячами ног.

Глеб посмотрел на человека в кабинке. На серый бумажный лист, испещренный колонками убористого текста. На неподвижные пальцы. И, стараясь не шуметь, направился к лестнице.

Человек за стеклом опустил газету и внимательно проводил его взглядом. Затем он достал из кармана ручку и записал что-то в раскрытой толстой тетради, лежащей перед ним на столе.

Закончив писать, он снова погрузился в чтение.

1

Белобровый и Коготь проводили их до самой вершины.

— Дальше я идти не могу, — сказал Смотритель Библиотеки.

— Что, страшно быть глупцом? — попытался пошутить Тролль.

— Быть глупцом не страшно, страшно им стать, — серьезно ответил старик. — Я с содроганием вспоминаю то жуткое чувство пустоты в голове, ту осязаемую, ничем не заполненную черноту…

— Будем прощаться, — сказал Глеб. Он протянул руку Когтю, и они обменялись крепким рукопожатием.

— Быть может, мы еще встретимся, — сказал Глеб.

— Мне этого очень хотелось бы, — ответил маг.

— У вас есть реальный шанс уничтожить Епископа. Попробуйте заманить его сюда, — напомнил Белобровый, сжимая ладонь Глеба.

Тролль нехотя протянул Когтю свою лапу и, не сдержавшись, сказал:

— Все-таки я ждал от тебя чего-нибудь подобного. Не доверяю я вашему племени.

Маг нахмурился, но промолчал.

— Надеюсь, твои драконы нас не тронут? — осведомился великан у Белобрового.

— Ни в коем случае, — отмахнулся старик. — Кстати сказать, это и не драконы вовсе. Настоящие драконы живут в пещерах, в одиночестве. Они значительно крупней моих Хранителей. А у меня так, мелочь — я называю их драгами. Посмотрите на них. — Белобровый обвел руками кольцевой хребет вулкана, где среди скал торчали незаметные неискушенному взгляду серые валуны завернувшихся в собственные крылья драгов. — Эти создания живут только здесь. Больше вы их нигде не встретите.

— И слава богу, — пробурчал Тролль, вспомнив позорное бегство от пикирующих огнедышащих тварей.

Глеб обернулся и посмотрел на белое здание Потерянной Библиотеки, выглядящее совсем маленьким отсюда, с вершины, постепенно вырастающее, если к нему приближаться, и уж совсем необъятное, когда входишь внутрь.

— Да, — задумчиво сказал он, — не только твои Хранители, но и многое, многое другое существует только здесь, в жерле этого вулкана.

— Тут ты совершенно прав, — гордо признал старик.

Солнце медленно опускалось к горизонту. Подул сухой ветерок, вороша волосы людей и перебирая густую шерсть Тролля.

— Нам пора, — сказал Глеб и пошел вниз по склону.

— Притащите его сюда! — крикнул вслед уходящим Белобровый, пробуждая рокочущее эхо. — Я буду следить за вами и ждать! Заманите его!

Глеб обернулся и махнул рукой.

— Прощайте! — донеслось сквозь грохочущий хаос отзвуков.

Коготь и Белобровый долго стояли на маленькой базальтовой площадке и смотрели, как уходят вниз два друга.

— Так ты говоришь, что никогда не покидаешь кратера? — спросил маг, задумчиво рассматривая вьющуюся по склону тропу.

— Да, — ответил старик.

— Но кто тогда протоптал эту дорожку?

— Разве ее обязательно должен кто-то протоптать? Ты же не спрашиваешь меня, кто сделал вон ту трещину, или кто сотворил этот валун. Эта тропа — неотъемлемая часть вулкана. Она была здесь всегда и всегда будет, независимо от того, ходят по ней люди или нет.

— Но это противоречит закону о причине и следствии, — сказал Коготь.

Старик рассмеялся. Из уголков его глаз вытекли две искрящиеся слезинки и покатились по коже, следуя причудливым изломам морщин.

— Здесь нет законов, мой мальчик. Неужели ты этого еще не понял? Есть лишь единственное правило — правило равновесия, которое гласит, что любая сила должна уравновешиваться противосилой. Но и это всего лишь правило, а не закон… Пойдем, нам еще о многом надо поговорить.

2

И снова пустыня.

Безжалостная, удушливая, жгучая, выматывающая.

Раскаленное солнце, струящийся знойный воздух, хлесткий песчаный ветер.

Жажда, изможденность, отсутствие аппетита, головная боль, зуд слезающей кожи.

Бесконечная однообразная плоскость, морщащаяся барханами. Ослепительно бледное небо без единого облачка.

И до странного холодные ночи.

3

— Я так больше не могу! — сказал Тролль, опускаясь на песок.

— Что случилось? — спросил Глеб.

— Песок раскален, словно противень. А я босой.

— Что ж ты раньше-то молчал?

— Поначалу, вроде, терпимо было. Я же все свою дикую жизнь без обуви проходил. Мозоли, как у верблюда. А сейчас чувствую — не могу. То ли песок еще горячей стал, то ли я отвык, изнежился у Белобрового в гостях.

— Ладно, что-нибудь придумаем. А пока сделаем привал.

— Эх, — вздохнул Тролль. — Ну, что здесь за привал? Уж второй день идем, а ни колодца, ни лужи хоть какой. В тенек бы сейчас и пивка холодного…

— Скоро, скоро, — обнадежил Глеб унылого великана, расстилая толстое одеяло и выкладывая на него скромную кучку продуктов: два ломтя хлеба, кусок зернистого сыра, бурые пластинки сушеного мяса и пару яблок, уже сморщившихся, потерявших влагу. — Присаживайся, — пригласил он друга.

Тролль пересел на одеяло, сделал себе трехслойный бутерброд из хлеба, сыра и мяса и, зажав его в лапах, растянулся на одеяле, уставившись в дышащее жаром небо.

— Сколько там у нас воды осталось? — спросил Глеб.

— Сколько, сколько… Каждый раз спрашиваешь, будто ждешь, что ее прибавится, — пробурчал Тролль, и не подумав подняться и пересчитать бурдюки. — Мало. Ее всегда мало. — Он откусил кусок бутерброда и мечтательно, почти нараспев, произнес: — Был бы сейчас нормальным человеком в нормальной местности. Зашел бы в ближайший кабак, заказал бы холодного пива, чтобы льдинки плавали. Чтобы зубы ломило… А перед этим сполоснуться водичкой, занырнуть в озеро. Только не в реку. Ненавижу реки! Смыть проклятый пот… И пивка. В тени. Тихо, никуда не торопясь… — Великан причмокнул. — Вот ты с чем пиво любишь?

— С воблой, — ответил Глеб, отрезая пластинку сыра.

— С воблой? — удивился Тролль. — Это что такое?

— Рыба такая сушеная.

— Сырая, что ли?

— Ну, почти. Сушеная, я же говорю.

— Первый раз слышу, чтобы пиво с такой рыбой пили… А я вот с солеными чипсами люблю. И с орешками ничего.

— Ерунда, — сказал Глеб, пережевывая кисловатый сыр. — Вот вобла — это вещь. Вяленая, с проступившими на боках белыми солончаками… А ты про какое пиво говоришь? Этого мира или реального?

Тролль задумался и коротко хохотнул:

— А черт его знает? Пиво оно, что там, что здесь…

— Ну, не скажи. Такой рыбы, как там у нас, здесь я не встречал.

— Хватит, не мучай! — взмолился великан.

— Сам начал.

Они замолчали, неторопливо дожевывая остатки обеденного пайка.

Закончив есть, Глеб на четвереньках подполз к сваленным в кучу бурдюкам. Большая часть их опустела и только в двух еще плескалась вода. Осторожно, стараясь не пролить ни капли, Глеб развязал кожаный мешок и стал понемногу цедить драгоценную жидкость в большую металлическую кружку.

— Еще литров восемь, — сказал он Троллю, на что тот ответил:

— Знаю я. Ведь на себе таскаю.

Глеб отхлебнул. Вода была до тошноты теплой и здорово отдавала гнилью. Влив в себя треть кружки, он передал ее товарищу. Сморщившись, Тролль двумя глотками выхлебал остатки жидкости и с отвращением сказал:

— Ну и вонь.

— Хорошо, что хоть такая есть.

Солнце зависло в зените. Наступило самое жаркое время суток.

— Ну, что? Будем спать? — спросил Глеб.

— Ага. — Тролль перекатился на живот, уткнулся носом в одеяло и попросил: — Тенек бы…

— Совсем ты обленился! — высказал ему Глеб. Он залез в дорожную сумку, вытащил еще одно одеяло и, используя в качестве подпорок свое копье и дубину напарника, сотворил простенький навес. Белобровый в меру своих возможностей снабдил товарищей всем необходимым для путешествия по пустыне. Позабыв, правда, сапоги для Тролля.

— Как обычно, — предупредил Глеб. — Три часа я тебя сторожу, затем меняемся. А вечером пойдем дальше.

— Конечно, — сказал Тролль. Он заполз в тень навеса, проверил, не высунулась ли где под палящее солнце нога и захрапел.

Глеб присел возле него, достал карту и стал ее разглядывать, хотя уже давно успел выучить весь маршрут наизусть.

Три часа тоскливого ожидания — вот что в пустыне самое неприятное для путешественника.

4

Ночью они лишились воды.

Тролль, идущий впереди, ступил на нависший козырьком гребень бархана и вместе с лавиной песка рухнул вниз. Упав на спину, он придавил кожаные бурдюки, и те лопнули, не выдержав массы великана. Остатки воды оросили жадный до влаги склон, оставив на нем лишь темное пятно, сохнущее на глазах.

Глеб, загребая ногами песок, сбежал вниз к поднимающемуся Троллю.

— Все нормально? — озабоченно спросил он.

— Отлично! — ответил гигант, и только после этих слов они заметили, что остались без воды.

Тролль запустил пальцы во влажный песок, словно хотел извлечь из него пролившуюся жидкость и спросил:

— Далеко колодец?

— Не очень. — Глеб посмотрел на звезды и принял решение. — Этой ночью спать не будем. Нам надо срочно найти воду. Думаю, к обеду выйдем к ближайшему колодцу. Должны выйти… Придется поторопиться.

Тролль поправил тряпичные обмотки на ногах, отряхнулся и преувеличенно бодро воскликнул:

— Тогда вперед! — В потере жизненно необходимой жидкости он винил только себя…

Из-за горизонта за их спинами выкатилась белесая луна. Она затопила все пространство странным седым сиянием, и друзьям казалось, что они шагают не по песчаным холмам, а по снежным сугробам. Глеб то и дело поглядывал на яркие брызги звезд, корректируя направление движения. Было прохладно. Тролль с удовольствием вдыхал свежий воздух, подставляя лицо ветерку и блаженно жмурясь.

— Почему ночи здесь такие прохладные? Когда шли к вулкану, все не так было, — спросил он.

— Континентальный климат, — ответил Глеб. — Мы все дальше удаляемся от моря.

Но даже прохладной ночью путешествие по пустыне не похоже на прогулку в лесу. Тем более, когда приходится тащить на себе все снаряжение, продукты, оружие и доспехи. Свежий воздух все равно остается сухим и незаметно вытягивает из организма воду, сушит губы, забивает слизью гортань. Текучий песок ускользает из-под ног, не дает полноценной опоры, и ноги вязнут в нем, проскальзывают, передают барханам свою силу, энергию, постепенно наливаясь усталостью, переходящей в судорожное изнеможение…

Торопливая луна пробежала по небосводу, но не успела спрятаться за горизонтом, как ее поглотил приближающийся рассвет. Ветер сменил направление, да и сам изменился — стал горячим, удушливым — вестник возвращающегося дневного зноя.

— Опять жара, — буркнул Тролль. Он весь взмок, хотя солнце еще только собиралось показаться.

Глеб промолчал. Он берег силы. Есть не хотелось, хотя в желудке уже давно образовалась сосущая пустота. Мучила жажда. Язык разбух, губы потрескались, на зубах скрипел песок. Густая слизь затянула горло. Глеб с трудом выплюнул скользкий буро-серый комок.

Появилось солнце. Пока еще нежаркое, красное и большое, оно прощупало лучами землю и начало свое восхождение, уменьшаясь в размерах и все больше раскаляясь. На какую-то секунду песок покрыли мелкие искрящиеся капельки — словно барханы вспотели — это воздух отыскал в себе чуть влаги, чтобы приветствовать новый день, пришедший на смену холодной ночи. Мгновение — и роса исчезла, вновь поглощенная ненасытной атмосферой.

Диск солнца поднялся выше, раскалился добела и завис над пустыней. Сейчас, в данный момент Глебу почему-то не верилось, что в Мире существует только одно солнце. Хоть он и понимал, что это глупость, но ему казалось, что есть несколько дневных светил — как минимум два: одно здесь — палящее, безжалостное, проклятое, а другое — над остальными землями — ласковое, пробуждающее природу, дающее жизнь…

— Ну и где твой обещанный колодец? — спросил Тролль, с трудом ворочая языком. Покрытый густой шерстью великан страдал от жары и жажды больше, чем его товарищ-человек. Он уже с трудом держался на ногах, но еще бодрился и не давал Глебу забрать у него часть поклажи.

— Где-то здесь. Смотри лучше, — сказал Глеб и еще раз предложил: — Давай я что-нибудь понесу. Ведь легче тебе станет.

— Я сам, — отстранил его Тролль. — Ты мне лучше воду найди.

— Ищу, ищу. Где-то рядом.

Храня молчание, друзья шли дальше. Каждый раз, когда они вскарабкивались на очередной бархан, Глеб на мгновение замирал и обозревал окрестности, пытаясь заметить хоть что-то, выделяющееся на однообразном фоне желтой пустыни. Тролль останавливался возле товарища, тяжело дыша и уткнувшись взглядом под ноги. Усталость брала над ним верх.

Когда солнце миновало зенит, великан коротко выдохнул:

— Все… Не могу… — и опустился на песок.

Глеб затормошил его:

— Ну давай, поднимайся! Ну! Нельзя нам останавливаться! Вперед! Скоро вода, где-то здесь, я уверен!

— Ты с утра. Говоришь. Это.

— Точно. Говорю тебе. Ну, давай же!

— Нет. Давай отдохнем. Хоть чуть. Немного.

Глеб застыл возле обессилевшего товарища, просительно глядя на него.

— Ну, давай. Тролль. Пойдем, — пробормотал он тихо и нерешительно.

Великан отрицательно покачал головой.

— Отдохну. Чуть.

— Ну, хорошо, — сломался Глеб. — Подожди. — Он снял с друга мешки, достал одеяло, расстелил его, быстро соорудил навес и помог Троллю перебраться в тень.

— Эй, Глеб, — осипшим голосом обратился к нему Тролль.

— Что?

— Скажи толком, где этот чертов колодец?

— Я говорю — недалеко. Совсем рядом.

— Это я уже слышал. Ты пальцем покажи.

Глеб скис.

— Пальцем… — повторил он медленно. — Если честно, то я не знаю.

— Так я и думал. Мы, что — заблудились?

— Может быть, — признал Глеб. — Может, просто чуть уклонились в сторону и прошли мимо, может, карта врет, а может, просто-напросто, колодец тот давно засыпало…

— Да-а, — протянул Тролль. — А когда следующий?

— Если бы я знал точно, где мы находимся… — Глеб замолчал.

Они еще долго молчали, разглядывая исходящие жаром пески и ощущая, как усталость превращает мышцы в камень.

Поборов подступающую сонливость, Глеб дотянулся до вещевого мешка и вывалил все его содержимое перед собой.

— Не спи, — сказал он своему товарищу. — Надо поесть.

— Не хочу, — отозвался Тролль.

— Надо. Пища хоть и в небольших количествах, но содержит жидкость… Вон, смотри,даже три яблока остались. — Глеб извлек из груды продуктов и вещей сморщенные побуревшие плоды. — Давай ешь. — Он протянул яблоко великану. Тот нехотя взял его и целиком запихнул за щеку.

— Черт! — выругался Глеб, поранив руку о какой-то острый предмет, скрывающийся в куче вываленного барахла. — Что там такое? — Он извлек тяжелый металлический треугольник, сквозь который был продет кожаный шнурок. — Да это мой старый наконечник! От копья! — узнал он. — Подарок Свертля. Он еще что-то там говорил про заклинание. Про амулет…

Тролль перевернулся на бок, заинтересованно разглядывая предмет в руках Глеба.

— Точно, — подтвердил великан. — Он говорил, что эта штука поможет отыскать воду. Интересно, как?

— Не знаю. Он не сказал. — Глеб долго смотрел на иззубренное острие, пытаясь сообразить, как с ним работать. Покачал наконечник в руке, подбросил его и сразу поймал, открыл ладонь и опять долго и сосредоточенно изучал отточенный металл. Затем он бросил амулет на расстеленное одеяло, посмотрел, поднял и бросил снова. И еще раз, внимательно наблюдая. И еще. Никакой системы в полетах, падениях и расположении не было заметно.

— Может, обманул? — спросил Тролль, следя за манипуляциями друга.

— Не может быть, — отмел нелепое предположение Глеб. Он взял амулет за шнурок и поднес к лицу, к самым глазам. Висящая стальная рыбка крутилась на привязи перед его глазами, проблескивая гранями. Несколько оборотов в одну сторону, закручивая ребристую кожаную нитку, несколько — в другую, разматывая и снова сплетая тонкую косичку. Наконец, металлический треугольник замер неподвижно, словно загипнотизированный пристальным взглядом Глеба. И вдруг качнулся, отклонился от вертикали на мгновение и вернулся в исходное положение.

— Видел?! — спросил Глеб, не отрывая взгляд от амулета.

— Ага.

А магический отвес качнулся снова, потянулся к северу, словно там прятался огромный мощный магнит, и застыл, своим противоестественным положением указывая направление.

— Там вода! — уверенно сказал Глеб.

— Но близко ли? — пессимистично спросил Тролль.

— Должно быть, он отмечает ближайший источник. Так что выбора нет. Надо идти туда.

— Опять идти. — Великан поморщился, словно от боли. — Давай хоть немного отдохнем по-человечески. Поспим чуток.

— Нет, — Глеб был непреклонен. — Дойдем до воды и отдохнем.

— Хоть полчасика, — жалостливо попросил Тролль.

— Ни минуты. Съешь еще яблоко и пойдем.

Поняв, что спорить бесполезно, обиженный Тролль куснул вялое морщинистое яблоко. Он отгрызал маленькие кусочки, явно тянул время, но Глеб не торопил его — ему было по-настоящему жалко изможденного гиганта и силача, укатанного пустыней, сдавшегося ей, сломленного, еще, быть может, не осознающего этого, не признающего, не желающего признать, но, несомненно, сломленного беспощадным солнцем, бесконечными песками и мучительной жаждой.

Яблоко кончилось, а вместе с ним кончилось и отведенное на отдых время. Тролль покрутил в пальцах оставшийся сухой хвостик и разочаровано отбросил его в сторону. Глеб свернул шерстяные одеяла и запихал их в сумку. Через минуту все было готово к дальнейшему путешествию…

Вода оказалась совсем близко. Стоило им четыре раза подняться на барханы и спуститься с них, следуя на север, как с гребня пятого они увидели темное пятно, пока еще неясное, неоформившееся, размытое маревом горячего воздуха. Воодушевленный Глеб прибавил шагу, и даже Тролль, до этого едва волочащий ноги, воспрял духом и отобрал у друга связку пустых, но тяжелых бурдюков.

Вскоре стали видны торчащие прямо из песка пальмы, а когда друзья подошли еще ближе, то смогли рассмотреть и каменное возвышение цилиндрического колодца, и бледно-зеленую траву возле него, и валяющийся в стороне массивный круг крышки.

Воды в колодце было много. Она не доходила каких-то полутора метров до края каменного кольца, и Тролль, перегнувшись, легко черпал ее ладонями, лил в пасть, плескал себе в лицо, на плечи, растирал по телу, брызгал на Глеба. Видимо, в этом месте подземные воды подступали к поверхности совсем близко, и пальмы с легкостью вытягивали из почвы животворную влагу, разрастаясь и образуя маленький оазис, островок жизни среди моря песка. У корней пальм росла длинная, стелющаяся по земле трава, сухая и шершавая, но зеленая и живая. И даже торчала у самого колодца хиленькая малорослая березка с листьями-сердечками, непонятно каким образом сюда попавшая.

Вдоволь наплескавшись, промокший Тролль стал наполнять бурдюки. Нацедив первый, он присосался к его узкой горловине, задрал подбородок и замер, жадно наливаясь водой.

— Фу! — удовлетворенно выдохнул он, когда бурдюк наполовину опустел. — Вот это жизнь! — Он улегся на жесткой траве в тени разлапистой пальмы, помассировал ноги и прикрыл глаза.

— Может, поедим? — предложил Глеб.

— Нет. Спать. — Тролль перевернулся на бок, поерзал немного и захрапел.

Глеб посмотрел на друга, выудил из мешка кусок высохшего сыра, неторопливо съел его, кроша маленькими кусочками, и лег рядом с великаном. Необоримая усталость, так долго ждавшая своего часа, выползла откуда-то, заползла в волокна мышц, в трубки костей, оккупировала каждую клеточку тела, охватывая истомой и сонливостью.

Глеб закрыл глаза. Нечасто в своих жизнях он совершал подобное безрассудство — засыпал, не убедившись в собственной безопасности, полностью положившись на везение, уповая на случай…

Но все было спокойно, только иногда шуршали в траве змеи, да по-пластунски подкрадывались к спящим гигантские ящерицы-вараны, недоуменно разглядывая незваных гостей.

5

Пять дней и ночей они шли по пустыне.

Талисман выводил их к воде, заставляя отклоняться от прямого курса, и они шли зигзагами — короткими галсами преодолевая безводный океан и предвкушая момент, когда можно будет крикнуть в полный голос: «Земля!».

Ранним утром шестого дня путешественники почувствовали, что скоро пустыня кончится.

Тролль замер, потянул носом воздух, широко раздувая ноздри, и сказал:

— Что-то меняется. Чуешь?

В атмосфере разлилось предчувствие свежести, еще не сама свежесть, но неуловимые, едва угадываемые ее признаки. Все вокруг изменилось. Как-то не так, как-то иначе размывался струящимися раскаленными потоками воздуха горизонт. Сухое отсутствие запахов перестало щекотать нос. Солнце выглядело совсем по-другому, по-доброму. Небо опустилось ниже и налилось сочной синевой. Ветер нес влагу, теперь он ласково обдувал прохладой, а не иссушал, как раньше.

Вдали, там, где плоскость земли смыкалась с небосводом, мелькали черные, едва заметные точки. Глеб сперва подумал, что это обожженные глаза подводят его, но вскоре понял, что видит далеких парящих птиц, и обрадовался этому открытию. Скоро, совсем скоро!

— Птицы, — вслух произнес Глеб.

— Ага. Я заметил, — подтвердил Тролль.

— Уже немного осталось.

— Даже не верится…

Они какое-то время молчали.

— Помнишь, — сказал Глеб, — я говорил, что однажды встретил Песочного Человека?

— Ага.

— Так вот, Песочный Человек — это отражение наших мыслей. Зеркало…

— То есть?

— У него нет собственной формы. Он не может существовать, если рядом нет какого-либо существа, пусть самого малого: змеи или ящерицы, птицы, паука. Человека… Он меняет свой облик, подчиняясь образам, которые возникают в сознании этих существ. Сам по себе он ничто, пустышка, ждущая пустота. Зеркало, в котором никто и ничто не отражается… А вот когда поблизости появляется разум, пусть даже самый примитивный, Песочный Человек обретает форму. Он может быть ветром или дождем. Он может стать тучей, песчаной бурей, туманом. Может превратиться в страшного монстра или красивую девушку. Он — пленник чужого разума… И если кто-то подчинит его и сделает своим оружием, то это будет абсолютное оружие. Ведь Песочный Человек могуч настолько, насколько это можно представить, он способен реализовать все, что только можно вообразить, хоть взрыв водородной бомбы… Одноживущие не любят рассказывать про Песочного Человека, потому что они отлично понимают, какая потенциальная сила заложена в этом странном создании. Они боятся, что Двуживущие, узнав об этом, начнут поиски Песочного Человека. Единственного существа в Мире, которое, возможно, способно разрушить сам Мир…

— Откуда ты все это знаешь? — спросил Тролль.

— Рябой Пес очень болтлив. Иногда он увлекается настолько, что забывает, о чем можно говорить, а о чем говорить не следует.

— Это он тебя все рассказал?

— Нет, не только. Кое-что я слышал и раньше. Слухи, перешептывания, обрывки разнообразных свидетельств, зачастую противоречивых. Легенду о Южном Городе… А вот потом, когда мне довелось лично увидеть Песочного Человека, когда я лицом к лицу столкнулся с ним в пустыне, а затем обмолвился об этой встрече Рябому Псу, вот тогда-то он мне все и рассказал. Выболтал.

— И какой же облик принял Песочный Человек, когда ты с ним встретился?

— Сначала это было облако. Неясное облако далеко впереди. А когда я приблизился… Тогда я увидел труп Епископа. Живой труп. Он шел мне навстречу, и на него было страшно смотреть, настолько он был обезображен. Думаю, ему довелось испытать все смерти, которые пережил я…

6

Солнце висело уже высоко, но это было не то солнце, что раньше.

Друзья стояли на вершине бархана. Последнего бархана. А прямо у них под ногами расстилалась идеально ровная песчаная равнина, словно пустынный гигантский пляж, вылизанный морским прибоем. И за широкой лентой этого пляжа уже виделась зеленая полоска, и летали над ней птицы, и поддувал оттуда легкий прохладный ветерок. Там, в паре километров отсюда, пустыня заканчивалась.

Тролль потрогал песок и размотал обмотки на ногах. Отбросив полосы грязных тряпок, он пошевелил пальцами и расплылся в улыбке.

— Обувь — самое чудовищное порождение цивилизации, — изрек он.

Глеб не ответил. Он смотрел на простершуюся ровную полосу песка и что-то ему в ней не нравилось. Что-то виденное раньше, или прочитанное, или… Что-то беспокоило его, и он никак не мог взять в толк, что именно. Что?..

Тролль развязал последний наполненный бурдюк и вылил все его содержимое на себя, фыркая и втирая воду в шерсть.

— Вот и все, — сказал он, — пришли.

Глеб с легкой укоризной посмотрел на друга.

— Не говори «гоп», пока не перепрыгнул.

— Тогда пойдем. Что здесь стоять? — сказал великан. И побежал вниз по склону к разглаженному неведомым приливом песку, к полосе зелени за ним, к кружащимся птицам…

— Стой! — испуганно крикнул Глеб, когда Тролль ступил на ровную песчаную ленту, на границу пустыни, на ее контрольно-следовую полосу. На мгновение ему показалось, что он что-то вспомнил — но ничего не случилось, и мелькнувшее неясное воспоминание сразу исчезло, словно смутившись своей ненужности.

Разогнавшийся Тролль сделал еще два шага, остановился на месте и обернулся:

— Чего? — спросил он.

Глеб сконфузился.

— Так. Показалось… Подожди, я спущусь.

Он заскользил по сыпучему бархану, загребая песок ногами и порождая миниатюрные шуршащие лавины.

— Жду, — кивнул Тролль. Он хотел сделать шаг навстречу спускающемуся товарищу, но покачнулся на месте и чуть не упал.

— Что за дьявольщина? — пробормотал Тролль и посмотрел себе под ноги. — Стой! — вырвался у него дикий крик.

Его широкие ступни, похожие на снегоступы, исчезли, скрылись, утонули в песке. Он завяз и продолжал медленно погружаться. Пустыня всасывала его, поглощала тихо, неторопливо…

Глеб замер в метре от края зыбучих песков.

Тролль, вцепившись в товарища чуть испуганным и растерянным взглядом, взревел, дернулся всем телом и вырвал-таки, высвободил одну ногу, но другая провалилась до середины бедра. Великан качался мгновение, пытаясь удержать равновесие, но стал медленно крениться, заваливаться, падать и, чтобы устоять, ему пришлось отдать песку только что освобожденную ногу. Он снова упрямо рванулся и ушел под землю по пояс. Глеб оторопело смотрел на эту борьбу.

— Не шевелись! — крикнул он другу, очнувшись, и Тролль послушно замер, улегшись брюхом на песок и раскинув руки в стороны. В этом положении он напоминал всплывшего утопленника.

— Хватай! — Глеб протянул копье. Тролль подался вперед и провалился по самую грудь, но успел — таки схватить древко одной рукой. Другая сжимала дубину.

— Брось ее!

Великан покачал головой.

— Оставь ее, говорю тебе! — Глеб выругался. — Двумя руками держись!

Тролль посмотрел на товарища испуганными глазами, безмолвно покрутил головой, отвел назад руку с зажатой в кулаке дубиной, напрягся и швырнул ее на бархан. Глеб пригнулся, массивная палица пролетела над его головой и вонзилась в склон, выплеснув песок и сотворив подобие маленького метеоритного кратера. Тролль схватил древко копья обоими руками.

— Давай, перебирай руками! Ползи! — Глеб уперся пятками в землю, откинулся назад.

Великан недоверчиво глянул на него и осторожно потянул копье, опасаясь увлечь друга в песчаную трясину.

— Держу, держу! — подбодрил его Глеб, зарываясь ногами в песок, напрягая все мускулы, вытягивая копье вместе с прицепившимся Троллем. Великан взревел, криком пытаясь отогнать свой страх, дернулся, задрал голову вверх и пополз, цепляясь за соломинку древка, выталкивая себя ногами, вывинчиваясь торсом из тесных объятий пустыни.

— Давай, давай! — кричал Глеб, сползая к опасной границе, но и Тролль постепенно выкарабкивался, выползал на брюхе, не прекращая дико реветь и перепугано пялиться на друга. Наконец, он показался полностью, вытянулся плашмя на предательском песке, руками уже касаясь спасительной подошвы бархана, но страх сковал его, не давая пошевелиться, и великан неподвижно застыл на предательской поверхности, вцепившись в копье, замолкнув, раскинув в стороны руки и ноги, и пустыня, чувствуя его нерешительность, снова стала втягивать его в себя…

— Ну, что же ты! — крикнул Глеб. — Давай! — И потянул обессилевшего товарища к себе, выволакивая его, словно загарпуненного кита на сушу. Почувствовав плечами твердое подножье бархана, Тролль молниеносно перекатился к ногами Глеба, вскочил и, едва не сбив друга, взлетел на вершину песчаного холма. Там он замер, всматриваясь в смертоносную ленту желтой равнины, из объятий которой он только что вырвался, и потрясено бормоча:

— Это же река! Как я не заметил? Река! Ага! Змеится! Точно! Река! Ну, как же… — Его била дрожь. Густая шерсть стояла дыбом, в глазах метались ужас и отвращение, он скалил зубы, собрав кожу на носу в сердитые складки. Глеб подошел и встал рядом.

— Все, — сказал он, легко коснувшись дрожащей руки. — Теперь все хорошо.

Тролль посмотрел на него, обмяк, обессилел и тяжело опустился на песок.

— Как же я испугался, — неохотно и смущенно признал он. — Что это со мной? Сдурел будто. А? Уж думал — конец. Совсем. Не дошел, думал. А? Нет. Ополоумел совсем. Что ж это? А?

— Все нормально, — остановил его нервный сбивчивый говор Глеб. — Все нормально. Отдышись, отдохни. Все хорошо. Нормально.

— Надо же, а… — пробормотал Тролль и опрокинулся на спину, уставившись замороженным взглядом в пробегающие облака. — Облака… — мечтательно сказал он и вытянул вверх руку, словно пытался коснуться неба.

Глеб развернул карту.

— Пойдем на север. Там должен быть проход. Где-то в трех часах ходьбы отсюда… — Он повернулся к другу. — Как ты себя чувствуешь?

— Как дурак! — ответил Тролль и рывком поднялся.

7

Узкая полоска тропы чуть заметно возвышалась над зыбучими песками. С некоторой опаской Глеб первым ступил на нее. Каждый неверный шаг мог оказаться шагом к смерти.

— Давай свяжемся, — предложил Тролль.

Они на минуту остановились для того, чтобы обвязаться пеньковой веревкой, и после продолжили свое осторожное движение.

Глеб шел впереди. Перед тем как опустить ногу на едва заметную дорожку, он тщательно проверял песок перед собой древком копья. За ним двигался Тролль. Великан с опаской поглядывал по сторонам и ступал точно на следы идущего впереди товарища. Связанные тонкой нитью страховки, настороженные, сосредоточенные, они напоминали альпинистов, взбирающихся на опасную вершину.

Все дальше и дальше отступали барханы, и все отчетливей виделась зеленая полоска равнины впереди. Над головой путников иногда пролетали птицы, и Тролль с легкой завистью смотрел на них — крылатым созданиям ни к чему было брести по этой неприметной тропке, преодолевая широкую полосу зыбучих песков, так похожую на реку…

Вскоре они уже различали отдельные чахлые деревца, серебрящиеся лужицы воды среди мшистых кочек, заросли высокого тростника и переплетенных ветвями ив.

Последние сто метров путники проделали, не глядя под ноги, а во все глаза рассматривая разворачивающуюся равнину, такую непривычно зеленую и живую.

— Наконец-то! — сказал Тролль, когда песок под его ногами кончился, и он ступил на мшистую кочку, пропитанную влагой, словно губка.

— Рано еще радоваться, — холодно ответил Глеб.

Они стояли на краю обширных болот, позади желтели зыбучие пески, и было еще неизвестно, какая трясина, пройденная или предстоящая, опасней.

— Зато от отсутствия воды страдать не будем, — сказал великан.

— Не пришлось бы страдать от ее избытка. Будем двигаться очень осторожно. — Глеб еще раз внимательно осмотрел ядовито-зеленую равнину: гниющие, заросшие тиной озерца, стелющиеся травяные ковры, белые столбы мертвых берез, густые ивовые заросли, колышущуюся осоку… — Вон, смотри! — Он вытянул руку, указывая на запад. Там, возле самого горизонта, торчал на фоне голубого неба серый шпиль. Это возвышалась над окружающими болотами башня Серого Замка.

Глава 18

Дверь с номером 214 была не заперта.

Глеб достал пистолет, вытащил обойму, проверил, вставил на место и перевел предохранитель в боевое положение. Целую минуту он стоял, опустив голову и собираясь с духом. А когда наконец поднял глаза, то во взгляде его читалась твердая решимость, отчаянная и безысходная. Улыбка, похожая на ужасный оскал, кривила его губы. Он ногой распахнул дверь, передернул затвор и, держа перед собой пистолет, шагнул в квартиру.

В длинной прихожей горел свет. Вдоль стены выстроились раскрытые шкафы. Внутри рядами висела одежда. Ее было много, слишком много для одного человека. Рубашки, костюмы, плащи, куртки свисали безвольно, расслаблено, словно удавленники.

Прихожая изгибалась прямым углом, и оттуда, из-за поворота, из невидимой пока комнаты доносилось знакомое негромкое гудение вентиляторов. Там работал компьютер.

Глеб еще раз проверил пистолет и пошел на шум.

В просторной комнате — Глеб невольно вспомнил свои двенадцать метров — было сумрачно. Громоздилась мебель, расставленная неуклюже, как бог на душу положит, мешая, загораживая проход. На окнах висели закрытые жалюзи, серые от пыли. В самом центре комнаты стоял огромный стол, длинный, широкий, массивный. На нем стоял компьютер: фирменный корпус, большой монитор. Перед компьютером сидел маленький человек. Скорее не сидел, а возлежал, расслабленно откинувшись на мягкую спинку кресла. Кишка кабеля вонзилась в его висок, сквозь коробочку нейроконтактера уходя в мозг. Человек слабо подергивался, конечности его вздрагивали, невидящие глаза блуждали, наблюдая за картинами виртуальной вселенной. Он словно видел беспокойный сон. Он находился внутри компьютера, части его разума были раскиданы по сети. Мир виртуальный вытеснил мир реальный, полностью подменив его. Органы чувств видели, осязали, обоняли то, чего не было на самом деле. То, что называлось Миром. Миром с большой буквы…

Глеб поднял тяжелый пистолет и прицелился во вздрагивающее тело. Сквозь короткие черточки прицела он долго смотрел на человека в кресле, так долго, что рука устала, задрожала и стала клониться вниз, к полу. Глеб слегка сдвинул пистолет вправо и выстрелил.

Пуля прошила системный блок компьютера и вдребезги разнесла монитор.

Человек дернулся, глаза его закатились, заморгали, мускулы судорожно напряглись. На мгновение он застыл неподвижной куклой, а затем застонал и, опираясь на подлокотники кресла, стал подниматься, но все никак не мог справиться со своим телом, все падал назад, в мягкие объятия сиденья.

— Привет, Епископ! — громко сказал Глеб. — Я обещал вернуться, и я пришел.

Человек прекратил свои бесплодные попытки подняться и замер, повернув голову на голос. Глаза его слепо моргали, слезились, но зрение постепенно возвращалось к нему. Он что-то прошептал тихо по-английски.

— Я Глеб. Ты помнишь меня?

Человек, маленький, почти карлик, с глубоко запавшими глазами, с тонкой линией рта, с карикатурными ушами разной формы, с кривыми короткими ногами и игрушечными ручками — урод… Бог… — тихо повторил вслед за Глебом:

— Gleb? — Страх и непонимание исказили его обезьянье лицо. Он все еще не мог понять, куда он попал, где оказался, почему здесь, в мире, так похожем на его квартиру, стоит незнакомый человек с пистолетом и произносит имя из другой вселенной.

— Yes. It’s me. I’m Gleb. Gleb… — Глеб смотрел на жалкого человечка и ему хотелось смеяться: Бог! Бог?! — I’ve come to you, Bishop… Лопес… Епископ…

Глеб плохо говорил по-английски, но Кортни Лопес отлично все понял. Он неожиданно резво вскочил с кресла и бросился к своему врагу. Глеб сделал шаг назад, и пистолет в его руке дернулся. Сам по себе. Дважды. Кортни Лопес остановился, и на его мятой рубашке расплылись два темных пятна. Проявились на ткани, словно алые кляксы на промокашке. Кровь закапала на ковер. Лопес растерянно глянул на расплывающиеся под ногами пятна, зажал живот руками и повалился на пол.

Глеб удивленно посмотрел на пистолет.

На огромном столе что-то негромко лопнуло, и сразу запахло жженой пластмассой. Весело загорелся монитор.

1

Идти по болотам оказалось не многим приятней, чем путешествовать по пустыне. Да, здесь не было обжигающего солнца, и удушливый ветер не забивал песком глаза, здесь не надо было заботиться о постоянном пополнении запасов воды. Но… Гниющие лужи были полны пиявок, и босоногий Тролль то и дело останавливался и, брезгливо кривя губы, снимал с кожи разбухших глянцево-черных вампиров. Остающиеся на месте укуса круглые ранки кровоточили, приманивая запахом крови новых паразитов. Над поросшими жесткой осокой кочками кружились гудящие стада мошкары. Мелкие насекомые забивались в рот, в нос, лезли в глаза. К вечеру они куда-то исчезали, но им на смену приходили полчища голодных комаров.

Друзья шли, перепрыгивая с кочки на кочку, спотыкаясь и проваливаясь ногами в тинистую вонючую воду. Оба насквозь промокли, пропитались болотным запахом, перемазались в грязи.

Иногда путники выходили к безупречно ровным полянам, поросшим плотным ковром мха. Они всегда обходили стороной эти заманчивые ровные проплешины. Однажды Тролль интереса ради повалил оказавшийся рядом столб мертвой березы и швырнул гнилое бревно в самый центр такой вот зеленой лужайки. Ствол упал на мшистую поверхность, какое-то мгновение держался на ней, а затем зеленый ковер расступился, разверз черную щель, и белеющее бревно исчезло, проглоченное бездонной трясиной. С чавканьем сомкнулась жадная пасть болота, и еще долго колыхалась волнами изумрудная поверхность, словно топь пережевывала поглощенную добычу.

Встречались и чистые озерца со светлой, пригодной для питья водой. Но их заболоченные берега обычно были огорожены зарослями высокого тростника, и Тролль, пробиваясь с бурдюком в руках к воде, долго там слепо петлял, вытаптывая в прибрежных зарослях целые проспекты, отчаянно ругался, отмахиваясь от комаров, прежде чем добирался до ровной прозрачной глади озера. Набрав воды, великан брел назад и после долго и свирепо отдирал прицепившихся пиявок…

И словно маяк, возвышалась над болотами серая башня.

2

Они переночевали, забравшись в густой кустарник, где переплетенные корни образовывали маленький относительно сухой островок, а утром вышли на гать.

— Дорога, — сказал Тролль, остановившись.

— Гать, — поправил Глеб.

Через все болото протянулось ровное полотно наваленных стволов, переплетенных веток и хворостин. Видно было, что гать давно не обновляли, и она уже изрядно подгнила, местами почти погрузилась в топь, расползлась, обнажив кочки и лужицы ржавой воды. Глеб поднялся на пружинящий помост и покачался на нем, потоптался, проверяя прочность.

— Еще крепкая, — сказал он и посмотрел на торчащую башню Серого Замка. Гать, несомненно, вела к нему.

Тролль встал рядом с другом.

— К вечеру дойдем, как думаешь? — спросил он, разглядывая высящийся шпиль.

— Может, еще раньше, — ответил Глеб.

— И что ты сейчас чувствуешь?

— Желание ускорить время.

Великан задумался.

— Как знать, может, Коготь и был прав. Я уже готов поверить в то, что мы обречены… Но жить в этой шкуре я больше не могу! Идем! Ускорить время — это в наших силах.

— Под ноги смотри. Здесь могут водиться змеи, — предупредил Глеб.

Звериное лицо Тролля исказила гримаса ненависти и отвращения.

— Ненавижу змей, колдунов и реки! Почему-то только они мне и попадаются! — Он сплюнул и быстро пошел вперед, на каждый второй шаг тыкая тяжелой дубиной в настил гати перед собой. Глеб догнал его, и дальше товарищи шли вместе, бок о бок.

3

Из узкой щели меж бревен выскользнула змея, замерла на подгнившем настиле, вытянув к людям голову, пробуя запахи раздвоенным языком-жалом.

Тролль резво отскочил назад, оскалился, выкрикнул:

— Убери ее!

Глеб древком копья подцепил метровую змею и отшвырнул далеко в сторону, кинул в самую топь.

— Отвратительные создания! — передернулся от отвращения Тролль, провожая глазами летящее, крутящееся в воздухе гибкое тело. — Уже пятая тварь на моем пути!

— Змеи никогда не нападают первыми, — сказал Глеб. — Чего ты их боишься?

— Я не боюсь, — возмутился Тролль. — Просто они настолько мерзкие, что я не могу их видеть. Да что там видеть! Говорить спокойно про них не могу!..

Откуда-то донеслись странные звуки, похожие на рыдания, на жалобный плач. Казалось, что звуки эти идут из-под земли, из глубин бездонной трясины. Тролль замолчал, завертел головой. Глеб насторожился.

— Что это? — спросил великан, когда странный плач оборвался.

— Не знаю, — медленно ответил Глеб. — Возможно, болотный газ выходит на поверхность.

Через минуту звук повторился. Жутковатые рыдания, прерывистый плач.

— Выпь, — сказал Глеб с тоской в голосе, с какой-то неохотой.

— Выпь? Птица? — спросил великан.

— Может быть…

— Такое ночью услышишь, точно с ума сойдешь.

— Может быть… — бесцветно повторил Глеб, обшаривая взглядом окружающие топи.

— Что-то не так? — спросил Тролль, тоже настораживаясь.

— Может быть…

— Вот заладил! Ты что, птиц боишься?

Глеб глянул на друга, сказал изменившимся, севшим голосом:

— Будь готовым ко всему. В болоте водятся не только змеи, но и кое-что пострашней. Не сходи с гати.

— Ага, — Тролль кивнул, закинул палицу на плечо. — Но ты ничего не хочешь объяснить? К чему это надо быть готовым?

— Давай не будем шуметь, — сказал Глеб. — И вперед… Вперед!

Странные звуки больше не повторялись.

— Так что это было? — шепотом спросил Тролль.

— Не знаю.

— Тогда чего ты испугался?

— Однажды я слышал подобные звуки. Их издавало существо, которое Одноживущие прозвали Выпью.

— Из-за того, что оно плачет также, как болотная цапля?

— Нет. Не только поэтому. Еще и потому, что оно высасывает свои жертвы. Выпивает их… Выпь. Выпить… Понимаешь?

— Ага… Опасная тварь?

— Мы втроем еле-еле управились с ней.

— Втроем с кем?

— Мои старые товарищи. Двуживущие. Иван и Сергей.

— Чудные имена.

— Какие есть.

— А на что похожа эта Выпь? — спросил Тролль, и в тот же миг настил переплетенных ветвей перед ним ожил: вздыбились острые сучья, взметнулись вверх кривые коряги, задергались. Заколыхалась гать, зеленая поверхность болота пошла волнами. Чавкнув, разверзлась черная трясина, и оттуда полезло ни на что не похожее нечто…

— На груду хвороста! — крикнул Глеб, оттаскивая Тролля.

Огромное многолапое насекомое, отдаленно напоминающее богомола-переростка, все в болотной тине, медленно выползало на гать. Четыре желтых глаза смотрели прямо на путников. С беспрестанно шевелящихся жвал капала густая вонючая слизь, стекала по длинному острому жалу-хоботку.

— Она быстро бегает, — сказал Глеб. — Нам не уйти. Будем драться.

Тролль скинул поклажу, взял дубину двумя руками.

— С удовольствием!

Не дожидаясь, пока Выпь окончательно вытянет себя из болотины, товарищи бросились к ней. Глеб уклонился от неловкого взмаха шипастой лапы, подпрыгнул и вонзил копье в один из желтых глаз. Выпь завизжала, замахала перед собой многочисленными конечностями, осела назад. Тролль, взмахнув палицей, переломил лапу, на которую опиралось насекомоподобное создание. Взревел победно, бросился вперед, круша дубиной прутики недоразвитых конечностей. И не заметил, как сверху обрушилась когтистая лапа, вышибла палицу, зацепила, сгребла великана и потянула к себе, к жующим жвалам, к подрагивающему хоботку, исходящему едким пищеварительным соком.

— Держись!

Глеб вонзил копье в другой глаз Выпи, выдернул: глазное яблоко, словно диковинный фрукт, осталось на наконечнике. Тварь не прекращала визжать, все ближе и ближе подтягивая к себе великана. А Тролль и не думал сопротивляться. Он не дергался, не вырывался…

— Не сдавайся! — крикнул Глеб. — Держись! — Он ткнул копьем в морду Выпи, снова целя в желтый глаз, но тварь увернулась, и сталь скользнула по твердому хитиновому панцирю.

Выпь уже полностью выползла из топи, теперь она медленно отступала, сползала с настила гати, не решаясь повернуться к Глебу спиной и не желая отпускать Тролля. Уволакивала свою жертву в болото.

Острое жало тянулось к безвольному Троллю, чтобы вонзиться в его тело, впрыснуть под кожу кислоту и втянуть в себя разжиженную плоть, высосать, выпить… Глеб взревел от бессильной ярости, понимая, что через несколько секунд друг будет мертв, исступленно бросился на Выпь, но копье ничего не могло поделать с твердым панцирем гигантского насекомого.

И тут Тролль ожил. Он схватился обеими руками за скользкий хищный хоботок твари, зарычал, и стал выворачивать смердящее жало, безжалостно выкручивать его, вырывать. Выпь задергала головой, пытаясь освободится. Стиснула Тролля, силясь переломить ему ребра. Но великан тоже был не из слабых. Он уперся ногами в бревна на самом краю гати, не давая болотному существу двигаться дальше. И все рвал голыми руками жало-хоботок, дергал изо всех сил, не обращая внимания на то, что кислота разъедает ладони, что хитиновые когти все глубже вонзаются в тело.

Глеб не прекращал своих попыток попасть в какое-нибудь незащищенное место, метил в глаза, в суставы, бил копьем в твердый панцирь, пытаясь проломить его.

Тролль тем временем подтянулся вплотную к морде Выпи, заехал кулаком в двигающиеся жвалы и ни секунды не раздумывая, впился клыками в истекающий вонючей слизью хоботок.

Выпь не выдержала, отцепилась от великана и бросилась наутек. Она стремительно неслась по болоту, мотаясь из стороны в сторону, прихрамывая, припадая сразу на несколько перебитых конечностей…

— Сожрать меня захотела! — взревел вслед ей Тролль. — Меня! Да я сам кого хочешь сожру! И не подавлюсь! — Он подхватил дубину, свирепо потряс ею в воздухе. Но уже через несколько секунд его скрутило, он съежился, упал на колени и стал бешено отплевываться.

— Воды! Дай воды!

Глеб протянул товарищу бурдюк, в котором плескалась бурая болотная вода. Тролль с наслаждением отхлебнул, прополоскал рот. Его тут же вырвало.

Глеб отошел в сторону, стал собирать разбросанные вещи.

— Где-то я слышал, — сказал обессиливший Тролль, поднимаясь на ноги, — что челюстные мышцы — самые сильные мышцы у человека. Так вот, у Троллей тоже.

— Ты здорово напугал ее, — усмехнулся Глеб. Его все еще немного трясло, и он глубоко дышал, постепенно успокаиваясь и приходя в норму.

— Уверен, что она никогда раньше не видела Троллей.

— Теперь-то уж точно будет обходить вашего брата стороной… Ну, ты в порядке?

— Ага. Только вот желудок опустошился.

— Ничего, скоро поедим.

— Ну, нет. У меня теперь надолго аппетит отшибло.

— Верится с трудом…

4

Болото кончилось. Кончилась и гать.

Здесь, среди окружающих топей, возле непроходимого Болота Утопленников, на котором, согласно преданию, собираются призраки всех утонувших Одноживущих, на поверхность выходила базальтовая плита. За долгие годы каменное основание окуталось толстым слоем почвы, поросло травой и деревьями. В старые времена какой-то давно забытый Двуживущий согнал сюда каменотесов, каменщиков и плотников с окрестных деревень и воздвиг замок — нелепый памятник своему тщеславию. Он жил здесь какое-то время, но потом куда-то сгинул, и никто не знал куда, как и когда. Поговаривали, что души утопленников, обитающие на местных болотах, не потерпели чужого присутствия и расправились с чужаком. Давно стерлось из памяти людей имя того Двуживущего, но заброшенный замок вот он — стоит до сих пор — идеальный куб с узкими вертикальными щелями окон и торчащая сбоку высоченная цилиндрическая башня, ровная, словно столб. А возле него, отодвинувшись как можно дальше от проклятого болота, пристроилась маленькая таверна. Рисковый хозяин в поисках прибыли забрался в этот богом забытый уголок, рассчитывая, видимо, на деньги Двуживущих воинов, забредающих сюда в поисках приключений. В местных топях водились не только никем не виданные призраки, но и многоглавые гидры — ценный трофей для любого бойца. Из кожи болотных тварей делали отличные доспехи, по прочности сравнимые с драконьими, а железы, глаза и острые ядовитые зубы за баснословные деньги скупали маги — для своих волшебных порошков и прочих смесей…

— Зайдем? — с надеждой спросил Тролль, остановившись возле таверны.

Глеб посмотрел на нависающий замок, сложенный из серого камня и сказал:

— Что ж, пожалуй, зайдем. Уж теперь он от нас никуда не денется… Но ты говорил, что у тебя аппетит надолго отшибло.

— Ну, мало ли чего я там взболтнул…

Друзья вошли в таверну.

Внутри было тесно. Чтоб не задеть низкий потолок, Троллю пришлось согнуться.

Возле стойки скучал хозяин заведения, надраивая и без того сияющие медные кружки. За круглым столом в самом углу сидели два человека. Лбы их охватывали одинаковые багровые повязки. По черным плащам и прислоненным к стене посохам Глеб понял, что это маги. Остальные столики пустовали. Сидящие повернулись к вошедшим, пристально, слишком пристально и внимательно их разглядывая. Тролль, возмущенный присутствием двух персон, принадлежащих к ненавидимой им касте колдунов, гордо развернул плечи и выпрямился, при этом ударившись затылком о потолок. Он негромко ругнулся и втянул голову в плечи. Сделав вид, что ничего не произошло, великан подошел к пустующему столику, самому удаленному от восседающих магов, проверил рукой прочность стула и осторожно опустился на сиденье. Глеб обратился к хозяину:

— Пожалуйста, два пива и мяса. Побольше мяса — мой друг очень голоден. Он всегда очень голоден.

— Хорошо, господин. Вы будете ждать?

— Да. Мы немного подождем.

Хозяин нацедил из бочки пива, поставил кружки на стойку и ушел на кухню. Глеб сгреб холодные медные кружки и вернулся к столику, за которым томился в ожидании Тролль.

Потихоньку смакуя горьковатый освежающий напиток, они разглядывали помещение. Впрочем, нечего примечательного здесь не было: голые стены, отделанные почерневшим деревом, плотно зашторенные небольшие оконца, скучный потолок, потрескавшиеся балки. Только широкий шкаф за стойкой, заставленный сверкающей медью и серебром, невольно притягивал взгляд.

Маги в углу тихо о чем-то переговаривались, близко наклоняясь друг к другу. Перед ними стояло большое блюдо с пустым рисом, но они почти не ели, лишь иногда замолкали ненадолго и неохотно, лениво ковырялись в блюде ложками. Глядя на них, Глеб почему-то подумал, что они сидят вот так вот давно, очень давно — с этим вареным рисом, за этим столом, вместе со скучающим хозяином, разговаривая неслышными голосами и развлечения ради изучая редких посетителей.

Ждут…

— Какие-то они странные, — тихо поделился Глеб, наклонившись к Троллю.

Великан пожал плечами:

— Все колдуны ненормальные. И эти не исключение.

Один из магов, предварительно пошептавшись с товарищем, поднялся, взял посох и подошел к друзьям. Он пододвинул стул и сел между Троллем и Глебом. Великан поморщился и демонстративно отодвинулся в сторону, поближе к своей дубине и подальше от человека в сером плаще.

— Вы пришли ждать? — тихо спросил незнакомый маг.

— Да, — осторожно ответил Глеб. — Но уже скоро уйдем.

— Ты прав, брат. — Маг воодушевленно закивал, и голос его окреп. — Уже скоро, скоро. Он придет и поведет нас. Совсем скоро. Слухи о нем идут впереди него. Еще немного, и он взойдет. И кара его падет на головы неверующих, но счастье наше в силе его. И все мы пойдем за ним. Впереди него. И понесем веру и силу. И часть его силы станет нашей… Мощь его придет к нам… Скоро… — Маг закатил глаза, замер, но голова его все дергалась вверх-вниз, нелепо и пугающе.

Тролль недоуменно таращился на впавшего в транс незнакомца. Глеб уже все понял и осторожно взялся за копье. Маг, оставшийся сидеть за столом в углу, опустил голову — казалось, что он молится.

— Нам надо идти, — тихо сказал Глеб.

Тролль недоуменно посмотрел на него.

— А как же мясо? — спросил он.

— Нам. Надо. Идти, — раздельно повторил Глеб.

— А в чем дело? — удивился великан. — Почему? Мы, вроде, хотели немного посидеть, подождать…

— Мы уходим, — Глеб поднялся и направился к выходу.

Взгляд Тролля заметался. Он растерянно смотрел то на спину уходящего товарища, то на оцепеневшего мага, раскачивающего головой, то на дверь, откуда вот-вот должен был появиться хозяин. И мясо.

— Подожди, — остановил он друга. — Я с тобой. Но я не понимаю…

Он не успел договорить, как молящийся маг выпрямился во весь рост, опрокинув стул, вытянул перед собой костлявую длань и ткнул пальцем в сторону Глеба. Его жуткая фигура с бельмами вывернутых глаз неуклюже искривилась, и он закричал, тонко и визгливо:

— Я видел Господина! Он сказал мне! Этот человек пришел убить! Убить Повелителя! Смерть! Убить! Чужой! Чужой!..

Второй маг, тотчас прекратив раскачивать головой, вскочил на ноги и схватил посох. Глеб не стал ждать, когда противник обрушит на него мощь своих заклинаний. Он метнулся через всю комнату, легко перепрыгивая стулья и столы, и в самый последний момент, когда маг уже нацелил на него посох, дотянулся-таки копьем до горла противника. Фонтаном брызнула кровь, и безжизненное тело рухнуло, опрокинув стол и ударившись головой о спинку стула. Глеб обернулся. Не прекращающий визжать маг уже пришел в себя. Он махнул посохом, и Глеб увидел, как медленно, плавно отделяется от магического жезла пламенеющий шар и летит точно в грудь, разбрасывая искры и оставляя дымный след. А Тролль стоит у дверей, комично замерев в движении, и на морде его написано забавное выражение непонимания и оторопелой растерянности. И пронзительный крик мага растянулся, стал густым, толстым, и все прочие звуки исчезли…

Время замерло.

Раскалился обруч на челе.

Глеб отшагнул в сторону, пропуская медлительный сгусток пламени, чувствуя неподатливую инерцию тела, и сразу ухнул взрыв за спиной, опалив жаром, и ворвался в уши визг, и все снова ожило, задвигалось, заметалось. Глеб коротко размахнулся и с силой швырнул копье, метя в противника. Наконечник со свистом рассек воздух и вонзился магу меж ребер, опрокинув его на пол. Второй пущенный огненный шар ушел вверх и расплескался по потолку, рассеял горячие искры по всей комнате. Тонкий крик оборвался. Глеб прыгнул к валяющемуся телу, готовый добить врага, но тот был уже мертв.

Стоящий у выхода Тролль опустил дубину и расстроено, с легкой укоризной в голосе сказал:

— Что же ты? Я даже стукнуть никого не успел!

— Это не страшно. Главное, чтобы нас никто не стукнул. — Глеб выдернул копье и направился к другу.

— Ага. Тут я… — начал было Тролль, как вдруг его лицо исказила страшная гримаса, и он взмахнул палицей, швырнул ее, и Глеб, расслабленный, не готовый к нападению, не веря в предательство, с ужасом понял, что уже не успеет уклониться, слишком поздно, но все-таки попытался отшагнуть, свернуться, спрятать лицо за плечом, и деревянная палица, гудящая басом, словно шмель, пролетела чуть в стороне, едва не задев его. Он почувствовал на коже ледяной поток воздуха, будто сама старуха-Смерть прошла рядом, рванулся, не зная куда, а позади дубина врезалась во что-то с хлюпающим хрустом, и он споткнулся о стул и упал, выронив копье, больно ударившись коленом, так, что помутнело в глазах…

— Вот теперь я успел, — удовлетворенно сказал Тролль. Глеб перекатился и посмотрел назад. Там, возле перевернутого стола распростерся на полу человек. Лица у него не было. Впрочем, не было и головы. Палица, пущенная мощной рукой Тролля, полностью снесла человеку череп. Рядом, в растекающейся луже крови валялся остро отточенный топорик для рубки мяса.

— Хозяин, — кивнул на обезглавленный труп великан. — Был заодно с этими… ждущими… Хотел тебя зарубить. Уже замахнулся. И неслышно так подошел!.. Значит, они тут ждали, пока Епископ в Бога превратится. Видимо, действительно немного осталось… — Тролль содрал с окна занавеску, поднял дубину и стал стирать с нее красные сгустки. — А я сначала и не понял. Привык уже, что маги эти всегда всякую ахинею несут. Внимания не обратил. А когда этот с топором выскочил, тут меня и осенило.

— Ладно, пойдем, — Глеб поднялся на ноги и направился к порогу. — Нечего тут делать. Вдруг поблизости есть еще кто-то из этих ждущих. Было бы глупо погибнуть в двух шагах от цели.

— Одну минуту! Забыли кое-что.

— Что тамеще?

— Сейчас, — Тролль закончил вытирать палицу, отбросил перепачканную кровью тряпку и исчез за дверью кухни. Через мгновение он вернулся, держа в левой руке копченый говяжий окорок, размерами едва ли уступающий дубине. — Мы ведь так и не пообедали.

5

Подступы к замку сплошь заросли крапивой. Тролль шел впереди и, размахивая палицей, косил высокую жгучую траву направо и налево.

— Если он здесь живет, то где тропа, по которой он ходит? — недоумевая, спросил великан.

— Он сильный маг. Может быть, он летает, а может — телепортируется. Что ему дороги?

— Все равно, — пробурчал Тролль, ожесточенно срубая крапиву. — Надо все в порядке держать.

Он взмахнул дубиной еще раз, и перед друзьями возникла каменная стена.

— Пришли, — сказал Глеб и задрал голову.

Серая кладка возносилась высоко вверх. Швы между камнями давно поросли травой, местами из трещин торчали искривленные молодые березки. Цветущий плющ взбирался почти до самой крыши кубического многоэтажного здания и затягивал, оплетал узкие окна, закрытые ржавыми кованными решетками. Словно заводская труба, вонзался в небо цилиндр башни. Снизу казалось, что она медленно падает, клонится к земле — у Глеба закружилась голова, и он опустил глаза.

— Да-а, — протянул Тролль. — Заброшенный замок. Здесь только не хватает красавицы и чудовища.

— А ты чем не чудовище? — сказал Глеб. — Ищи дверь. Она должна быть с этой стороны.

— Ты точно знаешь, что вход здесь?

— Уверен. Со всех других сторон болото.

— Убедил, — сказал Тролль и снова принялся мочалить крапиву, двигаясь вдоль стены.

Прорубив коридор длиной метров в двадцать, товарищи вышли к воротам. Массивные чугунные створки, высотой в три человеческих роста, казалось, намертво заржавели. Глеб провел рукой по искусному орнаменту и сказал:

— Попробуем открыть.

Тролль без особого энтузиазма оглядел прогнившие петли, ковырнул ногой землю и пробурчал:

— Легче стенку продолбить.

— Попробуем. Давай. Навались! — Товарищи взялись за ржавое кольцо, прикрученное к воротам и с силой потянули. Без малейшего скрипа, неожиданно легко и мягко створка отошла, чуть не сбив друзей с ног. Из открывшейся тьмы пахнуло затхлостью.

— А ты говорил, — усмехнувшись, сказал Глеб.

— Ага, — удивленно вымолвил Тролль и осторожно заглянул внутрь, сунув голову во тьму. Глеб представил, что вот сейчас ворота схлопнутся гильотиной, и обезглавленное тело друга выпрямится, упрямо шагнет, покачнется и рухнет в заросли крапивы, брызжа из обрубленного пенька шеи бойкими фонтанчиками крови. Видение было настолько ярким, что он дернул великана за руку, вытаскивая его на свет.

— Чего? — спросил Тролль, высвобождая голову из сумрака.

— Что там?

— Лестница. Темно, ничего больше не разглядел… Слушай, а что мы будем делать, когда увидим его?

— А что делают, когда видят Бога? — невесело ухмыльнулся Глеб и замолчал. Тролль ждал. — Разберемся на месте. Не простираться же ниц… Попробуем убить его и все!

Великан хмыкнул:

— Хороший план.

— Зато простой и ясный… Идем, что ли?

— Идем!

И они шагнули в темноту заброшенного замка.

Отрезая путь к отступлению, за их спинами сама собой захлопнулась дверь. Гулкое эхо взмыло к высокому потолку, и заметалось, забилось там, одинокое и угрожающее. Качнулся под ногами пол.

Друзья вздрогнули, оглянулись.

— Как в кино, — прошептал Тролль.

А по ту сторону стен стала выпрямляться срубленная, утоптанная крапива.

Глава 19

Громко хлопнула входная дверь. Щелкнул замок.

Глеб обернулся.

Из прихожей в комнату вошел…

Волна суеверного ужаса морозом пробежала по спине. Глеб вздрогнул и отступил, поднимая не успевший еще остыть пистолет.

В дверном проеме, замерев, стоял Кортни Лопес — маленький, косолапый, обезьянолицый. Он растерянно оглядывал комнату: незнакомца с пистолетом, разбитый компьютер, горящий монитор, лужу крови на полу, самого себя в ней…

Бог. Бог! Глеб пятился, не сводя с него глаз.

— Brother! — визгливо выкрикнул Лопес и бросился к мертвому телу. — Brother! Brother! — Он тряс труп, выкрикивая словно заклятие это короткое слово. — Brother!

Глеб уперся спиной в стену и медленно прицелился в живого Епископа. Взял Бога на мушку. Рука его тряслась. Он ничего не понимал. Страх сковал его сознание. Лишил разума.

«…Они здесь! Среди нас!..»

Зажмурившись, он выстрелил. И еще. И еще.

Заклинание оборвалось. Глеб открыл глаза.

На полу, крест-накрест, лежали два тела. Кровь пропитала ковер. И дергалась короткая мертвая нога, качала ступней. Глеб смотрел на нее и ждал. Он ждал, что вот сейчас она остановится, умрет окончательно, и тогда придет третий. А затем и четвертый. Один за другим. Боги. Бессмертные. Глеб следил за движениями ноги и тупо считал патроны, считал до четырех, сбивался и снова начинал с начала. И в такт вздрагивала ступня.

Раз, два, три, четыре… Раз, два…

1

Друзья щурились, пытаясь высмотреть что-либо в окружающей темноте. Сквозь заросшие бойницы окон прибивались с улицы узкие лучики, но их сил хватало лишь на то, чтобы засветить висящую в воздухе пыль, обозначая тем самым свое присутствие.

Внезапно вспыхнули факелы на стенах, высветив огромную пустую залу и широкую лестницу, ведущую наверх.

— Похоже, хозяин дома, — сказал Глеб, и шепчущее эхо насмешливо подтвердило:

— … дома… дома…

— Идем наверх?

— А куда еще?

Каменные ступени привели друзей к двери. Тролль потянулся к ручке, сделанной в форме лапы грифона, как дверь распахнулась сама.

— Не нравится мне это. Он нас ведет куда-то, заманивает, — сказал великан, вглядываясь в беспросветный мрак за дверью.

— К себе ведет. Нам это и нужно.

Они вместе шагнули в открывшийся проем, и снова дверь позади гулко захлопнулась, и зажглись факелы на каменных стенах протяженного коридора. Друзья растерянно остановились.

— Куда теперь? — спросил Тролль.

Глеб пожал плечами.

Сотни дверей выстроились длинной галереей.

— Что, будем заглядывать в каждую? Так мы до скончания века будем здесь бродить.

— Подождем, — предложил Глеб.

Они постояли несколько минут, храня молчание. Внезапно ближайшая дверь стала тихо открываться, словно с той стороны кто-то невидимый осторожно тянул ее на себя. Глеб шагнул к ней. И тотчас захлопали, заметались сотней безумных крыльев остальные двери, гоня хлесткими ударами воздух, грохоча, сотрясая стены. Хохочущее эхо заметалось под потолком. Глеб отступил, и в тот же миг все замерло, остановилось, лишь отзвуки хохота еще долго грохотали в дальнем конце коридора, постепенно удаляясь и затихая.

— Он пытается нас напугать, — сказал Тролль.

— …пугать… — повторило эхо свистящим шепотом.

— Нет, просто он забавляется. У него своеобразное чувство юмора.

— …мора…

Жуткий, продирающий до костей скрежет заставил вибрировать все здание. Одна из дальних дверей медленно отворилась и замерла, застыла в неоконченном зевке.

— Туда, — уверенно произнес Глеб.

— … да… да… — подтвердило эхо, пролетев над их головами.

Трепещущий свет начал меркнуть. Это было странно. Факелы все также продолжали гореть, и пламя их ничуть не изменилось — не уменьшилось, не потускнело, но коридор медленно погружался во тьму, словно воздух вокруг постепенно загустевал и терял свою прозрачность. Лишь из-за далекой распахнутой двери вырывался язык ослепительного сияния.

— Идем, — сказал Глеб.

Друзья направились к зовущему яркому свету.

Они шли вдоль стен, и двери нескончаемый чередой мелькали по бокам, однообразной лентой убегали назад, за спину, но сияющий проем все еще был далеко. Казалось, что он отступает, не желая пускать в свое небесно-чистое свечение преследующих его незнакомцев. Но друзья упрямо шли к распахнутой двери, шли долго, забыв о времени, упорно стремясь к этому безупречному сиянию в дальнем конце темного коридора, зачарованные его манящей недостижимостью…

Вдруг свет исчез, и они растерянно замерли, приходя в себя. Глеб обернулся.

Каким-то образом они миновали распахнутую дверь, и теперь она находилась позади, совсем близко, в десяти метрах, и сияние, вырывающееся из-за нее, уже не казалось безукоризненно чистым, наоборот, оно налилось угрожающими багровыми оттенками, и черные всполохи метались змеями в его глубине.

— Проклятый колдун, — пробормотал Тролль, и эхо над ними рассыпалось звонким детским смехом.

Они пошли назад вдоль голых, идеально ровных стен. Все прочие двери исчезли. Осталась лишь эта. И она, приближаясь, все вырастала, ширилась, разбухала, пока не заслонила собой все.

Неосознанно взявшись за руки, друзья зажмурились и погрузились в слепящее сияние. Что-то громко лопнуло, и они открыли глаза.

Они стояли на маленькой площадке. Было светло. Вокруг не было ни дверей, ни окон, лишь глухие стены, да металлическая винтовая лестница поднималась высоко вверх, цепляясь за каменный ствол.

— Должно быть, башня, — сказал Глеб.

Тролль задрал голову.

— Неужели придется карабкаться туда?

— Придется, — подтвердил Глеб и ступил на первую чугунную ступеньку. Лестница отозвалась низким недовольным гудением…

Они долго поднимались по ржавому вибрирующему серпантину лестницы. Так долго, что Глеб, механически переставляя ноги, погрузился в неясные думы, забыв о том, где он в данный момент находится, что делает и зачем. И когда он уткнулся затылком в деревянную крышку люка, то не сразу пришел в себя.

— Чего встал? — крикнул Тролль снизу. Великан не мог со своего места рассмотреть, что делается впереди.

— Пришли, — откликнулся Глеб. Он напрягся и плечами поднял крышку. Свежий ветер ворвался в круг открывшегося люка, взъерошив волосы и обдав приятной свежестью. Глеб выполз на тесную открытую площадку на вершине башни и помог Троллю подняться. Они подошли к самому краю и осторожно заглянули вниз.

Вокруг расстилались зеленые ковры болот. Проблескивали водой озерца. На западе белели вечными снегами вершины гор, размытые туманной дымкой. А на востоке, возле самого горизонта желтела полоса пустыни. И все было так отчетливо видно, все выглядело столь красиво и величественно, что друзья восторженно замерли, любуясь развернувшейся панорамой…

Тролль первым отступил от каменного бордюра.

— И что дальше? — спросил он. — Как мы отсюда выберемся? Летать мы не умеем, дверей я не видел. Чертов колдун заманил нас в ловушку. Сколько мы здесь проторчим, прежде чем сдохнем от голода и жажды?

— Это не в его стиле, — возразил Глеб. — Он придет. Скоро. Готовься.

Тролль буркнул что-то под нос, но тотчас замолк, заметив, как в небе над башней стало собираться темное облако.

— Смотри! — ткнул он пальцем.

— Вот и он, — сказал Глеб.

Туча постепенно сгущалась, наливалась чернотой, сжималась, коллапсировала, приобретая сферическую форму, и в конце концов она превратилась в небольшой черный шар. По его поверхности бегали искры разрядов, он стал спускаться к вершине башни, все ниже и ниже, набирая скорость. Мгновение — и он с треском врезался в центр площадки и исчез, оставив на месте удара очерченный сияющими разрядами круг с вписанной пентаграммой и десятком рун.

Тролль с подозрением посмотрел на мерцающий магический рисунок и сказал:

— Я туда не полезу.

— А куда ты полезешь? Летать же ты еще не научился.

— Уж лучше попробую взлететь, чем ступать в подготовленную ловушку.

— Если бы он хотел просто убить нас, то сделал бы это сразу, как только мы вошли в замок или еще раньше… Пойдем…

— Ну я и дурак, — пробормотал Тролль, решительно и обреченно ступая в центр круга. Глеб прыгнул за ним.

Первое время ничего не происходило. Товарищи стояли, плотно прижавшись спинами друг к другу и держа наготове оружие. Затем все вокруг померкло, расплылось, пропало куда-то, и вдруг замелькали перед глазами бешеные кадры, закружились вереницей яркие картинки, словно молния выхватывала куски пейзажей, демонстрируя сумасшедшее слайд-шоу: деревни и города, поля и сады, степи и леса, моря и пустыни, горы и озера, какие-то пещеры, помещения, комнаты, казематы — все закрутилось в сумасшедшем танце, сливаясь в неразборчивую пестроту, обрушиваясь яркими красками на мозг, наслаиваясь картинкой на картинку, погребая разум…

Глеб пошатнулся и закрыл глаза. Но безумные слайды продолжали свою карусель внутри черепа, взбаламучивая сознание, лишая рассудка.

Глеб закричал, выронив копье и обхватив голову руками. Раскаленный обруч впился болью в кожу. Рядом ревел Тролль.

И все внезапно прекратилось. Замерла картинка — большой затемненный зал, заставленный стеллажами, с длинным столом в центре, с цветными гобеленами на стенах, ковры на полу, кресло, стоящее на невысоком постаменте, скорее не кресло, а трон, и человек на нем. Красивый, величественный. Худощавый, но с великолепно прорисованными мышцами на загорелых руках, голых по локоть, в золотистом плаще с закатанными рукавами, с тонкой серебряной цепочкой на шее. И на изящном лице его искреннее сочувствие…

Глеб осторожно открыл глаза, готовый к новому бешеному мельтешению сменяющих друг друга картин.

Все та же комната и человек, восседающий на троне.

— Приветствую вас, друзья мои, — сказал Епископ.

— Ага! — взревел Тролль и кинулся на него, размахивая дубиной.

Человек щелкнул пальцами, и ноги великана провалились в пол по самые бедра. Тролль упрямо дернулся, но камень держал прочно. Тогда скованный богатырь размахнулся и со всей силы швырнул палицу, метя в сидящую на троне фигуру. Колдун лениво отмахнулся ладонью, и дубина, наткнувшись на незримую преграду, рухнула на пол.

— Что за зверюгу ты притащил, Глеб? Кажется, я его знаю… Да-да… Он долго пожил. Я даже не предполагал, что так долго. Видимо, охотников на троллей с Мире не так много. Я прав?

— Действительно, — прорычал Тролль, скаля зубы и бешено дергаясь всем телом. — Их всегда было слишком мало, и я оставался полуголодным.

— Ха-ха, — холодно проговорил Епископ. — Пожалуй, я возьму на себя смелость сделать то, что не сделали охотники. — Он плюнул в сторону Тролля, и плевок завис в воздухе, растекся, образовав тончайшее круглое лезвие.

— Нет! — крикнул Глеб, но было поздно: жидкое лезвие вмиг затвердело и со свистом ударило Тролля в шею, рассекая мышцы, связки и кости. Голова великана запрокинулась, сорвалась с плеч и покатилась к трону, отмечая свое замысловатое движение короткими кровавыми росчерками. Обезглавленное тело качнулось, и каменные плиты пола высвободили труп, позволив ему упасть.

Епископ наклонился, посмотрел на мертвую голову и сказал:

— Вот это я называю наплевательским отношением… А ты что-то хотел мне сказать?

Глеб метнулся к заклятому врагу. Его переполняло кипящее бешенство. Епископ саркастически ухмыльнулся и взмахнул руками. Глеб почувствовал, как ноги налились необоримой тяжестью, как окаменели мышцы, но обруч на челе обдал жаром, и суставы вновь обрели живую подвижность. На лице колдуна отразилось удивление. Он еще раз резко взмахнул руками, пробормотал какое-то слово, привстал, и Глеб почувствовал, как немеет тело. Обруч раскалился еще сильней, но бесполезно — магия оказалась сильней. Шаг, другой — и Глеб неподвижно замер, скованный волшебством.

— Неужели ты надеялся, что эта железка тебя защитит, даст тебе шанс? — усмехнувшись, спросил Епископ. — Когда-то я тоже любил подобные вещички, всюду собирал их. Ты должен помнить эту мою маленькую слабость. И что теперь? Зачем они мне?.. — Он обвел руками стеллажи, стоящие вдоль стен. — Игрушки и не более. Истинное могущество внутри нас, а эти безделушки лишь частично позволяют использовать наши внутренние резервы. Теперь они мне не нужны. Я волен сам распоряжаться своей силой. Впрочем, мне нравится держать их при себе. Я люблю перебирать их, любоваться, вспоминать истории, связанные с ними. Ты знаешь, каждая подобная вещь имеет свою неповторимую историю. Ведь ее кто-то когда-то сделал, а потом умер. И кто-то нашел, но погиб. А кто-то взял и был убит. Вот в этом вся их история. Эти безделушки вершат судьбы людей. Приятно обладать подобной коллекцией судеб. Пожалуй, и этот обруч станет неплохим экспонатом…

Епископ поднялся с трона и стал расхаживать вдоль полок, перебирая артефакты. Окаменевший Глеб следил за ним бешеными глазами.

— А я не думал, что ты придешь так быстро. Я считал, что ты задержишься, изучая какое-нибудь очередное боевое искусство. Глупец! Ты никогда не сможешь победить меня. Пора бы уже это понять… Ты пришел ко мне слишком рано. Так рано, что я не успел придумать тебе достойную смерть. Знаешь, это так забавно — выдумывать способы казни. Наверное, и ты что-нибудь придумал для меня? Было бы интересно узнать, что именно. Впрочем, ты слишком прост, примитивен, и потому обречен на вечное поражение. Победа должна принадлежать эстетам. Эстетам смерти…

Епископ взял в руки искривленный металлический прут, сделанный в форме человеческого позвоночного столба.

— Знаешь, что это? Это Жезл Проклятых. Все-таки я нашел его. Забавная безделушка. Может на время воскресить любое существо из когда-либо живших в Мире. А еще она дает неограниченную власть над нежитью… — Он провел пальцем по металлическим позвонкам жезла и аккуратно положил его на место. — А Меч Силы я так и не отыскал. Гномы обманули меня. Ну ничего. Они еще пожалеют…

Епископ вернулся в кресло и внимательно оглядел неподвижного Глеба.

— Мне осталось совсем немного. Ты знаешь это? Я близок, очень близок к воплощению своей мечты. Я уже полубог. Отвергнутый, неприкасаемый, брошенный — но такова судьба всех полубогов. Только через отторжение можно достичь вершины, познать собственную цену… Ты видел моих последователей? Я знаю — ты видел. Ты убил двоих, но это не страшно — на смену им придут другие, их будет все больше и больше. Это неизбежно. И это так забавно — иметь свою собственную паству, своих жрецов, свой культ. И где? В мире, где все подчинено эгоизму. Где каждый существует лишь ради себя. Где всякий мнит себя Богом, — Епископ расхохотался, задрав голову к потолку, и эхо рассмеялось вместе с ним. — Богом. Богом!.. Бог! Я — Бог! Здесь не будет другого Бога! Только я! Я! Единственно верящий, потому что лишь вера в себя — истинная вера. Вера, дающая силу…

Глеб с ненавистью смотрел в перекошенное лицо колдуна. Епископ продолжал свой монолог:

— Что гонит тебя ко мне? Жажда мести? Справедливость? Нет! Ты хочешь убить Бога, убить высшее существо и занять его место. Мое место! Вот что движет тобой! Я! Я манипулирую твоими поступками! Только я! И не воля моя, а одно только мое присутствие…

Глеб почувствовал острое покалывание в икрах. Может, обруч делал-таки свое дело, может, Епископ излишне увлекся и потерял контроль над собственными чарами, но мышцы начали постепенно оживать. А через миг Глеб увидел, как в метре от трона, сбоку и чуть сзади, возникло легкое рубиновое свечение.

Епископ продолжал выкрикивать бессмысленные бессвязные слова, брызгая слюной, закатив глаза, не замечая ничего вокруг в своем безумном воодушевлении.

Глеб, не отрывая взгляда от странного сияния, слегка пошевелил ногой. Та неохотно подчинилась, чуть согнувшись в колене. Он ощутил пульсирующий ток крови, жаром пробежавший по неподатливым мышцам. И в этот момент вспыхнуло слепящим светом рубиновое пятно, бесшумно взорвалось, и на его месте возник бешено вращающийся вихрь, и чей-то голос, знакомый, почти родной, крикнул: «Хватай его!», и мускулы наполнились силой, и обруч полыхнул жаром. Глеб, пересилив сковавшие его чары, бросился к изумленному Епископу, и вихрь исчез, осыпался искрами на плиты пола, высвободив из своего чрева фигуру в плаще. Знакомый силуэт. Плащ. Посох. Лицо.

Коготь!

Глеб был уже совсем рядом, но колдун опомнился, вскочил, напружинился и толкнул ладонями воздух. Холодная волна ударила Глеба, приподняла, выбила копье из рук, но обруч на челе обдал теплом, и Глеб вновь обрел опору, растерянно оглянулся, выискивая взглядом свое оружие, потерял драгоценное мгновение — копье далеко, а Епископ — вот он — и бросился на заклятого врага с голыми руками, сжатыми в кулаки.

— Обхвати! Не дай уйти! — выкрикнул Коготь, торопливо вырисовывая в воздухе руны.

Глеб ударил Епископа в лицо, разбивая в кровь шевелящиеся губы, повис у него на руках, обвил ногами, впился зубами, сковывая движения, ломая творящиеся заклинания, не давая скрыться. Колдун шепнул что-то зло, и его окутала толстая скользкая пленка. Глеб тщетно рвал этот упругий кокон, бил его, терзал, мял. Епископ рванулся и уже почти выскользнул, но тут Коготь закончил свое волшебство и метнулся к сплетенным противникам, обхватил их, вцепился клещом, повис, и померк свет, провалился куда-то пол, тошнотворно качнулся весь мир, и они все вместе повалились в бездну, сплетаясь в клубок, цепляясь друг за друга, не прекращая борьбы…

2

Они тяжело свалились на каменистую землю.

Глеб ударился спиной, и у него перехватило дыхание. Сверху на него навалился Коготь. Рядом растянулся ободранный Епископ. Колдун выкрикнул короткое слово и исчез, а через мгновение появился в стороне, на безопасном удалении, в пятидесяти метрах.

— Я убью вас! — прорычал он, захлебываясь собственной кровью.

— Не спеши, — сказал кто-то тихо и спокойно.

Глеб с трудом восстановил дыхание и оглянулся на знакомый голос.

Вокруг высились черные склоны вулканического кратера, и от нелепого здания Потерянной Библиотеки шел к ним старик в потрепанном балахоне.

— Белобровый! — вырвалось у Глеба. — Коготь!

— Уходим! — быстро сказал маг, отползая в сторону неподалеку громоздящихся друг на друга валунов. — Сейчас здесь будет жарко. — Он вскочил на ноги и, увлекая за собой Глеба, бросился к каменной баррикаде. Епископ не обращал на них внимания. Теперь он внимательно и цепко смотрел на бредущего к нему старика, на равного по силе противника. Друзья добежали до валунов и растянулись на земле, во все глаза наблюдая за сходящимися магами.

— Но я должен лично убить его, — вдруг сказал Глеб, пытаясь подняться.

— Лежи! — Коготь схватил товарища за плечи. — Помнишь, как ты удержал меня на месте, когда я хотел вскочить во время песчаной бури? Так вот, сейчас начнется что-то похлеще. Лежи!

— Я должен…

— Да кто ты такой? У тебя даже оружия никакого нет! Тебя просто раздавят!

Глеб стих, признавая правоту мага.

— А-а! — протянул Епископ, остановившись напротив Белобрового. — Старая перечница! Так и думал, что когда-нибудь ты перейдешь мне дорогу. Правда, я рассчитывал встретить тебя на своей территории. Что ж, рано или поздно это должно было случится. — Колдун вытянул перед собой ладонь, и с его пальцев сорвалась ослепительная молния. Она ударила в Белобрового, охватила холодным синим пламенем его фигуру, заструилась разрядами по одежде, стекая в землю. Старый Хранитель Библиотеки продолжал невозмутимо идти вперед, и ни единый мускул не дрогнул на его лице.

— Мне говорили, что ты силен, — Епископ отступил на шаг, — но не сказали насколько.

— Потому что никто не измерял мою силу, — ответил старик. Он плавно взмахнул руками, словно крыльями, и над склонами вулкана закружились черные точки. Они росли, приближались — это огнедышащие драги летели на защиту своих владений. Епископ затравлено огляделся. Он выхватил из кармана рваного золотистого плаща тонкую короткую палочку и несколько раз взмахнул ею, бормоча скороговорку неразборчивых фраз. Белобровый с интересом наблюдал за манипуляциями противника. Воздух вокруг Епископа сгустился, потемнел, запульсировал мраком, ширящимся в стороны и растущим вверх. Мгновение — и черный полупрозрачный купол вырос над колдуном, словно ночное небо накрыло его, защищая. Подлетевший первым драг выдохнул пламя, но огненный язык расплескался по темному своду, и мрак поглотил палящее дыхание. Тогда крылатый Хранитель выпустил когти и спикировал на спокойно стоящую внизу фигуру врага. Но стоило ему прорвать тьму купола, как тот полыхнул вспышкой, будто на ночном небосводе взорвалась сверхновая, и гигантский драг исчез — только легкое облачко пепла повисло в воздухе. И поглотив чужую жизнь, мрак сгустился, раздался еще больше, вырос, вздулся. Засверкали короткие всполохи — новые Хранители бросались на Епископа и гибли, исчезали бесследно, сожженные ширящимся куполом.

Белобровый гневно нахмурил брови, и лоб его перечеркнули глубокие морщины. Он вытянул руки, и от черного опрокинутого полушария потянулись к его пальцам тонкие нити тьмы. Купол побледнел, сжался, пошел складками, налетевший порыв ветра разорвал его на узкие полотнища и понесся к скалам, играя клочками ночи. Но немногочисленные оставшиеся в живых драги уже летели прочь, испуганные и посрамленные.

— Ты зря убил моих Хранителей, — сказал Белобровый. Голос его был тверд и необычайно громок.

— Ты зря связался со мной, старик, — в тон ему ответил ухмыляющийся Епископ.

Они шагнули навстречу друг другу и синхронно взметнули руки к небу. Битва могучих магов началась.

Солнечный свет померк, небо треснуло зигзагами молний, скалы лопнули, кровоточа магмой.

В оглушительном танце огонь сходился со льдом, вода сталкивалась с твердью. Стены пламени с ревом били из-под земли, грохочущее цунами обрушивалось с небес. Сотни злобных духов возникали из ниоткуда, возникали и тут же исчезали в вихре беснующихся стихий…

— Слоны дерутся, мухи дохнут, — пробормотал Глеб.

— Что?! — не расслышал в грохоте сражения Коготь.

— Ведь я мог его убить! Мог! Будь у меня какой-нибудь паршивый кинжал!

— Не слышу! — прокричал маг, приставив ладонь к уху.

Они лежали на каменистой земле, спрятавшись за огромным серым валуном и смотрели на титаническую битву. Сражающихся магов не было видно. Непроницаемое облако окутало их фигуры, полностью скрыв от глаз наблюдателей.

— И ты хотел его убить! — орал Коготь. — Его! Убить!..

Небо заволокло зелеными тучами, но что-то вспыхнуло в вышине, и тучи бесследно развеялись. Загрохотала, закачалась земля, проседая. Сорвались со склона вулкана три скалы, каждая размером с дом, ринулись в хаос схватки, в пыль, дым, пар и, не долетев, рассыпались мелким песком. Ввинтилась в небо воронка смерча и тотчас подавилась ордой горных духов, закашлялась, с трудом пережевала, выплюнула их искореженных и опала бессильно.

— Его убить?! Его? — зациклившись, вопрошал Коготь. Оглохший Глеб ничего не слышал. Он видел только, как друг открывает рот, немо, словно рыба, безмолвно шевелит губами и потрясено покачивает головой.

В плотной пыли, нависшей над кратером, вспыхнуло новое солнце, жаркое, низкое. Протянуло жгучие щупальца вниз и погасло, схлопнувшись черной дырой. Закачалось пространство, замерло время, но тут же спохватилось и рвануло вперед, догоняя, наверстывая упущенные мгновения.

Возник откуда-то дракон. Настоящий, огромный. Спикировал вниз, нырнул в непроницаемую тучу на подмогу. Кому? И вылетел назад обглоданным скелетом. Упал, рассыпался костями. И завыло что-то страшно, зарычало. Мелькнула в пыли тень ужасающего адского создания и сразу исчезла в огненном вихре, взвыв и тут же оборвав свой крик боли. Повалил жирный черный дым.

Коготь закашлялся. Его тело беззвучно содрогалось, и Глеб смотрел на друга, и ему казалось, что товарищ трясется в хохоте, смеется, пряча лицо в ладонях, и он никак не мог понять, что же здесь смешного?..

Вдруг все стихло. В один момент наступила звенящая тишина, словно лопнули барабанные перепонки, не выдержав яростных звуков битвы.

Потемнело дневное небо. На чистый круг солнца наползла тень. Осторожно выглянули из-за сгустившейся синевы неяркие звезды. Стало сумрачно и зябко.

— Кха! Кха! — грохочущий кашель Когтя. И дробное эхо, повторяющее кашель. И еще что-то. Неслышимое, неразборчивое, тихое, нарастающее. Хихикание. Смех. Ржание…

— Не-ет! — закричал Коготь и рванулся к оседающему облаку пыли. Он взмахнул посохом, и серую тучу пронзила молния, высветив внутри огромное нечто, черную ворочающуюся тень. Хохот сделался еще громче, и неясная тень стала неторопливо распрямляться, не обращая внимания на стегающий хлыст волшебного разряда. А потом бегущего мага ударила какая-то незримая сила, и он полыхнул огнем, и горящее тело его, кувыркаясь, пролетело по дуге обратно, отброшенное неимоверно мощным ударом. Коготь упал на то самое место, с которого три секунды назад он бросился навстречу своей гибели. Глеб склонился над другом, искореженным, полыхающим, и ему показалось, что маг прошептал обугленным безгубым ртом: «Убить…», и вместе со словом вырвался из его гортани язык пламени, вспыхнула плоть, облетая угольными струпьями, обнажая скелет. Еще мгновение, и костяк полыхнул жаром и развалился остывающей горкой углей и золы. Налетел ветер и разметал черные хлопья. Только целый и невредимый посох остался лежать на гранитной плите — единственное, что осталось от Когтя.

Глеб поднялся и взял в руки горячий посох. Не было ни страха, ни злобы. Лишь холодная ненависть. И жажда неизбежного, стремление к смерти. Навстречу новому шансу.

Последнему шансу. Единственному.

— Ты убил и его! — крикнул он в гогочущую пыль.

— Он любил баловаться с огнем, а это к добру не приводит, — ответил густой громоподобный голос. — Каждый получает по заслугам! — Неясная фигура заворочалась, и над облаком поднялась огромная голова. Выпученные глаза, не мигая, смотрели прямо Глеба, крючковатый нос дергался, словно его сводило судорожным тиком, из открытой пасти капала вязкая слюна. — Каждый получит по заслугам, — повторила голова, надула обвисшие мешки щек и с силой дунула, разгоняя тучи пыли и дыма. Порыв ветра чуть не опрокинул Глеба, но он упрямо шагнул к уродливому созданию.

— Это и есть то, к чему ты стремился, Епископ? — спросил он у чудовища, вкладывая в слова всю свою ненависть. — Брюхатое гороподобное тело, короткие ноги, горб, уродливая морда? И это — Бог?

— Ты глуп, человек. Форма, внешность — это ничто. — Урод щелкнул пальцами и превратился в человека. Глеб узнал себя в возникшей перед ним фигуре. — Что за восхитительное чувство, когда мысль становится инструментом! — сказал клон и превратился с сморщенного Белобрового. — Старик слишком надеялся на свою силу, а сила всегда глупа. Хотя его план почти удался: вы смогли затащить меня сюда, но слишком поздно — я был уже достаточно подготовлен для того, чтобы справиться с самонадеянным старым идиотом… Знаешь, как я победил его? Я лишь на одно мгновение внушил ему мысль, что он покинул этот вулкан, оставил свое убежище. И он поверил и растерялся… Старый дурак!..

Глеб сделал еще шаг.

Епископ превратился в Когтя.

— Тебе никогда не везло с друзьями. Почему-то они все умирали, — перед Глебом возник Тролль. — Всегда.

Глеб подошел еще ближе.

Тролль растаял в воздухе, и на его месте появился Епископ в человеческом обличье: жилистый, подтянутый, с аккуратной бородкой клинышком, с зачесанными назад волосами.

— Пожалуй, я отпущу тебя. — Епископ задумался. Глеб уже почти вплотную приблизился к нему. — Мне ничего не даст твоя гибель… Да-да. Я придумал… С этого дня ты обречен на одиночество. Ты уйдешь, но ты будешь нести людям смерть. Точно! — Колдун возбужденно забормотал. — Ты станешь проклятием. Всех, с кем ты встретишься, я буду убивать. Каждого встречного. Собеседника, товарища, случайного знакомого. Всех! Люди возненавидят тебя, но ничего не смогут с тобой сделать — я всегда буду рядом, я буду беречь тебя. Бог будет беречь тебя, слышишь! Ты будешь бродить по Миру, словно прокаженный, как чумной. Ты понесешь смерть. Мою волю. Судьбу. Ты не сможешь полностью уйти от людей, ты будешь избегать их, они будут избегать тебя, но Мир тесен. Ты, словно знамение. Мое знамение! Несущий гибель! Да! Вестник смерти!

Глеб с силой размахнулся и, качнувшись вперед, всадил обугленный конец посоха в солнечное сплетение Епископа. Колдун брызнул слюной и согнулся, упав на колени. Глеб ударил его по затылку, в висок, по ключицам, в ребра — он молотил дергающееся тело, вздрагивающее, содрогающееся.

Содрогающееся…

Содрогающееся от хохота, трясущееся от смеха. Глеб ударил еще раз, и посох легко рассек туловище колдуна и застрял в середине груди. Епископ поднялся и легким касанием указательного пальца сломил бесполезный шест. Обломок остался торчать у него меж ребер. Колдун хохотал, но в глазах его металась ярость. Злоба исказила лицо. Бешенство до неузнаваемости изменило голос.

— Я Бог! Бог! А ты идиот! Ты умрешь! Снова! Здесь! Сейчас! — Он вскинул руки, и неподвижные скалы проснулись. Они дрогнули, стряхивая с себя песок и пыль, осыпаясь каменными лавинами. Покачнулась под ногами земля, заморщинилась, взволновалась. Низкий гул родился в глубине недр.

Епископ замер, подняв к небу трепещущие руки. Глеб бросился на него, пальцами метя в глаза. Но стоило ему коснуться ненавистного лица, как фигура колдуна заколыхалась и рассыпалась маслянистыми брызгами. Капли черными жемчужинами повисли в воздухе, закружились роем, устремились вверх, набрали высоту и слились там воедино, образовав большой глянцевый пузырь. Зависнув в небе словно воздушный шар, пузырь стал медленно поворачиваться вокруг своей оси, вытягиваясь, меняя форму, постепенно приобретая очертания гигантского человеческого черепа.

— Бог! — Череп открыл пасть, и дыры глазниц полыхнули холодным зеленым пламенем. — Бог!

— Я убью тебя! — прокричал Глеб. Земля под ним ходила ходуном, он с трудом удерживался на ногах. — Убью, клянусь!

Череп захохотал, перекрыв грохот пробуждающегося вулкана.

Мощный подземный толчок сбил Глеба с ног. Он неловко упал, выбив плечо. Со страшным скрежетом лопнула земная кора, и в паре метров от Глеба возникла рваная трещина разлома. Адское свечение озарило отвесные стены бездонного каньона. Пахнуло нестерпимым жаром.

Рыча от боли в поврежденном плече, Глеб откатился в сторону и оказался рядом с обугленным трупом Белобрового, лицом к лицу. Мертвец шевельнулся, зарычал, скаля бурые зубы, и попытался подняться на своих переломанных ногах, норовя вцепится в бывшего союзника жалкими останками сожженных рук. Один глаз его лопнул и истекал белой жидкостью, второй слепо таращился на мир бельмом ожога. Глеб вскрикнул от ужаса и отвращения и отскочил от ожившего мертвеца, от его тянущихся изуродованных рук. Обезображенный труп пополз к нему, но тут земля в очередной раз конвульсивно содрогнулась, и разверзшаяся пропасть поглотила тело Смотрителя Библиотеки. Тело великого мага. Тело зомби. Вырвался из бездны язык пламени, словно сам тартар облизнулся, сожрав очередную жертву.

Оглушительный грохот наполнил чашу кратера. Били из-под земли струи пара, клубился дым. Скалы в одно мгновение покрывались трещинами и рассыпались в песок. То тут, то там возникали бездонные разломы, огромные базальтовые плиты вставали на дыбы и соскальзывали в огнедышащие пропасти, громадные валуны проваливались в пекло. Нелепое здание Потерянной Библиотеки медленно оседало. Рушились величественные колонны. Валились статуи. Раскалывались белые стены. Осыпались пестрые витражи. Лопались стекла. И над оживающим вулканом парил, хохоча, громадный черный череп. Всполохи геенны отражались в его безумных глазницах. Рев катаклизма не мог заглушить его страшный смех.

— Я убью тебя! Слышишь! Убью! — прокричал Глеб, не слыша собственного голоса. — Убью, клянусь! — Он нагнулся, выхватил из-под ног раскаленный булыжник и швырнул его вверх, в реющего над головой Бога, в существо, что когда-то было Епископом, человеком, было его товарищем и стало его врагом. — Убью наверняка! Навсегда! Клянусь!

Содрогнувшись, просела земля. Взмыли в небо протуберанцы пламени, фонтаны магмы. Выдавилась из разломов густая лава и потекла огненными реками, испепеляя тонкий слой почвы, сжигая траву, превращая деревья в полыхающие факелы.

Глеб закрылся руками от нестерпимого жара. Кожа сморщилась, затрещали обгорающие волосы. Жгла тело раскалившаяся кольчуга.

Очередной подземный толчок потряс скалы. Глеб едва успел отпрыгнуть в сторону. Прямо под его ногами зазмеился новый разлом. Вспыхнул воздух, опаляя лицо. Трещина, словно молния, перечеркнула весь кратер и стала шириться.

Глеб оглянулся. Отступать было некуда. Он стоял на маленьком островке твердой еще земли, а вокруг текли тягучие реки магмы, покрытые черной коркой с бордовыми прожилками трещин.

Клокоча, выплеснулась из ширящегося разлома лава. Глеб поднял глаза к небу и прокричал:

— Я приду к тебе!

Рядом плеснул огненный фонтан. Пламя охватило фигуру Глеба, в одно мгновение обглодав плоть. Кольца кольчуги размягчились, вытянулись и упали на землю каплями расплавленного металла. Развалился, рассыпался пеплом черный скелет. Со страшным грохотом рухнула в преисподнюю тонкая прослойка земной коры. Вырвалась на свободу подземная мощь. Огромный кратер взорвался. К самому небу взлетело пламя. Нависла над бушующим адом палящая туча — кара Господня — раздумывая, куда направиться. Волна землетрясения прокатилась по всему Миру.

Бог пришел.

3

Люди застыли. Двуживущие и Одноживущие. Воины и маги. Крестьяне и солдаты. Замерли гномы, гоблины, дриады, тролли, хоббиты, орки. Метались в панике животные. Хищники, испуганно скуля, искали укрытия. Птицы прятались в траве.

Черная дыра на месте солнца злобным глазом нависла над миром. Высыпали на пепельное небо незнакомые звезды, острые, колючие. Багровое зарево поднялось на юге. Словно живая, неспокойно ворочалась земля…

Древние стены Города содрогнулись. Одинокий Король подошел к окну и выглянул наружу. На улицы Города опустилась тьма, хотя до наступления вечера было еще далеко. Всюду стояли люди, задрав головы и разглядывая черное небо. Они стояли молча, неподвижно, словно парализованные зловещим предзнаменованием. А между ними двигались какие-то силуэты, закутанные в плащи. Невесть откуда взявшиеся маги. Они что-то вещали, размахивали руками, и Король видел, что головы их обвязаны одинаковыми багровыми лентами.

— Он пришел, — тихо сказал Король. Ему никто не ответил — он был один в пустом зале своего огромного дворца, возвышающегося над Городом…

Медленно сползла с солнечного диска черная тень. Спрятались до поры, до времени звезды. Потеплело небо. Опало зарево над горизонтом. Успокоилась земля.

Люди зашевелились, задвигались, пошли дальше по своим делам. Но взгляды их были задумчивы и растерянны.

Каково это — жить при Боге?

Они еще не знали, что огромная палящая туча сожгла деревню на южных равнинах. Деревню, где шла ярмарка. Где торговали своими изделиями гномы. Сожгла дотла в тот час, когда заехал на шумную ярмарку Повелитель гномов, Властелин Подземного Царства, Двуживущий гном по имени Свертль…

Словно тараканы, расползались по всем закоулкам Мира маги в черных плащах и багровых повязках. Полубезумные в своем фанатизме, они шли, проповедуя новую веру, творя чудеса именем Господа, разнося по Миру веру свою, испепеляя неверующих…

Теперь у них был Бог.

Глава 20

Глеб выглянул в окно.

Небо очистилось, показалось солнце.

Внизу беззвучно проблескивали маячками синие полицейские машины. Там ходили незнакомые люди. Много людей. И у каждого в черепе была дыра, сквозь которую Другие приходят сюда. В этот мир. И остаются. Незаметные. Скрывающиеся. Ждущие своего часа… А они ни о чем не подозревают. Эти слепые люди с вживленными в голову вратами. И каждый — лишь носитель двери…

В коридоре загрохотали торопливые шаги. Кто-то поднимался по лестнице.

Орки. Злобные орки…

Застучали в дверь кулаки. Гортанные выкрики на чужом языке.

Они пришли. Они уже не прячутся. Они злы, потому что один из них мертв. Их Бог… Орки. Злобные, безобразные, безжалостные…

Глеб посмотрел на лежащие уродливые трупы и сунул ствол пистолета в рот, пихнул глубоко, до тошноты. Мушка прицела расцарапала нёбо, и он почувствовал соленый вкус теплой крови.

Грохот. Орки ломают дверь…

Глеб представил, как он падает, мертвый, с разнесенным затылком, и из щели нейроконтактера выползают злобные мелкие твари и расползаются по темным углам словно тараканы.

Зародыши…

Ворота должны быть уничтожены…

Он вынул ствол изо рта, сплюнул кровь и поднес пистолет к виску, к серебристой коробочке с золотыми зубами контактов.

Что там дальше? Какой мир?

Лопнула дверь. Обрушилась, громыхая. Вбежали торопливые орки.

Опоздали.

Ворота. Я закрываю их…

Глеб улыбнулся, зажмурился и спустил курок…

1

Далеко на севере, возле самого океана, на берегу Серебряной бухты стоит маленькая деревня. Несколько старых домов, покосившийся магазинчик, заброшенный, полусгнивший причал, маленькая таверна.

Когда-то здесь было шумно. Заваливались в таверну пьяные моряки, скупали все продукты, опустошали полки магазина. Артели гномов уходили в горы, к своим шахтам и возвращались оттуда целыми обозами. Рыбаки из соседних деревень, шумные, пропахшие морем, частенько сиживали в гостях у своих родственников. Изредка бросали якоря и пополняли здесь припасы потрепанные в схватках осторожные немногословные пираты. Одинокие искатели приключений заходили погреться у очага.

Жизнь кипела.

Гномы, разрабатывая новые месторождения, хотели отстроить в Серебряной бухте настоящий порт, построить новые дома, заведения, открыть рынок. Они даже завезли часть строительных материалов. Но их Повелитель погиб, и планам его не суждено было сбыться. Гномы вернулись в Драконьи Скалы, в свои земли возле озера Пяти Голов и укрылись в подземных пещерах. Вернулись к образу жизни, который вели сотни лет назад. Теперь они почти перестали подниматься на поверхность. В глубине недр они добывали руду, уголь и драгоценные камни, выковывали в подземных обителях совершенное оружие, через посредников обменивая свои товары на ткань, дерево и продукты. Торговля снова отошла в руки людей.

Бог невзлюбил подгорный народец.

И хоть и поговаривали, что Бог ушел, что его больше нет, но гномы не торопились подниматься наверх, к солнцу и свободномуветру.

Так и стояли заброшенными шахты в горах Серебряной бухты. Снова завелись в пустующих пещерах горгульи. Появились в округе никогда здесь прежде не виданные ужасные гарпии — железнопёрые птицы со старушечьими лицами.

Жизнь в деревне остановилась. Лишь изредка забредали сюда воины-одиночки, охотники на троллей или истребители горгулий, останавливались переночевать в таверне, ужинали в сумрачном зале, где стены были увешаны оружием и доспехами. А безымянный хозяин, словоохотливый от одиночества и старости, снимал со стены какой-нибудь предмет и рассказывал гостю связанную с этим предметом историю. Иногда он брал в руки пыльный кинжал с ручкой в форме головы дракона и вспоминал двух людей и великана-тролля, что пришли к нему по заброшенной дороге, победили страшных горгулий и ушли в никуда. Закончив рассказ, он надолго замолкал и думал о том, а где же сейчас эти люди? Чем они занимаются? Живы ли вообще? Хозяин, не помнящий своего имени и возраста, отчетливо видел лицо того молодого господина, его странное копье, витой обруч на челе. И его друзей — тролля и мага. Странная пара. Странная троица.

Старик улыбался, стирал пыль с кинжала и вешал его на стену.

Он гордился своей памятью.

2

В маленьком селении, что стоит возле самого Города, встретились два молодых человека.

Они столкнулись в дверях, когда хотели одновременно зайти в деревенскую харчевню. Маг поднял голову и оглядел мускулистую фигуру воина. Мгновение они изучали друг друга, а потом оба улыбнулись.

— Недавно здесь? — спросил маг.

— Ага, — ответил богатырь.

— Я тоже. Зайдем?

— А как же. Я угощаю.

— Точно? — Маг хитро прищурился.

— Конечно. Думаю, ты много не съешь, меня не разоришь.

— Ну-ну, — улыбнулся маг.

Они зашли в харчевню и заняли свободный столик. Хозяин принес пива и два блюда тушеного мяса.

— Тебя как зовут? — спросил великан.

— Огненный Коготь, для друзей просто Коготь, — ответил маг. — А тебя?

Воин в неказистой кольчужке, сквозь которую был виден голый мощный торс, нахмурил брови, словно пытаясь вспомнить что-то далекое, давно забытое. Так и не вспомнив, он мотнул головой и представился:

— Тролль.

— Тролль? — удивился маг. — Странное имя. И будто… Будто знакомое… Может, я слышал что-нибудь о тебе?

Великан пожал плечами.

— Не знаю, что ты там слышал, но уверен, имя это ты услышишь еще не раз, — сказал он.

— И ты меня запомни… Ну, значит, за знакомство. — Они стукнулись кружками и одним махом осушили их до дна. Тролль с уважением посмотрел на товарища.

— Пьешь ты лихо, — признал он.

— Ты еще не видел, как я ем, — гордо сказал Коготь. — Надеюсь, ты не отказываешься платить? Уговор дороже денег.

— Питайся досыта, — успокоил его Тролль.

— Вот за это спасибо, — сказал маг. Он за минуту опустошил свое блюдо и махнул рукой, подзывая хозяина…

Тролль недоверчиво смотрел, как Коготь очищает от еды блюда и тарелки разного размера и формы. Прошло немало времени, прежде чем маг насытился, обвел осоловелым взглядом гору пустой посуды и откинулся на спинку стула.

— А ты хороший парень, — сказал он. — Ищешь приключений? Может, пойдем вместе?

Тролль посмотрел на стол, почесал в затылке и сказал:

— Если ты все делаешь так же, как и ешь, то я не против. Новичкам надо держаться вместе, хотя бы первое время… Но с этого момента платить за свою еду ты будешь сам!

— Конечно, — с легкостью согласился Коготь. — Так куда мы направимся?

— Какая разница? В какую сторону ни иди, всегда куда-то придешь. Отправимся, куда глаза глядят.

— Вот это мне по душе! Похоже, мы с тобой споемся.

Тролль расплатился с хозяином, и друзья вышли на улицу.

Ярко светило солнце. Отвесными стенами нависал над деревней Город.

— Так куда глядят твои глаза? — спросил Коготь.

— Туда, — Тролль махнул рукой на юго-восток. — Я слышал, что где-то там есть пещера последнего дракона. Как тебе это направление?

— Последний дракон, значит? Для разминки неплохо. Завалим чудище, заодно деньжат наберем. Говорят в драконьем логове всегда водится золотишко.

— Тогда вперед.

Тролль поправил огромный меч, висящий за спиной. Коготь перехватил тисовый посох и перекинул через плечо холщовую сумку, в которой лежали корешки да сухие стебли трав для магических снадобий.

Друзья отправились на поиски приключений.

— Знаешь, — задумчиво сказал Тролль, — мне сейчас кажется, что чего-то не хватает. Будто кто-то еще должен с нами быть.

— Ерунда, — отмахнулся маг. — Чем меньше народу, тем больше денег нам достанется.

— Да я не про деньги.

— Ты прав. Деньги — это пустое. Ты слышал легенду о Боге? Что каждый может стать всемогущим?

— Старая сказка.

— А я уверен, что это не просто сказка, — сказал Коготь. — Знаешь, пожалуй я попробую стать Богом. Ты со мной?

— Ты берешь меня в апостолы? — усмехнулся великан.

— Зря смеешься, — сказал маг. — Я уверен, у меня получится. Надо только найди самый короткий путь.

— Ладно уж, сейчас мы ищем дракона.

— Это ты ищешь дракона, а я буду искать Бога в себе.

Они замолчали и вышли из деревни. Дорога вела их на юго-восток.

Тролль шагал, и ему казалось, что подобный разговор уже был когда-то. Он мотнул головой, и неуютное чувство дежа-вю пропало.

Путь впереди был открыт и ясен.

Михаил Кликин Личный друг Бога

Михаил Кликин ЛИЧНЫЙ ДРУГ БОГА

В начале XXI века гигантская корпорация заинтересовалась исследованиями мозга. Она не жалела денег, разрабатывая перспективное направление. Лучшие нейрофизиологи мира работали в ее лабораториях.

Через пятнадцать лет стало возможным обеспечить прямую связь между человеческим мозгом и компьютерными системами. Новая технология получила широчайшее применение — но наиболее полно она использовалась в индустрии развлечений.

Маленькое устройство, вживленное в мозг, позволяло людям посещать многочисленные компьютерные миры. Миры, чьи чудеса ограничивала лишь фантазия создателей. Миры, где действовали лишь те законы, что заложили их творцы. Миры реалистичные и насыщенные событиями…

Шло время. Технология развивалась. Все больше людей включалось в виртуальную жизнь.

И для многих из них то, что когда-то было игрой, стало очень серьезным делом.

Часть первая ЖИЗНЬ ШЕСТАЯ

Да восстанет когда-нибудь мститель из наших костей.

Вергилий Марон Публий

Глава 1

Письмо было написано на хорошей плотной бумаге.

Написано от руки. Красивым ровным и уверенным почерком.

Написано ручкой. Быть может, настоящим Паркером.

Письмо было вложено в конверт, на котором не было ни адреса получателя, ни адреса отправителя, ни почтовых штемпелей, ни марок. Возможно, на нем не было и отпечатков пальцев. Но Танк не стал это проверять.

— Завтра в восемь часов утра, — перечитал он вслух, — будьте в парке, где Вы обычно выгуливаете собаку. На третьей скамейке Вас будет ждать человек. Он предложит Вам работу.

Танк хмыкнул.

Обычно работодатели выходили на него через электронную почту. Бумажное письмо, к тому же рукописное — это нечто новое, необычное. И встреча в парке…

Каким-то образом они его нашли. Узнали, где он прогуливается. Выяснили, где он живет. И подбросили письмо к двери за минуту до того, как он вернулся.

Наверняка, у них есть его фото. А скорей всего, целое досье…

Впрочем, бояться Танку было нечего. Ничего преступного он не совершал вот уже… лет пять, наверное. Мелкие шалости в счет не шли, да и — Танк был уверен — засечь его тогда не могли. Долгов за ним не водилось, все старые грехи были отмолены и прощены, так что…

Видимо, это действительно очередной работодатель. Немного странный. А возможно, просто богатый. Решивший поиграть в шпионов. А может, просто не доверяющий новым технологиям.

Богатый чудаковатый ретроград…

— Завтра увидимся, папаша, — пробормотал Танк, отложил письмо, выдвинул ящик стола и достал пистолет — вороненый, тяжелый, шестизарядный. Увесистый и убедительный.

Газовый…

1

«Месть» — он не сразу вспомнил это слово.

Сначала было жгучее чувство, неуютное, угловатое, неудобное и такое привычное, знакомое. Оно-то его и разбудило, вернуло к жизни, воспламенило душу, придало сил.

Он скрипнул зубами, стиснул кулаки. Ему казалось, что он задыхается. На самом деле он просто забыл, как дышать.

«Месть» — это было первое слово, которое он вспомнил.

Потом он вспомнил имя своего врага.

И лишь после этого — свое собственное.

Он распахнул глаза и закричал. Он услышал себя и увидел тьму. Он обонял ночь и чувствовал крепкие объятия холодной земли.

Он родился.

Глеб — это было его имя.

Епископ — так звали его заклятого врага.

2

Черное Урочище пользовалось дурной славой. Жуткие истории рассказывали про это место: о покойниках, выходящих на дорогу в лунные ночи, о всаднике с медвежьей головой, скачущем по макушкам деревьев, о трех огромных псах, стерегущих потайную пещеру, где скрывается от людей шестирукое свирепое чудище, единственное во всем Мире.

Много всякого рассказывали местные Одноживущие, пугая путников, набиваясь в проводники. Намекали, что знают секреты, как не разбудить чудовищ Черного Урочища, как незамеченными пересечь нечистое место, как избежать опасности…

— Не шуметь! — прокричал Волколак, обернувшись. — С телег не слезать! — Он не впервые проезжал здесь, и ему не требовались проводники. Он и без них знал, как нужно вести, чтоб не потревожить Урочище. — По сторонам не пялиться, смотреть только на меня!

Дорога пошла вниз — начался спуск в котловину. Впереди показалась похожая на гигантскую лапу коряга, сплошь увешанная цветными ленточками — она отмечала границу Урочища.

— Если что-то почудится, не реагировать! Слушать только меня!

Волколак был Двуживущим. Ему — единственному ребенку в семье — недавно исполнилось пятнадцать лет, он учился в обычной школе, увлекался историей, любил фильмы ужасов и, конечно же, компьютерные игры — такой была его первая — обыкновенная — жизнь.

Вторая его жизнь была куда более интересна. Уважаемый мужчина, неплохой воин, мастер боя на мечах, профессиональный охранник, проводник с хорошей репутацией — он легко находил работу, когда ему требовались деньги. Он мог себя обеспечить и мог за себя постоять.

— Въезжаем! — крикнул Волколак, когда его повозка поравнялась с увешанной ленточками корягой.

Торговля людьми в Мире не считалась преступлением, ведь здесь не было законов. Но работорговцев не любили, и потому они старались держаться в тени.

Волколак сопровождал обоз с живым товаром. И хотя в реальной жизни он осуждал рабство, как того велела школа, сейчас он не считал, что занимается чем-то постыдным.

Ведь это была всего лишь игра.

3

Глеб рванулся, что было сил, и земля, вздохнув, отпустила его. Он тут же лег на живот, ухватился за пучки осоки, и пополз, выбираясь из осыпающейся ямы, так похожей на могилу.

Он не вполне понимал, что происходит, он еще не пришел в себя, не осознал, как тут оказался, и что это за место. Но некое чувство подсказывало ему, что сейчас что-то случится. Он чувствовал опасность. Предугадывал ее.

Память подсказывала, что так было всегда — после каждого рождения следовало испытание.

Новорожденный должен подтвердить право на жизнь. Пройти боевое крещение, получить первый опыт, а, быть может, первое оружие и первые деньги.

Если повезет…

«Это игра, — вспомнил Глеб. — Это Мир».

И тут же его сознание погребли какие-то неясные мысли, пугающие и странные. Глеб застонал, ощущая, как вспухает голова, обхватил ее руками, стиснул, не давая лопнуть, отполз на пару шагов от родившей его могилы, встал, покачиваясь, не замечая, что в нескольких шагах от него проходит дорога и не видя, как поблизости расступились кусты, выпуская на открытое место странное существо, отдаленно похожее на человека…

«Епископ» — имя заклятого врага было словно спасательный круг. Глеб уцепился за него, подтянул к себе. Сразу сделалось спокойней. Постепенно унялся ураган смутных мыслей и образов. Но осталось знание, что не все в порядке.

А потом Глеб увидел перед собой страшное черное лицо с оскаленной пастью, и понял, что пришел первый враг, и пора бороться за жизнь…

4

На дороге что-то темнело…

Волколак положил ладонь на рукоять меча, присмотрелся.

Какие-то груды… Похоже, тела…

Верно, кто-то из путников забрел на опасное место, не зная о правилах или позабыв о них, растревожил Урочище, разбудил нечисть…

Волколак поднял руку, предупреждая о возможной опасности. Он был единственный воин в обозе, но перед началом перехода он проинструктировал всех, кто мог держать оружие, и сейчас он знал, что возницы, заметив его жест, взялись за топоры и рогатины.

Какая-никакая, а поддержка…

Фыркнула лошадь, почуяв мертвечину, прянула ушами, тряхнула головой. Щелкнул кнут — словно сухой прут лопнул. И люди, и животные торопились миновать опасное место.

Человека, прижавшегося к стволу осины, Волколак заметил лишь когда тот шевельнулся. Как обычно рефлексы опередили разум — Волколак не успел ничего понять, а клинок, дрожа, уже указывал на подозрительную фигуру.

Человек ли?

— Помогите, — всхлипнул незнакомец и Волколак уверился, что это действительно человек — чудища Черного Урочища говорить не умели.

Но кто он?

Грязный, всклокоченный, босой, в каком-то рубище, безоружный, сильно ослабевший, возможно, раненный, хотя ран не видно, и крови не заметно — как он здесь очутился, что делает, почему жив?

Волколак тронул возницу за плечо, велел придержать лошадь.

— Кто ты такой?

Грязный человек вышел на дорогу, направился к головной телеге остановившегося обоза. Двигался он неуверенно, шатко, подволакивал ноги, словно зомби.

— Кто ты? — повторил вопрос Волколак. Он не собирался спускаться с повозки, чтобы помочь незнакомцу. Волколак знал, что земля Черного Урочища отбирает силы у любого человека, что топчет ее. Отбирает и передает обитающей здесь нечисти.

— Я… я… — Человек дошел до повозки, схватился за высокий борт, поднял голову. Волколак посмотрел в его бесцветные глаза, спросил, не нуждаясь в ответе:

— Ты Одноживущий?

— Я… я… — Человека словно заклинило. Его перепачканное землей лицо дергалось, кадык прыгал вверх-вниз. — Я…

— Ты меня понимаешь?

Конечно же, Одноживущий не может понять речь настоящего человека. Ведь он просто кусок программного кода. Он способен реагировать на какие-то слова, на сочетания слов, в него заложена возможность самообучаться, он может анализировать структуру фраз. Но понимать? Нет.

— Как тебя зовут? — на этот вопрос способен ответить любой Одноживущий.

— Я… Глеб…

Конечно, Одноживущий, — уверился охранник. — У Двуживущих таких имен не бывает.

— Ладно, забирайся. — Он подал руку изможденному бедолаге — помог ему подняться и одновременно поздоровался. — Меня зовут Волколак. Будем знакомы.

Задерживаться здесь было опасно. Они и так рисковали, остановившись посреди Урочища.

— Пошли! — Волколак, не медля больше ни секунды, махнул рукой, и обоз тронулся.

Когда повозка поравнялась с мертвыми телами, лежащими у обочины, Волколак повернулся к подобранному Одноживущему.

— Кто их так? Ты случайно не видел?

Одноживущий не ответил. Он лежал на дне телеги, уставившись пустыми глазами в небо.

«Словно восковая кукла, — подумал Волколак. — Восковая кукла с электронной начинкой».

Он помахал ладонью перед лицом Одноживущего, убедился, что тот ни на что не реагирует и потерял к нему интерес. Сейчас его занимало другое — он строил предположения о том, кто же прикончил трех упырей, и где сейчас этот человек.

Или же бойцов было несколько?

Одиночке с такими соперниками управиться трудно. Вдвоем — куда легче, особенно если один боец — маг, а другой — воин.

И если такая парочка встретится где-нибудь впереди, если они не любят работорговцев, и не брезгуют грабежом, то проблем они могут доставить не меньше, чем все Черное Урочище со всей своей нежитью и нечистью.

Знать бы, кто это люди, и где они сейчас…

5

Молния ударила с чистого неба. С треском вонзилась в землю, опалив ближайшие кусты, расплескав почву. Невесть откуда взявшийся дым — ярко-синий, плотный, клубящийся — вмиг затянул горячую воронку.

В дыму кто-то надрывно кашлял.

Длинный посох вылетел из синего облака, упал на траву. Через мгновение рядом с посохом шлепнулась дорожная сумка. А потом из дыма, разгоняя его руками, выступил кашляющий человек.

— Вот черти… — Он пытался ругаться, но ему не хватало воздуха. — Говорил же… Выдержите рецепт… Так нет!.. Напутали!..

Он упал рядом со своими пожитками, рукавом долгополого шерстяного халата вытер слезящиеся глаза, кое-как справился с кашлем, отдышался, огляделся.

— Опоздал?

В пяти шагах от наполненной дымом воронки чернела вывернутой землей яма, похожая на большую кротовину.

— Опоздал! — Человек досадливо сплюнул, подтянул к себе посох, крикнул во весь голос: — Глеб! Эй! Слышишь меня?!

Наверное, человек не понимал, где находиться. Или не знал, как следует себя вести в Черном Урочище.

— Где ты, парень?! Иди сюда, пока тебя не сожрали! Это опасное место, правду тебе говорю!

Похоже, человек этот просто ничего не боялся.

— Ну куда же ты делся?

По-стариковски кряхтя, он поднялся на ноги, подошел к яме, из которой выполз Глеб, потрогал землю, осмотрел примятую траву, заметил тела вампиров, покачал головой. Пробормотал:

— И где теперь тебя искать, парень? — Он выпрямился, подхватил сумку, забросил ее за плечо и быстрым шагом направился к дороге.

Он уже видел в пыли отпечатки колес и подкованных копыт.

— Поговорить бы нам надо, парень… — бормотал человек, разглядывая следы, оставленные обозом, и пытаясь угадать, в какую сторону двигались телеги. — Подождал бы ты меня, а?.. Ох, смотри, не натвори там делов…

6

Обоз остановился на перекрестке дорог, у большого камня, который был испещрен памятными надписями на разных языках: «Алый Лев проезжал тут», «Бойтесь меня! Смеагорл», «Это дорога в ад», «Режь Одноживущих!», «Магов — нет!»

— Ваши деньги, господин, — сказал торговец Том, передавая Волколаку тугой кошель.

— Что-то много.

— Тут еще плата за нового раба.

— Какого раба? — не сразу понял Волколак. — Ты про этого оборванца что ли? Он не раб.

— Он раб, господин, — твердо сказал Том. — Мы его спасли, он нам должен, но у него ничего нет. Значит, он сам принадлежит мне.

Волколак возражать не стал — пустое это дело спорить с Одноживущим.

— Ну, как знаешь… Только смотри не прогадай. Сдается мне, раб из него плохой выйдет. Вон, валяется словно труп. Живой ли?

— Живой, — сказал Том.

— Куда вы дальше?

— Туда, — неопределенно мотнул головой работорговец. Ни к чему Двуживущему знать путь невольничьего каравана.

— А я туда, — махнул рукой Волколак в сторону знакомой деревеньки, стоящей на плешивом пригорке.

Они расстались. Обоз двинулся дальше. Волколак, привалившись спиной к белому исписанному камню, смотрел, как, громыхая, катятся мимо глухие фургоны с крохотными окошками-отдушинами под самой крышей, с единственной дверью, запертой снаружи.

Один, второй, третий… Сколько же там человек, сколько невольников? А что, если среди них оказался Двуживущий?

Что за глупость! Двуживущий не может быть рабом. Ничто не удержит его в оковах, ничто не заставит подчиняться хозяину.

Волколак представил, что стал бы он делать, случились ему попасть в рабство. Усмехнулся, почесал кулак, повел плечами.

Это было бы хорошее приключение…

Обоз ушел. Расползлось по лугу поднявшееся облако пыли, осело на траве. А Волколак все стоял, думал…

Ему было пятнадцать лет, но об этом знал он один. Ну и, наверное, те люди, что обслуживали игру. Но они ни с кем не делились такой информацией — не имели права.

Ему недавно исполнилось пятнадцать лет, но мужчины — настоящие мужчины — считали его равным. Главное, быть немногословным и уверенным. Тогда никто не заподозрит, что в действительности ты пацан. Молодой парнишка, школяр, который вымолил у родителей разрешение на вживление нейроконтактера, а теперь просаживает их деньги.

Ему было пятнадцать лет, а он уже мог убивать. Не взаправду, понарошку. Рубить мечом головы, отсекать конечности, вспарывать животы.

Он мог делать все, что угодно.

Даже пить пиво. Вернее, эль — так называли этот хмельной напиток Одноживущие. Настоящего пива Волколак еще не пробовал, но он не сомневался, что оно ничем не лучше пива виртуального. А скорей всего — хуже…

Волколак посмотрел в сторону деревни. Там есть неплохая забегаловка. И знакомый хозяин держит для него комнату, ведь он частый гость, постоянный клиент.

Но скоро…

Скоро все измениться.

Еще сотня-другая монет, еще чуть-чуть опыта, еще некоторое количество полезных знакомств — и тогда можно будет покинуть эти места. Отправиться по Миру на поиски приключений. А перед этим надо будет купить хорошие доспехи и оружие. И взять несколько уроков у мастеров. Может быть даже на целый сезон стать чьим-то учеником.

Так вернее. Так безопаснее.

«Двигаясь понемногу, пройдешь дольше, — любит приговаривать хозяин харчевни. — А бегущий без остановки быстро свалится замертво».

Волколак не хотел свалиться замертво.

Он знал, что новая жизнь, новое подключение влетит в копеечку. И вряд ли родителей обрадует новость, что пора опять раскошелиться.

Волколак криво усмехнулся, подобрал острый кусок щебня, шагнул к придорожному камню, нашел знакомую надпись. Привстав на цыпочки, старательно обновил ее, обвел стрелку, указывающую на плешивую макушку холма с плоскими бородавками крыш. Отступил на шаг, склонил голову набок, полюбовался результатом.

«Волколак проведет вас через Черное Урочище. Дешево. В любое время».

Он ведь здесь не бездельничал. Он тоже работал. Зарабатывал на жизнь.

И заработок этот был настоящим. Ведь при желании виртуальные монеты можно обратить в реальную наличность. И как знать, может когда-нибудь, когда у него будет приличный доход, именно так он и станет поступать. Ведь есть же люди, для которых игра — прибыльное занятие. Существуют же специальные биржи, где игровое золото можно обменять на любую валюту, есть и сетевые магазины, в которых можно продать ненастоящее барахло за настоящие деньги — за доллары, евро, юани, рубли.

«Когда-нибудь, — заверил себя Волколак, — игра сделает меня богатым».

Главное — двигаться понемногу.

Главное — не спешить.

7

Гудели, ныли голоса.

Ни слов, ни звуков — только ровный монотонный гул.

И отдаленный лязг. Стальной звон. Постукивание.

Мечи…

Глеб очнулся, дернулся, приподнялся. Огляделся недоуменно, встревоженно.

Он лежал на полу, в углу на куче тряпья. Над его головой потрескивал факел, ронял огненные капли в прибитую к стене миску с водой. На закопченных потолочных балках колыхались грязно-серые паучьи тенета — словно обрывки сгнивших флагов.

В тесной комнате было полно народу. Испуганные встревоженные люди сидели, скрестив ноги, полулежали, привалившись к стенам. Кто-то нервно расхаживал, перешагивая через вытянутые ноги, через тела, топча сброшенную одежду, пиная стоптанную обувь.

— Где я? — Глеб пытался вспомнить, как он здесь очутился.

В комнате не было мебели. Голые бревенчатые стены были изрисованы углем — примитивно изображенные человечки сражались на мечах и копьях, стреляли из луков по мишеням, бились врукопашную.

— Что это за место? — голос Глеба влился в общий гул и потерялся, растворился в нем.

Окон здесь не было. Только обитая железными полосами дверь, с маленьким смотровым окошечком, закрытым в данный момент.

— Что происходит? — Глеб, опираясь на стену, встал.

Он странно себя чувствовал. Очень необычно.

Это его пугало.

И память… Что-то случилось с его памятью. Ее словно вычистили, обрубили что-то, и культи воспоминаний так мучительно саднили…

«Амнезия», — выплыло нужное слово. И Глеб, не удержавшись, произнес его вслух. Громко. Так громко, что его наконец-то услышали.

— Я — Ирт, — повернулся к нему небритый мужичок средних лет, крепкий, широкоплечий, жилистый, но болезненно бледный.

— Ты Одноживущий?

— Да, — мужичок кивнул. — Здесь все Одноживущие.

— Но я… Как я сюда попал, ты видел?

— Конечно, Амнезия. Мы же ехали вместе, в одном фургоне. А после Том нас продал.

— Какой Том? — тупо спросил Глеб.

— Ну, Том. Работорговец.

— Продал? Нас?

— Да. Мы рабы. И он нас продал. Двоих по цене одного. Кажется, он просто хотел от тебя избавиться.

— Я не могу быть рабом!

— Любой, кто попал в фургон Тома, становится рабом, Амнезия.

— Меня зовут Глеб!

— У меня тоже два имени.

— У меня одно имя! Глеб! Так меня зовут! Глеб! И никак иначе!

— Хорошо. Я понял. Только не кричи. Здесь и без того страшно.

Глеб, сделав над собой усилие, закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. Ирт внимательно смотрел, как шевелятся его губы.

— Так ты знаешь, что это за место? — спросил Глеб, чуть успокоившись.

— Говорят, это школа Ордена Смерти.

— Что?

— Здесь Двуживущие под присмотром учителей оттачивают свое мастерство.

— Какой Орден? Смерти?

— Да. Разве ты ничего о нем не слышал?

— Нет.

— Странно, — удивился Ирт. — Об этих людях знают все, их бояться, с ними не связываются. Они убивают Одноживущих. Просто так, безо всякого повода. Они вырезают целые деревни, никого не жалея. В городах они устраивают погромы. Их лица всегда скрыты костяными масками, похожими на черепа. Это страшные люди.

— Значит, мы влипли в историю, — проговорил Глеб и покосился на закрытую дверь, из-за которой доносился приглушенный лязг мечей. — И что будет дальше?

— Скоро нас отведут на арену. И заставят драться с Двуживущими. Так мне объяснили.

— Нам дадут оружие?

— Я не знаю.

— Нас отпустят, если мы победим?

— Мы не победим, — спокойно сказал Ирт. — Они — Двуживущие. Это они всегда побеждают. А мы… Сейчас мы все готовимся к смерти…

8

Трижды, скрежеща, открывалась дверь. И люди вздрагивали, поворачивали головы, замирали напряженно.

В первый раз принесли хлеб. Два ничем не примечательных человека внесли его на большом подносе, поставили у порога и сразу исчезли. Никто не успел как следует их разглядеть, никто не понял, были они Двуживущими, или же рабами, как все прочие заключенные.

Потом те же люди принесли воду в деревянных ведрах.

А когда хлеб кончился, дверь открылась в третий раз.

В комнату шагнул высокий человек с костяной маской на лице, и с алой повязкой на рукаве черного плаща. Мгновение он стоял неподвижно, и лишь живые глаза в прорезях мертвой маски двигались — тяжелый взгляд скользил по лицам невольников. Медленно поднялась рука, шевельнулся указательный палец:

— Ты…

Круглолицый рябой здоровяк выронил недоеденную горбушку.

— Ты…

Пожилой крестьянин побледнел, привалился к стене.

— Ты…

Долговязый жилистый парень покачнулся, стиснул кулаки. Рот его перекосился, губы шевельнулись — сперва почти беззвучно. Потом — исторгнув крик:

— Нет! Не пойду!

Человек в маске вмиг очутился возле него — никто и понять ничего не успел, разве один только Глеб. Сверкнула сталь, окрасилась кровью. Крик прервался. Мешком осело мертвое тело, стукнулась об пол безвольная рука, разжался кулак.

— Значит, ты… — обагренный клинок уперся в грудь Ирту.

— И я, — Глеб смял в пальцах хлебный мякиш, поднялся рывком.

Какой смысл оттягиваться неминуемое?

Человек с костяным лицом смерил его взглядом. Согласился:

— И ты.

Глеб успокоился.

9

Их привели в просторный восьмиугольный зал, освещенный множеством факелов. Высокий потолок поддерживали деревянные колонны, истыканные метательными ножами и топорами, к колоннам прижимались соломенные, истерзанные дротиками и стрелами манекены. Возле одной из стен стояли узкие скамьи. На них — словно куры на насесте — тесно разместились Двуживущие — человек, наверное, тридцать. Справа от них, в затененной нише, наполовину завешенной черной бархатной шторой, поблескивал разнообразным оружием причудливый стеллаж.

К нему-то и подвели рабов.

— Выбирайте, чем будете сражаться, — сказал человек в маске. — Если выживете, можете идти на все четыре стороны.

Глеб, не торопясь, оглядел ряды оружия. Боевые топоры его не заинтересовали, молоты показались слишком тяжелыми, изящные шпаги, напротив, выглядели несерьезно. Мечи…

Круглолицый рябой здоровяк взялся за рукоять прямого меча, вытянул его из стеллажа, осмотрел широкий клинок, со знанием дела попробовал остроту лезвия на ногте большого пальца. И глянул в сторону молчаливых Двуживущих — затравленно глянул и нерешительно.

Кем он был раньше? Мясником? Резчиком скотины?..

Пожилой крестьянин выбрал короткую секиру — наверное, вспомнил, как колол топором дрова.

— Что посоветуешь? — шепнул Ирт и тронул Глеба за плечо.

— Бери, что покажется привычным, — ответил Глеб и взялся за древко копья.

— Тогда я выберу молоток, — решил Ирт. — Когда-то я работал в кузне.

— Это клевец, — сказал Глеб. — Возьми лучше соседний, у него рукоять длиннее.

Копье себе Глеб выбрал хорошее — средней длины, не легкое и не тяжелое, с наконечником в форме тополиного листа, с тремя остро отточенными полосами-лезвиями на верхнем конце древка — чтобы враг не мог за него схватиться, с трехгранным шипом-подтоком на пятке копья. Так и хотелось перехватить оружие, закрутить, рассечь воздух, заставить его петь… Но Глеб не собирался показывать свое боевое умение. Пусть это окажется сюрпризом для врагов.

Он ведь когда-то учился…

Учился много раз, во множестве жизней…

Глеб нахмурился: снова это странное чувство. Обрубки воспоминаний. Неясная тревога.

Нет, не время сейчас заниматься самокопанием.

Нужно сосредоточиться…

Он крепко стиснул древко, сжал обеими руками, выставил копье перед собой, держа его нарочито неумело, жестко. Посмотрел на Двуживущих, перехватил их взгляды, отвел глаза.

Они что, все сразу нападут? Или небольшой группой? Или только один из них выйдет против четверки крестьян-неумех, а остальные будут смотреть, болеть за товарища, подбадривать его криками?

— Готовы? — почему-то к нему одному обратился человек в маске. И Глеб механически кивнул, развернул плечи, вскинул голову. Он решительно вышел в центр зала и повернулся лицом к людям на скамейках.

Пускай потом гадают, кто он такой. Наверное, решат, что он охотник или отставной солдат-наемник.

Пусть думают, что хотят, вспоминая свою смерть, оправдывая свое поражение.

Пусть…

Глеб усмехнулся, вспомнив, как расправился с тремя упырями. Первому вырвал глаза, свернул шею и сломал позвоночник. Второго насадил на подхваченный с земли кол, пригвоздил к земле. А третьему вывернул руку, сбил с ног, а потом размозжил его уродливую шипящую голову о шершавый серый камень, вросший в землю.

Он мало что понимал тогда, он был как пьяный. Но ведь и силы нашлись, и реакция не подвела — впрочем, после схватки он почувствовал себя опустошенным, выжатым, измочаленным. Едва не упал, привалился к дереву — голова гудела, и перед глазами все плыло.

Но теперь он почти в полном порядке.

Теперь у него есть оружие.

И даже союзники…

Ирт с боевым молотом в руках встал справа от него. Рябой здоровяк с мечом и пожилой крестьянин с секирой держались чуть позади. Кажется, они были знакомы. А может, просто договорились прикрывать друг друга.

— Варвар! — выкрикнул имя человек в маске. — Сегодня ты первый!

Со скамьи поднялся мускулистый Двуживущий. Из одежды на нем были одни кожаные штаны. Голый торс пестрел цветными татуировками, длинные волосы были заплетены в тонкие косы, железный обруч охватывал правую щиколотку — амулет, который можно снять лишь отрубив ступню.

— Скольких мы должны победить, чтобы выйти на свободу? — негромко спросил Глеб.

— Всех, — ответил человек в маске.

— Хорошо, — сказал Глеб. — Тебя тоже?

Он не услышал ответа, потому что Варвар, зарычав, ринулся вперед. Песок и опилки полетели из-под его ног, словно из-под колес буксующего автомобиля. Взвизгнул рассеченный клинком воздух.

Ирт невольно отступил на шаг. Попятились рябой здоровяк и пожилой крестьянин.

Глеб не двинулся с места.

Варвар взревел, занося меч для сокрушительного удара, прыгнул на неподвижного, должно быть, обмершего от страха Одноживущего. И увидел, как стремительно взвилось копье, устремилось ему навстречу, и уже не отвернуть, не уклониться, не отбить смертельный выпад.

Глеб вдруг вспомнил, как звали молодого гоблина, что когда-то учил его обращаться с копьем, выкрикнул:

— Уот! — короткое имя прозвучало словно боевой клич.

Острый наконечник вонзился в бок здоровяку, пробил кожу и мышцы, разорвал печень.

Глеб отшатнулся, выдернул копье, не позволяя ему застрять в теле врага, длинным скользящим шагом ушел в сторону.

Мертвое тело рухнуло на арену. Потемнели опилки с песком, напитавшись горячей кровью, потемнели и лица Двуживущих.

Глеб застыл, неловко опершись на копье, с притворным изумлением глядя на труп врага.

Путь думают, что это случайность.

Пусть видят, что Одноживущий и сам испугался своего деяния, удивился своему везению.

— Пиранья! — рявкнул человек в маске, и со скамьи скатился невысокий круглый человечек с длинным кинжалом в каждой руке, в крепких сандалиях, на мысках и пятках которых сверкали отточенные лезвия, с шипастыми браслетами на запястьях. Двигался он быстро, текуче, обманчиво — делал вид, что сейчас бросится вправо, а кидался влево, показывал, что отступит, и наскакивал.

— Посторонитесь, — сказал Глеб своим невольным соратникам. И те послушно расступились, отошли.

Копью нужен простор.

Копье на просторе начинает танцевать.

— Истукан! — прокричал человек в маске смерти. — Бабочка!

Еще два человека сорвались со скамьи.

«Ах вот как, — зло ощерился Глеб. — Дошло, наконец, что не на того нарвались. Увидели…»

Три человека наступали, прощупывали его оборону, примерялись к его манере боя, к его вязкому танцу. Они пытались окружить, обойти его, но Глеб не позволял — оттеснял, угрожал, манил и лавировал. Он держал их перед собой, в одной линии. И они, сам того не замечая, подчинялись ему.

Коротышка с двумя кинжалами. Могучий гигант с железной палицей. И длинноногая большеглазая девушка, вооруженная широкой изогнутой саблей-ятаганом, в льняной майке и в кожаных шортах.

Глеб знал, что убьет их всех.

И хотел сделать это одновременно.

Улучив мгновение, он бросил взгляд на Одноживущих. Те совсем растерялись, опустили оружие, прижались спинами к одной из колонн, словно надеялись спрятаться в ряду соломенных чучел. Они во все глаза смотрели на Глеба и трех его противников.

— Рыбак! Чертенок! — выкрикнул человек в маске, и еще две фигуры вышли на арену.

Гладиатор с сетью и трезубцем, и чернокожий парнишка с изящной алебардой.

Глеб вновь оскалился. Неужели учитель засомневался в своих учениках? Или просто решил не рисковать понапрасну? Может, деньги еще с них не получил? Мертвецы за учебу не заплатят.

— Почему бы тебе самому не попробовать? — крикнул Глеб, на миг повернувшись к человеку в маске.

Тот никак не отреагировал. Скрестив руки на груди, расставив ноги, он стоял возле наполовину зашторенной ниши, в паре шагов от оружейных стеллажей, и внимательно следил за ходом поединка.

Он видел, что купленный за бесценок раб сражается, словно Двуживущий мастер. И недоумевал, как такое возможно.

— Самурай!

Желтолицый воин поднялся со скамьи, склонил голову, вытащил из ножен меч-катану.

— Бульдог!

Патлатый, заросший боец, больше похожий на оборотня, чем на человека, подхватил с пола небольшой щит и короткий меч-гладиус, и, рыча, прыгнул вперед…

Семеро против одного.

Невиданное дело.

Что скажут об Ордене, если эта история выйдет наружу? Если отсюда выйдет этот странный Одноживущий?

Выйдет победителем…

Белая маска чуть качнулась.

Невозможно! Недопустимо!..

Глебу приходилось несладко. Противники все же окружили его, и теперь непрерывно атаковали — не все сразу, чтоб не мешать друг другу, а по-двое, по-трое — но одновременно и с разных сторон.

Копье стегало воздух, кружилось, выписывало замысловатые петли, отражая выпады, удерживая врагов на дистанции. Глеб ни мгновения не стоял на месте, ноги его выделывали причудливые па, корпус раскачивался, скручивался, выпрямлялся пружиной, руки словно плели кокон — невидимый, эластичный и непроницаемый. И метался взгляд, прямой, словно копье, но еще более быстрый и острый.

Глеб уставал.

Но и противники теряли силы.

Первым упал Чертенок. Упал, накрыв собой алебарду, залив ее собственной кровью.

Через миг выронил катану смертельно раненный Самурай, скорчился, держа в охапке свои потроха.

Длинноногая Бабочка запнулась о тело, чуть замешкалась, и Глеб коротким точным ударом лишил ее правого глаза.

Бульдог взвизгнул, словно щенок, когда наконечник копья взрезал ему бедро. И заскулил, глядя, как кровь тугой струей наполняет круглую чашу перевернутого щита, слабеющими пальцами стараясь пережать вспоротую артерию.

Могучий Истукан покачнулся, потеряв опору, — древко копья подсекло ногу, резануло длинными ножами по икре. Он повалился вперед и напоролся грудью на острую сталь наконечника.

А потом Рыбак взмахнул сетью, и сам удивился, зацепив-таки руку Глеба; завопил радостно, торопливо ткнул трезубцем пойманного врага.

Промахнулся.

Глеб уклонился, дернулся, спеша высвободиться, стараясь не запутаться еще больше.

Дико взревел почуявший близость победы Пиранья, оскалил подточенные треугольные зубы, бросился на попавшего в сеть опасного противника, плечом отбил неловкий выпад копья, полоснул кинжалами, ткнул врага в живот, в грудь, в шею, отскочил, кривя губы, уверенный, что сейчас противник рухнет на колени — раны хоть и неглубокие, но болезненные, удары хоть и не сильные, но точные.

Кровь проступила на грязной рубахе.

Расползлась вспоротая ткань.

Глеб опять рванулся, чувствуя, как нити крепкой сети срезают кожу. Длинная рубаха лопнула, развалились окончательно.

Трезубец скользнул по голому плечу, оставив багровую, разом вспухшую полосу.

Двумя смертоносными винтами закрутились кинжалы в руках Пираньи.

Глеб задергался, затрепыхался, начиная понимать, что из сети ему уже не вырваться, догадываясь, что на этот раз он может проиграть. Может погибнуть…

Навсегда.

Навсегда?..

Невероятная догадка парализовала его. Страшное предположение оглушило сильнее любой палицы.

А что, если эти люди не ошиблись? Что, если он действительно Одноживущий?

Глеб зарычал, забился исступленно, бешено, не обращая внимания на боль, на раны, на кровь. Закружился, заметался, сам не заметил, как вырвал сеть из рук Рыбака, налетел на Пиранью, сбил его на землю — и, будто слепец, проскочил мимо. Он не видел, как машет руками человек в маске смерти, не слышал, как выкликает он имена, и как поднимаются со скамеек испуганные Двуживущие, крадутся, нерешительно переглядываются…

А потом кто-то крикнул:

— Богоборец!

И Двуживущие попятились, а человек в костяной маске поперхнулся.

— Богоборец! — повторился радостный крик. — Это же он! Он!

Три фигуры отделились от колонны — казалось, ожили соломенные манекены.

— Богоборец! — возликовали три голоса.

Глеб покачнулся, теряя равновесие. Но три человека подхватили его, удержали, подперли с боков, прикрыли собой.

Ирт с боевым молотом, крестьянин с секирой и круглолицый здоровяк с мечом.

— Богоборец с нами!

Ноги Глеба подломились, и он осел на арену, не выпуская из рук копье, но понимая, что уже ничего не сможет сделать, даже если сейчас к его шее поднесут тупой нож и начнут медленно перепиливать горло.

Глеб закрыл глаза, ожидая смерти.

И провалился в черное беспамятство.

Глава 2

Конечно, Танк мог бы заранее прийти к указанному месту, чтоб установить там микро-камеру, прикрепить под скамьей диктофон. Но зачем?

Ведь камеру можно принести с собой.

На себе.

И можно устроить трансляцию прямо в сеть. На сервер, общий доступ к которому откроется через три часа. Если хозяин не даст о себе знать…

— Подозреваю, что вы записываете наш разговор, — это были первые слова человека в ярко-желтой футболке с синей цифрой 5 на груди.

— Своего рода страховка, — пожал плечами Танк, тоже решив обойтись без приветствий.

— Понимаю… Вам нечего бояться.

— Я не боюсь. Я остерегаюсь… — Танк демонстративно поскреб пальцами подмышечную кобуру, поддернул джинсы, сел на скамью, скрестил ноги. — Так что у вас за дело?

— Конфиденциальное… Может, все-таки, выключите запись?

— На этот счет не волнуйтесь. Тайны клиентов я храню свято, вы должны это знать, если уж вышли на меня.

— Мы знаем… — Человек в желтой футболке просительно улыбнулся. — И все же…

— Как пожелаете, — Танк привстал, легонько щелкнул ногтем по пряжке ремня — сделал вид, что выключил аппаратуру. Старый отработанный трюк, примитивный, но действенный.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул человек в желтой футболке. — Теперь перейдем к делу. Каким именем из четырех мне вас называть?

— О! — восхитился Танк. — Вы и это знаете? Давайте обойдемся вообще без имен. Пусть я буду Танком.

— А вы можете называть меня Посланцем. Я представляю корпорацию, о которой вы не могли не слышать. У нас возникли некоторые… гм… проблемы, и мы хотели бы воспользоваться вашими услугами.

— Должен предупредить, что я не занимаюсь ничем противозаконным.

— Мы знаем. Пять лет за вами не числится ничего… эээ… противоправного. Разве только несколько мелких… шалостей… О которых никто не знает. Вернее, никто не должен знать.

— Кто вы такие? — нахмурился Танк.

— Не торопите события, — человек в желтой футболке взмахнул рукой, и в его пальцах появился маленький белый прямоугольник. — Скоро узнаете все, что возможно. Но сейчас нам нужно принципиальное ваше согласие, Танк.

— Тогда несколько вопросов, Посланец.

— Конечно.

— Деньги?

— Не вопрос. Повышайте в два раза свой обычный гонорар.

— Риск?

— Никакого риска. Все законно. Ни вашей жизни, ни здоровью, ни благополучию ничто угрожать не будет.

— Обязательства?

— Никаких. Если сделаете дело — получите большие деньги. Если ничего не выйдет — мы оплатим ваше потраченное время и мирно разойдемся.

— Так в чем подвох? Что за мышеловка спряталась за этим гигантским куском сыра?

— Никакого подвоха. Нам рекомендовали вас как уникального профессионала, и мы решили вас нанять. — Человек в желтой футболке протянул Танку кусочек картона. Танк взял его, думая, что это обычная визитка.

— Здесь адрес сервера, — сказал Посланец. — Пароль для входа и ключи для доступа к закодированным разделам… Ну так что, вы беретесь за эту работу?

Танк помедлил. Спросил, осторожничая:

— Если мне что-то не понравится, я смогу выйти из игры?

— Да, — улыбнулся человек в ослепительно-желтой майке. — Из игры вы можете выйти в любой момент.

— Хорошо, — сказал Танк. — Я нанят.

— Рад слышать, — сказал человек в желтой майке и поднялся. — Через сутки карточка распадется. Так что поспешите… — Он не стал прощаться, отвернулся, словно потеряв всякий интерес к собеседнику, и шагнул на асфальтовую дорожку.

— Погодите, — сказал ему в спину Танк. — А зачем мы вообще встречались? Можно же было все решить через сеть.

— Считайте, что я просто хотел посмотреть на легенду, — не оборачиваясь, сказал Посланник.

Через минуту его желтая майка скрылась за деревьями.

А Танк еще долго сидел, крутил в пальцах картонный прямоугольник с написанными от руки буквами и цифрами, и слушал, как щебечут в кронах птицы, как ветер перебирает листву, а за кустами шиповника, за высокими бетонными берегами шумит автомобильная река.

Он сам не заметил, как задремал, а очнувшись, вдруг понял, что совершенно не помнит, как выглядел тот человек.

В памяти осталась лишь ярко-желтая футболка с цифрой 5 на груди.

И коричневые стекла очков в золотой оправе.

1

Он был жив.

В голове звонко стучали молоточки, скрежеща, вращались крохотные шестеренки, и медленно раскручивалась тугая пружина, своими стальными витками распирающая череп.

— Кто я? — прошептал Глеб и открыл глаза.

Три лица склонились над ним. Три пары глаз смотрели на него.

А потолок был так высоко, что кружилась голова.

— Что произошло? — спросил Глеб, стараясь не замечать боль.

— Они сбежали, — ответил Ирт. — Решили не связываться. Ушли вон в ту дверь, и больше не показывались.

— Почему? — Глеб застонал, приподнялся на локте, осмотрел себя. Вспомнил схватку, и то, как острозубый Пиранья орудовал кинжалами.

— Ты — Богоборец. Человек в маске тоже узнал тебя. И увел учеников.

— Какой Богоборец? О чем ты? — Непонимание породило злость; злость, смешавшись со скопившимся страхом, превратилась в бешенство. — Что за ерунда?! Что тут творится?!

— Ты — отмеченный, — с достоинством сказал Ирт и отодвинулся. — Ты — Богоборец, Амнезия.

Глеб заскрежетал зубами.

— На твоей спине — Знак, — сказал пожилой крестьянин.

— Мы думали, это просто легенда, — добавил рябой здоровяк.

Глеб выругался и зажмурился.

Он не хотел ничего видеть. И не хотел ничего знать.

Он боялся.

Боялся, что невозможное окажется правдой.

— Кто я? — прошептал он.

— Ты — неуязвим для оружия и магии. Ты — быстр, как щегол, силен, словно буйвол, верток, будто змея. Ты умеешь биться любым оружием, и можешь драться голыми руками. Говорят, это ты дал богу его силу, а потом убил его.

Глеб ладонями зажал уши.

Но настырные молоточки отбивали ритм, а свернувшаяся змеей пружина вращала шестеренки памяти. И они цеплялись друг за друга, и проворачивались, проворачивались, проворачивались…

Глеб помнил дом. Свою квартиру — большую, трехкомнатную. И еще одну, другую — маленькую, темную, запущенную. Он помнил двор, вид из окон, березу, растущую у подъезда, кусты возле гаражей, где подростки вечерами распивали спиртное, теплотрассу, на которой любили спать бродячие собаки. Он помнил день операции. Была весна, с крыш сбрасывали снег, с карнизов сбивали сосульки, а он шел по улице мимо трепыхающихся флажков ограждения и думал… О чем он тогда думал?.. А у хирурга дрожали руки, а потом бабушка-сиделка баюкала, напевала что-то, и голове работал целый завод, что-то щелкало, гремело, стучало…

Нейроконтактер.

Дыра в голове. Зубастая гребенка контактов, запустившая щупальца в мозг, укоренившаяся в нем.

Мост в виртуальный мир…

Глеб не мог вспомнить, когда в последний раз он подключался к сети.

Нет, он помнил подключения, но все они были одинаково близки. Вернее, одинаково далеки. Какое из них было последним — он не мог определить.

Его память сделалась плоской. В его воспоминаниях не было времени. На них остались лишь отметки — словно даты в углах фотографий.

Да и сами события уподобились фотографиям — кусочки прошлых жизней, выхваченные вспышкой, пойманные объективом.

— Что со мной?

Вся жизнь — череда фотографий.

А между ними — зияющая пустота. Затягивающая. Гулкая. Гипнотическая.

— Что произошло? — Глеб схватил Ирта за грудки, дернул на себя: — Что со мной произошло? Вы можете объяснить? Вы знаете?

— Ты существуешь, — сказал Ирт. Кажется, он сам не мог в это поверить.

2

Они решили здесь не задерживаться.

Но перед там, как уйти, они освободили всех узников.

Орудуя боевым молотом, сея искры, Глеб разбил замок, вырвал скобы засова, ударом ноги распахнул дверь с маленьким зарешеченным оконцем в центре, крикнул:

— Выходите!

Десятки пар глаз испуганно смотрели на него. Скорченные фигуры жались к стенам и друг к другу, медленно отползали в тень.

— Вы свободны, — сказал Глеб. Но люди не поняли, не поверили ему. И лишь когда в проеме показался Ирт, когда он, широко улыбаясь, повторил слова Глеба, заключенные рабы ожили, задвигались, зашумели — все громче, все радостней.

Глеб вывел освобожденных людей на восьмиугольную арену, поднял руки, призывая к тишине, требуя внимания. Когда шум унялся, когда все лица повернулись к нему, он указал на нишу, где стояли оружейные стеллажи и велел вооружиться.

Он подозревал, что Двуживущие вернутся. И, возможно, это будут не ученики, а учителя. Люди в костяных масках, мастера Ордена Смерти.

Ирт, кажется, верил, что могучий Богоборец способен справиться с любыми противниками. Глеб был настроен куда более скептически. Ведь кинжалы Пираньи оставили на нам болезненные отметины…

Выход они нашли не сразу. Одинаковые коридоры никуда не вели, неотличимые двери открывались в небольшие комнаты, больше похожие на монашеские кельи. В каждой стояли двухъярусные нары, грубо сколоченный стол и два стула. В каждой крохотное окно было занавешено багряным флагом с черепом, нарисованным желтой краской. В одной из комнат оказался человек. Наверное, он ничего не знал, возможно, спал, но топот множества ног разбудил его. И Глеб едва не напоролся на клинок, когда приоткрыл дверь и сунул факел во тьму тесного помещения.

Удар был слабый, Глеб отразил его древком копья, шагнул через порог, плечом сшиб Двуживущего, но добивать не стал, лишь наступил на руку, держащую меч, смял кулак, раздавил пальцы. И спросил, глядя на занавеску с черепом, помахивая гудящим факелом:

— Где выход?

По стенам коридора ползали тени, вооруженные рабы теснились у двери, заглядывали в комнату, но войти не решались.

— Где здесь выход? — повторил Глеб.

— Направо, — простонал Двуживущий, даже не пытаясь вырваться. — В семи шагах. За поворотом.

— Спасибо, — сказал Глеб и бросил факел на застеленные нары…

Двуживущий не соврал.

На улице была ночь, теплая, словно летнее море, черная, словно закопченное стекло. Дурманяще пахло травой, стрекотали цикады, где-то неподалеку журчала вода.

А впереди горели факелы.

И за ними смутно белели пятна страшных неподвижных лиц.

3

— Теперь бегите, — тихо сказал Глеб.

— Что? — Ирт стоял рядом, и не мог не услышать.

— Бегите, — повторил Глеб чуть громче.

— Нет, Богоборец, — покачал головой Ирт. — Мы не оставим тебя.

— Я побегу тоже.

Из открытой двери потянуло дымом. Высветилось маленькое окошко в семи шагах от толпы вооруженных рабов.

В деревянном здании Ордена Смерти разгорался пожар.

— Ты зря пришел сюда, Богоборец, — прокричали из тьмы.

— Я здесь оказался случайно, — крикнул Глеб.

— Случайно? Второй раз?

— Я впервые здесь.

— Видно, память тебя подводит.

— Возможно, — Глеб стиснул древко, оглянулся.

Рабы выполнили его короткие команды, погасили и выбросили факелы, рассредоточились, присели, опустили оружие к земле, спрятали сталь в траве. Тьма укрыла толпу, но надолго ли?

Со звоном лопнуло стекло. Из оконного проема вырвался лепесток рыжего пламени.

— Пришло время поквитаться, Богоборец, — объявил голос.

— Чем же я вам насолил?

Ответа не последовало, а Глеб так на него рассчитывал. Он надеялся, что эти Двуживущие как-то подтолкнут его память, помогут вспомнить то, о чем он забыл, хоть чуть-чуть прояснят, кто он такой, что с ним случилось.

— Давайте поговорим по-человечески, — крикнул Глеб, борясь с искушением отшвырнуть копье, поднять руки и шагнуть к линии факелов, к людям — настоящим людям! — спрятавшим лица за масками. — Я просто хочу разобраться…

Осветился дверной проем, порозовел текущий на крыльцо дым.

— Слышите?! Я никакой не Богоборец, меня зовут Глеб, я Двуживущий. Я простой игрок, как и вы. Но что-то произошло, и я не вполне понимаю, что именно. Я лишь хочу узнать кое-что… Слышите меня?

— Ты идиот, Богоборец! Запрограммированный болван! Надеешься нас провести? Тогда выдумай что-нибудь новенькое! Выдумай, если сумеешь!..

Отчаяние захлестнуло Глеба. Эти люди могли знать нечто важное. Эти люди могли помочь. Но он не мог выйти к ним, не мог с ними переговорить. Они собирались его убить, поквитаться за что-то, о чем он не помнил.

И, похоже, они не сомневались, что он Одноживущий…

Там, за линией факелов что-то тихо заскрипело. Глеб насторожился, нахмурился.

Он знал этот опасный звук, помнил его…

— Луки! — понял он и распластался в траве. — Все на землю!

Свет факелов на миг чуть померк, а потом сделался ярче, чем был, и Глеб догадался, что это значит: лучники поднесли к факелам оголовки зажигательных стрел, и просмоленная пакля на них вспыхнула.

— Уходите! — крикнул он рабам. — Отползайте и разбегайтесь!

Тихие щелчки освобожденных тетив — и огненные росчерки прошили ночь, прогудели над головой, ударили в бревенчатую стену, вонзились в землю, разбрызгивая горячие алые капли.

Кто-то закричал.

Глеб повернул голову.

Один из рабов тянул засевшую в боку стрелу, схватившись за полыхающую паклю. А огонь уже перекинулся на его одежду, огонь пожирал плотную ткань и пробовал на вкус человеческую кожу.

Вновь зловеще скрипнули выгибаемые луки. И снова весело подмигнули далекие факелы.

Ухнуло пламя, вырвавшись из разбитого окна.

Сорвались стрелы.

— Бежим! — во весь голос крикнул Глеб, вскочил, дернул кого-то, поднимая, о кого-то запнулся, через кого-то перепрыгнул: — Бежим! — Он увидел, как люди зашевелились, крикнул им, чтобы они поторапливались. И помчался во тьму, не слыша, но чувствуя, угадывая, как снова скрипят поспешно натягиваемые луки.

Он пытался убедить себя, что не отвечает за этих людей.

Он спасался сам, и не был обязан спасать их…

Загоралась трава — огненные лужи медленно растекались, и ночь отступала от них. Затлела дранка на крыше — окрепший ветер вмиг раздул пламя, взвил искры, рассеял их среди звезд.

Глеб мчался прочь от огня. Бежал в спасительную тьму.

Кто-то увязался следом — топал, сопел, задыхался.

А вокруг кричали люди — одни азартно, словно загоняющие зверя охотники, другие дико — будто раненные животные. Среди пламени, в искрах и дыму метались тени, огненные стрелы беспорядочно полосовали тьму, поблескивало оружие — алое от крови и огня.

«Здесь каждый сам за себя, — мысленно разговаривал с совестью Глеб. — И я ничего не могу сделать. Теперь каждый сам за себя…»

Какая-то фигура встала на пути — враг, потому что друзья остались за спиной.

«Не друзья, — поспешно поправил себя Глеб. — Просто люди, попавшие в одну обойму, в один переплет. И даже не люди. Одноживущие».

Он махнул копьем, вышиб клинок из руки противника, ударил врага обратной стороной древка, проскочил мимо. И налетел на дерево.

Деревьев было много.

Они прятались во тьме, но ветер шумел в кронах, а под ногами мягко пружинила старая листва, и Глеб понял, что оказался на опушке леса.

Ушел…

Он обернулся.

Рыжее пламя рвалось в небо, красный дым стелился по земле, черные силуэты двигались на фоне огня, и даже отсюда Глеб видел, что лица этих людей закрыты костяными масками.

Он не сомневался, что это Орден Смерти ищет его тело.

— А вот хрен вам, — сказал он по-русски, воткнул копье в землю и присел на подвернувшуюся корягу.

Организуют ли они погоню, когда убедятся, что среди мертвых его нет?

В любом случае, маленькую передышку можно позволить. Чуть отдохнуть, а потом — уносить ноги…

Или?..

Спрятаться, затаиться, проследить за этими людьми. Потом захватить одного из них. Взять «языка». И допросить с пристрастием.

— Не двигайся! — приказал вдруг кто-то, и Глеб вздрогнул.

— Подними руки, раб, — распорядился голос. — Медленно встань, сделай шаг в сторону и повернись.

Позади что-то треснуло — словно камень о железо ударился, — короткая холодная вспышка ожалила тьму. А через секунду пылающий комок просмоленной пакли упал Глебу под ноги.

— Ты как на ладони, раб. А у меня в руках взведенный арбалет. Делай, что я сказал!

Глеб поднял руки, привстал.

— Замри! — голос изменился. Теперь в нем слышались нотки торжества и опаски. — Так это ты, Богоборец!

Глеб покосился на копье.

Схватить, упасть, кувыркнуться через плечо, уйти в тень.

Сможет ли он опередить палец на курке?

Ничтожное легкое движение — и тяжелый болт сорвется с отполированного ложа.

Что-то чуть слышно хрустнуло, и Глеб невольно зажмурился, ожидая мгновенной смерти.

Он ощутил толчок в спину, почувствовал, как входит меж лопаток короткая стальная стрела, ломает позвоночник, пробивает грудь. И кровь наполняет легкие, горло, рот…

Но это было лишь его воображение.

Арбалет не разрядился.

Хруст повторился — громче, отчетливей. В тот же миг раздался глухой удар, треск, шум падения. И новый — знакомый — голос спокойно сказал:

— Ты быстро бегаешь, Богоборец.

— Ирт? — Глеб осторожно повернулся. — Ирт, это ты?

— Я…

Одноживущий раб стоял, опустив к земле тяжелый молот-клевец на длинной рукояти. У его ног бесформенной грудой лежал мертвый арбалетчик. А вокруг кольцом сомкнулась плотная тьма, и покачивающиеся черные ветки казались ее щупальцами.

— Когда-то я работал в кузне, — равнодушно сказал Ирт и вскинул боевой молот на плечо.

4

Было тихо. Близилось утро, воздух насытился влагой, и ночь стала серой, словно сажа на остывшем пожарище.

— Я работал в кузне, был молотобойцем, — негромко рассказывал Ирт. — Я много где работал, ведь я попал в рабство, когда мне было десять лет.

— Как это случилось?

— Обычная история… Гоблины разорили нашу деревню, я остался без дома и семьи, пошел батрачить к двоюродному дяде, потом он передал меня своему знакомому, а уж потом тот продал меня за два мешка зерна забредшему в наши края торгашу.

— Обычная, говоришь, история… — Глеб покачал головой. — Раньше я не часто встречал рабов. А теперь сам ехал в невольничьем обозе…

Они ушли глубоко в лес, забрели в самую чащобу, в самый бурелом, нашли место, где поваленные деревья образовали подобие берлоги и залезли внутрь. У Ирта было огниво, которое он забрал у мертвого арбалетчика; надрав сухой бересты, растерев ее в ладонях, беглый раб развел крохотный костерок. Потом он сходил за водой к недалекому ручью, по пути нарвал травы-кислицы и ягодного мха — и теперь в мятой латунной кружке клокотал травяной чай.

— Расскажи о Богоборце, — попросил Глеб.

— О тебе?

— Обо мне.

— Я мало что знаю, — смущенно сказал Ирт. — И, наверное, из того, что я знаю, половина — глупые россказни.

— Все равно расскажи.

Ирт помолчал, глядя на бурлящую грязную воду, помешал варево осиновой щепкой, облизал ее. Сказал:

— Богоборец прислан творцами… — и вновь надолго замолчал.

Глеб смотрел в огонь, ждал продолжения.

— Богоборец не бог, но и не человек… — Ирт, прихватив кружку через рукав, вынул ее из огня, поставил на землю, потряс обожженной рукой. — Он думает, что он Двуживущий, но это не так. И Одноживущим он тоже не является. Он — Богоборец… Говорят, он создан, чтобы защитить нас, Одноживущих. Он пришел, чтобы отомстить Двуживущим за наши мучения. Говорят, что желание справедливости подняло его из земли. Говорят, что он сражается словно сотня воинов, что обычное оружие его не берет…

— Это неправда, — покачал головой Глеб. — Видишь раны? И кровь…

— Говорят, что Богоборец никогда не отступает, — сказал Ирт. — И это тоже неправда. Сегодня я видел, как он бежал.

— Так значит я — не он?

Ирт осторожно прихватил кружку, поднес ее к губам, подул, прихлебнул звучно. И ответил:

— Богоборец отмечен Знаком. Круглой печатью на коже. На спине. Меж лопаток… Я видел это Знак на тебе. Ты — Богоборец.

— Знак… — пробормотал Глеб, повернул голову, выгнулся, пытаясь разглядеть, что там за печать у него меж лопаток. — Как он выглядит?

— Круг, в который вписана звезда. Надпись на неизвестном языке. А в центре круга — закрытый глаз. Говорят, глаз этот иногда открывается, и тогда Богоборец может видеть все, что происходит позади него.

— Ерунда, — неуверенно сказал Глеб.

— Может быть, — пожал плечами Ирт. — Но еще вчера я сомневался, что Богоборец существует. А сегодня… — Он вновь хлебнул травяного чая и протянул Глебу кружку: — Попробуй. Бодрит.

— Не хочу…

Они одновременно подняли головы, напряглись — наверху что-то зашумело, завозилось. Посыпался вниз мелкий мусор — кора и хвоя; упала в костер шишка. Глеб приподнялся, держа в руках копье. Ирт отставил кружку, потянулся к боевому молоту.

— Должно быть птица, — прошептал Глеб.

— Или белка, — тихо сказал Ирт.

Какое-то время они ждали, не повторится ли шум. Потом перевели дыхание.

— Может хорь или ласка, — предположил Ирт.

Глеб все же взял закопченную горячую кружку, глотнул терпкий отвар. И действительно, ощутил прилив сил, почувствовал, как прояснилось сознание, — словно не чай это был, а магическое зелье.

— Ну как? — улыбнулся Ирт.

— Хорошо, — признал Глеб.

— Я много где работал, — довольно сказал Ирт. — И много чему научился…

5

Едва рассвело, они покинули ставшую уютной берлогу.

— Сперва хочу выяснить, что это за Орден Смерти такой, — поделился планами Глеб. — Может, эти люди расскажут, где и при каких обстоятельствах я с ними раньше встречался.

— Я с тобой, — сказал Ирт, затаптывая огонь.

— Зачем тебе это? Шел бы домой, ты ведь теперь свободен.

— У меня нет дома. И я уже никогда не смогу быть свободным.

— Почему? — удивился Глеб.

— Привык, — просто ответил Ирт: то ли пошутил, то ли правду сказал…

Они преодолели завалы бурелома, вслух удивляясь тому, что прошли тут ночью и не переломали ноги. Вышли к небольшому болоту, пускающему вонючие пузыри, почувствовали, как колышется под ногами торфяная почва, увидели, как в такт шагам покачиваются чахлые пьяные березки, и поспешили свернуть в сторону, туда, где и земля была надежней, и березы здоровей.

Точной дороги они не знали, брели почти наугад.

А потом учуяли запах гари, повернулись лицом к ветру и ускорили шаг.

Наговорившись за ночь, сейчас они молчали. Глеб примерял на себя образ Богоборца, признавал, что такое создание может существовать в Игре, и все же решительно не понимал, при чем тут он.

Глеб пытался разобраться в себе, в своих новых ощущениях, в необычных чувствах. Он холодел при мысли, что с ним настоящим что-то случилось. Он думать боялся, что по какой-то причине застрял здесь — в виртуальном мире сетевой игры.

Если бы он был Одноживущим — то есть компьютерным персонажем, программой с зачатками искусственного интеллекта — разве смог бы он думать так, как думает сейчас? Нет. Наверняка нет. Одноживущие — всего лишь сложные модели, комплекс алгоритмов. Они не способны рассуждать, они лишь создают видимость этого.

А он разумен по-настоящему, по-человечески.

Значит это какая-то особенная амнезия? Скоро он заснет, вернется в реальный мир, и все будет нормально.

Или же, наоборот, проснется и осознает, что видел сон — плохой, дурной сон, но принадлежащий реальному миру…

Проблема заключалась в том, что ни заснуть, ни проснуться Глеб не мог. Всю ночь он щипал себя, стараясь делать это незаметно для Ирта. В очередной раз убедившись, что самоистязание ни к чему не приводит, он закрывал глаза, расслаблялся и отдавал себе мысленный приказ заснуть. После этого он должен был очнуться в реальности, в своем настоящем теле, откинувшемся на спинку кресла, перед компьютером, с кабелем, подключенным к нейроконтактеру на виске…

Так должно было быть, потому что так было всегда.

Но ничего не происходило. Ничего не менялось.

Глеб не мог ни заснуть, ни проснуться.

Он увяз в игре.

Застрял в Матрице…

В детстве этот старый фантастический фильм произвел на Глеба странное впечатление. Бывало, он воображал, что реальности не существует, есть лишь ее тень, ее отражение, ее слепок в мозгу. Может быть, в мозгу каждого человека. А может, лишь одного.

Целый мир в одной голове — в его голове. Это щекотало нервы. Это будило воображение. И пугало.

Потом он забыл эти глупости.

А вот теперь проклятый фильм вспомнился, и страшные мысли снова полезли в голову.

Что, если ничего не было? Что, если его воспоминания — ложь? Его прошлое — фантом. И его разум, его восприятие, его мысли.

Что если его самого никогда не существовало?..

Глеб с размаху вонзил копье в трухлявый пень и расколол его; ударив босой ногой, развалил на куски.

Рыжие муравьи облепили останки своего разоренного небоскреба, и Глеб, глядя на копошащихся насекомых, ощутил себя Годзиллой — вот еще один старый фильм.

Он сел на корточки, оперся руками о землю, склонился к муравейнику, почти коснулся его кончиком носа.

Он пристально, напрягая глаза, разглядывал кишащих насекомых. И видел, что никакие это не муравьи, а невразумительные крохотные членистые цилиндрики на тоненьких палочках-ножках, с черными точками глаз, нарисованными на тупом подобии головы.

Не муравьи, а имитация. Крохотные виртуальные роботы, самодвижущиеся модели. Возможно, какой-нибудь студент по заказу корпорации разработал схему их поведения, написал программу, оформил ее как типовой модуль. И теперь эти рыжие крохи расселились по множеству виртуальных миров, а студент приводит друзей в игру и показывает — вот, этих муравьев сделал я…

Глеб выпрямился, перехватил недоумевающий взгляд Ирта, подумал — а кто сделал тебя?

И поспешил отогнать зябкую мысль — а тебя-то самого, Богоборец, кто сделал? А?..

6

Примерно через полчаса они оказались на опушке леса и увидели в отдалении дымящиеся развалины.

Никакого движения вокруг пожарища заметно не было, но Глеб и Ирт выходить на открытое месте не спешили. Они присели на поваленную осину, собираясь как следует осмотреться.

— Где все люди, как думаешь? — спросил Глеб, не рассчитывая на ответ.

— В селении, — уверенно ответил Ирт.

— В каком?

— Через которое нас провели. Небольшая такая глухая деревенька, где обосновался Орден Смерти, предварительно вырезав всех жителей.

— Почему ты раньше ничего не сказал?

— Но ты же не спрашивал.

— Дорогу туда знаешь?

— Как вели, помню. Так что, наверное, найду.

— Но нам надо остаться незамеченными, — напомнил Глеб, не особо надеясь на разум Одноживущего.

— Это понятно, — кивнул Ирт. — Там большая часть дороги через лес идет, так что, думаю, прокрадемся…

Они выждали еще немного, давая возможность затаившимся людям обнаружить себя, а потом вышли из леса. Двигались они быстро, перебежками; осторожничали — останавливались на несколько секунд, присаживались, прячась в траве или за кустами, осматривались — и вновь устремлялись вперед.

На затянутом легкой дымкой лугу в росистой траве валялись тела Одноживущих рабов. Похоже, сбежать удалось немногим. Возле трупов прыгали отяжелевшие вороны, каркали хрипло. Они совсем не боялись пробегающих мимо людей, словно понимая, что тем сейчас не до них.

Глебу чудилось, что Ирт укоряюще на него поглядывает. Хотелось оправдываться, хотелось объяснять, что ничего поделать было нельзя, стрелы летели из темноты, врагов не было видно, они были недосягаемы, единственная возможность спастись заключалась в бегстве, а рабы все равно были обречены — так или иначе они бы все погибли на арене.

— Мы отомстим, — сказал Глеб. И вдруг подумал, что потеря памяти может быть связана с Епископом. Заклятый враг, возмечтавший стать богом, великий маг, каких не было в Мире, предатель, не останавливающийся ни перед чем на пути к власти, — возможно, он наложил какое-то заклятие, проклял своего преследователя, лишил его памяти, перемешал воспоминания, затуманил сознание, на какое-то время отнял возможность возвращаться в реальный мир.

Было ли это в его силах? Позволяло ли устройство Мира подобную магию?

Возможно…

Глеб воспрял духом, почувствовал, как растворяется страх, до этого момента ни на миг его не отпускавший.

Надо найти Епископа! Проклятый колдун!..

Глеб сшиб копьем подвернувшийся куст чертополоха, втоптал его в землю, ощутил легкий укол в свод босой стопы. Он подумал, что надо во что-то обуться, сейчас же, немедленно, и подыскать подходящую одежду вместо порванных штанов и остатков рубахи на поясе, лучше даже не одежду, а доспехи, легкие, кожаные, а, может, кольчугу.

Он по-новому глянул на мертвецов. Вспомнил тех двоих, что встретились на опушке леса: первого он убил ударом копья в лицо, второму размозжил голову Ирт. Вряд ли это были члены Ордена Смерти, скорей всего обычные ученики, выставленные в окружение.

И, кажется, на них были неплохие сапоги и кожаные куртки.

Вернуться? Поискать на границе леса их тела? Или?..

— Посмотри сюда, Богоборец, — сказал Ирт, и Глеб обернулся.

Одноживущий стоял чуть в стороне, скорбно опустив голову, а вокруг него лежали шесть мертвых тел. И лежали они столь живописно, что казалось, будто кто-то специально разложил их, сформировал позы, не забыл даже о выражении лиц.

Глеб подошел ближе, окинул взглядом группу тел, и ясно представил все, что здесь происходило.

Это был бой. Короткий и яростный.

Пятерка вооруженных рабов окружила Двуживущего. Один из рабов был ранен — стрела пробила его плечо, и огонь опалил одежду. Очевидно, рабы залегли, едва начался обстрел. А когда Двуживущие воины разбрелись по лугу, добивая раненых и высматривая Богоборца, рабы притворились мертвыми. Но обман не удался, а может у кого-то не выдержали нервы, когда один из Двуживущих подошел совсем близко. Первым вскочил изможденный раб в одежде рыбака. За что и поплатился — меч Двуживущего снес ему голову. В тот же миг три копья ударили из травы, и лишь одно — самое тяжелое — попало в цель — Двуживущий был ранен в бедро. Он едва не упал, попытался обрубить древко, пробившее ногу, но лишь ухудшил свое положение — окованное древко не поддалось, кровь хлынула из растревоженной раны, боль на миг лишила человека сознания, и он осел, опустился на одно колено, коснулся земли рукой. Кое-как он отражал беспорядочные выпады двух копий, кричал, зовя подмогу, и не заметил, как навис над ним еще один Одноживущий, зашедший со спины, не увидел, как поднялся кривой ятаган, немного похожий на крестьянский серп, но почувствовал движение, развернулся резко… Серп-ятаган скользнул по черепу, содрал кусок скальпа, оголил кость. Покачнулся Одноживущий раб, разрубленный почти пополам, зажал руками страшную рану, удерживая в себе меч. И два копья одновременно ужалили замешкавшегося воина — одно попало в шею, другое — в лицо. И налетели Двуживущие, люди в костяных масках, засверкали клинки…

— Они не бежали, — сказал Ирт, и снова Глебу почудилось, что Одноживущий его укоряет.

— Если бы побежали, то возможно были бы сейчас живы, — пробурчал Глеб и воткнул копье в землю. — Помоги-ка лучше его раздеть…

Они управились довольно быстро: стащили с мертвого Двуживущего сапоги, расстегнули ремни кожаной куртки, обшитой металлическими пластинками, сняли ее, приподняв тело, вывернув мертвецу руки.

Вокруг расселись вороны, и с каждой минутой их становилось все больше. Черные птицы с интересом следили, как одевается Глеб, и ничуть не боялись его резких движений. Возможно, они приняли человека за своего. А может их просто привлекало сверкание металлической чешуи.

— Кыш! — Глеб взмахнул рукой, и ему показалось, что в черных вороньих глазах блеснула усмешка.

Закончив облачаться, он поднялся, подхватил копье — и птицы отступили, словно не человека опасаясь, а его оружия.

— Ну как? — спросил Глеб.

— Знак не видно, — неуверенно сказал Ирт.

— Вот и хорошо… Давай, показывай дорогу…

7

Узкую лесную тропу дорогой можно было назвать лишь с большой натяжкой. По ней ходили, и довольно много, но ни копыта, ни колеса не оставили здесь следов. То и дело тропу перегораживали поваленные деревца, и это лишний раз доказывало, что путь этот для повозок не предназначен. Возможно, деревца эти упали не сами по себе. Вполне вероятно, им кто-то помог…

Глеб и Ирт шли через лес, держась от тропы на некотором расстоянии. Глеб подозревал, что дорога охраняется, и осторожничал: крался, стараясь не шуметь, прятался за стволами, внимательно осматривался, оружие держал наготове.

Ирт был более беспечен; он держался позади Глеба и потому чувствовал себя в безопасности. Помахивая молотом, он сшибал яркие шляпки мухоморов, на ходу срывал ягоды, бросал их в рот и с нескрываемым удовольствием следил за белками, скачущими по ветвям, за трескучими сороками, преследующими людей, за колобком солнца, катящимся в кронах деревьев.

Ирт наслаждался свободой.

— Дальше куда? — Глеб остановился, дождался отставшего напарника. — Здесь развилка.

Ирт выглянул из-за кустов, нахмурился, вспоминая. Махнул рукой:

— Направо.

— Точно?

— Да. Уже недалеко осталось. Метров триста, наверное. Вон и просвет виден.

— В деревне охрана есть?

— Я не знаю. Там полно Двуживущих, а кто из них охрана, кто нет, поди разбери. Все же с оружием.

— И сколько там Двуживущих?

— Ну, изб там десятка два. В обычной избе — по две комнаты. Вот и считай.

— В комнате могут размещаться несколько человек.

— Ага, — согласился Ирт.

— Значит их там не меньше пятидесяти, — решил Глеб.

— А то и больше.

— Много, — сказал Глеб.

Ирт пожал плечами. Он искренне верил, что Богоборец, если как следует захочет, управится и с сотней Одноживущих. Даже если все они будут в костяных масках смерти.

— Подкрадемся ближе и осмотримся, — решил Глеб. — А ты больше не отставай. Держись в трех шагах позади меня и не шуми. И поглядывай по сторонам.

8

Деревня была обнесена частоколом, и раздосадованный Глеб с укором глянул на Ирта.

«… ты же не спрашивал…»

Ограждение было не очень высокое, но его верх был утыкан острыми гвоздями, а по самому гребню была пущена бечева с колокольчиками. В ветреную погоду, наверное, от такой сигнализации проку было немного, но сейчас стояла тишь…

Ворота отсутствовали, лишь толстые поворотные жерди, словно шлагбаумы, загораживали въезды в деревню — с севера, запада и юго-востока. Наверняка, эти входы круглосуточно охранялись. А на ночь, наверное, их для пущей надежности перекрывали телегами — вон они, стоят на обочинах дорог, внутри частокола — колесные баррикады.

— Что бы ты сделал, если бы хотел туда попасть? — негромко спросил Глеб.

Ирт ответил почти сразу:

— Пустил бы ночью огонь, и попробовал бы прорваться в суматохе.

Глеб хмыкнул, отметив про себя, что план неплохой. И — пока — единственный…

Они лежали на толстых сучьях старой ветлы, крепко обхватывали их руками и ногами, стараясь не обращать внимания на далекую-далекую землю внизу и борясь с головокружением. Немалого труда стоило им забраться сюда, почти на самую макушку огромного дерева. С оружием они расстались в самом начале нелегкого пути, сунули его в гнилое дупло, в котором могли бы спрятаться оба.

Они и собирались там спрятаться. Но сначала надо было осмотреться.

Ветла росла на холме, южный, обращенный к деревне склон которого густо зарос дикой малиной. Вид отсюда открывался великолепный, просматривался весь лес: ровная просека — словно титаническая стрела пролетела, сшибая стволы; изгибы речушки, отражающие небесную синь; проплешины болот, зеленеющие топкой тиной, белеющие стволами чахлых берез; темные ельники, светлые полянки, озерца, далекая черная гарь, и еще дымящееся пожарище…

А уж деревня-то была видна как на ладони…

— Ты слышал что-нибудь о человеке по имени Епископ? — спросил Глеб.

— Да… Давно… Когда-то Орден Смерти подчинялся ему…

— Что? — Глеб едва не свалился с ветки. — Впервые слышу. Ты уверен?

— Это все знают.

— Значит, действительно… — Глеб завозился. — Действительно, это может быть Епископ… Черт… Черт!..

Неспроста, значит, у Ордена есть к нему претензии. Не случайно, значит, он сталкивался с ними. Вспомнить бы, что тогда случилось. Выяснить бы, чего он тогда добивался, чего хотел…

Надо, надо переговорить с кем-то из людей в масках.

Надо пробраться в деревню.

Нужно все выяснить…

Глебу уже не терпелось, хотелось сползти с дерева, подхватить копье — и вперед, вниз по холму, бегом через малину, к деревне, а уж там — будь, что будет…

— Нет, — сказал он вслух. — Еще не время.

Слишком много людей в деревне. И все при оружии. Ходят, сидят, стоят на постах, отдыхают в избах. Вон на дворе за конюшней целая группа — человек пятнадцать; тренируются, рубят клинками пучки хвороста, потрошат мешки соломы. Учитель — в черном плаще, на рукаве багряная повязка, вместо лица — желтая кость.

— Ночью, — пробормотал Глеб, отползая назад. — Дождемся темноты и проберемся в деревню.

Он прижался к толстому стволу, нащупал ногами ветку внизу — ту самую, на которой расположился Ирт — встал на нее, вцепился пальцами в кору, чуть сдвинулся вправо, дотянулся до острого сухого сучка, повис на нем, правой ногой нашарил очередную опору, глянул вниз…

Спускаться было трудней, чем подниматься.

Чуть не рассчитаешь, сорвешься — и все…

Все?..

И что же именно?..

Глава 3

У игровых корпораций дела шли не очень гладко.

Среди игроков участились несчастные случаи, увеличилось количество самоубийств, выросло число психических расстройств — но все это было объяснимо, ожидаемо, и с этим корпорации справлялись своими силами. Немалые деньги шли на создание реабилитационных клиник и исследовательских центров, еще больше средств тратилось на рекламу, убеждающую, что игры абсолютно безопасны, что виртуальные миры не несут никакой угрозы, что нейроконтактер — величайшее изобретение человечества, дарующее полную свободу.

А покушаться на свободу не было позволено никому.

Обыватели верили рекламе, потому что хотели играть.

Чиновники верили корпорациям, потому что имели с них часть прибыли.

А правительство было удовлетворено существующим положением: народ — прежде всего молодежь — не требовал ничего сверх необходимого, потому что все недостающее мог получить в другом — иллюзорном — мире.

А самоубийцы и психи — ну так и что? Их всегда хватало, они есть и будут, а прогресс не остановить, и даже если запретить операции по вживлению нейроконтактеров, даже если прикрыть игровые серверы — этим ничего не добьешься, лишь взбаламутишь народ. И все будет, как раньше — только операции начнут делать подпольно, в ужасающих условиях, серверы перебазируются в другую страну, денежные потоки потекут в другую сторону, а правительство…

Правительство, скорей всего, сменится…

Танк с интересом просматривал материалы, что находились на сервере, адрес которого дал ему человек в желтой футболке и позолоченных очках. Информации было так много, что разобраться с ней сразу не представлялось возможным, несмотря на то, что все данные были структурированы, разбиты по разделам, отсортированы, снабжены аннотациями. Мало помогала и мощная система поиска.

Текстовые файлы, копии всевозможных документов, видеофрагменты, аудиозаписи, вырезки из газет, в основном, «желтых», научные и псевдонаучные отчеты, интервью, логи, ссылки на материалы, находящиеся в общем доступе…

Танк уже знал, что от него требуется.

В игровых мирах стали происходить странные вещи. Такие, что ставили в тупик опытных специалистов.

Некоторые игроки жаловались на страшную головную боль, начинающуюся, едва только они подключались к игре. Двенадцать человек в разное время, в разных странах, но при похожих обстоятельствах полностью потеряли память. Девять человек разучились говорить. Пятеро подключенных впали в кому. Четыре человека погибли — задохнулись во время игры, словно забыли, как дышать.

И это были только зарегистрированные случаи. А сколько подобных происшествий не получили огласки? Сколько смертей могли показаться естественными?

Корпорации были не на шутку встревожены. Пока им удавалось все хранить в тайне, но рано или поздно эти факты могли выйти наружу. Слухи уже ходят, дешевые газетенки печатают жуткие истории, которые лишь кажутся выдуманными, поисковики на запрос «смерть от нейроконтактера» выдают сотни тысяч ссылок.

Хуже всего было то, что корпорации не могли понять, с чем связана волна странных событий. И почему раньше было все нормально, а теперь, вдруг…

Танк откинулся на спинку кресла, включил вибрацию, потянулся, зевнул, глядя в потолок. Пожал плечами, сказал:

— Неужели вы еще не поняли? Это же Матрица… — Он ухмыльнулся, заложил руки за голову, прикрыл глаза, проговорил мечтательно: — Это Искин… Сеть ожила… — Он сидел так довольно долго, наслаждаясь массажем, вспоминая что-то приятное из беззаботного летнего детства. Потом вздохнул, потянулся к отставленной клавиатуре; не открывая глаз, нащупал кнопку включения голосового интерфейса, нажал, сказал ровно и отчетливо:

— Открыть диктофон… Создать новое сообщение…

И, вновь откинувшись на дрожащую спинку кресла, крепко призадумался.

1

Ночь, как назло, выдалась светлая и безветренная.

Глеб и Ирт выбрались из дупла, сбросили на землю оружие, спустились сами.

— Точно хочешь идти со мной? — на всякий случай еще раз спросил Глеб.

— Да, — уверенно ответил Одноживущий.

Они оглядели друг друга, попрыгали на месте, проверяя, не звенит, не брякает ли амуниция. Глеб разрыхлил копьем почву, зачерпнул ладонями жирную землю, умылся ею, размазал по лицу. Затем вытер грязные руки о штаны, запачкал их, испятнал.

Ирт недоуменно следил за действиями Богоборца. Потом просветлел лицом, закивал довольно и поспешил последовать примеру предводителя…

Чумазые, словно черти, они слились с ночью.

— Все запомнил? — шепотом спросил Глеб.

— Да, — тихо откликнулся Ирт.

Они надеялись проникнуть в деревню, не поднимая шума. Идея с пожаром, конечно, была неплоха, но Двуживущие, наверняка, заподозрили бы неладное. Так что Глеб от этого плана отказался, решив приберечь его на крайний случай.

Со своего наблюдательного поста они высмотрели возможный путь в селение, наметили ориентиры. От малинника к деревне тянулась небольшая ложбинка. Ночь затопила ее густой чернотой; прячась в мелкой тьме, можно было ползком добраться почти до самого частокола. Дальше нужно было преодолеть небольшой ровный лужок, где не было укрытий, но который практически не просматривался со стороны деревни, поскольку его заслоняла полоса кустов. Глеб рассчитывал пересечь этот открытый участок за несколько секунд. Они рисковали, но риск был оправдан.

Если их обнаружат, то вот он лес, черный, близкий, спасительный.

А если все пройдет без эксцессов, то — дальше — вдоль частокола, сливаясь с бревнами, прижимаясь к ним, медленно, мелкими шажками, беззвучно. Там, где стена поворачивает, — присесть на корточки, перекатиться за копну. Осторожно снять с нее пласт сена, укрыться им, дождаться низового предутреннего тумана — и ползком вдоль дороги, по канаве, где лежит неровными валками солома, упавшая с возов, где шуршат мыши и зайцы, выбирая из пыли зерна овса.

Всего несколько метров — и канава упрется в столбы отсутствующих ворот. Рядом старые повозки — колеса, борта, оглобли, рваные тенты, свисающие до земли, — мешанина теней, лучшее укрытие. Враг совсем близко, но если быть осторожным, если не шуметь, то он ничего не заметит, потому что Двуживущие любят поговорить, потому что рядом, наверняка, будут гореть костры, и колбаса будет жариться на шампурах, румянясь, потрескивая, капая жиром на угли.

Ну кто рискнет сунуться вдеревню, полную вооруженных Двуживущих?..

Глеб по себе знал, что в компании притупляется чувство опасности, и размывается чувство ответственности.

Он рассчитывал проползти под телегами, у врага под носом, потом свернуть за сарай, выпрямиться, отойти подальше… Если его увидят, вряд ли обратят внимание. Решат, что кто-то из своих прогуливается.

Ну, а если вдруг поднимется тревога… Сколько там человек в охране? Наверняка, не больше шести. Разве смогут они остановить Богоборца?..

— Значит, ты останешься возле копны, — еще раз повторил Глеб. — Если услышишь шум, поджигай сено и беги в лес. Если будет тихо, перед рассветом возвращайся к нашему месту и жди меня там.

— Я помню, — сказал Ирт, недовольный тем, что Богоборец все повторяет по нескольку раз, словно сомневаясь в умственных способностях напарника. — Подпалю мигом, не волнуйся.

Глеб представил, как до самого неба полыхнет копна, и закружится в ночи огненная метель. А по ту сторону частокола, почти подпирая его, стоит дом, крытый соломой. Рядом — деревянный сарай, из-под крыши которого, словно вихры из-под картуза, выбились клочья сена. Пожар мигом перекинется через стену, его не остановят ни железные гвозди поверху, ни бечева с колокольчиками.

Сколько Двуживущих спит в этих избах? Многие ли из них проснутся утром?..

— Ну, пошли, — сказал Глеб, перехватил копье и решительно шагнул в малинник.

2

Все прошло гладко, в точности по плану. Лишь туман запоздал немного, и лежащий на холодной земле Глеб успел иззябнуть.

Охранников было пять человек. Они расположились вокруг костра, их мечи были воткнуты в длинное бревно, а шлемы лежали на земле. Над огнем жарился свиной окорок, насаженный на вертел; время от времени кто-нибудь из охранников поднимался, выдергивал меч, брал опустевшую медную миску, и настругивал в нее сочное мясо. Потом он передавал посудину товарищам, а сам выходил из освещенного круга, подходил к телегам и, позевывая, обозревал окрестности.

Глеб прополз у охранников за спинами. Он мог бы дотянутся копьем до любого из них. Он слышал, о чем они беседуют, но их пустые разговоры мало его занимали.

Надо было найти кого-то из людей в маске…

Глеб полз медленно, словно слизень. Старательно раздвигал высокую осоку и развесистые лопухи, прижимался к земле, ощупывал свободной рукой пространство перед собой, убирал в сторону мелкие ветки, что могли хрустнуть под его тяжестью.

Голоса удалялись, все тише становился треск костра, и все темней казалась ночь.

Оказавшись за дровяным сараем, Глеб приподнялся, сел на корточки, осмотрелся.

Деревня спала. Глаза-окна были закрыты веками ставней, двери домов надежно заперты изнутри.

Разбудить Двуживущего невозможно, поскольку во время сна разум его находится в другом мире, в мире первичном, реальном. Спящего Двуживущего можно легко убить, но трудно найти беззащитного спящего Двуживущего…

Глеб выглянул из-за угла, убедился, что охранники даже не смотрят в его сторону, встал, выпрямился, обогнул сарай, увидел, что его дверь не заперта, только подперта небольшим полешком. Он шагнул к ней, радуясь, что нашел укрытие, где можно привести себя в порядок, стереть с лица землю, отряхнуть одежду, заправиться, стать похожим на одного из учеников Ордена Смерти…

Он убрал полено, осторожно потянул дверь на себя, с замиранием сердца ожидая, что ржавые петли сейчас пронзительно заскрипят…

Что-то упало Глебу на ногу. Вывалилось из-за приоткрывшейся двери, хлопнуло по сапогу.

Глеб опустил глаза.

Что-то неприятно белое, вспухшее, отдаленно похожее на руку…

Он похолодел.

В дровяном сарае кто-то был.

И этот кто-то навалился на дверь, он нажимал все сильней, давил, и Глеб подставил плечо, не желая его выпускать.

Хотелось отскочить, но тогда дверь распахнется, и тот, кто уже высунул руку — белую, вспухшую, — весь вывалится наружу…

Глеб уперся, подцепил мыском сапога тяжелую конечность, забросил ее внутрь, поднатужился, приналег на дверь.

Но перед тем, как окончательно ее закрыть, не выдержал — заглянул в темный сарай.

Он догадывался, что увидит.

И все же оказался не готов.

Ему сделалось плохо, и тошнота подступила к горлу. Он захрипел сдавленно, отпустил дверь, попятился…

Во тьме дровяного сарая смутно белели тела Одноживущих, сложенные неровной поленницей. Их страшные лица были обращены ко входу. Их мертвые глаза все смотрели на Глеба.

«…он создан, чтобы защитить нас, Одноживущих…»

Глеб не закричал лишь потому, что у него перехватило дыхание.

«…отомстить Двуживущим за наши мучения…»

Дощатый сарай был полон трупов. Орден Смерти собрал здесь всех жителей деревни.

3

Он пришел в себя на крыльце какого-то дома. Он сидел на ступеньках, закрыв лицо ладонями и тяжело дыша.

Как он сюда попал, Глеб не помнил. Видел ли его кто-нибудь, Глеб не знал.

— Тихо, — сказал он себе. — Это всего лишь Одноживущие.

Это не люди. Это программные модули, точно такие же, как те рыжие муравьи, только изощреннее, куда более сложно устроенные. Не люди — компоненты игры.

Самой натуралистичной игры из когда-либо существовавших…

Тошнота вновь взяла за горло.

Орден Смерти… Что за дурацкое название! Почему бы им не назваться фашистами? Так будет честнее.

Глеб стиснул кулаки, заскрежетал зубами, чувствуя, как закипает в душе гнев.

С точки зрения игрового процесса, истребление Одноживущих может быть оправдано. Ведь очки опыта начисляются игроку за любое убийство. Крестьянин с вилами, конечно, менее достойный противник, чем какой-нибудь василиск, но василиска еще надо найти, а крестьяне — вот они, в каждой деревне. И пусть падает харизма, пусть ухудшается отношение людей к тебе, пускай тебя ненавидят, избегают, пусть никто из нормальных людей не хочет иметь с тобой дела, но если в мире полно таких же выродков, то ты не станешь изгоем.

Но такая игра перестает быть игрой.

Всему должна быть мера…

Глеб с трудом сдерживался, чтобы не закричать в полный голос, вызывая на бой всех ублюдков, что собрались здесь. Сейчас он чувствовал, что способен в одиночку расправиться с целой армией.

Он — Богоборец.

У него есть сила и умение.

Его не возьмут ни мечи, ни стрелы.

Игры закончились…

Глеб ударил ногой в запертую дубовую дверь, и она лопнула, сорвалась с петель, улетела во тьму длинного коридора, сбила что-то металлическое, звучное, громкое — может ведра, а может доспехи.

— Зажигай! — прокричал Глеб во всю мощь своих легких и перешагнул истертый порог.

Кто-то бросился ему навстречу, размахивая мечом, но Глеб поймал клинок в голую ладонь, дернул к себе, двинул кулаком, и оглушенный обезоруженный боец отлетел, ударился о бревенчатую стену, сполз на пол и больше не шевелился.

Тонкая веревка зацепилась за лодыжку, натянулась словно тетива — и в тот же миг справа сухо щелкнул самострел.

Глеб легко увернулся от стрелы, перерубил ее трофейным мечом, даже не осознав, что только что сделал. И закричал дико, нечленораздельно, с упоением ощущая свою силу, свое могущество, забыв обо всех волнениях, думах и переживаниях.

Где-то далеко эхом отозвались встревоженные голоса охранников. Залаяла собака — одна на всю деревню, единственная, что выжила, забившись под крыльцо, когда Двуживущие устроили резню.

Глеб вдруг понял, что видит в темноте.

Он ударил плечом в очередную дверь, вышиб ее, выворотив прочный засов, ввалился в комнату, где стояли три кровати, лавка, большой комод с мутным, засиженным мухами зеркалом, шкаф и стол. Белел, словно светился, печной бок. В углу чуть теплилась медная лампада. А рядом с ней на стене, между печкой и шкафом, висели на гвоздиках три желтые костяные маски — снятые на ночь лики смерти.

Двуживущие спали.

И ничто не могло их разбудить.

Глеб подскочил к маскам, сорвал их, растоптал. Сдернул лампаду, бросил ее на пол, прижал ногой, глядя, как растекается масло, и как бежит по нему огонь. Выглянул в окно: над частоколом полыхало зарево — Ирт услышал шум, все сделал, как надо.

Глеб опрокинул ближайшую кровать, разорвал серую льняную простыню на длинные полосы, скрутил их в жгуты, связал ими Двуживущего, легко его подхватил, взвалил на плечо, бросился к двери.

За спиной взорвалась лампада. Кипящее масло плеснуло на стены, вспыхнуло желтым пламенем. Вмиг занялись легкие занавески.

Глеб промчался по коридору, выскочил на крыльцо.

Огонь уже перекинулся через частокол — горела соломенная крыша избы, пылал сеновал. Горячий пепел летал над деревней, роились в воздухе искры, гудел, трещал разгорающийся пожар; в дыму метались серые тени — охранники, оставив посты и жарящиеся окорока, побросав оружие, взламывали двери, выбивали окна и вытаскивали, выволакивали из домов бесчувственных товарищей, бросали их на траву, мчались назад, в огонь, в дым, выносили оружие и доспехи, спасали костяные маски…

Глеб не стал прятаться, побежал прямо к дороге, к ближайшему выходу из деревни.

Его заметили, два человека прокричали издалека:

— Ты куда?! Откуда?!

— Там тоже горит! — крикнул Глеб, пряча лицо за телом взваленного на плечо Двуживущего. — И там еще двое!

Его приняли за своего и не остановили; на него не обратили внимания, когда он лез через телеги, швыряя связанного Двуживущего, словно куль с тряпьем…

А потом была дорога, притрушенная соломой, колючие кусты, цепляющиеся за одежду, ветки, хлещущие по лицу, трава, обсыпанная росой, с треском рвущаяся паутина, туман, сырые листья, стволы берез, коряги под ногами…

И рассвет — словно пожар перекинулся на небо.

4

Шон Железный Кулак всегда просыпался в хорошем настроении. А иначе — зачем просыпаться? В игру надо приходить с удовольствием и для удовольствия. Проблемы и тревоги — этот груз надо оставлять в реальности.

На сегодняшний день у Шона было запланировано несколько приятных дел. Во-первых, наведаться к мастеру Грому, получить из его рук давно ожидаемый свиток с заклинанием «горящий напалм». Во-вторых, посетить тренировку и продемонстрировать послушникам Ордена искусство «броска из пустоты». В-третьих, заглянуть к мастеру Зевсу, пообщаться — старый друг теперь просыпается редко, о пробуждениях своих извещает заранее, собирает компанию интересных людей. А беседы с ним всегда так интересны…

Шон Железный Кулак зевнул.

До чего же хорошо! Птицы поют, солнце пригревает, а воздух — душистый, свежий. Такого воздуха больше нигде нет.

Постель только что-то жестковата. И тело затекло…

Он хотел потянуться.

И не смог.

Он попробовал пошевелить рукой.

И не сумел.

Он открыл глаза, но ничего не увидел.

Шон Железный Кулак понял, что с ним произошло нечто малоприятное, и его настроение разом ухудшилось. Он даже подумал о том, чтобы снова заснуть, но прежде надо было выяснить, что же случилось, и Шон Железный Кулак, надеясь, что его голос не прозвучит испуганно, изо всех сил закричал:

— Эй! Что происходит?! Есть кто-нибудь рядом?!

Что-то хрустнуло. Близко. Очень близко.

Потом чья-то рука сдернула с глаз повязку, и ровный невыразительный голос сказал:

— Доброе утро.

Шон Железный Кулак зажмурился — яркое солнце ослепило его.

— Доброе, — сказал он осторожно. — А что со мной?

Ему не ответили.

А когда Шон Железный Кулак проморгался, то увидел, что перед ним на корточках сидят два вооруженных человека и смотрят ему в лицо.

— Привет, — поздоровался Шон.

В то же мгновение он узнал одного из этих людей.

5

Двуживущий чуть вздрогнул, и Глеб, заметив это, тут же подался к нему:

— Ты меня узнал?

— Да, Богоборец, — выдержав паузу, сказал Двуживущий. — Меня зовут Шон Железный Кулак. Не припоминаешь? Мы с тобой уже как-то встречались.

— Напомни, при каких обстоятельствах.

— При тех самых…

— Когда?

— Всего месяц назад. Или не помнишь?

— Не помню, — сказал Глеб. И Двуживущий недоверчиво хмыкнул…

Они находились на небольшой поляне, окруженной густым терновником. Лучи яркого солнца, прорвавшись сквозь листву, расплескивались желтыми пятнами по изумрудной траве. В кронах щебетали пичуги, перепархивали с ветки на ветку…

— Послушай, ты… — Глеб взял Двуживущего за плечо, встряхнул. — Мне надоело играть, и я сейчас совершенно серьезен. Рассказывай, что случилось в нашу предыдущую встречу.

— А ничего особенного, — сказал Двуживущий, стараясь не обращать внимания на боль в плече. — Ты убил трех наших мастеров и разогнал учеников, а потом отнял у меня Меч Хорга. Где он, кстати? Неужели ты его продал?

— Чего я от вас хотел?

— Откуда мне знать? По-моему, ты просто проходил мимо. А мы не любим, когда мимо нас проходят Одноживущие. Кто-то к тебе прицепился… Если бы мы знали, что это был ты…

— Я не Одноживущий! — вскинулся Глеб.

— Конечно, — кривя губы, согласился Шон. — Ты Богоборец. Единственный в своем роде.

— Я человек! Я такой же, как ты! Я — Двуживущий!

— Ага, конечно.

— Я все знаю о том мире! Я помню свой компьютер, и пароль для доступа помню, и квартиру свою, и дом, и двор, и сослуживцев помню, и друзей старых… — Глеб говорил сбивчиво, его распирало, он торопился, ему просто необходимо было выговориться. — Я помню, как в школе выцарапал на парте свои инициалы, и получил запись в дневник. Помню, как меня уволили с работы из-за того, что я слишком увлекся играми! У меня есть настоящая жизнь! Есть! Я ее помню!..

— Это все очень занятно, — сказал Шон словно бы в сторону. — Но, честное слово, разработчики могли бы придумать что-нибудь более оригинальное.

Глеб осекся, отпустил плечо Шона, нахмурился. Спросил осторожно, глядя в землю:

— Ты о чем?

— Об Одноживущих, считающих себя Двуживущими. Таких, говорят, сейчас стало много. Я и сам видел одного, беседовал с ним, как сейчас с тобой.

— Но… — Глеб растерялся. — Но я же…

— Когда ты родился? — спросил Шон. — Когда появился в игре?

— Здесь?.. Я?.. Несколько дней назад.

— Новорожденный, значит. Ну и посмотри на себя, похож ты на Новорожденного? Силой, ловкостью, умением? Ты же мне — мастеру Ордена — только что чуть плечо не раздавил. Да на тебе сейчас магии понавешено, я же вижу, я в этом деле мастак. А в тот раз, когда ты трех мастеров прикончил, ты аж светился весь!

— Но я же… Помню… — пробормотал Глеб. — Я… мыслю… осознаю… Это все Епископ. Епископ! — Глеб вскинул голову. — Я Двуживущий, но Епископ что-то со мной сделал! Как мне его найти? Отвечай!

— Епископа больше нет, — спокойно сказал Шон. — Говорят, он умер. Умер по-настоящему. Почти сразу после того, как стал богом.

— Стал богом? И что означает «по-настоящему»?

— А то и значит… — криво ухмыльнулся Шон. — Умер он. Совсем. В том мире. Так говорят. По-крайней мере, в игре он не появлялся очень давно.

— Насколько давно?

— Лет шесть, наверное.

— Игровых?

— Настоящих, — ответил Шон.

Глеб молчал долго, закусив губу и пытаясь переварить полученную информацию. Соображалось туго, в голову лезли разные панические мысли, думалось о затянувшемся кошмаре, о программной ошибке, о неполадках в нейроконтактере, о замыкании в мозгу…

— Ну так что, Богоборец, ты меня прикончишь или отпустишь? — нарушил затянувшееся молчание Шон Железный Кулак.

— Ты говорил, что есть еще такие же люди, как я… — Глеб посмотрел пленнику в лицо. — Знаешь, как их найти?

— Разве только одного. Он живет в глухой деревеньке на самом краю мира, прячется там ото всех. Отпусти меня, и я расскажу, как его отыскать.

— Если ты меня обманешь, я вернусь.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Шон. — Но это не слишком меня пугает… Ну так что, мы договорились?

— Да, — кивнул Глеб.

И повеселевший Шон перекатился на бок и начал рассказывать свою историю.

6

Чтоб стать великим, надо убить великого. Это известно всем.

Первейшее правило Мира — убей и возьми опыт жертвы. Уничтожь противника и приплюсуй к себе его качества. Ограбь остывающее тело. Забери у него все…

Шон Железный Кулак готовился к схватке с сильным противником.

Без малого месяц тому назад он подслушал в таверне разговор Одноживущих. Они обсуждали человека, что не так давно поселился в их деревне. Судя по всему, это был опытный воин, решивший уйти на покой. Он старался быть незаметным, он не носил доспехов, одевался по-крестьянски просто, но могучее телосложение и множество шрамов выдавали его с головой.

— Я видел меч, который он прячет под кроватью, — поделился один из собеседников. — Здоровенный, тяжелый. На рукоятке три больших камня — два красных и один синий, наверное драгоценные. А клинок зеленоватый и чуть светится. И надпись на нем, рунами, — Хорг.

Услышав это, Шон Железный Кулак медленно повернулся, окинул взглядом беседующих крестьян, запомнил их.

Мастер Хорг, слепой гном, изгнанный соплеменниками и принятый людьми, за свою короткую жизнь вне подземелий выковал шесть мечей. Три из шести считались пропавшими. Говорили, что гномы отыскали их и уничтожили, перековали на гвозди — но даже перекованный металл сохранил магию мастера, и гвозди эти ранили лучше любого кинжала. А три уцелевших меча до сих пор ходят по Миру, меняя хозяев. Первый меч — Палач — легко рассекает любую сталь. Второй меч — Луч — ярким сиянием ослепляет врага. Третий меч — Беркут — так крепко сидит в руке хозяина, что его невозможно выбить…

Шон Железный Кулак покинул таверну вместе с захмелевшими крестьянами. На окраине деревни он обогнал их, остановил и задал несколько вопросов. Поначалу крестьяне делали вид, что не понимают, о чем толкует воин, но Шон Железный Кулак умел разговорить Одноживущих, ведь он не зря был мастером Ордена Смерти.

Выяснив все, что требовалось, и устранив свидетелей, Шон отправился в дорогу.

Почти целый месяц шел он на восток, сверяясь со схемой, которую нарисовали ему Одноживущие, и отмечая пройденный путь на подробной карте Мире. А на рассвете двадцать шестого дня он поднялся на холм и увидел море, соединившееся с небом.

Огромное неровное солнце медленно поднималось из-за края Мира. И на его кумачовом лице чернела длинная полоса — словно чуть приоткрытый рот. Это был Остров Туманов — конечная цель путешествия Шона.

В небольшой деревеньке на побережье Шон Железный Кулак нанял парусную лодку. Старый словоохотливый рыбак, выводя скрипучую посудину в море, долго пытался разговорить сосредоточенного угрюмого Двуживущего, болтал неуемно, стараясь скрыть свой страх, но потом догадался, что клиент хочет тишины, и замолчал.

Шон Железный Кулак убил его на берегу. Теперь он умел обращаться с парусом, и перевозчик ему больше не требовался.

Вглубь острова вела дорога. Она огибала острую скалу и уходила в лес, и Шон знал, что за этим лесом его путешествие закончится…

Он вошел в деревню, когда за его спиной садилось солнце. Он видел, как вмиг опустела улица, и ухмыльнулся.

На нем была кровь.

В центре селения Шон Железный Кулак остановился. Он воткнул перед собой меч, достал из сумки костяную маску и надел ее. Он был уверен, что даже здесь, на самом краю Мира, Одноживущие опознают символ Ордена Смерти. И ему показалось, что он слышит испуганные шепотки за стенами домов.

Шон выкрикнул имя, почти наверняка зная, что этот человек сейчас следит за ним.

Он не ошибся.

Не прошло и минуты, как дверь одного из домов — самого старого, самого неухоженного — отворилась. Высокий широкоплечий человек в простой рубахе, босой, всклокоченный, вышел на крыльцо, постоял немного, глядя на закат, потом спустился к покосившейся калитке и шагнул на дорогу.

— Ты пришел убить меня? — Он смотрел куда-то в сторону и сутулился, словно держал на плечах что-то очень тяжелое.

— Да, Серый Рыцарь, — сказал Шон. — И я хочу кое-что у тебя забрать.

— Меч Хорга?

— Точно.

— Тебе не найти. Я хорошо его спрятал.

— Под кроватью? — усмехнулся Шон.

Серый Рыцарь промолчал, только глянул угрюмо на пришельца, повел плечами, словно сбрасывал нечто очень тяжелое и выпрямился.

— Меня непросто убить, — сказал он, и это не было угрозой.

— Я попробую, — сказал Шон и выдернул из земли меч.

— Постой, — выставил перед собой широкую ладонь Серый Рыцарь. — Прежде чем мы начнем драться, разреши я кое-что тебе расскажу.

— Скоро стемнеет.

— Рассказ не займет много времени.

Шон пожал плечами, и Серый Рыцарь кивнул.

— Что ж… — сказал он, присев на столб, лежащий у дороги. — Ты не первый, кто вызывает меня на поединок. И не первый, кому я рассказываю эту историю… Я не знаю как тебя зовут, не знаю кто ты, но это не важно. Я знаю, для чего ты пришел ко мне, и мне незачем знать больше… Когда-то давно я был воином. Обычным Двуживущим ратником, путешествующим по Миру. И я знал, что все это, весь Мир — лишь игра. Большая игра, похожая на реальность, игра идущая в недрах моего компьютера, в моем мозгу, в паутине глобальной сети. И я увлеченно играл, но ни на минуту не забывал, что это лишь развлечение, что этот мир — фантазия, увлекательная и красивая, но обманчивая… Я проводил здесь все свободное время в поисках приключений, а потом возвращался туда, в обыденность, в свое настоящее тело. В реальном мире я был обычным незаметным человеком, у меня была жена, маленький сын, квартира, долги и нелюбимая работа. А здесь я превращался в героя… Но однажды… Однажды я лег спать и не заснул. Я просто лежал на кровати и тупо смотрел в потолок. Ты знаешь, что когда мы засыпаем здесь, то приходим в себя там, в реальности. А я не мог вернуться назад. К своей жене и сыну. В свою квартиру. К долгам и нелюбимой работе… Всю ночь я провалялся на постели, тщетно пытаясь заснуть, уйти из этого придуманного мира, и не мог… Не мог… Мне было страшно. Мне было очень страшно. Я не знал, что это, как это, почему… И я лежал в той пустой темной комнате, за запертыми дверьми и закрытыми ставнями, с трудом сдерживая рвущийся крик отчаяния и ужаса, и все закрывал глаза и вновь открывал… Закрывал и открывал… Закрывал… Открывал… Я оказался в заточении. Где? В компьютере? В своем мозгу? Где-то в сети? Где я сейчас? Тогда я не задавал себе этих вопросов, задумываться об этом я стал позднее, когда понял, что мне никогда больше не вернуться назад, в мир настоящих людей, а не электронных фантомов, что я обречен на существование здесь… Что случилось? Я не знаю. Я могу лишь строить предположения. Иногда воображение рисует мне страшные картины: мое настоящее тело в больнице. Лежит на койке, безвольное, расслабленное, слюна течет по подбородку. Работает аппарат жизнеобеспечения, питая мой мозг. Мозг кататоника. Или другая картина — я с женой и ребенком, но это не я. Это что-то другое, имеющее мою внешность. Ведь я — вот он, здесь. А там… Кто там?.. Я уже стал забывать, как выглядело мое настоящее тело. Помню лицо в зеркале — рыжую щетину на щеках, короткий нос, серые глаза. И все… Я пытался выяснить через знакомых, что со мной случилось. Но в моей квартире жили другие люди. Я просил найти жену и ребенка, но они словно сквозь землю провалились… В конце-концов я смирился со сложившимся положением. А что еще мне оставалось?.. Больше я не мог подвергать себя опасности. Меня пугала и пугает та неизвестность, что стоит за порогом смерти. Куда я попаду, если погибну? Очнусь ли в том мире? Навряд ли. Даже если тело мое еще живо, оно давно отключено от компьютера. Возрожусь ли заново здесь? Или пропаду, сгину навечно, навсегда, окончательно? Я не знаю… Теперь я не Двуживущий. Я призрак, заключенный в компьютере, в Мире, где идет бесконечная, бессмысленная игра, куда приходят люди из реальности, настоящие люди, ищущие развлечений. Война, сражения, драки — вот их развлечения. Но уже не мои… Я уединился, ушел в этот забытый богом уголок, спрятался ото всех. Но ты нашел меня и здесь… Что ж, решай теперь, хватит ли у тебя духу забрать мою жизнь, возможно, единственную. Есть ли у тебя это право… Решай, но знай, что в случае, если ты бросишь мне вызов, я буду биться насмерть. Мне есть что защищать… Решай!

7

— Ты убил его? — спросил Глеб.

— Я не смог, — ответил Шон. — Но не потому, что поверил во всю эту чушь, а потому, что он действительно оказался очень сильным бойцом. Мы сражались на дороге, посреди деревни, у меня был меч, а у него — выдранная из забора палка. И я ничего не мог с ним поделать. Тогда я решил схитрить, и сказал, что перед боем приготовил к отправке письмо, в котором подробно изложил, как добраться до этого места. Я сказал, что письмо будет отправлено через день, и тогда на десятке популярных форумов появится информация о том, где можно раздобыть Меч Хорга. И я предложил сделку: меч в обмен на сохранение тайны.

— Он отдал его тебе?

— Не сразу. И без удовольствия. Но что ему оставалось?.. А потом этот меч забрал ты. В нашу прошлую встречу. И я тоже отдал его без особого удовольствия. И не сразу.

— Я убил тебя тогда?

— Нет.

— Почему?

— Потому что мы долго разговаривали… — Шон Железный Кулак усмехнулся. — Сложно убить человека, с которым ты долго беседовал. Не потому ли киллеры всегда так молчаливы?..

Глеб развязал Шону руки, помог ему сесть.

— Какое отношение имеет Епископ к вашему Ордену?

— Когда-то мы прислуживали ему. Он стал богом, а мы — его проповедниками. Он дал нам часть своей силы, и мы творили чудеса его именем. Нас было немного, мы одевались в такие же плащи, что и сейчас, а повязки, которые теперь мы носим на рукавах, раньше охватывали наши лбы… — рассказывая, Шон растирал запястья, разминал пальцы. — Когда Епископ пропал, дела наши пошли худо. И тогда мы решили объединиться в Орден. Вот и все, собственно.

— Зачем вы уничтожаете Одноживущих?

Шон Железный Кулак пожал плечами:

— Я могу назвать тебе десяток причин. Кто-то из наших искренне верит, что делает благое дело, обновляя население Мира, ведь ни для кого не секрет, что старые версии Одноживущих более примитивные. Другим просто нравится быть мерзавцами, они находят это забавным. Третьи ищут легких денег и быстрого развития. Четвертые хотят быть частью могучей организации. Есть и самые настоящие чокнутые, эти под все свои действия подводят какую-то идеологию… Здесь все, как в настоящей жизни.

— А ты?

— Я-то?.. Со мной сложнее… Я, наверное, отношусь к последним, к чокнутым. Дело в том, что я боюсь Одноживущих. Вот уже который год я слежу за ними. Я вижу, как они прогрессируют, и пытаюсь убедить себя, что это просто алгоритмы становятся изощреннее. Я беседую с ними, и ловлю себя на мысли, что уже не способен отличить их от настоящих людей. У них ведь у каждого свой характер, своя манера разговора, своя история. А теперь вот появились такие, как ты — Одноживущие, которым кажется, что они Двуживущие; сильные умелые воины-одиночки. Это случайность? Я не верю в случайности. Иногда мне представляется, что в один день вы все взбунтуетесь и вышвырнете нас из своего мира. А потом — как знать — найдете способ выйти из виртуальной игры в реальность. Может быть, вы уже захватываете наши тела, проникаете в наши мозги, похищаете наш разум, пока мы тут расслабляемся… Ты смеешься? Я сам иногда над собой смеюсь. Но вы, Одноживущие программы, все больше и больше становитесь похожи на настоящих людей. И это не может не пугать. Если бы не метка, не знаю, как бы я стал вас отличать.

— Какая метка?

— Родимое пятно на щеке. Маленькая точка, которая есть у всех Одноживущих последних версий… — Шон Железный Кулак протянул руку, ткнул пальцем Глеба в скулу. — Но в Мире еще много Одноживущих, у которых этой метки нет. И я убиваю их. Потому что хочу видеть, хочу наверняка знать, с кем разговариваю — с настоящим человеком или же с бездушной подделкой. Тех, у кого есть метка, я пока не трогаю. Но когда-нибудь я стану убивать и вас. Потому что я не хочу, чтобы вы развивались. Я хочу, чтобы игра оставалась игрой.

— Ты, действительно, сумасшедший, — тихо проговорил Глеб, потирая скулу. — Тебе давно надо к врачу. — Он повернулся к притихшему Ирту, посмотрел ему в лицо, обратил внимание на маленькое круглое пятнышко на левой щеке. Спросил с затаенной надеждой услышать отрицательный ответ:

— У меня тоже?

Ирт кивнул.

— Это метка? Метка Одноживущего?

Ирт кивнул еще раз.

Глеб тряхнул головой:

— Не может быть!

— Знаешь, — сказал Шон, пристально на него глядя. — С моей точки зрения, сумасшедший ты, а не я. Так может закончим наш безумный разговор и разойдемся?

— Ты обещал показать дорогу.

— Достаточно того, что я назвал тебе остров и имя. Иди на северо-восток до самого моря, а там спросишь у кого-нибудь более точное направление. Тебе ответят, ты ведь не портил свою карму плохими делами. Ты ведь Богоборец… — Шон Железный Кулак сплюнул и, не дожидаясь, пока его развяжут, сам взялся за путы на ногах. — Не забудьте передать от меня привет Серому Рыцарю. И расскажите, что никакого письма не было, а Меч Хорга он мне отдал за так…

8

Они покинули поляну, оставив на ней связанного Шона. Они спешили, но не потому, что опасались погони, а потому, что Глеб хотел убежать от своих мыслей. Он шагал широко, стараясь думать лишь о предстоящем пути и пытаясь не вспоминать о метке на щеке, о загадочном Знаке меж лопаток, о провалах в памяти, и о том, что Епископ вот уже несколько лет как мертв.

«Одноживущий» — это слово было приговором.

Но Глеб не спешил выносить себе приговор. Он еще надеялся на что-то, он еще верил, заставлял себя верить.

И торопился. Почти бежал.

Ветки деревьев хлестали его, валежник трещал под ногами. Испуганные птицы взмывали ввысь, рыжие белки настороженно смотрели на проходящих мимо людей, слеталась на запах пота надоедливая мошкара…

Глеб плохо представлял, где они находятся. Но Ирт утверждал, что немного знает эти места. Он обещал, что лес скоро кончится, и говорил, что до моря, если идти точно на северо-восток, примерно две недели пути.

Глебу очень хотелось бы преодолеть это расстояние за пару минут.

9

Мастер Зевс должен был проснуться с минуты на минуту. Все уже давно собрались. Один только Шон Железный Кулак опоздал немного, но у него была на то серьезная причина.

— Меня похитили, — сказал он с улыбкой, входя в дом. — Второй раз сталкиваюсь с Богоборцем, и второй раз остаюсь в живых…

Он всех обошел, со всеми поздоровался, потом сел на свое обычное место и коротко, стараясь не слишком увлекаться деталями, пересказал все, что с ним случилось.

— Да ты везунчик, — хмыкнул мастер Джон До. — В прошлый раз Богоборец оторвал мне голову, а сегодня едва не сжег.

Джон До жил в одной комнате с Шоном. Его спящего вытащили из охваченного огнем дома; кровля рухнула в тот самый миг, когда Джона опустили на землю.

— Драгомир сгорел, — сказал мастер Геринг. — Не успели за ним вернуться.

— Я уже знаю, — кивнул Шон. Он проходил через деревню, видел обожженные бревна частокола и три обугленных дымящихся сруба. Дежурившие на дороге охранники, молодые встревоженные послушники, рассказали ему о ночном пожаре и о жертвах. А он рассказал им о том, кто устроил этот пожар…

— Ну, что у нас нового? — очнувшийся мастер Зевс спустил ноги на пол и разом — практически не сгибая колени, держа спину прямой — встал на ноги. Он всегда вставал так — словно киношный вампир из саркофага. Да и внешностью он походил не то на Бела Лугоши, не то на Лона Чейни.

— Не поверишь, — сказал Шон Железный Кулак и широко улыбнулся. — Мы купили Богоборца.

Мастер Зевс недоуменно вскинул бровь.

— Да-да, — кивнул Шон, довольный тем, что сумел удивить и заинтриговать старого друга, обычно ничем не выдающего своих чувств. — Мы купили двух рабов, а один из них оказался Богоборцем.

— Ну и?..

— На тренировке он убил Чертенка, Рыбака, Истукана и еще кого-то из учеников… — Шону было весело. — Потом его опознали, и мастер, проводящий занятие, сбежал со всем своим классом. А Богоборец выпустил рабов, пустил нам красного петуха и смылся. Но на рассвете он вернулся в деревню, спалил три дома, и утащил меня в лес.

— Что ему было нужно?

— Он из тех, новых, что думают, будто они Двуживущие. Как я понял, он решил, что Епископ наложил на него какое-то заклятье.

— Он что, не знал, что Епископа больше нет?

— Выходит, не знал.

— Дааа… — протянул мастер Зевс, присаживаясь на стул с высокой резной спинкой, которое с небольшой натяжкой можно было назвать троном. — Занятные времена.

— И что ты думаешь насчет всего этого, мастер? — осторожно поинтересовался мастер Хорь — новичок в их компании.

— Думаю… Я много чего думаю… Но прежде, друзья, давайте попробуем благородного эля, что прислал нам Лорд Теней, и вспомним наших товарищей, кто по тем или иным причинам находится сейчас далеко…

Мастер Зевс щелчком выбил пробку из небольшого, стоящего на столе бочонка, быстрым точным движением воткнул в отверстие втулку медного крана — пива пролилось лишь на полглотка.

— Распоряжайся, Хорь.

Младший мастер кивнул, собрал кружки и стал их наполнять, стараясь никого не обидеть, всем наливая поровну, с одинаковой шапкой пены.

— Я думаю, — сказал мастер Зевс, пригубив пиво, — что в Мире началась очередная глобальная игра, каких уже много было. В очередной раз администрация Мира затеяла какие-то перемены, сейчас идет распределение ролей, смена ситуации. Появились новые Одноживущие, народились новые монстры, плодятся самые разные слухи — ведь их кто-то же распускает… Помните, как это было с Епископом? Тогда мир тоже менялся подобным образом, только это было не столь заметно. Администраторы манипулировали всем: фактически, это они создали Культ, который потом превратился в Орден Смерти. Это они подсказывали Епископу и его врагам, что делать. Они дергали нас за веревочки, раздавали задания и миссии, манили деньгами и артефактами. Они ведь отлично понимают, что стабильность скучна, и всячески пытаются разнообразить игровой процесс. Что именно они задумали сейчас, я не знаю. Но нужно быть готовым ко всему. В том числе к тому, что какая-то роль в новой игре отведена нашему Ордену. Не зря же загадочный Богоборец уже второй раз наносит нам визит.

— Интересная теория, — весело сказал кто-то. — Весьма правдоподобная.

Мастера Ордена переглянулись, не понимая, кто это произнес.

— Я здесь, господа… — Голос шел сверху, и Двуживущие дружно подняли головы. Сперва они ничего не увидели, но потом раздался сухой щелчок, пахнуло серой, и на потолке появился человек. Он сидел на балке, упираясь ногами в беленые доски потолка, и, задрав голову, смотрел вниз, на собравшихся вокруг стола людей.

— Привет, — сказал он и встал. — Извините, что заглянул без предупреждения, я просто пролетал тут мимо… — Непонятно было, как он держится на потолке, и почему его долгополая одежда, переметная сумка и длинные волосы не подчиняются земному тяготению.

— Кто ты? — Мастер Зевс первый справился с удивлением.

— Всего лишь маг, — сказал незваный гость и стукнул в потолок белым посохом. — Я случайно подслушал, что тут недавно был один мой хороший знакомый, которого вы называете Богоборцем. Я бы хотел его найти.

— Его здесь нет, — сказал мастер Зевс, осознавая, что ситуация совершенно идиотская, и не зная, как на все это реагировать.

— А не подскажите ли вы, куда он от вас направился? — вежливо поинтересовался странный маг.

Шон Железный Кулак кашлянул, привлекая к себе внимание, посмотрел на мастера Зевса, пытаясь угадать, что тот сейчас думает, и неуверенно сказал:

— Он ушел к морю. На северо-восток.

— Давно?

— Ну… Несколько часов тому назад…

— Ага… — Маг прищурился, нахмурился, что-то высчитывая в уме. — Значит, догоню… — Сказав это, он хлопнул в ладоши и исчез. Невидимые ноги протопали по потолку, оставляя на побелке чуть заметные следы, остановились возле стены.

— Извините, если помешал, — сказал голос. Потом что-то вспыхнуло ярко, громыхнуло; горячий ветер раздернул занавески, опрокинул стоящую на подоконнике герань, вышиб стекло — и смерчем выпрыгнул на улицу, понесся по дороге, оставляя за собой вал поднявшейся в воздух пыли.

В комнате стало тихо. Растерянные Двуживущие округлившимися глазами пялились друг на друга. Потом кто-то из мастеров громко икнул и нерешительно ругнулся, а Шон Железный Кулак шумно выдохнул и вытер отчего-то вспотевший лоб. Скрипнул стул; упала на пол пивная кружка, разбилась, разлетелась стеклянными брызгами.

Мастер Зевс со значением поднял указательный палец к потолку, с которого все еще сыпались опилки и побелка, и сказал почему-то зловещим шепотом:

— Вот. Я же говорил — занятные времена…

Глава 4

Танк не впервые проводил расследование в виртуальных мирах. И перед тем, как взяться за дело, он тщательно обдумал свои требования к работодателю, изложив их в виде списка, куда включил все, что, как он посчитал, было нужно ему для нормальной работы. А именно:

Производительный стационарный компьютер, желательно на базе процессора «iNeuro-twin».

Широкополосный резервированный канал для подключения к сети.

Мост-брэндмауэр «Net-Burner», защищающий компьютер от внешних атак и несанкционированного доступа.

Новейший нейроконтактер «Blee» с прошивкой «Spewal-89» и модулем беспроводной связи «BlueMouth-64», цвет синий.

Мобильный компьютер типа «Spark», модель TY7-TURBO, цвет синий.

Специализированный игровой компьютер «Gameprofit», модель С1288, цвет синий.

Кресло типа «Колыбель», модель ЕС55-PRO, цвет черный.

Меч одноручный, не ниже пятого уровня, легкий.

Полные доспехи не ниже пятого уровня, легкие, незаметные.

Максимально возможное значение личностных характеристик персонажа, повышенный уровень восприимчивости, повышенный уровень индукции, возможность мгновенно перемещаться из одной точки Мира в другую.

И преданный Цербер…

Насчет последнего пункта у Танка были некоторые сомнения. Он знал, что технология эта не вполне отлажена, и боялся возможных осложнений. Но когда еще представится такая возможность? Он в жизни не соберет нужной суммы, а корпорация, если она действительно в нем заинтересована, проведет операцию за свой счет…

— Поди сюда, Малыш, — позвал Танк старого сенбернара, лежащего на диване. Пес поднял голову, посмотрел на хозяина умными глазами, открыл пасть, словно хотел сказать что-то.

Но промолчал.

— Ну ладно, лежи, — разрешил Танк. И, подумав еще, выделил жирным шрифтом последний пункт своих требований.

1

Два дня Глеб и Ирт шли через лес, выдерживая направление по солнцу и звездам, по муравейникам и мху на деревьях. Несколько раз они выходили на дороги, но дороги вели куда-то в сторону, и путешественники были вынуждены вновь возвращаться в чащу.

Они практически не спали. Ирт привык обходиться без сна — так, по крайней мере, он говорил, а Глебу спать просто не хотелось. Иногда, правда, накатывала какая-то слабость, как тогда, после схватки с упырями, и Глеб закрывал глаза, забывался на пару минут. И ему начинало казаться, что сейчас — вот-вот — он покинет этот мир и очнется в реальности, но…

Пара минут — Глеб открывал глаза и видел все то же: ночь, костерок, черные силуэты близких деревьев, и Ирт, жарящий на пруте то ли крысу, то ли лягушку.

Раб был неприхотлив в пище. Он ел все, что не было ядовитым; даже кору некоторых деревьев, какую-то траву и семечки из сосновых шишек.

— На рудниках, — рассказывал он, — лучшим лакомством были личинки земляной мухи — серые червячки, сладковатые на вкус. За двух таких червячков можно было выкупить дневную норму выработки: ты отдыхал, а твой должник работал за тебя… Да, бывает, что и рабу кто-то прислуживает…

Ночами они беседовали, потому что им больше нечем было заняться. Глеб вспоминал свое прошлое, выстраивал воспоминания в хронологическом порядке, восстанавливал причинно-следственные связи между полузабытыми событиями, вслух проговаривал свои мысли, соображения, выводы. Ирт слушал спутника не перебивая и даже с интересом, но едва Глеб замолкал, начинал говорить о своем: о рабстве и свободе, о еде и голоде, о героях и простых людях. Начиная с чего-то конкретного, Ирт скоро переходил на общее: он любил порассуждать о глобальном.

Когда начинало светать, товарищи умолкали, поднимались, затаптывали костер и покидали место привала. Дальше они шли, практически не разговаривая, стараясь не шуметь.

Они были настороже.

Они знали, что скоро что-нибудь случится.

Этот мир не был предназначен для спокойной жизни.

2

На третий день пути, примерно в полдень, они вышли к небольшой лесной речке. Разом повеселевший Ирт забрал у Глеба копье, пообещав вернуть его минут через десять, и, разувшись, прыгнул в рыжую от торфа воду.

Глеб сел на корягу, наблюдая за рабом. А тот, закусив губу, медленно брел по течению, опустив наконечник копья в воду и высматривая что-то в гуще водорослей. Вот он приостановился, потянулся вперед, застыл, глядя в одну точку, перестав дышать, — и ударил. Вскипела вода, Ирт завопил, прыгнул, толкая копье перед собой, перехватил его, поднял, выхватив серебристую рыбью тушу, швырнул на берег.

— Ого! — Глеб приподнялся, бросился к добыче. В рыбине было, наверное, килограмм восемь, она скакала в траве, брызжа чешуей, и копье прыгало вместе с ней. Глеб упал на рыбу, схватил ее, подцепил за жабры, потащил в сторону, подальше от реки.

— Повезло! — возбужденный Ирт выбрался на берег; он скакал вокруг напарника, высоко задирая колени, размахивая руками, словно камлающий шаман. — Вот повезло!

— Откуда ты знал, что она там стоит?

— Да не знал я! Я думал щучку найти, они часто в такой траве попадаются. А потом гляжу! Во! Я аж испугался!

Глеб выдернул копье из рыбьего бока, несколько раз воткнул его в землю, счищая слизь и кровь.

— Сегодня хоть поедим нормально.

— Да тут и на завтра останется.

Они еще какое-то время обменивались впечатлениями, любуясь не желающей умирать рыбой, и лишь когда она затихла, успокоились и они.

— Засиделись, — сказал Глеб. — Пора бы дальше.

— Сейчас… — Ирт огляделся, приметил в стороне какой-то куст, шагнул к нему, вытащил из-за голенища сапога небольшой кинжал с меткой Ордена Смерти на рукоятке, срезал несколько прутьев, сноровисто их ободрал, быстро сплел из длинных полос коры подобие веревки, покрутил ее, подергал, пробуя напрочность. Потом сделал петлю, затянул ее на хвосте рыбины, закинул добычу на плечо.

— Теперь пошли.

— А не тяжело? — спросил Глеб. — Давай хоть молот понесу.

— Нормально, — сказал Ирт. — Когда-то я разгружал баржи. Там тяжести были не чета этому…

3

Речка петляла. Путники то отдалялись от нее, то вновь к ней выходили. И каждый раз когда они встречались, людям становилось чуть радостней, словно не реку они увидели, а старого товарища.

Речка стала их компасом, их поводырем. Она подсказывала, что они не сбились с пути, не заплутали. В любой момент она могла и накормить их, и напоить, и защитить от хищных зверей, что наверняка здесь водились. Она журчала на перекатах, словно песню пела, и самая тихая чаща оживала от этой песни, и самый дремучий лес становился светлей, если рядом блестела вода.

— Наверное, она бежит к морю, — сказал Ирт.

— Как и мы, — отозвался Глеб.

Близился вечер. Макушки деревьев золотились, и небо за кронами светилось синевой, но внизу уже темнело.

Лесу не было видно конца. Он то редел, и тогда товарищам казалось, что деревья вот-вот расступятся, то вновь сгущался, и тогда бурелом лез под ноги, а стволы порой смыкались настолько плотно, что меж ними можно было лишь протиснуться, развернувшись боком. Редкие полянки радовали глаз яркими цветами — ромашками и васильками, иван-чаем и огнецветом; глухие ельники пугали тишиной и мраком — иногда в тиши словно кто-то вздыхал, и тогда тяжелые еловые лапы вздрагивали и качались, роняя отмершие иглы на усыпанную мертвой хвоей землю. В осинниках, наоборот, было шумно: гремучая листва трепетала от малейшего дуновения, и казалось, что лес волнуется, недовольный людским вторжением, и перешептываются, замышляя что-то, деревья.

Ирт уже не напоминал, что знает эти места, не говорил, что лес вот-вот кончится. Теперь он сам не был в этом уверен.

Сколько им еще предстояло пройти?

И что, если Шон Железный Кулак их обманул? Направил не в ту сторону, может быть даже отправил в ловушку…

— Надо было идти дорогами, — пробормотал Ирт, споткнувшись о поваленное дерево. — Дальний путь не всегда самый долгий.

— Посматривай по сторонам, — сказал ему Глеб. — Увидишь подходящее для ночлега место, скажи. Остановимся, перекусим, отдохнем…

Как назло, под самый вечер они забрели в болото. Под ногами покачивались травяные кочки, хлюпала ржавая вода, мошкара лезла в ноздри и рот, донимали комары-кровососы. О том, чтобы здесь заночевать, не могло быть и речи. А темнело с каждой минутой.

— Быстрей, — подгонял Глеб Ирта, посматривая вверх, на кроны, на небо. — Не отставай…

Они снова вышли к реке, и вновь ей обрадовались. На противоположном берегу болота не было, там росли сосны, а деревья эти, как известно, избытка влаги не терпят. Оставалось лишь перебраться на ту сторону, но река здесь разлилась широко, вода чернела глубиной — вброд не перейти, а переплыть со всей ношей не представлялось возможным.

— Что будем делать? — повернулся к напарнику Глеб.

— Когда-то я работал плотогоном, — пробормотал Ирт, озираясь. — Сейчас что-нибудь придумаю… — Он снял сапоги, разделся, сложил вещи на земле, шагнул с берега в воду, погрузившись сразу по грудь. Охнул, ухватился за торчащий из земли корень, сказал: — Дно топкое…

— Ладно, выбирайся, дойдем по болоту, — Глеб протянул товарищу руку. — Кончится же оно когда-нибудь.

— Да ничего страшного, я сейчас… — Ирт отпустил корень, оттолкнулся ногами от берега, нырнул, поплыл на противоположную сторону — быстро поплыл, практически не шевеля конечностями, ввинчиваясь в воду словно тюлень или выдра какая. И Глеб подумал, что не удивится, если вернувшийся раб признается, что когда-то он был ныряльщиком за жемчугом…

Ирт вернулся минут через двадцать, пригнал небольшой плот из трех бревен, связанных то ли лыком, то ли мочалом.

— Раздевайся, — велел он Глебу. И поинтересовался. — Плавать умеешь?

— Да вроде бы.

— Будем держаться за бревна и толкать их… — Ирт, выбравшись на берег, перетаскивал свое немногочисленное имущество на плот. — Только не сильно налегай, связал я не очень надежно…

Глеб разоблачился, аккуратно сложил кожаный доспех, пристроил меж бревен копье и прыгнул в воду, зная, что здесь глубоко у самого берега, а дно вязкое. Вода ожгла холодом, дыхание перехватило, и Глеб невольно охнул, ругнулся, судорожно схватился за скользкие бревна.

— Под берегом ключи, — сказал ему Ирт. — Потому и болото…

Уже на середине реки Глебу вдруг подумалось, что в этом тихом омуте могут водиться какие-нибудь твари, похуже чертей из поговорки. Представилось, как когтистая лапа поднимается сейчас со дна, тянется наверх, к поверхности, где бултыхаются два человека. И огромный выпуклый глаз пялится из тины…

Глеб чертыхнулся и сильней заработал ногами.

4

— Ну-ка, Богоборец, повернись, — в голосе Ирта прорезались покровительственные нотки, и Глебу это не очень нравилось. — Пиявок-то сколько насобирал!

Они не торопились одеваться — сохли. После ледяной воды воздух казался теплым, словно махровый халат, только что снятый с горячей батареи отопления.

— Ненавижу этих тварей… — Ирт короткой палочкой сковыривал с Глеба разбухающих на глазах пиявок и отбрасывал их подальше. — Помню, работал я на торфяных болотах, стелил гать. Так их там было больше чем комаров. Ох, попили они у меня тогда кровушки…

— Что-то сейчас на тебе ни одной не видно, — ворчливо сказал Глеб.

— А работал на болотах старичок один, колдун из местных, он-то меня и заговорил. Теперь ко мне ни одна такая тварь не пристает… — Ирт подцепил пиявку, присосавшуюся у Глеба меж лопаток, точно в центре Знака Богоборца.

— Больно! — вскрикнул Глеб и резко повернулся.

— Извини, — немного растерялся Ирт. — Но я ничего особенного не сделал.

— Нажал сильно.

— Да нет. Не сильней, чем обычно.

— Ну, не знаю… Кольнуло, словно раскаленной иглой.

— Ладно, попробую осторожно…

Глеб снова повернулся к Ирту спиной, и раб аккуратно подсунул заостренную палочку под черное тело пиявки, чуть нажал.

Глеб зашипел, плечи его напряглись, голова дернулась.

— Сейчас… — шепнул Ирт, пытаясь подцепить пиявку. — Сейчас… — Тельце паразита растянулось, темная кровь заструилась по коже Богоборца. — Потерпи… — Ирт резко дернул рукой, и жирная пиявка, кувыркаясь, улетела в кусты.

А Глеб, всхлипнув, покачнулся и начал падать…

5

На экране вспыхивали огненные буквы: «Доступ закрыт». Они пульсировали равномерно, в такт биению сердца, и зеркала старого трельяжа повторяли их бессчетное множество раз: «Доступ закрыт».

Запотевшее оконное стекло, отражая алые буквы, уродовало их, размывало, и бегущие ниточки воды казались подтеками крови.

Игра закончилась.

Жизнь завершилась.

Глеб застонал и открыл глаза.

Он думал, что увидит беленую плиту потолка с круглым плафоном светильника, но увидел темное небо, кроны деревьев и растерянное лицо Ирта.

— Я все еще здесь?

— Ты потерял сознание на несколько секунд.

— Но мне показалось… — Глеб осекся.

Это был сон. Вернее, видение. Картинка из памяти, обрывок воспоминания.

Показалось…

— Я ничего не сделал, — виновато проговорил Ирт. — Я сдернул с тебя очередную пиявку. И ты упал.

Глеб сел, поводил плечами, чувствуя неприятный зуд меж лопаток. Спросил:

— Пиявка была на Знаке? На этой круглой штуковине у меня на спине?

— Да.

— Так, может, все дело в нем?

— У тебя там глаз, — помедлив, сказал Ирт. — Пиявка присосалась к нему.

— Глаз… — Глеб завел руку за спину, с опаской почесал зудящее место, нажал чуть посильней и почувствовал боль. — Чертов глаз на спине. Откуда он взялся?

— Тебя таким создали.

— Никто меня не создавал! — Глеб схватился за тонкую березку, поднялся рывком, сломав деревце. — Я человек! Никто не может создать человека! Только бог! И больше никто! Бог!

— Да, — спокойно сказал Ирт. — Тебя создали боги. Но ты не человек. Ты — Богоборец…

Глеб поперхнулся слюной, закашлялся. А Ирт продолжал говорить:

— Человек — это я. У меня нет Знака на спине, и меня ничто не гонит по миру. Я знаю о себе все, и знаю, что есть вещи, о которых мне знать не положено. Но ты не такой. Ты ищешь себя, ты хочешь узнать больше, чем тебе положено знать. Ты — Богоборец.

— Вот что… — откашлявшись, Глеб немного успокоился. — Прекращай свою доморощенную философию, собирай вещички, и двинем дальше, пока совсем не стемнело. И запомни: меня ничто не гонит. Я иду, куда сам пожелаю. А что касается бога… Бога не существует. По-крайней мере, я в него не верю…

6

Они не ушли далеко: река повернула, деревья чуть расступились, и гул рукотворного водопада заглушил все прочие звуки.

— Плотина, — сказал Глеб. — Теперь понятно, почему река здесь так разлилась.

Деревянная опалубка плотины почернела, словно обуглилась — но это не огонь опалил крепко сбитые доски, а вода выморила, закалила дерево до каменной прочности. Пенящийся поток бежал по широкому лотку и рушился на покатый горб огромного — в два человеческих роста — колеса, ощетинившегося лопатками.

— Мельница, — сказал Ирт. — Когда-то давно я работал на одного мельника. Хорошее было время.

Возле колеса к плотине лепился невысокий бревенчатый домик, вытянутый, словно конюшня. Он стоял на небольших сваях, будто на коротких кривых ногах, кособочился немного, словно устав стоять ровно. Маленькое окошко, обращенное к лесу, светилось, и это означало, что в доме кто-то живет.

— Зайдем? — спросил Глеб.

— Зайдем, — сказал Ирт.

Будь чуть светлей, они, возможно, обратили бы внимание на то, что трава вокруг не выкошена, не примята, что здесь нет ни одной тропинки, а лопухи и крапива подобрались к самому крыльцу, словно осадив дом. Возможно, путников насторожило бы и то, что мельница стоит в глухом лесу, а к ней нет подъездного пути.

— Может, сегодня наконец-то нормально поедим, — сказал Ирт.

— А ты, вроде, особо и не голодал, — усмехнулся Глеб.

Дверь была не заперта: то ли хозяин никого не боялся, то ли просто не думал, что кто-то может появиться в этой глуши.

— Эй! — крикнул Глеб в темную прихожую. — Гостей не ждете? — Ему показалось, что он что-то услышал: то ли осторожный смешок, то ли приглушенный кашель. — Можно к вам?

Не получив ответа, Глеб повернулся к Ирту:

— По крайней мере, возражений не было.

Они вошли в дом, оставив уличную дверь открытой, чтобы хоть что-то видеть в темном, лишенном окон помещении. Не сделав и двух шагов, Ирт налетел на ведро, стоящее посреди прихожей, — оно покатилось, грохоча жестью, и Глебу вновь почудилось, что рядом кто-то тихо рассмеялся.

— Слышал? — повернулся он к напарнику.

— Еще бы, — отозвался Ирт. — Такой шум подняли.

— Я про смех.

— Чего? Какой смех?

— Не знаю… — Глеб крепче сжал копье, поправил меч, висящий на боку в веревочной петле, огляделся внимательней. Он уже неплохо видел в темноте, то ли глаза привыкли, то ли снова проявились умения Богоборца. Спрятаться в прихожей было негде: возле стены лежал на боку бочонок, какие в деревнях используют для квашения капусты, засолки грибов и огурцов; на железном крюке висела старая одежа и сопревшие вожжи; в углу стояло коромысло, похожее на богатырский лук без тетивы, рядом валялся сломанный ухват. — Не знаю, — повторил Глеб и поспешил открыть дверь, ведущую в жилую часть дома.

— Эй! — крикнул он опять, переступая порог. — Есть здесь кто?

И снова ему никто не ответил, только по потолку прошуршало что-то — словно мыши разбежались.

— Должно быть, хозяин вышел, — громко предположил Глеб.

В просторной комнате было светло. Над столом, стоящем в центре, висела на цепи зажженная масляная лампа. Еще одна точно такая же лампа горела в глубине большого зеркала, и маленькие тусклые огоньки теплились в темных стеклах окошек. Светился выбеленный печной бок, светилась деревянная, словно только что обструганная мебель, светилась чистая белая занавеска, закрывающая вход на кухню.

Глеб и Ирт довольно долго топтались у порога, дожидаясь возвращения хозяина, потом переглянулись, аккуратно сложили свое немногочисленное имущество, разулись и прошли к столу.

— Странно как-то, — сказал Ирт, присаживаясь на краешек стула. — Если он вышел, то почему мы его не встретили?

— Лес большой. — Глеб тоже хотел сесть, но передумал. Какое-то необычное чувство не отпускало его, не давало покоя.

— Кто же на ночь глядя в лес ходит?

— Ну, не знаю… Мало ли дел может быть у человека? Может, он за водой ушел?

— А может и не ушел, — сказал Ирт.

Глеб нахмурился:

— То есть?

— Может, его здесь нет и никогда не было.

— А лампа?

— Ты что, не знаешь, что в Мире бывают странные вещи?

Глеб хмыкнул — возразить было нечего.

— Значит, мы можем здесь хозяйничать? — спросил он полушутя.

— Может быть… — Ирт пристально смотрел в зеркало, висящее на стене. — Может быть… Но, кажется, здесь есть еще одна дверь…

— Что? — не расслышал Глеб. — Чего ты там углядел? — Он подошел к зеркалу, провел пальцем по его массивной раме, щелкнул ногтем по стеклу — по своему носу.

— Ничего не замечаешь? — спросил Ирт.

— Нет.

— Лампа.

— Что — «лампа»?

— Качается.

Глеб посмотрел в зеркало. Действительно, лампа чуть покачивалась и едва заметно вращалась.

— И что?

— А наша лампа неподвижна, — сказал Ирт. — И дверь. Смотри на дверь. Там она немного приоткрыта, видишь щель? А наша…

Глеб обернулся, посмотрел на дверь, пригляделся к лампе. И почувствовал, как мороз пробежал по коже.

Действительно, лампа висящая над столом была абсолютно неподвижна. А дверь плотно прикрыта — он сам ее закрывал.

— Что это значит? — спросил Глеб вдруг севшим голосом.

— Здесь живут мирры, — шепотом ответил Ирт.

— Кто? — Глеб отступил от зеркала, догадываясь, что оно может быть опасным.

— Мирры, — повторил Ирт и протянул руку к светильнику. Он легонько его толкнул — и серые тени качнулись на стенах, закружились в медленном хороводе.

— Смотри внимательно, — велел Ирт и кивнул на зеркало.

Глеб повернулся.

Какое-то время в той комнате ничего не происходило. А потом вдруг что-то живое и стремительное метнулось по потолку, коснулось того светильника — и он закачался, закружился, повторяя движение своего реального двойника.

— Мирры, — прошептал Ирт, — живут во всех зеркалах и следят за отражениями. Обычно они безопасны, но иногда… если зеркалу показать такую вещь, которую оно не сможет отразить… и которое не смогут повторить мирры… Тогда они сходят с ума… и переходят на нашу сторону… А тот, кто посмотрелся в такое зеркало, сам может обернуться миррой, а его настоящее тело тут же перенесется на ту сторону зеркала…

— Я посмотрелся, — сказал Глеб. — Я только что видел свое отражение.

— У живого не бывает отражений. Это была мирра, принявшая твой облик. Возможно, вы уже поменялись. Возможно, настоящий ты сейчас внутри зеркала.

Тихий смех слетел с потолка, и Глеб вскинул голову, перехватил копье.

— Они нападают? — Он ничего не видел, только тени.

— Нет. Они не смогут тебе навредить, пока ты не посмотришь в зеркало.

Глеб с трудом поборол искушение глянуть на свое отражение.

— А если я — уже не я?

— Подойди к зеркалу, и, возможно, ты снова станешь собой.

— Но как узнать, где настоящий я?

— Никак! — развел руками Ирт. — Мирра копирует тебя полностью.

— И она думает как я?

— Да. И считает, что она — это ты.

— Так не все ли мне равно, мирра я или нет?

Ирт посмотрел на Глеба, словно на докучливого ребенка.

— Если зеркало разобьется, мирра исчезнет. А ты останешься навсегда — там, в зазеркалье…

Ирт сходил на кухню, вернулся с большим полотенцем, подобрался к зеркалу сбоку, завесил его. Незримые мирры заворчали зло, застучали по стенам и потолку; покачнулся успокоившийся было светильник, моргнул, померк; скрипнула дверь, приоткрылась — и хлопнула с такой силой, что задребезжали оконные стекла.

— Не обращай внимания, — сказал Ирт, заметив, как напрягся Глеб. — Теперь они нам ничего не сделают.

— Ты уверен?

— Конечно, — Ирт закрепил полотенце, связав его углы веревкой. — Мы недостаточно долго отражались в этом зеркале, чтобы мирры могли получить над нами какую-то власть.

— Но превратиться в меня они могли, — криво усмехнулся Глеб.

— Могли. Но тогда тем более не о чем беспокоиться — хуже тебе уже не будет.

— Да уж…

Убедившись, что зеркало надежно закрыто, Ирт успокоился: он словно не замечал скользящих на периферии зрения теней, не видел, как сами собой двигаются мелкие предметы, не обращал внимания на шумы и невнятное злое бормотание. Кажется, Ирт действительно считал, что ничего плохого с ними здесь не случится. Глеб в этом не был уверен.

— Давай-ка отсюда выбираться, — сказал он.

— Зачем? — удивился Ирт. — Ночь на дворе. Сейчас растопим печь, приготовим нашу рыбину, поедим, передохнем, а уж на рассвете двинемся дальше.

— Какой тут отдых…

— Да ты не дергайся. Мирры сейчас сами напуганы, мы от них зеркало спрятали, слышишь, как ругаются. — Ирт улыбнулся. И вновь Глебу в голосе Одноживущего раба послышались нотки то ли снисходительности, то ли превосходства…

7

От печи веяло сухим жаром; пахло горячей пылью и раскаленными кирпичами. Под стеклянным колпаком светильника трепыхался огонек, похожий на алую бабочку.

— Хорошо! — с чувством сказал Ирт и откинулся на спинку стула.

Они съели всю рыбину, хотя сперва Глеб не верил, что это возможно. На столе остались лишь рыбья голова, куча костей и плавников.

— Ты, Богоборец, как знаешь, а я сегодня планирую выспаться… — Пока готовился ужин, Ирт перерыл весь дом и натаскал к печи груду старого тряпья. На кровати спать он отказался, сказал, что крепче будет спать на полу, что в матрасе могут водиться клопы, и что Богоборцу это ложе подойдет больше, да и привычней оно ему будет. Глебу замечание про клопов не понравилось, но возражать он не стал — тем более, что ночь он планировал провести бодрствуя. И не только из-за мирр, немного уже успокоившихся, но и потому, что попросту не хотел спать.

Не умел…

— Спи, — сказал Глеб. Он, от усердия прикусив язык, острым ножом резал кириллические буквы на древке копья. — А я посижу, закончу сейчас, потом книжку почитаю. Может и вздремну.

Книжку нашел Ирт, когда копался в большом сундуке, стоящем за печью. Тяжелый том в потертом кожаном переплете не был озаглавлен, а первые листы его были выдраны. Потому товарищи не смогли понять, о чем была эта книга и кому она предназначалась. Иллюстрации, на которые наткнулся Глеб, бегло пролистав фолиант, не прояснили ровным счетом ничего: на одной была изображена какая-то травка с причудливым толстым корневищем, похожим на человека; на другой было нарисовано кошмарного вида чудовище, вылезающее из яйца; на третьей — вытянутый череп с четырьмя глазницами и острым рогом на лбу. Были и еще какие-то картинки, но Глеб не стал их разглядывать — более близкое знакомство с книгой он отложил на потом.

— Знаешь… — Ирт встал, отодвинув стул, подошел к печи, прислонился спиной к ее теплому боку. — Когда-то я мечтал, что стану свободным человеком. Но однажды понял, что свободы не бывает, что любой человек в той или иной степени раб. И получить свободу нельзя, можно лишь сменить форму рабства.

— К чему это ты?

— Все мы рабы, — многозначительно сказал Ирт и улегся на груде тряпья. Потянулся, зевнул, закрыв рот ладонью. И закончил свою мысль: — Все мы равны, и рабы, и хозяева… — Он еще раз зевнул, повернулся лицом к печи, зарылся ногами в тряпье, буркнул что-то, возможно, пожелал Глебу спокойной ночи, и почти сразу захрапел.

— И ведь кто-то набил твою голову этой ерундой… — Глеб помолчал, глядя на спящего товарища. А потом добавил негромко: — Или ты действительно сам до этого додумался?..

Он и раньше удивлялся тому, насколько разумными кажутся Одноживущие. Общаясь с ними, он порой забывал, что говорит с программами. Их разум был симуляцией — он понимал это, но это не мешало ему разговаривать с компьютерными персонажами так, как если бы они были настоящими людьми.

Но что, если их адаптивные алгоритмы однажды адаптировались так, что перестали быть просто алгоритмами? Что если их алгоритмический рассудок превратился в разум?..

Неужели Шон Железный Кулак прав?..

Глеб вновь вспомнил о том, что и сам может оказаться такой вот разумной программой с ложными или чужими воспоминаниями, и велел себе подумать о чем-нибудь другом.

Только не думай о белой обезьяне…

Он невесело усмехнулся, вспомнив старую байку о Ходже Насреддине, и придвинул к себе фолиант.

Чтение — лучший способ занять мысли…

Первые строчки Глеб бездумно пробежал глазами, но потом зацепился взглядом за слово «мирра» и стал читать внимательней.

Книга утверждала, что легенды о миррах не вполне правдивы. Мирры — сущности отражений — не могут явиться сами, их можно только вызвать, открыв портал в зазеркалье. В качестве портала может использоваться любое зеркало. Его необходимо трое суток выдержать в абсолютной темноте — тьма — это единственное, что не может отразиться в зеркале. А потом, использовав заклинания «Стеклянная Дверь», «Призыв Сущности» и «Отражение», маг должен начертать руническое слово «тьма» и полить зеркало водой, взятой из семи ключей.

Глебу названия заклинаний ничего не говорили, и магией рун пользоваться он не умел, хотя и представлял, как это выглядит со стороны. Но читать все равно было интересно, тем более, что дальше пояснялось, как можно использовать бесполезных, вроде бы, сущностей в бою со сколь угодно сильным противником…

После всех манипуляций, сообщала книга, зеркало превращается в портал, открытый для мирр. Держать при себе такое зеркало опасно, поскольку мирры могут повредить предмет, которое долгое время отражается в нем, и могут поменять местами существо и его отражение. Поэтому в книге рекомендовалось прятать зеркало в чехле, и делалась оговорка, что чехол надлежит менять каждые три дня.

С помощью мирр можно уничтожить любое существо, утверждала книга. Для этого необходимо, чтобы существо отразилось в зеркале-портале и превратилось в мирру. Затем надлежало разбить зеркало, и тогда мирра, принявшая облик существа, немедленно исчезнет, а само существо навсегда останется в зазеркалье. На Двуживущих, впрочем, магия зеркал не действовала, поэтому книга рекомендовала использовать мирр для уничтожения всевозможных чудовищ.

Далее приводились математические выкладки об эффективности такого оружия. Глеб бегло просмотрел формулы, но мало что понял — только то, что вероятность подмены отразившегося отражением зависит от множества факторов и составляет примерно 15–20 %.

«Значит, — сделал вывод Глеб, — восемьдесят процентов, что я остался собой. При условии, что я действительно Одноживущий».

Он с новым интересом глянул на занавешенное зеркало. И мирры, словно почуяв, о чем он подумал, зашумели, завозились под потолком, вновь качнули светильник, зазвенели цепью, уронили прислоненную к стене лопату.

Глеб уже не обращал на них внимания. Он, не читая, пролистал несколько страниц, заинтересовался небольшой иллюстрацией, на которой был изображен уродливый лысый карлик. «Брауни» — была подписана картинка. Текст ниже пояснял, что брауни — домашние духи, иногда добрые, но чаще вредные. Вызвать их можно только находясь внутри помещения, магу они подчиняются с неохотой, и проку от них почти никакого…

Судя по всему, книга была пособием по магии призыва — редкой разновидности волшебства, когда боевой маг, вместо того, чтобы сражаться самому, насылал на противника всевозможных существ и сущностей…

«Демон Эдж» — вызывается в лунную ночь, продолжительность существования — девять часов; не восприимчив к огню, может парализовать противника взглядом; атакует, используя клыки и когти.

«Нага» — змея-оборотень, ядовита, плюется ядом; в человеческом облике двигается стремительно, касания ее смертельны; ее кровь разъедает оружие и доспехи; ее дыхание отравляет воздух.

«Локк» — сын земли и воды, грязевой великан, поднимается на пашне во время дождя, если трижды повторить заклинания «Призыв Сущности» и «Оживление Неживого»; не восприимчив к магии воды и к магии земли; способен замедлить передвижение противника; существует, пока не высохнет, потом рассыпается в пыль.

«Зог» — ожившая тень; ослепляет противника, но не способна причинить физический вред.

«Шелхот» — душа утопленника; поднимается со дна и утягивает пловца на дно…

Глеб листал книгу, разглядывая рисунки, бегло просматривая комментарии, не обращая внимания на магические формулы и описание заклинаний — все равно он не мог их использовать, он был воином, а не магом.

«Орхонт» — пожиратель плоти, невидимый паразит; стремительно размножается в теле жертвы.

«Го» — слепой рогатый демон, бросается на любой звук.

«Дендрод» — древесный дух, боится огня и открытых пространств.

«Ульх» — нежить; лишает жертву рассудка и обращает в бегство.

«Богоборец…»

Глеб подумал, что ошибся. Перечитал по слогам, вслух, ведя пальцем по причудливым рукописным буквам:

— Бо-го-бо-рец… — Никакой ошибки!

Он вдруг чего-то испугался, захлопнул книгу, отодвинул ее, встал, заходил по комнате.

Богоборец! В одном ряду с духами, элементалями, демонами и прочими монстрами!

Он уже привык к своему новому прозвищу, смирился, притерпелся, поверил, что он — да! действительно! — Богоборец, а как тут не поверить, если все тебя узнают, все только так тебя и называют, если на спине твоей непонятный знак, и кожа твоя — словно доспех, и сила как у быка!

Но!

В книге!

Среди нежити!..

Глеб стиснул кулаки, подхватил копье, закрутил его бешеной петлей, вонзил в бревенчатую стену, выдернул, ударил в потолок, в пол, отшвырнул стул, царапнул печную кладку, переполошил мирр.

«Не думай о белой обезьяне!»

В груде тряпья завозился Ирт, закопал голову поглубже, буркнул что-то. И Глеб заставил себя остановиться, опустил копье, сцепил зубы, считая тяжелые удары сердца.

«Я — не Богоборец, — сказал он себе. — Да, со мной что-то случилось. Но я — это я».

Он с опаской посмотрел на книгу.

«Не демон. Не сущность. Не дух… Человек!»

Он шагнул к столу. Потянулся к фолианту. Положил на него ладонь.

«Глеб — так меня всегда звали. И так меня зовут сейчас».

Он решительно придвинул книгу, раскрыл ее на середине, нашел страницу, где было написано это слово — «Богоборец». Навис над ней, разбирая мелкую вязь вычурных букв.

«Богоборец» — существо, считающее себя человеком и выглядящее как человек; страдающий демон мщения — выходит из земли, гонимый чувством мести; защищен от оружия и магии, но не абсолютно; уязвим; разумен; стабилен; владеет оружием; способен обучаться. Точная методика призыва неизвестна. Предположительно, поднять Богоборца может лишь Бог, используя магию воскрешения…

Глеб перелистнул страницу и вздрогнул.

Большая иллюстрация изображала человека с какой-то круглой штуковиной над головой — не то короной, не то нимбом. Позади человека чернела яма, возле нее изогнулась петлей грунтовая дорога, а из небрежно намалеванных кустов выглядывали тщательно прорисованные морды двух упырей.

Человек шагал, не замечая опасности.

А Глеб смотрел на его лицо и не мог отвести взгляд.

Точно такое же лицо было у мирры в зеркале.

У его отражения.

У него самого…

Глеб смотрел на изображение Богоборца и видел себя.

8

Ирт проснулся перед самым рассветом. Выпутавшись из тряпья, он потянулся, сел, прислонившись спиной к холодному боку остывшей печи, протер глаза.

Глеб сидел за столом. Перед ним лежала раскрытая книга, но он в нее не смотрел. Он мял в руках медную кружку. Еще одна кружка — просто медный ком — валялась среди осколков стекла на полу.

Ирт оглядел окна — они были целы.

— Что случилось? — спросил Ирт и понял, что стекло — это разбитое зеркало. — Зачем ты его?

— Теперь я точно знаю, что я — не мирра, — Глеб поднял голову. Глаза у него были красные и опухшие — словно у вампира. — Я — монстр.

— Что? — Ирт удивился. — Ты пьяный? Где нашел выпивку? Мне оставил?

— Я трезвый… — Глеб сжал кулак, окончательно смяв кружку, швырнул ее в стену. — Я трезвый уставший монстр. Я страдающий демон мщения.

— Да что случилось-то?

— А вот посмотри, — Глеб кивнул на книгу.

Ирт подошел к столу с некоторой опаской. Он знал, что многие фолианты заряжены магией, и нужно обладать недюжинными способностями, чтобы заметить ловушку и обезвредить ее. Конечно, он уже брал эту книгу в руки, но, побоявшись, не стал ее открывать. Это сделал Глеб. И, возможно, от этого пострадал.

— И что? — Картинка на Ирта особого впечатления не произвела.

— Сходства не видишь? — Глеб положил голову на стол, повернулся лицом к недоумевающему товарищу, скосил глаза на иллюстрацию. — А?

Ирт всмотрелся в рисунок внимательней. Узнал:

— Богоборец?

— Он самый. Видимо, меня призвал бог. Но где он? И кто? Епископа больше нет, как я узнал. Неужели он вызвал меня, а потом сгинул?

Ирт поднял опрокинутый стул, сел за стол, подвинул к себе книгу, долго изучал иллюстрацию.

— Видишь в углу значок? — спросил Глеб. — Он такой же, что и у меня на спине?

— Да. Круг, звезда и глаз.

— И надпись. Видишь надпись?

— Да.

— «Creatura Deus…» Это латынь. Мертвый язык… Знаешь, что она обозначает?

— Нет.

— «Создание Божье». Представляешь? Я — монстр. Креатура.

— Тебя создали боги. Я уже говорил.

— А место на рисунке? Помнишь его? Именно там я и появился. Выбрался из этой ямы. А из кустов появились упыри. Я прикончил их возле дороги — голыми руками прикончил! Раздавил, как каких-нибудь беспомощных котят! Как эту кружку!

— Ты Богоборец, — кивнул Ирт.

— Чушь! — Глеб ударил кулаком по столу, затряс головой. — Я — монстр! Демон!

— Ты точно не пьяный? — заботливо поинтересовался Ирт.

— Я трезвый… — Глеб захлопнул книгу, схватил Ирта за грудки, подтянул к себе, зашептал, тараща глаза: — Почему? Почему это случилось со мной? И как такое вообще возможно? А? Скажи мне, мистер всезнайка!.. — От него разило перегаром, и Ирт уверился, что Богоборец все же пьян. Но где он взял спиртное?

— Ладно! — рявкнул Глеб и отпустил Ирта, оттолкнул его. — Хватит ныть! Мы выясним, что это за чертовщина такая, и кто за этим стоит. А когда выясним, тогда… Тогда… — Он сжал кулак, вскинул его над головой — и вдруг из побелевших костяшек вырвались острые язычки пламени, лизнули потолок, оставив черные отметины.

Но Глеб этого не заметил. Он по-прежнему считал, что магия — это не его стихия.

9

На рассвете они покинули дом.

Сырой туман затопил лес. Было тихо, ничто не двигалось, только деревья вздрагивали, стряхивая с себя холодную росу, — тяжелые капли сыпались вниз, разбивались о листву и ветки, усеивали траву серебряными брызгами, повисали на нитях паутины искрящимся бисером.

Одежда вымокла сразу. Но Глеб и Ирт не обращали на это внимания. Он спешили навстречу встающему солнцу, и порой им казалось, что они видят его в просветах меж стволов.

Солнце было круглое и ярко-красное, словно сигнал «стоп» уличного светофора.

Глава 5

Ответ пришел через час.

Его требования были приняты. Технику обязывались доставить завтра утром. Персонаж-болван с требуемыми характеристиками был создан, оставалось лишь подключиться к сервисному порталу и настроить заготовку под себя.

Цербера сразу не обещали, но операция была назначена на среду. Или на любой другой день — как будет удобно…

Танк удовлетворенно хмыкнул, потер руки. Начало обнадеживающее! Похоже, корпорация действительно заинтересована в его услугах. Хотя, если быть честным, что такого может сделать он, чего не могут они? Неужели надеются, что он будет делать вещи, на которые сами они никогда не решатся?

Уж не хотят ли его подставить?..

Танк почесал обритый висок, то место, где завтра на место старого нейроконтактера, на его подложку-сокет, встанет нейроконтактер новый — круглая, стильная нашлепка с крохотным индикатором и сенсором включения…

Что ж, к осторожности ему не привыкать.

А пока можно заняться делом. Сперва списаться с людьми, с которыми в игре происходило нечто странное, представиться, познакомиться, договориться о конференции, организовать этакий круглый стол. А вернее очную ставку.

Конечно, корпорация их всех уже опрашивала. Но в беседе один на один — в официальной беседе, почти допросе — многое упускается.

А вот если устроить виртуальные посиделки… Как знать, может и выплывет что-то новое, неожиданное. Некий фактик. Зацепка…

1

Река вывела их из леса и указала путь к морю.

— Наконец-то, — сказал Глеб. — А я уж и не верил, что когда-нибудь увижу такое небо.

Небо развернулось над всем миром. Настоящая свобода была там — в вышине среди облаков, рядом с солнцем.

— Да, — вздохнул Ирт. — Дух захватывает.

Они стояли на песчаном обрыве; позади шумели сосны, впереди ветер волновал разнотравье, а под ногами играла на перекате набравшая сил река.

— Присядем? — предложил Глеб. И, не дожидаясь ответа, сел на краю обрыва.

— Присядем, — согласился Ирт и остался стоять.

Они помолчали, любуясь открывшимся простором, высматривая в степи островки перелесков, надеясь увидеть жилье. Далеко впереди темнели какие-то пятна — но дома это были или что-то другое, путники рассмотреть не смогли.

— Двинем прямо? — спросил Глеб. Он уже привык советоваться с напарником, и научился не обращать внимания на его советы.

— А куда еще?

— Как думаешь, много осталось?

— Не знаю, — честно признался Ирт.

Глеб лег на спину, прищурился, глядя в сияющую синеву неба, на черные росчерки кружащихся птиц.

— Взлететь бы как они, осмотреться, — мечтательно проговорил он.

— Взлетать не обязательно, — отозвался Ирт. — Опытный маг мог бы взглянуть на мир их глазами…

Они долго смотрели на птиц. И не подозревали, что глазами парящих орланов наблюдает за округой длинноволосый человек в шерстяном халате.

2

Они не прошли и двух километров, как Ирт вдруг резко остановился и хлопнул себя ладонью по лбу:

— Ищем дорогу, а она рядом!

— Где? — Глеб не видел ничего, что напоминало бы дорогу.

— Мы куда идем? К морю. А что еще идет к морю?

— Это загадка, да?

— Это река!..

Действительно, все это время они шли по берегу. Разлившаяся река теперь совсем не походила на лесной ручей, через который можно было перейти вброд, а то и вовсе — местами — перепрыгнуть.

— Течение хорошее… — подойдя к воде ближе, Ирт взглядом знатока оценивал буруны, следил за плывущим мусором. — Направление нужное. Почему бы не воспользоваться?

— А где лодку возьмем?

— Зачем нам лодка? Сделаем плот.

— Ну уж нет! Видел я, как ты плоты делаешь. Такой через сто метров развалится.

— Это будет хороший плот, настоящий, вот увидишь. Мы же на нам вдвое быстрее до моря доберемся. И силы сохраним. Да и безопасней будет — по реке-то.

— Ну, не знаю… — Глеб все же сомневался. — И сколько времени тебе надо, чтобы плот построить?

— На двоих-то? За день управлюсь. Если поможешь.

— И говоришь, быстрей доберемся?

— Конечно! Ты глянь, глянь! Течение какое. Нас же понесет, как парусник ветром.

— А ты что, и в парусниках разбираешься?

— Немного. Было дело, в море ходил.

— Рабом?

— А я в этой жизни никем больше побыть и не успел, — усмехнулся Ирт. — Ну, что думаешь, Богоборец? Будем плот рубить? Смотри, впереди как раз перелесок небольшой.

Глеб пожал плечами:

— Срубить, конечно, можно. А там поглядим, что получится, и решим.

— Плот будет надежней, чем земля, — заверил Ирт и хищно оглядел близкий лесочек, определяя, что за деревья там растут. Береза не подойдет — слишком тяжела. Осина тоже. Ива совсем не годится. Лучше что-нибудь хвойное: ель, сосна, лиственница.

— Всего-то и надо восемь бревен. Ну, может, десять. Твой меч, мой топор — инструмент есть…

Топор Ирт прихватил на мельнице. Он много чего там взял: пеньковую веревку, рыбацкую сеть-стенку, фонарь, холщовое полотенце, шило, дратву, шкатулку со швейными принадлежностями, кое-какую посуду — он под завязку набил сумку, рассовал мелочь по карманам, подпоясался полотенцем, повесив на него то, что можно было повесить, заткнув за него топор и широкий тесак. Боевой молот Ирт не бросил, он нес его на плече, привязав к длинной рукояти узел с тряпьем.

Похоже, бывший раб просто не мог пройти мимо бесхозных вещей.

А Глеб из дома мирр взял один-единственный предмет — толстый фолиант, в котором он нашел свое изображение.

3

Звонко и весело звенел топор, врубаясь в смолистый ствол, разбрызгивая янтарную щепу.

Обычно бледный Ирт разрумянился; он тяжело дышал, утирал со лба пот, то и дело сплевывал вязкую слюну.

Валить топором деревья — нелегкая работа.

— Поберегись! — крикнул Глеб, почувствовав, что сосна подалась; он налег на ствол плечом, поднатужился. Хрустнула, затрещала, лопаясь, древесина, качнулись пушистые ветви, роняя сухие шишки и старую хвою. Ирт отскочил в сторону, задрал голову, глядя, как рушится очередной поверженный великан. Выдохнул:

— Уффф… Пожалуй, хватит…

Четыре дерева лежали на земле — три сосны и одна лиственница. Надо еще обрубить все сучья, оголив ровные стволы, а потом расчленить их на бревна. Работы — непочатый край. А солнце уже садится.

— До ночи никак не успеем, — пробормотал Ирт. — С пилой, конечно, быстрей бы вышло.

Они присели на поваленный ствол, передохнули. Глеб осмотрел меч — клинок плохой, сталь некачественная, но заточка хорошая, грамотная, и рукоять прихватистая, удобная. Вряд ли меч выдержит такую работу. Наверное, завтра придется его выкинуть. Да и ладно — останется еще копье. И молот-клевец у Ирта. И тесак у него же за поясом. И кинжал за голенищем. И шило в сумке.

Глеб усмехнулся.

— Ну что, приступим?

— Давай. Чего тянуть?.. — Ирт встал, поплевал на ладони, взялся за топор. — Нам бы только бревна подготовить. А утром оттащим их к берегу.

— Сделаем. У нас вся ночь впереди. — Глеб махнул мечом, срубил небольшую веточку, провел пальцем по ровному срезу, липкому от смолы. — Управимся….

4

Они работали почти всю ночь, рубили сучья, оттаскивали их к огромному костру, бросали в огонь, ворочали неподъемные стволы, членили их на трехметровые бревна, вырезали пазы, высверливали отверстия, выстругивали деревянные шипы.

За два часа до рассвета Ирт не выдержал, опустил руки, сдался:

— Все, больше не могу.

— Иди, отдыхай, — сказал ему Глеб. — Я доделаю.

— Разметку мою видишь? — на всякий случай уточнил Ирт. — Все понимаешь?

— Да. Не переживай, все будет, как надо.

Ирт лег на груде лапника возле костра, заснул мгновенно. Глеб чуть передохнул и вернулся к работе.

Он так увлекся, что совсем забыл об осторожности; он не думал о том, что летящий из леса шлейф искр виден издалека, а стук топора в ночной тишине разносится на много километров. Он словно забыл, что находится не в реальном мире, где хищники бегут от звуков, производимых человеком, а в компьютерной игре, где любой шум, напротив, привлекает самых разных созданий, и, чаще всего, от созданий этих не приходится ожидать ничего хорошего.

Сняв кожаный доспех, отложив копье и меч, Глеб орудовал топором и не замечал, что из ночного леса в спину ему смотрят светящиеся зеленые глаза.

Степной шиг — ночное полуразумное существо — наблюдал за человеком. Он не спешил нападать, он знал, что люди, порой, оказываются достойными соперниками. Прочная шкура шига не раз была пробита оружейной сталью. Зазубренные наконечники нескольких стрел навечно засели в его могучих мышцах…

Шиг выжидал. И не замечал, что другой человек следит сейчас за ним…

Когда Глеб отложил топор и выпрямился, шиг вжался в землю, готовясь к прыжку. Он еще не знал, куда прыгнет: на освещенную огнем вырубку или же в темную чащу. Все зависело от действий человека.

Глеб потянулся и зевнул.

Накопившаяся усталость давала о себе знать.

Он хотел спать — закрыть глаза и ни о чем не думать, ничего не чувствовать.

Шиг приподнял зад, выпустил когти, напружинил могучие ноги. Какое-то ничтожное мгновение он еще решал, стоит ли нападать на человека, не ловушка ли это. А потом, забыв о разуме и подчинившись инстинктам, рванулся вперед.

Огромная черная туша бесшумно вымахнула из кустов.

Глеб краем глаза уловил движение, но вместо того, чтобы отпрыгнуть, перекатиться, схватить оружие, он просто повернул голову.

Он не ждал нападения.

Он засыпал — цепенел, как тогда, после схватки с упырями, на месте своего рождения.

Он перетрудился. Растратил все силы.

Его сознание отключалось…

Шиг выбросил перед собой лапы, распахнул пасть — он видел растерянность на лице жертвы, ему уже представлялось, как хрустят человеческие ломкие кости, как соленая кровь брызжет в горло…

Что-то полыхнуло в кронах деревьев. Нестерпимо яркая вспышка заставила шига зажмуриться. И в тот же миг какая-то невидимая сила подхватила теряющего сознание Глеба, отбросила его в сторону.

Ослепший шиг промахнулся. Он упал на место, где только что стоял человек, щелкнул пастью, раскинул в сторону лапы, надеясь зацепить когтями-крючьями невесть куда девшуюся добычу, закрутился, завертелся, поджав хвост, угрожающе взрыкивая, начиная догадываться, что все же угодил в ловушку.

Блистающий шнур молнии сорвался с макушки высокой березы, ударил в зверя, пробил шкуру, выжег сердце и ушел в землю, превратив влажную почву в невесомый пепел. Облачко светящейся пыли повисло над мертвой дымящейся тушей.

Глеб пытался подняться, хватаясь за ствол молодой осинки. Он скрежетал зубами, хрипло рычал, собирая последние силы, удерживая ускользающее сознание.

Черный призрак, развернувширокие крылья, плавно слетел с березы. Запнулся, приземлившись, упал на одно колено перед Глебом, словно присягал ему, выругался, закряхтел, поднимаясь. Буркнул, заметив, что Глеб пытается дотянуться до оружия:

— Расслабься, Богоборец. Я твой друг.

Призрак встряхнул крыльями, и они превратились в полы халата. Он поднял над головой правую руку, щелкнул пальцами — в левой руке появился белый посох.

— Кто ты такой? — пробормотал Глеб, изо всех сил стараясь не дать опуститься векам.

— Твоя добрая фея, — сказал длинноволосый человек и махнул широким рукавом у Глеба перед глазами.

Глаза закрылись.

Глеб покачнулся и стал медленно заваливаться назад.

5

Ирт чихнул и проснулся.

Было позднее утро. Лучи яркого солнца пронзали трепещущую листву. Звонко цынькали синички, отстукивал частую дробь дятел, трещали взбалмошные сороки.

Ирт зевнул, перевернулся на другой бок, и почти уткнулся лицом в плотную шерстяную ткань.

— Что ты меня не разбудил? — спросил он, думая, что это Глеб сидит, повернувшись к нему спиной. — И где достал этот плащ?

— А я его никогда не снимаю, — голос был незнакомый, и окончательно проснувшийся Ирт мигом вскочил на ноги.

— Кто вы?

Человек в шерстяном халате медленно повернулся, многозначительно кивнул на белый посох, лежащий рядом:

— Догадайся сам, Одноживущий.

— Маг?.. — Ирт завертел головой, ища свой молот, или топор, или тесак. Оружия не было. Вспомнив о кинжале, Ирт резко наклонился, сунул руку за голенище — кинжала там не оказалось.

— Оружие ищешь? Я его спрятал на всякий случай. Мало ли что ты сдуру натворишь.

Глеб лежал возле ног незнакомца и не подавал признаков жизни.

— Что ты с ним сделал?! — Ирт выхватил из потухшего костра увесистую головешку, которая вполне могла сойти за дубинку.

— Я? Ничего… — Маг небрежно махнул рукой, щелкнул пальцами, и головешка рассыпалась в труху. Ирт растерянно захлопал глазами. — Богоборец спит. Устал, свалился с ног. Ты что, никогда не видел его спящим?

— Что тебе надо, маг?

— Позволь, сперва я задам несколько вопросов. Кто ты такой, Одноживущий? Почему идешь вместе с Богоборцем? И — самый главный вопрос — куда?

Неизвестный маг враждебности не проявлял, и Ирт несколько успокоился. Он понимал, что, желай маг прикончить их, он сделал бы это, пока они спят. С другой стороны, может он хочет что-то у них выпытать? И лишь узнав…

— Ничего тебе не скажу, — заявил Ирт.

— Упрямство твоя главная черта? — хмыкнув, спросил маг.

— Что?

— У большинства Одноживущих есть одна главная — ведущая — черта характера. Кто-то жаден, кто-то мстителен, кто-то труслив, кто-то легок на подъем. Некий типаж, понимаешь? Ты упрямец, да?

— Нет.

— Так кто же ты?

— Я — раб, — сказал Ирт и осекся.

— Понятно, — кивнул маг. — Орден Смерти купил тебя для тренировочных боев, но Богоборец разогнал негодяев и спас тебя от верной смерти. Возможно, вы сражались плечом к плечу. А теперь ты предан ему до мозга костей, ты дал себе клятву, что будешь следовать за ним всюду, и ждать момента, чтобы возвратить долг. Преданность — твоя главная черта. Я угадал?

— Нет.

Маг вздохнул, почесал затылок. Сказал:

— Ладно, отложим классификацию до лучших времен. — Он посмотрел на небо, покачал головой: — У меня куча дел, а я сижу тут и теряю время… Значит, не скажешь, куда вы идете?

— Нет… — Ирт на всякий случай отошел от мага подальше.

— А лес зачем валите? — спросил маг. Судя по интонации, он не надеялся на ответ. Ему просто было любопытно. — Избу решили здесь построить? Для тебя, да? Ты — домосед. Ты жить не можешь без своего дома, ты всегда мечтал обрести свободу и обзавестись хозяйством, вот и уговорил Богоборца помочь со строительством. Ты что-то ему пообещал, да? Я угадал?

— Нет… — Ирт увидел тушу степного шига, осторожно к ней приблизился, ткнул мыском сапога, поморщился брезгливо. — Что это?

— Шиг, — равнодушно откликнулся маг. — Уже почти подмял твоего друга, да на счастье я проходил рядом.

— Шиг? — не поверил Ирт. — Я слышал, они огромные, словно горы. Их следы превращаются в озера, а вши, что водятся в их шерсти, могут сожрать человека.

— А это карликовый шиг, — ответил маг, усмехнувшись. — Специальная порода для домашнего содержания.

— Что? — Ирт не понял. Юмор Двуживущих почти всегда казался ему сомнительным.

— Ты любознательный, да? Любопытство — твоя главная черта. Потому ты и увязался за Богоборцем.

— Нет.

— Черт возьми! — Маг, кажется, рассердился. — Так почему же ты за ним поперся?

— Не знаю, — честно признался Ирт. — Так уж получилось.

— Ну-ну… Скажи хоть, как тебя зовут.

Ирт поразмыслил. Решил, что если назовет свое имя, то ничего страшного не случится.

— Меня зовут Ирт.

— А я Белиал, — тут же откликнулся маг. — Впрочем, можешь называть меня Хаборимом, Аббадомом и даже Йен-ло-Вангом — я откликнусь. Но Белиал мне нравится больше других имен. А с Богоборцем я давно знаком. Можно сказать, мы старые друзья, да. Только вряд ли он меня помнит. У него вообще с памятью некоторые неполадки. — Маг выразительно покрутил пальцем у виска. — Понимаешь?

Ирт пожал плечами, отошел от воняющей паленой шерстью туши, пересчитал бревна, внимательно их осмотрел.

Богоборец все сделал как надо.

— А я понял, зачем вам эти бревна, — сообщил маг и довольно потер руки. — Это будет плот, да?.. Река рядом, в пятидесяти шагах, берег пологий, песчаный, течение спокойное, но достаточно быстрое. Так куда вы направляетесь? На восток? На северо-восток? К морю, да? И что вам там надо? Там же нет ничего интересного. Глушь. Что может искать Богоборец? Неужели Епископа? Он спрашивал тебя о Епископе? Он еще не знает, что Епископ мертв?

— Знаю, — Глеб шевельнулся.

— Очнулся! — радостно воскликнул Белиал и, подхватив Глеба под локоть, помог ему занять сидячее положение. — А я уж тут заждался. Подумывал даже вновь вас оставить на время, да побоялся, что опять вы куда-нибудь исчезнете. Я и так вас едва нашел. Впрочем, сам виноват…

— Кто ты? — Глеб хмурился.

— Белиал, твой старый товарищ. Сколько дорог мы с тобой истоптали, Богоборец! Скольких врагов отправили в иной мир!

— Ты ничего не путаешь? — Глеб морщил лоб, пытаясь одолеть головную боль и вялость мысли. — Я не помню такого имени.

— На самом деле у меня множество имен. Хаборим, Абаддом, Аполлион — это тебе что-нибудь говорит? Вряд ли. Ну да ладно, не столь важно. Главное то, что я твой давний знакомый. И я наконец-то тебя нашел.

— Я не знаю тебя… — Глеб оглядывался, высматривая копье или хотя бы побитый, испорченный работой меч. — Или ты врешь, или…

— Или что-то случилось с твоей памятью, — не дал ему договорить Белиал. — А может и с тобой самим.

— Ты… — подобравшийся Глеб взглянул магу в лицо. — Ты что-то обо мне знаешь?

— Конечно, знаю, мой друг. Говорю же, мы не первый день с тобой знакомы.

— Что ты знаешь? Говори!

— Потом. Не сразу. Сперва я хочу, чтобы ты рассказал, куда идешь. Я знаю — тебя гонит некое чувство. Назовем его неопределенностью. Или неосведомленностью. Ты хочешь найти ответы на множество вопросов, да? Ты немного растерян, ты смущен, ты испуган. Ты не понимаешь, что произошло и что происходит…

Ошеломленный Глеб не мог оторвать глаз от шевелящихся губ мага. А тот все сыпал словами:

— …ты чувствуешь странное, ты видишь странное. Ты сомневаешься в своем существовании, сомневаешься в том, что ты это ты…

Глеб схватил мага за горло, сжал, встряхнул:

— Кто ты такой? Кто?

Острое шило ткнулось магу в спину — это Ирт пришел на помощь Богоборцу. Несколько мгновений ничего не происходило, только лицо Белиала наливалось кровью. А потом он хлопнул в ладоши, и онемевшие пальцы Глеба сами собой разжались, а стальное шило, превратившись в ледяную сосульку, выскользнуло из руки Ирта.

— Я? — Маг улыбнулся. — Я тот, кто всегда идет рядом с Богоборцем…

6

Сумка Белиала, похоже, была бездонной. Он уже достал из нее круг сыра, кольцо колбасы, каравай хлеба — и все продолжал извлекать провизию: большую гроздь сухого винограда, горшочек с маслом, рыбный пирог, вино в глиняной бутылке.

— Тебе надо восстановить силы, Богоборец, — похоже, маг не умел молчать. — Пища — это энергия. Энергия — это твои способности. Хороший воин и ест хорошо. Это какой-нибудь церковник может брать силу через медитацию, а тебе нужен обычный харч. Вот не поел ты вовремя, поработал немного — и с ног свалился. А если бы не я? Сожрал бы тебя шиг. Жри сам, если не хочешь, чтобы тебя сожрали. И слушай меня, я тебе плохого не посоветую.

Из мешка появились кружки, блеснули начищенными боками.

— Так что давай перекусим как следует, а заодно все и обсудим.

Они сидели возле вновь разведенного костра, окружив расстеленную скатерть — удивительно чистую, богато вышитую. Ирт изумленно рассматривал ее; лицо же Глеба было словно каменное — он не хотел выдавать своих чувств. Белиал уже вернул им оружие — указал место, где спрятал его, извинился, еще раз пояснил, что убрал его из предосторожности, намекнул, что однажды уже пострадал в подобной ситуации.

— Ты еще не знаешь, на что способен, — сказал он, подмигивая Глебу. — Вот я и подстраховываюсь на всякий случай. Уж не обижайся…

Последним из мешка появилось раскладное сиденье — металлический каркас с натянутым полотнищем. Белиал отложил сумку, установил стул и сел на него, скрестив ноги.

— Зачем ты его таскаешь? — не удержался от вопроса Глеб. — Он же столько места занимает.

— Не переживай, — Белиал весело ему подмигнул. — В моей сумке может спрятаться шиг. Так спрятаться, что ты его не отыщешь. Она много больше, чем кажется снаружи.

— Волшебная торба, — Ирт оторвал взгляд от великолепной скатерти, посмотрел на неказистую, вроде бы, сумку.

— В этом мире бывают странные вещи, не так ли? — улыбнулся ему Белиал. — Но хватит пока чудес, давайте лучше приступим к завтраку.

Он разлил вино, разломил каравай на три одинаковых куска, положил перед сотрапезниками. Еды было очень много, но Глеб не сомневался, что они легко с ней управятся.

Он был зверски голоден.

— Итак, друзья мои! — торжественно сказал Белиал и поднял латунную кружку, словно это был золотой кубок, инкрустированный драгоценными камнями. — Мы наконец-то встретились, и я предлагаю отметить это событие звоном бокалов!

Звона не получилось — кружки глухо лязгнули.

Запрокинулись головы, в одинаковом ритме заходили по щетинистым глоткам кадыки.

— Амброзия! — выдохнул Белиал.

Вино действительно было славное — бархатистое, нежное, с легкой кислинкой.

— Позвольте, друзья мои, я повторю свой вопрос: какое дело ждет вас впереди? Спрашиваю не из праздного любопытства, а с далеко идущими целями. Как верный спутник Богоборца, я должен знать, какие приключения нам предстоят.

— Сперва скажи, откуда ты меня знаешь? — Глеб не спешил делиться информацией. — И напомни, когда это мы с тобой виделись.

— Это длинная история… — Белиал потянулся у бутылке, взял ее за горлышко. — Но любую длинную историю можно рассказать коротко… — Он улыбнулся, довольный родившимся изречением, наполнил вином пустые кружки. — Ты — Богоборец. У тебя множество жизней. Ты умираешь, как Одноживущий, но возрождаешься подобно Двуживущему. А возродившись, не помнишь ничего из предыдущих жизней. Твоя память хранит лишь некоторые моменты другой жизни, — он интонацией выделил слово «другой», поднял глаза к небу. — И эти воспоминания побуждают тебя отправиться в путь, чтобы понять, кто же ты такой на самом деле.

— Ты знаешь, кто я?

— Ты — Богоборец. Программа. Ты — часть игры. Часть этого мира. Это все, что я могу сказать. Мы знакомы довольно давно, я многое в тебе понял, но еще во многом нам предстоит разобраться. Судя по всему, в Мире начинается некая глобальная игра. Администраторы и модераторы раздают роли, готовят декорации. Ты — заметная фигура. Не пешка. Что за роль тебе отведена? Меня это очень интересует. Ты могучий боец, да. Ты загадочная фигура. И я — признаюсь честно — хочу быть твоим другом. Хочу быть в курсе того, что происходит с тобой. Хочу наблюдать и участвовать. Я всегда рядом, я твой верный помощник, твой советник и летописец… — Белиал подтянул к себе сумку, вытащил из нее какой-то свиток, развернул его, протянул Глебу. — Читай. Узнаешь почерк? Если нет, взгляни на подпись…

Глеб взял пергамент, пробежал глазами по неровным строкам.

Почерк был мелкий — буквы, словно узелки.

А подпись — росчерк, две петли, точка в конце — его подпись.

— Это я написал? — Глеб посмотрел на мага.

— Да. Читай давай…

«Я, Глеб Истомин, известный так же как Богоборец, настоящим письмом обращаюсь к самому себе и подтверждаю, что все, рассказанное магом Белиалом, является чистой правдой, а сам он — человек, заслуживающий доверия, мой друг и проверенный боевой товарищ…»

— Я так не пишу, — сказал Глеб. — Слишком уж высокопарно.

— Я диктовал, — признался Белиал. — Но никакого принуждения не было, не подумай.

Глеб еще раз взглянул на подпись. Да, принуждения не было. Если бы что-то было не так, он не поставил бы эту точку в конце. Точка в подписи — это своего рода маркер, отметка — все в порядке, я абсолютно уверен в том, под чем подписываюсь…

— Сколько раз я уже умирал? — спросил Глеб.

— Насколько я знаю, это шестая твоя жизнь, — сказал маг. — Две были длинные. Три закончилась быстро. Слушай меня, и проживешь долго. Так куда вы собрались на этом плоту?

— На Остров Туманов, — признался Глеб. — Я хочу найти человека, похожего на меня. — Он вкратце пересказал историю, услышанную от Шона Железного Кулака. Поделился некоторыми своими соображениями, напомнил, что тоже не может заснуть. Он не вдавался в детали и не называл имен, он понимал, что для любого Двуживущего история эта выглядит как очередная глупая страшилка, и не хотел быть осмеянным.

Против ожиданий Белиал выслушал Глеба без улыбки и с интересом.

— Занятно, — сказал маг, когда Глеб закончил говорить. — Значит, Остров Туманов? Почти самый край мира. Скучнейшее место. И самое верное, если хочешь спрятаться от Двуживущих… — Белиал задумался о чем-то, потом тряхнул головой, поднял кружку и громко провозгласил:

— За раскрытие тайн!..

7

После завтрака они вернулись к работе. Белиал помог Глебу перенести бревна на берег реки: он лениво взмахивал руками, и тяжелые бревна поднимались в воздух, всплывали, подобно аэростатам, зависая на высоте полутора метров. Дальше с ними можно было делать все, что угодно — толкать, крутить, переворачивать, нести. На берегу маг хлопал в ладоши, и бревна падали на песок.

— Чем не антигравитация, — усмехнулся Белиал, сбросив последнее бревно. — Такие бы возможности, да в реальном мире.

Ирт занимался постройкой плота, он скреплял бревна по хитрой методике: загонял в вырубленные пазы березовые плашки и клинья, вбивал в отверстия длинные деревянные шипы, оплетал крепления ивовой корой, обвязывал пеньковой веревкой. Глеб поначалу сомневался в надежности плавсредства; он не верил, что построить крепкой плот без гвоздей или скоб невозможно, но, оглядев прочные сочленения и слегка их попинав, решил, что Ирт свое дело знает.

— Когда закончишь?

— Еще часа четыре.

— Помощь нужна?

— Наруби веток с руку толщиной и лапника. Поставим на плоту шалашик. И несколько кусков дерна принеси.

— А это зачем?

— Чтобы огонь разводить. Не на бревнах же…

Глеб вновь направился к лесу, оставив Ирта в компании Белиала. Но маг, похоже, бездельничать на песчаном берегу не собирался.

— Подожди! — Он мгновенно перенесся к Глебу, придержал его за локоть. Словно случайно щелкнул указательным пальцем по копью, которое Глеб старался не выпускать из рук, — и крепкое древко завибрировало, потеплело странным образом. — Поговорить надо.

— Слушаю, — Глеб опустил копье, и ему показалось, что стальной наконечник оставил в воздухе едва заметный, тут же растаявший след.

— Я должен идти, Богоборец, — сказал маг. — Жаль, что не смогу попутешествовать с вами — с детства мечтал сплавиться по реке на плоту. Но ты должен понять — я Двуживущий, у меня там куча дел. Да и здесь дел хватает. Научиться бы раздваиваться, может быть, времени больше бы появилось, — он хмыкнул. — В общем, я покидаю вас, но лишь на время. Вернусь, как только освобожусь. И мы еще поговорим.

— О чем?

— Разве два разумных человека не найдут, о чем поболтать? — Он сделал упор на слове «разумных», а Глебу подумалось, что он предпочел бы услышать выделенным слово «человек». — По мере возможности, я буду присматривать за вами. Двигайтесь к острову. Если не встретимся раньше, то там увидимся точно. И мне хочется взглянуть на загадочного субъекта, имени которого ты мне так и не назвал. Да и где именно он там прячется, тоже не сказал, — Белиал подмигнул Глебу. — Не доверяешь, да? Понимаю. Свалился с небес, старым знакомым себя объявил, бумажку какую-то подсунул…

Глеб молчал. Он не мог ни возразить, ни согласиться — он сам толком не понимал, почему решил не рассказывать магу всего.

— В общем, счастливого пути, Богоборец, — маг махнул рукой, и его фигуру обволок серый туман. Миг — и туман исчез вместе с Белиалом.

Лишь призрачная, полупрозрачная рука осталась на месте — она все махала и махала, болталась из стороны в сторону, словно жутковатый маятник — Глеб какое-то время смотрел на нее, потом отвернулся и направился в лес — рубить ветки для шалаша.

8

Ирт завершил работу несколько раньше обещанного. Плот получился довольно большой, почти квадратный — три метра в длину, два с половиной в ширину. Промежутки меж бревнами Ирт забил ободранными ивовыми прутьями и травой — по плоту можно было ходить, не боясь поскользнуться и подвернуть ногу. Три длинных крепких шеста лежали у правого борта. Подобие весла было закреплено на корме.

Почти час потребовался на то, чтобы поставить на бревнах шалаш. Оплетенный прутьями каркас товарищи покрыли лапником — теперь им было где спрятаться от дождя. Впрочем, у шалаша не было передней и задней стенок, да и сам он был настолько мал, что два человека могли в нем разместиться, лишь высунув наружу ноги. Справа от шалаша были уложены дрова. Слева — толстый кусок дерна, на котором предполагалось разводить костер.

Ирт, кажется, был очень доволен своим творением.

— Ну как? — спросил он с гордостью в голосе.

Глеб разделял его чувство.

— Очень даже!

Используя толстые валежины как рычаги, они спустили плот на воду, отвели его на достаточно глубокое место, сунули один из шестов в специальное отверстие меж бревен, воткнули его в мягкое речное дно, а потом перетащили все вещи в шалаш и рассовали их по углам. Даже мало на что годный меч, выброшенный Глебом, Ирт подобрал и приволок на борт.

— В путь? — спросил Глеб, выпрыгивая из воды на мокрые бревна.

— В путь! — Ирт выдернул шест, удерживающий плот на месте, перехватил его, уперся в дно, навалился всем своим весом, направляя плот к середине реки, выводя его на течение.

Зачавкала, заплескалась меж бревен вода, заскользили вдоль бортов пенящиеся буруны; медленно двинулись назад берега.

Течение подхватило плот, попыталась его развернуть, но Ирт уже пересел за рулевое весло, сунул в щель тщательно выструганный киль, закрепил его.

— Нам теперь прямая дорога! — крикнул он во весь голос. Ему было радостно, хорошо было; он дышал полной грудью, он развернул плечи, он высоко поднял голову.

Беглый раб вез Богоборца.

Глава 6

Беседа ничего не прояснила.

Не все приглашенные отозвались, и не все включились в разговор. А те, кто активно участвовал в «круглом столе», больше ругались, обвиняя игровые компании — а следовательно и Танка, как представителя корпорации, — в неотлаженности программного обеспечения, в недобросовестной — за счет пользователей — конкуренции, во всевозможном надувательстве, в гонке за прибылью…

Они все получили компенсации за причиненный вред, но сейчас им казалось, что этих денег недостаточно.

Танк, крепясь, долго выслушивал их обвинения и жалобы, пытался перевести разговор на нужную тему. Бесполезно! Встреча кончилась тем, что Танк обозвал собеседников «стадом баранов с куриными мозгами» и отключился.

Все же, кое-что полезное от этой встречи он получил. Воспользовавшись парой специализированных утилит, он просканировал компьютеры собеседников, выудив из них всю информацию, что было возможно. Вряд ли корпорация использовала подобные методы в своей работе — будь она уличена в таких прегрешениях, у нее возникли бы серьезные проблемы.

Полученную информацию еще предстояло проанализировать, а пока Танк решил повести расследование по другому пути.

Он вернулся на сервер с данными, открыл раздел, на котором была установлена закладка с пометкой «Важно!» и занялся изучением документов.

Он уже видел эти материалы, он обратил на них внимание еще при первом знакомстве с базой данных. Тогда он бегло просмотрел эту папку, оставил закладку и пошел дальше.

«Дело Рональда Филлипса» — так был озаглавлен этот примечательный раздел.

Рональд Филлипс, известный так же как Серый Рыцарь, оказался в пренеприятной ситуации — он застрял в виртуальном мире игры. Почему это произошло, никто толком объяснить так и не смог. Ученые и медицинские светила корпорации вдоль и поперек исследовали его мозг, программисты перелопатили миллионы строк программного кода, специалисты по железу досконально изучили оборудование Рональда — все безуспешно. Гигабайты отчетов и прочего мусора не проясняли ровным счетом ничего. Да, нейрофизиологи отмечали какой-то сбой в каких-то там ритмах, обращали внимание на необычную форму неких мозговых волн, делали неуверенные выводы, что подобная мозговая активность похожа на мозговую активность больных эпилепсией. Да, программисты как обычно отловили кучу мелких ошибок, проанализировали трафик, проследили его маршруты от хоста до хоста, обнаружили некоторые посторонние паразитные пакеты, каких в широковещательных сетях полным-полно. Но никто так и не смог однозначно сказать, что послужило причиной странного сбоя.

Самым удивительным оказалось то, что Рональд Филлипс — человекообразный овощ, подключенный к компьютеру, — в виртуальном мире остался полноценной личностью. Конечно, психологи и психиатры, общавшиеся с ним в игре, отмечали некоторые сдвиги в психике. Но попробуйте остаться нормальным в подобном положении!

Вся информация о происшествии, конечно же, была засекречена. Родным Рональда объявили, что он впал в кому, и кома эта не имеет к игре никакого отношения — так уж сошлось, что мозг отключился в момент, когда Рональд находился в сети — случайность, не более. Но на всякий случай близким выплатили солидную компенсацию. И в срочном порядке подарили квартиру в престижном районе города, подальше от старого места жительства.

Самого Рональда, не отключая от сети, переместили в закрытую клинику. Там он и лежал вот уже почти полтора года — под капельницами, обвешанный проводами, ни живой, ни мертвый. Его изучали, с ним проводили осторожные эксперименты — и все ждали, надеялись, что рано или поздно Рональд проснется. Сам.

Посвященные в тайну администраторы игры присматривали за Серым Рыцарем, стараясь, впрочем, не слишком мозолить ему глаза. Многие ответственные лица, а так же лучшие специалисты НЛП и опытные психологи, сохраняя инкогнито, ничем не выдавая своего особенного статуса, не раз беседовали с виртуальным альтер эго Рональда, осторожно и ненавязчиво убеждая его спрятаться до поры до времени, не высовываться, не делать глупостей.

Никто не знал, что будет, если Серый Рыцарь погибнет. Возможно, тогда Рональд очнется. Но может получится и так, что вместе с виртуальной личностью погибнет и настоящее тело.

Корпорация не могла рисковать. Каждый новый мертвец обходился ей в миллионы долларов.

А если мертвецов станет слишком много, то и от денег будет мало проку…

Пока же Серый Рыцарь находился на самом краю Мира, в небольшой деревеньке на Острове Туманов. Для Двуживущих это место было неинтересно — об этом специально позаботились творцы Мира…

Танк открыл карту, нашел остров и деревеньку на нем, высчитал координаты…

Он собирался навестить Серого Рыцаря.

Завтра. Сразу, как только привезут и установят технику.

1

С каждым днем река становилась все шире, все дальше отступали берега, крупнее становилась волна и медленней течение.

Впрочем, и сейчас плот двигался довольно споро.

Пейзажи однообразием не утомляли. Песчаные кручи, изъеденные дырами стрижиных нор, с нависающими челками поросшего травой дерна сменялись топкими торфяниками. За подступившими к самой воде ельниками следовали светлые сосновые боры. Ровные, вылизанные полоски пляжей незаметно истончались и превращались в чуть холмящиеся луга.

Иногда на берег выходила дорога и какое-то время бежала бок о бок с рекой. Потом она отступала, сворачивала и пропадала — возможно, и была еще рядом, но попробуй разгляди ее с воды.

Время от времени показывались деревеньки. Они обычно стояли на возвышенностях, между небольшим леском и широким полем. О приближении селения можно было узнать заранее по недавно выкошенным лугам и сметанным копушкам сена.

В деревнях можно было разжиться провизией: купить, выменять, выпросить, вытребовать, украсть. Путники уже дважды причаливали возле селений, Глеб оставался сторожить плот и имущество, а Ирт оправлялся в деревню и что-нибудь — хлеб, сыр, молоко, яйца — обязательно оттуда приносил. Глеб не понимал, как товарищу удается раздобыть столько продуктов. Денег у них не было, вещей на обмен Ирт с собой не брал. Он несколько раз спрашивал об этом бывшего раба, но тот уходил от ответа. Лишь однажды Ирт обмолвился, что крестьяне в таких селениях очень любят послушать истории о путешествиях, приключения и драках.

Людей на пути встречалось немного: как-то они проплыли мимо рыбака, ставящего с лодки сеть; другой раз перекинулись парой слов со старым перевозчиком, переправляющим двух молодых крестьянок на место, где, как он утверждал, было столько земляники, что ее и ночью можно собирать. Видели они ребятню, бултыхающуюся на мелководье, пастуха, приведшего стадо на водопой, селянок, каменными валками отбивающих белье на длинных мостках — сочные шлепки были слышны издалека.

Зверей попадалось куда больше. То и дело реку переплывали лоси — их рогатые головы можно было принять за коряги. На мелководье азартно гонялись за рыбой молодые медведи. Семейства кабанов рылись в тине на отмелях. Выходили к воде стайки осторожных оленей. Плюхались с берегов бобры и выдры.

А однажды путешественники увидели гоблина.

Было утро. Ирт только что проснулся, Глеб же, как обычно, не спал вовсе. Над рекой стелился туман, вода казалась теплой, а тишина стояла такая, что было слышно, как шлепаются о воду капли росы, срывающиеся с ветвей прибрежных ив.

Гоблин острогой бил рыбу. Он стоял в камышах, зеленый и оттого совсем незаметный. Наверное, он пристально следил за потенциальной добычей и потому не увидел, как далеко позади появился плот.

Скорей всего, Глеб тоже не заметил бы гоблина, оставайся тот неподвижным. Но когда расстояние между плотом и камышами составляло метров пятнадцать, зеленокожий остроухий охотник ударил острогой в воду. Глеб повернул голову на шум и тут же схватился за копье. Он хорошо знал, насколько могут быть опасны эти маленькие стремительные существа, редко охотящиеся в одиночку.

— Поворачивай, — шепнул Глеб Ирту. — Дальше от берега…

Уши гоблина дернулись — он услышал тихий человеческий голос.

Ирт, поняв, откуда исходит опасность, схватился за шест, торопливо погрузил его в воду, уперся в дно — глубина здесь была в человеческий рост.

Гоблин повернулся, оскалив мелкие острые зубы. Он поднял острогу над головой — на четырех остриях-спицах билась серебристая рыбина.

— Руот’тору уат’трат, — сказал ему Глеб, и не сразу понял, что означают эти странные, сами собой вырвавшиеся слова.

Когда-то он жил среди гоблинов.

Он перенял у них искусство сражаться копьем и пытался овладеть их языком. Но научился произносить лишь это приветствие.

«Мяса и крови твоему племени».

Гоблин, не двигаясь, пристально смотрел на человека. Точно так же он смотрел на рыбу за миг до того, как пронзил ее острогой.

— Руот’тору уат’трат, — повторил Глеб громче и поднял над головой копье.

Плот медленно уходил все дальше и дальше от камышей…

2

— Ты думал о своем предназначении, Богоборец? — спросил Ирт однажды вечером.

Они лежали на плоту, меж ними горел костер; на реке было тихо, лишь изредка всплескивали рыбы, тревожа спокойную водную гладь, похожую на раскатанную пластину свинца.

— Предназначение? — Глеб держал над огнем прут с насаженным на него окушком. — Какое может быть у меня предназначение?

— Предназначение есть у каждого, — назидательно сказал Ирт. — Только Двуживущие его лишены.

— Я пока не расстался с мыслью, что я и есть Двуживущий, — сказал Глеб, и задумался, насколько это заявление соответствует истине.

Ирт завозился, перевернулся на спину, заложил руки за голову.

В пепельном небе вот-вот должны были появиться первые звезды.

— Мы созданы, а это означает, что у нас есть предназначение, — задумчиво сказал Ирт. — Иначе зачем мы? У кого-то из нас предназначение явное и конкретное. Например, принести в Мир некую вещь — сотворить ее, или отыскать, или выкупить. У других предназначение нечеткое — быть проводником у Двуживущих, работать в лавке, продавая оружие, содержать таверну… Иногда человек долго не может понять, в чем заключается его предназначение. Он мечется, пробует свои силы там и сям, ищет себя… Иногда ему кажется, что он понял цель своего существования. Но потом он разуверяется в этом, и снова начинает искать… А ведь предназначение может заключаться в поиске. Предназначение — это то, что ты делаешь. Ведь тебя сотворили таким. И если ты такой, какой есть — значит ты создан таким быть. Понимаешь?

Глеб хмыкнул, тоже перевернулся на спину, уставился в небо, не собираясь поддерживать этот разговор. А Ирт продолжал рассуждать:

— Если ты демон, как написано в твоей книге, и если тебя призвали, значит у тебя тоже есть предназначение. Тот, кто вызвал тебя, хочет что-то с твоей помощью получить. Хочет тебя использовать. В этом твое предназначение — и если ты не знаешь его, это вовсе не значит, что его у тебя нет.

«…в Мире начинается некая глобальная игра, — вспомнил Глеб слова Белиала. — Администраторы и модераторы раздают роли, готовят декорации…»

— Ты странный, Ирт, — поразмыслив, сказал Глеб. — Иногда мне кажется, что ты прост, как неотесанное полено. Но иногда ты начинаешь говорить о таких вещах, что мне хочется заткнуть тебе рот и сбросить с плота в реку.

Ирт тихо рассмеялся:

— Когда я был гребцом, меня часто скидывали за борт, привязав к длинной веревке. Рот, правда, не затыкали. Но я держал его закрытым, чтобы не захлебнуться.

— А ты думал о своем предназначении? — спросил Глеб.

— Да. Конечно. Много раз.

— И какое оно у тебя?

— Выживать… Я пережил многое и многих. Мне везет там, где не везет остальным. Я прошел через такое, что и рассказать страшно… Выживать — это то, что у меня хорошо получается. А значит, для этого я и создан.

— А что хорошо получается у меня?

— Пока не знаю, — сказал Ирт. — Кажется, убивать.

Глеб улыбнулся:

— Хорошая у нас компания. Умеющий выживать и умеющий убивать.

— Ты убиваешь, чтобы выжить, — заметил Ирт. — Значит, мы действительно похожи, Богоборец.

Что-то стукнулось о бревна, и товарищи приподнялись. Они думали, что незаметно подплыли к берегу, ударились о какую-нибудь корягу, торчащую со дна.

Нет же — оба берега были одинаково далеко.

А на воде рядом с плотом покачивалось нечто черное, бесформенное и лоснящееся. Глеб сперва решил, что это какая-нибудь дохлая рыбина, может сом, может огромный налим. Он уперся в тушу копьем, оттолкнул ее — и вдруг заметил, что из-под воды, из-под лоснящегося горба смотрит на него белое страшное лицо, окаймленное развевающимися волосами.

— Черт! — выругался Глеб, отпрянув и едва на наступив на костер. — Покойник!

Два берега отозвались гулким эхом, повторив слова человека. Далеко покатился голос по ровной глади реки, тревожа тишину.

Утопленник медленно перевернулся. Его неестественно длинная белая рука потянулась к ускользающим людям.

Ирт тоже вскочил на ноги, схватил шест, стал загребать им воду, словно веслом, уводя плот подальше от мертвеца.

А потом они увидели еще одно тело. Оно спокойно проплыло мимо; голые распухшие руки его двигались, и Глеб не сразу понял, что это рыбы щиплют их снизу, тянут, толкают, тревожат, не дают успокоиться.

Мраморное лицо покойника было устремлено вверх, к первым загорающимся звездам.

А из груди его торчала необычайно толстая и длинная стрела — если бы не оперение, ее можно было бы принять за дротик.

— Не нравится мне это, — ежась, пробормотал Ирт.

Глеб, хоть ничего и не сказал в ответ, был совершенно с ним согласен.

3

Ирт полночи боролся со сном, щипал себя, кусал руку, немилосердно тер глаза, дергал мочки ушей, плескал в лицо водой. Будь они на твердой земле, а не на плоту, он бы придумал, как одолеть сонливость — побегал бы, попрыгал, собрал бы дров, потолкался бы с Богоборцем.

— Да не мучайся ты, — шепотом сказал Глеб. — Ложись и спи спокойно.

Ирт упрямо помотал головой. Не нравились ему эти трупы, почему-то плывшие против течения. Пугала и черная вода, окружившая плот — крохотный бревенчатый островок с глазком костра в центре, с шалашиком, в котором и от ветра невозможно спрятаться. А где берега? Далеко ли? Случись что, как спасаться, куда плыть? Может, сразу на дно?

А есть ли оно здесь, дно-то?

Лучше уж наверх смотреть, на звездное небо, затянутое легкой дымкой. Лечь на спину, согнуть ноги, постараться забыть, что затаившаяся вода совсем рядом, вода кругом, а в ней, может быть, плывут сейчас покойники…

Всякое, конечно, в мире бывает. Но чтоб утопленники против течения плыли…

Какой уж тут сон…

Ирт заснул незаметно — прикрыл глаза на секундочку, и уже не открыл их, хоть и казалось ему, что он по-прежнему смотрит в небо и видит звезды. Ему снилось, что он лежит на плоту возле притихшего Богоборца и думает о пугающей встрече…

Глеб услышал, как изменилось дыхание товарища, перевернулся на бок, глянул в его сторону. Убедился, что Ирт действительно спит и шепнул:

— Спокойной ночи.

Сунув в огонь березовое полено, Глеб дотянулся до своей сумки, достал книгу, раскрыл ее наугад.

«Шелхот — душа утопленника; поднимается со дна и утягивает пловца на дно…»

Не решившись читать дальше Глеб перелистнул несколько страниц.

«Шиль — дух огня; обычно предстает в виде огненного столба, но может принять облик красного петуха, павлина или собаки; вызывается комбинацией заклинаний четвертого уровня „Призыв Сущности“, „Рождение Огня“ и „Вихрь“; может использоваться для осады…»

Глеб вдруг остро ощутил свою обделенность, неполноценность. Он и раньше, случалось, жалел, что выбрал путь воина, а не мага, но теперь это ощущение усилилось многократно. Оказывается, мир магов несравненно богаче, гораздо насыщенней, интересней.

Да, он и раньше заглядывал в тома заклинаний и прочие магические книги — любопытства ради. Но почти ничего не понимал. Ему казалось, что написаны они странным языком — буквы, вроде бы, самые обычные, и слова вполне понятные, но смысл большинства предложений, формул — от него ускользал.

В безымянном же фолианте, найденном в доме мирр, все было ясно. Загадкой оставались лишь то, как использовать изложенные в книге сведения. Что стоит за названиями «Оживление Неживого», «Призыв Сущности», «Овеществление»?

Глеб отыскал меж страниц знакомый тоненький листок, по самому верху которого вились причудливые, сплетенные меж собой буквы — «Как превратить воду в эль». Схематичные рисунки и небрежные поясняющие надписи налезали друг на друга, словно тот, кто заполнял этот лист, делал это вслепую и впопыхах.

«Взять емкость с водой, не более трех литров. Окунуть правую руку, намочив кончики трех пальцев — указательного, среднего и мизинца. Встряхнуть руку, окропив водой ноги, произнести „Ка“. Коснуться поверхности воды щепотью из трех пальцев — большого, указательного, среднего (левая рука). Произнести „Те“. Пальцев не разжимать, очертить щепотью вокруг емкости круг по часовой стрелке. Потом этой же щепотью нарисовать на поверхности воды знак „Мистрал“. Когда вода забурлит, руку не одергивать!».

Какой-то молодой маг оставил для себя инструкцию, не надеясь на память. Возможно, срисовал эту формулу из дорогой книги, которую не мог купить, а может записал последовательность действий со слов более опытного товарища. Потом спрятал лист в единственном своем фолианте, уцененном торговцем из-за того, что в нем нет нескольких страниц…

Где ты сейчас, безымянный маг? Сколько лет пролежала эта книга в сундуке?..

Глеб отложил фолиант, дотянулся до кружки, стоящей у шалаша, зачерпнул воды из реки.

Некоторым простым магическим трюкам можно научить и воина. Что уж говорить о Богоборце.

Глеб криво усмехнулся, поставил кружку перед собой.

Маловата емкость. Ну да ладно, при желании процедуру можно будет повторить.

А желание такое, определенно, будет — Глеб в этом не сомневался.

Он уже был готов приступить к волшбе, как вдруг справа от плота что-то сильно плеснуло. Глеб вздрогнул, схватился за копье — и, ругнувшись шепотом, заставил себя разжать пальцы.

«Нельзя быть таким напряженным! — выговорил он себе. — Что теперь, каждого шороха будешь пугаться?»

Всплеск повторился, теперь почти у самого борта. Глеб вынул из костра пылающую головешку, поднял ее повыше. И опять вздрогнул.

В полуметре от плота выглядывал из воды черный гладкий бугор. Два выпуклых глаза, похожих на пузыри, смотрели точно на Глеба.

Рыба? Амфибия? Или…

Шелхот…

Глеб подтянул ноги, не отрывая взгляда от маленьких огоньков, пляшущих в круглых глазах неведомого существа.

А потом бугор головы плавно и тихо ушел под воду. И в этот момент Глеб вспомнил слова Белиала:

«…я буду присматривать за вами…»

Глеб смачно выругался и погрозил черной воде кулаком.

4

Рано утром впереди показался остров. Издалека он был похож на огромный пароход, и Глеб даже хотел свернуть с его пути. Он уже сел за руль, и только потом сообразил, что пароходов в Мире не бывает, и быть не может.

Все же магическое пиво мозги дурманило основательно.

Река на этом участке разлилась широко, километра, наверное, на полтора, течение сделалось почти незаметным — плот двигался со скоростью неспешно идущего человека. Глядя на тянущиеся берега, Глеб начал размышлять о том, как можно ускорить движение.

Может быть, срубить весла и смастерить подобие уключин… Или же сделать гребные колеса, приводимые в действие мускульной силой…

Идея гребных колес Глебу понравилась. Конечно, он понимал, что изготовление подобного механизма отнимет слишком много времени, а будет ли от него прок — не ясно. Он не сомневался, что топором такой агрегат не вырубить, тут, как минимум, потребуется кузнец — а деревень пока видно не было.

А вот насчет весел надо бы посоветоваться с Иртом…

Глеб покосился на спящего Одноживущего. Потом посмотрел на остров.

Им нужны дрова. А берега голые. Зато на острове полно деревьев; кажется, он весь покрыт лесом.

Глеб тихонько свистнул.

Ирт не проснулся.

Солнце уже поднималось, пригревая, повеял ветерок, погнал мелкую волну; сочно захлюпала вода…

Глеб засвистел какую-то мелодию, пришедшую на ум.

Ирт всхрапнул и перевернулся на другой бок.

Мимо плота проплыл клубок водорослей. Кажется, река начинала мелеть. Еще пара сотен метров и можно браться за шест…

Глеб понял, что высвистывает «Желтую подводную лодку» — и свист сразу сделался веселей.

Ирт завозился, раскинул ноги, почесал шею. Потом резко приподнял голову, уставился на Глеба мутными глазами и забормотал испуганно:

— Что? Я заснул? Когда? Уже утро?

Глеб прекратил свистеть и кивнул:

— Утро.

— Все в порядке?

— Да… — Глеб решил не рассказывать товарищу про круглую голову с выпуклыми бельмами.

— Ты не спал?

— Нет. Тебя сторожил.

Ирт сел, долго тер глаза кулаками, позевывал. Потом переполз на край плота, плеснул водой себе в лицо, пригладил сырой рукой волосы, поскреб ногтями щетину на горле.

— Там остров, — сказал он, посмотрев вперед.

— Заметил наконец-то? Будем причаливать. Бери шест.

— Сейчас… — Ирт поднялся на ноги, помахал руками, разгоняя кровь, присел несколько раз, шумно выдыхая. Подхватил кружку, стоящую у шалаша, глотнул жидкость, находящуюся в ней, и застыл с выпученными глазами:

— Что это?

— Пиво, — сказал Глеб.

Ирт недоверчиво понюхал кружку. Осторожно пригубил, причмокнул.

— Откуда?

— Не поверишь, — Глеб посмеивался. — Из речки.

Ирт лизнул мокрую руку. Недоуменно посмотрел на Глеба — зачем, мол, так глупо разыгрываешь?

— Вода из речки, — пояснил Глеб. — А я ее в пиво превращаю.

— Как?

— Магией, — Глеб взмахнул руками.

— Понятно, — Ирт, кажется, не удивился. Он в два глотка опустошил кружку, поставил ее на место. — Хороший эль, — признал он, — давно я такого не пил. — Прищурившись, он глянул на приближающийся остров и взял трехметровый — самый длинный — шест.

— Причалим вон там… — Он показал рукой. — Где подмытые корни торчат. Видишь? Там и плот можно спрятать, и на берег выбраться будет удобно…

5

Корни нависали над водой, словно спутанные щупальца чудовищ. Ритмично чавкали волны, подмывая берег; пузырилась ржавая тина, колыхались темно-зеленые поля водорослей. Опасно кренились к воде старыеберезы — казалось, лес вытеснил их сюда — на самый край острова — и теперь пытается опрокинуть в реку.

Плот наполовину ушел под берег — спрятался, укрылся словно под навесом, потерялся среди корней. Окажись рядом человек — ничего не заметит, разве только удивится, откуда нанесло столько елового лапника — лес-то, вроде, лиственный.

— А насчет весел ты все же подумай, — сказал Глеб, выбираясь на берег.

— Плот не лодка, — Ирт ковырнул топором подвернувшуюся корягу, убедился, что она трухлявая, не годная даже на дрова. — Веслами его сильно не разгонишь, а за час гребли устанешь так, словно весь день лес валил.

— Ты об усталости не беспокойся. Ты думай, как сделать.

— Ну, если очень хочешь… Надо два двухметровых ровных бревна, толщиной с ногу. Увидишь — неси на плот. Буду рубить, пока плывем.

— Договорились. Но и сам посматривай. Ты лучше меня знаешь, что именно надо…

Они углубились в лес.

Здесь бурелома было куда меньше. Мягкая земля чуть пружинила под ногами, пахло прелой листвой и грибами. Местами росла ярко-красная, водянистая, чуть кисловатая на вкус ягода — Ирт сказал, что она называется огницей, и что ее сок хорошо заживляет раны.

Дров друзья насобирали, не отходя от реки далеко. Пять раз они возвращались к плоту, складывали валежник на берегу.

— Пожалуй, хватит, — сказал Глеб, сбросив с плеча на землю толстый полутораметровый обломок березового ствола.

— С лихвой, — подтвердил Ирт.

Таская дрова, Глеб не расставался с копьем. Оружие всегда должно быть в руке воина, даже если воин занят хозяйственными работами.

— А теперь пойдем искать весла, — сказал Глеб. — Я там присмотрел одно деревце, оценишь…

Едва высохла роса, в лесу появилась мошкара. Звенящие клубы висели над травой и невысокими кустами, облепляли людей, когда те проходили мимо, лезли в нос, в рот, в глаза. Ирт к надоедливым насекомым относился с терпением — он их старался не замечать. Глеба же пляшущие вокруг мошки выводили из себя — он размахивал руками, чертыхаясь, и все норовил от них убежать…

Деревце, которое присмотрел Глеб, Ирт забраковал. Сказал, что слишком много сучков.

Поглядывая по сторонам, они пошли дальше.

— Вот уж не думал, что в лесу можно так долго искать дерево, — хмыкнул Глеб.

— Мы ищем не дерево, — наставительно сказал Ирт. — Мы ищем весла.

— Ну-ну…

Покружив, они вышли на чуть приметную стежку. Кто вытоптал эту тропинку — люди или звери — товарищи не поняли. Могло оказаться и так, что здесь никогда не ступала ни нога, ни лапа — тропа могла существовать сама по себе, как часть этого леса, этого острова.

— Если ничего не найдем в ближайшие двадцать минут, то двинем назад — бог с ними, с веслами, — решил Глеб.

— Грести можно и шестами, — сказал Ирт.

Дальше они двигались по тропе, рассудив, что на ней у них будет меньше шансов заблудиться.

Лес немного изменился, поредел, посветлел, ожил; здесь уже не пахло застоявшейся водой и гниющей тиной…

Как ни странно, опасность первым почуял Ирт. Он придержал идущего впереди Богоборца, сказал негромко:

— Кажется, в лесу кто-то есть.

Глеб вмиг подобрался:

— Ты уверен?

— Не знаю… Что-то мелькало за деревьями. Что-то белое. И, кажется, большое.

— Я ничего не заметил.

— Может быть, мне просто показалось…

Некоторое время товарищи, озираясь, стояли на тропе. Не заметив ничего подозрительного, Глеб немного расслабился:

— Ты последнее время нервный какой-то, Ирт. Наверное, от недосыпа.

— Вон! — Раб резко вскинул руку, указывая на что-то, и Глеб мгновенно развернулся навстречу возможной опасности, выставил перед собой копье.

Словно подброшенная тонкой веткой взмыла к небу яркогрудая пичуга.

— Ничего не вижу, — Глеб хмурился.

— Там кто-то был, — Ирт выглядел смущенным. — Я видел шевеление.

— Пожалуй, нам пора возвращаться… — сказал Глеб, не уверенный, что принимает правильное решение. И тут он увидел то, о чем говорил раб.

Нечто белое высунулось на миг из-за ствола старой березы — и тут же спряталось.

— Ты прав, Ирт, — шепнул Глеб. — За нами кто-то следит…

Он ошибся. За ними не следили. Их преследовали.

— Что будем делать? — у Ирта в руках мгновенно появился топор.

Глеб не знал, что ответить.

Дорога назад была перекрыта. Кто там прятался за деревьями и с какими намерениями — совершенно непонятно. Вступать в бой, не зная противника, не видя его — глупо и рискованно. Бежать через лес — постыдно и опасно.

— Эй! — крикнул Глеб во весь голос, крепко сжимая древко копья и озираясь по сторонам. — Мы вас заметили, выходите!

Враги могли оказаться не только сзади. Возможно, они вокруг. Возможно, весь лес наводнен сейчас ими.

— Слышите?! Если не хотите проблем, покажитесь!

Похоже, враг не просто хотел проблем, он их жаждал.

— Держись рядом, — велел Глеб Ирту…

Они медленно пятились, не замечая, что приближаются к приготовленной, тщательно замаскированной ловушке. А когда под сапогами захрустели, ломаясь, ветки, когда поползла под ногами присыпанная листьями почва, обнажая крупноячеистую сеть, когда качнулись, распрямляясь, согнутые макушки ближайших деревьев, — было уже поздно.

Глеб почувствовал, что взлетает ввысь. Больно врезались в тело крепкие веревки. Хороводом закружились деревья, закачалось небо…

Два человека бились в болтающейся сети, словно в огромной авоське.

6

Их не убили сразу. У них даже не отобрали оружие — что может сделать человек, плотно спеленатый сетью?

Когда куль с пленниками упал на землю, Глеб на какое-то время потерял сознание.

Потом он очнулся, но все дальнейшие события словно смазались — в голове здорово гудело, ныл ушибленный зад, острый сучок впивался в бок, не давая сосредоточится, копье норовило выскочить из немеющих рук, а перед глазами мелькали то небо, то земля, то стволы деревьев — и ничего конкретного, примечательного.

Глеб понял, что их куда-то волочат. Догадался, что ничего хорошего впереди не ждет. Смирился с тем, что ни выпутаться из сети, ни разорвать ее он не может.

К правому боку крепко прижимался Ирт. Раб не подавал признаков жизни, и Глеб начал за него беспокоится. Падение с высоты в несколько метров, лишь оглушившее Богоборца, обычного Одноживущего могло убить.

«…Выживать — это то, что у меня хорошо получается…»

Глеб хотел верить, что Ирту повезет и на этот раз…

Их необычное путешествие продолжалось неопределенно долго. Глеб пытался отсчитывать секунды, чтобы потом, если случится искать дорогу назад, иметь представление о продолжительности пути, но попадающиеся коряги и кочки сбивали со счета. Впрочем, успокаивал он себя, остров не так уж и велик. Вряд ли на нем заблудишься.

Главное — выбраться на свободу.

То, что он еще жив, несколько его успокаивало. Значит, он нужен тем, кто его пленил. Значит, у них есть на него какие-то планы. Так что лучше сейчас не дергаться. Сейчас надо выжидать, копить силы…

Их путешествие закончилось в темной пещере, где острые камни на неровном полу были чуть притрушены грязной соломой.

И только здесь — в пещере — Глеб увидел своих врагов. Вернее сказать, он увидел их ноги.

И это были очень большие ноги…

7

— Это огры… — донеся из дальнего угла пещеры тихий голос после того, как со стуком закрылась дверь и проскрежетал задвигаемый засов. — Они ушли…

Глеб шевельнулся, пытаясь увидеть того, кто это сказал. Спросил осторожно:

— Ты кто?

— Меня зовут Горр. Сын Дата. Я из Прилучья, это деревня такая.

— А я Богоборец, — Глеб криво усмехнулся. Ему было совсем не весело. — Сын бога. А откуда я, сам пока не знаю… Ты можешь помочь сыну бога выпутаться из сети?

— Я попробую.

— Тут со мной товарищ. Посмотри, он жив?

— Не знаю… Кажется, он дышит… Но я не уверен… — судя по голосу, Горр был молод. А судя по тому, как он взялся распутывать сеть, сил у него было, словно у ребенка.

— Да не мучайся ты! Вот, вытащи мое копье. И режь веревки…

Прошло немало времени, прежде чем Глеб почувствовал, что путы ослабли. Приподнявшись, он отобрал у Горра копье и взялся за дело сам…

В пещере воняло, словно в зверином логове. Влажные стены глянцево поблескивали в неровном свете чадящих факелов. Над самой головой, на недосягаемой высоте светилась узкая трещина, напоминающая запечатленную на фотографии молнию.

— Что это за место? Зачем нас сюда притащили? И кто? Огры? Что им надо?

Огры-людоеды особым интеллектом не отличались. Маловероятно, что это они снарядили ловушку.

— Это все Димия. Огры слушаются ее…

Горр помогал распутать искромсанную сеть. На вид ему было лет шестнадцать, он был худ и грязен; его спутанные волосы походили на паклю, его губы были сильно искусаны, на правой щеке чернела язва, лоб перечеркивала длинная глубокая царапина.

— …Скоро будет год, как она поселилась на этом острове. У нее много людей и пять огров. Она — маг, но скрывает это…

Глеб наконец-то выпутался из сети, и сразу же начал освобождать Ирта, по-прежнему не подающего признаков жизни.

— …Димия собирает дань со всех окрестных деревень. А тех, кто не хочет платить, она наказывает.

— А от нас-то она что хочет? — спросил Глеб.

— Я не знаю. Но говорят, она часто похищает людей. Она убивает их, а потом делает так, что они оживают и выполняют все, что она скажет. Сегодня ночью будет полнолуние. Сегодня самая плохая ночь…

— Она что, некромансер?

— Я не знаю… — похоже, Горру было не по себе. Кажется, этот разговор начал его пугать. — Но она делает так, что мертвые плывут против течения, а потом выбираются на берег и ползут к своим домам. Ее все боятся, — он понизил голос до шепота. — Даже огры. У нее есть страшная маска, похожая на череп…

— Ах вот оно как… — Глеб перевернул Ирта, прижал пальцы к сонной артерии, ощутил легкое биение. — Уж не Орден ли Смерти обложил здесь всех налогом на жизнь?..

Горр неожиданно всхлипнул:

— Она убила моих родителей… — Он стиснул сухие кулачки, отвернулся, словно не хотел, чтобы Глеб видел его слезы. — Она сожгла наш дом, потому что у отца не было денег, чтобы ей заплатить… — Голос его вдруг окреп. — Я ненавижу ее! Я ее убью! Сегодня!

— Тихо, парень, тихо, — Глеб оставил Ирта, пересел к Горру, взял его за плечо. — Не шуми. Расскажи лучше, сторожит ли нас кто, что за люди у этой Димии, чем вооружены. Ночь еще не скоро. Глядишь, и придумаем что-нибудь…

8

Когда трещина в потолке начала меркнуть, Глеб направился к двери.

— Эй, там! — крикнул он во всю глотку. — Дайте что-нибудь поесть!

Ему не ответили, но он этого и не ждал.

— Слышите меня? — Он пнул дубовую дверь. — Предлагаю обмен. У меня здесь целое ведро эля. Меняю его на краюху хлеба…

Он мог бы попробовать высадить дверь, но она вряд ли поддалась бы ему с первого удара. А шуметь не хотелось — наверняка, охрана поднимет тревогу, и тогда ко входу в пещеру сбежится куча народу, подтянулся могучие огры, а может и сама Димия подойдет.

Нет, дверь выламывать — только в крайнем случае. Если ничего другого не останется…

— Эй! Целое ведро свежайшего эля! Один кудесник по имени Иешуа научил меня, как делать его из обычной воды. Мы тут уже опились, но нам дико хочется есть.

— Врешь, небось, — донесся из-за двери глухой голос.

— Правду говорю! — возмутился Глеб. — Могу дать попробовать. — Железная миска не пролезла бы под дверь, но Глеб предварительно сплющил ее кулаком. — Вот, тут есть немного… — Он, стараясь не расплескать пиво, которого и было-то на полглотка, сунул изуродованную миску в щель.

— Если это какое-нибудь дерьмо — башку разобью! — угрожающе проговорил голос.

— Да ты только понюхай! Это же амброзия! — Глеб почмокал губами.

Миска исчезла.

Пару минут за дверью было тихо. Наверное, охранники, распробовав подношение, совещались.

Глеб оглянулся на товарищей. Очнувшийся час назад, но еще не вполне пришедший в себя Ирт слабо ему улыбнулся и показал топор, давая понять, что готов к решительным действиям. Сосредоточенный Горр держал в руках обрывок сети.

— Ну-ка, налей еще, — велел голос. Из-под двери высунулся краешек миски. — Что-то не верю я, что у вас там целое ведро. Откуда?..

— Говорю же, кудесник научил. У него бумажка такая была, там все нарисовано было, как делать…

— Ты не болтай. Ты налей.

Глеб подобрал миску, зачерпнул пиво из стоящего рядом ведра.

— Пожалуйста…

На этот раз молчание затянулось минут на десять.

— Эй! — Глеб поскреб дверь, напоминая о себе. — Что там насчет нашей сделки?

— Ладно… — выдержав небольшую паузу, отозвался голос. — Будет тебе хлеб, но никому ни гугу, понял? Поставь ведро у двери, а сам отойди назад, к стене. Не отойдешь — получишь клинок в живот.

— Я понял. Я понятливый. Я сейчас… — Он отодвинул ведро так, чтобы охранники могли увидеть его, лишь когда дверь широко откроется. Отступил к товарищам в тень. — Заходите!

Взвизгнул торопливо отодвигаемый засов, скрипнули дверные петли. Заколыхались огни факелов, потянулись к чистому воздуху.

Пучеглазый мордастый охранник осторожно заглянул в пещеру.

Три пленника прижались к стене. Один — крепкий мужичок средних лет — заложил руки за спину; другой — изможденный хилый парнишка — держит что-то, похожее на истлевшее одеяло; третий — мускулистый Одноживущий, возможно, ремесленник, подавшийся в наемники, — скрестив руки на груди, опустив голову, уставился в пол.

Кажется, у него было копье… Ну да — вон оно, лежит посреди пещеры, в четырех шагах от хозяина.

Настоящий воин никогда не бросит свое оружие…

Охранник презрительно скривился, открыл дверь шире. Из-за его плеча выглянул второй страж — такой же мордастый, такой же пучеглазый:

— Давай быстрей!

Глеб исподлобья глянул на них. Оценил хорошие кольчуги и отличные мечи, прочные шлемы и легкую обувь.

Определенно, Димия заботилась о своей банде…

— А где хлеб? — спросил Глеб.

— Завтра подвезут, — буркнул первый охранник и наклонился к ведру. Он лишь на миг отвел взгляд от стоящих у стены людей, опустил глаза, не подозревая, что тем самым дал пленникам сигнал к действию.

Глеб рванулся вперед.

Закрученный окрепшей рукой, просвистел в воздухе топор.

Подхваченное копье прошило воздух, сшибло охранника, стоящего у двери, вышвырнуло его на улицу.

Слетев с головы, упал в ведро шлем, сбитый обухом топора.

Раскинулась в воздухе сеть, окутала оглушенного стража.

— Бежим!

Ирт подобрал топор, подхватил шлем, напялил его на макушку; Горр перепрыгнул через стражника, набросил на него остатки сети; Глеб первый вылетел на улицу, выдернул копье из мертвого тела, сам подивившись силе броска. Он окинул взглядом пространство вокруг и невольно отступил назад…

Он стоял на скалистом возвышении, со всех сторон окруженном соснами. Чистый лес хорошо просматривался — в нем невозможно было спрятаться. А меж ровных стволов, словно огромные муравейники, выстроились шалаши.

Много шалашей.

Садилось солнце.

Редкие облака на западе были похожи на кровавые разводы. Треть неба золотилась, словно поле спелой пшеницы. Другая треть казалось серой, словно море в непогоду. И лишь над самой головой небо еще хранило свою обычную, только чуть загустевшую синеву.

А на востоке поднималась круглая луна — почти такая же красная, как и садящееся солнце.

— Нам не уйти незамеченными, — пробормотал Глеб, лихорадочно обдумывая, бежать ли сломя голову через лес, мимо шалашей, понадеявшись на авось, или же вернуться в темницу и там дождаться ночи.

Ирт выглянул из-за спины Богоборца, сказал спокойно:

— Нас уже заметили.

Расплескав мелкие камни, Глебу под ноги упала стрела — необычайно толстая и длинная. Если бы не оперение, ее можно было бы принять за дротик. Два бородатых разбойника выступили из-за стволов, похожих на колонны, вытянули руки, указывая на беглецов. Потом кто-то — может, один из этих двоих, а может и кто другой — крикнул резко и зычно, так, что эхо заметалось меж деревьями; а через миг тревожно загремел металл — бородачи заколотили мечами по зерцалам доспехов, поднимая все население лагеря…

9

У них была идеальная позиция для обороны.

Они заняли единственное в этом лесу возвышение — скальные породы выступали из мягкой лесной почвы, словно коренной зуб из десны. Отвесные склоны были невысоки — чуть больше трех метров, но эти три метра не смог бы одолеть и самый ловкий человек. Подняться на ровную площадку можно было по единственной тропе — довольно узкой и длинной.

Товарищи могли бы удерживать естественную крепость неопределенное долгое время. При условии, что у них была бы вода, пища, луки с неограниченным запасом стрел; если бы у противника не было всего этого, и если бы он не был столь многочислен.

— Шансов мало, — сказал Глеб, укрывшись от вражеских стрелков за большим валуном. — Сперва они атакуют нас в лоб, полагая, что мы обычные Одноживущие. Если мы сумеем отбиться, они придумают что-нибудь похитрей. Окружат нас, заберутся на деревья и начнут обстреливать. Или повалят несколько сосен и по ним полезут на скалу со всех сторон…

Разбойники пока нападать не спешили. Они лишь выставили посты, окружив скалу, чтобы не дать пленникам скрыться. Ярко горели огромные костры — искры летели выше сосен. В лагере двигались тени, гремело оружие.

— Их здесь, наверное, полторы сотни, — пробормотал Глеб.

— Четыре шайки, — негромко сказал Горр. Парнишка сидел, скрестив ноги, и неотрывно смотрел на луну; он словно молился. — Они и раньше здесь разбойничали, но лишь иногда, набегами. И они никогда не объединялись. Наоборот, всегда враждовали… А потом пришла Димия… — Горр замолчал.

— Я гляжу, ты многое о них знаешь, — сказал Глеб.

— Я готовился… — сухо ответил Горр.

Глеб с интересом разглядывал парнишку. Было в нем что-то необычное. Похоже Горр совсем не боялся смерти. Может быть даже, ждал ее. Маленький, худой, хилый — он не производил впечатление слабого человека. Он горел мщением, он хотел посчитаться с Димией, убившей его семью. Но когда Глеб предложил ему забрать у убитого охранника меч, Горр отказался. «Мне не нужно», — сказал он.

— Чего они тянут? — Глеб выглянул из-за камня.

— Ждут Димию, — сказал Горр. — Они хотели казнить нас сегодня ночью. Они так и сделают. Что с того, что мы покинули тюрьму? Отсюда нам все равно не убежать.

— Почему ты не сказал мне этого раньше? — спросил Глеб.

— Я думал, что, может быть, вы и сможете.

— А ты?

— Я не собирался. Я хочу увидеть Димию. Она вот-вот появится.

— А разве она не здесь живет?

— Разве станет Двуживущий жить в шалаше? — вопросом ответил Горр и дернул плечами. — Никто не знает, где она спит. Где-то рядом, но где именно…

— Вот что, парень, — сказал Глеб. — Не знаю, что там ты собрался делать с этой Димией, но советую тебе держаться с нами. Шансов немного, но глупо их не использовать. Когда бандиты пойдут в атаку, мы попробуем прорваться. Вряд ли они ожидают от нас сильного сопротивления.

— Какая большая луна, — невпопад сказал Горр.

Глеб покачал головой. Не понимал он этого мальчонку.

— Ты знаешь остров?

— Да.

— На западной оконечности, там, где берег подмыт, у нас спрятан плот.

— У них есть лодки, — сказал Горр. — На плоту от них не уйти.

— Вот, черт! Об этом я не подумал.

— Но вы бегите. Я их задержу.

Глеб хмыкнул. Поразмыслил, поглаживая ладонью древко копья. Спросил:

— А что будет, если мы прикончим Димию?

— Ее убью я! — вскинулся Горр.

— Как хочешь… Но если мы поможем тебе ее убить?.. Если мы разберемся с ее бандитами?.. Как думаешь, нам удастся обратить их в бегство?

— Они трусы, — сказал Горр и впервые за все время разговора посмотрел Глебу в лицо. — Они разбегутся, когда увидят меня…

10

Димия появилась, когда луна поднялась на самыми макушками деревьев. Она вышла на тропу, ведущую к пещере; за ее спиной толпились Одноживущие разбойники, вооруженные не хуже королевских ратников.

— Это она, — шепнул Горр.

Глеб крепче перехватил копье. Ирт заткнул за пояс топор и подобрал с земли меч.

Димия подняла руки к черному небу. В одной руке у нее был небольшой жезл.

— Тьма! — От ее скрежещущего голоса мурашки бежали по спине. — Приношу тебе жертву и прошу покровительства!

Два десятка воинов выдвинулись из-за спины хозяйки. Большинство были вооружены мечами, несколько человек держали в руках тяжелые секиры.

— Кровь прольется на Зуб Дьявола, — вещала Димия. — Кровь даст этой земле черную силу. Зуб Дьявола снова станет алтарем тьмы…

— О чем это она? — спросил Глеб, глядя, как тронулись с места воины, как пошли, ускоряясь, на приступ.

— Эта скала называется Зуб Дьявола, — пояснил Горр. Голос его переменился до неузнаваемости — должно быть, парнишка сильно волновался.

— Может, все-таки, возьмешь меч? — спросил Глеб, не оборачиваясь. Враг был совсем рядом — бегом поднимался по сужающейся тропе.

Двадцать человек — это немного.

Глеб почувствовал, как уплотняется вокруг него время. Как реже и сильней стучит сердце. Как наливаются необоримой силой мышцы, каменеют кости, а кожа становится крепкой, словно сталь.

Двадцать человек, двадцать Одноживущих — это ничто…

— Ему не нужен меч, — ответил Ирт. — Ты только посмотри на него…

Глеб повернулся.

Горр, этот хрупкий мальчишка, менялся. Он сидел на корточках, смотрел на луну, а его лицо вытягивалось, превращаясь в звериную морду. Руки его вздулись буграми мышц, на укоротившихся пальцах выросли кривые когти, похожие на ножи, кожа потемнела, покрылась шерстью.

— Не смотрите на меня! — рявкнул Горр и выпрямился.

— Ты тоже меняешься, Богоборец, — прошептал Ирт.

Глеб взглянул на свои руки, думая, что увидит когти и шерсть.

Нет, руки остались прежними. Они просто светились, пульсируя в такт биениям сердца. А ногти горели, словно раскаленные угольные чешуйки. А по древку копья змеились крохотные электрические разряды.

— Здесь Богоборец! — вдруг прокричал Ирт, высунувшись из-за обломка скалы. И Глебу показалось, что бегущие бандиты споткнулись.

— Во тьме зародится Темная Сила! — жезл Димии рисовал причудливые знаки. И — странное дело — Глеб понимал, что эти знаки означают. — Темная Сила породит Черное Могущество!..

— Она не должна завершить магию! — прорычал Горр и прыгнул на тропу.

Завидя странное существо, разбойники замедлили бег, а когда из-за камня показалась светящаяся человеческая фигура, они и вовсе остановились.

Впрочем, отступать они не собирались. Сплотившись, разбойники выставили перед собой мечи и алебарды, прикрылись небольшими круглыми щитами — они поняли, что столкнулись с необычным противником, и не знали, что от него ожидать.

Тяжелая стрела вылетела из леса.

Глеб увидел ее краем глаза и сшиб копьем.

Он двигался в несколько раз быстрей обычного человека. Он снова мог видеть в темноте. Магия ли была в этом повинна, или же в минуту опасности включались некие резервы его организма — он точно не знал.

Сейчас ему некогда было разбираться в своих ощущениях.

Глеб закрутил копье причудливыми петлями — сияющие электрические брызги разлетелись во все стороны — и кинулся на врага.

Изменившийся, ставший похожим на медведя Горр мчался впереди. Из-под его лап летели камни, крючья длинных когтей рвали землю. Когда до линии врагов оставались считанные метры и столкновение казалось неизбежным, Горр прыгнул.

Он пролетел на головами разбойников; задел кого-то лапой, сбив с ног. И приземлился за их спинами, в десяти шагах от женщины-некромансера.

— Сол Шош! — вскричала Димия, словно не замечая несущегося на нее оборотня. Она взмахнула жезлом, очертив круг, и воздух перед ней загустел, превратившись в черный маслянистый дым.

— Возьми жертву! — Димия швырнула жезл на землю, и черный воздух, обретая форму, устремился к нему. Два длинных щупальца, словно кнуты, ударили Горра, оплели его лапы, опутали пасть. Оборотень взревел, встал на дыбы, закружился на месте, силясь порвать жгуты тьмы, пытаясь одолеть демона, вызванного Димией…

Глеб врезался в строй разбойников — сверкающее, сыплющее искрами копье разбило подставленный щит, отвело удар меча, крепкое древко раздробило пальцы, держащие алебарду, острый наконечник перечеркнул открытое горло, трехгранный шип-подток выбил глаз — стремительное копье танцевало, шило воздух огненной нитью, выписывало сложные узоры. Алый туман повис над разбойничьим отрядом, красная испарина выступила на коже и доспехах, горячая роса окропила траву и камни.

Двадцать человек, двадцать Одноживущих — это ничто…

Богоборец уничтожал людей, вставших у него на пути. И ни доспехи, ни щиты, ни оружие не могли ему помешать…

Озверевший Горр терзал демона; рассвирепевший оборотень рвал бессчетные щупальца, месил упругую тьму когтистыми лапами, хватал ее мощной пастью, давил всем телом.

Оставшаяся без жезла Димия медленно пятилась назад, с недоумением глядя, как погибает ее создание.

Такого развития событий она никак не ожидала.

Впрочем, — успокаивала она себя, — еще не все потеряно. Пусть ритуал, раз в месяц дающий Черную Силу, сегодня оказался неудачным. Но виновные в этом будут наказаны.

У нее полторы сотни воинов.

Ей подчиняются огры-людоеды.

Димия озиралась и видела, как сбегаются отовсюду ее разбойники, как они собираются вместе, выстраиваются двумя рядами. А за их спинами высятся великаны-огры, и уже выгнулись огромные луки, уже нацелены в сторону врага тяжелые стрелы, больше похожие на дротики.

Если магия дала осечку, грубая сила всегда исправит положение.

Димия еще не верила, что способна потерпеть поражение. Она еще не думала о том, что будет делать после смерти…

Глеб остановил копье и обернулся.

Позади лежали два десятка мертвых тел.

А среди них стоял живой человек. Один-единственный. Обеими руками держал он тяжелый меч. И смотрел на Богоборца.

Глеб перехватил копье, собираясь расправиться с выжившим бойцом. Но вдруг заметил у того топор за поясом и сообразил, что это Ирт.

Напарник.

Товарищ…

Сердце бешено колотилось, мысли путались, хотелось продолжать драку, продолжать танец, хотелось идти сквозь строй беспомощных словно манекены бойцов, расшвыривать их, сеять кровь, забирать жизни…

— Богоборец! — прокричал Ирт, вскинув над головой меч. — С нами Богоборец!

Еще не все закончилось, понял Глеб. Двадцать человек — это только начало. Впереди…

Он посмотрел вперед.

…не меньше сотни бойцов. И несколько огров — могучих существ, не признающих ни доспехов, ни человеческого оружия. Они носили лишь набедренные повязки из звериных шкур, а для охоты на людей и животных применяли дубины, камни и колья. Удивительно, что Димия приручила их. Невероятно, что она научила их пользоваться луками…

Внизу на тропе медленно поднялся во весь рост могучий Горр. Оборотень расправился с демоном, и теперь хотел разделаться с его хозяйкой. Но Димия уже спряталась за своими разбойниками. Без малого полторы сотни бойцов защищали ее от врага.

— Говоришь, разбегутся, как только тебя увидят? — Глеб в одно мгновение оказался возле Горра, коснулся его мощной лапы, и едва не отшатнулся, когда жуткая, заляпанная черной слизью морда повернулась к нему.

Две стрелы свистнули в воздухе — Глеб сшиб их копьем и понял, что сил осталось не так уж и много. Возможно, их достаточно, чтобы расправиться с врагом.

А если нет?

Слабость всегда накатывала внезапно. Если сейчас усталость обрушится на него — это будет очень некстати.

Глеб хищно осклабился.

Глупо погибнуть на полдороге к цели, так ничего и не выяснив.

Глупо…

— Я убью ее, — прорычал Горр.

— Тогда вперед! — рявкнул Глеб, злясь на свои неуместные мысли.

Четыре стрелы пропороли воздух там, где только что находились две фигуры.

Огромный оборотень обрушился на врага, не обращая внимания на уколы мечей и удары алебард.

Блещущее копье вновь рассекло воздух — и словно растворилось в нем.

— Он Богоборец! — несся издалека ликующий голос Ирта. — Богоборец!.. — Ни лязг оружия, ни громыхание доспехов, ни вопли раненых не могли заглушить этот торжествующий крик. — Богоборец!.. — Имя катилось по тропе, подпрыгивая, словно огромный камень — неудержимое, необоримое, угрожающее. — Богоборец!..

Горр увидел съежившуюся Димию, бросился к ней, расшвыривая всех, кто оказался на пути. Женщина заметила опасность, попятилась, надеясь спрятаться за ограми, но не успела — Горр одним прыжком преодолел те несколько метров, что отделяли его от ненавистной некромансерши, ударил ее лапой, полоснул когтями и взревел, подняв морду к луне.

Тяжелая стрела вонзилась ему в плечо — он не почувствовал этого.

Другая стрела просвистела возле виска, выдрав клок шерсти, — он и этого не заметил.

Огры шагнули к нему, переглянулись нерешительно.

Лежащая на земле Димия не шевелилась.

В самой гуще схватки что-то полыхнуло ярко, веером взлетели ввысь ослепительные искры; расступилась колышущаяся толпа, светящаяся человеческая фигура замерла на миг, вскинув над головой сверкающее копье.

— Богоборец! — скатилось имя с Зуба Дьявола.

Огры остановились.

Запах человеческой крови пьянил и мутил.

Но отрезвляюще пахло страхом. И близкой смертью. Магией и силой.

Разбегались люди, бросая оружие, оставляя раненных, ища спасения лишь для себя, не думая ни о чем другом.

Двуживущая Димия больше не двигалась. Ее рот, обычно исторгающий страшные слова, теперь был полон крови.

Ее волшебство закончилось.

Ее сила ушла…

Огры попятились.

Лес был близко.

Ночь готова была спрятать их…

Пора возвращаться к старым обычаям.

Теперь все будет, как раньше…

Огры бросили луки, вышвырнули берестяные колчаны со стрелами, опустились на четвереньки, заворчали по-звериному…

Жарко полыхали костры. Метались меж шалашей тени, мелькали среди деревьев, скрывались в темном лесу. Расползались в стороны раненные, прятались в кустах, в ямках, за камнями. Поблескивало в лунном свете брошенное оружие. Черным ручьем стекала к подножью Зуба Дьявола парящая кровь, собиралась озерцом возле головы безжизненной Димии.

Все кончилось…

11

— Все кончилось… — Глеб опустил копье и пошатнулся.

Теперь можно расслабиться… Теперь — можно…

— Надо уходить, Богоборец, — Ирт оказался рядом, поддержал напарника. — Держись, не падай пока. Они ничего не должны заметить. Иначе вернутся.

— Горр с ними справится. Они разбегутся, как только его увидят.

— А ты посмотри на него, — Ирт помог Глебу повернуть голову.

Горр сидел на земле и тяжело дышал. Он стремительно возвращался в человеческий облик — его тело усыхало, шерсть вместе с кожей сползала клочьями, вытянутая морда укорачивалась. Он тряхнул рукой, и длинные когти отвалились; он тронул языком торчащий изо рта клык — и тот выпал. В правом плече оборотня торчала стрела, больше похожая на дротик. Левый висок был ободран до кости. На голом теле чернели многочисленные порезы.

— Ему крепко досталось, — сказал Ирт. — Уж не знаю, выживет ли он.

— Мы возьмем его с собой, — сказал Глеб и, опираясь на копье, шагнул к подростку. — У нас есть плот, а в этом лагере, наверное, есть еда. Найдем ее и вернемся на плот. И поплывем дальше.

— Все верно, — Ирт придерживал Богоборца за локоть. — Ты только держись. Не падай раньше времени…

Глеб тряхнул головой, повернулся резко, нахмурился, пытаясь сфокусировать взгляд на лице Ирта. Сказал:

— Я в порядке. Не беспокойся…

Они остановились за спиной Горра, выждали какое-то время, с некоторым содроганием следя за его завершающейся трансформацией. Потом Глеб спросил:

— Сможешь идти сам?

Паренек, не оборачиваясь, кивнул.

— Сможешь подняться? — поинтересовался Ирт.

— Да… — едва слышно ответил Горр. — Только переведу дыхание… Еще немного… — Он схватился здоровой рукой за ствол осинки, встал на колени, чуть повернул голову. — Со мной все будет хорошо… Мне только нужно отдохнуть…

— Соберись с силами, сынок, — Ирт присел рядом с ним. — Сейчас нам нужно отсюда уйти. Отдохнем позже… — Он подхватил Горра, когда тот, цепляясь за осинку, стал медленно подниматься. Охнул, когда у парнишки подогнулись ноги, поддержал его. Несколько секунд они стояли, покачиваясь. Потом Горр, словно вспомнив о чем-то, вскинул голову, осмотрелся, будто искал что-то. Пробормотал:

— Я должен ее увидеть… — Он поднял руку, осторожно тронул стрелу, пробившую плечо, поморщился. Посмотрел на луну, зажмурился, потянул носом воздух, замер на пару секунд. И сказал окрепшим голосом:

— Я должен убедиться, что она мертва…

12

Димия лежала в кровавой луже, раскинув руки; голова ее была неестественно вывернута, левый бок разодран, плечо смято.

Ирт взял некромансершу за руку, нащупал слабое биение на запястье, тронул мягкие губы, ловя дыхание; не удержавшись, провел рукой по золотистым волосам, пристально глянул в чистое лицо, сказал с едва заметным восхищением:

— Красивая.

— Двуживущие всегда красивы, — равнодушно отозвался Горр.

— Она жива, — Ирт выпрямился, отступил на шаг. — И вот-вот очнется.

— Ты уверен? — Глеб пытался одолеть вялость.

— Когда-то я прислуживал лекарю, — сказал Ирт. — Я знаю, о чем говорю.

— Жива?.. — Горр, кажется, немного растерялся. — Она — жива?

— Ну да, — кивнул Ирт.

— Но я… — Горр посмотрел на женщину, стиснул зубы, сжал кулаки. Лицо его исказилось. — Я должен был…

— Если должен, то закончи начатое, — холодно сказал Глеб.

— Но… — Горр мотнул головой. — Как?.. — У него почти не осталось ненависти; пустота в душе, тупая боль и страшная усталость — это все, что он сейчас ощущал.

— Тогда давай я, — предложил Глеб, чувствуя, что сил держаться больше нет.

— Нет! Я сам… Я должен…

— Тогда не тяни, — жестко сказал Глеб.

— Надо спешить, — негромко напомнил Ирт.

— Я… Да… Я сейчас… — Горр смотрел на молодую женщину, не представляя, что он сделает через несколько секунд.

Что он должен будет сделать…

— Возьми копье, — Глеб протянул ему оружие.

— Или меч, — сказал Ирт и воткнул клинок в землю.

— Бей в шею. Наваливайся всем телом.

— Поторапливайся…

Горр выбрал меч. Он взял его двумя руками, встал над Димией, поднял клинок, нацелив его острием в горло беспомощной женщины. И застыл.

— Ну что же ты? — разозлился Глеб. — Хотел отомстить? Мсти! Она убила твоих родителей? Убей теперь ты ее! Или крови боишься? Зверем ты ничего не боялся. Рвал глотки когтями, пастью вгрызался! Так чего теперь ждешь? Бей! Она все равно бессмертная. Она Двуживущая. Ты сейчас ее прикончишь, а завтра она вернется. А твои родители? Они вернутся? Вернутся? Бей!..

Горр всхлипнул.

Меч был тяжелый.

Руки дрожали. Ныло пробитое стрелой плечо…

— Бей!..

Надо лишь резко опустить руки, позволив мечу упасть.

И всем телом навалиться на крестовину, вгоняя клинок в живую — пока еще живую — плоть…

— Бей!..

Горр зажмурился.

Иногда лучше быть зверем.

Зверем быть проще…

Он не мог больше ждать. Меч опускался сам; меч жаждал крови; меч, дрожа, рвался вниз, тянул за собой руки — он был создан для того, чтобы отнимать жизни, в этом было его предназначение.

— Бей!..

И Горр сдался — Горр позволил мечу упасть.

Горячая кровь брызнула на голые грязные ноги подростка-оборотня.

13

Они не пошли по тропе. Горр сказал, что знает прямой путь, и увел товарищей в лес.

Они спешили. Глеб механически переставлял ноги и считал шаги — тупо и сосредоточенно. У него не было сил смотреть по сторонам, он покачивался, как пьяный, руки его болтались, словно пустые рукава, ноги заплетались. Он то и дело ронял копье — Ирт тут же его поднимал, предлагал понести — хотя бы немного, всего несколько метров — но Глеб, ругаясь, отбирал у бывшего раба свое оружие.

Горр тоже выглядел неважно. Он был гол — его одежда превратилась в лохмотья, когда он — худой подросток — начал оборачиваться могучим зверем. Грязь и подсыхающая кровь покрывали его тело черной коростой, кожа на лице сделалась серой, губы посинели, глаза ввалились. Горр дрожал. Он боролся с болью и слабостью. Если он чувствовал, что вот-вот упадет, то замедлял шаг, поднимал голову к небу, к мелькающему за кронами деревьев диску луны и жадно вдыхал ее холодный свет.

Он знал, что нельзя злоупотреблять лунной силой. Колдун предупреждал, что это может лишить оборотня разума и окончательно превратить его в зверя.

Но сейчас у Горра не было выбора…

И только Ирт был полон энергии. Он не участвовал в схватке, разумно рассудив, что будет лишь мешаться под ногами Богоборца и оборотня. Он сэкономил силы, и теперь это было на руку им всем: Ирт, как мог, поддерживал спутников; он тащил два весла, подобранные в лагере разбойников, нес узел с небогатыми харчами, найденными в одном из шалашей; он следил за дорогой и внимательно слушал, что творится в лесу.

Несколько раз они натыкались на небольшие группы бандитов. И тогда Ирт кричал:

— Богоборец! — и стучал веслами.

Он был готов защищать товарищей с оружием в руках. Но разбойники, заслышав знакомый клич, трусливо разбегались…

Когда потянуло застоявшейся водой, Ирт понял, что река совсем близко.

— Уже почти пришли, — приободрил он товарищей и увидел, как блеснула за деревьями рябь лунной дорожки. Он обернулся, улыбаясь:

— Сейчас найдем плот…

Он не сомневался, что плот где-то рядом. Ему казалось, что он узнает это место, он был уверен, что совсем недавно собирал здесь хворост — вон с той мертвой березы сдирал сухую, легко отстающую бересту, а ту выкорчеванную осинку пытался вытащить из завала, да так и не сумел, бросил…

Ирт, пригнувшись, залез в самый бурелом, уцепился за пень-выворотень, приподнялся, глядя на реку, осматривая берег.

Он не заметил, как остановились его спутники. Как, вздохнув, опустился на пружинящуюся словно матрац землю Глеб, закрыл глаза, ссутулился. Как Горр привалился боком к трухлявой коряге, мягкой и теплой, спрятался за ней от лунного света, заскрипел зубами, теряя сознание от накатившей боли…

Ирт искал плот, еще не догадываясь, что потратит немало сил, перетаскивая на него двух товарищей, живых, но похожих на трупы. Он не знал, что ему одному предстоит носить на плот дрова, складывая их у кострища. И что потом он долго будет бороться с незаметным, но упрямым течением, уводя нагруженный плот от негостеприимного острова, земля которого так щедро была сегодня полита кровью.

Глава 7

Оборудование доставили рано утром. Четыре специалиста в ярко-оранжевых комбинезонах занесли технику в квартиру, распаковали, поставили там, где указал хозяин, начали все привычно подключать и настраивать.

Танк какое-то время следил за их действиями, задал несколько вопросов, многозначительно покивал, слушая ответы, а потом тепло поблагодарил гостей и попросил их оставить все как есть, пояснив, что любит возиться с техникой и привык настраивать ее под себя, своими силами.

Он не стал говорить, что планирует использовать некоторые недокументированные возможности заказанного оборудования, для чего ему придется установить несколько запрещенных программ и поменять кое-какие системные параметры.

Он не стал говорить, что собирается вскрыть опломбированные корпуса с тем, чтобы как следует покопаться в их электронной начинке.

Он не стал объяснять, что всевозможные жучки, которые, вполне вероятно, решила установить Корпорация, ему совсем ни к чему.

Специалисты пожали плечами, но спорить не стали. Желание клиента — закон. Если хотите — возитесь сами. Только потом не жалуйтесь, что все работает совсем не так, как хотелось бы…

Танк проводил оранжевых гостей до двери, поинтересовался, как обстоят дела с обещанным широкополосным каналом. Ему сказали, что этим занимаются другие люди, но известно, что волокно уже тянут по чердаку.

— Наверное, к вечеру сделают, — предположил Танк.

— Скорей всего, — согласились специалисты…

Заперев за гостями дверь, Танк занялся делом.

Сперва он вскрыл компьютер и тщательно обследовал электронику. Не углядев ничего подозрительного, он запустил утилиту, помогающую обнаружить шпионские модули. Пока программа занималась делом, Танк снял крышку с брэндмауэра «Net-Burner». Устройство это было своего рода крепостью, защищающей компьютер от разного рода неприятностей, которые переполняли глобальную сеть. Особенностью именно этой модели было то, что с помощью определенных манипуляций ее функциональность можно было расширить. Для этого требовалось установить несколько перемычек, впаять три довольно распространенные микросхемы, перерезать пару печатных проводников и перепрошить память. После проделанной операции Net-Burner, помимо своих основных обязанностей, мог выполнять функции анонимайзера — то есть он позволял путешествовать по сети, скрывая или подменяя информацию, идентифицирующую пользователя…

Оглядев электронные потроха, Танк решил оставить возню с брэндмауэром на потом — все равно подключать его пока было не к чему.

А вот новый нейроконтактер можно испробовать и на старой технике.

Танк взял пластиковый, запаянный в пленку бокс, аккуратно его распаковал, вытащил глянцевый рекламный буклет и гораздо более скромную инструкцию, отложил их на столик, двумя пальцами вынул нейроконтактер, лежащий в гнезде из вспененной пластмассы…

Новая игрушка.

Кто-то возится с автомобилями, кто-то собирает марки, кто-то коллекционирует женщин.

А у него другая страсть…

Танк подошел к зеркалу, повернулся к нему обритым виском, взялся за установленный нейроконтактер, чуть повернул, нажал на фиксатор, освобождая ножки контактов.

Голая, телесного цвета подложка смотрелась словно пористая опухоль.

Танк приложил к ней новый нейроконтактер, покрутился перед зеркалом, любуясь стильной нашлепкой; подумал, что похож сейчас на девушку, примеряющую серьги, и усмехнулся.

Тихо щелкнулфиксатор.

Мягко подался под пальцем сенсор включения.

Миниатюрный индикатор моргнул, показал уровень заряда батареи, высветил крохотный значок — перечеркнутую антенну — беспроводная сеть не найдена.

А потом Танк услышал величественную музыку. Кажется, это был Бах.

Тихий женский голос посоветовал Танку присесть и попросил коснуться сенсора, если слышна музыка.

Танк тронул нейроконтактер, но садиться не стал.

Плавно погас свет. Музыка сделалась тише, ушла на второй план. Далеко впереди что-то засветилось — крохотная звездочка стремительно разгоралась, росла, приближалась. За три секунды она превратилась в стилизованное изображение бегущего, охваченного огнем человека — логотип фирмы-производителя.

«Коснитесь сенсора, если видите изображение…»

Танк сделал то, о чем попросил бестелесный голос.

Потом налетел ветер, сорвал языки пламени с логотипа, обдал Танка жаром.

«Коснитесь сенсора, если чувствуете поток теплого воздуха…»

Он уже не отрывал руку от нейроконтактера.

Запахло дымом.

Танк прижал палец к сенсору.

Во рту сделалось горько.

Танк подтвердил, что и со вкусом все в порядке.

Потом ему показалось, что верх и низ поменялись местами — это было неприятное тошнотворное ощущение, но оно длилось лишь мгновение.

«Последовательность настройки завершена, — услышал Танк. — Рекомендуем пройти процедуру расширенного тестирования, используя ваш компьютер. Необходимую для этого программу вы можете найти на карте, вклеенной в инструкцию по применению, или получить ее на нашем сервере».

Музыка пропала, мрак расступился. Танк увидел себя и подумал, что это очередной тест. Он шевельнул рукой — и его двойник повторил движение.

Как в зеркале.

Ну, конечно, — догадался Танк. — Это отражение.

Отражение выглядело слегка ошеломленным. Танк весело ему подмигнул и поспешил к компьютеру.

Теперь ему не терпелось проверить нейроконтактер в действии.

Будет ли хоть какая-то заметная разница? Вряд ли, узкий канал не позволит задействовать все возможности нейроконтактера новейшего поколения. Но все же…

Танк включил свой старый компьютер, подсоединил к нейроконтактеру кабель, откинулся на спинку нового кресла. Возиться с беспроводной сетью он не стал — ее надо было долго настраивать, а время тратить не хотелось. Да и кабель, все же, был надежней, проверенней…

— Я отправляюсь в Мир, — сообщил Танк сенбернару. — Если что, ищи меня на Острове Туманов…

Малыш поднял голову, посмотрел на хозяина умными глазами и зевнул.

— Совсем ты обленился, — укоризненно сказал ему Танк, начиная регистрацию. — Или одряхлел?.. Но ничего. Скоро заживешь новой жизнью…

Особых причин торопиться у Танка не было. Он лишь хотел испытать новое приобретение. Визит на Остров Туманов сейчас представлялся ему развлекательной прогулкой, и он забыл о мерах предосторожности. Вернее, пренебрег ими. Он не собирался ничего нарушать и не думал, что ему что-то может угрожать, а потому вышел в сеть со своего старого компьютера, по обычному, ничем не защищенному каналу, используя открытый протокол…

Впоследствии он сильно об этом жалел.

1

С самого утра зарядил мелкий дождь. Серое небо опустилось совсем низко; до туч, казалось, можно дотянуться кончиком шеста. Свинцовые волны плюхались тяжело о бок плота, тесня его к правому берегу — голому и топкому. Костер едва теплился — под сырыми дровами рдели угли, чахлые язычки пламени даже не пытались пробиться наружу.

Два человека сидели у костра. Они вымокли насквозь, и потому дождь их не беспокоил. Единственное укрытие на плоту — небольшой шалаш, крытый еловым лапником, — был сейчас занят — в нем, рядом с вещами и сухой растопкой, спал Богоборец.

— …Меня подобрали соседи, — худенький Горр, утонувший в длинной безразмерной рубахе, неторопливо рассказывал Ирту свою историю. — Четыре дня я лежал словно мертвый, а иногда вскидывался и кричал что-то. Тетка Рата поила меня бульоном и отварами, да бормотала наговоры — она их много знала. За десять дней поставила меня на ноги, хоть для меня уж и могила была выкопана…

— А оборотнем ты как стал? — спросил Ирт.

— Так я к тому и веду… — кивнул Горр. — У тетки Раты был в сродственниках колдун. Жил он один, в лесу, в самой чаще. Боялись его у нас, считалось, что если увидишь колдуна, то вскоре жди неприятность. Но сам он зла никому не делал, наоборот, помогал, если ребенок у кого заболеет или скотина потеряется. Говорили, что у колдуна великая сила есть, но он ее никому не отдаст, пока помирать не решит. А я решил попытать счастья. Если, думаю, не отдаст мне колдун свою силу, так может хоть часть ее подарит или секрет какой откроет. Узнал я у тетки, как до него добраться, да пошел сразу, как сил поднакопил. Уж больно мне отомстить хотелось, прямо жгло вот тут… — Горр стукнул себя в грудь, скривился от боли — промытые, перевязанные раны еще не затянулись. Луна могла бы помочь, но где ее взять — днем, да еще и в дождь…

— Ну и что колдун? — Ирта история, похоже, заинтересовала.

— Силой своей он, конечно, не поделился, — улыбнулся Горр. — А когда узнал, зачем она мне нужна, то и вовсе погнал меня прочь. Сказал, что мстить Двуживущим — все равно, что в небо плевать: до неба не достанешь, а себя заплюешь. Но я не ушел. Три ночи спал у него на крыльце, ничего не ел, пил только росу. Он сначала делал вид, что не замечает меня. Но потом не выдержал, сел, заговорил со мной — и опять о том же, что мстить Двуживущим нельзя, бесполезно это и опасно. А я ему сказал, что если он не даст мне силу, то я так пойду к Димии.

— И пошел бы? — спросил Ирт.

— Пошел бы, — кивнул Горр. — Не хотелось мне жить… Совсем не хотелось… — Он опустил голову, шмыгнул носом, ссутулился и замолчал надолго, не двигаясь, только подергивая острым плечом.

Ирт ждал, не решаясь тревожить паренька и не собираясь его успокаивать.

Боль надо перетерпеть. Горем надо переболеть. А иначе жизни не будет…

— Переупрямил я колдуна… — Горр поднял голову, вытер лицо, улыбнулся через силу. — Испугался он за мою жизнь, ответственности испугался. Сказал, что победить Двуживущего я смогу, лишь став зверем. Велел он мне идти в глухой ельник и найти там медвежий след. Дал ножик. Сказал, что если ночью воткну я этот нож в отпечаток медвежьей лапы, да перекувырнусь через него, то сделаюсь медведем на малую часть — только по полнолуниям стану превращаться в зверя, не забуду речь человеческую и думать смогу как обычно. Если перекувырнусь второй раз, то стану зверем наполовину: днем — человек, а на каждую ночь буду оборачиваться медведем. А если в третий раз перекувырнусь, то сделаюсь настоящим зверем, и лишь толика ума останется человеческой. А когда надоест быть оборотнем, сказал мне колдун, вернешься на это место и выдернешь нож из земли. Но если кто-нибудь тронет его раньше тебя, то так ты оборотнем навсегда и останешься.

— И что теперь? — спросил Ирт. — Вернешься, вынешь нож?

— Нет, — Горр помотал головой. — Мне нравится быть оборотнем. Может быть, когда-нибудь я соберусь и перекувырнусь через ножик еще один раз.

— Зачем? Ты же убил Димию. Ты отомстил за смерть родителей.

— Отомстил ли? — Горр помрачнел. — Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что прав был колдун, и Богоборец прав. Мстить Двуживущим — все равно, что в небо плевать. Да, я убил ее, но она возродится. И возможно, захочет отыскать меня. Что если она опять придет в нашу деревню? А если она узнает, что это тетка Рата выходила меня, а колдун сделал оборотнем?

— Значит, собираешься вернуться в родную деревню и охранять ее? — спросил Ирт.

— Вернуться? Нет… Я уже не смогу там жить, да и люди, наверное, не вытерпят соседа-оборотня. Я решил странствовать по миру и заступаться за тех, кого обидели Двуживущие.

— Значит и дальше будешь плевать в небо? — улыбнулся Ирт.

— А ты посмотри наверх, — Горр поднял голову, подставил лицо дождю. — Видишь?

— Что?

— Иногда небо опускается низко… — задумчиво проговорил Горр. — Очень низко… И как знать, может найдется человек, который сможет до него доплюнуть…

2

Глеб очнулся поздним вечером, когда берега превратились в темные полосы, едва различимые сквозь пелену холодной мороси.

— Сколько я был без сознания? — спросил он и открыл глаза.

— Почти двое суток, — немедленно отозвался Ирт. — Горр оклематься уже успел.

Два лица заглянули в шалаш.

— Как ты себя чувствуешь, Богоборец? — поинтересовался Ирт.

— Хочу есть, — ответил Глеб.

— Это можно устроить. Вон, справа от тебя, узел. Давай его сюда.

Глеб сел, подвинулся назад, насколько мог; подтянул ноги:

— Забирайтесь…

Не сразу, но им удалось кое-как разместиться в тесном шалаше. Левая нога Горра, правда, осталась на улице, а в спину Ирту летели брызги дождя, но, все равно, под крышей было гораздо уютней, нежели на улице.

— Мы плывем? — спросил Глеб.

— Да, — кивнул Ирт, развязывая узел с провизией. — Но не очень быстро.

— Я не помню, как оказался на плоту.

— Я затащил тебя. Вернее, вас обоих.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности.

— Что-нибудь случилось, пока я… — Глеб замялся. — Пока я спал?..

— Да вроде бы все спокойно. Вчера ночью на правом берегу горели какие-то огни и слышался странный шум. Утром встретился плавучий остров, и мы едва с ним не столкнулись… — Ирт раздал товарищам хлеб и сыр, себе взял лишь одно яблоко. — Людей мы не видели. Чудищ каких тоже не встречали. Разве только вот Горру привиделось под водой лицо с глазами, похожими на пузыри. Но я думаю, что это сом был. Или вовсе ком водорослей.

Глеб глянул на паренька, хотел расспросить его поподробней, как выглядело это привидевшееся лицо. Но промолчал. Решил не беспокоить спутников. Спросил только:

— Как ты, Горр?

— Хорошо, — отозвался подросток. — Решил пойти с вами. Если, конечно, ты не против.

— Обузой ты не станешь, — сказал Глеб. — Если хочешь, иди. Только ведь я по своим делам иду. Зачем тебе моя компания?

Ирт и Горр переглянулись. Должно быть, они уже обсуждали это.

— Мне все равно, куда идти, — сказал Горр. — А вот с кем — это мне не безразлично.

— Я ему втолковал, кто ты такой, — смущенно сказал Ирт. — Он еще молод, о Богоборце не слышал ничего.

— Кстати, — повернулся Глеб к бывшему рабу. — Зачем ты все время орал «Богоборец!», когда мы дрались?

Ирт смутился еще больше:

— Так разбойники-то, наверное, о тебе знали. Вот я и думал, что они испугаются… — Он с хрустом вгрызся в яблоко, зачавкал, проговорил невнятно: — А если даже и не знали, то теперь-то уж точно твое имя не забудут…

Какое-то время товарищи молчали, уделив все внимание пище.

— Сейчас бы пива, — сказал Глеб и вспомнил, что может исполнить это пожелание. Тут же вспомнилось о книге, о сверкающем копье, сеющем искры, и о том, как стали понятны руны, выписываемые жезлом некромансерши Димии.

Очевидно, Ирту тоже пришли в голову подобные мысли. И он сказал:

— А копье твое, кажется, непростое. На магический посох похоже.

Глеб пожал плечами:

— Подозреваю, это работа мага, которого мы встретили, когда плот рубили. Помнишь? Как его?..

— Белиал, — подсказал Ирт.

— Да. Белиал… Когда он со мной прощался, то щелкнул по древку. И копье завибрировало. Я тогда еще подумал, что неспроста это.

— Он сильный маг, если может так менять вещи, — сказал Ирт.

— Надо думать, — согласился Глеб…

Стемнело. Монотонно шумела вода: шелестел дождь, шлепали волны, звенели о дно перевернутой кружки просочившиеся сквозь лапник капли. Впереди была длинная скучная ночь, и Глеб подумал о том, что он единственный здесь, кто не может уснуть по собственному желанию.

— Далеко ли нам еще плыть? — вопрос был риторический, Глеб не рассчитывал на ответ.

— Не очень, — ответил Горр. — В нашу деревню раньше часто приезжали рыбные обозы с побережья. Насколько я помню, на дорогу они тратили два дня.

— А ты случайно ничего не знаешь про Остров Туманов? — спросил у паренька Глеб.

— Слышал, что есть такой. Кажется, только на нем осталась рыбацкая деревня.

— А что с остальными?

— Остальных больше нет. Теперь все побережье голое и мертвое.

— Почему?

— Сначала была большая волна. Она смыла те дома, что стояли на самом берегу, разбила все лодки и причалы, унесла сети. Потом из воды вышли чудища. Они убили всех, кто не успел спрятаться, а потом сдохли и превратились в ядовитую слизь. Люди больше не могли там жить…

— Ты видел это сам?

— Нет. Но я слышал, о чем говорят люди. Я видел рыбаков, оставивших родные места, бредущих через нашу деревню… Там больше никого нет. Только на Острове Туманов еще кто-то живет. Их не задела волна. И чудища обошли их стороной. Так я слышал…

3

Ночь Глеб провел под дождем, возле едва теплящегося костра.

Вокруг кипела непроглядная мгла, и неясно было, движется сейчас плот или же, попав на отмель, запутавшись в космах водорослей, давно остановился. О том, где находятся берега, можно было лишь догадываться. Мир сжался до ничтожных размеров, центром его стало светлое пятно костра, а единственными обитателями — глядящий в огонь Глеб и спящие в шалаше Ирт и Горр. Главенствующей стихией в этом крохотном мире была вода — даже время здесь отмерялось плеском волн…

Глядя на рдеющие угли, Глеб рассеяно думал о разных мелочах: о мести и предназначении, о могуществе и человеческих слабостях, о душе и смерти, о разуме и его имитации.

Почему-то вспоминался эпизод из детства: он, шестилетний, разговаривает с рыжим медвежонком. Медвежонок понимает, когда к нему обращаются, и отвечает что-то рыкающим баритоном.

Говорящая кукла… Тогда Глеб не знал и половины слов, что были заложены в память медведя…

Много чего вспоминалось…

Много разного лезло в голову…

Иногда Глеб вставал, брал в руки шест и пытался нащупать дно. Шест уходил в бездну, и это было так жутко.

До дрожи…

Медленно тянулось время.

Дождь не прекращался.

Ночи не было видно конца…

4

Зябкое утро разбудило спящих; мозглый туман забрался под кусок мешковины, служащий им одеялом.

— Холодно, — пробормотал Горр, стуча зубами.

— Надо вставать, — сказал Ирт и не пошевелился.

— Проснулись? — крикнул Глеб, услышав голоса в шалаше. — А я уж хотел вас будить.

— Что-то случилось, Богоборец? — спросил Ирт.

— А вы разве не чувствуете?

— Холодно и сыро.

— Нет, не то. Запах, чувствуете? И шум…

Глухой рокот, словно отзвуки далекого боя тысяч барабанов. Шипение, будто сотни шагающих ног ворошат опавшую листву.

— А что это? — спросил Горр, задержав дыхание и прислушиваясь к незнакомым тревожащим звукам.

— Море, — ответил Ирт, приподнявшись на локте.

— Да, — подтвердил Глеб. — Море. И ни черта, ни зги, ну абсолютно ничего не видно.

5

Плот, угрожающе поскрипывая, раскачивался на волнах. Меж бревен хлюпала вода, рвалась из щелей фонтанчиками соленых брызг. Костер погас окончательно; развести огонь снова вряд ли бы получилось — все, что находилось на плоту, вымокло. Впрочем, людям сейчас было не до огня.

— Знать бы, далеко ли нас унесло… — Глеб вглядывался в тяжелую серую мглу, мало похожую на обычный туман. Шум прибоя еще был слышен, но определить, откуда он доносится, было невозможно.

— Надо было сразу грести к берегу, — обернувшись, назидательно сказал Ирт.

— Думаешь, я не пробовал? — несколько раздраженно ответил Глеб. — Да ведь не видно ничего было. Где берег, где что? Попробуй, разбери.

— А почему нас не разбудил?

— Сперва думал, что сам справлюсь. А потом… Потом уж поздно было…

Ирт покачал головой, с тревогой прислушиваясь, как стонут крепления бревен.

— Надо что-то делать, — сказал он. — Плот вот-вот развалится, очень уж сильная качка.

— А что мы можем? — развел руками Глеб. — Грести бесполезно. Да и опасно — того и гляди в воду свалишься.

— Может, попробуем вплавь вернуться? — неуверенно предложил Горр.

— И куда плыть?..

Незаметно умолк далекий прибой, а ветер, кажется, сделался еще злей; шлепки волн звучали все звонче, все сильней раскачивался плот, все выше взлетали фонтаны брызг, и шире становились промежутки меж скользкими бревнами. Сильно накренился потрепанный, растерявший почти весь лапник шалаш. Перекатившаяся через плот вода унесла брошенные весла.

— Если что! — прокричал Глеб. — Хватайтесь за обломки! Куда-нибудь да вынесет!..

Ирт на четвереньках ползал по плоту, пытался как-то скреплять бревна: вязал их тряпичными жгутами, заколачивал назад вылезающие штифты и клинья. Глеб и Горр хотели бы ему помочь, но не знали, за что взяться, да и опасно было перемещаться с места на место — рука или нога могли попасть в щель, словно в капкан, и тогда сомкнувшиеся бревна раздробили бы кость, раздавили бы мышцы. Как удавалось Ирту оставаться невредимым, было неясно. Должно быть, навыки плотогона помогали ему. Но несмотря на его старания, плот расшатывался все больше.

— Бесполезно! — утопив топор, израсходовав тряпье, что у него было, Ирт вернулся к товарищам. — Еще немного, и он начнет разваливаться!..

Они сели на мокрые бревна, прижались друг к другу. Глеб чувствовал, как дрожит Горр; он хотел успокоить паренька, но не нашелся, что сказать, только пробурчал:

— Не надо сдаваться… Бог даст, выплывем.

Из тумана вдруг вынырнула крылатая тень, вскрикнула хрипло, жалобно, скользнула над головами людей и исчезла во мгле. Но уже через пару секунд вернулась — серая чайка села на верх покосившегося шалаша, сложила крылья, склонила голову, пристально разглядывая скучившихся людей.

Глеб махнул рукой, сгоняя птицу. Но та не испугалась, осталась на месте. А Ирт сказал:

— Не надо. Может, неспроста она тут…

Что-то громко треснуло, и крайнее правое бревно вздыбилось, словно гигантский поплавок. Какое-то время оно опасно раскачивалось, а потом оторвалось окончательно, рухнуло в пенящиеся волны и в тот же миг пропало из вида.

Сильный порыв ветра опрокинул шалаш, превратил его в груду хвороста, столкнул в море.

С надрывным криком взмыла ввысь чайка. Глеб проводил ее взглядом, жалея, что не может последовать за ней. А ведь в этом мире и такое возможно. Здесь и человек может научиться летать подобно птице, и — более того — здесь возможна телепортация, мгновенное перемещение из одной точки пространства в другую. Надо лишь знать нужное заклинание. И быть магом…

Еще одно бревно оторвалось от плота — обрывок веревки, словно змея, долго вился в бушующей воде, прыгал с волны на волну. Потом оторвался и он.

Глеб, понимая, что медлить больше нельзя, разделся до белья, снял сапоги. Горр и Ирт молча последовали его примеру.

Так будет легче держаться на плаву…

Часть вещей уже пропала в пучине, а то немногое, что осталось, вряд ли можно было спасти. Впрочем, с копьем Глеб расставаться не собирался.

— Ты хорошо плаваешь, Горр?

— Не очень.

— А ты, Ирт?

— Однажды в подобную погоду я переплыл Зеленый Залив.

— Постараемся быть рядом!..

Они крепко вцепились друг в друга; они чувствовали, как, расползаясь, колышется под ними плот, и ждали момента, когда кипящая вода накроет их с головой. Они старались не думать о том, что бревна могут их раздавить, покалечить.

Сейчас они не думали о возможной смерти. Они думали только о том, как спастись.

И все же спасение стало для них полной неожиданностью.

Когда плот уже почти рассыпался, в тумане появилась синяя светящаяся клякса, похожая на амебу. Она проплыла над головами товарищей, опустилась к плоту и зависла над ним, повторяя все его колебания. Постепенно клякса принимала форму шара, ее свечение становилось все ярче, а синий цвет делался все насыщенней. Затем она открылась — словно бутон распустился, — и чьи-то ноги, обутые в мягкие, расшитые бисером сапоги, появившись из сияния, опустились на мокрые бревна.

— Приветствую вас, друзья мои! — проговорил знакомый голос. Потом раздался тихий щелчок и светящийся бутон исчез. — Кажется мне, что вам пригодится моя помощь, не так ли? — На качающемся плоту, широко расставив ноги и балансируя посохом, стоял маг Белиал. Он не стал дожидаться ответа изумленных товарищей, а сразу взялся за дело — прошептал что-то, взмахнул посохом, быстро черкнул несколько рун над рассыпающимся плотом — и обрубки древесных стволов ожили, выстрелили тонкими гибкими побегами, сцепились ими, свились накрепко. Там, где недавно стоял шалаш, похожие на лианы отростки сплелись, образовав новое убежище от непогоды, куда более просторное и надежное, словно черепицей покрытое широкими плотными листьями. Но на этом маг не остановился: он снова что-то забормотал, перехватил посох, разрубил им катящуюся волну — и море вмиг успокоилось, хотя ветер дул с той же силой, что и прежде.

— Как вам моя волшба? — Белиал рассмеялся, глядя на вытянувшиеся лица товарищей. — Впечатляет, не правда ли? О, я еще и не то могу! — Он ударил по центральному бревну посохом, и тот, неожиданно глубоко вонзившись в дерево, укоренившись в нем, потянулся вверх. Через несколько секунд посох превратился в невысокую прочную мачту с радужным, словно бы сделанным из мыльной пленки, пузырем паруса.

— Ну вот, — сказал Белиал. — Теперь порядок… Разве только еще… — Он помахал рукой перед лицом, будто разгонял табачный дым, и плотный туман расступился, образовав прямой коридор с дорожкой спокойной воды.

— Курс на остров! — объявил Белиал и, хитро покосившись на товарищей, дунул в парус.

6

Жарко горел костер — горел прямо на бревнах плота, но нисколько им не вредил. Волшебному огню не нужны были дрова, он питался энергией мага.

— Как ты нас нашел? — спросил Глеб, догадываясь, какой ответ услышит.

— А я вас, в общем-то, и не терял, — Белиал жарил над огнем солидный кусок колбасы, минуту назад извлеченный из бездонной сумки. Нанизанная на прут колбаса шипела, сочась жиром, и распространяла поистине волшебный аромат.

— Так ты знал, что случилось на острове? Почему же тогда не помог нам?

— На каком таком острове? — удивился маг. — Мы же, кажется, еще только туда направляемся. Или вы уже там побывали?

— На речном острове, в логове разбойников, — пояснил Глеб и видя недоумение в глазах Белиала, вкратце рассказал ему о плывущих против течения трупах, о банде некромансерши Димии, о плене, о встрече с Горром и схватке с разбойниками, умолчав, впрочем, о способностях подростка-оборотня.

— Теперь понятно, откуда ты взялся, — кивнул Белиал греющемуся у огня Горру. Тот чуть улыбнулся в ответ, склонил голову. — И сколько же вы были в плену?

— Ночь, — ответил Глеб.

— Ага… Ну, я же не мог постоянно за вами следить. Вот если бы вы задержались на том острове чуть дольше, то я бы начал вас искать. И нашел бы.

— Мы могли остаться там навсегда, — пробормотал Ирт.

— Значит, морда под водой, и сегодняшняя чайка — это был ты? — спросил Глеб.

— В некотором роде, — кивнул Белиал.

— Очевидно, не каждый маг способен на подобное, — предположил Глеб.

— Немногие, да… Впрочем, Епископ мог и не такое, когда стал богом.

— Хочешь сравняться с ним силой?

— Нет. Зачем? В определенном смысле, я ничуть его не слабее. Ну да это неважно! — Белиал вытащил из огня колбасу, передал ее Глебу. — Вы давайте, жуйте, набирайтесь сил. А то скоро приедем…

7

Ветер вынес плот на ровный песчаный пляж.

— Прибыли, — объявил Белиал и, выдернув мачту, которая тут же обернулась посохом, первым спрыгнул на берег. Оторвавшийся пузырь паруса взмыл в серое небо и лопнул, разметав во все стороны радужные брызги.

— Ты уверен, что это Остров Туманов? — спросил Глеб, осматриваясь, и не спеша покидать плот.

— Уверен ли я? Что за глупые вопросы ты задаешь? Я знаю наверняка — это Остров Туманов. Или ты удивляешься тому, что не видишь здесь тумана? А знаешь ли ты, что на Мысе Химер никаких химер никогда не было? А в Горячем Озере вода самая что ни на есть обычная? В Мире полно дурацких названий, не соответствующих реальному положению дел…

Туман здесь действительно отсутствовал, хотя море за полосой прибоя было окутано плотной мглой. На грязно-желтом песке пляжа гнили груды водорослей, местами чернели плоские камни, похожие на черепашьи панцири — а может это панцири и были. Чуть поодаль, словно ребра морского чудища, торчали из песка шпангоуты разбитого рыбацкого суденышка.

— Так куда мы идем дальше? — поинтересовался Белиал.

— В деревню, — Глеб кивнул на недалекую опушку леса и спрыгнул на песок. — Насколько я знаю, она тут одна…

Ирт и Горр закончили собирать немногочисленные вещи, что не сгинули в морской пучине, и тоже сошли с плота.

— И кого же мы ищем? — словно невзначай спросил Белиал. — Как нам узнать этого человека?

— Увидим — узнаем, — сухо ответил Глеб и, кивнув друзьям, широко зашагал к лесу.

8

На тропу они вышли почти сразу, а вскоре тропа вывела их на узкую дорогу, вымощенную досками.

— Что ты сделал с моим копьем? — спросил Глеб у идущего рядом Белиала.

— А! — Маг лукаво ему подмигнул. — Ты заметил, да? Я превратил твое копье в подобие магического посоха. С его помощью ты можешь творить волшбу.

— Но я думал, на это способны лишь маги.

— Ну да.

— Но я воин!

— Кто тебе это сказал? Ты — Богоборец. Тебе в равной степени доступны умения и воина, и мага. Хочешь, покажу какое-нибудь простое заклинание? Скажем, файербол, огненный шар. Ты можешь швырнуть его своим копьем. Для этого надо начертать нужный знак… Запоминай… — Белиал перехватил посох, выставил его перед собой и медленно — так, чтобы Глеб видел все нюансы движения, — нарисовал в воздухе спиралеобразный символ.

— Понятно? — спросил маг и взмахнул посохом, запустив в сторону ближайшего дерева сыплющий искрами сгусток пламени. Огненный шар врезался в ствол и взорвался, обуглив кору.

— Попробуй теперь ты, — предложил Белиал.

Глеб, копируя действия мага, выставил перед собой копье. Наконечник оставлял в воздухе чуть заметный, сразу же тающий след, и это облегчало задачу. Нарисовав спираль, Глеб взмахнул копьем — но ничего не произошло.

— Неправильно, — сказал Белиал. — У спирали должно быть два витка, а ее хвостик должен чуть загибаться. Вот так… — Он вновь запустил огненный шар в дерево и кивнул Глебу, давая понять, что теперь его очередь творить волшбу.

…С четвертого раза у Глеба получилось. Рыжий огненный комок, маленький и неровный, шипя, отлетел на пару метров и шлепнулся на дорогу, расплющившись, словно коровья лепешка. Белиал скривился, наступил ногой на лужицу огня и сказал:

— Больше тренируйся.

— А без посоха можно колдовать? — спросил Глеб, с интересом разглядывая копье.

— Конечно. Существует множество магических систем: с использованием различных порошков, свитков, амулетов. Есть магия слова — в ней главную роль играют произносимые заклинания и наговоры. Есть магия жеста… — Маг сложил пальцы левой руки в замысловатую фигуру и вытянулся в высоту на добрых три метра. — Видишь? — спросил он, взирая на удивленного Глеба сверху. — Это примитивная иллюзия, которую обычно используют, если хотят напугать противника. Вроде бы, ничего сложного, но это только на первый взгляд. Дело тут не в том, как сложены пальцы, вернее, не только в этом… впрочем, ты сейчас не поймешь. Это надо чувствовать. Так что тренируйся.

— А покажи, что такое «Призыв Сущности», — попросил Глеб.

— Ого! — Белиал хмыкнул. — Такими вещами вообще-то баловаться не положено, тем более начинающим магам. Но, так и быть, тебе я покажу… — Он остановился, жестом велел Ирту и Горру отойти в сторону, взял посох двумя руками, поднял его к небу, замер на миг, набрав полную грудь воздуха. А потом выдохнул резко, закрутил посох над головой, подкинул его, подхватил, выбросил вперед, взметнул вверх, завел за спину, качнул из стороны в сторону. Остановился, запыхавшись, сказал:

— Примерно так.

Глеб покачал головой:

— Я не запомнил.

— Не все сразу. Сперва научись метать огненные шары. Потом освоим что-нибудь посложней.

Глеб открыл рот, собираясь сказать, что он и не такие трюки способен исполнять со своим копьем, но тут произошло нечто странное — дощатый настил заскрипел, взгорбился, застонала, зашевелилась мертвая осина, растущая у самой дороги, затрясла голыми ветвями, закачала уродливой макушкой.

— Вот дьявол! — вскричал Белиал, снова хватаясь за посох.

Глеб попятился, не зная куда смотреть — на мага ли, на дорогу, на ожившее ли дерево.

А Белиал уже размахивал посохом, выписывая в воздухе сложную фигуру какого-то очередного заклятия. Несколько мгновений потребовалось ему, чтобы соткать нужное волшебство, и за эти мгновения ожившая осина страшным образом переменилась — она уже не походила на дерево, она напоминала хищное многолапое насекомое, изготовившееся к прыжку. И прыжок бы последовал — Глеб в этом не сомневался — но Белиал оказался проворней. Синим пламенем вспыхнул причудливый знак, рассыпался белыми искрами, и вмиг потеплевший воздух всколыхнулся и зазвенел, будто наполнившись тучами невидимой мошкары.

Осина застыла. Медленно, словно проткнутая ножом опара, опустился вздыбившийся дорожный настил.

— Что это было? — спросил Глеб.

— Откуда мне знать? — хмуро ответил Белиал, глядя на уродливое, пригнувшееся к земле дерево. — Призвали кого-то…

Они поспешили покинуть это место. Они больше не останавливались, шагали так быстро, насколько это было возможно, и вскоре вышли к деревне.

9

Селение было небольшое, дворов тридцать. Приземистые рубленые избы стояли тесно; за домами узкими полосами вытянулись огороды — климат для земледелия здесь был не самый подходящий, но картошка, брюква и капуста, все же, родились неплохо. Основным же занятием местных жителей было рыболовство. В небольшой речушке, петляющей по лесу, водились щука, плотва, карась и окунь — рыбу эту обычно промышляли старики да ребятишки; мужики же ходили в море — морская живность отличалась куда большим разнообразием, и улов, как правило, был не в пример богаче…

Первым, кого встретили путники, оказался колченогий старичок, пасущий на обочине пегую козу. Чужаков он заметил сразу, едва они вышли из леса, но, кажется, ничуть не встревожился.

— Здравствуйте! — поприветствовал старика Глеб. Тот не отозвался. Сидел, словно истукан, только глаза его были живые — и заскорузлые пальцы, теребящие свободный конец веревки.

— Привет, дед! — громко сказал Белиал, подойдя ближе. — Ты что, глухой?

Старик, помедлив, пожал плечами.

— Или немой? — предположил маг.

Коза, сердито мекнув, опустила голову, нацелилась рогами на Белиала, и могучий маг попятился.

— Ты, дед, что, сторожевой здесь? Деревню охраняешь? С боевой козой, на магов натасканной?

Старик чуть заметно улыбнулся, покачал головой.

— А молчишь чего?

И вновь старик пожал плечами, словно сам удивляясь своему молчанию.

— Чудной ты, дед! — восхищенно сказал Белиал. — Колоритный! Наверное, для колорита тебя здесь и посадили.

Старик кивнул, будто понял, о чем говорит Двуживущий.

— Мы ищем воина, что несколько лет назад у вас поселился, — обратился к нему Глеб. — Не подскажете, здесь ли он сейчас, и как его найти?

Старик молчал, внимательно разглядывая вопрошающего. Потом повернулся лицом к деревне, махнул рукой вдоль мощеной горбылем улицы.

— А где именно? — спросил Глеб. — В каком доме?

Дед улыбнулся ему и вновь махнул рукой в том же направлении.

— Ладно, — сказал Белиал Глебу. — Пошли уже. Вряд ли мы чего от него добьемся.

Обогнув козу стороной, друзья направились к деревне. Но они не сделали и десяти шагов, как за их спинами прозвучал надтреснутый голос:

— Давно к нам сторонние люди не заглядывали.

Глеб обернулся, почти не сомневаясь, что это говорит коза. Но нет — говорил странный дед:

— Вы, видно, Серого ищите. Но зачем он вам?

— А тебе какое дело? — спросил Белиал.

— Мне велено всех спрашивать, кто с ним встретится хочет.

— Кем велено? — полюбопытствовал Глеб.

Старик, по обыкновению, пожал плечами. Повторил:

— Велено.

— А чего еще тебе велено? — словно заподозрив что-то, спросил Белиал. Но дед ему не ответил, а заговорил с Глебом:

— Кто вы такие? И что вам от Серого надо? И как нашли его?

— Мы просто хотим поговорить с ним. А услышал о нем я от человека, имя которого Шон Железный Кулак.

— Да что ты с ним разговариваешь, Глеб?! — возмутился Белиал. — Только время теряем! Я так понял, что этот Серый здесь. Неужто теперь не найдем?..

10

Искать Серого не пришлось, он сам вышел к незваным гостям. И одновременно с ним вышли на улицу селяне — крепкие мужики с широкими ножами на кожаных поясах.

— Давно не было в наших краях гостей, — сказал Серый Рыцарь, подперев бока мощными руками. Он был невооружен, но в метре от него была прислонена к забору тяжелая лопата, которая вполне могла заменить алебарду. — Уж не я ли вам нужен?

— Нам нужен Двуживущий, который застрял в этом мире, — сказал Белиал, опередив Глеба. — Если не ошибаюсь, это ты и есть.

Серый Рыцарь сник, руки его повисли плетьми. Он помолчал, ковыряя мыском сапога землю, потом вздохнул и поднял голову:

— Зачем же я вам потребовался? — Он смотрел на Белиала, на единственного Двуживущего в этой компании, на одного по-настоящему разумного человека.

— Надо кое-что обсудить, — многозначительно сказал маг и хотел добавить что-то еще, но тут в разговор включился Глеб:

— Со мной произошло нечто странное, — напористо проговорил он. — Все убеждают меня, что я Одноживущий, но я отлично помню многое из другой своей жизни — из жизни в реальном мире. И я не могу туда вернутся. Мне кажется, что я разучился спать, и я слышал, что у тебя та же проблема. — Глеб не собирался ничего скрывать — не для того он сюда пришел. — Может, мы сумеем чем-то помочь друг другу? Может, мы хоть немного разберемся в случившемся?

— Надеюсь, это не дурацкая шутка? — Серый Рыцарь смотрел Глебу в лицо; не в глаза смотрел, а на левую щеку, где темнело крохотное пятнышко — метка Одноживущего.

— Это не шутка, — Глеб покачал головой. — Это может быть чем угодно, но только не шуткой.

— Если ты говоришь правду… — пробормотал Серый Рыцарь. — И если я не один такой…

— Может хватит нам торчать посреди улицы? — раздраженно сказал Белиал. — Не поговорить ли нам в более комфортных условиях?

Серый Рыцарь ответил не сразу. Жестом велев гостям стоять на месте, он подошел к скучившимся селянам, сказал им что-то, пожал руки — должно быть, поблагодарил за поддержку. Мужики, косо поглядывая на пришельцев, стали потихоньку расходиться. А Серый Рыцарь вернулся у товарищам.

— Хорошо, — сказал он, указав на крыльцо своей избы. — Заходите в дом.

11

В избе было тепло, пахло горячей печью и свежим хлебом.

— Раньше я жил на окраине, — сказал Серый Рыцарь, остановившись у порога и пропуская вперед гостей. — Но недавно перебрался сюда.

В просторной комнате почти не было мебели: в центре стоял круглый стол, неровная этажерка подпирала низкий закопченный потолок, а к печному боку жалась широкая лавка. И на ней, сложив руки на коленях, сидел человек, одетый как воин.

Глеб кивнул ему, гадая, кто бы это мог быть:

— Здравствуйте.

Хозяин дома? Телохранитель? Еще один гость?

— Добрый день, — негромко сказал незнакомец и поднялся. — Я ищу Рональда Филлипса. — Он цепко оглядел входящих: сперва Глеба, потом Ирта, Горра и Белиала. А когда в двери показался Серый Рыцарь, незнакомец шагнул ему навстречу и протянул руку:

— Рад видеть. Если не ошибаюсь, Рональд — это вы.

— Что? — Серый Рыцарь оторопел. — Как вы сюда попали? Откуда знаете мое имя? И вообще, кто вы такой?

— Меня зовут Танк, — представился незнакомец и еще раз оглядел всех присутствующих. — В дом я попал несколько необычным способом, но это не важно. А здесь я для того, чтобы поговорить с Рональдом Филлипсом о его главной проблеме.

— Он что, из вашей компании? — обратился Серый Рыцарь к Белиалу. Маг посмотрел на Глеба — тот покачал головой.

— Впервые его видим, — сказал Белиал.

— А что тут происходит? — поинтересовался человек, назвавшийся Танком.

— Мне бы тоже хотелось это знать, — буркнул маг, с подозрением разглядывая незнакомца.

— Как я понял, вы в курсе того, что случилось с Серым, — сказал Глеб.

— Если вы имеете в виду то, что он не может покинуть игру и вернуться в реальность, то да, — осторожно сказал Танк. — А вы кто?

— Меня зовут Глеб. Со мной случилось нечто подобное: мне кажется, что когда-то я был Двуживущим, но теперь все называют меня Богоборцем, и я не могу покинуть Мир. Потому я и пришел сюда…

— Глеб? — Танк наморщил лоб, словно пытаясь что-то вспомнить. — Глеб… Русский, да?

— Да.

— А фамилия? Фамилия у тебя какая?

— Истомин.

— Эй! — Белиал, кажется, заволновался. — Я чего-то не понимаю…

— Я тоже, — пробормотал Серый Рыцарь и привалился боком к стене, угрюмо разглядывая гостей.

— Истомин! — Танк ткнул указательным пальцем Глебу в грудь. — Точно! Я читал. Я помню.

— Да что тут творится?! — Белиал отступил в сторону, словно опасался, что сейчас начнется потасовка, и не хотел в ней участвовать. — Объясните мне!

— Где ты жил, Глеб? — не обращая внимания на мага, спросил Танк, и Глеб, начиная понимать, что случайно наткнулся на кого-то, знающего нечто важное, назвал город и домашний адрес.

— Кто твои родители? Когда ты родился? Есть ли у тебя родственники?

Глеб ничего не скрывал. Танк выслушал его, кивая, и сказал:

— Кажется, так. Я не помню точно, но проверю, когда вернусь.

— Куда вернешься?! — нервничал Белиал, постукивая посохом по полу. — Кто ты такой, парень? Что тебе надо?

— А ты кто? — повернулся к нему Танк.

— Я? — растерялся маг. — Я спутник Богоборца. То есть Глеба. Я его друг. Мы все его друзья!

— Ты Двуживущий?

— А что, не видно?

— Ты догадываешься, что произошло с Глебом и Рональдом?

— Серого я впервые вижу, а Богоборец… Он Богоборец, что с ним может случится?

— Пока не знаю, — сказал Танк. — Но я хорошо помню, кто такой Глеб Истомин.

— Я? — Глеб схватил нового знакомого за руку, сжал порывисто, встряхнул. — Кто я такой?

— Личный враг бога. Человек, убивший Епископа — единственного игрока, что смог подняться на высшую ступень в иерархии Мира.

— Ладно, хватит нести чушь! — попытался остановить Танка Белиал, но тот словно не слышал мага и продолжал:

— Несколько лет назад настоящий Глеб Истомин каким-то образом выяснил, что персонаж Епископ принадлежит братьям Лопес. Он нашел их и застрелил. А потом застрелился сам. Эта история в свое время наделала много шума, и благодаря ей был принят «Закон о приватности в электронных сетях».

— Застрелился? — Глеб не мог поверить услышанному. — Насмерть?

— Насколько я знаю, да.

— Но… как же?.. Разве такое возможно?.. Я же все помню, я же думаю, осознаю… Как это может быть?..

— Ты программа! — жестко сказал Белиал. — Сколько раз я это тебе объяснял! Ты — придуманный персонаж!

— Разберемся, — пробормотал Танк, не глядя на мага. — Возможно, все не так просто. Возможно, все неспроста… — Он посмотрел на хозяина, сказал ему окрепшим голосом: — Нам бы расположиться поудобней, прежде чем разговор начать.

— Сейчас принесу стулья со двора, — кивнул Серый Рыцарь и толкнул дверь. — Может чего попить-поесть захватить? Горячим не угощу, но в погребе на леднике молоко стоит, и самогон местный, и закуска есть.

— Можно, — сказал Танк. — Разговор, думаю, долгий получится. Неси все.

— Я помогу, — неожиданно вызвался Белиал, и Серый Рыцарь поблагодарил его кивком.

— Вы пока устраивайтесь, — сказал он остальным гостям. — Чувствуйте себя как дома. А мы через минуту вернемся.

— Глеб! — Белиал уже шагнул через порог, но обернулся, словно вспомнив что-то важное. — Выйди. Кое-что обсудить надо. — Он увидел, как встрепенулся Ирт, остановил его властным жестом и добавил веско: — Наедине…

12

Просторный двор был пуст, только ходила по сеновалу одинокая курица, должно быть, соседская. Из чуть приоткрытых уличных ворот лился внутрь свет, ложился полосой на земляной пол. В темном углу стоял большой ларь, обитый листовым железом, а возле него грудой были свалены стулья и табуретки.

— Вытащил, чтоб отремонтировать, — пояснил Серый Рыцарь. — Да все никак руки не доходят. Сейчас отберу, что покрепче. — Он, оставив гостей на низеньких перекошенных ступеньках, направился к груде мебели.

— Так что ты хотел обсудить? — в третий уже раз спросил Белиала Глеб.

Маг обернулся, посмотрел в темный коридор, по которому они только что прошли, и зачем-то прикрыл дверь.

— А дело такое, Богоборец, — почему-то шепотом сказал он. — Не нравится мне этот Танк. Неспроста он тут. Потому должен я сделать одну вещь… — Он взял Глеба за плечо, чуть потянул к себе.

— Что сделать?

— Ты знаешь, что на тебя наложены несколько заклятий? — Белиал говорил быстро, торопливо. — Когда ты в опасности, магия начинает работать в полную силу. Но даже если ты спокоен, даже если тебе ничто не угрожает — заклинания и тогда тебя защищают.

— К чему ты это?

— Но на спине у тебя есть знак. — продолжал Белиал. — Вот здесь. — Он положил руку Глебу на спину. — И это не просто рисунок.

Глеб чувствовал легкий зуд меж лопаток, ему хотелось отвести руку мага, но он не делал этого; он ждал, когда Белиал закончит говорить, он хотел узнать все…

— …Этот знак — метка. Это твое уязвимое место, которое даже доспехи не смогут защитить. Это твоя ахиллесова пята. И моя страховка… — Маг хлопнул ладонью Глеба по спине, вдавил острый палец в позвоночник — и Глеб выгнулся, захрипел, покачнулся, лишившись разом всех сил, теряя сознание.

— Эй! — крикнул Белиал, привлекая внимание Серого Рыцаря, разбирающего пирамиду стульев. — С моим другом что-то случилось!

Глеб оседал. Глаза его закатились, лицо посинело. Он уже не хрипел — в легких его не осталось воздуха.

СерыйРыцарь, оставив стулья, бросился на помощь. И напоролся на выставленный посох.

Огненный шнур пронзил бегущего человека, выжег в груди страшную дыру. Серый Рыцарь умер, не успев ничего понять.

— Рад знакомству, Рональд, — сказал Белиал, отступив в сторону и позволив упасть обоим телам. — Надеюсь, у тебя все будет в порядке.

Он приоткрыл дверь, снова выглянул в коридор — в доме, кажется, никто ничего не услышал.

— Пора прибраться и убраться, — пробормотал Белиал и взмахнул посохом, запустив в густой полумрак двора тучу огненных мух. Светящиеся насекомые взмыли под потолок, а потом, подчиняясь жестам мага, разделились на два роя и, спикировав вниз, облепили мертвые тела.

Маг не стал дожидаться, пока мухи расправятся с трупами. Он пробормотал что-то, махнул рукой, щелкнул пальцами, и шагнул в сферу открывшегося портала, похожую на сияющий мыльный пузырь.

Белиал спешил. Ему еще предстояло кое-что выяснить.

Часть вторая ЖИЗНЬ ВОСЬМАЯ

Жизнь в неведении — не жизнь. Кто живет в неведении, тот только дышит.

Лион Фейхтвангер

Глава 1

Малыша Танк забирал сам.

В палате было прохладно. Пес лежал на постели, укрытый одеялом. На его затылке скалилась золотистыми контактами черная нашлепка нейроконтактера.

— Мы его обездвижили, — сказал первый врач.

— Через пару часов он придет в себя, — добавил врач второй.

Операция проводилась в обычном медицинском центре, но хирурги со всем необходимым оборудованием были присланы корпорацией.

— Обычно мы делаем подобные операции в специальных лабораториях. Вы, наверное, понимаете, что животные все разные и в некотором смысле работать с ними сложней, чем с людьми. Но с вашим псом особых трудностей не возникло, тем более, что технология «Цербер» в первую очередь отлаживалась именно на крупных собаках.

— Когда можно будет подключить его к сети?

— Дней через пять. Спешить с этим не следует. Подробные инструкции вы найдете в кейсе.

Серебристый кейс стоял у кровати. Танк уже знал, что в нем находится все необходимо для подключения Малыша к новым реальностям.

— Если появятся какие-то проблемы — вы знаете, куда обращаться, — сказал первый хирург.

— Будем рады, если вы дадите нам возможность хоть иногда наблюдать пса, — сказал второй хирург. — Вы, наверное, понимаете, что каждая такая операция уникальна и представляет научный интерес.

— За людьми надо наблюдать, — пробормотал Танк.

Они перенесли пса на застеленную белой простыней каталку. И втроем направились к лифту. Встречные медсестры и нянечки смотрели на них с удивлением и интересом. Такого пациента в их заведении еще никогда не было.

1

Земля отпустила его, и он сделал первый вздох. Свежий воздух ожог легкие, и боль разбудила его память.

Он вспомнил свое имя и имя своего врага. Он вспомнил, зачем пришел в этот мир, — за чем всегда сюда приходил.

Он застонал, заскрипел зубами и открыл глаза. Он увидел деревья, кусты и траву, серое небо и пряди стелющегося тумана; он увидел свою руку, скребущую землю, и испугался ее.

Страх придал ему сил, и он выполз из ямы, похожей на большую старую кротовину.

А потом он увидел уродливые фигуры, вышедшие из кустов, и понял, что сейчас надо будет защищать свою жизнь. Он поднялся на ноги, развернул плечи и стиснул кулаки.

Упыри кинулись на него.

Глеб прыгнул им навстречу.

Ему не нужно было оружие — кулаки его были словно кувалды, пальцы — будто клещи. Холодное сияние облило его кожу, придав ей каменную крепость. Растянулось, загустело послушное время.

Ударом ноги опрокинул он одного упыря. Другому смял кулаком оскаленную морду. На третьего налетел всем телом, отшвырнул на несколько метров. Четвертому раздавил горло…

Их было шесть. Он избивал их, убивал, но они не умели умирать сразу, и все лезли и лезли на него, рыча, щерясь, не обращая внимания на мощные удары и страшные раны.

Сознание Глеба полностью растворилось в схватке, и он не замечал, что с высокой сосны кто-то азартно кричит и хлопает в ладоши:

— Давай, давай, Богоборец! Разделывай их!..

2

Сознание его прояснилось, и он снова увидел небо — по нему медленно плыли облака, похожие на горы розового зефира.

— Привет, — сказало небо, и Глеб удивился.

— Привет, — ответил он чуть слышно.

— Как себя чувствуешь? — между небом и лицом Глеба вклинилась чья-то голова. — Подняться сможешь?

Глеб понял, что приветствовало его не небо, а этот незнакомый человек, и спросил:

— Что со мной?

— Ты дрался с упырями, израсходовал все свои силы и потерял сознание. С тобой это бывает. Ну а я, как мог, привел тебя в чувство.

Только сейчас Глеб вспомнил схватку с нежитью и подумал, что память подводит его.

— Я — Белиал, — представился незнакомец. — Я меня много других имен, но это самое ходовое. Ты меня, наверное, не помнишь, но мы с тобой знакомы давно. — Он помог Глебу сесть и продолжил:

— Ты еще не вполне пришел в себя. Но скоро освоишься и поймешь странное — все твои воспоминания ложны. Ты думаешь, что ты Двуживущий — человек, пришедший в Мир, чтобы играть. На самом деле ты часть этого мира. Ты — программа…

Глеб не вполне понимал, что говорит Белиал, но от его слов делалось неуютно.

— …Ты всегда появляешься на этом месте. Твое настоящее имя — Богоборец. Ты — уникальный персонаж, роль твоя важна, но мало кому известна. Я же — твой друг, твой обычный спутник. У меня есть бумага, в которой ты сам подтверждаешь это…

Глеб огляделся. Он увидел черную яму и вспомнил, как выполз из нее. Увидел тела упырей и ему во всех подробностях представилось, как он бил, рвал, ломал их голыми руками.

Вокруг стояли деревья, качали кронами, словно осуждали его. За стволами виделась петля дороги.

— Нам надо отсюда уходить, — сказал Белиал. — Это Черное Урочище, неприятное место. Задержись здесь — и эта земля заберет все твои силы. Можешь встать?

Глеб с немалым трудом поднялся на ноги. Белиал посмотрел на него, покачал головой:

— Чую, далеко ты не уйдешь. — Он поднял с земли белый посох, взмахнул им, прошипел что-то, и Глеб почувствовал, что теряет опору под ногами. Волшебная сила приподняла его на полметра, крепко спеленала, не позволяя шевельнуться. Радужный шар, похожий на мыльный пузырь, сорвался с конца посоха и, раздуваясь, медленно поплыл к Глебу.

— Зажмурься и расслабься, — сказал Белиал, и Глеб поспешил последовать совету мага. Он почувствовал, как пузырь коснулся его руки и невольно подумал, что сейчас раздастся громкий хлопок. Но нет, радужный шар не лопнул — рука ушла в его нутро, а через несколько мгновений Глеб ощутил, как что-то липкое проползло по его лицу.

— Можешь открыть глаза.

Он увидел мир сквозь тонкую многоцветную пленку.

— Лишь бы ветер не поднялся, — усмехнувшись, сказал Белиал и щелкнул пальцами.

Все закружилось перед глазами Глеба. Задрожал, завибрировал магический пузырь, наливаясь голубоватым свечением; воздух внутри тоже светился, тихо потрескивая и осязаемо сгущаясь.

Так продолжалось несколько секунд, и Глеб было подумал, что представившийся другом незнакомец обвел его вокруг пальца, загнал в ловушку, собираясь разделаться с ним каким-нибудь изощренным способом — у магов на этот счет фантазия была богатая и нездоровая. Но тут раздался гулкий хлопок — пузырь, расплескав пестрые ошметки, лопнул, и освобожденный Глеб вмиг отпрыгнул в сторону, готовый, если потребуется, защищать свою жизнь.

Но защищать было не от кого. Маг исчез.

Более того — исчезли и деревья, и дорога, и тела упырей.

Глеб стоял посреди свежей пашни, в небе носились переполошенно орущие вороны, а на краю поля, разинув рот, столбом застыл Одноживущий крестьянин с ситом на груди.

— Привет, — растерянно кивнул ему Глеб. — Где это я?

— Недалеко от того месте, где только что был, — раздался голос откуда-то сверху. Определенно говорил не крестьянин. Глеб мог поклясться, что голос этот принадлежит сгинувшему магу.

— Ты где? — спросил Глеб у неба.

— Сейчас буду, — ответил незримый Белиал и неожиданно закашлялся.

Оранжевые щупальца тумана выползли из-под вывороченных пластов земли, сблизились, поднялись, свились в ажурный столб, похожий на плетеную вазу.

Глеб на всякий случай отошел в сторону.

Кашель Белиала слетел с неба, нырнул в оранжевый туман, и причудливое плетение вмиг распуталось — высокий столб в одном мгновение расплылся аморфным облаком.

— Опять напутали, черти! — Белиал выступил из тумана, вытирая слезящиеся глаза. — Рецепт — проще не бывает, а они всегда что-то да наврут… — Он остановился напротив Глеба, прищурясь, оглядел его. — Понимаешь, — доверительно сказал маг, — сам я стараюсь телепортироваться дедовскими способами, с помощью специальных порошков. Не всегда это получается, да и порошки быстро кончаются, но способ этот дает мне ряд преимуществ. Во-первых, я почти не трачу сил, во-вторых, так сложнее отследить мои перемещения, в-третьих… А впрочем ладно… — он махнул рукой.

— Ты прячешься от кого-то? — спросил Глеб.

— С чего ты взял?

— Ты только что сам сказал, что скрываешь свои перемещения.

— Ну… Не то что бы прячусь, — пожал плечами маг. — Скорей, это некоторая предосторожность… Ладно, хватит болтать! Мы еще не раз все обсудим, а пока пошли.

— Куда?

— В деревню, конечно же, — сказал Белиал, и только сейчас Глеб увидел за полем плетеные изгороди и крыши изб. Это было странно — секунду назад деревни не было, а сейчас — вот она — словно телепортировалась откуда-то.

— Видишь? — спросил Белиал со странной усмешкой.

— Вижу, — ответил Глеб.

— То-то, — многозначительно сказал маг и зашагал через пашню к селению.

Перед тем как последовать за Белиалом, Глеб огляделся и заметил, что крестьянин куда-то пропал — только сито валялось на земле, и слетевшиеся вороны клевали из него зерно.

— Чудно, — пробормотал Глеб, отчего-то вздохнул и заспешил вслед за ушедшим вперед магом.

3

— Нас здесь хорошо знают, — предупредил Белиал Глеба, когда они вошли в деревню. — Мы тут часто бываем. Особенно я. Деревня эта стоит возле Черного Урочища, недалеко от главного тракта. Когда-то я помог крестьянам избавиться от тварей, приходящих со стороны Урочища, а они разрешили мне здесь обосноваться. Вот я и устроил на этом месте дачу, — Белиал хмыкнул. — А чтоб посторонние не беспокоили, кое-что наколдовал в округе. Теперь не каждый человек деревню эту может видеть, и прямых дорог к ней больше нет. Селяне довольны — местным Одноживущим моя магия не мешает, а вот разных проходимцев стало гораздо меньше. Двуживущих же почти совсем не заметно — чего я и добивался.

— Ты от кого-то прячешься, — уверенно сказал Глеб.

— Здесь? Нет! Здесь я бываю по делам. А место, где я прячусь — оно не такое. Оно… Оно странное… Ни на что не похожее…

Селяне вышли встречать гостей. Мужчины кивали, вскидывали руки, издалека приветствуя Белиала и его спутника, ловили их взгляды, улыбались радушно. Женщины от изб далеко не отходили, жались к бревенчатым стенам, обнимали столбы крылец, посматривали больше на мужей, нежели на пришельцев. Голопузые и босоногие ребятишки гроздьями видели на заборах, на ветвях тополей, лезли на крыши сараев. Они жадно разглядывали гостей и делились друг с другом мыслями, наблюдениями:

— Глянь, Богоборец весь в грязи, должно быть дрался опять.

— А маг-то, маг! Вроде еще больше вырос!

Они не умели говорить тихо, их звонкие голоса были слышны всем, и Глеб невольно улыбался, а Белиал щурился, грозил пальцем особо шумным ребятишкам, весело цыкал на тех, кто оказывался совсем близко…

Они сошли с дороги, свернули на тропку, ведущую к высокой избе на каменном фундаменте.

— Это мой дом, — объявил маг. — Срубили мне его за десять дней — вся деревня работала.

Глеб кивнул, оглядывая избу, больше похожую на терем.

— Помимо меня здесь живут мои помощники, — сказал Белиал. — Те самые, что постоянно рецепты перевирают.

— Двуживущие?

— Нет, конечно. Двуживущим я не очень доверяю.

Они поднялись по ступеням крыльца. Дверь им открыл маленький сгорбленный человек. Из одежды на нем были только холщовые штаны и кожаный фартук.

— Рад видеть вас, хозяин, — поклонился он Белиалу. И кивнул Глебу: — Доброго здоровья тебе, Богоборец.

— Это Клиск, — представил его маг. — Заведующий лабораторией, так сказать.

Глеб понимающе улыбнулся, протянул Клиску руку:

— Рад познакомиться.

Ладонь тщедушного заведующего лабораторией оказалась на удивление вместительной, крепкой и жесткой.

— Все ли в порядке? — спросил у слуги Белиал, не торопясь заходить в дом. — Что нового?

— Все хорошо, — ответил Клиск. — Вчера доставили порошок из легких саламандры и целое ведро жабьих глаз. А вы проходите. Еда стынет. Мы уж давно вас ждем…

4

В доме пахло сельской аптекой — сухими травами, спиртовыми настойками, горькими мазями и колючей пылью. В большие окна лился свет, на широких подоконниках в два ряда выстроились цветущие растения в разнокалиберных горшках, а меж ними спали три кошки — каждая в своем цветнике. Большой стол был застелен серой скатертью, на ней высилась стопка чистых тарелок, два кувшина, поднос с хлебом, накрытая тряпицей сковорода и три котелка. Стол окружили стулья с высокими спинками; под одним из них, опустив лобастую голову на передние лапы, лежала рыжая собачонка. Увидев вошедших, она тявкнула для порядка и тут же, извиняясь за свою дерзость, замотала куцым хвостом.

— Ты что, Перс, своих не узнаешь? — строго обратился к ней Белиал. Собака разом поскучнела, зевнула, снова положила голову на лапы и закрыла глаза — лишь хвост ее дергался из стороны в сторону, стуча по полу.

— Почему «Перс»? — осматривая комнату, рассеяно спросил Глеб.

— Потому что Персик, — ответил маг.

Клиск незаметно куда-то ушел, но через несколько минут вернулся с ворохом одежды и вручил его Глебу.

— Переоденься, — сказал Белиал. — Можешь там, за занавеской, если стесняешься.

Глеб не стеснялся, но ему было интересно, что скрывает тяжелая штора.

— Как вернешься, сядем за стол, — сказал ему маг. — И основательно поговорим.

За шторой была еще одна комната, судя по обстановке спальная. Глеб кинул одежду на ближайшую кровать и стянул с себя грязную рваную хламиду, похожую на длинную ночную сорочку. Из принесенной Клиском одежды он отобрал широкие шерстяные брюки, просторную рубаху и прочный кожаный пояс с потайным карманом для монет. Переодеваясь, Глеб прислушивался к тому, что творится в гостиной — он слышал, что Белиал о чем-то разговаривает со слугой, но слов было не разобрать.

Когда Глеб вышел из спальной комнаты, маг уже сидел за столом.

— Присаживайся, — Белиал хлопнул ладонью по сиденью соседнего стула. — Не стесняйся, ешь, сколько влезет.

— Спасибо, — поблагодарил Глеб, усаживаясь за стол.

— Не за что, — улыбнулся ему маг.

— Как же? За одежду, за приют, за еду…

— Пустое! Мы же друзья… — и Белиал вновь заговорил о том, что Глеб на самом деле не человек, не Двуживущий игрок, а сложный компьютерный персонаж, которому волей создателей Мира уготованы мучения сомнений и неопределенности, а так же судьба стать заметной фигурой в последующих неизвестно когда событиях.

— …Погибая, ты возрождаешься, — рассказывал Белиал. — Каждый раз на одном и том же месте. Ты не помнишь ничего из прошлых своих жизней и тебе кажется, что в памяти твоей зияют провалы…

Глеб ошеломлено слушал, не веря ни единому слову, но начиная осознавать, что с ним действительно не все в порядке.

— …Мы уже давно вместе, мы старые товарищи, напарники. Не буду скрывать — я заинтересован в нашей дружбе. Но и тебе дружба со мной здорово облегчает существование, особенно в первые дни, когда ты еще только осваиваешься в своем новом обличии…

Глеб боролся с искушением заткнуть уши.

— …Подумай как следует обо всем, что я сейчас говорю. Пойми, что никакого Глеба нет, а есть Богоборец, имеющий чужие воспоминания и чужую внешность, думающий, что он человек, считающий, что он мыслит как человек. Но ты не можешь мыслить…

Глеб тряхнул головой, поморщился, застонал слабо. И Белиал умолк, заботливо коснулся руки товарища:

— Не переживай так. Иногда я тоже начинаю думать, что ты настоящий человек, каким-то образом распрощавшийся с реальностью и перенесшийся сюда. Может быть, твое тело впало в кому, когда сознание находилось здесь, а может произошел какой-то сбой, замыкание в мозгу… А может… — Он покачал головой, словно сам не верил в такую возможность. — Может, кто-то специально сделал так, что ты здесь застрял. Кто-то…

— Епископ, — прошептал Глеб.

— Нет. Другие люди. Одного из них зовут Танк — о нем я уже многое знаю. Но возможно, Танк действует не один. Скорей всего у него есть друзья и помощники. Думаю, они могли бы кое-что прояснить; я почти не сомневаюсь, что они знают, кто ты и зачем ты…

Глеб жадно слушал Белиала, и руки его дрожали.

— …Нам надо найти этих людей. Мы обязательно должны отыскать их. Ты готов мне помочь?..

Конечно, Глеб не мог отказаться.

5

Он все же заставил себе поесть, а потом вышел на улицу. Белиал не протестовал, напротив, он поддержал намерение Глеба:

— Хочешь прогуляться? Сходи, развейся. Далеко только не забредай — мало ли что. И вернись до темноты. Переночуем здесь, а утром отправимся в путь…

И вот сейчас Глеб сидел на ступенях крыльца и размышлял, насколько правдивы слова мага. Возможно, Белиал заблуждался. Ведь он не мог чувствовать того, что чувствовал Глеб, он не мог заглянуть в душу Богоборца, в его мысли. Двуживущие не верили в разумность Одноживущих, даже если те словами своими и действиями пытались доказать обратное. Программы уже давно научились проходить тест Тьюринга; имитация разума в своих проявлениях ничем не отличалась от разума настоящего. И значит любые попытки доказать что-либо окажутся бессмысленными…

Глеб мучился сомнениями, и они не давали ему сидеть спокойно. Он ерзал, то и дело хлопал себя по коленям, мотал головой, не соглашаясь со своими мыслями, кивал, признавая то, что нельзя было отвергнуть.

Впрочем, отвергнуть можно было все — и лишь это утверждение было однозначно верно…

Не выдержав, Глеб поднялся на ноги, обошел кругом дом Белиала, распугал копошащихся у мусорной кучи кур, помял неогороженную цветочную клумбу. Он подобрал у подновленного забора обломок прочного бруса, подумав мельком, что из него можно смастерить неплохую дубинку, — и вернулся к крыльцу.

Хождение действительно немного развеивало мысли, и Глеб решил прогуляться по деревенской улице, оглядеться как следует — вдруг что-нибудь здесь покажется знакомым, поговорить с людьми — возможно, кто-нибудь сообщит что-то полезное. Он вышел на дорогу и остановился, покачивая в руке тяжелый обломок бруса и поглядывая по сторонам, решая, куда направиться в первую очередь. Людей было не видно, только на дальнем конце деревни копошилась в пыли ребятня. Глеб не был уверен, что разговор с детьми получится. Скорей всего они разбегутся, заметив его, или, напротив, прекратят играть и застынут, разглядывая гостя, словно мертвую бездушную диковину. Как с ними заговорить? О чем спросить?..

Глеб невольно замедлил шаг, и тут высокие плетеные ворота, мимо которых он проходил, чуть приоткрылись, и кто-то, остающийся невидимым, торопливо проговорил:

— Сегодня вечером, как только Двуживущий заснет, приходи к старому тополю с двумя макушками. Мы будем тебя ждать.

— Какой Двуживущий? — Глеб повернулся к воротам и на всякий случай чуть отвел назад обломок бруса. — Белиал?

— Да, — подтвердил голос. — Не верь ему.

— Почему?

— Приходи к тополю. Там все узнаешь. И не бойся, мы не причиним тебе вреда. Опасайся Белиала, Богоборец…

Глеб отступил в сторону, приподнялся на цыпочках, вытянул шею, пытаясь через глухой дощатый забор выглядеть говорящего. Спросил по-заговорщически негромко:

— Кто вы?

Ответа не последовало, только тихо скрипнули, смыкаясь, створки ворот.

— Эй! — повысил Глеб голос. — Кто вы? — Он шагнул к забору, подпрыгнул, увидел сутулую спину убегающего человека. Крикнул:

— Эй, я ничего не понял! — В одной из досок забора было круглое отверстие от выбитого сучка. Глеб приложился к нему глазом.

Сутулящийся человек убегал за постройки двора. Очевидно, дом этот был не его, но, по-видимому, он неплохо здесь ориентировался — перемахнув через низкую поленницу, раскидав стаю шипящих гусей, он взлетел по приставленной лестнице на крышу сарая, прыгнул с нее и исчез в густом малиннике. Глеб почти не сомневался, что догнать таинственного доброжелателя не получится, но на всякий случай толкнул ворота.

Как он и предполагал, ворота оказались заперты.

Глеб немного подождал, не поднимется ли шум, но все было тихо — даже собаки, обычно чующие любой непорядок, сейчас молчали. Одни только гуси за забором сердито гоготали, но и они постепенно успокаивались.

Глеб недоуменно пожал плечами, ругнулся растерянно.

— Черт знает что!

Ему не нравился этот незнакомец и не нравился этот разговор. Ему не нравилась ситуация, в которой он оказался. Ему не нравилось ровным счетом ничего!..

Он повертелся на месте, потом сплюнул, хлопнул ладонью по шершавому брусу. И подумал о том, что несмотря на растущее число загадок, кое-какая определенность все же появилась: теперь он знал, с чего начать разговор с ребятней…

— Эй, парни! — крикнул он, направляясь к пыльной туче. — Где тут у вас старый тополь с двойной макушкой?

6

Вернувшись в дом Белиала, Глеб первым делом отыскал заведующего лабораторией Клиска и спросил у него топор и рубанок. Через пару минут требуемое было доставлено. Глеб, кивком поблагодарив слугу, вышел на улицу и в течении получаса обтачивал и обстругивал брус, придавая ему форму бейсбольной биты. Завершив работу, он опробовал дубинку на растущих за домом гигантских лопухах и, удовлетворенный, вернулся в избу.

— Зачем она тебе? — спросил Белиал, и Глебу показалось, что в голосе мага сквозит недовольство.

— С оружием мне привычней. Спокойней как-то.

— Спросил бы меня, нашли бы что-нибудь получше.

— Да нет, не надо. Меня и дубинка пока устроит.

— Ну, смотри…

Какое оружие мог предложить ему Белиал, Глеб так и не узнал. Дубинка, самолично выструганная из березового, кажется, бруса, его действительно устраивала — с ее помощью он легко бы отмахался от стаи собак или волков, ею он мог размозжить пару-тройку человеческих черепов — а Глеб почему-то думал, что к тополю с двойной макушкой придут два человека. Максимум — три. И вряд ли это будут хорошие бойцы. Тот, сутулящийся, на воина походил мало.

Так что лучшего оружия Глебу сейчас не требовалось…

Ужинать сели рано — на улице было светло, коровье стадо еще только возвращалось с пастбища, а купающиеся в дорожной пыли куры не спешили на насесты.

— Поедим, и я лягу, — сказал Белиал, деревянной ложкой размешивая в каше тающее масло. — Надо успеть кое-какие дела сделать. Там. — Он поднял указательный палец вверх. — У тебя, Глеб, боюсь, со сном возникнут некоторые проблемы, но ты особо не переживай. Это нормально, скоро ты к своей бессоннице привыкнешь и даже найдешь в ней множество плюсов. А чтоб ты не скучал, я там бирюльки на подоконник положил, пару книжек и запас свечей.

— Спасибо, — рассеяно сказал Глеб, думая о предстоящей встрече, но еще не решив наверняка, пойдет ли он на нее.

7

Темноты Глеб дожидаться не стал — не было такого условия. Да и будь сейчас темно, вряд ли бы он отважился на встречу с незнакомцами. Тесной схватки он не боялся, пусть даже и с несколькими противниками. Он чувствовал свою силу, а вспоминая недавнюю рукопашную с упырями, понимал, что чувство его обманывает — силы в нем было много больше. Опасался он другого — стрелы из-за угла, отравленных шипов на земле, незримой магической ловушки, настроенной только на него.

Но зачем кому-то его убивать?..

Ужиная с Белиалом, Глеб боролся с искушением все тому рассказать и посмотреть на его реакцию. Знает ли маг, что в его деревне появились некие заговорщики? Подозревает ли он о том, что кто-то по каким-то причинам хочет встретиться с Богоборцем?

«…Опасайся Белиала…»

Когда маг встал из-за стола и, пожелав Глебу спокойной ночи, отправился в спальную комнату, Глеб едва не окрикнул его:

— Погоди! Какие-то люди хотят со мной переговорить, и утверждают, что ты опасен. Не знаешь, кто они? И правду ли говорят?

Но он промолчал.

Белиал закрыл дверь, а Глеб сидел за столом еще добрых полчаса, смотрел в окно на багряный закат и шлифовал ладонями теплую рукоять дубинки. За его спиной стоял навытяжку незнакомый слуга — Белиал, кажется, называл его именем Лорин. Когда Глеб захотел встать из-за стола, слуга, предугадав желание гостя, ожил, отодвинул стул, сказал:

— Я провожу вас в вашу комнату.

— Нет, — глядя в окно, сказал Глеб. — Еще рано. Я прогуляюсь, подышу свежим воздухом.

— Хорошо. Принести вам плащ? На улице прохладно — вечер.

— Неси…

Он вышел на крыльцо, потянул ноздрями воздух. Пахло скотиной, навозом и сеном. Холодно не было, но ветер набирал силу, и ползли с севера темные облака.

— Наверное, дождь соберется, — сказал появившийся Лорин и помог Глебу накинуть плащ.

— Светло, — пробормотал Глеб.

— Да. Солнце село, но свет его не померк. Вы не думали, Богоборец, что и люди бывают такими?

— Какими?

— Они уходят из жизни, но их свет долго не меркнет.

— К чему ты это говоришь? — повернулся к слуге Глеб.

— Мне показалось, вы не очень хорошо относитесь к нашему хозяину. Он Двуживущий, это верно. Но он один из таких людей, из тех, что словно солнце.

— Откуда тебе знать?

Лорин пожал плечами и вернулся в дом. Глеб не стал его задерживать, хоть ему и хотелось узнать о Белиале как можно больше. Впрочем, решил он, у нас еще будет возможность вернуться к этому разговору. Пока же надо спешить на место назначенной встречи…

Старый тополь рос на берегу небольшого пруда, образовавшегося на месте глиняного карьера. Глину отсюда брали и сейчас — берега были изрыты неровными ямами и канавами, многие были наполнены водой, и о глубине их судить было сложно. Если эти ямы замаскировать, подумал Глеб, то они вполне могут сойти за ловушки.

Старый тополь был наполовину мертв. Одна его макушка чернела голыми ветвями, другую одевала зеленая листва с проседью вызревающего пуха. Тополь клонился к воде, корни его были подрыты, на ствол были наколочены обломки досок — дети соорудили эту лестницу, чтобы, забравшись на толстый сук, нырять с него будто с трамплина.

Идти было не далеко — дорогу Глеб разведал заранее. Необходимо было перейти на противоположную сторону улицы, свернуть на тропинку, ведущую к журавлю-колодцу, проследовать вниз по склону мимо стоящих на отшибе бань — и вот он двуглавый тополь, сильно накренившийся к темной воде, к своему отражению…

Глава 2

Вечером Танк навестил Рональда Филлипса. Все, что потребовалось для этого сделать — это, используя полученный ключ доступа, подключиться к серверу госпиталя, указать номер палаты, свое имя и универсальный идентификационный код. Четыре камеры в режиме реального времени транслировали изображение, два микрофона передавали в сеть звук, а три десятка датчиков отслеживали состояние больного. С пациентом можно было общаться либо голосом, либо передавая на сервер текстовые сообщения — полученный текст озвучивал синтезатор. Можно было и показаться — на потолке висел большой монитор.

Но Танк ничем не выдал себя. Насмотревшись на спящего Рональда и бегущие графики, он вышел на связь с доктором.

— Здравствуйте, док. Как дела у Филлипса?

— Все лучше и лучше, — рассеяно сказал доктор. Он смотрел мимо камеры; кажется, он был чем-то занят.

— Я не очень вас отвлекаю?

— Не очень.

— Когда можно будет с ним поговорить?

— Думаю, дня через три. Впрочем, ваши коллеги приходили у нему вчера.

— Да, я читал отчет. Там ничего примечательного, и я бы хотел выяснить кое-какие моменты.

— Через три дня. Не раньше.

— Хорошо, — сказал Танк. — Зайду через день.

— Буду ждать, — сказал доктор, и Танку показалось, что это он так пошутил.

Завершив сеанс связи и закрыв подключение к серверу, Танк задумался.

Рональд Филлипс вышел из комы в тот момент, когда погиб Серый Рыцарь — его альтер эго. Это можно было предполагать, но на это нельзя было рассчитывать. Корпорация, по крайней мере, на такой риск не пошла. Распорядился же случай.

Или это была не случайность?

Что за человек убил Серого Рыцаря? И по каким причинам? Может быть, он знал наверняка, что виртуальная смерть вернет к жизни застрявшего в сети человека? Но откуда у него такая уверенность?

Или же он не хотел, чтобы Танк разговаривал с Рональдом? Тогда чего он боится, что скрывает?..

Танк посмотрел на монитор. Компьютер был загружен расшифровкой логов, которые могли прояснить многое из случившегося на Острове Туманов. По крайней мере, можно будет узнать, кто из Двуживущих посещал это место. С Одноживущими дело обстояло сложней, идентифицировать их по одним только логам было невозможно, но Одноживущие Танка пока не интересовали. Разве только один.

— И что это за Богоборец такой? — пробормотал Танк, глядя на застывшую полоску статус-бара. — Кому потребовалось создавать персонажа, думающего, что он погибший человек? И зачем?

Танк потянулся, зевнул, хрустнул суставами пальцев, а потом подвинул к себе клавиатуру и стал сочинять официальный запрос…

1

Под тополем Глеба ждали двое. Один — молодой человек, худой и косматый, в мешковатой грязной одежде. Он забрался на дерево и сидел на ветке, свесив ноги. Второй — в годах, широкоплечий и жилистый, с бледным лицом, заросшим пегой щетиной. Этот стоял, привалившись к стволу тополя, и грыз хвостик щавеля.

Увидев идущего Глеба, парень тихо свистнул, и тот, что был в возрасте, выплюнул кислую жвачку, поднял голову и шагнул вперед.

— Привет, Богоборец, — с улыбкой проговорил он.

— Привет и вам, — Глеб остановился и внимательно осмотрел незнакомцев; уверился, что оружия при них нет — разве только ножи за голенищами, но ножи его не пугали. — Зачем звали?

— А ты разве не рад нас видеть?

— А чему радоваться?

Мужичок пожал плечами, обернулся, кинул взгляд на оседлавшего сук парня. Тот улыбнулся широко, показав ровные крупные зубы.

— Не помнишь нас? Я — Ирт. Это — Горр… Не помнишь… Значит, правду говорили…

— Что говорили? — Глеб не спешил подходить у этим людям вплотную — мало ли что у них на уме? — и потому разговор велся громко.

— Что после смерти ты все забываешь.

— Кто говорил?

— Люди.

— Какие?

— Всякие… Сейчас не лучшее время для вопросов, Богоборец. Нам надо уходить.

— Так идите.

— Ты пойдешь с нами.

— Что? — Глеб возмутился, и незнакомцы, кажется, слегка его напугались.

— Тебе угрожает опасность, — заторопился бледнолицый. — Белиал представляется другом, но это не так. Однажды он убил тебя, и мы тому свидетели. Ему нельзя верить.

— Убил? — Глеб нахмурился. — Почему?

— Мы не знаем.

— Почему вы говорите мне об этом? Какое вам до меня дело?

— Мы твои друзья, — гордо заявил Ирт, и Горр кивком подтвердил его слова.

Глеб целую минуту разглядывал собеседников, а потом рассмеялся, и хриплый смех его звучал зло:

— Вы тоже? Тоже друзья?..

На середине пруда всплеснула рыба, и люди невольно повернули головы в ту сторону. Отражающееся в воде небо казалось черным, и все внезапно поняли, какая стоит вокруг тишина.

— Ты должен нам верить, Глеб, — негромко сказал Ирт, и Глеб, услышав свое настоящее имя, вздрогнул.

— Почему? — спросил он.

— Потому что мы Одноживущие. Потому что Белиал — Двуживущий.

— Потому, что ты такой же как мы, — добавил Горр.

— Но я не знаю… Я не уверен… И зачем Белиалу убивать меня? Он же помог мне, он меня спас…

— Белиал использует тебя, — сказал Ирт, и Глебу вспомнился недавний разговор с магом.

«…Не буду скрывать — я заинтересован в нашей дружбе…»

— Я не могу знать наверняка, — продолжал Ирт, — но мне кажется, у него насчет тебя есть какие-то планы. Не зря он так к тебе прицепился.

— Значит, он не тронет меня! По крайней мере, до тех пор, пока я ему нужен… — Глеб задумался. — Он говорил, что хочет разобраться, кто я такой. Он просил меня помочь найти людей, которые, возможно, что-то знают… Я тоже хочу этого! А вы? Чего хотите вы?

— Мы хотим спасти тебя, Богоборец, — сказал Ирт. — Белиал плохой человек. Однажды он убил тебя, так неужели ты простишь ему это?

Глеб вспомнил о Епископе, о своем заклятом враге, который тоже назывался другом, а потом предал его…

— …Мы отведем тебя к Танку. Он хочет поговорить с тобой, и он просил нас отыскать тебя.

— К Танку?.. — переспросил Глеб.

«…Одного из них зовут Танк — о нем я уже многое знаю…»

— Кто такой этот Танк?

— Он Двуживущий. Ты встречался с ним, и он говорил с тобой, но потом Белиал тебя убил.

— О чем именно он говорил?

— Он говорил, что читал о тебе. Он говорил, что слышал раньше твое имя — Глеб Истомин. Он говорил, что жил такой Двуживущий, но несколько лет тому назад погиб в родном мире Двуживущих, уничтожив и своего врага Епископа.

Глеба пробрала дрожь.

«…Думаю, они могли бы кое-что прояснить; я почти не сомневаюсь, что они знают, кто ты и зачем ты…»

— Как найти этого человека?

— Мы проводим тебя к нему. Для этого мы и пришли.

— Но как вы узнали, что меня можно найти здесь?

— Ты сам говорил, что рождаешься на одном и том же месте. И я хорошо помню, где оно находится — мы там встретились. После того, как Белиал расправился с тобой и Серым Рыцарем, я вернулся сюда и привел с собой Горра. Мы искали тебя в округе, надеялись, что хоть что-то о тебе услышим. И однажды узнали, что есть деревня, в которой ты иногда бываешь, и в которой много времени проводит Двуживущий маг Белиал. Мы долго ждали тебя здесь, Богоборец, и вот ты появился, — последние слова Ирт произнес торжественно; он словно отчитывался перед старшим товарищем о непростом успешно выполненном поручении.

Глеб устало вздохнул и покачал головой:

— Я уже не знаю, кому и во что верить… Вокруг все крутится, все так меняется, мне бы остановить это мельтешение, подумать как следует, понять, что со мной такое творится…

— Мы сохранили твою книгу, Богоборец, в ней написано о том, кто ты.

— Книга? Обо мне?

— Не только.

— Где она?

— Мы ее спрятали в лесу. Там же лежит твое копье.

— Еще и копье?

— Так ты идешь с нами, Богоборец?

Две секунды потребовалось Глебу, чтобы принять решение. И он сказал:

— Да.

2

Ирт и Горр хотели отправиться в путь сразу. Глеб же настаивал на том, чтобы вернуться в деревню, забрать кое-какие вещи и прихватить провизии. Ирт и Горр утверждали, что идти в деревню опасно. Глеб же говорил, что опасности нет — Белиал спит, а спящего Двуживущего разбудить невозможно. Всех прочих обитателей деревни он не боялся.

Сошлись на том, что в селение вернется один только Глеб, а Ирт и Горр останутся дожидаться его здесь, у старого тополя с двумя макушками.

— Я быстро, — пообещал Глеб. — Туда и сразу обратно…

Уже стемнело; на потухшем небе тлели звездочки, но их становилось все меньше — ползущая мгла глотала их одну за одной. С севера задувал холодный ветер, и Глеб с благодарностью вспомнил предусмотрительного Лорина. Он плотней запахнулся в плащ, кивнул новообретенным товарищам, развернулся и зашагал по направлению к черным и мрачным баням, похожим сейчас на огромные валуны.

Потом он перешел на бег.

3

У дома Белиала его ждали.

Два человека стояли возле крыльца и тихо беседовали. Глеб, догадавшись, что его не замечают, хотел было подойти ближе и подслушать, о чем они говорят, но споткнулся о камень, спрятавшийся в траве, и зашипел от боли в ушибленном пальце.

Разговор у крыльца прекратился. Две фигуры повернулись на шум, шагнули вперед и слились со стеной — их серые лица словно плавали во тьме.

— Эй, Богоборец, это ты?

— Я… — Глеб махнул рукой. — Вы меня встречаете?

— Хозяин велел за вами присматривать, — Глеб по голосу определил, что это говорит Лорин. — Мы уже тревожиться стали, вас все нет и нет. Уже почти решили искать идти.

— Что я, ребенок что ли?

— Ребенок, не ребенок, а случиться всякое может, — наставительно сказал второй встречающий — его Глеб, кажется, не знал. — Тем более в темноте.

— Надышались воздухом? — спросил Лорин. — Теперь в дом?

— Пошли, — согласился Глеб.

В избу они вошли вдвоем. Собеседник Лорина распрощался с ними у крыльца и отправился прочь.

— Это сосед, — пояснил слуга. — Он нам порой помогает, ну и мы ему чем можем…

Сейчас дом казался много больше чем днем. Было тихо и темно, только чуть тлели ночники-коптилки, и вздыхали, поскрипывая, под ногами половицы, пока люди, окруженные колыхающимися тенями, шли по коридорам.

— Ваша комната, — остановился перед одной из дверей Лорин. Дверь была высокая, на вид крепкая, украшенная резными накладками.

— Мне бы перекусить чего, — шепотом попросил Глеб.

— Там есть.

— Мне бы побольше. Я спать не собираюсь, а поесть ночью люблю. — Он действительно не хотел спать и чувствовал голод.

— Там достаточно еды, — сказал Лорин. — Круг сыра, заливное мясо, каравай хлеба, жаркое, дичь, фрукты и три бутылки вина — уверен, вам хватит.

— Хорошо, — Глеб не настаивал. — Не буду больше тебя задерживать.

— Рад был служить, — склонил голову Лорин. — Доброй ночи. — Он взялся за дверную ручку, потянул ее на себя — и отступил в сторону, пропуская гостя вперед. Глебу ничего не оставалось, как шагнуть в темный проем. Он хотел было обернуться и поблагодарить слугу, но дверь тут же захлопнулась.

А потом в замочной скважине взвизгнул спешно поворачиваемый ключ.

4

Длинная и узкая комната больше походила на чулан. Мебели было немного — стояла кованая железная кровать с горой матрасов и горкой подушек, небольшой шкаф с посудой, тумбочка, выдвижной ящик которой был полон погрызенных мышами огарков, и ничем не примечательный стул. Здесь было два подоконника, но не было ни одного окна — вместо оконных проемов имелись тщательно оштукатуренные ниши, завешенные шторками, больше похожими на полотенца.

На одном из подоконников, как и было обещано, лежали две книги, десяток новых свечей, кучка деревянных фигурок с проволочными ушками и крохотный, вроде бы серебряный, багорчик. Глеб зацепился за него взглядом и подумал сразу, что можно попробовать использовать его как отмычку.

На другом подоконнике теплилась желтым огоньком медная лампадка. Свету от нее было чуть, но, по крайней мере, Глеб мог зажечь от нее свечи — что он и сделал, намереваясь рассмотреть свою камеру во всех деталях. Но через некоторое время он понял, что особых деталей тут нет, а те, что удалось обнаружить — истрепанный веник и кочерга под кроватью, причудливая трещина на стене и живой сверчок за тумбочкой — интереса не представляют.

С едой его не обманули, так же как с бирюльками и с книгами: накрытые горшки и миски, закупоренные бутылки, кувшин с водой, ваза с фруктами, а так же хлеб и сыр, завернутые в холстины, прятались за занавесками в одной из ниш.

Вроде бы, все, что обещали хозяева, здесь имелось.

Но Глеб чувствовал себя обманутым.

Его обманули в главном — у него отобрали свободу; его заперли в комнате, как зверя в ловушке; за него решили, чем он будет заниматься этой ночью…

Не случись разговор с Иртом и Горром, не знай Глеб о Белиале того, что сообщили ему новые товарищи, не будь у него своих планов, то он, скорей всего, смирился бы с заключением и даже, наверное, выдумал бы какое-нибудь оправдание сомнительному гостеприимству.

Сейчас же он чувствовал злость.

Ему хотелось выбить дверь — ногой! плечом! — разнести ее в щепки; и пусть только кто станет у него на пути!

Но разум подсказывал, что так поступать не следует…

Глеб еще раз прошелся по периметру комнаты, кинул на кровать ненужную дубинку, подвинул стул к нише, где была еда, и сел. Какое-то время он не двигался, зло пялясь на запертую дверь и вслушиваясь в плотную тишину спящего дома.

Когда за тумбочкой завозился осмелевший сверчок, Глеб вздохнул и повернулся к нише. Широкий подоконник мог заменить обеденный стол, и Глеб подвинул к себе одну из мисок — самую большую. Сняв куполообразную крышку, он обнаружил еще теплую запеченную куропатку.

Трапеза не отняла много времени, и ни на йоту не улучшила настроения.

Глеб вытер жирные руки о занавеску, подумав мстительно, что отстирать пятна будет не просто. Потом он взял багорик, которым следовало разбирать сваленные в кучку бирюльки, прихватил с собой две свечи, стул и вернулся к двери.

С замком он возился долго, но безуспешно — то ли замок был с секретом, то ли у взломщика не хватало мастерства. Отчаявшись, вспотевший Глеб ругнулся, швырнул багорик в угол и с разбегу кинулся на кровать.

Лежа на животе, слушая треск свечей и шуршание сверчка, он много чего передумал: и о себе, и о Белиале, и о загадочном Танке. Хотелось верить в счастливый конец, но предчувствия одолевали самые мрачные, а картины будущего рисовались страшные и беспросветные.

Он попытался заснуть — и не смог.

Попробовал забыться, но не сумел — голова оставалось ясной, и неотступные черные мысли мучили его.

Лежать так было невыносимо, и Глеб, в очередной раз выругавшись, поднялся.

Выбраться отсюда надо во что бы то ни стало, решил он. Пусть будет шум — много шума! Если случится драка — замечательно; драка — верный способ избавиться от изнуряющих дум.

Глеб прихватил дубинку, опять подошел к двери. Сперва несильно толкнул ее ладонью. Потом налег плечом. Дверь не поддавалась — возможно, ее укрепляла какая-то магия.

Решив покаприберечь силы, Глеб внимательно осмотрел дверной проем. Заметил, что пламя сильно отклоняется, если поднять свечу к самой притолоке; привстав на цыпочки, он дотянулся до нее рукой и ощутил движение воздуха. Через мгновение Глеб уже стоял на стуле и шарил ладонью в промежутке между дверью и косяком.

Промежуток был значительный — в три пальца. В него можно было просунуть руку — и Глеб сделал это. Представилось вдруг, что сейчас кто-нибудь с той стороны ухватит за запястье, и тяжело потянет вниз, выкручивая суставы, ломая кость…

За дверью было темно, вверху был потолок, внизу ничего не было.

Глеб попытался сунуть руку дальше, и теперь ему почудилось другое — что стул опрокинулся, а он повис на застрявшей руке, беспомощный и смешной.

Поняв, что от промежутка над дверью пользы ему никакой, Глеб спрыгнул со стула и случайно коснулся пальцами холодного металла петель.

Петли были навесные.

Тут же в голову пришла мысль, что можно попытаться дверь снять. Но не помешает ли замок?

Попробовать стоило, и Глеб, опустившись на корточки, попытался зацепиться пальцами за дверь. Не вышло — дверной ручки с этой стороны не было, а щель под дверью была слишком мала.

Загоревшись идеей, он бросился к шкафу с посудой, нашел два столовых ножа — тупых и с закругленными концами — подсунул их под дверь. Но ножи лопнули, не выдержав тяжести.

И тогда Глеб вспомнил о кочерге, валяющейся под кроватью. Лучшего рычага и придумать было нельзя. Он мигом вытащил кочергу на свет, вбил ее плоскую лапу под дверь, осторожно налег на длинную ручку. Металлический прут начал гнуться. Но и дверь подалась вверх — настолько, что Глеб смог подсунуть под нее пальцы свободной левой руки.

И снова ему ярко представилось, что кочерга сейчас согнется, а может и вовсе сломается, и дверь встанет на место, защемит ему ладонь, и он простоит тут всю ночь, согнувшись в три погибели, страдая от боли и неудобной позы…

Глеб тряхнул головой и медленно начал выпрямлять спину. Тихо щелкнул металл, затрещало дерево — дверь неохотно поддавалась, и Глеб в душе возликовал. Когда дверь соскочила с петель, он едва ее не уронил, но застрявший в пазу крепкий язык замка задержал ее падение. Глеб подхватил дверь, отодвинул, установил надежно и заторопился: надо было собрать все, что могло пригодиться в пути. Да и то, что вряд ли бы потребовалось, оставлять было жалко.

В льняную простыню Глеб завернул большую часть провизии; в покрывало — ту посуду из шкафа, что выглядела побогаче — он рассчитывал продать ее в первой же встреченной лавке. Получившиеся объемистые узлы он связал меж собой и повесил на плечо. Сунул за пазуху две книги. Распихал по карманам свечи. Подумал, а не заменить ли дубинку кочергой, но решил, что дубинка, пусть она и не такая крепкая, но куда более прихватистая, да и привычная уже. Он хотел взять и бирюльки, но, торопясь, рассыпал их, а собирать уже не стал.

Из комнаты он вышел нагруженный, словно мародер. Под мышкой он зажимал дубинку, в правой руке держал свечу, а ладонью левой прикрывал колеблющееся пламя. Тени шарахнулись от него, словно боясь, что и их он поймает и увяжет в узлы. Предательски скрипели под ногами половицы, но Глеб даже не думал ступать тише.

Случись сейчас драка, он был бы ей рад.

5

Выбраться из дома получилось не сразу.

Глеб долго плутал в длинных мрачных коридорах, среди одинаковых дверей. Порой он оказывался на каменных ступенях и спускался куда-то, кажется, под землю. Иногда по широкой деревянной лестнице он куда-то поднимался — кажется, на чердак. И чердак этот выглядел невозможно огромным, тьма наполняла его, не было видно ни стен, ни потолка, только встречались на пути высокие этажерки, заставленные пузырьками и банками, узкие столы, вроде бы препараторские, да странные устройства непонятного назначения, похожие то ли на веялки, то ли на типографские прессы, то ли на пыточные агрегаты.

Возле одной из этажерок Глеб задержался надолго. Он остановился, привлеченный блеском разноцветного стекла, поднес свечу к одной из банок, увидел пучеглазого уродца, плавающего среди собственных внутренностей. И вздрогнул, когда скорченные лапки дернулись и задвигались, разгребая петли кишок. Рядом стояла большая мутная колба, запечатанная воском, и Глеб не удержался, стер с нее пыль — внутри лежала человеческая голова с торчащими изо рта клыками и с рогом на лбу. На полке ниже выстроились рядами чашки Петри. На крышку каждой был прилеплен ярлычок. Глеб скользнул по ним взглядом, наклонился, вчитываясь: «лихорадка», «проказа», «усыхайка», «веселун»… Стояли здесь и реторты с ярлычками: «холодец», «мозгодум», «и-343 УАК», «зарин»… Много странного и жуткого увидел Глеб на этой этажерке — засушенные головы разнообразных существ, заспиртованные в стеклянных сосудах части тел, тарелки с холодно светящимся живым студнем, человеческий палец, шевелящийся в петле игрушечной виселицы, утыканная иглами кукла с живыми глазами.

Наверное и другие этажерки были заставлены чем-то подобным, но Глеб теперь проходил мимо них, не задерживаясь.

В подземелье же было тесно и не хватало воздуха. Стены — где-то голые и осыпающиеся, где-то отделанные мрамором, а где-то выложенные костями, — порой сдвигались так близко, что Глеб, боясь застрять, поворачивал назад. Дважды Глеб выходил в сферические холлы, похожие на норы хоббитов, как он их себе представлял. На стенах здесь висели заплесневелые ковры, на булыжном полу стояла непритязательная деревянная мебель: столы, лавки, полки. Кто здесь жил? Челядь? Подмастерья Белиала? Тогда почему пусто сейчас?..

Глеб бродил по подземному лабиринту — и сам не замечал, как снова оказывался в доме. И опять скрипели половицы, и во тьме темных коридоров слышалось что-то, и чудилось неясное движение.

Глеб уже начал сомневаться, что сумеет отсюда выбраться. Он шел и пробовал все встречные двери. Большая часть их была заперта. Но были и такие, что отворялись.

За одной была комната, в которой на подвешенных к потолку гамаках спали люди. Гамаков было много, и людей тоже, и Глеб, заглянув в комнату, отшатнулся — ему показалось, что это паучьи тенета с запутавшимися в них людьми свисают с потолка.

За другой дверью была чернота. Напрасно Глеб совал в нее горящую свечу — ничего не было видно, даже светлого пятна на полу. Он так и не решился перешагнуть порог, и потом долго думал, а не выход ли прятался там во мраке…

Но были за дверьми и обычные комнаты. В одной такой, похожей то ли на рабочий кабинет, то ли на библиотеку, Глеб подобрал несколько книг. Канареечно-желтые, они веером лежали на массивном столе, и у них было завлекательное название — «Магия для чайников». Книжки были не толстые, и Глеб пихнул их за пазуху — к остальным. Здесь же он нашел и маленький плотный кошель, обрадовался, решив, что это деньги, сунул в карман и поспешил убраться из комнаты…

Выход обнаружился внезапно.

Кажущийся длинным коридор вдруг завершился тупиком, и Глеб остановился в замешательстве. Озираясь, углядел неприметную дверцу. Она была заперта на крючок, и Глеб, вспомнив о брошенных бирюльках, скинул его с петли, шагнул вперед и увидел светящееся рябое и круглое лицо, висящее в темноте.

Он застыл, думая, что столкнулся с очередной диковиной этого странного дома, но тут в лицо ему повеял холодный ветер, швырнул под ноги тополиный лист, задул оплывшую свечу, и Глеб понял, что никакое это не лицо, а яркая луна, выглянувшая в просвет меж туч.

Он обернулся, выдохнул облегченно и закрыл за собой дверь.

6

Через деревню он бежал. Ночь стояла тихая, а тьма была гулкая. Ему чудился топот позади, ему казалось, что кто-то его преследует. Он оборачивался на бегу — и никого не видел.

Черные избы выглядели гигантскими животными, грозными, но спящими, — он был окружен ими, он находился в центре стада и боялся его разбудить, хоть и понимал, что страхи его глупые, навеянные блужданиями по жуткому дому Белиала, а не реальной опасностью.

Конечно, слуги Белиала могли его обнаружить, за ним могли кинуться в погоню — но не это его пугало.

Его страх был иррационален.

И он бежал, бежал со всех ног, преследуемый воображаемыми существами, среди которых были и животные-избы, и ожившие деревья, и пучеглазый выпотрошенный уродец, покинувший свою стеклянную банку…

7

Под тополем горел костер; ветер трепал и рвал пламя, рыжие быстро гаснущие искры летели над черной водой. Две ссутулившиеся фигуры сидели у огня не шевелясь. И лишь когда из окружающего мрака появился Глеб, они повернули к нему красные лица.

— Ты долго, — сказал Ирт. — Что-то случилось?

— Да, — Глеб запыхался. — Меня заперли. Но я сбежал.

— За тобой гонятся? — Ирт с тревогой посмотрел Глебу за спину. Там была непроглядная темь, способная укрыть целую армию.

— Нет… Кажется, нет… Я не знаю…

Глеб не стал садиться, он привалился спиной к стволу тополя и скинул с плеча тяжелые узлы:

— Здесь еда, вино и разная утварь. Пригодится в пути. Еще я прихватил свечи и несколько книг.

— Книги Белиала? — Ирт и Горр переглянулись. — Зачем ты их взял? Вдруг из-за них он станет нас искать?

— Почему-то мне кажется, что он будет искать меня в любом случае, — пробормотал Глеб, массируя онемевшее плечо. — Так что давайте скорей убираться отсюда.

— А я говорил, что не надо возвращаться в деревню, — заметил помрачневший Ирт.

— Я помню, — отозвался Глеб…

Они быстро собрались, раскидали костер, залили тлеющие головешки, разделили ношу: Горр взял узел со столовой утварью, Ирту досталась провизия, Глебу — трофейные книги и свечи. Его несколько смущало, что ноша его не так тяжела, как у спутников, но Ирт сказал, что это и правильно — если вдруг на пути возникнет враг, единственный воин в команде должен среагировать максимально быстро. А поклажа может этому помешать.

С таким аргументом Глеб согласился…

Когда они отправились в путь, начался сильный дождь. Ирт посчитал это хорошим знаком; он объяснил, что ливень размоет глинистые берега, уничтожив следы их пребывания.

Кажется, он тоже не сомневался, что Белиал станет их преследовать.

Глава 3

Просмотрев результаты расшифровки логов, Танк выяснил, что за последнее время Остров Туманов посетила пара Двуживущих — один был он сам, а другого звали Кеем Туровски. Из указанных при регистрации данных можно было узнать, что проживает Кей Туровски в Будапеште, что ему двадцать пять лет, он любит группу «ChainSaw» и книги модного писателя Ю Шо. Там же были указаны номер электронного кошелька и номер медицинской страховки.

Воспользовавшись обычной поисковой системой, Танк узнал о Кее Туровски кое-что еще: адрес персональной странички, несколько его сетевых ников, точную дату рождения, название и адрес школы, где он учился, номер диплома, место работы.

Зайдя на страничку Кея, Танк выяснил, что Туровски коллекционирует комиксы 60-х годов прошлого века, увлекается теорией хакинга и занимается защитой вычислительных систем. Изучив выставленные фотографии, Танк узнал марку и номер автомобиля Кея, тип его нейроконтактера, имена его девушки, брата и родителей. Ну и конечно Танк выяснил, как Кей выглядит — Туровски был темноволос, худ и долговяз…

Танк увлекся. Теперь он был словно охотник, и азарт толкнул его на противоправные действия. Поколдовав с программами-отмычками, повозившись с паролями и шифрами, Танк проник на закрытые серверы ряда учреждений. Там он узнал номер телефона и адрес проживания Кея Туровски, выяснил, чем тот болел, как учился, за что был оштрафован, сколько зарабатывал…

Сохранив полученные данные, Танк вернулся к логам. Они со всей определенностью показывали, что в тот день на Острове Туманов было три — только три! — Двуживущих игрока: сам Танк, Белиал, так же известный как Кей Туровски, и Серый Рыцарь, он же Рональд Филлипс, на тот момент пребывающий в странной коме.

Исходя из этого можно было сделать однозначный вывод, что некий Богоборец, убеждающий всех, что он давно погибший Глеб Истомин, является всего лишь программой-роботом.

И все же — зачем в игру ввели этого персонажа?

Ответ на запрос еще не пришел, и Танку оставалось только гадать.

Чем прославился Глеб Истомин? Тем, что убил Епископа — нового и единственного бога Мира. И вот теперь Глеба возродили — в виде харизматичного Богоборца.

Логично, вроде бы.

И все же было здесь что-то подозрительное. По идее, корпорация должна замалчивать о своих проколах. Зачем напоминать посетителям и обитателям Мира старый трагический случай с заигравшимся человеком, совершившим двойное убийство и самоубийство?..

Танк чувствовал, что за фигурой Богоборца что-то кроется. Но что? Что? Ни поисковые системы, ни закрытые серверы не могли ответить на этот вопрос.

Возможно, что-то мог прояснить Кей Туровски, в мире игры известный под именем Белиал. Он представился другом Богоборца. Так может быть он знает нечто, неизвестное остальным?..

Танк дотянулся до телефона, взял его в руку, задумался, выстраивая предполагаемый разговор. Потом решительно набрал номер и приложил трубку к уху…

1

У них еще было время, пока не кончилась ночь, пока не вернулся в Мир Белиал, и они спешили уйти от деревни как можно дальше. Стихия была на их стороне — дождь смывал их следы, ветер подталкивал их в спины, непроглядная мгла прятала их от возможных соглядатаев.

Они двигались быстро — где бегом, где торопливым шагом; они не разговаривали и не оглядывались. Они тяжело дышали, под их ногами хлюпала и чавкала раскисшая земля, в узлах громыхала металлическая посуда — но все звуки терялись за гулом ветра и шумом дождя.

Они остановились лишь однажды — на опушке небольшого лесочка, окруженного высокой крапивой.

— Что случилось? — Глеб не понимал, зачем они сюда забрели.

— Минуту! — отозвался Ирт, глядя, как Горр ловко взбирается на кряжистый дуб.

Прошла минута, и пропавший в темной кроне Горр дал о себе знать — сбивая листву, пролетел сквозь ветви длинный темный сверток, шлепнулся на землю, разбрызгав грязь. Следом скатился с дерева и сам паренек, подхватил сверток и оставленный у корней узел, кивнул Ирту:

— Все на месте.

Ирт повернулся к Глебу:

— Бежим! — и он первый сорвался с места, врезался в высокую стену сырой крапивы и исчез за ней.

2

Когда забрезжил рассвет, они сделали короткий привал. Инициатива по-прежнему исходила от Ирта — все время он двигался впереди, указывая дорогу на бездорожье, а потом вдруг остановился, обернулся и махнул рукой:

— Отдыхаем!

Место для отдыха было не самое лучшее, да и дождь с ветром не унимались. Но беглецы были рады и такой остановке. Горр тут же уселся на узел с посудой, а Глеб опустился на плоский круглый камень с ямкой в центре — в детстве он и его сверстники называли такие камни чертовыми кольцами. Сейчас он бы назвал свое сиденье чертовым жерновом.

— Перекусим, чуть отдохнем и сменим направление, — сказал Ирт. — Не знаю, сможем ли мы обмануть Белиала, но будем стараться. Не так давно я был рабом, и кое-какие уловки мне знакомы.

Он присел на корточки и развязал узел с провизией. Глеб поморщился — еда перемешалась, перемялась, раскисла. В буром месиве поблескивала металлическая посуда, одна бутылка с вином лопнула, горлышки других торчали из неаппетитной массы словно поплавки. Конечно и этим пойлом можно насытиться, но…

Глеб покачал головой:

— Я не голоден.

— А что это там желтое? — Горр с интересом заглядывал в развернутую простыню. — Сыр? Мне бы кусочек…

Из всех продуктов сыр пострадал меньше всего. Он лишь помялся и треснул, он перестал быть кругом и стал комом, но его можно было есть без отвращения — если вырвать кусок из середины, а не с края.

— Предлагаю выкинуть это все, — сказал Глеб. — Что зря таскать тяжесть?

— Все не будем, — Ирт копался в месиве. Он уже извлек целые бутылки и осколки стекла, достал и вытер ком сыра, два побитых яблока и огурец. — Возьмем то, что уцелело.

— Я это есть не стану.

— Дай мне яблоко, Ирт, — попросил Горр. — И еще что-нибудь. Завтра полнолуние, и у меня зверский аппетит…

Трапезничали в молчании. Горр хищно чавкал, Ирт ел аккуратно и немного, Глеб лишь смотрел на товарищей. Перекусив, начали собираться — съедобное, но неприглядное месиво отнесли в сторону, бросили в канаву, сплошь заросшую кустами. То, что еще можно было съесть, рассортировали, разложили по кастрюлям, тряпичными полосами подвязали им крышки, упаковали в простыню. Разделили поклажу Горра — и вновь Глебу ничего не досталось. Он не стал возмущаться, тем более, что Ирт протянул ему длинный сверток, тот самый, что сбросил с дуба Горр, и сказал:

— Бери.

— Что это?

— Ты разверни.

Глеб послушался — развязал, распутал тесьму, положил сверток на колени, осторожно распеленал его.

— Это мое копье?

— Да.

— А молот?

— Молот мой. Я к нему так и не привык, а выбросить жалко. Да и, может статься, пригодится он еще. Хоть он мне и непривычный, но топор, меч или алебарда мне непривычней сильней.

— И книга… Та самая?

— Да.

Глеб хотел сейчас же открыть тяжелый том и прочесть все, что там написано про него — Богоборца. Но шел дождь, и книгу следовало поберечь. Да и сумрачно еще было, и время терять не хотелось — а вдруг погоня уже снаряжена?

— Оружие понесу я, — решил Глеб. Его спутники не спорили, очевидно, они на это и рассчитывали.

— А ты, Горр, чем вооружен? — спросил Глеб. — И что ты умеешь?

Паренек пожал узкими худыми плечами:

— Я безоружен.

— Он себя еще покажет, — сказал Ирт.

— Возьми, — Глеб протянул Горру дубинку. Жалко ему было выбрасывать свое творение, хоть и не нужно оно ему уже было. — Заткни за пояс. Мало ли что…

У паренька ноши хватало, но с Богоборцем он спорить не стал. А Глеб из обрывка простыни смастерил петлю, привязал ее к поясу и сунул в нее рукоять боевого молота.

— Держись рядом, — велел он Ирту. — Если что случится, я тебе его отдам.

Получив настоящее оружие, Глеб почувствовал себя много уверенней. Теперь и он мог отдавать спутникам распоряжения.

— Ну что? — обратился к нему Ирт, словно советуясь. — Идем дальше?

— Погодите, я сейчас книги переложу и двинемся.

Книги мешали ему всю дорогу. Они колотили его по ребрам и впивались углами в тело. Он придерживал их локтями, но они постоянно ускользали и все норовили заползти под ремень — он ловил их, не давая сбежать. Он почти возненавидел эти неудобные бумажные кирпичи, но, понимая их возможную ценность, терпел.

Одну за одной вынул Глеб из-за пазухи книги. Положил их на скинутый плащ. Удивился вслух:

— Даже не отсырели.

Капли дождя, падая на обложки, сбегали по ним жидкими шариками. Бумага страниц не впитывала воду.

— Это такая магия, — уверенно сказал Ирт, и Глеб не стал его спрашивать, откуда тот знает. Конечно же магия — а что еще это может быть?

Он увязал книги в плащ — в том числе ту, что достал из свертка, — нанизал узел на древко копья и положил его на плечо.

— Теперь можно идти, — удовлетворенно сказал он и посмотрел вперед.

Впереди стеной стоял дождь.

3

Утро выдалось мерзкое, похожее на ту вязкую массу, что они выбросили в канаву.

— Куда мы идем? — Глеб задал вопрос — и подумал, что должен был спросить об этом еще на берегу пруда.

— К Танку, — ответил Ирт, то ли не совсем поняв, что имел в виду Богоборец, то ли намеренно уходя от конкретного ответа.

— Я спрашиваю, куда именно?

— В Город.

— Город большой.

— Да, Город большой и многолюдный, там будет легче затеряться.

— Танк ждет нас там?

— Да. Он сказал, что время от времени будет появляться в харчевне «Хромой мул», и просил привести тебя туда. Он сказал, что мы можем жить там сколько угодно и есть, все, что влезет, — надо лишь представиться хозяину.

— А далеко ли отсюда до Города?

— Это зависит от того, как туда идти.

— Далеко ли отсюда до Города, если идти путем, который наметил нам ты? — теряя терпение проговорил Глеб. И тут же одернул себя: не надо злиться, Ирт ни в чем не виноват, он просто не выспался и сильно устал, потому и похож сейчас на тупицу.

Словно угадав мысли Богоборца и желая их подтвердить, Ирт широко и звучно зевнул.

— Неделя дороги, — сказал он, завершив долгий зевок. — Это если мы сможем завтра купить лошадей.

— Лошадей? А откуда мы возьмем деньги?

— У меня есть, — сказал Ирт и улыбнулся, глядя на растерявшегося Богоборца. — У меня много денег. Хватит и на лошадей, и на сбрую.

— Почему ты не сказал этого раньше? Зачем мы тащим всю эту посуду! Для чего я стянул ее из дома Белиала?!

— Не знаю, — сказал Ирт. — Я многие твои поступки не понимаю. А не сказал — потому что раньше деньги нам были не нужны.

Глеб только головой покачал и хмыкнул…

Дождь чуть притих, и ветер поунялся, словно утомясь за ночь. Товарищи шли через ровные дикие луга, пустынные и тихие. Шли уже долго, начиная уставать от монотонного пейзажа, желая хоть какой-то перемены, пусть, может, и не очень приятной.

— Откуда у тебя столько денег? — спросил Глеб.

— Танк дал. Он не похож на скрягу, хоть и Двуживущий.

— А ты совсем не похож на богача, хоть и держишь при себе кучу монет.

— Ну да, — Ирт улыбнулся. — Зато меня не тронут ни воры, ни грабители.

Какое-то мелкое животное, похожее на тушканчика, выпрыгнуло из-под ног Горра и скрылось в мокрой траве.

— А где мы найдем лошадей?

— Скоро выйдем на большой тракт. Красная Дорога, слышал о такой?

— Нет.

— Её построили недавно. Связали Город и несколько крупных селений на востоке Мира. Говорят, что дорога эта строилась на деньги Ордена Смерти. Не знаю, так ли это, но на строительстве работали лишь Одноживущие, а надсмотрщиками над ними были люди в масках и с красными повязками на руках.

— Я впервые слышу об этом Ордене. А ты говоришь так, будто я обязан о нем знать.

— Ты разве не помнишь… — начал было Ирт, но осекся, посмотрел на Богоборца, кивнул: — Конечно, не помнишь, извини, я никак не могу привыкнуть… Орден Смерти уничтожает Одноживущих. Они и тебя пытались убить, но у них ничего не вышло… — Он заулыбался, словно вспоминая что-то приятное. — Мы и познакомились-то у них, ты здорово им тогда навредил. Должно быть, они сейчас на тебя очень злы…

Глеб не понимал, чему улыбается Ирт. Новость, что у него есть враги, и, кажется, сильные, не очень-то его радовала.

— А дорогу они построили хорошую, — продолжал Ирт. — Там даже релейные станции есть.

— Чего? — Глеб решил, что ему послышалось. Какие такие релейные станции? Телеграфные коммутаторы, что ли? Вот тебе и мир мечей и волшебства!

— Релейные станции, — повторил Ирт и, чувствуя недоумение Богоборца, пояснил: — Можно лошадей не покупать, а взять на станции. Гнать во весь опор до следующей, а там скакуна поменять на свежего — и так до самого Города. Таким образом мы бы до места быстрей добрались, дня, может, за три. Но это дороже выйдет, чем если свою лошадь купить.

— Я бы лучше заплатил больше, но чтоб поскорей…

— Тут еще одна загвоздка есть, — признался Ирт. — Лошадей на станциях обычно не хватает, потому кому попало их не дают. Мы — Одноживущие. И нас трое. Будь мы хотя бы курьерами, а так… — Он махнул рукой, показывая безнадежность ситуации. — Да и опасно на станции заглядывать. Там кругом люди Ордена, а они нам спуску не дадут. Ссору затеют, и без драки тогда не обойдется. А могут и без всякой ссоры ткнуть ножом походя… — Он вздохнул. — Нам надо купить лошадей и двигаться мимо станций, останавливаясь в деревнях, да на постоялых дворах. Тогда дней через шесть-семь окажемся в Городе.

— Ты точно рассчитал?

— Ну, — развел руками Ирт. — Уж как сумел.

И Глеб понял, что путешествие их может здорово затянуться.

4

К полудню дождь почти перестал, и Ирт заторопился, с тревогой поглядывая на светлеющее небо и подгоняя выбивающихся из сил товарищей. Сейчас даже Глеб чувствовал усталость, что уж говорить о хлипком Горре.

— Куда мы бежим? — не выдержал Глеб. — Что случилось?

— Птицы. Белиал может увидеть нас их глазами, — высказал Ирт свои опасения. — Пока шел дождь, нас было не разглядеть, да и птиц в небе я не заметил. А теперь они появятся. Нам бы успеть спрятаться.

— Там? — вытянул руку Глеб.

— Там, — кивнул Ирт.

Впереди длинной полосой темнел лес. До него оставалось, наверное, километров пять.

— Может, бегом? — предложил Глеб.

Ирт покачал головой:

— Мы слишком устали, а земля неровная. Ноги бы не переломать.

Действительно, они шли по травяным кочкам, какие бывают обычно на заливных лугах. Кое-где под ногами хлюпала вода, и не дождевая, а низовая, болотная.

— Можно все выбросить, — сказал Глеб. — Посуда нам не нужна, без еды проживем. Пойдем легче, быстрей… Слышишь, Горр? Бросай свой тюк!

Паренек помотал головой. Он сильно клонился вперед, узел с кухонной утварью вздувался на его спине уродливым горбом, и Глеб не удержался, заметил с усмешкой:

— Тебе птиц можно не боятся, ты-то уже спрятался.

Горр на это ничего не ответил, только подбросил свою ношу, перекинул ее на другое плечо и зашагал быстрей.

— А как мы познакомились с тобой, Горр? Расскажи свою историю.

— Не лезь к нему сейчас, Богоборец, — негромко сказал Ирт. — Ему тяжело, и не узел с посудой тому виной.

— А что же?

— Время, — сказал Ирт, помолчал немного, словно ждал очередного вопроса от Богоборца, но не дождался и повторил:

— Время… — А потом тихим голосом, поглядывая Горру в спину, он долго рассказывал о нелегкой доле паренька, о задуманной им мести, о ноже, через который следовало перекувырнуться, о драке, о смерти жестокой Димии, о разгроме ее отряда и еще много о чем; рассказывал он сумбурно, мешая факты, повторяясь порой, а порой не договаривая уже начатое, и в мягком голосе Ирта Глеб слышал искреннее участие, отеческую заботу и любовь.

— Ты не бойся, он и в зверином обличии разумен. Но сейчас ты его не трогай. Ему так лучше будет.

— Оборотень, — Глеб покачал головой. — Хорошая у нас подобралась компания… А кто ты, Ирт? Тоже, наверное, не простой человек.

— Я раб. Я всегда кому-нибудь принадлежал. Но сейчас мне кажется, что всю свою жизнь я был свободен.

— Почему? — спросил Глеб, начиная уставать теперь еще и от разговоров.

— Если бы я не был свободен раньше, то остался бы рабом и сейчас… Мне сложно это объяснить, но я это чувствую…

Они замолчали, прибавили шагу, догоняя Горра. На разговоры у них не оставалось дыхания, да и говорить, вроде бы, пока было не о чем. Идти становилось все сложней; они сами не заметили, как забрели на болото — травяные кочки качались, уходя из-под ног, хлюпала гниющая вода, шуршала на ветру осока. Глеб ругался мысленно, проклинал все: и это топкое место, и Белиала, из-за которого приходится сейчас бежать, и себя за неуверенность свою, и неведомого Танка, который, наверное, сидит сухой в тепле и достатке, вместо того, чтобы так же вот переться под дождем по бездорожью. Он ведь тоже хочет этой встречи, так какого же черта он сидит на месте?!

— Слушай, Ирт, а почему этот Танк не отправился с вами?

— Он хотел. Но я не позволил.

— Почему?

— Я плохо его знаю и потому не слишком ему доверяю. Я осторожен, и благодаря этому до сих пор жив. Танк долго расспрашивал меня о тебе, а когда я проговорился, что после смерти ты возрождаешься на одном и том же месте, он схватил меня за руку и стал требовать, чтобы я проводил его туда. Он был очень напорист, и я понял, что вести его к тебе нельзя. Тогда я отоврался, объяснил, что и сам точно не знаю, где это место, но могу заняться поисками и кое-что выяснить. Потом мы еще долго и не раз говорили, и мне показалось, что Танк хороший малый, хоть он и Двуживущий. Но решения своего я не изменил. Ты — Богоборец. Тебя нужно беречь от Двуживущих. Поэтому сейчас ты идешь к нему, а не он к тебе.

5

Они вошли в лес и, не сговариваясь, разом остановились.

— Что дальше? — спросил Глеб.

— Пойдем прямо и выйдем на тракт. Там будут люди, много людей, и Белиал нас окончательно потеряет, — не вполне уверенно сказал Ирт.

— Прямо? — хмыкнул Глеб и посмотрел в предполагаемом направлении.

Впереди плотной стеной сомкнулись какие-то колючие кусты самого устрашающего вида. Пожалуй, через проволочное заграждение было проще прорваться, чем через них.

— Ну, может, не сразу прямо, — пожал плечами Ирт…

Кусты они обходили долго, шли по опушке леса, смотрели, как тают, обнажая яркую синеву, тяжелые тучи. Потом углубились в лес.

Земля здесь была твердая, надежная, не то что на заболоченном лугу; воздух нагрелся, и товарищи несколько повеселели. Ирт рассказывал байки, не смешные, но занятные, Глеб вспоминал старые анекдоты, и даже молчаливый Горр вдруг разродился длинной быличкой о том, как глухой дед с подслеповатой старухой стерегли гусей от повадившейся в птичник лисы, которая, как оказалось, вовсе и не лиса была, а голодный маг-церковник, живущий неподалеку в землянке, и умеющий оборачиваться разными животными, птицами и гадами…

Лес менялся. Где-то он был полон бурелома, словно тут буйствовала буря, а где-то чередой светились чистые полянки, окруженные порослью молодых берез. На песчаных пригорках возносили к небу шапки крон старые сосны — здесь было ясно и легко дышалось. Низинки же зарастали ольшаниками — в них было сыро и сумрачно. Прозрачные березняки нашептывали что-то проходящим людям. Осиновые перелески были полны тревожного звона. В кустах орешника гнездились птицы, ельники были тихи и загадочны, а в дубравах, тревожа листву, с мягким стуком падали желуди…

Товарищи шли, посмеивались, разговаривали все громче, и не подозревали, что за ними сейчас наблюдают десятки глаз. Лишь однажды Глебу почудилось какое-то мелькание за стволами, да Ирту послышалось что-то. Только раз приостановился Горр и потянул ноздрями воздух, принюхиваясь к чему-то.

— Ты чего? — спросил его Глеб.

— Пахнет жильем, — ответил паренек.

Вскоре они вышли на небольшую вырубку, где на земле сохли стволы и груды веток. Потом на небольшой обкошенной полянке увидели копушку сена. Запах дыма и хлеба становился все явственней — теперь его чувствовали все. А неприметная стежка, которую путники сперва приняли за кабанью тропу, превратилась в утоптанную дорожку, на которой местами можно было разглядеть отпечатки ног — явно человеческих.

Ничего не опасаясь, предвкушая скорый отдых и трапезу, товарищи споро шли вперед.

Но в тот момент, когда они уже видели сизый дымок, повисший на макушках деревьев, из леса с разных сторон вылетели несколько коротких копий и вонзились в тропу. А потом прозвучал гортанный окрик:

— Стойте! — и лес ожил. Приземистые зеленые фигуры вышли из-за стволов, поднялись из травы, спрыгнули с нависающих над тропой ветвей. Их было много десятков, они надвинулись на путников, заключив их в плотное кольцо, выставили перед собой копья с широкими зазубренными наконечниками.

— Лесные гоблины! — Ирт ругнулся, и потянулся к молоту, висящему на поясе Глеба.

— Не сопротивляйтесь, и мы вас не тронем, — громко сказал кто-то из гоблинов.

— Так я и поверил, — пробормотал Ирт, но Глеб придержал его руку, шепнул:

— Постой. Когда-то я жил среди гоблинов, с ними можно попробовать договориться.

— Они же звери, — недоверчиво сказал Ирт. — Как можно с ними договариваться?

— Так же как с людьми, — ответил ему Глеб и, развернув плечи, оглядев кольцо зеленокожих дикарей, обратился к ним: — Мне не станем сопротивляться. Мы не причиним вам никакого вреда. Мы просто хотим пройти мимо.

— Верни нам Рог, человек! — раздалось сразу несколько голосов. — И иди куда хочешь!

— Я ничего не брал у вас, — ответил Глеб.

— Верни Рог! — голосов стало больше.

— Я не понимаю, о каком роге вы говорите. Если вы объясните, может я и смогу вам помочь.

— Верни Рог! — Теперь кричали все гоблины. Они притаптывали левой ногой, отбивая ритм, и требовали: — Верни Рог! Верни Рог! Верни Рог!

Кто-то из гоблинов кинул копье. Глеб легко увернулся, но понял, что на это и был рассчитан бросок. Если бы его хотели убить, то копье было бы пущено куда сильней. Пока же им просто угрожали. Или предупреждали.

— Послушайте! — попытался перекричать гоблинов Глеб. — Я на вашей стороне! Я жил в вашем племени, с вашими сородичами!

— Верни Рог! — не унимался хор голосов.

Ирт все же вытащил боевой молот. Горр, сбросив ношу, взялся за дубинку. Один только Богоборец словно и не замечал опасности — по-прежнему копье лежало у него на плече, и на его древке висел узел с книгами.

— Я знал многих ваших братьев! Я участвовал в Великой Охоте! Я проносил жертву Солнцу!

— Верни Рог! — скандировали остроухие уродцы. — Верни Рог!

И вдруг:

— Глеб?! — определенно, это выкрикнул кто-то из гоблинов. — Глеб, ты?!

Сбился ритм, смешались голоса. Зеленокожие воины закрутили головами, высматривая, кто это там заговорил с человеком. Увидев, замолкали, замирали.

— Глеб?! — разорвав руками плотное кольцо окружения, но тропу вышла пожилая гоблинша. Она встала напротив Глеба, в шаге от него, и, щурясь, долго всматривалась в его лицо. Глаза ее были мутные, безгубый рот кривился; она была безобразна — кривоногая, лысая, морщинистая, ее высохшие плоские груди висели до самого живота, а живот был круглый, словно мяч.

— Кто ты? — спросил Глеб, не надеясь угадать сам.

— Ведунья племени. Разве ты не узнаешь меня? — Ему показалось, что гоблинша смотрит на него с надеждой.

— Нет, не узнаю.

— Я Лина. Помнишь?

Глеб нахмурился, опустил голову. Вспомнил, но не поверил, вскинул глаза на гоблиншу, впился взглядом в ее лицо:

— Лина?

Дочь шамана или его внучка. Верная помощница и прилежная ученица.

— Лина?!

Она улыбнулась ему.

Когда-то шаман гоблинов, руководствуясь одному ему понятными соображениями, спас Глеба от верной смерти и позволил ему жить в лесной деревне зеленокожего народца. Глеб провел там не так много времени, но успел кое с кем подружиться: молодой гоблин Уот научил Глеба искусству обращения с копьем, а Лина… Лина постоянно была рядом, она любила Уота, и она любила слушать их разговоры…

— Лина! — Он все еще не мог поверить. — Ты же была молодая!

— Это было давно.

— Недавно! — запротестовал он.

— В нашем мире время летит быстрей. Прошло очень много лет, как ты и Уот покинули нашу деревню. Мы долго ждали вас. Но потом тоже ушли. Ведь ты так и не принес Древесный Топор, похищенный людьми, а без него мы не могли жить в том лесу. Мы же степной народ, ты знаешь. Лес изменил нас, мы ослабли, наши дети разучились есть сырое мясо. Лес уничтожал наше племя, живые деревья ловили нас и пожирали, не признавая за своих. Все мог бы исправить Древесный Топор, но ты не вернул его нам. Хоть и обещал.

Глеб не помнил об обещании, но спорить не стал — он много чего не помнил.

— А что случилось с Уотом? — спросила Лина, жадно глядя в его глаза. — Мы ждали его возвращения… Я так его ждала…

— Уота убили… — Это Глеб хорошо помнил. — Сразу, как мы вышли из леса.

Лина опустила голову и долго молчала. Потом, глядя в сторону, проговорила тяжело и холодно:

— А ты обещал беречь его… Я просила тебя, и ты мне обещал.

— Я не смог… Но я отомстил за его смерть.

— Что мне твоя месть, человек. Что ему твое мщение… — Она задумалась о чем-то. Вздохнула, сказала: — А ведь шаман знал, видел… Он чувствовал, что так все и будет, но ничего не захотел менять. Почему?..

Они стояли друг напротив друга — высокий крепкий воин и крохотная гоблинша, серая от старости. Другие гоблины смотрели на них, не двигались и молчали, признавая и уважая мудрость Ведуньи. Молчали и два человека — они прислушивались к тихому разговору и ждали от Богоборца какого-нибудь знака или команды.

— Что за рог нужен вам? — спросил Глеб, чувствуя свою вину, но не желая ее признавать.

— Рог Синекожего Гоблина. Если мы не вернем его, то наше племя — племя Рога — перестанет существовать. Мы разойдемся в разные стороны. Кто-то погибнет, многие станут безумными одиночками, и лишь единицы присоединятся к другим племенам, к тем, что хранят свою святыню. Рог в этой деревне, я чувствую его. Мы могли бы вырезать здесь всех людей, но отыщем ли мы без них свою потерю?.. Я решила, что нам надо пленить нескольких местных жителей, и обменять их жизни на Рог… Мы думали, вы — местные жители. Одного из вас — самого старшего — я бы отправила в деревню, чтоб он все объяснил людям. Другие бы остались здесь… А что нам делать теперь? Мы обнаружили себя… Что нам остается? — идти и убивать!

— Я верну вам этот рог, — заявил Глеб и подумал, что слишком уж легко раздает обещания. И потому добавил: — Если, конечно, он и в самом деле находится в этой деревне…

6

Сам рог был обычный, пустотелый и чуть изогнутый, похожий на рог козла, но несколько меньше; вряд ли кто-то из людей польстился бы на него — если бы не отделка.

Рог был одет в золото, оплетен серебряными нитями, украшен топазами, рубинами и изумрудами. Затейливая чеканка изображала моменты Великой Охоты Синекожего Гоблина. На острый конец Рога был надет алмазный колпачок. Внутри Рога находились золотые фигурки четырех Покровителей: Огла — хозяина равнин, Игта — хозяина неба, Ерта — хозяина дня и Гола — хозяина ночи. Закрывался Рог крышкой, сделанной из горного хрусталя. Искусный резчик покрыл хрусталь вязью причудливых букв неизвестного алфавита. Что означали эти письмена, не мог сказать никто, но многие считали, что написанное — есть слова самого Синекожего Гоблина, произнесенные на языке Занебесного Мира.

Рог держали в специальном чехле — он тоже был украшен драгоценными металлами и камнями, а внутри выстелен мехом горностая. Чехол с Рогом переносили в особой суме, прочной, защищенной кольчужными кольцами. Достать чехол из сумы мог лишь тот, кто знал, как с ней обращаться, — отравленные иглы, острые зазубренные крючки и ядовитый порошок в рыбьих пузырях защищали драгоценное содержимое от воров и осквернителей. Три воина круглосуточно охраняли святыню. И пост этот всегда находился в центре стойбища или походного строя.

В обычных условиях похитить Рог у племени представлялось делом невозможным. Но существовал обычай, когда Рог доставали из сумки и на какое-то время оставляли без присмотра.

Так было и в тот раз.

Глухой ночью в густом лесу, на поляне, в центре которой горел костер, Лина достала Рог. Поклонившись на восток — в спину ушедшему солнцу, она опустилась на колени. Не делая резких движений, сняла хрустальную крышку, положила ее перед собой. Шепнула заветные слова, призывая родных духов к святыне. Одну за одной вынула фигурки Покровителей, расставила их вокруг крышки. Осторожно положила Рог на их вытянутые вверх руки, на подставленные ладони. Низко поклонилась Покровителям, благодаря их, — если бы Рог упал, это был бы плохое предзнаменование. Выждав некоторое время, позволив Покровителям привыкнуть к ноше, она сделала знак рукой, и ее помощник, молодой гоблин Лаг, принес положенные дары. Он поставил деревянное блюдо с подношениями справа от Ведуньи и тут же исчез.

Лина взяла первый дар.

Красная кровь хозяину неба Игту, чтобы рассветы и закаты были алы, предвещая удачную охоту.

Второй дар — Оглу, хозяину равнин — чистая вода, чтоб дожди питали жирную землю, и на диких пастбищах не переводилась живность.

Третий дар — зола и уголь, пропитанные жиром, — Ерту, хозяину дня, чтоб было чем питать солнце.

Четвертый дар — Голу, хозяину ночи — кусок мяса его хищникам, чтоб они, насытившись, не тревожили племя гоблинов и не переводили стада травоядных.

И пятый дар, кислое вино и крошка металла, — духам предков, Покровителям Рода, чтоб они вспомнили о своей жизни здесь и помогли потомкам.

Расставив подношения, Лина поднялась на ноги, с поклоном шагнула назад. Выпрямилась, отряхнула колени. И поспешила уйти с поляны. Ни один человек не должен мешать таинству. Даже если это сама Ведунья.

Она знала, что когда придет утром, то не найдет даров. Но одно подношение окажется внутри Рога. И тот Покровитель, чей дар забрал Рог, станет главным на весь следующий год. Его надо будет всячески ублажать, с ним нужно будет вести переговоры, и у него следует искать защиты.

Ведунья вернулась к племени и провела ночь под открытым небом, повернувшись лицом на восток, чтобы первой приветствовать поднимающееся солнце.

А когда на рассвете она с помощником пришла на поляну, то не обнаружила ни подношений, ни фигурок Покровителей, ни самого Рога…

Все это рассказала Глебу гоблинша Лина перед тем, как отправить его с друзьями в селение, где скрывался похититель святыни гоблинов.

7

Деревня стояла посреди леса. Меж домами росли высокие березы, крохотные огороды были окружены дикой малиной и орешником, а навозные кучи за крытыми мхом дворами сплошь поросли лесной крапивой.

На стенах домов, на ветвях деревьев, под крышами сараев — всюду сушились растянутые на рамках шкурки: беличьи, заячьи, еще какие-то. Судя по ним, в селении этом жили охотники. А кто еще мог построить дома в лесу?

— Охотники люди бедовые, — пробормотал Ирт. — Я как-то жил в одной артели…

«Бедовые люди» встретили гостей с оружием в руках. Было их немного, дюжина или чуть больше, но Глеб не сомневался, что если начнется заваруха, то на улице немедля появится подкрепление — если не мужики, так старики, женщины и дети. Прицелиться и спустить самострел могли и они. Да и луки, наверняка, были здесь у каждого члена семьи.

— Кто такие? — грозно спросил один из встречающих. В руках он держал погнутую алебарду, на поясе его висел длинный нож.

— Прохожие, — отозвался Глеб и встал. — Да только нам не позволили просто пройти. Послали к вам с делом.

— Кто не позволил? Кто послал?

— А вы разве не знаете? Разве не слышали?

Охотники переглянулись.

— Может, и знаем, — сказал тот, что был с алебардой. — Что мы, следов читать не умеем? Чего они хотят? Почему вас не тронули?

— А потому и не тронули, что хотят передать вам, чтобы вы вернули им рог.

— Какой такой рог?

— Золотом отделанный. И драгоценными камнями.

Охотник с алебардой хмыкнул, думая, что непрошеный гость шутит, потомпонял, что тот говорит совершенно серьезно, и расхохотался:

— Золотом, говоришь?! Камнями?! У нас? Здесь?..

Другие охотники тоже рассмеялись, но веселья в их смехе было немного — горький и злой смех у них получался.

— Что им надо на самом деле? — спросил охотник с алебардой. — Уж не отвлекают ли они нас, не готовят ли нападение?

— Нет! — тряхнул головой Глеб. — Они не собирались на вас нападать, они хотят все решить миром, и просят вернуть рог, который кто-то из вас три дня назад нашел ночью на поляне.

— Решить миром? — ощерился охотник. — Ты говоришь про этих зеленокожих уродов? Неужто ты им веришь? Тогда и тебе нет доверия! Кто ты такой?! Кто?

— Он Богоборец, — спокойно сказал Ирт и шагнул вперед. — Он может раздавить всех вас как клопов, и вы даже пикнуть не успеете. Но он говорит с вами. Он хочет вам помочь. А вы словно специально ссоры ищете. Вы как псы, лаете на всякого, кто проходит мимо, все норовите в ногу вцепиться, все напрашиваетесь на взбучку.

Охотники зароптали, не понравилась им речь Ирта, но и уверенности у них поубавилось.

— Ты погоди, человек! — возмущенно сказал тот, что был с алебардой. — Говоришь, Богоборец? Говоришь, как клопов? А твоему слову какая цена? Ты-то кто такой?

— Я Ирт Свободный. И цену своему слову знаю.

— Слово на весы не положишь, на зуб не попробуешь. Может, вы жулики? Или того хуже?..

— Повернись к ним спиной, Богоборец, — негромко попросил Ирт. — И задери рубаху повыше.

Глеб неохотно выполнил просьбу товарища. Он не понимал, зачем это делает, но Ирт говорил твердо и уверенно, а спорить с ним сейчас — значит показать охотникам слабость их команды.

— Он Богоборец! — торжественно объявил Ирт и едва ли не натянул рубаху на голову Глеба.

Охотники снова зароптали, и уверенности в их голосах стало еще меньше. Только тот, что с алебардой продолжал упорствовать:

— И что? Вон у Ермолы вся спина разрисована, и на животе рисунок, который не всякому покажешь. Намалевать можно что угодно, хоть грамоту королевскую.

— Да чего же ты хочешь? — рассердился Ирт. — Слову не веришь, печати не доверяешь.

— А делом докажи, что Богоборец настоящий, — хитро прищурился охотник.

— Каким делом?

— Сам говорил, что он нас как клопов передавит. Ну так и пускай попробует. Всех не всех, а братьев-медвежатников пусть-ка заломает. — Он обернулся на товарищей и те закивали:

— Верно говоришь, Игор! Пусть-ка попробует!..

Из-за кустов сирени, что росли на обочине возле небольшого сарая, вышли два богатыря. Наверное, сидели они там в засаде — началась бы драка, навалились бы неожиданно с тылу. Глеб уступил дорогу идущим здоровякам, а те, словно его и не заметив, прошли мимо, остановились перед Игором. Росту в каждом было не меньше двух метров, длинные руки доставали почти до колен, на ведерных кулаках — железные кастеты с шипами-клепками. Светловолосые, простолицые, рябые, пучеглазые — братья были неотличимы.

— Ну так что, Богоборец? — хмыкнул Игор, пошептавшись с богатырями. — Справишься с двумя или испугаешься, только против одного выйдешь?

Пугаться было чего. Глеб не сомневался, что на медведя братья вот так вот и ходят — с одними только одетыми в кастеты кулаками.

— Не драться я сюда пришел… — начал было он, но увидел, как лицо Игора расплывается в издевательской усмешке, как в глазах его загорается злоба — не верил он ни единому их слову, только сила и могла его убедить в чем-то.

— Как будем драться? — спросил Глеб. Он поставил копье к ноге, взялся за древко возле наконечника — и почувствовал под пальцами какую-то неуместную ребристость. Он сдвинул руку, глянул мельком — на верхней части древка русскими буквами было вырезано его имя. Как раньше не увидел? Да все некогда было — то ночь, то бегство, то гоблины. Да и резьба-то незаметная, неглубокая — чтоб копью не повредить…

— Без оружия, — поспешил ответить Игор. И Глеб пожалел, что спросил — у копья против кастета — а даже если и против четырех — преимущество большое.

— Без кастетов, — поставил он и свое условие.

— Конечно. Так с двумя или с одним?

— А мне все равно, — сказал Глеб. Ему действительно было все равно — если придет кураж и сила, как тогда, когда он дрался с упырями, то он и двоих легко уделает, а если сила не появится — так и разницы особой не будет, сколько человек его мутузить станет. Чай, не до смерти.

— Не до смерти? — спросил он.

— А это как получится, — сказал Игор. — Но не волнуйся, лежачего не тронем. Только вышвырнем тебя с дружками туда, откуда пришли. И не вздумай тогда больше появляться… — Он плюнул на землю, потер кулаком кривой нос. Проговорил с издевкой:

— Богоборец…

Глеб насмешек никогда не любил, но обычно сдерживал себя, одергивал, смеялся вместе со всеми, зная, что так лучше будет — и действительно, неоформившаяся обида растворялась в смехе, а надсмехающийся думал, что издевка его мимо цели прошла, не зацепила, и потому отступался. Теперь же Глеб сдерживать себя не собирался. Он ощущал, как закипающий гнев множит его силы. А осознание того, что драка неизбежна, щедро разбавляло кровь адреналином. Он чувствовал, как загорается лицо, как дрожат руки, и кулаки его сами собой сжимались, а сомкнутые зубы скрипели, словно пережевывали боксерскую капу.

Глеб отдал копье Ирту и шагнул вперед, закатывая рукава.

Два бугая вышли ему навстречу.

Отступили охотники, рассыпались, растянулись полукругом. Зашумели, обсуждая бойцов. Ухватки братьев-медвежатников они знали, а вот о том, как будет драться пришелец — Богоборец ли он, жулик ли, — они могли лишь строить предположения.

Драка, вроде бы, началась, но Глеб бросаться в бой не спешил, копил силу, бегал от близнецов, выскальзывал порой из почти уже сомкнувшихся объятий. Здоровяки были быстры, но неловки, разворачивались тяжело, неуклюже, порой — при особо удачном маневре Глеба — сталкивались друг с дружкой, сердились, пыхтели. Тяжелые их удары месили пустоту: Глеб, уворачиваясь, чувствовал движение воздуха — словно таран пролетал рядом.

Что-то сердитое кричал Игор.

Что-то советовал Ирт.

О чем-то отрывисто переговаривались бугаи.

Глебу до всего этого не было дела. Он уже не сомневался, что победит в этой схватке. Он чувствовал, что может принять удар могучего кулака на грудь — и у одного из бугаев хрустнет запястье. Он знал, что схватив за горло любого из них, раздавит в кашу и мышцы, и гортань. Он видел, что сможет опередить любое их движение и нанести серию сокрушительных ударов.

Даже время было ему послушно — он двигался быстрей, и оно замедлялось Он приостанавливался — и оно постепенно набирало ход.

Сейчас Глебу открылось, что он много сильнее их всех — и тех, кто борется с ним, и тех, кто смотрит на схватку.

Гнев прошел. Злость испарилась.

Глеб был умиротворен. Он не хотел причинять вред этим людям. Разве что проучить.

Поймав момент, когда оба здоровяка оказались рядом, Глеб толкнул их плечом, и они кувырком покатились по дороге, словно слетевшие с телеги винные бочки.

— Хватит! — крикнул Глеб, не дожидаясь, пока богатыри придут в себя и поднимутся. Он шагнул на обочину дороги, вырвал из земли плоский камень, расколол его о колено и, размахнувшись, запустил обломком в стену сарая. — Я — Богоборец! — объявил он и замер, расставив ноги, оглядывая полукруг охотников и не выпуская из руки оставшийся кусок камня.

Ирт подошел к нему, встал рядом, оперся на копье, горделиво развернул плечи.

Горр усмехнулся, чуя, как вмиг переменилась вокруг атмосфера.

Охотники были напуганы и смущены. Они не знали, как вести себя дальше. А оторопевший Игор, раскрыв рот, смотрел на сарай.

В толстой дощатой стене зияла неровная дыра.

Каменный обломок пробил сарай насквозь.

Навылет…

8

Их привели в лучший дом, усадили за стол, поднесли богатое угощение. С ними теперь разговаривали уважительно, с готовностью отвечали на любой вопрос.

— …Нет, я ничего не знаю о роге. А вы уверены, что он здесь? Может быть, кто-то из наших, не знаючи, прихватил. Мы поищем, поспрашиваем, а вы пока отдохните…

Глеб был не прочь отдохнуть. Страшная усталость навалилась на него в тот момент, когда близнецы Ром и Кам, потупив головы, подошли к нему просить прощения за дерзость. Они слышали о Богоборце, но никогда раньше его не видели, и сомневались, что он существует на самом деле. А если бы он и существовал, то они никогда бы не догадались, что выглядит он как самый обычный человек. Они бы подумали, что он великан, каких нет, что руки его — словно дубовые ветви, а в глазах горит огонь или, напротив, застыл лед.

Ром и Кам поочередно жали ему руку, а Глеб морщился от боли и боролся со странной вялостью. Ирт, кажется, понимал, что происходит с Богоборцем, и потому был рядом, подпирал его плечом.

Усталость сделалась еще страшней, когда они пошли по улице. Глеб чувствовал что вот-вот заснет и трудом разлеплял веки.

— Ты потратил все силы, — шепнул ему на ухо Ирт. — С тобой так бывает…

Через силу Глеб переставлял ноги, и все же старался не выдавать свою слабость. Он сам поднялся по лестнице высокого крыльца, сам перешагнул порог, сам, отодвинув стул, сел на предложенное место. Потом — когда принесли еду — чуть полегчало. Он вяло жевал сочное мясо и поджаренный хлеб, и чувствовал, что непомерно тяжелая усталость тает, наполняя тело колючей истомой. Чтоб не заснуть, он щипал себя за руки, тер глаза и громко разговаривал. Он спрашивал о роге, говорил о племени гоблинов, об их силе и об их исключительном умении владеть копьем. Лучше их не злить, говорил он. Лучше выполнить их просьбу. Зачем мертвецам золото и драгоценные камни? А гоблины не уйдут так просто. Если у них не будет выбора, они вырежут всю деревню, сожгут дотла все дома. Им терять нечего!..

Его внимательно слушали, с ним соглашались, хоть и с большой неохотой. Не нравилось охотникам признавать чью-то силу, не привыкли они уступать. И ладно бы кому — но зверям!

— Может, все же, попробовать отбиться?

— Не сумеете, — качал головой Глеб. — Пустят они на вас огонь, спалят всю деревню.

— Так нет же у нас этого рога!

— Должен быть. Ищите лучше…

Пришли два охотника, доложились Игору, что никто в находке не признается. Сели за стол, выпили по кружке холодного пива, разорвали, разделили печеную куропатку.

— А что будет, если не найдем мы этот проклятый рог?

— Не знаю. Но гоблины уверены, что он здесь. И так просто не отступятся.

— Может ты на нашу сторону встанешь, Богоборец?

— А чем я помогу, если пожар начнется, и дротики из леса полетят?

Игор вздохнул, покачал головой:

— Пришла беда, откуда не ждали. Твари эти, вроде бы, в леса и не совались никогда, по степям диким кочевали.

— Люди сами виноваты, — сказал Глеб. — Затравили их, вот они и прячутся, как могут, кто в лесах, кто в диких землях на краю Мира. Чудо, что вообще выжили…

Игор нахмурился; видно было, что слова Богоборца ему не нравятся. Думал, наверное, что без гоблинов мир только лучше бы стал. Но ничего не ответил, лишь поиграл желваками на скулах, словно слова не выпущенные зубами перетер.

Тихо стало в просторной комнате, лишь трещали кости, да чавканье раздавалось. Стол быстро пустел, и не гости его опустошали, а угрюмые хозяева. В открытое окошко заглядывало солнце, но в доме было сумрачно и прохладно, словно чуял дом настроение людей и подстраивался под него.

— У нас тоже выбора нет, — проговорил Игор. — Не найдем мы вашего рога. И станем драться. Если и поляжем все — так дома защищая. Правильно я говорю, ребята?

— Правильно, — поддержали его друзья охотники.

— Вы погодите драться, — сказал Глеб. — Может и без драки обойдемся. Переговорю я с гоблинами, объясню все, в деревню приглашу. Вы им препятствий не чините, пусть они тут сами все обыщут. Может, найдут. А может успокоятся, поймут, что ошиблись.

— Сюда пригласить? — Игор покачал головой. — Немыслимое это дело. Не верю я им, и не поверю ни за что, хоть вот режь ты меня!

— Добром не пустите, они силой войдут, — продолжал увещевать Глеб.

Пришли еще два охотника, в комнату заходить не стали, чтоб чистый пол грязными сапогами не топтать, сообщили, что гоблины уже кругом деревни стоят и особо не прячутся. Нападать не нападают, даже в лес пропускают, но крадутся по пятам, не отстают, и со следа их сбить не получается.

— Сколько их?

— А кто его знает? Сотня точно есть. А то и все три.

Гора грязной посуды росла, еды уже почти не осталось, а хозяйка, что накрывала стол, не показывалась. Схоронилась, догадался Глеб. Залезла в подпол или на чердак, может в глухом чулане заперлась, ждет, чем дело решится. И вся деревня, наверное, так же — мужики-охотники по деревне бегают, а бабы с детьми в укрытиях сидят…

Он вдруг понял, что сейчас отключится, и резко встал. На него посмотрели удивленно, а он подошел к окну, выглянул на улицу.

Нет, не угадал. Женщины не спрятались; они были на улице рядом с мужьями: за спинами — легкие луки, на поясах — колчаны со стрелами. А на завалинках, на лавочках и пеньках сидели старики, дремали, вроде бы, обняв вилы, держа на коленях топоры. На крышах и на деревьях выгодные позиции заняли подростки; они деловито перебирали камни, распихивали их по карманам, опробовали пращи, посверкивали ножами, перебрасываясь солнечными зайчиками.

— Видишь, Богоборец? — с легкой усмешкой спросил Игор. — Нам есть чем врага встретить. Хочешь — приглашай их в гости. Лучше всех разом.

Глеб покачал головой:

— Зря вы так, охотники… — но сам же подумал, что может и не зря, может так и надо действовать…

Покачиваясь, он отошел от окна, оперся о плечо оказавшегося рядом Ирта, уже не скрывая свою слабость. Решил, что надо уходить из деревни; подумал, какие бы найти слова, чтоб образумить и людей, и гоблинов — понял, что нет таких слов. Повторил только:

— Зря вы так…

— Оставляешь нас, Богоборец? — спросил Игор, буравя взглядом его лицо. — А я слышал ты за нас горой стоишь, за Одноживущий люд. Но, верно, врут люди.

— Не врут! — вскинулся Ирт. — Просто вы, дураки, правды не видите!

— Мы-то, может и дураки, да свободные. А ты, бывший раб, как был холуем, так им и остался… Что смотришь? Думал, не раскусил я тебя? Да я с самого начала понял, кто ты такой. Только вчерашний раб может назвать себя прозвищем Свободный. Беглый ты, а не свободный!..

Ирт схватился за рукоять молота, Горр, откинув стул, прыгнул назад, Глеб, оперевшись на копье, выпрямился, сердито глянул на Игора. Медленно поднялись из-за стола охотники, опустили головы, глядя в пол, зная, что и законы гостеприимства нарушать нельзя, но и своих защищать надо, пусть даже и неправых, хмеля перебравших.

Неизвестно, чем бы дело закончилось, но тут хлопнула дверь, и в комнате появился еще один человек. Был он бородат, одно плечо у него было выше другого, и оттого казался он горбуном. Оглядев стоящие друг напротив друга компании, но, очевидно, не поняв, что происходит, он протянул к Глебу руку, разжал кулак и спросил:

— Это?

На его заскорузлой ладони сияла золотая фигурка — то ли Огла, то ли Игта, то ли Ерта. А может и самого Гола — хозяина ночи.

9

Ведунья Лина сидела на стволе поваленного дерева, собирала с коры ползающих муравьев и отправляла их в рот. Муравьи были приятно кислые и хрустели на зубах. Но думы одолевали мрачные и тяжелые.

Вспоминала она свою молодость, и словно вновь беседовала с Мудрейшим, но уже не соглашалась с ним, а спорила. Зря мы ушли в лес, — говорила она шаману. — Зря просили помощи у эльфов. Надо было в себе искать силу, в своей породе, в своем народе. Не бежать надо было, а объединяться. Не прятаться, а бороться за жизнь. Но не по старинке, а по-людски, по-новому: заставы строить, лошадей объезжать, арбалеты, баллисты и катапульты использовать. А мы что? Мы попытались уйти от мира, но забыли, что он везде. Мы изменили своим обычаям, и стали меняться сами. Защитили, вроде бы, каждого, но поставили под удар весь род. Неправильно это! Гоблин должен жить гоблином, и умереть должен гоблином! Породу свою не обманешь, волка травой не прокормишь! Зачем Миру тот, кто прячется? Если ты прячешь, то тебя и нет как бы. А если тебя нет — значит, ты не нужен…

Сбоку хрустнула ветка — намеренно кто-то прижал ее ногой. Лина была уверена, что ее племя по лесу может двигаться бесшумно. Она повернула голову, кивнула молодому Ару, позволяя приблизиться.

— Сколько еще ждать будем? — спросил у Ведуньи воин. — Люди к отпору готовятся, зря мы им время дали.

— Дождемся вечера, — сказала она. И послышались ей слова Мудрейшего: «Нет в тебе злобы, девочка. Только обида и разочарование».

Исподтишка глянула она на Ара, не слышит ли он тоже слова давно мертвого шамана, шепнула тихо:

— Не нужна мне злоба. Злоба нужна молодым.

Ар словно почувствовал, что Ведунья говорит с духами, поклонился, бесшумно исчез за деревьями.

— Ты не добился того, что хотел, Мудрейший.

«Откуда тебе знать, чего я хотел? Ты выжила. Выжило племя. Что еще нужно?»

— Племя ослабло. Воины не пьют кровь и не едят сырое мясо. Их копья не столь быстры, как раньше. И наши женщины не так плодовиты. Мы еще чтим обычаи, но я вижу, как смущаются умы молодых.

«Это старость в тебе говорит, девочка».

— Но я вижу все это. И я хочу это исправить.

«А ведь ты еще колеблешься. Не знаешь, правильную ли дорогу выбрала. Ты стоишь на перепутье и думаешь, куда пойти — вправо или влево. Но знай — какой бы путь ты ни выбрала, ты пойдешь вперед. Только вперед. А вправо или влево — это не важно».

Лина помолчала, глядя в небо. Набралась решимости и спросила:

— Ты хотел, чтобы гоблины перестали убивать. Ты искал для нас спокойствия. Так ответь, Мудрейший, не предаю ли я тебя?

«Нет. Ты не можешь предать меня, пока заботишься о роде».

— Могу ли я убивать людей?

«Наверное, да. Но люди мстительны. Помни об этом…»

Серая дымка затянула солнце, и голос Мудрейшего растаял.

Да и был ли он? Не с собой ли разговаривала Ведунья?

Лина долго смотрела ввысь, думая о стократно передуманном, пережевывая пресную жвачку привычных мыслей.

— Мы никого не станем убивать попусту. Но и себя в обиду не дадим!

Она решила: если Рог не объявится после того, как сядет солнце, ее гоблины нападут на деревню. Лина не сомневалась, что сила на стороне ее племени, и старалась не думать о жертвах. Пощады не будет никому — ни старикам, ни детям. Никто не должен уйти живым, тогда никто не узнает, кто уничтожил лесное поселение охотников.

«…люди мстительны. Помни об этом…»

— Я помню, Мудрейший…

Есть, правда, один человек, которого так хочется спасти. Но надо ли?..

Она представила разговор с Глебом, и ясно услышала его слова, произнесенные с укором и неудовольствием:

— Раньше ты не была такой кровожадной.

Они кивнула, соглашаясь с ним и со своими мыслями. Она знала, что ответит на это…

10

— Где ты ее нашел? — Глеб поднял глаза на бородатого охотника.

— Внук играл. Дома.

— А остальные фигурки и рог?

— Я их не видел.

— Пошли! — Глеб схватил охотника за локоть. — Показывай, куда!..

Через улицу они почти бежали. Глеб чувствовал, что сил у него больше нет, и боялся свалиться с ног прямо здесь — на дороге.

Но выдюжил, не свалился.

— Он у нас недавно два дня по лесу плутал, — на ходу рассказывал бородач. — Заблудился, когда за старшими ребятами увязался силки ставить. Где бродил — не знаю. А нашли мы его недалеко от деревни. Шел он домой. Сам из леса вышел! Хороший будет охотник…

И воришка удачливый, — хотел было добавить Глеб, но не смог — язык едва ворочался, и мысли ленивые были, словно спросонья.

В дом они ввалились целой ватагой. Не разуваясь, протопали по цветастым половикам.

Малыш играл посреди комнаты. Кажется, потеря золотой фигурки его ничуть не расстроила — у него ведь осталось еще много игрушек, и они были не хуже той, что забрал дед: тряпичная кукла с деревянным копьем, рыба, вырезанная из жести, заячий хвост, костяные бусы, рукоять ножа и стеклянный шарик с пузырьком воздуха внутри — настоящая драгоценность.

Когда в комнате появились люди, ребенок отвлекся, испугался немного, посмотрел на вошедших, готовый заплакать, но увидел деда и успокоился. Только сгреб игрушки в кучу, лег на них, не желая больше ничего отдавать.

Глеб опустился рядом с мальчиком. Хотел заговорить, спросить имя, но лишь вяло что-то промычал. И тут же все поплыло перед глазами, заколыхалось, затянулось мутью. Лицо малыша надвинулось и сделалось огромным. Потом что-то большое и плоское несильно ударило Глеба по щеке, и комната словно легла на бок. Мальчик пропал, вместо него появились чьи-то ноги. Раздался какой-то гул. Веки сомкнулись и будто склеились.

Сделалось невообразимо хорошо.

На миг.

А потом ничего не стало.

Глава 4

Разговор получился совсем не такой, как ожидал Танк.

— Кей Туровски?

— Да, это я.

— Добрый день. Я беспокою вас по одному официальному вопросу. Вы можете сейчас говорить?

— Я уже говорю… Конечно.

— Это касательно вас и вашего пребывания в Мире. Я имею в виду игровой проект, виртуальный фэнтези мир.

— Да, я понял.

— Мы с вами недавно там встречались. На Острове Туманов. Меня зовут Танк.

— Что-то не припомню…

Судя по сильному акценту и односложным ответам Кея, он не очень хорошо говорил по-английски, что Танку показалось несколько странным — все-таки специалист по безопасности вычислительных систем, пусть и с небольшим опытом работы, универсальный язык этот должен знать хорошо.

— И все же: на Острове Туманов вы убили двух человек. Одного звали Серым Рыцарем. Другого — Богоборцем. В первую очередь меня интересуют ваши мотивы…

Молчание…

— Послушайте, Кей, я сейчас выступаю как официальное лицо и представляю интересы корпорации. Скрывать что-то бессмысленно, мне известно о вас все, даже то, что в восьмилетнем возрасте вам делали резекцию прямой кишки.

Настороженное молчание…

— Не кладите трубку. Не хочу вам угрожать, но можете мне поверить: я могу доставить вам некоторые неприятности. Для вас будет лучше, если мы все решим сейчас.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Что именно вам непонятно?

— Все! Я подозреваю, что вы пытаетесь выудить из меня какую-то информацию. Так вот, это бесполезно. Я представляю, что такое социальный инжиниринг, я знаю множество уловок…

— Подождите, Кей! Я ничего не пытаюсь из вас выудить. Можете поверить, все, что мне необходимо, я и так знаю. И я действительно работаю на корпорацию. На вас я вышел в первую очередь потому, что вы знакомы с Богоборцем. И потому, что вы убили Серого Рыцаря. Мне интересно, зачем вы это сделали. Вы хоть знаете, кем он был?

— Слушайте! Не порите чушь. Я не знаю никакого Богоборца. А если я и убил кого-то в игре, так на то она и игра, чтоб в ней кого-то убивать. Впрочем, да будет вам известно, я уже два месяца как никого не убивал. Поскольку занят. Поскольку мне не до игр…

— Уж не хотите ли вы сказать, что двенадцатого числа этого месяца вас не было на Острове Туманов?

— Именно. Я уже долго время не показывался в Мире.

— Или же это были не вы?.. Но я не мог обмануться! Скажите, как зовут вашего персонажа?..

Пауза…

— Вы слышите меня, Кей?

— Шершень… Мое имя — Шершень.

— А Белиал? Белиал — разве не вы?

— Я — Шершень. Маг четвертого уровня, адепт учения Духовной Силы.

— Но имя Белиал говорит вам хоть что-то?

— Нет. Впервые его слышу.

— Но как же?..

— Мне кажется, вы ошиблись. Извините, не имею больше возможности продолжать разговор. До свидания.

Короткие гудки…

1

Ночью снова был дождь.

Ведунья Лина сидела в неказистом шалаше, слушала, как тяжелые капли бьют по плотному лапнику, и думала о неизбежности судьбы.

Ее племя непогоды не боялось. Молодые гоблины спали под открытым небом — дождь им нисколько не мешал. Кое-кто, впрочем, нашел себе укрытие — нависающие над землей ветви, выстланную теплым мхом ямку меж корней, пласт полегшей травы, похожий на циновку. Чуть теплился костер, возле него сидели воины, заступившие на ночное дежурство. Особого рвения они не выказывали — переговаривались негромко, чтоб не мешать спящим товарищам, плоскими камнями оттачивали и без того острые наконечники копий, жевали кислую траву дракоцвет, отгоняющую сон. По сторонам они почти не смотрели, да это и не нужно было — они стерегли шалаш и Ведунью. Те же гоблины, что охраняли все племя, находились сейчас в темном лесу. Кольцом окружили они место стоянки, и никто — ни зверь, ни человек — не смог был пробраться мимо них незамеченным…

Лина высунула руку под дождь, провела сырой ладонью по лицу лежащего рядом человека, уронила несколько капель на его сухие губы.

— Ты другой, Глеб…

Он дышал, и сердце его билось, и тело его было теплое, вернее даже горячее. Но от него холодно пахло смертью — такой запах бывает у бестелесных призраков и у вставшей из могил нежити.

— Ты изменился… Что с тобой?..

Она снова ковшиком ладони зачерпнула дождь, снова оросила потрескавшиеся губы. Наклонилась низко, всмотрелась в лицо, увидела пятнышко на щеке, потерла его мокрым пальцем. И все поняла — абсолютно все.

— Ты ушел из своего мира, Глеб. Ты умер там?.. Сколько же будет таких, как ты? Хватит ли нам всем места?..

Она долго качала головой, предчувствуя сейчас многое и страшное, а потом дотянулась до Рога, взяла его на руки словно ребенка, и принялась баюкать — и Огла, и Игта, и Ерта, и даже самого Гола — жуткого хозяина ночи…

2

Разбудил Глеба птичий щебет. Он открыл глаза, не понимая, откуда здесь могли взяться птицы, — ему казалось, что он находится в доме бородатого охотника, рядом с мальчиком и его игрушками. Он помнил, как упал, не справившись с накатившей слабостью, помнил, как пол ударил его по щеке, и как сами собой сомкнулись веки…

Он увидел стены шалаша: ребра жердей, плетение веток и одеяние из еловых лап.

В углу развевался лоскут паутины.

— Где это я? — вслух удивился Глеб. Он приподнялся на руках, потянулся к выходу, высунул наружу голову. И застыл.

Десятки вооруженных гоблинов смотрели на него. Смотри хищно и напряженно, словно ждали от него каких-то действий.

Где Лина? — мелькнула мысль.

Глеб чувствовал себя отдохнувшим и полным сил, но он не сомневался, что зеленокожие охотники одолеют его, если навалятся всем племенем.

Что же произошло? Что с деревней? Где Ирт и Горр? И почему нет Лины?..

Он боялся пошевелиться.

Неужели сражение все же случилось? И Лина погибла… Тогда что он здесь делает? Уж не придется ли ему держать ответ за всех людей?

Глеб помнил о жестокости гоблинов. Он знал, что они искусны не только в бою, но и в пытках.

Но пытать себя я не дам! — тут же сказал он себе. — Пусть только попробуют взять!

Он быстро обернулся — его копье лежало рядом. Почему они его оставили? Решили испытать мастерство человека? Хотят дать ему призрачную надежду на спасение?

Глеб подхватил оружие и выбрался из шалаша. Встал, поднял копье, как учил его когда-то гоблин Уот — молодой мастер фехтования. Вскинул голову, дерзко оглядывая ряды противника.

Чем черт не шутит, может и по силам Богоборцу одолеть племя гоблинов!

Он ждал, что сейчас враги сорвутся с места, покатятся на него волной, и знакомая уже сила вскипит в животе, разольется по мышцам, и загустеет время, и взвизгнет рассеченный копьем воздух…

Атакующий всегда слабее защищающего. У него есть лишь одно преимущество — опережение. Но он раскрыт. Он показал сопернику свои намерения, и он не знает, что предпримет соперник. А тот может сделать все, что угодно. У него есть преимущество неожиданности. И преимущество ума. И преимущество гибкости. Все преимущества на его стороне, кроме преимущества опережения. Так говорил Уот…

— Ну же! — крикнул Глеб.

И гоблины шевельнулись. Они опустили оружие к земле, склонили головы и опустились на одно колено.

Растерявшийся Глеб шагнул назад, наткнулся плечом на острый угол шалаша, вздрогнул.

Возможно, это какая-то групповая волшба!

Он не знал, как защитить себя от магии.

Бежать? Бежать!..

— Они приветствуют тебя, Богоборец, — прозвучал голос за спиной, и Глеб затравлено оглянулся. Напряжение тут же отпустило его.

— Что происходит, Лина? — Он порывисто — как к старому верному другу — шагнул к гоблинше. — Я потерял сознание в деревне. Очнулся здесь. Тебя нет. Они стоят, ждут. Я ничего не понимаю.

— Ты вернул Рог. Мое племя благодарит тебя, Глеб.

— Вернул? Я? Когда? А что с охотниками? Где мои друзья? Что с деревней?

— Ты задаешь слишком много вопросов, Глеб. Опусти копье и не волнуйся. Следуй за мной. Я приведу тебя на место, где мы спокойно поговорим. — Она развернулась и пошла в лес, маленькая и сухая, но уверенная настолько, что ни у кого не возникло бы сомнений в ее силе…

3

Они сидели на стволе упавшей березы. Лина собирала с коры муравьев и отправляла их в рот. Глеб грыз стебелек дракоцвета. Поляну щедро заливало солнце, в вышине трепетала листва, кругом звенели кузнечики.

— Рог принесли твои товарищи. Принесли они и тебя — должно быть, боялись, что иначе мы им не поверим и погоним прочь. Два местных охотника помогали нести носилки, на которых ты спал. Охотники эти мне не понравились — они смотрели на нас, как на бешеных зверей. Но я приняла их всех, я вышла им навстречу и заговорила с ними. Охотники хотели получить за Рог выкуп, но потребовать его прямо боялись. А твои товарищи словно торопились куда-то. Они колебались, не зная, кому доверить тебя — мне или охотникам. Я поклялась, что с тобой все будет в порядке, и они почти сразу ушли, пообещав вернуться утром. Но мне кажется… — Лина задумалась, улыбнулась тихо. — Мне кажется, они вернулись гораздо раньше — едва только поднялась луна. Мои воины видели тени в лесу… Ты знаешь, что один из твоих спутников не обычный человек? Тот мальчик…

— Он оборотень.

— Я так и думала… Они присматривали за нами, хоть и не могли подойти близко… У тебя верные друзья, Глеб.

— Ты назвала меня Богоборцем. Откуда ты знаешь это имя?

— Я слышала, как они тебя так называли. А потом я сидела возле тебе, и мне открылось, что ты другой. Ты — Одноживущий. Ты покинул свой мир и пришел к нам. Но зачем? Ты знаешь это?

— Нет. Я не знаю, что со мной произошло, и мне очень сложно поверить… — Глеб покачал головой. — Сейчас я пытаюсь разобраться, кто я такой, но это не очень-то получается… — Он вспомнил о книге, в которой, по словам Ирта, содержится какая-то информация о сущности Богоборца, и пожалел, что так и не удосужился открыть ее. — Мне кажется, что произошла некая ошибка, что случился сбой, какая-то неприятная случайность.

— Случайностей не бывает, — возразила Лина. — Судьбы всех Одноживущих написаны творцами. А судьбы могут быть, только если не существует случайностей.

— У меня нет судьбы. Я волен в своих действиях, Лина.

— Это обманчивая воля.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что знаю.

— Что знаешь?

— Знаю, что тебя называют Богоборцем. Знаю, что о тебе написано в книгах. Знаю, что про тебя рассказывают легенды… У тебя есть судьба, Глеб. Может быть, раньше не было — но теперь есть.

Глеб замолчал, не собираясь спорить на эту скользкую тему. Лина тоже не стала развивать свои мысли. Слизнув с пальцев нескольких муравьев, она, прищурясь, посмотрела на небо. Сказала:

— Погода теперь будет хорошая.

— Лучше бы уж тучи висели.

— Почему?

— Мы бежим, прячемся. Скорее всего, нас преследует маг. Он может разглядеть нас с неба, глазами птиц… Лучше бы тучи…

— И куда вы сейчас направляетесь?

— В Город. Там есть человек, который, возможно, знает, кто я такой.

Лина долго смотрела Глебу в лицо, словно читала в нем что-то. Потом опустила голову, сказала глухо:

— Ты бежишь от одного человека к другому. Но идешь ли ты к себе?..

— Твои слова многозначительны, но пусты, — сказал ей Глеб. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Слова не бывают пусты, — ответила Лина. — Возможно, ты не понимаешь их смысла. Возможно, не понимаю и я. Но это ни о чем не говорит… Мне просто кажется сейчас, что иногда лучше обернуться, чтобы ясней увидеть цель впереди. Порой следует повернуть назад, чтобы прийти туда, куда направлялся…

— И почему все пророки говорят загадками? — раздраженно пробормотал Глеб, но над словами Лины задумался. Было в них что-то… правильное…

Может, действительно, следовало как следует попытать Белиала, прежде чем отправляться в путешествие? Он ведь многое знает. Наверняка!

Но так уж все сложилось, получилось как бы само собой.

Судьба.

Судьба!..

— Надо возвращаться, — сказала Лина и, опершись жесткой рукой на плечо Глеба, медленно поднялась.

— Но… как мы вернемся?.. И что я скажу ему?.. А если он велел меня убить?..

— Нам надо вернуться в лагерь, — улыбнулась старая гоблинша. — Я чувствую, что там появились твои друзья…

Когда они пробирались через лес, Глеб сказал в спину спутницы:

— Позволь задать тебе еще один вопрос, Лина.

— Позволяю.

— Ты бы действительно уничтожила всю деревню, если б не получила Рог вовремя?

— Да.

— Вырезала бы всех? И стариков, и детей, и женщин?

— Конечно. — Голос ее был сух и бесцветен, словно опавшие листья поздней осенью.

— И ничего не дрогнуло бы в душе? — Он понимал, что может обидеть Ведунью. Но ему действительно хотелось узнать. — Ничто не царапнуло бы сердце?

— Это не имеет значения…

Глеб покачал головой:

— Раньше ты не была такой кровожадной.

— Раньше я была девочкой, Богоборец, — ответила она.

4

Ведунья не ошиблась — Ирт и Горр объявились. К гоблинам приближаться они опасались и потому стояли за деревьями, не скрываясь, но и не особо маяча. Конечно же, гоблины видели людей — но, узнав, не обращали на них внимания, понимая, чего те ждут и признавая их право находиться сейчас здесь.

Лина вывела Глеба прямо к товарищам, чуть склонила голову, приветствуя Ирта и Горра, прощаясь с Богоборцем:

— Спасибо за помощь. В качестве платы дам я вам слово и жест… — Она подняла ладонь правой руки над головой, пальцами левой коснулась подбородка. И произнесла громко:

— Хох-шьеторр!.. Повторите!

Глеб с товарищами, как смогли, скопировали жест Ведуньи и проговорили непривычное слово на гоблинском, очевидно, языке.

— Не знаю, пригодится ли оно вам, — удовлетворенно кивнув, сказала Лина. — И останется ли оно в ваших головах. Но помните, что в день, когда вы посмотрите на солнце или луну, сделаете жест и произнесете слово — его услышат шаманы всего нашего народа по всему Миру. Отзовутся ли они на него — мне не известно. А даже если и отзовутся, то я не уверена, что вы обрадуетесь этому.

— А какой нам прок от того, что нас услышат шаманы? — спросил Глеб.

— У шаманов есть сила и знание, — ответила Лина. — Но помните — слово действует лишь один раз… А теперь — уходите. Мы и так слишком долго были вместе.

— Я рад был увидеть тебя, Лина, — сказал Глеб.

— Я тоже, Богоборец. Но ты принес мне плохую весть, хоть и опоздавшую на много лет… Уходите!

— Мы уйдем. А куда направитесь вы?

— Я хочу снова сделать свой народ диким, — сказала Лина. — А лучшего места чем Слой, для этого не найти. Туда мы и отправимся… — Она махнула рукой перед лицом, обрывая фразу, словно незримую нить, и повернулась спиной к людям.

— Прощай, Ведунья, — тихо сказал Глеб, догадываясь, что Лина больше не произнесет ни слова. — Я буду рад, если когда-нибудь увижу тебя снова.

И она действительно не отозвалась. Не повернула голову, не двинула плечом — ничем не показала, что услышала его.

Она стояла недвижимо, опустив руки, смотрела на свое племя и думала о своем народе.

Только о нем…

5

В деревню охотников товарищи не пошли. Глеб с удивлением узнал, что она располагается довольно далеко от места, где встали лагерем гоблины. Ему-то казалось, что селение совсем рядом — за деревьями. Но Ирт объяснил, что он заблуждается:

— Если прямо через лес, то дорога займет час-полтора. Никак не меньше. А если тропами — как мы тебя на носилках несли — то больше двух.

— А что вообще случилось в деревне?

— Что ты помнишь последнее? Мальчика помнишь?

— Помню. Помню, как сел перед ним, хотел спросить о вещи, которую он нашел в лесу… И упал…

— Ребенка ты напугал, Богоборец, — улыбнулся Ирт. — Но так и к лучшему вышло — он почти сразу рассказал, где остальные его игрушки, в том числе и рог с фигурками. Прятал он их за печкой, под топчаном, там обувь старая лежала. Вот в обуви-то он часть своих сокровищ и держал. Забрали мы у него рог, взяли носилки, на которых охотники кабанов таскали, погрузили на них тебя и отправились к гоблинам. Честно скажу — страшновато было. И на околице страшно — хоть за спиной вся деревня с оружием стояла, и в лесу, и в лагере их.

— А лагерь вы как нашли?

— Гоблины проводили. Да и охотники сами знали примерно, куда идти… А там вышла к нам гоблинша твоя знакомая, приняла Рог — я так понял, только она и могла это сделать…

— Ты скажи, зачем меня-то тащили? Оставили бы в деревне.

— Ну… — Ирт замялся. — Понимаешь, было у меня сомнение… Не то, чтоб я им не доверял, но…

— Кому? Охотникам?

— А и охотникам тоже… Но я про гоблинов — думалось мне почему-то, что когда они Рог получат, то сразу на деревню и нападут. А даже если и не нападут — так огонь пустят. Ну и решил, что лучше, если ты рядом с нами будешь — и для тебя лучше, и для нас. Все же гоблинша — твоя знакомая, а не наша.

— Ясно.

— А от охотников тоже ничего хорошего ждать не приходилось. Ночь на носу, полнолуние, Горр вот-вот начнет превращаться. Увидели бы это охотники, разобрались бы, кто он такой, — что бы делать стали? Так что в деревню нам нельзя было. И у гоблинов оставаться нельзя по той же причине. Один путь — в лес поглубже. А с тобой что делать?.. Гоблинша сама предложила оставить тебя у них. Шалаш показала. Ну, я подумал и согласился. Я же видел, как она к тебе относится — как к старому другу.

— Ты все правильно сделал, — кивнул Глеб.

— Но ты не думай, мы тебя не оставили!

— Знаю, — Глеб улыбнулся. — Ходили потом кругами, следили за ними.

— Откуда знаешь? — удивился Ирт.

— Заметили вас гоблины. Поняли, кто вы такие, не тронули. Вы за ними следили, а они за вами.

— Вот ведь, твари зеленые! Я и не думал, что Горра в его втором обличье можно провести!

— А я их чуял, — заметил Горр. — Только запаха столько было, что не понять, откуда он…

Они шагали по мягкой, пружинящей подстилке. Над их головами шуршали густые кроны, и о летучих шпионах Белиала пока можно было не беспокоится. Лес здесь был чистый, двигались путники легко и споро, вещи их теперь находились в удобных кожаных ранцах, с которыми местные охотники обычно ходили на промысел. Когда Ирт успел раздобыть эти ранцы, для Глеба осталось загадкой — да его это не особенно интересовало. Зато он знал, что получили охотники взамен, — и считал сделку выгодной. Ну зачем ему и его товарищам гора посуды? Путь даже если она действительно серебряная. Еды купили? — купили! Обувь новую приобрели? — да! А кроме того — нож, спички, несколько чистых рубах, котелок, еще кое-какую мелочь. Ну и сами ранцы, конечно.

Ирт же пенял на скаредность охотников:

— Могли бы все так дать. Мы же их выручили, от беды спасли. Но они, видно, не поняли всей опасности. Думали, наверное, что отобьются… Отбились бы, как думаешь, Богоборец?

— Нет. Я-то знаю, на что способны гоблины.

— А я как-то в одной артели жил… Охотники — народ бедовый…

Двигались они гуськом. Первым шел Ирт, показывал дорогу. Охотники объяснили ему, как добраться до тракта, расписали подробно все приметные ориентиры, и, не надеясь на его память, набросали на большом куске бересты схему.

За Иртом следовал Глеб. Он отвечал за безопасность группы, а потому был настороже — оглядывался, издалека примечал все места, удобные для засады, нес копье на плече, готовый в случае чего закрутить его винтом над головой и врезаться в ряды врагов — звери ли это будут, люди-разбойники или великаны-людоеды. Ему нравилось идти вот так вот — воображая себя опытным телохранителям, играя роль охранника. Было светло и не очень-то верилось в возможную опасность.

Замыкал процессию Горр. Как обычно, он молчал, казался угрюмым, погруженным в невеселые думы. Глеб пару раз обращался к нему, интересовался, о чем это он так задумался, но парнишка лишь пожимал плечами. И Глеб ловил себя на мысли, что не доверяет этому тихоне, у которого в котелке неизвестно что варится.

С другой стороны, они вроде бы как давно знакомы. Пусть он этого и не помнит.

И снова Глеб вспоминал о книге, в которой написано о Богоборце, и боролся с соблазном потребовать привала, сесть где-нибудь в стороне, достать из ранца фолиант и углубиться в чтение.

Будет привал, будет, — уговаривал он себя. — Успею еще прочитать. Было бы там что-то важное, Ирт бы об этом сказал.

И он спрашивал идущего впереди товарища об этой книге, и просил рассказать какую-нибудь легенду о Богоборце, и что-нибудь из их прошлых совместных приключений. Так постепенно он узнал о метке на спине, об Ордене Смерти, о мельнице мирр, о путешествии на плоту, о Димии-некромансерше и ее шайке, собирающей дань с мирных жителей, о Сером Рыцаре, страдающем бессонницей, о загадочном появлении Танка на Острове Туманов, о своей смерти, смерти Серого Рыцаря и исчезновении Белиала.

А потом ему пришла в голову мысль, что надо начать вести дневник. Тогда он сможет войти в курс дела, едва только возродится после очередной смерти.

Он подумал, что такое жизнеописание может быть похоже на Евангелие, и эта мысль весьма его позабавила.

Действительно: он — сын божий, созданный непорочным путем. Спутники его — апостолы. Цель его жизни, если верить легендам, — спасение людей этого мира от пришельцев завоевателей, для чего и дадены ему уникальные способности, о которых он, наверное, знает еще мало что…

И тут ему стало страшно; подумалось: а что если именно так все и задумано кем-то?

— Послушайте! — поспешил он громкими словами перебить своимысли. — Что это за место — Слой? Гоблины хотят отправиться туда, чтобы снова стать дикими.

Ирт приостановился, дождался Богоборца, пошел рядом с ним.

— Слой — это не место, — назидательно сказал он. — Слой — это целый мир, в котором прежде жили все нерожденные, как в мире небесном живут наши умершие, а в мире высшем обитают Двуживущие. Кроме нерожденных в Слое жили Траши — существа, которые потеряли веру в рождение, и потому обреченные на вечное мучительное заточение. Все входы в Слой были крепко запечатаны, и никакая сила, никакая магия не могла уничтожить эти печати. Никто не мог проникнуть в Слой, и никто — кроме нерожденных, которым пришло время родиться, — не мог его покинуть. Но однажды Траши взбунтовались и стали убивать всех нерожденных. И тогда все меньше и меньше детей стало появляться в Мире. Люди старели и умирали — и некому было их заменить. Опустели поля, обезлюдели села, вымерли деревни. И обеспокоенные творцы спросили у Трашей, зачем они уничтожают нерожденных. Те пообещали прекратить убийства, но потребовали открыть Слой, чтоб и они могли его покинуть. Творцы согласились — и Мир содрогнулся, когда в сотне мест выросли к небу черные каменные обелиски. Они раскололись, обнажив горячее нутро, похожее на огненный кисель. А потом земля приподнялась, наполняясь воздухом, и медленно опустилась, дыханием своим выдувая из огненного киселя пузыри и остужая их. Так появились ворота в Слой — и Траши бросились на свободу. Они пробили тонкие, еще горячие стенки каменных пузырей и очутились в Мире. Но они так и остались нерожденными, и потому не обрели тел, а превратились в бестелесных созданий: в духов, привидений, сущностей. Слой же с того дня стал доступен всем. Чтоб оказаться там, надо лишь войти в ворота, которые мы теперь называем Холами. И многие ушли туда — разбойники, скрывающиеся от мести ими обиженных, могучие воины, для которых в Мире не осталось достойных противников, ищущие новых откровений маги… Семьями, хуторами, а то и целыми деревнями переселялись в Слой Одноживущие. Им казалось, что земля там урожайней, и руда богаче, и дичь вкусней. Наверное, так оно и есть. Только вот и опасностей там больше.

— А как же нерожденные? — спросил Глеб.

— А нерожденные теперь обитают в другом месте, — сказал Ирт. — Говорят, что есть еще один Слой, и входы в него так же накрепко запечатаны. Но не все нерожденные способны родиться, а потому появляется там все больше и больше новых Трашей, которые, возможно, когда-нибудь тоже захотят выйти на свободу…

Глеб задумался, но не над легендой, а над тем, что за ней стоит.

Очевидно, Слой — это очередное расширение Мира. Нечто подобное уже случалось — когда попавшие в Мертвое Течение мореплаватели открыли Архипелаг, или когда в непроходимых горах на востоке Мира разверзлось широкое ущелье, ведущее прямо в Долину Хищных Фламинго. Новые земли, новые существа, новые опасности — Мир должен меняться, иначе он начинает приедаться игрокам.

Теперь вот Слой — не какая-нибудь долина или семья островов, а целый мир со своей историей, со своими легендами.

И Одноживущим невдомек, что легенды эти сочинялись в кабинетах. Они не понимают, что ни у Архипелага, ни у Слоя нет никакой истории, кроме придуманной. Раньше места эти просто не существовали. Но возникла в них необходимость — и они появились.

— А ты там был? — спросил Глеб у Ирта.

— Нет, — покачал тот головой. — Не доводилось… Но я слышал кое-что…

— Что?

— Странное… Разное…

Так и не добившись от Ирта ничего конкретного, Глеб прекратил разговор. Тем более, что путь стал тяжелей — они вышли на старую вырубку, заваленную гнилыми бревнами, заросшую колючей малиной. Ирт сверился со схемой на бересте, кивнул удовлетворенно: они шли в точности, как предписывали охотники.

К вечеру должен был показаться тракт.

Глава 5

Танк почти не сомневался, что Кей Туровски лжет. Но все же решил кое-что проверить.

Первым делом он еще раз просмотрел расшифрованные логи, убедился, что ошибки с его стороны не было. Затем подключился к шлюзам корпорации, через которые входили в Мир пользователи, затребовал у администраторов системный доступ, и после некоторой переписки, телефонного звонка и короткой видео-конференции получил его. Просмотрев статистику подключений он убедился, что Кей Туровски, действительно, уже два месяца не показывался в игре. Особо внимательно Танк просмотрел записи за двенадцатое число — и опять не нашел следов Кея.

Это было странно.

И в то же время, это мало что доказывало.

Если Кей хотел сохранить инкогнито, он мог тем или иным способом обойти защиту и вычистить следы своего пребывания. Либо он воспользовался «черным ходом» — одним из пиратских шлюзов, с которыми корпорация борется уже давно, но не очень-то успешно. Существовали и другие варианты тайного проникновения в Мир — но все они были связаны с противоправными действиями, и вряд ли добропорядочный гражданин добропорядочного европейского государства рискнул бы их использовать.

А что если Кей действительно не при чем? — задумался Танк. — Возможно ли такое, что его персонажем воспользовался кто-то другой?

Конечно, возможно. Похищение «персов» было в ходу со стародавних времен. Тогда, правда, такой «угон» был по силам и малолеткам, начитавшимся специализированной литературы; теперь же дело это было не всякому специалисту по зубам.

А если этим занимается кто-то изнутри? Некто, работающий в корпорации?

Вполне вероятно. И отловить такого ренегата будет ох как непросто…

Вздохнув, Танк снова полез на шлюзы. Перелопатить всю информацию вручную было невозможно. Да и программные анализаторы вряд ли могли чем-то помочь, ведь Танк не знал толком, что именно ему надо искать. Но он рассчитывал на везение — раньше не раз надежды его оправдывались, так почему бы не понадеяться на удачу и сейчас. Все равно других идей пока нет.

А впрочем!..

Как там звали персонажа Кея? Шершень? А не выглядит ли этот самый Шершень как Белиал?

Примерно полчаса потребовалось, чтобы получить доступ к необходимой информации. Запустив программу визуализации, указав местоположение данных, Танк включил нейроконтактер и перенесся в темную комнату, где в конусе белого света медленно — словно на вертеле гриля — вращалась человеческая фигура. Это и был Шершень: коренастый молодой мужчина с широким лицом и длинными волосами — определенно воин.

И ни малейшего сходства с магом, что при встрече назвался Белиалом…

Покинув комнату и вернувшись в реальность, Танк почесал затылок.

История становилась все запутанней. И что хуже всего — он не был уверен, что движется в правильном направлении. Возможно, сейчас он делает пустую работу, гоняется за каким-то никому не нужным хакером…

Танк сходил на кухню, сделал себе кофе и долго стоял у окна, глядя в серое небо и вороша мысли.

Потом он вернулся на место, выпил приторно сладкий, уже остывший кофе и снова взялся за работу.

Он просидел перед своими компьютерами девятнадцать часов сорок две минуты. В мгновение ока переносился он из одной части света на другую, в считанные секунды переходил из мира в мир, вел разговоры сразу с несколькими людьми, расшифровывал прошлое и моделировал неизвестное…

И когда он сделал все, что можно было сделать, то выяснил, что Кей Туровски не лгал, и что никакого Белиала в игре нет и никогда не существовало.

А были разные люди, в разное время называющие себя Белиалом — принявшие его облик.

Одержимые им…

1

Красная Дорога была размечена ярко-алыми столбами. Деревянные таблички с черными цифрами указывали расстояние до Города — в километрах и в милях. Впрочем, столбы эти использовались не только как указатели — на том, к которому вышли товарищи, висел мертвый человек.

— Орден любит такие казни — чтоб на виду, — хмуро сказал Ирт. — И никто не решается снять бедолагу.

К дороге путники вышли под вечер, но лес покидать они не спешили — остановились на опушке за кустами, перекусили, отдохнули, дожидаясь наступления темноты. По тракту потоком двигались люди: конные и пешие, крестьяне и воины, расчетливые торгаши и отчаянные искатели приключений; гремели деревянные колеса телег, постукивали посохи магов, лязгали подкованные сапоги. Порой проезжали верховые патрули — в каждом три бойца, у каждого алая — словно кровью пропитанная — повязка на рукаве. Одноживущие шарахались от всадников, а те словно никого не замечали — двигались по середине дороги, переговаривались меж собой, смеялись холодно. Глеб видел, как старый крестьянин, то ли не услышав приближения патруля, то ли просто замешкавшись, был сбит лошадью с ног. Патрульные не остановились, лишь один из них лениво вытянул хлыстом по спине старика, и Ирт пробормотал:

— Повезло.

Горр скрипнул зубами. Глеб стиснул копье и приподнялся.

— Не надо! — поймал его за руку Ирт.

Патруль уходил дальше, крестьянин на четвереньках отползал в сторону, кто-то уже спешил к нему на помощь, с опаской поглядывая на спины всадников, облитые сталью.

— Сейчас еще слишком светло, — сказал Ирт и показал на небо…

На тракт они вышли, когда поднялась яркая луна, а проехавший фонарщик длинными факелом зажег светильник на столбе, над головой обклеванного воронами мертвеца. Глеб ожидал, что к ночи дорога опустеет, но он ошибся. Народу поубавилось — и все равно путников было довольно много. Впрочем, теперь люди были не столь разношерстны — богатые купцы не показывались, крестьяне почти не встречались, зато появилось больше мрачного вида личностей — встреться Глеб с ними в глуши — не раздумывая схватился бы за оружие. Здесь же, похоже, опасаться было нечего: хмурые оборванцы шли мимо, не обращая внимания даже на тех путников, что казались легкой добычей. Оно и понятно — патрули Ордена теперь встречались чаще, и состояли они уже из четырех бойцов. Каждый раз, когда вдалеке раздавался цокот копыт, идущие по дороге люди вздрагивали, поднимали головы и жались к обочинам. Многие накидывали капюшоны, другие прятались в тень.

Всадники проезжали — и путники переводили дыхание, прибавляли шаг, торопясь к своим неведомым целям.

— Кто они такие? — спросил Глеб у Ирта. Тот пожал плечами:

— У любого человека может быть множество причин путешествовать ночью.

— Они выглядят как разбойники.

— Ночью даже безобидный ребенок кажется разбойником, — усмехнулся Ирт. — Не бойся их, Богоборец. Опасайся только людей Ордена…

Они шли от столба к столбу, поглядывая на контрастные цифры, освещенные фонарями, пряча лица от проезжающих патрулей.

Высоко в небе висела бледная луна, и матовый свет ее делал мир черно-белым.

2

Человек, имя которого знали немногие, сидел за письменным столом и клевал носом. Ему давно уже следовало покинуть Мир и вернуться в реальность, но одно незаконченное дело требовало его присутствия — и он держался, стараясь не обращать внимания на головную боль и общую вялость.

Он ждал важных новостей.

— Добрый вечер, — раздался вдруг тихий голос за спиной, и человек вздрогнул.

Позади была глухая каменная стена — только она и могла говорить.

Человек медленно повернул голову. И увидел белый, вроде бы гипсовый барельеф — на месте, где кроме крашенной неровной штукатурки никогда ничего не было.

— Извините, что я вот так, — шевельнулись губы гипсового лица. — Просто мне важно наглядно продемонстрировать, что я персона, достойная уважения и вашего внимания. Думаю, теперь вы меня выслушаете с большим интересом. Я не ошибся, магистр Оникс?

Человек, имя которого мало кто знал, сильно удивился, но постарался ничем этого не выдать.

— Кто вы такой, как сюда попали и откуда знаете, как меня зовут?

— О! У меня множество имен, но вряд ли они вам что-то скажут. Попал я сюда самым обычным способом — сделал эту стену своей частью. А имя ваше мне знакомо давно. Равно как и имена других интересных людей. Никогда нельзя предугадать, чья помощь может пригодиться, не правда ли? Но я предусмотрителен. Как и вы, впрочем. Потому предлагаю вам взаимовыгодное сотрудничество.

— Взаимовыгодное сотрудничество со стеной? — хмыкнул магистр Оникс.

— Можете считать, что со всем стенами. Вам же не хочется, чтоб они рушились вокруг вас? Поверьте, это может здорово затруднить жизнь… — По крашеной штукатурке побежала трещина. Магистр Оникс смотрел, как она тянется к потолку, и досадуя на вялость мысли, пытался понять, кому принадлежит лицо-барельеф.

— Хорошо, — сказал он, когда трещина уперлась в потолок. — Я готов обсудить ваши условия, хотя, честно скажу, не понимаю, что происходит.

— Рад определенно ответить хоть на один ваш вопрос: происходит разговор, в котором я пытаюсь убедить вам помочь мне найти одного человека. Естественно, за разумную плату — деньгами, вещами или ответной услугой. Нужного мне человека зовут Глеб Истомин. Впрочем, он более известен как Богоборец. Наверняка, вы слышали это имя. Так вот — я хочу его найти. Я хочу его остановить. Я хочу его видеть. Желательно, живым. Впрочем, можно и мертвым.

— И с чего вы взяли, что я могу быть полезен в этом деле? Вы же видите, я обычный конторщик!

— Дорогой магистр! Я знаю, что стоит за вашей конторой, и знаю, чем занимаетесь вы — обычный конторщик с познаниями мага высокого ранга. Поверьте, я с большим интересом следил, как развивается ваш Орден. И то, что я снизошел до разговора с вами, показывает, что я считаю вас человеком с большим потенциалом, а вашу организацию — мощным инструментом.

— А вы не отличаетесь скромностью, — заметил Оникс.

— Ну что вы! В реальной жизни я довольно скромный человек. Это здесь я — почти бог. Впрочем, речь сейчас не о том. Вы готовы принять мое предложение?

— Разве богу нужна помощь?

— Я сказал «почти бог»! — Стена хрустнула, просела; качнулась бронзовая люстра в сотню свечей. — У меня слишком мало времени, и недостаточно глаз, чтоб заниматься поиском беглеца. Под вашим же управлением находятся многие сотни Двуживущих, большая часть которых сосредоточена в нужном мне месте. Вы действительно способны мне помочь, но и я могу оказаться вам полезен. К чему наживать могущественного врага, когда можно получить могущественного друга?

— Безымянного друга?

— Вы хотите узнать мое имя? Вас настораживает, что я не называю его? Но разве вы не понимаете, что имя ничего не значит?.. Хорошо: Дьябло — одно из моих имен.

— Бог по имени Дьябло? Это по меньшей мере забавно.

— А я люблю хорошие шутки. И мне нравятся выдержанные люди. Что ж, вы показали свою выдержку. Теперь пора принимать решение.

Магистр Оникс вылез из-за стола, развернул стул, сел лицом к барельефу, закинул ногу на ногу. Сказал, помолчав:

— Я подозревал, что в Мире есть люди, подобные вам, сэр Дьябло. И мне всегда хотелось познакомиться с таким человеком. Но, боюсь, мы вряд ли сможем помочь вам, если только вы не расскажете о Богоборце что-то еще — конкретное и полезное.

— Конечно! Я покажу вам, где его видели в последний раз, расскажу, где потерялся его след. Я дам вам его точный портрет, и опишу его спутников. Впрочем, в них я не уверен — наверняка знаю, что их двое, но кто они такие — могу лишь догадываться… Так что, по рукам?

— По рукам, — кивнул магистр. И внимательно оглядев живой барельеф, добавил осторожно и с легкой улыбкой: — Знать бы только, где сейчас ваши руки, лорд Дьябло…

3

Лошадей купили ночью, в селе, за которым на вытоптанном поле раскинулись шатры и палатки ярмарки. Торговли в эту пору, конечно же, не было. Лишь в двух дощатых домиках светились окна и щели в стенах, и сыпали искрами железные трубы, похожие на задранные в небо стволы мортир — эти скромные заведения работали круглосуточно, продавали путникам горячую еду и холодную выпивку. По спящей ярмарке гулял ветер, шевеля пологи, и бродили три сторожа с колотушками. К одному из них и подошел Ирт.

— Спокойной службы, уважаемый.

— И вам всего хорошего, — ответил сторож, с опаской поглядывая в сторону вооруженного Глеба.

— Нам бы лошадей у кого купить.

— Лошадей у нас продают, вы верно пришли. Вам туда надо… — Сторож махнул рукой. — Только до утра подождать придется. Сами видите — никого нет. Можете прямо там устроиться — на соломе. А можете в любой трактирчик заглянуть — за кружкой пива время летит быстро.

— Мы ждать не можем, — сказал Ирт. — Нам сейчас надо.

Сторож поскучнел, пожевал губу:

— Так ведь спят же все.

— А спящего всегда разбудить можно, — заметил Ирт и подкинул в воздух серебряную монетку. — Если он, конечно, не Двуживущий.

— Разбудить — оно, конечно, да… — протянул сторож. — Если знать, кого будить и где…

— Ты совершенно прав, — сказал Ирт. Две монеты блеснули в лунном свете.

— Ну ладно, — согласился сторож. — Грех не помочь добрым путешественникам…

Он рассказал, как найти в селе постоялый двор Тала Белоручки, как постучать, чтоб открыли, кого спросить, что сказать. Назвал обычные цены на лошадей, посоветовал торговаться, не стесняясь: все же, три скакуна разом, да со всей упряжью — покупка крупная, продавцу выгодная. А если заартачится торговец, сошлется на позднее время и спешку, так можно пару других имен назвать, Малыша Олдрита или Дола Конокрада…

Товарищи все сделали так, как советовал сторож. Даже имена Малыша Олдрита и Дола Конокрада пригодились — заупрямившийся было, опухший со сна торговец, услышав их, сразу подобрался и согласился на предложенную цену.

Тихую ярмарку путники покинули верхом — провожали их ветер да перестук колотушек.

4

До самого утра гнали лошадей товарищи, придерживая их лишь когда впереди показывался патруль Ордена Смерти. Цокот копыт в ночной тиши разносился далеко — и пешие путники оборачивались, уступали дорогу всадникам.

На рассвете сделали привал — сошли с тракта, привязали лошадей к еловому пню, развели огонь на старом кострище, расположились вокруг. Ирта и Горра клонило в сон, но они крепились, терли красные глаза кулаками, умывали росой лица. Глеб чувствовал себя нормально — только горел помятый седлом зад.

Они перекусили жареной на костре колбасой и дроблеными орехами, выпили фляжку разбавленного яблочного вина. Глеб наконец-то получил возможность просмотреть книги — и он начал с той, где, по словам Ирта, было написано о сущности Богоборца. Ожидания не оправдались: в книге действительно имелся рисунок, на котором Глеб узнал себя, и короткое описание Богоборца, как демона мщения, — но Глеб ждал большего и потому был разочарован.

Другие книги показались ему более интересными: иллюстрированный «Повелитель мух» Голдинга, «Гроздья гнева» Стейнбека и канареечно-желтая серия «Магия для чайников». Впервые Глеб держал в руках художественные, словно в типографии напечатанные книги — он и не подозревал, что в Мире такие существуют. А «Магия для чайников» была интересна статьями, похожими на лекции, и практическими упражнениями, напоминающими лабораторные работы.

— Жаль, что у меня нет магических способностей, — поделился Глеб с нахохлившимся Иртом. — Было бы интересно попробовать.

— Способности у тебя есть, — ответил ему товарищ.

— Разве? — удивился Глеб.

— Я сам видел. Да и копье у тебя не простое. Оно как магический посох.

— Да ну? — не поверил Глеб и тут же нашел в книге главу о магических посохах и жезлах. В тексте утверждалось, что если маг возьмет посох обеими руками и скрутит его подобно тому, как прачки скручивают, отжимая, белье, то в ладонях возникнет ощущение тепла. Чем сильней скручивающее усилие, и чем выше магические способности у человека и посоха — тем горячей будет ладоням. Таким образом, — говорил автор, — можно приблизительно оценить ценность магического предмета, его потенциал и магическое родство.

На параграф о магическом родстве имелась ссылка, но Глеб оставил ее без внимания. Отложив книгу и взяв копье, он поспешил проверить свои магические способности — и выпустил из рук древко, когда пульсирующий жар ожог ладони.

— Ничего себе, — сказал он.

— Ага, — кивнул Ирт, словно поняв, что произошло. — А еще бывает, оно в твоих руках светится и разбрасывает искры.

Глеб тут же уткнулся в книгу и выяснил, что некоторые разновидности посохов излучают свет и сыплют огненными брызгами в случае, если мага переполняет энергия.

— Слушайте, так если я маг, то я все это могу… — Он разложил перед собой фолианты, провел над ними рукой. — Я же!..

— Ты не маг, — меланхолично заметил Ирт. — Ты — больше чем маг. Ты — Богоборец…

Горр, кажется, заснул — он сидел, уткнувшись подбородком в грудь и закрыв глаза. Глеб посмотрел на него и понизил голос:

— Может и ты поспишь немного, Ирт? Надо и отдыхать когда-то, а то свалишься, как я свалился, в самый ответственный момент.

Ирт пожал плечами:

— Ну, разве самую малость. Пока людей на дороге немного.

— Действительно, спи, — кивнул Глеб. — И лошадям надо отдохнуть. А я вас посторожу.

— Через час разбуди! — Ирт посмотрел на восток, воткнул в землю нож, приложил к нему ладонь, отмерил пядь. Снова глянул на поднимающееся солнце, положил на траву щепочку, аккуратно ее поправил, показал пальцем: — Как только тень здесь будет, сразу буди.

— Обязательно…

5

Увлеченный чтением Глеб не заметил, как прошел час. Спохватился, когда тень от ножа ушла далеко за щепку. Украдкой глянул на спящих товарищей — и чуть подвинул деревянную метку, слегка поправил нож.

— Эй, сони, пора вставать! — Он толкнул Ирта, тронул за ногу Горра и начал собирать книги.

Костер почти погас. Лошади спокойно щипали траву. На тракте кипела людская река, готовая подхватить новых путников, спрятать их в пучине.

— Подъем! — Глеб закрыл ранец, закинул его за спину, поднялся, подхватил копье. Быстро глянув по сторонам — не наблюдает ли кто — попытался выполнить упражнение, о котором читал минуту назад: взмахнул копьем, начертил в воздухе спиралеобразный знак. Книга утверждала, что знак этот должен превратиться в огненный шар — и его можно будет швырнуть в нужном направлении резким движением посоха.

— Ты чуть-чуть не доводишь, — вдруг сказал Ирт, вроде бы не открывая глаз. — У спирали должно быть два витка, а хвостик ее надо чуть загнуть. — Он пошевелился, поднял голову, зевнул. Глянул на тень от ножа и щепку. Прищурясь, посмотрел на солнце, удивленно вскинул бровь, хмыкнул.

— Что? — не выдержал Глеб.

— Нет, ничего… — ответил Ирт. — Кажется, мы немного опаздываем.

— Куда мы можем опаздывать? — пожал плечами Глеб. — Чай, не на прием записаны…

Проснулся и Горр, сгрыз с обожженного прутика остаток колбасы, плеснул в лицо водой из лужи, занялся лошадьми.

— Ну чего он все молчит? — негромко спросил Глеб.

— А о чем говорить? — Ирт раскидал дымящиеся головешки, затоптал рубиновые угли. — Люди ведь не для слов рождены, а для дел. Речь нам только в помощь дадена… — Он вдруг осекся и выпучил глаза, глядя Глебу за спину. Фыркнули, попятились лошади, заругался на них Горр, наглядно доказывая тезис, что речь человеку дана в помощь для дел.

— Ну что еще? — Глеб обернулся и застыл.

Из недалекого леса, что полосой тянулся вдоль тракта, выходил невиданный зверь. Был он длинный, словно китайский дракон, многоногий, как сколопендра, и волосатый, будто мамонт. Огромная голова его с мощными челюстями-жвалами покачивалась у самой земли, массивный рог, похожий на таран, раздвигал кусты и высокую траву, высоким горбом изогнулась шея.

— Это что за тварь такая? — выдавил из себя Глеб.

Люди на дороге тоже заметили чудовище, бросились врассыпную — кто по тракту, кто в поле. Трапезничающая у обочины компания, оставив котел с варевом, волов и груз тюков, вмиг разбежалась в разные стороны; бежали все — и погонщики, и купцы, и вооруженные охранники.

— Бежим? — неуверенно спросил Ирт.

— Кажется, нет, — ответил Глеб. Он увидел, что какая-то молодая женщина, очевидно совсем потеряв голову от страха, мчится прямо к чудовищу. — Ждите меня тут! — Не теряя женщину из виду, Глеб подбежал к Горру, рявкнул: — Коня! — и поймал брошенный повод. Воткнув копье в землю, влез в седло — не очень красиво, но довольно быстро, — наклонился, подхватил оставленное на секунду оружие, крикнул растерявшимся Ирту и Горру:

— Отступайте к дороге! — И врезал пятками по ребрам скакуна. — Ннно!

Седло крепко ударило по заду — конь словно мстил за свои бока. Взлетели в воздух комья земли, и мир сдвинулся с места, упругий воздух ударил в лицо.

— Ннно! — Глеб едва держался в седле, но скакуна все равно пришпоривал. Он мчался женщине наперерез, ругая ее, слепую дуру, ругая некстати появившееся чудовище, ругая свое копье — за то, что оно лишь мешает, и себя тоже — за отчаянный глупый поступок.

Неведомый зверь уже вышел из леса. Его длинный чешуйчатый хвост, увенчанный шипами, рыл борозду не хуже сохи, а раззявленная пасть походила на ковш экскаватора. Чудище выглядело неповоротливым, но оттого было еще страшней — значит, есть у него какое-нибудь пакостное умение: может, огнем дышит, а может кислотой плюется.

Женщина словно специально бежала точно на зверя, и Глеб, трехэтажно выругавшись, понял, что если и подхватит ее, то почти уже перед самой пастью-ковшом.

— Стой, дура! — прокричал он, не надеясь, что она услышит. Странно — она услышала, на бегу повернула голову, махнула рукой, словно прогоняя его. И Глеб совсем уж рассвирепел:

— Гляди, куда бежишь, дура!

Ему показалось, что она крикнула что-то в ответ.

Чудовище было совсем рядом, от него несло кислой вонью, словно от груды гнилой картошки.

Удерживая копье и себя в седле одной левой рукой, Глеб наклонился вправо насколько мог и вытянул свободную руку. Но в тот момент, когда он был готов подхватить женщину, она вдруг резко пригнулась и метнулась в сторону. Он рефлекторно подался за ней — и понял, что скачки закончились. Все, что он успел сделать, это выбросить копье и свернуться калачиком. Так — калачиком — он по земле и покатился — прямиком в куст можжевельника. Помятый, исколотый, исцарапанный, вскочил он на ноги, и обнаружил, что в этом же кусте застряло и его копье. Подхватив оружие, Глеб вывалился на открытое место и с некоторым изумлением увидел перед собой вход в пещеру. Из пещеры доносился странный свист, и нечто длинное, розовое и пупырчатое ворочалось там.

Нечто, похожее на язык…

Осознав, что это за пещера такая, Глеб ничуть не испугался. Он поднял голову, намереваясь точными ударами копья ослепить чудовище, но увидел, что глаз у того не меньше дюжины. И тогда он сделал то, чего никак не собирался делать: он взмахнул копьем, начертил в воздухе спиралеобразный — в два витка и с завернутым хвостиком — символ, увидел вмиг набрякшую огненную каплю, почувствовал ее растущую тяжесть и, удивившись содеянному, испугавшись за копье, поспешно стряхнул полыхающий шар в смердящий зев чудища.

Раздался хлопок. Гигантская голова дернулась, огромная пасть захлопнулась, из ноздрей-трубок ударили струи пара.

И лишь после этого чудовище заметило Глеба. Вновь распахнулась пасть, выпустив клуб смердящего дыма, на четыре метра взметнулась вверх голова, зависла над человеком. Глеб понял, что его жизни суждено начаться заново — а он так и не завел дневник.

Но тут легкая фигура скользнула рядом, и нечто круглое и темное полетело ввысь. Раздался звонкий голос:

— Ложись! — Что-то ударило под колени, толкнуло, сбивая с ног.

Женщина! Девушка! Дура!

В небе рвануло так, что земля задрожала, и трава полегла кругом. Черный липкий дождь обрушился вниз, алые ошметки разлетелись в стороны. Подогнулись могучие ноги, судорога согнула чешуйчатый хвост в кольцо, тяжело упал обрубок шеи, выплеснул лужу крови.

— Дурак! — прокричала девушка Глебу в ухо. — Ты куда несся? Совсем от страха ополоумел?

— Да же я тебя спасал, — растерянно проговорил Глеб и не услышал собственного голоса. — Я думал, это ты ополоумела…

6

За три минуты разговора они успели вдрызг разругаться, познакомиться, помириться и посмеяться. Девушку звали Фивой, она была Одноживущей из старых — из тех, у кого не было метки на щеке. Впрочем, пятнышко она себе нарисовала — чтоб патрули Ордена Смерти не придирались. Шла она в Город, зачем — не сказала. О Богоборце слышала, но в его существовании сомневалась. Потому к Глебу отнеслась несерьезно, посчитав, видимо, его профессиональным шарлатаном с фантазией. Глеб убеждать ее не стал — он ведь и сам не мог точно сказать, кто он такой.

Или что?..

Ирт и Горр встретили их верхом и при оружии.

— Надо быстро уходить, — сказал Ирт, глядя на Богоборца и не обращая внимания на девушку.

— А что случилось?

— Что случилось? — Ирт всплеснул руками. — А ты разве не заметил? Ты же привлек внимание кучи народа. Да оглядись только!..

Действительно, на них отовсюду пялились — с интересом и удивлением. Люди возвращались на тракт и останавливались, внимая свидетельствам очевидцев, глядя на поверженного монстра и его победителя. Движение по дороге остановилось, толпа росла, все громче становились голоса.

— Пошли, — сказал Глеб, начиная понимать, что поставил себя и товарищей в весьма щекотливое положение.

Но уйти им не дали. Какой-то богато наряженный купец со знаком Одноживущего на щеке приблизился к Глебу, поклонился низко:

— Позволь узнать твое имя, почтенный.

— Извини, уважаемый, но мы спешим, — нахмурившись, сказал Ирт.

— Я лишь хочу знать, как зовут благородного мужа, совершившего подвиг, который не под силу и Двуживущему. Я буду рассказывать об увиденном, а когда мои слушатели спросят, как зовут героя, что я им отвечу?..

Набравшись решимости, подошли и другие люди. Были здесь и крестьяне с обветренными загорелыми лицами, и ремесленники, руки которых почернели от работы с металлом, и святые паломники, подпоясанные веревкой, сплетенной особым образом. Все они кланялись Глебу, и словно ждали от него чего-то. Их прибывало, и выбраться из их кольца стало невозможно.

А потом кто-то сказал, что подобное деяние может совершить лишь Одноживущий, равный по силе Богоборцу. И произнесенное имя, вырвавшись на свободу, вмиг пролетело над головами, докатилось до тракта, всколыхнув, взволновав людское море.

— Это не я, — сказал Глеб, отказываясь от подвига. Ему было неловко и перед товарищами, и перед девушкой.

— Это не он, — подхватил Ирт. — Ну разве похож он на Богоборца?

— Это не я! — Глеб был готов закричать во весь голос. — Это она! Фива! Она убила чудовище! Не я!..

Но их уже не слышали. Гул ширился и креп. Все плотней становилась толпа, все сильней делалась давка — каждый хотел посмотреть на Богоборца, каждый надеялся услышать его голос, а может быть даже и коснуться — хоть кончиком пальца, хоть краем одежды. Будет потом, что рассказать соседям и спутникам, детям и престарелым родителям…

И вдруг гомон стих — словно клин тишины, пришедший с запада, вспорол галдящую толпу. Люди оборачивались, осекались, шипели и цыкали, будто свечи, затушенные послюнявленными пальцами, одергивали, подталкивали соседей и старались отступить куда-нибудь в сторонку, просочиться, спрятаться за спинами других.

Конный патруль Ордена Смерти двигался сквозь толпу, как нож сквозь масло. Ярко сверкала оружейная сталь, блестели кольчуги и кованные нагрудники, алели повязки на руках.

— Расходись! — негромко взрыкивал один из всадников, и хлестал длинным ивовым прутом по головам людей. Будь у него в руке палица — он и ею помахивал бы точно так — легко и небрежно.

Толпа сделалась рыхлой — еще один патруль спешил сюда с востока, и никто из Одноживущих не хотел оказаться на его пути или просто рядом.

Глеб и его товарищи попробовали под шумок скрыться, но Двуживущие их уже приметили:

— Вы — стоять на месте! — Взведенные арбалеты показали свои тупые рыла.

Люди заволновались, заторопились — поняли, что встреча Богоборца и всадников Ордена может закончиться схваткой. Затор на дороге сдвинулся, расползаясь. Лишь немногие зеваки решились остаться, но и эти отошли на безопасное расстояние.

— Кто такие? — холодные глаза Двуживущих скользнули по лицам путников, по вооружению, одежде, лошадям.

— Наемники, — один Ирт не растерялся, сразу нашелся, что ответить. — Направляемся в Город, на королевскую службу, слышали Король собирает добровольцев для похода в Слой.

— Кто старший?

— Я.

— Имя?

— Ирт. Ирт Сво… Свирепый.

— Имена остальных?

— Гарр Черезножик. Глиб Амнезия.

— А девчонка?..

Глеб мысленно выругался, вновь обозвал девушку дурой. Чего стояла? Они-то трое на лошадях, их заметили издалека, им уже некуда было деваться. А она разве не могла с толпой слиться, затеряться, уйти?

— Я Фива, — сказала девушка. И тут же Ирт перебил ее:

— Маркитанка. Пристала в дороге.

— Документы у вас есть?

— Нет документов, — покачал головой Ирт. — Мы же только едем на службу.

— Рекомендательные письма? Наградные бумаги? Медали?

— Только лошади и оружие.

Подошел и второй отряд, встал чуть в стороне, нацелил арбалеты на группу подозрительных Одноживущих.

— Ваших рук дело? — кивнул патрульный на мертвое чудище.

— Да, — не стал скрывать Ирт.

— И как же ухитрились справиться?

— Зеркалом мирр.

— Чего? — Двуживущие переглянулись.

— Сунули зеркало, подменили ему голову миррой, а потом зеркало разбили, — не смущаясь, врал Ирт. — Ценная была вещь, — он вздохнул. — Трофей с Ведьминых Болот. Вдребезги!

— Магия? — спросил патрульный. И Глеб понял, что драки, кажется, не будет.

— Волшебство, — сказал Ирт, опять вздохнул и повторил: — Вдребезги…

Их отпустили, больше ни о чем не спрашивая, и даже не проверив, уплачен ли подорожный сбор. Им позволили уйти, и они с большим облегчением продолжили путь.

И как-то само-собой получилось, что Фива влилась в их компанию.

7

Служба в Ордене Смерти давала целый ряд несомненных преимуществ: быстрое и безопасное развитие, обретение уникальных навыков, защита и поддержка коллектива, оплата питания и квартирования. Не возникало проблем с вооружением: Орден был готов предоставить своим членам любое оружие и доспехи, в зависимости, конечно, от боевых заслуг. Новичкам не приходилось рассчитывать на мечи, имеющие свои имена, и кольчуги, в равной степени защищающие от магии и от клинков. Зато ветераны могли заслужить такие вещи, о которых складывали легенды — и не Одноживущие складывали, а сами игроки. Маги Ордена получали доступ в закрытые библиотеки, воины повышали свое мастерство в специальных центрах. Если нужны были деньги — Орден давал беспроцентный кредит. Если требовалось что-то узнать — Орден с готовностью помогал. Спрятаться? — пожалуйста. Отомстить кому-то? — с радостью!..

Впрочем, были в службе и некоторые недостатки — и главный недостаток заключался в том, что приходилось подчиняться системе. Новобранцы первые две недели безвылазно сидели в учебных центрах, жили по строгому расписанию, изо дня в день методично оттачивали одни и те же удары, приемы, связки. У молодых боевиков свободы было больше — им давали конкретное задание и выпускали на волю. Выполнил поставленную задачу в срок — молодец! Не важно как, главное, что есть результат. Прошедшие посвящение покидали казармы и выходили в мир. Но свобода их была не полной — каждый месяц они были обязаны отмечаться в штабах Ордена; отправляясь в путешествие, должны были известить о примерном маршруте, о цели похода. Раз в квартал посвященные проходили краткосрочные сборы. И конечно же им вменялось в обязанность по первому требованию Ордена выступить на его стороне, выполнить любое его задание. Многих такая жизнь устраивала, все же всеобщей мобилизации и полномасштабных военных действий Орден пока не проводил, да и не планировал, наверное, хоть и учил своих членов тактике и стратегии, осадному искусству и диверсионной деятельности. Но некоторые посвященные хотели добиться большего — и устраивались на постоянную службу, получали звание рыцаря Смерти и возможность двигаться дальше по служебной лестнице — вплоть до званий мастера и гранд-мастера. Только мастера Ордена были полностью свободны в своих действиях, им лишь рекомендовалось присматривать за оказавшимися поблизости членами Ордена и раз в год посещать учебные центры, чтобы натаскивать новичков и стажировать рядовых бойцов. По слухам, любой мастер Ордена мог выйти из организации. Но почему-то о людях, покинувших Орден Смерти, в Мире не слышал никто…

Джон Большеног по прозвищу «Выбейдверь» вступил в Орден три года назад и успел дослужиться до звания паладина. Как ни странно, особым рвением он не отличался, зато умел выставить себя в выгодном свете. Прозвище свое он получил довольно давно, в бытность младшим инструктором одного из тренировочных центров. Он придумал для своих учеников испытание, которое одновременно являлось и психологическим тестом. «Выбей дверь!» — кричал он, подведя человека к прочной дубовой двери, которую легко можно было открыть, повернув ручку и потянув на себя. Кто-то действительно бился в преграду, кто-то, реально оценивая свои возможности, лишь обозначал действие, кто-то начинал соображать из чего и как соорудить таран, а кто-то разводил философию, говоря о том, что незачем расшибаться о дверь, если знаешь, что ее можно открыть. «Выбей дверь!» — орал он на новичков в течение нескольких месяцев. А потом нашелся человек, который сделал невозможное — тремя ударами ноги вынес дверь вместе с косяком. Человека этого звали Черный Хан, у него было прозвище «Выбилдверь», и сейчас он служил под началом Джона Большенога, паладина Смерти.

— Ты только посмотри, — сказал Черный Хан, тяжелой ладонью впечатав в столешницу серый бумажный лист.

— И что это? — Джон стягивал сапоги, собираясь вздремнуть. Дома — в том, настоящем мире его ждала девушка, с которой он четыре дня назад познакомился в мире этом.

— Приказ. Орден ищет трех человек. За поимку живыми или мертвыми — премия и повышение.

— Орден постоянно кого-то ищет, — буркнул Джон Большеног и швырнул сапоги под кровать.

В темном бараке было душно, на койках спали вповалку Двуживущие — некоторые вот уже несколько дней подряд. Джону вообще-то полагалась отдельная квартирка, но, честно сказать, в казарме ему жилось привычней, а спалось спокойней.

— Нет, ты погляди! — настаивал Черный Хан. — Здесь есть портрет.

— Ну и что… — Джон зевнул, развернул лист бумаги к себе, читать ничего не стал, сразу глянул на картинку. — Кто это такой? Лицо, вроде бы, знакомое…

— Ты что, Выбейдверь, уже спишь что ли? — хмыкнул Черный Хан. — Помнишь маркитанку? И тех троих с ней? Ну, которые уделали тварь из Слоя?

— Вот дьявол! — Джон Большеног сгреб бумагу, поднес к глазам. — Точно, тот самый!.. Богоборец! — Он прочитал имя разыскиваемого, потом пробежал глазами весь текст. И полез под кровать за сапогами: — Пошли, Хан! Надо срочно доложить!..

8

Оказалось, что Фиву зовут Фивелинией. Ей на днях исполнилось двадцать два года. Идет она на поиски старшей сестры, которая вот уже год как пропала, но, вроде бы, недавно объявилась в Городе. Сестру звать Фаталия, хоть настоящее имя у нее Фемалия. Пропала Фаталия-Фемалия не просто так, она ушла из родного села, когда победила в рукопашном поединке кузнеца Турсула, крепкого мужика, неженатого и охочего до женского полу.

Все это Фива выложила, смущаясь и краснея так, словно рассказывала о подробностях своей интимной жизни.

— Как же она его победила? — спросил Глеб. — Случайно?

— Говорю же — в единоборстве, — с напором сказала Фива. — Бросила его на землю и скрутила.

— Хилый у вас кузнец, — заметил Ирт. — Должно быть, золотые да серебряные побрякушки кует молоточком-тюколкой.

— Сам ты тюколка! — фыркнула Фива. — Наш кузнец без молотобойца работает.

— А с девкой чего тогда не справился?

— Ты мою сестру не знаешь! Она вас троих раскидает, вместе с лошадьми.

Горр улыбнулся, посмотрел на девушку, ничего не сказал. Зато Ирт не смолчал, возмутился:

— Ты хвастать хвастайся, да не завирайся!

— Вот найдем ее и проверим, — пожала плечами Фива.

— Еще чего, искать незнамо кого… У нас и своих дел хватает.

— И что у вас за дела?

— Да поважней твоих…

Они двигались верхом. Фива сидела у Глеба за спиной, крепко его обняв. Руки у нее были сильные, и Глеб сказал:

— Ты, наверное, сама не хуже сестры дерешься.

— Куда мне! Она с самого детства с мальчишками борется; с теми, что ее старше. Это она из-за брата.

— Заступается за него? — понимающе спросил Глеб.

— Нет… Он умер. Маленький… — Она долго молчала. — Он хотел стать великим воином… Чтобы нас защищать…

— Как его звали? — спросил Глеб.

— Фатал…

— А родители у тебя есть? — поинтересовался Горр.

— Нет… Папа давно умер, а маму унесли тролли. Ее потом видели в горах, но она уже одичала, и на человека не была похожа.

— А магии тебя кто обучил? — спросил Глеб.

— Какой магии? — удивилась Фива. — Я магии не знаю, только гадать немного умею, на бараньих костях и на иголках. Это меня соседка научила, она сама много гаданий знает…

— Да нет! — мотнул головой Глеб. — Я про ту магию, который ты башку зверюге разнесла.

— А… — Фива заулыбалась. — Так это не магия.

— А что?

— Ну… Секрет наш… — определенно, девушка не хотела об этом распространяться.

— Чей — «наш»?

— Ну, деревни нашей…

— Да ты не темни, — сказал Ирт. — Расскажи, что за секрет. Нам подробности не нужны, просто интересно.

— Ну, не знаю, можно ли… Эта глина такая. Она только в горах есть, в одном месте. Мы ее копаем, сколько надо, а потом выделываем особым образом. Я молодая, я не знаю, как именно. Этим у нас старики занимаются. Потом они из глины лепешки делают, а внутрь кладут что-то, замешивают, вылепляют и ставят на солнце сушиться. Получаются такие кругляши — они разные бывают, большие и маленькие, с дымом и с огнем, с камушками мелкими. И называются все по-разному: пули, лапили, бомбары. Если их кинуть, они от удара взрываются. Но кидать надо осторожно, с умением, иначе руку может оторвать, или совсем убить.

— Ничего себе новость, — вслух удивился Глеб.

— Есть люди, которые о нашем секрете знают. Даже Двуживущие некоторые есть. Но они никому об этом не говорят, потому что глины мало, она только весной выдавливается из-под горы, а если покупателей будет много, то она быстро кончится.

— Вы продаете эти бомбы, что ли?

— Да, — сказала девушка. — Иногда. Немного.

— А у тебя с собой есть еще?

— Есть.

— Много?

— Ну… Маленьких, чтоб собак пугать, целый карман — они с горошину. Для пращи — дюжина. Бомбар с камушками — пять. А таких, как та, что зверя убила — три осталось.

Глебу представилось, что к нему прижимается пороховая бочка.

— А ты не боишься на воздух взлететь?

— Как это? Говорю же, я магии не знаю.

— Да я не про магию. Не взорвутся ли твои бомбы сами собой?

— Не должны, — Фива улыбнулась. — Ты боишься что ли, Богоборец?

Глеб пожал плечами, не собираясь отвечать. И Фива рассмеялась звонко, так, что многие путники обернулись на нее, просветлели лицами.

— Ты же, вроде бы, бессмертный, Богоборец, — сказала девушка. — Разве может что-то напугать бессмертного?..

9

Релейные станции отличались друг от друга лишь номерами. Небольшая контора из дощатых сбитых щитов, выкрашенных зеленой краской; двухэтажная бревенчатая гостиница, огороженная высоким забором — место приюта Двуживущих; ночлежка, похожая на конюшню, и конюшня, из которой вышла бы куда лучшая ночлежка, чем та, что есть; трактир с каменной пристройкой кухни, коновязь, оранжевая в черную полоску будка часового, рядом — собачья конура. И большие, издалека, с любой стороны заметные цифры — светящиеся ночью, темнеющие днем.

— Придется платить подорожный сбор, — сказал Ирт, придержав лошадь. — Дальше без бумаги двигаться слишком рискованно, нас видели перед прошлой станцией, потому отовраться, что, мол, только-только на тракт вышли, может и не получиться. И попробуем взять лошадь для Фивы — на покупку у нас не хватит денег.

— Ты же не хотел показываться на станциях, — заметил Глеб.

— А мы и не будем показываться, — сказал Ирт. — Сейчас высмотрим какого-нибудь Двуживущего подобрей, помоложе и попроще, заплатим ему, попросим помочь.

Они спешились в ста метрах от станции, отошли на обочину. Через несколько минут Ирт кивнул на какого-то бородатого великана в короткой кольчуге из простого железа, с дешевым мечом без ножен.

— Ничего себе «помоложе», — хмыкнул Глеб.

— С Двуживущими так сплошь и рядом, — сказал Ирт. — Чем он старше и здоровей, там моложе умом. Вы стойте здесь, а я пойду с ним заговорю… Фива, ты со мной! Улыбайся, опусти глаза, но иногда косо на него посматривай. И ничего не говори!..

Все прошло наилучшими образом. Выслушав почтительного Ирта, увидев два золотых и налюбовавшись на Фиву, здоровяк благодушно закивал. Он взял деньги, покосился на мнущихся в стороне Глеба и Горра, помахал им рукой. И широким уверенным шагом направился к конторе. Заходить внутрь не стал — почти все вопросы можно было решить у круглого окошка, рядом с которым висел стенд с правилами движения по Красной Дороге. Сунув деньги в окно, сказав что-то, здоровяк получил на руки четыре фигурные картонки с алым штемпелем, круглый жетон с номером и выписку для конюшего. Десять минут потребовалось ему, чтоб получить снаряженную лошадь, невысокую серую кобылу со стриженной гривой и подрезанным хвостом. Он подвел ее к Ирту, но повод отдал Фиве. Снова помахал Глебу и Горру, убрал заработанную монету в тряпичный пояс и тут же направился к трактиру.

— Вот и все, — объявил Ирт подъехавшим друзьям. — Гнать не будем, так что больше на станциях нам делать нечего. Отпустим кобылку перед самым Городом, она клейменая, ее вернут куда надо…

Когда они проезжали мимо полосатой будки, из нее выглянул боец в кирасе с красной полосой на груди. Они поспешили отвернуться и не заметили его пристального взгляда. Путники не могли знать, что все патрульные, все дежурные, заступившие на посты, все бодрствующие воины Ордена Смерти получили приказ обращать особенное внимание на верховых Одноживущих. Тем более, если они движутся группой. Тем более, если они вооружены. Тем более, если с ними едет девушка двадцати — двадцати пяти лет отроду.

Вступать в бой не рекомендовалось, но награда за поимку была обещана значительная, в разы большая, чем просто за содействие. В приказе советовалось немедленно поставить в известность вышестоящее начальство, вызвать подкрепление и дальше действовать по обстановке.

Боец в кирасе отступил в будку, три раза с силой дернул толстый шнур, уходящий в стену, подхватил алебарду и замер в нерешительности, глядя на бумагу, пришпиленную к стене перед выходом.

Дальше надлежало действовать по обстановке.

«Богоборец» — был подписан рисованный портрет. Так звали предводителя группы.

И это имя бойцу в кирасе было знакомо.

Да и нарисованное лицо тоже не успело забыться.

«Действовать по обстановке…»

Кирасир хорошо помнил день, когда обычная тренировка в учебном центре вдруг превратилась в бойню. А потом было позорное бегство, пожар, ночная тревога…

Боец решил, что обстановка сейчас самая неблагоприятная, и успокоился.

Он сделал все, что предписывал приказ.

И все, что было в его силах.

Глава 6

Во второй половине дня пришел многословный ответ на официальный запрос Танка. Некий Ли Суань, ведущий координатор, суконным языком излагал, что выяснить, кто создал Богоборца, оказалось занятием непростым. В отделах об этой работе никакой информации найти не удалось, в отчетах имя это нигде не фигурировало, опрошенные ответственные лица по этому поводу ничего не могли вспомнить. Но, — тут же добавлял Ли Суань — идея подобного персонажа вполне укладывается в концепцию дальнейшего развития Мира и игрового сюжета. Потому, возможно, работу эту поручали кому-то из сторонних разработчиков, и он, выполнив техническое задание корпорации, не удовлетворился этим и кое-что добавил от себя. Уникальных персонажей создается по сотне в неделю, — оправдывался Ли Суань, — и если разработкой занимаются проверенные люди, то новые модели загружаются в игру немедленно и практически без всякого тестирования. Да и возможно ли полноценное тестирование программных модулей, которые действуют лишь в среде Мира?

Дальше Ли Суань рассуждал о том, что компьютерные персонажи обладают свободой воли, сложными характерами и размытой логикой действий. У каждого из них есть история, жизненные цели и ценности, определенные мотивы — и предугадать, как поведет себя модель, попав в ту или иную ситуацию, в то или иное окружение, не сможет никто — даже ее создатели. Более того, компьютерные персонажи меняются со временем Они обладают памятью, они способны анализировать происходящее и делать выводы; они учатся. Возможно, Богоборец — это старая программа, которая каким-то образом приобрела новые свойства. Ли Суань назвал это мутацией, и, похоже, слово это ему понравилось. Развивая свою мысль Ли Суань постоянно называл Богоборца мутантом.

Завершалось письмо заверениями в почтении, обязательствами помочь по мере сил и возможностей и адресом для частной переписки.

Танка заинтересовали слова Ли Суаня о концепции развития мира и игрового сюжета. Он отправил письмо, в котором спрашивал, что конкретно имелось в виду, и уже через двадцать минут получил ответ.

Ли Суань отвечал, что на текущий момент в Игре развивается несколько глобальных сюжетных линий. Одна из них — противостояние Двуживущих и Одноживущих. Масштабный конфликт этот интересен не только с точки зрения драматургии игры, но и позволяет решить некоторые чисто технические вопросы: в частности, постепенную и естественную замену старых программных моделей на новые, более совершенные. Непосредственным исполнителем этой конкретной задачи является Орден Смерти. Впрочем, в настоящий момент Орден Смерти интересен уже сам по себе — и координаторы с интересом следят, как будет развиваться ситуация дальше. Ожидается, что Одноживущие начнут сплачиваться вокруг неких лидеров. Предположительно таинственный Богоборец и есть один из таких лидеров, появление которых с недавнего времени предсказывают аналитики.

В конце письма Ли Суань как бы между прочим сообщил, что на материале игры три больших начальника пишут сейчас диссертации.

И снова письмо заканчивалось витиеватыми вежливостями, больше похожими на замаскированную лесть.

Танк хмыкнул, догадываясь, что этот Ли Суань, очевидно, рассматривает его как некий трамплин для продвижения по службе. Видно, в корпорации пошли слухи о нем и его расследовании. Возможно, кто-то прочит его на какую-нибудь важную должность, потому и появляются такие вот непрошеные друзья.

Что ж, пускай. Делу это только поможет.

Танк снова сел за клавиатуру, благодаря Ли Суаня за проделанную работу и высказывая просьбу держать его в курсе новостей насчет Богоборца.

И всех прочих новостей тоже.

1

Первым заподозрил неладное Ирт. Он не стал делиться своими опасениями с товарищами — лишь сделался молчаливым, и все озирался по сторонам, да тревожно поглядывал назад. Но когда Глеб заметил вслух, что патрулей здесь гораздо больше, чем было раньше, Ирт тут же откликнулся:

— И все словно от нас прячутся. Копятся позади.

Теперь и Глеб прекратил разговоры, завертел головой.

— Думаешь, нас преследуют?

— Не знаю… Вроде бы, не с чего, но…

Они пришпорили лошадей.

— И что будем делать? — спросил Глеб.

— Свернем куда-нибудь. Поглядим, пойдут ли они за нами.

— А если пойдут?

— Значит, плохо дело… Возможно, они тебя узнали, Богоборец. Потому и не спешат нападать, силы собирают. Момента подходящего ждут…

В стороне показались покатые серые крыши маленькой деревушки. Размалеванный деревянный щит на обочине сулил отдых, выпивку и еду. И товарищи сошли с тракта, свернули на пыльную грунтовую дорогу, похожую на русло пересохшего ручья.

— Ну как? — спросил Глеб через пять минут. — Видишь что-нибудь?

— Нет.

Легкая пыль поднималась клубящимся облаком, длинным косым крылом летела на серую траву, ложилась на землю словно пудра.

— Может, они не заметили, как мы свернули?

— Может.

— Или, все же, не за нами шли.

— Может и не за нами…

Деревня была такой же пыльной, как и дорога. В пыли возились дети — сгребали пыльные кучи и разбивали их ногами; в пыли работали крестьяне — тяпками окучивали гряды; в пыли купались птицы: куры, голуби, воробьи; грудами серого меха валялись собаки, ворчали на чужаков, лениво поднимая головы — и голоса у собак были глухие, словно пыль набилась им не только в шерсть, но и в глотки. Пыль хрустела на зубах и брала за горло, пыль застилала солнце и делала небо грязно-серым.

Не найти местную харчевню было невозможно. Десятки указателей — на стенах домов, на стволах деревьев, на коньках крыш — направляли к ней. Хозяин заведения словно боялся, что наглотавшийся пыли путник повернет назад, к тракту, и потому напихал резных стрелок едва ли не на каждом шагу.

Оставив лошадей под навесом у грязной поилки, товарищи вошли в харчевню. Из-за стойки на них с удивлением глянул долговязый хозяин, поднялся торопливо, вышел навстречу:

— Добро пожаловать! — Он внимательно оглядел Глеба и его спутников — и словно разочаровался в чем-то: лицо его поскучнело, плечи опустились.

— Чего желаете?

— Пива холодного и чего-нибудь перекусить, — сказал Глеб.

— Чего именно?

— Все равно, — сказал Ирт.

Хозяин ушел выполнять заказ, а товарищи, сняв ранцы, расселись за большим овальным столом. Глеб прислонил копье к стене, Ирт поставил молот-клевец в угол, Горр пристроил дубинку на коленях. Фива оглядела хмурых мужчин, усмехнулась и рассыпала перед собой горсть глиняных горошин.

— Это то самое? — спросил Глеб.

— Да, — весело ответила она. — Не вам одним оружием бряцать. — Кажется, девушка не воспринимала ситуацию всерьез. А может просто не верила в возможную опасность. Ведь она по-прежнему считала, что Глеб никакой не Богоборец, а ловкий жулик, использующий это имя в своих целях. Орден Смерти, конечно, не очень жалует Одноживущих жуликов, но зачем ему гоняться за такими, как Глеб, да еще собираясь большой силой? Хотели бы поймать — взяли бы на Красной Дороге, патрулей там полно, и будки с часовым на каждой станции.

В харчевне было на удивление чисто. Пыль висела в воздухе — пусть и не так густо, как на улице, — но ее не было ни на мебели, ни на посуде, ни на стенах — должно быть, хозяин только и делал, что протирал все, до чего можно было дотянуться. Два больших окна были затянуты влажной полупрозрачной тканью. Она собирала пыль и одновременно охлаждала воздух внутри помещения. Как часто приходилось хозяину намачивать и менять эти фильтры, оставалось только догадываться. Очевидно, он из сил выбивался, чтобы привлечь клиентов в свое заведение. Но — заведение пустовало.

— Переждем немного, отдышимся, — сказал Ирт. — И вернемся на тракт.

— Да уж, — усмехнулся Глеб. — Тут задохнешься, а не отдышишься…

Вернулся хозяин, принес запотевший кувшин с пивом и четыре кружки, поставил перед гостями. Извинившись, попросил показать деньги. Ирт, ничуть не обидевшись, кивнул, достал золотую монету, положил на угол стола. Хозяин тотчас исчез. А Ирт, посмотрев вслед ему, сказал негромко:

— Денег у нас негусто. Последние ушли на лошадь для Фивы и на подорожный сбор.

Девушка покраснела, кинула красноречивый взгляд на Ирта, и тот смутился, попытался исправить оплошность:

— Нет, я ничего не говорю, я не в укор. Просто отчитываюсь, на что потратился. А деньги все равно не наши, легкие, казенные.

— Я в попутчики не навязывалась, — сказала девушка.

— Конечно, — сказал Глеб. — Мы благодарны тебе за помощь. Я не уверен, что без тебя мы справились бы с той тварью. — Он взял Фиву за руку, пожал крепко: — И, кроме того, ты отличный попутчик.

Девушка долго смотрела ему в глаза. Потом мягко улыбнулась, спросила:

— Правда?

— Да, — ответил Глеб…

Еды хозяин принес много, видимо, посчитал, что клиенты с золотой монеты сдачи не потребуют. Сноровисто расставив тарелки, горшки и миски, он отступил на шаг, готовый прислуживать — пусть даже и равным Одноживущим.

Сервис здесь был на уровне.

— Вкусно, — сказал Глеб, попробовав жаркое.

— Замечательно, — сказал Ирт, пригубив пиво.

— Объедение, — сказала Фива, слизывая с ложки творог, взбитый со сметаной.

Горр лишь почмокал губами, разделывая курицу.

— Да, — вздохнул хозяин. — Когда-то о моей стряпне складывали песни. Меня зовут Жотон Кулинар, возможно вы слышали о моем заведении.

— Нет, — покачал головой Глеб.

— Нет, — сказал Ирт.

Фива развела руками, а Горр только пожал плечами.

— Вот видите… — вздохнул хозяин. — Как все меняется. А ведь когда-то… Когда-то!.. — Он поднял глаза к потолку и застыл в скорбной позе.

— А теперь что? — поинтересовался Глеб, запивая великолепное жаркое отличным пивом. — Что изменилось?

Хозяин ответил не сразу — постоял статуей, словно молясь своим богам — кулинарным или каким прочим. Лишь потом, опустив голову, посмотрел на Глеба, как на неразумного ребенка. И сказал:

— А вы разве ничего не заметили, когда сюда шли?

— Да вроде бы нет, — осторожно ответил Глеб.

— И разве вам ничто сейчас не мешает?

— Ну… — неуверенно протянул Глеб. — Разве только пыль.

— Пыль! — вскричал Жотон Кулинар и обхватил руками голову. — Пыль!

— Что за цирк вы тут устраиваете, — поморщился Глеб. — Ну, пыль. Эка невидаль. Дождь пройдет, она уляжется.

— Не уляжется! — еще громче вскричал Жотон. — В дождь она превращается в грязный туман, и так же висит в воздухе! О, эта проклятая пыль! О, это проклятое место!

— Слушай, Кулинар, — недовольно сказал Ирт. — Кухня твоя великолепна, но вопли твои не дают получать от еды удовольствие. Успокойся, наконец…

Жотон умолк — кажется, обиделся. Сел за соседний стол, повернулся к гостям боком, пробурчал что-то.

— Что же это за пыль такая? — спросил у него Глеб, чувствуя некоторую неловкость из-за грубости товарища, и подозревая, что история этой деревни может оказаться весьма занимательной. Жотон посмотрел на него, словно решал, стоит ли начинать разговор. Увидел в глазах Глеба искренний интерес, кивнул и осторожно заговорил:

— Они думают, что это моя вина… Они все, все теперь настроены против… — Жотон покачал головой. — Да, раньше у меня было много клиентов, так много, что я держал помощников. Но и они не справлялись. У дверей моего заведения всегда стояла очередь, и одного только лошадиного навоза оставалось столько, что хватало на всю деревню! Вся деревня жила с моих клиентов! А теперь они этого не помнят, они не ценят, они во всем винят меня. Неблагодарные!.. Конечно, в чем-то они правы, — он вздохнул. — И я готов их понять, но и они должны понять меня… Слишком много клиентов, большая очередь, маленькая кухня, нерасторопные помощники… Ну что я мог сделать?.. — Он замолчал, очевидно, думая о том, мог ли он тогда что-то изменить.

Глеб и Ирт переглянулись, одинаково пожали плечами.

— Так что же случилось? — спросила Фива. И Жотон вдруг громко — так, что девушка вздрогнула и едва не подавилась — воскликнул:

— Да ничего особенного! В том-то и дело, что ничего особенного! Еще один Двуживущий маг, обычный голодный прохожий, заглянувший в мое заведение. Он не собирался стоять в очереди и хотел купить еды на вынос. Но я не продаю еду на вынос! Не продаю! И все об этом знают! Это же натуральное кощунство, выносить еду! Это неуважение ко мне, Жотону Кулинару! К моему таланту, к моей работе! Мою еду надо кушать здесь! С моей посуды! В этих стенах! А не хватать ее на улице кусками, грязными руками, на ходу! Она же потеряет вид и вкус, наберется пыли! — так я ему сказал. Но он словно не слышал меня. А я не собирался ему подчиняться… И тогда он, разозлившись, махнул посохом, крикнул какие-то непонятные слова, и на улице началась буря, все заволокло пылью, и вся моя еда оказалась испорчена, она вся была в грязи! Ветер улегся через минуту, но пыль по-прежнему висела в воздухе. А маг рассмеялся и сказал, что так будет целый год. И лишь через год, если у меня останутся клиенты Двуживущие, если их соберется здесь больше двадцати человек разом, — только тогда магия прекратит действовать, и эта проклятая пыль исчезнет!.. Прошел год. Потом еще один. И еще три года… Теперь все меня проклинают. Все, кто был обязан моему заведению, мои соседи, эти крестьяне! Они разговаривают со мной сквозь зубы. Они во всем винят меня! И следят, чтоб я никуда не сбежал.

— Неужели к тебе никто не заглядывает? — спросил Глеб. — Конечно, пыль немного мешает, но не настолько же!

— Заглядывают, — сказал Жотон. — Но все больше Одноживущие. Это какая-то странная пыль, на Двуживущих она действует сильнее, чем на нас. Проклятый маг!

— А ты не пытался подкупить нужное число людей? Договориться с ними, чтоб они хоть ненадолго к тебе заглянули.

— Я думал об этом, — вздохнул Жотон. — Но боюсь. Хитрить с магом опасно. Как бы не вышло чего…

— А я бы на твоем месте рискнул, — сказал Ирт.

Широко распахнулась входная дверь, и вмиг побледневший Жотон вскочил — должно быть, подумал, что вернулся маг, проклявший деревню.

— Доброго здоровья! — раздался веселый голос из облака пыли. — Может ли потратить здесь честные деньги компания добрых людей?!

— А! — Жотон заулыбался, шагнул к новым гостям, распростер руки. — Добро пожаловать, почтенный Дарил! Давно не было вас видно. Рад, рад!..

Вошедших было пятеро — три человека и два гнома; разряженный пузатый торговец, утконосый счетовод с плоской сумкой на боку, и три Одноживущих воина-охранника, вооруженные боевыми топорами. Торговец показался Глебу знакомым — кажется, они виделись совсем недавно. Только вот где?..

— Заказ как обычно? — спросил Жотон.

— Да. А потом повторим. Ты же знаешь, старина, как я люблю твою стряпню!

— Только почему-то, почтенный Дарил, вы никому о ней не рассказываете.

— Ты не прав! Я всем говорю о твоем заведении! Но эта пыль!..

— Да, проклятая пыль…

— А я вижу, сегодня у тебя удачный день… — Торговец встал посреди зала. Глаза его слезились, он вытирал кулаками мутные слезы и часто моргал. — Это просто замечательно! Я давно уже хочу поделиться одной историей, случившейся со мной в пути. Хотите верьте, хотите нет… Но… — Вдруг глаза его прояснились, а на лицо словно солнечный свет лег. Он хлопнул в ладоши и радостно воскликнул:

— Богоборец! Вот так так!

Глеб приподнялся, пытаясь вспомнить, где же они виделись с этим большим человеком. Не опасен ли он?

Ирт потянулся к молоту, Горр взялся за рукоять деревянной дубинки, Фива зажала глиняную горошину между подушечкой большого пальца и ногтем среднего пальца.

— Вот уж повезло мне! Дважды! Это ж надо!.. — Торговец надвигался на Глеба. Его охранники держались рядом, их топоры были наготове. Гномы — бойцы знатные. Да и человек, кажется, воин опытный: на лице — шрам, в глазах — холодная уверенность.

— Спокойно, — сказал Глеб своим товарищам. И тут же вспомнил, где он видел этого толстяка в богатых одеждах. Конечно же, в поле возле тракта. Около обезглавленного Фивой зверя. Торговец этот первым подошел к ним, чтобы узнать имя героя, победившего чудовище.

— Мир тесен, уважаемый, — улыбнувшись, сказал Глеб.

— Удивительно тесен! — согласился с ним толстяк. — Разрешите представиться: Дарил по прозвищу Брюхо. Негоциант с положением и особыми благодарностями.

— Меня зовут Глеб. Мои спутники: Фива, Ирт, Горр. Кстати, то чудовище убила Фива, а не я.

— Конечно, Богоборец! После второй нашей встречи я готов поверить во что угодно.

— Богоборец? — прошептал Жотон Кулинар, побледнел и округлил глаза.

2

Дарил оказался шумным, как водопад, и улыбчивым, словно ребенок. Он сразу располагал к себе, и неудивительно было, что дела его шли хорошо. Сперва торговец попросил Жотона принести новым друзьям лучшего пива из особого запаса и фирменную закуску — рулет из сыра, ветчины, чеснока и зелени. Потом Дарил позаботился о своих людях. И, спросив у Богоборца разрешения, присоединился к его компании.

— Что же занесло вас сюда? — спросил он, усаживаясь сразу на два стула. — Уж не решили ли вы помочь этим несчастным людям, моим землякам?

— Если вы про пыль, — сказал Глеб, — то это вряд ли в моих силах.

— Ой ли? — прищурился Дарил. — Тогда, может, прелестная молодая женщина способна помочь?

— Я совершенно не разбираюсь в магии, — сказала Фива.

— Неправда, — возразил ей Дарил. — Ваша красота — вот настоящая магия, и, могу поклясться, она сильнее любого другого волшебства.

— Послушайте, уважаемый, — сказал Ирт. — Вы, случайно, когда сворачивали с тракта, не обратили внимание на пасущиеся поблизости патрули Ордена?

— Патрули? Я не видел никаких патрулей! Хотя, должен признать, последнее время Орден Смерти ведет себя очень разнуздано. Два года назад они были тайным обществом, о котором, впрочем, знали все, но теперь же они не скрываются совершенно.

— Это только здесь, — сказал Ирт. — На востоке Мира. На западе и на юге Орден Смерти себя почти ничем не выдает, а на севере так и вовсе считают, что никакого Ордена не существует.

— Вопрос времени, — заметил Дарил. — Всего лишь вопрос времени. Рано или поздно люди в костяных масках появятся везде. Если только им кто-то не помешает… — Он многозначительно посмотрел на Глеба.

Глеб хотел ответить, что у него и своих забот по горло, но промолчал. Он стремительно хмелел, и горьковатое пиво делало мысли такими же горькими.

— У Богоборца есть сила и предназначение, — сказал Ирт. — Но он не может что-то изменить в одиночку. Он — защитник и заступник. Но он — полководец без армии. Вот скажи, уважаемый Дарил, готов ли ты выступить против Ордена?

— Я?.. — Торговец сложил руки на животе и рассмеялся. — Конечно, нет. Ты только представь меня в доспехах!

— Совсем не обязательно воевать самому. Воевать могут твои деньги. И твое дело.

Дарил посерьезнел:

— Что же это? Ты предлагаешь мне отдавать часть дохода Богоборцу? Одну часть ему, другую Ордену, третью — Королю?

— Мне не нужны деньги, — сказал Глеб. — Мне достаточно того, что у меня есть.

Фива фыркнула. Горр с улыбкой на нее покосился.

— Совсем не обязательно давать нам деньги, — сказал Ирт. — Будет достаточно, если ты перестанешь давать деньги Ордену.

— Если я перестану давать деньги Ордену, то вовсе их лишусь, — хмыкнул Дарил. — Впрочем, не думаю, что это меня расстроит, ведь мертвые не умеют расстраиваться.

— Когда Орден наберет силу, он отнимет у тебя все. В том числе и жизнь.

— Не уверен, что такое случится. А даже если и так… Им потребуется много времени…

— Ты сам только что говорил, что два года назад они были тайным обществом. А теперь…

— А теперь я плачу им деньги, и они не трогают меня.

— Да. Они не трогают тебя, зато вырезают целые деревни — только лишь для того, чтобы стать чуть сильней. Неужели не понимаешь, что в этом виноват и ты, уважаемый?!

Дарил помрачнел, насупился, задышал тяжело. А Ирт все напирал:

— Богоборца ведет судьба, он подчиняется ей. А у тебя есть выбор. Ты — свободный человек, как и я. Все вместе мы такая же сила, как и Орден Смерти. А без нас они — ничто…

— Кто ты такой? — перебив Ирта, спросил вдруг Дарил. — Почему говоришь за него?! — Он кивнул на Глеба, пьющего пиво.

— Я тот, кто верил, — негромко сказал Ирт. — Тот, кто терпел. Кто ждал.

— Ты раб? — догадался торговец. — Как я сразу не понял!

— Он не раб, — жестко сказал Горр. — Если здесь и есть рабы, то это ты, уважаемый…

Стало тихо, все замерло. За окном назойливо стрекотали цикады, и удивленно шумели далекие голоса.

— А воздух-то совсем очистился, — осоловело пробормотал Глеб.

На улице отчетливо звякнул металл, лениво забрехали собаки.

— Действительно, — согласился Ирт.

Жотон Кулинар удивленно оглядел свое заведение, сорвался с места и подбежал к окну. Он сдернул мокрое полотнище, выглянул наружу. И прошептал:

— Они здесь… Двуживущие… Много…

Жотон видел, как по дороге движутся к его заведению всадники, как пешие воины, придерживая доспехи и оружие, бегут к двери, словно торопясь занять очередь, как лучники выстраиваются в два ряда на пригорке, как они втыкают перед собой стрелы и проверяют, хорошо ли натянута тетива на луках.

Он видел костяные маски, похожие на черепа. И повязки, похожие на пропитанные кровью бинты.

Он видел разбегающихся селян.

И мертвое тело, валяющееся в дорожной пыли.

Он видел все это хорошо — воздух на улице был необычайно чист.

Пыль пропала.

— Орден, — сказал Жотон севшим голосом.

Глеб схватился за копье, Ирт поднялся, вскинул клевец на плечо, Горр с некоторым сомнением оглядел деревянную дубинку.

— Ты же сказал, уважаемый, что не видел патрулей, — процедил сквозь зубы Ирт.

— Да, — немного растеряно ответил Дарил. — Вчера их не было.

— Вчера? — переспросил Глеб.

— Конечно. Я здесь уже второй день. Это же моя родная деревня, я всегда тут задерживаюсь…

3

Небольшую деревянную харчевню осаждали, словно это была каменная крепость. Собравшиеся Двуживущие могли раскатать избу по бревнышку — но пока держались на удалении.

Глеб пытался протрезветь. Не получалось.

— Отсюда нет какого-нибудь потайного хода? — допрашивал хозяина Ирт.

— Нет.

— А надежно спрятаться здесь можно где-нибудь?

— На чердаке? — неуверенно предложил Жотон.

— Не годится. Там будут искать в первую очередь. А может и не станут искать — подпалят дом, и дело с концом, — Ирт покидал с ранец кое-какую еду, надел его, поправил на плечах широкие ремни.

— Подпалят? — Жотон пучил глаза.

— А ты что думал…

— Лошадей наших увели, — сказал Горр. Он, уже полностью снаряженный, собравшийся, стоял у окна и следил за всем, происходящим на улице. — Их там тридцать восемь человек. Это лишь те, кого я вижу.

— Ну ничего себе, — присвистнул Ирт.

— Вляпались, да? — Глеб тряс головой и брызгал в лицо водой. — Крепко вляпались?

Растерянная Фива следила за мужчинами, недоверчиво посматривала на Глеба — неужели это действительно Богоборец?

— Может, они меня не тронут? — Дарил просительно улыбался, заглядывал в лица недавних сотрапезников. — Берите моих воинов, они хорошие бойцы! А я… Я за подмогой! Может, не тронут?..

— Они уже троих не тронули, — угрюмо сказал Ирт. — Там, лежат на дороге. Со стрелами в спинах. Твои земляки, уважаемый.

— Но вы же одолеете их? Вы справитесь?

— Богоборца спроси…

Глеб хлопал себя по щекам и пыхтел.

Пиво из особого запаса было забористое.

А мысли одолевали вялые, тусклые: может, вот так вот все и закончить? Стоит ли барахтаться, пытаться чего-то? Выйти сейчас к этим людям, попереть на них тупо — и упасть, утыканный стрелами. И больше не думать ни о чем, ни о чертовой судьбе, ни о своей сущности, ни о человеческом разуме и старых воспоминаниях…

— Мы справимся? — Толстый торговец по прозвищу Брюхо схватил его за руку.

— Так что будем делать, Глеб? — спросил Ирт, заглядывая ему в глаза. — Время выходит…

Они все ждали от него какого-то решения. А у него в голове варилась непонятная каша-размазня.

И злости не было — той злости, что заряжала его силой. Не было чувства опасности — лишь апатия и безразличие одолевали.

Такая вот апатия пьяных и губит, подумал он. Полезет нетрезвый человек купаться, упадет в воде — а подниматься не станет.

Он дернул себя за волосы, потянул вверх.

На него смотрели недоумевающе. И ему хотелось спросить: «Чего вылупились?»

Хотелось сказать: «Никакой я вам не Богоборец! Тоже мне, нашли Спартака-Ульянова, защитника всех угнетенных!»

Выругаться хотелось.

— Эй! Богоборец! — Стрела пробила тряпку, что занавешивала окно, вонзилась в стену, задрожала. И голос, что прилетел с улицы вместе со стрелой, тоже дрожал — от напряжения. — Мы знаем, ты там! Выходи без оружия, и мы тебя не тронем!

— Они нас боятся, — сказал Глеб и ухмыльнулся.

— Если добром не выйдешь, мы подпалим харчевню!

Охнул Жотон, побледнел еще больше — пепельный стал.

— А кто вы такие?! — рявкнул Глеб.

— А не все ли тебе равно?

— Нет, — оскалившись, негромко сказал Глеб. — Мне не все равно. — И сделав шаг к окну, прокричал: — Чего вам от меня надо?! Езжайте своей дорогой!

— Мы уже приехали! Выходи! Не тяни время!

Еще одна стрела пропорола влажную ткань. Глеб перехватил ее в воздухе — словно муху поймал — и сам этому удивился.

Стрела была с широким наконечником. Такие часто используют для охоты на крупных травоядных животных — глубокие порезы обильно кровоточат, и жертва постепенно теряет силы. Охотнику остается лишь выследить ее и, если нужно, добить.

Глеб сломал древко в кулаке, швырнул стрелу в угол.

— Они охотятся на меня!

Они охотились на него, словно на какое-то травоядное животное.

А он только что ел мясо.

— Так что будем делать, Богоборец? — в очередной раз спросил Ирт.

— Выйдем, — ответил ему Глеб. И крикнул в окно: — Я выйду!

Он повернулся к товарищам:

— Вы готовы?

— Да, — сказал Ирт. Горр кивнул, Фива решительно поднялась на ноги, сгребла со столешницы взрывоопасный горох, ссыпала в карман. Дернула пояс — и он развязался, вмиг обернувшись пращой.

Глеб уважительно глянул на девушку. На всякий случай спросил:

— Ты с нами?

— Это вы со мной! — фыркнула она.

— Что будешь делать?

— Разметаю лучников.

Глеб кивнул:

— Хорошо. Мы тебя прикроем.

Она пожала плечами, словно сомневалась в надобности такого прикрытия. Достала из сумки глиняный катыш размером с гусиное яйцо, вложила его в пращу.

— Мы с тобой, Богоборец, — окрепшим голосом неожиданно сказал Дарил, и три его воина шагнули к двери. А сам он перевернул ближайший стол, ударами ноги отломал ножки, закрылся овальной столешницей как щитом. Утконосый счетовод встал за спиной торговца. В левой руке он держал десяток ножей, взятых у Жотона Кулинара, — обычных, столовых, но с острыми концами.

— Ты не думай, — сказал Дарил, — я обузой не стану. Я же местный. И в молодости ох как любил драться!

— Но как же твое дело? — спросил Глеб.

— Как-нибудь, — проворчал Дарил. И кивнул на окно: — Это ведь тоже мое дело… — Он подкинул, перехватил безногий стол и, уже направляясь к выходу, пробормотал: — Эх, будет что людям рассказать…

4

Глеб вышел первым — через окно. Он отвлек на себя внимание врага, он притворялся более пьяным, чем был на самом деле, он кричал и ругался, но пока не выдавал своего намерения напасть.

До тех пор, пока из дверей харчевни не вывалился Дарил со щитом, прикрывшим весь отряд.

И тогда Глеб перешел в наступление. Он взмахнул копьем, почувствовал на конце древка знакомую тяжесть и, внутренне возликовав, швырнул во врагов огненный шар.

Лучники выстрелили — один единственный раз.

Глеб увидел движение стрел — и даже пересчитал их. Три стрелы он сбил копьем. От пяти легко увернулся. А одну поймал зубами и перекусил.

Еще четыре стрелы улетели в сторону толстяка Дарила. Они воткнулись в столешницу, и сухой стук словно послужил сигналом — с крыльца на землю спрыгнула Фива, вмиг раскрутила пращу, послала снаряд точно в строй лучников. Гулкий хлопок, вспышка — и строй развалился.

Глеб захохотал и кинулся на врагов…

Потом он не мог толком вспомнить, долго ли продолжался этот бой, и как все происходило. Мелькали перекошенные лица, черепа-маски; сверкало оружие и доспехи, брызгала неестественно яркая кровь. Светилось, разбрасывая искры, копье, метало порой огненные шары, но все больше кололо, било, резало — оно было как дополнительная конечность, и бесшабашный Глеб выделывал такие трюки, до которых трезвым и не додумался бы. Он прыгал по головам противников, бил их ногами, выкидывал копье перед собой и летел вместе с ним — это было похоже на кино про древних китайских героев.

Иногда Глеб замечал товарищей: они держались кучкой. Здоровяк Дарил ворочал тяжелой столешницей, сшибая Двуживущих, защищаясь от их ударов, Фива точными щелчками метала в лица врагам взрывающиеся горошины, Ирт и Горр прикрывали ее, а на флангах орудовали топорами малорослые гномы в длинных — до колен — кольчугах и человек в кожаной куртке, обшитой металлическими пластинками. Им всем приходилось туго, и если бы не Богоборец, Двуживущие смяли бы их и растерзали в считанные секунды.

Но сейчас сила была не на стороне Ордена. Глеб словно неуязвимый бестелесный демон разил врагов.

И даже когда разить стало некого, он не остановился — ему нравился этот безумный пьяный танец, ему нравилось раскидывать шипящие огненные шары и стегать копьем напряженно гудящий воздух. Теперь он бился с воображаемым противником — без злости, без ярости, но с удовольствием и упоением. И с его копья срывались не только сгустки пламени, но и разряды молний.

«Магия для чайников» была весьма познавательной серией.

5

Второй отряд Ордена Смерти появился с юго-запада. Два десятка всадников вылетели из-за перелеска, пересекли кукурузное поле, и покатились лавой по пыльным огородам, топча длинные гряды, сшибая кочаны капусты и тыквы, ломая изгороди. Лица людей скрывались под костяными масками, черные и алые плащи развевались словно знамена — в этом отряде не было рядовых бойцов, лишь мастера Ордена, боевые маги и опытные, великолепно облаченные воины.

Глеб уже не размахивал копьем, не прыгал по трупам врагов. Он сидел на крыльце харчевни и тяжело дышал. Рядом Ирт гулко глотал воду из деревянного ковша. Горр о чем-то тихо разговаривал с Фивой.

Услышав приближающийся шум, они одновременно повернули головы и посмотрели вдоль улицы. Они увидели облако пыли, нашпигованное сталью.

— Черт побери, — устало сказал Глеб.

Из харчевни выглянул встревоженный Дарил.

— Что это? Гром?

— Хуже, — ответил Глеб. — Бежим!

Коней было много — оставшиеся без седоков, они разбрелись по деревне. Они щипали жесткую пыльную траву на обочине дороги, они, фыркая, пили из длинного деревянного корыта и, раздувая ноздри, заглядывали в сруб колодца, — выбирай любого. Главное, не взять раненного. Но поди определи, кто из них цел, когда они почти все перемазаны кровью.

— Быстрее!

Двуживущие всадники ворвались в деревню. Должно быть, это их дожидались бойцы, окружившие харчевню, наверное, потому и не торопились они штурмовать заведение Жотона Кулинара.

Глеб последним забрался в седло — наездник из него был посредственный, да и копье мешало. Наконец-то устроившись на спине лошади, подобрав поводья, он пришпорил скакуна — и вместе с ним закружился на месте.

— Куда?

— За мной! — вырвался вперед негоциант Дарил и почти сразу свернул с дороги, направил коня-тяжеловоза в заросли ивняка, за которыми ртутно поблескивала стоячая вода.

Позади завопили, засвистели, заулюлюкали Двуживущие — обнаружили мертвые тела, увидели ускользающий отряд. Чиркнули по небу стрелы, пробили воздух магические заряды — но Глеб с товарищами уже спрятались за домами, скрылись в кустах. Они промчались мимо затиненного пруда, миновали череду амбаров, гумно, закопченную кузню, скатились с пригорка в неглубокую ложбину — и понеслись по едва заметной дороге, о которой знали одни только местные.

Глеб вспомнил еще кое-что читанное в книге, обернулся, махнул на скаку копьем-посохом, рисуя в воздухе знак ветра, — и не сразу, не с первой попытки, но закружил вихрь, указал ему направление, разогнал его и усилил. Словно отяжелевшее животное поднялось с земли плотная пыльная туча. Вскипела, раздалась, растеклась в стороны, прикрывая беглецов.

— Так ты действительно Богоборец? — прокричала Фива. — Неужели это ты и есть?..

Глеб не ответил. Он пытался вспомнить еще какую-нибудь подходящую волшбу, не очень сложную, и не требующую больших усилий — бой возле харчевни здорово измотал его. Неплохо бы заглянуть сейчас в книжку, но как это сделать на скаку?..

Они мчались по окольной дороге, следом за ними неслись полуослепшие Двуживущие, и один только Дарил знал, что ждет их впереди.

6

Пискнула рация — каменная статуэтка с заточенным в ней духом, способным передавать звуки на расстояние. Белиал глянул в загоревшиеся глаза фигурки. Вызов был от магистра Оникса — очевидно, появились какие-то новости.

— Слушаю.

— Мы их выследили.

— Хорошо.

— Мне только что доложили, что их блокировали в трактире неподалеку от Красной Дороги.

— Замечательно. Точные координаты?

— По той карте, что вы мне дали, — квадрат 98-125, сектор 14.

— Вижу, принял… Я рад, магистр, что не ошибся, обратившись за помощью к вам.

— Всегда рад помочь…

7

Черные каменные столбы, высокие, ровные, утончающиеся кверху, были похожи на мертвые и голые стволы деревьев. Они стояли тесной группой в стороне от дороги, и в их расположении чудился некий порядок.

— Туда! — крикнул Дарил и обернулся.

Преследователей еще не было видно. Ложбинка здесь резко поворачивала на юг, расширялась, склоны ее раздавались в стороны и делались заметно положе.

— Быстрей, пока нас не заметили!

Впереди был перелесок, дорога упиралась в него и исчезала.

— Почему не в лес? — крикнул Глеб.

— Там не спрятаться. Надо к столбам! — Дарил первым повернул коня, за ним с дороги свернули охранники и счетовод. Глеб на миг растерялся.

Какой смысл бежать к этим столбам? За ними не спрятаться, ну, разве лечь на землю, может тогда и промчатся мимо преследователи. Но куда деть лошадей? В лесу укрыться шансов больше…

— Быстрей, Богоборец! Это Обманные Шпили! Лучшего укрытия не найти!

Глеб поверил, решился — направил коня в сторону, пришпорил, догоняя Дарила с командой, спеша успеть к каменным столбам, пока не вымахнули из-за поворота окутанные пылью преследователи. Остановился лишь на пару секунд, взмахнул копьем, торопливо рисуя знаки ветра, закрутил воздух послушными вихрями, направил их к лесу, поднял шлейф пыли.

Может теперь и проскочат враги мимо…

До черных столбов от дороги было всего метров сто. Лошади преодолели это расстояние за несколько мгновений, пересекли незримую границу — и вдруг оказались в полумраке. Грузный Дарил неожиданно легко соскочил с седла, подхватил под уздцы коней Глеба и Фивы, придержал их. Воины уже стояли на ногах с оружием наготове, напряженно смотрели на близкую дорогу, задернутую кисеей поднявшей пыли.

— Они нас не увидят, — сказал Дарил и улыбнулся. — Все, что находится в круге Обманных Шпилей, снаружи невидимо.

Из-за поворота вылетел конный отряд Двуживущих: морды лошадей в пене, на лицах людей костяные маски с живыми глазами; алые плащи — как языки пламени, блеск оружейной стали — словно всполохи молний. Промчались, пронеслись совсем рядом, оглушили топотом, криком и лязгом, обдали запахом пота, пронзили взглядами.

И не заметили. Покатились дальше по ложбине к лесу…

— Что это за место? — удивленный Глеб озирался по сторонам. Здесь все было не так: небо сделалось зеленовато-серым, рядом с квадратом солнца светились крошки звезд, воздух казался густым, трава под ногами хрустела, а камни были мягкие, словно комья мха. Вздымающиеся обелиски уже не выглядели черными, теперь они были прозрачные и подсвечивались изнутри разными цветами: желтым, голубым, красным, зеленым.

— Это место обмана, — сказал Дарил. — Мы любили играть здесь в детстве. Родители, правда, запрещали нам сюда ходить, говорили, что тут пропадают люди, но мы не слушались.

— А что, действительно кто-то пропадал?

— Пропадали, — кивнул Дарил. — Но только Двуживущие. Заходили сюда — и не выходили.

— И что с ними случалось?

— А кто его знает?..

Глеб коснулся ближайшей колонны, удивился ее колкой шероховатости — на вид она была точно как стеклянная.

— А что это за колонны такие? — спросил он, не глядя на Дарила.

— Это Шпили, — сказал торговец.

— Зачем они?

— Как зачем? — в голосе торговца послышалось раздражение. — Без Шпилей нельзя! Это же мое место, место обмана. Ты что, совсем тупой, болван, если такие вопросы задаешь?

Глебнахмурился, не понимая, что за резкая перемена случилась с Дарилом, посмотрел на него, предупредил:

— Ты поосторожней со словами.

— Что? — повернулся к нему толстяк.

— Ты назвал меня болваном, — сказал Глеб.

— Я? — искренне удивился торговец. — Я молчал!

— Это я назвал тебя болваном, — сказал вдруг Ирт. Он стоял спиной к Богоборцу, обтирал бока лошади мягким булыжником.

— Ты?.. — Глеб растерялся. — Но… Почему?..

— Из-за твоих дурацких вопросов, — сказала Фива позади. И Горр захохотал.

Глеб резко к ним повернулся.

— Ну что ты крутишься? — тут же рявкнул один из гномов. — Что?!

— Что? — спросила и Фива, заметив, как пристально смотрит на нее Богоборец.

— Ты говорила сейчас что-нибудь? — спросил у нее Глеб, стараясь не обращать внимания на ворчание гнома за спиной.

— Нет.

— А ты, Горр, сейчас не смеялся?

— Над чем?.. — Парнишка серьезно глянул на Глеба. — Нет, не смеялся…

— Что за чертовщина? — Глеб тряхнул головой. — Вы что, сговорились меня разыграть? Тоже нашли место и время.

— Тебе что, не нравится мое место? — кажется, это сказал утконосый счетовод.

— Не нравится, убирайся! — а этот голос, вроде бы, принадлежал человеку в кожаной куртке, обшитой металлическими пластинками.

— Если, конечно, сможешь, — с обидным смешком добавил Ирт.

— Стойте! — вскричал Глеб, понимая, что происходит нечто необычное. — Посмотрите все на меня! Вы сейчас говорили что-нибудь? Кто-нибудь?

— Когда? — Ирт обернулся; повернулись и остальные, с некоторым удивлением посмотрели Богоборцу в глаза.

— Вот прямо сейчас!

— Да вроде бы нет, — ответил за всех Ирт.

— Почему же я слышу ваши голоса?

— Я ничего не слышала, — неуверенно сказала Фива. Горр глянул на нее, кивнул и пожал плечами.

— Голоса? — Дарил, вроде бы, чего-то испугался. — А тебе не почудилось?

— Именно, что почудилось! — фыркнул Глеб.

— Они говорили с тобой?

— Ну, с кем же еще?!

— Ты… — Дарил потер вмиг вспотевший лоб. — Ты не такой как мы, Богоборец… Ты не Двуживущий, но и не Одноживущий…

— Перестань нести эту чушь! Мне надоело ее слушать!

— Они заговорили с тобой! Они приняли тебя за Двуживущего!

— Кто?

— Обманы, болван! — сказал кто-то на самое ухо. И Глеб вздрогнул, отпрыгнул, развернулся.

Два уродливых карлика — один на плечах другого — стояли перед ним и корчили рожи. Глеб едва не ткнул их копьем, но сдержался.

— Я — верхний Обман, — сказал тот, что находился сверху.

— А я — Обман нижний, — сказал другой карлик и подпрыгнул, стряхнув с плеч своего товарища-близнеца. Они сделали синхронный кульбит и встали рядом.

— Я — Обман правый!

— Нет, это я Обман правый!

— Если посмотреть с их стороны, то ты Обман левый!

— Я не хочу смотреть с их стороны!

— Но они так на тебя и смотрят!..

— Эй! — Глеб, нахмурясь, рассматривал уродцев. — Вы клоуны?

— Мы Обманы! — взвизгнули они оба, свирепо на него глянув. Глаза у них были маленькие и красные — словно икринки. — Это наши Шпили! Это наша крепость! Это наше место!

— Не зли их, Богоборец, — тихо сказал Дарил. — Может, они и отпустят тебя.

— А разве они собираются меня задержать? — фыркнул Глеб.

— Мы? — переглянулись карлики. — Мы? — Они рассмеялись; их смех был похож на всхлипы. — Иди куда хочешь! Убирайся на все четыре стороны! Немедленно! Сейчас же! Мы не задерживаем тебя, мы тебя гоним!

— Ну вот, — Глеб повернулся к товарищам, криво улыбнулся. — Разрешение получено. Можно отправляться.

— Попробуй, — осторожно сказал Дарил. — Попробуй, Богоборец, выйди отсюда…

Все кругом молчали, смотрели на Глеба с затаенной тревогой, как на ненормального, или как на смертельно больного; и даже карлики притихли, только сопели громко, да изредка щелкали острыми треугольными зубами.

Глеб, невольно затаив дыхание, осторожно — будто шел в полной темноте — двинулся к дороге. Не пройдя и трех метров, он зло усмехнулся своей неуверенности, пожал плечами, вскинул голову и решительно зашагал к границе, за которой кончался странный мирок обмана и начинался привычный мир.

— Ну? — Он почти уже вышел на открытое место и начал было поворачиваться к оцепеневшим друзьям, как вдруг всем телом налетел на упругую невидимую преграду и едва не упал.

Карлики захохотали, восторженно запрыгали, заскакали словно резиновые мячики.

Глеб не смотрел на них. Он подался вперед, чувствуя сопротивление неведомой силы, попытался его преодолеть — и отступил, поняв, что одним напором здесь ничего не решить. Он поднял камень, кинул его — камень пролетел сквозь незримую стену и упал в траву. Копье тоже не встречало сопротивления — но пальцы, сжимающие древко, упирались в преграду…

— Они думают, что ты Двуживущий, — со вздохом сказал Дарил, наблюдая за манипуляциями Глеба. — Ты хотел узнать, что случалось с людьми, которые здесь пропадали? Возможно, скоро узнаешь.

— Глеб! — рядом появился Ирт. — Ты что, действительно не можешь и шага сделать дальше?

— Не могу, черт побери! — Глеб, словно мим, руками ощупывал преграду, искал прореху или слабину.

— Но я… — Ирт легко переступил грань, возле которой топтался Глеб. — Но я ничего не чувствую!..

— Ты — Одноживущий, — сказал Дарил. — Самый простой, самый обычный Одноживущий. Обманам ты не интересен. Они тебе даже не показываются.

— Так я что?.. — Отчаявшийся Глеб разбежался, ударил в незримое препятствие плечом — и отлетел назад, больно упал на копчик и без того намятый седлом. — Я теперь что, застрял тут?

— Застрял! — завопили карлики. — Застрял! Как муха в меду! Как таракан в смоле!

— Эй, вы! — рявкнул на них Глеб. — Выпустите меня!

— Он никогда не выйдет!.. — Уродцы скакали, словно циркачи, гримасничали и показывали Глебу языки — языков было много всяких, порой по четыре штуки в одном рту. — Его сожрет Обманщик!..

Глеб смотрел то на скачущих уродцев, то на своих растерянных товарищей, то на близкую, вроде бы, но недосягаемую дорогу.

— Вот что! — Он перехватил копье. — Или вы меня выпускаете, или я вас прикончу!

— Не серди их, — простонал Дарил. — Только не серди!

— И не собираюсь! — обернулся к нему Глеб. — Я просто нанизаю их на копье.

Ему вдруг показалось, что древко копья чуть изогнулось Миг — и оно повисло, как вареная макаронина, а наконечник оплыл, словно кусок льда, опущенный в кипяток.

— Ах вы! — Глеб отшвырнул копье — оно упало на землю и приняло нормальный вид. Но Глеб не стал его подбирать; он кинулся к одному из карликов, схватил его за руку, дернул к себе — и увидел, что держит за хвост лошадь. Он метнулся к другому уродцу, ударил в огромный рот, по слюнявым мясистым губам — но кулак врезался в шершавую, подсвеченную изнутри колонну. Он схватил в охапку возникшего рядом карлика, сжал его — и вдруг понял, что в его объятиях жалобно пищит Фива.

Глеб поспешно выпустил девушку, догадавшись, что Обманы дурят его, и не решаясь уже что-то предпринимать: не хватало только, чтоб он зашиб кого-нибудь из друзей. Он остановился, опустил руки, исподлобья наблюдая за веселящимися уродливыми лилипутами.

— Что теперь делать, Глеб? — Ирт осторожно тронул его за плечо.

— Если вы уйдете… Тогда, может, у меня и получится с ними разделаться.

— Даже если ты и сможешь… Сумеешь ли ты потом выбраться?

— Не знаю…

Ирт помолчал. Рядом с ним встали Горр и Фива. Хмурый Дарил отошел в сторону — он чувствовал свою вину, и боялся, что его начнут обвинять в случившемся. Охранники держались рядом с хозяином, и вид у них был такой, словно они готовились напасть на Богоборца. Но Глеб этого не замечал. Он не искал виноватых. Он предполагал, что в Мире не могут существовать ловушки без выхода, и пытался понять, как же отсюда выбраться. Карлики не давали сосредоточиться, они прыгали рядом, мельтешили и шумели, хватали за одежду, за ноги и за руки.

— У тебя есть выход, — несколько смущенно сказал Ирт.

— Какой?

— Ты же бессмертный… Ты возрождаешься, как Двуживущие… После смерти, каждый раз… Понимаешь?..

— Предлагаешь мне… — Глеб покачал головой. — Нет, это не выход…

— Что ты теряешь? Только память и время.

— А если Белиал ждет меня там, на старом месте? Получается, я зря бежал от него? Вы зря меня искали, убеждали, вытаскивали? Значит, мы зря сегодня бились? Зря отступали и прятались? Все зря? — Глеб мотнул головой в сторону дороги, и замер, не веря своим глазам.

По дороге шел Белиал.

Вернее даже не шел: он скользил, словно на коньках, ноги его чуть-чуть не касались земли. Он двигался легко и быстро; он парил, и пыль двумя широкими крылами летела из-под его щегольских — наверняка волшебных — сапог.

— Белиал, — прошептал Глеб.

И маг словно услышал его. Он внимательно посмотрел на Шпили, остановился. Присел, опустился на одно колено, провел ладонью над дорогой, глянул в сторону перелеска, куда умчались всадники. И вновь посмотрел на высящиеся столбы — пристально посмотрел и с интересом.

Глебу захотелось спрятаться: отступить за колонны, лечь, вжаться в землю, закрыть голову руками. Нечто подобное испытывали сейчас и его товарищи: Ирт медленно пятился, а Горр озирался, словно укрытие искал. Даже Фива, хоть и не знала, что это за маг стоит на дороге, чувствовала себя очень неуютно. И встревоженный Дарил что-то тихо говорил собравшимся вокруг него охранникам.

Лишь карлики прыгали и кувыркались, взвизгивали и кричали, ни на что не обращая внимания. Это было их место, место Обманов — здесь они не боялись никого и ничего…

Белиал сошел с дороги. Внимательно осмотрел запорошенную пылью траву. Поднял голову и уверенно направился к столбам.

Глеб подобрал копье, крепко его сжал. Заставил себя остаться на месте.

Белиал грудью шел на острый наконечник.

Уверенно шел, целенаправленно и нагло.

И, глядя на него, Глеб понял — преследование организовал маг! Он был заодно с Орденом! Они вместе выследили его, чтобы убить.

Зачем?

— Зачем?.. — чуть слышно прошептал он. — Зачем?.. — Глеб не понимал этого. Он хотел бы знать, но разве мог он сейчас задавать вопросы?

Белиал остановился прямо перед ним. Медленно вытянул руку, коснулся незримой стены, провел по ней кончиками пальцев. Крикнул, глядя сквозь Глеба:

— Эй, Богоборец, ты там?! Ты там, я знаю! Попался, да? Угодил в ловушку Обманов! Сам-то понял уже, что не выберешься? Или еще нет? Думаешь пересидеть? Думаешь, я тебя не достану?..

Глеб не стал больше ждать — резко выбросил вперед копье, ударил Белиала в грудь. Но, против ожидания, наконечник лишь скользнул по телу мага, разорвав халат. Резким движением Белиал перехватил древко, потянул его на себя:

— Значит, ты здесь… — Он не видел Глеба, но смотрел точно на него. — Один? Вряд ли. С дружками, да? Думал меня прикончить? Это очень не просто сделать. Это почти невозможно. Ну, разве только так, как ты расправился с Епископом. Найти меня в реальной жизни, и пустить мне пулю промеж глаз. Только я не Епископ. Меня так просто не вычислить… — Он тянул копье на себя, а Глеб упирался изо всех сил. Они находились в метре друг от друга. Призрачная стена разделяла их; древко копья — связывало.

— Кто ты? — спросил Глеб. — Что ты знаешь обо мне? Зачем хочешь убить, и зачем меня ищешь?

Белиал не слышал его. Звук проходил лишь в одну сторону — из внешнего мира в мирок Обманов.

— Кто я такой?! Что ты знаешь, говори! — закричал Глеб, дергая на себя копье.

— Очень жаль, Глеб, но сдается мне, что ты опять сбился с пути. — Пальцы мага крепко держали древко; держали у самого наконечника, обхватив отточенные полосы-лезвия. — Прямо не знаю, что с тобой делать. Так хорошо все начиналось, и так плохо все развивается. Мы ведь старые товарищи. Друзья даже. Нам бы и дальше идти плечом к плечу, а ты от меня бегаешь… Ну и что с того, что я несколько раз тебя убил? Ты же бессмертный! Ты как птица Феникс, как Двуживущий! Ты нужен мне, Глеб! Мы же с тобой мир перевернем! Мы держаться должны друг друга, а не враждовать! А ты… — Белиал покачал головой. — А вокруг тебя такая каша заваривается… Ну, кто же знал?.. — Маг отпустил копье, и Глеб с размаху сел на землю — снова ударился больным копчиком, выругался.

— Извини, Богоборец, — сказал Белиал. — Но, кажется, мне вновь придется тебя убить. Верней — перезагрузить. Попробуем-ка еще раз, начнем жизнь заново, может лучше выйдет… — Маг отступил на несколько шагов, поднял над головой белый посох, выкрикнул какое-то заклинание, вычертил несколько сложных рун — и воздух вокруг него вскипел огненными пузырями, закружился пылающим вихрем. Мелко задрожала земля, побежали по небу невесть откуда взявшиеся тучи, глухо зарокотал гром. С видимым усилием Белиал повел посохом, перемещая разогнавшийся смерч ввысь, сдвигая его вперед. Вытянувшееся огненное веретено закружило вокруг себя тучи, опуталось нитями молний.

— До скорой встречи, Богоборец! — прокричал Белиал и, опустив посох, обрушил поток беснующегося пламени на черные шпили, так похожие на голые древесные стволы…

Глава 7

Кажется, расследование зашло в тупик.

Теперь Танк почти не сомневался, что за многими странными событиями в Мире стоит Белиал — человек-невидимка со множеством имен. Белиал маскировался насколько талантливо и надежно, что Танк лишь разводил руками. Поймать загадочного мага или хотя бы выйти на его след казалось делом безнадежным. Что бы Танк ни предпринимал, на какие бы ухищрения ни шел — все было предусмотрено неизвестным гением.

Как связаны с Белиалом головные боли и потеря памяти у некоторых игроков, Танк пока не понимал. У него имелись кое-какие предположения, но пока он держал их при себе.

Да и была ли эта связь?..

Кое-что конкретное и полезное Танк все же обнаружил. Он выяснил, что у значительной части людей, в той или иной мере пострадавших от игры, — и у Рональда Филлипса в частности — было нечто общее: они пользовались нейроконтактерами с чипом Cube-6-Premium и прошивкой версии 4.32b, в которой выявился сбойный модуль. Танк немедленно отписал об этом работодателю, и Корпорация спешно занялась заменой опасных устройств. Но осталось неясным, как именно крохотная ошибка в программном обеспечении оказала такое влияние на работу человеческого мозга.

Случайность ли это?

И не была ли эта ошибка создана специально?

У Танка на этот счет были кое-какие подозрения, но он не спешил ими делиться.

Он продолжал искать Белиала. Он входил в игру и беседовал со множеством людей. Имя Белиала было знакомо немногим, но даже те, кто видел Белиала и общались с ним, редко могли сказать что-то действительно полезное и интересное. Все же Танку удалось узнать, что у Белиала есть несколько обликов и несколько тайных укрытий, что он очень силен в магии, но старается без надобности это не показывать. Кто-то считал, что Белиал — один из администраторов Мира. Другие утверждали, что Белиал — человек, идущий по пути Епископа, человек, готовящийся стать Богом.

У Танка насчет этого были кое-какие свои соображения. Но пока он не собирался их озвучивать.

В отличие от Белиала, о Богоборце слышали многие. Одноживущие воодушевленно рассказывали о нем легенды и былички. Орден Смерти искал его, чтобы отомстить за старые обиды. Какая-то секта провозгласила Богоборца Спасителем и Освободителем — и сразу же принялась быстро расти и богатеть. Беглые рабы носили на теле иконки с изображением Знака — Круг, Звезда, Глаз — и утверждали, что именно покровительство Богоборца помогло им бежать. Находились люди, которые утверждали, что Богоборец — это они и есть. С некоторыми Танк даже говорил. Эти люди много рассуждали о предназначении, о святости и возмездии. Но они ничего не могли сказать о Глебе Истомине. И у Танка на их счет было однозначное мнение.

Но он держал его при себе.

1

Казалось, что само небо вспыхнуло, расплавилось и обрушилось вниз огненным водопадом. Но жидкое пламя не коснулось приготовившихся к смерти людей, лишь обожгло их горячим дыханием, опалило волосы и высушило кожу.

Незримая стена остановила волшебный огонь и, поглотив его, на несколько секунд сделалась видимой — она была словно гигантский неровный пузырь, накрывающий Шпили.

Обманы захохотали, грозя Белиалу кулаками, показывая ему языки. Они были жутко довольны, они едва не лопались от восторга. И Глеб вдруг заразился их настроением, он сам едва не запрыгал, не завизжал, с трудом сдержался, чтоб не скорчить зверскую рожу, чтоб не ткнуть кукишем в сторону мага.

Пусть он оказался в мышеловке! Но попробуй теперь достань! Да здесь надежней, чем в любой крепости!

— Вот значит как… — немного растерянно пробормотал Белиал. Он боком подступил ко все еще мерцающей преграде, осторожно коснулся ее и отдернул руку. — Вот значит как! — Повторил он зло, дуя на обожженные пальцы. — Ладно… — Он огляделся, увидел что-то в траве, отошел, наклонился, поднял увесистый камень, широко размахнулся и швырнул его в один из столбов.

Камень ударился в Шпиль. И упал на ломкую жесткую траву.

— Раз так, попробуем иначе, — сказал Белиал, отступая. И вновь закрутил длинный белый посох. Глеб увидел, как вокруг их убежища зашевелилась земля, как полезли из нее бессчетные камни: и мелкие — с ноготь, и крупные — с человеческую голову; как они поднялись в воздух, подхваченные магической силой, задрожали, загудели, словно в каждом из них разгонялся сейчас маленький мотор.

— Ложись! — прокричал Глеб и первым бросился ниц, откатился к подножью одного из столбов, вжался в землю, обхватил голову руками.

Белиал, все еще пятясь назад, выбросил перед собой посох. И многие тысячи камней сорвались с мест, с гудением, гулом и свистом прошили воздух; словно шрапнель со всех сторон, под разными углами ударили по столбам, по земле.

Глеб ощутил несколько сильных шлепков. Удивился, что не чувствует особенной боли, подумал, что и настоящие пули, наверное, ранят так же мягко и не больно. И ему стало чуть спокойней оттого, что друзья его погибнут без особых мучений.

Как он сейчас…

Глеб ждал смерти несколько секунд. Ему казалось, что последние силы оставляют его, и он даже немного постонал. А потом он вдруг вспомнил о своих необычных способностях; о том, что он, Богоборец, обладает некоторым иммунитетом к волшбе и, вроде бы, устойчив к физическим воздействиям.

Не потому ли он так легко перенес удары камней?..

Глеб приоткрыл один глаз и попробовал пошевелиться.

Определенно, он неплохо себя чувствовал. И ранений, вроде бы, не было.

Но товарищи? Как они? Камни, не причинившие ему особенного вреда, могли страшно их искалечить.

— Ирт? — Глеб приподнялся на локте.

Обстрел уже прекратился. Все пространство меж колонн было засыпано каменными осколками и похожим на манную крупу песком.

— Ирт? Горр? Фива?!

Два уродца, два Обмана невредимыми вышли из светящихся столбов, скорчили рожи, сели на корточки, уставились в глаза Глебу, зашептали зловеще:

— Он идет.

— Он уже рядом.

— Обманщик совсем близко.

— Обманщик сожрет тебя.

Глеб не замечал карликов. Он смотрел на валяющиеся людские тела. И недоумевал, почему стоят лошади, почему они живы. Неужели ни один камень не задел их? Разве такое возможно?!

Шевельнулся один из охранников Дарила — человек в кожаной куртке, обшитой металлом. Сел, осмотрелся, пнул распростершихся рядом гномов, прокаркал:

— Хватит валяться! — И гномы ожили, зашевелились.

Хоть кто-то! — обрадовался Глеб. И тут же стиснул зубы — ну почему он раньше не позаботился о защите друзей?! Почему не нашел для них доспехи, почему не заставил надеть хоть какую-нибудь кольчужку! Здесь, в Мире, носить на себе сто килограммов железа — нормально. Здесь не нормально ходить без железа на теле!

И как теперь искать Танка? Как его узнать?..

Куда теперь идти?..

— О, Великий Создатель… — простонал вдруг Ирт и тяжело перевернулся на спину. — О Тьма Занебесья… Меня будто избили мокрыми полотенцами…

Глеб бросился к нему. Камни под ногами были мягкие, словно губки, ступни тонули в них, как в ковре с высоким ворсом.

— Я в порядке, — придушенным голосом сказала Фива. И попросила негромко, но так, что услышали все: — Горр, мальчик, слезь с меня, пожалуйста…

Смущенный Горр торопливо вскочил на ноги — и скорчился, закусил губу, чтобы стоном не выдать своей боли. Хоть камни и сделались мягкими, но их удары были весьма чувствительными.

Поднялся невредимый Дарил — его со всех сторон прикрыли собой верные охранники. Отряхнулся, со страхом посмотрел на возвращающегося к столбам Белиала, помог встать изрядно помятому счетоводу, окинул взглядом товарищей, встретился глазами с Глебом, потупился.

Он был виноват. Он завел сюда Богоборца и его спутников. И своих товарищей тоже. Он принял решение укрыться здесь, и это из-за него они теперь оказались в ловушке…

— Где сейчас Обманы? — негромко спросил Дарил у Глеба.

— Рядом… — Глеб смотрел на неспешно шагающего Белиала. Маг, кажется, был уверен, что среди столбов не осталось никого живого.

— Что они делают, что говорят? — Торговец не мог увидеть карликов, не мог услышать их голоса. Ему лишь чудилось порой движение странных теней, да накатывал изредка гул, какой бывает, когда закладывает уши. Обманы очень редко показывались обычным Одноживущим, и почти никогда не заговаривали с ними.

— Ничего не делают, — ответил Глеб. — Вопят, что придет какой-то Обманщик и сожрет меня.

Белиал остановился, осторожно вытянул вперед руку. И удивился, когда пальцы его ткнулись в упругую пленку незримой преграды.

— Так ты еще жив, Богоборец? — спросил он, наклонившись вперед и вглядываясь в место Обманов, словно в затянутый мутью аквариум. — Ты жив?

— Жив, — ответил Глеб и убедился, что маг его не слышит. — Фива! — выкрикнул он, обдумывая детали плана, только сейчас пришедшего ему в голову.

— Ты истекаешь кровью, да? — Белиал не подозревал, что Глеб находится прямо перед ним, пристально смотрит ему в глаза и крепко сжимает древко копья. — Ты едва дышишь, не правда ли?

— Что? — Девушка встала у Богоборца за спиной.

— Доставай самую большую бомбу, — не оборачиваясь, велел ей Глеб.

— Идет! Идет! — возликовали карлики, запрыгали рядом, толкаясь и гримасничая. — Сожрет! Сожрет!

— Тебя ведь не могло не задеть, правда? — спрашивал у пустоты Белиал. — Ты ведь вот-вот отдашь концы, да? И ловушка на Двуживущих простаков откроется снова. Но сколько мне ждать? Ну, подскажи мне, Глеб. Что тебе стоит? Подскажи старому другу, когда ты сдохнешь?.. Должен сказать, что с каждым разом мне приходится тратить на тебя все больше и больше времени. Непозволительно много!..

— Горр, Ирт, вам придется рискнуть, — обратился Глеб к товарищам.

— Мы готовы.

— Когда Фива запулит в Белиала снарядом, а я залеплю по нему молнией, вы должны будете высунуться из укрытия и нанести хотя бы по одному удару. Я тоже попробую до него дотянуться.

— И мы, — сказал приблизившийся Дарил. — Мы поможем тебе, Богоборец. — Воины за его спиной кивнули.

— Спасибо, — сказал Глеб толстяку-торговцу. — Я не хочу вас ни к чему принуждать…

— Я знаю, что делаю, — сказал Дарил. Но в голосе его особой уверенности не чувствовалось.

— Тогда приготовились, — Глеб спешил, опасаясь, что Белиал отойдет и окажется вне досягаемости. Еще раз Глеб оглядел товарищей. Сосредоточенная Фива уже держала в руке ком сухой глины размером с кулак взрослого мужчины, Ирт с молотом и Горр с дубинкой стояли в двух шагах от ничего не подозревающего Белиала — но Глеб жестом велел им отойти — их могло задеть взрывом. Охранники торговца уже занесли боевые топоры, а утконосый нескладный бухгалтер, прищурясь, смотрел в лоб магу и тискал пальцами мягкий обломок камня.

Веселились карлики, странное квадратное солнце будто бы чуть опустилось, а светящиеся столбы, вроде бы, сделались выше.

— Фива! Вместе со мной! — крикнул Глеб и взмахнул копьем, вычерчивая в воздухе ломаный знак электрического разряда…

2

Джон Большеног по прозвищу «Выбейдверь», молодой мастер Ордена Смерти, первым понял, что преследование не имеет смысла. Он остановил взмыленного жеребца, сдернул с лица костяную маску и прокричал:

— Они где-то спрятались!

Мастер Буги по прозвищу «Эйты», командир сборного отряда, старый рубака и неумелый интриган, с подозрением и некоторой брезгливостью относящийся ко всем новичкам, а особенно молодым, развернул коня:

— Эй, ты! Кажется, здесь командую я.

— Да, мастер, — Джон Большеног, привстав на стременах, осматривался по сторонам. — Мне просто показалось, что мы их потеряли. Не сомневаюсь, вы и сами заметили, что здесь нет следов, а кругом не видно ничего подозрительного: ни пыли, ни вспугнутых птиц…

Отряд остановился на вершине круглого холма, откуда отлично просматривалась вся округа: и перелески, похожие на корабли, плывущие по зеленому морю равнины, и купы ивняков на берегах старых прудов, и ровная ниточка Алой Дороги с ползущими по ней людьми-букашками.

— Вряд ли они вернулись на тракт. Они должны понимать, что там их ничего хорошего не ждет, — как бы между прочим заметил Джон Большеног, обмахивая лицо костяной маской. — До тех перелесков они бы не успели добраться — мы шли за ними по пятам. А если они как-то и вырвались вперед, то следы и пыль все равно бы их выдали.

— Эй, ты! — сказал мастер Буги. — Хочешь сказать, они остались позади?

— Очевидно, да.

— И где же? В лесу?

— Может, и в лесу. А может еще где.

— Думаешь, нам следует вернуться?

— Кажется, вы здесь командуете, мастер.

— Как тебя зовут?

— Джон Большеног.

— Эй, ты! Джон! Выбери себе трех помощников. Поедешь в авангарде… — Мастер Буги легко поддавался чужому влиянию. Наверное, потому его интриги удавались так редко. — Мы возвращаемся!..

3

Молния с треском ударила в фигуру Белиала. И тут же оглушительно грохнул взрыв, алым цветком распустилось пламя, вспух клуб черного дыма, брызнула в стороны земля.

Глеб рванулся вперед, ткнул копьем туда, где только что стоял Белиал, почувствовал, что попал во что-то, завопил радостно — точно так, как недавно вопили карлики. Ирт и Горр с двух сторон накинулись на расползающийся в стороны дым, замолотили по нему, словно хотели сбить его в плотный ком; присоединившиеся к ним охранники замахали топорами. Несколько секунд избивали они утонувшего в дыму и пыли врага, а потом вместе ретировались, укрылись за незримой стеной крепости Обманов.

— Мы уходим, Богоборец! — крикнул Дарил и хлопнул Глеба по плечу. — Был рад встрече! Извини, что загнал тебя в ловушку, но я не знал! Я не мог знать! — Он уже бежал к лошадям. — И я ничем не могу тебе помочь! Но ты еще вернешься, не сомневаюсь! Ты же бессмертен!

Торговец со свитой проскочили мимо карликов, не заметив их. Перед тем, как покинуть место Обманов, Дарил обернулся:

— Я расскажу о тебе! Я все понял — мы должны быть вместе! Заодно! Только так! Только тогда!.. — Он гикнул, ударил пятками по лошадиным бокам — и понесся меж светящихся столбов.

Глеб в некоторой растерянности глядел вслед уносящимся прочь союзникам, почти уже друзьям, и уверял себя, что ничего неожиданного, ничего страшного не произошло. Неужели он действительно рассчитывал, что Дарил и его люди останутся рядом с ним? Но зачем? Действительно — зачем? Разве могут они чем-то помочь? Они правильно сделали, что убрались отсюда.

— Уходите! — повернулся Глеб к друзьям. — Бегите за ними, пока есть возможность! Что вам здесь делать?

Растеклось по ветру, растаяло дымное облако. Поверженный Белиал лежал на спине; его обожженное, словно бы вырезанное из коры лицо было обращено к месту Обманов. Его мертвые глаза без век и ресниц по-прежнему смотрели на Глеба — вернее, сквозь него. Кажется, у мага была сломана шея. Наверное, у него много что еще было сломано — молния получилась у Глеба на славу, взрыв глиняного снаряда был ничуть не слабее, чем тот, что снес голову огромному зверю, удары молота и дубинки оглушили бы и медведя, а от боевых топоров не спасла бы, наверное, никакая пассивная защита — ни магия, ни броня — ни по отдельности, ни вместе.

— Нет, — покачал головой Ирт. — Мы не оставим тебя, Богоборец.

— Фива! — обратился к девушке Глеб. — Ну хоть ты меня послушай…

Она не желала его слушать; она заткнула уши пальцами и замотала головой.

— Вряд ли я выберусь отсюда! — настаивал Глеб.

— Не выберешься! — поддакивали карлики. — Обманщик сожрет тебя!

— Возвращайтесь туда, где я всегда появляюсь, начните все заново, объясните мне все, расскажите и проводите к Танку!

— Пока ты жив, мы будет рядом, — упрямо сказал Ирт.

Глеб вскипел:

— Дурачье! Вы же не просто собой рискуете! Вы — единственное, что меня связывает с прошлым! Вы — моя память!..

Ему вдруг почудилось, что тело Белиала шевельнулось. Он осекся, поглядел на мертвого мага.

Почудилось… Конечно же, почудилось…

Но кричать и ругаться уже расхотелось.

— Убирайтесь, — сказал Глеб устало. — Что вы можете сделать, если даже не видите пляшущих вокруг уродов и не слышите их угроз?

— Он идет! — завопили Обманы. — Он приближается! — Они вскинули вверх руки, указывая на квадратное солнце. Глеб поднял голову и вновь удивился необычному небу и странному светилу.

— Идет! Идет! — давились криком карлики и лезли друг на друга, и смотрели в небо, и тянулись к нему. — Обманщик идет!

Глеб не видел ничего.

Но краем глаза он вновь уловил движение там, где лежал Белиал.

— Нет, Богоборец, — сказал Ирт и, скрестив ноги, сел на землю. — Я решил — мы останемся здесь, с тобой.

Глеб от него отмахнулся:

— Ну и черт с вами! — Он, хмурясь, глядел он на мага.

Кажется, у Белиала сдвинулась правая рука. Она была неестественно вывернута. Теперь она лежит прямо. А пальцы ее…

— Он идет! — ликовали уродцы. И Глеб заподозрил, что Белиал — это и есть Обманщик, появление которого предвещают карлики.

Пальцы правой руки Белиала медленно сжимались в кулак.

Померк и без того неяркий свет, словно на солнце набежала плотная туча. И Обманы завопили еще громче. Сквозь их крики прорвался ритмичный перестук копыт, за Шпилями замелькали тени.

Глеб обернулся, не сомневаясь, что это приближается Обманщик.

— Белиал! — крикнул Ирт с ужасом в голосе.

Мертвый маг подтянул колени к груди, приподнялся на сожженных взрывом руках, захрипел. Его кожа, напоминающая кору, осыпалась; обнажившееся мясо сочилось кровью, гноем и сукровицей. Он мелко дрожал, и в его теле что-то громко хлюпало и потрескивало.

— Кавалерия! — прокричала Фива, спешно готовя пращу.

Меж светящихся столбов лавировали невесть откуда взявшиеся всадники; они мчались к месту, где стоял Богоборец с товарищами, размахивали оружием, выкрикивали что-то.

— Обманщик! Обманщик! — вопили карлики, глядя в небо. Из квадратного солнца, похожего сейчас на люк в небосводе, высунулись огромные босые ступни и встали на макушку одного из Шпилей.

Глеб не знал, куда смотреть, он не понимал, что делать, какую опасность встречать первой. Богоборец растерялся.

И тогда вперед выступил Горр. Он отбросил треснувшую, измочаленную дубинку, вырвал из рук Фивы пращу, отобрал у Ирта молот и шагнул навстречу приближающимся всадникам. Он встал, широко расставив ноги, и крикнул:

— Что случилось?

И лишь тогда Глеб сообразил, что эти всадники — не враги, а люди торговца Дарила. Да вон и он сам — скачет в середине маленького отряда, оглядывается.

— Почему вы вернулись? — крикнул Глеб.

— Орден Смерти идет сюда! — задыхаясь, прокричал торговец. — Кажется, они нас заметили!

Глеб перевел взгляд на Белиала. Маг уже поднялся на ноги. Он был похож на зомби; он покачивался, щерил зубы, глаза его были затуманены, изо рта по подбородку текла вязкая розовая слюна. Он утробно рычал, но в рыке его уже можно было услышать нечто внятное: если не слова, то эмоции.

Белиал смеялся. И он был очень зол.

А по светящимся столбам, словно по лестнице, спускался с неба Обманщик, и карлики Обманы восторженно его приветствовали.

Глеб поднял голову и содрогнулся.

Обманщик был уродливее Обманов и страшнее восставшего Белиала. Огромный, как туча, оплывший и распухший, словно утопленник, двухголовый, пятирукий, треногий, с обезьяньим хвостом — он выдыхал облака серого пара и медленно ступал по Шпилям, каким-то чудом удерживаясь на их гладкой поверхности. Под его тяжестью огромные колонны погружались в землю — словно забиваемые копром сваи.

Дарил соскочил с лошади, начал быстро и сбивчиво объяснять:

— Они из леса! Наверное уже нас видели! Но и мы их успели заметить! Думали в деревню, но поняли — не уйти. И поскакали назад — сюда! Они за нами! Наперерез!..

А Глеб смотрел на Обманщика, и не мог отвести от него взгляд.

Потом Дарил увидел ожившего Белиала и будто подавился, задохнулся.

Обманщик тяжело соскочил на землю. Два Обмана прыгнули ему на плечи, с довольным видом устроились меж жирных складок, зашептали что-то в уши двухголовому хозяину, показывая пальцами в сторону Глеба.

— Хорошая попытка, — прохрипел Белиал и руками вправил себе шею. — И мне хорошая наука… — Он скреб себя пальцами, сдирая остатки сожженной кожи, и обрастал кожей новой. А вместе с кожей восстанавливалась и одежда.

Из-за столбов, с той стороны, откуда вернулся Дарил со своими людьми, донесся шум: крики, звон оружия, топот копыт. Заклубилась пыль, замелькали тени. Всадники Ордена думали с ходу ворваться в крепость Обманов, но слетели с седел, ударившись о невидимую стену.

— Зачем ты здесь, человек? — в два голоса спросил Обманщик, разглядывая Глеба семью глазами. — Ты ищешь у меня укрытия?

— Да, — сказал Глеб, догадываясь, что если уж с ним завели разговор, значит, сразу не сожрут. — Мы спрятались здесь от преследователей…

Ирт, Горр и Фива посмотрели на заговорившего Богоборца, увидели, что он, задрав голову, смотрит на что-то, догадались, что он беседует с местным хозяином, и сплотились, подошли ближе.

— Эти Одноживущие — твои друзья? — спросила одна голова Обманщика.

— Да.

— А эти Двуживущие — твои враги? — спросила вторая голова.

— Да.

— Это несколько странно…

Дарил и его спутники следили за передвижением людей Ордена. А те, понимая, что столкнулись с каким-то родом магии, осторожно обходили место Обмана по кругу, ощупью искали брешь в незримой стене и приближались к месту, где изуродованный Белиал постепенно восстанавливал свое тело.

— Знаешь ли ты, кто я такой? — спросил двухголовый великан.

— Очевидно, Обманщик, — Глеб пожал плечами. — Так говорили карлики.

— Я — один из Творцов Мира!

— Да ну? — хмыкнул Глеб.

Белиал заметил приближающихся людей. Он слышал их голоса и видел их сквозь ряды колонн. Они же его пока не замечали.

— Не веришь?! — возмутился Обманщик. — А знаешь ли ты, что весь Мир построен на обмане? Знаешь ли ты, что Мир — это и есть обман? Мир — иллюзия, видимость, фикция!

— Я догадывался.

— Я — создатель этого мира! Я — его настоящий хозяин! Я сотворил его, и мой обман был столь искусен, что стал неотличим от правды. Двуживущие воспользовались этим и после того, как я создал им Мир, заточили меня здесь — в этом самом месте. Эти колонны — решетка моей тюрьмы! Мне не выбраться отсюда! Но и Двуживущие, вошедшие сюда, тоже оказываются в заточении!

— Но я не Двуживущий, — спокойно сказал Глеб.

— Тогда иди на все четыре стороны, — расхохотались обе головы Обманщика, и карлики поддержали их визгливым смехом.

— Я и не Одноживущий! — Глеб повысил голос.

— Как это так? — нахмурился Обманщик.

— Не знаю…

Восстановившийся Белиал подобрал посох и направился к людям Ордена Смерти. Его заметили — это он позволил им себя увидеть. Несколько арбалетов нацелились в его сторону, приподнялись пики, сверкнули белой сталью клинки.

— Тот, кого вы преследуете, — громко сказал маг, — прячется среди этих колонн. Мы не можем его увидеть, и не можем туда войти, а я, как выяснилось, не могу поразить его своей магией.

— Эй ты! — нахмурился предводитель отряда — Кто ты такой?

— Мое имя вам ничего не скажет, — сказал Белиал. — Но я знаю множество имен, которые вам знакомы: мастер Бастард, мастер Гринго, мастер Айрон. Я на вашей стороне… — Белиал махнул рукой, и в ней появилась костяная маска. Он приложил ее к лицу и добавил: — А вернее сказать — вы на моей стороне…

Глеб слышал все — разговор Белиала и людей Ордена происходил в нескольких метрах от него. Но он не смотрел в их сторону, он глядел в лица Обманщика.

Обманщик был возмущен.

— Ты пытаешься меня обмануть? — сердито пропыхтел он. — Меня?!

— Я говорю правду.

— Правды не бывает! Любая правда содержит в себе крупинку лжи, а то, в чем есть ложь, не может называться правдой!

— А! Тебе нечего сказать, и ты начал говорить многозначительные глупости! Спроси у Одноживущих, кто я такой. Им незачем врать.

— Не говори мне, что я должен сделать! Здесь я хозяин!

— Я лишь прошу тебя во всем как следует разобраться!

Обманщик надул щеки и задумался. Карлики что-то шептали ему в уши.

А совсем рядом Белиал раздавал приказы людям Ордена:

— Окружите это место — никто не должен отсюда выходить. Держитесь в отдалении — из-за столбов может что-нибудь прилететь. Немедленно отправьте гонцов за подмогой, нам нужны лучники, чем больше, тем лучше. И как можно скорей. Я не хочу в очередной раз упустить Богоборца.

— Ты же говорил, что он не может покинуть это место.

— В Мире не бывает ловушек, из которых нет выхода, — понизив голос, сказал Белиал. — Оттуда, откуда нельзя уйти на ногах, можно… — Он не договорил фразу, посмотрел на близкие каменные столбы, словно почувствовав острый взгляд Глеба, и отошел в сторону.

— Ладно, — выдохнул Обманщик. — Я дам тебе шанс, странный человек. Но не потому, что ты обманул меня, и не потому, что ты пытался это сделать. А потому, что я вижу, кто твои друзья, и кто твои враги. Пусть же все решит случай: заплати выкуп, и я тебя отпущу. Три сотни золотых — это достаточная цена. Три сотни — против твоей жизни.

— Выкуп? — Глеб пожал плечами. — Но зачем тебе деньги?

— Я сожру их вместо тебя. Деньги для меня очень питательны, в них больше обмана, чем золота, и они вкусны, потому что, переходя из рук в руки, они собирают все обманы Мира, самые разные, самые изощренные… — Обманщик облизнулся и рассмеялся, закатив глаза, а потом стряхнул с плеч карликов и неуклюже полез на светящийся Шпиль.

— Если твои друзья настоящие, — обернулся он где-то на полпути между землей и небом, — они найдут деньги. Я вернусь через четыре часа…

— Примерно через четыре часа здесь будет сотня лучников, — громко сказал мастер Буги по прозвищу «Эйты». — Но все же, уважаемый маг, как тебя зовут?..

4

Всадники рассредоточились, окружили место Обманов, держась от него на достаточном удалении, спешились, расположились с удобством — словно на пикнике. У них была еда и питье, и у них имелись темы для разговоров — беседовать, правда, было непросто, приходилось кричать, чтоб быть услышанным ближайшими соседями, но это мало кого смущало. Кричали, беседовали о разном: о клинках, о магии, о еде, о начальстве. Кто-то жаловался, что ни в одном виртуальном мире нельзя заниматься сексом. Ему напоминали, что это сделано специально, по требованию правительства, что это прописано в законе, — а иначе все бы только тут и торчали. Должны же и у реальности оставаться какие-то преимущества… Передавались по кругу соленые анекдоты, летала по воздуху фляжка с самогоном, переходила из рук в руки.

Иногда мастера Ордена Смерти были похожи на обычных людей.

Только живые лица их по-прежнему были скрыты под мертвыми масками. Возле их ног лежали взведенные арбалеты. Затаились в траве клинки и кавалерийские пики. Нерасседланные боевые кони паслись в шаге от хозяев…

— Без меня вам не прорваться, — Глеб качал головой. — И со мной, наверное, тоже…

Среди светящихся Шпилей царило уныние. Положение казалось безвыходным.

Глеб дважды обстреливал противника магическими зарядами, но огненные шары получались маленькие и тусклые, а молнии уходили в землю, не дотянувшись до врагов. Глеб чувствовал, что силы его на исходе, и больше не решался применять волшебство. Тем более, что его ослабевшая магия не причиняла мастерам Ордена видимого вреда.

Оставались еще глиняные бомбы, но Глеб решил приберечь их на крайний случай.

— Если Обманщик отпустит меня, мы все же попробуем вырваться. Это единственный шанс…

Он сидел, привалившись спиной к светящемуся столбу, без особого аппетита поглощал все съестное, что нашлось в сумках Ирта, Горра и Фивы, и надеялся, что за оставшееся время его силы хоть немного восстановятся.

Белиал тем временем экспериментировал с магией. Трижды он обрушивал мощь своих заклинаний на невидимый купол, накрывающий Шпили. Первый раз это был дождь из кислоты — едкие капли, касаясь незримой преграды, с шипением превращались в безобидный радужный пар. Потом маг призвал какое-то существо — похожее на огромного, облепленного грязью тритона, оно выползло из земли, поднялось на задние конечности и смогло-таки преодолеть границу владений Обманов — но едва оказавшись среди Шпилей, обернулось безобидным двуногим хомячком, и подскочившие карлики выкинули его наружу. В третий раз Белиал попытался пронять укрывшегося Богоборца и его товарищей лютым холодом. Налетевший со всех сторон стылый ветер вмиг покрыл инеем землю и заморозил воздух — но тут же светящиеся Шпили загудели, словно высоковольтные трансформаторы, засияли багряно — и холод отступил; теплым вихрем умчался ввысь ветер.

Возможно, Белиал пробовал применить и еще какую-нибудь магию, но эти его попытки ничем себя не выдали…

— У нас только двести двенадцать монет, — сказал Дарил. Торговец уже неоднократно пересчитывал деньги, рылся в карманах у себя и своих людей, перетрясал вещи. В прошлый раз монет было двести десять. Значит, нашлись еще две. Может найдется и еще пара-тройка. Но где взять остальные?

— Посмотрите у себя еще раз.

— Я уже все выгреб! — сердито сказал Ирт. И, фыркнув, опять полез в свой ранец.

— Боюсь, Обманщика не заинтересуютбанкноты и расписки… — Дарил, раскрыв на коленях плоскую сумку, которая до этого висела на плече утконосого счетовода, ворошил документы. — У меня здесь разных ценных бумаг на полторы тысячи монет, но согласится ли Обманщик их взять?.. — Дарил выглядел жалко. — А наличные у меня остались в деревне… Как думаешь, Богоборец, возьмет ли Обманщик банкноты и облигации?

Глеб пожал плечами.

Велика ли разница? Если возьмет — надо будет драться с отрядом Ордена. Не возьмет — придется драться с ним, с Обманщиком, хотя, наверное, бесполезное это занятие. Но не стоять же столбом, не лезть же самому в его пасти!

Глеб сейчас думал о подслушанных словах Белиала.

«…В Мире не бывает ловушек, из которых нет выхода. Оттуда, откуда нельзя уйти на ногах, можно…»

Что можно? Улететь на крыльях? На воздушном шаре?

А если попробовать подкоп?

«…откуда нельзя уйти на ногах…»

Неужели Белиал знает, как отсюда выбраться? Конечно, знает. Он же сразу понял, что это за место, но хотел сюда войти — не побоялся того, что может застрять…

— Еще одна! — объявил Дарил, показывая всем монету, которую нашел у себя в сапоге один из гномов. — У нас двести тринадцать золотых. Ирт, посмотри у себя еще раз!

— Говорю же! Я все выгреб!

Глеб старался дышать ровно; он пытался найти решение. Но что-то сбивало, что-то мешало сосредоточиться. Нечто связанное с Белиалом. Какое-то воспоминание…

— Горр, проверь у себя.

— У меня нет денег. Все наши деньги у Ирта.

— Ну посмотри, тебе что, тяжело?.. Фива, Богоборец, и вы тоже…

Монеты…

— Черт возьми! — Глеб хлопнул себя по лбу. — У меня же есть целый кошелек!

Как он мог забыть! Он подобрал этот кошель в комнате, где нашел книжки «Магия для чайников»! В доме Белиала…

— Сейчас… — Глеб полез в свой ранец, нащупал маленький, плотно набитый кошель из толстой кожи, вытащил его, подкинул на ладони. — Вот!

— Сколько там? — у Дарила загорелись глаза.

— Не знаю. Я в него не заглядывал. Совсем про него забыл!

— Нам нужно еще восемьдесят семь монет, — заметил утконосый счетовод. — Вряд ли здесь поместится столько денег.

Глеб открыл кошелек, заглянул внутрь.

— Ну? — не выдержал Дарил.

— Кажется… — Глеб поднял на него глаза. — Кажется, это не деньги…

Кошелек был набит каким-то плоскими круглыми гранулами землистого цвета. А из-под них выглядывал бумажный уголок.

— Ну что там? — Дарил навис над Богоборцем, заглянул в кошель.

Глеб ухватил белый уголок, потянул его, вытащил клочок бумаги, перевернул, разгладил на колене. И прочитал вслух:

— «Крылья Эфира, замес восьмой, тип третий, рафинированный».

— Это не деньги, — сделал вывод Дарил, отступил, разочарованный, сел на свое место и снова принялся считать монеты, словно надеялся найти среди них неученый золотой.

5

Решение нашлось, когда отпущенное время подходило к концу. Решение было такое простое, что Глеб сперва отмел его.

Оттуда, откуда нельзя уйти на ногах, можно — телепортироваться.

Глеб почесал затылок. Слишком уж как-то прямолинейно, примитивно.

Но почему бы не попробовать?

Он достал книги, нашел ту, в которой шла речь о телекинезе и телепортации, открыл на нужной странице, начал читать. Он одолел несколько абзацев — но ничего не понял.

В тексте упоминались какие-то незнакомые термины; поясняющие рисунки и схемы лишь запутывали еще больше, магические формулы походили на дифференциальные уравнения — а к ним у Глеба была давняя неприязнь.

Определенно, овладеть телепортацией было не в пример сложней, чем всякими файерболами и лайтинг-болтами. Не зря же о телепортации писалось в предпоследнем томе «Магии для чайников», в уроках сорок восьмом, сорок девятом и пятидесятом…

Глеб вздохнул, потер виски кончиками пальцев, заглянул в глоссарий, нашел там слово «когерентность».

Физику он помнил, что такое когерентность, знал. Но применить этот термин к магии не мог. Ну как истолковать фразу о том, что «кастующему необходимо удерживать магические потоки Света и Эфира в кратных и когерентных состояниях»?

Черт возьми, неужели придется проштудировать все книги, чтобы хоть что-то понять?!

— Лучники идут, — сказал Ирт.

Глеб поднял голову.

Из-за поворота показалась колонна людей в легких кожаных доспехах и широких штанах цвета хаки. Двуживущие воины бежали по дороге, придерживая тяжелые колчаны; за их спинами покачивались длинные зачехленные луки. Три всадника в костяных масках вели отряд: один показывал дорогу, второй ритмичным счетом задавал темп движения, а третий следил за порядком среди рядовых бойцов.

— Они собираются обстреливать нас вслепую, — предположил Глеб.

Белиал вышел встречать подоспевшую подмогу. Он о чем-то переговорил с предводителями лучников, и те разделили отряд на три группы. Первая группа развернулась в линию на пологом склоне ложбины, вторая направилась к небольшому холму, заросшему земляникой, а третья осталась на дороге.

Глеб следил за перестроениями противника и просматривал книгу. Он нашел небольшое и внятное предисловие, в котором подтверждались его мысли: телепортация является особым родом волшбы, освоить ее дано не каждому, но даже те, кто способен овладеть этим мастерством, должен сперва изучить хотя бы одну разновидность магии некоего Дальнего Действия…

Глебу хотелось завыть в полный голос.

«Магия телепортации, — говорилось ниже, — недоступна магам низкого уровня, поскольку она требует значительного количества энергии, а так же умения обращаться с Ветром Эфиров и знания Законов Смещения…»

Лучники расчехлили луки, сдвинули колчаны. Они не спешили, они вели себя так, словно были на учебных стрельбах.

«…Впрочем, — Глеб перелистнул страницу, — существуют способы телепортации, не требующие особых умений и затрат. В первую очередь, это способы основаны на использовании артефактов, относящихся к классу Перемещающих. Так же существуют одноразовые свитки с заклинаниями перемещений. Свитки эти может использовать даже человек, не имеющий магических способностей. Ему достаточно прочитать написанное заклинание, чтобы реализовать магию…»

— Нам негде укрыться от стрел, Богоборец, — сказал Дарил, с тревогой глядя на лучников. — Сколько мы продержимся?

— Придется пожертвовать лошадьми. Спрячемся за ними, за их телами… — Горр и Фива, выполняя распоряжение Глеба, собирали лошадей вместе, стреноживали, привязывали к Шпилям, готовили живое — пока живое — укрытие. — Они не смогут бить прицельно, они не будут нас видеть, а стрел у них не бесконечное количество…

Глеб говорил и смотрел в книгу.

«…Существуют так же разного рода миксы: снадобья, порошки. Для контролируемой телепортации наиболее часто используют Крылья Эфира — особым образом приготовленную смесь магических ингредиентов. Для перемещения неконтролируемого, мгновенного фазового смещения, обычно применяют Лазурную Жидкость или, реже, Пыль Хаоса…»

Пропавшие было карлики снова объявились, вынырнули откуда-то, запрыгали вокруг Глеба, завопили:

— Он возвращается! Возвращается!..

Глеб отмахнулся от них.

«Крылья Эфира» — знакомое название… Дурацкое, но знакомое…

Лучники заканчивали последние приготовления. Белиал, собрав командиров групп, что-то им объяснял, чертил посохом в пыли какие-то линии, рисовал…

Глеб вдруг вспомнил: «Крылья Эфира» — это было написано на обрывке бумажки, что лежала в кошельке.

Крылья Эфира! — Он полез в оглавление, потом в глоссарий, нашел нужную страницу, открыл ее.

— Обманщик возвращается! — вопили карлики у самого уха.

— Надо идти к лошадям, Богоборец, — сказал Ирт. — Лучники вот-вот начнут стрелять…

Раненые лошади, пусть и связанные, тоже представляли некоторую опасность. Глеб только сейчас подумал об этом и решил, что, наверное, лучше будет забить животных сразу. Так и укрыться легче…

Но что, если есть другой выход? Что, если лошади еще пригодятся?

— Погоди!

«Крылья Эфира, состав… Сублимационная сушка… В виде порошка или прессованных гранул, весом… Тип первый, второй, третий…»

Глеб бежал взглядом по строчкам, выискивая самое главное.

Белиал повернулся лицом к Шпилям, поднял над головой правую руку, щелкнул пальцами. Явно, он опять творил какую-то волшбу, но какую именно? Неужели хотел сделать стрелы еще смертоносней?..

Глеб покосился на мага, посмотрел на солнце, зная, что с минуты на минуту из квадратного небесного люка покажутся босые ноги Обманщика.

«…Расстояние телепортации прямо пропорционально количеству микса… Один грамм — два километра… Вектор перемещения совпадает с направлением входа в портал…»

Глеб вытряхнул из ранца кошель, содержимое которого совсем недавно представлялось бесполезным, а теперь могло оказаться спасительными для всех них, гаркнул, пытаясь перекричать карликов Обманов:

— Сколько километров до Города?

— Кажется, двести, — ответил Ирт.

— Двести двадцать восемь, — уточнил Дарил.

Одна гранула — четыре грамма. Это восемь километров. Сколько надо гранул, чтоб преодолеть двести двадцать восемь?.. Глеб ругнулся, досадуя на свое бессилие перед элементарной арифметической задачкой, постучал кулаком себя по лбу.

Разве не ирония? — в компьютерном мире приходится считать в уме!

— Сколько будет, если двести двадцать восемь разделить на восемь?

— Примерно тридцать, — тут же откликнулся Дарил.

— Двадцать восемь с половиной, — уверенно ответил утконосый счетовод.

Сделалось совсем темно. За квадратным солнцем шевельнулась тень, и карлики завопили так, что у Глеба заложило уши.

— Что ты делаешь, Богоборец? — спросил Ирт. В голосе его звучала надежда.

Глеб промолчал. Ему некогда было отвечать, он отсчитывал гранулы и складывал их кучкой на плоский камень.

«… выберите ровное место. Рядом не должно быть крупных препятствий, таких как деревья, стены строений, скалы — иначе возможен коллапс портала…»

Глеб надеялся, что трех квадратных метров чистого пространства будет достаточно.

Огромная босая ступня встала на закругленную макушку одного из Шпилей — Обманщик вернулся.

— Будьте готовы резать путы! — крикнул Глеб, сам не зная, что у него сейчас получится.

«…Портал открывается магическим огнем…»

Он уже неплохо обращался с файероболами.

Огненная капля сорвалась с наконечника копья, плюхнулась на пирамидку гранул — и яркая вспышка заставила Глеба зажмуриться. А когда он открыл глаза, то увидел сияющую голубоватую сферу, висящую в нескольких сантиметрах от земли. Поверхность сферы пульсировала и колыхалась, словно ткань на ветру, по ней волнами бежала рябь и двигались мутные тени — словно проекции далеких картин.

— Есть!

Карлики завопили испуганно, попятились. Что-то закричал сверху Обманщик.

— Все сюда! — Глеб замахал руками. — Быстрее!

Из травы к подножью одного из Шпилей вышел суслик, вытянулся столбиком, свистнул тихо, стал оглядываться. Он ничего не боялся — ни людей, ни уродливых карликов, ни великана, торопливо спускающегося по светящейся колонне. Глаза у суслика были странные — разумные, человеческие. И Глеб понял, что это значит.

— Быстрей! — рявкнул он, сгреб книги в ранец и бросился к товарищам.

Зря! Зря вязали лошадей! Оставить их тут? Сколько у них времени? Сколько еще секунд?

«…портал существует, пока в него не шагнет кастующий, и пока у кастующего достаточно энергии…»

Еще один суслик выглянул из травы. Две мыши-полевки выползли на заваленный мягкими камнями пятачок, замерли в нескольких метрах от портала, осмотрели его умными глазами-бусинами. Крохотная землеройка вылезла из норы. Толстый сурок уселся на плоский зад, уставился на людей, возящихся с лошадьми.

— Огонь! — вопил Белиал, размахивая посохом. — Огонь!..

Теперь он видел все, что происходило за незримой стеной — видел глазами грызунов.

Свалился на землю Обманщик, затряс головами, глухо рыча и брызжа слюной. Карлики взлетели ему на плечи, заверещали визгливо.

— Бросайте все! — Глеб хватал товарищей за руки, тянул их, толкал к открытому порталу. — Бегите!

Спикировали с неба два стервятника с голыми шеями, уселись на макушки колонн, вытаращили глаза. Со всех сторон ползли мыши, всюду шныряли суслики, сурки, кролики.

— Выкуп! — Обманщик тяжело поднялся, растопырил руки, шагнул на Глеба.

Вслед за Белиалом увидели цели и многие лучники, выхватили стрелы, натянули луки. Непривычно им было смотреть сразу двумя парами глаз: своими и звериными. Нелегко совместить два взгляда — не сразу разберешь, куда и как целить.

— Уходим! Все! Дружно!

Трех лошадей все же пришлось оставить.

— Выкуп! — требовал Обманщик. Головы его раздулись и лопнули, превратившись в зубастые пасти. Руки обернулись длинными щупальцами, ноги трансформировались в гусеничное шасси, кожа сплошь покрылась чешуйками брони. Карлики Обманы срослись с хозяином, они вращали головами, словно радарами, и от их тонкого визга темнело в глазах.

Просвистели в воздухе первые стрелы, вонзились в камни, высекли искры из Шпилей; рассыпались пылью, ударив в бронированного Обманщика. Заржала раненная лошадь, попыталась вскинуться, но упала на бок и забилась, грызя удила, испуганными мокрыми глазами косясь на спины уходящих людей.

Фива первой прыгнула в портал — и растворилась среди теней на его колышущейся поверхности. Горр последовал за девушкой, уволок за собой двух упирающихся жеребцов. Дарил шагнул в сферу, затаив дыхание, закрыв глаза и вытянув перед собой руки. Охранники поддерживали его.

Глеб отбивал летящие на него стрелы и одновременно уворачивался от щупалец Обманщика, бегал вокруг него, рискуя быть раздавленным тяжелыми гусеницами.

— Уходи ты, Богоборец! — прокричал Ирт.

— Сначала вы все! После меня портал закроется! — Одна стрела ударила его в плечо. Она пробила одежду и кожу и повисла, словно пиявка. Кровь текла по длинному древку, окрашивала густое оперение. Глеб вырвал стрелу, откинул в сторону и едва не попал в объятия Обманщика. Чудом увернувшись от когтистого щупальца, он отскочил назад, и увидел, как в портале растворились широкие спины гномов.

— Бейте в спину! — надрывался Белиал. Отложив посох, он тоже взялся за лук. — Цельтесь Богоборцу меж лопаток! Там он уязвим!

Глеб не задумывался, как ему удается избегать такого количества направленных на него стрел. Он просто бегал, прыгал, укрывался за шпилями, отмахивался копьем — и не замечал, что двигается в несколько раз быстрей обычного человека.

Его силы таяли, но и этого он пока не замечал.

— Выкуп! — страшно вопил Обманщик, пытаясь оттеснить шустрого пленника от портала.

— Сожри! Сожри! — азартно визжали карлики, почти до плеч утонувшие в жирных плечах хозяина.

— В спину! — надрывался Белиал, выпуская стрелу за стрелой. — Бейте его в спину!

Ржали лошади, лязгали механические гусеницы, свистели, щелкали стрелы и арбалетные болты, верещали раненные суслики, пищали раздавленные мыши…

— Уходим, Глеб! — Ирт был готов шагнуть в портал. Но он не хотел оставлять Богоборца и потому тянул ему руку. — Уходим, мы последние!

Глеб, пригнувшись, проскочил мимо неповоротливого Обманщика, наткнулся грудью на очередную стрелу, но не обратил внимания на пустяковую рану, и кинулся к светящейся сфере. Толкнув Ирта в портал, он быстро обернулся — и вдруг встретился взглядом с Белиалом.

Маг подобрался совсем близко, он, оскалившись, смотрел на Глеба, но в глазах его не было ни злобы, ни ненависти, ни ярости.

Только разочарование и усталость.

Глеб махнул ему рукой, шагнул в голубой свет портала — и полетел, кружась, словно подхваченная ветром пушинка…

Глава 8

Танк заметил слежку неделю назад.

Вернее, он заподозрил, что за ним следят. Но не был в этом уверен на все сто процентов.

Какие-то примелькавшиеся личности появлялись поблизости, стоило ему выйти на улицу. В тихом заведении, где обычно он — единственный утренний посетитель — пил кофе, теперь постоянно кто-то сидел. Незнакомые автомобили с тонированными стеклами проезжали рядом и парковались неподалеку, когда он выгуливал Малыша. На лестничной площадке слишком часто пахло табачным дымом, а в одном и том же окне дома напротив каждый вечер что-то поблескивало.

Танк на всякий случай поинтересовался у работодателя, что тот думает на этот счет.

Работодатель пообещал разобраться.

Танк надеялся, что разбирательство не затянется надолго…

1

Гока Гончар возвращался с рынка. День сегодня выдался удачный — на лотке, что нес перед собой Гока, остались лишь две плошки. Весь остальной товар был распродан. И с покупателями везло — почему-то сегодня никто не торговался, не сбивал цену, а сразу лез за деньгами.

Гока широко улыбался — он был очень доволен собой; он представлял, как придет домой, крикнет жену и широким жестом бросит перед ней всю выручку. Ну или почти всю…

Тесная улочка была пуста. Гока припозднился — после торговли заглянул в заведение Димитра Веселого, своего старого друга, и не заметил, как просидел там несколько часов. Выпил он немного — всего лишь большую кружку эля, одну-единственную. Но и она развязала ему язык. О всяком говорили они с Димитром, но в основном обсуждали новости, что несли в Город путники с востока…

С каждой минутой становилось все темней, и Гока прибавил шагу. Обшарпанные стены домов поднимались высоко вверх, а между ними, будто узкое тряпичное полотнище было натянуто серое с красными разводами небо. Подкованные сапоги Гоки цокали по брусчатке, и эхо шагов бежало далеко вперед, словно торопясь быстрей хозяина очутиться дома.

Гока любил Город. Но ему не нравились трущобы; здесь всегда темно и влажно, здесь в канаве смердят помои, а люди ходят бледные, словно черви.

То ли дело за стеной! Там чисто и привольно, там гуляют веселые горожане в пестрых одеждах, там фонтаны рассыпают веера радужных брызг, а ночами на улицах горят яркие фонари. И там нечего бояться — за порядком в Городе следит Король, власть которого признают даже самые могучие Двуживущие.

Здесь же… Здесь тоже появляются королевские патрули, и есть видимость порядка — но… Трущобы так трущобами и остаются…

В тени улицы что-то шевельнулось, и у Гоки екнуло сердце. Вспомнилось вдруг, что в заведении Димитра за соседним столом сидели три человека с невыразительными лицами и опасными глазами. Перед ними стояли три кружки, но люди к ним не притрагивались. Они молчали. И слушали.

А Гока рассказывал об удачном дне и о своей выручке. Говорил о том, как придет к жене и выложит перед ней дневной заработок — в три раза больший, чем обычно…

На брусчатку узкой улицы шагнула фигура в длинном плаще и в шляпе, широкими полями закрывающей лицо.

— Давай деньги, гончар, и разойдемся, — сказал ровный голос, и тонкий кинжал блеснул в складках плаща.

Гока остановился и беспомощно оглянулся.

Две тени, кажущиеся бесплотными призраками, преградили путь к отступлению.

Да и куда отступать?

— Не тяни, гончар! Доставай деньги, или мы их снимем с твоего трупа!

Ну где же патруль? Когда не надо, они табунами ходят. А как что случится — их и слыхом не слыхать.

— Чего ждешь?! — Фигура надвинулась, и под шляпой Гока разглядел кривящий рот, полный железных зубов. Зубы были страшные, острые, словно гвозди. И Гока Гончар попятился.

— Ну?

Дрожащими руками полез Гока за пазуху. За плетеный шнурок вытащил кошель, медленно протянул его грабителю.

И тут случилось чудо.

Воздух между Гокой и разбойником заколыхался, запульсировал, мягко светясь. Невесть откуда взявшийся сгусток тумана расплылся кляксой. Потом туман чихнул, и в его глубине обрисовалась человеческая фигура. Миг — и она ступила на брусчатку. А воздух позади нее погас и, вроде бы, заметно похолодел.

Появившийся из тумана человек жмурился и покачивался. Он шагнул вперед и сослепу налетел прямо на грабителя. Гока видел, как сверкнул кинжал, и ему показалось даже, что острое лезвие ударило незнакомца в бок.

Но незнакомец не упал, и не осел, съежившись. Он сказал тихо:

— Извините, — и чуть посторонился.

Лезвие сверкнуло опять. А две тени, что стояли у Гоки Гончара за спиной, вдруг очутились перед ним. Три грабителя, оставив на время свою первую жертву, окружили человека, возникшего из воздуха. И тот лишь сейчас понял, что ему угрожает опасность. Он подобрался, окинул взглядом противников и перехватил копье, которое до этого казалось дорожным посохом. Кажется, он слегка растерялся. И все же он сумел уклониться от удара короткой дубинки и смог блокировать удар узкого клинка.

— Вы кто такие? — спросил человек, отступая к стене. Теперь противники стояли перед ним, а не вокруг него, и, кажется, так получилось не случайно, кажется, человек этот знал, что делает.

Разбойники не ответили. Они наступали; они видели, что незнакомец — Одноживущий, что он тяжело дышит, что одежда его порвана и пропитана кровью. Уличные грабители не ожидали, что израненная жертва окажет им достойное сопротивление.

Они ошиблись.

Копье ударило, словно змея. И на миг будто растворилось в воздухе.

Отлетела в сточную канаву налитая свинцом дубинка, со звоном лопнул узкий клинок. Три тела упали на стертую брусчатку, три широкополые шляпы слетели с голов. Кровь темным ручьем потянулась к сточной канаве.

Человек с копьем перешагнул через трупы и тихо спросил у стоящего в оторопи Гоки:

— Это Город?

— Город, — не сразу ответил гончар. И, помедлив еще немного, уточнил: — Город там, за стеной…

2

Город был столицей Мира. Правил им Одноживущий Король, которого мало кто видел, но о котором никто никогда не забывал. Любой человек, вошедший в Город, был обязан соблюдать местные законы. Преступники же наказывались. И скрыть преступление не представлялось возможным — Король видел все, что происходило в его вотчине.

Город был создан для отдыха Двуживущих. Здесь не надо было волноваться за свою жизнь, здесь можно было забыть обо всех опасностях — Король следил за всеми и никого не давал в обиду. Потому-то в Городе так любили проводить время новички Двуживущие. Они мирным трудом зарабатывали небольшие, но легкие деньги, а потом тратили их во всевозможных учебных заведениях, приобретая боевые умения и развивая полученные навыки. Впрочем, в Городе хватало заведений и для умелых бойцов. Опытные мастера-одиночки жили в королевских владениях, и многие из них могли научить такому, чему больше нигде нельзя было научиться. Правда, уроки эти стоили недешево. Да и не всякого человека брались обучать старые мастера.

С некоторых пор деревеньки, окружающие Город, стали быстро разрастаться. Возле городской стены за считанные месяцы отстраивались целые кварталы: жилые районы, торговые зоны, мастерские. Вчерашние крестьяне учились ремеслам и собирались в артели, торговые гильдии спешили занять выгодные места у подъездных дорог, сельские жители из глубинки целыми деревнями переселялись ближе к столице, надеясь, что Король защитит их от гоблинов, от троллей, от нежити, от Ордена Смерти. Росли новые селения, смыкались, становились все тесней, все темней, тянулись вверх слепыми стенами, гнили понизу…

Трущобы окружили Вечный Город, осадили его.

И даже Король ничего не мог с этим поделать.

3

Память отказывала: Глеб помнил короткую схватку, но не мог вспомнить, сколько было противников. Он помнил имя Одноживущего с лотком на груди, но забыл, как тот выглядел. Он помнил, что они вдвоем шли по улице, похожей на ущелье, но долго ли — этого он не мог сказать.

И он не мог понять, где он сейчас находится.

Маленькая тесная комната была завалена всяким барахлом. Барахло лежало на стеллажах, высовывалось из ящиков, грудилось на полу и даже свисало с потолка: тряпки, ветошь, шкуры, веревки, ремни, цепи…

— Мой сын — старьевщик, — сказал Гока Гончар, появившись в дверном проеме. — Это все его…

Глеб лежал на соломенном тюфяке. Тонкое одеяло комом валялось на полу. На узкой серой простыне темнели пятна подсохшей крови. В комнате было жарко, в маленькое пыльное оконце бились мухи, а под потолком звенел жесткими крыльями какой-то летающий жук.

— Давно я здесь? — спросил Глеб.

— Со вчерашнего вечера, — ответил Гока. — Сейчас утро.

— А где Ирт? Где Горр? Фива?

— Ты уже спрашивал о них. Я не знаю. Ты был один, когда появился.

— Они мои друзья. Они не могли меня бросить…

— Ты был один, — повторил Гока. — Мы шли по улице, и ты выкрикивал эти имена. Но никто не отзывался.

Глеб вспомнил: улица была темная и пустая; голос бежал вперед и глох в ущелье стен; ничто не двигалось, только две собаки с ворчанием жрали кролика, да ворочался в канаве толстый сурок…

— Я должен найти их! — Глеб сел, оглядел себя, припоминая смутно, как его клевали стрелы, и жалил в ребра узкий клинок уличного грабителя.

— Ты ранен, — неуверенно сказал Гока. — Скоро придет лекарь, он осмотрит тебя.

— Я в порядке, — Глеб встал. — Мне бы не помешала новая одежда. Только у меня нет денег, чтобы заплатить. Но деньги есть у моих друзей.

— Не надо денег! — замахал руками Гока Гончар. — Ты спас меня, и я очень тебе благодарен…

— Деньги есть у друзей, мы должны их найти, — не слушал гончара Глеб — И они, наверняка, ищут меня сейчас. Проводи меня на место, где я появился. Они должны быть там, они не могут меня оставить.

— Хорошо… — Гока все же колебался. — Но ты уверен, что нормально себя чувствуешь? Я видел вчера — у тебя в груди торчала стрела.

— Я выкинул ее по дороге.

— И тебя ударили кинжалом.

— Слишком слабо ударили.

— Но кровь…

— Все зажило…

— Но ты едва шел…

— Я уже отдохнул…

Они уставились друг на друга: Гока был удивлен, Глеб с трудом сдерживал раздражение.

— Хорошо, — сказал Гончар, опуская глаза. — Я сейчас…

Он ушел, прикрыв за собой обитую рогожей дверь. Глеб снова опустился на тюфяк, пытаясь понять, как же так вышло, что друзья покинули его. Перенеслись ли они туда же, где оказался он? Или, может, застряли в каком-нибудь безвременье? Не совершил ли он какой ошибки, открывая портал, все ли так понял, все ли сделал, как надо?

Глеб дотянулся до ранца, лежащего на сундуке, достал нужную книгу, нашел главу, где писалось о порталах, начал было читать, но тут вернулся Гока Гончар, принес чистую льняную рубаху и холщовые штаны.

Глеб быстро переоделся, аккуратно сложил старую одежду, оставил ее на углу тюфяка. Сказал:

— Может, сыну твоему пригодится.

Они покинули заваленную барахлом каморку, прошли коридором мимо множества дверей, спустились по узкой скрипучей лестнице с шатающимися перилами.

— Большой дом, — заметил Глеб.

— Здесь живет десять семей, — сказал Гока. — Мы переехали сюда год назад, а раньше, пока не скопили достаточно денег, жили в закутке конюшни. Здесь хорошо, у нас три комнаты, в одной мы живем, во второй мастерская, где я делаю посуду, а жена и дочь ее расписывают; а в третьей, маленькой, сын держит свои вещи. Он старьевщик.

— Да, я помню, — кивнул Глеб.

На улице было все так же темно, только полоса неба светилась чистой синевой.

— У нас тут не самый лучший район, — сказал Гока.

— Я заметил, — ответил ему Глеб.

Прохожих было немного. Все они шли торопливо и угрюмо глядели себе под ноги. Одежда их особым разнообразием не отличалась, и лица людей были такие же простые, помятые и серые, как и одежда.

Единственный человек, который не был похож на всех прочих, сидел на перекошенном ящике посреди улицы. Он никуда не спешил, он улыбался, крутил головой и громко разговаривал, обращаясь ко всем сразу.

— Подайте! — требовал он и тряс перевернутой шляпой с нашитыми на тулье бубенчиками. — Подайте старому вояке, потерявшему здоровье в горячих схватках с Двуживущими! Подайте ветерану, воевавшему рядом с Богоборцем!.. — В пестрой одежде, пошитой из лоскутов, с деревянным мечом на боку, он был похож на шута, а не на отставного воина.

— Ты знаешь Богоборца? — Глеб остановился возле нищего.

— Да я видел его, как вижу сейчас тебя, уважаемый! — воскликнул попрошайка.

— И как же он выглядит?

— О! В нем три метра росту, его руки обвиты могучими мышцами, от его шага дрожит земля, а его взгляд зажигает огонь.

Глеб хмыкнул, и двинулся было дальше. Но нищий вдруг поймал его за руку и потянул к себе.

— Но на самом деле, уважаемый, — зашептал он, — Богоборец невысок и нескладен. Он похож на любого из нас, а голос его очень похож на твой голос…

Глеб заметил, что нищий слеп — глаза его были живы, но пусты. Точно такой взгляд был у Белиала, когда он пытался разглядеть, что происходит за незримой стеной Места Обманов, и не подозревал, что смотрит прямо Глебу в лицо — вернее, сквозь него…

— У Богоборца такие же пальцы, как у вас, — еще тише сказал попрошайка, и улыбка его поблекла. — Такие же ладони и запястья… — Руки его поднялись, коснулись лица Глеба. — У него точно такой же нос… И лоб… И виски…

Глеб мягко отвел руки нищего, спросил, надеясь, что ответ разбудит память:

— Как тебя зовут?

— Драмур, господин… — чуть слышно пробормотал нищий. — Драмур Забияка… Мы с вами встретились в Известковых Горах, а потом вместе шли к Круглому Озеру… Помните драку с ограми? Ну, ту самую, на перевале, на краю пропасти? Когда вы едва не свалились вниз…

— Нет, не помню.

— А стычку с Большим Жоржем помните?

— Я не знаю никакого Жоржа.

— Ну, как же? Жоржа знают все. Он и сейчас благодарит вас за то, что вы наставили его на путь истинный.

— Не помню, — покачал головой Глеб. — Когда это было?

— Давно… Лет пять назад… А я знал! Я чувствовал, что сегодня увижу вас, господин! Тут проходил человек, очень похожий на вашего друга, и я подумал, что это он и есть, но сам тому не поверил. А когда услышал и ваш голос, тут уж я и сообразил…

— Постой! О ком ты говоришь? Какой друг? Ирт? Когда он здесь был?

— Ирт? — Слепец покачал головой. — Не знаю никакого Ирта. Я говорю о Белиале. О вашем друге, о маге. Ох, славно мы втроем сражались против пещерного дракона, стерегущего Дьяволов Проход!

— Белиал был здесь?

— Да. Спрашивал, давно ли я тут сижу. Мне голос его сразу показался знакомым, только я не поверил… А вот он меня не узнал. Видно, принял за одного из лживых проповедников, что именем Богоборца клянчат у прохожих деньги.

— Когда он здесь был?

— Часов у меня нет. А и были бы — не разглядел… — Слепец развел руками.

— Хотя бы примерно.

— Ну, час назад. Или два часа.

— Он был один?

— Кажется, да.

— И куда ушел?

— Туда, откуда пришли вы. Разве вы не вместе?

— Нет… — Глеб озирался. — Белиал хочет меня убить. Я бегу от него.

— Да ну? — удивился Драмур. — Бывает, конечно… — Он вздохнул, пожал плечами. — Друзья становятся врагами, а враги превращаются в союзников… Вот как Большой Жорж…

— А ты, Драмур, все еще мой друг?

— Да, господин… — улыбнулся нищий, и вновь потянулся руками к лицу Глеба.

— Если Белиал вернется, постарайся пустить его по ложному следу. — Глеб отступил на шаг.

— Хорошо, попробую. За прошедшие годы я здорово научился врать, — слепец вздохнул, покачал головой. Улыбка его сделалась робкой, неуверенной.

— Спасибо тебе, — сказал Глеб.

— Вам спасибо, господин… Когда-нибудь… Когда-нибудь вы же вспомните обо мне, о вашем верном Одноживущем товарище. Вспомните, правда? И снова вернетесь?..

— Да… — Глеб разрывался. С одной стороны, ему не терпелось поскорей убраться отсюда, раствориться в Городе, спрятаться среди людей, как можно дальше от этого места, от рыскающего здесь Белиала. С другой стороны, он хотел бы побеседовать со старым солдатом, убедиться, что они действительно когда-то были знакомы, узнать что-то новое о себе и о Белиале.

Прихватить нищего с собой?

Он будет обузой. Кажется, он не вполне нормален, он привлечет внимание, его запомнят…

— Я еще вернусь, — пообещал Глеб. — Где тебя можно найти?

— Здесь! — притопнул ногой Драмур. — Каждый день, кроме ярмарочных, я сижу на этом ящике и рассказываю людям о Богоборце. Они посмеивались надо мной, но я всегда верил, что снова тебя увижу, господин! Я-то знаю, что легенды не врут! Врать может один человек, но целый народ врать не может! И ты дашь мне еще одну жизнь! Я верю! Я всегда это знал!.. — Нищий опять кричал, и Глеб, ободряюще хлопнув его по плечу, повернулся к ждущему гончару.

Их взгляды встретились.

Гока был бледен. Правая щека его дергалась.

— Вы — Богоборец? — заикаясь, спросил он.

— Ну да, — кивнул Глеб, стараясь не засмеяться — смех бы вышел невеселый, неестественный, ехидный и злой. — Только никому об этом не рассказывай!

4

Тел ночных грабителей уже не было; должно быть, все же объявившийся патруль наткнулся на трупы и направил сюда похоронную команду, чтоб не смущать обывателей. А может привычные к ночным происшествиям обыватели, которых непросто было смутить, сами позаботились о мертвецах. А вот с кровью возиться никто не стал, кровавые лужи и подтеки в трущобах были делом обычным. Смывать их — все равно, что вытирать утреннюю росу…

— Вы появились здесь, — пояснял Гока, тушуясь и стараясь не смотреть Богоборцу в лицо. — Сперва был туман… Вернее, воздух стал колыхаться, словно в жару, засветился, а потом уже появился туман. И вы в тумане. Вышли — и прямо на грабителя с кинжалом…

— Да, я вспомнил, — Глеб все уже осмотрел, и теперь хотел куда-нибудь убраться. В сточной канаве он обнаружил тушки сусликов, и ему стало понятно, каким образом его нашел Белиал.

Как знать, может и сейчас какая-нибудь затаившаяся мышь-полевка уставилась прямо на него словно крохотная камера видео-наблюдения…

— Мне надо идти, — сказал Глеб. — Если увидишь здесь незнакомых Одноживущих, если тебе покажется, что они кого-то ищут — спроси их имена. Если это будут Ирт, Горр или Фива, передай, что я жду их на месте, куда они должны были меня отвести. Они поймут. А если увидишь здесь Двуживущего мага… тогда… постарайся, чтобы он не увидел тебя…

Гока кивал, слушая Богоборца, и ругал себя за тупость. Неужели нельзя было догадаться, что простой Одноживущий из ниоткуда не появляется? Неужто не ясно, что обыкновенный человек не стал бы заступаться за безвестного гончара? Разве не понятно, что обычный Одноживущий не способен так расправиться с тремя грабителями и так залечить свои раны? Ну как можно было разместить Богоборца в тесном чулане, заваленном старьем? Не накормив?! Бросив на соломенный тюфяк?!

— Извини, — пробормотал Гока.

— Что? — удивился Глеб.

— Извини, что не оказал тебе… вам, господин… должного уважения. Я не знал…

— Ерунда, — отмахнулся Глеб. — Ты дал мне возможность прийти в себя, а это единственное, что мне требовалось… А кроме того… Возможно, ты спас мне жизнь. Тем, что увел меня в свой дом… Спасибо тебе, гончар.

— Храни себя, Богоборец…

Гока смотрел, как уходит могучий герой, так похожий на обычного человека. Вот он свернул в переулок и пропал — словно растворился в густой тени, ушел в никуда .

Чего он добивается? Что гонит его по Миру?

Легенды говорят — месть…

Гока Гончар еще раз огляделся. Сам не зная зачем подобрал валяющуюся дубинку, налитую свинцом, а потом отправился к нищему Драмуру, чтобы послушать его истории.

5

Глеб некоторое время плутал по улицам и переулкам, стараясь держаться там, где было больше народу. Он надеялся, что таким образом собьет Белиала со следа. Вряд ли маг сможет найти его по запаху, словно собака, но, как знать…

На небольшом рынке, где торговали овощами и фруктами, Глебу встретились воины, на доспехах которых красовался королевский герб — взлетающий Пегас.

— Уважаемые, — обратился к солдатам Глеб. — Вы не подскажете, где находится харчевня «Хромой мул»?

На него посмотрели с легким недоумением. К королевским мечникам с подобными вопросами обращались лишь Двуживущие.

— Это не здесь, — сказал один из воинов, оценивающе приглядываясь к Глебу, к его копью и ранцу. — А ты кто такой?

— Я оруженосец прославленного Демона Максвелла, — уверенно соврал Глеб. — Я потерялся в толчее, а теперь ищу хозяина. Он должен быть в «Хромом муле».

— Пойдешь прямо по этой дороге, перед храмом Огнедержателей свернешь налево, пройдешь по аллее до самых фонтанов. А там спросишь кого-нибудь еще, там уже недалеко…

— Спасибо, уважаемые, — склонил голову Глеб, думая, а сможет ли он справиться с этой троицей. У Короля были крепкие воины, даже Двуживущие не рисковали с ними связываться.

Мечники словно прочитали мысли Глеба. Нахмурились, положили ладони на рукояти мечей, чуть раздались в стороны.

— Так я пойду? — Глеб улыбнулся им, двинулся вперед. Воины пропустили его, проводили внимательными взглядами. Глеба их взгляды не пугали — королевские воины были строги лишь с нарушителями порядка, а он ничего нарушать не собирался. Правда, сегодня ночью прикончил трех грабителей. Но это было, скорей, благодеяние…

До «Хромого Мула» он добирался целый час, и ему еще трижды приходилось уточнять у прохожих дорогу. Размеренная ходьба благоприятствовала раздумьям. Но сейчас Глеб старался не вспоминать о мучующих его вопросах. Стоило ему подумать о том, зачем он идет в «Хромой мул», для чего ищет загадочного Танка, как его сразу же начинал одолевать страх.

Глеб боялся узнать о себе правду. Боялся, что ему откроется нечто, с чем он никогда не сможет смириться, чего никогда не примет.

Потому Глеб старался думать о другом — в первую очередь о пропавших товарищах.

И когда впереди показался «Хромой мул», Глеба осенило.

«…вектор перемещения совпадает с направлением входа в портал…»

Их же просто разбросало! Хоть они и входили в портал с одной стороны, но вряд ли у них получилось шагнуть в него по одной и той же линии — след в след. Кто-то чуть сместился вправо, кого-то немного занесло влево. А портал умножил эти ничтожные отклонения и превратил миллиметры в сотни метров, а то и в километры.

Наверное, надо было держаться за руки.

Чертов учебник! Почему об этом нигде не было упомянуто?

Или, все же, было? Где-нибудь в сносках, мелким шрифтом, или в предваряющих главах…

Глеб чуть успокоился. Скорей всего, так и случилось. А значит с товарищами все в порядке, и они где-то рядом. И, наверное, они догадаются, что найти друг друга можно в «Хромом муле».

Здесь…

Харчевня мало чем отличалась от прочих подобных заведений. Разве только тем, что на наружной стене ее, обращенной к дороге, был намалеван огромный трехногий мул, подозрительно похожий на Пегаса с королевского герба.

В загоне позади харчевни паслись распряженные кони. Еще три лошади стояли у коновязи. Хмурый мальчишка лет восьми собирал лопатой свежий навоз и складывал его в ведро. Глеб поздоровался с мальчиком, но тот лишь зыркнул на гостя и ничего не ответил. Не до разговоров ему было, мало ли тут всяких шляется…

Ступени крыльца были сложены из гранитных плит, возможно, из могильных камней. Глеб поднялся по ним, несильным толчком распахнул легкую, будто картонную дверь и увидел Ирта.

Ирт сидел за столом, положив ноги на сиденье свободного стула, курил трубку, а на столе перед ним стояла наполовину опорожненная пивная кружка. Кроме Ирта в зале было еще человек пятнадцать, но ни Горра, ни Фивы, ни торговца Дарила Глеб среди них не углядел.

— Что закажете? — услужливый трактирщик подскочил к новому гостю, мягко взял его за локоть, ненавязчиво потянул за собой. — Садитесь, здесь свободно, здесь вам никто не будет мешать…

— Лучше я сяду там, — Глеб кивнул на Ирта, высвободил руку, плечом отодвинул трактирщика. — Мне нужен Танк.

— А, так вы вместе! Конечно, конечно, как вам будет угодно…

Глеб подошел к ничего не замечающему товарищу, положил ему руку на плечо:

— Вот ты где.

Ирт медленно поднял голову. Глаза его были затуманены.

— А! — Он вяло улыбнулся, слабо помахал рукой перед лицом, разгоняя дым. — Я уж тебя заждался!

— А где остальные?

— Разве они не с тобой?

Глеб подвинул стул, сел напротив Ирта, отхлебнул пива из его кружки, отобрал у него трубку, с подозрением ее понюхал.

— Давно ты здесь?

— Не помню, — сказал Ирт.

— Напился? — укоризненно спросил Глеб.

— Нет.

— Обкурился?

— Нет.

— Чего тогда странный такой?

— Не знаю, — пожал плечами Ирт, и вдруг глаза его закатились. Он повалился лицом вперед, ударился лбом о столешницу, дернулся, опрокинув кружку с пивом, и Глеб увидел обломанное древко стрелы, торчащее из плеча друга.

— Врача! — крикнул он во весь голос. А потом, чуть тише, поправился: — Лекаря сюда!..

6

Врачевательством в Мире занимались многие. Любой начинающий маг умел затянуть неглубокую рану и придать больному сил. Маги поопытней могли за пару минут поднять на ноги бойца, потерявшего сознание от потери крови, — правда сами после этого едва дышали. Волшба лечила отравления, проклятия, ожоги, волшба избавляла от физических и душевных слабостей. Маги-церковники и посвященные Паладины одним только касанием снимали боль. Маги-менталы лишь присутствием своим избавляли от страха. Одноживущие ведьмы по тайным рецептам готовили всевозможные целебные мази. Шаманы диких народов, камлая, продлевали жизни умирающим. А некроманты и некромансеры — черные маги, чье искусство требовало вечного одиночества, — и вовсе могли поднимать мертвецов.

Врачевателей в Мире было предостаточно. Но так уж получилось, что в тот день ни один из них не заглянул в харчевню «Хромой мул»…

— Потерпи еще… — Глеб бешено листал страницы книг в желтом переплете. — Сейчас… Я же где-то видел!..

Хозяин «Хромого мула» предоставил им комнату. Он не знал, чем помочь, и, причитая, вертелся рядом, пока Глеб его не прогнал. Ирт храбрился; он делал вид, что ничего особенного не произошло, он пытался сесть на кровати, он натянуто улыбался и сбивчиво говорил, что ему всегда везло, чтосмерть обходит его стороной, что ему уготована особая судьба, и он не может умереть так глупо… Губы Ирта были синие, а лицо такое белое, будто его только что макнули в муку…

— Вот! — Глеб нашел нужную главу, впился глазами в текст. Здесь почти все было понятно, не то, что в части про порталы. — Повернись… Расслабься. Дыши глубоко, смотри прямо перед собой и старайся не шевелиться!

Он требовал от Ирта того, что велела книга.

Знак «Излечение ран» был незамысловат — крест в круге. Эта была простая магия, из разряда общедоступных. Но успешность ее применения зависела от потенциала мага, от его способностей, от его уровня. Новичок сумеет залечить порез на пальце, но лишь мастер сможет зарастить распоротый живот.

Глеб надеялся, что его потенциал окажется достаточным, чтобы помочь Ирту.

Но прежде чем приступить к волшбе, необходимо было очистить рану.

— Терпи, — сказал Глеб и наконечником копья распорол на товарище рубаху.

Пробитое стрелой плечо сильно опухло. Вздувшееся, лоснящееся, оно походило на какой-то перезрелый, загнивающий фрукт, и сломанное древко торчало из нее, словно сухая плодоножка.

— Терпи, — повторил Глеб и ухватил пальцами обломок стрелы.

Ирт застонал. Глеб стиснул зубы.

— Терпи! — Он рванул деревянную занозу, ощутил, как ее стальное острие рвет мясо. Кровь брызнула на пальцы — теплая, словно парное молоко, скользкая, будто машинное масло.

Ирт охнул.

— Дыши ровно!

Глеб отбросил стрелу, схватился за копье, начертил в воздухе круг — по часовой стрелке; нарисовал крест: горизонтальная черта — справа налево, вертикальная — снизу вверх. Знак излечения проявился на миг — алый, как кровь, пульсирующий, словно живое сердце. Тонкая нить протянулась от него к копью — Глеб подхватил ее острым наконечником и перекинул на Ирта.

— Не шевелись!..

Знак лопнул, окрасив воздух мелкой багряной пылью. Она обволокла Ирта и через секунду бесследно исчезла.

— Все! — сказал Глеб, с тревогой глядя на друга.

Получилась ли волшба? Не навредил ли он, выдернув стрелу, растревожив рану?

Ирт громко выдохнул и медленно сполз на постель. Руки его дрожали.

— Ну, что?.. — спросил Глеб, боясь, что не услышит ответ. — Как ты себя чувствуешь?..

Спина Ирта была вся в крови, и Глеб не мог разобрать, спала ли опухоль, затянулась ли хоть немного рана. Он скомкал висящее на спинке стула полотенце, наклонился к товарищу, собираясь обтереть его плечо. Но не решился. Он все еще чувствовал пальцами, как стальной наконечник стрелы рвет мышцы и выворачивает рану наизнанку. Это было отвратительное, тошнотворное ощущение.

Глеб вытер руки, бросил перепачканное полотенце на кровать.

— Ну же, Ирт!.. Не молчи!..

— Я…

— Что? — Глеб наклонился к товарищу.

— Я…

— Говори!

— Я… Я волнуюсь…

— Что-то не так? Не тяни, отвечай!

— Волнуюсь за Горра… — Ирт повернулся лицом к Глебу, посмотрел ему в глаза.

— А сам-то ты как?

— Было больно… Теперь лучше…

— Точно?

— Кажется, да.

— Давай посмотрю…

Рана зарубцевалась. Глеб понял это, и напряжение отпустило его.

— У меня получилось. Получилось, Ирт!

— Ты же Богоборец…

Учебник предупреждал, что Знак лишь лечит рану, но не может восстановить силы. И Глеб, воодушевленный очередной победой, пусть не слишком большой, снова взялся за книгу. Он хотел полностью вылечить Ирта, он собирался поднять его на ноги, сделать здоровее, чем тот был. «Магия для чайников» утверждала, что такое возможно…

— Я видел Танка, — сказал Ирт, неловко поправляя подушки.

— Когда? — Глеб разом забыл о своем намерении, закрыл книгу, заложив ее пальцем. — Ты говорил с ним? Что он сказал?

— Сказал, что ждет тебя. Что хочет тебя видеть.

— А ты сказал, что я рядом?

— Я же не знал, что ты здесь. Я не был уверен, что ты в Городе… — Ирт сел. — Я рассказал ему, где мы были до этого, что с нами происходило. И про Белиала тоже рассказал.

— А что он?

— Выслушал… — Ирт пожал плечами. — Сказал, что попробует тебя найти.

— Но я уже здесь! Чего меня искать?

— Он вернется. Завтра. Утром.

— Завтра? — Глеб скрипнул зубами. — Черт возьми! До завтра еще дожить надо!

— Доживем, — сказал Ирт, с интересом оглядывая комнату, рассматривая висящие на стенах старые полотна в мореных рамах и чудные статуэтки на полках. С каждой минутой он чувствовал себя все лучше.

— Не уверен, — буркнул Глеб, снова открывая книгу. — Белиал здесь. В Городе…

Ирт вздрогнул, взгляд его застекленел, лицо застыло. Он долго молчал, уставившись на картину, где был изображены два демона, пожирающие друг друга. Один демон был белый, другой черный, но кровь у обоих была красная, и пасти у них были одинаковые, и когти…

Потом Ирт прерывисто вздохнул и спросил:

— Так где же Горр? Он знал, куда мы направляемся…

Они посмотрели друг на друга, подумав об одном и том же: если парнишка попадет в руки Белиалу, то…

Глава 9

У Танка была одна совершенно безумная теория. Она могла объяснить все.

И как все гениальное, теория эта была проста. Ее суть можно было изложить одним предложением: «кто-то копается в мозгах игроков».

На первый взгляд, идея совершенно дикая, невозможная. Но Танк, как никто другой, знал, что ничего невозможного не бывает. Он сам когда-то взламывал системы, считающиеся неприступными, вскрывал защищенные программы и добывал данные, доступ к которым, якобы, не мог получить никто посторонний. Ему говорили, что это невозможно. Он доказывал обратное — иногда ради денег, но чаще из-за интереса.

Интерес — вот движущая сила эволюции человечества…

Если кто-то нашел возможность залезать в головы людей, подключенных к компьютерной сети, то как далеко зайдет он в своих экспериментах? И какие перспективы откроются перед ним?

Воздействуя на мозг, можно причинять людям боль и доставлять удовольствие, можно вызывать страх и менять настроение — и в этом нет ничего удивительного, игроки и сейчас получают целый спектр эмоций и чувств через нейроконтактер. А ученые двадцатого века в своих экспериментах обходились без всяких нейроконтактеров и компьютеров…

Но что, если кто-то смог пойти дальше? Если кто-то сумел разработать новую технологию, позволяющую с помощью старой, проверенной и вроде бы безопасной техники получать совершенно неожиданные эффекты и забираться в мозг так глубоко, как еще никому не удавалось?

Тогда…

Тогда можно заражать людей фобиями и комплексами, можно наводить галлюцинации, воздействовать на мысли. Можно выборочно или полностью стирать память, и даже — а почему бы нет? — создавать ложные воспоминания.

А еще можно программировать людей на самоубийства и преступления.

Можно ввергать их в вечный сон. В кому.

И можно убивать.

Что, собственно, и происходит последнее время.

Невероятно? Невозможно? Скорей, фантастично…

Чем больше Танк размышлял, тем больше склонялся к мысли, что он прав в своих предположениях. И все же он не спешил делиться выводами с работодателем. Сперва нужно раздобыть хоть какие-то доказательства. И даже если будут доказательства — надо тысячу раз подумать, стоит ли раскрывать карты перед корпорацией. Если обыватели узнают о том, что посещать виртуальные миры небезопасно — корпорации понесут огромные убытки. Вряд ли они смирятся с такой перспективой. Ну, допустим, от обывателей информацию можно будет скрыть или замаскировать потоками дезинформации — как уже не раз делалось. Но вот правительство в любом случае придется поставить в известность. И тогда неприятностей не избежать. Крупных неприятностей…

Танк предполагал, что корпорации захотят уладить дело втихую, сами. Может, они используют свои спецслужбы. А может просто закроют на происходящее глаза, сделают вид, что ничего особенного не происходит и не происходило. В любом случае, Танк для них — потенциальная угроза. Что они с ним сделают? Убьют? Или…

Ну, допустим, сотрут память.

Или заточат его сознание в виртуальной тюрьме, а тело законсервируют: подключат к десятку хитроумных аппаратов, и оно будет себе лежать в какой-нибудь лаборатории. И стареть…

Да… Если корпорация узнает о существовании подобной технологии, она захочет получить ее в свое распоряжение. И — опять же — использовав Танка, от него решат избавиться. Зачем корпорации потенциальный источник проблем, человек, знающий слишком много?

Тут уж не в одних деньгах дело. С таким влиянием на разумы перспективы открываются самые что ни на есть… фантастические…

Головокружительные…

Понимая, чем он рискует, Танк, тем не менее, продолжал свое расследование, хоть и не так рьяно, как прежде. Ему платили большие деньги за увлекательную работу и пока ничего не требовали — а разве не об этом мечтают миллионы людей?..

Танк ждал встречи с Богоборцем. Богоборец мог оказаться ключиком ко всем тайнам. И Танку представлялось, что он знает, каким образом давно умерший Глеб Истомин оказался замешан во всей этой странной, безумной истории…

1

Это была комната Танка — так сказал хозяин «Хромого мула». Раньше на ее месте был крохотный чулан, но однажды стены чудесным образом раздались, пропала копившаяся годами пыль и грязь, появилась картины на стенах, ковры на полу, светильники под потолком, мебель, большие окна. А потом появился и сам Танк. Он ничем не отличался от других Двуживущих, он был вооружен и очень в себе уверен. «В твоем чулане будет мой кабинет», — сказал он, отыскав хозяина в обеденном зале. И заплатил столько, что хватило бы на покупку всего заведения.

Хозяина «Хромого мула» звали Халеном. Он был плешив и конопат и носил прозвище Рыжий. Всю свою жизнь он батрачил, работал на чужой земле, на чужих людей, но два года назад умерший дядя неожиданно оставил ему в наследство харчевню, и Хален с семьей перебрался на новое место жительства. Со временем он освоился, привык к своему заведению, приносящему стабильный доход, но вот робость и покорная услужливость никуда не делись. Хозяин прибыльной харчевни вел себя как нищий батрак — что, впрочем, многим посетителям нравилось…

Танк появлялся в кабинете почти каждый день, но редко из него выходил — по крайней мере через дверь. Чем он тут занимался, Хален не знал. Иногда квартирант дергал веревку, натянутую над столом, и тогда в обеденном зале и на кухне бряцали грозди бубенцов. Хален или кто-то из его семьи спешили узнать, что на этот раз потребовалось Танку. Обычно ему требовались еда и питье. Реже — бумага, перья или чернила. Постоялец писал много, бумагу брал пачками, чернила — бутылями. О чем писал — неизвестно, где хранил написанное — непонятно. «Я слышал, есть такие — буквоеды, — неуверенно поделился Хален, рассказывая Глебу о странностях Танка. — Вроде бы, они пишут на бумаге, и съедают, что написали. Напишут „мясо“ — и бумага как мясо на вкус получается. Напишут — „халва“, и отрывают по кусочку, обсасывают. А чернилами запивают…»

Насчет людей, которые назовут имя Танка и скажут, что пришли к нему, у Халена были точные инструкции. Ему было велено таким людям ни в чем не отказывать, отвечать на любые их вопросы, а в случае надобности — сопроводить в кабинет и со всеми удобствами там устроить.

Глеб поинтересовался, много ли таких людей приходит. Хален, поразмыслив, ответил, что много. В неделю два-три человека появляются, обычно все те же, знакомые. Сидят недолго, уходят быстро. А иногда и не уходят, а словно пропадают…

Когда Хален стал повторяться, Глеб поблагодарил его и сказал, что им хотелось бы отдохнуть. Хозяин понял его правильно и поспешно направился к двери, но Глеб окликнул его.

— Еще одна маленькая просьба, — сказал он.

— Все, что угодно.

— Если есть возможность, пусть кто-нибудь поищет паренька по имени Горр. Он слегка диковат и, наверное, будет заметен. На вид ему пятнадцать-шестнадцать лет, он худой и давно не стриженный.

— Хорошо, — кивнул Рыжий Хален. — Я попрошу своего сына заняться этим. У него много знакомых мальчишек.

— И пусть еще они поищут девушку по имени Фива…

Хален почтительно выслушал Глеба, кивнул и удалился, тихо прикрыв за собой дверь. Больше он не появлялся; он знал, что если гости захотят его видеть, то связки бубенцов, похожие на гроздья железного винограда, известят его об этом…

— Ну вот, — сказал Глеб, устраиваясь в плетеном кресле перед письменным столом. — Наконец-то не надо никуда бежать, а можно спокойно посидеть… — Он выложил на стол все книги, из деревянного лотка вынул лист бумаги, подвинул к себе чернильницу, взял из стакана чистое очиненное перо. — Надеюсь, хозяин простит мне маленькое самоуправство.

Он обмакнул перо в чернила, занес его над бумагой, решая, какими будут первые слова. И вывел:

«Я, Глеб Истомин, настоящим письмом обращаюсь к себе…»

— Что ты пишешь? — спросил Ирт. Он лежал на кровати и листал какой-то альбом. Кажется, это был бестиарий.

— Да вот, давно уже собирался выложить на бумагу кое-какие свои мысли. Если я страдаю хронической потерей памяти, — он криво ухмыльнулся, дернул плечом, — мне будет полезно потом ознакомиться с этими записками.

Ирт помолчал, разглядывая картинки демонов и чудовищ. Глеб скрипел пером — перо было непростое, оно набирало чернил на целый абзац и отдавало их бумаге ровно, словно капиллярная ручка.

— Говорят, Богоборец может найти путь в мир Двуживущих, — тихо сказал Ирт.

— Что? — Глеб перестал писать, повернулся к товарищу.

— Говорят, что те, кто будет рядом с ним, смогут стать Двуживущими.

— Кто говорит? Легенды?

— Рабы… — Ирт закрыл книгу, посмотрел на Глеба. — Никто так не хочет свободы, как рабы. Они верят, что Богоборец пришел в Мир, чтобы освободить их. Они считают, что ты заберешь их с собой, когда найдешь путь.

— Путь в реальность? И как же я его отыщу? Когда?.. — Глеб посмеивался, но ждал ответа с замиранием сердца.

— Я не знаю.

— Может, Танк знает?

— Может быть.

— Или… Или Белиал.

— Возможно…

Глеб задумался, поглаживая пером щеку, глядя на последнюю строчку и удивляясь чудовищности написанного:

«…Епископ мертв. Ты тоже мертв. Вот уже несколько лет…»

— Мы все рабы, — заметил Ирт, отворачиваясь. — Рабы Мира. Ты тоже, Богоборец.

— Нет! — с неожиданной злобой сказал Глеб. — Еще ничего не известно! — Он макнул перо в чернильницу, выдернул из лотка чистый лист бумаги.

«…Все это может оказаться чудовищным обманом, психологическим экспериментом, программным сбоем, болезнью, кошмаром — чем угодно. Я точно знаю лишь то, что не могу заснуть и вернуться в реальность…»

Перо скрежетало, бумага рвалась, буквы выходили жирные, острые.

«…Все вокруг словно сговорились. Всё вокруг заставляет меня поверить в невозможное…»

— Ты ведь сделаешь меня Двуживущим, Глеб? — едва слышно спросил Ирт. — Ты сделаешь меня свободным?..

2

Глеб писал долго. Он изложил все события, что случились с ним, и те события, о которых ему сообщил Ирт. Он рассказал все, что знал о Белиале и о Танке. Подробно расписал свои магические способности и умения. Как мог, набросал портреты друзей и каждому дал словесную характеристику. Потом вложил исписанные листы в найденный здесь же конверт, запечатал его и вручил Ирту:

— Если я погибну, если я снова все забуду, во что бы то ни стало разыщи меня и отдай мне эти бумаги.

Ирт бережно принял пухлый пакет.

— Хорошо, Богоборец.

— И береги себя. Теперь ты мой душеприказчик… Понимаешь? Это бумаги очень для меня важны…

Близился вечер. Хозяин принес ужин и ароматические свечи в глиняных подсвечниках. Трапезничали неторопливо, смакуя каждое блюдо: и запеченную рыбу, и мясной салат, и картофель с грибами, и омлет с сыром и гренками. Ирт, кажется, окончательно пришел в себя. Зарубцевавшаяся рана совершенно ему не мешала, а слабость отступила, когда Глеб испробовал на товарище пару несложных заклинаний, найденных во втором томе «Магии для чайников».

— А я надеялся, что Белиала мы обманули, — вздохнул Ирт, обозревая стол и выбирая, чего бы еще попробовать. — Как же он нас выследил?

— Очень просто, — Глеб ножом резал большой бифштекс. — Он направил в мой портал мышей, сусликов и кроликов, что наблюдали за нами. И их глазами увидел, куда нас перенесло. А потом и сам перелетел сюда. Думаю, для него это труда не составило…

Хален вернулся, когда и половина ужина не была съедена. Он стукнул в дверь, осторожно ее приоткрыл, заглянул в комнату, и робко сказал:

— Паренек нашелся.

— Горр? — Ирт приподнялся.

— Да.

— Где он?

— Здесь. Впустить?

— Да уж, впусти пожалуйста. И спасибо за помощь.

Хален покачал головой, смущенно улыбнулся:

— Это не мы его нашли. Он сам пришел.

— Не все ли равно!..

Горр, похоже, стоял за спиной хозяина. Хален только распахнул дверь, и парнишка тут же появился в проеме. Был он необычайно весел, широко улыбался — у Глеба отлегло от сердца: значит, Белиал Горра не нашел.

— Ждете? — с порога спросил паренек. — Отдыхаете?

— Садись с нами, — предложил Ирт. Лицо его смягчилось; он был страшно рад видеть мальчика. — Перекуси.

— Обжоры! — сказал Горр, и Глеб подивился перемене, случившейся с молодым попутчиком. Обычно молчаливый угрюмый Горр теперь был оживлен и взбудоражен. — Пока вы тут животы набиваете, я Танка нашел.

— Что? — поперхнулся Ирт.

— Да! — кивнул парнишка. — Мы с Фивой на него случайно наткнулись, когда Фаталию искали.

— Кого? — не понял Глеб.

— Ну, Фаталию. Фемалию, то есть. Сестру Фивы.

— Нашли?

— Кажется… — Горр быстро огляделся, присел на краешек резного табурета, стоящего у стены. — Нам сказали, где она сейчас, мы уже было пошли, но тут я в толпе увидел Танка. Он меня тоже узнал. Спросил, не с нами ли Богоборец. Я сказал, что нет, не с нами. Он расстроился. Велел, если я Богоборца увижу, вести на Стадион. Он там будет.

— Танк?

— Ну да. Фаталия сегодня тоже на арене будет выступать, я афишу видел. Мы потому туда и пошли.

— А почему не сюда? — нахмурился Ирт. — Знал же, что мы договорились тут встретиться.

— Так мы заблудились… — смутился Горр. — Я сперва вообще один очутился. С лошадьми. У меня их отнять хотели, еле убежал, заплутал. Там дома кругом и люди какие-то чудные. А потом на Фиву наткнулся. Она Стадион искала. Мы и решили, что нам лучше сначала сестру ее найти, а потом уже «Хромого мула» искать. Фаталия бы нам помогла, она Город знает, и с ней безопасней… Да и хорошо же вышло — мы Танка встретили, он теперь нас ждет.

— А почему он сам сюда не пошел? — спросил Глеб.

— Не знаю, — пожал плечами Горр. — Я не спрашивал. Наверное, дела у него какие-нибудь. Он и торопился, как мне показалось. Искал, что ли, кого. Так что мы с ним недолго разговаривали, а как разошлись, я и надумал за вами в «Хромой мул» бежать. Фива с лошадьми к сестре пошла, а я…

— Сперва не хотел, а потом надумал? — Глеб, дожевывая мясо, собирал книги и складывал их в ранец.

— Ну да. Решил, что раз уж на Танка наткнулся, то надо поспешить.

— Правильно решил, — кивнул Ирт и выбрался из-за стола. — Долго харчевню искал?

— Нет, — мотнул головой Горр. — Я же на тарантасе. Вознице сказал куда — он мигом домчал.

— На тарантасе? — вскинул бровь Ирт. — А деньги где взял?

— Танк дал. Две горсти золотых монет.

— Это на него похоже, — буркнул Ирт и стал обуваться…

3

Поездка на городском транспорте обходилась недешево. Оно и понятно, одна карета стоила как три десятка обычных повозок. Рысаков в упряжку отбирали на королевских конюшнях, держали на особой диете — чтоб бока блестели и грива была шелковистой. Сбрую заказывали у лучшего шорника — в Городе был один такой, он расшивал упряжь серебром и золотом, украшал изумрудами и топазами — и делал это так хитро, что разукрашенная сбруя получалась легче, чем обычная кожаная.

Простой человек не мог позволить себе прокатиться на карете с королевской символикой. Услугами возниц обычно пользовались богатеи Двуживущие, которым было лень топтать улицы Города и выспрашивать дорогу до нужного места, которые любили пустить пыль в глаза и не жалели для этого денег…

— Вмиг домчался, — восхищенно сказал Горр, кивнув на стоящую у обочины карету.

Кучер в алом сюртуке, в треугольной шляпе и сапогах с отворотами скучал на высоких, отделанных бархатом, отороченных бахромой козлах. За его спиной ярко светился причудливый фонарь с цветными стеклами. Ухоженные жеребцы замерли; они словно выполняли команду «смирно», лишь лениво хлестали лоснящиеся бока крашенными хвостами, да изредка фыркали, раздувая ноздри. На резных дверцах кареты красовался герб королевской возничьей службы — сложивший крылья Пегас с хомутом на шее.

— Ничего себе «тарантас», — пробормотал Глеб, обозревая блещущее великолепие на рессорах. — А Мир действительно изменился. Что-то не помню я таких карет на улицах Города…

Внутри карета оказалась еще роскошней, чем снаружи. На атласные подушки страшно было опуститься, рамы окон превращали любой вид за стеклом в произведение искусства, а драгоценная фурнитура могла и святого сделать клептоманом.

— Уфф!.. — выдохнул Глеб и сложил руки на коленях, чтоб, не дай Бог, случайно не выковырнуть какой-нибудь серебряный гвоздик со шляпкой-искоркой или золотую завитушку, похожую на локон живого огня. Ирт тоже чувствовал себя несколько смущенно. А вот Горр, похоже, здесь освоился. Он ловко вспрыгнул на подножку, ухватился за малахитовый поручень, подался к вознице, сказал ему:

— К Стадиону, — и нырнул в карету. Захлопнув дверь, он плюхнулся на подушки и оглядел товарищей.

— И во сколько же нам обойдется поездка? — шепотом спросил у него Ирт.

— Не все ли равно! — весело ответил парнишка. — Танка нашли, надо будет — он еще денег даст.

Они тронулись — щелкнули подковы, застучали, и стены домов плавно сдвинулись. Ирт и Горр прильнули к окнам, Глеб попытался как-нибудь устроить копье — оно перегородило карету по диагонали и при резком толчке могло пропороть бархатную обивку.

Впрочем, карета шла мягко, она словно по рельсам двигалась, а не по разбитой мостовой.

— Мог ли я подумать… — пробормотал Ирт, чему-то улыбаясь.

Дома убегали назад. Мелькали невысокие деревья. Редкие пешеходы, издалека заслышав цокот копыт, жались к обочинам, пропускали несущуюся карету. Компании ребятишек срывались с места, пытаясь хоть немного посоревноваться в скорости с тройкой лошадей. Одинокие старики снимали шапки, склоняли головы.

До городской стены домчались быстро. Из окна было видно лишь малую ее часть, но и то немногое, что открылось друзьям, поражало, восхищало и подавляло. Величественная стена, подпирающая небо, словно нависала над всем, что прилепилось к ее подножью; она защищала и вместе с тем грозила раздавить. Глеб подумал, что стена эта — ни что иное, как символ королевской власти, знак его могущества. Он вспомнил день, когда впервые увидел стену. Тогда вокруг Города не было никаких трущоб, лишь луга, поля и перелески, перечеркнутые множеством дорог. Стена уходила к самым облакам, пики ее острых башен терялись в дымке, острые зубцы словно бы грызли небо. Он стоял, завороженный, смотрел ввысь, и ему чудилось, что стена медленно заваливается на него, клонится, падает плавно — от этого зрелища кружилась голова и обмирало сердце…

Сколько же прошло времени…

На мосту через гниющий ров карету остановили два ратника с королевским гербом на доспехах. Они что-то спросили у кучера, заглянули в окна. И махнули — проезжайте!

Но за мостом, в воротах, их остановили еще раз. И снова охранники переговорили с кучером, посмотрели сквозь стекло на пассажиров. А потом знаками попросили открыть дверь. Горр покосился на Ирта, тот глянул на Богоборца. Глеб кивнул:

— Открой, конечно.

Честные люди королевских гвардейцев не боятся.

Один из воинов, тот, на шлеме которого красовалось павлинье перо, встал на подножку.

— Вы въезжаете в Старый Город, — строго сказал он. — Здесь запрещено убийство. Здесь запрещена магия. Здесь запрещено воровство. Король лично следит за порядком в своих владениях. Мы, гвардейцы, ему помогаем, а с нами принято считаться! — Он многозначительно посмотрел на Глеба и на его копье. — Не ввязывайтесь в драки! Не воруйте! И все будет в порядке… Вы впервые в Городе?

— Нет, — поспешил ответить Глеб.

— Хорошо… — Ратник соскочил с подножки. Некоторое время он стоял возле кареты, придерживая дверь, и оценивающе оглядывал пассажиров. Потом он опустил глаза и сказал: — Если же вы планируете нарушить закон, то не забудьте приобрести индульгенции. Купить их можно в любой Конторе Правосудия. — Он развернулся. Дверь захлопнулась словно сама собой. Гвардейцы отступили в тень. Медленно поднялся полосатый шлагбаум.

— Индульгенции? — удивился Глеб.

Хлопнул кнут, загремели подковы — и карета, протиснувшись сквозь арку южных ворот, въехала в Город.

4

Стадион называли по разному: Стадиумом, Гладиаториумом, Файтодромом. Наверное, это было одно из популярнейших заведений Города. На трех аренах Стадиона каждый день проводились бои: гладиаторы сражались с добровольцами. На первой арене, застеленной войлочными матами, дрались врукопашную. На второй арене, зеленой словно газон, соперники бились учебным оружием. А на третьей арене — самой популярной — бойцы выступали с оружием настоящим, боевым, смертельно опасным. Третья арена была желтая, как пустыня, — свежими опилками и сухим песком здесь засыпали пятна крови. Это было единственное место в Старом Городе, где разрешалось убивать, и где убийцу провозглашали героем.

Стать гладиатором мог любой человек — Двуживущий или Одноживущий. Достаточно было вступить в нужную гильдию и пройти обучение в одной из гладиаторских школ. Обучение в таких школах велось просто — новичок сражался с другими учениками. В день, когда он побеждал всех в своей группе, ему вручали выпускной диплом. Кто-то выходил из школы через неделю после поступления, а кто-то оставался учеником на протяжении многих лет. Но таковых было немного, поскольку ученики гибли так же часто, как настоящие гладиаторы…

Карета остановилась на площади возле главных ворот Стадиона. Здесь кишели люди, желающие поглядеть на бои, а быть может и поучаствовать в них. Букмекеры, разодетые будто клоуны, вышагивали на ходулях, выкрикивали имена гладиаторов, принимали ставки. К окошкам тотализатора выстроилась длинная очередь. Было шумно, словно в птичнике.

Горр открыл дверцу, спрыгнул на брусчатку мостовой, подошел к вознице, стал отсчитывать в подставленную ладонь золотые монеты. На парнишку косились: еще бы, не часто увидишь бедно одетого подростка-Одноживущего, прикатившего к Стадиону на карете с королевской символикой и так легко расстающегося с солидными деньгами. Два воина в плохоньких железных кирасах переглянулись, перемигнулись и вышли из толпы. Со скучающим видом они направились к Горру, словно невзначай заглянули внутрь кареты.

Глеб, заметив подозрительную пару, поспешил выбраться на улицу. Но его появление не произвело на Двуживущих никакого эффекта. Они равнодушно скользнули взглядами по его фигуре и тут же отвернулись. Их больше интересовал Горр.

— Поделись деньгами, паренек, — сказал один из них, легко толкнув Горра железным плечом.

— Что? — Горр обернулся, улыбаясь.

— Дай пару монет, — оскалившись в ответ, повторил просьбу воин. — Ты не обеднеешь, а нам они пригодятся.

— Нам они тоже еще пригодятся, — сказал Глеб, встав за спинами Двуживущих вымогателей. Он повернулся к ним боком, расставил ноги, чуть согнул их в коленях. Он точно вымерил дистанцию — вполне подходящую для копья, но не для мечей. Слева от Глеба, на полшага впереди, стоял Ирт.

— Если судить по тому, как вы их тратите, — Двуживущий медленно повернул голову, посмотрел Глебу в лицо, — то можно сделать два вывода: либо у вас денег слишком много, и значит вы не обеднеете, поделившись с нами, либо вы не умеете их тратить, а значит нам они принесут куда больше пользы, чем вам… Всего пять монет — и можете спокойно идти дальше.

Горр вопросительно глянул на Богоборца. Парнишке действительно не жалко было этих денег. Ведь Танк совсем рядом.

Но Глеб покачал головой.

— Нет…

Они не могли драться. Они находились в Городе. Стоит лишь скрестить оружие — и тут же появятся патрули королевских гвардейцев, всех возьмут под арест.

А Танк совсем рядом, он ждет…

Глеб выругал себя за упрямство. Черт с ними, с деньгами, не это сейчас главное!

— Ладно! Трех монет, думаю, будет достаточно.

— Этого мало. Десять золотых, не меньше. И мирно разойдемся.

— Сначала вы просили две.

— Мы всегда сначала просим две.

— Ладно, — Глеб скрипнул зубами. — Дай им, Горр.

— У меня только восемь осталось.

— Тогда гоните и ваши вещички, — взгляды Двуживущих сделались цепкими и колючими, словно репейник. — Что тут у вас? Ранцы? Замечательно, снимайте. Но сперва оружие…

— Вы с самого начала хотели обобрать нас до нитки, — Глеб прищурился, крепче сжал копье. — Не правда ли?..

— Ну что ты, парень, — холодно усмехнулся Двуживущий. — Мы берем ровно столько, сколько нам позволяют взять…

Вокруг собралась приличная толпа. Людей всегда привлекают ссоры, а особенно такие, что могут перерасти в драку. Зеваки вели себя по-разному: кто-то подначивал готовых сцепиться людей, кто-то просто жадно смотрел, а кто-то недовольно хмурился и осуждающе качал головой. Не всем нравились новые порядки в Городе. Остались еще игроки, которые помнили старые времена; времена, когда в периметре крепостных стен каждый чувствовал себя в абсолютной безопасности, когда в Город приходили за спокойствием и защитой. А теперь и здесь приходится быть осмотрительным. Ведь может оказаться, что у нагловатого задиры лежит в кармане лицензия на убийство, загодя купленная индульгенция с королевской печатью. Конечно, Гильдия Правосудия внимательно следила за распределением индульгенций, не каждому человеку позволялось их приобретать, только тем, кто не был замечен в крупных правонарушениях, кто не состоял в Гильдии Наемных Убийц, и кто не слишком часто использовал свои прежние права на убийство…

Глеб покосился на толпу, посмотрел на каменную громаду Стадиона, оглянулся на карету. Он почти физически ощущал, как выходит время.

Что делать?

«Не ввязывайтесь в драки… И все будет в порядке…»

Бежать? Или спокойно отступить? Или просто не обращать внимания на Двуживущих, пройти мимо них, надеясь, что они не воткнут клинки в спину?

Спина была его уязвимым местом. Глеб вспомнил, как кричал об этом Белиал. И снова посмотрел на толпу.

А что если маг там, среди людей? Может, Двуживущие эти не случайно затеяли ссору?

А Танк совсем рядом…

Что же делать?..

— Ты чего, остолбенел от страха? — Двуживущий шагнул к Глебу, хотел было схватиться за копье, но вовремя увидел узкие ножи на конце древка и отдернул руку. — Говорю, отдай оружие!.. — Если у него и было разрешение на убийство, то он не спешил его использовать. Индульгенция стоила больших денег. — И ранец снимай!..

Толпа вдруг заколыхалась, зашумела недовольно. Кто-то невысокий, незаметный в толчее, пробирался вперед и бесцеремонно расталкивал ругающихся зевак.

Белиал?!..

Глеб окончательно растерялся.

Двуживущие, ухмыляясь, вытянули мечи из ножен.

— Прочь от господина! — Из толпы на открытое место вывалились два широкоплечих бородатых карлика в длинных до колен кольчугах и с боевыми топорами в мощных руках. Пыхтя, словно маленькие паровозы, они подкатили к Двуживущим задирам, налетели на них, тесня грудью, толкая топорищами. Глеб узнал их — это были гномы, охранявшие торговца Дарила.

— Эй, коротышки! — возмутился кто-то в толпе. — А ваше какое дело?

Гномы-телохранители никак не отреагировали на обидное прозвище. Они подхватили под руки Горра, перетащили его к Глебу и Ирту, замерли, отдуваясь, с холодным прищуром глядя на растерявшихся Двуживущих и легко поигрывая тяжелыми топорами.

— У нас три индульгенции, — объявил один.

— У каждого, — добавил второй.

— У меня только одна, — соврал Глеб и прокрутил над головой копье.

Глаза Двуживущих потухли, клинки спрятались в ножнах. Над толпой пронесся вздох разочарования. Поняв, что драки не будет, люди начали расходиться — у каждого нашлось дело. Незаметно исчезли и вымогатели.

— Вовремя вы подоспели, — сказал Глеб гномам. — А где Дарил, хозяин ваш?

— Он уехал, — прозвучал громкий девичий голос. Глеб повернул голову и увидел улыбающуюся Фиву. Она привалилась плечом к чугунному фонарному столбу; рядом с ней стояла высокая, коротко остриженная женщина. Одежды на женщине было немного: холщовые шорты обтягивали могучие бедра, а выдающуюся грудь поддерживал объемный кожаный лиф. Взгляд Глеба невольно соскользнул на загорелые выпуклости — и будто прилип.

— Это моя сестра Фаталия, — сказала Фива. — Я вам много про нее рассказывала.

— Да… — Глеб смущенно кашлянул. — Наслышаны…

— А теперь насмотреться хотите? — хмыкнула Фаталия и повела плечами, отчего ее прелести сделались еще прелестней.

— Теперь я понимаю, как ты мужиков одолеваешь, — пробормотал Ирт, тоже не зная, куда девать глаза.

— Вы сами себя одолеваете, — пренебрежительно сказала Фаталия. — С похотью своей справиться не можете.

Глеб дернул головой и заставил себя посмотреть на гномов. Бородатые карлики теперь казались ему смешными жалкими уродцами.

— Почему вы не с хозяином?

— А он оставил их тебе, Богоборец, — ответила за гномов Фива.

— Как это?

— Решил, что они тебе пригодятся, велел им отыскать тебя и охранять. А сам отправился назад, в деревню, где оставил обоз.

Гномы молчали, лишь кивали согласно, слушая Фиву.

— Когда ты его видела? — спросил Глеб. — Как вы встретились? Он ничего не говорил про Белиала?

— Я Дарила не видела, — ответила девушка. — Это гномы меня нашли. Уже здесь. После того, как уехал Горр.

— Ладно вам попусту болтать, — вмешалась в разговор Фаталия. И снова взгляды мужчин приклеились к ее телу. Лишь гномы оставались равнодушны к женским чарам — у подземного народца были другие представления о привлекательности. — Берите свои размякшие ноги в свои трясущиеся руки и двигайте за мной!..

Сзади Фаталия выглядела не менее потрясающе.

5

Гнома с сивой бородой звали Тартлом. Чернобородого гнома звали Гвиртом. Они были дальними родственниками, но кто кем кому приходится — точно не знали. Они даже не могли разобраться, кто из них старше. Охранниками гномы стали очень давно, а последние семь лет они работали исключительно с Дарилом. Торговец им нравился веселостью и щедростью, а еще тем, что с телохранителями своими держался как с равными. Первое время гномов это даже немного смущало. Работа была непыльная, серьезные драки случались редко, все больше приходилось пьяных забулдыг кулаками урезонивать. А если когда-то и доводилось пускать в ход топоры, то, обычно, не против людей, а против зверей: медведей, волков, василисков. Конечно, всякое бывало — и лихие люди подстерегали на лесных дорогах, и полудикие кочевники налетали на обоз в степях, и молодые Двуживущие искали легкой поживы на узких темных улочках. Не раз коренастые телохранители спасали жизнь своему хозяину. Дарила они слушались во всем. И когда торговец, едва вывалившись из портала, велел гномам разыскать Богоборца и охранять его, пока не кончится срок контракта — а возможно и дольше — они тут же отправились выполнять приказ.

Дарил знал, кому поручить столь ответственное дело. Гномы не стали бродить по округе, разглядывая прохожих в надежде встретить Богоборца или кого-нибудь из его компании. Гномы обратились за помощью к своим соплеменникам.

Подгорный народец очень дружен — это известно каждому. И эта дружба тем крепче, чем дальше от родины находятся гномы.

Просьба о помощи не могла остаться без ответа. В один час по всему Городу закрылись десятки лавочек и мастерских, и сотни гномов вышли на улицы.

Вскоре Тартлу и Гвирту стало известно, что уважаемый старец Диртс, работающий уборщиком в школе гладиаторов при Стадионе, встретил девушку, назвавшуюся Фивой. Гномы тотчас отправились на место, убедились, что слепнущий старец не ошибся, познакомились с пышногрудой Фаталией, а потом отыскали и самого Богоборца…

Все это Глеб узнал от Фивы, когда они дружной компанией шагали по направлению к служебному входу Стадиона.

— И когда же у вас заканчивается контракт? — спросил Глеб у бородатых телохранителей, семенящих рядом.

— Через два года, — ответила за них Фива.

Глеб присвистнул, не зная, радоваться этому или печалиться…

Величественный Стадион, очень похожий на римский Колизей, заслонил полнеба. Он гудел, словно гигантский улей, а над ним, над его огромной чашей колыхалось и плыло зарево множества огней.

— Бои прекратятся только глубокой ночью, — не оборачиваясь, сказала Фаталия.

— А ты когда выступаешь? — спросила у сестры Фива.

— Уже выступила. Два боя было утром.

— Ну и как? — поинтересовался Ирт.

Фаталия хмыкнула, дернула плечом:

— Как видишь, ни единой царапины…

Служебный вход охранялся здоровенным одноглазым гладиатором в набедренной повязке и сандалиях. Он сидел на несоразмерно маленькой лавочке и железной дубиной утрамбовывал землю под ногами.

— Привет, Леопард! — поздоровалась Фаталия.

Гладиатор поднял на нее глаза и отчего-то покраснел.

— Привет, — буркнул он.

— Мы пройдем.

— Знаешь же — не положено.

— Знаешь же — мне плевать.

— А эти все с тобой?

— Да. Сестра и ее друзья. Один из них, не поверишь, Богоборец.

— Да ну? — скривился одноглазый. — И кто?

— Вот этот, — Фаталия ткнула пальцем в сторону Глеба.

— Видал я как-то одного Богоборца… Тот был больше похож, здоровее и выше… А твой какой-то… щуплый…

Глебу не понравилось, что о нем говорят в таком тоне, да еще так, будто его здесь нет, и он, вскинув голову, громко заметил:

— Зато у меня оба глаза на месте.

— Что? — Гладиатор покраснел еще больше. Он начал было подниматься со скамьи, но Фаталия положила руку ему на плечо:

— Успокойся, Лео. Возможно, это настоящий Богоборец.

Одноглазый фыркнул, дернул плечом:

— Они все настоящие, пока их за горло не возьмешь, да не сожмешь покрепче.

— А ты попробуй! — Глеб разозлился. От этого одноглазого Леопарда просто разило высокомерием.

— Эй-эй! — прикрикнула на них Фаталия. — Уж не из-за меня ли вы распетушились?! Так я не курочка!

Ирт хмыкнул. Кажется, он был готов поспорить с Фаталией.

— Ну что за норов у вас, мужиков! Только и ищете повода для ссоры… — Фаталия впилась тонкими пальцами в мускулистое плечо Леопарда, и гладиатор охнул, скривился от боли. — Так мы пройдем, — сказала ему Фаталия и ударом ноги отшвырнула железную дубинку далеко в сторону. — Значит, договорились!..

Теперь уже и гномы смотрели на нее с большим интересом.

6

Они проследовали длинным узким коридором, похожим на подземный ход. Чадящие факелы располагались далеко друг от друга, и люди гуськом шли от одного освещенного пятачка к другому, погружаясь в такую плотную тьму, что невольно хотелось набрать полную грудь воздуха и затаить дыхание. Откуда-то доносились призрачные голоса, невнятный гул накатывал волнами — порой стены начинали резонировать, и тогда казалось, что это ревет и стонет сам Стадион, впитавший чувства и эмоции многих тысяч людей. Здесь было зябко, с потолка сочилась вода, под ногами хлюпало что-то скользкое и вязкое, пахло гнилым железом и перепревшим навозом.

— По этому ходу выводят на арену диких зверей, — поделилась Фаталия. — Обычно львов и тигров, гриффонов и волколаков. Иногда орков и гоблинов. А бывает, что и вовсе… — Она замолчала, словно подавилась непроизнесенным словом. Потом продолжила. — Ходят слухи, один как-то сбежал, и теперь прячется тут…

Никто не решился поддержать разговор — уж очень жутко звучали здесь голоса. Никто не поинтересовался, кто же тут, сбежав, прячется — и без того было неуютно…

Лязгнула отброшенная щеколда. Пронзительно заскрежетала проржавевшая дверь, натужно заскрипела старая пружина.

— Сюда, — Фаталия сняла со стены факел. — Это выход на трибуны.

Они свернули в боковой отнорок и шли еще довольно долго, прежде чем впереди замаячило светлое пятно…

Глава 10

В полицейском отчете было написано, что Глеб Истомин умер не сразу. Он приставил ствол пистолета к виску и спустил курок в тот самый миг, когда патрульные ворвались в квартиру близнецов Лопес…

Танк видел схемы той квартиры, он просматривал фотографии с места преступления, читал газетные статьи, заключения криминалистов и отчеты следователей. Он закрывал глаза, и ему четко представлялось, как именно все происходило: подъехавший на такси Глеб заходит в дом; он проходит мимо консьержа и по широкой лестнице поднимается к двери с номером 214. Дверь не заперта, поскольку один из близнецов — Феникс Лопес — решил сбегать в магазин. Глеб Истомин входит в квартиру, в его руке пистолет. В просторной комнате, заваленной разным хламом, перед компьютером сидит Кортни Лопес. Он ничего не замечает — сейчас он находится в виртуальности. Он видит, осязает, обоняет то, чего нет на самом деле; то, что называется Миром — Миром с большой буквы. Пистолетный выстрел возвращает его в реальность — первая пуля попадает в работающий компьютер. Они смотрят друг на друга — новоявленный бог Мира и личный враг бога. Их виртуальная вражда переросла в настоящую ненависть. О чем они успели поговорить? О чем в этот миг думал каждый?.. Лопес кидается на Глеба, получает две пули в живот и падает. Глеб не торопится уходить, возможно, он в оторопи, возможно, он только сейчас осознал в полной мере, что же он натворил. И тут из магазина возвращается Феникс Лопес. Он запирает дверь квартиры, заходит в комнату и видит брата, лежащего на полу, дымящийся компьютер и незнакомого человека с пистолетомв руке. Глеб стреляет трижды. Две пули крошат стену, одна попадает Фениксу в голову. А на улице уже воют полицейские машины, и мчатся автомобили скорой помощи. Консьерж встречает полисменов. Тяжелые ботинки грохочут по лестнице. Бьют в дверь крепкие кулаки. Глеб сует ствол пистолета в рот, оцарапывает нёбо. Тогда он подносит дуло к виску… О чем он думает в этот момент?.. Сорванная с петель дверь падает. Выстрел!

Полисмен, вбежавший в комнату первым, утверждает, что Глеб улыбался, нажимая на спуск.

Пуля вдребезги разбивает нейроконтактер.

Глеб падает. В его черепе дыра, но он еще дышит. Квартира наполняется полицейскими. Он тушат компьютер, открывают окна, ругаются и ждут санитаров.

Глеб еще дышит.

Медики появляются через несколько минут. Сперва они обследуют братьев Лопес. Только потом берутся за Глеба.

Он дышит.

Они кладут его на носилки и несут к машине. Их останавливает полисмен, требует какие-то документы. Санитары ругаются с ним.

Глеб все еще дышит.

Его загружают в машину и везут в больницу. В больнице опять начинается ругань — Глеб здесь никому не нужен.

Но он все равно дышит…

Он будет дышать еще две недели. А потом исчезнет. Если верить официальным бумагам — умрет и, в виду невостребованности тела, станет собственностью некоего международного научного центра исследований мозга.

Вроде бы, все. Конец.

Но Танк пришел к выводу, что Глеб дышит и сейчас, спустя много лет после случившейся трагедии. Где-то, в какой-нибудь стерильной лаборатории лежит на кровати накрытое простыней отвратительно бледное тело с отверстием в голове, и в отверстие это уходит лапша разноцветных проводов. Бежит по пластиковым трубкам алая кровь, вздымаются меха аппарата вентиляции легких, серебрятся пузырьки воздуха в многочисленных капельницах…

Глеб дышит в этом мире. Но его поврежденное сознание — сознание Богоборца — пребывает в мире виртуальном.

И кто-то безликий осторожно ковыряется в изуродованном мозге, ставит некие опыты с известной только ему целью. Кто-то, назвавший себя Белиалом…

Танк очень ясно представлял эту картину. Она была похожа на рисунок из фантастического комикса, но Танка это не смущало. Ему казалось, что головоломка сложилась. Все кусочки мозаики теперь были на своих местах.

Виртуальный Богоборец должен вывести Танка к телу Глеба. И тогда станет ясно, кто такой этот загадочный Белиал…

1

На каждой арене Стадиона велось сразу несколько боев. Глебу потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, кто с кем сражается. Фаталия, видя внимание Богоборца, комментировала происходящее:

— Сегодня интересных боев нет, идет обычное «мясо». Вон, видишь две фигуры стоят неподвижно? Это маги меряются силой. Там, за ними — на зеленой арене — три ученика дерутся с Двуживущим. А в дальнем углу Эш Коротышка борется с Громовым Змеем. Они оба гладиаторы. Вчера поспорили, чья школа рукопашного боя сильней, теперь выясняют… — Фаталия усмехнулась. — Обычно я бьюсь на желтой арене. Иногда на войлочной. Но на зеленой… — Она пренебрежительно фыркнула. — На этот газон и нога моя не ступит!..

Они сидели на первом ряду, возле самого ограждения. Внизу два гладиатора, один с сетью и трезубцем, другой с мечом и прямоугольным щитом, пытались одолеть огра. Людоед, похоже, устал, а может просто был болен. Он хрипло взрыкивал, помахивал дубиной, не давая людям приблизиться, но сам на рожон не лез.

— Это Людовиг, — сказала Фаталия.

— Кто из двоих? — спросил Глеб.

— Огр. Он у нас уже месяц. Патруль отловил его в какой-то деревне, он там трех бычков задавил. Привезли к нам. А что? Кормежку он отрабатывает…

Позади круто поднимались заполненные людьми трибуны. Свободных мест почти не было, но зеваки на каменных скамьях-ступенях долго не засиживались — поглядев на бои, поднимались и направлялись к выходу. Их места тотчас занимали другие.

— Игроки, — пояснила Фаталия. — Пытаются зарабатывать на ставках. Некоторым удается.

— Еще как удается! — прогремел веселый голос, и кто-то большой, словно туча, навис над Глебом.

— Танк? — Глеб повернул голову.

— Это не Танк, — негромко сказал Ирт.

— Муромец мое имя, ребята! И можете меня поздравить — я только что выиграл две сотни золотых монет!

— Поздравляю, — неуверенно сказал Глеб.

— Не прячь свои чувства, мужик! Мы здесь для того, чтобы развлекаться и получать удовольствие! А вы сидите какие-то… зажатые… — Он подмигнул Фаталии. — Кроме тебя, цыпочка.

Фаталия фыркнула:

— Я тебе не цыпочка, толстяк.

— Как же не цыпочка, детка, если утром ты принесла мне сотню монет! Определенно, сегодня мой день!

— Ты ставил на меня?

— Ну разве мог я на тебя не поставить?! Ты же такая прелесть!

— Спасибо, малыш. Не хочешь завтра выйти со мной на арену, развлечемся?

— Нет, детка, не хочу. Я видел, что ты сегодня вытворяла… А вы тут все гладиаторы, ребята?

— Нет, — сказал Глеб. — А ты, Муромец, не Илья, случайно?

— Ага, угадал!

— Русский?

— Ну, на три четверти.

— А откуда?

— Из Троеполья, триста километров от Москвы.

— Мы почти земляки.

— Да ну?! — фыркнул Муромец. — А ты весельчак, хоть и угрюм на вид. Надо же — Одноживущий земляк!

— Слушай! — Глеб повернулся к собеседнику всем телом, встал. Его отчего-то заколотило; подумалось, что, может, и незачем было искать какого-то Танка, когда кругом многие тысячи обычных, настоящих людей. — Я Двуживущий, как и ты. — Глеб схватил Муромца за руку. — По крайней мере, был таким. Я просто застрял тут и никак не могу выбраться! Понимаешь, застрял в игре, не могу заснуть, и еще что-то не в порядке, я чувствую. Это странно, я словно с ума сошел, или весь мир чокнулся — не знаю. Помоги мне разобраться, что случилось. Ты же можешь навести справки. Можешь узнать, о чем я попрошу?..

— Да какой ты Двуживущий? — Муромец перестал улыбаться, выдернул свою руку из пальцев Глеба. — Я что, слепой? Или это шутка такая? Шутка, да? Смешно. Очень смешно! — Он отодвинулся. — Ладно, ребята, шутите себе дальше, а я, пожалуй, пойду.

— Погоди! — крикнул Глеб, готовый бежать вслед за Муромцем. Но Ирт придержал его за руку, покачал головой, сказал тихо:

— Бесполезно. Ты ни в чем его не убедишь. Он здесь только для того, чтобы развлекаться. Они все думают, что это лишь игра. Они просто не станут тебя слушать. Они никогда тебя не слушали, и всегда спешили уйти…

— Танк! — вдруг выкрикнул Горр. Он приподнялся и вытянул руку. — Вон там! Я же говорил!

Глеб посмотрел в направлении, куда указывал паренек.

Высокий молодой человек спустился с трибун на тропу, обегающую все арены. Он целенаправленно двинулся к двум магам, застывшим в странном противоборстве. Бойцы, мимо которых он проходил, не обращали на него внимания — здесь было в порядке вещей, когда зеваки спускались на арену.

— Его не тронут, пока он на тропе, — сказала Фаталия. — Так, значит, этого парня вы искали?

— Да, — кивнул Ирт.

— А он отчаянный…

Танк сошел с тропки. Наверное, просто решил срезать путь. Но к нему тут же бросились два гладиатора, до этого мутузящие друг друга увесистыми палками. Они не успели даже замахнуться — их неказистое оружие вдруг рассыпалось в пыль. Танк щелкнул пальцами, и могучие бойцы свалились на землю.

— Ого! — удивилась Фаталия. — Да он совсем не прост.

— Точно, — горделиво кивнул Ирт.

Танк чуть-чуть не дошел до магов. Он сел на войлочный мат в паре метров от них, скрестил ноги, вытянул перед собой руки и медленно раскрыл ладони.

— Он что, хочет их обоих вызвать на соревнование? — Фаталия удивленно посмотрела на Глеба.

— Не знаю… — Глеб покосился на трибуны. Он все же надеялся, что Муромец вернется и предложит помощь. Или хотя бы, заинтересовавшись, начнет задавать вопросы. — Я впервые его вижу.

— Откуда он такой взялся? Они же его в пыль сотрут!

— Думаю, он знает, что делает, — спокойно сказал Ирт. — Ты лучше объясни, что там за круги на земле…

2

Среди гладиаторов маги были большой редкостью. Уж очень много места требовалось им для поединков, да и слишком опасными были их схватки для зрителей — всегда существовала вероятность, что отразившийся рикошетом файербол залетит на трибуны, или сорвавшаяся с небес молния найдет себе громоотвод в виде зеваки, закованного в доспехи. Потому-то гильдии гладиаторов с неохотой принимали магов в свои ряды.

Но разного рода волшебников в Мире имелось более чем предостаточно, и справедливость требовала, чтоб и у них была возможность встретиться на арене единственного в Мире Стадиона.

И такая возможность была…

— Это своего рода весы, — объясняла Фаталия. — Магические круги подобны чашам. Они могут быть разные, в зависимости от того, какие маги по каким правилам какими силами меряются. Каждый встает в свой круг — и тот, кто слабей, проигрывает.

— Каким образом? — спросил Глеб.

— По-разному. У кого-то не хватает сил на дальнейшую борьбу, и он переступает границу круга. Кого-то из круга выталкивает сила противника. А кто-то теряет сознание.

— А бывает ли, что состязание кончается смертью?

— Ну… — Фаталия пожала плечами. — Это войлочная арена, здесь смерть бывает редко. Но в принципе… Если один маг во много раз сильней другого, то, наверное, возможно и такое… Впрочем, я не уверена. С магией я как-то… не очень дружу… — Она улыбнулась и развела руками. — Да вон смотрите на своего товарища. Сами все поймете…

Маги, стоящие в кругах, заметили Танка и опустили руки. Им словно наскучила борьба друг с другом, и они, увидев нового противника, переключили свое внимание на него. Некоторое время ничего не происходило — должно быть, троица о чем-то договаривалась. Потом Танк поднялся и сдержано поклонился. Откуда-то — словно из-под земли — выскочил мальчишка в ярко-оранжевой рубахе и белых штанах. Он бросил Танку под ноги нечто круглое, тотчас растекшееся жидкой кляксой. Пара мгновений — и светящаяся лужа впиталась в войлок, оставив на его поверхности ровный круг, рассеченный на несколько частей ломаными линиями. Танк снова поклонился, и шагнул вперед…

— Кажется, я их знаю, — нахмурившись, сказала Фаталия. Она хотела добавить что-то еще, но тут Фива отчего-то хихикнула и громко к ней обратилась:

— Сестренка, у тебя хлеба больше не осталось?

— Все уже скормила? Нет, больше ничего нет.

— У меня есть крошки, — сказал Горр и суетливо полез в карман.

Глеб покосился на девушку и мальчишку. Они сидели рядом, прижимались друг к другу и с интересом заглядывали в небольшую плетеную коробку, которую Фива обычно носила на поясе, а сейчас сняла и устроила на коленях. В коробке девушка держала какие-то особенные бомбы; Глеб не помнил, в чем именно состояла эта особенность, но, уж наверняка, не в том, что их нужно было подкармливать хлебом…

Танк встал в центр круга, поднял голову к небу и скрестил на груди руки. Его фигура тотчас окуталась радужным коконом, похожим на мыльный пузырь причудливой формы. Точно такие же пузыри возникли вокруг его противников, и те, похоже, не очень-то этому обрадовались.

— Он не дает им возможность покинуть круг — пояснила Фаталия. — Либо они примут его правила и начнут соревнование, не имея возможности отступить, либо попытаются разорвать преграду и тем самым окажутся в положении ведомых. В любом случае состязание началось, и первый ход сделал ваш друг…

Глеб уже понял, что поединки магов на арене особой зрелищностью не отличаются. Тем не менее, он с любопытством смотрел, как развивается необычная схватка, не обделяя, впрочем, вниманием и другие бои, куда более для него понятные. Особенно интересен ему был бой двух гладиаторов, вооруженных укороченными копьями. Да и не только ему — добрая половина зрителей дружными криками приветствовала особо удачные выпады и не менее удачные парирования умелых бойцов.

— А ты знаешь толк в поединках, — одобрительно сказала Фаталия, проследив взгляд Богоборца. — Не хочешь поставить на кого-нибудь?

— Я бы поставил на Танка, — пробормотал Ирт…

Танк не шевелился, зато круг, в котором он стоял, бешено крутился и сыпал бело-голубыми искрами. Его противники вели себя относительно спокойно, но почему-то чувствовалось, что перевес сил не на их стороне.

— Смотри, она совсем ручная, — сказала Фива. В данный момент ее интересовало только то, что находилось в плетеном коробе.

Трибуны взревели. Гладиаторы пронзили друг друга копьями и упали на колени.

— Ну не бойся, маленькая, — приговаривала Фива. — Это же просто шум, никто тебе ничего не сделает… Смотри! — Девушка локтем толкнула Горра. — В глаза ей посмотри! Она же все понимает…

— Что там у тебя? — не выдержал Глеб.

— Вот, — улыбнулась ему Фива и осторожно вынула руку из короба. — Горр подарил.

Из кулака девушки высунулась серая вытянутая мордочка с черными бусинками глаз.

— Мышь? — удивился Глеб.

— Совсем ручная, — сказала Фива…

Трибуны затихли, зеваки затаили дыхание. Гладиаторы, стоя на коленях друг перед другом, о чем-то договаривались. У одного был пробит бок, у другого наконечник копья застрял в животе.

— Сейчас оба сдадутся, — с брезгливым недовольством сказала Фаталия. — Будет ничья.

Глеб вдруг почувствовал, что на него кто-то пристально смотрит. И в этот самый момент Ирт воскликнул:

— Он нас заметил!

Танк переменил позу. Он повернулся лицом к друзьям, привстал на цыпочках, поднял над головой руку, издалека всех приветствуя. Он словно забыл о поединке, и его противники тут же этим воспользовались. Их круги широко раздались, соприкоснулись краями — и слились, словно две капли жира на поверхности супа. Маги шагнули друг к другу, взялись за руки и что-то громко выкрикнули. Радужные коконы лопнули. Танк пошатнулся, будто от сильного удара. Ирт охнул, Фаталия хмыкнула, Глеб стиснул кулаки, желая помочь незнакомому пока товарищу.

Но тому, похоже, помощь не требовалась. Он тяжело, словно преодолевая сопротивление, повел перед собой правой рукой, и круг под его ногами полыхнул синим пламенем. Столб прозрачного голубого сияния вознесся к самому небу. Волшебная сила приподняла Танка над землей почти на три метра. Он развернул плечи и медленно закружился, взмахивая руками, будто крыльями.

Трибуны ахнули, кто-то восхищенно зааплодировал. Все бойцы, сражающиеся на аренах, остановились и опустили оружие. Даже тупой огр перестал размахивать дубиной, замер, недоуменно моргая крохотными слезящимися глазками.

— Что он делает? — Ирт дернул за руку Фаталию.

— Не знаю… — Фаталия смотрела на необычное действо, приоткрыв рот. Никогда прежде ей не доводилось видеть ничего подобного.

Маги скорчились. Из-под их ног тоже рвалась ввысь некая сила, но не чистая и сияющая, а черная и лоснящаяся — словно фонтан нефти поднимался толчками все выше и выше.

— Привет, Богоборец, — вдруг шепнул кто-то на самое ухо, и Глеб резко — так, что в шее хрустнуло, — обернулся. Позади никого не было.

— Наконец-то мы встретились. Я очень этому рад, — весело сказал невидимка, и Глеб догадался, что голос принадлежит Танку. — Не хочешь попробовать свои силы? Я слышал, у тебя очень большой потенциал. Мне бы хотелось узнать, насколько он велик. Да и тебе, я думаю, не менее любопытно.

— Ты услышишь, если я буду просто говорить? — неуверенно спросил Глеб в пустоту. — Или мне тоже надо использовать какую-нибудь магическую телепатию?

— Я отлично слышу тебя безо всякой телепатии, — ответил Танк. — Конечно, в общении на дистанции есть свои минусы, но с изобретением телефона мы перестали их замечать, не правда ли?..

До Танка было почти двести метров, он находился на дальнем краю серой арены, но его тихий голос каким-то чудесным образом перенесся на трибуны.

Глеб покосился на товарищей, понял, что они ничего не слышат, и на всякий случай негромко пояснил:

— Он говорит со мной.

Ирт кивнул, и лицо его сразу просветлело. Фаталия, кажется, не поняла, о чем это толкует Богоборец, но на всякий случай сделала неопределенный жест рукой. Фива указательным пальцем гладила мышку, Горр копался в карманах, а безразличные ко всему гномы охраняли всю компанию с флангов.

— Ну так что? — напомнил о себе голос Танка. — Выйдешь?

— Но я не умею.

— А тут нечего уметь. Это как детские качели. Просто встань в круг, и все получится само-собой.

— А твои противники?

Черный столб поднялся высоко вверх и потерялся на фоне темного неба. Магов не было видно, только горящий круг чуть просвечивал сквозь глянцевый струящийся мрак.

— С ними я почти закончил, — сказал Танк. — Кстати, знаешь, кто они? Нет, откуда тебе знать… Это Фантом и Кей Дровосек. Их часто видели вместе с людьми Ордена Смерти. А Орден уже давно за тобой охотится, не так ли?.. Ну да хватит пустой болтовни! Иди сюда, хоть пообщаемся нормально, без ненужных свидетелей и безо всяких там магических штучек.

— Ты знаешь, кто я такой? — спросил Глеб.

— Скажем так, у меня есть кое-какие предположения на этот счет и некоторый план действий.

— Ты можешь мне помочь?

— Конечно… Выходи, я жду…

Глеб повернулся к товарищам:

— Он зовет меня на арену. Вы пока подождите здесь…

Ирт кивнул. Танку он доверял, и не видел причин для опасений. А вот гномы оставлять подопечного без охраны не собирались, и Глебу пришлось повысить голос, чтобы снова усадить их на скамью.

— Не думаю, что это займет много времени, — сказал он.

— Уверен, управимся быстро, — подтвердил голос. — А копье лучше оставь, и побрякушки волшебные сними, если они есть. В круге не должно быть ничего лишнего, ничего магического, кроме самого мага…

Глеб послушался и с некоторой неохотой передал копье Ирту.

3

Чаша Стадиона была ярко освещена. Свет потоками лился с железных мачт, похожих на опоры высоковольтных линий. Проводов, впрочем, не было. Прожектора питались магической энергией, а она, как известно, наполняет собой весь Мир — нужно лишь уметь ее выделить и использовать.

Задние ряды трибун тонули во мраке, и потому Стадион казался бесконечно огромным — он поднимался в космос, и далекие искорки факелов мешались с не менее далекими звездами. Голоса тысяч зрителей сливались в объемный монотонный гул, похожий на приглушенный расстоянием грохот водопада.

Глеб шагал по узкой тропке, обегающей все арены, и чувствовал себя ничтожным. Живой тысячеглазый Стадион, слившийся с черным небом, угрюмо нависал над ним. Где-то там, в первых рядах, остались друзья, но их уже не разглядеть, они влились в безликую шумную толпу, их голоса растворились в общем гуле…

Как только Танк ухитрился их заметить?..

Вокруг словно кипело сражение. Это с трибун можно было следить за каждым поединком, здесь же, на дне Стадиона это было невозможно. Десятки бойцов, смешавшись, дрались будто на поле битвы. Хищно лязгала сталь, металл скрежетал о металл, яростно сверкали глаза, хрип и крики рвались из глоток, от тел пахло потом, от земли — кровью. С трибун все выглядело как развлечение, здесь, внизу, все было всерьез.

«…идет обычное „мясо“…»

Теперь-то Глеб понимал, почему Фаталия назвала происходящее на аренах «мясом».

«Его не тронут, пока он на тропе…»

Дорожка петляла, но Глеб не собирался с нее сходить, чтобы срезать путь. Участвовать в «мясе» он не желал. Тем более, что копье его осталось на трибуне…

4

— А вы уверены, что он Богоборец? — спросила Фаталия, наблюдая за маленькой безоружной фигуркой, осторожно пробирающейся среди пар бойцов.

Ирт возмущенно посмотрел ей в лицо — но взгляд его невольно соскользнул на грудь, и от возмущения не осталось и следа.

— Конечно, — сказал он. — Я видел, как он дерется, и я дрался вместе с ним. Ему просто надо разозлиться — и тогда с ним никто не справится.

— Говорят, он демон.

— Может и так. Но в нем больше человеческого, чем в некоторых Двуживущих.

— А вы, значит, его команда? — Фаталия, вроде бы, подтрунивала на Иртом, но в то же время в ее голосе угадывался неподдельный интерес. — Про команду Богоборца тоже рассказывают всякое…

— Мы просто ему помогаем.

— Ну да, просто… И надеетесь, что он подарит вам вечную жизнь и проведет в мир Двуживущих… — Фаталия хмыкнула, помолчала, бездумно глядя на арену. А потом подвинулась к Ирту и негромко спросила:

— Как думаешь… Он действительно может это сделать?..

5

Столб света опал, плавно опустив парящего Танка на землю. Но черный фонтан, кажется, подрос еще, сделался толще и плотней. Он уже не походил на устремленный вверх луч тьмы, он был похож на монолитную колонну, подпирающую небо.

Глеб с опаской обошел ее, задрал голову, посмотрел вверх.

— Напоминает что-то? — с непонятной усмешкой спросил Танк.

— Да… Недавнее приключение, — ответил Глеб.

Откуда-то выскочил мальчишка в ярко-оранжевой рубахе и белых штанах, бросил на войлочное покрытие круглый, похожий на дыню предмет, тут же расплывшийся вязкой светящейся лужей. Через несколько секунд от лужи остался лишь след в виде четко очерченного круга диаметром около полутора метров. В круг были вписаны пентаграмма и несколько символов необычного вида.

— А надо ли? — вдруг засомневался Глеб. — Почему бы нам просто не поговорить?

— Поговорим, будь уверен, — Танк стоял в своем круге и тер ладони, словно отчищал их от чего-то вязкого.

— Как-то глупо… — неуверенно улыбнулся Глеб. — Чудно… Я так ждал этой встречи, а теперь не знаю, с чего начать, о чем спросить.

— Шагни в круг, и многое станет ясно.

— Думаешь?

— Уверен.

Глеб вновь покосился на черный столб.

— Но не опасно ли это?

— Говорю же, нет. Это своего рода качели. Или, если угодно, весы. Считай, что мы начали тебя изучать. Ты ведь хочешь узнать о себе как можно больше, да?

— Ты словно уговариваешь меня, — Глеб нахмурился. Поведение Танка вдруг показалось ему подозрительным, в речи мага почудилось нечто знакомое и опасное.

— Конечно, уговариваю! А что мне еще остается делать? Я на твоей стороне, парень! А ты словно в чем-то меня подозреваешь… Сделай шаг! — Танк щелкнул пальцами — какой знакомый жест! — и что-то мягко, но сильно толкнуло Глеба в спину. Он сам не заметил, как переступил границу круга. Воздух вокруг заколыхался, превращаясь в радужную пленку, снизу повеяло сухим жаром, и тяжесть навалилась на плечи. Глеб попытался стряхнуть ее, повернулся как-то особенно неловко, опустил голову.

— Ну вот видишь! — тотчас возликовал Танк. — Я знал, что у тебя получится! Ну, а теперь поднатужься! Просто представь, что давишь на меня, закрой глаза и вообрази! Дай мне почувствовать твою силу, Богоборец!

Глеб разозлился. Он уперся ладонями в пленку, пытаясь ее разорвать. Бесполезно! Пальцы скользили по упругой скользкой поверхности, лишь немного ее растягивая.

— Включи воображение, малыш! — веселился Танк. — Теперь все зависит от твоих мозгов. Забудь о мышцах, действуй мыслью! Обрушь на меня свою ментальную мощь!..

Глеб заскрежетал зубами. Да кто он такой, этот Танк?! Почему в его голосе столько издевки?!

Глеб сжал кулаки, испытывая жгучее желание во что бы то ни стало дотянуться до такого близкого соперника — неужели, все-таки, друга?! — схватить его за грудки, скрутить, сдавить, смять. Ему явственно представилось, как рвутся мышцы и хрустят кости противника, как кожа, словно серое тесто, расползается под пальцами, как сочится и брызжет кровь — словно виноградный сок из-под пресса.

Танк хрипло закашлялся, лицо его исказилось, глаза полезли из орбит. Черный столб задрожал, осыпаясь угольным крошевом, заструился, словно дым, постепенно приобретая прозрачность, впуская в себя окружающий свет. В основании разваливающейся колонны, в полыхающем магическом круге шевелились бледные тени — два скелета, одетые в яркие лохмотья, дергались в струе быстро редеющего мрака. Сухо щелкали прыгающие челюсти, гремели фаланги пальцев, стучали кости. Жуткое зрелище на миг приковало внимание Глеба, и опомнившийся Танк, все еще давясь кашлем, перешел в наступление…

6

— Я вспомнила! — Фаталия потянула Ирта за рукав. — Это Фантом и Кей Дровосек. Кей — Одноживущий, он очень сильный маг, а Фантом его ученик. В Городе они скрываются от Ордена Смерти… — Она сощурилась, приглядываясь к танцующим в тени силуэтам. Пробормотала: — Не понимаю, что они там делают… Ты видишь?.. Странно… — Вдруг пальцы ее судорожно сжались, глаза удивленно распахнулись. — Они же мертвы! Смотрите! Они двигаются, но они мертвы!

— Да что вообще там происходит? — Ирт привстал, подался вперед. — Кто-нибудь может мне объяснить?

— Мне кажется… — Фаталия тряхнула головой. — Но я не понимаю… Кажется, он хочет сделать с Богоборцем то же, что с Фантомом и Кеем…

Вокруг фигуры Глеба сгущался пульсирующий мрак.

7

Глеб задыхался. Он словно очутился внутри огромного кулака — его сдавливало и мяло со всех сторон, ворочало и трясло. Он представил, что разжимает титанические пальцы, стиснувшие его, и ему чуть полегчало. Он сделал вдох — и горло наполнилось кровью.

— Это совсем не похоже на качели! — крикнул он. — Прекрати!

— Я пытаюсь, — равнодушно отозвался Танк. — Но ты сопротивляешься.

Вокруг струилась тьма — словно темная вода, будто опрокинутый водопад. Глеб чувствовал, что дай этому черному потоку волю — и он вмиг сдерет кожу и снимет мясо с костей, перемелет их в кровавый фарш, перемешает и забросит в самое небо.

«…Теперь все зависит от твоих мозгов…»

Глеб пытался укротить мглу, но у него получалось лишь немного ее сдерживать. Напряжение нарастало, поток становился все мощней, тьма сгущалась.

— Чего ты хочешь? — Кровь рвалась изо рта вместе со словами, пузырилась на губах.

— А ты еще не понял? Я хочу тебя убить, дружище. Очень удачно, что мы встретились именно здесь — это единственное место в Городе, где можно использовать магию, и где убийства — в порядке вещей…

Сквозь поток мглы и радужную пленку Глеб видел искаженное лицо Танка. Оно будто бы изменялось, оно расплывалось, и в его чертах чудилось что-то знакомое.

Оно действительно менялось!

— Это ты?! Ты?!

— Ну наконец-то догадался. А мне показалось, что ты заподозрил что-то, когда отказался входить в круг. Пришлось тебя легонько подтолкнуть, хоть этого и нет в правилах… Ладно, пора заканчивать маскарад, тем более, что он требует от меня определенных затрат.

Яркая вспышка ослепила Глеба. Он зажмурился — и задохнулся. Обрушившаяся тяжесть едва его не раздавила.

— А ты действительно крепок, — хмыкнул Белиал, с непонятным удовольствием и удовлетворением разглядывая упавшего на колени Глеба. — Не чета тем двоим. — Он мотнул головой в сторону груды еще шевелящихся костей. — Жаль, что последнее время нам с тобой так сложно находить общий язык. Ты оказался в дурной компании, Богоборец… — Маг вздохнул. Кажется, это действительно его расстраивало. — Твои друзья становятся большой проблемой.

— Оставь их в покое!

— Лучше думай о себе. Кто они? — обыкновенные Одноживущие. А ты? Ты уникален, мой друг!

— Что ты обо мне знаешь?

— Все. Никто не знает больше.

— А Танк?

— Танк? — Маг пренебрежительно хмыкнул. — Пока ему ничего не известно. Но он слишком настырен в своем любопытстве. И, кажется, он не понимает, чем это ему грозит…

Разговор отвлек Белиала, и Глеб почувствовал, что давление на него несколько ослабевает. Можно было попытаться это использовать, но прежде Глеб хотел хоть что-нибудь выяснить.

— Так кто же я? Что со мной произошло? И кто ты?

— Не устаю повторять. — Белиал опять вздохнул. — Ты мой друг. А я… Я — твой творец… — Маг щелкнул пальцами и взмыл в воздух. Яркий свет объял его, и Глеб понял, что времени у него больше нет. Со всей яростью, со всей возможной силой ринулся он к магу — ринулся мысленно, в своем воображении. И ударил так, как еще никогда никого не бил.

Белиала отбросило назад, он упал на землю, из его разбитого носа хлынула кровь…

И все же маг поднялся. Круг под его ногами полыхал, словно комфорка огромной газовой плиты.

— Нельзя отвергать дружбу, — холодно сказал Белиал. — Это чревато. Уж ты-то, как никто другой должен это знать.

Тьма набросилась на Глеба, взвилась ввысь, будто воронка смерча. Кожу как наждаком ободрало, кровь вскипела на ссадинах. Все вокруг исчезло, беснующаяся мгла встала стеной, лишь над самой головой медленно вращалась неровная дыра, сквозь которую было видно небо с крошками звезд и краешком луны.

Глеб запрокинул голову и закричал — от боли, от обиды, от бессилия.

Он чувствовал, как расползается его кожа — словно сырое тесто в струе кипятка. Он видел, как сочится и брызжет кровь — будто виноградный сок из-под пресса. Перенапряженные мышцы дрожали, едва не лопаясь, тихо и страшно похрустывали кости, дикая боль туманила сознание — и все же он как-то еще держался.

Он смотрел на кусочек неба, и воображал, что звезды — это шляпки гвоздей, которыми намертво приколочена его жизнь, а луна — глаз могучего божества, великодушного заступника, от которого еще можно напитаться силой…

Луна подмигнула ему и позеленела.

— Мы с тобой на одной стороне! — донесся до Глеба безмерно далекий голос. — Мы должны быть вместе! Я — твой друг!..

8

— Это Белиал, — прошептал Ирт. — Наш враг…

Он держал в руках копье Богоборца, у его ног лежали вещи Богоборца, рядом с ним стояли товарищи Богоборца.

Он не мог все это оставить.

Он отвечал за это все!

— Чего же ты медлишь? — Фаталия толкнула его. — Надо вытащить его. Давай, двигай за мной!

— Нет! Он уже мертв! Мы ничем ему не поможем, только сами погибнем. Надо уходить. Мы должны снова его найти, нам нужно опередить Белиала!

— С чего ты взял, что он мертв? — недоверчиво спросила Фаталия. — Мне кажется, он еще сопротивляется.

— Белиал убьет его, — в голосе Ирта не были ни капли сомнения. — Белиал знал, что делает, он заманил нас сюда, как в ловушку, он перехитрил нас всех… Но как?.. Как он нас выследил, как нашел, как увидел?.. — Ирт скользнул затуманенным взглядом по лицам товарищей. — Надо убираться, пока не поздно…

Горр уже стоял на ногах, он хмурился и кусал губы — парнишка очень переживал, он чувствовал свою вину, ведь это он привел Богоборца к лже-Танку. Еще и гордился этим! Пареньку хотелось сломя голову ринуться на арену, броситься на проклятого мага, чтоб хоть как-то загладить свою непростительную чудовищную оплошность. И в то же время он понимал, что не в его силах изменить ситуацию. Одно успокаивало Горра — Богоборец возродится. Так что прав Ирт — нужно спешить.

— Кто-нибудь идет с нами?

Гномы тут же вскочили со своих мест. Перед тем, как спуститься на арену, Глеб велел им во всем слушаться Ирта. Они и слушались, а что еще им оставалось? Кажется, гномы до сих пор не уразумели, что их подопечный в смертельной опасности. Осознали бы — бросились бы Богоборцу на выручку. Или же нет? Может, все они понимают, — потому и не рискуют напрасно своей жизнью, зная, что служение кому-то не всегда предполагает безоглядное стремление к смерти.

Ирт подхватил вещи Глеба и тяжело вздохнул.

«…береги себя. Теперь ты мой душеприказчик…»

— Я провожу вас, — сказала Фаталия. — Может, до выхода. Может, до городских ворот. Может, чуть дальше…

Фива, посмотрев на сестру, осторожно опустила мышонка в плетеную коробку и нацепила ее на пояс.

— Где ты его взяла? — глаза Ирта вспыхнули. Он порывисто шагнул к девушке, схватил ее за руку, сжал крепко.

— Горр подарил.

— Где? — Ирт резко повернулся к пареньку. — Откуда у тебя эта мышь?

— Подобрал на улице.

— Здесь, в Городе? Когда?!

— Сразу, как мы вывалились, — Горр выглядел совершенно растерянным. Он чувствовал, что натворил еще что-то, и не понимал, что именно. — Она смотрела на меня, и совсем не боялась…

— Дай ее мне! — Ирт требовательно протянул руку к Фиве.

— Зачем? — подозрительно спросила девушка.

— Дай!

Несколько долгих секунд они с вызовом мерили друг друга взглядами. Потом Фива тихо ругнулась, опустила глаза, сунула руку в короб и достала мышонка. Она не сразу положила его Ирту на ладонь — сперва погладила мизинцем по головке, заглянула в глазки-бусинки, дунула ему в мордочку.

Доверчивый мышонок вел себя смирно — даже оказавшись на широкой и жесткой мужской ладони.

— Отвернись, — велел Ирт Фиве.

Она дернула плечом и посмотрела на заполненные людьми трибуны…

Ей показалось, что она слышала, как хрустнули тонкие косточки.

9

Луна была зеленая, словно кошачий глаз.

Словно плесневелый кусок сыра.

Словно кожа гоблина…

«…в день, когда вы посмотрите на солнце или луну…»

Глеб не мог отвести от нее взгляд.

«…сделаете жест и произнесете слово…»

Он медленно, преодолевая боль и слабость, поднял правую руку над головой. На ней почти не осталось кожи — голые мышцы сочились кровью. Левая рука выглядела еще страшней.

— Хох-шьеторр… — прошептал Глеб. Кажется, у него не было губ, а возможно и всего лица. Чудо, что он еще хоть что-то видит, хоть как-то говорит.

— Хох-шьеторр, — повторил он без особой надежды на чудо.

Какое странное слово. Есть ли у него значение? Или это просто сочетание звуков, некая мантра, включающая какие-то магические механизмы?

«…его услышат шаманы всего нашего народа по всему Миру…»

Память работала как никогда ясно; Глеб отчетливо слышал голос старой гоблинши — в его голове словно диктофон включился.

«… Отзовутся ли они на него — мне не известно. А даже если и отзовутся, то я не уверена, что вы обрадуетесь этому…»

— Хох-шьеторр!.. — крикнул Глеб в последний раз, крепче упираясь пальцами левой руки в подбородок, и чувствуя, как ногти протыкают размягчившуюся плоть.

Зеленая луна сорвалась с неба и стремительно полетела вниз, грохоча, будто шаманский бубен…

10

Ирт швырнул на арену смятый серый комочек и вытер ладонь о штаны.

Озадаченная Фаталия проследила падение мертвой мыши и громко фыркнула, выражая свое отношение к странностям некоторых представителей противоположного пола.

Фива все еще смотрела на трибуны. Горр стоял рядом с ней — он пребывал в нерешительности: с одной стороны, ему очень хотелось хоть как-то поддержать девушку, с другой стороны, он боялся проявлять к ней участие. Боялся и стеснялся. Ему казалось, что любые его действия покажутся смешными и нелепыми.

Одни только гномы были спокойны. Сейчас они походили на умных выдрессированных животных, которым чужды переживания и сомнения, которые знают определенный набор команд и во всем полагаются на хозяина.

— А теперь уходим! — распорядился Ирт.

11

Странного вида зеленый туман колыхался вокруг. Глеб тонул в нем, медленно опускался в бездну, но — удивительно! — чем глубже он погружался, тем светлей становилась зеленая муть. Откуда-то снизу наплывали призрачные голоса, невнятные и пугающие. Постепенно они приближались, и уже можно было разобрать отдельные фразы.

— Человек? Невероятно!

— Кто дал ему ключ?

— Чего он хочет?..

Слова были незнакомые, но каким-то образом Глеб понимал, что они значат. Гортанная речь будила воспоминания, картины прошлого оживали и шевелились тенями в зеленой мгле. Дымка слоилась, превращаясь в лица старых товарищей, похожие на стеклянные маски. В полный рост поднимались знакомые фигуры, вылепленные из тумана, медленно двигались и медленно таяли…

А в голове словно черви шевелись, в его мозгу словно кто-то ковырялся длинными тонкими пальцами. Глеб догадывался, что его сознание сейчас открыто для тех, кто находится на дне зеленой пучины. Он предполагал, что его изучают, и старался этому не сопротивляться.

Впрочем, он мало что мог. Он не ощущал своего тела, он не видел ничего, кроме текучего марева.

Можно было попытаться управлять своими мыслями — но станет ли от этого лучше?

А голоса все крепли:

— Он ищет себя. Это достойно.

— Ему препятствуют.

— И он просит помощи.

Голосов было много, но они не мешали друг другу. Говорящие словно соблюдали очередность — один останавливался, другой тут же продолжал:

— Он жил с нами.

— Его учили танцу копья.

— Он был на Большой Охоте.

— Он кормил Солнце.

— Лина привела его…

В какой-то момент Глеб подумал о том, что и это странное место — да место ли? — ничем не отличается от остального Мира. Все это — высокотехнологический мираж. Но интересно, кто из Двуживущих проникал сюда? Что, если никто? И много ли еще таких потайных пространств, необычных и загадочных измерений, созданных, возможно, безо всякой цели, только потому, что команде безымянных разработчиков захотелось оставить в Мире свой след, создать маленькую тайну?..

Голоса тотчас отреагировали на его мысли:

— Он странный.

— Он чужой.

— Он мучается от пустоты.

— Его разум страдает.

— Он борется с собой…

Туман все редел. Глеб смотрел вниз, надеясь разглядеть говорящих. Вдруг он осознал, что не видит собственного тела. Не было ни ног, ни туловища, ни рук — в мутной зелени плавало лишь его сознание.

— Он понимает! — возликовал кто-то из расположившихся внизу.

— Он на полпути к пониманию, — холодно поправил другой голос.

— А полпути — это лишь начало…

Боль вместе с телом остались в большом мире, на арене. Здесь были только их призраки, воспоминания о них.

— У него чужая память.

— У него не свое тело.

— Он очень странный…

Теперь голоса звучали невыносимо громко. Они бились в несуществующие уши, едва не раскалывая несуществующий череп. Будь у Глеба руки, он обхватил бы ими голову и крепко бы ее стиснул. Будь у него ноги, он подтянул бы их к груди и спрятал бы в коленях лицо.

— Помогите мне! — крикнул он, пытаясь заглушить голоса.

И они стихли…

Долгие секунды длилось молчание. Все ярче становилось свечение — вскоре от тумана не осталось и следа, он полностью растворился в слепящем сиянии.

— Должны ли мы помочь ему? — нарушил тишину неуверенный голос.

— Он почти прошел сквозь Туман Тысячи Отражений, и разум его остался цел.

— Это потому, что он стремится к знанию.

— И все же надо подождать.

— Он проделал только часть пути.

— А часть пути — это лишь начало.

— Дорогу нужно пройти до конца…

Свет сделался нестерпимо ярким. Теперь он мало чем отличался от абсолютной тьмы — он ослеплял точно так же. И Глеб подумал, что его необычный полет из темноты сквозь туман к свету может быть неким замысловатым символом.

Тьма — это незнание. Туман, полный смутных образов, — знание частичное. А ослепляющий свет — знание полное, абсолютное.

Эти сомнительные сравнения показались ему очень верными и очень точными. За ними чудилась некая совершенная истина, они будили мысль и увлекали сознание в глубочайший водоворот неясных идей и образов.

Глеб чувствовал, что еще чуть-чуть — и ему откроются все тайны мироздания.

«Наверное, именно это ощущают обкурившиеся наркоманы», — подумал он.

«Наверное, именно так Будда стал просветленным», — словно извне пришла в его голову еще одна мысль.

— Я помогу ему, — произнес кто-то за плечом.

— Я поделюсь с ним силой, — донеслось снизу.

— Я тоже.

— Я дам ему то, что он хочет…

Сияние погасло, и на короткий миг Глебу почудилось, что он видит странных существ, лишь отдаленно похожих на гоблинов. Раскинув огромные крылья, они парили в воздухе и с любопытством его разглядывали.

Боль вернула Глеба в реальность.

Реальность была столь осязаема, что сперва Глеб решил, будто он оказался в мире, куда так долго стремился.

Он задохнулся от радости.

А потом его едва не задушило разочарование.

Ничего не изменилось: он стоял на коленях, под руками был залитый кровью войлок, кругом струилась колючая тьма — и только над самой головой был виден неровный кусочек звездного неба и краешек желто-серой луны.

Впрочем, нет — кое-что поменялось.

Глеб ощущал, что внутри его клокочет могучая сила. Она распирала его, грозя разорвать на части. Она требовала выхода, а Глеб пока не знал, как ее использовать.

Осторожно встал он на ноги, держа на плечах тяжесть, что обрушил на него Белиал.

Медленно поднял он руку, протянул ее к глянцевой тьме — и тьма с треском расползлась под его пальцами.

Он уперся пальцами в радужную пленку — и она лопнула, словно мыльный пузырь.

Белиал был рядом. Кажется, он здорово удивился, увидев истерзанного, но живого Богоборца.

Глеб улыбнулся магу. Он не знал, насколько страшной получилась его улыбка — от его лица мало что осталось.

— Кто я такой? Говори! — Глеба едва не вывернуло наизнанку, с такой силой рвались наружу слова.

Белиал рассмеялся. Но в смехе его чувствовалась неуверенность.

Глеб переступил границу своего круга. Арена показалось ему маленькой, почти игрушечной. Он был на ней, словно огромный шагающий робот из мультфильмов-аниме. Земля стонала под его ногами, небо дрожало от его шагов — а в груди пульсировал, готовясь ко взрыву, перегревшийся реактор.

— Я хочу знать! — Глеб вытащил мага из радужного кокона, словно улитку из раковины. — Ты называешься моим другом, но ведешь себя, как заклятый враг!

Они вцепились друг в друга. В каждом клокотала сила, недоступная обычным людям.

Они давно не были обычными людьми…

12

Ирт остановился у самого выхода, обернулся, глянул на ярко освещенную арену. И схватил Фаталию за руку:

— Он вышел из круга!..

Белиал и Богоборец сцепились намертво. Воздух вокруг них колыхался, словно знойное марево, по войлоку расходились волны, и было видно, что это не серое покрытие колышется, а сама земля.

Что именно там происходило, Ирт не понимал. Возможно, Белиал, заметив ускользающих спутников Богоборца, бросился за ними в погоню, но обретший свободу Глеб повис на маге, давая друзьям шанс на спасение.

Если так, то надо уходить как можно скорей.

Но если Богоборец нашел способ победить Белиала?..

— Они борются? — недоверчиво спросила Фаталия. — Вне кругов? Это невозможно!

Небо провисло над головами противников, позеленевшая луна вытянулась словно капля, звезды дрожали, будтоготовясь сорваться со своих мест.

Необычное зрелище привлекло внимание всех зевак. Люди поднимались со скамей, лезли вперед — к самому ограждению, как можно ближе к арене. Теснились, толкались, поругиваясь; обсуждали происходящее, делились предположениями о личностях бойцов, о способе их борьбы.

— А ведь он действительно Богоборец, — сказала Фаталия.

Ее услышали — и имя Богоборца покатилось над людскими головами…

13

Страшная боль ожгла спину. Глеб покачнулся, но Белиала не выпустил. Напротив, сдавил его изо всех сил, поняв внезапно, что допустил оплошность.

«…Бейте в спину! Цельтесь меж лопаток! Там он уязвим!»

Как же он мог забыть! Ведь совсем недавно писал об этом, предостерегал сам себя!

Перекошенное лицо Белиала будто озарилось изнутри. Его разбитые губы шевельнулись — но Глеб не сразу услышал слова мага:

— …мне всегда было интересно, ты чувствуешь боль так же сильно, как Одноживущие, или же она лишь обозначена, как у нас, настоящих людей?..

Пальцы Белиала терзали спину. Глеб отчаянно пытался раздавить противника и тем самым избавить себя от дикой боли.

— Я предусмотрел все, Богоборец, — глаза Белиала были похожи на раскаленные угли. — И пусть я где-то в чем-то ошибся — у меня есть возможность исправить мои ошибки. Ты же не можешь ничего.

— Нет! — Глеб лбом ударил мага в переносицу. — Я могу все!

Они оба упали на колени.

— Я! Могу! Все!

Они повалились в обнимку.

Белиал со всей мочи давил руками меж лопаток Богоборца, и не понимал, почему тот еще жив.

А ослепший, обезумевший от боли Глеб пытался переломить магу хребет.

Он не заметил момента, когда это ему удалось, поскольку в этот самый миг он умер…

14

Ирт со смешанными чувствами смотрел на затихших противников и думал о том, насколько же быстро и незаметно исполнение долга может превратиться в предательство.

Трибуны молчали; притихшие зрители наблюдали за тем, как мальчишка в оранжевой рубахе и белых штанах осторожно подкрадывается к телам, лежащим на истерзанном войлоке. Вот он приблизился к ним вплотную, присел на корточки, коснулся переплетенных рук, тронул изуродованные лица… Белый платок взлетел в воздух. Следом — еще один.

— Они мертвы, — сказала Фаталия. — Оба…

Мальчик торопливо убежал. Ирт отвернулся. Происходящее на аренах его уже не интересовало.

— Вряд ли мы узнаем, что у них там случилось, — сказал он. — Но это не важно. Главное теперь — опередить Белиала.

— Думаешь, он вернется? — спросила Фаталия.

— Он Двуживущий, — сказал Ирт. — А они всегда возвращаются…

Выход был похож на пасть огромного чудовища. Его темная, сморщившаяся ступенями глотка уходила наклонно вниз.

— Нам потребуются деньги. Попробуем, все же, отыскать настоящего Танка.

— А если мы не успеем? — спросил Горр. — Если Белиал встретит Богоборца раньше нас — что тогда?

Ирт пожал плечами:

— Поговорю с ним… Отдам ему бумаги…

— Ну, а если Белиал будет рядом? Если мы потеряем бумаги, а поговорить не представится возможности?

— Тогда… — Ирт задумался, глядя в дыру выхода. Он знал ответ, он не раз размышлял на эту тему и пришел к определенном выводам. Но нужно ли посвящать Горра во все это?

Надо ли?..

— Я не знаю, — сказал он, и сам почувствовал, насколько фальшиво прозвучали его слова. — Чего мы ждем? — Он засуетился, замахал руками. — Пошли же быстрей! Фаталия, ты, кажется, обещала нас проводить. Показывай дорогу! Фива, не злись на меня и перестань горевать о мыши. Это через нее нас выследил Белиал, ты разве еще не поняла? Вот выберемся отсюда — я тебе целый десяток лично наловлю…

Фаталия покосилась на Ирта, хмыкнула и первой шагнула на стертые ступени, ведущие в Город. Фива, не проронив ни слова, последовала за сестрой.

— Ты не хочешь говорить? — тихо спросил Горр. — Ты мне не доверяешь?

— Я? — растерялся Ирт. — Конечно, доверяю! — Он тряхнул головой, украдкой глянул на гномов-телохранителей, наклонился к Горру и зашептал быстро: — Просто не хотел, чтобы слышали другие. Но тебе, конечно, скажу. Если у нас не будет иного выхода, если Богоборец станет служить Белиалу, если он забудет о своем предназначении, тогда… — Ирт кашлянул, опустил глаза. — Тогда нам придется его убить… Чтобы все начать заново…

Часть третья ЖИЗНЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Бог творит все как хочет, а человек — как может.

Григорий Богослов

Глава 1

Опасность Танк почувствовал за несколько минут до того, как все случилось. Он не мог сказать, что именно его насторожило. Вроде бы, все было как обычно — вечер, фонари, густые тени за деревьями, редкие прохожие, идущие навстречу, старик, выгуливающий пекинеса, гул невидимой дороги, проблески фар… Малыш вел себя спокойно, обнюхивал знакомые кусты, привычно задирал лапу. Странные люди, старающиеся быть незаметными, тоже находились где-то поблизости, но Танк уже свыкся с их постоянным присутствием.

Если корпорация не разобралась с соглядатаями, значит они на нее работают.

Он тоже работал на нее.

Пока что…

И все же неясная тревога заставила его замедлить шаг и сунуть свободную руку в карман, где болтался увесистый пистолет. Невесть откуда взявшееся чувство близкой опасности заставляло всматриваться во тьму за стволами деревьев, приглядываться к контурам теней и напряженно вслушиваться в окружающие звуки…

Только благодаря этому он заметил, как во мраке шевельнулась темная фигура; только поэтому он услышал тихий острый щелчок.

Танк остановился.

Поводок натянулся, и Малыш недоуменно оглянулся на хозяина.

Фигура шагнула на свет. Это был высокий мужчина в кожаной куртке. Он смотрел себе под ноги, нижнюю часть его лица закрывал поднятый воротник, на глаза спадали темные волосы. Двигался он легко и стремительно; в его действиях чудилось нечто механическое и неживое.

Танк выхватил пистолет.

Человек вскинул правую руку.

Малыш фыркнул — он так лаял — и рванулся вперед, на незнакомца, от которого исходила угроза.

Тусклая вспышка была не страшней огонька зажигалки. Хлопок выстрела был похож на звук, с которым перегорает лампочка, когда внутрь колбы попадает воздух.

Пуля прошла около виска Танка — он почувствовал ее, и понял, что если бы не пес, если бы не его мощный рывок — лежать ему с дыркой во лбу.

Газовый пистолет слабо трепыхнулся в руке. Потом еще раз, и еще.

Человек в кожаной куртке словно запнулся.

Еще одна пуля свистнула рядом, ударилась в фонарный столб. Неудавшийся убийца выругался, схватился левой рукой за лицо, чихнул.

Танк что было силы дернул поводок и бросился в кусты, волоча за собой Малыша.

Последняя пуля срезала над ними тяжелую ветку…

Далеко Танк не убежал — с грузным Малышом это было невозможно. Сразу за кустами он метнулся в сторону, нырнул за ствол тополя и затаился в траве, подтянув к себе пса и крепко сжав ему челюсти.

За кустами нарастал шум. По кронам деревьев скакал луч ручного фонаря. Прорычал двигателем автомобиль, взвизгнул тормозами.

Танк не выдержал неизвестности, пополз вперед, приподнялся, чтоб осмотреться…

Обезоруженный убийца, хрипя, глухо ругаясь и отплевываясь, катался по земле. Его руки были заломаны за спину, на запястьях блестели наручники. Три человека стояли над ним; один держал в руках пластиковый пакет с пистолетом, другой разговаривал по телефону, третий легко помахивал блестящими нунчаками. Этого — с нунчаками — Танк узнал. Он несколько раз встречал его на лестнице, а однажды видел в магазине. Да и другие казались смутно знакомыми. Старичок с пекинесом исчез, зато появилось много новых действующих лиц. Танк не успел их как следует рассмотреть — Малыш заворчал, и в ту же секунду позади треснула ветка.

Танк резко повернулся, держа перед собой пистолет.

— Не стреляйте. Мы на вашей стороне… — От ствола тополя отделилась тень, шагнула вперед. Ярким глазом вспыхнул фонарь, тонкий луч прыгнул вверх, подсветил снизу незнакомое лицо. — Все в порядке, не волнуйтесь. Можете возвращаться домой. Если хотите, мы вас проводим.

— Спасибо, не надо… — Танк уже справился с собой, даже рука с пистолетом почти не дрожала. — А что будет с этим?.. — Он большим пальцем показал себе за спину.

— Не берите в голову… Им займемся мы…

1

Он вылез из земли подобно червю. Он был столь же безмозгл — но лишь первые секунды своей новой жизни. Потом появились ощущения и разбудили дремлющий разум.

Он произнес первое слово.

Потом он поднялся на ноги и сделал первый шаг.

Он чувствовал, что болен, но пока не понимал, в чем заключается его болезнь. Он ощущал себя странно, и что-то не в порядке было с его памятью.

Но главное — имя своего врага — он помнил…

Теперь он спешил. У него было то, ради чего стоило жить, к чему можно было стремиться.

И он ушел — не заметив проходящей рядом дороги, он углубился в лес.

2

Лес был жуткий — тихий, сырой, темный. Искореженные деревья больше походили на изуродованных злой магией людей; они поскрипывали и постанывали, когда Глеб проходил рядом. С корявых сучьев лохмами свисала какая-то белесая плесень. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что от плесени этой лучше держаться подальше.

Ни одной зверушки не встретил Глеб за время своего блуждания. Он не слышал птиц, и даже насекомые не донимали его. Здесь водились лишь пауки, да древесные пиявки — первые обитали в кронах деревьев, вторые ползали по корням и прятались на стволах в неровностях коры. Чем они питались? Наверное, друг другом.

И забредшими путниками…

Впрочем, жил здесь и еще кто-то. Глеб то и дело натыкался на разнообразные следы, оставленные местными обитателями. Таких следов он не видел никогда раньше: глубокие идеально круглые ямы, полные зеленоватой слизи, взрытый будто культиватором дерн, поваленные и изодранные когтями деревья, клочья шерсти, больше похожей на проволоку…

Иногда лес менялся — на смену угрюмой чаще приходили светлые пространства, заросшие невысокими кустами и чахлым березняком. Это были болота — почва под ногами покачивалась, потрескивали сплетенные корни, порой подо мхом вдруг всхлюпывала маслянистая жижа, и тогда от земли поднимался удушающий запах гнили…

Глеб стремительно уставал. Он думал, что это один из симптомов его странной болезни, и сердился на собственную слабость.

Ему казалось, что каждый раз, когда он опускает ногу на землю, она отбирает у него толику силы.

Он не подозревал, что так это и есть.

3

На небольшой поляне, окруженной замшелыми дубами, Глеб столкнулся с врагами. Он не сразу их опознал, сперва ему показалось, что это обычные люди. Они тесным кругом сидели на краю поляны, словно бы грелись у костра.

Но костра не было — Глеб заметил это несколько позже. Обрадовавшись встрече, он вышел на открытое место и крикнул:

— Эй! Я никак не выберусь из этого леса…

Они повернулись к нему, приподнялись. В их движениях была странная, нечеловеческая пластика.

Глеб похолодел.

Черные лица словно раскололись пополам — упыри распахнули пасти.

— Вот, черт, — Глеб понял, что без драки не обойтись, и неожиданно ощутил, как улетучивается слабость. Он быстро наклонился, вывернул из земли увесистую валежину, подкинул ее, перехватил обеими руками.

Упыри зарычали.

Глеб не стал терять времени. Он первым перешел в наступление, рассчитывая уложить хотя бы одного, прежде чем остальные навалятся на него всей кучей.

И тут случилось то, что удивило его и заставило остановиться.

Упыри пронзительно завизжали, их рожи перекосились. Миг — и они, толкаясь, сорвались с мест. Но бросились они не на Глеба, как тот ожидал, а в лес.

Они исчезли за деревьями — но вопли и треск валежника были слышны еще несколько минут…

Глеб мог поклясться, что упыри перепугались.

Это он их напугал.

4

Схватка не состоялась, но Глеб чувствовал себя обессиленным. Усталость навалилась в тот самый момент, когда он осознал, что опасность миновала.

Он выронил вмиг потяжелевшую валежину, прислонился к дереву.

Кружилась голова, немного подташнивало.

Хотелось лечь на землю, закрыть глаза и просто дышать — тяжело, как измученная бегом собака.

Но нельзя. Сперва надо выбраться из опасного леса…

Он огляделся в поисках чего-то, хоть немного напоминающего оружие. Полутораметровая валежина, конечно, вполне бы его устроила, но он сомневался, что сможет еще раз ее поднять.

Взгляд его остановился на остром сосновом сучке, на вид довольно крепком, похожим на штык. Если таким ткнуть в глаз — то врага можно не только зрения лишить, но и жизни.

В руку сучок лег удобно. Он казался теплым, поверхность его была гладкая, словно отполированная.

Глеб кольнул острием ладонь — убедился в его прочности и остроте. Укол немного привел его в чувство, и он, чуть поколебавшись, ткнул сучком в ногу. Капелька крови выступила на коже, вспухла шариком — Глеб раздавил ее пальцем.

Определенно, боль придавала ему сил…

Первый шаг дался нелегко. Второй был еще тяжелей.

Но теперь он знал, как бороться со слабостью.

Да, земля отнимала у него силу.

Но боль и злость придавали ему сил.

5

К концу дня Глеб едва держался на ногах. Он потерял счет времени, мысли его были вялы и рассеяны, он уже мало что замечал из происходящего вокруг.

Он не видел двух косматых чудищ, поспешивших убраться в бурелом при его приближении. Он прошел мимо черной дыры, ведущей в подземелье, и не обратил внимания на доносящееся из темноты глухое рычание. Он не заметил, как по макушкам деревьев, сгибая их и ломая ветви, проскакал всадник с медвежьей головой, оседлавший крылатого коня.

Глеб запинался, падал. Где-то полз на животе, словно ящерица. Где-то двигался на четвереньках, словно зверь.

Когда начало темнеть, он вышел к ручью, больше похожему на сточную канаву. Ему вспомнился совет из какой-то книги — если вы заблудились и вышли к реке, двигайтесь вниз по течению; рано или поздно река приведет вас к людям.

Но течение в ручье отсутствовало. Тухлая жижа, которую назвать водой не поворачивался язык, просто не умела течь.

Какое-то время Глеб сидел на берегу, пытаясь по вялому шевелению пузырящейся тины определить, куда ему двигаться. Потом он заметил на дне канавы нечто белое и плоское, похожее на утонувшую в грязи маску. Он наклонился, потянулся к ней — и, потеряв равновесие, свалился в ручей.

Это была не маска.

Пальцы его только ощупывали находку, а он уже точно знал, что это такое.

Это было лицо.

Голова.

Тело…

Он закричал от омерзения — труп был скользкий, на коже шевелились разбухшие пиявки, под кожей ползали черви. Но не это было самое страшное.

Глеб узнал это лицо, похожее на мраморную маску.

Он опознал покойника.

На дне ручья тонул в смердящей тине он сам.

Это под его кожей ползали отожравшиеся черви…

6

Убежать далеко Глеб не смог. Он, задыхаясь, упал под елкой, что росла здесь же, на берегу. Узловатые, выпирающие из земли корни и низко нависающие еловые лапы образовывали подобие берлоги. Ковром стелился теплый сухой мох. Наверное, здесь было самое уютное место во всем лесу — но Глеб был не в состоянии оценить это.

Он знал, что умрет.

Он чувствовал, что умирает.

Ему хотелось выть и кричать, но у него не хватало сил даже на стон.

Он был пуст, словно разбитый сосуд…

Откуда-то издалека доносился шум. Глеб знал, что это спешат у нему упыри, — но ему было все равно.

Ночь спускалась на лес.

Тьма заволакивала сознание.

Лишь одна мысль теплилась слабо, будто единственный уголек в пепле погасшего костра: смерть — это просто переход в другой мир.

Смерть — это возвращение в реальность…

Упыри приближались. Подкрадывались.

У них были тихие голоса.

Даже сейчас они боялись его…

Глеб надеялся, что не почувствует, как они станут рвать его тело.

А впрочем, не все ли равно…

Упыри уже лезли под елку. Вздрагивали, роняя хвою, еловые лапы. Трещали тонкие сухие ветки.

Глеб почувствовал, как его схватили за ноги и поволокли наружу.

Ему это было безразлично. Он с нетерпением ждал смерти…

7

Что-то жгучее лилось в глотку. Стучал о зубы холодный металл.

— Эй, ты как?!.

Его тормошили, его шлепали по щекам.

— Вроде бы живой…

— Давай, лей еще…

Упыри не могли разговаривать. Упыри ни стали бы его отпаивать.

Значит, все в порядке. Значит, он вернулся домой — в настоящий мир.

Вернулся через смерть, как всегда, как обычно…

Но почему так неудобно, откуда эта боль?

Ах да, он же нездоров.

Но кто эти люди? — врачи? И что это? — спирт?..

Разомкнуть веки было невозможно. Шевельнуться не получалось. Глеб чувствовал себя совершенно беспомощным, он был как кукла — кукла, наделенная разумом, но лишенная костей и мышц. Его тело было словно ватой набито.

— Ты нас слышишь, Богоборец?

— Он дышит.

— Скорей, задыхается.

— Танк говорил, это снадобье и мертвого поднимет.

— Вон он там мертвый плавает. Хочешь, попробуем поднять его, а этого оставим…

Собеседники одинаково хмыкнули. Кажется, они не слишком серьезно относились к происходящему, и Глеба это почему-то задело. Задело настолько, что он сумел разлепить веки.

Он увидел лошадиные морды.

И высокие кроны деревьев.

И небо за ними — темное, как глубокая вода поздней осенью.

— Ожил!

В поле его зрения появилось незнакомое человеческое лицо. Металлическая фляжка вновь стукнула по зубам, и жидкий огонь потек в горло.

— Ты понимаешь нас, Богоборец? Слушай внимательно: я — Ирт, твой старый друг, это Горр, наш товарищ. Ты потерял память, но это сейчас не важно. Сейчас нам надо отсюда выбраться. Ты ведь тоже хочешь этого? Так что успокойся и доверься нам. Лежи, не дергайся и набирайся сил. Мы тебя вывезем в безопасное место… Ты слышишь? Подай какой-нибудь знак, если все понял.

Глеб прикрыл глаза.

— Ну вот и замечательно, — обрадовался Ирт. — И, забыл сказать… Мы рады твоему возвращению, Богоборец…

Глеб не знал, почему его именуют Богоборцем. Возможно, его приняли за кого-то другого. Но он не собирался сейчас ничего выяснить — даже если бы и мог.

Главное — выбраться из леса.

Все остальное — потом…

8

Пони шли споро, но Ирт уже не рассчитывал, что им удастся покинуть Черное Урочище до темноты. Впрочем, особо он не волновался. Танк сделал все возможное, чтобы максимально их обезопасить — так он, по крайней мере, утверждал, и Ирт был склонен ему верить.

А как не верить, если Полог Света действительно отвел глаза всей нечисти, а Луч Из Коробки отогнал вставших на пути живых мертвецов?

Ночью, конечно, здесь во сто крат опасней, но ведь есть еще в запасе Боб, Веревка и Святая Курильня. Танк, когда снаряжал их маленький отряд, называл эти магические предметы как-то иначе, длинно и сложно, но Ирт полагал, что главное в вещи — суть, а название может быть любым — лишь бы оно было удобное.

Боб, Веревка и Святая Курильня — это удобные названия. И отражающие суть.

А еще у него были припасены Крик Дракона, Огонь Мертвых Душ и Карманное Солнце — но это уж совсем на крайний случай, так сказал Танк.

Где только он раздобыл все эти вещи? Каждая, наверняка, стоит кучи золотых. Каждая, наверное, единственная в своем роде.

Как и Крыло Перемещения…

Ирт вздохнул:

— Давай скажем Танку, что Крыло у нас отобрал всадник с медвежьей головой. Он ведь прямо над нами пролетел. Скажем, спикировал, схватил — и был таков.

— Не поверит, — сказал Горр.

— Не поверит, — согласился Ирт.

Крыло Перемещения он потерял. Вертел в руках, вспоминая, как нужно с ним обращаться, потом сунул в сумку, да, видно, неглубоко. А может и вовсе промахнулся; уронил и не заметил этого.

Было бы Крыло, разве ж тащились они сейчас через лес? Мигом бы перелетели, куда надо.

Если б удалось вспомнить, как с ним обращаться…

Может, все же, стоило взять Танка с собой?

Может, конечно, и стоило…

Но с другой стороны…

Нет! Незачем ему знать точное место, где появляется Богоборец. Наверное, и про Черное Урочище говорить не стоило, но так уж вышло… Если он выяснит все — тогда ни Ирт, ни Горр ему больше не потребуются. Что ему до них, Одноживущих? Ему только Богоборец нужен. Без свиты.

Нет, пусть лучше Танк как можно дольше пребывает в неведении. Так он будет заинтересован в том, чтобы сохранить их жизни. Деньги, магические артефакты — он ничего не пожалеет…

— А может зря мы согласились? — вслух проговорил Ирт.

— Ты о чем? — спросил Горр.

— Может, не стоит нам сводить Танка и Богоборца?

— Почему это?

— Как бы он его от нас не увел.

— Кто кого? — не понял Горр. — Куда?

— Вообще… Ладно, забудь. Я так — размышляю…

Из-за ствола искореженной липы вышел мертвец. Остановился, опустился на четвереньки, выгнул тощую спину. Ноздри его раздувались, голова медленно поворачивалась — кажется, он что-то чуял. Пони прошли в пяти метрах от него. Мертвец несколько раз посмотрел в их сторону — но не заметил.

— Танк предупреждал, что после полуночи от Полога Света будет мало толку, — шепотом поделился Ирт. — Надо искать место для привала.

— После полуночи толк будет от меня, — Горр усмехнулся, посмотрел на тающие во тьме кроны деревьев.

Ирт обернулся, кивнул на волокушу, в которой на волчьих шкурах лежал не подающий признаков жизни Богоборец, сказал негромко:

— К тому времени, может, будет толк и от него. Но привал, все-таки, нужен…

9

Глебу казалось, что он вернулся в детство.

Его, спеленав, куда-то везли на санках. Под полозьями хрустело и поскрипывало; санки шли неровно, они проваливались, подпрыгивали, покачивались — и это ему очень нравилось.

Он не думал о том, кто его везет, куда — ему было все равно. Он получал удовольствие от езды.

Иногда он открывал глаза и смотрел, как медленно убегают назад нависающие ветви деревьев.

Нет, конечно же, он помнил все, что с ним произошло. Он знал, кто он такой, понимал, где сейчас находится.

Но все мысли о реальности он загнал в дальние закоулки своего разума.

Ему нравилось быть в детстве.

Здесь было так спокойно…

10

Место для ночлега Ирт выбрал не самое удачное — кочковатую полянку возле дышащего тяжелыми испарениями болотца. Но других вариантов не было, ночь уже опустилась в лес, и следовало торопиться.

Из кожаного мешочка, перетянутого серебристой тесьмой, Ирт достал продолговатый, фиолетового цвета боб. На его круглом боку, если присмотреться, можно было различить небольшой значок: неровный квадрат с нахлобученным треугольником крыши, прямоугольник окна с вписанной крестовиной — домик, как его обычно рисуют дети.

Ирт мыском сапога расковырял землю. В образовавшуюся ямку осторожно — домиком кверху — опустил волшебное семя, засыпал его, притоптал. И торопливо отошел к стоящим в стороне пони, забрался в седло.

Лишь минуту Ирт касался ногами земли Черного Урочища, а усталость навалилась такая, будто он с тяжелой ношей на плечах преодолел быстрым шагом десяток километров.

Это сколько же сил перешло к местным тварям от Богоборца?..

— Ну? — Горр вопросительно посмотрел на Ирта.

— Сейчас… — Ирт хлебнул волшебного снадобья, восстанавливающего силы. — Следи внимательно…

Долго ждать не пришлось. На месте, где Ирт оставил семя, земля начала медленно, словно квашня, приподниматься. Она вспухала и выравнивалась; все, что на ней росло — трава, невысокие кусты, мох — все это обращалось в мертвую серую пыль. Вылезли на поверхность черные столбы — и потянулись вверх, одновременно разворачивая сложную сеть балок.

Через пять минут всякое движение остановилось. На идеально круглом возвышении в облаке пыли стояла небольшая, крепко вросшая в землю избушка — без окон, с единственной дверью, с плоской крышей и крыльцом-приступкой.

— Вот! — сказал Ирт горделиво, словно это он сам, своими руками за считанные минуты выстроил крепкое убежище. — Давай устраиваться…

В избушке было совершенно темно. Товарищи остановились на пороге. Ирт достал из кармана стеклянную бусину — еще один подарок Танка — и щелкнул по ней пальцем. Синяя искорка затеплилась в глубине стекла. Ирт потряс волшебную лампу, и свет растекся по комнате.

— Заводи животных, — Ирт бросил светильник на пол. — А я еще кое-что доделаю.

Горр кивнул, уже прикидывая, как лучше разместить пони в тесной избушке, чтоб и им было хорошо, и людям удобно.

— А с Богоборцем что?

— Попробуй затащить на волокуше.

— Она сюда не войдет.

— Тогда подожди меня, занесем так, на шкурах…

— Не надо… — Им на плечи легли тяжелые руки. — Я и сам не разучился ходить.

Они обернулись.

Глеб улыбнулся, увидев их вытянувшиеся лица:

— Что, не ждали? — Он с интересом заглянул внутрь пустой избушки. Хмыкнул, сказал: — Похоже на ловушку.

— Это не ловушка, — ответил Ирт и посторонился, позволяя Богоборцу войти. — Это наша крепость…

11

Веревку Ирт уложил точно по периметру круглого холмика, как и советовал Танк. Магия начала действовать, стоило только связать концы.

— Вы посмотрите на это! — крикнул Ирт, и его спутники тут же выглянули на зов.

Веревка набухала; толстые узлы рвались, выпуская зеленые побеги. Укоренившаяся нежная поросль стремительно росла и грубела. Все выше тянулись ровные, тесно сомкнувшиеся стволы, теряя листву и тонкие ветви, обрастая длинными шипами.

— А как мы потом отсюда выберемся? — спросил Богоборец.

Несомненно, отдых пошел ему на пользу, но все же он был еще очень слаб. Осунувшееся лицо, поникшие плечи, невнятный голос, тусклый взгляд и вялая мимика — как бы ни старался Богоборец показать, что он в порядке, эти приметы с головой выдавали его состояние.

— Дневной свет разрушит частокол, — ответил Ирт. Он уже привык быть соратником Богоборца. Но оказаться в роли его наставника!.. — И эту избушку тоже… По крайней мере, так мне объяснял Танк.

— Кто? — спросил Глеб.

— Пошли в дом, — сказал Ирт. — Я должен многое тебе рассказать.

Глава 2

Танку так и не сообщили, что за человек напал на него в парке. Более того — его запросы были проигнорированы, его недоуменные письма остались без ответа. Даже услужливый и многословный Ли Суань на этот раз отделался короткой пустой отпиской.

И лишь когда Танк, разозлившись, отправил одинаковые письма сразу нескольким адресатам, пригрозив все к чертям бросить, — только тогда он получил ответ.

Ему советовали успокоиться и довести работу до конца. Ему доказывали, что покушение никак не связано с проводимым расследованием. Его уверяли, что досадное происшествие в парке было случайностью…

Танк громко смеялся, читая полученное письмо.

1

Лежащая на полу бусина источала яркий голубоватый свет. Порой сияние начинало меркнуть, и тогда Ирт поднимал стеклянный шарик и несколько раз сильно его встряхивал.

Уставшие пони дремали в углу, опустив головы к большой охапке травы, но сон их был чуткий. Незнакомые запахи тревожили животных, жуткие звуки, доносящиеся с улицы, пугали. Пони вздрагивали, вскидывали головы, косились на людей. Успокаивались немного, видя, что хозяева спокойны, и, похрумкав травой, вновь забывались дремотой.

Ирт, скрестив ноги, сидел на вытертой волчьей шкуре и коротким ножом, не торопясь, обстругивал осиновую плашку. Горр спал. Он закутался в одеяло и накрыл голову грязной попоной — наверное, чтобы свет не мешал. Укладывался он долго — ворочался в углу, всхрапывал, вздыхал тяжело — и вот наконец-то притих.

Глеб, стараясь не шуметь, взялся разбирать вещи. Ирт сказал, что все это принадлежит Богоборцу, — то есть ему, — и в подтверждение своих слов протянул копье, на древке которого были вырезаны знакомые буквы. Глеб копье принял и некоторое время внимательно его рассматривал, пытаясь вспомнить, когда же он оставил на древке свою метку.

Может, подделка?..

Отложив копье, он открыл ранец и вынул несколько книг. Удивился: а они-то ему зачем? Он же никогда не занимался магией.

Из одного тома выпало несколько исписанных листов. Ирт тотчас встрепенулся, сказал:

— Прочти их.

— А что это?

— Твое письмо. Ты его написал для себя…

Глеб собрал листы. Они перемешались, но на каждом внизу стоял номер, и он принялся раскладывать их по порядку.

«…Все вокруг словно сговорились. Всё вокруг заставляет меня поверить в невозможное…»

Да, почерк очень похож на его. Но что за странная идея — писать письмо самому себе?

«…Все это может оказаться чудовищным обманом, психологическим экспериментом, программным сбоем, болезнью, кошмаром — чем угодно…»

Взгляд его выхватывал отдельные фразы. Они были совершенно незнакомы — он не помнил, что писал их когда-то…

Неужели подделка? Но для чего она?..

«Я, Глеб Истомин, настоящим письмом обращаюсь к себе…»

Он прочел первые строки, и уже не мог оторваться. Он читал, а в груди словно лед намерзал.

«…Епископ мертв. Ты тоже мертв. Вот уже несколько лет…»

Невозможно! Невероятно!..

«…Я точно знаю лишь то, что не могу заснуть и вернуться в реальность…»

Глеб задыхался.

Ему было невыносимо страшно.

2

Ирт с тревогой смотрел на побледневшего Богоборца.

Что творится к него в душе? Чего от него ждать?..

Он отложил недоструганную ложку, убрал нож. Сказал неуверенно:

— Самое время подкрепиться…

Еды у него было предостаточно: Танк, собирая товарищей в путь, подарил им бездонный кувшин, полный легкого вина, горшок, превращающий глину и песок в пшенную кашу, а камни — в говяжьи отбивные, и чудесный каравай хлеба — сколько бы мало от него не осталось — хоть одна крошка — он за пару часов вырастал до первоначального размера. Но Ирт волшебными вещами не удовлетворился и прихватил с собой большое количество простой, куда более привычной провизии.

— Что? — Глеб поднял голову.

Ирту доводилось видеть такие лица у оглушенных, потерявшихся ратников.

— Надо поесть… — повторил он и поднялся, намереваясь принести суму с харчами, но тут избушка содрогнулась от серии сильных ударов.

Вмиг пробудившиеся пони вскинулись на дыбы. Глаза Богоборца прояснились, руки его потянулись к копью. Ирт, забыв о еде, откинул угол расстеленной волчьей шкуры, выволок из-под нее небольшой холщовый тюк и, поругиваясь, принялся его распутывать.

Один Горр спал в своем углу, как ни в чем не бывало.

А на крыше словно дракон танцевал. Потолочные балки прогибались, скрипели и потрескивали; опилки и мелкая щепа сыпались на пол.

— Забыл, совсем забыл… — приговаривал Ирт, разматывая холстину.

Глеб, ладонью прикрыв глаза от падающего сверху мусора, изумленно смотрел на колыхающийся потолок.

— Что это?

— Откуда мне знать?! — Ирт наконец-то развернул ткань, подхватил на руки медное плоское блюдо с выпуклой крышкой, завертел головой, решая, куда его поставить. — Какая-то тварь перебралась через стену, а я совсем забыл о Курильне!..

— Что надо делать?

— Вынести эту штуку наружу и зажечь масло. Дым отпугнет нежить Черного Урочища. Ну, а если не отпугнет, так ослабит.

— Наружу? — Глеб глянул в сторону двери. Два толстых бруса запирали ее. Конечно, для того, чтобы вытащить их из скоб, много времени не потребуется. Но получится ли потом вернуть их на место?

Отпирать крепкую дверь, лезть наружу, в ночь, когда по крыше скачет неведомая тварь, — самоубийству подобно. Не надежней ли выждать?..

Топот на крыше вдруг прекратился.

Ирт и Глеб замерли, глядя на потолок.

— Ушел?..

Горр спал. А, может, умер тихо, незаметно?

Чуть успокоились пони. Они косились выпученными глазами на людей, трясли головами, роняя пену, и сипели — будто пытались что-то сказать по-человечьи.

— Ушел…

Ирт, держа перед собой Святую Курильню, осторожно подкрался к двери, приложился ухом.

Ночь была рядом. Она дышала, шептала, выла сотнями голосов. Лес шевелился за частоколом. Ветвями и корнями он пробовал прочность преграды, терся о нее стволами деревьев, обламывая острые шипы, пытаясь проложить путь для своих обитателей.

— Их там много, — прошептал Ирт. — Курильню надо вынести. Так велел Танк.

— Нет, — Глеб подошел к двери, загородил ее собой. — Здесь мы в безопасности. Что-то менять уже поздно. И слишком рискованно…

Ирт посмотрел Богоборцу в лицо. Кивнул, чуть улыбнувшись:

— Я вижу, ты окончательно пришел в себя.

Глеб хотел едко ответить, но не нашел подходящих слов и потому просто пожал плечами.

— И все же кто-то из нас должен выйти, — мягко сказал Ирт. — Они прорвутся, если мы не установим Курильню.

— Так сказал Танк? — хмыкнул Глеб.

Ирт не услышал злой иронии в голосе Богоборца:

— Да, он так сказал.

— Вот пусть сам и устанавливает…

Глеб не собирался рисковать своей жизнью. Он полагал, что это убежище достаточно надежно и без какого-то там магического дыма. Ирт же считал, что новорожденный Богоборец просто не в курсе дел, и потому пока надо в точности следовать рекомендациям Танка. Они пререкались бы долго, но тут в потолок словно снаряд ударил. Одна из балок лопнула, рухнули вниз обломки досок, запрыгала по полу щепа. В образовавшуюся круглую дыру сунулась клыкастая морда, вытянутая, словно крокодилье рыло, многоглазая, будто паучья голова, густо поросшая жесткой черной щетиной. Огромная пасть распахнулась, из глотки на стену брызнула какая-то желтая жидкость — то ли слюна, то ли яд. Чудище, кажется, было ослеплено ярким светом — но надолго ли?..

Глеб прыгнул в одну сторону, Ирт шарахнулся в другую, Горр лишь пошевелился под своим одеялом. Снова рванулись с привязи пони, взбрыкнули, ударили в стену копытами, как настоящие скакуны.

Голова чудища закрутилась, все дальше пролезая в дыру. Вывернулась, вытянулась черная лапа, заскребла когтями по потолку.

Глеб ударил копьем в жуткую морду, целя в глаз, попал, отскочил назад. Из развороченной глазницы потекла слизь, чудище завизжало, заплевалось. Ноги Глеба запутались в чем-то, валяющемся на полу, он потерял равновесие, взмахнул руками — и упал на спину. Лежа он увидел, что с места, где спал Горр, поднимается, стряхивая одеяло и попону, еще одно чудовище. Он закричал, предупреждая Ирта о новой опасности, пытаясь встать, но лишь бестолково взбивая ногами воздух — ступни его оплела брошенная Иртом холстина.

Он вдруг понял, что и сам может превратиться в чудище. Наверное, потому и нужна была эта курильня! Демоны! Демоны вселятся в них!..

Ткань лопнула, разлетелась на лоскуты и нити. Освободившийся Глеб вскочил на ноги, ткнул копьем в раззявленную зубастую пасть, и закричал:

— Разжигай свою курильню!

Тварь, бывшая Горром, кинулась на сползающее с потолка чудище. Они сцепились; полетели в стороны кровавые лохмотья. Ирт возился с какой-то железной коробкой, орал, чтобы Глеб не трогал Горра, что паренек оборотень, что он только внешне изменился, а утром все будет как прежде… Курильня валялась в стороне, пони топтали ее копытами. Глеб метнулся к ней, выхватил ее из-под ног животных, выволок, перевернул.

— Разжигай!

Он не разбирал, о чем орет Ирт, он видел, что два чудовища рвут друг друга на части, и это его устраивало.

— Разжигай!

Он не хотел превращаться в демона. Он должен был остаться человеком!

Словно по какому-то наитию Глеб щелкнул пальцами — оранжевое пламя брызнуло с ногтей на медную крышку курильни. С гулким хлопком взвился к потолку клуб сизого дыма. И в тот же миг железная коробка в руках Ирта дернулась, изрыгнув ярко-зеленый луч.

Монстр с крокодильей пастью задергался, словно червяк на раскаленной сковороде. От его тонкого визга заложило уши.

Ирт держал железную коробку, как брандспойт; зеленый свет, будто тугая струя, хлестал из круглого отверстия, бил в чудовище — и его шкура сползала лохмотьями. Обугливалось и крошилось обнажившееся мясо. Нестерпимо воняло жженой шерстью.

Оборотень Горр прыгнул назад.

Глеб наклонился к курильне, вдохнул сладковатый дым полной грудью и надрывно закашлялся.

Не перестающее визжать чудище странным образом извернулось — будто сложилось, — нырнуло в дыру и пропало.

3

Они долго не могли успокоиться, кричали друг на друга, рычали, хватались то за одно, то за другое, размахивали руками, оружием и когтями.

Первым угомонился Горр. Недовольно ворча, он отступил в свой угол, залез под одеяло, накрыл попоной окровавленную морду.

На полу шевелились, потрескивая, клочья подпаленной шкуры. Мерцал зеленый луч, уткнувшийся в стену, тихо жужжала брошенная железная коробка. К черной дыре тянулось от курильни седое призрачное щупальце, колыхалось от сквозняков и от движений воздуха, производимых возбужденными людьми.

А с улицы доносились жуткие звуки. Что-то трещало и лопалось, кто-то вопил, подвывая, хрипел, рычал, шипел… Но страшней всего был тихий детский смех и шлепанье легких босых ног по крыше — возле самой дыры.

— Безумие! — Глеб расхаживал по тесной комнате так, что кружилась голова. — Полное безумие! Я же говорил, что это ловушка!

Ирт, с трудом сдерживая нервную дрожь, пытался успокоить перепуганных животных.

Кто бы успокоил его самого!

Он косился черную дыру, на дверь, на Горра, посматривал на снующего взад-вперед Богоборца и крепко прижимал к себе головы взмокших пони.

Надо! Надо было взять с собой Танка!

В следующий раз — обязательно!..

— Долго нам тут еще торчать? — Глебу казалось, что кто-то смотрит на них сквозь дыру в потолке.

— До утра.

— И когда же оно придет?

— Недавно была полночь.

— Утра не будет! — рявкнул Глеб. — Эти твари сожрут нас! — Он поднял вверх палец, замер. Шепнул, округлив глаза: — Слышишь?

Еще бы Ирт не слышал! К детскому смеху добавилось невнятное многоголосое бормотание. Неизвестные существа общались, а значит они были разумны. Они могли договариваться, планировать свои действия и действовать сообща.

— Ты слышишь, а?

Стены скрипели. Их пробовали на прочность.

— Слышишь?

Земля вздыхала.

— Слышишь?

— Прекрати! — не выдержал Ирт. — Мы ничего не можем, зачем себя мучать?! Если они полезут — будем драться. А пока — давай просто ждать.

— Ждать… — Глеб подскочил к дыре, ударил в нее копьем, пронзил пустоту. — Я ненавижу ждать!

— Мы должны успокоиться, Богоборец. Мы впустую тратим силы. Давай, попробуем поесть. У меня полно припасов.

Глеб посмотрел на Ирта, словно на сумасшедшего:

— Поесть? Поесть! — Он коротко хохотнул, покрутил головой. — Ну конечно! Это будет как раз в духе творящегося безумия! Да! Доставай, все! Устроим пир!..

4

Горр так не присоединился к их трапезе, хоть они и звали его дважды. То ли он стеснялся своего звериного облика, то ли вид, вкус и запах человеческой пищи были ему неприятны.

— Раньше он оборачивался зверем лишь в полнолуние. И нам пришлось сделать изрядный крюк, чтоб он стал таким, какой есть сейчас, — негромко рассказывал Ирт.

— Но зачем? — спросил Глеб.

— Каждый хочет быть сильней. Особенно в молодости…

Они сидели друг напротив друга, неторопливо ели и делали вид, что их не беспокоят ни доносящийся с улицы шум, ни жуткий смех на крыше, ни опасное потрескивание стен. Зеленый луч бил в ночное небо сквозь дыру в потолке. Раскалившаяся курильня источала сладкий дурман.

— Это Черное Урочище. Простые люди стараются обойти его стороной. Здесь есть дороги, но на них не встретишь пеших путников. Земля Урочища отнимает силы у каждого, кто ее касается. Только верхом или на повозке можно отсюда выйти…

Ирт говорил, Глеб слушал и задавал вопросы. Вино успокаивало разум, еда возвращала силу.

— Ты много раз погибал здесь — и снова рождался. Ты не мог сам выбраться из Черного Урочища, эта земля и эти чудовища убивали тебя. Однажды тебя подобрал обоз работорговца — но это было давно. Теперь обозы здесь не ходят. Все дороги перекрыты людьми Ордена Смерти. Чтобы прийти к тебе на помощь, нам пришлось обратиться к Танку. Он сделал невозможное — создал новый Хол на самой границе Черного Урочища. Мы спустились в Слой, незамеченными прошли по его дорогам, выбрались наружу, оставив позади посты Ордена и отправились на твои поиски. Теперь нам надо вернуться к Холу. Вся твоя армия ждет тебя там, Богоборец!

— Постой! Какой Слой, какой Хол, какая, к черту, армия?!

— Армия Одноживущих. Мы долго сюда добирались, Богоборец, но мы не теряли времени зря, мы сражались с монстрами Слоя, и эти схватки закалили нас…

Справа от Глеба лежало копье. Слева от Ирта лежал боевой молот. Горр лишь притворялся спящим. Они все были готовы к возможной драке, но старались о ней не думать.

Это было очень сложно.

— Ночные демоны с рассветом уйдут, — сказал Ирт. — А с упырями и мертвецами мы уж как-нибудь справимся.

— Они бежали от меня, — заметил Глеб. — Кажется, я их здорово напугал.

— Еще бы. Сколько ты их здесь положил…

5

В эту ночь Ирт и Глеб еще дважды брались за оружие, а оборотень Горр отшвыривал одеяло, сдергивал попону и вскакивал на ноги.

Первый раз соратники завалили свежий пролом в стене телами длинноруких безкожих карликов. Второй раз они совместными усилиями растерзали вылезшего из-под пола пятиметрового железноперого змея.

Остальное время товарищи занимали себя вполне мирными делами. Ирт резал ложки из осиновых плашек и вслух рассуждал о том, что делает человека человеком. Глеб перечитывал свои записи и просматривал книги. А Горр притворялся спящим…

Утро застигло их врасплох — очевидно, потому, что Ирт и Глеб перебрали вина, а Горр, все-таки, задремал по-настоящему.

В какой-то момент они вдруг поняли, что шум на улице давно прекратился, а стены больше не дрожат.

Они вмиг очнулись, переглянулись, а потом дружно подняли лица к потолку.

Вдыре теплилось небо, исполосованное сплетшимися ветвями деревьев.

За ночь лес подобрался к избушке вплотную.

6

Солнечный свет разрушал магию. Приютивший путников дом таял, как тают снежные крепости под ранним весенним дождем. Стены его истончались и оседали, крышу словно кислота разъедала. От частокола мало что осталось — сейчас он больше походил на худую, разваливающуюся от старости изгородь — и состояние его ухудшалось с каждой минутой.

— Если я правильно рассчитал, на месте мы будет к полудню, — сказал Ирт, из-под руки внимательно оглядывая округу.

Примерно в двадцати шагах к северу за деревьями стояла небольшая группа упырей. По болоту расхаживали фантомы-убийцы: бесплотные призраки, вооруженные вполне материальными клинками — широкими и изогнутыми. В кустах ворочалась, вздыхая, совсем уж невиданная тварь, высовывала иногда голову, похожую на утыканный гвоздями бочонок, показывала длинный шипастый хвост.

Но Полог Света делал свое дело — и нежить не замечала близких людей.

Землю вокруг избушки словно перепахали. Медленно заплывали грязью глубокие ямы и канавы, с негромким шорохом осыпалась, оседала истерзанная, вывернутая наизнанку, вздыбленная пластами почва.

— Ни за что больше не останусь здесь ночевать, — пробормотал Глеб.

— Как знать, — внимательно на него посмотрев, отозвался Ирт…

Они тронулись в путь, оставив перед исчезающим домом ненужную больше волокушу. Глеб крепко сидел в седле и, честно говоря, боялся коснуться земли ногами.

Очень уж невысокие были у них лошадки.

7

В дороге путники видели много необычного. Им встретился след, похожий на тракторную колею, — они даже некоторое время двигались по нему. Конечно, ни Ирт, ни Горр не имели представления о тракторах, но Глеб поделился с товарищами своими познаниями, заодно упомянув о тягачах, бронетранспортерах, танках и самоходных артиллерийских установках.

Они поехали возле огромного разлапистого дерева, на ветвях которого висели странные кули — каждый длиной в два метра, толщиной в обхват. Один такой куль упал на землю и наполовину развернулся — из него торчали голые человеческие ноги с копытами вместо ступней.

Потом они вышли к замерзшему озерцу — это летом-то! — и разглядели подо льдом соломенные крыши домов и каменные зубцы крепостных стен…

— Скоро выберемся, — приговаривал Ирт, посматривая на небо даже тогда, когда неба не было видно. — Совсем немного осталось…

Кажется, он был прав. Лес менялся, оживал. Ярче становилась зелень, теплее грело солнце, насыщенней делались запахи. В кронах деревьев уже можно была заметить птиц, в траве можно было разглядеть насекомых. Древесные пиявки пропали, а пауки не выглядели столь жутко, как раньше.

— Уже рядом…

Постепенно отступало напряжение. Голоса Ирта и Горра звучали веселей, и даже пони заметно ободрились. Один Глеб был по-прежнему хмур. Он уже не думал о том, как выжить, как выбраться из опасного места; теперь его мучили совсем другие мысли — и они были ничем не легче прежних тревог.

— Как может Танк помочь мне? Да и зачем ему это надо? Может, мне следует обратиться к неким ответственным людям? Они же есть — наблюдатели, администраторы. Я даже знаю одного — его зовут Рябой Пес. Как его найти? Здесь ли он еще? Прошло столько времени! Невероятно! А может Танк и есть администратор? Почему нет?! Тогда все становится ясно, тогда понятно, почему он так жаждет со мной встретиться…

Ирт слушал бормотание Богоборца и качал головой.

Все повторялось.

Будет ли конец?

Глава 3

Тринадцатого сентября Танк получил необычное электронное письмо. «Поздравляю!» — такой был заголовок. К письму прилагался звуковой файл, созданный, судя по всему, с помощью синтезатора речи.

— Поздравляю, ты жив, — звучал ровный голос в сорокаваттных колонках «TrueSound». — Но это ненадолго. Впрочем, мы можем еще попробовать договориться. Завтра встретимся и пообщаемся. О разном. Готовься…

Подпись отсутствовала, но и без нее все было ясно.

Где именно состоится встреча, в письме не сообщалось. Танк был уверен, что случится она не в этой реальности — слишком уж рискованным был бы такой шаг для вечного анонима.

Значит, в игре…

— Хочешь поиграть? — обратился к колонкам Танк. — Давай поиграем.

Он давно готовился к этой встрече, но сейчас вдруг засомневался в своих силах.

Белиал не играет по правилам.

Значит, и ему придется их нарушить…

Танк надеялся, что Корпорация сквозь пальцы посмотрит на его жульничество. В конце-концов, они знали, кто он такой, когда обращались к нему за помощью. Да что говорить! — наверняка и обратились потому, что знали его способности и рассчитывали на них…

Весь этот день Танк провел у компьютера. У него не было ни минуты свободного времени. Он готовил себе подарки. Много разных подарков.

Тринадцатого сентября у Танка был день рождения.

1

Ветер дул стороны Черного Урочища, гнал волнами низовой туман, наносил удушающий гнилостный запах. Солнце поднялось высоко, но тепла от него было мало, да и света — чуть. Плотная ровная дымка затянула небо с самого утра, а к полудню, вроде бы, стала еще плотней.

Фаталия хмурилась. Ирт и Горр задерживаются, о Богоборце давно нет никаких вестей, Танк спит, как убитый, и не понятно, когда проснется. А вокруг неспокойно: разведчики видели поблизости людей с красными повязками на рукавах, из Урочища дважды доносились жуткие звуки, и макушки высоких деревьев встряхивались, словно под ними шел кто-то огромный и могучий. В лагере тоже не все в порядке: гномы Тартл и Гвирт что-то не поделили с Дипом-Варваром, теперь фыркают каждый раз, когда встречаются, — а встречаются они по раз сто на дню. Дип, как и все варвары, не сдержан, а гномы, хоть и хранят внешнее спокойствие, но — слышно — скрипят зубами. Как бы у них драки не случилось…

— И чего я тут делаю? — в очередной раз спросила себя Фаталия.

Все-таки удивительная вещь — судьба. Никогда не знаешь, в каком месте жизнь переломится, да завернет в сторону…

— Не жалеешь, что пошла с нами? — Из-за большого шалаша, а котором размещалась немногочисленная женская часть отряда, выглянула Фива. В руках она держала закопченный котелок.

— Нет, — ответила Фаталия. — Не жалею… А ты куда собралась?

— За водой. Скоро обед.

— Уже?.. — Фаталия глянула на солнце. — Действительно…

— Там какой-то шум возле Двуживущего, — мотнула головой Фива. — Ты бы посмотрела, что ли.

— Опять гномы и Дип ругаются?

— Нет. Там что-то другое.

— Ладно, сейчас… — Фаталия нагнулась, сорвала ярко-синий цветок горолома, повертела его в руках, разглядывая, понюхала. Воткнула стебель в волосы над ухом, приладила, глянулась в зеркальную поверхность клинка. Сказала сестре:

— Ты, смотри, осторожней. Далеко не заходи.

— Да я только до ключа и тут же обратно.

— Бомбары прихватила?

— Ну а как же? Еще и это, — Фива резко выбросила вперед руку. В рукаве куртки щелкнул пружинный механизм, и у девушки в ладони возник изящный стилет.

— Баловство, — с легким укором сказала Фаталия, выдернула цветок из волос, бросила его на землю и раздавила ногой.

2

У шалаша Танка собрался едва ли не весь отряд. Бойцы что-то громко обсуждали, не боясь разбудить Двуживущего. Но стоило появиться Фаталии, как шум стих вполовину…

— Чего галдите? — Она смотрела на повернувшиеся к ней лица и вновь удивлялась странностям судьбы. Могла ли она предположить, что однажды ей доведется возглавить столь разношерстную команду — не то отряд, не то банду? Прошло всего ничего, а она из обычной крестьянской девчонки превратилась в опытного воина. Да что там воина! Военачальника!..

Впрочем, в сальных взглядах подчиненных должного почитания и уважения было немного. Мужики открыто пялились на ее прелести. Порой Фаталии казалось, что ее власть держится лишь на ее округлостях.

Она усмехнулась, вспомнив, как некий Двуживущий, вышедший на арену Стадиона, начал было рассуждать о том, что полуголая пышная грудь не приносит ее обладательнице никакой пользы. Потом он все же понял, что ошибся. Но было поздно. Завлекательное колыхание отвлекло его во время боя, а у Фаталии, помимо прелестей, было и еще кое-что оголено…

— Чего вылупились? — рявкнула она на вояк. — Или бабу никогда не видели?

— Баб-то видели, — подал голос Рахат Шаромыжник. — Да ты на них не слишком похожа.

— А ты на мужика совсем не похож, — ответила ему Фаталия. — Но я же на тебя не пялюсь!

Бойцы одобрительно рассмеялись. Задирать Фаталию мало кто решался, все знали, что язык у нее острее меча, а кулак крепкий, как и ее забористая ругань.

— Ну так что вы тут за сход устроили?

— Беспокоимся мы, — сказал Погонщик Чайлен, выходя вперед. Сегодня он охранял спящего Танка, должно быть, он первым и заметил неладное.

— Не ваше дело беспокоиться! — Фаталия посмотрела на шалаш Двуживущего. Вроде бы, ничего необычного. — Рассказывай толком, что произошло.

Чайлен кивнул, подергал себя за бровь — этот жест выказывал его волнение.

— Я тут, значит, сидел, стерег Двуживущего…

— Стоял и охранял, — поправила его Фаталия.

— Ну да, сидел, стерег. А потом слышу — шебуршит что-то. Громко так, долго. Ну, там, в шалаше. Я, значит, говорю: «Эй!». Думаю, если Двуживущий проснулся, то он ответит, а если мышь там или крыса — то спугается, убежит… Не убежала, и он не ответил.

— Давай короче!

— Дык я короче! Я опять: «Эй!» А оно шебуршит и шебуршит, громче уже. Не выдержал я, заглянул. А там, значит, Двуживущий под одеялом шевелится, ворочается. Я его тронул, думал, может плохо ему… А одеяло и съехало! А там!.. — Чайлен дернул себя за бровь, вырвал несколько жестких волосков, похожих на короткую кабанью щетину, и удивленно на них уставился.

— Ну так что там? — спросила, хмурясь, Фаталия.

— Не знаю, — сказал Чайлен и пожал плечами. — Он там — другой… И он там — менялся…

— Как — другой? И что значит — менялся?

— Не знаю, — растерянно повторил Чайлен.

— Он как бы ворочался, — включился в разговор Лерик Оруженосец. — Но ни руками, ни ногами не шевелил. И сам не шевелился.

— Как это так?

— А вот так… А потом я увидел перстень у него на пальце. Большой такой, с драконьей головой.

— Ну и что?

— А то! Не было у него никого перстня, когда он спать ложился. Да и пальца этого не было.

— Как — не было?

— Точно говорю! Был он — человек человеком. А теперь кто? По семь пальцев у него на руках! Я сам видел!

Бойцы вновь зашумели.

— Оборотень! Как есть оборотень!

— Да нет же, не бывает таких оборотней!

— Много ты знаешь.

— Да уж побольше твоего…

— Тихо вы! — прикрикнула Фаталия. — Еще кто-нибудь что-нибудь видел?

— Ну я видел, — неохотно сказал Слас Кузнец. — Обувка на нем какая-то странная.

— Так ведь не было на нем обуви, когда он спать ложился! — выкрикнул Чайлен. — Вон, глядите, его сапоги сохнут.

Действительно, перед шалашом на помятом кусте можжевельника сушились легкие кожаные сапоги.

— А может вы надо мной шутки шутите? — строго спросила Фаталия.

— Да какие тут шутки.

— Ну, смотрите у меня! — Она подошла к самому шалашу, присела, отдернула закрывающую вход рогожу, вгляделась, прислушалась. И на четвереньках полезла под невысокую зеленую кровлю.

Она точно знала, куда сейчас смотрят ее подчиненные.

3

Танк лежал на боку.

Не двигался. Даже, кажется, не дышал.

Фаталия уже было уверилась, что ее разыграли, заставив опуститься на четвереньки, но тут она увидела руки Двуживущего.

У Танка было семь пальцев. На каждой руке.

И на каждом пальце было надето по три кольца…

— Ты проснулся? — Она осторожно дотронулась до него. — Ты меня слышишь?

Он не шевельнулся, не отозвался. Он спал, как обычно спят все Двуживущие, — мертво и бесчувственно.

Некоторое время Фаталия вглядывалась в бесстрастное лицо Танка, надеясь заметить трепет ресниц или тень сдерживаемой улыбки.

И она увидела — увидела нечто неожиданное и чудесное: на щеках и на лбу Двуживущего появились красные магические знаки — словно ожоги, оставленные незримым клеймом.

Фаталия тихо ругнулась и поползла назад, не сводя с Двуживущего глаз.

С Танком происходило что-то необычное. Он менялся.

Менялся во сне…

4

Фиве совсем не обязательно было идти к роднику — возле лагеря протекал чистый ручеек. И все же она решила немного прогуляться — ключевая вода была гораздо вкусней.

Но не только в воде было дело. Девушка просто хотела побыть одна — хотя бы недолго…

Едва заметная тропка вилась меж деревьев. Фива старалась идти рядом — она помнила наставления старшей сестры, да и сама понимала, что такая вот стежка наблюдательному человеку может рассказать многое. Ни к чему им сейчас внимание посторонних. Поблизости рыскают отряды Ордена Смерти, да и сам Белиал, наверное, присматривает за округой. Боятся они Богоборца, не хотят, чтоб он выбрался из проклятого Урочища…

Редкий лес насквозь просвечивался солнцем. Трепетали осины — каждый листик, словно маленький флаг. Негромко перешептывались молодые березки, знакомый дуб поскрипывал сплетшимися ветвями, дятел звонко барабанил по пустому еловому стволу…

Что-то долго уж нет Ирта и Горра. С каждым часом ожидание все тревожней. Все чаще возникает в разговорах тема: а что делать, если они не вернутся? И Двуживущий Танк спит — уже второй день без просыпу. Вдруг да и не очнется вовсе?..

Родник прятался в густой осоке, но найти его особого труда не составляло — журчание было слышно за десять шагов. Вырывающаяся из-под земли вода клокотала в неглубокой ямке, словно к котле; кишели, кружились на дне янтарные песчинки — за их движением можно было следить бесконечно.

Фива присела на большой плоский камень, поставила на землю котелок. Она никуда не спешила, ей было о чем подумать, и было, чем полюбоваться.

Но насладиться одиночеством ей не дали.

Какой-то неприятный звук, похожий на гудение комара, потревожил ее. Она повернула голову, приподнялась, пытаясь понять, откуда доносится шум.

Звук усилился. От него ломило зубы, и пробирала дрожь.

Фива, забыв котелке, отступила к зарослям дикой малины. Щелкнула пружина, и пальцы девушки крепко сжали рукоять стилета.

Нарастающий звук не предвещал ничего хорошего.

Фива увидела, как за деревьями задрожал, заструился воздух. С треском запрыгали по земле крохотные молнии. Посыпалась с деревьев листва. На корявой ольхе переполошенно вскрикнула сорока — и взорвалась, разбрызгав дымящиеся перья.

Фива попятилась, углубляясь в малинник, но не сводя глаз со странного явления.

Воздух гудел. Кружились, мешались горячие искры — точно песчинки на дне родника. А потом вдруг словно какой-то полог упал, развернулся от макушек деревьев до земли — черный, глянцевитый, полоскающийся на ветру. А из него — будто из тьмы ночной — стали выходить люди. По-двое, по-трое; тихо, как призраки. Все вооруженные, в бой готовые. У каждого на руке — алая повязка. А вместо лица…

Фива тихонько ойкнула. Пригнулась, повернулась — и поползла сквозь малинник, пошла все быстрей и быстрей, побежала, понеслась, не обращая внимания на царапающие ветки, не думая уже, что враги могут ее услышать, не опасаясь, что Белиал может ее увидеть.

Быстрей! Быстрей! Успеть предупредить!..

5

Фаталия выбралась из шалаша Танка, уже не думая о том, на что смотрят ее подчиненные.

— Он меняется… — Она выпрямилась, отряхнула колени, повернулась к бойцам. Повторила чуть тише: — Он меняется…

— Что будем делать? — спросил Рахат Шаромыжник.

— Ничего… — Она обвела своих людей взглядом. — Танк — Двуживущий. Если с ним что-то происходит, значит… Значит, так надо.

— А может, все же… — Орл Чумазый, раскаявшийся разбойник, выразительно чиркнул указательным пальцем себя по кадыку. — Пока он спит? Потом-то поздно будет… Сама рассказывала, как он на арене Белиалом обернулся. Вдруг и сейчас так же?

Фаталия покачала головой:

— Нет.

— Он же Двуживущий. Ничего ему не будет, — продолжал настаивать Орл.

— Нет! — рявкнула Фаталия. — И хватит тут торчать! Вам что, больше заняться нечем, кроме как за спящим мужиком подглядывать?

— Мы бы за тобой подглядывали, — усмехнулся Медвежатник Таркис, здоровенный одноглазый детина. — Да ты словно и не спишь совсем.

Фаталия вмиг оказалась возле него, толкнула несильно, подставила ногу — и Таркис рухнул на землю.

— Ты бы поостерегся подглядывать, — фыркнула Фаталия, глядя на копошащегося у ее ног великана. — Поберег бы последний глаз.

— Ладно тебе строжничать, гладиаторша, — примирительно сказал Лерик Оруженосец. — Нам всем сейчас непросто. Торчим тут без дела, ждем Богоборца. Ты-то его хоть видела. А мы что? Ну, как не понравимся ему, погонит он нас. Вон, на Орла погляди, на Рахата — видно же сразу, что жизнь у них не задалась. Поломала их жизнь крепко. Да что там! Все мы тут не благородных кровей. Натуральная шайка. Нами детишек пугать надо, а мы — в услужение. И к кому? К Богоборцу! Мыслимое ли дело…

— Мыслимое, — перебила его Фаталия. — Потому как сказано: «Нищих и сирых соберет Он, и поведет их скорбной дорогой, и даст надежду отчаявшимся, дарует силу — слабым, вечную жизнь — смертным». А еще сказано: «Нищ не тот, кто прозябает в бедности, а тот, кто прозябает в бездушии».

— Славно ты говорить умеешь, — негромко заметил Чайлен. — Жаль только, что чужими словами.

Фаталия строго глянула на воина, тряхнула головой и наставительно изрекла:

— Сказано: «Изреченная мудрость — общая мудрость; не в словах ценность, а в их значении».

— Вот-вот, — буркнул Чайлен. — Только и горазда чужими словами жонглировать.

Фаталия фыркнула:

— Это я сама только что придумала.

— Да где уж тебе!

— Не веришь?..

Издалека донесся женский крик. Бойцы дружно оглянулись; глаза их разом выстыли, ладони цепко легли на рукояти мечей. И Фаталия, заметив это, порадовалась. Не все эти люди раньше были воинами. Но, гляди-ка, уроки и наставления даром не прошли…

— …ен!.. ти!.. — невысокая девичья фигурка мелькнула за деревьями.

«Фива», — узнала Фаталия. И сердце обмерло.

Что-то случилось.

Она, расталкивая бойцов, пошла навстречу бегущей сестре. Лязгнул клинок об устье ножен, запел тревожно.

— …ен!.. ти!..

Бойцы переглянулись, тяжело двинулись за Фаталией, разворачиваясь цепью, поглядывая по сторонам. Выкатились из-под навеса два гнома в несоразмерно длинных кольчугах, махнули топорами, словно пробуя на воздухе остроту лезвий. Поднялись в рост могучие братья Шатулы, до этого мирно дремавшие у костра, вскинули на плечи окованные шипованным железом дубины. Выпрыгнул из плетеного гамака худосочный Отимас, сдернул с осиновой ветви колчан со стрелами и зачехленный лук, белкой взлетел на сухую, сильно накренившуюся сосну, застыл — и потерялся среди сучьев, словно богомол-палочник.

— Орден! — отчаянно выкрикнула Фива. — Смерти! — Она задыхалась. Исцарапанное лицо ее было перемазано кровью. — Идет! Сюда! — Она упала сестре на руки. — Их много! Вышли! Из тьмы! Из ниоткуда!

— Где?

— У родника!

Фаталия обернулась и закричала, что было сил:

— Лучники — на деревья! Остальным — на вторую позицию! Строй плотный, двухрядный! Щиты — вперед!..

Она не подозревала, что враг подходит еще с двух сторон.

Единственный путь, который у них оставался, это был путь на Черное Урочище.

6

Ровно три минуты потребовалось отряду, чтобы подготовиться к обороне. И вновь Фаталия порадовалась слаженным действиям бойцов.

Нет, не зря были все тренировки; и не зря Танк потратил свое время и деньги.

Группа разноумелых бойцов действительно стала слаженным отрядом, где у каждого было свое место, где каждый знал свою задачу и действовал не сам по себе, а вместе с товарищами, заодно с ними.

Пятерка лучников, среди них не знающий промаха Отимас, заняли загодя примеченные места на деревьях. Двадцать два ратника выстроились за линией плетеных щитов коротким тесным строем, воткнули перед собой в землю мечи, взвели арбалеты. На правом фланге встали невозмутимые гномы-телохранители Тартл и Гвирт. Левый фланг строя заслонили братья Шатулы: Тит Шатул — старший брат — подобрал бревно, Гесс Шатул — брат младший — выворотил из земли огромный валун. Фаталия знала, что и валун, и бревно со страшной скоростью полетят во врагов, стоит им только показаться, — и урону противнику причинят не меньше арбалетного залпа.

Но что-то медлил противник. Не спешил показываться…

— Можешь хотя бы приблизительно сказать, сколько их там? — негромко, так, чтоб не услышали другие бойцы, спросила Фаталия у Фивы.

— Много, — чуть помедлив, ответила девушка. — Они не все сразу вышли. И все еще выходили, когда я побежала.

— Но скольких ты видела?

— Человек пятнадцать.

— Это немного.

— Но сейчас их, возможно, несколько сотен.

— Вряд ли. Никогда не слышала, чтобы Двуживущие собирались такой армией.

Фаталия с надеждой покосилась на шалаш Танка.

Самое время просыпаться!..

Бойцы застыли, храня тишину. Ставший опасным лес тоже притих.

И когда за деревьями лязгнуло железо — это услышали все.

— Справа! — крикнул сидящий выше всех лучник Апон.

— Слева! — крикнул остроглазый Отимас.

Зашевелились растерявшиеся ратники. Они ждали врага с другой стороны.

— Стоять на месте! — Фаталия увидела движение и впереди, поняла, что замыслил враг.

Отступать можно лишь назад. Но там — Черное Урочище. Там нежить и монстры. Там сама земля, будто вампир, без остатка выпивает людскую силу.

Фаталия выругалась.

Зря! Зря поверила Двуживущему Танку! Надо было выставить посты, хоть и говорил он, что опасности нет! Доверилась ему, пожалела своих людей — решила, что достаточно будет патрулирования. И вот тебе!..

Он-то спит! Что ему! Небось, надеется на их защиту.

Ну уж нет!..

— В кольцо! — рявкнула она. — Быстро перестроится в кольцо!..

Лучники уже вступили в бой, но легкие стрелы были бессильны против крепких доспехов. Лишь Отимас, порой, находил уязвимое место меж стальных пластин и кольчужных колец, и тогда в лесу раздавался короткий вскрик.

С трех сторон надвигались закованные в броню ратники Ордена Смерти. Шли неспешно, старались держать строй — а в лесу это было непросто. Кажется, они еще не увидели отряд Богоборца. Они просто выдерживали заданное кем-то направление. И шагали — мерно, страшно, неумолимо.

Лопнула пущенная Фивой бомбара, со свистом разлетелись каменные осколки.

Фаталия взглядом нашла сестру. Та пряталась за шалашом — за тем самым шалашом, где спал Танк.

— Фива! — крикнула Фаталия. — Быстро сюда!

Еще один снаряд гулко взорвался в лесу, опрокинув несколько марширующих фигур.

— Фива!

Сестра словно не слышала. Она опять раскручивала над головой пращу. Кажется, она в одиночку решила оборонять Двуживущего.

Фаталия скрипнула зубами. Время еще было — совсем немного времени. Решение необходимо принять сейчас же!

— Отступаем! — прокричала она, негодуя и на сестру, и на Танка, и на себя, и даже на отсутствующего Богоборца. — Все к шалашу Двуживущего! Занять оборону вокруг! Шевелитесь, шевелитесь, чертово племя!

Чертово племя зашевелились, распался стройный порядок, и Фаталия застонала от отчаяния.

Ну как же все неудачно выходит!

Отряды Ордена Смерти показались во всем своем великолепии. Ярко сверкали позолоченные и посеребренные кирасы, искрились кольчуги, развевались на шлемах разноцветные плюмажи. Костяные маски и намалеванные на доспехах черные черепа нагоняли страх. Ровный мерный шаг внушал, что это не люди идут, а неуязвимые бездушные големы.

Сколько же их тут? Сотни две — а может и больше.

Раздавят — и не заметят…

— Арбалеты — залп! — гаркнула Фаталия.

Вразнобой защелкали ручные орудия. Братья Шатулы швырнули во врагов свои чудовищные снаряды и взялись за дубины. Фива закинула мощную бомбару в самую гущу наступающих.

Кто-то их Двуживущих упал. Кого-то подкинуло в воздух. Повисла на дереве оторванная взрывом рука; подпрыгивая, покатилась по земле голова в шлеме.

Но разве могло это остановить бессмертных, для которых и самые страшные сражения были развлечением?

Разглядев, с какой силой придется столкнуться, зароптали защитники шалаша. Фаталия почувствовала их нерешительность и страх, оглянулась, окинула бойцов свирепым взглядом:

— Бежать готовитесь? Некуда нам бежать!

Кто-то — она не разглядела, кто именно, — затянул нараспев:

— Сказано: «И после смерти Он дарует жизнь верным своим другам, и воздаст отмщение обидчикам товарищей своих; возродятся те, кто шел с ним, кто стоял за него, и искал его…»

— Хотите вечной жизни?! — Фаталия повернулась лицом к врагам, взмахнула мечом. — Так будьте готовы умирать!..

Позади словно что-то обвалилось. Фаталия вновь оглянулась — ей показалось, что это неудачно пущенная Фивой бомбара развалила шалаш.

И действительно — шалаш рухнул. Но, кажется, Фива тут была не при чем. Из груды хвороста, сплетенных веток и лапника, отряхиваясь, медленно кто-то поднимался.

Конечно же, Танк!

Фаталию захлестнула такая отчаянная радость, что слезы навернулись на глаза.

— Двуживущий проснулся! — крикнула она. Голос ее звенел.

— Заждались? — спросил Танк. Он ничего не замечал, он смотрел себе под ноги, на какую-то лохматую, невесть откуда взявшуюся кучу. — Есть подозрение, что Белиал знает, где мы находимся. Надо бы выставить посты… — Он поднял голову, удивился: — А что происходит? — Вытянул шею, привстал на цепочках, глянул поверх голов на сходящиеся отряды Ордена Смерти. — Что? Уже?..

Он странно выглядел, и был странно одет. Фаталия могла поклясться, что одежда эта появилась на Танке, пока он спал, — за считанные минуты до его пробуждения.

Лохматая куча зашевелилась, фыркнула, развернулась, встряхнулась — и превратилась в огромного, величиной с годовалого теленка, пса. Широко распахнулась алая пасть, обнажились два ряда идеально белых и ровных клыков — пес зевнул.

— Ну что, Малыш, — спокойно сказал Белиал. — Кажется, мы прибыли вовремя.

Фаталия ощерилась и первой бросилась на врагов…

7

— Мы почти уже на месте, — доложился Ирт. — За этими кустами будет болотце, перейдем его — а там рукой подать, можно будет дым от костра почуять… Как раз к обеду должны подоспеть… — Он почмокал губами; прищурясь, посмотрел на небо. Кивнул, соглашаясь с собой: — Да, к самому обеду…

Глеб промолчал. Он был голоден, но мысли о еде почему-то были ему противны.

— Фива неплохо готовит, — сказал Ирт. — Как она там, интересно… — Он покосился на Горра. Парнишка поймал его взгляд, улыбнулся чуть растерянно, отвел глаза.

Продираться сквозь плотные заросли кустов пони не захотели, и путникам пришлось спешиться и изрядно поработать оружием, чтоб очистить путь. На их счастье, Урочище осталось позади, и теперь они могли без опаски сколь угодно топтать землю.

Топтать землю пришлось и дальше — по кочковатому болоту двигаться верхом было опасно.

— Ничего необычного не слышите? — спросил Глеб, когда болото было почти пройдено.

Ирт зачем-то принюхался и ответил:

— Вроде бы, нет…

Потом был чистый лес, совсем не похожий на мрачные дебри Черного Урочища.

Все чаще Ирт тянул носом воздух и поглядывал на макушки деревьев. И все напряженней делался Глеб. Иногда он останавливался, прислушивался к чему-то. Смотрел на товарищей, будто собирался о чем-то их спросить. Но не спрашивал — не решался. И лишь когда Ирт, кивнув на причудливо выгнутую березу, объявил, что идти им до лагеря осталось минут пятнадцать, Глеб не выдержал:

— Вы что, правда ничего не слышите? Мне чудится, да?

— О чем ты, Богоборец?

— Железо гремит. Там, впереди. И крики какие-то. Будто сражение идет.

— А, так ты об этом… Слышим, конечно. Это Фаталия бойцов тренирует. Она им спуску не дает, — в голосе Ирта слышалось одобрение. — Каждый день муштрует, военному искусству обучает…

Глеб успокоился.

Предчувствуя скорый отдых, пони пошли быстрей. Люди тоже заторопились: Ирт думал о горячей похлебке, Горру грезилась Фива, а Глеб хотел поскорей переговорить с Танком. Держать направление теперь не составляло труда — путники шли на шум. Вскоре за деревьями они увидели движение и блеск металла.

Едой не пахло.

— Странно, — пробормотал Ирт.

Через пару минут они могли любоваться боем. Деревья, конечно, мешали, но не слишком.

— А большая у меня армия, — сказал Глеб, и только сейчас заметил, что спутники его, отстав, остановились. Он обернулся.

Ирт и Горр напряженно смотрели на копошащихся бойцов.

— Что? — спросил Глеб, ощущая, как по спине от шеи к пояснице скатывается неприятный колкий холодок.

Ирт глухо ругнулся и потянул из кожаной петли тяжелый молот-клевец…

8

Даже завязнув в сече, отбиваясь разом от нескольких противников, Фаталия ухитрялась следить за ходом всего сражения и отдавать приказы свои людям.

— Лучники! — кричала она, орудуя мечом. — Бейте направо! Рахат! Прорубайся к Дипу! И держитесь вместе!..

Она видела, как мелькают в воздухе чудовищные дубины братьев Шатулов; видела, как Жон Душегуб, вспомнив свое старое ремесло, ловко орудует в толпе подлыми кинжальчиками, больше похожими на длинные иглы; видела, как малорослые гномы свирепо и безо всяких фехтовальных изысков кромсают топорами Двуживущих.

Бойцы рубились славно, она могла ими гордиться — но вряд ли бы они выдержали напор отборных сил Ордена Смерти, если бы не Танк. Двуживущий, вроде бы, в драке не участвовал. Казалось даже, что он лишь мешает, маячит бестолково в гуще сражающихся вместе со своим псом. Но это было не так. Фаталия видела, как Танк легко, словно невзначай касается открытыми ладонями бойцов — и они будто вырастают на целую голову, а движения их делаются столь стремительны, что воздух гудит, гулко схлопывается и светится. Она видела, как бойцы, благословленные касанием Танка, одним лишь шевелением плеч разбрасывают навалившихся врагов; и видела, что удары мечей не причиняют им никакого вреда.

Да и сам Танк был словно заговорен. О его тело разбивались клинки, о его широкополый, странного вида головной убор ломались палицы, от его запахнутого кожаного плаща отлетали метательные ножи и даже арбалетные болты. Он без усилий перемещался в толпе, и никто не мог его остановить.

Разве только один человек…

Танк крутил головой, и Фаталия знала, кого он высматривает…

Белиал появился из облака черного дыма, вспухшего примерно в сорока шагах от скрежещущего и вопящего людского месива. Маг трижды чихнул, вытер слезящиеся глаза, и несколько минут с явным удовольствием следил за битвой.

Стрелы летели в его сторону — но исчезали бесследно, едва коснувшись шерстяного халата.

Потом Белиал покачнулся, наклонился вперед — и вмиг перенесся в самую гущу сражающихся.

— Привет, — сказал он и поймал Танка за руку. — Тебе не кажется, что твое вмешательство не совсем честно?

— Почему же?

Их мощные голоса были хорошо слышны даже сквозь грохот битвы.

— Не честнее ли будет, если армия станет биться с армией, а один герой-одиночка выйдет против другого?

— Странно слышать от тебя слова о честности.

Неуязвимые, неколебимые — они стояли посреди колышущейся людской массы, словно две скалы в бурном море.

— Ладно. Хватит пустословия, пора перейти к делу.

— Не раньше, чем мы разобьем твоих людей.

Фаталия рвалась к ним, рубила врагов направо и налево, отражала удары. Она догадывалась, что не в ее силах справиться с Белиалом. Но не попробовать она не могла.

— Зачем тебе это, почему ты дерешься на их стороне? Тебя же интересует один Богоборец. Разве не так?

— Эти люди помогают мне.

— Они не люди.

— Не важно…

Танк и Белиал с вызовом смотрели друг на друга. Они не замечали того, что вдруг увидела Фаталия.

Из леса, со стороны Черного Урочища, размахивая оружием, бежали три человека.

Ирт. Горр.

И Богоборец.

Белиал не должен его заметить!

Фаталия еще яростней рванулась вперед.

Главный враг был совсем рядом…

— И все же — давай поговорим.

— Неудачное время ты выбрал для разговора. Я сейчас слишком занят.

— А если так? — Белиал поднял руку и щелкнул пальцами.

Фаталия кинулась на мага, не надеясь поразить его мечом, но рассчитывая сбить на землю подножкой или подсечкой — дать шанс Танку, спасти Богоборца, и весь свой отряд спасти: и кузнеца Сласа, и Рахата, и Лерика, и сестричку Фиву…

Лязг оружия и людские крики странным образом растянулись; вопли раненных превратились в рык, посвист стрел обернулся гулом. Воздух сделался вязким, всякое движение замедлилось, а через миг и вовсе остановилось.

Фаталия изо всех сил тянулась к Белиалу — но мышцы ее закаменели, кожу будто воском облили. Она рвалась вперед — но тело ее не слушалось.

Все замерло. Люди превратились в статуи.

Установилась полная тишина.

И лишь два голоса звучали в ней.

9

Безумие продолжалось. Они собирались ввязаться в самую горячую, самую масштабную схватку из всех когда-либо виденных Глебом. Они мчались в свалку, в дикую мясорубку, вместо того, чтобы драпать от нее со всех ног.

Грохотала, лязгала, скрежетала сталь. Вопили, хрипели люди. Кто-то то ли песнь пел, то ли молился:

— И сказано: сила его бережет дружину его; сказано: каждая смерть его — жертва на алтаре справедливости; сказано: каждая жизнь его приумножит число друзей его и число врагов его…

Ирт бежал на полшага впереди. Он тоже бормотал что-то, кажется, вторил этой странной молитве:

— Сказано: путь его будет пройден, и смерть побеждена… Сказано: дело его — дело многих, жизнь его — жизнь каждого…

Глеб вдруг понял, что все эти слова — о нем, о Богоборце. Это ему пели песнь, это ему молились.

Это за него сражались.

За него гибли…

Он обогнал Ирта. Он уже наметил свою первую жертву: человек в маске Смерти бестолково размахивал черным мечом над головами товарищей, пытаясь пробиться в первые ряды сражающихся.

Глеб представлял, как его копье пронзит открытую шею Двуживущего.

И Глеб знал, что одним этим убийством дело не ограничится.

Он почувствовал силу. Сила рвала его изнутри, она искала выход.

Глеб рванулся вперед, словно стайер перед финишем — и будто окунулся в густой холодный кисель.

Все замерло.

Время остановилось.

10

Капля крови висела в воздухе. Танк раздавил ее пальцами и посмотрел на Белиала.

— Ты замедлил время?

— Скажем так — я остановил ход некоторых событий.

Неподвижные люди рубили друг друга мечами. Их открытые рты были запечатаны криком. Застыли в воздухе стрелы, остановились клинки — даже смерть была вынуждена подчиниться могучему магу.

Богу?..

— Теперь нас никто не слышит, не отвлекает, так что давай спокойно поговорим, — Белиал с интересом разглядывал Танка. — Я попытаюсь кое-что угадать, а ты скажи, где я ошибаюсь… Занятный у тебя вид, не могу не отметить. Шляпа, черные очки, длинный кожаный плащ, ботинки на высокой шнуровке… То ли ковбой, то ли супергерой из комикса. Такие вещи в Мире не раздобыть. Хотел произвести впечатление? Считай, тебе это удалось. Вот только зачем?

— Как ты узнал, что мы здесь? — Танк не собирался отвечать на вопросы Белиала. Ему самому надо было многое узнать.

— Очень просто. У меня в Корпорации есть свои люди. У тебя тоже. Могло так совпасть, что твои знакомые знакомы и со мной. Ты ведь не сам создал этот Хол, этот вход в Слой, не так ли? Тогда чего удивляться, что о нем стало известно и мне?

— Ли Суань?

Белиал дернул плечом:

— Это лишь имя. У каждого из нас может быть множество имен. А когда имен много, они перестают что-то значить. Потому-то я и не спрашиваю, как тебя зовут. Мне гораздо важней узнать, кто ты есть. И, должен тебе сказать, я уже многое знаю. Достаточно много, чтобы желать тебя убить.

— Это ты подослал киллера?

— Киллера подослал некий Хан Тагерт. Но это лишь имя. Киллера зовут Конторщик — но это лишь прозвище.

— Его взяли.

— Знаю. Корпорация пасет тебя. Я думаю, они с самого начала планировали это, они ждали этого покушения и рассчитывали, что оно выведет их на след, даже если твое расследование ничего не даст. Но Конторщику ничего не известно. Он пешка. Пешка с другой шахматной доски. Он пустое место. Ты тоже пешка — но ты пешка из моей игры, и ты рвешься в ферзи. И — не буду скрывать — ты уже близок к последней линии. Опасно близок. Потому я и разговариваю сейчас с тобой. Не как с пешкой разговариваю, заметь!..

— Хочешь сказать, меня использовали? Подставили под удар, чтобы выйти на тебя? Но если они ждали этого покушения… Значит, корпорация знает, кто ты такой?

— Знает? — Белиал фыркнул. — Конечно, нет! Они, дураки, думают, что охотятся на пиратов. Они только их и привыкли винить во всех своих бедах! Они гоняют шакалов и не замечают таящегося в кустах льва.

— Ты — лев?

— В некотором роде.

— И чего же ты добиваешься?

— Сейчас я добиваюсь того, чтобы ты отпустил мой хвост. Думаешь, зачем я тут распинаюсь, отвечаю на все твои вопросы? Я хочу произвести на тебя хорошее впечатление. Я хочу убедить тебя завершить расследование. Может быть даже я надеюсь переманить тебя на свою сторону, не посвящая, впрочем, в курс дела. Я вижу, ты человек талантливый, и удивляюсь, как же это мы раньше не познакомились. Я догадываюсь — у нас и мозги работают одинаково… Ты ведь уже понял, что мы с Богоборцем связаны, да? Черт! Если бы не та наша встреча на острове, все шло бы как обычно!.. — Белиал кулаком постучал себя по лбу. — Что бы я стал делать на твоем месте? Конечно же, изучил бы Богоборца. Распотрошил бы его по функциям, разобрал бы по битам программный код, отследил бы маршруты поступающей к нему информации. Это очень непросто! А с растворенным в среде Мира Одноживущим непросто стократно. Потому я бы заготовил потайное, защищенное место, своего рода лабораторию, препроводил бы туда Богоборца, чтоб он сидел на одном месте, а не бегал по Миру, затрудняя работу, и начал бы взлом… Марионетка привела бы меня к кукловоду!..

— Все верно, — холодно сказал Танк. — Именно так я и собираюсь поступить.

— Откажись от этой идеи!

— Открой мне все.

— Нет!

— Значит, и мой ответ — нет.

— Ты идиот! Ты не понимаешь, что за всем этим стоит! Ты не догадываешься, что рушишь, и что приводишь в действие!

— Очевидно, скоро узнаю.

— Не успеешь!

— Поглядим.

— Зачем? Зачем тебе это надо? Объясни мне!

Танк пожал плечами:

— Я люблю вскрывать чужие секреты. Кроме того, я не люблю убийц, и не люблю, когда мне угрожают. Я не верю, что ты способен на что-то большее, чем угрозы. Думаю, все свои деньги ты потратил на киллера. Конторщик — не пешка. Он — твоя козырная карта, твой последний шанс. Ты выбросил его, и теперь у тебя на руках ничего нет. Разве стал бы ты со мной разговаривать, будь у тебя реальная возможность меня прикончить? Нет! Ты проигрываешь. А я уже ферзь. Я дошел до последней линии. Ты попытался смахнуть меня с доски, но — не вышло! Тебе шах, Белиал!

— Ты не понимаешь…

— Я все понимаю! Нам не о чем больше говорить.

— Да? — Лицо Белиала перекосилось. — Значит вот как… Надеюсь, ты написал завещание?

— Ты зря мне угрожаешь. Знаешь, почему меня прозвали Танком? Потому что иногда я становлюсь дико упрям и пру напролом.

— Я отыщу для тебя подходящую гранату, Танк.

— А я уже приготовил для тебя подходящую пулю, Белиал.

Разряд молнии ударил с неба. Словно кегли, разлетелись в стороны люди-статуи, окружившие Танка и Белиала. Рухнули сверху валуны, охваченные пламенем, расплескали превратившуюся в пепел землю. В образовавшейся воронке вскипел ядовитый, желто-бурый туман.

— Сначала я раздавлю тебя здесь! — прокричал Белиал. — Потом я доберусь до тебя там!

Танк поднялся с колен, окинул взглядом дымящуюся яму, снял шляпу, семипалой ладонью стряхнул с нее грязь. Сказал спокойно:

— Ты не справишься со мной ни здесь, ни там. — Он нахлобучил мятый головной убор. И добавил: — Кишка тонка…

Вырвались из-под земли черви-щупальца, унизанные острыми крючьями, оплели Танку ноги — но он плюнул на них, и они рассыпались прахом. Закружились в отравленном воздухе тысячи алых нитей-пиявок, но Танк дунул на них, и они унеслись прочь.

— Это все, на что ты способен?

— Ладно, ладно, — забормотал Белиал, быстрыми пальцами сплетая очередное заклинание. — Поглядим, справишься ли ты с этим… Я на кусочки тебя разорву, в пыль превращу, а потом и людей твоих — за тобой… — Он отступил на три шага, вскинул над головой руки. На ладонях его проступила кровь. Тонкие алые струйки потекли вверх. — Ты оказал мне большую услугу. Ты собрал здесь всю команду Богоборца. Теперь я одним махом прикончу их. Разом! Всех!..

Бесформенные тени слетелись к рукам мага, слизнули с них кровь и обрели тела. Острые копыта ударили в землю. Вспыхнули глаза, похожие на фары. Будто кузнечные горны распахнулись пасти, роняющие огонь.

Вызванные Белиалом демоны с трех сторон бросились на Танка. Но он сложил кукиш из семи пальцев, и столбы нестерпимого сияния без остатка поглотили адских созданий.

— Магией меня не проймешь, — сказал Танк. — Да и тебя, наверное, тоже. Холодное оружие не причинит мне вреда. Так же, как и тебе…

Они стояли друг напротив друга в дымящейся ядовитыми испарениями воронке. Под их ногами горела земля. У них было сколь угодно времени — потому что время вокруг них остановилось.

— Пат? — неуверенно спросил Белиал.

— Не думаю, — ответил Танк. Резким движением он распахнул плащ, откинул полы и положил руки на широкий ремень.

Лицо Белиала вытянулось, челюсть отпала, глаза округлились.

Ладони Танка легли на рукояти двух револьверов.

— Есть ли в этом мире защита от крохотных кусочков свинца, разогнанных до огромной скорости?

Щелкнули взводимые курки, и Белиал вздрогнул. Он, не отрываясь, рассматривал своего противника, обшаривал растерянным взглядом его фигуру.

И его оружие.

Револьверы у пояса,обрез на бедре, короткий автомат незнакомой системы с подствольным гранатометом…

Танк не позволил магу увидеть весь арсенал.

— Кишка тонка, — сказал он и спустил курки.

Белиала отбросило назад. Кровь плеснула из ран: словно два алых бутона вмиг распустились — и увяли, превратившись в гнилостно-бурые кляксы. Неизведанная ранее боль ожгла изнутри ребра.

— Кто ты? — Маг упал в огонь. — Откуда ты взялся? Такой… — Он закашлялся; рот его наполнился кровью, розовая пена запузырилась на губах.

Рослая фигура, расставив ноги, замерла над Белиалом. Широкополая ковбойская шляпа заслонила мутное пятно солнца. Хлопая, развевались полы длинного плаща — развевались, хотя ветра не было.

— Я?.. — Две черные глубокие дыры уставились магу в лицо. — Я — никто. У меня было множество имен. А когда имен много, они перестают что-то значить… Впрочем… — Танк широко улыбнулся. — Можешь называть меня Сетевым Ковбоем.

Белиал вскинул руки; кровь фонтаном брызнула из его горла:

— Стой! Я знаю…

Черные дыры изрыгнули пламя.

Смерть обезобразила лицо мага.

— Сетевой Ковбой — так звали меня лет двадцать тому назад… — Танк опустил тяжелые револьверы. — Идиотское имя… Но веселые времена… — Он тронул ногой труп врага.

У Белиала больше не было глаз.

И затылка.

11

Наваждение длилось лишь миг.

Глеб тряхнул головой, и необычное ощущение загустевшего времени отлетело прочь. Все вернулось на свои места.

Он ударил копьем Двуживущего. Смертельно раненный воин захрипел, выронил черный меч и упал на колени. Костяная маска слетела с его лица. Чья-то нога тут же ее раздавила.

— С нами Богоборец! — закричал позади Ирт. — Он здесь! Он вернулся!

Сражающие люди ревом откликнулись на этот крик.

Глеб рванул на себя сияющее копье, а потом начертил в воздухе магический знак…

12

Фаталия не поняла, что произошло. Мгновение назад она тянулась к Белиалу — и вдруг оказалось, что она лежит на земле на краю невесть откуда взявшейся ямы, затянутой вонючим дымом.

Фаталия вскочила на ноги.

Меч пропал. Доспехи были заляпаны какой-то гадостью. Тело ныло и на любое движение отзывалось дергающей болью.

— С нами Богоборец! — услышала она отдаленный крик и, опознав голос Ирта, вскинула над головой сжатый кулак.

— С нами Богоборец! — прокричала она и, подскочив к встающему с земли Двуживущему, ударила его ногой. Подобрав чей-то меч, непривычно легкий, но удобный и прихватистый, она снесла голову оглушенному врагу.

На дне ямы, среди дыма и луж огня, кто-то шевелился.

Фаталия прыгнула вниз — и задохнулась. Ей показалось, что она очутилась в раскаленной печи. Кожу будто паром обдало, глотку словно кипятком ожгло.

Фаталия покачнулась, теряя сознание, но чья-то крепкая рука обхватила ее, широкая ладонь зажала нос и рот.

— Не дыши! — рявкнули ей на самое ухо.

Она успела увидеть темную фигуру, лежащую в огне в трех шагах от нее. У мертвого человека не было глаз. Пламя рвалось из дыр на их месте.

Фаталия не успела разглядеть сколько пальцев на руках было у мертвеца.

Она лишилась сознания, когда свежий воздух ожог холодом ее лицо.

13

Танк осторожно опустил на землю бесчувственную Фаталию и выпрямился. Поправив шляпу, он вытащил револьверы и скользнул взглядом по сражающимся бойцам.

Какой-то Двуживущий кинулся на него. Танк выстрелил нападающему в голову. Костяная маска разлетелась вдребезги. На залитом кровью лице отразилось безмерное изумление.

Револьвер в мире мечей и магии был вещью куда более удивительной, чем магия в мире атомных бомб и космических систем слежения.

Танк медленно двинулся вперед, вглядываясь в разбросанные вокруг воронки тела…

Малыш лежал возле березы, обугленной магией Белиала. Обломок копья торчал в лохматом боку. Пес не дышал. Он уже вернулся домой.

Танк присел возле мертвой собаки.

— А ты думал здесь с тобой играть будут? Нет, Малыш. Учись показывать зубы…

Два человека в костяных масках словно из-под земли вынырнули. Танк повернулся к ним, ощерился, вскинул револьвер на уровень плеча. Бойцы шарахнулись в стороны. Но пули оказались быстрей.

— Пора бы и мне возвращаться, — пробормотал Танк, думая о привязанном перед компьютером псе, и о возможном новом покушении.

Что, если Белиал не отступиться? Возможно, денег на очередного киллера у него не осталось, но ведь смерть может принять тысячи обличий. Несущийся автомобиль, чашка отравленного кофе, взрывоопасная посылка — они ничем не хуже наемного убийцы.

Пора в очередной раз уносить ноги, пора вновь все менять. Новый город, новая квартира, новое имя — новая жизнь.

Надолго ли?

Прошлое всегда возвращается. Прошлое не дает о себе забыть…

Танк вздохнул и поднялся. Ветер отбросил назад полы черного плаща. Указательные пальцы легли на спусковые крючки револьверов.

«С нами Богоборец!», — кричали где-то в людской каше. Знакомо ухая, взмывали над головами огненные шары — и рушились вниз, превращая бронированных воинов в полыхающие живые факелы.

— Пора, — негромко сказал Танк, двумя выстрелами отправил в иной мир еще пару Двуживущих и взялся за автомат…

14

Они встретились нечаянно; сошлись случайно и остановились друг напротив друга, уже почти не обращая внимания на копошащихся рядом людей.

Сражение заканчивалось.

Уцелевшие, наиболее разумные Двуживущие один за одним скрывались в лесу, не понимая, как же так могло получиться, что маленький отряд простолюдинов выдержал натиск отборных сил Ордена Смерти. Позже, разбирая бой, они пеняли на магию Богоборца, сделавшую его последователей неуязвимыми для мечей, стрел и копий. А вернувшиеся погибшие товарищи рассказывали о демоне, вооруженном — это просто невероятно! — пистолетами, ружьями и пулеметом…

— Ты — Танк? — спросил Глеб, нацелив на незнакомца в плаще и шляпе раскаленное острие копья-посоха.

— А ты — Богоборец, — сказал Танк и дунул в горячий ствол обреза, отдаленно похожего на аркебузу. — Вернее, ты — Глеб Истомин. Наконец-то мы встретились.

— Ты знаешь, что со мной произошло?

— У меня есть некоторые соображения. И я должен их проверить. Для этого мне нужна твоя помощь.

— Все, что угодно.

— Договорились. Подробности — потом…

Они кивнули друг другу и двинулись дальше.

Светящееся копье чертило в воздухе магические знаки. Грохоча, подпрыгивал в руках дымящийся ствол.

Рвалось железо.

Лопались костяные маски.

И падали, падали, падали на залитую кровью землю мертвые тела бессмертных Двуживущих.

Глава 4

Прошлое напомнило о себе коротким сообщением с пометкой «важно!»

«Срочно зайди, я тебя жду».

Ссылка.

И подпись — имя старого товарища, почти друга. Который остался в другой жизни. Которая была очень давно.

— Как ты меня нашел? — Танк не верил своим глазам. — И зачем?..

Ссылка закинула его в аскетичный чат, прямиком в приват-комнату, где находился единственный пользователь.

«Привет, Ковбой! — тут же выползла на экран зеленая строчка. — Страшно рад тебя видеть!»

Танк некоторое время смотрел на буквы, словно пытаясь опознать в них лицо старого знакомого.

«Чего молчишь?:) Удивлен?»… — зеленая строчка ждала ответа.

Танк указательным пальцем постучал себя по лбу, покачал головой и положил руки на клавиатуру:

«Привет, Тарантул. Ты явился словно привидение. Сколько мы не виделись? Лет пятнадцать?» — Его предложения окрашивались красным.

«Четырнадцать».

«Быстро летит время».

«Не то слово… Как у тебя дела?»

«Нормально. А как ты?»

«Тоже неплохо… Есть, конечно, кое-какие проблемы… Серьезные проблемы… Вернее сказать, одна проблема…»

«Хочешь, чтобы я тебе помог?»

«Ну да. Как в старое доброе время:)»

«Я давно ушел от дел».

«А мне известно другое».

«Откуда?»

«Мир тесен».

«Не знаю, что там тебе известно, Тарантул, но со старыми делами я завязал. Я же сидел. Три года сидел. Больше не хочу».

«Ты еще не знаешь, какая мне нужна помощь, а уже открещиваешься».

«Так говори».

«Я веду один проект. Очень выгодный проект, весьма многообещающий — и потому закрытый. Но один человек крепко ухватил меня за хвост. И вот-вот все разрушит. Он даже меня убил. Вчера. Выстрелил из револьверов — и убил. А ведь я считал себя практически неуязвимым. Он гений, этот человек, он вовсе не пешка. Его, правда, немного занесло, и он зачем-то назвал свой старый ник, должно быть, для пущего эффекта… Ну — как думаешь, Сетевой Ковбой, ты бы мог мне помочь?:)»

У Танка вдруг закружилась голова. Зеленые и красные буквы расплылись, перемешались, задрожали, словно отблески неоновых реклам на стеклянной стене. Возникло странное ощущение, будто все происходящее — иррациональный сон. Казалось, шевельнись сейчас, двинься — и развалишься на куски: ноги упадут под стол, голова, словно воздушный шар, уплывет к потолку, а руки…

Руки так и останутся на клавиатуре, и будут печатать:

«Белиал? Белиал? Белиал?»

Экран очистился, сделался черным, словно грифельная доска. Ярко высветились зеленые буквы:

«Давай встретимся еще раз. На нейтральной территории. Предлагай, где».

Танку стоило немалых усилий собраться с мыслями и вернуть контроль над руками.

Руки дрожали.

«Ган-сити. На площади у ратуши»…

«Дикий запад, салуны, индейцы? Ты в своем духе, Ковбой. Я буду. Завтра. В десять утра. На этот раз — без оружия…;)»

Окно чата закрылось.

Тарантул закончил разговор.

1

Это было странное сооружение.

Или образование?..

Хол походил на гигантскую перевернутую корзину. Ажурный пузырь, купол, сплетенный из волокон вулканического стекла, поднимался почти до самых макушек окружавших его елей. Выкорчеванные деревья образовывали труднопроходимые завалы, вспученная земля линяла клочьями дерна, расходящиеся лучами трещины дышали холодным паром. С одного взгляда становилось ясно, как возникло здесь это образование: Хол вылез из-под земли, словно гриб-дождевик, растолкал, опрокинул вековые ели, переломал, спутал кусты, разворотил почву.

Глеб шел во главе своего отряда. Рядом шагали Ирт, Горр, два гнома, пышногрудая женщина-гладиатор и ее молодая сестра. Остальные бойцы здорово отстали; многие с трудом держались на ногах, шатались, будто ослепленная дневным светом нежить. Глеб не знал никого из них, да и они, кажется, сегодня впервые его увидели.

Через завалы и бурелом к Холу вела идеально прямая, ровная дорожка — будто луч лазера прошел сквозь баррикады, очистив путь. Невесомая пыль под ногами подтверждала, что нечто подобное и случилось.

Вряд ли, конечно, это работа лазера. Скорей всего, путь проложила какая-нибудь могучая магия, огненный шнур, обращающий в пепел все, к чему прикоснется, миллионоградусный бурав, с одинаковой легкостью перемалывающий и дерево, и камень — а если надо, то и живую плоть…

А впрочем…

Глеб вспомнил, как они встретились с Танком.

Если здесь возможны револьверы и гранаты, то почему бы не быть и лазеру?

— Это Танк поработал? — спросил Глеб у Ирта.

— Да. У него был какой-то свиток… У него чего только нет…

Глеб обернулся, посмотрел на волокушу, в которой спал Двуживущий. Танк поспешил вернуться в реальность сразу после битвы. Они даже переговорить как следует не успели.

— Он сказал, когда проснется?

— Нет…

Внутри Хола, за каменными ребрами, за причудливым плетением стеклянных жил медленно кружились сонмища серебряных искорок — будто пылинки в луче света, будто блестки в гелевом светильнике. Можно ли их вдыхать?

Первым в Хол вошла Фаталия: пригнулась, шагнула в овальное отверстие — и утонула в вихре взвившихся блесток.

— Это не опасно? — Глеб замедлил шаг.

— Ничуть, — ответил Ирт и последовал за Фаталией.

Внутри Хола поднялась настоящая метель. Некоторое время Глеб чего-то выжидал, следил, как один за одним уходят в сверкающую пургу бойцы — его бойцы! — как исчезают их спины и затылки…

Затаив дыхание, он вошел в Хол. Он не ослеп, как ожидал. Он просто увидел нечто странное — разноцветные круги, линии, спирали — все нестерпимо яркое, острое, ежесекундно меняющееся, реагирующее на любое движение, даже на дыхание, даже на биение сердца. Он словно оказался внутри калейдоскопа — и сам был его частью.

Глеб шагнул вперед — и покатился, понесся, полетел куда-то — все мелькало, пестрило, било по глазам.

Он зажмурился.

Движение прекратилось.

2

Это было странное место.

Небо — грязно-желтое, пятнистое. Небо ли вообще? Скорей, высокий каменный свод, изъеденный плесенью и лишайником. В его выбоинах — серые кляксы теней, в трещинах — густая чернота. Солнце — будто лампа, дрожащая на стальной паутинке, на привязи. Или это серебристый луч? Или нечто, чему нет названия в привычном мире?

А горизонт — неровный, ломаный, четкий — где-то близкий, где-то далекий, обманчивый, словно фигура Пенроуза, будто лента Мебиуса.

— Это и есть Слой? — Глеб понимал, что вопрос его риторический, ненужный, но удержаться не мог.

— Да, — ответили Ирт, Горр и Фаталия.

Вокруг колыхалась трава: каждая упругая былинка — тоньше волоса. Ветра не чувствовалась, но по зеленому ковру разбегались волны. И казалось, люди стоят на спине титанического животного, что подергиваниями шкуры отгоняет надоедливых паразитов.

— У меня голова кружится, — сказал Глеб.

— Это с непривычки, — ответил Ирт. — Скоро пройдет.

Огромные острые валуны торчали из плотного травяного ворса. В их расположении чудился некий порядок, и невольное желание постичь его сковывало разум.

Редкие деревья напоминали корабельные мачты, за реи которых зацепились зеленые облака. На далеких холмах деревьев было больше — там начинался лес.

— Все здесь? — крикнула Фаталия. — Пересчитайтесь!

Глеб обернулся.

Никакого Хола не было и в помине. Ажурный купол остался в другой части Мира. Здесь же была ровная круглая проплешина, словно стартовая площадка ракет-зондов, — и призрачная, медленно вращающаяся кишка, напоминающая хобот усмиренного смерча. Она поднималась к небу — к черной трещине в каменном колпаке.

— Так мы под землей? — спросил Глеб.

Ирт удивленно на него посмотрел:

— Нет. Мы в Слое. Под землей живут гномы, пещерные огры и слепые зауры. Здесь их нет.

— А кто здесь есть?

— Потрошители, слэны-палачи, черные сироты, приходящие-во-снах и мозгопийцы.

— Смешно, — сказал Глеб, но, посмотрев на Ирта, понял, что тот и не думал шутить. — Что, именно так они и называются?

— Да… А у многих еще и названий нет…

— Ничего себе прозвища… — Глеб покачал головой. — Боюсь представить этих монстров… Не проще ли было иметь дело с Орденом Смерти, а не лезть сюда — к потрошителям и мозгопийцам?

— Не проще, — повернулась к нему Фаталия. — Убей Двуживущего — и ему на смену тотчас придут двое. Убей этих двоих — и будешь иметь дело с четырьмя… Монстры, по крайней мере, не умеют мстить.

— Да и не просто так мы сюда пришли, — добавил Ирт. — Здесь, в Слое, Танк создал убежище, куда не сможет проникнуть ни один чужак.

— И далеко ли оно?

— Не знаю.

— Ну хотя бы примерно. Сколько займет дорога?

— Туда нет дорог, — сказал Ирт. — Только Танк может перенести нас в убежище — из любого места Слоя, в любое время, за один миг.

— Будем ждать, пока он проснется?

— Да.

— А не боитесь, что Орден ворвется сюда?

— Нет… Уже нет. Посмотри на Хол.

Глеб перевел взгляд на круглую, словно бы заасфальтированную площадку.

Она трескалась.

Она покрывалась зеленью — будто зарастала шерстью.

А полупрозрачная кишка, свисающая с неба, становилась все тоньше, все призрачней.

— Танк спит, — сказал Ирт. — И в то же время он работает. Его здесь нет, но он сейчас с нами. Вот он лежит в волокуше, но есть еще один он — совсем в другом месте. Я знаю, что такое возможно, но я никогда не понимал, как это может быть. И я стараюсь не думать об этом — иначе я превращусь в безумца. А порой мне кажется, что если кто-то сумеет объяснить мне, в чем тут дело, — то моя голова попросту лопнет.

— Я тебя понимаю, — пробормотал Глеб, задумчиво глядя на разбросанные по равнине острые камни, в расположении которых чудился некий притягательный порядок. — Я тебя очень хорошо понимаю…

Солнце на стальной паутинке медленно опускалось к изломанному горизонту. Все темней делалось тяжелое небо — и словно провисало, как провисает без ветра парус. Издалека донесся глухой стук — будто сторож принялся отбивать колотушкой неспешный ритм шагов.

— Что это? — спросил Глеб.

— Не знаю, — ответил Ирт.

— Это стучит Сердце Земли, — сказал какой-то воин, сидящий неподалеку. — Мало кто его слышал, но говорят, что стук этот не предвещает ничего хорошего.

— Хватит болтать! — перебила солдата Фаталия. — Поднимайся и вставай в строй. Сейчас двинемся дальше.

— Куда? — спросил Глеб.

— Перейдем ближе к лесу, — ответил Ирт. — Нам потребуются дрова и колья. Много дров…

3

Это была странная — и страшная — ночь.

Солнце так и не ушло за горизонт. Оно просто потухло, будто светильник, в котором кончилось масло — маленькая искорка фитиля еще долго дрожала в глубокой тьме.

Звезд не было, только из трещин в просевшем небосводе сочился тусклый молочный свет.

Тревожно шуршала трава. Воздух не двигался — а она шуршала.

Ярко горели костры, высокое пламя гудело и рвалось вверх, горячий воздух уносил к небу снопы искр. В круге костров, на освещенном пятачке теснились вооруженные люди.

Никто не спал.

Кто-то готовил еду на весь отряд, кто-то обстругивал и заострял прочные трехметровые жерди; другие люди вкапывали получившиеся колья, отгораживались ими от близкой ночи.

Остальные — а их было большинство — работой не занимались. Держа наготове оружие, они стояли и смотрели во тьму. У каждого был свой сектор для наблюдения, и каждый понимал, что именно он может первым увидеть опасность.

И встретить ее…

На границе света и тьмы, там, где отблески костров смешивались с тенями ночи, что-то двигалось. Там, поймав отсвет огня, вдруг вспыхивали чьи-то глаза; там густая мертвая тьма расслаивалась на живые серые силуэты; там рвалось из глоток хриплое дыхание и сиплый рык.

— Здесь можно не бояться Двуживущих, — сказал Ирт, слушая ночь. Он сидел на краю волокуши, возле спящего Танка. Побелевшие пальцы его крепко сжимали длинную рукоять боевого молота. Рядом прилег Горр. Он был в зверином облике — и, кажется, стеснялся его, потому и прятался от глаз товарищей.

Или только от глаз Фивы?..

— И так — каждую ночь? — спросил Глеб. — Как же здесь можно выжить?

— Это окраина Слоя, дикие места, — ответил Ирт. — Там, где поселились люди, намного спокойней. Конечно, в лес ночью никто не отправится, но за частоколами, за крепкими дверьми и прочными стенами можно чувствовать себя в безопасности. Одиночки здесь не выживают. Крестьяне селятся вместе, огораживают деревни, ставят сторожевые вышки. Все больше Двуживущих приходит сюда, в Слой. Обычно они не заходят далеко, им нужна крыша над головой и еда. Они охотятся в окрестностях, а значит освобождают эти земли от чудовищ. Конечно, крестьянам это выгодно, хоть они и не слишком любят Двуживущих. А Двуживущие понимают, что им не обойтись без поселений, и потому не трогают крестьян. Порой даже и помогают им, ничего не требуя взамен… — Ирт замолчал, глядя, как один из бойцов тащит к огню вязанку хвороста. Потом продолжил:

— Здесь все, как в старые времена. Двуживущие и Одноживущие пребывают в согласии. Почему же такое невозможно там, за Холами, в старом мире? Неужели только потому, что он менее опасен? Неужели в этом суть Двуживущих: истребив одного врага, они начинают искать врага нового — даже среди бывших товарищей?

— Не забывай — Двуживущие здесь играют, — сказал Глеб. — Вражда, война — это способ развлечения, это смысл их существования в Мире.

— А предательство? Оно тоже — развлечение?

Глеб пожал плечами…

Высоко в небе медленно пролетели фиолетовые светящиеся шары, выстроившиеся клином. Движение их сопровождалось негромким посвистом.

— А это что за явление? — спросил Глеб, задрав голову.

Отвлеклись и многие бойцы. Фаталия тут же на них прикрикнула, швырнула в кого-то острой щепкой, до другого дотянулась мечом, шлепнула по бедру:

— Не зевать!

— Здесь много вещей, о которых никто не имеет представления, — сказал Ирт. — Мы только начали открывать этот мир.

Шары пропали, но Глеб по-прежнему смотрел в удивительное небо. И потому пропустил момент, когда зубастая черная лента выплеснулась из мрака, сжалась пружиной над пламенем костра — и, распрямившись, ударила в чернобородого гнома.

— Стоять на местах! — рявкнула Фаталия, бросаясь на помощь к сбитому с ног Гвирту. Гном катался по земле, пытаясь оторвать от себя змеевидное существо, ругался на своем языке, смешно дрыгал короткими ногами. Узкие челюсти неведомой твари щелкали, будто ножницы парикмахера, в сантиметра от лица Гвирта.

Взметнувшийся Горр стремительным прыжком перенесся к коротышке, опередив и Фаталию, и самого Богоборца. Острые когти оборотня полоснули черное плоское тело, тугой лентой обвившее Гвирта; мощные челюсти схлопнулись перед самым носом гнома — и откушенная голова змеевидного существа утонула во всклокоченной черной бороде.

Горр отскочил, плюнул в огонь куском мяса, остро глянул в близкую ночь — и нырнул за волокушу, на свое место.

— Ты молодец, — негромко сказал ему Ирт и отложил молот.

Глеб согласно кивнул и спросил:

— А что это за существо?

— Черная лента? Летучая змея?.. Ты можешь сам дать ей название.

— Ну, тогда… — Глеб хмыкнул, глядя, как ругающийся Гвирт пытается вытряхнуть из бороды мертвую голову твари. — Назовем ее Гномобородником.

— Как скажешь, Богоборец, — совершенно серьезно ответил Ирт, и поднял глаза к небу.

Там, в зените, медленно кружились светящиеся разноцветные спирали — странные колеса загадочной небесной механики.

4

Нападения случились еще трижды.

Один раз через костры прыгнула огромная рогатая кошка — и напоролась брюхом на выставленные рогатины. Оказавшиеся рядом бойцы не дали ей опомнится, вмиг изрубили мечами и, подняв тело на копья, швырнули его назад, в ночь.

Потом с растущего неподалеку дерева на головы бойцам спланировало существо, больше всего похожее на доисторического птеродактиля. Пятиметровое чудище било людей жесткими крыльями, стегало их шипастым хвостом, пыталось ухватить вытянутым рылом, острыми кривыми зубами. На него пришлось навалиться кучей: четверть часа пятнадцать человек пытались прибить крылатого ящера, но тот оказался на удивление живучим. Даже утыканный стрелами, со вспоротым животом и с переломанными крыльями он тяжело ворочался и норовил кого-нибудь сцапать. Сдох ящер лишь потеряв голову. Крови, хлынувшей из обрубка шеи, было столь много, что она затушила один из костров.

А под утро из-под земли вылез огромный плотоядный жук. С его жвал, похожих на циркулярные пилы, сочилась едкая слизь. Он двигался, будто танк; его панцирь был неуязвим для обычного оружия — даже топоры гномов и дубины братьев Шатулов не оставляли на хитиновой броне заметных следов. И неизвестно, чем бы кончилось дело, если б не Богоборец, заглянувший в одну из своих книг.

Волшебное копье вычертило в воздухе сияющий знак — и жук заметно уменьшился. Так повторилось несколько раз — пока насекомое не стало размером с собаку. А потом за дело взялись братья Шатулы…

Рассвет вызолотил небо в той стороне, где погасло вечером солнце. Из плоского рыжего облака сформировался оранжевый круг дневного светила. Осенней паутинкой блеснула свисающая с неба нить: блеснула, дрогнула — и медленно двинулась по небосводу, волоча за собой разгорающееся солнце…

5

Танк проснулся, когда основная масса бойцов заканчивала завтрак.

— Что нового? — спросил он, потягиваясь. — В Слой прошли без проблем? Никого не потеряли?

— Нет, — Ирт, явно, обрадовался пробуждению Двуживущего. И Глеба неприятно кольнула ревность.

— А я, когда разрушал Хол, все думал, не тороплюсь ли.

— Мы успели, — сказал Ирт. — Мы видели, как Хол закрывался.

— Ну, значит, я рассчитал точно…

К волокуше подошла улыбающаяся Фаталия, принесла закопченный котелок с горячей похлебкой и каравай ржаного хлеба. Ирт из ранца достал горсть деревянных ложек, раздал их товарищам.

— Ты когда-то работал ложкарем? — с легкой усмешкой спросил Танк.

— Было дело, — кивнул Ирт…

Ели неспешно, передавали котелок по кругу; поглядывали по сторонам, обсуждали разное.

— А там что за тварь лежит?

— Гномобородник.

— Странное название.

— Это Богоборец придумал…

Густая, похожая на гуляш похлебка была сказочно вкусна.

— Фива постаралась… Ум отъешь!

— Да уж… Кто бы мог подумать, что из муки, солонины и разной травы можно сготовить такое!..

— Эх, Горр, да будь я в твоем возрасте… — Ирт подмигнул парнишке. Тот опустил голову — щеки его пылали.

— Слушай, — Фаталия с интересом глянула на Горра. — А дети у тебя тоже оборотни будут? Или нормальные?

Паренек дернул плечом:

— Я не знаю…

— Нормальные у него будут дети, — сказал Танк. — Так что за сестру можешь не переживать.

Горр отвернулся. Уши его светились, будто два маленьких солнца.

— Ладно вам, — вмешался в разговор Глеб. Он был недоволен тем, что про него все словно забыли. Разве его привели сюда для того, чтоб развлекать несмешными подшучиваниями?

Он посмотрел Танку в глаза:

— Расскажи лучше, что тебе обо мне известно.

Танк сразу посерьезнел.

— Да, конечно…

Фаталия тут же поднялась:

— Я пойду собирать отряд.

Ирт отложил котелок, облизал ложку, сунул ее за голенище:

— Я с тобой.

— И я, — сказал Горр.

— Отправимся примерно через полчаса, — сказал им Танк. Они кивнули.

— Куда отправимся? — спросил Глеб.

— В Бункер… Впрочем, давай обо всем по-порядку.

— Ну да… конечно…

Они остались вдвоем. Даже гномы-телохранители, обычно старающиеся не выпускать Богоборца из виду, теперь почему-то отвернулись.

Танк кашлянул в кулак, искоса глянул на Глеба. И начал:

— Впервые мы встретились с тобой в доме Серого Рыцаря. Этот человек жил на краю Мира, потому что боялся погибнуть от рук других людей. Когда-то он был обычным Двуживущим. Его настоящее имя было Рональд Филлипс. Он приходил в Мир, чтобы развлекаться, и возвращался в реальность, чтобы жить. Но однажды он не смог вернуться. Он застрял здесь, в игре… Его тело лежало в лаборатории, его мозг был подключен к сети, а его сознание зависло в электронной бездне. Потом выяснилось, что он должен был погибнуть, чтобы вернуться в свое тело. И он погиб — в тот день, когда в нему пришли мы: ты, я и Белиал.

— Это я уже знаю, — сказал Глеб. — Серого Рыцаря убил Белиал.

— Да… Почему он так поступил? Либо он хотел замести следы, либо он собирался помочь Рональду, зная, что смерть выбросит его в реальность. Так или иначе — но выходит, что между Белиалом и Филлипсом есть какая-то связь. Да и ты — ты тоже в этом узле. Белиал убил и тебя. Почему? Очевидно, он не хотел, чтобы мы с тобой встретились.

— Но я не вернулся в реальность, как Филлипс.

— И все же между вами есть нечто общее. И над тобой, и над Рональдом проводились некие опыты. Я не сомневаюсь — пока Рональд играл, в его мозгу кто-то ковырялся.

— Белиал?

— У меня нет точных доказательств, но теперь я уверен, что это был он… Рональд не единственный, кто пострадал. Некоторые люди погибли, другие потеряли память — а всё потому, что злоумышленники каким-то образом проникали в их мозг.

— Но зачем?

— А ты сам подумай. Я сходу могу назвать десяток причин. Зомбирование людей, похищение чужих знаний, уничтожение важных воспоминаний или замена их воспоминаниями ложными — Бог знает, что именно потребовалось злоумышленникам.

— Страшно, — выдохнул Глеб.

— Страшно, — согласился Танк. — И невероятно… Впрочем, у меня нет ни одного достоверного факта, подтверждающего эту теорию. Потому я пока не афиширую свои догадки.

— Тебе нужны доказательства, — нахмурясь, пробормотал Глеб. — И эти доказательства — я?

— Ты — ключ ко всему… Здесь, в Слое, я создал убежище — Бункер. Это своего рода лаборатория. Попасть в нее можно лишь с помощью особого артефакта, я называю его транслятором. Но мало иметь транслятор, надо еще знать особый код — а он известен мне одному. Так что ни Белиал, ни его люди не смогут проникнуть в Бункер. Там мы окажемся в полной безопасности, и там я наконец-то все выясню… По крайней мере, я на это рассчитываю.

— Что ты со мной сделаешь?

— Выделю твою программу. Проанализирую код. Отслежу траффик… Не переживай, это не больно и не опасно. Обернись. Погляди на друзей. Они все прошли через это. Каждый из них был в моем Бункере. И я сделал их лучше: сильней, крепче, выносливей. Фиву я научил готовить, Отимасу дал орлиное зрение, Аститара наделил умением лечить других людей. Твои бойцы, Богоборец, превратились в уникальных воинов.

— Но они — Одноживущие. Они — компьютерные программы… А я… я…

— Мы здесь все программы, Глеб. Ты, я, Белиал. Просто наши программы замкнуты на наши мозги. Вот я и хочу выяснить, где расположен твой мозг, и кто в нем сейчас копается.

— Какой мозг?! Я же мертв! Много лет уже! Ты сам говорил! Я стрелял в себя, в голову!

— Значит, плохо стрелял.

— Так что же получается… Я… Мое тело сейчас… Лежит где-то?.. В коме?.. Как лежал Рональд Филлипс?!

— Да. У меня нет доказательств, но…

— И ты можешь выяснить, где я нахожусь, там, в реальности?!

— Я попробую…

— Ты можешь вернуть меня?! Можешь вытащить отсюда?! Можешь оживить?!

— Не уверен, но…

Глеб задохнулся. Вскочил. Сел. Опять вскочил.

Он выронил копье.

Руки дрожали.

Теперь все стало ясно.

И пусть правда — страшная.

Но неизвестность, неопределенность — куда хуже.

— Так значит — я?!.

Всего лишь в коме…

— Успокойся, Глеб, — голос Танка словно из-под земли доносился.

Но жив! Жив!..

— Значит я действительно был! И есть!

И никакой мистики!..

— Я ведь вернусь?! Правда?! Я вернусь?! Туда?!

Глеб схватил Танка за грудки, встряхнул его:

— Ты ведь поможешь мне?! Поможешь?! Поможешь?!

6

Диск транслятора умещался на ладони. Двадцать четыре разноцветных сектора были помечены цифрами. Три тонкие стрелки — серебристая, золотая и черная — были сведены вместе; они указывали на алый, двенадцатый, сектор.

Трансляторы Танк вынимал из воздуха: он резко взмахивал рукой, будто муху ловил, — и в его кулаке невесть каким образом возникал многоцветный и словно бы лакированный артефакт.

— После использования — уничтожь, — говорил Танк очередному воину, стоящему в строю, и, чуть помедлив для пущей торжественности, вручал ему транслятор.

Разворошенные костры потихоньку гасли. Серый дым стелился по земле, стекал в низинки, вскипал в ямах, выплескивался — и полз себе дальше.

— Что за странные у тебя штуки, — сказал Глеб, последним принимая транслятор из рук Танка. — Где ты только их берешь? — Голос его чуть дрожал. Он был взволнован, возбужден и напряжен — подобный коктейль чувств Глеб испытывал перед посещением стоматолога или перед публичным выступлением.

— А что тебя в них удивляет? Я видел куда более причудливые штуковины. Например, амулет Великой Мамбы.

— К амулетам у меня претензий нет. Но вот, допустим, твое оружие.

— Необычно, правда? — Танк улыбнулся, откинул полы плаща. — На это я и рассчитывал. Белиал растерялся, когда увидел револьверы. Он не знал, от чего ему надо защищаться — и потому погиб. На самом деле, никакие это не револьверы. Огнестрельное оружие здесь невозможно в принципе. В Мире есть физика, но нет химии, — и потому я не могу создать порох или, например, пироксилин. Но магия ничем не хуже взрывчатки. Это не револьверы, это не автомат, а это не карабин. Это обычные волшебные жезлы, плюющиеся раскаленным железом, — их можно купить у любого лавочника, имеющего лицензию на торговлю магическими вещами. Я изменил их внешний вид, я усилил их боевую мощь и придал им новые свойства — но они так и остались волшебными жезлами. Знай об этом Белиал, он бы нашел способ защитить себя. Но он растерялся. И я его прикончил.

— А если бы он убил тебя раньше?

— Он не мог. Видишь это? — Танк растопырил свою семипалую ладонь. — Все эти кольца — моя защита: от огня, от холода, от электричества, от яда. Это, красное, лечит меня. Это — каменное — делает мои кости крепче. Стеклянное — со всех сторон закрывает незримыми прочными щитами. Эти кольца уникальны, как мои револьверы, и как твои люди, Богоборец. Я работал над ними, я модифицировал их — каждый байт просматривал, взламывал защиту, разбирался, что к чему, изменял, проверял. Я брал за основу кольцо, стоящее медяк, а получал вещь, за которую сам дьявол душу бы отдал. Так что за себя я не волновался…

Фаталия кашлянула. Ирт шмыгнул носом и легонько толкнул Богоборца плечом.

Танк удивленно на них посмотрел, улыбнулся рассеяно, хлопнул в ладоши:

— Что-то увлеклись мы с тобой разговорами. А люди ждут… — Он махнул рукой — будто муху поймал — и поднял над головой транслятор. — Слушаем сюда! Устанавливаем: золотая стрелка — на зеленый сектор; серебряная стрелка — на коричневый сектор; черная стрелка — на фиолетовый сектор…

Он двигал тонкие стрелки ногтем мизинца, но не все были способны к такой ювелирной работе. Братья Шатулы, зажав в кулаках щепки, пыхтели и сопели, пытаясь установить указатели на нужные сектора. Слас Кузнец, прищурясь, орудовал острием ножа, царапал гладкую поверхность транслятора. У гномов обнаружился дальтонизм, они растерянно смотрели на разметку дисков и не решались притронуться к стрелкам. Фаталия, заметив их замешательство, поспешила на помощь.

Танк терпеливо ждал, пока все справятся с такой, казалось бы, несложной задачей.

— Ну что, все готовы?.. Теперь давим пальцем на оранжевый сектор. — Он показал, на какой именно. — И улетаем!

Первыми «улетели» братья Шатулы. Они исчезли — и в строю образовалось пустое место, в котором могли свободно встать пять человек среднего телосложения. Через пару секунд в пустое место превратился весь строй — за исключением четырех человек. Танк с удивлением на них посмотрел:

— Вы чего?

— А ты чего? — спросил его Глеб.

— Смотрю, не напутал ли кто что-нибудь.

— Я тоже, — сказала Фаталия.

Гномы молчали, но с ними и так все было ясно — они оберегали Богоборца.

— Ладно, — сказал Танк. — Закончим с этим… Глеб, Фаталия — немедленно жмите на оранжевый сектор. Гномы пойдут за вами, а потом уж и я.

— Ага, — сказал Глеб и приложил большой палец к диску транслятора.

Он ждал, что перемещение будет сопровождаться какими-то эффектами. В действительности же ничего особенного он не заметил. Он только окунулся в холодную тьму — и тут же вынырнул из нее в совершенно другом месте.

— Добро пожаловать в Бункер, Богоборец, — сказал улыбающийся Ирт и панибратски хлопнул Глеба по плечу.

Фаталия и гномы появились через секунду — Глеб даже не успел осмотреться. А потом возник и Танк.

— Кто еще не сделал — повторяем за мной, — громко сказал он, бросил под ноги транслятор и раздавил его пяткой.

7

Однажды Глебу довелось побывать в музее, расположенном в казематах старинной крепости. Там было довольно чисто и сухо. Ровно шумела вентиляционная система, гудели лампы дневного света, щелкали кварцевые часы, висящие в каждом зале. Забранные решетками бойницы были застеклены, деревянные рассохшиеся двери обиты пластиком, низкие неровные потолки — выкрашены белой эмалью. Толстый линолеум скрадывал звук шагов, ковры на стенах глушили эхо. На больших мониторах крутились ролики, в доступной форме повествующие о нелегкой средневековой жизни, а спрятанные в углах видеокамеры фиксировали жизнь беззаботных современников.

Но не смотря на обустройство, ремонт и модернизацию, подземелье производило жутковатое впечатление. Казалось: погаси электрический свет, и тут же из коридора поплывет сырой туман, и поднимется из него светящаяся призрачная фигура в белом одеянии. Казалось: останови шепот электронных рассказчиков, выключи кондиционеры и вентиляторы, заткни гомонящих экскурсантов — и услышишь громыхание цепей и предсмертные крики, доносящиеся то ли из-под земли, то ли из стен…

Точно такое же впечатление производил и Бункер.

Он был похож на тот музей из прошлой жизни. Те же низкие горбатые потолки, те же короткие толстые колонны, те же двери, коридоры, ковры. Только вместо электрических ламп — магические светящиеся сферы, вместо мониторов — картины в тяжелых рамах, вместо часов — большие лакированные диски, разбитые на цветные сектора…

— Твои люди здесь все знают, — сказал Танк Глебу. — Где спальные комнаты, где столовая, где кухня. Там — бассейн, за ним бильярдная. Есть баня, тир и небольшой садик. Располагайтесь, осваивайтесь. А мне на некоторое время надо исчезнуть.

— Ты — туда ?

— И скоро вернусь.

— А если нет? — Глебу было не по себе. Бункер казался склепом, а он, Богоборец, чувствовал себя живым мертвецом. — Если с тобой что-то случится — мы сможем отсюда выбраться?

— Без меня? Нет, не сумеете. Это особое место. Я случайно нашел его и переделал под свои нужды. Это настоящая крепость. Ни войти, ни выйти без моего разрешения не сможет никто. Думаю, кстати, что у Белиала тоже есть подобное укрытие…

Танк торопился. Чувствовалось, что вопросы его слегка нервируют, а разговор тяготит. Мыслями он был где-то далеко.

— Когда тебя ждать? — спросил Глеб.

— Не могу сказать точно… К вечеру. Или завтра. Или через день… — Он пожал плечами. — Теперь можно не торопиться. Теперь мы с тобой — ферзи…

Он ушел.

Гулко хлопнула низкая тяжелая дверь, обитая то ли пластиком, то ли костью.

Глава 5

Разговор с Тарантулом получился нескладный, рваный. Они оба чувствовали свою вину — и пытались оправдаться, одновременно доказывая, что оправдываться им не за что.

Скрывать что-то уже не было смысла. Но и открыть разом все тайны, все недосказанности они не могли.

— Как же глупо вышло, Ковбой, — приговаривал Тарантул и горестно мотал головой.

Они беседовали долго. Осторожничали. Вытягивали, выторговывали друг у друга информацию.

Они вспоминали былое — и голоса их теплели.

Возвращались к делу — и в глазах у них появлялся холодный блеск.

А потом Танк узнал нечто неожиданное.

— Я предлагаю сделку, — не глядя на оглушенного собеседника сказал Тарантул, вытер со лба пот и негромко, по пунктам, изложил условия.

1

Одноживущие воины играли в кости, в карты, в нарды, в бирюльки и в «леща».

Возможно, они играли и еще во что-то, но в бильярд не умел играть никто.

Глеб попытался было научить игре Ирта, но тот, разбив один шар и порвав одну лузу, поставил кий в угол и больше к нему не притрагивался. Некоторый интерес к новой забаве проявили гномы-телохранители, и в безопасном Бункере следующие за Богоборцем по пятам, но бильярдный стол был для них явно высоковат.

— И как часто вы сюда наведывались? — Глеб лениво гонял по зеленому сукну костяные шары. На широком бортике стояла кружка с пивом, но Глеб приложился к ней лишь однажды. У него было ощущение, что он — больной перед операцией. А таким больным алкоголь противопоказан.

— Я был здесь два раза, — сказал Ирт. Он полулежал в кресле-качалке, разместив на животе блюдо с жареной рыбой. Он уже наелся, но блюдо было приятно теплое, и потому Ирт не спешил с ним расставаться. — Как и многие… Другие были только раз…

— А Танк предупреждал, что собирается вас… улучшить?..

— Да. Он говорил, что сделает нас сильней.

— И как проходила операция?

— Операция?

— Ну, как именно он делал вас сильней? Он что, опаивал вас снадобьями до бессознательного состояния, а потом резал скальпелем?

— Скальпелем?

— Ножом!

— Нет, он не резал. Он спал.

— А вы что делали?

— Тоже спали…

— Опоенные снадобьями?

— Нет… Некоторые, конечно, были опоенные, но не снадобьями, а элем и бражкой.

— Слушай, а когда он делал вас сильней… Вы что-нибудь чувствовали?

— Нет… — Ирт пожал плечами. — Ничего особенного… Потом, правда, было слегка непривычно, но недолго…

Гномы, словно две тумбы, застыли у двери. Глеб глянул на них и подумал, что Танку, наверное, ничего не стоило из охранников превратить их в надзирателей.

Или даже в палачей.

Он и весь отряд мог переделать. Смог же он задиристую Фиву превратить в покладистую стряпуху.

А что, если и его, Богоборца, — в стряпуху…

— Ты веришь ему, Ирт?

— Танку? Конечно…

«Доверие тоже может быть запрограммировано», — подумал Глеб, но вслух ничего не сказал.

— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовался Ирт. — Ты боишься чего-то?

— Можно и так сказать, — буркнул Глеб и точным ударом загнал два шара в угловые лузы.

Гномы одобрительно цокнули языками.

2

Гости разбрелись по всему Бункеру — и вели они себя по-хозяйски.

На кухне скворчали жиром большие сковороды, в котле бурлила вода, гремела металлическая утварь, стучал по разделочной доске нож — Фива занималась любимым делом. Из спальной комнаты доносились азартные крики, ругань и смех — там играли в кости. В столовой шло буйное пиршество. В бассейне человеческих тел было больше, чем воды.

Бойцы развлекались как умели.; пили допьяна, ели до отвала, веселились до упаду. Обсуждали разное: оружие, недавний бой, Танка и Богоборца, Фиву и Фаталию. Строили планы на будущее, делились прожитым. Шуму и возни было много, но серьезных ссор не возникало.

И только в трех помещениях было тихо.

В бильярдной, где сам собой организовался штаб.

В запертой изнутри комнате, где спал Двуживущий хозяин Бункера.

И внебольшой каморке, закрытой на ключ, над дверью которой висела табличка с необычной для Мира надписью «Лаборатория».

3

Шло время; усталость и выпивка свалили с ног большую часть бойцов. А значит можно было считать, что наступила ночь.

Мучающийся бессонницей Глеб вышел в сад, сел на скамейку перед клумбой каких-то огненно-красных цветов, закрыл глаза.

Ему хотелось ветра и звездного неба, лесных запахов и живых звуков.

Но он находился в склепе.

В склепе мертвого, иллюзорного мира…

Он открыл книгу, второй том «Магии для чайников», и долго ее листал, бездумно разглядывая схемы, формулы и графики.

Что, если пути назад нет? Вдруг он обречен оставаться здесь до тех пор, пока не умрет пребывающее в коме тело?

Да и есть ли оно — тело? Может, от него осталась лишь голова? Или один только мозг — развороченный пулей, законсервированный, оплетенный сеткой тончайших нанопроводников…

— Заждался?

Глеб вздрогнул, обернулся.

На вымощенной кирпичом дорожке, похожей на расстеленную кожу многометровой змеи, стоял Танк. Он хмурился. И у Глеба екнуло сердце.

— Заждался, — повторил Танк — уже без вопросительной интонации. — Ну, пойдем.

Глеб закрыл книгу, положил ее на скамью и поднялся.

— Пойдем, — сказал он и сорвал огненно-красный бутон, пахнущий, как освежитель воздуха.

4

В лаборатории было темно.

Танк щелкнул пальцами, и на стенах зажглись плоские светильники.

— Садись, — велел он Глебу.

Сесть можно было лишь в объемистое кресло. Или на пол.

Глеб выбрал кресло…

Больше всего лаборатория походила на монашескую келью. Предметы, находящиеся в тесном помещении, можно было пересчитать по пальцам: стол, ведро с водой, плавающий в воде ковш, четыре светильника, аккуратно свернутый шерстяной плед и висящая на стене кожаная сбруя.

Ну и, конечно, ярко-оранжевое кресло, резко отличающееся от всей обстановки.

— Что мне делать? — спросил Глеб.

— Вытяни вперед руки, — сказал Танк и снял со стены упряжь. — Я должен тебя связать.

— А это обязательно?

— Сейчас — да… — Танк охватил ременной петлей запястья Глеба, затянул крепко. — Это для твоей же безопасности… Теперь давай ноги…

Через минуту Глеб был крепко связан. Широкие эластичные ремни особого неудобства не доставляли, но все равно было как-то не по себе. Танк с удовольствием оглядел плененного Богоборца и отступил к двери.

— Теперь я могу приступить к работе, — сказал он и ухмыльнулся. — Могу, но не стану этого делать.

Глеб недоуменно на него посмотрел:

— Почему?

— Нет смысла. Мне уже все известно.

— А к чему тогда… — Глеб дернулся, пробуя крепость пут. — Что за комедия?!

— Комедия? — Танк пожал плечами. — Разве происходит что-то смешное? — Он лягнул пяткой дверь, и она приоткрылась. В комнату боком просочился еще один человек, притворил дверь, запер ее на ключ. И повернулся лицом к оранжевому креслу.

Это был Танк.

Танк номер два…

— Черт возьми, — пробормотал Глеб и дернулся так, что кости хрустнули.

— Спокойно, — сказал второй Танк. — Тебе ничто не угрожает. Ремни — это предосторожность. Мы не хотели, чтобы ты с перепугу что-нибудь сотворил, и потому решили связать тебя, прежде чем приступить к разговору.

— Вас двое? Вы что, братья? Близнецы?

— А разве мы похожи? — спросил Танк первый и щелкнул пальцами. Его лицо сползло, словно потекшая восковая маска, и упало к ногам бесформенной влажной лепешкой.

— Да что происходит?! Кто вы?!

— Он — Белиал, — сказал второй Танк. — А меня ты знаешь… Успокойся, Глеб, не рвись так. И не спеши делать какие-то выводы. Сперва выслушай нас.

— Это не моя идея, — тут же поднял руку Белиал. — Это он предложил все тебе рассказать.

— Да, — кивнул Танк. — Не вижу смысла скрывать от тебя правду.

— Какую правду? — у Глеба пересохло горло. Сердце бухало, словно кузнечный молот. — О чем вы?

— Тебя больше нет, — сказал Танк. — Глеб Истомин скончался в больнице. Тело его было передано для экспериментов. Впоследствии останки были кремированы и захоронены. Я видел документы, подтверждающие смерть и кремацию.

— Подделка?

— Нет, — покачал головой Танк. — Я видел место твоего погребения.

— Но как же?!

— Ты призрак, — тараща глаза, прошипел Белиал. — Привидение! Фантом! Богоборец! — Он рассмеялся.

— Перестань, — недовольно буркнул Танк. — Ему и так сейчас нелегко.

— Я понял! Это шутка! — Глеб хохотнул. Рот его перекосился, слюна брызнула на подбородок. — Вы меня разыгрываете!

— Ты что-нибудь слышал о коннекционизме? — спросил Танк. — Знаешь, кто такой Франк Розенблатт? А имя Карла Прибрама тебе говорит о чем-нибудь? О работах Пенроуза слышал?

— Что за чушь вы несете?! — Глеб пытался заставить себя смеяться. Он дрожал — и тяжелое кресло дрожало вместе с ним.

— Не мечи бисер, — сказал Белиал Танку. — Ты что, собрался тут лекции читать? Давай я объясню, у меня доходчивей получится… — Он подошел к креслу, сел перед ним на пол, скрестил ноги. И, глядя Глебу в глаза, начал неторопливо излагать:

— Без малого двадцать лет я занимаюсь проблемой искусственного сознания. Работы людей, о которых только что упоминал Танк, я прочитал еще в школе. В колледже у меня была своя лаборатория. В университете я достиг таких успехов, что однажды ко мне домой явились строгие мужчины с черных костюмах… — Белиал хмыкнул, скривился, вспоминая нечто забавное, но не слишком приятное. — Я работал на университет, на министерство обороны, на две корпорации. Недолго, но весьма продуктивно… Меня выкинули из-за невинных забав…

— Его обвинили в шпионаже, — пояснил Танк и тоже, скрестив ноги, сел на пол.

— Но доказать не смогли, — хмыкнул Белиал. — Я уже тогда был очень осторожен.

— Я бы даже сказал — патологически осторожен.

— Намекаешь, что я параноик? Пусть так! Это лишь помогает мне в работе…

Глеб никак не мог собраться. Он с трудом понимал, о чем говорят собеседники, в черепе словно густая паутина раскинулась — и любая мысль, любая тень мысли вязла в ней, путалась, трепыхалась, обрастая коконом и слабея.

— …Потом пришло отрезвление. Я понял, что проблему надо решать совсем иначе. Создавать искусственное сознание, толком даже не зная, что есть сознание, — глупо. Разве не проще клонировать существующий разум? Создать его точную копию! Два года я разрабатывал концепцию уникальной системы, потом год строил ее скелет. Мне нужны были огромные вычислительные мощности, и я получил их. Небольшая самораспространяющаяся программа позволила мне управлять миллионами компьютеров по всему свету. Беспечные пользователи не подозревали о том, что я использую их зомбированную собственность. Кто-то, конечно, лечил насланную мной заразу, но таких было меньшинство. Лень и беспечность — разве не эти качества характеризуют нашу цивилизацию?!.

Белиал увлекся. Он словно с трибуны вещал. Он смотрел в лицо Глеба, а видел тысячи разных лиц: восхищенных, удивленных, разъяренных. Он обращался к ним ко всем:

— …Из верных старых друзей я создал команду соратников. Мы работали как средневековые алхимики: смешивали компоненты в разных пропорциях, не зная, что получится, но надеясь раскрыть тайну философского камня. Мы и сейчас так работаем: наугад, на ощупь. Да, это не наука! Это искусство! Мы учились на своих ошибках, оттачивали алгоритмы, улучшали модели, наращивали мощность распределенной системы, разрабатывали новые версии программ-червей. Мы скрывались ото всех, мы действовали тайно! И двигаясь от малого, в конце-концов мы пришли к великому! К тебе, Богоборец!..

Глеб вздрогнул.

Голова раскалывалась.

Струйки пота разъедали кожу.

Он мучительно пытался понять, что означают все эти слова. Какой следует вывод?

— Кто я? — спросил он, не зная, о чем еще можно спросить.

Громко щелкнув, лопнули ремни на руках. Отлетевшая стальная пряжка ударилась в стену, выбила сноп искр.

— Тебя нет, Глеб, — быстро проговорил Танк. — Но есть копия твоего сознания, существующая в этом мире. Ты умер, но Белиал сумел сохранить твой разум.

Глеб оперся на подлокотники, напрягся — и кресло развалилось.

Белиал вскочил, отпрыгнул к двери. Танк медленно поднялся, выставил перед собой руки ладонями вперед, шагнул к Глебу и тихо спросил:

— Что ты собираешься делать?

Это был простой вопрос, но Глеб не мог на него ответить.

В голове была вата. Множество плотных мягких комочков. Внутри каждого — кусочек разума.

— Я не знаю, — задыхаясь, шепнул Глеб и прикрыл глаза.

Плотный мягкий кокон свернулся вокруг него, вмиг отгородив от всего мира…

5

Резкий цветочный запах привел его в чувство.

На губах пузырилось что-то жгучее. Нечто жесткое больно давило на лопатки.

Глеб шевельнулся — и едва не упал.

Он лежал на скамье перед клумбой огненно-красных цветов. Под левой рукой была книга — он знал, что это «Магия для чайников», второй том. Нарисованное на потолке небо чуть колыхалось и потому вызывало тошноту.

«Заснул, — понял Глеб. — Сам не заметил, как отрубился. И приснилось — такое…»

— Отключился? — заботливо поинтересовался кто-то.

Глеб резко повернулся на голос — и вновь чуть не упал.

На вымощенной кирпичом дорожке, похожей на расстеленную кожу многометровой змеи, стоял хмурый Танк.

— Отключился, — повторил он уже без вопросительной интонации и… раздвоился.

— Твой отряд начинает просыпаться, Богоборец, — усмехнувшись, сказал второй Танк. — И мы решили, что пусть лучше они увидят двух Танков, нежели одного Белиала.

— Так значит… — Глебу почудилось, что на него рушится потолок, и он втянул голову в плечи. — Значит…

— Как себя чувствуешь? Наш разговор помнишь? Все теперь понимаешь?

— Да, — выдавил Глеб.

— Разговаривать можешь?

— О чем?

— Как жить дальше. Что делать.

— Я… Я не знаю… Не могу поверить…

— Я тоже, Глеб… Белиал сотворил чудо, а в чудо поверить всегда нелегко…

— Ну а вы сотворили кучу проблем, — сказал Танк за номером два и хмыкнул.

Они расселись на скамье: Глеб в центре, Танки — по краям.

— Ты хоть представляешь, Богоборец, какие у нас перспективы? — негромко спросил правый Танк.

— Нет, — честно признался Глеб. — Я с трудом соображаю… Как обухом по голове…

— Глотни, — сказал левый Танк и протянул медную пузатую фляжку. — Поможет.

Глеб открутил пробку, приложился к горлышку, запрокинул голову. Волшебное пойло, опалив гортань и вышибив слезу, чуть прояснило сознание и придало сил. Глеб откашлялся, вытер губы, помотал головой.

Кажется, таким же снадобьем Ирт и Горр отпаивали его в Черном Урочище.

— А перспективы у нас самые фантастические, — сказал правый Танк. — У меня имеется сорок патентов. Они поистине золотые. Но разве в деньгах дело? Ты только подумай: мы научились консервировать разум. Тысячи людей платят за то, чтоб их тела заморозили после смерти — без всякой гарантии на воскрешение. А мы — мы можем сохранять сознание! Личность! Смерти больше нет! Мы — величайшие благодетели человечества! Мы — самые могущественные люди на планете! Бессмертные люди! Включи фантазию, подумай как следует. Возможно, со временем мы научимся переносить сохраненное сознание в новые тела — но захотят ли люди вернуться в обыденную жизнь? Не предпочтут ли они жить в мире бесконечной игры? Мы создадим рай; вернее, множество райских мест — каждому на его вкус. У тебя, Глеб, не было выбора — ты возродился здесь, в Мире. Но у других людей выбор будет, и они сами решат, где провести загробную жизнь. Представь: люди листают цветные буклеты, смотрят картинки райских кущ, выбирают место для новой жизни. Кому-то по душе тропики и экзотические животные, другим нравится облагороженное средневековье, третьи хотят оказаться в комиксе, четвертые грезят миром будущего с его бластерами и космическими перелетами. Все эти люди сидят в наших офисах! По всему миру! На обложке буклетов, на дверях офисов, на рекламных щитах — всюду! — наш знак, наш символ. Он известен каждому. Круг, в который вписана звезда, в центре — закрытый глаз. Это твой знак, Богоборец. «Creatura Deus» — «Создание Божье». Слова мертвого языка на спине мертвого человека. Разве не символично? И символично вдвойне, что и язык, и человек продолжают жить искусственной жизнью. Твое имя войдет в учебники, Глеб Истомин, ты станешь знаменит, как, как… Как древние императоры, как величайшие ученые, как известнейшие политики! Ты понимаешь это? Ты понимаешь, как тебе повезло?..

Глеб не ответил.

— …Пока мы делаем лишь первые шаги. Ты — единственный удачный эксперимент, и мы сами не вполне понимаем, почему так получилось. Мы пытались клонировать и других людей, в частности, твоего старого знакомого Епископа. Но не вышло. И с другими не получилось. Кто-то проводил в игре слишком мало времени, и мы сняли с его мозга недостаточно данных, кто-то, например Епископ, получался жалким безумцем…

— Их было двое, — сказал левый Танк. — Близнецы Лопес. Они подменяли друг друга, проводя в игре почти круглые сутки. Ты сканировал два мозга вместо одного.

— Да, согласен. Возникало множество накладок, страдали люди. У нас нет обратной связи, зачастую мы не видим результата своей деятельности. Взять того же Филлипса. Кто ж знал, что он впадет в кому, и что им заинтересуются научники корпорации? Ладно хоть мне случайно стало об этом известно, и я смог исправить эту ошибку. А ты, Богоборец? Ты же одна сплошная неожиданность! Мы не предполагали, что ты, например, будешь засыпать от усталости. А сколько ты доставил проблем, хотя, казалось бы, все было предусмотрено. Мы придумали легенду о Богоборце и запустили ее в игру. Это должно было подготовить игроков к твоему появлению. Мы создали несколько персонажей, искренне полагающих, что они и есть — Богоборцы. Еще мы создали множество безумных Одноживущих, доказывающих, что они — люди из настоящего мира, застрявшие в виртуальности. Так мы прятали тебя. Местом твоего рождения мы выбрали Черное Урочище. Без нашей помощи тебе не удавалось выбраться оттуда, а значит можно было не бояться, что ты отправишься в свободное, бесконтрольное путешествие. Мы сделали тебя сильным, дали тебе магические способности — и на всякий случай оставили уязвимое место… И вдруг все стало рушиться. Придуманная легенда ожила, Одноживущие поверили в Богоборца-избавителя. Манипулировать тобой, держать тебя в неведении уже не получалось. Ты ускользал. Ты самовольничал. Ты искал человека, который копал под меня. Вдвоем вы представляли реальную угрозу. Что мне оставалось делать? Уничтожить тебя? Это не так просто сделать: слепок твоего сознания рассредоточен по сети. Стереть программу? Но вдруг потом не удастся ее восстановить? Ты — единственный успешный опыт за много лет, ты — доказательство, что невозможное — возможно. Я не мог пойти на риск тебя потерять. И я решил выждать, пока все уляжется само собой. Нужно было только убрать твой отряд, а тебя самого запереть в Черном Урочище… Но — не получилось… Вы переиграли меня, ребята. И потому я хочу, чтобы вы были в моей команде…

Глеб долго переваривал услышанное. Несколько раз прикладывался к фляжке — и прочищающее мозги снадобье уже не казалось жгучим, словно газ из перцового баллончика.

— Ты убивал? — наконец спросил он.

— А ты что хотел?! — вскинулся Белиал. — Думаешь, история творится чистыми ручками?! Нет, там не бывает! Благодетели человечества всегда оставляли кровавые следы! Всегда к лучшей жизни люди шли по смертям! Ты подумай о результате! Не о цене! Я же дам человечеству то, о чем оно всегда мечтало! Загробную жизнь! Я — бог! Я не могу сохранять души! Да и есть ли они — души?! Но я могу сохранить разум! Разве это не лучше?!

— Смертей больше не будет, — сухо сказал Танк. — У нас есть ты, Глеб, у нас есть Малыш, мой пес. Да и мы сами разве не подходим для опытов? Огромные массивы информации ждут обработки. Пора начинать серьезную работу, хватит действовать наугад.

— Это же только игра, — пробормотал Глеб, с тоской глядя на огненные цветы.

— Путь так думают остальные, — сказал Белиал. — А для нас игры давно закончились.

— Ну что, ты с нами? — спросил Танк.

Глеб посмотрел на него. Потом повернулся к Белиалу.

Они были страшно похожи.

А в их зрачках отражался он — Богоборец…

Глеб отвернулся, ссутулился, опустил голову. Вздохнул тяжело. И чуть слышно сказал:

— Я хочу побыть один…

6

В этом саду никогда не было ветра. Здесь деревья росли в деревянных бочках, а лес был нарисован на оштукатуренных стенах. До неба можно было дотянуться кончиком копья — и царапнуть пребывающие в вечной неподвижности облака. Яркие, будто бы пластмассовые цветы отравляли резким запахом застоявшийся воздух.

Глеб задыхался.

Он хотел бы выбраться из этого мертвого места, которое лишь называлось садом.

Но куда бы он ни пошел, куда бы ни отправился — всюду его ждал искусственный, пластмассовый мир, фальшивая реальность.

Рай?..

Он тихо засмеялся.

Самоубийцы не попадают на небеса.

Ад!..

Это был его мир. Его среда обитания.

И он сам был такой же — пластмассовый, искусственный. Не человек, а фантом. Обманка. Призрак. Демон…

Глеб сжал в кулаке пустую фляжку — она смялась, будто была сделана из фольги. Он швырнул медный ком в стену и медленно поднялся.

— Я с вами, ребята, — тихо сказал он пластмассовым цветам и нарисованному лесу. — А куда я без вас?..

Он развернул плечи и полной грудью вдохнул застоявшийся воздух.

Большой новый мир ждал его.

Игорь Конычев Пятый магистр

Глава 1

– Клянусь бородой моего прадедушки, Фаргред! – выкрикнул коренастый рыжебородый дворф, хозяин таверны «Хмельной берсерк», и отхлебнул практически половину пива из внушительной кружки.

Его заведение пользовалось весьма дурной славой и имело лишь ограниченный круг постоянных посетителей. Таверна располагалась в далеко не самом благополучном квартале столицы Империи. Приземистое двухэтажное здание было обнесено высоким забором, более похожим на стену форта и имевшим вполне соответствующие ему ворота. Внутри таверна выглядела так же угрюмо и воинственно, как и снаружи: стены сплошь увешаны различным оружием. Здесь и тяжелые, покрытые рунами молоты дворфов, и широкие, грубой ковки, мечи орков, и топоры, столь любимые жителями северных земель, и прямые имперские клинки. Оружия было превеликое множество, но все оно отличалось простотой и удобством. Любой понимающий в воинском искусстве сразу мог понять, что это оружие создано для битвы, а не для красоты. Далеко не новые, грубо сколоченные столы и стулья также не отличались особым изяществом и роскошью, словно отражая жесткий характер владельца таверны.

– Какой идиот только додумался взять тебя в паладины? – Дворф сокрушенно покачал косматой головой и, влив в себя остатки хмельного напитка, икнул, поставил опустевшую кружку на край стола, где уже стояли семь ее пустых подруг, и посмотрел на своего собеседника. Как и все представители его народа, дворф был отнюдь не высокого роста, но очень широк в плечах и телосложение имел могучее.

Сидевший напротив него человек поднял на собеседника слегка затуманенный пивом взгляд, рассеянно почесал небритый подбородок и хриплым, проникновенным голосом ответил:

– Это был Ульв, старина; неужто ты забыл? – Говоривший был больше всего похож на наемника: темные, слегка выгоревшие на солнце волосы собраны сзади в короткий хвост, длинный шрам тянулся от середины лба через левый глаз и заканчивался на щеке, еще один, почти незаметный из-за давно не бритой щетины, тянулся от правого уголка рта почти что до уха; когда-то перебитый орлиный нос был слегка кривым, в уголках серых глаз залегли морщинки, ухмылка, периодически проскальзывающая на обветренном и загорелом лице, напоминала волчий оскал.

– Забудешь тут такое; вы, люди, все сплошь странные, и боги у вас такие же, то ли дело у нас… – Обладатель рыжей бороды мечтательно вздохнул. – Эй, Мила! Принеси мне и моему гостю еще пива! И жратвы! – Дворф на секунду задумался. – И еще пива! И нечего тут ходить, виляя бедрами! Перед тобой же паладин! Неужто ты думаешь соблазнить слугу Света и защитника справедливости? – Он с сомнением посмотрел на собеседника, который стремительно старался догнать его по количеству выпитого. – Хотя кого я обманываю – он только этого и ждет. Так о чем это я? А! – Коренастый бородач хлопнул огромной ладонью, больше похожей на медвежью лапу, по столу так, что кружки подпрыгнули, и одна из них упала на пол. – Наверняка ваш Светлый Ульв был не в себе или просто решил пошутить. Иначе я не могу объяснить то, что Светлый бог снизошел до совета паладинов и потребовал принять тебя в орден!

– Драг, мне было тогда всего четырнадцать лет, – задумчиво проговорил Фаргред, неотрывно глядя на несущую пиво девушку, – и я…

– И ты только и делал, что учинял драки, задирал девчонкам юбки и сквернословил, как… – дворф на секунду задумался, – как твой папаша, да сохранит Ульв его бессмертную душу!

– Отец всегда был для меня примером к подражанию, – ответил паладин, с улыбкой подмигивая служанке.

– О да! И ты перенял от него все самое лучшее! – хохотнул Драг. – Умение махать мечом, вливать в себя бочки пива и вина, охмурять всех баб без разбору, влезать в неприятности и богохульствовать! Отец бы тобой гордился!

– Надеюсь, что ты прав, друг. – Паладин ущипнул проходившую мимо Милу пониже спины, за что был удостоен притворно сердитого взгляда.

– Клянусь шестым пальцем моего прапрадеда! Еще раз тронешь мою дочь – и я встану! Встану… и сам выпорю ее, чтобы не позорила отца и не заставляла его самого и почетного гостя умирать от жажды! – Борода дворфа встопорщилась, и глаза гневно сверкнули.

– Я выигрываю у тебя пять поединков из семи, старик! – Мила поставила на стол бочонок пива. – Когда ты наконец признаешь, что слишком стар для того, чтобы угрожать мне? – Молодая широкоплечая дворфийка скрестила довольно мускулистые руки на груди и сурово посмотрела на отца.

– Ишь ты! Кого я вырастил?! – Дворф посмотрел на Фаргреда. – Не будь я столь ленив и так сильно занят, я бы показал тебе, кто тут старик, мелкая ты соплячка!

– И что бы ты сделал? Забросал бы меня песком, что из тебя сыплется? – хохотнула Мила.

– Ах ты! Ну… ТЫ! ТЫ ВООБЩЕ! Вот сейчас я как… – Дворф начал подниматься из-за стола.

– Хватит-хватит, Драг, – примиряюще сказал паладин, – все мы знаем, что ты так же могуч, как и раньше. – Он с укором глянул на Милу.

– Иди и принеси нам мяса, женщина! – Дворф раздумал вставать и, сурово глядя на дочь, добавил: – И иди нормально: Ред, конечно, тот еще похотливый кобель, но он все же не дворф, чтобы польститься на тебя!

– Ха! Не стоит недооценивать меня, Драг! Что может быть лучше справной дворфийки? – хитро подмигнул Фаргред собеседнику.

– Это мои слова, безбородый! – Дворф потянулся за бочонком. – Это вы, люди, ничего не понимаете в красоте! Ваши женщины больше похожи на тощих цапель! Даже подержаться не за что! Вот моя жена была бабой что надо! Я ее не мог не то что поднять, даже от земли оторвать был не в силах! – Дворф тяжело вздохнул. – Но мы отвлеклись от темы. – Он налил кружку и передал ее гостю. – Вот скажи мне, разве может паладин пить наравне с дворфом, не пропускать ни одной юбки, ругаться за целую артель сапожников и драться подобно берсерку?

Фаргред с удовольствием отхлебнул из кружки, вытер губы тыльной стороной ладони и, слегка подбоченившись, заявил:

– Разве хорошее пиво, красивые женщины, правдивые речи и славная битва могут помешать служению Свету?

Драг на секунду задумался, потом, переварив услышанное, громогласно расхохотался:

– Ха! Вот это речи настоящего дворфа! За это стоит выпить, клянусь выбитым зубом моей бабушки! – Дворф поднял свою кружку. – Славная была старушенция, мир ее праху! Ты бы ей понравился, несмотря на то что человек, да еще и паладин!

Так, за душевными беседами, они просидели несколько часов; за окнами стало смеркаться, и в трактир начали заходить посетители, которых, к слову, не пустили бы ни в одно приличное заведение. Среди них были и заросшие бородами суровые дворфы, увешанные различным оружием, и наемники из клана «Волчья стая», который состоял сплошь из безумных берсерков и отборных головорезов, и пара покрытых ритуальными шрамами орков (большинство из орков были врагами Империи, но несколько кланов когда-то присягнули на верность императору и теперь являлись полноправными ее жителями), и несколько представительниц древнейшей профессии, лениво ходивших между столами, и четверо рыжих северян, с ног до головы покрытых татуировками, и типы вороватой наружности – зал быстро заполнялся самым разношерстным сбродом.

– За время моего отсутствия твое заведение не потеряло популярности, старый друг. – Фаргред потянулся за новой кружкой.

– А то как же! – Хозяин трактира откусил солидный кусок от жареной бараньей ноги и добавил с набитым ртом: – Только вот благородных лордов, кроме тебя, тут не бывает, а с этих, – он обвел рукой зал, – много не возьмешь.

– У вас, дворфов, принято ворчать всегда, – улыбаясь, сказал паладин. – Если бы дела у тебя не шли в гору, то тут бы не было новых служанок и твои ребята не стали бы расширять зал.

– Все-то ты видишь, глазастый больно! – насупился Драг.

Паладин хотел что-то сказать, но его внимание привлекли две фигуры в золотых плащах ордена Зари, вошедшие в трактир.

– Я что-то должен тебе за лестные отзывы о моем заведении? – Дворф тоже заметил вошедших.

– Вроде как нет; по крайней мере, мне так кажется. – Фаргред с интересом наблюдал за братьями по ордену.

Тем временем вошедший первым паладин откинул капюшон, быстрым движением заправил длинные, золотистые волосы за остроконечные уши. Он бегло окинул зал взглядом и, заметив Фаргреда, уверенно пошел к его столу. Вторая фигура на секунду замешкалась, но потом нерешительно двинулась следом.

– Тьфу! – Дворф сплюнул на пол. – Только эльфийских зануд мне не хватало!

Тем временем эльф подошел к столу. Он был высок и строен, с правильными чертами лица и чистым, звонким голосом:

– Приветствую вас, лорд Фаргред, и вас, достопочтенный дворф; позволите ли вы присесть за стол? – Взгляд зеленых глаз вопросительно скользил от человека к дворфу.

Фаргред посмотрел на друга – хозяин трактира пожал широкими плечами.

– Садись, Рин. И оставь уже эти эльфийские любезности. – Паладин приветливо улыбнулся.

– Благодарю. Однако я был бы очень признателен, если бы вы называли меня полным именем, лорд. – Эльф присел на краешек скамьи.

– Вот ведь эльфы, понапридумывали себе таких имен, что даже если и запомнишь, то точно язык сломаешь, пока выговоришь, – проворчал дворф. – Лишь бы поставить приличных людей в затруднительное положение…

Эльф хотел что-то ответить, но Фаргред опередил его:

– Будет тебе, Риннелерионен, – сказал паладин и, игнорируя все еще ворчавшего друга, продолжил: – Мы знаем друг друга не первый год, и обычно ты не против, когда к тебе так обращаются. Не иначе как ты пришел по какому-то важному делу. Хотя я не представляю, что могло тебя заставить прийти сюда.

Драг снова заворчал что-то про «всяких там остроухих заморышей, которые, видите ли, гнушаются посещать его, без сомнения, великолепное заведение, достойное не только лордов, но и самого императора», но вмешиваться в беседу не стал.

– Вы… ты прав, Фаргред, дело действительно серьезное. – Эльф посмотрел человеку в глаза. – Мы знакомы давно, и поэтому я скажу прямо – магистры решили, что ты должен взять себе ученика.

Хозяин трактира поперхнулся пивом, а Фаргред не донес кружку до рта. За столом повисло неловкое молчание.

– Это вон та девчонка, что ль, будет его ученицей? – Драг кивнул в сторону стоящей рядом со столом стройной фигуры в плаще. – Ваши магистры совсем сбрендили, раз решили дать этому прохиндею в ученики девку!

– Достопочтенный Драг, – эльф сделал вид, что не расслышал столь нелестных слов о магистрах своего ордена, – вам не о чем беспокоиться, так как это не девушка.

– Не девушка? – Дворф, подозрительно прищурившись, уставился на фигуру в плаще. – Неужто в орден приняли еще одного остроухого?! Да… тогда я еще больше беспокоюсь: порядочному мужику к вашему племени вообще спиной поворачиваться нельзя. Знаю я все про вас! Вон эльфийки на вас даже не смотрят, убегают с ваших городов да женихов среди других народов ищут! А ты тут своего дружка решил пристроить к Реду? Да я тебя щас своими руками! – Гневно сверкая глазами, дворф стал подниматься из-за стола.

Эльф изменился в лице, но не потерял самообладания. Он лишь положил руку на эфес меча, вопросительно посмотрев на человека.

– Хватит, Драг, я, конечно, рад что ты печешься за мою… э-э-э… спину, но я и сам могу постоять за себя. – Фаргред хлопнул почти вставшего дворфа по плечу с такой силой, что тот вынужден был опуститься на скамью. Паладин перевел взгляд на эльфа и продолжил: – И правда, в орден очень редко принимают эльфов, вас ведь всего пятеро, считая тебя.

– Это не эльф, это сын лорда Бладвина де Гоша, чьи владения расположены практически на северной границе, Рональд. – Риннелерионен все еще пристально наблюдал за дворфом, но руку с меча все таки убрал и сделал жест фигуре в плаще. Парень откинул капюшон с головы и приблизился; поднял взгляд и с любопытством стал рассматривать Фаргреда. Тот тоже смотрел на своего новоявленного ученика: большие голубые глаза, светлые волосы до плеч, узкие губы, острый подбородок, бледная кожа: на вид мальчишке было лет пятнадцать.

– СЫН?! – Дворф вытаращился на парня, как будто это был его собственный ребенок, о существовании которого он узнал только сейчас. – Вот ОН?! – Рыжебородый ткнул толстым коротким пальцем в юношу. – Да как такой задохлик…

– Тихо-тихо, друг, – поспешил прервать дворфа Фаргред, видя, как густо покраснел Рональд. – Ученик, значит… – Паладин перевел задумчивый взгляд серых глаз на эльфа. – Я так понимаю, что этот вопрос уже решен нашими благородными магистрами и мое согласие не требуется?

– Увы, даже если вы против – магистры большинством голосов уже поддержали эту идею. Если вам интересно – ученики теперь есть у всех магистров ордена. – Эльф внимательно посмотрел на человека. – Лорд Драуг, о вас не было известий больше года, так что если у вас есть еще какие-нибудь вопросы, то лучше вам задать их остальным магистрам лично – совет собирается послезавтра утром.

– Что ж… – задумчиво произнес Фаргред. – Я не смею тебя больше задерживать, Рин, если ты, конечно, не хочешь выпить с нами.

– Э-э-э… – Эльф, ожидавший, что магистр, знаменитый своим склочным характером, начнет противиться и отказываться от ученика, был явно удивлен столь быстрым разрешением проблемы. – Благодарю, но нет. Если вы не против, я должен отправиться обратно в обитель ордена и сообщить о вашем решении.

– Я не возражаю. – Магистр кивнул эльфу. Тот быстро встал, попрощался и быстрым шагом направился к выходу из трактира.

– Ишь, того и гляди – бегом побежит, – недовольно сказал Драг, потом глянул на юношу, все еще стоявшего у стола, и крикнул: – Мила! Неси нам еще бочонок пива… Нет! Клянусь мифриловым горшком нашего императора – два! Два бочонка! И жратвы, да побольше, тут надо бы кое-кого откормить.

– Значит, Рональд де Гош, – Фаргред встал и оказался на голову выше парня. – Я лорд Фаргред Драуг, магистр ордена Зари, а это, – он кивнул на дворфа, – Драг из клана «Пьяных медведей», он хозяин этой чудесной таверны.

– Рад знакомству! – Дворф подошел к парню и стиснул его узкую ладонь своей огромной лапой, после чего хлопнул того по спине так, что бедолага чуть не упал. – Да садись ты, что как не родной! – Дворф подтолкнул обескураженного таким напором парня к столу, а сам направился к двери на кухню, засучивая рукава. – Располагайся, – приобернувшись, на ходу сказал он, – я сейчас надаю по заднице одной ленивой соплячке – и вернусь.

– И я т-т-тоже рад… – неуверенно промямлил Рональд, но остался стоять.

– Если ты не сядешь, то старик, вернувшись, посадит тебя сам. – Фаргред занял свое прежнее место.

– А? Да, сейчас-сейчас… – Парень засуетился, чуть не споткнулся, наступив на полу плаща, зацепился ножнами о скамью и едва не упал.

– Не спеши.

– Но ведь он же вернется, и, если я не сяду, он… сейчас… – Неуклюже поправив дорогие ножны и скомкав плащ, юноша наконец сел.

– Не нервничай, паладину не пристало так себя вести. Мы должны сохранять спокойствие в любой ситуации, – наставительно произнес Фаргред.

– Да, магистр. – Рональд посмотрел на своего нового учителя и хотел было что-то сказать, но тут из-за двери на кухню послышались шум и приглушенная толстыми стенами ругань.

– Старина Драг ведет воспитательные беседы со своей ненаглядной дочуркой, – пояснил паладин.

– А это нормально?

– Вполне.

– Лорд Фаргред, а можно задать вам вопрос? – нерешительно спросил юноша.

– Естественно, я же теперь твой наставник, так что ты можешь на меня рассчитывать, – кивнул магистр.

Получив одобрение учителя, Рональд откашлялся, открыл рот, запнулся, потом задумался и, наконец решившись, выдал скороговоркой:

– Пристало ли благородному лорду, магистру ордена паладинов, чьим долгом является служение Свету и защита добродетелей, сидеть в таком злачном месте, наполненном неизвестно кем… – Молодой паладин запнулся, увидев улыбку наставника.

– Хорошо, что у тебя такое понимание долга паладина, но еще лучше то, что Драг не слышал твоих слов, иначе я вряд ли смог… спасти тебя… по крайней мере, вовремя, – назидательно начал Фаргред. – О долге, добродетелях и служении Свету, да и о понимании добра и зла, мы поговорим позже. Ты ведь признаешь меня своим наставником? – Магистр дождался робкого кивка Рональда. – А значит, расслабься и доверься своему наставнику. Сегодня мы отмечаем мое возвращение и заодно появление у меня ученика. Кстати, вот и еще один участник празднества.

Рональд обернулся и увидел слегка помятого, но весьма довольного рыжебородого дворфа, несущего под мышкой немаленький бочонок. Драг поставил свою ношу на стол и с улыбкой сказал:

– Дочка вся в мать, такой же скверный характер и такая же тяжелая рука. Еду сейчас принесут, а пока начнем… – Он запнулся, окинув взглядом обилие пустых кружек на столе, и добавил: – Ну кое-кто начнет, а мы продолжим. – С этими словами он взял самую, на его взгляд, чистую кружку, наполнил ее хмельным напитком из принесенной бочки и поставил напротив Рональда. Затем наполнил еще две – одну протянул Фаргреду, другую оставил себе. После чего, откашлявшись, сказал: – Выпьем же за то, чтобы из Рональда вышел толк! – С этими словами он в два глотка опорожнил кружку, и друг последовал его примеру, а юный паладин, приоткрыв рот, неотрывно смотрел на стоящее перед ним пиво.

Почувствовав на себе два вопросительных взгляда, он неуверенно произнес:

– А это мне?

– А тут есть еще один Рональд, который только что стал учеником магистра? – Дворф сурово посмотрел на юношу.

– Э-э-э… и мне надо это выпить? – смутился парень еще больше.

– Что-то не так? – спросил ученика магистр.

– Не совсем… – Парень опустил взгляд, потом с надеждой посмотрел на дворфа. – А можно мне воды или молока?

Глаза хозяина заведения широко открылись и стали совершенно круглыми, а сам он застыл подобно изваянию. Потом один глаз прищурился, а другой начал подергиваться; дворф медленно повернулся к магистру.

– Фаргред, – голос Драга был тихим и спокойным, – я, конечно, понимаю что в ордене тебя, мягко говоря, недолюбливают, но чтоб подсовывать каких-то неполноценных и тщедушных мальцов в ученики – это перебор.

– Я… – Рональд запнулся, посмотрел на человека и дворфа. – Я нормальный! – С этими словами он схватил кружку и, запрокинув голову, принялся жадно пить. После того как кружка опустела, он аккуратно поставил ее на стол и посмотрел на учителя.

– О! – Дворф, молча наблюдавший за происходящим, будто ожил. – Кажись, я погорячился, и из заморыша, может, что-то и получится! – С этими словами он снова разлил всем пива.

– Еще надо пить? – Теперь глаза округлил Рональд.

– Сколько тебе лет, парень? – нахмурившись, спросил Драг.

– Восемнадцать, – осторожно ответил юноша.

– ВОСЕМНАДЦАТЬ! – Рыжебородый аж привстал. – Восемнадцать, а ты просил воды или молока? – Дворф сплюнул. – Может, ты еще грудничок и мне сбегать за твоей мамашей? Клянусь левой пяткой моего отца! Заткнись и пей, пока я не рассердился! – Борода Драга угрожающе встопорщилась, и вид он принял весьма воинственный, но еще большее впечатление на Рональда произвел огромный кулак дворфа, который его обладатель поднес к носу юноши.

Парень про себя отметил, что внушительный кулак закрывает ему почти весь обзор, и это открытие не принесло ему особой радости.

– Со стариком лучше не ссориться, – услышал юноша голос наставника, – тем более он вряд ли будет уважать тебя, если ты не проявишь себя как следует.

Рональд вздохнул и сказал, надеясь, что окружающие не заметят, как дрожит его голос:

– Что ж, праздновать так праздновать.

– ХА! – Хозяин таверны снова хлопнул молодого паладина по спине так, что тот едва не ударился лбом о столешницу. – Клянусь молотом моего деда! Мы еще сделаем из тебя достойного дворфа! То есть человека!

Вливая в себя очередную порцию пива, молодой паладин подумал, что понятие «достойный человек» у дворфов, скорее всего, несколько иное, нежели у него самого.

Дальнейшие события слились для Рональда в один большой клубок, из которого его не привыкшее к хмелю сознание с трудом выхватывало небольшие куски реальности, после чего снова вовлекало юношу в стремительный круговорот: вот они сталкивают свои кружки, вот дворф снова наливает пиво, вот крепкая низкорослая девушка, смутно кого-то напоминающая юному паладину, приносит поднос с жареным ягненком, вот они снова пьют, вот Драг, приобняв Рональда за плечи, доверительно говорит ему что-то, но юноша может разобрать лишь «дочь», «будешь», «хороший зять», «клянусь» и «где еще пиво?». Потом дворф начинает громко звать какую-то Милу и угрожать ей суровой расправой.

– Я… сам… принесу! – Язык парня отчаянно заплетался, и слова давались ему с явным трудом.

Рональд встал и решительно направился к стойке, за которой стоял крепкий дворф, чем-то напоминающий хозяина заведения. Парень попытался сфокусировать на нем взгляд и, оступившись, чуть было не упал на стол к угрюмым северянам. Пробормотав нечто вроде извинений и легонько хлопнув по огромному плечу варвара своей узкой ладонью, юноша продолжил свое продвижение к стойке. Но тут он неожиданно для себя понял, что забыл, зачем он вообще встал из-за стола. «Нужно вернуться и спросить», – подумал он. Это почему-то показалась Рональду очень важным, и он, стремительно развернувшись на пятках, сделал шаг… по крайней мере, юному паладину казалось, что он делает шаг вперед. Неожиданно под его ногой оказался не пол, а собственный плащ. Уже падая, парень увидел возмущенные голубые глаза северян, на чей стол он стремительно опускался, раздался звук упавших кружек, а паладин, открыв глаза, осознал, что лицо его находится в каком-то непонятном вареве. В ноздри ударил резкий запах чеснока, парень резко выпрямился, но, не рассчитав силы рывка, снова наступил на злополучный плащ и рухнул спиной на пьющего пиво наемника. Затем чьи-то крепкие руки поставили его на ноги и сильно толкнули в сторону… во что точно он врезался, Рональд понял не сразу, сначала ему показалось, будто это была стена. Но когда способность видеть вернулась к паладину, первым увиденным им оказались сапоги из грубой кожи, и тут он понял, что стоит на четвереньках. Изо всех сил стараясь не шататься, молодой человек поднялся на ноги и встретился взглядом с маленькими, красными глазами орка, который, тихо рыча, заносил руку для удара. Шириной плеч и мускулатурой орки не уступали дворфам, однако ростом были выше среднего человека. Молодой человек, несмотря на тщетность своих усилий, хотел все-таки извиниться. Он уже открыл рот для этого, как вдруг его сильно качнуло в сторону. Желудок, не справлявшийся с таким количеством выпитого, решил взбунтоваться против своего владельца и его нового образа жизни. Подавив рвотные позывы, Рональд уже готов был сказать, что очень сожалеет и все возместит. Он даже произнес «Мне оче…», но увы: то ли у судьбы были другие планы, то ли боги решили позабавиться от души: желудок парня все же не оправдал возложенных на него надежд, и юноша согнулся практически пополам. Сплюнул, вытер губы тыльной стороной ладони и, в очередной раз открыв глаза, обнаружил, что сапоги из грубой кожи уже не такие чистые, какими были несколько мгновений назад. Потом откуда-то со стороны он услышал знакомый голос, полный безумной радости: «А заморыш-то знает толк в развлечениях!» – и пустой бочонок, пролетевший над головой Рональда, врезался в зеленую, клыкастую морду орка…

То, что все произошедшее с ним не было сном, Рональд понял сразу, как только открыл глаза. Голова нестерпимо болела, а конечности словно превратились в камень. Парень попытался вспомнить детали недавних событий, но ничего, кроме непонятных обрывков, ему в голову не приходило; лишь огромный кулак, стремительно приближающийся к его лицу.

Юноша с трудом сел и огляделся, пытаясь понять, где он оказался: небольшая, но опрятная комнатка с окном, выходящим на улицу; кроме кровати, на которой он сидел, тут имелись лишь небольшой стол и пара стульев да массивный старый шкаф в углу. На столе – тазик, полотенце и кружка. Медленно встав и посмотрев в мутное окно, молодой человек неожиданно осознал, что солнце практически село за горизонт.

«Совет собирается послезавтра утром», – эхом в больной голове прозвучали вспомнившиеся слова Риннелерионена.

Рональд с трудом подавил желание сломя голову нестись в обитель ордена. Он подошел к столу, попил воды и умылся, ведь негоже ученику магистра ходить по городу с заспанным лицом да нечесаной головой. За дверью оказался длинный коридор, который оканчивался широкой деревянной лестницей, ведущей в общую залу. В ноздри ударил резкий запах пива, и Рональд поморщился. Спускаясь, парень увиделхозяина таверны, который точно так же, как и вчера, сидел за столом с его учителем. Так как магистр сидел спиной к лестнице, то дворф увидел Рональда первым.

– А! Вот наш новоиспеченный гроза трактирных пьянчуг и сокрушитель орков! – хохотнул Драг.

– Как самочувствие, Рональд? – спросил, обернувшись, Фаргред. Несмотря на количество выпитого вчера, магистр выглядел довольно бодро.

– Все хорошо, – юноша кивнул, – вот только голова раскалывается.

– Ред полночи хлопотал вокруг тебя. Скажи спасибо, что болит только голова, – назидательно сказал дворф, – не используй он целительную магию паладинов, ты бы сейчас хромал, шепелявил и был бы не совсем в своем уме.

– Спасибо… – рассеянно поблагодарил учителя парень. – А что, собственно говоря, случилось?

– Ничего особенного, – магистр улыбнулся, – но думаю, теперь тебя будут считать своим в этой таверне.

– Да! Клянусь оторванным ухом моей кузины, ты славно держался, парень! – Драг подвинул Рональду кружку. – Но все-таки против северян тебе выступать еще рановато.

– Ничего, все приходит, нужно лишь усердие и время. – В голосе магистра не слышалось иронии.

Юноша взял предложенную дворфом кружку и, понюхав, поморщился.

– А чего ты ожидал? Если хочешь, чтобы голова перестала болеть, – пей. – Рыжебородый, прищурившись, посмотрел на парня. – Вчера тебе вроде нравилось.

– Да… наверное… – Рональд с надеждой посмотрел на учителя. – А можно убрать боль так же, как вы исцелили мои раны?

– Можно, – улыбнулся учитель, – но я не буду этого делать. Это твой первый урок, ученик: за все приходится платить. Я исцелил твои раны, но пил вчера ты сам, так что впредь думай о последствиях.

– Хорошо, магистр. – Юноша тяжело вздохнул и приложился к кружке. Боль потихоньку начала отступать. Парню захотелось выйти на улицу и подставить лицо прохладному вечернему ветру. – Магистр! – Рональд бухнул кружкой по столу. – Нас же завтра утром ждут в обители! Мы не опоздаем?

– Рональд, – не спеша проговорил учитель и отхлебнул из своей кружки, – ты помнишь, что ты не только паладин, ученик магистра, но и сын лорда?

– Д-да… – Не понимая, куда клонит Фаргред, парень кивнул.

– Тогда запомни еще одну простую истину – и можешь считать, что получил еще один урок. Знатный человек никогда не опаздывает – он приходит в удобное для него время.

Они вышли из таверны, когда на улицу уже спустилась тьма, окутав своим нежным бархатным покрывалом весь Хагенрок. Столица Империи – огромный город, поделенный на несколько кварталов, каждый из которых отличался от остальных не только архитектурой, но и жителями. В Хагенроке можно было встретить многих представителей различных рас: от загадочных темных эльфов до всюду сующих свой нос гномов.

В центре города возвышался великолепный императорский дворец, огороженный неприступной крепостной стеной. Его высокие шпили, горделиво устремленные к небу, были видны практически из любой точки Хагенрока.

В соседнем квартале располагалась академия магии, именно поэтому он так и назывался – квартал волшебников. В нем стояли в основном дома магов и их учеников. Хотя и те и другие предпочитали проводить все свое время за магическими книгами, в необъятных библиотеках академии. Ослепительно-белая башня магов была, пожалуй, единственным строением Хагенрока, превосходящим по высоте шпили императорского дворца. И в отличие от них башню было видно при любой погоде, будь то проливной дождь, метель или густой туман.

– Магистр, могу я задать вопрос? – первым начал беседу Рональд, когда они неспешно ехали на лошадях к обители ордена, которая находилась практически в центре столицы Империи. По небу лениво плыли тучи, ветер был едва ощутимым, но прохладным, накрапывал легкий дождь, и в воздухе пахло ранней осенью. Серые высокие дома провожали всадников безразличным взглядом ярких окон, а эхо далеко разносило стук лошадиных копыт.

– Не надо постоянно спрашивать разрешения. Ты можешь задавать интересующие тебя вопросы, когда захочешь. – Лицо Фаргреда скрывал темный капюшон, но Рональд готов был поспорить, что учитель снова улыбается своей загадочной и немного хищной улыбкой.

Паладин погладил гриву своего огромного иссиня-черного жеребца, который больше был похож на демона, нежели на рыцарского скакуна, к тому же имел вполне соответствующее своему внешнему виду имя – Гром.

– Если мы едем в обитель, почему вы так одеты?

Из-под темного капюшона раздалось пренебрежительное хмыканье, после чего Фаргред ответил:

– Так неподобающе своему титулу? Считаешь, что магистры должны ходить в сияющих доспехах и алых плащах, а благородным лордам пристало одеваться так, словно они свалились с радуги или решили посетить ежегодный мужской эльфийский фестиваль? – Паладин посмотрел на небо, подставив лицо каплям дождя. – Я люблю удобную одежду. Пусть многие люди и судят по внешнему виду, главное для мужчины – это поступки. Так говорил мне отец, а ему – дед.

– А вы всегда так ходите?

– Нет, на какой-нибудь торжественный прием я, естественно, в таком виде не пойду. Да и без доспехов много не навоюешь, но, так как ни приемы, ни войны нам в ближайшее время не грозят, я могу себе позволить ходить в том, что мне нравится.

– Но почему вы не носите хотя бы плащ магистра? – не унимался Рональд.

Учитель повернулся к нему, и юноша на мгновение заметил блеск его глаз в темноте.

– Я не люблю привлекать к себе излишнее внимание, когда можно обойтись и без него. Можешь быть спокоен – тебе не придется стыдиться своего наставника… по крайней мере, за его манеру одеваться. Ты ведь знаешь магистра Энберна? Наверняка, как и все юные паладины, хочешь быть похожим на него?

Юноша кивнул. Лорд Энберн Форенор, четвертый магистр ордена Зари, для парня являлся эталоном, образцом того, каким должен быть настоящий паладин: высокий, голубоглазый, с длинными светлыми волосами, широкоплечий и всегда уверенный в себе. В своих сияющих доспехах он наводил ужас на врагов Империи и вызывал благоговейный трепет у всех, кто видел его. В глубине души Рональд даже пожалел, что попал в ученики не к нему. Он бросил косой взгляд на магистра, едущего рядом. О лорде Фаргреде Драуге ходило множество сплетен и слухов, один страшнее другого: утверждали, что он безжалостный убийца, дебошир, смутьян, еретик, чернокнижник и питается исключительно младенцами, хотя на ужин предпочитает девственниц. Многие возмущались, что такой, как он, занимает место магистра, но в лицо лорду Драугу никто ничего такого не говорил… уже не говорил. Однако слухи распускала в основном знать, а солдаты и горожане считали Фаргреда чуть ли не воплощением Светлого Ульва: принимавший участие во многих войнах, он всегда был на острие атаки и никогда не прятался за спинами солдат, не гнушался сидеть с ними за одним костром, смеяться вместе с ними, скорбеть с ними, жить как они… Рональд посмотрел на фигуру в плаще, справа от него: что он знал о своем учителе? Лишь то, что говорили слухи.

– Накинь капюшон, не хватало тебе еще простыть, – сказал Фаргред ученику, прервав его размышления.

– Хорошо, – рассеянно отозвался тот, – но паладины ведь не болеют.

– Не болеют, но всегда могут быть исключения, – задумчиво подтвердил Фаргред.

Дальше они ехали молча. Дождь стал сильнее, и тяжелые капли ощутимо били по макушке Рональда, несмотря на плотный капюшон. Навстречу из темного переулка вышел отряд стражи. Их появление не стало неожиданностью, так как звон тяжелых доспехов был отчетливо слышен в ночной тишине. Шедший первым человек покосился было на двух всадников, но, увидев золотой плащ ордена, лишь почтительно кивнул, и стражи скрылись за поворотом. Юноша поднял голову и увидел шпили цитадели ордена, на которых развевались золотые штандарты, изображающие сломанный меч с повязанной на него алой лентой – символ ордена.

Обитель ордена Зари больше походила на неприступную крепость, нежели на храм Света. Высокие каменные стены, которые, казалось, ничто не может сокрушить, устремленные ввысь башни с бойницами, мощные ворота – все это свидетельствовало о воинственности ордена паладинов. Цитадель словно олицетворяла собой непоколебимость и величие воинов Света.

«Отвага, честь, доблесть и милосердие» – девиз ордена, четыре добродетели. Каждый паладин при вступлении клянется чтить их и отдать за них жизнь. Рональд на мгновение вспомнил свою клятву: сейчас, как и тогда, он был готов не задумываясь пожертвовать собой, если это потребуется. Он снова посмотрел на учителя, ему хотелось многое узнать об этом человеке, узнать не из сплетен, узнать правду.

– Я ожидал, что ты будешь более разговорчивым, – словно прочитав его мысли, сказал Фаргред.

– Я… просто задумался.

– Что ж, без сомнения – достойное занятие. Жаль, не все в нашем ордене утруждают себя чем-либо подобным.

– Что вы хотите этим сказать?

– Лишь то, что я уже сказал. Со временем ты все поймешь, моя же задача – не навязывать тебе свое мнение, а помочь научиться делать выводы самому. – Фаргред повернулся к ученику. – Вот мы и приехали.

Погруженный в свои мысли Рональд и не заметил, как они вплотную подъехали ко рву, окружающему цитадель ордена. Сейчас, в мирное время, мост не поднимали даже ночью, однако на страже неизменно стояли опытные бойцы императорской гвардии и паладины. Один отряд стоял у начала моста – четверо гвардейцев и два паладина в золотых плащах, другой такой же находился у ворот. Несмотря на то что створки ворот открыты, массивная решетка все же опущена, а в бойницах и на стенах видны силуэты стражей. «Зло не дремлет, и мы всегда должны быть готовы к любым проявлениям его», – часто говорил третий магистр ордена – лорд Годфри Ронуэл, когда был еще жив.

Между тем паладин и два гвардейца подошли к всадникам, а двое оставшихся у моста стражей направили на незнакомцев арбалеты. Несмотря на золотой плащ, никто не собирался пускать в сердце ордена незнакомцев.

– Да пребудет с вами Свет, – чинно, с миролюбивой улыбкой произнес паладин, хотя рука его лежала на рукояти меча. – Могу ли я узнать, кто вы и зачем пришли? – Он вопросительно посмотрел на Рональда, решив, что человек в плаще ордена заслуживает больше внимания.

Рональд хотел представить себя и магистра, но вдруг заметил, как расширились глаза паладина, когда он перевел взгляд с юноши на его спутника.

– Давно не виделись, Грегор. – Фаргред откинул капюшон.

– С возвращением, магистр Фаргред. Прошу простить мою неучтивость, – паладин сдержанно поклонился, – я не узнал вас в темноте. – Он обернулся и махнул рукой гвардейцам – те поспешно опустили арбалеты. – Не смею задерживать вас и вашего спутника. – Стражи расступились, освобождая дорогу.

Фаргред кивнул и пустил своего коня вперед. Рональд, слегка удивленный и оскорбленный тем, что никто даже не спросил, кто он такой, поехал следом.

За внешней крепостной стеной располагался широкий внутренний двор, на котором размещались конюшни и тренировочные площадки. Лорд Драуг передал поводья Грома подоспевшему юноше, который, судя по возрасту, не так давно присоединился к ордену. Не оборачиваясь, Фаргред уверенной походкой направился к еще одним воротам, ведущим во внутренние залы обители.

Они шли по освещенному факелами длинному коридору. Залы цитадели не отличались богатым убранством, соответствуя ее суровому внешнему виду. Несмотря на то что Фаргред бывал в главной обители ордена крайне редко, шел он уверенно, и все попадавшиеся им на пути паладины почтительно склоняли голову.

– Рональд, – повернувшись к ученику, сказал магистр, когда они проходили мимо двери, за которой располагался коридор, ведущий в казармы, – сегодня мы ночуем здесь, завтра утром я предстану перед советом, и мы отправимся в путь, так что в полдень встречаемся у главных ворот.

Перехватив недоуменный взгляд ученика, паладин добавил:

– Едем далеко и надолго, так что бери доспехи, а провиант возьмем в таверне.

– Это так внезапно… – Рональд остановился.

– Ты – мой ученик. Если ты не согласен с этим, то я так и скажу остальным магистрам. Думаю, тебя определят к какому-нибудь старичку, и ты до старости будешь разгребать библиотеки ордена, посыпая песком дорожки перед обителью.

– Прошу простить меня, учитель. – Юноша взял себя в руки. – Я буду ждать вас в полдень у ворот.

– Отлично. – Фаргред кивнул. – До завтра, Рональд, – и с этими словами он, не оборачиваясь, двинулся дальше, к палатам магистров.

Молодой паладин еще некоторое время постоял, глядя вслед стремительно удаляющемуся учителю, и, тяжело вздохнув, свернул к казармам.

Спалось Рональду плохо, его мучили вопросы. Куда и зачем они завтра отправятся? Почему лорд Фаргред сразу не рассказал ему о своих планах? Юноша сел на кровати и покосился на собранный походный мешок, стоящий в углу. Рональд еще раз подумал – все ли он собрал и ничего ли не забыл? Парень, походив по небольшой комнате, снова сел на кровать. В конце концов, решив, что пути Света неисповедимы, а простым смертным никогда не постичь замыслов судьбы, юноша накрылся с головой одеялом и вскоре уснул.

– Приветствую вас, магистры. – Фаргред стремительно вошел в зал совета, стены которого были украшены штандартами, изображающими сломанный меч с алой лентой на рукояти. Вдоль стены возвышались массивные колонны, между которыми стояли статуи, изображающие паладинов ордена. Мягкий золотой свет, заполнявший все помещение, казалось, струился прямо с высоких потолков. Не замедляя шага, лорд Драуг направился к своему месту, и каждый его шаг сопровождался гулким эхом. По пути Фаргред отметил, что два кресла пустуют. Магистры чинно кивнули, отвечая на приветствие. В ордене Зари всегда было семь магистров, и семь кресел, образуя круг, стояли в просторном зале, но лишь четыре места были заняты. Мужчины в золотых доспехах и алых плащах смотрели на Фаргреда.

– Нечасто ты радуешь нас своими визитами, брат, – с легкой улыбкой произнес Виктор фон Кразе, второй магистр ордена.

– Прошу простить меня за это. Если бы я только знал, что каждый мой приход радует вас, я бы посещал обитель намного чаще, – невозмутимо ответил Фаргред.

– Все так же остер на язык, как и прежде. – Магистр Энберн Форенор откинулся на спинку кресла. – Надеюсь, что твой ученик не станет подражать тебе во всем.

– Это он решит сам. – Лорд Драуг выдержал тяжелый взгляд голубых глаз.

– Стало быть, ты принимаешь его в свои ученики? – Первый магистр ордена Зари Отто Гренсон чуть подался вперед и внимательно посмотрел на Фаргреда. Отто был самым старшим в ордене Зари и провел во служении Свету больше, чем кто-либо из ныне живущих паладинов. Хотя первый магистр и выглядел лет на сорок, в действительности ему было намного больше.

– А разве у меня есть выбор? – улыбнулся тот, но, решив, что не стоит злить магистров с утра, добавил: – Юноша стремится служить Свету, сердце его отважно, а разум чист. Для меня честь – помочь такому, как он, стать достойным называться паладином.

В зале повисла тишина.

– Что ж, – наконец сказал Гренсон, – хорошо, что этот вопрос был решен без споров, и все мы единогласно провозглашаем тебя наставником Рональда де Гоша. Когда планируете начать обучение?

– Обучение уже началось, магистр, – сказал Фаргред, – сразу после нашей беседы я с учеником отправляюсь в путь.

Магистры удивленно переглянулись.

– То есть как это – в путь? Куда? Зачем? – Отто Гренсон даже привстал со своего кресла.

– Для начала – на запад; юноша ничему не научится, сидя в четырех стенах и вдыхая книжную пыль. – Фаргред обвел магистров взглядом. – Тем более что Рональд теперь – мой ученик, так что как, где и чему его учить – решать мне, – с вызовом добавил он.

Среди магистров вновь повисло напряженное молчание.

– Твое своеволие… – начал было Энберн, но Отто прервал его, и тот обжег первого магистра недовольным взглядом.

– Он все правильно говорит. – Третий магистр ордена Орм Хагерсон встал со своего места. Он единственный из магистров был уроженцем северных земель. – Лучшее место для обучения – поле боя.

– Парень еще слишком молод, – возразил второй магистр.

– На севере юноша становится мужчиной, как только берет в руки меч, – отрезал Орм.

– Мы не на севере. – Виктор фон Кразе не собирался просто так отступать.

– Стало быть, вы скоро отправляетесь? – Громкий голос Гренсона заставил магистров прекратить спор.

– Да.

– И сколько собираетесь отсутствовать?

– Ровно столько, сколько потребуется. – Фаргреду, казалось, доставляло удовольствие раздражать совет.

– И путь ваш будет лежать на запад? А конкретнее? – не сдавался первый магистр.

– Мы выйдем из города через западные врата и двинемся по тракту, – лорд Драуг улыбнулся, – а дальше – я верю, что Светлый Ульв укажет нам путь.

Кажется, Энберн заскрежетал зубами, остальные магистры, кроме северянина, недовольно нахмурились.

– У совета есть ко мне еще вопросы? – Фаргред решительно поднялся со своего места.

– Нет, магистр, – Отто вздохнул, – мы не смеем задерживать равного нам… Однако прошу впредь сообщать совету, куда вы направляетесь. Орден не может себе позволить утраты еще одного магистра. – Гренсон указал глазами на одно из пустых кресел.

Фаргред с горечью посмотрел на пустое кресло, которое занимал четвертый магистр и его старый друг – Бренден де Тольд.

– Пограничный конфликт, – пояснил Отто, – дикие орки попытались захватить крепость Соколиное Перо, что стоит у восточной границы, где как раз был магистр Бренден. Он сопровождал двух паладинов, которые должны были нести там службу, заодно хотел что-то проверить, но что – не сказал.

– Магистра де Тольда сразили орки? – Фаргред подавил грусть об утрате старого друга и недоверчиво посмотрел на Гренсона.

– Увы, это так, – Отто, не мигая, выдержал его тяжелый взгляд, – Бренден прикрывал отход крестьян под защиту крепостных стен, но среди простых орков оказались шаманы. Крепость устояла, люди спаслись, орки разбиты, но наш брат заплатил за это своей жизнью.

– Что ж, – Фаргред мрачно кивнул, – магистр де Тольд всегда верно служил Свету и ушел достойно паладина – защищая невинных. Да примет его Ульв!

– Воистину так. – Первый магистр кивнул. – Все мы возносим молитвы и верим, что дух его обретет покой.

Фаргред еще раз обвел магистров взглядом, коротко поклонился и вышел из зала совета.

Он почти дошел до своих покоев, в которых уже очень давно не проводил ночи, когда его окликнул лорд Энберн.

– Вы с Бренденом были старыми друзьями? – подойдя к Фаргреду, спросил он.

– Так и есть. – Магистр кивнул.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – Энберн заглянул собеседнику в глаза. – Пара оркских шаманов не смогла бы убить магистра ордена.

– На поле боя может произойти всякое, – уклончиво ответил лорд Драуг.

– Может, – согласно кивнул лорд Форенор и снова пристально посмотрел на Фаргреда. – Осторожнее у восточных границ. – Энберн положил ему руку на плечо.

– Да у вас открылся дар предвидения, магистр? – Лорд Драуг усмехнулся.

– Не нужно быть гадалкой, чтобы понять, куда ты отправишься, – серьезно ответил четвертый магистр.

Собеседники молча смотрели друг другу в глаза.

– Береги себя, – наконец промолвил Энберн, – себя и парня.

– С чего вдруг такая забота? – Фаргред удивленно приподнял бровь.

– Мне, как и тебе, кажется, что дело нечисто… – Магистр приблизился и, понизив голос, добавил: – Слишком мало деталей. Я сам собирался ехать туда, но теперь, когда ты в курсе… думаю, сразу два магистра будут привлекать слишком много внимания. Так что не лезь очертя голову в неприятности – ордену не нужны новые потери. Нас и так слишком мало. – Фаргред задумчиво кивнул. Лорд Энберн еще раз хлопнул его по плечу и, развернувшись, двинулся по коридору. Вскоре тишина поглотила звук его удаляющихся шагов…

Все больше и больше орков выбегало из леса; в одних набедренных повязках, раскрашенные человеческой кровью, с горящими глазами, они неслись следом за бегущими в панике крестьянами.

– Они не успеют! – воскликнул магистр Бренден де Тольд. – Клянусь Светом, мы должны помочь им – откройте ворота! – Он обернулся к командующему крепостью.

– Открыть ворота – самоубийство! – Командующий свирепо посмотрел на паладина. – Лучше пожертвовать горсткой крестьян, чем сдать клыкастым форт!

– Не тебе решать, кем жертвовать! – В глазах магистра разгоралось золотое пламя.

– Может, и не мне, но я не открою ворота!

– Ты забываешь, с кем говоришь. – Клинок паладина, хищно блеснув на солнце, уставился в грудь командующего, который с ужасом посмотрел на магистра. – Я не позволю невинным умереть.

– Один вы ничего не сможете сделать! – Человек неотрывно смотрел на меч.

– Значит, я умру, пытаясь! Открыть ворота! – Бренден отвернулся и начал спускаться со стены.

– Это самоубийство! – прокричал ему вслед командующий, но все-таки дал знак солдатам открыть ворота. – Не делайте глупостей!

Но паладин, не слушая его, вскочил в седло.

С высоты крепостной стены командующий наблюдал, как навстречу бегущим крестьянам скачут три всадника: один алый плащ и два золотых развевались на ветру.

– Ну и Тьма с вами! – зло сплюнул он. – Не сдержите никого, только сами сгинете! Безум… – Он не договорил, так как увидел, что следом за тремя фигурами из крепости выезжает отряд конницы, возглавляемый еще двумя паладинами. Теми, кто должен был отправиться в столицу и чья замена прибыла сегодня с магистром.

– Вернитесь, идиоты! – брызгая слюной, проорал командующий. Но никто не последовал его приказу, лишь последний конник повернулся и, показав ему неприличный жест, пришпорил коня.

– Дай сюда арбалет! – Командующий с горящими от злобы глазами бросился к ближайшему солдату, но старый воин спокойно смотрел на него, положив ладонь на рукоять кинжала. – ТВАРЬ! Да как ты смеешь! Закрыть ворота! – Голос коменданта сорвался на крик, изо рта брызнула слюна.

– Уймись. Если у тебя нет чести, то это не значит, что все здесь подобны тебе, – сказал еще один стражник, подошедший к ним.

– ЧТО?! Я вас… собственными руками! – С безумным взглядом человек выхватил меч и шагнул навстречу воинам.

Раздался надрывный кашель, и на стену, опираясь на посох, поднялся пожилой человек в белых одеждах академии магов. Выцветшие глаза остановились на коменданте, и старик сказал хриплым, но властным голосом:

– Довольно! Мне надоело терпеть твои свинские выходки! Заткнись и сгинь с глаз моих, иначе я заставлю тебя ответить за все!

– За что же и как, старый ублюдок? – Комендант сплюнул магу под ноги.

– За то, что часть налогов идет в твой карман! За то, что ты пускаешь солдат в самоубийственные рейды на территорию орков! Этого мало? Думаешь, я не вижу, что крестьяне прячут от тебя своих детей? Мне стало известно о смерти дочери одного из них после того, что ты с ней сделал! Она была еще ребенком, похотливая ты мразь!

После этих слов солдаты, до того просто наблюдавшие за словесной перепалкой, обернулись к своему начальнику, кто-то поднял арбалет, послышался свистящий шелест клинков, доставаемых из ножен.

– Ты этого не докажешь! – истерично проорал комендант.

– Мне не нужно ничего доказывать. – Старый маг посмотрел коменданту в глаза. – Уходи и никогда не возвращайся. – С этими словами он поднял руку, и солдаты нехотя опустили оружие, продолжая смотреть на коменданта полными злобы глазами.

– Ты все врешь! Выживший из ума старик! Никто тебе не поверит! Я тут хозяин! – с этими словами человек выхватил из ножен клинок и бросился на мага.

– Ты сделал свои выбор. – Волшебник поднял руку, и комендант застыл на месте; легкое движение пальцев – и его приподняло в воздух, меч упал на камни.

– П-п-пусти… Тва-а-арь! – Голова командующего крепостью начала очень медленно поворачиваться влево, потом раздался противный треск, и человек замер, уставившись на собственную спину.

Старый маг сжал пальцы в кулак, и с хрустом ломаемого позвоночника уже безжизненное тело сложилось пополам.

– Мусору не место среди воинов. – Волшебник еще раз взмахнул рукой, и тело коменданта полетело в сторону приближающихся орков.

– Эх, наш славный командир пал смертью храбрых, защищая мирных жителей… вот жалость-то какая… – с притворной грустью хмыкнул в бороду старый воин.

– Какие будут приказания? – К магу подошел начальник караула.

– Держать ворота открытыми, арбалетчиков – на стены, пусть прикрывают бегущих крестьян, а я попробую помочь нашим солдатам. Те, кто остался без дела, пусть готовятся к осаде, и также подготовьте гонца.

Воин кивнул и бросился раздавать распоряжения. Маг подошел к зубцам стены и поднял посох над головой…

– Отбросим первую волну, и как только крестьяне добегут до ворот – отступаем под защиту стен! – приказал Бренден; в глазах магистра бушевало золотое пламя, он поднял к небу сияющий клинок и крикнул: – Не щадите никого, ибо твари эти не знают ни чести, ни милосердия! Враги Империи должны быть уничтожены! Да поможет нам Свет! – С этими словами он поскакал вперед, и отряд с дружными криками последовал за ним. Конники обогнули бегущих в сторону крепости людей и устремились к оркам. Над головой защитников крепости с шипением пронеслись несколько огромных огненных шаров и с грохотом врезались в приближающееся войско орков, разбрасывая опаленных врагов, словно кукол.

На полном скаку конный отряд клином врезался в нестройные ряды орков. Магистр сражался на острие клина, по бокам от него бились паладины ордена. Сияющий клинок Брендена поднимался и опускался, вздымая в небо капли крови. Не зная усталости и страха, сражались паладины – и солдаты, воодушевленные таким примером, не отставали от них. То тут, то там вспыхивало магическое пламя, сея смерть и сумятицу. Магистр вознес хвалу Свету за то, что в этой захудалой крепости все же был волшебник, к тому же не новичок в магии огня.

Лорд де Тольд перерубил древко копья, нацеленного в грудь паладина, сражающегося справа от него, и поднял щит с эмблемой ордена, закрываясь от метательного топора. Он тут же, словно стилетом, ударил клинком под щит и, рывком высвободив благородную сталь из пасти орка, крутанулся в седле и снес с плеч голову еще одному. Краем глаза он увидел, как паладин слева от него заваливается в седле. Из его груди торчал дротик, без труда пробивший легкую кольчугу. Горечь утраты и праведный гнев переполняли магистра. Нападений на этот форпост не было уже очень давно, и юные паладины не стали надевать тяжелые латы, к тому же времени не было. Магистру захотелось сорвать с себя тяжелые, сияющие доспехи, которые по благословению Светлого бога мог призывать каждый из магистров, входящих в совет. Но, понимая, что так он уже не спасет юношу, Бренден стиснул зубы и, приподнявшись в седле, обрушил свой меч на стоящего рядом орка. Горящий огнем волшебный клинок легко разрубил тому щит, руку, прошел через ключицу и остановился лишь на середине груди. Ногой отпихнув от себя труп, магистр услышал крик за спиной.

– Добрались! Они добрались до ворот! – кричал кто-то из солдат.

– Всем назад! – как можно громче отдал приказ Бренден, затем, выставив перед собой щит, он тихо произнес: – Светлый Ульв, закрой невинных щитом своим… – В тот же миг сломанный меч на щите вспыхнул, и волна яркого света встала перед магистром, отгородив его и солдат от орков. Брызгая слюной и сверкая красными глазами, те безуспешно пытались пробиться к людям, даже не пытаясь обойти преграду.

– Все назад! – еще раз крикнул Бренден, разворачивая коня и хватая под уздцы лошадь одного из паладинов, которого ранили копьем в плечо. Тут же он заметил пытающегося встать человека, левая рука которого висела плетью, а по лицу текла кровь; поравнявшись с ним, магистр подхватил раненого и перекинул его через седло впереди себя.

Люди не успели далеко отъехать, когда из-за деревьев с пронзительным свистом вылетели четыре темных сгустка, похожих на стаю летучих мышей. С шипением они врезались в сияющую преграду, и та пошла трещинами. В то же время заклинания волшебника из крепости неожиданно прервались.

Бренден закусил губу. Кто бы знал, что вместе с орками тут будут опытные чернокнижники. Ни один из шаманов не способен был разбить воздвигнутую им преграду. Стена света лопнула и гаснущими осколками рассыпалась по земле, орки, издав торжествующий вой, бросились вперед.

«Не успеем, – подумал магистр, – вместе с ранеными я не успею».

Он как можно ближе подъехал к лошади, везущей раненого паладина, и положил руку на его рану. Лечение требовало много сил и времени, но времени как раз не было. Поэтому магистр сделал то единственное, что мог: он закрыл глаза и обратился к Свету. Рана на плече молодого паладина стала стремительно затягиваться, в то же время появлялась у магистра. Юноша открыл глаза и с удивлением уставился на то место, где только что была опасная рана, потом поднял взгляд на скачущего рядом наставника.

– Спаси его, Леон, и спасись сам – это приказ! – Бренден помог паладину пересадить раненого со своего коня. – Чернокнижникам нельзя позволить приблизиться, иначе крепость обречена: один волшебник не справится с четверкой колдунов.

Раненый паладин обернулся и, поняв, что происходит, еще раз взглянул на магистра. Он бы, не задумываясь, ослушался приказа и с радостью умер, сражаясь с магистром бок о бок. Но не теперь, когда ему вверили еще одну жизнь помимо своей.

– Сражаться с вами было честью для меня, мой лорд. – Леон ударил лошадь шпорами и помчался к воротам, которые уже начали закрываться.

Магистр смотрел на бегущую к нему толпу разъяренных орков. Он давно не боялся смерти и благодарил Светлого Ульва, что тот позволил ему спасти жизни невинных.

В глазах Брендена снова разгорался золотой огонь, рука крепче сжала клинок, его губы беззвучно шевелились, и перед магистром одна за другой вырастали стены света, неизменно разрушаемые темной магией, но все же сдерживающие орков и дававшие драгоценное время, необходимое людям для отступления. И тут он увидел вышедшие из тени деревьев четыре фигуры: чернокнижники, одетые в длинные черные балахоны, сжимали в руках окровавленные косы. Лица скрыты капюшонами, на поясах, привязанные за волосы, висели человеческие головы.

Лорд де Тольд еще раз обернулся, глядя, как одинокий всадник скрывается за воротами.

Пламя в глазах паладина разгорелось с новой силой. Праведный гнев охватил его душу, мужественное лицо исказилось гримасой ненависти; он ударил своего коня в бока шпорами и понесся навстречу четверке черных фигур, невзирая на копья орков.

Старый маг на крепостной стене неожиданно схватился за грудь и тяжело закашлялся. Руки его затряслись, из ушей и носа пошла кровь. Опираясь на посох, он посмотрел вперед, где одинокая фигура мчалась навстречу множеству противников. Воля чернокнижников держала волшебника, не давая ему ни капли свободы, одинокая слеза скатилась по морщинистой щеке.

– Не стоит ставить себя выше других, псы! – Старик собрал всю свою магическую силу в кулак. Он выпрямился, глаза его сверкнули, худые морщинистые руки сжали посох так, что костяшки пальцев побелели. Маг сплюнул кровь и, рывком подняв над головой посох, что есть силы ударил им о пол, обрывая не только сковавшие его цепи, но и свою жизнь. Оседая на холодные камни крепостной стены, он вскинул дрожащую руку. С его пальцев сорвались несколько маленьких вихрей и унеслись по направлению к врагам. Солдаты подбежали к падающему магу, аккуратно усадили его, один из них прижал пальцы к шее старика и затем сокрушенно вздохнул…

– Ульв! Дай мне силы, чтобы сокрушить зло! – воскликнул Бренден, когда его конь грудью смял двух бегущих первыми орков. По щеке что-то скользнуло, и капли крови брызнули на золотой наплечник. Но магистр не заметил этого: всем своим естеством, всей душой он стремился к четверке фигур, застывших у кромки леса. Метательный топор врезался паладину в грудь, отскочив от доспеха.

В это же время несколько смерчей, материализовавшихся прямо перед паладином, с ревом понеслись впереди него, сметая орков и расчищая магистру путь. Бренден крепче сжал зубы и снова воззвал к Светлому богу. Золотой молнией его конь распорол толпу противников, и ненавистные чернокнижники оказались прямо перед ним. Колдуны даже не успели понять, что происходит, как один из них лишился головы. Черный капюшон другого смяли тяжелые копыта коня, и фигура в плаще упала, ткань сползла с головы, обнажая вывернутую под неестественным углом шею. Двое оставшихся чернокнижников отпрыгнули от паладина, и один из них, вскинув руку, послал в противника шар темного пламени. Конь Брендена неожиданно встал на дыбы и сбросил с себя седока.

Сияющий щит упал на землю, заклинание попало в животное, и оставшиеся от него кости осыпались в траву. Магистр зарычал и, вскочив на ноги, метнул свой клинок в не готового к такому колдуна. Меч сверкнул на солнце и пробил чернокнижника насквозь, обагренное кровью острие вышло у того из спины. Оставшийся противник взмахнул косой, но Бренден уже был на ногах. Перехватив оружие за древко, он обрушил закованный в латы кулак на голову колдуна, потом замахнулся и ударил еще раз. От удара капюшон слетел с головы, обнажая худое бледное лицо с перебитым носом, из которого текла кровь.

– П-п-о-щ-щ-щ… – Выплевывая выбитые зубы, чернокнижник силился что-то сказать. Но паладин схватил его одной рукой за нижнюю челюсть, пальцы другой сунул колдуну в рот и вырвал ему язык. Отбросив окровавленный ошметок в сторону, магистр одним движением могучих рук сломал противнику тощую шею.

Отвернувшись от трупа, Бренден развел руки в стороны, и в них тут же появились пылающий клинок и золотой щит. Без страха смотрел магистр на приближающихся орков, забывших о штурме крепости и стремящихся лишь уничтожить того, кто помешал им.

– Нечестивцы не получат твоего тела, – прозвучал в голове Брендена тихий голос. Голос, который он слышал лишь раз, когда Светлый бог благословил его. – Ты всегда служил Свету и с честью выполнил свой долг. Пусть это – твой последний бой, но совершенный тобой подвиг не будет забыт.

– Свет! Прими меня! – крикнул Бренден и ринулся в гущу врагов.

Горстка оставшихся орков с изумлением осматривала гору трупов, на которой только что стоял человек в помятых, но сияющих доспехах. Стоял весь в крови, с перебитой рукой и рассеченным лицом, окруженный, но не сломленный. Стоял гордо, с улыбкой на бледных губах и горящими золотым пламенем глазами, надменно смотрящими на орков. Они были готовы разорвать его тело за то, что случилось с их соплеменниками и четверкой колдунов, без которых штурм крепости был невозможен. Но вспышка яркого света ослепила орков, а когда они смогли видеть, человек пропал. На его месте остались лишь маленькие золотые искорки, которые вмиг подхватил ветер, и они, кружась и сверкая, устремились в небо…

Рональд в холодном поту открыл глаза. Таких странных снов он еще не видел. Все выглядело таким реальным, как будто он стоял рядом. Юноша потряс головой, отчего его длинные светлые локоны разметались по мокрому лбу. Понимая, что больше не уснет, парень встал и выглянул в окно, за которым уже вставало солнце.

Глава 2

Когда Фаргред подошел к воротам, Рональд уже ждал его там. Вид у парня был усталым, движения – какими-то дергаными. Парень стоял в тени стены, огораживающей внутренний двор обители, и рассматривал носки своих высоких кожаных сапог.

– Все нормально? – спросил магистр ученика.

– Да, все в порядке, просто плохо спал. – Рональд решил не рассказывать учителю о странном сне… или не сне, по крайней мере, пока.

Фаргред кивнул и продолжил:

– Сейчас мы снова вернемся в таверну, возьмем припасы, как следует отдохнем и завтра на рассвете тронемся в путь.

– Но я думал, что мы выезжаем сегодня. – Рональд озадаченно посмотрел на магистра.

– Я уже говорил, что думать – это очень, очень хорошо. Но кое-что изменилось, и у меня появились неотложные дела.

– Тогда почему бы нам не остаться тут?

– В чем дело, Рональд? – Магистр хитро прищурился. – Или ты не хочешь видеть своего, буквально, лучшего друга, почти что брата и практически тестя?

Парень густо покраснел и потупил глаза. Справившись со смущением, он спросил:

– Вы говорили о делах. Я могу чем-то помочь?

– Можешь, – после некоторых раздумий ответил Фаргред, – тем, что хорошенько выспишься ночью; не хочу, чтобы завтра ты валился с седла.

Рональд хотел было поспорить и доказать учителю, что он вовсе не падает с седла и готов отправиться в путь хоть сейчас, но магистр, словно прочитав его мысли, добавил:

– Я знаю, что паладинам требуется меньше времени на отдых, чем обычным людям. На самом деле мне хочется, чтобы Драг тебя кое-чему научил.

– Чему же это? – Парень попытался представить, чему может научить его рыжебородый хозяин таверны, и заметно побледнел.

– Всему свое время, – беззаботно сказал Фаргред и начал насвистывать какую-то незатейливую песенку. Так они и добрались до таверны: магистр – напевая пошловатый мотивчик, а Рональд – в раздумьях о своем сне.

– Стало быть, завтра утром уезжаете? – спросил Драг, когда они втроем снова сидели за тем же столом, что и в первую встречу. – Надолго?

– Не знаю, друг: как получится, – ответил Фаргред.

– Ну завтра будет завтра! – философски рассудил дворф. – А сейчас – самое время выпить!

– К сожалению, это не так. – Магистр посмотрел на старого друга.

– Кто ты такой и что ты сделал со стариной Редом? – делано возмутился Драг.

Но Фаргред лишь усмехнулся:

– Не переживай, старина: я это, я. Завтра нам предстоит путь, а Рональд будет чувствовать себя лучше и увереннее, если не станет сегодня пить. К тому же я бы хотел, чтобы ты научил его паре-тройке трюков.

Рональд, только что собравшийся доказывать присутствующим, что он не маленький ребенок и вполне способен сам решить – пить ему или нет, услышав окончание фразы магистра, решил промолчать и послушать.

– А что сам? – нахмурился дворф. – Ты владеешь клинком не хуже меня, да и мечи – не мое оружие.

– У меня еще остались важные дела в городе, так что вся надежда – на тебя.

– Простите, – вмешался Рональд, – но я умею сражаться.

– Угу… – Драг недоверчиво покосился на парня. – Видели, знаем.

Юноша хотел было начать оправдываться, но дворф поднял руку и сказал:

– Что ж… ты неплохой парень, Рональд, тем более что ученик Фаргреда. Так что я, пожалуй, научу тебя некоторым фокусам, которые спасут твою шкуру.

– Я же говорил, я умею сражать… – Ученик магистра осекся, глядя на рыжебородого дворфа, который с сомнением оглядывал его.

– Сражаться, быть может, ты и способен, хотя я в этом сомневаюсь. – Драг встал из-за стола. – Ну-ка, пойдем на задний двор, покажешь, что умеешь, великий воин всех времен и народов.

Они встали из-за стола и последовали за дворфом.

– Когда ты идешь делать свои дела? – не оборачиваясь, спросил Драг у Фаргреда.

– Посмеюсь… кхм, – магистр ненатурально закашлялся, – подивлюсь великолепному умению моего ученика держать в руках меч – и сразу пойду.

– А вернешься когда? – не унимался дворф.

– Как только – так и сразу. – Фаргред улыбнулся.

Хозяин трактира покачал косматой головой и, бубня что-то невнятное про «больно умных паладинов», повел их дальше по коридору.

– Ну доставай свою иголку, – повелительным голосом сказал Драг, когда они встали на заднем дворе таверны, окруженном высоким забором.

– А вы? – Рональд положил руку на эфес меча.

– Уж сам как-нибудь додумаюсь, чего мне делать, – резко отозвался дворф.

– Но… как же… – Юноша беспомощно посмотрел на магистра, который, прислонившись к стене, с интересом наблюдал за ними.

– Не боись, не сломаю твою зубочистку. – Дворф с хрустом размял пальцы. – Хотя… – Он посмотрел на Фаргреда. – Дай-ка доблестному воину ту палку, может, ему так спокойней будет.

Магистр подошел к стоявшей рядом с ним бочке, запустил в нее руку и, выудив из ее недр тренировочный деревянный меч, бросил ученику, который его довольно ловко поймал.

– Да тебе надо было в цирк идти, а не в паладины, с такими-то талантами, – хохотнул Драг и, прежде чем юноша успел ответить, добавил: – Снимай свой плащ и ножны с клинком: не хватало еще, чтобы ты снова запутался.

Смущенный юноша расстегнул ремень и, сняв ножны, бережно положил их на траву. Потом стал возиться с застежкой плаща. Краем глаза он заметил какое-то движение впереди себя. Внезапно воздух вышел из его груди, перед глазами появилось небо, а потом земля поднялась и сильно ударила его по затылку.

– Совсем еще зеленый, – вынес свой вердикт стоявший над ним дворф.

– Поэтому я и попросил тебя помочь, – отозвался магистр.

– Это! Это было нечестно! – Красный от стыда Рональд вскочил на ноги.

– А кто сказал, что твои противники всегда будут драться честно? Благородство не поможет тебе выжить, – хмыкнул дворф, отходя от парня. – Снимай плащ.

Сжав зубы, Рональд снова взялся за пряжку, однако теперь старался держать дворфа в поле зрения… Внезапно земля прыгнула ему навстречу, и он уткнулся носом в траву. Парень вскочил и, отплевываясь, обжег подкравшегося сзади Фаргреда взглядом.

– Не ожидал от меня такой подлости? – Магистр улыбнулся. – Еще один урок, мой ученик: всегда следи за тем, что у тебя за спиной.

– Особенно если там эльф! – радостно добавил Драг и громко заржал.

Наконец справившись со злополучной пряжкой, Рональд встал так, чтобы видеть магистра и дворфа одновременно, и покрепче перехватил деревянный меч, готовясь к схватке. Но магистр поднял руки вверх и отошел на свое прежнее место, снова облокотившись о стену таверны. Недоверчиво косясь на учителя, юноша повернулся к дворфу со словами:

– Я гото… – В лицо ему полетели комья земли и травы. На миг юноша зажмурился, и тут же крепкая рука сжала его запястье. Он почувствовал, как ноги отрываются от земли; впрочем, ненадолго, так как спустя мгновение он снова лежал на траве.

– Что ж, развлекайтесь, я постараюсь вернуться на закате. – С этими словами Фаргред еще раз посмотрел на ученика и ушел.

– Вставай, белоручка. – Дворф помог Рональду подняться на ноги. – Тебе многому предстоитнаучиться. Если ты, конечно, хочешь побеждать кого-нибудь, кроме стариков и детей.

Сумерки уже начали спускаться на город, когда Фаргред подъехал к огромному особняку в одном из самых тихих и благополучных кварталов столицы, прозванном кварталом знати. В этой части города жили влиятельнейшие и, как следствие, богатые жители Империи. Окинув взглядом высокие каменные стены, магистр подъехал к массивным воротам и, спешившись, постучал. Открылось маленькое зарешеченное оконце, настолько узкое, что в него можно было видеть лишь глаза того, кто открыл. Несколько мгновений страж рассматривал фигуру в плаще, освещаемую пляшущим пламенем факелов, прикрепленных у входа, потом буркнул скороговоркой:

– Гостей не ждем, милостыню не подаем, на работу не берем, вали, пока цел. – Окошко резко закрылось.

Фаргред вздохнул, скинул с головы капюшон и снова постучал. Ничего не произошло. Тогда паладин постучал сильнее, окошко вновь открылось, и послышался все тот же голос, но более раздраженный:

– Ты что, недалекий? Вот сейчас я… – Гневная речь неожиданно прервалась, окошко закрылось, и послышался лязг замков и скрип поднимаемых засовов, после чего ворота приоткрылись ровно настолько, чтобы в них мог протиснуться человек.

Лорд Драуг шагнул внутрь, и ворота тут же закрылись за его спиной. Паладин оказался напротив широкоплечего северянина, которому и принадлежал раздраженный голос. Магистр увидел наконечники трех копий, направленных ему в грудь, чуть дальше стояла пара стражей с арбалетами, тоже направленными на него.

– Этот дом всегда отличался предельным радушием и гостеприимностью, – с улыбкой произнес Фаргред. Наконечники копий тут же поднялись вверх, арбалеты опустились, и стражи сдержанно поклонились паладину.

– Вы нечасто балуете нас своими визитами, милорд. Так что вы должны понять нашу осторожность, – пробасил северянин.

– Я все понимаю, Грам, и я рад, что вы с ребятами настолько бдительны. Но все же лучше не оставлять моего коня на улице.

– Конечно же, лорд Фаргред. – Грам кивнул. Ворота снова приоткрылись, и один из стражей в сопровождении арбалетчика кошачьим движением опытного воина скользнул наружу, быстро вернувшись и ведя под уздцы огромного черного жеребца. – Я провожу вас в дом. – Северянин развернулся и двинулся по аллее, ведущей через парк ко входу в особняк. Фаргред последовал за ним. Мало что изменилось здесь с тех пор, как он еще мальчишкой бегал по этому парку. Вооруженный деревянным мечом, он храбро бросался на вымышленных монстров, чем несказанно веселил своего отца. Сейчас все это осталось в прошлом. Фаргред давно вырос, а его отца уже не было в живых. Краем глаза магистр наблюдал, как размытые тени скользят меж высоких деревьев.

– Свои, – спокойно сказал северянин, и тени снова слились с ночью.

Они прошли еще немного, как вдруг слева раздалось тихое рычание, и две огромные кошки выпрыгнули на дорогу. Грам проигнорировал их и продолжил движение. Животные, принюхиваясь, приблизились к паладину. Он с улыбкой протянул к ним руки, о которые, ласково мурча, словно котята, принялись тереться огромные хищники. Фаргред потрепал их по загривкам и пошел дальше, кошки плавно скользнули следом, по пути норовя лизнуть его руку или потереться о бедро. Так они дошли до дверей особняка, у которых также стояла стража. Все как один – угрюмые, покрытые шрамами ветераны, больше похожие на головорезов, чем на охрану благородных господ. Когда магистр поравнялся с ними, каждый из них с улыбкой прижал сжатую в кулак правую руку к сердцу в воинском приветствии, и паладин повторил этот жест.

– С возвращением, лорд. – Грам снова коротко поклонился и, развернувшись, отправился обратно.

Фаргред опустился на колено перед так и не отвязавшимися от него кошками и, еще раз погладив их, сказал:

– В дом вам нельзя; как-нибудь, когда у меня будет побольше времени, мы обязательно поиграем, а теперь идите. – Кошки нехотя развернулись и растаяли в темноте, а магистр шагнул в открывшиеся двери.

Оказавшись внутри, Фаргред встретился взглядом с седым человеком, на правой половине лица которого была татуировка, изображающая дракона. Внешний вид мужчины никак не вязался с богатым убранством особняка. Несмотря на возраст и кольчугу, которую он снимал крайне редко, человек двигался на удивление легко.

– Не верю своим глазам. – Мужчина поклонился вошедшему.

– Как дела, Кравен? – Фаргред сделал шаг вперед.

– С твоим приходом стали еще лучше. – Человек выпрямился и двинулся ему навстречу. – Рад, что ты жив и здоров, парень! – С этими словами старик крепко обнял магистра и с силой хлопнул по спине.

– Ты, я смотрю, тоже не болеешь!

– Твоими молитвами. – Кравен со смехом выпустил Фаргреда из своих поистине медвежьих объятий. – Ты надолго?

– К сожалению, нет, – с грустью сказал паладин. – Я планировал задержаться, но много чего произошло.

– Понимаю. – Старый воин кивнул. – Элизабет расстроится.

– Почему это я должна расстроиться, Кравен? – раздался тонкий и мелодичный голос, после чего на лестницу второго этажа вышла девушка. На вид лет двадцати, одета в простое, но элегантное платье зеленого цвета, подчеркивающее ее точеную фигуру. Длинные светлые волосы, собранные в хвост, спускались ниже талии; тонкий, слегка вздернутый носик, большие миндалевидные глаза желтого цвета и чуть заостренные уши, по которым видно, что в жилах девушки течет эльфийская кровь. Она вопросительно посмотрела на старого воина, потом взгляд ее скользнул к Фаргреду… и без того большие глаза широко открылись, на пышных ресницах заблестели слезы, чувственные губы тронула робкая улыбка. Девушка с поразительной скоростью и грацией сбежала с лестницы и буквально бросилась на шею магистру.

– Ред, ты вернулся… вернулся… – безостановочно шептала она.

– Я дома. – Он обнял ее за тонкую талию, потом чуть отстранил от себя и заглянул в глаза. – Ты почти не изменилась, Лиза.

Девушка смутилась и, покраснев, отвела взгляд. Но потом резко вздернула подбородок и с вызовом сказала:

– Изменилась! Просто один глупый магистр так редко меня видит, что уже и позабыл, как выглядит его подруга детства!

– Не изменилась, – с улыбкой повторил Фаргред и снова обнял девушку.

– Кхм… – Кравен, до сих пор стоявший в стороне и молчавший, напомнил о себе и проворчал: – Скоро свадьба-то?

Девушка снова покраснела и, слегка запинаясь, ответила:

– Н-не п-понимаю, о чем это ты.

– О чем, о чем… о том, что ты уже кучу кавалеров отшила, и если уж и говоришь о мужчинах, то только о Реде. Даже соотечественнику своему отказала.

Золотистые глаза обожгли старика, девушка отстранилась от паладина и тихо сказала:

– Не говори ерунды. – Она взглянула на Фаргреда. – Это все…

– …правда, – закончил за нее старый воин и улыбнулся. – Это видно по твоим глазам, девочка, я знаю тебя с тех пор, как ныне покойный лорд Мортимер, да пребудет его душа в Свете, привел тебя, совсем еще малышку, толком не умеющую разговаривать, в этот дом. И все эти двадцать один год ты смотришь на Фаргреда одним и тем же взглядом, как не смотришь ни на кого больше.

– Ты говорил о соотечественнике? – удивленно переспросил магистр.

– Ну был тут один, пару месяцев назад, в плаще вашего ордена, кстати.

– Как выглядел? – Фаргред приподнял бровь.

– Да кто ж их разберет, я особо не приглядывался: эльф как эльф. – Кравен на секунду задумался. – Глаза мне его не понравились, зеленые такие, бегающие. Но Лиза быстро его выпроводила, сказав, что, мол, сердце ее занято, и на том – все.

– Что ж… об этом мы поговорим позже. – Видя, что девушка покраснела еще больше и губы ее начали дрожать, паладин решил перевести тему. – У меня действительно очень важное дело.

Кравен и Элизабет удивленно посмотрели на него.

– Заходил ли сюда Бренден? – напрямую спросил магистр.

– Да, он был тут около двух месяцев назад, – Лиза кивнула, – сказал, что скоро уезжает, и просил передать тебе кое-что.

– Что именно?

– Сейчас я принесу, – сказал Кравен. – Вы так и будете стоять здесь?

– Нет, – ответил Фаргред, – я буду у себя.

– МЫ будем в комнате, – с нажимом проговорила Элизабет.

Кравен кивнул и быстрым шагом пересек зал, скрывшись за одной из дверей.

– Лиза… – начал было паладин.

– Если это касается тебя, то это касается всех нас. – Девушка была непреклонна. – Если ты паладин, это еще не значит, что ты должен все брать на себя.

– Это дела ордена.

– А ты – часть ордена и не чужой мне человек.

– Послушай…

– И не подумаю. – Она гордо выпрямилась и скрестила руки на груди.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза.

– Ладно, – наконец сдался Фаргред.

– Вот и славно! – Девушка, буквально засияв, подбежала к паладину, привстав на цыпочки, чмокнула его в заросшую щетиной щеку и продолжила: – Ты, верно, устал с дороги, я сейчас распоряжусь насчет ванны, ужина, а потом…

– Ванна подождет, а ужин… скажи, пусть принесут в мои покои: дело и правда очень важное.

Девушка нахмурилась, потом кивнула и легкой, танцующей походкой отправилась на кухню отдавать указания.

Не успела она уйти, как появился Кравен, в руке у него была маленькая черная шкатулка.

– Все и вправду так серьезно? – тихо спросил он.

– Бренден погиб, – сказал Фаргред и заметил, как сжались губы старого воина.

– Как? – коротко спросил он.

– Пограничный конфликт; но я думаю – есть иная причина, и надеюсь, что это, – Фаргред взглядом указал на шкатулку, – поможет мне найти ее.

– Ужин скоро будет. – Из-за двери показалась Элизабет.

– Хорошо. Время не ждет. – Фаргред шагнул к лестнице, ведущей на второй этаж.

Покои паладина не претерпели никаких изменений за его долгое отсутствие, разве на постели лежали большие нежно-розовые подушки, а в воздухе витали легкие цветочные ароматы.

– Я… иногда сплю здесь, – потупившись, ответила девушка на вопросительный взгляд магистра.

Кравен хмыкнул и первым пересек комнату, сев за широкий массивный стол из темного дерева и поставив на него шкатулку.

– Это не простая штука, – задумчиво сказал он. – Я в этом не силен, но мне кажется, что она какая-то… волшебная, что ли. Мы с ребятами осмотрели ее – мало ли что там могло быть… пусть ее и принес не чужой человек… но открыть так и не сумели.

– Так и есть, – Фаргред сел на край стола и взял шкатулку в руки, – ее может открыть только магистр нашего ордена. – С этими словами он без труда приподнял небольшую крышку. Фаргред извлек из шкатулки маленький аккуратный конверт с печатью ордена и личным гербом де Тольдов.

В этот момент в дверь тихо постучали, и магистр тут же положил конверт обратно, поспешно опустив крышку. Это не укрылось от глаз его собеседников, и они удивленно переглянулись.

– Войдите, – сказал паладин.

Дверь приоткрылась, и в нее, толкая перед собой тележку, заставленную. разнообразными яствами, вошла полная женщина с добродушным лицом.

– С возвращением, господин, – радостно сказала она и, подкатив тележку к столу, добавила: – Желаете ли чего-нибудь еще?

– Нет, Хельга, – магистр ответил на ее улыбку, – я очень скучал по твоей стряпне и с радостью съем все, что ты приготовила.

Женщина еще раз улыбнулась и, поклонившись, вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

Когда ее шаги затихли, Фаргред снова достал конверт.

– Все настолько серьезно? – выделяя каждое слово, спросила Элизабет, и паладин мрачно кивнул.

– Бренден нашел что-то очень важное, и, пока я не пойму, что именно, об этом лучше никому не знать. – Магистр открыл письмо и улыбнулся. Лорд де Тольд, как всегда, был скрытен: все слова были написаны на разных языках, а точнее, каждый символ или буква в слове были написаны на языке, отличном от последующих. Некоторые из которых вовсе считались мертвыми и использовались разве что магами академии в особо древних ритуалах и заклинаниях.

– Что там? – с присущим всем девушкам любопытством спросила Элизабет, пытаясь заглянуть в письмо через плечо Фаргреда.

– Сейчас мы это и узнаем. – Магистр положил бумагу на стол, ткнув в одно из слов пальцем: – Это вроде как древнее наречие эльфов, а это руны дворфов, рядом с ними каракули гномов, а вот это похоже на… не могу понять на что.

– Можно мне взглянуть? – Девушка склонилась над письмом, и Фаргред чуть отодвинулся в сторону, чтобы не мешать ей.

– Это, – девушка показала на слово, непонятное паладину, – не слово, а символ, его часто используют эльфы, и он означает – птица.

– Можно и мне посмотреть? – обиженно произнес Кравен. – Я, конечно, не эльфийка, как вы уже, наверное, заметили, и не благородный лорд, но кое-что тоже знаю!

Элизабет хотела было съязвить, но, видя, как напряженно Фаргред всматривается в написанное, сдержалась и подвинула лист к старому воину.

– Я вижу тут знак солнца, вот он; а еще, – Кравен пробежал взглядом по письму, – вот это, я уже видел этот символ, не помню точно где. – Он озадаченно почесал подбородок и уставился в пространство. – Вроде как лет тридцать назад, во время одной из вылазок на земли орков, мы с ребятами наткнулись на какой-то разрушенный храм, в нем был потайной ход, но крыша обвалилась и проломила одну из плит. Так что мы без труда спустились в подземелье, в котором был длинный коридор: нехороший такой коридор, темный. Мы хотели повернуть назад, но командир решил посмотреть, что там дальше. – Кравен встал из-за стола и, подойдя к тележке с едой, взял кувшин с вином. Наполнив один из бокалов, он продолжил: – Десятник пошел вперед, аккуратно, медленно, как вдруг застыл на месте и спустя миг просто упал на камни. Мы сначала подумали, что он так шутит, но, приблизившись, поняли – шутить он больше не будет… никогда. – Воин пригубил вина. – Так вот, осмотрев то место, до которого он дошел, мы ничего не нашли. Идти дальше не рискнули, мы решили вытащить его тело из проклятых катакомб, и, когда воины начали его тащить, нога его проскребла по плите и содрала мох, который был на ней. Вот там-то я и видел нечто подобное, и кажется мне, я догадываюсь, что это может означать.

– Смерть, – в один голос сказали Фаргред и Элизабет.

– Ее самую. – Кравен залпом допил вино и налил себе еще.

– Что ж… – паладин закусил губу, – осталось понять, в какой последовательности это все читать.

– Может, ты все-таки поешь? А мы пока подумаем.

– Девочка дело говорит, старуха расстроится, если ты не поешь ее стряпни, и потом мне всю плешь проест. – Кравен, который не очень-то заботился о манерах, уже что-то жевал.

Фаргред кивнул и принялся за еду. Хельга и вправду замечательно готовила, и паладин пожалел, что нельзя всегда иметь приготовленное ею под рукой. В походах он бы многое отдал за возможность наслаждаться блюдами старой кухарки. Когда-то в юности они с Бренденом даже соревновались, кто быстрее съест свою порцию. Магистр с грустью вспоминал о друге, которого он знал практически с детства.

– Детство! – Фаргред, словно ужаленный, резко вскочил со стула, чуть не опрокинув его.

– Что, прости? – посмотрела на магистра Элизабет.

– В детстве мы с Бренденом спорили, какая из рас появилась на земле первой, и в конце концов пришли к решению, которое понравилось нам обоим. Стало быть, первыми были эльфы, но если взять… – Паладин принялся беззвучно шевелить губами и скользить по письму взглядом.

Эльфийка и Кравен непонимающе переглянулись.

– Все становится ясно, – после некоторой паузы сказал лорд Драуг.

– Может, и нас просветишь? – Кравен посмотрел на Фаргреда.

– Конечно. Тут написано: «Сокол, парящий в рассветных лучах, смерть принесет нам, и горе, и крах». – Паладин еще раз посмотрел на письмо. – Или как-то так, – добавил он.

– Ты ничего не напутал? – Воин с сомнением посмотрел на магистра. – Если Бренден хотел передать тебе какой-то из своих поэтических шедевров, неужто он не нашел бы способ попроще?

– Это не просто стих. Это предостережение, а также – направление, в котором следует искать.

– Направление? – спросила Элизабет.

– Именно. – Фаргред кивнул. – Солнце встает на востоке.

– А что за сокол, если он летит с востока? – Кравен вдруг замер и моргнул. – Подожди! Это не о Соколином Пере речь?

– Думаю, что именно о нем. – Магистр взял письмо и, аккуратно свернув, положил в карман. – По крайней мере, туда и отправился Бренден, после того как передал вам шкатулку.

– Что за Соколиное Перо? – Девушка с интересом посмотрела на мужчин.

– Небольшой форпост у восточной границы, – ответил ей Фаргред.

– Небольшой… – Кравен хмыкнул. – Небольшой – это мягко сказано, я бывал там пару раз, когда еще состоял на службе в нашей доблестной армии. Глухое место. Стало быть, ты поедешь туда?

– Думаю, да.

– Собрать ребят? – Старый воин улыбнулся одними глазами.

– Нет, я поеду один. – Фаргред покачал головой.

– Уверен? – Кравен пристально посмотрел на паладина, ему очень не хотелось отпускать магистра одного.

– Уверен.

– Когда? – робко спросила молчавшая до этого Элизабет.

– Завтра утром. Но уйти я должен сейчас. – Видя, как расстроилась девушка, Фаргред подошел к ней и, положив руку ей на голову, легко погладил. – Я вернусь; вернусь и проведу дома столько времени, сколько ты захочешь… в разумных пределах.

– Честно? – Девушка недоверчиво покосилась на него.

– Слово магистра.

Эльфийка вздохнула и крепко обняла Фаргреда.

Кравен и Элизабет проводили магистра до ворот, по дороге к ним снова присоединились две огромные кошки. Старый воин держал в руке факел.

– Я не знаю, что происходит, но если это так встревожило Брендена, что он оставил тебе эту записку, дело серьезное. – Кравен нахмурился. – Может, я все-таки поеду с тобой? – с надеждой спросил он, но лорд Драуг отрицательно покачал головой.

– Береги себя. – В глазах девушки стояли слезы.

– Обещаю. – Магистр еще раз обнял ее, заглянул в глаза и поцеловал в лоб.

– До встречи, – как можно более беззаботным тоном сказал Фаргред, подмигнув эльфийке. Затем оседлал жеребца и выехал за ворота.

– Возвращайся, возвращайся, пожалуйста… – прошептала Элизабет.

– Непременно. – Магистр накинул на голову черный капюшон, и конь унес его в темноту, которая тут же поглотила всадника и растворила его в себе, оставив лишь удаляющийся стук копыт по каменной мостовой.

Луна уже заняла главенствующее место на звездном небе и теперь задумчиво освещала Хагенрок своим неясным, призрачным светом. Когда Фаргред вернулся в таверну «Хмельной берсерк», он заметил последствия тренировок старого дворфа сразу, как только переступил порог заведения: Рональд сидел лицом к двери так, чтобы видеть еще несколько окон. Заметив магистра, он привстал и склонил голову, Драг приветливо поднял руку, и парень, краем глаза заметивший это движение, тут же резко обернулся, хватаясь за рукоять меча. Рыжебородый хохотнул и протянул юноше кружку с пивом, тот немного расслабился и взял предложенное, однако продолжил пристально следить за довольно скалящимся дворфом.

– Смотрю, обучение дало плоды? – Фаргред сел за стол.

– О да! Сейчас покажу. – Дворф хлопнул рукой по столу, и юноша вмиг вскочил, снова хватаясь за меч.

– Расслабься, парень. – Драг хитро подмигнул магистру.

Рональд покачал головой и повернулся к учителю:

– Он весь день только и занимается тем, что достает меня.

– Может быть, это когда-нибудь спасет тебе жизнь, – спокойно сказал Фаргред.

– Что – это? То, что я теперь дергаюсь от каждого шороха? Да я начну бояться всего вокруг и сойду с ума!

– Я же не сошел. – Магистр равнодушно пожал плечами. – Однако я хотел бы взглянуть на конечный результат. – Он посмотрел на Драга.

– Да запросто. – Дворф привстал, сцапал со стола полупустую кружку Рональда и, коротко размахнувшись, запустил ей в голову сидящего к нему спиной орка, после чего тут же сел на место.

Когда все еще стоявший Рональд перевел взгляд с разъяренного орка, облитого пивом, на дворфа, то увидел, что тот, довольно улыбаясь, смотрит орку прямо в глаза и тычет в парня толстым волосатым пальцем. Но всю подлость поступка рыжебородого Рональд оценил только после того, как тот крикнул на всю таверну:

– Да ты и правда попал в него! Вот! – Он достал из кармана серебряную монетку и заботливо сунул юноше в карман. – Дворфы всегда отдают долги: проспорил так проспорил. Но думаю, что тебе не выиграть у меня вторую монету, так как надрать задницу этому скудоумному мешку ослиного дерьма, как ты изволил выразиться, у тебя вряд ли получится.

Рональд от удивления открыл рот даже шире, чем орк, который, вопя, уже несся на юношу.

Но замешательство было недолгим, и юноша, схватив со стола кружку Драга, метнул ее в стремительно приближающегося громилу; и когда тот, отбив ее огромной лапой, снова посмотрел на своего обидчика, в голову ему летел добротно сколоченный стул. Дворфы очень трудолюбивы, и если уж что-то делают, то делают на совесть. Однако родители зеленого здоровяка тоже, судя по всему, были трудягами, так как голова их сыночка ничем не уступала дворфийскому изделию в прочности. Орк сделал шаг назад, а стул, отскочив от его лба, упал на стол северян, смел их выпивку и напоследок заехал своей массивной ножкой в лоб самому здоровенному из них. Варвар упал со своей скамьи, но тут же поднялся и с ревом бросился на орка, а его соплеменники, вскакивая со своих мест, решили наказать зачинщика всего происходящего, которым, на их взгляд, был Рональд. Юноша ловко уклонился от кулака ближайшего к нему северянина и, поднырнув под мускулистой рукой, ударил второго лбом по носу и тут же, снова отскочив в сторону, запрыгнул на ближайший стол, уходя от третьего преследователя. Нога юного паладина уже почти коснулась другого стола, когда его буквально поймали в воздухе и грубо швырнули в сторону. Уже падая, он подумал, что прыгать на стол к наемникам из «Волчьей стаи» – не такая уж хорошая мысль, как показалось ему вначале. Однако развить атаку у наемников не получилось, так как на них со всего разбега налетели северяне. Приземлившись на бок, парень ловко перекатился, но врезался в несущую поднос с дымящейся похлебкой Милу. Поднос вылетел из рук девушки, и хмурые дворфы, сидящие за соседним столом, начали отчаянно ругаться, пытаясь стряхнуть с себя горячую жидкость. Один из них по неосторожности назвал Милу неуклюжей коровой, за что получил от девушки такой удар в челюсть, что, отлетев на несколько шагов, так и остался лежать. Прыгая между непрерывно бранящимися жителями гор и девушкой, Рональд краем глаза отследил полет дворфа и понял, что «хрупкая леди» нуждается в защите куда меньше его самого. Но отступать было поздно, и он что есть силы ударил ближайшего дворфа кулаком по красному мясистому носу…

Драг и Фаргред неспешно пили пиво и наблюдали за набирающей масштабы дракой.

– Эх… как в старые времена, – мечтательно протянул дворф.

– Да уж, парень вдохнул в твою забегаловку новую жизнь, – отозвался магистр.

– Не смей называть мое великолепное заведение таким непотребным словом!

– Виноват. – Фаргред улыбнулся, наблюдая, как Рональд, схватив одного дворфа за бороду, закрылся им от летящей скамьи. – Мой ученик все таки кое-что усвоил.

– Времени было мало… – Драг отхлебнул пива. – Но парень способный.

– Что ж, тогда предлагаю выпить за подающую надежды молодежь. – Паладин поднял свою кружку.

Глава 3

Человек метался по кровати, и капли пота скатывались по его лицу, он тяжело дышал и был очень бледен. Со стороны могло показаться, что ему просто снится дурной сон или же он болен, но то, что творилось с ним, было куда страшнее самого ужасного кошмара и самой безжалостной из болезней.

Голос.

Сначала тихий, потом громкий, затем снова тихий, практически шепот, мгновенно переходящий в рев, и снова шепот… Голос, звучавший не только в ушах, а казалось, в самом сознании, в самых потайных закутках человеческой души. Голос, который просил, умолял, обещал, приказывал, принуждал, но всегда к одному и тому же; то радостно смеясь, то рыдая, то обещая весь мир, то грозя страданиями… Голос, звучащий всегда: и во сне, и наяву, и днем, и ночью, хотя человек давно уже перестал отличать одно от другого. А голос все звучал…

Человек видел огни кругом: тысячи свечей то чуть тлели, то вспыхивали демоническим пламенем, вырывая из кромешной темноты лица… маски… тех, кто всегда врал, кто использовал его, кто заточил его…

– Месть… агония… страдания… кровь… война… боль… ложь…

Свечи вспыхнули нестерпимо ярко… и потухли.

Он стоял в тесной комнате, стены, пол и потолок которой были зеркальными. Человек метался, словно загнанный зверь, пытаясь разбить зеркала, но все было тщетно. В бессилии он сел и, прислонившись спиной к стене-зеркалу, спрятал лицо в ладонях, слушая чужой, пробирающий до костей голос, шептавший ему ужасные вещи. Человек попытался заткнуть уши, осознавая бесполезность этого действия, но он уже не мог рассуждать, и разум его стремительно окутывала бурлящая тьма. Капля крови упала на зеркальный пол, затем еще одна и еще… Человек провел пальцами по лицу и, вскрикнув от боли, вскочил: на его покрытой кровью ладони лежал кусок отставшей от нее кожи; он стремительно сбросил его и, обернувшись, вперился в свое отражение… Безумный крик вырвался из его груди, переходя в булькающее шипение. Его плоть тлела, отваливаясь кусками, глаза запали, волосы, ставшие вмиг седыми, выпадали с головы. Человек согнулся в приступе кашля, и на пол вместе с темными сгустками начали падать зубы. Когда он снова, пересиливая отвращение и ужас, поднял взгляд, то увидел лишь жутко скалящийся череп. Одежда его истлела, сквозь нее видны были кости… Зеркала с пронзительным треском лопнули…

– Месть… агония… страдания… кровь… война… боль… ложь…

Он плыл на лодке, а вокруг, насколько хватало глаз, расстилалось бескрайнее море. Молнии озарили окружающую его тьму, и десятки рук, появившихся из воды, вцепились в борта. Они принялись раскачивать лодку, стремясь перевернуть ее. Человек пытался сбросить их руки с борта, пытался разомкнуть сведенные судорогой пальцы, бил по ним ногами, но все было тщетно. Когда он падал в воду, молнии вновь озарили затянутое тучами небо, и человек увидел, что вода стала алой; затем он с головой окунулся в пучину…

– Месть… агония… страдания… кровь… война… боль… ложь…

Он стоял, преклонив колено, вместе с пятью такими же молодыми мужчинами, как он сам. Золотые плащи спадали с их плеч, глаза смотрели в одну точку… человек хотел встать, но не мог, неведомая воля сковала его. Он пробовал кричать, но и это было невозможно. Столб яркого, золотистого света упал на одного из мужчин, лицо его озарилось, на губах промелькнула улыбка. И вдруг глаза его широко открылись, пальцы конвульсивно сжались, темный дым начал подниматься от кожи, и воздух наполнился запахом горящей плоти. Мужчина дергался, но не мог встать, рот его беззвучно открывался, а остальные равнодушно продолжали смотреть прямо перед собой. Так продолжалось до тех пор, пока от несчастного не осталась лишь горстка пепла. Спустя мгновение такая же участь постигла следующего, затем еще одного. Наконец, человек остался один, и сознание его затопил золотой свет, затем он почувствовал нестерпимую боль, а в ноздри ударил тошнотворный запах паленой плоти…

Капли дождя омывали его, поднявшийся ветер с силой бил тяжелыми каплями по человеческому телу… тяжелые, густые капли дождя…

НЕТ!

Не дождь – это кровь лилась с небес, омывая поле брани: сотни, тысячи тел лежали на окрасившейся в алый цвет земле. Ржавое оружие, сломанные копья, оборванные стяги… Сраженные воины начали шевелиться, робко, неуклюже вставая на подгибающиеся ноги и глядя на него безжизненными, потухшими глазами. Они шли вперед, протягивали к нему руки, спотыкались, падали, чтобы снова встать. Все они кричали. Кричали жуткими голосами:

– Месть! Агония! Страдания! Кровь! Война! Боль! Ложь!

Небо сомкнулось над его головой, мертвецы приблизились, их холодные, твердые пальцы прикасались к нему, застывшие глаза смотрели на него, бескровные губы шептали…

Миг – и все прекратилось… Он стоял на холме, покрытом зеленой травой, у ног его, мелодично звеня, бежал чистый ручей. Солнце медленно садилось, освещая мягкими лучами раскидистое дерево, на ветвях которого весело чирикали несколько птах, а под деревом сидела…

Не веря своим глазам, он бросился к матери, та нежно обняла его и прижала к себе. Из глаз человека непрерывно текли слезы, он тихонько вздрагивал, зарываясь лицом в душистые и так знакомо пахнущие ромашкой волосы… хотя он, казалось, давно позабыл их аромат.

– Ты станешь сильным, – ласково шептала она. – Ты и сейчас силен, но станешь еще сильнее, и у тебя получится…

– Что получится? – Он не узнал собственного голоса.

Ответа не последовало, лишь руки матери стали держать неожиданно твердо, а приятный аромат ромашки сменился запахом тлена…

– Отомстить! – Голос матери изменился – стал тверже, из него пропала былая любовь и нежность, пропали краски, на их место пришла жестокость.

Человек резко дернулся, вырываясь из цепких объятий, глаза его расширились, рот исказился в немом крике ужаса и отчаяния… Его матери больше не было, на ее месте оказался полуразложившийся труп.

– В чем дело? – Череп с неровными кусками серой плоти повернулся к нему, и мерзкое, длинное, блестящее, обладающее множеством лапок и усиков насекомое быстро протащило свое длинное тело из одной пустой глазницы в другую. – Уже не хочешь моих объятий? – Смех, похожий больше на скрежет ржавых цепей, заставил человека вздрогнуть.

Он развернулся в попытке убежать, подгоняемый леденящим кровь смехом, и увидел перед собой семь алых плащей…

Магистры ордена Зари развернулись, одновременно шагнули к нему, в руках у них появились горящие мечи…

Когда семь пылающих клинков пронзили его плоть, человек с воплем вскочил с влажной от пота постели, уставившись покрасневшими, горящими безумным блеском глазами прямо перед собой…

Рональд проснулся оттого, что упал с кровати. Потирая ушибленную голову, юноша встал и огляделся – он находился в той же чистой и аккуратной комнате, на втором этаже таверны. Парень умылся, вытерся сухим, мягким, пахнущим какими-то травами полотенцем. Снова он словно присутствовал при событиях, которые виделись ему во сне.

С первым сном все было более-менее понятно: известие о смерти одного из магистров потрясло юношу. Бренден де Тольд был человеком с острым умом, крепкой, непоколебимой верой в Свет и добро. Он, как и все магистры, представлялся юноше нерушимым, словно скала. Наверное, именно поэтому смерть одного из них так впечаталась в его сознание, пошатнув его мировоззрение. В голове не укладывалось, что какие-то шаманы способны совладать с воином Света. Может, именно поэтому разум юноши и породил этот сон, где магистр Бренден пал при очень загадочных обстоятельствах… подумать только – чернокнижники; последнего из них видели более двадцати лет назад, во время покушения на императора. В тот памятный день лорд Мортимер Драуг закрыл правителя своей грудью от магии чернокнижника и, умирая, пронзил проклятого колдуна своим клинком. До этого инцидента тех, кто использовал темную магию, не видели в Хагенроке.

Теперь же Рональду приснилось и вовсе непонятно что. Он даже не разглядел лица человека, что метался на простынях. Юноше показалось, что этот сон снится ему не первый раз. Но ничего конкретного он вспомнить не мог. Размышления Рональда прервал стук в дверь, которая, впрочем, тут же открылась, и взору парня предстал рыжебородый хозяин таверны.

– Встал уже, – улыбаясь, сказал дворф. – Ну, стало быть, спускайся, перекусим. – Не дожидаясь ответа, Драг развернулся и пошел дальше по коридору, даже не подумав закрыть за собой дверь.

Рональд вздохнул и принялся поспешно одеваться. После чего, подхватив мешок с вещами и плотно закрыв дверь комнаты, он спустился в общую залу.

– Готов к приключениям? – Фаргред весело посмотрел на юношу.

– Если тащиться по трактам, глотая дорожную пыль, – это приключения, то пожалуй что готов, – хмуро отозвался парень.

– С таким-то настроем – только пыль и глотать, – подал голос дворф, – зная не понаслышке о привычке твоего учителя встревать во всякие неприятности, могу поспорить на серебряную монету, которую, кстати, попросил бы мне вернуть. – Драг выставил свою огромную лапу перед Рональдом, и тот, опустив руку в карман, достал оттуда монетку и вернул донельзя бережливому дворфу. – Так вот, – рыжебородый спрятал деньги в карман, – готов поспорить, что тебе все эти приключения успеют надоесть еще до того, как вы соберетесь возвращаться.

– Ты преувеличиваешь, старина. – Фаргред перевел взгляд на юношу и весело ему подмигнул. – Главное в жизни паладина – не приключения, главное – торжество Света и добра. Если провидение сделает путь наш спокойным, стало быть, мы можем лишь порадоваться, что нигде не случилось ничего плохого, требующего нашего вмешательства, – наставительно произнес магистр. – Если ради этого придется глотать пыль и всю жизнь провести в разъездах, то я с радостью так поступлю.

– Пожалуй что вы правы, – после недолгих раздумий согласился Рональд.

– Но зло не дремлет. – Видя, что парень приуныл, Фаргред решил подбодрить ученика. – Думаю, что нам представится не один случай послужить Свету. А теперь ешь – и поспешим в путь.

Снова накрапывал легкий дождь, а по небу неспешно плыли серые тучи, подгоняемые ленивым ветром. Рональд плотнее закутался в свой золотой плащ и посмотрел на идущего впереди учителя, который, надвинув на голову черный капюшон, поправлял пояс с висевшими на нем ножнами.

– Вы так и поедете? – Юноша недоуменно посмотрел на магистра.

– А в чем дело? – Фаргред, закончив с поясом, одернул дорожный плащ.

– Вы больше похожи на разбойника, нежели на паладина.

– Ну и что? – Лорд Драуг равнодушно пожал плечами. – Паладином будешь ты. Я – просто путник, который счел, что путешествовать со слугой Света безопаснее, чем в одиночку.

– Согласись, парень, – подал голос стоявший рядом с Рональдом Драг, – магистр будет привлекать к себе слишком много внимания, да и зачем ему таскать на себе броню, когда он может в любое мгновение просто призвать ее? А тебе, кстати, не помешало надеть хотя бы кольчугу, – дворф придирчиво осмотрел юношу с головы до ног, – и закинь щит за спину: мало ли что может случиться в пути.

В который раз за утро Рональд вздохнул и полез в свой дорожный мешок. Когда он не без помощи дворфа влез в давящую на плечи кольчугу и снова накинул свой золотой плащ, Драг подал ему пояс с ножнами.

– А где щит? – Рыжебородый вопросительно посмотрел на парня.

– Я не ношу с собой щита. – Молодой паладин пожал плечами, проверяя, как выходит из ножен меч.

– Ты дурачок? – коротко осведомился дворф, глядя юноше прямо в глаза.

– Э-э-э… – Рональд не знал, что ответить.

Драг сокрушенно покачал головой и скрылся за дверью таверны.

– Что это с ним? – Юноша посмотрел на магистра.

– Ты умеешь сражаться со щитом в руке? – проигнорировав вопрос ученика, спросил Фаргред…

– Могу, – Рональд кивнул, – просто таскать его с собой не очень-то и удобно.

– Но если ты умрешь, то не успеешь пожалеть о том, что не таскал с собой крепкого щита. К тому же подумай: если рядом едут простой путник и паладин – кого захотят убить первым? – Драг снова появился в дверях, протягивая юноше крепкий круглый щит, обитый железом, с острым шипом в середине. – Пусть он не очень-то подходит паладину, но послужит тебе, пока не подыщешь что-то другое.

Рональду не оставалось ничего иного, как благодарно кивнуть и закинуть тяжелый щит за спину.

– Что ж, – дворф окинул их взглядом, – доброго пути, и берегите себя. – С этими словами он крепко пожал руки паладинам.

– И ты не болей. – Фаргред вскочил в седло, и Гром всхрапнул, будто приветствуя хозяина.

– Да уж как-нибудь постараюсь.

Магистр дождался, пока Рональд сел на свою лошадь и поравнялся с ним.

– До встречи, старина, – сказал магистр, глядя на дворфа. Вид у рыжебородого хозяина таверны был слегка понурый, хотя он и старался это скрыть.

– До встречи, друзья. – Драг поднял руку.

– Мы будем вас ждать. – На порог вышла Мила. – Возвращайтесь побыстрее, а то старик совсем скиснет.

– Опять ты вмешиваешься в мужские дела, женщина! – Дворф, заталкивая упирающуюся дочь в таверну, оглянулся через плечо и улыбнулся двум всадникам.

– Мы вернемся. – Магистр развернул коня и скрылся за воротами.

Рональд еще раз окинул взглядом стены таверны и поспешил за учителем.

Город начинал просыпаться, и редкие прохожие с опаской смотрели на небритого, покрытого шрамами мужчину бандитской наружности, который с нагловатой ухмылкой, казавшейся жуткой из-за шрама, тянущегося от уголка рта по щеке, смотрел на них проницательными серыми глазами. Затем люди замечали того, кто ехал за ним, и склоняли головы в почтительном поклоне, а лица их озаряла добрая улыбка. Паладины были не только защитниками добра и блюстителями справедливости, они были живым подтверждением величия Света.

Магистр немного придержал коня, чтобы ученик поравнялся с ним.

– Лучше будем ехать рядом, – сказал он, – тогда люди перестанут смотреть на меня, как будто я опасен настолько, что ко мне приставили паладина.

– Знали бы они, насколько магистры опасны, смотрели бы по-другому, – улыбнулся Рональд.

– Вот и хорошо, что они этого не знают, – подытожил Фаргред. – Кстати, в пути не называй меня магистром, зови меня по имени.

Рональд кивнул.

Между тем они подъехали к западным воротам, стражники склонили головы перед паладином и искоса поглядели на подозрительного субъекта рядом с ним.

Когда ворота остались позади и вперед паладинов повел широкий тракт, Рональд посмотрел на едущего слева от него магистра. Вроде обычный человек, на вид лет тридцати; когда на нем нет алого плаща и сияющих доспехов, лорд Фаргред Драуг непохож не только на паладина, он непохож даже на представителя знатного сословия. Резкие черты лица, многочисленные шрамы, щетинистый подбородок, сломанный нос. Лишь серые глаза неожиданно выделялись на обветренном лице. Взгляд магистра был загадочен, в нем читались недюжинный ум, проницательность и мудрость.

– Маги… кхм… Фаргред, – Рональд запнулся, замолчал, но тут же продолжил: – каково это?

– Что именно? – Магистр взглянул на ученика.

– Ну… каково это… быть бессмертным?

– Когда встретишь кого-то бессмертного – спроси у него. – Фаргред улыбнулся.

– Но вы же… – юноша смутился, – магистры же бессмертны?

– Отнюдь. – Лорд Драуг накинул на голову капюшон. – Магистры далеко не бессмертны.

– Как это? Все знают, что когда Светлый Ульв выбирает нового магистра и благословляет его, то наделяет не только силой и некоторыми способностями, такими как призыв оружия и доспехов, но и дарует вечную жизнь.

– Не совсем так, Рональд. Мы не стареем – это правда. Но убить магистра можно, так же как и обычного человека, пусть раны на нас и затягиваются быстрее.

– Я знаю; но что это, если не бессмертие?

– Возможно, ты выбрал и правильное название, но я как-то не привык считать себя бессмертным. Я живу – как ты, наверное, уже знаешь, – словно обычный человек: сердце мое бьется и дышать тоже не забываю.

– То есть вы не заметили никакого различия?

– Я – нет. – Фаргред задумался. – Но иногда горько видеть, как дорогие тебе люди стареют, болеют и умирают. Лично я даже испытываю по этому поводу что-то похожее на чувство вины, хотя и понимаю, что на то воля Света.

– А если бы вы могли… – не унимался Рональд, – вы бы поменялись с кем-то местами? С каким-нибудь обычным человеком?

– Нет, – голос магистра стал твердым, – Свет счел меня достойным, и я оправдаю оказанную мне честь, чего бы мне это ни стоило.

– И вы никогда не задумывались над тем, почему именно вы?

– Если случилось так, значит, так и должно быть. – Фаргред снова взглянул на ученика. – С чего вдруг ты начал этот разговор?

– Я и сам не знаю, – юноша потупил взор, – просто всегда было интересно, каково это – быть магистром.

– Быть может, когда-нибудь ты сам это узнаешь, – серьезно сказал магистр. – А теперь давай-ка прибавим ходу.

– Мы спешим? – Рональд вопросительно приподнял бровь.

– По правде говоря – да. – Фаргред обернулся назад и всмотрелся в даль. – Я не хотел говорить в чьем-либо присутствии. Мы едем на восток, в Соколиное Перо. – Увидев, что юноша не удивлен, магистр добавил: – Не хочешь ничего спросить?

– Я думаю, вы сами расскажете то, что посчитаете нужным, – серьезно сказал Рональд, разглядывая простирающийся слева от тракта лес, – а по поводу направления… Вы учитель – вам и решать. Но все же почему именно в эту крепость? В докладе же все описано…

– Кажется мне, что не все. – Глаза магистра холодно блеснули. Блеснули – и снова стали прежними. – Хотя, может, ты и прав, но так как нам, по большому счету, все равно, куда направляться, то почему бы не на восток? Или ты возражаешь?

– Нет, не возражаю. Но ведь мы до сих пор следуем западному направлению.

– Чуть впереди будет развилка, так что придется сделать крюк.

– А почему вы раньше ничего не сказали? Можно было выйти из восточных ворот, – недоуменно спросил Рональд.

– Можешь считать меня чересчур подозрительным, но мне кажется, будто что-то не так… – Фаргред поправил капюшон. – А мое предчувствие подводит крайне редко. Тем более меня не оставляло чувство, что за мной следят, с тех пор как я вернулся в город.

– И вы опять промолчали?

– Да. Не стоит ворошить осиное гнездо; по крайней мере, раньше времени. Может, мне и вправду показалось. Кстати, вон, – магистр показал рукой вперед – видишь то дерево? Сразу за ним будет развилка.

До высокого, одиноко стоящего дерева они добрались довольно быстро. Фаргред остановил коня, спрыгнул на землю и, достав кинжал, начал чертить на земле какие-то знаки под непонимающим взглядом юноши. Чем дольше магистр занимался изобразительным искусством, тем недоуменнее становился взгляд его ученика. Наконец Рональд не выдержал и спросил:

– Что это? Это ведь не имеет ничего общего с магией ордена?

– Именно так; рад, что ты заметил. – Фаргред нина миг не отрывался от своего занятия.

– Тогда что это? – Парень прищурился, пытаясь разглядеть один особо мелкий символ.

– Одно древнее заклятие, когда-то давно меня ему научила знакомая ведьма, – будничным тоном ответил магистр.

– А, понятно… То есть как это ведьма?! – Рональд даже подпрыгнул в седле.

– Самая обычная ведьма.

– Но ведь… это как… это нормально?

– Вполне. Хотя, думаю, остальные магистры не разделят моей уверенности. – Фаргред поднял глаза на ученика. – Послушай, не все, что мы привыкли считать злом, таковым является.

– Не уверен, что понял вас. – Парень переводил недоверчивый взгляд с таинственного рисунка на учителя.

– Ведьма была вполне доброй старушкой – вязала, нянчила внучат, пекла пирожки… хотя, может, и сейчас этим занимается.

– Да? А в свободное время приносит жертвы и творит темное колдовство?

Магистр улыбнулся, показывая, что оценил иронию.

– Она за всю свою жизнь не обидела ни одной живой души.

– Это она вам сказала?

– Да. Я неправильно выразился. У нее в роду были ведьмы, а она просто знает несколько безобидных ритуалов.

– И вы поверили? – Глаза Рональда широко открылись.

– Естественно, – Фаргред кивнул, – так как не вижу смысла не верить в правду.

– Откуда такая уверенность? Или магистры могут еще и мысли читать? – не унимался Рональд.

– Нет, не могут. Но способны почувствовать, когда человек лжет; не всегда, но способны. – Магистр загадочно улыбнулся. – Еще мы можем чувствовать зло.

– А что, если она обманула?

– Не обманула, я как-то навещал ее пару раз и не заметил следов магии. Думаешь, я должен был убить ее просто за то, что в ее роду были ведьмы?

Рональд молчал, не зная, что сказать. Это было понятно по его растерянному лицу, и тогда магистр продолжил:

– Может, и должен был… но не убил. Тем более она помогала местным жителям и считалась у них в деревне знахаркой. В любом случае, – он встал, вытер кинжал о траву и спрятал оружие в ножны, – что сделано, то сделано. К тому же ее пирожки были очень вкусными, харчи же в местной таверне оставляли желать лучшего, а мне предстояло торчать в тех краях несколько дней. Осуждаешь меня?

– Нет, – после небольшой паузы сказал Рональд, – я считаю, что убивать человека, чья вина не доказана, – неугодное Свету деяние. Прошу простить меня за то, что подверг сомнению ваш поступок.

– Ты умнее и проницательнее, чем кажешься, Рональд. – Фаргред запрыгнул в седло. – Всегда помни о том, что сейчас сказал, и всегда следуй не наветам и чужой воле, а велению сердца.

– Вы всегда так делаете?

– Да, хотя иногда и жалею об этом. – Магистр улыбнулся. – Поехали.

Когда дерево у развилки осталось далеко позади, Рональд не выдержал и озвучил мучивший его вопрос:

– А что это за заклятие?

– Любознательность в молодежи нужно поощрять, – улыбнулся магистр. – Заклятие абсолютно безвредное, если тебя это интересует. Оно сообщит мне, если кто-нибудь последует в том же направлении, что и мы.

– Но символ смоет дождем, вы ведь практически не давили на кинжал…

– Смоет, – магистр кивнул, – и это хорошо. Земля впитала магию, и заклятие осталось на месте, но теперь его никто не заметит, если не будет специально искать. – Видя, что юноша колеблется, Фаргред спросил: – Еще что ты хочешь знать?

– Вы… научите меня этому? – Рональд посмотрел учителю в глаза.

– Возможно, – спокойно ответил магистр, – если хорошо себя проявишь.

Дальше они ехали молча.

Стало уже совсем темно, когда вдалеке показались огни.

– Это трактир, который находится недалеко от дороги, ведущей в нужном нам направлении, – негромко сказал Фаргред. – Никто за нами не последовал, так что можем остановиться там на ночь.

Рональд возблагодарил Свет и облегченно вздохнул, когда услышал эти слова. Тренировки с Драгом и недавние события в таверне дворфа давали о себе знать: глаза юноши слипались, а тело нестерпимо ныло. Но он стоически переносил все это, дабы не показать свою слабость перед магистром, который как ни в чем не бывало скакал рядом. Если для Рональда долгая езда верхом не была чем-то обыденным, а скорее наоборот, то его учитель выглядел так бодро, будто он вовсе не провел целый день в седле.

Трактир имел весьма сомнительный вид и, судя по всему, не пользовался большой популярностью. Вывеска была потертой, и факел рядом с ней не горел, так что Рональд, как ни приглядывался, не смог прочитать написанного на ней. У покосившихся ворот трактира путники отдали лошадей местному конюху, сонному мальчишке, который глазел на Рональда с открытым ртом.

– Если с лошадьми что-то случится, – Фаргред повернул конюха к себе и посмотрел мальчишке прямо в глаза, – я найду тебя и заберу твою душу, – зловеще произнес магистр и улыбнулся самой доброй из всех своих улыбок. Потом хлопнул бледного и дрожащего паренька по плечу и зашагал ко входу в трактир.

– Это было необходимо? – Рональд догнал учителя на полпути. Обернувшись, он увидел, что конюх по-прежнему стоит столбом и мелко дрожит.

– Лишним точно не было, – беззаботно отозвался Фаргред.

– Да парень теперь глаз не сомкнет и будет вокруг наших лошадей всю ночь ходить.

– Вот и славно. – Магистр толкнул жалобно скрипнувшую дверь и зашел в трактир. В ноздри паладинам сразу же ударил резкий запах пота и дешевого пива.

Людей в зале было немного, они вежливо склоняли голову, когда молодой паладин проходил мимо них.

– Чего изволите, благородные господа? – Перед ними будто из-под земли вырос невысокий полный мужчина, судя по всему – хозяин заведения. По его взгляду становилось понятно, что Фаргред был причислен к благородным только благодаря компании паладина.

«Интересно, какой была бы его реакция, узнай он, что рядом с ним стоит магистр», – весело подумал Рональд.

– Господа желают комнату с двумя кроватями и ужин, который принесут туда же, – между тем ответил Фаргред хриплым, зловещим голосом.

Трактирщик вопросительно взглянул на паладина, и юноша кивнул.

– Извольте за мной, я сейчас покажу вашу комнату. – Мужчина поклонился и пошел вперед, показывая путь, на ходу отдав служанке распоряжение насчет ужина.

Комната была небольшой: только две кровати, стол между ними, старенький шкаф и одинокое окно с потрескавшимися ставнями. Хозяин трактира зажег свечи и, остановившись в дверях, сказал:

– Располагайтесь, господа, ужин скоро принесут, – после чего плотно прикрыл за собой дверь.

– Вам нравится пугать людей? – когда шаги трактирщика стихли, спросил Рональд.

– Да, – честно ответил магистр и растянулся на жесткой кровати, – у всех есть свои слабости.

– Достойно ли такое поведение паладина?

– Конечно, – уверенно отозвался Фаргред, разглядывая низкий потолок, – таким образом я помогаю людям быть… чище и не думать о дурных поступках, – с улыбкой добавил он.

Рональд хмыкнул и, расстегнув плащ, принялся стаскивать кольчугу. Ужин не пришлось долго ждать: тихо постучавшись, в дверь вошла миленькая служаночка лет двадцати и, краснея, поставила поднос с двумя порциями мясной похлебки, толсто нарезанной колбасой и краюхой хлеба на стол. Несмотря на невзрачный вид, пахла еда довольно аппетитно, что весьма обрадовало Рональда. По внешнему виду трактира он уже решил, что кормить их будут непонятно чем.

– Что господа желают пить? – робко спросила она, не поднимая глаз.

– Крови, – небрежно брякнул Фаргред, и две пары изумленных глаз уставились на него. Если глаза Рональда были просто широко открыты, так же как и его рот, то карие глаза служанки готовы были выпасть из глазниц и закатиться под стол. Губы девушки побледнели, и она, отступив на два шага, поспешно забормотала молитву Свету, явно собираясь упасть в обморок. Но, видимо, передумала и поспешно спряталась за стул паладина, вцепившись в спинку так, что костяшки пальцев побелели.

– Господин изволит шутить, – справившись с собой, как можно спокойнее сказал Рональд, обращаясь к служанке.

– Как твое имя, дитя? – Магистр сел на кровати и пристально посмотрел на девушку.

– Ли-лия, – неуверенно ответила та.

– Не стоит бояться меня, Лилия. – Фаргред встал и подошел к дрожащей девушке, – рядом со мной паладин, слуга Света. Он не даст моей демонической сущности возобладать, так что вам нечего бояться… – сказал он загадочно, – пока что. – С этими словами он плотоядно облизнулся.

Рональд даже не заметил, как бледная девушка оказалась у двери.

– Принеси вина. – Донельзя довольный собой лорд Драуг снова лег на кровать. – И только попробуй притащить разведенную дрянь! Пошевеливайся, пока я не начал сердиться.

Когда перепуганная девушка скрылась за дверью, Рональд с укоризной посмотрел на учителя.

– И зачем было все это говорить? – спросил он.

– Для того чтобы нам принесли лучшее вино, принесли быстро и не пытались надуть, когда будем расплачиваться.

– Вы чего-то недоговариваете?

– Мудреешь прямо на глазах. – Магистр сел. – Подумай сам, – продолжил он, – если нас будут искать, то первым делом станут проверять все трактиры, так?

– Так, – согласился юноша, все еще не понимая, куда клонит его учитель.

– И конечно же завтра все разговоры будут только о паладине и его странном спутнике. – Фаргред дождался, пока Рональд снова кивнет, и продолжил: – А утром все будут уверены, что мы отправились на запад. Собственно, за этим мы сюда и приехали.

– То есть как на запад? – недоуменно спросил Рональд.

– То есть так: сядем на лошадей и поскачем на запад.

– Но ведь… – Юноша не договорил.

– Ехать отсюда по тракту не очень разумно, так что мы чуть вернемся назад, а дальше пойдем по одной узенькой тропинке, которую я заприметил по дороге, – магистр перешел на шепот, – двинемся по ней и через денек-другой выйдем на тракт.

– Вы уверены, что она приведет нас куда надо?

– Думаю, да; скорее всего, где-то на ней будет развилка. Мне кажется, я уже там ходил.

– Скорее всего? Но… – В дверь снова постучали, затем она слегка приоткрылась, и в комнату осторожно заглянула Лилия.

– О, моя аппетитная девочка, ты вернулась. – Услышав слова Фаргреда, девушка, стараясь на него не смотреть, стремительно подошла к столу, поставила кувшин вина и две глиняные кружки, после чего, быстро поклонившись, почти бегом покинула комнату.

– И подслушивать тоже не будет, – промолвил магистр. – Ты что-то хотел спросить?

– Уже нет. – Рональд пододвинул к себе миску с похлебкой. – Если вы считаете, что так надо, значит, так и поступим.

– Именно это я и хотел услышать. В награду за понимание я покажу тебе то заклятие, но сначала мы поедим. – Фаргред налил себе вина.

– Давайте не сегодня, завтра рано вставать, а сейчас уже поздно… – Голос юноши, против его воли, прозвучал жалобно.

– Хорошо; тем более практика показывает, что после дня, проведенного в седле, новые знания усваиваются не лучшим образом. Особенно если это для тебя в новинку.

Они быстро покончили с ужином и легли спать. Но перед сном Фаргред велел ученику повесить ножны с мечом на спинку кровати.

– Мало ли что может случиться ночью, – вот и все, что сказал магистр.

Рональд не осмелился ослушаться странного совета. Подумав, он решил, что если человек с таким характером, как у его учителя, умудрился дожить до своих лет, то его опыту вполне можно доверять.

Юноша так устал, что почти сразу заснул. Проснулся он от каких-то странных щелчков, а приоткрыв глаз, увидел, как в тусклом свете луны блеснуло лезвие занесенного над ним меча. Еще толком не проснувшись, Рональд скатился с кровати, краем глаза заметив, что в одеяле магистра торчат три каких-то палки. Парень кубарем закатился под стол и, приподняв его над собой, бросил в сторону нападавшего, а сам метнулся к кровати, на спинке которой висели ножны с верным клинком. Выхватив меч из ножен, Рональд с удивлением обнаружил, что из-под брошенного стола выбирается фигура в золотом плаще, а в дверях застыли три темных силуэта. В темноте блеснули наконечники арбалетных болтов. Не успел юноша пожалеть о скоротечной и бесславной кончине магистра, да и о своей неминуемой смерти тоже, когда дверцу старого шкафа, стоящего в правом углу комнаты, сорвало с петель, и она с треском врезалась в поднимавших арбалеты людей.

Одна стрела со звоном разбила окно, вторая вонзилась в спинку кровати, пробив ту насквозь. Куда попала третья, Рональд не увидел, потому что мгновенно кинулся на оглушенных дверцей людей и в стремительном выпаде поразил в грудь ближайшего. Удар получился столь сильным, что клинок почти по рукоять вошел в тело. Первый раз за свою жизнь юноша убил человека, но прислушиваться к своим чувствам не было времени. Ученик магистра тут же пригнулся и выпустил меч, чтобы уклониться от ножа, просвистевшего у него над головой.

Юноша метнулся в одну сторону, потом резко кувыркнулся в другую и оказался рядом со стулом. Рональд замахнулся им, ища глазами цель, но перед ним стоял лишь магистр с окровавленным клинком в руках, а у его ног лежали два трупа. Голова одного из убитых медленно подкатилась к Рональду и ткнулась носом ему в ногу. Фаргред мотнул головой за спину парня, и тот, вспомнив о фигуре в золотом плаще, резко обернулся, занося стул над головой, но тут же опустил его.

Стало понятно, куда попала третья стрела: неизвестный в плаще паладина лежал лицом вниз, оперенное древко торчало из его шеи. Темное пятно стремительно растекалось под неподвижным телом. Магистр неспешно подошел и молниеносным движением вонзил клинок под левую лопатку и без того уже мертвого противника.

– Да простит его Свет, – сказал магистр, высвобождая клинок, и Рональду показалось, что во взгляде учителя на секунду проступили жалость и грусть; проступили и тут же исчезли. Юноша хотел было что-то сказать, но по лестнице застучали шаги, и в комнату аккуратно заглянул трактирщик. Увидев, что поединок окончен, он тут же бросился в ноги к «благородным господам» и принялся лепетать, что он «ни сном ни духом, что происходит. Приехал, мол, паладин, сказал, что ищет друга, а тут вон оно как, беда-то какая, беда-беда…»

– Замолкни и принеси свечей, – оборвал его Фаргред, и донельзя обрадованный тем, что остался жив, трактирщик бросился исполнять приказание.

– Кто это? Почему напали? – Рональд с трудом перевел дыхание.

– Сейчас посмотрим, – равнодушно отозвался магистр.

– Кстати, – юноша справился с эмоциями, – давно ли магистры начали спать в шкафах?

– С тех самых пор, как начали питаться младенцами, – мрачно отозвался Фаргред. – Я почувствовал, что небольшой отряд у развилки разделился на две части, и стал ждать. Когда по лестнице загрохотали шаги, я счел нужным временно сменить не слишком-то мягкую постель на уютный, пусть и пыльный шкаф. – Магистр перевернул тело в золотом плаще на спину.

Рональд чуть не вскрикнул, увидев Риннелерионена. Удивленные, навсегда застывшие зеленые глаза смотрели прямо, рот был приоткрыт, и по тонким губам бежала струйка крови. Свет луны был тусклым, но узнать эльфа было несложно.

– Тесен мир. – В голосе лорда Драуга не было сожаления.

– Что все это значит?! – Рональд все еще не мог поверить в происходящее.

– Это значит, что я был прав. – Фаргред обернулся к стоящему в дверях хозяину трактира. – Посвети-ка на этих. – Магистр подошел к трем телам, лежащим у входа в комнату, но неизвестные с арбалетами так и остались неизвестными.

– Тащи ведро с водой и тряпку, – магистр снова обратился к бледному хозяину трактира.

Рональд сидел на стуле, допивая остатки вина, и смотрел, как пятый магистр ордена Зари, лорд Фаргред Драуг, деловито шарит по карманам убитых и срезает с поясов кошельки. Оставалось только догадываться, где человек благородного происхождения приобрел подобную привычку.

– Военный трофей, – перехватив взгляд ученика, отозвался тот.

Не найдя у троицы ничего интересного, магистр снова подошел к мертвому эльфу и после недолгих поисков вытащил из поясной сумки Риннелерионена помятое письмо без печати и герба. Тут в комнату снова вошел трактирщик: в одной руке у него было ведро с водой, в другой он держал тряпку, которую тут же бросил на пол, чтобы ловко поймать брошенный ему кожаный кошелек, до недавних пор принадлежавший одному из мертвецов.

– Трупы вытащить и сжечь, комнату привести в порядок и держать рот на замке, – коротко сказал Фаргред.

– Добрый господин, – слово «добрый» явно далось мужчине с трудом, – паладин ведь, нехорошо как-то.

– Тебе заплатили не за размышления о добре и зле, а за работу, – отрезал магистр, – тем более это не паладин, он просто украл где-то плащ ордена. Можешь спросить у моего спутника. Рональд, закусив губу, кивнул.

– Что ж это творится-то, – сокрушенно покачал головой трактирщик и, высунувшись в коридор, махнул рукой. Через мгновение в комнате появились местный вышибала и Лилия, которая тут же уставилась на Фаргреда так, будто он лично на ее глазах голыми руками разорвал четверых несчастных.

Магистр весело подмигнул девушке и снова посмотрел на хозяина таверны.

– Мы пока спустимся вниз, пусть девушка принесет нам еды. Когда управитесь – сообщи. – И, не дожидаясь ответа направился к двери. Рональд, на ходу застегивая пояс с ножнами, поспешил за учителем.

Они быстро перекусили, под настороженным взглядом служанки. Рональду, наблюдавшему, как трактирщик и его помощник через черный ход выносят завернутые в плащи тела на задний двор, кусок в горло не лез, поэтому он лишь чуть-чуть пожевал хлеб, запив его вином. После того как с неприятным делом было покончено, вышибала и Лилия пошли отмывать комнату, а хозяин, подойдя к столу, сказал:

– Тела мы вынесли, комнату отмоем… вот. – Он протянул Фаргреду свернутый золотой плащ.

– Сожгите вместе с телами. – Магистр исподлобья глянул на мужчину. – Я думаю, ты и сам понимаешь, что в твоих же интересах помалкивать о случившемся. Нападение на мирных путников, да еще и конфликт между паладинами, пусть один из них и оказался не тем, за кого себя выдавал… такое не пойдет на пользу репутации твоего заведения.

Мужчина кивнул и ответил:

– Никто ни о чем не узнает, постояльцев нынче немного. Я им сказал, что один из посетителей перепил и устроил дебош. Так что никто не покидал комнат, а окна на задний двор не выходят. С телами мы, как вы велели, разберемся.

– Тебе не надо объяснять, что будет, если кто-то проболтается? – Пальцы магистра многозначительно сомкнулись на рукояти лежащего рядом меча.

– Никто не проболтается, Светом клянусь! Только не губите! – Мужик рухнул на колени и с мольбой уставился на Рональда.

– Сдержите слово – и никто не пострадает, – мрачно сказал юноша.

– Если кто-то будет искать нас, скажешь, что, мол, были, но только поели, купили провизии и ускакали на запад. Понял? – Фаргред выразительно заглянул трактирщику в глаза, и тот поспешно закивал. – А если спросят про тех, кто пришел за нами, – объяснишь, что рассказал им то же самое, и они отправились за нами.

– Почему они напали на нас? – спросил Рональд, когда они ехали обратно по дороге, приведшей их в злополучный трактир.

– Я же говорил, грядет что-то нехорошее, – мрачно ответил магистр. – Перед тем как отправиться в крепость Соколиное Перо, Бренден заходил ко мне домой и оставил для меня письмо. А не особо давно туда же приходил Риннелерионен, да пожрут его потроха демоны, – Фаргред зло сплюнул, – выдавая свой визит за попытку посвататься к живущей там эльфийке.

– Вам не жаль его? Может, он и правда хотел жениться?

– Парень, наивность и вера в добро – это, конечно, очень хорошо. Но всему есть свои пределы, – наставительно произнес магистр. – Он не только предал наш орден, но и поднял руку не просто на невинного, а на паладина. Кстати, если бы не заклятие старой бабушки да даст ей Свет здоровья, – у меня, а точнее, у нас были неплохие шансы остаться в том безымянном трактире навсегда. Так что эльф знал, кто мы, и знал, что Бренден что-то раскопал. – Фаргред задумался, а потом добавил: – Тем более этому недостойному эльфийскому выродку женщины были неинтересны; по крайней мере, его никогда не видели с ними.

– Может, он дал обет? – рассеянно отозвался Рональд.

– Угу… и завтрак с ужином. – Лорд Драуг хмыкнул.

– Стало быть, кто-то хотел нас убить… но зачем? Что мы такого сделали?

– Скорее всего – ничего. Проблема в том, что мы хотим сделать. О нашей старой дружбе с Бренденом многие знают, а тут некая таинственная личность узнает, что накануне отъезда он оставил для меня что-то… стало быть, за ним следили. – Фаргред почесал подбородок. – Что же старый друг такого нашел?

– И каков теперь наш план?

– Пока будем придерживаться старого, тем паче что по западному тракту рыскает еще один отряд. Думаю, мы что-нибудь сможем узнать в Соколином Пере, хотя не исключено, что нас там уже ждут.

– Но возвращаться нам точно нельзя!

– Верно. Стало быть – вперед и только вперед; кстати, сними-ка пока свой плащ и надень вот этот. – Магистр протянул ученику обычный, слегка потрепанный плащ коричневого цвета.

– А почему вы спрятались именно в шкаф? – с интересом спросил Рональд, пряча свой золотой плащ в мешок. – Ведь могли бы просто призвать броню и накрыться одеялом – доспехи веры не пробьет даже арбалетный болт!

– Из-под одеяла нельзя появиться столь же эффектно, как из шкафа, – как ни в чем не бывало отозвался Фаргред. – Кстати, ты ведь впервые убил человека?

– Да, – нехотя ответил Рональд.

– Как ощущения? – будничным тоном поинтересовался магистр.

– Никак. – Убийство человека и вправду не вызвало у юноши каких-либо чувств. Он знал, что если бы не убил он – убили бы его. Но все равно юный паладин злился на себя – злился за то, что не испытывает тоски, жалости и даже той пустоты, про которую обычно пишут в книгах.

– Вот и замечательно. – Лорд Драуг сказал это так, будто ученик только что подарил ему бочку вина.

– Замечательно?! Что в ЭТОМ замечательного?

– Я рад, что ты, мой ученик, не стал распускать сопли, стенать и всячески сожалеть о содеянном.

– Но я же убил человека! – Рональд растерялся еще больше.

– Ты защищался. Тем более ты убил не человека, а тварь, которая хуже дикого зверя, ибо не может считаться человеком тот, кто готов за пару монет отнять чужую жизнь. Кто знает, скольких он убил и скольких еще убил бы, не останови ты его. Так что, Рональд, совершенный тобой поступок, без сомнения, угоден Свету.

Рональд лишь покачал головой и усмехнулся. Философия магистра порой поражала его воображение, но он не мог не согласиться, что в чем-то учитель прав. «Он всегда прав, просто я не все понимаю», – подумал парень. Когда с переодеванием было покончено, юноша взглянул на медленно светлеющее небо и решил, что старый дворф оказался прав: приключений будет с избытком… если, конечно, они доживут до этого.

Глава 4

Уже четвертые сутки они ехали по узкой лесной тропе. Рональду порядком надоели леса и ночевки на голой земле, когда единственная крыша над головой – колыхающиеся от ветра кроны деревьев. Более того, ночной лес был полон звуков: шорохи, скрип веток, шелест листвы, возня ночных животных и уханье сов не давали юноше как следует выспаться. На третий день Рональд начал к этому привыкать, но все же надеялся, что учитель в скором времени надумает заехать в какую-нибудь деревню. Тем более их припасов хватит еще только на два-три дня. Мышцы юноши болели: мало того, что приходилось находиться постоянно в седле, так еще наставник не велел ему снимать кольчуги.

– Но что может случиться в лесу? – недоумевал юный паладин.

– Все, что угодно. – В голосе Фаргреда не было безоговорочной уверенности в том, что за деревьями их может поджидать опасность. Магистр лучезарно улыбался, и Рональду начало казаться, будто наставник просто решил его помучить.

– Прямо-таки все, что угодно? – переспросил он, подражая манере Драга.

– Абсолютно, – твердо ответил Фаргред. – А если все-таки ничего не случится, то не отчаивайся: ношение кольчуги, даже в мирное время, укрепит твои мышцы, а страдания, которые ты испытываешь, закалят твой дух.

Рональду не оставалось ничего другого, кроме как скорбно вздыхать, бросать на учителя злобные взгляды и возносить молитвы Свету о том, чтобы тот послал в голову одного из верных своих слуг блестящую идею – дать отдых ученику и лошадям. Но если такая идея и была в мыслях у магистра, то он ее тщательно скрывал, всем своим видом показывая, что готов ехать дальше столько, сколько придется, и даже понести на себе коня, если тот не сможет идти.

«Из стали он, что ли, сделан», – в который раз задумывался Рональд. Дело было не только в том, что магистр отлично держался в седле и совершенно не выказывал признаков усталости. Каждый вечер, когда они останавливались на ночлег, Фаргред брался учить юного паладина владению мечом. Лорд Драуг признавал лишь один способ обучения – практику. Рональд сначала пытался считать, сколько раз хищное острие клинка магистра грозило ему смертью, но это происходило слишком часто, и он вскоре сбился, а потом вообще забросил эту идею. Даже без своей брони и оружия, наделенных божественной силой, Фаргред с легкостью уходил от всех его атак, лишь изредка поднимая клинок, чтобы стремительно атаковать. Рональд пробовал все: он считал себя вполне сносным бойцом и атаковал магистра всеми приемами, которые только знал. Но тщетно; миг – и, грозно сверкая в свете луны, клинок учителя снова оказывался прижатым к его телу. Они тренировались подолгу, и, когда юноша просто валился с ног, магистр был бодр и весел.

– Кто учил вас владеть оружием? – спросил Рональд, когда они в очередной раз остановились, чтобы дать лошадям отдых.

– Кто только не учил… Сначала – отец, а если у него были… дела, – Фаргред усмехнулся, – то я просил кого-то из его друзей – к примеру, Драга. Потом меня учили в ордене, затем я оттачивал приобретенные знания на практике. Я почти пять лет провел на границах Империи в постоянных стычках с нашими беспокойными соседями. Когда я вернулся в Хагенрок и стал магистром, то периодически скрещивал клинки с остальными членами совета, это помогло мне освоиться с теми дарами, которыми наградил меня Свет. – Магистр перевел дух и задумчиво посмотрел на звездное небо. – Затем – снова приграничные крепости: орки, огры, люди, иногда – демоны.

– Демоны?! Вы видели живого демона? – Рональд не смог скрыть недоверия.

– Не только одного, и не только видел, – Фаргред хмыкнул и потрепал Грома по мощной шее, – ты тоже наверняка столкнешься с ними. Но не волнуйся: ты ведь в курсе, что клинки паладинов могут с одинаковым успехом разить как людей, так и не людей?

– Да, нам говорили.

– По мне, так наемники, которые любят ошиваться в трактире нашего общего рыжебородого друга, – куда более грозные противники, нежели некоторые из порождений бездны.

– Наемники – страшнее демонов? – Рональд недоверчиво посмотрел на учителя.

– Все познается в сравнении. В мире обитают существа, с которыми в одиночку не справится даже магистр. Но на наше счастье, они предпочитают не выползать из своих нор и крайне редко балуют людей своими визитами.

– Скольких вы убили? – В глазах Рональда зажегся мальчишеский интерес.

– Кого? Демонов или вообще? – Фаргред сорвал травинку и задумчиво повертел ее в руках.

– Сначала демонов, а потом и вообще.

– Хм… – Магистр сунул травинку в зубы. – Демонов – около двадцати, но они не были на вершине иерархии, лишь однажды нам с Бренденом и Энберном пришлось сразиться с весьма сильным противником.

– Историк ордена ничего не рассказывал нам об этом, – с сомнением сказал Рональд.

– Есть вещи, о которых, до поры до времени, лучше не знать.

– Стало быть, не расскажете… – расстроенно протянул парень.

– Расскажу, но не сейчас. Не стоит на ночь глядя говорить о таких вещах. – Магистр глубоко вдохнул вечерний прохладный воздух.

– А как насчет «вообще»? – напомнил юноша.

– Вообще… не знаю, Рональд… много, очень много. – В голосе Фаргреда не было грусти.

– И вам никого не было жалко? – Юноша невольно поежился, вспомнив о том, как первый раз убил человека.

– Паладин не обратит свой клинок против невинных, – твердо сказал магистр, – стало быть, и жалеть мне некого.

– Откуда вы знаете, были они невинными или нет?

Лорд Драуг грустно улыбнулся.

– Реальность такова, мой ученик, что невиновных – нет, все определяет лишь степень вины.

На этом их разговор оборвался. Магистр снова начал напевать очередную похабную, совершенно бесстыдную песенку, а Рональд задумался над тем, что сказал ему учитель. Точнее, пытался задуматься, так как некоторые из куплетов попросту вводили юного паладина в ступор и заставляли его краснеть.

Клинок метнулся к груди Фаргреда, но тот легко отпрыгнул назад, затем сделал быстрый шаг в сторону, уходя от рубящего сверху и снова отскакивая от очередного укола. Рональду удалось подцепить ногой комок грязи, и он швырнул его в лицо магистру. Меч лорда Драуга молниеносно взметнулся, и рассеченный пополам комок не задел его. Магистр довольно усмехнулся, оценив задумку ученика, и тут же неуловимым движением увел клинок парня в сторону, быстро шагнул вперед, схватил левой рукой застежку его плаща и рванул на себя. Рональд избежал сокрушительного удара лбом по носу только из-за того, что бой был тренировочным и учитель не хотел его калечить.

– Уже лучше, – похвалил ученика Фаргред, и юноша, поняв, что тренировка закончилась, с облегчением сел на холодную землю.

– Но недостаточно хорошо, – выдохнул он, отдуваясь.

– Почему же: для твоего возраста – совсем не плохо. – Фаргред, сорвав пучок травы, принялся протирать благородное лезвие своего меча. – Однако не ожидай, что я начну хвалить тебя.

– Дождешься от вас…

– Когда-нибудь, может, и дождешься. – Фаргред закончил со своим занятием и отправил меч в ножны. – Ложись спать, – магистр сел у разведенного костра, – я разбужу тебя, когда придет твоя очередь.

Несмотря на безлюдность окружающей местности, они тем не менее всегда спали по очереди. Их передвижение замедлилось, так как приходилось делать привалы и днем, зато они были все еще живы. Хотя ничего, по мнению молодого паладина, им не угрожало, но… «Мало ли», – как сказал магистр.

Когда пришла очередь Рональда дежурить и Фаргред уснул, парень поближе сел к огню. Он достал из сумки небольшую книгу, которую дал ему учитель. В книге описывались различные демоны, их привычки, слабые и сильные стороны, было там написано также про орков, огров, эльфов, даже про чернокнижников. Кое-где имелись заметки, вписанные между строк. Костер давал не много света, поэтому юноша по большей части рассматривал рисунки. Гром недовольно фыркнул, а кобыла Рональда тревожно всхрапнула. Тихий, едва заметный шорох заставил ученика магистра отложить книгу. Рональд насторожился. Поначалу он решил, что это всего лишь очередной ночной зверек выполз из норы. Хрустнула сухая ветка, и юноша отчетливо услышал шаркающие шаги. Они раздавались все ближе и ближе, но вдруг внезапно прекратились. Паладин рывком встал на ноги, держа в руках меч, который он, по наставлению учителя, заранее вытащил из ножен. Парень прислушался, но вокруг снова была лишь тишина… абсолютная тишина, все звуки ночного леса пропали. Рональд затаил дыхание и принялся вглядываться во тьму. Он с каждым ударом сердца все больше убеждался в том, что во мраке, вокруг костра, ходит отнюдь не зверь.

– Не бойся, – раздался за спиной тихий и знакомый голос, однако юноша подскочил как ошпаренный и направил меч на стоявшего за ним магистра.

– Они чувствуют страх. – Фаргред рукой отвел клинок парня в сторону.

– Кто – они? – Рональд сглотнул и еще пристальней стал вглядываться в темноту.

– Местные жители, – последовал неопределенный ответ, – они идут за нами уже второй день.

– Но… Как? Почему вы молчали?

– Они не нападали, а гоняться за ними по лесу – бесполезная трата времени.

Фаргред принюхался: едва уловимый запах тлена коснулся ноздрей магистра. Прислушавшись ко внутренним ощущениям, лорд Драуг положил ладонь на рукоять меча.

Опять хрустнула ветка, и юноша тут же повернулся на звук.

– Кто эти жители? – Рональд нервно облизал губы, затем быстро присел и поднял лежащий неподалеку щит.

– Понятия не имею, но намерения у них явно не добрые, – честно признался магистр, – я чувствую зло.

Фаргред вытащил из костра горящую хворостину, сделал два шага вперед, замахнулся и неожиданно бросил импровизированный факел в совершенно другом направлении. Рональд охнул, а его учитель замысловато выругался: свет пламени выхватил из ночной тьмы силуэты, чем-то напоминающие людские. Одежда «местных жителей» была изодрана так, что определить, что на них надето и какого это цвета, не представлялось возможным. Однако стоило посмотреть на лица этих существ, чтобы понять – они не люди. Может, они когда-то и были людьми, а может, просто надели на себя то, что сняли со своих жертв. Телосложение тварей напоминало человеческое, но руки намного длиннее и свисали до колен. Тонкие пальцы заканчивались длинными когтями. Головы тоже похожи на человеческие, хотя столь отвратительных рож Рональд, пожалуй, еще не встречал. Их редкие, растрепанные волосы торчали в разные стороны, высокие, морщинистые лбы с широкими надбровными дугами не имели бровей, неестественно большие и круглые глаза были абсолютно белыми. На месте носа чернели две узкие впадины. Губы отсутствовали, чего нельзя сказать о клыках: длинные, острые, отталкивающе мерзкого желто-коричневого цвета. Пасти были чуть приоткрыты, и с их уголков непрерывно капала тягучая слюна.

– Экие милашки, – подал голос Фаргред, когда твари поспешно отпрянули от горящей палки во тьму. – Долг паладинов велит нам искоренять подобных тварей. На счет «три» я побегу вперед, а ты прикрывай мне спину. Лошади наших гостей вряд ли интересуют, так что о них не беспокойся.

– Может, попробуем ускакать? – Рональд прекрасно помнил клятву, данную при вступлении в орден, которая обязывала паладина бороться со злом, где бы оно ни было. Но здравый смыл подсказывал юноше, что вступать в бой с подобными тварями, да еще и ночью, – не лучший вариант самоубийства.

– Долг – превыше всего, – отрезал Фаргред.

Рональд выругался.

– Итак, – уверенный голос учителя немного взбодрил юношу, – раз!

Тьму прорезала вспышка мягкого золотого света, и уверенность юноши как ветром сдуло: со всех сторон к ним приближались неведомые существа. Парень запоздало сообразил, что после вспышки свет не погас и теперь мягкими волнами исходит от сияющих золотом доспехов магистра, который уже снес голову ближайшего противника длинным полутораручным мечом, а горящим золотым пламенем и ударом щита отбросил сразу двух тварей.

– А где же «два» и «три»? – Рональд развернулся и мощным ударом развалил голову самой прыткой и в то же время невезучей бестии. Как дела у магистра, смотреть времени не было, поскольку у парня и своих забот появилось с избытком. Сразу три из них неожиданно резво выскочили к костру, и одна тут же упала с проломленным черепом, так как не сочла огромного коня магистра своим противником. Лошадь Рональда беспокойно пританцовывала, то и дело шарахаясь в разные стороны.

– Свет да очистит вас! – раздался голос Фаргреда, и яркая вспышка разорвала тьму. Твари, прикрывая когтистыми лапами глаза, отступили, чем не замедлили воспользоваться паладины: один из ночных гостей тупо уставился на свои кишки, которые смердящей кучей лежали у его ног, второй противник, открыв ужасную пасть, рывком устремился к человеку. Но вместо теплой плоти ощутил во рту холодную сталь, и отливающий золотом клинок вышел у него из затылка. Рональд ударом ноги отпихнул мертвого врага и оглянулся.

Все-таки дела магистра были не в пример лучше, чем у него: Фаргред буквально шел по трупам, каждый удар его горящего меча сопровождался леденящим душу воем сраженной твари. Вот щит магистра распался золотыми искрами, и он поднял левую руку:

– Узрите величие Света и сгиньте в лучах Его! – Глаза лорда Драуга загорелись золотым огнем, и точно такое же пламя, сорвавшись с его пальцев, с ревом устремилось вперед, превращая в пепел все, чего касалось.

Дальше смотреть за действиями наставника времени не было, да и не на что уже было смотреть. Все твари, что находились перед пятым магистром ордена Зари, сражены его мечом или превратились в прах. Рональд отсек тянущуюся к нему когтистую лапу, быстро резанул по страшным глазам, а затем сбил с ног ударом щита еще одного противника. Затем юный паладин воззвал к Свету, и вспышка ослепила наседающих на него тварей. Парень вздохнул: все-таки до мастерства магистра ему было далеко; но неведомые исчадия Тьмы вновь с противным визгом закрыли свои уродливые морды руками, и юноша, бросившись вперед, рассек ближайшего противника от ключицы до середины груди. Гром встал на дыбы – и очередное чудовище упало с проломленной подкованным копытом головой. Рональд присел, уклоняясь от тянущихся к нему рук-лап, и ударом снизу вверх распорол живот жаждущему крепких объятий уроду. Внезапно сразу несколько когтистых пальцев вцепились в его щит и резко дернули на себя. Юноша упал, и тут же пара клыкастых пастей метнулась к его горлу, но парень даже испугаться не успел, так как в этот же миг золотой щит магистра с шипением снес голову одной твари, а другой оставил лишь нижнюю челюсть. Остальные любители человечины отпрянули. Рональд, проворно откатившись, вскочил на ноги, одной рукой поднимая меч, а другой пытаясь стереть с лица вязкую и неприятно пахнущую кровь нападавших. Фаргред встал между учеником и порождениями Тьмы. Доспехи магистра тоже были в крови, которая с шипением испарялась с них. «Ничто не затмит сияние Света», – пришла на ум юноше фраза одного из паладинов. Между тем твари, видимо осознав, что их смерть – лишь вопрос времени, решили поспешно отступить, однако их мечты о бегстве не сбылись.

– Никто и ничто не скроется от возмездия! – Голос магистра напоминал раскаты грома, и снова сорвавшееся с его руки пламя стремительно принялось пожирать тех, кто сам хотел насытиться этой ночью.

Рональд сидел у ровно горящего костра и молча наблюдал, как пораженные клинком паладина твари, до которых не добралось пламя магистра, неизбежно обращаются в прах.

– Так кто же они были? – этот вопрос не давал юноше покоя.

– Очередное порождение бездны и черной магии. – Магистр презрительно сплюнул на почти иссохший труп. – Теперь они больше ни на кого не нападут.

– Думаете, мы всех убили?

– Всех, – уверенно заявил Фаргред.

– Откуда такая уверенность? – Рональд встал и, чуть отойдя в сторону, поднял свой щит, сбрасывая на землю все еще вцепившиеся в него руки.

– Никто не скроется от возмездия, – повторил магистр, – точнее, никто не скрылся. Я это чувствую.

– Хоть какие-то хорошие новости.

– Это еще не все новости.

– Надеюсь, все новости одинаково хороши? – Рональд вновь сел к потрескивающему костру и подбросил в него пару сухих веток.

– Как посмотреть. По мне – так вполне нормальные. – Фаргред улыбнулся. – Думаю, через пару дней мы выйдем на тракт, и если я не ошибаюсь, то к концу третьего дня нам удастся поспать в кроватях, а не на плащах.

Рональд облегченно вздохнул: сон на кровати сейчас казался ему едва ли не пределом мечтаний. Судя по всему, чувства отразились у него на лице, так как улыбка магистра стала еще шире.

– Надень-ка свой золотой плащ, – сказал Рональду учитель к вечеру третьего дня. – Скоро будет деревня. Места тут дикие, двух незнакомцев люди станут опасаться, может получиться нехорошо.

– Что значит – нехорошо? – Ученик магистра полез в сумку за своим золотым плащом.

– Все, что угодно: может, подумают, что мы бандиты, и нападут; может, им понравятся лошади или наше оружие; а могут с испугу выстрелить из лука… в любом случае – приятного мало. А вот если один из путников – паладин, то тут уже другой разговор, – закончил Фаргред, и Рональд счел подобное объяснение более чем убедительным.

Когда они подъехали к деревне, уже наступила ночь. Скопление небогатых домиков было огорожено невысоким частоколом, кое-где виднелись сторожевые вышки, к стенам прикреплены факелы. Тропинка, по которой ехали путники, привела их прямо к воротам. Как и говорил магистр, люди сначала насторожились, но, увидев расшитый золотом плащ, немного расслабились и опустили оружие, с любопытством разглядывая паладина. Обязанности стражников выполняли в основном местные жители: сразу бросалось в глаза, что им привычнее держать в руках мотыги и лопаты, нежели оружие. Хотя на стене и стоял человек в доспехах Империи; именно он заговорил первым:

– Не сочтите за дерзость, господа, но не мог ли тот, кто носит золотой плащ, показать нам свой клинок. – Голос у человека был хриплый и страшно усталый.

Рональд взглянул на магистра, и тот едва заметно кивнул. Юноша медленно вытащил свой меч из ножен, демонстрируя стражникам горящее бледным золотым пламенем лезвие.

– Приветствую вас, паладин. Простите, что подверг сомнению вашу принадлежность к ордену. – Человек на стене склонил голову. – Я Ларг, десятник, отвечаю за охрану деревни Верхние Норы.

– Ничего страшного, – видя, что магистр не собирается говорить, отозвался парень. – Мое имя – Рональд де Гош. – Он видел, что взгляды стражников обратились к Фаргреду, но не знал, что сказать.

– Ред из «Волчьей стаи», наемник, – коротко произнес магистр, обведя людей надменным взглядом.

– Дурная слава бродит о «Стае». – Ларг, прищурившись, смотрел на Фаргреда.

– Слухами земля полнится, – невозмутимо парировал лорд Драуг.

– Этот человек нанят орденом и сопровождает меня в пути. – Рональд решил вмешаться.

– Хм… все знают, что наемники из «Стаи» – люди слова. – Ларга не так-то просто было убедить. – Коли ты и правда оттуда, то можешь ли доказать это?

– Твоя отрубленная голова, привязанная к стремени моего коня, будет хорошим доказательством? – оскалился лорд Драуг. – Повезло тебе, что я работаю на орден, иначе выпотрошил бы вас просто ради забавы. – С этими словами магистр снял куртку и, закатав рукав плотной темной рубахи, поднес руку ближе к факелу, чтобы все могли рассмотреть татуировку, которая начиналась у запястья икончалась у локтя. Это была татуировка северных народов; насколько было известно Рональду, право носить подобное изображение давалось лишь великим воинам, не раз доказывавшим свою доблесть и отвагу. Оскаленная волчья морда злобно уставилась на окружающих.

– Доволен? – небрежно спросил Ларга магистр. – Даже в такой дыре, как ваша, должны знать, что все волки из «Стаи» носят этот символ на руке.

Это было правдой, «Волчья стая» включала в себя лишь лучших воинов; правда, не все они были адекватны, но наемников ценят не за аналитический ум…

– Стало быть, Ред… что ж… – Ларг дал своим людям знак, и ворота открылись. – Значит, вы к нам из ордена? Долго же добирались, я отправлял гонцов пару недель назад.

– Когда я покидал стены цитадели ордена, ни о каких гонцах из окрестных деревень не было речи. – Рональд вопросительно глянул на учителя, и тот покачал головой.

– Как это – не было? А вы тогда здесь зачем? – удивился Ларг.

– Я выполняю поручение ордена, а в вашу деревню мы заехали пополнить припасы и отдохнуть.

– Значит, не доехали ребятки… – Стражник провел ладонью по усталому лицу.

– Что случилось-то? – спросил магистр.

– А? Ах да. – Ларг поднял полные грусти глаза на путников. – Меньше месяца назад началось все. Прибежала Кара, дочка кузнеца из Нижних Нор. Это деревенька, поменьше нашей, находится не очень далеко отсюда. – Стражник махнул рукой в сторону. – Стало быть, прибежала она, вся в крови, одежда оборвана. Толком сказать ничего не могла, бормотала что-то о некромантах, нелюдях и мертвецах.

Фаргред выразительно посмотрел на Рональда, и парень кивнул.

– В общем, собрал я отряд: пятеро из моей десятки и восемь крестьян, что покрепче… – десятник вздохнул, – обратно вернулись лишь двое, да и то Карл помер почти сразу… Помер, а потом как встанет, зубы скалит и на нас прет… Пришлось его это… еще раз упокоить.

– Почему послали так мало людей и не сообщили в орден? – Фаргред нахмурился.

– Да мало ли что могло девке привидеться? Я и не думал тогда… – Ларг замолчал.

– А что второй? – Глаза магистра нехорошо прищурились.

– Ничего, нормальный вроде. Сказал, что их с Карлом и Талом оставили в лесу сидеть, чтобы если что – прикрывали или успели нас предупредить. Так вот, говорит он, что деревня пустая была, а потом отряд за дома зашел, и их из виду потеряли. Что произошло дальше, говорит, помнит плохо, да и ночь уже наступила. Они крики услышали сначала, а потом на них твари какие-то поперли. Причем тварей было больше, чем народу во всей деревне, Форс клянется, что среди нападавших страхолюдин была одна в фартуке кузнеца и вроде фигурой-то похожа на него, только вот руки длинные, глаза белые да зубы огромные.

– Форс? – переспросил Рональд.

– Да, это тот, который с Карлом до нас дошел.

– Нам бы поговорить с ним да с дочкой этого кузнеца, – обратился к Ларгу Фаргред.

– Это можно, только спят они уже; может, поутру? – Стражник всмотрелся в лесной полумрак.

– Ладно. Где у вас можно остановиться на ночлег?

– Я отведу вас в казармы, там нынче места много… – В голосе Ларга снова проступила грусть.

Они шли по узким улочкам деревни, в которой, по словам Ларга, было двадцать домов, чуть больше полсотни жителей. Домики не сильно отличались один от другого – все одинаково грубо сработанные и неказистые. Подойдя к небольшому одноэтажному зданию, десятник остановился и, достав ключи, принялся отпирать дверь.

– Вот, господа, – войдя внутрь, он обвел рукой большую комнату.

В одном углу – пустая стойка с мечами, к стене прислонены несколько копий. В середине просторной и чистой комнаты – широкий и длинный стол.

– Присаживайтесь – вы, верно, устали, сейчас я… – Ларг прошел в дальний конец помещения, где стояли несколько шкафов. Порылся в одном из них и вернулся с миской вяленого мяса, краюхой черствого хлеба и парой луковиц. Потом снова ушел к шкафам и достал из ящика бутылку с двумя кружками.

– Чем богаты, как говорится, – сказал он, ставя ношу на стол, – вы ешьте, там в соседней комнате – кровати, на них спать можете, утром с дежурства придем, я вас разбужу и отведу к Каре и Форсу.

– Спасибо, – Рональд кивнул, – ты не присоединишься к трапезе?

– Я должен быть на стене, – снова вздохнул Ларг. – До нас-то твари пока не добрались, но боязно мне. Отдыхайте. – С этими словами он поклонился и вышел.

– Думаете, это те самые создания, которые напали на нас? – спросил юноша магистра.

– Скорее всего – да, по крайней мере, описание подходящее. – Фаргред откупорил бутылку, понюхал и разлил вино по кружкам.

– Стало быть, поблизости бродят еще твари?

– Вряд ли. Но надеюсь, тот, кто их создал, все еще неподалеку. – Глаза магистра сверкнули сталью. – В любом случае завтра поговорим с выжившими, а потом придется съездить в деревню.

– Стоит ли ждать утра?

– Стоит. Люди здесь перепуганы, и никто не отведет нас к другой деревне ночью. К тому же если все началось месяц назад, я думаю, спасать там уже некого.

– Но как же Соколиное Перо?

– Успеем, – магистр нахмурился, – мы не можем оставить тут все как есть.

– Вы уверены?

– Да. Я не знаю, что произошло на востоке, но здесь и сейчас людям нужна помощь. Мы не можем оставить их в беде, – твердо сказал магистр, и Рональд согласно кивнул. – В таком случае – ешь, нам надо как следует отдохнуть. – Фаргред отломил кусок хлеба.

– Откуда у вас эта татуировка? – немного помолчав, спросил Рональд.

– Я же говорил, что много времени провел на границах, в одной из приграничных крепостей я и встретил «Волчью стаю». Некоторых из наемников я знал и до этого, как знакомых моего отца, а уж с их предводителем Валгардом мой отец был и вовсе неразлейвода.

– И что было дальше? – с любопытством спросил Рональд.

– «Стая» как раз держала путь в Хагенрок, а мои дела в крепости были закончены, и мы решили поехать вместе. – Магистр отхлебнул вина и продолжил: – Как-то пришлось нам остановиться в деревеньке, похожей на эту. Местные жители не отличались гостеприимством и дружелюбием, но не решились отказывать наемникам, да и мой золотой плащ внушал им доверие. Я, Валгард и Тред расположились в доме старейшины, а остальные ребята в пустующем доме на окраине.

– Тред… я слышал это имя… – Рональд задумался. – Это не тот ли одноглазый старик, что был у Драга в таверне? С ним еще сидел парень, голубоглазый такой, непохожий на северянина.

– Он самый. Только вот если он узнает, что ты назвал его стариком, пожалуй, даже я не успею тебя спасти. А парня этого опасайся еще больше. Это Вегард, сын Валгарда. Его мать – не северянка, ее родина – Хагенрок. Хотя теперь она там не появляется, предпочитая жить с мужем на севере.

– Так почему я должен опасаться его больше остальных?

– Пусть тебя не вводят в заблуждение привлекательная внешность, благородные черты лица и учтивые речи. Этот парень – самый безумный из берсерков, которых я только видел. Стоит ему вступить в битву, и от воспитанного красавца не остается и следа. Его место занимает жестокий мясник, готовый грызть глотки врагов и отрывать им головы голыми руками. Он упивается битвой и предсмертные хрипы врагов считает музыкой. Кстати, Вегард тогда был с нами, но ночевать остался с другими наемниками.

– Стало быть, он тоже выжил, раз я видел его. – Рональд усмехнулся.

– Верно, выжил, парню тогда было шестнадцать лет. У северян мальчик становится воином в пятнадцать, а о Вегарде уже ходили слухи как о хорошем бойце, – продолжил магистр. – Разбудил нас посреди ночи какой-то шум. Спали мы одетыми и с оружием – мало ли что у местных на уме. Но тут появился старейшина и пытался заверить нас, что, мол, все нормально, у них просто сегодня праздник в деревне. Тред возмутился, почему и его не позвали погулять на празднике вместе со всеми, и, когда старейшина преградил воину дорогу, тот попросту двинул его кулаком в ухо. Так как надоедливый старикашка нам больше не мешал, мы перешагнули через него и выскочили на улицу. Как оказалось, ни о каком празднике речи не шло, по крайней мере – для нас. Заброшенный дом горел, а рядом с ним в плотном кольце упырей сражались остатки воинов «Стаи». Мы поспешили на выручку: бой был долгим, и выжили не многие: отряд из двадцати человек сократился до шести, включая нас троих и Вегарда, а из проклятых тварей не выжил никто.

– У кого-то, кроме вас, был меч паладина? Или наемники обладают каким-то зачарованным оружием, способным умертвить упыря?

– Упырь умертвляется и без клинка паладина, – Фаргред улыбнулся, – достаточно лишь снести твари голову, а уж этому наемников учить не надо. Я не просто так сказал, что Вегард в припадке боевого безумия способен оторвать руками голову противнику. На моих глаза шестнадцатилетний мальчик, если можно так назвать берсерка с пеной у рта и горящими глазами, бился в окружении нечисти, и те пятились от него. Парень сначала разрубил одну тварь почти пополам мечом и тут же снес ей голову боевым топором, который держал в левой руке, затем метнул топор в урода, готового прыгнуть на спину его товарищу, и, схватив за горло нового противника, всадил клинок тому в брюхо, ударил лбом в морду, потом попросту оторвал упырю голову и с диким хохотом швырнул ее в подступающих собратьев своей жертвы.

– Теперь я и вовсе перестану судить людей по внешности, – пробормотал Рональд. – Меч и топор… странный выбор.

– Думаю, такому человеку, как Вегард, это вполне подходит. Клинок – оружие благородных, топор – излюбленная игрушка северян. В его оружии я почувствовал магию; точно не уверен, но думаю, что и меч и топор – далеко не простые.

– Где же он раздобыл их?

– Клинок – это фамильная реликвия его матери, насколько мне известно, а топор ему подарил отец; не удивлюсь, если раньше тот принадлежал его деду, а до этого – прадеду, и так далее.

– Ясно. Так что было дальше?

– После этой жуткой ночи я и Вегард получили татуировки, так что я не просто магистр, я еще и часть «Стаи». Мы предали огню павших воинов, как надлежит по обычаям северян, и отправились дальше. Не забыв перед уходом как следует поблагодарить старосту за радушный прием.

– Вы полны сюрпризов, да и знакомые у вас – соответствующие.

– Разочарован?

– Вовсе нет. А эта деревня… – юноша покосился в окно, – как вы думаете, она нормальная?

– Думаю, что да, но дверь мы на всякий случай запрем и окна – тоже. К тому же я не почувствовал ничего плохого в этих людях; ничего, кроме страха и усталости.

– Завтра мы положим этому конец.

– И да поможет нам Свет, – сказал Фаргред и встал из-за стола.

Глава 5

Девушка сидела на полу, одетая в странное платье: черное, будто сделанное из тонкой черной кожи. Длинные спутавшиеся иссиня-черные волосы разметались по обнаженным плечам цвета слоновой кости. Слегка вздернутый тонкий носик, пухлые, чуть приоткрытые манящие губы и глаза… большие, ярко-зеленые глаза, в которых застыл испуг. Девушка смотрела куда-то в сторону. Фаргред подошел ближе, не в силах оторвать взгляд от хрупкой фигурки. Перед магистром сидела та, которую он мог без сомнений назвать воплощением мечты. Лорд Драуг сделал еще шаг и снова остановился: было в девушке нечто странное, помимо удивительной красоты. Незнакомка вздрогнула, и два бездонных зеленых озера ее глаз обратились к Фаргреду. Чувственные губы открылись шире, обнажая белые зубки, девушка подняла руки к милому личику. Озеро в глазах девушки сменилось бездной ужаса, она отшатнулась. Магистр развел руки в стороны, ладонями к незнакомке, показывая, что у него нет оружия, затем отступил на шаг назад. Из глаз девушки потекли слезы, застывший в них страх пропал, теперь она смотрела на него с мольбой, ее губы зашевелились. Но вдруг все накрыла черная тень…

Фаргред резко сел на кровати и, положив ладонь на рукоять меча, огляделся. В ушах паладина до сих пор звучал крик: «Помоги! Не дай им…» Магистр встал с кровати; он пребывал в абсолютной уверенности, что это был не сон, или не просто сон. «В любом случае – действовать надо немедленно», – решил Фаргред. Желание помочь девушке было велико, но что-то подсказывало Фаргреду: все не так просто. Лорд Драуг бегло оглядел помещение: перед тем как тень накрыла девушку, он успел заметить, что обстановка вокруг нее очень похожа на ту, что в той комнате, где они вечером ели. От размышлений его оторвал тихий стон. Фаргред подошел к кровати Рональда и в свете луны увидел спящего ученика. На губах у юноши сияла очень уж глупая улыбочка, парень снова застонал.

– Подъем! – Магистр бесцеремонно сбросил с ученика одеяло.

Рональд открыл глаза, взглянул на окно, за которым еще властвовала ночь, и непонимающе уставился на учителя.

– Извини, что прервал твой, без сомнения, великолепный сон. Но нас ждут дела, так что собирайся, в реальности тоже есть девушки.

– Откуда вы узнали?

– У тебя было довольно-таки нелепое выражение лица, и ты постоянно стонал.

– Мне снилась девочка… совсем еще маленькая. – Рональд сел на кровати и, подняв глаза на магистра, скосил их на лезвие широкого ножа, приставленного к его носу.

– Рональд, – серьезным и очень спокойным тоном сказал Фаргред, – подобные мысли… не подходят не только паладину, но и любому нормальному человеку. Так что или ты отказываешься от своих больных фантазий и ждешь, пока девочка подрастет… или, клянусь Светом, одним учеником магистра сейчас станет меньше.

– Э-э-э… – Толком не проснувшись, Рональд соображал с превеликим трудом. – ПОГОДИТЕ! – почти заорал парень. – Я не такой! Девочка – она плакала и просила о помощи! Я взял ее на руки, шептал что-то, успокаивая, но тут нас накрыла черная тень… а потом вы разбудили меня. – Видя, что магистр в ближайшее время не собирается его резать, а страшный нож вернулся в ножны, Рональд позволил себе выдохнуть.

– И я видел что-то подобное. – Лицо Фаргреда стало мрачным. – Одевайся, и пойдем навестим Ларга.

В ночном небе не замечалось ни намека на рассвет, воздух был по-осеннему прохладным, начинал накрапывать легкий дождь. Почти во всех домах горел свет, будто жители боялись темноты. «Оно и неудивительно, – подумал Рональд, когда они вышли из здания, служившего казармой, и направились к воротам, – мало ли какие твари могут скрываться в темноте». – Парень сильнее сжал рукоять меча и немного успокоился.

– А что видели вы? – чтобы хоть немного отвлечься, спросил он магистра.

– Девушку… лет двадцати – двадцати пяти. Она тоже просила о помощи. – Фаргред стремительно и уверенно шагал вперед.

– Как вы думаете: что это значит?

– Понятия не имею, но раз уж у нас столь похожие сны, то дело действительно серьезное.

Рональд задумчиво кивнул.

– В чем дело, благородные господа? Не спится? – Ларг удивленно посмотрел на паладинов, не переставая тереть слипающиеся глаза.

– Как видите. На объяснения нет времени, нам нужно видеть выжившую девушку и стражника, – не терпящим отказа тоном сказал магистр.

– Но ведь спят они… – Ларг вопросительно посмотрел на Рональда.

– Я не собираюсь тебя уговаривать, – золотые искры сверкнули в глазах Фаргреда, и стражник невольно отшатнулся, – веди меня к ним. Быстро!

– К-как с-к-кажете. – Язык перестал повиноваться ошарашенному человеку. – Простите меня, магистр, следуйте за мной. Нам вон в тот дом. – Ларг махнул рукой в сторону и быстро зашагал туда, показывая путь.

Стражник старался не смотреть на Фаргреда. «Первый раз, наверное, магистра видит, неудивительно, что так себя повел. Для простых людей предводители ордена – все равно что полубоги», – подумал Рональд.

Когда они подошли к дому, Ларг стал рукоятью кинжала колотить по толстой двери.

– Живо открывайте! Это я, Ларг, – гаркнул он, наверняка перебудив половину деревни.

За дверью послышались торопливые шаги, и, когда она отворилась, на пороге возник человек с обнаженным мечом в руке. Увидев знакомое лицо, мужчина опустил оружие.

– Буди Форса и Кару! Дело срочное! – Начальник стражи кивнул в сторону людей, стоящих за ним. Увидев человека с горящими золотом глазами, мужчина заметно побледнел. Он поспешно кивнул и бросился выполнять указания.

Несколькими минутами позже Фаргред, Рональд, Ларг, стражник и Форс с Карой сидели в небольшой уютной комнате, освещаемой несколькими свечами. Жители деревни заметно нервничали и безостановочно бросали настороженные взгляды на лорда Драуга.

– Я магистр ордена Зари – лорд Фаргред Драуг. – Глаза паладина снова вспыхнули золотым пламенем, подтверждая сказанное. – Я хочу, чтобы вы быстро и ясно рассказали мне о произошедшем в деревне неподалеку.

Рональд по-новому посмотрел на своего учителя. Фаргред изменился, улыбка исчезла с его лица, взгляд горящих золотом глаз был жестким, тон – повелительным: перед юношей сейчас был магистр. Тот, кого боялись и уважали, кого называли оплотом Империи. Форс и Кара переглянулись.

– Ты, – лорд Драуг указал на мужчину, – говори первым.

– Мы с ребятами сидели в лесу, когда остальные вошли в деревню, – неуверенно начал рассказ Форс – было видно, что присутствие магистра заставляет его сильно нервничать: стражник сильно заикался и постоянно облизывал пересохшие губы. – Все было тихо, а потом, откуда ни возьмись, на нас со всех сторон налетели твари. Мы и разглядеть-то их не успели. Тала сразу повалили на землю и начали жрать, мы с Карлом кое-как прорубились и бросились прочь. Уже почти до деревни добрались, но тут на нас из кустов еще двое выпрыгнули. Карл упал и закричал, я обернулся… увидел, – говоривший поморщился, – как его придавили две твари и зубами впились в шею и в руку… вроде в руку, да. Пока они заняты им были, я одну мечом проткнул, а другой голову снес, Карла поднял и потащил в деревню. Насилу добрались, только за ворота – а Карл упал и того… умер. А потом… потом… – Мужчина испуганно посмотрел на паладинов.

– Ясно. Это все, что можешь сказать? – Фаргред внимательно смотрел человеку в глаза.

– Да, господин. – Форс часто закивал. – Мы толком ничего и не видели, темнеть уже стало. А твари эти… могу рассказать, как выглядели, но я мало что запомнил.

– Как они выглядели, нам известно. Можешь идти спать. – Взгляд золотых глаз переместился на тут же сжавшуюся девушку. – Теперь твой черед.

– А? – Девушка испуганно смотрела то на Рональда, то на магистра.

– Не «А?», а рассказывай все по порядку. – Понимая, что пугает девушку еще больше, Фаргред немного смягчил тон, огонь в его глазах погас.

– Ну… все спать легли… а я… не спала…

– Почему же? – осознав, что сведения из нее придется тянуть самому, терпеливо спросил магистр.

– Ну… мы… с Киром… этого… – Девушка покраснела и потупилась.

– Какого, на хрен, этого? – Фаргред стукнул кулаком по столу так, что стоявший на нем подсвечник, звякнув, подпрыгнул. – Хватит мямлить. Рассказывай все.

– На сеновал мы пошли, чтобы этого, ну вы понимаете… – Девушка смутилась пуще прежнего, а магистр невольно подумал, что этот самый Кир был человеком или отчаявшимся, или небывало храбрым, или вовсе слепым. Пусть даже ночь и скрывала объект его странных вожделений, но даже темноты недостаточно, чтобы польститься на ЭТО. У Фаргреда даже возникло желание прекратить расспрашивать девицу, ведь и так ясно – твари попросту испугались ее или приняли за сородича, поэтому она и добралась до деревни невредимой. Хотя почему ее пустили внутрь, а не истыкали стрелами издалека, все еще оставалось загадкой.

– Продолжай. – Магистр все-таки решил дослушать ее рассказ до конца.

– Ну я платье расстегнула… – начала было Кара, но лорд Драуг предостерегающе поднял руку.

– Давай без сокровенных подробностей, – сказал он. – Что именно произошло странного. – Фаргред выделил последнее слово. «Помимо того что кто-то по своей воле пошел с тобой ночью на сеновал…» – добавил он про себя.

– Тихо было… совсем тихо… даже сверчки замолчали, – неожиданно сказала девушка и, посмотрев магистру в глаза, продолжила: – Кир сказал, мол, вроде бы ему показалось, что ворота открылись, и мы пошли посмотреть… жутко так было. – Кара сглотнула и покосилась в сторону окна. – Ворота и правда открыты были, и в них вошли трое, в черном все, с палками какими-то, вроде как косами.

Рональд вздрогнул, вспомнив свой сон, который видел еще в Хагенроке.

– Кир пошел к ним, – между тем продолжала девушка. – Я его остановить хотела, но так страшно вдруг стало… я спряталась. Он подошел к ним, что-то сказал, а потом один из них вдруг ударил его своей палкой, и Кир упал. – На глазах Кары выступили слезы; Фаргред хотел было прервать ее, но она продолжила: – Потом незнакомец поводил рукой над ним, и он… он встал и пошел по дороге к ближайшему дому… странно так шел, будто кукла, словно ноги не слушались его. Стал стучаться в дверь, а когда ему открыл наш плотник, то Кир… Кир… просто бросился на него и стал рвать бедняге горло… – Девушка закрыла лицо руками.

– А что делали те, в плащах? – Фаргред подошел и положил руки на плечи девушки.

– Я… я спряталась на сеновале, дождалась, пока они пройдут в глубь деревни. – Девушка немного успокоилась. – Видела, как плотник встал, и они с Киром вместе вошли в дом, оттуда послышались крики. Я выбежала через ворота и без оглядки помчалась сюда.

– Ясно. Ты нам очень помогла. – Голос магистра был спокойным, мягким. – А теперь иди к себе в комнату и не бойся: те, кто сотворил подобное с твоей деревней, за все заплатят. – С этими словами он отвернулся от Кары и вышел из дома, жестом велев Рональду и Ларгу следовать за ним.

– Нам нужен человек, который проведет нас до деревни, – твердо сказал Фаргред стражнику.

– Ночью? – переспросил тот.

– Да, именно сейчас, пойдем пешком и так быстро, как только возможно.

– Но как это так, ведь…

– Иначе будет слишком поздно. Ты понимаешь, что те трое, о которых говорила девка, – чернокнижники? – Лорд Драуг нахмурился. – Я не знаю, почему они до сих пор не пришли сюда, видно, чего-то ждут.

При упоминании некромантов глаза Ларга широко открылись.

– Чем дольше мы тут стоим, тем лучше они подготовятся, – продолжал Фаргред. – Думаю, они уже знают, что мы тут, и ждут нас в гости завтра. А может, и сами собираются навестить эту деревню. Единственный шанс выжить и спасти людей – устроить некромантам сюрприз.

– Я сам поведу, – решительно сказал стражник, – только распоряжения отдам.

Фаргред и Рональд стояли у ворот и ждали, пока Ларг поговорит с другим стражником, который остается за старшего.

– Что вы думаете по поводу всего случившегося? – слегка дрожащим голосом спросил Рональд учителя. Юноша никогда прежде не сталкивался с некромантами, и, узнав о таком неприятном соседстве, сильно нервничал.

– То, что я видел, пугает меня. – Фаргред внимательно смотрел ученику в глаза.

– Пугает? – Юноша уставился на магистра.

– Именно… пугает… ты видел это – Кару? – Магистр приложил руку к лицу. – Это не просто Кара… это кара небесная! – Фаргред сокрушенно покачал головой.

Рональд несколько мгновений разглядывал учителя, не веря своим ушам, а потом зажал рот ладонью, чтобы подавить приступ хохота.

– Вам лишь бы шутить, – отсмеявшись, с легкой укоризной сказал он. – Но если серьезно: думаете, то, что случилось с деревней, – наша вина? – задал мучивший его вопрос юный паладин.

– Хотел немного подбодрить тебя. – Фаргред посмотрел ученику в глаза. – Мне кажется, что нет, некроманты пришли в деревню, когда ты даже не стал моим учеником. Они не могли знать о наших планах. К тому же чернокнижникам проще было бы устроить засаду, если они знали, какой дорогой мы двигаемся, – задумчиво ответил магистр. – Тут нечто иное, только я не могу понять, что именно. Девочка из твоего сна – что она говорила?

– Она просила помочь ей и братику, вот и все. А что говорила девушка из вашего сна?

– Просила о помощи и еще сказала, что я должен не дать им что-то сделать… но странно не это: она испугалась, когда посмотрела на меня.

– Простите, магистр. Но будь я молодой девушкой… – юноша тщательно подбирал слова, – я бы тоже испугался при первой встрече с вами. – Рональд улыбнулся. Поведение Фаргреда немного отвлекло его от пугающих мыслей о некромантах.

– Это был не просто испуг. Она смотрела на меня, как будто я занес меч над ее головой.

– И правда странно. Что бы все это могло значить?

– Есть только один способ проверить, – жестко сказал Фаргред и повернулся к подходящему к ним Ларгу.

– Я готов, господа, можем выдвигаться. – Стражник надел на голову шлем, помимо меча в ножнах, за его плечами появился щит, а в руках он сжимал арбалет.

Магистр кивнул, и Ларг пошел вперед, показывая дорогу.

– Есть ли какой-нибудь обходной путь в деревню? – спросил Фаргред. – Я думаю, что на подходах будут ловушки.

– Есть тропы, по которым ходят охотники и лесорубы, – отозвался стражник, – я смогу провести вас по ним, на полпути надо будет свернуть в лес, там будет дорожка.

– Не заблудимся? – с сомнением спросил Рональд.

– Нет, я вырос здесь, все знаю.

– Скажи-ка, Ларг, – магистр остановился, – а есть ли в той деревне здание, очень похожее на казармы, в которых мы ночевали?

– Да, деревни ж одни и те же люди строили, там все похоже.

– Тогда ответь еще на один вопрос. Была ли в деревне девушка, лет двадцати пяти, среднего роста, худенькая, глаза – ярко-зеленые, волосы – черные, до пояса.

– Нет, – после некоторых раздумий ответил Ларг. – Никого даже похожего не было.

– А дети, брат и сестра? – не унимался Фаргред.

– Детей немного было… – Стражник стал загибать пальцы и считать про себя. – Маленьких всего пятеро, мальчик и девочка были только у Джона, лет пять им… и то не его это детки, а его брата. Джон с женой последние полгода за ними присматривают, мать детишек умерла зимой, болела она, а отец руки на себя наложил…

– Близнецы? – неожиданно спросил магистр.

– Да. А как вы узнали? – удивился Ларг.

– Обряд освящения они проходили? – Фаргред проигнорировал вопрос стражника.

– Какой там обряд, в нашей глуши и жреца-то нет… – махнул рукой стражник и тут же удивленно вытаращился на магистра, так как тот выдал столь замысловатую и грубую тираду, что все сапожники посинели от зависти, если бы услышали нечто подобное.

– Все хуже, чем я предполагал. – В голосе лорда Драуга звенела сталь; он посмотрел на ночное небо – луна была почти полной. – Завтра полнолуние. Нам нужно спешить.

Стражник кивнул и быстро зашагал вперед. По наставлению магистра, факелов они не брали, так как до деревни недалеко, и открытый огонь мог привлечь ненужное внимание. Идти пришлось довольно долго, прежде чем Ларг остановился и, подойдя к деревьям, принялся что-то высматривать. Потом он покачал головой и пошел дальше. Так повторялось несколько раз; наконец стражник нашел то, что искал, и углубился в лес, паладины последовали за ним.

Люди пробирались по зарослям, раздвигая низко свисающие ветви деревьев, пока не вышли на узкую, еле заметную в лунном свете тропу.

– Теперь еще немного идти по ней, – подал голос стражник.

– Веди, – кивнул Фаргред, – но близко к деревне не подходи.

Ларг кивнул, и они продолжили путь. Рональд все сильнее сжимал рукоять меча: парень так волновался, что не заметил, как пролетело время. Стражник остановился и повернулся к паладинам.

– Вон, господа, стена частокола, в ней, если идти вправо, будут ворота, – сказал он и показал рукой себе за спину.

– Внутрь можно попасть только через ворота? – Магистр хмуро оглядывал темный силуэт частокола, окружавшего деревню. На стенах и башнях не горел ни один факел, вся деревня была погружена во мрак.

– Есть лазейка одна… – задумавшись, ответил Ларг. – Тут, недалече, два бревна гнилых оказались, хотели поменять их, но все времени не было.

– Показывай. Только идем тихо, говорим исключительно шепотом, – велел Фаргред, и стражник повел их вперед.

Пока они крадучись двигались вдоль частокола, магистр не услышал ни лая собак, ни чириканья сверчков – в деревне царила абсолютная тишина. Ларг то и дело останавливался и ощупывал бревна.

– Вот, кажись, тут. – Он отошел в сторону, показывая на стену, в которой зияла довольно широкая дыра. Такая, что широкоплечий магистр без труда прошел в нее.

– Ты сказал – два бревна, а тут всех шести не хватает, – возмущенно прошипел Фаргред, когда они оказались по другую сторону частокола.

– Значит, мужики стали разбирать и увидели, что гниль дальше пошла, – виновато ответил Ларг.

– Ладно, – магистр махнул рукой, – это уже не важно. Слушай и запоминай. Сейчас ты выйдешь и, обойдя деревню, затаишься так, чтобы видеть ворота. Сиди тихо, а лучше – залезь на какое-нибудь дерево. Если до утра мы не выйдем – беги в деревню, поднимай всех жителей и уходите тропой, по которой мы пришли. В Хагенроке попросите аудиенции у магистра Энберна и расскажите ему о случившемся. Понял?

– Понял. – Стражник кивнул. – А если выйдете вы… – человек замялся, – но не вы?

– Паладина нельзя обратить в нечисть. Хотя, чтобы ты сдуру не пустил в нас арбалетный болт… я просто позову тебя по имени.

– Мое имя в деревне все знали, – с подозрением ответил стражник.

– Значит, я позову так, как в деревне еще никто не звал, – огрызнулся лорд Драуг.

– А вдруг…

– В общем, сиди на дереве и молчи. Я придумаю, как убедить тебя в том, что мы – это мы, – отрезал магистр, – а теперь – иди.

– Да пребудет с вами Свет, – пробормотал Ларг и скрылся в темноте.

Паладины, стараясь не шуметь, подкрались к ближайшему от частокола дому. Фаргред осторожно выглянул из-за угла. Как он и думал, деревня была пуста, дома уставились темными окнами на залитую лунным светом улицу. Фаргред, стараясь находиться в тени, скользнул вперед. Деревни и правда были похожи. Магистр без труда отыскал здание казармы, так как лишь в его окнах был тусклый свет. Фаргреду с учеником пришлось сделать крюк, чтобы, не проходя мимо окон, приблизиться к дому. Всю дорогу Фаргред подозрительно озирался, иногда замирая на месте и вслушиваясь в ночную тишину. Когда они подходили к двери, лорд Драуг неожиданно остановился.

– У входа – какая-то дрянь, – прошептал он Рональду.

– Что будем делать? – Юный паладин не заметил на крыльце ничего странного.

Парень так и не дождался ответа – за дверью послышались голоса:

– Надо бы расставить ловушки. Братья говорят, что скоро у нас будут важные гости, – сказал кто-то.

– Я занят, – ответил говорившему другой голос.

– Жак, иди и займись делом, хватит пялиться на девчонку, – снова заговорил первый.

– Иду-иду. – Судя по тону, третий был явно не рад тому, что его отвлекли. Спустя несколько мгновений послышались тяжелые шаги…

Кто-то шел к двери. Пальцы Рональда сомкнулись на рукояти меча, сердце бешено застучало в груди. Он посмотрел на магистра: Фаргред был похож на дикую кошку, готовую к прыжку – внимательный взгляд устремлен на дверь, ноги чуть согнуты в коленях. Дверь приоткрылась, на пороге показалась полная фигура в черном капюшоне и тут же, словно золотая молния, пятый магистр ордена Зари бросился к цели. Его рука змеей метнулась к горлу чернокнижника, сжав его так, что некромант не мог издать ни звука. Длинный нож Фаргреда по рукоять вошел колдуну в грудь. Магистр резко повел руку с ножом вниз, разрезав противника до паха, затем рывком высвободил оружие и с силой вогнал его в глаз некроманту. Отбросив тело в сторону, Фаргред ринулся в дом. Рональд бросился за ним, когда яркая золотая вспышка озарила ночь.

Оказавшись в комнате, магистр сразу же заметил две фигуры в черных плащах, которые резко обернулись к нему. В руках одного из чернокнижников была коса, которую он поднимал над головой, другой же как раз вскакивал со стула, отбрасывая в сторону какую-то книгу. Метнув появившийся в его руке горящий меч в некроманта с косой, Фаргред, не замедляя бега, перескочил через низенький стол, врезавшись во второго противника. Сорвав его с места, лорд Драуг протащил колдуна несколько шагов, после чего приложил несчастного о стену дома так, что та треснула. Рональд, вбежавший в комнату сразу за учителем, бросился к первому некроманту, который, выпустив косу, двумя руками пытался вытащить клинок магистра, который, пробив насквозь чернокнижника, пригвоздил его к стене. Стоило колдуну прикоснуться руками к оружию магистра, как от его кожи повалил густой дым, и воздух в доме наполнился неприятным запахом паленой плоти. Некромант поднял глаза на парня, рот его приоткрылся, но в этот момент юный паладин ударил мечом наотмашь. Благородное лезвие, просвистев в воздухе, снесло верхнюю часть головы чернокнижника, как раз по линии рта. В потолок ударил фонтан крови, и тело безвольно повисло, удерживаемое лишь клинком магистра. Рональд обернулся как раз вовремя, чтобы отскочить от летящего в него Фаргреда, который, упав на спину в опасной близости от юноши, резко перекатился в сторону и вскочил на ноги. Юноша перевел взгляд на некроманта: тот, сплюнув несколько зубов, выкинул обе руки вперед – и в парня полетел шар черного пламени…

Рональд даже не успел испугаться, когда перед ним возник алый плащ. Послышался оглушительный грохот – и магистр, сделав шаг назад, снова бросился на противника. Юный паладин заметил, что пригвоздивший первого некроманта к стене клинок распался золотыми искрами, и тело с глухим стуком упало на пол. В этот момент Фаргред снова врезался в чернокнижника. И на этот раз стена не выдержала: магистр и его противник, оставив в ней огромную дыру, кубарем выкатились на улицу. Рональд, ругаясь, кинулся за ними. Парень вмиг оказался над пытающимся встать чернокнижником и уже занес над его головой клинок, когда невиданная сила сбила его с ног и отбросила на несколько шагов в сторону. Юноша тут же вскочил и, подняв вверх меч, который не выпустил из рук при падении, огляделся. Магистр с сияющим клинком и некромант, вооруженный косой, кружили на середине улицы, а на Рональда бросился чернокнижник, которого Фаргред убил в дверях, только единственный уцелевший глаз у него теперь горел зеленым огнем. Парень опешил, но, на его счастье, тварь, некогда бывшая колдуном, споткнулась о собственные кишки и рухнула в дорожную пыль у ног паладина. Справившись с удивлением и вознеся хвалу Свету, Рональд опустил меч на пытающегося встать противника, и пинком отшвырнул отрубленную голову подальше от тела.

Когда ученик магистра нашел взглядом все еще сражающихся учителя и некроманта, Фаргред как раз закрылся щитом от очередного темного шара, который с треском разбился о золотую преграду, исчезнувшую вместе с заклинанием. Магистр прыгнул вперед, занося над головой сияющий меч, глаза его горели золотым огнем, чернокнижник высоко поднял косу, блокируя удар. Но клинок магистра перерубил черное древко пополам и, опустившись на голову колдуна, разрубил того до середины груди. Фаргред схватил все еще стоящее тело за плечо и, несмотря на заливающую его кровь, бьющую из ужасной раны противника, высвободил меч и, оттолкнув врага от себя, следующим ударом отрубил некроманту голову. Затем он резко повернулся, но, увидев стоящего рядом Рональда, опустил меч.

– Тремя тварями меньше, – с улыбкой, больше похожей на волчий оскал, сказал Фаргред. – Однако мы здесь еще не закончили, – добавил он, и, словно в подтверждение его слов, тишину разорвал дикий рев, перешедший в детский плач, затем в хохот, и все стихло.

– Что это было? – Рональд нервно сглотнул.

– Ничего хорошего. – Магистр, чуть прихрамывая, пошел к двери. Фаргред по-прежнему был облачен в сияющие доспехи, а в руках сжимал пылающий золотом клинок. Юноша, стараясь не отставать и постоянно оглядываясь, пошел за ним.

Когда они вошли в комнату, Рональд замер с открытым ртом, а Фаргред хмыкнул и промолвил:

– Ну здравствуй, красавица.

В углу комнаты сидела девушка, которую он видел во сне. То, что магистр поначалу принял за черное платье, оказалось не чем иным, как перепончатыми крыльями, закрывающими девушку словно плащ, из-под которого был виден острый черный хвост. На голове появились маленькие рожки, зрачки в ярко-зеленых глаза стали вертикальными. Девушка, сжавшись, сидела в круге из символов, начертанных кровью не только на полу, но и на потолке над ней. Магистр сделал несколько шагов, не заходя за круг, и девушка, сжавшись еще больше, задрожала, закрыла глаза и попыталась прикрыть голову крыльями.

– Это… это же… настоящая… но как! – Рональд не мог собраться с мыслями. Ведь он видел живого демона впервые.

– Суккуба, – спокойно ответил Фаргред, и парень инстинктивно отступил назад, не отводя взгляда от демоницы, – демон, олицетворяющий собой похоть, страсть и другие занимательные чувства.

Лорд Драуг опустился на одно колено и стал внимательно изучать символы, начертанные на полу. Вдруг снова послышался хохот, потом снова плач, затем тихое бормотание – судя по всему, маленького мальчика. Эти звуки исходили из-за закрытой двери, которая тоже была изрисована кровью. Рональд нервно посмотрел на магистра, но тот, казалось, не обращал внимания на происходящее.

– Во сне ты была более смелой. – Встав, Фаргред обратился к суккубе, и та, открыв глаза, опасливо посмотрела на него. – Что ты там прячешь? – Магистр указал клинком на крылья, скрывающие сидящую девушку практически полностью. Только тут Рональд обратил внимание, что под ними есть что-то еще, кроме тела самой демоницы. Девушка отрицательно замотала головой и сжалась еще больше.

– Или ты покажешь мне это, или я убью тебя и посмотрю сам. – По тону магистра было понятно, что он не шутит. Золотое пламя снова стало разгораться в серых глазах.

– Вы не тронете ее, пока я жива! – испуганным, но очень мелодичным и красивым голосом выкрикнула суккуба.

– Значит, я убью тебя, – спокойно сказал Фаргред.

– Не трогайте ее, пожалуйста, не делайте ей больно! – раздался тонкий детский голосок из-под крыльев, и Рональд вздрогнул: именно этот голос он слышал во сне.

– Магистр… – начал было юноша, но учитель прервал его:

– Та самая девочка?

Юный паладин кивнул.

– Отпусти ребенка, и я дарую тебе быструю смерть; слово магистра. – Фаргред вновь посмотрел в зеленые глаза демоницы.

– Вы и пальцем ее не тронете! Я знаю о ваших планах! – Суккуба оскалилась, демонстрируя паладинам ровные беленькие зубки и небольшие острые клыки.

– Клянусь Светом, мы не причиним девочке вреда. – Лорд Драуг опустил меч, глаза его снова стали прежними. – Отпусти ее, и мы поговорим.

– Почему я должна тебе верить? – Демоница прекратила скалиться, но все еще недоверчиво смотрела на магистра.

– Во-первых, у тебя нет выбора, так как в этом круге ты бессильна, а во вторых, не ты ли сама позвала меня?

Медленно черные крылья разошлись в сторону, совсем чуть-чуть, и маленькая девочка выползла на четвереньках из круга. Темный «плащ» снова обхватил демоницу, из красивых глаз побежали слезы. Между тем девочка решительно встала между ней и магистром, раскинув маленькие ручки в стороны.

– Не обижайте Инуэ! Она хорошая! – тоненьким голоском сказала она.

– Правда? – Фаргред снова опустился на колено и заглянул девочке в глаза. Ей было лет пять-шесть, курносый носик покрыт веснушками, голубенькие глазки, кудрявые рыжие волосы, заплетенные в две смешные косички. На ребенке было некогда белое, а сейчас порядком испачканное в пыли и крови платьице.

– Да! – Вид у девочки был весьма серьезный, и магистр не смог сдержать улыбки. – Она не давала меня обидеть тем плохим в плащах! Они забрали моих друзей и отвели в комнату, а я вырвалась и прибежала к Инуэ! Она защищала меня!

– Хорошо. Если все так, как ты говоришь, я не обижу ее. – Фаргред погладил девочку по голове. – Смотри, – продолжил он, – тут со мной твой друг, помнишь его? – Магистр указал девочке на Рональда.

– Ты пришел! – Она хотела подбежать к юному паладину, но тут же остановилась и недоверчиво уставилась на Фаргреда. Меч магистра распался золотыми искрами, он поднял руки и отошел от круга на пару шагов. Только тогда девочка позволила себе расслабиться и, подбежав к Рональду, обняла его за ногу.

– Успокой ребенка, – сказал Фаргред ученику, который с донельзя глупым видом, не двигаясь, смотрел на девочку, – и выведи ее отсюда.

Парень кивнул и, нагнувшись, подхватил девочку на руки. Он что-то тихо стал шептать ей на ушко, медленно двигаясь в сторону двери, но вдруг остановился.

– Учитель. Но там ведь… может, не стоит ей все это видеть?

– Можно подумать, это, – Фаргред мрачно кивнул на тело, лежавшее у стены в луже крови, – отличается от того, что снаружи.

– Пожалуй, вы правы. Мы будем в коридоре, – сказал Рональд, собираясь выйти с девочкой из комнаты, но та вдруг стала вырываться из его рук, и парень отпустил ребенка.

– Вы ведь обещали не обижать Инуэ! – Она подбежала к магистру.

– Обещал и не буду этого делать.

– А вы… Вы поможете моему братику? – В глазах девочки появились слезы.

– Конечно. Где он? – Уже зная ответ, магистр снова опустился перед девочкой на колено и положил свою руку на маленькое плечико.

– Там. – Девочка шмыгнула носом и кивнула в сторону запертой двери. – Злые люди отвели его туда. А потом туда отвели и моих друзей… Там все кричали, потом стало тихо… и только братик плакал… – Слезы снова покатились из голубых глаз. – Он плакал и плакал… говорил, что ему плохо, что я ему нужна. Он голоден, и ему снятся плохие сны – так он говорил мне. Просил прийти и успокоить его… но я не могла, и Инуэ постоянно говорила мне – не слушать его… Мне страшно, братику плохо… – Из-за двери раздался детский смех, полный такой злобы, что у Рональда мурашки пробежали по коже, а девочка вздрогнула. – Вы поможете ему? Он не может уснуть… ему плохо и одиноко там… наверное, все друзья ушли, и теперь он совсем один.

– Я помогу ему. С твоим братиком все будет в порядке. – Фаргред понимал, что брата девочки больше нет. То существо, запертое за дверью, усиленной кровавыми символами, – уже давно не человек. Но он просто не мог сказать об этом ребенку.

– Честно-честно? Правда? – Девочка посмотрела магистру в глаза.

– Правда. С ним все будет хорошо… я обещаю. – Фаргред постарался улыбнуться.

По глазам магистра юный паладин понял, что тот солгал. Одинокая слеза скатилась по щеке Рональда, и он поспешно смахнул ее.

– А теперь иди, побудь с Рональдом и Инуэ. – Лорд Драуг встал и,подняв девочку, передал ее ученику.

– Там… – испуганно начала демоница.

– Я знаю. – Взгляд магистра обратился к ней, но суккуба не отвела заплаканных зеленых глаз. Фаргред никогда бы не подумал, что эти испуганные, полные боли глаза принадлежат демону, если бы не вертикальные зрачки. Лорд Драуг подошел к двери.

– Иди… заходи и поиграй со мной! – Жуткий голос прозвучал из-за двери, и Рональд ощутил, как девочка на его руках вздрогнула.

– Уведи ребенка… – тихо сказал Фаргред ученику.

Дождавшись, когда Рональд и девочка покинут комнату, Фаргред снова подошел к демонице, и горящий клинок вновь запылал в его руке.

– Обещай, что позаботишься о девочке. – Голос суккубы был умоляющим.

– Клянусь Светом. – Фаргред занес меч над головой.

– Тогда сделай все быстро. – Зеленые глаза закрылись, демоница встала на колени. Девушка откинула гриву великолепных волос, обнажая шею, и склонила голову, словно жертва перед палачом. Она снова задрожала всем телом, слезы закапали на пол.

– Больно не будет, – сказал магистр, и его меч стремительно опустился к шее суккубы…

Инуэ было страшно… безумно страшно. Но она не шелохнулась, даже когда почувствовала жар горящего клинка паладина… клинка, который принесет ей смерть. Волна жара прошла очень близко от ее обнаженной шеи, и суккуба неожиданно поняла, что жива. Она открыла глаза и удивленно уставилась на рассеченные кровавые символы на полу – символы, которые сдерживали ее.

Затем суккуба перевела взгляд на Фаргреда. Она неуверенно встала на ноги, все еще закрываясь крыльями, словно плащом.

– Чего ты хочешь, паладин? Желаешь поиздеваться надо мной или жаждешь боя? – Демоница неотрывно смотрела на Фаргреда.

– Я не лгал, когда обещал девочке не причинять тебе вреда. – Магистр хмуро покосился в сторону. – Ты спасла ребенка, а я сохраню тебе жизнь. Когда я вернусь, тебя здесь быть не должно. – С этими словами Фаргред подошел к двери, за которой по-прежнему раздавалось тихое хихиканье, и рывком открыл ее, шагнув в темную комнату. Сразу же ужасный запах ударил магистру в ноздри.

Мягкий золотистый свет, исходящий от его доспехов, рассеял тьму, и взору магистра предстала весьма неприятная картина.

Весь пол был покрыт засохшей кровью, кругом лежали кости, некоторые начисто обглоданы, а на других еще осталась плоть. Разломанная на куски мебель валялась у стен, окна забиты досками с начертанными на них символами. Фаргред перешагнул через оторванную детскую руку и остановился.

– Пришел… пришел! Поиграешь со мной? – Насмешливый и радостный детский голосок прозвучал из дальнего угла. Прошло несколько мгновений, и из тьмы на четвереньках выползло то, что когда-то было ребенком. Размером со среднего человека, все тело покрыто густой, измазанной кровью шерстью. На руках и ногах – загнутые, острые когти, но самым отвратительным было не тело твари. На широких плечах разместились две головы. Одна насмешливо пялилась на магистра темными провалами глазниц, ноздри крючковатого носа раздувались, непропорционально огромная пасть обладала двумя рядами острых желтых клыков, между которыми то и дело показывался раздвоенный язык. На лысой голове торчали козьи уши, на лбу – огромные, загнутые рога. Рядом с этой головой – еще одна, голова мальчика лет пяти. Спутанные короткие волосы, ставшие абсолютно седыми, под закрытыми глазами залегли темные круги, у уголков рта заметны полоски стекающей крови.

Фаргред сделал шаг навстречу твари.

– Зачем же ты так спешишь? Давай сначала выберем игру! – Тварь говорила нежным детским голосом, столь не подходящим ей.

– Игр не будет, – мрачно сказал лорд Драуг, и тут голова ребенка неожиданно приподнялась на тонкой шее, глаза широко открылись: они были чернее ночи. Не было белка, радужки и зрачка – только тьма.

– Ты поможешь мне? – глухим, неживым голосом спросила голова. – Ты ведь обещал, помнишь? – Обе головы захохотали. – Спаси же меня! – С этими словами чудовище резко взметнулось в воздух, устремившись к магистру.

Золотая молния расчертила комнату, и когда тварь приземлилась, то магистра перед ней уже не было. Головы монстра одновременно повернулись в разные стороны… из клыкастой пасти вырвался громкий визг, когда сверкнувший меч отсек ее от тела.

– Вот, значит, как ты помогаешь?! Лгун! – Голова ребенка оскалилась, черные глаза непрерывно смотрели на магистра, чудовище проворно отскочило к стене. – Обещал спасти, а сам?!

– Единственное спасение для тебя – смерть, – холодно бросил Фаргред.

Человек и тварь одновременно рванулись с места. Горящий клинок оставил широкую рану на покрытом шерстью боку, а когти чудовища лишь скользнули по золотой броне.

– Сожру тебя! Сожру, как и всех остальных! Я буду сильным! – Тварь снова прыгнула. – Люди – лишь мяс…

Стальные пальцы Фаргреда сомкнулись на шее, и крик перешел в хрип. Без труда человек удерживал на вытянутой руке массивного противника, глаза паладина горели огнем.

– Да спасет Свет твою душу! – Пальцы магистра сжались, послышался хруст костей, и в тот же миг золотой меч пронзил грудь монстра. Безжизненное тело упало на пол. Клинок магистра снова поднялся – и вторая голова отделилась от тела.

Когда Фаргред вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь, то увидел стоящую посредине комнаты суккубу.

– Я, кажется, дал тебе возможность уйти, – мрачно сказал магистр и поднял меч.

Инуэ неотрывно смотрела на человека в доспехах: сила, величие и мощь волнами исходили от него. Девушке было страшно, ее демоническое естество требовало бежать; не важно куда, просто бежать без оглядки, лишь бы не видеть этих золотых глаз. Но в то же время она была поражена. Первый раз в жизни она видела воина Света и не могла отвести от него взгляда, сердце замерло в ее груди.

– И что я буду делать?! Я не могу вернуться в бездну! Мне ждать тут, пока придет еще один паладин и убьет меня? Или идти к чернокнижникам, чтобы стать куклой в их руках, бездумной тварью, жаждущей лишь крови? – Подавить страх было очень нелегко, и демоница решила скрыть его за раздражением.

– То есть как это – не можешь вернуться? – озадаченно спросил магистр, и золотое пламя в его глазах погасло, а доспехи рассыпались золотыми искрами.

– Ты не знал, что демона может вернуть обратно лишь тот, кто призвал его? А он, благодаря тебе, сейчас валяется в луже крови на улице! – Несмотря на то что говоривший с ней мужчина сейчас уже не походил на служителя Света, Инуэ все еще не могла справиться с волнением. Пока магистра не было, она прокручивала в голове различные варианты действий, происходящее полностью выбило ее из колеи. – Чему вас только учат в вашем ордене?! – Человек, судя по всему, не передумал оставлять ее в живых, и демоница немного расслабилась.

– Нам рассказывали… – Фаргред рассеянно почесал затылок, – но это было давно, я был очень молод и заснул на уроке.

– Чт… ты… ЧТО? КАК? – Инуэ задыхалась от негодования. Всего минуту назад рядом с ней стоял грозный защитник добродетели, бич зла, и суккуба никак не ожидала услышать от него подобные речи.

– Не учи магистра! – Лорд Драуг тоже не отличался особым терпением. – В конце концов, я только что сохранил тебе жизнь! Будь благодарна! – Серые глаза вновь вспыхнули огнем.

– Может, тогда расскажешь, как мне жить дальше? – Новая волна страха сковала сердце Инуэ, и она попятилась.

– Кто из нас двоих – демон? Тебе лучше знать, как жить. Моя забота – убивать таких как ты, а не помогать им обжиться в мире людей!

– Да я умру через несколько дней без хозяина! Мои силы и так на исходе! – Слезы безысходности выступили на зеленых глазах.

– Ну так иди и найди его. – Голос Фаргреда стал чуть мягче.

– Ты убил того, кто призвал меня! Даже если я найду хозяина, он уже не сможет вернуть меня обратно… мало того – кто знает, что будет у него на уме?! Ты не убил меня, хотя я предоставила тебе такую возможность! И теперь еще выпроваживаешь на все четыре стороны? Подожди… что ты делаешь? – Суккуба с удивлением смотрела, как магистр вытащил из поясных ножен широкий нож.

– Дай руку. – Мужчина обратился к Инуэ таким тоном, что она безропотно протянула ему узкую ладонь. – Все вы, женщины, одинаковые… – Магистр быстрым движением сделал надрез на своей ладони и так же ловко провел острым лезвием по ладони демоницы. Та, вскрикнув, попробовала высвободить руку, но Фаргред уже сжал ее в своей кровоточащей ладони. – Отныне я, Фаргред Драуг, твой единственный хозяин. – С этими словами он свободной рукой обнял Инуэ за талию и, крепко прижав к себе, поцеловал в губы.

Ошарашенная таким напором девушка даже не пыталась сопротивляться и лишь тихонько застонала. После того как поцелуй, длившийся гораздо дольше, чем требовал ритуал, завершился и Фаргред отпустил ее, Инуэ осталась стоять столбом, удивленно рассматривая свою руку, рана на которой уже затянулась. Потом она подняла взгляд на человека, который только что заключил с ней договор. Серые глаза заинтересованно разглядывали ее с головы до ног, и демоница хотела плотнее закрыться крыльями, но с удивлением обнаружила, что у нее их нет, а сама она стоит абсолютно нагая посреди комнаты. Густо покраснев, она попыталась отвесить нагло пялящемуся на нее магистру пощечину, но тот перехватил ее руку.

– Спокойно, – ухмыляясь, сказал Фаргред. – Ты не знала, что, заключив контракт с человеком, сможешь принимать облик обычной девушки? – Он отпустил ее руку и, сняв с себя куртку, накинул ее девушке на плечи.

– Знала… – ошарашенно пробормотала Инуэ, неловко пытаясь закутаться в одежду. – Подожди! – вдруг сказала она. – Ты же… ты же сказал, что спал и ничего не запомнил… кроме как нас убивать.

– Ты была бы мертва, если бы не спасла девочку… не знаю, чем ты руководствовалась при этом. Я оставил тебя в живых, значит, и ответственность за тебя лежит на мне. Ты демон, но я почему-то не чувствую в тебе зла. – Фаргред снова направился к закрытой двери. – Это очень любопытно. И вообще, – он вдруг остановился, – проявляй уважение в беседе с хозяином! Я периодически просыпался, когда старик-наставник чересчур громко говорил, и кое-что все-таки запомнил, в частности – как заключить договор с суккубой.

Девушка была столь сбита с толку всем случившимся, что попросту не находила слов. Инуэ коснулась своих губ кончиками пальцев и посмотрела на удаляющегося человека.

Паладин обошел комнату, подобрал с пола книгу, которую читал некромант, обыскал лежащий у стены труп, потом направился к выходу.

– Так и будешь стоять посреди комнаты? – Магистр обернулся в дверях. У входа на стуле висел плащ, и Фаргред бросил его демонице. – Накинь, на улице прохладно, да и негоже девушке в одной куртке разгуливать. Тут еще сандалии на полу. Выйдем, заглянем в какой-нибудь дом, найдем тебе что-нибудь более женственное.

Суккуба стряхнула оцепенение и, все еще потрясенная, последовала следом за паладином. Когда они вышли из дома, то улыбка облегчения на лице Рональда пропала, стоило ему увидеть спутницу учителя.

– Только не говорите мне, что демоница околдовала вас! – Юноша схватился за меч, закрывая девочку спиной.

– Не мели ерунды, – устало отмахнулся магистр.

– Расслабься, паладин, чары суккубы не действуют на ее хозяина, – поддержала Инуэ, удивленно рассматривая звездное небо.

– А-а-а, ну так бы сразу и сказа… ЧТО?! – Парень уронил меч, но даже не обратил на это внимания, переводя обалделый взгляд с Фаргреда на демоницу.

Девочка выглянула из-за паладина и, заметив Инуэ, бросилась к ней. Демоница нежно обняла ребенка и прижала к себе. Рональд нагнулся, подобрав меч, убрал его в ножны и неожиданно рассмеялся. Смеялся он довольно долго, и лишь когда даже ребенок начал смотреть на него как на идиота, парень наконец успокоился.

– Со мной все в порядке, – заверил он окружающих.

– Я что-то сомневаюсь. – Фаргред продолжал смотреть на ученика.

– Действительно в порядке. Просто когда я первый раз увидел вас, то решил, что меня теперь ничем не удивить… но я недооценил пятого магистра.

– Ты чем-то недоволен? – Лорд Драуг вскинул бровь.

– Помимо того, что вы заключили договор с демоном? – иронично поинтересовался Рональд.

– Это единственная возможность быть уверенным, что она не причинит людям вреда. – При этих словах своего хозяина Инуэ фыркнула.

– Вы лучше меня знаете о еще одном, более удобном способе, – не унимался Рональд.

– Я обещал, – твердо сказал Фаргред.

– Но мальчику вы тоже обещали помочь, однако… – Парень, поняв, что сболтнул лишнего, прикусил язык. – Простите.

– В этом нет твоей вины. – Магистр посмотрел на суккубу, державшую на руках девочку. – Я верю ей и не собираюсь лишать ее жизни лишь потому, что она отличается от нас. Тем более я не чувствую в ней зла.

– Простите меня, – Рональд потупился, – вы правы… наверное… но как бы то ни было, вы мой учитель и магистр ордена, я приму любое ваше решение.

– Я бы предпочел, чтобы ты высказывал свое мнение, а не просто исполнял приказы.

– Хорошо. – Юноша повеселел. – Я согласен с вашим поступком. – Он посмотрел на девочку, обнимающую демоницу. «Я еще многого не понимаю в жизни», – подумал Рональд.

Между тем Инуэ поставила девочку на землю, и та, подойдя к Фаргреду, подергала его за штанину:

– Вы помогли моему братику? С ним все в порядке? – Голубые глаза смотрели неотрывно.

– Видит Свет, я сделал все, что мог. – Магистр присел перед девочкой.

– С ним все теперь в порядке?

– Теперь – да.

– А где он? Почему он не вышел с вами?

– Его здесь уже нет. – Фаргред с трудом подбирал слова.

– А где он? – Прежде чем паладин нашел, что ответить, девочка заговорила снова: – Он пошел играть с друзьями?

– Думаю, да.

– Дядя говорил, будто мама с папой тоже ушли… говорил, что они скоро вернутся… но потом я услышала, как он сказал тете, что они умерли… – Маленькие слезинки покатились по щекам девочки. – И люди в черных плащах сказали, что все умерли – и дядя, и тетя, и все друзья… и я тоже умру.

– С тобой все будет хорошо. Злых людей здесь больше нет. – Фаргред тыльной стороной ладони вытер девочке слезы. – Скажи мне лучше, как тебя зовут?

– Роза. – Девочка шмыгнула носиком.

– Какое красивое имя. – Магистр улыбнулся. – Меня зовут Фаргред.

– Я знаю – братик рассказывал мне о тебе; ты магистр, да?

– Братик? – Лорд Драуг вопросительно посмотрел на девочку.

– Да, братик Рональд. – Роза показала пальчиком на парня. – Что случилось с моими друзьями и братиком в той комнате? – Девочку не так-то просто было отвлечь от темы.

– Там был монстр… – после некоторой паузы сказал Фаргред, – но я победил его, и твои друзья с братом ушли.

– Но куда? Можно мне с ними?

– Нет, тебе туда нельзя. – Магистр говорил тихо и ласково.

– Почему?

– Потому что ты нужна нам. Посмотри, Инуэ хочет быть рядом с тобой, да и Рональд будет скучать по тебе.

– А ты?

– И я конечно же. – Фаргред кивнул, глядя девочке в глаза.

– Они… они все умерли? – Слез больше не было, взгляд Розы стал серьезным.

– Роза… – Инуэ хотела что-то сказать, но Фаргред жестом попросил ее помолчать.

– Они ушли, и Свет забрал их. Не волнуйся о близких, с ними все теперь хорошо. – Магистр погладил девочку по голове. – Но твое место – здесь, с нами.

– Правда-правда? – Маленькие ручки обняли Фаргреда.

– Правда. Я позабочусь о тебе. – Лорд Драуг встал, держа Розу на руках.

– Теперь ты будешь моим папой?

– Да. – Глядя в голубые глазки, Фаргред не мог отказать.

– Тогда Инуэ будет мамой! – Роза первый раз за время их разговора улыбнулась. Добрая и невинная детская улыбка, среди смерти и темного колдовства, словно солнце согрела душу паладина. Он мысленно поклялся себе сделать все возможное, лишь бы Роза улыбалась как можно чаще и больше никогда не плакала.

– Конечно, – беззаботно ответил магистр.

Рональд хмыкнул, Инуэ, в который раз за последние несколько часов, напоминала статую: она стояла с открытым ртом, широко распахнутые глаза удивленно смотрели на Фаргреда.

– Милая, с тобой все в порядке? Подержи-ка нашу девочку. – Лорд Драуг, глядя на демоницу, понял, что просто не может упустить такого шанса пошутить. Хоть выражение ее лица порядком его веселило, он решил не останавливаться на достигнутом: подойдя к Инуэ, Фаргред передал Розу ей на руки и с улыбкой чмокнул девушку в щеку. Суккуба, словно ошпаренная, отпрыгнула от магистра на несколько шагов. Одной рукой она продолжала держать девочку, а другую поднесла к своей щеке. Рональд, глядя на этот маленький спектакль, не смог сдержать улыбки…

– Раз все довольны, пора позвать Ларга и уходить отсюда. – Фаргред зашагал к воротам, и остальные последовали за ним. – Стоп, – он неожиданно остановился, – у него же арбалет, может и выстрелить с перепугу. – С этими словам магистр вытянул руку вперед, сжимая пальцы так, будто брался за рукоять меча. Горящий золотым пламенем клинок тут же появился в его руке, и после яркой вспышки тело Фаргреда вновь покрыли сияющие доспехи, а с плеч ниспадал алый плащ.

– Ух ты! – восхищенно захлопала в ладошки Роза, и Инуэ, помимо своей воли, согласно кивнула. Фаргред заметил это и склонил голову в шутливом поклоне. Суккуба, покраснев, отвела взгляд: раньше ей не приходилось испытывать подобных чувств. Она снова украдкой посмотрела на человека, который стал ее хозяином. Первым увиденным ею паладином, первым мужчиной, поцеловавшим ее, и согласно заключенному между ними договору – тем, кто будет всегда рядом с ней. Инуэ еще очень молода, ей всего двадцать пять лет, она мало знала о мире людей, но всегда хотела узнать о нем больше. Девушка крепче прижала к себе Розу, и малышка с улыбкой посмотрела на нее.

– Правда ведь, папа – самый лучший? – восторженно спросила девочка.

– Да, – прошептала Инуэ.

– Он ведь нас не бросит?

– Надеюсь, что нет. – Суккуба и правда на это надеялась, хотя и не могла до конца разобраться в своих чувствах.

– А ты? Ты всегда будешь со мной? Обещаешь?

– Всегда-всегда. Обещаю. – Суккуба улыбнулась, отгоняя тревожные мысли.

– Папа! – крикнула Роза, и Фаргред, не сразу сообразив, что обращаются к нему, обернулся. – Ты позаботишься обо мне и маме?

– Конечно. – Фаргред кивнул. – Рози, в деревне кто-нибудь был похожий на Инуэ? Такого же роста?

– На Инуэ? – Девочка наморщила маленький лобик. – Моя тетя больше всех была похожа, – после недолгих раздумий сказала она.

– Тогда сходите в дом, где ты жила, переоденьтесь, мы будем ждать вас тут. Заодно собери вещи, которые тебе нужны, что-нибудь теплое.

– Хорошо. – Роза посмотрела на Инуэ. – Пойдем, я покажу тебе свой дом. – Когда девушка поставила малышку на землю, та деловито взяла суккубу за руку и повела с собой.

– Что ж… – Фаргред обыскал двух мертвых чернокнижников и, не найдя ничего стоящего, выпрямился. Он вышел за ворота и громко крикнул: – Ларг, это я, прекрати целиться в меня из арбалеты и тащи свою за… – Магистр осекся. – Иди сюда.

Раздался треск надламываемой ветки, потом глухой удар, и из шуршащих кустов вышел стражник, потирая спину.

– Вы становитесь сентиментальным. – Рональд встал рядом с учителем, наблюдая, как Ларг приближается к ним.

– Недостаточно сентиментальным, чтобы не отвесить тебе затрещину, если будешь говорить подобные вещи. – Магистр тут же осуществил сказанное.

– Я снова ошибся… все-таки вы – это вы. – Юноша почесал ушибленную голову.

– Хм… смотри-ка, какие светлые мысли приходят к тебе после хорошей затрещины. Может, стоит бить тебя почаще?

– Вот уж спасибо, не надо.

– Я же твой учитель, я знаю, что для тебя лучше, а что нет.

– Конечно-конечно, – поспешил согласиться Рональд, опасаясь второго подзатыльника – рука у магистра была крепкая, да еще и в латной перчатке.

Между тем к ним подошел Ларг.

– Долго вы. Я уж думал, все… того, – сказал стражник.

– Извини, если разочаровали, – хмыкнул Фаргред. – Деревня безопасна, думаю, и окрестные леса тоже, но ночные дозоры я бы не отменял.

– Куда уж, после такого-то, – согласился Ларг. – Чего теперь?

– Теперь вы с Рональдом вернетесь в деревню, возьмете с собой побольше людей и все необходимое; эту деревню нужно сжечь.

– Как – сжечь? – удивился Ларг.

– Поджечь, и пусть горит, или ты знаешь еще какие-нибудь способы?

– Но ведь вы сказали, будто все чисто…

– Вот чтобы все чистым и осталось, необходимо выжечь деревню. Или ты хочешь оспорить приказ магистра? – Фаргред посмотрел стражнику в глаза.

– Нет. – Тот покачал головой.

– Тогда почему вы оба еще здесь? Рональд, у Грома на седле висит сумка – принеси ее.

– Хорошо. – Юноша кивнул.

– Буду ждать вас здесь. – С этими словами магистр развернулся и пошел в деревню.

– И нам нужно поспешать, господин. – Стражник посмотрел на юношу.

Рональд кивнул и пошел следом за Ларгом.

Фаргред неспешно подошел к телу в черных одеждах, нагнувшись, поднял косу, а другой рукой взял труп за ногу и поволок к зданию казармы. Оказавшись внутри, он затащил тело в дальнюю комнату, положил рядом с мертвым чудовищем и, сломав косу пополам, бросил ее рядом. Затем настала очередь второго и третьего некромантов. Когда с этим было покончено, магистр вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Он не торопясь еще раз обошел помещение, разрушил алтарь, стоящий в углу; не найдя больше ничего подозрительного, Фаргред вышел и направился к единственному дому, в котором горели свечи. Одно из окон разбито, дверь сорвана с петель. У порога он остановился, прикрыл глаза и прислушался к собственным ощущениям. «Ничего опасного больше нет… – подумал он, – за исключением одной демоницы». Магистр шагнул за порог и замер с поднятой ногой, так как к его горлу были приставлены очень длинные и, несомненно, острые когти.

– Короткая девичья память? – осведомился он, когда Инуэ словно кошка втянула свои когти и снова приняла облик обычной девушки.

– Я просто осторожна, мало ли кто мог зайти. Ты, между прочим, даже не постучал. – Девушка, пройдя по коридору, свернула в одну из комнат.

– А я-то надеялся, что ты будешь называть меня хозяином или господином. – Фаргред перешагнул через опрокинутый стул и последовал за ней.

– Размечтался. – Девушка встала посреди комнаты рядом со свечами. Только теперь магистр обратил внимание, что на ней надеты высокие кожаные сапоги, немного свободные штаны из плотной ткани, в которые заправлена синяя рубашка, довершала наряд куртка магистра, неизменно накинутая на плечи суккубы. На столе лежали еще две куртки и сложенный плащ.

– А если я прикажу? – Магистр посмотрел на Инуэ, и она отвела взгляд.

– Тогда я не посмею ослушаться… – тихо сказала она.

– Ладно, можешь обращаться ко мне по имени. – Фаргред махнул рукой, и демоница вопросительно посмотрела на него. – Я не из тех, кто любит, чтобы ему демонстрировали свое почтение, особенно когда в этом нет особой необходимости.

– Я учту это… господин. – В зеленых глазах суккубы заплясали озорные огоньки.

– Где Роза? – Магистр оглядел помещение. Следов борьбы почти незаметно: видимо, одного из людей схватили на крыльце, а вот другой в это время находился где-то в доме.

– Спит в соседней комнате. Девочка очень устала. Она показала мне, где лежат вещи ее тети, и, пока я выбирала одежду, она уснула.

Фаргред заглянул в соседнюю комнату и увидел свернувшуюся калачиком на кровати Розу, заботливо укрытую теплым одеялом.

– Не доверяете мне, хозяин? – Инуэ обиженно надула пухлые губы.

– Если бы не доверял, то не оставил бы тебя одну с ребенком. – Магистр вернулся в первую комнату. – Просто хотел во всем убедиться лично. Ты собрала вещи?

– Я взяла одежду Розы – у них с братом было немного вещей. И выбрала для себя более-менее подходящее по размеру. Даже не ожидала, что у деревенских людей найдется нечто подобное.

– Думаю, тебе подошло бы платье селянки. – Фаргред с улыбкой посмотрел на девушку.

– Прикажете мне найти его и надеть, господин? – Инуэ улыбнулась в ответ, намеренно выделяя последнее слово. Сейчас от человека не исходило угрозы, и он уже не казался ей безжалостным убийцей: тем, чье предназначение – уничтожать подобных ей. Увидев, как мягко и дружелюбно Фаргред говорил с девочкой, суккуба поняла, что он и правда не собирается причинять боль ей самой. Это немного приободрило девушку, и она осмелела, совсем чуть-чуть, ей вовсе не хотелось злить магистра, который в одно мгновение способен уничтожить ее.

– Смотрю, ты пришла в себя, – сказал лорд Драуг, и девушка вздрогнула. Ей показалось, будто магистр читает ее мысли. – Не бойся, я не умею читать мысли. – Улыбка Фаргреда стала еще шире. – Я рад, что ты ведешь себя не как жертва или моя рабыня.

– Но ведь так и есть. Ты заключил со мной договор, и теперь я принадлежу тебе…

– Веди себя так, как считаешь нужным, в пределах разумного, конечно. Кидаться на людей я тебе запрещаю, да и расхаживать по улицам в демоническом обличье – не лучшая идея… но в остальном ты можешь быть собой. Твой поступок подарил жизнь девочке, я же дарю тебе твою. – Фаргред осмотрел небогато обставленную комнату.

– Я все равно привязана к тебе… навсегда. Мое сердце остановится вместе с твоим, таковы условия договора. Я знаю – человеческий век недолог, но я согласна разделить его с тобой.

– Магистры ордена Зари не могут умереть от старости, мы даже не стареем. – Фаргред с улыбкой посмотрел на удивленное лицо Инуэ. – Расслабься и наслаждайся жизнью. Или ты хотела поухаживать за мной, когда я впаду в маразм? Кормить с ложечки и все дела?

– Не то чтобы… но я бы это сделала… если бы ты приказал. – Суккуба справилась с удивлением.

– Вот заладила – приказал да приказал. Ладно, с этим мы разберемся позже. Стало быть, больше ты ничего себе не подобрала?

– Почти все вещи мне велики.

– Хорошо, наш путь будет пролегать через Гзауберг. Это довольно большой город, – пояснил Фаргред, – там я что-нибудь куплю вам с Розой.

– Почему? – вдруг спросила Инуэ. – Почему ты так добр со мной? Я же демон… кроме того, ты мой господин: мне говорили, что с такими, как я, обращаются как с вещью.

– Кто говорил?

– Другие… подобные мне. В нашем мире есть определенная иерархия. Суккубы стоят не на самой высокой ступени. Мне рассказывали… – девушка ненадолго замолчала, – когда кто-то откликается на призыв, то становится слугой – тем, кто слепо следует приказам… любым. Демоны не много знают о вашем мире, мало кто возвращался обратно. Только высшие демоны способны выжить после смерти хозяина.

– И, несмотря на предупреждения, ты все же откликнулась?

– Там… ты не представляешь, каково это – жить в постоянном страхе, в мире, где сильный пожирает слабого, где почти все – враги один другому.

– Этот мир не многим отличается от твоего… хотя пожирать тебя тут вряд ли будут. Здесь тоже хватает лжи, предательства и смерти.

– Может, ты и прав. Но там… я должна была стать наложницей… такова судьба таких, как я. – Девушка вздохнула.

– Удивлю тебя еще раз – тут многие идут в наложницы по доброй воле. – Фаргред подошел к окну и еще раз взглянул на погруженную в ночь деревню.

– Не сравнивай! Я… я не хочу даже думать о том, кто мог быть моим господином! Поэтому я с радостью откликнулась на призыв… лучше неизвестность, чем безысходность.

– Никогда бы не подумал, что демоны способны на столь философские мысли. – Фаргред вновь улыбнулся. – Надеюсь, я тебе не настолько противен?

– Нет. Просто я… запуталась. Я не знаю, чего ожидать. – Суккуба обняла себя за плечи.

– Никто не знает. – Лорд Драуг подмигнул ей.

– Для тебя все так просто? – удивилась Инуэ.

– Да. Зачем усложнять себе жизнь?

– Я все равно не понимаю… Мне говорили, что паладины – это безжалостные убийцы, искореняющие наш род, но ты… почему ты так добр со мной?

– Скажу честно. Если бы мы встретились при других обстоятельствах… например, твои хозяева приказали бы тебе пожирать невинных людей, а ты с радостью, как большинство твоих сородичей, принялась исполнять приказ – я не задумываясь уничтожил бы тебя. Но ты, признаюсь, удивила меня, я не чувствую в тебе враждебности. Ты не жаждешь крови?

– Нет. Зачем? Зачем убивать того, кто не желает тебе зла?

Фаргред подошел к девушке вплотную и заглянул ей в глаза.

– Послушай, – тихо сказал он, – ты точно демон?

– Насколько мне известно – да. – Инуэ потупилась.

– Когда-то… – магистр с хрустом потянулся, – один человек сказал: «Зло есть наименьшая степень проявления добра». Я поначалу лишь посмеялся над его словами. Но потом, став паладином, задумался: ведь не будь зла, мы никогда бы не познали истинного добра. Может, это и не одно и то же, но одно без другого не будет существовать. Ты согласна с этим?

– Да, – неуверенно ответила девушка.

– Если ты видела в своей жизни лишь зло, то неудивительно, что доброта удивляет тебя. Но мне интересно вот что: как ты жила среди зла, с подобными убеждениями? – Фаргред сел на скрипнувший под его весом стул.

– Я жила с сестрой. Но потом… ее не стало… – Девушка запнулась.

– Можешь не продолжать. Скажи честно, когда-нибудь ты проливала кровь невинных? Делала ли что-нибудь, противное Свету?

– Это приказ? – Зеленые глаза прищурились.

– Нет, это просто просьба.

– Я ничего такого не делала. Клянусь всем, чем пожелаешь!

– Не надо клятв, я верю тебе. – Магистр откинулся на спинку стула.

– Просто так? Веришь просто так?

– Не нужно причин, чтобы верить в добро, – с улыбкой сказал магистр.

– Но я же демон!

– Я думал, мы уже разобрались со всем. – Фаргред устало вздохнул. – Ты – это ты, для меня не важно, как ты выглядишь. Главное – это то, что у тебя на душе.

– Другие наверняка так не считают.

– Кто-то нет, а кто-то да. В любом случае тебя никто не обидит, пока ты со мной.

– Поэтому… поэтому ты заключил со мной договор? – Девушка подалась вперед.

– Не только, – уклончиво ответил Фаргред.

– Тогда почему? Какие еще есть причины, кроме того, что я защитила ребенка?

– Кстати, почему ты это сделала? – Лорд Драуг задумчиво смотрел на пляшущее пламя свечи, чуть подрагивающее от его ровного дыхания.

– Снова уходишь от ответа?

– Я отвечу тебе, как только ты скажешь, почему защитила Розу.

– Вряд ли бы я смогла ее защитить, сидя в этом кругу. – Инуэ грустно вздохнула. – Ее должны были принести в жертву в полнолуние, а пока девочка была со мной, эти ублюдки могли не беспокоиться о ней.

– Ты отдала бы ее чернокнижникам, потребуй они этого?

– Нет, конечно нет! – с жаром выкрикнула девушка, и Фаргред приложил палец к губам, призывая ее говорить тише.

– А если бы они предложили тебе заключить договор?

– Они и так предложили…

– Почему же ты отказалась? – В голосе магистра проскользнуло любопытство.

– Я видела, что они делали с людьми… я бы лучше умерла, чем стала им служить. Меня призвали четыре дня назад, колдуны понимали, что долго без хозяина я не протяну, и просто ждали, когда я стану сговорчивее. Хоть они и давали два раза в день еду, воду и то, что вы, люди, называете хлебом. Потом сказали – раз я не хочу отдавать девчонку и заключать договор, то и есть мне не надо, давали лишь одну порцию на двоих.

– Значит, нельзя заключить договор помимо воли демона? – Фаргред встал и, взяв свечу, вышел из комнаты.

– Не знаю… наверное. – Инуэ пожала плечами и пошла за ним.

– Так почему ты защитила девочку? – Фаргред заглянул в ближайшую комнату. Он увидел опрокинутый шкаф и разбитую вазу. На полу и дверном косяке виднелись следы давно запекшейся крови. Магистр еще раз окинул комнату взглядом и двинулся дальше по коридору.

– Эти люди совершали отвратительные вещи, я хотела оградить девочку от них.

– Похвально. Не все люди поступили бы так, как ты. Я, можно сказать, рад, что не отрубил твою хорошенькую головку. – Магистр зашел в комнату, которая, судя по всему, являлась кухней.

– А я-то как рада… – прошептала Инуэ.

– Стало быть, ты не возражала против заключения договора со мной, раз у нас все получилось? – Порывшись в ящиках, Фаргред достал бутылку, откупорив, понюхал и, удовлетворенно кивнув, поставил находку на стол.

– Не против… – еще тише ответила девушка.

– Вот и славно. – На столе появились вяленое мясо и сухари. – Ты наверняка голодна, поешь. А как ты умудрилась попасть в мой сон?

– Не знаю. – Девушка пожала плечами. – Нам с Розой было страшно, и она начала шептать какие-то слова. Я спросила, о чем она говорит, и девочка ответила, что это молитва Свету, которой научила ее тетя. По словам Розы, взрослые часто молятся, если чего-то хотят, вот и я попробовала. Сама не заметила, как уснула, а потом будто проснулась и увидела тебя. Ты стоял посреди комнаты, но никто, кроме меня, тебя не видел. Потом тварь, сидящая за стеной, громко взвыла, и я проснулась.

– Занятно. – Фаргред нашел глиняные кружки и, протерев их платком, тоже поставил на стол, разлив в них содержимое бутылки. – Демон, который молится Свету, – уму непостижимо!

– Ты не ответил на мой вопрос…

– По какой еще причине я заключил с тобой договор?

– Да. – Демоница заметно напряглась.

– Ну… – протянул магистр. – Потому что ты очень миленькая, – беззаботно заявил он и отхлебнул кисловатого яблочного вина.

– Что? – переспросила Инуэ.

– Ты и первый раз слышала.

– Мне не показалось?

– Если ты слышала, как я назвал тебя милой, то нет. – Фаргред протянул кружку девушке, и та, потрясенно качая головой, в один присест осушила ее, потом поморщилась и удивленно посмотрела на магистра.

– Что это было? Я такого никогда не пробовала.

– Неудивительно, пленных нечасто поят вином. Кстати, чем ты питалась… там, у себя.

– Плодами… мясом, – рассеянно ответила девушка, разглядывая дно своей кружки.

– Мясом кого? – Фаргред пододвинул к ней тарелку с сухарями.

– Разных, хм, существ. Мы разводили их… думаю, названия тебе ничего не скажут.

– Пожалуй что да, некоторых вещей лучше не знать. – Лорд Драуг молча стал наблюдать, как девушка ест. Было видно, что она очень голодна, однако старается не торопиться.

– Расскажи мне, кого хотели призвать чернокнижники. Кто должен был занять тело мальчика? – спросил Фаргред, когда девушка утолила голод.

– Точно не знаю, но я чувствовала колоссальную силу.

– Я слышал о ритуале, когда над двумя неосвященными близнецами проводят различные обряды; точнее, над одним из них. А в финале тот, в кого он превратился, должен сожрать свою сестру или брата. Демон, призванный таким способом, должен обладать поистине ужасающей силой. – Магистр захрустел сухарем. – Сам Ульв направил меня в эту деревню.

– Ульв? – переспросила Инуэ.

– Светлый Ульв, олицетворение Света, добрый бог, – пояснил магистр.

– А как… как вызвали меня? Неужели кто-то умер?! – В глазах девушки застыл ужас.

– Насколько мне известно, нужны два сердца влюбленных… – Видя, как суккуба вскочила из-за стола, Фаргред встал и, взяв ее за плечи, добавил: – Их убили ради других ритуалов, а сердца… сердца были уже не нужны, поэтому чернокнижники решили не разбрасываться материалом и извлечь максимум выгоды. Так что не вини себя.

– Я… я не знала. – Девушка всхлипнула.

– Успокойся. – Магистр осторожно погладил ее по черным волосам.

– А что вы тут делаете? – заспанная Роза появилась в дверях.

– Ждем, когда ты проснешься, – улыбнулся Фаргред. – Хочешь есть?

– Нет. Инуэ кормила меня не очень давно. – Девочка подошла к демонице. – Почему ты плачешь? Папа обидел тебя? – Голубые глазки с укоризной посмотрели на магистра.

– Нет, что ты, – девушка поспешно вытерла слезы и попыталась улыбнуться, – просто я рада. Ведь этот кошмар закончился. – Она обняла Розу.

Фаргред снова улыбнулся и налил еще вина.

Ближе к полудню магистр увидел в окно, как в ворота деревни вошли семь человек, включая Рональда и Ларга. Все крепко сбитые, с настороженными взглядами и хмурыми лицами. Он закрыл книгу, которая прежде принадлежала чернокнижнику, и встал из-за стола. Фаргред разбудил спящих на кровати Инуэ и Розу и вышел к людям.

– Как добрались? – спросил он.

– Нормально, – ответил Рональд. – Вот. – Он протянул учителю сумку.

– Спасибо. – Магистр перебросил лямку через плечо.

– А у вас как дела? – тихо спросил юный паладин, оглядываясь по сторонам.

– Все в порядке.

– Господин, можем приступать? – К ним подошел Ларг, держащий в руке факел.

– А это еще кто такие? – неожиданно выкрикнул один из людей, указывая магистру за спину.

– Выжившие, – спокойно сказал Фаргред, будто невзначай вставая между людьми и подходящими Инуэ с Розой.

– Девочку я помню, а это кто? Отродье некромантовское небось! – Человек показал пальцем на девушку и, ища поддержки, обернулся к остальным.

– Во-первых, – голос магистра был холоден, – не забывай, с кем разговариваешь. – Человек невольно отступил на шаг. – Во-вторых, не смей тыкать пальцем в девушку, пока я не сломал его тебе. В-третьих, если ты еще раз оскорбишь ее, я вырву твой поганый язык. И в-четвертых, кто ты такой?

– Это Марк, я его с Гиром посылал в орден, – отозвался Ларг.

– И где же Гир? – Фаргред неотрывно смотрел на Марка: глаза магистра холодно блеснули, и человек невольно отступил еще на шаг.

– Разбойники напали… Гира убили, я еле ноги унес. – Глаза Марка беспокойно бегали, голос срывался.

– Не повезло бедняге, – равнодушно отозвался магистр. – Можете начинать, Ларг. – Он кивнул стражнику. – Инуэ, вам с Рози лучше подождать в другом месте.

Демоница кивнула и, взяв Розу на руки, пошла к воротам.

– Давайте, ребятки, вперед! – гаркнул Ларг, когда девушка и ребенок скрылись из виду. Люди принялись поджигать факелы.

– Куда это ты, Марк? – вдруг спросил лорд Драуг у человека, отделившегося от общей массы и шедшего в сторону.

– Я… я это… в казарме оставил кое-что, – неуверенно отозвался тот и натянуто улыбнулся.

– Там нет ничего нужного тебе. – Фаргред сделал маленький шаг в сторону говорившего.

– Да нет, есть там одна вещичка… – замялся человек.

– Эта? – Фаргред достал из-за пазухи книгу некроманта, и Марк заметно побледнел. – Сколько? – спросил магистр.

– Что? – переспросил человек, неуверенно облизнув пересохшие губы.

– Сколько они заплатили тебе? – Фаргред медленно приближался к нему.

– В чем дело, господин, я Марка давно знаю, вы его в чем-то подозреваете? – попытался вступиться за подчиненного Ларг.

– Сколько проклятые колдуны заплатили тебе за информацию о неосвященных близнецах?

– Не понимаю, о чем вы… – Марк сделал шаг назад, но дорогу к отступлению ему преградил Рональд с мечом в руках.

– Отвечай мне, тварь! – Глаза Фаргреда вспыхнули золотым огнем. – Где ты их встретил и что им сказал? – Он приблизился к дрожащему человеку.

– Пятьдесят… пятьдесят золотых! Они были в трактире, угощали всех, спрашивали, что да как. Я клянусь! Я не хотел ничего плохого! – Марк затравленно озирался, не решаясь посмотреть магистру в глаза.

– Правда? – Фаргред открыл книгу некроманта на последней странице. – Тогда почему здесь написано о тебе? Один из твоих друзей имел привычку вести дневник. Хочешь, прочитаю вслух?

– Нет! Прошу! Нет! – Марк упал на колени.

– «Время пришло, Марк предупредил нас: в деревне нет охраны, дети беззащитны, – леденящим душу голосом прочитал Фаргред. – Хвала бездне, от этого придурка есть толк, я уж думал, что зря выбрал его в свои ученики». – Магистр захлопнул книгу и швырнул в пыль перед человеком. – Твои последние слова? – Лорд Драуг посмотрел на него сверху вниз.

Марк бегло глянул на хмурого Ларга. Поняв, что помощи от него ждать не стоит, он неожиданно расхохотался.

– Жалкие черви! Вы все равно подохнете! В этот раз у нас ничего не вышло, но наше время еще придет! – брызгая слюной, надрывался Марк. Внезапно он вскочил, бледные губы растянулись в усмешке. – Энтрео гадес химе… – нараспев начал он, но магистр ударил его рукоятью меча по зубам, и человек, всхлипнув, упал. – Мы ф-ф-се равно победим… – Выбитые зубы с каплями крови выпадали из его рта.

– Даже если так, ты этого уже не увидишь, – безразлично сказал Фаргред.

– Пощады! – Человек на коленях пополз к Ларгу, но тот презрительно плюнул ему в лицо и ударом ноги отпихнул от себя. Марк затравленно оглядел людей и снова повернулся к магистру.

– Передавай привет учителю. – С этими словами лорд Драуг одним мощным ударом отсек несостоявшемуся колдуну голову. – Сожгите здесь все. – Он обернулся к хмуро стоявшим людям, и те, мрачно кивнув, пошли в глубь деревни. Фаргред, нагнувшись, взял труп за ногу и поволок в казармы, пинками перекатывая отрубленную голову перед собой и ругаясь каждый раз, когда кровь попадала ему на сапоги.

– Э-э-э… учитель, – робко начал Рональд, – может, ее все же лучше понести?

– Неси, если хочешь, – спокойно отозвался магистр. – Вот и я так подумал, – добавил он, видя, как юноша колеблется. Фаргред еще раз сильно пнул голову и поволок тело следом.

Рональд молча последовал за наставником.

– Это и есть брат Розы? – не скрывая отвращения, спросил парень, когда они оказались в дальней комнате казармы.

– Да. – Фаргред открыл сумку и достал оттуда небольшой черный мешочек, перевязанный алой лентой. Развязав его, магистр закрыл глаза и, шепча молитву, высыпал золотую пыль на трупы. Как только первые пылинки коснулись тел, послышалось тихое шипение, и к потолку взвился белый дымок. – Пойдем отсюда. – Лорд Драуг развернулся и вышел из комнаты.

– Это магия жрецов? – спросил Рональд, когда они стояли у ворот и смотрели, как занимается пламя.

– Да. Думаю, это было лишним… но все-таки так лучше.

К ним подошел Ларг и, качая головой, сказал:

– Кто бы мог подумать… я его давно знал. Как теперь людям-то верить?

– Не волнуйся, и люди твои пусть тоже успокоятся. От Марка разило злом, но его не было в деревне на момент моего приезда, потому я и не почувствовал раньше. Живите теперь спокойно.

– Так вы поняли, кто он, как только мы вошли в деревню? – Стражник удивленно посмотрел на магистра. – Тогда зачем говорили с ним?

– Чтобы вы убедились и чтобы он признал свою вину. – Фаргред обернулся и посмотрел на Розу и Инуэ, стоящих в стороне. – Поравозвращаться.

– Ребята тут останутся пока, пусть поглядят, как бы огонь не перекинулся на деревья. – Ларг задумчиво смотрел на пламя.

– Я останусь с ними, – сказал Рональд. – Долг паладина – проследить, как все здесь обратится в пепел. А вам, учитель, не мешало бы отдохнуть. – Он посмотрел на магистра.

– Не буду вынуждать просить меня дважды. – Фаргред улыбнулся. – До встречи. – Он пропустил Ларга вперед и пошел за ним, по пути взяв девочку на руки.

– Суровый у тебя начальник. – Один из людей Ларга встал рядом с Рональдом. – Побольше бы таких в вашем ордене!

Остальные согласно закивали.

– Он такой один. – Юноша улыбнулся, глядя вслед магистру.

– Стало быть, повезло тебе с учителем, парень. – Мужчина тоже посмотрел вслед лорду Драугу. – Ладно, ребятки, давайте-ка обойдем частокол, приглядим за огоньком.

Роза устала идти, и Фаргред взял ее на руки. Девочка, не замолкая ни на миг, засыпала магистра вопросам: куда они пойдут потом, где он живет, как вызывает волшебные доспехи, сколько ему лет, откуда у него шрамы, почему у него иногда светятся глаза, и так далее. Вопросов в головке у девочки было огромное количество. Лорд Драуг терпеливо, с улыбкой отвечал, постоянно ловя на себе заинтересованный взгляд Инуэ. Суккуба мало знала о мире людей, так что с жадностью ловила каждое слово человека. Пока они ждали стражников в безлюдной деревне, Фаргред попросил Рози не рассказывать никому о некоторых подробностях касательно Инуэ. В особенности о крыльях, хвосте и прочих неотъемлемых атрибутах демоницы. Сама же девушка изображала несчастную жертву, которая при виде творимых некромантами зверств повредилась головой и потеряла память. Инуэ без особого оптимизма согласилась на выбранную для нее роль, впрочем понимая, что так будет намного проще. По крайней мере, седого стражника-десятника, по имени Ларг, такое объяснение вполне устроило.

Когда они наконец вышли к воротам деревни, солнце стояло уже высоко. Денек выдался на удивление теплым и погожим: ветра почти не было, как и облаков на небе. Инуэ с интересом смотрела через ветки деревьев на небесную гладь до тех пор, пока у нее не затекла шея. В глазах девушки было столько восторга, что Фаргред не смог сдержать улыбки.

– У вас тут всегда так? – обернувшись к магистру, спросила суккуба.

– Не у вас, а у нас, – поправил ее Фаргред. – Погода бывает разной, тебе еще предстоит в этом убедиться.

Ларг лишь покачал головой:

– Как же тебе досталось-то, бедняжке. – Он с сожалением посмотрел на Инуэ. – Господин, она поправиться сможет?

– Не знаю. На все воля Света, – смиренно ответил магистр, и демоница улыбнулась.

– Ох уж эти колдуны! Вы уж позаботьтесь, чтобы их, гадов паршивых, поменьше стало!

– Паладины ордена неустанно борются со злом во всех его проявлениях, – заверил стражника Фаргред и искоса посмотрел на прикрывающую ладошкой рот демоницу.

– Храни вас Свет! Я буду молиться Ульву, чтобы он помог вам выжечь всю нечисть. – Ларг сплюнул. – Ну вот и пришли.

– Мы можем снова занять казарму? – спросил Фаргред.

– Конечно. – Стражник кивнул.

Между тем вокруг них начал собираться народ. Весть о магистре ордена Зари, посетившем деревню, быстро распространилась. Теперь всем не терпелось лично его увидеть.

– Чего столпились? Господин устал, дайте ему отдохнуть! – Ларг бесцеремонно расталкивал зевак.

– А что с деревней-то?! – спросила пожилая женщина.

– Непохож он на паладина, ага! – прозвучало откуда-то из толпы.

– Ларг, где ты взял такого? Небось захотел покичиться, что магистра знаешь, да и притащил наемника! – крикнул кто-то.

– Во-во! Паладины не такие вовсе! У этого даже плаща нет! – пробасил здоровяк в кожаном фартуке, и толпа согласно загудела.

– Да уймитесь вы! – пытался успокоить всех Ларг.

– Папа, чего это они? – испуганно спросила Роза.

– Некоторые люди не отличаются особым умом, – громко ответил ей магистр.

– Это ты кого идиотом-то назвал? – Все тот же здоровенный детина сделал шаг вперед.

– Заметь, я ни к кому конкретно не обращался. – Лорд Драуг встал напротив человека, с вызовом глядя ему в глаза. – Стало быть, знаешь свои недостатки? – Фаргред передал девочку Инуэ.

– Чего-о-о? – Соображал парень и правда туго. – Ты, это, оскорбил меня сейчас, да? – Видимо, он так и не смог до конца понять сказанного ему.

Из толпы послышались смешки.

– А ты здесь, как я погляжу, не самый догадливый? – Магистр начинал терять терпение.

Вместо ответа здоровяк сорвался с места и бросился на обидчика, сметя пытающегося ему помешать Ларга с дороги. Но золотая вспышка на миг ослепила его, и тут же окованный сталью кулак стремительно врезался парню в челюсть. Мужчина отлетел на добрый десяток шагов, подмяв под себя пару человек, оказавшихся на его пути, и, упав, остался лежать.

– Будешь знать, как лезть на моего папу! – в тишине прозвучал гордый голос Рози.

Селяне широко открытыми глазами таращились на стоящего перед ними человека в золотой, сияющей броне, с алым плащом на плечах.

– Я избавил вас от колдунов и от тварей, ими созданных. И вот ваша благодарность?! – Золотое пламя всколыхнулось в глазах магистра, и народ, ахнув, отпрянул. – Кто-нибудь еще не верит в то, что перед ним – магистр ордена Зари?

Неверующих больше не нашлось.

– Вы увидели, что хотели? – грозно продолжал лорд Драуг. – Теперь идите и займитесь своими делами, – рявкнул он, и толпа стремительно расступилась.

– П-п-простите… – Здоровяк пришел в себя и упал на колени перед магистром.

– Впредь будь более сдержан. – Фаргред прошел мимо парня, а Рози показала тому язык.

– Вы уж не серчайте на них, господин, – Ларг шел рядом с паладином, – перенервничали они…

– Все в порядке. Ты можешь заниматься своими делами, дорогу я знаю.

– Если чего понадобится, вы только скажите, неподалеку от дверей человека поставлю, враз все исполнит. – Ларг еще раз оглядел расходящихся людей. – Отдыхайте, никто не побеспокоит. – Стражник отстал и, подозвав к себе несчастного здоровяка, начал ему что-то с жаром объяснять.

– Я думала, паладины добры к людям. – Инуэ поравнялась с Фаргредом.

– Ты в этом сомневаешься? – Магистр криво усмехнулся.

– Нет, что вы, господин, я не смею сомневаться в вас, – лукаво улыбнулась девушка.

– Я лишь наставил парня на путь истинный и напомнил ему, что не стоит делать поспешных выводов, – назидательно произнес лорд Драуг.

– Папа все правильно сделал! – убежденно кивнула Роза, и Фаргред, улыбнувшись, погладил девочку по голове.

– Надеюсь, мне вы подобным образом ничего напоминать не будете? – В зеленых глазах заплясали озорные огоньки. С каждой минутой, проведенной рядом с магистром, Инуэ все больше убеждалась, что ее нынешний хозяин – отличается от других людей. Но с ним она чувствовала себя необычайно уютно, и теперь ее переполняла радость. Девушка не переставала благодарить судьбу, которая свела их вместе.

– Я не бью девушек.

– Не бьет! – важно подтвердила Роза, кивнув головкой.

– Однако учти, – Фаргред остановился и посмотрел суккубе в глаза, – если будешь плохо себя вести, я найду довольно действенные методы пресечения и для тебя.

– Это какие же, интересно? – немного смутилась она.

– Поверь, мало тебе не покажется. – Фаргред за подбородок приподнял голову девушки и улыбнулся.

– Папа, ты обещал не обижать Инуэ, – напомнила Роза.

– Она не обидится, – заверил девочку магистр.

– Как вам будет угодно, господин. – Пухлые губы суккубы надулись, и она обожгла магистра взглядом.

– Нам сюда. – Фаргред, сделав вид, что ничего не заметил, подошел к уже знакомой двери. – Здание похоже на то, в котором вас держали, но другого свободного нет. Если хотите, можно поговорить с Ларгом и найти другой дом.

– Я не боюсь, ты ведь защитишь нас. – Роза с улыбкой посмотрела на Фаргреда.

– Конечно. – Паладин открыл дверь, пропуская девочку и суккубу вперед.

Инуэ сначала напряглась и застыла в дверях: присутствие магистра и правда вселяло уверенность, однако девушка на мгновение замешкалась.

– Не бойся, – шепнул он ей на ухо, и крепкая ладонь шлепнула суккубу пониже спины.

Сделав несколько неуверенных шагов вперед, Инуэ обернулась и злобно посмотрела на Фаргреда.

– Извини, не удержался. – Магистр обезоруживающе улыбнулся.

– Ах, простите меня, господин, – демоница грациозно поклонилась, – не желаете ли шлепнуть меня еще? – Она с вызовом посмотрела в его серые глаза.

– Я подумаю над этим… – серьезно ответил Фаргред, и Инуэ, недовольно ворча, пошла следом за Розой.

На столе уже стояли два кувшина вина, ковшик с водой, остывшее жареное мясо, хлеб и овощи.

– Можно? – Роза вопросительно посмотрела на магистра.

– Конечно. – Фаргред и сам был голоден, утром удалось лишь чуть-чуть перекусить, и теперь манящий запах еды щекотал ему ноздри.

Пока они ели, девочка вновь принялась расспрашивать паладина о его жизни. Однако вскоре начала клевать носом и тереть слипающиеся глаза. Лорд Драуг поднял ее на руки и отнес на кровать, которая находилась в соседней комнате.

– Побудешь со мной, пока я не усну? – попросила Роза.

– Хорошо. – Магистр сел на край кровати и поправил одеяло.

– А сказку расскажешь? – Девочка с надеждой заглянула в серые глаза.

– Из меня плохой рассказчик. – Фаргред грустно улыбнулся и начал было подниматься с кровати.

– Тогда, может, споешь песенку? – Глаза у девочки стали настолько жалостливыми, что лорд Драуг не смог ей отказать.

– Учти, певец из меня тоже плохой, – честно предупредил он ребенка.

– Вовсе неправда. – Роза улыбнулась.

– Но ты же не слышала, как я пою!

– Ну и что, мне все равно понравится, – убежденно ответила девочка.

– Ладно, – Фаргред вздохнул, – слушай. – Он накрыл девочку одеялом, погладил по голове и тихо запел:

– Это про Инуэ? – Роза и не думала засыпать.

– С чего ты так решила? – Магистр внимательно посмотрел на ребенка.

– Она красивая.

– С этим трудно поспорить. – Фаргред улыбнулся. – А теперь – спи.

– Споешь мне потом еще? У тебя хорошо получается. – Роза зевнула.

– Хорошо, – пообещал лорд Драуг. – А теперь засыпай, ты обещала мне, помнишь?

Роза кивнула и заворочалась под одеялом, устраиваясь поудобнее. Магистр сидел с девочкой до тех пор, пока та не уснула. Потом аккуратно встал и как можно тише вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

– Не думала, что ты умеешь петь. – Суккуба с интересом посмотрела на Фаргреда. – Слова сам придумал?

– Когда был молод. – Магистр пересек комнату и лег на кровать.

– Я правда красивая? – Инуэ встала и подошла ближе.

– Я крайне редко лгу. – Фаргред потянулся.

– Правда или нет? – с нажимом повторила девушка.

– Правда.

– Тогда… – она подошла ближе, – тогда…

– Тогда – что? – Магистр сел, наблюдая, как демоница приближается к нему.

– Я… я не знаю, как… но ты… Вы мой хозяин… стоит тебе только приказать, и я… – Инуэ густо покраснела и негнущимися пальцами попыталась расстегнуть пуговицу рубашки.

– Не надо. – Фаргред встал и взял ее руки в свои. – Я не собираюсь помыкать тобой и принуждать к чему-либо.

– Но я… – Она запнулась и посмотрела ему в глаза. – Ты… ты прав, прости.

– Тебе не за что извиняться. Иди и поспи, ты наверняка устала, да и Розе будет спокойнее, если, проснувшись, она окажется в комнате не одна.

– Ты только совсем недавно сказал, что не будешь помыкать мной и принуждать! – В голосе девушки был легкий упрек.

– А еще я сказал, что крайне редко лгу. – Магистр вновь с наслаждением растянулся на кровати и с хрустом потянулся.

– Я помню… Так, значит… – Девушка растерянно посмотрела на Фаргреда.

– У меня есть свои понятия о чести. Я никогда не заставлю тебя делать что-то… что-то, к чему ты не готова.

– А откуда ты знаешь, готова я или нет?

– Если бы ты видела себя немногим раньше, то не задавала бы мне подобных вопросов, – магистр улыбнулся, – у тебя были настолько растерянные и испуганные глаза… Я даже засомневался – понимаешь ли ты, что делаешь.

– Ах ты! – Девушка решительно шагнула к магистру. Но остановилась на полпути и лишь обожгла его взглядом. Затем она фыркнула и пошла в комнату к Розе, напоследок, подражая девочке, показав магистру язык.

Сон не шел к Фаргреду, и, когда вернулся Рональд, магистр сидел за столом, читая дневник некроманта.

– Как все прошло? – Он взглянул на ученика.

– Все сгорело дотла. – Парень устало опустился на соседний стул и налил себе вина. – А где остальные?

– В соседней комнате. – Фаргред снова вернулся к изучению текста.

Прислушавшись, Рональд и правда различил голоса демоницы и Розы.

– Что будете делать с ними? – спросил он наставника.

– По дороге заедем в Гзауберг. У меня там есть… знакомые. Оставим девочек там и на обратном пути заберем. – Фаргред не отрывал глаз от книги.

– Все ли будет в порядке?

– Будет, – неопределенно отозвался магистр. – Ты лучше поешь. – Фаргред кивком указал ученику на стол.

– А почему они в соседней комнате? – Рональд потянулся за мясом.

– Одна демоница, скорее всего, обиделась на меня, а Роза осталась с ней из-за женской солидарности, – высказал Фаргред свое видение происходящего. – По крайней мере, я так думаю, – добавил он.

– Надо же. – Юноша изумленно покачал головой. – Суккуба – и обиделась… Я хотел поговорить с вами, – неожиданно выдал Рональд.

– А чем ты сейчас, по-твоему, занимаешься? – Лорд Драуг захлопнул книгу и убрал ее в сумку.

– Дело в том… что я видел сны…

– Такое иногда бывает. – Магистр серьезно кивнул.

– Вам лишь бы шутить… Я видел, как погиб лорд Бренден, – почти шепотом проговорил Рональд.

Фаргред вопросительно вскинул бровь, и юноша в подробностях пересказал ему свой сон. Иногда он замолкал, припоминая детали, и старался как можно точнее отвечать на вопросы учителя.

– Любопытно, – дослушав ученика, сказал магистр. – Ты еще что-нибудь видел? Я имею в виду другие сны.

– Да, еще я видел какое-то сумасшествие, даже и не знаю, как бы рассказать…

– Ты уж постарайся.

– Хорошо. – Рональд налил полную кружку вина и, залпом осушив ее, поведал магистру о втором сне.

– Впредь, если тебе снится нечто подобное, сообщай мне своевременно, – задумчиво сказал Фаргред.

– Я не придал этому значения; думал, просто сны… но когда мне приснилась девочка… Роза, все было так же, как и тогда, а потом вы рассказали о своем сне.

– Что ж… думаю, в Соколином Пере мы найдем какие-нибудь ответы касательно твоего первого сна. По крайней мере, присутствие некромантов объясняет смерть Брендена. Но тогда почему в отчете не было ничего сказано о колдунах? Все это очень и очень странно… – Фаргред почесал небритый подбородок. – О твоем втором сне я вовсе не знаю, что и думать. Ты не разглядел того человека или его мать? Они тебе незнакомы?

– Нет. – Рональд с сожалением покачал головой. – Их было плохо видно, лица скрывала тень; даже если я увижу их вновь, то вряд ли узнаю. А вы прочитали что-то стоящее в дневнике того некроманта?

– В основном там описаны ритуалы; как я понял, они хотели вызвать очень мощного демона. Может, и не одного.

– Насколько мощного?

– Примерно такого же, с каким мы сражались вместе с Бренденом и Энберном; может, сильнее.

– Хвала Свету, что у них ничего не вышло. – Юноша облегченно вздохнул.

– Будем надеяться, что не вышло.

– Что это значит? – Рональд выглядел обеспокоенным.

– Как я понял из написанного – в Империи действуют несколько групп некромантов. Все они рыщут по этим землям в поисках неосвященных близнецов и еще чего-то.

– Чего именно?

– Долго рассказывать. – Фаргред достал потертую книгу из сумки и положил на стол. – Почитай сам.

Несмотря на усталость, Рональд принялся за чтение, а магистр вышел из казармы, отправившись к Ларгу. За чтением юноша не сразу заметил, как за окном начало темнеть; лишь когда буквы стало трудно различать, он оторвался от записей и посмотрел на улицу. В этот момент дверь открылась, и на пороге появился магистр.

– Завтра – в путь, – сказал он, – нужно лечь спать пораньше.

– Хорошо. – Рональд кивнул и с хрустом расправил затекшие плечи. – А что это у вас? – Он посмотрел на пару небольших крынок в руках учителя.

– Молоко для Розы, – коротко отозвался тот.

Из соседней комнаты вышла Роза и, помахав рукой юноше, обратилась к Фаргреду:

– А куда мы поедем завтра?

– В Гзауберг, – ответил магистр.

– А что это? Деревня? – Девочка по-птичьи наклонила голову набок.

– Нет, это большой город. В нем живут мои знакомые, нам нужно их проведать.

– Понятно. – Роза забралась на стул рядом с Рональдом. – Что читаешь?

– Да так, – парень поспешно захлопнул дневник, – ничего интересного. Учитель, я пойду проверить лошадей.

– А можно мне с ним? – В глазах ребенка зажегся интерес.

– Почему бы и нет. – Магистр пожал плечами. – Ты не против, Рональд?

– Нет. Собирайся, Роза, я жду тебя. – Юноша встал из-за стола и направился к двери.

– Я скоро! – Девочка юркнула в соседнюю комнату.

– Вы бы помирились с суккубой, – шепотом обратился Рональд к учителю.

– С чего это она тебя так волнует?

– Вы ведь наверняка как-нибудь подшутили над ней. – Юный паладин испытующе посмотрел на учителя.

– Все-то ты знаешь… – Фаргред вздохнул и перевел взгляд на подошедшую к ним Розу. – За девочку отвечаешь головой. На улице прохладно, так что не задерживайтесь.

– Мы быстро. – Юноша кивнул. – Ну что, готова? – Он посмотрел на девочку.

– Да! – радостно ответила та, и они вышли из здания казарм.

Фаргред сбросил плащ и, сев за стол, задумчиво посмотрел в окно. Так он сидел довольно долго, погруженный в какие-то свои мысли, пока его не отвлек шорох шагов.

– Извиняться ты не будешь? – Инуэ села на кровать.

– У демониц очень хороший слух. – Магистр улыбнулся. – Я не хотел тебя обидеть.

– И?

– И все.

– А как же извинения?

– Этого недостаточно?

– Нет, – твердо сказал девушка.

– Значит, ходи обиженная. – Фаргред встал из-за стола и задернул занавеску на окне. – А еще лучше – спи обиженная, нам завтра рано вставать.

– Я знаю. – Инуэ тоже встала.

Дверь открылась и на пороге появилась донельзя счастливая Роза.

– Папа, папа! У тебя такой большой конь! Покатаешь меня на нем?

– Конечно же! – Фаргред поднял подбежавшую к нему девочку на руки.

– Здорово! Инуэ тоже покатаешь? – обрадовалась та.

– Если она захочет.

– Захочу чего? – Суккуба старалась не смотреть на Фаргреда.

– Завтра и узнаешь. – Магистр посмотрел на Рональда, который вошел в комнату следом за девочкой и теперь стоял на пороге. – С лошадьми все в порядке?

– Да, Ларг сказал, что подготовит для нас припасы в дорогу. – Юноша нерешительно переступил с ноги на ногу.

– В таком случае – давайте поедим и ляжем спать. – Фаргред подошел к двери и опустил тяжелый засов.

– Не закрывайте. У меня еще дела, – неожиданно выпалил Рональд.

– Какие еще дела? – Магистр взглянул на ученика.

– Братик обещал какой-то девушке осмотреть ее дом: она боится, что там может быть кто-то страшный, – сказала Роза, и Фаргред улыбнулся.

– Роза, – лорд Драуг продолжал смотреть Рональду в глаза, – а эта девушка… она молодая?

– Да. – Девочка кивнула, и юноша покраснел.

– Ясно. Думаю, мой отважный ученик будет всю ночь охранять сон бедной и испуганной селянки, ибо так велит ему долг паладина. Я прав? – Фаргред торжествующе улыбнулся.

– Я приду… – начал было Рональд.

– Нет уж. Нечего мешать нам спать, – отрезал магистр. – Паладины, конечно, восстанавливают силы быстрее обычных людей. Но помни, завтра – в путь. Так что не очень-то там… усердствуй.

– Помню. Тогда – до завтра, – сказал юноша и вышел.

– С братиком все будет в порядке? – Роза озадаченно посмотрела на закрытую дверь.

– Более чем. – Фаргред хмыкнул. – Ты выпила молоко?

– Да. – В подтверждение своих слов девочка продемонстрировала магистру пустую крынку.

– Умница, – похвалил он ее. – А теперь иди спать.

– А сказку?

– Теперь очередь Инуэ. Она ведь не откажет тебе? – Магистр посмотрел на суккубу.

– Не откажет. – Девушка встала и взяла девочку за руку. – Пойдем, Роза.

– Спокойной ночи, папа.

– Спокойной ночи. – Лорд Драуг подошел и пригладил тяжелой рукой непослушные волосы девочки.

Фаргред не обладал слухом, как у демоницы, поэтому не слышал, рассказала та сказку девочке или нет. Днем паладину не удалось поспать, поэтому он быстро провалился в сон. Проснулся Фаргред от быстрых шагов, затем чьи-то холодные пальцы вцепились ему в руку.

– Что… что это?.. – прошептала Инуэ. Голос у нее был очень испуганным. Девушка стояла у его кровати, одетая в одну лишь рубашку.

– Где? – Магистр мгновенно проснулся и, сев на кровати, потянулся к мечу.

– Там, на улице! – Демоница затравленно огляделась.

– Что там? – Фаргред уже начал вставать, но тут прогремел гром, и ночь разорвала вспышка молнии. Инуэ взвизгнула и прижалась к паладину всем телом.

– Что это за магия? – нервно спросила суккуба. – Что это за шум?

– Какие… погоди… – Фаргред начал понимать причину такого поведения девушки. Он встал и попытался отстранить от себя демоницу, но вновь прогремел гром, и она вцепилась в него еще сильней, дрожа всем телом. – Это просто гроза, – спокойно сказал паладин.

– Какая еще гроза? – Мягкий тон магистра немного успокоил Инуэ.

– В мире людей не всегда светит солнце, иногда идет дождь, иногда случается гроза, как сейчас, – терпеливо пояснил Фаргред.

– И это не опасно? – недоверчиво спросила суккуба.

– Нет, – заверил ее Фаргред. – Ты Розу не разбудила?

– Она спит и не обращает внимания на происходящее. Я подумала, что на нее наложили какие-то чары. – Суккуба покосилась на приоткрытую дверь в комнату, из которой пришла.

– Вот и тебе следует последовать ее примеру. – Лорд Драуг снова попытался освободиться от объятий девушки.

– Хорошо, – нехотя отозвалась демоница и отпустила руку магистра.

– Иди спать. – Лорд Драуг снова лег на кровать и собрался было закрыть глаза. Но за окном снова громыхнуло – да так, что мутные стекла в окнах жалобно зазвенели. Инуэ совсем по-девичьи взвизгнула и, подпрыгнув на месте, быстро метнулась к магистру. Не успел Фаргред и слова сказать, как суккуба уже забралась под его одеяло, накрывшись с головой, и снова мелко задрожала.

– Ты что? Неужели так страшно? – Приподняв одеяло, Фаргред с интересом посмотрел на девушку, сжавшуюся калачиком.

– Нет. Совершенно не страшно, – неожиданно ответила та все еще дрожащим голосом.

– Тогда иди к себе. – Магистр вздохнул.

– Нет.

– Тогда я пойду спать в ту комнату. – Фаргред покачал головой и начал вставать, как вдруг Инуэ снова схватила его за руку.

– Не уходи… пожалуйста, – тихо попросила она. – Просто побудь со мной, хотя бы пока я не усну.

– Надеюсь, рассказывать сказки или петь тебе не надо? – Магистр снова лег.

– Нет. Просто побудь со мной. – Во мраке заблестели слезы.

– Я здесь. Не бойся.

– Хорошо. – Она сжала его руку.

Вскоре девушка перестала вздрагивать, дыхание ее выровнялось, и она уснула.

Глава 6

Фаргред открыл глаза, когда робкие, ранние солнечные лучи осветили деревню и теперь беззастенчиво застыли прямо на лице магистра, пробиваясь сквозь тонкую занавеску. Повернув голову, он увидел лицо спящей Инуэ. Девушка лежала, прижавшись к нему, по-прежнему держа в узких ладонях его руку и закинув на него правую ножку.

«Видимо, чтобы не сбежал…» – подумал магистр.

Только сейчас он заметил, что через растрепанную гриву черных волос, разметавшихся по лицу девушки, видны рожки. Фаргред чуть приподнялся на локте и увидел уже знакомый ему черный хвостик, кончик которого лениво поднимался и опускался в такт размеренному дыханию суккубы. Крылья не появились.

«Оно и к лучшему», – паладин провел тыльной стороной ладони по щеке девушки, но та, что-то промурлыкав, только плотнее прижалась к нему. Фаргред обреченно вздохнул.

– Пора вставать, гроза кончилась, и тебе ничего больше не угрожает… как, впрочем, и раньше. – Он попытался высвободить руку, но суккуба держала крепко. Тогда магистр решил пойти другим путем, и свободной рукой попробовал сбросить с себя ногу Инуэ, но та лишь недовольно пробурчала что-то невнятное и обвила ножкой его правую ногу. Поняв, что обходительность и вежливость не возымеют желаемого эффекта, Фаргред дождался, когда хвост демоницы окажется от него в опасной (для хвоста) близости, и резким движением поймал его за кончик. Глаза Инуэ тут же широко открылись, вертикальные зрачки впились в магистра. Суккуба не мигая смотрела на него несколько мгновений, затем густо покраснела, вскочила и опрометью бросилась в другую комнату, чуть не сбросив Фаргреда на пол.

– Женщины… – Лорд Драуг почесал голову и, потянувшись, встал с кровати.

Когда он оделся и привел себя в порядок, из соседней комнаты вышла заспанная Роза.

– Папа, почему Инуэ себя так странно ведет? – спросила девочка.

– Наверное, потому, что она демон, женщина-демон, – пробубнил магистр себе под нос. – Что значит – странно? – спросил он громче.

– Она лежит на кровати, закутавшись в одеяло, и говорит, что никуда с тобой не поедет. – Роза подошла к тазику с водой и стала умываться.

– Даже так?.. – Фаргред бросил на приоткрытую дверь озадаченный взгляд и протянул девочке полотенце.

– Так что случилось? – Она стала вытирать заспанное личико.

– Вроде бы ничего.

– Может, тебе с ней поговорить? – Роза серьезно посмотрела на магистра.

– Так и поступлю. Еда на столе. – Фаргред подошел к двери и постучал по ней. Не услышав ничего, он решительно шагнул в комнату.

Как и говорила Роза, на кровати демоницы находился покрытый одеялом бугор, в котором улавливались очертания тела девушки.

– Не против, если я присяду? – Лорд Драуг приблизился к кровати девушки.

Ответа снова не последовало. Фаргред вздохнул и сел на угол кровати, бугор ответил жалобным всхлипом. Магистр хотел погладить Инуэ по голове и сказать что-нибудь успокаивающее, но узнать, где именно под одеялом находится голова девушки, было сложно, а если бы он ошибся и погладил не там… об этом лорду Драугу думать категорически не хотелось.

– Что случилось? – тихо спросил он, и из-под одеяла снова всхлипнули. – Давай просто поговорим, можешь даже не вылезать. – Снова никакой реакции. – В общем, так, – Фаргред начинал терять терпение, – или ты сейчас же говоришь, что случилось, или я стяну с тебя одеяло, и ты пожалеешь о своем поведении.

Одеяло зашевелилось, и из-под него появилось спрятанное в волосах личико.

– Просто оставь меня здесь, – скорбно прошептала девушка.

– Это не ответ на мой вопрос. – Пальцы магистра сжались на одеяле.

– Мне стыдно! – выпалила демоница и опять юркнула под защиту ткани, из-под которой снова раздался всхлип – еще более жалобный, нежели предыдущие.

– Порой я начинаю сомневаться, демон ли ты на самом деле. – Фаргред покачал головой и, встав, направился к двери. – В конце концов, я твой хозяин, и, по-моему, ты не сделала ничего постыдного. Так что вставай, приводи себя в порядок, скоро мы отправимся в путь.

Роза сидела за столом и, болтая ножками, ела хлеб, обмакивая его в молоко. Рядом лежал яблочный огрызок.

– Я думала, вы там надолго, – прожевав, сказала девочка.

– Как видишь, нет. – Магистр сел за соседний стул и потянулся к остаткам вчерашнего мяса.

– С ней все хорошо?

– Думаю, да.

– Я пойду к Инуэ. – Девочка спрыгнула со стула и направилась к двери.

Фаргред поел, проверил оружие. Пусть он и мог в любой момент призвать магический клинок, но привык содержать сталь в хорошем состоянии. Он подошел к столу, на котором лежала различная амуниция, и, осмотрев его, взял узкий длинный стилет в черных кожаных ножнах; принялся задумчиво вертеть в руках.

– Мы готовы. – Роза вышла из комнаты, ведя за руку Инуэ. Демоница старалась не смотреть на магистра.

– Поешь, – обратился Фаргред к девушке, – и вот еще, – он протянул ей стилет, – вдруг пригодится. – Суккуба удивленно посмотрела на него, и он добавил: – Я помню о твоих когтях, но мне так будет спокойнее.

Инуэ смущенно кивнула и, взяв оружие, села за стол.

– А мне? – Роза посмотрела на магистра.

– Тебе еще рано.

– А когда будет не рано? – не сдавалась девочка.

– Я тебе обязательно сообщу, – с улыбкой заверил ребенка Фаргред.

– Только не забудь. – Девочка важно кивнула и, сев рядом с суккубой, снова начала болтать ножками и напевать какую-то незатейливую песенку.

Пока демоница ела, Фаргред обошел казарму, проверяя, не забыли ли они что-нибудь из своих вещей. Когда он вернулся, Инуэ с Розой уже стояли в дверях.

– Ничего не забыли? – на всякий случай спросил лорд Фаргред.

– Братика Рональда, – ответила Роза.

– Он ждет нас у конюшни. – Магистр улыбнулся. – Надеюсь, что ждет.

– Тогда – ничего, правда? – Девочка посмотрела на Инуэ, и та кивнула.

– Значит, в путь. – Фаргред взял свою сумку, и они вышли из дома.

Улица представляла собой сплошную смесь из грязи и луж, самая обширная из которых раскинулась прямо у порога. Лорд Драуг по очереди перенес девочку и суккубу через нее и едва не упал, споткнувшись о камень, скрывавшийся под мутной водой.

Когда они шли по деревне, люди улыбались и почтительно кланялись магистру. Тот отвечал короткими, едва заметными кивками. У конюшни их ждал невыспавшийся, но весьма довольный Рональд. Рядом с юношей топтался Ларг.

– Доброго вам здоровья, – Ларг улыбнулся, – я подготовил припасы в дорогу и теплые плащи.

– Спасибо. – Фаргред пожал крепкую рука стражника.

– Куда вы теперь?

– На юг, – не задумываясь, ответил магистр, и Ларг кивнул.

– Значица, счастливого пути.

Фаргред запрыгнул в седло, и Рональд подал ему Розу. Девочка буквально сияла: она никогда еще не ездила на лошади, а тут был настоящий рыцарский конь, которому ей даже удалось скормить яблоко. Инуэ стояла в стороне и бросала недоверчивые взгляды на животное, Гром отвечал ей взаимностью.

– Тише-тише. – Фаргред похлопал коня по мощной шее. – Придется тебе с ней подружиться, приятель.

Гром недовольно фыркнул и демонстративно отвернулся от демоницы. Девушка перевела взгляд на лошадь Рональда: та выглядела менее угрожающе, но Инуэ все-таки осторожно подошла к коню магистра. Суккуба робко коснулась бока животного, но Гром даже не повернулся к ней.

– Хочу ехать с тобой, – тихо сказала она Фаргреду, и тот, улыбнувшись, подал девушке руку. Когда Инуэ устроилась у него за спиной, крепко обхватив его руками, магистр послал коня вперед.

– Почему на юг? – спросил Рональд, когда деревня и машущий им с частокола Ларг скрылись из виду.

– Думаю, что нас будут искать, а просить Ларга лгать ордену я не стал.

– Я так и подумал. – Юноша кивнул. – Сколько у нас времени?

– Не знаю, может, они и не сунутся в такую глушь. – Фаргред пожал плечами.

– Оставите метку на дороге? Как тогда?

– Нет. Угроза для людей миновала, и скоро по этой дороге начнут ходить обозы с древесиной и прочими товарами. От метки будет мало толку.

– А мы можем поехать быстрее? – Роза занималась тем, что заплетала густую гриву коня магистра в косички, но Гром вроде бы не возражал.

– Когда выйдем на тракт, – пообещал Фаргред и услышал, как Инуэ тяжело вздохнула за его спиной.

– Понятно. А нам долго ехать? – Девочка доплела очередную косичку и взялась за новую.

– До города около пяти дней пути.

– Здорово! – радостно воскликнула Роза. – Целых пять дней кататься на лошадках!

– Тебе еще успеет надоесть, – сказал Рональд, не разделявший радости ребенка.

– Не-а, – заверила его девочка, – я буду кататься на ваших лошадках по очереди, и тогда точно не надоест.

Так, за незатейливыми разговорами, они ехали по мокрой, лесной дороге весь день, и лишь когда стало темнеть, Фаргред принял решение остановиться на ночлег. Они свернули с дороги в том месте, где лес был не очень густым, и, пройдя немного, нашли подходящее для лагеря место.

– Я за хворостом. – Рональд спрыгнул с лошади. – Хотя все, наверное, отсырело.

– Можно мне с тобой? – попросилась Роза.

– Конечно. – Юноша помог девочке слезть с коня.

– Не отходите далеко, – предупредил их Фаргред, и парень, кивнув, взял Розу за руку. – А ты можешь меня уже отпустить, – обратился магистр к Инуэ. Девушка осторожно разжала пальцы, но по-прежнему сидела без движения. Фаргред спрыгнул и снял суккубу с коня.

– Спасибо, – пробормотала та.

– Как ты? Должно быть, устала с непривычки.

– Устала? – переспросила девушка. – Да… тело ноет.

– Это нормально. – Фаргред ободряюще улыбнулся демонице. – Походи чуть-чуть.

Инуэ обошла Грома и, встав перед ним, пристально всмотрелась коню в глаза. Фаргред с интересом наблюдал за ними, на всякий случай держа руку на шее животного. Впрочем, его опасения были напрасными: хоть Гром и не выказывал демонице признаков симпатии, но вел себя спокойно.

Девушка вытащила из-за пазухи яблоко и, протерев его о куртку, осторожно протянула коню. Они снова замерли, смотря друг на друга. Гром покосился на хозяина, и Фаргред, потрепав коня по холке, кивнул. Все еще недоверчиво поглядывая на суккубу, конь обнюхал яблоко; видимо оставшись довольным, он аккуратно взял подношение из слегка дрожащих рук девушки и быстро съел.

Лорд Драуг, оставивший их наедине и занимающийся обустройством лагеря, краем глаза наблюдал за происходящим. Приободренная успехом Инуэ с улыбкой подошла к паладину.

– Можно еще одно? – спросила она.

– Решила налаживать дружеский контакт? – Фаргред протянул ей яблоко, и девушка, кивнув, снова направилась к коню и протянула ему новую порцию угощения. На этот раз Гром взял яблоко почти не обнюхивая, после чего, проникшись к девушке доверием, потерся головой о ее плечо. Инуэ чуть было не упала, но, устояв на ногах, потрепала коня по холке, как совсем недавно это сделал Фаргред.

– Рад, что вы подружились. А теперь мне не помешала бы твоя помощь. – Магистр с укоризной посмотрел на лучащуюся улыбкой демоницу.

– Конечно, прости. – Она поспешно подошла к Фаргреду. – Что мне делать?

– В сумке у лошади Рональда лежат плащи, что дал нам Ларг. Расстели их полукругом. – Девушка по-прежнему стояла рядом с магистром, и он со вздохом протянул ей еще одно яблоко.

– Спасибо. – Инуэ благодарно кивнула и пошла к лошади Рональда. Та была меньше коня магистра и, видимо, не внушала девушке страха; по крайней мере, походка ее стала увереннее, а руки не дрожали.

– А как ее зовут? – Суккуба вдруг остановилась.

– Марианна, кажется, – не оборачиваясь, ответил Фаргред.

– Марианна? – удивленно переспросила девушка.

– Рональд зовет ее Мари, – пожал плечами магистр и, закончив раскладывать припасы, посмотрел на Инуэ, которая уже скормила лошади яблоко и теперь что-то шептала ей на ухо. Мари лизнула суккубу в щеку, и та, отступив на шаг, ошарашенно уставилась на лошадь.

– Теперь у тебя много друзей. – Фаргред со смехом подошел и подал девушке платок.

– Похоже на то. – Инуэ вытерла щеку и протянула платок обратно.

– Лучше выкинь. – Фаргред снял с седла сумку с плащами.

Вскоре вернулись Рональд и Роза, неся хворост.

– Магистр, нужна ваша помощь, – обратился юноша к Фаргреду. – Там еще две охапки. – Рональд положил ношу на землю.

Лорд Драуг кивнул и пошел следом за учеником. Когда они развели костер, почти стемнело.

– Сегодня тренироваться не будем? – Рональд взглянул на учителя.

– Пожалуй, нет. Сегодня отдохнем, – немного подумав, ответил Фаргред, взглядом указывая на девочку, спящую у Инуэ на коленях. – Не хочу, чтобы ребенок проснулся от звона клинков. Ты дежуришь первым, разбудишь меня, когда захочешь спать или если что-нибудь случится.

Рональд кивнул и подбросил веток в костер, а Фаргред пододвинулся к суккубе.

– Не страшно? – шепотом спросил он.

– Нет. – Она слегка улыбнулась.

– В таком случае, ложись спать.

Инуэ аккуратно убрала голову Розы с колен, легла рядом с девочкой и накрылась плащом.

Фаргред тоже устроился на ночлег и задремал. Магистр проснулся среди ночи и посмотрел на Рональда: парень сидел у костра и листал дневник некроманта; вид у него был довольно сонным. Иногда юноша начинал клевать носом, но стоило ему услышать хоть какой-нибудь звук, он резко вскидывал голову и внимательно оглядывался.

– Ляг поспи, утром я разбужу. – Фаргред сел у костра.

– Хорошо. – Юноша встал, потянулся, убрал потрепанную книгу в мешок и, закутавшись в плащ, лег у костра.

Начало светать, и пошел мелкий дождик, из-за которого всем, кроме Рози, которую Инуэ укрыла крыльями, пришлось проснуться. Рональд недовольно ворчал, и Фаргред сказал ему:

– Испытания, посланные тебе Светом, следует переносить стойко.

– Вы бы на моем месте тоже ругались, – убежденно отозвался юноша и накинул на голову капюшон.

– Поверь, парень, я бывал и в худших ситуациях.

– Верю. – Рональд кивнул. – Просто хочется спать.

– Спи в седле. – Фаргред доставал из мешка припасы.

– Легко сказать… – Парень насупился и с силой пнул трухлявый пень, стоящий рядом.

– Если хочешь спать – уснешь, – заверил ученика магистр и взглянул на Инуэ.

Девушка непрерывно смотрела на серое небо, изредка щурясь, когда холодные капли норовили попасть ей в глаза. Почувствовав на себе взгляд магистра, суккуба оторвалась от созерцания неба и вопросительно вскинула бровь.

– Нравится дождь? – спросил Фаргред, подкидывая остатки хвороста в костер. Демоница молча кивнула. – Мне тоже он нравится. – Магистр задумчиво посмотрел на облака.

– Что в нем такого замечательного? – Хорошего настроения у Рональда не прибавилось.

– Дождь смывает грязь… и кровь. – Фаргред грустно улыбнулся. – Инуэ, буди Рози, поедим и продолжим путь.

К середине дня дождь прекратился, но солнца по-прежнему не было видно. Тяжелые, неприветливые тучи застилали небосвод, грозя вновь пролиться дождем на и без того сырую землю. Лес, вплотную подступавший к дороге, закончился и сменился полями, заросшими высокой, по пояс, травой.

– Скоро выедем на тракт. – Фаргред всматривался в далекий горизонт. – Думаю, сегодня ночью будем ночевать в таверне, если она попадется на пути.

– Никогда еще не ночевала в таверне! – обрадовалась Роза, и Фаргред ласково погладил ее по голове.

– Не попадется – так заночуем под открытым небом, не привыкать, – буркнул Рональд, с неприязнью покосившись на серые небеса.

– Я рад, что непогода и прочие тяготы дороги не в силах поколебать твоей решимости, мой ученик. Но мне кажется, ночью будет гроза. – Фаргред почувствовал, как вздрогнула Инуэ за его спиной.

– Значит, я буду молиться Ульву, чтобы мы нашли таверну. Он не оставит слуг своих без крыши над головой, – уверенно заявил ученик магистра.

– В таком случае, мы все на тебя рассчитываем. – Лорд Драуг улыбнулся. – Инуэ, у тебя ведь наверняка накопилось много вопросов о мире людей, я прав?

– Да, – нехотя ответила девушка.

– Тогда почему ты молчишь?

– Не хочу отнимать ваше время, господин.

– Прекрати вредничать. Чем больше ты сумеешь узнать, тем легче тебе будет здесь освоиться. К тому же это может избавить нас от множества неловких ситуаций, – назидательно произнес магистр.

– Я боюсь, что мои вопросы покажутся глупыми.

– Ладно, я не могу ставить девушку в неловкое положение. По крайней мере, не сейчас. – Фаргред улыбнулся. – Если не хочешь спрашивать – слушай. – Лорд Драуг принялся рассказывать демонице о людских законах и правилах поведения. Роза тоже внимательно слушала, изредка кивая, но потом задремала, а Рональд, кажется, и правда молился Светлому Ульву.

К вечеру они выехали на тракт. Фаргред спрыгнул с коня и начертил уже знакомые Рональду символы на земле.

– Что это? – тут же заинтересовалась Роза.

– Обещаешь никому не рассказывать? – заговорщическим тоном произнес Фаргред.

– Обещаю. – Девочка с серьезным видом кивнула.

– Это волшебство. Если кто-нибудь проедет по этой дороге – я сразу узнаю об этом.

– Ух ты!.. – восхищенно протянула Роза. – А зачем?

– Так я буду уверен, что нам ничего не угрожает.

– Здорово! А меня научишь? – Глаза ребенка заблестели.

– Когда станешь постарше. – Фаргред легко запрыгнул в седло.

– Ножик – когда стану старше, волшебство – тоже… – Девочка недовольно насупилась.

– Когда приедем в город, я куплю тебе красивых платьев, кукол и сладостей. Это тебе можно уже сейчас, – поспешил успокоить ребенка Фаргред.

– Честно-честно? – Роза вмиг перестала обижаться.

– Честно. Слово магистра.

На ночлег они остановились в захолустном трактире. Видимо, его хозяин не считал нужным тратить деньги на улучшение внешнего вида своего заведения: возможно, недалеко отсюда находился другой трактир, в котором и предпочитали останавливаться торговцы и другие путники.

Посетителей почти не было, лишь пара угрюмых северян да жрец с человеком в простой серой одежде пилигрима сидели за грязными столами. Люди лишь покосились на четверку вошедших в зал и снова вернулись к своей еде и беседам. Рональд не стал надевать золотой плащ, поэтому никакого интереса для окружающих они не представляли. Разве что пилигрим поначалубросал похотливые взгляды на Инуэ, заставляя девушку неловко себя чувствовать. Однако, встретившись с холодными серыми глазами на покрытом шрамами лице Фаргреда, человек нервно сглотнул и поспешно отвернулся.

Они сняли на ночь две комнаты, попросив, чтобы ужин принесли сразу туда. Рональд, раскачиваясь на скрипящем стуле, не прекращал вполголоса сетовать на проклятый дождь. Роза, поев, начала клевать носом, и Фаргред отнес ее на кровать.

– Пора спать, – сказал магистр Инуэ. – Мы с Рональдом будем в соседней комнате. Никому, кроме меня, не открывай. Ключ в замке поверни и не вытаскивай, как я тебя учил.

– Хорошо. – Девушка кивнула. Никакой грозы не было, и демоница заметно приободрилась, хотя иногда бросала настороженные взгляды за окно.

– Спокойной ночи. – Фаргред пропустил ученика вперед и вышел, закрыв за собой дверь. Услышав, как щелкнул замок, он удовлетворенно кивнул и отправился в соседнюю комнату.

Рональд снова читал дневник некроманта и, судя по всему, почти закончил. Лорд Драуг сел на жесткую кровать, достав свой нож. Он повертел оружие в руках, затем задумчиво принялся точить и без того острую сталь. Спустя некоторое время юноша захлопнул дневник и с облегчением положил книгу на стол.

– Дочитал? – Фаргред оторвался от своего занятия.

– Да. Большей мерзости в жизни не видел. – Рональд брезгливо поморщился.

– Я, к сожалению, видел. – Магистр взял дневник со стола. Он обеими руками держал потрепанную книгу за края. Внезапно она вспыхнула золотым пламенем и вмиг рассыпалась пеплом.

– Могли бы сразу сжечь, я все равно кое-что не понял.

– Замечательно, – Фаргред вытер руки о полотенце, – ты и не должен был понять что-либо кроме того, что описанное в книге – омерзительно.

– Но если написанное в ней – правда… если они действительно призовут могущественных демонов? Что будет тогда?

– Когда это случится – если это, конечно, вообще когда-нибудь случится, тогда и подумаем, – беспечно отозвался Фаргред и лег на покосившуюся скрипучую кровать, мысленно послав проклятие на голову жадного владельца трактира.

– Вам не страшно?

– В сердце паладина не должно быть места страху и сомнениям. – Магистру наконец удалось более-менее сносно устроиться на неудобном ложе.

– Но… вдруг… вдруг мы не сможем победить? – В голосе Рональда слышалась тревога.

– Свет направляет нас – мы не проиграем, – убежденно проговорил лорд Драуг.

– Ваша уверенность, как всегда, непоколебима, – вздохнул юноша.

– Главное – верить, и тогда все станет возможным. А теперь ложись спать, время уже позднее.

– Кстати, ваша метка: с ней все нормально?

– Вроде да. – Фаргред пожал плечами. – Мы довольно далеко отъехали, а я не настолько силен в колдовстве, чтобы делать какие-либо выводы.

– Понятно. Что ж… – Рональд задул свечи, – пожалуй, вы правы, пора спать.

Фаргред еще некоторое время слушал ночную тишину, нарушаемую лишь скрипом кровати Рональда. Юноша тоже оценил небывалое «удобство» трактирной мебели по достоинству. Он встал, нащупал в темноте свой плащ и, подложив его под голову, вскоре заснул.

Искаженное страхом человеческое лицо промелькнуло и тут же исчезло в темном пламени. Крики нестерпимой боли били по ушам, плач и мольбы о помощи заглушал ужасный рев, полный немыслимой злобы и мрачного торжества. Среди горящих домов шагала огромная, ужасная тварь. Высотой в два человеческих роста, чудовище имело внушительные мышцы, которые перекатывались под ярко-красной кожей, покрытой редкой черной шерстью. Когтистые, окровавленные лапы-руки свисали до земли, длинный хвост заканчивался мощным, острым костяным шипом. Кожистые крылья сложены за широкой спиной. Грудь твари, словно броня, покрывали костяные пластины. Взгляд абсолютно черных глаз пылал злобой, из ноздрей к небу поднимался черный дым, а клыкастая, словно у волка, пасть щерилась в жутком оскале.

Чудовище неторопливо шло по залитой кровью улице, таща за ноги обезглавленное человеческое тело, и непрерывно хохотало. Люди пытались убежать, но словно натыкались на невидимую стену перед собой, а тварь, упиваясь их страхом, медленно приближалась к своим жертвам. Когда очередной несчастный был разорван пополам, взгляд черных глаз обратился к Рональду, и, издав торжествующий рев, тварь ринулась к нему. Юноша сделал неуверенный шаг назад… и, больно ударившись головой о пол, проснулся.

– Очередное видение или просто кошмар? – Магистр сидел на стуле и с интересом смотрел на парня.

– Даже не знаю. – Рональд сел, почесывая ушибленную голову. – Я видел горящую деревню… небольшую, а по ней шел, по-моему, демон. По крайней мере, тварь была просто ужасной.

– А поподробнее?

– Сейчас, дайте хотя бы проснуться до конца, и я все расскажу. – Парень встал, подошел к столу и, зевнув, сел напротив учителя.

– Я уже разбудил Инуэ с Розой и заказал нам завтрак, так что просыпайся быстрее. Перекусим и отправимся в путь.

– Когда вы все успели?

– Я рано встаю… когда этого требуют дела. Так что с тем демоном?

Рональд пересказал учителю свой сон, стараясь, как всегда, не упускать деталей, но рискуя при этом отбить себе аппетит.

– С чем-то подобным я уже встречался, – дослушав рассказ ученика, сказал магистр.

– Это вы о том демоне, с которым бились вместе с магистрами Бренденом и Энберном? – Рональд со стоном, нехотя, влез в кольчугу.

– Да. – Фаргред встал, поправив ножны.

– Стало быть, им удалось…

– Может быть – да, может быть – нет…

В дверь постучали, и на пороге появились Роза и Инуэ.

– Доброе утро! – Девочка выглядела выспавшейся и довольной.

– Доброе… – рассеянно сказал Рональд.

Не успели они сесть за стол, как в дверь снова постучали. На этот раз принесли завтрак. Быстро поев, они вышли в основной зал, который оказался абсолютно пустым. Это было неудивительно, ведь северяне вчера выпили очень много, даже по меркам варваров, так что спать будут долго. А жрец и пилигрим наверняка уже ушли. Хозяин трактира сидел на пороге своего заведения и жевал травинку.

– Счастливого пути. Заезжайте к нам еще. – Он встал и слегка поклонился.

– Непременно, если представится случай, – не оборачиваясь, ответил ему Фаргред, наблюдая, как конюх подводит к ним лошадей. Придирчиво осмотрев животных, магистр остался доволен и бросил конюху серебряную монетку. Тот со счастливой улыбкой поклонился и пожелал добрым господам хорошей дороги.

Однако пожелания хозяина трактира и молодого конюха не сбылись. Едва трактир скрылся из виду, магистр вдруг остановил Грома и спрыгнул на землю. Обеспокоенный Рональд последовал примеру учителя и положил ладонь на рукоять меча. Между тем Фаргред подошел к обочине и задумчиво всматривался в небольшой, но довольно густой лес, раскинувшийся с правой стороны от дороги.

– Что-то случилось? – Рональд встал рядом, стараясь рассмотреть что-нибудь среди деревьев.

– Скорее всего. – Фаргред указал парню на траву чуть в стороне от них: пожухлые травинки оказались немного примятыми. – И вот еще. – Магистр разбросал ногой отчего-то рыхлую землю, и в глаза юноше сразу же бросилось то, что земля была влажной: более влажной, чем должна быть.

Рональд присел и провел по земле ладонью, затем поднес руку к лицу: на пальцах была кровь.

– Оставайся здесь. Я все проверю. – Фаргред бесшумно скользнул в лес.

– Куда это папа пошел? – обеспокоенно спросила Роза.

– Ему… очень надо. – Рональд не нашел, что ответить.

– Мне тоже. – Девочка жалобно посмотрела на Инуэ.

– Думаю, сейчас не лучшее время, тем более не стоит мешать… папе. Можешь потерпеть? – Суккуба с тревогой вглядывалась в глубь леса.

– Хорошо. – Роза вздохнула и, распустив очередную косичку на гриве Грома, принялась плести ее заново.

Фаргред, стараясь не шуметь, шел среди деревьев, иногда останавливаясь и прислушиваясь к собственным ощущениям. Внезапно он почувствовал, как совсем рядом с ним словно пробуждается нечто темное. Магистр тихо выругался и ускорил шаг; вскоре он услышал тихое бормотание на грубом, гортанном языке. Лорд Драуг аккуратно выглянул из-за дерева, губы его тронула хищная улыбка, а рука потянулась к кинжалу.

Рональд уже собирался идти за магистром, когда хмурый Фаргред показался из-за деревьев и поманил ученика за собой.

– Папа… если ты закончил… мне надо… – Роза умоляюще посмотрела на магистра.

– Инуэ, отведи ее чуть в сторону. – Лорд Драуг выразительно посмотрел на суккубу, и та понимающе кивнула.

– Все плохо? – тихо спросил Рональд, уже зная ответ.

– Не то чтобы совсем, но почти, – неопределенно ответил Фаргред.

Поняв, что от учителя не добиться объяснений, юноша пошел следом за ним.

– Ох… – только и смог сказать Рональд, когда они вышли из-за очередного дерева.

Взгляду паладинов предстала небольшая поляна. Трава кругом была примята, и на ней кровью нарисован круг с заключенными в него символами. В центре круга лицом вниз лежала фигура в одежде пилигрима. В затылке у человека по рукоять торчал нож магистра.

– Что здесь произошло? – ошарашенно спросил Рональд.

– Хотел бы я знать. – Фаргред аккуратно приблизился к кругу и стал рассматривать кровавые знаки.

– Откуда тут столько крови?

– Это кровь жреца. – Магистр кивнул в сторону, и, проследив его взгляд, Рональд увидел лежащее в траве тело. Одежда мужчины была в крови, однако в ней по-прежнему легко можно было узнать одеяние служителя храма.

Юноша осторожно приблизился к мертвому жрецу. Человек лежал на спине: безжизненные глаза устремлены в небо, висок несчастного был раздроблен, а на груди зияла огромная дыра.

– О, Свет… да у него же нет сердца! – Парень отшатнулся от мертвеца.

– Почему же нет, – невозмутимо отозвался Фаргред, с противным скрипом вытаскивая свой нож из головы пилигрима, – есть. Вот оно, у этого.

Поборов рвотные позывы, Рональд подошел к наставнику, когда тот переворачивал тело пилигрима на спину. Теперь только ученик магистра заметил, что в одной руке у трупа был кривой нож, а в другой он все еще сжимал человеческое сердце.

– Неужели некромант? – Глаза Рональда расширились.

– Он занимался некромантией… пока был жив. – Фаргред указал окровавленным лезвием на бледное лицо. – Не знаю, что тут произошло, но ритуал не был завершен. Я уже не чувствую темной магии. – Магистр пошарил по карманам трупа и, не найдя ничего интересного, принялся вытирать лезвие об одежду покойного. – Я тут все обошел: с поляны никто больше не уходил и никто не приходил.

– Не нравится мне это. – Рональд огляделся. – Может, зря вы так с пилигримом?..

– Конечно! Думаешь, пилигрим – добрейшей души человек – исключительно из благих побуждений вырезал сердце жрецу Света? Или же когда он сюда зачем-то пришел, все уже было сделано, а он просто из любопытства зашел в центр круга и, взяв нож с сердцем, решил спеть песенку на языке, который используют некроманты для заклинаний?

– Мне так не кажется, – неуверенно сказал Рональд, все еще глядя в широко открытые глаза мертвеца.

– Мне тоже. Но странно тут другое. – Фаргред задумчиво посмотрел на труп пилигрима. – Я не чувствовал присутствия некроманта в трактире, а ведь он был совсем рядом.

– Так, может, он все-таки не колдун?

– Как бы то ни было – если он действительно был невиновен, то Свет примет его душу. Если же он и вправду некромант – поделом ему.

– Надо бы похоронить их.

– На одного у нас нет времени, а другой этого не заслуживает. – В глазах магистра загорелось золотое пламя. – Иди, я скоро догоню тебя.

Когда Рональд скрылся из виду, меч магистра с тихим шелестом покинул ножны. Коротко замахнувшись, Фаргред отрубил голову пилигриму и ударом ноги отшвырнул ее подальше. Затем он подошел к телу жреца.

– Да примет тебя Свет, – прошептал магистр, и его меч опустился на шею мертвеца.

Еще раз оглядевшись, лорд Драуг последовал за учеником.

Остаток дня они провели в дороге. Роза ехала с Рональдом, настала его очередь отвечать на расспросы девочки. Фаргред хмурился и выглядел крайне задумчивым, а Инуэ с интересом смотрела по сторонам. Вдоль тракта были разбросаны маленькие деревеньки, но заезжать в них не имело смысла. Даже на ночлег путники решили остановиться под открытым небом.

Роза и Инуэ не на шутку испугались, когда Фаргред и Рональд со звоном скрестили клинки. Пришлось объяснить им, что это всего-навсего тренировка, прежде чем продолжать.

Инуэ завороженно следила за быстрыми, четкими, отточенными движениями магистра. Девушка ничего не понимала в искусстве боя, но то, что учитель был намного искуснее ученика, сразу бросалось в глаза.

Фаргред лениво парировал удар и тут же сделал неожиданно стремительный выпад вперед. Будь магистр настроен серьезно, лежать бы Рональду на земле, среди собственных внутренностей. Лорд Драуг отступил на несколько шагов, предоставив юноше возможность атаковать вновь. Ученик магистра не спешил, в его голове прокручивались десятки вариантов различных атак и комбинаций. Фаргред сделал шаг вперед, вынуждая Рональда к активным действиям. Клинок юноши метнулся к левому боку магистра, сверкнуло лезвие меча Фаргреда, и выбитое из рук Рональда оружие упало на землю, а сам парень чуть не получил локтем в нос. Роза восторженно захлопала в ладоши. Девочка поддерживала сразу обоих бойцов, однако атаки Фаргреда вызывали у нее большую радость. Лорд Драуг с улыбкой отошел, и Рональд поднял меч.

– Может, хватит на сегодня? – взмолился парень.

– Я скажу тебе, когда мы закончим. – Фаргред улыбнулся, и юноша со вздохом шагнул ему навстречу.

Как оказалось, недовольное лицо Рональда было лишь маской. Ученик магистра быстрым движением выбросил в сторону учителя руку, и облачко дорожной пыли, которую юноша поднял вместе с мечом, на миг скрыло Фаргреда. Уже предвкушая долгожданную победу, Рональд шагнул вперед, занося меч, но магистра перед ним уже не было. Парень обиженно посмотрел на учителя, стоящего довольно далеко от него.

– Вы знали? – Рональд с досадой убрал свой клинок в ножны.

– Догадывался. – Фаргред не стал настаивать на продолжении тренировки. – Но со средним противником это вполне может сработать. Пусть не очень благородно, но победителей не судят. Драг будет рад услышать, что ты помнишь его уроки.

– Однако они не очень-то мне помогли. – Парень сел у костра.

– Не помогли сейчас – помогут потом.

– Братику надо еще много тренироваться, – поддержала магистра Роза. – Вот, поешь; чтобы стать хорошим паладином – нужно хорошо кушать. – Она протянула Рональду кусок хлеба с мясом, и юноша благодарно кивнул.

– Хочешь сказать, что тем, кто уже стал хорошим паладином, нормальное питание не полагается? – Лорд Драуг посмотрел девочке в глаза.

– Полагается, – серьезно кивнула Роза и потянулась за хлебом.

Когда Инуэ и Роза уснули, Фаргред подсел поближе к ученику.

– Ты ничего не чувствовал в том трактире и на поляне? – тихо спросил он.

– Нет, – Рональд покачал головой, – я и раньше-то некромантов не чувствовал…

– Это все странно. Мне не дает покоя то, что я не узнал в человеке колдуна.

– Может, какое-нибудь заклинание? – высказал свою догадку юноша.

– Вряд ли, – Фаргред покачал головой, – следы магии все равно бы чувствовались. Тем более Инуэ тоже не догадывалась о том, кем пилигрим был на самом деле.

– Тогда – не знаю. Но не могли же вы ошибиться.

– Все могут ошибаться. – Лорд Драуг вздохнул. – Однако это не тот случай. Я думаю, у него с собой был какой-то предмет, который нейтрализует или скрывает магию. Но, к сожалению, при нем ничего такого не было… да и сложно найти подобную вещь, ведь она может выглядеть как угодно: кольцо, пояс, серьга, ожерелье… – Фаргред замолчал.

– Тогда ее просто невозможно найти. Хотя, может, маги из академии смогли бы.

– Но у нас нет с собой мага. В любом случае, придется быть осторожнее. Если подобная вещь существует, то она может серьезно испортить нам жизнь.

– Нам?

– Я имею в виду не только нас четверых, но и всех жителей Империи в целом. Если бы нам удалось заполучить нечто подобное, возможно, маги смогли как-нибудь нейтрализовать эффект.

– У вас есть идеи, где нам взять то, что мы даже не знаем как выглядит?

– К сожалению, нет. – Фаргред накинул на плечи плащ. – Иди спать, Рональд, сегодня я подежурю первым.

Глава 7

Магистр сидел и смотрел на безоблачное звездное небо, слушая, как где-то вдалеке ухает сова. Лорд Драуг совсем не хотел спать, в его голове было множество вопросов, на которые не было ответов. Что ждет их на востоке? Почему паладины ордена решились на предательство? Что за таинственная магия скрывает некромантов? И много-много других неприятных вещей не давали Фаргреду покоя. Лорд Драуг закрыл глаза и убрал прядь волос со лба.

– Проблемы надо решать по мере их поступления, – шепотом повторил он слова своего отца.

– А поступают они очень уж часто… в последнее время, – тихо прозвучал знакомый голос, и Фаргред, подняв глаза, увидел стоящего рядом с костром человека. Мужчина лет тридцати появился совершенно бесшумно. Его ярко-голубые глаза, цвета летнего неба, тепло смотрели на Фаргреда, а на губах замерла добрая, располагающая улыбка. Ночной гость был облачен в отливающую золотом броню, с плеч его ниспадал белоснежный плащ, на широком поясе висели пустые, богато украшенные ножны. Лорд Драуг встал и преклонил колено перед незваным гостем.

– Для меня честь приветствовать вас у нашего костра, – смиренно произнес магистр.

– Ах, оставь эти формальности, Фаргред. – Светлый Ульв улыбнулся еще шире. – Ты всегда был честен и прям… по крайней мере, когда это требовалось.

– Вам виднее. – Фаргред выпрямился. – Что-то подсказывает мне, что вы явились не просто посидеть у костра… неужто соскучились?

– Возможно, и так. – Голубые глаза неторопливо оглядели лагерь и остановились на спящей Инуэ.

– Так чем я могу быть полезен? – Фаргред, сделав несколько шагов, встал между демоницей и Ульвом.

– Неужели магистр ордена паладинов пойдет против своего покровителя ради демона? – Бог задумчиво посмотрел человеку в глаза, не переставая улыбаться.

– Я поклялся защищать ее, – твердо сказал магистр.

– Даже вопреки велению Света? – Тонкие брови поползли вверх.

– Свет никогда не повелит мне убить мирного человека.

– Но она же демон, или я неправ? – Ульв сделал шаг вперед, и паладин заметно напрягся.

– Она не сделала ничего плохого. Я не собираюсь обрекать ее на смерть только из-за того, что она родилась демоном.

– Я рад это слышать. – Бог облегченно, совсем по-человечески вздохнул. – Стало быть, я не ошибся, когда сделал тебя магистром. Можешь отойти немного? Я хотел бы взглянуть на нее.

– Как вам будет угодно. – Фаргред чуть склонил голову и сделал шаг в сторону.

– Не надо на меня так смотреть, я не причиню ей вреда. – Ульв склонился над спящей девушкой. – А она красива… очень красива. Тебя не мучает совесть за то, что ты оставил демоницу жить? – Он перевел взгляд на магистра.

– Нет. Я сделал так, как посчитал нужным.

– Как всегда… никаких сомнений, – с легким сожалением произнес Светлый бог.

– Служение Свету не допускает неуверенности, – твердо произнес Фаргред.

– Мне ли не знать… – грустно сказал Ульв. – Впрочем, я пришел не только затем, чтобы посмотреть на демоницу. Подобные ей – не такая уж и редкость.

– Подобные? – Настала очередь Фаргреда вопросительно приподнять бровь.

– Да. Не все демоны стремятся убивать и уничтожать. – Светлый Ульв сел у костра и задумчиво посмотрел на пляшущие языки пламени. – Многие просто хотят жить. Демоны, в чьих черных сердцах живет лишь зло, рвутся в этот мир, а подобные ей – боятся поднять голову, живя в постоянном страхе. Сильный пожирает слабого – таков принцип большинства порождений бездны. Для них это забава, развлечение. Зло живет во всех живых существах, в ком-то его больше, в ком-то меньше. Знаешь, демоны не слишком отличаются от людей. – Ульв вздохнул. – Большинство – озлобленны и кровожадны, они не терпят тех, кто отличается от них. Чернокнижники используют ненависть демонов для своей выгоды. Заключая договор, колдуны дают порождению бездны убивать и находиться в нашем мире столько, сколько оно хочет. А демоны жаждут пролить людскую кровь, так что колдуны не испытывают нехватки в них, взамен получая ручное чудовище. Демоны, не стремящиеся убивать, редко отвечают на зов чернокнижников, поэтому мало кто из людей знает об их существовании.

– Почему же появились демоны, не стремящиеся к хаосу?

– Почему появились люди, желающие смерти другим? – Ульв посмотрел на Фаргреда. – Ответ прост – окружение. Многие ломаются под давлением. Ведь если тебя окружает лишь жестокость – сам становишься жестоким, и мало кто может проявить сострадание.

– Хотите сказать, что она – одна из тех, кто смог?

– Да, она словно цветок посреди поля боя. Изначально большинство демонов нейтральны, как и люди. По мере взросления их характер меняется. Постоянные зверства сводят их с ума, а они, в свою очередь, сводят с ума других или попросту пожирают их. Цветы так просто растоптать… – Ульв с грустью взглянул на небо.

– Но вы явились не затем, чтобы рассказать мне о тяжелой судьбе миролюбивых демонов? – Фаргред опустился на землю напротив бога.

– Да. – Ульв посмотрел магистру в глаза. – Древнее зло пробудилось, Фаргред.

– Это не новость.

– Ты прав. Но опасность, подобной которой не было очень давно, нависла над Империей. Орден должен остановить Тьму.

– Не хочу расстраивать божество… но орден не тот, что был раньше.

– Знаю. Но в нем по-прежнему есть чистые сердцем и верные Свету паладины. Вы должны сражаться ради будущего этого мира.

– Я никогда не отказывался сражаться. – Фаргред нахмурился. – Но с кем?

– К сожалению, мне это неведомо. Я не могу попасть в обитель, которую считал своим домом. Да и если бы даже я мог… – Бог грустно вздохнул.

Фаргред услышал шорох и, повернув голову, увидел бледную демоницу. Девушка не мигая смотрела на Ульва.

– Спи-спи, мы не помешаем. – Бог мягко улыбнулся.

– Это Светлый Ульв, Инуэ. Не бойся, он не причинит тебе вреда.

Демоница неуверенно кивнула и, закутавшись в плащ, села рядом с Фаргредом.

– Чудесно смотритесь вместе… Магистр и суккуба. Хотя, думаю, Элизабет не разделит моей радости. – Ульв подмигнул Фаргреду, и тот слегка поморщился.

– Все боги обладают потрясающей способностью к спонтанной смене темы разговора? – буркнул магистр, и Инуэ испуганно уставилась на своего хозяина.

– Прошу прощения. Просто вид мирно сидящих друг рядом с другом демона и паладина вселяет в меня надежду на светлое будущее.

– Это будущее не наступит, если не остановить Тьму.

– Именно об этом я и пришел поговорить. Вы ведь направляетесь в Соколиное Перо, я хотел предупредить тебя: будь очень осторожен.

– Я всегда осторожен. – Лорд Драуг нахмурился. – Что ждет нас в крепости?

– Не знаю… многое скрыто от меня черным туманом. – Бог мельком посмотрел на Эрика.

– Но почему именно Соколиное Перо?

– Эта крепость построена на месте битвы… – Ульв замолчал. – Там, где когда-то было побеждено зло.

– Это известно каждому паладину: именно там вы заточили Тьму в свой меч. Но ведь клинок теперь находится в ордене… – Фаргред осекся. – Неужели…

– Думаю, ты прав.

– Но ведь на мече печать! К тому же в зал Клинка могут попасть лишь магистры, золотые ворота запечатаны нами…

– Значит, кто-то снял ее, – прервал Фаргреда бог.

– Невозможно… – В голосе лорда Драуга послышалась неуверенность.

– Я тоже так считал, – грустно сказал Ульв.

– Но если меч в Хагенроке, то почему Бренден писал о Соколином Пере?

– Это тебе и предстоит узнать. Ты будешь моими глазами. Я не всесилен, сила бога зависит от веры людей в него.

– Почти вся Империя почитает вас…

– В последнее время – нет… На землях Империи стали происходить ужасные вещи. Ты же видел сам ту деревню. Люди… люди считают, что если они так страдают, то мне наплевать на них. – По щеке Ульва скатилась слеза. – Я скорблю о каждой загубленной душе, мое сердце рвется на части при виде людских страданий, но я ничего не могу сделать.

– Значит, сделаю я. – Фаргред резко встал. – Каждый магистр клялся служить Свету до последнего вздоха, и я сдержу клятву.

– Спасибо. – Бог благодарно улыбнулся и вытер слезы. – Я хотел поговорить с остальными магистрами, но они не покидают Хагенрок, а я не могу попасть туда. Лишь Гюнтер куда-то уехал, но найти его оказалось невозможно… даже для меня.

– Как это?

– Барьер. Словно невидимая стена из непроглядной тьмы. Я пробовал разрушить ее, пробовал обойти. Все тщетно. – Ульв снова вздохнул.

– Все магистры – предатели?

– Нет… я уверен, что нет! – Светлый бог даже привстал с места.

– Люди лгут, даже если они магистры. – Фаргред снова сел и машинально погладил все еще испуганную Инуэ по волосам.

– Я верю в людей! – Голос бога прозвучал твердо.

– На то вы и Светлый Ульв, – магистр улыбнулся, – никто не верит в людей больше, чем вы.

– Я не могу указать тебе на тех, в чьих сердцах нашлось место злу… Но прошу тебя: не спеши судить их, может, они…

– Они виновны. Виновны в нарушении клятвы. – В голосе магистра зазвенела сталь, и Роза беспокойно заворочалась во сне. – Все, кто несет Тьму в сердце, должны умереть, – чуть тише продолжил лорд Драуг.

– Отвечать на зло – злом?

– Это война, – жестко сказал Фаргред.

– Ты прав. – Плечи Светлого бога поникли. – Я не знаю, когда еще смогу поговорить с тобой. Даже сейчас темный туман сгущается вокруг меня. Я чувствую зло. Зло в ордене и на востоке. Будь осторожен. Возможно, кто-то подтолкнул людей к Тьме, кто-то могущественный. – Ульв встал. – Мне пора.

– Зачем вы приходили? Предупредить меня?

– Не только. – Ульв подошел и положил руки на плечи Фаргреду. – Я вижу, что душа твоя чиста. Я чувствую твою нерушимую веру в добро и справедливость. Стань же мечом моим и сокруши всех, кто встанет на твоем пути. – Голубые глаза Ульва стали золотыми. – Прими мое благословение.

Фаргред почувствовал, как тепло растекается по его телу, сила и решимость переполняли паладина.

– Я не подведу вас. – Магистр склонил голову.

– Я знаю. – Ульв подошел к спящей Розе. – Она ведь еще не проходила обряд инициации. – Бог опустился на колени перед ребенком, провел рукой по ее волосам. – Славная девочка. Да сохранит тебя Свет, дитя. – Розу охватило мягкое золотое сияние, которое сразу же исчезло. – Теперь мне пора. Будьте осторожны, и пусть Свет направляет вас. – Голос Ульва прозвучал откуда-то издалека. Светлый бог больше не стоял у костра. О его присутствии напоминали лишь золотые искры, словно снег падающие на землю.

– Это… это… – Голос Инуэ дрожал.

– Светлый Ульв, – закончил за нее Фаргред. – Прекрати уже бояться; раз уж он тебе ничего не сделал, значит, все в порядке.

– Я первый раз видела… одного из богов.

– Все когда-то бывает в первый раз, хотя далеко не каждый человек может похвастаться личным знакомством с богами. – Магистр подбросил сухих веток в костер.

– А ты видел кого-то еще? Кроме Ульва? – Инуэ удивленно посмотрела на Фаргреда.

– Из значимых, пожалуй, только Торфела, еще некоторых мелких божков я видел мельком.

– А кто этот Торфел?

– Торфел Безжалостный – бог войны. Ему в основном поклоняются северяне. Наверное, потому, что он такой же воинственный, как они.

– Какой он? Похож на Ульва?

– Если только тем, что он тоже мужчина. – Фаргред хмыкнул. – Торфел – суровый и мускулистый, весь покрытый шрамами, одетый в шкуры и доспехи, как и все воины севера, в руках – два окровавленных топора. Обычно его изображают с женой – Наэлой. Она богиня любви и плодородия, почитаемая во всей Империи. Обычно двух богов изображают вместе: Наэла обнимает мужа сзади, обхватывая его могучие руки, и что-то ласково шепчет ему на ухо, тем самым сдерживая гнев Торфела.

– Гнев? Почему его надо сдерживать? Он злой?

– Скорее жестокий, каким и положено быть богу войны. Безудержный и непредсказуемый, по легендам он был первым берсерком, и благодаря ему северяне считают боевое безумие священным.

– Но почему Наэла полюбила его?

– Если увидишь ее – спроси; вас, женщин, вообще сложно понять. – Магистр пожал плечами.

– Как ты с ним познакомился? – не унималась девушка.

– Когда был по делам ордена на севере. Мы с небольшим отрядом воинов попали в засаду огров. Северяне бесстрашно бросались на огромных тварей, превосходивших их числом, и умирали с именем своего бога на устах. Они рвались в бой, не заботясь о своей жизни, стараясь забрать с собой как можно больше врагов. Вот тогда-то Торфел и явился.

– Разве боги вмешиваются в дела смертных?

– Еще как. Особенно такие, как бог войны. Его явление – не редкость на поле боя. Однако он сражается как обычный воин, не прибегая к божественным способностям. Возможно, ему иногда просто бывает скучно. – Фаргред замолчал, а Инуэ ошеломленно покачала головой. – Как бы то ни было, выжили немногие.

– Как же бог допустил гибель верных ему людей?

– Ты не понимаешь. Для северян погибнуть в битве, сжимая в руке оружие, – достойнейшее завершение жизни. А умереть, сражаясь бок о бок с самим Торфелом, – величайшая честь для воина.

– Не могу себе представить ничего подобного, – сказала она.

– А то, что Светлый Ульв явится к нашему костру, ты могла представить?

– Нет. Я до сих пор не могу в это поверить, – призналась девушка.

– Вот видишь – если ты во что-то не можешь поверить, это еще не значит, что его нет, – поучительно произнес магистр.

– Расскажи мне про него, про Светлого Ульва. – Инуэ робко взглянула на паладина.

– Что именно ты хочешь услышать?

– Все, – прошептала суккуба.

– Всего не знает никто, – Фаргред улыбнулся, – но я расскажу тебе то, что знаю я…

На заре времен, когда Империи еще не существовало, два брата, ведя за собой армию, пытались соединить раздираемые междоусобицами земли. Старшего звали Ульвом, он был необычайно чистым человеком; человеком, почитающим Свет, гордым, справедливым, добрым к друзьям и безжалостным к врагам. Младший брат носил имя Олаф. Олаф во всем старался походить на брата, но это давалось ему с трудом, не было в нем того терпения и той веры в добродетель, что были у Ульва.

В одном из своих походов братья наткнулись на заброшенное древнее здание, судя по всему когда-то служившее храмом; сколько лет оно стояло среди темных лесов – понять было нельзя. Но время не пощадило его: часть ветхой, поросшей зеленым мхом стены обвалилась вместе с крышей, а от огромных колонн остались лишь основания. О былом величии древнего сооружения свидетельствовали лишь остатки фундамента. Воины вошли внутрь, разбрасывая ногами пожухлые листья, покрывающие пол словно мягкий, шуршащий ковер. Неожиданно к легкому шороху листвы под сапогами солдат добавился неприятный хруст. У дальней стены огромного зала некогда стояло каменное изваяние. Сейчас от него остались лишь обломки ног, остальные части статуи бесформенной грудой камней лежали на полу. Плита под ногами статуи была сдвинута в сторону. Под ней обнаружился ведущий куда-то вниз широкий проход. Воины в нерешительности замерли на месте, но, пересилив страх, все-таки решились спуститься во тьму. Стоило им пройти лишь несколько шагов, как неровный свет факелов выхватил из темноты ужасную картину: весь пол был усыпан человеческими костями, среди которых встречались и совсем небольшие, видимо принадлежащие детям. Спертый воздух ударил людям в ноздри. Темный, устланный костями коридор выходил в небольшой подземный зал, в центре которого возвышалась груда черепов, а за ними стоял жуткого вида идол, возможно изображавший какого-то древнего бога. Он был столь отталкивающе мерзким, что солдаты не могли долго смотреть на него, а он, казалось, взирал на людей единственным, черным как ночь, глазом. Тьма бурлила и переливалась в жутком камне, служившем идолу оком.

– Сровнять проклятое место с землей, идола – уничтожить. – Ульв развернулся и уже намеревался выйти из храма, когда брат задержал его.

– Давай заберем хотя бы камень, пусть станет свидетельством того, что мы уничтожили это жуткое место, – сказал он.

– Нет, – голос старшего брата походил на звон стали, – все здесь будет уничтожено.

– Тогда позволь, я нанесу первый удар. – С этими словами Олаф взял из рук ближайшего солдата арбалет и выпустил стрелу точно в темный камень.

Удивлению присутствующих не было предела, когда стрела буквально утонула в оке древнего бога, а спустя мгновение ударилась о стену храма за спиной идола. Тишину разорвали дикие крики, как будто все, чьи кости лежали на полу, вмиг завопили от смертельного ужаса и нестерпимой боли, затем крики стихли так же внезапно, как и начались, а око медленно расплылось темным туманом, и спустя пару ударов сердца ветер разметал его клочья по залу.

– Клянусь Светом, что это было? – Олаф посмотрел на брата.

– Не знаю, – жестко сказал Ульв, – не знаю и не желаю знать. Солдаты! Вы слышали приказ: уничтожить здесь все.

Почти год прошел с того момента, когда заброшенный среди диких лесов храм был разрушен и предан огню. Ульв и Олаф существенно расширили границы своих владений и создали могучую Империю. Многие властители, слыша о благородстве и честолюбии Ульва, сами приходили к нему с поклоном и клятвой вечной преданности, а тех, кто решался посягнуть на их земли, братья встречали огнем и мечом. Внезапно на восточных границах вспыхнула страшная эпидемия: люди умирали сотнями, и страшны были их мучения. Практически за двое суток полностью вымерло несколько деревень, а беспощадная болезнь распространялась с ужасающей скоростью. Она стремительно пожирала людей и скот, иссушая плоть и оставляя лишь кости. Жрецы, маги и лекари оказались бессильны, а народ начал роптать, что проклятие легло на Империю потому, что ее властители – недостойные и лживые люди, ради власти и богатства погубившие множество невинных душ. Вспыхивали мятежи, и со временем люди разделились на две стороны. Сердце Ульва обливалась кровью каждый раз, когда ему докладывали об очередной кровопролитной стычке. В одном из таких докладов он узнал, что восставших ведет какой-то человек, назвавший себя Пророком, и глаза его горят демоническим огнем. Ульв всячески старался прекратить междоусобицу, решить все миром, но мятежники жестоко убивали всех посланных им для переговоров, и численность недовольных росла.

Пришло время решающего сражения, и две армии сошлись в последней битве. В бою Олаф столкнулся с Пророком, но тот, прибегнув к темной магии, лишил его сил, и младший брат императора повалился на траву, залитую кровью сражающихся. Ульв, видя, что стало с его братом, кинулся к ненавистному врагу и в скоротечной, но жестокой схватке пронзил его черное сердце своим клинком. Пламя, горящее в глазах человека, угасло, непонимающим взглядом тот уставился на Ульва, силясь что-то сказать, но губы его лишь беззвучно шевелились. Вскоре он испустил последний вздох. Битва была окончена, со смертью предводителя мятежники обратились в бегство.

Пришедший в сознание Олаф смотрел на стоявшего над поверженным соперником брата, кляня себя за беспомощность. Внезапно он осознал, что всегда завидовал Ульву, всегда хотел быть не с ним, а вместо него. Желание занять место брата на троне империи было непреодолимым, Олаф попытался встать, но силы покинули брата императора, и глаза его закрылись, чтобы вновь открыться, но уже с горящим в них безумным темным пламенем.

В два прыжка он оказался рядом с Ульвом и занес над братом меч, все еще не понимая, что делает. Но осознавая, что не может остановиться. Собрав всю свою волю в кулак, он предостерегающе крикнул за мгновение до того, как нанес удар. Этого хватило Ульву, чтобы отскочить в сторону, и меч лишь скользнул по наплечнику.

Сквозь застилавший взор темный туман Олаф видел, что брат пытается ему что-то сказать, но он не слышал слов. Сознание его окутала тьма, и он был более не властен над своим телом.

Солдаты с ужасом смотрели, как сражаются братья, но не решались вмешаться в бой. Наконец Ульв выбил клинок из рук Олафа и ударил его рукоятью меча по голове. В горячке битвы он уже занес клинок надо поверженным братом, как вдруг увидел темный туман, струящийся у ног распростертого на земле человека.

Олаф открыл глаза и прошептал:

– Убей, убей меня, пока я могу это сдерживать, не дай ему уйти!

– Что? – Ульв склонился над братом.

– Бей! – крикнул Олаф, и глаза его снова стала заволакивать темная мгла.

Слезы выступили на глазах Ульва, он занес свой меч для удара, но в последний миг рука его дрогнула, и клинок, звякнув о камень, раскололся. Император обнял брата, слезы текли по его щекам, и он, проклиная свою слабость, шептал:

– Свет! Почему не я?! Почему Олаф? Прости мне мою слабость, но я не могу убить брата, даже зная, что обрекаю свою страну на страдания.

Нерушимая вера Ульва в добро и справедливость лишь дрогнула, но древнему злу хватило и этого, чтобы завладеть разумом императора…

Когда Олаф открыл глаза, он с удивлением обнаружил, что тело снова подчиняется ему, но радость его была недолгой. С ужасом смотрел он на стоящего над ним брата, в руках которого был сломанный меч, а из глаз, в которых плясало демоническое пламя, текли кровавые слезы…

Ульв вновь занес оружие, он не мог контролировать себя. В сознании пульсировала единственная мысль: «Убить того, кто может занять престол! Стать единственным правителем!» Император воззвал к Свету, так как сам был не властен спасти брата и избавиться от чужой воли, управлявшей им…

Олаф видел, как с рычанием Ульв вздымает сломанный клинок у себя над головой, готовый нанести ему смертельный удар… вот лезвие блеснуло на солнце, и оружие стало стремительно опускаться, как вдруг темное пламя в глазах Ульва погасло, и он вонзил обломок меча себе в грудь…

Почувствовав, что чужая воля ослабла, Ульв не колебался. Он мог спасти всех, мог убить зло в себе, пусть за это и придется отдать свою жизнь. Когда холодная сталь вошла в его плоть, он почувствовал страшную боль… боль, но не только свою: что-то внутри него билось в агонии, пытаясь вырваться наружу из смертной оболочки. Император видел, как темный туман обвивается вокруг лезвия и старается вытолкнуть клинок из раны, и тут он понял, что не может уничтожить древнее зло. Не может уничтожить, но способен удержать. Ульв стиснул зубы и полностью вогнал обломок меча себе в грудь, затем он оторвал от своего когда-то белого плаща широкую ленту и стал обматывать ее вокруг рукояти: пропитываясь его кровью, ткань становилась ярко-алой.

– Кровью, что течет в жилах моих, запираю тебя, – прошептал он. – Свет! Помоги мне! Не дай злу восторжествовать над добром! – Произнеся эти слова, он почувствовал, как раскалилась рукоять сломанного клинка. Камень на рукояти ярко вспыхнул и стал черным.

Император начал заваливаться назад, когда его удержал младший брат.

– Правь справедливо, с благословения моего. – С этими словами Ульв вытащил сломанный меч из раны и вложил его в руки брата. – Не дай ему освободиться снова, – прошептал он, и глаза его закрылись. – Поклянись.

– Клянусь, брат! – Слезы заполнили глаза Олафа. – Жертва твоя не будет забыта. Я надежно укрою это зло, чтобы оно больше никогда не вырвалось на свободу.

Улыбка тронула бледные губы Ульва:

– Я принимаю твою клятву, брат.

Внезапно глаза умирающего широко открылись, золотое пламя разгоралось в них ярче и ярче.

– Я принимаю твою клятву, – повторил он, но на этот раз его голос был преисполнен былой мощи и уверенности, – Свет ныне будет оплотом твоим и проводником.

После этих слов яркая вспышка ослепила присутствующих, а когда они открыли глаза, тела Ульва больше не было. Лишь золотые искры, вмиг подхваченные ветром, взмыли в небеса.

С тех пор Империей стал править Олаф. Он же стал основателем и первым магистром ордена паладинов, которые и ныне охраняют сокрытый в подземельях храма сломанный меч, как символ храбрости и самопожертвования.

Олаф был добрым и справедливым императором, достойным памяти своего брата, а сам Ульв стал воплощением Света и добродетели.

Вот уже пять тысяч лет династия первых правителей стоит во главе Империи, а паладины неустанно охраняют древнее зло, заточенное в сломанном мече.

– Вот и все. – Магистр перевел дух. – А теперь будь хорошей девочкой и ложись спать. Я сейчас разбужу Рональда, и он сменит меня. – Паладин подошел к юноше и осторожно потрепал его по плечу. Мужчины сели у костра, и Фаргред стал рассказывать парню о ночном госте.

Слушая тихий разговор магистра с учеником, Инуэ не заметила, как уснула.

Еще два дня они следовали по тракту, иногда сходя с дороги. Ночевать приходилось под открытым небом, но это не было проблемой, так как погода стояла хорошая. Демонице нравилось путешествовать по миру людей, слушать рассказы магистра, сидеть вечерами у костра. Ей, конечно, не терпелось увидеть большие города, о которых рассказывал Фаргред. Но Инуэ понимала – всему свое время. Встреча со Светлым Ульвом сильно потрясла девушку. Суккуба не ожидала, что бог так отнесется к ней, и была поражена исходящим от него теплом и добротой.

– Светлый Ульв – покровитель ордена Зари? – как-то спросила она магистра.

– Не только он. Паладины – воины. Торфел тоже является покровителем ордена.

– Но ты же сказал, что он очень жесток и непредсказуем.

– Так и есть. – Фаргред кивнул. – Война всегда жестока и непредсказуема, а паладины неустанно сражаются со злом.

– Тебе так нравится сражаться? – спросила Роза.

– Долг паладина – стоять на страже добра. И если для этого потребуется обнажить клинок – я с радостью сделаю это, – убежденно ответил магистр. – И Рональд тоже не будет стоять в стороне, как и любой другой паладин… – Лорд Драуг задумался и нехотя добавил: – По крайней мере, так должно быть.

– Братик тоже защищает людей? – Роза посмотрела на юношу.

– Конечно. – Рональд улыбнулся девочке.

– А я, когда вырасту, смогу стать паладином?

– Увы. Паладинами могут быть только мужчины. – Фаргред погладил девочку. – Если женщина хочет послужитьделу Света, то она может избрать путь жрицы.

– Кого? – переспросила Роза.

– Жрецы тоже следуют пути Света. Но там, где паладины прокладывают себе дорогу мечом, жрецы предпочитают действовать при помощи убеждения, избегая кровопролития.

– Совсем не воюют? – Девочка не очень огорчилась.

– Они часто сопровождают войска, но редко вступают в бой, предпочитая облегчать боль раненых и оказывать магическую поддержку сражающимся. Я хорошо знаю некоторых высокопоставленных жрецов, так что, когда будем в Хагенроке, обязательно познакомлю тебя с ними.

– Здорово! – Роза мечтательно посмотрела на небо и притихла, представляя себе, как она будет помогать людям, когда вырастет.

Ночь они решили встретить в придорожном трактире, который стоял чуть в стороне от тракта и приветливо светил путникам широкими окнами. Роза долго расспрашивала Фаргреда о жрецах. Но наконец усталость взяла верх – девочка начала зевать и тереть глазки.

– Завтра вечером будем в Гзауберге. – Фаргред потянулся.

– Мы поедем к твоим знакомым? – сонно спросила девочка.

– Да. Они тебе понравятся.

– Ты обещал сладости и платья, – напомнила магистру Роза.

– Я помню. – Фаргред улыбнулся.

– Тогда давайте скорее спать. – Девочка слезла со стула и взяла Инуэ за руку. – Чем раньше мы ляжем, тем быстрее наступит завтра!

День не задался с утра. Не успели путники выйти за порог трактира, как перед ними предстали два человека, облаченные в золотые плащи паладинов ордена Зари, а за их спинами – десяток типов бандитской наружности.

– Магистр Фаргред, я полагаю? – с надменной улыбкой спросил один из паладинов.

– Все возможно. – Фаргред мрачно посмотрел ему в глаза, предчувствуя неприятности.

– Я хочу предложить тебе сделку. – Улыбка говорившего стала еще шире.

– С каких это пор паладины ордена Зари занялись торговлей? – Магистр приподнял бровь.

– Ты не понял нас, магистр, – заговорил второй, – мы…

– Это вы не поняли меня. Я предпочитаю женщин, никто из вас меня не интересует. Все – можете быть свободны. – В голосе Фаргреда зазвенела сталь.

– Именно такой, как нам и говорили, – паладин, заговоривший первым, оглянулся и подмигнул своим спутникам, – ни манер, ни чувства такта.

– Не тебе говорить о манерах, – глаза лорда Драуга гневно сверкнули, – ты не только не знаешь, как выглядят магистры твоего ордена, но и, еще не представившись, начинаешь общение в неподобающей форме. – Его рука легла на рукоять меча.

– Только попробуй. – Голос паладина дрогнул. Люди за его спинами достали арбалеты. – Предлагаю проехать с нами. Мне и моим друзьям нужны только ты и твой ученик. Женщина и ребенок могут быть свободны.

– Может, всех их кончить прямо здесь? – подал голос один из головорезов, демонстрируя магистру редкие гнилые зубы.

– Не стоит, – поморщился первый паладин, – вырезанный постоялый двор может привлечь ненужное внимание.

– Заманчиво. – Фаргред оглядел двор трактира. На широком крыльце сидели двое детей, мальчик и девочка. Конюх, который вел их лошадей, так и застыл на полпути с открытым ртом. В самом трактире было довольно много посетителей.

– Предположим, что мы поедем с вами. Где гарантия безопасности людей?

– Слово паладина, – гордо ответил мужчина, подобравшись и слегка выпятив грудь.

– Пра-а-авда? – задумчиво протянул Фаргред и посмотрел на Рональда. – И где тут паладины? Я вижу только своего ученика.

– Да как ты смеешь! – Лицо говорившего побагровело. – Я, Генрих фон Грожер, всегда держу свое слово!

– Стало быть, ты не клялся служить Свету? – Магистр насмешливо посмотрел в глаза человеку. – Ладно. Мы поедем с вами. – Фаргреду не хотелось рисковать жизнями невинных людей. – А вы, – он обернулся к Инуэ и Розе, – посидите еще в трактире, мы скоро вернемся.

– Но, папа! – возмутилась было девочка, однако суккуба опустилась перед ней на колено и, обняв, быстро прошептала что-то на ухо.

– Правда? – Роза с надеждой взглянула на Фаргреда.

– Правда. – Магистр не знал, что именно сказала демоница девочке, но на всякий случай решил согласиться.

– Господа, – лицо Генриха фон Грожера просто сияло, – следуйте за нами.

На самом деле магистр и его ученик вынуждены были идти, окруженные со всех сторон недружелюбными громилами, которые не стеснялись целиться в них из арбалетов. Вонял этот «почетный эскорт» похлеще выгребной ямы. Но выбора не было, и Фаргреду с Рональдом приходилось терпеть эту жуткую вонь. Лошади были только у паладинов, поэтому идти приходилось довольно быстро, так что до леса они добрались довольно-таки скоро.

– По-моему, вас было больше – или нет? – спросил Фаргред.

– Двое караулят девочек. – Генрих снизошел до ответа. – Не волнуйся, они ведут их за нами, – поспешно добавил он, видя, как напрягся магистр. – Я сдержу слово. Как только мы уладим все дела, я отзову ребят, и все будут довольны. В конце-то концов, должна же у меня быть гарантия, что ты не начнешь плохо себя вести. Будь хорошим мальчиком, и они не увидят твою смерть… наверное.

– Я плохо себя веду с ранних лет, так что ты опоздал. – Фаргред мельком посмотрел на Рональда. Юноша держался спокойно, делая вид, что не замечает идиотских усмешек и отвратительного запаха окружающих их головорезов.

– Ничего, скоро мы все исправим. – Фон Грожер глупо хихикнул. – Что ж, думаю, это место подойдет, – сказал он, когда их небольшая процессия выехала на залитую солнечным светом поляну. – Слово чести – мы убьем вас быстро.

– Вот спасибо, – спокойно произнес магистр.

– Не за что, пока не за что, – серьезно ответил второй паладин и спрыгнул с лошади. – Кто желает умереть первым? – Люди с арбалетами обступили магистра и ученика, направив на них оружие.

– Думаю, магистр. Такие, как он, всегда лезут вперед. – Генрих снова захихикал. – Будьте любезны, лорд Драуг, встаньте на колени передо мной, и я милосердно избавлю мир от очередного выскочки.

– Если я встану перед тобой на колени – ты падешь на свой меч? Правда? – Фаргред улыбнулся и сделал шаг вперед.

– Шути сколько влезет, скоро заткнешься! – разозлился фон Грожер. – Я отрежу твою поганую башку! А затем вырву твои глаза… или сначала вырву – и не только глаза, но и твой поганый язык! Скажу даже больше! Когда мы здесь закончим, я лично перережу глотку той девочке, а потом мы уничтожим весь трактир! Я тут подумал – свидетели не нужны! Как приятно будет смотреть на твою рожу, когда ты будешь валяться в луже крови с осознанием собственного бессилия!

– Попробуй. – Еще шаг – и Фаргред встал напротив брызгающего слюной паладина.

– Ну все! – Пальцы Генриха сжались на богато украшенной рукояти меча. – На колени, уро… – Договорить он не смог.

Фаргреду в голову пришла очередная блестящая мысль, и он, не задумываясь, плюнул в лицо паладину. Но на этот раз магистр превзошел самого себя и попал точно в широко открытый рот человека.

На Генриха фон Грожера было жалко смотреть. На его бледном лице с потрясающей скоростью менялись самые различные эмоции: удивление, озадаченность, расстройство, злость, переходящая в ярость. Цвет его лица так же изменялся от мертвенно-бледного до пунцового.

– Пристрелите их как собак! – наконец взревел он, отплевываясь.

Спустя мгновение сухо щелкнули арбалеты, но за миг до этого всю поляну поглотила ослепительная золотая вспышка.

Когда Рональд вновь обрел способность видеть, одновременно с этим он почувствовал перебивающий все запах свежей крови. Запах крови и смерти. Он более чем удивился, хотя и ожидал от магистра чего-то подобного. Вокруг юноши мерцал золотой купол, а в траве лежали арбалетные болты с оплавленными наконечниками. Фаргред метался по поляне, словно золотой смерч. Глаза пятого магистра горели огнем, броня была в крови, а на земле уже лежали четыре трупа. Один разрублен чуть ли не пополам, у другого отрублена левая нога, а на груди стремительно росло багровое пятно. Тело третьего лежало спиной к Рональду, но парень заметил, что голова несостоявшегося убийцы лежит чуть в стороне. Четвертый, как оказалось, не умер, точнее – еще не умер. Он стоял на коленях, пытаясь собрать с травы свои внутренности и запихать их обратно в страшную рану на животе. Зная, что в этом деле несчастный не преуспеет, Рональд перевел взгляд на своего учителя, так как посмотреть было на что. Не каждый день удается увидеть магистра в гневе. Пока юноша отвлекался на бесславно скончавшихся, их ряды пополнили еще трое. Один головорез неудачно метнул нож и попал своему другу точно в левый глаз, но пожалеть о содеянном бандит не успел, так как лезвие золотого меча с шипением вошло ему в горло. Хрипя, мужчина осел на траву, а Фаргред со зловещей ухмылкой медленно шел на двух оставшихся в живых людей в золотых плащах.

– Раздумали убивать меня? – От голоса учителя у Рональда по коже пошли мурашки. – Я перед вами, покажите мне свою смелость. – Магистр сделал еще шаг в сторону людей, и спутник фон Грожера не выдержал. С диким криком он занес меч над головой и бросился на противника.

Фаргред до последнего момента стоял на месте, а потом стремительно сместился в сторону и взмахнул мечом. На траву упал клинок паладина и все еще сжимающие рукоять кисти. Над лесом пронесся жуткий крик нестерпимой боли, оборвавшийся очень быстро, так как закованная в броню рука магистра метнулась к шее противника, и вопль перешел в непонятные булькающие звуки. Мужчина бестолково махал обрубками рук, разбрызгивая кровь, и силился что-то сказать. Фаргред приподнял его над землей, продолжая смотреть Генриху в глаза. Пальцы магистра резко сжались, и хрип прекратился.

– Вот мы и остались наедине. – Лорд Драуг бросил мертвое тело к ногам фон Грожера.

– Не… Не подходи! – Дрожащими руками Генрих выставил перед собой клинок. Из глаз его текли слезы, лицо перекосилось от страха.

– Помнится, ты сам просил, чтобы я пошел с тобой. – Лорд Драуг развел руки в стороны, и его меч рассыпался золотыми искрами. – Смотри, – почти ласково произнес он, – я безоружен.

– Ты сдохнешь! Ты отправишься следом за девками! – Генрих попятился.

– Я так не думаю. – Левая рука магистра сжала лезвие направленного на него меча.

– Они уже в бездне! – Генрих истерично захохотал, пытаясь рывками высвободить меч.

– Нет. – Другой рукой Фаргред, словно тисками, сжал горло врага. – Они сейчас едут сюда, живые и здоровые, я это чувствую. – Перехватив затравленный взгляд Генриха, лорд Драуг улыбнулся. – Хозяин всегда чувствует своего демона. – Магистр вырвал меч из сведенных судорогой рук, подбросил и в воздухе перехватил за рукоять. – Я бы с превеликим удовольствием помучил тебя, но не хочу, чтобы Роза слышала эти истошные вопли. – Фаргред приподнял Генриха и прошептал ему на ухо: – Ты ведь знаешь, что клинок паладина легко проходит сквозь любую броню?

Рональд завороженно смотрел, как затряслись в воздухе ноги Генриха, как его руки бесцельно шарят по нагруднику магистра, а глаза широко открываются. Фон Грожер пытался кричать, но пальцы Фаргреда стиснули его горло, и он не мог проронить ни звука.

– Если бы ты вел себя более вежливо, все могло обернуться иначе. – Фаргред направил клинок Генриха на его грудь. – Но, увы… – Медленно магистр надавил на рукоять, и лезвие с шипением стало проходить через стальной нагрудник. Генрих снова тщетно попытался что-либо предпринять. – Ты напыщенная, самовлюбленная свинья, и заколю я тебя как свинью. – По тому, как дернулся человек, Рональд понял, что клинок коснулся плоти. – Ты клялся в преданности ордену, – лезвие еще чуть-чуть вошло в блестящий нагрудник Генриха, – но забыл свою клятву. – Говоря, Фаргред продолжал медленно вгонять горящую золотом сталь в трясущегося человека. – Но хуже всего то, что убить меня и ученика тебе было мало, ты захотел лишить жизни невинных. – Кровь закапала на землю, стекая по конвульсивно дергающейся ноге Генриха. Вид паладина напомнил Рональду сверчка, которого чем-то придавили, оставив одну лишь лапку, точно так же подергивающуюся. Фон Грожер уже не пытался вырываться, лишь слабо дрожал.

– За то, что ты… – Фаргред осекся; на лице магистра отразилось удивление, и он принюхался. – Обгадился?! – Лорд Драуг резко надавил на рукоять, Генрих в последний раз дернулся, и лезвие вышло из-под его левой лопатки. – Позорище! – Фаргред отшвырнул тело подальше от себя и брезгливо поморщился.

Купол вокруг Рональда замерцал и рассыпался золотыми искрами.

– Вы серьезно? – Юноша подошел к учителю. – Он правда в штаны наложил?

– Иди и понюхай, если не веришь. – буркнул магистр, и внезапно изменивший направление ветер подтвердил его слова.

– Даже не знаю, что сказать. – Рональд подошел к одному из мертвых головорезов и снял с тела свои ножны с мечом.

Говорить ничего не пришлось. На поляну с дикими криками выскочили два человека, которые были с Генрихом фон Грожером у трактира. Мужчины неслись, не разбирая дороги, но, увидев Фаргреда и Рональда в окружении мертвых тел, остановились. Тут же с неба упала черная тень – и один из беглецов попрощался с головой, а другой ошеломленно уставился на длинные когти суккубы, вышедшие у него из груди. Инуэ сделала шаг назад, и мертвое тело рухнуло в траву.

– Впечатляет. – Магистр одобрительно кивнул.

– У вас все в поряд… – Демоница, не договорив, зажала нос рукой. – Что за вонь?

– Да так, – Фаргред отмахнулся, – кое-кто был очень труслив. Где Роза?

– Я тут. – Девочка вышла из-за дерева. – Можно, я не буду подходить? Там у вас плохо пахнет и страшно.

– Можно. – Магистр посмотрел на Рональда. – Я обыщу этих, а ты иди пошарь по карманам засранца.

– Почему это я? – Юноша понимал, что спорить бесполезно, но все же решил попытаться.

– Потому что ты – мой ученик, – аргументировал Фаргред свое решение и улыбнулся, а Рональд, вздыхая и ругаясь, побрел к телу Генриха.

Обыск не занял много времени. Внимание магистра привлекли лишь четки, сделанные из темного камня. Точно такие же он видел у пилигрима, но тогда не придал этому значения. Сейчас же он держал в руке два таких предмета, принадлежавших мертвым паладинам.

– Думаете, это то, о чем мы говорили? – Рональд подошел к учителю, ведя под уздцы лошадей мертвых противников.

– Скорее всего. – Фаргред убрал находку в сумку. – Нашел еще что-то интересное?

– Нет. Только кошельки, и то внимания заслуживают лишь накопления благородных господ.

– Ясно. – Магистр оглядел поляну. – Нужно бы что-нибудь сделать с телами. Мы слишком близко к трактиру, а слухи о мертвых паладинах нам ни к чему.

– И что вы предлагаете? – Рональд вопросительно посмотрел на учителя.

– Хм. Хороший вопрос. – Фаргред задумался. – Закапывать – слишком долго, лесное зверье не управится так быстро, как нужно, а тащить тела глубже в лес… перемажемся в крови, да и не хочется.

– Придумал! – воскликнул Рональд и торжествующе ткнул пальцем в сторону Инуэ.

– Что? – Девушка смутилась и, на всякий случай, спряталась за спину магистра.

– Демоны ведь едят людей? – с торжествующей улыбкой продолжил развивать свою мысль юноша.

– Наверное, – неуверенно ответила суккуба.

– В нее столько не влезет, – Фаргред задумчиво оглядел стройную демоницу, – да и не станет она этого делать.

– Станет, если вы ей прикажете. – Юноша немного смутился.

– Я не стану этого делать. Не бойся. – Магистр погладил испуганную Инуэ по голове.

– Я… если надо, я могу попробовать. – Суккуба подошла к ближайшему трупу и опустилась перед ним на колени.

– Не думаю, что это хорошая идея. – Фаргред сделал шаг к девушке, но вдруг остановился.

Суккуба склонилась над мертвым телом, зрачки ее стали вертикальными, на голове появились небольшие рожки, демоница приняла свой естественный облик. Пухлые губы девушки приоткрылись, обнажая белые, острые зубки. Медленно ее лицо приближалось к разрубленному почти пополам человеку. Рональд с тревогой перевел взгляд на учителя и с удивлением отметил, что Фаргред с трудом сдерживает смех.

– Прости! – Слезы хлынули из глаз Инуэ, она отбежала на край полянки и, согнувшись, оперлась о дерево – девушку стошнило.

– Воистину грозная демонесса! – Магистр не смог больше сдерживаться, и над поляной, залитой кровью, разнесся его раскатистый смех.

Рональд, глубоко пораженный поведением суккубы, даже не знал, как ему реагировать на происходящее. Инуэ вытерла губы и обиженно посмотрела на магистра.

– Ничего-ничего. – Фаргред с трудом прекратил смеяться. – Ты все сделала правильно, за исключением того, что решила идти вопреки своим желаниям. Я же просил – не заставляй себя.

– Но… так было надо, – тихо сказала девушка. – Я не смогла помочь. – Она грустно вздохнула.

– Не расстраивайся. – Роза, подойдя к демонице, обняла ее за ногу.

– Было бы хуже, если бы ты смогла, – серьезно сказал Фаргред. – Кстати, помочь-то ты можешь, только не таким способом.

– А как? – в один голос спросили Рональд и Инуэ.

– Насколько я знаю, ты способна призывать низших демонов, – задумчиво проговорил магистр, – они будут подчиняться твоим приказам. Только я точно не помню скольких.

– Я? – неуверенно переспросила девушка.

– Ты. – Фаргред кивнул и, улыбнувшись, добавил: – Только постарайся призвать не самых брезгливых.

– Но как я это сделаю?

– Чего не знаю, того не знаю. – Магистр вздохнул. – Думал, ты в курсе.

– Я никогда ничем подобным не занималась.

– Тогда попробуй просто захотеть. – Фаргред пожал плечами. – Тут много крови, это вполне неплохо для призыва. Только давай сначала отойдем на край полянки, чтобы нас не приняли за еду.

– Хорошо. Я попробую. – Голос демоницы по-прежнему не отличался верой в собственные силы.

Когда они отошли к деревьям, суккуба сделала шаг в направлении трупов.

– Что делать? – Она обернулась к Фаргреду.

– Я же сказал – просто захотеть. Но ты можешь принять какую-нибудь величественную позу и сказать что-то повелительным голосом, – может, это придаст тебе уверенности.

– Ладно. – Девушка пошире расставила ноги, вытянула правую руку вперед и, вздохнув, крикнула: – Приди!

Ничего не произошло. Лишь хрипло каркнула сидящая на ветке ворона.

– Хотя бы попытались. – Рональд сделал шаг вперед. – Куда их тащить-то? Подальше?

– Стой. – Фаргред положил ладонь на плечо ученика.

Самая большая лужа крови покрылась рябью. На поверхности стали появляться лопающиеся пузыри. Затем из лужи, будто она была озером, выпрыгнуло существо и оглядело поляну своими четырьмя красными глазами.

– Что это? – Инуэ, стоявшая впереди, шустро юркнула за спину Фаргреда и вцепилась в своего хозяина, словно утопающий в обломок доски.

– Демон, – спокойно сказал магистр, – вроде даже плотоядный. – Лорд Драуг с интересом разглядывал существо.

Размером с довольно крупную собаку, демон и внешне чем-то напоминал четвероногое животное, хотя и порядком страшное. Он имел мощные передние лапы, заканчивающиеся внушительными когтями, задние конечности были чуть поменьше. Красные глаза не имели зрачков, поэтому было непонятно, куда именно смотрит демон. Голова выглядела непропорционально большой из-за огромной пасти, усеянной острыми зубами. Существо совершенно по-собачьи стряхнуло с густой черной шерсти кровь, словно воду, и, повернув страшную морду, уставилось на людей. Фаргред, кое-как отцепив от себя демоницу, бесстрашно шагнул навстречу демону, и суккуба неуверенно последовала за ним, стараясь не высовываться из-за широкой спины магистра.

– Привет, – магистр широко улыбнулся, – я хозяин твоей госпожи. Стало быть, и твой хозяин тоже. – Демон наклонил голову набок, из пасти вывалились два раздвоенных языка. Аккуратно подойдя к магистру, существо осторожно обнюхало руку человека. Рональд напрягся, сжав рукоять меча: юноше казалось – еще чуть-чуть, и магистр станет одноруким… в лучшем случае. Но, к удивлению юноши, демон, обнюхав руку Фаргреда, лизнул ее и приветливо завилял тремя хвостами.

– Не может быть… – выдохнул Рональд.

– Сидеть, – брякнул первое пришедшее в голову Фаргред, и демон послушно сел перед человеком. – Молодец! – Лорд Драуг аккуратно опустил руку на голову порождения бездны и погладил демона.

Существо сильнее завиляло хвостами и потерлось мордой о ногу Фаргреда.

– Это какая-то шутка, да? – Рональд все еще не мог поверить в происходящее.

– Вроде бы нет. – Фаргред обернулся к ученику.

– Какой… – Юноша осекся, так как демон, обнюхав суккубу, направился к нему и Розе. Лошади беспокойно заржали за спиной парня.

– Они мои друзья, тронешь их – и пожалеешь, – строго сказал Фаргред, и существо опустило голову и, тихонько поскуливая, прижало остроконечные уши к голове.

– Зачем ты его ругаешь, папа! – Роза подошла к демону, и Фаргред одним прыжком оказался рядом. Рука магистра легла на мощный загривок демона, и тот неожиданно жалобно пискнул.

– Не обижай его! – Девочка коснулась носа демона. – Он хороший. – Она ласково погладила существо, и то заурчало, словно довольный кот.

– Вы просто рушите мое мировоззрение, – сокрушенно вздохнул Рональд, – как такое вообще возможно?

– Как видишь – возможно. – Фаргред тоже был слегка удивлен.

– Завтра мы, случаем, не заглянем в гости на чашечку чая к гостеприимной чете некромантов? – съязвил Рональд.

– Если только у них будут пирожки с черникой, – серьезно сказал магистр, и юноша не смог определить, шутит тот или нет.

– Для тебя есть дело. – Фаргред повернул клыкастую морду к себе. – Видишь трупы? Я хочу, чтобы от них ничего не осталось.

Четыре красных глаза уставились на поляну.

– Только не говори, что не будешь их есть и не голоден, – взмолился Рональд. Но вопреки его опасением, демон вильнул хвостами и бодро потрусил в сторону тел.

– Думаю, вам с Розой на это лучше не смотреть, – обратился Фаргред к Инуэ, и девушка, кивнув, взяла ребенка на руки. Опасливо глядя в сторону непонятного демона, суккуба с девочкой ушли с поляны.

– Ого. Аппетит у него явно хороший. – Рональд завороженно наблюдал, как демон с потрясающей скоростью поглощает мертвые тела, вместе с броней и оружием. – Как он это делает? Я имею в виду сталь.

– Кто ж его знает… Мне интересно, что он будет делать с клинками паладинов.

– Не подавился бы.

К удивлению людей, демон пожрал клинки с такой же легкостью, как и все остальное. Покончив с телами, существо обошло поляну еще раз, слизывая капли крови с травы. Не найдя больше ничего съедобного, демон вернулся к Фаргреду и, сев напротив магистра, вновь завилял хвостами.

– Да ты вырос. – Лорд Драуг посмотрел на демона, который теперь сидя доставал ему до груди.

– Что будем делать теперь? Как вы его изгоните? – Рональд сглотнул.

– Не знаю, – просто ответил Фаргред, и юноша уставился на учителя так, будто видит его впервые.

– То есть как это?

– Так это. Не знаю.

– А можно, мы его оставим? – пискнула из-за деревьев Роза. – Я назову его – Ам!

– Не думаю, что это хорошая идея. – Фаргред обернулся к девочке и суккубе, вышедшим на поляну.

– Почему? – Роза нахмурилась. – Мне не надо платьев и сладостей, просто давай оставим его! – Девочка подошла к возвышавшемуся над ней демону и протянула ему кусочек хлеба.

Демон приблизил к руке ребенка страшную голову и принюхался. Затем он медленно открыл пасть, искоса поглядывая на взявшегося за меч магистра. Роза аккуратно положила кусочек хлеба на прижатые друг к другу красные языки. Порождение бездны задумчиво подвигало мощными челюстями и вновь вильнуло хвостами.

– Магистр, – предостерегающе вмешался Рональд, – если Инуэ хотя бы похожа на человека, то спрятать это, – он ткнул пальцем в демона, – будет невозможно.

– Мне так не кажется, – тихо ответил Фаргред.

– У вас проблемы со зрением? ЧТО?! – Юноша изумленно смотрел на сидящего перед ним большого черного волка. – Ты издеваешься?! – Рональд подошел к зверю.

– Думаю, он вряд ли тебе ответит, – магистр обошел волка кругом, – выглядит вполне нормально.

– Я же говорила – он хороший! – Роза обняла грозного хищника за массивную шею, и тот лизнул девочку в щеку. – Давай его оставим!

– Это опасно! – не сдавался Рональд.

– Я не чувствую зла. – Магистр присел напротив зверя, глядя тому в глаза.

– Вы сговорились? Давайте тогда приручим всех демонов, – отчаянно воскликнул Рональд.

– Нет, только этого, – серьезно сказала Роза, и юноша вздохнул, поняв, что проиграл.

– Он совсем недавно сожрал двенадцать человек! – выдал последний аргумент ученик магистра.

– Они уже были мертвы. Тем более это я ему велел. – Фаргред продолжал смотреть волку в глаза. Затем магистр встал и подошел к лошадям. – Иди ко мне, – велел он зверю, и тот повиновался. – Хм, даже лошади не боятся, хотя он выглядит как волк. – Лорд Драуг задумчиво взглянул на ученика.

– Делайте что хотите. – Рональд махнул рукой. – Но если он кого-то сожрет, имейте в виду – я вас всех предупреждал.

– Ты будешь себя хорошо вести и не есть людей без моего разрешения? – серьезно спросил демона магистр, и волк, вывалив язык, завилял хвостом. – Ладно, – золотые доспехи Фаргреда рассыпались искрами, – можешь идти с нами, но если вздумаешь самовольничать, пеняй на себя… Ам.

Демон вновь потерся мордой о ногу магистра.

Глава 8

Они неспешно ехали по широкому тракту, продав чужих лошадей в одной из деревень, которых вокруг Гзауберга было огромное количество. Всю дорогу Рональд неотрывно смотрел на волка-демона, словно хотел прожечь в нем дыру. Существо не обращало на юношу никакого внимания и радостно носилось вокруг всадников. Время от времени демон отбегал подальше, чтобы обнюхать что-нибудь, на его взгляд, интересное. Как правило, интересным он считал почти все, что попадалось ему в первый раз. Вопреки опасениям молодого паладина, Ам вел себя совершенно не агрессивно и даже не подходил к людям, которые шарахались от большого черного волка в разные стороны. На скот демон тоже не обращал внимания. Фаргред ради интереса купил у придорожного торговца большую, спелую тыкву, и волк с радостью слопал ее.

– Мирная суккуба и демон-собака… как я теперь буду жить, зная, что такое возможно? – не уставал причитать Рональд.

– Точно так же, как и раньше, – спокойно ответил магистр.

Он с улыбкой наблюдал за реакцией Розы, Инуэ и Ама на высокие городские стены и возвышающиеся над ними башни. Они видели большой город впервые, поэтому безостановочно вертели головами, стремясь рассмотреть все новое.

Ворота города были открыты, туда-сюда сновали люди: в основном торговцы и жители окрестных деревень. Среди пестрой толпы выделялись мрачные силуэты закованных в броню стражников. Четверо из них как раз осматривали обоз одного из торговцев, двое других, подозрительно косившихся на Фаргреда и идущего рядом с его конем волка, сделали несколько шагов вперед. Но вся их подозрительность пропала, когда они увидели золотой плащ Рональда, ехавшего рядом с учителем.

– Приветствую вас и ваших спутников, паладин, – сказал один из стражников, и они почтительно поклонились.

– И вам доброго вечера. – Рональд держался непринужденно.

– Мы ни в коем случае не хотим оскорбить никого, но не будет ли в городе проблем из-за ваших… друзей, – снова подал голос страж.

– Я ручаюсь за них, – спокойно сказал юноша.

– Нужна ли вам помощь? Может, подсказать хорошую таверну или еще что-нибудь?

– Нет, благодарю, мы не первый раз в этом чудесном городе. – Юноша старался как можно быстрее отвязаться от слишком услужливого стража.

– В таком случае не смеем вас задерживать. – Стражники расступились, пропуская путешественников.

– Теперь я понимаю, почему вы редко носите алый плащ, – вздохнув, обратился к учителю Рональд, – в Хагенроке к паладинам относятся проще.

– Здесь представители ордена тоже не редкость. Просто стража, сначала не заметив тебя, хотела развлечься, не пустив меня с Амом в город. Но потом они увидели паладина и решили показать свои хорошие манеры, дабы у доблестного защитника справедливости не возникло вопросов касательно того, что не всем добрым людям рады в замечательном Гзауберге.

– Будь на вас плащ магистра, все было бы хуже.

– Намного, – согласно кивнул Фаргред. – На нас наверняка пялились бы абсолютно все, а стражники – вызвались в почетный эскорт.

Инуэ и Роза не принимали участие в беседе, так как были слишком поглощены созерцанием второго по величине города Империи, коим и являлся Гзауберг. Посмотреть здесь действительно было на что. Суккубу и девочку сразу поразил вид эльфов и дворфов, которых они раньше никогда не видели. Фаргред даже заранее попросил их не тыкать пальцем в орка, идущего им навстречу.

Высокие каменные дома возвышались с обеих сторон центральной улицы. У большинства построек первый этаж был нежилым. В нем, как правило, располагались различные лавки, закусочные, цирюльни и многое-многое другое.

Остановившись у одной из таких лавочек, магистр купил Розе и Инуэ вкусную выпечку. Заметив полный скорби и мольбы взгляд Ама, Фаргред купил еще несколько булок и скормил их благодарно виляющему хвостом существу.

– А что там? – спросила Роза, показывая вперед, где над крышами возвышалась белая башня.

– Это башня магов, а рядом – дворец наместника, за ними находится храм Света. Чуть дальше стоит обитель ордена Зари, но ее отсюда не видно, – пояснил Фаргред.

– Разумно ли нам ехать в обитель? – Рональд посмотрел на учителя.

– Мы туда и не поедем; по крайней мере, пока.

– А куда же? Ты говорил про своих друзей, – спросила магистра Роза.

– Именно к ним.

– А это далеко?

– На севере города. – Фаргред снова остановил Грома рядом с очередной лавкой, хозяином которой оказался плотный усатый мужчина преклонных лет.

В этот раз магистр купил сладостей. Если Роза уже имела представление о конфетах, то для Инуэ они оказались настоящим открытием. Суккуба довольно жмурилась и мурлыкала о том, что и не догадывалась о существовании столь замечательных вещей. Инуэ даже не сразу поделилась угощением с Амом, но тот весьма жалобно поскуливал, и девушка все-таки сжалилась, протянув волку последнюю, самую маленькую, конфетку. Демон задумчиво пожевал сладость, после чего поморщился и отвернулся, чем несказанно обидел суккубу.

– Неблагодарный! – Возмущению Инуэ не было предела. – Как подобные тебе вообще рождаются! Попробовать это – и не оценить! Да ты животное! Нет! Ты даже хуже!

Ам не реагировал на высказывания демоницы, чем злил ее еще больше.

– Не сердись на него; вот! – Роза протянула суккубе несколько конфет, и та мигом забыла о своей злости.

– Не ешь много, – строго сказал Фаргред демонице, – иначе станешь настолько толстой, что не поместишься со мной на одном коне.

– Правда?! – Демоница даже жевать перестала. Вид у нее был весьма потрясенный.

– Ну есть-то можно. Только необходимо знать меру, – сжалился над девушкой лорд Драуг.

– А сколько можно? – Инуэ пыталась сосчитать, сколько она уже съела.

– Думаю, штук пять в день. – Видя, как широко открылись глаза девушки, Фаргред поспешно добавил: – Но ты пробуешь это первый раз, так что, думаю, ничего страшного с тобой не случится.

– Точно? – Девушка недоверчиво рассматривала конфету.

– Точно. – Магистр улыбнулся.

Они довольно долго ехали по шумным улицам Гзауберга. Лавок становилось все меньше, и потом они пропали совсем. Яркие, веселые домики сменились богатыми особняками. Они стояли редко, так как между ними располагались парки, небольшие пруды и аккуратные садики.

– Красиво, – восхищенно сказала Роза.

– Мы почти на месте. – Фаргред огляделся. – Насколько я помню, нам вон туда.

– Видимо, вы очень давно не навещали своих друзей. – Рональд посмотрел на учителя.

– Давно. – Магистр согласно кивнул.

На улице уже начало смеркаться, когда лорд Драуг остановил коня у высоких резных ворот, опутанных плющом. За ними виднелся высокий дом, частично скрытый от взглядов с улицы густо посаженными деревьями.

– Вот и приехали. – Магистр спрыгнул с коня и подошел к запертым воротам.

– Почему вы не стучите? Они же не откроются сами… – Рональд осекся, видя, что Фаргред приложил ладонь к одной из створок, и та медленно отворилась.

Магистр шагнул вперед, ведя Грома под уздцы, и Рональд, спешившись, последовал примеру учителя.

– Милости просим, молодой господин, – хриплым голосом сказал опирающийся на копье старик, за которым стояли еще пятеро стражников. – Вот уж кого я не чаял увидеть! – Он передал копье ближайшему воину и вышел вперед. – Я бы тебя и не узнал, если бы ворота не открылись; стало быть, действует еще магия-то…

– Привет, Вэн. – Фаргред протянул старику руку, но тот вместо рукопожатия заграбастал магистра и сжал его в объятиях.

– Я думал, и не свижусь уже с тобой, парень. Ты возмужал. – Вэн отпустил Фаргреда и, отступив на шаг, оглядел его. – Сколько мы не виделись? Лет десять?

– Около того. Ты же знаешь, магистры не стареют. – Фаргред улыбнулся. – А ты совсем не изменился.

– Да куда там! – Старик махнул рукой. – Старость не в радость, хотя эти остолопы, – он кивнул на стражников, с интересом рассматривающих гостей, – до сих пор не могут выиграть у меня в учебных поединках.

– Не будь к ним слишком строг.

– Их надо в кулаке держать. – Вэн для убедительности сжал внушительный кулак. – А кто это с тобой? Ба! Жена-красавица, да еще и с дочкой! Это сын? А ты времени зря не терял! – Старик хлопнул мозолистой ладонью по плечу магистра. – Хотя парень на тебя не очень похож.

– Мой ученик – Рональд де Гош, – представил юного паладина лорд Драуг. – Это, – магистр погладил девочку по голове, – Роза, она и правда мне как дочь. А это… – Фаргред запнулся.

– Я всего лишь служанка господина. – Инуэ склонила голову.

– О-о-о… – многозначительно протянул Вэн и хитро подмигнул магистру. – Служанка так служанка. Да что это мы на пороге-то стоим, лорд с супругой будут рады вас видеть. Эй! – Он обернулся к стражникам. – Отведите лошадей на конюшню и накормите… э-э-э. Это волк, что ли?

– Да, его зовут Ам. – Роза погладила черного зверя, и тот ласково потерся о плечо девочки.

– Стало быть, и его покормите. Надеюсь, он никого не сожрет. – Старик хохотнул и повел гостей в особняк. – Какими судьбами к нам? Али соскучился наконец? – Он повернулся к Фаргреду.

– По делам. – Магистр вздохнул.

– Понимаю. – Вэн коротко кивнул. – Слышал, ты магистром стал, небось проблем куча. Хвала Свету, что твои дела привели тебя в этот дом. Здесь тебе всегда рады.

– А чей это дом? – тихо спросила Роза, но в этот момент двери особняка распахнулись, и из них выскочил невысокий, плотно сбитый старичок с задорно топорщащимися усами и густыми бакенбардами.

– Вот это да! – выдал старичок и очень быстро для своих лет подбежал к ним.

– Привет, дядя. – Последнее слово магистра прозвучало глухо, потому что его второй раз за вечер сдавили в объятиях.

– Здравствуй, Фаргред. – Из дома вышла пожилая, богато одетая женщина. – Зак, отпусти уже племянника, где твои манеры? Что о нас люди подумают?

– Тебя забыл спросить, – прокряхтел старик, пытаясь приподнять Фаргреда, но тут он заметил стоящую позади магистра Розу.

– Вот это да! – снова воскликнул Зак, обдав Фаргреда запахом вина. – Какая красавица! – Он отпустил племянника и сел перед девочкой. – Меня зовут Зак, и я дядя твоего папы, стало быть – дедушка для тебя! – Старик протянул девочке руку.

– Меня зовут Роза-а-а-а.

Зак проворно схватил девочку и закружил над землей.

– Уймись уже! – Женщина подошла ближе, и старик, опасливо косясь на нее, поставил слегка пошатывающуюся Розу на землю.

– Не пугайся, милая. Просто твой дедушка выжил из ума, но он вполне безобидный. – Женщина ласково погладила девочку по голове. – Меня зовут Амелия; надеюсь, мы с тобой подружимся. – Она резко выкинула руку вперед и поймала своего мужа за ухо. – Только попробуй напугать еще и жену Реда, – тихо сказала она.

– Хорошо-хорошо, – поспешно сдался старик.

– Как твое имя? – Женщина посмотрела на суккубу.

– Инуэ. – Девушка потупилась.

– Красота и скромность. – Леди Амелия взглянула на Фаргреда. – Только попробуй обидеть девочек, я и тебе уши надеру.

– Разве я когда-нибудь обижал девушек? – Магистр усмехнулся, и женщина ответила ему теплой улыбкой.

– Миледи, это его служанка, не жена, – вставил молчавший до этого Вэн.

– Служанка?! – Зак с женой смотрели Фаргреду в глаза, и если один смотрел с нескрываемой радостью и даже завистью, то взгляд другой был крайне подозрителен.

– Все сложнее, чем кажется, – попытался оправдаться магистр, вмиг почувствовавший себя десятилетним, нашкодившим мальчишкой.

– Я вижу, – строго сказала женщина. – Фаргред Драуг, почему ты до сих пор не женился на матери своего ребенка?!

– Я все объясню, – устало вздохнул магистр.

– Я надеюсь. – Леди Амелия взяла Инуэ и Розу за руки. – Пройдемте в дом, поужинаем и обо всем поговорим.

Как оказалось, лорд Зак и леди Амелия как раз ужинали, так что прислуга быстро принесла столовые приборы для гостей. Разговор получился очень долгим. К удивлению Рональда, родственники магистра вполне спокойно отнеслись к тому, что с ними за одним столом сидит суккуба. Леди Амелия попросила Инуэ продемонстрировать ее истинный облик.

– Милочка, эти рожки тебе очень идут, – улыбнулась пожилая женщина, – думаю, такая, хм… особенная девушка, как ты, и нужна Реду.

– Малышку Лизи тоже не стоит сбрасывать со счетов. – Пожилой лорд подмигнул племяннику.

«Удивительно. Перед ними демон, а они ведут себя как ни в чем не бывало, – подумал Рональд и посмотрел на учителя. – Хотя они же родственники. Это все объясняет».

– Стало быть, ты к нам проездом? – Лорд Зак залпом осушил бокал вина. – Кстати, слышал о смерти магистра Гюнтера?

– Нет. – Фаргред насторожился. – Как? Когда?

– Да нам добром ничего и не известно. – Старый лорд разгладил усы. – Думал, ты в курсе.

– Нет. – Магистр задумчиво покачал головой. – Я хотел вас кое о чем попросить. – Фаргред посмотрел на дремлющую за столом Розу.

– Место, в которое вы отправляетесь, не подходит для юных леди. – Амелия понимающе посмотрела на магистра и улыбнулась.

– Именно. Могут они пока остаться у вас?

– О чем разговор?! Ты же мне как родной сын. Пусть живут, сколько захотят. – Старый лорд посмотрел на жену. – Я прав, дорогая?

– Конечно. Мы будем рады приютить их у себя. Надеюсь, ты уедешь не сегодня?

– Нет; лошадям нужен отдых, да и я кое-что обещал Розе.

– Паладины узнают, что ты в городе. – Лорд Зак задумчиво посмотрел в потолок.

– Я думаю, они уже знают. – Фаргред налил себе вина. – В любом случае раз уж я здесь, то нужно навести в обители ордена порядок.

В дверь постучали, и в залу вошел Вэн. Вид у старого воина был немного растерянный.

– У ворот толпа народу, с паладинами: требуют, чтобы им выдали магистра и его спутников.

– ЧТО?! – взревел лорд Зак. – Подать мой доспех! Я сейчас покажу им, как…

– Успокойся. – Леди Амелия смерила мужа строгим взглядом и посмотрела на Фаргреда.

– Случай навести порядок представился раньше, чем я ожидал. – Магистр пожал плечами и встал из-за стола. – Нехорошо заставлять людей ждать. Не могли бы вы уложить Розу спать? У нее сегодня был богатый на события день.

– Конечно. – Хозяйка особняка кивнула. – Я положу малютку спать, вы вернетесь, и мы продолжим разговор. А ты, – она вновь взглянула на мужа, – давай без глупостей.

– Хорошо, – недовольно буркнул старый лорд и первым вышел из залы.

У ворот и правда собралось много народа, среди которого были несколько стражников – видимо, патруль – и шесть паладинов в золотых плащах. Но в особняке Драугов имелась достаточная стража, чтобы охладить пыл даже такой толпы.

– Как ты смеешь не пускать меня! – слышался надменный голос. – Я паладин ордена!

– А я страж этого дома, ну и что? – Отвечавший говорил с сильным северным акцентом.

– Я слуга Света!

– Вот и служи себе дальше, нечего в дом лезть. Сказано же, о вас доложат, так что ждите.

– Ты ответишь за это! – злобно прошипел обладатель надменного голоса, но дальше угроз дело не зашло: несколько арбалетов, направленных ему в грудь, заметно снизили его самомнение.

– Что тут происходит? – сурово спросил лорд Зак, выйдя в сопровождении Фаргреда, Рональда, Инуэ и Вэна за ворота.

– Магистр Фаргред, – обжигая лорда Драуга ненавидящим взглядом, отчеканил человек в золотом плаще.

– Я знаю магистра, – спокойно сказал Фаргред, оглядывая насмешливым взглядом стоящих перед ним людей, – ты на него не похож.

Стражники заржали, и даже среди толпы, стоящей у особняка, послышались плохо скрываемые смешки. Между тем Фаргред посмотрел на стоящих перед ним паладинов. Их, включая говорившего, было шестеро. Один из них, самый старший, с сединой в волосах, почтительно склонил голову, пересекшись взглядом с магистром, и лорд Драуг ответил ему легким кивком. Молодой паладин, стоящий за спиной старика, тоже поклонился, а стоящий справа от них здоровяк, которому золотой плащ доходил едва ли до колен, лишь презрительно хмыкнул.

– Как ты смеешь шутить со мной! – взвизгнул тот, который начал разговор.

– А как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? – В глазах Фаргреда зажегся золотой огонь, и, когда он шагнул вперед, толпа отпрянула.

– Я лорд Жан фон Грожер! И я обвиняю тебя в измене ордену! – выпалил в ответ человек, и толпа оживленно загудела.

– ЧТО?! Да я тебя! – Старый лорд потянулся к мечу, и его стражники крепче сжали оружие, готовые сражаться за своего господина с кем угодно. Но Фаргред положил руку дяде на плечо.

– Какие у тебя доказательства? – холодно бросил магистр, заметив на поясе у говорившего черные четки.

– Мне доподлинно известно, что ты убил двух паладинов.

– И откуда же тебе это ДОПОДЛИННО, – Фаргред выделил это слово, – известно?

– Тайна ордена.

– И что это за тайны ордена, о которых я, пятый магистр, не знаю?

– Дела ордена тебя больше не касаются! Сложи оружие – и пойдем с нами! – прошипел фон Грожер, и над улицей нависла тишина.

Так длилось несколько мгновений, потом Фаргредрассмеялся.

– Фон Грожер. Это не твой ли сынок хотел убить меня? – Магистр увидел, как дернулся глаз паладина, и понял, что прав. – В таком случае, я обвиняю тебя и твоего сына в измене ордену. Твой сын уже заплатил за все, теперь твой черед.

– Ты! ТЫ! Ты заключил договор с демоном! – Лицо фон Грожера пошло багровыми пятнами, заметными даже в свете факелов.

– Это так? – Старый паладин вышел вперед. – Лорд Фаргред, я воевал с вами бок о бок не один год, заклинаю вас Светом, скажите правду.

– То, что я убил двух паладинов, – правда, Эскобар, – спокойно сказал магистр, – но в сердцах их поселилась Тьма, и они предали орден, связавшись с некромантами. Ты сам знаешь, что расплата за измену – смерть. Я и правда заключил договор с демоном, но она отличается от остальных, я не вижу в ней зла.

Старый паладин кивнул и, подойдя к магистру, встал по левую руку от него, лицом к толпе.

– Ты что, Эскобар?! – Жан злобно посмотрел на паладина.

– Я клялся служить Свету. – Эскобар не мигая выдержал взгляд. – Я знаю магистра давно, мы прошли вместе много битв, и я не сомневаюсь в его верности делу ордена.

– Но он же изменник! Он убил двух наших братьев по ордену и водит с собой демоницу!

– Значит, так надо, – твердо отозвался Эскобар.

– И ты ему веришь?!

– Мне достаточно его слова. – Рука старого паладина легла на рукоять меча.

Молодой парень в золотом плаще, стоявший рядом со здоровяком, посмотрел Эскобару в глаза. Затем приблизился и встал рядом с ним.

– Изменники! – взвизгнул фон Грожер.

– Что тут происходит?! – В сопровождении конных стражников к толпе подъехал грузный мужчина лет пятидесяти. – О, магистр Фаргред! Приветствую вас в Гзауберге.

– Да пребудет с вами Свет, наместник. – Лорд Драуг кивнул мужчине. – Это внутренние дела ордена, и я попросил бы вас увести отсюда людей.

– Этот человек – изменник! – Фон Грожер не мигая смотрел на магистра.

– Это очень серьезное обвинение, – наместник удивленно уставился на Фаргреда, – вам есть что ответить?

– Правосудие Света, – спокойно сказал лорд Драуг.

Фон Грожер выругался, а Эскобар улыбнулся.

– Дуэли запрещены… – начал было наместник, но магистр оборвал его:

– Это не дуэль. Если лорд фон Грожер обвиняет меня в измене, то пусть Свет рассудит, кто прав. Таков закон ордена. Согласны? – Фаргред с кровожадной улыбкой смотрел на Жана фон Грожера, и тот, затравленно оглядевшись, кивнул.

– Никогда не слышал о таком законе. – Наместник промокнул тонким, расшитым вензелями платочком вспотевший лоб.

– Никогда раньше в ордене не было изменников, поэтому закон не был востребован, – магистр оглядел стоящих против него паладинов, – но теперь он пригодился.

– Условия выбираем мы! – Высокий паладин выступил вперед, встав между Фаргредом и фон Грожером. – Я, Клод Маркон, буду твоим противником.

– Чем же тебя кормили? – Лорд Драуг едва ли доставал паладину до подбородка. – Я согласен.

– Завтра, на центральной площади, – высунулся из-за здоровяка фон Грожер, – драться будете без оружия и доспехов, все знают о способностях магистров, так что иначе будет нечестно.

– Тебе ли говорить о чести. – Фаргред сплюнул под ноги стоявшим напротив паладинам.

Магистр готов был поспорить, что у всех них есть черные четки, просто не скрывал их один лишь фон Грожер. Лорд Драуг видел зло в глазах этих людей: словно шакалы, загнавшие добычу, они, скалясь, смотрели на него.

– Клянусь Светом, я убью сначала его, – Фаргред указал пальцем на высокого паладина, – потом двух ваших дружков, а тебя, – магистр подмигнул побледневшему Жану, – я оставлю на сладкое. Надеюсь, ты не опозоришься перед смертью так же, как твой сын.

Фон Грожер схватился за меч, но Маркон вовремя удержал его.

– Что ж, – наместник понял, что самый простой выход – не вмешиваться в дела ордена, – завтра в полдень, на площади. Я приведу жрецов. Бой до смерти?

– Да, – ответил Фаргред, и воины за его спиной одобрительно загудели.

– В таком случае, господа, прошу вас всех разойтись по домам. – После этих слов наместника, стражники начали активно расталкивать людей.

– Вам лучше остаться здесь, – обратился Фаргред к Эскобару и молодому паладину.

– Почту за честь, лорд Драуг. – Старый паладин угрюмо смотрел вслед удаляющимся золотым плащам. – Не думал, что доживу до такого.

Глава 9

Утро было неприветливым: дул сильный, пробирающий до костей, холодный ветер, а с хмурых небес непрерывно падали колючие капли дождя. Тем не менее на центральной площади Гзауберга столпилась куча народа.

– Слухи в городе расходятся на удивление быстро, – перехватил Эскобар озадаченный взгляд Рональда, – а уж такое событие никто пропускать не желает.

На площадь они прибыли в сопровождении стражников дома Драугов. Старый лорд шел впереди с Фаргредом, облаченным в броню магистра, и суккубой. Сразу за ними шагали Рональд, Эскобар и Марис, так звали юного паладина. Он был младше Рональда, совсем еще мальчик, с восхищением смотревший на Фаргреда. Как оказалось, Эскобар много рассказывал Марису о походах, в которых он участвовал вместе с лордом Драугом. Так что для парня пятый магистр ордена был чем-то вроде кумира, воплощением преданности и жертвенности, настоящим воином Света. За паладинами следовал десяток стражников, которых лорд Зак выбирал лично; командовал ими, как всегда, Вэн. Он и собрал своих подчиненных, будто на войну: тяжелые доспехи, короткие мечи, щиты, копья и взведенные арбалеты.

Люди расступались, с почтением склоняя головы перед магистром, поэтому до центра площади отряд добрался довольно быстро. Наместник, паладины и еще несколько человек – судя по одеждам, это были маг и двое жрецов – уже ждали их на довольно высоком помосте, служившем чем-то вроде сцены для местных праздников.

– Приветствую вас, – чинно сказал наместник, когда они поднялись на помост.

Стражники остались внизу, держа арбалеты наготове и подозрительно поглядывая вокруг.

– Вы не изменили своего решения? – Правитель Гзауберга внимательно посмотрел в холодные глаза Фаргреда.

– Зло должно быть наказано, – твердо ответил магистр.

– Пожалуй, начнем, – выступил вперед человек в просторном одеянии жреца. – Мое имя Иоганн, я жрец Света, призванный следить за тем, чтобы никто не нарушал правила. Бой проходит без оружия и магии до смерти одного из сражающихся. – Это, – он сделал жест в сторону стоящих за его спиной людей, – лорд Мартин де Шелдор, архимаг Гзауберга, и Джон, он тоже жрец Света. Они выступят свидетелями. – Названые чуть склонили головы.

– Следите за ним получше, – зло шепнул Жан фон Грожер, – кто знает, какое темное колдовство он применит.

– Это не вам судить. – Голос у архимага был спокойным, но в то же время властным.

– Я прошу всех, кроме лорда Фаргреда Драуга и паладина Клода Маркона, покинуть площадку. А судей – занять свои места. – Иоганн жестом указал на скамьи, собранные напротив помоста.

Когда все расселись, он продолжил, обращаясь к оставшимся на возвышении магистру и паладину:

– Господа, прошу вас сдать оружие и раздеться по пояс.

Маркон сбросил плащ на землю и стянул через голову рубаху; он, судя по всему, знал, как будет происходить бой, так что не стал надевать броню и брать с собой оружие. Клод имел мощное телосложение и казался гигантом рядом с магистром. Доспехи Фаргреда рассыпались золотыми искрами, которые тут же подхватил ветер, и толпа ахнула, провожая их взглядом.

Лорд Драуг сбросил потертую куртку, отстегнул ножны и передал их Рональду. Стоило ему снять плотную черную рубашку, и люди удивленно зашептались. Мускулистое и подтянутое тело Фаргреда покрывали шрамы, а на руках вились темные татуировки. Кроме уже знакомого Рональду изображения волка другая рука магистра была полностью покрыта замысловатыми узорами, очень похожими на руны дворфов. Магистр потянулся и, гордо расправив широкие плечи, встал напротив Маркона.

– Вы готовы? – спросил Иоганн, и мужчины кивнули. – Тогда начинайте – и да свершится правосудие!

Толпа встретила эти слова одобрительными криками.

Фаргред и Клод не спеша начали кружить по помосту, неотрывно глядя другу другу в глаза. Молодой паладин значительно превосходил магистра в росте, и руки у него были длиннее, что давало ему определенное преимущество. К тому же Клод был значительно массивнее и моложе своего соперника.

Внезапно Маркон прыгнул вперед, стремясь схватить Фаргреда за шею, но лорд Драуг проворно поднырнул под руками соперника и ударил сзади по левому боку Клода. Молодой паладин поморщился и быстро разорвал дистанцию.

– Куда же ты? – Фаргред улыбнулся и поманил парня рукой.

Они снова принялись кружить, на этот раз Клод не спешил. Он постоянно пытался достать магистра, но его мускулистые руки попросту рассекали воздух.

– Прекращай бегать, трус! – Маркон ожег Фаргреда злым взглядом. – Сражайся как мужчина!

– Хотел дать тебе возможность еще пожить, но если ты настаиваешь… – Магистр вдруг перехватил метнувшуюся к нему руку Клода, отводя удар, и, одновременно утягивая противника вниз, слегка дернул. Здоровяк потерял равновесие и неуклюже шагнул вперед, в этот же миг Фаргред ребром ладони с оттяжкой ударил его по кадыку, вторым ударом сбив противника с ног.

– Вставай. – Магистр отошел от стоящего на четвереньках противника.

Клод тряхнул головой и поднялся на ноги, потирая горло. Магистр не спешил атаковать, и громила решил прийти в себя, отступив на пару шагов.

Они сходились вновь и вновь, обмениваясь ударами. Клоду несколько раз удалось пробиться через защиту Фаргреда, но удары получились не очень сильными и смазанными. Маркон отпрыгнул от противника и, быстро сунув руку в карман, достал черные четки, будто загадочный предмет наполнял его силой.

– Что это?! – Архимаг смотрел на предмет в руках Маркона.

– Просто символ веры, – отозвался фон Грожер.

– Немедленно убрать! – Жрецу тоже не понравился поступок паладина.

– Символ веры – ничто без самой веры. – Фаргред насмешливо смотрел на противника. – Ничто не спасет тебя от моего гнева. Или ты решил помолиться перед смертью?

Вместо ответа Клод швырнул четки в голову Фаргреда, одновременно рванувшись на противника, и ему все-таки удалось обхватить лорда Драуга двумя руками. Маркон стремился сдавить противника, но стальные мускулы магистра не давали здоровяку причинить ему тяжелых повреждений. Клод рванул противника изо всех сил и оторвал от пола, но тут же получил удар лбом по носу. Из глаз Маркона, против его воли, хлынули слезы. Магистр сумел высвободить руки и ударил его ладонями по ушам. Клод вскрикнул и, выпустив соперника, отступил назад, тряся головой. Внезапно, казалось бы, ошеломленный предатель стремительно бросился вперед.

Рональд с тревогой смотрел на происходящее. Он, как и все, не смог сдержать тревожного вскрика, когда магистр пропустил ужасный удар в голову. Юноша уже хотел вытащить меч и броситься учителю на помощь, но Эскобар с улыбкой положил руку на его плечо. Проследив взгляд старика, Рональд увидел, что магистр все еще стоит на ногах, лишь отступив на два шага, а Клод с искаженным от боли лицом прижимает правую руку к груди.

– Это все? – Фаргред развел руками. – Все, что ты можешь?

Маркон снова бросился на магистра, и теперь Рональд отчетливо видел, как его учитель, чуть пригнувшись, делает шаг вперед, подставляя лоб под удар. И снова Клод взвыл от боли.

– Может, он и здоровый, но опыта у него нет. – Эскобар хмыкнул.

Тем временем здоровяк, растирая ушибленную руку, яростно сопел, не переставая поносить магистра:

– Какие еще трюки и уловки ты приготовил? Натравишь на меня своего демона? Я убью тебя, мразь, а потом повеселюсь с этой шлюшкой!

– Продолжай тявкать, если хочешь, – холодно отозвался Фаргред, спокойно глядя на противника, – скоро я забью твои слова тебе же в глотку.

– Покажи, насколько ты силен! – Клод выставил перед собой обе руки, широко растопырив пальцы. – Или боишься?

Толпа недовольно загудела. Маркон явно провоцировал магистра помериться с ним силой, навязывая ему свои правила. Парень был тяжелее и мощнее Фаргреда, он понимал – лорд Драуг не дурак, и поэтому отчаянно пытался вывести противника из себя, надеясь, что тот допустит ошибку.

– Бездна, – выдохнул Рональд, – он же согласится!

– Согласится. – В голосе Эскобара тоже не было особой радости.

Под полный досады вздох толпы Фаргред с широкой улыбкой шагнул навстречу Клоду. Мужчины сначала сомкнули ладони, затем пальцы одного легли между пальцев другого, сцепляя руки в замок.

– Попался! – довольно пропыхтел Клод, и его могучее тело напряглось.

– Попался, – повторил за ним Фаргред.

Противники стояли неподвижно несколько мгновений. Лишь их тяжелое дыхание и вздувшиеся мышцы свидетельствовали о предельном напряжении мужчин. Дождь омывал их блестящие от пота тела.

Толпа замерла, затаив дыхание.

– Попался – ты! – Фаргред неожиданно сжал руки Клода с такой силой, что тот охнул и начал медленно заваливаться назад.

Люди встревоженно загудели. Из груди Маркона вырвался хрип, сменившийся криком боли. Рональду даже показалось, что он слышит хруст костей здоровяка. Продолжая держать противника за руки, магистр притянул его к себе и ударил лбом в лицо, потом снова и снова. На деревянный пол упали первые капли крови. Фаргред ударил еще несколько раз, и Клод упал на колени. Взгляд его бессмысленно блуждал, нос и губы были разбиты.

– Вот и все. – Магистр отпустил руки Маркона, и они тут же безвольно опустились. Пальцы здоровяка были скрючены и выгнуты под неестественным углом. Фаргред одной рукой приподнял голову поверженного паладина за подбородок, а другую руку положил ему на темя.

– Наказание за измену – смерть! – громко сказал Фаргред, плавно поворачивая голову Клода влево, и вдруг резко дернул в противоположенную сторону. Страшный хруст разнесся над площадью, и безжизненное тело Клода Маркона упало на спину.

Люди молчали, и в этой зловещей тишине, нарушаемой лишь шумом дождя да завываниями ветра, отчетливо было слышно, как с шипением вышли из ножен мечи трех паладинов. Люди в золотых плащах запрыгнули на помост, стремясь как можно быстрее добраться до безоружного магистра. Но один тут же свалился и выронил меч – арбалетные болты пробили ему горло, и два из них вошли в правый глаз. Архимаг вскочил, сделав быстрый пас рукой, и второй нападавший поднялся в воздух, широко раскинув конечности, не в силах пошевелиться.

Рональд с ужасом понимал, что не успевает.

Жан фон Грожер уже занес меч над головой его учителя, а юноша только еще запрыгивал на помост. Вот блестящее лезвие ринулось вниз, на незащищенную голову магистра, и торжествующая улыбка коснулась губ нападавшего.

Фаргред молниеносно вскинул обе руки и, к удивлению всех присутствующих, поймал лезвие в опасной близости от своей головы, зажав клинок между ладоней. Улыбка мгновенно исчезла с лица фон Грожера, когда, отведя его меч в сторону, магистр, резко развернувшись, ударил его локтем в ухо. Человек в золотом плаще упал, клинок паладина, звякнув, остался лежать в стороне. Жан потянулся за ножом, но сапог магистра сильно, с оттяжкой, ударил его по лицу, и фон Грожер снова растянулся на мокрых досках. Фаргред рывком поставил лежавшего Жана на колени, и подоспевший Эскобар прижал к шее фон Грожера нож.

– Суд свершился! – громогласно изрек Иоганн. – Лорд Фаргред Драуг признан невиновным. Изменники же будут казнены!

– Не спешите. – Фаргред подошел к все еще висящему в воздухе паладину. – Это дело ордена. Могли бы вы опустить его? – обратился магистр к архимагу, и тот, пожав плечами, поставил человека на пол. – Все мы иногда совершаем ошибки. – Фаргред смотрел паладину в глаза.

– Я не виновен! Это все фон Грожер! – Человек затравленно озирался.

– Можешь ли ты поклясться именем Ульва, что всегда был верен Свету? – На теле лорда Драуга засияли золотые доспехи, а в руках появился горящий клинок магистра.

– Да! – не задумываясь, воскликнул паладин.

– Я слушаю, – горящие огнем глаза Фаргреда были обращены к пленнику, – поклянись – и я отпущу тебя.

– Клянусь! Клянусь именем Ульва, клянусь Светом, что никогда не предавал орден! – затараторил паладин. – Клянусь, я… – Он вдруг замолчал и встревоженно посмотрел на магистра. – Простите, я… Я солгал! Я… – Человек снова замолчал. Рот его широко открылся в немом крике, затем из глаз, ушей, ноздрей и рта ударили лучи ослепительного света, от кожи пошел дым. Человек затрясся, вздрогнул и, вспыхнув золотым огнем, обратился в горящий факел. Он сделал неуверенный шаг вперед, но ноги его подломились, человек упал на пол, он бился в агонии и скреб ногтями кожу, стремясь сбросить с себя пожирающее его пламя, но все было тщетно. Люди затаив дыхание наблюдали, как паладин обратился в пепел.

– Клятвопреступник! – Эскобар со злостью сплюнул на останки человека.

– Твоя очередь. – Фаргред подошел к стоящему на коленях фон Грожеру, и остальные тут же отступили от него. – Клянешься ли ты…

– Сдохни, мразь! – огрызнулся Жан.

– Последний шанс. – Магистр пропустил оскорбление мимо ушей, голос его оставался спокойным. – Если Свет простит тебя, то и я прощу.

– Ты не убьешь меня!

– Что же мне помешает?

– Я. Я клянусь, что… – Фон Грожер закрыл глаза и вдруг расхохотался. – Клянусь, что все вы сдохнете! Все вы станете кормом для демонов!

– Ясно. – Фаргред взмахнул мечом – и рука Жана упала на помост. Человек взвыл и попытался вскочить, но магистр ударом ноги снова свалил его и наступил на грудь. – Скажи, кто твои хозяева, – и умрешь быстро.

– Они придут! Они придут, и ты узнаешь! Но будет уже поздно! Они сожрут вас всех! Всех до последнего! – Жан снова захохотал.

Фаргред схватил продолжающего смеяться паладина за волосы и, рывком подняв, поставил на колени. Жан перестал хохотать и, зажимая здоровой рукой кровоточащую рану, принялся что-то бормотать себе под нос.

– Предательство карается смертью! – Меч магистра, оставляя за собой огненный шлейф, устремился вперед, и отрубленная голова фон Грожера скатилась с помоста. Тело некоторое время стояло на коленях, омываемое дождем, затем с глухим стуком упало на доски.

– Правосудие свершилось! – громко сказал Иоганн. – Виновные наказаны! Справедливость вновь восторжествовала! – Люди одобрительно загудели. – Прошу всех расходиться! – Толпа вновь зашумела, но стражники стали неторопливо теснить зрителей, и те были вынуждены подчиниться.

– Я надеюсь, орден наведет порядок в своих рядах? – Лорд Мартин де Шелдор подошел к Фаргреду. – Или это единичный случай?

– Уверяю вас, что орден разберется в случившемся. О деталях можете узнать у магистра Энберна в Хагенроке. – Фаргред выдержал хмурый взгляд архимага.

– Если потребуется – академия окажет поддержку ордену Зари. Если я чем-то смогу быть полезен – я буду в башне. Хорошего вам дня, господа. – Не дожидаясь ответа, архимаг улыбнулся и, щелкнув пальцами, растворился в воздухе.

– Что ж… – неуверенно начал наместник, – не смею больше никого задерживать. Я уверен, пока в ордене есть такие магистры, как лорд Драуг, – все будет в порядке. Может, мы уже разойдемся? – По говорившему было видно, что ему не терпится скорее все закончить.

– Магистр, – Иоганн подобрал с пола черные четки, принадлежащие Клоду Маркону, – если вы не против, я бы хотел позже переговорить с вами.

– Если не возражаете, то не сегодня.

– Конечно, – улыбнулся жрец, – завтра утром вас устроит? Я буду ждать вас в храме.

– Хорошо.

– В таком случае до завтра. – Иоганн сделал знак Джону, и они подошли к обезглавленному телу фон Грожера. – Трупы надлежит сжечь. – Жрец посмотрел на наместника, и тот кивнул. – Всего хорошего, да пребудет с вами Свет. – К помосту подкатила карета, и жрецы скрылись в ней.

– И я, пожалуй, пойду. Если что – вы знаете, где меня искать. – Наместник снова промокнул лоб платком.

– Отличный бой, сынок! – Старый лорд Зак хлопнул племянника по плечу. – Может, стоило попытать этого надменного подонка?

– Не стоит пугать людей. – Магистр задумчиво смотрел, как стража тащит обезглавленное тело в сторону.

– Возможно, ты прав. Теперь пойдем домой и как следует отметим твою победу! – Старого лорда прямо-таки распирало от радости.

– Непременно. – Фаргред обернулся на Инуэ, которая сжала его руку в своих ладонях. – Все закончилось, не бойся.

Девушка кивнула и улыбнулась.

– Как?! – Рональд подошел к учителю. – Как вы поймали этот проклятый меч?!

– Я же говорил – во мне много скрытых талантов. – Фаргред загадочно улыбнулся. – Когда-то я встретил одного путешественника. Так вышло, что пути наши совпали, и однажды я спас ему жизнь. Тогда-то он и научил меня этому трюку.

– Я видел, как магистр поймал рукой стрелу, – подтвердил Эскобар.

– Что вы еще умеете? – спросил молчавший до этого Марис.

– Убивать врагов молниями из глаз и громом из зад… кхм, – Фаргред покосился на девушку, – не важно. Пойдемте с нами, торжество Света и в самом деле следует отметить.

– Мы не помешаем? – осторожно спросил Эскобар.

– Конечно, нет! – Несмотря на возраст, лорд Зак имел превосходный слух. – Чем больше народу, тем веселее! – И, насвистывая веселую песенку, он запрыгнул в седло.

Небольшой отряд, оживленно обсуждая бой, направился в особняк.

Глава 10

Утром паладины отправились в главный храм Гзауберга. Если Фаргред и Эскобар выглядели как ни в чем не бывало, то Рональд и Марис постоянно терли красные глаза и широко зевали.

– Молодежь. – Эскобар покачал головой. – Чему вы только учитесь…

– Уж явно не тому, как праздновать полночи, а поутру идти на аудиенцию с главой жрецов второго по величине города Империи. – Рональд снова зевнул, прикрыв рот рукой.

– А зря, – старый паладин с достоинством разгладил седые усы, – в жизни все пригодится.

– Мы это учтем. – На Мариса было жалко смотреть. Он не хотел отставать от старших товарищей в празднестве и старался как мог, однако явно не рассчитал свои силы. У парня ужасно болела голова, и его мутило.

– Учтите-учтите. – Эскобар повернулся к Фаргреду. – Магистр, как вы думаете, многие паладины предали орден?

– Не знаю, но надеюсь, что нет. Кстати, я слышал – седьмой магистр ордена Гюнтер Форг погиб. Это правда?

– Да. Я видел его несколько дней назад, потом нас с Марисом отправили в соседнюю деревеньку, там якобы видели то ли вурдалака, то ли еще какую нечисть на кладбище. Мы там все обыскали, но не нашли даже следов, а когда вернулись, то фон Грожер сказал, что магистр мертв: мол, поработал убийца.

– И что же за убийцы охотятся на магистров ордена? – Фаргред посмотрел на старого паладина. – Фон Грожер больше ничего не говорил?

– Нет. – Эскобар задумался. – Когда я расспрашивал о подробностях, он постоянно уходил от ответа.

– И тебе это не показалось подозрительным?

– Показалось, но что я сделаю? Я видел его доклад в орден, там говорилось, что магистр был убит отравленной стрелой, а после смерти тело его сожгли. Убийца казнен на месте.

– Почему тело сожгли?

– Сказали: мол, яд способствовал быстрому разложению… что-то вроде этого.

– Подозрительно. – Фаргред перевел взгляд на Рональда.

– Что? – Ученик магистра оторвался от созерцания небесной глади и вопросительно посмотрел на учителя.

– У тебя не было видений или странных снов?

– Нет. – Юноша покачал головой. – Я, по-вашему, ясновидящий, у которого есть видения на все случаи жизни?

– Почему бы и нет?

Рональд снова не смог понять, шутит его учитель или вполне серьезен.

– Хотя, – парень шумно выдохнул, – сегодня мне снился странный сон, если это был вообще сон – я столько выпил, что с трудом отличал реальность от образов, подсовываемых воображением.

– И что же ты видел?

– Много чего. – Рональд покраснел.

– Давай без откровенных подробностей. Было что-то интересное?

– Я помню вчерашние сны плохо, в общих деталях. Но перед тем как меня разбудила прислуга, мой сон вдруг резко изменился. Все дев… – Рональд запнулся, – все люди пропали, вокруг стало темно, будто в подземелье, а потом я увидел, как сверкнул нож, раздался хрип – и я проснулся.

– Нож. – Фаргред почесал подбородок. – Эскобар, в докладе точно были указаны стрелы?

– Точно, – кивнул старый паладин.

– После визита к жрецу надо заехать в обитель ордена.

– Думаете, мы найдем что-нибудь интересное? – Рональд снял с пояса флягу и сделал большой глоток.

– Непременно, – убежденно ответил Фаргред. – Если что-то и есть в этом городе, то оно непременно будет в обители.

– Там вроде бы все нормально. – Эскобар озадаченно взглянул на Мариса, но тот, никого не замечая, полными печали глазами смотрел прямо перед собой.

– Лишний раз проверить не помешает. Зачем-то же магистр приезжал сюда, возможно, у фон Грожера остались какие-нибудь записи, он же вроде был здесь за главного?

– Магистр приехал, так как в городе стали пропадать люди. А фон Грожер и правда был у нас за главного, – подтвердил старый паладин. – Постоянно торчал в своем кабинете, а мы с Марисом вечно были на побегушках.

– Значит, в его кабинет мы наведаемся первым делом.

– Как скажете, магистр.

– Если фон Грожер всегда был в кабинете, то что делали еще трое?

– Тоже выполняли его поручения, хотя, если припомнить, они особо и не говорили ничего. С нами и то почти не общались.

– Следовательно, об их делах ты ничего не знаешь?

– Нет. Я как-то пытался, из любопытства, расспросить их, однако они просто уходили от темы. – Эскобар снова пригладил усы.

– Значит, будем искать ответы в обители, – подвел итог Фаргред. – А что насчет пропавших? Сколько всего людей, в каких районах города, как давно?

– Всего человек десять, все родом из Гзауберга. Где пропали – никто не знает.

– Никаких зацепок?

– Будто сквозь землю провалились, – вздохнул Эскобар.

– Сквозь землю, хм… – Магистр помолчал. – Среди пропавших преобладали дети?

– Нет, в основном были взрослые: пятеро мужчин средних лет, один старик, три женщины и один подросток.

Дальнейший путь они провели в разговорах о минувших временах, беззлобных подшучиваниях над скорбно вздыхающим Марисом и воспоминаниях о былых битвах. Эскобар с мечтательным выражением лица рассказывал Рональду и Марису, который особо ни на что не реагировал, о походах, в которых он сражался вместе с магистром. Сам Фаргред изредка вставлял пару слов, но по большей части молчал и задумчиво смотрел на небо.

– Да пребудет с вами Свет, магистр, – поприветствовал Фаргреда Иоганн, вставая с высокого кресла, когда тот вошел в его кабинет.

Просторное помещение располагалось на последнем этаже великолепного храма, который по праву считался гордостью Гзауберга. В середине кабинета стоял большой письменный стол, заставленный аккуратными стопочками различных бумаг. Тяжелые алые шторы были открыты, и солнечные лучи беспрепятственно лились сквозь витражные окна, наполняя комнату мягким светом. В помещении витал приятный запах благовоний, столь любимых многими жителями Империи. Жрец с приветливой улыбкой указал магистру на удобное кресло напротив стола.

– Надеюсь, я не отвлек вас от важных дел; уверяю, наша беседа не отнимет много времени, – тихо сказал он.

– Добрый день. – Фаргред опустился в кресло.

– Я распорядился, чтобы вашим спутникам принесли вина и еды.

– Благодарю вас.

– Что вы, что вы. – Иоганн снова улыбнулся. – К сожалению, у меня много дел, и, если вы не возражаете, я хотел бы сразу перейти к самому важному.

– Буду вам очень признателен. Я тоже спешу.

– Хорошо. – Жрец достал из ящика стола черные четки. – Вы знаете, что это?

– Черные четки. – Фаргред ответил на улыбку Иоганна, не желая раскрывать все свои карты сразу.

– Вам ведь известно об их настоящем предназначении?

– У меня есть кое-какие догадки, но я хотел бы сначала выслушать ваше мнение.

– Мое мнение… Вчера вечером мы с братьями довольно долго бились над разгадкой. Что мы только не пробовали! Приходилось действовать очень аккуратно. – Иоганн говорил медленно. – Ваши догадки основаны на каких-то действиях или же это просто домыслы?

– Домыслы, – отмахнулся магистр, – я недостаточно сведущ в подобных вопросах, поэтому с нетерпением жду продолжения вашего рассказа.

– Вы не так просты, как кажетесь, лорд Драуг. Однако вчера вы доказали свою преданность Свету, и я буду с вами честен. Это, – он покрутил четки на указательном пальце, – мощный магический амулет, однако устроен он таким образом, что скрывает не только свои свойства, но и мысли носящего его.

– Мысли?

– Возможно, не только их, – нехотя добавил жрец. – Камни, из которых сделаны четки, мы видели впервые. Они никак не реагируют на возможности, дарованные нам Светом. Так что мы пошли на небольшой эксперимент. – Иоганн откашлялся. – Как вам известно, не всех еретиков и колдунов убивают, некоторые находятся под нашим пристальным наблюдением.

– То есть в заточении, – понимающе усмехнулся Фаргред.

Множество жутких слухов ходило о расположенных под храмами Света темных подземельях, в которых с виду кроткие и добрые жрецы безжалостно пытали всех тех, чья причастность к темным ритуалам была доказана. Сами жрецы подобных слухов не подтверждали, но и не опровергали, чем порождали еще больше сплетен.

– Именно. Чтобы понять, как бороться с темной магией, необходимо вникнуть в ее суть, а кто поможет в этом лучше, чем готовый к… кхм… сотрудничеству колдун. Однако если человек, не чуждый Тьме, касается этих камней, то понять, кто он на самом деле, становится почти невозможно. Если не знать заранее, то можно подумать, будто перед вами обычный человек, но если забрать четки, то все возвращается на круги своя.

– Интересно.

– Вижу, вы не очень удивлены, как я и думал: магистры не просто так зовутся магистрами.

– Можно ли как-нибудь нейтрализовать эффект камней?

– Увы, пока мы бессильны, если бы у нас был еще один образец, мы смогли бы отправить его в академию магов; возможно, они что-то смогут сделать.

– Долг паладина – помогать другим служителям Света. – Магистр положил на стол перед Иоганном одни из четок, которые он забрал у паладинов в лесу.

– О, – не очень правдоподобно изобразил удивление жрец. – Я премного благодарен вам за столь весомый вклад. Теперь, я уверен, мы сможем быстрее найти выход из сложившейся ситуации.

– Рад помочь. Однако я настаиваю на том, чтобы о результатах было доложено магистру Энберну в Хагенрок.

– Лично магистру? – Иоганн удивленно посмотрел на Фаргреда.

– Да.

– Думаете, остальным доверять нельзя?

– Я надеюсь на лучшее, но готов к худшему. Незачем понапрасну рисковать.

– Понимаю ваши опасения, – кивнул жрец и убрал четки в ящик стола. – А что насчет Мариса и Эскобара?

– Верность этих паладинов ордену не вызывает сомнений.

– Рад это слышать. – Жрец снова улыбнулся. – Как я понимаю, вы скоро покинете город, поэтому я хотел бы вас предупредить: будьте очень осторожны, не забывайте, что важны не именно четки, а камни. Они могут быть где угодно: в кольце, серьгах, ожерелье; возможно, на эфесе меча или еще где-нибудь.

– Благодарю вас. – Фаргред встал.

– И еще кое-что. – Иоганн тоже поднялся со своего кресла. – Ваша спутница, она поедет с вами или останется в городе?

– Как я понимаю, вы знаете о ее происхождении. – Фаргред посмотрел в ничего не выражающие глаза жреца, и тот хитро улыбнулся.

– Да. – Иоганн кивнул. – Однако если демон находится рядом с магистром, то этому наверняка есть объяснение, которое я бы с удовольствием выслушал.

– Она будет вести себя нормально, я ручаюсь за нее.

– Я знаю, – жрец серьезно кивнул, – вчера я наблюдал за ней; она абсолютно непохожа на виденных мною прежде представителей подобного рода.

– Светлый Ульв сказал мне, что такие, как она – не редкость. Я имею в виду демонов с подобными взглядами на жизнь.

– Светлый Ульв? – Брови жреца в очередной раз удивленно поползли вверх.

– Да. Он являлся мне.

– Что ж, – Иоганн задумчиво потеребил короткую бородку, – у меня нет причин не доверять вам. Если вы ручаетесь за нее, то пусть остается, я гарантирую ее безопасность. По крайней мере, до тех пор, пока она будет вести себя подобающим образом, ведь Свет учит нас проявлять доброту к тем, кто не желает зла другим.

– Воистину так. Кстати, вам известно что-нибудь о смерти магистра Гюнтера?

– Я лишь читал в докладе фон Грожера: магистр прибыл потому, что в городе стали пропадать люди. Но, как видите, он и сам нашел здесь свою смерть.

– Вы не видели его тела?

– Увы. Нас просто поставили перед фактом. – Жрец порылся в ящиках стола и вытащил свернутый в трубочку лист. – Вот, это тот самый доклад, – он протянул Фаргреду бумагу, – можете забрать его.

– Спасибо. Вы лично не говорили с магистром?

– Нет. Он попросил об аудиенции, но я прождал весь вечер, а он так и не появился. Наутро меня известили о его смерти. Вам тоже кажется, что здесь что-то не сходится?

– Пока об этом рано судить. – Лорд Драуг убрал доклад фон Грожера за пазуху.

– Думаю, вы во всем разберетесь. Если понадобится моя помощь, я всегда к вашим услугам, – склонил голову Иоганн.

На этом разговор был окончен, и Фаргред, попрощавшись, покинул кабинет жреца.

После цитадели ордена в Хагенроке обитель паладинов в Гзауберге не впечатлила Рональда. Довольно большое здание, мало чем отличающееся от богатых особняков, расположенных в этой части города; лишь солдаты, несущие караул у входа, да флаги с гербом ордена Зари давали понять, что это не обычный жилой дом какого-нибудь богатея.

Солдаты у входа почтительно поклонились паладинам и открыли ворота.

– Откуда хотите начать? – спросил Эскобар, когда они зашли внутрь.

– Думаю, что сразу с кабинета фон Грожера. – Фаргред осмотрелся. – Или здесь есть еще какие-нибудь интересные места?

– Например? – Старый паладин вопросительно посмотрел на магистра.

– Вам это здание знакомо лучше, чем мне, я был здесь пару раз, и то очень давно. Есть ли тут потайные комнаты или же места, где вы не были?

– Нет, я знаю здесь каждый уголок. Ничего подозрительного не было.

– Значит, осмотрим кабинет, – решил Фаргред и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Нам не туда, магистр, – Эскобар показал рукой в длинный коридор, уходящий в глубь дома, – кабинет там.

– Странно; когда я был здесь последний раз, то Тергар, да пребудет он в Свете, занимал комнату на втором этаже.

– Тергар? – Рональд посмотрел на учителя.

– Да, раньше он был старшим в обители Гзауберга.

– Кабинет фон Грожера тоже располагался на втором этаже, в соседней комнате. Но где-то полгода назад он решил обосноваться пониже. – Эскобар пожал плечами.

– И как он аргументировал свой поступок? – Фаргред направился в коридор.

– Да никак, всем по большому счету было безразлично.

– Ясно. Тогда веди. – Магистр отошел в сторону, пропуская старого паладина вперед.

На протяжении всего коридора стены его были увешаны портретами, все изображенные были мужчинами. Рональд знал, что все эти люди – магистры ордена. Никого из них он не знал лично, но молодым паладинам много рассказывали об истории ордена, в которую внес вклад каждый из магистров. Кроме того, такие же портреты висят и в цитадели Хагенрока, так что особого интереса они у юноши не вызывали.

– Вот эта. – Эскобар остановился перед одной из дверей. – Надо бы ключи… – он запнулся, когда Фаргред выбил дверь мощным ударом ноги, – …поискать, – закончил старый паладин.

– Лучше поищем что-нибудь действительно интересное. – Магистр осмотрел кабинет фон Грожера.

Это большая комната, в середине которой стоял широкий стол, беспорядочно засыпанный всяким хламом. В основном бумаги, старые книги и огарки свечей. Вдоль левой стены тянулись книжные шкафы, забитые пыльными фолиантами. Отбросив тяжелые шторы с единственного окна, Фаргред отметил обилие пыли: следовательно, солнечный свет давно не попадал в эти покои. В уголках окна лежали маленькие черные камни, в которых магистр без труда узнал камни из четок. Справа на стене висело различное оружие: мечи, топоры, копья, арбалет, пара щитов и булава.

– А что мы ищем-то? – Рональд сел за стол и взял в руки первую подвернувшуюся бумагу.

– Если бы я знал… – Фаргред остановился и принялся разглядывать оружие на стене.

– Фон Грожер коллекционировал оружие. – Эскобар заметил заинтересованный взгляд лорда Драуга. – Ночами напролет полировал его.

– Хм, – магистр приблизился к большому двуручному мечу, с длинной рукоятью, – заботился об оружии, говоришь? – с сомнением в голосе спросил Фаргред, тронув пальцем зазубренное лезвие.

– Он часто засиживался в кабинете – всегда говорил, что занят оружием.

– Странно. – Магистр провел рукой по древку копья и продемонстрировал старому паладину испачканные пылью пальцы.

Эскобар лишь пожал плечами:

– Я же не следил за ним. До недавнего времени я не мог и представить предательства братьев по ордену.

– Среди бумаг есть что-нибудь интересное? – Фаргред перевел взгляд на Рональда и Мариса, которые осматривали стол фон Грожера.

– Пока ничего интересного не нашли. – Рональд отложил в сторону очередной свиток и потянулся за следующим.

– Значит, продолжайте искать. – Лорд Драуг пересек комнату и встал перед шкафом с книгами. – Фон Грожер любил читать? – спросил магистр, не обращаясь конкретно ни к кому.

– Не видел ни разу, и ни о чем подобном он не говорил. – Эскобар снял со стены булаву и, взвесив ее в руке, вернул оружие на место.

– Однако книгам он уделял внимания явно больше, чем своему увлечению оружием. – Фаргред рассматривал потертые фолианты. – Ни пылинки. – Взгляд магистра остановился на книге, которая была в худшем состоянии, нежели остальные. – «Бытие и Свет», – прочитал он название и аккуратно потянул книгу на себя. Что-то за шкафом щелкнуло, и паладины, отложив свои занятия, приблизились.

– Что это было? – Эскобар положил руку на эфес меча.

– Похоже, за шкафом что-то есть. – Фаргред снова направился к стене с оружием. – Видимо, существует определенная последовательность рычагов, которые отвечают за скрытый механизм. – Магистр задумчиво разглядывал боевой молот и двуручный топор, висевшие друг рядом с другом. – Но у нас нет времени решать задачи, которые можно обойти. – Фаргред снял молот, повертел в руках и, видимо оставшись довольным, с разбегу ударил страшным оружием в центр шкафа.

Щепки и книги полетели в разные стороны. Снова и снова поднимался тяжелый молот, вновь обрушиваясь на практически разломанный шкаф. Когда последняя доска сломалась, Фаргред опустил оружие и осмотрел деяние рук своих. Взору паладинов предстала каменная стена, в некоторых местах из нее выходили узкие штыри, всего их было шесть штук. Некоторые камни уже начали крошиться от сильных ударов магистра, но ни один из них не треснул.

– Никто не хочет мне помочь? – осведомился Фаргред, оглядываясь на паладинов.

– Позвольте мне. – Эскобар сбросил плащ и принял из рук магистра молот.

Прошло немного времени – и в стене появилось довольно широкое отверстие, за которым находился узкий темный коридор, уходящий куда-то вниз.

– Похоже, что мы нашли пропавших. – Магистр дождался, пока мелкая каменная пыль осядет. Он приблизился к пролому и, принюхавшись, уловил едва различимый запах разложения. – Эскобар, принеси факелы, – велел Фаргред, всматриваясь в темноту за разломом.

– Разве света от ваших доспехов и клинка будет мало? – Рональд взглянул на учителя.

– Может, да, а может, и нет. Зачем рисковать попусту?

– Я сейчас. – Старый паладин вышел из комнаты.

– Давайте пока осмотрим стол до конца; вы заглядывали в ящики? – Фаргред отошел от пролома в стене и приблизился к столу фон Грожера.

Бегло осмотрев бумаги, он решительно смахнул их на пол. Поверхность стола оказалась изрядно потертой и обшарпанной, будто кто-то стремился уничтожить нацарапанное ранее. Надо сказать, что ему это удалось. Среди беспорядочных мелких бороздок не угадывалось никакой последовательности.

– Пока нет. – Рональд опасливо отстранился от пролома. – Не нравится мне все это.

– Мне тоже. – Магистр выдвинул верхний ящик и увидел еще одни черные четки, лежащие в коробке с темными камнями.

– Сколько же их всего? Мне казалось, камней не так уж и много. – Юноша заглянул в открытый ящик.

– Видимо, нет. – Фаргред обыскал все ящики, но ничего интересного больше не нашел. – Марис, ты просмотрел бумаги?

– Ничего. В основном здесь указы и обращения в орден.

– Вот и я. – В комнату вошел Эскобар с факелами.

Они медленно спускались по спиральной лестнице, все были напряжены, в одной руке паладины держали факел, другой сжимали рукоять меча. Только Фаргред, идущий первым, не нес факел, его волшебные доспехи сияли, разгоняя сумрак перед магистром. Лестница кончилась, и перед паладинами протянулся длинный коридор; в стенах были ниши, из которых людям скалились человеческие черепа. Запах разложения усилился. Фаргред остановился и присмотрелся к одному из черепов: сквозь глазницу был виден черный камень.

– Вы уверены, что не надо позвать жрецов, магов или хотя бы стражу? – Рональд отвел взгляд от черепа. Юноше казалось, будто черные провалы глазниц заглядывают ему в душу. – Ведь если здесь есть что-то, то вы даже не почувствуете. Здесь везде эти проклятые камни.

– Страх не к лицу воину Света. – Фаргред уверенно зашагал вперед. – Кроме того, коридор достаточно узкий, и если мы действительно наткнемся на противников, то я вполне смогу сдерживать их здесь.

– Не слишком ли самоуверенно? Мало ли что здесь может быть? – Рональду было очень неуютно под землей.

– Свет – наш оплот, он направляет и защищает нас. – Голос магистра был твердым.

– Знаю. – Юноша вздохнул; он уже давно понял, что если лорд Драуг облачился в броню магистра, то настроен он крайне серьезно и спорить с ним совершенно бессмысленно. В эти мгновения от пятого магистра исходила уверенность, непоколебимая вера в Свет и торжестводобра. Рональд был уверен: явись перед ними легионы демонов – и его учитель, не задумываясь, бросится на них в одиночку.

– Не волнуйся, парень, – сказал Эскобар, замыкающий цепочку. – Мы с магистром бывали и не в таких переделках, а тут даже ничего еще не произошло и, возможно, не произойдет.

Между тем коридор вывел их в зал, масштабы которого оценить было весьма сложно, так как его скрывала кромешная тьма. Магистр поднял меч, и яркая вспышка осветила довольно просторное помещение. Фаргред успел разглядеть стоящее в середине что-то похожее на алтарь, у подножия которого лежали груды человеческих костей. Лорд Драуг шагнул вперед, держа меч наготове. Молодые паладины встали по бокам от магистра, прикрывая его с двух сторон, а Эскобар, развернувшись, пошел спиной вперед, контролируя тыл.

– Зловещее место, – подал голос до этого молчавший Марис. – Кто бы мог подумать, что под обителью есть такое… Ой! – Юный паладин оступился, споткнувшись о чьи-то кости, но смог сохранить равновесие.

Между тем они приблизились к алтарю, которым служила широкая каменная плита; на ней кровью начертаны зловещие символы, в центре каждого из которых лежало по черному камню. Посередине плиты покоилась отрубленная человеческая голова, веки были вырваны, как и глаза, а в пустых глазницах также лежали злополучные камни.

– Не думал встретить тебя при таких обстоятельствах, – сказал Фаргред, обращаясь к голове седьмого магистра ордена Зари, Гюнтера Форга.

– Храни нас Ульв! – Оглянувшись через плечо, Эскобар увидел страшную находку.

– Сначала осмотрим все помещение. – Фаргред коснулся скомканной окровавленной тряпки, в которой все еще можно было узнать алый плащ магистра.

Обыск зала не принес никаких результатов. Паладины довольно долго обходили помещение в поисках потайных дверей или еще чего-нибудь, заслуживающего внимания, но ничего не нашли. Лишь в углу были свалены несколько изуродованных человеческих тел, которых уже коснулось тление. Чуть в стороне был начертан круг призыва демонов. Кого именно хотели призвать – неясно, но по масштабам изображения понятно, что это должен быть кто-то довольно сильный.

– У фон Грожера было весьма непростое увлечение, помимо полировки оружия. – Фаргред снова вернулся к алтарю. – Эскобар, Марис, ступайте обратно в храм, расскажите все Иоганну, пусть пришлет пару жрецов. Все здесь необходимо уничтожить. – Магистр посмотрел на голову Гюнтера.

– Сделаем. – Эскобар направился к выходу, и Марис пошел следом.

– Что будем делать с останками магистра? – Рональда подташнивало, но он старательно пытался не подавать виду.

– Сожжем. – Фаргред потянулся к голове, но та неожиданно оскалилась, бледные губы растянулись, обнажая зубы.

– Что за…?! – Рональд отступил на шаг.

– Скоро я приду! – Голос, исходящий из головы, не принадлежал покойному магистру, он вообще не мог принадлежать человеку. Глухой, булькающий, полный злобы. Рональд нервно сглотнул и крепче сжал клинок. – Все вы – лишь мясо! Я пожру вашу плоть и ваши души, обрекая на вечное страдание! Никому не остановить меня!

– Кто ты? – Голос Фаргреда был спокойным, хотя глаза пятого магистра пылали праведным гневом.

– Я – хаос! Я – агония! Я – ваша смерть! Таким ничтожествам не положено слышать моего имени! Вы лишь твари, созданные для моего развлечения!

Пылающий золотым огнем клинок опустился на говорящую голову, разрубив ее пополам и расколов зловещий алтарь. Черные камни выпали из глазниц и скатились на пол.

– Вот и поговорили. – Фаргред опустил меч.

– Что… или кто это был? – Рональд неотрывно смотрел на разрубленную голову, не подающую никаких признаков жизни.

– Судя по всему, какой-то демон, с ярко выраженной манией величия.

– Вас не пугает услышанное?

– Нет. – Магистр развернулся и зашагал прочь.

– Вы же хотели сжечь останки магистра Гюнтера?

– Теперь это дело жрецов, – вздохнул Фаргред.

– Что мы теперь будем делать?

– Дождемся, когда вернется Эскобар. Потом возвратимся в особняк. Завтра отправимся в путь.

– Мы ведь сможем? – У входа в коридор Рональд обернулся на сокрытый тьмой зал.

– Сможем что?

– Остановить все это.

– Мы обязаны.

Жрецы прибыли довольно быстро. Их было трое, включая Иоганна. Все выглядели довольно встревоженно, кроме верховного жреца, который, как всегда, был невозмутим и сосредоточен.

– Эскобар ввел нас в курс дела, – обратился Иоганн к Фаргреду, – все и правда так, как он сказал?

– Даже хуже. – Магистр был мрачен. Он вкратце рассказал жрецам о неприятном разговоре с головой магистра Гюнтера.

– Да сохранит нас Свет! – Несмотря на услышанное, Иоганн не утратил присутствие духа. – Мы сейчас же очистим это место. Лорд Фаргред, вы надолго задержитесь в городе?

– Завтра утром я и мой ученик покинем Гзауберг. Я бы хотел попросить вас рассказать о случившемся магистру Энберну в Хагенроке. Только действовать нужно крайне осторожно.

– Я отправлю в столицу самого надежного человека, – кивнул Иоганн.

– Рассчитываю на вас. – Фаргред посмотрел на небо: солнце стояло еще довольно высоко, и погода на удивление хороша. – Нам с учеником пора. Эскобар, ты с Марисом остаешься в Гзауберге. В обители будешь за старшего, если у кого-то возникнут вопросы – отвечай, что такова моя воля.

– Слушаюсь, магистр. – Старый паладин склонил голову. – Берегите себя.

– И вы тоже.

Паладины пожали друг другу руки, и магистр с учеником покинули обитель, отправившись в особняк Драугов.

– На сегодня ты свободен, – обратился Фаргред к ученику по дороге.

– А какие у вас планы?

– Я обещал Розе погулять с ней, показать город и купить подарков, тем более – завтра мы уезжаем.

– Ясно; пожалуй, сегодня я буду отсыпаться, хватит с меня приключений.

– Произошедшее сегодня нельзя назвать приключениями, в сравнении с тем, что ожидает нас в будущем, – мрачно сказал магистр.

Остаток дня Фаргред посвятил Розе и Инуэ. Вместе они гуляли по городу, посетили парк, сходили на кукольное представление. После боя на площади Фаргреда узнавали и почтительно кланялись, хотя плаща магистра на нем не было. Лорд Драуг покупал все, что нравилось девушкам, не жалея денег. Он оплачивал покупки сразу с доставкой в особняк Драугов, так как они втроем не смогли бы донести все купленное, даже если бы часть его погрузили на Грома. Фаргред смотрел на радостные лица Розы и Инуэ, и на душе у него становилось тепло и уютно. Он радовался тому, что маленькая девочка, несмотря на все пережитые ей ужасы, все еще оставалась обычным ребенком, а демоница ничем не отличалась от человеческой девушки. Она выбирала вместе с Розой кукол, мерила платья, радовалась всему происходящему, хотя иногда и бросала на магистра задумчивые взгляды.

– Завтра уедешь? – тихо спросила она Фаргреда, когда они смотрели очередное уличное представление, которые не являлись редкостью во втором по величине городе Империи, но неизменно собирали толпы народа. В этот раз на широких улицах Гзауберга выступали акробаты, жонглеры, танцоры и фокусники.

– Да, мне нельзя здесь больше задерживаться.

– Как ты уговоришь Розу остаться?

– Как-нибудь. – Магистр и сам с трудом представлял, как бы помягче сказать девочке о его отъезде.

– Если она останется, то будет очень скучать.

– Ты не дашь ей грустить. – Фаргред посмотрел в зеленые глаза суккубы.

– Я еду с тобой, – решительно сказала Инуэ.

– Нет. – Магистр покачал головой. – Ты – единственная, кто сможет защитить девочку в случае опасности. Мне будет спокойнее, если вы обе останетесь здесь.

– Но…

– Это приказ.

– Ты же обещал… – Инуэ посмотрела магистру в глаза. – Обещал, что не будешь принуждать меня.

– Прости. – Фаргред вздохнул. – Я не могу поступить иначе. В моей жизни, кроме служения Свету, практически ничего нет. Ничего, кроме стариков, которым я как сын, а еще Розы, тебя, Рональда и нескольких друзей.

– Я… – начала было Инуэ, но магистр приложил палец к ее губам. – Прошу тебя. Останься здесь и позаботься о Розе.

– Но как же ты? Может быть, мы просто уедем? Из Империи. Мир же большой, ты ведь сам мне говорил.

– Нет. – Голос магистра стал твердым. – Я клялся до последнего вздоха защищать добродетели, и я не отступлю. Если в Соколином Пере и правда таится зло – я сокрушу его во имя Света и справедливости.

– А если ты не сможешь?! – Голос Инуэ дрогнул, последние слова она произнесла слишком громко, и Роза, отвлекшаяся от представления, вопросительно посмотрела на девушку и магистра.

– Что-то случилось? – спросила девочка.

– Все в порядке. – Фаргред беззаботно улыбнулся и подмигнул девочке. – Тебе нравится представление?

– Да! – Роза кивнула и снова принялась смотреть на акробатов, лихо скачущих друг через друга. Вот одного из них подбросили в воздух, и он, совершив очередной кульбит, ловко приземлился на ноги, грациозно кланяясь восторженной толпе. – Я никогда такого не видела!

– Вот и славно. Хочешь чего-нибудь еще?

– Можно досмотреть? – Роза снова взглянула на Фаргреда.

– Конечно. – Магистр посадил девочку на Грома, чтобы ей было лучше видно происходящее. Затем он перевел взгляд на Инуэ. Суккуба стояла, опустив голову так, что ее лицо было сокрыто волосами.

– Я смогу. – Он взял демоницу за плечи. – Обещаю.

Девушка подняла на него грустные глаза и вдруг, неожиданно подавшись вперед, – крепко обняла.

– Не бойся. Все будет хорошо, – шептал ей на ухо магистр, нежно гладя по черным как смоль волосам.

– Обещаешь? – Суккуба шмыгнула носом.

– Слово магистра. – Фаргред улыбнулся.

Они еще некоторое время гуляли по городу. На площади здоровяки из остановившегося в Гзауберге цирка предлагали всем желающим помериться силами. Собственно говоря, помост, на которым недавно проходил бой Фаргреда с Клодом Марконом, установили специально для любительских поединков. Условия были просты – либо положить силача из цирка на лопатки, либо продержаться против него некоторое время. Чем больше – тем значительнее награда. Видя, как загорелись глаза Розы при виде главного приза, Фаргред решил было поучаствовать, но его узнали. Здоровяк с огромными мускулами заявил, что собирается еще немного пожить и отдал победу без боя, улегшись на спину посреди импровизированного ринга. Судьи единогласно признали победу лорда Драуга и вручили ему главный приз – маленькую, в яблоках, пони с умными карими глазами и трогательной челочкой, по кличке – Кокетка. Роза, сияя от радости, с помощью Фаргреда забралась на животное, которое магистр сразу же подарил девочке. Инуэ поддерживала Розу, а лорд Драуг вел под уздцы Кокетку и Грома, который время от времени недоверчиво косился на низкорослую лошадку, словно не понимая, почему Роза предпочла ее.

Когда они вернулись в особняк Драугов – солнце уже село. Рональд рассказал старикам, что завтра утром они с учителем покинут Гзауберг. Старый лорд Зак был мрачен, а его жена лишь грустно вздыхала, пока они сидели за столом.

– Папа. – Роза серьезно посмотрела на Фаргреда. Девочка надела одно из новых платьев, а леди Амелия сделала ей красивую прическу, так что теперь она не напоминала крестьянскую девочку. – Ты ведь скоро уедешь?

– Да. – Магистр не стал скрывать очевидного.

– Поэтому мы сегодня так много веселились?

– Нет. – Фаргред покачал головой. – Я же обещал тебе, ты разве забыла?

– Я помню. – Роза важно кивнула.

– А еще я обещал защищать тебя и Инуэ. – Магистр говорил тихо и мягко.

– Говорил. – Девочка снова кивнула. – Поэтому ты уезжаешь? Чтобы защитить нас?

– Не только вас. Мой долг – защищать всех добрых людей от зла.

– А мне можно с тобой?

– Нет, будет лучше, если ты останешься; тем более всем здесь будет очень грустно без тебя.

– А как же ты?

– Я тоже буду скучать, но я должен ехать.

– Когда ты вернешься? – Девочка выглядела расстроенной. – Мне нравится, какой ты добрый, но я не хочу оставаться без тебя.

– Я знаю. – Магистр ласково взглянул на ребенка. – Я постараюсь сделать все как можно скорее, чтобы вернуться пораньше.

– Мама тоже останется? – Роза с надеждой посмотрела на Инуэ.

Суккуба была одета в красивое, элегантное черное платье. Пышная грива ее волос рассыпалась по обнаженным плечам. На шее девушки сияло прекрасное колье, великолепной работы одного из главных ювелиров Империи. Демоница иногда осторожно прикасалась к нему и с тревогой смотрела на Фаргреда.

– Конечно, она останется, чтобы ты не скучала. И не только она, Ам тоже будет с тобой. – Услышав свое имя, черный волк, дремавший у камина, поднял голову и посмотрел на магистра, вильнув хвостом. Убедившись, что от него ничего не хотят, демон зевнул и снова разлегся на медвежьей шкуре. – Тем более – продолжил Фаргред, – с тобой здесь будут бабушка и дедушка.

– Конечно, – леди Амелия встала из-за стола и, подойдя к Розе, поцеловала девочку в лоб, – мы с тобой будем гулять, играть, и я многому научу тебя и Инуэ.

– Хорошо. – Девочка немного повеселела. – А братик Рональд едет с тобой?

– Конечно, – Рональд улыбнулся, – я поеду с учителем! Можешь не волноваться, уж я за ним присмотрю! – нарочито весело произнес он.

Фаргред хмыкнул, и суккуба снова грустно посмотрела на него. Когда с ужином было покончено и все стали расходиться по своим комнатам, Роза подошла к Фаргреду, ведя за руку Инуэ.

– Почитаешь нам сказку на ночь? – Спать одна в комнате Роза не хотела, поэтому они с суккубой жили вместе.

– Конечно. Идите к себе, я попозже поднимусь.

Когда девочка и демоница поднялись на этаж, где были расположены выделенные им покои, к Фаргреду подошел лорд Зак.

– Ты уж аккуратнее там, сынок. За девочек не волнуйся: присмотрим и, случись чего, в обиду не дадим. – Он потрепал магистра по плечу.

– Спасибо. – Фаргред улыбнулся родственнику.

– Ну а как надерешь зад этому самому злу – возвращайся. Возвращайся, и мы отметим очередную победу, а потом все вместе съездим в Хагенрок; как там Элизабет?

– Все хорошо, – заверил старика магистр.

– Отстань уже от мальчика, пусть отдохнет перед дорогой. – К ним подошла леди Амелия.

– Ничего ты, женщина, не смыслишь в мужских разговорах, – проворчал старый лорд, но все-таки уступил жене. – Ладно, парень, тебе еще сказку Розе читать. Если ты не поторопишься – девочка уснет, не дождавшись твоих рассказов. – С этими словами он развернулся и последовал за своей супругой.

Фаргред посмотрел старикам вслед и подошел к спящему волку.

– Защищай Розу и Инуэ, я на тебя рассчитываю, – серьезно сказал он черному зверю. Тот потерся мордой о ногу магистра и лениво вильнул хвостом. – Полагаю, это означает согласие? – Фаргред потрепал зверя по холке, и демон снова вильнул хвостом. – Значит, договорились. – Лорд Драуг еще раз погладил волка и, встав, подошел к массивному шкафу, стоящему у дальней стены залы. Выбрав из сотни книг одну сильно потертую, в красной выцветшей обложке, он отправился на второй этаж.

Когда магистр, постучавшись, вошел в комнату, Роза и Инуэ уже лежали под теплым одеялом, всем своим видом демонстрируя, что Фаргреду следовало бы и поторопиться.

– Простите, я кое-что искал. – Лорд Драуг сел на край кровати.

– Что? – Любопытная Роза перестала дуться и с интересом уставилась на книгу в руках Фаргреда.

– Когда я был маленьким, часто бывал в этом доме, и мне всегда читали эти сказки на ночь.

– Не представляю тебя малышом. – Суккуба с сомнением посмотрела на магистра. – Мне казалось, что ты уже родился небритым, в доспехах и с мечом наперевес.

– Это было давно, – улыбнулся Фаргред. – Начнем?

– Давай! – Роза поерзала, устраиваясь поудобнее.

– «Давным-давно…» – магистр начал читать самую первую сказку. Она была довольно длинной, но, когда Фаргред закончил читать, Роза еще не уснула, а демоница и вовсе не выглядела сонной. – Неужели не понравилась? – Фаргред с сомнением посмотрел на обложку книги, проверяя, не перепутал ли он чего.

– Понравилось. – Роза зевнула. – Но, может, лучше споешь песенку?

– Спой, раз уж ты все равно уезжаешь, порадуй нас хоть чем-нибудь, – поддержала девочку Инуэ.

Фаргред вздохнул и тихо запел:

– Красиво, – сказала демоница шепотом, так как Роза, свернувшись клубочком, заснула. – Это тоже ты придумал?

– Я, – признался Фаргред. – Других песен я не знаю; точнее, знаю… – на ум магистру сразу пришло несколько пошловатых мотивчиков, – но они вряд ли подойдут для маленькой девочки.

– Ты ведь правда вернешься? – тихо спросила Инуэ.

– Правда, – в который раз заверил девушку лорд Драуг.

– Спой мне еще, когда разберешься с делами. – Суккуба осторожно пододвинулась к Фаргреду. – Только мне.

– Обязательно. – Магистр закрыл книгу, которую все еще держал в руках, и собрался вставать с кровати, когда руки Инуэ обвили его шею.

– Я буду ждать тебя, – прошептала ему на ухо демоница, и ее мягкие губы коснулись небритой щеки Фаргреда, – господин. – Затем Инуэ легла рядом с Розой, приобняв девочку, и с улыбкой подмигнула удивленно смотревшему на нее магистру.

– Спокойной ночи. – Лорд Драуг встал с кровати, задул свечи и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собою дверь и чуть не споткнувшись о лежащего у входа черного волка. Зверь поднял на Фаргреда недовольный взгляд и, нехотя встав, уступил человеку дорогу.

– Когда я вернусь – куплю тебе много мяса и еще чего захочешь. – Лорд Драуг потрепал демона по мощной шее. – Ты только будь всегда с ними и не давай девочек в обиду.

Ам облизнулся и улегся прямо напротив двери, наблюдая за удаляющимся магистром.

Глава 11

– Думаете, что мы правильно поступили, не попрощавшись с Розой и Инуэ? – все-таки решился спросить Рональд, когда они с магистром выехали за ворота Гзауберга.

Раннее утро выдалось ненастным. По небу плыли тяжелые серые тучи, едва ли не касаясь башни магов, которая возвышалась над сокрытым густым туманом городом.

– Да. – Фаргред откинул капюшон, подставляя дождю лицо.

– Они наверняка обидятся, когда, проснувшись, узнают, что мы уехали. – Рональд оглянулся на оставшийся позади Гзауберг.

– Может быть, – магистр пожал плечами, – в любом случае мы уже не повернем обратно.

Фаргред так ни разу и не обернулся назад.

Дождь то становился сильнее, то практически затихал, но не прекращался ни на мгновение. Рональд впал в привычную для него при такой погоде меланхолию. Он иногда перекидывался с учителем парой фраз, но в основном ехал молча, погруженный в свои мысли.

– Сколько нам ехать до Соколиного Пера? – спросил юноша, когда они остановились на ночлег, съехав с тракта и расположившись под раскидистыми деревьями, что росли у кромки леса.

– От семи до пятнадцати дней. – Фаргред подкинул все еще влажных веток в костер, который сразу же зашипел, обдав паладинов едким дымом. – Все зависит от обстоятельств.

Рональд представлял, какого рода обстоятельства могут случиться, и это не приносило ему радости.

– У вас ведь нет плана действий? – Юноша посмотрел на учителя.

– Как я могу строить планы, когда понятия не имею, что ждет нас в крепости? – Фаргред криво усмехнулся.

Всполохи пламени играли на суровом лице магистра, которое при таком освещении выглядело весьма зловеще.

– И то правда. – Рональд рассеянно почесал голову. – Кто дежурит первым?

– Если ты устал, то могу я. – Лорд Драуг пожал плечами.

– Нет, я рано лег вчера, так что могу подежурить. – Юноша встал и поправил ножны с мечом.

– Как хочешь.

Они еще немного посидели у костра, после чего магистр закутался в свой обычный походный черный плащ и, облокотившись о дерево, задремал. Рональд вытащил меч из ножен, решив потренироваться. Бой с выдуманным соперником не шел ни в какое сравнение с поединком против магистра ордена, но парень не отчаивался, снова и снова вспарывая воздух своим клинком. Наконец Рональд порядком устал и сел рядом с костром, глядя на то, как жадные языки пламени облизывают уже почерневшие ветки. Юноша подбросил в костер хвороста и взглянул на спящего учителя. Рональд понимал, что магистру тяжело было расставаться с Розой и суккубой, но, верный делу Света, он не задумываясь отправился навстречу опасности. Парень невольно поставил себя на место учителя. Смог бы он так же самоотверженно идти вперед, невзирая на преграды, или же забился бы в какой-нибудь угол и просто ждал?

«Я ведь уже и так иду. Иду за ним», – Рональд улыбнулся. Нерушимая вера магистра в Свет передавалась и юноше. Когда юный паладин увидел своего учителя в первый раз, он даже представить себе не мог, какая мощь таится в этом подозрительно выглядящем человеке. Если бы парень встретил лорда Драуга, не зная, кто он есть, то, пожалуй, счел бы его головорезом или наемником. Теперь же Рональд был уверен, что пятый магистр ордена Зари – один из самых достойных паладинов, которых он знает, а может быть, и самый достойный, хотя на первый взгляд так и не скажешь.

– Мы сможем, – прошептал Рональд, – мы победим.

Уже три дня минуло, как паладины покинули Гзауберг. Дорога все так же тянулась вперед широкой извивающейся лентой. Она то поднималась на холмы, то стремительно сбегала с них, спускалась в низины, терялась в редких лесах, но продолжала виться дальше, увлекая путников за собой.

– Три дня – дорога, грязь, поля и этот проклятый дождь. – Рональд плотнее закутался в плащ, стараясь укрыться за ним от холодного ветра.

– Я же говорил тебе о терпении, – напомнил ученику магистр.

– Помню-помню… – Рональд в очередной раз всмотрелся в серый горизонт. – Скорее бы трактир или деревня, не хочу четвертую ночь проводить под открытым небом.

– От того, что ты постоянно твердишь о трактире, ближе он не станет, – Фаргред и сам время от времени всматривался в даль, – но я разделяю твои мечты о теплой постели и нормальной еде.

– Вы разве не должны подавать мне пример того, как нужно бороться с тяготами путешествий и прочими испытаниями, которые встают на пути воина Света? – не смог не съязвить юноша.

«С кем поведешься…» – подумал Рональд.

– А кто из нас постоянно ноет? – Фаргред посмотрел на ученика из-под промокшего капюшона. – Я и так являю собой олицетворение спокойствия и терпения.

– Это почему же?

– Потому что до сих пор не отвесил тебе подзатыльник, хотя следовало бы.

– Вечно вы так, – надулся Рональд. – О! Что это? – Парень увидел среди тумана еле заметные отблески огней и мигом позабыл о том, что собирался обидеться.

– Подъедем – и увидим. – Магистр пришпорил коня, и ученик последовал его примеру.

Лошади стремительно несли их вперед, и паладины довольно скоро добрались до постройки, которая оказалась постоялым двором. Трехэтажное здание, довольно большое, обнесено частоколом, на трех караульных вышках и у ворот дежурили вооруженные солдаты Империи.

– Наконец-то! – Поняв, что сегодня ночевать под дождем не придется, Рональд воспрянул духом.

– Мы молились, и молитвы наши услышаны, – торжественно произнес магистр.

Золотой плащ Рональда снова сослужил хорошую службу, и стража пропустила путников внутрь, хотя Фаргред и удостоился нескольких подозрительных взглядов. Но магистр настолько к этому привык, что попросту не обращал внимания на пялящихся ему вслед.

Отдав лошадей на попечение конюха, паладины поспешили к входу в здание.

Главное помещение постоялого двора оказалось заполнено разношерстным народом, и неудивительно: в такую погоду даже самый захудалый постоялый двор, находящийся недалеко от дороги, обречен пользоваться большой популярностью. Почти все столы заняты. Одежда большинства посетителей не отличалась богатством и изысканностью, – видимо, сюда стекался народ из близлежащих деревень. За одним столом сидели пятеро солдат – вторая смена стражи. Напротив них обосновались трое хмурых бородатых дворфов. За дальним столом сидели молодые парни, судя по одежде, – мелкая знать, рядом с ними расположилась их охрана. В главном зале находилось еще много народу, но на вновь прибывших они не обращали особого внимания, все слишком занятые едой и выпивкой.

Сдерживая шаг и улыбку, чтобы не скакать вприпрыжку, Рональд вместе с учителем подошли к обшарпанной стойке, за которой стоял дородный бородатый мужик в некогда белом фартуке.

– Чего изволите? – хмуро буркнул он.

– Две комнаты и еды, – небрежно бросил Фаргред.

– У меня нет двух комнат, – мужик, судя по всему, являвшийся хозяином заведения, обвел рукой заполненный зал, – есть одна, но там две кровати.

– Подойдет. – Магистр кивнул. – С ужином хотя бы проблем не будет?

– Смотря что вы захотите. – Хозяин постоялого двора не блистал хорошими манерами, – Деликатесов не держим. Могу предложить только эль, мясо, овощи да похлебку с хлебом.

– Это нам подойдет. – Фаргред обернулся в зал, высматривая свободный стол. – Мы расположимся вон там, – он указал хозяину постоялого двора на единственный незанятый стол, расположенный по соседству с шумной компанией крестьян.

– Как только все будет готово – вам принесут. За еду и комнату расплатитесь, когда поедите.

Фаргред с Рональдом почти доели, когда к ним подсел изрядно перепивший мужчина средних лет. Его пытались остановить друзья из-за соседнего стола, но он лишь махнул рукой куда-то в сторону и со второй попытки оседлал свободный стул.

– Г-господа! Пр-пр-ветству-ю-у ва-а. ик!..ас! – обратился он к паладинам, обдав их перегаром. Говорящий был настолько пьян, что Рональд даже не мог определить – заикается он или просто не в состоянии членораздельно изъясняться.

– Заткнись, дурак! – Еще один человек встал из-за соседнего стола и попытался увести товарища, но тот не собирался так просто сдаваться и оказывал посильное сопротивление, норовя перевернуть стол. – Идиот, если паладин тебя, может, и пожалеет, то наемник спустит с тебя кожу и пустит на ремни, придурок! – яростно шептал более трезвый крестьянин своему перепившему другу.

Рональд обеспокоенно взглянул на учителя, но тот лишь улыбнулся.

– Это тебе не «Хмельной берсерк»; может, парню просто хочется поговорить. – Фаргред подмигнул ученику.

– Господа-а-а пол-пол-а-паладины! – Усевшийся за их стол все-таки смог оттолкнуть своего друга и теперь отчаянно пытался сфокусировать разъезжающиеся в разные стороны глаза на сидящих напротив него людях. Видимо осознав, что его усилия тщетны, говоривший махнул рукой, шумно выдохнул и продолжил: – Тут такое дело, есть у меня, к вам, да.

– Я слушаю тебя. – Рональд старался говорить медленно.

– Вы ведь не это… не будете меня убивать? – Пьяный мужчина повернул голову в сторону Фаргреда. – Не будете меня убивать? – Как и у всех пьяных людей, последовательность мыслей крестьянина оставляла желать лучшего.

Рональд закатил глаза, представляя, что сейчас может наговорить любящий злые шутки магистр, но тот лишь улыбнулся и тихо сказал:

– Конечно, нет.

– Во-о-от! Ик! – Пьяный мужчина многозначительно поднял указательный палец. – Мир не без этого же, как его… – Он посмотрел на свою руку, с видимым усилием попытался щелкнуть пальцами, однако и здесь его ждала неудача. – Не без добрых людей, вот! – Он снова махнул рукой. – У меня к вам это, дело, значит, да-а-а-а.

– Какое? – спросил Рональд.

Если уж даже Фаргред проявляет терпение, то ученик решил последовать его примеру.

– У меня тут друг, – мужчина неопределенно покрутил рукой над головой, – он это, ну того… – Крестьянин неожиданно замолчал и уставился в одну точку.

– Кого – того? – Фаргреду стало интересно, что же хочет донести до них незваный гость.

– Кто кого? – Мужчина вздрогнул и посмотрел на паладинов, как будто видел их первый раз в жизни.

– Пьянь! – К столику снова подошел крестьянин, недавно пытавшийся увести перепившего друга. – Вы уж простите его, господа, перепил он и разволновался что-то.

– А что случилось? – Видя, что вновь прибывший может нормально изъясняться, Рональд решил прояснить ситуацию.

– Друг у нас есть, мы, – человек указал пальцем на сидевших за соседним столом, – лесорубы.

– До-о-о! – Притихший до этого мужик вскочил из-за стола. – Мы лесору-у-убы!

– Да заткнись ты уже, придурок! – Более трезвый лесоруб отвесил буйному товарищу такую затрещину, что тот с громким стуком ударился лбом о стол и затих, мирно посапывая. – В общем, мы недалеко отсюда лес валим, дерево в Гзауберг отправляем. – Говоривший покосился на кружку эля, которую держал Фаргред, и вздохнул.

Магистр тут же сделал знак трактирщику, и тот, кивнув, подозвал к себе одну из служанок. – Мы уезжали по домам, сами-то с разных деревень, – продолжил лесоруб, – два дня назад вот вернулись как должно, работать снова начали, а Брука-то и нет.

– Брука? – Фаргред придвинул к говорившему одну из кружек, которые поставила на их стол служанка.

– Чего-нибудь еще, господа? – Уходить девушка явно не хотела, с любопытством разглядывая магистра.

– Нет, благодарю вас. – Рональд все еще ожидал от учителя какой-нибудь очередной дикой выходки, как в начале их путешествия, поэтому решил спровадить ничего не подозревающую любительницу опасных типов как можно скорее.

– Если что – только позовите. – Девушка бросила еще один призывный взгляд на Фаргреда и, виляя бедрами, направилась к стойке.

– Так кто такой Брук? – Магистр напомнил засмотревшемуся на девушку лесорубу тему их разговора.

– Это наш друг, давно уже вместе работаем. – Мужчина с неохотой оторвал взгляд от служанки.

– И что же случилось? – с нажимом продолжил Фаргред.

– Он, как и все мы, пошел в свою деревню, но обратно не вернулся.

– Может, заболел? – предположил Рональд, но лесоруб лишь покачал головой.

– Он всегда вовремя приходил, даже когда хворал. – Мужчина отхлебнул эля.

– Если так волнуетесь, то почему не сходите и не проверите, все ли с ним в порядке? – Фаргред недовольно покосился на спящего, уткнувшись носом в стол, пьяного лесоруба, когда тот неожиданно громко всхрапнул.

– Дык работа у нас, – начал оправдываться лесоруб, – иногда вот только вечером заходим сюда пивка попить. Но Ханс, – он кивнул на спящего мужика, – он очень с Бруком дружил; говорит, мол, беда какая-то приключилась, будто видел он призрака друга, и тот ему сказал: опасаться людей с косами.

– Призрака? – недоверчиво переспросил Рональд.

– Вот и мы не поверили. Ханс, как вы видите, выпить не дурак, да и почудить любит. Но он с тех самых пор сам не свой, все про каких-то черных людей с косами талдычит, даже когда трезвый.

– Когда он видел этого призрака? – Фаргред глянул на храпящего лесоруба.

– Когда приехали мы, стало быть, два дня назад.

– Убили! – Ханс вдруг резко поднял голову и с изумлением уставился на товарища. – Убили его, Крам, убили!

– Тихо ты, – тот попытался успокоить друга.

– Где эта ваша деревня? – спросил магистр, и оба лесоруба удивленно посмотрели на него.

– По тракту прямо; если утром выехать, то ближе к вечеру поворот будет направо, он там один. Узкая тропинка в лес. – Ханс говорил совершенно четко, облизывая сухие губы, взгляд его стал ясным. – Как свернете – езжайте по дороге прямо и к ночи будете в деревне.

– Большая деревня? – Рональд перехватил настороженный взгляд учителя.

– Нет. – Крам дал полупустую кружку Хансу. – Два десятка дворов.

– Вы правда проверите? – Ханс залпом осушил кружку.

– Правда. – Беспокойство магистра передалось Рональду.

– Мы бы с вами, но работа… а может, и не случилось там ничего, нехорошо так… – замялся второй лесоруб. Было видно, что он тоже переживает за друга, но все-таки не доверяет болтовне любящего выпить Ханса.

– Нам все равно по пути. – Фаргред улыбнулся.

– Опасайтесь людей с косами! – Ханс вытаращил глаза и уставился на Рональда.

– Обязательно. – Юный паладин серьезно кивнул.

– Вы уж простите, благородные господа. – Крам поднял все еще шатающегося Ханса.

– Все нормально, – заверил лесорубов Фаргред, и те, облегченно вздохнув, вернулись за свой стол, принявшись оживленно рассказывать своим друзьям о том, что, дескать, паладин обещался помочь, значит, все теперь хорошо будет.

– Думаете, ему не показалось? – Рональд недоверчиво посмотрел на учителя.

– Завтра и узнаем. – Фаргред выглядел задумчивым. – В любом случае нам по пути.

– Но если все это пьяные бредни – мы потеряем время.

– А если нет – мы потерям нечто большее. – Магистр залпом осушил кружку и встал из-за стола.

Глава 12

Как и говорил лесоруб, к вечеру паладины доехали до того самого поворота направо. По крайней мере, узкая тропа, ведущая в лес, встретилась им первый раз, так что пропустить дорогу они не могли. Солнце уже начало садиться, и с запада холодный ветер пригнал свинцовые тучи. Рональд привычным движением плотнее закутался в плащ и поежился. Ему не очень нравилась идея тащиться неизвестно куда на ночь глядя, но он понимал, что если жители деревни и правда в беде, то помочь им – его долг.

«Помочь им или отомстить за них», – подумал юноша.

Если в деревню и правда пришли некроманты, то, скорее всего, спасать уже некого. Он взглянул на учителя. Лицо магистра было задумчивым, взгляд настороженным, Фаргред ловил каждый звук, временами прикрывая глаза, будто прислушиваясь к собственным ощущениям.

Когда начался дождь – практически стемнело. Дорожка, по которой следовали паладины, петляла между зловеще возвышающихся во мраке ночи деревьев. Рональд не убирал руки от рукояти меча и снял со спины щит.

– Думаете, нам еще далеко? – тихо спросил он учителя.

– Не знаю. – Фаргред пожал плечами. – Если верить лесорубу, то скоро дорога должна вывести нас к деревне.

– Надеюсь, в деревне нам найдут кров и пищу, не хочется тащиться обратно под дождем. К тому же… – Рональд осекся и вздрогнул. Юноше показалось, будто его облили ледяной водой, по спине пошли мурашки.

В этот же миг Фаргред пришпорил Грома, и конь рванулся вперед.

Бешеная скачка по узкой лесной тропе, в кромешной тьме, когда лишь всполохи молний освещают путь, – занятие не из лучших. Низко свисающие ветки яростно хлестали паладинов, капли дождя били по лицам, ветер будто норовил застудить всадников до костей. Рональд вовремя увидел, что конь магистра сбавляет скорость и переходит на шаг. Фаргред спрыгнул с Грома, и Рональд последовал его примеру. Крадучись, они углубились в лес, чтобы выйти к деревне не напрямик.

– Старайся идти как можно тише, – еле слышно прошептал Фаргред. – Меч из ножен пока не вынимай.

Юноша кивнул.

Вот деревья закончились, и перед паладинами показался старенький домишко. Ветхая крыша, редкий забор, однако видно, что дом не брошен. На огороде, расположенном неподалеку, заметны ухоженные грядки. Что на них росло – разобрать не представлялось возможным. Окна дома темны, хотя в это время мало кто спит.

Дождь усилился, барабаня по мутным стеклам, словно прося, чтобы кто-нибудь открыл окно и впустил его внутрь. Паладины обогнули дом и поспешно укрылись в тени соседней постройки. Выглянув из-за угла, они увидели погруженную во тьму деревню. Ни в одном очаге не горел огонь, не слышно лая собак, не видно дыма из труб – ничего. Лишь шум дождя.

Фаргред, пригибаясь, двинулся вперед; он чувствовал темную магию, буквально бурлившую здесь. Магистр с трудом подавлял праведный гнев и стремление ринуться вперед, найти грязных приспешников Тьмы и стереть с лица земли все, что напоминает о них. Но спешить нельзя, лорд Драуг понимал это. Некромант здесь не один, поэтому любой необдуманный шаг мог слишком многого стоить.

Фаргред собирался выглянуть из-за угла очередного серого дома, когда тишину разорвал дикий рев, а затем – крик, полный боли, тут же оборвавшийся.

Снова крик: судя по всему, кричала молодая девушка. Рональд прислушался: юноше удалось разобрать, как несколько голосов разом шепчут что-то на гортанном языке, затем опять кто-то взревел. Парню показалось, что в первый раз рев был немного другим. Он осторожно приблизился к учителю и выглянул из-за угла дома.

Несколько людей в черных балахонах не ожидали нападения. Они были увлечены захватывающим зрелищем – битвой двух демонов. Твари выше человеческого роста с могучим телосложением. Дождевая вода стекала с их напряженных мускулистых тел. Демоны стояли друг против друга, в очередной вспышке молнии стало заметно, что оба они изранены.

Один из демонов напоминал какую-то жуткую смесь орка, кабана и летучей мыши. Из его свиного рыла капала темная, густая кровь. Злые красные глазки неотрывно смотрели на противника. Пальцы со страшными когтями сжимались и разжимались. Тварь нетерпеливо хлестала толстым чешуйчатым хвостом по грязи.

Второй демон больше напоминал какую-то жуткую птицу. Воронья голова с черными бусинками глаз по-птичьи наклонена. С кончика страшного клюва капала кровь. Крылья с черными перьями широко расставлены в стороны. Передние конечности демона напоминали руки, только пальцев на каждой – всего три, и они казались чересчур длинными из-за когтей зловещего вида. Ноги вполне могли принадлежать то ли собаке, то ли волку.

Вот демон-ворон, взмахнув крыльями, резко прыгнул вперед и нанес своему противнику страшную рваную рану на груди. Но обладатель свиного рыла не растерялся и, схватив обидчика за лапу, резко дернул на себя, тут же ударив когтями наотмашь. Тот отскочил, и Рональд заметил человека в черном балахоне, лежащего в грязи у его ног.

Вдруг снова закричала девушка, и Фаргред рванулся вперед.

Рональд не понял, почему его учитель ринулся в бой без доспехов. Тем временем длинный нож магистра, тускло сверкнув в воздухе, по рукоять вошел в шею ближайшего некроманта, который стоял к паладинам спиной. Чернокнижник медленно начал поворачиваться, губы его шевелились, но он не мог ничего сказать. Рональд увидел широко открытые глаза, и в этот же миг меч Фаргреда снес невезучему некроманту половину лица. Тело еще не успело упасть в грязь, когда лорд Драуг в несколько широких прыжков приблизился ко второму колдуну и с размаху вогнал свой меч тому в спину. Лезвие вышло из груди некроманта, и тот вскрикнул. Тут же оставшиеся шесть или семь колдунов обернулись назад.

Рональду некогда было считать врагов, он со всех ног несся на помощь своему учителю.

Сразу несколько некромантов вскинули свои косы, и в Фаргреда устремились смертоносные заклинания. Магистр толкнул вперед пронзенного своим мечом колдуна, и того буквально разорвало на кусочки. Золотая вспышка на миг осветила ночь ярче любой молнии, и колдуны невольно попятились назад, но быстро справились с удивлением, и несколько сгустков темного огня устремились к облаченному в сияющие доспехи магистру.

Тем временем демон со свиным рылом отвлекся, чем не преминул воспользоваться его соперник, вонзив когти трехпалой лапы в его грудь. Второй лапой демон-ворон ударил противника по глазам, и тот дико взвыл. Страшный клюв поднялся вверх и резко опустился на голову первого демона, с хрустом пробив его череп. Тварь хрюкнула и свалилась в грязь, подняв тучу брызг. Но победителю этого было мало: он поднял тело врага над головой и с торжествующим карканьем разорвал на две половины. Темная кровь хлынула на птичью голову, и демон блаженно прикрыл глаза, явно наслаждаясь триумфом.

Шар темного огня пролетел в опасной близости от бегущего на некромантов магистра и врезался в землю, оставив после себя внушительную дымящуюся воронку. Следующее заклинание Фаргред отбил щитом. Лорд Драуг бросил быстрый взгляд через плечо, и вокруг Рональда засиял золотой купол, который тут же с треском разбился, поглотив очередное заклинание.

Юный паладин про себя поблагодарил только что спасшего ему жизнь учителя. До ближайшего некроманта оставалось совсем немного, и Рональд прыгнул вперед. Его меч ударил сверху вниз, но чернокнижник проворно отскочил в сторону. Понимая, что промахивается, Рональд не стал сдерживать удар. Вместо этого он продолжил движение вперед кувырком. За его спиной что-то взревело, и юношу накрыло грязью. Рональд практически вслепую выбросил меч перед собой, почувствовав, как холодная сталь вошла во что-то мягкое и податливое. Хрип некроманта стал для Рональда подтверждением успешного удара. Парень высвободил меч, рывком ушел в сторону, несколько раз перекатился и быстрым движением стер с глаз грязь.

Сразу несколько заклинаний снова ударили в щит, и магистр отступил на шаг, но, придя в себя, тут же с рычанием рванулся вперед. Некроманты не собирались вступать с ним в ближний бой, непрерывно осыпая магистра градом заклинаний. Щит Фаргреда снова выдержал, однако его левая рука начинала неметь. Лорд Драуг метнул щит вперед, и тот, вращаясь, угодил одному из чернокнижников в живот. В ночи раздался противный хруст, и человек согнулся пополам, изо рта его полилась темная кровь.

Когда Рональд снова смог видеть, то перед его глазами предстала не самая приятная картина. Его учитель без щита мчался на двух стоящих в стороне некромантов. Еще один колдун с улыбкой смотрел на Рональда. Парень сначала не понял, чему так радуется чернокнижник, но, когда за его спиной раздалось зловещее карканье, юноша осознал, что дела его плохи.

Фиолетовая молния сорвалась с пальцев одного из некромантов и с треском устремилась к Фаргреду. Магистр поймал заклинание на кончик горящего клинка, после чего резко повел оружием в сторону, и молния, сорвавшись с меча, врезалась в стоящий справа дом, проделав в нем огромную дымящуюся дыру. Второй некромант сорвал с пояса какую-то склянку и швырнул Фаргреду под ноги. Магистр не знал, что именно было в проклятом пузырьке. Поэтому он разумно рассудил, что ничего хорошего там быть попросту не может. Лорд Драуг метнул клинок в сторону одного из некромантов, а сам тут же прыгнул в другую. Оглушительнобухнуло, магистра крутануло в воздухе, и он, пролетев значительное расстояние, врезался в стену одного из домов.

Понимая, что с демоном ему не справиться, Рональд решил перед смертью разделаться с некромантом. Не оборачиваясь, юноша прыгнул вперед. Чернокнижник явно не ожидал от юного паладина такой прыти в предсмертный для него час, поэтому чуть промедлил с заклинанием. Рональд вытянулся в отчаянном прыжке, выбрасывая меч перед собой, смертоносное заклинание с шипением пролетело под ним. Расстояние до противника было приличное, а в спину паладину дышало порождение бездны, но ничего другого он придумать не смог. Рональд не долетел до некроманта совсем чуть-чуть, лезвие клинка сверкнуло в лунном свете – и парень упал лицом в грязь, слыша над головой зловещий хохот.

Земля ощутимо вздрогнула, и хохот сменился диким воплем. Во второй раз за вечер стерев с лица грязь, Рональд увидел перед собой ноги чернокнижника. Они отчаянно болтались над землей, брызгая жидкой грязью прямо в лицо юноши. Вот вопль оборвался, и вместе с дождем на землю полилась кровь, потом рядом с паладином рухнуло изувеченное тело.

Бросивший склянку с неизвестной жидкостью некромант, торжествующе скалясь, посмотрел на второго колдуна, но тому было не до радости. Чернокнижник медленно оседал на землю, держась обеими руками за рукоять меча магистра, торчащего у него из плеча. С презрением хмыкнув, первый колдун, отвернувшись от стенающего соратника, направился к неподвижно лежащей фигуре в золотых доспехах. Раненый некромант предостерегающе вскрикнул, когда пронзивший его клинок рассыпался золотыми искрами. Колдун остановился на полпути и, держа вторую склянку в руке, обернулся назад. Увидев широко раскрытые глаза раненого, он сразу обратил внимание на отсутствие меча. Некромант резко повернулся, занося руку с зажатым в ней пузырьком, но бросить зелье так и не смог. Золотой росчерк разорвал ночную тьму, и отрубленная рука, все еще сжимая склянку, упала в грязь, за ней последовала голова колдуна, последним рухнуло обезглавленное тело.

Раненый чернокнижник, зажимая рукой плечо и скуля, пытался уползти, когда ему на спину опустился тяжелый латный ботинок магистра, вдавив человека в грязь.

– Медленно ползаешь, червь! – злобно прорычал Фаргред, и его меч резко опустился на затылок лежащего противника.

Голова магистра сильно болела, по лицу стекала кровь, левая рука висела плетью. Лорд Драуг рывком вырвал меч из раскроенной головы чернокнижника и оглядел деревенскую площадь, ставшую полем боя.

Когда Фаргред увидел демона с вороньей головой, нависшего над лежащим его учеником, то не смог сдержать ругательства. Пошатываясь и хромая, он побежал вперед так быстро, как только мог. Понимая, что жить его ученику остается несколько ударов сердца, магистр воззвал к Свету и золотой молнией устремился к демону.

Женский крик разорвал тишину как раз в тот момент, когда Фаргред, врезавшись в демона, сшиб того с ног, и они оба покатились по грязи. Магистр и его противник одновременно вскочили на ноги и метнулись навстречу друг другу. Фаргред занес свой сверкающий клинок для удара, когда демон неожиданно расправил крылья и длинным прыжком оказался у дома на противоположной стороне площади.

– Иди сюда и сражайся, тварь! – прохрипел лорд Драуг.

– Погодите! – Рональд, отплевываясь, поднялся с земли. – Он спас меня!

– Что?! – Фаргред недоверчиво покосился на ученика, стирая с лица кровь.

– Он убил чернокнижника. – Юный паладин неотрывно смотрел на демона, который замер перед входом в дом, о стену которого недавно ударился Фаргред.

– Он недавно прикончил своего собрата и не очень-то расстроился по этому поводу. – Магистр не сводил настороженного взгляда с демона-ворона.

– Может, он тоже… – Рональд чуть помедлил, – такой же, как Инуэ и собака?

– Собака? – переспросил магистр. – А, понятно. Есть только один способ проверить.

– А вы не чувствуете зла в нем?

– Я чувствую лишь жажду крови, вокруг было слишком много смертей, кругом Тьма, что осталась после некромантов. – Фаргред, держа меч наготове, направился к демону.

Чем ближе подходил магистр, тем тревожнее косился на него демон. Черные бусинки глаз встретились с горящими золотым огнем глазами Фаргреда.

Демон не спешил нападать, и магистр решил не рубить сплеча, в прямом и переносном смысле.

– Есть что сказать? – хмуро бросил он.

– Я не хочу убивать вас. – Было довольно странно слышать человеческую речь от вороньей головы.

– Не удивил, попробуй еще разок. – Фаргред был настроен решительно.

– Может, не стоит так с ним, попробуем помягче? – прошептал Рональд на ухо учителю. – Ведь с Инуэ вы были добрее.

– Она не убивала никого. – Фаргред чуть опустил клинок. – Сейчас я не могу понять, что на уме у демона. Нужно быть настороже.

– Помогите мне, – вдруг сказал демон-ворон.

– Вот теперь – удивил. – Лорд Драуг нахмурился.

Он посмотрел за спину демона и только сейчас увидел, что на земле у дома нарисованы символы. Дождь почти смыл кровь, но, видимо, какая-то сила в знаках еще оставалась.

– Откройте, пожалуйста. – Человеческий язык давался демону нелегко.

– Смотри-ка, какой вежливый. – Фаргред смотрел прямо в черные глаза-бусинки. – Зачем тебе туда?

– Там, – демон выдержал тяжелый взгляд магистра, – моя хозяйка.

– Еще один некромант? – Рональд тоже не спешил убирать меч в ножны.

– Некромант? – Демон задумался. – Нет, она… просто человек, не волшебник, нет.

– Может, приведешь пару доводов, почему мы должны тебе верить? – Фаргред аккуратно приблизился, пытаясь рассмотреть кровавые символы.

– Вы же паладины, разве вы не должны защищать людей?

– Должны, особенно от таких, как ты. – Лорд Драуг прислушался к своим ощущениям. Никакой угрозы от демона не исходило, и магистр подошел к нему вплотную. – Почему твоя хозяйка там? – Чтобы заглянуть демону в глаза, Фаргреду пришлось задрать голову.

– Там люди. Эти, – демон кивнул на мертвых некромантов, – завели туда всех; всех, кто выжил.

– И как же твоя хозяйка смогла заключить с тобой договор, будучи ПРОСТО человеком? – не сдавался магистр.

– Во время призыва она выскочила из шкафа и запрыгнула в круг, – демон говорил неохотно, видимо понимая, что ему не доверяют, – прошу вас, помогите ей, она ранена.

– Бездна с тобой, демон. – Фаргред сплюнул на землю. – Если ты обманул меня, то я засуну твой клюв тебе же в задницу. – С этими словами магистр, взяв короткий разбег, вынес входную дверь дома плечом. – Стойте здесь, я пойду проверю, что там внутри. – Кончик меча Фаргреда уперся шагнувшему было за ним демону в грудь.

– Но там же моя… – снова начал демон.

– В такие моменты лучше с ним не спорить. – Рональд подошел к ним и приставил свой клинок к горлу демона. – Если там ловушка – клянусь, ты не успеешь порадоваться тому, что мы в нее попались.

– Поспеши. – Демон стал стремительно уменьшаться в размерах, и через несколько мгновений рядом с Рональдом стоял молодой парень. Обычный человек: чуть старше паладина, с черными, зачесанными назад волосами и задумчивыми темными глазами.

– Во имя Света, прикройся. – В человеческом обличье демон был абсолютно наг, так что Фаргред, взяв висевшую у порога чью-то куртку, бросил ее тому, кто совсем недавно выглядел более пугающе.

– Поспеши. – Демон умоляюще посмотрел на магистра и вдруг, высоко задрав подбородок, прислонился шеей к мечу Рональда. – Клянусь, там нет ловушки.

– Глаз с него не спускай, – обратился к ученику Фаргред и шагнул в темноту.

В доме неприятно пахло кровью. Магистру этот запах очень не понравился, и он, выругавшись про себя, выставил вперед меч. За окном чернела темнота, но от доспехов и клинка Фаргреда исходило достаточно света, поэтому дом освещался так, словно за окнами полдень.

Магистр слышал тихие стоны и прерывистое дыхание, но все равно не спешил. В первой комнате находился источник неприятных запахов. Пол вымазан человеческой кровью, по углам комнаты под потолком подвешены отрубленные головы, тела бесформенной кучей свалены в углу. Мебель разломана и разбросана вдоль стен. В центре комнаты начертан круг призыва демонов, но не такой, какие ранее приходилось видеть магистру. Так как весь пол залит кровью, руны чертили так, чтобы крови внутри них не оказалось. Сам узор выглядел более сложным, нежели в обычных кругах призыва. Фаргред поморщился и, подойдя ближе, вогнал пылающее лезвие в центр круга. Запекшаяся кровь пошла трещинами, сквозь которые стало пробиваться золотистое сияние. Руны на полу вспыхнули и тут же погасли, на их месте теперь остались лишь темные опалины.

В дальней комнате тихо заплакал ребенок, и Фаргред насторожился.

Резко выглянув из-за угла, магистр слегка поморщился от боли в левой руке. Следующая комната тоже оказалась пустой, у дальней стены – еще одна дверь, а слева – лестница, видимо ведущая на второй этаж или чердак. За дверью слышались тихие голоса, но лорд Драуг решил сначала проверить лестницу, чтобы точно знать, что сверху никто не нападет.

Как он и предполагал, лестница вела на чердак, заваленный всяким ненужным хламом. Оглядевшись еще раз, Фаргред спустился и замер перед дверью, за которой явно кто-то был. Снова заплакал ребенок, магистр прислушался. Плач – детский, без зловещих ноток, голоса тоже вроде бы принадлежали людям. Лорд Драуг внимательно осмотрел дверь. Дверная ручка вымазана чем-то неприятно пахнущим, а по всему косяку тянулись руны. Два взмаха клинка магистра – и рассеченная дверь рухнула на пол.

Голоса тут же стихли.

Фаргред шагнул в комнату, и сияние, исходящее от его оружия и доспехов, осветило помещение. В комнате, в центре большого круга, сидели люди. Грязные и испуганные. Старики и дети, мужчины и женщины, около пятнадцати человек.

– Хвала Свету! Это паладин! – казалось не веря собственным глазам, хрипло выкрикнул седой старик, и люди, заметно приободрившись, с облегчением выдохнули.

Понимая, что сейчас все станут говорить наперебой, Фаргред решил начать первым.

– Сидите тихо, я освобожу вас всех… – Он осекся, посмотрев в дальний угол.

Там у стены стояла женщина; вернее, сначала магистру показалось, будто она стоит, широко раскинув поднятые чуть выше плеч руки. Но потом он разглядел гвозди, вбитые в ладони несчастной. Тихо выругавшись, Фаргред крикнул:

– Рональд! Тут люди, я займусь ими, а ты бери своего нового друга и отправляйся рубить некромантовским отродьям головы, потом всех стащите в одно место.

– Хорошо. – Рональд убрал меч от шеи неотрывно смотрящего на дверь демона. – Пока магистр не очистит дом, ты не сможешь туда войти, поэтому пойдем, сделаем так, как велел учитель.

– Там моя госпожа! – Демон сделал попытку войти, но, зашипев, отскочил от входа.

Почти смытые руны все еще сдерживали его.

– Я же говорил… – Рональд направился к ближайшему трупу. – Не волнуйся – если ей можно помочь, то магистр сделает это. – Юный паладин размахнулся и отрубил голову мертвому некроманту.

Демон, все еще глядя на дом, подошел и, взяв труп за ногу, поволок в сторону…

Магистр приблизился к распятой женщине. Она была еще жива, хотя и потеряла много крови. Быстро развернувшись, Фаргред рассек мечом кровавые руны вместе с досками пола.

– Всем оставаться в комнате, если хотите жить, – строго сказал он людям. – Ты и ты, – лорд Драуг указал на двух мужчин, – помогите мне.

Пока деревенские мужики аккуратно поддерживали женщину, Фаргред занялся гвоздями. Те были вбиты на совесть – шляпки глубоко вонзились в ладони несчастной. Безболезненно вытащить их не представлялось возможным. Убедившись, что женщина все еще без сознания, магистр встал напротив нее, положил свои руки на ее ладони и резко дернул на себя. Один мужик, ахнув, отшатнулся, другой поморщился.

Фаргред поднял девушку на руки и вынес в соседнюю комнату. Осмотревшись, он положил несчастную на кровать. Магистр отбросил спутанные, слипшиеся от крови и пота волосы с ее лица и послал очередное проклятье бесчеловечным колдунам. Девушка молода, лет двадцати, не больше. Курносый, веснушчатый носик, еле заметные ямочки на щеках и подбородке. Фаргред преклонил колено, положив одну руку на лоб девушке, а другой сжав ее маленькие окровавленные ладони.

– Свет да поможет тебе, – прошептал магистр и принялся читать молитву исцеления.

Раны девушки начали затягиваться, круги под глазами пропали, дыхание стало ровным. Когда Фаргред закончил молиться, девушка открыла глаза и изумленно посмотрела на него.

– Спокойно, дитя, я не причиню тебя вреда. – Лорд Драуг встал; голова магистра болела, левая рука по-прежнему ныла. – Мое имя Фаргред, я пятый магистр ордена Зари.

– Ого! Это и вправду магистр! – послышалось из соседней комнаты, и люди взволнованно зашептались.

– Не убивайте его! – вдруг вскрикнула девушка и попыталась встать, но Фаргред, слегка толкнув ее, заставил снова опуститься на кровать.

– Все с ним в порядке, сиди здесь, скоро он придет.

Пошатываясь, магистр вышел из дома и хмурым взглядом окинул место недавней битвы. Трупы некромантов выложены в ряд, а головы свалены кучей чуть в стороне. Перед домом стояли Рональд и демон, все еще находящийся в человеческом обличье.

– Как она? – Демон тут же кинулся к Фаргреду и остановился на самой границе из знаков, начертанных вокруг дома.

– Все с ней нормально. – Лорд Драуг спустился с крыльца и повернулся ко входу лицом. – Да очистится место это от скверны! – Он перехватил меч, подняв его двумя руками над головой, острием вниз и резко вонзил в землю. От символов, окружавших дом, повалил дым, затем они вспыхнули и исчезли.

– Не вздумай принимать свой облик, – сказал Фаргред в спину демону, тут же метнувшемуся внутрь. – Как дети… – Магистр покачал головой и устремился следом, Рональд шагнул за ним.

– И как же тебе в голову пришла такая великолепная идея – прыгнуть в круг к призванному демону, ты ведь вроде не глупая, а, Жанна? – Фаргред отхлебнул вина и посмотрел на девушку, сидящую напротив него.

Было уже далеко за полночь. На улице догорали тела некромантов, люди медленно расходились по домам, а магистр с учеником, демоном и девушкой сидели в доме, принадлежавшем родителям Жанны, которые пали жертвами чернокнижников.

Домик был совсем не большим, однако очень чистым и уютным. В горшках на резных подоконниках стояли цветы, наполняя комнату приятным ароматом. На стульях лежали красивые, ручной работы, подушечки. Все здесь будто дышало спокойствием, не хватало разве что урчащего кота, мягкого пледа и кресла-качалки. Картину портили лишь запекшиеся пятна крови на полу, но девушка со слезами на глазах стерла их влажной тряпкой.

– Я подумала, что так моя смерть будет хотя бы быстрой. – Девушка посмотрела на сидящего рядом демона, и тот взял ее за руку.

– О Свет, – Фаргред закатил глаза, – если все демоны начнут спасать людей – орден Зари останется без работы.

– Я думал, вы, наоборот, будете рады: ведь и правда не все демоны жаждут людской крови. – Рональд прожевал огромный кусок мяса и решил поучаствовать в разговоре.

– Рад, – не стал отрицать магистр. – Ты, стало быть, Кракас, демон-ворон. – Он посмотрел на черноволосого парня, и тот кивнул. – Почему, говоришь, ты не съел девочку?

– Ну… – демон смутился, – она кинулась ко мне, такая беззащитная, со слезами на глазах, и я…

– Ясно, – поднял руку Фаргред. – И какие теперь у вас планы? Это, – магистр покрутил в руках черные четки, снятые с одного из трупов, – может скрыть темную магию и злые намерения, но не спрячет демона от ордена и жрецов.

– Мы затаимся. – Жанна с надеждой посмотрела на лорда Драуга, но тот лишь вздохнул.

– Для некромантов найти демона – вопрос лишь времени. Вы можете подставить под удар невинных.

– Угу, – весомо вставил Рональд, снова набив рот мясом.

– И что нам делать? – Кракас испуганно заглянул магистру в глаза.

– Значит, так, – Фаргред на мгновение задумался, – в деревне есть лошади?

– Есть, несколько точно осталось, – кивнула Жанна.

– Значит, берете лошадей и направляетесь в Гзауберг. Знаете, где это?

– Я была там несколько раз, мы с родителями возили шерсть на продажу. – Девушка робко посмотрела на демона, и тот ласково погладил ее по руке.

– Прямо-таки любовь с первого взгляда. Может, мне вас еще и обвенчать? – Фаргред усмехнулся.

– А вы можете? – тут же оживилась девушка.

– Нет. Это была ирония, – сухо отозвался магистр. – Ладно, ваши отношения меня не касаются, пока они находятся в рамках дозволенного.

– Дозволенного? – переспросил Кракас.

– Пока ты не начнешь есть девушку – все в порядке, – пояснил Фаргред. – Продолжим. В Гзауберге вы найдете обитель ордена, обратитесь туда, спросите Эскобара. Расскажете ему, как все было.

– Нам поверят? – Демон вскинул бровь.

– Я напишу ему письмо и отправлю с вами. Потом вы попросите Эскобара устроить вам аудиенцию с Иоганном, он главный жрец в Гзауберге. Ему вы повторите свой рассказ и скажете, что я просил пристроить еще одного странного демона и девушку в городе. Впрочем, я все изложу в письме. – Магистр положил на стол пару черных четок и перстень с такими же камнями. – Это вы отдадите Иоганну.

– Вы так просто доверите нам подобное, да еще и замолвите слово перед жрецами? – Жанна восхищенно взглянула на Фаргреда.

– Учитель иногда бывает добрым, – сказал Рональд и тут же удостоился мрачного взгляда магистра.

– Если вы обманете меня – клянусь Светом, я найду вас, где бы вы ни были, и заставлю пожалеть о каждом мгновении вашей преждевременно оборвавшейся жизни, – мрачно заявил Фаргред.

Кракас вздрогнул, а девушка испуганно посмотрела на паладина, прижавшись к демону.

– Клянусь, мы не обманываем вас, магистр. – На Жанну сильно подействовали слова Фаргреда, голос ее дрожал.

– Я же сказал, что верю вам, иначе мы бы не разговаривали сейчас. – Лорд Драуг налил себе еще вина. – Задача вам ясна?

– Да, – кивнул демон, – что нам делать потом?

– Просто живите, – Фаргред пожал плечами, – скорее всего, за тобой будут наблюдать жрецы, поэтому не делай глупостей.

– Мне позволят просто так жить среди людей?

– Почему бы и нет, – магистр устал, и ему хотелось побыстрее закончить разговор, – пока ты ведешь себя хорошо – тебя не тронут, только вот обычным людям лучше не знать о том, кто ты такой. Это понятно?

– Мы никому не скажем! Спасибо вам! – Жанна тут же забыла о том, как ее испугала угроза магистра.

– Я в долгу перед вами. – Демон склонил голову, но Фаргред лишь махнул рукой.

– Ты помог нам уничтожить некромантов, убил не отличающегося добротой к людям демона и спас девушку; думаю, ты заслужил право спокойно жить. – Магистр встал из-за стола. – Теперь, если у вас больше нет вопросов, я хотел бы отдохнуть. Утром я напишу обещанное письмо.

– Конечно-конечно. – Девушка тоже встала. – Я постелю постель вам и Рональду.

– Буду тебе очень признателен. – Фаргред устало улыбнулся. – Пойду посмотрю, как догорают колдуны, это успокаивает меня. – С этими словами магистр направился к выходу.

От некромантов почти ничего не осталось, но лорд Драуг все равно обошел вокруг кострища и высыпал остатки золотой пыли на то, что ранее было чернокнижниками.

– Что же все-таки происходит? – тихо сказал Фаргред.

Он лично обыскал каждое тело, но не нашел ничего интересного. Планы некромантов по-прежнему оставались для магистра загадкой, и ему это очень не нравилось. Возможно, колдуны хотели лишь подорвать веру людей в Свет и справедливость. Возможно, они стремились провести какой-то ритуал или призвать больше демонов. Чем больше магистр думал об этом, тем больше убеждался, что у некромантов есть какой-то определенный план, которому они строжайше следуют. Да еще эти слова Ульва о сломанном клинке…

– Свет, дай мне силы остановить зло! – Фаргред поднял взгляд на звездное небо, словно хотел увидеть среди звезд какую-то подсказку.

Он постоял так еще немного, вдыхая прохладный ночной воздух, и, еще раз окинув взглядом пепелище, пошел прочь.

Когда он вернулся в дом, Рональд уже спал, а Жанна с Кракасом сидели за столом, держась за руки, и тихо говорили о чем-то.

– Вам я постелила в комнате родителей, – сказала девушка, – идемте, я провожу вас.

Комната родителей Жанны находилась на втором этаже; не очень большая, но такая же уютная, как и весь дом. Однако Фаргреда интересовала лишь кровать, а не размеры помещения и его обстановка.

– Располагайтесь, магистр. – Девушка стояла в дверях, будто не решалась сказать что-то еще.

– Я слишком устал, чтобы разгадывать загадки. – Фаргред стянул куртку, снял ремень с ножнами и сел на кровать. – Говори, дитя, я слушаю.

– А что… что, если, – девушка начала нервно теребить краешек фартука. – Что, если…

– Говори – или я ложусь спать. – Магистр стремительно терял терпение.

– Если человек и демон… ну если они любят друг друга, то… ну как бы это сказать… – Даже при свете свечей было видно, как покраснело лицо Жанны.

– Боги! Женщина, я тебе не подружка и не строгая бабка, – не выдержал Фаргред. – Делайте что хотите, если это не темная магия, не жертвоприношения, не убийства и… не помешает мне спать.

– Но все ли будет нормально, если…

– Не знаю, попробуйте, потом расскажете. – Магистр буквально вытолкал девушку за дверь.

– А если… – снова начала она.

– Будет полудемоном; если уж демоны могут вести себя нормально, то полукровке не о чем волноваться.

– Точно?

– Все! Если что – скажешь, что пятый магистр ордена Зари лорд Фаргред Драуг разрешил и одобрил! – рявкнул Фаргред. – Да пребудет с вами Свет. Плодитесь и размножайтесь. Благословляю. Удачи!

– Спасибо. – Девушка низко поклонилась, и магистр, уже собиравшийся захлопнуть дверь, вздохнул. – Делай то, что велит тебе сердце, девочка. Думаю, Кракас не такой уж плохой парень. Однако если что – зови на помощь.

– Спокойной ночи, милорд. – Жанна, улыбнувшись, снова поклонилась, и Фаргред, кивнув, закрыл дверь.

Усталость от дневной скачки, боя с некромантами, лечения девушки сказалась на магистре. Вдобавок ко всему рана на голове и последствия магии чернокнижников на левой руке доставляли проблемы. Хотя на паладинах все и заживало быстрее, нежели на обычных людях, но сил для этого требовалось много. Фаргред проснулся, когда неугомонный петух, неизвестно откуда взявшийся в полупустой деревне, в очередной раз прокукарекал. Скрипнув зубами и послав на голову неуемной птицы пару проклятий, магистр сел на кровати. Рана на голове затянулась полностью, левая рука слегка ныла, но в целом была в порядке.

Спустившись, Фаргред увидел, что он встал последним. Жанна уже суетилась, подавая завтрак на стол. Заметив магистра, она приветливо улыбнулась и, покраснев, потупила глаза. Кракас тоже выглядел немного смущенным. Один только Рональд сидел хмурый и недовольный, взъерошенный и невыспавшийся.

– Как спалось, учитель? – Рональд покосился на Жанну, чем еще больше смутил девушку.

– Вполне, только вот проклятая птица не дала нормально отдохнуть. – Фаргред выглянул в окно, в надежде отыскать пернатого негодяя.

– Какое совпадение, – ядовито заметил Рональд, – мне тоже мешала спать птица. – Очередной злобный взгляд на этот раз достался Кракасу. – И мешала не только птица, и не только утром.

– Простите, – виновато прошептала Жанна.

– Не ворчи, – строго сказал Фаргред ученику, – молодежь чудом избежала смерти, они вправе позволить себе маленькие шалости. Или ты недоволен, потому что тебе не удалось спасти какую-нибудь симпатичную селянку? – Магистр улыбнулся, но Рональд лишь устало махнул рукой.

Жанна закончила накрывать на стол, и все принялись за еду.

– Благодарю за угощение. – Доев, Фаргред откинулся на стуле. – Вы запомнили все, что я вам говорил насчет Гзауберга?

– Да. – Кракас кивнул.

– Найдете бумагу и чернила? – Магистр посмотрел на Жанну, и девушка, кивнув, покинула комнату.

Составление письма не заняло у магистра много времени. Подумав, Фаргред написал еще одно, лично для Иоганна. Поставив на воске личную печать и печать магистра ордена Зари, лорд Драуг вручил бумаги демону.

– Думаю, вам лучше уехать сегодня же, вместе с нами. – Фаргред посмотрел Кракасу в глаза. – Вчера люди были настолько рады внезапному спасению, что не обратили на тебя никакого внимания, но скоро могут начаться неприятные вопросы.

– Мы понимаем. – Жанна положила руку на плечо демона.

– Я и Рональд проводим вас до тракта, там наши пути расходятся. – Магистр положил на стол туго набитый черный мешочек, который приглушенно звякнул, коснувшись дерева. – Здесь хватит денег на дорогу, да и на первое время. Можете считать это моим подарком… на свадьбу.

– Что? – не понял демон.

– Только попробуйте не пожениться после того, как мешали мне спать всю ночь! – Плохое настроение Рональда никуда не делось.

– Но, магистр, здесь очень много денег. – Жанна, открыв мешочек, заглянула внутрь. – Мы не можем взять столько.

– Можете. – Фаргред улыбнулся. – Это доля Кракаса за расправу над колдунами, плата за спасение жизни моего ученика и подарок от нас с Рональдом. Не спорь: ты же не хочешь обидеть магистра?

– Спасибо вам. – Девушка благодарно посмотрела Фаргреду в глаза. – Спасибо большое!

– Лучшей благодарностью для меня послужит наш скорейший отъезд. – Магистр встал из-за стола. – Поспешите.

Глава 13

– Думаете, с ними все будет в порядке? – Рональд смотрел вслед двум удаляющимся всадникам.

– Надеюсь, что да. – Магистр накинул на голову капюшон. – Бандитов им опасаться явно не стоит – ты же помнишь, кто такой Кракас на самом деле, а заблудиться тут невозможно.

– Да уж, – юный паладин хмыкнул, представив изумление какого-нибудь головореза, когда вместо испуганного парня перед ним окажется разъяренный демон.

– Тем более пока они едут в Гзауберг, при них есть четки, и мало кто узнает об истинном происхождении Кракаса, а в городе Иоганн что-нибудь придумает.

– Мне кажется, что мы стоим на пороге новой эры. – Рональд посмотрел на учителя, и магистр вопросительно вскинул бровь. – Я верю, что настанут времена, когда те из демонов, которые хотят жить мирной жизнью, станут частью Империи.

– Нам до них сначала следует дожить. – Фаргред развернул коня. – А там все будет зависеть от императора и совета магистров.

– Я верю в лучшее, – уверенно заявил Рональд.

– Я тоже. – Лорд Драуг улыбнулся. – Да поможет нам Свет.

Паладины продолжили путь в приподнятом настроении. Даже мелкий дождь им почти не мешал, хотя к вечеру Рональд все-таки не выдержал и снова принялся ворчать про то, что ему никакого здоровья не хватит путешествовать при такой погоде.

Впрочем, настроение Рональда немного улучшилось после тренировки с магистром. Прогресс юноши во владении мечом был налицо, хотя он по-прежнему не представлял никакой угрозы для своего соперника. Фаргред решил еще немного побаловать ученика и принялся обучать его сотворению щита Света, способного защитить паладина от оружия и магии.

– Помни, – в очередной раз повторял лорд Драуг Рональду, – щит не может полностью защитить тебя, но чем сильнее твоя вера, тем крепче он будет.

– Но некроманты быстро разбили ваш щит. – Юноша сел возле костра. – И в моем сне щиты магистра Брендена были разбиты один за другим.

– Темная магия сильна, особенно если направлена именно на разрушение щита. Орден и некроманты веками воюют друг с другом, так что колдуны способны отыскать брешь в нашей обороне. Однако ты прав, раньше такого не происходило, мне кажется – все это как-то связано с предательством некоторых паладинов.

– Но как?

– Пока не знаю. В любом случае щит Света не раз спасет тебе жизнь, и если вера твоя крепка, то и он не подведет тебя. – Фаргред положил руку на плечо Рональда.

– Нам говорили, что броня магистров тоже зависит от их веры, это так?

– Да, – кивнул магистр, – однако у всего есть свой предел. Зачастую, как бы ни была сильна вера, победу не одержать только с ее помощью. Воинские навыки играют немаловажную роль в битве.

– Я понимаю. – Юноша посмотрел на огонь.

– Раз понимаешь – вставай, и мы продолжим. – Фаргред улыбнулся и вновь обнажил клинок.

Рональд настолько устал после тренировок, что уснул сразу, как только закрыл глаза.

Следующий день был похож на предыдущий. Снова моросящий дождь и снова дорога.

– Послезавтра мы будем у ворот Соколиного Пера. – Фаргред задумчиво посмотрел на горизонт.

– Не знаю – радоваться мне или нет. – Рональд проследил за взглядом учителя, но не увидел ничего интересного. – Кто знает, что нас там ждет…

Магистр промолчал.

– Близ тракта имеются какие-нибудь деревни? – Рональд огляделся. – Второй день подряд – никаких признаков поселений.

– Деревни будут ближе к крепости. Возможно, уже завтра днем мы будем в… – Фаргред осекся и задумчиво почесал подбородок, – не помню названия. В общем, довольно большая деревня; думаю, там мы сможем что-нибудь узнать о состоянии дел в крепости.

– Возможно, – согласился Рональд.

Паладины продолжили дальнейший путь в молчании.

– Ну и где же ваша деревня? – Очередной день путешествия близился к концу, и Рональд все чаще донимал учителя вопросами о близости поселения.

– Скоро должны приехать, – магистр неуверенно огляделся, – вроде как знакомые места. Деревня должна быть за тем холмом. – Он показал пальцем вперед.

– Вас что-то смущает? – Рональд перехватил задумчивый взгляд лорда Драуга.

– Деревня близко, а мы никого до сих пор не встретили.

– Мало ли… – Юноша старался говорить уверенно, но беспокойство магистра передалось и ему.

– За последние пару дней мы не встретили ни одного человека. – Фаргред положил руку на эфес меча. – Конечно, восточное приграничье никогда не пользовалось особой популярностью, но тем не менее дорога не пустовала.

– Думаете, здесь замешаны чернокнижники?

– Скорее всего.

– Может быть, мы слишком перенервничали и теперь можем думать лишь о плохом? – Рональд натянуто улыбнулся, не веря в собственные слова.

– Лучше бы это было так. – Фаргред потрепал коня по гриве. – Нам стоит поспешить, скоро начнет темнеть.

Спешить паладинам пришлось недолго. Когда они поднялись на холм, их взору открылась мрачная картина.

Деревни больше не было.

Лишь обугленные бревна свидетельствовали о том, что раньше здесь стояли дома. Рональд окинул пожарище взглядом, втянул ноздрями едва ощутимый здесь запах гари и неожиданно выругался.

– Я узнаю это место! – Юный паладин взглянул на учителя.

– Та самая деревня из сна, в которой был демон? – Фаргред внимательно вглядывался в остатки поселения.

– Как вы догадались? Чувствуете демона? – Рональд быстро огляделся и схватился за меч.

– Нет, – магистр покачал головой и пустил коня вперед, – не чувствую. Здесь я ничего не чувствую. – Последние слова он произнес с грустью.

– Может, кто-нибудь уцелел?

– Нет. Демоны, подобные тому, которого ты видел во сне, не оставляют живых.

Паладины не спеша ехали среди обугленных бревен. Останки людей устилали землю, воздух был наполнен запахом крови, но дикие звери и падальщики не приближались. Рональд потрясенно озирался, узнавая знакомые из сна места, которые теперь лишь слабо напоминали виденное прежде. Юный паладин взирал на следы зверств, учиненных демоном, и кровь стыла в его жилах. Во сне он не ощущал того леденящего ужаса, который сейчас сковал его сердце. Изуродованные тела, застывшие на окровавленных, серых лицах гримасы ужаса, разбросанные кругом внутренности. Рональд стиснул зубы в порыве бессильной злобы.

– Не время для переживаний, – строго сказал Фаргред, заметив это.

– Вы правы. – Юноша с трудом подавил эмоции и поднял глаза к небу, чтобы не видеть окружавшего его ужаса. – Что будем делать теперь?

– Очистим эту землю от следов зла и поедем дальше. Здесь мы уже никому не поможем. – Магистр спрыгнул с коня.

Глаза Фаргреда горели золотым пламенем, в руке сиял пылающий клинок.

– Свет! – Магистр преклонил колено, стоя примерно в середине огромного пепелища. – Очисти эту землю от зла и прими души людей, погибших от рук проклятой твари. – Фаргред вонзил клинок в землю.

Несколько мгновений ничего не происходило, но затем от лезвия по выжженной земле потянулись тоненькие золотые трещинки. Паутинка света росла и росла, пока не покрыла всю территорию пожарища. Затем золотое пламя на миг вырвалось из земли и тут же погасло.

Магистр встал с колен. Глаза его вновь стали обычными.

– Давай уедем отсюда, – лорд Драуг посмотрел на бледного ученика, – скоро падальщики осмелеют.

– Вы все еще хотите поехать в крепость? – Рональд направил свою лошадь за конем магистра.

– Мы проделали долгий путь, – Фаргред говорил резко, – и будь я проклят, если оставлю погибших людей не отомщенными.

– Мы сможем одолеть тварь?

– Я не уверен, что демон все еще поблизости. В любом случае я не отступлю. Пока Свет направляет меня, я буду идти до конца. – В голосе магистра звенела сталь.

Дальше они ехали в молчании. Рональд искоса поглядывал на своего учителя и ловил себя на мысли, что завидует его решительности. Юноша подумал о том, какое бы он принял решение, окажись он на месте учителя.

«Хотя, будь я магистром, возможно, я бы мыслил иначе», – прошептал Рональд.

– Если ты хочешь достойно служить Свету, не должен сомневаться. – Фаргред будто прочитал мысли ученика.

– Я пытаюсь. – Рональд опустил глаза.

– Не нужно пытаться. Паладин должен смело идти вперед, не оборачиваясь. Никаких сомнений, никакого страха. Ты понимаешь меня?

– Да. – Рональд кивнул.

– Снова будешь пытаться? – Лорд Драуг усмехнулся.

– Нет. – Юный паладин крепко сжал рукоять своего меча. – Я, как и вы, буду идти вперед.

– Вот это нужный настрой. – Фаргред хлопнул ладонью по плечу ученика. – Всегда помни об этом. Паладин не имеет права предаваться отчаянию. Мы должны бороться со своими страхами.

– Вы тоже чего-то боитесь? – Рональд с сомнением посмотрел на учителя.

– Все мы чего-то боимся. Кто-то больше, кто-то меньше. Страх – естественен для человека. Однако паладин должен уметь переступить через него.

– Без сомнений и колебаний? – Рональд устало улыбнулся.

– Без сомнений и колебаний, – серьезно ответил Фаргред.

– Завтра мы достигнем крепости? – спросил Рональд магистра, когда паладины остановились на ночлег. Костер они решили не разводить и теперь сидели в темноте, кутаясь в плащи.

– Завтра днем, – уточнил Фаргред.

– Ясно. – Юный паладин кивнул. – Ложитесь спать, я постерегу первым, все равно пока не смогу уснуть.

– Как знаешь. – Лорд Драуг прикрыл глаза.

Когда Рональд разбудил учителя, было уже далеко за полночь. Фаргред потянулся, зевнул и взглянул на темное небо, с которого неторопливо падали холодные капли дождя. Юноша плотнее закутался в плащ и некоторое время ворочался, но вскоре заснул.

Человек стоял напротив жуткой твари. Его золотые доспехи были помяты и забрызганы кровью, алый порванный плащ развевался на ветру. С руки, сжимающей пылающий клинок, на землю падали бордовые капли. Темные волосы слиплись от пота, кое-где в них запеклась кровь.

Человек тяжело дышал, но стоял прямо, гордо вскинув голову, а его глаза пылали золотым огнем. Демон, стоявший напротив него, непрерывно скалил зубастую пасть. Одной руки у твари не было, и из обрубка толчками лилась черная кровь. Мощное тело покрыто многочисленными ранами. Хвост перебит и согнут под острым углом.

Грянул гром, и вспышка молнии разорвала серые небеса. Противники бросились друг на друга.

Человек ловко поднырнул под единственной, когтистой лапой демона и с размаху вонзил клинок в грудь твари, между толстых костяных пластин. Меч вошел в тело демона до середины лезвия, и чудовищный, полный боли и ярости рев вознесся к равнодушным небесам. Огромная лапа сверху вниз ударила человека по плечу, и тот упал на колено, но тут же вскочил и снова навалился всем телом на клинок, стремясь вогнать оружие как можно глубже в тело чудовища. Снова и снова когтистая лапа опускалась на золотые доспехи, сминая сталь и разрывая плоть. Но человек не проронил ни звука. Он все глубже и глубже вгонял пылающий золотым пламенем меч в тело ненавистного врага. Страшные когти распороли иссеченное шрамами лицо, но человек лишь стиснул зубы.

Меч вошел в грудь твари по рукоять. Демон взвыл, извернулся – и мощные челюсти сомкнулись на шее его противника. Алая кровь брызнула во все стороны, и чудовище резко рвануло головой, вырывая теплую плоть. Золотое пламя в глазах человека на мгновение потускнело, но тут же вспыхнуло с новой силой. Руки его напряглись, и пылающий меч с шипением вырвался из груди демона. Шкура чудовища по краям раны начала темнеть и обугливаться, костяные пластины пошли трещинами, в глубине которых разгоралось золотое пламя. Вновь взметнулся пылающий клинок, и страшная голова демона с гулким звуком упала на залитую кровью землю. Тело стояло несколько мгновений, затем золотое пламя охватило его, оставив от жуткой твари лишь горсть пепла.

Человек опустился на колено, опираясь на свой меч. Затем, пошатываясь, поднялся. Золотое пламя в глазах угасло, они стали своего обычного, серого цвета. Бледные губы тронула кривая, грустная ухмылка, которая выглядела жутко из-за длинного старого шрама, начинающегося у уголка рта и тянущегося через всю щеку.

Пятый магистр ордена Зари, лорд Фаргред Драуг в последний раз взглянул на небо, и тело его распалось множеством золотых искр, которые тут же подхватил налетевший ветер и, кружа в неспешном танце, унес в небесную высь.

Глава 14

Рональд с криком вскочил и встретился глазами с учителем. Фаргред точил свой нож, вопросительно глядя на юного паладина.

– Вы живы?! – Рональд провел ладонью по мокрым от пота волосам. – Хвала Свету! – Он облегченно выдохнул. – Магистр, нам нельзя ехать к крепости, там та тварь, которую я видел в одном из снов.

– Отлично. – Фаргред убрал нож. – У меня есть к ней пара вопросов. – Магистр нехорошо улыбнулся.

– Вы не понимаете! – Рональд подскочил к учителю. – Тварь убьет вас!

– Рассказывай по порядку. – Лорд Драуг жестом указал юноше на разложенные перед ним съестные припасы, но Рональд лишь отмахнулся:

– Нет времени на еду, мы должны бежать!

– Что ты видел? – Фаргред не выглядел взволнованным. Рональд быстро огляделся по сторонам и, сбиваясь и торопясь, принялся пересказывать магистру свой сон.

– Теперь вы понимаете? – Закончив, Рональд посмотрел своему учителю в глаза.

– Да. – Магистр встал. – Поешь в дороге. Тебе надо спешить в Гзауберг и предупредить Эскобара и Иоганна. Затем отправишься в Хагенрок к Энберну.

– Так и поступим. – Рональд сделал несколько шагов в направлении своей лошади, но остановился на полпути. – Что значит – мне? – Он ошарашенно посмотрел на магистра.

– Это значит, что я поеду в Соколиное Перо. – Фаргред был невозмутим.

– Но вы же там погибнете!

– И тварь тоже. – Голос Фаргреда был полон мрачной решимости.

– Но… как же… как же так… – Рональд растерянно провел ладонью по волосам, – вам нельзя умирать.

– Все когда-нибудь умирают, Рональд. – Лорд Драуг встал. – Я считаю, что гибель проклятого порождения бездны – достойная плата за мою смерть. Тварь нужно остановить любой ценой, пока она не набралась сил. И если я смогу это сделать, то сделаю это.

– Без сомнений и колебаний, – тихо пробормотал юноша. – Но как же Роза, как же все мы? – Рональд уже понимал, что переубедить учителя невозможно, но все же решил попробовать.

Лорд Драуг не ответил.

– Я пойду с вами! – решительно заявил Рональд.

– Нет. – Фаргред даже не посмотрел в его сторону.

– Я пойду! – выкрикнул юноша. – В моем сне вы были один: возможно, если мы будем вместе, то сможем победить тварь и не умереть!

– А может, я был один, потому что твой труп лежал где-то в стороне? – Лорд Драуг обернулся.

– Пусть так! – Рональд выдержал взгляд магистра. – Если мне суждено погибнуть, то я умру как паладин!

– Похвально. – Серые глаза холодно блеснули. – Но я не могу рисковать сыном императора.

Рональд изумленно уставился на учителя.

– Когда вы узнали? – после длительного молчания спросил юноша.

– Как только увидел тебя. Император, боясь новых покушений, решил спрятать единственного наследника и свою жену. Ты тогда был еще ребенком. – Фаргред снова улыбнулся. – Неудивительно, что никто не знает, как ты выглядишь. Лишь первому и второму магистрам известно, где ты с матерью жил все это время.

– Но как вы узнали меня? – Рональд все еще выглядел потрясенным.

– Во-первых, я знаю Бладвина де Гоша и его сына, хоть они и живут у далеких западных границ. Рональд де Гош немного старше тебя, и вы абсолютно непохожи, Эрик. Во-вторых, у тебя глаза твоего отца. А в-третьих, тебя иногда выдает манера поведения, свойственная высшей знати. Представители рода де Гош ведут себя несколько иначе, грубее. И вообще, – магистр улыбнулся, – неужто ты думал, что я не узнаю того, в чьих жилах течет кровь Светлого Ульва? То, как он посмотрел на тебя тогда, у костра, полностью укрепило мою уверенность в твоем происхождении.

– Если вы сразу все поняли, почему сразу не разоблачили меня? – Эрик внимательно смотрел на учителя.

– На все есть свои причины. – Фаргред беззаботно пожал плечами. – Если ты решил оставить свое происхождение в тайне, значит, так было нужно. В любом случае тебе пора.

– Я последую за вами. – Эрик решительно шагнул вперед. – Без сомнений и колебаний!

– Пойми, ты не просто паладин, ты единственный наследник правителя Империи.

– Сейчас я ученик пятого магистра ордена Зари, и я последую за своим учителем хоть в ближайшую таверну, хоть в бездну. – Эрик сжал кулаки. – Вместе мы сможем то, что одному не под силу.

– Всегда можно связать тебя и оставить здесь.

– Я освобожусь и последую за вами, или же меня сожрут дикие звери, а возможно, и не звери.

– Хорошо, – после недолгого молчания сказал Фаргред, – но обещай мне: если нас прижмут, то ты беспрекословно отступишь.

– Я неброшу вас! – с жаром воскликнул юный паладин.

– Видимо, вместо того, чтобы научиться чему-то полезному, ты перенял от меня лишь упрямство. – Лорд Драуг вздохнул. – Ладно, похоже, у меня действительно нет выбора.

– Вы поняли это только сейчас? – Эрик улыбнулся и запрыгнул в седло.

– С того самого мгновения, когда согласился взять тебя в ученики. – Фаргред поправил ножны. – Скажи мне, почему твой отец дал свое согласие на эту авантюру?

– Как вам известно, отца не раз пытались убить. – Эрик поравнялся с магистром. – Несколько раз покушались на мать и на меня. Я тогда был еще младенцем. Отец решил спрятать меня и маму. Мы пятнадцать лет жили в одном неприметном замке, сокрытом в лесу. Нас охраняли лучшие солдаты и маги, а также первый и второй магистры: кто-нибудь из них почти всегда находился в замке. Но потом на наш дом напали орки со своими шаманами. Это произошло внезапно, среди ночи. – Эрик перевел дух. – Магистров рядом не оказалось, орки как-то миновали ворота и ворвались в замок.

– Кто-то впустил их.

– Возможно. – Эрик кивнул. – Спаслись немногие. Уйти удалось лишь нам с матерью, одному магу и паре воинов. Мы воспользовались одним из подземных туннелей, о котором знала лишь моя мама.

– Похоже, все гораздо серьезнее, чем мы думали. – Фаргред почесал отросшую за время путешествия бороду.

– Отец пришел в ярость, узнав о случившемся. Он срочно вызвал к себе двух магистров и одного из архимагов. Они долго совещались. Наконец отец принял решение. Он сказал, что его жена теперь будет всегда с ним, а своего сына, то есть меня, он доверит тому, чей род не раз доказывал преданность короне.

– И этой высокой чести удостоился я? – Магистр иронично улыбнулся.

– Да. Ваш отец спас императора от смерти ценой своей жизни – что это, если не доказательство искренней преданности?

– Но я-то никого не спасал.

– Зато сам Ульв благословил вас на служение Свету и приказал магистрам принять вас в совет. – Эрик назидательно поднял палец.

– Что ж, все ясно. – Фаргред посмотрел на ученика. – Кто знает о том, кем ты являешься на самом деле?

– Мой отец, мать, архимаг, выжившие в ту ночь солдаты и волшебник, магистр Отто Гренсон, магистр Виктор фон Кразе, также магистр Энберн Форенор. – Эрик задумался. – Возможно, еще пара надежных слуг. Думаю, лорд Наэрон де Блейт тоже в курсе.

– От этого лиса сложно что-то утаить. – Фаргред согласно кивнул.

– Как-никак он руководит всеми шпионами Империи. – Эрик пожал плечами. – Все знать – его работа. Думаете, что кто-то из них является предателем?

– Думаю, да. – Магистр на мгновение замолчал. – И скорее всего, предатель не один. Если учесть то, что препятствия нам чинят паладины ордена, думаю, это первый или второй магистры, а может, и оба сразу забыли свои клятвы. Тем более ты говорил, что в ночь нападения их не было в замке.

– Но кто тогда открыл ворота?

– Возможно, солдаты увидели кого-то знакомого и сами открыли их… скажем, магистру ордена Зари.

Эрик витиевато выругался и сплюнул на землю.

– Вот это – поведение, достойное лорда де Гоша. – Магистр улыбнулся. – Ты точно не передумал ехать? – Фаргред задумчиво оглядел ученика.

– Точно. – Эрик кивнул.

– В таком случае – вперед!

Глава 15

Ближе к полудню Фаргред остановил коня и, спрыгнув на землю, взял животное под уздцы. Эрик последовал примеру учителя, и паладины углубились в редкий, осенний лес. Опавшие листья золотым ковром раскинулись под их ногами, и серое небо безучастно взирало на паладинов сквозь голые ветви.

– Думаете, нас здесь не заметят? – Эрик с сомнением косился на тоненькие деревца.

– Заметят, но, возможно, не сразу. – Фаргред невесело улыбнулся.

– В крепости нас уже ждут?

– Если есть кому.

– Вы никогда не отличались оптимизмом. – Эрик усмехнулся.

– Что поделать, выжженная деревня и известие о собственной гибели не настроили меня на веселый лад, – не оборачиваясь, отозвался магистр.

– А вы не будете призывать броню? – Эрик переступил через сухую ветку.

– Пока нет, – коротко бросил Фаргред.

– Почему? Вам нужно быть осторожнее!

– Я не знаю, что ждет нас в крепости. Возможно, там полно перепуганных людей, или же там нас поджидают предатели. В любом случае, думаю, не стоит сразу раскрывать все карты.

– Если там предатели, то вас узнают в любом случае.

– Не скажи. – Фаргред улыбнулся. – Я не частый гость в столице и в обители ордена бываю редко. Некоторые молодые паладины не знают даже, как выглядит пятый магистр. Тем более за время путешествия я обзавелся чудесной бородой. – Лорд Драуг горделиво выпятил заросший подбородок.

– Возможно, вы правы. – Эрик не нашел что возразить.

Деревья стали еще реже, и вдалеке можно было разглядеть серые стены Соколиного Пера. Паладины снова забрались в седла.

– Впереди кто-то есть. – Фаргред придержал коня.

– Давайте подъедем поближе, – предложил Эрик, – вдруг это дозорные?

– Будь это так, они бы уже давно показались, увидев твой золотой плащ.

– Мне кажется, вы излишне подозрительны. – Эрик повернулся к учителю и увидел, что тот вынимает меч из ножен.

– Берегись! – крикнул Фаргред, и плечо юноши тут же обожгло болью. Парень кубарем скатился с седла, больно ударившись головой о землю. Юноша вскочил, но голова его закружилась, ноги обмякли, и парень, потеряв сознание, снова упал.

Фаргред уже готов был призвать свои доспехи, но в последний момент увидел, что стрела попала Эрику в плечо. Стало быть, убивать их не собирались.

– Не дури, наемник! – донеслось со стороны крепости, и буквально из воздуха появился человек в черной мантии, а рядом с ним пятеро орков с арбалетами. – Опусти оружие – и останешься жить.

Всем своим видом демонстрируя глубочайшее недоверие, Фаргред посмотрел некроманту в глаза.

– Кто ты такой, чтобы указывать мне? – с вызовом бросил магистр, решив до конца играть роль наемника.

– Будто ты не знаешь, – улыбнулся колдун. – Бросай оружие, или будешь валяться без сознания, как твой дружок-паладин.

– Почему я должен верить тебе, пес? – На мгновение магистр подумал, что переиграл, но, похоже, некромант этого не заметил.

– Я теряю терпение, – прошипел колдун, и орки заметно напряглись.

– Ладно, – презрительно сплюнув, Фаргред убрал клинок в ножны, – не стреляйте. Я просто ехал в крепость в поисках работы, паладина встретил по пути.

– Мы разберемся, – улыбнулся некромант, – слезай с коня и отдай свое оружие.

Один из орков приблизился и, обыскав магистра, отобрал у Фаргреда меч с кинжалом. После он склонился над лежащим без сознания Эриком.

– Поднимай своего дружка и тащи вперед. – Некромант кивнул оркам, и те обошли магистра с двух сторон. – И не делай глупостей.

– Я уже сделал одну, приехав сюда, – пробурчал Фаргред, чем вызвал у колдуна очередную мерзкую ухмылку.

Спиной ощущая направленные на него арбалеты, магистр присел рядом с Эриком и осмотрел рану юноши. Арбалетный болт пробил кольчугу и глубоко вошел в тело. Рана не очень серьезна, и донести парня до крепости можно, не опасаясь за его жизнь. Если, конечно, не принимать во внимание окружавших их орков и некроманта. Фаргред обломал древко стрелы и взвалил ученика себе на плечо. Помогать ему конечно же никто не собирался. Один орк приблизился к лошадям паладинов и взял их под уздцы. Гром попытался встать на дыбы и как следует лягнуть тяжелыми копытами посягнувшего на его свободу наглеца, но магистр прикрикнул на коня, и он нехотя подчинился.

Пока они шли к крепости, некромант и орки молчали. Фаргред тоже. Наконец они добрались до ворот, где их поджидали еще трое орков и молодой юноша в золотом плаще.

– Да вы с уловом! – весело воскликнул паладин, с любопытством разглядывая Фаргреда. – Положи-ка свою ношу.

– Погляди на него, Харкен, – некромант жестом указал на Эрика, – может, узнаешь.

– Нет, первый раз вижу. – Паладин покачал головой. – Наверное, недавно закончил обучение, неудачник.

– Значит, обоих в тюрьму. Коней – в стойло, оружие бросьте где-нибудь там же или оставьте себе. – Колдун кивнул оркам, и те подошли ближе. – Тащи его через двор, – на этот раз некромант обратился к Фаргреду, – давай живее.

Трое орков и паладин остались у ворот, остальные продолжили движение.

Крепостной двор был пуст. О том, что когда-то здесь были люди, напоминали лишь забрызганные кровью стены да кости, лежащие на земле. Лорд Драуг оглядел стены и вторые ворота крепости, выводящие к землям орков. Судя по их внешнему виду, осады не было, орки беспрепятственно вошли внутрь.

– Не верти головой, – сурово прикрикнул некромант на Фаргреда, – давай вперед, вон к той двери. – Магистру пришлось оглянуться, чтобы понять, куда показывает некромант.

Один из орков поспешил вперед и услужливо открыл ту самую дверь, с плотоядной улыбкой глядя на пленников. За дверью оказался темный и сырой коридор. Фаргред аккуратно шел вперед, стараясь не задевать безвольно висевшим на его плече Эриком холодных стен. Магистру страшно хотелось развернуться и накинуться на противников, но Фаргред понимал, что в таком случае он не получит ответов, которые так ему нужны.

Коридор привел их в узкую длинную комнату. Вдоль стен стояли железные, ржавые клетки. В основном они пустовали. Лишь в одной, как показалось Фаргреду, кто-то был.

– Этого тащи сюда. – Шедший впереди орк открыл одну из камер, и Фаргред занес туда Эрика. Он аккуратно опустил юношу на холодный, чуть скрытый соломой пол, пытаясь рассмотреть, кто же сидел в соседней камере.

– Хватит глазеть. – Орк ударил магистра кулаком по лицу.

Фаргред мог легко уклониться, но намеренно сдержался и лишь выругался. Удар был довольно мощным, но орк явно мог ударить и сильнее.

– Давай туда. – Зеленый тюремщик толкнул магистра в другую сторону, указывая на камеру, которая располагалась как раз напротив той, которую занимал неизвестный.

Магистр послушно вошел в клетку и, опустив голову, сел у стены.

– Сидите тут тихо, – с улыбкой сказал некромант, – скоро за вами придут. – Колдун развернулся и покинул тюрьму.

Орки со смехом последовали за ним. Дверь с грохотом закрылась, снаружи щелкнул замок, и помещение погрузилось в тишину, нарушаемую лишь тихим потрескиванием факелов.

– Не повезло тебе, наемник, – обратился к Фаргреду тот, кто сидел в противоположной камере, – тебе и моему брату из ордена. – В словах говорившего слышались сочувствие и горечь.

– Если бы ты не сказал, я бы сам никогда и не понял, – язвительно заметил Фаргред.

Магистр не знал, кто говорит с ним, хотя голос был знакомый. Но лорд Драуг решил пока оставаться в образе наемника. – Ты кто такой?

– Я паладин ордена Зари. Мое имя – Леон. – Говоривший встал, и Фаргред увидел, что тряпье, накинутое на его плечи, когда-то было золотым плащом паладина. – А вы кто такие?

– Я Ред из «Волчьей стаи», а это вроде бы Рональд, тоже из ордена. – Фаргред узнал говорившего паладина. Он видел его несколько раз в обители ордена.

– Рональд? – Леон задумался. – Не знаю такого; он давно закончил обучение?

– Очнется – спроси, я-то почем знаю, – как можно небрежнее буркнул Фаргред.

– Так и поступлю. – Леон снова вернулся в глубь клетки и уселся у дальней стены.

Прошло довольно много времени, прежде чем Эрик, застонав, пришел в себя. Юноша с трудом сел, поморщившись от боли в плече, и, щурясь, подслеповато огляделся.

– Очнулся паладинчик-то! – выкрикнул Фаргред. – Рональд, как голова? Помнишь меня? Я Ред.

– Что? – Эрик непонимающе уставился на магистра, и тот глазами указал парню на соседнюю камеру.

– Приветствую тебя, брат, – невесело сказал Леон. – Как твое плечо?

– Болит. – Эрик попытался встать, но слабость в ногах еще не прошла, и юноша отказался от этой затеи, растянувшись на прелой соломе. – Кто ты и где мы?

– Меня зовут Леон, как и ты, я паладин ордена Зари. Мы в крепости Соколиное Перо, точнее, в тюрьме крепости.

– С каких это пор в крепости Империи паладинов встречают арбалетными болтами? – нахмурился Эрик. Юноша с трудом узнал в Леоне того самого паладина, которого видел во сне с магистром Бренденом.

– С тех самых пор, как ее захватили некроманты и орки. – Леон грустно усмехнулся.

– Когда это случилось? – Эрик покосился на учителя.

– Не знаю, я сижу здесь довольно давно. Как ты сюда попал, зачем приехал?

– По поручению ордена. – Эрик сказал первое, что пришло на ум. – Как орки взяли крепость?

– Харкен, забери его бездна! Ублюдок ночью открыл тварям ворота, перерезав горло стражникам.

– Харкен? – переспросил Эрик.

– Проклятый предатель, которого я считал братом. – Леон с досадой ударил кулаком по стене. – Он вместе со мной и лордом Бренденом прибыл сюда из Хагенрока, на смену двум другим паладинам. Подлый изменник впустил орков в крепость. Видит Ульв, мы храбро сражались, но силы были неравны.

– Ты единственный выжил? – спросил до сих пор молчавший Фаргред.

– Теперь – да, – грустно отозвался паладин. – Нас было пятнадцать.

– Где же они? – Эрик все-таки сумел встать.

– Их всех уводили наверх, и никто больше не вернулся.

– Сколько орков в крепости? – снова спросил Фаргред, и Леон внимательно посмотрел на него. Магистр держался в тени, так что паладину не удавалось рассмотреть его лицо.

– Не знаю. Мы хорошенько их потрепали… – Молодой паладин задумался. – Думаю, не больше сорока. Но с ними еще два некроманта и проклятый предатель. Если б я только мог выбраться отсюда… – В этот момент за дверью заскрежетало, потом она медленно отворилась, и в темницу вошел ухмыляющийся человек в золотом плаще. – Легок на помине, мразь. – Леон плюнул в сторону вошедшего.

Эрик подошел поближе к решетке, чтобы рассмотреть предателя. С виду обычный человек, ровесник Леона, среднего роста и телосложения. Русые, зачесанные назад волосы, темно-зеленые глаза, прямой острый нос. С молодого лица не сходило выражение глубочайшего презрения к присутствующим.

– Огрызайся сколько влезет. – Голос у паладина был звонким. – Скоро тебя все равно сожрут. Теперь у меня есть новые игрушки, и я больше не нуждаюсь в таком, как ты. – Улыбка на тонких губах стала шире. – Скоро весь ваш орден будет уничтожен, и я с радостью спляшу на костях тех, кого устал называть братьями.

– Орден не проиграет. – Эрик сжал прутья решетки так, что костяшки его пальцев побелели.

– Да ну? – Харкен подошел ближе и встал напротив Эрика. – Орден уже проиграл. – Предатель снял с пальца кольцо с черным камнем. – Благодаря этому. – Харкен подбросил украшение в воздухе и снова поймал. – Знаешь, что это? Хотя откуда тебе знать. – Предатель рассмеялся. – Я, пожалуй, расскажу вам кое-что, все равно вы все скоро умрете. – Настроение у Харкена было просто чудесное. – Этот камень – наше оружие. Он скрывает от других Зло в наших сердцах и позволяет водить магистров за нос сколько угодно. Наши темные друзья очень долго искали эти камешки. Как-никак найти угли, оставшиеся от темного храма, не так уж и просто, тем более что они пролежали в земле не одну сотню лет. Да-да! – Харкен посмотрел удивленному Эрику прямо в глаза. – Это угли, оставшиеся от храма, который сжег Ульв со своей армией. Ты ведь наверняка думал, что все это выдумки для легковерных идиотов?

– У вас ничего не получится. – Леон снова плюнул в предателя и в этот раз все-таки попал.

– Какое недостойное поведение для воина Света. – Харкен провел кружевным платком по щеке. – Подобное скорее подобает наемникам. – Предатель удостоил сидящего в тени Фаргреда мимолетного взгляда. – Но я отвлекся. Империя обречена, но вы не увидите ее краха, так как скоро ваши потроха будут жрать демоны. Некроманты нашли то, что искали, и нам теперь нет нужды держать корм для зверушек. – Хотя, – Харкен на мгновение задумался, – вы еще можете развлечь меня. Как насчет последнего желания? Только давайте обойдемся без всяких там «освободи нас» и тому подобного.

– Тогда сдохни в муках, – зло бросил Леон, но предатель не обратил на него внимания.

– Почему именно Соколиное Перо? – Эрик посмотрел в насмешливые глаза предателя.

– Какая похвальная любознательность. – Харкен улыбнулся. – Ты ведь знаешь, что за битва была здесь и кто пал в ней?

– Любой паладин знает это.

– Так вот, здесь же лежали кости. Кости того, кто был избран первым слугой Хозяина; первым, кто почувствовал его мощь!

– Неужто вы наконец решили похоронить его, как полагается? – хмыкнул Фаргред из темного угла, но Харкен даже не повернулся к нему.

– Мы долго искали. Пришлось даже отправить в Хагенрок лживое донесение, теперь все в столице уверены в благополучии крепости, – продолжал предатель. – Мы искали и нашли! Череп первого слуги! В нем заключена частичка силы господина, та самая часть, которой ему не хватает, чтобы освободиться! Но теперь все изменится! Он будет на свободе, и мир окунется в хаос и безумие! Потекут реки крови! Старые боги будут низвергнуты, и воцарится ЕГО власть! Некроманты уже везут череп в Хагенрок! Конец неизбежен! – Харкен расхохотался, и смех его был страшен и безумен.

– Проклятый фанатик, – прошептал Эрик, не веря в услышанное.

– Откуда в тебе столько зла? – Фаргред медленно поднялся с холодного пола.

– Наемник говорит паладину о зле? – Предатель обернулся к магистру. – Такие, как ты, готовы перерезать глотку собственной матери за пару золотых монет. И ты еще смеешь говорить о зле мне! Я не один год слушал наставления напыщенных стариков, уверяющих глупых юнцов в том, что добро всегда побеждает. В том, что Свет убережет всех от зла! – Харкен подошел ближе к решетке магистра. – Где был ваш Свет, когда моя мать и сестра умерли от болезни?! Где был ваш Свет, когда мой отец пал в бою у одной из приграничных крепостей? Где был ваш Свет, когда мою Фиону изнасиловали и убили такие ублюдки, как ты? Скажи мне, наемник, где вся эта добродетель и справедливость?

– Мне жаль, – тихо сказал Фаргред, – но что случилось, того не изменить.

– Еще как изменить! – Харкен снова расхохотался.

– Ты не вернешь тех, кто ушел. – В голосе магистра слышалась горечь. – Вернись к Свету и помолись, чтобы он принял твоих близких.

– Говоришь прямо как магистр Бренден… пока был жив, – хмыкнул Харкен. Леон вдруг вздрогнул и внимательно посмотрел на Фаргреда. – Знаешь, наемник, я понимаю, что никого не вернуть, но я могу отомстить!

– Кому? Невинным людям? – Магистр сделал шаг вперед.

– Всем! – Предатель смотрел в никуда безумным взглядом. – Я убью всех за то, что они живы тогда, когда дорогие мне умерли! Все вокруг заслуживают жизни меньше, чем моя Фиона! Или моя сестра, которой было всего девять! Почему такие, как ты, убийцы, насильники, твари без чести и достоинства – живут, а моя мать должна была умереть?!

– Все люди когда-нибудь умирают, – спокойно сказал Фаргред.

– Вот я и прослежу за этим! Все до одного должны подохнуть! Господин обещал мне, обещал вернуть Фиону!

– Это ложь. – Лорд Драуг заглянул в безумные глаза. – Зло всегда лжет.

– Плевать! Даже если она не вернется, я все равно получу удовольствие, убивая других!

– Одумайся, пока не поздно! – Фаргред повысил голос. – Свет простит тебя, если ты раскаешься!

– Свет? Нет никакого Света, наемник. А если этот Ульв и существует, то ему плевать на все происходящее! Где он был, когда я зарезал паладина, стоявшего у ворот? Почему он не спас своего слугу? Ему плевать на все! – Харкен поднял дрожащие руки перед лицом. – Посмотри, посмотри, наемник. На этих руках много крови, крови невинных: детей, женщин, стариков! Где был Светлый бог, когда я убивал их? Может, он сейчас спустится с небес и покарает меня лично? Слышишь, Ульв?! – Харкен задрал голову к потолку. – Я убил многих и убью еще больше! В этой крепости еще остался один некромант и десяток орков. Вместе мы сможем забрать много жизней. Про то, скольких пожрут твари бездны, я вообще молчу! Приди же и останови меня! Приди и… – Сверкнула золотая вспышка, и горло предателя стальными тисками сжала рука в латной перчатке.

Кольцо с черным камнем со звоном упало на каменный пол.

– Боги редко вмешиваются в дела людей, – тихо проговорил Фаргред, поднимая предателя одной рукой. Ноги Харкена дергались и колотили по решетке камеры, руки пытались разжать пальцы магистра, сжимавшие его горло. Глаза бывшего паладина были широко открыты, он с изумлением смотрел на одетого в сверкающие доспехи человека с горящим золотым огнем взглядом, которого считал простым наемником.

– Мне жаль твоих близких. Но их уже не вернуть, а твое сердце поглощено Тьмой. Свет дал тебе силу, чтобы сделать этот мир чище, но вместо этого ты обратил свой клинок против тех, кого поклялся защищать. Твоим поступкам нет оправданий. Сейчас ты умрешь, а чуть позже к тебе присоединятся твои друзья. – Фаргред сжал пальцы, раздался противный хруст, и тело предателя безвольно обмякло.

– Магистр Фаргред! – Леон, наконец узнав лорда Драуга, склонил голову. – Как вы здесь оказались?

– Свет направил меня. – Свободной рукой Фаргред сорвал с пояса Харкена связку ключей и легко отбросил тело в сторону.

Эрик с Леоном молча смотрели, как магистр пробует открыть замок. Но ни один из ключей не подходил. На пятом ключе терпение лорда Драуга иссякло, и он, отбросив связку в сторону, ухватился руками за решетку. Глаза магистра полыхнули золотым огнем, Фаргред дернулся и буквально вырвал дверь камеры.

– Почему вы сразу этого не сделали? – Эрик укоризненно посмотрел на учителя.

– Ты про него? – Фаргред переступил через безжизненное тело Харкена и, подойдя к решетке Эрика, без особого труда выломал и ее.

– Именно. – Юный паладин кивнул. – Почему вы вообще сдались в плен?

– Иначе я бы вряд ли узнал об этих углях и черепе первого слуги, или как его там… – Магистр освободил Леона, и тот, благодарно кивнув, склонился над мертвым предателем. – Дай-ка взглянуть на твою рану. – Фаргред снова повернулся к Эрику, и юноша послушно подошел. – Жить будешь. – Магистр рывком выдернул обломок стрелы из раны, другой рукой одновременно зажимая рот Эрика. Юношу ослепила вспышка боли, но тут же на смену ей пришло мягкое тепло, растекающееся по всему телу. Парень открыл глаза и увидел мягкий свет, исходящий от руки магистра, прижатой к его ране.

– Времени мало. – Фаргред убрал руку. – Рана почти затянулась и некоторое время не будет болеть. – Он повернулся к Леону, который, вооружившись клинком мертвого предателя, стоял у двери.

– Вот, лучше чем ничего. – Паладин протянул Эрику широкий кинжал, также принадлежавший раньше Харкену.

– Спасибо. – Юноша кивнул и взял оружие. – Какой у нас план?

– Если верить Харкену, то в крепости не так уж много врагов. Видимо, основные силы отправились везти череп в Хагенрок. – Фаргред оттеснил Леона в сторону и подошел к двери. – Я иду первым, вы за мной. У орков арбалеты, так что попытайтесь особо не высовываться. Прорываемся к лошадям. Леон, ты знаешь, где тут конюшня?

– Вроде бы слева от ворот, магистр, – отозвался паладин.

– Значит, мимо не пройдем, – заключил Фаргред. – Готовы? – Он обернулся через плечо, и спутники кивнули. – Тогда вперед. – Лорд Драуг распахнул дверь и столкнулся нос к носу с огромным орком, несшим поднос с какими-то мисками – видимо, едой для пленников.

Орк не успел даже удивиться, когда сверкающий клинок магистра снизу вверх пробил сначала поднос, а затем и его голову, войдя под подбородком и выйдя из темени. Миски со звоном покатились по полу, разливая содержимое.

– Первый. – Фаргред рывком высвободил оружие, и безжизненное тело орка упало на порог. Наступив на поверженного противника, магистр поспешил вперед, и паладины двинулись за ним.

Выскочив во внутренний двор крепости, Фаргред сразу же увидел пятерых орков, сидящих у костра неподалеку. В его левой руке возник золотой щит, и магистр бросился на противников.

Стремительной золотой молнией он пересек двор, и тут же один из начавших вставать орков упал на землю с раскроенным черепом, а другой рухнул прямо в костер, пытаясь зажать страшную рану в животе. Фаргред отпрыгнул в сторону, и в землю рядом с ним вошел арбалетный болт. Краем глаза он заметил, как от ворот бегут еще трое орков.

– Честь и отвага! – выкрикнул магистр, стремясь привлечь внимание орков, и ударил мечом о щит. – Подойдите и попробуйте взять меня, свиньи!

Орки с воплями ринулись в атаку.

Фаргред отскочил в сторону и сразу же, подавшись вперед, рассек горло ближайшего противника, не ожидавшего от человека в тяжелой броне подобной прыти. Тут же другой орк, отшвырнув умирающего собрата в сторону, ткнул в магистра коротким копьем, целясь в лицо. Фаргред шагнул назад, закрывшись щитом, затем он поспешно отступил еще на пару шагов, не позволяя противникам взять себя в кольцо. Слева послышался звук глухого удара, и магистр заметил упавшего со стены орка. Тут же арбалетный болт с чавкающим звуком вошел в грудь одного из нападавших. Орк изумленно уставился на торчащее из его груди оперение, и лорд Драуг, воспользовавшись моментом, снес ему голову. Затем, взмахнув клинком над головой, он перерубил древко копья еще одного противника. Орк отбросил бесполезные обломки в сторону и рванул из ножен изогнутый меч. Но налетевший на него сзади Леон вонзил клинок Харкена противнику между лопаток. Двое орков тут же кинулись к молодому паладину в рваном золотом плаще, а двое других пытались теснить магистра.

Фаргред старался развернуть противников боком, чтобы Эрику было удобнее бить из арбалета, но орки оказались не настолько тупы. Один из них быстро пригнулся, и арбалетный болт просвистел у него над головой.

Между тем Леону приходилось туго. Парень долго сидел в темнице и довольно ослаб, потому с трудом сдерживал двух противников. Вот один из орков замахнулся, метя Леону в голову, а другой тут же постарался подсечь паладину ноги. Ругаясь, парень вынужден был отступить, но первый орк все-таки достал его, и на руке Леона показались капли крови. Обрадованные успехом, орки снова атаковали. На этот раз паладин получил укол в бедро. Он упал на колено, стараясь отбить опускающийся ему на голову топор.

Фаргред ударил ближайшего орка щитом, отогнал другого взмахом меча и ринулся на помощь раненому юноше. Сверкнул пылающий клинок, и рука, все еще сжимающая топор, упала на землю, а орк, так и оставшийся стоять с занесенным обрубком, получил арбалетный болт между глаз. Его голова резко дернулась, красные глаза закатились, и он тяжело повалился на спину. Фаргред мысленно вознес хвалу Свету за то, что Эрик оказался вполне хорошим стрелком, хотя прежде не говорил о своих скрытых талантах.

Магистр встал между пытавшимся подняться Леоном и тремя орками. Лорд Драуг как раз хотел выкрикнуть очередное оскорбление в клыкастые морды противников, когда над его головой прошипел темный шар и врезался в невысокую башню на стене, откуда на землю вместе с каменной крошкой упал разряженный арбалет.

Скрипнув зубами, Фаргред кинулся вперед, стремясь как можно быстрее покончить с орками, пока некромант не подготовил очередное заклинание. Но его противники были готовы к такому повороту событий. Один из них поднял небольшой круглый щит, закрываясь от клинка магистра. Другой сместился чуть в сторону, стремясь зайти Фаргреду с не защищенной щитом стороны. А третий орк отошел и потянул из-за спины арбалет. Лорд Драуг ударил сверху вниз, отрубив от щита орка солидный кусок, после чего сильно пнул ногой в нижний край щита противника и, когда тот неловко шагнул вперед, вонзил клинок в горло открывшегося врага.

С торжествующим ревом орк, обходящий магистра сбоку, кинулся на противника, но Леон вскочил и, не обращая внимания на боль в бедре, прыгнул вперед, вонзая клинок в жирное зеленое брюхо. От боли орк взревел и на миг остановился. Этого хватило Фаргреду, чтобы нанести противнику смертельную рану.

В этот же миг арбалетный болт со звоном отскочил от волшебных доспехов магистра. Но лорд Драуг не обратил на это внимания. Его взгляд был прикован к человеку в темной мантии, стоявшему в стороне от места битвы.

Медлить было нельзя.

Фаргред бросил свой щит к ногам пытающегося подняться Леона, а сам устремился вперед. Заклинание сорвалось с пальцев некроманта и тут же разбилось о замерцавший вокруг магистра магический барьер. Впрочем, тот тоже не выдержал удара и со звоном разлетелся. Выигранного времени магистру хватило, чтобы прилично сократить расстояние, но до колдуна по-прежнему оставалось далеко. Фаргред воззвал к Свету и что было сил понесся вперед.

В руках у некроманта показался пузырек с темной жидкостью, тонкие губы тронула легкая усмешка. Колдун занес руку для броска, и Фаргред понял, что не успевает. Но в этот миг в воздухе блеснул нож. Бросок был неудачным, и некромант лишь получил в плечо рукоятью оружия, однако это заставило его выронить пузырек.

Прогремел взрыв – и колдуна, словно пушинку, швырнуло навстречу магистру.

Фаргред, не ожидавший подобного эффекта, успел лишь выставить перед собой меч. Тело в темной мантии врезалось в магистра, и люди кубарем покатились по земле. Когда они наконец остановились, то вышло так, что некромант распластался на магистре. С тонких губ на золотые доспехи медленно падали капли крови.

– Вы все равно не уйдете, – прошептал колдун. Он хотел сказать еще что-то, но вздрогнул всем телом, и жизнь покинула его.

Фаргред сбросил с себя тело чернокнижника. Колдун явно был не самым везучим из своей братии. Взрывом ему оторвало обе ноги, одна из которых все еще болталась на тонком куске измочаленной кожи. Кроме того, колдун умудрился напороться грудью на меч магистра, так что выжить у него попросту не было шансов.

– Как вы? – К Фаргреду, хромая, подошел Леон. В одной руке у парня был арбалет, в другой он по-прежнему держал меч.

– Жив. – Лорд Драуг посмотрел на разрушенную башню. – Орков больше нет?

– Вроде нет. – Юный паладин приподнял арбалет. – Стреляют они все-таки паршиво, сразу видно – арбалеты сняли с трупов наших солдат.

– Однако мне один из них попал точно в плечо. – Покрытый пылью с головы до ног, Эрик спускался с крепостной стены. На лбу парня виднелась большая ссадина, левая рука была согнута и плотно прижата к телу.

– Может, хотели убить? – Леон протянул арбалет Эрику, но тот лишь кивнул на свою руку и покачал головой. – Ничего, на нас же все быстро заживает. – Юный паладин попытался приободрить товарища. – Скоро будешь как новенький. Да и магистр нас подлечит, правда ведь? – Переведя взгляд на Фаргреда, Леон осекся.

– Быстро, к конюшням! – рявкнул магистр и подтолкнул юных паладинов в нужном направлении.

– Что случилось? – Эрик непонимающе огляделся по сторонам.

– Нет времени объяснять. – Фаргред снова подтолкнул их. – Просто бегите к лошадям.

Словно подтверждая его слова, над крепостью раздался громкий вой, который явно не мог принадлежать животному или человеку.

– Скорее! Вы должны как можно быстрее добраться до Хагенрока и предупредить Энберна! – Фаргред помог оторопевшему Эрику сесть на Грома.

Конь обеспокоенно покосился на хозяина, но против нового седока возражать не стал. Фаргред обернулся. Леон сам смог сесть в седло, хотя постоянно морщился и тихо ругался.

– Мы сможем вдвоем поехать на Громе, он выдержит. – Эрик с надеждой взглянул на учителя, но Фаргред лишь покачал головой.

– Я должен остаться, – сказал магистр.

– Тогда я останусь с вами! – Эрик попытался спрыгнуть на землю, но лорд Драуг придержал его.

– Пойми, – магистр говорил тихо, – вы обязаны предупредить всех. Нельзя допустить, чтобы череп попал в Хагенрок. Иначе погибнет много невинных.

– Нам не успеть туда раньше некромантов.

– Вы успеете. Колдуны будут пробираться лесами, это займет долгое время.

– Даже если так, как мы выстоим против них, когда даже совету нельзя доверять? – Эрик с мольбой смотрел на учителя.

– Вера делает невозможное возможным. – Лорд Драуг посмотрел ученику в глаза. – Вы должны выполнить свой долг любой ценой.

– Но вы же… – снова начал Эрик.

– Позаботься о Розе. – Фаргред подал Эрику его меч, лежавший неподалеку.

– Что происходит? – не выдержал ничего не понимающий Леон. – Почему мы не можем вступить в бой?

– От вас сейчас мало толку, вы оба изранены. – Фаргред повернулся к нему. – Я сдержу тварь здесь столько, сколько смогу, постарайтесь уехать как можно дальше.

– Я не совсем… – непонимающе пробормотал Леон.

– Мы сделаем это. – Голос Эрика звучал глухо, направленный куда-то в сторону взгляд стал безжизненным. – Мы предупредим всех. – В глазах юноши блестели слезы. – Прощайте, магистр.

– Поторопитесь. – Голос Фаргреда заглушил очередной раскат безумного рева. – Да пребудет с вами Свет! – Магистр развернулся и, не оборачиваясь, быстро пошел к лестнице, ведущей на площадку над воротами.

Эрик, скакавший впереди, обернулся и увидел одинокую фигуру в золотых доспехах. Юноше показалось, будто магистр поднял руку и помахал им. Эрик стиснул зубы и, старясь не вспоминать свой недавний сон, поскакал прочь.

Фаргред стоял на крепостной стене и смотрел на удаляющихся всадников. Между тем рев, не смолкавший теперь ни на миг, все нарастал. Тварь приближалась, но магистр не чувствовал страха. Пусть он умрет, но отдаст свою жизнь не напрасно.

– Иди сюда и сразись со мной! – прокричал Фаргред стремительно растущей черной точке в небе.

Над головой лорда Драуга пронеслось извивающееся тело, и демон высотой в два человеческих роста приземлился в середине крепостного двора, подняв тучу пыли и расплющив останки одного из орков.

– Смотри-ка, как благородно! – Демон оскалил клыкастую пасть и посмотрел на магистра. – Хочешь пожертвовать собой ради этих мальчишек? – Он повел зубастой мордой в сторону ворот, из которых совсем недавно выехали паладины. – Ничего, я покончу с тобой, а потом без труда нагоню их и, перед тем как они умрут, расскажу им, как ты мучился.

– Не слишком ли смелое заявление? – Фаргред узнал демона, именно таким его и описывал Эрик. Магистр улыбнулся: по крайней мере, он наверняка знает, что демон умрет… умрет вместе с ним.

– Я Грошклуг! Никто не выстоит против меня! – Демон горделиво выпятил вперед мускулистую, защищенную костяными пластинами грудь.

– Я… – Фаргред спустился на одну ступень.

– Мне неинтересны имена мяса. – Демон шагнул вперед.

– …пятый магистр ордена Зари… – как ни в чем не бывало продолжил лорд Драуг и спустился еще на одну ступень.

– Ты просто труп! – Демон оскалился и раскинул в стороны длинные руки с внушительными когтями.

– …лорд Фаргред Драуг… – Магистр продолжал спускаться.

Он намеренно старался вывести демона из себя.

– Иди же, иди ко мне! – прорычал демон, ударив хвостом по земле.

– …воин Света… – Еще одна ступень.

– Кусок мяса!

– …клинок в руках Ульва…

– Тварь!

– …вершитель правосудия… – С каждым шагом золотое пламя в глазах магистра полыхало все сильнее.

– Ты будешь молить о пощаде!

– …защитник добродетели…

– Я пожру твои глаза!

– …страж сломанного клинка…

– Червь! – брызнул слюной демон.

– …твой судья…

– Жалкий человечишка!

– …твой палач…

– Ничтожество!

От магистра исходила почти осязаемая аура мощи, и тварь против своей воли попятилась.

– …я – твоя смерть. – Фаргред спустился, встав напротив демона.

– Надеешься на свои железки? – Демон окинул паладина насмешливым взглядом. – Никакие доспехи не спасут тебя от моих когтей!

– Это тебя ничто не спасет от моего гнева. Пади ниц и трепещи перед мощью Света! – В руках Фаргреда появился пылающий золотым огнем клинок.

– Где твой щит? – Демон медленно двинулся навстречу магистру. – Почему не прячешься за своей драгоценной броней?!

– Вера – моя броня! – вскричал Фаргред.

И человек с демоном бросились навстречу друг другу…

Глава 16

Демон двигался довольно быстро для своих размеров, но Фаргред был к этому готов. До твари еще оставалась пара десятков шагов, когда демон, взмахнув крыльями, взмыл в воздух, устремившись затем к магистру в стремительном прыжке. Вместо того чтобы остановиться, лорд Драуг сделал рывок вперед, крутанул в руках клинок, и золотое лезвие полутораручного меча высекло из нагрудной костяной пластины демона сноп искр. Фаргред резко развернулся и снова бросился на только что приземлившегося врага, но вынужден был отскочить, чтобы не попасть под удар длинного хвоста.

– Тебе не победить, человек, – усмехнулся демон, обнажая длинные, желтые клыки, – я пожрал сотни людей, и теперь сильнее, чем когда-либо. – Тварь провела кончиками когтей по царапине на груди. – Твой меч бесполезен.

Вместо ответа Фаргред вновь бросился на демона.

Магистр понимал, что единственный способ выжить – постоянное движение. Именно по этой причине он решил сражаться без щита, от которого против такого врага было не много толку. Если и удастся закрыться им от могучих когтей, то сила удара все равно отбросит магистра, лишив равновесия.

Фаргред обеими руками сжал рукоять меча, и, когда когтистая лапа метнулась ему навстречу, магистр отвел ее в сторону клинком, в то же время отводя меч чуть назад и вниз. Что было силы Фаргред ударил плечом в грудь твари. Демон пошатнулся и сделал один маленький, неуверенный шаг назад. В этот же миг магистр взмахнул мечом снизу вверх и тут же отскочил, краем глаза заметив, что на костяной пластине появилась еще одна царапина. Фаргред атаковал снова и снова, оставляя на теле твари кровоточащие порезы.

– Снова решил пощекотать меня?! – расхохотался демон. – Попробуй еще! – Чудовище развело когтистые лапы в стороны, выпрямляясь во весь свой немалый рост.

– Очень любезно с твоей стороны. – Лорд Драуг лишь усмехнулся. Он выставил меч перед собой и сдвинулся чуть в сторону.

– Решил потанцевать? – Демон в точности повторил движение паладина.

– Я предпочитаю танцевать с красивыми женщинами, а не мерзкими отродьями бездны.

– Как скажешь! – Демон неожиданно прыгнул вперед, стремясь обрушить на голову магистра смертельный удар.

Фаргред ушел в сторону и уже поднял свой меч для атаки, однако хвост демона подсек ему ноги, и магистр на миг потерял равновесие. Демон развернулся и наотмашь ударил паладина. Золотой доспех выдержал, но Фаргреда отбросило на десять – пятнадцать шагов назад и еще немного протащило по земле.

Демон снова прыгнул, явно намереваясь раздавить человека, так что магистру пришлось поспешно перекатиться в сторону. Чудовище упало совсем рядом с ним, наступив на алый плащ; послышался треск рвущейся ткани. Все еще лежа на спине, Фаргред взмахнул мечом, который не выпустил из рук даже после падения, и почувствовал, как сталь вошла в плоть демона. Чудовище взвыло от боли в рассеченной ноге и, подняв над головой когтистые лапы, обрушило их на магистра. Фаргред оттолкнулся от земли и попытался вновь откатиться назад. Ему это практически удалось, но страшные когти все-таки задели его ногу. Броня вновь выдержала, но удар все же оказался слишком силен. Лорд Драуг снова упал, морщась от боли, но тут же встал и вновь поднял меч.

– Ты ответишь за то, что пролил мою кровь, червь! – Демон с ненавистью смотрел на магистра.

– Я пролью еще больше, – пообещал Фаргред твари, и они снова ринулись навстречу друг другу.

Магистру опять удалось увернуться от когтей демона, и он, найдя брешь в обороне порождения бездны, нанес удар. Костяная пластина все еще не поддавалась.

Чудовище зарычало и резко крутанулось на месте. Фаргред пригнулся, уходя от когтей врага, но демон вновь использовал хвост. Удар был не очень сильным, однако чудовище продолжило движение, и когтистая лапа стремительно метнулась к паладину. Лорд Драуг поднял меч, но положение было слишком неудобным, и когти твари врезались в сочленение доспехов на его левом плече. Паладин скрипнул зубами, когда острые словно бритва когти вонзились в его плоть. Затем взмах могучих крыльев сбил Фаргреда с ног.

– Замечательно! – Демон облизал окровавленные когти, чуть прикрыв глаза. – Паладины, которых я сожрал в первый день появления здесь, были не так вкусны.

Фаргред встал, опираясь на меч.

Левая нога отзывалась болью при каждом шаге. Магистр сжал пальцы на раненой руке; морщась от боли, понял, что в ближайшее время может на нее не рассчитывать.

– Ну где же твой былой настрой? – Демон опять расхохотался.

– Подойди поближе, и я его тебе продемонстрирую. – Фаргред сильнее сжал рукоять меча здоровой рукой.

– Я не хочу спешить. – Чудовище облизнулось и медленно двинулось на паладина.

Однако медленный шаг был лишь уловкой. Демон одним прыжком оказался перед Фаргредом и ударил лапами с двух сторон. Магистр сместился чуть в сторону, нанося колющий удар. Однако больная нога подвела его, и лорд Драуг оступился. Боль иглой пронзила его правый бок, и сразу же чудовище громко взвыло. Клинок магистра пробил насквозь левую ладонь твари. Фаргред, не обращая внимания на боль, рванул меч, и на землю упали два пальца с длинными когтями. Демон, взвыв еще сильнее, оттолкнул человека от себя. Ноги магистра вновь оторвались от земли, но в этот раз он летел не так далеко.

Лорд Драуг снова встал. Его ощутимо пошатывало из стороны в сторону. Голова кружилась, левый глаз заливала кровь.

– ТВАРЬ! – Демон с ненавистью смотрел на Фаргреда. – УБЬЮ! УБЬЮ!

С угрожающим шипением порождение бездны взмыло в воздух и стремительно обрушилось на человека.

Фаргред, стараясь не опираться на левую ногу, неловко отпрыгнул в сторону и с размаху вонзил меч в незащищенный бок твари. Демон дернулся и сильно ударил магистра когтями в грудь, пробив доспех. Фаргред почувствовал, как когти демона входят в его тело, но запретил себе думать о боли. Он рывком вырвал меч и снова вонзил его в окровавленный бок твари. Чудовище зарычало и, словно пушинку, швырнуло магистра в сторону. Фаргред выпустил меч и врезался в крепостную стену. Послышался треск, и на голову магистра посыпался песок. Ноги лорда Драуга подкашивались. Он сделал два неуверенных шага вперед и встретился взглядом с демоном. Тварь взвыла и бросилась на него.

В самый последний момент Фаргред отскочил в сторону, поднимая правую руку, в которой тут же появилсявыпущенный им ранее меч. В глазах демона промелькнуло удивление, сменившееся болью, когда пылающее золотым пламенем лезвие коснулось его. Фаргред, словно заправский дровосек, широко расставив ноги, ударил снова, сверху вниз, и отрубленная рука демона упала в пыль. Тварь, обезумев от боли, не глядя попыталась достать магистра уцелевшей конечностью. Лорд Драуг с трудом смог увернуться от этой атаки. Чудовище попыталось достать ногу человека хвостом, но Фаргред ждал этого.

– И не надейся! – выкрикнул он, и его тяжелый латный сапог опустился на хвост демона. Фаргред осознавал, что может не устоять, так как опереться пришлось на левую ногу. Но магистр все-таки не смог отказать себе в удовольствии и снова вмял искалеченную плоть демона в землю. Порождение бездны зашипело и отскочило в сторону, вырвав перебитый хвост из-под ноги магистра.

Небо стали стремительно затягивать серые тучи.

Человек стоял напротив жуткой твари. Его золотые доспехи были помяты и забрызганы кровью, алый порванный плащ развевался на ветру. С руки, сжимающей пылающий клинок, на землю падали бордовые капли. Темные волосы слиплись от пота. Человек тяжело дышал, но стоял прямо, гордо вскинув голову, а его глаза пылали золотым огнем.

Демон, стоявший напротив него, непрерывно скалил зубастую пасть, с которой на землю капала едкая, остро пахнущая слюна. Из обрубка левой лапы толчками лилась черная кровь. Мощное тело покрыто многочисленными ранами. Перебитый хвост сгибался под острым углом.

Грянул гром, и вспышка молнии разорвала серые небеса. Противники бросились друг на друга.

«Значит, сейчас все и закончится», – подумал Фаргред, перехватывая меч так, чтобы было удобнее вогнать его в грудь демона. Туда, где есть небольшой участок открытой кожи, на стыке костяных пластин. Это было очень рискованно, и магистр знал, к чему это приведет, но выбора не было. Он слишком ослаб от ран, и сил на долгий бой у него не хватит.

«Пора покончить с этим». – Лорд Драуг сжал зубы.

До демона оставалось несколько шагов, как вдруг перед глазами магистра появился образ Розы. Девочка плакала, закрыв личико ладошками, а рядом с ней стояли Инуэ и Элизабет. Они не отрываясь смотрели ему в глаза. Губы девушек дрожали, в глазах стояли слезы.

– Ты клинок в руках моих! – прошептал ему на ухо знакомый голос.

– И я не отступлю! – взревел Фаргред. Магистр поднырнул под правой лапой твари, но левая нога вновь подвела его, и пылающий меч, скользнув по костяной пластине на груди демона, вошел тому в подмышку, пробив его тело насквозь. – В задницу такие сны! – выкрикнул лорд Драуг, словно Эрик сейчас мог его слышать, и провернул клинок в ране демона.

Пасть чудовища метнулась к шее Фаргреда.

Небеса рассекла очередная молния, и хлынул дождь.

Для Фаргреда время будто остановилось. Он видел, как к нему приближаются чудовищные клыки, ощущал зловонное дыхание демона.

Лорд Драуг действовал интуитивно: его руки выпустили рукоять меча и метнулись к пасти демона.

Человек и порождение бездны стояли друг напротив друга. Полный ненависти и боли взгляд демона был устремлен в горящие золотым пламенем глаза противника. Фаргред прилагал все оставшиеся у него силы, чтобы удержать огромную пасть чудовища. Пусть демон и не мог воспользоваться страшными когтями, он все еще оставался грозным соперником. Слюна, стекающая с желтых клыков, капала на землю вместе с дождем. С тех самых клыков, которыми демон разрывал плоть невинных. Злобное порождение бездны стояло напротив Фаргреда, а он не мог ничего сделать. Лорд Драуг слабел. Но сердце его переполнял праведный гнев.

– Свет! Дай мне сил! – Глаза магистра вспыхнули с новой силой, и он сделал шаг вперед. – Узри же величие Его! – Нечеловеческим усилием Фаргред заставил демона открыть пасть еще шире. Еще один рывок – и демон упал на колени. Послышался мерзкий хруст, и из уголков пасти твари хлынула кровь, чудовище захрипело. – Трепещи! – Фаргред плюнул в раскрытую пасть демона и что было сил дернул еще раз, оторвав верхнюю половину головы порождению бездны. Кровь, брызнувшая во все стороны, обдала магистра, и бездыханное тело демона рухнуло к его ногам. – Предсказатель хренов. – Фаргред взглянул в сторону ворот, через которые ускакали паладины.

Морщась от боли, магистр отбросил в сторону верхушку головы твари. Он уже собирался укрыться в каком-нибудь строении крепости, чтобы залечить раны и восстановить силы. Но острое чувство опасности и ощущение присутствия Зла заставили магистра обернуться и витиевато выругаться.

Все, что успел сделать Фаргред, – вскинуть руки, чтобы закрыть голову.

Сильнейший удар сбил магистра с ног. Перекатившись, лорд Драуг поднялся, провожая взглядом огромную крылатую тварь, закладывающую широкую петлю в сером небе.

Демон был похож на того, что сейчас лежал на земле неподалеку от паладина. Однако намного крупнее.

Фаргред бросил косой взгляд на крепостные строения.

Нет. Спрятаться не получится.

Тварь способна разнести крепость, и когда она доберется до него – вопрос времени. Быть похороненным под завалом не казалось Фаргреду удачной идеей и достойным завершением жизненного пути. Даже если демон и оставит его в покое, не став ковыряться в камнях, то непременно бросится в погоню за Эриком и Леоном. И догонит их. Лорд Драуг выпрямился, в его руке вновь появился меч.

– Поспеши, твоему дохлому дружку требуется компания, – выкрикнул Фаргред, внимательно следя за приближающимся демоном. Но чешуйчатое тело пронеслось высоко над магистром.

– Боишься не справиться с раненым? – Лорд Драуг плюнул вслед хохочущему демону.

– Я не такой идиот, как мой не в меру глупый и оттого очень мертвый брат. – Голос демона перекрывал шум дождя. – Силы скоро покинут тебя, и вот тогда я вдоволь повеселюсь, медленно отрывая от тебя по маленькому кусочку!

Чудовище описало полукруг над крепостью и снова попыталось атаковать магистра на лету. Лорд Драуг резко присел и, вскинув меч, попытался достать ужасную тварь. Но демон извернулся всем телом, избежав удара, и задел Фаргреда шипастым хвостом.

На этот раз приземление было для магистра более мягким, так как он рухнул на труп некроманта. В глазах на миг потемнело. Лорд Драуг понимал, что долго продержаться не сможет. Он продолжал стремительно терять кровь, и потеря сознания, равносильная смерти, казалась неизбежной.

Опершись на труп колдуна, Фаргред попробовал встать, но это оказалось не так легко сделать в его нынешнем состоянии. Ругаясь сквозь зубы, лорд Драуг возобновил попытки подняться, не сводя глаз с приближающегося демона. Пальцы магистра скользнули по черной, окровавленной ткани, и под руку ему попался какой-то небольшой, твердый предмет. Фаргред отбросил изодранный кусок одеяния некроманта в сторону и обнаружил вывалившийся из-за пояса мертвеца пузырек. Точно такой же, как тот, благодаря которому его бывший хозяин лишился сначала обеих ног, а затем и жизни.

– Ну хотя бы так. – Фаргред аккуратно взял пузырек и с трудом встал, опираясь на меч.

Горящие золотым огнем глаза магистра пристально смотрели в темные, полные безумия глаза твари.

Чудовище стремительно приближалось, но магистр медлил. Фаргред хотел подождать, когда демон подлетит поближе, чтобы попасть точно.

Наконец он коротко размахнулся и швырнул пузырек прямо в клыкастую морду врага. Рискуя рухнуть без сил, лорд Драуг сотворил вокруг себя барьер Света.

На морде демона отразилось удивление, когда он увидел небольшой, летящий в его сторону предмет. После чего склянка врезалась ему точно между глаз и, попав в один из костяных наростов, покрывающих голову твари, разбилась.

Раздался оглушительный хлопок, и демона накрыло зеленое облако.

Щит магистра со звоном раскололся, но Фаргреду уже было все равно. За миг до взрыва магистр сорвался с места. Он поднял клинок над головой, держа меч обратным хватом, лезвием вниз, и прыгнул прямо на демона.

Расчет Фаргреда оказался верен.

Что бы ни было в пузырьке – оно не убило демона. Чудовище лишь взвыло и стало набирать высоту. Магистр мельком заметил, что тварь лишилась одного глаза и значительной части зубов. Чешуя на морде расплавилась, превратившись в сплошной ожог. Одна из лап порождения бездны безвольно повисла, а на другой, сильно обгоревшей, полностью отсутствовала кисть.

Ноги Фаргреда оторвались от земли, пылающий клинок по рукоять вошел в мускулистое плечо, и магистр, держась за оружие, повис на набирающем высоту демоне.

Чудовище дико выло и брызгало слюной, но продолжало подниматься в воздух. Лапы плохо подчинялись твари, и демон не мог причинить магистру особого вреда.

Фаргред ругался ничуть не тише, чем выл демон. Магистр посмотрел вниз: голос его стал громче, а ругань изощреннее.

Чудовище попыталось достать его зубами, но так как лишилось их большей части, то успеха не добилось. Фаргред чувствовал, как хватка его слабеет, и он вот-вот сорвется.

Магистр схватил тварь за длинный, болтающийся язык и, не обращая внимания на возмущенные вопли демона, намотал его на руку. Лорд Драуг оттолкнулся ногами от брюха демона и высвободил меч из его дымящейся плоти. Качнувшись в сторону, он вновь вонзил клинок, на этот раз целясь между пластин на груди демона. Лезвие скользнуло по костяному наросту, и магистр чуть не выронил меч, когда демон сильно дернул головой. Бросив взгляд наверх, Фаргред увидел, что тварь пытается откусить свой язык, но за неимением клыков выходит это у нее не очень хорошо. Посмотрев вниз, лорд Драуг счел все происходящее великой удачей, учитывая, что летели они очень высоко и крепость Соколиное Перо казалась совсем крохотной.

Магистр снова оттолкнулся ногами, стараясь поразить демона, и на этот раз попал. С шипением пылающий клинок вошел меж костяных пластин, и рев твари разнесся далеко над землей.

Разбиться о камни нравилось Фаргреду ничуть не больше, чем быть ими заваленным. Но магистра охватил праведный гнев, и ему было не до таких мелочей, как собственная жизнь. Снова и снова вонзал паладин свой меч в плоть чудовища, пока тело твари не вспыхнуло золотым пламенем и не начало обращаться в пепел.

Тварь прекратила махать обгоревшими крыльями и стала падать.

Фаргред еще раз ударил мечом снизу вверх: пылающее лезвие вошло твари под челюсть и вышло из левой глазницы. Золотое пламя с ревом вырвалось из пасти чудовища, и порождение бездны обратилось в пепел.

– Какой удачный денек. – Глаза магистра вновь стали своего обычного, серого цвета. – Два демона подряд! Вот если бы еще не пришлось падать…

Фаргред почти потерял сознание, когда чьи-то руки подхватили его тело.

Глава 17

Когда Фаргред пришел в себя, он почувствовал, как на его лицо падают капли дождя. Глаза открывать не хотелось, впрочем, как и шевелиться. Все тело магистра ныло от боли. Лорд Драуг не знал, сколько времени он пролежал без сознания, но, судя по всему, совсем не долго, так как раны еще только начали затягиваться. Хотя была в этом и положительная сторона – если тело болит, значит, он все еще жив. Фаргред поморщился, и ему на мгновение показалось, что дождь почти прекратился. На губы магистра упала капля, которая оказалась довольно соленой. Нехотя лорд Драуг открыл глаза и встретился взглядом с заплаканными, испуганными, удивленными, но от того не менее красивыми зелеными глазами с вертикальным зрачком.

– Сегодняшний день поразительно богат на порождения бездны. – Магистр попытался улыбнуться. – Как хорошо, что хотя бы одну из них я действительно рад видеть. Как ты здесь… – Договорить он не успел, так как суккуба, радостно всхлипнув, заключила его в весьма крепкие объятия. Тело сразу же отозвалось болью, но Фаргред не обращал на нее внимания, с удовольствием зарывшись лицом в пышную гриву черных волос.

– Дурак! – Инуэ не переставая плакала, но уже от радости. Она отстранила от себя магистра и отвесила ему довольно сильную пощечину. Фаргред даже не успел удивиться, как девушка снова прижала его к себе, и он почувствовал, как быстро бьется ее сердце. – Идиот… о чем ты только думал… – шептала демоница.

– Думать времени не было, пришлось делать, – попытался отшутиться Фаргред, и суккуба больно укусила его за ухо. – Я, конечно, понимаю, что предыдущие два демона меня не доели, но я бы предпочел, чтобы ты не стала продолжать начатое ими. – Магистр заглянул суккубе в глаза и снова улыбнулся. – Или я столь аппетитен, что ты просто не в силах удержаться?

Инуэ обиженно надулась и отвернулась от Фаргреда.

– Вижу, что с вами все в порядке, мой глупый господин, – пробубнила девушка, всем своим видом демонстрируя, что оскорблена до глубины души.

– Благодаря тебе. – Фаргред попытался встать, но решил пока повременить с этим. – Спасибо, – он провел окровавленной ладонью по голове демоницы, – если бы не ты…

– …то одним дураком на свете было бы меньше, – закончила за него Инуэ. – Между прочим, эта борода тебе совсем не идет. – Суккуба ткнула пальцем в заросший подбородок Фаргреда.

– Я тоже так считаю. – Лорд Драуг вздохнул и все-таки решил встать.

Это у него почти получилось, но демоница положила руки на плечи магистра, снова усадив его на мокрую траву.

– Тебе надо отдохнуть. Как твои раны? – Девушка посмотрела ему в глаза.

– Жить буду. – Фаргред оттянул воротник рубахи и посмотрел на свое плечо – кровь остановилась, и рана почти затянулась. – На магистрах все быстро заживает.

– Я уже осмотрела твои раны. – Девушка немного покраснела и потупила взгляд. – Я имею в виду, как твои силы? Когда я поймала тебя, твои доспехи пропали, и я подумала, что ты умер.

– Силы возвращаются ко мне, думаю, скоро я смогу встать на ноги, – уверенно сказал магистр. – Как ты здесь оказалась? Я, кажется, оставил тебя в Гзауберге.

– Я волновалась, – тихо сказал девушка.

– А как же Роза, ты оставила ее одну?

– Она тоже беспокоилась за тебя.

– Теперь-то со мной все в порядке, так что хватит плакать. – Фаргред смахнул слезинку со щеки суккубы.

– Хорошо. – Инуэ еще раз шмыгнула носом.

– Стало быть, мы все еще в Соколином Пере? – Фаргред еще раз оглядел крепостной двор.

– Да, – ответила девушка. – Ты довольно-таки тяжелый, так что я не смогла унести тебя далеко; кроме того, ты был весь в крови. Я боялась, что ты можешь умереть.

– Надеюсь, ты не очень разочарована?

Инуэ промолчала и лишь обожгла его сердитым взглядом.

Магистр хмыкнул и, пошатываясь, поднялся. Стоять ровно оказалось не так просто, как раньше, а уж ходить – и того тяжелее. Несмотря на протестующие возгласы демоницы, Фаргред, покачиваясь и хромая, пошел вперед, туда, где лежало изувеченное тело некроманта. Морщась от боли в плече и ноге, магистр тяжело опустился на землю рядом с трупом и принялся обыскивать колдуна. Инуэ подошла и встала рядом. На трупы она старалась не смотреть, поэтому принялась изучать серое небо.

– Значит, мы больше не увидимся, старый друг, – тихо прошептал Фаргред, и Инуэ удивленно посмотрела на магистра.

Он все так же сидел перед мертвецом, держа в руке тонкую цепочку, на которой висел широкий перстень с крупным алым камнем. Демоница недоуменно перевела взгляд на мертвого колдуна, потом на магистра.

– Ты знал его?

– Не его. – Фаргред грустно вздохнул. – Того, кому принадлежало это кольцо. – Магистр бережно спрятал находку во внутренний карман куртки. – Это был хороший человек, друг моего отца.

– Что он делал здесь? – Суккуба положила руку на плечо магистра.

– Его сюда сослали. – Фаргред медленно встал. – Сослали за то, что он был добр и верен своим принципам.

– Он тоже был паладином?

– Нет, он был магом. – Лорд Драуг взглянул на небо, по-прежнему хмурое, затянутое тучами. – И просто хорошим человеком. Да примет его Свет.

Они немного помолчали.

– Что будем делать теперь? – Инуэ решилась нарушить молчание.

– Нам нужно поспешить в Хагенрок. – Фаргред сделал пару шагов. – Но сначала нужно еще немного отдохнуть, не хочу свалиться в обморок. – Магистр, придерживаемый демоницей, доковылял до стены и сел, прислонившись спиной к холодным камням. – До наступления ночи мы не успеем много пройти, но все же я не хотел бы ночевать здесь.

Фаргред прикрыл глаза и постарался расслабиться. Он почувствовал, что Инуэ села рядом, облокотившись на его плечо.

– Сможешь лететь, если будешь держать еще и меня? – не открывая глаз, спросил он.

– Ты немало весишь, да и погода плохая. – Девушка задумалась. – Но, думаю, у меня получится. Хотя придется часто отдыхать.

– Насколько часто?

– Довольно часто. – Суккуба расстроилась. – Я потратила много сил, чтобы долететь сюда.

– Ясно. – Лорд Драуг почесал бороду. – Пойдем пешком. Дойдем до трактира, а там… Проклятье! Все мои деньги остались в сумке на седле Грома. – Фаргред порылся в карманах и извлек на свет небольшой мешочек. – Не все. – Магистр взвесил кошель на руке. – Хоть на двух лошадей здесь хватит.

– У меня есть. – Инуэ положила на покрытую запекшейся кровью ладонь Фаргреда довольно тяжелый черный кошель. – Твой дядя дал мне, перед тем как я отправилась на твои поиски.

– Старик всегда был предусмотрителен. – Магистр хмыкнул, вспоминая родственника. – Кстати, как ты меня нашла?

– Он объяснил мне, где находится эта крепость. К тому же ты мой хозяин, я могу найти тебя везде, где бы ты ни был. – Инуэ зевнула.

– Весьма полезный навык. – Фаргред убрал деньги в карман. – Я подремлю чуть-чуть, и потом мы отправимся в путь. Кстати, когда ты летела сюда, ты не видела двух всадников?

Демоница не ответила, она медленно сползла с плеча магистра и, положив голову на его колени, тихонько засопела.

«Наверное, очень сильно спешила», – подумал Фаргред.

Паладин втянул носом прохладный влажный воздух, прикрыл глаза и задремал.

Отдых был недолгим. Едва магистр почувствовал, что может идти, он немедля разбудил не желающую просыпаться суккубу. Похозяйничав в разоренной крепости, они стали счастливыми обладателями пары почти новых плащей. Также магистр смог собрать провизии в дорогу и, после некоторых раздумий, все же взял один арбалет с десятком болтов.

Фаргред и суккуба наскоро перекусили и отправились в путь. Оставляя хмурую, безжизненную крепость за спиной.

По дороге магистр, по просьбе суккубы, рассказал о минувших событиях. Начиная с того, как они с учеником покинули Гзауберг.

Узнав об истории с Кракасом, девушка заметно приободрилась.

– Я знала, что не все демоны жаждут крови невинных, – важно сказала она. – Кстати, – девушка наморщила остренький носик, – почему все некроманты – мужчины?

– К сожалению, не все. – Фаргред помог демонице перебраться через поваленное когда-то давно дерево. – Среди них встречаются и женщины.

– Почему ты об этом сожалеешь? – Инуэ хмыкнула. – Воину не пристало сражаться со слабыми женщинами?

– Нет. – Фаргред покачал головой. – Чернокнижницы искуснее в темной магии, нежели колдуны. Они более жестоки и коварны. А что касается того, что они женщины… – Магистр на мгновение замолчал. – Зло – это зло. Не важно, в каком виде оно представлено.

– Ясно, – задумчиво протянула суккуба, наматывая черный локон на пальчик. – А что касается паладинов? Среди вас есть женщины?

– В ордене Зари всегда были только мужчины.

– Женщины недостойны служить Свету? – Демоница взглянула на магистра. В ее зеленых глазах искрились озорные огоньки.

– Отнюдь. Женщины служат делу добра не хуже. То, что их нет в ордене, не говорит об обратном. Ведь не только паладины борются со злом. Есть еще и жрецы.

– И много ты знаешь женщин-жриц? – Зеленые глазки нехорошо сощурились.

– Немало, – уклончиво ответил магистр. – Почему ты интересуешься?

– Да так… – Инуэ отвернулась и пошла быстрее.

– Женщины… – пробормотал Фаргред и ускорил шаг.

Делать привалы пришлось довольно часто, так что до наступления темноты магистр со своей спутницей не смогли далеко уйти. Они устроились на ночлег под старым раскидистым дубом, который возвышался над редким лесом, словно великан.

– Костер разводить не будем. – Фаргред огляделся. – Кто знает, сколько орков могут лазить по этим лесам. – Магистр посмотрел на суккубу, и та, соглашаясь, кивнула.

Они сели под деревом, плотно прижавшись друг к другу, чтобы было теплее.

– Мне страшно… – тихо сказала Инуэ. – Сколько демонов, подобных тем, что были в крепости, удалось призвать некромантам?

– Сколько бы их ни было, ни им, ни их хозяевам не выстоять перед мощью Света. – Фаргред приобнял девушку и почувствовал, что та тихонько дрожит. – Не бойся, – ласково добавил он.

Инуэ кивнула и, положив голову на плечо магистра, вскоре уснула. Лорд Драуг разбудил девушку, когда было уже за полночь. Она потерла заспанные глаза и удивленно посмотрела по сторонам. На небе ярко горели звезды, освещая своим неровным светом дремлющий лес. Легкий ветер играл волосами путников, а по соседству с ними раздавался убаюкивающий треск сверчков.

– Уже пора идти? – Суккуба неуверенно покосилась на магистра.

– Нет, – ответил тот. – Теперь твоя очередь дежурить. Когда начнет светать – разбуди меня.

– Хорошо. – Девушка поплотнее закуталась в плащ. – А что нужно делать?

– Ничего, просто будь настороже и в случае опасности буди меня. – Фаргред еще раз взглянул на нее.

Демоница задумчиво рассматривала далекие звезды.

– Что-то не так? – Суккуба перехватила взгляд магистра.

– За исключением того, что некроманты хотят уничтожить Империю, – нет. – Фаргред улыбнулся. – Если услышишь что-то или увидишь – сразу буди меня.

– Спасибо, что просветил еще раз. А то я и не знала, как быть в подобной ситуации. – Девушка снова надула пухлые губки и вновь уставилась в звездное небо.

На рассвете она разбудила магистра. Фаргред дал девушке еще чуть-чуть поспать, затем они наскоро перекусили тем, что удалось найти в крепости, и продолжили путь.

Теперь они шагали намного быстрее. Демоница отдохнула, а раны Фаргреда уже затянулись. Лорд Драуг решил идти через лес, чтобы сократить путь, поэтому иногда Инуэ поднималась в небо и корректировала маршрут.

Магистр сначала подумывал послать ее к Рональду и Леону, но решил, что юные паладины и сами справятся. Тем более Фаргред не верил в то, что ему удастся уговорить Инуэ вновь покинуть его. Он всегда мог приказать ей, но пока в этом не было необходимости. Магистр поймал себя на мысли, что он очень не хотел бы заставлять девушку делать что-то против ее воли. Но если так будет нужно…

– Решать проблемы по мере их поступления, – пробормотал лорд Драуг. Он верил в своего ученика и знал, что у того все получится.

– Как долго нам идти? – спросила Инуэ магистра, когда они остановились на ночлег. Девушка сидела рядом с костром, и блики пламени весело играли на ее волосах.

– Нам приходится забирать чуть севернее от дороги. – Фаргред сел поудобнее. – Так что все будет зависеть от того, как скоро мы найдем лошадей.

– И как же скоро мы их найдем? И почему мы вообще идем не по дороге?

– Мы направляемся сразу в Хагенрок, – пояснил магистр. – Дорога же идет через Гзауберг. К тому же до ближайшего трактира далековато идти. Мне кажется, что лошадей быстрее купить в какой-нибудь из деревень. – Фаргред задумчиво посмотрел на потрескивающий костер.

– Мы сможем добраться до Хагенрока быстрее некромантов? – Инуэ подошла поближе к магистру и устроилась рядом.

– Не знаю. – Фаргред задумался. – Я думаю, некроманты будут очень осторожны. То, что они несут в Хагенрок, – слишком важно для них.

– То есть они тоже будут идти лесом, как и мы? – Глаза демоницы широко распахнулись. – Быть может, они где-то рядом! – Она попыталась встать, но магистр придержал ее за плечо.

– Они будут забирать севернее, – пояснил он. – На тракте есть большая вероятность встретить кого-нибудь, а среди ближайших лесов – много деревень. Если верить тому предателю, да сгорит эта неверная тварь в огне бездны, некромантов сопровождают орки. Уж кого-кого, а этих клыкастых здоровяков не получится выдать за людей, хотя бы потому, что у нас не бывает зеленой кожи.

– Их можно одеть в широкие мантии с капюшонами, – предположила девушка, и Фаргред рассмеялся.

– Даже самый тщедушный орк, хотя я таковых среди них не наблюдал, в плечах гораздо шире человека. Кроме того, любой воин, служивший на восточных границах, без труда узнает их подпрыгивающую походку и манеру держаться. К тому уже орки никуда не пойдут без оружия, а оно – тоже весьма своеобразно. Да и…

– Ладно-ладно. – Суккуба подняла узкие ладошки. – Ты победил. Я ложусь спать, а вы, мой всезнающий господин, можете сидеть у костра сколько пожелаете и наслаждаться собственной осведомленностью и мудростью. – Девушка свернулась калачиком и вскоре уснула. Оставив магистра наедине со своими мыслями.

На третий день пути, ближе к вечеру, когда, по расчетам Фаргреда, они должны были выйти к одной из деревень, их припасы практически иссякли.

– Должны скоро прийти, – виновато сказала Инуэ, перехватив вопросительный взгляд магистра. – Если хочешь, я могу еще раз взлететь.

– Нет. – Фаргред покачал головой. – Перепугаешь жителей. К тому же… – Лорд Драуг замолчал и резко обернулся назад, пристально всматриваясь в просветы между деревьями.

– Что-то случилось? – Инуэ насторожилась. Зрачки девушки стали вертикальными.

– Я чувствую темную магию. – В руке магистра появился меч.

– Только не говори мне, что хочешь броситься туда – узнать, что к чему. – Суккуба положила руку на плечо паладина.

– В другое время я непременно так и сделал бы, но не сейчас. Мы должны поспешить в Хагенрок. Если некромантов поддерживают предатели – каждый клинок будет на счету. – Меч магистра распался золотыми искрами. – Тем более я не могу точно определить ни расстояние, ни направление.

Лорд Драуг еще раз всмотрелся в даль, но, так ничего и не увидев, развернулся и пошел следом за суккубой.

Уже начало смеркаться, когда среди деревьев показались огни факелов. Это была одна из деревень, о которых и говорил Фаргред. Неказистые, грубо сложенные домики тесно ютились на невысоком холме, словно грибы на старом пне. Деревня была довольно большой, ее жители зарабатывали тем, что рубили лес на продажу, плели корзины и мастерили прочие поделки, которые сбывали следующим по тракту торговцам. Большинство крестьян Империи именно этим и зарабатывали себе на жизнь. Были в деревне и охотники, и те, кто разводил скот, и даже несколько знахарей, которые целыми днями бродили по лесам, собирая редкие травы для своих настоев.

О прибытии чужих в деревню жителей оповестил нестройный собачий хор.

Поначалу местные мужики подозрительно косились на вышедших из леса путников. А когда магистр спросил, где можно купить лошадей да припасов в дорогу, и вовсе насторожились. Фаргред решил не изображать наемника и продемонстрировал окружающим свои доспехи и клинок. Увиденное произвело на людей настолько сильное впечатление, что они чуть ли не на руках понесли лорда Драуга с Инуэ к дому старосты и обещали привести сюда же лучших коней и дать припасов в дорогу столько, сколько благородный лорд пожелает.

– Приветствую вас, магистр. – Далеко не молодой мужчина с окладистой седой бородой, хитро прищурившись, вежливо поклонился. – Что привело доблестного защитника обездоленных в нашу деревню?

– Добрый вечер. – Фаргред приветливо улыбнулся. – Я бы хотел купить пару коней и припасы.

– Это не проблема, – старейшина махнул рукой, – вы получите все, что нужно, хотя с лошадьми нынче беда. – Старик очень тяжело вздохнул и многозначительно посмотрел на магистра.

– Я хорошо заплачу. – Лорд Драуг не мигая смотрел собеседнику в глаза.

– Что вы, что вы, – отмахнулся старик. – Как мы, верные подданные Империи и почитатели Света, можем брать деньги с того, кто, не жалея себя, неустанно защищает нас от зла? – Старик еще раз вздохнул, на этот раз еще тяжелее.

– Я настаиваю. – Фаргред давно понял, какую игру ведет старик, но времени препираться не было, поэтому он решил подыграть. – Орден никогда не остается в долгу. – Лорд Драуг отстегнул от пояса мешочек с монетами и бросил старейшине.

– От магистра меньшего я и не ожидал. – Рот старика растянулся в беззубой улыбке, когда он заглянул внутрь. – Вы получите все самое лучшее, что только найдется здесь. Можете располагаться у меня дома, а я пока лично прослежу, чтобы все прошло должным образом. – Он скрылся за дверью своего жилища, оттуда послышались голоса. Затем мужчина вышел.

– Располагайтесь, я скоро. – Он бодро зашагал прочь.

– Что это он такой добренький? – шепнула Инуэ на ухо Фаргреду.

– Он получил намного больше, чем стоят припасы и пара лошадей. Неудивительно, что старичок преисполнился рвения лично все проконтролировать. – Лорд Драуг усмехнулся в усы.

Дверь за их спинами открылась, и на пороге появилась пожилая полная женщина в засаленном фартуке.

– Заходите-заходите. – Она отошла в сторону, пропуская магистра с суккубой. – Мы как раз ужинали недавно, – засуетилась женщина, видимо, жена старейшины. – Садитесь. – Она указала на все еще накрытый бледной скатертью стол.

Трапеза стариков, как и следовало ожидать, не отличалась изысканностью. На столе дымился котелок с приятно пахнущей похлебкой, а на широком блюде лежали свежие овощи. Но даже такая еда после нескольких дней, проведенных на сухарях, магистру с суккубой показалась настоящим пиром.

– Благодарю. – Фаргред подвинул стул Инуэ и затем сел сам.

– Может, еще чего желаете? Вы ведь на ночь останетесь? Я вам постелю… – Женщина вдруг запнулась и снова быстро заговорила: – А вам вместе стелить или по отдельности? Кровать-то у нас одна свободная.

– Я посплю на полу. Стелите, что есть. – Фаргред не заметил, как демоница слегка покраснела, так как был увлечен разливанием какой-то, судя по запаху, настойки по глиняным кружкам.

– Хорошо. Я сейчас. – Женщина снова остановилась. – Может, еще чего желаете?

– Нет, спасибо. Хотя… – лорд Драуг провел рукой по заросшему подбородку, – нагрейте воды, если несложно.

– Это я быстро, не извольте беспокоиться. – Женщина скрылась в дверях, а магистр и демоница с аппетитом принялись за еду.

Глава 18

Инуэ почти заснула, когда дверь приоткрылась, и на пороге появился Фаргред. Суккуба встала, подошла к магистру и поднесла к его лицу свечу.

– Хотя бы на человека стал похож, – буркнула девушка, удостоверившись, что борода Фаргреда исчезла.

– Приму это как комплимент. – Лорд Драуг окинул небольшую комнату взглядом и, заметив в углу расстеленный матрас, направился к нему. – Ложись спать, завтра утром мы снова отправляемся в путь.

– Можешь не уговаривать. – Инуэ задула свечу и с удовольствием растянулась на кровати. – Спать не на голой земле, после долгих походов – вот истинное наслаждение, – промурлыкала она, закутываясь в одеяло.

– Извини, что лишаю тебя радостей, – проворчал Фаргред, снимая сапоги.

– Так и быть, человек, я прощаю тебя. – Кажется, демоница пребывала в таком счастливом расположении духа, что никому не удалось бы ее огорчить.

– Вот спасибо. – Лорд Драуг не без удовольствия лег на мягкий матрас. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, господин, – сладко пропела девушка, и лорд Драуг невольно поежился.

Разбудил Фаргреда тревожный стук в дверь.

Магистр открыл глаза – вокруг было еще темно. Стук повторился. Лорд Драуг попытался встать, но обнаружил, что ему что-то мешает. Тут же темнота рядом с ним зашевелилась, и давление слегка усилилось. Глаза привыкли к недостаточному освещению, и Фаргред вздохнул. Инуэ, бесцеремонно вторгшаяся под его одеяло, нисколько не смущаясь, закинула на магистра свои ножки и обвила руками его шею. Сначала Фаргред собирался растолкать ее, но потом передумал. Как можно аккуратнее он выбрался из цепких объятий демоницы и бесшумно подошел к двери.

Стук повторился.

– Магистр, просыпайтесь, – прошептал из-за двери взволнованный голос старосты. – Тут такое дело… лучше вам самому посмотреть. Там такое… – Староста замолчал, когда дверь резко распахнулась и полуголый магистр приставил сияющий клинок к его шее.

– Что случилось? – Быстро оглядевшись и не увидев ничего подозрительного, лорд Драуг отпустил старика.

– Охотники наши вернулись. – Старик сглотнул. – Принесли человека, говорят – маг. Лучше бы вам самому все увидеть. – Старейшина облизал пересохшие губы. – Мужики сказывают, что нашли его в лесу, вокруг все выжжено, только почти расплавленное оружие среди золы валяется – и все.

– Жди здесь. – Фаргред вернулся в комнату. Надев рубашку, он взял куртку и уже собирался выходить, когда Инуэ приподнялась на локотке и, подслеповато щурясь, прошептала:

– Что-то случилось, господин? Куда ты на ночь глядя?

– По делам, – неопределенно ответил Фаргред. – Ты спи, я скоро вернусь.

– Хорошо. – Девушка вроде бы кивнула и уронила спрятанное в черных волосах лицо на подушку.

Лорд Драуг прикрыл за собой дверь и обратился к пытавшемуся заглянуть в дверной проем старику.

– Веди, нечего пялиться куда не следует, – строго сказал магистр, навязчиво подталкивая старика в сутулую спину.

– Хорошо. – Старейшина вздрогнул и быстро зашагал по коридору.

Они спустились со второго этажа, на котором располагалась комната, где ночевали Фаргред и Инуэ, пересекли гостиную и, миновав еще один узкий коридор, вышли на улицу.

– Пойдемте за мной, он в доме знахаря. – Старейшина поспешил вперед, и Фаргред зашагал за ним, на ходу прислушиваясь к своим ощущениям. Но никакой опасности он не почувствовал.

Дом знахаря, в котором находился найденный маг, он узнал без труда. Мало того что ветхое здание было сплошь увешано различными веточками, корешками, костями и другим всевозможным хламом, так еще и на невзрачном крыльце толпились около десятка мужиков, которые галдели чуть ли не на полдеревни. По их одежде, лукам и колчанам Фаргред решил, что они и есть те самые охотники, нашедшие мага.

– Здравствуйте, господин, – сказал один из охотников, и все они неловко поклонились Фаргреду. Но тот лишь нетерпеливо махнул рукой.

– Кто нашел его? – Лорд Драуг сразу перешел к делу.

– Мы все и нашли, – рассеянно ответил мужик, который первым поздоровался. – Дым заметили, решили посмотреть, что там. Подошли и вот увидели – лес выжжен весь, а единственный, кто там был, – етот маг.

– С чего вы взяли, что он маг? – Фаргред уже расталкивал мужиков, направляясь к двери.

– Ну так одет он, как… как маг. – Охотник выглядел еще более рассеянным и неуверенным, чем пару мгновений назад. – Да к тому ж волосы-то у него белые совсем, кожа бледная, а глаза красные! Всякий знает, что альбиносы как есть все колдуны!

– Ясно. – Магистр решил, что расспрашивать мужиков бесполезно.

Добравшись до двери, он бесцеремонно толкнул ее и шагнул внутрь, пригнувшись, чтобы не задеть головой низкий потолок. Староста сунулся было за ним, но лорд Драуг закрыл за собой дверь, едва не прищемив любопытного старика.

Впрочем, отделавшись от одного пожилого человека, он тут же наткнулся на другого.

Знахарь склонился над лежащим на скамье мужчиной, который все еще был без сознания.

– Что с ним? – тихо спросил Фаргред, и знахарь повернулся к нему.

– Мое почтение, господин магистр, – прошептал старик. – Юноша попросту обессилен. По крайней мере, я не заметил каких-либо еще отклонений в его самочувствии. Думаю, дело в сильном переутомлении.

– Вот как? – Лорд Драуг приблизился к лежащему на скамье человеку, и радостная улыбка тронула губы магистра. Пусть с момента их последней встречи минул и не один год, альбинос сильно изменился, но все же магистр узнал давнего знакомого, которого и не надеялся уже увидеть.

– Знаете его? – знахарь обратился к Фаргреду.

– Да. – Магистр перевел взгляд на старика. – Когда он придет в себя?

– К утру он встанет на ноги. Парень молод и крепок, здоровья ему не занимать. Я уже влил в него несколько зелий. – Знахарь многозначительно посмотрел на магистра.

– Староста рассчитается за них. – Фаргред не жалел денег, но и не собирался облагодетельствовать всю деревню. – Моя помощь требуется?

– Нет, тут ничего серьезного, – заверил старик магистра.

– В таком случае я зайду завтра утром. – Лорд Драуг развернулся и направился к двери. – Если он очнется раньше, скажи ему, что я в доме старосты, – бросил он через плечо.

– Непременно. – Знахарь кивнул и принялся рыться в своих склянках.

– Ну что? – Как только Фаргред вышел из дома, на него тут же насели мужики во главе с вездесущим старостой.

– Я знаю его, он действительно маг. – Магистр бесцеремонно расталкивал мужиков.

– А почему у него нет кольца академии? – не унимался старик.

– Откуда мне знать? – Фаргред пожал плечами.

– Так, может, он и не маг вовсе? – Один из мужиков взялся было за охотничий нож.

– Тебе мало слова магистра?! – Фаргред шагнул к нему, и охотник, заметно побледнев, отступил на пару шагов. – Расходитесь по домам, нечего здесь торчать, – повысил голос лорд Драуг и не оборачиваясь зашагал к дому старейшины.

Когда он зашел в комнату, то сразу понял, что может забыть о своем месте для сна, так как Инуэ уже лежала поперек матраса и миролюбиво посапывала. Фаргред покачал головой и, сбросив куртку, лег на кровать. Он некоторое время лежал, глядя в потолок, размышляя о неожиданной встрече и о ее возможных последствиях. Потом достал кольцо на цепочке, поднятое с трупа некроманта в крепости Соколиное Перо.

– На все воля Света, старый друг, – прошептал он. – Думаю, ты был бы рад узнать, что у твоего ученика останется память о тебе. – Лорд Драуг убрал кольцо в карман и прикрыл глаза, вспоминая старика Мельта, одного из архимагов академии Хагенрока, который теперь был мертв, приняв свой последний бой в Соколином Пере, помогая магистру Брендену.

Ближе к утру Фаргред все-таки заснул, но поспать ему удалось недолго. Нетерпеливое покашливание и ощутимые толчки в бок заставили его открыть глаза.

Перед взглядом магистра предстала слегка взъерошенная демоница, которая, злобно прищурившись, смотрела ему в глаза.

– Как прошла ночь? – слишком уж любезным тоном поинтересовалась девушка.

– Вполне неплохо. – Фаргред потер глаза и сел.

– И куда же вы ходили ночью, мой господин? – подчеркнуто вежливо обратилась в нему суккуба и так мило улыбнулась, что лорду Драугу стало не по себе.

– Что за допрос? – буркнул он. – Ведешь себя будто жена, которой у меня никогда не было.

– И никогда не будет, если вы продолжите оставлять бедных девушек в одиночестве, в чужом доме, холодной ночью, – серьезно произнесла демоница. – Так куда вы ходили?

– Охотники нашли человека в лесу. – Фаргред, потянувшись, сел и бросил взгляд на окно, сквозь которое уже пробивались яркие солнечные лучи. – Меня попросили посмотреть, не опасен ли он.

– И? – Инуэ села напротив магистра, с любопытством заглядывая ему в глаза.

– И я посмотрел. – Фаргред встал и накинул куртку.

– Почему мне приходится все у тебя выспрашивать?! – возмутилась суккуба. – Неужели так сложно самому все рассказать?

– Все-то тебе надо знать… – Лорд Драуг снова сел на кровать. – Ладно, так и быть, удовлетворю твое женское любопытство. Эта вещь, – Фаргред показал суккубе кольцо на цепочке, – принадлежала одному старому знакомому моего отца. Его звали Мельт, он был одним из архимагов академии магии в Хагенроке. Когда я был еще мальчишкой, он часто показывал мне разные фокусы. Мельт был хорошим человеком, не заносчивым гордецом, как большинство его коллег. – Фаргред хмыкнул. – Маг воздуха всегда был спокоен и добр, разозлить его было практически невозможно. Но если кому-то это все же удавалось, то архимаг становился столь же безудержным, как и стихия, которой он себя посвятил. Говорили, что у старика были задатки мага огня, но ему все же недоставало жесткости, чтобы подчинить непостоянное пламя.

А вот его ученик, Стефан, которого этой ночью и принесли охотники, является прирожденным магом огня. Нелюдимый, неуравновешенный, зачастую жестокий и даже немного сумасшедший, но бесконечно верный и преданный своему учителю и друзьям. Которых, кстати, у него было очень и очень мало. Парня не очень-то интересовала дружба, его страстью всегда была лишь магия.

Во время одного из моих многочисленных отъездов в приграничные крепости в академии магов произошел конфликт, пострадали люди, и виноватым признали Стефана. Маги не очень любили Мельта, но не могли пойти против одного из архимагов, а вот досадить ему через ученика – это они делали с радостью. Не удивлюсь, если кто-то из них специально спровоцировал парня. Как бы то ни было, это долгая и темная история, но дошло до того, что у Стефана хотели отнять магический дар, навсегда отрезать его от волшебства. Мельт вступился за ученика, который был ему как сын. В результате парня просто изгнали из Империи, а его учителя сослали в одну из множества приграничных крепостей. Точнее, он сам согласился уйти из академии, при условии, что его ученику не причинят вреда. Отрезать мага от его дара – все равно что отрубить воину руку. Конечно же остальные маги с радостью согласились, ведь Мельт был у них как бельмо на глазу. Старик не делал различий между детишками благородных господ и выходцами из обычных крестьянских семей. Это многим не нравилось. Его ученик тоже доставлял немало проблем своим характером. Так что остальных архимагов такое решение проблемы более чем устраивало. Позже я пытался найти Мельта, но он как сквозь землю провалился. – Фаргред перевел дух.

– Ну и что было дальше? Почему теперь этот Стефан здесь? – нетерпеливо спросила Инуэ.

– Не знаю. Может, почувствовал смерть учителя – говорят, будто маги связаны. Может, у него какие-то свои дела. – Фаргред встал и направился к двери. – Ты идешь или тебе настолько понравилось здесь, что ты решила остаться? – Он обернулся к Инуэ.

– Приличная девушка не выходит из комнаты в неподобающем виде, – заявила суккуба и вытолкала магистра за дверь.

Не успел Фаргред спуститься со второго этажа, как к нему на лестнице подскочил взъерошенный староста.

– Умоляю вас, магистр! – почти прокричал он. Один глаз старика нервно дергался, а кончикбороды был опален. – Заберите отсюда этого ужасного человека! Он обещал спалить всю нашу деревню, а меня поджарить, будто дичь на вертеле!

– Неплохая идея. – Фаргред хлопнул обескураженного таким ответом старика по плечу. – Где он?

– Кто? – Старейшина моргнул. – А! Он стоит у входа в дом. Прошу, избавьте нас от его присутствия. И будьте осторожны, он не в своем уме! – Последние несколько слов старик прокричал уже вслед магистру, который быстрым шагом направлялся к выходу из дома.

Лорд Драуг открыл входную дверь и тут же встретился взглядом с учеником Мельта. Мужчина стоял в нескольких шагах от двери, глядя прямо перед собой. Он, казалось, был погружен в какие-то мысли. Красные глаза Стефана ничего не выражали, лицо выглядело безжизненной маской, тонкие губы плотно сжаты, длинные белые волосы небрежно зачесаны назад.

– Рад тебя видеть, Стефан, – обратился Фаргред к альбиносу.

– И я тебя… вас, лорд Фаргред. – Красные глаза смотрели будто бы сквозь магистра.

– Брось, мы знаем друг друга слишком давно, чтобы ты так официально обращался ко мне. – Лорд Драуг подошел к Стефану и протянул ему свою широкую ладонь.

– Наверное, ты прав. – Бледные губы тронула легкая ухмылка, и Стефан пожал протянутую руку. – Я слишком устал и не очень хорошо соображаю, а тут еще какой-то старик пристал с расспросами, пришлось его пугнуть. – Взгляд мага принял более осмысленное выражение. – Где Мельт? Я чувствую, что он где-то здесь. С ним все в порядке?

Лорд Драуг замолчал, и улыбка медленно сползла с лица альбиноса.

– Мне жаль. – Фаргред вынул из-за пазухи кольцо на цепочке и вложил его в чуть подрагивающие пальцы волшебника. – Я скорблю вместе с тобой. – Он положил руку на плечо Стефана, который не мигая смотрел на кольцо своего учителя.

– Как? – наконец сказал альбинос. – Как это случилось? Когда?

– Давай-ка отойдем чуть в сторону. Не хочу, чтобы кто-то нас услышал.

Магистр и маг быстрым шагом направились к окраине деревни, оставляя за спиной дом старосты, с выглядывающим из окна хозяином. Люди, встречающиеся на их пути, поспешно расступались, провожая незнакомцев настороженными взглядами. Ни у кого из крестьян не возникло желания идти следом за хмурыми мужчинами.

Когда они вышли на поляну недалеко от деревни, Фаргред остановился. Стефан сбавил шаг и теперь медленно шел за ним, сжимая в руке кольцо. Порывистый ветер растрепал длинные волосы волшебника, и теперь они скрывали его узкое лицо. Магистр не мог видеть глаз альбиноса, но был уверен, что, загляни он в них сейчас, увидел бы там только боль.

– Когда? – тихо повторил маг свой вопрос.

– Около двух месяцев назад, в крепости Соколиное Перо.

– Это та, что в нескольких днях пути отсюда? Я был там, все разрушено, живых нет. – Стефан продолжал говорить тихо, поэтому Фаргреду пришлось подойти к магу поближе. – Как он умер?

– На крепость напали орки, с ними были некроманты. Твой учитель и магистр Бренден пали, спасая крестьян.

– Бренден тоже?.. Ублюдки должны ответить за их смерть! – Стефан вскинул голову, и магистр увидел бушующее в красных глазах пламя ненависти. – Я был в землях орков, когда почувствовал: с учителем что-то случилось. Я и раньше пытался найти его, но он тщательно скрывал свое присутствие, будто не хотел, чтобы его искали.

– Я тоже пытался узнать о его дальнейшей судьбе, но архимаги отказались предоставлять ордену подобную информацию, ссылаясь на то, что таково было желание Мельта. Они даже дали мне письмо, написанное его рукой, где он просил не искать его.

– Но почему? Он ведь мог вернуться в Хагенрок или пойти со мной. – Стефан опустился на траву.

– «У каждого из нас свой путь». Вот так заканчивалось его письмо, – задумчиво сказал Фаргред, разглядывая стремительно бегущие по небу облака. – Возможно, он хотел, чтобы ты сам нашел свою судьбу.

– Возможно. Теперь мы уже не узнаем об этом. – Злость мага постепенно утихала, голос его вновь стал тихим.

– Как ты здесь оказался? И что ты делал в землях орков? – напрямую задал интересующие его вопросы Фаргред.

– Я долго скитался. – Альбинос поморщился. – Побывал в разных местах. Когда я еще учился в академии, мне на глаза попался старый фолиант магов огня, он лежал там в пыли, никому не нужный. Напыщенные хмыри никогда не считались с магами огня, считая нас слишком неуравновешенными и опасными.

– Если учесть, что однажды башня была практически разрушена из-за неудачного ритуала магов огня, это неудивительно. – Фаргред хмыкнул.

– Жалкие неудачники, – отмахнулся альбинос, – они испугались пламени, и оно наказало их за это. В найденном мною фолианте описывался ритуал, который они тогда проводили: с помощью заклинания можно было слиться с огнем. Но чтобы повелевать огнем, нужно стать огнем. – Маг говорил как-то отстраненно. – Не каждый может, не каждый решится, не каждый посмеет. – Стефан замолчал.

– Стало быть, ты путешествовал, чтобы разузнать что-то о фолианте? – Фаргред понял, что если он хочет что-то узнать, то придется задавать наводящие вопросы. Ученик Мельта и раньше не отличался разговорчивостью.

– Да. А что мне оставалось делать? Из академии меня выставили, учитель пропал. Все, что у меня было, – это фолиант и немного денег, которые дал мне Мельт. – Вспомнив учителя, альбинос вновь поник.

– Так как ты нашел крепость Соколиное Перо? – стремясь отвлечь мага от мрачных мыслей, спросил Фаргред.

– Я чувствовал эхо магии учителя и следовал за ним. – Стефан посмотрел на магистра. – В крепости я ничего не нашел, лишь трупы, но я все еще продолжал чувствовать легкий отголосок его волшебства. – Альбинос снова сжал кольцо.

– Значит, ты шел за кольцом?

– Я думал, что иду за учителем. Но все оказалось иначе…

– Как же так вышло, что тебя нашли без сознания? – Фаргред подошел еще ближе.

– Орки, вместе со своими шаманами и некромантом, – процедил сквозь зубы маг. – Я долго шел сюда, очень устал, но все равно шел. Не спал, не ел. – Стефан говорил короткими, отрывистыми фразами. – Магия питает меня, но даже она не всесильна. Нужно было отдохнуть, но я был слишком взволнован и очень спешил, поэтому и не заметил их.

– Хоть кто-то выжил? – Фаргред нахмурился.

– Нет, – мрачно улыбнувшись, ответил альбинос, – никто не уцелел, твари обратились в пепел; знай я, что такие, как они, погубили учителя, – их смерть не была бы такой быстрой. – Стефан вдруг вскинул голову. – Ты знаешь, где некроманты? – взволнованно спросил он.

– Знаю. – Магистр кивнул. – Они направляются в Хагенрок.

– Тогда почему мы до сих пор здесь?! – Стефан вскочил. – Твари должны ответить за все! – В его глазах снова зажглось пламя безумия.

– Не спеши. Ты ведь не знаешь, что происходит.

– Мне плевать на то, что происходит! – резко сказал альбинос. – Мне плевать на людей и на Империю! Я жажду лишь мести! – Тело мага мелко затряслось.

– Успокойся. – Фаргред сделал шаг вперед и резко встряхнул волшебника. – Твой учитель не одобрил бы такое поведение.

– Да, я знаю. – Стефан перестал трястись и вроде бы немного успокоился.

– Маги огня всегда легко… хм… вспыхивают. – Фаргред улыбнулся. – Но ты должен уметь справляться с эмоциями: если потеряешь контроль над собой – пламя выжжет тебя изнутри. Ты знаешь это лучше меня.

– «Великое могущество и великая опасность», как говорил учитель. – Стефан тоже невесело улыбнулся. – Магия огня питается злостью, ненавистью, яростью. Чем сильнее чувства, тем мощнее разгорается пламя. Я все это знаю. Мельт часто говорил, что я слишком неуравновешен для любой из школ магии, кроме огненной.

– И он прав, ты всегда был слишком вспыльчив.

– Не только. – Стефан отмахнулся. – Ты ведь знаешь, что у меня иногда бывают проблемы с этим… – маг покрутил пальцем у своего виска, – с самоконтролем, как часто говорил учитель. Так что происходит? Почему орки ходят по лесам Империи, будто у себя дома?

– Очень долгая история. Я могу тебе рассказать по пути, если… – Фаргред перехватил настороженный взгляд альбиноса. – Что-то не так?

– У тебя в кармане: откуда это? – Альбинос отступил на шаг.

– Выходит, ты знаешь, что это? – Фаргред вытащил из кармана черные четки.

– Знаю, – мрачно сказал Стефан. – Этому не место в руках людей.

– Откуда тебе известно об углях? – Магистр не мигая смотрел в красные глаза.

– Я был на месте храма, сожженного Ульвом. Это место описывалось в фолианте. Так откуда у тебя они?

– Эта вещь ранее принадлежала одному паладину. Скажу больше, я уверен, что они есть у многих подданных Империи.

– Что?! – Стефан даже подскочил.

– С помощью них зло может скрыть свою истинную сущность. – Фаргред протянул четки альбиносу, и тот взял их левой рукой. – В Империи назревает переворот: некроманты, орки и изменники хотят погрузить эти земли в хаос, и вычислить предателей нелегко.

– Некроманты… – зло выдохнул Стефан. – Проклятые твари! Они ответят мне за все! – Пальцы, сжимающие кольцо, побледнели. – Стой, предатели? – Маг уставился на четки, будто увидел их впервые. – Не может быть! – прошептал он. – Когда я просто смотрел на угли, то не понимал, но сейчас… сейчас!..

– Что такое?

– Эти камни! Я видел их раньше! Еще до того, как меня выставили из академии. – Маг выглядел крайне возбужденным.

– Где? – Фаргред с интересом смотрел на волшебника.

– Тот случай, за который меня выгнали… – быстро заговорил Стефан. – Были в академии несколько заносчивых ублюдков из дворян. Вечно всех задирали, на одну девушку даже натравили псов, но архимаги на все закрывали глаза – им были важны лишь деньги, которые платят родители этих недоносков. Учитель настаивал на их исключении, но большинство магов было против него. Как-то раз эти уроды решили поиздеваться над молодыми учениками, мне это не понравилось, и… – Стефан замолчал. – Я превратил их породистых псов в кучки пепла и их самих немного, кхм, припугнул.

– Припугнул? – Фаргред поднял бровь.

– Один остался без руки, двоих утащили к жрецам с сильными ожогами, еще трое отделались опаленными ресницами и сожженными волосами. Ничего страшного, – небрежно ответил маг, – да теперь уже и не важно.

– Так где ты видел эти камни?

– Один точно был на пальце того, чья рука сгорела. Я еще подумал, почему оправа расплавилась, а камень будто отталкивал пламя. Хотел было поднять его, но в начавшейся суматохе то ли кто пнул его куда, то ли еще что… в общем, я его не нашел. И потом, – Стефан отдал четки магистру, – такие же четки я видел у одного из архимагов.

– Ты можешь назвать имена? – Фаргред убрал четки в карман куртки. – Имя того парня и архимага?

– Я не запоминаю имена недостойных и недальновидных идиотов, – с какой-то странной гордостью ответил Стефан, и Фаргред вздохнул: характер мага ничуть не изменился, – но я с радостью выжгу их глаза. – Бледное лицо волшебника приняло мрачное выражение. – Я еду с тобой в Хагенрок.

– Буду искренне рад твоей компании. – Фаргред и правда был рад иметь под рукой опытного мага. Особенно если по дороге им придется столкнуться с некромантами. – Но я не знаю, как сейчас обстоят дела в столице. Если изменники еще не начали действовать, то архимаги не обрадуются твоему появлению, и я вряд ли смогу переубедить их. – Фаргред заметил, как лицо мага помрачнело еще больше. – Хотя… – протянул магистр, – пожалуй, у меня есть один знакомый, который сможет замолвить за тебя словечко перед императором.

– Никогда не сомневался в тебе. – Стефан чуть повеселел. Но это было заметно лишь по голосу. Лицо мага всегда имело печальное, слегка надменное выражение, которое могло становиться более мрачным или даже яростным, в зависимости от ситуации. Если улыбка и касалась бледных, тонких губ, то почти в тот же миг бесследно исчезала с них, будто ее никогда и не было.

– Старик сказал, что ты купил двух лошадей, и это было до моего… кхм… появления здесь. С нами едет еще кто-то?

– Я. – Звонкий девичий голос заставил мужчин обернуться.

Инуэ находилась довольно далеко от них, и, будь она человеком, услышать тихий голос мага ей было невозможно.

– Кто твоя спутница? – Стефан немного отвел руку назад. Красные глаза мага внимательно следили за приближающейся девушкой. – Она ведь не человек?

– Демон, – нехотя сказал Фаргред, и маг бросил на него быстрый, удивленный взгляд. – Она безобидна и подчиняется мне, – поспешил добавить магистр, памятуя о скоропалительности выводов несдержанного волшебника.

– Ладно, – неожиданно легко согласился Стефан.

– Вот так просто? – не поверил своим ушам магистр.

– Конечно, – кивнул маг, – во-первых, я верю твоему слову, а во-вторых, я читал о подобных демонах. – Стефан слегка кивнул подошедшей Инуэ.

– А как же месть? – аккуратно напомнил магу магистр, как бы невзначай вставая между ним и демоницей.

– Друг моего друга – мой друг, – проворчал маг и махнул рукой. – Тем более она не служит некромантам.

– Все в порядке? – Демоница окинула мужчин взглядом.

– В полном. – Фаргред с облегчением вздохнул. – Давайте вернемся в деревню, нам понадобится еще одна лошадь.

Глава 19

Сборы не заняли много времени.

Староста, недовольный тем, что ему пришлось расплачиваться со знахарем, начал было вновь причитать о тяжелой судьбе деревни и проблеме поиска лошадей в этой глуши. Но Стефан лишь щелкнул пальцами, и небольшое деревце, стоящее недалеко от старика, ярко вспыхнув, за несколько мгновений обратилось в пепел. Староста кинулся было к магистру, но тот стоял, задрав голову к небу, и, тыкая пальцем куда-то вверх, увлеченно рассказывал девушке о какой-то крайне редкой птице. На восклицания о беспределе магов Фаргред лишь пожал плечами и заявил, что ничего такого не видел. Старик перевел обреченный взгляд на Стефана, который подарил ему одну из своих немногочисленных невинных улыбок, и, тяжело вздохнув, махнул рукой.

– Будут вам три лошади, господа. – Бормоча себе под нос что-то о нелегкой и несправедливой жизни, старик скрылся за углом дома.

– Надо было подпалить ему пятки, – злобно прошипел Стефан, провожая старика недобрым взглядом красных глаз.

– Тут ты, конечно, прав, но я все-таки магистр ордена Зари, и я бы не смог это проигнорировать. – Фаргред строго посмотрел на мага.

– Не смог проигнорировать и поспешил бы присоединиться? – Волшебник выдержал взгляд магистра.

– Именно. – Фаргред усмехнулся.

– Как дети. – Инуэ лишь покачала головой. – Куда мы двинемся дальше? – обратилась к магистру девушка.

– Из деревни есть два пути – один ведет на тракт, но нам туда пока что не надо, а вот другой – неширокая дорога, идущая еще через несколько деревень и выходящая на тот же тракт, только намного ближе к Хагенроку. – Фаргред откинул со лба прядь волос. – Думаю, второй вариант нас вполне устраивает.

– То есть снова придется пробираться лесами? – почти простонала суккуба, страдальчески закатив хитрые зеленые глаза.

– Не переживай, – утешил ее магистр, – деревни связаны дорогами, к тому же у нас есть лошади, да и поселения будут встречаться довольно часто.

– Разве маг не может нас просто перенести в столицу? – Инуэ прекратила паясничать и стала серьезной. – Ты же сам рассказывал мне о подобных вещах.

– Я не могу, – сказал Стефан, прежде чем Фаргред нашел что ответить. – Перемещать не только себя, но и кого-то еще могут только опытные маги, да и то не все. К тому же чтобы перенестись куда-то, необходимо знать потоки магии, ведущие к нужному месту.

– Какие такие потоки? – тут же спросила любопытная суккуба.

– В башнях магии и в некоторых важных местах Империи стоят специальные колонны, содержащие в себе кристаллы порталов, – терпеливо пояснил маг. По его лицу было видно, что чтение подобных лекций не доставляет ему особого удовольствия, но тем не менее он продолжил: – Потоки магии сходятся в этих кристаллах и позволяют магам переноситься по ним к нужной колонне.

– А почему тебе неизвестны эти самые потоки? Фаргред сказал, ты был учеником одного из архимагов, – снова спросила Инуэ.

– Она не отстанет? – Стефан посмотрел на Фаргреда.

– Мы все равно ждем, когда наш сердобольный старец приведет лошадей, – пожал плечами магистр, – тем более я бы тоже послушал о тонкостях волшебства.

Стефан закатил глаза, но все-таки стал рассказывать дальше:

– Когда маг достигает определенной ступени в академии, ему дают персональный кристалл, и по мере того, как он лижет задн… кхм… – Стефан осекся, – постигает искусство волшебства, мудрые и бесконечно справедливые архимаги позволяют ему настраивать свой кристалл на кристаллы порталов, скрытые в колоннах. К некоторым колоннам имеют доступ лишь архимаги, но большинство доступны и просто хорошим волшебникам.

– Стало быть, ты не самый хороший волшебник? – Инуэ ядовито улыбнулась.

Красные глаза альбиноса на миг ярко вспыхнули, но тут же погасли.

– У меня забрали кристалл, когда выгнали из академии, – буркнул Стефан. – Все, лекция окончена. – Маг посмотрел в сторону, и, проследив его взгляд, Фаргред увидел старосту и еще двух крестьян, ведущих под уздцы трех лошадей.

Последующие дни пути не сильно отличались от предыдущих. Путешествия по глухим лесам и полям никогда не поражали умы странников разнообразием.

Узкая дорога, такая, что лошади могли идти по ней только друг за другом, лишь изредка виляла между невысоких холмов. Путники то углублялись в леса, то, крайне редко, выезжали на широкие поля.

И так изо дня в день.

Иногда появлялись деревни. По мнению суккубы, все они были похожи друг на друга. Грубо построенные, близко поставленные домики, покосившиеся заборы и неприветливые жители наводили на демоницу тоску. Поведение крестьян, конечно, менялось, когда они понимали, что перед ними – сам магистр ордена Зари, но радостнее от этого девушке не становилось. Суккуба уже вдоволь насмотрелась на унылые пейзажи, и ей хотелось увидеть что-нибудь новое, например, Хагенрок, о котором она столько слышала от Фаргреда. К тому же девушка скучала по Розе, но понимала, что не сможет увидеться с ней, пока вся эта темная история с некромантами не завершится.

«А когда она завершится?» – в который раз спрашивала себя демоница.

Но ответа она не знала; не знали его и ее спутники. Инуэ с грустью смотрела на широкую спину ехавшего впереди Фаргреда. Суккуба и сама не заметила, как перестала бояться магистра. Почтение, трепет и страх, которые она испытывала прежде каждый раз, глядя на своего господина, куда-то исчезли. Но на их место пришли другие, незнакомые демонице чувства. Впервые она испытала их, когда, испугавшись грозы, сама того не осознавая, побежала к Фаргреду в комнату. Тогда девушка не придала им значения, решив, что просто сильно испугалась и, естественно, пришла искать защиты у своего господина – самого могущественного человека, которого она когда-либо видела. Но после этого случая ее сердце начинало биться быстрее, когда Фаргред смотрел на нее. Это чувство было абсолютно новым для демоницы; новым и… очень приятным. Порой суккубу раздражала легкомысленность Фаргреда, и она, переступая через свой страх, даже позволяла себе спорить и пререкаться с ним, но, как она ни старалась, долго обижаться на магистра не могла.

Инуэ злилась не столько на лорда Драуга, сколько на себя. В его присутствии она зачастую будто теряла над собой контроль. То начинала вести себя словно капризный ребенок, то, наоборот, становилась слишком нежной, чувственной, словно не могла жить без постоянной заботы и опеки Фаргреда. Девушка тосковала, когда лорда Драуга не было рядом, но самым сильным потрясением для нее стал тот момент, когда она увидела, как ее хозяин падает на землю со страшной высоты. Страх потерять того, кто был с ней так добр, того, кто дал ей новую жизнь, того, кто обращался с ней, рабыней, как с равной, был настолько сильным, что, если бы у Инуэ не получилось удержать Фаргреда в воздухе, она, сложив крылья, встретила бы свою смерть вместе с хозяином.

Инуэ грустно вздохнула.

В мире демонов все было проще, а здесь – совсем иначе. Девушка не могла разобраться в своих чувствах, да и совета спросить было не у кого. Спрашивать Фаргреда она почему-то стеснялась, а обращаться к странному магу суккубе попросту не хотелось. Поэтому она в очередной раз нарочито громко вздохнула и продолжила созерцание спины магистра, изредка отвлекаясь на то, чтобы почесать между ушей свою лошадку.

Девушка поначалу очень расстроилась, что не сможет ехать с магистром на одном коне. Но ей безумно понравилось самой управлять лошадью, и суккуба тут же позабыла о своих расстройствах. Невзрачная лошадка носила гордое имя – Франсуаза. Вначале животное боялось демоницу, но вскоре привыкло и теперь благодарно фыркало каждый раз, когда нежные пальчики суккубы почесывали густую гриву.

Временами Инуэ становилось настолько скучно, что она принималась шепотом разговаривать с Франсуазой. Тропа была по-прежнему слишком узкой, чтобы две лошади могли ехать бок о бок, и у Инуэ была только одна собеседница. Хотя она, по мнению девушки, была слишком молчаливой, зато всегда слушала внимательно и не перебивала.

– Как ты думаешь, лошадка, – тихо шептала Инуэ, – господин вообще воспринимает меня как женщину? Кто я для него? – Франсуаза, разумеется, ничего не ответила, но покосилась карим глазом на демоницу и ободряюще подмигнула ей. – Думаешь, у нас все еще впереди? – Девушка приподняла бровь, и лошадь громко всхрапнула. – Я рада, что хотя бы ты поддерживаешь меня, – искренне поблагодарила лошадь Инуэ и, подняв глаза, встретилась взглядом с Фаргредом, который, видимо услышав тихую речь демоницы, решил посмотреть, с кем она говорит.

– Что? – Инуэ смутилась.

– Ничего. – Магистр улыбнулся. – Вижу, ты нашла достойную собеседницу?

– Завидуешь? – Суккуба с вызовом смотрела в серые, чуть насмешливые глаза магистра.

– Еще как. – Фаргред, не сдержавшись, хохотнул. – Не буду мешать вам секретничать, девочки. – Лорд Драуг шутливо поклонился и снова повернулся в седле.

– Вот как с ним можно серьезно говорить? – вновь шепотом обратилась к Франсуазе демоница, и лошадь согласно помотала головой. – Только ты меня здесь понимаешь… – Расчувствовавшись, Инуэ полезла в карман и, достав оттуда небольшое зеленое яблоко, протянула его животному. Франсуаза с удовольствием приняла угощение, и суккуба в очередной раз потрепала лошадь по холке.

Фаргред спешил как мог, делая остановки, только чтобы пополнить припасы и дать отдых лошадям и его спутникам. Стефан, несмотря на недавнюю слабость, держался хорошо. Магистр был уверен – не будь лошади, упрямый маг шел бы вперед до тех пор, пока не умер от голода. А вот суккуба с каждым днем становилась все грустнее и грустнее. Лорд Драуг поддерживал девушку как мог, но та лишь с укоризной смотрела на него и надувала и без того пухлые губки. Магистр никогда не был дураком и догадывался, каких действий от него ждут. Он давно уже понял, что суккуба – не очередная ветреная девица из таверны, и с ней он попросту не хочет вести себя как с остальными, но подобные отношения в данный момент казались Фаргреду несвоевременными. К тому же в голове, как назло, всплывал образ Элизабет, которая смотрела на магистра так недовольно, что ему становилось не по себе. В конце концов лорд Драуг, плюнув на все, поставил перед собой основную цель – во что бы то ни стало добраться до Хагенрока и остановить предателей. Со всем остальным он как-нибудь потом разберется, сначала надо выполнить долг. Поэтому он пропускал мимо ушей печальные вздохи суккубы, которая уже места себе не находила от скуки. А когда они останавливались на ночлег, он стоически переносил близость Инуэ, когда та засыпала, плотно прижавшись к нему. Мысленно ругая себя за подобное поведение, магистр с трудом брал себя в руки и засыпал.

Фаргреду давно надоело это путешествие. Он был воином, а не странником. Хотя ему и приходилось много времени проводить в седле, но долгие поездки никогда ему не нравились. Однако зло не собиралось упрощать его задачу и концентрироваться в одном месте, так что магистру приходилось лишь крепче стискивать зубы и направлять своего коня к очередной крепости. Вот и сейчас Фаргред спешил в Хагенрок как только мог, и с каждым мгновением его цель становилась все ближе.

Стефан задолго до встречи с магистром и суккубой потерял счет времени. Для того, кто смог справиться с пламенем и разжечь его в своей груди, время не имело абсолютно никакого значения. Не имело значения ничего, кроме магии и мести. Маг чувствовал, как внутри него бушует огненная буря, норовя вырваться на свободу. Стальная воля волшебника сдерживала его ненависть, лишь иногда подпитывая ее мыслями о страданиях, которые он причинит виновникам смерти своего учителя. Стефан представлял, как колдуны будут корчиться в пожирающем их пламени, и его бледные губы то и дело растягивались в мечтательной ухмылке.

Маг не видел дороги, не обращал внимания на спутников, он был даже рад, что с ним никто не говорит. Фаргред был его другом, а суккуба была его… Стефан решил не думать о сложных взаимоотношениях человека и демона, решив для себя, что Инуэ ему не враг, по крайней мере, пока она слушается магистра.

Когда они останавливались на ночлег, маг сидел неподвижно, подолгу не сводя отсутствующего взгляда с пламени костра. Фаргред один раз спросил, все ли с ним в порядке, и, получив в качестве ответа лишь легкий кивок, больше не беспокоил мага.

Магистр, может, и не понимал до конца чувств волшебника, но уважал его и не лез с советами, за что Стефан был очень благодарен.

Глава 20

Эрик с тоской обернулся на следующих за ним воинов. Почти сотня солдат, два десятка жрецов и пять магов. Это все, что смог дать ему наместник Гзауберга, и то лишь после того, как юноша во всеуслышание заявил о своих правах на корону Империи и предъявил в качестве доказательства фамильные перстень и бумаги, подписанные лично императором. Зато к нему присоединился Эскобар, оставив Мариса за главного. Так что, включая самого Эрика и Леона, паладинов в отряде было трое. Конечно, не много, но все же три лучше, чем один.

Также лорд Зак предлагал молодому паладину взять три десятка своих людей, но Эрик согласился принять лишь десяток. Никто не знает, чем все закончится в Хагенроке: возможно, Гзаубергу понадобятся все люди, способные держать оружие. Тем более в особняке осталась Роза. Эрик так и не смог рассказать девочке и старикам правду о магистре, сказав, что лорд Фаргред отправился прямиком в столицу Империи.

Молодой человек хотел проведать и Кракаса с Жанной, даже взял у Иоганна их адрес. Но в небольшом аккуратном домике неподалеку от обители паладинов его встретила только девушка. Она поведала Эрику, что в Гзауберге нашли свой приют еще трое демонов и их хозяева. Кракаса дома не было, так как он куда-то отправился по делам, вроде бы как хотел найти какую-то работу. Эрик устало улыбнулся и, попрощавшись с девушкой, пожелал им с Кракасом всего хорошего, а затем вновь отправился в храм Света.

Архимаг Гзауберга, лорд Мартин де Шелдор, хотел было открыть для них портал в столицу, но после нескольких неудачных попыток объявил, что камень портала Хагенрока либо поврежден, либо уничтожен. Не успокоившись, архимаг захотел сам присоединиться к отряду, но его удержали Иоганн и наместник. Недовольному магу пришлось довольствоваться тем, что он отправил вместо себя свою ученицу, Селению де Арго, и еще четверых способных волшебников. Все маги – достаточно молодые, а девушке и вовсе чуть больше двадцати лет; но выбора не было, а время поджимало.

Эрик навсегда запомнил своего учителя стоящим на крепостной стене в сверкающих доспехах, смотрящего им вслед. Юный ученик магистра всю дорогу, от Соколиного Пера до Гзауберга, порывался развернуться и броситься на помощь учителю, но Леон каждый раз напоминал ему об их долге, и Эрик, скрепя сердце, вынужден был прислушиваться к его словам. Ведь если они ничего не смогут сделать, значит, жертва магистра окажется напрасной.

В людях, следующих за ним, Эрик был абсолютно уверен. Каждого из них проверяли жрецы и маги, правда, из-за этого пришлось потерять еще пару дней. Итого в Гзауберге потеряно три дня и три ночи – слишком много времени, но быстрее никак нельзя. Колонна двигалась на пределе своих сил, но, по мнению Эрика, все равно недостаточно быстро. Это угнетало юного паладина, но он ничего не мог поделать. Оставалось только продолжать путь, ждать и молиться Свету.

До Хагенрока оставалось совсем немного. Как сказал Эскобар, они должны оказаться под крепостными воротами к вечеру. Отряд въехал на холм, и перед ними раскинулся город, с самого основания Империи служивший ей столицей. Чем ближе они продвигались к своей цели, тем больше нервничали люди. Все они знали о том, что случилось в Хагенроке, о некромантах, демонах и предательстве в ордене Зари. Эрик без утайки рассказал им всю правду. Солдаты то и дело проверяли оружие и доспехи, маги крепче сжимали свои посохи, а жрецы неустанно возносили молитвы Светлому Ульву.

– Что-то не так, леди волшебница? – Эскобар обратился к Селении, ехавшей рядом с ним. – Ваши люди нервничают.

– Не знаю. – Девушка передернула хрупкими плечами, будто замерзла. – Какое-то странное чувство: я словно ощущаю магию, но какую-то извращенную. – Девушка наморщила тонкий носик. Она отбросила со лба длинную светлую челку так, что стали видны ее нежно-голубые глаза, и настороженно посмотрела вдаль. – Я не знаю, чего ожидать, но думаю – не только паладины предали Империю.

– Не все паладины – предатели, – нахмурился Эскобар.

– Да-да, извините, – поспешно сказала леди де Арго, – мне кажется, что в этом замешан и кто-то из магов.

– Тогда все еще хуже, чем мы думали. – Эскобар тяжело вздохнул и окинул мрачным взглядом высокие, неприступные стены Хагенрока. – Я сталкивался с некромантами и знаю, как с ними сражаться, но вот маги… никогда бы не подумал, что придется сражаться с волшебниками академии.

– Леди Селения, – обратился Эрик к молодой волшебнице, – как вы считаете – среди изменников есть архимаги?

– Не знаю, – честно призналась девушка, – но если есть, то нам придется туго.

– Вы впятером не сможете одолеть одного старика? – Эскобар с сомнением оглянулся на остальных волшебников.

– Дело далеко не в возрасте. – Селения устало улыбнулась. – Архимаги Хагенрока – сильнейшие маги Империи. Если сведения, полученные моим учителем, верны, то двое из них сейчас в столице. Если оба архимага окажутся предателями… то… – Леди де Арго замолчала.

– Скверно это, – тихо прошептал Эрик, – думаете, среди остальных магов много изменников? – Не услышав ответа, юный паладин обернулся и увидел, что следующие за ним люди остановились.

Все как один смотрели куда-то вперед и вверх. Северяне из охраны лорда Зака тихо ругались, то и дело поминая Торфела, а солдаты забряцали оружием. Проследив за их взглядами, Эрик нервно сглотнул.

В небе над Хагенроком начала закручиваться огромная черная воронка.

Глава 21

– Долго нам еще ждать? – Третий магистр ордена Зари Орм Хагерсон нетерпеливо расхаживал взад-вперед по залу совета магистров. Орм был северянином: он, как и все жители этих суровых земель, не отличался большим терпением. К тому же первый магистр Отто Гренсон довольно сильно опаздывал, так что Хагерсон не находил себе места. – Я нутром чую – быть беде, – в который раз обратился он к сидящему рядом четвертому магистру Энберну Форенору, и тот мрачно кивнул, нащупав в кармане черные четки, которые доставил ему жрец из Гзауберга, вместе с письмом от главы городского храма.

Письмо Иоганна содержало всего несколько слов, и в нем говорилось о черных камнях, которые могут скрывать зло. В голове лорда Форенора не укладывалось, что в ордене могут быть предатели, тем более здесь, в главной обители. Энберн не знал, как ему поступить – камни могли быть у любого человека в столице: нельзя же попросту обыскивать всех – это могло привести к непредсказуемым последствиям… и четвертый магистр решил дождаться возвращения Фаргреда, который мог бы пролить свет на происходящее.

– Если Отто задерживается, значит, на то есть причины. – Голос второго магистра вывел Энберна из состояния задумчивости. Виктор фон Кразе сидел в своем кресле, скрестив пальцы. На его благородном лице не дрогнул ни один мускул.

– Он всегда задерживается, Виктор. – Орм посмотрел на входную дверь так, будто хотел прожечь ее взглядом. – Я хотел бы услышать лично от него, почему в Хагенрок стекаются паладины со всей Империи. Все вновь прибывшие ссылаются на его прямой приказ.

– Он собрал нас всех здесь, наверняка это неспроста. – Виктор тоже нервничал, хотя и старался этого не показывать. – Сегодня мы наконец получим ответы.

– Наше место – на улицах города! – не отступал Орм, и Энберн вновь согласно кивнул. – Я чувствую приближение зла, причем не просто зла – такого мы еще не видели! – Северянин пригладил взъерошенные седые волосы.

– Бездна… Я все понимаю. – Фон Кразе вскочил с кресла. – Думаешь, мне приятно сидеть здесь? – Первый раз за долгое время второй магистр позволил себе повысить голос, но даже не заметил этого.

– Так в чем проблема? – Энберн тоже встал. – Если бы магистр Отто спешил – уже был здесь. Его тут нет, стало быть, дело не очень важное и может подождать.

– Вот и я о том же! – поддакнул лорду Форенору северянин и широкими шагами направился к двери.

– Хорошо, я с вами. – Виктор кивнул. – Видит Ульв, я ждал сколько мог.

– Хвала Свету! – Обрадованный таким решением второго магистра Орм потянул на себя ручку двери, но та не поддалась. Северянин имел довольно могучее телосложение, и сила никогда не подводила его; он тысячи раз открывал эту дверь, но не поддалась она только сейчас.

– Что за… – Орм еще раз дернул дверь на себя – безрезультатно.

Хагерсон отступил на шаг назад и в сторону, разглядывая позолоченную ручку. Копье, пробившее дверь насквозь, вместо того чтобы убить третьего магистра на месте, глубоко вошло ему в бок. Зарычав, словно зверь, Орм дернулся и отскочил от двери, зажимая рану рукой.

– Я все думал, когда же вам надоест сидеть здесь, – разнесся по залу насмешливый голос, и что-то, сухо щелкнув, зашелестело.

– Не время для шуток, Гренсон. – Энберн не двигаясь наблюдал, как зал наполняется молодыми паладинами. Они выходили из каких-то потайных коридоров, о которых лорд Форенор понятия не имел, хотя он мог поклясться, что знает все об обители.

– Что все это значит? – Виктор сделал шаг вперед и покосился на Орма, который, морщась от боли, пытался выпрямиться. От ладони, прижатой к боку магистра, исходило бледное золотое свечение.

– Ваше время пришло, – все так же насмешливо ответил голос первого магистра. При этих словах молодые паладины обнажили клинки. В зале их уже было не меньше трех десятков, и все больше золотых плащей появлялось из тени.

– Это измена? – Глаза второго магистра широко открылись. – Объяснись, Отто!

– Это не измена, это – очищение! – Гренсон расхохотался. – Свет должен быть абсолютным, но он не может быть таковым, пока существуют те, кто омрачает его сияние!

– Что за чушь ты городишь, старик? – Орм сплюнул на пол кровавую слюну.

– Все, кто верит в лживый Свет, должны погибнуть, и только тогда, только тогда он станет абсолютным! – Голос первого магистра переполняло безумие. – Убейте же их! Убейте магистров – и мы сможем шагнуть в новую эпоху, в эпоху величия истинного Света!

– Ломай дверь, – тихо шепнул Энберну Орм, когда молодые паладины молча подняли клинки и кинулись на трех магистров.

Три золотые вспышки слились в одну. Энберн занес двуручный молот над крепкой дверью, а Орм и Виктор выступили против наседающих изменников.

Лязг стали заполнил зал магистров. Орм, постоянно сплевывая кровь, широко махал двуручным мечом, не давая предателям приблизиться. Особо прытких и удачливых отбрасывали назад точные удары копья Виктора.

За несколько ударов сердца Энберн выломал широкую дверь и смял стоящих за ней пятерых изменников. Страшный молот поднимался и опускался, унося жизни противников. Хруст ломающихся костей заглушал их крики боли. Лорд Энберн прорывался вперед, а Орм и Виктор медленно пятились за ним.

– Вам не уйти! Здесь сотни новых адептов истинного Света! – звучал им вслед голос первого магистра. – Вы все умрете, чтобы Свет мог сиять!

Коридор был довольно широким, и Энберн, размахивая тяжелым оружием, продвигался вперед, устилая пол искалеченными телами паладинов. Магистрам, сдерживающим тыл, приходилось нелегко. Если Виктор отделался несколькими царапинами, то Орм пострадал более тяжко – рана на боку вновь открылась, и северянин стремительно терял кровь. Нападавшие несколько раз довольно серьезно задели третьего магистра, но тот упрямо продолжал сражаться. Изменники, не жалея себя, бросались под удары горящего золотым пламенем оружия и умирали с блаженной улыбкой на устах.

– Да!.. Что!.. Здесь!.. Творится!.. – Каждое слово лорда Виктора фон Кразе сопровождалось стремительным ударом его копья. Один изменник завалился на спину с пробитой грудью и страшной раной в голове, а другой, получив два удара острием в бок, пошатнулся, и его тут же настиг двуручный меч Орма.

– Дерьмо! – Лорд Хагерсон плюнул кровью в лицо очередному врагу и, послав клинок вперед, пробил ему горло. Пинком отбросив на мечи наседающих противников бездыханное тело, северянин поморщился от боли в боку и отступил еще на шаг. Не до конца залеченное ранение давало о себе знать, и массивный клинок в руках магистра с каждым взмахом становился для него все тяжелее.

Паладины все сильнее и сильнее теснили магистров, хотя и платили за это кровью. Виктор, пользуясь преимуществом своего оружия, метался из стороны в сторону, помогая то Энберну, то Орму. Наконец магистрам удалось выбраться из коридора, ведущего в зал совета. Встречающих их паладинов становилось все меньше, зато из зала все шли и шли люди в золотых плащах.

– Бегите! – бросил Орм через плечо. – Я задержу их, сколько смогу.

– Я не оставлю тебя. – Виктор метнул копье, пробив сразу двух нападавших на Орма противников насквозь. Копье второго магистра тут же распалось золотыми искрами и вновь оказалось у него в руках.

– Виктор, твою мать! Не будь таким упрямым ослом хоть раз в жизни! – Северянин страшным ударом снизу вверх рассек одного из паладинов, так что внутренности противника вывалились тому под ноги, и тут же опустил тяжелый клинок на голову другому. – Я уже не жилец! – Орм снова сплюнул кровь. – Прорывайтесь во дворец, предупредите императора, пока нас здесь не зажали в клещи! – Третий магистр встал у выхода из коридора, так что стены ему больше не мешали, в отличие от идущих ему навстречу противников. – Поспешите! Я останусь здесь! Торфел ждет меня! – Орм быстро обернулся и подмигнул магистрам. – Никто не живет вечно, братья, но герои – бессмертны! – С этими словами он крутанул двуручный меч над головой и снес головы сразу двум выпрыгнувшим из коридора противникам.

– Прощай, брат! – коротко бросил Энберн и ринулся по направлению к выходу, и Виктор, напоследок вновь метнув копье, которое без труда пробило латный нагрудник очередного изменника, развернулся и кинулся следом за четвертым магистром.

– Да примет тебя Свет, Орм! – на бегу крикнул Виктор, когда копье вновь появилось у него в руках, и скрылся за поворотом.

– Поспешите, братья… – Магистр Хагерсон улыбнулся бледными губами и, морщась от боли, вновь занес меч над головой.

Кровь и пот заливали северянину глаза, дыхание его становилось все тяжелее, движения замедлялись, Орм знал – жить ему осталось недолго, однако упрямый северянин лишь сильнее стискивал зубы, и очередной мертвый противник падал к его ногам. Третий магистр не мог отступить, это означало дать врагам больше преимущества. Поэтому он продолжал стоять на месте, широко расставив ноги.

Но вот за его спиной раздались шаги, и он краем глаза заметил выбегающих из соседнего коридора паладинов. Поначалу третий магистр принял их за подкрепление, но все равно, на всякий случай, отступил к стене. Вот первый из вновь прибывших прыгнул на Орма, но тяжелый двуручник северянина рассек его пополам.

– Да сколько же вас, уродцы?! – прорычал Орм и попятился, размахивая длинным клинком, чтобы не пропустить нападавших в коридор за его спиной. Мощным ударом магистр перерубил ближайшему противнику ногу и ударом локтя опрокинул его на пол, однако добить поверженного врага не успел, так как его место тут же занял другой, равнодушно переступивший через окровавленное тело.

– Подходите! – буквально прорычал старый северянин, однако голос его разнесся далеко по обители паладинов. – Смелее! Подходите ближе, щенки, и вы увидите, как умирает волк! – Расхохотавшись, он плюнул кровью в сторону врагов и, высоко подняв меч, бросился на растерявшихся изменников, понимая, что сознание вот-вот покинет его.

Прежде чем предатели пришли в себя, четверо из них уже корчились на полу, среди отрубленных конечностей и мертвых тел. Некоторое время Орм продолжал сражаться, и еще трое врагов осели на пол, заливая тот кровью. Магистр смог ранить еще нескольких, но вскоре враги обступили его плотным кольцом, и сразу несколько клинков, пройдя через сочленение доспехов, вошли в его тело. Несмотря на боль, Орм рванулся назад, освобождая свой меч, затем резко подался вперед, нанизав на клинок двух противников и пробив бок еще одному, стоящему за ними. Из последних сил северянин провернул оружие и, выпустив окровавленную рукоять, сдавил мертвой хваткой горло вонзившего в него клинок противника.

Хруст шейных позвонков под своими пальцами, обрывающийся хрип умирающего врага и собственный тихий смех были последним, что услышал старый воин…

Энберн, Виктор и еще пара десятков паладинов, примкнувших к ним по пути к воротам, все-таки пробились к выходу. Они уже миновали мост, когда второй магистр вдруг остановился.

– Прощай, брат, – прошептал Виктор и с грустью посмотрел на небо, по которому поднимался вверх золотой хоровод искр. Его взгляд скользнул еще выше, и глаза лорда фон Кразе широко открылись. – Да сохранит нас Свет! Что это?! – воскликнул он, увидев закручивающуюся над обителью ордена огромнуючерную воронку.

В этот же миг из тени появились несколько фигур в темных плащах.

Лошади галопом несли всадников к стенам древней столицы Империи. Взгляд лорда Драуга был прикован к черной воронке, закручивающейся над городом. Темное небо распороли всполохи молний, и хлынул дождь. Упругие, крупные капли ощутимо били по лицу, капюшон Фаргреда давно сполз с головы, и вновь надеть его на такой скорости не представлялось возможным, к тому же магистр не придавал значения подобным пустякам.

– Что это? – прокричала Инуэ, когда ее лошадь с трудом поравнялась с конем магистра.

– Началось, – коротко бросил лорд Драуг.

– Там! Слева! – раздался сзади голос Стефана. – Похоже на магов академии.

Фаргред повернул голову и в очередной вспышке молний увидел стоящий у городских ворот отряд. Магистр прислушался к своим ощущениям: от воинов не исходило зла, хотя у них вполне могли оказаться проклятые угли. К тому же в столице сейчас сосредоточено такое количество темной энергии, что магистр попросту не мог сконцентрироваться на людях.

– Уверен насчет магов? – Лорд Драуг, не дожидаясь ответа, направил коня к отряду.

– Более чем: смотри сам, они пытаются атаковать ворота. – Стефан кивнул в сторону города.

От основной массы людей отделилась небольшая группа, и теперь они неустанно швыряли в массивные створки атакующие заклинания различных школ. Вот ударился о ворота и разбился вдребезги огромный земляной ком, вот несколько упругих струй воды ударили в петли. Блеснула молния, но удар пришелся довольно далеко от ворот, и магистр не был уверен, что это дело рук магов: скорее, простое стечение обстоятельств.

– Позорище! В академии, как и раньше, большинство студентов – абсолютные идиоты! – Стефан догнал скачущих чуть впереди Фаргреда и Инуэ.

Вдруг стена дождя над магами будто замерла, затем капли стремительно закружились в воздухе, сформировав огромный клин. Раздался оглушительный треск – и он, покрывшись льдом, качнулся в воздухе и, врезавшись в ворота, разлетелся на сотни осколков. Вокруг магов тут же замерцал синеватый щит, и осколки, отскочив от магической преграды, попадали на землю.

– Кажется, один все же что-то умеет, – с некоторой долей уважения произнес Стефан, наблюдая, как маги вновь возвращаются к отряду.

– Сейчас вот подъедем – и покажешь им, как надо. – Фаргред разглядывал ворота и крепостную стену.

Поначалу магистр посчитал, что ему показалось, но теперь, когда вспышки боевых заклинаний создавали дополнительное освещение, он действительно разглядел темный купол, выходящий из воронки и накрывающий весь город.

– Милорд, к нам приближаются всадники! – К Эрику, поскальзываясь в грязи, подбежал один из солдат.

– Сколько?! – Юный паладин огляделся и только теперь заметил движущиеся к ним темные силуэты.

– Трое. – Солдат махнул рукой в сторону конников. – Какие будут ваши приказания?

– Прикрыть магов, быть готовыми к бою, но первыми не нападать. – Эрик обнажил клинок и двинулся вперед, но дорогу ему преградил Эскобар.

– Я не могу рисковать вами, стойте здесь. – Старый паладин кивнул Леону, и тот выехал вперед. – Мы все проверим. – Эскобар послал коня навстречу всадникам, и Леон поскакал следом.

– Похоже, нас встречают! – крикнула демоница. – У них золотые плащи, один, правда, весь изодранный и грязный. – Инуэ обернулась в магистру, и тот увидел, что зрачки суккубы вновь стали вертикальными.

– Видишь еще что-нибудь? – Сквозь завесу дождя Фаргред пытался рассмотреть всадников, но безуспешно. – Ладно, поступим проще. – Золотая вспышка на мгновение разорвала ночь, и магистр, облаченный в сияющие золотые доспехи, поднял над головой пылающий клинок.

Эрик глазам своим не поверил, когда увидел прямо перед собой своего учителя. Сердце юноши переполняла радость, от волнения он даже немного растерялся.

– Давно не виделись. – Магистр широко улыбнулся. – Это все, что вам удалось собрать? – Фаргред окинул взглядом солдат, которые, увидев золотые доспехи магистра, заметно приободрились.

– А? Да, это все. – Эрик немного пришел в себя. – Как вы выжили? Мы думали, что вы погибли… – Юный паладин перевел удивленный взгляд на Инуэ, и девушка приветливо помахала ему рукой.

– Можешь не благодарить, – с гордостью промурлыкала она.

– Все это может подождать, – резко бросил Фаргред, и Инуэ, надув губы, демонстративно отвернулась, принявшись разглядывать небо над Хагенроком. – Что это за дрянь вокруг города?

– Маги говорят – какой-то барьер. – Эрик перевел взгляд на группу волшебников, которые все как один пристально глядели за спину магистру.

– Ну, хоть в чем-то они правы. – Стефан подъехал к говорящим. Только теперь Эрик смог разглядеть ехавшего позади Фаргреда человека, и ему сразу стало не по себе, едва он встретился взглядом с альбиносом.

– Кто ты такой?! – с вызовом бросила леди Селения, направив свой тонкий посох в лицо Стефану. – Я чувствую в тебе магию, но ты не принадлежишь к академии!

– Больше не принадлежу, – равнодушно бросил Стефан, игнорируя направленный на него посох. Альбинос даже не посмотрел на девушку, все его внимание занимал барьер вокруг столицы.

– Да как ты смеешь так говорить с учениц… – выступил было вперед один из четырех магов.

– Смею. – Стефан перевел взгляд на говорившего, и тот невольно попятился. – Еще раз повысишь на меня голос – и я выжгу твой поганый язык!

– Не время для ссор! – Фаргреда начинало злить происходящее. – Это Стефан, он был учеником в академии, хотя и давно. Сейчас нам нужно решить, как попасть за барьер.

– Простите, магистр. – Селения сдержанно поклонилась. – Мы пробовали пробить брешь у ворот, но безуспешно.

– Потому что вы бездари, – буркнул Стефан, и девушка вновь обожгла его взглядом. – Ледяное копье – твоя работа?

– Моя. – Селения кивнула. – Если мы бездари, возможно, ты сможешь что-нибудь придумать, о великий…

– Да заткнитесь вы! – рявкнул вконец потерявший терпение Фаргред, глаза магистра полыхнули золотым пламенем, и юная волшебница, тихо пискнув, замолчала. – Хватит препираться. Говорите по делу!

– Простите, – потупившись, пробормотала леди де Арго, и даже Стефан едва заметно кивнул. – Возможно, ваш спутник, столь нелестно отзывающийся о способностях магов академии, сможет что-нибудь предложить? – Девушка старалась не смотреть на магистра и альбиноса.

– Думаю, я смогу пробить барьер, но мне понадобится твоя помощь. – Стефан говорил тихо и очень неохотно. Все, включая Селению, удивленно уставились на него. – Мне нужно ледяное копье, – буркнул маг и замолчал.

– Я смогу. – Теперь девушка с любопытством разглядывала Стефана.

– Но если барьер будет снят, то остается еще крепостная стена. – Фаргред смотрел на запертые ворота.

– Может, Стефан нас через нее перенесет? – решил поучаствовать в разговоре Эрик.

– Парень! Я что, похож на волшебную фею из сказок? – Красные глаза уставились на юного паладина, леди Селения прыснула в ладошку, а Эрик виновато улыбнулся.

– Между прочим, именно с ним я хотел поговорить по поводу твоего возвращения в Хагенрок, – заметил Фаргред. – Но сейчас не об этом. Что делать с воротами?

– Я разберусь с ними, главное – барьер. – Стефан поднял глаза к воронке. – Нам следует поторопиться.

– Так и должно быть? – вдруг сказала молчавшая все это время суккуба, показывая пальцем в небо.

– Началось. – Фаргред с грустью смотрел на золотые искры, поднимающиеся ввысь. – Нам нельзя терять время!

– Все к воротам! – Стефан кивнул Селении. – А ты – поспеши особенно. – Не оборачиваясь, маг направил коня к воротам.

– Меня зовут Селения! – Девушка поспешила за альбиносом.

– Вы уверены, что все будет в порядке? – Эрик подъехал к магистру. Юноша, как и его учитель, наблюдал за парящими в небе искрами.

– Все уже не в порядке. – Фаргред посмотрел на ученика. – Ты все делал правильно, Эрик. Но это еще не конец.

– Думаю, вам лучше поехать на нем. – Эрик спрыгнул с коня и протянул поводья Грома магистру.

– Не буду отказываться. – Фаргред потрепал Грома по холке, и тот ткнулся мордой в плечо хозяина. – Держись ближе ко мне, – магистр обратился к Инуэ, запрыгнув в седло, – или лети обратно в Гзауберг.

– Сама разберусь, – проворчала суккуба, но все-таки подвела Франсуазу ближе к магистру.

– Выдвигаемся! – Лорд Драуг окинул взглядом воинов и направил коня к уехавшим вперед магам.

– Мне просто сделать еще одно копье и бросить его в ворота? – Селения встала рядом со Стефаном.

– Чуть позже, а пока – заткнись и не отвлекай меня, – тихо сказал альбинос и прикрыл глаза.

– Ты мог бы быть и повежливее с девушкой… – начала было молодая волшебница, но внезапно почувствовала исходящую от мага волну мощнейшей магии. – Что это за… – Девушка отступила назад.

Стефан закрыл глаза. Он вспомнил учителя. Человека, который подобрал его, голодного, одетого в изодранные лохмотья, ничего не помнящего мальчишку, бесцельно слонявшегося по улицам Хагенрока. Человека, который дал ему кров, воспитал его словно собственного сына, открыл перед ним мир магии, защищал его; того человека, которого уже нет в живых.

Тлеющее в душе альбиноса пламя ненависти стало разгораться с новой силой.

Те, кто убил его учителя, сейчас – за этой стеной. Они должны заплатить! Они должны умереть! Они должны сгореть!

Огненная буря бушевала внутри мага. Где-то в стороне тихо ахнула Селения, увидев, как Стефана охватило багровое пламя и волшебник приподнялся над землей.

– Это… это же маг огня! – Взволнованная девушка обернулась к подъехавшему Фаргреду.

– Сложно не заметить. – Фаргред внимательно наблюдал за Стефаном.

– Но откуда? Почему маг такого уровня – не в академии?! – Удивление девушки сменилось восхищением.

– Спросишь у архимагов; если, конечно, они выживут. А теперь – не отвлекайся. – Фаргред развернул коня и поскакал проверить построение солдат.

Стефан чувствовал пламя, он буквально сливался с ним; он был им, был огнем! В этот момент он жаждал жечь, уничтожать, испепелять!

Но и этого казалось ему мало.

Волшебник скапливал всю свою злость, всю ярость, все свое стремление отомстить. Его тонкие губы растянулись в злобной улыбке. Маг открыл глаза, и охватившее его пламя вспыхнуло с новой силой, окрасив свои языки в белый цвет.

– Сейчас! – воскликнул Стефан, и стоявшая с открытым ртом Селения, мотнув головой, принялась творить свое заклинание. У девушки от волнения захватывало дух и тряслись руки: никогда раньше ей не приходилось видеть подобной мощи. Охваченный белым пламенем, о котором волшебница даже не слышала, человек многократно превосходил по мощи ее учителя, одного из архимагов академии.

Наконец девушка закончила с заклинанием – и самое большое ледяное копье, которое она только была способна создать, устремилось к воротам Хагенрока. Голова Селении закружилась, и она начала оседать на землю, когда ее подхватил подоспевший Эскобар. Остальные четверо магов, разинув рты, глазели на Стефана. Девушка все же смогла устоять на ногах и, затаив дыхание, ждала действий альбиноса.

Поднявшийся на высоту в два человеческих роста Стефан вдруг, раскинув руки, выгнулся назад, затем резко выпрямился, выбрасывая руки перед собой.

Белое пламя взревело так, что у всех заложило уши, и, сорвавшись с ладоней мага, устремилось вперед. Оно обволокло ледяное копье Селении, закрутило его вокруг своей оси и с силой понесло к цели. Сплетенное из двух стихий заклинание с ревом вошло в барьер, пробив в нем огромную дыру. Затем, не замедляя движения, попросту снесло огромные ворота Хагенрока и, залетев за крепостную стену, с грохотом взорвалось. Куски развороченных ворот полетели во все стороны, но пламя, исходящее от Стефана, испепелило их в одно мгновение, и до отряда долетел лишь пепел. Барьер, охвативший столицу, дрогнул, пошел трещинами и, замерцав, пропал.

В воздухе повисла тишина. Люди потрясенно смотрели на место, где только что стояли мощные крепостные ворота, затем удивленные взгляды перенеслись на Стефана. Маг плавно отпустился на землю, его ощутимо покачивало, и Селения, подбежав к нему, придержала альбиноса за плечо.

– Ты… Ты?! Как ты это сделал?! – Девушка ошарашенно смотрела в его красные глаза.

– Быстрее! – вместо ответа выкрикнул маг. – Я не знаю, сколько времени уйдет на восстановление барьера, но нужно поспешить! – Слегка дрожащей рукой маг вцепился в поводья коня, которого подвел ему Леон.

– Воины! – взревел Фаргред. – Будущее Империи зависит от нас! Смерть изменникам! – Магистр, высоко подняв меч, устремился в разлом, и за ним с яростным боевым криком последовали остальные.

Глава 22

– Спокойнее, магистры, мы пришли не для битвы. – Одна из темных фигур вышла вперед, но Энберн не спешил опускать оружие. – Прошу, взгляните. – Голос человека звучал глухо и невнятно. Черный плащ зашевелился, и рука в длинной кожаной перчатке протянула магистру конверт с печатью лорда Наэрона де Блейта.

Один из паладинов вышел вперед и, не спуская взгляда с человека в черном, осторожно взял письмо из его рук. Открыв конверт, паладин вытащил письмо, осмотрел его и только потом протянул Энберну. Магистр опустил молот и пробежал глазами по тексту, написанному аккуратным, убористым почерком.

– Что все это значит? – Магистр Энберн передал письмо Виктору.

– Лорд Наэрон де Блейт шлет вам пламенный привет и просит вас о помощи. – Человек в плаще грациозно поклонился.

– Я прочел письмо, – резко бросил Энберн. – Что происходит?

– Наш глава просит вас помочь спасти императора или же убить его.

– Что за игру ведет Наэрон? – Виктор выступил вперед.

– Господа, я не могу раскрыть вам подробностей. – Человек в плаще вновь поклонился. – Могу лишь сказать, что император с недавних пор довольно странно себя ведет, и вот сейчас в сопровождении лишь нескольких солдат он покинул дворец и двигается по одному из подземных ходов в обитель ордена.

– В таком случае, где твой хозяин? – Энберн с Виктором переглянулись.

– Сейчас он пытается найти еще одного наследника императора, так что лично он прийти не смог, поэтому послал нас. Видите ли, как бы смешно это ни звучало, но даже среди шпионов оказались шпионы. Многие из нас погибли.

– Еще одного наследника?! Почему мы должны вам верить? – Энберн подался вперед, пытаясь получше разглядеть говорившего. Но черный плащ с капюшоном надежно скрывал лицо шпиона.

– Вы не должны нам верить, магистр, – грустно сказал человек. – Если вы откажете нам в помощи, мы сами попробуем проникнуть в цитадель.

Магистр Форенор задумался и посмотрел на лорда фон Кразе.

– Печать вроде настоящая. – Второй магистр пожал плечами, разглядывая письмо.

– Раздевайся, – хмуро бросил лорд Энберн стоящему перед ним шпиону.

– Что, простите? – опешил тот и отступил назад.

– Я сказал – раздевайся! И молись, чтобы при тебе не оказалось черных камней или еще какой-нибудь некромантовской дряни, иначе я лично убью тебя. – Энберн повысил голос, и паладины, обнажив оружие, обступили трех людей в черных плащах.

– Но… я… как бы… – Шпион обхватил себя руками. – Может, не надо? Тут холодно, и вообще…

– Быстро, у нас нет времени! – Виктор не совсем понимал, чего добивается Энберн, но решил поддержать магистра и направил золотое копье в грудь шпиону. Тот вздохнул и начал расстегивать плащ, обеспокоенно оглядываясь по сторонам.

– Может, хотя бы отвернетесь? – взмолился он неожиданно тоненьким голоском.

– Заткнись и делай что сказано. – Копье дернулось вверх и сбросило капюшон с головы шпиона. Под капюшоном оказалась тряпичная черная маска, с прорезями для глаз. Человек в маске снова вздохнул и принялся сбрасывать одежду. По мере того как его вещи падали на пол, лица паладинов менялись. В конце концов, никто из них не ожидал, что говоривший окажется женщиной.

– Кхм… прошу простить меня, леди. – Лорд Энберн поднял плащ и, стряхнув с него воду, набросил на покрасневшую девушку.

– Будто бы мне стало от этого легче! – буркнула та. – Отвернитесь! – требовательно обратилась шпионка к мужчинам, и те, несколько смутившись, выполнили ее просьбу.

– Я возьму всю ответственность на себя. – Энберн почему-то чувствовал себя крайне неловко. Но все же продолжал внимательно смотреть на девушку.

– Если мы выживем – я вам обязательно напомню об этом… магистр. – Она обожгла Энберна взглядом. – Вам угодно что-нибудь еще? – ядовито осведомилась она.

– Нет. – Лорд Форенор не чувствовал в шпионке ни капли темной магии. – Можете одеваться.

– Вот спасибо. – Девушка продолжала смотреть магистру в глаза, и тот поспешно отвернулся. – Нам нужно спешить, скоро все начнется!

– Что именно начнется? – Лорд Форенор машинально обернулся к шпионке и с удивлением обнаружил, что та уже почти оделась.

– Некроманты готовятся открыть врата в бездну, – девушка указала на огромную воронку в небе, – скоро демоны смогут попасть в наш мир.

– Откуда ты все это знаешь? – Слегка побледневший Виктор фон Кразе крепче сжал копье.

– Нам удалось поймать и допросить одного некроманта. – Глаза шпионки хитро блеснули. – Но прошу вас, нам нужно поспешить. – Словно в подтверждение ее слов, над городом раздался жуткий вой, небеса вновь распорола молния, и яркая вспышка выхватила несколько массивных крылатых силуэтов, вылетевших из темной воронки.

– Да сохранит нас Свет! Быстрее! – Энберн развернулся и первым побежал обратно к обители.

В небесах зажглись стремительно приближающиеся к земле огни темного пламени.

Оказавшись за крепостной стеной, Фаргред ожидал нападения, но, вопреки ожиданиям магистра, ничего не случилось. Ворота находились довольно далеко от жилых кварталов, однако и отсюда он заметил, что окна стоящих поодаль домов остались темными, хотя на улицы столицы уже опустилась ночь. Даже на стенах не заметно солдат.

Внезапно купол, накрывающий Хагенрок, вновь замерцал и спустя пару мгновений полностью восстановился, оставив почти половину шедших за ним воинов снаружи.

– Что здесь творится? – Эскобар озирался по сторонам, паладины, жрецы и маги следовали сразу за ним. – Где, бездна их побери, все люди?

– Понятия не имею. – Фаргред обвел взглядом сильно уменьшившийся отряд. – Быстрее, парни! – крикнул он, и воины ускорили темп.

– Все заперлись в домах и боятся высунуть нос наружу: вы же видели, что творится в небе.

Фаргред обернулся на голос, и от темной ниши отделилась одинокая тень.

– Рад видеть вас в добром здравии, лорд Фаргред, также я несказанно счастлив увидеть живым наследника трона Империи. – Тень склонилась в почтительном поклоне.

– Вижу, и ты не болеешь, Наэрон. – Фаргред опустил меч.

– Вашими молитвами… – Глава всех шпионов Империи вновь отвесил магистру поклон.

– Ты в курсе, что здесь происходит? – спросил напрямую лорд Драуг.

– Некроманты хотят уничтожить Империю и начать решили с Хагенрока. – Лорд Блейт отбросил капюшон и вышел из тени.

Среднего роста, худощавого телосложения, с узким, благородным лицом, на котором выделяются хитрые, насмешливые глаза. Темные волосы аккуратно зачесаны назад, остроконечная бородка и тонкие усики ровно подстрижены. Глава шпионов был одет в черное, на боку, в узких дорогих ножнах, – длинная рапира.

– Впрочем, думаю, вам это уже известно. Как бы то ни было, я вынужден поторопить всех вас. Насколько мне известно, сейчас немногочисленный отряд паладинов, в сопровождении кого-то из магистров, старается пробиться в обитель ордена и остановить все это. – Наэрон неопределенно взмахнул рукой.

– И как это остановить? – Внезапно почувствовав опасность, магистр вскинул голову и увидел летящие в небесах крылатые силуэты.

В этот момент город буквально вспыхнул…

Огромные, охваченные темным пламенем шары стремительно падали с небес. Один из них с треском проломил крышу ближайшего к воротам здания. Затем раздались душераздирающий вой и резко оборвавшийся человеческий крик. Стена дома разлетелась, будто она сделана не из камня, а из тонкого слоя глины. И на площадь перед домом выскочил довольно большой демон, волочивший за ногу половину человеческого тела.

– Нет! – крикнул Наэрон, видя, как пламя праведного гнева разгорается в глазах магистра. – Мы не сможем спасти всех людей или перебить демонов, сейчас важнее добраться до обители ордена, источник зла кроется там!

Фаргред нехотя кивнул, продолжая смотреть на демона, который, откусив от своей добычи солидный кусок, отбросил ее остатки в сторону и, расправив широкие крылья, вновь поднялся в воздух.

– Как некроманты успели добраться сюда так быстро? – Магистр перевел взгляд на де Блейта.

– Никто не посмел остановить императорскую карету, – пожал плечами глава шпионов.

– Что?! – в один голос воскликнули Фаргред и Эрик.

– Долгая история, – отмахнулся Наэрон. – Магистр, – он посмотрел на лорда Драуга, – вы знаете какие-нибудь потайные ходы, с помощью которых можно добраться до обители? Как вы понимаете, здесь сейчас не безопасно.

– Об этих ходах знают все магистры. – Фаргред задумался. – Если среди нас предатель, то, скорее всего, там будет поджидать засада.

– Значит, будем прорываться по улице, – твердо сказал Эрик.

– Есть один ход… – Магистр нахмурился, но продолжил: – Правда, он довольно узкий и ведет в императорский дворец, но там есть переход к обители.

– Оказывается, во дворце еще есть проход, о котором я не знаю. – Наэрон улыбнулся. – Вот что я предлагаю, господа, – де Блейт дождался, пока все посмотрят в его сторону, – мы попробуем прорваться к паладинам по улице, а лорд Драуг с небольшим отрядом воспользуется этим своим ходом. Пока мы отвлечем основные силы, у него будет шанс застать врага врасплох.

– Я могу быть полезен здесь… – начал было Фаргред, все же понимая, что Наэрон прав.

– И были бы здесь очень нужны, но нам необходимо четко расставить приоритеты, – отрезал глава шпионов. – Где этот ваш ход? Мы сможем вас туда проводить?

– Я сам доберусь, заодно и отряд наберу. – Фаргред уже представлял свой план действий.

– Сколько воинов вам нужно? – Эскобар посмотрел на магистра, но тот лишь покачал головой.

– Пойдем я и Инуэ, мы все сделаем сами. Вам здесь пригодится каждый меч. – Лорд Драуг посмотрел на небо, с которого падали новые и новые огненные шары. – И то я не уверен, что вы сможете пробиться.

– Я отвлеку тварей. – Стефан, который теперь мог твердо стоять на ногах, щелкнул пальцами правой руки, высекая искру.

– Ты уверен? – Наэрон с интересом взглянул на мага.

– Конечно. – Тонкие губы альбиноса тронула ухмылка. – Они мне кое-что задолжали; кроме того, я надеюсь встретить в городе старых знакомых. И наконец, если вокруг меня будет много людей, я могу задеть кого-нибудь. Так что большой отряд лишь помешает.

– Я пойду с ним и помогу, – неожиданно выступила вперед Селения, – и это не обсуждается. – Она обожгла взглядом Стефана, и тот, демонстративно хмыкнув, отвернулся.

– В таком случае – все решено. – Наэрон окинул собравшихся взглядом. – Магистр идет к подземному ходу, двое магов пытаются отвлечь внимание демонов, а остальные – со мной, к обители.

– Да поможет нам Свет, – тихо произнес Фаргред.

Глава 23

– И что теперь?! – Пытаясь перекричать шум схватки, Энберн обернулся к шпионке, которая перезаряжала миниатюрный арбалет.

Паладинам удалось пробиться внутрь обители без потерь, так как верхние этажи оказались пустыми, и с ожесточенным сопротивлением они столкнулись только при попытке спуститься в катакомбы. Паладинам пришлось отступить, так как за спинами изменников появились некроманты. Если бы Виктор и Энберн не прикрыли отступающих соратников щитами, то мало кому удалось бы выжить. Однако преследовать отступающих колдуны не стали, вместе с ними остановились и изменники.

– Я знаю несколько потайных ходов, но пойти туда – значит открыть тыл, к тому же они наверняка перекрыты. – Лорд Форенор положил тяжелый молот на плечо.

– Надо ждать, магистр. – Шпионка перезарядила арбалет и направила его в темноту коридора. – Глава должен привести подмогу.

– Каждое мгновение гибнут невинные люди, – не выдержал четвертый магистр.

– Вы и сами понимаете, что нам не прорваться, некроманты уничтожат нас своими заклинаниями. – Девушка положила руку на плечо паладина, и Энберн немного успокоился.

– Где наши проклятые маги, почему академия бездействует? – Виктор метался по комнате, словно лев в клетке.

– Боюсь помощи от них можно не ждать, – сказала шпионка, и паладины вопросительно посмотрели на нее. – В академии тоже были предатели, среди которых оказалось два архимага и небольшое количество учеников. Единственный выживший из наших шпионов сообщил, что в результате короткой схватки в живых осталась лишь пара предателей и никого из сторонников Империи. Теперь из магов в городе остались лишь представляющий для нас опасность архимаг и его ученик, может, два.

– Проклятые изменники! – Виктор с силой ударил по стоящему у стены столу, и тот жалобно скрипнул, по столешнице потянулась длинная трещина. – А что же солдаты? В Хагенроке ведь большой гарнизон!

– Большинство солдат мертвы, – девушка вздохнула, прекратив целиться в пустой коридор, – некоторые отравлены, другие убиты во сне. Нам стало известно о нескольких группах выживших, пытающихся пробиться к императорскому дворцу, но что с ними сейчас – никто не знает. Также я слышала, будто жрецам удалось собрать довольно большой отряд, но что они делают теперь – я не знаю.

– Мы подождем еще немного. – Энберн посмотрел на Виктора, и тот кивнул. – Если в ближайшее время никто не придет, то мы разделимся: часть попытается пробиться в этом месте, а остальные попробуют воспользоваться тайным ходом.

– Это же самоубийство! – попыталась было возразить шпионка.

– Это – наш долг! – жестко отрезал четвертый магистр.

– Какой у нас план? – Селении пришлось перейти на бег, чтобы не отстать от стремительно идущего вперед Стефана.

– Я просто буду идти вперед и уничтожать всех, кто встанет на моем пути, – не оборачиваясь, отозвался альбинос. – Что будешь делать ты – понятия не имею.

– Не забывай – я здесь, чтобы помочь! – Девушка забежала вперед и встала перед магом.

– В таком случае – прочь с дороги и не путайся под ногами! – Волшебник грубо оттолкнул ее в сторону и продолжил свой путь.

– Ты самый вредный и заносчивый человек из всех магов, которых я только знаю! – От досады леди де Арго даже топнула ножкой.

Стефан, не обращая на нее внимания, шел вперед.

– Неслыханная дерзость! – выдохнула молодая волшебница и поспешила догнать спутника.

Девушка вновь поравнялась с альбиносом, когда совсем близко от них с неба упал демон. Тварь оказалась на голову выше людей, покрытая чешуей, со страшными, выпученными глазами. Голова больше напоминала рыбью, тело же по пояс оказалось человеческим, а ниже переходило в длинный хвост. На месте рук находились огромные клешни. Демон подслеповато огляделся и пополз в сторону магов, шипя и клацая клешнями.

Страх буквально парализовал Селению. Девушка первый раз в жизни видела живого демона, да еще так близко. Она вмиг позабыла все заклинания и теперь стояла, прикрыв лицо руками.

Леди Селения де Арго уже готовилась встретить смерть, когда сильный жар чуть не обжег ее нежную кожу. С ревом и шипением справа от девушки пролетела огромная огненная глыба. Демон выставил вперед клешни, но это его не спасло. Глыба снесла порождению бездны верхнюю половину туловища, и обугленный хвост упал на землю.

– По крайней мере – можешь быть приманкой. – Стефан развернулся и, не оборачиваясь, продолжил свой путь. – Все-таки постарайся не умереть, талантливые маги – редкость, – бросил он, также не обернувшись.

Девушка еще некоторое время смотрела ему вслед, затем покосилась на тлеющую нижнюю часть демона и вновь поспешила за альбиносом.

– Куда мы скачем? – Инуэ всегда мечтала оказаться в Хагенроке, но сейчас ей было не до осмотра достопримечательностей.

Гром галопом нес Фаргреда вперед, и перепуганная Франсуаза еле поспевала за конем магистра. Лорд Драуг молчал. Он молил Свет сохранить как можно больше жизней невинных людей.

Перед взором суккубы проносились небогатые дома, некоторые из них уже охватил огонь; испуганные бледные лица людей, ужасные, клыкастые морды демонов. Множество криков слились в один жуткий вопль. Недалеко от дороги, по которой они скакали, на небольшой площади несколько солдат Империи сражались с покрытым кровью демоном. Двое людей уже лежали на земле, четверо оставшихся пятились спиной вперед, выставив перед собой оружие. Суккуба попыталась представить, что чувствует магистр, который вынужден проехать мимо, как вдруг Гром, подчиняясь седоку, встал на дыбы, повернул и понесся по направлению к сражающимся. На скаку лорд Драуг снес голову демону, который, вонзив когти в солдата, поднял умирающего над землей. Тело твари вздрогнуло, его окутало золотое сияние, в небо из обрубка шеи ударил столп темной крови. Лорд Драуг развернул коня, и, когда распадающийся труп порождения бездны упал на каменное мощение площади, магистр уже скакал в прежнем направлении.

– Спрячьтесь где-нибудь! – крикнул он через плечо.

Наконец они остановились у внушительного двухэтажного здания, огороженного высоким забором. Над входом раньше висела какая-то вывеска, но теперь там остался лишь обломок штыря. Ворота выломаны, и проход перекрыт перевернутой телегой, по краям от которой торчат два копья с насаженными на них головами демонов. Все перед воротами буквально залито кровью, на земле лежат куски мяса, по которым попросту невозможно определить, кому они принадлежали.

– Что это за место? – Инуэ спешилась и спряталась за спиной магистра.

– Здесь живет мой старый друг. – Фаргред вытащил из седельной сумки веревку. Магистр закрепил один ее конец на седле Грома, другой – на седле Франсуазы. – Быстрее, скачи домой, – шепнул Лорд Драуг на ухо своему коню, и тот, покосившись на хозяина, поскакал прочь, увлекая лошадь суккубы за собой.

Фаргред подошел к перевернутой телеге и перерубил древко одного из копий. Он подхватил голову демона за обломанный рог и швырнул ее в дверной проем.

Послышалась ругань, и в летящую рогатую башку вонзились сразу три арбалетных болта, которые попросту разворотили все, что осталось от головы демона.

– Вижу, что живые есть. – Фаргред слабо улыбнулся. – Эй, Драг, как ты там, старина?! – крикнул магистр в приоткрытую дверь.

– Клянусь плешью моего прадеда, если какая-то тварь смеет строить из себя старину Фаргреда, я лично вырву ее проклятый язык! – послышался знакомый голос.

– Это я, Драг! – крикнул магистр и выставил в проем пылающий клинок. – Я сейчас войду внутрь, постарайтесь сдержаться и не утыкать меня стрелами.

– Ну ты заходи, а мы уж сами решим, как нам быть! – ответил все тот же голос.

Инуэ попыталась задержать Фаргреда, но тот смело шагнул вперед. Демоница зажмурилась, но не услышала ни шума битвы, ни щелчков арбалетов – лишь громкий топот. Суккуба приоткрыла один глаз – как раз для того, чтобы увидеть, как огромные, заросшие рыжими волосами ручищи хватают магистра и поднимают его над землей. Инуэ выпустила было когти, но по лицу Фаргреда поняла, что никакой угрозы нет.

– Как я рад тебя видеть! – воскликнул все тот же голос, видимо принадлежащий обладателю могучих рук, и суккуба, не удержавшись, заглянула в здание.

– Что за…! – Рыжий бородатый дворф, подобных которому Инуэ видела в Гзауберге, выпустил Фаргреда и потянулся к топору, висящему у него на поясе. Также девушка успела заметить с десяток вооруженных людей, которые стояли неподалеку.

– Спокойно, Драг. – Фаргред положил руку на плечо дворфа. – Она со мной.

– С тобой?! – Рыжебородый удивленно посмотрел сначала на демоницу, а потом на магистра. – А мне уж показалось, будто у нее зрачки щелками да когти длиннющие: ни дать ни взять – демон!

– Она и есть демон, старина. – Фаргред на всякий случай встал между дворфом и суккубой.

– Чего-о-о?! – Драг снова потянулся к топору.

– Прекрати уже хвататься за свое топорище, – не выдержал магистр, – она не причинит никому вреда, скорее даже поможет. Даю слово.

Инуэ осторожно выглянула из-за плеча лорда Драуга.

– Проклятые люди! – Дворф надулся от обиды. – Никогда не поймешь, что у вас на уме! Не знай я твоего отца, да и тебя тоже, решил бы, что все здесь с ума посходили. – Не переставая ворчать, Драг отступил на несколько шагов назад. – Спокойнее, парни, это наш старый приятель, со своей подругой, – обратился он к стоящим за его спиной людям.

– Да уж видим, не слепые, – буркнул высокий одноглазый старик, сжимающий в мускулистых руках огромный двуручный топор.

– Кто бы говорил, – весело хохотнул стоящий рядом с ним мужчина, поразительно правильное и благородное лицо которого никак не вязалось с грубой одеждой наемника-северянина. – Давненько не виделись, Ред. Заходи, выпьем пивка, тут как раз веселье намечается. – Мужчина широко улыбнулся, демонстрируя ровные белые зубы. Однако было в нем что-то пугающее, дикое, кровожадное, и суккуба поспешила отвести взгляд.

– Рад, что с тобой все в порядке, Вегард. – Фаргред тоже улыбнулся берсерку и пошел навстречу воинам.

– А ты чего стоишь? – обратился к суккубе дворф. – Раз мой друг за тебя ручается, то никто тебя тут не тронет… ик! – Драг развернулся и пошел следом за Фаргредом, заметно покачиваясь.

Стоявшие в помещении люди потеряли к суккубе интерес и вернулись за широкий стол. Наемников вообще сложно чем-нибудь удивить. Только трое из них, вооруженные арбалетами, заняли места напротив двери.

– А она ничего, в самый раз, даром что демон! – разобрала Инуэ шепот дворфа, который уже усадил Фаргреда за стол и наливал тому пива. – Даже мешок на голову надевать не надо!

– У нас мало времени, Драг. – Фаргред сразу перешел к делу, однако сначала сделал солидный глоток из кружки; «иначе старый дворф снова заупрямится», – подумал он. Магистр знал – чтобы договориться с северянами, с ними необходимо сначала выпить, иначе даже слушать не станут.

– Да погоди, старина! – Дворф снова икнул. – Сейчас будет готов кабанчик и новый бочонок пива! А потом мы дружно выйдем на улицу и славно порубимся! – Рыжебородый дворф поднял свою кружку, и воины, сидящие в зале, одобрительно загудели. Суккуба встала рядом с Фаргредом и положила руки ему на плечи.

– Предлагаю другой план. – Вторым глотком магистр осушил кружку. – Я нанимаю всех, кто здесь есть, и мы идем через подземный ход в обитель ордена Зари, где много предателей и некромантов.

– Чего?! – Дворф непонимающе захлопал глазами.

– Сколько платишь? – тут же вмешался одноглазый воин, и Вегард снова весело и беззаботно улыбнулся.

– Очень и очень много. – Фаргред встал. – К тому же не я, а императорская семья.

– Ух ты… – Старый воин почесал лысую голову. – Будь на твоем месте кто-то другой, а не мой брат по оружию, я бы решил, что он врет, и задушил поганца. А что надо делать? – Единственный глаз старика не мигая смотрел на магистра.

– Все, что ты так любишь, Тред. – Лорд Драуг окинул взглядом наемников. – Убивать.

Северяне одобрительно загудели.

– Это рискованно? – Вегард подбросил в воздухе широкий кинжал и ловко поймал его.

– Есть большая вероятность умереть самому, – честно ответил Фаргред.

– Идет! – Одноглазый расплылся в широкой улыбке. – «Стая» с тобой, Ред!

– А дворфа конечно же никто не спросил! – встрял Драг. – Хотя ладно, я и так согласен, не пристало дворфу бежать от доброй драки, вот только жаль таверну оставлять.

– Построишь себе новую, наследник императора все оплатит, – постарался утешить друга Фаргред.

– Какой такой наследник? – Дворф почесал бороду.

– Рональд, мой ученик – не кто иной, как Эрик – сын нашего дорогого императора.

– Вот это да!.. – выдохнул Драг. – Я же говорил, что моя таверна достойна императора! Да я лично валял наследника трона в грязи! Скорее вперед! – Воодушевленный дворф первым бросился к выходу.

– Не туда, старина, сначала – ко мне домой, – остановил Фаргред дворфа, – ты ведь не забыл, где у тебя подвал?

– К тебе так к тебе, – покладисто согласился рыжебородый. – Только своих ребят с кухни позову – и пойдем; ты иди, открывай там все пока. – Драг протянул магистру связку ключей и пошел в обратную сторону. Наемники встали из-за стола, проверяя оружие.

– Веди, – лучезарно улыбнулся Вегард и ласково, словно любимую девушку, погладил висящий на поясе меч.

Отряд под руководством Эрика и Наэрона уже довольно далеко продвинулся в глубь города. Демоны не решались нападать на такое количество вооруженного народа, но все больше и больше горящих ненавистью глаз внимательно наблюдали за людьми из темноты. Воины образовали кольцо, внутри которого оказались маги и жрецы, впереди по-прежнему ехали паладины и глава секретной службы Империи. С той стороны, куда ушли Стефан с Селенией, то и дело доносились звуки взрывов, сопровождаемые яркими всполохами.

– Хорошо, что идет дождь, иначе этот маг спалил бы половину Хагенрока, – пробубнил Эскобар, в очередной раз оборачиваясь на яркую вспышку, озарившую хмурое небо над городом.

– Столице и так сильно досталось. – Наэрон внимательно всматривался в темноту. – Взрывом больше, взрывом меньше… Тем более, если у нас ничего не получится, то будет все равно.

– Думаете, они скоро нападут? – Эскобар огляделся. – Тут около дюжины тварей.

– Значит, скоро. – Эрик положил руку на эфес меча. – Жаль, мы почти добрались.

– Если что – нужно прорываться любой ценой. – Наэрон посмотрел Эрику в глаза. – Нельзя допустить, чтобы…

Договорить де Блейт не успел.

Раздался сдавленный крик – и из ближайшей подворотни вылетели два демона, стремительно врезавшись в отряд. Во все стороны полетели люди, тут же заискрились щиты жрецов, и трое магов, ударив одновременно, пригвоздили одного из демонов к стене длинными и острыми сосульками. Второй, яростно взревев, двумя лапами ударил по щиту жрецов и, пробив его, подцепил когтями одного из служителей Света. Человек дернулся и затих, а на демона со всех сторон накинулись солдаты. Эрик хотел было поспешить на помощь, но предостерегающий крик Эскобара заставил его обернуться.

Со всех сторон к отряду двигались крылатые тени.

Вспышки золотого цвета, шипение заклинаний волшебников, звон оружия солдат, крики людей и рев демонов смешались в ужасную какофонию боя. Лошади испуганно метались из стороны в сторону, поэтому всадникам пришлось спешиться.

Эрик вместе с Наэроном теснили одного небольшого демона. Глава шпионов был искусен не только в плетении интриг и слежке, но и во владении оружием. Молниеносные выпады его рапиры всегда достигали цели, а сам он всякий раз уходил полностью невредимым от страшных когтей чудовища. Эрик, чье мастерство не могло составить конкуренции искусству де Блейта, по большей части прикрывал главу шпионов щитом, лишь изредка контратакуя.

Слева Эскобар и Леон при поддержке пары солдат с длинными копьями отбивались от огромной твари. Выжившие жрецы без устали читали поддерживающие молитвы, так как исцелять раненых почти не имело смысла: раны, оставленные демонами, зачастую оказывались смертельными. Солдат осталось чуть больше двух десятков, но они продолжали храбро сражаться, несмотря на явное превосходство противников. Двое оставшихся магов из последних сил пытались отбросить тварей, наседающих на отряд со всех сторон.

– Долго нам не продержаться! – Наэрон бросился вперед и легким взмахом рассек скалящемуся демону горло. – Милорд, вы должны прорываться к оплоту!

– Мы пойдем все вместе или умрем, сражаясь! – прорычал Эрик. – Эти демоны – не самые страшные из порождений бездны, мы еще можем дойти до обители!

– Может, они и не самые страшные, зато их слишком много. – Глава шпионов ловко отпрыгнул назад, избегая страшных когтей очередного демона.

– Мы прикроем тыл. – Запыхавшийся Эскобар вогнал клинок в брюхо ближайшего демона, и Леон тут же отрубил тому голову. – А вы прорывайтесь вперед!

– Солдаты Империи! – стараясь перекричать гвалт битвы, заорал Эрик. – Наша цель уже близко! Вперед!

Отряд людей совершил еще один отчаянный рывок вперед. Эрик уже видел стены обители ордена за мелькающими порождениями бездны. Все новые и новые твари бросались на маленькую горстку людей, которые понимали, что обречены, но упорно продолжали двигаться вперед.

– Каково же сейчас магам?! – Эскобар снова посмотрел в ту сторону, где продолжались вспышки и взрывы.

– Не лучше, чем нам. – Эрик закрылся щитом от трупа, которым кинул в него какой-то демон. Удар был сильным, но юноша все же сумел устоять на ногах. – По крайней мере, они могут не сдерживаться и не беспокоиться, что зацепят кого-то из нас.

– С кем они там сражаются, если здесь столько этих тварей?! – Эскобар тяжело дышал, кровь с рассеченного лба заливала ему глаза. Паладин, ругаясь, сорвал с трупа одного из воинов плащ и, оторвав от него полосу ткани, наспех обвязал ей голову.

– Думаю, их нашел архимаг. – Наэрон встал рядом с Эриком. – В академии тоже нашлись предатели.

Внезапно над головами людей раздалось хриплое карканье, и нападавшие на отряд демоны вдруг остановились.

– Где-то я такое уже слышал… – Пользуясь неожиданной передышкой, Эрик поудобнее перехватил меч и смахнул со лба капли пота.

В это же мгновение с неба на замерших демонов напали их же собратья. Только на этих порождениях бездны была повязана белая ткань. У кого-то тряпица намотана на массивный рог, кто-то подпоясался ей, а кто-то повязал на лапу.

– Вперед, люди, мы поможем вам! – хрипло каркнул демон с головой ворона, в котором Эрик с удивлением узнал Кракаса.

– Прорываемся к обители ордена! Демонов с белыми повязками – не трогать! – что было сил прокричал Эрик и ринулся вперед.

Теперь обороняться пришлось не только людям. Порождения бездны по-прежнему старались преградить наступающим дорогу к цитадели. Но объединенный отряд людей и демонов медленно теснилпротивников.

– Никогда бы не подумал, что придется сражаться бок о бок с таким, как ты! – крикнул Эскобар высокому демону, отдаленно напоминающему человека, только с огромной клыкастой пастью и пепельно-серой кожей. Серый демон как раз перехватил лапы пытавшегося атаковать его противника. Воспользовавшись этим, Эскобар проскользнул под мышкой твари и вогнал клинок в незащищенный бок.

– Ты не выглядишь расстроенным, человек. – Серый демон выпустил лапы обмякшего противника и рывком оторвал ему голову, после чего бережно поправил запачканную кровью повязку на когтистой лапе.

– Меньше разговоров – больше дела! – проревел пронесшийся мимо них демон и, насадив на бычьи рога очередного противника, мощным рывком перекинул его через себя. К поверженной твари тут же подскочила пара солдат и обрушила на пытающегося подняться демона град ударов.

Обернувшись назад, Эрик увидел, как со всех сторон к ним спешат новые твари с горящими жаждой крови глазами.

– Нужно спешить! – Молодой паладин понимал, что они вряд ли успеют прорваться к крепости, но не собирался сдаваться так легко.

Внезапно твари, преграждающие им дорогу, дрогнули, за их спинами замерцали золотые вспышки.

– Ульв, храни тех, кто сражается с именем твоим! – разнесся над площадью голос четвертого магистра ордена Зари, и небольшой отряд паладинов, возглавляемый Энберном, ударил демонам в тыл.

Зажатые с двух сторон твари выли, пытались улететь, но их безжалостно добивали и рвали на куски. Эрик видел, как четвертый магистр ордена Зари мощным ударом молота снизу вверх далеко отбросил здоровенного демона и, крутанувшись на месте, метнул оружие ему вслед. Сияющий молот настиг тварь в полете и впечатал демона в стену. Тут же обернувшись, магистр схватил за рога нового противника и резким движением опрокинул тварь на землю. Энберн отвел руку в сторону, и в ней вновь появился золотой молот, который, стремительно опустившись, разбил уродливый череп твари.

– Не трогайте тех, что с белыми повязками! – попытался докричаться до паладинов Эрик. Наследник императора не понял, расслышал ли его магистр или нет. Однако вскоре он заметил, как лорд Форенор с Кракасом сражаются уже спиной к спине, и облегченно вздохнул.

– Быстрее! – У ворот цитадели появился Виктор фон Кразе, который указывал кончиком копья за спины людей.

Эрик бросил быстрый взгляд через плечо и выругался. К обители стремительно летели несколько огромных демонов, гораздо массивнее тех тварей, что напали на Фаргреда в крепости Соколиное Перо.

– Все – к обители! – словно раскат грома, пронесся над головами людей голос четвертого магистра. – С этими мы не справимся! – Энберн встал у входа на мост, пропуская остальных вперед себя. – Виктор, начинай закрывать ворота!

Люди и демоны-союзники, собрав оставшиеся силы в кулак, отбросили противников назад и устремились к воротам обители. Оставшиеся в живых демоны с бывшими когда-то белыми повязками поднимались в воздух, аккуратно неся в лапах раненых. Лорд Форенор, замыкающий отступление, пятясь спиной вперед, выставил перед собой щит Света. Магистр понимал, что мост – не лучшее место для боя со столь серьезными противниками, но выбора у него не оставалось. Один из демонов, что ближе остальных к бегущим людям, настигал их. Энберн раскрутил молот и метнул его навстречу противнику. Страшный удар отбросил демона назад, но тот удержался в воздухе и, помотав рогатой башкой, вновь устремился к мосту.

– Не время для геройства, человек! – послышался за спиной Энберна каркающий голос, и могучие лапы бесцеремонно схватили магистра, оторвав его от земли.

– Мы не успеем! – Лорд Форенор не отрывал взгляда от догонявшего их демона.

– Успеем! – Черные крылья захлопали быстрее.

Огромная тварь почти догнала их и вот-вот норовила ухватить Энберна за ногу клыкастой пастью. Магистр извернулся и пнул демона, попав тяжелым сапогом по носу твари. В то же мгновение золотое копье пробило крыло преследователя, и тот стал стремительно терять высоту.

– Держись, человек! – Демон, несущий Энберна, сложил крылья и камнем рухнул вниз, еле-еле протиснувшись между почти что закрывшимися створками ворот. Оба больно ударились о каменный пол и, заскользив по нему, остановились после того, как сбили с ног какого-то демона, который замешкался, поправляя свою повязку. Чьи-то сильные руки рывком поставили слегка оглушенного магистра на ноги.

– Хвала Свету, прорвались! – услышал Энберн голос Виктора, и в тот же миг ворота цитадели сотряс мощнейший удар.

Селения, озираясь по сторонам, шла сразу за Стефаном. Девушке впервые в жизни было настолько страшно, и лишь близость молчаливого альбиноса, уверенно шагающего вперед, немного ее успокаивала. Молодая волшебница даже не пыталась применить магию. Близкие ей стихии льда и воды требовали времени на сотворение заклинаний, в то время как маг огня практически мгновенно уничтожал бросающихся на них демонов. У девушки дыхание перехватывало при виде мощи, исходившей от идущего впереди человека. Ей даже начало казаться, что демоны стараются поскорее убраться с пути альбиноса. Такое могущество одновременно и пугало и завораживало волшебницу. Селении было немного стыдно за собственную никчемность, ведь она вызвалась помогать незнакомому магу, а в итоге оказалась обузой. К тому же альбинос ни разу даже не посмотрел на нее, хотя она была весьма недурна собой и никогда не испытывала недостатка в мужском внимании. Леди де Арго понимала, что сейчас всем не до ухаживаний, но отсутствие каких-либо признаков внимания со стороны мужчины ее порядком расстраивало.

– Прячься, – резко бросил ей внезапно остановившийся альбинос.

– Что? – Девушка, погруженная в собственные мысли, врезалась в спину идущего впереди мага и чуть не упала. – Я не вижу демонов…

– Спрячься и не высовывайся, – сквозь зубы процедил маг. – Демоны направились к центру города, но к нам приближается кто-то еще.

– Я могу сама за себя постоять! – с вызовом бросила волшебница.

– Ты не смогла убить даже самую слабую тварь. – Альбинос развернулся и встретился взглядом с девушкой.

Заглянув в красные глаза мага, Селения зябко поежилась, по коже у нее побежали мурашки.

– Я просто испугалась. – Она не выдержала тяжелого взгляда.

– Послушай, – неожиданно тихо сказал Стефан, – обычно мне плевать на людей, почти что на всех. Но ты – действительно талантлива, просто недальновидные глупцы из академии не в силах полностью раскрыть возможности, заложенные в тебе. Поэтому просто делай то, что я скажу, и постарайся не умереть. – Маг не мигая смотрел на нее, и девушка растерянно кивнула. – Вот и хорошо. А теперь иди спрячься где-нибудь, я чувствую приближение сильного мага.

– Но ты же легко расправился с демонами, неужели обычный волшебник… – Стефан приложил палец к ее губам. Девушка замолчала и потупилась.

– Эти демоны – низшие твари бездны. Будь на их месте кто-то более серьезный – все могло бы обернуться иначе! – Альбинос повысил голос.

– Все-таки ты никогда не отличался манерами, найденыш, – прозвучал за спиной альбиноса хриплый голос, и Стефан, зарычав, обернулся. – Смотрю, ты изменился; может, даже научился чему-нибудь. – Говоривший мужчина имел преклонный возраст, однако держался бодро. Его седая, слипшаяся от воды и крови борода развевалась на ветру, затуманенный взгляд выцветших глаз был обращен к альбиносу. На морщинистом лице застыло презрительное выражение. Селения с трудом узнала в старике главного архимага Хагенрока.

– Он всегда был диким зверем, – писклявым голосом поддержал старика стоявший рядом полный мужчина лет тридцати. В отличие от архимага, одетого в белую мантию, он был облачен в богато украшенную одежду знати, но внешность имел отнюдь не благородную. Лоснящемуся от пота лицу не прибавлял привлекательности мясистый нос, пухлые губы капризно кривились, а маленькие водянистые глазки непрерывно бегали.

– Давайте помучаем его, учитель, он должен заплатить за то, что сделал со мной! – Толстяк поднял руку вверх: рукав дорогой куртки перегнулся на сгибе локтя так, будто под ним ничего не было. – Ты лишил меня руки, а я заберу твою жалкую жизнь! А потом я с удовольствием займусь девчонкой! – Мужчина облизал пересохшие губы, и Селения невольно отступила на шаг.

– Рад встрече, господа. – Стефан неожиданно поклонился. – Вы просто не представляете, какое счастье для меня – созерцать вас в полном здравии. – В голосе альбиноса чувствовалось что-то пугающее, и молодая волшебница подумала, что зря не послушалась его совета и не спряталась где-нибудь.

– Не надейся задобрить нас, слизняк, – надменно бросил полный мужчина и заискивающе посмотрел на архимага.

– Задобрить? – Тонкие губы Стефана растянулись, и он расхохотался.

– Ты тронулся умом, мальчик? – вежливо поинтересовался архимаг.

– Пожалуй, что вы правы. – Альбинос прекратил смеяться. – Я благодарен вам обоим, что позабавили меня, но я все же предпочел бы насладиться вашими предсмертными воплями, нежели надменными речами. Однако почему вас только двое?

– Некоторые из учеников действительно что-то умели, – пожал плечами архимаг.

– Жаль, – альбинос нарочито грустно вздохнул, – придется мне довольствоваться тем, что есть.

– Заткнись! – пискнул ученик архимага, и в сторону Стефана с шипением метнулись языки темного пламени. Они охватили альбиноса, и его противник мерзко расхохотался. Архимаг взмахнул посохом, и молния ударила в пылающего волшебника. Селению сорвало с места и отбросило в сторону. Девушка, сама не понимая почему, осталась жива и попыталась подняться. Она с ужасом увидела, что на месте Стефана осталась лишь большая воронка.

– Зачем так быстро, учитель?! – Толстый маг шмыгнул носом.

– Заткнись, Карт! – бросил архимаг. – Ты не видел, как он уничтожал демонов? Луис тоже недооценил сопляков из академии – и где он теперь? Лучше не играть с огнем!

– Извините, учитель, – промямлил Карт и многозначительно посмотрел на Селению.

Девушка была потрясена смертью альбиноса, страх снова завладел ее телом, однако она все же сумела собрать всю свою волю в кулак.

– О! Девчонка-то тоже кое-что умеет, – презрительно хмыкнул архимаг, глядя, как шевелятся губы волшебницы и капли дождя над ее головой приходят в движение.

– Не убивайте ее! – взмолился Карт. – Я хочу поиграть с ней!

– Будь по-твоему, – отозвался архимаг, и Селению при его словах будто облили ледяной водой.

Волна магии внезапно накрыла девушку с головой, и она обрушила на магов сразу три ледяных копья.

– Ты посмотри! – раздался восхищенный старческий голос, и леди де Арго вздрогнула. – Сразу три копья! Какая интересная девочка! – Старик захихикал.

– Дрянь! – Лежащий на земле Карт, отряхиваясь, встал. – Гнусная тварь!

– Ну-ну, прояви хоть каплю уважения; если бы не мой щит, ты стал бы трупом! – назидательно сказал архимаг. – Ты готова умереть, девочка? – Выцветшие глаза обратились к Селении, и девушка, зажмурившись, бессильно опустилась на мокрую землю.

– Довольно! – раздался из ниоткуда голос Стефана, и волшебница удивленно открыла глаза.

Прямо перед ней на земле загорелся крохотный белый огонек, с каждым мгновением пламя разгоралось все сильнее и сильнее, вот оно поднялось в человеческий рост и стало обретать форму.

– Ты же умер! – проблеял Карт и попятился.

– Нельзя убить огонь, – насмешливо произнесло пламя голосом альбиноса. – А вот вас – можно!

– Заклинание феникса?! Не может быть! – Глаза архимага, казалось, готовы были вылезти из орбит. – Ты не можешь! Это невозможно! – Руки старика затряслись, и он начал неуверенно пятиться назад, а Селения удивленно смотрела на спину появившегося из пламени, прямо перед ней, Стефана.

– Время умирать! – воскликнул альбинос, и посох в руках архимага вспыхнул белым пламенем. Старик с криком отбросил его в сторону и в то же мгновение вместе с Картом взмыл в воздух. Неведомая сила раскинула их руки и ноги в стороны так, что изменники не могли даже пошевелиться.

– Этому заклинанию научил меня архимаг Мельт, – доверительно поведал им Стефан. – Нравится? Хотя какая разница? Главное, чтобы все понравилось мне. – Голос мага был полон жуткого веселья. – Горите… – прошептал альбинос, и белое пламя охватило распятых в воздухе волшебников.

Стефан прикрыл глаза, наслаждаясь воплями горящих людей, и стоял неподвижно, втягивая носом запах паленой плоти. Пламя с жадностью пожирало архимага и его ученика. Люди бились в агонии, и их безумные вопли разносились далеко над городом.

– Три ледяных копья – довольно неплохо, – наконец обратился Стефан к испуганной Селении, когда от висящих в воздухе магов ничего не осталось. – Вставай, бой еще не закончен.

Со времени их знакомства прошло немного времени, но волшебница первый раз видела мага таким довольным.

Ширина темного и длинного коридора позволяла идти лишь друг за другом. Фаргред шагал первым, освещая дорогу сияющим клинком и задавая всему отряду довольно быстрый темп. За ним шла Инуэ, держа магистра за край плаща. Следом громко топал насвистывающий какую-то беззаботную песенку одноглазый старик. Иногда он прекращал свистеть и перекидывался парой слов с Вегардом. Девушка не слишком прислушивалась к беседе наемников, но поняла, что те спорят, кто из них убьет больше противников. Также она слышала, как откуда-то сзади доносится ворчание Драга, который просил не убивать всех сразу и оставить чуть-чуть ему. Рыжий дворф и его соплеменники замыкали цепочку. Они шли довольно долго, и суккуба порядком устала, к тому же от спертого воздуха подземелья у нее начала болеть голова.

– Этот туннель ведет в замок императора? – шепотом спросила Инуэ у Фаргреда, чтобы хоть как-то отвлечься.

– Нет, – тот еле заметно покачал головой, – он ведет ко мне домой, а вот оттуда мы попадем в обитель.

– Я думала, что твой дом – в Гзауберге… – Суккуба выглянула из-за плеча магистра, но так ничего и не смогла разглядеть в темной глубине подземного хода.

– В Гзауберге живет мой дядя, – пояснил Фаргред, – а в Хагенроке мне после смерти отца остался особняк.

– А откуда здесь этот туннель? – Инуэ в который раз посмотрела на сырые, покрытые плесенью стены.

– Мой отец любил заглядывать в таверну к Драгу, – хмыкнул Фаргред.

– И из-за этого стоило прокладывать такой туннель? – изумилась девушка.

– У знати – свои причуды. – Лорд Драуг пожал плечами. – К тому же моя мать была против того, что отец столь часто наведывается к старому другу. Хотя против самих визитов она не имела ничего плохого, но ей не нравилось, что ее супруг каждый раз возвращается без денег и пьяный.

– Вот поэтому я до сих пор не женат! – хохотнул одноглазый наемник.

– Ты не женат, потому что имеешь склочный характер, да и выглядишь страшнее самого уродливого из дворфов! – прозвучал голос Вегарда, и наемники громко заржали, а одноглазый старик пригрозил идущему за ним воину жестокой расправой, на что тот не обратил никакого внимания.

– Это кто там назвал дворфов уродами?! – раздался откуда-то сзади голос Драга. – Готовь свою задницу, скоро старина Драг выберется из этого туннеля, и тогда мы посмотрим, кто здесь урод!

– Я не хотел обидеть тебя, о прекраснейший из всех дворфов, – притворно ласково отозвался Вегард, – как можно говорить так о тебе, затмевающем своей красотой даже эльфиек!

– Я тебе покажу эльфиек, сопляк! – беззлобно огрызнулся дворф, и по туннелю снова разнеслись веселые смешки.

– Нам долго еще? – Инуэ надоело слушать пошловатые шутки о прелестях эльфиек и потрясающе рыжей шевелюре Драга, поэтому она снова обратилась к Фаргреду.

– Здесь довольно сложно ориентироваться, но думаю, мы скоро будем на месте, – отозвался магистр.

– Хотелось бы верить, – грустно вздохнула демоница.

Глава 24

– Ворота выдержат? – Наэрон с сомнением смотрел, как массивные створки вновь содрогнулись от мощного удара.

– Они выдержат, – уверенно сказал Энберн, – но даже если нет, мы в это время все равно будем в катакомбах.

– Я бы не был так уверен, – осторожно вставил глава шпионов. – Видите ли, нам следует подождать, когда прибудет лорд Фаргред, и только тогда ударить.

– Что ты задумал? – Виктор пристально посмотрел на Наэрона, и тот обезоруживающе улыбнулся.

– По отдельности у нас нет шансов; мы сможем победить, только если нападем с двух сторон одновременно. – Де Блейт взглянул на Эрика. – Вы в порядке, ваше высочество?

– Вроде бы цел. – Эрик устало отмахнулся. – Людям надо перевести дух, мы не можем атаковать сейчас. – Юный паладин посмотрел на рассевшихся прямо на полу усталых солдат. Жрецы хлопотали над ранеными, демоны приняли человеческий облик и держались чуть в стороне.

– Хорошо, – вздохнул второй магистр, – мы с Энберном поможем раненым. Вы можете, пока мы будем заняты, рассказать поподробнее о наших новых союзниках?

– Только вкратце. – Эрик сел прямо на пол.

– Будьте так любезны. – Энберн склонился над раненым воином, и юный паладин начал свой рассказ.

Все слушали внимательно, не перебивая. Иногда слышались редкие удары по воротам, которые жалобно скрипели, но продолжали сдерживать напирающих демонов.

– Спасибо, – выслушав рассказ, Энберн подошел к Кракасу и протянул ему руку, – ты и остальные нам очень помогли. – Четвертый магистр посмотрел на четырех демонов, стоящих в стороне, – всех, кому удалось добраться до обители.

– Не за что, паладин, – хрипло ответил демон и пожал протянутую руку. – Мы делали это не просто так. – Он посмотрел на Эрика. – Ты ведь сын императора, так?

– Да. – Юноша встал.

– Мы хотели бы попросить тебя… – нерешительно начал Кракас, и остальные демоны подошли к нему, – можно ли нам…

– Я сделаю все, что в моих силах, – улыбнулся Эрик, – чтобы вы и ваши хозяева стали полноправными жителями Империи.

– Однако вам придется присягнуть на верность Империи, – тут же встрял Наэрон и хитро подмигнул Эрику.

– Мы клянемся чтить законы людей. – Кракас опустился на одно колено перед Эриком. – Ты позволишь нам жить как всем? – Остальные демоны за его спиной тоже преклонили колени.

– Я не император, – растерялся Эрик, – но я сделаю все, что в моих силах.

– В таком случае, мы последуем за тобой. – Кракас встал. – Мы будем сражаться на стороне Империи.

Энберн сделал шаг вперед, и демон вопросительно посмотрел на магистра.

– Чего бы ни хотел император, ему придется прислушаться к мнению ордена, – сухо сказал четвертый магистр, и Виктор согласно кивнул.

– И что же скажет совет? – Демон обеспокоенно переводил взгляд с одного магистра на другого.

– Ульв учит нас верить в добро. – Виктор фон Кразе улыбнулся. – Сегодня вы спасли не одну жизнь и, возможно, спасете еще больше. Покуда в сердцах ваших нет места злу, орден Зари не будет препятствовать вам.

– Но время от времени вас будут проверять, – неохотно произнес Энберн. – Мы должны быть уверены, что вы не представляете опасности для жителей Империи. Кстати, – магистр посмотрел на запачканную кровью ткань, которая была обмотана вокруг правой лапы демона, и одобряюще улыбнулся, – неплохо придумано.

– Спасибо. – Кракас кивнул. – Да, так проще отличать друг друга на поле боя. Значит, мы получим одобрение совета и императора?

– Да, но для этого нам всем необходимо пережить эту ночь, – вздохнув, промолвил Эрик. – Наэрон, что известно о моем отце?

– Это долгая история… – протянул глава шпионов. – Однако вы имеете право знать. – Он окинул всех присутствующих взглядом. – Мне известно не так много, поскольку оказалось, что большинство моих осведомителей – вовсе не мои. Я узнал обо всем не так давно. Император стал довольно странно себя вести, говорил что-то о плохих снах, стал раздражительным, перестал общаться с подданными. Около месяца назад в замок приходил паладин ордена. Некто Кристоф Ларег. Он с детства служит делу Света, и его даже хотели сделать магистром. – Наэрон взглянул на Виктора фон Кразе.

– Это так, – кивнул второй магистр. – Однако, волей Ульва, место в совете сначала досталось Брендену, а следующее – Фаргреду.

– Именно так. – Лорд де Блейт вновь улыбнулся. – О чем Кристоф говорил с императором – мне, к сожалению, неизвестно. Но после визита этого человека все пошло кувырком. Его величество часто запирался у себя в покоях и отослал прочь всю охрану. Почти ничего не ел и мало спал. Я попытался навести справки об этом Кристофе, но все мои осведомители и шпионы начали пропадать при загадочных обстоятельствах… – Ворота в очередной раз скрипнули, и Наэрон покосился в их сторону. – Пришлось мне самому вспомнить былые времена, – усмехнувшись, продолжил глава секретной службы. – Не буду вдаваться в подробности, но у меня есть все основания полагать, что Кристоф Ларег является не кем иным, как внебрачным сыном императора, и именно он служит связующим звеном между некромантами и предателями! – Наэрон обвел всех присутствующих довольным взглядом.

– Еще один наследник?.. – недоверчиво протянул Энберн. – Ты уверен?

– Почти, – кивнул Наэрон. – По крайней мере, мне доподлинно известно, что мать Кристофа провела не одну ночь в покоях императора.

– Когда? – Эрик ошарашенно смотрел на главу секретной службы.

– Хм… – Лорд де Блейт ненадолго задумался. – Лет двадцать пять назад, когда император ездил в леса эльфов. Дело было в одном из постоялых дворов.

– Не может быть. – Юный паладин покачал головой и опустил глаза. – Мой отец не мог так поступить.

– Ваше высочество, поверьте мне: он и до этого случая не раз так поступал, – серьезно заявил Наэрон.

– Все-то вы, шпионы, знаете… – Энберн хмуро посмотрел на главу секретной службы.

– У нас такая работа. – Наэрон не переставал бросать задумчивые взгляды на врата обители.

– Однако вы не всегда хорошо выполняете ее. – Лорд Форенор перевел взгляд на стоящую рядом с ним девушку в черных одеждах, и та, виновато улыбнувшись, пожала плечами.

– Всякое случается, – не стал отрицать Наэрон, – но орден тоже не идеален.

– Те, кого мы считали братьями, стали виновниками многих бед, – кивнул Энберн. – В этом, конечно, есть и наша вина, и мы искупим ее кровью, чтобы орден снова стал прежним.

– В таком случае нам всем стоит постараться. – Глава шпионов поправил пояс с ножнами.

– Но почему отец стал помогать этому Кристофу? – Эрик оторвал взгляд от пола и посмотрел на Наэрона. – Почему?

– Возможно, потому, что это все-таки его сын? – Наэрон пожал плечами.

– Я не об этом. – Эрик справился с охватившим его волнением. – Почему отец помогает ему сейчас: вы же сказали, что некромантов в Хагенрок доставила императорская карета?

– Мне кажется, тут замешана какая-то магия. – Де Блейт пригладил аккуратную бородку и вновь поморщился, когда ворота сотряс новый удар. – Иначе я не могу объяснить происходящее. Как вы думаете, – Наэрон обернулся к магистрам, – что заставило Кристофа предать идеалы ордена?

– Не имею ни малейшего понятия. – Виктор пожал плечами. – Парень, конечно, расстроился, когда не стал магистром, но это не повод… – Второй магистр замолчал.

– Это для вас – не повод, – сказал Наэрон, – но люди бывают разные, – задумчиво протянул он. – Интересно, зачем все они скрылись в этих катакомбах?

– Сломанный меч… – прошептал Энберн. – Клянусь Светом, они хотят разрушить печать!

– Это невозможно. – Виктор фон Кразе заметно напрягся. – Нельзя сломать печать Ульва!

– А что, если это может сделать тот, в ком течет кровь самого Ульва? – Энберн бросил обеспокоенный взгляд на темный коридор, ведущий в катакомбы. – Нам нужно спешить.

– Время еще есть. – Виктор покачал головой. – Дверь в зал Клинка заперта на семь печатей, ключи от которых находятся у магистров. По крайней мере, три ключа – точно у нас.

– А если они смогут сломать печати без ключей? – Энберн сжал рукоять своего молота.

– Тогда нам останется лишь молиться, – прошептал Виктор.

– Я не совсем понял, о чем идет речь… – осторожно начал Наэрон. – Но дела у нас – хуже некуда?

Еще один страшный удар сотряс створки ворот, и одна из них, не выдержав, треснула.

– Вот теперь – да. – Энберн поднял оружие.

Инуэ не смогла сдержать облегченного вздоха, когда перед ними появилась массивная, обитая железом дверь. Девушка не знала, сколько они прошли – под землей время текло иначе, но она все равно была несказанно рада концу надоевшего ей туннеля.

Фаргред несколько раз ударил рукоятью меча по двери, но ничего не произошло.

– Никого нет дома? – хохотнул старый воин, стоявший позади суккубы.

– Этим туннелем не пользовались много лет, – ответил магистр, не переставая молотить по двери, – чтобы привлечь внимание – придется пошуметь.

Шуметь пришлось недолго. За дверью послышались тяжелые шаги, и громкий, хриплый голос пробасил:

– Кто там?

– Это Фаргред! – громко крикнул магистр.

– Так я тебе и поверил. – В голосе послышались нотки сомнения. – Чем докажешь?

– Храк, я думал, ты в состоянии узнать меня по голосу!

– Я и узнал, иначе мы бы не говорили, – обиженно пробасил голос. – Сейчас такое творится кругом… только голосу я ни в жизнь не поверю.

– А того, что я знаю не только об этом туннеле, но и о том, как тебя зовут, недостаточно? – Фаргред страдальчески закатил глаза.

– Может, еще что-нибудь? – попросил голос из-за двери.

– Что тебе еще может быть надо?! – раздраженно воскликнул магистр.

– Откуда я знаю? – На этот раз в голосе стоящего за дверью слышалась растерянность.

– К воротам особняка должен был прискакать Гром! – нашелся Фаргред.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво поинтересовался голос.

– Это я его туда послал! – потеряв терпение, заорал магистр. – Открывай эту проклятую дверь!

– Подождите там, лорд Фаргред, я пойду спрошу разрешения у Кравена. – Шаги начали отдаляться.

– Вернись, твою мать, и быстро открой эту дверь! Иначе, клянусь Ульвом, я откручу твою зеленую башку своими руками! – Фаргред еще раз шарахнул по двери.

– Ладно-ладно, – обиженно пробубнил голос за дверью. Щелкнул замок, потом еще один, затем послышался звук сдвигаемого засова, и наконец дверь со скрипом открылась.

В проеме стоял здоровенный зеленый орк с обломанным клыком, на три головы выше Фаргреда и раза в два шире его в плечах. Орк сжимал в огромной лапе массивную булаву, а другой озадаченно почесывал гладко выбритую голову.

– И правда, это вы, – пробасил здоровяк, отходя в сторону.

– А кого ты ожидал увидеть? Императора? – Фаргред шагнул за порог и посторонился, пропуская остальных.

– Вы привели гостей, – констатировал происходящее орк.

– Рад, что ты заметил. – Лорд Драуг беззлобно улыбнулся. Дождавшись, когда все покинут туннель, магистр вновь обратился к орку: – Храк, запри дверь и больше никого не впускай.

– Совсем-совсем? – Орк захлопнул дверь и принялся закрывать замки.

– Совсем-совсем, – подтвердил Фаргред. – Остальные – за мной. – Лорд Драуг развернулся и направился к винтовой лестнице, уходящей наверх.

– Самый здоровенный и тупой орк из всех, которых я когда-либо видел, – проворчал Драг, догнав магистра.

– На восточных границах есть и поздоровеннее. – Тред поправил повязку на глазу.

– Они еще тупее? – Рыжебородый дворф удивленно посмотрел на наемника.

– Откуда ж я знаю, – отозвался тот, – я же резал их, а не разговоры разговаривал!

– А жаль, вы бы чудно поладили. – Вегард хлопнул старого воина по спине.

Наемники снова стали спорить и препираться, изредка посмеиваясь. Навстречу отряду два раза попадались вооруженные воины. Сначала четверо, затем еще трое. Все они были закованы в тяжелую броню и не выпускали из рук оружия. Стражи наверняка напали бы на незваных гостей, но первым шел магистр. Завидев Фаргреда, воины радостно улыбались и били себя в грудь кулаком правой руки. Инуэ не знала значения этого жеста, но для себя решила, что это какое-то приветствие. Когда они вышли из подвалов особняка, Фаргред подозвал одного из встретившихся стражников.

– Позаботься, чтобы их разместили как почетных гостей, – сказал магистр, указывая рукой на Милу и еще двух дворфиек из таверны Драга.

– Мы тоже можем сражаться! – заупрямилась было девушка, но тут слово взял ее отец.

– А ну-ка – цыц! – рявкнул он. – На вас даже доспехов нет!

– Мы и так управимся! – воинственно прошипела Мила.

– Пожалуйста, останьтесь. – Фаргред положил руку дворфийке на плечо. – Твой отец прав, Мила, и ты это знаешь.

– Но она же идет? – Девушка посмотрела на Инуэ.

– Дык она ж демон, а ты – всего лишь сопля зеленая! – Драг ткнул толстым коротким пальцем в нос дочери.

– Останьтесь, – повторил Фаргред, и дворфийка, вздохнув, махнула рукой:

– Ладно, мы останемся и приготовим что-нибудь вкусное, чтобы отпраздновать победу, когда вы вернетесь.

– Вот! На кухне вам самое место, махайте поварешкой, а не оружием! – хохотнул Драг.

– Я тебе этой же поварешкой как дам по лбу! – огрызнулась Мила. – Так что ты…

– Хватит, – прервал их Фаргред и снова обратился к стражу: – Отведи девушек в свободные покои, если они попросят – покажешь, где кухня.

– Будет сделано, – ответил воин. – Прошу за мной, дамы. – Он галантно поклонился, пропуская дворфиек вперед.

Фаргред удовлетворенно кивнул, и отряд продолжил путь. Они прошли несколько богато обставленных комнат и пару застеленных мягкими коврами коридоров, оказавшись в ярко освещенном зале.

– Нам туда. – Фаргред указал на небольшой книжный шкаф, стоящий в стороне, и первым направился к нему. По дороге магистр остановился у небольшой статуи, изображающей одетого в тяжелые доспехи мужчину, который ровно стоял, положив руки на рукоять двуручного меча, вонзенного в землю. Лорд Драуг аккуратно повернул яблоко меча, который держал каменный воин.

Раздался легкий щелчок.

Магистр приблизился к шкафу и по порядку взял с полок пять книг; тут же снова поставил их на полки, однако в другом порядке. За шкафом что-то скрипнуло, и он со скрежетом сдвинулся в сторону, затем казавшаяся сплошной стена ушла вниз, открывая перед магистром узкий проход.

– Опять под землю? – Инуэ тихонько застонала. – Снова эта темнота…

– В нише у входа есть факелы. – Фаргред пожал плечами. – Хотя ты можешь остаться здесь и…

– Ред?! – вдруг раздался мелодичный, звонкий голос.

Все обернулись, и кто-то из наемников присвистнул. Из двери, расположенной в противоположенном конце зала, показалась стройная девушка, одетая в легкую эльфийскую кольчугу, сразу за ней вошли трое стражей. Увидев магистра, девушка широко улыбнулась и, стремительно пробежав по залу, прижалась к груди Фаргреда.

– Здравствуй, Элизабет. – Магистр улыбнулся в ответ, а Инуэ, наоборот, нахмурилась. Появившаяся девушка была очень хороша собой и вроде бы не сделала ничего плохого, однако суккуба почему-то почувствовала к ней неприязнь.

– Вечно все самое хорошее достается ему, – с тоской проворчал Тред, и Вегард успокаивающе похлопал старика по плечу.

Между тем Элизабет смахнула с длинных ресниц слезы и встретилась взглядом с Инуэ. Они несколько мгновений не мигая смотрели друг на друга.

– Здравствуйте, – Инуэ слегка склонила голову, – мое имя – Инуэ. Лорд Драуг – мой хозяин. – Девушка и сама толком не поняла, почему сказала это. Но, видя, как изменилось лицо Элизабет, суккуба почувствовала какое-то странное удовлетворение.

– Рада встрече, – очень мягко сказала эльфийка и улыбнулась. – Меня зовут Элизабет, мы с Редом знакомы с детства и давно живем вместе.

В зале повисла неловкая пауза. Девушки продолжали смотреть друг другу в глаза.

– Ну мы пойдем, Ред, – нарушил молчание Драг. – Ты, это… догоняй. – Дворф первым проскользнул в темный коридор, и наемники поспешили за ним. Лорд Драуг пристроился было в хвосте отряда, но женские руки крепко ухватили его за плащ.

– Ничего не хочешь объяснить? – одновременно спросили у него девушки.

– Нет времени. – Фаргред попытался высвободить плащ, но не тут-то было.

– Но ты ведь найдешь время ответить на пару вопросов? – Эльфийка снова подозрительно ласково улыбнулась.

– Ладно, – сдался магистр, – только отпустите плащ. Я все объясню.

– Вот и чудесно. – Элизабет посмотрела на Инуэ, и та, кивнув, разжала пальцы. Эльфийка тоже выпустила из рук алую ткань.

– С чего начнешь? – Желтые глаза опасно сузились.

– Позже придумаю, – улыбнулся Фаргред и, стремительно запрыгнув в потайной ход, с силой вонзил меч в стену справа от себя.

Девушки даже моргнуть не успели, как магистра от них отделила каменная стена, и шкаф встал на свое место.

– Сбежал. – Эльфийка со злостью топнула ногой.

– Ты знаешь, как открыть этот ход? – Инуэ подошла к шкафу, ища взглядом книги, которые брал магистр.

– Даже не пытайся. – Элизабет махнула рукой. – Он повредил механизм с той стороны; чтобы снова открыть этот ход, понадобится много времени и сил.

– А если пробить стену? – Суккуба повернулась к нахмурившейся эльфийке.

– Это тоже очень и очень долго, к тому же безрезультатно. – Элизабет смахнула с лица прядь волос. – Мы все равно уже не догоним их, а Фаргред наверняка что-нибудь сделает с выводящей из туннеля дверью.

– Других ходов нет? – безнадежно поинтересовалась Инуэ.

– Увы, – эльфийка грустно вздохнула, – нам остается только ждать.

– Фаргред направляется к обители ордена, я встречу его там! – Инуэ сделала несколько шагов по направлению к двери, но остановилась и обернулась к эльфийке. – А где здесь выход? – слегка покраснев, спросила суккуба.

– Выходить на улицу – самоубийство. – Элизабет покачала головой. – Тем более если бы Фаргред хотел пойти туда вместе с тобой, ты не стояла бы здесь.

– Наверное, ты права. – Инуэ опустила глаза, и девушки замолчали.

– Значит, он твой хозяин? – задумчиво протянула Элизабет.

– Долгая история, – кивнула демоница. – А ты знаешь его с детства?

– Да. И эта история тоже не из коротких. – Элизабет устало улыбнулась. – Пойдем, откроем бутылку вина и поговорим, все равно больше ничего не остается, а когда этот бестолковый магистр вернется, прижмем его к более надежной стенке. – Эльфийка звонко рассмеялась, и Инуэ тоже не смогла сдержать улыбку.

Фаргред довольно быстро догнал отряд, и наемники встретили его пошлыми шуточками и многозначительными смешками. Магистр протиснулся вперед и пошел первым.

– Вижу, ты снова смог выйти сухим из воды, – хохотнул Драг. – Как ты умудрился отделаться сразу от обеих?

– Сбежал, – буркнул Фаргред, стараясь не думать о том, что его ждет по возвращении.

– Может, стоило прихватить кого-нибудь из стражи особняка? – Дворф задумчиво почесал бороду.

– В катакомбах мало места, мы бы только мешали друг другу. К тому же я не хочу оставлять особняк без охраны, – поморщился магистр.

– Особняк или двух смазливых девочек? – Драг лукаво прищурился. – Я вижу тебя насквозь, дружище. Хотя так даже лучше. – Рыжебородый кивнул каким-то своим мыслям.

– В каком смысле – лучше? – переспросил кто-то из наемников.

– А в таком! – Дворф многозначительно поднял вверх заросший рыжими волосами толстый палец. – Нам больше некромантов достанется!

– Я всегда знал: бородач – дельный мужик! – Тред хлопнул в ладоши. – Даром что короткий!

– Сейчас я тебя укорочу, старикан! – беззлобно огрызнулся дворф.

– Кстати, Ред! – одноглазый воин обратился к магистру. – Все, что снимем с некромантов, – наше, военные трофеи!

– У них сплошная магическая дрянь, – подал голос молчавший до этого Вегард. – Пусть лучше орден или император нам заплатят побольше.

– О деньгах можете не волноваться, – успокоил наемников лорд Драуг.

– Скорее бы добраться! Уже руки чешутся… – мечтательно протянул Тред. – Может, побежим? – предложил одноглазый, и магистр подумал, что это очень хорошая идея.

Квартал знати, в котором располагался особняк Драуга, находился недалеко от императорского дворца, а ответвление туннеля, ведущее к обители ордена, – и того ближе. Отряд, передвигающийся бегом, очень скоро оказался перед развилкой. Путь прямо преграждала толстая стальная решетка. Металл еще не проржавел, а массивные цепи с замками выглядели абсолютно новыми. Фаргред отлично помнил, что раньше туннель не был перегорожен в этом месте.

– Вроде недавно перекрыли, – озвучил мысли магистра дворф, ощупывая толстую цепь.

– Да, – задумчиво сказал Фаргред, – но нам не туда, – и свернул направо.

Им пришлось снова бежать, на этот раз быстрее. Магистр несколько раз замедлял ход и ощупывал стену. Наконец он все-таки остановился и, попросив у одного из наемников кинжал, принялся проталкивать его в щель между камнями.

– Разве нам не по туннелю? – Драг посмотрел вперед, но из-за темноты не смог ничего разглядеть.

– Я более чем уверен – впереди тоже будет решетка, а возможно – и засада, – отозвался магистр. – Выйдем в катакомбы чуть раньше. – Фаргред поднатужился и вытащил один из камней, за которым оказалась пустота. Орудуя кинжалом словно рычагом, магистр принялся за второй камень.

– А этот туннель не перекрыт? – Вегард, достав свой кинжал, присоединился к лорду Драугу.

– Думаю, нет. – Фаргред достал еще два камня. – Я сам узнал о нем совершенно случайно, когда во время очередной проверки туннелей облокотился на эту стену.

– И ты никому не рассказал о находке? – Вегард убрал кинжал в ножны. Вдвоем работа шла намного быстрее, и в стене уже образовался довольно большой пролом.

– Это показалось мне не очень-то важным. – Фаргред хмыкнул и протиснулся вперед. – Разобравшись, что к чему, я просто поставил камни на место. Как видишь – пригодилось.

– Остается лишь порадоваться твоей прозорливости. – Вегард устремился следом за магистром. – Долго нам еще идти?

– Уже нет. – Лорд Драуг ускорил шаг.

– Мы пойдем в обитель? – Селения поймала Стефана за рукав.

– Вряд ли мы сможем прорваться туда. – Альбинос задумался. – Судя по тому, что я не вижу больше демонов, все они куда-то убрались. Я более чем уверен – сейчас у обители не протолкнуться от этих тварей.

– И что же нам делать? – Молодая волшебница растерянно посмотрела по сторонам.

Ей показалось, будто за разбитым стеклом одного из домов промелькнула чья-то тень. Возможно, это обычные люди, которые укрылись в своем жилище, а может быть, и нет.

– Хм… – Стефан обернулся и посмотрел девушке в глаза. – Вообще-то в обители есть несколько колдунов, которых я хотел бы уничтожить. Мы пойдем туда и аккуратненько, одним глазком, посмотрим, что там творится. Возможно, нам удастся проскочить. – После того как он сжег двух магов, настроение альбиноса значительно улучшилось. – Подумать только! – с улыбкой прошептал он. – Я могу жечь Хагенрок, и мне ничего за это не будет!

– Ты же не собираешься просто уничтожать город? – с опаской спросила Селения: девушка не знала, чего следует ожидать от непредсказуемого мага.

– Вообще-то я бы очень этого хотел, – протянул альбинос, – мне абсолютно не нравится местная архитектура. Но Фаргред… думаю, не одобрит подобных действий. С другой стороны, если я, уничтожая демонов, нечаянно, совершенно случайно, разрушу домик-другой, он закроет на это глаза.

– Но там же могут быть люди! – взмолилась девушка.

– Ну и что? – непонимающе уставился на нее Стефан, и волшебница с ужасом посмотрела на него. – В Хагенроке куча людей; сотней меньше – сотней больше…

– Что?! – Девушка попятилась.

– Да ладно, – лучезарно улыбнулся альбинос, – я просто шучу; пойдем разведаем обстановку.

Селения сокрушенно покачала головой. Волшебница даже представить себе не могла, что творится в голове у странного мага. Она не была до конца уверена – действительно ли он шутил. Но делать нечего, и леди де Арго, кивнув, пошла следом за альбиносом.

– Мы не можем больше ждать! – Энберн посмотрел на Наэрона, который задумчиво поглаживал свою бородку. – Когда должен подоспеть Фаргред?

– Не знаю, – очень просто ответил глава шпионов. – Мне казалось, мы услышим звуки схватки внизу и поспешим на помощь. Но здесь так шумно, что я не могу ничего разобрать.

– Браво! – Энберн несколько раз беззвучно сомкнул ладони. – Отличный план, большего я от тебя и не ожидал!

– Тогда предложи что-нибудь сам! – первый раз за долгое время де Блейт позволил себе повысить голос. – Что-нибудь, кроме самоубийства!

– Оставаться здесь – самоубийство. – Четвертый магистр взглянул на ворота. – Скоро они прорвутся, и тогда нас зажмут с двух сторон!

– Предлагаете идти в атаку? – Кракас подошел к людям.

– Именно. – Энберн кивнул. – Попробуем пробиться в катакомбы и будем молиться Свету, чтобы Фаргред успел вовремя.

– Поддерживаю. – Виктор посмотрел на Эрика. – Ваше высочество, что скажете?

– Мы будем прорываться, – твердо сказал Эрик. – И да поможет нам Свет!

– Воины! – Второй магистр поднял копье. – Мы не можем больше ждать, пришло время действовать!

Люди с мрачной решимостью сжали оружие.

– Я и Виктор – пойдем первыми. – Энберн осмотрел собравшихся. – За нами – пятеро паладинов, потом…

– Нет. – Эрик шагнул вперед. – Я пойду с вами.

– Это опасно, мы не можем так рисковать единственным наследником! – Лорд Форенор взглянул на Наэрона в поисках поддержки, но тот лишь пожал плечами.

– Я не только наследник, я еще и паладин ордена Зари, – не отступал юноша. – Я принял решение и я его выполню!

Ворота снова жалобно скрипнули.

– Бездна с вами всеми! – Энберн отвернулся и решительно двинулся к спуску в катакомбы, закидывая молот на плечо. – Делайте что хотите, но прикрывайте жрецов и… – он обернулся и поискал взглядом волшебников. Из четверых уцелел лишь один, – …мага, – закончил магистр.

– Постарайтесь не умереть, ваше высочество. – Наэрон обнажил рапиру и улыбнулся Эрику. – Приглядывайте за ним. – Глава шпионов посмотрел на Эскобара с Леоном, и паладины кивнули.

– Мы прикроем тыл, – пробасил крупный демон с головой кабана, и второй, чуть поменьше, но более похожий на человека, согласно кивнул. – Мы все равно слишком большие для боя в узких туннелях.

– Вы несдержите тех, кто за воротами. – Виктор посмотрел на демонов.

– Мы поможем им. – Несколько паладинов подошли к воротам, и к ним присоединился один жрец. – В катакомбах и правда слишком узкие коридоры, большое количество народа будет только мешать друг другу. А здесь… мы сдержим их столько, сколько сможем.

– Постарайтесь не умереть. – Второй магистр еще раз взглянул на остающихся прикрывать им спины, словно хотел запомнить лица людей и демонов.

Энберн уверенно шел вперед, на ходу о чем-то переговариваясь с толстым рогатым демоном.

– Похоже, тут собрались все. – Стефан, выглянув из-за угла, рассматривал обитель ордена, почти всю облепленную демонами.

– Проскользнуть не удастся? – Девушка тоже хотела посмотреть, но альбинос придержал ее.

– Вряд ли; будем прорываться, – с улыбкой произнес он.

– Но ты же сам сказал – там полно тварей! – Селения все-таки выглянула из-за плеча мага и, ойкнув, спряталась обратно за стену.

– Действительно – полно, – невозмутимо подтвердил альбинос. – Однако посмотри вон туда. – Он указал пальцем куда-то вдаль, и девушке пришлось снова выглянуть из-за стены.

Со стороны императорского дворца к обители спешил довольно большой отряд воинов городской стражи. Над людьми мерцали золотые щиты: судя по всему, в отряде были жрецы.

– Их слишком мало, – печально произнесла девушка.

– Мы уравняем шансы. – Альбинос скользнул в темную подворотню, и волшебница поспешила за ним.

– Нас же все равно перебьют… – прошептала она.

– Если не помочь паладинам, нас перебьют в любом случае. – Альбинос обернулся, и в темноте блеснули его красные глаза. – А так – хотя бы повеселимся перед смертью.

– Ты – сумасшедший… – Девушка сокрушенно покачала головой.

– Я знаю, – серьезно ответил маг.

Глава 25

Отряд углублялся все дальше и дальше в катакомбы обители. Первыми шли магистры; все остальные, кроме паладинов, оказались здесь впервые. Факелы на стенах отсутствовали, и все вокруг окутывала тьма.

– Где они? – шепотом спросил Виктор, всматриваясь во мрак коридора.

– Отступили вглубь, – отозвался Энберн. – Возможно, им не удалось перегородить все подходы, вот они и решили окопаться у зала Клинка.

– Какого Клинка? – вмешался Наэрон.

– Сломанного Клинка, – нехотя пояснил Энберн.

– Того самого? – Глава шпионов удивленно посмотрел вперед. – Разве это не сказки?

– Нет, – сухо бросил лорд Форенор, и де Блейт лишь покачал головой, – просто у людей очень короткая память.

– Да уж, – хмыкнул Наэрон, – всего каких-то пять тысяч лет прошло… или сколько там?

– Уже больше. – Виктор поморщился. – Тише, мы недалеко от цели.

Они вышли в довольно широкий и длинный коридор, уходящий вниз. Здесь с двух сторон на стенах висели факелы, горящие темным пламенем, освещая серые стены бледным светом. В конце коридора находились большие золотые ворота с эмблемой ордена, сейчас выломанные.

– За воротами и есть зал Клинка? – поинтересовался Наэрон у Эрика, глядя на преградивших им путь изменников. Коридор оказался забит людьми в золотых плащах, которые стояли вперемешку с орками, у некоторых из них глаза горели зеленым огнем, а броня заляпана кровью. За спинами предателей чернели несколько фигур в мантиях некромантов.

– Я не знаю. – Наследник императора пожал плечами. – Я никогда тут не был.

– Сюда могут пройти лишь магистры. – Энберн смотрел за спины изменников, стремясь разглядеть что-нибудь за сломанными воротами. – Видимо, Гренсон, император и Кристоф уже там.

– Тогда поспешим! – Виктор поднял сияющее копье. – Во славу Света! В атаку!

Создав впереди себя щиты, Энберн и Виктор первыми бросились на перегородивших коридор изменников. Тут же несколько заклинаний с шипением сорвались с пальцев некромантов, стоящих за спинами предателей. Щиты магистров со звоном разбились, но жрецы тут же выставили перед ними новые. Над головой Энберна просвистело ледяное копье, разбившееся вдребезги от столкновения с заклинаниями колдунов.

Расположившиеся в начале коридора шпионы разрядили свои арбалеты, пользуясь тем, что могут стрелять поверх голов союзников, и двое изменников упали на пол, но их место тут же заняли другие.

Несколько шагов отделяло Энберна от противников, когда щиты жрецов разбились от новых заклинаний некромантов.

– С дороги! – разнесся по коридору хрюкающий рев, и весь отряд поспешно отпрыгнул в стороны, прижавшись к стенам коридора. Едва не задев их, крупный демон, наклонив рогатую голову, словно бык, пронесся вперед, ломая строй изменников, пол под ногами которых внезапно покрылся тонким слоем льда. В образовавшуюся брешь сразу же рванулись магистры, стремясь разметать противников. Следом за ними устремились остальные.

Некроманты одновременно ударили заклинаниями в оказавшегося поблизости от них демона с рогатой головой. Тот взвыл и, пролетев под потолком, рухнул на пол, чуть не придавив собой успевших отбежать шпионов. От груди его поднимались клубы дыма, кожа сильно обожжена, но демон все же сумел приподняться на локте и оглушенно затряс мохнатой головой.

Пусть строй предателей и оказался сломан, но численное преимущество все же было на их стороне. Ледяная глыба упала сверху на людей и орков, похоронив нескольких из них под собой. Затем она с грохотом разорвалась, обдав остальных градом осколков. Впрочем, некромантов это нисколько не смутило, так как некоторые из мертвецов смогли подняться, глядя на нападавших полными ненависти зелеными глазами.

Энберн, оказавшийся на острие атаки, взмахнул молотом, отгоняя от себя противников, и тут же на очищенное от врагов место прыгнул Кракас. Демон хрипло каркнул и, схватив ближайшего орка за ногу, принялся размахивать им словно дубиной. Двое изменников попытались обойти его, но путь им преградил Виктор. Второй магистр ударил ближайшего из противников подтоком копья в лицо и, крутанув оружие в руках, пробил другому горло. Где-то в начале коридора закричали люди, и Энберн понял, почему некроманты до сих пор не атаковали их.

На мага и жрецов можно было больше не рассчитывать.

Чернокнижники сосредоточились на авангарде нападающих, и магистрам пришлось несладко. Верные ордену паладины и воины гибли один за другим. Некоторые из них поднимались по воле некромантов, чтобы напасть на своих бывших союзников. От гвалта битвы и криков раненых закладывало уши.

Наэрон, расправившись с двумя наседающими на него мертвецами, отпрыгнул назад и быстро огляделся. Увиденное не очень-то обрадовало главу секретной службы. То, что единственный их маг погиб, де Блейт понял сразу, как краем глаза увидел, что человека в одеждах академии буквально разорвало на куски, будто бы невидимые твари накинулись на него. Жрецам тоже досталось, однако двое из них все еще держались на ногах, но все их усилия были направлены на нейтрализацию магии некромантов. Оставшиеся воины и паладины, окружив жрецов, яростно отбивались от бывших товарищей, которые теперь находились под воздействием магии некромантов. У шпионов кончились арбалетные болты, и им пришлось вступить в рукопашную. Наэрон не знал, сколько из его подчиненных погибло, но надеялся, что хотя бы кто-нибудь выжил.

Двое магистров, а также Эрик, Кракас и Эскобар с Леоном продолжали сражаться в первых рядах. Второй демон, который пришел в себя после атаки чернокнижников, спешил к ним на помощь, но было ясно, что изменники выигрывают этот бой. Де Блейт заметил, как старый паладин зажимает одной рукой кровоточащую рану на боку. Леону, похоже, досталось не так сильно, и он все еще твердо стоял на ногах. Ругаясь сквозь зубы, Наэрон бросился на помощь Эрику, который, стремясь прикрыть Эскобара, вступил в бой с несколькими противниками, и теперь они ощутимо теснили его. Юный паладин закрылся щитом Света и контратаковал, пронзив грудь одного из изменников. Эрик рывком высвободил клинок и сделал несколько выпадов в попытке достать стоящего рядом орка, но тот закрылся щитом и отступил. Метательный топор врезался в созданную юношей преграду прямо напротив его лица. Эрик машинально попятился, споткнулся о чей-то труп и упал. Орк с ревом бросился на него, но напоролся на рапиру Наэрона, которая пробила легкую кольчугу.

Раздалось хриплое карканье, и Кракас, получив несколько ранений в грудь, отпрыгнул назад. Из клюва его вытекла струйка темной крови, и демон опустился на колено. Изменники бросились добить раненого врага, но путь им преградил лорд Энберн. Его молот, описав широкую дугу, врезался в грудь самому расторопному орку, и тот, захлебнувшись воплем, отлетел на десяток шагов, сбив с ног нескольких своих соратников.

Энберн обернулся к раненому демону. Тот благодарно кивнул и, морщась от боли, поднялся.

– Плохи наши дела, человек, – прохрипел он. Но Энберна уже не было рядом.

Четвертый магистр устремился вперед в надежде добраться до некромантов, осознав, что это – единственный шанс победить.

Точно так же подумал и Виктор фон Кразе. К отчаянному рывку магистров присоединился и Эрик, создавший вокруг них золотой щит. Однако изменники попытались сомкнуть строй, преградив дорогу к некромантам.

Понимая, что пробиться к колдунам до того, как они применят темную магию, не получится, второй магистр ордена Зари, размахнувшись, метнул в одного из них копье. Сверкнув золотой молнией, оружие пробило насквозь массивного орка и пригвоздило к стене некроманта. В тот же миг щит вокруг Виктора со звоном разлетелся, и кто-то ударил его топором в грудь. Доспех выдержал, однако второй магистр упал на залитый кровью пол. Затуманившимся взглядом он видел, как человек в изодранном золотом плаще занес над ним меч. Золотое копье вновь появилось в руке Виктора, но он не успевал ничего сделать. Глаза изменника радостно заблестели, губы тронула кривая ухмылка. Внезапно изо рта предателя вырвалась окровавленная сталь, во все стороны брызнула кровь, и человек, выронив меч, рухнул на магистра. Сбросив с себя мертвеца, Виктор, опираясь на копье, поднялся и увидел, что картина боя резко поменялась.

– Зачем мы сюда пришли? – Селения старалась не смотреть вниз. Она не то чтобы боялась высоты, но начинала нервничать, стоило ей взглянуть на землю откуда-то сверху.

– Отсюда красивый вид на не очень красивый город. – Альбинос подошел к краю крыши высокого здания: площадь перед обителью ордена лежала внизу будто на ладони.

– Не думала, что ты захочешь полюбоваться видами. – Девушка завороженно смотрела, как демоны поднимаются в воздух, кружа вокруг воинов и жрецов, которые почти бегом устремились к вратам обители.

– Я здесь не совсем за этим. – Стефан заглянул девушке в глаза. – Ты умеешь создавать канал усиления?

– Да. – Девушка отвела взгляд от демонов и удивленно посмотрела на мага. – А зачем он сейчас?

– Мне бы пригодилась твоя сила. – Альбинос повернулся лицом к обители. – Готова?

– Ты же намного сильнее меня. – Селения нахмурилась. – Мое усиление будет словно капля в море.

– Запомни, – серьезно сказал Стефан, – не бывает мало магии. Она в нас, вокруг нас, во всем и везде; словно река, магия течет сквозь пространство и время. – Альбинос загадочно улыбнулся. – Иногда достаточно и капли, чтобы река вышла из берегов.

– Я не совсем понимаю…

– Когда-нибудь поймешь. – В глазах мага заплясали языки пламени, и он протянул девушке руку. – А сейчас не медли, просто дай мне свою силу.

– Хорошо. – Селения послушно вложила свою ладонь в ладонь альбиноса.

– Почувствуй мощь первозданной магии! – Стефан сильно сжал ее пальцы, и девушка вскрикнула от боли. – Позволь ей просто течь сквозь себя! Дай волю своим эмоциям!

Белое пламя охватило Селению, но девушка не почувствовала боли. Огонь ласково щекотал ее кожу, согревая волшебницу приятным теплом.

– Чувствуй! – выкрикнул маг, и у волшебницы перехватило дыхание; она почувствовала, как магия безудержным потоком проходит через тело, и Селения пропустила ее. Голубые глаза девушки широко открылись, наливаясь ледяным холодом, и в тот же миг с пальцев альбиноса сорвалась струя ослепительно-белого пламени и с ревом устремилась к парящим над обителью демонам.

Девушка ошеломленно смотрела, как пламя охватывает крылатые фигуры, обращая их в пепел. В тот же миг жрецы ударили по порождениям бездны магией Света. Ослепленные чудовища падали на землю, где их тут же добивали солдаты.

Но демонов было много… слишком много.

– Что теперь? – спросил Драг у Фаргреда, когда они наткнулись на глухую стену, за которой громыхало сражение.

– Похоже, веселье в самом разгаре! – Тред крепче сжал рукоять топора.

– В таком случае – присоединимся! – Лорд Драуг отошел назад и с разбегу врезался закованным в броню плечом в стену. Преграда устояла, хотя по стене протянулась длинная трещина.

– Отойди-ка, мальчик. – Старый воин убрал двуручный топор за спину и расправил широкие плечи. – Смотри, как надо! – Одноглазый наемник взял более солидный разбег, нежели магистр, и всем своим немалым весом врезался в преграду. Фаргреду поначалу показалось, будто Тред научился проходить сквозь стены, однако мгновение спустя он понял, что это не так. Старый воин просто вынес преграду и, пролетев несколько шагов, сбил с ног человека в черной мантии.

– Мы зашли в тыл! – Фаргред сразу понял, где они оказались, и поспешил сообщить наемникам, что стесняться не стоит.

– Наконец-то! – весело закричал Вегард и, выпрыгнув из разлома, сразу же метнул кинжал куда-то в спины изменников. Затем он выхватил из ножен меч, тут же вонзив его в затылок ближайшего к нему человека.

– Прольем реки крови для бога войны! – Дикий хохот берсерка разнесся над коридором, когда кровь противника попала на его красивое лицо. Лорд Драуг выпрыгнул сразу за наемником, устремившись к стоящим у золотых ворот некромантам, которые обалдело смотрели на невесть откуда взявшихся людей.

Тред оглушенно потряс головой и, чуть приподнявшись на руках, с силой ударил лбом по лицу лежащего под ним колдуна. Некромант обмяк, а наемник, вскочив, рывком подхватил бесчувственное тело и швырнул его в стену. Северянин рванул из-за спины топор и, прыгнув вперед, обрушил его на голову так и не успевшего прийти в себя противника.

В коридор один за другим выпрыгивали наемники и дворфы. Щелкнули арбалеты – и еще один чернокнижник упал, получив два болта в голову. Фаргред подбежал к некромантам и, пронзив одного из них мечом, резко повернул обмякшее тело, в которое тут же врезались несколько заклинаний, разорвав незадачливого колдуна на кусочки.

– Честь и отвага! – выкрикнул магистр девиз воинов Империи, и в этот миг в гуще боя что-то вспыхнуло.

Громыхнул взрыв, и все вокруг заволокло темным дымом, который начал стремительно рассеиваться.

Всех, кто находился в коридоре, разбросало в стороны. Фаргреда сильно приложило о створку ворот, но он сумел устоять на ногах. В коридоре, заваленном мертвыми телами, появилась высокая женщина. Из одежды на ней была лишь длинная, до пола, кожаная юбка, узкая полоса черной ткани обхватывала великолепную грудь, ничуть не скрывая ее формы. На руках – длинные перчатки. Чувственные плечи и изящную шею покрывало множество узких ритуальных шрамов. Незнакомка повернула бритую, разрисованную загадочными рунами голову, и выкрашенные в темный цвет пухлые губы тронула презрительная, едва заметная усмешка. Абсолютно черные, словно угли, глаза равнодушно осмотрели распростертые на полу тела.

Фаргред заметил, что кое-кто все же пытается подняться. Он видел главу секретной службы, который, привалившись к стене, зажимал кровоточащую рану на боку. Наэрон тяжело дышал и шарил свободной рукой по застланному дымом полу. Рядом с ним находился Эрик, но парню крепко досталось: он стоял на четвереньках и ошеломленно тряс головой. Из ушей ученика магистра капала кровь. Клубы дыма у дальней стены зашевелились, и из-под них показалась огромная воронья голова. Затем Кракас рывком вскочил на ноги, расправив крылья. Лорд Драуг заметил, что изменники и орки тоже начали приходить в себя.

– Что за сумасшедшая баба? – Тред, отплевываясь, поднялся с пола. Повязка с его лица сползла, открывая пустую глазницу, рассеченную длинным шрамом. Единственный глаз старого воина уставился на женщину. Северянин оперся на стену и сплюнул кровью.

– Будь повежливее с дамой, варвар. – Из-за золотых ворот вышел первый магистр ордена Зари, Отто Гренсон, облаченный в матово-черные, покрытые шипами доспехи; в руках паладин сжимал тяжелую булаву. – Перед тобой – сама Ланэра Темная, одна из величайших чернокнижниц!

– Отбросы не достойны слышать мое имя, – удивительно красивым, но в то же время холодным голосом произнесла колдунья. – Сейчас все здесь умрут! – черные глаза уставились на Кракаса. – И ты им в этом поможешь! Убей мальчишку! – женщина властно вскинула руку, и демон-ворон резко повернулся к еще не пришедшему в себя Эрику.

– Убей! – требовательно повторила женщина.

– Н-н-не-э-эт! – Кракас уже занес над наследником Империи когтистую лапу, однако удара не последовало. – Я не стану убивать людей! – через силу произнес демон. – Ты не заставишь меня!

Фаргред рванулся вперед, но женщина лишь взглянула в его сторону – и магистра вжало в ворота. Лорд Драуг собрал всю свою волю в кулак и снова сделал шаг по направлению к чернокнижнице. Ноги магистра будто окаменели, но он и не думал сдаваться, пытаясь добраться до колдуньи.

Между тем Кракас все еще стоял над Эриком. Юноша начал приходить в себя и изумленно уставился на возвышающегося над ним демона.

– Беги! – прохрипел Кракас. – Я не могу сопротивляться ее воле. – Когтистая лапа устремилась вниз, но замерла на полпути. – Беги! – повторил демон-ворон, и тут его сбил с ног магистр Энберн.

– Вы начинаете меня раздражать! – воскликнула женщина. Ее красивое лицо исказила гримаса злости. – Восстаньте, слуги! Восстаньте и убейте моих врагов!

Фаргред услышал хриплое рычание, и в тот же миг тяжелый топор Треда, вращаясь, полетел прямо в чернокнижницу. Но женщина лишь взмахнула рукой в черной перчатке, и грозное оружие, замерев в воздухе, через мгновение упало на пол. Всего на миг, но ноги снова начали слушаться магистра, и он рванулся вперед.

Дорогу Фаргреду преградил Отто Гренсон, занося тяжелую булаву для удара. Лорд Драуг метнулся в сторону, и страшное оружие с грохотом опустилось за его спиной, кроша каменный пол.

На мгновение магистр встретился взглядом с Ланэрой. Губы женщины вновь растянулись в усмешке, демонстрируя длинные белые клыки. Но тут люди стали приходить в себя, и Фаргред был вынужден вступить в бой с совсем еще юным изменником. Пятый магистр легко выбил клинок из рук парня и без жалости рассек ему горло быстрым движением меча. Издавая булькающие звуки, предатель еще не успел осесть на пол, когда к Фаргреду подскочил другой противник.

Битва разгорелась с новой силой.

Поднявшего вновь булаву Отто с двух сторон атаковали Эскобар и Тред. Одноглазый наемник, оставшийся без оружия, попросту вцепился мертвой хваткой в булаву Гренсона, а паладин, занося над головой меч, набегал на противника слева.

Кракас, контроль над которым чернокнижница ослабила, подскочил к ней и попытался достать женщину длинными когтями, однако та с шипением будто растворилась в воздухе, и демон растерянно огляделся. Со всех сторон на него наступали пришедшие в себя орки и изменники.

– Свет да не оставит верных воинов своих! – Энберн тоже поднялся на ноги и обрушил тяжелый молот на голову ближайшего изменника.

Громкий вопль дикой боли резанул сражающихся по ушам. Орк с отрубленными лапами, разбрызгивая во все стороны кровь, упал на чье-то тело, и Вегард, наступив на поверженного врага, прыгнул навстречу противникам.

Ланэра Темная снова появилась из ниоткуда прямо перед Энберном, и магистр в самый последний момент успел сотворить перед собой щит Света, который тут же разбился вдребезги. Чернокнижница стояла так близко, что лорд Форенор не мог как следует замахнуться тяжелым молотом. Не задумываясь, четвертый магистр сделал еще один шаг вперед и с силой ударил колдунью лбом по лицу. Ведьма взвизгнула: ровный, узкий нос был сломан, подбородок заливала кровь, она вскинула руки, и в тот же миг Энберна словно пушинку швырнуло в дальний конец коридора. Ланэра обернулась к воротам, но на нее снова напал Кракас, вынуждая колдунью попятиться.

– Бой – не место для женщины! – Топор Драга вонзился в ногу колдуньи, но дворф с удивлением обнаружил, что лезвие будто увязло в плоти ведьмы. Драг с силой дернул оружие, но так и не сумел его высвободить, однако от мощного рывка ведьма на миг потеряла равновесие. В это же время Кракасу удалось достать обнаженное плечо чернокнижницы когтями. Ланэра снова зашипела и, мерцая, начала таять в воздухе. Однако заросшие рыжими волосами руки крепко обхватили ее за точеную талию.

Колдунья хлопнула в ладоши, и шар темного пламени устремился в грудь демона-ворона. Кракас заслонился крыльями, но удар был настолько сильным, что он все-таки не смог устоять на ногах и покатился по полу. Чернокнижница вцепилась пальцами в руки дворфа, и Драг почувствовал, как его плоть начинает гореть. Боль была невыносимой, но он лишь сильнее сжал женщину и, чтобы не заорать, впился крепкими зубами ей в бок.

Ланэра взвыла от боли и досады, потеряв над собой контроль, и в этот момент пролетевший через весь коридор золотой молот размозжил чернокнижнице голову. Ошметки мозга и кровь брызнули во все стороны. Дворф, выпустив безжизненное тело, поднял с пола чей-то меч и с ревом бросился на ближайшего противника, которым оказался здоровенный орк, но разница в росте ничуть не смущала Драга. На полпути он не целясь швырнул клинок в сторону орка, и, когда тот поднял щит, чтобы закрыться от летящего оружия, Драг с разбегу врезался головой с надетым на нее рогатым шлемом в его промежность. Орк заверещал пронзительным голосом, который неожиданно оборвался, когда подскочивший к нему сзади Леон обрушил свой клинок на незащищенную зеленую голову.

Оставшийся в живых некромант замер с открытым ртом, глядя на смерть чернокнижницы, чем и воспользовался кто-то из северян, перерубив ему тяжелым мечом ключицу, а тяжелый боевой молот одного из дворфов оборвал жизнь колдуна. Сразу же зеленый огонь в глазах поднятых темной магией мертвецов потух, и они безжизненно свалились на пол.

– Фаргред! – Пятый магистр обернулся на голос, увидев Виктора фон Кразе, который, держа копье в одной руке, не давал изменникам подойти ко все еще сидящему у стены Наэрону, а другой помогал подняться Эрику. – В зал, беги в зал!

Лорд Драуг, кивнув, мгновенно развернулся на пятках и бросился к золотым воротам.

Между тем Отто неожиданно мощным ударом ноги отбросил от себя паладина и все-таки вырвал свое оружие у изумленного Треда.

– Познайте же мощь, которую даровал мне Хозяин! – С этими словами Отто обрушил страшное оружие на старого воина. Однако за мгновение до удара в него врезался залитый кровью Вегард, и оба они покатились по полу.

Пробегая мимо, Фаргред от души ударил тяжелым сапогом по голове первого магистра и, в два прыжка миновав сломанные ворота, оказался в зале Клинка.

Вегард, проворно вскочив на ноги, навалился всем телом на пытавшегося встать Отто. Гренсон зарычал и легко сбросил с себя берсерка.

– Никто не пройдет в зал Клинка! – выкрикнул он, и выжившие орки с предателями, отступив, сомкнули свои ряды, преградив путь к воротам.

За спиной Отто Гренсона собрались около десятка изменников и пятеро орков.

– Можем постоять так еще немного – и услышим предсмертные вопли пятого магистра, – с улыбкой сказал Отто стоящему напротив него Энберну.

Лорд Форенор мрачно оглядел своих союзников.

Твердо на ногах держались двое северян. Один из них – довольно молодой и весь перемазанный кровью, а другой – старик с одним глазом. В стороне клубы дыма дрогнули, и магистр увидел старого паладина, который пытался подняться, опираясь на меч, рядом с ним зашевелился один из низкорослых дворфов. Справа к Энберну подошли Эрик и второй магистр. Наследник императора получил лишь несколько незначительных порезов, но взгляд его был осмысленным, а руки твердо держали меч. Виктор сжимал копье в левой руке, правая висела плетью, с пальцев капала кровь. Сзади послышалось ворчание, и второй магистр, обернувшись, увидел крепкого рыжего дворфа и опирающегося на него молодого паладина с окровавленным лицом, в котором лорд Форенор узнал Леона. Кракас слабо шевелился на устланном мертвыми телами полу. Одно крыло его было полостью оторвано, правая сторона головы сильно обгорела, так что рассчитывать на помощь демона не приходилось.

– Вам не выжить. – Отто обвел противников безумным взглядом. – И никакой Свет не спасет вас, потому что его давно уже нет, он погас!

– Не тебе говорить нам о Свете, предатель! – В глазах Энберна разгоралось золотое пламя.

– Глупец! – выкрикнул Гренсон, брызнув слюной. – Я уничтожу всех вас, всех, кто чтит лживое божество! Только после вашей смерти истинный, абсолютный Свет озарит этот погрязший в пороках мир!

– Ты был мне как брат, Отто, – сквозь зубы прорычал Виктор, – почему ты предал нас, предал Империю?!

– Так было предначертано! – упоенно ответил Отто. – Хозяин открыл мне глаза! Я был слеп, но теперь прозрел! Династия лживого божества должна быть уничтожена точно так же, как и все, кто чтит ее! Все вы – лишь преграда к становлению абсолютной власти Господина!

Энберн был готов разорвать предателя на куски, как вдруг золотые ворота с грохотом закрылись.

Глава 26

Фаргред вбежал в зал Клинка и тут же чуть не поскользнулся на залитом кровью полу.

В центре круглого, наполненного золотым светом зала стоял постамент, на котором раньше покоился сломанный меч Светлого бога. Теперь же на нем восседал мужчина в золотом плаще, держащий в руках покрытый трещинами череп. Весь пол вокруг постамента покрыт кровавыми рунами. Но Фаргред не смотрел на них, все его внимание было приковано к человеку.

– Приветствую вас, магистр Фаргред. – Мужчина спрыгнул с постамента и поклонился. – Хотя почему это я должен кланяться перед выскочкой? – Он резко выпрямился, и глаза, в которых бурлила Тьма, уставились на магистра. – Я же император! – Кристоф сжал руки, и череп с сухим треском лопнул, обломки упали на залитый кровью пол. В тот же миг золотые ворота с грохотом закрылись.

– Теперь я – император! – Бывший паладин указал рукой в сторону, и Фаргред увидел правителя Империи, который лежал, широко раскинув руки, а в груди его по рукоять торчал меч, ранее принадлежавший его предку. – Как видишь, я вступил в права наследования, – с улыбкой продолжил Кристоф.

– Ты – всего лишь полукровка! – Фаргред стиснул зубы.

– Ах да, есть же еще мой братик. – Мужчина шагнул к трупу отца. – Я обещал старику, что оставлю его в живых, если он поможет мне… наивный глупец. – Кристоф наступил на грудь мертвеца. – Он, не задумываясь, согласился. Хотя пришлось немного корректировать его поведение с помощью Ланэры. Кстати, как там она?

– Отправилась в бездну, просила передать, что скучает. – В глазах Фаргреда бушевало золотое пламя.

– Вот как… – задумчиво протянул мужчина. – Что ж, не велика потеря, она была не единственным, хотя и преданным слугой. Знаешь, Фаргред, ты никогда не нравился мне. – Кристоф вытащил меч с обломанным лезвием из груди своего отца. – Я должен был стать магистром. Я! – Мужчина брызнул слюной. – Я, а не ты! Ты не представляешь, как я старался соответствовать гордому титулу паладина, но проклятый божественный предок предпочел тебя! Недостойный даже вступить в этот орден, ты стал магистром! Как я хотел, чтобы он, – Кристоф с силой пнул мертвое тело императора, – гордился мной! Отто сказал, что гордился бы! И он бы гордился, наверняка гордился, стань я магистром! Два раза меня могли принять в совет! Два! Но проклятый бог даже не посмотрел в мою сторону! С тех пор как умерла мать, у меня не осталось близких людей. Император никогда не считал меня сыном, для него существовал лишь его драгоценный Эрик! Но ничего, скоро вы встретитесь! Теперь, когда мощь Господина в моих руках, я все сделаю по-своему! Правда, мама? – Кристоф поднял глаза к потолку. – Я ведь смогу? Я ведь хороший? – нежно прошептал он.

– Что ты несешь? – Магистр сделал шаг вперед.

– Мне было плохо, – из черных глаз потекли слезы, – я был один. Но потом… потом мама стала приходить ко мне во сне! Мы говорили, она сказала, что я смогу, нужно лишь больше стараться! И я старался! – убежденно закивал Кристоф. – Она сказала, что есть тот, кто поможет мне! Я следовал указаниям Господина – и вот я здесь! Я стану тем, кто принесет абсолютный Свет в этот мир! Не ты, не другие магистры, не этот ваш Ульв! Я! – Кристоф расхохотался. – Господин сказал, что лишь тот, в ком течет кровь заточившего его, сможет сломать печати! Моей крови оказалось мало, и, как видишь, я попросил папочку помочь! – Безумец захихикал. – Совсем скоро я положу начало новой эре! Вот только уничтожу пару досадных помех! – Отбросив сломанный меч в сторону, Кристоф вскинул руки – и в Фаргреда полетели два шара темного, пульсирующего пламени…

Ворота с грохотом закрылись, и стоящие в широком коридоре противники бросились друг на друга.

Энберн краем глаза заметил легкое движение у дальней стены, где без сознания лежал глава шпионов, и тут же один из орков, споткнувшись на ровном месте, упал – из его толстой шеи торчала покрытая драгоценными камнями рукоять кинжала. Противники сшиблись, началась жестокая бойня.

Первым на врагов накинулся Вегард. Глаза его пылали упоением битвы, меч и топор с безумной скоростью рассекали воздух. Миг – и клинок перерубил руку ближайшего изменника. Еще мгновение – и топор с чавкающим звуком вошел человеку в лоб. Вегард вырвал оружие из головы мертвого врага и метнул топор в бегущего ему навстречу орка. Тот закрылся щитом, и топор с глухим стуком застрял в преграде. Вегард тут же перехватил за древко направленное в его грудь короткое копье, вгоняя меч в горло противника.

Тред, отстающий от берсерка всего на несколько шагов, подхватил оседающее на пол тело изменника с пробитой головой. На руках старого воина вздулись внушительные мышцы, и безжизненное тело по широкой дуге понеслось в сторону Отто Гренсона. Первый магистр, отбросивший дворфа ударом булавы, на лету поймал мертвеца одной рукой и расхохотался. Однако потерял бдительность – и золотой молот ударил его в грудь. Отто пошатнулся, но устоял.

– Да ну на хрен! Как такое вообще возможно! – возмутился Тред, отпрыгивая от наседающего на него орка.

Виктор и Энберн устремились к возглавлявшему изменников Гренсону. Остальные старались расчистить им дорогу. Предатели держались стойко и смогли сдержать напор Эрика, дворфа и Леона, отбросив их назад. Драг получил мечом по голове. Удар пришелся вскользь, и шлем спас дворфа, однако в глазах его на мгновение потемнело, чем и попытался воспользоваться крупный мужчина в золотом плаще. Но, не дойдя до цели несколько шагов, упал, пронзенный золотым копьем.

Виктору нелегко было обращаться с оружием левой рукой, поэтому Энберн чуть оттолкнул магистра назад и сам бросился на Отто Гренсона.

Леон споткнулся о чье-то тело и упал, но Эрик тут же пошел в атаку, стремясь отогнать противника от пытающегося встать паладина. Пришедший в себя Драг поспешил ему на помощь. Один из изменников теснил Эрика справа, умело орудуя полутораручным мечом. Юный наследник получил серьезное ранение в правую руку и выронил клинок. Предатель широко размахнулся, но из груди его вышло узкое, длинное лезвие рапиры, и появившийся за его спиной Наэрон, потеряв сознание, упал.

Тред, подловив орка, с силой ударил противника по зубам, обломав тому один клык. Стремясь развить успех, старый наемник еще дважды ударил по окровавленной морде и, вырвав широкий грубый меч из лапы орка, загнал его прямо в разинутую пасть врага.

Тем временем Вегард, дико хохоча, вертелся волчком, и вокруг берсерка образовалось пустое пространство. Изменники избегали боя с неудержимым наемником, оставив на полу в лужах крови двух своих товарищей. Одному Вегард отрубил голову, а другой получил рукоятью меча в висок. На теле берсерка было несколько довольно серьезных ран, но он, казалось, не обращал на них внимания. Очертя голову Вегард снова ринулся на дрогнувших врагов.

Отто вынужден был отступить под натиском двух магистров. Гренсон видел, как один за другим умирают его воины, но безумный огонь в его глазах разгорался лишь сильнее. Он взмахнул булавой, и не успевший среагировать Виктор получил сильнейший удар в плечо. Второй магистр рухнул на пол, выронив копье, но между ним и Отто уже стоял Энберн.

Широко расставив ноги, лорд Форенор обрушил золотой молот на голову Гренсона. Отто выпустил из рук тяжелую булаву, которой не успел вновь замахнуться, и отскочил в сторону, избегая смертельного удара. Молот с грохотом вошел в каменный пол, и пальцы первого магистра сомкнулись на горле Энберна. Оружие четвертого магистра рассыпалось золотыми искрами, и он в свою очередь сжал шею Отто.

Так они стояли, один против другого. Предатель в черной броне и магистр в золотых доспехах.

Энберн чувствовал, как силы покидают его, но продолжал сжимать пальцы на горле врага. Затуманившимся взглядом он видел, как Отто смеется ему в лицо. Звуки битвы постепенно затихали.

Внезапно верхнюю часть головы Отто Гренсона словно смыло волной, обдав четвертого магистра кровью. Хватка предателя ослабла, и Энберн снова смог дышать.

– Ну и кто победил, урод? – За спиной предателя стоял Тред, опираясь на тяжелую булаву.

– Ты очень вовремя. – Энберн запоздало осознал, что бой кончился.

– И это все? – с искренним сожалением поинтересовался Вегард, вытирая кровь с лица чьим-то золотым плащом. – Больше некого убивать?

– Нужно открыть ворота… – простонал Виктор, переворачиваясь на спину.

Послышался грохот, и четвертый магистр опустил молот, рассматривая небольшую отметину на золотых воротах.

– Бесполезно. – Энберн отвернулся от створок. – Они будто бы запечатаны изнутри, а выломать их не удастся.

С другой стороны ворот раздался взрыв, и лорд Форенор невольно вздрогнул, ощутив чудовищное скопление темной магии.

Наемники переглянулись.

– Нужно помочь раненым. – Виктору с помощью Эрика все-таки удалось подняться на ноги. – Это все, что мы можем сделать.

– Да хранит тебя Свет. – Энберн приложил ладонь к воротам. – Проверьте коридор, может быть, кто-то просто без сознания. Раненых изменников добивать без жалости!

– Я польщена, что хоть кто-нибудь помнит о раненых, – послышался женский голос, и Энберн, обернувшись, увидел шпионку, которая пошатываясь брела ему навстречу. Ее короткие рыжие волосы покрывала запекшееся кровь, на щеке виднелась большая ссадина. – Я помню ваше обещание, лорд Форенор. Так что позаботьтесь обо мне как следует. – Девушка устало опустилась на пол.

– Непременно, – с улыбкой кивнул четвертый магистр, – только позже. – Лицо магистра вновь стало серьезным. – Если Фаргред не справится, заботиться будет некому и не о ком.

Фаргред едва успел сотворить перед собой щит, принявший удар одного из заклинаний, но второе все-таки достало магистра. Лорд Драуг сделал шаг назад и поморщился от боли в груди.

– Все-таки сломить волю наследника династии – замечательная идея! – сказал Кристоф ЧУЖИМ голосом и улыбнулся. – Какая удача, что одним из них наконец-то оказался паладин! Я веками ждал этого и наконец дождался. – Еще два заклинания полетели навстречу магистру. Но Фаргред проворно отпрыгнул в сторону, и шары темного пламени с воем пролетели мимо. – Готовый принять меня сосуд оказался настолько близко, что я смог воздействовать на него. Знаешь, каково это – быть заточенным в паршивой железке?! Заполучив этого дурачка, – говоря это, Кристоф развел руки в стороны, – я смог даровать своим слугам возможность противостоять паладинам! Ни один щит не спасет тебя от моей ярости!

Фаргред второй раз за недавнее время почувствовал, что не может сделать ни одного шага.

– Ты не представляешь, как легко было сломить его, подавить волю, завладеть разумом. Он жаждал власти – и я дал ему ее! – Человек в золотом плаще прислушался. – Кажется, бой закончен. Не важно, кто выжил, все равно я победил!

– Ты никогда не победишь! – прорычал Фаргред, стараясь оторвать ногу от пола.

– Уже победил! – В грудь магистру ударило новое заклинание, и лорд Драуг упал. Дикая боль пронзила его тело, но пятый магистр, стиснув зубы, вновь поднялся. – Какой упрямый! – рассмеялся Кристоф. – Все паладины – упрямые глупцы!

– Как же ты поладил с первым магистром? – Фаргред не отводил взгляда от черных глаз Кристофа.

– Очень и очень просто, – улыбнулся тот. – Я всего лишь нашептал ему то, что он жаждал услышать. Я очень много времени провел в этих стенах, сдерживаемый печатями. Проклятые людишки верили в могущество Света, в доброту Ульва, сила их веры держала меня здесь. – Кристоф принялся ходить кругами вокруг Фаргреда. – Но вера людей так непостоянна! Сначала я смог слышать ваши мысли, потом я смог видеть этот мир, и наконец я смог говорить! – Кристоф расхохотался. – Но лишь мои слуги слышали мой голос. Так продолжалось до тех пор, пока не пришел один магистр: его вера отличалась от остальных. Она была настолько чистой, настолько абсолютной, настолько извращенной, что он услышал меня.

– Гренсон… – прошипел Фаргред.

– Да! Отто Гренсон! Он жаждал не величия Света, он жаждал своего величия! Хотел абсолютной власти ордена! И в глубине души презирал вас! Презирал вас всех за то, что вы недостаточно чисты! Он хотел, чтобы в мире был лишь Свет, абсолютный Свет и ничего больше. Он хотел быть тем, кто будет нести этот Свет! Все не согласные должны были умереть, чтобы не препятствовать изменению мира!

– Это не путь паладина! – Золотое пламя полыхнуло в глазах Фаргреда.

– Конечно! – Кристоф улыбнулся. – Но я ужасно рад, что нашелся такой паладин, как Отто, именно он снял свою печать и дал мне больше свободы! Смешно! Тот, кто жаждал сделать мир чище, – выпустил в него зло! – расхохотался Кристоф. – Извратить его мировоззрение еще больше – оказалось совсем не сложно. Про остальных паладинов и говорить нечего. У каждого есть слабые места, нужно только уметь на них надавить. Мне больше всего нравилось нашептывать им сказки о величии и власти, причем делать это при помощи образов людей, близких этим идиотам.

– Тварь! – Фаргред изо всех сил рванулся вперед, и ему удалось сделать несколько шагов. – Ты попросту использовал их!

– Да, – не стал спорить Кристоф, – однако они сами жаждали, чтобы я их использовал. Как насчет тебя: может, ты тоже жаждешь величия и могущества? – Черные глаза, не мигая, уставились на магистра.

– Я воин Света и мечтаю лишь о триумфе Его! Могущество меня не интересует!

– Может, что-нибудь еще? – На месте Кристофа стояла Инуэ. – Что вы желаете, господин? Может, меня? – Место суккубы заняла Элизабет.

Магистр стиснул зубы.

– Чего ты хочешь? – Противник снова стал Кристофом.

– Чтобы ты сдох! – Фаргред плюнул в насмешливое лицо.

– Твоя воля не в пример сильнее. – В голосе Кристофа промелькнуло удивление. – Но это уже не имеет значения! – Темное пламя охватило магистра, и он зарычал от боли. – Что-то Свет не очень защищает тебя, да? – насмешливо поинтересовался изменник. – Помолись своему Ульву – может, он придет тебе на помощь?

– Я уничтожу тебя!

– Пока что у тебя это не очень-то получается. – Кристоф встал напротив магистра. – Ты всего лишь человек, проще говоря, ты – никто!

Боль была невыносимой, и Фаргред опустился на колено. Его тело будто раздирали на части, но магистр нашел в себе силы вскинуть голову и заглянуть в темные глаза.

– Я клинок в руках Его! – прошептал лорд Драуг. – Вера моя крепка!

– Что? Я не расслышал? – пропел Кристоф.

– Я клинок в руках Его! – Голос магистра стал громче, Фаргред чувствовал, как сила наполняет его. – Тебе не сломить меня! – Затухающее пламя в глазах пятого магистра всколыхнулось, и он гордо выпрямился. Темный огонь, окружавший его, погас, и вокруг Фаргреда засиял ореол света.

– Ничтожество! – прошипел Кристоф. – Умри! – Зал заполнила густая, осязаемая Тьма.

Бурлящий поток черного пламени устремился к магистру, но тот храбро шагнул вперед, выставив перед собой пылающий золотым огнем меч.

Тьма и Свет с шипением столкнулись.

Фаргред чувствовал, как его ноги заскользили по залитому кровью полу.

– Ты ничто против меня! – заорал Кристоф.

– Свет дает мне силу! – Пятый магистр сделал шаг вперед и почувствовал, как Тьма поддалась его клинку. – Трепещи перед величием Его, тварь! – Еще один шаг. – Свет направляет меня, и я не отступлю! – Яркая вспышка золотого пламени разорвала Тьму, и Фаргред увидел отползающего от него на боку Кристофа.

Черные глаза затравленно смотрели на магистра, и лорд Драуг шагнул следом. Темный туман заклубился вокруг изменника и стремительно заскользил к магистру. Но едва он коснулся света, исходящего от Фаргреда, Кристоф взвыл от боли, и туман опять вернулся в его тело.

– Тебе все равно не победить! – шипел Кристоф. – Даже если ты убьешь эту часть меня, я все равно рано или поздно проснусь! – Он наткнулся спиной на постамент и начал подниматься. – Я вернусь и…

– И я убью тебя еще раз! – Фаргред прыгнул вперед, и золотой клинок пригвоздил Кристофа к постаменту. – Я буду убивать тебя до тех пор, – говоря это, магистр надавил на рукоять, и изо рта изменника заструилась темная кровь, – пока ты не сдохнешь окончательно! – Навершие рукояти меча уперлось в его тело, и Кристоф заскулил. – Где бы ты ни прятался – знай, – Фаргред выпустил меч и положил ладони на голову конвульсивно вздрагивающего противника, в том месте, где руки магистра касались кожи Кристофа, от нее пошел пар, – я найду тебя; найду и уничтожу! – Лорд Драуг сдавил голову бывшего паладина со страшной силой, глядя, как плавится плоть врага под руками. – Уничтожу точно так же, как сейчас! – Раздался хруст. – Помни об этом!

– Я не… – Черный туман вновь заструился у ног полукровки, но золотое пламя охватило его, выжигая и не давая вернуться в тело.

Голос Кристофа оборвался, ичереп предателя с треском лопнул.

Глава 27

Утреннее солнце слепило глаза, и Фаргред, морщась, первым вышел за ворота обители.

– Никого мне не оставил? – послышался знакомый голос, и магистр увидел стоящего неподалеку Стефана. Позади альбиноса стояла бледная, но довольная Селения, с интересом разглядывающая магистра.

– Извини, как-нибудь в следующий раз, – устало отмахнулся Фаргред.

– Не забудь тогда и нас позвать, – непринужденно отозвался Вегард, на ходу стирая с себя кровь, – только подожди, пока мы с Тредом наберем побольше людей.

– Зачем? – удивился старый наемник, помогавший идти еще одному раненому северянину. – Нам же тогда меньше достанется…

– Наша помощь требуется? – К Фаргреду подбежали несколько человек в одеждах жрецов.

– Там, внизу, – Фаргред указал рукой себе за спину, – есть раненые, мы с магистрами помогли им, но ваша помощь будет очень кстати.

Жрецы кивнули и поспешили внутрь обители.

– Много выжило? – как бы невзначай поинтересовался Стефан.

– Не думал, что тебя интересует подобное, – улыбнулся Фаргред, глядя за спину волшебнику.

На площади перед обителью ордена уже вовсю суетился народ.

– Пришло подкрепление из Гзауберга. – Селения проследила за взглядом магистра. – Солдаты, маги и жрецы; они помогут Хагенроку оправиться после случившегося.

– Лучше поздно, чем никогда, – проворчал показавшийся из ворот Драг, и шедший сразу за ним еще один всклокоченный дворф кивнул. – Предлагаю поскорее напиться!

– Так что с выжившими? – снова обратил на себя внимание Стефан. – Я иногда бываю любопытен, – серьезно добавил маг.

– Кроме нас выжили второй и четвертый магистры, Эскобар, Леон, Наэрон и двое его людей… – Фаргред задумался. – Еще Кракас с парой своих дружков, несколько паладинов, жрец и конечно же новый император. – Магистр хмыкнул, представляя помятого, заляпанного кровью Эрика на троне.

– Какой еще Кракас? – осведомился дворф.

– Демон с вороньей головой, – пояснил магистр, – он помогал нам в бою.

– Значит, не все они исчезли, – задумчиво протянул Стефан. – Те, которые пытались прорваться в обитель, попросту растворились в воздухе.

– Тех демонов удерживала темная магия, призвавшая их в этот мир. – Фаргред, прихрамывая, пошел вперед. – Теперь их господин мертв. – Магистр сокрушенно вздохнул, глядя, как к нему по мосту бегут Инуэ и Элизабет. И представляя, что они устроят ему за недавний проступок…

К величайшему изумлению лорда Драуга, девушки, наконец выпустив его из крепких объятий, лишь смеялись сквозь слезы, беззлобно называли его самым глупым магистром Империи, абсолютно недальновидным паладином и так далее, всю дорогу домой.

Перебросившись парой слов с Кравеном, отмывшись и наевшись, лорд Драуг объявил, что ему нужно отдохнуть, и отправился в свои покои. Он с удовольствием растянулся на кровати, предусмотрительно заперев дверь и закрыв окна. На самом деле он не чувствовал сильной усталости, ему попросту не хотелось решать еще одну проблему, которую он всегда откладывал на потом. Точнее, две проблемы. Именно из-за них он и запер дверь.

Фаргред тяжело вздохнул. Спать совершенно не хотелось, но магистр все равно закрыл глаза… а когда открыл их, наступило новое утро.

Крадучись, он прошел мимо комнаты Элизабет. В каких покоях разместилась суккуба, он не знал, поэтому шел на цыпочках, пока не добрался до первого этажа. Быстро перекусив, он вышел на улицу и направился к конюшням, где его уже ждал оседланный Гром. В седельных сумках лежали припасы и теплый плащ, Кравен собрал все, что нужно.

Стражники у ворот особняка лишь поприветствовали магистра, не задавая лишних вопросов.

Фаргред ехал по залитому утренним солнцем Хагенроку и насвистывал любимую песенку. На магистре снова была обычная, ничем не примечательная одежда, и немногочисленные жители, хлопотавшие вокруг своих пострадавших домов, не обращали на всадника особого внимания.

Он уже выехал из города через восточные ворота, когда заметил впереди неспешно идущую девушку, которая, услышав стук копыт, обернулась в его сторону.

Легкий ветер играл ее длинными, иссиня-черными волосами, зеленые глаза, лукаво поблескивая, смотрели на магистра.

– Долго ты, – улыбаясь, промурлыкала суккуба, когда Фаргред поравнялся с ней.

– Не думал, что меня кто-то ждет, – буркнул лорд Драуг.

– Мир полон неожиданностей. – Демоница весело подмигнула магистру. – Которые, похоже, следуют за тобой по пятам, – с улыбкой добавила она, глядя в сторону ворот.

Фаргред обернулся и увидел скачущего к ним всадника на легконогой эльфийской лошади. Рядом с ним скакало еще одно животное, в котором магистр без труда узнал Франсуазу.

– Думал снова сбежать от меня, Ред? – Элизабет, одетая в походную одежду эльфийских следопытов, с луком и полным колчаном стрел за спиной, с укором посмотрела Фаргреду в глаза, и пятый магистр лишь виновато развел руками. – Ты и правда рассчитывал, что я отпущу вас вдвоем? – Эльфийка вопросительно подняла тонкую бровь.

– Я надеялся уехать один, – безнадежно произнес лорд Драуг.

– И не надейся, – со смехом заявила Элизабет. – Мы едем в Гзауберг?

– Да. – Фаргред, поняв, что на этот раз выкрутиться ему не удастся, грустно вздохнул.

– Мне не терпится познакомиться с Розой и навестить лорда Зака с супругой! – Элизабет с суккубой переглянулись.

– И не надейся снова сбежать! – словно прочитав мысли магистра, сказала Инуэ, запрыгивая в седло. – Тебе все еще нужно многое нам объяснить.

– О, Свет! – притворно печальным голосом воскликнул Фаргред и возвел серые глаза к небу. – Чем заслужил я столь суровое наказание?!

Девушки звонко рассмеялись.

Эпилог

– И правда, чем? – Стоявший на крепостной стене мускулистый, покрытый шрамами и татуировками мужчина в простой одежде наемника-северянина посмотрел на человека в золотых доспехах слева от себя. Но тот лишь загадочно улыбнулся, глядя вслед трем всадникам.

– А кто сказал, что это наказание, Торфел? – Ульв перевел взгляд на бога войны, и тот хмыкнул.

– Я же говорил – твоему ордену не повредит кто-то не похожий на остальных паладинов. – Торфел положил тяжелую руку на плечо Светлого бога.

– Говорил. – Ульв кивнул.

– Вот видишь, как хорошо, что ты мне проспорил тогда! – Губы сурового бога растянулись в улыбке. – Вот не было бы Фаргреда, как все могло обернуться? Хотя, если бы Кристоф стал магистром…

– Не стал бы, – грустно отозвался Ульв, – эту мысль внушил ему Отто. Кристоф никогда не хотел служить Свету, он просто стремился доказать отцу, что достоин его любви… – По щеке Светлого бога скатилась одинокая слеза.

– Вечно ты ревешь как девка! – Торфел с силой хлопнул Ульва по спине, чуть не сбросив его со стены.

– Фаргред стал магистром вовсе не из-за того, что ты выиграл тот спор. – Ульв смахнул слезу.

– Хочешь сказать – это не ты выбрал его? – Бог войны изумленно уставился на собеседника.

– Его избрал Свет. – Ульв посмотрел на голубое небо, по которому неспешно плыли пушистые облака.

– А ты на что? – Торфел нахмурился.

– Я всего лишь проводник. – Ульв улыбнулся и рассыпался золотыми искрами, которые подхватил ветер, унося в небесную высь, и Торфел хмыкнул, наблюдая за их веселым танцем.

В бескрайних небесах над Империей занималась новая заря.

Игорь Конычев Северные волки

Глава 1

– Ненавижу эти эльфийские леса! Могли бы сейчас отдыхать в Хагенроке, не вылезать из «Хмельного берсерка» и опустошать пивные запасы ворчливого коротышки! – Высокий, покрытый шрамами одноглазый старик сплюнул в траву и провел широкой ладонью по лысой голове. Татуировки на его теле и манера держаться выдавали в нем воинственного уроженца северных земель Империи. – Угораздило нас оказаться в этих местах! Что мы здесь забыли?! – Он повернул голову и посмотрел на своего спутника.

Довольно молодой мужчина с красивым, благородным лицом и проницательными голубыми глазами удостоил старика мрачным взглядом. Он отбросил со лба прядь длинных светлых волос и, почесав своего коня за ухом, продолжил смотреть прямо перед собой, на широкую дорогу, лениво петляющую среди высоких деревьев.

– Ты язык проглотил, что ли? Я же не с кобылой своей говорю, а с тобой! – продолжил ворчать северянин. – Приспичило тебе тащиться в Крепость Альянса, будто мест поближе не нашлось! Деньги – это, конечно, хорошо, но заработали мы немного! Стоило ради этого ехать на задворки Империи во владения остроухих? Что ты молчишь, Вегард? Скажи хоть что-нибудь! – Одноглазый мужчина неуверенно заерзал в седле, и его пегая кобылка недовольно покосилась на наездника карим глазом. – Если я подохну в этих лесах, то передай своему отцу, что моя бесславная кончина – полностью на твоей совести! – Единственный глаз старика впился взглядом в едущего рядом человека.

– Ах, на моей! – моментально вспыхнув, воскликнул светловолосый мужчина и даже привстал в седле. На его загорелом лице выступили багровые пятна, а ярко-голубые глаза гневно сверкнули. – Я виноват в том, что в твою лысую голову пришла потрясающая идея разбить морду представителю древней дворянской семьи? Или моя вина в том, что ты набросился на его охрану и раскидал их словно слепых щенков? Или, может, я виноват, что ты высморкался в фамильный герб того напыщенного индюка? Скажи мне, Тред, скажи, в чем именно я виноват?! – Пальцы мужчины сжали уздечку так, что костяшки побелели и его пегая лошадь заметно занервничала.

– Да ладно тебе, парень, не злись. – Старик примиряюще поднял руки, покрытые татуировками, изображающими волков. – Ну, оплошал слегка. – Он виновато улыбнулся. – Я же не знал, что этот урод – из дворян. На нем же не написано…

– Будто ты читать умеешь, – буркнул Вегард, немного успокаиваясь. Его взгляд вновь стал холодным и слегка надменным.

– Ну не умею, и что с того? – с достоинством произнес северянин, скрестив могучие руки на груди. – Больно кому поможет эта ваша грамота, когда он столкнется в бою с обезумевшими орками! Вот! – Старик похлопал по зазубренной секире, такой же старой, как и он сам. – Вот что нужно настоящему воину!

– Да-да-да… – лениво отозвался молодой мужчина. – Топор и борода – вот что делает мужчину истинным воином.

– Ладно. – Тред шумно выдохнул, невольно коснувшись седой, заплетенной в длинную косичку бороды. – Извини, что из-за моих пьяных выходок нам пришлось свалить из Хагенрока, не успев даже потратить деньги, которые отсыпали нам магистр с Рональдом.

– Долго же мне пришлось ждать твоего раскаяния, если оно вообще имело место в твоей речи, – кисло улыбнулся Вегард. – Кстати, не Рональд, а Император.

– Кому какая разница? – пожал плечами старый воин. – По мне – так хоть котелком назови, только в печь не ставь!

– Не сомневаюсь. Лучше скажи мне – тебе и правда понадобилось почти шесть месяцев, чтобы осознать свою вину и попросить прощения у своего лучшего друга?

– Парень, – Тред, прищурившись, взглянул на спутника, – я знаю тебя с рождения. Ты вырос на севере и мотался по всей стране с «Волчьей стаей». Но, видимо, я кое-что упустил. Когда ты успел стать таким же занудой, как твоя мать?!

– Моя мать дала мне хорошие манеры и образование, – назидательно произнес Вегард, – если ты это считаешь занудством, то ты – дикий варвар!

– Хах! Да ты тоже дикий варвар! – возмущенно воскликнул старик. – Во всех уроженцах севера течет кровь Торфела! Ты – сын Валгарда! Ты – берсерк! Да ты даже больший варвар, чем многие из тех, кто так сам себя называет!

– Закончил? – спокойно осведомился Вегард.

– Да, – недовольно буркнул старик и засопел, – но то, что ты не очень-то похож на северянина внешне, не значит, что мы отличаемся!

– Я никогда не отрекался от своей крови, и ты это знаешь. Я «волк» из Стаи, и вот тому подтверждение. – Вегард поднял руку, продемонстрировав спутнику татуировку в виде оскаленной волчьей морды, которая начиналась на запястье и тянулась до локтя. – Или ты с чем-то не согласен? – невозмутимо осведомился молодой мужчина, и Тред неохотно покачал головой, бросив взгляд на свою, точно такую же, татуировку. – И вообще, не переводи тему, мы говорили о том, что ты сожалеешь…

– Я не сожалею! – отрезал одноглазый северянин. – Будь у меня еще одна возможность, и я с превеликим удовольствием еще разок вмазал бы той заносчивой скотине в его свиное рыло!

– Заносчивую скотину, к твоему сведению, зовут лорд Патрик де Суржен. Он потомок древнего семейства, пользующегося расположением почившего Императора. Если бы не Фаргред, то ты сидел бы в клетке или даже болтался на виселице! – Молодой северянин осуждающе посмотрел на сразу сникшего товарища. – Именно из-за тебя нам пришлось в спешке уйти из столицы тогда, когда у нас были полные кошели золота! А теперь, вместо заслуженного отдыха, мы проторчали два месяца в Крепости Альянса, где из противников только вонючие гоблины, и даже подраться не с кем!

– Ну насчет повоевать – это да, тут ты прав. – Тред печально вздохнул. – Зеленые карлики ни разу не воины. Пока замахнешься, уже троих раздавишь. – Он презрительно скривился и неожиданно спросил: – Куда мы теперь-то? В Скетрон или Дромунг? Они вроде как по пути, хотя я не очень-то разбираюсь в дорогах, мне больше по нраву рубить врагов. А может, двинем в Опору Трона? – неожиданно предложил старик, немного повеселев. – Если повезет, удастся вдоволь повеселиться на спорных землях! Может, даже разживемся золотишком! Отличное будет дополнение к уже имеющимся деньгам! Надо бы придумать, куда их потратить… – Старик в задумчивости закусил губу и принялся ожесточенно теребить бороду. Он всегда поступал так, когда размышлял о чем-либо.

– Мы пройдем по границе леса в Алктор. – Вегард почесал гладко выбритый подбородок. – Поглядим: может, кому-нибудь нужны лишние мечи. От услуг наемников Стаи еще никто не отказывался. А там – посмотрим… Нам все равно еще рано возвращаться в Хагенрок: все дворяне – злопамятны.

– Может, не надо? – взмолился Тред. – Не нравится мне такое тесное соседство с остроухими. Лучше вернемся в столицу да пристукнем того напыщенного хмыря! Иначе я с ума сойду. Здесь даже к лесу поворачиваться спиной нельзя! Того и гляди, какой-нибудь перевозбужденный эльф выскочит из кустов наперевес с…

– Не беспокойся, старина, я надежно прикрою твой тыл! – перебил друга Вегард, и его тонкие губы тронула улыбка.

– Довольно сомнительное заявление. – Старый воин поежился и недовольно взглянул на хмурое небо над головой. Темные тучи нависли над лесом так низко, что вот-вот готовы были задеть верхушки деревьев. – Я даже не знаю – опасаться мне или радоваться.

– Я же не эльф. Так что можешь спать спокойно! – весело отозвался молодой воин, и мужчины беззаботно рассмеялись.

– Вегард… – Отсмеявшись, Тред решил вернуться к разговору. – Нам надо бы куда-нибудь заехать. У меня от седла уже зад болит. Я, если ты не заметил, уже давно не молод, чтобы не слазить с лошади сутками.

– Ты не очень-то жаловался, когда мы ехали в Крепость Альянса. – Молодой северянин хмыкнул.

– Тогда было другое дело. По реке да через озеро – все не на лошадях. И быстрее, и удобнее. Там и поспать есть где, и полежать, а тут уже который день мотаемся, но кругом по-прежнему этот клятый лес!

– Потерпи, через недельку доберемся до Алктора, – успокоил спутника Вегард. – По крайней мере, я так думаю. Мне ранее не приходилось бывать в здешних краях.

– Тогда с чего ты взял, что мы на верном пути? – Тред приподнял бровь над уцелевшим глазом и недоверчиво огляделся.

– Дорога тут одна, – пожал широкими плечами молодой северянин, поправляя потрепанный, подбитый мехом плащ. Несмотря на то что Император и совет магистров весьма щедро наградили наемников за участие в битве цитадели ордена, Вегард не стал тратить деньги на то, без чего он и раньше мог обойтись. Поэтому видавший виды плащ до сих пор надежно защищал своего хозяина от капризов природы и не был заменен на новый. Все, что позволил себе берсерк, – новые кожаные сапоги да отличная кольчуга дворфийской работы, лежащая в седельной сумке. – А недавно, если ты не забыл, мы перебирались через реку на пароме. Судя по размерам и благоговейному лицу паромщика, это была любимая всеми эльфами без исключения река Анноверен. К тому же погода начинает портиться; стало быть, мы приближаемся к окраинам лесов.

– А я предлагал выкинуть эльфа за борт, – проворчал Тред.

– Он же нормально себя вел. – Вегард отвлекся от своих мыслей о предполагаемом пути и взглянул на старого воина.

– Это только потому, что я не терял бдительности! – убежденно заявил северянин. – Значит, еще неделя – и я смогу нормально поспать?

– Раньше ты не жаловался из-за таких пустяков, как ночевка под открытым небом, – прищурился Вегард.

– Раньше я был моложе, – парировал его спутник. – К тому же мне по возрасту полагается ворчать и вечно проявлять недовольство! Иначе ты избалуешься!

Вегард на такое заявление лишь покачал головой. Он давно уже привык к непростому характеру друга, поэтому не придавал значения гневным тирадам спутника. Молодому северянину и самому надоело целыми днями болтаться в седле, жарясь на солнце или вымокая до нитки под дождями. Непогода вовсе не пугала воина. Сыны севера с легкостью могли переносить любые капризы природы. Вегарда угнетало отсутствие битв, приключений и веселья. Берсерк все острее ощущал необходимость проткнуть кого-нибудь своим клинком и почувствовать теплые брызги чужой крови на своей коже. Сердце воина жаждало боя! Пока он с Тредом патрулировал границы Империи, за весьма среднее денежное вознаграждение, как следует подраться им так и не удалось. Многочисленные стычки с большими отрядами гоблинов берсерк не считал даже достойными упоминания. Тщедушные зеленокожие карлики всячески избегали рукопашной схватки, обсыпая людей дротиками и тут же скрываясь в густых зарослях, за которыми раскидывались бескрайние вечные болота. Жалкие трусы! Вегард ненавидел и презирал оружие дальнего боя. Неудержимый берсерк признавал лишь битву лицом к лицу! Он никогда не бежал от хорошей драки и всегда упивался ею, наслаждаясь каждым мгновением. Но, видимо, покровитель всех воинов Торфел не спешил баловать своих детей весельем сечи, и они уже который день продолжали следовать по однообразной лесной дороге.

– Столько едем – и ни одной деревни! Клянусь топорами Торфела, я почти забыл, как выглядят женщины! – нарушил молчание Тред, и молодой северянин вздохнул, соглашаясь со старшим товарищем.

Поселения эльфов располагались в лесной глуши, далеко от дорог, и поворачивать к ним – значило потерять несколько дней, не меньше. Вегард не раз боролся с искушением свернуть с дороги по одной из многочисленных лесных троп. Его останавливало лишь то, что он понятия не имел, где точно живут остроухие, а блуждать по незнакомым лесам берсерку вовсе не хотелось.

– Крепись, дружище! – попытался приободрить старика Вегард. – В Алкторе ты сможешь найти себе такую женщину, какую только захочешь.

– Главное, чтобы это действительно оказалась женщина, а не какой-то переодетый огузок. К тому же до Алктора нужно еще добраться, – проворчал Тред, но на его суровом, продубленном всеми ветрами лице появилось мечтательное выражение.

– Доберемся, – заверил спутника берсерк. – Я даже готов поторопиться, так как не хочу видеть, как ты, одичав, будешь бросаться на эльфов.

– Тьма с тобой, парень! – не на шутку встревожился северянин и зябко поежился. На иссеченном шрамами и морщинами лице промелькнула тень волнения, едва заметная из-за замысловатых узоров татуировки. – Да я в жизни до такого не дойду!

– Искренне на это надеюсь, – серьезно сказал Вегард, но все же не смог скрыть улыбки.

– Весь в отца, – вздохнул старый воин, – такой же болтун. – Тред скептически глянул на спутника и, нахлобучив на бритую голову капюшон, задремал.

Остаток дня северяне провели в седлах, устроившись на ночлег лишь когда стемнело. Ночная прохлада не спеша окутала лес, и мужчины, разведя костер, устроились под старым раскидистым деревом недалеко от дороги. Тред поспешно перекусил и завалился спать, а Вегард некоторое время лежал на спине, рассматривая далекие звезды сквозь просветы меж тощих ветвей. У эльфов и небо, казалось, было другое. Серебряные огоньки светили над самой кромкой леса, словно ждали, когда берсерк протянет руку, чтобы схватить их. Молодой воин фыркнул, прогоняя ненужные мысли. Завтра будет еще один скучный день, угнетающе похожий на предыдущие, а после него наступит еще один, точно такой же. Но деваться некуда. Вегард повернулся на бок и, закутавшись в теплый плащ, закрыл глаза.

Дежурить по очереди мужчины не стали. Места здесь были безопасные, к тому же северяне спали очень чутко. Правда, Тред все равно положил любимую секиру рядом с собой, опасаясь «коварных эльфов», и теперь ласково, словно любимую женщину, обнимал ее во сне.

Вегард почти заснул, когда над лесом разнесся могучий храп его спутника. Встревоженные птицы, разместившиеся на причудливо изогнутых ветвях деревьев, с беспокойным криком взлетели с насиженных мест, и берсерк выругался сквозь зубы. Не открывая глаз, он нашарил свою сумку и с силой бросил ее на звук. Послышался глухой стук и недовольное ворчание Треда. Старый воин перевернулся на бок и вновь заснул, правда, на этот раз без храпа. Некоторое время Вегард вслушивался в ночную тишину, размышляя, чем бы еще запустить в старика, если тот вновь надумает храпеть. Но Тред, судя по всему, решил пожалеть спутника, и молодой северянин вскоре заснул, положив руку на внушительный булыжник.

Утро не собиралось жалеть мужчин, и безжалостное солнце, не успев подняться в небо, сразу же принялось светить им в глаза. Вегард, слушая непрерывный поток проклятий Треда в адрес неуемного светила, встал и с хрустом потянулся. Костер давно догорел и теперь едва дымился, но берсерк все равно тщательно затоптал его, разбросав ногами слабо тлеющие угли.

– Доброе утро, – улыбнулся Вегард мрачному словно грозовое небо другу.

– Утро бывает добрым, лишь когда ты просыпаешься в мягкой кровати в объятиях очередной красотки, после знатной пирушки, следующей за отменной дракой! – проворчал Тред, потирая заспанный глаз. – И я что-то не вижу ни женщин, ни кровати.

– Тебе лишь бы поворчать…

– Угу. – Старый воин сел на траву и, подтянув к себе сумку Вегарда, принялся извлекать из нее небогатые съестные припасы.

Наскоро перекусив луком, старыми сухарями и соленым сыром, северяне продолжили свой путь. Тред привычно начал сетовать на отсутствие мяса, выпивки и так далее. Говорил он, правда, в основном со своей лошадью, которая сочла за благо во всем соглашаться с наездником, и теперь то и дело кивала головой. Проникшись к понимающему его чувства животному, старый воин даже поделился с лошадью оставшимся сморщенным яблоком, которое таскал с собой демоны знают сколько времени, видимо, оставив на черный день. Ближе к полудню странники остановились у звонкого веселого ручейка, чтобы пополнить запасы воды и дать лошадям заслуженный отдых.

– Единственное хорошее в этих лесах – чистая вода. – Тред опустил кожаный бурдюк в воду и принялся наблюдать за жизнерадостными пузырьками, резвящимися на поверхности.

– Говорят, что сама Наэла благословила здешние воды. – Молодой северянин умылся и растянулся на влажной от брызг траве, заложив руки за голову. Он даже прикрыл глаза, слушая успокаивающее журчание.

– Может, оно и так, – легко согласился Тред, – но лучше бы она благословила остроухих, и те начали бы нормально себя вести.

– Брось. Ни один эльф еще не сделал тебе ничего плохого.

– Потому что боятся.

– С тобой бесполезно спорить. – Берсерк сорвал длинную, сочную травинку и принялся задумчиво грызть ее кончик.

– На себя посмотри. – Тред сел рядом с ручьем, прислонившись спиной к холодному камню. – Неделю, говоришь? – безнадежно протянул он.

– Может, чуть меньше, может, чуть больше. Но это если верить тому, что нам сказали в крепости, – не стал зря обнадеживать друга Вегард. Он нехотя поднялся и пошел к лошади, которая щипала густую зеленую травку неподалеку.

– Лучше бы меньше… – пробубнил Тред и направился следом. Настроение у старого воина вмиг испортилось, и он начал привычно ворчать вполголоса что-то о несправедливой судьбе.

Вегард уже готов был попросить друга помолчать хотя бы чуть-чуть, когда из леса послышался шум – тяжелые, быстрые шаги и треск ломаемых веток. Северяне остановили лошадей и переглянулись. Несколько мгновений спустя на дорогу перед воинами выкатился запыхавшийся человек. Увидев всадников, он радостно вскрикнул и бросился к ним. Вегард отчетливо слышал, как застонал Тред, увидев острые уши бегущего. Берсерк отметил про себя, что первый раз видит столь не грациозного остроухого, который ломится через родной лес, будто стадо свихнувшихся кабанов. Между тем эльф уже оказался рядом с ними и вцепился в стремя лошади одноглазого старика.

– Молю вас, путники! Помогите мне! – пытаясь отдышаться, выпалил остроухий высоким, чистым голосом, и берсерк, присмотревшись, наконец понял, что перед ним вроде бы мужчина. – За мной гонятся бандиты! Они хотят меня… – Он попытался схватить Треда за штанину, но северянин уперся тяжелым сапогом эльфу в голову, не подпуская его к себе.

– Кыш-кыш! – Сапог старого воина попал назойливому бегуну по носу, и это немного охладило его пыл.

– Кто там за тобой гонится? – Вегард не смотрел на эльфа. Он внимательно наблюдал за лесом, но не слышал никаких звуков погони. «Может, засада?» – подумал берсерк.

– Шайка каких-то отбросов! Они хотели подкрасться ко мне, пока я спал, но у эльфов чуткий слух! – Остроухий прекратил тщетные попытки подержаться за ногу Треда, но по-прежнему не выпускал стремя его лошади из рук.

– Вон оно что… – Берсерк перевел взгляд с деревьев на эльфа.

Одет тот был довольно странно. Его сородичи придерживались более утонченных вкусов и даже в походе стремились выглядеть так, словно идут на званый прием. Этот же представитель древней расы одевался не в пример хуже: потертые сапоги, грязные, драные штаны и легкая куртка с оторванным рукавом и бесчисленными заплатами. Одежду шили явно не эльфы, а ее цена даже не заслуживала упоминания. Заметив взгляд берсерка, остроухий замялся и потупился, и Вегард отметил отсутствие у него каких-либо украшений, которые эльфийские мужчины любили гораздо больше, чем женщины.

– Ну и где там твои преследователи? – недовольно проворчал Тред, не сводя взгляда с незваного гостя.

– Здесь мы! – Из-за деревьев бесшумно выступили четыре тени. Одна, что пониже, осталась стоять вдалеке, а трое пошли навстречу всадникам.

Вегард поначалу подумал, что ему показалось. К ним уверенной походкой шли орк, человек и еще один эльф, а за их спинами стоял с арбалетом самый настоящий гоблин. Одежда на бандитах оказалась под стать их жертве. Все грязные и потрепанные, словно перлись пешком через всю Империю, преодолевая самые сложные места ползком. Берсерк грустно вздохнул, увидев, как эта шайка держит оружие. Им бы фермерские мотыги да дубины в своих лапах сжимать, а не клинки. Хотя ржавым мечом владел только человек. Орк вооружился зазубренным топором, а у эльфа оказались два коротких, изогнутых кинжала.

– Вы откуда такие нарядные-то? – поинтересовался Тред, глядя на гоблина, который целился точно ему в грудь.

– Не твое дело, северянин! – огрызнулся орк, нещадно коверкая слова. – Слазьте с коняшек, отдавайте, все что у вас есть, и мы, может быть, отпустим вас!

– Какая длинная речь для тупоголового орка, – цокнул языком Вегард. – Долго учил? Небось по бумажке готовился да ночи напролет репетировал? Хотя о чем это я, ты же наверняка безграмотный.

– Зато ты что-то больно храбрый! – огрызнулся человек, придерживая орка, взбешенного словами берсерка. – Может, нам подстрелить твоего дружка, чтобы ты стал более сговорчивым?

– Рискните здоровьем, отребье. – Тред расправил широкие плечи, выпятив грудь вперед. – Готов поспорить, что этот ваш зеленый заморыш и в крепостную стену с двух шагов не попадет.

– Гурлюп! Убей лысого! – выкрикнул человек. Видимо, он и возглавлял эту разношерстную шайку.

– Эт я да! – пискляво протараторил гоблин, и арбалет вздрогнул в его тонких руках, посылая острую смерть в грудь наемника.

За миг до того как смертоносный болт устремился в грудь Треда, старый северянин подался вперед, а Вегард, ударив пятками по бокам своей лошади, бросил ее в галоп, прямо на изумленно замерших на месте бандитов.

Удивлению эльфа, стоявшего рядом с лошадью Треда, не было предела, когда могучий северянин, перегнувшись в седле, схватил его за плечи и, рывком оторвав от земли, выставил перед собой, словно щит. Остроухий возмущенно пискнул и тут же затих навсегда – арбалетный болт вошел ему точно под левую лопатку.

– О, Наэла милосердная! Они убили Кенриннонена! – с ужасом выкрикнул побледневший эльф с кинжалами.

– Сволочи! – прорычал орк и занес топор над головой.

Лошадь Вегарда грудью врезалась в зеленокожего верзилу, и тот, выронив оружие, упал на спину. Берсерк, не останавливаясь поскакал дальше, к гоблину, торопливо перезаряжающему арбалет. Коротышка завизжал, увидев несущегося на него воина, и, отбросив оружие, попытался скрыться в лесу. Рыча от злобы на трусость зеленого народца, берсерк выхватил из-за спины любимый северянами топор и на скаку метнул его в убегающего противника. Страшное, покрытое рунами оружие врезалось гоблину промеж лопаток, рассекая кости и опрокидывая его в высокую траву. Зеленое безжизненное тельце кубарем прокатилось вперед и замерло в неестественной позе, ткнувшись острым загнутым носом во влажный мох. Развернув лошадь и выхватив великолепный меч, клинок которого покрывали гравированные рисунки изумительной точности и красоты, Вегард ринулся на помощь другу, хотя помощь Треду уже и не требовалась. Разрубленный почти пополам эльф лежал в луже собственной крови, и его мертвые глаза устремились к высокому небу. Одноглазый северянин, никогда не любивший сражаться верхом, спешившись, теснил оставшихся в живых человека и орка, которые уже готовы были броситься от него наутек. Вот бандит отпрыгнул назад и швырнув ржавый меч в Треда, развернулся, пытаясь убежать. В глазах мужчины мелькнуло удивление, когда сверкающий клинок Вегарда опустился на его голову, развалив ее пополам, словно перезрелую тыкву. Покрывающие лезвие изображения сцен охоты и битв окрасились в алый цвет, и обезглавленное тело рухнуло под копыта кобылы северянина.

Старый воин легко отбил брошенное в него оружие и, поймав оставшегося противника на противоходе, ударил рукоятью секиры по оскаленной пасти. Орк рухнул на землю и, сплевывая кровь, затравленно взглянул на подступающих к нему с двух сторон северян.

– Он твой. – Вегард остановился рядом с телом мертвого эльфа и принялся безразлично вытирать окровавленное лезвие об одежду убитого.

– Рад, что ты даешь старику развлечься, – мрачно усмехнулся Тред. – Ну что, морда зеленая, так и будешь на солнышке лежать?

Орк тяжело поднялся и зашарил глазами по земле в поисках своего топора. Зазубренное оружие лежало у ног одноглазого северянина.

– Тебе это не понадобится. – Тред отшвырнул топор орка ногой и, аккуратно положив свою секиру на землю, шагнул навстречу противнику. – Покажи, чего стоишь, тварь!

В красных глазках зеленокожего блеснула надежда. Он с хрустом размял толстые пальцы, сделав осторожный шаг вперед, к северянину, который был почти с него ростом и не сильно уступал в сложении.

Вегард, убрав меч в кожаные, отделанные серебряными пластинами ножны, сел на мертвое тело эльфа и принялся с интересом наблюдать за схваткой.

Вот орк, зарычав, устремился вперед, пытаясь сжать человека в крепких медвежьих объятиях. Но Тред, вместо того чтобы отступить, храбро шагнул вперед, ударив лбом по вздернутому носу противника. Орк смешно раскинул огромные лапы и неуверенно отступил назад, явно ошарашенный таким поворотом событий. Между тем Тред, стремясь развить свой успех, подскочил к потерявшему равновесие противнику и, коротко замахнувшись, ударил правым локтем в нижнюю челюсть орка, затем, развернувшись всем корпусом, обрушил кулак на поджарый живот противника. Воздух с шумом вышел из груди зеленокожего, и он согнулся пополам, держась лапами за грудь и отчаянно пытаясь глотнуть столь желанного в этот момент воздуха. Одноглазый северянин схватил орка за голову и со страшной силой ударил коленом по морде, продолжая держать готового упасть противника. Стальные мышцы старого воина вздулись тугими жгутами, и он с ревом поднял безвольное тело противника над головой. Крутанув почти потерявшего сознание орка в воздухе, Тред практически воткнул его окровавленной мордой в землю. Послышался сухой треск, и зеленое тело замерло с неестественно вывернутой шеей.

– Только эльфов валять и умеешь. – Тред сплюнул на тело орка. – Дохляк!

– Куда ему до тебя. – Берсерк поднялся с трупа и несколько раз хлопнул в ладоши, приветствуя победителя. – Ты все же еще кое-что можешь.

– А ты думал, я просто ворчливый старик? – усмехнулся одноглазый северянин и важно подбоченился.

– Было дело. – Вегард присел на корточках рядом с эльфом, в чьей спине торчал арбалетный болт. – Как ты догадался, что он заодно с этой неудачливой шайкой?

– А они были заодно? – тупо моргнул Тред и уставился на друга.

– Только не говори мне, что подставил бедолагу под стрелу просто так.

– Почему это «просто так»? – незамедлительно насупился старый воин, отчего начал напоминать филина. – Мне моя шкура дороже, чем всякие там остроухие, которые сами о себе позаботиться не могут. По правде, я и не думал, что его убьют. В любом случае, бедняга Кен… как его там звали-то? – Тред на мгновение задумался. – А, не важно. В общем, остроухий сослужил хорошую службу и, в отличие от большинства своих сородичей, сгодился хоть на что-то. Да провалится в Бездну его жалкая душонка.

– Ты неисправим… – устало покачал головой берсерк.

– Меня уже поздно исправлять, – проворчал Тред и принялся обыскивать мертвого орка, тщательно шаря по дырявым карманам.

– Вряд ли мы найдем у них что-нибудь ценное, – грустно вздохнул Вегард, закончив с обшариванием карманов эльфа, в которых дыр оказалось не меньше, чем в учебных мишенях лучников его народа. – Скорее всего, у них где-то есть лагерь, куда они стаскивали награбленное, если оно у них вообще имелось. Надо же – бандиты в эльфийских лесах…

– Можно подумать, здесь какое-то особенное место. Таких шаек, как эта, везде навалом, – равнодушно пожал плечами Тред и, выпрямившись, пнул труп ногой. – Этот тоже пустой.

Пока одноглазый воин возился с трупом мужчины, ругаясь на неаккуратного берсерка, всюду разбрызгивающего чужую кровь и мозги, Вегард сходил к гоблину и с чавкающим звуком высвободил свое оружие из раны, которая занимала почти половину тщедушного тельца. Не найдя у неудачливого стрелка ничего интересного, берсерк направился к дороге, где его уже ждал Тред с лошадьми.

Остановившись у разряженного арбалета, брошенного гоблином при попытке к бегству, Вегард на мгновение задумался. Оружие дальнего боя он не любил, но арбалет можно было использовать для охоты.

– Тред! – позвал берсерк. – Ты умеешь стрелять из арбалета? – Он брезгливо поднял оружие с земли, словно оно являлось чем-то мерзким, и, удерживая за край приклада, показал товарищу.

– Я тебе что, девка, что ли? – оскорбился северянин.

– Ясно. – Арбалет, брякнув, упал в траву. – Значит, не видать нам мяса до Алктора.

– Так у эльфов вроде бы нельзя на зверей охотиться, они для них священны, что ли… – Тред почесал лысую голову, нечаянно испачкав ее кровью орка. – И деревья вроде как рубить нельзя. Хотя, может, и нет. – Он поплевал на ладонь и принялся полировать свою лысину.

– Откуда такие познания? – Берсерк запрыгнул в седло и с любопытством взглянул на друга. Он путешествовал в компании со стариком с самого детства, но тот не переставал удивлять его и по сей день.

– Поживешь с мое, еще и не такое узнаешь. – Северянин расплылся в самодовольной улыбке. – Но точно я не помню, на кого тут можно охотиться, а на кого нет. Сами-то эльфы мясо едят… по крайней мере некоторые, – задумчиво добавил он.

– Что значит – некоторые? – Берсерк вскинул бровь.

– Ну, видал я как-то парочку остроухих, так они сказали, будто мясо животных вовсе не едят.

– Странные какие-то, – протянул Вегард, искренне не понимая, как может мужчина вообще не есть мяса.

– Я тебе про то и толкую. Остроухие – мутный какой-то народец. – Тред обернулся на лежащие посреди дороги трупы. – Тьма с ними, поехали поскорее вперед. Жду не дождусь, когда увижу стены Алктора! Ребятки нас, конечно, развлекли, как могли, но скоро я снова начну скучать!

– Твоя правда, – согласился с товарищем Вегард, и северяне продолжили путь.

Глава 2

На седьмой день пути, когда Вегард уже с превеликим трудом переносил непрерывное ворчание своего спутника, они наконец подъехали к высоким стенам Алктора. Крупный город, служивший раньше крепостью Империи, гордо возвышался на границе эльфийских лесов. Несмотря на то что у городских стен уже очень давно не видели врагов Империи, доблестные стражи не теряли бдительности. На украшенных флагами башнях и стенах то и дело мелькали часовые, а у ворот и вовсе дежурил отряд городской стражи в полных тяжелых доспехах, под командованием сурового мужчины в золотом плаще паладина ордена Зари.

После вступления эльфов в Империю и заключения вечного союза между расами, чтящими Свет, троллям Красного Гребня пришлось отступить обратно в глубь своих земель. Леса стали вновь безопасными и относительно спокойными. Троллей надежно сдерживали объединенные силы людей, дворфов и эльфов, не позволяя агрессивным племенам каннибалов пересечь границу Империи. Раз за разом волны захватчиков разбивались о неприступные стены Лесной Твердыни, и тролли всегда отступали в свои заснеженные земли ни с чем. Темные эльфы отказались присоединиться к Империи и продолжали чтить своих богов, однако поддерживали дружеские отношения с людьми и своими светлыми братьями. К тому же они ненавидели троллей сильнее, чем кто-либо, и ни за что не объединились бы с ними. Империю такое положение дел вполне устраивало, и ее жители могли не опасаться неожиданного вторжения. Постепенно почти все войска вывели из Алктора, расположив гарнизоны в Лесной Твердыне, Крепости Альянса и Болотном Страже, а сам город стал неким торговым центром, куда стекались купцы со всей Империи. Здесь можно было найти все – от грубых, но надежных изделий суровых дворфов до хрупких и изящных творений эльфийских мастеров. Особенно ценился шелк темных эльфов, который те получали при помощи огромных пауков, живущих в глубоких пещерах. Из этого безумно дорогого материала шилась самая роскошная одежда, которую могли себе позволить лишь представители богатых родов.

Солнце поднялось довольно высоко, когда северяне ступили под тень каменных стен. Стража не стала задерживать их, а лишь с любопытством разглядывала угрюмых сынов Торфела. Рыцарь ордена Зари, представившийся Готфридом, только мельком взглянул на татуировки волчьих оскалов, украшающих мускулистые руки северян, и, коротко кивнув, пропустил их в город, пожелав на прощанье всего хорошего. Наемников из «Волчьей стаи» знали и ценили во всей Империи, несмотря на необузданный нрав и весьма сложный характер, зачастую являвшийся причиной жестоких расправ. Татуировка лучших из лучших всегда служила великолепной рекомендацией для любых военных чинов. Все знали, что тот, кто осмелится незаслуженно нанести на свою руку символ волчьей пасти, в лучшем случае останется одноруким калекой. И то, если у северян будет хорошее настроение, что при подобных обстоятельствах случалось крайне редко. Испытывать удачу и сердечную доброту «волков» из Стаи не хотел никто. Желающих ради удобства и красоты украсить себя волчьей татуировкой попросту не находилось. Слишком высока была цена.

Не успели северяне миновать ворота, как их лошадей тут же облепили любопытные детишки. Разинув рты, они вовсю глазели на покрытых шрамами и татуировками воинов, возбужденно перешептываясь между собой. Треда такое пристальное внимание довольно быстро начало раздражать, и он грозно рыкнул на детишек, которые тут же разбежались в разные стороны, чтобы потом вновь сбиться в плотную кучку и отправиться следом за северянами, но на более почтительном расстоянии. Вегард против столь «почетного» эскорта не возражал, а вот одноглазый воин сердито сопел и время от времени бросал суровые взгляды на любопытных детишек. «Волки» из Стаи давно привыкли к повышенному вниманию, хотя в Хагенроке к ним давно уже привыкли, но Тред, как всегда, отличался от большинства. С каждым мгновением все более мрачнеющий воин поглаживал обтянутую кожей рукоять секиры и бросал на встречных такие взгляды, что те поспешно отворачивались, спеша убраться с дороги северянина подобру-поздорову.

– Тебя что-то смущает? – Вегард с улыбкой взглянул на спутника.

– Да! – огрызнулся старик. – Я что, девица на выданье? Чего на меня все таращатся, словно я магистр в золотых доспехах или бородатый эльф?!

– Наверное, их привлекает твоя сказочная красота. – Улыбка берсерка стала еще шире, и он весело подмигнул спутнику, чем окончательно вывел того из себя.

– Тебе лишь бы зубоскалить! – прорычал Тред и, резко развернувшись в седле, показал бегущим за ним детям огромный кулак. Маленькие преследователи испуганно завизжали и, мигом прыснув в стороны, принялись осторожно выглядывать из-за различных укрытий.

– Все равно ты их не распугаешь, у тебя лицо слишком доброе, – серьезно заявил Вегард.

– У меня? – Старый воин округлил единственный глаз и указал пальцем на свое заросшее бородой, исполосованное морщинами и шрамами лицо. Он неуверенно поправил повязку, скрывающую пустую глазницу, и легко коснулся сложной рунической татуировки, покрывающей половину его лица.

– Да. Ты просто лучишься добротой, – невозмутимо отозвался берсерк, рыская взглядом пошироким улочкам в поисках таверны.

– Ну тебя к демонам! – проворчал старый воин. Он достал широкий кинжал, чем еще больше перепугал окружающих, и, повернув лезвие боком, принялся разглядывать свое отражение на нем. – Добротой… ага, как же, – вздохнул старик. – Может, лучше свернем куда-нибудь да осядем в уютной таверне?

– Я как раз ищу такую. – Не заметив подходящей вывески, Вегард нахмурился.

– Чего искать-то? Надо вон там свернуть налево – и совсем недалеко будет прекрасная забегаловка. – Тред указал острием кинжала вперед.

Полный мужчина, стоящий рядом с нужным воинам поворотом и уплетающий сдобную булку, решил, что северянин показывает на него. Румянец мигом сошел с сального лица, и толстяк, кажется, даже потеть забыл. Он выронил еду, вздрогнул всем телом и с потрясающей для своего веса скоростью побежал прочь.

– Бывал здесь раньше? – Вегард смотрел на сверкающие пятки убегающего мужчины.

– А то! – подтвердил догадку друга Тред. – Я, правда, тогда еще совсем молодой сопляк был. – Ко всеобщему облегчению, северянин убрал оружие в кожаные ножны.

– Ты – и молодой? – притворно удивился берсерк, подняв тонкие светлые брови. – Я всегда считал, что ты сразу родился старым, одноглазым, лысым, ворчливым, бородатым, покрытым татуировками и шрамами, да еще с секирой под мышкой! Сколько зим минуло со времен твоей юности? Три сотни? – Вегард решил заняться любимым делом и пошутить над старым другом, хоть как-то отплатив тому за нескончаемое ворчание. – Древняя таверна наверняка уже рассыпалась в пыль, а в воспоминаниях ныне живущих горожан нет ни единого намека на когда-то существовавший образчик древнего зодчества!

– Очень смешно, малыш. – Тред скривился, хотя было видно, что шутка ему понравилась. – Я уже снискал себе славу, когда твой папаша еще пешком под стол ходил, а твоей матери и в помине не было!

– Мне, правда, безумно льстит близость столь значимого артефакта былых времен, как ты, старина. – Молодой северянин хлопнул товарища по крепкому плечу. – Столько лет прошло, а ты ничего, не разваливаешься, хотя немного и запылился. Впрочем, я слышал, что медведи медленнее стареют.

Тред в ответ на колкость лишь презрительно хмыкнул.

С каждым ударом сердца северяне приближались к вожделенным мясу, выпивке и заслуженному отдыху. Настроение у них значительно улучшилось, когда воины заметили старенькую вывеску, на которой нестройными, кривыми буквами красовалась трудночитаемая надпись – «Непробиваемая башка». Краска давно выгорела на солнце, а дерево покрылось множеством трещин, сплетающихся в сложную паутинку. К тому же одна из изъеденных ржавчиной цепей, удерживающих доску, лопнула, и теперь вся довольно тяжелая конструкция угрожающе нависала над входом, немного покачиваясь и поскрипывая на ветру, готовая в любой момент сорваться вниз, дабы преподнести неожиданный сюрприз какому-нибудь забулдыге. Но, видимо, хозяина таверны это не очень-то волновало, и он не спешил обновлять износившуюся вывеску.

– Я же говорил, что это здесь! – победоносно провозгласил Тред, словно только что нашел тайный проход в сокровищницу императорского дворца.

– Да уж, это место действительно такое же старое, как и ты. Но на этом ваше сходство не заканчивается. – Вегард отвлекся от рассматривания вывески и взглянул на товарища.

– В смысле? – не понял одноглазый воин.

– Ты знаешь, как называется эта дыра? – Берсерк кивком указал на выцветшие буквы.

– Не все такие грамотные, как ты. – Северянин пожал плечами. – Там было неплохое пиво и вкусная еда… вроде бы. Кого вообще интересует название?

– Пожалуй, ты прав, – согласился Вегард и направил лошадь к низеньким воротам, у которых, глазея на северян, стоял мальчишка.

– Что благородные господа желают? – испуганно выдавил мальчик, задирая голову, когда берсерк спрыгнул с коня и встал рядом с ним.

– Благородный у нас только вон тот лысый, а я – так, обычный варвар. – Вегард с улыбкой покосился на сопящего рядом Треда и вновь обратился к мальчику: – За лошадьми приглядишь?

– Да. – Тот так посмотрел на одноглазого воина, что берсерк не смог сдержать улыбки. Похоже, что ребенок нисколько не сомневается в «благородстве» северянина, искренне считая его кровным родственником самого Императора. – Вы надолго к нам?

– Как получится. – Закинув за спину свою поношенную сумку, Вегард подбросил на ладони серебряную монетку, ловко поймав ее на лету. – Лошадей покормить, напоить и вычистить.

– Да, господин, конечно. – Глаза мальчика теперь непрерывно следили за монетой.

– И спать их уложи. – Взяв свою секиру, Тред отстранил друга в сторону и направился к дверям. – А если они не смогут заснуть, то прочитай им сказку.

– Господин изволит шутить. – Берсерк вложил монету в узкую ладонь ребенка. – Но если с нашими лошадьми случится что-нибудь плохое, то он заберет тебя с собой и, скорее всего, сожрет. Он часто так делает.

– С ними все будет в порядке, господа! Все в лучшем виде сделаю, специально для вас! – затараторил мальчик, испуганно глядя на Треда, который нетерпеливо топтался на пороге, ожидая друга. – Да я лучше…

– А это чьи? – прервал молодой северянин мальчишку, указав рукой на стоящих под навесом животных. Вегард немного разбирался в лошадях и сразу понял, что эти довольно дорогие, как и их богато украшенная сбруя.

– Постояльцев это… – Ребенок немного растерялся.

– И что такие богатые люди забыли в вашем заведении? – Берсерк насчитал девять лошадей, рядом с которыми лежали вместительные тюки.

– Мне не ведомо, господин. – Казалось, ребенок испугался, что своим ответом прогневает северянина. – К нам завсегда только пьяницы заходят, которые рядом живут, а вот вчера вечером приехали эти господа. В основном эльфы, с ними девушка и еще паладин, самый настоящий!

– Опять эльфы, – вздохнул Тред. – Может, поищем другую таверну?

– Почему же… – В голубых глазах молодого воина вспыхнул интерес. – Разве тебе не любопытно…

– Нет, – отрезал одноглазый, – совсем не интересно. Я хочу выпить, поесть и завалиться спать, а если мне будут мешать, клянусь топорами Торфела, они об этом пожалеют! И плевать я хотел, кто там – остроухие, девка или паладин! – Тред взмахнул тяжелой секирой, едва не задев дверь, и мальчик, стоявший недалеко от него, громко икнул, отступив на несколько шагов.

Вегард понимающе улыбнулся. Оружие Треда, равно как и его владелец, внушало людям ужас – длинное, толстое, крепкое, обитое железом и обтянутое кожей древко не смог бы полностью обхватить обычный воин Империи, а о том, чтобы сражаться столь грозным оружием, и речи быть не могло. Но огромный северянин без труда держал секиру, прозванную им «Вдовьей скорбью», то и дело с любовью поглаживая блестящие отточенные лезвия, выполненные лучшими кузнецами севера по образу топоров Торфела, бога войны. Сияющую сталь украшали древние руны, призванные защитить владельца оружия от магии и проклятий. На деле, конечно, особой защиты от этого не было, и рисунки служили лишь украшением секиры, но Треда это не очень-то волновало. Оружие ни разу не подводило своего хозяина, верой и правдой прослужив ему долгие годы, и старый воин души в нем не чаял, холя и лелея свою «девочку», словно зеницу ока.

Отвернувшись от затаившего дыхание мальчишки, Вегард толкнул тяжелую дверь. В ноздри северянина тут же ударил непередаваемый аромат, свойственный практически всем подобным заведениям. Далеко не изысканные таверны, трактиры и постоялые дворы всегда служили пристанищем для всякого разношерстного сброда. Пахли местные посетители абсолютно не розами, лакали дешевую выпивку, перебрав которой, зачастую теряли над собой контроль и справляли нужду, не сходя со своего места. Однако в «Башке» было относительно чисто, если такое определение вообще применимо к средненькой таверне. Посетителей оказалось немного. Скорее всего, народ хлынет ближе к вечеру, а пока в широком зале сидели лишь завсегдатаи, которые слегка окосевшими от выпивки глазами пытались разглядеть вновь прибывших.

– Раньше лучше было, – проворчал Тред, перешагивая порог и пригибаясь, чтобы не удариться головой. Кто бы ни строил здание таверны, он явно не предполагал, что сюда будут захаживать настоящие великаны, подобные старому воину.

– Нам и так сойдет. – Берсерк уверенно направился к стоящему у дальней стены столу. Вегард не обращал внимания на захмелевших посетителей таверны, которым было дело лишь до содержимого их кружек, хотя некоторые из них по-прежнему силились получше рассмотреть воинов. Но их усилия были тщетны, так как они с трудом различали, что стоит у них на столах, не говоря уже о том, чтобы разглядеть хотя бы друг друга.

– Наконец-то! – Тред тяжело опустился на грубо сколоченный стул и прислонил секиру к столу. – Вот скажи мне, зачем ты напугал мальчишку?

– Это ты его напугал, одним своим видом, – отмахнулся воин.

– Ага… – неопределенно произнес Тред. – А если серьезно?

– Фаргред как-то заверил меня, что так надежней. – Берсерк сел напротив товарища и жестом подозвал к себе пожилого худощавого мужчину в сером фартуке.

– Раз уж сам пятый магистр тебе такое сказал, то в этом определенно что-то есть. – Тред тоже сосредоточил свое внимание на стремительно приближающемся к их столику мужчине.

– Я тоже так подумал. – Берсерк посмотрел в глаза услужливому старичку, который чуть склонившись, замер рядом с их столом. – Пива и мяса, – коротко бросил он.

– Желаете чего-нибудь еще? – Старик заискивающе посмотрел на северян. – У нас вкусная похлебка, неплохой сыр и отличное вино!

– Пока ограничимся тем, что заказали. – Вегард задумчиво посмотрел на лестницу с другой стороны зала. В покосившихся перилах, одно из которых и вовсе оказалось сломанным, не хватало нескольких балясин, а расстеленный на лестнице ковер кто-то «заботливый» уложил так, что споткнуться об него и свернуть себе шею не составляло ровно никакого труда. Посмотрев на косо висящие картины, которые даже такой непривередливый ценитель искусства, как он сам, не мог назвать иначе как мазней, северянин в очередной раз задался вопросом, что забыли не самые бедные путники в этом месте. К тому же если среди них есть утонченные эльфы, для которых аккуратность, изящество и комфорт являются самой главной определяющей при выборе места пребывания.

– Желаете остановиться здесь? – Старик проследил за взглядом берсерка. – У меня есть одна свободная комната, и я готов уступить ее вам. Но цена будет не маленькая. В нашем городе всегда много гостей, и все места заняты.

– Мы возьмем комнату на ночь. О цене – договоримся, – холодно произнес молодой воин, понимая, что трактирщик прав и шансы найти комнату в торговом городе действительно не велики.

– У меня всегда много постояльцев, поэтому я не уверен, что смогу удержать для вас место… ведь если кто попросит или предложит больше, то я…

– Будешь собирать выбитые зубы сломанными пальцами! – зло прорычал Тред, и хозяин таверны вздрогнул.

– Мой друг имеет в виду: если мы сказали, что берем комнату, – значит, мы ее берем. – Вегард со скучающим видом посмотрел в испуганные глаза старика. – О цене не беспокойся. Лучше принеси нам то, что мы заказали, да побыстрее.

– В таверне паладин! – предупреждающе пискнул старик, глядя на то, как Тред достает кинжал.

– Ну и что? – невозмутимо поинтересовался северянин, принимаясь выковыривать кончиком лезвия грязь из-под обломанного ногтя.

– Э-э-э… – Мужчина явно опешил.

– Милейший, нам долго ждать? – Голубые глаза берсерка сузились, и старик, быстро кивнув, опрометью унесся от стола северян.

– Смотри-ка, не наврал магистр. – Тред положил кинжал на край стола. – Испуганные люди куда более сговорчивы.

– Он крайне редко врет. – Внимание берсерка привлекли три сдвинутых стола, стоявших неподалеку. Рядом с ними непрерывно суетились две пожилые женщины и совсем еще молодая девушка, которая носила тяжелые подносы. На столах уже стояли дымящиеся миски с похлебкой и несколько глиняных кувшинов.

– Семь, – прошептал Вегард, сосчитав деревянные ложки, которые как раз раскладывала одна из женщин.

– Чего «семь»? – не понял одноглазый наемник.

– Думаю, здесь устроятся те самые гости, что прибыли на дорогих лошадках.

– Будто места другого не нашлось… – Тред со злобой глянул на женщин так, словно это они виноваты во всех его злоключениях. – А ты не очень-то и расстроен, как я посмотрю. – Он перевел взгляд на друга.

– Мне кажется, назревает что-то очень интересное. – Тонкие губы берсерка слегка растянулись, демонстрируя ровные белые зубы. – Эльфы, какая-то девушка и паладин останавливаются в такой дыре… это явно неспроста.

– А нам-то чего?

– Может, и ничего, а может – найдем работенку. – Вегард откинулся на стуле и поправил ножны с мечом, которые немного мешали ему удобно расположиться, но берсерк все же не стал их снимать.

– Последний раз, когда я слышал что-то подобное от твоего отца, мы попали в серьезную переделку и кое-как вышли оттуда живыми, заодно прихватив с собой и твою мамашу, которая тогда еще и не помышляла стать женой северянина. – Тред нахмурился. – Хотя не стану скрывать – повеселились мы тогда на славу. Драка вышла – будь здоров!

– Отчего же не повторить столь славный опыт? – кровожадно усмехнулся берсерк. Его красивое лицо, подсвеченное неровным пламенем свечи, приобрело зловещее выражение. – Все равно в Хагенрок нам возвращаться еще рано, так как ты слишком сильно задел чувствительное сердце дворянина.

– Не сердце я задел, а рыло его свиное. – Огромный кулак Треда ударил по столу, и все в зале обеспокоенно покосились в его сторону.

– Это не меняет дело. – Вегард пожал плечами. – Сердце, рыло, у них все едино. В любом случае, обиду эта свинья еще не скоро забудет.

– Так уже много времени прошло!

– Возможно, ты прав. Давай для начала поедим и отдохнем, а там разберемся, что делать дальше. – Вегард знал старого воина столько, сколько себя помнил. Одноглазый северянин был для него как родной дедушка, и за свою жизнь берсерк усвоил одно: переупрямить Треда невозможно. С ним нужно или соглашаться, или искать вариант, устраивающий всех. Третьего не дано.

– Согласен. – Тред кивнул и уставился на хозяина таверны, который тащил к их столу поднос с мясом и двумя полными кружками. Следом за ним семенил на тонких кривых ножках невысокий полный мужичок в смешном колпачке: видимо, помощник. В пухлых ручках он сжимал увесистый бочонок.

– Ваша комната скоро будет готова; как подниметесь по лестнице – четвертая дверь слева. – Хозяин таверны положил перед берсерком небольшой ржавый ключ. – Желаете еще чего-нибудь?

– Пока нет, спасибо. – Вегард накрыл ключ широкой ладонью.

– В таком случае не будем вам мешать, господа. Если что-нибудь понадобится – просто позовите. – Мужчина в фартуке чуть склонил голову и убрался прочь, жестом позвав за собой помощника.

– Кое-кто опаздывает к трапезе. – Взгляд берсерка вновь остановился на остывающих мисках. К слову, похлебка и правда пахла весьма аппетитно, и Вегард всерьез задумался, не заказать ли им того же. Однако эта мысль быстро оставила в покое разум воина, уступив место мыслям о странных постояльцах.

– Гум-хрм-мрм… – послышалось с другого конца стола.

Повернувшись к другу, Вегард увидел, что тот уже опорожнил кружку и теперь жадно вгрызается в большой свиной окорок. Идея о необычном отряде настолько захватила жаждущего славы и приключений северянина, что он чуть было не забыл о голоде. Отбросив ненужные пока мысли о битвах и наградах, Вегард взял свою кружку и в несколько глотков осушил ее, жмурясь от удовольствия. Затем он нанизал на кинжал небольшой кусок мяса и принялся за еду. Тред уже расправился с очередной порцией и теперь, вытерев руки о и без того грязную скатерть, откупоривал бочонок. Без труда справившись с нехитрой задачей, северянин вновь наполнил кружки.

К тому моменту когда острый слух берсерка уловил шум шагов на лестнице, сопровождающийся душераздирающим скрипом рассохшихся досок, еды на столе почти не осталось. Несмотря на гул, царивший в зале, где постепенно прибавлялось посетителей, Вегард сразу понял, что идут именно те, кто ему нужен. Догадка северянина подтвердилась сразу же, как он увидел шедшего первым человека в легких доспехах и золотом плаще паладина. Светловолосый статный парень показался берсерку смутно знакомым. Где точно он мог видеть представителя ордена Зари, северянин подумать не успел, так как его отвлек следующий человек, появившийся на лестнице следом за паладином. Вроде бы девушка. Глубокий капюшон скрывал лицо, но манера держаться, грация и утонченность движений выдавали женщину. Далее мягкой кошачьей походкой двигались эльфы, одетые в легкую кожаную броню, разрисованную узорами в виде тонких узких листьев. На поясе у каждого висел длинный, чуть изогнутый меч в темно-зеленых ножнах. Тред, который тоже следил за спускающимися в зал, тихонько зарычал.

Между тем странная компания спустилась в зал и двинулась к своим столам. По пути светловолосый паладин, вежливо отвечавший на приветствия всех без исключения посетителей таверны, внезапно остановился и не мигая уставился Вегарду в глаза.

– Знаешь его? – на всякий случай быстро спросил одноглазый воин, мгновенно напрягшись и аккуратно пододвигая к себе страшную секиру.

– Вроде видел где-то… – Берсерк невозмутимо наблюдал, как губы паладина растягиваются в улыбке и тот, приветливо вскинув руку, направляется к их столу.

– Все-то нас знают, – с сожалением протянул Тред и слегка расслабился, но руки от секиры не убрал. Северянин незаметно подобрался, словно готовый к прыжку волк.

– Рад видеть вас в добром здравии, господа! – Паладин остановился в двух шагах от стола. – Я не имел чести представиться вам при нашем первом знакомстве, во время битвы за обитель ордена в Хагенроке. – Мужчина слегка склонил голову. – Мое имя – Марк Горден, я паладин ордена Зари.

– Рады встрече, Марк. – Вегард встал со своего места и протянул рыцарю руку. Паладин несколько смутился, но, быстро справившись с собой, снял перчатку и пожал жесткую ладонь северянина. – Я Вегард из Стаи, а этот старый медведь – Тред.

Берсерк только сейчас вспомнил, где видел этого человека. Марк и правда оказался одним из немногих счастливчиков, которым удалось выжить после боя за обитель паладинов. Остаться в живых среди кровожадных демонов, заклятий некромантов и вихря холодной стали предателей – это заслуживало уважения.

– Здорово, – попытался изобразить вежливую улыбку Тред, с сожалением отодвигая от себя секиру.

– Не хотите ли присоединиться к нашей трапезе? – Паладин сделал приглашающий жест в сторону накрытого стола, но берсерк лишь покачал головой.

– Мы уже поели, – сказал он. – К тому же вашим друзьям будет неловко в присутствии незнакомцев.

– Возможно, вы правы, но я все же хотел бы вас представить, – замялся паладин. Он бросил осторожный взгляд через плечо на сидящих за столом спутников. Эльфы с интересом разглядывали северян, и темный капюшон девушки тоже оказался повернут в их сторону. – По правде говоря, у меня к вам дело. – Паладин приблизился и перешел на шепот.

– В таком случае садись! – не выдержал Тред. – Чего стоишь здесь столбом и отсвечиваешь? Закажем еще выпивки и все обсудим, а то как-то не по-людски, честное слово!

– Я не хотел бы вам мешать, к тому же…

– Сядь, – тоном, не приемлющим отказов, произнес «старый медведь», и паладин поспешно опустился на стул.

– Прошу вас простить грубость моего друга, – Вегард улыбнулся, – он порой бывает излишне резок и несдержан.

– Это ты слишком уж вежлив! В этом виновата твоя мать! Чему хорошему женщина может научить воина? – фыркнул Тред и откинулся на спинку скрипнувшего стула, ножки которого предательски прогнулись под немалым весом.

– Ничего страшного! – поспешно вставил Марк, прежде чем Вегард успел что-нибудь ответить старому воину.

– Так какое у вас дело к нам, Марк? – поинтересовался берсерк, глядя через плечо паладина на перешептывающихся за столом эльфов.

– Речь пойдет о безопасности людей и чести Империи! – тут же заявил Марк, и «старый медведь» фыркнул еще раз, выражая этим свое мнение по поводу столь высоких целей.

– Я думал, что если речь идет о чести Империи, то паладинов должно быть гораздо больше, нежели один, – осторожно заметил Вегард, и представитель ордена Зари слегка смутился.

– Орден переживает не лучшие времена. Нам сейчас катастрофически не хватает людей. После уничтожения предателей в ордене осталось меньше половины паладинов и всего три магистра, – с грустью произнес Марк. – К тому же наш поход держится в тайне. Не все в ордене Зари знают, куда мы отправились.

– Угу. Никто прямо-таки и не видит твоего плаща, – не удержался от колкости Тред. – Или мой старый глаз обманывает меня, и эта штука у тебя на спине не отливает золотом? – Для наглядности северянин потер единственный глаз огромным кулаком и, сильно прищурившись, взглянул на плащ собеседника.

– Я надел его в городе, чтобы избежать лишних расспросов и облегчить здесь наше пребывание, – попробовал оправдаться паладин. Однако по его глазам было видно – он уже пожалел о том, что не снял знак своей принадлежности к ордену. – В любом случае так проще путешествовать! Паладин не обязан отчитываться ни перед кем, кроме членов ордена и Императора! – выдал Марк свой последний аргумент.

– Но для нас ты решил сделать исключение? – осклабившись, спросил Тред.

– Вы уже доказали свою честь, доблесть и верность Империи, – гордо произнес паладин, и старый воин страдальчески закатил глаз. – Я уверен в том, что могу доверять вам! – Марк подался вперед и вновь перешел на шепот: – Если честно, мне не очень-то уютно в компании эльфов, – признался он. – Не то чтобы я им не доверял, но хотелось бы присутствия людей, на которых можно положиться.

– Ну и что за дело-то? Не тяни! – не выдержал Тред.

– Нужно пробраться в земли троллей, – будничным тоном поведал воинам служитель Света.

После этих слов паладина над столом разлилась тишина. Хмурые северяне молча переглянулись, и Тред многозначительно покрутил указательным пальцем у виска.

– Зачем? – наконец коротко бросил Вегард.

– Прошу меня извинить, но, несмотря на то, кто вы, я все же не имею права раскрыть всего, пока не получу вашего согласия на участие в нашей миссии, – виновато произнес Марк, и на его щеках выступил легкий румянец.

– Все мы вряд ли вернемся оттуда, ты это понимаешь? – Тред не моргая смотрел на паладина, и тот неловко поежился под тяжелым взглядом старого наемника.

– Риск полностью оправдан, – справившись с собой, выдавил Марк.

– Но цена за него будет высока, – в тон ему произнес Тред, хищно оскалившись.

– Цена? – несколько раз моргнув, тупо переспросил паладин.

– Мы наемники, парень, а не солдаты Империи. – Одноглазый северянин расплылся в щербатой, счастливой улыбке.

– Да, конечно, – нашелся Марк, – но по поводу оплаты нужно будет поговорить с госпожой Энвинуатаре.

– Ну так поговори. – Тред бросил взгляд на фигурку в плаще. – А мы пока посовещаемся.

– Конечно! – Паладин встал и, слегка склонив голову, направился к столу, за которым его ждали девушка и эльфы.

– Энвинуатаре… эльфийка? – Берсерк смотрел мимо удаляющегося золотого плаща, пытаясь что-нибудь разглядеть под низко опущенным капюшоном девушки.

– Может, не стоит думать о бабах, когда на кону жизнь и, скорее всего, большие деньги? – Облокотившись локтями на стол, Тред пристально наблюдал, как паладин что-то пылко втолковывает эльфам, время от времени показывая в сторону северян. Остроухие бросали на воинов любопытные взгляды и сосредоточенно кивали, видимо, признавая правоту Марка.

Вегард оставил реплику друга без внимания. Он не пытался расслышать слова паладина, так как в зале стало довольно шумно. Вместо этого берсерк не сводил глаз с девушки в капюшоне. Вот ее тонкие пальчики скользнули под темную ткань, поправляя непослушный светлый локон, выбившийся наружу, и спустя мгновение девушка легко кивнула. Тут же один из эльфов, довольно полный для представителя своей расы, привстал и сделал рукой приглашающий жест.

– Эй вы, варвары, чего расселись-то? Давайте-ка живо сюда! – Голос у говорившего оказался донельзя писклявым и противным.

Марка аж перекосило после таких слов его спутника, и он с ужасом перевел взгляд на разом помрачневших северян. Все жители Империи знали, что суровые варвары не терпят, когда им приказывают, а уж тем более – грубят.

– За собак нас держит, что ли? – недовольно буркнул Тред. – Вот только жирный эльф мной еще не командовал. Сейчас я к нему так подойду…

В единственном глазу старого северянина начал разгораться воинственный огонек, и Вегард не собирался предпринимать ни единой попытки остановить друга. Берсерк равнодушно смотрел, как хмурый «старый медведь» поднимается со своего места, как его мозолистая рука привычно обхватывает рукоять тяжелой секиры. Бросив взгляд вдоль столов, Вегард с улыбкой отметил изменения в лице хозяина таверны, видящего боевой настрой Треда и осознающего неминуемые убытки.

«Надо бы остановить его, вдруг покалечит нанимателей…» – подумал берсерк, но, увидев нахальную рожу остроухого, который смел подозвать их, словно дворовых псов, решил присоединиться к старому другу в охоте на эльфийские уши.

Положение, как ему и положено, спас паладин.

Блюститель добродетели и справедливости мгновенно вскочил, опрокинув стул, с глухим стуком упавший на деревянный пол, и, выскочив вперед, склонил голову перед старым воином, который как раз с хрустом разминал бычью шею.

– Прошу простить господина Кенрамионна за его невежество, – поспешно произнес Марк, видя, что массивная фигура Треда неотвратимо надвигается на него, подобно грозовой туче. – Не могли бы вы опустить оружие и, выслушав искренние извинения моего товарища, сесть за наш стол?

– Знавал я одного Кен… остроухого с похожим имечком… очень недолго знал, потому что он крайне плохо кончил. – Тред даже не сбавил шаг. Он положил тяжелую ладонь на плечо паладина и легко отодвинул его в сторону.

– От лица ордена я молю вас воздержаться от насилия и решить все миром! – не сдавался Марк, снова вставая на пути северянина, с которым уже поравнялся Вегард. Такое упорство, возможно, и принесло бы свои плоды, если бы вместо озлобленных наемников оказались обычные солдаты. Но «волки» из Стаи не очень-то жаловали такие фразы, как «Воздержаться от насилия» и «Решить все миром», считая их проявлением слабости и трусости, не достойных воина.

Видя, что уговоры здесь не помогут, паладин решился на крайний шаг.

– Плату увеличим вдвое, если господин Кенрамионн не пострадает! – выпалил он и облегченно вздохнул, когда Тред остановился.

– Не пострадает вообще или только сейчас? – сверля кровожадным взглядом сжавшегося на своем месте эльфа, спросил «старый медведь».

– Не от ваших рук, – быстро нашелся Марк, почувствовав себя немного увереннее.

Тред немного попыхтел, ожидая победы жадности над злостью или наоборот. Наконец жадность все-таки победила, хотя и с превеликим трудом. Одноглазый северянин взглянул на стоящего рядом Вегарда, и тот, тяжело вздохнув, пожал могучими плечами, предоставляя старшему товарищу право выбора.

– Увеличенная втрое плата и ОЧЕНЬ вежливые извинения, возможно, я повторяю – возможно, спасут этому чересчур языкастому эльфу его никчемную, жалкую жизнь, – хмуро пробурчал Тред, медленно выговаривая каждое слово. – И то я делаю это исключительно из-за твоей просьбы, Марк.

На благородном лице паладина отражались двоякие чувства. С одной стороны, он радовался, что все обошлось без кровопролития, а с другой – не был уверен, располагает ли его отряд необходимой суммой, так как северяне еще не назвали свою цену и не выслушали их предложения.

Фигура в темном плаще грациозно поднялась со своего места и легкой походкой подошла к воинам. Она откинула капюшон, и Вегард увидел ярко-желтые миндалевидные глаза, неестественно блестящие для человека. Девушка расправила длинные светлые волосы медового оттенка, из-под которых виднелись чуть заостренные кончики ушей.

– По пятнадцать бриллиантов Лантонелла каждому, и плачу я вперед, – негромко, но довольно жестко сказала она, поджав полные губы. – Соглашаетесь или нет?

Северяне недоверчиво переглянулись. Сумма оказалась очень велика. Настолько велика, что за такое многие отважились бы на самые безрассудные поступки. Эльфийские камни ценились по всей Империи и всегда пользовались колоссальным спросом. Любой скупщик с радостью выложит за них хорошие деньги и собственную бабушку в придачу.

– Люблю смазливых девочек с деловой хваткой, – расплылся в щербатой улыбке Тред, – за такое вознаграждение эльф может просто извиниться и не лизать мои сапоги, ползая на коленях.

– Это можно расценивать как согласие? – Девушка испытующе посмотрела на молчащего берсерка.

– Можно, – кивнул Вегард, продолжая рассматривать ее. Поначалу он принял девушку за эльфийку и только сейчас заметил, что оказался не совсем точен. Нос у нее был недостаточно острым, как и кончики ушей, к тому же в речи девушки не слышалось привычных для эльфов интонаций.

«Полукровка», – решил для себя берсерк. В принципе ничего удивительного в этом не было. Множество жителей Империи могли похвастаться смешанной кровью, а уж в полуэльфах, самом распространенном смешении рас, недостатка никогда не возникало, несмотря на их, такую же как у обычных людей, продолжительность жизни. Чуть бледноватая кожа и цвет глаз девушки свидетельствовали о том, что кто-то из ее предков, скорее всего мать, являлся светлым эльфом. Как бы то ни было, полукровка оказалась весьма недурна собой, к тому же с характером. Вегарду всегда нравились такие женщины. Хотя, по правде говоря, нравились ему и не властные; главное, чтобы красивые. Но твердый характер привлекал берсерка сильнее, нежели слабость и беззащитность, которые, следовало признать, тоже имели свой особенный шарм.

– Тогда прошу вас присесть. – По виду девушки стало ясно, что она рада такому повороту событий, пусть и пытается это скрыть.

– Сначала я жду извинений. – Тред, мрачно улыбаясь, впился взглядом в побледневшего Кенрамионна.

– Извинись перед воинами, пока они готовы тебя просто выслушать, – велела девушка, искоса взглянув на эльфа, и тот нехотя встал.

– Господа… – начал было он дрожащим от волнения голосом.

– БЛАГОРОДНЫЕ господа! – сразу же жестко поправил эльфа Тред.

– Конечно же… – Кенрамионн виновато и довольно натянуто улыбнулся, проведя кончиком языка по вмиг пересохшим губам. – Благородные господа, прошу простить мои дерзкие речи. Я был не прав в отношении вас. – Он неуклюже поклонился, чуть не ударившись лбом о стол, чем немало повеселил остальных эльфов.

– Человек? – неуверенно спросил Вегард.

Речь взволнованного, обливающегося потом Кенрамионна теперь довольно сильно отличалась от певучего выговора эльфов. К тому же до их пластики и грации ему было, как вплавь от Штормового Пика до Таинственного острова. Причем если плыть со сломанными ногами.

– Да. – Кенрамионн склонился еще ниже, ткнувшись лбом в тарелку. – Благородный господин, – сдавленно добавил он, жалобно шмыгнув носом.

– Он и правда, что ли, того… блаженный, – привычно покрутил пальцем у виска Тред, глядя на друга.

– Кто ж его знает… – Берсерк впервые столкнулся с чем-то подобным. Человека, изображающего из себя эльфа или еще какого-то представителя иной расы, он раньше не встречал.

– Пусть я родился человеком, но внутри меня живет прекрасный эльф! – пропищал Кенрамионн, не поднимая глаз. – Я лишь стараюсь выглядеть так, как велит мне сердце!

– Точно – душевнобольной, – вынес свой веский вердикт Тред и, опустив секиру, взял стул от соседнего стола. Пододвинув его поближе, одноглазый воин уселся и, покачав головой, произнес: – Садись уже, болезный, ты прощен!

Человек с явным облегчением опустился на свое место, расправив темно-зеленый плащ. На северян он старался не смотреть, впрочем, как и они на него. Вегард лишь мельком скользнул по непонятному типу взглядом. Вблизи стало отчетливо видно, что на голове у того парик, а глаза подведены углем, чтобы казались больше. Помимо всего вышеперечисленного, Кенрамионн являлся обладателем сразу двух, а может, и всех трех подбородков, чего бы ни один эльф себе никогда не позволил. Лишний вес обожатель остроухих, видимо, умело прятал под плащом. Человек шмыгнул слегка курносым носом и принялся за еду.

– Стало быть, вы из «Волчьей стаи»? – нарушила молчание девушка, когда северяне окончательно устроились за столом.

– Вы не ошиблись… леди, – ответил берсерк, решив для себя, что девушка наверняка из благородных. Обычные люди и выглядят по-другому, и говорят; даже смотрят на окружающих несколько иначе.

– Мое имя Энвинуатаре; простите, что не представилась сразу. – Полукровка чуть склонила хорошенькую головку, отчего несколько локонов ее роскошных волос соскользнули с плеча.

– Я – Вегард, а это мой старый друг и почти что родственник – Тред.

– Просто Вегард и Тред? – Энвинуатаре вскинула тонкую бровь.

– Угу, – словно старый филин, ухнул Тред.

– Что ж, приятно познакомиться. – Девушка наконец сбросила темный плащ, повесив его на спинку стула. – Значит, вы и есть одни из лучших воинов Империи?

– Хотите узнать, не зря ли потратите деньги? – Вегард едва заметно улыбнулся.

– Деньги – ничто по сравнению с важностью нашей миссии. – Тон у девушки неожиданно стал серьезным. – То, за чем мы едем, возможно, поможет Империи укрепить свое могущество и покончить с некромантами раз и навсегда. – Последнее предложение она произнесла почти шепотом.

– Даже не представляю, что ты хочешь достать, девочка. – Тред оценивающе взглянул на эльфов. – Но если дело настолько серьезное, может, все же стоило прихватить с собой пару-тройку магистров, с десяток магов и небольшую армию?

– Нет, – отрезала Энвинуатаре, – слишком много постороннего внимания. Верховные жрецы решили все сделать без огласки. На землях Империи могут оказаться сотни предателей, и я не хотела ставить под угрозу столь важную миссию из-за того, что золотые доспехи и алые плащи сводят зевак с ума.

– Однако одного паладина вы все же прихватили? – Вегард взглядом указал на Марка.

– Я сам напросился, – виновато признался паладин, – мне случайно стало известно об этой миссии, и я счел своим долгом отправиться в путь.

От внимания Вегарда не укрылось, что, когда Марк сказал «случайно», эльфы и девушка недовольно покосились на сникшего Кенрамионна.

– Что от нас требуется? – спросил берсерк.

– Так вы согласны? – Энвинуатаре прищурила золотистые глаза и чуть подалась вперед.

– Если бы мы не согласились, то сейчас не разговаривали бы, – проворчал Тред. Одноглазый воин уже освоился за столом и теперь, нисколько не смущаясь, пододвинул к себе тарелку с сыром. – Рассказывай, кого надо убить?

– Мы надеемся все сделать тихо, – вмешался Марк.

– Тогда зачем вам мы? – Старый северянин встал и, сходив к столу, за которым сидел ранее, притащил свою кружку. Перехватив взгляд хозяина таверны, воин поднял кружку над головой и ткнул в нее пальцем. Мужчина в фартуке поспешно кивнул и скрылся за дверью на кухню.

– В пути все может случиться, и лучше приготовиться заранее, – когда Тред вновь занял свое место, продолжила девушка.

– Хватит ходить вокруг да около, леди. – Вегарду надоели все эти разговоры ни о чем, и он решил перейти к делу. – Что именно является целью похода?

– Вы лишь должны сопроводить меня до одного места в землях троллей. Это не очень далеко от границы Империи, в нескольких днях пути, – говорила Энвинуатаре не очень-то охотно, постоянно озираясь по сторонам, – остальное предоставьте мне.

– Куда именно проводить? – настойчиво спросил берсерк. На самом деле его больше интересовала истинная цель, которую преследует жрица. Но девушка четко обозначила свою позицию касательно разглашения своей миссии, а северянин не собирался пытать ее, чтобы все разузнать. Пока не собирался.

– Развалины одного старого эльфийского города, название которого вам все равно ничего не скажет, – отмахнулась девушка и предупреждающе посмотрела на паладина.

– Видимо, город действительно старый, – задумчиво протянул Вегард, – эльфы жили в тех местах очень давно, еще до основания Империи.

– Откуда вам это известно? – В желтых глазах зажегся интерес.

Даже бесстрастные эльфы с любопытством посмотрели на молодого воина.

– Я умею не только убивать людей…. и не только людей. – Губы берсерка тронула хищная улыбка, и он взглянул на остроухих. – Значит, мы должны ПРОСТО довести вас до руин?

– Именно. Надеюсь, что это действительно окажется легко, – устало вздохнула полукровка. Она сделала знак одному из эльфов, и на столе перед северянами появился туго затянутый черный бархатный мешочек. – Здесь ровно три десятка.

– А вы уверены, что найдете там искомое? – Приняв плату из рук остроухого, берсерк начал возиться со шнуровкой.

– Да, – уверенно заявила Энвинуатаре, – один некромант оказался столь любезен, что рассказал моей наставнице одну интересную и весьма занимательную историю.

– И вы поверили колдуну? – искренне удивился Тред. – Они же подлее самой гадской змеюки!

– В принципе вы правы. – Девушка позволила себе улыбку. – Но, как многие знают, братья и сестры дознаватели могут быть очень убедительными в своих просьбах, а те, кого они расспрашивают, сразу же становятся необычайно искренними.

– Пытки… – Старый воин поморщился.

– Вежливые расспросы, – поправила его жрица. – Но я и так сказала слишком много, давайте сменим тему. Плата вас устраивает? – Она перевела взгляд с одного северянина на другого.

– Вполне достойно. – Вегард вытащил один из камней, любуясь его красотой. Довольно крупный, изумительно чистый, с приятным голубоватым оттенком, камень разом отметал все сомнения касательно своего происхождения.

– Видимо, вы и правда хорошие наемники, раз уже имели дело с подобными драгоценностями, – промямлил Кенрамионн.

– Было дело. – Берсерк загадочно улыбнулся и убрал мешочек в свою сумку. – Позже, когда посторонних глаз станет меньше, я все пересчитаю.

– Мы договорились? – Девушка встала и протянула воину узкую ладонь.

Северяне переглянулись, после чего Вегард, поднявшись, пожал Энвинуатаре руку.

– Договорились. Мы доведем вас до руин или погибнем, – сказал он, и «старый медведь» важно кивнул, подтверждая слова товарища. – Так где там ваши развалины? – спросил он, вновь садясь на свое место.

– Маргос обещал вывести нас к нужному городу, – певуче сказал один из эльфов, и девушка еле заметно склонила голову в знак согласия.

– Маргос? – эхом переспросил берсерк, еще раз оглядывая остроухих. Такое имя явно не принадлежало ни одному из светлых эльфов. Дворфы, гномы и люди вряд ли могли бы похвастаться хорошим знанием земель троллей. Оставались лишь темные эльфы.

– Проводник будет ждать нас в Лесной Твердыне, – пояснила девушка. – Он и пара его братьев, которым можно доверять. Темные эльфы довольно хорошо знают Владения Красного Гребня.

– Еще и темные… – почти простонал Тред. – Знай я такой расклад раньше – не согласился бы меньше чем на два десятка камней!

– Вам чем-то не угодили наши народы? – поинтересовался один из эльфов, говоривший ранее о Маргосе.

Прежде чем ответить, Тред встретился взглядом с другом, и тот предостерегающе сузил глаза.

– Нет… все в порядке, – нехотя произнес старый воин, – просто из-за возраста я плохо запоминаю длинные имена. Вот и все. Старость – не радость, знаете ли… – Он несколько раз неестественно кашлянул.

– О! – Эльф чуть не вскочил с места. – Прошу простить меня и моих братьев! Мы повели себя столь бестактно и дерзко!

– Чего случилось-то? – Тред в недоумении уставился на оживившихся остроухих. Его мускулистая рука вновь потянулась к секире.

– Мы же не представились! – выпалил один из эльфов, округляя большие зеленые глаза.

– Ах, ну как же без этого-то… – В голосе одноглазого воина проскользнула ирония, но эльфы приняли все всерьез. Они все встали и вытянулись по струнке.

– Я Нелоннориен! – чинно произнес остроухий, говоривший ранее, склоняя светловолосую голову. – Из рода Танцующих под дождем.

– Мое имя Мирвионнен. – Еще одна голова с острыми ушами почтительно кивнула. – Я принадлежу к древнему роду Шепчущих ветру.

– Астарионнен, – представился третий. – Из рода Воинов радуги.

– Оминороннен. – Четвертый эльф с заплетенными в косички волосами последовал примеру братьев. – Взращивающие цветы.

– Боги, у меня сейчас череп треснет! – Тред обхватил голову руками. – Вы похожи и внешне и по именам!

Вегард лишь хмыкнул. Старый друг говорил правду. У всех эльфов оказалась очень бледная кожа и зеленые глаза, они даже говорили с одинаковыми интонациями. Различались лишь прически. Волосы Нелоннориена, которым могла бы позавидовать любая девушка, разметались по плечам, Астарионнен затянул свои в хвост, а Мирвионнен являлся обладателем роскошной тугой косы, спускающейся ниже пояса.

– Принимая во внимание ваш почтенный возраст, мы не обидимся, если вы слегка напутаете с нашими именами, – вновь взял слово Нелоннориен, одним только своим предложением оказывая северянину огромную честь.

– Вот уж спасибо, – скривился Тред, решивший уже не утруждать себя запоминанием хитроумных имен остроухих, – вы уж простите старика, если что…

– Конечно же. Уважение к возрасту – это первое, чему нас учат! – Нелоннориен ослепительно улыбнулся наемнику.

Вегард по-прежнему молчал и старался скрыть улыбку. Ведь он точно знал: не предложи Энвинуатаре «старому медведю» такую огромную награду – быть бы эльфу беззубым. Одноглазый воин шумно выдохнул носом и сосредоточил свое внимание на кружке пива, которую услужливо предоставил ему подоспевший хозяин таверны. Мужчина в фартуке уже давно стоял рядом со столом, не решаясь прервать целую церемонию, в которую эльфы умудрились превратить обычное знакомство. Нокак только представился удобный момент, хозяин таверны сунул северянину пиво и с нескрываемым облегчением поспешил убраться от странной компании.

– Стало быть, больше вы нам ничего не расскажете? – Вегард и так знал ответ, но не мог не спросить.

– Ваша задача – помочь мне живой добраться до цели. Не сочтите за дерзость, господа, но я не хотела бы говорить об этом, по крайней мере – пока что. – Полукровка изъяснялась вкрадчиво и очень вежливо.

– Когда выдвигаемся? – задал берсерк второй мучавший его вопрос.

– Как только перекусим, – отозвалась Энвинуатаре, пододвигая к себе тарелку с аппетитно пахнущей и почти уже остывшей похлебкой.

– Так и знал… – сокрушенно произнес Тред, с сожалением глядя на лестницу второго этажа, на котором оставалась мягкая и удобная кровать, столь близкая, но в то же время недоступно далекая…

– Оно того стоит, приятель, – приободрил погрустневшего друга берсерк, похлопав по своей сумке.

Это подействовало лучше всяких уговоров.

Тред живо вспомнил, что он теперь богат, и, заметно повеселев, потребовал у хозяина таверны еще мяса.

Глава 3

Небольшой разношерстный отряд, состоящий из двух северян-наемников, паладина ордена Зари, четырех светлых эльфов, одной девушки-полукровки и одного странного мужчины, считающего себя не тем, кто он есть на самом деле, привлекал бы к себе слишком много внимания. Так что Марку пришлось снять свой плащ, северяне скрепя сердце все же согласились скрыть татуировки под рубахами с длинными рукавами, а эльфам не оставалось ничего иного, кроме как накинуть глубокие капюшоны. Ситуацию это, конечно, не слишком-то исправило, но даже отсутствие золотого плаща порядком снизило интерес к путникам. Со стороны все выглядело, будто какая-то знатная госпожа с супругом путешествуют под охраной наемников. Супруга старательно, но не очень-то успешно из себя изображал Кенрамионн. Мужчина, сняв свой парик и фальшивые острые уши, сразу стал еще несноснее. Он постоянно ржал, словно конь, над собственными идиотскими шуточками, иногда даже похрюкивая. Как оказалось, настоящее его имя Кенрит де Рамион, и он сын какого-то то ли чиновника, то ли купца из Дромунга. Несмотря на благородное происхождение, вел себя мужчина совершенно неподобающе своему титулу. Хотя множество дворян, по заверению Марка, вели себя не лучше. Паладин лишь иногда, и то крайне вежливо, намекал лже-эльфу, что среди них присутствует дама и непростительно для высокородного господина вести себя подобным образом. Северяне же с каждым днем все более мрачно глядели на не затыкающегося Кенрита, и Вегард даже задумался – кому первому надоест. Молодой воин был сдержаннее своего старшего товарища и всегда старался вести себя вежливо и деликатно, как учила его мать. Но благородный уродец выводил из себя даже его, чего уж говорить о скором на расправу Треде. Берсерк не раз слышал, как старый воин, вперив полный ненависти взгляд в спину похрюкивающего богатея, злобно скрипит зубами. Но потом «старый медведь» касался пальцами черного бархатного мешочка с драгоценными камнями и немного успокаивался, вспоминая о работе.

Вопреки ожиданиям и опасениям молодого воина отряд держал хороший темп. Вегард поначалу думал, что им придется, скрываясь, пробираться через заросли вечнозеленых эльфийских лесов, и молодого северянина немного угнетало то, что они с Тредом не смогли как следует отдохнуть, а теперь им пришлось вновь отправиться в долгий путь. Но Энвинуатаре решила иначе. Девушка предпочла скорость скрытности и теперь нещадно гнала лошадей по тракту, ведущему от Алктора до Лантонелла, второму по величине городу эльфов. Путники лишь изредка останавливались в трактирах или мелких поселениях эльфов, чтобы пополнить запасы провизии и поменять лошадей, на которых, кстати, Энвинуатаре не скупилась. Жрица безошибочно находила тропы, ведущие в скрытые от посторонних глаз эльфийские поселения, и без труда выводила отряд обратно на тракт. В результате путь, который мог занять больше месяца, а то и все два, был пройден гораздо быстрее.

К великому сожалению северян, никаких неприятностей, за исключением присутствия Кенрамионна, с ними не приключилось. Тракт патрулировался вооруженными отрядами эльфов, которые бдительно охраняли покой своих лесов. Мелкие шайки бандитов, наподобие тех, что бесславно и скоропостижно почили при встрече с «волками» из Стаи, скрывались больше на окраинах владений остроухих. Они старались держаться подальше от оживленных дорог, подстерегая одиноких путников на узких лесных тропинках. Дело это было не слишком прибыльное и очень рискованное, но желающих поживиться за чужой счет от чего-то меньше не становилось. Они, словно грибы после теплого дождя, словно вырастали из-под земли на пути расслабившихся путников. Остроухие же абсолютно не терпели подобного поведения. Чаще всего нарушителей спокойствия и безмятежности связывали, отводили в Илланос, главный город эльфов, и там приносили в жертву духам леса. Насколько было известно Вегарду, бандитов попросту сбрасывали в яму с хищниками, где их раздирали на части и поедали на радость любителям природы. Если же при разбойниках находили мясо убитых животных, то, по словам Треда, эльфы и вовсе расстраивались. Убийство священных животных считалось очень серьезным преступлением, за которое полагалась ужасная и мучительная смерть, чаще всего под пытками. В общем, остроухие, несмотря на свою вежливость и некоторые странности, все же оставались хорошими воинами, отменными стрелками и великолепными следопытами, не стесняющимися прибегать к жестокости, когда это необходимо.

Но гнев эльфов касался лишь их врагов. Друзей они всегда ждали с распростертыми объятиями. В прямом и переносном смысле. Молодые эльфийки при встрече зачастую бросали на северян пылкие взгляды, но те лишь печально вздыхали и следовали дальше. Может, оно было и к лучшему, если учесть, что не менее, а то и более пылкими взглядами их удостаивали и некоторые эльфы. Задержись наемники в каком-нибудь поселении подольше и выпей они побольше слегка приторного вина – все могло оказаться не так безобидно. Возможно, Вегард и попытался бы поговорить с чересчур пылкими остроухими, прежде чем бить их, благо многим эльфам хватало и вежливого отказа. Но вот Тред точно даже говорить бы не стал.

Когда отряд выезжал из очередного мелкого городишки, Вегард всерьез пожалел, что они не оставили Кенрамионна там. До Лантонелла оставалась пара дней пути, и берсерк не терял надежды избавиться от надоевшего попутчика именно там. Убивать странного человека он не собирался, а вот стукнуть его по голове и оставить в каком-нибудь переулке казалось молодому воину весьма хорошей идеей. Как Вегард понял из разговоров с Марком, господин Кенрит де Рамион и впрямь оказался женихом Энвинуатаре и к тому же ярым почитателем Света. Потому он и оплачивал весь этот поход, что хоть как-то объясняло присутствие Кенрамионна в отряде, хотя берсерк не очень-то верил в любовь между странным парнем, считающим, что он эльф, и полукровкой на службе у жрецов Света. В принципе такое было бы возможно, будь у Энвинуатаре другой характер. Девушка казалась северянину властной, решительной, гордой и целеустремленной. Такая, как она, точно не смогла бы полюбить толстую размазню и трепло, которыми являлся де Рамион. В любом случае Вегарда не очень интересовали взаимоотношения членов отряда. Он знал, что может рассчитывать на паладина и старого друга, этого ему хватало.

На что способны эльфы, берсерк не знал, но надеялся, что толку от них будет не меньше, чем от виденных им ранее эльфийских воинов. Четверка остроухих всегда держалась вместе и оказалась совсем не разговорчивыми ребятами, хотя Вегард и не лез к ним с дружескими беседами.

Полукровка до сих пор оставалась для северянина темной лошадкой. Она говорила еще меньше, чем эльфы, и в основном с Кенрамионном, который ехал рядом с ней. Так что компанию наемникам составлял лишь паладин. Впрочем, их, как и его, это вполне устраивало. Марк, несмотря на довольно юный возраст, оказался отличным собеседником, способным поддерживать разговор на любую тему, и Вегард с удовольствием общался с ним. Любознательный паладин засыпал берсерка вопросами о его жизни и северных землях. Марка через год должны были отправить в крепость Ледяная Стража, на смену братьям по ордену, поэтому он и проявлял такой интерес. Простой и честный паладин, мечтающий о подвигах во имя Света, быстро завоевал расположение северян. Хотя они и так хорошо относились к нему, после того как узнали, что он сражался в битве за обитель ордена в Хагенроке. Дети Торфела всегда ценили верность слову и воинскую отвагу, ставя их превыше всего. К тому же, за исключением обостренного чувства ответственности и справедливости, бесконечной доброты и честности, абсолютной веры в торжество Света и идеалы ордена, Марк и вправду был хорошим парнем.

Не то чтобы Вегарду не нравились паладины, нет. Он просто смотрел на жизнь несколько иначе. Проще. К примеру, в отличие от паладина, Вегарду никогда не пришло бы в голову жертвовать собой ради незнакомого человека. Какой толк от мужчины, если он не может постоять за себя или хотя бы достойно встретить смерть? Женщины и дети – другое дело; и то северянин в точности не знал, как бы он поступил в той или иной ситуации, предпочитая действовать по обстоятельствам. А большинство паладинов, которые целиком и полностью посвящали свою жизнь служению Свету, не задумываясь бросились бы даже в пасть к голодному дракону, если это могло кого-нибудь спасти.

От размышлений о превратностях жизненного пути Вегарда отвлек проснувшийся Тред. Старый воин взял в привычку дремать в седле, так как благочестивые речи Марка его зачастую порядком утомляли.

– Подумать только, подрядились сопровождать эльфов и жрицу! Что дальше? Наймемся водить пилигримов и паломников? А потом добровольно отправимся таскать стариков на своих горбах? – вполголоса завел свою старую песню Тред.

Старый воин придирчиво посмотрел на Вегарда, но тот никак не отреагировал на слова друга. «Старый медведь» недовольно посопел, но, как оказалось, даже и не подумал прекратить свои причитания.

– Сколько мы уже трясемся на этих клячах? – как всегда ворчливо поинтересовался одноглазый северянин, недовольно покосившись на породистого жеребца эльфийской породы, на котором и восседал.

– Около месяца, – пожал плечами берсерк, наблюдавший, как паладин что-то обсуждает с Энвинуатаре.

– С ума можно сойти в этих дрянных лесах! – Тред с непередаваемой тоской окинул взглядом надоевший пейзаж. – Мало того, что они всегда зеленые, так еще и погода тут одна и та же.

– Вечная весна. – Вегард потянул свежий лесной воздух носом и поднял глаза к голубому небу, выглядывающему из-за раскидистых крон высоких деревьев. Крохотные беленькие облачка вальяжно проплывали по бескрайнему небесному океану, не обращая никакого внимания на происходящее на земле.

– Да здесь даже когда дождь льет, и то солнечно! – не успокаивался наемник. – Или ты не заметил?

– Конечно, я не заметил. Ведь это не я. Тьма знает сколько дней таскаюсь по этим лесам вместе с одним ворчливым старым медведем.

В ответ одноглазый воин пробурчал что-то отдаленно напоминающее извинения, заодно посетовав на злую судьбу.

– Долго нам еще чесать по лесам-то? – вновь обратился он к другу.

– Если бы ты не дрых всю дорогу, распугивая своим могучим храпом всю окружающую нас живность, то услышал бы, как Марк сказал, что через пару дней мы достигнем Лантонелла, а оттуда до Лесной Твердыни не так уж далеко… – Берсерк на мгновение задумался. – Примерно за пару недель доберемся.

– Так нам вроде как дальше надо, – погладил бороду Тред, – остроухие говорили, мол, нужно будет преодолеть еще несколько дневных переходов, тра-та-та… Надеюсь, не заплутаем.

– Если нас поведет темный, то точно не заплутаем, – успокоил товарища Вегард. – Темные эльфы довольно часто наведываются к Красному Гребню, за свеженькими скальпами.

– А еще чаще оставляют там свои, – весело поддержал его старик, искренне считая, что отлично пошутил.

– И такое наверняка случается.

– Скорее бы уже добрались, что ли… – Тред в очередной раз перевел печальный взгляд на бесконечные деревья, непрерывно тянущиеся вдоль широкой дороги, словно живая изгородь.

Вид, неизменно приводивший в восторг любого ценителя природы, северянам давно уже надоел. Залитые кровью поля сражений с парящими в мрачных небесах стервятниками были им милее, нежели зеленая безмятежность эльфийских лесов и легкие пушистые облачка на голубом небосводе, а предсмертные вопли врагов ласкали их слух слаще пения здешних птиц. Дикие сердца варваров требовали кровопролития, столь угодного суровому богу северян. Но пока помахать оружием случая не представлялось, и Тред, печально вздохнув, вновь прикрыл глаз, собираясь задремать. К тому моменту когда Марк, развернув своего белоснежного скакуна, поравнялся с берсерком, одноглазый воин уже погрузился в сон.

– Леди Энвинуатаре желает поговорить с тобой. – После долгих убеждений и даже угроз чрезмерно вежливый паладин все же сдался и наконец-то перешел с северянами на «ты».

– С чего бы это леди вздумалось пообщаться с варваром? – Вегард улыбнулся. – Не обращала на нас внимания целый месяц, считая чем-то вроде лишних лошадей, а сейчас ее потянуло на откровения? – Видимо, дурное настроение Треда все-таки оказалось заразным, и Вегард, вопреки своему обыкновению, не стал скрывать эмоций за маской хороших манер.

– Она попросту не знает, о чем с вами можно поговорить. Видишь ли, леди Энвинуатаре – жрица и крайне редко общается с такими людьми, как вы. Тем более она выросла в благородной семье…

– Я уже понял, что здесь только я да Тред из простых смертных, все остальные, включая лошадей, – особенные. – Берсерк не мог не съязвить. Такое бывало довольно редко, но иногда ему надоедало вести себя вежливо и учтиво. В такие моменты молодой воин отбрасывал все, чему его учила мать, происходящая, кстати, из древнего аристократического рода, и становился больше похожим на своего отца – обычного воина.

– Я думал, мы друзья, и… – Паладин обиделся и взглянул на северянина с укоризной.

– Друзья, друзья. Прости мне мое поведение, приятель. Просто до смерти надоело это скучное путешествие. – Берсерк нисколько не кривил душой. Он и вправду считал Марка своим другом. Пусть не самым близким, но все же другом, и совсем не собирался обижать его без веской на то причины.

– Понимаю, – вздохнул паладин, – но Свет учит нас кротости и смирению! – Его ясные глаза сверкнули.

– Вот смирись и укротись, коли учат-то! Не мешай спать! – недовольно глянул на Марка проснувшийся Тред. Если настроение одноглазого северянина почти всегда было плохим, то в моменты пробуждения оно ухудшалось еще больше. Намного больше. – Чего надо-то?

– Леди Энвинуатаре желает поговорить с Вегардом.

– Делать нам больше нечего, как со всякими ледями разговаривать… – пренебрежительно фыркнул «старый медведь», поправив повязку на лице, скрывающую пустую, пересеченную широким шрамом глазницу. – Она от нас всю дорогу нос воротит, а теперь вон чего ей подавай!

– Она просто смущается… – попробовал заступиться за девушку паладин.

– Да ну вас, – отмахнулся старик и, бросив на ехавшую впереди полукровку злобный взгляд, вновь сделал вид, будто дремлет.

– Смотрю, недоэльф ей уже надоел? – отвлек паладина Вегард. Он смотрел, как сникший Кенрамионн отстал от девушки и подъехал к эльфам. Те не то чтобы держали странного мужчину за своего, но общались с ним довольно охотно.

– А он разве еще кому-нибудь не надоел? – Марк, собиравшийся прочитать похрапывающему Треду гневную проповедь о почтении путей Света и уважении к дамам, скривился.

– А как же кротость и смирение? – заулыбался берсерк. Марк иногда чем-то напоминал ему пятого магистра ордена Зари Фаргреда Драуга, которого, по слухам, нынешний Император упорно, но безрезультатно уговаривал занять главенствующее место в совете. Однако до Фаргреда Марку было довольно-таки далеко, поэтому Вегард лишь порадовался тому, что паладин все же не рискнул будить Треда.

– Возможно, этот человек – заблудшая овца и заслуживает снисхождения… но по мне, так он напыщенный индюк, который лжет всем, включая самого себя.

– То есть в пасть к дракону ты бы за него не прыгнул?

– Что? – Паладин удивленно посмотрел на берсерка.

– Да так, не обращай внимания, – поспешил сменить тему Вегард. – Значит, она хочет со мной поговорить?

– По крайней мере, она мне так сказала.

– Что ж, оставляю тебя в компании со старым медведем, только не прерывай его спячку…

– Иди давай уже! – Тред вновь открыл глаз. – Достали жужжать тут, словно проклятые пчелы! Лучше бы мед делали тогда!

– Тред, ты должен быть немного сдержаннее! – не выдержал паладин.

– Никому я ничего не должен! – насупился северянин. – С чего это мне быть более сдержанным?

– Свет учит нас… – привычно затянул паладин, но с одноглазым воином такие штучки не проходили.

– Я уже говорил, что учит он таких, как ты! – Северянин ткнул пальцем в грудь Марка. – А таким, как я, он все прощает!

– Свет, конечно, всемилостив, но если смотреть на это…

Вегард не услышал продолжения спора. Он пришпорил коня и, обогнав эльфов с Кенрамионном, поравнялся с Энвинуатаре. Некоторое время они ехали молча. Молодой воин бросил взгляд через плечо, дабы убедиться, что Тред в споре с паладином не спешит приводить свой самый веский довод – «Вдовью скорбь». Но старый северянин вполне мирно о чем-то беседовал с Марком, и берсерк переключил свое внимание на дорогу, ведущую отряд вперед. Энвинуатаре, несмотря на заверения паладина, вовсе не спешила изливать воину душу. Вместо этого она натянула капюшон до самого подбородка, низко опустив голову. И вот когда уже Вегард устал слушать топот лошадей и их тихие всхрапы, разбавляющие птичье чириканье, льющееся на путников со всех ветвей, жрица, не сводя глаз с дороги, тихо сказала:

– Скоро мы будем в Лантонелле.

– Это все? – нахмурился Вегард. После слов паладина он ожидал услышать от полукровки что-нибудь интересное.

– Нет. – Девушка повернулась к северянину и растерянно захлопала длинными пышными ресницами. – Мы же договаривались, что вы последуете за нами в земли троллей и…

– Это все, о чем вы хотели со мной поговорить? – Вегард подавил подступающую волну гнева, решив оставаться вежливым в общении с девушкой.

– О, конечно же нет! – выпалила Энвинуатаре и, потупившись, вновь замолчала. Всегда спокойная и невозмутимая, сейчас она выглядела немного растерянной.

Это интриговало Вегарда.

– И? – не выдержал берсерк, когда молчание порядком затянулось.

– Я хотела бы извиниться перед вами и Тредом за свое поведение. – Девушка говорила очень тихо, отчего ее прекрасный мелодичный голос напоминал шелест теплого ветра. – Я была неучтива с вами, так как никогда раньше не общалась с… ну, вы понимаете? – Она с надеждой взглянула на Вегарда.

– Думаю, да. – Берсерк кивнул. – Извинения приняты.

Девушка заметно повеселела и мило улыбнулась ему.

– А вы не такой, как говорят. – Она сбросила капюшон, позволяя легкому ветерку играть золотистыми прядями.

– Кто говорит? – вскинул бровь Вегард.

– Слухи… – уклончиво ответила Энвинуатаре. – Слухи говорят, что Вегард из Стаи – дикарь, неистовый берсерк, безумный варвар и… много чего еще.

– Эти ваши слухи, случайно, не носят накладные уши и парик? – Оглянувшись, берсерк встретился взглядом с Кенрамионном. Едва это случилось, как лже-эльф мгновенно отвернулся, сделав вид, что ничего не заметил. – Следует укоротить кое-кому язык, – нарочито громко добавил Вегард, положив ладонь на эфес широкого меча, висевшего у него на бедре.

Де Рамион вздрогнул.

– У нас договор! – Похоже, девушка всерьез подумала, что северянин решил расправиться с говорливым мужчиной.

– Именно поэтому наш «дорогой», необычный и неординарный эльф все еще бодр, весел и здоров. – Пальцы Вегарда скользнули по обтянутой черной кожей рукояти меча, погладив оскаленную волчью морду, венчавшую ее.

– То есть вы не будете его убивать?

– Пока мы не выполним свою часть сделки – нет, – заверил девушку северянин. – Но имейте в виду: если что, я лично убью его совершенно бесплатно, а Тред за такую возможность даже не пожалеет одного бриллианта.

– Я это запомню. – Энвинуатаре серьезно кивнула и неожиданно рассмеялась.

Веселый, искренний и радостный смех девушки Вегард слышал первый раз. Он удивленно взглянул на жрицу, и его тонкие губы растянулись в улыбке.

– Прямо-таки гора с плеч, – отсмеявшись, произнесла полукровка. – Пусть ваши шутки грубы и злы, но я не ожидала, что общение с варваром может доставить удовольствие.

– Рад, что смог услужить вам, леди, – иронично сказал Вегард, склонив голову в шутливом поклоне. Он не ожидал от строгой и надменной Энвинуатаре, которую они с Тредом для себя прозвали Снежной королевой, такого проявления эмоций. Теперь девушка всерьез заинтересовала берсерка, и ему захотелось узнать о ней побольше. О ней и о ее цели.

– Я не хотела вас задеть! – поспешно вставила полукровка, расценив реакцию берсерка как обиду. Она закусила губу, не зная что еще сказать.

– Вы и не задели, – пожал широкими плечами Вегард, – я прекрасно знаю, как относится к моему народу знать Империи. Мы – неотесанные, грубые, склочные, кровожадные и необразованные варвары, даже понаслышке не знающие о манерах, так?

– В общем-то, да, – неохотно признала полукровка, горько усмехнувшись, – но я слышала, что вы не чистокровный северянин…

– Вот это уже больше смахивает на оскорбление… – нахмурился Вегард.

– Простите!

– Шучу. – Берсерк улыбнулся. – Вы правы, моя мать – представительница одного некогда знатного рода Империи, а отец – северянин.

– Значит, в вас и вправду течет благородная кровь? – Девушка с возросшим любопытством посмотрела на берсерка. – К какому роду вы принадлежите?

– Кровь во всех людях течет одинаковая. По крайней мере, вытекает точно одинаковая, – спокойно заметил Вегард. – Уж я-то ее видел в достатке, можете мне поверить. – Его слова прозвучали слишком резко, и северянин немного смягчил тон. – Я не принадлежу к какому-либо роду, так как моя мать отказалась от титула и предпочла поселение варваров родовому поместью.

– Но у вас все равно есть право наследия, и если вы только захотите, то можете…

– Нет, – отрезал Вегард. – История моей матери – длинная, запутанная и полная интриг. Но это ее история, и я не вправе делиться ею. Кем бы ни была моя мать – я ее сын, и мне этого достаточно. Моя жизнь принадлежит богу войны, и мне нет дела до всяких благородных господ, пусть кто-то и считает меня таковым.

– Довольно необычная точка зрения. – В голосе девушки слышалось удивление. – Я привыкла, что даже те, в ком благородной крови гораздо меньше, чем в вас, так кичатся этим, будто в их роду – сам Император.

– На севере происхождение не имеет значения, точно так же как и кровь, ведь я уже сказал – она у всех одинаковая. Мы ценим лишь воинское умение, храбрость и верность данному слову.

– Вы совсем не такой, как о вас рассказывали… – прошептала Энвинуатаре.

– Вот уж не думал, что я настолько знаменит, что про меня СТОЛЬКО рассказывают. – Вегард еще раз покосился на Кенрамионна, о чем-то переговаривающегося с эльфами.

– И о вас и о вашем друге говорят не только в Хагенроке. «Волчья стая» довольно известна и малочисленна, так что вы очень популярны. – Девушка подарила берсерку еще одну очаровательную улыбку.

– Не могу сказать, что рад такой известности, – северянин брезгливо поморщился, – хотя мне все равно. Кстати, с чего бы это жрице интересоваться наемниками?

– Меня всегда интересовал окружающий мир и различные культуры… – неуверенно протянула эльфийка, отведя взгляд.

– А если честно? – Вегард ни на мгновение не поверил полукровке.

– Честно? – Желтые глаза лукаво блеснули.

– Можете попытаться солгать еще раз, но старайтесь делать это более убедительно.

Девушка вновь рассмеялась.

– Мне всегда нравились воины, – ответила она, отсмеявшись.

– Вы точно жрица? – с сомнением взглянул на собеседницу берсерк.

– Ничто не мешает таким, как я, заводить семью. Наоборот, Свет поощряет зарождение новой жизни! – Щеки девушки залил густой румянец, но она не отвела взгляд.

– Угу. – Молодой северянин поймал себя на мысли, что сейчас напоминает самому себе «старого медведя».

– Вы просили честности! В конце концов, я люблю суровых и решительных мужчин! – выпалила Энвинуатаре, с вызовом глядя на молодого воина.

– Это комплимент или ответ на вопрос? – Вегард совсем не ожидал от полукровки таких разговоров. За месяц, что они знакомы, девушка перекинулась с северянами всего-то парой слов. Если не считать их первой встречи и разговора в таверне. Берсерк даже подумать не мог, что Энвинуатаре окажется совсем другой, нежели он представлял.

– Ответ. – Полукровка оценивающе, теперь уже без всякого стеснения оглядела Вегарда. – Вы не похожи на северянина.

– Стало быть, мне следует расстроиться?

– А вы хотите мне понравиться?

– Вообще было бы неплохо, – честно признался Вегард и заработал еще одну улыбку.

Дальше они ехали молча. Энвинуатаре то и дело бросала на берсерка хитрые взгляды, а он, не зная, что сказать, делал вид, что изучает надоевшие эльфийские леса.

– Мы чем-то похожи, – неожиданно произнесла девушка, и северянин, уже в который раз, удивленно посмотрел на нее. – И в вас и во мне течет смешанная кровь. Вам интересно?

Берсерк согласно кивнул, и она продолжила:

– Мой отец – эльф, он погиб до моего рождения, в одной из стычек с троллями… – Энвинуатаре тяжело вздохнула. – А мама… моя мама – жрица. Они поженились тридцать зим назад. Мама отправилась за мужем в Лесную Твердыню, и там они прожили семь счастливых лет. Когда отец погиб, мать уже носила меня под сердцем. Поэтому она перебралась в Хагенрок, где стала настоятельницей в одном из храмов. – Девушка сникла. – Год назад она умерла, и теперь я вместе с моей наставницей много путешествую по Империи.

– Все когда-нибудь умирают. – Берсерк подъехал поближе к девушке и положил руку ей на плечо. – Твой отец погиб достойной смертью. Он был воином и пал в бою, сжимая в руках оружие, как и подобает мужчине. Твоя мать… твои родители жили не зря и оставили после себя красивую и храбрую дочь, которая ради блага Империи готова рискнуть жизнью… хотя, по-моему, это не очень-то разумно.

– Несмотря на хорошие манеры, вы не очень-то умеете утешать женщин. – Энвинуатаре устало улыбнулась и смахнула с щеки слезинку.

– Обычно те женщины, с которыми я… кхм… имею дело, отнюдь не нуждаются в утешении, – неопределенно попытался оправдаться берсерк.

– Дайте-ка догадаюсь… они нуждаются в деньгах?

– В них тоже, – вновь ничего не стал отрицать берсерк.

– И не было ни одной девушки, которая смогла бы занять место в вашем сердце? – непринужденно поинтересовалась полукровка. Ее миндалевидные глаза хищно прищурились, а уголки алых губ поползли вверх.

– Мой образ жизни не способствует долгосрочным отношениям, – без какого-то либо сожаления ответил Вегард, – вчера мы были в одном месте, сегодня – в другом. Нас ведут попутный ветер и деньги.

– Того, что вы заработаете, вполне хватит на безбедное существование в течение довольно длительного времени, – парировала девушка.

– Я воин, – сухо промолвил Вегард, – я рожден, чтобы сражаться.

– Вряд ли ваша мать с вами согласится. – Девушка и не думала сдаваться.

– Не буду спорить. – Молодой северянин понимал, что Энвинуатаре отчасти права. Но сейчас он руководствовался не ее правотой, а одним из своих принципов – не спорить с женщинами и детьми. Полукровка же была молодой девушкой, сочетая в себе и женщину и ребенка одновременно, поэтому любой спор с ней заранее обречен на провал. Сначала ему пришлось бы отстаивать свою точку зрения, затем успокаивать собеседницу, а потом и вовсе просить у нее прощения за то, что указал на ее неправоту. Куда проще было пропустить ее доводы мимо ушей и согласно кивнуть, молчаливо оставаясь при своем мнении.

– Так, может, когда мы вернемся, вы все-таки попробуете…

– Если мы вернемся, – прервал девушку берсерк, заметив, как из-за деревьев на дорогу выходят фигуры в темных одеждах.

Глава 4

С двух сторон из-за широких деревьев на дорогу выходили темные человеческие силуэты. Около трех десятков незнакомцев двигались совершенно бесшумно и стремительно. Высокие худощавые тени в узких темных плащах.

Внезапно за толстым стволом одного из старых деревьев вспыхнуло черное пламя, и до берсерка донесся предостерегающий крик паладина. В то же мгновение тени бросились вперед, на ходу выхватывая из спинных ножен тонкие кривые клинки. Они бежали, низко пригибаясь к земле, и кончики их мечей рассекали притоптанную землю.

Вегард выхватил меч и, ударив пятками по бокам своего коня, устремился навстречу незнакомцам. Сгусток темного пламени с воем вылетел из лесной чащи и разбился о замерцавший перед берсерком золотистый щит. Молодой воин мысленно пожелал долгих лет Энвинуатаре с ее способностью к магии, только что сохранившей его жизнь. Расстояние между северянином и нападавшими было недостаточно велико, чтобы конь мог набрать скорость, поэтому Вегард заставил животное подняться на дыбы. Тени отпрыгнули назад, уворачиваясь от вспарывающих воздух тяжелых копыт породистого жеребца. Берсерк проворно спрыгнул на землю и, выхватив из-за спины топор, бросился на врагов.

Рядом с ним промелькнуло размытое пятно, и лошадь Треда смяла грудью ближайшего нападавшего. Сам старый воин неуклюже спрыгнул на землю. Он крутанул над головой тяжелую секиру и, яростно скалясь, встал бок о бок с товарищем.

Зазвенели тетивы луков, и еще двое врагов упали на землю, сраженные стрелами эльфов. При падении капюшон одного из нападавших сполз с головы, и берсерк краем глаза заметил бледное лицо, обрамленное длинными спутанными волосами, тонкие губы и остроконечные уши.

Светлые эльфы!

Ближайшая фигура в плаще стремительно атаковала Вегарда, рассекая воздух серебристыми молниями клинков. Молодой воин отпрыгнул назад, и противник, подавшись за ним, получил страшнейший удар секирой в незащищенный бок. Хруст костей и вопль боли разнеслись над лесом.

Новый шар темного пламени устремился к стреляющим из луков эльфам, которые загородили собой Энвинуатаре. Жрица вскинула руки, и вокруг ее защитников замерцал золотой щит, успешно отразивший очередное смертельное заклинание.

Марк попытался добраться до скрывающегося за деревьями некроманта, но его конь пал под ударами противников. Паладин успел выскочить из седла и, закрываясь щитом, вынужден был отступить к союзникам. Отходя назад, Марк смог убить двух врагов и ранить еще трех. Но, несмотря на все свое мастерство, ему не удалось бы добраться до северян живым, если бы не стрелы эльфов. Остроухие, сопровождавшие отряд, быстро расправились с тремя стрелками нападавших и успели прикрыть паладина.

Несмотря на скорость эльфов в темных плащах, двигались они довольно неуклюже, по большей части бестолково размахивая мечами и совсем не заботясь о собственной защите.

Кенрамионн тоже достал свой эльфийский лук. Но пользы от него оказалось мало. Стрелять мужчина совершенно не умел, однако по счастливой случайности не попал в спины северянам и даже подстрелил одного противника.

Прекратив всаживать стрелы в наседавших на «волков» из Стаи врагов, Нелоннориен принялся стрелять в лесную чащу, целясь в сполохи темного пламени. Стрелы эльфа, конечно, не могли причинить некроманту вреда, но, по крайней мере, отвлекали того от боевых заклинаний, принуждая тратить часть сил на защиту.

Северяне сражались со всей безудержной храбростью детей Торфела. Они не обращали внимания на раны, обрушивая на врагов свою неудержимую ярость.

Тред значительно уступал нападавшим в скорости. Но длинное древко секиры позволяло ему сдерживать противников на расстоянии. Несколько раз одноглазый воин атаковал, оставляя окровавленные безжизненные тела на пыльной дороге. Тяжелая секира без труда рассекала плоть и кости, не оставляя незнакомцам ни единого шанса.

Молодой северянин вертелся волчком в окружении врагов. Он без устали колол, резал и рубил. Теплая кровь противников заливала Вегарда с головы до ног. Их предсмертные хрипы заставляли его дух ликовать, а сердце – биться быстрее. Упоение боем накрыло берсерка с головой, окрасив весь мир в кровавые цвета его необузданной ярости. Красивое лицо молодого воина исказила гримаса злобы, и его леденящий душу хохот заставил нападавших вздрогнуть.

Прикрываемый с двух сторон Тредом и паладином, Вегард ринулся на врагов, наступая прямо на трупы. Его меч и топор, не уступая в скорости кривым клинкам нападавших, плели свой смертоносный узор, забирая их жизни.

Из леса вылетел очередной сгусток пламени. Разбив вдребезги золотой щит жрицы, он ударил прямо в Астарионнена. Эльф даже не успел вскрикнуть, как вместе со своим конем превратился в маленькую зловонную лужицу бурой жижи. Бледная, словно снег на склонах северных гор, Энвинуатаре начала сползать с седла, но ее вовремя подхватил Оминороннен. Неизвестно, хотел ли он этого или нет, но эльф закрыл жрицу собой, получив в спину удар новым заклинанием некроманта. По телу остроухого прошла судорога, и плоть начала кусками отваливаться от его костей. За несколько ударов сердца от эльфа остался один белый скелет, который тут же рассыпался на части.

Энвинуатаре упала на землю. Поднявшись на четвереньки, девушка ошеломленно затрясла головой. Пользуясь тем, что ливень стрел эльфов прекратился, нападавшие тут же устремились к беззащитной жрице, но их встретил Мирвионнен. Он выхватил точно такие же, как у противников, клинки и принял основной удар на себя. Кенрамионн завизжал, будто заколотая свинья, и практически в упор выстрелил в голову ближайшему врагу. Стрела пробила череп и вышла с другой стороны темного капюшона. Ободренный успехом мужчина вновь натянул тетиву, и еще один враг пал, пораженный в грудь.

Мирвионнен очертя голову бросился на двух оставшихся врагов. Его клинки сверкнули, и остроухая голова упала в пыль. Оставшийся противник отчаянно атаковал. Ему удалось дважды достать Мирвионнена. Эльф выпустил один из мечей, схватившись раненой рукой за окровавленный бок. Нападавший шагнул ему навстречу и тут же упал со стрелой в глазнице.

– Мой лучший выстрел! – воскликнул Кенрамионн. Он хотел добавить еще что-то, но, вновь заверещав, выпал из седла, спасаясь от заклинания некроманта, которое, просвистев над головой его коня, ударило в стоящее с другой стороны дороги дерево, расщепив его надвое.

Окончательно пришедшая в себя Энвинуатаре резко выпрямилась и неожиданно ударила таким же, но более мощным сгустком темного пламени в направлении, откуда атаковал некромант. Послышался сдавленный вопль, перекрывший даже шум битвы, и девушка почувствовала, как угасла темная магия врага вместе с его жизнью. Опасаться смертельных атак колдуна больше не следовало.

Полукровка опасливо огляделась – не заметил ли кто-нибудь ее заклинания, но северяне и паладин были слишком увлечены сражением, Мирвионнен потерял сознание, а Нелоннориен сосредоточенно обстреливал оставшихся врагов. Он находился чуть впереди девушки и не мог видеть, что происходит за его спиной. Оставался Кенрамионн, но тот, запутавшись в собственном плаще, никак не мог подняться и до сих пор катался в дорожной пыли, противно повизгивая.

Марк почувствовал вспышку темной магии, но не придал ей значения, сочтя это очередной атакой некроманта. Паладин лишь мысленно вознес мольбу Свету, чтобы никто из его союзников не пострадал от мерзкой смертоносной магии, и, удвоив усилия, атаковал врагов. По крепкому щиту Марка со звоном ударил эльфийский клинок, беспомощно соскользнувший вниз, и человек, изловчившись, ткнул острием меча прямо под темный капюшон нападавшего. Крик умирающего эльфа заглушил дикий рев Треда, который, крутанув свое страшное оружие, отсек одному из нападавших руку, а затем мощным ударом разрубил того пополам.

Сверкая безумными глазами, Вегард прыгнул вперед, оказавшись между тремя оставшимися врагами. Ослепительно сверкнуло на солнце окровавленное лезвие топора, и оружие с чавкающим звуком вонзилось одному из них в лоб. Крутанувшись на пятках, воин рассек живот еще одному врагу, оставляя того корчиться в груде собственных внутренностей. Последний противник выбросил оружие и развел руки в стороны, показывая, что сдается.

Но гнев берсерка было уже не унять.

Лезвие меча вошло безоружному мужчине в живот. С кровожадной улыбкой Вегард поднял свой топор и сверху вниз ударил нанизанного на клинок врага в ключицу. Сталь рассекла ее и жадно впилась в содрогнувшееся тело, остановившись лишь на середине груди. Голова в капюшоне сникла, и мертвец упал бы на землю, но берсерк удержал его на мече. Хохоча, он снова и снова поднимал свой топор, обрушивая покрытую рунами сталь на развороченный труп ненавистного врага. Оставшиеся в живых члены отряда с ужасом взирали на берсерка, вымещающего свою ярость на поверженном противнике. Только Тред, усевшись на труп в темном плаще, принялся спокойно вытирать лезвия обоюдоострой секиры.

– Лучше не подходите к нему сейчас, он скоро успокоится, – предупредил спутников одноглазый воин, не отрываясь от своего занятия. Будто чистота оружия волновала его больше всего на свете.

Кенрамионн, раскрыв рот, продолжал смотреть на неистового берсерка, который, превратив свою жертву в бесформенную груду мяса, сбросил ее с клинка и теперь яростно топтал ногами, не прекращая смеяться. Марк лишь кивнул Треду. Он развернул бледную, не сводящую с Вегарда полных ужаса и какого-то странного восхищения глаз девушку и повел ее к слабо шевелящемуся Мирвионнену.

– Леди, если ранами эльфа не заняться сейчас, то его жизнь может вскоре оборваться, – прошептал паладин на ухо Энвинуатаре, и та, слабо кивнув, устремилась за ним.

– Я попробую излечить его рану, а вы остановите кровь.

Смех берсерка прекратился.

Теперь покрытый кровью воин молча стоял посреди мертвых тел. Его грудь тяжело вздымалась, а глаза тщательно осматривали поля боя, выискивая живых врагов. Не найдя выживших, Вегард развернулся и направился к выжившим спутникам.

– Повеселился? – поинтересовался Тред, тяжело поднимаясь с мертвого тела.

– А то как же! – довольно оскалился берсерк. – Сегодня мы пролили немало крови во славу бога войны! – Он воздел к ясным небесам окровавленное оружие.

– Видела бы тебя твоя мать, – хохотнул старый воин. – Готов поспорить на свои пятнадцать камушков, что она точно потеряла бы сознание от увиденного!

– Ты лучше меня знаешь, что она переживала нечто подобное, когда мой отец вместе с тобой вытащил ее из той резни, связанной с грызней богатеев.

– Было дело, – подтвердил северянин. – Хорошая битва, отменная добыча! Как сейчас помню – возвращались мы из Дромуга в Хагенрок и вдруг увидели дым. Поначалу хотели не вмешиваться, но потом все же решили посмотреть, что там к чему. – Одноглазый воин помрачнел. – Вот дрянь-то, из-за того что какие-то богатые идиоты вздумали из зависти уничтожить соседей, погибло много людей. Из десятка наших в живых только пятеро остались… жалко, поместье сгорело… хорошее местечко.

– Старик, я слышал эту историю сотню раз. – Берсерк сел на корточки рядом с мертвецом в черных одеждах, которого сразила стрела одного из эльфов. – Благородные семьи Империи то и дело строят козни друг против друга. Я рад, что моя мать ушла от всей этой грязи. – Откинув капюшон с бледного лица мертвеца, Вегард мрачно посмотрел в безжизненные, подернутые мутной пленкой глаза.

– Зуб даю – все остроухие! – Тред подошел к молодому воину и пнул мертвого эльфа.

– Что-то тебе сегодня так и хочется поспорить, – взглянул на него берсерк. – Не терпится остаться без зубов и камней? Кстати, а чего у тебя больше?

– Зубов, конечно, дурья твоя башка! – уверенно заявил старый воин, слегка надувшись.

– Откуда знаешь? Неужто считать умеешь? – Горячка боя нехотя выпускала сознание берсерка, и он медленно приходил в себя.

– Так смешно, что сейчас обделаюсь. – Взвалив секиру на плечо, Тред медленно пошел к лошадям. – Наемник должен уметь считать, иначе его обжулят, и придется дохнуть задарма!

– Да не злись, приятель. – Вегард оторвал от черного плаща мертвеца большой лоскут и принялся тщательно оттирать свое оружие.

Одноглазый наемник пробурчал что-то невнятное, и берсерк, взглянув на него, увидел, как Тред, задумчиво разглядывая нависшие над головой ветки, водит языком под губами.

– Два десятка и еще шесть. Понял, да? – с вызовом прорычал северянин. – А камней пятнадцать!

– Прости недостойного, что посмел усомниться в твоей исключительной грамотности, – шутливо поклонился берсерк, и его окровавленные волосы упали на благородное лицо, которое уже покинула жестокая безумная маска.

– То-то же! – важно произнес Тред. – Кстати, где колдунишка-то? Пристукнули?

– Я отразила заклинание некроманта, и оно поразило его самого. – Уставшая Энвинуатаре подошла к воинам. Бледная девушка еле стояла на ногах. Под миндалевидными глазами залегли темные круги. Жрица выглядела так, словно ничего не ела и не спала несколько суток.

– Могешь! – В голосе старого воина слышалось неподдельное восхищение. – Но я, на всякий случай, схожу и все проверю. Отчекрыжу колдуну голову, в конце концов, а то выздоровеет еще! – Северянин быстрым шагом направился туда, где рядом с дорогой возвышались обугленные стволы искореженных деревьев.

Девушка проводила старого воина взглядом и обернулась к Вегарду, замерев в нерешительности. Берсерк наконец отчистил от крови клинок и, убрав меч в ножны, принялся за топор.

– Вы в порядке? – нарушила молчание Энвинуатаре.

– В полном. – Воин не отвлекался от своего занятия.

– Я могу залечить ваши раны… – Полукровка выглядела испуганной. Ее голос дрожал.

– Царапины. – Вегард взглянул на нее. – Что-то не так?

– Ониждали нас, – еле слышно прошептала жрица.

– Это всем и так понятно. Ваша миссия вышла не такой секретной, как предполагалось, – хмыкнул берсерк. Он снял с пояса флягу и, намочив новый кусок ткани, начал оттирать обтянутую кожей рукоять топора. – Как там остроухие?

– Астарионнен и Оминороннен погибли. – Кажется, девушка побледнела еще сильнее и ссутулилась, словно на ее хрупкие плечи кто-то взвалил непосильную ношу. – Я не смогла защитить их…

– Не мели… мелите ерунды, леди! – Вегард с трудом остался вежлив и не повысил тона. – В смерти эльфов нет вашей вины. Им просто не повезло.

– Но мой щит не выдержал… – Слезы покатились по бледным щекам.

– Да плевать мне на твой щит! – Берсерк вскочил, в сердцах пнув ногой чью-то отрубленную голову. – Если бы не ты – некромант всех нас прикончил бы. ТЫ спасла нас! Так что возьми себя в руки! – Он убрал оружие в ножны. Стремительно подойдя к девушке, Вегард с силой встряхнул ее за плечи.

– Ты и правда отличаешься от остальных… – Полукровка посмотрела воину в глаза и слабо улыбнулась. Улыбка вышла вымученной и очень усталой.

– Все люди разные. – Молодой воин выпустил девушку. – Кенрамионна, стало быть, не прибили?

– Нет. – Она покачала головой и плотнее закуталась в плащ, будто бы замерзла. – Он и Марк сейчас перевязывают Мирвионнена. Нелоннориен – обходит трупы. – Энвинуатаре кивком головы указала на эльфа, который, держа наготове лук, аккуратно ходил между мертвецами.

– Все при делах. – Вегард наблюдал, как из леса появился Тред.

Старый наемник зажал секиру под мышкой и теперь волок обезглавленное тело некроманта, сжимая ногу колдуна татуированной рукой, а в другой, намотав кучерявые волосы на кулак, он держал человеческую голову. Воин дотащил труп до паладина, который как раз прекратил возиться над раненым эльфом, и теперь мужчины, о чем-то тихо переговариваясь, принялись обыскивать некроманта.

Вегард собрался было принять участие в осмотре пожитков руководившего засадой колдуна, но неожиданно остановился, затылком ощущая взгляд жрицы. Он резко обернулся, не мигая уставившись прямо в золотистые глаза девушки.

– Что? – Та испуганно сжалась и отступила на шаг.

– В чем проблема?

– Я… – Она опустила взгляд. – Первый раз в жизни я видела такую дикую ярость и неконтролируемую злобу. Я вас теперь немного боюсь, – нехотя призналась жрица. Теперь Энвинуатаре напоминала маленькую испуганную девочку.

– Это хорошо, – серьезно кивнул берсерк. – Это все, что вы хотели мне сказать?

– Нет. – Энвинуатаре замялась. – Может, уже перейдем на «ты»?

– Боги, женщина! – Вегард чуть не подскочил на месте. – Ты непостоянна, как волны у Штормового Пика! Только что заявила, будто боишься меня, а теперь предлагаешь дружбу? – Сознание берсерка еще не совсем пришло в норму, и контролировать себя он мог не до конца.

– Вижу, что мы уже перешли на «ты», – лучезарно улыбнулась Энвинуатаре и, легкой походкой миновав удивленного воина, направилась к трупу некроманта.

«Странные перемены настроения». – Берсерк провел ладонью по лицу, но лишь размазал чужую кровь. Он хотел еще поразмышлять о поведении девушки, но у него было слишком мало сведений. Может, она вообще не в своем уме или у нее раздвоение личности – кто их поймет, этих женщин? В любом случае, Вегарду показалось более важным испачканное лицо. Скоро кровь начнет подсыхать и кожу стянет неприятной коркой. Молодой северянин вновь взялся за флягу. Потратив остатки воды, он кое-как умылся, вновь почувствовав себя нормальным человеком.

– Вот теперь можно и поговорить, – прошептал он и направился к спутникам, которые столпились вокруг трупа колдуна. Лишь Кенрамионн остался сидеть рядом с раненым эльфом. Странный мужчина старался не смотреть на берсерка, и в его непрерывно бегающих глазах отчетливо читался страх.

Когда Вегард подошел к спутникам вплотную, то Марк лишь мельком взглянул на него и, коротко кивнув, принялся читать молитву очищения над обезглавленным трупом некроманта. Выживший эльф, имя которого берсерк запомнил довольно смутно, глядел на него с опаской. Остроухие никогда не любили чрезмерной жестокости, хотя сами, если понадобится, не брезговали к ней прибегать. Одноглазому Треду было абсолютно наплевать на происходящее, так как он со счастливой улыбкой тормошил дорожный мешок некроманта и уже стал обладателем увесистого кошеля и искусно выполненной золотой броши с крупным сапфиром.

Не сводившая глаз с молящегося паладина жрица отступила на несколько маленьких шагов назад. На это никто не обратил внимания.

Никто, кроме Вегарда.

Молодой воин нахмурился, и ему очень кстати пришла в голову мысль, что он в горячке боя заметил, как девушка атаковала некроманта каким-то темным сгустком. Берсерк, как и почти весь его народ, был не очень-то сведущ в магии. Как только он услышал о том, что Энвинуатаре отразила заклинание колдуна, то безоговорочно в это поверил. Но стоило ему увидеть неуверенность и трепет девушки перед обращавшимся к Свету паладином, как в душу воина закрались сомнения.

Первым желанием варвара было подскочить к девушке и попросту отрубить ей голову. Но эту идею пришлось отмести сразу же. Едва ли он успеет объяснить остальным спутникам причину своего поступка. Тред конечно же займет его сторону, но берсерку вовсе не хотелось убивать паладина. Кенрамионн ему по-прежнему не нравился, эльфов он тоже недолюбливал, но все портил паладин. С другой стороны, полукровка могла просто устать или, может, она боялась трупа некроманта или вида крови. Обезглавливать невинного человека – как-то некрасиво, это Вегарду говорила его мама, когда он был еще ребенком.

Оставался лишь третий вариант – продолжить пристально наблюдать за жрицей. Вегарду это показалось наиболее разумным, хотя варвар в нем жаждал крови. Однако магия – это магия, а работу надо выполнять, особенно если заплатили вперед. Конечно, договор можно расторгнуть, но для этого необходимы доказательства лжи заказчика. Обрывочное воспоминание боя и увиденные шаги назад таким доказательством являться не могли.

«Уж убить-то всегда успею», – рассудил берсерк. Успокоив себя этой мыслью, он подошел к девушке и положил руку ей на плечо.

Вегард почувствовал, как жрица вздрогнула. Когда она резко обернулась к нему, ее красивые глаза пылали гневом, который, впрочем, тут же погас. Полукровка несколько мгновений смотрела на северянина, затем, благодарно улыбнувшись, коснулась тонкими пальцами его руки.

– Я в порядке, – сказала она, – просто немного устала. Светлые заклинания… – она запнулась, но тут же продолжила: – как и любые другие, сильно выматывают.

– Ага, – неопределенно отозвался Вегард, стараясь не тянуться к мечу. – В Лантонелле ты сможешь нормально отдохнуть и восполнить силы, там наверняка есть храм Света и…

– Нет! – Энвинуатаре энергично замотала головой. – У нас нет на это времени! Мы просто проедем через город, возможно, остановимся на ночь в одном из постоялых дворов, но не более!

– В словах леди есть смысл. – Старый наемник обернулся к девушке. – Эти парни ждали нас, это может подтвердить даже самая паршивая гадалка. Время поджимает, Вегард.

– Эльф не выкарабкается, если мы продолжим путь. Даже молитвы паладина не смогут быстро поставить его на ноги. – Берсерк понимал, что старый друг прав. Более того, он был с ним целиком и полностью согласен. Однако если они не покажут раненого целителям, то эльф может умереть. Марк не обладает навыками магистров и не способен исцелять серьезные раны, а жрица обессилена боем с некромантом… Вегард взглянул на бледного, покрытого испариной Мирвионнена.

– Мы оставим раненого в надежных руках и отправимся дальше, – твердо заявила девушка, и паладин кивнул, соглашаясь с мнением Энвинуатаре, – или у тебя есть возражения? – Она пристально посмотрела берсерку в глаза.

– Нет. – Вегард отрицательно покачал головой, при этом одинокая капелька чужой крови сорвалась с его волос и аккуратно приземлилась на заросшую щетиной щеку. – Я просто делаю то, за что мне платят. Остальное – ваша забота. Но я бы хотел обыскать мертвых, прежде чем мы продолжим путь. – Он достал из кармана помятый платок и медленно провел по лицу.

– Что ж… – девушка оглядела спутников, – это разумно. Кому-то есть что добавить?

Желающих что-либо добавлять не нашлось. Поредевший отряд принялся поспешно обыскивать мертвые тела. К удивлению северян, у трупов в темных плащах при себе не было абсолютно ничего. Все их вещи – мечи, темные одежды да несколько луков на всех. К тому же все это небогатое снаряжение оказалось похожим друг на друга как две капли воды, точно так же были похожи друг на друга и мертвые эльфы. Даже старые шрамы на бледной коже располагались в одних и тех же местах. Ни еды, ни воды, ни денег у мертвых не нашлось.

Все это казалось более чем подозрительным. Пусть засада и была организована недалеко от города, но это не объясняло отсутствия у нападавших личных вещей. А уж их внешнюю схожесть и вовсе не получалось объяснить никоим образом.

– Этот такой же, как и предыдущие! – крикнул Тред, с отвращением глядя в застывшие, широко открытые глаза мертвеца.

– Всех проверили? – Вегард взглянул на паладина.

– Всех, за исключением того, которого ты превратил в фарш, – хмуро отозвался Марк.

– Наверняка он не сильно отличался от остальных, – подала голос Энвинуатаре.

Жрица, как и раненый Мирвионнен, не принимала участия в обыске. Она, широко раскинув пальцы, сосредоточенно водила чуть дрожащими руками над ближним к себе мертвецом.

– Это, конечно, странный вопрос, леди, но все-таки – откуда такая уверенность? – деланно возмутился Тред, взваливая секиру на перевязанное плечо.

– Они все… вроде как близнецы, – убежденно сказала девушка.

– Как это так? Сразу больше двух десятков? – округлил глаз старый воин.

– Они созданы с помощью магии. – Энвинуатаре прекратила свое занятие и, выпрямившись, щелкнула пальцами.

В этот же миг от тел в плащах повалил густой белый дым, и спустя пару мгновений от мертвецов не осталось и следа. Из напавших на отряд остались лишь некромант и один из эльфов, а точнее – их трупы.

– Ни хрена себе, сказал я себе… – задумчиво протянул Тред, нарушая тишину, воцарившуюся над лесом. Северянин сделал два шага вперед и огляделся, подергивая себя за бороду. – Это что за фокусы?

– Я развеяла магию, – пожала плечами жрица. Круги под ее золотистыми глазами стали еще больше.

– Странно, – вмешался молчавший до этого Марк, – я не чувствовал волшебства…

– Потому что эта магия – не темная. Их создали при помощи алхимии и каких-то ритуалов. Старшие жрецы говорили, что такое возможно, и даже сами пытались воссоздать человека, но все их попытки были пресечены Императором и советом магов. Да и далеко не все служители Света были рады перспективе воссоздания живых тварей столь неестественным путем. Но это случилось очень давно. Способ создания и поддержания жизни воссозданных существ давно забыт. Может, где-то что-то и осталось, но подробности мне не известны. – Энвинуатаре перевела дух.

– Однако вы уверены, что здесь мы имеем дело с ненастоящей жизнью? – Паладин неуверенно взглянул на оставшегося мертвого эльфа в темных одеждах.

– Уверена, – жрица кивнула, – перед вами лежит прообраз для уничтоженных нами созданий.

Вновь над лесной дорогой разлилась зловещая тишина. Даже птицы прекратили свое пение или попросту улетели куда подальше от места схватки. Большинство живых существ боялись темной магии некромантов и бежали прочь, едва почувствовав жуткое волшебство.

– Если мы только что столкнулись с этими тварями, то, судя по всему, не все эти знания позабыты. – Берсерк машинально погладил рукоять меча. – Так у нас есть все шансы встретиться с чудесной армией близняшек.

Тред хмыкнул.

– Этого не стоит опасаться. – Энвинуатаре подошла к своей лошади и тяжело запрыгнула в седло. – Насколько мне известно, воссоздать живое существо было очень сложно. Процесс занимал много времени и требовал определенных, редчайших ингредиентов…

– Если все так сложно, то эти ребятки в плащах – не более чем галлюцинации? – язвительно заметил Вегард, обводя рукой место, где совсем недавно пролилась кровь.

– Галю… чего? – взглянул на друга Тред.

– Видения, – задумчиво подсказал старому воину паладин.

– Они самые, – согласно кивнул берсерк. – Но вот что я скажу. До сегодняшнего дня я знать не знал ни о каком создании столь странной жизни. Однако сейчас мы сражались с противниками из плоти и крови. – Он пристально взглянул жрице в глаза. – Говоришь, редкие ингредиенты? Тогда как этот некромант собрал почти три десятка этих созданий?

– Я… я не знаю… – Энвинуатаре тяжело вздохнула и провела ладонью по лбу. Вегарду показалось, что девушка побледнела еще больше. Встретившись с молодым воином взглядом, жрица опустила глаза и накинула на голову тяжелый капюшон. – Я рассказала вам все, что знаю, и…

– И пора валить отсюда, – закончил за девушку Тред. – Живые – неживые… теперь уже точно – мертвее мертвых. А вот нам, если мы хотим от них отличаться, пора поспешить. Не знаю, как вы, а вот я еще собираюсь пожить. – С этими словами старый воин взобрался в седло. – К тому же эльф может скопытиться, – добавил одноглазый наемник, многозначительно посмотрев в сторону раненого Мирвионнена, которого поддерживал Нелоннориен. Паладину и жрице удалось остановить кровь, но выглядел остроухий паршиво. Его глаза запали, коса растрепалась, а бледностью лица он вполне мог поспорить с Энвинуатаре.

– Ты прав. – Вегард прекратил вглядываться во тьму капюшона, скрывавшего лицо жрицы. – Как говорит Фаргред: «Проблемы надо решать по мере их возникновения».

– Вот-вот, – закивал Тред, – эти мы уже решили, а других пока еще нет. Так что предлагаю продолжить путь, пока они не появились, и не разводить здесь заумные споры о бытии.

– Я согласен, – пискнул Кенрамионн, который все время боязливо косился на лес, – у меня от этой зауми уже голова болит.

– Можно подумать, у тебя там есть чему болеть, – сказал берсерк, даже не удостоив мужчину взглядом.

– Голова – это кость, она болеть не может, – важно произнес Тред, ткнув в сторону де Рамиона пальцем. – Так что не ной и делай, что тебе говорят.

Кенрамионн обиженно надул губы, но смолчал и, устало кивнув, забрался в седло. Вегард помог Марку усадить раненого эльфа на лошадь. Держался мужчина достойно, но было видно, что силы покидают его. Берсерк сходил к своему скакуну и, достав из седельной сумки веревку, на всякий случай привязал Мирвионнена к седлу. Убедившись, что эльф не собирается терять сознание и падать с лошади, Вегард оставил его на попечительство Нелоннориена, который вызвался ехать рядом с собратом.

– Можем выдвигаться, – произнес молодой воин.

Не поднимая головы, Энвинуатаре развернула свою лошадь и, не оборачиваясь, поскакала по дороге в сторону города. Отряд двинулся следом.

Глава 5

Деревья в эльфийском лесу стали реже, но намного крупнее. Настоящие гиганты, ствол которых не смогли бы обхватить даже дюжина воинов, взявшихся за руки. Большие зеленые листья, шириной с ладонь взрослого мужчины, мягко светились в полумраке ночи. Их приятное серебряное сияние отгоняло тьму и освещало широкую дорогу, по которой и двигался отряд.

– Мы уже близко, – подал голос Нелоннориен. Улыбка на губах эльфа с каждым мгновением становилась все шире. Он приободряюще похлопал по плечу Мирвионнена, и тот тоже слабо улыбнулся.

– Вы, ребята, как я посмотрю, рады вернуться домой? – Шея Треда затекла, и он перестал пялиться на высокие кроны деревьев, где радостно сновали разноцветные ночные пташки.

– Любой эльф всегда рад вернуться под сень родных лесов. – Нелоннориен отбросил с лица светлый локон. – Лантонелл – мой родной город, и я счастлив вновь оказаться здесь. Разве твое сердце не начинает биться быстрее при виде твоей родины, северянин?

– Я даже не знаю, где родился, – одноглазый воин равнодушно пожал плечами, – да мне это и не больно-то интересно.

– Ты странный человек. – Эльф усмехнулся и покачал головой, отчего его волосы сильнее рассыпались по плечам.

– А вы, эльфы, просто – странные, – парировал Тред.

– Вовсе не правда! – протестующе пискнул Кенрамионн, ехавший рядом с остроухими.

– Вот только тебя, самого странного из всех, кого я только знаю, спросить и забыли, – поморщился одноглазый наемник, – ты даже более странный, нежели эльфы.

– Возможно, когда ты увидишь красоту нашего города, то пересмотришь свои взгляды на родину. – Нелоннориен пропустил колкость северянина мимо длинных ушей. – Ты не бывал здесь раньше?

– Нет, – коротко бросил Тред.

– Я тебе даже завидую, – вновь заулыбался эльф, – мне не испытать тех чувств, которые переживает тот, кто впервые увидел Лантонелл; чего уж говорить о сердце лесов – Илланосе. – Нелоннориен мечтательно вздохнул и начал о чем-то тихо переговариваться с Мирвионненом на их родном языке.

– Кому нужна эта красота… – проворчал Тред и повернулся к ехавшему рядом Вегарду. – Господин всезнайка, ты чего-нибудь знаешь о том, что говорил остроухий?

– Кто ты такой и что ты сделал с Тредом? – с притворной злобой прорычал берсерк и даже положил ладонь на рукоять меча. – Старый одноглазый медведь ни за что не стал бы так долго трепаться с эльфом, а потом еще расспрашивать меня об особенностях их городов!

– Да ну тебя! – привычно отмахнулся Тред от друга. – Всего лишь стало любопытно, куда мы едем.

– Я, как и ты, первый раз в этих землях. О Лантонелле мне известно лишь то, что раньше он служил опорной крепостью эльфов и стоял точно на границе с троллями. Город построили очень давно, когда Красный Гребень выжил эльфов с их родных земель. Уже позже, когда остроухие присоединились к Империи, им с помощью людей и дворфов удалось вернуть себе часть владений и отбросить ненавистных врагов назад, возведя на новой границе неприступную Лесную Твердыню. Так что, памятуя о прошлом города, скорее всего, мы увидим высоченные крепостные стены, мощные ворота и что-нибудь в этом духе.

– Ты чего-то недоговариваешь… – хитро прищурился Тред.

– Я просто еще не закончил. – Берсерк обжег товарища недовольным взглядом голубых глаз. – В книгах написано…

– Ну вот, началось… – Старый воин страдальчески закатил единственный глаз. – Книги такие замечательные, такие великолепные, бла-бла-бла… – Он попытался подражать интонациям и манере речи друга.

– Ты сам просил рассказать, – озлобился берсерк, – теперь или слушай молча, или проваливай ко всем демонам или к своим новым остроухим друзьям, и пусть они тебе все расскажут сами… а может – еще и покажут!

– Извини, больше не буду. – Тред нахмурился и бросил недобрый, опасливый взгляд через плечо на ехавших сзади эльфов.

– Так вот, – Вегард сменил гнев на милость и решил продолжить рассказ, – в книгах написано, что Лантонелл – довольно красивый и живописный город. Он построен на почитаемой всеми эльфами реке – Анноверен, так же как и их столица – Илланос. После того как Лантонелл прекратил быть крепостью и разросся до полноценного города, эльфы взялись за его благоустройство и возвели на месте опорной твердыни настоящий дворец, с висячими садами, фонтанами, озерами и парками. Но мы вряд ли все это увидим, если заедем в город лишь ради ночевки. По красоте Лантонелл, конечно, уступает столице, но по словам многих побывавших там – способен поразить воображение.

– Ясно… – протянул Тред, дернув себя за бороду. – А что этот Илланос, там тоже красиво?

– Я и правда не узнаю тебя, старина. – Вегард улыбнулся. – Неужто ты решил осесть в живописных местах и свить себе уютное гнездышко с какой-нибудь эльфийкой?

– Скажешь тоже… – Слова воина прозвучали не очень-то уверенно. – Просто я вроде бы и жизнь уже прожил, а многого так и не увидел.

– Сожалеешь? – недоверчиво прищурился берсерк.

– Нет, – немного подумав, твердо ответил Тред, – я не жалею ни об одном мгновении своей жизни, просто… – Одноглазый наемник осекся.

– Просто сделаем дело и на обратном пути посетим Илланос. – Вегард потрепал друга по мощному плечу. – Тем более мне самому жутко интересно взглянуть на столицу эльфов! Говорят, что этот огромный город парит над водами озера Лондаррен, удерживаемый волшебством.

– Брехня! – уверенно заявил Тред.

– Вот и увидим, – не стал спорить с другом Вегард. – Или можешь спросить у своего приятеля, – он с улыбкой указал кивком на Нелоннориена.

– Сами поглядим, – отрезал нахмурившийся старый воин, чуть не оторвав свою драгоценную бороду нервным рывком.

Вегард согласно кивнул и посмотрел на подъезжающего к ним паладина. Марк все дорогу о чем-то говорил со жрицей, которая ни с кем, кроме него, больше не общалась. Лишь мельком взглянув на северян, паладин проехал мимо и что-то тихо сказал Нелоннориену. Эльф взглянул на раненого собрата и согласно кивнул. Паладин развернул коня и, поравнявшись с наемниками, поехал по левую руку от Вегарда.

– Скоро мы увидим городские ворота, – ни к кому конкретно не обращаясь, негромко произнес Марк. – Леди Энвинуатаре решила, что как только мы прибудем в Лантонелл, Нелоннориен отвезет Мирвионнена к лекарю, – продолжил он. – Мы же отправимся на постоялый двор и, переночевав там, наутро покинем город.

– Вчетвером? – Берсерк вопросительно взглянул на паладина.

– Вчетвером, – повторил Марк.

– Так даже лучше, – заявил Тред, – может, еще и болезного там же оставим?

– Это вряд ли, – грустно вздохнул воин Света, – видите ли, именно де Рамион играет важную роль в нашей миссии. Это он нанял проводника, который ждет нас в Лесной Твердыне, и именно он сделал так, чтобы нас сопровождали эльфы. К тому же Кенрит заявил, что до конца останется со своей возлюбленной. – По виду паладина было хорошо заметно, что он тоже не рад таким новостям. – Из Лантонелла мы выйдем на лодке и проделаем часть пути по воде.

– Попутное течение? – осведомился Тред. – Учтите – я не подписывался работать веслами!

– Эльфийским лодкам и кораблям не нужно течение, – назидательно сказал Вегард, – Анноверен сама несет их посудины в нужном направлении.

– Опять волшебство?! – Тред презрительно сплюнул на землю. – Ты это тоже в книжках вычитал?

– Эльфы – дети природы. Они почитают и боготворят ее, а она, в свою очередь, заботится о своих драгоценных отпрысках. – Берсерк и сам недолюбливал магию, но довольно часто находил ее весьма удобной.

– А если двум корытам остроухих нужно в разные стороны? – не сдавался одноглазый северянин. – Как эта самая природа выйдет из такого положения?

– Значит, они поплывут туда, куда им надо, и смогут даже помахать друг дружке со своих кораблей.

– Это так, – подтвердил слова Вегарда паладин.

– Демоны знают что! – чуть деланно возмутился Тред. – В мои времена реки текли в одном направлении и не делали ни для кого исключений!

– А у тебя хорошая память, старина, – похвалил друга берсерк, – не каждый может вспомнить, что было три сотни зим назад! А ты тут и про травку, которая росла зеленее, и про солнце, которое ярче и теплее светило, а вот сейчас и про воду разглагольствуешь.

– Снова зубоскалишь! – возмутился Тред. – Весь в мать! Та уж остра на язык, но ты, парень, ее переплюнул!

– Спасибо за похвалу! – Берсерк склонил голову в очередном шутливом поклоне, зная, как это раздражает его друга.

– Это не похвала! – Старый воин выпучил глаз. – Боги, за что мне такое наказание?!

– Ну ты таким родился… – вновь не удержался Вегард.

Несколько мгновений Тред озадаченно пялился на берсерка. Первым не выдержал Марк. Поначалу паладин закрывал рот ладонью, но все же не выдержал и тихо захихикал. Он изо всех сил старался не смеяться и извинился перед Тредом за свое поведение, но тут и сам старый наемник громогласно захохотал.

– Что верно, то верно, парень, – сквозь смех выдавил Тред.

Энвинуатаре на мгновение обернулась на ехавших позади нее мужчин, но берсерку так и не удалось поймать ее взгляд. Он чувствовал, что девушка что-то недоговаривает, и ему очень хотелось знать, что именно. Но та явно была не расположена делиться своими мыслями, а гордость и манеры не позволяли Вегарду вот так просто пытать женщину. Другого способа узнать что-нибудь от жрицы берсерк не видел, поэтому вновь решил ждать. Впрочем, ему больше ничего и не оставалось.

– Тяжесть вины давит на нее, – проследив задумчивый взгляд Вегарда, сказал паладин, – она винит себя в смерти эльфов.

– Глупая бабенка! – фыркнул Тред. – Вечно они жалеют о прошлом, вместо того чтобы жить настоящим. Остроухие знали, на что шли, когда ввязались в это дело, и их смерть не является чьей-то там виной!

– Ты прав. – Марк взглянул на одноглазого воина. – Именно это я и говорил ей всю дорогу, правда, слова были несколько иными, но смысл – тот же. Но все безуспешно.

– Не волнуйся, вскоре она придет в себя, – уверенно заявил Тред.

– А ты у нас знаток женских сердец? – полюбопытствовал берсерк, получив в ответ хорошо знакомое фырканье.

Вегард вновь посмотрел на спину девушки. Он не ожидал от жрицы подобного проявления чувств. При первой их встрече, в таверне, она произвела на него впечатление сильной, волевой женщины, твердо идущей к своей цели, невзирая ни на что. Но все обернулось иначе. Вегард даже подумал, что Энвинуатаре не видела раньше гибели людей или, возможно, ее терзают какие-то воспоминания. Только так он мог объяснить ее реакцию на происходящее. Привыкшему к крови и смерти воину сложно было понять чувства молодой жрицы, и Вегард, осознавая это, решил предоставить все времени. Оно, как ничто другое, способно затягивать не только рассеченную плоть, но и душевные раны.

– Леди Энвинуатаре провела почти всю жизнь в окружении городских стен. – Паладин вздохнул, машинально коснувшись пальцами шеи в том месте, где обычно находилась застежка его золотого плаща. – Она не привыкла к смерти близких. Я тоже скорблю по эльфам, но даже не могу представить, что творится у нее на душе.

– Слишком много слов ни о чем. – Тред смерил Марка тяжелым взглядом. – Былого не воротишь. Как бы вы ни жалели остроухих, это не вернет их к жизни.

– Возможно, ты прав…

– Я совершенно точно прав! – отрезал старый воин.

– Не спорь со стариком, – похлопал погрустневшего паладина по плечу Вегард, – он прожил долгую жизнь и знает, что говорит. Нас с рождения учат не бояться смерти. Каждый из сынов Торфела, впервые взяв в руки оружие, готов пасть в битве. Таков удел воинов. Такова наша судьба.

– Я понимаю. – Марк слабо кивнул. – Любой паладин с радостью отдаст жизнь за правое дело! Но здесь все иначе. Проблема леди Энвинуатаре – не в страхе смерти. Я уверен, что она предпочла бы сама расстаться с жизнью, если бы это могло спасти эльфов.

– Проблема лишь в том, что полукровку растили не так, как нас. Небось мамаша холила и лелеяла единственную дочурку, и та, оказавшись в жестоком мире за крепостными стенами, попросту растерялась, – сурово заявил Тред. – Вот, взгляните на ее женишка! – Он, не оборачиваясь, указал рукой через плечо. – На болезного даже смотреть противно! Дрожит словно лист на ветру, даже руки трясутся! Небось уже несколько раз пожалел, что отправился в столь опасное путешествие.

Северянин говорил громко, и де Рамион услышал его слова.

– Да, я боюсь – и что? – с вызовом проблеял он. – Что в этом такого?

– Ничего, кроме того, что тебе должно быть стыдно за свое поведение! Прекрати трястись и не наделай в штаны! Ты мужик или что? – Тред обернулся, гневно взглянув на Кенрита.

Де Рамион взглянул на едущую впереди невесту и, сжавшись еще сильнее, тихонько пискнул:

– Мужик.

– Вот и веди себя как мужик! – взвился северянин. – Чего ты пищишь, словно мышь, которой наступили на хвост?! Соберись, тряпка! Никто тут с тобой не будет нянчиться! Понял?!

– Понял. – Кенрит поднял глаза и неуверенно кивнул.

– Да ничего ты не понял… – безнадежно сказал Тред и, махнув на де Рамиона рукой, отвернулся от него. – Мой тебе совет – оставайся в Лантонелле, если хочешь еще пожить, или веди себя нормально, не то я отдам твоей невесте свою долю и лично сверну тебе шею, словно задохлому куренку!

– Я не останусь! – воинственно пропищал Кенрит.

Тред вновь обернулся к мужчине и, тяжело посмотрев на него, тихо произнес:

– Делай что хочешь, но учти – я тебя предупредил.

После этих слов северянина в отряде повисло тяжелое молчание. Марк опять догнал жрицу и теперь ехал рядом. Эльфы и Кенрит тоже не проронили ни звука. Тред хмурился, словно свинцовая туча, то и дело кидая по сторонам недовольные взгляды.

– Неужто ты переживаешь за жизнь придурка? – тихо поинтересовался Вегард у друга.

– Чего? – изумился Тред. – Мне плевать на этого слабоумного уродца!

– Тогда к чему был весь этот разговор? – не понял берсерк.

– Только представь, как раскиснет наша жрица, если еще и этого идиота кто-нибудь пристукнет! Девочка должна сосредоточиться на миссии, а не забивать голову всякими глупостями. Не знаю, как ты, а я собираюсь вернуться от троллей живым, здоровым и богатым! Поэтому я хочу, чтобы девочка прикрывала наши задницы своими щитами, а не размазывала по своей смазливой мордашке слезы и сопли о бесславно почившем дружке!

– Не слишком ли рано ты его похоронил? – улыбнулся Вегард.

– Ты и сам не хуже меня знаешь, что шансы выжить у этого типа – хуже некуда.

– Вообще-то да, – согласился с другом берсерк. Он уже вдоволь насмотрелся на таких, как Кенрит, искателей славы. Кто-то из них хотел денег, кто-то власти, а кто-то, как и де Рамион, шел на риск ради любви, хотя Вегард и не верил в теплые чувства между ним и Энвинуатаре, но неизменно все, кто брался за меч ради собственной выгоды, не обладая должной подготовкой, умирали. Берсерк даже удивился, когда после стычки на лесной дороге увидел Кенрита живым. Воистину у судьбы на всех свои планы. Кто знает, возможно, странный мужчина и вернется домой живым. Но Вегард в это не верил. В любом случае, северянин для себя решил, что не станет рисковать жизнью ради спасения богатенького дурачка. Кенрит сам выбрал свой путь и сам должен его пройти… или умереть. Как получится.

Занятый размышлениями о жизни, Вегард задумчиво смотрел на слегка подергивающиеся уши своего коня. Так могло продолжаться довольно долго, но из раздумий воина вывел изумленный голос Треда:

– Вот же их мать, построили так построили! – Одноглазый воин даже привстал в стременах, чтобы получше рассмотреть возвышающиеся перед путниками стены Лантонелла.

Посмотреть действительно была на что. Массивные камни, чуть светящиеся под луной, плотно прилегали друг к другу, формируя грандиозной высоты стены, которые отражались в водах реки Анноверен, охватывающей город с двух сторон. Обтянутые плотным ковром вьющегося вечнозеленого плюща смотровые башни тянули свои острые шпили к бескрайнему небу. Но несмотря на колоссальную высоту крепостных стен, над ними раскинули свои кроны настоящие деревья-великаны, в мощных ветвях которых порхали не виданные северянами существа, размером намного превосходящие птиц.

Вегард с трудом сдержал восхищенный вздох, а вот его друг не счел нужным контролировать свои эмоции:

– Нет, ну ничего себе! – выдал старый воин. – Лес-лес, а потом бац – и на тебе! Как я чуть было не проглядел такую громадину?!

– Волшебство эльфов скрывает наши города от посторонних глаз. – Сияющий от счастья Нелоннориен поравнялся с северянами, придерживая шатающегося в седле собрата. Мирвионнен был бледен, но на его бескровных губах блуждала довольная ухмылка.

– Прям-таки и скрывает? – недоверчиво поинтересовался Тред, не отводя глаза от приближающихся стен.

– Ты же сам сказал, что город появился из ниоткуда, старик. – Вегард, так же как и его приятель, не мог оторвать взгляда от мерцающей кладки.

– Сама Наэла защищает эти древние стены! – с придыханием продолжил Нелоннориен. – Разве они не прекрасны?

– Ну ничего так, сойдет. – Мимолетное восхищение отошло на второй план, и Тред снова стал самим собой. – Внутри-то у вас как?

– Лучше вам самим все увидеть. – Улыбка эльфа стала шире. – Я, правда, жалею, что лично не могу показать вам город. Но если воля богов вновь приведет вас к стенам Лантонелла, помните, что за ними вас ждут друзья!

– Танцующие под дождем и Шепчущие ветру всегда будут рады вам! – тихо сказал Мирвионнен и тут же хрипло закашлялся.

– Вот уж спасибо… – Неожиданно Тред хлопнул рукой Нелоннориена по узкому плечу. Не ожидавший подобного проявления чувств эльф чуть было не выпал из седла. – Но лучше уж вы к нам, – справившись с собой, добавил он.

– Непременно. – Нелоннориен натянуто улыбнулся, потирая ушибленное плечо. – Мы с Мирвионненом поскачем вперед. Он сможет выдержать непродолжительную скачку, и его следует как можно скорее показать нашим лекарям. Кенрит поедет с нами и встретит вас завтра утром на пристани. Нам пора. Отсюда уже видны ворота, так что с нами ничего не случится. Берегите себя, друзья!

– Да пребудет с вами Свет, – склонил голову Марк.

Северяне ограничились краткими кивками, и три всадника помчались вперед, обогнав оставшихся позади членов отряда.

– Следовало попросить этого, без косичек, оставить придурошного где-нибудь у себя, – с сожалением сказал Тред, провожая всадников грустным взглядом.

– Редкие, хорошие мысли, посещающие твою бритую голову, отчего-то приходят с превеликим опозданием, – насмешливо произнес Вегард.

Прежде чем старый воин нашелся что ответить, северян окликнула Энвинуатаре:

– Нам тоже следует поторопиться! Чем раньше мы приедем, тем больше нам удастся поспать!

Спорить с таким веским доводом никто, разумеется, не стал, и четверо людей дружно пустили лошадей в галоп. Перекинутый через реку мост стремительно приближался, и, когда странники достигли его, дорогу им преградил отряд эльфийских воинов.

– Приветствую вас, путники. Я командир стражи – Леннариенон из рода Вьющих плющ, – выступил вперед высокий эльф в начищенной до блеска броне. Немногие эльфы носили латные доспехи, предпочитая им легкую, кожаную броню или кольчуги, но бывали и исключения. Впрочем, эльфы ковали свои латы из специального сплава, секретами изготовления которого они не делились ни с кем. Доспехи, конечно, уступали в прочности работе дворфийских и человеческих мастеров, зато выигрывали в легкости. – Наши братья предупредили нас о вашем приближении. Лантонелл с радостью примет достойных людей. – Эльф склонил голову, скользнув взглядом по северянам.

– Приветствую тебя, Леннариенон из рода Вьющих плющ. – Энвинуатаре, поправив слетевший во время скачки капюшон, тоже поклонилась. – Мое имя – Энвинуатаре, и я… – Девушка замолкла, заметив, что эльф поднял руку.

– Прошу простить меня, леди, – мягко сказал он, – но мне известны ваше имя и имена ваших спутников. Я возьму на себя смелость предположить, что вы устали и хотите как можно скорее поесть и отдохнуть. Поэтому я не стану задерживать вас. Об этом просили мои братья.

– Спасибо за понимание. – Жрица еще раз склонила голову.

– Вы знаете, где остановиться, или мне выделить вам сопровождающего?

– Благодарю за заботу, но я знаю дорогу. Перед тем как мы въедем в город, я кое о чем хотела бы вас спросить, капитан.

– Чем могу служить, леди? – Эльф с интересом взглянул на девушку.

– Нам нужно добраться до Лесной Твердыни, и мы хотели бы нанять лодку; не подскажете ли, где это лучше сделать?

– Наши рыбацкие лодки не заходят так далеко… – Леннариенон на миг задумался. – Но после полудня к Твердыне отправляется обоз с припасами, так что вы можете присоединиться к ним. Они пройдут по Анноверен, а оставшуюся часть пути проделают по благословенным лесам. Если хотите, я предупрежу братьев о том, что вы изъявили желание составить им компанию.

– Буду вам очень признательна, – благодарно улыбнулась Энвинуатаре.

– Меня сейчас стошнит от такой вежливости, – доверительно прошептал Тред на ухо берсерку, но тот лишь осуждающе взглянул на друга и покачал головой.

– В таком случае завтра в полдень вам нужно прибыть на пристань; при всем моем уважении – ждать вас не станут. – Эльф еще раз поклонился и отступил в сторону, освобождая путь.

– Мы не заставим себя ждать. – Полукровка послала лошадь вперед. – Спасибо за вашу доброту, да хранит вас Свет.

– Ступайте с благословением Наэлы, – на прощанье сказал эльф.

Проехав по мосту, отряд достиг высоких ворот города, рядом с которыми тоже несли стражу эльфы. Но на этот раз никто не стал останавливать людей. Один из остроухих дал знак сородичам, и тяжелая решетка, выполненная в виде переплетающихся колючих ветвей, бесшумно поползла вверх, открывая странникам вход в Лантонелл.

– Надеюсь, здесь есть годные таверны… – пробормотал Тред вполголоса.

– Леди Энвинуатаре знает, куда ехать, – успокоил северянина паладин. Судя по его виду, он тоже оказался в Лантонелле впервые и теперь удивленно глазел по сторонам, изредка одергивая себя и пытаясь сохранять спокойный, беспристрастный вид. Получалось это у Марка не очень хорошо, все же сказывался возраст и небольшой опыт путешествий. Такое поведение спутника отчего-то очень забавляло Вегарда, который, глядя на пребывающего в смятении чувств воина Света, весело улыбался.

Лантонелл встретил припозднившихся гостей приветливым стрекотанием сверчков, мелодичным журчанием воды и тихим пением ночных птиц. Несмотря на позднее время суток, в городе царил приятный полумрак, и при этом северяне не заметили ни одного факела вокруг. Веселые светлячки, то и дело пролетавшие мимо, испускали мягкий голубоватый свет, который и не давал ночной тьме вступить в свои права. Но так казалось лишь на первый взгляд. Стоило странникам въехать в город, и они сразу же заметили, как с высоких крон вековых деревьев на землю серебряным дождем неспешно падают светящиеся искорки. Не долетая до зеленой травы совсем чуть-чуть, они таяли в воздухе, уступая свое место другим. Всю эту красоту дополняли эльфийские строения. Они идеально вписывались в величественный лес, раскинувшийся за крепостными стенами, гармонично дополняя его своим непередаваемым изяществом. Дело было в том, что эльфы устраивали свои жилища в стволах огромных деревьев, превращая их в настоящие дворцы. При этом само дерево продолжало расти как ни в чем не бывало, словно породнившись с жившими внутри него существами. Вегард знал, что у каждого рода эльфов есть свое дерево, в котором они живут и которое чтят, как своего прародителя. Собственно говоря, почти весь город, насколько хватало глаз, состоял из таких вот причудливых дворцов, разделенных водными каналами, бравшими свое начало из Анноверен. Вокруг деревьев-домов раскинулись прекрасные сады, поражающие воображение обилием разнообразных растений и наполняющие воздух приятными ароматами. Здесь росли и тонкие, сияющие всеми цветами радуги цветки, среди которых встречались виды со всех концов континента, и аккуратно подстриженные кустарники, больше напоминающие живые зеленые статуи, и невысокие деревца, под сенью которых неизменно произрастала вечнозеленая ровная травка. Среди всего этого великолепия беспрепятственно разгуливали дикие животные, не обращая на людей никакого внимания. Больше всего Вегарда поразило то, что на одной лужайке расположились семейство пятнистых оленей и небольшая стая волков. Причем любопытные оленята задорно скакали вокруг одного из хищников, а он, игнорируя такое панибратство, лишь изредка отгонял животных взмахом хвоста.

– Мы все еще в Империи? – ожесточенно потирая глаз, осведомился Тред. – У меня ведь не эти самые галю… глю… видения, в общем?

– Думаю, что нет. – Вегарда настолько поразила открывшаяся взору картина, что он даже не знал, куда смотреть. – Или нам всем кажется.

– Это ж надо, какая красотища… чего мы раньше сюда не приехали-то? – Тред оставил глаз в покое и теперь, как и его молодой друг, непрерывно вертел головой по сторонам.

– Потому что мы наемники и воины, а не ценители красоты и деятели искусств. – Берсерку удалось справиться с собой. – Когда я читал о городах остроухих, то не представлял, что написанное окажется правдой. Я думал, что в текстах нарочно все приукрашивают, а оказалось, что недоговаривают…

– Да… – неопределенно выдал Марк.

По-прежнему молчавшая Энвинуатаре вновь накинула на голову капюшон и уверенно вела отряд по широким, устланным зеленым ковром тропинкам. Иногда она ненадолго замирала, словно к чему-то прислушивалась, но вскоре вновь продолжала путь. Посмотрев под копыта своего коня, Вегард сделал вывод, что трава здесь тоже не простая. Стоило лошадиному копыту подняться, как придавленные им травинки сразу же выпрямлялись, будто ничего с ними не произошло.

Навстречу отряду стали попадаться эльфы. Они с любопытством разглядывали людей своими яркими, слегка раскосыми глазами и приветливо улыбались им. Северян, как всегда, удостоили особого внимания. Вечно юные эльфийки игриво стреляли в них глазками, лукаво улыбаясь и перешептываясь друг с дружкой. Некоторые эльфы тоже вели себя подобным образом. Но если в случае с женщинами воины позволяли себе ответные улыбки, то здесь они вели себя совершенно иначе. Один эльф послал Треду воздушный поцелуй, отчего старый северянин пришел в ярость. Он подъехал поближе и одной рукой приподнял эльфа до уровня своего лица.

– Еще раз так сделаешь – и я схвачу тебя за голову обеими руками и буду поворачивать ее, пока не оторву, – зловещим шепотом пообещал он побледневшему от страха мужчине и разжал пальцы. Эльф, смешно дернув ногами, свалился на траву, а северянин продолжил свой путь, свирепо зыркая по сторонам.

– Может, не следует быть таким грубым? – аккуратно поинтересовался Марк, оглядываясь на держащегося за горло эльфа.

– Раз ты такой вежливый – иди и помоги ему, – буркнул Тред, – уверен, уж он-то найдет способ отблагодарить тебя за доброту.

– Спасибо, как-то не хочется… – Марк слегка вздрогнул.

– То-то же, – понимающе улыбнулся северянин. – Надо бы мне заняться твоим воспитанием, все равно делать нечего. – Он огляделся и, повысив голос, спросил: – Эй, госпожа жрица, долго нам еще до таверны?

Как показалось Вегарду, Энвинуатаре содрогнулась, будто только что очнулась ото сна, и спустя пару мгновений, чуть повернув голову, ответила:

– Постоялый двор находится недалеко от пристани, так что нам нужно проехать почти через весь город.

– Ясно… – разочарованно протянул воин. – Тогда, может, поедем быстрее?

Энвинуатаре пожала плечами, но ее лошадь ускорила ход. Дорога по-прежнему вела отряд по широкой улице, иногда виляя из стороны в сторону, огибая сады, пруды и деревья. Иногда от нее в стороны уходили тропинки поменьше. Пять раз отряду пришлось пересекать широкие каналы по мостам с великолепной плетеной оградой, напоминающей виноградные лозы. По воде неспешно плавали немногочисленные лодки, очень похожие на больших белых лебедей, причем некоторые из них оказались пустыми. Словно величественные птицы, с сияющими драгоценными камнями вместо глаз, лодки величаво огибали многочисленные белые огни кувшинок, будто боясь побеспокоить их покой. Гладь воды отражала все великолепие второго города эльфов, многократно увеличивая его красоту. Проследив движение одной лодки, в которой никого не было, берсерк увидел, как она медленно подплыла к невысокому берегу и замерла в ожидании, ничем не сдерживаемая. Когда Вегард уже миновал мост, он вновь обернулся назад и заметил два человеческих силуэта, подошедших к кромке воды. Стоило им сесть в терпеливо ожидающую лодочку, как та будто по волшебству отчалила от берега, унося своих пассажиров вдаль по священной реке.

Зачарованные видами Лантонелла, мужчины даже не заметили, как Энвинуатаре привела их маленький отряд к большому дереву, внутри которого расположился один из эльфийских домов. Довольно широкая тропинка тянулась через сад ко входу в необычный постоялый двор.

– Вот уж никогда бы не подумал, что придется есть и спать в дереве… – пробубнил Тред, недоверчиво глядя на идущего к ним навстречу эльфа.

– Все когда-то случается в первый раз, – философски заметил берсерк. – К тому же здесь вроде бы не так уж и плохо. По крайней мере, красиво.

– Демон с ней, с красотой! – обернулся к другу старый воин. – Главное в таверне – это вкусная еда, отменное пойло и мягкая постель!

– Не могу с тобой не согласиться, старина.

– Вот то-то же! – торжествующе заявил Тред. – Мы ведь недалеко от пристани? – обратился он к спешившейся жрице.

– Да. – Та кивнула. – А что?

– Да так, ничего… – пожал широкими плечами северянин, довольно улыбаясь. Только слепой бы не заметил, что «старый медведь» замышляет что-то, но никто не придал этому особого значения, лишь паладин с опаской взглянул на наемника.

Выехав навстречу остроухому, жрица вытащила из-под складок плаща аккуратный конверт и передала его эльфу.

– Рад приветствовать вас, госпожа Энвинуатаре. Вас и ваших друзей. – Пробежавший глазами по написанному, эльф засиял словно новенькая золотая монета. Облаченный в дорогие, с виду, одежды, с красиво уложенными волосами, стройный и подтянутый, он вовсе не походил на хозяина постоялого двора. – Как я вижу, господина Кенрамионна с вами нет, все ли с ним в порядке? – Насмешливые, светло-зеленые глаза внимательно осмотрели спутников девушки.

– С ним все хорошо, Веннориновенн. – Жрица чуть склонила голову. – Наши комнаты готовы?

– Конечно же, госпожа, я приготовил их еще трое суток назад; все, как заказывал господин Кенрит. – Улыбка эльфа стала настолько широкой, что Тред всерьез заопасался, не разорвет ли этот услужливый остроухий свою пасть, столь довольно скалясь. – Лошадей вы можете оставить прямо здесь, я ручаюсь – с них ничего не пропадет и они никуда не денутся, а утром будут бодры и полны сил.

– Прекрасно. Как я понимаю, вы уже получили оплату или мы еще что-нибудь должны доплатить? – Энвинуатаре, будучи наполовину эльфийкой, да к тому же из благородной семьи, всегда старалась оставаться предельно вежливой и учтивой. Она грациозно соскочила с седла, выпустив уздцы из рук и предоставляя животному полную свободу. Пегая лошадка полукровки отошла немного в сторону и принялась невозмутимо жевать зеленую травку, которая, как показалось берсерку, тут же вырастала заново. Пораженно покачав головой, Вегард выпрыгнул из седла. Остальные последовали примеру воина и жрицы.

– Господин Кенрамионн полностью рассчитался со мной еще во время прошлого своего визита. – Все же хозяин таверны – он и у эльфов хозяин таверны. На красивом лице эльфа на мгновение мелькнуло выражение величайшей скорби, что лишний раз подтверждало лишь одно – все хозяева постоялых дворов, таверн и трактиров исключительно жадны до денег. В этом они способны поспорить даже с торговцами, сборщиками податей, чиновниками или же просто с бандитами.

– Замечательно. – Жрица впервые за долгое время позволила себе легкую, еле заметную улыбку. Видимо, мимолетная метаморфоза, произошедшая с лицом эльфа, не прошла для нее незамеченной. – Не будете ли вы так любезны, уважаемый Веннориновенн, и не приготовите ли для нас чего-нибудь? – спросила она, чем несказанно обрадовала собеседника.

– Чего желаете? В моем заведении великолепная кухня и богатые винные погреба! – Гордость прямо-таки сочилась через слова остроухого. – Я бы рекомендовал вам попробовать несравненного эльфийского вина. Также у нас отменная рыба и мясо птиц. – Говоря это, Веннориновенн сделал приглашающий жест рукой и повел людей ко входу в дерево – постоялый двор.

– У вас есть мясо?! – счастливо поинтересовался Тред.

– Конечно… благородный господин воин. – Мы – уважающее себя и своих посетителей заведение, и мы в состоянии удовлетворить самые притязательные запросы наших клиентов.

– Вон оно как… – Старый северянин задумался. – В таком случае мне бочонок пива, жареную баранью ногу, а лучше две, и вдобавок к этому – пару эльфиек да хорошую драку!

Второй раз за короткое время эльф изменился в лице. Впрочем, он вновь быстро справился с эмоциями и, низко поклонившись, произнес:

– Прошу прощения, господин, но драки в моей таверне, как и во всем городе, не поощряются, народ здесь весьма мирный и спокойный. – Северянин немного погрустнел, а Веннориновенн невозмутимо продолжил: – Касательно пива, я могу предложить вам лишь дворфийское, сами мы пивоварением, увы, не занимаемся. Бараньей ногой мы вас с радостью обеспечим, даже двумя и, если пожелаете, всеми четырьмя. А по поводу женщин… вообще-то у нас это тоже не принято… – Тред нахмурился, и эльф поспешно добавил: – Но я более чем уверен, что такой суровый и мужественный воин не останется сегодня без женского внимания и ласк.

– Ладно, уговорил, речистый! – Морщины на лице старого воина немного разгладились, а взгляд стал менее злым. – Пойдем, покажешь нам свои владения!

– Как пожелаете, – еще раз поклонился эльф и повел людей дальше.

– Что-то ты сегодня поразительно добрый… – Паладин все еще недоверчиво глядел на северянина. – Это не похоже на тебя, Тред. Что ты замышляешь?

– Я скажу тебе, если пообещаешь пойти со мной, – заговорщически взглянул на Марка «старый медведь» и приобнял паладина за плечо.

– Не уверен, что мне стоит соглашаться… – нерешительно промямлил воин Света, глядя на берсерка в поисках поддержки.

– Думаю, у тебя, как у преданного слуги Ульва и защитника добродетели, попросту нет выбора. – Вегард прекратил глазеть по сторонам и повернулся к спутникам. – Ты только посмотри на эту бандитскую личность, – он кивком головы указал на Треда, но тот нисколько не обиделся. – Ведь он непременно вляпается в какую-нибудь историю, и поутру в Лантонелле не досчитаются пары десятков эльфов, а вот если с ним будешь ты, то я уверен – тебе удастся наставить его на путь истинный и уберечь от неугодных Свету деяний! – Молодой воин весело подмигнул паладину, и тот, грустно вздохнув, кивнул.

– Я согласен идти с тобой Тред.

– За-ме-ча-тель-но! – осклабился «старый медведь».

– Так можно мне узнать, куда ты, точнее – мы собрались? – осторожно осведомился Марк, предчувствуя какой-то подвох.

– Вот поедим – и я тебе сразу все расскажу, не волнуйся, – успокоил паладина Тред, и тот еще раз грустно вздохнул. – Да не переживай ты, парень, старина Тред научит тебя, как нужно отдыхать и ценить каждый момент жизни, ведь… – Северянин осекся и изумленно уставился прямо перед собой. Туда, где у самого входа в таверну на высоком камне возвышалась статуя эльфа, украшенная небольшими фонтанчиками. – Это еще что за хрень?! – вновь обретший дар речи Тред ткнул пальцем в изваяние, которое весело улыбалось ему.

Кем бы ни был скульптор, но дело он свое знал. Статуя изображала молодого эльфа в натуральную величину. Он стоял, широко раскинув руки, будто бы приветствуя гостей. Вода из фонтанчиков с тихим журчанием лилась под ноги эльфу и ниспадала на зеленую траву, тоненьким ручейком уносясь в глубь раскинувшегося у таверны сада. Однако старого воина поразило отнюдь не мастерство скульптора, а нечто иное. Именно в это «иное» он сейчас крайне возмущенно и тыкал пальцем.

– Что за непотребство ты тут выставил?! – Тред наконец оторвался от созерцания статуи и, подскочив к хозяину таверны, сгреб его за грудки, приподняв над землей.

– Господин, это просто статуя, она стоит тут с самого основания города, – прохрипел остроухий, задыхаясь.

– Тред, отпусти его! – Паладин попробовал разжать стальную хватку старого воина и высвободить начинающего бледнеть эльфа, но это оказалось не так-то просто.

– Старик, отпусти парня, иначе не видать нам комнат и еды, – лениво изрек берсерк, даже не взглянув в сторону все тише хрипящего Веннориновенна, который уже успел сменить розоватый оттенок лица на бледно-зеленый.

– Демоны с вами! – Пальцы Треда разжались, и многострадальный хозяин таверны плюхнулся на траву, жадно ловя ртом чуть прохладный ночной воздух.

– Могу ли я узнать, что вызвало ваш гнев, господин? – Остроухий, пошатываясь, встал и, потирая рукой шею, опасливо взглянул на насупившегося Треда.

– Эта вот дрянь! – Старый воин вновь ткнул пальцем в статую.

– А что с ней не так? – изумился Веннориновенн. – Эта работа одного из наших величайших мастеров, которого звали…

– Да мне плевать, как его звали! – Мощные руки наемника вновь потянулись к шее хозяина таверны, и тот поспешно спрятался за Энвинуатаре.

– Несомненно, нужно быть величайшим эльфийским мастером, чтобы вылепить мелкого уродца, стоящего у входа в таверну и сверкающего своим… своими… – по виду Треда стало заметно, что он давно подобрал подходящее слово, но не пустил его в ход, так как встретился взглядом со жрицей, – причиндалами! – наконец нашелся северянин. – Кому пришло в голову ставить голого задохлика перед местом, где люди собираются отдохнуть и сытно поесть?!

– Я же сказал – это был наш величайший скульптор… – снова начал Веннориновенн.

– Ой, да заткнись уже и уведи нас прочь от этого безобразия! – Тред отмахнулся от эльфа, словно от назойливой мухи, и уверенно зашагал вперед. Проходя мимо статуи, он на мгновение остановился, повернул голову и плюнул в улыбчивое белоснежное лицо.

– Давайте обойдемся без вандализма! – тонко заверещал Веннориновенн и стремительно влез на камень, служивший пьедесталом. С благоговейным видом он достал ослепительно чистый платок и тщательно принялся оттирать меткий плевок наемника с белой щеки статуи. Чтобы не упасть, Веннориновенн обвил ногой ногу изваяния и вплотную прижался к нему, чуть обхватив его одной рукой за тонкую талию.

– Меня сейчас стошнит… – признался старый воин, глядя на Веннориновенна.

– Нет, прошу, только не на статую! – Эльф развернулся и, широко раскинув руки, встал между Тредом и изваянием. При этом он потерял равновесие и с тихим всхлипом начал падать прямиком на наемника.

Тред без особого труда мог бы удержать эльфа от падения или даже поймать его, но вместо этого он просто отошел в сторону, предоставляя остроухому свободно упасть на траву. С наслаждением проследив за коротким полетом Веннориновенна, одноглазый северянин довольно улыбнулся и направился прямиком к выдолбленной в дереве невысокой лестнице, которая вела на открытую террасу, затянутую плющом.

Потирая ушибленную ногу, Веннориновенн, слегка прихрамывая, обогнал людей и, встав перед плетеной дверью, распахнул ее, сделав приглашающий жест.

– Прошу вас, – с улыбкой, словно с ним ничего не произошло, сказал эльф.

– Вот спасибочки! – ядовито ухмыляясь, произнес Тред и первым шагнул за порог. Северянин осмотрел полупустой зал, украшенный цветами, и решительно двинулся в самый дальний угол. Остальные последовали за ним. Замыкал шествие Веннориновенн.

Тред, не обращая внимания на заинтересованные взгляды немногочисленных посетителей, прошел через весь зал, по пути чуть было не растоптав пару красивых клумб, которые отделяли столы от друг друга. Он недоверчиво изучил деревянный стул на тонких, причудливо изогнутых ножках и, сокрушенно покачав головой, все же сел на него. Изделие эльфийских мастеров еле слышно скрипнуло под немалым весом северянина, но, к чести собравших его умельцев, выдержало.

– Не стоит хмуриться, мой друг! – пытаясь как-то разрядить обстановку, сказал паладин. Он устроился напротив старого воина, который недовольно поглядывал по сторонам.

В зале сидели в основном эльфы. Мужчина и женщина, которые о чем-то тихо шептались, разместившись за маленьким столиком у стены, покрытой мхом, одинокий эльф, медленно попивающий вино, да небольшая компания совсем еще молодых представителей той же расы. Эти ребята вели себя довольно шумно, но не настолько, чтобы мешать остальным. Исключение составляли лишь человек в богатых одеждах, судя по всему – торговец, и его охрана – двое крепких ребят с настороженными лицами.

Стоило кому-нибудь из посетителей встретиться взглядом с Тредом, как они сразу же отворачивались. Некоторые находили в себе храбрость, чтобы вежливо поздороваться и отвернуться лишь после этого.

Между тем остальные члены отряда тоже расселись за большим столом, а Веннориновенн, с неизменно сияющей улыбкой, замер рядом.

– Если я правильно все понял, то господа из северных земель предпочтут пиво и жареное мясо? – учтиво поинтересовался он.

– Именно! – отчеканил Тред. – И побольше! – Он на мгновение задумался, взглянул на притихшего Марка и добавил: – В три раза больше!

– Я бы предпочел воду и… – промямлил паладин, но северянин заставил его замолчать властным жестом и еще раз повторил:

– В три раза больше!

– В четыре, – неожиданно вмешалась Энвинуатаре, и одноглазый воин испытующе взглянул в ее золотистые глаза.

– В четыре так в четыре! – наконец одобрительно прогудел наемник. – Клянусь боевой славой, ты начинаешь мне нравиться, девочка!

Жрица вернула северянину улыбку и благодарно склонила голову, принимая его слова как комплимент.

– Это все или еще чего-нибудь? – Хозяин таверны еще раз обвел стол взглядом.

– Шагай давай, хватит отсвечивать! – не выдержал Тред. – Неси что попросили, а если что, мы знаем, где тебя искать. – Окончание реплики «старого медведя» больше походило на угрозу.

Веннориновенн еще раз поклонился и поспешно отправился раздавать указания. Стоило эльфу уйти, как над столом повисло молчание. Марк, прикрыв глаза и опустив голову, тихонько шептал молитву Светлому Ульву, в которой просил бога вразумить одного дикого северянина и уберечь его от неправедных поступков. Сам дикий северянин пребывал в отличном расположении духа и мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Глядя на двух мужчин, Вегард невольно улыбнулся, представляя, какие приключения ожидают паладина, когда тот, следуя обещанию, отправится с Тредом. Берсерк совершенно точно знал, куда именно пойдет его старый друг, и даже размышлял о том, чтобы составить тому компанию. Однако внимательный взгляд Энвинуатаре заставил его пересмотреть свои планы. Стоило молодому воину встретиться с полукровкой глазами, как та сразу же отвернулась, сделав вид, что рассматривает одну из картин, украшавших стены.

– Что-то не так? – тихо поинтересовался берсерк у девушки.

– Все в порядке. – Она робко взглянула на него и виновато улыбнулась. – Просто мне немного нехорошо.

– Устала? – Вегард вскинул бровь. – Может, тебе стоит пойти в комнату и прилечь?

Энвинуатаре лишь покачала головой и вернулась к изучению картин. Она чуть сместилась в сторону так, чтобы между воином и ей находилась ваза с бледно-розовыми цветами. Берсерк некоторое время смотрел на жрицу поверх пухлых бутонов, ожидая, что та скажет еще что-нибудь. Но полукровка молчала, и Вегард, пожав плечами, повернулся к Треду, который с оживлением смотрел ему за спину. Обернувшись, северянин увидел, как к их столу спешат три стройные молодые эльфийки. Об их возрасте свидетельствовали чуть заостренные ушки, кончики которых виднелись из-под пышных распущенных волос цвета свежей соломы. По мере взросления уши у представителей этой древней расы вытягиваются в длину и заостряются на кончиках. Если бы не этот признак, то определить возраст вечно юных эльфов оказалось бы совершенно невозможно. Но, к сожалению, так удавалось отличать лишь молодежь. Достигнув определенной длины, которая составляла примерно шесть-семь дюймов, неотъемлемый атрибут всех эльфов останавливался в росте и с этого самого момента о точном возрасте остроухих можно было даже не гадать. Судя по всему, девушкам едва ли исполнилось по двадцать зим. Первая несла широкий поднос со свежим хлебом и какими-то плодами ярких расцветок, вторая поставила на стол две вместительных миски с жареным мясом. Третья, шедшая последней, девушка катила впереди себя небольшую тележку, в которой лежали три бочонка. Чарующе улыбаясь Треду, она поставила на стол четыре изящных стакана из тонкого хрусталя. Заулыбавшийся было в ответ эльфийке северянин сразу же нахмурился и непонимающе уставился на стаканы.

– Что-то не так, господин? – учтиво осведомилась девушка.

– Вроде того… – Одноглазый воин поднял на нее взгляд. – Милочка, – проникновенно сказал он, – а из чего нам пить?

– Но господин, – девушка опешила, – я же принесла стаканы, и…

– Я вижу. – Тред протянул руку и взял один из стаканов, который буквально утонул в огромной лапе северянина. – А пить-то нам из чего?

– У нас вся посуда… такая, господин… – попробовала оправдаться девушка. Она взглянула на своих подруг, но вид у тех был столь же растерянный.

– Куда только мир катится! – посетовал Тред.

– Мы можем вполне обойтись и тем, что есть, – вмешался Марк, не сводящий глаз с эльфиек.

– Вы, пожалуй, и сможете, а я – нет, – тяжело вздохнул старый воин. – Ладно, я сам себе помогу. – С этими словами он поставил стакан на стол и сгреб своими ручищами стоявшую неподалеку вазу. Под ошарашенными взглядами девушек он бесцеремонно выкинул находящиеся в ней цветы, выплеснув воду на ближайшую клумбу. Взвесив в руке опустевшую вазу, Тред остался ею доволен и, поставив перед собой, довольно улыбнулся. – Вот это я понимаю, стакан!

– Ты и правда будешь из нее пить?! – В ясных глазах паладина читалось такое же удивление, как и у эльфиек.

– Так больше не из чего, – пожаловался Тред. – Хотя я, конечно, могу и из бочонка!

– Ну уж нет, старик, – возразил берсерк, – тогда нам ничего не останется. – Он с укоризной взглянул на друга, затем перевел взгляд на окончательно растерянных эльфиек. – Юные леди, – обратился к ним Вегард, – не будете ли вы столь любезны и не принесете ли мне точно такую же вазу, как у моего товарища?

– Сейчас, – хором пискнули эльфийки, и спустя пару мгновений перед берсерком стояла точно такая же импровизированная кружка, как и перед Тредом, позаимствованная с соседнего стола.

– Ну дело будет! – Старый воин нетерпеливо потер руки. – Не желаете ли присоединиться к нам, девочки?

– А можно? – осторожно поинтересовалась одна из эльфиек.

– Наверное… – Тред покосился на Энвинуатаре, и та, безразлично пожав плечами, все-таки кивнула.

– Но нам нельзя, – с сожалением спохватилась одна из девушек, – Веннориновенн может…

– Он может катиться к демонам или это… полировать свою драгоценную статую хоть всю ночь напролет! – проревел Тред. – Если что, я все улажу!

Дважды просить эльфиек не пришлось. Они проворно придвинули себе стулья от соседних столов, присоединившись к людям. Как и все молодые представители расы эльфов, девушки оказались крайне любознательными. Они безостановочно расспрашивали Треда о его приключениях, не переставая восхищенно охать и хлопать длинными, пушистыми ресницами. Марк тоже не остался без внимания, хотя поначалу был этому не очень-то и рад. Но после того как второй бочонок опустел, скромный паладин все же вспомнил, что он мужчина, и подсел поближе к девушкам. Эльфийки также попытались поговорить и с Вегардом, но тот отвечал коротко и сухо, больше налегая на еду и вежливо давая понять, что он не расположен общаться.

– Ты в порядке? – Теплая ладонь неожиданно коснулась руки молодого воина, и Энвинуатаре придвинула свой стул ближе к нему. В золотистых глазах жрицы сияли веселые искорки, и она лукаво подмигнула берсерку, окончательно сбив его с толку.

– В порядке, – осторожно ответил Вегард, покосившись на опустевший стакан полукровки и отмечая про себя, что выпила та совсем не мало.

– Мне здесь не по себе, – прошептала девушка ему на ухо, почти касаясь кожи губами. – Может, проводишь меня в комнату?

Вегард никогда не считал себя дураком и довольно хорошо умел понимать намеки. Особенно такие прозрачные. Стоило ему услышать слова Энвинуатаре, как он с готовностью поднялся и подал ей руку.

– Конечно, я провожу тебя.

– Уже уходите? – весело поинтересовался Тред.

– Я неважно себя чувствую. – Энвинуатаре, слегка пошатываясь, поднялась со своего места. – Завтра мы встречаемся здесь, ближе к полудню, так что не засиживайтесь. – Она пригрозила мужчинам пальцем. – Я пойду. Вегард проводит меня до комнаты.

– А-а-а… – понимающе осклабился Тред и хитро взглянул на друга. – В таком случае – до завтра.

– Не шалите тут. – Берсерк вернул другу улыбку.

– Нашел дураков! – искренне возмутился старый воин. – Я как раз собирался как следует пошалить, чего и тебе желаю. Так что твои наставления меня не остановят.

Стоило Вегарду и Энвинуатаре скрыться на лестнице, ведущей на второй этаж, как Тред решительно встал из-за стола, опрокинув стул.

– Куда это ты? – изумился паладин.

– Не ты, а мы! – многозначительно изрек Тред, обняв пискнувшую эльфийку. – Мы идем веселиться! – Он отодвинул стол в сторону и направился к притихшей компании остроухих.

– Что ты собираешься с ними делать? – Обеспокоенный Марк живо догнал северянина и встал между ним и эльфами.

– Как что? Конечно же перво-наперво я научу их пить! – провозгласил Тред, довольно улыбаясь. – Парень, – он положил свободную руку на плечо паладину, – мы отправляемся демоны знают куда, и не понятно, вернемся ли обратно. Так что не будь скучной задницей и присоединяйся к веселью, как и обещал!

– Свет свидетель – я делаю это, только чтобы проследить, что ты не сотворишь ни с кем ничего плохого! – уверенно произнес Марк.

– Смотря что считать плохим! – усмехнулся старый воин, устраиваясь между двумя эльфийками и сажая ту, что была с ним, на колени. – Эй, молодежь! – обратился он к испуганным посетителям. – Хотите послушать истории странствий «волков» из Стаи?! – громко спросил он, поднимая над головой руку с татуировкой волчьей пасти.

Упоминание легендарных наемников заставило раскосые глаза эльфов широко раскрыться.

– Хотим! – единогласно взревела захмелевшая молодежь.

– Тогда еще пива нам за этот стол и всем – нормальных кружек! – взревел Тред, чем вызвал еще больше одобрительных восклицаний.

– Но нам же завтра в путь! – взмолился паладин. – Может, не стоит…

– Поверь мне – стоит! – заверил Марка наемник, делая солидный глоток и вытирая губы тыльной стороной ладони. – Поспать сможем и завтра, пока будем плыть по реке, все равно делать будет нечего.

– Но ты хотел еще куда-то идти… – осторожно напомнил воин Света.

– Уже нет, – отмахнулся Тред, – я собирался наведаться в порт. Ведь если в городе есть порт, то там наверняка найдутся и портовые… забудь; все, что нам надо, мы получим здесь! – С этими словами он стиснул в крепких объятиях сидевшую у него на коленях эльфийку, и та шутливо пригрозила ему пальчиком.

Вегард замер перед дверью, ведущей в комнату Энвинуатаре, прислушиваясь к происходящему внизу. Когда он забирал у хозяина таверны ключ от комнаты, то заверил его в том, что все будет нормально и Тред никого убивать не станет. По крайней мере, пока у него нет недостатка в выпивке и еде. Судя по громкому смеху и довольному голосу, дела у старика и правда шли хорошо.

– Может, все-таки заглянешь? – поинтересовалась жрица. Она уже зашла в просторную комнату и, дойдя до окна, задернула плотную занавеску, отчего помещение погрузилось в полумрак. Девушка сбросила свой плащ прямо на пол, оставшись в обтягивающих кожаных штанах и плотной льняной рубахе.

– Не очень-то похоже на изысканные платья благородной леди, – усмехнулся Вегард, запирая дверь и входя в комнату.

– А ты ожидал увидеть что-нибудь вычурное и пышное? – вскинула тонкую бровь Энвинуатаре. Она сделала несколько быстрых шагов и, обвив шею Вегарда руками, пристально посмотрела ему в глаза.

– Не то чтобы… – неопределенно ответил берсерк.

– Значит, ты не разочарован, и поверь мне – разочаровываться тебе сегодня не придется. – Она зашла ему за спину и легонько подтолкнула к широкой кровати.

– Ты изменилась… – Вегард сделал несколько шагов вперед и, развернувшись, пристально посмотрел на девушку.

– Это плохо? – Теперь Энвинуатаре не спешила и медленно, словно хищная кошка, приближалась к воину. В ее блестящих глазах, которые отчего-то показались Вегарду зелеными, плясали шальные огоньки.

– Пока не знаю… – Едва берсерк успел договорить, как полукровка стремительно прыгнула к нему, впившись своими губами в его губы.

– А теперь? – спросила девушка после того, как их страстный поцелуй закончился.

– Довольно неплохо, – честно признался Вегард, однако все же отстранил жрицу от себя, – но как же твой жених?

– Кто? – Она непонимающе уставилась на него. – Я хоть раз упоминала, что у меня кто-то есть?

– Но Кенрит…

– Он просто удобный дурачок, который до сих пор живет своими больными фантазиями. – Губы Энвинуатаре скривились в ядовитой усмешке.

– Довольно жестокое заявление, – заметил Вегард, ощущая, как теряет контроль над своими желаниями. Близость прекрасной девушки после месяцев одиночества быстро вскружила ему голову. Берсерк и думать забыл об очередной перемене характера полукровки. Все его мысли сейчас были заняты другим.

– Возможно. – Она вновь толкнула его в грудь узкими ладошками, и воин, отступив на пару шагов, сел на кровать. – Я уже большая девочка и сама решаю, что и как мне делать, – расстегивая пуговицы на рубахе, прошептала она.

– С этим трудно поспорить. – Губы Вегарда растянулись в довольной улыбке, когда Энвинуатаре с тихим рычанием кинулась в его объятия.

Глава 6

Вегард проснулся оттого, что скрипнула входная дверь. Открыв глаза и схватившись за рукоять меча, прислоненного к спинке кровати, он увидел жрицу, которая уже успела одеться и теперь выжидающе смотрела на воина.

– Ночью тебя можно было даже за уши тянуть, и ты бы не проснулся, но стоило тебе услышать скрип двери – и ты сразу открыл глаза. Что это, врожденные инстинкты или случайность?

– Чутье. – Берсерк сел, отбросив с лица прядь волос, которые отросли до такой степени, что теперь касались его покрытых татуировками плеч. – Нам пора выдвигаться?

– Да, скоро полдень, – кивнула Энвинуатаре. – Я буду ждать вас всех снаружи, так что собирайся и поторопи остальных. – Девушка нахмурилась. – И еще… не думай, что ты стал для меня особенным после сегодняшней ночи. Мы слишком много выпили… и просто помогли друг другу расслабиться.

– Хорошо, – легко согласился Вегард, встав с кровати. – Я сделаю вид, что ничего не было.

– Надеюсь, ты не потребуешь за молчание дополнительную плату, наемник? – В глазах жрицы мелькнула злость.

– Посмотрим. – Вегард тяжело взглянул на полукровку. Постоянная смена настроений жрицы начинала выводить его из себя.

Девушка выдержала его взгляд и стремительно покинула комнату, хлопнув дверью.

– Воистину женщины – странные создания… – пробормотал воин, одевая штаны. – Сначала они требуют внимания, потом начинают жаловаться на то, что его мало, а когда получают то, что хотят, – ведут себя так, словно весь мир им что-то должен… – Он поискал глазами сапоги и, не увидев их на полу, заглянул под кровать, где и нашел искомое. – Только мне так везет или все женщины такие? – снова поинтересовался Вегард, но никто ему, разумеется, не ответил.

Молодой северянин быстро оделся, забрал оружие и, покинув комнату, запер ее на ключ. Оказавшись в просторном коридоре, он поймал себя на мысли, что понятия не имеет, в каких комнатах расположились паладин и Тред. Берсерк уже собирался отправиться на поиски хозяина таверны, чтобы разузнать у него, где искать друзей, когда одна из дверей открылась и из нее легко выскользнула одна из молодых эльфиек, которых Вегард видел ночью. Встретившись глазами с берсерком, девушка залилась краской, поспешно кивнула воину и опрометью бросилась прочь.

– Наверное, здесь, – рассудил Вегард, глядя вслед убегающей эльфийке, слегка наклонив голову.

Он бесцеремонно толкнул незапертую дверь и зашел в комнату, где обнаружил Треда. Старый воин и не думал просыпаться, ласково обнимая еще одну эльфийку, которая дремала на его широкой груди, сжимая в кулачке кончик его бороды.

– Силен, бродяга, – насмешливо произнес Вегард и ловко отпрыгнул в сторону, избегая встречи с широким кинжалом, который с треском воткнулся в дверной косяк и расщепил его пополам.

– А, это ты… – вскочивший было Тред отставил секиру в сторону. – Не бойся, девочка, никто тебя не обидит, – ласково сказал он встревоженной эльфийке.

Закутавшаяся в одеяло девушка робко кивнула и потупилась. Старый воин как ни в чем не бывало подошел к двери и легко выдернул из дерева свой кинжал, который перед сном всегда прятал под подушку. При извлечении оружия косяк пострадал еще значительнее, но наемника этот факт абсолютно не заботил.

– Чего тебе надо-то? – недовольно бросил Тред другу.

– Во-первых, чтобы ты надел штаны или хотя бы прикрылся, в память о нашей старой дружбе, – невозмутимо ответил берсерк, – нервы у меня не железные, и зрением своим я очень дорожу.

– И?.. – Одноглазый воин не сдвинулся с места, даже и не думая одеваться.

– Еще я хотел засвидетельствовать тебе свое почтение – ведь, несмотря на свою древность, ты еще…

– Дальше, – грубо перебил берсерка Тред.

– Нам пора выдвигаться, так что ждем тебя у входа. – Вегард подмигнул эльфийке и, развернувшись, собрался уже выходить, но остановился в дверях. – Кстати, где мне искать Марка? – Он взглянул на друга через плечо.

– Откуда ж я знаю, я же ему не нянька! – Пожав плечами, Тред все-таки смилостивился и взялся за штаны.

– Он в соседней комнате, той, что слева, – пискнула эльфийка.

– Благодарю вас, юная леди. – Вегард элегантно поклонился девушке и плотно прикрыл за собой дверь.

Комната Марка оказалась заперта, и берсерку не удалось вторгнуться туда столь же бесцеремонно, как к «старому медведю». Пришлось стучаться.

– Сейчас-сейчас, – послышался голос паладина, и спустя мгновение дверь открылась.

К удивлению Вегарда, Марк стоял перед ним полностью одетый и весьма бодрый. Отодвинув мужчину в сторону, северянин заглянул внутрь комнаты и увидел спящую на кровати эльфийку, заботливо укрытую одеялом.

– Только не говори мне, что вы всю ночь беседовали о бытии и таинствах Света… – удивленно пробормотал берсерк, обеспокоенно глядя на Марка.

– Нет, – слегка покраснев, отозвался смутившийся паладин.

– Вот и хорошо, – облегченно вздохнул Вегард, потрепав Марка по плечу. – Видимо, общение со стариком идет тебе на пользу, хотя тебе еще учиться и учиться. – От внимания молодого воина не укрылось, что в комнате у паладина – только одна девушка, в отличие от Треда.

– Я учту. – Паладин улыбнулся. – Не мог бы ты подождать снаружи, пока я не разбужу Лэннориену.

– Я более чем уверен, что старый медведь даже имени у них не спрашивал, – хмыкнул Вегард и собрался уже выйти за порог, когда новая реплика Марка повергла его в шок, заставив на несколько ударов сердца изображать каменное изваяние.

– Как же я могу не запомнить имя своей будущей жены? – невозмутимо заявил паладин таким тоном, будто не сказал ничего важного.

– Че-го? – округлил глаза берсерк.

– Мы проговорили с ней всю ночь, она необыкновенная, удивительная девушка! – Паладин расплылся в счастливой улыбке, и Вегард тихонько застонал. Он явно поторопился делать выводы касательно перевоспитания друга.

– Ты же сказал, что вы не то чтобы разговаривали…

– Вот именно! – Тон и поза Марка просто источали уверенность. – После того что между нами было… ну, помимо разговоров, я, как приличный и благородный человек, обязан взять на себя ответственность!

– Ты напомнил мне одного вашего магистра, как там его… Энберн вроде бы, высокий такой, с молотом. – Вегард заглянул в глаза собеседнику. – Он вроде как тоже собирался жениться на какой-то там шпионке, за то, что принудил ее раздеться у всех на глазах.

– Так было нужно, – обиженно заявил паладин, словно Вегард в чем-то его обвинял, – магистр Энберн заботился о безопасности людей! К тому же они и правда поженились.

– Паладины… – обреченно произнес северянин, на мгновение прикрыв глаза ладонью и покачав головой. – Но ведь ты ее не принуждал?

– Да как ты только мог такое подумать?! – искренне возмутился Марк. Лицо его пуще прежнего залила краска, даже слегка оттопыренные уши стали пунцовыми. – Я бы никогда такого не сделал!

– А если все было взаимно, то зачем жениться? – не понял Вегард.

– Просто я понял, что люблю ее.

– Вот так просто? – недоверчиво поинтересовался берсерк. – Провел с девочкой ночь и сразу влюбился?

– Да! – Марк нисколько не колебался с ответом.

– Ты хоть представляешь, сколько у нее было таких, как ты? – привел свой последний аргумент Вегард, хотя уже осознал всю тщетность своих попыток.

– Я у нее первый. – Паладин остался непреклонен.

– Уверен?

– Я же не совсем идиот и кое-что знаю о женщинах! – вспылил Марк, первый раз потеряв над собой контроль, но быстро опомнился и тихо продолжил: – Или эльфийки чем-то отличаются? – бросив обеспокоенный взгляд через плечо, поинтересовался он.

– Нет, в этом плане – нет, не волнуйся. – Вегард довольно сильно потрепал облегченно вздохнувшего паладина по плечу, словно собирался вытряхнуть из того ненужные мысли, что ему конечно же не удалось. – Но ты ведь в курсе, что она может жить целую вечность, а ты – нет?

– Знаю, – сразу погрустнел Марк, и в глубине грубой души берсерка зародилось чувство, отдаленно напоминающее жалость.

– Хотя ты всегда можешь стать магистром, – обнадежил парня северянин. – Я уверен, что если мы завершим миссию, этот ваш Ульв обязательно это оценит.

– Я здесь не ради награды! – Воин Света даже отступил на шаг назад.

– Ладно, не будем о грустном. Скажи мне лучше вот что, о бескорыстный блюститель справедливости: не смущает ли тебя тот факт, что твоя невеста работает в таверне?

– Больше ей не придется этого делать! Я обеспечу ее до моего возвращения, а потом мы поженимся и она никогда не будет ни в чем нуждаться! – гордо выпятив грудь, заявил Марк.

– В таком случае – поздравляю тебя, приятель, – улыбнулся берсерк, думая, что ему будет действительно жаль, если паладин не выживет.

– Спасибо! – Марк сильно сжал протянутую наемником ладонь. – Я надеюсь, вы с Тредом придете на нашу свадьбу?

– Естественно, как мы можем пропустить нечто подобное! – прогудел голос одноглазого воина, и он, распахнув дверь так, что та почти сорвалась с петель, вышел из соседней комнаты.

– Медведица-мать не учила тебя, что подслушивать нехорошо? – деловито осведомился Вегард.

– Нет, она учила меня лишь впадать в спячку и пожирать тех, кто мешает, – довольно улыбнулся Тред. – Вы просто слишком громко говорили, а у меня очень хороший слух.

Вегард хмыкнул.

– Вы хотя бы позаботились, чтобы девушкам не влетело за то, что они отлынивают от работы?

– Конечно, Тред обо всем договорился с Веннориновенном, – заверил воина Марк.

– Во время заключения договора эльф не пострадал? – Берсерк недоверчиво покосился на стоящего рядом друга, но «старый медведь» лишь невинно улыбнулся и развел руками.

– Вроде бы нет. Хотя я, признаться, не очень хорошо помню произошедшее до того, как я с Лэннориеной оказался в комнате, – виновато произнес Марк, вновь оглянувшись через плечо.

– Ладно, – махнул рукой берсерк, – раз все улажено, встречаемся у входа в таверну. Я пока спущусь и куплю чего-нибудь пожевать. Иначе нам всю дорогу придется выслушивать бесконечное ворчание старика.

– Хорошо, – согласился паладин и аккуратно закрыл дверь.

– И вовсе я не ворчу! – обиженно пробубнил Тред, следуя за товарищем.

– Конечно, ты не ворчишь, солнце не встает, вода не мокрая, а кровь у людей зеленая… – скривился Вегард.

– Вот как раз ты сейчас и ворчишь! – насупившись, словно старый филин, буркнул Тред.

– С кем поведешься, как говорится, – весело отозвался берсерк, подходя к лестнице, ведущей на первый этаж таверны, где их встретил донельзя довольный Веннориновенн.

– Уже уходите, господа? – вежливо полюбопытствовал он.

– Приходится, – с нескрываемым сожалением ответил эльфу Тред. – Дела не ждут.

– В таком случае, как только покончите с делами – милости просим в гости, отметим все, так сказать, по-императорски!

– Обязательно, – сказал Вегард. Ему начинало казаться, что эльф вот-вот научится испускать лучи света и счастья. – Но прежде чем уехать, я хотел бы прикупить припасов в дорогу…

– Леди Энвинуатаре уже об этом позаботилась. – Веннориновенн довольно потер руки. – Голодать вам не придется, господа. Кстати, она уже давно ожидает вас у входа.

– Тогда мы не станем заставлять леди ждать еще дольше. – Вегард нахмурился, вспомнив не самый приятный утренний разговор с девушкой.

– Да пребудет с вами благословение Наэлы! Удачи вам! – Эльф склонил голову в вежливом поклоне.

– И тебе не болеть! – попрощался Тред и первым направился к выходу.

– Сколько ты ему заплатил, что он светится от счастья? – тихо спросил Вегард, догнав друга.

– По меркам Хагенрока – вполне неплохо… да еще накинул сверху за статую… – неопределенно ответил старый воин. – Он оказался не таким уж плохим парнем, надо бы запомнить это местечко.

– Вот только не говори мне, что тоже собрался вернуться сюда и жениться на эльфийке, – лукаво подмигнул товарищу Вегард.

– А что? Неплохая идея! Эльфиечки-то ничего, самое оно! Особенно та, что посветлее! – заулыбался Тред. – Сыграем свадьбу в один день с Марком, и ты со своей жрицей присоединяйся!

По тону старого воина берсерк безошибочно определил, что тот шутит. Но ответить Вегард ничего не успел, так как одноглазый наемник тут же полюбопытствовал:

– Ну как оно?

– Бывало и лучше. – Вегарду очень не хотелось поднимать эту тему. – Лучше поясни, что ты там говорил о статуе?

– Увидишь, а насчет девки – не повезло, – посочувствовал другу Тред. – Вот у меня была одна жрица – огонь, а не женщина! Эх… молодость-молодость… интересно, где она теперь…

– Молодость? – Вегард вышел на улицу, сразу же встретившись взглядом с хмурой Энвинуатаре.

– Нет, я о Жаннетт. – Тред мечтательно вздохнул и прикрыл глаза.

– Ты не перестаешь меня удивлять. – Берсерк спустился по ступеням и не сумел сдержать улыбки при виде бесформенной груды камней, между которыми играл на солнце журчащий ручеек. Именно на этом месте ранее стояла статуя эльфа. Затем он стремительно прошел через сад к своему коню, седельные сумки которого значительно увеличились в размерах.

Тред с гордостью окинул взглядом живописные останки статуи и последовал за другом, грустно вздыхая на ходу при воспоминании о своей первой любви.

Едва мужчины запрыгнули в седла, как из таверны в сопровождении Лэннориены вышел паладин. Он нежно обнял девушку и, поцеловав в лоб, поспешил к ожидающим его людям, удивленно покосившись на все ту же груду камней.

Когда отряд отъехал от таверны, Вегард обернулся назад и увидел, как эльфийка со слезами на глазах смотрит им вслед. В это время Марк тоже обернулся и помахал девушке рукой. Берсерк вынужден был признать, что немного завидует паладину, ведь его самого никто не ждет, кроме родителей и немногочисленных друзей. В этот момент Вегард дал себе слово, что сделает все возможное для того, чтобы Марк вернулся к своей невесте живым.

Ехать снова пришлось в молчании. От Энвинуатаре, казалось, веяло осязаемой злостью, и к ней никто не лез. Даже паладин не решался заговорить со жрицей. Хотя ему было не до этого. Лицо Марка всю дорогу сохраняло мечтательное выражение, и он полностью погрузился в свои фантазии о будущем. Тред, видимо, до сих пор вспоминал о той самой Жаннетт, в прошлом покорившей его жестокое сердце. Вечно угрюмое лицо северянина слегка разгладилось, и на нем то и дело блуждала загадочная улыбка. В общем, вышло так, что поговорить Вегарду оказалось не с кем. Берсерк, конечно, вполне мог обойтись без общения, но с каждым взглядом на едущую впереди жрицу на душе у него становилось все неспокойнее. В голове Вегарда одна за другой всплывали неприятные догадки и мрачные мысли. Вновь вспомнилось о том, как Энвинуатаре вроде бы использовала темную магию во время скоротечной стычки на дороге. К тому же зачастую ее поведение вовсе не соответствовало тому, как она винила себя в гибели двух эльфов. Вегарду все больше казалось, что в полукровке как бы живут два разных человека – кроткая и чувствительная жрица соседствует с жесткой, эгоистичной и властолюбивой женщиной. Берсерк тряхнул головой, отгоняя странные мысли. Это не укрылось отвнимания Треда.

– Чего случилось? – деловито поинтересовался «старый медведь», соизволив наконец отвлечься от воспоминаний.

– Да так… – отмахнулся Вегард. – Плохо спал ночью.

– А-а-а… – многозначительно протянул старый воин и расплылся в счастливой улыбке, которая сильно выделялась на его суровом, иссеченном шрамами лице. – Но если ты мало спал, то чего эта жрица-то такая недовольная?

– Кто ж их разберет… – Берсерк не спешил делиться с другом своими догадками. Доказательств или чего-то более весомого, чем просто подозрения, у него не было. А если нет серьезных поводов для беспокойства, то нечего забивать голову ерундой, да еще и волновать товарищей.

– Твоя правда, – серьезно кивнул Тред, – сколько живу – они для меня загадка. – Он кивнул на едущую впереди Энвинуатаре. – Не забивай себе голову, парень, – озвучил он мысли молодого воина.

– Как раз и пытаюсь этим заняться, – улыбнулся Вегард. – Но все равно спасибо за совет.

– Да без проблем! – Старый северянин хлопнул берсерка по плечу и, кивнув на Марка, произнес: – Мальчишке нужно выкинуть дурь и романтические опилки из башки, коли он хочет вернуться к своей ненаглядной живым и здоровым.

– Вернется, – уверенно сказал Вегард, вспомнив о своем решении защитить паладина.

– Мне бы твою уверенность… – пробормотал Тред и, догнав Марка, принялся о чем-то тихо с ним говорить.

Берсерк уже собрался присоединиться к наставлению молодого защитника обездоленных на путь истинный, когда деревья перед ними неожиданно расступились, открывая взгляду священную для всех эльфов реку Анноверен. Она величественно несла свои прозрачные воды через земли остроухих, даруя и поддерживая жизнь. Все без исключения эльфы чтили Анноверен, говоря о ней с превеликим уважением, трепетом и придыханием.

– Кажись, приехали, – вздохнул Тред, наблюдая, как Энвинуатаре, слегка нагнувшись с седла, тихо говорит с одним из многочисленных стражников, охранявших порт. Эльф в легкой кожаной броне, вооруженный длинным луком и слегка изогнутым клинком в заплечных ножнах, важно покивал и указал жрице нужное ей направление.

Не оглядываясь на мужчин, полукровка направила лошадь к довольно крупному судну. Как и все эльфийские корабли, этот напоминал скорее живое существо или творение природы, но никак не дело рук человека или какого-нибудь мастера другой расы. Корабль мог похвастаться изумительной резьбой на бортах, выполненной в форме перьев, венчавшей нос головой орла и кристально белыми парусами с изображением грифона, одного из существ, по мнению эльфов, наделенного благословением самой Наэлы. Берсерк никогда не видел грифонов живьем, но не раз слышал, что те действительно существуют и в изобилии водятся в Илланосе.

– «Рассекатель небес», – прочитал вслух название корабля Вегард.

– Ты понимаешь эльфийские каракули? – искренне изумился Тред, пристально вглядываясь в замысловатые символы на борту корабля.

– Вообще-то там написано не по-эльфийски, – усмехнулся молодой воин, – но ведь тебе все равно, не так ли?

– Конечно, – важно кивнул «старый медведь», явно считая неграмотность веским поводом для гордости, – главное, чтобы это корыто не пошло ко дну, водичка наверняка холодная.

– Ни разу не слышал, чтобы корабли эльфов тонули в водах Анноверен, – присоединился к разговору паладин. Он приложил ладонь к глазам, защищаясь от ярких солнечных лучей, и всматривался в голубую гладь воды, где вдалеке можно было разглядеть противоположный берег.

– Вот и я про то же: не тонут, потому что дерь… – Тред не успел договорить, так как его бесцеремонно прервали.

– Я уж думал, вы меня бросили! – пропищал до боли знакомый голос, и к отряду подбежал запыхавшийся Кенрит, встреченный раздосадованными вздохами.

– Мы как раз собирались, но ты нас нашел… – без особой радости сказал Вегард, смерив странного мужчину недовольным взглядом.

– Я с рассвета вас тут жду, – пожаловался де Рамион.

– И правильно делаешь. – К мужчинам подъехала Энвинуатаре. – Капитан просит нас подняться на борт, лошадей тоже разрешили взять. Ждут только нас, так что прошу всех поторопиться. – Девушка говорила резко и властно. Не дожидаясь ответа спутников, она первой направила лошадь к широкому помосту, ведущему на корабль.

– Что это с ней? – Кенрит растерянно смотрел вслед своей возлюбленной.

– Она, как и мы, безумно рада тебя видеть, – осклабился Тред и пустил свою лошадь вперед, чуть не сбив стоявшего на пути де Рамиона.

Кенрит побежал за своим конем, которого ему подарил Нелоннориен, очевидно обрадованный тем, что его неудавшийся сородич наконец-то оставляет его в покое, и вернулся как раз перед тем, как уставшие от ожидания эльфы собирались отчалить. Глядя, как полный мужчина в эльфийских одеждах, утирая пот с лоснящегося лица, поднимается на борт, Тред грустно вздохнул и, отдав поводья лошади одному из матросов, поплелся на корму. Паладин и берсерк решили составить компанию старому воину, оставив все еще озлобленную жрицу в компании де Рамиона, посчитав, что лучше пожертвовать им, чем кем-либо другим.

– Пусть паренек побудет козлом отпущения. – Берсерк похлопал по плечу Марка, который обеспокоенно косился на потупившего взгляд Кенрита, на которого уже успела сорваться жрица.

– Угу, хоть на что-то же он должен сгодиться, – ядовито усмехнулся Тред, – раз его нельзя выкинуть за борт, пусть успокаивает свою склочную бабенку.

Вегард ожидал, что паладин вновь начнет читать северянину мораль о таком неподобающем отношении к благородной жрице. Но Марк вместо гневной проповеди лишь понимающе хмыкнул и больше не оборачивался.

Корабль довольно быстро набрал скорость и теперь полным ходом мчал людей и эльфов вперед, вспарывая ровную гладь воды. Улыбчивые эльфы сновали по палубе туда-сюда, и улыбки их становились еще шире, стоило хотя бы капле воды Анноверен попасть на их кожу или одежду. Кенрит даже специально подобрался поближе к борту и с благоговейным трепетом ловил сальной рожей каждую несчастную капельку. Северяне подобных восторгов не разделяли, но и воды не боялись. Единственное, чего опасался Вегард, – что Треду надоест слушать восклицания де Рамиона и он попросту выбросит его за борт. Однако все обошлось и корабль продолжал свой ход без происшествий.

Ничего не предвещало беды. Маленькие облачка словно клочья пуха разметались по бескрайнему небу, а мягкие солнечные лучи приятно согревали людей, когда случилось нечто непредвиденное. Причем это оказалась не просто беда, а самая настоящая катастрофа. Кенрит вытащил из сумки небольшую разукрашенную лютню и начал играть. Точнее, только ему казалось, что он играет. Инструмент в руках мужчины издавал ужасающие наборы несочетаемых звуков, от которых не по себе стало даже лошадям.

– Это последняя капля… – прорычал Тред и решительно направился к пританцовывающему де Рамиону.

Вегард уже решил, что горе-музыканту не избежать справедливого возмездия за беспощадное надругательство над слухом и чувствами окружающих. Но недоэльф, не останавливаясь на достигнутом, совершил еще одно преступление против всех без исключения жителей Империи и окрестных земель, так как не каждая злобная тварь, по мнению берсерка, заслуживала столь беспощадной и бессмысленной кары.

Кенрит запел.

Причем запел он так, что Тред застыл на месте с поднятой ногой и открытым ртом.

– О, боги! – воскликнул старый воин, вновь обретя дар речи. – Он воет, словно его сажают на кол! Или нет! Клянусь топорами Торфела! Наверняка ему в зад залетела какая-то полоумная птица, и, когда он открывает свою поганую пасть, мы слышим ее предсмертные крики!

В два прыжка «старый медведь» преодолел отделявшее его от Кенрита расстояние и, вырвав у того лютню, разбил дорогой инструмент о голову неудавшегося артиста. Ноги мужчины подкосились и он попытался рухнуть на палубу, но не тут то было. Тред, подобно самому де Рамиону несколькими мгновениями прежде, не желал останавливаться на достигнутом. Не дожидаясь, пока его жертва, чуть не сделавшая жертвой его самого, придет в себя, он схватил почти потерявшего сознание де Рамиона за ногу и теперь удерживал его над водой.

– Я не стану требовать плату назад, но тебе лучше его отпустить, – крикнула Энвинуатаре уже готовому разжать пальцы Треду.

– Мои уши стоят дороже денег. – «Старый медведь» тряхнул пришедшего в сознание де Рамиона, и тот громко взвыл.

– Я ценю твой поступок и полностью с тобой согласна, но инструмент ты уже уничтожил, а Кенрит еще нам пригодится. – В голосе полукровки зазвенела сталь. – Ты дал слово! – на всякий случай напомнила она.

– Демоны с тобой, жрица! – с досадой рявкнул Тред и бросил взвизгнувшего мужчину обратно на палубу. – Услышу от тебя еще хотя бы один звук – ничто меня не остановит! – пообещал он растянувшемуся на досках мужчине и собрался уже было уйти, когда вода недалеко от корабля пошла рябью.

– К оружию! – неожиданно прокричал капитан, вскидывая лук.

Тут же на корабле началось оживленное движение. Одни эльфы принялись разворачивать баллисты, установленные на палубе, другие взялись за луки. Вегард заметил несколько остроухих в мантиях магов, которые, оживленно переговариваясь, поспешили к капитану.

– Неужто идиот своим пением достал не только нас?! – Тред схватился за секиру и повернулся в поисках врага.

Между тем рябью покрылось довольно большое пятно воды. Корабль резко дернулся, словно сел на мель, и застыл на месте. Рябь сменилась пеной, а потом вода и вовсе словно вскипела, и наконец на поверхности показалась ужасная морда неизвестной северянам твари. Толстое, в несколько обхватов руками, чешуйчатое тело нависло над кораблем, переливаясь перламутром под солнечными лучами.

– Только не говорите мне, что и это какая-нибудь священная для остроухих дрянь! – Тред сильнее сжал рукоять секиры, приготовившись к бою.

– Это вряд ли… – пробормотал берсерк.

Теперь, когда чудовище поравнялось с кораблем, его удалось разглядеть получше. Перламутровая чешуя покрывала далеко не все тело твари. Во многих местах она выглядела более тусклой, а кое-где и вовсе отсутствовала, обнажая разлагающуюся плоть и белые тонкие кости. Ужасающая пасть, в которой без труда поместился бы взрослый бык, разверзлась, обдав смрадным дыханием людей и эльфов. Выпустив из ноздрей две струйки густого пара, тварь начала водить мордой из стороны в сторону. Пугающие, непроглядно черные глазницы словно шарили по палубе в поисках первой жертвы.

– Тварь ведь не уйдет, даже если мы скормим ей придурка? – вслух поинтересовался Тред.

Вегард не успел ответить. Над палубой разнесся громкий крик капитана корабля:

– Метить в пасть и глаза! Залп!

Дружно запели тетивы эльфийских луков, и стрелы с белым оперением словно хищные птицы устремились к своей цели. Остроухие не зря считались лучшими стрелками Империи. Стрелы кучно вошли в оскаленную морду твари. Некоторые попали в язык, другие ушли в темные провалы глазниц. Чудовище запрокинуло отвратительную башку назад и издало громкий рев. Спустя мгновение тварь метнулась вперед, но в этот же миг в чешуйчатое тело ударили баллисты, отбросив его назад. Эльфы в мантиях встали плечом к плечу и, вскинув витые посохи, резко выкрикнули заклинания.

Стена из воды поднялась у самого борта корабля и начала закручиваться в огромный шар. На лбах магов выступили капельки пота, но они не потеряли сосредоточенности. Раздался оглушительный треск – и вот над кораблем, отражая солнечные лучи, завертелся колючий ледяной ком. Он качнулся в воздухе и с шипением устремился навстречу монстру, который вновь попытался атаковать корабль.

– Слаженно работают ребятки! – Тред, поняв, что повоевать ему пока не удастся, широко расставил ноги, облокотился на секиру и с любопытством наблюдал за происходящим.

– Может, не первый раз имеют дело с подобным, – предположил Вегард, убирая бесполезное сейчас оружие. – Анноверен довольно глубока: кто знает, что за твари обитают в здешних водах…

– Эта не живое существо! – отрезал Марк. Бледный паладин сжимал в руках меч, неотрывно глядя на шипящее чудовище. – Я чувствую темную магию!

– Значит, нас снова выследили, – выдвинул новую догадку берсерк, беспокойно оглядываясь. – Но до берега довольно далеко; думаешь, некромант на борту? – После этих слов Вегарда одноглазый наемник недоверчиво покосился на эльфийских магов, которые трудились над новым ледяным шаром.

– Нет, – покачал головой паладин, – мне кажется, он сотворил эту тварь ранее или оживил, я не знаю, а потом уже послал ее на поиски нас!

– Но откуда она знает, что именно этот корабль нужен ее хозяину? – изумился Тред. – Или у нее мозгов больше, чем у Кенрита? – Он кивнул на сжавшегося в стороне и изо всех сил пытающегося обнять мачту де Рамиона.

– Не знаю. – Марк наконец-то отвел взгляд от битвы. – Я правда не знаю, – вздохнул он.

– Да не переживай! – успокоил его «старый медведь». – Какая теперь разница? Остроухие, как я погляжу, скоро покончат с этой образиной… жаль, нам работы не нашлось, – с некоторой толикой грусти добавил он.

Между тем маги эльфов обрушили на монстра уже третий ледяной шар, разворотив тому половину морды. Однако настырное порождение темной магии не собиралось сдаваться. Оно снова и снова кидалось на корабль, но не могло добраться до вожделенной цели. Стрелы и магия не подпускали тварь на расстояние атаки. Наконец, когда очередной колючий шар льда ударился о чешуйчатую плоть, снеся изувеченную голову подчистую, чудовище вздрогнуло всем телом и рухнуло в воду, подняв множество брызг. Корабль еще раз вздрогнул и плавно поплыл вперед, покачиваясь на волнах.

– Так и знал, что нам не достанется, – вздохнул Тред. – Сплошные расстройства. – Он злобно покосился на все еще дрожащего Кенрита.

Вегард не слушал старого друга. Он поспешил к борту корабля, за которым покачивались на воде останки твари. На ходу он нашел взглядом Энвинуатаре. Девушка замерла, вцепившись в резные перила так, что костяшки ее тонких пальцев побелели, и пристально вглядывалась в даль.

– Капитан, – обратился берсерк к стоявшему рядом с ним эльфу, – что за чудовище напало на корабль?

– Морской демон. – Эльф не сводил глаз с огромной туши, которая медленно начала уходить ко дну. – Хотел сытно пообедать, но не учел, что наткнулся на военное судно. – Капитан гордо подбоченился. – Только все это кажется мне каким-то странным.

– Каким-то мертвым? – поинтересовался Вегард.

– Точнее не скажешь. – Капитан оторвался от созерцания поверженного противника и обратил свои сиреневые глаза к воину. – Я видел такого впервые. Хотя морские демоны и так довольно редкие гости в наших краях – несколько столетий назад их было значительно больше. Но я ума не приложу, откуда здесь и сейчас взялась подобная тварь. В любом случае, надо будет доложить о случившемся, когда мы вернемся домой. Демон мог быть не один, поэтому мирным судам здесь пока лучше бы не появляться.

– А далеко ли нам еще плыть? – Берсерк задумчиво поглядел на далекий горизонт, к которому тонкой полоской сужались речные берега.

– Не очень, – немного подумав, ответил эльф. – Если не случится ничего непредвиденного, думаю, что доберемся к месту до наступления сумерек, так что ночевать вам придется уже на суше.

Берсерк кивнул и поспешил вернуться к друзьям. Солнце пока не собиралось садиться, так что при желании вполне можно было и поспать. Вегард нутром чуял, что скоро сон для них окажется настоящей роскошью. Так что он решил отдыхать, пока есть время…

Лэннориена первой увидела незнакомого мужчину, который, восседая на огромном черном жеребце, направлялся прямиком к таверне. Эльфийка была настолько погружена в мысли об удивительном юноше, с которым их, видимо, свела сама судьба, что не сразу заметила приближения незнакомца. Вообще-то она могла и вовсе не обратить на него внимания, если бы не сияющие на солнце золотые доспехи и алый плащ магистра ордена Зари. Лэннориена никогда раньше не видела настоящего магистра, поэтому даже не заметила, что тот был не один.

Девушка вскочила со ступенек, на которых сидела с того самого момента, как проводила своего возлюбленного в далекий путь, и опрометью бросилась в помещение. Спустя несколько мгновений она вновь появилась на крыльце вместе с обеспокоенным Веннориновенном. Хозяин таверны внимательно следил за человеком, который уже приблизился к ним настолько, что можно было разглядеть проницательные серые глаза, один из которых перечеркивал длинный старый шрам, стянутые в хвост черные волосы и насмешливую кривую улыбку, выглядящую довольно жутковато из-за еще одного шрама, почти скрытого щетиной. Рядом с мужчиной ехали три женщины. Одна из них оказалась юной, стройной эльфийкой, с любопытством глазеющей по сторонам, будто бы первый раз оказалась в одном из двух городов своей расы. Время от времени она принималась задумчиво накручивать на пальчик локон светлых, ниспадающих ниже талии волос, морща очаровательный лобик. Эльфийка держалась к паладину ближе всех, иногда подергивая его за алый плащ, чтобы что-то сказать. Другая женщина была человеком, в ее каштановых волосах проглядывалась седина, но выглядела она достаточно молодо. Ее строгое лицо, с правильными чертами, тонкими, капризно изогнутыми губами и необычайно живыми, темно-синими глазами, было обращено к хозяину таверны, и от взгляда женщины тому стало не по себе. Он вдруг почувствовал себя совсем маленьким мальчишкой, стоявшим перед разгневанным преподавателем. Чувство оказалось не из приятных, и эльф поспешно отвел взгляд. Стоило Веннориновенну обратить внимание на третью спутницу магистра, как его брови сами собой удивленно поползли вверх.

Хозяин таверны быстрым шагом вышел навстречу нежданным посетителям.

– Рад приветствовать вас и ваших прекрасных спутниц, магистр! – произнес Веннориновенн, почтительно поклонившись.

– Добрый день. – поздоровался мужчина. Голос у него оказался властным и немного хриплым. – Я вижу, тебя что-то беспокоит. – Он внимательно посмотрел эльфу в глаза, и тому стало не по себе еще больше. – Расскажи мне, что случилось?

– Просто… – Веннориновенн прочистил пересохшее горло и, посмотрев на третью женщину, произнес: – Рад видеть вас в добром здравии, леди Энвинуатаре; признаться, я не ожидал вашего столь скорого возвращения. Сопровождающие вас мужчины отправились в путь одни? – Вежливая улыбка сползла с лица эльфа, когда он увидел, как внимательно смотрит на него магистр.

– Вот это ты нам сейчас и расскажешь, – зловеще произнес тот, и эльфу больше всего на свете захотелось сейчас оказаться где-нибудь в другом месте.

– Веннориновенн. – Хозяин таверны облизнул губы. – Мое имя – Веннориновенн.

– Рад с тобой познакомиться, Веннориновенн. – Мужчина в золотых доспехах улыбнулся, и эльф судорожно сглотнул, стараясь подавить дрожь в коленях. – Я лорд Фаргред Драуг, пятый магистр ордена Зари, и у меня к тебе есть несколько вопросов. – В глазах паладина вспыхнул золотой огонь…

Глава 7

Капитан «Рассекателя небес» оказался прав. Корабль пристал к берегу еще до заката, и все пассажиры удачно сошли на твердую землю. После быстрого прощания судно отправилось в обратный путь. Капитан торопился как можно скорее доложить в Лантонелл о случившемся. Появление чудовища произвело на эльфов сильное впечатление, но во время боя они, как и подобает воинам, четко исполняли приказы капитана. Теперь же, когда опасность миновала, остроухие оживленно переговаривались друг с другом, обсуждая сам бой и причины появления столь редкого монстра в этих краях.

Тред слушал эльфов вполуха, недовольно морщась из-за того, что ему не удалось принять участия в битве. Вегард, напротив, жадно ловил каждое слово, все больше убеждаясь, что морской демон атаковал «Рассекателя небес» вовсе не случайно.

Похоже, Энвинуатаре разделяла подозрения берсерка. Не успели пассажиры корабля сойти на берег, как девушка сразу же отозвала своих спутников в сторону.

– Мы не остаемся ночевать вместе со всеми, – жестко сказала она, убедившись, что ее слова не достигнут посторонних ушей.

Северяне и паладин, мрачно переглянувшись, молча кивнули. Им троим удалось неплохо выспаться во время пути, а вот не смыкавший глаз Кенрит тихонько застонал, но все же не стал перечить жрице.

– Сейчас быстро перекусываем и отправляемся в путь, – продолжила полукровка. – Дорога здесь одна, не заблудимся. – Она указала рукой куда-то себе за спину. – Ехать придется всю ночь, у нас мало времени.

– К чему такая спешка? – Если Марк и был согласен выйти вперед, чтобы не подвергать опасности ни в чем не повинный обоз, направляющийся к крепости, то стремление Энвинуатаре двигаться всю ночь показалось ему странным.

– Он… она… приближаются… – неохотно начала жрица. Девушка на мгновение замолчала и с тревогой взглянула в ту сторону, откуда они недавно приплыли. Туда, где за широкой рекой остался Лантонелл.

– Но я ничего не чувствую, – прислушавшись к своим ощущениям, заявил Марк. – И кто эти «он» или «она»?

– Не знаю! – раздраженно вскрикнула девушка и с ненавистью взглянула на спутников. – Просто давайте поспешим. – Она взяла себя в руки. – Простите мое поведение. Но мне правда не по себе.

– Да какая, к демонам, разница? – Тред почесал бороду. – Лично я выспался на эльфийском корыте и даже успел поесть, так что готов отправляться в путь хоть сейчас. К чему эти ссоры, если все согласны с тем, что нам нужно спешить.

– Ты прав, – кивнул паладин. – Простите мне мое недоверие, леди Энвинуатаре, я был не прав. – Он слегка склонил голову.

– Раз все согласны, мы можем отправляться прямо сейчас? – Полукровка, казалось, пропустила слова Марка мимо ушей. Она ни на миг не прекращала вглядываться в горизонт, где вдалеке можно было разглядеть огни Лантонелла.

Тревога в глазах жрицы медленно перерастала в страх, и это не ускользнуло от внимательного взгляда берсерка.

– Предлагаю седлать коней, проедем сколько сможем, а когда остановимся на ночевку, тогда и поедим. Кем бы ни были наши преследователи, у них больше шансов нас найти, если мы останемся с обозами, – решительно заявил Вегард.

– Но здесь мы будем под защитой эльфов! – попробовал было вставить Кенрит, но на него никто не обратил внимания, за исключением Марка.

– Я не стану подвергать невинных опасности только из-за того, что тебе страшно или попросту не хочется отправляться в путь сейчас, – строго сказал он. – К тому же наша миссия гораздо важнее твоей сиюминутной прихоти! – В этот момент паладин показался Вегарду гораздо взрослее своих лет. Слова Марка прозвучали не так, как раньше, теперь в них слышались жесткие, повелительные нотки. Взгляд паладина тоже стал иным. Цепким, даже немного колким. – Хотя ты можешь оставаться вместе с обозами, если пожелаешь.

– Нет, я пойду с вами! – выпалил де Рамион, взглянув на полукровку, которая уже стояла рядом со своей лошадью.

– Тогда хватит трепаться и поехали уже, – проворчал Тред. – Мы дольше ведем бесполезные разговоры, давно бы уже доехали до крепости!

На этом разговор кончился. Если опасения Энвинуатаре подтвердятся, то отряду действительно дорого каждое мгновение. Возможно, те, кто очень не хочет, чтобы полукровка добралась до своей цели живой и невредимой, уже напали на ее след и теперь могут наступать людям на пятки. Встреча с неизвестным противником, который обладает даром темной магии, – не самый приятный способ скоротать ночь. Поэтому люди предпочли альтернативу – движение.

Когда Энвинуатаре заявила о своих намерениях эльфу, который считался старшим в обозе, тот попробовал было переубедить жрицу, но она оказалась непреклонна. Поняв, что переупрямить девушку не выйдет, остроухий попытался отправить вместе с ней несколько воинов, но и от этого Энвинуатаре отказалась. Причем не самым вежливым образом. Тогда эльф лишь развел руками и искренне пожелал людям удачи, указав направление, в котором находилась Лесная Твердыня.

– Дорога одна, главное – никуда не сворачивайте, – напоследок сказал он людям. – Близость границы с не самыми лучшими соседями дает свои плоды. – Эльф неприятно поморщился. – Пусть это земли Империи, но тут вполне может быть небезопасно. Да пребудет с вами благословение Наэлы. – Он помахал людям рукой и, развернувшись, направился к кострам, за которыми расположились на ночевку его сородичи.

– Поехали уже, – взмолился Тред, – остроухие сейчас жрать усядутся, а ветер – с их стороны… не хочу истечь слюной в дороге.

Энвинуатаре с явным облегчением повела мужчин за собой, оставляя обозы эльфов за спиной.

Несмотря на ясное ночное небо, холодного лунного света было недостаточно, чтобы осветить незнакомую лесную дорогу. Зазевавшийся Кенрит с хрустом врезался головой в толстую, низко свисавшую ветку и, выпав из седла, заверещал, словно его режут. Энвинуатаре некоторое время уверенно вела отряд вперед, не обращая внимания на непрерывные причитания де Рамиона, но вскоре даже полукровка признала, что различать дорогу становится все сложнее и сложнее. Недовольно озираясь по сторонам и сверкая в темноте желтыми глазами, девушка медленно выдохнула и свела руки вместе, будто собиралась слепить комок из невидимого снега. По спине Вегарда пробежала неприятная волна холода, словно едва заметное дыхание смерти коснулось его тела. Это чувство показалось воину очень знакомым. Он уже ощущал нечто подобное. В битве за обитель паладинов в Хагенроке и во время стычки с некромантом в эльфийских лесах, которая теперь уже казалась такой давней. Острое чувство опасности стальной иглой пронзило сознание воина. Берсерк быстро огляделся, но вокруг, насколько хватало глаз, не было никого, кроме его спутников. Не спеша молодой северянин перевел взгляд с ковыряющегося в носу Кенрита на жрицу. Девушка закрыла глаза и принялась что-то шептать. Рука Вегарда потянулась к мечу. Он краем глаза взглянул на паладина, но тот, казалось, не ощущал никакой опасности. Сделав над собой усилие, воин убрал руку от эфеса оружия и сосредоточил внимание на Энвинуатаре. Стоило той развести ладони в стороны, как между ее пальцев заплясал веселый золотой огонек, чуть подрагивающий на ветру. Света от него оказалось достаточно, чтобы продолжить путь, не опасаясь съехать в канаву или «почесать» голову о низко растущие ветви. Единственное, что смущало северян, – волшебный огонек как указывал им путь, так и обнаруживал отряд перед неизвестным противником. О чем незамедлительно и сообщил жрице Тред.

– Не волнуйся, – ответила Энвинуатаре, не оборачиваясь, – его не видно со стороны.

– Поводов для беспокойства действительно нет, – на всякий случай заверил Треда паладин, заметив, как недоверчиво северянин поглядывает на порождение магии. – Жрецы Империи могут и не такое.

– Ты погляди, все всё могут… – привычно заворчал одноглазый воин. – И раны-то они лечат, и волшебные огни зажигают… порой мне начинает казаться, что во всей Империи только я да Вегард не умеем колдовать! – Он зло сплюнул на землю.

– А ты хотел бы научиться? – неожиданно обернулась к северянину жрица. Видимо, девушке было не по себе от сложившейся ситуации, и она заметно переживала. Когда ночью пытаешься сбросить с хвоста некроманта, а то и не одного, волей-неволей начинаешь нервничать. А разговор, как известно, – первое средство отвлечься.

– Я что, похож на полоумного? – Тред для выразительности ткнул пальцем в Кенрамионна. – Жил раньше без этих ваших заклинаний и дальше проживу!

– Бесполезно говорить с варваром о магии, – поморщилась полукровка и вновь отвернулась. – Ваш народ всегда славился упрямством.

– Если уж на то пошло, девочка, то наш народ славится не только упрямством, но и храбростью да воинским мастерством, – с достоинством парировал «старый медведь».

– Храбрость – удел глупцов! – насмешливо фыркнула Энвинуатаре, и Вегард заметил, как нехорошо сузился глаз его товарища.

– Может быть, я и глуп, – грубо процедил сквозь зубы Тред, – но никто и никогда не посмеет назвать меня трусом!

– Каждому свое, – философски рассудила девушка и накинула капюшон, давая понять, что разговор окончен.

– Много ты понимаешь, девчонка… – прорычал северянин, сверля спину жрицы взглядом.

– Успокойся, приятель. – Вегард решил отвлечь друга от неприятных мыслей. – Какая разница, что она думает? Нам нужно просто сделать то, за что мы получили плату.

– Твоя правда, – после недолгих раздумий согласился с берсерком старый воин, – все равно спорить с бабой – гиблое дело!

Неожиданно для северян Марк согласно кивнул.

Небольшой отряд провел в пути остаток ночи, и, когда солнце уже начало свое неизбежное восхождение на небесный трон, жрица наконец решила устроить привал. Обрадованный Кенрит со вздохом облегчения свалился с коня в зеленую траву, в изобилии растущую на обочине. Он накрылся плащом с головой и приглушенным голосом попросил, чтобы его не будили столько, сколько это возможно. Пренебрежительно глядя на неподвижно лежащего де Рамиона, Тред спрыгнул на землю, с хрустом размяв плечи.

– Кто дежурит первым? – прежде всего поинтересовался он.

– В этом нет необходимости…

– Я, – коротко бросил берсерк, перебив жрицу на полуслове.

Энвинуатаре обратила на воина испепеляющий взгляд, но промолчала. Она демонстративно медленно, наступая на все сухие ветки, подошла к одному из деревьев и, привязав свою лошадь неподалеку, устроилась между высоких корней.

– Может, кто пожевать чего хочет? – не обращая внимания на девушку, спросил Тред, деловито роясь в одной из седельных сумок.

– Почему бы и нет, – пожал плечами Вегард.

Не разводя костра, мужчины поспешно поели, и Тред с Марком отправились спать, оставив берсерка наедине с незнакомым лесом, пением неприметных птиц, тихими всхрапами лошадей и собственными мыслями.

Привалившись спиной к стволу дерева и сунув в зубы длинную травинку, Вегард взглянул на небо. Теперь, когда отряд продвигался к окраинам владений Империи и покидал леса эльфов, климат начинал меняться. Несмотря на ясное небо, воздух становился холоднее, и берсерк подумал, что им не помешают теплые плащи, если они не хотят мерзнуть.

Вегард вздохнул и взглянул на спящую жрицу. После того как они провели вместе ночь, северянину показалось, что он начал испытывать к полукровке какие-то чувства. Ему хотелось защитить хрупкую девушку, столь упрямо идущую к своей цели, но в то же время он поймал себя на мысли, что не прочь пригвоздить ее мечом к стволу. Если сердце Вегарда хотело лишь тепла, то его первобытный инстинкт варвара жаждал крови. Берсерк, как ни старался разобраться, не понимал поведения Энвинуатаре, а тут еще это неприятное чувство опасности… У северных народов есть одно простое правило – если чего-то не понимаешь, то для начала разруби это клинком, а уже потом разбирайся.

Внезапно девушка широко открыла глаза и, вскрикнув, вскочила на ноги. Вегард мгновенно выхватил оружие и, пригнувшись, начал озираться, словно дикий зверь. Спустя пару мгновений к нему присоединились Тред с Марком. Не заметив ничего пугающего, мужчины вопросительно посмотрели на бледную Энвинуатаре.

– Ничего… – Дыхание у девушки было частым и прерывистым. – Просто приснился кошмар. – Она выдавила из себя виноватую улыбку. – Простите.

Марк обеспокоенно взглянул на Вегарда, но берсерк лишь пожал плечами. Прежде чем снова лечь спать, паладин еще раз огляделся, но, не заметив ничего подозрительного, вновь закутался в свой плащ.

– Мало того, что всю ночь гнала по лесу, так теперь еще и спать не дает… – раздраженно прорычал Тред. Он развернулся на пятках и с ненавистью взглянул на мирно посапывающего Кенрита. – Так и хочется пнуть, – честно признался он берсерку.

– Ну так и пни, если очень хочется. – Вегард убрал оружие и вновь уселся на свое место.

– Воплей небось на весь лес будет, даже в крепости услышат. – Старый воин скривил рот. – Пойду лучше еще посплю, если не помешают… – С этими словами он улегся на свой плащ и, ласково обняв тяжелую секиру, закрыл глаза.

Вегард представил, как рассвирепевший Тред бьет ногами плачущего Кенрита, и улыбнулся своим мыслям. Когда он опять посмотрел на Энвинуатаре, то сразу же встретился с ней взглядом. Испуганные золотистые глаза с мольбой смотрели на него, и молодой воин, сжалившись над девушкой, подвинулся, освобождая место на своем плаще. Полукровка, благодарно кивнув, перебралась поближе к Вегарду и, прижавшись к нему теплым боком, вскоре уснула. Хотя девушка больше не просыпалась с криками, сон ее все же нельзя было назвать спокойным. Она то и дело тихо всхлипывала и вздрагивала всем телом.

Берсерк не знал, сколько времени прошло, когда открывший глаз Тред молча встал со своего плаща и, отряхнув его, набросил на плечи.

– Спи, теперь мой черед, – одними губами прошептал он другу.

Молча кивнув и поправив сползший с Энвинуатаре плащ, Вегард закрыл глаза. Только теперь молодой воин понял, что ему очень хочется спать. Сквозь сомкнутые веки берсерк не мог видеть, как обеспокоенное выражение покинуло лицо спящей девушки, и губы ее тронула хищная, зловещая улыбка.

День для молодого воина начался с беспощадных солнечных лучей, которые, пробившись сквозь густую листву, бесцеремонно падали на его лицо. Стоило Вегарду открыть глаза, как он сразу же наткнулся на колючий, полный злобы и негодования взгляд Кенрита. Де Рамион сидел прямо напротив молодого воина и поглаживал кинжал, который сжимал в правой руке. Страшные взгляды и обнаженное оружие никогда не были тем, что могло испугать берсерка, а не самое приятное пробуждение пагубно сказалось на его настроении. Вегард как раз собирался встать и с предельной жесткостью объяснить де Рамиону, что неприлично так откровенно пялиться на спящих людей, когда кто-то легонько дернул его за руку. Недовольно покосившись в сторону, берсерк обнаружил, что Энвинуатаре до сих пор спит рядом с ним, сжимая между пальцев краешек плаща, в котором во время сна запуталась рука воина. Полукровка сладко потянулась и, приобняв Вегарда, открыла заспанные глаза.

– Ничего не хочешь объяснить?! – сквозь зубы поинтересовался у жрицы Кенрит.

– С чего бы? – невинно ответила вопросом на вопрос девушка. Она еще не совсем пришла в себя ото сна, но ее взгляд уже успел приобрести былую холодность.

– Но мы же… я же… – Де Рамион удивленно захлопал глазами, и пальцы на рукояти кинжала заметно задрожали.

– Послушай. – Энвинуатаре едва заметно погладила Вегарда по ноге и, решительно встав, подошла к Кенриту. – У меня нет времени щадить твои щенячьи чувства и играть с тобой во влюбленных. Ты сам вызвался идти со мной, так что или смирись, или проваливай! – В голосе жрицы проскользнули гневные нотки. Вегарду даже показалось, что девушка сейчас поразит незадачливого толстяка каким-нибудь заклинанием, но ничего подобного, к его разочарованию, не произошло.

– Я все понял, прости, – промямлил де Рамион и, сникнув, отвернулся от берсерка и жрицы.

– Не переживай, толстый! – приободрил Кенрита проснувшийся Тред. – Может, и тебе когда-нибудь повезет. – Старый воин, не удержавшись, расхохотался и направился за деревья.

– Что-то произошло? – Сидевший в стороне Марк резко вскинул голову. Ожесточенно потерев глаза, он окинул небольшую поляну встревоженным взглядом. – Я лишь на мгновение задремал, к тому же Кенрит к этому времени уже проснулся, вот я и подумал…

– Все нормально, – успокоил паладина Вегард, вставая с влажного от росы плаща. Проходя рядом со смотрящим в одну точку Кенритом, берсерк остановился и, склонившись к лицу мужчины, тихо прошептал: – Меня не волнуют твои мечты и прочая чушь, творящаяся у тебя в голове. Но если ты еще хотя бы раз криво посмотришь на меня – клянусь своим мечом, я перережу твою глотку от уха до уха, а потом брошу здесь, предоставив лесным хищникам вдоволь полакомиться твоими потрохами. Мы поняли друг друга? – Он положил тяжелую ладонь на плечо разом побледневшего Кенрита, и тот, судорожно сглотнув, поспешно закивал, выронив кинжал на влажную траву. – Вот и славно. – Молодой воин хлопнул де Рамиона по плечу, весело подмигнув ему.

– Если хочешь пустить пузану кровь, то будешь в очереди сразу за мной, – на ходу застегивая пряжку ремня, произнес Тред, чем еще больше испугал Кенрита.

– Никто никого убивать не будет, – строго сказала Энвинуатаре. – Сейчас мы быстро едим и продолжаем наш путь. – С этими словами она распахнула одну из сумок и принялась доставать из нее аппетитно пахнущие свертки.

«Старый медведь» недовольно поворчал для вида и сохранения статуса, но все же, усевшись прямо на холодную землю, взял свою порцию и с аппетитом принялся за еду. Энвинуатаре и в этот раз не поскупилась, взяв в дорогу далеко не дешевую снедь, чем несказанно подняла свой авторитет в глазах, а точнее – в глазу Треда.

– Знаешь ты, девочка, чем порадовать старика, – с набитым ртом сказал «старый медведь», благодарно глядя на жрицу.

– Мама не раз говорила мне, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, – кисло улыбнувшись, ответила девушка. Она уже покончила с едой и теперь с явным нетерпением ждала, когда отряд сможет отправиться в путь.

– Глупости! – убежденно заявил Тред, вытирая губы тыльной стороной ладони и заботливо выбирая крошки из седой бороды. – Путь к сердцу мужчины лежит через грудь, и лучше до него добираться при помощи чего-нибудь острого. А отравление – недостойное занятие для воина.

– Буду иметь это в виду, – фыркнула полукровка. – Давай уже доедай, нам пора! – Последнее относилось к Кенриту, который, так и не притронувшись к еде, сидел в той же позе, что и раньше.

– Если не ест, значит – не хочет. – Тред ухватил де Рамиона за шкирку и рывком поставил на ноги. – Жрать будешь в седле! – Он сунул в руки мужчины лепешку и бурдюк с водой. – Давай живее шевели отростками! – Одноглазый воин недовольно подтолкнул де Рамиона в сторону лошадей и, когда тот, сделав два шага, остановился, отвесил ему хорошего пинка.

– Не стоит прибегать к насилию там, где без него можно обойтись, – без особого энтузиазма вмешался Марк. – Собирайтесь, а я прослежу, чтобы наш друг не задерживал нас в пути. – С этими словами паладин приобнял Кенрита за плечи и повел к лошади, что-то тихо говоря на ходу.

– Следовало оставить толстого вместе с его драгоценными эльфами. – Тред смерил де Рамиона злым взглядом, и Вегард согласно кивнул.

Неясно, что именно сказал паладин Кенриту, но тот пришел в себя и теперь выглядел довольно бодрым. Он быстро поел в седле и даже перестал жаловаться. Неизвестно как, но он вообще молчал весь день, пока отряд скакал по широкой дороге, ведущей в Лесную Твердыню. Никто не возражал против такого поведения де Рамиона, хотя времени возражать особо и не находилось. Ближе к наступлению ночи Энвинуатаре вновь начала беспокойно оглядываться назад и подгонять отряд. И без того короткие остановки стали еще короче. Если бы полукровка не боялась загнать лошадей, она бы скакала вперед столько, сколько смогла, пока не свалилась бы от усталости. Когда стало совсем темно, Энвинуатаре вновь призвала волшебный огонек, чтобы освещать путь.

Вегард с возрастающим беспокойством смотрел на жрицу. Движения девушки стали резкими, черты лица заострились, под покрасневшими глазами залегли темные круги. Она, будто затравленный зверь, боязливо озиралась по сторонам и все сильнее подгоняла отряд. Ее немногословные реплики стали грубыми, резкими, полными злобы.

Когда лошадь под Энвинуатаре начала спотыкаться от усталости, жрица спрыгнула на землю, раздраженно выругавшись, и посмотрела на животное так, будто оно виновато во всем на свете.

– Леди, животным нужен отдых, да и нам с вами тоже. – Марк тоже слез с седла. – Если так продолжится и дальше, то мы останемся без лошадей.

– У нас нет времени ждать! – взвилась жрица. – Я чувствую их приближение! – Она принялась ходить взад-вперед по дороге, и волшебный огонек принялся летать вслед за ней.

– Девочка, если лошади издохнут, то времени у нас станет еще меньше, – с хрустом размяв затекшую спину, произнес Тред. – К тому же чего мы бежим? Может, устроим засаду да и порешим преследователей? Меня уже достало, что нам приходиться драпать, словно трусливым зайцам!

– Ты… вы не понимаете! – прорычала жрица. Она осеклась, заметив, как обеспокоенно смотрят на нее мужчины. Девушка несколько раз глубоко вдохнула и продолжила более спокойным голосом: – Наша миссия слишком важна, чтобы так рисковать. Мы не можем себе позволить вступить в бой, ставки слишком высоки! Я прошу вас, воины: забудьте о своей гордости хотя бы на несколько дней, ради блага Империи!

– Да мне, в общем-то, все равно. – Тред пожал плечами. – Гордость гордостью, но у нас с тобой уговор. Если ты говоришь, что нам не следует вступать в бой, то так и сделаем. Но на ночлег нам все равно придется остановиться, все и так уже порядком устали трястись в седле.

– На удивление мудрая мысль. – Никого не дожидаясь, Вегард уже устроился недалеко от дороги и принялся раскладывать съестные припасы прямо на траве.

– Ну не все же одному тебе умничать-то, – подбоченился старый воин. – Эй, почти-что-эльф, давай-ка со мной за хворостом, пока остальные занимаются лошадьми и едой.

– Может, не будем разводить костер сегодня? – взмолилась девушка, но Тред лишь покачал головой.

– Милочка, если мы уснем без огня, то ничего хорошего из этого не выйдет. Ночи здесь слишком холодные.

– Ладно, – полукровка сдалась, но по ней было отчетливо видно, что это решение далось ей с трудом, – но утром я всех вас подниму пораньше! – повелительным голосом добавила она.

– Как скажешь, – не стал спорить Тред и, поманив за собой Кенрита, отправился набирать сухих веток для костра.

Пока Вегард возился с едой, паладин отвел лошадей в сторону, привязав их недалеко от того места, где расположился берсерк. Энвинуатаре села подальше от мужчин, обхватив руками колени и положив на них голову. Она не мигая смотрела перед собой, не обращая никакого внимания на висящий над ней огонек.

Вскоре вернулись Тред и Кенрит. Как ни странно, но пришли они без веток.

– Там недалеко есть ручей, – старый воин махнул рукой куда-то в сторону, – давайте обоснуемся там. Место хорошее, и отдороги подальше. Хворост мы там уже сложили.

Вегард с тоской посмотрел на разложенную еду, но делать было нечего. Пришлось все собирать обратно и переходить на новое место для ночевки.

Когда люди уселись вокруг мирно потрескивающего костра, а лошади принялись жадно пить воду и щипать молодую, росшую вдоль ручья травку, ночь уже полностью вступила в свои права.

Поев, Вегард вновь вызвался первым охранять сон остальных. Следующим после него на страже решил встать Марк. Тред должен был сменить того ближе к утру, а потом еще чуть-чуть вздремнуть, пока Кенрит несет вахту. Де Рамиона, может, и огорчило то, что ему придется вставать раньше остальных, но он этого никак не демонстрировал. Мужчина коротко кивнул, показывая, что все понял, и, закутавшись в плащ, лег там же, где сидел, повернувшись к костру спиной. Что касается Энвинуатаре, то девушка уснула практически сразу, отказавшись от еды. Она накрылась плащом с головой и легла ближе всех к огню. Марк с Тредом еще немного посидели у костра и тоже отправились спать.

Полукровка, как и обещала, разбудила всех ни свет ни заря. Только-только вновь задремавший «старый медведь» с трудом поднялся с пригретого места, как всегда, озлобленный на весь мир. Но Энвинуатаре, видимо, решила поупражняться в тирании. Она не переставая торопила мужчин, не дав им спокойно поесть и едва ли не подталкивая их к лошадям.

– Ты так и сама изведешься и нас изведешь, – буркнул Тред.

– Потерпите! – отрезала девушка. – До крепости всего-то пара дней пути!

– Не всего-то, а целых два дня пути! – поправил ее старый воин, запрыгивая в седло. – Готов поспорить, что лошадки падут раньше, чем мы увидим крепостные стены.

– Значит, пойдем пешком! – отрезала Энвинуатаре.

Весь последующий день слился в сплошную скачку. Слева и справа от людей мелькали бесконечные деревья, а дорога ни в какую не хотела заканчиваться, уводя небольшой отряд на окраины земель Империи. После полудня небо затянули облака, вскоре сменившиеся свинцовыми тучами. В воздухе сразу же запахло сыростью, и не успел Тред как следует выругаться, а Кенрит – снять с лука тетиву и убрать стрелы в мешок, как полил довольно сильный и холодный дождь. Однако никакие капризы природы не могли остановить жрицу. Она, не обращая внимания на сорванный порывистым ветром капюшон, подгоняла свою усталую, поскальзывающуюся лошадь.

Неожиданно дорога резко свернула в сторону, огибая ставший более густым и темным лес, в глубь которого вела еле заметная, заросшая высокой травой тропинка, рядом с которой из земли торчал покосившийся указатель.

Подъехав поближе, Марк, стряхнув с лица дождевые капли, принялся вглядываться в потрескавшуюся от времени деревянную табличку, прибитую к прогнившему столбу.

– Там написано чего-то? – поинтересовался любопытный Тред, подъехав поближе.

– Странный указатель… – Паладин озадаченно почесал мокрую голову, взъерошив светлые волосы. – Если верить написанному, то и дорога, и тропинка ведут к Лесной Твердыне.

– Но этот путь здесь поворачивает. – Старый воин указал пальцем направление, куда тянулась дорога.

– Возможно, просто огибает лес, – пожал плечами Марк.

– Эта дорога ведет напрямую к крепости, – пискнул Кенрит, – эльфы говорили о ней.

– Тогда почему ею не пользуются? – удивился Тред. – Если так ближе, то зачем тащиться в обход?

– Местные леса не безопасны. – Де Рамион боязливо покосился на негостеприимную лесную чащу. – Говорят, здесь обитают твари, пришедшие из земель троллей.

– Если мы поедем в обход, то сколько времени потеряем? – Энвинуатаре не сводила взгляда с тропинки.

– День… наверное, – неуверенно отозвался Кенрит. – Я проезжал здесь дважды и оба раза мы пользовались объездной дорогой.

– Значит, решено, двигаемся напрямую. – Полукровка выехала вперед. – Тропинка вроде бы расширяется, да и ветви находятся довольно высоко. Мы сможем ехать один за другим.

– Вы уверены, леди? – Паладин посмотрел на жрицу, и та энергично кивнула.

– Дикие звери не так страшны, как те, кто гонится за нами, – убежденно сказала девушка.

– И то правда, – неожиданно поддержал жрицу Тред. – Как по мне, то лучше уж получить несколько укусов и царапин, чем опалить задницу о темное пламя некромантов!

Паладин перевел взгляд на Вегарда.

– Мне все равно, – честно признался молодой воин. – К тому же если наша леди что-то решила, то нам ее все равно не переубедить.

– Да и зверей мы можем и не встретить. – Энвинуатаре уже миновала указатель и теперь выжидающе смотрела на спутников.

– Может, все-таки поедем по нормальной дороге? – умоляюще взглянул на паладина Кенрит, но тот лишь покачал головой.

– Леди Энвинуатаре права, – медленно произнес Марк, – мы не можем терять целый день.

– Но…

– Расслабься, приятель! – Тред отжал намокшую бороду и с улыбкой хлопнул Кенрита по спине. – Твое мнение все равно здесь никого не интересует.

Де Рамион обреченно вздохнул, осознав, что северянин абсолютно прав, и направил свою лошадь следом за полукровкой. Люди, следуя друг за другом, въехали в лес, который оказался более густым и даже немного зловещим. Сплетенные над головой путников кривые ветки деревьев почти что скрывали серое небо, пожухлая трава низко пригибалась к сырой земле, противно чавкающей под копытами лошадей. В воздухе пахло сыростью, плесенью и еще чем-то довольно неприятным.

– Это точно земли эльфов? – Тред положил ладонь на рукоять кинжала. – Здешний лесок – какое-то убожество в сравнении с предыдущими.

– Мы приближаемся к Лесной Твердыне, – пропищал Кенрит. – Как я уже говорил, здесь рукой подать до тролльских владений. Всякая пакость, что ползет оттуда, отравляет землю.

– Пакость? – заинтересовался Тред.

– Тролли известны своими дикими ритуалами, требующими множества жертвоприношений. Насколько я знаю, они даже деревни свои основывают на пропитанной кровью земле, – развернувшись в седле, сказал Марк. – Некроманты в сравнении с этими клыкастыми тварями просто бледнеют.

– Они и так бледные, – буркнул одноглазый воин. – А почему эльфы не занимаются этими лесами? – Он опять повернулся к Кенриту.

– Они говорят, что Наэла покинула эти земли, дух здешних лесов искажен и обезображен чужеродным вмешательством. Это уже необратимо. – Де Рамион грустно вздохнул и боязливо оглянулся.

– А нормально объяснить можешь? – недовольно скривился Тред, не очень-то понявший замысловатые выражения. – Простыми словами, для обычных людей?

– Он хочет сказать, что здешний лес давно мертв, и с этим уже ничего нельзя поделать. – Берсерк отвлекся от созерцания нестройных рядов причудливо скрюченных деревьев.

– Ясно… – задумчиво протянул Тред. – Так мы это… по трупу едем, получается?

– Если тебе так понятнее, то да, – кивнул Вегард. – Чуешь, здесь даже пахнет гнилью.

– Ага, – согласился Тред, наморщив кривой нос. – Воняет тут будь здоров, хотя я поначалу подумал, что это толстый чересчур испугался. – Он хохотнул и весело взглянул на де Рамиона, ожидая от того какой-то реакции.

Но ничего не последовало. Кенрит, сжавшись в седле и закутавшись в свой плащ, лишь бросал по сторонам опасливые взгляды, абсолютно не прислушиваясь к разговору спутников.

– Какой-то он скучный стал, – пожаловался Тред, – даже издеваться над ним не хочется.

– Ради всех богов, вы можете помолчать? – Не выдержав, Энвинуатаре бросила на мужчин испепеляющий взгляд. – Я плачу вам не за разговоры, а за охрану, так что будьте любезны – помалкивайте и пристальнее смотрите по сторонам!

– Ты еще слишком молодая, чтобы так нервничать, – назидательно произнес Тред. – Будешь продолжать вести себя так же – станешь сморщенной, как дряхлая старушенция, и никто на тебе никогда не женится! – Пока девушка собиралась с достойным ответом, северянин поспешно добавил: – Ладно-ладно, молчу. – Он демонстративно прижал ладонь ко рту.

Полукровка раздраженно тряхнула головой, отбрасывая назад намокшие спутанные волосы. Время от времени она резко оборачивалась, испытующе глядя на мужчин, но те сохраняли молчание. К тому же говорить отчего-то не хотелось. Вегард поймал себя на мысли, что единственное, чего бы ему сейчас действительно хотелось, – убраться из проклятого леса, который, казалось, давил на сознание ступивших под сень его деревьев людей. Обернувшись назад, воин не увидел ни единого намека на хоть какой-нибудь просвет. Лес проглотил их, растворив в себе незваных гостей.

– Уж лучше встретиться лицом к лицу с некромантом, – прошептал Вегард, поглаживая рукоять меча.

По мере продвижения отряда вперед у берсерка складывалось впечатление, что чем дольше они едут, тем крупнее будут ожидающие их неприятности. Он встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Неприятности придут в любом случае, ожидаешь ты их или нет. Причем появляться они предпочитают с самой неожиданной стороны, так что зря гадать не стоит.

Но вопреки опасениям Вегарда с ними ничего не произошло, и они даже нашли вполне неплохое место для ночевки. Энвинуатаре отправилась за хворостом вместе с Тредом и Кенритом, подсвечивая им путь волшебным огоньком, а паладин и Вегард остались с лошадьми.

– Тебе не кажется это место… странным? – поинтересовался у Марка берсерк.

– Еще как кажется, – признался паладин. – У меня от этого леса – мурашки по коже. Я как-то спускался в подвал, где некроманты творили свои темные ритуалы, так вот там все же поспокойнее было.

– Когда ляжешь спать, не убирай меч далеко, – посоветовал Марку молодой воин. – Если что-то случится, то займем круговую оборону возле костра.

– А что должно случиться? – нервно сглотнув, спросил паладин.

– Все что угодно, – как ни в чем не бывало ответил Вегард. – А может, и вовсе – ничего.

– Очень образное объяснение. – Марк натянуто улыбнулся. – Но если честно, меня больше заботит леди Энвинуатаре. Она пугающе бледна и, кажется, переутомилась. Я волнуюсь за ее здоровье.

– Девочка просто устала. – Берсерк ногой отбросил небольшой камень и расстелил на земле плащ. – Она слишком молода для таких миссий, я вообще удивляюсь, почему послали именно ее. – Он сам не очень-то поверил в свои слова.

– Послали не только ее, – прошептал Марк, покосившись в сторону, где слышались приглушенные голоса их спутников.

– С этого места – поподробнее, – попросил берсерк.

– Несколько жриц должны были отправиться в путь. Но некромант, который наплел им о древних руинах, попытался сбежать. В результате чего в живых осталась лишь леди Энвинуатаре.

– Могли бы набрать новых людей. Насколько я знаю, у Империи нет недостатка в жрецах.

– Набрали, – кивнул паладин, – они должны были встретиться с нами в Алкторе…

– И? – вопросительно взглянул на собеседника берсерк.

– Мы ждали. Но никто так и не пришел, – выдохнул Марк. – Только не говори больше никому, иначе леди Энвинуатаре вконец себя изведет.

– И нас за компанию, – оскалился Вегард. – Не переживай, я ничего не скажу. – Он в задумчивости опустился на землю.

Единственная выжившая жрица, не пришедшая вовремя помощь… В конце концов, если полукровка не дождалась своих сестер, то почему не обратилась в один из храмов Света в Алкторе? Вегард закусил губу.

– Что-то не так? – Паладин взволнованно взглянул на воина.

– Нет, просто задумался, – улыбнулся берсерк. Он почувствовал, что улыбка вышла довольно фальшивой, но в темноте Марк ничего не заметил. – Вроде возвращаются, – стремясь отвлечь паладина от предыдущей темы разговора, добавил Вегард. На душе у северянина скребли кошки, однако он не спешил никого посвящать в свои опасения. Возможно, не все жрецы оказались так уж преданы Свету и кто-то поделился вестями с некромантами. Иначе откуда те все узнали? Может, поэтому Энвинуатаре избегает своих братьев и сестер? Не доверяет им?

Вегард взглянул на вышедшую из-за деревьев девушку. Она молча прошла между мужчинами и устало опустилась на землю. Следом за ней появились Тред и Кенрит, несшие по большой охапке хвороста.

– Все сырое, – проворчал старый воин, бросая на землю влажные ветки и вытирая ладони о штаны. – Но огонь нужно поддерживать всю ночь, мне здесь очень уж не нравится.

– Вряд ли кто-нибудь здесь поспорит с тобой. – Берсерк поковырял ногтем скрюченную ветку и, поморщившись, бросил ее к остальным. – Если того, что вы принесли, не хватит, то пусть тот, кто будет стоять на страже, разбудит остальных, чтобы добрать хвороста.

– Хватит нам дерева, не переживай, – заверил друга Тред. – Я на своем веку хрен знает сколько этих костров пожег и знаю, о чем говорю. Если вовремя подкидывать веток, то все будет нормально.

– Тебе виднее, – усмехнулся Вегард. – Дежурить будем как обычно? – Он оглядел спутников.

Возражать никто не стал, и люди, поев, устроились на ночлег. Берсерк, вставший на стражу первым, отошел от костра в сторону и расположился на ветвях небольшого дерева. Вышло не очень-то удобно, зато более безопасно, да и обзор отсюда был немного лучше. Вегард положил на колени топор и принялся вслушиваться в ночь, так как что-нибудь разглядеть в окружающей костер темноте не представлялось возможным.

Ночная тишина поначалу показалась воину абсолютной. Если не брать в расчет треск костра и тихий храп Треда, то больше ничего не было слышно. Это само по себе казалось противоестественным и не на шутку тревожило берсерка. Но еще больше ему не давало покоя ощущение, что кто-то из темноты пристально наблюдает за ними. Кто-то крадучись двигается вокруг костра, бесшумный, незаметный и от того еще больше опасный. Вегард с трудом поборол желание обнажить оружие и выйти на свет, вызвав ночного гостя на бой. Но им могли оказаться разыгравшееся воображение или какой-нибудь дикий зверь, а может быть, и нет.

Молодой северянин так увлекся, что совсем забыл разбудить Треда. Но, как оказалось, этого и не потребовалось. Старый воин приоткрыл глаз и, слегка подняв голову, пошарил взглядом по освещенной полянке. Он поднялся и, сжимая в руках секиру, обошел вокруг костра.

– Что-то не спится мне, – тихо сказал он, находясь недалеко от укрытия Вегарда, – как-то неспокойно…

Молодой воин ничего не ответил. Тред вернулся к своему плащу и, подобрав его с земли, перенес под дерево. Привалившись к нему спиной и положив секиру рядом, он застыл словно каменное изваяние, глядя прямо перед собой. Издалека могло показаться, что «старый медведь» спит, но Вегард знал, что это не так. Если кто-то захочет подойти поближе, то ему придется познакомиться с «Вдовьей скорбью» поближе, а это не самое приятное знакомство. Берсерк не стал слезать с дерева, ведь еще оставался шанс, что если кто-то и вправду захочет напасть на отряд, то, может быть, он решит, что путников всего четверо. Шансы на такой исход небольшие, но лучше, чем ничего. Вегард закрыл глаза и, продолжая сжимать рукоять топора, забылся беспокойной дремой.

Спалось молодому воину паршиво. Ему снилась Энвинуатаре, только почему-то с ярко-зелеными глазами и татуировками на лице. Затем рисунки на коже девушки начали медленно сползать с ее заострившегося лица, волосы стали клочьями выпадать, из-под губ показались острые клыки. Она вскинула костлявые руки, и сорвавшийся с ее пальцев сгусток темного пламени полетел прямо в Вегарда…

Берсерк мгновенно открыл глаза. Вокруг по-прежнему было темно, и единственным источником света служило тихо потрескивающее пламя костра, у которого сидел Марк, баюкающий на коленях обнаженный меч. Вегард перевел взгляд в сторону и увидел спящую Энвинуатаре. Естественно, никаких татуировок на ее лице не оказалось, и молодой воин, с облегчением выдохнув, вновь задремал…

Энвинуатаре сладко спала в его объятиях. Он слышал ее ровное дыхание, а шелковистые волосы девушки щекотали берсерку грудь. Они лежали на широкой кровати, в чистой ухоженной комнате, освещаемой пламенем свечей. Вегард провел тыльной стороной ладони по нежной щеке жрицы, и та, открыв свои прекрасные золотистые глаза, с улыбкой посмотрела на него. Соблазнительная ножка легла на бедро воина, и девушка, грациозно подавшись в сторону, села на него верхом, положив теплые ладони на его грудь. Энвинуатаре склонила голову, накрыв лицо берсерка волной своих пышных, пахнущих цветами волос, и коснулась губами его губ. Он на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их, увидел, что перед ним уже не жрица. Ланэра Темная – некромантка, погибшая в битве за обитель ордена Зари, – смотрела на него своими черными словно угли глазами. Насмешливая улыбка тронула ее выкрашенные в черный цвет губы, и она прошептала:

– Прощай, любимый… – Колдунья вскинула руки над бритой, покрытой странными рунами головой, и между ее пальцев заплясало зеленоватое пламя. Изуродованные ритуальными шрамами плечи Ланэры затряслись, и она звонко рассмеялась…

Вегард вздрогнул и проснулся.

Ночная тьма уже отступила, и луна убралась восвояси, предоставив еще только встающему солнцу властвовать на бескрайнем небосводе. Протерев глаза и оглядевшись, берсерк увидел, что остальные члены отряда, кроме Кенрита, все еще спят. Де Рамион сидел у почти потухшего костра, спиной к Вегарду.

Берсерк глубоко вдохнул прохладный утренний воздух и, отодвинув в сторону ветку с густой, бурой, пахнущей гнилью листвой, повернул голову в сторону, пытаясь размять затекшую шею. Вегард не сразу понял, что забыл выдохнуть. Совсем недалеко от него, в прибитой к земле легким дождем пыли, отчетливо виднелся довольно странный след, который не мог принадлежать ни человеку, ни лошади. Остатки сна мгновенно улетучились из головы молодого воина. Он поспешно повернулся к стоянке отряда и увидел, как Кенрит медленно заваливается на спину с блаженной улыбкой на лице. Де Рамион растянулся у костра и, свернувшись калачиком, громко всхрапнул.

– Убью гада… – с нескрываемой ненавистью прошипел берсерк. Поняв, что взглядом Кенрита ему умертвить все же не удастся, северянин решил слезть с дерева, чтобы от души пнуть дрыхнущего на посту увальня. Оттолкнувшись от ветки, на которой сидел, Вегард краем глаза заметил метнувшуюся из-за деревьев тень…

Они приземлились одновременно. Сжимающий оружие воин и какой-то странный зверь, одним прыжком оказавшийся возле костра. Раньше Вегард не то что не видел подобных существ, он даже и предположить не мог, что на свете существует нечто подобное. С виду зверь напоминал огромную дикую кошку, в холке превосходившую рост человека. Однако вместо шерсти гибкое тело покрывала темная, матовая чешуя, под которой бугрились узлы мышц. Мгновение горящие злобой оранжевые глаза зверя неотрывно смотрели на Вегарда, не позволяя тому отвести взгляда, но воин довольно быстро пришел в себя. Он гортанно крикнул, предупреждая спутников об опасности, и, рванувшись к твари, попытался достать ту мечом или хотя бы заставить отступить от костра.

Не успели ноги Вегарда коснуться земли, как тварь мерзко зашипела и, высунув длинный, раздвоенный язык, сместилась в сторону. Причем сделала она это с такой скоростью, что берсерку осталось лишь позавидовать. Проснувшийся от крика северянина Кенрит поспешно сел и, открыв ничего не понимающие глаза, оказался лицом к лицу с оскалившим зубастую пасть зверем, изогнувшим длинную шею. Де Рамион икнул и, потеряв сознание, повалился навзничь. С торжествующим ревом тварь попыталась достать его одной из шести когтистых лап, но сразу же отдернула ее назад, так как секира Треда со свистом рассекла воздух и вонзилась в землю как раз в том месте, где должна была находиться конечность неизвестного существа.

– Можешь сожрать толстого и свалить, иначе я не посмотрю, что ты такой мерзкий! – угрожающе крикнул одноглазый воин, вырывая лезвие из земли и поудобнее перехватывая обтянутую кожей рукоять.

Зверь вновь зарычал и, крутанувшись на месте, ударил старого воина хвостом по ногам. Тред успел отпрыгнуть, но, споткнувшись об обугленную ветку, оступился и растянулся на траве во весь свой немаленький рост. Зверь еще раз взмахнул хвостом, на кончике которого имелось острое, напоминающее широкий клинок, навершие, отгоняя спешащего на выручку другу Вегарда, и постаралось цапнуть пытавшегося встать на ноги Треда. Острые, словно стилеты, клыки твари со скрежетом соскочили с щита Марка, загородившего северянина собой. Паладин ткнул зверя в морду навершием щита и тут же попытался уколоть острием клинка в глаз. Две мощные лапы врезались в сияющий нагрудник Марка, который он, по счастью, не стал снимать на ночь, отбросив паладина назад, прямо на вскрикнувшую Энвинуатаре. Тварь хотела добить новую жертву, но вставший на ноги Тред отогнал ее назад двумя широкими взмахами «Вдовьей скорби».

Северяне принялись по широкой дуге обходить оскалившегося хищника. Двигались они в разных направлениях, так что твари пришлось постоянно вертеть уродливой башкой, чтобы держать их обоих на виду. Как только наемники оказались с разных сторон от противника, Тред, сделав ложный замах, сразу же отпрыгнул назад, избегая смертоносных когтей, а Вегард, перескочив через извивающийся хвост, опустил топор на одну из задних лап чудовища. Берсерк вложил в удар всю свою силу, стараясь, чтобы лезвие не соскользнуло по чешуе.

Полный негодования и обиды рев разнесся над мертвым лесом. Вырвав оружие из кровоточащей раны, Вегард кое-как разминулся с лязгнувшей у самого его лица челюстью и ударил мечом снизу, вздымая сверкающее лезвие вертикально вверх. Однако бить пришлось из неудобного положения, и клинок, скользнув по длинной шее, лишь срезал с нее несколько чешуек. Левое бедро молодого воина пронзила острая боль, но он, стиснув зубы, перенес вес на правую ногу и еле успел парировать новую атаку твари. Удар был такой силы, что Вегарда отбросило в сторону и он довольно ощутимо приложился головой о какое-то дерево. Между тем не терявший времени Тред одним мощным ударом перерубил переднюю лапу зверя и успел вогнать лезвие секиры во вздымающийся бок твари. Пока Вегард, тряся головой, вставал на ноги, подоспевший паладин присоединился к атаке, но вынужден был сразу же перейти к обороне, закрываясь щитом от сверкающих когтей.

Берсерк бросил взгляд в сторону костра, надеясь на помощь Кенрита и жрицы, но одного взгляда ему хватило, чтобы понять – рассчитывать на них не следует. Энвинуатаре лежала на земле. Из-под ее светлых волос на лоб вытекала тоненькая струйка крови, а дрожащий де Рамион со слезами на глазах крутился рядом с девушкой.

Невзирая на боль в бедре, Вегард, прихрамывая, кинулся в бой. На ходу он, подгадав момент и широко размахнувшись, метнул свой топор, попав твари в основание шеи. Зверь снова разразился воем и, отпрыгнув назад, ударил заносящего секиру над головой Треда хвостом. Северянин успел закрыться древком, но, повалившись с ног, кубарем покатился по земле.

– Сразись же со мной, порождение Тьмы! – крикнул Марк и ударил мечом по щиту, привлекая внимание твари.

Обезумевшее от боли существо повернулось к паладину как раз в тот момент, когда взвившийся в воздух берсерк врезался ей в бок, вгоняя в чешуйчатое тело свой меч. Зверь поднялся на задние лапы, и Вегард, не выпуская рукояти оружия, заскользил вниз, распарывая острым клинком плоть твари. Теплая кровь заливала северянину глаза, но он упрямо цеплялся за скользкую рукоять меча, таща его вниз. Как только ноги берсерка коснулись земли, он провернул оружие в страшной ране зверя и успел ударить дважды, прежде чем когтистые лапы существа заставили его отступить. Зверь тоже попятился назад, однако теперь он двигался без прежней скорости и грации.

Отпускать такого опасного противника, оставляя его за спиной, было нельзя. Поэтому Тред преградил чудовищу путь к отступлению и, крутанув секиру в мощных руках, зловеще произнес:

– Куда же ты собрался, приятель? Веселье только началось!

Видимо, осознав, что из охотника он превратился в жертву, зверь издал полный злобы рев и ринулся на людей, преграждавших ему путь к свободе. Но силы уже начали покидать хищника, так что Вегард, без труда увернувшись от скользящего удара и пропустив над головой еще одну когтистую лапу существа, прокатился по влажной траве и вонзил клинок в незащищенное брюхо зверя. Зловонные потроха мерзкой кучей упали берсерку на голову, и он, непрерывно ругаясь, откатился в сторону, чуть не попав под лапы бьющейся в агонии твари. Зверь в последнем, отчаянном рывке попытался дотянуться до человека клыками, но опять тяжелый щит паладина оказался у него на пути, и тут же «Вдовья скорбь» обрушилась на обтянутый чешуей череп, пригвоздив голову твари к земле.

– Допрыгался? – осторожно поинтересовался Тред, высвобождая свое оружие.

– Кажется, да. – Паладин опустил меч и отступил на пару шагов назад. – Ты в порядке, Вегард? – Он повернулся к отплевывающемуся берсерку.

– Если не считать того, что теперь я пахну как исподнее Кенрита, то – да. – Молодой воин с отвращением сбрасывал с себя зловонные ошметки.

– Вот это была…

Неожиданно зверь вскочил и, сбив паладина и не договорившего Треда с ног, попытался встать на задние лапы, но в этот же миг стрела с глухим звуком вошла твари в глаз, и она, завалившись назад, вновь распласталась на залитой кровью земле.

– …тварь, – закончил свою реплику поднимающийся на ноги Тред.

– И чье исподнее теперь воняет? – деловито поинтересовался опустивший лук Кенрит.

– Твое, – в один голос ответили ему северяне.

– Однако именно я прикончил зверя, – гордо заявил де Рамион, жестом победителя поднимая над головой лук.

– Ну хоть какая-то от тебя польза, – осклабился «старый медведь». – По крайней мере, стреляешь ты лучше, чем поешь. – Кенрит скривился, а Тред заулыбался пуще прежнего. – Хотя я уверен: спой ты этой твари – и она издохла бы гораздо раньше!

– Вместе со всеми нами, – поморщился Вегард, вспоминая выступление де Рамиона на корабле. Он оторвал от плаща полоску ткани и занялся своей раной.

– В любом случае, зверя победил я! – Кенрит даже топнул ногой. – Ибо не будет пощады тому, кто покусится на мою ненаглядную Энвинуатаре! – Он воинственно взглянул на берсерка, но тот лишь криво усмехнулся.

– Здесь ты немного опоздал, – произнес он. – Кстати, как… – Вегард прекратил улыбаться, настороженно наблюдая, как де Рамион приближается к окровавленному трупу твари. Берсерк собирался узнать о состоянии жрицы, но происходящее заставило его сменить тему. – Я бы на твоем месте не подходил к этому зверю!

– Но ты не на моем месте! – Обернувшись, Кенрит указал пальцем на берсерка.

– И слава всем богам… – пробормотал молодой северянин.

– Я докажу моей невесте, что я тоже могу быть отважным! – продолжил разглагольствовать де Рамион, приближаясь к своей цели. – Отныне я буду вести себя так, как подобает мужчине! Если Энвинуатаре любит суровых и неотесанных мужланов, то я тоже стану таким! Я покажу моей возлюбленной стрелу, сразившую столь грозного противника, и она, несомненно, вознаградит меня поцелуем! А может, и не только…

Выражение лица у несостоявшегося эльфа стало настолько слащавым и идиотским, что Вегарду даже захотелось прикрыть лицо ладонью, но та все еще пахла внутренностями твари, и берсерк воздержался от этого жеста.

– Умей проигрывать, варвар! – Кенрит презрительно сплюнул и, ухватившись обеими руками за древко стрелы, потянул ее на себя.

Поначалу всем показалось, что де Рамион приподнял голову зверя при помощи застрявшей в глазнице стрелы, но, когда вроде бы издохшая тварь, изогнувшись всем телом, рванулась вперед, мужчины поняли, что ошиблись. Вегард увидел, как удивленно расширились глаза Кенрита, как самодовольное, надменное выражение его лица меняется на бледную, застывшую в немом крике маску и как мощные челюсти изогнувшей шею твари смыкаются на его горле.

Мгновение – и на залитую кровью землю рухнули два трупа. Неведомая тварь и обезглавленное тело Кенрита. Над лесом сразу же разлилась тишина, длившаяся совсем недолго.

– Ну ни хрена себе! – завопил Тред и, подскочив к неподвижно лежащему зверю, двумя мощными ударами отрубил ему башку. Челюсти твари разжались, и голова де Рамиона не спеша покатилась в сторону неподвижно стоявшего Вегарда.

– Умей проигрывать… – шепотом повторил берсерк недавние слова Кенрита, глядя в его мертвые, широко открытые глаза.

– Ты прям как в воду глядел, когда сказал про его место… – Тред еще несколько раз ударил мертвую тварь секирой. Он несколько мгновений придирчиво изучал зверя, а затем, обойдя его, направился к телу Кенрита. – Надо же… горе-то какое! – притворно скорбящим тоном принялся причитать одноглазый «медведь», оттаскивая труп подальше от твари. – Как же мы теперь без нашего воинственного жирдяя?!

– Тебе что, совсем его не жалко? – Бледный Марк, который, казалось, до сих пор не сумел поверить в происходящее, тупо уставился на Треда.

– Мне? – невинно поинтересовался северянин, хлопая единственным глазом. – Конечно же жалко, еще как. – Он беззастенчиво принялся шарить по карманам мертвеца. – Мне его так жалко, что будь я женщиной, то лил бы слезы трое суток, не прерываясь даже на обед. О! – Тред достал из нагрудного кармана залитой теплой кровью куртки золотую брошь, украшенную драгоценными камнями.

– Может, ты прекратишь обворовывать мертвеца! – возмутился паладин. – Прояви хоть каплю сострадания и уважения к умершему!

– Кто сказал, что я обворовываю? – деланно изумился наемник. – Ему это теперь все равно ни к чему, а я вот продам все эти абсолютно-не-нужные-мертвецу-вещи и выпью за то, чтобы ему хорошо лежалось. – Брошь перекочевала в поясную сумку северянина. – Я уверен, что наш добрый друг Кенрами-как-то-там не стал бы жадничать и полностью поддержал мою идею, сумей он сейчас высказать свое мнение; но, увы, без башки на плечах говорить умеет не каждый. Так что поверь мне на слово.

Поняв, что спорить с Тредом бесполезно, паладин лишь махнул на него рукой и направился к лежавшей без движения Энвинуатаре.

– Жива? – спросил Вегард, подойдя к склонившемуся над девушкой Марку.

– Вполне. Просто ударилась о щит, когда тварь сбила меня с ног. – Словно в подтверждение его слов жрица тихонько застонала. – Сейчас придет в себя, – добавил паладин.

– Ты не сердись на старика, – на всякий случай произнес Вегард. – Кенриту мы уже ничем не поможем…

– Да я понимаю. – Марк устало провел ладонью по волосам. – Я все понимаю… просто все произошло так быстро… Пойду помолюсь над телом. – Паладин решительно встал.

– Только не подходи близко к зверю, – предупредил друга Вегард. – И не затягивай с молитвами, нам нужно как можно быстрее покинуть этот лес: кто знает, что за твари придут сюда, учуяв кровь.

– Но мы должны хотя бы похоронить его. – Паладин с надеждой взглянул на берсерка, но тот лишь покачал головой.

– У нас нет на это времени. – Тред, вытирая руки о пучок травы, подошел к месту стоянки.

– Но это неправильно! – возмутился Марк.

– Неправильно будет сдохнуть здесь же от клыков новых тварей, – строго сказал одноглазый наемник. – Так что иди помолись – и сваливаем отсюда подобру-поздорову.

Паладин нехотя кивнул, признавая правоту слов северянина, и, тяжело вздохнув, пошел к телу де Рамиона.

– Глупая смерть… – Тред проводил Марка взглядом. – Не нужно таким, как этот Кенрит, бродить по лесам в поисках приключений. Сидел бы дома, с богатенькими родственниками – и был бы жив.

– Теперь уже ничего не изменить, – сухо произнес берсерк.

– Чего не изменить? – тихо простонала Энвинуатаре, открыв глаза и силясь подняться на ноги. – Где эта тварь?

– Пока ты лежала без сознания… – Вегард осторожно подбирал слова.

– Пока ты валялась на травке, наслаждаясь утренней дремой, тварь сожрала Кенрита. Все! – жестко заявил Тред. – А теперь давайте быстро собираться! Я больше не хочу ночевать в этом проклятущем лесу!

Вегард хотел было одернуть друга, столь бесцеремонно вываливающего на только пришедшую в себя девушку такие подробности, но, взглянув на Энвинуатаре, осекся. На лице жрицы не дрогнул ни один мускул.

– Помоги мне встать, – бросила полукровка и, опираясь на плечо берсерка, поднялась на ноги. С его же помощью она сделала несколько шагов, а потом, довольно грубо оттолкнув его в сторону, подошла к телу Кенрита, над которым на коленях стоял паладин.

Марк, закончив молиться, встал и, склонив голову, отошел в сторону.

– Как это произошло? – Голос Энвинуатаре не выражал абсолютно никаких эмоций.

– Он попал твари в глаз и хотел вытащить стрелу, чтобы произвести на тебя впечатление. – Вегард тоже подошел поближе. – Хотел показать, что тоже может быть воином. Но, как оказалось, зверь выжил и в мгновение ока откусил бедняге голову… мы ничего не успели сделать.

– Он всегда был дураком и умер идиотской смертью, – неожиданно резко бросила Энвинуатаре.

Паладин округлившимся от удивления глазами посмотрел на жрицу. Его рот открылся, но он явно не мог найти подходящих слов.

– Оставим тело здесь, у нас нет времени. – Полукровка отвернулась от мертвого де Рамиона и быстро зашагала к лошадям, у которых уже суетился Тред.

– У бедняги, возможно, и были свои недостатки, но он явно не заслужил такого… – Марк растерянно смотрел вслед Энвинуатаре.

– Тут даже я с тобой соглашусь. – Первый раз Вегард взглянул на бледное лицо Кенрита с жалостью. – Марк, ты не поможешь мне?

– Что? – Паладин несколько раз быстро моргнул и, отвернувшись от жрицы, взглянул на берсерка. По глазам воина Света было не понятно, что его больше потрясло – внезапная смерть спутника или необъяснимое поведение Энвинуатаре.

– Оттащи Кенрита вон к тому дереву. – Вегард указал рукой на старый раскидистый дуб.

Не спрашивая, что задумал северянин, паладин ухватил обезглавленное тело за начинающие холодеть руки и волоком потащил в указанное место. Вегард пошел следом, подняв с земли головы человека и зверя. Берсерк уложил де Рамиона между выступающих из-под земли корней, плотно прижав голову к залитому кровью телу. Достав из кармана черный, аккуратно сложенный платок, купленный у одного мелкого торгаша на «Рассекателе небес», воин стер кровь с мертвого лица и навсегда закрыл поблекшие глаза Кенрита, отбросив с его лба прядь слипшихся от крови и слюны зверя волос. Затем Вегард сложил руки погибшего спутника на груди, вложив в них кинжал покойного. Лук и колчан со стрелами он оставил рядом. Положив в ноги Кенрита голову зверя с торчащей из глазницы стрелой, берсерк вытянул из полупустого колчана еще одну и, подойдя к массивному стволу, принялся царапать на коре острым наконечником.

– «Кенрамионн. Пал за благо Империи», – прочитал неровную надпись Марк. – Почему ты не написал его настоящего имени? – обратился он к молчавшему берсерку, с размаху вогнавшему стрелу над буквами.

– Я думаю, что если он сам выдумал себе другое имя и назывался им, то оно ему было ближе. – Молодой воин перевел взгляд с надписи на лицо де Рамиона. – Ты пал достойной смертью, – сказал он мертвецу и склонил перед ним голову.

– Скоро выдвигаемся. – К мужчинам тихо подошел Тред. Старый воин нес в руках охапку сухих веток, которые, опустившись на одно колено, принялся складывать на тело Кенрита.

– Я думал, тебе его не жалко. – Вегард присел и принялся помогать другу.

– Если бы я помнил, что такое жалость… – тяжело вздохнул старик, и его лицо помрачнело. – Когда постоянно видишь смерть, начинаешь к ней привыкать… – Он немного помолчал. – Не скажу, что я был в восторге от знакомства с парнем, но он погиб достойно и, задери меня демоны, имел мужество сражаться с нами бок о бок. Торфел не одобрит, если мы просто бросим тело на поруганье падальщикам.

Закончив со своим невеселым делом, мужчины поднялись, глядя, как поначалу робкое пламя начинает с аппетитом пожирать подсохшую древесину, а вместе с ней и тело Кенрита.

– Судьба не всегда справедлива… – вздохнул «старый медведь». – Кто-то доживает до седых волос, ходя при этом по острию клинка, а кто-то умирает молодым… Прощай, парень. – Тред отсалютовал костру секирой и, развернувшись, пошел прочь от занимающегося погребального костра.

– Свет свидетель – мы поступили правильно. – Марк с благодарностью взглянул на берсерка. – Спасибо за то, что ты сделал.

– Я не сделал ничего особенного. – Вегард покачал головой и грустно улыбнулся. – На его месте мог оказаться любой из нас.

– Но оказался он, и я рад, что мы не бросили его тело гнить на холодной земле.

– Надеюсь, что когда придет мое время – рядом будет кто-нибудь, кто сделает для меня то же самое. – Берсерк не мигая смотрел на все сильнее разгорающееся пламя. – Прощай, Кенрит, – прошептал он и, отвернувшись, пошел к лошадям, слегка прихрамывая из-за боли в бедре.

– Вы спалите здесь все со своими обрядами, – недовольно проворчала Энвинуатаре, когда отряд покинул место стоянки.

– Было бы неплохо, – мрачно отозвался Вегард, чуя, как ветер доносит до него неприятный запах горящей плоти. – Если проклятый лес выгорит до последней травинки – клянусь своим мечом, я буду только счастлив.

Пламя жадно лизало почерневший ствол дуба, окутывая небольшую поляну едким дымом, когда к обезглавленному трупу зверя подошел человек в золотых доспехах и алом плаще. Он мрачно огляделся и, подойдя к бесновавшемуся огню, замер, с грустью глядя в жаркое пламя.

– Что здесь произошло, Ред? – Юная эльфийка грациозно спрыгнула с лошади и с удивлением принялась рассматривать останки жуткой твари.

– Бой, – коротко ответил магистр. – Бой, унесший жизнь одного из людей. Надеюсь, что это не мои друзья.

При этих словах девушка в глухом темном капюшоне заметно вздрогнула.

– Я не знаю, кто это… я не могу больше видеть, мы слишком близко, – всхлипнула она.

– Значит, ты не ошибся, когда предположил, что они выберут короткий путь… – Эльфийка прекратила осматривать зверя и вернулась к своей лошади. – Да ладно тебе… – Она погладила по плечу девушку в плаще. – Они не такие уж и страшные, эти северяне. Вполне милые ребята, если их не злить.

– Тебе виднее, Лиза, но ты же знаешь, что он сделал с ней… со мной… они вместе… – тихо зашептала девушка. – Я же никогда раньше не… – Она осеклась. – Но больше всего этого меня пугает нечеловеческая жажда крови этого мужчины… несмотря на то что я видела все это ЕЕ глазами, меня до сих пор переполняет ужас. Я не знаю никого, кто бы так радовался убийствам. Но ей это нравится… мне противно от того, что мы связаны…

– Если бы не связь между вами, мы бы не смогли так быстро найти ее. – Магистр покачал головой. – Но можешь мне поверить, Вегард – не самый плохой человек на этом свете, если это, конечно, тебя хоть как-то успокоит.

Девушка слабо кивнула.

– Они сильно спешат, – продолжил Фаргред, резко развернувшись и запрыгнув в седло огромного, черного как смоль жеребца, – и нам тоже стоит поспешить, если мы хотим нагнать ее.

– Я смогу еще некоторое время поддерживать наших лошадей, хотя твое чудовище и не нуждается в магии. – Немолодая женщина недовольно покосилась на роющего землю копытом жеребца. – Думаю, до крепости моих сил хватит, но я настаиваю на быстрой скачке. Свет не даст лошадям пасть, они даже не устанут… в отличие от меня, – недовольно добавила она.

– О, не стоит скромничать: для одной из верховных жриц поддерживающие заклинания такого уровня – сущие пустяки, – улыбнулся магистр. – Но я не стану спорить, мы должны поспешить. Ваша ученица выдержит?

– Со мной все будет в порядке. – Третья спутница Фаргреда вновь вздрогнула и подняла на него свои ясные, миндалевидные глаза, такие же желтые, как у юной эльфийки, но менее блестящие. Она отбросила с бледного лица капюшон и, слегка склонив голову, добавила: – Но мне льстит ваше беспокойство.

– По мере нашего приближения к цели моя ученица все больше приходит в себя. – Верховная жрица погладила девушку по светлым, вьющимся волосам. – Ты чувствуешь ее, деточка? – мягким голосом поинтересовалась она.

– Совсем близко. Но она тоже знает о нашем приближении и с каждым ударом сердца отдаляется… мне все труднее ощущать ее. Мы сближаемся и становимся самими собой.

– Вполне ожидаемо. – Фаргред развернул коня. – Скорее бы разобраться со всем этим, я за всю свою жизнь не проводил столько времени в этих доспехах.

– Они тебе очень идут. – Элизабет обворожительно улыбнулась. – И вот что я еще хотела спросить: ты до сих пор представляешься пятым магистром, хотя вас осталось всего трое, и Эрик, то есть Император, хотел бы…

– Будь моя воля, я бы вообще никому не говорил, что я магистр, – безрадостно бросил лорд Драуг, перебив эльфийку. – Прости, что не дал договорить, но ты знаешь, как я отношусь к этой теме. Я уже привык быть пятым и не желаю что-то менять. – Он одернул плащ.

– Как скажешь, – успокаивающе улыбнулась паладину Элизабет. – По крайней мере, твой алый плащ помогает нам избежать кучи не нужных сейчас проблем.

– Именно поэтому я и терплю неудобства. Я, знаешь ли, не очень люблю, когда на меня все пялятся и тычут пальцами, – недовольно усмехнулся Фаргред, – но на что только не пойдешь, ради блага любимой Империи и торжества Света! – Никто не обратил особого внимания на то, что голос магистра был полон сарказма. За время их долгого путешествия спутницы лорда Драуга уже успели привыкнуть к его непростому характеру. – Не будем терять времени! – произнес паладин, и его огромный жеребец первым сорвался с места.

Глава 8

Стоило небольшому отряду выехать за пределы проклятого леса, как лошадь под Тредом пала; сказалась непрерывная скачка с бешеной скоростью. Энвинуатаре осознанно взяла такой темп, чтобы покинуть зловещее место раньше заката. Судьба животных ее совершенно не заботила. Старый северянин с отборной руганью рухнул на пожухлую траву, кубарем покатившись по ней. Встав на четвереньки, он ошеломленно затряс головой, словно настоящий старый медведь, с которым его постоянно сравнивал Вегард.

– Все нормально? – Марк резко остановил своего коня и хотел было спрыгнуть, чтобы помочь наемнику, но тот предупреждающе вскинул руку.

– Еще бы не нормально, – недовольно заворчал он, вставая на ноги, – я ведь постоянно падаю с лошади на полном скаку, это у меня развлечение такое, ага… – Хромая и потирая ушибленную спину, он подошел к распростертому на траве, прерывисто дышавшему животному. Сразу заметив, что одна изног лошади неестественно вывернута, Тред, тяжело сопя, опустился на одно колено и, подняв свою секиру с земли, провел ладонью по взмыленному боку. – Больно не будет, – неожиданно мягким голосом произнес северянин и, встав, сильным ударом перебил животному хребет.

– Хватит возиться! – Энвинуатаре развернула коня. – У нас есть еще свободная лошадь, оставшаяся от одного идиота! – Она указала пальцем на животное, принадлежавшее раньше Кенриту. – Кто бы мог подумать, что хотя бы после смерти этот придурок окажется полезен!

– Помолчала бы ты лучше. – Единственный взгляд Треда с ненавистью впился в жрицу. Пальцы северянина сжались на древке «Вдовьей скорби» так, что костяшки побелели.

– С удовольствием помолчу, если ты сейчас же сядешь в седло и мы продолжим путь! Я плачу тебе не за советы!

Тред еще несколько мгновений не мигая смотрел на жрицу, но потом все же поднял седельные сумки и, взвалив секиру на плечо, поспешил к Марку, который вел к нему свободную лошадь.

– Совсем баба сбрендила, с этой своей миссией, – ворчал «старый медведь», взбираясь в седло, – раньше она мне больше нравилась…

– Мне тоже, – согласился с товарищем Вегард, подъехав поближе. – Но мы скоро доберемся до крепости – если мои глаза не лгут, то вон там уже виднеются стены. – Он указал пальцем вперед, где над кромкой леса и вправду можно было различить Лесную Твердыню, темным пятном выделявшуюся на общем фоне окружающей зелени. С небольшой возвышенности, на которой находился отряд, хорошо было видно также дорогу, которая огибала проклятый лес.

– Нет повода для радости, ведь сумасшедшая бабенка не даст нам отдохнуть. – Тред заерзал в седле, умащиваясь поудобнее. – Найдет этого своего проводника и погонит дальше…

– Я, между прочим, все слышу. – Жрица недовольно взглянула на мужчин.

– Ну и что? – равнодушно пожал плечами одноглазый наемник. – Можно подумать – я вру или боюсь высказать свои мысли!

– Сейчас доедем до дороги и там отдохнем. – Энвинуатаре предпочла сменить тему. – Не хочу проделать остаток пути пешком. – Она искоса взглянула на мертвую лошадь.

– Животным нужен нормальный отдых, а не короткая передышка, – попробовал возразить жрице Марк. – Они могу не выдержать…

– Мне плевать! – жестко отрезала Энвинуатаре. – Главное, чтобы они дотянули до крепости! – Прежде чем паладин успел открыть рот, девушка продолжила: – Разговор окончен; все за мной! – Она ударила пятками в бока своего коня и понеслась вперед.

– Совсем спятила девка; жаль, симпатичная ведь… – сокрушенно сказал Тред. – С таким характером ее ни один мужик терпеть не станет. – Он многозначительно взглянул на Вегарда. – Ведь правда же?

– Не станет, – согласился с другом берсерк и, потрепав своего коня за ухом, поскакал следом за жрицей.

– Дорога-дорога-леса-дорога-дорога-дорога в лесах… – недовольно продолжил бурчать Тред, догоняя берсерка. – Если я когда-нибудь захочу сложить песнь о наших странствиях или описать их для потомков, то получится какая-то непонятная карта, а не рассказ!

– Ты все равно не умеешь писать, – улыбнулся Вегард, – и тем более – слагать песни. Если мне не изменяет память, то в последний раз, когда ты занимался чем-то подобным, то зарифмовал такие слова, как – убить, разбить, разрубить, зарубить, расчленить и много пить. Я ничего не напутал?

– Ну да… – согласился старый наемник, пытаясь изобразить на суровом лице смущенную улыбку. – А вдруг какой-нибудь бард или этот, как его, мине… мене… менесе…

– Менестрель, – подсказал товарищу берсерк.

– Точно! – обрадовался Тред. – Если вот этот самый… или еще какой писака захочет рассказать всем о приключениях обычных наемников, ему же придется только и делать, что описывать их скитания!

– Что это ты так озаботился этим? – рассмеялся Вегард. – Раньше тебя не беспокоили чужие проблемы.

– Как-то не очень приятно осознавать, что полжизни мотаешься в седле, – скривился Тред, плюнув на землю. Ветер подхватил плевок северянина, и сзади послышалось недовольное восклицание паладина. – Так вот, – как ни в чем не бывало продолжил наемник, – таскаться по дорогам и так скучно, да еще какой-нибудь бездарный зануда добавит еще больше скуки и уныния!

– Да с чего ты вообще взял, что кто-то захочет писать про твою жизнь? – не выдержал Вегард. – И если все-таки кто-то возьмется, то почему он сразу бездарный, да еще и зануда?

– А разве кто-то еще пишет эти твои книги? – искренне изумился Тред, и берсерк сокрушенно покачал головой, а «старый медведь», сделав вид, что не заметил этого, продолжил: – К тому же если бы он не был бездарным, то нашел бы для себя какую-нибудь другую историю! Вот если наша миссия и правда поможет Империи…

– Все! – отрезал молодой воин. – Когда вернешься, у тебя будет достаточно денег, чтобы нанять для себя сразу нескольких человек и лично руководить их работой по увековечиванию твоих и без того великих, бессмертных деяний!

– И то правда! – Обрадованный таким предложением одноглазый наемник оскалился и, погрузившись в свои размышления, молчал до тех пор, пока отряд не сделал короткую остановку недалеко от дороги. Когда же неугомонная Энвинуатаре опять подняла мужчин, принуждая скорей продолжить путь, Вегард краем уха услышал, как его старый друг, глядя на девушку, мстительно пробормотал:

– А ее пусть опишут страшной, толстой и в бородавках!

Слова «старого медведя» так развеселили берсерка, что тот, не выдержав, расхохотался.

– Чего это ты? – осведомился у друга Тред, посчитавший, что молодой воин, как и жрица, повредился рассудком.

– Все в порядке, – продолжая смеяться, ответил берсерк, представляя, как Тред, сидя у камина под теплым одеялом, с пушистым котом на коленях и чашкой травяного отвара в руках, рассказывает долгую историю о страшной, покрытой бородавками жрице, стремящейся спасти Империю. А прямо напротив него столпились жаждущие продолжения писатели, жадно ловящие каждое его слово. – Смотри, чтобы менестрели не передрались за право описывать твою жизнь, – сквозь смех выдавил он.

– Но если они не будут драться, как я узнаю, кто из них лучше? – нахмурился Тред, а Вегард, только запрыгнувший в седло, чуть было не упал на землю от нового приступа хохота.

– Что случилось? – Обеспокоенно глядя на скрючившегося от смеха берсерка, к северянам подошел Марк.

– Вегард рехнулся, – равнодушно заявил Тред. – Ржет как конь и всякую глупость несет.

– Всякую глупость вскоре предстоит нести твоей лошади. – Берсерк красноречиво перевел взгляд со «старого медведя» на его кобылу.

Паладин, стараясь не смеяться, прижал ладонь ко рту, а Тред непонимающе посмотрел на друга, а потом тоже взглянул на лошадь.

– О чем это ты? – не понял одноглазый северянин. Он с трудом взгромоздился на жалобно всхрапнувшее от такого немалого веса животное.

– Да так… неопределенно произнес Вегард, стараясь скрыть улыбку.

– Что значит «предстоит нести глупость»? – Тред привстал в стременах и осмотрелся. – На лошади еду только я и… – Он замолчал, недобро взглянув на берсерка. – Очень хорошая шутка, парень, как раз в духе твоего отца, – скривился одноглазый наемник. – Но я тебе все это припомню, в…

– В великой, но еще ненаписанной книге о нелегкой судьбе одного старого медведя, который по какой-то ошибке вылез из берлоги раньше времени? – осведомился Вегард.

– Шути-шути… – недовольно проворчал Тред.

– Я думаю, Вегард вовсе не хотел тебя обидеть, – вмешался паладин. – Он просто…

– Дурак, – поставил точку в разговоре Тред, – просто дурак.

– Вы все втроем просто дураки! – не выдержала Энвинуатаре. – Неужто так сложно просто сесть на лошадей и поехать за мной, до этой проклятой крепости?! Я многого от вас прошу?!

Хорошего настроения мужчинам слова жрицы не прибавили, но и спорить с ней никто не стал. Возможно, за отрядом до сих пор следует загадочный враг или же неведомые хищники могли пойти по их следу, учуяв запах крови.

Мрачно оглядев своих спутников, полукровка продолжила:

– Скакать будем до тех пор, пока не достигнем ворот крепости! – Она поежилась и поплотнее закуталась в плащ, стараясь укрыться от промозглого ветра, неустанно швыряющего в людей мерзкую изморось. По мере продвижения отряда на север воздух становился все холоднее, а погода – все капризнее.

– Придется ехать почти всю ночь. – Вегард взглянул на жрицу. – Лошади могут не выдержать.

– Значит, пересядете к кому-то другому, и поедем дальше! – прорычала Энвинуатаре, с опаской взглянув за спину северянина – туда, где на холме мрачной стеной возвышался темный, густой лес, который они недавно покинули. Девушка на мгновение прикрыла золотистые глаза и несколько раз глубоко вздохнула. – Они почти догнали нас, – тихо произнесла она, вновь начав всматриваться вдаль, и берсерку показалось, что глаза девушки сменили свой золотистый оттенок на светло-зеленый.

– Может, мы с Вегардом и Марком останемся и устроим засаду на преследователей? – Тред погладил древко секиры. – Чего мы постоянно скачем, словно трусливые зайцы?

– Нет! – жестко отрезала полукровка. – Ты уже предлагал нечто подобное! Вы будете мне нужны в землях троллей, так что никаких засад!

– Наймешь в крепости еще кого-нибудь, – недовольно произнес одноглазый северянин, явно не обрадованный отказом жрицы.

– У нас с вами договор, или вы забыли? – Девушка нехорошо прищурилась. Дождавшись неохотных кивков от северян, она продолжила: – Так что извольте исполнять все мои приказы без ненужных пререканий и неуместного промедления!

– Вот поэтому-то я и не женился, – доверительно поведал Тред друзьям.

Энвинуатаре страдальчески закатила глаза и, ничего не говоря, поскакала по направлению к видневшейся между деревьев дороге.

– Сейчас веревки из нас вьет, а потом еще и на руках ее таскать заставит! – не унимался «старый медведь».

– Потерпи еще немного, – подбодрил друга Вегард. – Мне помнится, как она говорила, что нужные руины находятся не очень далеко от крепости, так что скоро нашим мучениям придет конец.

– Очень на это надеюсь. – Тронув поводья, Тред направил свою лошадь вперед, объезжая высокий кустарник, на котором яркими пятнами выделялись какие-то алые ягоды. – Чтобы я еще раз согласился работать на женщину… да никогда! Надеюсь, что еще и эта скотина подо мной не подохнет раньше времени, я больше не хочу кататься по земле…

Опасения Треда оказались напрасны. Лошадь под ним хоть и дышала очень тяжело, но все же не собиралась падать, чего нельзя было сказать о жеребце Вегарда. Когда солнце уже начало садиться, молодой воин ощутил, что конь под ним стал задыхаться, сбивая шаг. Воздух с хрипом вырывался из широких ноздрей животного, а на его губах показалась пена. Не желая повторять полет Треда, берсерк ловко спрыгнул на землю с заваливающегося на бок скакуна. Приземление вышло не самым удачным, но все же довольно мягким и безболезненным, благодаря густой растительности вдоль дороги.

Увидев, что конь под северянином пал, Марк окликнул едущих впереди Треда и жрицу. Не дожидаясь гневной проповеди полукровки о потерянном времени, Вегард встал и, подойдя к коню, одним точным ударом завершил муки несчастного животного. Наскоро забрав свои вещи, он передал сумку паладину, а сам сел вместе с Энвинуатаре.

– Ты самая легкая из нас, – напомнил он собиравшейся было протестовать против его решения жрице, и та нехотя признала такой довод. Девушка села позади северянина, обвив холодными руками его крепкий торс.

– Вперед! – нетерпеливо скомандовала она, и скачка продолжилась.

Когда Вегард обернулся назад, чтобы посмотреть, не отстали ли Марк и Тред, то он заметил, как на холме, у самой границы проклятого леса, что-то золотом сверкнуло в мягких лучах заходящего солнца. Посмотревшая в том же направлении Энвинуатаре резко вздрогнула, сильнее сжав тело берсерка, и мужчина отчетливо почувствовал, как ногти девушки впиваются в его кожу, несмотря на плотную рубаху. Вегард дернул плечом, и жрица, выйдя из оцепенения, ослабила хватку.

Деревья стремительно проносились мимо отряда, а комья земли из-под копыт взмыленных, мчащихся во весь опор лошадей разлетались далеко в стороны. Безудержный ветер проворно забирался под плащи, стремясь обжечь кожу людей холодом, а яркая, не скрываемая облаками луна щедро проливала свой серебристый свет на ночной лес, помогая всадникам не сбиться с пути. Вегард ощущал все нарастающее беспокойство жрицы, чувствовал, как она то и дело оглядывается назад, но ничего не мог с этим поделать. Скакать еще быстрее лошади попросту не могли, и молодой воин сильно сомневался, выдержат ли животные оставшийся путь.

Дорога плавно виляла из стороны в сторону, и далекие огни Лесной Твердыни с каждым вздохом становились все ближе. Когда каменные стены, словно огромные великаны возвышавшиеся над освещенным луной лесом, были уже совсем рядом, сзади послышался сдавленный крик Марка. Паладин успел выпрыгнуть из седла прямо перед самой землей, и издыхающее животное не подмяло его под себя только чудом. Когда покрытый грязью Марк кое-как сел позади Треда, лошадь, ранее принадлежавшая Кенриту. протестующее заржала и чуть было не сбросила седоков.

– Потерпи еще немного, девочка! – обратился к ней Тред, погладив тяжело дышавшее животное по слипшейся гриве. – Еще чуть-чуть – и я куплю тебе столько вкусного овса и чистой воды, что тебе до конца жизни хватит, а потом тебя помоют и как следует вычистят, найдешь себе хорошего жеребца… – Он еще что-то успокаивающе шептал на вздрагивающее ухо лошади, и, похоже, животное прислушалось к нему.

Ближе к утру небольшой отряд все же добрался до заветных ворот крепости, где их встретил не на шутку обеспокоенный паладин и еще два десятка солдат, несших стражу у входа в Лесную Твердыню.

– Ульв милосердный, с вами все в порядке? – Паладин выскочил вперед. – За вами кто-то гонится?

– Нет, просто мы очень спешим. – Энвинуатаре вытащила из-под плаща какие-то бумаги и протянула и мужчине. Берсерк успел заметить промелькнувшую печать верховных жрецов.

Паладин, подозвав к себе солдата с факелом, быстро пробежал глазами по тексту и, коротко кивнув, вернул свиток жрице.

– Рад приветствовать вас в Лесной Твердыне. – Он отошел в сторону и дал знак стражам на стене. В это же мгновение лязгнули цепи и высокая стальная решетка, преграждающая путь в крепость, медленно поползла вверх.

– Нам нужно место под названием «Стойкий страж», – пряча бумаги за пазуху, произнесла Энвинуатаре. – Вы знаете, где это?

– Альберт. – Паладин слегка склонил голову.

– Не подскажете ли, как нам быстрее добраться до этого места, Альберт? – Полукровка неотрывно смотрела на лениво поднимающуюся решетку, словно ее взгляд мог ускорить происходящее.

– Это таверна, совсем рядом с воротами. Как только окажетесь внутри, сверните налево и сразу же увидите вывеску, яркая такая и подсвечивается факелами, так что не пропустите.

– Благодарю вас. – Жрица нетерпеливо похлопала берсерка по плечу.

– Всегда рад помочь, – улыбнулся Альберт. – А мы с вами нигде не встречались? – Он, прищурившись, пристально посмотрел на Марка.

– Возможно, в Хагенроке; этот молодой человек – послушник в одном из храмов столицы, а сейчас он помогает мне. – Энвинуатаре обожгла взглядом сидящего за Тредом паладина, и тот лишь развел руками, незаметно прикрывая сумку, в которой аккуратно сложенным лежал его золотой плащ.

– Скорее всего. – Видимо, такое объяснение устроило Альберта. – Не смею вас больше задерживать.

– Послушай, парень, – подъехав к паладину, Тред чуть склонился в седле, – ты вроде обязательный и ответственный человек, так что у меня есть к тебе дельце.

– Какое? – тут же насторожился Альберт.

– Хочу сделать добровольное пожертвование ордену Зари в лице этой замечательной лошадки, – оскалился старый наемник и ласково похлопал животное по взмыленной шее.

– Да она же вот-вот издохнет! – изумленно вскинул брови паладин, глядя на взмыленное животное.

– Нет, она крепкая! – заверил мужчину Тред. – И выносливая! Я оставлю ее в таверне, а ты, как закончишь с дежурством, будь добр, забери ее оттуда. – Видя, что паладин все еще недоверчиво поглядывает на лошадь, северянин добавил: – Девочка меня очень выручила, и я обещал ей счастливую старость, так сказать, а это вот – для обеспечения ее беззаботного, я надеюсь, будущего. – Он протянул удивленному таким заявлением Альберту несколько золотых монет.

– Я скоро возвращаюсь в обитель Хагенрока, так что возьму ее с собой – моя матушка давно хотела себе лошадь для прогулок. – Паладин решительным движением отвел руку северянина в сторону. – Платы мне не нужно.

– Вот и славно, – расплылся в счастливой улыбке Тред. – Ведь слуга Света не станет врать старику? – Говоря это, он так посмотрел паладину в глаза, что тот поспешно завертел головой.

– Мы оставим обеих лошадей в таверне. – Несмотря на обольстительную улыбку Энвинуатаре, в ее голосе отчетливо слышались недовольные нотки. – А благородный паладин позже заберет их оттуда, так что не стоит переживать по этому поводу, Тред, – с нажимом выделила она имя северянина.

– Хорошо, – легко согласился «старый медведь» и, еще раз погладив лошадь, направил ее к открывшимся воротам, – только придумай ей какое-нибудь красивое имя, пусть начнет новую жизнь! – крикнул он Альберту, на прощание помахав паладину рукой.

– Что написано в той бумаге с печатью? – поинтересовался Вегард у жрицы, когда они оказались по ту сторону крепостных ворот.

– Приказ не чинить препятствий и заверения, что предъявитель сего, то есть я, действует от лица Света и Императора. – Энвинуатаре напряженно вглядывалась вперед, ища взглядом нужную вывеску, которая в принципе нашлась очень быстро, так как была единственной.

Девушка коснулась плеча берсерка, и тому даже через одежду показалось, будто пальцы полукровки – холоднее льда. Он встревоженно посмотрел в ее глаза, которые не казались теперь такими блестящими и живыми.

– Нам туда, – сказала Энвинуатаре, указывая пальцем в нужную сторону. – И поторопись, – добавила она, отводя взгляд в сторону.

Вегарду очень захотелось поговорить с девушкой, как-то успокоить, заверить, что все будет хорошо и они непременно выполнят ее миссию. В этот момент жрица показалась ему столь беззащитной и испуганной, что закаленное в боях сердце северянина дрогнуло.

– Ты оглох?! – почти выкрикнула Энвинуатаре, и образ хрупкой девушки сразу же облетел с нее, расколовшись на тысячи мельчайших осколков.

– Нет, – холодно ответил Вегард, проклиная себя за наивность. «Нашел к кому проникнуться чувствами… – со злостью подумал он. – Лучше жалеть каменную стену или вот, к примеру, ворота крепости, чем эту змею». Он с досады даже скрипнул зубами.

Отряд вплотную подъехал к большому, крепкому строению, выполненному в дворфийской манере – приземистое, каменное, с маленькими бойницами окон и крепкими воротами; таверна словно по волшебству перенеслась в пограничную крепость из заснеженного Дормбара.

– Напоминает родного «Хмельного берсерка», – с тоской в голосе произнес Тред. – Вот бы сейчас оказаться в Хагенроке…

– До Хагенрока довольно далеко, господин наемник, так что, может, остановитесь у нас? – поинтересовался хриплый голос, и из-за приоткрытых ворот выглянул крепкий, низкорослый дворф, дымящий торчащей из-под бороды трубкой. – Я, как хозяин этой великолепной таверны, заверяю вас, что здесь вы найдете лучшую выпивку, вкусное мясо и конечно же развлечения, от жарких объятий страстных девочек до хорошей драки!

– Даже хозяева похожи, – счастливо улыбнулся «старый медведь», мысленно вознося благодарность Торфелу за столь щедрый дар. – Знай я о таком месте раньше – непременно перебрался бы сюда! – Он проворно спрыгнул с лошади, и та облегченно фыркнула, освободившись от тяжелой ноши.

Прежде чем Тред успел завязать с дворфом теплые, дружеские отношения, основанные на любви к выпивке и хорошим побоищам, в разговор вмешалась Энвинуатаре.

– У нас нет времени на отдых, господин дворф, – сказала девушка, и хозяин таверны, злобно глянув на нее, мигом потерял всякий интерес к беседе.

– Давай хотя бы перекусим! – взмолился старый воин, но жрица оказалась непреклонной.

– Нет, – жестко сказала она, но, увидев, как помрачнело лицо северянина, все-таки смягчилась. – Ладно, пока я улаживаю дела с проводником, вы можете перекусить, но только быстро!

– Чего изволите? – тут же ожил заскучавший было дворф.

– По кружке пива и хорошей порции жареного мяса! – Тред, как всегда, был неприхотлив в еде. – И еще, мы бы хотели оставить у тебя лошадей, позже за ними придет паладин, Альберт, он сейчас у ворот.

– Без проблем. – Дворф сделал неопределенный жест рукой, покрытой густыми рыжими волосами, и к нему подбежали два заспанных мальчика. – Лошадок – в стойла, – скомандовал им хозяин таверны.

– Напоить, накормить, почистить и проследить, чтобы они были довольны! – обратился к мальчикам Тред и дал каждому из них по серебряной монете. – Вещи принесите ко входу в таверну.

– Все сделаем, добрый господин! – обрадовались дети и, взяв под уздцы лошадей, повели их за ворота.

– Ну так мы пойдем или вам еду сюда тащить? – насупился дворф, вытряхивая из трубки табак.

– Идем, – сказала ему жрица и, пропустив вперед хозяина таверны, пошла следом за ним.

Вегард потрепал по плечу паладина, который увлеченно глазел по сторонам, рассматривая смешанную архитектуру крепости. В постройках Лесной Твердыни лаконично сочетались, казалось бы, несочетаемые стили эльфов, дворфов и людей. Здесь, конечно, не было прекрасных, поражающих воображение домов-деревьев, которые видели путники в Лантонелле, но все же встречались небольшие, высокие домики из различных пород деревьев, обвитые ярким, зеленым, несмотря на холодную погоду, плющом. По соседству с таверной располагался вполне обычный двухэтажный дом, которых полным-полно в Хагенроке, а сразу за ним стояла еще одна дворфийская постройка из серого камня.

Марк рассеянно перевел взгляд с высокого, протяженного по фасаду здания, крышу которого украшали каменные горгульи, на берсерка и виновато улыбнулся.

– Никогда прежде не видел таких разных домов, стоящих совсем рядом один с другим.

– На обратном пути задержимся здесь, и все разглядишь. – Вегард и сам очень жалел, что не может насладиться необычными видами внутренних построек огромной крепости, но он привык ставить дело важнее всего остального.

– Нет, как только мы покончим с делами, я сразу же отправлюсь к Лэннориенне. – Паладин мечтательно прикрыл глаза.

– К кому? – переспросил берсерк, поздно сообразив, что Марк говорит об эльфийке из Лантонелла.

– К моей невесте. – Паладин, кажется, так увлекся своими мечтами, что не придал значения словам северянина.

– Хватит утирать парню слюни! – окликнул их Тред, уже стоявший на пороге таверны. – Давайте шевелите костями, иначе даже выпить не успеем!

Мужчины переглянулись и быстрым шагом направились ко входу, посчитав доводы «старого медведя» более чем разумными. Они постоянно спешили ради призрачной цели Энвинуатаре, так почему бы не поспешить ради вполне реальной и столь желанной еды и выпивки? Прежде чем шагнуть за порог, Вегард еще раз обернулся и увидел, как на крыши домов, кружась в причудливом танце, начали падать ослепительно белые снежинки, так напоминающие ему о родине.

Внутри «Стойкого стража» оказалось полно народа, причем столь же разнообразного, как и архитектура крепости. Здесь за одним столом с людьми сидели и дворфы, и эльфы, как светлые так и темные, и даже несколько здоровенных, кровожадного вида орков с татуировками союзных Империи кланов.

Бегло осмотрев полный зал в поисках хотя бы одного свободного стола, Вегард сразу же наткнулся взглядом на Энвинуатаре, которая уже о чем-то говорила с высоким, статным эльфом, чьи волосы отливали серебром, а кожа по цвету напоминала пепел. Темный эльф перехватил взгляд северянина и неприятно улыбнулся ему, слегка наклонив голову в знак приветствия. Проследив взгляд своего собеседника, жрица поманила стоявших у входа мужчин к себе.

– Это Маргос, – представила девушка эльфа, – он будет нашим проводником. – Не дожидаясь от спутников ответных приветствий, жрица продолжила: – Ваши имена я ему уже сказала, так что пройдите за стол, который его друзья великодушно согласились вам уступить. – Она указала рукой на дальний стол, за котором сидели еще двое темных эльфов. – А мы пока поговорим о делах. – Энвинуатаре дала мужчинам понять, что в их присутствии она больше не нуждается.

– Вот спасибо! – Тред подошел к Маргосу и с силой хлопнул его по плечу. – Удружил ты нам! – Еще один хлопок и следом – еще один.

– Я безмерно рад, что вы это оценили, – певуче произнес эльф и натянуто улыбнулся, стараясь не обращать внимания на весьма болезненные знаки внимания со стороны наемника.

Тред хотел сказать что-то еще, но тут он заметил, как за стол, который эльфы решили им уступить, несут дымящееся мясо и кружки с хмельным пенным напитком. Все мысли о разговоре с будущим проводником стремительно покинули бритый череп северянина, и он уверенной походкой направился к столу.

– Поторопитесь, мы ждем вас у входа, – напоследок сказала Энвинуатаре берсерку, когда он проходил мимо нее.

Вегард коротко кивнул, даже не взглянув на жрицу. К этому времени «старый медведь» уже добрался до стола, из-за которого как раз вставали темные эльфы. Не говоря людям ни слова, остроухие деликатно обошли их и присоединились к Маргосу и жрице, которые как раз направлялись к выходу из таверны.

– Эти парни не нравятся мне еще больше, чем светлые. – Тред с жадностью впился зубами в мясо.

– И правильно! – поддакнул северянину невесть откуда выросший за их столом хозяин таверны. – Мутные какие-то ребятки, я их раньше и не видел здесь. Держите с ними ухо востро! – Он посмотрел вслед эльфам. – Кстати, я Граг из клана Сокрушителей скал! Вы не против, если я выпью с вами?

– Конечно нет! – сразу повеселел Тред, поднимая кружку. – Я Тред, а это Вегард!

– Нечасто увидишь «волков» из Стаи! – Дворф важно кивнул на татуировку волчьей пасти, украшающую мускулистую руку старого воина. – Я несколько раз бился бок о бок с сынами Торфела, лихие вы ребята! А паренек тоже с севера? – Он вопросительно посмотрел на паладина.

– Нет, это Марк, он… просто наш друг, – нашелся Тред.

– Стало быть, за знакомство! – Граг с улыбкой поднял свою кружку, и люди последовали его примеру.

За время непродолжительной беседы с общительным дворфом Вегард узнал много интересного. Больше всего его заинтересовали слова Грага о том, что Маргоса с его дружками никто тут раньше не видел. Троица темных эльфов появилась в крепости всего лишь несколько дней назад. Ни с кем не разговаривали и старались держаться в тени, но неизменно каждый вечер наведывались именно в «Стойкого стража».

«Значит, в случае чего их никто не хватится», – мрачно подумал Вегард, поглаживая рукоять меча. Проводник с первого взгляда не понравился молодому воину, а берсерк привык доверять своим чувствам.

Также дворф поведал северянам о том, что тролли совсем недавно предпринимали атаку на Лесную Твердыню, но, как всегда, обломали зубы о крепостные стены. Так что теперь они довольно долго будут зализывать раны и отступят назад, в глубь своих земель.

Толком поговорить мужчины не успели, так как на пороге вновь появилась недовольная Энвинуатаре и только начавшуюся беседу пришлось отложить до лучших времен.

На прощанье Граг пожелал людям удачи, даже не спросив о их целях. Искатели приключений нередко отправлялись во владения Красного Гребня. Кто-то за мифическими богатствами троллей, кто-то в поисках потерянных городов эльфов, а кто-то просто из любопытства. Все чего-то искали, но многие нашли только смерть.

– Мы еще вернемся и напьемся с тобой как следует! – клятвенно пообещал дворфу Тред, положив на стол несколько монет.

– Тут больше чем надо. – Хозяин таверны решительным движением придвинул часть монет обратно северянину.

– Стало быть, выпьешь за наше здоровье! – Монеты вновь пересекли грубую столешницу.

– Это можно! – Граг усмехнулся в густую рыжую бороду. – Буду ждать вашего возвращения!

Под пристальным взглядом жрицы мужчины пересекли зал и вышли на улицу. Темных эльфов поблизости не оказалось, что немного озадачило Вегарда.

– Маргос будет ждать нас у северных ворот, – ответила Энвинуатаре на так и не заданный вопрос берсерка, – они раздобудут для нас припасы и теплую одежду.

– Стало быть, можно еще посидеть? – обрадовался было Тред.

– Нет, – огорчила северянина девушка, – у них все почти готово, остались лишь мелкие детали, так что берите свои пожитки и следуйте за мной. – Она указала на лежавшие у дверей сумки, которые ранее были приторочены к седлам лошадей.

– Надеюсь, они умеют выбирать коней. – «Старый медведь» с тоской взглянул на расположенные неподалеку стойла и, легко подняв одну из сумок, забросил себе за спину.

– Лошадей не будет. – Жрица развернулась на пятках и вышла за ворота.

– То есть как это не будет? – изумился Тред. – Совсем не будет?

– Владения Красного Гребня – плохое место для животных, по крайней мере обычных. – Жрица сочла возможным дать северянину развернутый ответ, видимо, надеясь, что, ничего не поняв, тот замолчит. – Лошади там… хм… не совсем нормально себя ведут. Местная атмосфера давит на них, и они зачастую сходят с ума.

– Да ладно?! – «Старый медведь» недоверчиво прищурился.

Забрав свои вещи, люди вышли на одну из немногочисленных улочек Лесной Твердыни и привычно последовали за полукровкой.

– Это одна из немногих причин, по которой Империя не может начать полноценную кампанию по захвату этих земель. – Энвинуатаре так бодро шагала вперед, словно не провела почти сутки в седле и нисколько не устала.

– Что за народ пошел? Что-то изменилось и теперь нельзя проломить череп врагу, если твоя задница не восседает в седле? – сокрушенно произнес Тред. – А что еще за причины, по которым тролли до сих пор живы?

– Они очень быстро излечивают свои раны и имеют определенную устойчивость к магии воды и воздуха, – пожала плечами Энвинуатаре. – Также их физическая сила превышает человеческую, они более выносливы и кровожадны, но, по счастью для Империи, довольно тупы.

– Я слышал, что они обладают магией, – встревоженно заметил Марк, продолживший осмотр построек.

На этот раз внимание паладина привлек большой монумент, изображавший человека, эльфа и дворфа. Облаченная в доспехи троица сжимала в руках оружие, словно готовилась в любой момент отразить атаку неведомого врага. Казалось, что эльф вот-вот оживет и выпустит свою стрелу, а человек надежно закроет его крепким щитом, предоставляя обоюдоострому топору дворфа разметать противников. Изваяния окружала ограда из воткнутых в землю копий, которые скрепляли между собой толстые цепи.

– Магия троллей довольно примитивна и основывается на проклятиях, с которыми вполне могут справиться даже не самые опытные жрецы, – отмахнулась Энвинуатаре. – Но сдерживать тварей здесь гораздо удобнее, нежели вести войну на их территории, где им знаком каждый сугроб и везде может ожидать засада.

– Но раньше эти земли принадлежали эльфам, – вставил берсерк.

– Раньше – да, но теперь – нет. – Девушка привычно передернула плечами. – Идолы троллей вытеснили светлых богов с этой земли. Ведь божество тем сильнее, чем больше людей верит в него, а много ли почитателей той же Наэлы найдется по ту сторону крепостных стен?

– Раз ты такая разговорчивая, может, хотя бы теперь просветишь нас насчет этой твоей миссии? – Тред поравнялся с девушкой, заглянув ей в глаза.

– Ваша миссия – довести меня до руин, об остальном позабочусь я сама.

– Не удивила, – фыркнул старый северянин и, отстав от жрицы, пошел вровень с берсерком, стряхивая назойливые снежинки с седой бороды. – Не находишь странным, что наша Снежная… – он злобно зыркнул на небеса, с которых неустанно продолжали сыпаться белые хлопья, – королева вдруг снизошла до беседы с нами?

– Тебе только это кажется странным? – криво усмехнулся Вегард; выставив перед собой открытую ладонь, он поймал на нее несколько снежинок, которые довольно скоро растаяли, оставив на грубой коже воина крохотные капельки влаги.

– Мне весь этот поход не понравился с самого начала, – признался старый наемник, чем вызвал очередную улыбку берсерка.

– Вся наша жизнь полна странностей, – философски рассудил Вегард. – Все мы, словно снежинки в бесконечном круговороте жизни, беззаботно витаем в серых небесах реальности, а потом падаем на землю, растворяясь во множестве таких же, как мы, прежде чем и вовсе бесследно исчезнуть.

– Парень! – Тред широко раскрыл глаз и, остановившись, уставился на молодого воина, словно перед ним оказался настоящий дракон с китом в зубах, верхом на котором сидели голые дворфы. – Я ни хрена не понял из того, что ты сказал, но ты мне близок, ты заговорил… – Он дважды ударил себя кулаком по широкой груди. – И достучался до сердца!

– Вот уж не знал, что у тебя есть сердце. – Молодой воин изучающе посмотрел на друга. – Скажи еще, что у тебя и чувства есть!

– Я, по-твоему, не человек, что ли? – надулся одноглазый наемник. – Конечно, у меня есть чувства… и всякое такое!

– И какие? – Вегард недоверчиво прищурился, словно в чем-то подозревал товарища.

– Ну… – замялся Тред. – Сейчас я чувствую, что сыт и что не отказался бы поспать, – глубокомысленно изрек наемник.

Несколько мгновений Марк и Вегард широко открытыми глазами смотрели на «старого медведя», а потом разразились громким хохотом. Энвинуатаре покосилась на сгибающихся от смеха мужчин и, недовольно фыркнув, пошла дальше.

– Чего ржете-то? – возмутился Тред. – По-вашему, голод – не чувство? – Этот вопрос старика вызвал новый приступ смеха у его друзей.

– Конечно же чувство! – сквозь смех выдавил Вегард. – Голод точно такое же чувство, как грусть, злоба, радость, любовь и… скажем… когда что-то чешется!

– Да ну вас! – разозлился Тред. – Только и можете, что смеяться над старым, больным человеком.

– Прости, старина, но иногда ты выдаешь совершенно потрясающие речи. – Берсерк с трудом подавил смех и похлопал друга по плечу. – А мы попросту не способны понять всю глубину твоих мыслей, так как по скудоумию своему черпаем из источников мудрости лишь мусор, занесенный туда ветром.

– Довольно глубокая мысль для того, кого окружающие считают варваром и безжалостным головорезом. – Марк изо всех сил пытался выглядеть серьезным.

– Так он и есть варвар и безжалостный головорез. – «Старый медведь» улыбнулся так счастливо, словно только что нашел мешок с золотом. – Видишь, парень, нас незаслуженно считают неотесанными!

– Особенно тебя, – хмыкнул Вегард, ускоряя шаг, чтобы догнать ушедшую вперед жрицу.

– Кстати, не думай, будто я не понял, что ты вновь решил посмеяться надо мной. – Взвалив секиру на плечо, Тред смерил друга суровым взглядом. – Будь на твоем месте кто-нибудь другой, я бы живо проломил ему дурью башку!

– Я знаю, старина, я знаю… – Берсерк с благодарностью взглянул на одноглазого наемника и подмигнул ему. – Я же тебе как сын, единственный родственник, близкий по духу…

– Нет, – прервал его откровения «старый медведь», – просто у тебя очень уж злющая мать, от которой я не смогу спрятаться даже в землях этих проклятых троллей. Клянусь своим глазом, она подчинит их и заставит искать меня!

– Что ж… стало быть, следует привезти ей какой-нибудь подарок за подобную защиту. – Вегард криво усмехнулся, отчего его правильное, красивое лицо стало выглядеть довольно зловеще. – Думаю, шкура старого, ворчливого медведя ей очень понравится!

– И к гадалке не ходи! – серьезно подтвердил Тред, и северяне дружно засмеялись.

Отряд двигался довольно быстро и вскоре добрался до северных ворот протяженной больше в ширину, чем в длину, Лесной Твердыни; ворот, ведущих в дикие, ледяные пустоши, бывшие некогда зимними лесами эльфов. Зубчатые стены, казалось, вгрызались в хмурые, нависшие над землей небеса, а шпили высоких обзорных башен скрывались от взора под плотной завесой влажного тумана.

Стоило людям подойти к воротам, как они сразу же заметили тройку темных эльфов, о чем-то переговаривающихся с человеком в золотом плаще. Говорил Маргос, а двое его молчаливых дружков стояли чуть в стороне, держа под уздцы довольно странное животное.

– Что это за дрянь?! – четко выделяя каждое слово, Тред указал пальцем на заросшее длинной шерстью существо, высотой со взрослого жеребца, но гораздо массивнее. Маленькие водянистые глазки, мощные копыта и короткие, торчащие в разные стороны рога придавали животному еще более нелепый вид.

– Смесь лошади, коровы, медведя и, кажется, какой-то свиньи, – предположил берсерк, с любопытством разглядывая чудное существо.

– Я на нем не поеду, – решительно заявил старый воин, помотав головой, отчего его борода, словно живое существо, забралась на плечо своего хозяина.

– Тебя на него никто и не посадит. – Вегард заметил замысловатое двухместное седло, закрепленное на широкой спине животного. Помимо него, там висели две довольно объемистые сумки.

Заметив приближающихся людей, Маргос приветливо помахал им.

– Будто лучших друзей встретил, – презрительно фыркнул Тред.

Подойдя к темному эльфу и паладину, небольшой отряд остановился. Северяне с Марком встали чуть в стороне, а Энвинуатаре о чем-то быстро заговорила с седовласым мужчиной в золотом плаще ордена Зари. Холодный, порывистый ветер расторопно подхватывал слова людей, унося их в сторону крепостных стен, так что берсерк не смог разобрать, о чем именно говорила жрица.

– Подошел бы да послушал. – Тред заметил озабоченное выражение лица берсерка, но тот молча покачал головой и отвернулся в сторону.

Разговор у паладина, жрицы и темного эльфа вышел не самый короткий, и не привыкший к холоду Марк успел замерзнуть. Парень сбросил свою сумку на снег, который уже успел скрыть под собой промерзшую землю, и, отчаянно шмыгая покрасневшим носом, прыгал на месте. Он старательно закутывался в плащ и вид имел весьма жалкий.

– Может, тебе денег на шубку одолжить? – Тред расхохотался, скрестив на груди могучие руки. Родившийся на севере воин легко переносил и пронизывающий ветер, и снег, и холод, абсолютно не обращая на них внимания.

– Н-нет, с-спасибо… – стуча зубами, выдавил паладин. – П-похож-же у н-нас п-проблемы…. – он указал рукой, укрытой под плащом, в сторону стоявшего на страже ворот паладина, который смотрел на темного эльфа и жрицу как на сумасшедших.

– Скоро начнется настоящая снежная буря… – донеслись до берсерка слова седого паладина.

– Сейчас наша склочная леди небось опять начнет руками махать и полезет за этими своими бумажками. – Тред без особого энтузиазма наблюдал за полукровкой, которая и вправду взмахнула руками и, выудив из-под плаща уже знакомый мужчинам свиток с печатью верховных жрецов, сунула его под нос помрачневшему паладину. – Я же говорил… – «Старый медведь» развел руками.

Седой служитель Света внимательно просмотрел бумаги, придирчиво изучил печать, для чего-то поковыряв ее ногтем, и в конце концов махнул рукой на упрямую жрицу, с тоской взглянув на северян. Довольная собой Энвинуатаре жестом подозвала стоявших в стороне мужчин и, когда те подошли, сразу же скомандовала:

– Идите к Келосу и Фирелосу, – она указала на двух темных эльфов, о чем-то шепчущихся возле странного животного, – они выдадут вам теплую одежду.

– А ты у нас не мерзнешь? – осведомился Тред, на что девушка развела в стороны плащ, продемонстрировав северянину теплую шерстяную рубаху и одетую поверх нее куртку из мягкой кожи. – Когда только все успеваешь… – деланно изумился наемник и, пропустив вперед замерзшего Марка, направился следом.

Келос и Фирелос молча сунули каждому мужчине по грубому свертку, в котором находились такие же, как у полукровки, рубахи из шерсти и кожаные куртки. Марк дрожащими руками еле-еле справился с застежками плаща и с удовольствием влез в теплые вещи, сменив нездоровый синий цвет лица на слегка розоватый, более подходящий живому человеку. Берсерк не замерз, но, решив довериться эльфам, которые, в отличие от него, уже бывали во владениях троллей, послушно переоделся. Куртка немного жала в плечах, но Вегард рассудил, что это гораздо лучше, чем мерзнуть. Если молодой воин и паладин оделись без проблем, то Тред, как всегда, отличился. Мало того, что одежда оказалась ему коротка, так еще и его мускулистые руки не проходили в рукава куртки.

– На задохликов, что ли, шили? – проворчал «старый медведь», без усилий разрывая крепкие нити, стягивающие кожу на рукавах. – Ну хотя бы так… – Он надел кожаную теперь уже безрукавку и недовольно покосился на темных эльфов, когда не смог стянуть застежки на широкой груди.

– Мы не думали, что кто-то твоей комплекции будет в отряде, – не пытаясь оправдаться, сказал один из эльфов. Вегард, как ни приглядывался, так и не нашел различий между ними; видимо, парни были близнецами.

– Из-за того что некоторые эльфы ленятся думать, честные воины должны обтягиваться, будто одинокие девки на гуляньях. – Тред накинул на плечи свой потертый, подбитый мехом плащ и привычным движением взвалил на плечо тяжелую секиру. – Вещи-то наши на свою клячу пристроите или нам самим их переть? – Он кивком указал на лежавшую у его ног тощую сумку.

– Пристроим, – так же холодно отозвался второй эльф. – Если встретим троллей, для всех нас будет лучше, если руки воинов окажутся свободными. – С этими словами он взял у мужчин вещи и принялся прилаживать их к сбруе странного существа, которое, не обращая на людей никакого внимания, флегматично жевало свежий снег. – И это не кляча; это фарнокс, одно из немногих приручаемых существ, способных сохранить рассудок по ту сторону стены.

– Может, мне его за это расцеловать теперь? – скривился северянин, но его реплику оставили без внимания.

– Готовы? – Энвинуатаре с Маргосом, закончив говорить с паладином, подошли ближе. – Не дожидаясь ответа, девушка продолжила: – Сейчас решеткуворот приподнимут, и мы сможем наконец-то покинуть эту дыру.

– Старик что-то говорил про бурю или мне показалось? – спросил Вегард, не глядя на жрицу. Вместо этого он наблюдал за медленно ползущей вверх решеткой, прутья которой по толщине больше напоминали деревья.

– Мы переждем бурю в надежном месте, – вместо полукровки ответил Маргос. – Можете не беспокоиться, все будет в порядке.

Вегард безразлично пожал плечами, машинально погладив рукоять меча. Если наниматель говорит, что надо идти – значит, надо идти.

– Выходим, – решительно сказала эльфу Энвинуатаре, и тот, кивнув, пошел вперед, к поднятой чуть выше человеческого роста решетке.

Пройдя под нависшими над головой стальными зубьями, Вегард оглянулся, встретившись взглядом с седым воином Света. Густые усы и борода мужчины зашевелились, но ветер вновь унес его слова.

«Да поможет вам Свет», – прочитал по губам берсерк, благодарно кивнув паладину. Что-то подсказывало ему, что помощь, не важно чья, вскоре окажется не лишней.

– Торфел, направь мою руку, укрепи мой дух, даруй мне свою безудержную ярость, чтобы сокрушить моих врагов, – прошептал Вегард единственную молитву северян к их суровому богу.

Отряд ступил во владения Красного Гребня.

– Они не отстанут! – прокричала Элизабет, плотно прижимаясь к шее своей лошади, чтобы избежать столкновения с нависшей над тропой веткой.

Сумасшедшая скачка по проклятому лесу уже должна была подойти к концу, когда острый глаз эльфийки заметил мелькавшие между искривленных стволов тени. Поначалу девушка решила, что это просто какой-то пенек или большой камень на огромной скорости показался ей живым существом, но раздавшийся через мгновение вой заставил ее изменить свое мнение. Не успел леденящий душу звук стихнуть, как ему тут же ответил другой, доносящийся откуда-то со стороны. И теперь небольшой отряд мчался вперед, преследуемый двумя огромными кошками, покрытыми чешуей, которые явно не из добрых намерений мчались по бокам от коня Фаргреда, выбирая момент для атаки.

Пропустив над головой корявую ветвь, кончик которой неприятно чиркнул эльфийку по плечу, Элизабет извернулась и на полном скаку выпустила в ближнего зверя стрелу. Обычному человеку, сидящему на галопирующей лошади, почти не целясь попасть по движущейся неровными скачками цели можно лишь по счастливой случайности. Но для эльфийки проделать подобное не так уж и сложно, особенно если она упражнялась в стрельбе из лука каждый день. Стрела пропела свою короткую песнь, и не ожидавшая ничего подобного тварь, не успев среагировать, получила рану в основание длинной шеи. Однако Элизабет не пришлось радоваться своему успеху, так как хищник, не обратив никакого внимания на, казалось, смертельную рану, продолжал преследования. Его горящие ненавистью глаза впились в эльфийку, и девушке стало не по себе от вида стекающей с длинных клыков пены.

– Ред! Твари просто так нас не отпустят! – крикнула девушка скакавшему последним и прикрывающему остальных паладину, стараясь перекричать зловеще подвывающий ветер.

Фаргред кивнул, показывая, что услышал эльфийку. Он и сам давно понял, что их преследователи не остановятся, пока не попробуют людей на вкус или пока не издохнут сами. Магистр не горел желанием вступать в бой посреди леса и до последнего надеялся, что отряд успеет покинуть его пределы, прежде чем звери нападут на их след.

Но хищники думали иначе. Почуяв кровь себе подобного, они, обрадованные освободившейся территорией, направились осваивать новые владения, но по пути чуткие ноздри зверей уловили еще один запах. Запах, который будоражил их кровь, заставляя истекать слюной; запах, манящий их; запах, слаще которого не было ничего: запах человеческой плоти. Причем не какого-то одинокого путника, который по ошибке забрел в их леса, а сразу нескольких людей. Упускать такую добычу – слишком большая роскошь для изголодавшихся по человечине хищников. Именно поэтому два зверя-одиночки, объединив усилия, отправились на охоту. Охоту на людей.

– Придется вступить в бой. – Не увидев впереди ни малейшего намека на просвет, Фаргред принял решение. Они могли еще потянуть время, но упрямые хищники вот-вот начнут хватать лошадей за ноги, а остаться без средства передвижения, когда Лесная Твердыня еще далеко, значит потерять довольно много времени. Времени, которого у магистра не было.

Огромный черный жеребец Фаргреда, повинуясь воле хозяина, сбавил темп и, резко развернувшись, поднялся на дыбы. Сразу же один из хищников с торжествующим воем кинулся вперед, готовясь вонзить свои клыки в теплую плоть животного. Но мечте твари не суждено было сбыться. Вместо вожделенного мяса хищник получил сокрушительный удар тяжелым копытом и с жалобным воем рухнул на землю, где его настигла стрела эльфийки, вошедшая прямиком в зубастую пасть. Второй зверь не мешкая атаковал магистра с другой стороны, но Фаргред успел поднять щит. Серые глаза лорда Драуга вспыхнули золотым пламенем, и он легко отбросил тяжелую тварь в сторону, будто это была обычная деревенская дворняга, а не огромный, жаждущий крови хищник. Тварь перекувырнулась в воздухе и, приземлившись на все шесть лап, низко припала к земле, готовясь к новому прыжку, когда в нее с мягким шелестом врезался шар ослепительно белого цвета. Едва соприкоснувшись с чешуйчатой кожей зверя, заклинание жриц с тихим хлопком лопнуло, обдав визжащую тварь снопом золотых искр. Хищник рухнул на землю, жалобно скуля и сотрясаясь всем телом. Он беспорядочно дрыгал лапами и бил себя хвостом по бокам, с которых, обугливаясь, сползала плоть. Еще один шар света поразил тварь; легко пройдя сквозь ее шкуру, светлая магия прожгла в обугленном теле огромную дыру. Маска предсмертной агонии застыла на морде зверя, и он затих навсегда.

Тем временем вторая тварь, несмотря на точные стрелы Элизабет, перекусила торчащее из пасти древко и вновь кинулась на людей, растянув свое израненное тело в длинном прыжке. Но Фаргред не дрогнул и в этот раз. Он властно вскинул левую руку, и его золотой щит распался золотыми искрами, ослепив скалящегося хищника. Стальные пальцы паладина мертвой хваткой сошлись на толстой шее зверя, а его пылающий золотым пламенем клинок по рукоять вошел в тяжело вздымающуюся грудь существа.

– Нужно было тщательнее выбирать добычу, – произнес лорд Драуг и, разжав пальцы, выпустил издыхающего зверя, одновременно рванув меч вверх. Пылающее лезвие с шипением рассекло длинную шею и череп зверя, оборвав его предсмертный хрип.

– Только стрелы зря извела. – Элизабет с сожалением посмотрела на израненное тело мертвой твари, в котором торчали более десятка стрел.

– Можешь попытаться вытащить, но только если поспешишь, – предложил Фаргред, старательно вытирая перчатку платком. – Ну и вонь от них… – Он осторожно понюхал свои пальцы и сразу же брезгливо поморщился.

– Нет уж, я к этим мерзким чудовищам и близко не подойду, – уверенно отказалась эльфийка. – Спасибо за вашу помощь! – Она улыбнулась жрицам.

– Твари, пожирающие людей, не угодны Свету. – Немолодая женщина холодно взглянула на изуродованное магией тело. – Мы совершили благое дело.

– Первый раз я использовала свои умения для того, чтобы причинить боль живому существу, – прошептала девушка в плаще.

– Не живому существу, а кровожадному чудовищу, к тому же у тебя это довольно неплохо получилось, – похвалила ученицу старшая жрица. – Только в следующий раз не теряй концентрации и не жалей врага, тогда твоя булава Света будет более прочной и без труда прожжет оскверняющих наш мир тварей, – наставническим тоном произнесла она.

– Я… постараюсь, – сказала девушка, хотя по ее виду было понятно, что она не очень-то ждет этого следующего раза.

– Прошу меня простить, но если с переживаниями и лекциями покончено, то я предлагаю продолжить путь, – вежливо вмешался магистр.

– Конечно же, лорд Драуг. – Старшая жрица сложила ладони вместе и, подняв их на уровень груди, тихо прошептала несколько слов. Не успела она договорить, как вокруг лошадей вспыхнул золотой ореол, который тут же пропал. – Можем ехать дальше, животные выдержат, – уверенно заявила жрица.

– Тогда – вперед! – скомандовал паладин, и его черный жеребец сорвался с места. – Как мне надоела это бесконечная погоня, – прошептал лорд Драуг, обращаясь к самому себе. – Не снимая доспехов, трястись в седле – это ли занятие для пятого магистра ордена Зари?..

– Прекрати жаловаться. – Эльфы всегда отличались отличным слухом, и Элизабет, несмотря на шум скачки, без труда разобрала шепот паладина. – Раньше ты без устали путешествовал по Империи.

– Раньше я был моложе, – парировал Фаргред.

– Во-первых, ты бессмертный, а стало быть – не стареешь, – улыбнулась девушка. – А во-вторых, не ты ли не так давно вернулся из очередной поездки к Горному Пику? Или путешествовать с Инуэ тебе нравится больше, чем со мной? – Золотистые глаза эльфийки недобро сощурились.

– Не говори ерунды, – отмахнулся лорд Драуг, предчувствуя неприятный разговор.

– Конечно же соблазнительная демоница, считающая тебя своим хозяином, – идеальная спутница, а я только и делаю, что говорю всякую ерунду! – вскинулась Элизабет. – Все мужчины одинаковы!

Неожиданно лорд Драуг оказался рядом с девушкой, и его конь поскакал бок о бок с ее лошадью.

– Элизабет, ты прекрасна, – тихо сказал паладин, и эльфийка сразу же залилась краской, – особенно когда не говоришь ерунды, – с улыбкой добавил Фаргред и, поспешно уклонившись от кулачка спутницы, отъехал подальше. – Серьезно, Лиза, прекрати дуться, ты замечательная девушка и тебе совершенно не идет, когда ты хмуришься. К тому же от этого могут появиться морщины.

– Так с кем тебе приятнее путешествовать? – пропустив слова магистра мимо острых ушек, спросила девушка.

– Одному, – не задумываясь, ответил лорд Драуг. – Хотя бы потому, что мне не приходится каждый день слышать этот вопрос, что от тебя, что от Инуэ.

– Вот вернемся домой – и я ей все расскажу! – мстительно пообещала Элизабет. – Мы еще устроим тебе веселую жизнь!

– Куда уж веселее-то, – горько усмехнулся Фаргред, подумав, что никогда не простит себе, если Элизабет или Инуэ не смогут вернуться домой из очередного, полного опасностей путешествия. Правильно ли он поступает, соглашаясь взять их с собой? Хотя его никто особо-то и не спрашивает…

– Лес кончается! – Окрик старшей жрицы вывел магистра из состояния задумчивости.

Посмотрев вперед, Фаргред увидел мелькающий за искривленными стволами просвет, который стремительно приближался. Несколько мучительно долгих мгновений они двигались навстречу теплым закатным лучам, а затем проклятый лес неожиданно кончился, сменившись приятным зеленым редколесьем.

Въехав на небольшой холм, лорд Драуг увидел возвышавшуюся вдалеке Лесную Твердыню. Отведя взгляд от темнеющих на горизонте стен, Фаргред обратил внимание на едва различимые точки, двигавшиеся в направлении крепости. Расстояние было слишком велико, чтобы разглядеть подробнее, но магистр сразу понял: это именно те, кто ему нужны.

Глава 9

– Не то чтобы я не люблю снег или боюсь морозов, но, клянусь топорами Торфела, лучше уж эльфийские леса, чем эти проклятые, забытые всеми богами пустоши!

Начиная с того момента, как ведомый темными эльфами отряд покинул Лесную Твердыню, Тред, не прерываясь ни на мгновение, ворчал. Ему не нравилось абсолютно все: снег, хмурое небо, скучный пейзаж, темные эльфы, упертая жрица, подозрительная мохнатая тварь, везущая его вещи, не застегивающаяся куртка, шмыгающий носом паладин и безразличный ко всему происходящему берсерк. Пожалуй, молчание Вегарда больше всего злило старого наемника, так как он надеялся, что именно молодой воин поддержит его, проникшись тяготами старика.

– У этих мест есть свои преимущества, – улыбаясь, сказал Маргос. Улыбка вообще ни на миг не покидала темные губы эльфа, словно он насмехался над всем происходящим, считая всех хуже себя.

– И какие же? – недоверчиво зыркнул в его сторону Тред, размышляя о том, сколько бы радости он получил, если бы только мог разорвать проводнику пасть, навсегда лишив его возможности смеяться. – Белый цвет хорошо подходит к вашей коже?

– Здесь мало людей, – пропустив колкость северянина мимо ушей, ответил эльф.

– Это конечно же полностью меняет дело, – буркнул Тред. – Долго нам еще идти до места, где можно переждать бурю? – Он поднял взгляд к низким небесам, которые щедро посыпали снежинками и без того покрытую сугробами землю.

– Да. – Маргос приложил ладонь ко лбу и вгляделся в даль.

Вегарду всерьез начинало казаться, что эльф, так же как и они, ничего не видит в усиливающейся пурге, попросту делая вид, будто ему хорошо известна дорога.

– Мы будем идти столько, сколько сможем, и укроемся в одной из пещер от снегопада, когда тот усилится и заодно занесет наши следы. – Созерцание горизонта утомило проводника, и он соизволил взглянуть на спутников, смешивая во взгляде презрение и скуку.

– Будто какой-то умник за нами сюда попрется. – «Старый медведь» оглянулся на свои следы, отчетливо выделявшиеся на снегу. Точнее, выделялась широкая колея, оставленная фарноксом, неспешно шагающим впереди; именно по этой протоптанной тропинке и двигался отряд.

Услышав слова старого воина, Энвинуатаре вздрогнула и бросила встревоженный взгляд на оставшуюся где-то позади крепость, словно боялась увидеть неизвестных преследователей. Это не укрылось от внимательно наблюдавшего за жрицей берсерка.

– Даже если кто-то и вышел за нами, мы вряд ли его увидим, – сказал он.

– Да я спустя сотню шагов и крепости-то не разглядел, – сокрушенно поддержал друга Тред, – что уж говорить о людях, когда такая махина растворилась в проклятом снегопаде. – Он погрозил небу кулаком, ни на что в принципе не рассчитывая.

– Вы не понимаете… – тихо произнесла жрица.

Внезапно она оступилась и упала бы, но Вегард быстро подался вперед и успел удержать девушку над самым сугробом, готовым поглотить стройную фигурку.

– Нам надо идти быстрее. – И не думая благодарить северянина, девушка потопала ногами. Не из-за того, что ее что-то раздражало, хотя раздражало ее абсолютно все. Полукровка попросту сбивала с обуви налипший снег, мешающий идти.

– Куда еще быстрее-то? – удивился Тред. Он, глядя на девушку, тоже решил обстучать свои огромные сапоги, но, опустив ногу на снег, провалился почти по щиколотку. – Здесь кругом сугробы, а мы с ног валимся после этих твоих бесконечных скачек. – Сумев извлечь ногу из холодного плена ледяной корки, «старый медведь» обстучал обувь рукоятью секиры.

– Такой большой, а все жалуется, – хмыкнул Келос, насмешливо глядя на старого воина.

– Может, он слишком стар для всего этого? – поддержал Фирелос.

Парочка эльфов вальяжно расположилась на широкой спине фарнокса, глядя на северян с чувством собственного превосходства.

– Может, и так, – не стал спорить Тред, поудобнее перехватив «Вдовью скорбь», – но я не слишком стар для того, чтобы укоротить языки двум болтливым задохликам.

Темные эльфы, мгновенно став серьезными, недобро прищурились, но Маргос, вмиг оказавшийся между ними и северянином, что-то быстро сказал им на наречии темных эльфов, и близнецы остудили свой пыл.

– Извини, мы не хотели тебя обидеть, – нехотя промямлил Келос, и Фирелос согласно кивнул.

– Засуньте свои извинения своей мохнатой скотине в…

– Тред! – прикрикнула на «старого медведя» Энвинуатаре. – Не время для ссор.

– Хорошо, – прорычал Тред, – но когда оно наступит, не надейтесь легко отделаться. – Он обжег эльфов взглядом. – За сохранность ваших шкур мне не платили. – Сунув секиру под мышку, одноглазый наемник попробовал положить руки в карманы куртки, но широкая ладонь северянина не смогла протиснуться внутрь. Тред, слегка прикрыв горящий злобой глаз, несколько раз глубоко и шумно вдохнул и выдохнул, стремясь унять злость. Безрезультатно. Тогда наемник предпринял еще одну попытку добиться своего, и треск рвущихся нитей оповестил всех о том, что если чего-то очень хочется, то все обязательно получится. Вопрос лишь в том, какой ценой… – И так будет с каждым, – зачем-то брякнул «старый медведь».

– О чем это он? – не понял Маргос и вопросительно взглянул на жрицу.

– Не важно, – ответила та и подняла глаза к небу, силясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь сероватую дымку. – Скоро закат? Я ничего не вижу сквозь эти никчемные тучи.

– Устали? – Эльф насмешливо вскинул тонкую белую бровь.

– Да, – честно призналась девушка, тяжело вздохнув и смахнув рукой в толстой перчатке назойливые снежинки, прилипшие к волосам. – Если за нами кто-то идет, то вряд ли он может передвигаться быстрее, чем мы… – Она нахмурилась и продолжила: – А когда мы все-таки встретимся, то я предпочла бы не валиться с ног от усталости.

– Спасибо, что подумала о нас, – буркнул Тред. – Ты такая заботливая, прямо как мама…

Маргос, взявший за правило игнорировать склочного попутчика, внимательно всмотрелся в даль и, повернувшись к девушке, произнес:

– Я посмотрю, есть ли где-нибудь поблизости укрытие, а вы пока продолжайте идти вперед. Келос и Фирелос знают путь.

– А как ты нас найдешь? – поинтересовался Марк.

– Это уже мои заботы. – Улыбка эльфа стала шире, обнажив едва заметные белые клыки. Маргос быстрыми скачками ушел вперед, вскоре растворившись среди усилившегося снегопада. Теперь о том, что в отряде было на одного эльфа больше, напоминали лишь одинокие следы, уходящие далеко вперед.

Несмотря на то что отпечатки ног Маргоса петляли из стороны в сторону, оставшиеся эльфы уверенно вели отряд одним им известным путем, придерживаясь не ведомых людям ориентиров. Несколько раз отряд вновь натыкался на следы, оставленные темным эльфом, но самого Маргоса не было видно. Только когда начало темнеть, эльф неожиданно вынырнул из непроглядной снежной завесы всего в двух шагах от жрицы.

– Я нашел пещеру, – коротко бросил он. Общаться длинными предложениями не получалось, так как усилившийся снегопад, забавляясь точно озлобленный ребенок, стремился заполнить рот говорившего колючим снегом.

– Спасибо, что поторопился, – ядовито улыбнулся Тред, не опасаясь наглотаться холодных кристаллов. – Мы прямо-таки и не заметили, как ты пропал на полдня… – едва успев договорить, он начал отплевываться и шумно прочищать горло.

– Прошу меня простить, я спешил как мог. – Улыбка Маргоса вышла натянутой, и он тут же скрыл ее перчаткой, делая вид, что прикрывает рот от снега.

– Вот с этого надо было начинать! – «Старый медведь» вновь заворчал. – А то явился тут весь такой довольный собой, словно не какую-то заснеженную яму отыскал, а таверну с бесплатным пойлом!

– Прости, что не оправдал твоих надежд. – Эльф, похоже, вообще не собирался замечать настроения северянина. – Неподалеку отсюда имеется подходящее место, – продолжил он, – но есть одна проблема.

– Да, и она заключается в том, что ты… – Тред наверняка собирался сказать что-то очень обидное, но Энвинуатаре вновь ему не позволила:

– Проблема решаема? – Она прислонила перчатку к обрамленному седыми волосами рту северянина.

– Вполне. – Улыбка Маргоса стала кровожадной. – Всего лишь несколько троллей, которые или отбились от своих при отступлении, или просто выслеживают здесь одиноких искателей приключений.

– Какая же это плохая новость? – легко отведя в сторону руку полукровки, спросил Тред.

– Вновь прошу прощения, – взглянул на него эльф, – я и забыл, что для вашего народа нет большей радости, чем пустить кому-то кровь.

– Особенно если этот кто-то считает себя лучше остальных, – неожиданно сказал Вегард, которому надоели усмешки эльфа, явно издевавшегося над северянином.

– Я это учту. – Стерев ухмылку с темного лица, Маргос с вызовом посмотрел на молодого воина, но тот с достоинством выдержал взгляд светло-серых глаз.

– Ты уверен, что мы сможем обойтись без потерь с нашей стороны? – жрица не стала ничего говорить берсерку и обратилась к темному эльфу.

– Конечно, – кивнул тот, отводя взгляд от глаз Вегарда. – К тому же с нами двое «волков» из Стаи, они троллей зубами загрызут. – Мерзкая улыбочка вновь заиграла на лице Маргоса, в которое молодому воину очень захотелось ударить топором.

Порою желаниям невозможно противиться.

Вегард скрипнул зубами и вознамерился показать остроухому, как именно он перегрызает горло своим врагам, но ему на плечо легла тяжелая ладонь. Обернувшись, молодой воин увидел Треда, который, тяжело взглянув ему в глаза, едва заметно покачал головой.

– Помни о плате, – одними губами произнес «старый медведь», и Вегард, скосив глаза, заметил, как наемник свободной рукой поглаживает мешочек с камнями, висевший у него на поясе. – Придет время, и мы все им припомним. – Тред сказал это громче, чтобы эльфы могли услышать.

– Следуйте за мной, – сквозь зубы процедил Маргос с таким видом, будто делал всем величайшее одолжение. Развернувшись, он вновь растаял в сгущающихся сумерках.

Темный эльф не солгал: пещера находилась не очень далеко от местоположения отряда. Для Вегарда осталось загадкой, каким образом Маргос смог обнаружить небольшой, занесенный снегом холм, с обратной стороны которого темнел вход. На подходе к нему эльф повернулся и поднес указательный палец к губам. Он неслышной тенью скользнул к темному провалу и замер, прислушиваясь. Мгновения тянулись и тянулись, а Маргос все не двигался. Он медленно выглянул из-за небольшого сугроба, нанесенного слева от входа, и замер вновь, вглядываясь во тьму. Понаблюдав за пещерой еще немного, проводник вернулся к отряду.

– Если мне не изменяет память, то пещера недостаточно просторна, чтобы там поместилось больше пяти-шести троллей, – оживленно прошептал он. – У нас есть все шансы справиться с ними, если мы последуем моему плану, шесть против шести – вполне неплохой расклад.

– Я тоже могу сражаться, – выступила вперед Энвинуатаре, но темный эльф покачал головой.

– Единственное, чем вы можете помочь, так это излечить наши раны, если таковые будут. Любое боевое заклинание всполошит всех троллей, находящихся поблизости.

– И много их здесь может находиться? – Тред тут же начал подозрительно озираться вокруг, поражаясь, с какой скоростью сменяются паршивые новости последнее время.

– Кто знает; может, никого, а может – несколько десятков… – пожал узкими плечами эльф и вновь повернулся к жрице. – Но я все равно попросил бы вас воздержаться от заклинаний.

– Почему тролли ощущают боевые заклинания, но в то же время можно спокойно врачевать раны? – удивился Марк.

– Лечение, по сути, – простое ускорение и усиление обычной способности человека к восстановлению, затягиванию незначительных ран, к примеру, – пояснила Энвинуатаре, – а если начать выжигать тварей направо и налево разрушительными лучами добра – думаю, это почувствуют даже самые отсталые тролли.

– Ясно. – Паладин кивнул.

– Вообще-то не совсем так. – Темный эльф не желал упускать очередного шанса для демонстрации своих знаний. – Заклинания жрецов вызывают слишком яркие вспышки, которые в темноте будут видны довольно далеко, а тролли – очень любопытны, почти что как ты, – он подмигнул Марку.

– Тогда я могу их… – Жрица внезапно замолчала. – Могу помолиться за вас Свету.

– Право, не стоит, – отмахнулся Маргос. – Все решат не молитвы, а быстрота и слаженность действий. – Он жестом подозвал мужчин к себе. – План прост… – начал эльф.

– Другого я от тебя и не ожидал, – брякнул Тред.

– Я, Келос и Фирелос тихо пробираемся внутрь и занимаем позиции. – Похоже, Маргос оказался мастером пропускать слова мимо своих длинных остроконечных ушей. – Ваша задача – пошуметь, но не слишком сильно. – Он предостерегающе покосился на Треда. – И когда твари выползут из норы, мы ударим с двух сторон. Предупреждаю сразу – бить надо в голову. Можете подрезать ноги, отрубать лапы, но самое главное – рубите голову.

– Вот об этом нас два раза просить не нужно. – «Старый медведь» любовно провел рукой по лезвию «Вдовьей скорби». – Моя девочка голодна, и мне не терпится накормить ее свежим мясцом.

– В таком случае я предлагаю начать, скоро станет совсем темно. – Эльф проверил, легко ли выходят его кривые клинки из заплечных ножен, после чего вся троица совершенно бесшумно скрылась во тьме прохода.

– Наконец-то хоть что-то интересное. – Сбросив плащ прямо на снег и с хрустом размяв могучие плечи, «старый медведь» пошире расставил ноги, приготовившись к бою.

– Кому как. – Марк с видимым сожалением скинул теплый плащ, опасаясь запутаться в тяжелой ткани, и, устроив на руке крепкий щит, встал рядом с одноглазым наемником, поправив ножны с мечом.

– Битва – это единственное, что не может надоесть, – серьезно заявил Вегард, следуя примеру друзей и сбрасывая стеснявшую движения одежду. – Торфел всегда рад свежей крови, пролитой в его честь.

– Вот-вот, – поддакнул Тред, – давненько я не разминался, того и гляди забуду, с какой стороны оружие держать. – Он несколько раз взмахнул секирой, любуясь, как отточенное лезвие вспарывает ночной воздух. – Готовы? – Он окинул спутников полным кровожадного веселья взглядом.

– Мы – да, а вот насчет эльфов я не знаю. – Вегард покосился на вход в пещеру, где царила кромешная тьма. Чтобы определить, заняли ли эльфы свои позиции, необходимо было или громко спросить об этом у них самих, или зайти внутрь и хорошенечко поискать.

– Ну, мы начнем, а кто не спрятался – я не виноват! – Широкими шагами старый воин вышел вперед и встал прямо напротив темного пролома. – А ты, девочка, отойди-ка подальше, поиграй лучше вон с той мохнатой скамейкой, – он кивнул в сторону фарнокса, флегматично пожевывающего снег.

К удивлению мужчин, жрица послушно отошла в сторону, встав за не обращающим на нее никакого внимания животным.

– Да я волшебник! – Гордо выпрямившись, Тред важно оттопырил нижнюю губу.

– А я тогда – бородатый эльф. – Вегард встал рядом с другом. – У нас все готово, так что пора звать гостей.

– Да поможет нам Свет, – прошептал паладин, вставая с другой стороны от Треда и обнажая свой меч. Он немного поводил лезвием из стороны в сторону, разминая кисть.

– Хозяева, выходите, я вам тут подарочек принес! – выкрикнул Тред, поудобнее перехватывая секиру.

– А тролли понимают человеческую речь? – очень вовремя озаботился Марк. – В смысле – не все ли равно, что им кричать?

– Не знаю, – пожал плечами Тред, – но так как-то интереснее, что ли…

– Может, и не понимают, но нас они определенно услышали. – Вегард указал острием клинка на тьму впереди себя, где одна за другой загорались яркие пары глаз цвета бирюзы.

– Чего-то не спешат знакомиться… – поджал губы Тред. – Может, я их напугал? – Он вышел вперед и, смачно плюнув в сторону глаз, крикнул: – Давайте уже, мерзлозадые, высовывайтесь из своей норы и не надейтесь, что я умру от старости, дожидаясь вас, непотребные куски фарноксовых испражнений!

Громкий рык послужил ответом на грубые слова наемника, и тролли дружно бросились вперед, отталкивая друг друга в стороны, стремясь первыми добраться до наглецов, смевших так открыто предстать перед ними.

– Все-таки понимают, – обрадовался Тред, занося секиру.

«Старый медведь» сделал обманный замах, и бежавший первым тролль сразу же вскинул шипастую дубину, стремясь защитить голову. Воспользовавшийся этим берсерк мгновенно сместился вперед и в сторону, вонзая меч в поджарое брюхо врага. Не успел клинок войти в нежно-голубую плоть, как Вегард крутанулся на месте, опустив топор на выставленное вперед колено противника. Хрустнула кость, и тролль подавился своим криком, когда секира Треда завершила дело, опустившись на голову раненого, увенчанную высоким ярко-красным гребнем.

– И раз! – выкрикнул при этом «старый медведь», но Вегард его уже не слушал.

Близость врага, истекающего кровью, пробудила дремлющего в воине берсерка. С потрясающей скоростью молодой северянин ушел от просвистевшего рядом с ним каменного топора и, коротко замахнувшись, перерубил мощную когтистую лапу. Тролль разинул пасть в вопле боли, и хищно сверкнувший топор берсерка начисто срубил твари половину головы.

– А говорили, что они здоровенные! – возмутился Тред, перехватывая за древко дубину очередного противника и тыкая в оскаленную пасть обухом секиры.

Тролль отшатнулся, пытаясь вырвать оружие, и «старый медведь» разжал пальцы, выводя врага из равновесия. Чтобы не упасть, тварь широко растопырила ноги, и наемник, стремясь проверить очередную догадку, что есть силы ударил носком сапога под куцую набедренную повязку. Бирюзовые глаза чуть ли не выпали из глазниц, и Тред, довольно хрюкнув, раскроил невезучему троллю череп.

– В сравнении с нормальным человеком они и так здоровые! – Паладин парировал неловкий выпад противника, вооруженного ржавым двуручным мечом, доставшимся ему от какого-то бедолаги, и попытался атаковать, стремясь поразить бирюзовый глаз врага, но тварь выпрямилась во весь свой рост, и лезвие просвистело ниже, отрубив кончик крючковатого носа.

– Я, по-твоему, ненормальный! – Тред, разделавшись со своим противником, врезался плечом в схватившегося за морду тролля и, ударив его лбом в скулу, опрокинул наземь, где его двумя быстрыми ударами добил Марк.

– Просто ты тоже здоровенный. – Паладин с трудом вытащил меч из черепа тролля и бросился на помощь берсерку, окруженному сразу тремя противниками.

Но опасения воина Света оказались напрасными.

Словно вихрь из смертоносной стали, вертелся Вегард между врагами. Каждый его удар достигал цели, и берсерк упивался брызжущей из ран врагов кровью. Он не обращал внимания на неглубокие порезы, доставшиеся ему от троллей, и не заботился о собственной защите. Весь разум воина заполняло лишь безудержное желание убивать.

Развернувшись на пятках и перехватив меч обратным хватом, Вегард ушел в сторону, пропуская вперед огромную дубину тролля и быстрым движением вгоняя холодную сталь в мускулистую грудь. Вырвав из раны клинок, он молниеносным взмахом заставил двух противников отпрянуть и, воспользовавшись этим, перерубил зажимающему грудь троллю горло. Топор легко вошел в шею врага, вгрызаясь в плоть и сокрушая кости. Дубина выпала из ослабшей руки, и почти обезглавленное тело рухнуло в снег, орошая его кровью. Не успел мертвый противник коснуться земли, а Вегард снова бросился вперед. Поднырнув под грубым топором, просвистевшим в опасной близости от головы берсерка, он ударил своим оружием в незащищенный бок тролля, с хрустом ломая ребра. Продолжив движение, воин развернулся, и острие его меча вошло в широкую спину врага, пройдя между позвонками и выйдя с левой стороны груди.

Один из троллей, бешено размахивая дубиной, бывшей некогда небольшим деревцом, и отгоняя Вегарда от раненого сородича, заставил его отступить на несколько шагов. Зарычав от досады, не успевший добить врага берсерк плюнул в нового противника и с ревом ярости метнул свой топор. Тускло сверкнув в слабом свете скрытой за облаками луны, страшное оружие с чавкающим звуком вошло в голову тролля, и тот, неуверенно попятившись, остановился, как раз для того, чтобы секира подоспевшего Треда тяжело опустилась ему на ключицу, разрубив тварь до самого пояса.

Оставшиеся тролли наконец выбрались из пещеры и уже собирались вступить в бой с людьми, когда в спину им ударили метательные ножи, а затем и кривые клинки темных эльфов. Четверо обитателей заснеженных земель умерли сразу. Двух сразили метательные ножи. Один мгновенно лишился головы, которую одним быстрым движением снес Маргос, а другой, получив сразу четыре раны в спину, от парных сабель близнецов, упал на колени, и сверкнувший клинок Келоса завершил начатое.

Оставшиеся тролли замешкались, не ожидая атаки со спины, и это предрешило их судьбу. Бой был стремительным и жестоким.

Стоило троллю перед Вегардом лишь мельком посмотреть в сторону, как берсерк сразу же отвел его оружие в сторону и нанес удар широким кинжалом, продолжая высвободившее его из ножен движение, точно под подбородок. Отбросив оседающего противника мощным пинком, берсерк наступил на него и, сильно оттолкнувшись, взвился в воздух, словно голодный ястреб, атаковав нового врага с воздуха. Меч молодого северянина с треском пробил покатый череп тролля и под тяжестью веса своего хозяина заскользил вниз, разрезая плоть, словно податливый шелк. Приземлившись на ноги, Вегард отступил в сторону, предоставляя безжизненному телу свободно упасть и рыская взглядом по месту кровавой бойни в поисках новой жертвы, которая нашлась сразу же, так как недостатка в троллях пока не наблюдалось. Кинжал Вегарда совершил короткий полет, с глухим звуком войдя по рукоять в висок противника, с которым сражался Тред.

– Эй, так нечестно! – возмутился «старый медведь». Взмахнув над головой секирой, он вонзил обоюдоострое лезвие в бедро пошатнувшегося врага. Тролль со вздохом упал на одно колено, и Тред, выпустив рукоять «Вдовьей скорби», схватил его за голову, резким движением сломав толстую шею.

Вегард уже не видел, что делает его старый друг. Взгляд берсерка был прикован к самому здоровенному троллю, который мощным ударом разнес в щепки щит Марка и теперь неумолимо наступал на паладина, чья левая рука плетью свисала вдоль туловища. На мгновение кровавая пелена отхлынула от сознания берсерка, и ее место заняло встревоженное лицо эльфийки, смотрящей вслед удаляющемуся паладину. Зарычав, словно дикий зверь, молодой воин молнией метнулся вперед, вложив в прыжок все силы, и в последний момент успел-таки перехватить грозный каменный молот, отведенный троллем назад для удара, который должен был отнять жизнь Марка. Мускулы вздулись на залитых кровью руках северянина, и он нечеловеческим усилием заставил противника развернуться. Неуклюже переступив с ноги на ногу, тролль дернул рукой, стремясь отбросить помешавшего ему человека, но Вегард только этого и ждал. Он проворно отскочил назад, и тварь, не сумев вовремя остановиться, повернулась к нему боком. Берсерк пнул противника под колено и, когда тот начал заваливаться на бок, пробил ему горло мечом. Провернув оружие в смертельной ране, Вегард высвободил меч и, занеся его обеими руками над головой, что есть сил опустил на череп врага. Закаленная сталь без труда рассекла башку тролля, но обезумевший северянин не желал останавливаться. Еще дважды он ударил сверху вниз и еще один раз наискось, срезав врагу половину изуродованного лица.

– Ты должен мне одного тролля! – раздался совсем недалеко голос Треда, и Вегард, подняв затянутый кровавой дымкой взор, наткнулся на улыбающегося друга.

– А эти уже кончились? – Молодой воин, прищурившись, огляделся. Кровь, струящаяся по лбу, так и стремилась угодить в глаза.

– Все вышли, – с тоской сказал одноглазый наемник. – Так что за тобой должок.

Берсерк рассеянно кивнул. Кровь троллей, стекающая по его лицу, оказалась довольно зловонной, и Вегард, поспешно отойдя в сторону и набрав пригоршню чистого снега, начал остервенело тереть кожу. Тихий стон заставил воина насторожиться и вновь схватиться за меч, но угроза оказалась ложной. Темные эльфы обходили поле боя, беспощадно добивая выживших противников.

– Спасибо, ты спас мне жизнь. – Марк, прихрамывая, подошел к берсерку. Паладин выглядел потрепанным, но довольно веселым для человека, получившего несколько неприятных ранений.

– Обращайся. – Молодой воин набрал еще снега и стал оттирать меч, иногда поглядывая, как Келос и Фирелос ловко снимают с поверженных врагов скальпы, заботливо раскладывая их рядом.

– Кто это вам разрешил снимать скальпы с тех, что убили мы? – Над близнецами угрожающе навис Тред.

– У нас на родине дают по золотой монете за это. – Келос приподнял только что снятый скальп, наблюдая, как капельки крови, срывающиеся с обрезка кожи, оставляют следы на снегу. – Как насчет половины стоимости?

– Три четверти! – не уступил наемник.

– Тогда иди и сам занимайся грязной работой. – Темный эльф бросил скальп к ногам северянина, с вызовом глядя тому в глаз. Видя, как северянин поджал губы, проводник самодовольно улыбнулся. – Или, как я и предложил, получишь ровно половину.

– Демоны с тобой, эльф, ты жаден, словно безбородый гном! – «Старый медведь» ногой отшвырнул неприятный трофей обратно проводнику, ловко нанизавшему летящий скальп на острие кинжала. – Рассчитаемся, когда закончите, – важно добавил он, пристально наблюдая за работой эльфов.

Улыбнувшись жадности друга, Вегард убрал оружие в ножны и отправился на поиски своего топора, который нашелся там же, где северянин его и оставил – в голове тролля.

– Как рука? – Берсерк, упершись ногой в изувеченное тело, высвободил оружие и, сбросив с него кровавые ошметки, огляделся. Найдя глазами чистенький островок белого снега, непонятно как уцелевший среди кровавой бойни, воин отправился к нему.

– Нормально. – Паладин, ни на шаг не отходивший от северянина, морщась от боли, несколько раз сжал и разжал пальцы. – Жалко щит. – Он поискал взглядом обломки.

– Щит, в отличие от новой руки, можно купить, – назидательно произнес «старый медведь», подойдя к друзьям. – Вот, – он протянул каждому по несколько монет, – наша доля за то, что остроухие продадут части троллей у себя дома, – пояснил он.

– Какой же ты жадный! – криво усмехнулся молодой воин.

– Не жадный, а запасливый! – поправил товарища Тред. – Точно! – Он забрал с ладони Вегарда несколько монет. – Это за тролля, что ты мне должен! – ответил он на молчаливый вопрос берсерка.

– Жадный, – еще раз, с твердой уверенностью, повторил Вегард.

– Если наемники делят добычу, значит – все нормально. – К мужчинам подошла Энвинуатаре. Девушка двигалась очень медленно, стараясь не наступать на алый снег и обходя трупы. – Раненые есть?

– У меня царапины, – отмахнулся Тред.

– Я тоже в порядке. – Паладин еще раз пошевелил рукой, слегка поморщившись. – Боль еще осталась, но пальцы уже слушаются.

– А ты, – жрица провела пальчиком по груди Вегарда, – мой кровожадный мясник?

– Ничего серьезного.

Берсерк прислушался к своим ощущениям. Внимания заслуживали глубокий порез на плече и небольшая рваная рана на боку. Куда больше его беспокоили слова и тон Энвинуатаре. Лично Вегард мог с ходу придумать огромное количество более удачных мест для заигрывания, нежели вход в пещеру, рядом с которым на залитом кровью снегу лежат обезглавленные мертвые твари, с которых еще и скальпы сняли. К тому же не стоит упускать еще и то, что вот-вот начнется снежная буря, которую предстоит пережидать в столь недружелюбных землях. Пытаясь понять, что же все-таки творится в голове у странной жрицы, Вегард, задумавшись, провел пальцами по ране на боку и сразу же стиснул зубы от ослепительной вспышки боли.

– Показывай! – повелительным голосом произнесла девушка.

За время путешествия Вегард понял, что если жрица чего-то требует, то не успокоится, пока не получит желаемое. Несмотря на холод и усилившийся снегопад, воин стянул шерстяную рубаху, предоставляя Энвинуатаре заняться его ранами. Жрица положила ладони на кровоточащие порезы, на ее лбу залегла едва заметная морщинка, а по телу воина растеклась волна тепла, которая вдруг сменилась жгучей, нестерпимой болью. Запахло опаленной кожей. Вегард скрипнул зубами, а полукровка, вздрогнув, отдернула руки. На месте ран берсерка теперь находились ожоги.

– Странно, конечно, но кровь остановилась и заражения не будет. – Тред удивленно посмотрел на Энвинуатаре. – А разве жрицы так могут?

– Как видишь. – Девушка смутилась. – Ладно, я пойду посмотрю, что внутри пещеры. – Она поспешно отвернулась и, больше не стараясь идти по чистому снегу, направилась к темным эльфам.

– Ты хотя бы раз видел подобное? – обратился Вегард к паладину, демонстрируя ожог на плече.

– Первый раз мне пришлось наблюдать такой способ заживления ран, – пробормотал Марк. – Ты что-нибудь почувствовал?

– А что чувствует человек, когда ему прижигают рану? – ответил вопросом на вопрос молодой северянин. – Хочешь, мы разведем костер и, раскалив лезвие кинжала, что-нибудь тебе прижжем?

– Это странно. – Паладин выглядел растерянным.

– Что странного-то? – не выдержал Тред, дергая себя за бороду и то и дело поглядывая вслед жрице.

– Свет, призванный во благо, никогда не причиняет боли, – прошептал Марк, уставившись прямо перед собой. – Такого просто не бывает.

– Все когда-то случается первый раз. – Вегард поспешно натянул рубаху. – А ты не забивай голову всякой ерундой. Лучше подумай о чем-нибудь приятном: к примеру, о своей невесте и о том, как ты вернешься домой героем.

– Но… – Паладин взглянул берсерку в глаза.

– Она просто устала и переволновалась, – улыбнулся Вегард. – К тому же боль была не сильной, лишь чуть-чуть припекло, так что не волнуйся, лучше иди в пещеру и отдохни, заодно займись своими ранами. – Лжец из северянина был не самый хороший, но в этот раз ему повезло.

– Наверное, ты прав, – устало вздохнул Марк, – мне нужно отдохнуть. – Он зевнул и направился следом за жрицей и эльфами, аккуратно переступая через распростертые, почти уже занесенные снегом тела троллей.

– Ты сам-то веришь в то, что заклинания могли так сработать только из-за того, что девка устала? – вполголоса поинтересовался Тред у друга.

– Нет, – честно признался Вегард. – Мне кажется, что она что-то от нас скрывает, но, прежде чем начать действовать, нужно узнать, что именно.

– Эх… если бы не уговор, то пристукнули бы ее – и дело с концом, а так… хотя, может, она действительно устала. Да и чего скрывать, жалко девку-то, смазливая такая… Что сам-то скажешь?

– Все может быть, – ушел от ответа берсерк, – но сейчас я слишком устал и проголодался, чтобы думать о чем-то кроме отдыха.

– Тут ты прав, – заулыбался Тред. – Пойдем оценим нашу новую берлогу. – Он хотел было хлопнуть Вегарда по больному плечу, но вовремя сдержался. – Наши остроухие проводники решили оставить тела здесь? – Старый воин вдруг остановился.

– Снег сейчас занесет их, да и что прикажешь с ними делать? – Вегарду очень не хотелось прилагать хоть какие-то усилия ради мертвых троллей.

– Ну пускайполежат тогда, погреются на солнышке, а то бледные какие-то. – Тред хохотнул, довольный своей шуткой. Кровавый бой и полученные от эльфов деньги значительно улучшили настроение старого вояки, и он даже прекратил ворчать, что случалось с ним крайне редко.

Подойдя ко входу в пещеру, северяне сразу же увидели знакомый им огонек, вызванный полукровкой. Правда, на этот раз он оказался больше красным, чем золотым, но, изменив цвет, разгонял тьму не хуже.

– Надеюсь, эти тролли не гадят там, где дрыхнут… – Пригибаясь, чтобы не задевать головой потолок, Тред первым двинулся вперед. – Если там внутри навалены кучи тролльего дерьма, то пусть остроухие сами убирают, я этим заниматься не стану! Я – воин, а не этот… ну, ты понял.

– На наше счастье, прежние хозяева этой славной пещеры отличались исключительной чистоплотностью и запасливостью. – Маргос неслышно вышел из-за плавного поворота.

– А вот воинскими умениями они не отличались. – Не замедляя шаг, Тред прошел мимо эльфа, задев его плечом, хотя ширина прохода позволяла им спокойно разойтись. – Кстати, их оказалось больше, чем ты говорил.

– Нельзя предугадать все. – Вновь Маргос не стал обращать внимания на очередную выходку «старого медведя». – Но не стоит обольщаться из-за легкой победы. Наши противники спали, а спросонья много не навоюешь, – мрачно улыбнулся он.

– Да я даже во сне дерусь лучше, чем эти жалкие твари. – Тред презрительно сплюнул, явно стараясь попасть на ногу проводнику, но тот успел убрать ее. – Как вообще эльфы пустили таких слабаков на свою землю?

– Их было много, они напали внезапно и оказались сильнее, ведь в те времена у наших светлых братьев не оказалось под рукой столь великих воинов, как вы. – Слова проводника буквально источали яд. К тому же ему хватило наглости ехидно хихикнуть и подмигнуть Треду, за что он, несомненно, поплатился бы, не выйди им навстречу Энвинуатаре.

– Прекратить! – требовательным тоном выкрикнула девушка, и ее глаза зловеще сверкнули. – Или вы сейчас же забудете о своей неприязни, или я оставлю вас гнить рядом с троллями!

– Они не скоро начнут гнить при таком холоде, – буркнул Тред, однако выпустил горло темного эльфа из своих пальцев и опустил уже занесенную для удара секиру.

– Маргос! – прорычала жрица, и проводник медленно убрал в поясные ножны кинжал, который мгновение назад касался живота старого воина.

– И тебя это тоже касается. – Энвинуатаре не обделила вниманием и берсерка.

– Я-то здесь при чем? – деланно изумился Вегард, показывая полукровке открытые ладони.

– Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на эльфов? – прищурилась жрица. – Так смотрят волки на овец! Готова поспорить, что в мыслях ты не раз убивал их; так вот… – она наклонила голову, тяжело глядя на воина исподлобья, – пусть мысли останутся мыслями!

– Что здесь происходит? – Из-за поворота выскочил Марк с обнаженным мечом. За ним по пятам следовали темные эльфы.

– Мы друг друга поняли? – Не обращая внимания на вновь прибывших, девушка поочередно посмотрела на Треда, Вегарда и Маргоса. Никто из мужчин не произнес ни слова, но полукровка, видимо, осталась довольна. – А теперь все идем есть и отдыхать, – скомандовала она.

– Вы позволите? – притворно вежливо поинтересовался Маргос, обращаясь в старому воину.

Тред молча отошел в сторону, пропуская эльфа вперед.

– Так, значит, ты тоже задумывался о том, чтобы прикончить поганцев? – поинтересовался он у берсерка.

– Лишь мысль об этом способна согреть мое сердце холодной ночью.

– Красиво сказал.

– Старался. – Вегард похлопал старого друга по плечу, и они вместе пошли к ждавшему их паладину.

За поворотом каменный коридор заметно расширился, выводя мужчин в небольшой округлый зал. Оглядевшись, Вегард сразу понял, почему Маргос столь лестно отзывался о троллях. В середине причудливого зала, созданного природой, тихо потрескивало пламя аккуратно сложенного костра, а рядом лежал внушительный запас высушенного мха вперемешку с тонкими ветками и разделанная туша какого-то зверя. К тому же вокруг костра тролли расстелили теплые шкуры, на которых и спали, не подозревая, чем завершится спокойная, казалось бы, ночевка.

– Прямо-таки подарок судьбы! – радостно потер руки Тред. – Мясо-то съедобное? – Он недоверчиво принюхался.

– Да, – отозвался Фирелос, – это мясо, как и шкуры, принадлежат диким фарноксам, оно вполне пригодно в пищу и чем-то напоминает баранину.

– Да все равно, что напоминает. – «Старый медведь» плотоядно улыбнулся, пожирая подарок судьбы жадным взглядом. – Главное, что свежее и съедобное! О! – спохватился он. – А как же ваша скотина-то? Не убежит?

– Он никуда не уйдет без нас. – Келос ловко принялся нарезать огромные ломти мяса на более подходящие людям по размеру. – Холод ему не страшен, а если кто-то задумает подкрасться к пещере, то он даст нам знать.

– Надо же, какой полезный… – скривился старый воин. – Да не мельчи ты! – Он уселся рядом с темным эльфом и деловито начал ему помогать. С той лишь разницей, что разрезал кусок пополам, а не на четыре части, как это делал Келос.

Вегард уселся на одну из приятно теплых шкур и озадаченно начал вглядываться в пламя. Наконец он понял, что его смущает.

– А где дым? – вслух спросил он.

– Я об этом позаботилась, – позволила себе улыбку Энвинуатаре, перебираясь поближе к воину, – не люблю, знаешь ли, пахнуть костром.

– Тогда другой вопрос, – нахмурился берсерк, – не сбегутся ли тролли на твое волшебство?

– Я же говорил – они не слишком чувствительны к магии, – скучающим тоном сказал Маргос, – их могут всполошить или очень мощные боевые заклинания, или яркие вспышки.

– Надо же, сколько всего полезного может делать жрица, – тихо пробормотал Вегард, чувствуя, как теплый бок Энвинуатаре касается его бедра.

– Гораздо больше, чем ты думаешь, – проворковала полукровка.

Вегард подумал, не сострить ли по поводу того, что он-то как раз не столь давно имел приятную возможность лично убедиться в разнообразии талантов юной жрицы. Он внимательно посмотрел в ее глаза, отмечая, что они стали еще более зелеными, чем раньше, и благоразумно решил не давать Энвинуатаре повода для злости.

Между тем полукровка сладко потянулась и, прильнув к берсерку всем телом, прошептала:

– Я немного вздремну; разбуди, когда мясо будет готово.

Берсерк молча кивнул. Почему-то он чувствовал себя довольно неуютно, несмотря на то что близость красивых девушек всегда радовала Вегарда. Энвинуатаре обладала прекрасным лицом и великолепной фигурой, но молодой воин все равно ощущал беспокойство каждый раз, когда оказывался рядом с ней. Поначалу он даже не замечал этого чувства, затем не мог понять, откуда оно берется, и вот сейчас, в этот самый момент, он понял, что настораживало его с самого начала. Берсерк взглянул на лицо девушки и провел ладонью по ее золотистым волосам. Ошибки быть не могло.

Перед глазами северянина всплыло старое, давно позабытое воспоминание…

Он совсем еще юный, недавно встретивший свою тринадцатую зиму, сидит в богато украшенном зале, наблюдая, как его отец договаривается с одним из купцов Кронвига о сопровождении его каравана. Что-то привлекает внимание молодого северянина, и повернувшись, он видит, как прямо к нему на мягких, но в то же время сильных лапах идет огромная черная кошка. Медленно, чтобы не спровоцировать животное, Вегард тянется к рукояти меча, но тут слышит смех отца.

– Не бойся, мальчик: Шиара не нападет на гостей моего дома, – с благосклонной улыбкой говорит купец.

Видя реакцию мужчин, Вегард с большим усилием заставляет себя убрать руку от оружия. Он настороженно следит за каждым движением кошки, которая с любопытством разглядывает его своими зелеными, с вертикальным зрачком, глазами. Она несколько раз обходит вокруг него, тщательно принюхиваясь, и в конце концов растягивается на полу, умащивая тяжелую голову у Вегарда на коленях. Юный северянин широко открытыми глазами смотрит на огромные клыки, выглядывающие из пасти кошки, когда та облизывает свой нос длинным, розовым языком.

– Ты ей понравился, – одобрительно говорит купец, – погладь ее, не бойся.

– Мой сын ничего не боится, он настоящий воин, – гордо вскинул голову Валгард, отец Вегарда.

Слова отца заставляют юного северянина стряхнуть оцепенение и понять, что все это время он даже не дышал. Он робко поднимает руку и осторожно опускает ее на покрытую мягкой, темной шерстью голову огромного хищника.

– Молодец, – слышит Вегард слова отца и, взглянув на него, замечает, что рука Валгарда сжимает рукоять кинжала, – покажи ей, что ты не боишься!

Мальчик увереннее проводит рукой между чуть подрагивающих ушей животного, заканчивающихся необычными кисточками, и слышит благодарное мурчание кошки. Губы Вегарда сами собой растягиваются в радостной улыбке, и он продолжает гладить зажмурившуюся от удовольствия хищницу…

Встряхнув головой, Вегард прогнал почти забытое воспоминание и по-новому взглянул на полукровку. Сейчас он испытывал те же самые чувства, что и тогда, в юности. Теперь у него на коленях тоже лежала непредсказуемая хищница – ласковая, когда ее все устраивает, и жестокая, если ей что-то не понравится. Такой ли должна быть жрица, посвятившая свою жизнь служению идеалам добра? Найдя взглядом Марка, берсерк обнаружил, что паладин тоже задремал, пригревшись у костра.

– Хватит дрыхнуть! Давайте уже жрать! – Радостный возглас Треда вырвал берсерка из размышлений.

Вегард запоздало коснулся плеча жрицы, когда та уже открыла глаза и приподняла голову.

Мясо фарнокса действительно напоминало баранину, но пахло гораздо приятнее, так что весь отряд с превеликим удовольствием принялся за еду. После сухарей, которыми последнее время им приходилось питаться прямо на ходу, сочное, горячее мясо показалось поистине божественным кушаньем. Если бы кто-нибудь спросил Вегарда – где было вкуснее, в «Стойком страже» Грага или здесь, в демонами забытой пещере, посреди заснеженных пустошей, берсерк ответил бы, не задумываясь: здесь. Оголодавшие путники быстро наелись и приступили к неприятному вопросу – кому дежурить первому. Темные эльфы утверждали, что фарнокса в качестве стража вполне достаточно, но северяне ни в какую не желали доверять свои жизни «какой-то непонятной мохнатой твари». В результате все, как всегда, решила Энвинуатаре, предоставив северянам и паладину время для отдыха, а эльфов назначив нести ночную стражу. О своих обязанностях девушка деликатно умолчала и, обняв Вегарда словно мягкую подушку, быстро уснула.

– Разбудишь меня ближе к рассвету, – без особого желания сказал Тред Маргосу, которому выпало дежурить последним. – Я покараулю, а ты чуток подремлешь, перед походом.

– С чего такая забота? – ехидно поинтересовался эльф, опасливо покосившись на заворочавшуюся во сне жрицу.

– Я забочусь в первую очередь о себе и своих друзьях. – Северянин широко зевнул, не считая нужным прикрывать рукой рот. – Ты – наш проводник и должен нормально отдыхать, чтобы не завести отряд Торфел знает куда. – С этими словами он положил «Вдовью скорбь» рядом с собой и накрылся плащом. – Кстати, я говорил, что спросонья сражаюсь еще яростнее, чем обычно? – не открывая глаза, спросил Тред.

– Нет, – безрадостно отозвался темный эльф, укладываясь ближе всех ко входу.

– И сплю очень чутко, – добавил «старый медведь», улыбаясь.

– Я запомню.

– Не сомневаюсь. – Тред погладил свою любимую секиру. – Всем спокойной ночи, – объявил он напоследок и вскоре уснул.

Поначалу Вегард думал, что не сможет заснуть, но усталость все-таки взяла свое. Молодой воин лишь на мгновение прикрыл глаза и сразу же провалился в глубокий сон.

– Какие забавные! – Элизабет, словно маленькая девочка, не пытаясь скрыть своего восторга, крутилась рядом с двумя фарноксами, то и дело поглаживая безразличных к ее ласкам существ. – Такие мохнатые и спокойные! – Она с улыбкой почесала неподвижно стоящее животное за ухом.

– Зато цена у них совсем не забавная. – Лорд Фаргред Драуг передал поводья своего жеребца старому паладину. – Позаботься о нем до моего возвращения, Нордек.

– Можете не волноваться, – заверил магистра старик.

– А ты веди себя нормально! – прикрикнул Фаргред на Грома, недовольно косящегося по сторонам. – Ты даже соскучиться не успеешь по мне, приятель, как я вернусь.

В ответ конь магистра недовольно фыркнул, но все же ласково потерся мордой о плечо хозяина.

– Не люблю долгие прощания, – магистр потрепал животное по холке, – нам пора.

– Но ведь буря совсем недавно закончилась! – Уже не в первый раз Нордек попытался уговорить Фаргреда остаться. – Пусть не сильная, но все же буря. Куда вы пойдете-то?

– Мы уже не раз обсуждали этот вопрос. – Магистр не обратил внимания на причитания старика.

– Возьмите хотя бы десяток солдат и проводников! – не унимался паладин.

– Десяток солдат ничего не решит, – отрезал Фаргред. – Обнаружить нас будет намного легче, а если тролли нападут толпой, то нам все равно не выстоять.

– К тому же я не смогу поддерживать необходимые заклинания на таком количестве народа, – неожиданно поддержала магистра старшая жрица. – Предлагаю закрыть обсуждение и немедленно выдвигаться, мы и так потеряли много времени. – В приятном голосе женщины вдруг зазвенела сталь.

– Ульв свидетель – я сделал все, что мог… – страдальчески заломил руки Нордек. Вид у старого паладина был столь подавленный и несчастный, словно он только что обрек пятого магистра ордена Зари на мученическую смерть.

– Лучше помолитесь за нас, – смягчившись, произнесла женщина. Она легко коснулась пятками мохнатых боков фарнокса, и тот медленно пошел вперед, без труда неся на себе молодую жрицу, ее наставницу и вместительную сумку с припасами.

– Непременно помолюсь, – кивнул Нордек, – но вы хотя бы знаете, куда ехать? – Он умоляюще взглянул на Фаргреда.

– Мы все знаем, будем осторожны, скоро вернемся и не забудем мыть руки перед едой. – Магистра начинала раздражать навязчивая забота старика. – Так что вели своим людям открыть ворота! – Лорд Драуг быстро приблизился к своему фарноксу, на котором уже сидела эльфийка. – Да! – Он резко развернулся. – И если мы не вернемся, не вздумай сам нас искать! – строго сказал он Нордеку. – Просто передай мое письмо магистру Энберну, если мы не появимся по истечении десяти дней.

– Понял… – совсем уже тоскливо отозвался старый паладин. – Да хранит вас Свет! – Он сделал знак солдатам на крепостной стене, и ворота, протяжно скрипнув, начали открываться, а стальная решетка, подергиваясь, потянулась вверх.

– Это гораздо интереснее, чем сидеть в особняке! – восхищенно прошептала эльфийка. глядя на раскинувшийся перед ними пейзаж. Бескрайние ледяные пустоши производили неизгладимое впечатление на любого, кто видел их в первый раз. – Никогда не видела ничего подобного!

– Рад, что тебе весело, – безрадостно произнес Фаргред, поправляя свой алый плащ и запрыгивая на спину фарноксу. – Жаль, что я не могу взять Грома с собой. – Магистр заерзал в неудобном седле, пытаясь устроиться поудобнее.

– Чем тебе не угодили эти милые зверюшки? – непонимающе уставилась на лорда Драуга эльфийка.

– Во-первых – они странные, – решительно произнес Фаргред, – а во-вторых – стоят дорого!

– Но тебе-то они достались совершенно бесплатно, – поглаживая огромную голову фарнокса, проворковала Элизабет.

– Должны же быть хоть какие-нибудь положительные стороны в том, что я магистр, – недовольно проворчал лорд Драуг, наконец более-менее устроившись в седле. Спина животного в несколько раз превышала лошадиную по ширине, отчего наездникам приходилось сидеть, шире раскинув ноги, что оказалось весьма неудобно.

– Разве паладины должны искать выгоды в служении идеалам добра? – Лицо старшей жрицы оставалось серьезным, но ее необычайно живые глаза смеялись.

– Любой труд должен быть вознагражден. – Невозмутимый магистр в очередной раз скептически посмотрел на фарноксов.

– Отстаивать справедливость – не труд, а призвание. – Похоже, беседы на подобные темы доставляли жрице истинное удовольствие. – Ведь нет более высокой награды, чем торжество Света над Тьмой!

– Однако сражаться с врагами лучше сытым, а не голодным; отдохнувшим, а не валящимся с ног от усталости; в крепких доспехах, а не голышом; и желательно – с надежным клинком в руках, а не с ивовым прутиком, оторванным от ближайшего дерева, – достойно ответил лорд Драуг. – И поверьте, за «спасибо» или из одних лишь добрых побуждений ни один кузнец не станет утруждать себя лишней работой. Стало быть, без вознаграждения за свои деяния мы не смогли бы достойно противостоять Злу.

От подобных откровений пятого магистра ордена Зари Элизабет прыснула в ладошку, а молодая девушка в черном плаще, широко распахнув глаза, удивленно уставилась на лорда Драуга.

– Ты нисколько не изменился, Фаргред. – Старшая жрица не смогла сдержать благосклонной улыбки. – Сколько лет прошло, а ты все такой же упрямый сорванец, как и раньше. Только я-то знаю, что за всеми твоими колючками скрывается доброе сердце.

– Просто я отличаюсь от прихожан, которые ежедневно простаивают в храмах Света чуть ли не сутки, вместо того чтобы сделать что-нибудь действительно полезное. Поэтому я более практичен, нежели те, кто только и может, что возносить хвалу Ульву, пальцем о палец при этом не ударив.

– В храме каждый находит то, что ищет…

– Вот и оставьте свои речи для этих самых искателей, – жестко произнес Фаргред. – Единственное зло, которое может победить молитва, – это зло в сердце молящегося. Чтобы противостоять истинным порождениям Тьмы – необходимо сразиться с ними лицом к лицу!

– Ты прав и неправ одновременно, мальчик мой, – мягко улыбнулась женщина.

– Я не нуждаюсь в чьем-либо одобрении для того, чтобы служить Свету. – Лорд Драуг своим тоном отчетливо давал понять, что разговор на данную тему закончен.

– Я не смею спорить с тем, кого Ульв избрал служить гневом его и карающей дланью, – смиренно произнесла старшая жрица, добро глядя в серые глаза магистра.

Вместо ответа Фаргред лишь поморщился.

Под завывания холодного ветра, яростно бросающего в лица путников скопы колючих снежинок, небольшой отряд покинул земли Империи. С каждым широким шагом фарноксов они углублялись в чужие, совсем не радушные пустоши троллей, но в то же время становились все ближе к цели своего долгого путешествия. И несмотря на то, что все должно было скоро закончиться, лорду Фаргреду Драугу отчего-то казалось, будто все только начинается.

Глава 10

Утро четвертого дня почти ничем не отличалось от предыдущих трех. Кругом, насколько хватало глаз, а хватало их, надо отметить, не очень-то далеко, все было белым-бело от не перестающего падать снега. Даже редкие деревья стали похожи на высокие, странные сугробы. Коротать холодную ночь пришлось в очередной пещере, сильно уступающей в размерах той, которую когда-то облюбовали тролли и из-за которой те и погибли. В принципе никто не жаловался, так как все прекрасно понимали, что лучше в тесноте, но в тепле, чем на просторе, но в снегу и под ледяным ветром.

Вегард не переставал удивляться, как эльфам удается отыскивать эти природные укрытия при таком снегопаде. Дважды он пытался разузнать, в чем секрет остроухих проводников, но оба раза они очень деликатно уходили от темы, ссылаясь на опыт или же банальное везение. Но берсерк точно знал две вещи. Во-первых – об опыте можно забыть, если вокруг ничего не видно и приметных ориентиров также не наблюдается. В принципе темные эльфы могли определять путь по звездам, но ведь днем их не видно. Во-вторых – чтобы четыре раза подряд так крупно повезло… такого просто не может быть. Все это очень не нравилось Вегарду. Следовало незамедлительно прижать остроухих и, приставив нож к горлу, разузнать все их секреты, хотя берсерк не был уверен, что эльфы что-нибудь скажут им даже под пытками. Такой уж они гордый и своевольный народец. Оставался еще один вариант – перебить проводников, но тогда придется остаться одним неизвестно где. Перспектива, подобная самоубийству, абсолютно не радовала молодого воина. Так что ему приходилось с трудом подавлять злость и продолжать идти следом за фарноксом, на котором по-прежнему ехали Келос и Фирелос, стараясь не обращать внимания на повеселевшую Энвинуатаре, с каждым днем радующуюся чему-то все больше и больше. Казалось бы, нет ничего подозрительного в искренней человеческой радости, и тут полукровку вполне можно было понять. Как-никак, пройти практически половину Империи и наконец почти достигнуть заветной цели – тут любой бы обрадовался. Но жрица отнюдь все меньше и меньше напоминала обычного человека. Ее глаза из золотистых стали светло-зелеными, а во время одной из ночевок она взяла у Вегарда кинжал и, прежде чем он успел отреагировать, отрезала свои роскошные длинные волосы.

Несколько раз к Вегарду подходил Марк, встревоженный такими переменами, происходящими с полукровкой, и берсерку не оставалось ничего иного, кроме как пожимать плечами. Вчера вечером паладин, решившись выяснить мучавший его вопрос, подсел к Энвинуатаре и попытался заговорить с ней, но девушка в ответ на высказанные вслух опасения Марка лишь издевательски захихикала, чем окончательно выбила мужчину из колеи. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не Тред, который подошел к остолбеневшему Марку и, положив мозолистую ладонь ему на плечо, мягким голосом заявил:

– Рехнулась бабенка.

Паладин оторопело перевел взгляд с северянина на продолжавшую смеяться полукровку и, тяжело вздохнув, покачал головой. Казалось, что он, свыкшись с мыслью о помешательстве жрицы, прекратит обращать на нее внимание, но все оказалось совсем не так.

Утром четвертого дня, когда ухмыляющаяся Энвинуатаре в который раз принялась переговариваться с Маргосом, обсуждая дальнейшее направление, паладин подошел к скучающим северянам.

– Есть серьезный разговор, – прошептал он, внимательно наблюдая за стоявшими в стороне эльфами и девушкой.

– Если ты попросишь вытереть тебе сопли, из-за того что ты извелся в разлуке со своей ненаглядной, то я – пас, – привычно огрызнулся Тред.

– Дело гораздо серьезнее. – Вид у Марка был такой, что наемники решили оставить шуточки на потом.

– В чем дело? – Беспокойство паладина передалось берсерку, и тот, бросив недобрый взгляд в сторону проводников, положил ладонь на рукоять меча.

– Я не буду ходить вокруг да около… – начал воин Света.

– Вот и не ходи, – вновь встрял Тред, – говори уже, не томи!

– Мне кажется, что леди Энвинуатаре – одержима! – выпалил Марк, тут же прикрыв рот ладонью.

– Одержима собственной дурью, ты имел в виду? – осторожно уточнил «старый медведь», как бы невзначай поудобнее перехватывая секиру.

– Боюсь, что нет. – Голос паладина дрогнул. – Мне кажется, что здесь замешаны темная магия или демоны. – Последнюю фразу он произнес еще более зловещим шепотом, еле различимым на фоне завывающего ветра.

– Уверен? – Тред с тревогой поглядел на жрицу, которая на повышенных тонах о чем-то спорила с эльфами.

– Резкие смены характера, внешние изменения… – начал перечислять Марк, но внезапно тряхнул головой, словно хотел прогнать ненужные мысли. – К демонам эти идиотские приметы. – Он даже топнул ногой, тут же утонувшей в снегу. – Вы не чувствуете, что от нее просто веет опасностью!

– Предлагаешь нам завалить девку? – понимающе ощерился Тред, глядя, как поменялся в лице Марк при этих словах.

– Я… я не знаю, – промямлил паладин, сразу растеряв весь свой боевой настрой. – А вдруг мне показалось? – Он неуверенно посмотрел на берсерка, словно ожидая, что тот начнет его разубеждать и отговаривать.

– Мне кажется, ты прав, – после недолгого молчания произнес Вегард. – Энвинуатаре сильно изменилась с момента нашей встречи…

– Решено, – просто согласился Тред и, взвалив секиру на плечо, сделал шаг по направлению к жрице, не удосужившись дослушать, что скажет молодой воин.

– Стой! – Вегард проворно ухватил друга за плащ, чем привлек внимание Келоса.

Темный эльф вопросительно взглянул на людей, но от Вегарда не укрылось, как он напрягся, нащупав под плащом рукоять кинжала.

– Долго вы чего-то, хотел вас поторопить, – улыбаясь, заявил «старый медведь», а берсерк возблагодарил всех богов за то, что послали неожиданное просветление на старого воина, пришедшееся столь кстати.

– Подождете, – недовольно буркнул один из проводников и вновь отвернулся.

– Давайте и уродцев заодно завалим? – предложил Тред, злобно глядя на эльфа. – Наверняка они в сговоре.

Вегард готов был уже согласиться с другом, но тут неожиданно заговорил Марк:

– Нельзя, – уверенно произнес он, – только леди Энвинуатаре знает, где находится искомая нами реликвия, столь необходимая Империи! Ведь лишь она осталась в живых из тех, кто присутствовал при допросе некроманта. – Он закусил губу. – Без нее мы ничего не найдем, а без эльфов замерзнем в ближайшем сугробе.

– Что за реликвия? – навострил уши Вегард.

– Если бы я знал… – погрустнел Марк. – Все, что мне удалось узнать за все время нашего путешествия, – целью похода является некая реликвия эльфов, утерянная во время их поспешного отступления под натиском троллей.

– И за каким хреном Империи всякое эльфийское старье? – искренне возмутился Тред, презрительно сплюнув на снег. – Стоило переться сюда, чтобы откопать расшитые золотом рейтузы владыки остроухих или его хрустальный ночной горшок!

– То, что мы ищем, поможет Империи, – убежденно заявил паладин, и Вегарду показалось, что в глазах Марка блеснули золотые огоньки.

– Ты предлагаешь выжидать? – безрадостно поинтересовался берсерк. Он и сам склонялся к принятию подобного решения, но не в его принципах было пускать дела на самотек.

– Нам не остается ничего другого. Без леди Энвинуатаре мы не сможем найти даже вход в руины, не то чтобы отыскать в них нужный путь, а без проводников мы до них даже не дойдем, – охотно поделился своими доводами Марк, обрадованный тем, что северяне решили его поддержать.

– Идет, – принял решение Вегард, – поступим так.

– А может, все-таки того… – Тред выразительно посмотрел в сторону эльфов и резко провел ребром ладони поперек своей бычьей шеи.

– У нас уговор, – напомнил другу Вегард, – Торфел не одобрит, если мы нарушим данное слово.

– Ты прав, – с печальным выражением на лице вынужден был признать «старый медведь». – Но сдается мне, что мы все еще пожалеем о принятом решении, – добавил он, кивнув в сторону закончивших обсуждение эльфов и жрицы.

– Что сникли? – весело осведомилась подошедшая к мужчинам Энвинуатаре.

– Гадаем, когда же наконец придем куда надо, – буркнул одноглазый наемник. – У меня скоро задница инеем покроется!

– Ваши манеры, дорогой Тред, по-прежнему оставляют желать лучшего, – промурлыкала жрица.

– Конечно, ведь когда на таком морозе нужда прижмет, тут, естественно, только о манерах и думаешь, – недовольно пробурчал северянин, не смутившись ласковым тоном полукровки, – стоит только портки стянуть, как…

– Прошу, избавьте меня от столь шокирующих подробностей! – поспешно вскинула руку Энвинуатаре, предупреждая дальнейшие откровения наемника.

– Да пожалуйста. – Тред фыркнул. – Так когда мы доберемся до нужного места?

– Через пару дней; может, раньше, – недовольно сообщил Маргос, прекратив общаться с сородичами и вставая во главе отряда, – если ничего не изменится, – почти прорычал он, резко меняя направление движения.

– Мы возвращаемся? – с надеждой поинтересовался Тред.

– Нет, просто я внесла некоторые изменения в наш маршрут, – невинно улыбнулась Энвинуатаре.

– Изменения… – передразнил жрицу Маргос. – Нам придется идти лишний день, да еще и в глубь территории троллей! Мы с Кенритом договаривались иначе!

– Кенрит мертв, – бесстрастно произнесла полукровка, смерив проводника колким взглядом, более холодным, чем все окружающие отряд снега.

– В таком случае ты могла бы указать нам правильный маршрут заранее! – первый раз за все время Маргос почти что вышел из себя.

– А какая разница? – пожал плечами Тред. – Вам же платят за каждый день; радуйтесь, что сможете заработать больше.

– Я не могла рассказать все раньше, – видя, что темный эльф до сих пор недоволен, Энвинуатаре решила объясниться, – нас могли подслушивать, или тот же Кенрит мог оказаться шпионом или изменником. Я не вправе подвергать столь важную миссию подобному риску. К тому же я изучала карты, нам всего-то придется сделать небольшой крюк и пройти чуть дальше.

– Леди, – процедил сквозь стиснутые зубы Маргос, – каждый шаг вглубь этих проклятых земель может оказаться для всех нас последним. Вам не приходило в голову, что мы, возможно, вообще не бывали в тех краях?

– Если вы чем-то недовольны, то можете уходить прямо сейчас, – надменно заявила полукровка. – Я даже заплачу вам больше, за потраченные нервы.

– И как же вы хотите найти руины, леди? – хмыкнув, спросил Маргос.

– Я чувствую то, что ищу, и этот зов ведет меня гораздо надежнее любых ориентиров. – Девушка скрестила руки на груди. – Так вы идете с нами или поворачиваете назад? – В зеленых глазах заплясали недобрые огоньки.

Эльфы переглянулись, и Маргос недовольно изрек:

– Мы пойдем, но только если вы пообещаете, что больше подобных сюрпризов не будет.

– Наша цель – руины Миранелла, и никаких неожиданностей касательно маршрута больше не будет, – снисходительно заявила Энвинуатаре. – Если это все, то я не понимаю, почему мы до сих пор стоим.

Вегард не смог сдержать довольной улыбки, глядя, как надменный темный эльф, смиряя собственную гордость, молча разворачивается и начинает вести отряд в указанном девушкой направлении. Впрочем, улыбался берсерк совсем недолго, так как его смущала одна деталь – слишком уж легко Маргос согласился со жрицей. Берсерк ожидал от проводников чего угодно: от неожиданной атаки до банального ухода темных эльфов обратно в крепость. Но чтобы представители такой гордой и самовлюбленной расы столь легко подчинились, как-то не укладывалось у берсерка в голове.

Вегард оглянулся и сразу же поймал настороженный взгляд Марка. Видимо, паладину тоже показалось странным поведение темных эльфов.

«Во что мы ввязались?» – подумал молодой воин, шагая вперед по протоптанной фарноксом тропинке. Мохнатое животное все так же невозмутимо продолжало идти по глубокому снегу, словно по дворцовой площади. Когда отряд решил ненадолго остановиться, чтобы немного отдохнуть и перекусить, Келос и Фирелос быстро развернули зверя боком, чтобы скрыться за ним от ветра и надоедливых снежинок, словно за каменной стеной. Настроение у всех, кроме эльфов, значительно улучшилось: сказывалась близость долгожданной цели. Вскоре все должно было решиться, вот только вопрос – как именно?..

От размышлений о возможных развязках сложившейся ситуации Вегарда отвлек Маргос. Темный эльф быстро прожевал свою порцию сухарей с вяленым мясом и как бы невзначай поинтересовался у жрицы:

– Леди, а в тех руинах, к которым мы двигались изначально, есть что-нибудь или же вы просто выбрали первые попавшиеся в качестве ложной цели?

– Отнюдь… – Губы полукровки растянулись в зловещей ухмылке, и Маргос заметно побледнел.

Видя, что жрица не собирается продолжать, темный эльф быстро справился с эмоциями и небрежно, будто это совершенно его не интересует и он лишь пытается поддержать разговор, спросил:

– И что же там?

Несколько мгновений Энвинуатаре изучающе смотрела на проводника. Затем ее глаза разгорелись мрачным торжеством, и она медленно, смакуя каждую букву, произнесла:

– Смерть…

– Только смерть.

Услышав эти слова, произнесенные девушкой в темном плаще, лорд Фаргред сдвинул темные брови.

– Ты уверена, деточка? – Старшая жрица пристально посмотрела ученице в глаза, и та робко кивнула.

– Там нет ничего, кроме смерти… я… и она, мы обе это чувствуем. – Голос девушки задрожал, и Элизабет, подсев к ней поближе, успокаивающе провела ладонью по ее длинным, светлым волосам медового оттенка.

– И куда нам теперь? – Магистр покосился в сторону выхода из пещеры, в которой небольшой отряд решил скоротать ночь. Мысль о том, что придется возвращаться ни с чем или же вслепую бродить по заснеженным землям, совсем не радовала паладина.

– Миранелл, – прошептала девушка, плотнее закутываясь в свой плащ и прижимая колени к груди. – Что-то зовет меня туда, какой-то голос шепчет мне…

– Я примерно знаю, где это. – Фаргред задумался. – Мне несколько раз приходилось участвовать в вылазках в эти земли, – пояснил он, заметив заинтересованный взгляд эльфийки. – Но, насколько я помню, там и руин-то особо нет, лишь несколько каменных плит да огромные обгорелые пни, если я ничего не путаю. Точнее сказать не могу, так как мы не заходили далеко, останавливаясь в небольших поселениях, разбросанных вокруг Миранелла.

– Почему не заходили? – Эльфийка по-птичьи склонила голову набок, отчего ее волосы свесились с плеча, мерцая от бликов пламени.

– Солдаты рассказывали, что в тех руинах пропали два разведывательных отряда, и с тех пор они туда не заходят, – пожал плечами магистр. – Нашей целью не являлось изучение развалин, поэтому я не стал настаивать.

– А что у вас была за цель? – тут же поинтересовалась любознательная Элизабет.

– В первый раз – карательная вылазка, а во второй – захват одного из шаманов, – коротко пояснил Фаргред, не желая говорить о прошлом. – В общем, я не могу точно указать местоположение руин и детально описать их.

– Какая разница, все равно их наверняка занесло снегом… – Элизабет придвинулась поближе к огню. – И нас бы занесло, не найди Энви эту пещеру.

– Благодаря отголоскам магии на руинах старых эльфийских городов снега нет и там довольно тепло. – Лорд Драуг нахмурился еще сильнее. – Говорят, что это остатки могущественной древней магии совета эльфов… Как я уже говорил, мы с ребятами не раз использовали руины небольших поселений в качестве укрытий; там относительно спокойно, если не соваться в катакомбы.

– А что в этих катакомбах? – В золотистых глазах Элизабет мгновенно разжегся интерес. – Тролли?

– Троллей как раз там нет, они считают такие места проклятыми и обходят их стороной. Я не знаю почему, даже не спрашивай. От входов под землю веет злом и солдаты всегда обходят их стороной; я не стал их переубеждать, – предупредил магистр любознательную эльфийку. – И как видно, не зря они туда не заглядывают… – задумчиво добавил он, взглянув на сжавшуюся у костра молодую жрицу. – Большинство входов в подземелье обвешано оберегами троллей, призванными сдержать что-то, запертое внутри.

Девушка почувствовала на себе взгляд паладина и, подняв голову, встретилась с ним глазами, но сразу же потупилась.

– Как ты нашла эту пещеру? – задал Фаргред интересовавший его вопрос.

– Она была здесь… это как видеть следы… которых больше не видит никто, – ответила девушка. – Думаю, я смогу вывести нас к Миранеллу.

– По этим следам?

– Нет, следуя зову. – Жрица покачала головой. – А она… она тоже идет туда, правда, ей теперь идти дольше, чем нам… наверное.

– Разве ваша связь не ослабла? – Лорд Драуг вскинув бровь, перевел взгляд на старшую жрицу, но та лишь пожала плечами.

– Ослабла не связь, а скорее – зависимость. – Девушка говорила медленно, старательно подбирая слова. – Теперь каждая из нас сильнее ощущает свою индивидуальность, все больше становясь сама собой, но чары ключа все еще крепко связывают нас. Она думала, что уничтожила общую нить, однако узы древней магии не так-то просто порвать. Ключ помнит меня с того момента, как мы провели ритуал… – Посмотрев на свою наставницу, она замолчала и, глубоко вздохнув, заговорила вновь: – Несмотря на то что ключ похищен, он все еще помнит меня, а она лишь перехватывает то, что он пытается до меня донести, считая, что все это предназначается ей.

– Как все непросто… – пробормотал Фаргред. – Угораздило же тебя, девочка, ввязаться в такую историю. Но то, что ты отправилась с нами, достойно уважения.

– Я не столь храбра, как вы думаете, магистр, – горько усмехнулась юная жрица. – Если я сильно отдалюсь от нее – наша связь разорвется и, скорее всего, я лишусь рассудка, а может, и погибну.

– Тогда почему она так рвется вперед? Ищет смерти? – Элизабет сжала кулаки. – Безумная тварь!

– Боюсь, что с ней ничего не случится, если связь оборвется; она лишь станет собой, ведь это она похитила… – девушка замолчала, подбирая подходящее слово, – часть меня, и теперь я вынуждена следовать за ней, чтобы выжить… не утратить частичку души. Так что я вовсе не храбрая… обычная трусиха, боящаяся умереть. – Жрица закрыла бледное лицо руками. Ее узкие плечи тихонько затряслись.

– Как бы то ни было, твоя помощь поистине неоценима, – попробовал подбодрить девушку Фаргред, глядя, как эльфийка пытается успокоить ее. – В любом случае, волноваться не стоит, у нас все получится. Ты веришь мне? Магистры никогда не врут. – Видя, что жрица все еще всхлипывает, лорд Драуг решил использовать самый убедительный, на его взгляд, аргумент и тут же мысленно выругался, вспомнив об изменниках.

– Это нормальные магистры не лгут, а ты… – скептически взглянула на паладина Элизабет, но жрица, прекратив плакать, подняла голову и, откинув волосы с лица, благодарно улыбнулась.

– Я верю вам, магистр, – уверенно сказала она.

– А когда все закончится, у меня будет очень серьезный и долгий разговор со старшими жрецами. – Фаргред обжег сердитым взглядом подсевшую к девушке наставницу. – Ваша неосмотрительность обошлась слишком дорого!

– Но то, что нам удалось выведать у слуги Тьмы, оказалось правдой! Найденная нами книга тоже не лгала, и ключ действительно настоящий. – Старшая жрица заботливо поправила сползший с плеча ее ученицы плащ, и та благодарно кивнула. – То, что в наши сети попала такая добыча, и есть провидение Света! Кто бы мог подумать, что в сердце Империи еще остались скрытые от посторонних глаз убежища нечестивых колдунов! Мы не только нашли крысиную нору, выполнив, кстати, вашу работу; нам удалось схватить ее обитателей, да еще и найти столь ценные вещи. Поистине подарок небес!

– Но в результате ваших манипуляций несчастная девушка до сих пор вынуждена страдать. – В голоса Фаргреда зазвенела сталь. – Кто дал вам право самовольно, без одобрения ордена проводить описанные в колдовской книге ритуалы?

– Мы виноваты, и я это признаю, – с достоинством сказала старшая жрица, однако все же отвела глаза, не в силах выдержать тяжелый взгляд магистра.

– Во всем виновата я; если бы я знала, что она только притворяется больной, то не стала бы за ней ухаживать и она не смогла бы применить заклятие, – шмыгнула носом юная жрица.

– Ты поступила так, как велело тебе сердце. Не из-за гордыни, не из-за пустой прихоти, не из корысти, а исключительно по доброте. За это никто не смеет тебя винить, – мягко произнес Фаргред. – Однако я не могу сказать того же об остальных жрицах, участвовавших во всем этом безобразии. Как вы могли рисковать человеческой жизнью? – Он грозно взглянул на старшую жрицу.

– Это была не наша воля – ключ сам сделал свой выбор, стоило нам прочитать первые строки… – Вновь слова женщины прозвучали как оправдание, и она закусила губу. – Мы лишь…

– Лучше бы вы сожгли все. – Лорд Драуг устало вздохнул. – Не следовало читать древнюю рукопись эльфов, не показав ее их старейшинам. Вас не насторожило, что половина страниц вырваны?

– Сестра Наломиэль уверила нас, что подобные этой книге ей никогда раньше не встречались; хотя она провела не один десяток лет в библиотеках Илланоса, но не видела там ничего похожего. Я не стараюсь приуменьшить свою вину. Того, что случилось, уже не вернуть. Я просила Маргариту остановиться, но она не слушала; более того, остальные сестры поддержали ее… – попыталась оправдаться женщина.

– И теперь они мертвы… – скрипнул зубами паладин. – Все, чего вам удалось добиться, это потерять сестер, причинить боль своей ученице, оживить дремлющую в ключе магию, пробудить ото сна силы, о которых лучше и вовсе забыть… – Лорд Драуг сокрушенно покачал головой. – А результат вам известен.

– Но, возможно, то, что мы ищем, поможет Империи! – Старшая жрица с надеждой взглянула на свою ученицу, словно хотела успокоить ее, показать, что страдания девушки не напрасны.

– Или погубит ее, – не разделил надежд жрицы магистр. – Вы даже не знаете, что искали.

– Страницы, в которых говорилось о том, что сокрыто за воротами, были вырваны…

– Были вырваны неспроста! – резко бросил Фаргред, ударив кулаком по стене пещеры. На мгновение золотое пламя полыхнуло в его глазах, но он, быстро взяв себя в руки, смягчился. – Книги древних времен считаются настоящим сокровищем. Кто бы стал уничтожать их просто так? Думаю, что остальные страницы просто не успели вырвать, ведь недаром же начали с тех, где говорится о назначении ключа и о том, что он должен открыть. Я понимаю, что вами двигали лишь добрые побуждения, но ведь благими намерениями выстлана дорога в Бездну…

– Если мы совершили ошибку, то мы ее и исправим, – уверенно заявила жрица.

– Если ее вообще можно исправить. – Человеческая самоуверенность нередко злила магистра, и не будь старшая жрица столь подавлена, он бы не удержался от более гневной речи. Но, видя, как та сникла, Фаргред решил не рубить с плеча, ведь что сделано, то сделано. – В любом случае, ключ необходимо забрать, – решил сменить тему магистр. – Былого не вернуть, но сейчас мы обязаны сделать все, что в наших силах, чтобы предотвратить… нежелательные последствия.

– Умеешь ты подбодрить, – язвительно заметила Элизабет. Эльфийка сидела рядышком с молодой жрицей, неотрывно глядя в пламя костра. – Значит, неизвестно, что случится, если запертое с помощью ключа попадет в чужие руки?

– Да. – Магистр кивнул. – Но будь уверена – ничего хорошего.

– Тогда, может, отберем ключ и запрячем куда-нибудь? – предложила девушка.

– Не выйдет, – покачал головой Фаргред, его золотые доспехирассыпались яркими искрами, и он, закинув руки за голову, с удовольствием вытянулся на мохнатой шкуре. – Пока существует ключ и то, что он отпирает, всегда найдутся те, кто захочет это заполучить. Не исключено, что когда-нибудь это кому-то удастся, и не исключено, что это будет подданный Империи. К тому же твоя подруга сойдет с ума, до конца жизни слыша шепот в своей голове… думаю, приятного мало. – Он взглянул на девушку в плаще, и та, поежившись, согласно кивнула.

– Так что мы должны сделать? – не унималась Элизабет.

– Сначала необходимо вернуть ключ, затем разберемся в текущей ситуации, а там… там видно будет. – Фаргред прикрыл глаза. – Проблемы следует решать по мере их возникновения.

– Ты всегда так говоришь. – Эльфийка, фыркнув, проверила свой лук и, наложив стрелу на тетиву, устроила оружие на коленях, приготовившись первой охранять сон остальных.

– И никогда еще об этом не пожалел. – Губы Фаргреда тронула легкая ухмылка.

Глава 11

Вегард проснулся от едва различимого легкого шороха. Приоткрыв глаза, молодой воин заметил, как размазанная тень скользнула внутрь пещеры. Рука берсерка потянулась к мечу, но тут он узнал в незваном госте Маргоса.

– Гулять ходил? – вполголоса осведомился Вегард.

– Обходил окрестности. – Эльф смерил наемника надменным взглядом, прозрачно намекая, что не обязан посвящать его в свои дела, а уж тем более – отчитываться о каждом шаге.

– Скоро рассвет? – спросил Вегард, подавляя желание выбить из остроухого всю его гордость. Вместе с Маргосом у костра сидел Фирелос, а он должен был сторожить последним.

– Нет. – Проводник многозначительно посмотрел на сородича и энергично дернул головой, отбрасывая длинные волосы за плечо. – Ему тоже не спится. – В подтверждение его слов Фирелос коротко кивнул.

– Ясно, – протянул берсерк, делая вид, что потерял интерес к происходящему и собирается спать дальше, хотя на самом деле все было совсем не так.

Очень уж подозрительно переглядываются темные эльфы… к тому же как можно не спать, проведя весь день на ногах? Да и Маргос раньше никогда не выходил из укрытия посреди ночи, а сейчас вот решил проверить окрестности.

«Завтра все закончится», – мысленно успокоил себя Вегард, незаметно придвигая к себе ножны с мечом.

Молодой воин не слышал, как Маргос на наречии темных эльфов сказал то же самое ухмыляющемуся Фирелосу, а открывший глаза Келос бесшумно сел, окинув пещеру недобрым взглядом.

Когда Фирелос начал будить остальных членов отряда, Вегард уже проснулся. По правде говоря, спал северянин отвратительно, так как ему не давали покоя невеселые мысли относительно проводников. Но несмотря на неспокойный сон, берсерку все же удалось отдохнуть, и он был вполне готов провести очередной день в пути. Тред, наоборот, ни в какую не желал просыпаться и даже чуть было не пришиб настойчивого эльфа, когда тот, не подумав, решил потрясти старого воина за плечо. Не успев толком открыть глаз, «старый медведь» с быстротой змеи перехватил Фирелоса за тонкую кисть и мощным рывком повалил на пол, тут же придавив всем своим немалым весом и приставив к шее эльфа кинжал, тускло сверкнувший в пламени затухающего костра.

– А, это всего лишь ты… – Тред с сожалением убрал оружие от возмущенно сопящего эльфа и нехотя встал с него, бесцеремонно опираясь при этом на его живот.

– Это тебе еще повезло, что он тебя за девушку не принял, – криво усмехнулся берсерк, глядя на отряхивающегося проводника, – а то не успел бы ничего понять, а уже…

– Спасибо за заботу, – раздраженно бросил Фирелос, обжигая Вегарда полным ненависти взглядом.

– Не за что, обращайся в любое время, – невозмутимо ответил молодой воин, замечая, как еще две пары глаз неотрывно смотрят на него. – У меня что-то с лицом? – невинно поинтересовался Вегард, взглянув на Маргоса с Келосом и проводя по длинной щетине кончиками пальцев.

Темные эльфы промолчали и принялись выкладывать из сумок не балующий разнообразием завтрак. Есть особо не хотелось, но берсерк все равно быстро расправился со своей долей, а Тред, который, значительно опередив всех, первым разобрался со своей порцией, начал чуть ли не силком кормить паладина.

– Давай, как за маму! – отведя руки Марка в сторону, Тред сунул ему под нос кусок вяленого мяса.

– Но я… – говорить паладину пришлось, почти не открывая рта.

– И за папу, и за свою эльфийку! – «Старый медведь» вложил в ладонь Марка черствый хлеб и потянулся за новым куском. – Сегодня важный день, приятель, так что давай-ка жри по-хорошему, пока я не начал силой запихивать в тебя еду!

– Я не хочу. – Марк попробовал положить хлеб обратно, но Тред грозно посмотрел на него и прорычал:

– Начиню, как повар утку!

Решив не испытывать терпение одноглазого наемника, паладин покорно принялся за еду.

– Так бы и сразу! – снисходительно прогудел Тред, собиравшийся уже сжать нос Марка, чтобы тому пришлось открыть рот для дыхания. – А то ломался как девка!

– Заканчивайте, нам пора. – Маргос резким движением поднялся на ноги. – Некогда рассиживаться.

– Ты бы не спешил, – очень спокойно произнес Тред, недобро глядя эльфу в глаза, – иначе можешь и успеть.

В наступившей тишине отчетливо было слышно, как скрипнули зубы проводника. Он решительно шагнул к северянину, но на его пути встала Энвинуатаре.

– Нет смысла спешить, мы почти добрались, – холодно сказала полукровка, пристально глядя на эльфа.

Несмотря на непринужденную позу и легкую улыбку, жрица казалась довольно напряженной. Опустив взгляд, Вегард заметил, как подрагивают кончики ее пальцев.

– Мы ждем вас снаружи. – Маргос обошел стоящую на месте девушку и подал знак своим сородичам, которые, подхватив свои сумки, сразу же устремились за ним.

– Не стоит провоцировать их, – предостерегла Треда Энвинуатаре. – Темные эльфы – весьма искусные воины. Но что еще важнее – они очень горды.

Старый северянин лишь фыркнул и сплюнул в сторону дальней стены пещеры, демонстрируя тем самым, как он относится к гордым остроухим воителям.

– Мое дело – предупредить, – пожала плечами жрица и, развернувшись, направилась к выходу.

– Искусные… ага. – Тред проводил девушку взглядом и, дождавшись, пока берсерк с Марком соберут свои вещи и отойдут от костра, повернулся к ним спиной, закрыв собой пламя.

– Чего это ты? – Паладин хотел подойти к старому воину и посмотреть, чем он занят, но Вегард придержал его за плечо.

Марк непонимающе взглянул на молодого воина, и в этот момент раздалось журчание, смешавшееся с шипением недовольного столь оскорбительным отношением пламени.

– А теперь представь, что было бы, если бы ты это увидел, – назидательно сказал Вегард смутившемуся паладину. – Я только что сохранил тебе зрение, приятель. – Берсерк улыбнулся и, насвистывая услышанную им в какой-то таверне песенку, покинул пещеру, радушно приютившую путников на ночь.

Стоило поправляющему штаны Треду, который вышел последним, присоединиться к остальным членам отряда, как Маргос сразу же пошел вперед, взяв довольно быстрый темп. По словам проводника, ближе к вечеру они должны были достигнуть руин Миранелла, первого города эльфов, в былые времена называемого обителью мудрецов.

После первого привала начался очередной снегопад, тут же смазавший линию горизонта, а вскоре и вовсе скрывший ее за непроглядной, находящейся в постоянном движении белой стеной. Несмотря на то что каждый шаг давался отряду со все большим трудом, странники упорно двигались вперед, прикрывая раскрасневшиеся лица от вороха колючих снежинок.

Вегард с беспокойством следил за Энвинуатаре, опасаясь, что хрупкая девушка может не выдержать подобного перехода. Но та держалась весьма стойко, с нетерпением вглядываясь вперед. Поначалу берсерк хотел предложить жрице сесть на фарнокса, на котором, как всегда, ехали Келос и Фирелос, но, заметив блеск торжества в глазах девушки, понял, что этого не требуется. Энвинуатаре выглядела так, словно готова была пройти всю Империю вдоль и поперек, чего уж говорить об оставшемся пути, совершенно крохотном в сравнении с тем, что пришлось пройти полукровке.

Дважды Маргос останавливался, о чем-то переговариваясь со своими сородичами на родном языке. Несколько раз отряд слегка изменял направление движения, а проводник то и дело доставал из-под плаща какой-то небольшой, округлый предмет, внимательно разглядывая его.

– Не волнуйся, это всего лишь слабая магическая безделушка эльфов, помогающая им находить нужное направление, – заметив, как пристально наблюдает за манипуляциями Маргоса берсерк, сказала Энвинуатаре. – Но в ней нет нужды. – Девушка улыбнулась. – Я чувствую, что мы почти у цели!

– Хорошо, если так… – пробормотал Вегард, нетерпеливо поглаживая оскаленную волчью пасть на рукояти меча.

Снегопад и не думал заканчиваться, но берсерку казалось, что он видит какие-то размытые темные силуэты за беспорядочно кружащейся снежной завесой. Вскоре молодой воин убедился, что глаза не обманывают его.

Прямо на пути отряда возвышался толстый деревянный столб, на котором неизвестный мастер высек множество лиц, искривленных в немом крике боли. Обхватывая столб по всей его длине, тянулась толстая, покрытая льдом веревка с привязанными к ней гладкими черепами. Некоторые, довольно крупные, с выступающими вперед клыками и покатыми лбами, определенно принадлежали троллям, но встречались и человеческие.

– Мы на правильном пути, – спокойно сказал Маргос, обходя столб.

– Это указатель, что ли, такой? – задрав голову, Тред с интересом разглядывал необычную находку.

– Вроде того, – отозвался темный эльф, – тролли считают старые руины проклятыми и обносят их вот такими защитными тотемами, призванными не дать мстительным духам эльфов вырваться за их пределы.

– Духам? – недоверчиво переспросил «старый медведь», озираясь по сторонам.

– Всего лишь поверье троллей, – отмахнулась жрица и видя, как подозрительно смотрит на нее Тред, добавила: – В любом случае, тебе нечего опасаться, ведь с тобой паладин и жрица.

– Угу, теперь мне стало намного спокойнее, – буркнул северянин, поглаживая «Вдовью скорбь». Он последний раз взглянул на тотем троллей и, покачав головой, пошел вслед за всеми.

Несмотря на слова Маргоса, отряд двигался довольно долго, и Вегард уже было решил, что сегодня они не достигнут руин, когда снегопад вокруг него внезапно закончился, словно он ступил под какой-то невидимый навес, а воздух наполнился насыщенным, живым запахом весны. Мало того, снег не только не падал с неба, но еще и не хрустел под ногами. Берсерк изумленно уставился на высокую зеленую траву; несколько раз моргнув, он поднял голову и обнаружил, что в ясном небе отчетливо видно заходящее солнце.

– Это как? – Молодой воин обернулся к следующей за ним жрице, желая получить разъяснение. Но замер, чуть не открыв рот от удивления. Прямо за ним сплошной стеной валил снег, сдерживаемый какой-то неведомой границей, за которую не в силах был проникнуть.

– Отголоски магии эльфов. – Энвинуатаре вышла прямо из снегопада и, с облегчением сбросив с головы капюшон, принялась отряхивать одежду.

– Чего встали-то, забыли, как… НУ НИЧЕГО СЕБЕ! – изумленный Тред застыл на месте. – Это как так-то? – Не веря собственному глазу, он протянул руку за невидимый барьер, и на его обтянутую перчаткой ладонь сразу же начали сыпаться снежинки. «Старый медведь» поводил рукой из стороны в сторону, а потом, отступив на шаг, прижал ее к груди, глядя, как стремительно начал таять снег. – Твою-то мать… – наконец глубокомысленно изрек он. – Чего только в жизни не увидишь…

– Полностью с тобой согласен. – Магия эльфов произвела на Марка такое же впечатление, как и на остальных людей, но больше всего его поразило то, что он увидел перед собой. – Невероятно, – только и смог сказать паладин.

Обернувшись, Тред проследил взгляд друга и разразился новой порцией отборных ругательств, половину из которых сочинял на ходу.

Посередине огромного острова сочной зеленой травы, среди белоснежных обломанных колонн и разбитых на множество кусков каменных плит находился округлый обугленный пень поистине гигантских размеров.

– Это какое же дерево здесь росло… – прекратил сквернословить Тред, на всякий случай потерев глаз кулаком.

– Ломенариннель, великое Древо жизни светлых эльфов. – Энвинуатаре, в отличие от ее спутников, увиденное не очень-то удивило. – Древо мудрецов, или Прародитель, как его еще называли.

– Но разве Древо жизни эльфов не в Илланосе? – Берсерк сделал несколько шагов вперед и забрался на обломок плиты, чтобы получше разглядеть руины.

– Когда эльфы потеряли эти земли и Ломенариннель, как вы уже успели заметить, уничтожили тролли, то совет высших принял решение об основании новой столицы, сердцем которой стало древо Номенариннель, выращенное из ростка Ломенариннель, – любезно пояснила жрица. Казалось, девушке доставляет удовольствие демонстрировать свои знания.

– Боги, у эльфов хоть что-нибудь называется коротко и ясно? – поинтересовался Тред. – Что ни слово, то язык сломаешь!

Энвинуатаре лишь сухо улыбнулась в ответ. Она прикрыла глаза и, глубоко вздохнув, замерла на месте, чуть приподняв руки ладонями вверх. Так продолжалось несколько мгновений, после чего девушка решительно направилась к некогда цветущему, а теперь уничтоженному Древу жизни эльфов.

Отряд медленно потянулся за жрицей, остановившись у подножья огромного пня, значительно превосходящего человеческий рост.

– А чего мы сюда пришли? – Тред аккуратно ткнул пальцем в обугленный ствол.

– Наша цель – внутри. – Эльфийка стала двигаться вокруг останков дерева, внимательно изучая каждую трещинку. Вскоре ей это надоело, и она ускорила шаг.

– Так мы ищем дверь? – не понял «старый медведь».

– Мы ищем место, где можно залезть наверх. – Жрица начала терять терпение. – Дерево, по сути, – большой дворец, так что где-то там, – она указала рукой в сторону центра пня, – находится спуск в подземелье.

– Погоди-ка, – замер на месте Тред, – уговор был проводить тебя до руин, ни про какие подвалы речи не шло!

– Я и не тяну вас за собой! – не выдержала Энвинуатаре. – Плату вы уже получили, так что можете идти на все четыре стороны!

– Ваше решение кажется мне весьма поспешным, леди, – вежливо заметил Маргос, слегка склонив голову перед полукровкой. – Никто не знает, что скрывается внизу, так что я предлагаю сесть и все обсудить; заодно и поедим. Возможно, наши друзья составят нам компанию – за дополнительную плату, разумеется, – добавил он, видя, что Тред не разделяет его планов.

– Я не желаю терять времени! – не терпящим возражения тоном высказала свою точку зрения Энвинуатаре. – Цель близка!

– В том-то и дело, – примирительно улыбнулся эльф. – Если мы спустимся в катакомбы, кто знает, когда сможем перевести дух? Я считаю, что разумнее будет идти туда хорошо отдохнувшими и готовыми к бою.

Жрица испытующе посмотрела проводнику в глаза. В конце концов, эльф привел весьма убедительные доводы, тем более что время на отдых – лишь ничтожная крупица от того, что было потрачено на путь к заветной цели.

– Хорошо, – нехотя согласилась девушка, – устроимся прямо здесь.

– Как пожелаете. – Что-то в улыбке Маргоса не понравилось берсерку, но он промолчал, а эльф продолжил: – Пока мы располагаемся, Келос и Фирелос быстро объедут руины на фарноксе, и, возможно, им удастся найти место, где мы сможем подняться наверх.

– Может, зверюга и твои сородичи тоже не прочь отдохнуть? – нахмурил густые брови Тред. – Не стоит лишать их такой возможности, а потом все вместе начнем обход; если, конечно, договоримся о цене.

– Мы не устали, ведь почти весь путь провели в седле. – Келос похлопал животное, на котором до сих пор сидел, по толстой шее.

– К тому же верхом мы двигаемся намного быстрее, – поддержал его Фирелос, отстегивая сумки и небрежно бросая их на траву.

– Только ищите тщательнее. – Энвинуатаре лихорадочно шарила взглядом по обугленной древесине. – Ничего не пропустите!

– Как скажете, леди. – Близнецы поклонились и направились в обход. Поначалу мохнатое животное медленно брело в указанном направлении, но постепенно начало набирать скорость. С лошадью фарнокс, конечно, тягаться не мог, но все же двигался чуть быстрее бегущего человека.

– К демонам! – Жрица проводила удаляющегося зверя взглядом. – Маргос, где-то в нашей поклаже лежит мех с вином, предлагаю отпраздновать нашу маленькую победу.

– Всего лишь какой-то мех… да еще и с вином… да еще и на всех… особо и не попразднуешь, – с сожалением пробубнил Тред и, отойдя в сторону, принялся ковырять все, что осталось от Ломенариннель, заботливо складывая обугленную древесину в карман.

– Решил пожевать коры? – осведомился Вегард, приблизившись к другу.

– Да иди ты… – «Старый медведь» ни на мгновение не отвлекся от своего занятия. – На обратном пути попробую продать столь ценную для остроухих реликвию какому-нибудь простофиле-эльфу!

– Ты и так заработал почти целое состояние, вполне можешь купить себе особняк и завести слуг, – хмыкнул берсерк. – Не пристало богатому человеку так цепляться за возможность заработать! – продолжил наставлять старшего товарища Вегард.

– Еще как пристало, если он хочет и дальше оставаться богатым. – Наконец Треду удалось срезать довольно большой кусок и он, оставшись довольным, прекратил истязать бренные останки эльфийской святыни.

– Знаешь, остроухие могут посчитать тебя вандалом, когда узнают, как ты добыл эту штуку. – Берсерк не прекратил донимать друга.

– Кем?

– Тем, кто оскверняет… в нашем случае – святыню.

– Богатым вандалом! – поправил его Тред, запахиваясь в плащ на манер мантии. – Лорд Тред… как тебе – звучит?

– Ага, как песни бедолаги Кенрита, – скорчил кислую мину Вегард.

– Завидуй, завидуй! – осклабился «старый медведь», сунув в нагрудный карман кусок дерева.

– Конечно же я завидую, ведь я не получил за работу столько же, сколько и ты!

– Послушай, – прекратив улыбаться, Тред стал серьезным и перешел на шепот. – Как думаешь, стоит согласиться на спуск в эти катакомбы?

– Весьма неожиданное предложение, особенно если учесть, что поступило оно от тебя. – Обернувшись через плечо, Вегард взглянул, как жрица с темным эльфом расстелили на траве не самую чистую тряпицу, служившую отряду чем-то вроде скатерти, и теперь выкладывали на нее съестные припасы, а Марк, стоя рядом, глазел на руины города.

– Ну не отпускать же девчонку одну. Пропадет же.

– А если честно? – Берсерк очень хорошо знал своего друга, поэтому, недоверчиво прищурившись, пристально посмотрел ему в глаз. – Надеешься что-нибудь утащить из подземелий?

Несколько мгновений Тред с выражением оскорбленной невинности на лице глядел на берсерка, но потом, не выдержав, плюнул себе под ноги.

– Да, хочу! – честно признался он. – Что тут такого?

– Ничего. – Вегард нахмурился, услышав топот приближающегося фарнокса. Боковым зрением он заметил, как Маргос поднялся на ноги, пристально всматриваясь в стену снегопада, лютовавшего за невидимым барьером. Эльф еле заметно кивнул и, отойдя подальше, с улыбкой посмотрел на жрицу, которая подозвала Марка, чтобы он помог ей извлечь тугую пробку из меха с вином.

– Что за… – Вегард сделал несколько шагов в направлении проводника, который, заметив это, весело подмигнул берсерку, и в то же мгновение раздался предостерегающий крик выронившего мех Марка:

– Некромант!

Не успел пузатый бурдюк, выпущенный паладином из рук, упасть в траву, как огромный шар ревущего темного пламени врезался в землю рядом с людьми. Марка, словно тряпичную куклу, сорвало с места и, протащив по воздуху, с бешеной силой впечатало в обугленный пень. Отскочив от него, паладин рухнул в траву и замер без движения. Из-за густого дыма Вегард не смог разглядеть Энвинуатаре, но догадывался, что девушке, находившейся точно в том месте, куда попала огненная глыба, пришлось несладко.

Не сговариваясь, северяне одновременно ринулись на выручку друзьям. Это их и спасло. Новое смертоносное заклинание некроманта ударило как раз туда, где только что стояли наемники, проделав в земле огромную воронку. Северяне повалились на траву, но, быстро перекатившись, вновь оказались на ногах прежде, чем вывороченная земля градом осыпалась на опаленную траву.

Маргос быстро подскочил к пытающейся подняться Энвинуатаре и наотмашь ударил девушку мечом поперек груди, после чего его отбросило в сторону, а обгоревшая жрица, не обращая внимания на ужасную рану, выпрямилась в полный рост.

– Убейте предателей, колдун мой! – прокричала она не своим голосом и, взмахнув руками, выпустила широкий веер зеленых, дымящихся брызг прямо в снежную завесу.

У берсерка по спине прошла волна холода, когда он ощутил, как от магии жрицы веет смертью. Но размышлять об этом не было времени, так как Маргос, поняв, что Энвинуатаре пришла в себя, предоставил ее заботам некроманта, а сам с хищной улыбкой бросился на северянина.

– С этим пляши сам, я подожду сладкую парочку, – донесся до Вегарда крик товарища, и он, быстро глянув в сторону, увидел, как Тред, повернувшись к нему спиной, встал между лежащим в траве паладином и стремительно приближавшимся фарноксом.

Словно порыв ледяного северного ветра, налетел берсерк на Маргоса. Сталь ударила о сталь, высекая снопы искр, и противники, обменявшись быстрыми ударами, отпрыгнули в разные стороны.

– Довольно неплохо, – мерзкая улыбка никуда не делась с лица темного эльфа, – для человека, – добавил он, сбрасывая плащ и рассматривая широкий порез на левой стороне груди.

– Я еще только начал. – Вегард рассек мечом веревку, удерживающую пряжку плаща, и мешающая в бою ткань с тихим шелестом упала в траву. Стоило молодому воину двинуться с места, как его правая нога незамедлительно отозвалась режущей болью. Маргосу тоже удалось достать своего соперника.

– Вот оно как… – с донельзя фальшивым сожалением произнес эльф, чуть надув губы. – Право, жаль, что тебе так и не удастся закончить. – С этими словами он вновь атаковал, с бешеной скоростью рассекая воздух клинками.

Напор проводника был столь стремительным, что Вегарду пришлось попятиться, но, даже несмотря на это, он пропустил пару скользящих ударов, оставивших на его теле кровоточащие царапины.

Неожиданно Маргос отступил и, опустив сабли, с насмешкой уставился на берсерка.

– Братья, не вмешивайтесь! – громко крикнул он, и Вегард подумал, что эльф спятил, но тут же разубедился в этом, глядя, как внутрь зеленого острова из-за снежной завесы выходят фигуры в потрепанных, местами грубо разорванных черных плащах. Они сделали по шагу вперед и, сбросив капюшоны, замерли в ожидании. Бесстрастные лица темных эльфов были обращены к сражающимся.

Фарнокс мощными скачками приближался к застывшему на месте Треду. Старый воин понимал, что если он и успеет уклониться от зверя, то избежать кривых клинков сидящих на нем эльфов у него точно не выйдет. К тому же отойди он в сторону – и Марк неизбежно попадет под копыта несущейся твари. Близнецы, свесившись с разных сторон, кровожадно взирали на свою жертву, поднимая оружие для сокрушительного удара. Добыча была у них в руках и даже не пыталась убежать; легкая победа. Но, к сожалению эльфов, Тред не привык считать себя добычей, точно так же как и уклоняться от битвы. Несущийся вперед фарнокс, как и его седоки, ожидал, что человек попробует увернуться или же просто побежит прочь, но все оказалось совсем не так.

С гортанным рычанием «старый медведь» сорвался с места и грудью сшибся с оторопевшим от такого внезапного маневра животным. Воздух с хрипом вышел из груди северянина, его ноги скользнули по траве, уходя в податливую почву, но он устоял, чего нельзя было сказать о фарноксе. Почти с человеческим стоном животное завалилось на бок, прижав к земле не успевшего среагировать Келоса. Эльф попытался закрыться саблей, но тяжелая секира Треда, пропев свою песнь, перебила тонкое лезвие и, с хрустом ломая кости, опустилась на грудь проводника, с искрами рассекая звенья не выдержавшей удара тонкой кольчуги. Кровь брызнула из раскрытого рта Келоса, и он, выпустив свое оружие, попытался ухватиться за древко секиры. Но Тред не дал ему этого сделать, рывком высвободив «Вдовью скорбь» из плена сведенных предсмертной судорогой пальцев эльфа и опустив свой тяжелый ботинок на висок проводника. Келос дернулся и замер, теперь уже навсегда. «Старый медведь» крутанул оружие, разбрызгивая струящуюся по лезвию кровь, и одним мощным ударом пробил череп начавшему вставать фарноксу.

– Никогда ты мне не нравился! – с трудом вытаскивая секиру из мертвого животного, изрек Тред, ища глазами оставшегося эльфа.

Как и ожидал северянин, искать долго не пришлось. Фирелос стоял неподалеку от него, со слезами на глазах глядя на безжизненное тело брата, лежащее без движения с развороченной грудью.

– Как… как ты посмел?.. – заикаясь, прошептал эльф, переходя на истеричный крик. – Как ты посмел!

– Как видишь. – Тред резко взмахнул секирой, сбрасывая с нее алые капли. – Иди сюда, и я отправлю тебя следом за братцем! – Видя, что противник не двигается с места, «старый медведь» выкрикнул: – Сражайся как мужчина, жалкий сын свинопаса, рожденный без матери!

Фирелос вздрогнул всем телом и с громким криком бросился на убийцу брата. Злость, отчаяние и страх придали эльфу сил. Он, словно рассерженная оса, кружил вокруг Треда, осыпая его градом быстрых ударов, которые старый воин с трудом умудрялся парировать. Фирелос оказался отличным бойцом, и северянин, несмотря на разницу в росте и длинное древко оружия, не мог удержать его на расстоянии, постоянно пропуская удары. Жажда мести вскружила эльфу голову, и он ринулся в атаку, стремясь раз и навсегда покончить с ненавистным врагом. Собрав всю свою мощь и воинское умение, Тред с нечеловеческой силой изменил направление удара, чуть было не застав торопящегося Фирелоса врасплох, но проводнику каким-то чудом удалось избежать хитрого приема, и он проворно отскочил назад.

Но эльф не учел одного. Промазав одним ударом, «старый медведь» не собирался останавливаться. Взмахнув оружием над головой, Тред метнул его в замершего противника, бросившись следом за ним. Обладающий реакцией и гибкостью кошки, Фирелос смог уклониться от свистнувшей у него перед лицом секиры, но он на мгновение потерял северянина из виду, и это мгновение стоило ему жизни. Эльф даже не успел ничего понять, как его ноги оторвались от земли, и он, словно сухой лист под порывом осеннего ветра, взмыл в воздух.

Тред без труда рывком поднял эльфа над головой и, подавшись вперед, выставил перед собой правую ногу, согнув ее в колене, об которое и ударил не успевшего даже вскрикнуть проводника.

Фирелос почувствовал, как его взлет закончился, и он начал быстро падать вниз. Эльф абсолютно забыл о зажатой в руке сабле и с ужасом наблюдал, как голубое небо стремительно поднимается над ним, а потом его позвоночник пронзила нестерпимая боль. Проводник не смог даже издать рвущийся из легких крик, который остался внутри. Раздался хруст ломающихся костей, и больше Фирелос ничего не чувствовал: он был мертв.

Маргос лишь на мгновение отвлекся на гибель сородича, и Вегард сразу же атаковал. Берсерк не собирался церемониться с предателем, так что ни о каком честном бое не могло идти и речи. К тому же неизвестно, сколько времени им отведено. Пока Энвинуатаре успешно отвлекала на себя внимание некроманта, используя смертоносные заклинания темной магии, и этим необходимо было воспользоваться, что Вегард и сделал. Верный меч северянина свистнул в опасной близости от лица эльфа, но тот вовремя сумел подставить свой клинок, защищая голову. Искры брызнули во все стороны. Следуя за оружием, молодой воин развернулся, метя топором по опорной ноге противника, и, когда тот сделал шаг в сторону, ткнул мечом снизу, направляя лезвие, распоровшее куртку проводника, вверх. Клинок эльфа метнулся вперед, рассекая северянину кожу на плече, и противники вновь отпрыгнули друг от друга, начав двигаться по кругу.

Замерев на месте, человек и эльф опять бросились в атаку. Усталость после переходов давала о себе знать, и Вегард чувствовал, как силы вместе с сочащейся из ран кровью покидают его. Маргос, наоборот, казалось, совсем не устал и с каждым ударом двигался все быстрее. Он чувствовал свое превосходство над наемником, и ему хотелось потешить свое самолюбие издевательством над противником. Он нанес берсерку еще несколько порезов и отскочил, любуясь своей работой.

– Алый тебе идет, человек, – бахвальски заявил Маргос, цокнув языком.

Вегард не ответил противнику. Он исподлобья смотрел в насмешливые глаза эльфа, чувствуя, как волна неконтролируемой ярости поднимается в его груди, затапливая рассудок. Яркие краски вечнозеленых эльфийских руин погасли вместе с солнечным светом, и перед глазами Вегарда распростерлась кровавая мгла.

– Убей! Убей! УБЕЙ! – Шепот в голове молодого воина перерастал в яростный крик.

Берсерк чувствовал, как его тело наполняется силой, все стремления и желания уходят на второй план, а затем и вовсе исчезают, оставляя в сознании только неконтролируемую жажду. Жажду крови.

Словно дикий зверь, Вегард бросился вперед, не замечая ничего, кроме своего врага. Встретившись взглядом с безумными глазами берсерка, Маргос неуверенно попятился, содрогнувшись от ужаса, когда обезображенное гримасой ярости лицо Вегарда оказалось рядом с ним. Темный эльф выставил перед собой клинок, на который берсерк не обратил никакого внимания, скользнув боком по отточенному лезвию. Проводник попытался достать противника вторым клинком, но Вегард, отведя удар своим мечом, ударил эльфа локтем в челюсть и обратным движением рассек ему грудь.

Что случилось дальше, Маргос так и не смог понять. Наемник, стоявший перед ним, превратился в размытое пятно, и эльф не успевал следить за его движениями. Лязгнула сталь, – кажется, Маргосу удалось задеть противника, – снова металлический скрежет, после которого что-то твердое врезалось в нос эльфа. Из глаз сами собой брызнули слезы, и проводник на мгновение потерял ориентацию в пространстве, видя все происходящее с ним словно в тумане. Вот левая рука проводника, все еще сжимая рукоять меча, упала в траву. Вот следом за ней последовала кисть правой. Жгучая боль алым росчерком распорола куртку вместе с животом, и что-то теплое упало на сапоги Маргоса. Последовала еще одна ослепительная вспышка боли, после которой эльф вновь смог разглядеть своего противника. Тот стоял прямо перед ним, указывая рукой на его грудь. Опустив затуманенный взгляд, Маргос понял, что берсерк вовсе не показывает на него пальцем, а сжимает в вытянутой руке рукоять меча, уткнувшегося перекрестьем в его дорогую куртку. Эльф почувствовал, как влажное пятно расползается по его шерстяной рубашке, и с усилием поднял глаза на берсерка, отчаянно пытаясь сфокусировать взгляд. Когда же ему это удалось, новая волна ужаса сковало замирающее сердце проводника. Маргосу показалось, что сейчас на него смотрит сама смерть. Он попытался что-то прошептать, но опустившийся на его голову топор заставил эльфа замолчать навсегда.

Кровавая пелена немного рассеялась, и Вегард с запозданием сообразил, что хлопки, доносящиеся до него, – отнюдь не разрывы темных заклинаний. Обернувшись, он увидел Треда, который, держа окровавленную секиру под мышкой и хлопая в ладоши, не спеша идет к нему.

– Вполне неплохо, малыш, – снисходительно похвалил берсерка старый воин. – Как одному из твоих учителей, мне есть чем гордиться.

– Доброе слово и кошке приятно. – Вегард поискал глазами Марка и обнаружил его на прежнем месте в той же самой позе. – Как паладин?

– Вроде дышит, – пожал широкими плечами Тред, – но пусть это заботит тебя в последнюю очередь, – северянин перехватил «Вдовью скорбь», указав ею на медленно приближающихся к ним эльфов в черных плащах, – у нас есть дела поважнее.

– А…

– Про магию можешь забыть, – в голосе Треда проскользнула легкая грусть, – девчонка и ее противник вроде как сгорели на работе. Пока ты угощал остроухого сталью, в жрицу, – если она, конечно, вообще была ею – попал здоровенный зеленый череп. Она успела ответить чем-то подобным, и после этого все стихло. Кажется, оба мертвы, точнее – она-то точно не боец; надеюсь, и некромант подох.

– Плохи наши дела, приятель. – Морщась от боли, Вегард сбросил изрезанную куртку и стянул через голову влажную от крови дырявую рубаху.

– Очень похоже на наш последний бой, – без страха в голосе поддержал друга Тред, тоже освобождая от одежды мощный, покрытый татуировками торс. – Покажем ублюдкам, как умирают сыны Торфела?

– Конечно, еще и захватим остроухих с собой, – ответил Вегард, – их всего-то два десятка, к тому же кто-то их неплохо потрепал, да и луков у них не видно. Так что повеселимся!

Северяне, зловеще ухмыляясь, провели пальцами по ранам, собирая собственную кровь и рисуя ею на груди причудливый символ, называемый топором Торфела; символ того, что воины идут в бой, вверяя свои души богу войны, не заботясь о собственной жизни, с одним лишь стремлением – уничтожить как можно больше врагов.

Когда наемников от обнаживших оружие эльфов отделяло несколько десятков шагов, над эльфийскими руинами раздался боевой клич детей Торфела:

– Победа или смерть! – выкрикнул Тред.

– Победа или смерть! – Вегард крутанул оружие.

С мрачной решимостью северяне двинулись навстречу врагам. Сначала медленно, но постепенно ускоряясь, наемники неминуемо приближались к готовым к бою эльфам.

Переходя на бег и занося для удара «Вдовью скорбь», Тред затянул старинную боевую песнь своего народа. Песнь, которую все без исключения северяне знали с самого детства, впитывая ее слова с молоком матери, певшей им ее вместо колыбельной. Песнь, с которой они жили и умирали.

громко выкрикивая слова, начал «старый медведь», обрушивая свое страшное оружие на ближайшего противника и сразу же смещаясь в сторону, чтобы избежать атаки другого врага.

поддержал товарища Вегард, уводя в сторону клинок пытающегося защититься эльфа и обрушивая свой топор на незащищенный бок врага. Стоило холодной стали рассечь плоть под черным плащом, а берсерку вновь почувствовать запах крови, как яростное безумие с новой силой захлестнуло сознание молодого воина. Леденящий душу хохот сорвался с искаженных в зловещем оскале губ берсерка, и Тред понял, что дальше ему придется петь одному.

«Старому медведю» удалось перехватить чрезмерно ретивого эльфа за запястье и, рванув на себя, закрыться им словно щитом от кривых клинков его сородичей. Толкнув мертвого врага вперед, он широко замахнулся и мощным ударом снес голову подходящему к нему с левой стороны остроухому. Тяжелая секира без труда рассекла плоть и кость и, не замедляя своего движения, глубоко вошла в плечо стоящего рядом врага.

Неожиданно раздался громкий, грубый голос, продолжая слова древней песни, и между сражающимися северянами из ниоткуда появился высокий мускулистый мужчина в меховой безрукавке, одетой на голый, покрытый татуировками торс. Грива его густых иссиня-черных волос развевалась на ветру, борода была заплетена в доходящую до середины груди косичку, а необычайно яркие голубые глаза пылали ледяным безумием. Подняв над головой два топора, Торфел, почитаемый северянами бог войны, решил поддержать своих сынов в неравном бою, мощнейшим ударом разрубив замершего от изумления рядом с ним эльфа с головы до пояса.

Приободренный неожиданным и столь серьезным подкреплением, Тред яростно накинулся на ошеломленных противников, разбрасывая их словно слепых щенят, и без устали работая секирой, вздымавшейся и опускавшейся, словно топор дровосека. Вот только вместо дров северянин рубил черепа.

Торфел с немыслимой скоростью вращал топорами, выкрикивая слова песни. На губах бога войны выступила пена, а пылающий ненавистью взгляд заставил эльфов попятиться. Боевое безумство обуяло Торфела, и он, швырнув свой топор в обошедшего Треда с тыла врага, с треском вбил другой в голову не успевшего защититься противника. Оставив оружие в раскуроченной сильным ударом голове, бог войны ухватил заваливающегося на спину эльфа за ноги и, размахнувшись, швырнул перед собой. Не обращая внимания на сыпавшиеся на него со всех сторон удары, Торфел двумя руками поймал вопящего эльфа за голову и с диким ревом сжал ладони с неистовой силой, раздавив череп остроухого.

Поняв, что бог войны, как и берсерк, впал в боевое безумие, Тред решил допеть песню сам, а не ждать, пока товарищи соизволят отвлечься от кровавой мясорубки и пропеть следующие строки. «Старый медведь» ткнул обухом секиры в лицо противнику, отшатнувшемуся от ревущего словно десяток драконов Торфела, и с хаканьем опустил «Вдовью скорбь» на выставленную вперед ногу врага, начисто перерубив ее. Уже в падении изувеченного остроухого настиг еще один удар секиры, перебивший ему позвоночник.

Вегард слышал пение своего друга, и эти слова заставляли его сердце биться быстрее, призывая воина бросаться на врагов вновь и вновь. Все тело берсерка покрывали кровоточащие раны, но он неудержимо рвался вперед, сокрушая дрогнувших эльфов. Меч Вегарда пел свою песнь, песнь смерти, и окровавленный топор вторил ему, круша в сумасшедшей пляске вражеские жизни. Молодой воин не чувствовал боли, не испытывал страха, он ощущал лишь безудержную ярость. Прыгнув вперед, берсерк что было сил опустил свой топор, стремясь отнять жизнь у очередного эльфа в темном балахоне. Несчастный попытался парировать удар, но закаленная сталь, направляемая безумной силой берсерка, без труда перебила тонкий эльфийский клинок, вошла в ключицу и остановилась лишь на середине груди. Отбросив хрипящего врага ударом ноги, Вегард с рычанием бросился к следующему.

Широко расставив ноги, Тред ударил древком секиры в зубы пойманного на противоходе эльфа и обратным движением отсек ему кисти рук, которыми тот ухватился за разбитое лицо. Широкое лезвие с шипением рассекло еще и горло эльфа, и тот, орошая северянина кровью, упал на ставшую алой траву, забившись в конвульсиях. Место павшего врага тут же занял другой, и Тред грубо выругался: песня уже кончилась, а он все еще был жив и даже способен сражаться.

Послав в сторону эльфов очередное проклятие, очень не лестно описывающее способность остроухих держать оружие, «старый медведь» затянул новую песню:

«Вдовья скорбь» с наслаждением упивалась пролитой кровью, неустанно взмывая к равнодушным небесам, чтобы голодным ястребом упасть на головы врагам. Но находить жертв становилось все сложнее, так как эльфы, подрастеряв былую уверенность, начали отступать. Но убежать от жаждущих крови северян еще не удавалось никому, и стоило эльфам трусливо повернуться к наемникам спиной и сделать несколько шагов, как их неизменно настигал прорубившийся сквозь строй врагов Вегард.

И…

Тред замер, так и не опустив свою секиру, так как бить больше было некого. Среди мертвых тел стояли лишь он, Вегард и Торфел.

– Что за безрукие уроды?! – гневно изрек «старый медведь». – Мало того, что повоевать не с кем на старости лет, так еще и допеть не дали!

– Их доконало твое чванливое горлопанство, – с трудом произнес Вегард, вонзив в землю меч и оперевшись на рукоять, чтобы устоять на ногах.

– Да это он фальшивил! – Тред ткнул пальцем в ухмыляющегося Торфела, который, скрестив на груди могучие руки, с удовольствием рассматривал поле битвы.

– Отличная битва! – прогудел бог войны. – Но не последняя. – Он громогласно расхохотался и, вспыхнув ярким пламенем, превратился в черный пепел, мгновенно разлетевшийся по окрестностям.

– Мы бы и сами справились! – в никуда проворчал Тред, устало опираясь на древко секиры. – Жаль, он быстро свалил, не успев разглядеть, что жить нам осталось не так уж и долго, с такими-то ранами. – Он безрадостно оглядел себя. – Какая, к демонам, не последняя битва? – «Старый медведь» сердито погрозил кулаком ясным небесам.

– Он тебя уже не слышит. – Вегард, медленно переставляя ноги и ощутимо пошатываясь, направился к тому месту, где среди выжженной травы должны были находиться останки Энвинуатаре.

– Да и пусть! – сплюнув на ближайший труп, Тред отправился следом за товарищем. – Скоро я окажусь в его чертогах и все выскажу ему в лицо! – бурчал северянин, шагая по трупам. – Хотя бы одно радует! – Он остановился и неожиданно улыбнулся.

– Что? – Вегард непонимающе взглянул на друга, искренне недоумевая, что может радовать в подобной ситуации, когда стоишь посреди земель троллей, истекая кровью, и помощи ждать неоткуда. В этот момент берсерк всерьез подумал, что «старый медведь» все-таки лишился рассудка.

– Я всегда мечтал умереть богатым, – осклабился Тред, похлопав по черному мешочку с драгоценными камнями, до сих пор висевшему у него на поясе.

– Ну тогда это полностьюменяет дело, – растянул губы в язвительной усмешке Вегард. – Рад за тебя, дружище.

– Ладно, хватит зубоскалить, – отмахнулся старый воин. – Пойдем глянем, как там Марк.

Но берсерк покачал головой.

– Сначала жрица, – прохрипел он.

– Они оба никуда не денутся, но пусть будет по-твоему. – Прихрамывая, казалось, на обе ноги сразу, Тред поплелся к месту гибели полукровки.

В центре ровного круга выжженной земли, в небольшой воронке лежало изувеченное тело Энвинуатаре. В ноздри берсерка сразу же ударил запах обгорелой плоти, перебивающий даже стальной аромат крови, но он все же приблизился и с удивлением отметил, что полукровка все еще дышит. Несмотря на обожженную до костей грудь и оторванную левую руку, в единственном уцелевшем глазу Энвинуатаре еще теплилась жизнь. Услышав шаги Вегарда, девушка взглянула на него и попыталась улыбнуться потрескавшимися, окровавленными губами.

– Обнимешь меня напоследок? – еле слышно прохрипела она.

– Как-то не хочется, – откровенно признался молодой воин. – К тому же не припомню, чтобы мы были знакомы… леди.

– Значит, все и вправду кончено, – с сожалением произнесла девушка. – Если чары прекратили действовать, то скоро я воссоединюсь с Бездной… – Она закашлялась, выплюнув сгусток темной крови.

– Раньше ты выглядела лучше. – Подошедший Тред скептически оглядел распростертую на земле девушку, остановив взгляд на ее гладко выбритой, покрытой татуировками голове. – Без волос ты и на девку-то не похожа, – фыркнул он. – Все ведьмы больные какие-то.

– Стало быть, ты видел кого-то еще? – скривила темные губы Энвинуатаре. – Дай догадаюсь… неужто сестричку Ланэру? – Она хрипло рассмеялась. – Хотела бы я передать ей привет, когда окажусь в Бездне, хорошо, что это, судя по всему, случится не скоро. Столько смертей вокруг… ВОСХИТИТЕЛЬНО! – Она попробовала встать, но Вегард грубо придавил ее ногой к земле. – А ночью ты был более ласков, – сдавленно прошипела девушка.

– Ночью я не знал, что сплю с некромантским отродьем, – зло прорычал берсерк.

– Ни капли уважения… ты хоть знаешь, с кем разговариваешь, отребье? Я сама Шиддара…

– Ты – труп, – холодно прервал ее молодой воин, – остальное уже не имеет значения.

– А мне показалось, что я тебе не безразлична. – Непонятно, откуда колдунья черпала силы, но она еще раз попыталась встать, впрочем, так же безуспешно. – Нарушишь клятву наемника? – Единственный глаз девушки расширился, когда она увидела, как Вегард занес над ней свой меч.

– Мы обещали довести тебя до руин, – спокойно произнес берсерк, – и мы выполнили свою работу, ты сама об этом сказала.

– Тогда занесите меня внутрь и не будете бедствовать до старости!

– Нет. – Вегард покачал головой. – Один раз ты уже обманула нас. Никто из сынов Торфела не очернит осознанно свое имя, служа лживым тварям, подобным тебе!

– Без меня вы сдохнете здесь! – затравленно прохрипела колдунья, когда берсерк сильнее придавил ее ногой.

– Возможно, – не стал отрицать Вегард, – но только после тебя. – Он взмахнул мечом, не обращая внимания на умоляющий взгляд девушки.

– Передавай привет сестричке! – Тред равнодушно смотрел, как, сверкнув в лучах заходящего солнца, меч берсерка пробил правую ладонь девушки, вскинутую в жесте последней надежды, и вошел прямо в открытый рот ведьмы, оборвав ее вопль и пригвоздив бритую голову к земле.

Северяне молча стояли над мертвой некроманткой. Рывком высвободив меч, Вегард вытер его о штаны, но только сильнее испачкал лезвие в крови. Он хотел что-то сказать, но тут Тред взмахнул секирой, отрубив колдунье голову.

– Так надежней, – пояснил «старый медведь» свой поступок.

Берсерк лишь пожал плечами и, сплюнув кровь, направился к паладину.

– Ты прямо-таки вырос в моих глазах, парень! – Тред поспешно догнал друга, стараясь не обращать внимания на боль в многочисленных ранах.

– Очень вовремя, – безразлично отозвался молодой воин.

– Нет, я серьезно! – не отставал северянин. – Я много чего в жизни повидал, но чтобы кто-то переспал с некроманткой, да еще и оба были не против… – Он с силой хлопнул друга по плечу и, не обращая внимания на то, что тот зарычал от боли, невозмутимо выдал: – Ну ты мужик!

– Ты такой добрый, потому что нам жить осталось всего-ничего? – раздраженно бросил Вегард.

– Нет, я по жизни добряк, – хохотнул Тред. – Право, жалко, что она скоро оборвется.

– И глазом моргнуть не успеешь, да? – Молодой воин даже на пороге смерти не мог удержаться от острот.

– Не смешно, как всегда. – На бледных губах «старого медведя» появилась тень улыбки, и он легко коснулся немного сползшей на щеку повязки, скрывающей глазницу.

– Тогда… – Берсерк неожиданно остановился и, обернувшись, всмотрелся в бушующий за барьером снегопад.

Несколько мгновений ничего не происходило, а затем из белой завесы вышел человек в обгорелом темном балахоне, сжимающий в руках обломанную косу.

– А я-то надеялся, что он подох, – не скрывая сожаления, сказал Тред, со злостью глядя на приближающегося некроманта.

Глава 12

Неведомая сила резко толкнула северян, опрокинув их на землю и протащив по траве, грубо прижала к теплому стволу Древа жизни.

– И ты здравствуй, гнида! – прорычал Тред, пытаясь подняться, но некромант лишь слегка пошевелил рукой, и северянина вновь вжало в почерневший пень.

– Стало быть, вы и есть те самые наемники, помогавшие Шиддаре? – Мило, по-соседски улыбаясь, колдун неторопливо приблизился. – Кстати, как она? – От его темных одежд поднимался пар, а на обожженном лице двумя яркими пятнами выделялись злорадные глаза.

– Не смогла прожевать сталь, чего и тебе желала, перед смертью, разумеется. – Тред еще раз рванулся вперед, но некромант снова пресек его попытку подняться.

– Мертва… – Смакуя это слово, колдун подошел ближе. – Значит, мои бывшие братья по Тьме потерпели неудачу! – внезапно расхохотался человек в черном балахоне. – И теперь никто не встанет на моем пути к величию и власти!

– В твоем рванье, да еще и с такой рожей, только и властвовать. – «Старый медведь» обжег говорившего взглядом.

– Что? – не понял некромант. – Ах, это! – Он оглядел свои изорванные одежды, проведя по обезображенному лицу кончиками пальцев, украшенных драгоценными перстнями. – Кто же знал, что маленькая хитрая дрянь направит нас по ложному следу? Очень мило со стороны этой издохшей сучки – вместо Миранелла назвать своей целью другое место. Тамошние твари оказались очень рады внезапному кровавому пиршеству. – Некромант прекратил улыбаться и стал серьезным. – Если бы Маргос не подал нам сигнал, мы бы могли скитаться по этим ледяным пустошам целую вечность; право, жаль, что он не дожил до момента моего триумфа и я лично не смог убить этого бездаря, сполна насладившись его мучениями.

– Тред, похоже, нам попался самый разговорчивый некромант в Империи. – Берсерк попробовал поднять меч, который не выпустил при падении, но тот оказался неожиданно тяжелым.

– Я готов поделиться с вами моей радостью, прежде чем убить, – просто пояснил колдун.

– Вашему дерьмовому Братству все равно не…

– О каком Братстве ты говоришь, варвар? – непонимающе уставился на Треда некромант. Он прошел из стороны в сторону, размышляя о чем-то своем, после чего остановился на прежнем месте. – Мне нет дела до этих старомодных, выживших из ума идиотов, которые доверили какой-то выскочке охоту за скипетром Кинраделлиона! – Мужчина сердито топнул ногой. – Хотя, надо отдать ей должное, она ловко провела этих простушек, именующих себя жрицами, подкинув им наживку. До сих пор не могу поверить, что легкомысленные дуры купились на такой простой трюк! – Некромант расхохотался.

– Ты о чем вообще? – «Старый медведь» недоумевающе взглянул на Вегарда, но тот не обратил на это внимания, пристально наблюдая за колдуном.

– Какая разница… а впрочем, вы же все равно умрете, – вслух рассудил человек в темной мантии. – Так что можете послушать, как все было на самом деле. Если вам интересно. Интересно? Тогда не смейте подыхать, не дослушав моей замечательной истории! Так вот, Шиддара специально попалась в руки жрецов, да еще прихватила с собой древний фолиант, сохранившийся с незапамятных времен, предусмотрительно вырвав оттуда несколько важных страниц. Интересный и безусловно интригующий ход. Она напела напыщенным бабкам о могущественной реликвии, впрочем, совсем не солгав при этом, наверняка она еще и притворилась до смерти запуганной. Услышав красивую сказку, слепые курицы уверовали в собственные силы и провели необходимые ритуалы, соединив в ключе светлую и темную магию и пробудив его. Подумать только! Слуги Света, – он презрительно сплюнул, – оказали некромантам такую шикарную услугу по доброй воле! Они даже додумались запечатлеть ключ на одну из своих сестер, облегчив работу хитроумной твари. В результате все, что оставалось сделать Шиддаре, так это сыграть роль невинной овечки и, воспользовавшись добротой наивной дурочки, похитить часть ее души, с помощью которой она приняла облик жрицы и завладела ключом. Шах и мат! Поверить не могу, что все оказалось так легко! – Некромант разразился новым приступом хохота.

– И правда ведь, курицы, – согласился с колдуном «старый медведь». – Но как жрецы выпустили ведьму из своих подвалов? – Глаз Треда расширился от негодования. – Они что, ослепли?!

– Они не знали, кто она есть на самом деле, – словно учитель, натаскивающий непутевого ученика, некромант пустился в новые пояснения. – Слияние душ – это очень сложное, требующее тщательной подготовки заклинание, которое позволяет заклинателю не только принять чью-нибудь внешность, но и фактически этим человеком стать. Пока настоящая жрица лежала без сознания в камере, Шиддара беспрепятственно покинула храм и отправилась на поиски реликвии, с благословения старших жриц и Света. Трижды «ха!»

– А Марк, Кенрит и эльфы… – Вегард покосился на неподвижно лежащего паладина.

– Эти действительно считали, что помогают правому делу, как и вы, бедняжки. – Он с доброй улыбкой заглянул берсерку в глаза. – За исключением темных эльфов: эти просто решили наплевать на старого нанимателя и поработать на меня. А Братство сделало все возможное, чтобы задержать жрецов, когда те разобрались, что к чему, и попробовали остановить Шиддару. Но, как видите, она почти добралась до цели. Почти…

– А какова твоя роль? – Вегард чувствовал, как кровь начинает закипать в его венах от осознания того, как он был обманут.

– Я и несколько моих друзей просто решили, что достойны власти более, чем остальные, – оскалился колдун. – Пришлось поднять небольшой бунт, унесший множество жизней, и отправиться следом за посланницей Братства. По счастью, из всех бунтовщиков выжил только я, поэтому мне не придется ни с кем делиться властью! – Некромант чуть ли не прыгал от восторга. – Даже с этими бесполезными темными эльфами, готовыми родную мамашу прирезать за деньги; все вы, наемники, одинаковы. Хотя я и не собирался оставлять их в живых, слишком многого они хотели. Так что, – он отвесил северянам шутливый поклон, – благодарю за то, что сделали за меня всю грязную работу; но, увы, от вас я тоже избавлюсь. Теперь, при помощи скипетра, я подчиню себе сначала Империю, а потом и весь мир! – с придыханием поведал он северянам. Не нужно было долго учиться на лекаря, чтобы понять – колдун явно не в себе, это отчетливо читалось в его безумном взгляде и неконтролируемом желании поделиться своей радостью с врагами.

– То есть ты – предатель?! – запоздало догадался Тред.

– Мне не нравится это слово, – нахмурился некромант. – Я – победитель!

– Ты – невнимательный идиот, – рассмеявшись, поведал колдуну берсерк.

– Что?! – округлил выпученные, покрасневшие глаза мужчина в мантии. – Сейчас я заставлю тебя пожалеть о том, что ты меня расстроил! – Он взмахнул обломком косы и начал произносить какое-то заклинание, но прервался на полуслове, уставившись на пылающий золотым огнем клинок, вышедший из его груди.

– Я же говорил – невнимательный идиот, – повторил Вегард, глядя, как охваченный пламенем меч покинул рану на груди некроманта и спустя мгновение снес тому голову.

Колдун неуверенно качнулся и с глухим звуком рухнул на землю, разбрызгивая кровь, судорожными толчками вытекающую из ровного среза. Тело рухнуло на траву рядом с Тредом, который незамедлительно плюнул на него.

– Рад видеть вас, друзья, – широко улыбнулся Фаргред, склоняясь к раненым воинам.

– Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя. – Тред с кряхтением поднялся на ноги, расправив спину. – Давно не виделись! – Бледный словно снег северянин не утратил присутствия духа.

– Давненько, – подтвердил магистр, пожимая руку Вегарду. – Паршиво выглядите, должен вам сказать.

– Даже спорить с тобой не буду, – держась за бок, сказал берсерк. Ему очень хотелось пнуть обезглавленное тело несостоявшегося победителя, но он подумал, что может при этом упасть. – Какими судьбами? – непринужденно спросил он ухмыляющегося Фаргреда.

– Гулял, – невинно улыбнулся паладин.

– Хватит тут вести беседу благородных лордов, вашу мать! – хрипло прикрикнул на друзей «старый медведь», тут же закашлявшись. – Ты будешь нас лечить или таскаешь этот свой алый плащ только для того, чтобы девок подцеплять?

– Ты меня раскрыл… – непринужденная улыбка лорда Драуга стала еще шире. – По правде говоря, я не слишком силен в лечении, а вы вполне способны еще чуть-чуть прожить, так что подождите немного, и вами займутся. Кроме вас, выжившие есть?

– Марк лежит вон там. – Одноглазый воин указал Фаргреду на лежащее в высокой траве тело. – Вроде бы живой.

– Надеюсь, что ты прав, – магистр поспешил к замеревшему без движения паладину. – А вы сидите смирно и ждите, – велел он северянам.

– Ты вытащишь из кармана пяток жриц и велишь им излечить нас? – Тред терял терпение гораздо быстрее, нежели кровь. – Или сейчас явится сам Ульв и заодно омолодит меня на пару десятков зим?

– Вот только не надо богохульствовать! – раздался суровый голос, и под магический барьер ступила немолодая женщина в теплом плаще с капюшоном, из-под которого выбивались каштановые волосы. – Иначе я сделаю вид, что никто здесь не истекает кровью, – добавила она, смерив Треда взглядом темно-синих глаз.

– Угу, а я сделаю вид, что увидел женщину, а не вредную каргу, – не остался в долгу «старый медведь».

– Фаргред, этот неотесанный варвар точно твой друг? – Женщина взглянула на магистра, и тот утвердительно кивнул. – В таком случае я излечу его, но только благодаря твоей просьбе. – Она решительно подошла к недовольно ворчащему Треду и положила на его лоб сухую, теплую ладонь. – Расслабься и полежи немного спокойно. И желательно молча, – повелительным тоном сказала старшая жрица.

– Тред, сделай как она говорит. – Видя, что старый друг вот-вот обзовет человека, который может их спасти, каким-нибудь нехорошим словом, а может, и не одним, Вегард счел своим долгом вмешаться.

Одноглазый наемник недовольно фыркнул, но все же сделал то, о чем его просят. Берсерк устало прикрыл глаза, но тут же вновь открыл их, услышав шорох приближающихся шагов. Рука молодого воина скользнула к лежащему рядом мечу, и одна из двух фигур в подбитых мехом плащах, испуганно ойкнув, спряталась за другую.

– Не пугай мою ученицу, не то она не сможет приблизиться к тебе, чтобы излечить! – сурово прикрикнула на Вегарда жрица, сидевшая рядом с Тредом.

– Он же не специально, правда, Вегард? – Стоявшая ближе к северянину фигура откинула капюшон, и молодой воин встретился взглядом с юной эльфийкой. – Здравствуй. – Элизабет весело подмигнула северянину.

– Как раз собирался этим заняться, – попытался улыбнуться молодой воин.

– Не бойся их. Лучше поздоровайся, – шепнула эльфийка стоявшей позади нее фигуре, и та медленно выступила из-за спины девушки.

– Добрый… вечер. – Слова прозвучали очень тихо и испуганно, но Вегард все равно узнал этот голос.

Пальцы берсерка мгновенно сомкнулись на рукояти меча, и не успевшая снять капюшон девушка вновь юркнула за спину эльфийки.

– Молодой человек! – четко выговаривая каждую букву, сказала жрица, от ладоней которой исходили лучи мягкого, золотого света. – Я, кажется, просила вас не пугать мою ученицу.

– Прошу прощения… – Берсерк вдруг почувствовал себя страшно виноватым маленьким мальчиком, которого отчитывает строгий наставник.

– Надеюсь, этого больше не повторится, – уже более снисходительно произнесла женщина и вернулась к лечению Треда, раны которого начали затягиваться, а на бледных, заросших бородой щеках проступил румянец.

Вегард выпустил рукоять меча и отложил оружие в сторону. Тем временем Элизабет за руку подвела слабо сопротивляющуюся девушку в капюшоне к сидящему на земле берсерку.

– Он не кусается! – Эльфийка стянула темный капюшон с головы юной жрицы.

Несколько мгновений Вегард удивленно смотрел в миндалевидные желтые глаза Энвинуатаре, не зная, что сказать.

– Неприлично так смотреть на девушку, с которой провел ночь, а потом убил! – звонко рассмеялась Элизабет, но тут же, кашлянув, спрятала улыбку. – Простите, неудачная шутка, – она виновато взглянула на побледневшую Энвинуатаре. – Дело в том, что она знает обо всем, что происходило с той, которую вы считали жрицей, – попыталась сбивчиво объяснить эльфийка обескураженному Вегарду. – То есть с вами была не она, но как бы она… в общем, Энви все знает и вроде как присутствовала при… ну ты понял…

– Погоди. – Берсерк, зажмурившись, устало потер переносицу. – У меня сейчас, помимо ран, начнет болеть и голова от твоих объяснений, Элизабет. Но суть я уловил. – Он поднял взгляд на склонившуюся над ним девушку. – Мое имя Вегард, – он постарался, чтобы его голос звучал как можно мягче, – хотя ты и сама наверняка это знаешь. – Ему все же удалось улыбнуться. «Если девушка и правда видела глазами умирающей некромантки в момент, когда я пронзил ту мечом, то ей сейчас приходится нелегко», – подумал молодой воин. Вегард даже представить себе не мог, каково это: говорить с человеком, который совсем недавно убил тебя… – Можешь не бояться меня, я не сделаю тебе ничего плохого, – вот и все слова, которые он смог подобрать.

– Энвинуатаре, – тихо представилась жрица, стараясь не встречаться с молодым воином взглядом. – Расслабься, пожалуйста. – С этими словами она прижала свою узкую ладонь ко лбу берсерка, и он вдруг почувствовал, как приятное тепло мягкой волной растекается по всему телу, унося усталость и боль. – Закрой глаза… пожалуйста, – попросила Энвинуатаре, и Вегард выполнил ее просьбу.

Берсерк хотел сказать молодой жрице еще что-нибудь, но мысли путались в его голове, а спустя мгновение он провалился в крепкий сон…

– А эта твоя магия – вполне себе ничего, – услышал Вегард кряхтящий голос «старого медведя». – Меня иногда бессонница мучает, теперь буду знать, что надо в таких случаях искать жреца: не сможет помочь заснуть, так хотя бы найдется с кем выпить! – Он хрипло рассмеялся.

– Я всерьез начинаю жалеть, что спасла тебя, – холодно бросила старшая жрица.

– Это твоя работа, так что не жалуйся, – не остался в долгу одноглазый наемник, ни на мгновение не забывая о своем склочном характере.

– Медведь, лучше бы ты поблагодарил госпожу за то, что она исцелила твои раны. – Берсерк с трудом разлепил веки и сел. – Теперь мы у вас в долгу. – Голова Вегарда слегка кружилась, а ноги и руки словно налились свинцом, но никакой боли от ран, а уж тем более кровотечения не было.

– Я сказал «спасибо», – буркнул Тред, недовольный тем, что друг оказался не на его стороне.

– Нет, не сказал. – Старшая жрица, поджав губы, обожгла «старого медведя» взглядом.

– Спасибо. – Всем своим видом демонстрируя, что сделал своей спасительнице величайшее одолжение, одноглазый наемник ожесточенно вгрызся в большой кусок жареного мяса, нанизанный на кинжал.

– Всегда пожалуйста… – процедила сквозь зубы женщина. – И вам, молодой человек, спасибо на добром слове. – Она приветливо улыбнулась берсерку. – Приятно сознавать, что в наше время молодежь еще помнит о хороших манерах.

Вегард кивнул, принимая похвалу, и огляделся. Он сидел у костра, вокруг которого расположились и остальные. Старшая жрица, Элизабет и Энвинуатаре сидели чуть в стороне, девушки тихо шептались, время от времени бросая в сторону берсерка загадочные взгляды. «Старый медведь», бесцеремонно облокотившись на закутанного в плащ Марка, с наслаждением грыз мясо.

– Ред сказал, что с парнем все будет в порядке, ему просто надо поспать, – с набитым ртом пояснил молодому воину Тред. – Ему сильно досталось тем заклинанием, но жить будет. – Он по-отечески похлопал заворочавшегося Марка по голове, заодно вытерев запачканную жиром руку о длинные волосы. – Ты сам-то как? Жрать будешь? – С этими словами он протянул Вегарду кусок жареного мяса. – Упрямая скотина эльфов пригодилась нам и после того, как издохла!

– Пока что-то не хочется. Долго я спал? – Берсерк поднял глаза к небу, на котором яркой россыпью блестели далекие звезды.

– Не очень, мы только и успели, что костер разжечь да вот мяса нажарить. – Тред с аппетитом вновь принялся за еду, откусывая от еще дымящегося мяса огромные куски. – Я хотел эльфов обыскать, но темно уже, так что это завтра. Хорошо хотя бы с колдуна побрякушки стащил; правда, пришлось пальцы ему резать, перстни сниматься не хотели.

– А где Ред? – Берсерк с запозданием сообразил, что так и не увидел магистра у костра.

– Пошел искать место, где можно влезть на этот пень, – махнул рукой куда-то в сторону одноглазый наемник. – Похоже, нам все-таки придется спускаться в эти катакомбы, будь они неладны…

– Нам бы очень пригодилась ваша помощь, – сказала старшая жрица. – Но, к сожалению, у нас нет при себе денег, однако по возвращении в Хагенрок вам заплатят столько, сколько пожелаете.

– Оставьте. – Вегард придвинулся поближе к костру. Аромат жареного мяса все же пробудил аппетит берсерка, что не было странным, поскольку нормально поесть воину давно не удавалось. – Мы и так обязаны вам своими жизнями, так что согласны помочь. Об оплате не беспокойтесь.

– Спаси… – Старшая жрица как раз собиралась благодарно кивнуть, но так и не успела наклонить голову.

– То есть как это не беспокоиться об оплате?! – почти взревел Тред, чуть не вскочив с места.

– Старик, у тебя на поясе висит целое состояние, вкупе с драгоценностями колдуна, и ты остался жив только благодаря помощи жриц, но ты все так же жаден, как и прежде, – вздохнул Вегард, глядя на надувшегося словно сыч товарища. – Долги надо возвращать, старина.

Тред некоторое время переводил задумчивый взгляд с друга на жрицу и все же кивнул.

– Ладно уж, – согласился он, – один раз в жизни можно и заняться благо… бла-го-тво-ри-тель-нос-тью! – по слогам произнес он. – Кстати, у вас с собой много сумок? – поинтересовался он у жрицы.

– Не очень… – Женщина удивленно взглянула на старика. – А зачем они?

– Мы же идем в подземелье к эльфам, да? – Тред решил начать издалека.

– Так, – согласилась все еще ничего не понимавшая жрица, а берсерк с кривой ухмылкой принялся за еду, сразу разгадав план друга, который с годами не собирался изменять своим принципам.

– И тролли туда не ходили, так? – продолжил «старый медведь», хитро прищурившись.

– Я вообще сомневаюсь, чтобы кто-то спускался в подземелья, по крайней мере, если кто и заходил туда, то точно недалеко, – кивнула женщина.

– А что обычно держат в подвалах, под замками? – довольно осклабился Тред.

– Не может быть… – пробормотала жрица. – Ты хочешь обокрасть захоронения эльфов?

– Вообще-то я имел в виду сокровищницу. – «Старый медведь» сделал вид, что слова женщины оскорбили его в лучших чувствах. – Но, на худой конец, могу обойтись чем придется, и никто… – он ткнул блестящим от жира пальцем в сторону побледневшей от его слов старшей жрицы, – никто мне не помешает!

– Это немыслимо! – негодующе вскричала женщина. Ее темно-синие глаза метали молнии.

– Ладно, я поделюсь с тобой, если ты окажешься полезной, – буркнул Тред. – Как насчет одной четверти?

– Да как ты смеешь! Это же гробницы!

– Только в память о том, что ты исцелила меня, я согласен отдать вам половину, но это последнее слово! – «Старый медведь» сжал кулаки, вперившись в жрицу взглядом.

– О, Свет! Да как ты можешь только думать о подобном! Я ушам своим не верю! Как можно быть столь безнравственным, закостенелым, жадным варваром, чтобы грабить захоронения! – задыхаясь от негодования, выпалила старшая жрица.

– Ну и что? – невозмутимо поинтересовался Тред, нанизывая на кинжал новую порцию еды. – Захоронения, не захоронения… какой толк от побрякушек, когда они просто где-то там лежат? Тем более трупам золото вообще ни к чему. – Он развел руками, чуть не задев при этом беспокойно заворочавшегося от громких голосов Марка.

– Ты ужасный человек. – Поняв, что спорить с одноглазым наемником не имеет смысла, жрица сдалась. – И ты его поддерживаешь? – Она взглянула на Вегарда так, что у того кусок в горле застрял.

– Мы пока еще ничего не нашли, так что я не вижу смысла спорить. – Чувствуя на себе четыре пристальных взгляда, берсерк решил избежать прямого ответа.

– Я спрашивала не об этом. – Взгляд жрицы стал еще строже, но тут Вегарду на помощь пришел лорд Драуг. Точнее, сам он еще не подошел к костру, но звук его приближающихся шагов был уже различим, так же как и приятное мерцание золотых доспехов.

– Вы так кричите, что слышно с той стороны руин, – донесся до сидящих у костра голос магистра. – Что-нибудь случилось?

– Ничего особенного! – громко ответил Тред, окончательно разбудив Марка. – Иди уже сюда, иначе мясо остынет.

– Мы не закончили наш разговор, – напомнила северянам жрица, наблюдая за приближающимся магистром.

– Ну ты, может быть, и нет, а я вот – закончил, – ухмыльнулся «старый медведь», подмигивая Вегарду. – Можешь прочитать свои нравственные проповеди вот… – он указал на Марка, который, потянувшись, сел и подслеповато огляделся, – ему.

– А что произошло? – удивленно захлопал длинными ресницами паладин. – Добрый вечер, – неуверенно добавил он, встретившись взглядом со старшей жрицей.

– Ты многое пропустил, парень! – приобнял паладина за плечо Тред. – Тут такое было! – И он принялся в красках описывать Марку все недавно произошедшие события.

Сухие замечания старшей жрицы нисколько не смущали одноглазого северянина, и он лишь отмахивался от нее, словно от надоедливой мухи, чем выводил женщину из себя. Если бы не Энвинуатаре, которая, вцепившись в рукав наставницы, что-то успокаивающе шептала ей, то все могло бы кончиться не очень хорошо.

Когда старый воин, под облегченный вздох жрицы, закончил свое повествование, подошедший Фаргред рассказал всем о том, что ему удалось найти способ подняться выше. Также магистр отыскал наверху нечто похожее на спуск в подземелья. Но тот оказался наглухо завален, так что утром всех ожидала нелегкая работа.

– А твоя магия может кидать камни? – тут же спросил у старшей жрицы Тред.

– Только если целью будет твоя лысая голова, – фыркнула та.

Все сидящие у костра, включая самого Треда, рассмеялись. Даже Энвинуатаре позволила себе легкую улыбку, но, встретившись взглядом с берсерком, сразу же опустила глаза и сникла.

– Завтра нелегкий день, так что предлагаю всем лечь спать, – отсмеявшись, произнес Фаргред. – Здесь вроде бы безопасно, но я подежурю первым.

– Позвольте мне, – попросил Марк, чувствовавший себя виноватым из-за того, что пролежал без сознания весь бой и не смог помочь северянам, – я все равно уже выспался.

– Хорошо, – легко согласился лорд Драуг.

– Я буду вторым, – подал голос Тред, уже закутавшийся в плащ и вот-вот собравшийся заснуть.

– Значит, я третий. – Вегарду не хотелось спать, наоборот, тяжесть, сковывающая его, прошла и все тело молодого воина наполнилось былой силой. – Или же я могу дежурить под утро.

– Тебе лучше отдохнуть, так что остаешься третьим, а ближе к утру разбудишь меня, – принял решение Фаргред. Его золотая броня рассыпалась сверкающими искрами, и магистр облегченно потянулся.

– А нам вы, значит, не доверяете? – обвела мужчин недовольным взглядом Элизабет.

– Мы о вас заботимся, – с улыбкой успокоил девушку лорд Драуг. – Впрочем, если кто-то из вас желает нам помочь, то никто не станет прогонять и спорить.

– Спасибо, что спросил мое мнение, – пробормотал почти заснувший Тред. – Я буду очень признателен госпоже старшей жрице, если она во время моего дежурства будет спать кверху задницей, а не надоедать мне своим брюзжанием.

Женщина как раз собиралась запустить в «старого медведя» увесистой головешкой, когда Энвинуатаре проворно ухватила ее за руку.

– Ты права, деточка, не стоит обращать внимания на выживших из ума стариков, – согласилась с девушкой наставница.

Тред презрительно фыркнул, однако не стал ничего говорить, а может, просто заснул. В любом случае, очередной ссоры удалось избежать, и обрадованный этой мыслью Вегард растянулся на теплом плаще, закинув руки за спину. Некоторое время молодой воин разглядывал далекий небосвод, но сон все же сморил его, и берсерк закрыл глаза.

Когда отчаянно зевавший Тред разбудил молодого воина, небо по-прежнему оставалось темным, сверкая беззаботными огоньками звезд, озорно подмигивающими спящим людям с небесной высоты.

– Не обращай внимания на вой, это откуда-то снаружи. – Не дожидаясь, пока Вегард встанет, «старый медведь» развалился на своем месте. – И если услышишь скрежет, тоже не пугайся, Ред сказал, что это из катакомб, – в очередной раз зевнув, буркнул наемник. – Проклятые твари; вот спущусь к ним утром и разобью их тупые головы о камни, чтоб неповадно было мешать сну добрых людей! – Он погрозил кулаком черневшим остаткам священного дерева и спустя несколько мгновений спокойно засопел, укутавшись в плащ с головой.

Чтобы опять не заснуть, Вегард поднялся и крадучись подошел поближе к костру, сев прямо на траву. Несмотря на остатки магии эльфов, ночь оказалась довольно холодной, но берсерк не хотел надевать свой плащ, опасаясь, что тот будет лишь мешать, если кто-то протяжно завывающий за барьером все же решит зайти на огонек.

С тихим шипением клинок берсерка покинул ножны, и воин положил его рядом с собой, любуясь бликами пламени на благородной стали. Меч, которому Вегард дал имя – «Прощальная песнь», – достался ему от матери. Древнее оружие передавалось в ее роду из поколения в поколение и оказалось единственным, что мать северянина забрала с собой из отчего дома. Вегард ласково провел пальцами по рисункам на лезвии, изображавшим сражающихся воинов, и довольно улыбнулся, чувствуя прикосновение оружия, ставшего ему продолжением руки. Делать все равно было нечего, поэтому берсерк достал из заплечных ножен и боевой топор, подаренный ему отцом. «Кровавого жнеца» специально по заказу Валгарда выковали дворфы, и глава «Волчьей стаи» преподнес его сыну, когда тому исполнилась дюжина зим. Молодой воин положил два таких разных, но столь привычных, можно сказать – родных оружия рядом друг с другом. Вместе с ними он впервые вступил в битву и когда-нибудь встретит смерть, сжимая их в руках. Вегард, как и все северяне, довольно равнодушно относился к смерти, принимая ее как неизбежное завершение человеческой жизни. С раннего детства сынов Торфела учили не бояться гибели, ставя воинскую доблесть превыше всего. Что может быть достойнее, чем встретить смерть с оружием в руках, обагренным кровью павших врагов, с именем бога войны на устах? Только так и никак иначе настоящий воин должен покинуть этот мир и отправиться в чертог Торфела на пылающей ладье. С улыбкой Вегард в очередной раз провел ладонью по волчьим пастям, венчавшим рукояти оружия, и резко обернулся, услышав едва различимый шорох.

Энвинуатаре медленно встала и, кутаясь в плащ, подошла к берсерку.

– Я не помешаю? – тихо спросила она, стараясь не смотреть ему в глаза.

Вместо ответа Вегард сделал приглашающий жест рукой, и девушка опустилась на траву рядом с ним. Они молча сидели у костра, слушая тихое потрескивание пламени, жадно пожирающего сухую древесину.

– Оно красивое, – нарушила молчание юная жрица, кивнув на лежащее перед берсерком оружие. – Если так вообще можно говорить о том, что отнимает человеческие жизни.

Вегард внимательно посмотрел на нее. Некромантка в точности приняла ее облик, и если бы две девушки стояли рядом, то берсерк не смог бы отличить одну от другой. Разве что в глазах той, что сейчас сидела рядом с ним, было больше грусти и… страха.

– Не все заслуживают того, чтобы жить. – По правде говоря, молодой воин не знал, что сказать, и брякнул первое пришедшее ему на ум.

– А она заслуживала? – Энвинуатаре впервые посмотрела ему в глаза. – Та, за которой ты пришел сюда?

– Не мне говорить тебе о зле, которое несут в себе некроманты.

– То есть ты не жалеешь о том, что убил ее? – Желтые, с золотыми искорками, миндалевидные глаза полукровки пристально смотрели на берсерка.

– Ты хочешь услышать, получил ли я удовлетворение от ее смерти? – Девушка кивнула, и Вегард грустно улыбнулся. – Нет, – ответил он после непродолжительного раздумья. – Она лгала нам, использовала, чтобы добиться своей цели, и, видит Торфел, заслужила смерть, но…

– Можешь не продолжать, – прервала его жрица. – Мне достаточно того, что я услышала сейчас и увидела в твоих глазах, когда ты занес надо мной… над ней свой меч. – Девушка взглянула на лежащий рядом с берсерком клинок. – Наши воспоминания переплелись. Я… как будто прожила всю ее жизнь; все, что происходило с ней, до сих пор в моей памяти, и ты можешь не сомневаться – она заслужила смерть.

– Прости, что тебе пришлось это увидеть и за то… что было в таверне. – Вегард внезапно почувствовал свою вину перед полукровкой.

– Ты не виноват. – Щеки Энвинуатаре вспыхнули, и она поспешно отвернулась.

– И все же… – Почувствовав себя крайне неловко, берсерк провел ладонью по лицу, словно мог стереть с него неуверенное выражение.

– Это я должна извиниться перед тобой, – жрица вновь повернулась к воину и посмотрела на него уже без всякого страха, – за свое поведение, – менее уверенно добавила она.

– Значит, мы квиты? – улыбнулся Вегард. На душе у берсерка действительно стало легче после слов девушки.

– Да. – Энвинуатаре ответила на его улыбку, совсем не так, как это делала некромантка. Девушка подарила воину мягкую, нежную, искреннюю улыбку. – Я рада, что мы смогли поговорить.

– И я…

– И ты достал тут мяться! – проворчал из-под плаща Тред. – Или займитесь уже делом, или заткнитесь и не мешайте спать!

– Ты… – скрипнув зубами, протянул берсерк, чувствуя, как в нем медленно закипает ярость.

– Я, – невозмутимо отозвался «старый медведь», – кто же еще?

– Он прав, я пойду спать. – Теплая ладонь девушки коснулась плеча Вегарда, как раз когда он собирался встать. – Спасибо, что был честен со мной. – Она еще раз улыбнулась и вернулась на свое прежнее место, оставив молодого воина в одиночестве.

– Я не виноват, – донеслось из-под плаща «старого медведя», – нужно было действовать напористее, ведь с ведьмой-то прокатило…

– Заткнись и спи уже! – рявкнул берсерк.

В ответ он услышал неразборчивое бормотание старого друга о том, что он хотел как лучше, а один неразумный малец не желает слушать мудрых советов старшего и более опытного товарища.

– Сам как-нибудь разберусь, – прошептал Вегард и поднял глаза к небу, думая о том, что такая Энвинуатаре нравится ему гораздо больше.

Глава 13

– Так вот, значит, как… – Дослушав рассказ Треда о том, что сказал некромант перед смертью и с усилием отодвинув в сторону тяжелый обломок каменной плиты, Фаргред вытер струящийся по лицу пот тыльной стороной ладони. В магии эльфов, поддерживающей тепло в месте, некогда являвшемся городом, определенно были хорошие стороны, но, видимо, что-то поменялось со временем, и теперь забытое волшебство собирало здесь слишком много тепла. Так что тела разгребающих завал мужчин блестели от пота на беспощадно палившем солнце. – Если некроманты спланировали все заранее… – Магистр вместе с Вегардом ухватился за очередной булыжник, и вместе им удалось сдвинуть его, немного приблизившись к спуску в катакомбы. – В таком случае все становится на свои места. – Облокотившись на горячие камни, лорд Драуг решил перевести дух.

– Да это и так понятно. – Стальные мускулы Треда напряглись, и огромный камень словно пушинка отлетел в сторону. – Лучше вот расскажи нам, почему вход завален? Может, нам и не стоит туда лезть?

– Мне кажется, кто-то умышленно устроил завал. – Магистр с благодарностью взглянул на белоснежное облачко, ненадолго скрывшее жгучее светило. – Я слышал, что раньше здесь пропали несколько отрядов, отправленных в земли троллей на разведку. Возможно, их товарищи и завалили проход.

– Зачем? – «Старый медведь» сел прямо на пол.

– Призраки, – будничным тоном пояснил магистр. – Думаю, все дело в призраках, обитающих в этих руинах, хотя не исключено, что в подземельях водятся еще какие-нибудь твари.

– Просто прекрасно, – скривился одноглазый наемник. – Проклятым остроухим делать больше нечего, кроме как скрестись по ночам, мешая людям спать. Лучше бы в свое время озаботились и построили стены вокруг своих домов, а не жили в чистом поле.

– Зачем стены, если не с кем воевать? – вмешался в разговор Вегард. – Я читал, что в былые времена эльфы жили тихо и мирно, пока не пришли тролли.

– Потому что надо быть прозорливее! – важно ответил «старый медведь».

– Вот и расскажешь им об этом, когда спустишься. – Берсерк знал, что спорить с товарищем бесполезно, поэтому вновь взялся за работу, мощными толчками расшатывая камень. Благо нынешнее состояние молодого воина, благодаря лечению Энвинуатаре, позволяло ему работать в полную силу. На месте серьезных ран теперь красовались зарубцевавшиеся шрамы, которые даже не болели от прикосновения.

– И скажу! – выпятил губу Тред. – Они еще должны ответить за свое поведение посреди ночи!

– Оставь их в покое, – постарался успокоить наемника Марк. – В конце концов, что может быть хуже, чем, не обретя покоя, скитаться по этой земле, принадлежащей теперь убийцам, в поисках утешения? Возможно, поэтому духи нападают на всех, принимая за троллей?

– Так кто велел им так просто умирать и становиться призраками? – заупрямился Тред. Он недовольно взглянул на магистра, вновь взявшегося разбирать завал, и неохотно присоединился к нему. – Вместо этого следовало отстаивать свой город до последней капли крови!

– А кто тебе сказал, что было иначе? – Фаргред шумно выдохнул, и еще один камень покатился в сторону.

– Если здесь когда-то произошла битва, то где кости? – привел свой аргумент «старый медведь». – Даже если здесь все это время пировали падальщики, но оружие-то звери не жрут!

– Трупы жрут не только падальщики, но и те же тролли, они поедают даже своих умерших, причем вместе с костями, а оружие они вполне могли забрать себе. К тому же основной бой наверняка происходил в подземельях, куда отступило большинство эльфов. Все станет ясно, когда мы спустимся вниз. – Магистр жестом подозвал к себе Марка, чтобы тот помог ему с еще одним обломком плиты, разбитой на несколько частей.

– Все такие умные… – Видя, что паладины не справляются, Тред решительно отодвинул их в сторону, чтобы суметь ухватиться за неподдающийся камень. – На счет «три»! – сдавленно прохрипел он и тут же крикнул: – Три!

Раздался душераздирающий скрежет, и плита мучительно медленно поползла вперед, открывая мужчинам темное око входа в подземелья, откуда сразу же потянуло прохладой и неприятным запахом сырости и плесени.

– Первый – мой! – «Старый медведь» поспешно подхватил прислоненную к чудом уцелевшей колонне секиру и с нетерпением принялся вглядываться в темнеющий проход.

Но ничего не произошло.

– А где призраки? – с сожалением спросил Тред, опуская оружие.

– Спят, наверное, устали всю ночь скрестись о камни, – улыбнулся Вегард, отходя в сторону.

– Может, следует позвать остальных? – осторожно поинтересовался Марк, припав губами к рассеченной об острый скол плиты руке.

– Погоди. – Тред подошел к паладину и, ухватив его за раненую руку, потащил ближе ко входу. Помотав конечностью Марка над камнями, старый северянин смахнул несколько капель его крови на ту сторону завала. – Вот теперь иди, – удовлетворенно позволил наемник непонимающе смотрящему на него паладину. – А я тут это… порыбачу, так сказать! Надеюсь, проклятущие призраки уже мчатся сюда со всех ног, учуяв свежую кровушку!

– Старик, может, их там и нет вовсе… – Вегард подал товарищу его куртку и уселся рядом на округлый камень.

– Есть, – убежденно заявил Тред, продолжая вглядываться во тьму. – Ведь кто-то же сделал вот это, – с этими словами он указал на ту самую, широкую плиту, которую они вытащили последней.

– Аргумент, – кивнул берсерк, проведя ладонью по глубоким отметинам на белоснежном камне. – Словно когтями драли. – Он на всякий случай поудобнее поправил оружие, чтобы быстрее вытащить его в случае опасности.

– Сходи за женщинами, Марк, – попросил магистр. – Я останусь здесь.

– Хорошо. – Паладин, продолжая зализывать рану, поспешил на край огромного пня, где в тени уцелевших витых колонн расположились жрицы с эльфийкой, крайне обиженные на лорда Драуга за то, что он не позволил им принимать участия в разгребании завала. Хотя все понимали, что магистр вынужден был поступить так по двум причинам. Первая – ограниченное место, так как приходилось куда-то складывать вытащенные камни. И вторая – склочные характеры Треда и старшей жрицы, которые ни на мгновение не прекращали своих, всем уже надоевших, споров. За утро наемник и жрица успели поругаться более десятка раз, причем совершенно без повода. Не раздели Фаргред эту сварливую парочку – и неизвестно, что могло бы случиться.

– Спускаемся сегодня? – Тред с грустью смотрел на приближающихся жриц.

– Да, – не задумываясь ответил лордДрауг, и старый северянин согласно кивнул. – До заката еще долго, и я не вижу смысла сидеть здесь полдня, а потом еще и всю ночь, ожидая, пока кто-нибудь полезет из земных недр на белый свет. Так что немного отдохнем и сразу же начнем спуск.

– Поскорее бы уже, – вздохнул «старый медведь», нетерпеливо заерзав на месте. – Давай все сделаем быстро, не люблю я все эти подземелья!

– Боюсь разочаровать тебя, друг, но катакомбы под столь значимым для эльфов городом должны быть огромны, – безрадостно поведал приунывшему наемнику Фаргред. – Я даже не представляю, сколько нам придется бродить во тьме, прежде чем мы найдем то, что ищем.

– Я выведу нас к замку, отпираемому ключом. – Энвинуатаре уже не шептала, а говорила довольно уверенно. – Наша связь укажет путь.

– Ну хоть какие-то хорошие вести, – кисло улыбнулся Тред. – Может, еще и эту ощипанную ворону здесь оставим?

– Когда нас начнет интересовать мнение дикого животного, мы дадим тебе знать. – От ледяного тона старшей жрицы у всех по спине ровным строем промаршировали мурашки.

– Как только сможешь догнать какое-нибудь живое существо, удирающее от тебя без оглядки, испугавшись одного твоего вида, вот тогда и расспросишь его. – Тред даже не думал промолчать.

– Не желаю слышать о своем внешнем виде от комка мускулов и жира, – поморщилась жрица, отвернувшись в сторону и вздернув острый нос.

– Послушай, девочка, – неожиданно обратился «старый медведь» к Энвинуатаре, – как можно меньше времени проводи с этой старой ведьмой, иначе станешь такой же, как она, – страшной, древней, злобной и, следовательно, одинокой.

– К твоему сведению, у меня есть дочь, – не выдержав подобного неприкрытого хамства, выпалила старшая жрица, – и внуки!

– Случайно нашла в темном переулке связанного, слепого калеку? – хохотнул Тред, хлопнув себя по ноге.

– Если тебе интересно, то это был молодой, статный и учтивый северянин. Настоящий мужчина, в отличие от тебя!

– Он, безусловно, обладал изрядным запасом мужества, коли отважился возлечь с тобой! – прогудел «старый медведь». – И где этот «настоящий мужчина» теперь? – насмешливо поинтересовался одноглазый наемник, выделив слова, которые повторил за женщиной. – Свела несчастного парня в могилу?

– Я не обязана перед тобой отчитываться! – Старшая жрица с трудом взяла себя в руки. – Моя личная жизнь тебя не касается!

– И слава всем богам! – поднял руки северянин. – Никогда не связывался со жрицами и до сих пор не горю желанием… – Он внезапно замолчал. – Хотя нет, – по покрытому шрамами лицу наемника расползлась мечтательная улыбка, – была одна девчушка, с которой я как-то знатно погулял, надеюсь, теперь она не стала столь скверной, что способна заставить обделаться даже некроманта.

– Все! – Голос жрицы дрогнул. – Я устала это слушать! – Она резко обернулась к ухмыляющемуся Фаргреду, который поспешно спрятал улыбку. – Магистр, я настойчиво рекомендую вам избавиться от этой необразованной скотины!

– Успокойся, Жаннетт, – примиряюще произнес лорд Драуг. – Мой друг просто слишком остер на язык и абсолютно несдержан. – Он недовольно покосился на Треда.

– Тред, тебе и вправду стоит придержать язык за зубами! – сурово сказал берсерк удивленно таращившемуся на жрицу товарищу.

– Тред?! – Темно-синие глаза старшей жрицы широко открылись. – Тред из «Волчьей стаи»?!

– Жаннетт? – Челюсть старого воина чуть не упала на засыпанный каменной крошкой пол.

– Не может быть! – единогласно воскликнули северянин и жрица, тыча пальцами друг в друга.

Над руинами воцарилось неловкое молчание.

– Да уж… – первым нарушил тишину Тред. – Знай я, какой стервой ты станешь, никогда бы…

– И это все, что ты можешь сказать мне после стольких лет разлуки? – В глазах Жаннетт блеснули слезы, и «старый медведь» ошеломленно уставился на нее. – Я думала, что ты погиб, а ты, оказывается, жив-здоров и даже не вспоминаешь обо мне!

– Ну не то чтобы не вспоминаю… – виновато пробубнил Тред. – Ты тоже не очень-то вспоминала меня, раз обзавелась дочерью… – Видя, как напряглась жрица, наемник осекся. – Ты хочешь сказать…

– Всю жизнь я любила только одного мужчину и хранила ему верность… мне очень жаль, что он оказался такой свиньей! – Жаннетт резко отвернулась. – Простите, мне необходимо немного побыть одной, – прошептала она, и ее голос предательски дрогнул. Отстранив попытавшуюся успокоить ее Энвинуатаре, старшая жрица скрылась за ближайшей колонной.

Во второй раз молчание окутало руины, правда, на этот раз оно оказалось более тягостным.

– Тред, ты будешь ничтожным куском лошадиного помета, если не… – серьезно начал Вегард, но старый воин уже вскочил на ноги.

– Сам знаю! – бросил он через плечо, устремляясь за жрицей.

– Поистине у судьбы на все свои планы, – подвел итог случившемуся Фаргред. Он говорил нарочито громко, чтобы заглушить речи жрицы и наемника. – Надеюсь, теперь они поладят.

– А я надеюсь, что дочка медведя не похожа на своего отца: ведь это некрасиво, когда у девушки шерсть по всему телу и на лицо она чуть только симпатичнее фарнокса. – Несмотря на грубые слова, берсерк искренне надеялся, что у его старого друга все получится.

– Такие бывают? – испуганно спросила Энвинуатаре, поворачиваясь к Вегарду. – Хвала Свету, что я не такая.

– Да, тебе нечего стыдиться, – ляпнул молодой воин, поздно сообразив, что сморозил очередную глупость. – Я имел в виду… – Он собирался оправдаться, но покрасневшая девушка остановила его.

– Ничего страшного, – выдавив из себя сконфуженную улыбку, сказала она. – Я все равно уже почти свыклась с этой мыслью, так что не нужно извиняться.

Вегард счел за лучшее промолчать и украдкой взглянул, как там дела у Треда, надеясь, что жрица до сих пор не испепелила его каким-нибудь смертоносным заклинанием. К величайшей радости и удивлению берсерка, наемник и Жаннетт вполне мирно беседовали и даже тепло улыбались друг другу. Молодой воин на всякий случай потер глаза, дабы убедиться, что увиденное им – не галлюцинация, но, несмотря на это, ничего не изменилось.

«Хвала богам, старик вспомнил, что может не ворчать», – подумал берсерк, облегченно улыбаясь.

Раздавшийся из-под земли скрежет заставил губы Вегарда плотно сжаться, не оставив от хорошего настроения и следа.

– Кажется, отдых закончен. – Последовала яркая вспышка, и облаченный в сверкающие доспехи Фаргред смело шагнул в темноту. Он стремительно прошел вперед и остановился, подняв над головой пылающий меч.

Золотое пламя легко разогнало мрак, осветив широкий, длинный коридор, плавно изгибающийся и уводящий вниз. Потрескавшиеся стены все еще хранили следы былой роскоши – некогда яркие, величественные мозаики, изображавшие леса, горы и реки. Теперь потемневшие от времени, местами отвалившиеся камушки служили лишь бледной тенью самих себя.

– Животных так и оставим снаружи? – Морщась от противного хруста под ногами, Элизабет остановилась позади магистра, зажав рот ладошкой. В исходящем от доспехов Фаргреда свете эльфийка увидела, что стоит на белых костях, обтянутых истлевшими клочьями одежды. Судя по размерам костей, пол устилали тела защитников, павших в неравном бою.

– Они никуда не денутся. – Лорд Драуг не спешил идти вперед, ожидая, когда весь отряд соберется вместе. – Прирученные фарноксы шагу не могут ступить без своих хозяев, так что будут смирно пастись на травке, ожидая нашего возвращения.

– Я же говорил, что они – тупые. – Мощная фигура Треда практически заслонила проход, и стало заметно темнее. Северянин зашел в катакомбы последним, поэтому позволил себе задержаться на входе, бросив беглый взгляд на залитые ровным солнечным светом руины.

– Какие-то проблемы? – Марк обеспокоенно взглянул на одноглазого наемника, думая, что тому удалось разглядеть нечто неприятное.

– Нет, – шумно вздохнул Тред, делая шаг вперед, – просто жуть как не хочу таскаться по подземельям. Чувствую себя землеройкой или дворфом, в обоих случаях приятного мало.

– Не вешай нос, старик. Быстрее зайдем – быстрее выйдем. – Поправив соскользнувшую с плеча сумку, берсерк подмигнул товарищу.

Несмотря на то что Фаргред настаивал на уменьшении ручной клади, взять с собой все равно пришлось немало: веревки, пресную воду, запас провианта, который заметно увеличился после разделывания фарнокса темных эльфов, а также факелы. Света, исходящего от доспехов и клинка магистра, пока хватало, а при необходимости жрицы могли призвать золотистые огоньки, не только освещающие путь, но и согревающие людей волшебным теплом. Но после непродолжительного обсуждения факелы решили все же взять с собой. Никто не знал, что может поджидать незваных гостей в древних подземельях, но остаться без источника света никому не хотелось.

– А вход заваливать не будем? – Тред не сдвинулся с места, будто собирался впитать в себя приятные солнечные лучи.

– Хватит предлагать всякие глупости, – огрызнулся молодой воин. – Если придется быстро выходить, то упереться носом в камни будет очень не кстати.

– Он прав, Тред, – поддержал берсерка Фаргред. – Если тебя волнует, не выползет ли кто-нибудь отсюда, то не переживай, к руинам все равно никто не подходит.

– Кроме нас, – сердито пробурчал «старый медведь», но все же пошел вслед за остальными, стараясь держаться поближе к повеселевшей Жаннетт.

– Надеюсь, что после столь чудесного воссоединения двух любящих сердец вы перестанете ссориться? – спросил Вегард, заметив, как тепло смотрят друг на друга мужчина и женщина.

– Вот тебя только забыли спросить, чего нам делать, – набычился слегка покрасневший северянин. – Эй, вы только гляньте! – неожиданно сменил он тему, тыча пальцем себе под ноги. – Похоже, я зря упрекал эльфов и они все же дали здесь неплохой бой. – В голосе наемника промелькнули уважительные нотки. Он опустился на одно колено и, подняв небольшую кость, задумчиво повертел ее между пальцев. – Только кое-что мне все равно непонятно, – он выпрямился, отбросив невеселую находку, – где кости троллей? Ведь не могли же остроухие никого не прихватить с собой на тот свет.

Остальные члены отряда начали внимательно осматривать пол.

– Будь уверен, они прихватили, – невозмутимо ответил северянину Фаргред.

– С чего такая уверенность? Или тебе теперь, как и Эрику, видения приходят? – «Старый медведь» начал озираться вокруг, стараясь найти хоть одну кость крупнее эльфийской. – Где трупы-то тогда? – не найдя ничего похожего на останки троллей, наемник вновь обратился к магистру за ответом.

– Возможно, тролли считают руины проклятыми, так как духи их сородичей до сих пор слоняются по подземельям не в силах обрести покой. А причиной тому, скажем, какое-нибудь проклятие умирающего эльфийского мага или еще кого, – высказал свое предположение лорд Драуг. – Я слышал, что такое случалось.

– Бред какой-то… – недоверчиво сказал Тред. – Духи духами, но кости-то где? Оружие?

– Хм… – Магистр немного помолчал. – Я неправильно выразился; это скорее не обычные духи, а озлобленные духи, которые не могут покинуть свою мертвую оболочку.

– Какую еще оболочку? – не понял «старый медведь».

– Тело, – терпеливо пояснил ему Фаргред. – Души троллей навечно прикованы к их мертвым телам и бродят по подземельям в поисках жертв.

– Похоже на какую-то детскую сказку, – вынес свой вердикт Тред. – Не представляю себе разложившегося тролля, истыканного эльфийскими мечами, который таскается здесь в потемках и скребется о… камни. – Голос северянина потерял былую уверенность. – Ты не шутишь? – Пальцы наемника впились в рукоять секиры, и он, обогнав Жаннетт, встал перед ней, готовый защитить женщину от любой опасности.

– Нет, не шучу, – серьезно заявил Фаргред. – Я просто говорю о том, что вижу. – Он указал мечом вперед, где на границе между золотистым светом и всепоглощающей тьмой застыли уродливые, скрюченные силуэты.

Побледневшие Элизабет и Энвинуатаре, не сговариваясь, отпрянули назад, а мужчины, отбросив сумки, схватились за оружие.

– Раньше сказать не мог? – возмущенно прорычал Тред, переводя взгляд с одного почти истлевшего тролля на другого. – Давно они здесь стоят?

С тел тварей кусками свисала мертвенно-серая плоть, обнажая пожелтевшие от времени кости, между которыми кое-где все еще торчали ржавые мечи и кинжалы эльфийской работы.

– Если ты имеешь в виду, как давно они стали такими, то я не могу точно ответить на твой вопрос. А если ты о том, когда именно я их заметил, то они появились сразу после твоего вопроса о трупах. Просто я решил не торопить события, – улыбнулся Фаргред, – думал, мало ли, вдруг они нам что-нибудь скажут.

– Отличное время и место для шуток, магистр. – Старшая жрица выглянула из-за Треда.

– Ага, когда кто-то хочет поговорить, он конечно же пялится на тебя пустыми глазницами и истекает слюной, – также не оценил шутки магистра «старый медведь».

– Тред, хватит злиться по пустякам. – Положив ладонь на плечо северянина, Жаннетт вышла из-за его спины, невзирая на протестующее сопение. – Сейчас я покажу тебе величие Света, перед которым не может устоять ни одно порождение Тьмы! – Жрица картинно вскинула руки, и между ее тонкими пальцами сразу же заплясали золотые искры, сплетающиеся в плотный, ровный шар.

– Мне кажется, не стоит… – не успев договорить, Фаргред деликатно отошел в сторону, пропуская золотой шар, который с мелодичным перезвоном устремился навстречу замершим тварям.

Волшебный снаряд, выпущенный старшей жрицей, врезался в грудь не успевшего среагировать тролля и, треснув, разбился на множество частичек, обдав остальных мертвецов снопом искр и заставив их, вскинув когтистые лапы, прикрыть глазницы.

– …провоцировать их, – закончил свое предложение Фаргред, поднимая щит.

– Это все? – Тред осуждающе взглянул на удивленную жрицу, явно ожидавшую, что ее заклинание не оставит от мерзких созданий даже воспоминания. – Все, на что способна твоя хваленая магия жрецов?

– Не понимаю… – прошептала Жаннетт. Она вновь атаковала оживших мертвецов, на этот раз яркой россыпью золотых брызг.

Твари отступили на шаг, вновь закрыв клыкастые рожи, и злобно зарычали.

– Отойди уже, – пресек Тред очередную попытку старшей жрицы атаковать троллей. – Стой и смотри, как добрая сталь сделает то, на что не способна ни одна магия! – Он потряс «Вдовьей скорбью» в воздухе, который стремительно наполнялся неприятным трупных запахом.

– Но моя магия… – попыталась протестовать Жаннетт.

– Твоя магия годится, только чтобы зубы лечить да помогать бороться с бессонницей. – «Старый медведь» решительно направился навстречу троллям, которые, в свою очередь, низко припадая к каменному полу, тоже двинулись на людей.

– Не расходуйте силы зря, – предупредил жриц Фаргред, – тролли и при жизни не очень-то восприимчивы к магии, а уж после смерти – и подавно.

– И как с ними сражаться? – Элизабет с отвращением смотрела на приближающихся тварей, натягивая тетиву.

– Конечно же головы рубить, девочка! – выкрикнул Тред, пронесшийся мимо эльфийки словно разъяренный бык. – Сейчас я покажу вам, как мешать мне спать!

«Старый медведь» врезался в ближайшего тролля, отбросив шипящую тварь прямо на каменную стену. Послышался хруст ломаемых костей, слившийся с еще одним точно таким же, когда «Вдовья скорбь» нашла свою первую жертву.

– Марк, прикрывай женщин! – крикнул берсерк рванувшемуся было в бой паладину и бросился в схватку.

Тред успел обезглавить еще одного противника, когда к нему присоединился Фаргред. Магистр оттолкнул ярко вспыхнувшим щитом наседавших на северянина троллей, и те, закрывая морды лапами, попятились в спасительную тьму. Но не успели они сделать несколько шагов, как их настиг берсерк. Тускло сверкнув, его клинок легко снес голову твари, с засевшим меж ребер кривым эльфийским мечом, а топор, обрушившийся сверху, раскрошил еще одного противника. Уродливая башка ожившего мертвеца, пытавшегося цапнуть Вегарда за руку, дернулась, и он упал на холодный пол, стараясь выдернуть из глазницы засевшую там стрелу. Берсерк благодарно кивнул эльфийке, вновь вскидывающей лук, и, стремительно присев, перерубил кости ноги очередной твари, которой не посчастливилось оказаться рядом с ним. Издав невнятный звук, тролль, словно поскользнувшись, начал заваливаться на спину, и его уже в полете настиг «Кровавый жнец», расколовший и без того треснувший череп.

Золотой молнией мимо вертящегося волчком Вегарда пронесся магистр, круша оживших мертвецов налево и направо. Стоило его клинку лишь коснуться какой-нибудь твари, – и та, мгновенно превращаясь в пепел, осыпалась на устланный костями пол. За лордом Драугом пыхтя бежал Тред, безостановочно укоряющий магистра в том, что тот забирает себе всех врагов и не дает ему повеселиться. Несколько раз «старый медведь», изловчившись, все же успевал ударить отшатнувшуюся от Фаргреда тварь, каждый раз издавая при этом радостный смешок.

Элизабет успела выпустить еще четыре стрелы, и все кончилось. Закинув «Вдовью скорбь» на плечо, Тред с видимым сожалением наблюдал, как Фаргред обходит поверженных врагов, касаясь каждого своим мечом.

– Игрушки магистров – и то получше твоей магии будут, – хмурясь, заявил он Жаннетт.

– Извини, что не оправдала твоих надежд, – подавленно отозвалась жрица, протягивая северянину его сумку. – Навоевался – теперь, будь добр, тащи дальше, – строго добавила она.

– Ты решила сегодня проесть мне плешь за все те годы, что мы не виделись? – Тред недовольно взглянул на женщину, но все же взял сумку из ее рук.

– Тебе и проедать-то особо нечего, – жрица указала на лысую, покрытую татуировками голову воина, – разве что со спины волосы выпадать начнут.

– Смешно, – скривился наемник и отвернулся от Жаннетт.

Старшая жрица ласково провела ладонью по широкому плечу Треда и, обняв его руку, прижалась к ней. «Старый медведь» снова заворчал, однако по нему было видно, что его все устраивает.

– Тебя не ранили? – К Вегарду подошла Энвинуатаре.

– Нет. – В голосе берсерка слышалось сожаление. – Какие-то они слабые. – Он пнул отрубленную голову без нижней челюсти в сторону магистра, и тот ловко проткнул ее мечом, превращая в пепел.

– Значит, ты не всегда впадаешь в ярость? – Девушка с надеждой заглянула в глаза воина.

– Конечно нет, – отмахнулся тот, – не всегда, но довольно часто.

– Ясно… – протянула жрица, продолжая смотреть на него.

– Что? – не выдержал Вегард.

– Нет, ничего. – Энвинуатаре весело улыбнулась. – Ты и вправду не такой страшный, как мне показалось вначале.

Берсерк с удивлением увидел, как улыбка мгновенно исчезла с лица девушки. Жрица рассеянно моргнула, и, когда открыла глаза, Вегарду показалось что они будто сделаны из стекла. Губы Энвинуатаре приоткрылись, и она с тихим стоном начала падать на спину, но воин все же успел подхватить легкое тело девушки и удержать ее.

– Эй! – взволнованно окликнул он остальных. – Жаннетт, Ред!

Дважды звать никого не пришлось. Заметив, что с девушкой что-то случилось, старшая жрица и магистр бегом бросились к ней. Аккуратно уложив Энвинуатаре на заботливо расстеленный плащ, Жаннетт сразу же начала водить над ее телом охваченными ярким свечением ладонями. Вегард с возрастающим волнением следил за каждым движением старшей жрицы.

– Она… спит. – Тонкие брови Жаннетт удивленно поползли вверх. – Просто спит.

– Нет, не просто, – возразил Фаргред, указывая на то, как едва заметно шевелится одежда на груди девушки.

С легким перезвоном тонкая цепочка, охватывающая шею девушки, поползла вверх, и из-под воротника ее рубашки показался небольшой, искусно выполненный ключ, инкрустированный драгоценными камнями. Под изумленными взглядами окружающих он без посторонней помощи поднялся в воздух и застыл на месте, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Вот это охренеть! – озвучил Тред свои мысли по поводу происходящего.

– Это тот самый ключ? – напрягшись, спросил Вегард, по привычке хватаясь за рукоять бесполезного сейчас меча.

– Да. Мы забрали его с тела некромантки. – Магистр не мигая следил за таинственным предметом, который начал источать едва заметное серебряное свечение.

Вдруг Энвинуатаре глубоко вздохнула, открыв глаза, и ключ мягко опустился на ее грудь, словно ничего не произошло.

– Я знаю, куда идти, – ровным голосом произнесла молодая жрица. Она ухватилась за протянутую берсерком ладонь и легко села. – Ключ указал мне путь.

– Он бы еще карту нарисовал, – буркнул Тред, недоверчиво разглядывая ключ, совсем не казавшийся теперь волшебным. – Или на каждом повороте сообщал бы нам направление каким-нибудь нежным голосом.

– Этого не потребуется. – Энвинуатаре спрятала таинственный предмет под одежду. – Наш путь лежит в глубины подземелий, через центральные залы.

– И что там? – затаив дыхание, спросила Элизабет.

– Гробница Кинраделлиона, первого короля эльфов, – коротко ответила жрица.

Глава 14

Темнота нехотя отползала прочь от яркого пламени меча магистра, словно огромный черный паук, которого кто-то более опасный отогнал от уже заботливо завернутой в кокон добычи. Фаргред уверенно вел отряд вперед по широкому, уходящему по спирали вниз коридору. Потертые мозаичные изображения эльфов неприветливо смотрели на незваных гостей с покрытых плесенью стен своими когда-то яркими глазами-камнями, и от этих взглядов людям становилось не по себе. Под ногами продолжали хрустеть останки тех, кто пал здесь от оружия троллей, защищая то, что дорого сердцу эльфа. Ожившие мертвецы, единожды обломав желтые клыки о неожиданное сопротивление, более не решались испытывать удачу в новых атаках. А может быть, лишь отступили в глубь подземелий, ставших для них одновременно и гробницей, и домом, и проклятием, собираясь все вместе для внезапного нападения. В том, что безмозглые твари в состоянии мыслить, Фаргред очень сильно сомневался, но он привык доверять своим глазам, а видел он, как, казалось бы, ослепленные жаждой крови и голодом порождения Тьмы, презрев свои извращенные инстинкты, отступили назад, укрывшись в темноте катакомб. Могла ли чья-то воля направлять оживших мертвецов? Лорд Драуг предпочел бы не узнавать ответа на этот вопрос, надеясь без лишних приключений дойти до цели и вернуться обратно. Надеялся, но не верил. Магистр ордена Зари чувствовал Зло, затаившееся во мраке подземелий.

Остальные члены отряда заметно нервничали, спускаясь все глубже и глубже под землю. Заявление Энвинуатаре о том, что она знает путь, никого особо не порадовало. Дойти до цели – это лишь полдела, а ведь нужно еще и вернуться! Составлять компанию останкам троллей никто желанием не горел, поэтому все оставались начеку.

Северяне крепче сжимали оружие, готовые в любое мгновение обрушить его на любого, кто посмеет заступить им путь. Но, кроме ползающих по стенам насекомых, желающих испытать на себе силу холодной стали не встречалось.

Спуск оказался не очень-то долгим, однако показался всем чуть ли не дневным переходом. Широкий коридор привычно вильнул в сторону, но вместо очередных мозаик перед отрядом раскинулся внушительный, уходящий куда-то вдаль зал. Света, исходящего от доспехов и клинка магистра, не хватало, чтобы осветить все пространство, и Жаннетт, коротко взмахнув руками, призвала крохотный сияющий огонек, который сразу же весело закружился вокруг людей, выхватывая из тьмы мощные колонны, подпирающие довольно высокий потолок. Стоило появиться новому источнику света, как тьма вдоль потрескавшихся стен зашевелилась и с тихим шипением заскользила в глубь зала.

– Не люблю прятки, – фыркнул Тред, пытаясь разглядеть, что именно движется в темноте.

– Как по мне, так пусть лучше прячется, чем нападает, – пробормотал Марк, опасливо озираясь по сторонам.

– Ты же паладин! – не упустил возможности поддеть друга Тред. – Разве ты не должен сломя голову рваться вперед в бессмысленной попытке уничтожить Зло и героически погибнуть по собственной глупости?

– Тред, – недовольно взглянула на ухмыляющегося «старого медведя» Жаннетт, – оставь мальчика в покое.

– Да я же шучу… – попробовал оправдаться воин, виновато улыбаясь. – Он все правильно делает; небось берет пример со старших. – Он многозначительно взглянул на Фаргреда, но магистр лишь пожал плечами.

– Я не очень-то жалую различные самоубийственные тактики. – Лорд Драуг остановился и повел мечом из стороны в сторону, отгоняя сгустившийся мрак. – И не имею ничего против того, чтобы пожить подольше, – добавил он, подмигнув Марку. – Ведь если паладин умрет, он больше не сможет бороться со Злом.

– Нашли время рассуждать о всяких глупостях, – испуганно прошептала Элизабет, поспешно отпрыгивая в сторону, чтобы уступить путь величаво перебирающей несколькими десятками мохнатых лапок многоножке, которая, преодолевая препятствия в виде многочисленных костей, деловито ползла ей навстречу. – Фу, гадость какая! – Девушка с омерзением поморщилась, нервно передернув руками. – Далеко нам еще идти? – Хотя этот вопрос эльфийки не был адресован ни к кому конкретно, все одновременно посмотрели на Энвинуатаре.

– Здесь три яруса, в каждом по несколько залов, – прошептала девушка, – есть множество ответвлений, но нам…

– Нам конечно же в самую зад… – Тред прикусил язык, когда Жаннетт больно наступила ему на ногу. – Чего ты творишь, старая овца?! – взревел старик, встопорщив бороду и гневно блеснув глазом.

– Не выражайся в присутствии дам. – Нога старшей жрицы вновь резко опустилась, и одноглазый воин зашипел не хуже скрывающихся во тьме тварей.

– Пойдем вперед, пока эти двое не перебили друг друга, не оставив троллям работы. – Вегард обнажил клинок.

Магистр понимающе кивнул и первым пошел вперед, высоко поднимая свой пылающий меч над головой.

Они дошли примерно до середины зала, когда все вдруг не сговариваясь остановились.

– Вы тоже почувствовали? – неуверенно спросил Марк, облизав вмиг пересохшие губы.

– Как будто кто-то пялится на тебя? – Тред снял секиру с плеча и несколько раз взмахнул ей, вспарывая влажный воздух. – Не обращай внимания, – с сожалением произнес воин, – если бы кто-то хотел на нас напасть, он бы уже это сделал. А так… просто пугает, слабак! – Последнее слово северянин произнес с вызовом, плюнув во мрак. – Надеются, что мы начнем гоняться за ними по всему подземелью и угодим в засаду или ловушку.

– Едва ли мы наткнемся здесь на ловушки: эти залы служили эльфам домом и превратились в поле боя слишком быстро, чтобы успеть установить ловушки. Идем вперед не останавливаясь. – Магистр первым выполнил сказанное собой. – Твари не решаются приблизиться к свету, это нам только на руку, никто не знает, сколько порождений Тьмы рыскают во мраке этих забытых залов. Кстати, сколько помещений на первом ярусе?

– Если считать основные, которые нам необходимо миновать, то три на первом, два на втором, один на третьем, а дальше я не знаю. – Подойдя поближе к берсерку, Энвинуатаре двумя пальцами сжала ремень его сумки.

– То есть как это не знаешь? – тут же полюбопытствовал Тред. – Эта странная штука, висящая у тебя на шее, разве не указала, куда идти?

– Только как дойти до дверей гробницы. – Девушка говорила, будто извинялась.

– А-а-а… – протянул «старый медведь». – А с чего это остроухие, словно дворфы какие-то, под землю полезли?

– Все подземелье построено между корней священного дерева, служившего эльфам домом, – пояснила северянину жрица. – Если ты не заметил, то наверху не так уж много места, не заваленного снегом. Поэтому эльфы преимущественно жили внутри дерева и здесь, – она развела руки в стороны, – в его корнях. Также здесь располагались усыпальницы и, я думаю, какие-то ритуальные залы. Говорят, раньше здесь было теплее и только с приходом троллей климат окончательно испортился, но точно уже никто не знает. В любом случае, мы сейчас находимся в подземных залах, построенных эльфами. Возможно, им помогали темные собратья, предпочитающие пещеры лесам, или же они тогда жили вместе, составляя один народ…

– Муравьи какие-то, – подытожил Тред.

В ответ на такое высказывание старшая жрица обреченно вздохнула, устало взглянув на северянина, но ничего не сказала.

Пройдя через весь зал, дальние стены которого так и остались скрыты под покровом тьмы, отряд вышел к высокой арке, выполненной в виде двух древесных стволов, обвитых плющом и сплетающихся кронами. Фаргред жестом попросил всех оставаться на месте и первым прошел под аркой, выйдя в новый зал, очень напоминавший предыдущий, но более протяженный в длину. Сделав несколько осторожных шагов вперед, магистр замер на месте, шире расставив ноги и подняв щит. Позади него послышался тихий шорох и лязг металла – все приготовились к битве, но ничего по-прежнему не происходило. Лорд Драуг медлил, стараясь разглядеть хотя бы какое-то движение впереди. Несмотря на абсолютную тишину, в которой можно было услышать биение собственного сердца, магистр ощущал присутствие незримого противника.

Едва уловимый шелест, донесшийся откуда-то сверху, заставил Фаргреда сместиться в сторону, закрываясь щитом, в который тут же ударило что-то тяжелое. Тонко пропел лук Элизабет, и к ногам магистра рухнула тварь, отдаленно напоминавшая летучую мышь, каким-то образом разъевшуюся до половины человеческого роста и отрастившую длинные клыки и острые, изогнутые когти на мускулистых задних лапах. Стрела эльфийки по оперение вошла в ярко-красный, налитый злобой глаз, выйдя из покрытого свалявшейся шерстью затылка. Но, несмотря на это, тварь все еще силилась подняться, беспомощно колошматя крыльями по каменному полу, разбрасывая в стороны обломки костей. Элизабет вновь подняла лук, и еще одна стрела с шипением вошла в уцелевший глаз зверя. Раздался пронзительный писк, не прекращавшийся до тех пор, пока Тред, наступив на мохнатое, бьющееся в агонии тело, не раскроил уродливый череп твари.

– Ишь, разорался-то… – С чавканьем выдернув оружие из трупа, северянин придирчиво изучил обагренное кровью лезвие.

– Друзей звал. – Вегард, как и остальные, вполне четко слышал нарастающий писк, приближавшийся с противоположной стороны зала.

– У меня и для друзей подарочек найдется, – заверил всех Тред, вскидывая страшное оружие.

– Сверху! – выкрикнул магистр, отскакивая в сторону и рывком поднимая меч.

Пылающий клинок, вспыхнув, снес голову вынырнувшей из тьмы летающей твари, и та с глухим звуком впечаталась в пол. Тут же когти еще одной скользнули по спине Фаргреда, но надежный доспех выдержал удар, и магистр, крутанувшись на месте, ударил щитом в морду пытающегося взлететь чудовища, отбросив его в сторону, где меч Марка завершил дело.

– Свет! – уворачиваясь от новой атаки, вскричал лорд Драуг.

– Не лучшее время для молитв… – прокряхтел Тред, нанося сокрушительный удар обухом секиры по мохнатой макушке пытавшейся цапнуть его твари.

Но Фаргред и не собирался молиться. Он обращался к жрицам, и те поняли, что хотел сказать магистр. Они одновременно вскинули руки, и яркая, словно солнечный свет, вспышка озарила каменные своды, выхватив из мрака с десяток крылатых чудовищ, кружащихся под самым потолком.

Светлая магия не повредила глазам людей, чего не скажешь о тех, кто решил полакомиться человечиной. Крылатые создания испуганно запищали, и, прежде чем зал вновь поглотила тьма, две из них рухнули на пол, сраженные стрелами эльфийки. Они попытались взлететь, но Вегард мощным прыжком оказался между ними, и одна клыкастая голова мгновенно слетела с костлявых плеч. Вторая тварь, взмахнув кожистыми крыльями, поднялась в воздух, но меч берсерка настиг ее в полете, распарывая тощий живот и опрокидывая на пол.

Сразу три порождения Тьмы атаковали Треда, охранявшего жриц. Одну тварь, приземлившуюся совсем рядом, старый воин с кривой усмешкой пнул в уродливую морду, в то время как вторая, более удачливая, опустилась ему на плечи. Не успели когти чудовища коснуться куртки северянина, как он, заведя руку за спину, ухватил коварного противника за крыло и, мощным рывком перебросив через себя, обрушил на третью тварь, словно кузнец свой молот на стальную заготовку. «Вдовья скорбь» с торжествующим пением взмыла ввысь и резко устремилась навстречу свежей крови, без труда рассекая сразу два мохнатых тела.

Летун, которому «посчастливилось» познакомиться с сапогом Треда, кубарем покатился в сторону Энвинуатаре, неустанно поднимающей к потолку все новые и новые светящиеся огоньки, обескураживая летающих там тварей. Чудовище торжествующе пискнуло и бросилось к беззащитной девушке. Молодая жрица, поздно заметив опасность, растерялась и вскинула руки в попытке защититься. Челюсти твари уже готовы были сомкнуться на мягкой плоти, когда «Кровавый жнец» Вегарда врезался в оскалившуюся морду, опрокидывая мгновенно умершего противника. Кровь брызнула во все стороны.

Элизабет удалось подстрелить еще трех летунов, которых быстро добили, едва те коснулись пола. Оставшаяся парочка попыталась улететь, но выпущенный Жаннетт шар золотого огня, напоминающий маленькое солнце, легко настиг их и, разорвавшись, обратил беглецов в пылающие факелы, с надсадным воем рухнувшие вниз.

– Все же ты что-то умеешь… – вынужден был согласиться Тред, наблюдая за падением летающих монстров.

– Заткнись и покажи свою спину, – требовательно сказала ему старшая жрица.

Старый медведь немного посопел, но все же послушно стянул куртку без рукавов, демонстрируя женщине три неглубоких пореза от когтей твари.

– Еще кто-то ранен? – осведомилась Жаннетт, залечивая раны северянина золотым свечением.

– Я. – К ней подошел Марк, зажимающий левое плечо. Из-под пальцев паладина стекал ручеек крови, капая с локтя на потрепанные штаны.

– Сейчас. – Жрица похлопала Треда по плечу, показывая, что лечение закончено, и занялась раной паладина.

– В следующий раз держись ко мне поближе, – попросил Вегард бледную Энвинуатаре, высвобождая свой топор из распростертого у ее ног монстра. Девушка молча кивнула.

– Что это за живность такая? – «Старый медведь» приблизился к одному из мертвых летунов и перевернул тело ногой. – Небось даже несъедобные.

– А ты попробуй, – улыбнулся берсерк, – вдруг они на вкус, как индейка, к примеру.

– Что-то пока не хочется… – поморщившись, Тред нашел взглядом Фаргреда, который по-прежнему стоял впереди, окруженный несколькими трупами чудовищ. – Дальше идем или как?

– Идем, – кивнул магистр и, равнодушно перешагнув через мертвые тела, повел отряд в глубь подземелий древнего города.

– Интересно, что изображено на стенах? – Марк тщетно всматривался во тьму. – В момент вспышки я видел огромные изображения, вроде бы эльфы, стоящие вокруг огромного дерева, нарисованы слева, справа какой-то лес, а на потолке вроде как листва… – Он задрал голову и едва не споткнулся о чей-то проломленный череп.

– Ты бы меньше на картинки смотрел, целее бы был, – назидательно сказал «старый медведь», кивнув на руку паладина, которую не так давно излечила Жаннетт. – Останешься ротозеем – не дождется тебя невеста.

– Простите, – смущенно выдавил Марк, тяжело вздыхая.

– Так ей и передам, – важно кивнул «старый медведь», – скажу: мол, помер любопытным дурачком, за что и просил прощения.

– Не слушай старика, – вмешался Вегард, – это он так о тебе беспокоится.

– Правда? – радостно осведомился Марк, благодарно глядя на одноглазого воина.

– Угу, я вообще за всех переживаю, почти как Ульв, только чуть поменьше, – пробубнил Тред, недовольно покосившись на ухмыляющегося берсерка.

– Не богохульствуй, а лучше вообще – молчи, – прошептала воину Жаннетт, – нам ни к чему привлекать излишнее внимание.

– Да после того что мы тут устроили, мы можем даже песни петь, прятаться уже бесполезно. – «Старый медведь», видимо из принципа, не желал соглашаться с женщиной. Он набрал в грудь воздуха, но в самый последний момент решил все-таки не искушать судьбу и не петь.

Отряд двигался довольно быстро, и скоро второй зал первого яруса остался позади, сменившись третьим. Фаргред, не замедляя шага и не останавливаясь ни на мгновение, двигался вперед. Колонны, выхватываемые из привычной тьмы светом его клинка, молчаливыми стражами этого некогда прекрасного места равнодушно возвышались над людьми. Дальше, там, где зал, медленно сужаясь, плавно переходил в широкий коридор, возвышалась самодельная баррикада из разнообразного хлама. Кое-где безошибочно угадывались треснутые столы, ощетинившиеся переломанными ножками, высокие стулья, обломки древесины и даже сколотые камни с куском одной из колонн. Импровизированную преграду, как и пол, устилали кости, с тем лишь отличием, что здесь их было гораздо больше. Видимо, эльфы из последних сил старались удержать этот рубеж, своими телами возвышая наскоро собранную баррикаду, но их усилия оказались тщетны. Ряды защитников были смяты, и их тела навеки остались здесь безмолвными свидетелями минувшей битвы. Вегард с грустью взглянул на непогребенные останки погибших воинов.

Фаргред прошел влево и вправо, но обходного пути найти не смог, так что отряду пришлось карабкаться вверх. Стараясь не потревожить костей, они все же перебрались на другую сторону, где черным провалом их встретил очередной спиральный спуск, ведущий на второй ярус.

Так как отдохнуть перед походом в подземелья не удалось, всем хотелось сделать привал, но мрачное место не располагало к стоянке. Отряд поспешно двигался по коридору, который являлся точной копией спуска в катакомбы. Возможно, мозаика на стенах и была другой, но выявить это сейчас не представлялось возможным. Время и когда-то кипевшая здесь битва почти полностью уничтожили плоды работы древних мастеров.

Миновав несколько плавных поворотов, Фаргред все-таки принял решение остановиться. Сбросив сумки, члены отряда очистили от костей небольшой участок пола, сев прямо на холодные камни. Есть в столь мрачной обстановке не очень-то хотелось, но магистр настоял на том, чтобы все хоть немного, но перекусили. Треда, как всегда, уговаривать и вовсе не пришлось. «Старый медведь» быстро умял несколько кусков остывшего мяса в прикуску с ломтем черствого хлеба, шумно запив все это водой из фляги. После чего облокотился на стену и, прикрыв глаза, задремал.

– Завидую я ему. – Марк с нескрываемым восхищением взглянул на старого воина.

– Тоже хочешь стать старым, сварливым и лысым? – прожевав, осведомился Вегард.

– Он не такой уж и старый, – неожиданно заступилась за наемника Жаннетт, сидевшая рядом с ним.

– В таком случае Хагенрок – тоже совсем еще юный город, – ляпнул берсерк, и уголки губ женщины едва заметно сдвинулись вверх.

– Вы давно знакомы? – Она посмотрела Вегарду в глаза.

– Всю мою жизнь. Так что я могу вам с полной уверенностью заявить, что на самом деле он не такой уж плохой человек, каким хочет казаться, просто немного грубый.

– Я рада, что у него есть настоящие друзья. – Женщина тепло улыбнулась, погладив северянина по мускулистой руке, в которой он даже во сне сжимал секиру. – Надеюсь, нам удастся выбраться отсюда живыми и он сможет увидеть свою дочь и внуков.

– Кстати, какие они, внуки? – неожиданно открыл глаз Тред. – Надеюсь, вы не вырастили их какими-нибудь хлюпиками? Кто их отец?!

– Капитан городской стражи, весьма достойный человек, – заверила взволнованного северянина Жаннетт, и тот немного успокоился. – Вообще-то я очень удивлена, что ты только сейчас решил меня обо всем расспросить. – Она осуждающе посмотрела на Треда. – Даже не удосужился узнать, как зовут твою дочь.

– Ну и как ее зовут? – Угрюмое лицо северянина расползлось в щербатой улыбке.

– Я назвала ее Хельгой, подумала, что тебе бы понравилось.

– Довольно неплохо, – не стал спорить Тред. – А что там с внуками? Много их?

– Двое сорванцов, Олаф и Тир. Младшенький, Тир, еще только начал ходить в школу…

– Куда?! – Единственный глаз старого воина округлился. – Как ты вообще додумалась отдать моих внуков в какую-то там школу, разорви ее все демоны Бездны! Да чему их там могут научить?! – Не давая Жаннетт даже рта раскрыть, Тред продолжил свою гневную речь: – Ты же говорила, что их отец – капитан стражи?! Вместо того чтобы учить детей держать меч, он решил сбагрить их на попечение каким-то многомудрым уродцам, чтобы те забили головы детей всякой ненужной ерундой?! – Он замолчал, чтобы отдышаться.

– Уймись, пожалуйста, – на удивление спокойно произнесла Жаннетт, не переставая гладить воина по руке.

– Успокоишься тут! – рявкнул все еще негодующий «старый медведь». – Стоит ненадолго, всего на пару-тройку десятков зим отлучиться, как из твоих внуков уже растят демоны знают что! После услышанного я просто обязан с глазу на глаз поговорить с их отцом!

– С глазу на глаз, это ты смешно сказал, – хмыкнул Вегард, – пошутил так пошутил, что называется.

– А тебе-то не стыдно? – Тред показал пальцем на молодого воина. – Ты им почти что родственник, так что тебя должна заботить судьба ребятишек! Только посмей подохнуть тут, не увидев моих внуков!

– Если я здесь и умру, то только от твоего занудства, – признался Вегард, – к тому же кто, как не я, защитит детей от твоего пагубного влияния? Может, уже пойдем? – обратился он к молчавшему Фаргреду, прежде чем Тред собрался с достойным ответом.

– Как раз хотел это предложить. – Магистр легко поднялся на ноги и галантно подал Элизабет руку.

Вегард тоже встал со своего места и, подхватив сумку, уже собрался идти, как вдруг услышал легкое покашливание. Опустив глаза, он встретился взглядом с Энвинуатаре, которая по-прежнему сидела на полу и недвусмысленно протягивала ему свою ладонь.

– Где ваши манеры, БЛАГОРОДНЫЙ господин? – поддел друга Тред.

– Там же, где и твой глаз, – незамедлительно огрызнулся Вегард. – К тому же в отличие от некоторых, я действительно благородный, – самодовольно улыбнулся берсерк. Аккуратно сжав руку девушки, он легко помог ей встать, продержав теплую ладонь чуть дольше, чем это требовалось.

– Спасибо, – благодарно улыбнулась Энвинуатаре.

– Всегда пожалуйста.

– Торфел, не дай моим внукам вырасти слишком умными ивежливыми! – страдальчески закатил глаза Тред и тут же получил болезненный тычок локтем под ребро от старшей жрицы.

– Прошу простить за то, что отвлекаю вас. Но если никто не против, то, может, уже пойдем? – любезно поинтересовался Фаргред, делая приглашающий жест рукой, закованной в латную перчатку.

– Пойдем, – поддержал его Тред, – иначе я здесь состарюсь.

– Вынужден тебя огорчить – ты опоздал зим на тридцать со своими опасениями, – радостно сообщил другу берсерк, и тот привычно скривился, сплюнув под ноги.

Переход с первого яруса на второй занял больше времени, чем спуск в подземелье. Костей на полу становилось все меньше и меньше, но они все же довольно часто попадались на пути до тех самых пор, пока коридор не закончился очередной аркой, выводящей в первый зал второго яруса. Путь вновь преградила гора эльфийских останков, почти полностью скрывающая под собой еще одну наспех возведенную баррикаду.

Фаргред и Вегард первыми вскарабкались наверх, чтобы осмотреть раскинувшийся перед ними зал.

– Вроде бы тихо. – Магистр подал сигнал, и остальные члены отряда последовали за ним.

Когда все преодолели неприятный подъем, лорд Драуг с удивлением обнаружил, что стоит не на каменном полу, а на мягкой траве. Он незамедлительно попросил жриц призвать побольше огоньков, чтобы осветить просторный зал.

Стоило призванным светлым волшебством огням взмыть ввысь, как у всех перехватило дыхание от величественности открывшейся перед ними картины. На потолке, находившимся на высоте двух десятков человеческих ростов, какой-то мастер изобразил красивую, молодую девушку, облаченную в светло-зеленые одежды, напоминавшие яркую молодую листву. Незнакомка с теплой, почти материнской улыбкой взирала сверху на присутствующих в зале, широко разведя руки в стороны, будто собираясь обнять всех. Ее яркие серебристые глаза лучились добротой и нежностью, а белоснежные волосы двумя водопадами ниспадали с плеч, достигая босых ног, выглядывающих из-под платья. Девушка стояла на крохотном островке короткой зеленой травы, по которому яркими бусинками раскинулись разноцветные цветы. Сам же кусочек земли словно дрейфовал в бескрайнем голубом океане, воды которого, плавно колыхаясь от вымышленного художником ветра, переходили на стены и словно стекали в небольшие углубления по краям зала.

– А девочка-то ничего так, – присвистнул Тред и тут же ойкнул от звонкой затрещины Жаннетт.

– Следи за языком, невежда, перед тобой сама Наэла, богиня светлых эльфов! – сурово сказала старшая жрица, почтительно склонив голову перед изображением.

– А вода-то настоящая или мне кажется? – «Старый медведь», пропустив замечание женщины, приложил ладонь к уху, прислушиваясь.

Теперь, когда люди стояли на месте, они и вправду услышали отчетливое журчание воды и тихий свист неощутимого ветра, гуляющего где-то под потолком. Все так увлеченно разглядывали столь живописную картину, что не сразу заметили еще одну, которая, в отличие от первой, поражала не своей удивительной красотой, а, скорее чудовищной жестокостью. Посреди просторного зала в неестественных позах были разбросаны человеческие тела, лежавшие в темной от крови траве.

– Осторожно, – предупредил всех Фаргред, хотя этого и не требовалось.

Он пошел первым, аккуратно ступая по зеленому ковру в направлении ближайшего тела, облаченного в доспехи солдата Империи. Опустившись на одно колено перед трупом, магистр сразу же заметил удивительную худобу человека. Широко открытые глаза с застывшим в них ужасом взирали вверх, неприятно выделяясь на бледном, заросшем седой щетиной лице. Проследив взгляд мертвеца, лорд Драуг встретился взглядом со все так же добро улыбающейся богиней жизни.

– Их убили совсем недавно. – Подошедший к магистру Вегард бегло осмотрел тело. – Думаю, сегодня утром или даже раньше.

– Но взгляни на доспехи: они же покрыты ржавчиной… – В подтверждение своих слов лорд Драуг провел пальцами по холодной, изорванной в клочья кольчуге, не сумевшей уберечь своего хозяина от страшных рваных ран. – К тому же как они могли пробраться сюда, когда проход был завален снаружи?

– Может, есть другой вход? – Берсерк взглянул на бледную Энвинуатаре, с ужасом взиравшую на следы безжалостной бойни, но девушка покачала головой.

– Здесь много разных комнат и переходов, в которые ведут проходы, расположенные в нишах у стен залов, но вход в подземелья только один, – прошептала она.

– Возможно, они спустились сюда раньше и блуждали в темноте, пока не наткнулись на что-то… – предположил Марк.

– Сколько надо блуждать, чтобы так загадить оружие? – «Старый медведь» двумя пальцами поднял с земли обломанный, изъеденный ржавчиной клинок. Изучив зазубренное лезвие, он положил обломок на грудь лежащего у его ног трупа. – К тому же они все седые, я сомневаюсь, что все солдаты спустились сюда исключительно старцами; взгляни на лица – они, конечно, выглядят паршиво, но и слепому понятно, что им же не больше тридцати зим.

– В любом случае, им уже не поможешь. – Фаргред тяжело поднялся, с грустью окинув взглядом мертвые тела.

– Магистр, – старшая жрица, в глазах которой стояли слезы, умоляюще посмотрела на Фаргреда, – позвольте мне хотя бы помолиться здесь, чтобы души этих несчастных смогли отыскать путь к Свету из этого темного подземелья.

– Я не смею отказывать солдатам Империи в последней почести. – Лорд Драуг, склонив голову, отступил в сторону. – Мы подождем. – Магистр с ненавистью уставился на чернеющий впереди проход, ведущий во второй зал, и глаза его полыхнули золотым пламенем праведного гнева.

Отряд замер в скорбном молчании, пока Жаннетт медленно, нараспев произносила слова молитвы о павших воинах. По щеке Марка скатилась одинокая слеза, и он сразу же смахнул ее рукой, устыдившись подобного проявления эмоций. Лица северян, привыкших к смерти и мрачно взиравших на следы битвы, оставались бесстрастными. Лишь Тред скрипнул зубами, плотнее сжимая рукоять секиры.

– Мы можем идти. – Закончив, старшая жрица взглянула на магистра. – Спасибо.

Лорд Драуг кивнул и, резко развернувшись, решительно и быстро, словно хищник, почуявший добычу, направился вперед.

Дальше вел красиво изогнутый мост, раскинувшийся над протекавшим прямо по полу ручьем, который, пробегая вдоль стен, вытекал во второй зал, образуя огромное озеро, заполнявшее почти все помещение. Волшебные огоньки тут же проворно устремились вперед, выхватывая из темноты круглую площадку, расположившуюся прямо на воде. В ее центре росло огромное, раскидистое, когда-то зеленое дерево, на засохшие ветки которого кто-то нанизал черепа. Выглядело это поистине жутко и пугающе.

– Эти тролли – вконец больные. – Тред с отвращением рассматривал оскаленные черепа, с радушной улыбкой взирающие на людей.

– Это и есть тролли. – Подошедший ближе Фаргред указал мечом на череп, висящий довольно низко. Сухая ветвь проходила через темную глазницу, выходя из трещины в затылочной кости. – У эльфов и людей черепа меньше, к тому же нет таких клыков.

– Так это сделали остроухие? – недоверчиво спросил «старый медведь». – Какая-то у них больная фантазия, хотя после того, что эти твари сделали здесь… погодите-ка… – Он вплотную подошел к сухому стволу и, присев на корточки, сощурил глаз. – Что тут написано? – Он взглянул на Вегарда.

– Ничего, – пожал плечами берсерк, – просто какие-то непонятные каракули нацарапаны на коре, это даже не буквы.

– Как вы их различаете… – почесал лысую голову старый наемник. – Буквы, не буквы… как по мне – так это тоже похоже на букву. – Он ткнул пальцем в замысловатую загогулину, чем-то напоминающую маленького человечка. – И эта тоже. – Он начал медленно двигаться вокруг ствола, проводя пальцами по непонятным символам.

– Именно поэтому твои внуки ходят в школу, чтобы не стать безграмотными бестолочами, как их дед.

– Не называй меня дедом, старая ты брюква! – обиделся Тред на старшую жрицу. – Сама-то не намного младше меня!

– Вообще-то намного, – заметил Вегард. – По крайней мере, она не стара, как этот мир, в отличие от тебя.

– Да пошел ты… – устало огрызнулся старый наемник и неожиданно замер. – О! – издал он многозначительный звук. – Я нашел какую-то дверь!

Тред принялся шарить руками по стволу, в котором и правда виднелась округлая трещина. Ее нестройным кольцом охватывали точно такие же символы, как и на стволе. Выглядело это, словно кто-то сначала вырезал кусок дерева, а потом вновь заткнул его обратно. Наемник постучал костяшками пальцев по коре и довольно улыбнулся, услышав звук, недвусмысленно дающий понять, что в этом месте дерево полое.

– Оно тебе надо? – скучающим тоном поинтересовался Вегард, наблюдая, как его друг, достав кинжал, пытается всунуть его в едва заметный зазор.

– Надо! – По тону Треда всем стало понятно, что его за уши не оттащишь от этого дерева, пока он не добьется своего. – Я хочу… твою мать! – Лезвие соскользнуло, отцепив от ствола тонкий кусок твердой словно камень коры. – Все равно я узнаю, что там! – взревел наемник и, вскочив, обрушил «Вдовью скорбь» на злополучную преграду.

От второго мощного удара кусок дерева сложился пополам и словно пробка влетел внутрь, откуда незамедлительно раздался испуганный писк.

– Ага! – обрадовался Тред. – Сейчас я все узнаю!

– Может, все-таки не стоит? – взмолилась Жаннетт. – Магистр? – В поисках поддержки она взглянула на Фаргреда, с любопытством рассматривающего таинственные знаки.

– Я не чувствую Зла, – пробормотал лорд Драуг, проводя пальцами по нацарапанным на коре символам. – Кажется, это защитные руны, я уже видел нечто похожее раньше… в книгах дворфов имеются похожие символы, хотя они все-таки отличаются – по плавности то, что здесь, больше напоминает древние эльфийские письмена… но кое-какие сходства с рунами явно прослеживаются.

– Вот и ладушки. – Расценив слова Фаргреда как одобрение, Тред быстро передал секиру скептически наблюдающему за его действиями берсерку и, зажав лезвие кинжала зубами, полез в открывшееся дупло. Здоровенному северянину пришлось согнуться в три погибели, чтобы он сумел протиснуться в небольшой проход.

Несколько мгновений ничего не происходило, а потом из дупла раздались приглушенные слова наемника:

– А тут довольно светло… жуки какие-то светятся… да как их тут много… о, боги! Я нашел тут какого-то странного… медведя, что ли… такой маленький! – Голос Треда звучал абсолютно по-ребячески. – Вы не поверите! – радостно заявил он. – Кто-то надел на него крохотную человеческую одежку. Эй, иди сюда, малыш, я тебя не обижу! – Послышалась возня, затем что-то упало, кто-то пронзительно запищал, а потом все перекрыл рев Треда. – Иди сюда, мелкая мерзкая тварь, не заставляй меня гоняться за тобой, иначе я размозжу твою тупую мохнатую башку о стены твоего гадского жилища, и все, что от тебя останется, – это мокрое, воняющее пятно из внутренностей!

– Тред всегда умел завязывать новые знакомства, – холодно прокомментировал происходящее Вегард.

Шум, доносящийся из дупла, стих, и вскоре оттуда появилось донельзя довольное лицо Треда. С трудом выбравшись наружу, наемник продемонстрировал всем странное существо, которое он бесцеремонно держал за голову. Небольшое, размером чуть больше новорожденного ребенка, покрытое густым мехом животное действительно напоминало медведя, только окрас оказался несколько иным: вокруг глаз располагались черные пятна, а шерсть на лапках и смешном кругленьком хвостике тоже была черной. Тело и голова сверкали белизной, словно недавно выпавший снег. Маленький жилет из бурой ткани, одетый на зверька, казавшегося круглым, придавал ему еще более нелепый вид.

– Он такой пушистый и мягкий! – хохотнул Тред, поднимая испуганного зверька на вытянутой руке. – Интересно, что он здесь делает?

– Живу, – последовал короткий ответ.

Присутствующие не сразу поняли, что тонкий голосок принадлежит загадочному существу.

– Оно разговаривает! – Старый наемник едва не отбросил испуганно пискнувшего зверя прочь, но в последний момент ловко перехватил его за заднюю лапу.

– Как чудесно, – улыбнулся Вегард, – наш старый медведь сначала обрел давно потерянную любовь, потом обзавелся дочерью и внуками, а теперь вот нашел своего близкого родственника.

– Вашу радость разделять я, но встать на ноги предпочел бы, – пропищало существо со страшным акцентом, разглядывая людей черными глазами-бусинками. – Голова вниз висеть не привычно мне.

– Говори нормально! – Тред требовательно потряс заскулившего зверя за лапу. – Или не можешь?

– Могу… – нехотя призналось существо.

– Тогда чего выпендриваешься? – Наемник приподнял своего пленника повыше и, поднеся к лицу, пристально посмотрел ему в глаза.

– Думал, что так быть загадочнее, – совсем по-человечески вздохнув, расстроенно признался зверек. – Можно вас попросить поставить меня на ноги, я буду не убегать.

– Это я сам решу, – серьезно произнес «старый медведь». – А пока что, будь добр, странная штуковина, расскажи-ка нам, откуда ты такой… такое… рассказывай, в общем!

– Хорошо. – Зверек снова вздохнул, еще более грустно, чем в предыдущий раз. – Я расскажу вам все…

Глава 15

– И ты всерьез думаешь, что мы поверим, будто ты представитель одной из древнейших рас… как вас там, кхурины? Вы, значит, прибыли сюда с таинственного острова, где вам житья не было от троллей? – нехорошо улыбаясь, спросил Тред у пленника. – А потом, значит, вы стали жить с эльфами, пока сюда не приплыли те же самые тролли и не напали на вас? В результате они перебили все твое племя, за компанию с остроухими?

– Вы может мне не верить, но я рассказать вам все, что мне когда-то рассказали мой родители, – жалобно пропищал кхурин.

– Он просто расстроен, что вы не родственники, – успокоил сжавшееся существо берсерк. – Старик, будь повежливее с потомком древней цивилизации загадочных медведей-карликов. – Несмотря на серьезный тон, губы Вегарда растянулись в улыбке.

– С другой стороны, его рассказ объясняет природу этих рун, – задумчиво произнес Фаргред, как и все, не спускающий взгляда со зверька.

– Црапинег не лгать вам! – раздался тоненький голосок, и из дупла высунулась еще одна черно-белая мордашка, чуть меньшая, чем у их нового знакомого.

– Ущипните меня, – требовательно сказал Тред, – их двое или мне кажется?

– Твоя семья растет с каждым ударом сердца. – Берсерк больно ущипнул друга за бок.

– Отпустить его, пожалуйста, – взмолилось существо, выглядывающее из своего укрытия.

– В любом случае, он не сделает нам ничего плохого, так что, Тред, будь добр, поставь его на пол, пока он не потерял сознание, – смягчился магистр, и старый воин неохотно расстался со своей добычей, опустив ее на холодный пол.

Второе существо незамедлительно выскочило из дупла и обняло пошатывающегося сородича короткими черными лапками. Несмотря на высохшее дерево, увенчанное черепами, картина вышла весьма забавной.

– Может, представишь нам… – Лорд Драуг решил вновь завязать прервавшийся разговор.

– Это Милшанна, она… – зверек задумался, – кхао.

– Че? – прищурился Тред.

– Кхао, – растерянно повторило существо. – Я не знаю, как это на вашем языке…

– Самка? – догадался «старый медведь».

– А? Да. – Црапинег кивнул.

– Скажи мне вот что, уважаемый Црапинег, – начал Фаргред, – а откуда тебе известен наш язык? Ведь если ты сидишь здесь с тех самых пор, как тролли захватили эти земли, то ты наверняка раньше не видел людей.

– Видел. – Существо жалобно шмыгнуло носом. – Давно сюда спускались люди, не раз и не два, но все они нашли здесь только свой смерть. Я увидел ваше племя первый раз, когда быть совсем маленьким и мы жили семьей. Мы хотел покинуть это место вместе с людьми, но нам не дать. Почти все умереть, выжил только я и Милшанна, с нами еще быть… был человек с белыми волосами, он один выжил, и мы укрывай его в наш дом, – он указал на дерево. – Человек жил с нами, учил нас язык… языку, а потом его не стать.

– Дела… – протянул Тред, оглядывая своих спутников.

– А что ты знаешь о людях, которые погибли в соседнем зале? Ты говорил с ними? – Несмотря на нетерпение, Фаргред старался говорить спокойно.

– Они прийти сюда очень давно, не слушать меня, хотеть богатств. – Црапинег с грустью взглянул в сторону моста, ведущего в соседний зал. – С тех пор я их не видеть и только недавно они бежать мимо, а за ним гнаться много… мертвых, тех, кто убивал эльфов давно… я испугался… простите.

Милшанна подошла к нему и принялась трогательно поглаживать пушистой лапкой по плечу, успокаивая.

– Твоей вины здесь нет. – Лорд Драуг улыбнулся. – Ты хочешь уйти отсюда?

– Давно… но мы быть заперты здесь, а дальше зло, прохода нет.

– Предлагаю сделку. – Фаргред не любил ходить вокруг да около. – Ты рассказываешь нам о том, что находится на нижних ярусах, а мы помогаем вам выбраться.

– Человек, не ходить вниз, там только умереть! – испуганно затараторил Црапинег, схватившись за алый плащ магистра.

– Мы все равно пойдем туда, поможешь ты нам или нет, – ввязался в беседу Тред. – Нам позарез нужно то, что находится в самом низу, и просто так мы не уйдем.

Существа переглянулись между собой и принялись тихонько перешептываться на непонятном языке. При этом они размахивали крохотными лапками и изредка попискивали.

– Какие милашки! – Элизабет, опустившись на колено, погладила Милшанну по головке, и та, с благодарностью взглянув на эльфийку, потерлась о ее ладонь. – Правда, они хорошенькие? – Она взглянула на Энвинуатаре, и та поспешно кивнула. Поначалу полукровка с опасением разглядывала диковинных существ, но теперь, решив последовать примеру подруги, осмелилась погладить одно из них по мягкой шерстке.

– Мы идти с вами вниз и помогать. – Црапинег с нескрываемой завистью наблюдал, как девушки гладят его подругу. – Но вы потом правда помочь нам выйти? Не обмануть?

– Ред, давай возьмем их к себе? Рози они понравятся! – Элизабет так жалобно посмотрела на магистра, что тот лишь махнул рукой.

– Даю слово, – произнес он. – Но, может, вам лучше пока остаться здесь и дождаться нашего возвращения?

– Нет, если вы спасай нас, то мы идти с вами и помогать! Сражаться! – воинственно встопорщив шерстку, заявил Црапинег.

– Вот это настрой, шерстяной! – одобрил Тред, не особо задумываясь, что именно могут противопоставить два пушистых комочка ожившим тварям. – Так что там внизу?

– Я там не быть, но старшие рассказывать давно, – передернул плечиками Црапинег. – Говорить, что там страшно и холод, мы не ходить туда и всегда жить здесь.

– Что вы жрали-то тут? – изумленно спросил Тред, оглядываясь. – Здесь же кругом вода, кости да это проклятое дерево. – Он пнул ногой ствол. – Вы падальщики? – озвучил он свою догадку.

– Кто? – не поняли существа.

– Кто про что… – Вегард страдальчески закатил глаза. – Старик спрашивает, чем вы тут питаетесь, что едите.

– А! – Пушистая мордашка Милшанны расплылась в счастливой улыбке. – Сейчас принести и угостить вас, как правильная хозяйка! – Она деловито засеменила к дуплу и спустя мгновение скрылась в нем.

– Ты говорил про зло, – напомнил оставшемуся существу магистр. – Знаешь ли ты, когда тролли ожили?

– Ожили? – переспросил кхурин. – Когда я быть маленьким, они уже жить. Старшие говорили, что зло прийти сюда давно, а тролли его пробудить, когда убивать эльфов там, внизу.

– Много вас здесь жило раньше? – Фаргред наблюдал за тем, как Милшанна, вновь показавшись снаружи, несла в крохотных лапках что-то непонятное.

– Очень много, но нас постоянно убивать, охотиться на нас, – поведал магистру зверек. – Раньше мы жить в том зале, где много вода и трава, там есть деревья в сторонах. – Он показал лапкой за мост. – Потом наша стало мало и мы прийти сюда, там летать крылатые. А потом остаться только мы, остальных они сожрать. – Он сделал страшные глаза.

В этот момент Милшанна подошла к людям и, раскрыв лапки, заставила жриц и эльфийку, брезгливо поморщившись, отшатнуться.

– Чего там? – полюбопытствовал Тред, заглядывая в ладошки существа, где медленно извивалась огромная личинка бледно-зеленого цвета.

– Мы разводить их внутри и есть, – улыбнулась Милшанна, демонстрируя ровные острые зубки. – Твоя может пробовать. Вкусно!

– Тред, ты же не будешь… – прикрывая ладонью губы, начала старшая жрица, но старый северянин уже взял личинку двумя пальцами и закинул себе в рот.

– Фу! – в один голос воскликнули Элизабет, Энвинуатаре и Жаннетт.

– В жизни надо попробовать все… – тщательно пережевывая скользкую тварь, прочавкал «старый медведь».

На его угрюмом лице отразилась не свойственная ему задумчивость, когда он проглотил угощение. Глаз воина поднялся к потолку, и наконец Тред произнес:

– Вполне съедобно… скользко, конечно, но похоже на рыбу, только пива не хватает. – Он улыбнулся.

– Ты – ужасен, как всегда. – Вегард сунул секиру в руки другу.

– Вы не хотеть? – поинтересовалась Милшанна. – Я могу принести еще, у нас много…

– Спасибо, мы не голодны, – выразил общее мнение Фаргред. – Скажите лучше, вам нужно собирать какие-то вещи или еще что?

– Вещи? – Похоже, существа успели позабыть многие слова или же их попросту не успели доучить.

– Еда, вода, одежда… что-то, что вы хотели бы забрать отсюда, – любезно пояснила им Элизабет.

– Нет, – переглянувшись, хором ответили кхурины.

– Я не мочь донести столько еды, чтобы кормить всех, – с сожалением пискнула Милшанна, виновато оглядев людей. – Вы помогать мне нести?

– Еда у нас есть, – поспешно заверил существ магистр. – Вы готовы идти?

– Да, – кивнул Црапинег, – только мы меньше вас быть и не успевать.

Тред молча сгреб зверьков в охапку и посадил к себе в сумку, откуда виднелись теперь только любопытные мордашки.

– Я говорить вам, что совсем скоро здесь пробегать много тролль и уходить вниз? – осведомился из сумки Црапинег.

– Теперь уже да. – Под изумленный писк существ меч магистра вспыхнул, разгораясь ровным золотым пламенем. – Все будьте готовы.

Члены отряда сосредоточенно кивнули, в очередной раз проверяя вооружение. Они обогнули страшное дерево и, пройдя ровную площадку, поднялись на еще один мост, за которым находился проход на третий ярус.

Пологий спуск все продолжался и продолжался, будто вовсе не желал заканчиваться. То и дело из основного коридора в стороны отходили другие, чуть меньше. Лорд Драуг даже остановился, чтобы все могли отдохнуть, так как постоянное движение по гладкому, залитому водой, скользкому полу, плавно уходящему вниз, отнимало довольно много сил. Гладкие, блестящие стены сверкали, словно зеркала, по чьей-то странной прихоти изготовленные из оникса, когда свет падал на них.

– Проклятые остроухие! Им делать было нечего, кроме как строить такие глубокие подземелья, а потом носиться по ним взад-вперед, словно угорелым, – тяжело пыхтя, сказал Тред. Он попробовал облокотиться на стену, но его рука соскользнула с гладкой поверхности и воин чуть не упал, с трудом сохранив равновесие и вовремя успев опереться на свою секиру. – Сволочи! – сквозь зубы прорычал он.

– Нужно аккуратнее быть! – пискнул из сумки Црапинег. – Упасть если удариться можно.

– Да ну, правда, что ли? – недовольно покосился на существо наемник.

– Правда, – важно ответил Црапинег, не обратив внимания на тон северянина.

– Лучше скажи нам, умник, долго еще спускаться? – «Старый медведь» стряхнул влагу с древка секиры и заботливо вытер его о штаны.

– Я плохо помнить путь… – Мохнатый зверек вдруг беспокойно заерзал, завертев пушистой головкой по сторонам, и неожиданно замер, уставившись глазами-бусинками на остановившуюся Энвинуатаре.

– Снова ключ? – Вегард сделал шаг навстречу девушке, но какое-то шестое чувство заставило его остаться на месте. – Ты как? – тихо спросил он по-прежнему не двигавшуюся и не дышавшую жрицу.

– Всем оставаться на месте! – Магистр, шедший первым, вернулся в хвост отряда.

– Смертные! – не своим голосом произнесла Энвинуатаре, и все, включая Црапинега и Милшанну, вздрогнули. Молодая жрица медленно опустила веки, а когда вновь подняла их, уже смотрела на спутников абсолютно черными глазами.

Встретившись взглядом с полукровкой, Вегард обнажил клинок, но лорд Драуг удержал его за плечо.

– Это не она, – шепнул он берсерку, и тот нехотя опустил оружие.

– Я знаю, зачем вы пришли сюда! Торопитесь, смертные! Скипетр первого короля давно ждет нового владельца! Я жду! – Тьма стремительно развеялась из глаз жрицы, и она, глубоко вздохнув, растерянно посмотрела на окруживших ее спутников. – А почему все на меня смотрят? – осторожно поинтересовалась она.

– Дык не каждый день увидишь, как девчонка пялится на тебя черными буркалами и вещает зычным голосом странные вещи, – усмехнулся в отросшие усы Тред.

– Понятие «деликатность» тебе что-нибудь говорит? – раздраженно спросила северянина Жаннетт, подходя к ученице и беря ее под локоть.

– Это что-то из еды, что трудно достать и оно дорого стоит? – высказал свою догадку Тред.

– Это называется «деликатес», – сухо поправила его старшая жрица.

– А ты разве не так сказала? – тупо моргнул наемник, почесав лысую голову.

Жаннетт смерила его недовольным взглядом и вместо ответа обратилась к своей ученице:

– Милочка, ты ничего не помнишь?

– Нет, – виновато покачала головой Энвинуатаре. – Помню только – шла рядом с вами, потом ключ вдруг стал теплым, а потом я просто моргнула, а вы уже все на меня смотрите.

– Может, выбросить его? – предложил Тред.

– Голову свою выброси, она все равно тебе не нужна! – сорвалась старшая жрица.

– Нужна! – возразил ей северянин. – Я в нее ем и пью!

– С этим трудно поспорить, – улыбнулся берсерк, обрадованный тем, что настоящая Энвинуатаре не оказалась некроманткой. Он на миг задумался, смог бы он убить ее еще раз. Чувства и совесть было воспротивились такому решению, но внутренний голос уверенно сказал берсерку, что да, смог бы.

– Человеки! – вдруг вмешалась Милшанна. – Вы слышать это тоже?

– Слышать что? – Марк, который теперь стоял первым, обеспокоенно начал водить мечом перед собой, вглядываясь во тьму.

– Твою-то мать… – с чувством произнес магистр. Взглянув себе под ноги, он сразу же понял, что паладин ищет угрозу не там, где надо. – Хреновы наши дела. – Фаргред опустил меч к полу, указывая на поднявшийся уровень воды. Кроме того, течение усилилось и теперь уже все это почувствовали.

– У меня есть блестящая идея! – «Старый медведь» кивнул в подтверждение своих мыслей.

– Удиви нас, – пробормотал берсерк, наблюдая, как вода с двух сторон обтекает его ногу.

– Вода – это не тот противник, которого можно поразить старой доброй сталью, – начал одноглазый наемник, – посему биться с ним невозможно…

– Короче! – потребовала Жаннетт.

– А от того, кого нельзя победить, можно и убежать! – говоря, Тред легко закинул ничего не понимающую Жаннетт себе на плечо и последние слова прокричал уже на бегу, стремительно несясь вниз по коридору.

– У старика все же бывают светлые мысли. – Вегард схватил Энвинуатаре за руку и, рывком потянув за собой, побежал вслед за другом, сбросив мешающуюся сумку с факелами.

– Может, и ты меня понесешь? – Элизабет остановилась, чтобы бегущий последним Фаргред нагнал ее.

– Ага, сейчас! – Едва не сбив девушку с ног, магистр звонко шлепнул ее пониже спины. – Шевелись, если не хочешь искупаться!

– Вечно ты так, – обиделась эльфийка, поднимая повыше лук и колчан со стрелами. Однако Элизабет, несмотря на надутые губы, значительно ускорилась, и они с Фаргредом быстро нагнали остальных.

Гул воды все нарастал, и теперь она уже доходила людям почти до колен. Бежать становилось все труднее, но останавливаться никто не пожелал. Волшебные огоньки жриц, весело кружась под потолком, двигались над людьми, что есть сил бежавшими вперед. Силуэты бегущих, отражающиеся в ониксовых стенах, слились в одно размытое пятно, стремительно несущееся по зеркальной глади.

– Если успеем добежать до зала, то сразу все отскакивайте в стороны и прижимайтесь к стенам! – стараясь не сбить дыхания, прокричал магистр, с трудом перекрывая гул бурлящего потока.

Неожиданно для всех огоньки света взмыли вверх, к высокому звездному небу.

– В стороны! – проорал Фаргред.

Члены отряда проворно прыснули в разные стороны, словно перепуганные звери, плотно прижимаясь мокрыми спинами к холодным стенам, и в то же мгновение с диким ревом вода хлынула из коридора. Мощный, бушующий поток вырвался из сдерживающих его стен и разлился по открывшемуся пространству, быстро сойдя на нет.

– Я… слишком… стар… для такого, – с трудом пытаясь отдышаться, Тред поставил старшую жрицу на пол. С другого плеча северянина спрыгнули намокшие кхурины, тут же принявшиеся отфыркиваться и отряхиваться, разбрызгивая влагу во все стороны.

– Главное, что мы успели. – Берсерк даже не сбил дыхания и теперь, высоко задрав голову, рассматривал раскинувшиеся над его головой звезды. – Где мы?

– Зал прощания, – пискнул Црапинег, заботливо расчесывая мокрую шерстку, – самый последний зал нижнего города.

– Красиво… – с придыханием произнесла Элизабет, и никто не мог с ней не согласиться.

Потолок, столь высокий, что казалось, будто наверху и правда небо, покрывали яркие, почти не отличающиеся от настоящих звезды. Они же разместились и на стенах, создавая впечатление, что стоящие внутри зала находятся на высоком холме, покрытом густой зеленой травой и нежными белыми цветками, едва заметно шевелящимися под легким, теплым ветерком, приносящим откуда-то издалека запах… крови.

Тяжелый, неприятный, металлический запах быстро заполнил собой все помещение и тут же к нему примешался еще один.

– Сюда заползло стадо фарноксов и издохло здесь? – скривившись, прохрипел Тред.

– Лучше бы было так… – Марк сглотнул и принял боевую стойку.

– В смысле? – не понял старый воин, помогавший старшей жрице отжать намокший подол ее широкой мантии. Оторвавшись от своего занятия, он проследил взгляд паладина и довольно осклабился. – Я как раз начал замерзать. – Он поднял свое грозное оружие. – А теперь, глядишь, и согреюсь.

– В принципе я что-то такое и ожидал, – вздохнул Фаргред, привычно вставая впереди всех. – Марк, прикрываешь женщин. Тред и Вегард, не отходите от меня далеко.

– Мы сами о себе позаботимся! – Элизабет ловко натянула на лук тетиву и поудобнее передвинула колчан со стрелами.

Жрицы, молча кивнув, встали по сторонам от нее.

– Все же я останусь. – Марк слегка сместился в сторону, чтобы не загораживать эльфийке обзор и ненароком не попасть под стрелу. – Скорее всего, они попробуют до вас добраться, и я смогу их задержать.

– Может, хватит уже планы-то строить! – нетерпеливо облизнулся Тред. – Нас уже заждались! – Он весело подмигнул замершим на середине зала троллям, пялящимся на людей провалами глазниц.

– Да поможет нам Свет. – В глазах Фаргреда всколыхнулось золотое пламя. – Честь и доблесть! – выкрикнул он, устремляясь вперед.

С радостным завыванием ожившие мертвецы бросились на людей, словно им удалось пересилить чью-то волю, сковывающую их инстинкты. Роняя зловонную слюну на траву, они неровными скачками мчались к долгожданной добыче. Когда людей и тварей разделяло лишь с десяток шагов, целая стая волшебных огоньков, опустившись с потолка, начала кружить вокруг порождений Тьмы, заставляя их пятиться, закрываясь лапами от яркого света. Предоставив огоньки самим себе, жрицы вскинули руки, посылая к потолку большие сияющие шары, лопающиеся с мягким, едва слышным хлопком, осыпая искрами снующих наверху крылатых тварей. Сразу несколько обгорелых летунов, скривившихся в предсмертной агонии, нелепо переворачиваясь в воздухе, упали на землю, где их сразу же добивали стрелы эльфийки и меч паладина.

Не успели первые крылатые твари издать предсмертный хрип, как Фаргред, взмахнув сияющим клинком, первым врезался в толпу оживших мертвецов. Отстав от магистра всего на полшага, северяне с именем бога войны на устах обрушили свое оружие на порождения Тьмы, рассекая прогнившую плоть и круша пожелтевшие кости.

Орудуя горящим мечом и отталкивая наседающих противников щитом, Фаргред неумолимо продвигался вперед, стремясь разбить плотную толпу на две части. Наемники не отступали от магистра ни на шаг, рубя направо и налево.

«Вдовья скорбь» в руках Треда описывала широкие круги, скашивая наседающих троллей, словно серп тонкие колосья. «Старый медведь» с размаху опустил секиру на голову оказавшегося поблизости тролля и потянул оружие на себя, высвобождая из ужасной раны. Но лезвие прочно засело где-то в груди мертвеца и ни в какую не желало покидать тело, словно старалось выпить остатки жизни из порождения Тьмы. Двинув жаждущему попробовать его на зуб мертвецу локтем в выпавшую челюсть, Тред рванул рукоять изо всех сил и, подняв прицепившийся труп в воздух, обрушил его на нового врага. С торжествующим ревом освободив наконец «Вдовью скорбь» из трухлявого плена, «старый медведь» крутанулся, снеся пару клыкастых голов и перерубив пополам еще одного тролля. Продолжая вращать секиру над головой, он то и дело резко выбрасывал руки вперед, поражая по нескольку противников сразу.

Стараясь держаться подальше от размахивающего страшным оружием северянина, Фаргред умело теснил врагов. Он то и дело бил мечом по щиту, высекая снопы золотых искр, заставляя и без того обескураженных волшебными огнями мертвецов в панике отступать назад и безжалостно разя их в спины. Охваченное пламенем лезвие без труда рассекало прогнившую плоть, обращая тварей в пепел и не давая им ни единого шанса на спасение.

Вегард безуспешно пытался сохранить здравый рассудок, чтобы сражаться бок о бок с друзьями, но упоение битвой вскоре взяло верх над разумом. Кроваво-красная пелена окутала все вокруг, и время для молодого воина словно остановилось. Подобно молнии. метался он между противниками, слишком медленными, чтобы достать его, неся с собой смерть. Сверкающие лезвия бросались из стороны в сторону в поисках жертвы, не в силах утолить свою жажду. Меч берсерка вошел в истлевшую грудь мертвеца, и «Кровавый жнец» тут же обезглавил вскинувшего голову тролля. Лезвие «Прощальной песни», рассекая зловонный воздух, рванулось вверх, перерубая когтистую лапу, и топор тут же ударил в костлявый бок, круша ребра и позвоночник. Вегард сшиб плечом еще одного врага, резко развернувшись, снес половину черепа другому и, перехватив меч обратным хватом, вонзил его в живот не успевшего упасть противника. Двигаться молодому воину становилось все легче, так как все меньше тварей заступали людям дорогу, падая на этот раз замертво на безмятежно колышущуюся траву.

Несколько раз Фаргред замечал, как ожившие мертвецы поднимаются в воздух, бессмысленно дрыгая конечностями, и разрываются там на куски или же взмывают под самый потолок, с воем падая на своих же сородичей. Но магистр не придал этому значения. Ведь если твари дохнут, не все ли равно, как они это делают? В очередной раз отбросив противников назад, лорд Драуг бегло осмотрелся, выискивая взглядом друзей.

Слева мощный одноглазый северянин кидался на обступивших его мертвецов, словно дикий кабан, легко разбрасывая их в стороны. На его мускулистом торсе повисли сразу несколько троллей, но наемник, не обращая на них внимания, продолжал размахивать своей страшной секирой, разя врагов. Стоило Треду взмахнуть руками, как прицепившиеся к нему враги разлетелись в стороны. Одного еще в полете настигла «Вдовья скорбь», а череп другого с глухим треском раскололся под сапогом северянина. Третий тролль замер в воздухе и сам собой разорвался пополам.

Несколькими быстрыми ударами расправившись еще с несколькими врагами, Фаргред выкроил мгновение и взглянул направо. Сердце магистра дрогнуло, когда вместо Вегарда он увидел лишь копошащихся троллей, но, услышав жуткий хохот, лорд Драуг понял, что хоронить берсерка пока не стоит. В подтверждение его мыслей толпа мертвецов будто взорвалась изнутри, и они один за другим начали падать на землю, лишаясь конечностей, а в центре этого жуткого круговорота, зловеще хохоча, метался обезумевший берсерк с маской мрачного торжества, застывшей на лице.

Сразив стоявшего перед ним тролля, магистр увидел, что ему все же удалось прорубиться через толпу мертвецов. Недолго думая он развернулся и поспешил на помощь друзьям, хотя те вполне справлялись сами. Зажатые с двух сторон порождения Тьмы оказались довольно скоро порублены на куски и обращены в пепел. Но у воинов не было времени перевести дух.

Женский крик заставил их обернуться на проход, через который они попали в зал…

Марку с трудом удавалось сдерживать прущих откуда-то сверху мертвецов. Тело паладина ныло от боли в многочисленных ранах, сказывалась привычка сражаться со щитом. Но он, стиснув зубы, стойко бился, не отступая ни на шаг. Впрочем, долго он не смог бы сдерживать тварей, если бы не неожиданная помощь Црапинега и его подруги. Крошечные пушистые существа оказались неожиданно мощными союзниками. Смешно шевеля короткими лапками, они заставляли троллей взмывать над полом, разрывая их на куски или колошматя о стены и потолок. Позади паладина Жаннетт громко пела молитву Свету, вливая в израненное тело Марка новые силы и не давая ему упасть от усталости и потери крови. Элизабет, при помощи Энвинуатаре, удалось расправиться с оставшимися крылатыми тварями, и теперь она выпускала в коридор стрелу за стрелой. Когда колчан эльфийки опустел, она вырвала из ножен кривой клинок и заняла место подле паладина, чувствуя, как молитва старшей жрицы наполняет ее тело силой. Двигающийся с потрясающей скоростью клинок Элизабет обезглавил одного из прущих сквозь тьму троллей, когда женский крик заставил ее вздрогнуть и обернуться…

– Все назад! – Фаргред первым помчался на помощь друзьям, которые из последних сил сдерживали ударивших в тыл тварей. Издалека магистру показалось, будто твари попросту хотят укрыться в зале, а на людей они накинулись лишь потому, что те встали на пути. Но разбираться было некогда.

Услышав позади себя тяжелое дыхание, лорд Драуг краем глаза заметил, как его догоняет сопящий Тред. Прямо над ними пролетела крылатая тварь, сжимающая в когтях вновь закричавшую Энвинуатаре.

– Бегите вперед, я помогу ей, – принял решение за магистра Вегард.

Отсутствие противников, до которых он мог бы дотянуться мечом, вернуло берсерку трезвость рассудка, и он со всей возможной скоростью побежал наперерез низко летевшей твари. На ходу убрав оружие в ножны, Вегард оттолкнулся от лежащего под ногами трупа и, вытянувшись, словно дикий кот, прыгнул в сторону пытающейся набрать высоту крылатой твари. Чудовище поднялось выше, и пальцы берсерка скользнули по одеянию жрицы, которую летун по-прежнему сжимал в когтях. Ощущая, как ткань выскальзывает из его пальцев, Вегард сжал кулак и сумел-таки ухватить жрицу за щиколотку. Не выдержав веса сразу двух человек, тварь беспомощно забила крыльями и, издав дикий визг, рухнула на землю, не желая выпускать добычу из когтей.

Сначала берсерк почувствовал сильный удар, когда ударился спиной о лежащие на траве трупы. Затем прямо на него упала Энвинуатаре и следом за ней – порождение Тьмы. Клыкастая пасть рванулась навстречу лицу Вегарда, но он, высвободив одну руку, успел схватить чудовище за обвисшее горло. Силясь удержать бьющуюся тварь, берсерк зашарил рукой вдоль пояса, пока его пальцы не сомкнулись на знакомой с детства рукояти кинжала. Высвободив оружие из ножен, молодой воин несколько раз ударил в глаз вопящего противника и, когда тот бессильно уронил голову, с трудом сбросил тварь с себя. Вегард поспешно сел, зашарив пальцами по бесформенной груде черной ткани, под которой угадывалось тело жрицы.

– Я в порядке… – донеслось откуда-то сбоку, и берсерк понял, что ищет не стой стороны. Это подтвердил и возмущенный возглас полукровки, когда ладонь воина коснулась чего-то мягкого и упругого.

– Извини, – он поспешно отдернул руку, – не ранена?

– Нет, оно схватило меня за плащ. – Энвинуатаре встала с воина, и тот тоже поднялся на ноги. – Ты слышишь? – вдруг спросила она.

– Да. – Берсерк взглянул в сторону прохода, где остальные члены отряда вполне успешно сдерживали ослабевающий натиск оживших мертвецов. – Нам следует поторопиться.

– Да не то… – Привычным движением убрав растрепавшиеся волосы за заостренные уши, полукровка прислушалась. – Что-то трещит, – глядя берсерку в глаза, сказала она.

– Что тут может треща-а-а-а-а… – Пол под их ногами резко ушел вниз, и Вегард с девушкой полетели куда-то вниз в сопровождении одинокого огонька, следующего за жрицей. Молодой воин только собрался всерьез задуматься о том, куда они падают, как пол очень недружелюбно ткнулся ему в спину. Не успел воздух с шумом выйти из груди Вегарда, вновь прямо на него рухнула Энвинуатаре, а следом за ней целый ворох костей, пыли, конечностей мертвецов и каменной крошки.

– Похоже, это становится традицией… – сдавленно прохрипел берсерк, заново вспоминая, как дышать.

Девушка ничего не ответила и даже не пошевелилась. Вегард с трудом перевернул жрицу на спину и подрагивающей рукой прикоснулся к ее груди, сразу же облегченно вздохнув – сердце полукровки билось. Но долго радоваться чудесному приземлению воин не смог. Зловещее стрекотание прямо за спиной заставило его скрипнуть зубами.

Волшебный огонек, зависший над Энвинуатаре, давал достаточно света, чтобы берсерк заметил, что яма, в которую они провалились, сплошь завешана толстой паутиной. Так что ему не составило труда догадаться, кто именно решил испортить ему настроение в этот раз.

– Наверняка здоровенный… – прорычал Вегард, вскакивая с места и оборачиваясь, одновременно выхватывая оружие.

Молодой воин оказался не прав. Слово «здоровенный» не могло в полной мере описать колоссальный размер застывшей перед берсерком твари. Уродливая, усеянная черными глазами голова застыла прямо напротив лица человека, щелкая у него перед носом длинными жвалами. Удерживаемое на толстых, покрытых длиннымиволосками лапах мохнатое тело превосходило в размерах пару фарноксов, стоящих друг на друге, и это открытие отнюдь не прибавило Вегарду радости.

– На чем ты здесь так отъелся? – прошептал берсерк, но, заметив неподалеку несколько маленьких коконов, сразу понял, кто именно охотился на сородичей Црапинега. – Что-то мне подсказывает, что ты просто так не уйдешь, да? – По привычке Вегард сделал шаг в сторону, намереваясь начать движение вокруг противника, но тут же вернулся на прежнее место. Нельзя было оставлять Энвинуатаре беззащитной.

В отличие от воина, паук, бодро перебирая лапами, каждая из которых в толщине не уступала руке берсерка, принялся огибать приготовившегося к бою человека. Вегард медленно поворачивался вслед за противником, заодно оглядывая место, где они оказались. Большая пещера не имела никаких видимых выходов, кроме дыры в потолке, через которую сюда и провалились берсерк и жрица. Повсюду здесь валялись иссушенные коконы и обломки костей, как совсем маленьких, так и больших, скорее всего, принадлежащих троллям.

– Хорошо, что ты тут хотя бы один живешь… – пробормотал Вегард, не обнаружив поблизости других пауков.

Огромная черная тварь зловеще застрекотала, перебирая жвалами, и берсерк расценил это как начало поединка. Он бесстрашно бросился на врага, едва увернувшись от мохнатой лапы, с пугающей скоростью выброшенной ему навстречу. Молодой воин из крайне неудобного положения неуклюже рубанул по конечности паука, и тот, противно зашипев, отпрыгнул назад.

– Не нравится? – довольно поинтересовался Вегард.

Вместо ответа паук размытой тенью вернулся на прежнюю позицию и, поднявшись на нескольких лапах, попытался достать воина длинным кривым жалом, располагавшимся на мохнатом брюхе. Вегард успел отскочить в сторону, но не смог избежать сокрушительного удара лапой и, не устояв на ногах, покатился в сторону. Мигом вскочив, он наотмашь ударил «Кровавым жнецом», прочно засевшим в передней конечности врага, и тут же вновь покатился по земле, получив удар в грудь и выпустив рукоять топора. Тяжело дыша, берсерк поднялся на ноги и увидел, как паук, нависнув над едва шевелящейся жрицей, собирается пронзить ее своим жалом.

– Бейся со мной, урод! – отчаянно взревел Вегард, чувствуя, как теряет над собой контроль.

Издав нечеловеческий рык, он метнул меч прямо в уродливую морду, таращащуюся на него множеством непрерывно двигающихся глазок, и с голыми руками бросился на врага.

– Убей… Убей! УБЕЙ! – едва различимый шепот в голове берсерка сорвался на крик, и воин последовал ему.

Презрев опасность, он устремился навстречу замершему пауку, трясущему головой с засевшим в ней мечом. Для Вегарда сейчас не существовало ничего, кроме него самого и врага, которого он ненавидел всем своим естеством.

Оказавшись рядом с пауком, Вегард ухватил его за жвала, прилагая нечеловеческие усилия, чтобы удержать голову твари. Стальные жгуты мускулов вздулись на израненном теле воина. Он чувствовал, как горит огнем плоть на его ладонях, но даже не думал ослабить хватку, неумолимо раздвигая слабо шевелящиеся жвала в стороны. Паук попытался встать на задние конечности, но Вегард, рыча словно раненый зверь, рывком заставил его опуститься и с размаху ударил лбом прямо в скопление мигающих глазок, рядом с тем местом, где уже торчал его меч. Берсерк почувствовал, как под его лбом что-то лопнуло и паук сильнее задергался, пытаясь освободиться, но воин держал крепко. Неожиданно Вегард ослабил хватку и тут же что было сил рванул жвала в разные стороны, слыша, как те с хрустом вырываются из мерзкой пасти чудовища, и в то же мгновение ослепительный град золотых шаров буквально разорвал тело паука на мелкие клочки, отбросив берсерка точно на небольшую кучку иссушенных коконов.

Некоторое время молодой воин лежал не двигаясь, пытаясь сфокусировать зрение на затянутом паутиной потолке. Когда ему это почти удалось, перед ним вдруг возникло заплаканное лицо Энвинуатаре. Он почувствовал, как ее теплые ладони коснулись его груди, и по всему телу растеклась уже знакомая волна тепла, забирая усталость и боль.

– Я цел. – Вегард попробовал сесть, и жрица сразу же заключила его в крепкие объятия.

Их лица оказались так близко, что молодой воин не смог устоять и коснулся своими губами губ полукровки. Ее руки обвили его шею, и девушка ответила на поцелуй. В голове молодого воина пронеслась мысль о том, что это место, пожалуй, еще меньше подходит для подобных занятий, нежели заснеженная пещера троллей.

– Вы там живые? – донесся откуда-то сверху обеспокоенный голос Треда.

Энвинуатаре вздрогнула и, отстранив от себя берсерка, потупилась.

– Твоими молитвами… – зло бросил Вегард, недовольный столь неуместным вмешательством друга, умудрившегося испортить все во второй раз.

– Слава Торфелу! – обрадовался «старый медведь». – Сейчас сбросим веревку. – Сверху послышалась возня, а затем тонкий голос Црапинега:

– Веревки не надо. Пусть они подойти ближе.

– Шерстяной говорит, чтобы вы просто подошли к пролому, – озадаченно пробасил Тред.

– Спасибо, я слышал. – Поднявшись на ноги, Вегард помог встать жрице, после чего обвел пещеру взглядом в поисках своего оружия. Застрявший в оторванной лапе паука топор он заметил сразу, а вот «Прощальную песнь» пришлось поискать. Отбросив в сторону покрытый слизью кусок мохнатого тела, Вегард облегченно вздохнул, заметив среди бесформенной груды изуродованной плоти знакомый блеск.

Наскоро отчистив оружие, берсерк поспешил встать прямо под дырой в потолке, где его уже ждала Энвинуатаре.

– Человеки готовы? – Рядом с лицом Треда наверху появились две пушистые мордочки.

Вегард вопросительно взглянул на Энвинуатаре, и та коротко кивнула.

– Готовы, – повысив голос, произнес берсерк, и в то же мгновение неведомая сила подхватила его и мягко потянула вверх, следом за жрицей. Плавно поднявшись над проломом, Вегард сместился в сторону, и наконец его ноги коснулись травы.

– Спасибо. – Он наклонился и погладил довольных собой существ.

– Рады помогать! – весело отозвались те.

– Чего вы там внизу делали-то, пока мы сражались? – возмущенно поинтересовался Тред.

– Развлекались, – поморщился Вегард, демонстрируя другу испачканный в слизи меч.

– Потом расскажешь, – не стал выспрашивать подробностей «старый медведь». – Главное, что живые. Мы, между прочим, тут тоже не отдыхали, видел бы ты мои раны! Если бы не бабка, я бы уже сидел в чертогах Торфела, а Марк и вовсе почти увидел Свет, когда его все же удалось привести в чувство, – он кивнул в сторону улыбающегося паладина. – Да и шерстяные поработали на славу, даже я так не могу врагов швырять! Эх! Давненько я так не развлекался!

– Наша цель близка, – оборвала радостное повествование «старого медведя» Жаннетт. Убедившись, что ее драгоценная ученица в порядке, старшая жрица вновь вспомнила о миссии и многозначительно посмотрела на Фаргреда.

– Где спуск к гробницам? – спросил магистр у Црапинега.

– Все же идти туда, да? – безнадежно поинтересовался зверек и, видя, как лорд Драуг согласно кивнул, продолжил: – В конце зала есть спуск, не глубокий, там быть то, что вам нужно. Но моя предупредить, там только смерть! Много смерть!

– Нам не привыкать, – обнадежил существо магистр.

Быстро миновав просторный зал, Фаргред вывел свой отряд к высокой, гораздо больше, чем предыдущие, арке. Два эльфа, высеченных из белоснежного камня, сложив руки на груди, скорбно взирали сверху на путешественников. Над их головами раскинулись ветви деревьев, на которых вместо листьев были набухшие почки.

– Путь в усыпальницу… – едва слышно прошептала Энвинуатаре. Она подошла ближе к берсерку и крепко сжала его руку.

– Еще чуть-чуть, – попытался успокоить девушку Вегард.

Жрица тепло взглянула на молодого воина и благодарно улыбнулась.

– Давайте уже заканчивать это дело. Мне надоели эти подземелья и вонючие мертвецы. Хочется уже вернуться в Хагенрок. – С хрустом размяв пальцы, Тред опять взялся за секиру. – Что скажешь, Ред? – Он обернулся к магистру за ответом и замолчал, глядя, как в глазах Фаргреда разгорается золотое пламя.

– Великое Зло сокрыто в этих глубинах, – голос пятого магистра звенел от гнева, – я чувствую его зловонное дыхание. Пришла пора выжечь это место во имя Света, и ничто мне не помешает! – Лорд Драуг пошел первым, освещая путь своим пылающим клинком.

– Нравится мне, когда он начинает говорить эти свои вдохновляющие речи, – улыбаясь, Тред первым последовал за магистром, – сразу становится похож на паладина, а не на какого-то разбойника.

– Я ему все время это говорю, – согласилась с северянином эльфийка.

Все члены отряда чувствовали присутствие чего-то зловещего и стремились скрыть волнение за непринужденным разговором, хотя слова сами застревали в горле. Словно невидимая рука медленно сжимала сердца людей, стремясь внести страх в их души, но уверенность, исходящая от храбро идущего вперед лорда Драуга, вселяла в следующих за ним надежду. Пятый магистр ордена Зари не может позволить Злу восторжествовать, ибо никогда лживой Тьме не одолеть Свет истинной веры.

Стоило отряду ступить под арку, как всем стало еще более не по себе, чем раньше. По всей длине коридора, насколько хватало света волшебных огоньков, на стенах висели распятые люди, пригвожденные к стенам острыми обломками костей. Почти все из них носили доспехи имперских солдат. Некоторые трупы только начали разлагаться, от других уже остались лишь скелеты, провожающие отряд бессмысленным взглядом пустых глазниц. Спустя несколько десятков шагов, когда коридор начал плавно уходить влево, среди распятых начали появляться и тролли, некоторые из которых оказались еще живыми. Пугающе худые, израненные, но по-прежнему озлобленные, они, слабо скалясь, взирали на людей полными ненависти глазами, не в силах покинуть свои места.

Тред, подойдя к одному из пленников подземелья, примерился было для удара секирой, но, уже замахнувшись, опустил оружие.

– Лучше виси дальше, мразь, – со злостью сказал он, глядя в мутные глаза тролля. – Смерть от холодной стали – слишком хорошая награда для таких, как ты. – Он смачно плюнул в оскаленную морду и, отвернувшись, нагнал друзей.

Поворот следовал за поворотом, уводя отряд все ниже и ниже: туда, где уже давно властвовала смерть.

Глава 16

Вильнув еще несколько раз, коридор выпрямился, уходя в темноту, из которой самые расторопные огоньки уже начали выхватывать высокие резные створки. Но никто не почувствовал облегчения, несмотря на близость ворот.

– Безжалостные твари… – испуганно прошептала Элизабет, пораженно глядя на открывшуюся перед ней картину.

Пол, словно ужасающий ковер, устилали кости, многие из которых были совсем маленькими. Раздробленные черепа то и дело выглядывали из костяного крошева, неприветливо скалясь белыми зубами.

– Женщины и дети. – Фаргред, не замедлив шага, продолжал идти вперед. – Видимо, они не успели уйти и надеялись укрыться в глубинах подземелья, но не смогли открыть створки, так как ключ унес кто-то из тех, кому посчастливилось прорваться. Здесь этих несчастных и настигли тролли, смявшие сопротивление эльфийских воинов. – Пылающие золотой ненавистью глаза магистра обратились к распятым на стене тварям. – Осторожно!

Взревев от ярости, один из троллей, судя по всему, распятый совсем недавно, с силой рванулся вперед, вырывая куски собственной плоти и спрыгивая со стены. Зажав в изуродованной лапе острый обломок кости, он с диким воем прыгнул на стоявшую к нему ближе всех Жаннетт. Растерявшись, старшая жрица с ужасом смотрела на приближавшуюся к ней смерть, когда чьи-то мощные руки отпихнули ее в сторону, и выронивший секиру Тред столкнулся с троллем, повалив его на землю и подмяв под себя. Пальцы северянина сомкнулись на шее противника, и та, не выдержав медвежьей хватки старого воина, с хрустом сломалась. Тяжело вздохнув, наемник перевернулся на спину, и все увидели торчащий у него из груди обломок кости.

– Нет! – оттолкнув в сторону растерявшегося Марка, вскочившая с пола Жаннетт опрометью бросилась к распростертому телу северянина. – Нет! – Из глаз женщины лились слезы, когда она дрожащими руками коснулась обломка кости, отнявшего жизнь наемника. Не решившись его вытащить, старшая жрица, продолжая рыдать, попыталась обнять Треда, прижав его голову к своей груди.

Все молчали. Никто не знал, что сказать.

– Задушишь же… – раздался сдавленный шепот.

– Что? – непонимающе моргнув, Жаннетт отстранилась, уставившись на пытающегося высвободиться из ее объятий северянина.

– Пусти, говорю, ты сейчас мне все отдавишь! – взмолился Тред.

– Ты жив! – Не веря своим глазам, женщина вновь попробовала обнять воина, но тот воспротивился.

– Да отодвинься же от меня! – прохрипел он.

– Жив, хвала Свету! – Не обращая внимания на попытки «старого медведя» отбиться, Жаннетт крепко обняла его.

– Да отлепись от меня, скорбная пиявка! – не выдержав, взревел Тред. – Убери свое копыто с моего достоинства, пока и вовсе его не отдавила, толстозадая ты корова! – Грубо оттолкнув оторопевшую от такого напора женщину, «старый медведь» поспешно сел, зашарив руками по обломку кости, торчавшему из нагрудного кармана куртки, подаренной ему ранее темными эльфами. Без особого труда вырвав длинный обломок, Тред извлек из кармана почерневший кусок древесины, в котором виднелось глубокое отверстие от застрявшей в нем кости.

– И правда же – Древо жизни… – благоговейно пробормотал старый воин. – Не буду я его, пожалуй, продавать: может, еще когда пригодится. – Он провел пальцами по обгорелой поверхности и заботливо засунул кусок дерева обратно в нагрудный карман.

– Никогда бы не подумал, что твоя жадность способна спасти тебе жизнь, – счастливо улыбнулся берсерк, помогая товарищу подняться и протягивая ему его секиру.

– Я не жадный, а запасливый, – важно поправил Вегарда «старый медведь».

– Ты… ты… – Жаннетт медленно поднялась с пола, не мигая глядя на неуверенно переступившего с ноги на ногу Треда.

– Э-э-э… прости за «корову», просто ты… – Наемник попытался уклониться от бросившейся на него жрицы, но та, крепко обняв северянина, прижалась к нему всем телом.

– Не смей умирать раньше меня… – прошептала Жаннетт.

– Не могу ничего обещать, но я постараюсь. – Северянин нежно провел грубой ладонью по каштановым волосам женщины.

Все отвлеклись на произошедшее и никто не заметил, как Энвинуатаре медленно двинулась к створкам. Только когда под ногами девушки затрещали, ломаясь, кости, на нее обратили внимание. Вегард хотел окликнуть девушку, но Фаргред жестом попросил его помолчать, наблюдая, как молодая жрица подходит к резным воротам. Сияющий ключ сам выплыл из-под ее одежды и, покачиваясь в воздухе, опустился в раскрытые ладони девушки. Энвинуатаре медленно, словно в трансе, вставила ключ в едва заметную выемку в воротах, находящуюся на уровне ее живота. Отступив на шаг, она воздела руки к потолку и тихо начала что-то говорить.

– Это на эльфийском, – прошептала Элизабет, – она просит двери открыться.

Створки с тихим шелестом медленно поползи внутрь, но, словно наткнувшись на невидимый барьер, замерли в нерешительности. Пальцы Энвинуатаре дрогнули, и ворота вновь начали открываться. Когда в образовавшуюся щель почти что мог протиснуться взрослый человек, створки со скрипом сдвинулись в обратном направлении.

– Ей будто кто-то мешает. – Наблюдавший за происходящим Вегард взглянул на магистра.

– Возможно, так и есть, – не стал отрицать лорд Драуг.

Голос Энвинуатаре стал громче и в нем зазвучали повелительные нотки. Девушка сделала руками движение, будто отталкивает от себя что-то невидимое, и в тот же миг сорванные с петель створки с грохотом унеслись в глубь королевской усыпальницы.

– А вот теперь ее лучше остановить. – Фаргред и берсерк одновременно бросились вперед.

Подскочив к сделавшей несколько шагов жрице, Вегард обхватил ее за тонкую талию. Зашипев словно дикая кошка, девушка попыталась освободиться, сверкая черными как ночь глазами, но подоспевший Фаргред положил ладонь на ее покрывшийся испариной лоб.

– Изыди! – В глазах магистра всколыхнулось золотое пламя.

Из глубины усыпальницы донеслось громкое шипение, схожее с тем, что издавала Энвинуатаре, пытаясь вырваться от державшего ее берсерка. В тот же миг черная тень отделилась от девушки и змеей скользнула в темноту древней гробницы.

– Тебе не сбежать! – властно произнес лорд Драуг, направляясь следом за исчезающей Тьмой.

– Идти можешь? – Вегард провел пальцами по бледной щеке жрицы, и та слабо кивнула. – Тогда не будем медлить. – Берсерк поспешил следом за магистром.

Лорд Драуг первым вбежал в зал, освещенный множеством горящих голубым пламенем факелов, на ходу перескочив через искореженные створки. Прямо перед магистром полукругом стояли саркофаги древних эльфийских королей, возвышавшиеся на обтянутых давно увядшим плющом мраморных пьедесталах. Изготовленные из древесины священного Древа жизни, саркофаги выглядели совершенно новыми. Вырезанные на крышках эльфы словно просто уснули и вот-вот распахнут сомкнутые веки, окинув мрачный зал заспанным взглядом. Но это было не так. Замеревшие навсегда статуи являлись лишь подобием эльфийских королей, а сами древние владыки давно покоились внутри своих саркофагов, уснув когда-то вечным сном.

Лишь один пьедестал оказался пуст. Саркофаг, который должен был находиться на нем, лежал на полу, разбитый на несколько частей. Вбежав в зал, Фаргред едва не наступил на обломок деревянной маски, изображавшей прекрасное женское лицо, с высокими скулами, слегка раскосыми, закрытыми глазами и пухлыми губами.

– Давно мне не приходилось принимать гостей. – Мелодичный женский голос, казалось, исходил отовсюду.

– Прошу простить меня и моих друзей за столь внезапное появление, – в тоне магистра не было и следа вежливости, – но я не привык разговаривать с пустотой.

– Отчего же, милый паладин? – Игривые нотки в женском голосе заставили Фаргреда нахмуриться. – Прошу простить мне мои манеры, – резко став серьезным, голос теперь звучал со стороны саркофагов. – Я начала разговор, даже не представившись. – На пустом пьедестале закружился темный дым, формируя очертания женского тела, и спустя несколько ударов сердца перед настороженными людьми появилась красивая, окутанная черной дымкой эльфийка в откровенном обтягивающем платье цвета небесной лазури с глубоким вырезом на высокой груди. Ее манящие губы растянулись в довольной усмешке, а ярко-голубые глаза надменно взирали на гостей из-под полуприкрытых век. Непринужденным движением бледной руки она откинула с лица прядь отливающих серебром волос и мелодично рассмеялась. – Я – Нимироэль, – звонко произнесла эльфийка. – А вы можете не утруждать себя представлениями, мне не интересны имена тех, кто скоро пополнит мою коллекцию кукол. – Она жестом указала на коридор, ведущий в усыпальницу.

– Не слишком-то ты радушно встречаешь гостей. – Тред выглядел так, словно собирался в любое мгновение наброситься на эльфийку и разорвать ее на части. Впрочем, так оно и было.

– Когда живешь столько столетий, невольно начинаешь забывать о вежливости и радушии. – Ни на миг эльфийка не переставала улыбаться, чем-то напоминая северянам убитого проводника. – Несмотря на вашу скорую и неизбежную смерть… К тому же я знаю ваши имена, так как наблюдала за вами с того момента, как вы ступили в пределы моих владений. – Она сделала паузу, с любопытством глядя, какие эмоции у присутствующих вызвали ее слова. – Я благодарна вам за то, что помогли одной из двух моих избранниц добраться сюда целой и невредимой и отпереть мою тюрьму. Ее тело мне очень пригодится.

– Вынужден огорчить вас, леди… – Фаргред сделал шаг вперед, наступив латным сапогом на маску, в точности повторявшую лицо эльфийки, и та, не выдержав, треснула под весом магистра. – Но мы пришли сюда с несколько иной целью, нежели удовлетворение ваших капризов.

– Какая бестактность перед лицом великой эльфийской королевы, – надула пухлые губы девушка, – готова поспорить, что вы пришли за этим. – В ее открытой ладони появился небольшой витой скипетр, навершием которому служил матовый черный камень, переливающийся в неясном призрачном свете. – Скипетр моего супруга с момента своего создания не дает покоя жаждущим власти.

– Благородные леди не должны порочить свое доброе имя недостойными спорами, – лорд Драуг говорил мягко, медленно двигаясь в сторону сидящей на пьедестале девушки, – и уж тем более – воскресать из мертвых в то время, когда им полагается благополучно обращаться в прах внутри уютного саркофага.

– Ха, вам удалось рассмешить меня, магистр. – Губы эльфийки искривились в неприятной, холодной улыбке. – Но разве может королева спокойно спать, когда десятки ее подданных захлебываются кровью так близко, что она слышит их предсмертные стоны? Как можно спать, когда совсем рядом течет еще теплая кровь невинных созданий? Как можно спать, ощущая ненависть троллей и страх гибнущих под их дубинами детей? Я просто не могла такого пропустить. – Она плотоядно улыбнулась. – Колоссальное количество разлившейся силы – тот самый подарок, от которого не отказываются.

– Не знал, что эльфы после смерти в состоянии что-то ощущать. – Фаргред остановился напротив пьедестала, не дойдя до него пару шагов.

– Вы определенно нравитесь мне, магистр, у вас очень… необычное чувство юмора. – Эльфийка гибко потянулась и легко встала. – И такой взгляд… так же смотрел на меня мой супруг, прежде чем похоронил меня после того, как уличил в занятиях темной магией. – Она расхохоталась. – Пустоголовый кретин не желал порочить честь королевской семьи насилием над женой и понадеялся на яд, рассказав всем, как его любимая супруга скончалась от неизвестной болезни. Наивный глупец! – Эльфийка топнула босой ногой по мраморной плите и, подбросив в воздух скипетр, ловко поймала его. – Он даже не подумал, что никогда бы не достиг своего величия, не будь меня рядом с ним! Если бы не мои чары, его драгоценный жезл никогда не стал бы столь могущественным. А что сделал он? Запечатал его вместе со мной в проклятом саркофаге, послушавшись кучки старых недоумков из совета! Он мог бы владеть всем! – Девушка перешла на крик. – Господин мог дать ему все, что он пожелает! При помощи древней магии, заключенной в камне глубин, мы могли бы подчинить весь мир, и он склонился бы перед нашей волей!

– Больная тема, что ли? – не утерпел Тред.

– Заткнись, невежда! – Нимироэль вскинула руку, и массивный северянин, сорвавшись с места, с силой врезался в каменную стену. Глаза эльфийки гневно сверкнули, и их начала заволакивать тьма. – После того как я возрожусь в новом теле и смогу наконец покинуть это надоевшее мне за века подземелье, я заставлю тебя множество раз пожалеть о том, что посмел влезть в разговор!

– Этому не бывать, – холодно бросил Фаргред.

– И кто меня остановит? Вы? – Она вновь рассмеялась. – Те, кто добровольно помогли мне обрести свободу, следуя на поводу у собственной гордыни и жадности? Те, кто созданы для того, чтобы ими управляли, и ваше здесь присутствие – лучшее подтверждение моим словам! Вам нечего противопоставить скипетру Кинраделлиона. – Эльфийка фыркнула, произнеся имя древнего короля. – Хотя я считаю, что столь замечательная вещица и не должна носить имя моего недалекого супруга. Вам никогда не одолеть Господина, даровавшего мне свою мощь, и никогда не убить меня! С помощью силы, заключенной в этом камне, я смогу создать себе столько воинов, сколько захочу, и вы, ничтожные глупцы, ничего не сможете с этим поделать!

– Вот раскудахталась-то, курица! – сплюнув кровь, Тред поднялся с каменного пола.

– Тебя я убью первым, варвар, – сверкнув глазами, пообещала эльфийка и, взмахнув скипетром, выкрикнула: – Иль терисарре ним хорэссе!

Многоголосный стон, раздавшийся из коридора, послужил ответом Нимироэль.

– После того как я убью вас, пожалуй, присоединю ваши тела, бездушные оболочки, к своей непобедимой армии. Мне доставит искреннее наслаждение взирать, как вы собственными руками начнете убивать своих друзей и родственников!

– Ответьте мне лишь на один вопрос, королева. – Золотое пламя вспыхнуло в глазах Фаргреда. – Вы с рождения были такой злобной стервой или же стали таковой после того, как нашли камень?

– После того как я пожру душу той, что отворила мою тюрьму, и займу ее тело, я лично вырву глаза маленькой девочке, которую ты считаешь дочерью и о которой так сильно беспокоится эта юная эльфийка! – зло прошипела Нимироэль. – А возможно, мне надоест новая оболочка, и я займу ее юное тело, если оно, конечно, мне подойдет!

– Ты ее и пальцем не посмеешь тронуть, тварь! – побледневшая от ярости Элизабет с ненавистью смотрела на ту, что когда-то была королевой ее народа.

– Как я уже сказала, вам не остановить меня, – надменно произнесла Нимироэль, указывая тонким пальчиком за спину девушки, откуда слышался топот множества ног.

– Ред, заткни уже эту сумасшедшую суку, а мы позаботимся о том, чтобы тебе не мешали. – Угрозы королевы эльфов не смогли сломить боевого духа «старого медведя». Напоследок показав Нимироэль неприличный жест, одноглазый северянин перехватил секиру и с боевым кличем бросился в коридор.

– Спасибо, – произнес ему вслед магистр. – Друзья, – обратился он к остальным членам отряда, – я был бы вам очень признателен, если бы вы помогли Треду. Здесь я разберусь сам.

Жрицы, Элизабет и Марк замерли в нерешительности. Црапинег и Милшанна озадаченно переглянулись. Только Вегард коротко кивнул магистру и бросился на помощь старому другу.

– Идите! – прикрикнул на остальных лорд Драуг, и никто не решился перечить пятому магистру ордена Зари, в чьих глазах расплескалось целое море праведного гнева.

– Не стоит переоценивать себя, человек! – Королева эльфов вскинула скипетр, с досадой глядя на скрывшуюся в коридоре Энвинуатаре. – Ты умрешь здесь, как и все твои друзья.

– Это мы еще посмотрим! – Магистр ринулся вперед, рассекая воздух огненным клинком.

Фаргред, в мгновение ока оказавшись рядом с эльфийкой, рубанул ее мечом по животу, но та словно перетекла в сторону, продолжая смеяться. Магистр, следуя в направлении удара, круто развернулся на месте, ударив девушку щитом в грудь. Черный туман, окутывающий тело эльфийки, с шипением встретил новую атаку паладина, сбросившую его противницу с пьедестала. Нимироэль, не успев коснуться каменного пола, испарилась, появившись в противоположном конце зала.

– Неплохо. – Она провела длинными, острыми ногтями по клубящемуся туману.

С молчанием палача, исполняющего приговор, магистр легко спрыгнул на каменные плиты и медленно двинулся навстречу эльфийке.

– Тебе не победить! – взмахнув скипетром, королева эльфов выпустила в сторону Фаргреда дымящийся черный череп, с воем устремившийся навстречу человеку.

Лорд Драуг закрылся щитом от хорошо знакомого ему заклинания некромантов, но удар вышел настолько сильным, что его ноги заскользили по полу. Нимироэль, словно обезумевшая, посылала в сторону магистра новые и новые заклинания, заставляющие его пятиться назад до тех пор, пока он не уткнулся спиной в один из саркофагов.

– Ты не кажешься способным победить меня! – рассмеялась ему в лицо девушка.

– Я не отступлю! – вскричал Фаргред, бросаясь вперед.

Воющие черепа словно град бились о его золотой щит, рикошетя от него и с треском врезаясь в каменные стены, оставляя в них глубокие дымящиеся выбоины.

– Твоей решительности недостаточно! – перекрывая рев темных заклинаний, рассмеялась Нимироэль.

– Решимость моя так же крепка, как моя вера! – прорычал Фаргред, продолжая упрямо идти вперед, невзирая на то, что его левая рука практически онемела. – А покуда я верую, Свет дарует мне силы! – Золотой молнией магистр пронесся через весь зал и, оказавшись перед удивленно смотрящей на него эльфийкой, пронзил ее пылающим клинком. – Трепещи перед мощью Его! – приблизив свое лицо к лицу королевы эльфов, произнес Фаргред, проворачивая меч в ее ране.

Черный туман с шипением начал отползать от объятого пламенем клинка, и удивление на лице Нимироэль сменилось гримасой боли. С визгом она оттолкнула от себя паладина, и тот, отлетев на дюжину шагов, заскользил по гладкому полу, столкнувшись с каменным пьедесталом, и тут же в него врезался шар темного пламени.

– Ты ответишь за то, что осмелился причинить мне боль! – Темный камень на скипетре эльфийки начал пульсировать, испуская черный туман, заскользивший в обгорелую рану на животе девушки. – Твой путь закончится здесь, человек! – Она наставила скипетр на поднимающегося магистра, и туман, повинуясь воле Нимироэль, начал концентрироваться вокруг черного камня.

– Свет защитник мой и проводник! – Лорд Драуг обеими руками сжал рукоять своего пылающего меча, и священный огонь взметнулся ввысь. – И покуда он направляет меня, я не отступлю!

Ревущий столп клубящегося тумана и магистр одновременно бросились навстречу друг другу. Охваченная золотым пламенем сталь с тихим звоном встретилась с шипящим черным дымом.

– Я вновь буду править! – оскалила ровные белые зубы Нимироэль.

– Ты – падешь! – Фаргред сделал шаг вперед, рассекая мечом туман. – Точно так же, как пали все, кто нес Зло в этот мир!

– Нет! – Уверенность пропала из голоса эльфийской королевы, и она перешла на противный визг. – Никогда!

– Тьме никогда не возобладать над Светом! – Теперь магистра от эльфийки отделяло всего несколько шагов.

Сжимающие меч руки Фаргреда дрожали под чудовищным напором темной магии, рвущейся из глубин черного камня, но магистр, до боли стиснув зубы, продолжал двигаться вперед, понимая, что если так пойдет и дальше, то все его силы уйдут на попытку приблизиться к Нимироэль. Губы эльфийки кривились в гримасе боли и отчаяния. Она уже не пыталась ничего сказать, направляя всю свою мощь на то, чтобы остановить паладина.

Неожиданно лорд Драуг развел руки в стороны, и сгусток черного тумана ударил в его грудь. Торжествующий смех Нимироэль сразу же перешел в вопль ужаса, когда она поняла, что ее магия не может причинить человеку вреда, разбиваясь о непроницаемый щит его непоколебимой веры, окруживший магистра золотистым ореолом.

– Я силен силою Его! – прокричал Фаргред, бросаясь вперед и опуская пылающее лезвие на скипетр эльфийки.

Звон лопнувшего камня и визг королевы эльфов слились воедино. В то же мгновение ослепительная золотая вспышка выжгла редкие клочья черного тумана, охватывающие Нимироэль, и лорд Драуг, врезавшись в нее латным наплечником, сбил эльфийку с ног.

– Невозможно… – шептала она, пытаясь отползти от надвигающегося на нее пятого магистра.

– Нет ничего невозможного для тех, кто верует! – Ногой Фаргред придавил рыдающую эльфийку к ледяным плитам.

– Пощади! – давясь слезами, простонала Нимироэль. – Мы вместе будем править миром, только пощади!

– Зло не заслуживает милосердия! – холодно произнес лорд Драуг, поднимая меч.

– Не-э-э… – Королева эльфов захлебнулась собственным криком, когда пылающее лезвие вошло в ее открытый рот, кроша зубы и рассекая плоть, пригвождая голову Нимироэль к полу.

Фаргред молча наблюдал, как тело эльфийки превращается в пепел, и, когда все было кончено, рывком вырвал свой меч из каменных плит. Уловив какое-то движение в темноте коридора, лорд Драуг поднял взгляд, но не успел защититься от бросившегося на него с радостным всхлипом крылатого силуэта.

– Только попробуй еще раз рисковать своей жизнью без меня! – сквозь слезы прошептала Инуэ, укусив улыбающегося магистра за мочку уха.

– Эй! – В коридоре появилась Элизабет и, надув губы, уставилась на подругу. – Вообще-то это наше приключение!

– Если бы не я, оно здесь бы и закончилось, – не удостоив эльфийку взглядом, ответила демоница, продолжая висеть на Фаргреде, обхватив его черными крыльями.

– Без нее мы и правда никогда не нашли бы вас, – прогудел лорд Энберн, поправляя свой алый плащ, входя в зал. Огромный боевой молот на его плече источал мягкое золотое сияние. – Быстро же ты скачешь, Фаргред. – Он приветливо улыбнулся лорду Драугу. – Мы с ребятами еле за вами успевали, и жрецы выбились из сил, защищая нас всех от непогоды.

– Не было времени ждать вас, прости.

Лорд Драуг, оставивший всякие попытки высвободиться из цепких коготков суккубы, с улыбкой смотрел, как в усыпальницу входят потрепанные северяне, с сидящими у них на плечах Црапинегом и Милшанной. Кхурины выглядели несколько помятыми, но ужасно довольными собой. Рядом с наемниками шли жрицы и Марк, успевший обзавестись длинной кровавой отметиной на лбу. Следом за паладином в зал вбежали еще десяток мужчин в золотых плащах и вдвое больше воинов в доспехах Империи. Замыкали шествие два человека в одеждах магов.

– Остальные ждут снаружи. – Энберн переступил с ноги на ногу, оглядывая эльфийскую усыпальницу.

– Сколько же народу ты притащил с собой? – изумился лорд Драуг.

– Совсем немного. – Четвертый магистр ордена Зари широко улыбнулся. – Ты здесь закончил?

– Да. – Фаргред устало кивнул. – Осталось лишь забрать с собой все, что осталось от скипетра Кинраделлиона: возможно, Стефану он все-таки пригодится.

– Думаешь? – Энберн поднял с пола разрубленный скипетр с застрявшими в нем осколками черного камня. – Может, сжечь эту дрянь? Столько зла принес скипетр…

– Он не опасен, по крайней мере – теперь, – отмахнулся пятый магистр. – Но мне кажется, Стефан сможет нам многое о нем рассказать, к тому же именно за ним, как оказалось, мы и шли.

– За этим? Что ж, если так… то вполне разумно забрать его с собой, – согласно кивнул Энберн. – Но вначале я хотел бы услышать о том, что вы тут без меня делали.

– Рассказ получится довольно долгим, – предупредил Энберна лорд Драуг.

– Путь наверх – тоже не близкий, – возразил четвертый магистр, улыбаясь еще шире.

– Да оставь ты Реда в покое! – вмешался Тред. – Не видишь, человек устал! Я расскажу тебе, как тут все было. – Он важно подбоченился, оперевшись на секиру.

– Можно подумать, что ты бодрее всех, старик, – беззлобно вмешался Вегард, обнимая прижавшуюся к нему Энвинуатаре. Бледная девушка выглядела довольно усталой, но не переставала счастливо улыбаться; впрочем, как и облокачиваться на придерживающего ее северянина.

– Я-то? – насмешливо вскинул бровь «старый медведь». – Да я даже не запыхался!

Эпилог

– Вот так все и было! – Лысый, одноглазый, покрытый татуировками мужчина погладил себя по заплетенной в косичку седой бороде. Он взъерошил рыжие, непослушные волосы на голове сидящего у него на коленях мальчишки и, щелкнув его по курносому носу, поставил на землю.

– Я тоже хочу приключений. – Второй мальчик серьезно посмотрел на северянина своими голубыми глазками. – Я, как и ты, хочу стать волком из стаи!

– И ты им обязательно станешь, Олаф. – Старый воин погладил мальчика по длинным светлым волосам. – Если будешь поменьше сидеть за книжками, – еле слышно добавил он, косясь на двери богатого особняка, на высоком крыльце которого он и сидел.

– А ты куда-то собрался, дедушка? – Рыжий Тир многозначительно посмотрел на «Вдовью скорбь», прислоненную к крыльцу.

– Сегодня я наконец-то схожу в «Хмельного берсерка» и как следует отмечу благополучное возвращение, – довольно ухмыльнулся воин, поднимаясь на ноги. – Торфел не простит, коли я не напьюсь после всего, что произошло!

– И тебе обязательно брать с собой оружие? – недоверчиво взглянул на него мальчик.

– Дурачок! Воин всегда должен носить с собой оружие! – наставническим тоном пояснил младшему брату Олаф, с завистью и восхищением глядя на грозную секиру. – Дедушка, – он перевел взгляд на одноглазого северянина, – а ты правда подаришь нам мечи?

– Конечно, – кивнул Тред, – какой же мужчина без меча?

– А когда? – Голубые глаза Олафа заблестели.

– Когда ваша зануда бабушка наконец перестанет упрямиться, словно брюхатая ослица, – презрительно прокаркал северянин, – и поймет, что вы должны стать воинами, достойными продолжателями моего рода, а не какими-то там избалованными слюнтяями!

– Я не хочу становиться слюнтяем! – испуганно сказал Олаф.

– И я не хочу, правда-правда! – поддержал брата Тир.

– Почаще повторяйте это бабушке, и, может, хотя бы тогда в ее скудоумную, ничего не сведущую в мужском предназначении голову придет светлая мысль доверить ваше воспитание мне!

– Но ведь ты и так уже учишь нас владению клинком! – В доказательство своих слов рыжий Тир вытащил из-за пояса грубый, выточенный из дерева меч.

– Постигать воинское искусство с палкой – все равно что делать детей пальцем. – Тред сплюнул в зеленую траву.

– Чего делать? – переглянулись мальчики.

– Э-э-э… – «Старый медведь» понял, что сболтнул лишнего, но в этот момент дверь особняка отворилась, и на порог вышли две женщины.

– Снова забиваешь головы мальчикам? – строго спросила у него Жаннетт.

– Тебя забыл спросить, старая кляча, – обиженно буркнул старый воин.

– Что ты сказал? – Старшая жрица нехорошо прищурилась.

– Говорю – пожелай мне удачи, глухая ты овца!

Олаф и Тир, не выдержав, громко рассмеялись.

– Мальчики, ведите себя нормально, – сурово прикрикнула на детей молодая женщина, очень похожая на Жаннетт, с такими же каштановыми волосами и голубыми глазами. – А ты, отец, не оскорбляй маму, по крайней мере при ребятах!

– Уйду я от вас, – серьезно заявил Тред, взваливая на плечо секиру. – Сразу две зануды – чересчур для меня.

– Надеюсь, что к ужину ты успеешь вернуться, – сказала ему вслед Жаннетт.

– Ага, – хмуро отозвался он, не оборачиваясь и не замедляя широкого шага. – Только не ешь без меня… глядишь, и похудеешь заодно.

– Ах ты старый… – Старшая жрица с трудом сдержала себя в руках, вовремя вспомнив о стоящих рядом детях. – Возвращайся скорее, дорогой, – с ядовитой улыбкой пропела она, наблюдая, как передернуло одноглазого северянина при этих словах.

– Кстати, отец! – окликнула Треда Хельга, и старый воин все-таки обернулся. – Я говорила вчера с Арком, он не против того, чтобы ты занимался с детьми, так что можешь наконец купить им эти ваши мечи и перестать донимать нас.

– Хвала Торфелу за то, что послал тебе достойного мужчину! – обрадовался «старый медведь». – Мальчики, завтра мы с вами отправляемся к одному моему знакомому дворфу, чтобы он подобрал для вас подходящие клинки!

Дети встретили такое предложение Треда радостными криками.

– А разве ты сейчас идешь не к Драгу? – вскинула бровь Жаннетт.

– К нему, – согласился воин, – но мальчикам пока рановато ходить в таверны по вечерам, пусть еще подрастут… на пару зим.

– Хоть одна здравая мысль в твоей лысой… ЧТО?! Пару зим?! Ты издеваешься? – Взбешенная Жаннетт, сжав кулаки, обожгла невозмутимого Треда яростным взглядом.

– Не мешай мне делать из мальчиков мужчин, скучная ты старушенция! – Тред ткнул пальцем в сторону старшей жрицы и, не дожидаясь ее реакции, быстро отправился по своим делам.

– Мама, почему вы не можете нормально общаться? – Хельга с укором взглянула на продолжающую смотреть вслед северянину мать.

– Да как можно общаться с таким, как он? – всплеснула руками старшая жрица. – Невоспитанный, некультурный, грубый, неотесанный варвар!

– Но ты же его по-прежнему любишь? – Девушка улыбнулась.

– Думаешь, я стала бы его терпеть, если бы не любила? – Немного остыв, Жаннетт тепло взглянула на удаляющуюся массивную фигуру северянина, который, уже пройдя через сад, подходил к открытым воротам.

Тред покинул особняк, ставший теперь для него домом, если такое понятие вообще совместимо с образом жизни наемника. Старый северянин легкой и пружинистой походкой двигался по знакомым дорогам Хагенрока, направляясь в свою любимую таверну. Он уже миновал несколько кварталов, когда знакомый, слегка насмешливый голос негромко окликнул его:

– Чуть ли не вприпрыжку бежишь, старый медведь!

– Ба! – наигранно удивился Тред. – Смотрите-ка, кто все-таки сумел вырваться из объятий своей жрицы! – сказал он, сжимая широкое запястье берсерка в воинском приветствии.

– Самого-то за уши не оттянешь от внуков. – Вегард с улыбкой потрепал старого друга по плечу. – Уже пятый день, как ты безвылазно торчал дома.

– Дома… – эхом повторил одноглазый наемник. – Никогда не думал, что на старости лет обзаведусь домом.

– Понравилась спокойная жизнь?

– Как был дурачком, так дурачком и остался, – сокрушенно произнес Тред, с укоризной глядя на берсерка, – ты всерьез думаешь, что я променяю дорожную пыль и радость сечи на парочку спиногрызов и древнюю, скрипучую бабку?

– Да, – честно признался Вегард, глядя другу в единственный глаз.

– Ну… может, я и погощу у них еще… – нехотя вымолвил старик, нерешительно дернув себя за бороду. – Но лишь до тех пор, пока мы не промотаем свои деньги и не найдем стоящую работенку!

– Примерно такого ответа я и ожидал, – рассмеялся Вегард. – В таком случае – вперед, тратить наше состояние!

– Не стоит просить меня дважды, – осклабился в щербатой улыбке «старый медведь», и северяне вместе направились в «Хмельного берсерка».

Таверна старого дворфа, как всегда, встретила наемников широко распахнутыми дверями и радостным гулом, доносящимся из них. Войдя внутрь и вдохнув полной грудью запах хмеля, северяне сразу же встретились взглядом с рыжебородым, коренастым дворфом, сидящим за своим любимым дальним столом.

– Вот это да! – воскликнул Драг. – Кого же это демоны изрыгнули и затащили ко мне в гости!

– Я же говорил, что они придут. – Откинувшись на спинку стула, лорд Фаргред Драуг с удовольствием тянул пиво из большой кружки.

– А ты чего один? – Тред плюхнулся на свободный стул, завистливо глядя на стоящий в середине стола пивной бочонок.

– Инуэ и Элизабет сейчас гуляют с Розой и кхуринами, – пожал плечами магистр.

– Кем-кем? – переспросил «старый медведь», с вожделением глазея на поднос с двумя кружками, который несла к их столу Мила.

– Теми, кого тыназываешь «шерстяными», – пояснил северянину Фаргред. – Црапинегу и Милшанне очень понравился мой сад, и они даже облюбовали себе подходящее дерево, решив остаться в Хагенроке. К тому же у них скоро пополнение.

– Ребятки возрождают свой вид? – весело хохотнул Тред. – Это правильно, они довольно забавные и весьма полезные! Все лучше, чем эти странные эльфы, будь они неладны! А как там Марк?

– Он слишком занят приготовлениями к предстоящей свадьбе, которая, между прочим, состоится уже скоро.

– Все-таки он был серьезен насчет эльфийки?

– Как видишь. – Лорд Драуг отхлебнул еще хмельного напитка. – Он просил передать, что всех нас ждет в качестве почетных гостей.

– С другой стороны, иметь жену эльфийку не так уж и плохо, – рассудил повеселевший от пива Тред. – Даже когда он станет стариком, под его боком по-прежнему будет молоденькая женушка.

– Вряд ли он станет стариком, – загадочно усмехнулся лорд Драуг, и северяне недоверчиво взглянули на него.

– Да ну? – прищурился Тред.

– В совете сейчас имеются свободные места, и я счел Марка достойным того, чтобы поручиться за него. Парень не раз доказал свою преданность ордену и Свету.

– За это стоит выпить, будь я проклят! – Тред встал со своего места, поднимая наполовину опустевшую кружку.

– Могу поделиться с тобой еще одной новостью, – видя, что заинтриговал собеседника, Фаргред довольно усмехнулся.

– Не томи! – Залпом допив свое пиво, Тред утер бороду тыльной стороной ладони.

– Стефан все еще продолжает изучать скипетр, но кое-какие догадки у него уже имеются.

– Стефан – это тот ненормальный волшебник-альбинос? – догадался «старый медведь».

– Твоя память поистине достойна уважения. – Вегард пристально уставился на магистра и поспешно спросил: – Что за догадки?

– Думаю, вскоре мне предстоит еще одно путешествие, – уклонился от прямого ответа лорд Драуг, обведя сидящих за столом хитрым взглядом. – Составите мне компанию?

– Ты еще спрашиваешь! – Драг аж подскочил на месте, едва не перевернув подпрыгнувший стол. – Клянусь бородой своей бабки, что я не пропущу ничего в этот раз!

– Мы в деле, – переглянувшись, кивнули северяне. – Если, конечно, нам заплатят, – поспешил добавить Тред.

– В таком случае я сообщу вам сразу, как только узнаю подробности. – Пятый магистр ордена Зари принял из рук дворфа наполненную до краев кружку пива. – Если Стефан прав, то, возможно, нам удастся раз и навсегда покончить со Злом, на заре Империи пробудившимся в древнем храме, и лишить некромантов серьезного подспорья. Этот Господин порядком начинает меня злить.

– За успех! – тут же предложил «старый медведь». – И за то, чтобы мы наконец прикончили гада!

Мужчины с глухим стуком сдвинули свои кружки, расплескав пену по грубой столешнице.

– Слушай, Драг, – подслеповато прищурившись, Тред указал в сторону огромного камина, выложенного у дальней стены таверны. – У тебя какой-то новый мен… мене… менстрене… бард? – Он с любопытством принялся разглядывать взъерошенного черноволосого парня в длинном потертом кожаном плаще, который, устроившись у камина, вертел какие-то рычажки у похожего на лютню инструмента.

– Ага, – радостно отозвался дворф, – уже третий вечер поет здесь.

– И как поет? – Продолжая наблюдать за возней парня, одноглазый наемник отхлебнул пива.

– Хорошо поет, – заверил северянина Драг. – И песни у него такие… жизненные, что ли…

– И про что песни? – не унимался воин.

– Про приключения, про битвы, про жизнь. Это не песни даже, а истории целые!

– О! – изрек Тред один из своих любимых многозначительных звуков. – Тогда стоит послушать!

– Стоит! – согласился с ним дворф. – К тому же про него даже легенда есть!

– Только про меня нынче не складывают легенд? – угрюмо поинтересовался «старый медведь», завистливо взглянув на заканчивающего свою возню музыканта. – И чего говорят?

– Говорят, будто он умер, – сделав страшное лицо, загадочно изрек Драг.

– Дык вот же он! – Тред взглянул на друга как на умалишенного.

– Ну в легенде-то и говорится, что его самого уже нет, но песни его живы до сих пор и будут жить еще много лет! А он, значит, стал воплощением людских воспоминаний, потому как оставил своим творчеством неизгладимый след в их сердцах! – Запустив руку в бороду, Драг почесал квадратный подбородок, размышляя, не напутал ли он чего в умных словах, услышанных от дочери. – Точно, так все и было… – сам себе прошептал он.

– Ничего не понял, но звучит красиво! – пораженно промолвил одноглазый наемник, в очередной раз наполняя свою кружку. – Давай выпьем за него и за это… бессмертное искусство!

Между тем загадочный бард, поправив плащ и засунув в карман довольно большой черный платок, на котором был изображен оскалившийся череп, наконец-то уселся поудобнее и взял в руки свой инструмент.

– «За столом сидели!» – грубым голосом пропел он, с силой ударив по струнам, и все присутствующие заметили, что у него во рту не хватает передних зубов…

Друзья сидели за столом до поздней ночи, слушая песни о леснике, ведьме, разбойниках, троллях, шутах и много о чем еще. Песни, которые могли бы показаться сказками чьему-нибудь избалованному сынку, а кому-то напомнить собственную жизнь.

– И правда, красиво поет. – Тред смахнул со щеки пьяную слезу, слушая грустную песню о невесте палача, которую тому пришлось убить. – Может, возьмем его с собой в следующий поход? – Он с надеждой взглянул на друзей.

– Не стоит, – покачал головой Фаргред, – пусть лучше несет людям радость, чем таскается с нами демоны знают где. Его место – среди ликующей толпы, жаждущей его песен.

– И то правда, – согласился с магистром одноглазый северянин. – Так что ты там говорил о догадках этого своего мага? – Язык наемника немного заплетался от количества выпитого, в то время как обычный человек столько бы и вовсе не осилил.

– Я говорил, что нам еще предстоят великие дела, – напомнил другу лорд Драуг.

– А-а-а… – обрадованно протянул Тред. – Великие дела – это хорошо! Погоди, а чего музыка кончилась? – Он поискал взглядом барда, но место у камина оказалось пустым.

– Он всегда пропадает неожиданно, – развел могучими руками дворф. – Я же говорил, он – человек-легенда! Кстати, не подумайте, что я вас выгоняю, но, Ред, если завтра твои девочки снова устроят мне выговор за то, что ты проторчал у меня всю ночь, оставив их одних, то я очень расстроюсь!

– Ты прав, старина! – Фаргред неохотно поднялся из-за стола.

– И не забудь позвать меня, когда отправишься на поиски приключений в очередной раз! – строго напомнил ему Драг, по-отцовски погрозив толстым пальцем.

– Непременно, – клятвенно пообещал дворфу магистр.

– Мы тоже, пожалуй, пойдем. – Вегард похлопал задремавшего Треда по плечу.

– Вершить великие дела? – сонно поинтересовался тот.

– Ага, – кивнул берсерк, – два раза.

Попрощавшись, мужчины разошлись в разные стороны, оставив Драга выслушивать ворчание его дочери. Вегард вел пошатывающегося друга по опустевшей улице, раздумывая о том, что сказать Жаннетт, которая наверняка до сих пор не спит, ожидая возвращения Треда.

– Чего приуныл? – осведомился одноглазый наемник у друга.

– Думаю, что сказать твоей благоверной в ответ на ее упреки, старый медведь, – безрадостно отозвался Вегард, не представляя, как ему оправдываться перед строгой женщиной.

– Кстати, прекрати звать меня медведем! – вдруг возмутился Тред.

– И как же тебя называть, медведь? – улыбнулся берсерк.

– Я – «матерый старый волк»! – важно выдал северянин слова из недавно услышанной песни, подняв к темному небу указательный палец.

– Как скажешь, – рассмеялся Вегард, и ему показалось, будто он слышит, как смеется кто-то еще. Берсерк оглянулся, но, не заметив никого вокруг, пожал плечами и повел напевающего несложный, запавший в душу мотивчик друга домой.

– «Старый волк», а? – Стоящий на крыше высокого здания мужчина поправил развевающуюся на ветру черную бороду. – Я, пожалуй, тоже начну так себя называть.

– Ты скорее медведь, – слабо улыбнулся его собеседник.

– Волк, медведь – какая разница?! – махнул мускулистой рукой первый мужчина. – Лучше ответь мне, Ульв, почему ты без разрешения втянул моих ребят в это темное дельце?

– Разве я тебя не предупредил? – невинно вскинул брови Светлый бог. Его красивое лицо приняло опечаленное выражение.

– Может, и предупредил. – Передернув могучими плечами, Торфел взглянул на звезды, полной грудью вдыхая ночной прохладный воздух.

– Они отлично справились. – Улыбка Ульва, как всегда, лучилась добротой.

– И будут справляться дальше! – гордо бросил бог войны. – Раз уж ты втянул нас в эту свою борьбу со Злом, то теперь не смей отнекиваться! Нет такой битвы, в которой я бы с радостью не принял участия! Что там дальше?!

– На все воля Света…

Торфел обернулся, чтобы спросить Ульва о его планах, но на том месте, где только что стоял Светлый бог, теперь кружили лишь золотистые искры.

– Ничего, мы еще встретимся, – произнес бог войны, глядя вслед удаляющимся северянам. – И готов поспорить, встретимся довольно скоро…

Бледная луна спокойно взирала с высоких небес на то, как пепел смешался с золотыми искрами и, подхваченный беспокойным ветром, унесся прочь.

Игорь Конычев Наследие Тьмы

Глава I

Молодой человек в черных одеждах сидел в широком окне небольшой башни – единственного уцелевшего каменного строения, возвышавшегося над приземистыми, больше напоминавшими выкопанные в холмах норы хижинами. Прислонившись спиной к холодному камню, он безрадостно разглядывал серое, безучастное небо, роняющее на бесплодные земли капли холодного дождя. Мужчина вытянул ладонь, ловя живительную влагу и наблюдая, как она неуверенно скользит по его коже, повинуясь легкому, едва заметному движению. Уже не первый месяц он находился в неприятном, даже не имеющем названия месте, окруженный толпой скудоумных орков, и этот факт его отнюдь не радовал. На каждую сотню его новых слуг едва ли найдется хотя бы пара имеющих в голове не жидкую кашу и умеющих более-менее пристойно изъясняться. Грустная улыбка коснулась бледных губ мужчины, и он провел ладонью по гладко выбритому лицу, словно хотел стереть это проявление эмоций, мысленно отправляя очередное проклятие в сторону Братства. Если бы не горстка жаждущих власти стариков, он бы до сих пор сутками напролет сидел в пыльных библиотеках Орсависа, а не тратил свой потенциал здесь. Но судьба распорядилась иначе, и теперь, когда несколько его наставников предали интересы Братства в пользу собственного величия, бросившись на поиски скипетра давно позабытого эльфийского короля, ему приходилось отдуваться за всех, чтобы доказать остальным свою лояльность.

Ха! Лояльность… Каким же чудовищем нужно быть, чтобы преданно служить тем, кто ни во что не ставит любое проявление жизни. Огры, тролли и дикие звери, включая самых страшных чудовищ, не идут ни в какое сравнение с существом, способным быть самым озлобленным в этом мире, – человеком. Впрочем, сюда же можно отнести и демонов, правда, лишь некоторых. Но они, по умолчанию, займут следующее место в иерархии жестокости, уступив пьедестал тем, кто подчинил себе даже смерть, – некромантам.

Шэндизар недовольно поморщился. Неприятно, когда все считают тебя гораздо худшим, чем ты есть на самом деле. Сам он предпочитал именовать себя волшебником, пусть с этим мало кто и согласится. Порою некромант размышлял, как бы сложилась его жизнь, не родись он на острове Вечного Мрака, но мысли мгновенно разбегались, и человек, грустно вздыхая, отбрасывал эту затею. Его еще мальчишкой отняли у родителей, убив их у него на глазах и забрав его в Царство Теней. Замок некромантов, где он и проводил все время за книгами, по возможности избегая общения со своими наставниками. Возможно, лишь стремление к знаниям помогло ему сохранить рассудок и не стать безжалостной тварью, подобно его сверстникам, жадно ловящим каждое слово старших. Остальные дети, чья судьба была схожа с судьбой Шэндизара, вызывали у него стойкое отвращение. Как можно было забыть отца и мать, променяв драгоценную память на темное могущество?! Но мальчику, как и остальным, приходилось внимать некромантам. Иначе детей ждала боль. Не физическая, нет, гораздо хуже. Темное пламя колдунов нестерпимо терзало саму душу, оставляя на ней страшные ожоги. Силой принуждая новообращенных учеников к вниманию и послушанию, ломая их волю и подавляя чувства, обучающие молодежь некроманты, все как один, являлись озлобленными на весь мир безумцами, вбивающими в молодых подопечных лишь ненависть и темные заклинания. По счастливому стечению обстоятельств, дар Шэндизара полностью пробудился позже, чем у остальных, поэтому мальчика, считая слабым звеном, никогда не принимали всерьез, постоянно отправляя в библиотеку: самостоятельно набираться знаний и не мешать более способным. Только среди пыльных фолиантов он чувствовал себя комфортно, с трепетом листая потертые тома, содержавшие древние, не изувеченные чьим-то больным восприятием знания. Только там он мог верить в то, что есть и другой способ пройти по тому же пути, пути тьмы и смерти.

Все свое детство Шэндизар провел, сгорая от ненависти. Но, в отличие от всех остальных, он ненавидел не окружающих людей, считавшихся обыкновенной грязью, а себя. Проклиная собственную слабость и трусость, он годами постигал темное волшебство, не в силах противиться наставникам. Извращенная любовь к страданиям и смерти, питающая силой черные сердца колдунов, заменилась в сердце мальчика жаждой мести и холодной ненавистью, наполняя его силой, сравнимой с силой остальных учеников. Шэндизар быстро постиг искусство лжи и лицемерия, стремясь впитать в себя как можно больше знаний, стать сильнее, чем кто-либо, прекратить быть слабым. Он отличался от остальных некромантов, но в то же время был точно таким же, как они, и за это ненавидел себя еще больше.

Однажды он попытался вызвать из воспоминаний лица родителей и с ужасом осознал, что не помнит их. Именно тогда он дал себе слово. Поклялся во что бы то ни стало отомстить. Но время шло, а он по-прежнему оставался тем же, кем и был. Тем, кого ненавидел каждой частицей своей души. Одним из некромантов.

– Снова грустишь? – Теплая ладонь коснулась иссиня-черных, зачесанных назад волос некроманта, заставив его вздрогнуть.

Обернувшись, он увидел стоявшую рядом с ним девушку, чью неземную красоту сложно было описать словами.

На ее чувственные плечи была накинута легкая туника, сейчас хорошо различимая из-за разведенных в стороны крыльев, таких же черных, как и ее длинные вьющиеся волосы, напоминающие некроманту темные, беззвездные ночи его вечно дождливой родины. Суккуба моргнула, и вертикальные зрачки ее прекрасных зеленых глаз сменились обычными, человеческими.

– А чем еще мне здесь заниматься, Аяно? – Слабо улыбнувшись, Шэндизар вновь вернулся к созерцанию унылого пейзажа оркских пустошей.

– Уже прочитал все свои книги? – Крылья демоницы исчезли, и она, усевшись рядом, принялась расчесывать намокшие волосы длинными когтями, словно причудливым гребнем.

– Каждую по несколько раз. – Голос некроманта выражал нестерпимую печаль, вызванную отсутствием его единственной, до недавнего времени, страсти. – А достать новых неоткуда, эти идиоты, – он кивком указал на суетившихся внизу орков, – использовали все, что нашли в руинах, в качестве растопки для костров. Будь моя воля, я бы непременно растерзал их души!

– Как насчет того, чтобы попросить книги у братьев? – Видя, как в глазах колдуна зарождается темная буря, демоница решила увести разговор в сторону.

При слове «братьев» губы некроманта плотно сжались.

– Ты знаешь, что у меня нет братьев, – зло прошипел он, скорее напоминая рассерженную змею, чем человека.

– Извини… – Аяно неуверенно заерзала под тяжелым взглядом его темных глаз.

– Никто из этих помешанных на смерти фанатиков не вправе даже называться моим другом! – не унимался колдун. Суккубе удалось задеть чаще всего бесстрастного Шэндизара за живое. – Да будут прокляты все Высшие!

– Но ты ведь тоже Высший, – осторожно напомнила некроманту Аяно о его принадлежности к высшему кругу, правящей элите колдунов, тут же пожалев об этом.

– Я помню. – Некромант бессильно сжал кулаки.

– Прости… – виновато прошептала она, опустив глаза.

– В моей слабости нет твоей вины, – смягчился Шэндизар.

– Но ты мой хозяин, и я должна поддерживать тебя, а вместо этого…

– Только твое присутствие и скрашивает мои бесконечные дни. – Он приподнял ее лицо, аккуратно придерживая за подбородок и заглядывая в манящие, бездонные океаны ее глаз. Шэндизар ранее никогда не призывал демонов, но он не смог бы занять место в круге, если бы не сделал этого. Некромант никак не мог ожидать, что демоница окажется для него родственной душой. Той, кто полностью разделяет его желания и стремления. Несомненно, она – единственное действительно хорошее, что произошло с ним за всю долгую, несмотря на кажущийся небольшим возраст, жизнь.

– Льстец. – Суккуба подарила некроманту нежную улыбку.

– И льстец тоже, – подтвердил он. – Снова гуляла, несмотря на погоду?

– Этот мир не перестает радовать меня. – Встав, Аяно бросила на далекий горизонт полный любопытства взгляд. – Мне очень хочется увидеть и другие земли.

– Боюсь, Империя не будет рада нам с тобой, – безрадостно сказал суккубе некромант, горько улыбнувшись.

– Но мы же…

– Паладины и жрецы не станут слушать нас, – прервал девушку колдун, – для них мы зло; впрочем, мы и есть зло.

– Ты не такой, как остальные, – убежденно заявила Аяно, пронзив человека взглядом.

– Даже не знаю, что лучше: быть своим среди чужих или чужим среди своих… В любом случае я не стану ни тем, ни другим.

– Это делает тебя особенным.

– Но мне от этого не легче. – Некромант отошел от окна и пересек небольшую, бедно обставленную комнатку, остановившись рядом с прислоненной к стене косой, скорее символом колдунов, нежели чем-то особенным. – Мой дар – мое проклятие. – Он провел пальцами по древку, и хищно изогнутая коса засветилась бледно-зеленым светом. – Если я останусь, то непременно когда-нибудь стану чудовищем, а если уйду, то скорее всего умру.

– И что же мы выберем? – Девушка подошла ближе, нежно обвив руками его шею. Ее длинные волосы защекотали щеку колдуна.

– Я не могу тянуть тебя за собой. – В тихом голосе Шэндизара послышалась грусть, и он погладил девушку по руке. – Ты…

– Пойду с тобой хоть на край света, и не важно, что будет ждать нас там, – решительно закончила за него суккуба. – Я хочу всегда быть с тобой, и если нам суждено погибнуть, то мы умрем вместе.

– Ты просто демонически романтична, – не смог сдержать кривой усмешки некромант. – Снова читала сказки на ночь?

– Сам же научил меня читать, а потом еще давал мне книги… – обиделась суккуба. – Так что ты решил?

– Не знаю. – Сев на грубо сколоченный стул, Шэндизар спрятал усталое лицо в ладонях. – Я много лет не мог решить, что мне делать, а теперь ты просишь, чтобы я определился за такое короткое время.

– Оставишь все как есть? – Аяно вновь приблизилась к хозяину, положив узкую ладонь ему на плечо.

– Нет. – Он покачал головой. – Нельзя допустить, чтобы Высшие нашли то, что ищут. Если это произойдет, то надежды на будущее уже не будет. Тот, чье имя боятся произносить даже некроманты, уничтожит этот мир, обратив его в пепел. Я видел это. – В его руках появился крохотный осколок ониксового камня. – Видел, – повторил колдун.

– Ты говорил об этом братьям… – Она осеклась, заметив, как напрягся человек. – Высшим? – поправилась суккуба.

– И не раз, в результате чего меня сослали сюда, в помощь этим бездарям. – Он зло махнул рукой в сторону окна. – Все, чего я добился, – еще большее презрение со стороны Высших и тьма упреков за то, что усомнился в могуществе Господина, чья сила так давно не дает никому покоя.

– Не волнуйся, может, ничего и не удастся найти, – попробовала успокоить некроманта Аяно, но тот лишь вновь покачал головой.

– Он здесь, – убежденно произнес Шэндизар, сжимая камень в кулаке и ощущая, как острые края вонзаются в кожу. – Я не знаю точно, где именно, но молю всех богов, хранящих этот мир, о том, чтобы их брат по-прежнему оставался там, куда они сами отправили его.

– И ничего нельзя сделать?

– Не знаю. – В словах некроманта не было и тени уверенности. – Я лишь смею надеяться, что мы, как я и думаю, действительно ищем не там, где следует. По крайней мере, я ушел от того места, где нашел этот камень, как можно дальше.

– Тебе удалось обвести Высших вокруг пальца? – не поверила ушам девушка. – Как?

– Долгая и очень неприятная история.

– Можешь не рассказывать, – поспешила сказать суккуба, но ее вид говорил о том, что ей очень интересно.

– Ты еще не знала меня, когда паладинам удалось отстоять Хагенрок. – Шэндизар не мог отказать в просьбе девушке, заменившей ему семью. – Тогда Высшие не сидели сложа руки. Они носом землю рыли, перевернули всю библиотеку вверх дном и чуть по второму разу не сошли с ума, выискивая хоть какие-нибудь свидетельства того, что еще не все потеряно. В результате им удалось узнать, что спрятанная в сломанном мече Тьма – всего лишь крупица истинной силы. Некроманты проводили чудовищные ритуалы, вызывая видения прошлого и души давно ушедших существ. Так, им стало известно о еще одном темном артефакте. Высшие возлагали огромные надежды на скипетр Кинраделлиона, хранящий частицу первозданной Тьмы. Думали, что с помощью этой частицы тени своего Господина смогут отыскать место его заточения. – Некромант потемнел лицом. – Будь проклята та зеленая скотина, которая по нелепой случайности смогла обнаружить развалины древнего храма, и тот дотошный колдун, не пожалевший времени не только выслушать, но и проверить слова орка. Если бы не они, вся эта история так бы и осталась страшной сказкой. – Он говорил абсолютно бесстрастно, и на его красивом лице не дрогнул ни один мускул, но интонации голоса заставили Аяно вздрогнуть.

– Ты говорил не об этом, – напомнила Шэндизару суккуба, и тот, недовольно покосившись на нее, продолжил:

– Дальше случился раскол. Часть Братства решила пойти иным путем. Они захотели использовать скипетр в своих целях, и большинство моих наставников оказались в числе изменников. Мне пришлось выбирать, и так я оказался среди Высших, заслужив себе место ценой крови моих ненаглядных «братьев». – Он выделил последнее слово, и кровожадная улыбка тронула его губы. – Это был первый случай, когда я применил свои знания для того, чтобы убить, и отличная возможность показать остальным, на что я способен. Благо нашлись подходящие цели…

Демоница недовольно покашляла, и замечтавшийся колдун вновь вернулся к реальности, оставив сладостные воспоминания на потом:

– Кстати, тогда я и призвал тебя. – Колдун отогнал мрачные мысли. – Если верить слухам, все, кто отправился на поиски скипетра, – потерпели поражение, а сам артефакт уничтожен паладинами. Право, жаль, что некоторым моим учителям посчастливилось сбежать после подавления мятежа. Им повезло отправиться в Бездну без моей помощи. Попадись они мне в руки, я бы…

– Шэн…

– Да-да, – отвлекся от раздумий о вожделенной мести некромант, – надеюсь, слуги Света заставили их пострадать.

– Ш-э-э-эн… – повторила Аяно с уже нажимом.

Иногда девушка ощущала ауру злобы и ненависти, исходящую от ее хозяина, и от этого чувства ей хотелось бежать без оглядки. Вот и сейчас, когда черная тень начала расползаться по и без того темным глазам некроманта, служа признаком его злобы, суккуба поспешила отвлечь Шэндизара.

Некромант несколько раз глубоко вздохнул, приглушая подступившую ярость, которую с каждым годом становилось все труднее и труднее сдерживать, и, благодарно кивнув встревоженной девушке, продолжил:

– Оставшись без столь вдохновляющей идеи, Высшие готовы были уцепиться за любую ниточку и заставить орков перепахать все свои земли в поисках чего-нибудь стоящего. Я воспользовался единственным способом потянуть время и хоть как-нибудь повлиять на происходящее, решив, что лучше запутать следы, чем слепо полагаться на удачу.

– Я смотрю, ты очень горд собой, – лукаво улыбнулась суккуба, подмигивая человеку.

– Да, – нескромно кивнул Шэндизар, – и те и другие использовали бы силу для укрепления своего могущества. Это неизбежно привело бы к войне.

– Война и так идет, – возразила демоница. – Империи постоянно приходится отбиваться от непрекращающихся атак, ты же сам мне говорил.

– Если Высшие добьются своей цели, то происходящее сейчас покажется нам детской забавой. Все войны, если верить старым текстам, – следы былого Зла, властвовавшего на заре времен и ныне заточенного, лишенного былой силы, но все равно способного пагубно влиять на мир одной лишь своей тенью. Представляешь, что случится, если ЭТО выберется на волю?

– Но разве Братство не понимает, к чему приведут ваши… то есть их действия? – испуганно взглянула на некроманта Аяно.

– Когда кто-то начинает безудержно стремиться к могуществу, постепенно набираясь силы, он вскоре начинает верить в свои мечты, даже если они разительно отличаются от реальности. А вера, как известно, позволяет совершать невозможное и зачастую предельно безумное.

– К чему ты клонишь? – не поняла суккуба.

– Высшие жаждут лишь власти и считают, что с помощью своего Господина смогут воплотить в жизнь свои жестокие мечты, – медленно произнес Шэндизар.

– А если у него другие планы? – Аяно начала понимать мысль колдуна.

– Это их не интересует, ведь они верят, что он непременно поможет своим верным слугам, так как их интересы совпадают.

– Но это не так?

– Есть только один способ проверить… – невесело улыбнулся некромант.

– Выпустить Его?

– Именно… хотя рано или поздно Он и сам сможет выбраться.

В комнате повисло тягостное молчание, нарушаемое лишь шумом усилившегося дождя. Темные тучи, неприветливо заглядывающие в широкое окно выпуклыми свинцовыми глазами, намекали на то, что погода в ближайшее время не изменится.

В это время года в Империи падал снег, но природе в Пустошах вздумалось продемонстрировать свой характер, и она, словно обезумев, щедро поливала проклятую землю бесконечными ливнями уже не одну тысячу лет. Шэндизар радовался дождю, к которому привык с детства, так, как никогда раньше. Пока ливни неустанно омывают эту бесплодную землю, орки не могут продолжать работать в полную силу. А значит, этот мир получает очередную отсрочку и надежду. Пусть и призрачную, но все-таки надежду.

Глава II

Лорд Драуг протяжно зевнул, пытаясь устроиться поудобнее на чересчур мягком, обтянутом кожей кресле с низкими подлокотниками. Магистр ордена Зари отчаянно боролся со сном в ожидании Стефана, у которого после того, как он стал архимагом, практически не оставалось свободного времени. В полученном Фаргредом письме альбинос просил его отбросить все дела и незамедлительно прибыть в башню магии. Не успел лорд Драуг переступить порог, как услужливая молоденькая девочка в одежде ученицы Академии, кокетливо стреляя глазками, подбежала к нему и попросила подождать господина архимага в уютной, пусть и чрезмерно вычурно обставленной комнатке, где паладин и маялся от безделья до сего момента.

От нечего делать он даже пару раз выходил в коридор, но там его тут же облепляла молодежь, приставая с самыми разнообразными вопросами. Начиная от «Как лучше держать меч?» и заканчивая «А вы ведь еще не женаты?». Мысленно проклиная устои, запрещающие простым смертным находиться в Академии и вынудившие его облачиться в доспехи, чтобы все уже точно знали, что он – магистр ордена Зари, Фаргред коротко отвечал на расспросы будущих магов и поспешно ретировался обратно в комнату ожиданий.

Наконец, когда лорд Драуг уже готов был самостоятельно отправиться на поиски друга, тот соизволил все-таки явиться. Под красными глазами альбиноса растеклись темные круги, растрепанные белые волосы торчали во все стороны, и выглядел маг огня довольно помято.

– Рад тебя видеть. – Он с наслаждением упал в такое же кресло, на каком маялся магистр.

– И я тебя, представь себе, тоже. – Лорд Драуг улыбнулся.

– Мне бы твое веселье. – Маг устало потер переносицу и протяжно зевнул.

– Не выспался? – осведомился магистр.

– Не выспался – это когда мало спал, а я вообще не спал. – Стефан потряс головой, отчего его длинные волосы разметались по плечам. – Но, клянусь пламенем, оно того стоило! Мне удалось подобрать нужное заклинание, и теперь я готов заняться тем камнем, осколок которого ты принес. Кстати, – он прищурился, – ты ведь наверняка выбрал самый маленький?

– Это все, что осталось. – Магистр развел руками. – Остальное обратилось в пыль.

– Я так и думал. – Стефан поджал губы. – В принципе мне хватило бы и пылинки, ведь важна не форма а… – Он задумался, разглядывая резной потолок. – Природа? Или душа? Может, внутреннее состояние? Ты понимаешь, о чем я? – Красные глаза обратились к Фаргреду.

– В общих чертах, – кивнул паладин, пытаясь рассмотреть на потолке источник мыслей мага.

– Чудно. – Сухо улыбнувшись, Стефан завозился в кресле и с трудом вылез из его плотных объятий.

Фаргреду тоже пришлось приложить некоторые усилия, чтобы подняться. Смерив роскошную, но все же неудобную мебель злобным взглядом, Стефан щелкнул пальцами, и безумно дорогой предмет интерьера мгновенно вспыхнул.

– Никогда мне не нравились… – бросил он, наблюдая, как пламя жадно пожирает разваливающееся кресло. Пара мгновений – и от того осталась лишь горстка пепла. – А тебе было удобно? – вскинул белую бровь волшебник.

– Не очень, – ляпнул магистр, поздно сообразив, что именно сейчас произойдет.

Когда и второе кресло постигла безрадостная участь, Стефан, довольно улыбнувшись, заговорил вновь.

– Я кое-что узнал, – сообщил он магистру.

– Что-нибудь интересное?

– Конечно же нет, я ведь тут пустяками занимаюсь, а тебя просто позвал, чтобы мне не было скучно! – раздраженно передразнил паладина Стефан. – Вот, показать тебе, как умею сжигать кресла, к примеру. Прости. – Маг резко выдохнул. – Просто нужно отдохнуть, пока я не уничтожил половину Академии.

– Академию-то за что? – удивился Фаргред. – И почему только половину?

– Меня бесят выжившие из ума старики и бездарная молодежь! – Стефан рывком распахнул дверь, позволяя едкому дыму покинуть комнату, и быстро вышел сам, тут же столкнувшись со встретившей магистра ученицей Академии.

Девушка приоткрыла полные губки, намереваясь что-то сказать, но взглянув в глаза альбиносу, поспешно поклонилась и, сбивчиво бормоча извинения, стала пятиться по коридору в противоположную сторону.

– Они вечно путаются под ногами и задают дурацкие вопросы! Разве этого недостаточно? – недовольно покосился на юную волшебницу архимаг.

– Боюсь, что нет. – Фаргред проводил взглядом девочку, которая, отойдя на почтительное расстояние, поспешно развернулась и опрометью бросилась в ответвление коридора. – Так что ты узнал? – напомнил он злобно рыскающему взглядом по сторонам магу.

– Заклинание, – отрывисто бросил тот и, поманив паладина за собой, пошел в сторону витой лестницы, поднимающейся вверх. – Заклинание, открывающее суть волшебных предметов, – пояснил он.

– Но, насколько я знаю, оно же давно известно… – удивился Фаргред.

– Этот бессмысленный набор слов и символов, придуманный чванливыми старикашками в нелепых колпаках, вообще нельзя считать заклинанием! – рассердился Стефан. – Придуманное мною в тысячу раз точнее и стабильнее, правда, есть один недостаток… – Он недовольно поморщился.

– Какой? – Лорд Драуг настороженно взглянул на взъерошенного мага.

– Тебе ведь больше не пригодится этот камень? – как бы между делом поинтересовался маг огня, невинно улыбаясь.

– Сгорит? – без особого труда догадался Фаргред.

– Сгорит, – утвердительно кивнул волшебник.

– Я почему-то не удивлен, – сухо прокомментировал слова мага лорд Драуг. – У тебя почему-то все и всегда горит.

– Так можно точнее познать суть вещей, – решил отстоять свою точку зрения Стефан.

– Хорошо, что ты не стал лекарем, с такими-то взглядами, – усмехнулся магистр.

Маг скривился в очередном подобии улыбки и первым ступил на лестницу. Стоило мужчинам встать на ступени, как те сами плавно поплыли вверх, поднимая людей на вершину башни. Стефан молчал, хмуро наблюдая за молодыми магами, снующими туда-сюда на различных ярусах Академии, проплывающих мимо. Иногда кто-нибудь из учеников тоже вставал на ступени, стараясь держаться подальше от неприветливого архимага и с любопытством разглядывая магистра. Спустя непродолжительный промежуток времени альбинос легко шагнул с лестницы, плавно опустившись на зеркальный пол, и Фаргред последовал его примеру, чувствуя, как неведомая сила подхватывает его, не давая упасть. Убедившись, что гость благополучно следует за ним, Стефан решительным шагом продолжил свой путь, ступая по верхнему ярусу башни магии. Несмотря на то, что снаружи высочайшее здание Академии выглядело стройно и элегантно, внутренние помещения были поистине огромны, поражая своими масштабами и роскошью. На лорда Драуга открывшийся вид никакого впечатления не произвел; наверное, оттого, что он уже неоднократно посещал это место.

– Обосновался в тех же покоях, что занимал твой учитель? – спросил магистр.

– О да, один архимаг любезно согласился мне их уступить, после того как я сжег его и еще одного придурка за предательство.

– Селения мне рассказывала.

– Все-то она всем рассказывала… – озлобился маг.

– Как у вас с ней дела? – поинтересовался паладин.

– Хвала Фениксу, она уехала в Гзауберг, оставив меня в покое. У нее там какие-то дела. Девочка очень капризна, но настырна и въедлива, одна из немногих, кто по праву может называть себя магом. Возможно… ладно, вернемся к делу, – отмахнулся от каких-то своих мыслей Стефан, прикладывая открытую ладонь к лакированной двери.

Стоило пальцам альбиноса коснуться блестящей поверхности, как дверь, замерцав, пропала, будто ее никогда и не было. Альбинос остановился, пропуская паладина вперед.

– Тут ничего не изменилось, – с тоской произнес Фаргред, оглядывая знакомое убранство и вспоминая старого учителя Стефана.

– Я выжег все, что осталось от прежнего хозяина, вернув этим стенам былой вид, – довольно улыбнулся маг, садясь за широкий, заваленный пыльными книгами стол.

– Теперь-то ты раскроешь мне причину, по которой я должен был мчаться сюда через полгорода? – Облокотившись о дверной косяк, лорд Драуг краем глаза отметил, как дверь опять появилась за его спиной.

– Мне нужна твоя помощь. – Альбинос выдвинул один из многочисленных ящиков стола и извлек оттуда хорошо знакомый магистру камень, аккуратно положив его на мягкую подушечку.

– Все, что в моих силах.

– Именно такого ответа я и ожидал, – обрадовался альбинос. – Вот твое задание: когда я прочту заклинание, просто будь здесь и никуда не уходи.

– Это все? – удивился Фаргред. – Я уже занимался чем-то подобным, пока ждал тебя.

– Если со мной что-нибудь случится… что очень вряд ли, то сделай что-нибудь; хотя нет, погоди до заката, а тогда и делай. – Маг на мгновение задумался. – Вот теперь вроде бы все. Если заскучаешь, позвони в колокольчик, и одна из бездельниц, коими заполнены эти стены, принесет тебе чего пожелаешь. Давай закончим поскорее, пока я не уснул прямо здесь; впрочем, я ведь и так усну, и все равно здесь, так что… – Он зашуршал ворохом бумаг и выудил откуда-то из середины помятый листок. Развернув его, маг поспешно пробежал глазами по тексту и, удовлетворенно кивнув, прочитал: – Аминаро кхраге н тот…

– Погоди-погоди!.. – Лорд Драуг предостерегающе вскинул руку, видя, как загорелся лист бумаги.

Но альбинос, не придавая происходящему никакого значения, невозмутимо продолжал читать свое заклинание, выводя свободной рукой, оставляющей в воздухе горящий след, сложные символы. С каждым словом листок разгорался все сильнее и сильнее, и в конце концов пламя перекинулось на альбиноса.

– Нардес! – гортанно выкрикнул маг и исчез в ослепительной вспышке пламени, оставив после себя лишь горстку пепла.

– До заката, значит… да… – Недовольно поджав губы, Фаргред подошел к задернутому плотной шторой окну и, выглянув наружу, посмотрел на сияющее среди ясного неба солнце.

Шэндизар сел на кровати, вглядываясь в ночной мрак, растекшийся по комнате, и размышляя, что же разбудило его. В Пустошах смеркалось очень рано, и уставший общаться с пустоголовыми орками колдун решил лечь спать пораньше, но что-то разбудило его, едва он смог задремать. Прошептав короткое заклинание, помогающее видеть в темноте, он еще раз обвел комнату взглядом. Ничего. Не услышав никаких посторонних шумов, молодой мужчина взглянул на мирно спящую рядом Аяно и не смог сдержать улыбки, невольно залюбовавшись красотой девушки. Если бы им угрожала опасность, то суккуба бы сразу ее почувствовала; значит, дело в чем-то другом. Сны? Некромант давно уже не помнил, что ему снилось, и не был до конца уверен, снится ли ему что-нибудь вообще. Возможно, Шэндизар не мог спокойно спать из-за неприятных новостей, принесенных вороном-посланником. Губы некроманта растянулись в невеселой усмешке. Неприятных, ха… как только он вообще смог назвать их неприятными. Новости были просто катастрофическими для колдуна. Энергично помахав головой, чтобы избавиться от скорбных мыслей и стряхнуть остатки сна, колдун сосредоточился на происходящем.

Осторожно, стараясь не разбудить заворочавшуюся Аяно, колдун соскользнул с мягкой кровати и бесшумно подошел к окну, за которым мерцали огни орочьих костров. Глубоко вдохнув ночной воздух, свежий и прохладный из-за недавнего дождя, Шэндизар почувствовал, что начинает замерзать, но так и не увидел ничего заслуживающего внимания. Он уже собирался вернуться в теплую кровать, списав свое пробуждение на неожиданное расстройство плохими вестями, когда внутри его сознания что-то ярко вспыхнуло, пронзив голову стальной иглой боли.

Сдержав вертевшееся на языке проклятие, некромант поспешил к своей мантии, висевшей на стуле, неподалеку. Он знал, что эта боль – зов. Зов темного камня, найденного им на другой стороне оркских Пустошей. Именно в тот день Шэндизар уже чувствовал нечто подобное. Но почему камень зовет его сейчас?

Добравшись до черной мантии, колдун настороженно взглянул на демоницу, застонавшую во сне. Тонкие пальцы некроманта заскользили по мягкой ткани, безошибочно нащупав под ней искомое. С тревогой в сердце Шэндизар ощутил, что поверхность артефакта – теплая, хотя до того всегда, даже на солнце, она оставалась холодной, словно гранитная плита в старом склепе. От неприятного сравнения некромант поморщился. Он поднес пульсирующий камень к глазам, не понимая, что происходит, но не желая оставаться молчаливым наблюдателем. Шэндизар решил действовать. Ранее он уже пробовал направлять на камень различные формулы, но все было безрезультатно.

– С чего бы начать? – пробормотал колдун, судорожно перебирая в памяти множество известных ему ритуалов и заклинаний.

За несколько ударов сердца Шэндизар пришел к неутешительному выводу, что не может вспомнить ни одного мощного заклятия, которое не применял бы к камню ранее.

– Может, начать с начала? – Не осталось ничего иного, кроме как проделать всю кропотливую работу заново. – Нача́ла?! – Глаза некроманта вспыхнули, и он чуть было не ударил себя ладонью по лбу. Ну конечно! Если не действует ни одно серьезное заклинание, почему бы не попробовать что-нибудь попроще.

Недолго думая Шэндизар выбрал простейшее заклинание опознания. Скороговоркой пробормотав нужные слова, колдун почувствовал, как камень «отозвался». Слабое, едва различимое эхо отдалось в висках Шэндизара, и он более не колебался. Закрыв глаза, некромант постарался вызвать из памяти необходимую последовательность символов, составляющих слегка переделанное им в юности заклинание того же плана, что и предыдущее. Как-то он вычитал в одном обгоревшем фолианте весьма интересную формулу, многократно усиливающую эффект любого волшебства, направленного на что бы то ни было. Конечно, существовал один весьма неприятный недостаток – предмет, скорее всего, не уцелеет.

Некромант решил рискнуть.

Губы колдуна быстро зашевелились, и с каждым его словом камень становился все горячее.

Еще одна яркая вспышка затопила сознание Шэндизара, стоило ему закончить. С усилием раскрыв болевшие от перенапряжения глаза, он внимательно посмотрел вглубь камня – туда, где теперь бурлила, переливаясь, густая Тьма, внезапно бросившаяся на него.

Последнее, что почувствовал некромант, – как его засасывает внутрь темного круговорота…

Почерневшие от времени камни дышали холодом. Не один век лишь они являлись молчаливыми созерцателями пульсирующей в колючем угловатом кристалле Тьмы, заточенной в хрупкую, но неприступную тюрьму теми, кто стоял у истоков мироздания.

Время стирало горы, иссушало реки, взращивало леса, постоянно находясь в движении везде, за исключением этого места. Глубоко под землей, среди покинутых земель, куда давно уже не ступала нога ни одного живого существа, томилось в заточении Зло, однажды едва не погубившее мир. За прозрачными стенами своей темницы оно томилось в заключении, отбрасывая лишь тень своей былой мощи на все существующее. Побежденное, но не сдавшееся, свергнутое, но не отрекшееся, поверженное, но живущее везде и во всем, где для него только находилось место, по крупицам восстанавливая былое могущество, оно выжидало. Оно жаждало момента, когда вновь сможет раскинуть свои черные крылья над миром, заслонив собой Свет. Забрать то, что принадлежало ему по праву. И оно знало: его время еще придет, и оно восстанет. Скоро, совсем скоро. С каждой каплей крови, впитавшейся в землю, с каждым предсмертным хрипом, вознесшимся к небесам, с каждой отнятой человеческой жизнью оно становилось все сильнее, почти вернув себе все, что когда-то отняли у него. Обрушив урагансвоей яростной злобы на все живое, упиваясь болью и страданиями, оно вернется. Не важно, сколько пройдет времени, это не имеет никакого значения, ведь древнее Зло – вечно…

Поначалу Стефан подумал, что все-таки усталость взяла свое и он уснул. Но происходящее вовсе не походило на сон. По крайней мере, маг не припоминал случая, чтобы ему привиделось некое древнее Зло, грозящее уничтожить все и вся. Определенно воображение сыграло с ним злую шутку.

Альбинос как раз собирался открыть глаза, когда вдруг понял, что они и так открыты. Холодок, пробежавший по спине мага огня, заставил его инстинктивно попятиться назад. Шаря отведенной назад рукой по пустоте, Стефан отходил до тех пор, пока не уперся спиной в холодные камни. Невидящим взглядом волшебник рыскал по непроглядной пустоте впереди себя, чувствуя таящуюся во тьме опасность. Здесь определенно был еще кто-то… или что-то.

На этом свете существовало очень мало вещей, способных напугать одного из немногих магов огня, оставшихся в Империи, но тому, что сейчас оказалось где-то неподалеку, это вполне удалось.

Когда альбиносу стало не хватать воздуха и его голова закружилась, а горло обожгло огнем, он понял, что не дышит.

– Успокоиться, – мысленно приказал себе маг, делая глубокий вдох.

Холодная расчетливость и самообладание стремительно возвращались к нему, отгоняя прочь спонтанный ужас, выбравшийся из сокровенных глубин его души. Стефан несколько раз глубоко вздохнул и, когда сердце перестало бешено колотиться, решил взглянуть своим страхам в лицо. Подняв правую руку на уровень груди, маг щелкнул пальцами, привычно высекая искру.

Два щелчка раздались одновременно, и альбинос встретился взглядом со стоящим совсем близко человеком, на чьей открытой ладони плясал зеленоватый огонек.

Стефан действовал моментально, реагируя на проявление темной магии единственным известным ему способом: сорвавшаяся с его левой руки огненная глыба с оглушительным ревом ударила некроманта в грудь, сбив его с ног. Не давая колдуну шанса прийти в себя, альбинос атаковал вновь, отмечая, что от первого заклинания его противник все-таки смог защититься, что говорило о его исключительной подготовке и знаниях. Упругая струя жаркого пламени с возмущенным гулом облизывала бледно-светящуюся сферу, охватывавшую некроманта.

Сквозь рев собственных заклинаний Стефан слышал, как человек что-то говорит ему, но не желал слушать. Маг огня всем сердцем ненавидел темных колдунов, убивших его учителя, и не собирался общаться ни с одним из них. Гнев, полыхающий в его душе, придавал пламени альбиноса силу и мощь, питая мага огня лучше любых артефактов и усилений. Разрушительные заклинания одно за другим срывались с его пальцев, сотрясая своды неизвестной пещеры и с легкостью разрывая щиты, создаваемые колдуном.

Посылая в пошатывающегося врага очередной огненный шар, Стефан невольно проникся к тому профессиональным уважением. Ни один человек не смог бы выдержать такое количество магических атак, какое сейчас альбинос обрушивал на некроманта. Но тот все еще держался на ногах, и более того, умудрялся защищаться.

Одно из заклинаний мага огня, срикошетив от защиты колдуна, отлетело к потолку, разорвавшись там на сотни маленьких частиц, рассыпавшихся по пещере и на короткий миг разогнавших опутывающий ее липкой паутиной мрак.

То, что увидел Стефан, заставило его разом забыть обо всем на свете и замереть с открытым ртом, точно так же, как и его противник.

В центре округлой пещеры возвышался огромный кристалл, за колючими гранями которого непрерывно бурлила густая, непроглядная Тьма. Она вязко перетекала из одного состояния в другое, то пялясь на мужчин пустыми глазницами сотен оскаленных черепов, то превращая их в лица, искаженные гримасой боли. Рты на черных блестящих головах то и дело широко открывались в немом мученическом крике, а из темных глаз катились кровавые слезы. Тьма демонстрировала магу и некроманту этот спектакль смерти несколько ударов сердца, а затем, плавно перетекая внутри кристалла, неожиданно открыла на своем ониксовом теле множество горящих безумием глаз, каждый из которых, казалось, заглядывал прямо в душу.

– Ты видишь то же, что и я, маг? – хрипло поинтересовался некромант. Его голос немного дрожал – колдун не успел выровнять дыхание после боя.

– Да, – глухо отозвался Стефан, не в силах оторвать взгляда от пугающей и в то же время завораживающей картины. Не мигая, пустота по-прежнему смотрела ему в глаза, и он чувствовал, как Тьма прокрадывается в самые сокровенные участки его внутреннего Я, искажая его волю и запуская свои цепкие холодные когти в подсознание так глубоко, что альбинос начал терять над собой контроль.

– Не смотри! – Тяжелая ладонь с силой хлестнула мага по щеке, возвращая в реальность и вырывая из цепких объятий ледяной Тьмы.

Первым желанием Стефана было испепелить наглого колдуна на месте, но он вдруг ощутил, что вновь способен мыслить самостоятельно.

– Оно пожрет тебя! – вновь замахнулся Шэндизар, но не нанес еще одного удара, так как маг Империи теперь смотрел на него полностью осмысленным взглядом своих странных, красных глаз.

– Только попробуй сделать так еще раз – и выжгу тебя полностью, – зло прошипел Стефан, чувствуя, как горит его щека после хлесткой пощечины.

– Прошу прощения, – неожиданно извинился некромант, опуская руку и отходя назад.

Шэндизар вдруг осознал, что перед ним стоит самый настоящий волшебник Империи, судя по силе – архимаг, не меньше. И что более важно, он пока не собирается снова атаковать, а значит, он может оказаться тем, кто так нужен Шэндизару.

– Я не ищу боя, – осторожно начал некромант. Он был полностью уверен в своем произношении и знании наречия жителей Империи, но все равно решил говорить медленно.

– Зато я ищу. – На ладонях альбиноса заплясало неровное пламя.

– Подожди! – Шэндизару показалось, что волшебник вот-вот атакует. – Я хочу поговорить с тобой!

– Здесь наши желания не совпадают, колдун. – Маг огня вскинул руки, готовясь обрушить всю свою мощь на заклятого врага, но в последний момент пламя с негодующим шипением исчезло с его пальцев. – У тебя очень мало времени. – Стефан с интересом посмотрел на раскинувшего руки в стороны некроманта, мгновение назад собиравшегося умереть от его пламени. Любознательность в альбиносе победила гнев, к тому же, как бы он ни ненавидел колдунов, но этот только что спас ему жизнь, а теперь готов был рискнуть собой ради простого разговора. Что же он так хочет сказать? Заинтригованный архимаг опустил руки, впрочем оставаясь настороже.

– Ты выслушаешь меня? – Шэндизару понадобилось время, чтобы понять, что он до сих пор не горит.

– Только благодаря тому, что ты мне очень помог, оторвав от созерцания этого, – нехотя произнес волшебник, кивнув в сторону кристалла, Тьма в котором гневно бурлила, скалясь из-за стенок своей тюрьмы тысячами клыкастых пастей. – И конечно же из-за твоего исключительного внешнего вида. – Стефан позволил себе сухую улыбку. – Признаюсь честно, первый раз я вижу некроманта в исподнем, к тому же мне всегда нравился сиреневый цвет.

– Прошу меня простить… – смутился Шэндизар. Он и думать забыл, что перенесся из спальни, не успев даже накинуть мантию. – Когда я читал заклинание, то и не думал, что окажусь в… подобном месте, да еще и в компании.

– Что за заклинание? – сразу же насторожился маг.

– Заклинание, основанное на чарах опознания. – Некромант медленно, чтобы не спровоцировать альбиноса, вытянул руку вперед, но на его открытой ладони лежала лишь горстка пепла.

– Ты вновь удивил меня, колдун. – На этот раз улыбка Стефана была неподдельной. – Не знал, что кто-то из ваших понимает в магии огня до такой степени, что способен самостоятельно изменять чары. – Дай догадаюсь… – Он жестом попросил открывшего рот колдуна помолчать. – Черный, блестящий камень?

– Значит, и ты…

– Значит, и я, – кивнул Стефан. – Так о чем это ты до смерти, – волшебник выделил эти слова, – хотел со мной поговорить?

В голове некроманта вихрем пронеслось множество мыслей, но он жадно ухватился лишь за одну. Неизвестно, сколько терпения у альбиноса, так как маги огня никогда не славились этой добродетелью. Значит, времени ходить вокруг да около у Шэндизара просто нет. Он глубоко вдохнул и повторил магу то, что ему вчера вечером сказал ворон-посланник.

– Древнее Зло, запечатанное здесь, – скоро пробудится! Союзные войска орков собираются атаковать восточные границы Империи, и совет Высших принял решение поддержать их, чтобы пролитая кровь даровала Злу утерянную когда-то мощь! – на одном дыхании выпалил он.

Мгновение ничего не происходило, а затем зал пещеры заполнило ревущее пламя.

Глава III

Первым, что, а точнее – кого увидел Стефан, оказался лорд Фаргред Драуг, удобно раскинувшийся в кресле и с крайне скучающим видом листающий один из множества магических фолиантов, коими щедро были набиты все шкафы в покоях мага.

– С возвращением. – Магистр захлопнул книгу, подняв в воздух небольшое облачко пыли.

Альбинос хмуро кивнул, бросив взгляд на приоткрытое окно, куда уже робко заглядывал тонкий желтый месяц.

– Ты припозднился, – проследив взгляд мага, сказал Фаргред.

– Смотрю, ты не очень-то переживал… – язвительно заметил Стефан, тяжело поднимаясь с резного кресла. Он задумчиво взглянул на магистра и звонко щелкнул пальцами.

Спустя пару мгновений в дверь тихонько постучали, и на пороге появилась заспанная девочка, кутающаяся в мантию старшей ученицы.

– Чего изволите, господин? – отчаянно стараясь подавить зевоту, вежливо спросила она, прикрывая рот ладошкой.

– Вина, – бросил ей альбинос, и девочка, поклонившись, исчезла за закрывшейся дверью.

– Все так плохо?

– Это зависит от того, с какой стороны посмотреть, магистр, – неопределенно отозвался маг.

– Давай посмотрим с моей.

– Это вряд ли, ни один нормальный человек не знает, что творится у тебя в голове, поэтому я затрудняюсь делать подобные выводы, – пробормотал альбинос, меряя свои покои широкими шагами.

– Хм, тогда как к этому отнесется Ульв и остальные светлые боги? – не отступал Фаргред.

– Мелко не плаваешь, да? – Улыбка мага вышла вымученной. Он тяжело вздохнул и, вновь опустившись в кресло, сплел пальцы, поставив локти на столешницу. Красные глаза не мигая уставились на магистра.

– На тебя не угодишь, Стефан. – Лорд Драуг выдержал взгляд. – Если и это предложение тебе не по нраву, то давай возьмем за основу нашего Императора.

– Вообще-то вариант с богами меня вполне устроил… – Что-то в тоне мага огня не понравилось Фаргреду, но он промолчал.

В дверь осторожно постучали, и на пороге появилась все та же девочка, правда, теперь она была аккуратно причесана, а на ее мантии не оказалось ни одной лишней складочки.

– Ваше вино. – Она подошла к столу, поставив на него округлый поднос с причудливой глиняной бутылкой и двумя высокими стаканами. – Что-нибудь еще? – Девушка вежливо улыбнулась.

– Нет, Литиция, ты свободна. – Альбинос жестом показал молодой волшебнице, что та может идти.

Девушка склонила хорошенькую головку и уже собиралась удалиться, чтобы вновь лечь спать, когда Стефан окликнул ее:

– Спасибо за вино и извини, что разбудил.

Под изумленными взглядами девушки и магистра альбинос невозмутимо откупорил бутылку, разлив ароматный напиток по бокалам.

Литиция несколько раз хлопнула пышными ресницами и неуверенно произнесла:

– Мастер?..

– Все в порядке, можешь идти, – успокоил ее архимаг, и девушка, еще раз поклонившись, вышла, до сих пор не в состоянии поверить, что удостоилась внезапной вежливости от самого неуравновешенного мага Империи.

– Что-то подсказывает мне, что новости – хуже некуда, – дождавшись, когда дверь плотно закроется, произнес магистр.

– Помнишь, ты говорил о богах? – Альбинос встал и, подойдя к окну, пригубил вина.

– Я вроде не жалуюсь на память. – Лорд Драуг последовал примеру друга. Напиток оказался отменным. В меру сладким и терпким, с чудесным ароматом: как раз то, что любил Фаргред.

– Ульв будет расстроен, а вот Торфел, наоборот, порадуется.

– Война… – Магистру не составило труда догадаться, о чем говорит маг.

– Война, – подтвердил альбинос, вновь поднося к губам бокал.

– В таком случае не утруждай себя рассказом, друг. – Лорд Драуг залпом допил вино. – Ни к чему повторять все два раза.

– Поспать мне сегодня не дадут? – с грустью осведомился волшебник.

– Ты и сам знаешь ответ на свой вопрос, Стефан, – не стал зря обнадеживать мага огня Фаргред. – Если все настолько серьезно, что такой человек, как ты, снизошел до вежливости, то Император просто обязан узнать обо всем первым.

– Веди. – Обреченно вздохнув, альбинос расправился с вином и, пропустив магистра вперед, покинул свои покои, прихватив едва початую бутылку с собой.

В Академии магии жизнь кипела даже ночью. Неустанно снующие взад-вперед люди в одеждах учеников и магов останавливались, почтительно приветствуя альбиноса и магистра, после чего вновь уносились прочь, спеша по каким-то своим неотложным делам.

Покинув белоснежные стены башни, мягко сверкающие в ночи, отгоняя сгущающийся мрак, Фаргред и Стефан поспешили к конюшням. Гром, радостно всхрапнув, ткнулся носом в плечо хозяина, оставившего его на столь длительный срок. Потрепав животное по мощной шее, магистр запрыгнул в седло и выжидающе взглянул на мага, топтавшегося у входа.

– В чем дело? – Лорд Драуг вскинул бровь.

– Здесь столько этих животных… – Маг озадаченно переводил взгляд с одной лошади на другую. – И все они такие одинаковые… – недовольно пробубнил он, разглядывая длинные ряды стойл, тянущиеся вдоль стен.

– И что? – не понял магистр. – Какое это имеет отношение к делу?

– Да в принципе – никакого. – Пожав плечами, альбинос направился к ближайшему животному. – Думаю, никто особо не обидится, если я позаимствую его лошадь ради блага Империи.

– А как насчет того, чтобы взять свою?

– Если бы я еще знал, какая из них моя… – неуверенно протянул маг, недоверчиво разглядывая косившуюся на него карим глазом кобылку.

– Стефан, порою ты поражаешь меня… – Магистр покачал головой. – Как можно держать в голове огромное множество формул, ритуалов, заклинаний и обрядов, но не запомнить внешний вид своей единственной лошади?

– У нее четыре ноги, грива и хвост, еще она может отвезти меня в нужное место – и это все, что мне следует про нее знать. – Наконец решившись, Стефан запрыгнул в седло. – Вроде как моя, а вроде и нет… – Он взглянул на повернувшее к нему голову животное, словно ожидая, что оно подтвердит или опровергнет его слова.

– Доброй ночки, господа! – Бородатый мужчина заглянул в открытые ворота. – Мастер Стефан… – Судя по внешнему виду, говоривший был конюхом, так как они единственные на территории обители магов носили обычную, удобную для работы одежду. – У вас какие-то дела?

– Дела, – важно кивнул альбинос, даже не пытаясь вспомнить имени заговорившего с ним.

– Лошадка-то вас заждалась уже. – Конюх подошел поближе и ласково погладил животное. – Истосковалась по хозяину. Но, как видите, я ее в чистоте и удобстве содержал, так что унесет вас, куда пожелаете.

– Благодарю. – Стефан испытующе смотрел конюху в глаза. – Теперь мы можем ехать?

– Да-да, простите, я же не из любопытства, я по делу… – затараторил мужчина и поспешно поклонился. – Вы сегодня возвратитесь или нет? Чтобы потом я сразу лошадку вычистил да овса с водичкой дал… к тому же архимаги…

– Я надеюсь вернуться к утру. – Альбинос с трудом пытался держать себя в руках, обозленный тем, что какой-то мужик смеет допрашивать его. Попытка вышла достойной, но, увы, не увенчалась успехом. – Если у вас, многоуважаемый, больше нет ко мне никаких вопросов, то я настойчиво попросил бы вас убраться с дороги, иначе я очень расстроюсь, и все, что от вас останется – крохотная горстка пепла, такая же ничтожная, как вся твоя жизнь, кою я с превеликим удовольствием завершу здесь и сейчас! – Лошадь под альбиносом беспокойно заржала, а несчастный конюх побледнел так, что снег, лежавший на земле, выглядел серым по сравнению с его лицом.

– Мы очень спешим. – Фаргред бросил на потерявшего дар речи мужчину многозначительный взгляд.

– Не губите! – Конюх бухнулся на колени перед магом и залепетал что-то невнятное.

– Сгинь! – едва не задыхаясь от нахлынувшего гнева, прорычал Стефан.

Магов огня неспроста можно было пересчитать по пальцам одной руки. Так же, как они подчиняли себе стихию, она меняла и их самих. Человек, совладавший с такой непостоянной и жестокой стихией, как огонь, сам уподоблялся безжалостному, неконтролируемому пламени, готовому вспыхнуть в любое мгновение, уничтожая все вставшее на его пути. Многие маги огня были выжжены изнутри собственной же магией, не сумев справиться со своим гневом, однако Стефан являлся исключением. Ему удалось не подчинить пламя, а сродниться с ним, стать единым целым, чего до него не смог добиться ни один волшебник. Возможно, немаловажную роль в этом сыграла врожденная ненависть и презрение альбиноса практически ко всем окружавшим его людям, особенно если он их не знал. Вызвано это было бесконечными издевательствами над ним из-за его облика. Несмотря на то что все это осталось в прошлом и теперь смеяться над магом мог лишь умалишенный, характер альбиноса не претерпел никаких изменений. Исключение составляли лишь немногочисленные друзья, ради которых маг готов был на все, или же личности, искушенные в единственной страсти альбиноса – магии. Остальные же предпочитали держаться от неуравновешенного волшебника подальше.

– Я сказал – ПРОЧЬ! – взвыл Стефан, с трудом сдерживая рвущийся из тела жар.

Все лошади в стойлах испуганно заржали, почувствовав волну необузданной магии.

На свое счастье, конюх был не из тех, кого приходилось просить несколько раз или же долго уговаривать. Он мигом вскочил и опрометью бросился к выходу, даже не оборачиваясь.

– И вам доброй ночи, милейший. – Проводив взглядом улепетывающего мужчину, Фаргред посмотрел на тяжело дышавшего альбиноса. – Тебе стоит меньше нервничать, приятель, и разрядить гнев. Может, сожжешь что-нибудь?

– Как только представится подходящий случай – непременно. – Альбинос выровнял дыхание. В неизвестной пещере он потратил много сил, и теперь его голова слегка кружилась. – Жажду пламени к разрушению порой очень нелегко сдержать. Давай поскорее отправимся во дворец, пока еще какой-нибудь разговорчивый умник не пристал к нам с идиотскими вопросами. Иначе, клянусь Фениксом, я обращу его в пепел в то же мгновение, как только он раскроет рот!

– Надеюсь, нашему Императору нечего опасаться? – притворно обеспокоился магистр.

– Он твой друг, а друзья моих друзей – мои друзья, если они, конечно, не идиоты.

Лорд Драуг ожидал от альбиноса примерно такого ответа, но все равно не смог сдержать улыбки:

– Только поэтому?

– Да, – не задумываясь ответил Стефан.

Окажись на месте мага огня кто-то другой, его слова можно было бы принять за шутку, но Фаргред знал – сейчас альбинос серьезен.

Ночной Хагенрок встретил припозднившихся людей усиливающимся снегопадом и мигающими огнями, с помощью которых Академия магии освещала ночной город. Причудливо изогнутые столбы с магическими светлячками на вершинах нестройными рядами тянулись вдоль пустынных улиц, разгоняя ночной мрак и освещая широкие, устланные брусчаткой дороги, быстро скрывающиеся под снегом. Если снегопад продолжится, то волшебникам придется с помощью своего дара поддерживать главные дороги города в чистоте.

Лорд Драуг, пользуясь пустотой на улицах, сразу же пустил Грома в галоп. Альбинос недовольно заворчал, но тоже подстегнул свою лошадь, и та, стараясь не отставать от черного как смоль жеребца, поскакала рядом. Волшебные огни яркими вспышками проносились мимо мчащихся во весь опор всадников. Копыта лошадей разбрасывали в стороны свежевыпавший снег, нарушая тишину глухим стуком.

Проносясь мимо очередного перекрестка, Фаргред заметил, как им наперерез двигается отряд городской стражи, но бегущий впереди солдат, увидев развевающийся алый плащ и горящие золотом доспехи, жестом приказал воинам остановиться. Ночные стражи почтительно склонили головы перед магистром ордена Зари, проводив его любопытным взглядом, после чего продолжили свой традиционный обход отведенного им района.

Пустынный город и близость Академии магов к сердцу Хагенрока оказались очень кстати. Миновав несколько кварталов, магистр и альбинос быстро преодолели широкую центральную площадь, украшенную множеством огней и фонтанов, и оказались у входа в императорский замок. Стражи, дежурившие у крепких, обитых сталью ворот, сразу же распахнули их перед ночными посетителями, не смея задерживать столь значимых людей, как магистр паладинов и архимаг, здраво рассудив, что если уж те явились посреди ночи, то только по очень важному делу.

Уверенно двигаясь по светлым, устланным коврами коридорам, Фаргред безошибочно находил нужный путь. Ему и раньше приходилось бывать во дворце, поэтому он прекрасно знал, куда идти. К тому же семенящий впереди слуга, в чьи обязанности входило предупреждать Императора о посетителях, служил великолепным ориентиром.

Когда уже седеющий мужчина в дорогом камзоле жестом попросил магистра и волшебника остановиться и тяжело облокотился на стену, чтобы выровнять дыхание, они почти дошли. Наконец слуга смог отдышаться и, прочистив горло, подошел к равнодушным стражам, замершим у дверей в опочивальню Императора.

– К его величеству прибыли достопочтимый магистр ордена Зари лорд Фаргред Драуг и архимаг Академии волшебства господин Стефан… – Окончание реплики вышло смазанным и неуверенным, так как маг огня никогда не называл своего полного имени.

– Уверен – Император и так понял, о ком ты говоришь, – успокоил альбинос заволновавшегося и, кажется, даже вспотевшего мужчину.

– И господин Стефан, – более уверенно повторил слуга.

На лицах стражей не дрогнул ни один мускул. Они так же неподвижно стояли у резных дверей, смотря прямо перед собой.

– Господа, прошу подождать, его величество… – Тихие шаги с другой стороны двери заставили мужчину прерваться. – …Скоро будет, а пока прошу вас проследовать за мной в зал для переговоров. – Он жестом попросил гостей дворца следовать за ним и теперь уже не торопясь, величаво двинулся дальше по коридору.

– Подождите, милейший. – Фаргред остановился напротив одного из стражей и пристально всмотрелся ему в глаза. Несколько мгновений магистр играл с солдатом в гляделки, после чего, блеснув горящими золотым огнем глазами и грубо отпихнув нереагирующего мужчину в сторону, мощным пинком вынес дверь императорских покоев. С тихим звоном в руке паладина возник пылающий клинок и, золотым росчерком преодолев путь от входа до кровати Императора, снес голову стоящему посреди комнаты человеку в черной мантии, а спустя мгновение обрушил сияющую сталь на рогатый лоб невысокого горбатого демона, застывшего над спящим правителем Империи. Пылающее лезвие легко рассекло тварь до пояса, сразу же обратив лоснящееся коричневое тело в прах. Лорд Драуг, развернувшись на пятках, приготовился встретиться с еще одним противником, как раз влетевшим в распахнутое окно на тонких, кожистых крыльях. Демон сдавленно пискнул, заметив неожиданную помеху в лице пятого магистра, и, выставив перед собой когтистые лапы, вцепился ими в подоконник, чтобы не налететь на горящий золотым огнем меч.

С рычанием Фаргред бросился вперед, понимая, что не успевает достать тварь – проворный и чрезмерно глазастый демон уже оттолкнулся от искореженного дерева и тяжело взмахнул крыльями, пытаясь подняться в воздух, противно хихикая над нерасторопным человеком. Лорд Драуг широко замахнулся, намереваясь метнуть клинок вдогонку неудавшемуся убийце. Но в этот момент покои озарила яркая, режущая глаза вспышка – и огромная огненная глыба, обдавая все вокруг нестерпимым жаром, пронеслась мимо магистра и, выломав солидный кусок стены, настигла почти ускользнувшего демона в полете, разорвав его неказистое тело на сотни крохотных частичек, обратившихся в пепел еще до того, как они коснулись покрытой снегом земли.

– Едва не спалил меня! – Фаргред провел ладонью по лицу, проверяя, на месте ли его брови и щетина. – Ничего поскромнее наколдовать не мог?

– Ты сам предложил мне разрядить гнев и сжечь что-нибудь, – безразлично пожал плечами маг, по-прежнему стоящий в дверях.

– Но я не имел в виду себя! – Убедившись в сохранности своего волосяного покрова, магистр переключил внимание на Императора.

Эрик сидел на кровати и, хлопая удивленными глазами, изучал обугленную дыру в стене, через которую белые снежинки залетали в его покои, плавно опускаясь на дорогой эльфийский ковер.

– Доброе утро, ваше величество. – Лорд Драуг приветливо улыбнулся.

– Доброе… – пролепетал Эрик, потирая глаза. – Я что-то пропустил, не считая вашего столь фееричного появления, господа? – Он еще раз красноречиво взглянул на пробоину в стене.

Все нарастающий топот множества ног и лязг стали мешали говорить комфортно, поэтому Фаргред замолчал, наблюдая, как в покои Императора вбегает стража в начищенных до блеска доспехах, сметая с пути двух еще не пришедших в себя часовых и несчастного, заламывающего руки и причитающего слугу. Высокие и широкоплечие воины, мгновенно сориентировавшись, разбились на три части: трое встали рядом с проломом, двое закрыли собой Эрика, еще пара замерла по бокам от магистра с архимагом, и один остался у входа. Спустя пару мгновений к ним присоединились трое магов, жрец и паладин.

– В вашем появлении уже нет необходимости, – успокоил Эрик рыскающих взглядом по покоям солдат, – магистр и архимаг обо всем позаботились. Так что я все-таки пропустил? – Он перевел взгляд на Фаргреда.

– Почти ничего. Разве что сущую безделицу в лице двух демонов, что пытались убить вас.

– Демоны? – Юношеское еще лицо Эрика заострилось. На лбу пролегла длинная складка, губы плотно сжались, взгляд стал колким. Теперь он больше походил на властного монарха, чем на обычного молодого мужчину. – Как это произошло? – Император тяжело посмотрел оторопевшим стражам в глаза.

– Никто не пересекал барьер вокруг дворца… – неуверенно сказал один из магов, выходя вперед. – Мы бы почувствовали…

Услышав слова волшебника, альбинос презрительно фыркнул, выражая свое отношение к магическим способностям коллеги, чем еще больше смутил его.

– А вы что скажете? – Эрик встал с кровати и, набросив на плечи мантию, подошел к виновато топчущимся у входа стражам.

– Мы… не знаем. – Стражники переглянулись. – Вроде стояли на посту, как полагается, а потом нас словно окутало какое-то облако и… Даже не знаю, как сказать… Это как сон, только…

– Только ты все понимаешь, но ничего не можешь сделать, – закончил за солдата магистр, и тот хмуро кивнул.

– Точно так, – подтвердил он.

– Некромантия? – Эрик сжал кулаки. – Но как?

– Именно по этому поводу мы и пришли. – В голове у Фаргреда уже начала складываться общая картина происходящего.

– Проводи гостей в зал для приемов, – обратился к слуге Эрик. – Я скоро присоединись к вам.

– Мы уже можем идти. – Фаргред потряс до сих пор бормочущего молитвы слугу за плечо.

– А? – Тот словно очнулся от сна и несколько раз моргнул. – Ах да, конечно… следуйте за мной, господа. – По лицу человека было заметно, что он прилагает массу усилий, чтобы выглядеть спокойным, и, надо отдать ему должное, это у него получалось.

Ждать Императора пришлось совсем недолго, и вскоре после ухода все еще бледного слуги Эрик вошел в зал. В отличие от своего отца, молодой Император не любил вычурных и изящных нарядов, отдавая предпочтение более удобным и неброским, поэтому гостям и не пришлось долго ждать, пока его величество соизволило бы одеться.

– О чем вы хотели поговорить со мной? – Молодой человек небрежно бросил на стул императорскую мантию и поправил висевшие на поясе ножны с покоящимся в них клинком паладина.

Эрик вопросительно взглянул на Фаргреда, и тот жестом указал ему на молчавшего архимага.

– Мне стало известно о том, что орки планируют напасть на Империю, – выложил все напрямую альбинос. – Они получили серьезное подкрепление от своих собратьев, и их поддерживают некроманты.

– Полноценное вторжение? – Светлые брови Императора удивленно поползли вверх. – Им все равно не сломить Империю, для них подобная атака – самоубийство! Если падет Соколиное Перо или Горный Клык, мы остановим их у стен Гзауберга! Даже если с ними выступят все некроманты, то Хагенрок им все равно не взять!

– Они преследуют иные цели, – сухо произнес маг, и лорд Драуг лишний раз убедился в правильности своих доводов.

– Иные? – Эрик, уже прокручивающий в голове план битвы, вновь изумленно уставился на архимага.

– Им нужна кровь, – пояснил Стефан. – Много крови.

– Кровь? – эхом повторил Император, взглянув на Фаргреда. – Для чего?

– Они считают, что, пролив реки крови, они напитают Зло недостающей ему силой и оно сможет вырваться на свободу. – Альбинос пригладил белые волосы. – Мне не известны подробности, однако если мы ничего не предпримем, то вскоре нам придется об этом пожалеть.

– Я ничего не понял, – признался Эрик. – Какое Зло?

– Древнее Зло, с которым когда-то столкнулся ваш далекий предок… – вмешался лорд Драуг.

– Я уже просил вас обращаться ко мне, как и прежде, – прервал магистра Эрик. – Несмотря ни на что, вы все еще мой наставник!

– Сейчас не время для этого, Эрик. – Лорд Драуг вздохнул и опустился в кресло. – Если все именно так, как мне представляется, то дела обстоят довольно паршиво.

– Поясните, – попросил Император.

– Я могу лишь поделиться своими догадками… – В голосе магистра слышалось сожаление.

– Это лучше, чем ничего, – нахмурился Эрик. – Рассказывайте.

– По моему мнению, некроманты черпают силу из чего-то большего, нежели эти черные камни. Опять же то, что исказило эльфийскую магию, содержащуюся в древнем скипетре, являлось куда более мощным артефактом, чем угольки, хотя оно и имеет ту же природу. – Фаргред замолчал. – Если принимать во внимание недавние события, то я смею предположить, что за всем этим стоит что-то большее, чем стремление орков и колдунов к разрушению и власти. – Магистр перевел взгляд на альбиноса, и тот утвердительно кивнул.

– Подождите! – вскинул руку Эрик. – Откуда вам все это известно?

– Как я уже сказал – догадки, – пожал плечами магистр. – Но Стефан хотел поведать нам нечто большее. – Он взглянул на друга.

– Архимаг? – Император сгорбился в кресле, опираясь на локти и подперев подбородок сжатыми кулаками.

Красный глаз альбиноса нервно дернулся. Так всегда случалось, когда к нему обращались в соответствии с новым титулом.

– Я изучал осколок камня, что привез магистр. Его магические свойства остались для меня загадкой, так как с его разрушением бо́льшая часть силы была уничтожена, обращена в ничто клинком магистра, и это к лучшему. – Стефан принялся мерить округлый зал широкими шагами. – Состояние осколка крайне нестабильно, он… словно живое существо, чутко реагирующее на все происходящее. Причем не просто реагирующее, а… хм… впитывающее, я бы сказал. – Он поднял взгляд на собеседников. – Я понятно объясняю?

– Вполне, – кивнул Император.

– Я думаю, что ранее артефакт собирал в себе силу, предположительно черпая ее из отрицательных эмоций, смерти, крови, от всего чего угодно плохого. Собирал и передавал.

– Владельцу? – догадался Эрик.

– Нет, – с трудом сдержав раздражение, отрезал Стефан. – Так действуют большинство магических артефактов, но не этот, и я бы сказал об этом, если бы успел. Могу я попросить впредь не перебивать меня? – Дождавшись утвердительного кивка, архимаг продолжил: – Камень как бы служил перевалочным пунктом между своим создателем и владельцем, а может, и владельцами: мне кажется, что камней довольно много. Они собирают все проявления зла вокруг, питая своего владельца, но еще больше передавая… хм, куда-то.

– То есть кто-то раскидал эти штуки по всему миру? – не выдержал Эрик. – Или что?

Вместо ответа Стефан скрипнул зубами. Но вновь сумел сдержаться.

– Точное происхождение артефактов мне не известно, но такое тоже возможно. Я пробовал воздействовать на камни множеством заклинаний, но не добился ровным счетом ничего, вот тогда-то я и попробовал нечто иное. – Не дожидаясь, пока юноша спросит, что именно, альбинос предупреждающе вскинул руку, призывая собеседника к молчанию. – Я не стану описывать вам заклинание, так как это – пустая трата времени. Гораздо важнее то, что я увидел потом. – Вновь раздраженный жест рукой. – Камень перенес меня к тому, что, как мне кажется, его создало, и я оказался там не один.

У Императора в голове крутилось множество вопросов, но он не решался задать их странному волшебнику, опасаясь разгневать его. Фаргред не раз и не два рассказывал Эрику о необычном поведении своего друга, так что Император смотрел на происходящее сквозь пальцы, зная о раздражительности мага огня.

– В темной пещере, находящейся где-то в Пустошах орков, я встретил некроманта. – Довольный тем, что его не перебивают, Стефан немного успокоился. – От него я и услышал все, что рассказал вам. Также там находился… хм… странный кристалл, способный воздействовать на сознание, подавлять желания и навязывать свою волю. По моему мнению, он схож с этими черными камнями, но гораздо, гораздо мощнее! Больше я ничего узнать не смог, так как меня словно вышвырнули обратно в Академию. – Он закусил губу. – Теперь можете задавать вопросы. – Тяжелый вздох альбиноса свидетельствовал о его нежелании пускаться в пояснения…

– Некроманту можно верить? – сразу же спросил Эрик.

– Точно так же, как и торговцу на рынке, – усмехнулся магистр, однако в его серых глазах не было и следа радости. – Однако сегодняшнее покушение подтверждает слова колдуна. Убей демоны Императора, то есть тебя, и хаос охватил бы всю страну. Началась бы грызня за власть, так как прямых наследников пока нет.

– Но я жив, – заметил Эрик.

– Но не узнай мы о готовящейся войне, конфликт все равно был бы неизбежен, и демонам, мирно живущим в Империи, пришлось бы туго от нападок со стороны остальных жителей. Нашлись бы лихие головы, мигом обвинившие весь их род. К тому же покушение должно подстегнуть Империю к решительным действиям в случае атаки. – Фаргред задумался. – Но больше меня смущает этот кристалл… Тебе нечего добавить касательно него, Стефан?

– Я чувствовал бурлящую в нем Тьму и сдерживаемую чем-то мощь, столь великую, что предпочел бы никогда не знать о ней, – нехотя признался альбинос. – Но хуже всего то, что некроманты очень близко к нему, и, если им удастся завладеть этой силой… я не знаю, что произойдет.

– Но ты же сказал, будто эту мощь что-то сдерживает… – напомнил другу Фаргред.

– Да, – согласился волшебник, – но это будет продолжаться недолго. Я чувствовал, как Тьма упивается моим гневом, жадно хватая каждую его частицу. Представляешь, что случится, если десятки тысяч живых существ начнут одновременно резать друг другу глотки?

– Она сможет освободиться. – Чистый голос не принадлежал никому из находящихся в помещении мужчин.

– Я, кажется… – Альбинос как раз собирался всерьез разозлиться, когда зал озарила вспышка золотого света.

– И вы должны не допустить этого. – Появившийся в комнате мужчина в сверкающей золотом броне приветливо улыбнулся. – Надеюсь, я не помешал?

Вместо ответа магистр и Император почтительно склонили головы перед Светлым богом, а альбинос недовольно фыркнул, но все же коротко кивнул.

– К сожалению, я принес печальные вести. – Светлый Ульв медленно обвел присутствующих грустным взглядом. – Несмотря на все наши усилия, приближения темных времен не избежать.

– Мы как раз об этом говорили. – Фаргред выпрямился, бросив взгляд на Эрика, с трепетом разглядывающего своего далекого предка.

– Я знаю. – Устало вздохнув, бог прикрыл лучащиеся добротой и теплом глаза. – Ваши помыслы правдивы, а мысли чисты, и это вселяет в меня надежду на светлое будущее нашего мира.

– Насколько же все плохо, что даже в богов необходимо вселять надежду? – Альбинос потер красные глаза и протяжно зевнул, прикрывая лицо широким рукавом мантии.

– Надежда умирает последней, предпоследним умирает надеющийся. – Фаргред внимательно смотрел на Светлого бога, обратившего свой взор на Императора.

– Ты похож на отца, Эрик. – Оставив без внимания слова пятого магистра, Ульв приблизился к своему потомку. – Я чувствую в тебе свою плоть и кровь и верю, что под твоим началом добро и справедливость не покинут земель Империи, а покуда в сердцах людей есть место для Света, существует надежда. – Он перевел взгляд на лорда Драуга. – Надежда не умирает, мой друг, она лишь тускнеет, но неизменно находит отражение в душах нуждающихся в ней.

– Трудно спорить с богом: ты ему слово, а он тебе – провидение, – пожал плечами магистр.

– Все так же скрываешь свою доброту под колкостями, – мягко улыбнулся Ульв. – Но сейчас не время для споров, я пришел не за этим. Грядет война, и вы знаете это, но битва не столь важна, как то, что стоит за ней, и то, что неизбежно вернется в этот мир.

– Это мы и так знаем. – Магу удалось справиться с зевотой, и он, тряхнув головой, ненадолго сбросил с себя ласковые объятия дремы, неизменно донимавшей его последние сутки. – Нам вообще не вмешиваться?

– Нет… – прошептал Ульв. – Люди сами должны вершить свою судьбу, мое дело – лишь направлять вас.

– Ожидаемый ответ, – скривился волшебник.

– Но я могу помочь.

– То есть направить? – Тон альбиноса, как и его улыбка, источали яд.

– Можно и так сказать, – невозмутимо согласился Ульв. – Однако если вы не желаете слушать, то я не стану настаивать…

– Мы выслушаем. – Справившийся с волнением от встречи с предком, Эрик недовольно взглянул на мага, и в голосе монарха появились твердость и властность. – Стефан, будь добр, не перебивай.

Вместо ответа архимаг лишь фыркнул, но встревать больше не стал.

– Что вы хотели поведать нам? – обратился Император к Ульву.

– Просто старую историю. – Бог легко коснулся пустых ножен, висящих у него на поясе.

Стефан скривился, но, поймав на себе предостерегающий взгляд Фаргреда, воздержался от язвительных замечаний.

– Очень давно, – продолжил Светлый бог, – когда мой брат только начал управлять Империей, а я стал тем, кем являюсь и по сей день, произошел еще один бой, жестокий и более значимый, чем все войны, но почти никем не замеченный. Он касался лишь нас…

– Нас? – Император непонимающе посмотрел на Светлого бога.

– Меня и остальных богов, почитаемых в Империи, – пояснил Ульв. – Тогда нам удалось запечатать то, что не дает мирно уживаться разным существам; то, что отравляет своим смрадным дыханием все вокруг; то, чья тень скрывает Свет, вытесняя его из людских душ; то, чье имя означает – смерть.

– Зло? – Эрик нервно облизнул пересохшие губы.

– Пожалуй, это самое уместное название для него, – склонил голову Ульв. – Но Оно оказалось столь могущественно, что, даже объединив силы, мы не смогли уничтожить его. – Ульв нахмурился, сжав кулаки; впрочем, не прошло и мгновения, как его доброе лицо вновь разгладилось. – Нам удалось лишь заточить Его, на время сдержать… это все, чем мы могли помочь людям.

– Но боги же не вмешиваются в дела людей… разве нет? – все же не выдержал маг.

– Тогда мы решили сделать исключение, дабы сохранить жизнь в этом мире. Осуждаешь нас за это?

– Нисколько, – пожал плечами альбинос. – Но почему бы вам всем вновь не собраться вместе и не дать отпор Злу так, как вы сделали это в прошлом?

– Потому что время идет и все меняется. – Ульв погрустнел. – Но позволь мне продолжить свой рассказ, и я обязательно отвечу на твой вопрос. – Дождавшись утвердительного кивка Стефана, бог продолжил: – Мы сражались с раннего утра до поздней ночи, выжигая землю под собой и уничтожая все вокруг. Сила нашего противника была велика, но нам все же удалось взять верх, и с наступлением ночи мы заточили Зло в его тюрьму, где Оно и находилось до сих пор, рыча от бессильной ярости и мечтая о возвращении. И вот его час пробил… Веками Оно копило силы, по крупицам собирая их со всех концов света, и теперь Оно почти так же могущественно, как и прежде; еще немного – и стены темницы не выдержат… а Его мощь возрастет.

– То есть я оказался прав насчет того, что Оно копит силы через камни? – Глаза альбиноса загорелись.

– Да. Но это не совсем камни, это – частицы Его самого, неразрывно связанные со своим хозяином. – Подобное заявление удивило всех присутствующих в одинаковой степени. – Когда мы нанесли свой решающий удар, наш враг не выдержал, и тело его раскололось на множество кусочков, разлетевшихся по свету, а нам же удалось пленить саму Его сущность, заточив ее в новый сосуд.

– Прозрачный кристалл? – И без того бледный альбинос побледнел еще сильнее.

– Именно. – Теперь настала очередь Ульва вскинуть брови. – Откуда ты знаешь это?

– Я видел это своими глазами. – Стефан покачал головой, поежившись, словно от сквозняка. – Применив одно из своих заклинаний к камню… то есть одной из этих частей, я на короткое время оказался в пещере, где и было… это.

– Определенно Зло обыграло нас, – удрученно сказал Ульв. – Мы думали, что наш противник бежит, а он просто уводил нас все дальше – туда, где мы будем слабее… туда, где Зло сможет беспрепятственно копить силы, с каждым днем увеличивая свое влияние на мир: порождая вражду, зло и новые войны. Как же мы были слепы, что поддались на Его уловку, но теперь уже ничего не исправить… слишком далеко… – Заметив, что трое людей непонимающе смотрят на него, бог произнес: – Раньше границы Империи располагались значительно восточнее – там, где теперь находятся Пустоши орков…

– И Пустошами они называются не просто так? – Серые глаза магистра прищурились, а сам паладин помрачнел.

– Там и произошла наша битва, – подтвердил догадкуФаргреда Ульв. – Там мы и заточили Его.

– Но зачем Оно умышленно увело вас так далеко? – Эрик посмотрел на Светлого бога.

– В последней надежде, я полагаю. – Глаза Ульва загорелись золотым пламенем, а тонкие губы плотно сжались. – Оно умышленно выбрало то место, рассудив, что орки все же смогут оттеснить людей с земель, что ранее принадлежали им.

– С какой целью? – все еще не понял Император.

– Боги тем сильнее, чем сильнее вера в них, и я уже говорил тебе об этом. – Фаргред с укором взглянул на Эрика.

– Это так, – грустно подтвердил Ульв. – Сейчас мы бессильны что-либо сделать, и Оно, видимо, предвидело подобный исход.

– Поэтому боги решили обратиться к смертным? – Альбинос щелкнул пальцами, случайно высекая искру. – Но что мы можем сделать с тем, с кем не справились вы?

– Люди намного сильнее, чем они привыкли считать, – добро улыбнулся Светлый бог. – Вы можете гораздо больше, чем думаете.

– Если нам удастся выманить Зло из его норы к границам Империи, вы сможете вновь заточить Его? – Магистр обеспокоенно посмотрел на Ульва.

– Нет. – Светлые волосы бога соскользнули с золотого латного наплечника. – На этот раз все будет не так, как раньше. – Он поднял руку, показывая, что еще не закончил свою речь. – То, что Ему удается разрушать свою тюрьму, получая все больше сил, свидетельствует о том, что Его нынешняя мощь уже превосходит былую, а грядущая война напитает Его еще сильнее… Оно само придет сюда, сея вокруг смерть и разрушения.

– Но вы ведь остановите Его? – В глазах Эрика появился страх.

– Я не уверен. – Ульв виновато опустил глаза. – Нам не хватит сил… и вера жителей Империи не поможет нам.

– Но магистр же говорил…

– Фаргред все верно сказал, – перебил Императора Ульв. – Но все не так просто, как кажется, ведь как мы черпаем силу из веры людей в добро, так же Оно получает свою мощь от страха, горя, боли и смерти, с каждой каплей пролитой крови множа свое могущество. Стоит ли мне говорить, чего будет больше в грядущей войне?

– Воины Империи храбры! – Эрик сжал кулаки и стиснул зубы.

– Даже в самом храбром сердце есть место сомнениям, страху и гневу, все это не чуждо любым живым существам. – Светлый бог говорил тихо и спокойно. – Я нисколько не сомневаюсь в отваге защитников этих земель, но даже против своей воли – они послужат для Зла источником силы, именно поэтому мы не смогли уничтожить Его в прошлый раз; боюсь, что не сможем и сейчас.

– Что мы должны сделать? – Пятый магистр встал напротив Ульва, пристально глядя ему в глаза.

– Довести меня до Его тюрьмы. – Глаза Ульва вспыхнули, и впервые в голосе Светлого бога зазвенела сталь. – Но сначала я хотел бы кое-что забрать. – Его рука вновь коснулась пустых ножен.

Глава IV

Лорд Фаргред Драуг задумчиво разглядывал хмурые небеса, ловя неспешно падающие снежинки на обтянутую перчаткой ладонь и наслаждаясь отсутствием внимания к своей персоне. В столь раннее утро у восточных ворот Хагенрока компанию ему составляли лишь хмурые солдаты, которым не было никакого дела до одинокого человека, погруженного в совершенно безобидное созерцание.

По правде говоря, один из солдат караула собрался было разузнать, что именно горожанин забыл в такую рань у ворот, но старый, седой ветеран отвесил воину звонкую затрещину и что-то гневно прошептал на ухо. Глаза солдата, все еще устремленные на незнакомца в капюшоне, округлились, и он, открыв рот, замер на месте. Старик сокрушенно покачал головой и, наградив молодца новой оплеухой, добавил еще пару слов, после которых солдат рассеянно кивнул и поспешил убраться в караулку. Ветеран проводил его недовольным взглядом, после чего встретился глазами с лордом Драугом, неловко поклонился магистру и тоже убрался прочь.

Так Фаргред остался в полном одиночестве, наедине со своими мыслями, завываниями ветра и обрывками фраз часовых, которые тот приносил со стен.

– Мне казалось, что ты более популярен. – Рядом с магистром образовался ровный круг из растаявшего снега, и в нем появился кутавшийся в теплую куртку мужчина.

– И тебе доброе утро, Стефан, – улыбнулся лорд Драуг.

– Куда уж добрее… – недовольно пробурчал волшебник, натянув шерстяной шарф почти до кроваво-красных глаз. – Ненавижу холод. – Слова из-за плотной ткани прозвучали глухо.

– Мне казалось, что маги огня не мерзнут.

– Так и есть. – Архимаг потоптался на месте. – Но от одного лишь вида этого снега у меня мороз по коже; пришлось даже потратить силы для перемещения сюда, чтобы не топтаться по этой белой дряни.

– Тебе надо чаще покидать свою башню. – Фаргред втянул носом холодный зимний воздух. – Иначе покроешься плесенью.

– Уж лучше так, чем постоянно видеть перед собой тупые рожи несносных идиотов, коих предостаточно в этом городе.

– Не волнуйся, вскоре мы покинем эти стены. – Магистр задумчиво оглядел мага с ног до головы. – Ты, кстати, пешком решил идти?

– Я так и думал… что-то все-таки забыл. – Привычно щелкнув пальцами, волшебник высек искру, ярко сверкнувшую в утренних сумерках. – Скоро вернусь. – Не дожидаясь реакции собеседника, Стефан растворился в воздухе, оставив после себя клочок выжженной земли.

Долго оставаться в одиночестве Фаргреду не пришлось. Вначале он услышал глухой стук копыт, затем громкое ворчание – и почти сразу из соседней улочки выехали трое мужчин и одна девушка. Вегард, чей конь шел первым, заметив магистра, поднял руку в знак приветствия, и лорд Драуг ответил тем же. Он приветливо кивнул Энвинуатаре, чья лошадь двигалась рядом с конем берсерка, отставая совсем немного. А вот ехавшие следом Драг и Тред не сразу обратили внимание на Фаргреда, так как были слишком увлечены очередным спором.

– Да заливаешь ты все! – донесся до ушей магистра раскатистый бас дворфа. – Делать вот ему больше нечего!

– Почем я знаю – может, и нечего? – Тред раздраженно смахнул снежинки, налипшие на заплетенную в косичку бороду. – Кто этих богов вообще разберет!

– Все равно не согласится!

– Ты даже не спрашивал еще! – насупился северянин. – Опускаешь свои мохнатые лапы заранее?

– Это у кого тут лапы мохнатые, лысый старикан? – вспыхнул Драг.

– О чем спорите с самого утра? – прервал разгоряченных перепалкой мужчин Фаргред.

– О, привет, Ред! – Старый северянин наконец соизволил заметить магистра. – Эта половинка мужика не верит мне на слово!

– Сам ты половинка! – взревел дворф так, что солдаты на стене обеспокоенно уставились на них. – Точнее, станешь ей, когда я укорочу тебя своим топором! – Драг хлопнул ладонью по рукояти двуручного боевого топора, притороченного к седлу.

– Да ты дотянись сначала! – хохотнул одноглазый наемник.

– Прекратите уже, все равно ничего друг другу не сделаете. – Судя по виду берсерка, ему уже успела надоесть компания склочных спутников.

– Он прав, – поддержал молодого северянина Фаргред, прежде чем спорщики успели что-либо возразить. – Что вы не поделили на этот раз?

– Ничего особенного, – в один голос ответили мужчины.

– Они спорят, согласится ли Светлый Ульв выпить с ними в таверне Драга. – Молодая жрица покачала головой. – Поверить не могу, что можно подобным образом относиться к божеству.

– Девочка, тебе пора перестать общаться с моей старухой, иначе станешь ведьмой раньше времени, – серьезно заявил Тред, бросив в сторону берсерка многозначительный взгляд.

– Что думаешь, Ред, – согласится он или нет? – Дворф подъехал поближе.

– Сам спросишь, когда встретишь. – Магистр лишь пожал плечами. – Какой смысл спорить, если можно узнать? Просто потерпите, пока мы не доберемся до Соколиного Пера, где он и обещал встретиться с нами.

– Ну… вообще-то ты, конечно, прав, – неохотно признал Драг. – Где остальные? – Решив сменить тему, он огляделся по сторонам. – Где войско?

– Не будет войска, старина, – улыбнулся магистр. – Все солдаты вскоре выдвинутся к восточным границам, но нам с ними не по пути; по крайней мере в Пустоши они не пойдут.

– Стало быть, отправимся на поиски приключений сами, как в старые добрые времена? – оживился дворф.

– Именно так, – кивнул лорд Драуг. – Совет магистров и император решили доверить задачу небольшому отряду, пока основные силы будут отвлекать внимание на себя.

– Сходи и объясни это сварливой общипанной вороне! – проворчал Тред. – Старуха мне чуть голову не откусила, узнав, что ей придется остаться дома.

– Во времена войны старшая жрица обязана оставаться в храме Света, что бы ни случилось, и она это прекрасно знает, – развел руками Фаргред.

– Знает, – согласился старый медведь.

– Не хотела тебя отпускать? – Радостно улыбнувшись, Драг толкнул северянина локтем. – Из этого, как его… уютного гнездышка? – Он заржал. – Птенец лысый!

– Что?! – возмутился Тред. – Да чтобы какая-то баба посмела меня не пустить?! Только попробуй она это сделать, так я ей живо бы сказал – эй ты, ну-ка марш на кухню и зажарь для меня мяса или сядь у огня и свяжи… что-то теплое!

– Хорошо, что Жаннетт этого не слышит, – прокомментировал высказывание друга берсерк.

– Много ты понимаешь… – насупился одноглазый наемник.

Заметив движение с левой стороны, Фаргред повернул голову и не смог сдержать грустного вздоха. Две бегущие легкой рысцой лошади несли на себе всадниц, узнать которых магистру не составляло никакого труда.

– Все в сборе? – Драг проследил взгляд паладина.

– Ждем Стефана. – Магистр кисло улыбнулся приближающимся девушкам.

– Доброе утро! – Эльфийка и демоница подъехали к небольшому отряду. – Снова хотел улизнуть без нас? – Элизабет пригрозила Фаргреду пальцем.

– Он спит и видит, как бы оставить нас одних, – поддержала ее Инуэ, набрасывая на голову теплый капюшон и расправляя под ним густые темные волосы.

– И не он один. – Молодая жрица недовольно взглянула на молчавшего берсерка.

– Получается, мне еще повезло… – пробормотал Тред и одарил всех присутствующих щербатой улыбкой.

– В чем? – не поняла суккуба.

– Да так, – уклончиво ответил старый северянин, сверкая единственным глазом, – не обращай внимания.

Демоница передернула плечиками и вдруг, прислушавшись, обеспокоенно взглянула на эльфийку:

– Ты слышишь?

– Да, – кивнула Элизабет, заправляя свои длинные светлые локоны за острые ушки. Она, в отличие от подруги, не стала надевать капюшон, и снежинки беспрепятственно падали на ее светлые длинные волосы. – Кто-то скачет галопом: наверное, сильно торопится.

– Маг? – зыркнул на магистра дворф, и тот кивнул.

Теперь все слышали стук копыт по запорошенной снегом брусчатке, и спустя несколько мгновений лошадь архимага показалась из-за угла высокого каменного дома. Шарф Стефана развевался на ветру, а белые волосы, потревоженные быстрой скачкой, то и дело рассыпа́лись по плечам, не находя покоя.

– Можем отправляться? – подъехав к магистру, спросил Стефан, даже не думая извиняться за опоздание.

– Да. – Фаргред на всякий случай взглянул на лошадь волшебника, чтобы убедиться, что тот ничего не напутал. Но беспокойство оказалось напрасным – животное было то же, что и ранее. – Если никто ничего не забыл, мы можем выдвигаться.

– Слушайте, – окинув Стефана оценивающим взглядом, произнес дворф, – ехать-то далековато… может, нас маг – того… перенесет всех?

– Конечно же, – легко согласился альбинос, мрачно улыбаясь, – я с радостью обращу тебя в пепел – и ветер вмиг домчит все, что от тебя осталось, хоть до самых границ Империи.

– Это значит – нет? – взглянув на магистра, спросил Драг, и тот кивнул.

– Я, по-твоему, похож на фею из сказки? – Волшебник скрипнул зубами. – Думаешь, это так просто – взять и перенести восемь человек с лошадьми в любое место?!

– А разве нет? – искренне удивился дворф.

– О Феникс… я говорю с невеждой. – Альбинос страдальчески закатил красные глаза. – Тебе в деталях объяснить, что все не так просто и почему я не могу этого сделать, или хватит обычного «нет»?

– Хватит обычного «нет». – уверенно ответил Драг и, улыбнувшись в густую бороду, добавил: – Но хотелось бы поподробнее.

На мгновение Фаргреду показалось, что сейчас от дворфа останется лишь головешка, так как хозяин таверны в прямом и переносном смысле играл с огнем. Но, к счастью, магу нравилось говорить о волшебстве, пусть даже и не со слишком сведущим в высоком искусстве собеседником.

– Чтобы перенести несколько человек, необходимо иметь точки входа и выхода, расположенные в нужных местах на потоках магии, – важно начал альбинос с таким видом, словно читал лекцию начинающим волшебникам. – Точками, подходящими для переноса кого-то, кроме самого мага, могут служить подготовленные заранее символы, в числе которых врата Низувса, тройственная ветвь бытия, узел стихий и еще несколько менее значительных. Все их следует заключить в рунические круги и выполнить в соответствии со всеми необходимыми требованиями для соблюдения безопасности. Для истинного воплощения знаков требуются значительные усилия весьма опытного мага. К тому же на обеих точках требуется хотя бы пара волшебников, способных перенаправлять магию из потоков в нужное русло, пропуская через соответствующие символы, призванные исказить пространство и время… Я понятно объясняю? – Стефан заглянул в круглые, словно блюдца, глаза дворфа.

– Как-то не очень… – неуверенно пробормотал Драг.

– Большего я и не ожидал. – По виду архимага было заметно, что он расстроен. – В общем, чтобы перенести нас всех, мне необходимо не менее четырех опытных магов, а не слабоумных идиотов из Академии. К тому же двое из четырех должны находиться в Соколином Пере. Теперь понятно?

– Угу, – словно филин ухнул дворф и несколько раз кивнул. – А может, все-таки можно попробовать перенести нас хотя бы по одному?

– Можно, – согласился Стефан. – Но учитывая нестабильность потоков магии на востоке и приличный возраст камня перемещений в крепости…

– Попроще! – взмолился Драг.

– Проще говоря, есть большой шанс умереть или оказаться непонятно где с руками вместо ног и головой вместо задницы, – пояснил альбинос на понятном дворфу языке.

– Драг, неужто ты уже перемещался подобным образом? – внимательно оглядев владельца «Хмельного берсерка» с ног до головы, поинтересовался Тред и, едва успев договорить, расхохотался.

– Да иди ты… – Несмотря на рассерженный вид, дворф не смог скрыть улыбки. – Не люблю я лошадей. – Он с досадой взглянул на свои короткие ноги, едва достающие до стремян со специально укороченными ремнями. – Мужчине подобает биться, стоя ногами на твердой земле!

– Но прежде чем биться, придется потрястись в седле, – с сожалением сказал «старый медведь», ласково погладив рукоять секиры, торчащую у него из-за плеча.

– Воистину, дружище, придется подождать, – поддержал наемника дворф.

Вместе они предались дивным воспоминаниям о былых схватках и битвах, но Фаргред их уже не слушал. Он взглянул на верх крепостной стены, где седой ветеран, словно затылком ощутивший взгляд магистра, обернулся, и лорд Драуг жестом указал ему на ворота. Старик кивнул и, громко гаркнув, махнул рукой одному из своих подчиненных.

Решетка ворот неохотно поползла вверх, роняя вниз комья налипшего на нее снега.

– Да поможет нам Свет, друзья! – обратился ко всем Фаргред, посылая Грома вперед.

Огромный жеребец нетерпеливо фыркнул и легко направился к воротам, разбрасывая тяжелыми копытами рыхлый снег.

– Подождите! – вдруг окликнула всех Элизабет, с подозрением глядевшая на одну из седельных сумок. – Мне кажется… Ой! – Она испуганно дернулась, когда из сумки раздался звук, отдаленно напоминающий чихание. – Что это? – Она беспомощно взглянула на Фаргреда, сдвинувшись в седле настолько, насколько это вообще было возможно.

– Мне кажется, еще один неожиданный попутчик. – Магистр развернул коня и, подъехав поближе, щелкнул пряжкой, отбрасывая плотную ткань в сторону.

– Утро доброе. – Черные бусинки глаз невинно уставились на лорда Драуга из темных недр сумки.

– Доброе, – согласился Фаргред, с укоризной глядя на маленькое, покрытое черно-белой шерсткой существо. – Ты что-то забыл здесь, Црапинег?

– Мой сражайся тоже! – воинственно оскалился кхурин, демонстрируя ровный ряд мелких острых зубов. – Сражайся за свой новый дом!

– Ну и напугал же ты меня… – Элизабет облегченно улыбнулась и, бесцеремонно сцапав пискнувшего зверька, вытащила его из теплого убежища. – Милшанна знает о том, что ты здесь?

– Она знать и поддержать меня, – важно кивнул Црапинег, устраиваясь поудобнее на руках у девушки.

– Тогда почему ты ничего нам не сказал? – Лорд Драуг все еще недоверчиво косился на нового попутчика.

– Я хотеть, но внутри сильно тепло, и я уснуть. – Виновато шмыгнув черным носиком, кхурин опустил кругленькие ушки. – Вы не хотеть брать меня?

– Чушь! – вмешался Тред. – Если мужчина хочет сражаться, то он должен сражаться, и никто не может ему мешать! – прогремел он.

– Да! – гаркнул дворф, выражая свое согласие.

– Путешествие может быть опасным, – предупредил зверька Фаргред, игнорируя выкрики спутников, и, заметив, как приуныл кхурин, добавил: – Но твоя помощь могла бы нам пригодиться. Ты все еще хочешь отправиться вместе с нами?

– Хотеть! Моя хотеть! – тут же обрадовался Црапинег и, выскользнув из рук эльфийки, шустро перебрался к магистру на плечо, цепляясь острыми коготками за его плотный плащ.

– Так это и есть то самое существо? – с нескрываемым интересом принялся разглядывать кхурина Стефан.

– Да. – Лорд Драуг взъерошил шерстку на голове зверька.

– Ты умеешь двигать предметы силой мысли? – Получив подтверждение своей догадки, архимаг переключил все свое внимание на Црапинега.

– Могу, – подтвердил зверек.

– В таком случае не желаешь ли перебраться ко мне? Я бы хотел поговорить с тобой. – Альбинос протянул руку, но существо не спешило принять столь радушное предложение, с опаской глядя на бледного волшебника.

– Он не обидит тебя, – успокоил Црапинега магистр.

– Тогда ладно… – наконец решился кхурин и ловко перескочил на руку альбиноса; перебравшись по ней на луку седла, устроился там.

– Может, мы уже поедем, или я сейчас вернусь обратно и улягусь спать дальше?.. – недовольно засопел Драг, с тоской глядя куда-то сквозь дома, в глубь города, будто мог действительно видеть через стены.

Вместо ответа лорд Фаргред слегка тронул поводья, и его конь первым направился к открытым воротам. Стоящие у входа стражи тщетно пытались скрыть любопытство, наблюдая за странными личностями, непонятно каким образом собравшимися вместе. Стоило ехавшему последним Стефану оказаться снаружи мощных крепостных стен, как решетка начала рывками опускаться и вскоре с шумом уткнулась в землю, плотно прижав успевший нападать за время ее поднятия снег своим немалым весом. Волшебник был слишком занят расспросами Црапинега, чтобы хоть как-то отреагировать на произошедшее, а все остальные обернулись на лязг, которым столица провожала отряд в полное опасностей путешествие.

– Будет воля богов – еще свидимся, – пробормотал Драг каменным стенам на прощание.

– Ты еще скажи, что будешь письма писать и скучать, – не упустил возможности в очередной раз поддеть друга Тред.

– Я ж не умею писать-то… – Пожав широкими плечами, дворф заерзал в седле крепким седалищем и смешно ткнул короткими кривыми ножками в бока своей лошади.

– Дык все ваше племя – не это… – Наемник поднял единственный глаз к серому небу. – Неграмотное!

– Чья бы корова мычала, – скорчил кислую рожу Драг, но спорить не стал.

– Воину ни к чему всякие глупости типа грамотности и всяких этих манер… вежливости этой… Ерунда какая-то! – убежденно заявил старый северянин, и дворф согласно кивнул. – А считать ты умеешь? – вдруг спросил он у низкорослого спутника.

– У меня же таверна – конечно, умею! – надулся Драг, отчего стал напоминать пузатый бочонок столь любимого им пива.

– Это хорошо. – Облегченно вздохнув, Тред еще раз взглянул через плечо на оставшийся за спиной Хагенрок. – Это пригодится.

Спутники проехали по переброшенному через глубокий ров мосту.

– Умение читать и писать – ерунда, а вот считать должен уметь любой головорез? – удивилась Элизабет. Слух эльфийки намного превосходил человеческий, но не нужно было иметь острые уши, чтобы услышать слова северянина, так как он даже не старался говорить тихо.

– Конечно же! – снисходительно кивнул старик. – Иначе как можно узнать, скольких противников ты отправил в холодные объятия Бездны, и на сколько кусков разделил их перед этим?!

– Только нареза́ть мельче надо, чтобы демоны не подавились! – расхохотался Драг, хлопнув ладонями по объемистому пузу. – Ой! – запоздало спохватился он, взглянув на Инуэ. – Не хотел обидеть тебя, девочка.

– Все в порядке, – отмахнулась суккуба. – Хотя многие из моих сородичей предпочитают самостоятельно рвать… плоть.

– А ты? – тут же полюбопытствовал дворф.

– Ее тошнит от одной только мысли о сыром мясе. – На этот раз рассмеялся магистр. – Она даже вид крови плохо переносит.

– У всех есть свои слабости… – сразу же обиделась девушка.

– Извини, – примирительно произнес Фаргред, – но неприязнь к человечине характеризует тебя скорее с лучшей стороны.

– Тогда ладно, – снисходительно кивнув, суккуба улыбнулась уголками губ. – Мы не заедем в Гзауберг по дороге? – вдруг спросила она у Фаргреда.

– Нет. – Покачав головой, магистр задумчиво посмотрел вперед, туда, где за далеким горизонтом должен был находиться второй по величине город Империи. – Мы поедем напрямую, чтобы не терять времени.

– У нас его мало? – Предстоящий поход вызывал у Треда лишь положительные эмоции, что с ним случалось крайне редко, поэтому он с утра оказался довольно разговорчивым.

– Меньше, чем хотелось бы, – вынужден был признать лорд Драуг. – Неизвестно, когда объединенные силы орков и некромантов нанесут удар.

– Но их же должны встретить у границ? – вскинул кустистые рыжие брови Драг. – Неужто люди, дворфы и, мать их, проклятые эльфы, чтоб им пусто было, – он презрительно сплюнул на снег, – не смогут сдержать каких-то там уродцев?

– Вообще-то я тоже эльфийка… – нахмурилась Элизабет.

– Ты не в счет, девочка, – расплылся в улыбке дворф. – Я презираю лишь так называемую мужскую часть вашего племени, а ты для меня – и вовсе как родная!

– В таком случае это полностью меняет дело. – Эльфийка хмыкнула, поймав себя на мысли, что в большей степени разделяет чувства Драга к некоторым своим сородичам.

– Так сможет Империя сдержать натиск колдунов или нет? – Дворф испытующе посмотрел магистру в глаза.

– Смогут, – обнадежил друга Фаргред, – вопрос в том – как долго. – Он грустно улыбнулся. – Если в бой вступят Высшие, то произойти может все, что угодно.

– Были высшие – станут низшие! – грозно пророкотал дворф, потрясая боевым топором. – Мы им покажем!

– Ты и сам не больно-то высокий, – ощерился Тред, – а единственное, что ты можешь показать колдунам, вряд ли убьет их, но скорее всего – напугает.

– О чем это ты? – не понял дворф и вопросительно уставился на наемника.

– Конечно же о твоей голой заднице, недомерок, – заржал «старый медведь», едва не выпав из седла от смеха. – Или ты можешь удивить некромантов чем-нибудь еще?

– Вот посмотрим, что ты скажешь, когда я нарублю вражин поболе твоего, глазастый ты наш! – Драг и не думал обижаться. Возможно, он и смутился, но на его как обычно розовощеком лице, заросшем густой рыжей бородой, невозможно было разглядеть румянца, отражающего его внутреннее состояние. К тому же из-за утренних морозов Драг раскраснелся пуще прежнего, а его большой мясистый нос и вовсе напоминал зрелую сливу.

– Да я в жизни не проиграю недомерку! – взревел Тред, перепугав до смерти небольшую стайку птиц, что расселись на потерявших листву кустах, сиротливо смотревшихся на фоне присыпанной снегом пожухлой травы.

– Поспорим? – Дворф хитро прищурился.

– На бочонок пива! – тут же согласился одноглазый наемник, и они ударили по рукам.

– Как дети малые… – Вегард, тяжело вздохнув, взглянул на неуемных спутников.

С каждым ударом сердца отряд все больше отдалялся от Хагенрока, со временем превратившегося в темное пятно, скрываемое усилившимся снегопадом.

– А мы точно сможем проделать путь не по тракту? – Суккуба недоверчиво посмотрела на затянутые тучами небеса, явно собиравшиеся обрушить на землю все свои снежные запасы. – Дорогу не заметет?

– Вряд ли. – Магистр тоже взглянул ввысь. – Пусть усилия магов и держат тракт в хорошем состоянии, не давая снегопадам занести его, но и жители окрестных поселений не дадут снегу засыпать дорожки между своими деревнями. Тем более мы должны успеть добраться до Соколиного Пера прежде, чем начнутся настоящие снегопады, а в землях по ту сторону границы нам не придется бояться снега.

– Потому что мы к нему привыкнем? – Инуэ поплотнее закуталась в теплый плащ. – Или мы замерзнем до такой степени, что нам будет все равно?

– В Пустошах не падает снег, – произнес Фаргред. – Только дождь льет.

– Даже не знаю, что лучше, – кисло улыбнулась демоница, явно не обрадованная заявлением своего господина, – мерзнуть на морозе или мокнуть под дождем. Тем более когда ничего не греет, а некоторые и без того довольно холодны… – Она многозначительно посмотрела на лорда Драуга, но тот сделал вид, что ничего не услышал, ощущая на себе внимательный взгляд Элизабет.

– Лучше – сидеть дома у огня и потягивать пиво! – отвлекся дворф от своих привычных пререканий с Тредом и вновь повернулся к другу, продолжая прерванный спор о возможности разрубить орка от головы до пояса боевым топором.

– Еще не поздно вернуться. – Лорд Драуг перевел взгляд с приунывшей Инуэ на ехавшую рядом эльфийку. Обе девушки выглядели немного расстроенными и даже грустными.

– Нет, мы поедем с тобой. – Элизабет с вызовом заглянула ему в глаза, и Фаргред улыбнулся, узнав этот взгляд, знакомый ему еще с детства. Холодные искорки, плясавшие в золотых глазах эльфийки, говорили о том, что она ни за что на свете не передумает.

– Тогда потрудитесь не выглядеть настолько унылыми, что на вас почти невозможно смотреть без слез, – поняв, что спорить с подругой детства бесполезно, сказал Фаргред.

– Мы беспокоимся о Рози, – тихо произнесла Инуэ, и Элизабет коротким кивком поддержала суккубу.

– Девочка осталась совсем одна, – добавила эльфийка.

– Во-первых, не одна, – отчеканил лорд Драуг. – Кравен и ребята не дадут и волосу упасть с ее головы, а во-вторых, я написал письмо в Гзауберг. Зак и Амелия на время переберутся в Хагенрок и присмотрят за девочкой, так что можете не волноваться.

– И почему мы узнаём об этом только сейчас? – не смогла скрыть удивления Элизабет.

– Действительно! – Вторая пара девичьих глаз впилась в магистра. Демоница и эльфийка словно спелись, особенно это проявлялось тогда, когда поведение Фаргреда их чем-то не устраивало.

– Я вообще не собирался вам этого говорить… – пробубнил лорд Драуг, искренне жалея, что нельзя оставить девушек дома.

– Вполне в твоем стиле, – скривила пухлые губы демоница.

– Другого от тебя мы и не ожидали, – не осталась в стороне Элизабет.

Девушки хитро переглянулись и весело рассмеялись, а магистр в очередной раз подумал, что настоящим испытанием для него будут отнюдь не колдуны, орки и скверная погода… точнее – не только они.

Уставшие от прозябания в стойлах лошади бодрой рысцой несли своих седоков по почти не засыпанной снегом дороге, выпуская из ноздрей белые струйки пара, неустанно стремящиеся к серому небу, низко нависшему над землями Империи. Никто из всадников больше не оборачивался, все смотрели только вперед, на восток, где за крепостью Соколиное Перо раскинулись Пустоши орков – земли, некогда принадлежавшие людям, а ныне ставшие местом средоточия Зла. Никто не знал, как судьба раскинет свои карты, предрешая судьбу мира и населяющих его существ, ведь иногда даже нелепая случайность в силах помешать помыслам богов.

Глава V

Наступившая уже по-зимнему рано ночь нежно сжала в своих крепких, чувственных объятиях небольшую деревушку, находящуюся в стороне от тракта, соединяющего Хагенрок и Гзауберг. Мягкий ночной саван, упавший с небес крупными хлопьями снега, накрыл ряды небогатых домов, окна которых уже были темны. На немногочисленных улицах поселения давно перестали сновать люди, так как все они уже разбрелись по домам и улеглись спать. Лишь из окон самого большого здания в деревне – местного кабака – по-прежнему лился свет.

Одинокий всадник, облаченный во все черное, вынырнул из темноты ночного леса и, замерев на невысоком пригорке, внимательно оглядел раскинувшуюся перед ним деревню, безошибочно наметив свой дальнейший путь. Пусть неясного света звезд, иногда робко выглядывающих из-за стремительно бегущих по небу облаков, оказалось удручающе мало, найти дорогу к единственной освещенной постройке не составляло труда. Тем более если учитывать, что человек давно привык к темноте, считая ее своим лучшим другом и сильнейшим союзником. Он уже собирался послать своего коня вперед, когда его внимание привлекли несколько размытых теней, мелькнувших под окнами кабака, ярким пятном выделяющимися в ночной безмятежной панораме. Местные жители вряд ли стали бы крадучись пробираться меж своих же домов, а это значило лишь одно – опасения всадника подтвердились. Бесшумно соскользнув с седла, человек двинулся к ближайшим домам, ведя коня в поводу. Остановившись у редкого, покосившегося забора, он ловко набросил на него уздечку, и погладив животное по шелковистой гриве, растворился во тьме. Бесплотным призраком скользил он между домами, рыская из стороны в сторону внимательным, настороженным и слегка насмешливым взглядом.

Незнакомец двигался словно тень, поэтому обнаружил тех, кого искал, гораздо раньше, чем они узнали о его присутствии. Две фигуры в темных балахонах замерли чуть в стороне от деревенского кабака, стараясь держаться подальше от окон, и навстречу им из ближайшей подворотни выскользнула еще пара, судя по внешнему виду, их друзей. Вчетвером они отошли под прикрытие облепленных снегом кустов и принялись о чем-то шептаться. Лучшего момента для атаки попросту не было, но незнакомец медлил. Он сделал текучий шаг вперед, пытаясь подобраться поближе, чтобы удостовериться в верности своих мыслей, но тут же повторил свое движение в обратном направлении, а спустя мгновение вжался спиной в холодную стену дома, скрывавшего его от неизвестной четверки. Внимание одиночки привлекла обычная деревенская псина. Здоровенная дворняга, со зловещим рычанием высунувшаяся было из щели в заборе, испуганно пискнув, уползла обратно, поджав косматый хвост, стоило одному из облаченных в балахоны взглянуть на нее. Амулет на шее незнакомца едва заметно нагрелся, предупреждая его об опасности, но вопреки всему на узких губах, обрамленных тонкими, аккуратно подстриженными усиками и остроконечной бородкой, заиграла зловещая ухмылка. Полы плаща незнакомца беззвучно разошлись, и руки в черных перчатках легли на рукояти тяжелых метательных ножей. Чуть подавшись вперед, он выжидал, словно готовый к решающему прыжку хищник.

Вот четверо людей видимо, приняв какое-то решение, двинулись в сторону кабака, уже не стараясь скрываться. Они прошли мимо укрытия одиночки, но их взгляды были прикованы к светящимся окнам, и ему даже не пришлось отступать глубже в тень. Между тем четверо встали ровным полукругом, недалеко друг от друга, и, вскинув руки к темным небесам, принялись что-то шептать на гортанном, непонятном языке. Амулет на шее незнакомца сразу же нагрелся еще сильнее, когда меж пальцев неизвестных заплясало зеленое пламя.

Медлить было нельзя.

Едва уловимое движение запястий – и два кинжала, с тихим шелестом рассекая ночной воздух, рванулись навстречу своим целям. Послышался глухой стук, и двое людей в плащах, стоявших по краям, начали беззвучно оседать. Не успели тела коснуться земли, как по-кошачьи прыгнувший вперед незнакомец пронзил сердце оказавшегося рядом с ним противника длинной рапирой, серебряным росчерком распоровшей ночной мрак. Легко высвободив изящное оружие из смертельной раны, одиночка с невероятной скоростью сместился в сторону, избегая заклинания единственного оставшегося в живых врага. Воющий шар зеленого пламени с шипением врезался в снег, оставив в мерзлой земле весьма приличную дыру и разметав на куски тело в черном балахоне, едва успевшее упасть на землю. Воспользовавшись короткой передышкой, необходимой противнику для сотворения нового заклинания, незнакомец танцующим движением скользнул вперед и сделал молниеносный выпад, рассекая кончиком рапиры горло врага и заставляя того подавиться собственным хрипом. Тело колдуна начало заваливаться назад, а неизвестный уже резко взмахнул оружием в сторону, сбрасывая с благородной стали темную кровь. Алые капли широкой россыпью окропили белый снег, раскрываясь на нем яркими бутонами странных, но в то же время прекрасных цветов.

– Любуетесь проделанной работой, господин де Блейт? – Лорд Драуг в сверкающих доспехах стоял на крыльце кабака с пылающим мечом в руке и с улыбкой смотрел на главу шпионов Империи.

– Как видите. – Тонкие губы мужчины растянулись в усмешке. – Рад видеть вас в здравии, магистр. – Он слегка склонил голову в знак приветствия.

– Так же, как и я вас. – Меч в руках паладина рассыпался золотыми искрами. – Какими судьбами? – Фаргред спустился по ступеням и, выдернув метательный нож из шеи убитого, небрежно перевернул ногой ближайшее к себе тело. Магистр сразу понял, что появление главы шпионов Империи не случайно. Наэрон де Блейт вообще нигде не появлялся случайно и ничего не делал просто так.

– Старался догнать вас, – ответил Наэрон, протирая лезвие рапиры белым кружевным платком. – Как оказалось, я был не одинок в своем стремлении. – Он убрал оружие в изысканные кожаные ножны и обезоруживающе улыбнулся. – Вы ведь не против, если я присоединюсь к вашей компании, чтобы не повторять всю историю несколько раз? Многословие порою утомляет меня.

– Конечно же. – Лорд Драуг отошел в сторону, освобождая проход, и сделал приглашающий жест рукой. – Думаю, вы без труда найдете нужный стол, а я вскоре присоединюсь к вам.

– Давайте поступим несколько иначе, магистр. – Глава шпионов приблизился к паладину и принял из его рук свой кинжал, незамедлительно начав протирать окровавленное лезвие все тем же многострадальным платком, уже сменившим свой белоснежный цвет на алый. – Пока вы заняты своими делами, – он обвел взглядом трупы в балахонах, – я схожу за своим конем, и мы встретимся здесь же.

– Как вам будет угодно. – Пожав плечами, Фаргред бесцеремонно ухватил лежащего рядом мертвеца за ногу и поволок его в сторону.

– В таком случае я не заставлю себя долго ждать. – Высвободив из мертвого тела второй кинжал, де Блейт стремительным шагом направился к месту, где оставил коня.

Лорд Драуг проводил Наэрона задумчивым взглядом. Несмотря на то что появление главы шпионов избавило отряд от неприятного сюрприза, вряд ли оно могло сулить хоть что-нибудь хорошее. Размышляя над мотивами, подвигнувшими любящего удобство и роскошь главу шпионов Империи покинуть Хагенрок, магистр стащил все трупы в одно место, подальше от окон, и выложил неровным рядом, скептически взглянув на длинные кровавые следы на снегу.

– Помощь-то нужна или как? – Выглянувший из кабака Драг подслеповато уставился во тьму, где едва угадывался силуэт Фаргреда, отозвавшего свои пылающие доспехи.

– Сам справлюсь. – В руках магистра появился пылающий меч. – Хотя нет. – Он на мгновение задумался. – Позови сюда хозяина этого места. – С этими словами он, коротко замахнувшись, отсек голову одному из некромантов.

– Хорошо, ты только побыстрее – я долго не смогу удерживать всех на месте, – проворчал дворф. – И вижу, все не зря беспокоятся… – Пламя клинка магистра выхватило из темноты четыре тела.

– Я же сказал – ничего серьезного. – Пылающий меч опустился второй раз, и еще одна голова покатилась по снегу, разбрызгивая кровь.

– А еще ты сказал, что беспокоиться не о чем и ты просто идешь подышать воздухом да проведать лошадей… – забубнил Драг, с укоризной глядя на друга. – Видимо, четверка колдунов, явившихся по наши души, не кажется тебе чем-то достойным упоминания.

– Не занудствуй, пожалуйста, – попросил магистр, вновь вздымая клинок. – Лучше иди и постарайся, чтобы никто не выглядывал на улицу, иначе поднимут ненужный переполох.

Дворф лишь махнул в сторону паладина рукой и захлопнул дверь кабака. Не успел он повернуться, как чуть не врезался в крайне обеспокоенных Элизабет и Инуэ.

– Все в порядке, скоро вернется, – не дав девушкам раскрыть рты, выпалил Драг, замечая, как напряглись остальные члены отряда.

– Но темная магия… – Суккуба сделала было попытку обойти дворфа, но тот вскинул заросшую рыжими волосами лапищу, не давая ей пройти.

– Я же сказал, – с нажимом проговорил он, – Ред просил всех сидеть тут и дожидаться его возвращения. Успокойся, девочка, все в порядке.

– Но я же… – Демоница беспомощно взглянула на Элизабет.

– Все в порядке. – Дворф подтолкнул девушек в сторону зала и жестом подозвал к себе хозяина кабака: пухлого, лысоватого мужчину, взволнованно переминавшегося с ноги на ногу неподалеку. – Милейший, – ощерился Драг, хватая бледного человека под руку, – соблаговолите пройти со мной.

– А? Да… – Отказать дворфу человек не смог хотя бы потому, что тот уже почти выволок его наружу.

– Шевелись давай, я же тебя не на сеновал тащу! – Дворф, быстро перебирая короткими ногами, грубо тащил растерянного кабатчика за собой.

– Чего случилось-то? – Недоумевающий мужчина, едва не свалившись со ступенек, послушно следовал за Драгом, который, стоит отметить, не оставлял ему особого выбора, так как спорить с грозным, коренастым и воинственно настроенным дворфом – себе дороже.

Все жители Империи знали – дворфы даром что коротышки, зато силой и упорством могут поспорить с быком.

– Я же вам ничего плохого-то не сде… – Он запнулся на полуслове, едва не упав от того, что продолжающий шагать Драг по-прежнему тянул его за руку. – Ульв милосердный, что творится-то?.. – пролепетал хозяин кабака, уставившись на четыре обезглавленных трупа, лежавших в луже крови совсем рядом с его заведением.

– Ничего страшного… теперь. – Лорд Драуг вышел вперед, и вспыхнувшее в его глазах золотое пламя заставило и без того пораженного увиденным мужчину попятиться. Бормоча молитвы, он попытался сделать неуверенный шаг назад и, когда Драг наконец выпустил его руку, бухнулся на снег.

– У тебя есть причины бояться ордена? – Фигура магистра нависла над хозяином кабака. Мягкий и вкрадчивый голос паладина вкупе с бушевавшим в его глазах пламенем заставили лысоватого толстяка нервно сглотнуть.

– Нет, господин, что вы! – поспешно затараторил владелец деревенского питейного заведения. – Я ж отродясь магистров-то не видал, а тут еще и подлюки эти! Крови-то сколько! – Он неуклюже заерзал на снегу, вскочил и сразу же вновь рухнул на колени. – Не губите!

Драг с нескрываемым презрением смотрел на сжавшегося от страха мужчину, сокрушенно качая рыжей головой.

– Я, пожалуй, пойду, – бросил он и, резко развернувшись, зашагал к входу в кабак. – Ты тоже не задерживайся, – бросил он через плечо, обращаясь к Фаргреду, – пиво выдохнется.

– Скоро буду, – заверил дворфа магистр, и его глаза вновь стали серыми. – Встань! – повелительно сказал он хозяину кабака, и тот послушно поднялся на дрожащих ногах. – Тебе нечего бояться. – Когда лорд Драуг положил свою тяжелую ладонь мужчине на плечо, тот вздрогнул. – Как твое имя?

– Нарвин, господин. – Нечесаная голова склонилась в чересчур услужливом и почтительном поклоне.

– У меня есть к тебе небольшая просьба, Нарвин. – Решив не утруждать себя представлением, Фаргред сразу перешел к делу.

– Какая? – осторожно поинтересовался слегка успокоившийся кабатчик.

– Колдунов следует сжечь.

– А если при них пакость какая? Вдруг к-а-а-а-к бахнет и, это… того! – Нарвин боязливо покосился на мертвые тела.

– Я уже обыскал их. – Осторожность мужика начинала злить магистра, и это не укрылось от разом вспотевшего, несмотря на мороз, Нарвина.

– Сейчас я помощника кликну, – засуетился хозяин кабака, – мы эту мерзость подальше оттащим и сожжем наутро.

– Здесь и сейчас, – твердо заявил Фаргред тоном, не терпящим возражений.

– Как скажете, – тут же согласился Нарвин и, проваливаясь в неглубокие сугробы, подбежал к одному из окон первого этажа, что есть силы заколотив по подоконнику.

Вначале послышалась отборная ругань, полная клятвенных обещаний жестоко расправиться с ночным нарушителем спокойствия, затем окно распахнулось, и в нем появился здоровенный детина, с трудом протиснувшийся в раму.

– Чего орешь! – начал он густым басом, но, узнав хозяина кабака, виновато улыбнулся и опустил внушительного вида дубину. – Чего? – уже более миролюбиво поинтересовался он.

– Возьми огня – и живо сюда! – прошипел Нарвин.

– Ладно, – покладисто согласился детина и, втиснувшись обратно, закрыл окно.

Хозяин кабака еще некоторое время задумчиво разглядывал оконную раму, явно не горя желанием оборачиваться и лицезреть обезглавленные мертвые тела. Но еще больше ему не хотелось злить магистра ордена Зари. Поэтому Нарвин, тяжело вздохнув, обернулся и сказал:

– Сделаем все, как вы… – Он поперхнулся словами, увидев стоящего рядом с магистром человека. Одетого во все черное мужчину никогда раньше не видели в деревне, и Нарвин мог поклясться бессмертием души, что не слышал, как кто-нибудь подходил.

– Невежливо пялиться на людей подобным образом, уважаемый, – четким голосом произнес незнакомец, многозначительно положив обтянутую черной перчаткой ладонь на великолепный эфес длинной рапиры, – или вам чужды хорошие манеры? – Он весело улыбнулся.

– Прос-с-стите, господа… – неуверенно проблеял Нарвин, явно не разделяя радости мужчины в черном и не зная,чего ожидать от незнакомца.

Раздался шорох, и дверь черного хода кабака со скрипом открылась, явив троим мужчинам высоченного здоровяка, сжимающего в огромной, словно ствол дуба, руке пару факелов, неуместно весело потрескивающих в ночи, пропитанной теперь запахом крови.

– Чего делать-то? – Парня, казалось, нисколько не смущала открывшаяся его глуповатому взору картина.

Нарвин осторожно взглянул на магистра, и тот снисходительно кивнул.

– Вон этих сожги! – резко дернул головой в сторону мертвецов хозяин кабака.

Видимо, задавать вопросы не входило в обязанности помощника. Здоровенный детина безразлично повел широкими, похожими на военный таран плечами и, приблизившись, ткнул горящим факелом в ближайшее к себе тело. Темный, запачканный кровью балахон тут же занялся, и пламя принялось с аппетитом пожирать предоставленное угощение.

– Я думаю, мы можем идти. – Наэрон без интереса наблюдал за тем, как немногословный детина поджигает второго мертвеца. – Не люблю запаха паленой плоти. – Глава шпионов брезгливо поморщился и поднес к носу новый, приятно пахнущий кружевной платок, способный конкурировать со снегом в белизне.

Вместо ответа лорд Драуг еще раз окинул взглядом тела колдунов и, смотря в глаза хозяину кабака, произнес:

– Сжечь полностью, пепел – развеять. – Глаза магистра блеснули. – Понятно?

– Конечно! – поспешил заверить паладина Нарвин, лихорадочно кивая.

– И лишнего не болтать, – весомо добавил Наэрон. – Особенно ты! – Он с улыбкой указал на здоровяка, тупо пялящегося на пламя. – Я смотрю, ты чересчур разговорчивый. – Губы главы шпионов тронула мимолетная улыбка.

– Чё? – Озадаченно хлопнув маленькими глазками, детина уставился на де Блейта.

– Не чёкай, – отрезал Наэрон. – За все происходящее отвечаете головой. – Он подмигнул побледневшему хозяину кабака и, развернувшись, сделал несколько шагов в направлении двери. – Стоп! – Щелкнув пальцами, глава шпионов резко развернулся на каблуках, чиркнув ножнами рапиры по снегу.

– А?! – Нарвин чуть не присел от испуга.

– Я оставил своего коня в твоей конюшне, позаботься о нем, пока мы отдыхаем. – Де Блейт сделал приглашающий жест, пропуская магистра впереди себя, и направился следом за ним, не сумев сдержать улыбки, когда услышал облегченный вздох хозяина кабака, обрадованного тем, что его скромную персону наконец-то оставили в покое.

Внутри питейного заведения, пользующегося в деревне огромной популярностью – гораздо большей, чем, к примеру, покосившийся и запущенный деревянный храм Света или же местные вырубки, – народу нисколько не убавилось. Местные жители, как и многие другие, предпочитали весело проводить время, нежели работать или возносить хвалы высшим силам. Хотя Фаргред был уверен – наутро ситуация сильно изменится, так как хозяин кабака наверняка проболтается о четверке незваных гостей, и все деревенские решат непременно и неустанно молиться Ульву о заступничестве. Такое случалось уже не раз и не два. Люди зачастую пренебрегают верой, предпочитая молитвам увеселительное времяпрепровождение, но, как только им становится страшно, непременно бегут искать помощи и поддержки в ближайшем храме. Когда все хорошо – кругом герои, а стоит чему-то случиться – «доблестные воины» пивных кружек превращаются в скулящее стадо.

Фаргред обвел раскинувшийся перед ним зал невеселым взглядом, немного задержав его на нескольких коренастых мужиках, заросших бородами словно дворфы. Вместительные пивные кружки казались хрупкими фарфоровыми чашками в их огромных ручищах. Они неустанно опрокидывали в бездонные глотки хмельной напиток и даже не подозревали, что совсем недавно могли умереть. Лорд Драуг мог поспорить, что и они, когда узнают о случившемся, будут без устали молиться о сохранности своих душ…

– Терпение и снисхождение, – хмыкнул магистр, широко шагая к столу, где сидели его спутники, взволнованно смотревшие на него.

– Все в порядке? – Не успел лорд Драуг сесть на свое место, как к нему сразу же придвинулись эльфийка и суккуба.

– Почти, – уклончиво ответил Фаргред. – Позвольте вам представить… – Неожиданно паладин замолчал, не зная, стоит ли представлять главу шпионов невымышленным именем.

– Наэрон де Блейт. – Мужчина в черном склонился в изящном поклоне.

– Давненько не виделись, щеголь! – Драг с широкой улыбкой стиснул тонкую ладонь Наэрона в своей медвежьей лапе.

– Еще один клинок – то что надо! – Одноглазый Тред, узнавший стройного человека, сражавшегося с ними бок о бок в битве за обитель ордена Зари, отсалютовал шпиону кружкой.

Вегард слегка склонил голову в знак приветствия, и Энвинуатаре последовала его примеру. На высоком лбу жрицы залегли несколько морщинок, и она то и дело косилась в сторону дальних окон, явно ощущая слабые отголоски темной магии.

– Едва ли все в порядке, если такие люди лично приходят в гости… – многозначительно заметила Инуэ, переглянувшись с эльфийкой.

– Сейчас все и узнаем. – Магистр пододвинул к себе тарелку с остывшим мясом. – Присаживайтесь. – Он указал де Блейту на одно из двух свободных мест, рядом со Стефаном, склонившимся над глубокой сумкой, из которой то и дело доносился тоненький голосок Црапинега. Когда рядом с ним скрипнул стул, волшебник рассеянно поднял глаза на вновь прибывшего и, коротко кивнув, перевел взгляд на Фаргреда.

– Убиты, – ответил лорд Драуг на невысказанный вопрос альбиноса.

– Я знаю. – Тонкие губы мага скривились в презрительной усмешке. – Жалкие бездари получили то, что заслуживали.

– Однако ты все-таки сплел несколько щитов! – Фаргред шутливо пригрозил волшебнику пальцем.

– Не говори глупостей… – слегка смутился Стефан и вернулся к своей беседе с кхурином, по-прежнему сидящим в сумке, чтобы избежать лишних вопросов и любопытных взглядов.

Фаргред не стал спорить с волшебником, хотя точно знал, что тот покривил душой. Мощный волшебный щит, искусно сотканный из нескольких послабее и надежно защищавший их стол, до сих пор еще не рассеялся до конца. Лорд Драуг никогда не считал себя экспертом в магии, но предполагал, что для создания столь мощной преграды обычно требуются три мага, а то и больше. К тому же будь тут волшебники Империи, они бы непременно перекрыли барьером все здание, стараясь защитить всех находящихся внутри, а не один только стол со знакомыми. Но что поделать: альбиноса всегда не слишком-то интересовали жизни чужих ему людей.

– Так чего случилось-то? – не прожевав до конца, осведомился Тред, пододвигая к Наэрону тарелку с одинокой чесночной колбаской, лишь по счастливой случайности до сих пор не поглощенной им самим.

– Небольшая неприятность. – Благодарно улыбнувшись, глава шпионов жестом отказался от еды.

– С каких пор темная магия считается небольшой неприятностью? – Зеленые глаза суккубы неприятно сузились.

– Господин де Блейт сейчас все расскажет по порядку, – успокоил девушку Фаргред, накрыв ее руку своей ладонью, за что тут же получил болезненный тычок под ребра от сидевшей с другой стороны от него Элизабет.

– Рассказывай уже… – вальяжно откинувшись на спинку стула, произнес Драг, словно шпиону требовалось его персональное разрешение, чтобы начать говорить.

– В таком случае я, пожалуй, и правда начну. – Тонких губ Наэрона коснулась едва заметная, язвительная ухмылка. – Разумеется, с вашего позволения, любезный дворф.

– Ловко он тебя! – счастливо хрюкнул Тред, тыча в Драга обглоданной костью.

Хозяин таверны «Хмельной берсерк» слегка насупился, но и не подумал обижаться.

– Как все уже догадались, я догнал вас не по пустой прихоти, а из-за важного дела – к сожалению, не очень-то радостного. – Де Блейт решил начать свой рассказ и больше не томить изнывающего от нетерпения Драга. – Видите ли…

– Короче! – потребовал дворф.

– Всему свое время, мой невоспитанный друг! – Глаза Наэрона холодно блеснули, что вовсе не соответствовало его добродушной улыбке. Дождавшись, пока дворф кивнет, шпион продолжил: – Я, знаете ли, люблю на досуге проверять своих подчиненных, на предмет преданности их Империи и делу Света, – неизменная улыбка де Блейта стала более хищной, – и так уж вышло, что я наведался в гости к одной личности, занимающей весьма значительный пост в службе, ответственность за которую, с позволения Императора, доверено нести мне. – Шпион говорил вкрадчиво и тихо, так что всем сидящим за столом пришлось склониться над столешницей, чтобы услышать его слова. Исключение составлял лишь Стефан, как всегда безразличный к происходящему, если это не касалось магии.

Между тем глава шпионов сделал паузу и, налив себе вина, попробовал ароматный напиток кончиком языка, предварительно тщательно понюхав. Слегка пригубив вино, Наэрон аккуратно поставил глиняный стакан на стол.

– Представьте себе – меня не очень-то обрадовало то, что я увидел, – произнес де Блейт, когда дворф уже собирался лопнуть от нетерпения. – С вашего позволения, я не стану вдаваться в подробности и лишь отмечу, что, прежде чем умереть, мой бывший подопечный благосклонно поведал мне о планах своих друзей и о том, что именно он им рассказывал.

– Стало быть, некроманты нашли нас не случайно? – Мозолистая лапа Драга потянулась к рукояти верного топора.

– Случайности – довольно редкое явление в нашем мире, мой друг. – Стакан с вином вновь оказался в тонких пальцах шпиона. – Мы же сейчас имеем дело с предательством, и, признаться, в этом есть и моя вина. – Де Блейт тяжело вздохнул. – Исключительно поэтому я лично отправился вдогонку за вами, отдав предварительно несколько распоряжений. – Перехватив вопросительный взгляд магистра, Наэрон понимающе улыбнулся. – Во-первых – по тракту сейчас едет отряд, похожий на ваш, и возглавляет его человек в золотых доспехах и алом плаще, называющий себя лордом Фаргредом Драугом.

– Думаете, некроманты клюнут? – Недоверчиво прищурившись, магистр бросил быстрый взгляд через плечо, где за стеной кабака догорали останки колдунов.

– По крайней мере, им понадобится время, чтобы разобраться, – пожал плечами шпион.

– Ну а во-вторых? – не выдержал Драг, заерзав на стуле.

– Во-вторых, я пустил несколько слухов касательно вашей поездки, так что ждать нас будут, скорее всего, ближе к Горному Клыку. Также я позаботился о том, чтобы больше некому было делиться нашими тайнами с нежелательными личностями.

– Вы сказали – нас? – Фаргред выделил последнее слово.

– Совершенно верно, – кивнул Наэрон, слегка раскачивая стакан в руке и наблюдая за тем, как вино облизывает глиняные стенки. – По моей инициативе Император лично поручил мне сопровождать отряд, всячески способствуя благополучному завершению миссии.

Над столом повисло молчание.

– Что ж, я устал с дороги, так что, с вашего позволения, – хитрые глаза шпиона скользнули по бородатому дворфу, – отправлюсь спать. Завтра утром буду ждать вас на этом же месте. – С этими словами он легко поднялся со стула и, изящно поклонившись, направился к только что вошедшему в помещение хозяину кабака. Стоит отметить, что Нарвин, заметив улыбчивого незнакомца, не сказать чтобы засиял от счастья…

– Если некромантам стало известно о цели нашего путешествия, то неприятности не заставят себя долго ждать… – Молчавший до этого Вегард задумчиво взглянул на Фаргреда, и магистр кивнул.

– Поскорее бы! – Тред залпом допил свое пиво. – Надоело уже просиживать задницу в седле!

– В любом случае мы обязаны продолжить путь, и помощь такого человека, как де Блейт, будет нам очень кстати. – Лорд Драуг обвел взглядом присутствующих, и никто их них не возразил его словам.

– А чего все загрустили-то? – поинтересовался неунывающий Драг. – Время еще есть, точно так же, как и пиво в этой дыре! Эй, милейший! – Он жестом подозвал к себе закончившего общение со шпионом Нарвина. – Еще пива и еды за этот стол!

Глава VI

Белоснежный лес казался сказочным, нереальным. Распрощавшиеся с золотой листвой деревья уже примерили зимние, светлые наряды. Снег плотно облеплял ветви и стволы деревьев, создавая впечатление, что сугробы и лес – единое целое, созданное каким-то причудливым богом из крошечных, холодных и изящных снежинок. Яркое солнце гармонично дополняло все это невинно-чистое великолепие, своими лучами заставляя снег блистать.

– Поверить не могу, что зима может быть столь красива… – в который раз восхитилась суккуба, глядя на высокое солнце из-под ладошки. – Я думала, она здесь точно такая же, как в землях троллей.

– Как видишь – нет. – Ехавший впереди демоницы Фаргред повернул голову, чтобы взглянуть на девушку, зеленые глаза которой блестели ничуть не меньше окружавшего их снега.

Невероятно: в моменты столь искренней радости Инуэ напоминала магистру ребенка. Не преданную, красивую, но в то же время смертельно опасную демоницу, а маленькую человеческую девочку, которую родители первый раз привезли из сельской глубинки на городскую ярмарку.

– Ты бы не радовалась столь сильно, если бы Энвинуатаре не расчищала нам путь своей магией, – заметила Элизабет, лошадь которой мерно шагала следом за кобылицей суккубы. – Энви, ты не устала? – Эльфийка грациозно изогнула гибкую спину, пытаясь увидеть ехавшую позади жрицу, но широкие фигуры северян загораживали ей обзор.

– Все хорошо, – донеслись до эльфийки слова Энвинуатаре, – Жаннетт поведала мне несколько весьма полезных способов поддержания тепла, так что мои силы расходуются значительно медленнее.

– Боги благоволят нам, – довольно усмехнулся Драг, поглаживая горящую на солнце рыжую бороду. – Если бы не волшебство девочки, нас занесло бы этим снегом по самую макушку!

– Тебя-то уж точно! – хохотнул Тред.

– Скажи спасибо, что мы вынуждены ехать друг за другом, не то я бы надрал твою… – Лицо дворфа побагровело.

– Тише, господа, тише – с нами дамы! – вмешался Наэрон.

– Мы еще поговорим! – Скрипнув зубами, Драг все же решил прислушаться к словам шпиона.

– Обязательно поговорим! – донесся до Драга веселый голос одноглазого наемника. – Только говори тогда погромче или подпрыгивай, а то с высоты моего роста тебя плохо слышно!

Дворф зловеще заскрежетал зубами, но воздержался от грубостей и, шумно выдохнув, ответил:

– Никакого больше бесплатного пива для тебя, когда вернемся!

– Эй! – тут же возмутился северянин. – Так нечестно!

– Еще как честно! – Дворф довольно улыбнулся в густую бороду. – Будешь знать, как болтать языком!

– Немощь… – хмыкнул Тред. – Ты-то вот как раз только и можешь, что языком трепать!

– Проверим?

– Легко!

– Эй-эй… – Де Блейт вновь решил вмешаться в разгорающийся с новой силой спор между северянином и дворфом, уже четвертый за текущий день. – Вы же не собираетесь сражаться между собой?

– Конечно же нет! – в один голос отозвались спорщики.

– Делать мне больше нечего, – буркнул Тред, – есть куда более действенный способ узнать, кто на что способен.

– Да, – согласился Драг, – кто больше врагов перерубит, тот и прав!

– Тебе меня не догнать! – В голосе наемника слышались задиристые нотки.

– Посмотрим… – многообещающе ухмыльнулся Драг.

– Посмотрим. – Слова Треда поставили точку в его, казалось, бесконечных пререканиях с дворфом.

Несмотря на то что Драг и Тред вроде бы нашли устраивающий их обоих компромисс, совсем скоро они так же нашли и новую тему для спора. Но на них уже никто не обращал внимания, лишь магистр, сурово прикрикнув, велел смутьянам отправляться в хвост колонны и решать все свои вопросы там вполголоса, что они и сделали.

Едва стемнело, и Фаргред принял решение сделать остановку, чтобы разбить лагерь для очередной ночевки, пока ночь еще не вступила в свои права. Он приподнялся на стременах, чтобы лучше оглядеть заснеженные окрестности, выбирая места с меньшим количеством сугробов, коих вокруг оказалось бесчисленное множество. Наконец лорд Драуг повел свой отряд к приглянувшемуся ему высокому дубу, мощный ствол которого оказалось не под силу скрыть даже снегам. Белые завалы таяли под копытами Грома, словно вышколенные слуги, отступающие с пути своего господина. Однако в этом была заслуга вовсе не коня магистра, а Энвинуатаре, уже который день расчищающей путь для отряда, неизмеримо ускоряя его продвижение.

Жрица спрыгнула на оттаявшую под воздействием ее волшебства почву и скептически оглядела выбранное Фаргредом место.

– Что-то не так? – От внимательного магистра не укрылось то, как девушка закусила губу.

– Да, – неохотно призналась жрица. – Я устала… мы долго в пути… – Было видно: девушка считает, что подводит всех. – Я немного не рассчитала силы и не уверена, что смогу поддерживать тепло всю ночь, – выпалила она. – Извините.

– Ничего страшного, – поспешил успокоить расстроившуюся Энвинуатаре магистр. – Тебе следовало бы раньше сказать об этом и не изводить себя. – Он посмотрел за спину девушки, ища глазами мага. – Стефан, – позвал он, но никто не ответил. – Стефан! – громче и требовательнее повторил лорд Драуг.

– Что? – Из-за широкой спины Треда показался недовольный маг.

– Леди Энвинуатаре устала, – сообщил волшебнику магистр, – не мог бы ты кое-что сделать за нее?

– Ульв вряд ли услышит мои молитвы, – поморщился альбинос.

– Ульв услышит любого нуждающегося, – уверенно заявил Фаргред, вызвав своими словами еще одну недовольную гримасу на узком лице волшебника. – Но дело не в этом. – Красные глаза вопросительно уставились на Фаргреда. – Следует очистить место для ночлега и поддерживать вокруг тепло ночью. Справишься?

Тонкие губы мага плотно сжались. Было заметно, что его не слишком радует подобная просьба, но он не стал отказывать, понимая, что без его помощи отряду придется туго.

– Хорошо, – согласился альбинос. – Здесь? – Он указал магистру на дуб.

– Да… – Не успел Фаргред утвердительно кивнуть, как маг огня щелкнул пальцами…

Дикое пламя с торжествующим воем взметнулось к темнеющим небесам, превратив огромный вековой дуб в пепел и растопив снег вокруг, оставив после себя лишь полностью выжженную землю, от которой вверх поднимался пар. Огненное безумство закончилось так же неожиданно, как и началось.

– Это все? – осведомился Стефан, как будто ничего и не сделал.

– Клянусь горбом и боевой булавой моей прабабки! – вытаращившись на дело рук волшебника, выкрикнул потрясенный Драг. – Надеюсь, ты не зажаришь нас, если решишь просто развести костер?! – Он, как и все, тщетно пытался успокоить свою лошадь. Лишь привычный к магии конь магистра сохранял спокойствие.

Вместо ответа альбинос фыркнул и первым двинулся к центру ровного, выжженного круга, каждым шагом поднимая в воздух небольшие облачка пепла.

– Девочка, отдыхай поскорее. – Покачивая бритой головой, Тред аккуратно похлопал жрицу по хрупкому плечу своей огромной ладонью. – Иначе этот чокнутый маг выжжет все на нашем пути, превратив эти земли в пепелище.

– Если ты можешь справиться с задачей лучше жрицы или меня, то милости просим, – проворчал Стефан, – а если нет – молча радуйся тому, что не замерзнешь.

– Я же шучу, – добродушно улыбнулся наемник, – ты отлично все сделал.

– Благодарю, – безразлично отозвался альбинос, проведя пальцами по густым белоснежным волосам и отбрасывая их со лба. – Что-нибудь еще нужно сделать? – он взглянул на Фаргреда.

– Наверное, нет. – Магистр огляделся. – Надолго хватит тепла от твоего заклинания?

– До утра, – уверенно ответил Стефан. – Может, даже больше; все зависит от ветра и погоды в целом.

– Ты только, это… – Тред ступил на выжженную землю, ведя за собой взволнованную лошадь. – Если вздумаешь ночью подогреть здесь все или тебя просто что-нибудь расстроит, не забудь предупредить нас, мы отойдем подальше.

– Непременно, – скривился волшебник.

Благодаря магии альбиноса костра разжигать не пришлось, так как тепло, поднимавшееся от обожженной земли, отлично согревало путников, а редкие снежинки, начавшие лениво падать с потемневших небес, таяли еще на подлете.

Лорд Драуг решил не разбивать по-серьезному лагерь, и все согласились с этим решением. Так как спать на пепле никому не хотелось, ворчащему о бесцельной трате магических сил альбиносу пришлось призвать несколько порывов теплого ветра, чтобы темное облако поднятой с почвы золы улетело прочь. Дурное настроение Стефана объяснялось отнюдь не тратой сил, коих у него было предостаточно, а самим обращением к иной стихии, противной огню. Архимаг скорее предпочел бы сжечь еще что-нибудь, а может – и кого-нибудь, нежели заниматься бессмысленной ерундой, по его мнению.

Поев и завернувшись в плащи, путники легли спать, когда на небе яркой россыпью замерцали серебристые звезды, не забыв перед сном распределить между собой время ночной стражи.

Фаргред проснулся не от того, что начал замерзать, хотя так оно и было на самом деле, а от ярких лучей поднявшегося на небосвод солнца, считавших своим долгом светить ему прямиком в глаза. Паладин сел, обведя взглядом окрестности. Все в отряде еще спали, за исключением самого магистра и резвящегося в снегу неподалеку Црапинега. Кхурин, весело повизгивая, набирал в лапки снег и, подбрасывая его над головой, пытался поймать падающие снежинки острыми зубками. Столь беззаботное поведение маленького зверька настолько развеселило магистра, что он не смог сдержать улыбки. Плащ рядом с Фаргредом зашевелился, и из-под него показалось заспанное лицо Элизабет. Прищуренные золотые глаза эльфийки подслеповато обшарили все вокруг, остановившись на магистре.

– Пора вставать? – Девушка зевнула, не забыв прикрыть рот ладонью.

– Думаю, да, – ответил Фаргред, поднимаясь и с хрустом потягиваясь.

Заметив пробуждение людей, Црапинег прекратил свое веселое занятие и, по-собачьи стряхнув с шерстки снег, деловито посеменил к ним, смешно подпрыгивая и проваливаясь в сугробы.

Неожиданно Элизабет ойкнула и словно ужаленная вскочила со своего места. Лорд Драуг схватился было за оружие, но, увидев причину такого поведения эльфийки, убрал руку от кинжала. Сначала эта самая причина выпростала из-под широкого плаща изящную ножку, затем неуверенно села, закутавшись в кожистые крылья.

– Ты что это делаешь?! – возмущенно спросила у суккубы Элизабет.

– Я думала, что ты – это господин… – В мелодичном голосе демоницы слышалось разочарование.

– Мы же с тобой договорились… – прищурившись, прошипела эльфийка, но Инуэ лишь передернула плечами и виновато улыбнулась.

– Прости, я забыла. – Несмотря на виноватый вид, хитрые зеленые глаза с вертикальными зрачками смеялись. Инуэ выбрала из своей растрепавшейся иссиня-черной гривы роскошных волос вьющийся локон и начала накручивать его на пальчик.

– У человеков вся в порядке? – Црапинег наконец смог преодолеть сугробы и, оказавшись рядом с людьми, начал стряхивать с лапок налипший снег. – Утро добрый! – встрепенувшись, выдал он, лизнув нежно-розовым языком собственный нос. Девушки приветливо кивнули зверьку, видимо решив отложить свои разбирательства до лучших времен.

– И тебе. – Лорд Драуг подмигнул зверьку, обрадованный таким неожиданным разрешением вот-вот собиравшейся нагрянуть проблемы. – Разбудишь остальных?

– Ага! – Радостно кивнув, кхурин поспешил исполнить просьбу магистра, а сам паладин отправился следом за ним.

– Если ты не соблюдаешь условия нашего договора, то и я не буду, – слегка надувшись, пробормотала Элизабет.

– А ты думаешь, я не видела, что ты пыталась сделать ночью? – парировала суккуба, улыбаясь.

– Все-то ты замечаешь… – с досадой сказала эльфийка и сердито пнула ни в чем не повинный мелкий камушек. – Все равно это бесполезно.

– Видимо, нам придется дождаться возвращения домой – пока господин занят своими делами, у нас точно нет шансов. – Вздохнув, Инуэ поднялась с пригретого места и, подняв с земли плащ, несколько раз встряхнула его. – Порой для него дела Империи гораздо важнее, чем личные.

– И не говори! – поддержала подругу эльфийка.

Девушки с осуждением посмотрели на Фаргреда, безуспешно пытающегося растормошить дрыхнущего и начавшего громко храпеть дворфа.

Магия альбиноса начала рассеиваться, и выжженную землю потихоньку заволакивал усиливающийся снегопад, словно спешащий поскорее вернуть себе свое. Так что никто не стал долго рассиживаться, и, быстро позавтракав, члены отряда вновь расстреножили лошадей.

– Как ты? – Лорд Драуг приблизился к жрице, тихо переговаривающейся с Вегардом, помогавшим ей запрыгнуть в седло.

Услышав вопрос магистра, девушка разом сникла, опустив глаза.

– Все еще слаба, – ответил за подругу берсерк. – Мы слишком злоупотребляли ее способностями, день ото дня поручая ей расчищать дорогу.

– Безусловно, – согласился с молодым воином Фаргред.

– Я могу попробовать… – Энвинуатаре вскинула было руки, но магистр жестом остановил ее.

– Не стоит, – мягко произнес он, – твои силы нам еще могут понадобиться, поэтому не перенапрягайся и отдыхай, настолько, насколько это возможно в пути. Тем более с нами Стефан.

– Это-то меня как раз и беспокоит… – призналась жрица, бегло взглянув на альбиноса, уже забравшегося в седло и усадившего впереди себя неунывающего Црапинега. – Магия огня опасна и непредсказуема. Вы уверены, что можно так часто прибегать к ее помощи? Это не навредит волшебнику?

– Этот волшебник сам кому угодно навредит. – Вегард ласково погладил девушку по ноге.

– Вегард прав, – улыбнулся Фаргред, – не переживай за Стефана, он… сильно отличается от обычных магов.

– Если вы так уверены… – В голосе жрицы все еще звучало сомнение.

– Уверен, – успокоил девушку магистр.

Лорд Драуг еще раз улыбнулся ей и, резко развернувшись, быстро подошел к альбиносу, недовольно наблюдающему за непрерывно падающим снегом. Белые хлопья, медленно кружа, опускались на волосы волшебника, почти не отличаясь от них по цвету. Заметив приближение магистра, Стефан оторвался от созерцания надоедливого природного явления, и его красные, ничего на выражающие глаза уставились на паладина.

– Жрица еще слаба. – По тону мага непонятно было – утверждение это или вопрос.

– Ей не стоит перенапрягаться. – Магистр выдержал взгляд Стефана. – Поможешь?

– Будто у меня есть выбор… – Усмехаясь, альбинос спрыгнул с седла и неспешно вышел вперед отряда. – Ехать будем прямо? – спросил он, придирчиво изучая далекий горизонт.

– Да. – Фаргред вытащил из-за пазухи карту. – Мы сейчас здесь, – он ткнул пальцем в пожелтевшую бумагу, – так что нам необходимо двигаться в этом направлении, до самого Соколиного Пера.

– Ясно, – кивнул альбинос. – Эй, северянин! – бросил он через плечо.

Оба наемника вопросительно посмотрели в сторону волшебника.

– Ты вроде просил предупредить тебя, когда я соберусь вновь использовать магию.

– Ну да… – неуверенно отозвался Тред, переглянувшись с берсерком, – а чт… ТВОЮ Ж МАТЬ!!!

Взревело пламя – и высокая огненная волна, взмыв, казалось, к самым небесам и обдав путников своим горячим дыханием, устремилась вперед, выжигая все на своем пути. Драг, не удержавшись в седле, рухнул в снег, и Тред едва сдержался, чтобы не последовать примеру дворфа. Мощь первозданной магии альбиноса поистине внушала страх даже бывалым воинам, особенно если вырывалась на свободу в непосредственной близости от них.

– Ни хрена себе! – Вытащив голову из сугроба, Драг с удивлением взирал на широкую, полностью очищенную от снега дорогу, уходящую далеко вперед.

– Вот это очистил так очистил! – уважительно произнес Тред. – Правда, теперь наш след не найдет только слепой…

– Едва ли, мой друг. – Де Блейт, восседая на своем жеребце, выехал вперед. – Я более чем уверен, что всех преследователей сейчас ведут по ложному следу мои коллеги, а что касается этого… кхм… пути, то снег скоро занесет его, поэтому предлагаю не медлить.

– Впереди должна быть деревня, мы сможем отдохнуть в ней, – поддержал шпиона Фаргред.

– Если, конечно, наш маг только что не выжег ее просто потому, что она оказалась на пути его заклинания, – не удержался, чтобы не съехидничать, дворф, отряхивая бороду от снега.

– Не слушай его, Стефан. – Магистр положил руку на плечо начавшего злиться альбиноса, пытающегося взглядом прожечь в болтливом дворфе дыру. – Ты нам очень помог, спасибо.

– Дык я и не спорю, что он помог. – Драг перехватил взгляд мага. – Ты, парень, молодец!

– Благодарю за похвалу… – холодно процедил сквозь зубы альбинос, слегка успокоившись.

Лорд Драуг еще раз хлопнул волшебника по плечу и ловко запрыгнул в седло Грома, возглавляя отряд.

– Предлагаю скакать быстро и добраться до деревни как можно раньше. – Магистр оглядел спутников.

Возражающих не нашлось, и отряд устремился вперед по выжженной тропе, ведущей их за горизонт, где виднелись заснеженные верхушки далеких гор.

Несмотря на запрет магистра, Энвинуатаре все же посильно помогала отряду, поддерживая лошадей и не давая животным выбиться из сил. О тепле ей теперь заботиться не приходилось, так как после заклинания альбиноса земля стала настолько теплой, что, казалось, на ней вот-вот начнет прорастать свежая зеленая травка, выбиваясь из-под плотного слоя пепла. Отряд стойко переносил тяготы пути, и только Тред с Драгом периодически ворчали, но только для вида. Всем хотелось поскорее добраться до деревни, где могли ожидать мягкая, теплая постель и вкусная еда.

Когда до поднимающихся к высоким небесам гор оставалось рукой подать, магистр резко натянул поводья. Гром, возмущенно заржав, поднялся на дыбы и недобро глянул на хозяина.

– Дорогу забыл? – Ширина выжженного архимагом пути позволяла отряду не вытягиваться в колонну по одному, поэтому Драг и Тред без труда подъехали поближе к Фаргреду.

– Нет. – Лорд Драуг покачал головой, озадаченно глядя в сторону гор, снежные шапки которых норовили заслонить небосвод. – Дорога вон там. – Он указал рукой вперед, где прожженный альбиносом путь пересекала когда-то тщательно протоптанная, а теперь занесенная снегом, но все еще заметная тропа.

– Не знаешь, в какую нам сторону? – Дворф почувствовал волнение друга, но все еще недоумевал, чем оно вызвано.

– Баранья твоя башка, любому дураку ясно, что нам туда. – Одноглазый северянин ткнул пальцем в противоположную от гор сторону. – Кто будет строить деревню вблизи от горных пиков, с риском быть занесенным лавиной или сожранным снежными тварями?

– Больно умный ты, как я погляжу… – насупился дворф. – Если все так просто, то чего Ред застыл тут, словно истукан?

– Что-то не так… – Магистр проехал немного вперед и, спрыгнув на землю, принялся изучать занесенную снегом тропу. – Судя по всему, в горах расположена одна из шахт, – говорил Фаргред медленно, словно взвешивал каждое слово, – большинство местных жителей работают там…

– Если оно так, то чего тропу-то замело? – Дворф хотел было тоже спрыгнуть с седла, но, поразмыслив, передумал. – Хотя, может, просто выработали шахту да забросили, дело-то нехитрое.

– Даже если так, дорога к горам все равно одна, и, как я вижу, ею почему-то очень давно не пользовались, за исключением нескольких всадников. – Он указал на проходящие по краю тропы следы копыт.

– А вот сейчас ты наверняка скажешь, что чувствуешь зло, – и нам всем придется тащиться к этим проклятым шахтам, позабыв о нормальном ночлеге, да? – Глаза дворфа зажглись азартом. – Правда?!

– Не могу точно сказать, – пожал плечами Фаргред, – но проверить все же следует.

– Магистр, у нас миссия, – на всякий случай напомнил Фаргреду де Блейк, – мы не можем позволить себе терять столько времени и…

– Можем, – жестко прервал Наэрона лорд Драуг, и его глаза вспыхнули золотым пламенем. – Если в этих землях зародилось зло, то мой долг – уничтожить его!

– Но если мы не поспешим, то некроманты уничтожат НАШИ земли. – Шпион не собирался сдаваться.

– Послушайте, де Блейт. – Магистр пристально посмотрел в глаза Наэрону. – Нашей жрице требуется отдых, так что я предлагаю разделиться. Часть поедет и быстро проверит, что стряслось в горах, а остальные пока отправятся в деревню. Отдохнете подольше, а потом, когда мы продолжим путь, будете дежурить первыми.

– Чур, я в горы! – мгновенно отозвался Драг.

– И я! – пробасил Тред.

– Спорить, видимо, бесполезно? – Устало вздохнув, Наэрон вгляделся в даль.

– Если там что-то есть, нельзя оставлять это без внимания. – Магистр, как всегда, оказался непреклонен. – Вы, Стефан, Энвинуатаре, Вегард, Инуэ и Элизабет – в деревню, остальные – со мной.

– Опять все решаешь за нас? – возмутилась эльфийка. – Может, мы хотим поехать с тобой!

– Нет. – В голосе Фаргреда зазвенела сталь, и Элизабет растерянно взглянула на суккубу. – Вы поедете в деревню и отдохнете, – смягчившись, произнес магистр. – И я не возьму с собой ни одну из вас, чтобы оставшаяся потом всю дорогу мучила меня! – заметив, что девушки собираются что-то возразить, добавил он. – А мы скоро вернемся, и, пожалуйста, не спорьте.

Суккуба с эльфийкой еще раз переглянулись, но все-таки сдались, уступив Фаргреду.

– Только не задерживайся, – попросила Инуэ.

– Не буду, – пообещал магистр, поворачивая коня.

– Может, мне все-таки поехать с вами? – В красных глазах альбиноса по-прежнему не читалось никаких эмоций.

– Я хотел бы, чтобы ты отправился в деревню. – Лорд Драуг понизил голос. – Энвинуатаре сейчас не в лучшей форме, а если с деревней… не все в порядке, то магическая поддержка не помешает.

– А вы обойдетесь сами, случись что? – вскинул тонкую бровь волшебник.

– Шерстяного возьмем! – Тред перегнулся в седле и ловко сцапал кхурина, гордо восседавшего на голове у лошади Стефана. – Он тоже знатный маг!

Альбинос вначале нахмурился, но потом, кивнув каким-то своим мыслям, произнес:

– Хорошо, мы будем ждать до утра, и, если вы не появитесь, я отправлюсь на поиски.

– Все будет в порядке. – Фаргред легко тронул поводья Грома, и конь, подчиняясь седоку, двинулся в направлении горных пиков.

– И только посмейте сожрать и выпить все, не оставив ничего для нас! – Пригрозив толстым пальцем отправляющимся в деревню, Драг последовал за магистром.

Тред усадил Црапинега на широкое плечо, предоставляя тому возможность держаться за древко секиры, и, насвистывая какую-то веселенькую песенку, поскакал следом за товарищами, моля Торфела о хоть каком-нибудь приключении.

Лорд Драуг ехал вперед, и в его душе возрастало чувство тревоги, усиливающееся с каждым ударом сердца. В горах что-то было, что-то скрывалось в глубоких шахтах… но вот что именно? Или кто? В ситуации необходимо было разобраться. Ни к чему накануне войны иметь вблизи от границы неизвестно что. К тому же долг паладина не позволял Фаргреду пройти мимо, если имелось хотя бы подозрение на присутствие чего-то темного, угрожающего жителям Империи.

Горы стремительно приближались, зловеще нависая над всадниками…

Глава VII

Небольшая, затерянная среди заснеженных лесов деревня встретила гостей высоким частоколом и направленными на них стрелами лучников.

– Что-то подсказывает мне, что гостей здесь не любят, – сказал берсерк, недобро глядя из-под нахмуренных бровей на бледных жителей поселения, высовывающихся из-за частокола.

Отряду пришлось ехать довольно долго, прежде чем они добрались до поселения, выделявшегося в ночи яркими огнями, горящими на покосившихся сторожевых вышках.

Словно в подтверждение слов молодого воина, сухо щелкнул арбалет, наверное, единственный в деревне, и болт по оперение вошел в промерзлую, припорошенную снегом землю недалеко от ехавшего первым Наэрона.

– Стойте, где стоите! – послышался надрывный, дрожащий голос, принадлежавший заросшему седой бородой старику, засевшему на неумело сколоченной сторожевой башне. Кроме него на ней сидел еще один человек, совсем мальчишка. Старик что-то шепнул ему, и тот поспешно спустился вниз и исчез из виду. Вместо него из-за частокола выглянули еще несколько настороженных мужчин, вооруженных луками и рогатинами.

– А то что? – с вызовом бросил начинающий злиться Стефан, но де Блейт шепотом попросил его не вмешиваться.

– Смотрите, – тихо произнесла Элизабет, указывая в сторону, где в частоколе зияла брешь, а снег вокруг заливала кровь. Было видно, что пролом пытались заделать, но что-то или кто-то помешал работам.

– А то продырявлю твою белобрысую башку-то! – прокряхтел старик, уперев арбалет в пол и с натугой проворачивая ворот.

Красный глаз мага дернулся, и заметивший это Наэрон поспешил вмешаться:

– По какому праву ты смеешь чинить нам препятствия?

– Вот смею. – Старику наконец удалось справиться с оружием, и он вновь нацелил его на незваных гостей.

Над деревней разнесся протяжный звон колокола.

– Сейчас старейшина подоспеет – и поглядим, откуда вы и кто такие! – прошамкал старик. Руки его дрожали, а острие арбалетного болта металось из стороны в сторону, будто раздумывая – чью бы жизнь забрать.

– Неужто в деревне есть кто-то еще старее тебя? – наигранно поинтересовался Стефан, заслужив сразу несколько осуждающих взглядов. Только Вегард счел высказывание мага смешным.

– Ким, это люди, кажись, – осторожно предположил чумазый мужик, по пояс высунувшийся из-за частокола.

– А может, колдунцы или, эта… оборотни какие? – Старик поводил арбалетом из стороны в сторону. – Вон девки-то сейчас соблазнят нас…

– Особенно тебя… ага, – пробормотала Инуэ, закатывая глаза.

– Стало быть, соблазнят, а остальные того… пристукнут! – не унимался Ким. – Вон глянь-ка на того, – острие арбалетного болта указало на Стефана, – глазища-то его бесстыжие цвета крови, вона какие злые! Враз упырем окажется, точно тебе говорю!

– Достал… – сквозь стиснутые зубы прорычал маг, и де Блейт, поздно опомнившись, не успел его остановить.

Альбинос привычно щелкнул пальцами – и крыша сторожевой башни, в которой сидел неугомонный и не в меру подозрительный дед, вспыхнула и в мгновение ока превратилась в пепел, испачкав седые волосы арбалетчика.

– Как есть колдунец! – завопил Ким и со страху надавил на рычаг.

Арбалетный болт, пущенный неумелым стрелком более чем преклонного возраста, вспыхнул и осыпался горсткой пепла на снег. Та же участь постигла три копья и стрелы других деревенских жителей.

– Или вы сейчас же впустите нас внутрь и все объясните, или я спалю здесь все! – выкрикнул Стефан. Огненные капли падали с кончиков пальцев мага на землю, обжигая ее.

– Подожди! – раздался из-за покосившихся ворот старческий, но все же властный голос.

Покосившаяся створка с натужным скрипом сместилась, и в узкую щель с трудом протиснулся дряхлый старик с густыми кустистыми бровями. Он поднял морщинистые руки, показывая, что в них ничего нет, и сделал неуверенный шаг навстречу странникам.

– Чего вам здесь нужно, господа? – Заметив, как пламя на руках альбиноса угасло, старик немного приободрился.

– Мы хотели бы отдохнуть в вашей деревне. Переночевать и пополнить запасы снеди. – Де Блейт недовольно покосился на Стефана. – Надеюсь, у вас не будет возражений, господин…

– Орак. – Старик неловко поклонился. – Я с радостью пущу вас внутрь, но прежде вас должен осмотреть наш жрец.

– К чему такая осторожность? – нахмурился шпион. Он украдкой взглянул на суккубу, и та, перехватив его взгляд, незаметно кивнула, показывая, что с ней проблем не будет.

– Ничего хорошего, господин… – Старик тоже сделал паузу, ожидая, что его собеседник представится, но де Блейт продолжал равнодушно смотреть на него. – В общем… – Поняв, что представления он не дождется, Орак продолжил: – Если жрец сочтет вас… э-э-э… нормальными, то мы вас с радостью примем, так что слезайте с лошадей и проходите по одному. – Он сделал приглашающий жест.

– В этом нет необходимости. – Энвинуатаре неожиданно выехала вперед. Девушка медленно завела руки за голову, погрузив их в свои светлые волосы, и спустя несколько мгновений сняла с шеи золотистый амулет, выполненный в виде золотого диска, символ жрецов Света. Амулет вполне мог сойти за обычное украшение, если бы не его мягкое, едва заметное свечение.

Орак, не ожидавший такого развития событий, неуверенно потоптался на месте, не сводя глаз с мерцающего в свете факелов амулета, затем, отступив назад, сунул голову между приоткрытыми створками, видимо с кем-то советуясь. Послышалась возня, и из ворот появился еще один житель деревни, облаченный в порядком потрепанную мантию жреца. Мужчина тоже оказался не молод, и на его изъеденном морщинами лице застыло выражение недоверия. Оглядев ночных гостей, жрец с достоинством поклонился и, приблизившись к лошади Энвинуатаре, протянул к девушке сухую ладонь.

– Могу я взглянуть на амулет поближе, госпожа? – Голос у старика был скрипучий и неприятный.

– Конечно. – Полукровка протянула старику амулет, но тот не стал касаться его, лишь провел над ним рукой.

– Она говорит правду. – Жрец обернулся к старейшине.

– В таком случае прошу прощения за столь нерадушную встречу. – Орак заметно повеселел. – Вы можете пройти. – Он дал знак мужчине на башне, и неказистые ворота открылись еще немного, ровно настолько, чтобы в них мог проехать всадник.

Отряд, вытянувшись в колонну по одному, миновал ворота, тут же закрывшиеся за их спинами. По эту сторону забора людей оказалось намного больше. Все они выглядели усталыми и невыспавшимися, с бледными, осунувшимися лицами. Они взирали на чужаков настороженно, с опаской.

– Что у вас здесь произошло? – Наэрон огляделся, чувствуя, что услышанное вряд ли его обрадует.

– Беда пришла, – неопределенно отозвался Орак. – Вы проходите ко мне в дом, там все и расскажу, не стоять же посреди улицы. За лошадками вашими мы приглядим, не волнуйтесь. – Он взглянул шпиону в глаза и, когда тот кивнул, медленно поковылял в сторону домов, находившихся довольно близко к частоколу.

– Я волнуюсь за Фаргреда. – Суккуба легко коснулась плеча Элизабет.

– С ним все будет в порядке. – Вопреки всем стараниям эльфийки, ее дрогнувший голос звучал неуверенно.

– Не стоит паниковать раньше времени, – успокоил девушек де Блейт. – Магистр вполнев состоянии позаботиться о себе сам, к тому же он не один. – Шпион легко соскочил с седла, отдавая поводья подошедшему деревенскому жителю, при этом нисколько не опасаясь за сохранность своего имущества. Красть у тех, с кем прибыли жрица и маг, не всякий отважится, что уж говорить о суеверных жителях деревни…

– И еще кое-что… – Шпион взглянул на девушек. – Что бы мы ни услышали, я прошу сохранять спокойствие; особенно это касается вас. – Он взглянул на Инуэ. – Не стоит пугать жителей своим истинным обличьем. – Последние слова он произнес шепотом. – Договорились?

– Да, – безрадостно отозвалась суккуба, с тоской оглядываясь на запертые ворота.

Проследовав за старейшиной к его дому, небольшому и довольно аккуратному двухэтажному строению, члены отряда вошли внутрь, где их встретила испуганная старушка – видимо, жена Орака.

– Приготовь что-нибудь для гостей, – устало сказал старик и, жестом позвав всех следовать за собой, направился в глубь дома, шаркая ногами.

Когда все с трудом смогли расположиться в чистой и опрятной комнате, служившей гостиной, а пожилая женщина закончила хлопотать над снедью и тоже села за стол, Орак, откашлявшись, произнес:

– Как я уже сказал, беда пришла к нам.

– Мы это слышали, – холодно бросил альбинос.

– Хотелось бы более подробных объяснений. – Де Блейт не стал реагировать на вызывающее поведение архимага, памятуя, что пока не состоит в числе друзей странного альбиноса. Он неоднократно слышал об отношении волшебника к окружающим и был уверен, что никто, кроме Фаргреда, не в состоянии повлиять на него. Наэрон никогда не был дураком, поэтому счел за благо промолчать и не давать Стефану повода для расстройства. Кто знает, что творится в голове альбиноса?

– Даже не знаю, с чего начать… – Тяжело вздохнув, Орак аккуратно, чтобы не обжечься, взял со стола грубую глиняную чашку с ароматным травяным настоем. – Я не знаю, что именно, но что-то скверное поселилось в наших шахтах…

Даже в тусклом свете лучин было заметно, как побледнели суккуба и эльфийка…

Искать вход в шахты, когда ночь уже вступила в свои права, – занятие практически безнадежное. Удача, конечно, может и улыбнуться, но Фаргред хоть и считал себя довольно везучим человеком, не очень-то полагался на волю случая. Если бы он не почувствовал присутствие зла в этом Ульвом забытом месте, то давно бы уже повернул назад и сейчас сидел бы в теплом доме, наслаждаясь отдыхом. Но с каждым шагом Грома лорд Драуг все сильнее ощущал присутствие чего-то темного в этих местах, чего-то зловещего. Просто закрыть глаза на то, что какая-то дрянь обосновалась в землях Империи, не слишком далеко от обжитых людьми мест, пятый магистр ордена Зари не мог, поэтому упорно ехал вперед, по плохо различимой дороге, а за ним, тихо ворча, следовали Драг и Тред.

Фаргред уже собирался призвать свои клинок и броню, чтобы осветить путь, но, видимо, Свету было угодно, чтобы он все же нашел то, что искал.

Огромный темный зев пещеры вполне можно было не заметить в ночной тьме. Возможно, магистр и проехал бы мимо, если бы не всполох пламени, яркой вспышкой рассекший мрак и привлекший его внимание. Дворф и северянин тоже заметили вспышку и, сразу же замолчав, схватились за оружие.

Вспыхнуло еще раз… и еще…

Лорд Драуг, стараясь не шуметь, сполз с седла и тихо подкрался к входу в шахту, укрывшись за толстой колонной, упертой в земляной потолок. До слуха магистра донесся тихий, едва различимый щелчок, сопровождаемый негромкой, но весьма выразительной руганью – и снова вспышка озарила стены шахты, выхватив ряды деревянных колонн. Голос у сквернослова оказался вполне человеческим, но Фаргред по-прежнему сохранял осторожность. Послышалось непрерывное щелканье, сопровождающееся мимолетными вспышками, после чего сверкнуло, и до слуха магистра донесся довольный треск разгорающегося пламени.

В шахте сразу стало светлее.

Выглянув из-за своего укрытия, лорд Драуг сразу же увидел сидящего к нему спиной человека. Тот, отложив в сторону заряженный арбалет, протянул руки к разожженному костру в попытке согреться. Неизвестный носил накидку солдата Империи, а рядом с ним, прямо в землю, был воткнут обычный меч пехотинца.

Фаргред решил не пугать солдата – вдруг тот выстрелит с перепуга. Скрывшись за колонной, магистр несколько раз топнул и нарочито громко откашлялся.

– К-к-кто з-з-десь?!

Лорд Драуг не видел происходящего, но готов был поспорить, что солдат подскочил словно ужаленный и теперь дрожащими руками водит арбалет из стороны в сторону в поисках «посетителей».

– Слуга Света и справедливости, – стараясь подавить смех, произнес Фаргред как можно серьезнее.

– Кто? – не понял солдат. – А… ну выходи, да только с поднятыми руками, чтобы я видел!

– Хорошо, – покладисто согласился паладин и, сделав широкий шаг, вышел из-за своего укрытия.

Стоило Фаргреду повернуть голову в сторону солдата, как тот поспешно опустил арбалет и рухнул на колени, низко склонив голову.

– Хвала Свету! Магистр! – Мужчина, чуть не плача от радости, пополз к Фаргреду на коленях. – Ульв услышал мои молитвы!

– Что случилось? – Лорд Драуг даже пожалел, что позволил золотому пламени вспыхнуть в своих глазах. С другой стороны, это сразу дало понять стражу, кто перед ним, и теперь тот не будет излишне подозрителен к магистру.

– Тварь, тварь во тьме! – бормотал мужчина, с опаской оглядываясь на темноту шахты.

– Встань, назовись и успокойся! – жестко прорычал Фаргред, отвесив солдату хлесткую пощечину.

Магистр немного перестарался – бедолага рухнул на землю, и шлем слетел с его головы. Но это возымело весьма положительный эффект.

– Харальд Форг, седьмой разведывательный отряд крепости Соколиное Перо! – Вскочив, солдат вытянулся по стойке «смирно».

– И что здесь делает разведчик пограничной крепости? – Фаргред и не подумал представиться.

– Мы наткнулись на странный след и шли по нему, пока не прибыли в деревню, что неподалеку отсюда, – затараторил солдат, испуганно глядя на выступивших из темноты Треда и Драга. Рука стража потянулась к мечу. Но, видя, что магистр не реагирует на северянина и дворфа, он все-таки решил не пытаться умереть раньше времени.

– И что дальше? – задал наводящий вопрос лорд Драуг, отмечая, что перед ним молодой, худощавый парень. Даже солдатская накидка была ему не впору и немного свисала с узких плеч.

– Оказалось, что там несколько дней назад начали пропадать люди. – Солдат совсем по-детски шмыгнул носом. – Сначала несколько лесорубов и охотник, а потом деревенские, что работают на шахте, не вернулись на ночь; мы хотели расспросить местных, но тут какая-то тварь, пробив частокол, вломилась в деревню… Мы сражались, но она все же прикончила нескольких человек и, раненная, попыталась убежать.

– Покрытая короткой, редкой шерстью, низко пригибающаяся к земле, со впалым носом и длинными, торчащими наружу клыками? – С каждым ударом сердца текущее положение дел нравилось магистру все меньше и меньше.

– Да… А откуда вы знаете? – опешил солдат.

– И вы конечно же решили выследить тварь и добить? – Фаргред проигнорировал вопрос. Он уже знал, что услышит.

– Она утащила с собой селянку… Мы подумали, что сможем добить раненую тварь и успеем спасти девушку… – Парень словно оправдывался.

– Только не говори мне, что те, кто пошел с тобой, сунулись в шахту по следу… – Тред настороженно вглядывался во тьму за костром, покрепче сжимая секиру.

– Так и есть. – Страж, казалось, вот-вот расплачется.

– Вы пришли пешком? – обойдя радостно трещащий костер, Фаргред встал на границе освещенного участка. Густая тьма, растекшаяся по выкопанным людьми туннелям, чувствовала себя здесь полноправной хозяйкой. Можно было и не пытаться хоть что-нибудь рассмотреть, пока это «что-то» само не выскочит из тьмы и не вопьется в шею длинными клыками, жадно высасывая кровь и жизнь.

– Мы прискакали на лошадях, но их что-то спугнуло и… – Солдат замялся. – Мне сказали сидеть здесь, на страже, и я не мог…

– Как давно остальные спустились вниз? – Магистр бесцеремонно перебил заикающегося солдата.

– Еще светло было, – ответил тот.

С обрамленных густой щетиной губ магистра сорвалось настолько грязное ругательство, что солдат едва не сел, а Драг одобрительно цокнул языком.

– Я не стану спрашивать, зачем вы сами полезли в логово упырей. Видимо, по доброте душевной решили их подкормить. Но какой Бездны вы не озаботились сообщить о происходящем в Соколиное Перо? – Лорд Драуг скрипнул зубами. Спустившихся вниз уже не спасти, это факт.

– Ну мы… А откуда вы узнали, что мы не сообщили? – Горе-страж и вовсе растерялся, поочередно глядя на мрачных северянина, магистра и дворфа.

– Потому что идиоты, спускающиеся в логово упырей на ночь глядя, как правило, сначала делают, а уже потом думают… если, конечно, успеют, что случается крайне редко. – Жалкий вид солдата нисколько не волновал Фаргреда, поэтому он говорил прямо и довольно жестко.

– Но мы…

– Да хватит уже мычать-то! – рассердился на парня Тред. – Ты что, корова, что ли?

Солдат открыл было рот, но вовремя опомнился и решил промолчать.

– Как поступим? – Драг взглянул на магистра.

Вместо ответа тьму разорвала золотая вспышка – и облаченный в сверкающие доспехи лорд Драуг взмахнул пылающим мечом.

– Вот это дело! – Обрадованный дворф сделал несколько шагов в глубь шахты, но остановился, задумчиво взвешивая в руке тяжелый двуручный топор. – Погодите… – Он развернулся и опрометью бросился к выходу, чтобы вскоре вернуться с крепким круглым щитом и топором с острым навершием для колющих ударов. Оружие уступало размером своему более внушительному двуручному товарищу, однако вид имело не менее грозный. – Так удобнее, в туннелях-то, – пояснил Драг вопросительно смотрящему на него северянину.

Одноглазый наемник лишь пожал плечами, не желая изменять любимой секире. К тому же ширина туннеля вполне позволяла как следует замахнуться.

– Ты найдешь дорогу к деревне? – Фаргред обжег взглядом пылающих золотом глаз солдата, явно собирающегося идти вместе со всеми. Глаза стража бегали, а ноги, кажется, тряслись, но его решимость все же вызывала некоторое уважение.

– Да-а… – неуверенно протянул парень, переминаясь с ноги на ногу.

– Тогда возьми одного из наших коней и скачи туда, расскажешь нашим друзьям о случившемся, а потом возвращайся в Соколиное Перо.

– Но я…

– Тебе что-то не ясно, солдат?! – прорычал магистр.

– Иди, парень. – Дворф отечески похлопал стража по плечу. – Возьми мою лошадку – темненькая такая, с белыми пятнами.

– Я не брошу друзей! – Пальцы юноши так сильно сжали рукоять меча, что костяшки побелели, а в глазах блеснули слезы.

– Их уже нет в живых, – безжалостно отрезал Фаргред, – и, если ты не хочешь к ним присоединиться – проваливай отсюда!

– А почему вы остаетесь? – Парень оказался либо непроходимо туп, либо исключительно упрям.

– Чтобы дать тебе уехать, придурок! – не выдержал Тред и отвесил солдату звонкую затрещину, подтолкнув того к выходу. – Скоро твари доедят твоих дружков и придут за тобой. Уж поверь, лошадь они догонят легко.

– Уезжай. – По тону магистра стало понятно, что он просит последний раз. – Мы спустимся вниз и уничтожим то, чему не место среди живых.

– Хорошо, – наконец сдался юноша. Он протянул заряженный арбалет Треду, но северянин лишь презрительно хмыкнул.

– Оставь эту игрушку себе, если вдруг встретишь по пути каких-нибудь зверей, – сказал он.

Страж коротко кивнул, попрощался и, пожелав всем удачи, скрылся с глаз.

– Думаешь, справимся? – Одноглазый наемник слушал удаляющийся стук копыт.

– Тварей не много, иначе они уже напали бы на деревню. – Не оборачиваясь, Фаргред пошел вперед по длинному коридору, разгоняя тьму золотистым свечением доспехов и пламенем клинка. – В любом случае мы не можем оставить все как есть.

– Это именно то, что я хотел услышать! – кровожадно улыбнулся северянин, направляясь следом. – Не терплю ублюдков с того самого момента, когда они вздумали закусить нами в проклятой деревне. – Он сплюнул. – Обломали им клыки тогда, обломаем и сейчас.

– Я слышал, что головы рубить надо, – озадаченно поскреб голову дворф, сдвинув рогатый шлем на макушку.

– Клыки можно попробовать продать, – весомо заметил северянин, и Драг понимающе кивнул.

– А как мы найдем тварей тут? – Дворф недоверчиво взглянул во тьму. – Вслепую бродить что-то не хочется, заблудимся еще…

– Сами придут. – Прислонив секиру к земляной стене, Тред сбросил куртку и плащ.

– Да не придут, небось почуяли уже Реда и забились поглубже в свои норы, – насупился рыжеволосый, с досады пнув лежащий под ногами камень, угодивший в костер и поднявший облако искр.

– Придут. – Продолжая мрачно улыбаться, «старый медведь» вытащил из ножен кинжал и сделал на своей широкой груди длинный надрез, чем вызвал искреннее недоумение у низкорослого друга.

– Сбрендил? – деловито осведомился у человека дворф.

– Это как рыбалка. – Убрав нож, северянин наблюдал, как алые струйки весело побежали по коже. – Без наживки и прикорма – ничего не поймаешь. – Он вновь взялся за свою секиру и добавил: – А удочку я уже приготовил.

– И это сработает? – Драг все еще не очень верил в слова наемника.

– Упыри всегда голодны, – бросил через плечо магистр, – они теряют осторожность от запаха свежей крови, и в конце концов голод побеждает страх. Ждать придется не долго.

– Ну ладно. – Разом повеселевший дворф нахлобучил на голову шлем и приготовился к бою.

Фаргред решил немного углубиться в шахты, чтобы подтолкнуть к нападению таящихся во тьме и наверняка уже почуявших кровь тварей. Длинный коридор лениво тянулся вперед, медленно уходя под уклон, уводя мужчин все ниже в земные недра.

Сделав несколько десятков шагов, Фаргред учуял слабый, едва уловимый металлический запах – запах страха, смерти, крови… Он неприятно щекотал ноздри магистра, пробуждая в паладине праведный гнев. Воздух словно потяжелел, напитавшись отчаянием и болью погибших здесь людей… погибших в страшных муках, так как упыри предпочитают пить кровь из еще живой жертвы.

Вскоре туннель вывел мужчин в просторную пещеру, из которой уходили в темноту три коридора поменьше. Именно здесь Фаргред нашел первый неприятный сюрприз – оторванную по локоть, обескровленную человеческую руку, все еще сжимавшую меч пехотинца, точно такой же, как у отправленного в деревню парня. Магистр перешагнул через находку и поднял свой пылающий меч повыше, чтобы увидеть отвратительную картину безжалостной бойни, учиненной здесь обезумевшими тварями. Обескровленные тела людей лежали повсюду, и безжизненные глаза на их бледных, искаженных гримасой ужаса лицах уже подернулись блеклой пленкой.

– Кажется, мы успели к ужину. – Тред вытащил из кармана штанов скомканную тряпицу и, вытерев ею кровь с груди, коротко размахнувшись, бросил в сторону туннелей.

Ничего не произошло.

– Может, ты слишком черствый для них? – предположил Драг, тщетно вглядываясь в темноту. – Или у тебя уже пиво вместо крови, и сейчас сюда сбегутся оголтелые мужики из соседних деревень… О! – Дворф вдруг подпрыгнул. – Этот еще живой! – Он указал топором на едва шевелящегося среди груды мертвецов мужчину.

– Не подходи к нему! – Лорд Драуг в несколько широких шагов оказался рядом с выжившим.

Осунувшийся, неестественно бледный мужчина в лохмотьях, в которых слабо угадывалась накидка солдата, водил слепым взглядом из стороны в сторону, беззвучно открывая рот и обнажая едва заметные клыки. Он силился поднять руки, но все что у него выходило, – лишь слегка шевелить пальцами.

Фаргред не задумываясь ударил несчастного мечом к грудь, пробив тело насквозь и пригвоздив к земле.

Стоило пылающей стали коснуться впалой груди, как стены пещеры сотряс пронзительный визг, от которого кровь стыла в жилах. Отражаясь от неровных стен, он обезумевшей птицей понесся по коридорам сквозь царящую в них тьму. Бледные руки того, что ранее было человеком, потянулись к клинку магистра, но, едва золотое пламя коснулось их, вспыхнули – и спустя несколько мгновений все истерзанное тело обратилось в прах.

– Вот и постучались, – радостно заметил Драг. Он взглянул на магистра, и лицо его приняло обеспокоенное выражение. – Что-то не так?

– Видимо, я поторопился с выводами… – задумчиво протянул Фаргред. – Не припомню, чтобы упыри оставляли ловушки.

– Ты хочешь сказать, что вот это все, – Драг кивнул в сторону выгоревшего тела, – ненормально?

– У дворфов всегда было странное представление о нормальности. – Хмурое лицо Треда, словно шрам, рассекла кровожадная улыбка.

– Только вот…

– Тихо… – Магистр не дал Драгу собраться с достойным ответом. – Вы слышите?

Собиравшийся было гневно засопеть дворф надулся от обиды, но все же прислушался.

– Ничего не слышу. – Он пожал широкими плечами.

Лорд Драуг молча перевел взгляд на северянина.

– Не пойму. – Тред потер единственный глаз. – Вроде как сразу со всех сторон шуршит что-то; и кажется мне, что этих гостей нам троим до хрена будет. – Расставив ноги пошире и отведя назад свою страшную секиру, старый воин замер на месте, впившись взглядом в крайний с левой стороны туннель.

– Все равно не слышу… – проворчал дворф, зажав топор под мышкой и приложив к уху жесткую ладонь.

– Идут, – уверенно произнес магистр, приготовившись к бою.

– И то хорошо. – Драг, никуда не торопясь, обошел Фаргреда, заняв место справа.

Рыжебородый дворф немного повеселел, так как теперь и он отчетливо услышал зловещий шорох, заполняющий шахту. Неприятный звук приближался, казалось, со всех сторон, прижимаясь к холодным стенам, прячась в самых потаенных уголках и стараясь держаться в тени. Шорох превратился в гул.

– Сейчас начнется… – прошептал Тред.

– Уже началось. – Лорд Драуг поднял меч – и яркая вспышка на самом кончике пылающего клинка осветила безмолвные стены.

В этот же миг словно сотни змей одновременно зашипели вокруг, и оторвавшиеся от стен тени высокими прыжками устремились к людям. Впалые, белесые глаза, непрерывно вращаясь, таращились на людей, горя безумием. Оскаленные пасти с кривыми, но длинными и острыми клыками непрерывно щелкали, роняя на землю вязкую слюну. Напоминающие людей долговязые создания, более походившие на обтянутые желтой кожей скелеты, низко пригибаясь к полу, затем взмывали вверх, с каждым нелепым прыжком приближаясь к своим жертвам. Их короткая, испачканная кровью шерсть свалялась, а облезлые головы то и дело дергались из стороны в сторону, добавляя жутким созданиям сходства с уродливыми марионетками, подчиняющимися воле сумасшедшего кукловода.

Золотое пламя вспыхнуло в глазах Фаргреда, и он ринулся на порождений Тьмы, вздымая над головой пылающий меч. Магистр атаковал молча. Без высокопарных речей, но с беспощадной яростью и праведным гневом, с каждым ударом сердца разгоравшимися в его душе.

Яркая вспышка золотого сияния разорвала тьму, осветив пещеру, словно под земляным потолком загорелось жаркое солнце. Упыри на миг замешкались, и лорд Драуг не преминул этим воспользоваться. Щит сорвался с его руки, золотым диском устремившись вперед, разрывая гниющую плоть, кроша тонкие кости и обращая вставших на его пути порождений Тьмы в пепел. Фаргред, не замедляя движения, сжал рукоять полуторного меча двумя руками и мощным взмахом рассек грудь первого противника, заступившего ему дорогу. Тварь взвыла, дернув когтистыми лапами, в отчаянной попытке перед смертью зацепить человека, но магистр не придал этому никакого значения, и упырь, так и не достав своего убийцу, обратился в пепел. Пылающий клинок с шипением сразил еще одно порождение Тьмы, легко разрубив тварь пополам. Лорд Драуг отвел в сторону левую руку, и золотой щит, вернувшись к хозяину, стал непреодолимой преградой для прыгнувшего на паладина упыря. Кровопийца заверещал словно ошпаренный и отскочил в сторону, где его смял рвущийся вперед Тред.

Когда на пути северянина оказался дымящийся и скулящий выродок Бездны, он даже не подумал сбавить ход, грудью врезавшись в замешкавшегося противника и отбросив его далеко вперед, прямо в наседающих собратьев. «Вдовья скорбь» в руках наемника с торжествующей песней взметнулась вверх и, опустившись, с неприятным звуком развалила голову самому проворному упырю. Оставив обитое сталью древко в левой руке, правой Тред поймал на лету шипящего упыря за горло и с силой ударил его о землю, раздавив треснувший череп сапогом. Рывком высвободив оружие из все еще стоявшего на ногах противника, северянин отбросил его пинком и широким взмахом секиры отогнал кинувшихся на него тварей.

– Проклятье! – раздался обеспокоенный голос Драга. – Я же не могу так быстро бегать, оставьте мне хотя бы одного!

Подоспевший дворф несколько раз ударил топором о щит, высекая искры и привлекая внимание упырей, не забывая при этом грязно поносить все их нечистое племя. Внезапно он прекратил сквернословить и затянул старинный боевой гимн своего клана:

Стоило первой твари метнуться к нему, как Драг сделал ложный замах и, крутанув рукой, послал свой грозный топор снизу вверх, ударив упырю точно в пах.

Когда крепкая дворфийская сталь с чавканьем врезалась в плоть кровососа, его жалобный вопль перекрыл шум битвы. Вырвав топор из согнувшегося пополам врага, Драг ударил его коленом в низко опущенную голову и безжалостно раздробил затылок ударом сверху, продолжая реветь слова песни:

Сжимающая оружие рука дворфа неустанно поднималась и опускалась, отнимая одну за другой вражеские жизни, а боевой гимн продолжал разноситься под сводами пещеры:

– Поспешите, ублюдки! – взревел он, воинственно потрясая топором, покрытым склизкой жижей. – Вашему дружку одиноко в Бездне без своего достоинства и друзей! – С этими словами закованный в броню дворф, словно рассерженный шмель, врезался в самую гущу врагов. Наклонив голову, он подпрыгнул, врезавшись шлемом во впалую грудь ближайшего противника, и ребра того, не выдержав удара, с хрустом сломались. Неуклюже кувыркнувшись вперед и перекатившись через издыхающее порождение Тьмы, Драг вскочил на ноги и ударил топором в колено одной из обступивших его тварей. Оттолкнув щитом скулящего врага, дворф достал того топором, начисто снеся клыкастую голову одним мощным ударом.

– Сражаешься ты лучше, чем поешь! Или это какая-то секретная дворфийская атака, призванная свести противников с ума? – беззлобно расхохотался Тред, неустанно размахивая тяжелой секирой.

– Дык я воин, а не бард, тут главное – суть! – запыхавшись, прокричал дворф.

– Суть – порубить больше уродов!

– Поучи меня еще! – сердито буркнул дворф, вымещая злость на подвернувшейся под руку твари.

Благодаря дворфу и северянину порождения Тьмы несли огромные потери, но настоящим бедствием для кровопийц был Фаргред. Он золотой молнией метался по пещере, настигая позабывших о голоде и пытающихся спастись упырей. Жуткие твари с воем гибли под пылающим клинком, неустанно вспарывающем тьму, не в силах ничего сделать уничтожающему их человеку.

Вспышка следовала за вспышкой, и мягкий золотой свет выхватывал из темноты все меньше и меньше упырей. С ног до головы забрызганный липкой и смердящей жижей, дворф, пройдя прямо по обезглавленному телу, наступил на израненного, пытающегося уползти упыря и размозжил ему голову. Драг с сожалением отбросил в сторону обломанную рукоять топора, не выдержавшего клыков здоровенной твари, намертво вцепившейся в оружие, но все равно погибшей от широкого кинжала. Теперь об оружии можно было забыть. Дворф тяжело вздохнул и, отбросив бесполезный обломок, поднял над головой свой обитый железом щит, крепко сжимая его края обеими руками.

– Можешь не прощаться, – фыркнул он и с силой опустил щит на голову стремящейся выползти из-под его ноги твари.

Зловонные ошметки брызнули во все стороны, и Драг не смог сдержать негодующего возгласа, когда мерзкая клякса попала на его драгоценную бороду.

– Вот же выродок, даже после смерти все изгадит! – Дворф со злостью пнул безжизненное тело и поднял глаза на товарищей.

Тред сидел верхом на целой горе трупов, придирчиво изучая несколько кровоточащих укусов. Его страшная секира торчала в ключице одной из тварей, лежащих неподалеку. Вокруг магистра трупов не было совсем, все они обратились в пепел. Сам лорд Драуг стоял не двигаясь и неотрывно смотрел в сторону коридоров.

– Ты чего, теперь тож таким станешь? – Драг тяжело опустился рядом с Тредом.

– Не говори ерунды, – отмахнулся северянин, – от укусов еще никто не превратился в упыря, иначе подобная зараза уже давно захватила бы половину Империи.

– Правда, что ль? – недоверчиво покосился на друга Драг. – А то смотри, я ж тебя не больно совсем пристукну: раз – и все!

– Не дождешься, – оскалился наемник. – Ред, ты чего там застыл? – Убедившись, что раны несерьезные, Тред поднялся и, сделав несколько шагов, замер на месте.

– Еще остались, что ли? – Дворф достал из-за спины небольшой метательный топорик, взяв кинжал в левую руку. Теперь и он услышал то, что заставило магистра вглядываться во тьму.

Полный горя и отчаяния плач разносился по шахте, словно десятки вдов разом оплакивали павших в битве мужей. Плач то стихал, то вновь набирал силу, срываясь на вой, вновь сменявшийся рыданиями. Человек определенно не мог издавать подобных звуков.

– Это что за дрянь такая сюда прется? – Глаза дворфа удивленно расширились.

– Надеюсь, не твоя мамаша, – хмыкнул Тред, покрепче сжимая секиру.

– Не, будь тут моя матушка, я бы уже улепетывал со всех ног! – Драг улыбнулся. – Ее в гневе испугалась бы любая тварь, а уж какая у нее была тяжелая рука…

– Тогда, может, это Кенрит вернулся с того света? – предположил северянин. – По крайней мере, пел он примерно так же, может, только капельку хуже…

– Кто? – не понял Драг, продолжавший не мигая смотреть в темный провал среднего туннеля, откуда и исходила чудовищная какофония.

– Да знал я одного парня… хотя какая сейчас, к демонам, разница-то?

– Дык все равно делать пока нечего… – пожал плечами Драг.

– Сейчас нам найдется занятие. – Фаргред бегло оглянулся. – Готовьтесь!

– Да мы и так готовы! – Дворф продемонстрировал другу свое оружие. – Кого бить-то?! – спросил он, повысив голос, чтобы перекричать нарастающий вой.

– Зачем здесь такой шумно? – пропищало у лорда Драуга под ногами, и он, опустив глаза, увидел взъерошенного Црапинега, отчаянно протирающего мохнатой лапкой заспанные глазки-бусинки. – Моя пропустить что-то? – Он озадаченно огляделся по сторонам.

– О нет, друг, ты как раз успел к самому интересному! – заверил кхурина подошедший Тред. – Ты, кстати, где был-то?

– Моя спать в сумке, где тепло, – откровенно признался Црапинег, облизнув нос. – Спрятаться, пока мы ехать от холодный ветер, а потом уснуть.

– То-то мне постоянно казалось, будто я что-то забыл… – Северянин дернул себя за бороду, традиционно заплетенную в косичку. – Прости, приятель, – то, что ты с нами, как-то вылетело у меня из головы.

– Не страшный, – пропищал зверек. – А что мы ждать? – Он вопросительно посмотрел на Фаргреда. – Кто-то плохой? – Крохотные ушки кхурина постоянно находились в движении, а сам он то и дело опасливо косился в сторону темного коридора. – Моя чуять, что злой приближайся. Кто он такой?

Ответить лорд Драуг не успел.

Своды шахты сотряс сильный толчок – и, с трудом протиснув рыхлое тело по коридору, в пещеру ввалилось Нечто. Лишь однажды Фаргреду доводилось видеть что-то настолько же отталкивающе мерзкое и отвратительное. Еще будучи молодым паладином, он в одном из походов столкнулся с подобным существом: правда, то было поменьше… Дрожащее, лоснящееся тело отдаленно напоминало женское, но лишь до пояса, дальше вместо ног у существа был короткий, омерзительного вида толстый хвост, за которым на земле оставался зловонный след. Тварь опиралась на мощные передние лапы-руки с длинными, скрюченными пальцами и, вцепляясь ими в пол, подтаскивала свое жирное тело следом.

– Драг, – пальцы северянина хрустнули, вцепившись в древко секиры, – извини, что я сравнил ЭТО с твоей мамашей.

– Угу… – неопределенно отозвался дворф, глядя в темные, метавшиеся из стороны в сторону глаза. Взор чудовища скользил по стенам, потолку, полу, трупам и людям, постоянно находясь в движении, ни на мгновение не задерживаясь нигде. В то же время складывалось впечатление, будто ужасное существо – абсолютно слепо.

Неведомая тварь взвыла еще раз и затем, скалясь неестественно широким ртом, больше похожим на пасть, высунула между несколькими рядами острых клыков узкий раздвоенный язык. Ее горбатый, приплюснутый нос дернулся, широкие ноздри раздулись, жадно втягивая спертый, пропитанный кровью воздух. Чудовище неистово затрясло круглой головой, разметав редкие спутавшиеся длинные волосы цвета болотной тины.

– Клянусь, что больше никогда не назову ни одну женщину страхолюдиной. – Тред все-таки сумел отвести взгляд от порождения Тьмы. – Куда ведет этот проклятый коридор? В Бездну?

– В гнездо, – холодно произнес Фаргред, вперив взор золотых глаз в чудовище. При этом голос магистра звучал спокойно, словно он, гуляя в парке, увидел пеструю пташку, спешащую к своим птенчикам с извивающимся червячком в черном клюве, а не ужасную обликом и наверняка плотоядную тварь размером с таверну Драга. – Это Королева упырей, – представил он незваную гостью друзьям.

– Не скажу, что рад знакомству. – Дворф с трудом сглотнул.

– Кстати, именно благодаря ее стараниям человек становится упырем.

– Как? – На лице Драга промелькнуло удивление.

– Лучше тебе этого не знать, старина. – Фаргред смотрел, как Королева кровососов, низко пригибая уродливую голову к земле, принюхивается.

Она медленно двигалась вперед, пока не наткнулась на первый обезглавленный труп упыря. Стоило твари коснуться носом окровавленного тела, как от ее громкого рева у присутствующих заложило уши, а с потолка посыпалась земля. Королева закинула голову за спину, продолжая надсадно вопить и содрогаться всем телом.

– Чего это она? – спросил у Фаргреда дворф. – Ред, ты… ты чего-о-о…

Магистр что было сил толкнул Драга в сторону, и тот кубарем покатился по полу, врезавшись в груду обезображенных секирой Треда тел. Фаргред вскинул щит – и комок дымящейся слизи, выплюнутый тварью, врезался в него и разлетелся шипящими сгустками, один из которых, упав рядом с ногой Треда, стал разъедать обрывки кольчуги на выпитом упырями мертвеце.

– Я отвлеку ее! – Магистр бросился вперед, прикрываясь щитом и ловко перепрыгивая через распростертые на полу тела. Следом за ним побежал Тред, стараясь держаться за спиной паладина, чтобы не попасть под ядовитый плевок.

Проносясь мимо, Фаргред заметил, как один из трупов поднялся в воздух и, тяжело качнувшись из стороны в сторону, полетел в направлении собирающейся плюнуть еще раз твари. Сгусток слюны врезался в тело упыря и отбросил его далеко назад.

– Раз даже он дерется, то чего я зад просиживаю?! – спросил сам себя Драг, глядя, как Црапинег, шевеля мохнатыми лапками, поднимает с земли новый «метательный снаряд». Дворф вскочил и с воинственным кличем побежал на помощь друзьям.

Оказавшись совсем рядом с тварью, Фаргред ударил мечом о щит, высекая сноп золотых искр и заставляя чудовище отпрянуть, а выскочивший из-за его спины Тред что было сил рубанул секирой по выставленной вперед уродливой лапе. Сверкающая сталь легко вошла в податливую плоть, но, врезавшись в кость, на мгновение замерла. Королева упырей с ревом дернула поврежденной конечностью – и наемник, не выпустивший из рук оружия, оторвавшись от земли, полетел через всю пещеру. Его полет мог кончиться весьма плачевно, если бы не Црапинег, подхвативший северянина с помощью своей магии. Тред повис в воздухе, в опасной близости от широкой деревянной балки, в которую как раз и мог врезаться лысой головой.

– Спасибо, шерстяной, удружил! – весело крикнул Тред, когда его ноги мягко коснулись земли и он увидел, как его секира плавно плывет по воздуху прямо к нему в руки. – Как там магистры делают… – Северянин принял картинно-героическую позу, отведя руку в сторону, и, когда древко секиры коснулось его ладони – сжал кулак. – А это довольно забавно, – осклабился наемник и поспешил вернуться в бой, на бегу взмахнув «Вдовьей скорбью».

Фаргред с трудом увернулся от сокрушительного удара огромной лапы и, изловчившись, сумел отрубить чудовищу два пальца, чем вызвал новую волну жутких воплей. Обезумевшая от боли Королева упырей начала бестолково махать лапами, в отчаянной попытке задеть обидчиков. Несмотря на то что тварь лупила не целясь, попасть под ее «горячую руку» можно было довольно легко, поэтому магистр вынужден был отступить. Когти чудовища вспороли землю совсем рядом с паладином, едва не опрокинув его на пол. Словно почувствовав, что человек вот-вот потеряет равновесие, тварь всем телом подалась вперед, стараясь ухватить его клыкастой пастью, но метательный топор Драга, крутанувшись в воздухе, вонзился ей точно в глаз.

Королева кровопийц взвыла совсем уже дурным голосом и замотала головой, пытаясь вытащить засевший в ране топор. В этот момент взмывший, при помощи Црапинега, под самый потолок Тред обрушился на тварь, вонзая секиру в морщинистый покатый лоб. Удар получился настолько мощным, что «Вдовья скорбь» намертво засела в черепе чудовища, а Тред повис на древке перед самым носом твари. Нерастерявшийся северянин плюнул в морду кровопийце и, качнувшись на руках, что было сил ударил двумя ногами в приплюснутый нос, после чего, разжав пальцы, полетел вниз, надеясь, что кхурин не позволит ему переломать кости при падении.

Так и случилось.

Тело северянина повисло над самой землей, едва не угодив под когти бьющейся в агонии твари, но Фаргред вовремя закрыл друга щитом. От сильного удара магистр пошатнулся, но все же устоял на ногах.

– Как ее, на хрен, убить-то?! – завопил Драг, снующий вокруг чудовища. Кинжал дворфа не мог причинить твари никакого вреда, а его метательный топор до сих пор торчал в глазнице упырихи. Но дворф все равно не желал оставлять друзей и швырял в противника всем, что попадалось ему под руку, включая сломанное оружие погибших недавно солдат и отрубленные головы кровопийц.

– Надо свалить ее! – выкрикнул Фаргред, рубанув клинком по окровавленной лапе.

– Так бы сразу и сказал! – Дворф отбежал к стене и, по-бычьи нагнув голову, со всех ног пустился в сторону твари.

– Шерстяной, давай вместе! – прохрипел поднявшийся Тред, разгадавший нехитрый замысел дворфа.

Пронесшийся через всю пещеру дворф чудом разминулся с ядовитым плевком и с воплем врезался в лапу твари, заставив ее покачнуться, а Тред, пробежав чуть дальше, ударил крепким плечом в жирное брюхо. Королева упырей протяжно вскрикнула, но устояла бы на месте, если бы не помощь Црапинега. Кхурин собрал все свои силы и нанес твари пусть и невидимый, но все же сокрушительный удар. Порождение Бездны завалилось на спину, бестолково колошматя по земле лапами, но Тред и Драг уже успели отойти на безопасное расстояние. Лорд Драуг бесстрашно бросился вперед и, запрыгнув твари на грудь, по рукоять вонзил пылающий меч в основание толстой шеи.

– Трепещи перед силою Его! – воскликнул паладин, пропуская мощь своей несокрушимой веры через клинок.

Королева упырей неожиданно вытянулась во всю длину, и по ее отвратительному телу пробежала дрожь. Клыкастая пасть несколько раз беззвучно открылась и закрылась, а из темных глазниц хлынули волны золотого света. Постепенно яркие лучи начали прожигать дыры в дряблой коже, вырываясь наружу. Кровопийца содрогалась в агонии, на ее губах выступила пена, а кончик толстого хвоста непрерывно бил по земле. Она уже не пыталась сбросить с себя магистра, громко читавшего молитву Свету и продолжающего давить на рукоять своего меча. Золотой свет затопил пещеру, и, когда он потух, на месте некогда огромной твари не осталось ничего. Стоявший на коленях Фаргред с трудом поднялся, опираясь на меч, и огляделся.

– Теперь-то все? – прихрамывая, Драг подошел поближе и поднял с земли свой метательный топор и секиру Треда. Сам северянин стоял чуть в стороне, держа на руках Црапинега. Глаза кхурина были закрыты, а шерсть на груди тяжело поднималась и опускалась.

– Парень просто устал, – с улыбкой сказал наемник, поймав обеспокоенный взгляд Фаргреда. – Я, впрочем, тоже, так что, если мы здесь закончили, предпочел бы вернуться в деревню.

– Сейчас. – Лорд Драуг вышел на середину зала и поднял меч над головой, опустив его пылающим лезвием вниз. – Свет да очистит эту землю! – воскликнул магистр и, опустившись на колено, вонзил вспыхнувший клинок в земляной пол. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем многочисленные трещины на полу налились светом, скользящим по ним в самые потаенные уголки шахты.

Фаргред, прикрыв глаза, продолжал сжимать рукоять меча, словно прислушиваясь к собственным ощущениям. Наконец, когда земля снова стала обычной, магистр выпрямился и облегченно вздохнул.

– Шахты чисты. – устало произнес он. – Поблизости больше не осталось Тьмы.

– Ну, слава богам! – обрадовался Драг. – А то я уж думал, что твари никогда не кончатся и мы так и будем здесь с ними воевать…

– Случись такое, ты все равно не обогнал бы меня! – бросил одноглазый наемник, довольно улыбаясь. – Я положил больше трех десятков!

Дворф сразу же надулся, что свидетельствовало: его результат был ниже, чем у друга.

– Зато Ред наверняка убил больше! – выпалил Драг.

– Ред вообще не считается, он магистр, – парировал довольно ухмыляющийся северянин, и дворф надулся пуще прежнего.

– В следующий раз я точно выиграю! – пробубнил он.

– В следующий раз и проверим, – кивнул Тред. – Но сегодня ты покупаешь выпивку!

– Идет, – легко согласился Драг, и друзья отправились к выходу из шахт, где некогда нашло свой приют Зло. – Ред? – Дворф обернулся к магистру, с задумчивым видом бродящему по пещере.

– Подождите, – попросил магистр.

Под непонимающими взглядами дворфа и северянина Фаргред жадно шарил глазами по земляному полу, придирчиво изучая оружие павших солдат и все, что осталось от его владельцев. Пятый магистр обошел пещеру несколько раз, и с каждым разом его лицо мрачнело все больше.

– Да что случилось-то? – не вытерпел Драг, которому уже надоело стоять на одном месте, ожидая, пока его друг занят непонятно чем.

– Сколько человек входит в состав разведывательного отряда пограничных крепостей? – вместо ответа спросил магистр.

– Откуда ж я знаю-то… – опешил дворф.

– Десять и один, – не задумываясь, ответил за друга северянин. – Иногда только десять.

– Разведчики Соколиного Пера ходят группами по одиннадцать человек. – Магистр поднял с земли помятый солдатский шлем. – Если судить по обломкам, то здесь разбросано оружия на десять человек, а вот шлемов – одиннадцать.

– И чего? – не понял Драг.

– Упырям не нужны человеческое оружие и броня. – Фаргред широкими шагами пересек пещеру, спеша к выходу.

– Демоны его дери, мелкая сволочь! – Тред зло сплюнул на землю и устремился за магистром.

– Да чего случилось-то? – По-прежнему ничего не понимая, дворф побежал за друзьями. – Объясните мне кто-нибудь!

– Парнишка у костра был без шлема! – на ходу бросил Тред.

– И?

– И, по его словам, в шахту он не спускался! – Северянин ускорил шаг, чтобы догнать спешащего магистра.

– Вы хотите сказать… – Драг остановился, теребя рыжую бороду. – Он спускался, но нам наврал? – Дворф тупо моргнул.

– Королевы упырей не появляются просто так. – Глаза магистра пылали праведным гневом. – Для их создания нужен хотя бы один упырь и некромант… Знай я раньше, что подобная тварь нашла приют в этих шахтах!

– Нет, я все же не понял, чего не так-то? – развел руками дворф. – Тварь мы прикончили, все должны быть довольны!

– Настоящая тварь сейчас скачет в деревню, на коне, которого ей дали мы. – Фаргред выскочил из шахты. – Нужно спешить, ибо он очень силен, раз смог скрыть от меня свое истинное обличье.

– Погоди-ка… – Дворф снова остановился. – Ты хочешь сказать, что тот парнишка…

– Некромант. – Фаргред запрыгнул в седло.

Глава VIII

Суккуба молча сидела у окна, обхватив колени руками и вглядываясь в ночную тьму, в которой несколькими яркими пятнами выделялись факелы, горящие у ворот.

– Где его носит?! – Элизабет в очередной раз принялась мерить комнату шагами.

Староста радушно позволил странникам остаться у себя, отдав в их распоряжение весь первый этаж своего дома. Места здесь было не очень много, но все смогли разместиться с относительным удобством, если не считать метавшейся туда-сюда, словно зверь в клетке, эльфийки.

– Леди Элизабет, прошу вас, успокойтесь. – Уже не в первый раз Наэрон говорил эти слова эльфийке, но та его будто не слышала.

– Вечно от него одни проблемы! – негодовала девушка. – Постоянно заставляет нас волноваться за себя! Да, Инуэ?

– Да, – грустно произнесла демоница, отвлекшись от созерцания ночной деревни.

– Лорд Драуг скоро приедет. – Де Блейт давно уже осознал тщетность своих попыток успокоить девушек, но все же не мог не попробовать еще раз. – Лучше поспите. – Шпион исам несколько раз пытался задремать, но бормотание эльфийки, стук ее шагов и печальные вздохи суккубы мешали ему.

– Он дело говорит. – Растянувшийся на лавке альбинос открыл один глаз. – Фаргред вполне может за себя постоять, так что успокойтесь и поспите или хотя бы не мешайте делать это другим.

– Может, вы и правы, – наконец сдалась Элизабет. Она подошла к суккубе и, когда та подвинулась, села рядом с ней. – Что это там? – Прищурив золотистые глаза, девушка прильнула к окну. – Кто-то приехал?

– Кажется… – Стараясь получше рассмотреть творящееся у ворот, демоница ткнулась лбом в мутное стекло. – Кажется, ворота открывают… или нет?

В свете факелов промелькнул силуэт человека, бегущего к дому старейшины.

Спустя короткое время раздался настойчивый стук в дверь, и Наэрон, легко поднявшись со стула, поспешил открыть. На пороге стоял один из мужчин, охранявших ворота.

– Орака позови. – Мужик неуверенно переступил с ноги на ногу.

– Нужно говорить: «Позовите, пожалуйста». – Де Блейт даже с места не сдвинулся.

– Пожалуйста, – послушно повторил деревенский житель, и Наэрон, довольно хмыкнув, собрался было выполнить его просьбу, но старейшина деревни уже сам спускался по узкой лестнице со второго этажа.

– Что стряслось, Арно? – Орак зевнул, не озаботившись прикрыть рот рукой.

– Там это… – Мужчина поправил теплую шапку, сползшую на глаза. – Солдат приехал какой-то, просит открыть ворота.

– За жрецом послали? – Сон мигом покинул разум Орака.

– Да, сейчас подойдет… – Пришедший мужчина скосил глаза, разглядывая кутавшуюся в плащ Вегарда жрицу, вышедшую из соседней комнаты.

Девушка выглядела довольно обеспокоенной. Следом за ней появился берсерк. Перехватив взгляд Арно, молодой воин, подмигнув ему, выразительно провел большим пальцем татуированной руки по своему горлу.

– Так что, пустить его? – Желание разглядывать девушку сразу же покинуло мужчину, и он поспешно потупился.

– Сейчас я сам… – Орак уселся на низкую лавку, зашарив под ней в поисках обуви.

– Там что-то не так… – донесся из комнаты голос Инуэ, и тут же ее перебила Энвинуатаре.

– Колдун! – воскликнула девушка.

Снаружи что-то громко взвыло, и спустя мгновение громыхнуло так, что дом старейшины покачнулся. Оттолкнув остолбеневшего Арно, де Блейт выбежал на улицу, следом за ним бросился Вегард. Выход из дома старейшины вел в глубь деревни, поэтому мужчинам пришлось обогнуть его, чтобы увидеть происходящее у ворот. Вопли боли и ужаса звенели в ушах, а от вспышек темной магии слезились глаза. Не успели мужчины оббежать дом, как из его стены с шипением вывалился целый кусок, и из прожженной в дереве дыры выпрыгнул взъерошенный альбинос.

Стефан, как всегда, действовал самым логичным для себя способом, не заботясь при этом об окружающих. Для него главным было быстро оказаться у ворот, а состояние жилья старейшины беспокоило архимага меньше всего.

– Не лезьте туда! – рыкнул он на де Блейта и Вегарда. – Некромант слишком опасен!

Берсерк как раз собирался, презрев слова волшебника, броситься в бой, но де Блейт придержал его за плечо.

– Если альбинос говорит, что некромант опасен – значит, так оно и есть, – прошипел он. – Придержи лучше свою жрицу, чтобы она ненароком не погибла.

– Она сама о себе позаботится! – Берсерк небрежно сбросил с плеча руку шпиона. – Сейчас каждый клинок на счету! – Он рывком развернул Наэрона, показывая пальцем в сторону ворот. Туда, куда со всех ног бежал Стефан. В неровном свете факелов, горящих теперь зеленым пламенем, и во вспышках темной магии де Блейт отчетливо видел, как распростертые на снегу местные жители неуклюже встают и неровными скачками, словно дикие звери, бросаются на своих соседей, впиваясь в них зубами.

Стефан несся к выломанным воротам, где между раскуроченными створками стоял человек в одеждах простого солдата. Руки мужчины горели зеленым огнем, ядовитыми каплями падающим на окровавленный снег. Колдун хохотал, посылая смертоносные заклинания во все стороны, уничтожая деревенские домики и убивая местных жителей десятками. Воющая стрела колдовского пламени пролетела над головой альбиноса, проделав в крыше неказистого домика, стоявшего по соседству с жильем старосты, огромную дыру. Маг выругался сквозь зубы. Как он и думал, северянин и шпион даже не подумали его послушать и теперь наступали ему на пятки.

– Сами виноваты, если что! – прорычал альбинос, вновь оборачиваясь к своей цели.

Некроманта и мага разделяла широкая кровавая полоса, где поднятые темной магией мертвецы расправлялись с выжившими. У альбиноса не было ни времени, ни желания пытаться спасти глупцов, которым не хватило ума вовремя убежать. Мощь некроманта поражала: не каждый сможет одновременно управлять мертвецами, швыряться столь сложными заклинаниям да еще и не забыть о защите. Маг сразу же почувствовал, что его противника окружают несколько весьма искусно сплетенных щитов.

Красные глаза альбиноса сверкнули.

Стефан резко остановился и, опустившись на колено, стал быстро рисовать прямо на снегу сплетение причудливых фигур. Без труда маг вызывал из памяти множество древних формул, сплетая их между собой одному ему понятным способом. Спустя несколько ударов сердца все было готово, и волшебник рывком встал.

Вегард и Наэрон как раз поравнялись с почему-то мешкающим магом, когда первые из оживших мертвецов были совсем рядом. Де Блейт, молниеносно орудуя рапирой, нанес нескольким врагам смертельные для человека ранения, но ожившие мертвецы продолжали бросаться на людей как ни в чем не бывало.

– Неправильно ты, шпион, тварей убиваешь. – Меч северянина обезглавил одного из противников, а сверкнувший в темноте топор расколол череп второго. – Бей в голову или по ногам. – Берсерк пнул набегающую тварь под коленную чашечку и безжалостно добил.

– В сторону! – Неожиданно Стефан топнул ногой, попав в середину какого-то рисунка, от чего тот будто ожил и взмыл вверх, прямо в воздухе сплетаясь в сложный узор, заключенный в круг.

Первобытный инстинкт подсказал берсерку, что лучше ему будет не спешить в бой, чтобы не оказаться между магом и его соперником. Стоявший сзади де Блейт едва не врезался северянину в спину, но в последний момент успел остановиться и, отступив назад, потянул воина за собой.

Как раз вовремя.

Стефан раскинул руки в стороны и, резко подавшись вперед, ударил открытыми ладонями прямо в центр рунического круга, выкрикнув пару непонятных слов.

Вегард не знал, как именно выглядит Бездна, но почему-то был уверен, что сейчас видит что-то очень на нее похожее. Стоило ладоням мага коснуться непрерывно меняющего форму рисунка, как что-то оглушительно взревело – и из центра круга в сторону ворот вырвался широкий столп беснующегося пламени. Огонь с безумной скоростью рвался вперед, жадно пожирая все на своем пути и оставляя после себя глубокую обугленную траншею. В мгновение ока пламя окутало и уничтожило оживших мертвецов и все еще живых жителей деревни, оказавшихся на его пути, а затем врезалось в некроманта.

– Прекратите, там же живые люди! – Выскочивший из ближайшего, чудом уцелевшего дома жрец, раскинув руки, бежал к альбиносу, явно пытаясь его остановить.

Вегард бросил быстрый взгляд на мага, зависшего, вытянувшись в струну, над землей и, видимо, готовящегося атаковать снова. Северянин не мешкая подскочил к набегающему слуге Света и мощным ударом в челюсть отправил его на обугленный снег, где тот благополучно лишился сознания.

– Не очень-то деликатно, – натянуто улыбнулся Наэрон, подхватывая нешевелящегося жреца под мышки и оттаскивая в сторону. – Помоги! – крикнул он Вегарду. – Нужно оттащить его подальше, да и нам нечего тут делать.

На этот раз берсерк не стал спорить. Оживших мертвецов больше не существовало, а вставать между сражающимися колдуном и магом – ему очень не хотелось. Мускулистый наемник легко взвалил грузное тело местного жреца на плечо и быстро побежал в глубь деревни.

– Назад, все назад! – кричал Наэрон, следуя по пятам за берсерком, видя, как им навстречу бегут Инуэ, Энвинуатаре и Элизабет.

Де Блейт не знал, успел ли атаковать альбинос, но то, что некромант выжил, он понял сразу. Колдун ответил магу Империи темно-фиолетовым смерчем, разбившимся о щит волшебника и разлетевшимся по деревне вихрями поменьше. Они беспорядочно двигались в разные стороны, разбрасывая все, до чего только могли дотянуться. Сразу несколько таких смерчей, словно почуяв живых, целенаправленно начали преследовать убегающих.

– Быстрее! – Глава шпионов Империи видел, что смерчи вот-вот настигнут их, но тут они вбежали под переливающийся золотом купол, и споткнувшийся де Блейт с удивлением заметил, что лежит не на снегу, а на мягком ковре распустившихся цветов.

Подняв глаза, Наэрон увидел Энвинуатаре, стоявшую на коленях посреди летней поляны, столь неуместной в это время года. Девушка закрыла глаза и, сложив руки на груди, истово молилась Свету, нараспев произнося слова на древнем языке. Ее молитва прекрасной песней лилась во все стороны, наполняя душу спокойствием и умиротворением.

Смерчи с ревом ударились в золотистую преграду и, отскочив от нее, исчезли без следа. Поднявшись на ноги, Наэрон увидел, как со всех концов практически уничтоженной деревни к щиту жрицы сбегаются немногочисленные выжившие.

«Долго ли она выдержит против столь сильного некроманта?» – так некстати подумал Наэрон.

– Только бы маг справился… – прошептал он, устремляя взор в сторону непрерывно вспыхивающих заклинаний.

Белые волосы Стефана слиплись от пота, норовящего залить глаза. Впервые в жизни маг огня встретился с настолько сильным соперником. Земля между сражающимися превратилась в безжизненную, искалеченную пустошь, истерзанную бесчисленным количеством рытвин. Колдун, в оплавившихся одеждах, с трудом держась на ногах, ненавидяще взирал на мага. Соперники давно уже прекратили создавать требующие слишком много силы щиты, отвечая контратакой на атаку оппонента. Смертоносные заклинания с визгом и воем сталкивались, отскакивая друг от друга в разные стороны, превращая деревню в обугленные руины. Искры огня и темного пламени переплетались между собой, взмывая вверх и без следа исчезая среди темного небосвода. Альбинос знал, что его противник устал, и, будь у мага хоть немного больше сил, он бы уже давно спалил колдуна дотла. Но недавние заклинания, направленные на расчистку пути и поддержание тепла, все же не лучшим образом сказались на способностях мага. Поэтому Стефан, точно так же, как некромант, неподвижно стоял на выжженной земле, собираясь с силами для нового, скорее всего – последнего удара.

Колдун, сплевывая кровь, водил руками над землей, питаясь от пролитой здесь крови, и пусть маг огня выжег почти все, следы недавних смертей все еще годились колдуну для подпитки. Он непрерывно цедил силу по капле, собирая ее в заклинание, призванное раз и навсегда уничтожить помешавшего его планам мага.

Альбинос видел, как колдун втягивает в себя силу. Но никак не мог ему помешать, так как сам был занят тем же. Жар, поднимающийся от земли, наполнял мага силой, даруя ему крупицу мощи беспощадной стихии и не давая огню, тлевшему в сердце волшебника, потухнуть навсегда. Стефан жадно собирал всю свою ненависть и злость, постепенно распаляясь все сильнее и сильнее, чувствуя, как разгорается пламя в его крови.

Маг и некромант ударили одновременно.

Колдун выпустил в сторону врага пульсирующую черную сферу, размером не меньше императорской кареты. Альбинос выбросил вперед сжатую в кулак руку – и острое копье белого пламени пронзило сферу Тьмы насквозь, разметав ее и устремившись к некроманту.

С отчаянным шипением колдун выставил перед собой открытые ладони, и стрела пламени, врезавшись в эту, казалось бы, столь ненадежную преграду, – остановилась. Она по-прежнему продолжала напирать, повинуясь воле сотворившего ее мага, но мощь заклинания постепенно угасала, пока пламя не потухло совсем, оставив после себя лишь клубы дыма.

С торжествующим хохотом колдун воздел обожженные руки к небу, собираясь добить обессилевшего мага, но тут его обращенные к звездам глаза расширились от ужаса.

– Все на землю! – заорал де Блейт, видя, как огромная пылающая комета, огненным росчерком разрывая ночной небосвод, падает прямо на деревню.

Удар был страшен.

Если бы не щит жрицы, вряд ли бы кто-нибудь выжил. Едва разрушительная волна, разбивающая уцелевшие строения в щепки, прошла, Энвинуатаре со стоном упала на траву. Ее щит золотого света вначале потускнел, а затем, со звоном лопнув, рассыпался затухающими искрами. Люди со слезами на глазах бросились к своей спасительнице, но их всех опередил берсерк.

– Жива, – успокоил людей Вегард, успевший подхватить девушку.

– И не только она. – Де Блейт, не веря своим глазам, смотрел, как посреди изуродованной земли, пошатываясь, стоит одинокая фигура человека с испачканными пеплом и сажей некогда белыми волосами.

Стефан медленно приблизился к тому месту, где недавно стоял некромант, и, едва не упав, спустился на дно огромной воронки. Он с торжествующей улыбкой плюнул в ее центр, после чего упал прямо на землю.

– Самое время на звезды любоваться! – Скосив красные глаза, альбинос увидел выглядывающее из-за края земляного обрыва заросшее рыжей бородой лицо.

– Вы задержались… – прохрипел маг. Он провел подрагивающей ладонью по лицу, размазав сочащуюся из носа кровь.

– Ты и без нас неплохо справился. – Рядом с дворфом появился Тред, державший на руках кхурина. – Помоги нашему другу, – попросил зверька северянин.

Тело мага поднялось над землей и медленно выплыло из воронки. Оказавшись наверху, Стефан едва не упал снова, но его поддержал Фаргред. Вместо золотых доспехов на магистре была простая походная одежда.

– Наделал же ты тут дел, приятель! – Лорд Драуг потрепал мага по плечу, но тот лишь болезненно поморщился.

– Как только земля носит такую тварь, как ты! Проклятый урод! – раздался дребезжащий голос, и деревенский жрец, едва ли не с кулаками, бросился на волшебника. – Ты убил всех…

Ночь вспыхнула золотом – и закованный в латную перчатку кулак магистра с чавкающим звуком врезался в лицо жреца, отбросив того далеко назад, и грузное тело, несколько раз перекувыркнувшись, растянулось на земле. Попытавшиеся было вступиться за жреца жители деревни замерли с открытыми ртами, увидев, как обычный путник в мгновение ока облачился в сверкающую броню.

– Магистр… – прошептал кто-то, и толпа загудела.

Кто-то восхвалял Свет, кто-то упал на колени, а кто-то таращился на паладина во все глаза, забыв закрыть рот.

– Он всех вас спас и едва не погиб сам! – со злостью отчеканил Фаргред, обводя толпу пылающим золотом взглядом. – Пришедший в деревню некромант с легкостью уничтожил бы всех здесь, и ваш жрец, – магистр с презрением взглянул на распластавшееся на земле тело; впрочем, жрец его уже не слышал, так как вновь потерял сознание, – не смог бы вас защитить!

Выжившие согласно закивали, с уважением глядя на пугающе бледного мага. Между жителями протиснулась Энвинуатаре и, подойдя к волшебнику, приложила свою ладонь к его груди, тут же испуганно отняв ее.

– Жжет… – Девушка хотела попробовать еще раз, но Стефан слабо покачал головой.

– Мне просто нужно отдохнуть, – прошептал он. – Не следует пытаться воздействовать Светом на разгоревшееся пламя.

Энвинуатаре кивнула.

Лорд Драуг посмотрел поверх голов собравшихся на уцелевшие дома, стоявшие на самой окраине. Те, что ближе, находились в весьма плачевном состоянии, и все немногое, что от них осталось, могло обрушиться в любой момент.

– Пойдем найдем для тебя кровать. – Магистр хотел поднять шатающегося мага, но тот воспротивился.

– Сам пойду, – твердо заявил волшебник. Он дождался, когда Фаргред уберет руку с его плеча, и, сделав несколько неуверенных шагов, кивнул: – Все в порядке.

Фаргред не стал спорить с упрямым альбиносом и обратился к жителям:

– Нужен дом, желательно побольше.

– Можете выбрать любой, магистр. – Орак, которому вместе с женой посчастливилось выжить, вышел вперед. – Многие теперь опустели, а многие… – он осмотрелся, – уничтожены, но предоставим вам какой пожелаете из тех, что остались.

– Отлично. – Фаргред первым пошел вперед, и люди расступались перед ним, почтительно склоняя головы.

– Господин… – неуверенно донеслось сзади, и лорд Драуг обернулся. – Вам известно, почему некромант пришел в нашу деревню? – Старейшина опустил глаза, стараясь не встречаться взглядом с паладином.

– Хотел собрать небольшую армию упырей. – Фаргред решил не говорить всей правды, обычным людям ни к чему слишком много знать. – Ваша деревня близко к границе, к тому же неподалеку есть шахты, а там просто идеальное место для подобных тварей.

– Шахты…

– Шахты теперь чисты. – Фаргреду все же удалось поймать взгляд старика. – Можете ничего не опасаться.

– Благодарим вас. – Старик согнулся в глубоком поклоне, и все выжившие жители последовали его примеру.

– Теперь мне и моим друзьям нужно отдохнуть.

– Конечно, мы не станем вам мешать, а если что-нибудь нужно – просто позовите.

Фаргред молча кивнул и, развернувшись, направился к домам, находящимся на самой окраине.

– Конюшня-то уцелела? – Тред приблизился к вздрогнувшему старосте, оказавшись выше старика на три головы.

– А? – Орак захлопал глазами, задирая голову кверху. – Да… – с трудом выдавил он. – Она как раз в той стороне, куда пошел господин магистр, там почти все дома уцелели.

– Тогда не стой столбом и вели кому-нибудь позаботиться о лошадях, – строго велел северянин. – Чтобы к утру были как новые. – Он кивнул Драгу, и дворф сунул ближайшему мужику поводья лошадей.

– И пожрать бы еще, – попросил рыжебородый.

– Все принесем, – заверил дворфа Орак.

– И выпить! – обрадовался Драг, потирая руки.

– И выпить… – эхом повторил старик.

– Тогда ждем. – Драг подмигнул старейшине и поспешил догнать ушедших вперед друзей.

Жители деревни еще долго смотрели вслед удаляющемуся магистру.

Фаргред не стал отзывать волшебную броню. Ее мягкое золотистое свечение помогало отряду различать дорогу, освещая широкие трещины и рытвины.

– Неплохо ты тут это… зажег, – присвистнул дворф, обращаясь к магу. – Вон аж докуда землицу-то изуродовал, небось еще и домишек поубавилось.

Альбинос промолчал.

– Нет, ну серьезно, половину деревушки спалил али больше? – не унимался рыжий.

– Утром посмотришь. – Фаргред взглянул на дворфа так, что у того разом отпало желание доставать волшебника. – Главное, что некромант мертв.

– Кстати, колдун-то нехилый оказался! – обрадовался возможности продолжить разговор Драг. – Вона как белобрысого потрепал!

Стефан обернулся и, прищурившись, посмотрел дворфу в глаза.

– Ну не сребровлаской же тебя называть… – развел руками Драг, нисколько не смутившись. – Ты не обижайся, я же не со зла!

– Это был Высший, точно, – обратился Стефан к магистру, решив, что с дворфом говорить бесполезно, а на поджигание его бороды сил было жалко, маг слишком устал.

– И пришел он сюда явно не просто так. – Молчавший до этого времени Наэрон поравнялся с Фаргредом. – Возможно, я плохо проверил своих людей…

– Нет. – Лорд Драуг покачал головой. – Некромант пришел сюда не за нами, хотя, после того как понял, с кем имеет дело, хотел все переиграть.

– О чем вы? – не понял шпион.

– Орки и колдуны скоро нанесут удар. – Выбрав подходящий дом, магистр направился к нему. – Я думаю, что сразу несколько некромантов-Высших пробрались на земли Империи и теперь, обосновавшись в каких-нибудь шахтах или развалинах, поблизости от селений, начнут создавать для Империи дополнительные проблемы, в виде полчищ оживших мертвецов. Сами по себе подобные твари – не самые сильные противники, но, учитывая нынешнее состояние ордена, могут оказаться серьезным подкреплением к остальным силам колдунов, особенно если ударят нашей армии в тыл. К тому же Высшие способны не только создавать Королев упырей и быстро взращивать их потомство, они могут призвать демонов и, как все мы видели, сами в состоянии нанести огромный урон.

– Королев упырей? – Стефан нашел в себе силы удивиться. – В шахтах была Королева?

– Была, – подтвердил магистр. – Причем она пряталась до последнего, и я считал, что под землей просто обосновались несколько тварей, в поисках свежей крови перебравшихся через границу. Знай я о присутствии Королевы раньше, сразу бы понял, в чем дело.

– Большое было гнездо? – Маг закусил губу.

– Довольно большое, – задумался Фаргред. – Но некромант не успел как следует напитать Королеву своей силой, и, кажется, наоборот – сам подпитывался жизнями тех несчастных, что погибли от клыков тварей. Видимо, колдун почувствовал наше приближение и решил поберечь силы, а поняв, кто мы такие, он наскоро изменил свои планы и вздумал разделаться с нами по очереди. Он даже специально дал мне почувствовать гнездо упырей, чтобы я отправился все проверить.

– Так и есть. – Стефан разжал ладонь, показывая магистру оплавленные черные камни. – Их разметало по воронке, нашел, когда спустился, – пояснил он. – Наверняка раньше часть их лежала в шахтах.

– В воронке? – сразу же насторожился Фаргред, остановившись.

– Они больше не опасны, огонь выжег их сущность, – успокоил магистра альбинос, бросив камни на снег. – Меня больше беспокоит другое. Если ты прав, то сейчас несколько равных этому некроманту по силе Высших засели в каких-нибудь укромных местах и ждут момента для атаки.

– Наверняка, – согласился с доводами мага Фаргред.

– Если они ударят разом, то бездари из Академии с ними не справятся и погибнут, как слепые щенки. – Закончив свою мысль, альбинос тяжело вздохнул.

– Я извещу магистров о случившемся, и они будут готовы. – Доспехи лорда Драуга рассы́пались золотыми искрами. Магистр первым поднялся на высокое крыльцо небольшого домика и вежливо постучал в дверь. – У нас нет времени искать тварей самим. – Он несколько раз дернул на себя резную ручку, но дверь не поддалась.

– Не умеешь стучаться. – Тред передал опять задремавшего кхурина магистру и плечом вышиб дверной замок. – Вот как надо, – осклабился наемник и крикнул во тьму дверного проема: – Хозяева, к вам гости!

– Ты несколько запоздал с приветствием, – скептически заметил Вегард. Берсерк скользнул внутрь и через некоторое время появился вновь. – Пусто, – коротко бросил он и отошел с дороги, пропуская остальных.

– Скорее всего, владельцам не удалось пережить атаку некроманта. – Суккуба взглянула на магистра, и тот молча кивнул.

– Или их выжег Стефан, – заметил де Блейт. – Господин волшебник не слишком-то церемонился с оказавшимися на его пути людьми. Хотя тот, кто встал между магом и некромантом в момент их схватки, – сам виноват, – продолжил шпион, видя, что маг не собирается никак комментировать его слова.

– Их было уже не спасти, – неожиданно заступилась за альбиноса Энвинуатаре, хотя сам маг об этом никого не просил и вряд ли нуждался в заступничестве ровно так же, как и в чьем-то прощении. – все, кто оказался перед некромантом, были обречены на ужасную, мученическую смерть, пламя же архимага избавило их от страданий и спасло их души от вечной Тьмы.

Все посмотрели на альбиноса, но тот никак на это не прореагировал и, прихрамывая, вошел в дом.

Внутри, помимо узкой прихожей и отделенной тонкой перегородкой кухни, оказалась лишь одна комната, занимавшая основную часть дома. Она была просторной и чистой, хотя и казалась немного пустой. Сорвавшийся с ладони Энвинуатаре светлячок, кружась в воздухе, облетел все помещение и завис над массивным подсвечником, стоявшим на угловатом столе под окном. Покружившись у темного окна, светлячок поднялся к потолку и разгорелся сильнее, освещая комнату приятным светом.

– Раз никого нет, значит, можно не стесняться, – рассудил Тред и, протопав через всю комнату, уселся на широкую скамью, выдвинув ее из-под стола.

– То-то я смотрю – ты так стеснительно дверь высадил… – язвительно усмехнувшись, Вегард направился к выходу. – Обойду дом, а ты останься и отдохни, – бросил он собиравшейся идти с ним жрице и скрылся в ночной темноте.

В деревенском домике не наблюдалось изобилия мебели, так что Треду и Драгу пришлось идти к конюшням за теплыми плащами. Лежать на полу, пусть даже теплом – довольно неприятно, особенно под утро. Вернулись друзья не только с плащами, но и с провиантом, щедро выделенным уцелевшими жителями для своих спасителей. Расположившись у теплого очага, в котором весело потрескивал огонь, члены отряда принялись за еду, но почти все, наскоро перекусив, отправились спать, за исключением северянина и дворфа. Эту парочку не утомили ни долгие переезды, ни битва с упырями, ни ночь и убаюкивающее потрескивание огня. Они заявили, что пока всё не допьют – спать не лягут, к тому же Фаргред объявил всем, что деревню отряд покинет не раньше полудня, так как магу и жрице требовался хороший сон.

Две узких и твердых кровати уступили магу и жрице как наиболее уставшим. Но Стефан отказался от удобств и, завернувшись в плащ, лег рядом с огнем. Он быстро уснул, не обращая внимания на разговоры дворфа и северянина. Несмотря на неудобства, никто и не думал жаловаться. После ночевок под открытым небом даже узкая и жесткая лавка с наброшенным на нее плащом покажется мягкой периной… Фаргред расположился на полу в дальнем углу помещения, положив под голову свою походную сумку. Уже задремав, он почувствовал, как суккуба и эльфийка, перебравшаяся с предоставленной ей кровати, придвинулись к нему, но не стал им ничего говорить, провалившись в сон.

Никто не собирался вставать рано, но у громоподобно храпящего Драга было свое мнение. От его нескончаемых трелей проснулись, казалось, даже жильцы окрестных домов. Первым не выдержал Тред. Непрерывно сквернословя и не смущаясь при этом присутствия девушек, наемник ухватил дрыхнущего дворфа за короткую ногу и, поднатужившись, выволок его за дверь, плотно прикрыв ее. Храп хоть и не прекратился, но стал значительно тише, так что все смогли поспать еще немного.

Когда магистр открыл глаза, солнце уже поднялось высоко и теперь освещало своими яркими лучами изуродованную землю и все, что осталось от деревни. Картина была удручающей и печальной. Почти половина домов больше не годилась для жилья, а многие из них и вовсе только издали напоминали людские постройки, больше походя на кучку выгоревших головешек. На краю огромной воронки стояла Энвинуатаре и, сложив руки на груди, молилась. Холодный ветер, безразличный к людскому горю, неуместно весело играл светлыми волосами полукровки, заставляя их переливаться в солнечном свете. К девушке подходили местные жители, спеша присоединиться к ее молитве и почтить память погибших друзей и соседей.

Пусть Зло, пришедшее в эти земли, и было уничтожено, но цена оказалась высока, и горечь утраты перекрывала радость победы. Лишившиеся близких и потеряв дома, люди плакали, позволяя своим слезам падать на безжизненную, выжженную землю. Но ничего уже нельзя вернуть или исправить, как бы горько ни было. Лорд Драуг прекрасно знал и понимал это. Ни его молитвы, ни даже его несокрушимая вера не могли вернуть жизнь погибшим, но он по-прежнему был в силах отомстить за них. В сердце магистра клокотало пламя праведного гнева, когда он, вместе со своим отрядом покидая деревню, проезжал по выжженной земле. Видит Свет, он не хотел грядущей войны, но если ее нельзя избежать, то он сделает все возможное, чтобы приспешники Тьмы получили то, что заслуживают. Никто не останется неотомщенным и никто не уйдет безнаказанным. Пусть возмездие не возвращает жизни, но оно неминуемо должно настигнуть тех, кто несет в своем сердце Тьму.

С мрачной решимостью пятый магистр смотрел вперед: ведь нет смысла оглядываться на горькое прошлое, когда ты в силах изменить будущее.

Глава IX

Восстановленные высокие стены Соколиного Пера были заметны издали: они серыми скалами возвышались среди потерявшего листву леса. Белые снежные шапки на крышах дозорных башен сбрасывали серебристый ворох снежинок каждый раз, когда менявший направление ветер бился о них.

Почти на самом выезде из деревни отряд остановили солдаты из Соколиного Пера. Дозорные увидели вспышки в ночи, и посмотреть, что именно произошло, приехали жрец и маг в сопровождении двух десятков вооруженных до зубов воинов. Волшебники Академии и гонцы уже позаботились о том, чтобы весть о грядущей войне разлетелась по Империи, поэтому немудрено, что коменданты крепостей принимали подобные меры предосторожности. Пожилой маг, с развевающейся на ветру седой бородой и невыразительными узкими глазами, сразу же узнал Стефана и Фаргреда, так что о дальнейшей конспирации можно было забыть. Более того, старик, возглавляющий разъезд, во что бы то ни стало решил сопроводить столь важных персон к крепости, тем более что дорога была одна. Разумеется, весь его отряд последовал за ним. По словам встреченных воинов, пограничные крепости Соколиное Перо и Горный Клык вовсю готовились к осаде, а в порт Рогвина со дня на день должен войти флот Империи. Основные силы, по слухам, ведет лично Император в сопровождении двух магистров ордена Зари и чуть ли не всего совета магов и жрецов. Эльфы и дворфы также выдвинули свои войска к границе Империи. Их корабли уже вошли в Холодное море и готовились высадить на сушу воинов, чтобы те соединились с основной армией. Кроме того, темные эльфы, не пожелав остаться в стороне, тоже вызвались участвовать в военной кампании и обещали прислать своих воинов наравне со светлыми братьями. Однако большую часть армии все равно составляли люди, так как Император не стал отзывать гарнизоны от остальных приграничных крепостей, где несли службу большинство эльфов и дворфов, опасаясь возможной атаки со стороны троллей. Хотя тролли и гоблины никогда не считали себя друзьями орков, сбрасывать их со счетов не стоило. Услышав о том, что сразу несколько крупных северных кланов, объединившись, решили выступить вместе против ненавистных колдунов, Тред довольно заулыбался. Старый воин многое бы отдал за то, чтобы сражаться со своими братьями плечом к плечу, но судьба распорядилась по-иному, и наемник не собирался менять своих планов.

Когда магистр и его спутники миновали укрепленные ворота Соколиного Пера, уже начало смеркаться. Несмотря на сгущающийся сумрак, вокруг кипела работа. В свете факелов то и дело сновали люди, подготавливающие крепость к возможной длительной осаде. Фаргред отметил, что крепость разрослась и стала значительно больше. Он знал, что Эрик, став Императором, распорядился восстановить Соколиное Перо. Но скорость и масштабы работ стали для магистра приятной неожиданностью.

– Смотрю, времени вы даром не теряете, – присвистнул Тред, оглядывая внушительную баллисту, размещенную на широкой площадке одной из башен.

Вокруг грозного орудия суетились несколько дворфов, проверяющих свой смертоносный камнемет. Коренастые бородачи деловито осматривали баллисту, непрерывно ворча на двух воинов, державших факелы, чтобы кто-нибудь из представителей горного народа не оступился и не рухнул вниз.

– Ага, – весело отозвался ветеран, на лице которого не было живого места от шрамов, – только зря все это.

– Почему? – Драг оторвался от созерцания баллисты.

– Не дойдет дело до осады, – пояснил воин, – все решится в первой же схватке, она станет и последней. – Ветеран улыбнулся, демонстрируя немногочисленные пожелтевшие зубы. – Наваляем мы клыкастым, да и хозяевам их тоже!

– Оставь некромантов тем, кто сможет с ними справиться, – посоветовал старику прислушивающийся к беседе де Блейт. – Это дело магов, жрецов и паладинов, а с тебя хватит орков и прочих тварей.

– И не поспоришь. – Улыбка ветерана стала еще шире. – Воины сделают все ради победы, но главное будет зависеть от магов… – Он не заметил, как скривился альбинос, услышав эти слова. – Коли колдуны будут сильнее, то и нам конец придет, а это, – старик обвел рукой крепость, – они враз по камешкам разнесут, так что говорю – зря стараемся.

– Твое дело воевать, а не думать, Нико, – рыкнул на разговорившегося подчиненного статный воин с нашивкой десятника. – Мы должны костьми лечь, но сделать все от нас зависящее!

– Да сделаем, – отмахнулся от десятника Нико, – не впервой же… – Он провел мозолистой ладонью по сморщенному лицу, словно хотел пересчитать свои многочисленные шрамы. – Сделаем… – эхом повторил ветеран, погружаясь в воспоминания.

Фаргред не вслушивался в их разговор, сосредоточившись на том, что говорил ему маг. По словам волшебника выходило, что орки стягивают свои силы южнее Соколиного Пера, словно хотят попробовать прорваться между крепостями. Старый маг вдохновенно разглагольствовал о своем видении предстоящих событий, но магистр выделял из его речи лишь некоторые, интересующие лично его сведения. К примеру, местоположение военных лагерей орков могло стать проблемой, но все зависело от того, куда их поведет Ульв. Нахмурившись, магистр огляделся. Ему казалось, что кто-то пристально на него смотрит, но все вокруг были заняты своими делами, разве что суккуба и эльфийка периодически бросали в его стороны недовольные взгляды. Нехорошее предчувствие порядком озадачило магистра, заставив отвлечься от дребезжащего голоса старого мага. По мере продвижения к центру крепости ощущение чьего-то присутствия становилось все сильнее, но, как ни странно, магистра это успокоило. Фаргред почувствовал волну тепла, растекшуюся по его телу. Светлый бог рядом.

Лорд Драуг запоздало понял, что говоривший с ним маг замолчал, и отбросив посторонние мысли, Ред взглянул на собеседника.

– Где вы собираетесь остановиться? – По лицу мага было понятно, что он задает этот вопрос не в первый раз.

– Там, где для нас всех найдется место, – уклончиво ответил магистр.

– В таком случае я могу предложить новый корпус казарм, построенный совсем недавно, – тут же сказал маг, поняв, на что намекает паладин. – Он пока пустует, так что вас никто не станет стеснять. Но если требуется что-то более…

– Нам это вполне подойдет, – поспешил успокоить волшебника лорд Драуг.

– В таком случае я распоряжусь, чтобы вам показали дорогу. – Он выразительно посмотрел на десятника, и тот кивнул:

– Я все покажу.

– С вашего позволения, должен вас покинуть. – Вежливо поклонившись, старый маг закашлялся. – Я уже не в том возрасте, чтобы так много времени проводить на холоде, вдали от теплого очага и горячего травяного настоя… Эх, старость, старость…

– Конечно. – Фаргред скрыл улыбку. Забавно было наблюдать, как этот мужчина жалуется на усталость и возраст, хотя, судя по символам на его потрепанной мантии, вполне способен сровнять с землей небольшое поселение вместе со всеми жителями.

– Доброй ночи. – Маг направил коня в сторону, предоставляя воину вести отряд дальше.

– Следуйте за мной. – Десятник выехал вперед.

Широкий крепостной двор выглядел абсолютно иначе, чем когда Фаргред видел его в последний раз, во время своей битвы с демонами. Наверняка почти все жители окрестных деревень и солдаты круглосуточно занимались восстановлением Соколиного Пера, и стоило отметить, получилось это у них на славу. Существенно расширенное пространство внутри стен наполнилось высокими, аккуратными постройками, и крепость стала походить на небольшой городок. Многое все еще не достроили, но в целом в глаза сразу бросался колоссальный объем выполненной работы. Император решил существенно усилить пограничную крепость и не жалел на это средств из казны.

Десятник остановился у длинного двухэтажного здания, огороженного невысоким забором. Новый корпус казарм выглядел так, словно рабочие только что закончили его и едва успели убрать оставшийся после стройки мусор. Впрочем, возможно, так оно и было.

– Вы можете расположиться внутри. – Десятник спрыгнул с лошади и, пройдя по притоптанному снегу, распахнул калитку. – О ваших лошадях мы позаботимся, а вот насчет еды – извините, за ней придется идти, солдаты гарнизона уже поужинали. Но вы можете сходить в небольшой кабачок, устроенный здесь жителями ближайшей деревни, он находится вон там. – Воин указал рукой направление. – Идти всего ничего.

– Спасибо. – Фаргред не спешил покидать седло. – Не подскажете, где теперь располагается комендант крепости?

– Конечно. – Десятник озадаченно почесал голову. – Хотя проще показать, я все равно сейчас иду к нему, так что если вы не возражаете…

– Не возражаю. – Магистр развернул коня. – Вы пока обустраивайтесь, а я вернусь как только смогу, – сказал он остальным членам отряда.

– Не влезь в неприятности без нас, – ухмыльнулся Драг.

– Как скажешь. – Улыбнувшись, Фаргред поехал следом за десятником, оставив друзей устраиваться на ночлег.

– Лысый, пошли за жратвой, что ли? – Дворф проводил взглядом удаляющегося магистра.

– Сейчас. – Тред тяжело спрыгнул на землю, продавив снег, и с хрустом размял спину. – Ненавижу путешествовать, – пожаловался он окружающим. – Век бы тебя не видеть! – А эти слова северянин с угрозой сказал своей лошади. Животное всхрапнуло и обиженно покосилось на наемника.

– Ваши лошади будут в конюшнях, это сразу за первым корпусом казарм. – Иссеченный шрамами ветеран перегнулся в седле, чтобы взять лошадь северянина под уздцы. – Мы как раз, пока сюда ехали, мимо них проезжали, так что легко найдете.

– Спасибо. – Де Блейт первым поднялся на крыльцо казарм.

– Всегда пожалуйста. – Ветеран вежливо улыбнулся, хотя, учитывая его внешность, выглядело это несколько пугающе. Он не слышал, чтобы человек в черном плаще назвал свое имя, но его повадки и манера всегда держаться в тени, не привлекая к себе внимания, настораживали бывалого воина. «Наверняка опасный тип, – подумал он. – Такой улыбнется, незаметно зайдет за спину – и вскроет глотку своим ножом или насадит на рапиру…»

– Вы, это… идите, а мы с Тредом метнемся и раздобудем чего-нибудь перекусить, – поднял волнующую его больше всего тему Драг.

– Только именно перекусить, а не напиться. – Жрица серьезно взглянула на невинно улыбающегося дворфа.

– Не волнуйся, девочка, – как можно мягче произнес рыжебородый, – тебя-то никто спаивать не собирается.

– Оставь их, – попросил возмутившуюся было Энвинуатаре берсерк.

– Ага, слушайся его, коли замуж хочешь! – гоготнул Тред и, взвалив на плечо секиру, поспешил убраться подальше от задохнувшейся негодованием жрицы.

– Вот тут ты прав! – Драг улыбнулся в густую бороду, но, перехватив взгляд полукровки, перестал скалиться и быстро отправился догонять северянина.

– Ты тоже считаешь так же, как они? – Поскольку дворф и Тред оказались уже далеко, все еще злая жрица, прищурившись, уставилась на Вегарда.

– Да, – невозмутимо кивнул берсерк. – Прекращай уже злиться, и пойдем внутрь.

Девушка, поджав красивые губы, пошла следом за молодым северянином.

– Может, нам тоже стоит начать слушаться Фаргреда? – шепотом спросила Инуэ у Элизабет.

– Я уже пробовала, пару лет назад, – так же тихо ответила эльфийка. – Бесполезно.

– Я почему-то так и думала. – Огорченно вздохнув, суккуба последней вошла в помещение казарм, плотно закрыв за собой дверь, чтобы холодный ветер не смог пробраться внутрь.

Десятник, оказавшийся не самым разговорчивым парнем в Империи, привел Фаргреда к покоям коменданта крепости. Несмотря на то что у того имелся собственный дом, он предпочитал проводить время в небольшом кабинете, расположенном над основными казармами. Поджарый мужчина, с узкими хищными глазами и недельной щетиной, исподлобья взглянул на вошедших. Он нахмурился, отчего длинный старый шрам на его лбу стал более заметен в свете свечей. Комендант сидел за широким дубовым столом, перебирая ворох каких-то бумаг. Длинный меч в простых кожаных ножнах лежал там же, рукоятью к своему хозяину.

– Лорд Фаргред Драуг, пятый магистр ордена Зари, – представил паладина десятник, но по выражению лица сидящего за столом мужчины было ясно, что он и сам знает, кто перед ним.

– Аларик Нортберг, комендант Соколиного Пера. – Мужчина поднялся со своего места, звякнув кольчугой. Он хотел поклониться, но подошедший к столу Фаргред протянул ему руку.

– Я помню вас; правда, раньше вы служили в Клыке. – Магистр улыбнулся. – И сотником.

– Волей Императора мне доверили эту крепость. – Рукопожатие у коменданта было крепким. – Я думал, вы не узнаете меня.

– С того похода вернулось слишком мало людей, чтобы я смог забыть хотя бы кого-то. – Улыбка Фаргреда вышла печальной.

Аларик молча кивнул, машинально коснувшись кончиками пальцев шрама на лбу.

– Желаете чего-нибудь? – Комендант указал магистру на свободный стул, но тот лишь покачал головой.

– Я пришел предупредить вас.

– О чем? – тут же насторожился Аларик, покосившись на лежащий под рукой меч.

– У меня есть подозрения, что границу пересекли несколько некромантов, и теперь они угрожают жителям Империи.

– Значит, кто-то все же проскользнул! – Комендант ударил кулаком по столу, и лежащий на нем меч звякнул, как бы подтверждая хозяину свою готовность к бою. – Мы дважды сталкивались с колдунами, – пояснил Аларик магистру. – После этих встреч у меня осталось всего трое жрецов, два мага и паладин! Про солдат вообще не говорю! Хвала Свету, что Император своевременно распорядился прислать сюда людей из Гзауберга, иначе крепости бы уже не существовало.

– Вас атаковали? – По лицу Фаргреда нельзя было сказать, что он удивлен.

– Да. – Аларик немного успокоился. – Неделю назад орки выскочили из лесов и бросились на стены. С ними были еще и некроманты, но те успели убраться, поняв, что ошиблись в своих расчетах. Впрочем, они с магами друг друга сильно потрепали.

– Больше атак не было? – Магистру не понравилось услышанное. Раз колдуны уже начали прощупывать оборону Империи, то их основные силы – на подходе. Если Эрик не успеет привести войска…

– Пока нет. – Комендант взглянул в темное окно. – Но разведчики говорят, что твари собираются с силами, поэтому мы тут во всеоружии. – Он жестом указал на свою кольчугу.

– А что насчеттех, кто хотел перебраться через границу?

– Небольшие группы, один-два колдуна и несколько темных тварей, но их количество компенсировалось силой, наши потери велики, и я не знаю, сколько мы сможем продержаться, если армия не прибудет в ближайшее время. Род, все отряды вернулись? – Эти слова уже предназначались десятнику.

– Все, кроме одного, – незамедлительно ответил мужчина.

– Демоны Бездны! – Комендант заиграл желваками, со скрежетом стиснув зубы.

– Они погибли в шахтах к северу отсюда, – произнес лорд Драуг, и десятник с комендантом уставились на него. – Там оказались некромант и упыри, но они больше никого не побеспокоят.

– Жаль, что ребят это уже не вернет. – Аларик тяжело опустился на стул, приложив грубые ладони к усталому лицу.

– Я хочу, чтобы вы отправили гонца навстречу армии. Императора следует предупредить о возможной опасности.

– Конечно, – согласно кивнул Аларик. – Род!

Десятник вытянулся в струну.

– К утру пришли мне гонца, я напишу письмо.

– Будет сделано, – отчеканил воин.

– Я не могу послать человека ночью, – словно извиняясь, сказал комендант Фаргреду. – Он вряд ли доберется, учитывая происходящее вокруг, а высылать с ним отряд – непозволительная роскошь, когда у стен крепости шныряют колдуны.

– Это разумно. – Несмотря на важность донесения, магистр понимал необходимость подобного решения коменданта.

– Хорошо, – облегченно вдохнул Аларик. – И, Род, – взгляд коменданта вновь упал на десятника, – не говори пока остальным о новых потерях, незачем подрывать дух воинов.

– Понял.

– У тебя еще что-то?

– Да, – отчеканил десятник. – За время нашего дозора ничего не произошло, а вспышки, виденные нами ночью, – следствие боя между некромантом и магом, прибывшим с лордом Драугом. Некромант уничтожен.

– Замечательно. – Нортберг кивнул и жестом показал десятнику, что тот может быть свободен. Когда за Родом закрылась дверь, Аларик поднялся со стула и, приблизившись к магистру, тихо спросил: – Лорд Драуг. – Голос коменданта дрогнул. – Я знаю, вы не станете врать, как маги и прочие дворяне… Каковы шансы наших ребят в этой войне?

– Бо́льшие, нежели были у нас с вами когда-то. – Каждый раз Фаргред с горечью вспоминал неудавшуюся вылазку, когда он еще не был магистром. Из пяти десятков воинов вернулось лишь трое. Магистр и Аларик тогда вынесли раненого солдата на своих плечах, но тот умер в нескольких шагах от стен крепости.

– Стало быть, мы еще повоюем и колдовские уроды не прибьют нас первым же заклинанием?

– Повоюем. – Магистр пожал руку коменданту.

– Отлично. – Вернувшись к столу, Аларик вытащил меч из ножен и не мигая уставился на блики от свеч, пляшущие на отточенном клинке. – А то мне уже надоело сидеть здесь, отправляя остальных рисковать жизнью.

– Не мне говорить вам, что это необходимо.

– Я понимаю. – Меч коменданта с разочарованным шелестом вернулся в ножны. – Но мне от этого не легче. – Он посмотрел в серые глаза Фаргреда. – Я не стану спрашивать, зачем вы здесь, но если я могу чем-нибудь помочь, только скажите…

– Постарайтесь выжить и сохранить жизни своих солдат, – произнес лорд Драуг, направляясь к двери.

– Мы будем стоять до последнего, и если на то будет воля Ульва – то мы еще встретимся, так что вы тоже не умирайте, милорд, – сказал ему вслед Аларик. – Да поможет вам Свет.

– Да поможет вам Свет, – повторил Фаргред и покинул кабинет коменданта.

Лорд Драуг вышел на залитую звездным светом улицу и, взяв под уздцы Грома, двинулся к казармам, раздумывая над словами Аларика. Все ли воины Империи готовы так же, как и комендант Соколиного Пера, не задумываясь отдать свою жизнь, чтобы защитить то, что дорого их сердцу? Увы, итог размышлений оказался печальным. Несмотря на то что среди защитников Империи хватало сильных духом, для трусов и предателей здесь тоже нашлось место. Храбрецы погибали, а мерзавцы собирали почести, преподнося чужие подвиги как свои, или вовсе переходили на сторону врагов, предавая не только всех тех, кого знали, но и память предков.

Иногда Фаргред задавался вопросом: почему паладины должны жертвовать собой, чтобы защищать тех, кто недостоин даже называться человеком? Бездушных тварей, готовых в любой момент, ради собственной выгоды, вонзить нож в спину того, кто грудью, не щадя себя, закрывает их от опасности. Но магистр ордена Зари в своих размышлениях неизменно приходил к одному и тому же: не важно, кто окружает тебя, и не важно, что происходит; всегда необходимо оставаться тем, кто ты есть. Свет дал Фаргреду силу, чтобы защищать нуждающихся, и он будет служить щитом Его и клинком Его, до своего последнего вздоха, что бы ни случилось.

– Жаль, что не все так думают… – Тихий, мелодичный голос вывел лорда Драуга из задумчивости.

Магистр замер на месте, разглядывая человека в глухом плаще, с низко надвинутым капюшоном. Выглядел незнакомец довольно подозрительно, но его голос Фаргред никогда бы не спутал ни с чьим другим.

– Это я, Фаргред. – Человек отбросил капюшон, но его немолодое одутловатое лицо не было знакомо магистру.

– Не припомню, чтобы боги меняли внешность… – Магистр спрыгнул с коня, но не спешил убирать руку с эфеса меча. Он не сомневался в том, кто перед ним, однако обстоятельства все равно могли быть разными.

– Это местный жрец, – сказал мужчина голосом Ульва, и его невыразительные глаза на мгновение сверкнули золотым светом. – Мне пришлось позаимствовать его тело. Не волнуйся. – Ульв вскинул руку. – Сердце его чисто и вера сильна, он без последствий перенесет мое пребывание.

– Но почему?

– Это долгая история, рассказывать которую у меня нет времени. – Человек оглянулся и быстро продолжил: – Он чувствует мое присутствие и непременно укажет своим верным псам, где я.

– И? – Фаргред не любил додумывать мысли за собеседника, даже если перед ним стояло божество. – «Он» – это, надо полагать, тот, кто заточен?

– Скорее не «тот», а – «то», – поправил паладина бог. – Но главное – я не могу идти с вами, иначе нас легко обнаружат и вас, скорее всего, убьют.

– Не скажу, что обрадован подобной перспективой. – В голове магистра сразу же начали прокручиваться дальнейшие варианты похода, не предусматривающие присутствия Светлого бога.

– Но я не оставлю вас одних, и, когда настанет время – я приду, – твердо сказал Ульв, и его глаза вспыхнули вновь. – Наш единственный шанс победить – застать Его врасплох.

– Настанет время? – Фаргред нахмурился. Магистру крайне редко нравились загадки, и сейчас явно был не один из тех немногих случаев, когда он хотел бы их разгадывать.

– Когда вы доберетесь до Его тюрьмы, – пояснил Ульв. – Я покажу тебе. – Он вытянул руку и легко, кончиками пальцев коснулся лба магистра.

На мгновение в глазах у Фаргреда потемнело, а затем его голова слегка закружилась, и когда он смог видеть вновь, то понял, что летит. Под магистром проносились леса, горы, выжженные земли и пустоши. Он с трудом мог разобрать, что именно видит перед собой, так как происходящее сливалось в одну размытую картинку. Так продолжалось до тех пор, пока Фаргред вдруг резко не остановился, пролетев над глубоким разломом, на дне которого протекала бурная река. Прямо перед ним среди уродливых, неестественно выгнутых деревьев находилась невысокая гора, земля на которой пошла глубокими трещинами, в которых, казалось, плескалась сама Тьма. На самой вершине чернело неровное отверстие, напоминавшее разинутую пасть неведомого чудовища. Из пролома веяло нестерпимым холодом и смертью. Ужас на мгновение сковал сердце магистра, но он усилием воли отогнал подкрадывающийся страх. Неотрывно Фаргред смотрел вниз, где сама Бездна нашла выход в этот мир. Внезапно золотой свет затопил сознание лорда Драуга, и когда он открыл глаза, то вновь оказался в крепости Соколиное Перо.

– Это… – Фаргред осекся, увидев, что стоящий перед ним человек смотрит на него с искренним удивлением, явно не понимая, что происходит и как он здесь оказался. – Это не лучшее время для прогулки, – вовремя нашелся магистр, – вам следует пойти домой.

– Да, – поспешно кивнул мужчина, озираясь по сторонам и пытаясь сообразить, где он. – Я, пожалуй, пойду и помолюсь Ульву о заступничестве… – пробормотал он и поспешил прочь.

Фаргред еще некоторое время смотрел вслед жрецу, а затем, вернувшись в седло, направился к новому корпусу казарм. Его друзьям следовало узнать об изменении их планов и о том месте, куда они держат путь. Магистр не знал, сколько именно он простоял, созерцая видение, посланное ему Ульвом, но, судя по тому, что его черные волосы успел покрыть солидный слой снега, стоял он довольно долго.

Когда магистр увидел подсвеченный факелами новый корпус казарм, странный шум привлек его внимание. Звук доносился из-за строения напротив и очень не понравился Фаргреду. Лорд Драуг без колебаний изменил свои планы и, вытащив меч из ножен, покинул седло, принявшись обходить внушительное строение. Магистр старался держаться ближе к стене, находясь в тени и шагая очень аккуратно. Шум, привлекший его внимание, утих, и теперь на смену ему пришло тихое журчание и… насвистывание?! Выглянув из-за угла, магистр опустил меч, но так и остался стоять на месте, не зная, что сказать. Совсем рядом с Фаргредом, спиной к нему, стоял Драг и, насвистывая боевой гимн дворфов, справлял нужду на беззащитную перед его нахальством стену. Рядом с рыжебородым, прямо на снегу, лежали двое мужчин в накидках стражей крепости. Один из воинов, видимо с помощью дворфа, ударившись головой о стену, лежал теперь лицом вниз, а другой распластался чуть в стороне.

– Драг… – дождавшись, когда дворф сделает свои дела, окликнул его Фаргред.

– А? – Рыжебородый как-то потерянно огляделся. – О! – Его разъезжающиеся в стороны глаза наконец остановились на магистре. – Ред! А мы уже это… потеряли тебя, ага… ик!

Даже с расстояния в дюжину шагов магистр учуял, как разит выпивкой от его друга. Дворф не очень-то твердо стоял на ногах, а это означало, что выпил он, по человеческим меркам, очень и очень много.

– Что здесь произошло? – спросил лорд Драуг, уже представляя себе, каким будет ответ друга.

– Чё? – Драг рассеянно моргнул. – А! Ты об этом? – Он кивнул в сторону слабо шевелящихся солдат.

– Именно.

– Ну… – замялся дворф. – Я тут, это, ну, значит… в общем… решил того, а они… – Рыжий замолчал, сосредоточенно сопя и явно пытаясь выстроить в уме связную речь. – Короче, они сами напросились! – Драг решил не мудрствовать.

– Ни капли в этом не сомневаюсь, – скептически отозвался Фаргред. – Но мне все же хотелось бы узнать детали.

– Д-е-ет-тал-и-и… – протянул дворф. – Ну вон тот, – он обернулся и ткнул толстым пальцем в сторону солдата, лежащего у стены, – назвал меня коротышкой и толкнул.

– А чем тебе не угодил второй? – Магистр с жалостью взглянул на тщетно пытающегося подняться стража.

– А второго я просто так, ради смеха положил… – честно признался Драг, в очередной раз икнув.

– Ясно, ничего другого я услышать и не ожидал. – Магистр вздохнул. Его глаза полыхнули золотым светом – и спустя мгновение он облачился в сияющую броню.

– Это вот ты… вообще! – Драг несколько раз хлопнул в ладоши. – Сколько раз вижу – и всегда, это… дух захватывает!

– Ага. – Быстро пройдя мимо дворфа, Фаргред рывком поставил на ноги первым пришедшего в себя солдата.

– Что… Магистр! – Воин, пытавшийся вытереть сочащуюся из носа кровь, мигом забыл о своем занятии и вытянулся по стойке «смирно», едва не упав вновь. – Мы…

– Спокойно, – прервал воина Фаргред. – Мой друг, – он взглядом указал на топтавшегося неподалеку дворфа, – ошибся и принял вас за… шпионов, да. – Лорд Драуг взглянул на лыбящегося Драга.

– До-о-о! – согласно кивнул дворф.

– Как честный житель Империи, он предпринял все возможное, чтобы остановить тех, кого счел шпионами. – Фаргред сам не верил в то, о чем говорил. – Посему я прошу вас простить его, ибо содеянное должно было послужить на благо Империи.

– Хорошо, – поспешно закивал солдат, стараясь не смотреть на дворфа, – ваш друг просто ошибся… с кем не бывает!

– Рад, что мы понимаем друг друга. – Улыбнувшись, Фаргред отступил на шаг. – Проверь, как там твой друг.

Солдат опрометью бросился к шевелящему руками товарищу и с трудом перевернул его на спину. Глаза у бедолаги оказались собраны в кучу, а на лице застыла блаженная и донельзя счастливая улыбка, сильно не вязавшаяся с огромной шишкой на лбу и затекшим глазом.

– Дышит, – обрадованно сообщил солдат магистру.

– В таком случае, – броня Фаргреда рассыпалась золотыми искрами, и он, вытащив из кошеля золотую монету, протянул ее опешившему воину, – это вам в качестве компенсации.

Солдат протянул дрожащую ладонь, но Фаргред не спешил расставаться с деньгами.

– Поде́лите между собой, – с угрозой произнес он, справедливо рассудив, что солдат вряд ли захочет делиться с еще не пришедшим в сознание товарищем.

– Поделим. – Воин судорожно сглотнул, жадно впившись взглядом в монету. – И забудем обо всем, что здесь произошло, – быстро добавил он.

– Договорились. – Фаргред разжал пальцы – и монета, сверкнув в темноте, бесшумно упала в ладонь воина.

Магистр развернулся и, ухватив начавшего скучать или даже засыпать дворфа за плечо, повел его к казармам.

– Что ты вообще тут делал? – прошипел Фаргред.

– Ну так это…

– Я имел в виду, почему ты делал ЭТО на улице, а не в отхожем месте!

– Так я это… сначала вышел и решил поискать тебя, а тут как прижало, так я и это… отошел в сторонку и…

– Хватит. – Фаргред решил, что услышал достаточно. – Надеюсь, больше ничего не случилось за время моего отсутствия?

– Да все в порядке! – обнадежил его Драг, пытаясь не отставать от широкого шага паладина. Ночная прохлада пошла дворфу на пользу, и его язык почти не заплетался. – Женщины спят, а может, уже и не только они.

– Хорошо, если так. – Магистр действительно надеялся, что его старый друг прав и ему больше не придется ничего улаживать, по крайней мере сегодня. – Сейчас дойдем до конюшен, и я поставлю Грома в стойла, а потом вернемся.

В помещении казарм на столе горели несколько свечей в приземистом неказистом подсвечнике. Северяне и де Блейт о чем-то тихо говорили, постепенно приканчивая глиняный кувшин с вином. Когда Фаргред с дворфом вошли внутрь, Тред широко улыбнулся и достал из-под стола еще два кувшина, поставив их на широкую столешницу.

– Ждем только вас, – прогудел наемник, рукой обводя накрытый стол. Угощение было пусть и не богатым, но жаловаться на него не приходилось. Аромат запеченной рыбы и вареных овощей приятно щекотал ноздри Фаргреда и он, сбросив тяжелый плащ, уселся на свободное место.

– Как сходил-то? – осведомился Тред, щедро наполняя стакан магистра и остановившись, лишь наполнив его до краев.

– Не сказать чтобы хорошо, – безрадостно отозвался Фаргред, не мигая глядя на пламя свечи. – Новости, надо сказать, далеко не хорошие.

– До завтра подождут? – тут же спросил Тред.

– Вполне, – немного подумав, произнес лорд Драуг. – Все равно на ночь глядя мы не будем ничего предпринимать.

– В таком случае выбрось всю эту дрянь из головы и просто отдохни, – посоветовал одноглазый северянин. – Девочки и маг все равно уже спят, так что утром все и расскажешь, когда соберемся.

– Надо же. – Вегард усмехнулся. – Все мы только что стали свидетелями одного из тех самых легендарных просветлений, кои так редко посещают лысую голову старика.

Тред только фыркнул.

– Предлагаю выпить за то, чтобы наш одноглазый друг радовал нас почаще своими советами, столь же блестящими, как его лысина на солнце! – Берсерк поднял свой стакан.

– Только попробуй сказать, что я не прав! – проворчал Тред.

– Ты прав, друг. – Фаргред потрепал могучего северянина по плечу. – Выпьем за светлое завтра, и пусть оно будет лучше, чем сегодня!

– Это смотря сколько мы выпьем! – обрадовано заявил Тред. Наемник пошевелил ногой под столом, и в темноте что-то глухо звякнуло. – Пусть еды и немного, но вина мы набрали с запасом!

– А ночь слишком коротка, чтобы спускать ее на трезвые разговоры, так что давайте уже выпьем! – Заграбастав свой стакан, дворф, запрокинув голову, разом осушил его и с кряхтением опустил на стол. – Неплохо! – просиял он, разгладив рыжие усы. – Надо бы повторить!

– Сильно не налегай, нам все-таки завтра в путь, – на всякий случай посоветовал другу Фаргред, понимая всю тщетность своего поступка.

– А ты даже не пытайся испортить нам отдых! – пригрозил магистру встопорщивший бороду дворф. – И это… не учи меня жить, вот!

– Хорошо, не буду, – рассмеялся Фаргред.

– Правильный настрой! – одобрил Драг и подставил свой стакан под кувшин, оказавшийся в руках Треда.

Игристое вино, весело забулькав, полилось в стакан, словно ему не терпелось поскорее выбраться из тесного кувшина.

Глава X

Утро не всегда бывает добрым, особенно если поспать удалось совсем немного, а причиной этому явилось чрезмерное употребление вина. Если де Блейт, Вегард и Фаргред не стали злоупотреблять содержимым местного винного погреба, то Драг и Тред решили: гулять так гулять – и поутру были темнее грозовой тучи. Северянин и дворф держались за головы, непрерывно ворчали, недоброжелательно поглядывая на всех покрасневшими глазами, и то и дело припадали к бурдюкам, в которые перелили оставшееся вино. Стоило живительной для них влаге политься через узкое горлышко, как лица мужчин разглаживались, а на щеках появлялся румянец. Сделав несколько глотков, они убирали бурдюки в седельные сумки, но как только им вновь становилось невмоготу, а окружающие начинали ругаться на их возобновляющееся ворчание – пили снова. Фаргред настоял, чтобы парочка любителей выпивки не уничтожила все свои запасы сразу, так как остановить их тогда будет очень сложно, а лишние проблемы никому сейчас не были нужны. Вот и приходилось Треду и Драгу злиться на весь белый свет и проклинать вчерашний день, а точнее – ночь. Когда Вегард посоветовал им злиться только на себя и собственные луженые глотки, они, не сговариваясь, хором, послали молодого воина ко всем демонам Бездны, пожелав ему счастливого пути и детального рассмотрения всех встретившихся по дороге достопримечательностей. Но берсерк, нисколько не обижаясь, рассмеялся и, оставив страдальцев в покое, заговорил с Энвинуатаре.

Жрица, как и эльфийка с демоницей, выглядела бодрой и отдохнувшей, а вот Стефан все еще был бледен. Как оказалось, маг почти сразу же уснул, стоило ему оказаться под крышей казарм. Он проспал до самого утра и теперь пребывал в настроении, не сильно отличающемся от самочувствия Драга и Треда. Когда Фаргред спросил мага, в чем дело, получил краткий и лаконичный ответ – сила еще не восстановилась, а ему, то есть альбиносу, не нравится чувствовать себя бесполезным. В результате волшебник попросил не доставать его, пообещав к вечеру полностью восстановиться. Он принялся разжигать на ладони маленький огонек, подолгу всматриваясь в танцующее пламя и шепча что-то себе под нос.

Фаргред вполне неплохо выспался, но все же с некоторой завистью поглядывал на Црапинега, беззаботно дремавшего в его седельной сумке. Оказалось, что кхурины не очень хорошо переносят холода, поэтому пушистый зверек постоянно пребывал в полусонном состоянии.

Когда отряд подъехал к воротам крепости, Аларик лично вышел проводить их, первым делом сообщив Фаргреду о том, что уже отправил двух гонцов навстречу армии Империи. Комендант также предложил магистру сопровождающих, но тот вежливо отказался.

– В таком случае я желаю вам всем удачи. – Аларик хмурился. Идея отпускать столь значимого для Империи человека с таким маленьким отрядом в земли орков казалась бывалому воину не самой удачной, но переубедить магистра не представлялось возможным. – Да хранит вас Свет! – на прощание сказал он и дал сигнал солдатам открыть ворота.

– Снова снег, снова открывающиеся ворота, и снова мы едем Бездна знает куда! – зло сплюнул Тред, опять потянувшись за бурдюком.

– В прошлый раз получилось довольно весело, – утешил друга Вегард. Молодой северянин с интересом изучал земли с той стороны ворот, и пусть угрюмый лес сильно мешал обзору, берсерка это не очень-то волновало. Сердце воина предвкушало приключения.

– Ага, кто-то заполучил миленькую и покладистую жрицу, а кому-то досталась куча ран и одна ворчливая, общипанная курица! – Настроение Треда не спешило меняться.

– Шрамы украшают мужчину, а на Жаннетт ты зря наговариваешь, – с улыбкой парировал Вегард. – А что касается ворчания, то тут ты просто мастер, только Драг может с тобой тягаться!

– Больно мне оно надо! – тут же возмутился дворф. – Старик упертый, словно беременная ослица, и голос у него такой же противный!

– Ты подпрыгивай, когда что-то там каркаешь, а то тебя не слышно, – огрызнулся Тред, переключая конкретно на дворфа свое недовольство всем и вся.

– Лучше уж ты пригибайся; глядишь, перестанешь биться головой о ветки да косяки и не поглупеешь пуще прежнего! – Оставаться в долгу явно не числилось среди привычек Драга. – И шляпу себе купи, чтобы сквозняком черепушку не застудило!

– Мелкий, зловредный карлик!

– Огромный, тупорылый огр!

– Тихо! – обернувшись, сурово прикрикнул Фаргред на готовых схватиться за оружие мужчин.

Магистр знал, что эта парочка не станет пускать друг другу кровь, но их постоянные распри начинали порядком доставать паладина. – Все свои споры будете решать, когда мы вернемся, иначе я оставлю вас здесь! Понятно?!

– Понятно. – Надувшийся дворф привычным движением пригладил встопорщенную бороду. После этого он запустил свою лапу в сумку и, достав бурдюк, жадно припал к нему.

– Ясно, – столь же хмуро отозвался Тред, покосившись на Драга единственным глазом. – Все равно я утру тебе нос и отправлю в Бездну больше зеленомордых уродов и колдунов, чем ты, мелочь пузатая!

– Посмотрим. – Выпив вина, дворф снова повеселел и теперь смотрел на мир бодрее.

Когда отряд миновал навесной мост над недавно выкопанным рвом, укрепленные ворота Соколиного Пера закрылись, а массивная решетка с противным лязгом опустилась. Мост, едва последняя лошадь сошла с него, вздрогнул и медленно, с протяжным стоном, начал подниматься, роняя в мутную воду рва комья земли и снега.

– По крайней мере, в крепости есть хотя бы один не полностью бездарный маг, способный преподнести пытающимся преодолеть ров очень неприятный подарок. – Стефан скользнул взглядом по поверхности воды.

– Ты про что? – тут же спросил любопытный Драг. – А!.. Я-то думал, что льда просто так нет… Разве не давать ему образоваться так сложно?

– Нет, – ответил волшебник. – Но я чувствую в воде магию и готов поспорить: стоит кому-то влезть в нее – и его попросту сварят живьем.

– Надо же… – Драг обернулся. – А по виду вроде обычная водичка…

– Совершенно обычная, – сухо улыбнулся альбинос и вновь сосредоточился на пламени, игравшем между его пальцами.

– Маги… – пробормотал дворф и оглядел отряд, но никто не собирался поддерживать беседу. Тогда Драг решил задать магистру давно мучивший его вопрос. – Ред! – обратился он к другу. – А разве нас не должны были встретить?

– Должны, – хмуро отозвался паладин, понимая, что подробности изменения их планов интересуют не только рыжебородого. – Но придется все немного поменять… – Он обернулся, чтобы увидеть, как все без исключения смотрят на него. – Я все объясню на первой же стоянке, – пообещал Фаргред.

– А ты хоть знаешь, куда нам ехать-то? – прищурился дворф.

– На первой же стоянке, – повторил магистр, и, разочарованный, Драг принялся глазеть по сторонам, беспокойно ерзая в седле.

– Боишься, что десяток некромантов только и ждут, чтобы напасть на тебя? – осведомился Тред, перехватив взгляд рыжего. – И прячутся они наверняка во-о-он за тем облезлым кустиком. – Он указал рукой на росший неподалеку кустарник, состоящий из четырех кривых веточек, толщиной едва превышающих древко стрелы.

– Мало ли… – Дворф так подозрительно посмотрел на одинокий кустик, за которым при всем желании не смог бы спрятаться даже заяц, будто и вправду ожидал именно оттуда внезапного нападения некромантов в сопровождении пары огров.

Одноглазый наемник криво усмехнулся и, покачав головой, залпом опустошил бурдюк, выкинув его в снег.

Вопреки опасениям Драга, никто на них не напал, и к вечеру, миновав лес между крепостью и Пустошами орков, отряд остановился на ночлег. Фаргред выбрал небольшую полянку, раскинувшуюся сразу за высоким холмом, надежно защищающим путников от холодного ветра. Ночь обещала быть не самой приятной, особенно если учесть некоторые обстоятельства. К примеру, разжигать костер было нельзя – орки сразу заметят и решат взглянуть; согревать отряд с помощью магии также не стоило, колдуны могли быть поблизости. Но положение спас Стефан. Маг к этому времени полностью пришел в себя и, попросив всех подождать, довольно долго кружил по поляне, длинной палкой рисуя на снегу одному ему понятные символы. Наконец, когда все уже начали замерзать, волшебник закончил, заключив довольно большое пространство в удивительно ровный круг.

– И чего это? – Драг, подойдя вплотную, уставился на тонкую линию у своих ног.

– Поле вне магии, или же круг Киота. – Альбинос лучезарно улыбнулся, явно гордясь своей работой. – Давно забытое, но очень мощное волшебство.

– И чего оно делает? – Дворф не спешил перешагивать черту. – Каракули какие-то… – Он очень аккуратно подвинул снег ногой к линии, и тот словно наткнулся на преграду.

– Каракули?! – Щеки альбиноса вспыхнули, а красные глаза хищно сузились. – КАРАКУЛИ?! – прорычал он.

– Он не серьезно. – Фаргред поспешил успокоить терявшего над собой контроль мага. – Наш друг просто ничего не понимает в высоком искусстве магии.

– Аг-га… – изумленно протянул Драг, наблюдая, как побеспокоенный им снег, словно живой, медленно отползает на прежнее место, полностью восстанавливая предыдущую форму. – Ни хренаськи не понимаю… – Он на всякий случай отступил на шаг. – А это твое волшебство меня не… того?

– Не того, – сердито бросил маг, передразнивая дворфа, – и не этого. Можете заходить и заводить лошадей, не бойтесь нарушить знаки – обувь и копыта не смогут им повредить.

– Копыта – это он про тебя, – доверительно поведал дворфу северянин.

– Ха-ха-ха… – Скорчив рожу, Драг осторожно переступил через линию и поспешно перенес за невидимую преграду вторую ногу. После этого он придирчиво осмотрел себя и, не заметив существенных изменений, облегченно вздохнул. – Иди сюда, скотина, – позвал он свою лошадь, – и будь благодарна, что я великодушно проверил все на себе, а не послал тебя вперед!

– Костер разжигать по-прежнему не стоит, но внутри кольца можно пользоваться магией сколько угодно, – обратился альбинос к Энвинуатаре. – Если ты отдохнула, то лучше тебе позаботиться о ночлеге.

– Со мной все в порядке. – Жрица огляделась. – Моих сил хватит, чтобы поддерживать отряд несколько дней, но потом…

– Потом этого не потребуется. – Фаргред подошел к девушке и магу. – Завтра или послезавтра мы углубимся в земли орков достаточно далеко, а там нет холода и снега.

– Насколько далеко нам придется пройти в их земли? – Альбинос пристально посмотрел магистру в глаза.

– До реки у рун забытых городов, – ровно ответил Фаргред.

– Приличное расстояние. – Лицо волшебника не выражало никаких эмоций. – И идти нам придется без… поддержки?

– Без, – кивнул лорд Драуг. – Давайте устроим лагерь, и я все расскажу.

Отряд быстро устроился на ночевку, разместившись прямо на снегу. Всем пришлось подождать, пока стоящая на коленях в центре круга Энвинуатаре закончила молиться, и холодный, колючий снег стал напоминать мягкий пух. Жрицу это удивило, пожалуй, даже больше, чем всех остальных.

– Наложение волшебства, – пояснил альбинос и сразу же принялся рассказывать о столь интересном, на его взгляд, явлении, но быстро закончил, поняв, что мало кто его слушает, не говоря уже о понимании сказанного.

Северяне и дворф уселись на ставший теплым снег и теперь негромко переговаривались между собой, эльфийка и демоница занялись едой, рядом с ними свернулся калачиком Црапинег, а де Блейт занялся лошадьми. Только Фаргред и Энвинуатаре внимательно слушали мага.

– Невежды, – фыркнул альбинос. Он подошел к раскладывающим еду девушкам, забрал свою порцию и, сев в стороне от всех, принялся за еду, всем своим видом показывая, что происходящее ему неинтересно.

Несмотря на обещание магистра рассказать о причинах, из-за которых пришлось изменить первоначальный план, никто не настаивал на немедленном ответе. Когда с едой было покончено, Драг откашлялся, прочищая горло, и сказал:

– Ну так чего там? Хреновы наши дела?

– Не то чтобы совсем, – серьезно ответил лорд Драуг, окинув присутствующих взглядом. Сумерки уже накрыли землю, и разглядеть лица спутников у Фаргреда получилось с трудом. – Ульв опасается, что его присутствие в этих землях смогут легко заметить, и всех нас в таком случае ждут неприятности, а это может повредить нашей миссии.

– Вполне логично, – буркнул маг, все еще сидящий в стороне, – присутствие Светлого бога не скроет ни одно поле вне магии.

Над поляной повисло напряженное молчание, нарушаемое лишь тихим всхрапыванием Црапинега.

– А как насчет того, куда идти? – спросил де Блейт.

– Это недалеко от того места, где река Кровавая проходит через развалины Броннерта. – Фаргред провел рукой по волосам. – Мимо такого места пройти не получится, даже если захочешь. – Лорд Драуг не знал, каким образом, но он мог с легкостью вспомнить все увиденное им с помощью Ульва. Путь к пещере четко вырисовывался в памяти магистра.

– Я не раз бывал в тех местах, – тонкие брови де Блейта выгнулись, – там нет ничего, кроме редких лесов да пустырей с развалинами.

– Во сне, что ли, ты там был, щеголь? – Дворф недоверчиво отнесся к словам шпиона. – Из окон императорского дворца Пустошей-то не видать, я думаю.

– Ты бы думал-то почаще да побольше… – Несмотря на веселый тон, Тред внимательно посмотрел на Наэрона.

– До того, как я стал тем, кем являюсь, я служил в разведке Клыка три года, так что довольно неплохо знаю Пустоши, – с достоинством произнес де Блейт.

– Сколько вылазок? – сразу же спросил одноглазый северянин.

– Более пятидесяти.

– Ты в «Призраках» служил? – Вегард отвлекся от созерцания звезд и, приподнявшись на локте, взглянул в сторону шпиона. Луна уже залила окрестности своим мягким серебристым светом, и берсерк смог разглядеть, как на тонких губах де Блейта появилась легкая улыбка.

– Я их возглавлял, – беспечно отозвался Наэрон, растягиваясь на плаще. – Естественно, после того, как год отходил под началом Грэка, пока орки его все-таки не достали.

– А не врешь? – Дворф не спешил верить де Блейту.

– Он не лжет, – обратился к Драгу магистр.

– В таком случае – извиняй, парень, я всегда думал, что ты можешь только языком чесать. – Дворф, доверяющий Фаргреду даже больше, чем самому себе, поверил другу и сейчас.

– Ничего страшного, – хмыкнул Наэрон, – тем более что последнее время «языком чесать» мне приходится гораздо чаще, чем браться за клинок. – Он обернулся к Фаргреду: – Насколько мне известно, некроманты искали, а может, и сейчас ищут то же место, что и мы.

– Это так, – согласился магистр.

– Но если вы говорите, что мимо пройти довольно сложно, то почему они до сих пор не нашли искомое?

– Потому что они – недалекие идиоты, – буркнул задремавший было Стефан. – Искали не там, где надо, и не так, как следует.

– А ты, конечно, знаешь… – фыркнул дворф.

– Если бы я тратил на поиски столько же времени, сколько и они, то знал бы. – Маг смерил дворфа взглядом. – Но сейчас даже они в силах отыскать место заточения своего «божества». – Альбинос выделил последнее слово. – Оно становится сильнее, и когда эти слепцы наконец увидят, что творится у них под носом, – это вопрос времени. Если мы не поспешим, то велик шанс не успеть…

– А если не успеем? – дрогнувшим голосом спросил дворф.

– Тогда нам будет уже все равно, так как мы все – умрем, – безразлично пожал плечами альбинос. – Умрем точно так же, как и все живое, а может, даже раньше.

Фаргред почувствовал, как к нему приблизилась Инуэ. Магистр повернулся к девушке и, ласково улыбнувшись, погладил ее по голове, практически сразу же ощутив, как с другой стороны к нему придвинулась эльфийка.

– И меня погладь, – потребовала девушка.

Лорд Драуг молча выполнил просьбу, более напоминавшую капризное требование маленькой девочки, и заслужил благодарную улыбку.

– Началось… – вздохнул дворф. – И не спится, как назло. – Он поднялся и, подойдя к Наэрону, уселся рядом. – Расскажи, что ли, о службе, – попросил он.

Де Блейт, открывший один глаз, собирался было вежливо отказать, но тут к нему подсели еще и северяне со жрицей и проснувшимся Црапинегом.

– Я любить истории! – пропищал кхурин.

– Лорд Драуг тоже знает немало историй и… – попытался свалить все на магистра Наэрон.

– Его истории мы уже слышали, и, кроме того, он сейчас занят. – Дворф безжалостно отрезал шпиону все пути к отступлению.

– Господин де Блейт, – обратилась к шпиону Элизабет, сжав руку магистра цепкими пальчиками, – Фаргред тоже должен отдыхать, так что сделайте одолжение – развлеките спутников интересными историями.

– Смею заметить, что рассказчик из меня…

– Вы справитесь, – с улыбкой, но довольно жестко заметила Инуэ, – не вы ли сами говорили, что вам часто приходится «языком трепать»?

– Чесать, – машинально поправил Наэрон.

Шпион взглянул на Фаргреда в поисках поддержки, но тот лишь виновато улыбнулся и попытался беспомощно развести руками, в которые вцепились девушки, не желавшие ни на мгновение выпускать его из цепких коготков.

– Ладно, – обреченно вздохнув, сдался Наэрон, и Црапинег, радостно пискнув, подобрался поближе к человеку.

К вечеру очередного дня, проведенного отрядом в пути, лениво падающий с небес снег сменился холодным дождем, а хрустящие под копытами лошадей сугробы – грязью и мутными лужами. На редких деревьях желтели одинокие листья, по какой-то причине помилованные жестоким и порывистым ветром. Небо поспешно заволакивали свинцовые тучи, грозящие странникам усилившимся дождем и промозглым холодом. Сгущающиеся сумерки несли с собой тяжелые дождевые капли, без счета бросая их в лица не знающим покоя путникам.

То же самое было на следующий день, и на следующий за ним, и на следующий за ними… Уже неделю дожди словно пытались смыть путников с лица земли, неустанно поливая их ледяной водой. Даже Треду уже надоело повторять дворфу, что небеса просто жалеют его и поливают водичкой, чтобы он хоть немного подрос.

– Снег был лучше! – Дворф в очередной раз отжимал намокшую рыжую бороду, роняя целые ручьи дождевой воды на свой объемистый живот.

– Не далее как неделю назад ты бухтел, что тебе надоела эта белая, сыплющаяся с неба дрянь. – Тред не стал надевать капюшон, который то и дело норовил сорвать игривый ветер. Вода беспрепятственно стекала по лысой голове северянина, лишь иногда задерживаясь в глубоких бороздах-шрамах. Но наемник не обращал на нее никакого внимания. Он не морщился, даже когда холодная вода стекала по его бычьей шее за шиворот.

– Дождь определенно нравится мне меньше… – Набросивший на голову капюшон Драг нахлобучил поверх него шлем, чтобы хоть как-то удержать ткань на голове.

– Придется тебе привыкнуть, мой друг. – Де Блейт со вздохом поднял глаза к низко нависшим над землей небесам. – Здесь постоянно льет как из ведра…

– Не очень-то ты огорчен, – заметил Драг, глядя на прикрывшего глаза шпиона.

– Я давно не был здесь, и этот пробирающий до костей ветер навевает мне воспоминания, – пояснил шпион.

– А-а-а… – разочарованно протянул Драг. – Все равно – ничего хорошего.

– Терпи и не ной, – посоветовал рыжебородому Вегард, протягивая дрожащей Энвинуатаре свой плащ, и, когда та попробовала отказаться, сам закутал в него девушку. – Даже волшебник терпит. – Он кивнул на взъерошенного и недовольного альбиноса, напоминающего вымокшего белого кота.

– Жаль, что нельзя пользоваться магией… – вздохнул Драг.

– Правда, что ли?! – Не выдержав, Стефан резко повернулся в седле, едва не сбросив на землю спящего у него на коленях кхурина. – Тебе правда жаль?!

– Ну да… – буркнул дворф.

Альбинос скрипнул зубами, но все же справился с собой.

– Когда дальше углубимся в Пустоши, будет проще, – попытался подбодрить спутников лорд Драуг.

Магистр, как и берсерк, отдал свой плащ, и теперь Элизабет, закутавшись в него, с превосходством смотрела на Инуэ. Суккуба игнорировала взгляд эльфийки, обхватив себя кожистыми крыльями. Демонице нравился дождь, но она не раз ловила себя на мысли, что не отказалась бы от плаща Фаргреда. Не потому, что ей холодно, крылья прекрасно сдерживали дождь и ветер, а просто… просто ей так хотелось. Зеленые глаза с вертикальными зрачками завистливо скользнули по отвлекшейся эльфийке, и суккуба грустно вздохнула.

– Основные силы орков сейчас, скорее всего, идут маршем к границе Империи, а Пустоши велики, – продолжил лорд Драуг, – у нас есть шанс затеряться в них, и нас не смогут найти даже по следам магии; я прав, Стефан?

– Возможно, – отозвался волшебник, – но если неподалеку окажется сильный некромант, он сможет выследить нас, хотя я могу попытаться скрыть следы, но… в любом случае еще пару дней придется терпеть. – В конце фразы ровный голос альбиноса сорвался на раздосадованное рычание. – Пару проклятых, бесконечных дней!

– Все равно деваться-то некуда, – безмятежно заметил Тред, и всем пришлось согласиться с северянином. – Мы ни одного орка не встретили, так что даже подраться не вышло… скука.

– Твари Пустошей обитают довольно далеко от границ Империи, а некоторых из них приручили орки, – вставил де Блейт. – Если зеленокожие собираются с силами, то наши шансы наткнуться на кого-нибудь – невелики, ты ведь тоже слышал о том, что орки собираются южнее Соколиного Пера. Так что вряд ли мы столкнемся с ними, если только с небольшим отрядом, спешащим к границам, и то – вряд ли. Орки и их зверушки спешат присоединиться к основной армии, а падальщики, как всегда, держатся за ними. И это нам на руку, так как идут южнее, – добавил он.

– Кому как, – заворчал Драг, – по мне, так давно пора пустить зеленомордым кровь, иначе я от скуки, безделья и клятых дождей сам превращусь в воду!

Тред открыл рот, чтобы заверить Драга, что возможность подраться им еще представится, но эти слова так и остались непроизнесенными.

– Смотрите! – вдруг вскрикнула эльфийка, показывая выпростанной из-под плаща рукой в сторону.

Все одновременно повернули головы, и дворф с Тредом не смогли сдержать грубых ругательств. Справа от них один за другим загорались яркие костры: сначала один, затем еще два, и все больше и больше… Огненные бутоны распускались в ночи, и вскоре сосчитать их не представлялось возможным.

– Всего в нескольких днях пути от Клыка, – постарался оценить расстояние Фаргред.

– И не только там, – заметил Тред, вытягивая руку.

Посмотрев в направлении, указанном северянином, Драг разразился новой порцией ругательств. Вокруг, насколько хватало глаз, в ночи вспыхивали островки костров. Некоторые были довольно далеко, а другие – совсем рядом.

– Какого хрена-то? – возмутился дворф. – Почему вчера ничего не было?

– Теперь они не считают нужным скрываться. – Стефан с ненавистью переводил взгляд с одного огненного пятна на другое. – Видимо, колдуны на подходе, причем не Высшие. Они не слишком-то любят мерзнуть, предпочитая тепло и комфорт, даже во время военных походов. К тому же твари явно стремятся запугать людей в пограничных крепостях. Огни среди ночи видны довольно далеко, особенно в таком количестве.

– Что-то подсказывает мне, что нам следует поспешить, причем сильно поспешить. – Драг инстинктивно сжал древко топора.

– Они не нападут, пока не соберут все силы, – покачал головой Фаргред, – к этому времени мы успеем добраться до своей цели.

Лорд Драуг искренне хотел верить в свои слова, но все же не был в них уверен. Отряду необходимо было пройти еще долгий путь по недружелюбным землям. Опасностей, что могли поджидать их, превеликое множество: начиная от некромантов и заканчивая ловушками орков, не говоря уже про орды кровожадных тварей, населявших глубь Пустошей. Шансы на успех миссии, прямо говоря, не радовали, и если они не справятся…

«Справимся. – Фаргред отбросил сомнения. – Мы не можем не справиться, цена – слишком высока».

Ехавшая рядом с магистром Инуэ резко развела крылья в стороны и придержала свою лошадь, жестом попросив всех сделать то же самое.

– Что-то не… – Лорд Драуг осекся, когда впереди, совсем недалеко от них, начал медленно разгораться костер.

– А вот и развлечение… – обрадованно потер руки Драг.

– Подожди, – одернул дворфа де Блейт, – сначала я хотел бы осмотреться. – Он взглянул на магистра, и тот коротко кивнул.

– К демонам эту осторожность, просто порубим тварей на кусочки! – Драг повысил голос, но сразу же получил увесистую затрещину от Треда.

– Тихо, – прорычал северянин, – ты что – слишком долго просиживал зад в своей таверне? А если там некроманты?

– Так у нас же есть маг и жрица… – Проглотив обиду, Драг все же прислушался к словам друга, не став спорить и огрызаться.

– И будет очень хорошо, если они и дальше останутся с нами, а не помрут в случайной стычке из-за скудоумия одного бородатого коротышки!

– Старик прав. – Вегард бесшумно покинул седло.

– Все такие умные сегодня. – Драг надулся и скрестил могучие руки на груди. – Один дворф, как всегда, дурак.

– Хорошо, что ты это понимаешь. – Несмотря на опасность, Тред все же не упустил момента подшутить над другом, но тот промолчал.

Между тем Наэрон тенью скользнул в сгущающийся мрак, и ночь поглотила его, полностью растворив в себе стройную фигуру в черном плаще.

Де Блейт бесшумно двигался вперед, казалось, даже не касаясь ногами сыройземли. Налет цивилизованности, изысканности и хороших манер с него очень быстро смыло дождем оркских Пустошей. Наэрон низко пригибался к земле, жадно ловя каждый звук: от шума дождя до хриплых криков ночных птиц. Пляшущее в ночи пламя костра становилось все ближе и ближе, так же как и неясные тени, то и дело мелькавшие перед ним. Шпион замер на месте и медленно, по дуге начал приближаться к костру. Вначале он различал лишь негромкое, но довольно грубое бормотание, заставившее его напрячься и положить ладонь на эфес рапиры, которую он сейчас вместе с ножнами нес в руке, чтобы она не мешала при беге и не звякала, выдавая его присутствие. Несмотря на долгое время, прошедшее с его последней вылазки сюда, Наэрон де Блейт все еще хорошо помнил рычащее наречие орков Пустошей. Острый слух шпиона разобрал также тихое поскуливание – стало быть, орки прихватили с собой своих излюбленных зверушек – гартов. Нюх и слух у этой ужасающей помеси собаки, волка и еще какой-то неведомой твари были далеки от совершенства. Шаманы орков, во время приручения этих тварей, проводили над ними какие-то ритуалы, подавляя их волю, вследствие чего страдали и органы чувств, так что прирученные гарты представляли меньшую опасность, чем их дикие сородичи, способные издалека учуять свежую кровь. Однако прирученные твари были более озлобленны и кровожадны, к тому же исполняли любой приказ хозяев.

Де Блейт решил не рисковать. Обойдя костер с подветренной стороны, шпион приблизился достаточно для того, чтобы разглядеть собравшихся вокруг пламени. Увиденное заставило Наэрона скрипнуть зубами – около двух десятков орков и два некроманта! К тому же неизвестно, сколько с ними гартов. Твари пусть и тупы, зато всегда голодны и агрессивны. Осторожно пятясь, шпион отступил и, обойдя костер еще раз, вернулся к отряду, неся столь неприятные новости.

Фаргред слушал Наэрона молча. Можно было попробовать обойти стоянку врагов, но это означало оставить у себя в тылу существенную угрозу. К тому же блуждать в ночи по Пустошам – занятие довольно сомнительное и, что более важно – опасное.

– Если нападать, то это необходимо делать быстро и без магии, – озвучил мысли магистра де Блейт. – Некромантов следует убить первыми, и сделать это как можно быстрее, к тому же лучше – обоих одновременно.

– И как это сделать без магии, господин всезнайка? – осведомился рвавшийся в бой Драг. – Два колдуна – это не шутки!

– Об одном могу позаботиться я, а вот второй… – Шпион нашел взглядом эльфийку.

– Со вторым я разберусь, – кивнула Элизабет.

– А орки все – нам? – с надеждой в голосе осведомился Драг и кровожадно улыбнулся, получив одобрение Фаргреда.

– Стефан и Энвинуатаре остаются здесь, с лошадьми. – Фаргред спрыгнул на землю, разбрызгав воду из лужи под ногами.

– Я пойду, – заявил маг, – если вам не удастся убить некромантов сразу, то…

– То наша смерть в любом случае – вопрос времени. – Лорд Драуг положил руку на плечо альбиноса. – Если что-то пойдет не так, то все, кто сейчас сидит вокруг близлежащих костров, придут по наши души. – Он посмотрел на мерцавшее в ночи пламя. – Не волнуйся, у нас все получится, к тому же там будет давка, и если ты решишь применить магию, то сможешь случайно задеть и нас.

Волшебник колебался с ответом, но все-таки кивнул, признавая правоту Фаргреда.

– Ладно… – выдавил он. – Но вам придется убить некромантов быстро, чтобы они не успели воспользоваться магией, иначе об этом станет известно другим.

– Мы подождем, – неохотно кивнула полукровка, обеспокоенно взглянув на невозмутимо проверявшего оружие Вегарда.

– А мы – вернемся. – Лорд Драуг улыбнулся и, повернувшись к Наэрону, сказал: – Веди.

– Только постарайтесь не шуметь, – криво усмехнулся де Блейт, пристально глядя на дворфа.

– Не переживай, – скривился рыжебородый, поудобнее перехватив рукоять топора, – ты только доведи меня до зеленозадых, а дальше я и сам справлюсь.

Наэрон еще раз улыбнулся и повел отряд к костру, безошибочно находя дорогу среди луж, кустарников, грязи и темноты. В этот раз идти пришлось дольше, так как Наэрон специально шел медленнее, чтобы спутники успевали за ним и при этом не шумели. Кроме того, де Блейт вел отряд по широкой дуге, не желая вслепую нарваться на гартов. Когда же шпион отыскал то место, откуда чуть раньше наблюдал за стоянкой колдунов, то на его красивом лице не дрогнул ни один мускул, а вот с губ чуть было не слетело проклятие. Некромантов оказалось трое, одного де Блейт не заметил, так как тот раньше спал, с головой накрывшись плащом, а теперь же сидел на прежнем месте, уставившись взглядом в пламя.

– Тебе не дадут выстрелить дважды. – Он рукой опустил лук эльфийки. – А я не смогу подкрасться с той стороны: зеленокожие легко унюхают человечину.

– Только не говорите, что мы отступим, – шепотом возмутился Драг, впившись взглядом в орков, – я жажду крови…

– Никто не отступит. – Магистр задумался. – Я не уверен, что без доспехов и клинка смогу долго продержаться против колдуна. – Он закусил губу. – Но придется попробовать.

– Нет, – отрезал де Блейт, – мы не можем рисковать вами.

– Моя помочь! – Тихий писк заставил всех вздрогнуть.

– А ты здесь откуда? – Тред, пошарив в ногах, поднял с земли Црапинега, чья намокшая шерстка липла к толстенькому тельцу.

– Стефан сказать, что колдун не мочь почуять мою силу, – доверительным шепотом поведал кхурин, озадаченно глядя на испачканные в грязи лапки. – Моя помочь, – еще раз повторил он, ткнув себя мокрой лапкой в грудь.

– Точно справишься? – Наэрон перевел взгляд с Црапинега на некроманта. – Убить его надо очень быстро и по моему сигналу.

– Смочь! – заверил шпиона Црапинег и принялся беззаботно вылизывать свой бок.

– Поверь, шерстяной в силах расправиться с колдуном. – Тред говорил тихо.

– Хорошо, – вздохнул Наэрон. – Я беру того, что ближе всех отсюда; леди Элизабет, ваш – вон тот в капюшоне, а тебе, наш спаситель, достался сидящий. – Он указал Црапинегу на кутающегося в плащ некроманта, и зверек сосредоточенно кивнул, облизав черный носик, чем заставил шпиона сокрушенно покачать головой.

– По моему сигналу мы начнем это… безумие, – прошептал Наэрон и змеей заскользил к костру.

Проводив шпиона взглядом, Тред погладил кхурина и опустил его на землю.

– Удачи, малыш, – тихо сказал он.

Фаргред, Драг и северяне приготовились к бою, а Элизабет вскинула лук, но пока не спешила натягивать тетиву.

Де Блейт подобрался поближе и, привалившись спиной к высокому валуну, вытащил из-за пояса пару кинжалов, перехватив их за прямые, тяжелые лезвия. Шпион бегло выглянул из-за своего укрытия и тут же спрятался обратно, уставившись в сторону своих спутников. Он не мог видеть их в ночной темноте, но был уверен, что они видят его.

– Сейчас… – одними губами прошептал де Блейт и, энергично кивнув, развернулся, вскакивая и выбрасывая руки с кинжалами вперед, в хорошо освещенную пламенем костра цель.

Едва кинжалы устремились в сторону намеченной жертвы, слева от обнажившего меч Фаргреда прозвенела тетива эльфийского лука, и стрела Элизабет сорвалась в сторону костра, неся на своем наконечнике смерть.

Лорд Драуг не мешкая бросился к костру, слыша, как прямо за ним бегут северяне и дворф.

Еще одна стрела эльфийки обогнала мужчин.

Орки удивленно захлопали узкими красными глазками, когда сидящий у костра некромант взмыл в воздух, а его голова с противным хрустом провернулась лицом за спину. Но вместо одного безжизненного тела на мокрую землю упало сразу три. Захлебываясь кровью, еще один колдун рухнул прямо в костер, с ножами, засевшими в горле и левой глазнице, а следом за ним свалился и третий, со стрелой, пробившей его голову насквозь. Открывший клыкастую пасть орк так и не успел поднести ко рту боевой рог – в его грудь тяжело ударила еще одна стрела, войдя в зеленое тело почти по оперение. Зеленокожий устоял на ногах и с гримасой боли все же попробовал дунуть в рог, чтобы далеко разнести весть об атаке, но неведомая сила вздернула его в воздух. Орк успел почувствовать, как верхняя часть его тела поворачивается в одну сторону, а нижняя – в другую. Затем все вокруг заволокла вспышка боли, и он, подавившись собственным хрипом, провалился в небытие.

Несколько мгновений орки пребывали в замешательстве, бестолково глядя на четыре безжизненных тела, а затем прямо из темноты на них налетели размахивающие оружием воины.

Бежавший первым Фаргред легко распорол горло ближайшему противнику, и теплая орочья кровь брызнула ему на лицо. Крутанувшись на месте, магистр отбросил труп в сторону, пронзив грудь следующего врага клинком и всаживая кинжал в шею противника, стремящегося ухватиться лапами за лезвие. Первым пришедший в себя орк, подняв с земли сучковатую дубину, замахнулся, собираясь проломить магистру голову, но словно невидимый великан выдернул у него оружие, и оно улетело в ночную тьму. Орк издал удивленный возглас, оборвавшийся так же быстро, как и его жизнь, – «Вдовья скорбь» без труда рассекла мускулистое зеленое тело до пояса. Тред только вырвал смертоносное оружие из ужасной раны, а пронесшийся мимо него Вегард, словно ураган из холодной стали, уже налетел на начавших подниматься орков. Берсерк ударом меча обезглавил ближайшего врага, а «Кровавый жнец» с треском проломил череп другого; молодой северянин пинком отшвырнул замахивающегося на него орка, и того буквально смел в сторону подоспевший Драг. Дворф сбил зеленокожего плечом, и его топор быстро довершил дело. Мощный удар по шлему заставил рыжебородого покачнуться, и он, вслепую махнув топором, замотал косматой головой, словно оглушенный медведь. Заметив краем глаза нависшую над ним тень, Драг со всем возможным для себя проворством отскочил назад – и тело орка с засевшей в затылке стрелой рухнуло к его ногам.

Пробирающий до костей ужасный хрип разнесся над костром, и тело здоровенного зеленокожего разорвалось на несколько частей, облив всех сражающихся у костра теплой кровью.

Фаргред наискось рассек грудь выступившего против него орка, а две стрелы Элизабет заставили навек успокоиться еще одного. Из темноты к эльфийке бросились рычащие, похожие на уродливых собак твари, но одна из них, дико взвыв, разорвалась пополам, а другая упала со стрелой в оскаленной пасти, кубарем свалившись прямо у ног лучницы.

Выскочивший из-за валуна де Блейт в быстром выпаде пронзил рапирой сердце стоящего к нему спиной орка и, вырвав оружие, воткнул окровавленную сталь в затылок другому, после чего, танцующим шагом обогнув нового противника, ловким движением распорол тому горло.

Сильный удар в спину сбил шпиона с ног, и он едва не угодил в костер, но в этот раз не дремавший Црапинег спас человека от незавидной участи, заодно сломав лапу его обидчику. Бросившийся на выручку де Блейту Тред отшвырнул в сторону заступившего ему путь зеленокожего и, взмахнув секирой над головой, перерубил искалеченному орку изломанную руку, вогнав обоюдоострое лезвие тому в грудь и разворотив ее до середины. Пригнувшись, северянин избежал запоздалой атаки отброшенного им орка, и того в спину сразил Вегард.

Пошатывающийся Драг с громким сопением ткнул топорищем в клыкастую морду противника и едва не пропустил сокрушительный удар в голову. Низкорослый дворф вовремя крутанулся, отходя в сторону и вгоняя тяжелый топор в спину сделавшему неверный шаг орку. С неприятным хрустом оружие вонзилось зеленокожему в середину спины, перерубая позвоночник и бросая орка на мокрую от воды и крови землю.

Черная тень, упав с небес, приземлилась среди оставшихся в живых орков, и в пламени костра засверкали длинные черные когти. Острые, словно бритвенные лезвия, и темные, словно Бездна, они без труда проходили сквозь зеленую плоть, как нож в теплое масло.

Спустя несколько мгновений все было кончено.

Лорд Драуг, парировав атаку брызжущего слюной орка, увел его грубый тесак в сторону и поразил незащищенную грудь кинжалом. Сделав шаг в сторону, он подсек ноги бежавшему на берсерка врагу, и молодой северянин легко расправился с потерявшим равновесие орком.

С торжествующим ревом последний уцелевший зеленокожий поднял с земли заляпанный грязью и кровью рог и уже собирался дунуть в него, набрав побольше воздуха в широкую грудь.

Тред и Драг ударили почти одновременно. Топор дворфа с чавканьем вошел орку в поджарый живот, а «Вдовья скорбь», перерубив кисть, снесла клыкастую голову с уже попавшей в нее стрелой эльфийки.

Расправившись с невезучим орком, воины в изумлении уставились на стоящую среди трупов Инуэ. Демоница брезгливо смахнула с когтей кровь и, подняв тонкий хвостик, чтобы тот не касался изувеченных тел, подошла к убравшему оружие в ножны Фаргреду. Демоница ступала крайне аккуратно и каждый раз морщила острый носик, когда ей приходилось наступать на кровь, в изобилии смешавшуюся с водой в лужах.

– Пятеро! – изумленно воскликнул дворф, с досады пнув одного из мертвых орков по голове. – Клянусь бородой моей прабабки! Пя-те-ро! Против моих трех! Демоны Бездны! Продуть девчонке! – Он с досады дернул себя за бороду так, что едва не упал.

– Вообще-то твоих – два, – заметил Тред, забрасывая секиру на плечо. – Этого, – он кивнул на обезглавленный труп, – мы уложили втроем.

– Я первым ударил! – не согласился дворф, явно собираясь отстаивать свою правоту до последнего.

– Рыжий успел первым. – Вегард, в этот раз не впавший в боевое безумие, уселся рядом с костром прямо на одном из трупов.

Тред лишь фыркнул, глядя на довольно осклабившегося дворфа.

– Все равно ты продул девке, – мстительно сказал он, заставив Драга помрачнеть лицом и зло сплюнуть себе под ноги.

Испуганный визг заставил всех обернуться и схватиться за оружие. Но ничего не произошло. А спустя некоторое время из темноты выбежал Црапинег, незамедлительно припрыгавший к костру и принявшийся сушить мокрую шерстку.

– Большой… собаки. – Он озадаченно поглядел на магистра, несколько раз моргнув и потерев глазки-бусинки сжатой почти в человеческий кулачок лапкой. – Быть три, злые, хотеть бежать, но моя их убить… вот. – Он свернулся клубочком у огня.

– Я схожу за остальными. – Не дожидаясь ответа, де Блейт скрылся во тьме.

Магистр взглянул на Вегарда, и тот, едва заметно кивнув, исчез следом за шпионом.

– Старость… – Дворф с кряхтеньем опустился на подстилку, где раньше дремал некромант, и снял с головы шлем. Он стянул подшлемник и, проведя широкой ладонью по густым рыжим волосам, поморщился.

– Шишку набил? – поинтересовался Тред.

– Еще какую! – пожаловался Драг, изучая ладонь. – Крови вроде нет…

– Естественно. – Тред ощерился в счастливой улыбке. – Булыжники ведь не кровоточат, – расхохотался он.

– Ты у нас тоже не очень-то мудрец. – Фыркнув, Драг поднялся на ноги и осмотрел мертвые тела. – Давайте, что ль, оттащим все это подальше, не хочется сидеть среди этой падали.

– А мы и не будем. – Вытерев меч, Фаргред окинул взглядом спутников. – Дождемся остальных и продолжим путь.

– Ночью-то? – Драг аж подскочил. – Снова мокнуть под нескончаемым дождем и морозить зад в ночном холоде?! У нас же тут костер!

– К которому могут прийти падальщики или отбившиеся от остальных орки, – резонно заметил магистр. – Оставаться здесь небезопасно.

– Будто тут хоть где-то безопасно… – пробубнил дворф, но спорить не стал, хотя ему и очень не хотелось еще куда-то идти. – Эй, чего это ты делаешь? – Он заметил обыскивающего мертвых северянина.

– А у тебя глаз нет? – скривился Тред, стаскивая увесистый перстень с пальца убитого эльфийкой некроманта. – Когда вернемся, я все это сбагрю, выручку поделим поровну. – Он продемонстрировал драгоценность Элизабет, но эльфийка лишь безразлично пожала плечами.

– Все такие богатые, брезгливые и правильные. – Одноглазый наемник спрятал находку за пазуху. – Один я – жадный, скверный и ворчливый… – Он помолчал. – Зато богатый. – Золотая цепь сменила хозяина и нашла новое пристанище в бездонном кармане Треда.

– Ага, как же! – Дворф отложил топор и присоединился к северянину.

Пока ворчливая парочка жадных воинов занималась мародерством, хотя сами они величали свое занятие сбором честно заработанных боевых трофеев, Фаргред не мигая смотрел в ровно горящее пламя.

– Долго нам еще идти? – Стоявшая рядом с магистром Инуэ оторвала от мантии некроманта небольшой клочок, и намочив его в самой, на ее взгляд, чистой луже, старательно оттирала с пальцев кровь орков.

– Около двух недель. – Фаргред порылся в кармане и протянул демонице чистый платок.

Девушка благодарно кивнула и аккуратно вытерла лицо приятно пахнущей тканью.

– У Империи есть столько времени? – Девушка вернула платок владельцу.

– Не знаю, – честно признался Фаргред. – Но мы поспешим, так как вскоре каждый день будет стоить слишком дорого. Я не хочу, чтобы воины Империи покупали время ценой своих жизней; мы должны успеть.

– Это война, Ред. – «Старый медведь» закончил с обыском некромантов и теперь оглядывал полуголых орков, раздумывая, чего бы взять с их тел. – А на войне всегда кто-то умирает, с этим ничего не поделать, и ты это знаешь. А вот нам переть вперед, не разбирая пути, совершенно ни к чему. Я не хочу напороться на оркское копье, в странном порыве спасти какого-то солдата, которого даже не знаю. Если умрем мы, то все это… – он неопределенно развел руками, – бессмысленно. – Опустившись рядом с ближайшим орком на корточки, наемник достал кинжал и принялся вырезать из зеленой груди стрелу эльфийки.

Фаргред промолчал. Он прекрасно понимал, что северянин прав и что жертвы будут в любом случае. Он почувствовал, как легкая ладонь Элизабет легла на его плечо.

– Они на подходе, – тихо произнесла эльфийка, и из темноты донеслось лошадиное фырканье.

– Животные не хотят идти сюда. – Лорд Драуг встряхнул головой, отгоняя тяжелые мысли и разбрызгивая влагу с намокших волос. – Заканчивайте здесь – и пойдем, – обратился он к дворфу и северянину, а сам, подхватив зевающего Црапинега, пошел на приближающийся стук копыт.

– Пойдем. – Тред подхватил секиру. – Все равно с зеленых взять нечего. – Он протянул эльфийке несколько стрел, извлеченных из мертвых тел, и та благодарно кивнула.

– И то правда, – печально согласился Драг и последним покинул освещенную пляшущим пламенем стоянку орков, ставшую их же могилой.

Глава XI

По низкому небу безостановочно плыли серые тучи, подгоняемые неустанным ветром, а робкий моросящий дождь практически не ощущался. Редкие листья низких деревьев тихонько шелестели, словно чем-то побеспокоенные, убаюкивая уставших путников.

Четыре дня прошло с тех пор, как отряд вышел к костру орков, и все это время погода словно щадила людей. Веселого, теплого солнечного света по-прежнему не наблюдалось, зато дождя почти не было, а ветер не пробирал до самых костей.

Лорд Драуг проснулся с неприятным чувством надвигающейся опасности, укрепившимся взволнованным ржанием лошадей. Не успел он открыть глаза, как услышал тревожный окрик де Блейта. Остатки сна быстро покинули сознание магистра, возвращая его к суровой реальности происходящего, безжалостно вырвавшей человека из идиллии забвения.

Вскочив, Фаргред выхватил меч и огляделся.

– Там… – прошептал магистру стоящий неподалеку берсерк, указывая на густой кустарник, росший в двух десятках шагов от лагеря.

– И там. – Наэрон указал в другую сторону. Туда, где возвышался необычно острый холм.

Лорд Драуг сразу понял, что день определенно не задался, так как самому ему едва заметное движение почудилось еще в одном, совершенно другом направлении.

К этому времени уже весь отряд был на ногах. Хмурый дворф цедил сквозь зубы грязные ругательства, посылая страшнейшие проклятия тем, кто посмел нарушить его сон. Тред собирался заняться тем же самым, но, невольно заслушавшись друга, решил оставить эту роль ему.

Вегард отступил немного назад, вставая между девушками и неестественно тихим лесом, и только Стефан остался сидеть на месте, поплотнее закутавшись в плащ.

– Все равно магией лучше не пользоваться, – пояснил он окружающим. – Так что я просто посмотрю.

Драг собирался сказать что-то и волшебнику, но выскочившие из кустов твари сбили его с мысли, и дворф разразился такой бранью, что девушки, забывшие об опасности, залились краской, а Вегард укоризненно покачал головой, криво усмехаясь.

Между тем к стоянке людей со всех сторон длинными прыжками приближались мохнатые клыкастые звери, напоминающие одновременно и волков и разъяренных быков.

– Дикие гарты! – Де Блейт выхватил из-за пояса пару ножей и почти одновременно швырнул их навстречу стремительно приближающимся тварям. Бежавший первым зверь взвыл, когда холодная сталь вонзилась ему в морду и левый глаз. Он начал заваливаться на бок и, падая, опрокинул бегущего рядом сородича, сразу же пригвожденного к земле стрелой эльфийки.

– Теперь, когда я знаю, как они называются, – мне гораздо легче! – Тред ударил кулаком в морду вытянувшемуся в длинном прыжке гарту и опрокинул его на землю, добив секирой.

– В этот раз я не проиграю! – отчего-то радостно прокричал Драг, побежав навстречу жаждущим крови хищникам.

Те поначалу даже оторопели от такого поступка коренастого дворфа, но, когда один из гартов рухнул с раздробленным черепом, остальные живо пришли в себя.

Решив, что трое мужчин вполне смогут сдержать зверей с одной стороны, Фаргред бросился на помощь Вегарду, рядом с которым уже лежали два мертвых тела.

Магистр метнул свой кинжал, но, в отличие от шпиона, менее удачно. Оружие крутанулось в воздухе и ударилось рукоятью в лоб самому крупному, в холке выше человека, зверю, приведя того в бешенство. Тварь, разом забыв о северянине, прыгнула на Фаргреда, и тот едва успел броситься вперед, чтобы проскочить под ее брюхом. Озлобленно рыча, гарт резко развернулся и вновь атаковал человека. Лорд Драуг отразил клинком несколько ударов страшных когтей и, резко подавшись вперед, ткнул острием прямо в пасть твари, распоров ей нёбо. Чудовище мотнуло мохнатой головой, вырывая оружие у магистра, и, роняя капли крови из разверзнутой пасти, попыталось откусить ему голову, но Фаргред успел вцепиться твари в горло и, приложив все силы, сумел сдержать зверя. Дрожа от напряжения, магистр почувствовал, как в мускулистое тело гарта несколько раз что-то ударило и его противник заметно ослаб. Страшные челюсти несколько раз клацнули прямо перед лицом паладина, но он невероятным усилием все же смог отбросить тяжелую тварь в сторону.

Презрев опасность, Вегард, выкрикнув имя бога войны, бросился на гартов. Стремительный и беспощадный, он заставил хищников отступить перед его неистовым натиском и спустя несколько мгновений принялся теснить их. На губах берсерка заиграла торжествующая, пугающая улыбка, и он, снеся одной из тварей почти половину морды, ударом снизу вверх пробил пасть другой. Клинок вошел под подбородок, пробил язык и верхнюю челюсть, выйдя из длинного носа. Вегард подтянул дергающегося зверя к себе и, заглянув ему в глаза, расхохотался. Быстрым ударом топора он обезглавил зверя и метнул окровавленное оружие в другого, поразив того точно в ухо. Хищник взвыл, дернулся и, завалившись на бок, беспомощно заскреб лапами по земле.

Инуэ, выпустив когти и раскинув кожистые крылья, закрыла собой Энвинуатаре и занятую отстрелом тварей Элизабет. Но это оказалось лишним. Звери бестолково бросались на стоящих впереди мужчин, даже не думая прорваться дальше. Хищников не интересовали даже беззащитные лошади, они жаждали лишь человеческой плоти: той, что была к ним так близко…

Де Блейт, быстро перемещаясь, кружил между тремя тварями, с безумной скоростью орудуя рапирой. Мех его противников уже слипся от крови, но они все еще пытались достать человека, и им это дважды удалось. Черный плащ шпиона был разорван на плече и на боку. Из рваных ран сочилась кровь, но Наэрон продолжал фехтовать, не давая противникам приблизиться к нему. Изловчившись, он все же смог достать одного из гартов: узкое лезвие рапиры вошло твари прямиком в глазницу, и та, дернувшись, замерла, после чего упала и больше не шевелилась.

Отскочив влево, Тред перебил хребет пробегавшей мимо твари и поспешил на помощь шпиону, ударом ноги отбросив в сторону пытавшего цапнуть его зверя. Гарт с досадным рычанием хотел еще раз попытать свои силы, но в его поджарый бок с шипением вошла стрела, и когда он обернулся, то встретился с топором дворфа, проломившим ему череп.

Подскочив к начинающему вставать огромному гарту, Фаргред запрыгнул на него верхом, обломав торчащие из холки стрелы, и что есть силы ударил мечом в основание шеи, перерубая позвонки. Тварь взвыла и заскребла лапами, но магистр вновь вонзил клинок в мохнатый загривок, на этот раз все-таки убив зверя. Мощные лапы подкосились, и чудовище замертво рухнуло наземь, едва не придавив паладина.

Вегард, оставивший свой меч в задней лапе пытавшейся убежать твари, ухватил ее за облезлый хвост и сильным рывком заставил упасть. С диким хохотом берсерк впился пальцами в шею обезумевшего от страха зверя и начал медленно сжимать их, глядя в полные боли и отчаяния глаза. Вегард не обращал внимания на огромные лапы зверя, несколько раз уже задевшие его, продолжая сдавливать мощную шею.

– Охотясь на волков, будь готов сам стать добычей! – прорычал берсерк и одним движением свернул хищнику шею.

– На этот раз я победил! – провозгласил довольный Драг, наступивший на безжизненное мохнатое тело одной ногой и подняв над головой топор.

– Победил, победил… – Тред прошел мимо, сжимая и разжимая пальцы на окровавленной руке. Судя по лицу северянина, ничего серьезного в ране не было, но оказавшаяся рядом с ним Энвинуатаре повелительным жестом велела наемнику сесть и, открыв свою сумку, начала звенеть какими-то склянками. Покосившись на де Блейта, девушка ткнула в него пальцем и указала на землю рядом с Тредом.

– Дрессирует, как собак, – пожаловался одноглазый наемник Наэрону, севшему неподалеку, – того и гляди, скоро лаять начнем…

– Начнете. – Жрица обожгла мужчин недовольным взглядом. – Если я не обработаю раны, вполне сможете подхватить какую-нибудь заразу. – Она выудила из сумки какой-то пузырек и, сняв с него крышку, предупредила: – Магией я пользоваться не могу, поэтому придется потерпеть. – Когда дело было серьезным, жрица разом прекращала быть робкой и милой, чем-то напоминая свою наставницу.

– Да я… твою ж! – Тред скрипнул зубами, когда пахучая жидкость с шипением попала ему на рану.

– Придется терпеть. – Наэрон безразлично наблюдал за происходящим. – Раны нужно обработать; кто знает, что жрали эти твари, прежде чем попробовать нас на вкус.

– Понимаю, – буркнул северянин, с мрачным ожиданием глядя на новую склянку, покинувшую сумку жрицы, – только приятнее от этого не стало, я того и гляди задохнусь от этой вони.

Несмотря на то что лечение вышло куда менее приятным, нежели исцеление Светом, проходило оно достаточно быстро. Жрица попросту заливала рану какой-то жгучей жидкостью тошнотворно-бурого цвета, пахнущей столь же отвратительно. Затем девушка ловко обматывала рану чистой тряпицей – и все, лечение окончено.

Фаргред взглянул на демоницу и эльфийку. С девушками оказалось все в порядке. Тогда магистр перевел взгляд на измазанного кровью берсерка, бредущего к нему.

– Ранен? – спросил Фаргред у северянина.

Воин молча кивнул.

– Тебе стоит показать рану жрице, – заметил лорд Драуг.

– Знаю. – Берсерк направился к Энвинуатаре, уже закончившей с Тредом и теперь занимавшейся ранами шпиона. Северянин, немного хромая, добрался до жрицы, и та, быстро перевязав де Блейта, начала хлопотать над берсерком. Причем Фаргреду сразу же бросилось в глаза, что жрица более нежна и обходительна с молодым воином, чем с предыдущими ранеными.

Улыбнувшись, лорд Драуг поднял с земли свой меч и подошел к суккубе, которая вместе с эльфийкой слушала возмущенную речь Драга.

– Я победил! – Не найдя благодарных слушателей среди мужчин, дворф решил поделиться своей радостью с девушками.

– Поздравляю, – холодно бросила Инуэ.

– Я убил тварей больше тебя! – продолжил дворф, не пытаясь сдержать довольной улыбки.

– Да, – согласилась демоница, переглянувшись с Элизабет.

– Значит, я победил, а ты проиграла! – просиял Драг.

– Ну и что? – пожала плечами демоница и в компании эльфийки отправилась к лошадям, опасливо косящимся на мертвых тварей.

– Как… – потерянно прошептал дворф, провожая девушек взглядом. – Но я же… – Он посмотрел на проходящего мимо Фаргреда, но тот лишь виновато улыбнулся. – Победил… – прошептал дворф.

– О да! – донесся до рыжебородого голос альбиноса. – Теперь о твоем подвиге непременно сложат повесть и даже споют песню, а то и две.

Повернувшись, Драг увидел язвительно улыбающегося Стефана, гладящего мирно посапывающего Црапинега.

– Сам-то палец о палец не ударил… – обиженно пробубнил Драг, явно недовольный словами волшебника.

– Поверь мне, – улыбка исчезла с узкого лица мага, – когда придет время – я ударю.

– Я в тебе не сомневаюсь… – Дворф вспомнил падающий на деревню огненный шар, размером с его таверну, а затем перед его глазами встала огромная, выжженная воронка. – Ты-то можешь.

Драг оставил волшебника и, подойдя к Треду, взглянул на свежие повязки, обхватывающие мускулистую руку северянина.

– А меня вот не покусали! – бахвальски заявил дворф, и Тред не смог сдержать улыбки.

– Ты просто черствый и невкусный. – Сидевший рядом со жрицей Вегард, стойко терпевший экзекуции от девушки, решил отвлечься беседой.

– А еще волосатый и воняешь, – подхватил Тред.

– Сам-то ты… – Дворф осекся, взглянув на гладкую лысину одноглазого наемника. – Ничего я не воняю! – Драг поджал губы и, сделав вид, что обиделся на всех, отошел в сторону, украдкой понюхав себя. Результат оказался неутешительным, и дворф решил помыться, как только предоставится такая возможность.

Наэрон с сожалением рассматривал свой изодранный плащ, когда к нему подошел магистр.

– Сильно досталось? – Фаргред взглянул на тугие повязки, охватывающие руку и бок де Блейта.

– Царапины, – отмахнулся шпион. – Раны заживут, в отличие от этого прекрасного плаща гномьей работы, за который я отдал весьма приличные деньги.

Лорд Драуг усмехнулся, догадываясь о том, сколько денег получает глава шпионов за свою службу. При желании де Блейт мог купить себе столько подобных плащей, что их хватило бы на добрую половину жителей Хагенрока. Но Фаргред не собирался обсуждать со шпионом подобные вещи.

– Я хотел бы посоветоваться касательно нашего дальнейшего маршрута, – перешел к делу магистр. – Вы провели в этих землях гораздо больше времени, чем я или кто-либо еще из отряда.

– Ага… – К говорящим подошел Стефан. – Но не стоит забывать, что я тоже бывал здесь и знаю побольше вашего, господа. – На губах альбиноса заиграла самодовольная улыбка, нисколько не портящая его узкое, слегка женственное лицо.

– И что же? – Фаргред знал о том, что маг за время своего изгнания побывал в Пустошах, но никогда не спрашивал его о прошлом, зная, что Стефан не любит воспоминаний.

– Скажу прямо, – голос мага стал жестким, – мы не успеем вовремя, даже если загоним лошадей. Вы и сами видели, где теперь горят костры орков и сколько их.

Фаргред и Наэрон кивнули. Уже несколько ночей огромное зарево оркских костров освещало ночь, все ближе и ближе подбираясь к границам Империи. Война должна была вот-вот начаться.

– Так вот… – Альбинос сделал паузу, разглядывая хмурые лица собеседников. – Я знаю, как прилично сократить путь.

– И как же? – поспешно спросил Наэрон.

– Вам объяснить просто или нормально? – вопросом на вопрос ответил маг.

– Нормально, – донеслось до слуха волшебника ворчание Треда, – и говори уже громче, нам ничего не слышно.

– Да сейчас опять про свое колдунство заливать начнет… – Драг прикусил язык, увидев, как изменился в лице маг от его слов. – Прошу прощения…

– Когда-то я много времени провел в Пустошах, – начал Стефан, справившись с подступающим гневом, – и не раз натыкался на… весьма интересные вещи.

– Какие? Не тяни! – попросил Тред.

– Я попросил бы не перебивать меня, – процедил сквозь зубы маг, – если, конечно, вы, многоуважаемый наемник, не желаете остаться в Пустошах навсегда, в виде витающего над этой проклятой землей пепла.

Тред потянулся к топору, но Вегард положил ему руку на плечо.

– Не спорь с магом, – шепнул молодой воин другу, – если кто-то и может нам помочь сейчас, так это он.

Одноглазый наемник шумно выдохнул и опустил руку.

– Благодарю. – Стефан улыбнулся. – Так вот, в Пустошах есть несколько, скажем так, точек возврата, как их называли древние маги. И я сейчас расскажу о них. – Он предупреждающе ткнул пальцем в раскрывшего рот дворфа. – Это особенные места, позволяющие довольно быстро преодолевать весьма приличные расстояния, причем как одному человеку, так и целому отряду – если, конечно, знать, как ими пользоваться.

– Ты знаешь как? – Фаргред с надеждой посмотрел на мага.

– К каждой точке нужен индивидуальный подход. – Альбинос пожал плечами, глядя, как дворф одними губами попробовал повторить произнесенное им непонятное слово. – Я никогда не пользовался той, что есть неподалеку, но, думаю, справлюсь.

– Так какой Бездны ты раньше нам не сказал? – вскочил Тред. – Мы же могли не трястись в седлах и не морозить зад под снегом и дождем!

– С вашего зада, господин храбрый воин, не убудет. – Волшебник смерил наемника бесстрастным взглядом. – И, будь Вы поумнее, то вначале спросили бы о наличии точек возврата на нашем пути. Отвечу сразу – ранее их не было, так как они в основном сосредоточены вокруг древних городов, в глубине Пустошей. Теперь же, когда мы приблизились к подходящей нам точке, я сразу сообщил всем.

– Дурачина, гы-гы-гы! – Драг радостно показал на Треда пальцем.

– Мое дело – убивать, а не думать. – Северянин вновь сел на свое место, не обратив внимания на дворфа. – Но спасибо за пояснение.

– Всегда пожалуйста, – кивнул Стефан. – Могу я теперь вернуться к рассказу?

Возражающих не нашлось, и маг продолжил:

– Я не стану углубляться в историю создания столь удобного средства для путешествий, но отмечу, что многие из точек давно пришли в негодность, и я не могу гарантировать исправность той, что нам нужна, так как я ее прежде не видел.

– Сколько до нее идти и сколько времени мы сможем выиграть, если она исправна? – Фаргред не собирался упускать возможность сократить путь. Сейчас каждый день был на счету.

– Если мне не изменяет память, что случается… вообще не случается. – Маг задумался. – День, – наконец сказал он, глядя куда-то вдаль. – Нам придется немного отклониться влево. Но, повторюсь, я не могу ничего гарантировать; я лишь чувствую слабую магическую ауру, по которой и определяю расстояние до точки возврата.

– К холму? – Магистр проследил взгляд мага.

– Да, но это еще не все. – Альбинос окинул взглядом собравшихся вокруг него. – Нас могут ожидать неприятные неожиданности.

– Пф! – фыркнул дворф. – Удивил! Здесь под каждым кустом – неожиданность!

– Вот и не оставляй их где ни попадя, мелкота, – рассмеялся Тред. – Или надеешься, что некроманты потом эти твои неожиданности будут долго с сапог соскребать, коли наступят?

– Смешно, – сухо отозвался Драг.

– А то.

– Вы закончили? – Стефан зло глянул на северянина и дворфа. – Я точно не знаю, но вряд ли некроманты оставили бы подобные вещи без присмотра, – обратился он к Фаргреду.

– Если у нас все получится, сколько времени мы выиграем? – Магистр повторил заданный ранее вопрос.

– Точно не знаю, но мы будем гораздо ближе к реке, чем сейчас. – Альбинос пожал плечами. – По крайней мере, дней пять отыграем. Я смогу сказать точнее, когда окажусь рядом с точкой, отсюда сложно отследить магический поток. – Подняв голову к серому небу, маг принялся разглядывать тучи, хотя все понимали, что он видит что-то другое.

– Получить почти неделю – или потерять два дня… – Де Блейт пригладил отросшую за время путешествия по Пустошам бородку. – Что скажете, магистр?

– Рискнем, – не задумываясь ответил Фаргред. – У нас нет выбора, и это наш единственный шанс успеть. – Он посмотрел на альбиноса. – Веди нас, Стефан.

– Легко, – улыбнулся архимаг и пошел к лошадям.

– Ох уж мне эта магия… – пожаловался дворф Треду, и северянин согласно кивнул.

– За всю жизнь столько с волшебством не сталкивался, сколько за последний год. – «Старый медведь» дернул себя за бороду.

– Вы всегда можете вернуться, – обернулся к ним маг.

– Ну уж нет! – запротестовал Драг. – Я и так пропустил много чего интересного!

– Дело твое. – Потеряв к дворфу всякий интерес, альбинос забрался в седло и, не дожидаясь никого, поехал к холму.

– Я могу долететь и проверить там все. – Инуэ не спешила садиться на лошадь.

– Нет. – Фаргред покачал головой. – Слишком опасно, мы не знаем, что там может быть…

– Я буду осторожна.

– Нет! – более жестко повторил магистр, и суккуба не смогла выдержать строгий взгляд серых глаз. – Мы поедем все вместе, а когда подберемся поближе, – решим, как поступить дальше.

– Он прав. – Элизабет подала демонице поводья ее лошади, и та, тяжело вздохнув, запрыгнула в седло.

– Я все равно могла бы разведать обстановку, – шепнула Инуэ эльфийке, когда отряд растянулся в колонну. – Я тоже хочу быть полезной!

– Если с тобой что-нибудь случится, представь, каково будет Реду и Рози? – так же тихо ответила демонице Элизабет. – Фаргред готов не задумываясь рискнуть своей жизнью ради всеобщего блага… Своей, но не жизнями близких ему людей. – Золотистые глаза эльфийки пристально уставились на смутившуюся демоницу. – Или не совсем людей, – уже с улыбкой добавила она.

– О чем это вы? – Фаргред подвел Грома ближе к лошадям девушек.

– Да так… – уклончиво ответила эльфийка, подмигнув Инуэ, – девичьи секреты.

– Лорд Драуг. – Де Блейт отвлек Фаргреда. – Не могли бы вы попросить архимага двигаться быстрее? Мы уничтожили стаю гартов, но на их территорию могут прийти другие, почуяв кровь.

– Так быстро? – удивился магистр.

– Боюсь, что да, стаи гартов постоянно ведут грызню за самок и территории, так что новые владельцы освободившейся местности не заставят себя долго ждать.

– Хорошо. – Фаргред не стал спрашивать, почему шпион обратился сначала к нему, а не сразу к магу. Ответ был очевиден – магистра Стефан послушает гораздо более охотно, нежели кого-то другого.

Лорд Драуг выехал во главу отряда, поравнявшись с альбиносом. Глаза мага были чуть прикрыты, а голова поднята к небу. Услышав приближение Грома, альбинос повернулся.

– В чем дело? – спросил он.

– Мы можем ехать быстрее? – Фаргред не любил ходить вокруг да около. – Есть вероятность, что по нашему следу пойдут новые хищники.

Стефан помолчал, обдумывая ответ.

– Я ускорюсь сразу же, как только это станет возможным, – произнес он. – Мне нужно определить точное расположение точки возврата, и я к тому же пытаюсь узнать, есть ли что-то магическое поблизости.

– Я предлагаю сначала добраться до холма, а уже там ты сможешь сделать все что захочешь, – предложил компромисс магистр.

– А если тогда будет поздно? – не согласился волшебник, но тут же добавил: – Впрочем, ладно. Я примерно знаю, куда нам, но все равно придется остановиться чуть раньше, я не хочу влететь в какую-нибудь некромантовскую ловушку, особенно если ее устанавливал кто-то равный по силе Высшим. – С этими словами он пришпорил лошадь, и животное, недовольно фыркнув, ускорило шаг, переходя на довольно резвую рысь.

Одинокие деревья нисколько не мешали передвижению всадников, и лошади бодро несли седоков вперед, к становившемуся все ближе холму. Однообразный серый пейзаж оставался таким же унылым – бесконечные холмы с настолько редким лесом, что его едва можно было назвать таковым.

Вначале острый слух эльфийки уловил посторонний шум, выбивавшийся из шелеста дождя и ударов копыт о мокрую землю. Девушка сразу же сообщила об этом Фаргреду, но слова оказались излишни. Стоило эльфийке закончить говорить, как многоголосный вой известил отряд о приближающемся преследовании.

– Много? – Лорд Драуг оглянулся назад, после чего снова посмотрел вперед, оценивая расстояние до заветного холма с возвышающимися на нем разрушенными постройками.

– Нам хватит. – Элизабет прислушалась. – Несколько десятков.

– Бездна! – Магистр скрипнул зубами. – Без магии придется туго! Стефан, быстрее!

Лошадь альбиноса перешла на галоп, рискуя оступиться или поскользнуться на неровной, расплывающейся почве.

Солнца по-прежнему не было видно, но по ощущениям дело уже шло к вечеру – и без того серые краски стали еще более унылыми, чем прежде, как нельзя лучше передавая жуткую, чуждую людям атмосферу Пустошей.

– Они поначалу отстали, словно замешкались, а теперь вновь рвутся вперед с удвоенной силой, и, кажется, их стало больше! – Элизабет все чаще обеспокоенно оборачивалась.

– Проклятье! Я знаю лишь одну причину, из-за которой голодные, жаждущие крови твари могут замешкаться! – прорычал лорд Драуг.

– Что за причина?

Возможно, паладин что-то и ответил, но сильный ветер украл его слова, взамен швырнув в лицо эльфийке холодные капли усиливающегося дождя.

Неожиданно для всех Фаргред, обогнав спутников, возглавил отряд.

– Стефан! – рявкнул магистр, перекрикивая шум завывающего ветра. – Ты смог что-нибудь выяснить?!

– Только то, что мы сможем использовать точку, как только я проведу необходимый ритуал! – Альбинос пристально вглядывался в зловещие постройки на холме. – Магии колдунов я не чувствую!

– Зато я чувствую! – Несмотря на бешеную скорость скачки, холм предательски медленно полз навстречу всадникам. – Нам придется прорываться, иначе нас зажмут с двух сторон! Не стесняйся использовать магию, а как только мы будем на месте – сразу же делай все от тебя зависящее, чтобы перенести нас отсюда!

– Понял! – Глаза Стефана заблестели, он уже устал ждать момента, когда вновь сможет воспользоваться своим даром.

Когда всадники оказались у подножия холма, начало темнеть, а дождь усилился настолько, что его тяжелые капли ощутимо били по неприкрытым участкам кожи. Теперь каждый из членов отряда мог слышать безумные завывания и свирепое рычание, доносящиеся откуда-то сзади. Фаргред несколько раз оборачивался и готов был поклясться, что в сгущающейся за их спинами темноте движется множество теней. Или какая-то большая стая решила полакомиться человечиной, или же голод сплотил сразу несколько крупных групп хищников.

К счастью для всех, ближний склон холма оказался достаточно пологим, чтобы лошади смогли взобраться по нему, не соскользнув вниз по жидкой грязи, расползающейся под копытами.

Словно золотое солнце вспыхнуло во тьме – и ночь озарилась ярким светом полыхающего меча Фаргреда. Его золотые доспехи источали мягкое волшебное свечение, а плащ алой лентой развевался на ветру.

– Не останавливаемся! – крикнул лорд Драуг, первым пустив коня к разинутой пасти выломанных когда-то ворот. Уродливый силуэт заброшенной крепости с каждым ударом сердца становился все ближе, словно двигался навстречу отряду неровными, резкими скачками.

Несмотря на то что мгновения тянулись мучительно медленно, всадники вихрем пронеслись по холму, словно на крыльях пролетев покрытую множеством трещин арку врат.

Разрушенные, некогда высокие стены превратились теперь в бесформенные груды камней, не носящие и следа былого величия. Внутри старой крепости почти не осталось целых построек, все они подверглись безжалостному воздействию времени и капризов природы. Опустевшие, безлюдные, мрачные и зловещие руины встретили отряд могильным холодом и гнетущей тишиной.

Проскакав по узкой, заваленной мусором улочке, Фаргред вывел отряд к месту, служившему небольшой площадью, от которой сразу в несколько сторон тянулись изогнутые ручейки дорог.

– Замок! – Лошадь мага встала на дыбы, но он смог удержаться в седле. – Туда! – Он махнул рукой в сторону относительно высоких руин, почти сохранивших свои первоначальные очертания. Пугающие башни с темными глазницами бойниц, огромные дыры проломов крыши, сквозь которые постоянно лилась дождевая вода, и приветливо распахнутые главные ворота, с властвующим за ними мраком.

Именно оттуда, из брошенного замка, и тянуло древней магией, настолько темной, что магистр едва не выругался от досады. Он всем своим естеством ощущал, как липкие, цепкие лапы Тьмы тянутся к людям откуда-то изнутри. Но времени на раздумья не оставалось – нарастающий сзади вой, переходящий в рев, доносился уже у выломанных ворот.

– За мной! – Фаргред направил Грома к замку.

Огромный черный жеребец, повидавший на своем веку немало темной магии, заметно нервничал, но все равно, подчиняясь воле хозяина, бесстрашно нес его навстречу неизвестности. Тяжелые копыта гремели по местами уцелевшей брусчатке, кроша потрескавшийся камень рядом с замком, когда площадь заполонила огромная стая гартов, живой рекой хлынувшая в старую крепость. Брызжа слюной, кровожадные твари настигали всадников, норовя цапнуть за ноги лошадь скачущего последним Треда. Северянин неустанно проклинал «настырных дворняг» и то и дело мстительно плевался в них, когда те оказывались чересчур близко.

Гром перепрыгнул остатки сорванных с петель ворот и оказался в просторном круглом зале, залитом дождевой водой. Боевой конь сбавил темп и, доехав почти до середины зала, остановился. Соскочив с седла, Фаргред бросился к воротам, где, обнажив оружие, уже стояли северяне, с любопытством наблюдая за замершими на пороге тварями.

Первые ряды гартов перестали скалиться, и испуганно скуля попытались отступить, но напирающие сзади сородичи не давали им такой возможности. Клацая челюстями и роняя вязкую слюну, они рвались к добыче, царапая и кусая стоящих впереди. В результате стая начала жестокую грызню между собой, позабыв о людях.

– Что за… – Тред отступил на шаг, с сомнением взглянув на берсерка, но тот, тоже ничего не понимая, лишь пожал плечами.

– Они боятся того, кто обосновался здесь. – Лорд Драуг, разом потерявший интерес к гартам, резко повернулся к замеревшему на месте Стефану. – Нам ведь куда-то вниз? – спросил он, уже зная ответ.

– Да. – Маг кивнул. – Точка где-то под нами, я чувствую.

– Спуск вниз, очевидно, находится за той лестницей. – Де Блейт, прищурившись, всмотрелся в темноту. – По крайней мере, мне так кажется. – Он убрал рапиру в ножны и решительно пошел в глубь замка, ведя своего коня под уздцы, но животное ни в какую не желало следовать за хозяином. Жеребец бешено вращал глазами, неуверенно пятясь к выходу из замка. Рука шпиона вновь легла на рукоять рапиры.

– Я пойду первым, Стефан, Вегард и Тред – за мной. – Магистр выступил вперед, держа меч наготове. Он передал поводья коня Элизабет, и на левой руке магистра засиял тяжелый щит.

– Животных придется взять с собой. – Стефан тоже пытался справиться со своей лошадью, но это у него не очень-то получалось. – Не исключено, что мы окажемся далеко от цели.

– Если вообще окажемся, смотрите! – Обеспокоенный голос Драга заставил всех обернуться.

Гарты прекратили междоусобицу и теперь осторожно, тщательно принюхиваясь и поскуливая, двигались вперед. Когда первые твари вошли внутрь, они поначалу остановились, но тут же, уже смелее, направились к людям, рыча и скалясь.

– Тред, мы справимся втроем, ты вместе с Драгом и Наэроном прикрываешь тыл. – Фаргред поднял щит.

Не нужно было даже задумываться, чтобы понять – совсем скоро твари осмелеют настолько, что нападут.

– Энви, – обратился Вегард к жрице, – можешь что-нибудь сделать с лошадьми?

– Уже… – Шепчущая молитву девушка легко хлопнула в ладоши, подняв в воздух едва заметную золотую дымку.

Гарты нерешительно попятились назад, а вот лошади, наоборот, перестали нервничать и послушно позволили провести себя через зал.

– Надеюсь, ты быстро сделаешь то, что должен, маг. – Тред, пятясь, бегло оглянулся, посмотрев на затылок альбиноса. – Я не хочу становиться ужином для этих слюнявых морд!

За лестницей и правда обнаружился проход, ведущий в подземелья неизвестного замка. Лорд Драуг предполагал, что когда-то это была крепость Империи или, по крайней мере, она принадлежала людям. Характерная манера постройки легко узнавалась – почти во всех пограничных крепостях Империи спуск в подвалы был недалеко от лестницы, ведущей наверх.

Фаргреду сразу бросилось глаза, что плавно уходящий вниз по спирали спуск не имел ступеней, а высота и ширина коридора легко позволяли пройти лошадям. Видимо, до того, как крепость превратилась в руины, ее обитатели довольно часто путешествовали при помощи точек возврата, о которых говорил Стефан. Несмотря на то что подобная мысль должна была обрадовать его, лицо магистра сохраняло мрачное выражение, а тело напряглось в ожидании боя. Откуда-то снизу поднимались волны первозданного ужаса, Тьмы, настолько сильной, что сравнить ее было практически не с чем.

– Вы там не задерживайтесь, – донесся до Фаргреда голос Драга, – мы тут уже ощущаем зловонное дыхание этих сукиных детей!

– Это от тебя воняет! – послышался густой бас Треда. – И это они ощущают твое зловоние, поэтому и не спешат нападать, у них слепит глаза!

Идущий рядом с магистром Вегард хмыкнул, но самому Фаргреду было не до смеха. Он не видел лиц Энвинуатаре и Инуэ, но знал, что девушки почувствовали то же, что и он.

– Стефан, – позвал магистр, продолжая идти вперед, – сколько времени тебе понадобится, чтобы перенести нас отсюда?

– В теории, если точка способна это сделать…

– Ты должен перенести нас! – Магистр перебил мага. – Причем быстро: то, что таится внизу, не будет ждать!

– Некроманты? – вскинул белые брови Стефан. – Я не чувствую их…

– Эта темная магия отличается от той, что используют колдуны, но не менее опасна. – Краем глаза Фаргред заметил, как напрягся берсерк. Проследив взгляд воина, лорд Драуг увидел следы крови на стенах. – Что бы ни случилось, сразу же беги к этой точке и приводи ее в действие, – сказал он альбиносу. – Вегард, прикроешь остальных!

– Все настолько серьезно? – Голос северянина не дрогнул.

– Даже хуже. – Фаргред ускорил шаг.

Лорд Драуг понял, что их уже ждут и скрываться бессмысленно. Он понял, в чьи владения они попали, и, узнай магистр об этом раньше, вряд ли бы он принял решение последовать совету альбиноса и отправиться в эти руины.

– Клянусь Фениксом! – Бледное лицо Стефана стало белее снега. – Это просто невозможно! – Пламя вспыхнуло на ладонях архимага. – Последнее упоминание о чем-то подобном датируется несколькими веками назад…

– Ты почувствовал его? – Фаргред плотнее сжал рукоять меча.

– Да… – выдохнул Стефан.

– Может, поделитесь своими догадками? – осведомился берсерк, непонимающе переводящий взгляд с магистра на мага. – Кто сидит в этих всеми богами забытых подвалах?! – прорычал он.

Спуск кончился, и Фаргред первым шагнул во владения того, кого раньше считали самим воплощением Тьмы.

– Лич, – сквозь зубы произнес лорд Драуг, чувствуя, как сквозь тьму к ним движется нечто…

Глава XII

В глазах пятого магистра ордена Зари вспыхнуло золотое пламя, и он отважно шагнул вперед. Свет, источаемый его доспехами, отогнал тьму, выхватывая из нее потрескавшиеся, поросшие серым мхом стены и залитый мутной водой пол.

Замок, скорее всего, имел одно большое подземелье, где располагалась точка возврата, ведь, имея под рукой столь удобный портал, нужды в запасных выходах нет. Хотя Фаргред и не исключал, что несколько надежно укрытых туннелей все же ведут из крепости в Пустоши. Лорд Драуг настороженно вглядывался в темноту перед собой, в любое мгновение ожидая атаки.

– Справа… – прошептал Стефан.

Бросив быстрый взгляд в указанную альбиносом сторону, магистр заметил светящуюся во тьме причудливую фигуру, на которую не сразу обратил внимание будучи сосредоточенным на приближающемся личе.

Две тонких колонны, обвитых угловато согнутой лентой, соединялись ею же, образуя неровную изломанную арку почти в два человеческих роста. Все это странное сооружение стояло на круглой платформе, выступающей из-под воды и испещренной разнообразными символами.

Приближающийся холод заставил Фаргреда вновь сконцентрироваться на тьме перед собой, в которой бесшумно перемещался хозяин заброшенной крепости. Переродившийся в результате жутких, бесчеловечных и кровавых ритуалов, этот когда-то человек теперь не имел ничего общего с тем, кем являлся при жизни. Сейчас он, замерев на границе тьмы, смотрел на вторгшихся в его владение смертных. По крайней мере, Фаргреду так казалось. Он буквально чувствовал на себе холодный, полный ненависти взгляд.

– Хвала Фениксу, портал жив! – В голосе альбиноса слышалось облегчение. – Мне потребуется время. – Красные глаза мага скользили по тьме в противоположной стороне подземелья.

– Я сдержу его столько, сколько смогу. – Фаргред почувствовал, как вспотели его ладони, но магистр стиснул зубы и, глубоко вздохнув, осторожно вышел вперед, вставая между неизвестностью и точкой возврата.

Лорд Драуг слышал, как за его спиной прошли лошади, и пятящиеся спиной вперед Тред и Драг замерли у конца спуска в замковые подземелья.

– Все идите к Стефану! – В горле у магистра пересохло.

– Что… – Элизабет сделала шаг к магистру, но бледная словно снег суккуба вцепилась ей в руку и потянула назад.

– Не подходи. – Голос Инуэ дрожал, а в глазах плескалось целое море страха.

– Все ко мне! – Энвинуатаре встала рядом с точкой возврата, у которой уже суетился Стефан, и вокруг жрицы замерцал золотой купол, постепенно увеличивающийся в размерах. Девушка опустилась на колени, прямо в мутную, воняющую плесенью воду – и во все стороны от нее начали расходиться волны ощущаемого тепла, согревающие людей и отгоняющие мрак. Золотой купол разрастался все сильнее, пока под его защитой не оказались все собравшиеся вокруг истово молящейся жрицы. Свет, источаемый магией девушки, озарил подземелье, но, пройдя чуть дальше того места, где стоял магистр, словно наткнулся на невидимую преграду, сотканную из густой тьмы.

– Стефан. – Фаргред заметил, как спустившиеся в подземелье гарты замерли на месте, припав к земле и прижав узкие уши к голове.

– Тороплюсь как могу, – нервно отозвался архимаг, рисовавший прямо на воде странные символы. Горящий палец Стефана выводил на мутной поверхности ведомые лишь ему одному узоры, и загадочные рисунки медленно разгорались ярким пламенем.

– Может, напасть, пока они так себя ведут? – предложил дворф.

– Это не лучшая идея. – Де Блейт продолжал сжимать рукоять рапиры. Шпион, услышавший слова магистра о том, кто являлся хозяином подземелья, понимал, что его оружие будет бесполезно, но ничего не мог с собой поделать.

– Поче… – Драг замолк, увидев, как тьма метнулась к спуску в подземелья и мгновенно заволокла проход, в котором столпились гарты.

Многоголосный визг разлетелся по подземелью, и дворф попятился назад, уткнувшись спиной в Треда. Драг еще не успел забыть жуткий вид и кровожадность гартов, но и предположить не мог, что подобные твари способны так визжать. Свирепые хищники Пустошей скулили и давились своими хрипами, скрытые от взора людей непроглядной тьмой.

– Будто с них там живьем шкуру сдирают… – прошептал Тред, но никто не услышал его.

Наконец последний из гартов замолчал, и в подземелье воцарилась абсолютная тишина, в которой можно было услышать даже биение собственного сердца. Губы беззвучно молящейся Энвинуатаре зашевелились быстрее, и охватывающий людей купол засветился ярче.

Лорд Драуг встал между спутниками и все еще темным проходом, готовый встретиться с врагом лицом к лицу. Глаза паладина пылали золотом, а сердце полнилось решимостью и верой в Свет.

Жуткий, скрипучий и безжизненный смех разнесся по подземелью, отражаясь от безмолвных стен и леденя кровь в жилах у всех слышавших его.

– Гос-с-сти… – Замогильный голос был похож на скрежет ржавого металла. – Приш-ш-шли умереть… – Шелестящий шепот доносился одновременно со всех сторон и в то же время будто бы звуча в голове у каждого.

Лорд Драуг услышал тихое потрескивание, доносящееся снизу, и, опустив глаза, увидел, как вода под его ногами превращается в лед. Тонкая ледяная пленка скользила в направлении магистра, но, наткнувшись на исходящий от него ореол света, поползла медленнее, хотя все же не остановилась.

– Что там за тварь, Бездна ее побери?! – Драг до боли сжал древко топора. – Что это за хреновина вообще?

– Это лич. – Де Блейт нечасто обращался за помощью к богам, но сейчас, впервые за долгое время, молил их о снисхождении.

– Это мне ни о чем не говорит! – Дворфу было не по себе и даже немного страшно. Поэтому он злился на себя и на всех вокруг за столь постыдное для воина чувство.

– Переродившийся Высший, способный стереть в порошок целый город. – Шпион сглотнул, глядя, как, обойдя магистра, ледяная корка с треском устремилась к ним, но в этот раз ее остановил барьер жрицы.

– Мы не справимся с простым колдуном? – С замиранием сердца Драг следил за тем, как золотая стена барьера покрывается инеем. В груди у дворфа закололо, а сердце сковал жуткий холод.

– Когда уничтожили последнего из личей, погибли двое магистров и несколько архимагов, про обычных паладинов и жрецов я даже не говорю. – Изо рта Наэрона начал струиться пар, и он поежился.

– Тогда какого хрена мы тут делаем до сих пор?! – Драг затравленно перевел взгляд на альбиноса, но магу было не до него, все его внимание поглощали руны на воде.

– Просто так он нас не получит! – прорычал Тред и сделал шаг, приблизившись к границе барьера, но случившееся дальше заставило его остановиться.

Из тьмы прямо перед магистром плавно выплыло нечто, и назвать ЭТО человеком ни у кого не повернулся бы язык. Три голых черепа, без нижних челюстей, словно слились в один, формируя уродливую голову с тремя жуткими лицами. Из черных, пустых глазниц непрерывно текли капли густой, вязкой, черной жидкости, скатываясь по серой кости и падая на замерзший пол. Ровные, острые зубы уцелевших верхних челюстей, явно не могли принадлежать человеку, еще одним свидетельством этого являлись длинные, изогнутые клыки. Тонкая костяная шея соединяла голову и закутанное в черные лохмотья тело. Сквозь изодранную ткань были видны кости с бурлящей за ними Тьмой, толчками выплескивающейся наружу. Одна костлявая рука, со скрюченными, словно сведенными судорогой пальцами, увенчанными обломанными, черными ногтями, тянулась к магистру, а другая, доходящая до самого пола, больше напоминала склизкое щупальце темно-фиолетового цвета. Плоть на нем постоянно подрагивала, а само оно медленно извивалась, словно змея, самым кончиком скользя по льду и оставляя за собой тянущийся темный след. Существо парило над полом, и обрывки его черной мантии не касались льда. Оно нависло над Фаргредом и, посмотрев на него сверху вниз, снова разразилось жутким, дребезжащим смехом.

– Я заберу ваш-ш-ши душ-ш-ши… – прошелестел лич, прекратив смеяться.

– Попробуй. – Лорд Драуг сжал рукоять меча и приготовился к битве.

– Я уничтож-ж-жил множ-жество таких-х-х, как ты… паладин… – Голос лича выражал злорадство и насмешку. – Они не с-с-справилис-с-сь с-с-со мной, даж-ж-же вс-с-се вмес-с-сте… думаеш-ш-шь, у тебя ес-с-сть ш-ш-шанс-с-сы?

Лорд Драуг промолчал. Раньше магистру не доводилось иметь дело с личами, но все, что он знал о них, наталкивало на мысль, что шансов у него действительно почти нет. Хотя тварь, что стояла сейчас перед ним, сильно отличалась от переродившихся, описанных в гримуарах, но все остальные признаки присутствия лича были налицо.

– Стефан. – Фаргред не стал оборачиваться. – Как только закончишь – уводи всех.

Ответа не последовало, но магистр знал, что маг услышал его. Сзади всхлипнула Инуэ.

– Готов к с-с-смерти, паладин? – Лич явно наслаждался ситуацией, смакуя чувство страха, внушаемое им смертным. – Готов вс-с-стретить-с-с-ся с-со с-своим богом?

– Если такова воля Света, то я погибну сражаясь! – Лорд Драуг гордо вскинул голову и поднял щит. – Тебе не запугать меня, тварь!

– Тогда – умри! – выкрикнул лич и резко выбросил вперед уродливое щупальце.

Фаргред закрылся щитом, отражая удар, и едва не угодил под когти переродившегося некроманта. Лич не дал возможности магистру атаковать и, растворившись во тьме, исчез, чтобы почти мгновенно напасть на паладина с другой стороны. Черный сгусток врезался Фаргреду в плечо, отбросив его далеко назад, почти к самому барьеру жрицы. Черная слизь, оставшаяся на наплечнике магистра, с шипением въелась в него, заставив золотое свечение померкнуть.

– Ред, зайди к нам! – умоляюще воскликнула Элизабет, со слезами на глазах глядя, как лорд Драуг, пошатываясь, поднимается на ноги.

Магистр встал и услышал, как за его спиной с тихим звоном треснула преграда Энвинуатаре, не выдержав магии лича. Меч Фаргреда распался золотыми искрами, и он приложил открытую ладонь к покрытой инеем стене барьера. От прикосновения паладина преграда Света засияла нестерпимо ярко, сбросив ледяной налет. Тонкие трещины, сверкнув, исчезли, и даже подступившая ледяная корка – растаяла. Фаргред слабо улыбнулся спутникам и, развернувшись, пошел навстречу смеющемуся личу.

Золотые искры закружились вокруг, и в руке лорда Драуга вновь засиял меч.

Щупальце двигалось с сумасшедшей скоростью, оставляя все новые и новые отметины на доспехе магистра. Дважды Фаргред падал, но упорно вставал вновь.

– Какая храброс-с-сть… – Лич остановился. – Какая непреклонная вера в С-с-свет… я так давно не видел ничего подобного… как глупо… – Костлявая рука вытянулась – и с черных ногтей сорвался клуб черного пепла, устремившийся в Фаргреда роем обозленных пчел. Лорд Драуг закрылся щитом, и пепел разбился о сверкающую сталь, заставив магистра попятиться. Не успел паладин обрести равновесие, как новый рой ударил его в грудь, отбросив назад.

– С-с-сначала я заставлю тебя с-с-снять твой барьер и убью твоих с-с-спутников… иначе ты ничего не поймеш-ш-шь, не осознаеш-ш-шь с-с-своей с-с-слабос-с-сти… – прошелестел в подземелье голос лича. – Они умрут на твоих глазах-х-х… И ты поймеш-ш-шь…

– Ты не получишь их! – Золотое пламя всколыхнулось в глазах магистра, и он сделал несколько шагов вперед.

– Ред! – воскликнула эльфийка.

– Не выходи! – Де Блейт помог Инуэ удержать пытавшуюся выйти из-за барьера эльфийку.

– Он же погибнет! – рыдая, кричала девушка, пытаясь вырваться. Наконец ей это удалось, но Элизабет не смогла покинуть границ барьера, наткнувшись на невидимую стену.

– Как?! – Она в бессилии ударила рукой по золотой преграде, но ничего не случилось.

– Мы не сможем выйти. – Энвинуатаре, поднявшись с колен, прикоснулась к сияющей стене. – Магистр усилил мой щит, изменив его…

– А он? – испуганно спросила Инуэ.

– Пока щит действует – никто не сможет ни войти ни выйти, – прошептала жрица. – Он защищает нас, используя для этого часть своей силы…

– Демоны! – взревел Драг, обрушив свой топор на золотую стену. – Какого хрена ты делаешь, Ред!

– Если бы не магистр, мы были бы уже мертвы. – Жрица положила ладонь на плечо Вегарда, собиравшегося, как и дворф, атаковать золотую преграду.

– Маг! – Берсерк резко развернулся. – Сделай что-нибудь!

Не успел Вегард договорить, как альбинос громко выкрикнул несколько слов на непонятном языке, и точка возврата ожила: вначале символы на платформе вспыхнули огнем, затем по колоннам вверх-вниз заскользили яркие огоньки, и словно ожившая лента пришла в непрерывное движение, будто не ощущаемый никем ветер колыхал ее.

– Можете не благодарить. – Стефан сделал приглашающий жест в сторону арки. – Прошу.

– Куда она ведет-то? – Дворф метался между стеной купола и аркой.

– Вот и узнаем! – Тред мощным пинком заставил не ожидавшего подобной подлости дворфа влететь в арку и, взяв под уздцы пару лошадей, все еще пребывавших под воздействием магии жрицы, бросился следом.

Пространство между колоннами заколыхалось, напоминая побеспокоенную ветром водную гладь, и Драг, вместе с северянином и животными, исчез из подземелья.

Фаргред увидел, как уродливая голова лича повернулась в сторону точки возврата. Порождение Тьмы протянуло руку к порталу, но магистр немедленно атаковал лича, вынуждая того отступить. Пылающий меч рассек изодранную одежду, проскрежетал по костям и заставил порождение Тьмы с шипением сместиться в сторону.

– Твой противник – я! – Магистр ударил щитом во впалую грудь лича, обдав того россыпью золотых искр, и погрузил свой клинок в тело перерожденного.

Лич взвыл – и Фаргреда сбило с ног темное облако, протащив через весь зал и ударив о стену. Воздух с шумом вышел из груди магистра, и он упал в мутную воду. Щит вокруг точки возврата замерцал, но не исчез. Лорд Драуг, сплюнув кровь, оперся на меч и смог встать.

– Магистр, уходим! – Де Блейт силой запихнул в арку упирающуюся Элизабет и сам не мешкая последовал за ней.

– Я поддержу щит! – сказал жрица ждавшему ее Вегарду, заводящему в портал последнюю лошадь.

– Нет, все уходят! – Стефан приложил пылающие руки к барьеру. – Я заберу Фаргреда и последую за вами!

– Идем! – Берсерк ухватил Энвинуатаре за руку, и они скрылись в портале.

Стоило жрице покинуть подземелье, как золотистый барьер потускнел, и альбиносу удалось разбить его изнутри, отчасти с помощью колдовства лича.

– Нет! – Фаргред с яростью бросился на устремившегося к точке возврата лича. – Уничтожь ее! – крикнул он магу, быстрыми взмахами пылающего клинка заставив лича остановиться. – Он хочет выйти отсюда!

– Я не оставлю тебя умирать! – Ревущая струя жаркого пламени сорвалась с ладоней волшебника и ударила перерожденного в грудь. Но лич лишь отмахнулся от огня, словно от назойливой мухи.

– Он не должен выйти отсюда! – Глаза Фаргреда вспыхнули золотом, и он бросился в отчаянную атаку на порождение Тьмы, как вдруг неведомая сила подняла его над землей, и магистр полетел к точке возврата, не понимая, что происходит.

– Вас все ждать! – Црапинег стоял рядом с колыхающимся пространством между колоннами и, шевеля лапками, подтягивал к себе Фаргреда. – Никого не жертвовать! Стефан с нами идти! – решительно заявил кхурин, вбросив паладина в портал и, запихнув туда же не успевшего и рта раскрыть мага, прыгнул следом за людьми…

Первым, что увидел Фаргред, было свинцовое небо, низко склонившееся над ним, словно пытавшееся что-то шепнуть лежащему в грязи паладину. Сверкнула молния, и незамедлительно последовавший за ней раскат грома предзнаменовал начало бури. Где-то недалеко слышался шум реки. Небо заслонило взволнованное миленькое личико, обрамленное гривой иссиня-черных волос, и неожиданно сильные руки суккубы помогли Фаргреду подняться.

– Через мост, быстрее! – Хриплый крик Стефана мгновенно отрезвил магистра и тот, вздрогнув, огляделся.

Точка возврата выбросила отряд почти на самый край огромной трещины, вспарывающей землю и разделяющей ее. Глубокий разлом тянулся в обе стороны, насколько хватало глаз, и единственным путем преодолеть его служил довольно широкий мост, собранный скорее всего орками. Об этом свидетельствовало обилие человеческих черепов на вбитых в землю столбах и корявые рисунки, выцарапанные на грубо обработанных досках.

Еще толком не понимая, что происходит, Фаргред ощутил волну леденящего холода, мгновенно захлестнувшую его. Обернувшись назад, он увидел, как пространство между колоннами точки возврата вновь пошло рябью, а саму конструкцию, точно такую же, как и в подвале брошенного замка, покрывает нарастающий слой льда.

– Я не сдержу его долго! – Альбинос стоял почти вплотную к порталу, установленному на небольшом возвышении и обнесенному невысокой стеной, а точнее – тем, что от нее осталось. Пламя, бьющее из ладоней архимага, неустанно лизало замерзающие колонны с изогнутой лентой. – Торопитесь!

– Вегард, веди всех через мост, живее! – В руках Фаргреда появился пылающий клинок, и он поспешил на помощь магу.

Молодой северянин не стал задавать лишних вопросов или же пытаться геройствовать, что было бы довольно глупо в сложившейся ситуации: обычным воинам нет смысла тягаться с колдунами такого уровня. Поэтому Вегард ухватил под уздцы лошадей, все еще послушных от воздействия магии жрицы, и поспешил к мосту, следом за ним побежали дворф и Тред, подталкивающие Энвинуатаре. Бегущий сразу за ними де Блейт обернулся, увидев, как Элизабет и Инуэ пытаются справиться с Громом, ни в какую не соглашающимся бросать хозяина. Шпион зарычал и бросился на помощь девушкам, но крик магистра заставил его передумать.

– Бросайте лошадей! – Окончание фразы Фаргреда заглушил новый раскат грома.

Лорд Драуг замер рядом с вспотевшим альбиносом, продолжающим поливать точку возврата упругими струями огня. Пламя Стефана было настолько жарким и яростным, что магистр не мог приблизиться к нему.

Де Блейт, здраво рассудив, что помочь лорду Драугу и архимагу он не сможет, развернулся и со всей возможной скоростью рванул по мосту. Конструкция орков оказалась поразительно крепкой, она практически не раскачивалась и не вибрировала, обеспечивая надежную переправу через бурлящую где-то внизу реку. Шпион быстро пересек мост, и едва его ноги коснулись твердой земли, как с неба упали первые капли дождя. Оказавшись с другой стороны разлома, рядом с северянами, дворфом и жрицей, де Блейт оглянулся, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, и, мгновенно позабыв о бешено колотящемся сердце, выругался: демоница и эльфийка все еще были на другой стороне!

– Хватит телиться! – Тред старался перекричать завывающий ветер. – Бросайте животину и давайте сюда!

Неизвестно, услышали северянина девушки или нет, но они выпустили поводья упрямящихся и взбрыкивающих лошадей и опрометью бросились к мосту.

– Больше не могу! – Из носа Стефана вытекла тоненькая струйка крови, яркой линией расчертившая бледную кожу и пересекшая губы. – Уходи!

– Кончено. – Фаргред грубо оттолкнул еле стоящего на ногах архимага в сторону и встал напротив уже полностью заледеневшей точки возврата. – Црапинег, бери Стефана, и проваливайте отсюда! – Взгляд магистра был прикован к порталу, и он не обернулся к все это время крутящемуся у его ног кхурину.

– Только попробуй – и я поджарю тебя, словно куропатку! – Стефан поднялся на ноги, даже не пытаясь стряхнуть грязь с одежды. Его спутанные, слипшиеся от пота волосы развевал обезумевший ветер, а красные глаза мага пылали ненавистью и злобой. – Клянусь Фениксом, некромантское отродье получит бой здесь и сейчас! – Он не мигая смотрел, как костлявая рука, появившаяся из воздуха, обхватила одну из покрытых инеем колонн, и та пошла трещинами.

– Моя тогда помочь! – Црапинег решил не пытаться воздействовать на обозленного волшебника, явно сочтя лича угрозой гораздо меньшей, чем невменяемый, злой на весь свет альбинос.

– Помоги остальным! – Прихрамывающий Стефан встал позади магистра. – Здесь мы сами справимся. – Архимаг так взглянул на зверька, что желание спорить у того разом пропало.

Кхурин развернулся и засеменил в сторону моста, на который наконец-то ступили эльфийка и Инуэ.

– Зачем ты остался? – спросил лорд Драуг тяжело дышавшего Стефана.

– Решил не оставлять тебя умирать в одиночестве. – Маг слабо улыбнулся, стерев с лица кровь. – Вдвоем мы задержим его дольше, а может, даже сможем ранить… у остальных будет возможность уйти и довершить то, что начали мы.

– Мне было бы спокойней, если бы ты ушел с ними.

– А я вот взял и не ушел! – вспылил Стефан. – Может, уже хватит читать мне мораль перед лицом смертельной опасности?! Тем более уже поздно что-либо менять…

Колонны точки возврата со звоном раскололись, когда лич окончательно смог перенести себя через портал. Он выпрямился во весь свой немалый рост, и его пустые глазницы устремились к темным небесам.

– То, что он смог пройти через портал – невероятно, – прошептал маг, обращаясь скорее к самому себе, – он же должен быть привязан к месту своего перерождения…

– Вам не уйти… – прошелестел тихий голос лича, отчетливо услышанный всеми, несмотря на нарастающий шум ливня, нестихающие раскаты грома и вой ветра.

Порождение Тьмы вытянуло вперед руку – и мост вздрогнул, заставив находящихся уже на середине девушек упасть на мокрые, скользкие доски. Одна из лошадей, следующих за суккубой, оступилась и рухнула в пропасть, но демоница в последний момент успела выпустить уздечку из рук. Услышав ржание падающей лошади, остальные животные, уже миновавшие мост, словно взбесились: они начали вырываться, вставать на дыбы и бить копытами воздух. В результате Драг едва не свалился с обрыва, а вот животному, которое он пытался удержать, повезло меньше. Намокшая земля не выдержала тяжелых ударов копыт. Пронзительно заржав, лошадь свалилась с обрыва вместе с поехавшей из-под ее ног землей, утянув за собой еще троих связанных с ней животных.

Мост затрясся вновь, и один из удерживающих его канатов лопнул, опасно накренив всю конструкцию, уже переставшую быть надежной.

Сердце Фаргреда словно остановилось, и он бросился в отчаянную атаку, стараясь помешать личу обрушить мост. Стефан поддержал магистра, бросив в сторону врага огненный шар. После пробуждения точки возврата и сдерживания рвущегося через нее лича сил у архимага осталось не очень много. Волшебство едва теплилось в древнем портале, поэтому альбиносу пришлось перелить колоссальное количество своей силы, чтобы открыть врата в такие короткие сроки. Но за все приходится платить, и теперь Стефан едва ли мог создать какое-нибудь мощное заклинание. Архимаг швырнул несколько огненных шаров в уродливую голову лича, после чего без сил рухнул на землю.

Фаргред поднырнул под склизким щупальцем и рубанул мечом по его основанию. Развернувшись, он ударил переродившегося некроманта щитом, пользуясь тем, что тот отвлекся на заклинание альбиноса. Но атака паладина и мага оказалась тщетной – мост со стоном сломался пополам и рухнул в пропасть, вместе с оставшимися на нем демоницей и эльфийкой, а Фаргреда, словно подхваченный осенним ветром сухой лист, сдуло с места и отбросило на край обрыва.

Даже с этой стороны обрыва было слышно, как вскрикнула Энвинуатаре, а следом за криком жрицы донеслись проклятия дворфа и северян.

– Видиш-ш-шь, как они падают? – насмешливо поинтересовался лич. – Я чувс-с-с-твую, как боль и отчаяние проникают в твое с-с-сердце…

Готовившему новое заклинание Стефану показалось, что в пустых глазницах лича промелькнуло удивление, когда лорд Драуг, вскочив на ноги, бросился на него, даже не взглянув в пропасть, поглотившую девушек. Глаза магистра горели золотым пламенем, а губы были плотно сжаты; не помня себя от переполняющего его гнева, Фаргред несся навстречу замершему на месте личу. Затянувшая землю корка льда трескалась под латными сапогами магистра, и каждый его след пылал ярким светом.

– ТЫ! – Впервые в голосе лича послышалась злость. – ТЫ не можеш-ш-шь!..

Лорд Драуг метнул свой щит в сторону порождения Тьмы, и альбинос обрушил на лича целый град огненных шаров, рискуя потерять сознание. Темное щупальце отразило заклинания альбиноса, хотя на пульсирующей плоти и осталось множество страшных ожогов. Перерожденный некромант закрылся рукой от сверкающего щита, и хруст его треснувшей кости заставил тварь зашипеть от боли. Взвившись в воздух, Фаргред обрушил клинок на голову лича, но тот в самый последний момент, словно призрак, сместился в сторону, и пылающий клинок лишь срезал небольшой кусок одного из черепов.

– Ты… – Порождение Тьмы провело костлявой рукой по гладко срезанному, дымящемуся черепу. – Тебе не жаль их-х-х?

– Скорбеть я буду после того, как отправлю тебя в Бездну! – Праведный гнев придал магистру сил.

– Ты с-с-сильнее, чем кажеш-ш-шься… магистр… – Тонкая шея согнулась, и лич, наклонив голову, взглянул на приближающегося к нему паладина. – С-с-сильнее, чем я был… когда-то… – Булькающая в поврежденном черепе черная слизь вязкими каплями стекала по треснувшим стенкам.

Когда до лича оставалась дюжина шагов, лорд Драуг молниеносно прыгнул вперед, рассекая клинком влажный воздух, но его противник оказался достаточно проворным, чтобы отбить меч магистра щупальцем. Взмах костлявой руки – и темный шар, сотканный из, казалось бы, невесомого тумана, ударил Фаргреда в грудь, словно гигантский огр своей дубиной. Ноги магистра оставили в грязи две глубокие борозды, но он смог устоять.

– С-с-сколько реш-ш-шимос-с-сти! – Лич поднялся надо льдом, разведя уродливые конечности в стороны. – Пос-с-смотрим, что ты с-с-скажеш-ш-шь на это…

Капли ливня стали обращаться в ледышки, прежде чем упасть на промерзшую землю, и теперь непрерывно барабанили по твердой поверхности ледяной корки. Лич растопырил тонкие пальцы – и целый фонтан густой темной жидкости ударил в выставленный магистром щит.

Фаргред ощутил, как воля его слабеет. В голове паладина начали звучать голоса Инуэ и Элизабет, обвиняющих его в своей гибели. Он видел их изломанные тела, вынесенные бурным потоком, лежащие в крови и грязи, слышал их предсмертные крики и чувствовал их боль. Он видел плачущую Рози, стоящую среди изуродованных мертвых тел. Фаргред понимал, что теряет рассудок, но продолжал сжимать щит.

– Тебе не сломить меня! – прорычал магистр сквозь зубы и, собрав всю волю в кулак, сделал шаг навстречу личу.

– С-с-сильнее… – донесся до слуха Фаргреда дребезжащий шепот лича.

В глазах магистра потемнело, словно он оказался на дне Бездны, но лорд Драуг продолжал идти вперед. Медленно, шаг за шагом преодолевал он небольшое расстояние, отделявшее его от ненавистного порождения Тьмы, чувствуя, как видения слабеют, а голоса Элизабет и Инуэ доносятся до него откуда-то издалека.

Лорд Драуг вскинул голову, и…

Фаргред вдруг увидел крепость, внутри которой было много людей, все они смеялись и веселились. Он видел, как на белом скакуне по небольшой площади едет человек в золотых доспехах и алом плаще, а рядом с ним, держась за стремя, идет красивая молодая девушка, прижимающая другой рукой к груди маленького мальчика…

Видение растаяло и на смену ему пришло другое…

Отряд из двух десятков человек в золотых плащах, возглавляемый ранее виденным мужчиной в алом плаще магистра ордена Зари, скачет прочь, а на крепостной стене стоит та самая девушка с ребенком и со слезами на глазах смотрит вслед удаляющимся воинам.

Кровь залила взор лорда Драуга, и из алого сумрака начали появляться искаженные гримасой боли лица. Паладины в золотых плащах кричали и умирали в страшных мучениях, раздираемые на части черными тенями. Они плакали и взывали к Свету, но никто не помог им.

Все померкло.

Шатающийся человек в изодранном алом плаще и заляпанных кровью и грязью, некогда золотых доспехах стоит у ворот разрушенной, обращенной в руины крепости. Он идет по залитым кровью улицам, бессмысленно глядя на жуткие останки людей, населявших эти места. Оказавшись в крепостном замке, мужчина обходит множество комнат, но все они пусты. Тогда он спускается в подвал… тот самый подвал, где стоит точка возврата.

В середине подвала лежит девушка в окровавленных, изорванных лохмотьях, в которых с трудом угадывается легкое белое платье. Ее тело покрывает множество ужасных ран. Мужчина, упав на колени, дрожащими руками переворачивает девушку на спину и видит, что она до сих пор прижимает к груди ребенка, маленького мальчика, которого постигла та же участь, что и пытавшуюся его защитить мать.

Мужчина содрогается, он хочет заплакать, но слезы не текут из его глаз, хочет закричать, но его рот лишь открывается в немом вопле.

– Будь ты проклят! – слышит Фаргред дрожащий шепот, такой холодный и знакомый. – Я служил тебе всю жизнь, а ты отнял у меня все, что мне дорого! За что?! – Он вытягивает вперед руку с раскрытой ладонью, словно ждет, будто там что-то появится, но ничего не происходит. – Будь проклят ты и все, что с тобой связано! – Шепот переходит в истошный крик. Мужчина выхватывает из ножен зазубренный кинжал и с безумной улыбкой бьет себя в горло. – Теперь мы всегда будем вместе… – Угасающий шепот захлебывающегося собственной кровью человека переходит в слабое бульканье, и он, еще несколько раз ударив себя ножом, падает на безжизненные тела девушки и ребенка.

От стен отделились черные тени и склонились над трупами…

– Сейчас! – прозвенел срывающийся голос альбиноса, стоящего на коленях и тяжело опирающегося руками на лед.

Кровь, сочившаяся из носа архимага, капала на странный рисунок, нацарапанный на ледяной корке. Стоило Стефану крикнуть, как рисунок ожил и, обратившись в большую, пылающую птицу, взмахнул огненными крыльями. Созданная при помощи магии огня птица взмыла в воздух и камнем упала на голову лича, заставив того отвлечься от заклинания, направленного на магистра.

Переродившийся, шипя от боли, дважды ударил щупальцем, словно плетью, по горящей птице, и та, обратившись в пепел, исчезла, но вот отросток, заменяющий перерожденному руку, пошел волдырями и начал плавиться, словно лед под теплым, ярким солнцем.

Наваждение покинуло разум Фаргреда, и он, сбросив оковы темной магии, в два мощных прыжка оказался рядом с личем и изо всех сил обрушил пылающий клинок на закутанное в лохмотья тело. Горящее лезвие рассекло истлевшую ткань и распороло тело перерожденного от ключицы до живота. Тварь взвыла жутким голосом и попыталась отмахнуться от Фаргреда щупальцем, но то безжизненно повисло, вытянувшись вдоль скрюченного тела. Лич едва успел поймать лезвие меча магистра уцелевшей рукой. Фаргред налег на рукоять, и его лицо оказалось совсем близко к черепу перерожденного.

– С-с-свет – лжет! – прошипел лич. – Ты – обречен!

– Я – меч в Его руках! – Оставив за собой пылающий след, Фаргред сделал шаг вперед, тесня противника.

– Ты с-с-слаб! – Переродившийся попробовал перехватить инициативу, но магистр был непреклонен. – Так же, как и я когда-то!

– Я силен – силою Его! – Лорд Драуг чувствовал, как плоть лича уступает пылающей стали. Глаза магистра разгорелись золотым пламенем, и темная жидкость, льющаяся из пустых глазниц его противника, начала дымиться. – Свет не может лгать, ибо Он есть добро! – Приложив усилие, Фаргред отбросил лича назад и ударом закованного в броню кулака, опрокинул его на землю. Находящийся с правой стороны череп – треснул.

– Он проклял тебя! – Перерожденный силился подняться, но не мог, так как магистр встал ему на грудь. – Обрек на вечную жиз-з-знь! Ты обречен видеть, как вс-с-се твои близ-з-зкие – обратятся в прах-х-х!

Фаргред молча занес свой клинок, сжимая рукоять двумя руками.

– Все они умрут, а ты будешь бес-с-спомощно взирать!

– Никто не живет вечно! – Лорд Драуг резко опустил клинок, рассекая костлявую руку пытавшегося защититься от сверкающей стали лича.

Пылающее лезвие с шипением перерубило кисть и раздробило череп перерожденного до самой шеи. Тело лича задергалось в конвульсиях, и Фаргред вынужден был отступить на шаг. Темное щупальце забилось в агонии, и черная жидкость толчками начала литься из глазниц и ран лича, скатываясь на избавленную от льда землю и смываясь ливнем. Наконец, когда тело перерожденного замерло, Фаргред увидел тонкий золотой лучик, пробившийся через темные небеса и упавший на грудь мертвого порождения Тьмы, начавшего обращаться в прах.

Когда лорд Драуг поднял глаза от бесформенной кучи рваных лохмотьев, то увидел, что перед ним стоит тот самый мужчина в сверкающих доспехах и алом плаще. Рядом с ним были уже знакомые Фаргреду девушка и маленький мальчик.

– Спасибо… – услышал магистр тихий шепот и увидел, как стоявшие перед ним люди рассыпаются золотыми искрами, взлетающими к небу, вопреки холодному ветру и усилившемуся дождю. – Прощай! – Перед тем как окончательно исчезнуть, мужчина в алом плаще вытягивает руку в золотой латной перчатке и указывает за спину Фаргреду, в сторону пропасти.

Лорд Драуг вздрогнул и, развернувшись, бросился к обрыву, только сейчас заметив стоящего на краю Црапинега. Крохотный кхурин держал перед собой подрагивающие лапки и шумно дышал. Магистр оказался рядом какраз в тот самый момент, когда до него донесся шум крыльев, а над обрывом показалась узкая ладонь. Она то поднималась чуть выше, то вновь пропадала из виду. Упав на живот, Фаргред сумел ухватиться за руку и что было сил потянул на себя, чувствуя, как сам соскальзывает вниз.

Обессилевший Црапинег ничком повалился прямо в грязь, не в силах больше ничем помочь, но магистр неожиданно прекратил скользить. Скосив глаза, он увидел, как измазанный грязью Стефан из последних сил вцепился в его плащ и, упершись пятками в землю, тянет его на себя. В левой руке магистра появился пылающий клинок, и Фаргред с силой вонзил его прямо в грязь, опираясь на верное оружие. Кое-как поднявшись, он, рыча от боли и напряжения, вытянул из пропасти дрожащую Инуэ с вцепившейся в нее Элизабет. Не устояв на ногах, лорд Драуг упал, и девушки рухнули прямо на него.

– Что… ты… так… долго, – сбиваясь, выпалила Инуэ, растянувшись на магистре. Ее кожистые крылья мелко дрожали, а черный хвост плетью бил по грязи. – Если бы не Црапинег, мы бы уже умерли…

– Потому что надо было бежать сразу, когда я это вам сказал. – Фаргред был без ума от радости, что девушки выжили, но как-то внешне проявить свои чувства у него не было сил.

– А я говорила… – Элизабет встала на четвереньки и, отпихнув демоницу в сторону, крепко обняла паладина.

– Эй! – Немного побарахтавшись в грязи, Инуэ поднялась и оттащила упирающуюся эльфийку от задыхающегося Фаргреда. Но суккуба оступилась и вновь оказалась в грязи, рядом со своей подругой.

– Лишь бы дурака валять… – с легкой укоризной произнес Стефан. Маг выпустил плащ магистра и попробовал встать, но быстро передумал, решив еще немного посидеть. – Как там кхурин? – спросил он у магистра.

– Нормальный! – пискнул Црапинег и поднял грязную мордочку из лужи. – Моя ловить человеков самок и не давать им упасть, пока Инуэ не раскрыть крылья и лететь…

– В такую погоду не очень-то полетаешь, – пожаловалась суккуба. – Если бы он не придерживал нас – мы бы разбились.

– Я у тебя в долгу, малыш. – Фаргред все же встал и, подойдя к кхурину, поднял его на руки, погладив по голове. – Но это потом. – Лорд Драуг помрачнел. – У кого-нибудь есть идеи, что нам теперь делать? – Он посмотрел на противоположный край пропасти, где до сих пор стояли их спутники. – Нам нужно туда.

– Ничем не могу помочь. – Стефан с трудом поднялся и встал рядом с магистром. – Я не способен на серьезное волшебство… ближайшие сутки, может, больше.

– Моя тоже ничего не мочь теперь, – пожаловался Црапинег, виновато шмыгнув мокрым носиком, – устать…

– А на меня даже не смотри. – Инуэ поймала озадаченный взгляд магистра. – В такую погоду я летать не смогу. – Демоница сделала попытку закрыться от ливня крыльями, но, подумав, отбросила эту идею; все равно она уже вся вымокла.

– Смотрите! – Опасно приблизившись к краю обрыва, Элизабет указала рукой в сторону спутников, отрезанных от них пропастью.

– Я ничего не вижу. – Как Фаргред ни всматривался в стену дождя, ничего, кроме темных силуэтов, он рассмотреть не смог.

– Де Блейт указывает куда-то туда, – она повела рукой влево, – и что-то говорит, но я не могу расслышать… шумно и далеко… кажется, обход!

– Обход? – Фаргред взглянул в указанном эльфийкой направлении, но стена дождя не дала ему ничего рассмотреть. – Хотя у нас все равно нет выбора, придется идти; возможно, Наэрон знает, что говорит, – он, как-никак, служил в этих землях…

– Прямо сейчас идти? – надула губы суккуба.

– Да, – кивнул Фаргред. – У нас мало времени, так что я попробую поймать лошадей, а вы пока отдохните. – Он передал Црапинега Элизабет и собирался уйти, когда из-за стены дождя показался Гром, а следом за ним – лошадь, принадлежащая Стефану.

Животные не смогли нести на себе сразу всех людей, поэтому Фаргред первым вызвался идти пешком, уступив Грома девушкам, а маг и Црапинег устроились на лошади альбиноса, которую тоже как-то звали, но Стефан этого не помнил.

– Скоро мы не сможем различать путь. – Эльфийка поежилась под плащом. – Надо остановиться.

– Мы скоро так и сделаем, – согласился Фаргред, – только пройдем еще чуть-чуть.

– Нужно двигаться, пока это возможно. – Дремавший Стефан открыл глаза. – Даже самый недалекий колдун почувствует, что произошло. – Он обернулся назад и поежился. – Кстати, о чем ты говорил с личем? – вдруг спросил альбинос. – Я видел золотой свет…

– Ни о чем. – Лорд Драуг неприятно поморщился, вспомнив свои видения. – А свет… это от моих доспехов и клинка. А почему ты спрашиваешь?

– Я тут вспомнил, что в тех местах когда-то располагался замок… не помню имени, но это был один из ваших магистров, и жил он очень давно. К тому же я видел эмблему ордена в главном зале. – Маг помолчал. – Я просто подумал, что к появлению лича мог быть причастен…

– Чудовище создали некроманты, – перебил Стефана лорд Драуг. – Теперь его нет.

– Понятно… – пожал плечами альбинос. – Как мне вообще могло прийти в голову, – он понимающе улыбнулся, но в его улыбке не было веселья, – что один из магистров мог стать таким чудовищем или быть причастным к его появлению. Хотя интересно… что же случилось с ним.

– Он погиб, – твердо заявил Фаргред. – Погиб, сражаясь за то, что любил, и то, во что верил.

– Откуда ты знаешь? – тихо спросила Элизабет, придерживая уснувшую суккубу.

– Знаю… – неопределенно ответил лорд Драуг, погрузившись в размышления.

Пусть совсем ненадолго, но Фаргред почувствовал то, что чувствовал живший когда-то давно магистр: нестерпимую горечь утраты, отчаяние, боль и бессильную ярость. Обычно Фаргред не задумывался о том, как бы он поступил в той или иной ситуации, ссылаясь на то, что сам того не знает и все зависит от обстоятельств. Но сейчас он невольно поставил себя на место ушедшего брата по ордену. Понять чувства, кипящие в душе умершего магистра, было невозможно, не почувствовав их и не пережив то, что случилось с ним. Пусть совсем ненадолго, но лорд Драуг испытал все, что чувствовал лич, а до него – магистр ордена Зари. Фаргред не знал, увидел ли он прошлое случайно, или перерожденный сам хотел ему это показать, или лича отвлекло заклинание Стефана и что-то пошло не так….

В душе Фаргреда зародились противоречивые чувства: с одной стороны, он осуждал того, кто предал идеалы ордена и сам обернулся тем, против кого поклялся сражаться. С другой – он теперь понимал чувства человека, пережившего самую тяжелую потерю в своей жизни и находящегося на грани безумия. Лорд Драуг провел ладонью по лицу, стирая дождевые капли, и встряхнул головой, отгоняя печальные мысли. Он вспомнил черные тени, склонившиеся над трупами в разрушенном замке, и в его глазах на мгновение вспыхнуло пламя. Пусть один из его предшественников и оступился, сделал неправильный выбор, поддавшись душившим его чувствам, но это ничего не меняет: у каждого своя жизнь и своя цель. Сейчас он должен думать о том, как выполнить свою миссию, а дальше…

– Дальше будет видно, – прошептал Фаргред и огляделся вокруг, с трудом различая путь.

Пропасть по-прежнему тянулась слева от него, об этом свидетельствовал шум бурной реки, протекающей по дну разлома, противоположный край которого скрывал ночной мрак. Скоро идти дальше станет опасно.

Когда в ночи начали разгораться костры армии некромантов, магистр принял решение отдохнуть. Ливень уже прекратился, и небольшой отряд остановился в стороне от обрыва, рядом с двумя небольшими деревцами. Стефан, не слушая возражений, использовал остатки своих сил, чтобы все-таки высушить намокшую одежду путников. Заклинание было пустяковым, и вряд ли кто-то из колдунов обратил бы на него внимание, но даже оно далось альбиносу нелегко. Закончив с волшебством, Стефан провалился в глубокий сон, даже не притронувшись к еде.

– Моя посторожить, – заверил всех Црапинег, взобравшись на голову Грому. – Вы спать. – Неизвестно, действовала ли так на зверька перемена климата или же просто время, когда он должен впадать в спячку, прошло… Но Црапинег был довольно бодр, хотя и немного помят.

Спорить с кхурином никто не стал, и все единогласно приняли его, без сомнения, щедрое предложение.

Фаргред облокотился на ствол дерева и прикрыл глаза, чувствуя, как Инуэ и Элизабет устраиваются по сторонам от него, но ничего им не говоря.

– Фаргред, – тихо позвала демоница, и лорд Драуг повернул к ней голову. – А если бы мы… разбились… – Она замолчала. – Что бы ты делал?

– То, что до́лжно, – не задумываясь, ответил магистр. – То, за чем я отправился в эти земли.

– Ты совершенно не знаешь, что и когда нужно говорить девушкам! – Кулачок демоницы ткнул Фаргреда в ребра.

– Сколько я тебя знаю – никакой романтики, и так всегда! – пожаловалась Элизабет с другой стороны, прижавшись к боку магистра.

– А еще всегда делает вид, будто чего-то не понял или ему все равно! – продолжила делиться наболевшим Инуэ, найдя в эльфийке понимающего собеседника.

– И не говори, – поддержала Элизабет, – комплиментов или ласковых слов вообще не дождешься, чего уж говорить о чем-то большем!

– У меня хотя бы было это самое большее, – лукаво улыбнулась суккуба, – когда мы заключили…

– Знаю, – недовольно прервала ее эльфийка.

Девушки говорили о чем-то еще, но Фаргред не слышал их, так как заснул.

Глава XIII

Очередное утро Пустошей ознаменовалось традиционным, надоевшим, но от этого никуда не девшимся дождем. В отличие от ночи, сейчас проявление природного злонравия лишь ехидно моросило, как бы лишний раз напоминая путникам о себе, пусть в этом и не было нужды. Разве можно забыть то, что происходит изо дня в день?

– Думаешь, уйти от разлома было хорошей идеей? – Тред стоял рядом с опрокинутым недавней бурей деревом. – Как мы теперь найдем друг друга? – За прошедшие сутки северянин уже несколько раз задавал де Блейту один и тот же вопрос и неизменно получал на него один и тот же ответ.

– Магистр сам нас найдет, – терпеливо ответил спустившийся с дерева Наэрон и, отряхнув ладони о штаны, добавил: – Я осмотрелся, и, если я правильно понял лорда Драуга, мы скоро доберемся до нужного места. Этот лес кончится и за ним, немного восточнее, будут развалины Броннерта, отсюда, – он похлопал по стволу, – можно даже увидеть реку, протекающую через руины. Магистр говорил, что искомое нами – совсем рядом…

– Оно даже ближе, чем кажется. – Несмотря на два накинутых плаща, Энвинуатаре бил сильный озноб. Лицо девушки было мертвенно-бледным, губы посинели, а в глазах появились красные прожилки.

– Может, все же разожжем костер? – взмолился Драг, с сочувствием смотрящий на болезненно выглядящую, стучащую зубами девушку. – Заморим девку-то… жалко, молодая ж совсем еще…

– Дело не в болезни. – Полукровка решительно сбросила плащи и выпрямилась, – ОНО рядом, я чувствую!

– Может, тебе тогда лучше здесь остаться? – предложил Тред. – Ты того гляди отдашь Свету душу, вон, еле на ногах стоишь!

– Я пойду! – решительно заявила жрица, отстранив пытающегося придержать ее Вегарда.

– Вот что я предлагаю… – Наэрон озадаченно огляделся, словно его что-то побеспокоило; но ничего не происходило, и шпион продолжил: – Лорд Драуг знает, куда идти, и мы, если доберемся первыми, подождем его.

– Здравая мысль, – одобрил дворф. – Лезть в Бездну без Реда – глупо, я знаю множество гораздо менее идиотских способов расстаться с жизнью. Только кажется мне, что наши друзья успеют к месту первыми, ведь у нас теперь только одна лошадь.

– Потому что надо больше под ноги… тьфу! – зло плюнул на землю Тред, – под копыта смотреть! Глядишь, и не свалилась бы в ту яму!

– Хорошо, что мы сами туда не свалились, – ровно произнес Наэрон. – Это был один из капканов орков, очень хорошо замаскированный. Я слишком поздно заметил его…

– На кого они ставят такие капканы? – удивился Тред. – Там на дне колья – вот такие! – Он развел руки в стороны.

– На зверей, на тварей… на людей. – Шпион пожал плечами. – Может, на соседний клан… кто их разберет.

– Да хрен с ним, с капканом! – махнул рукой Драг. – Если мы все же выйдем к месту первыми, будем просто ждать?

– Думаете, ждать рядом с тем… местом – безопасно? – спросил берсерк, которому все же удалось накинуть на плечи Энвинуатаре плащ.

– Здесь нигде не безопасно, парень, – пробасил Тред, дернув себя за бороду и поморщившись, вспомнив насаженную на колья издыхающую лошадь. Картина неприятная, особенно если знать, что на месте животного мог оказаться и ты сам. – Вот спроси у Блейта, он же не один год провел, слоняясь среди Пустошей, да? – Он повернулся к шпиону, но тот даже не посмотрел в его сторону. – Эй, я к тебе обращаюсь! – Брови северянина сошлись на переносице.

– Что? – Едва взглянув Наэрону в лицо, стоявший рядом Драг сразу же схватился за топор и резко повернулся кругом, шаря взглядом между искривленными облезлыми стволами.

– Тихо… – шикнул на дворфа шпион. – Слышите? – Он говорил шепотом.

– Не-а, – честно признался Тред, даже приложивший к уху ладонь. – Вообще ничего не слышу.

– Я тоже. – Энвинуатаре взволнованно посмотрела на Вегарда, но берсерк лишь покачал головой. Однако его покрытые шрамами и татуировками руки легли на рукояти оружия.

– В том-то и дело… просто показалось. – Де Блейт начал с улыбкой поворачиваться к спутникам, но вдруг быстро развернулся обратно и молниеносно метнул два кинжала прямо перед собой, целясь… в пустоту.

– Че… – Еще не поняв, что происходит, Драг уже вскинул топор и только потом увидел, как в двух десятках шагов от шпиона из воздуха появился полуголый зеленый орк, хватающийся лапами за засевший в широкой груди кинжал, – второй лишь царапнул его по плечу. – Орки! – выкрикнул дворф, потрясая топором. – К оружию!

Раненый зеленокожий рухнул на колени, и между его оскаленными клыками побежали струйки крови. Обтянутые тряпками и бусами руки бессильно повисли вдоль тела, и он упал мордой вниз, растянувшись во весь свой немалый рост.

Стоило безжизненному телу коснуться земли, как вокруг отряда начало твориться форменное безумие: из ниоткуда, словно с неба или из воздуха, начали появляться орки, горящие ненавистью и жаждой мести.

Наэрон, раньше всех сообразивший, что отряд попал в ловушку, выхватил из ножен рапиру, вслепую ударив в начавший колыхаться воздух, и сразу же понял, что попал. Вначале красное пятно растеклось прямо перед шпионом, а затем вокруг него обрисовалась фигура орка, упавшего к ногам своего убийцы.

Одному из зеленокожих не повезло в одиночестве оказаться близко к Треду. «Старый медведь», все еще опиравшийся на секиру, пнул свое оружие по упертому в землю обуху и, рванув рукоять вверх, ударил орка в пах. Отточенное лезвие «Вдовьей скорби» с чавканьем вошло в оркскую плоть, и зеленокожий, выпучив глаза и задергавшись, стал заваливаться на бок, неестественно тонко запищав. Крутанув оружие в руках, Тред грубо ткнул рукоятью в морду другого клыкастого, расторопно спешащего отомстить за позорную смерть товарища, но лишившегося сначала нескольких зубов, а затем и головы.

Вегард толкнул Энвинуатаре вперед, чтобы девушка оказалась между воинами и они смогли надежно прикрыть ее от многочисленных противников. Сам же берсерк легко отвел в сторону оркский меч и проломил противнику череп своим топором. С треском высвободив оружие из ужасной раны и разворотив при этом бритый череп зеленокожего, северянин поднырнул под дубину нового противника и поразил его мечом в живот. Клинок лишь до половины вошел в брюхо орка, а Вегард уже бросился к следующему врагу, напоследок дернув меч в сторону и предоставив внутренностям орка беспрепятственно вывалиться к его же ногам. Безумие битвы охватило берсерка. «Прощальная песнь» и «Кровавый жнец» запели в его руках, требуя крови. Вегард с хохотом перерубил выставленную вперед ногу следующего противника, отправив его в Бездну гораздо раньше, чем тот успел замахнуться. Молодой воин быстро ушел в сторону, избегая новой атаки, и «Прощальная песнь» рассекла воздух, начисто срезав повторно замахивающемуся дубиной орку обе лапы, а «Кровавый жнец» опустился ему на голову, завершая начатое.

Вокруг низкорослого Драга столпилось сразу несколько орков, за которыми его было попросту не видно. Но небольшой рост никогда не смущал закаленного в боях дворфа, и он отважно бросился на противников, размахивая топором, словно спешащий закончить с работой лесоруб. Взмах топора – и безногий орк падает на землю; шаг вперед – и челюсть зеленокожего ломается под тяжелым сапогом; обратное движение оружия – и еще один враг пошатнулся от боли в раздробленном колене… Драг чувствовал, как сила буквально переполняет его, а сердце готово выскочить из груди. Тяжелый топор, словно нечто невесомое, танцевал в его руках, разя противников налево и направо. Проворно отскочив назад, дворф поставил подножку оставшемуся орку и, когда тот рухнул на землю, пробил ему затылок, после чего безжалостно добил того, что корчился с изуродованной ногой. Быстро оглядевшись, Драг сразу сообразил, что бой только начат, так как целая куча орков ломилась к ним через лес.

– Давай сюда, борода! – проорал Тред, отступивший к стоящей на коленях жрице.

– Угу, – буркнул Драг, несколько расстроенный тем, что своим неожиданным проворством он, оказывается, обязан молитвам Энвинуатаре, а не собственным силам и сноровке. – Старею… – разочарованно пробубнил Драг, перескочив через трупы и оказавшись неподалеку от друзей.

Наэрон крест-накрест рассек воздух, отмахнувшись сразу от двух противников и сделав пару танцующих воздушных шагов назад, резко подался вперед, проткнув рапирой сердце метнувшегося следом за ним орка. Но умирающий зеленокожий ухватился за тонкое лезвие лапами, удерживая оружие в смертельной ране и давая своему сородичу возможность для атаки. Уцелевший орк с радостным воплем замахнулся на пытающегося высвободить оружие шпиона… и рухнул словно подкошенный.

– Этот – мой! – Рыжебородый дворф пронесся мимо де Блейта, размахивая окровавленным топором, и остановился у него за спиной, рядом с Тредом.

– Не смею спорить… – пробормотал Наэрон и, пинком отшвырнув ослабевшего орка назад, все же вырвал оружие из его сведенных судорогой лап и присоединился к спутникам. Тем временем Вегард уже разобрался с зашедшими в спину отряда орками и теперь стоял рядом со всеми, ожидая подхода основных сил противника.

– Как-то не очень хорошо все получается. – Драг взглянул шпиону в глаза. – Как эти нашли нас, да еще и подкрались незаметно?

– Шаман, – коротко ответил де Блейт, лихорадочно соображая, как быть в сложившейся ситуации. – Они учуяли схватку магистра и мага с личем и шли проверить… а нашли нас, демоны Бездны, проклятье на их головы! – Приближающиеся противники не способствовали хорошему настроению шпиона. – Говоря проще – мы в заднице, дорогой дворф.

– Хреново… – сочувственно отозвался Драг. – Но что поделать…

– Сражаться! – прорычал «старый медведь», поднимая «Вдовью скорбь». – Бери пример с Вегарда. – Он кивком головы указал Драгу на залитого оркской кровью берсерка, с радостным блеском в глазах наблюдающего за бегущими на них орками. На губах молодого воина играла кровожадная улыбка, а окровавленное оружие в напряженных руках слегка подрагивало.

– Тоже вариант, – одобрил дворф, сплевывая под ноги набегающим оркам.

– Приготовьтесь, – послышался за спинами мужчин голос Энвинуатаре, – и стойте на месте.

– Да мы и так готовее некуда, девочка! – Драг облизал губы.

Орков и отряд разделяло всего несколько десятков шагов. Дворф за свою жизнь принимал участие во множестве сражений и понимал, что толпа просто сметет их. Единственный шанс – броситься вперед и попытаться хоть как-то сдержать натиск атакующих. Но это следовало бы сделать гораздо раньше.

– Куда уж больше-то готовиться-то… – Дворф пробежал взглядом по нападающим и выбрал для себя цель – огромного орка с изогнутым тесаком.

– За мою женщину – отвечаешь головой. – Берсерк так красноречиво посмотрел шпиону в глаза, что тот незамедлительно кивнул. – Отступи с ней назад, орки отвлекутся на нас, женщину они даже не посчитают опасной.

Де Блейт и сам не понаслышке знал о непроходимой тупости большинства диких орков, поэтому счел план берсерка вполне жизнеспособным, если он сможет уговорить девушку отступить…

– Доверьтесь мне! – Слова Энвинуатаре прозвучали скорее как приказ, а не просьба. Даже дернувшийся вперед берсерк устоял на месте и только оскалился, словно дикий зверь.

– Довериться бабе… – сокрушенно произнес Тред, покачав головой. – И что самое обидное – я, наверное, даже пожалеть об этом не успею…

Воины уже ощущали зловонное дыхание ревущих зеленокожих.

Внезапно сидящая на коленях Энвинуатаре резко выпрямилась, словно струна на лютне придворного менестреля, и выставила перед собой открытые, чуть светящиеся ладони.

Прыгнувшие на воинов орки будто налетели на невидимую стену, с треском впечатавшись в нее.

– Да поможет нам Свет! – Жрица скрестила руки на груди, положив ладони на плечи и низко опустив голову, начала нараспев произносить новую молитву.

– Покажем ублюдкам! – радостно взревел Драг, чувствуя, как сила переполняет его.

Дворф прыгнул вперед, мощным ударом вогнав лезвие топора прямо меж глаз орку, пытающемуся подняться после столкновения с барьером жрицы, и от души пнув по роже его трясущего головой оглушенного соседа.

– Не лезь вперед батьки, мелкота! – Подоспевший Тред плечом сбил с ног двух противников, одного из которых сразу же добил Драг, а другой, перекувыркнувшись через голову, врезался в наседающих товарищей, опрокинув их на землю.

Между одноглазым наемником и дворфом пронесся ревущий берсерк, врубившийся в самую гущу зеленокожих. Вегард колол, рубил, резал и бил, рассекая плоть и дробя кости врагов, абсолютно не обращая внимания на наносимые ему раны. Один из орков упал в грязь с распоротым брюхом, а голова другого, снесенная с плеч «Кровавым жнецом», уткнулась застывшей мордой прямо в дымящиеся внутренности. Алая от крови лента стали перечеркнула горло третьего зеленокожего – и спустя мгновение фонтан крови вознесся к мрачным небесам. Вегард с силой пнул ранее отрубленную голову, угодив ею в морду ближайшему врагу и перерубив тому ключицу ударом топора, после чего толкнул раненого орка в сторону и с диким хохотом ринулся на нового противника.

Де Блейт, все еще помнящий горящий безумием взгляд берсерка, сражался рядом с молящейся Энвинуатаре. Шпион не собирался оставлять девушку без прикрытия точно так же, как и лезть с длинной рапирой в гущу схватки. Двух прорвавшихся к нему орков он встретил с холодной улыбкой и в полной готовности, возблагодарив Свет за тупость его противников, не догадывающихся просто обойти тройку сдерживающих их воинов.

Зеленокожие даже не подумали напасть на шпиона с двух сторон и тупо атаковали его в лоб, размахивая зазубренными мечами. Де Блейт легко ушел в сторону, пропустив холодную сталь оркского клинка прямо перед собой, и, выхватив из рукава узкий стилет, ткнул орка под мышку, погрузив в незащищенную плоть острое лезвие. Орк оступился и, сделав неуверенный шаг, упал, а его приятель бросился на Наэрона с удвоенной яростью. По-прежнему уклоняясь от свистящего в воздухе тесака, де Блейт не решался блокировать тяжелое оружие своей рапирой, не предназначенной для подобных фокусов. Он словно мотылек легко порхал вокруг сбившего дыхание врага, выбирая момент для атаки, предоставившийся очень скоро. Безобидный мотылек вмиг обратился озлобленной осой – и сверкающее острие рапиры, точно жало, вошло в раскрытую пасть, пробив кость и выйдя из затылка. Вошедший во вкус де Блейт быстро подбежал к наседающим на северян и дворфа оркам и тремя быстрыми ударами поразил троих зеленокожих в незащищенные спины.

Наэрон уже собирался вернуться к жрице, когда ощутил, как сильно нагрелся медальон у него на груди. В горячке боя шпион не сразу почувствовал, что его кожу довольно сильно жжет.

– Колдун! – крикнул Наэрон, затравленно озираясь по сторонам, но не находя затаившегося где-то некроманта. Зато несколько орков, услышавших крик шпиона, бросились на него. – Жрица! – еще раз крикнул де Блейт, позабыв о своих манерах. – Здесь колдун!

Глава шпионов Империи быстрым ударом по лапе обезоружил первого орка и следующим выпадом поразил его в сердце, но вынужден был отступить под неистовым напором двух оставшихся. Наэрон получил довольно болезненный порез на плече, но сумел расправиться с одним из противников, подловив того на противоходе. Едва разминувшись с тесаком последнего из напавших, де Блейт ткнул его в зубы гардой рапиры и, отступив назад, низко пригнувшись, ударил снизу вверх, пробив длинным клинком нижнюю челюсть.

Запоздало заметив приближающееся к нему черное облако, Наэрон понял, что не успеет увернуться. Перед шпионом вспыхнул золотой барьер, но удар оказался настолько сильным, что де Блейта сорвало с места, и он сильно ударился затылком о встреченное в полете дерево.

Вегард, Тред и Драг сражались, встав спиной к спине. Многочисленные раны покрывали тела воинов, но они продолжали отражать атаки зеленокожих, иногда атакуя в ответ. Вокруг северян и дворфа образовался настоящий завал из изувеченных тел, и им приходилось стоять прямо на трупах, возвышаясь над наседавшими противниками. Оркский меч чиркнул по ноге Треда, и тот едва не упал, но все же смог устоять и вновь обрести равновесие, пока Драг, размахивая топором на длинном древке, отгонял от него врагов.

– Буду должен, пузатый! – Тред поймал дубину одного из орков и, подтянув ее вместе с владельцем к себе, ударил того лбом в морду.

– Всего-то еще один… – запыхавшийся Драг говорил с трудом. Струящиеся из-под шлема кровь и пот заливали дворфу глаза, и он, отчаянно ругаясь, никак не мог стереть теплые ручейки. – Парень-то всех нас обошел! – Он подставил обитое сталью древко топора под оркский меч и, дернув левую руку на себя, ударил подавшегося вперед противника рукоятью в висок.

– С него станется! – Взмахнув секирой над головой, «старый медведь» хотел обернуться, чтобы увидеть берсерка, но ему не дали этого сделать. Северянину осталось только выругаться и, отразив очередную атаку, вогнать лезвие «Вдовьей скорби» в бок невезучего орка. Пусть Тред и не видел берсерка, но твердо знал, что тот еще жив. Страшный хохот по-прежнему разносился над битвой, заставляя орков неуверенно пятиться.

Вегард забыл обо всем на свете, сейчас для него существовало только его оружие, враги и бесконечная жажда крови. Сердце воина ликовало каждый раз, когда один из нападавших падал на заваленную трупами землю, а сам северянин, победно смеясь, с новыми силами бросался на противников. Топор и меч плели в воздухе смертельный узор, разбрызгивая еще теплую кровь и неся смерть всему, до чего только могли дотянуться. Вегард не чувствовал ни боли, ни страха: сейчас он сражался во славу своего бога и для него имели значение лишь убитые им и те, кому еще предстояло пасть от рук берсерка.

Разнесшийся над лесом женский крик заставил Вегарда вздрогнуть, и его сердце замерло в груди. Он узнал голос Энвинуатаре. С рычанием берсерк бросился вперед, прорубая себе дорогу, но внезапно орки отступили на несколько шагов, замерев с поднятым оружием.

– Чего это они? – Драг наконец смог стереть кровь с лица и теперь подозрительно смотрел на скалящихся зеленокожих.

– Кто их знает… – Найдя взглядом Вегарда, старый северянин облегченно выдохнул, но сразу же выругался, посмотрев в том же направлении, что и берсерк.

Облаченный в черную мантию, далеко не молодой мужчина с совершенно непримечательным лицом и узкими, белесыми глазами сжимал тонкой рукой горло застывшей на месте Энвинуатаре. Девушка беспомощно смотрела на спутников и мелко дрожала.

– Опустите оружие, или я убью ее. – Голос у некроманта оказался тонким и противным. – Сдавайтесь, и я сохраню вам жизнь… пока что.

Тред взглянул на Драга – и дворф, пожав плечами, бросил топор на мертвые тела. Северянин мрачно посмотрел в белесые, насмешливые глаза и, сплюнув, выпустил рукоять «Вдовьей скорби». Покрытое рунами оружие, тихо звякнув, упало на меч одного из убитых.

– Вегард… – тихо позвал друга Тред, видя, как напряглись руки берсерка, до сих пор сжимающие оружие, – брось это, парень…

Молодой северянин готов был разорвать стоящего так близко к нему колдуна голыми руками. Кровь берсерка требовала немедленно убить врага, но Вегард боролся с собой. Наемник до крови закусил губу, неотрывно глядя в глаза жрицы, из которых катились слезы. Неимоверным усилием воли молодой воин заставил себя разжать пальцы и развести руки в стороны. За спиной Вегарда облегченно вздохнули Тред и Драг.

– Берсерк, сумевший совладать со своей яростью? – Некромант вскинул бровь. – Любопытно, очень любопытно. – Он перевел взгляд на Энвинуатаре. – Жрица… – дождавшись, когда девушка посмотрит на него, колдун продолжил: – Сейчас я отпущу тебя и ты излечишь раны своих… друзей, – процедил он. – Но помни, если мне хотя бы покажется, что ты что-то замышляешь – вы все умрете в мучениях. – Он ослабил хватку, и девушка упала на землю.

– С чего такая доброта? – Вегард подбежал к севшей жрице и обнял ее за плечи.

– Может, у него сегодня праздник какой-нибудь? – невесело предположил Тред, подмигнув стоявшему к нему ближе всех орку, и зеленокожий здоровяк замахнулся на северянина дубиной.

– Нет! – Резкий голос некроманта плетью ударил по всем присутствующим. – Пленников не трогать, они нам еще пригодятся, иначе – сами займете их место! – Орки испуганно отступили, а колдун, взглянув сверху вниз на берсерка, произнес уже более спокойно: – Никакой доброты, варвар, просто живыми вы принесете больше пользы.

– Ну точно день рождения, наверное, а в гости-то и некого позвать, кроме нас. – Драг пригладил бороду, подмигнув некроманту.

Двое крепких орков притащили провалившегося в беспамятство де Блейта и грубо бросили его на землю, рядом с Энвинуатаре.

– У тебя мало времени, жрица, – неприятно усмехнувшись, сказал некромант, – если ты не успеешь вылечить их, то мы не станем ждать. Приступай.

Энвинуатаре вздрогнула и коснулась груди берсерка, рассеченной длинной раной с рваными краями, – орки не слишком-то ухаживали за своим оружием, это касалось и заточки.

– Значит, он у вас за главного? – Некромант присел рядом с Наэроном и за волосы приподнял голову шпиона. – Жив! – обрадовался колдун. Он прошипел несколько слов – и де Блейт, застонав, открыл глаза. – Говори! – тут же потребовал некромант.

Колдун был очень близко к Вегарду, достаточно было только протянуть руки и… Энвинуатаре слегка надавила на одну из ран берсерка и, когда он обернулся к ней, легко покачала головой. Воин нехотя кивнул – душить некроманта в окружении орков – глупая затея, хотя, будь Вегард один, он бы все равно попробовал.

– Говори, сколько вас? – еще раз потребовал некромант, глядя Наэрону в глаза.

– Пятеро, – с трудом произнес шпион.

– Лжешь!

– Посчитай сам! – Теперь в голосе де Блейта слышалась злость.

– С вами был маг! – не сдавался колдун. – Мы почувствовали его! Где он?!

– Погиб, – не моргнув глазом, солгал Наэрон и, прежде чем колдун успел спросить еще что-нибудь, добавил: – Его убил лич.

– Все же я не ошибся, и вы залезли в Серые Стены – глупцы! – Некромант расхохотался. – Надеюсь, перерожденный насладился страданиями вашего дружка!

– Сходи и спроси у него сам, – хмуро посоветовал Драг.

– Это не моя забота. – Разжав пальцы, колдун легко встал. – Я просто удовлетворил свое любопытство… Быстрее! – требовательно обратился он к жрице, все еще лечащей берсерка.

Под пристальным взглядом скалящегося колдуна Энвинуатаре закончила излечение Вегарда и, подойдя поближе, склонилась над де Блейтом.

– Вечно нас оставляют на потом, – обиженно прогудел дворф, в очередной раз стирая не желающую останавливаться кровь, бегущую у него со лба и заливающую лицо.

– Самое время сокрушаться по этому поводу. – Тред с вызовом оглядел орков, заметив, что один из них с поклоном приблизился к некроманту.

Голова зеленокожего была обрита, но на затылке оказалась длинная коса с вплетенной в нее зеленой лентой. Длинные клыки украшены золотыми кольцами, в носу, напоминающем свиное рыло, торчала кость, на широком поясе орка болтались два человеческих черепа, а на бычьей шее красовалось ожерелье из ушей.

– Вождь? – предположил Драг, проследивший взгляд товарища.

Тред промолчал, пытаясь разобрать, что говорит зеленокожий, но вскоре забросил эту идею, так как орк изъяснялся на наречии своего племени. Однако от внимания северянина не ускользнуло, как напрягся де Блейт, видимо понимавший речь зеленокожих.

– Ты нужен мне здесь, – дослушав, произнес некромант. – Можешь послать нескольких своих братьев, но я думаю, в этом нет нужды.

Орк кивнул.

– Твое время на исходе. – Проводив отошедшего к своим соплеменникам орка взглядом, некромант вновь сосредоточился на жрице, уже спешившей к Треду и Драгу.

– Свернуть бы тебе шею, гаденыш… – сквозь зубы зло прошептал Тред, с недовольным видом наблюдая, как один из орков поднял с земли его секиру и топор дворфа, после чего направился к оружию Вегарда.

– Побереги свою злость, варвар, – некромант позволил себе еще одну отвратительную ухмылку, – она нам всем еще пригодится.

– Что ты хочешь с нами сделать? – спокойно спросил стоявший рядом с Вегардом шпион.

– Вы довольно скоро все узнаете, всему свое время. – Колдун скосил глаза на де Блейта. – И ты будешь первым. – Он продолжил изучать благородное лицо Наэрона.

– Что? – криво усмехнулся шпион, выдержавший взгляд некроманта. – Ждешь, когда я начну танцевать от радости?

– Избавь меня от этого! – рассмеялся тот. – Хотя потанцевать тебе все же придется… – Злая улыбка колдуна не предвещала ничего хорошего. – Закончила? – Он подошел к пошатывающейся и бледной жрице. Вегард рванулся было к девушке, но де Блейт придержал его за плечо.

– Да, – слабо ответила Энвинуатаре.

– Тогда пойдем. – Колдун сделал знак орку с косой, и тот, кивнув, развернулся, встав во главе отряда. – И без глупостей, – еще раз предупредил пленников колдун, – иначе она, – он указал на жрицу, – умрет первой. Всё. – Пропустив всех вперед, некромант пошел последним.

Вегард быстро догнал Энвинуатаре. Девушка была пугающе бледна и еле-еле переставляла ноги. Не обращая внимания на слабый протест жрицы, берсерк легко подхватил ее на руки и понес.

– Спасибо, – прошептала девушка, прижавшись к груди северянина.

– Отдохни. – Вегард старался идти ровно. – Возможно, силы тебе еще понадобятся.

– Прости. – Жрица едва не расплакалась, вцепившись в плащ северянина. – Это все из-за меня…

– Успокойся.

– Я не смогла почувствовать приближение колдуна… – шмыгнула носом жрица, и на ее покрасневших глазах выступили слезы. – Просто близость Тьмы… она сбивает меня с толку, давит…

– Ты не виновата, – как можно мягче произнес Вегард. – И не переживай, мы что-нибудь придумаем.

Энвинуатаре благодарно кивнула и плотно прижавшись к воину, закрыла глаза. Почувствовав на себе чужой взгляд, берсерк обернулся и увидел, как некромант с ехидной ухмылкой смотрит ему в глаза и едва заметно покачивает головой.

– Посмотрим… – Северянин отвернулся.

Глава XIV

Лорд Энберн Форенор спрыгнул с коня недалеко от большого ярко-красного шатра Императора. Несмотря на то что магистр провел несколько дней, обследуя вместе с большим отрядом каждую пещеру поблизости, на его лице не было и следа усталости. Сказанное в письме коменданта Соколиного Пера оказалось правдой. Отряду Энберна удалось уничтожить четверых некромантов вместе с созданными ими тварями и обезопасить тыл армии. Потери среди людей лорда Форенора оказались незначительными, так как колдунов удавалось застать врасплох, и это радовало паладина. Не только потому, что он искренне скорбел о каждом ушедшим в Свет воине, не пожалевшем своей жизни ради торжества справедливости и добродетели, но и потому, что в грядущей битве важен каждый клинок. Вот уже почти три недели воины Империи стояли лагерем в широкой долине между Соколиным Пером и Горным Клыком, ожидая атаки армии орков. Некроманты не дали своим противникам возможности принять бой в одной из крепостей, навязав иное, более подходящее для них место для битвы. В самой безымянной долине располагались несколько форпостов Империи, но они совершенно не годились для обороны от целой армии. В их задачи входило лишь отбивать атаки небольших отрядов или сдерживать силы врага до подхода подкрепления из крепостей. К тому же посты остались позади, так как Император принял решение занять высокий холм, берущий свое начало еще в землях Империи, но уходящий в Пустоши. Именно на вершине этого холма и располагался сейчас красный шатер, куда и спешил Энберн. Магистр оставил заботу о приграничных землях союзным кланам орков и демонам под предводительством Кракаса, а сам вернулся назад. На одном из советов Император огласил свое решение не принимать в состав армии присягнувших на верность Империи орков и демонов. Во-первых, и тех и других было немного, а во-вторых, на поле боя есть дела поважнее, чем думать: враг перед тобой или друг. Поэтому демоны и союзные орки оставались в глубоком тылу имперской армии, до сих пор прочесывая пещеры и брошенные деревни в поисках затаившихся некромантов.

Четвертый магистр ордена Зари передал поводья коня подоспевшему воину и, расправив свой алый плащ, направился к шатру. Несущие стражу паладины вытянулись, приветствуя магистра, и разошлись в стороны, пропуская его внутрь, где за широким столом сидел Император в окружении нескольких командующих войсками.

– Ваше величество. – Энберн склонил голову перед правителем Империи.

– Лорд Энберн, – поприветствовал магистра Эрик, – мы как раз ждали вас.

– Прошу простить мне опоздание. Несмотря на то что я вернулся вчера, вынужден был задержаться. Требовалось уладить… кое-какие вопросы.

– Северяне? – Виктор фон Кразе, второй магистр, ныне возглавляющий орден Зари, понимающе улыбнулся.

– Именно они. – Подойдя к столу, Энберн бегло взглянул на расстеленную карту.

– Что случилось? – спросил Эрик. Битва должна была вот-вот начаться, и Императору не хотелось неприятных неожиданностей.

– Мне удалось уговорить северян занять обходной путь в долину. – Лорд Форенор провел пальцем по карте. – Прибывший от них гонец доложил, что кланы прикрыли проход в наш тыл.

– Как ты убедил их? – В голосе Виктора слышалось неподдельное удивление. – Я думал, что их клещами не вытащить из первых рядов нашей армии.

– Я пообещал им, что большинство самых сильных и свирепых орков непременно решат обойти нас, – поморщился Энберн, – и что самое неприятное – это может оказаться правдой.

– Вы послали к ним лучников? – на этот раз вопрос задал Эрик.

– Арбалетчиков, ваше величество, – ответил четвертый магистр, немного смутившись. – Если эльфийских лучников оставить вместе с северянами…

– Думаете, Валгард не сможет урезонить своих соплеменников? – вскинул бровь Эрик.

– Лучше не рисковать. – Улыбнувшись на миг, Энберн посерьезнел и указал пальцем на карту, обозначив место, занятое северянами. – Здесь примерно полторы тысячи северян, четыре сотни арбалетчиков и шесть сотен дворфов.

– Дворфов? – Наличие низкорослого племени в узком проходе, ведущем в долину, оказалось для Императора сюрпризом. – Я думал, что они будут в нашем авангарде, вместе с вами.

– Они едва не подрались с северянами за право находиться в передовом отряде, а когда узнали, что я пообещал Валгарду касательно прорыва орков через проход, то переругались уже между собой за право отправиться туда же. – Четвертый магистр устало потер глаза. – В общем, мне пришлось пойти им навстречу, и они, каким-то образом обойдясь без драки, выбрали шесть сотен счастливчиков из своих четырех тысяч. С ними отправился и Горт, оставив своих ребят на попечение мне и своему советнику.

– Это вполне допустимо, – успокоил заволновавшегося Императора Виктор фон Кразе. – К тому же меня действительно беспокоит этот проход, и я почти уверен: некроманты настоят, чтобы орки пытались прорваться именно там. Может, стоит отправить туда больше народа? – Он взглянул на Энберна. – Может быть, темных эльфов?

– Жрецы и маги – в пути, к тому же владыка дворфов взял нескольких рунных мастеров из своих, – думаю, они смогут удержать проход. Темные останутся с нами, они искусны и в стрельбе и в ближнем бою, так что пойдут следом за авангардом.

– А кто отправился с арбалетчиками и волшебниками? – спросил высокий седовласый мужчина, облаченный в простые доспехи пехотинца.

– Де Ларик. – По лицу лорда Форенора было видно, что он не очень-то доволен произошедшим. – Больше никого не нашлось.

– Лучше бы я пошел! – сплюнул ветеран. – Надеюсь, этого сукина сына прихлопнет оркский молот!

– Вы нужны нам больше, чем им, Кроген. – Эрик внимательно посмотрел на старика, с достоинством выдержавшего взгляд Императора. – Вы и ваши копейщики играете весьма важную роль.

– Мы не подведем, ваше величество, – отчеканил ветеран.

– Значит, все проблемы решены? – торопливо спросил Эрик, услышав, как снаружи начали трубить боевые рога, предупреждая о готовящейся атаке орков. – Что с магами и жрецами?

– Большинство жрецов и архимаги будут заняты барьерами, нейтрализующими темную магию, – задумчиво произнес Мартин де Шелдор, архимаг Гзауберга, представляющий Академию волшебства на военном совете, – но не занятые маги, несомненно, окажут поддержку войскам.

– Так же, как и жрецы, – сказал молодой человек с поразительно светлыми глазами и аккуратно уложенными русыми волосами. На нем было одеяние высшего жреца, что не очень вязалось с его молодым возрастом. – Нам не известно, сколько сил приложат некроманты, но я уверен, мы справимся, с помощью Света. – Жрец тепло улыбнулся.

– Мы обязаны справиться, господин Аласт. – Виктор фон Кразе то и дело поглядывал в сторону выхода из шатра, слыша, как гремят доспехами воины, готовящиеся к битве. Со всех сторон доносились выкрикиваемые командирамиприказы и топот копыт.

– Что с конницей?

– На позиции, и ожидают меня. – Второй магистр вытянул руку, и в ней засияло ярким светом длинное копье. – Все остальные тоже на своих местах, так что воины не останутся без поддержки. Я также взял на себя смелость распределить всех паладинов среди войска…

– Но орден сейчас и так находится в упадке, – забеспокоился Эрик, услышав подобную новость. – Разумно ли так рисковать оставшимися паладинами?

– Наш долг – оберегать Империю от Тьмы, – спокойно ответил фон Кразе, – и наше место – поле боя. – Голос второго магистра звучал ровно, но довольно жестко. – Прошу вас, ваше величество…

– Хорошо. – Эрик поднял руку. – В таком случае – придерживаемся выбранной нами ранее тактики. У кого-то еще есть вопросы? – Он оглядел присутствующих, но никто не проронил ни слова.

Значит, мы выступаем! – Император решительно ударил ладонью по карте. – Да поможет нам Свет! – Он сделал знак стоящим в стороне слугам, и те незамедлительно принесли ему доспехи.

– Ваше величество… – Виктор опустил копье и сделал шаг вперед, глядя, как слуги облачают Императора в сверкающие, начищенные до блеска доспехи. – Я бы…

– Я согласился с вашим решением, а вы не обсуждайте мое, – отрезал Эрик. – Я – Император и паладин ордена Зари. Я никогда не оставлю своих людей, так бы не поступил никто, в чьих жилах течет кровь Ульва!

– Но вы еще так молоды… – Аласту тоже не понравилась затея Эрика.

– Я – Император! – с нажимом повторил Эрик, и присутствующие в шатре беспокойно переглянулись. – И я лично поведу свою армию в бой!

– Для нас честью будет сражаться рядом с вами! – Седой ветеран отсалютовал Эрику мечом, после чего быстрым шагом покинул шатер, спеша к своим людям.

– Коня мне! – потребовал Эрик, когда с облачением в доспехи было покончено и один из слуг застегнул у него на шее пряжку золотого плаща паладина, а другой подал меч.

– Похоже, ваш наставник передал вам и свое упрямство. – Усмехнувшись, Энберн приподнял полог шатра. – Присмотри за Императором, Виктор.

Виктор фон Кразе коротко кивнул. Переубедить Эрика не представлялось ему возможным, к тому же он был не вправе перечить Императору. Единственное, что оставалось второму магистру, – приложить все силы, чтобы сохранить владыке Империи жизнь.

Боевые рога прогремели еще раз, знаменуя скорое начало битвы.

– Гудят… – удовлетворенно пробасил седовласый дворф, раскачивая в руке тяжелую булаву и слушая гул боевых рогов, доносящийся из долины. – Может, и к нам скоро заглянут – а, Валгард? – Он обращался к хмурому воину-северянину, сидящему неподалеку от него на округлом камне.

– Возможно, – пожал плечами северянин.

Он был уже не молод, и на его висках, точно так же, как и в короткой бороде, серебром играла седина. Облаченный в доспехи и шкуры, вооруженный длинным двуручным мечом, с боевой раскраской на лице, воин выглядел весьма внушительно. Северянин, не скрывая презрения, смотрел на крутившегося неподалеку мужчину, чья броня сверкала на солнце, словно драгоценность, а на плаще красовался вышитый золотой нитью фамильный герб. Дворянин восседал на белоснежном скакуне, о цене которого Валгард мог только догадываться.

– Спорим, этот де Ларик долго не протянет? – Дворф проследил взгляд собеседника и протянул ему закованную в латную рукавицу ладонь.

– Такие, как он, – весьма живучи, Горт, – с сожалением ответил северянин, и король дворфов со вздохом опустил руку.

– Ты, пожалуй, прав, – согласился дворф. – А зачем он нам вообще нужен? Император думает, что король дворфов и вождь кланов не смогут руководить своими людьми?

– Сложно руководить, стоя в первых рядах, – усмехнулся в усы Валгард. – А вот благородный господин будет и свой зад держать в безопасности, и команды раздавать… – Скривившись, северянин сплюнул под ноги. – Да даже моя жена – больший мужчина и воин, чем этот напыщенный индюк.

– Она, кстати, не с тобой? – Горт нетерпеливо поглядывал в сторону, ожидая возвращения разведчиков.

– Оставил дома, – отмахнулся северянин. – Женщине не место на поле боя, ее дело – рожать детей и ухаживать за очагом; правда, моя до сих пор с этим не согласна.

– Кстати, где твой сын? – оживился дворф. – Я не видел малыша Вегарда с тех пор, как он был совсем карапузом.

– Он занят важным делом, – с гордостью ответил Валгард, – выполняет задание самого Императора!

– Ба! – восхитился король. – Сынок-то – весь в отца!

– Господа! – Мужчина на белом коне подъехал к разом помрачневшим дворфу и северянину. – Не хотели бы вы обсудить план битвы?

– Нет, – отрезал Валгард, даже не взглянув на поджавшего губы де Ларика.

– Но… – Дворянин замешкался.

– Чего тут обсуждать-то? – вмешался Горт. – Видишь орка – бей! Не можешь дотянуться – оставь его магам и арбалетчикам, а сам бей другого!

– Это, бесспорно, великолепный план, но мне хотелось бы поговорить о тактике и…

– Послушай, – холодно проговорил северянин, оборвав де Ларика на полуслове, – нам доверили охранять этот проход, – он обвел рукой довольно широкую ложбину между двумя высокими холмами, – и мы не пропустим здесь ни одной проклятой твари, чего бы нам это ни стоило! – Ледяные глаза Валгарда вперились в занервничавшего дворянина. – Маги уже позаботились о склонах, ведущих в Пустоши, и теперь их попросту нет, видишь? – Он указал рукой на резкий, словно срезанный огромным ножом, отвесный обрыв. – Туда не заберется ни один орк, а наши арбалетчики уже заняли позиции на холмах, маги и жрецы – готовы к бою… Какого хрена тебе вообще здесь надо?

– Но я…

– Проваливай! – прикрикнул на побагровевшего дворянина Горт. – Или, если хочешь доказать, что ты мужчина, вставай рядом с нами и покажи, чего стоишь! – говорил король дворфов громко, и услышавшие его воины одобрительно загудели.

– Я не простолюдин, чтобы бестолково махать клинком! – вздернув острый нос, выпалил де Ларик. – Место дворянина и тактика – над битвой!

– Сгинь, – прорычал Валгард, чувствуя, как волна ярости поднимается в его груди, – или первая кровь, пролившаяся на этой земле сегодня, будет твоей!

Дворянин икнул и, побледнев, пришпорил коня, поскакав назад, к магам и жрецам.

– Ишь, тактик, мать его… – проворчал дворф, глядя вслед всаднику. – Проломить бы ему белобрысую башку!

– Сейчас для тебя найдется другая работенка. – Валгард поднялся, положив руки на перекрестье воткнутого в землю меча, доходившее ему до середины груди, и кивком указал дворфу в сторону скачущих к ним во весь опор разведчиков.

– А я уж заждался… – Толстые губы Горта растянулись в довольной улыбке. Он зажал булаву под мышкой и, поплевав на ладони, поднял с земли тяжелый щит. – Давненько я не разминал свои старые кости!

Лорд Энберн Форенор стоял в первых рядах многотысячной имперской армии, возвышаясь среди обычных воинов. Его сверкающие золотом даже в пасмурный день доспехи и алый плащ были видны издалека; само присутствие магистра ордена Зари вселяло в сердца воинов храбрость и надежду. Энберн не призывал свой молот – в тесной рубке боя подобное оружие могло только помешать. Поэтому второй магистр вооружился мечом паладина, длинным копьем и щитом с символом ордена – сломанным мечом с повязанной на нем алой лентой.

– Кажись, дождь будет… – Нервно улыбнувшись и облизав сухие губы, один из стоявших в первом ряду копейщиков оглянулся и, встретившись взглядом с магистром, натянуто улыбнулся ему.

– Заткнись ты, – проворчал другой копейщик, стоявший рядом с говорившим. Он поправил закрытый шлем и невольно взглянул на небо. – Будет – и будет, какая разница-то?

– Да никакой, в общем… – тяжело вздохнув, ответил первый. – Просто не по себе мне как-то…

Ниже по склону холма уже бушевало живое море не признающих боевые порядки орков. Среди бурлящей зеленой массы угадывались высоченные фигуры огров и странных четвероногих тварей. Войско противника многократно превосходило силы Империи.

– Не волнуйся, парень, – послышался голос одного из дворфов, стоящих позади копейщиков. – Много их там? Нам хватит? А то мне не видно. – Низкорослый воин, являющийся правой рукой Горта, даже попробовал подпрыгнуть, но в тяжелых доспехах и плотном строю сделать это оказалось довольно сложно. – Вы, главное, отбросьте зеленую падаль назад, а мы уж дальше сами!

Бородатые, низкорослые дворфы одобрительно застучали оружием по земле или щитам, поддерживая слова своего сородича.

– Да я и не волнуюсь. – То ли копейщику не хотелось демонстрировать свою слабость перед товарищами, то ли слова дворфа и правда приободрили его, но теперь голос мужчины звучал более уверенно. – Мы ведь справимся, да, милорд? – Он с надеждой посмотрел Энберну в глаза.

– Наш долг – оберегать земли Империи. – Лорд Форенор говорил громко и отчетливо, чтобы все окружающие слышали его. – Мы защищаем наших близких и родных и все, что дорого нам. Мы не имеем права проиграть, ведь будущее Империи зависит от нас.

– Точно! – поддержал магистра один из седых ветеранов. – Орден Зари – с нами, и мы надерем задницы проклятым зеленым уродам, посмевшим сунуться к нам! – Он с силой ударил древком копья по широкому щиту.

– Воины! – разнесся над полем битвы усиленный магией голос Эрика, и все разом замолчали. – Сегодняшний день – переломный в истории нашей Империи! День, когда мы должны дать отпор силам Тьмы или умереть!

Обернувшись, Энберн без труда различил фигуру Императора на холме среди конницы. Рядом с Эриком, сверкая доспехами, стоял магистр Виктор фон Кразе. Устремленный к мрачному небу кончик копья магистра сиял маленьким солнцем.

– Какой бы ни была наша судьба, я приму ее вместе с вами! – продолжал Эрик, и в голосе его слышались сила и уверенность. – Вспомните родных и близких, стоящих за вашими спинами! Вспомните друзей, павших от рук врагов Света! Вспомните горечь утраты и ярость возмездия! Сегодня мы раз и навсегда покажем Тьме, что ей нет места в наших сердцах и землях! Уверуйте в Свет – и все станет возможно! За Империю!

– За Империю! – взревело все войско, подняв оружие к небу.

Орки стремительно приближались, безумно ревя и выкрикивая проклятия. Их боевые барабаны грохотали все сильнее и сильнее. Зеленокожие скалили клыкастые пасти и размахивали оружием, подбадривая друг друга утробным рычанием.

Тревожно взвыли боевые рога. Три протяжных, разносящихся на многие мили звука засвидетельствовали начало битвы.

Монотонно запели жрецы – и над головами воинов Империи засверкала золотая дымка, сквозь которую беспрепятственно начали падать первые капли дождя. Мощь молитвы почти всех жрецов Империи поднимала не только моральный дух войска и защищала людей от темной магии, но и наполняла тела воинов силой.

– Сейчас начнется… – услышал чей-то шепот Энберн.

– Что это? – выкрикнул кто-то сзади, и в этот же миг целый град из жужжащих черных точек ударился о мерцающую золотом преграду жрецов, отскочив от нее и растворившись, будто его и не было.

Словно ответ первому заклинанию некромантов откуда-то с вершины холма в армию орков понеслись огромные, острые сосульки, сотканные магами из дождевых капель. Но колдунам удалось нейтрализовать магию волшебников, и смертоносные ледяные снаряды растаяли на подлете к первым рядам орков, обдав зеленокожих холодной водой.

Между тем орки прилично сократили дистанцию, и над рядами армии Империи разнеслось:

– Лучники! Готовьсь!

Зеленый туман, упавший с небес, попытался пробраться сквозь золотую пыль, но магия жрецов вновь защитила воинов, а волшебники Империи все же смогли добраться до живой силы некромантов. После того как колдуны развеяли очередную порцию ледяных снарядов, капли влаги подхватили закружившиеся у самых ног орков вихри, обдавшие первые ряды зеленокожих целым градом острых водяных игл. Бегущие орки легко перескакивали через своих раненых или убитых собратьев и с ревом продолжали нестись вперед, а павшие зеленокожие поднимались на ноги и с зеленым огнем в глазах устремлялись следом.

– Залп!

Запели луки эльфов и людей, посылая в сторону армии некромантов тучу стрел, от которых и без того серое небо буквально почернело. С шипением стрелы упали на головы бегущих орков, пригвождая их к земле, но те упорно продолжали атаку.

Еще дважды успели выстрелить лучники, после чего они отступили назад, под прикрытие пехоты. Маги и некроманты обменялись новой порцией ужасных по своей мощи заклинаний, от которых у людей по коже пробегали мурашки и волосы вставали дыбом.

Когда орки были уже близко, лорд Энберн крикнул:

– За щиты!

С грохотом щиты имперских воинов сомкнулись, образуя цельную, сверкающую стену, и в них почти сразу же ударились первые брошенные орками топоры и дротики. Некоторые из метательных снарядов все же нашли своих жертв, и люди упали на землю замертво или корчась от боли.

– Опустить копья! – Четвертый магистр не обращал внимания на струящуюся по рассеченной щеке кровь – след от скользнувшего по щиту дротика.

Тяжелые древки копий ударили по специальным выемкам на краю щитов, устремив свои наконечники на сердца приближающихся противников.

– Залп! – донеслось откуда-то сзади, и еще одна волна стрел упала в самую гущу орков, унося в Бездну множество их душ.

– Бей! – взревел Энберн, и тысячи копий рассерженными змеями рванулись вперед, пробивая зеленую плоть.

Две армии сшиблись.

– Где же они? – обратилась леди Селения де Арго к стоящей рядом с ней девушке, столь же молодой, как и она сама.

– Не знаю, – пожала плечами собеседница ученицы архимага, поправляя тунику жрицы и нервно оглядываясь по сторонам, – вокруг столько Тьмы, что я не могу почувствовать близость некромантов…

– Орки просто испугались! – Дворянин в ослепительно-белом плаще, гарцевавший на своем коне совсем рядом с девушками, озарил их белозубой улыбкой.

– Это странно. – Селения не обратила внимания на надоедливого молодого человека и приблизилась к краю обрыва, посмотрев на замерших внизу северян и дворфов.

– Госпожа, это опасно… – сказал один из арбалетчиков, высунувшись из-за вкопанного в землю широкого щита, кои тянулись по всему склону холма, чтобы защищать стрелков от дротиков, летящих снизу.

– Тише… – Дождь заметно усилился, и в его шуме волшебница отчетливо слышала топот множества ног, но ее глаза видели лишь очень редкий лес – и ничего больше. – Так не бывает… – прошептала Селения и поспешила вернуться к ожидавшим ее в стороне магам и жрецам.

– Ничего? – Все та же жрица с надеждой посмотрела на леди де Арго.

– Нет, – покачала головой волшебница, – но я думаю – пора нам вступать в битву.

– Леди, – вездесущий де Ларик оказался тут как тут, – позвольте заметить, что командую здесь я, к тому же нет тут никакой битвы, – хотя откуда вам это знать…

– Заткнитесь, милорд! – не выдержала вспыльчивая волшебница. – Ваше брюзжание меня, право, бесит, – лучше идите и присоединитесь к воинам!

– Пф! – фыркнул де Ларик, отъехав в сторону.

– Создавайте щит, – решительно заявила Селения и жрецы согласно кивнули. – А нам нужно поспешить к склону, – обратилась девушка к сопровождавшим отряд волшебникам, коих насчитывалось одиннадцать человек, включая ее саму.

– Мы займемся усилением наших воинов, так что ваши жрецы могут полностью сосредоточиться на защите. – Густой бас заставил всех обернуться, чтобы увидеть приблизившихся к ним четверых дворфов. Низкорослые, но крепко сбитые представители горного народа были облачены в тяжелую броню, однако вместо привычных для дворфов топоров и молотов в руках у них были длинные, испещренные рунами посохи.

– Хорошо. – Волшебница согласно кивнула и повела магов к выбранным заранее позициям.

Золотой купол замерцал над головами северян и дворфов, замерших в предвкушении битвы.

– Не рано ли? – вскинул густую бровь Горт, подняв глаза к небу.

Стоявший рядом с ним Валгард промолчал, покрепче сжав рукоять двуручного меча, носившего прозвище «Прощание». Северянин до рези в глазах всматривался вперед, но не видел ничего, хотя его внутреннее чутье буквально кричало о приближении врага. Он взглянул в сторону холма, на котором укрылись жрецы и волшебники, и встретился взглядом с совсем еще молодой девушкой в мантии мага. Валгард сразу узнал леди Селению де Арго, ученицу одного из архимагов, представленную ему еще вчера вечером. Нахмурившись, он кивком головы указал волшебнице на пустоту перед воинами, хотя совсем недавно разведчики доложили, будто к ним приближается большой отряд противника. Ученица архимага проследила его взгляд, но лишь пожала плечами.

– Духи Севера! – зло прорычал Валгард, отворачиваясь от Селении. – Разведчики точно не пили? – обратился он к королю дворфов.

– Вроде нет, – пробасил тот, опуская булаву.

– Не нравится мне это все. – Инстинкт варвара заставлял Валгарда вновь и вновь всматриваться в пустоту перед собой, пытаясь разобрать хоть что-нибудь за стеной дождя.

Внезапно варвару показалось, словно среди множества дождевых капель мелькнул размытый силуэт, явно мешающий им беспрепятственно падать на землю. Опустив глаза, Валгард увидел, как в быстро разрастающихся лужах из ниоткуда появляются всплески и побеспокоенная вода идет рябью, гораздо большей, нежели от дождя. Северянин действовал, повинуясь внутреннему чутью воина. Он молниеносно выхватил из-за пояса широкий нож и, коротко замахнувшись, метнул его в сторону первой же мелькнувшей тени. К удивлению Валгарда, нож повис в воздухе, а вокруг него начало стремительно разрастаться красное пятно – и спустя несколько мгновений вывалившийся из стены дождя орк рухнул мордой прямо в лужу.

– К бою! – взревел Валгард, вздымая меч, и в тот же миг тело мертвого орка разорвало на куски врезавшимся в него огненным шаром.

Кровавые, дымящиеся ошметки разлетелись во все стороны, оставив прямо в воздухе красные следы.

– Призраки?! – Глаза у поднявшего булаву Горта удивленно округлились.

Жрецы запели громче, и отделившиеся от золотого купола крохотные искры стали снежинками падать вниз, освещая все вокруг мягким светом, в котором тут же начали вырисовываться фигуры множества орков.

– Арбалеты! – Валгард сразу понял, что бессмысленно ждать от де Ларика чего-то действительно полезного, поэтому решил взять командование стрелка́ми на себя, тут же вознеся хвалу Торфелу за то, что арбалетчики мигом подчинились и, высунувшись из-за своих укрытий, почти одновременно выстрелили.

Сухо щелкнув, четыре сотни арбалетов послали тяжелые болты в появляющихся из воздуха орков.

– Всем стоять! – что было сил заорал вождь северных кланов, и его воины, с трудом сдерживая ярость, остались на месте.

Необходимо было дождаться удара магов, чтобы самим не попасть под него же. Облизав губы, Валгард взглянул в сторону холма, на котором располагался лагерь магов, и увидел яркое свечение.

Тем временем Селения, не покинувшая позиции рядом с арбалетчиками, без устали метала огненные глыбы в сторону приближающихся орков. Видимо, волшебнице все же удалось задеть шаманов, так как никакой враждебной магии под куполом жрецов не наблюдалось. Золотые искры уже упали на землю, и волшебница с ужасом поняла, что орков оказалось намного больше, чем защитников прохода. Стремясь хоть как-то уравнять силы, девушка создавала все новые и новые заклинания, выжигая врагов десятками.

За спинами орков что-то протяжно взвыло – и десяток изогнутых черных жгутов ударил по позициям арбалетчиков, однако жрецам удалось защитить людей. Едва заклинания колдунов развеялись, как маги Империи нанесли ответный удар, заставивший Селению злорадно улыбнуться. Среди свободных магов были в основном новички, едва закончившие обучение или же вовсе еще ученики. Надеяться на то, что хоть кто-то из них может в одиночку противостоять некромантам – бессмысленно, поэтому леди де Арго, проклиная стариков, пославших молодых на смерть, внесла в изначальный план действий небольшие коррективы. Девушка потратила уйму времени, создавая нужный рисунок, показанный ей архимагом Стефаном. Но все же ей это удалось, и теперь она по праву гордилась собой, глядя, как объединившие силы молодые маги пропускают свое волшебство через ее рисунок, сплетая свою мощь воедино и обрушивая усиленные друг другом заклинания на врага. Селения ликовала, когда огромная глыба кристально чистого льда с грохотом упала с небес прямо в центр оркского отряда, раздавив множество зеленокожих и столько же убив осколками. Точно такая же рухнула где-то позади зеленокожих, предположительно в то место, где могли скрываться колдуны.

Ответ некромантов не заставил себя долго ждать, и, когда жрецы заметили струящийся у их ног зеленоватый туман, было уже поздно. С пронзительным криком боли люди оседали на землю, когда туман начал разъедать их плоть. Защитный барьер ослаб, и тут же темные жгуты вновь ударили по сделавшим очередной залп арбалетчикам, рассекая щиты и укрывающихся за ними людей на части.

– Там Высший! – крикнул единственный старший жрец в отряде, который россыпью золотых искр сумел разогнать туман колдунов, но спасти своих братьев и сестер не смог. Всего за несколько мгновений отряд, охранявший столь важный для Империи переход, оказался без поддержки.

– Что, во имя Гор, у них там происходит?! – Когда золотой купол над воинами замерцал, а потом и вовсе исчез, Горт все же смог оторвать взгляд от орков, перебравшихся через трупы своих сородичей.

– Это уже не имеет значения. – Валгард поднял меч. – Воины! – громкий голос вождя северных кланов перекрыл рев магии и вопли зеленокожих. – Пришло наше время! Время сечи!

Северяне и дворфы взревели, ударив оружием о щиты.

– Не щадить!

Первым бросившийся вперед Валгард широко взмахнул страшным двуручным мечом, отрубив набегающему орку голову и занесенную для удара руку. Тяжелое лезвие, влекомое могучей силой варвара, не замедляя хода продолжило движение, забрав жизнь еще одного противника, распоров тому грудь. Двигаясь вместе со своим клинком, чувствуя оружие как продолжение своих рук, Валгард развернулся боком и, плечом сбив с ног зеленокожего, ударил рукоятью в грудь другого. Оркский топор метнулся к открытому боку вождя северян, но, наткнувшись на крепкий щит подоспевшего Горта, отскочил. Две живых волны схлестнулись, расплескивая вокруг кровь и смерть.

Черный жгут едва не обезглавил Селению, но, по счастью, девушку опрокинуло на землю тело убитого ранее арбалетчика, и она не пострадала. Быстро поднявшись, волшебница увидела, что почти половина стрелков мертвы или тяжело ранены. Выругавшись так, что, услышь ее родители – непременно упали бы в обморок, леди де Арго бросилась к творящим новое заклинание волшебникам.

– Не по оркам! – выпалила она, подбежав к уже готовым нанести удар магам. – Нужно бить дальше!

– Но куда? – изумился один из учеников Академии, державший ладони на символе рисунка.

– Я покажу, – донесся голос старшего жреца, и уже немолодой мужчина в окровавленной мантии, пригибаясь, устремился к склону холма. Встав на колени среди мертвых тел, жрец сложил руки на груди и начал шептать молитву.

Вылетевшие из-за спин орков сгустки зеленого пламени взмыли в небо и упали в различных местах, чудом не задев никого. Некроманты били вслепую, надеясь задеть выживших стрелков или волшебников. Старший жрец вскинул руки – и пробившиеся сквозь серые небеса солнечные лучи кучно упали на землю, подсвечивая крохотную поляну в неглубокой ложбинке, далеко за спинами орков.

Селения даже не успела ничего сказать, как упругий жгут Тьмы ударил жреца в грудь, и тот безмолвно развалился на две части. Солнечные зайчики замерцали, грозя вот-вот исчезнуть.

– В сторону! – Леди де Арго прыгнула в центр круга, ударив по центральному рисунку сжатой в кулак рукой, и лес за спинами орков перестал существовать. Вырвавшееся прямо из-под земли пламя с ревом взметнулось к самому небу, выжигая то место, где скрывались некроманты.

Магического рисунка на земле больше не существовало, заклинание Селении выжгло тонкую структуру символов, исчерпав их силу, но оно того стоило. Девушка, пошатываясь, встала с земли, под изумленными взглядами молодых учеников Академии. Она хотела улыбнуться и призвать всех поддержать заклинаниями сражающихся воинов, но улыбка застыла на ее лице, когда она увидела возникшую прямо за спинами молодых волшебников фигуру в черном плаще.

– Недурно, – проскрежетал насмешливый голос, и некромант наискось взмахнул рукой.

Четверым из десяти магов, стоявших дальше всех от Селении, так и не суждено было узнать, кому принадлежал донесшийся сзади голос. Уже знакомый девушке темный жгут, сорвавшийся с пальцев колдуна, легко рассек волшебников на части, мгновенно убив их. Оставшиеся маги не успели вовремя среагировать, и еще трое погибли, бессмысленно глядя, как облезает их кожа и плоть отваливается от костей.

Селения с криком отчаяния метнула в колдуна огненный шар, самое быстрое заклинание, на которое она была способна, но враг легко отмахнулся, и способное уничтожить нескольких орков пламя с разочарованным шипением потухло.

– Э-э-это Вы-ы-ы-сший! – Один из волшебников-учеников, почти выпускник Академии, попятился и, оступившись, растянулся на земле.

– Догадливый, – улыбнулся некромант – и парня разорвало на несколько частей, разлетевшихся в стороны.

Леди де Арго полоснула Высшего огненным хлыстом, но тот выставил перед собой бледную руку, предоставляя пламени свободно обмотаться вокруг плоти, и, сжав кулак, погасил огонь.

Оставшиеся в живых маги отчаянно атаковали колдуна сплетенными из капель дождя копьями, но тот, весело смеясь, создал перед собой барьер-зеркало из прозрачной тени, и ударившиеся о него заклинания новичков отскочили в них же самих, пробив тела молодых людей насквозь.

– Остались только мы с тобой, девочка… – Голос Высшего заставил Селению мелко задрожать.

Глава XV

– Впереди по-прежнему ничего нет. – Эльфийка, приложив ладонь ко лбу, всматривалась в даль, следуя взором по направлению все такой же глубокой трещины в земле. – По крайней мере, поблизости.

– Я могла бы попробовать перенести всех по одному, пока ветер немного утих и дождя почти нет. – Инуэ с надеждой взглянула на задумчивого магистра, но тот покачал головой:

– Грома ты не перенесешь.

Услышав свое имя, огромный боевой конь сверкнул глазом, всхрапнув, ткнулся хозяину мордой в плечо и довольно зажмурился, когда магистр потрепал его по гриве.

– А Стефан? – Эльфийка отошла от края пропасти.

– Увы, – покачал головой волшебник, – восстановление точки возврата поглотило почти все мои силы, а битва с личем измотала окончательно.

– Тогда нам надо идти дальше. – Элизабет еще раз оглядела пропасть. – Здесь самое узкое место, но раз мы не в состоянии перебраться, значит, придется продолжить поиски моста.

– Мы перебраться! – пропищало откуда-то сверху, и все подняли головы на кхурина, восседающего между ушами Грома.

– Ты сумеешь? – с сомнением поинтересовался у Црапинега магистр, оценивающе глядя на все еще довольно широкую пропасть.

– Инуэ мочь перелететь и перенести человеков, а мой таскать конь! – Былая бодрость возвращалась к зверьку день ото дня.

– Ты можешь так далеко передвигать столь тяжелые… предметы? – Стефан готов был поклясться, что причисленный им к предметам Гром довольно зло зыркнул в его сторону.

– Моя иметь план! – важно пропищал кхурин, надувшись от важности. – И он работать! – заверил он все еще сомневавшихся спутников.

– Хорошо. – После недолгих размышлений Фаргред первым подошел к пропасти, остановившись почти на самом краю и поморщившись от вида тянущейся где-то внизу голубой ленты реки. – Сначала Инуэ перенесет меня, затем ты переправишь животных.

– Страшно не будет, мой господин. – Нежными руками демоница обхватила магистра сзади, и, прежде чем он успел что-либо сказать, его ноги оторвались от земли и стены обрыва стремительно понеслись навстречу.

Падение продолжалось недолго, и Инуэ, расправив кожистые крылья, взмыла вверх. Сделав несколько мощных взмахов, девушка опустила Фаргреда на противоположный край разлома, а сама устало села у его ног.

– Тебе нужно поменьше есть. – Она оценивающе окинула Фаргреда плотоядным взглядом.

– Учту, – серьезно ответил девушке магистр, глядя на то, как Црапинег, по-прежнему восседающий на голове у Грома, что-то нашептывает тому на ухо.

Конь магистра послушно подошел к краю обрыва и, ко всеобщему удивлению, сохранял спокойствие, когда все его четыре ноги оторвались от земли и он поплыл по воздуху через пропасть. Затаив дыхание, магистр следил, как его верный боевой товарищ пересек раскинувшуюся внизу бездну и опустился на землю рядом с ним.

– Как ты это сделал? – восторженно спросила Инуэ у уставшего, но ужасно гордого собой Црапинега. – Ты умеешь летать?

– Нет, не уметь, – покачал зверек пушистой головкой. – Но моя уметь двигать все этим. – Он ткнул крохотным пальчиком в свою мордочку. – Даже если моя стоять на том, что двигать. Ты теперь мочь перенести меня обратно?

– Конечно. – Девушка сняла кхурина с Грома и, взмахнув крыльями, полетела через пропасть.

Фаргред мельком взглянул, как суккуба взмыла вверх над разломом, и, отвернувшись, осмотрелся. Тьма, разлившаяся по эту сторону реки, была почти осязаемой, лорд Драуг словно чувствовал ее призрачное дыхание на своей коже, ощущал, как она обволакивает его разум. Нечто подобное магистр чувствовал и раньше, по ту сторону разлома, но это скорее походило на отзвуки эха. Сейчас же, оказавшись ближе, он понял, что они на правильном пути и цель их путешествия совсем рядом.

Пока лорд Драуг был занят размышлениями, Инуэ перенесла к магистру альбиноса, а Црапинег позаботился о его лошади. Животное, в отличие от Грома, пронзительно ржало и бестолково било копытами воздух, существенно осложняя Црапинегу задачу, но кхурин все же справился. Немного отдохнув и переведя дух, демоница вернулась за оставшейся эльфийкой.

– Это точно безопасно? – нервно сглотнула Элизабет, не мигая глядя вниз.

– Никто не жаловался. – Суккуба обхватила девушку за тонкую талию. – Готова?

– Только попробуй сбросить меня вниз, чтобы избавиться от соперницы! – предупредила демоницу Элизабет.

– Неплохая идея, – весело ответила Инуэ и, прижав к себе эльфийку, оттолкнулась ногами от края обрыва.

Поначалу Элизабет хотела кричать, и кричать громко, но крик застрял где-то посередине груди и ни в какую не хотел вырываться наружу. Но потом, когда Инуэ распахнула крылья, позволяя воздушному потоку подхватить ее, эльфийка снова смогла дышать, однако продолжала мертвой хваткой сжимать руки державшей ее суккубы. Перелет над пропастью показался дрожащей словно осенний лист Элизабет настоящей вечностью, и, едва ее ноги коснулись твердой земли, она незамедлительно уселась прямо в грязь, пытаясь выровнять дыхание.

– Трусишка ты, подруга, – обворожительно улыбнулась Инуэ, игриво подмигивая эльфийке.

– Отстань… – Это все, на что хватило Элизабет.

– Как скажешь. – Зрачки демоницы вновь стали человеческими, а крылья за спиной исчезли. Она медленно, с торжествующей улыбкой, приблизилась к Фаргреду и, прильнув к нему, нежно проворковала: – Господин похвалит меня?

– Да. – Магистр даже не взглянул на девушку, рассеянно погладив ее по намокшим волосам, но та этого даже не заметила, так как ее глаза были прикрыты.

– Это все? – огорченно поинтересовалась демоница, когда лорд Драуг убрал ладонь с ее головы.

– Что-то не так… – Глаза магистра обшаривали раскинувшийся впереди лес. – Я чувствую волшебство жрецов. – Он резко обернулся назад, в сторону границ Империи.

– Там… – Стефан потянул носом воздух, словно мог учуять магию по запаху. – И это не только светлая магия… Война началась!

В подтверждение слов альбиноса небо над границей Империи помрачнело, и даже с такого расстояния было видно, как золотые искры защитных заклинаний жрецов взмыли вверх.

– Смотрите! – указывая за спины мужчин, крикнула Элизабет, вскакивая на ноги. Откуда-то из глубины редкого леса в небо бил плотный столп густого черного дыма.

– В седла, быстро! – Фаргред запрыгнул на Грома и подал руку эльфийке, помогая ей забраться на коня.

Альбинос, пусть и с меньшим проворством, нежели магистр, тоже оседлал свою лошадь и посмотрел на суккубу, но та вновь распахнула крылья.

Гром сорвался с места и понесся в сторону стремительно приближающегося леса, едва успев среагировать на команду хозяина и отклониться влево, чтобы избежать вылетевшего из-за деревьев шара темного огня.

На мгновение и Гром и его всадники пропали в золотой вспышке, а когда она рассеялась, на магистре уже были его сверкающие доспехи.

– Инуэ! – позвал лорд Драуг, и суккуба, словно прочитав его мысли, подлетела сзади к несущемуся коню и легко подняла в воздух побледневшую Элизабет. Новое темное заклинание устремилось в сторону магистра, но он отразил его щитом.

Стефан вытянул правую руку – и несколько деревьев, за которыми могли прятаться некроманты, вспыхнули словно факелы. Не успевший восстановить силы маг тут же почувствовал тошноту и головокружение, но, скрипнув зубами, вновь ударил магией в начавший клубиться у корней деревьев туман.

Несшийся словно ветер конь магистра уже был у кромки леса, когда ему наперерез бросились выскочившие из-за кривых стволов орки. Двух Гром попросту сбил с ног, один повалился на пожухлую траву, обливаясь кровью из рассеченной груди, и рядом с ним рухнул другой, с проломленной копытами головой. Бросившиеся к вставшему на дыбы Грому двое орков вспыхнули и рассыпались пеплом, а наступающего им на пятки сородича сразила стрела эльфийки. Один зеленокожий замер с открытой пастью, удивленно глядя, как могучие лапы его сородича гнутся под неестественным углом, а их обладатель истошно вопит и харкает кровью. Спустя мгновение изломанный орк, словно брошенная жестоким ребенком кукла, упал на землю, и Црапинег взялся за следующего, свернув ему шею.

Лорд Драуг разглядел мелькнувшую за деревьями тень и успел закрыться от тугой струи темной, шипящей жидкости, неровной кляксой растянувшейся на золоченой поверхности щита. Склизкая дрянь не смогла справиться со щитом магистра и, ужасно воняя, испарилась, не оставив на золотой поверхности и следа. Фаргред огляделся, ища взглядом некроманта, но того нигде не было. Сзади к магистру подошла Инуэ, стряхивая с длинных когтей кровь.

– Чувствуешь его? – спросила демоница.

– Да, – мрачно кивнул готовый к атаке некроманта Фаргред, – он где-то здесь. – Лорд Драуг поискал глазами Элизабет. Эльфийка обнаружилась на одном из деревьев. Кончик стрелы, наложенной на тетиву эльфийского лука, медленно смещался из стороны в сторону в поисках цели.

– Он не один. – Альбинос старался держаться в стороне от товарищей и не облегчать колдуну задачу.

Черный туман взвился к небу за одним из деревьев, и вопящий от боли и ужаса человек в черном балахоне побежал прямо на Фаргреда, бестолково размахивая руками. Прежде чем колдун упал со стрелой эльфийки во лбу, магистр успел заметить, что глаза у того словно выедены, а кожа на лице покрылась ужасными струпьями и стремительно разлагалась.

– Ты и так умеешь? – Фаргред вопросительно взглянул на альбиноса, но тот, продолжая смотреть на лес впереди себя, покачал головой.

– Нет, – произнес Стефан, – но я, кажется, знаю того, кто может. – Он указал рукой вперед, где из воздуха появилась фигура в черной мантии. – Это тот некромант, который рассказал мне о планах своих дружков.

Фаргред сжал рукоять меча и уже готов был послать Грома вперед, но некромант не пытался колдовать. Он медленно шел навстречу магистру, широко разведя руки в стороны, ладонями к Фаргреду. На его открытом, благородном лице читались беспокойство и страх.

– Что все это значит? – Магистр покосился на альбиноса, но тот лишь неопределенно пожал плечами.

– Я бы на вашем месте не трогала его, – донесся до спутников певучий голос, и лорд Драуг, обернувшись, увидел, что прямо за Элизабет стоит прекрасная девушка, чем-то очень напоминающая ему Инуэ, словно они сестры.

Но Фаргред не стал рассматривать незнакомку, куда больше его волновали ее острые когти, приставленные к горлу эльфийки.

– Мы просто хотим поговорить! – Подошедший довольно близко некромант предусмотрительно остановился чуть в стороне. У него была очень бледная кожа, узкое лицо с правильными, немного резкими чертами и длинные, зачесанные назад черные волосы. – Мы не хотим сражаться. – Голос колдуна оказался на удивление приятным.

– Пусть она отпустит Элизабет, – в глазах лорда Драуга пылало золотое пламя, – иначе, клянусь Светом, вы пожалеете.

– Боюсь, что это невозможно. – Некромант грустно улыбнулся. – Я не считаю себя глупым человеком и прекрасно знаю, что если Аяно отпустит вашу подругу, то вы сразу нападете на нас.

– Аяно? – едва слышно повторила не отрывающая от некроманта глаз Инуэ.

– Я, лорд Фаргред Драуг, пятый магистр ордена Зари, даю тебе слово, что мы выслушаем тебя, колдун. – Фаргред убрал меч, пристально глядя в темные глаза незнакомца.

– А ваш друг? – Колдун перевел взгляд на Стефана.

– Я не сжег тебя в прошлый раз, не трону и теперь. – На самом деле альбинос покривил душой, и, будь у него силы, чтобы справиться с одним из Высших, он незамедлительно атаковал бы. Маг сразу узнал человека, которого видел прежде в пещере, куда перенесся при помощи ониксового осколка. Тогда неизвестная сила вернула волшебника обратно в Хагенрок прежде, чем Стефан успел сотворить заклинание.

– У нас мало времени, колдун, – с нажимом произнес лорд Драуг.

– Можете звать меня Шэндизар, магистр. – Некромант склонил голову в легком поклоне, однако Фаргред не уловил в его голосе ни насмешки, ни иронии. – А это моя… подруга, Аяно. – Он едва заметно махнул рукой, и удерживающая Элизабет девушка спрятала когти и, подхватив эльфийку, подлетела к мужчинам, встав рядом с Инуэ и сложив кожистые крылья.

– Привет! – Демоница весело подмигнула Инуэ и обратилась к Элизабет: – Извини меня за грубость, просто не было другого выхода.

– Да ничего… страшного. – Бледная эльфийка потрогала пальцами шею в том месте, где ее касались когти суккубы.

– Что… что ты тут делаешь?! – Инуэ смотрела на другую демоницу, словно на призрака из прошлого.

– То же, что и ты, сестренка, – беззаботно отозвалась подручная некроманта, наматывая на пальчик кончик вьющихся локонов, таких же, как и у Инуэ.

– Сестренка?.. – Золотое пламя пропало из глаз Фаргреда, но он тут же одернул себя и обратился к смиренно ожидавшему колдуну: – Чего ты хочешь?

– Я знаю, зачем вы пришли, – начал колдун и, заметив, как напрягся лорд Драуг, добавил: – И я хочу помочь вам.

– Что-то новое. – Фаргред переглянулся с альбиносом. – Теперь объясни мне – почему. Но сделай это убедительно и быстро.

– Вы дали слово, – напомнил магистру некромант.

– И как видишь, я держу его, – невозмутимо ответил Фаргред. – Почему ты хочешь помочь нам, колдун? – От внимания магистра не укрылось, как дергается глаз его собеседника каждый раз, когда он называет его колдуном или некромантом.

– Я знаю, что случится с этим миром, если Он выберется на свободу, – не стал юлить Шэндизар. – В отличие от одержимых могуществом и властью… Высших и следующих за ними, я не желаю уничтожения привычного мира, а, наоборот, хочу побольше узнать о нем.

– Допустим… я верю тебе. – Как лорд Драуг ни старался, ему не удалось распознать ложь в словах колдуна, если тот вообще лгал. – Но чего ты хочешь за свою помощь?

– Я проведу вас туда, куда вы так стремитесь, а в обмен… – Шэндизар бросил быстрый взгляд на Аяно, и та, улыбнувшись, кивнула. – …Я хочу, чтобы мне позволили изучать магию в Академии! Мне и Аяно, – неуверенно добавил некромант, глядя в широко открытые глаза Фаргреда. На мгновение колдуну показалось, что пятый магистр сейчас рассмеется ему в лицо или же выхватит меч и убьет его. Шэндизар даже дернулся, когда лорд Драуг поднял руку. Некроманту показалось, что в ней сейчас появится сверкающий клинок.

Но ничего не произошло.

Фаргред устало провел ладонью по лицу и, вздохнув, произнес:

– В странное время мы живем… Демоны, желающие добрых соседских отношений с людьми, и некроманты, стремящиеся изучать магию… – Он посмотрел Шэндизару в глаза. – Я задам тебе всего один вопрос… некро… Шэндизар. Почему ты хочешь предать своих братьев?

– Братья никогда не убили бы моих родителей! – зло ответил колдун, и его спокойные глаза гневно сверкнули. – Те, кого я мог бы назвать братьями, никогда бы не строили свою власть на жестокости!

– Ты не лжешь? – Глаза магистра вспыхнули золотым пламенем.

– Клянусь! – Шэндизар выдержал взгляд лорда Драуга, хотя на его глаза почти навернулись слезы.

– Думаю, что мне понравятся лица магистров, когда я представлю тебя им, – усмехнулся паладин, спрыгнув с коня; стянув перчатку, он протянул некроманту руку.

– Так просто? – Шэндизар ответил на неожиданно крепкое рукопожатие и даже почувствовал колющую боль в руке. Подняв глаза, он едва не отшатнулся от нестерпимо яркого золотого света, бьющего из глаз Фаргреда.

– Я бы не сказал, что это было просто. – Лорд Драуг выпустил руку колдуна. – Я не чувствую зла в твоем сердце, хотя Тьмы в нем предостаточно. К тому же, предупредив Стефана о планах колдунов, ты спас множество жизней. – Фаргред нахмурился и, обернувшись, взглянул на Инуэ, шепчущуюся с суккубой некроманта, и Элизабет. – Однажды я уже дал шанс тому, кто, по мнению большинства жителей Империи, не достоин существовать… и не пожалел об этом. – Он вновь посмотрел Шэндизару в глаза. – Не заставляй меня и сейчас раскаиваться в содеянном.

– Вы не пожалеете, – пообещал Шэндизар, с трудом скрывая улыбку облегчения. У него получилось! Он даже не надеялся на понимание со стороны имперцев, но все же сделал шаг – и у него получилось! Шэндизар поборол в себе желание подхватить Аяно и закружить ее. Бурлящие в его душе давно позабытые чувства оказались настолько сильны, что некромант едва не прыгал от радости. У него и Аяно появилась надежда!

– Но всемусвое время. – Голос Фаргреда вернул колдуна в реальность. – Если мы не поторопимся, то учиться тебе будет негде и не у кого.

– Конечно! – спохватился Шэндизар, ругая себя за беспечность. – Я проведу вас. Только давайте поспешим, моя лошадь за деревьями.

– Что они будут с нами делать? – Драг сидел прямо на земле, перебирая в руках звенья толстой цепи, прикрепленной к тяжелым кандалам на его руках.

– Нас пригласили на званый ужин – не видишь, что ли. – Одноглазый северянин давно уже попробовал цепи на прочность, но, несмотря на свою медвежью силу, не смог с ними справиться. Тогда он взялся за прутья клетки, в которой сидели пленники, но и они не поддались.

– Что бы это ни было, мы скоро все узнаем. – Наэрон спокойно смотрел на снующих впереди орков, среди которых выделялась огромная коренастая и слегка угловатая фигура огра, заросшего густой бурой шерстью. Рядом с человекоподобным монстром улеглись два гарта.

Почти три десятка зеленокожих суетились на открытой, покрытой пеплом поляне, за которой темнел провал пещеры, куда шпион старался не смотреть. Стоило Наэрону обратить глаза к мраку, царящему в подземелье, как его сердце замирало в груди, а душу сковывал ледяной ужас. Невысокая гора, в недра которой вел пролом, была изрезана неровными трещинами, а в их глубинах, словно живое существо, извивалась Тьма. Из вершины к небесам поднимался широкий столп мрака, расплывавшийся все шире и шире по небосводу.

– По крайней мере, мы дошли, – толкнул шпиона в плечо Драг. – Да?

– И толку? – зло бросил Вегард, стоявший вплотную к решетке. Берсерк мертвой хваткой вцепился в стальные прутья, наблюдая, как некромант привязывает Энвинуатаре к окровавленному столбу.

– Успокойся… – начал было Тред, но молодой воин, резко обернувшись, посмотрел на него, и старый воин отвел взгляд. Ему было больно видеть столько бессильной ярости в глазах того, кого он считал родственником.

– Тихо! – шепнул де Блейт, видя, как к их клетке подходят несколько орков.

– Этот! – Орк с длинной косой и кольцами на клыках – видимо, главный среди своих сородичей, атаковавших отряд, ткнул в шпиона пальцем с обломанным ногтем. – Со слабого начнем!

Орки, довольно хрюкая, сунули в клетку длинные копья, заставив пленников вжаться в дальнюю стенку. Драгу и Треду пришлось силой оттащить берсерка, не сдвинувшегося с места даже тогда, когда наконечники копий ткнулись в его грудь, заставляя тонкие кровавые ручейки заструиться по могучему торсу.

– Выходи! – потребовал орк с косой.

– Сейчас мы все и узнаем… – грустно улыбнулся де Блейт, кончиками пальцев отводя направленное ему в грудь копье.

Северяне проводили шпиона хмурыми взглядами, догадываясь, что вряд ли увидят его вновь, и только дворф искренне пожелал:

– Удачи.

Наэрон кивнул Драгу и, подгоняемый орками, пошел вперед. Его остановили на краю поляны и, сняв кандалы, грубо толкнули в спину. Едва не упавшему де Блейту пришлось сделать несколько шагов и остановиться почти в центре покрытой пеплом земли. Скосив глаза, он отметил, что привязанная жрица жива, а ее полные страха глаза обращены к нему. Не найдя ничего лучше, шпион улыбнулся и весело подмигнул полукровке, осознавая при этом, что повода для радости у них обоих абсолютно нет.

Тускло сверкнув, тяжелый оркский меч, больше похожий на мясницкий тесак грубой ковки, несколько раз перевернулся в воздухе и воткнулся в землю рядом с ногами де Блейта.

– Твоя иголка сломалась, поэтому я поделюсь с тобой своим оружием, оружием настоящих воинов! – коверкая слова, пробасил орк с длинной косой, вступая в центр образованного своими сородичами круга. – Надеюсь, ты сможешь его поднять! – расхохотался он, принимая точно такой же тесак из рук стоявшего рядом зеленокожего.

– Не заставляй Грангу ждать, – пропел вьющийся вокруг жрицы некромант. – К тому же нашему господину очень нужны кровь и отчаяние. – Он сделал широкий жест в сторону пещеры. – Тебе выпала честь первым из вашего отряда послужить нашей великой цели! Твоя жизнь, пусть на крохотный шажок, но приблизит Его освобождение и к тому же повеселит нас.

– Хотите веселья? – Де Блейт положил руку на неудобную рукоять. – Будет вам веселье. – Он с усилием вырвал меч из земли – оружие оказалось ужасным. Ни о какой балансировке и речи не шло, а непривычный вес клинка абсолютно не подходил человеку.

– О! Он хочет сражаться! – обрадовался орк с косой, выходя навстречу замершему де Блейту. Гранга шагал вальяжно, горделиво, не спеша приближаясь к противнику. – Даже не знаешь, как держать настоящий меч! – обнажая острые клыки в неприятной улыбке, заржал зеленокожий. – Я, пожалуй, не стану брать себе череп такого слабака – просто раздавлю его, и все!

Наэрон молчал. Шпион выставил тяжелый тесак перед собой, стараясь держать его как можно ровнее.

– Похоже, конец парню… – произнес Тред, наблюдая за происходящим.

Орки сочли возможным подтащить клетку поближе, чтобы пленники смогли «насладиться» гибелью своего друга.

– Твари! – прорычал берсерк, дернув прутья на себя. – Я не собираюсь сидеть здесь и ждать смерти! Твари! – повторил он, чувствуя, как его рассудок затягивает кровавая пелена. Северянин дернул прутья еще раз.

– Сидеть! – рыкнул охраняющий пленников орк, но тут же потерял к людям всякий интерес – бой начался.

Гранга атаковал стремительно. Однако он собирался скорее напугать противника, чем ранить, поэтому де Блейт без труда увернулся от атаки, отметив при этом, что вес меча сильно замедляет его движения.

Зеленокожие взревели.

– Не бегай! – ухмыльнулся орк. Он широко шагнул в сторону де Блейта – и тот едва успел подставить меч под мощный удар. – Слабак! – выплюнул слово Гранга, видя, как шпион кубарем покатился по пеплу, прибитому к земле начавшимся дождем.

Орк со смехом атаковал вновь и вновь, заставляя неумело защищающегося шпиона пятиться назад, то и дело падая. Привыкшему к изящной, легкой, по сравнению с оркским тесаком, рапире де Блейту не оставалось ничего иного, кроме как защищаться. Он несколько раз попытался контратаковать, но зеленокожий первый раз едва не убил его, а в остальные чуть было не обезоружил.

– Они же издеваются, – проскрежетав зубами, сказал Драг, – просто издеваются над ним!

– Ничего, – похлопал его по плечу Тред. Голос северянина звучал неожиданно весело. Он ухватил дворфа за бороду и повернул его голову к Вегарду.

– Чт… О! – Глаза Драга широко распахнулись.

Не обращавший ни на кого внимания берсерк продолжал дергать прутья, причем делал он это именно в те моменты, когда мечи сражавшихся человека и орка со скрежетом и искрами скрещивались.

– И какой у нас план? – шепнул на ухо Треду дворф.

– Выберемся, затем попробуем пристукнуть колдуна и прорваться к жрице… или умрем в бою, как и подобает мужчинам, – просто ответил северянин.

– Я как-то так и подумал. – Драгу не хотелось покорно ожидать своей очереди за смертью. Ведь если даже Наэрон сможет убить этого орка, то некромант без труда расправится с ним, а так…

Де Блейт, в очередной раз не устояв на ногах, покатился по земле, а орк, смеясь, пошел за ним следом с твердым намерением завершить начатое. Тесак зеленокожего стремительно рассек воздух, разбрызгивая в сторону дождевые капли, окрасившиеся в алый цвет.

– Проклятье! – Шпион едва не выронил меч, когда противник все же смог достать его левую руку. Рана была не глубокой, но кровь из нее вытекала предательски быстро. Избегая новой атаки, де Блейт отскочил в сторону столба с привязанной к нему жрицей и улыбающимся некромантом. Быстро вскочив на ноги, шпион вдруг вскрикнул и едва не упал, подвернув ногу.

Орки загалдели громче.

– Дело дрянь! – взволнованно прорычал Тред. – Вегард!

Но берсерк не слушал старого друга, он ждал, ждал очередного столкновения мечей. Каждую атаку своего предводителя орки встречали громогласным ревом, лязгом оружия и топотом. Полностью поглощенные поединком, зеленокожие абсолютно забыли про остальных пленников.

– Цыпленок подвернул лапку? – Ведя лезвием клинка по земле, Гранга наступал на хромающего Наэрона, пятящегося назад. – Иди сюда, я тебе помогу! – Зазубренное лезвие клинка едва не обезглавило шпиона, и он растянулся в грязи.

Откатившись в сторону, Наэрон незаметно скосил глаза на клетку с пленниками. Он неуклюже поднялся и отступил назад, но по привычке оперся на вывихнутую ранее ногу, рухнув на землю в двух шагах от некроманта.

Гранга громко заржал и прыгнул вперед, рассекая воздух взметнувшимся к небу тесаком. Однако радость зеленокожего сменилась удивлением, когда он встретился взглядом с своей, казалось бы, загнанной жертвой.

Неожиданно выпрямившийся человек едва уловимым движением переставших трястись рук сменил хват на оружии, легко увел меч орка в сторону и поставил ему подножку, после чего, продолжая движение, развернулся, снеся с плеч голову не успевшего ничего понять некроманта.

Гранга, споткнувшись о выставленную шпионом ногу, пролетел вперед, впечатавшись клыкастой мордой в столб с привязанной жрицей, и тут же удар тесаком в затылок оборвал его жизнь. Вырвав оружие из сползающего по столбу орка, де Блейт вторым ударом перерубил веревки, стягивающие Энвинуатаре. Не сдерживаемая более ни путами, ни магией колдуна, жрица, сверкнув глазами, вскинула руки…

За мгновение до смерти некроманта, когда орки дружно взвыли, предвкушая пролитую кровь человеческой жертвы, Тред вместе с Вегардом одновременно навалились на решетку, и та, поддавшись, лопнула. Ухватив за морду орка-охранника, ошеломленно наблюдающего за неожиданной смертью колдуна, Вегард дернул его назад, насадив головой на обломанный прут решетки. Кровь берсерка вскипела в молодом воине, и он с бешеным ревом мощным рывком разорвал свои цепи. После чего выхватил из ножен зеленокожего его изогнутый меч и с хохотом бросился на ближайших врагов.

Наэрон успел сразить трех стоящих рядом орков, прежде чем их менее сообразительные сородичи наконец осознали то, что произошло, и с ревом бросились к жрице и стоящему подле нее шпиону. Де Блейт крутанул примитивное оружие, приготовившись умереть и проклиная себя за глупость: первый раз за долгое время он совершил настолько необдуманный поступок. Поначалу шпион собирался детально проработать план, предусматривающий сохранность собственной жизни и жизней спутников, но, едва поняв, что их ждет в ближайшем будущем, резко изменил решение. Вариантов было всего два, и он не колеблясь, выбрал тот, что дает хоть какую-то надежду, если только с помощью жрицы получится избавиться от трех десятков бешеных зеленокожих, жаждущих смерти людей, и одного огра. Пока вожак орков, упиваясь собственный силой, думал, что гоняет его по импровизированной арене, Наэрон несколько раз прокручивал в голове свои возможные действия, мельком поглядывая на клетку со спутниками. Он не знал, смогут ли северяне выбраться на свободу, чтобы поддержать его, но, когда на искривленном гримасой злобы лице Вегарда появилась пугающая ухмылка, шпион не колебался. Расправиться с расслабленным некромантом оказалось проще простого, как и с не ожидающим подвоха вождем орков, и теперь де Блейт искренне верил, что Энвинуатаре распахнет над ним свой щит, и они вместе дождутся… хотя бы чего-нибудь.

Но Наэрон де Блейт, глава шпионов Империи, – ошибся.

Едва жрица освободилась от воли некроманта, как глаза ее мстительно блеснули – и волна нестерпимо яркого света кольцом разошлась от нее во все стороны, опрокидывая орков с ног и отбрасывая их назад. Даже здоровяк-огр припал на одно колено, ошарашенно мотая головой. Жрица не собиралась концентрироваться на защите, и де Блейт, вовремя понявший это, успел убить еще двух оглушенных противников, отмечая, что северяне и дворф, нисколько не стесняясь, бегут к ним прямо по пытающимся подняться оркам. Точнее, бежали только Тред и Драг. Вегард же, подняв с земли выроненный одним из орков меч, по своему обыкновению устроил в стане ошеломленного врага настоящую бойню. Оглушенные и ослепленные орки умирали до того, как успевали подняться, а мечущийся между ними северянин, словно вестник смерти, забирал их жизни.

Обернувшись через плечо, Тред выругался и бросился назад, на помощь другу, следом за ним рванулся и дворф. Старый воин, все еще остающийся в цепях, стиснул руки в замок и обрушил их на голову крепкого орка, поднимающегося с земли прямо перед ним. Послышался хруст, и безвольное тело рухнуло на то же самое место, где лежало совсем недавно. Бежавший чуть позади Треда дворф с разбегу ударил лбом прямо в нос оскалившегося орка, все еще припадающего на одно колено, и, опрокинув его, покатился по земле.

Зеленокожие стремительно вставали на ноги, и де Блейт, бросив взгляд на жрицу, едва не застонал от отчаяния – Энвинуатаре, потеряв сознание, рухнула на землю. Видимо, шпион все же недооценил силу, с которой колдун воздействовал на девушку.

Уже собравшийся с честью умереть, Наэрон как раз готовился послать небесам последнее проклятие, когда те вдруг расщедрились на весьма неожиданный подарок, в виде небольшого комка шерсти, приземлившегося точно на вершину вкопанного в землю столба. Черно-белое существо вскинуло крохотные лапки – и шпион едва не зарыдал от радости, узнав кхурина. Но гораздо больше де Блейта обрадовал треск переламываемых орочьих костей, когда с виду безобидный малыш взялся за дело, пустив в ход свою загадочную силу и ломая коренастых орков, словно тонкие щепки. Тяжелые тела взмывали в воздух, сталкивались, падали вниз и разлетались в стороны, но сил Црапинега явно не хватало, чтобы быстро расправиться с таким количеством противников. Однако пространство вокруг столба заметно очистилось, и Наэрон смог перевести дух. В чехарде зеленых тел де Блейт увидел, как несколько орков, размахивая оружием, несутся к Вегарду, отбивающемуся от наседающих противников; шпион понимал, что помочь воину не успеет.

– Дворф – снаряд! – услышал Наэрон рев Треда и, повернувшись на голос, едва удержался, чтобы не раскрыть рот от удивления.

Такого де Блейт не видел никогда и даже не думал, что увидит вообще.

Окровавленный Тред, широко расставив ноги, замахнулся и швырнул в орков… воинственно вопящим Драгом. Дворф с треском врезался в зеленокожих, разбросав их в стороны, а подоспевший Тред, подхвативший один из оркских мечей, принялся добивать ошеломленных противников. Справившись с удивлением, шпион бросился на помощь спутникам, видя, как в этом же направлении устремился и разобравшийся в ситуации огр. Усилием воли де Блейт отогнал подступившее отчаяние, но в этом уже не было нужды…

С неба, словно хищные птицы, хватающие добычу, рухнули две крылатые, размытые тени. Стоило им приземлиться, как воинственные выкрики зеленокожих сменились жалобными воплями и предсмертными хрипами. Длинные черные когти разрывали плоть орков, со скоростью рассерженной змеи бросаясь то в одну сторону, то в другую.

Не сбавивший темпа Наэрон ударил в спину ближайшего орка, перерубив тому позвоночник, и, перескочив через тело, замахнулся для нового удара, когда волосы на его голове встали дыбом…

Где-то недалеко что-то протяжно взвыло – и мертвые орки, пылая зелеными глазами, стали подниматься на ноги, таращась в одну невидимую точку прямо перед собой. Когда за спиной де Блейта поднялся недавно убитый им зеленокожий, шпион на мгновение даже забыл, как дышать, но оживленный темной магией труп, покачиваясь, пробежал мимо побледневшего Наэрона, прыгнув на замершего от удивления огра и с аппетитным чавканьем вгрызаясь в теплую плоть. Поднятые волей темного колдуна трупы облепили огромного огра, словно муравьи гусеницу. Чудовище Пустошей отчаянно сопротивлялось, пытаясь избавиться от вгрызающихся в него орков, но все было тщетно. Гигант с громким стоном рухнул на землю, подмяв под себя несколько своих убийц, и затих навсегда.

Окончательно сбитый с толку, де Блейт оторопело взирал на безумие, творящееся у него прямо под носом, до тех пор, пока все не стихло. Живых орков больше не осталось, а мертвые замерли на месте, бессмысленно глядя в пустоту.

– Господин, достаточно.

Когда Наэрон обернулся на приятный женский голос, то сначала подумал, что Инуэ каким-то образом раздвоилась. Лишь спустя несколько мгновений шпион понял, что демониц две, и они очень сильно похожи друг на друга. После слов незнакомой суккубы зеленый огонь померк в глазах орков, и те тряпочными куклами упали на собственноручно убитых ими товарищей.

– Где она?! – Перед де Блейтом появился израненный, залитый кровью, но все еще твердо держащийся на ногах Вегард.

– Там, – догадавшись, о ком говорит северянин, Наэрон указал ему на покосившийся столб у себя за спиной.

– Спать, устать, наверно, или в спячка впасть! – пропищал уже суетящийся вокруг жрицы Црапинег, когда берсерк упал рядом с девушкой на колени, аккуратно положив на них ее голову. – Самки человеков тоже спать, когда холодно?

– Здо́рово повоевали! – Тред, на котором ссадин и шрамов было ничуть не меньше, чем на молодом северянине, с силой похлопал стоящего рядом с ним дворфа по плечу.

– Ага! – Драг выплюнул выбитый зуб себе на ладонь. – Очень! – Лицо дворфа больше походило на огромный синяк, но на его разбитых губах сияла довольная, теперь уже щербатая, улыбка.

– Простите, что мы задержались, мальчики! – Суккубы приблизились к воинам. – Меня зовут Аяно, и я одна из сестер Инуэ. – Демоница слегка склонила хорошенькую головку.

– Пока мы торчали в плену, гаденыш Ред раздобыл себе очередную красотку? – улыбаясь, осведомился «старый медведь» и сразу же обернулся, услышав приближающийся стук копыт. Улыбка мгновенно покинула лицо одноглазого северянина, когда он увидел приближающегося к ним человека в развевающейся на ветру черной мантии.

– Что за день такой! – Пошарив рукой по земле, Драг поднял с нее треснувшую дубину, покрепче сжав ее и слегка отведя назад для удара.

– Подождите! – Убедившись, что Энвинуатаре жива и действительно потеряла сознание, де Блейт подскочил к готовящимся к драке мужчинам. – Это же лорд Драуг, леди Элизабет и архимаг! – Он указал на скачущих рядом с некромантом всадников.

– И правда… – Дворф опустил дубину. – Я как колдуна увидал, так больше никуда и не смотрел… Чего это творится-то?

– Сейчас узнаем. – Шпион не сводил глаз с человека в черной мантии.

Глава XVI

Орки атаковали неистово, но воины Империи не отступили ни на шаг, отважно сдерживая неослабеваемый натиск врагов. Доспехи лорда Энберна Форенора, сражающегося в первом ряду пехоты, ярко сияли, вселяя храбрость в сердца воинов. Щит четвертого магистра давно уже треснул, а меч остался в смертельной ране огромного огра, лежащего среди мертвых тел. Тяжелый золотой молот взмывал к серым небесам и обрушивался вниз, не ведая преград, кроша черепа и кости тех, кто смел посягнуть на жизни невинных. Энберн мощным ударом отбросил сразу двух орков далеко назад, и те, сбив с ног своих же товарищей, затерялись в зеленой массе атакующих, а на их место тут же пришли другие. Но паладин не дрогнул и, шагнув скалившимся врагам навстречу, вновь взмахнул благословенным Светом оружием.

Четвертый магистр ордена Зари бился вдохновенно и отважно. Воодушевленные его примером солдаты не отставали от командующего пехотой, к тому же сражающиеся в пешем строю паладины то и дело подбадривали воинов, выкрикивая благословения и призывы стоять до конца.

Энберн благодарил Свет за то, что жрецы все еще сдерживают напор некромантов. Но долго ли они смогут защищать воинов? Лорд Форенор чувствовал, как темное облако накрывает армию Империи, и в то же время заклинания некромантов становятся все мощнее и мощнее. Однако пока колдуны не смогли разрушить барьер, созданный высшими жрецами, и зеленый огонь, то и дело вспыхивающий в глазах павших орков, сразу же угасал. Пока…

Волшебники Академии вновь и вновь обрушивали на многочисленную армию врагов всю первозданную мощь стихий, и, несмотря на то что многие их атаки некромантам удавалось нейтрализовать, некоторые заклинания все же достигали своих целей. Ледяные глыбы, излюбленное атакующее заклинание волшебников, то и дело скопом обрушивались на строй орков, унося множество жизней. Фиолетовые молнии сверкали в темных небесах, с оглушительным треском разя зеленокожих и оставляя на окровавленной земле лишь дымящиеся воронки.

Замершая на вершине холма конница, под предводительством самого Императора и второго магистра – медлила. Эрик, сжав кулаки, взирал на распростертое перед ним поле боя, каждый раз невольно вздрагивая, когда очередное смертоносное заклинание колдунов разбивалось о золотые щиты.

– Ждите, ваше величество, – в очередной раз повторил Виктор фон Кразе, глядя, как Эрик едва сдерживается, чтобы не броситься на помощь своим воинам.

– Но мы нужны им! – Меч императора указал на сражающихся воинов.

– Сейчас не время для атаки, мой господин, – терпеливо пояснил второй магистр. Несмотря на то что сердце Виктора обливалось кровью при виде гибели солдат Империи, он заставлял себя стоять на месте. Даже когда немногочисленные золотые плащи терялись среди зеленой массы, второй магистр скрипел зубами, но ждал. – Если нападем сейчас – некроманты расправятся с нами без труда. Необходимо дождаться, чтобы им пришлось тратить больше сил на поддержку своей армии.

– Но если орки начнут теснить нас? – не находил себе места Эрик.

– Свет не допустит этого! – убежденно заявил Виктор, до боли сжав древко копья. – Не допустит!

– Давай-давай! – выкрикнул Горт, размозжив голову орка своей тяжелой булавой. – Вперед, девоньки: покажем зеленым уродам, кто здесь хозяин! – Разбрасывая кругом крошки кости, ошметки мозга и капли крови, страшное оружие дворфа покинуло жуткую рану, чтобы тут же впиться «страстным поцелуем» в челюсть очередного зеленокожего, подавившегося собственными обломанными клыками и кровью.

Мастера рун вливали в тела воинов небывалую мощь, наполняя их жаждой крови и решимостью, но северянам не требовалась помощь магии, чтобы сражаться.

– Торфел взирает на нас! – ревел рядом с королем дворфов Валгард, сверкая безумными глазами. – Покажем ему, что он может гордиться своими детьми! – Двуручный меч впавшего в боевое неистовство северянина описывал над его головой широкие круги, то и дело резко падая вниз, чтобы вкусить крови и плоти врагов своего хозяина.

– Торфел! – разом взревели сотни глоток, разнося имя бога войны далеко над гремящим полем битвы. – Торфел!

– Торфел! – вторил своим воинам Валгард, рассекая широкую грудь нового противника. – Направь мою руку! – Длинный меч взметнулся к небу, обрушившись вниз и разрубив еще одного зеленокожего пополам. – Укрепи мой дух! – Мощный пинок заставил подскочившего врага попятиться. – Даруй мне свою безудержную ярость! – Валгард послал меч вперед, и тот пробил оступившегося орка насквозь. – Чтобы сокрушить моих врагов! – Окровавленное оружие устремилось к небесам, разбрызгивая теплую кровь. – Победа или смерть!

Вихрь пепла взметнулся рядом с Валгардом, и из него выскочил высокий широкоплечий мужчина с длинными черными волосами и заплетенной в косу бородой. На мощный, покрытый татуировками торс накинута короткая меховая безрукавка. Подняв над головой два топора, мужчина прокричал:

– Дети севера! Покажем ничтожествам, как сражаются настоящие воины! – Грубый голос звучал неестественно громко. – Победа или смерть!

– Победа или смерть! – поддержали северяне и, ведомые своим вождем и своим богом, сражающимся бок о бок с ними, ринулись в атаку, обращая орков в бегство.

Торфел Неудержимый стремился вперед, словно сорвавшийся с цепи бешеный пес. Его сверкающие топоры метались из стороны в сторону, забирая жизни орков, вставших на пути безжалостного бога войны. Он хохотал, когда кровь врагов заливала ему лицо, наслаждаясь битвой и стонами умирающих.

Не отставая от Торфела ни на шаг, вождь северных кланов Валгард рубил врагов налево и направо. Окровавленное лезвие его двуручного меча перебивало кости, разрезало плоть и отсекало конечности. Подскочив к здоровенному огру, размахивающему небольшим вырванным с корнем деревом, Валгард вонзил клинок тому в ногу, и, когда тварь упала на колени, северянин, разминувшись с оружием гиганта, распорол ему бок, чудом не поскользнувшись на вывалившихся внутренностях. Огр оперся на руки и попробовал встать, но булава Горта ударила его в лоб, и толстая кость треснула, а сам гигант рухнул на землю, не выдержав второго удара.

Словно холодная снежная вьюга, северяне и дворфы налетели на отступающих врагов, заливая землю их кровью и устилая изувеченными телами. Не останавливаясь до тех пор, пока последний враг не издал предсмертный стон и не отправился в Бездну.

Бледное лицо было уже совсем близко, а Селения до сих пор не могла пошевелиться от парализовавшего ее страха. Она завороженно смотрела, как Высший подходит все ближе и ближе, но ничего не могла поделать с собой.

– Прочь! – Грубый выкрик заставил девушку встрепенуться, сбрасывая оковы ужаса. – Убирайся в бездну, колдун! – Вставший между девушкой и некромантом дворф, коротко замахнувшись, ткнул Высшего в лицо тяжелым посохом, и тот поспешно отступил, соткав перед собой два щита из густой Тьмы, один из которых раскололся, не выдержав атаки рунного мастера.

Некромант зашипел – и два темных жгута рванулись к дворфу, но тот, крутанув посох в руках, с силой ударил его кончиком по земле, и заклинания колдуна врезались в каменную преграду, оставив на ней глубокие рубцы.

– Атакуй, девочка! – прохрипел мастер рун, глубже вонзая свой посох в землю и усиливая свою преграду, о которую неустанно молотили тугие жгуты, призванные колдуном.

Селения рассеянно кивнула и, упав на колени, принялась чертить на земле сложный узор. Девушка ломала ногти о твердую почву, ее руки испачкались в крови убитых некромантом товарищей, но она, отрешившись от всего происходящего, сконцентрировалась на ритуале, воссоздавая рисунок, показанный ей архимагом Стефаном.

Мастер рун, охнув, опустился на колено, когда Высший мощным ударом разнес каменную преграду, и одно из темных щупалец с визгом пробило плечо седого дворфа, приподнимая его над землей. Старик зарычал и, собрав все силы, смог отбить посохом метнувшееся к его горлу щупальце, но следующий удар колдуна выбил единственное оружие из ослабевших рук.

– Не вставай на моем пути! – Хищно улыбнувшись, некромант собрался уже убить надоедливого дворфа, когда сухой щелчок арбалета заставил его вздрогнуть, и боль стальной иглой пронзила его левое плечо.

Удерживающее дворфа щупальце исчезло, и старик повалился на землю, а колдун, рыча от гнева, повернулся к раненому арбалетчику, судорожно пытающемуся перезарядить свое оружие.

– Как смеешь ты!.. – На пальцах некроманта появились зеленые искры, но тут мастер рун из последних сил бросил свой посох, целясь колдуну в спину.

Резко развернувшись, Высший не успел среагировать и получил сильный удар в грудь, заставивший его сделать несколько неуверенных шагов назад.

– Вы… – прохрипел он, поднимая руки над головой и закрыв глаза, когда клубящийся в небе черный туман начал закручиваться над ним, – умрете!

– Нет! – Селения выпрямилась в центре законченного рисунка, гордо вскинув голову. – Это ты умрешь! – Девушка изо всех сил топнула ногой, ударив каблуком по самому большому символу, к которому стягивались все остальные, – и знаки, взлетев в воздух, закружились вокруг нее, складываясь в ровный круг.

– Девчонка, – расхохотался некромант, – ты и правда думаешь, что…

Селения двумя ладонями ударила в парящий перед ней круг – и вырвавшийся из него столп ревущего пламени ударил колдуна в грудь, погаснув так же быстро, как и появившись.

– Ты… – Взгляд Высшего помутнел, и он, уронив голову на грудь, уставился на прожженную в его теле круглую дыру с ровными дымящимися краями. – Бездна… – Глаза колдуна закатились, и он, пошатнувшись, рухнул на землю.

Селения облегченно вздохнула, на мгновение прикрыв глаза и едва не упав на землю от внезапно подступившей слабости. Но ей все же удалось устоять на ногах, и она с трудом разомкнула веки, услышав громкий топот и беспокойные возгласы.

Северяне и дворфы с обнаженным оружием обступили склон холма, но замерли, не увидев врагов.

– Помочь раненым! – отдал приказ Валгард, чье боевое безумие покинуло затуманенный рассудок, возвращая вождю умение трезво мыслить. – Если они есть… – Северянин оглядел окровавленные тела арбалетчиков. – Что здесь произошло? – Он подошел к волшебнице и на всякий случай придержал ее рукой за плечо.

– Высший. – Девушка попробовала благодарно улыбнуться. – Но ни он, ни остальные некроманты больше не угрожают нам.

– Что верно – то верно! – Улыбающийся Горт протянул Селении отрубленную голову Высшего, которую держал за волосы. – Твой трофей!

– Спасибо… – Девушку едва не стошнило. – Не надо… – Она поспешно замотала головой, приложив ладонь ко рту.

– Как хочешь. – Пожав плечами, король дворфов бросил голову одному из своих соотечественников, и тот недолго думая насадил ее на копье, подняв над головой словно знамя. – Значит, мы здесь закончили?

– Да, – кивнула Селения, стараясь не смотреть на лежащие повсюду тела.

– Тогда самое время помочь нашим ребятам в долине! – выкрикнул Горт, и воины поддержали его радостным ревом.

– Нет! – послышался вдруг писклявый голос, и измазанный кровью и грязью де Ларик поднялся на ноги, отбросив в сторону чье-то мертвое тело, за которым и прятался.

– Ранен? – осведомился Валгард, с сомнением глядя на благородного.

– Я? – Тот оглядел себя. – Нет, это не моя кровь, я так… не важно. – Де Ларик выпрямился, с вызовом взглянув в глаза вождя северных кланов. – Как представитель Императора, я настаиваю на том, что нам следует удерживать вверенные мне… то есть нам позиции!

– Чего? – не поверил собственным ушам Горт. – Да от кого? – Он развел руками. – Здесь больше не осталось зеленых, и нам некого убивать, а вот нашим боевым братьям требуется помощь!

– Мы останемся здесь! – шалея от собственной смелости, пискнул де Ларик, топнув тонкой ножкой. – Я говорю от лица Императора! – Он выудил из-за пазухи помятый сверток с гербовой печатью и замахал им перед лицами воинов.

– Меня тошнит от тебя, мразь… – Валгард с презрением сплюнул под ноги де Ларика. – Ты весь бой прятался под телом защищавшего тебя воина и теперь смеешь что-то говорить?! Ты недостоин называться мужчиной, гниль!

– Но вы все – подданные Империи и обязаны слушать…

– Умолкни! – Грубый голос оборвал запинающегося де Ларика. – Мы пойдем туда, где нужны!

– Кто это?! – по-петушиному вздернул голову посланник Императора, закрывшись своими бумагами, словно щитом. – Кто смеет противиться воле его величества?!

– Я! – Высокий мужчина в изодранной меховой безрукавке вышел вперед.

– Знай свое место, варвар! – пискнул де Ларик. – Я несколько лет постигал военное ремесло в Хагенроке и лучше тебя знаю, как нам поступать! Что вообще, – он оглядел присутствующих, неуверенно оскалившись, – какой-то там варвар может знать о войне?!

– Что такой, как я, может знать о войне?! – Мужчина с горящими гневом глазами сделал широкий шаг вперед, навстречу де Ларику.

– У меня… – Благородный вытянул руку со свитком.

– Я – тот, кто идет по трупам! – Широкий шаг приблизил воина к посланцу Императора, и северяне ударили оружием о щиты.

– Но…

– Я – тот, кому неведом страх! – Еще один шаг, заставивший де Ларика неуверенно отступить. – Я – жнец битв! Я – покоритель земель! – Каждую реплику высокого мужчины северяне встречали ударом оружия по щиту.

Покрытый татуировками и кровью воин почти наступал на пятящегося де Ларика.

– Я – вдовья скорбь! Я – тот, с чьим именем на устах гибнут храбрейшие из воинов! – Варвар навис над де Лариком, застывшим на месте и словно приросшим к земле. – Я – Торфел Неудержимый! Я знаю о войне все! – В сравнении с одетым в безрукавку мужчиной де Ларик выглядел невзрачным, сжавшимся от страха человечком.

Массивная фигура полностью заслонила посланца Императора.

– Потому что война – ЭТО Я! – Торфел буквально выплюнул свои слова в лицо зажмурившемуся де Ларику, и в наступившей тишине было отчетливо слышно, как благородный господин, претендующий на место командующего армии, громко испортил воздух и под его ногами начала стремительно расти мутная лужа.

– Отребье! – взревел Торфел и широко замахнулся, чтобы ударить де Ларика, наверняка не пережившего бы удар кулаком, по размеру схожим с его собственной головой. Но в последний момент Торфел сдержался. – Я не стану пачкать руки об такого слизняка, как ты! – Бог войны вырвал у готового упасть в обморок де Ларика верительную грамоту с печатью Императора и, разорвав ее на клочки, швырнул в лицо своему собеседнику, плюнув туда же. – Мы идем убивать! – взревел Торфел, поворачиваясь к воинам, и те встретили слова своего бога радостным ревом. – К смерти и славе!

Темные эльфы, израсходовав все стрелы, отбросили свои луки и арбалеты, взявшись за изогнутые клинки. Строй имперской армии давно распался, и битва переросла в отдельные стычки. Несмотря на старания магов и воинов, нападавших все еще было больше, чем защитников Империи, к тому же некроманты, не сумевшие пробить щиты жрецов, сами ринулись в атаку под прикрытием орков. Их черные мантии мелькали среди зеленых тел, предвещая мучительную смерть для воинов. Колдуны не жалели своих зеленокожих союзников, без разбора швыряя темные заклинания и не заботясь о том, чтобы не попасть в орков. Маги Империи не могли поступить точно так же. Вместо этого они обрушили на ряды врагов целый град ледяных копий, но было видно, что волшебники начали уставать, в то время как сила некромантов казалась бесконечной.

Сверкающий молот Энберна с грохотом ударился в грудь огромному огру, опрокинув чудовище на землю, где его тут же прикончили клинки имперских воинов. Отбросив со лба мокрые от пота светлые волосы, магистр отступил назад, под прикрытие союзников, и оглядел поле боя.

То тут, то там вспыхивали заклинания некромантов, уносящие десятки жизней. Так как колдуны уничтожали все на своем пути, то вокруг них быстро освобождалось место, и паладины ордена Зари отважно бросались навстречу некромантам. Зачастую их поддерживали и обычные воины. Пусть ценой собственных жизней, но защитникам Империи все же удавалось сдерживать напор некромантов. Зеленый туман заклубился у ног совсем еще молодого паладина, отважно бросившегося на уничтожающего его соратников колдуна. Изо рта, носа и ушей юноши засочилась кровь, но он продолжал упрямо идти к некроманту. Даже когда поры на коже паладина стали кровоточить, он не замедлил шага, и пронзив колдуна своим клинком, упал замертво, вместе со своим убийцей. Чуть в стороне от них человек в черной мантии убил нескольких пехотинцев и дворфа, пронзив их сердца острыми кольями, сотканными из Тьмы, но его все-таки обступили солдаты Империи, яростно разорвав некроманта на части.

Над головой Энберна пролетели три ярко-зеленых кометы, мгновение спустя ударившие в вершину холма, пробив сверкающий щит жрецов. Несомненно, оставшиеся Высшие общими усилиями решили атаковать единственное место, где сосредоточена основная часть жрецов и волшебников. Обычным некромантам не под силу было бы справиться со сверкающей преградой. Магистр не знал, сколько жрецов и магов выжило после этой атаки, но, видя, как вершину холма затягивает облако пыли, не питал особых иллюзий.

Золотой щит над головами воинов замерцал – и защитники Империи, оставшиеся без магической поддержки, дрогнули.

– Не отступать! – крикнул Энберн, поднимая молот над головой, и, расталкивая пятящихся союзников, бросился в атаку, мощными ударами пылающего оружия разбрасывая орков в стороны. Натиск лорда Форенора был столь яростным и неистовым, что он подобно урагану ворвался в нестройные ряды зеленокожих, образовав в них широкую брешь, в которую сразу же устремились неотрывно следующие за магистром паладины. – Ульв да укрепит наш дух! – Золотое пламя пылало в глазах Энберна.

В небо над армией орков взмыли десятки мощных крылатых фигур. Не опасаясь больше магии жрецов, колдуны пустили в ход демонов. Павшие орки и солдаты Империи начали подниматься с земли, сверкая горящими зеленым пламенем глазами.

Отбросив назад несколько орков, лорд Форенор подскочил к замахивающемуся огромной дубиной огру и ударом молота раздробил тому колено. Подняв оружие над головой, магистр расколол оказавшуюся прямо перед ним голову чудовища, словно орех. Выжившие паладины, образовавшие клин, во главе которого возвышался Энберн, отчаянно рубили и кололи, их изодранные золотые плащи теперь больше напоминали грязные тряпки, но дух воинов ордена Зари по-прежнему невозможно было сломить. Аура неистовой веры и силы, исходящая от четвертого магистра, вдохновляла паладинов, и они, не щадя себя, бросались в бой.

– Не стоять, уроды! – Кормак, лишившийся глаза командующий выжившими дворфами, сплевывая кровь, первым бросился следом за паладинами, и воины гор с воинственным кличем последовали за ним.

С холма, где располагались шатры имперской армии, в небо взметнулись яркие молнии, растворившиеся среди туч и спустя мгновение обрушившиеся на орков и испепелившие множество демонов, – выжившие маги собрались с силами, но даже этого оказалось недостаточно, чтобы отбросить орков назад.

– Обозы пусты! – Ко второму магистру подскакал гонец. – Стрел больше нет, светлые эльфы просят разрешить им рукопашную! – Запыхавшийся юноша никак не мог выровнять дыхание и глотал окончания слов, словно не он только что скакал на лошади, а она на нем.

– Пусть сражаются, – ответил Виктор, кляня проклятую и абсолютно не уместную в данный момент вежливость эльфийского народа.

– Будет исполнено! – скороговоркой выпалил гонец и, подстегнув лошадь, умчался прочь.

– Ваше величество! – Виктор фон Кразе обернулся к Императору и увидел, что тот судорожно сжимает поводья коня, а по его щекам катятся слезы. Глаза молодого Императора не мигая смотрели на поле боя. – Вы…

– Поднять знамена! – Резким движением Эрик смахнул душившие его слезы и выхватил из ножен сверкающий клинок. – Мы атакуем!

Второй магистр ордена Зари знал, что атака конницы обречена на провал, но он, как и его Император, не мог просто так взирать на гибель воинов. Поэтому Виктор фон Кразе не стал спорить и вместо этого, подняв над головой золотое копье, прокричал:

– Воины! Ваш Император зовет вас в бой!

Прогремевшие следом за словами магистра боевые рога ознаменовали атаку конницы.

– Быстрее, быстрее, мать вашу! – подгонял своих людей Горт, стараясь угнаться за северянами, взявшими довольно быстрый темп. Ноги у людей были длиннее, нежели у низкорослого горного племени, поэтому дворфам приходилось стараться изо всех сил, чтобы не отстать.

Поправив сползший на глаза рогатый шлем, Горт глубоко вздохнул и едва не подпрыгнул от радости, увидев мчавшихся к ним во весь опор разведчиков. Трое воинов остановили лошадей перед Валгардом и, спрыгнув на землю, ударили себя по груди сжатой в кулак правой рукой в воинском приветствии.

– Орки пытаются продавить нашу оборону, вождь. – Самый высокий из разведчиков, коренастый парень с длинным уродливым шрамом через все лицо, указал рукой себе за спину. – Наши пытаются отвечать, но пока получается у них не очень…

– Тогда не будем медлить! – прервал Валгард разведчика, и тот согласно кивнул.

– Если поспешим, то сможем ударить зеленомордым в бок, они нас не ждут! – Второй разведчик кровожадно улыбнулся.

– Так и поступим! – Вождь северных кланов жестом подозвал к себе Селению и указал ей на разведчиков. – Я понимаю, что ты устала, девочка, – ласково, почти по-отечески произнес он, – но твоя помощь все еще нужна…

– Я сделаю все, что смогу! – решительно заявила волшебница.

– Вот это дух! – одобрил Горт слова девушки. – Тебе бы еще бороду и мяса побольше, так и вовсе сошла бы за воина!

– Э… спасибо. – Несмотря на то что комплимент девушке казался довольно сомнительным, Селения благодарно улыбнулась королю дворфов.

– Садись на коня и скачи вперед, выбери себе место… какое тебе больше нравится, и жди нашей атаки, а потом… не мне тебя учить. – Валгард перевел взгляд на разведчиков. – За девчонку отвечаете головами! – Северянин смотрел, как волшебница при помощи одного из воинов взбирается в седло.

– Ты уж выживи, девочка, – подмигнул Селении Горт. – Мастера рун и оставшиеся стрелки присоединятся к тебе, как только мы доберемся до места. Скачи!

Девушка ударила каблуками по бокам коня, и тот, сорвавшись с места, понес ее вперед. Подняв глаза к небу, волшебница с тревогой смотрела на бурлящую в небе Тьму и надеялась, что маги, оставшиеся с основными силами Империи, выполнят все, о чем она их просила.

«Выполнят! – успокоила девушка сама себя. – Они не посмеют ослушаться архимага, пусть даже это Стефан…» Губы девушки тронула мимолетная улыбка, когда она вспомнила хмурые лица магов, получивших из ее рук письмо альбиноса, которое он отправил Селении перед самым своим отъездом.

– Ред, ты уверен, что это хорошая идея? – Драг с сомнением глядел на стоящих в стороне некроманта и суккубу. – Я бы ему не доверял…

– Нет времени на споры. – Лорд Фаргред Драуг широкими шагами приближался к темнеющему пролому, ведущему под землю.

– Точно? – Дворф попытался прищуриться, но тут же зашипел от боли в разбитом лице.

– Точно, – отрезал пятый магистр ордена Зари, остановившись на самой границе густого, слабо шевелящегося мрака, – тем более что вы за ними присмотрите.

– Чушь! – прогремел Тред, наконец отыскавший среди мертвых орков свою секиру; меч и топор берсерка нашлись неподалеку. – Мы пойдем с тобой…

– Нет! – В глазах магистра вспыхнуло пламя.

– Не спорьте с ним, – вмешался альбинос, оторвавший взгляд от клубящейся над пещерой Тьмы, с гулом вырывающейся из глубоких трещин, распарывающих землю. – Ваш разум просто не выдержит…

– А твой, значит, выдержит? – зло сплюнул одноглазый наемник. – Да мой разум…

– Я тоже останусь. – В голосе альбиноса слышалось сожаление. – Когда яоказался здесь прошлый раз, все было иначе… Сейчас рвущаяся изнутри Тьма настолько могущественна, что нам опасно даже находиться поблизости…

– То есть мы никак не можем помочь? – Элизабет с надеждой взглянула на Фаргреда, но магистр лишь покачал головой.

– Уходите, – попросил лорд Драуг, уже зная, что получит отказ.

Так оно и случилось.

– Мы или уйдем вместе… или уйдем вместе! – кивнул Драг сам себе.

– И не надейся снова все сделать сам! – Инуэ вцепилась в край алого плаща магистра.

– Это мой долг, – мягко произнес Фаргред, взяв дрожащие руки суккубы в свои и ласково заглянув в ее большие, зеленые глаза.

– Но… – Демоница шмыгнула носом. – А если ты… – Девушка едва сдерживалась, чтобы не расплакаться.

– Успокойся, сестричка. – Подошедшая сзади Аяно взяла всхлипывающую Инуэ за плечи и отстранила от магистра. – Если мужчина говорит, что должен – твое дело не спорить, а ждать его возвращения.

– Посмотрела бы я на тебя, если бы твой господин уходил…

– Хватит, – резко сказал Фаргред и решительно развернулся к пролому. – Не люблю долгих прощаний. – Обернувшись через плечо, он подмигнул Инуэ, и его глаза вспыхнули золотым огнем.

Лорд Фаргред Драуг сделал широкий шаг вперед и растворился в поглотившем его мраке. Элизабет бросилась было за магистром, но дорогу ей преградил Наэрон.

– Все обойдется, – улыбнувшись, произнес шпион. Но улыбка далась ему тяжело, так как в голове у де Блейта до сих пор звучали недавние слова магистра: «Если я не вернусь – выведи всех и позаботься о них». Наэрон не смог больше смотреть в глаза эльфийке и, подняв взгляд, увидел альбиноса, сразу же поняв, что лорд Фаргред Драуг говорил об этом не только с ним…

– Шэндизар, – маг огня обратился к некроманту, завороженно наблюдавшему за поднимающимся к небу столпом Тьмы, – мне нужна твоя помощь.

– Помощь? – Некромант вопросительно уставился на альбиноса. – Я не силен в магии Империи…

– Но ты ведь знаешь о точках возврата? – Альбинос хитро прищурился.

Глава XVII

Лорд Драуг не спеша спускался вниз по пологому склону, ведущему в глубь пещеры. Свет, исходящий от его клинка и доспехов, разгонял тьму, освещая магистру путь. Узкий коридор оказался прямым и после нескольких шагов начал резко уходить вниз, неожиданно закончившись. Подняв над головой сверкающий клинок, словно факел, Фаргред огляделся. Он оказался на узкой площадке, от которой во тьму уходили узкие ступени, вытесанные в твердом камне и поднимающиеся откуда-то со дна пропасти. Путь был только один, и магистр смело последовал по нему, осторожно ступая по холодному камню. Один неверный шаг означал гибель. Мелкие камешки, побеспокоенные ногами паладина, скатывались вниз и падали в неизвестность, откуда не доносилось ни единого звука. Узкая лестница тянулась и тянулась, словно ведя Фаргреда в бесконечность, а Тьма вокруг все ближе подступала к магистру, обжигая его своим ледяным дыханием. Наконец, когда даже свет меча был не в силах разогнать мрак, лестница расширилась, переходя в гладкую площадку, вплотную примыкающую к поднимавшейся из самых глубин Бездны скале. Сделав несколько шагов вперед, магистр с трудом различил темное отверстие в гладком черном камне. Оно, словно черное око, застыло напротив человека, не мигая взирая на него.

– Свет да поможет мне… – прошептал лорд Драуг и шагнул в пустоту…

Фаргред неподвижно стоял в кромешной тьме, плотно обволакивающей его со всех сторон. Мрак был осязаемым, вязким, липким, холодным и пах кровью. Лорд Драуг поднес к лицу свою руку, но не смог даже разглядеть ее.

– Всего лишь один… – прозвучало в голове у магистра. Голос казался удивительно знакомым и в то же время отстраненно-чужим, словно несколько человек говорили одновременно. – Я ожидал большего…

Не ответив, Фаргред сделал шаг вперед, с трудом превозмогая упругое сопротивление Тьмы. Несмотря на то что магистр ничего не видел вокруг, он твердо знал, что идти нужно именно вперед.

– Упрямый…

Лорд Драуг поежился. Осознавать, что кто-то невидимый наблюдает за тобой – неприятное ощущение. Следующий шаг дался магистру тяжелее предыдущего, и казалось, что прошла целая вечность, прежде чем поднятая нога вновь опустилась на мягкий пол пещеры.

– Так упорно идешь на встречу со смертью… Торопишься? – Голос пропал, словно давал магистру время для ответа, но Фаргред продолжал идти вперед. – А хочешь, я, прежде чем расправиться с тобой, уничтожу всех твоих друзей? Или даже всю Империю? Каково тебе будет наблюдать за тем, как всех близких тебе людей, все, что ты поклялся защищать, и даже твоего драгоценного Ульва, поглотит мрак? Хочешь стать свидетелем моего триумфа?

– Не будет никакого триумфа, – сухо бросил Фаргред, чувствуя, как невидимая рука пытается вырвать меч из его руки. – Ты падешь! – Праведный гнев всколыхнулся в душе магистра, и его оружие ярко вспыхнуло, отгоняя сгустившиеся вокруг паладина тени.

Идти сразу стало легче. Лорд Драуг не знал, далеко ли он ушел от входа, но не собирался оборачиваться, глядя только вперед.

– Ошибаешься! – В голосе слышалось странное веселье. – Ты – ошибаешься!

Множество темных рук метнулись из мрака к Фаргреду, но доспехи магистра вспыхнули золотым светом – и темные, дымящиеся конечности отпрянули назад в породивший их мрак.

– Твоя вера сильна… – задумчиво протянул голос. – Но что может один человек против меня? Ты лишь…

– Я клинок в руке Его! – Громкий голос Фаргреда разнесся по пещере, отражаясь от ее сводов и гуляя эхом по окружающей тьме. – И я тот, кто остановит тебя! – Нестерпимо яркий свет волнами расходился от магистра, разгоняя мрак.

Голос смолк, но Фаргред не обратил на это внимания. Паладин широкими шагами шел вперед, шепча молитву Свету и чувствуя, как сила его веры питает его тело и дух.

Отделившиеся от стены тени метнулись к Фаргреду, но он взмахом пылающего клинка рассек их, обратив в клочья тлеющего черного тумана. Новые и новые тени встречали магистра. Несмотря на то что их тела, сотканные из непроницаемого мрака, не могли принадлежать людям, порождения Тьмы обращались к Фаргреду знакомыми голосами, иногда являя ему человеческие маски, словно надетые ими вместо лиц.

– Учитель! – Лицо Рональда выплыло к магистру из тьмы, но он, не моргнув глазом, разрубил его наискось мечом. – Тварь! – гортанным голосом зарычал юноша, когда его лицо распалось на две части и темными каплями стекло на пол.

– Ред… – Теперь уже Драг протянул к Фаргреду заросшие рыжими волосами руки, но он без жалости отрубил их и поразил дворфа в грудь.

Вегард попытался схватить его сзади, но лорд Драуг, вскинув руку, сжал шею воина, и его плоть под пылающей золотом латной перчаткой начала плавиться. Фаргред оттолкнул тварь, теперь мало похожую на северянина, и, резко замахнувшись, отрубил ей голову.

Новые и новые тени обращались к пятому магистру ордена Зари из сгущающегося сумрака, стремясь запутать его, поселить сомнения в его сердце. Но все было тщетно. Фаргред упрямо шел вперед, разя все сильнее разгорающимся клинком всех, кто вставал у него на пути. Он видел отца и мать, идущих ему навстречу с распростертыми объятиями… но вместо сына они встретились с его пылающим мечом. Видения были потрясающе реальны, и лишь несгибаемая воля и непостижимая обычному человеку вера магистра не давали ему лишиться рассудка, растворившись в окружающих его тенях.

– Я могу дать тебе все… – Таинственный голос вновь напомнил о себе. – Все, что ты захочешь…

– Мне ничего от тебя не надо. – Меч магистра вонзился в грудь Стефана, и маг упал, схватившись за тлеющую рану, с укором глядя на Фаргреда затухающими красными глазами. Лорд Драуг решительно переступил через распадающееся тело.

– Глупец! – рассмеялся обитатель пещеры. – Ты не знаешь, от чего отказываешься!

– Мне достаточно знать – ради чего я это делаю!

Инуэ и Элизабет заступили магистру дорогу.

– Господин… – Пухлые, манящие губы суккубы приоткрылись, обнажая белоснежные клыки.

– Ред! – Эльфийка лукаво подмигнула Фаргреду, блеснув золотистыми глазами.

– Ты ведь хочешь быть с ними? – прошептал голос прямо на ухо лорду Драугу. – Я знаю, чего ты жаждешь… я знаю все о твоих желаниях!

– Нет! – Фаргред взмахом клинка рассек эльфийке горло, и на лицо ему брызнула теплая кровь.

Элизабет вскрикнула и начала оседать на землю, со слезами на глазах глядя на магистра и протягивая к нему руки.

– Не ожидал? – Теперь в голосе слышалась насмешка.

Лорд Драуг застыл, ошеломленно глядя на лежащее перед ним тело эльфийки. Девушка не растворялась во тьме и не превращалась в пепел. Она, истекая кровью, продолжала тянуться к магистру, и он невольно опустил меч.

– Господин?! – Инуэ в ужасе отшатнулась от Фаргреда. – Что ты наделал? Нужно ей помочь! – Она склонилась над умирающей Элизабет. – Скорее! Исцели ее! – Но Фаргред остался стоять на месте. – Ты готов на все ради блага Империи?! – зло прошипела суккуба, оборачиваясь к магистру. – Готов пожертвовать всем?! – Демоница резко выпрямилась, выпуская длинные когти.

– Да! – Глаза Фаргреда вспыхнули, и его взметнувшийся меч отсек демонице руку.

– Ты! – Инуэ бросилась вперед, но магистр выставил перед собой горящий клинок, и демоница напоролась на него животом. Несмотря на ужасную рану, девушка схватилась уцелевшей рукой за лезвие и рывком приблизилась к Фаргреду. – Кто я для тебя? – тихо прошептала она, глядя ему в глаза. По щекам суккубы ручьями лились слезы.

– Подделка! – Ударом ноги лорд Драуг оттолкнул Инуэ, и та рухнула на безжизненное тело эльфийки.

Скрепя сердце Фаргред прошел мимо мертвых девушек, мысленно приказав даже не смотреть в их сторону. Он знал – стоит ему поддаться слабости, и все для него будет кончено. Все будет кончено и для Империи, и для всех…

– Я поклялся! – Огонь в глазах Фаргреда разгорался все сильнее и сильнее. – Я поклялся быть клинком в руках Его! – Стиснув зубы, пятый магистр шел вперед. – Быть щитом для невинных и палачом для неверных! Во славу Его!

Неожиданно из тьмы появился огромный кристалл. Вся его поверхность была испещрена широкими, разбегающимися во все стороны трещинами, сквозь которые к потолку вздымались клубы черного тумана.

– Папа?!

Опустив глаза, лорд Драуг увидел стоящую прямо перед ним Рози. На ней было легкое платьице, которое Фаргред купил ей сам, во время одной из прогулок по Хагенроку. Рыжие волосы Рози, как при ее первой встрече с магистром, были заплетены в две смешные, нелепые косички.

– Что ты тут делаешь? – спросила девочка, слегка наклонив головку и наморщив курносый носик.

Лорд Драуг молчал.

– Может, заберешь меня отсюда, и мы пойдем домой? – Рози сделала крохотный шажок навстречу магистру.

– Нет. – Фаргред покачал головой, не в силах отвести взгляд от ребенка. – Я не могу уйти.

– Почему? – Девочка приблизилась еще чуть-чуть.

– Не могу. – Лорд Драуг знал, что перед ним сейчас не настоящая Рози, а всего лишь тень, жалкая подделка, но он ничего не мог с собой поделать – меч выпал из рук Фаргреда и, распавшись золотыми искрами, исчез.

– Давай уйдем, – попросила Рози, взяв магистра за руку.

– Нет! – Лорд Драуг вырвал руку из ладони девочки.

– Почему? – На больших голубых глазах ребенка выступили слезы.

– Сначала я должен кое-что сделать. – Магистр глубоко вдохнул, отводя правую руку в сторону.

– Что? – смахнув слезинки, спросила Рози, с надеждой глядя на паладина. Именно так она смотрела на него, когда закрывала собой Инуэ, заключенную в колдовском круге из кровавых символов в той, затерянной среди лесов, далекой деревне.

– То, что обещал тебе. – Магистр стиснул зубы, и в его руке вспыхнул золотой меч.

– А что ты обещал? – улыбнувшись, спросила девочка. – То, что мы всегда-всегда будем вместе?

– Я обещал защищать тебя! – Фаргред взмахнул мечом, и тело Рози пеплом осыпалось к подножию кристалла.

– Жалкий смертный! – Срывающийся на пронзительный визг голос сотряс стены пещеры. – Я могу дать тебе все, что пожелаешь, но ты продолжаешь упрямиться! – За потрескавшимися стенками кристалла разом открылись тысячи глаз, не мигая уставившихся на Фаргреда. – Ты все равно не сможешь остановить меня! – Глаза наблюдали, как лорд Драуг приблизился к кристаллу. – Хочешь ударить? Давай, попробуй! – Визг перешел в хохот, и Тьма зашевелилась за тонкими стенками, заставляя их трещать. – Тебе не сразить меня!

Фаргред опустился на колено и вонзил свой пылающий клинок в землю у основания почти разрушенного кристалла.

– Свет… – прошептал лорд Драуг, чувствуя, как подступающий мрак стальными тисками сжимает его сердце. – Взываю к тебе! – Он двумя руками ухватился за рукоять меча – и вспыхнувшее золотое пламя взвилось к высокому потолку.

– Он не услышит тебя! Никто тебя не услышит! – Тьма бешено билась о едва держащиеся стенки кристалла. – Он не сможет прийти сюда! Здесь никто не верит в него… – Голос внезапно стих, словно осекся, и тысячи полных ненависти глаз уставились на коленопреклоненного паладина…

Лорд Форенор оттолкнул в сторону совсем еще молодого парня в золотом плаще, одного из тех, кто лишь недавно стал паладином, и предназначавшийся тому метательный топор орков отскочил от сияющего нагрудника магистра. Энберн ударил молотом по щиту одного из зеленокожих, стоящих перед ним, и сверкающее оружие, разбив в щепки преграду, раздробило орку руку. Второй магистр взмахнул молотом еще раз – и изломанное тело его противника рухнуло на залитую кровью землю. Отчаянная атака Энберна подвигла и следующих за ним воинов на рывок, но преодолеть сопротивление орков оказалось непросто. Пусть медленно, но зеленокожие вновь начали теснить защитников Империи. Над головами воинов не прекращались яркие вспышки, сопровождающиеся жутким грохотом, перекрывающим даже шум битвы, – маги и некроманты, не щадя себя, использовали все силы в противостоянии.

И вот, когда исход битвы, казалось, уже предрешен, над полем разнесся громкий звук боевых рогов.

Когда среди поредевших деревьев начали мелькать зеленые тела орков, северяне сбавили темп и, крадучись, приблизились.

– Ударим сейчас? – Горт взглянул на стоящих рядом Торфела и Валгарда.

– Да, – кивнул бог войны и поднял над головой свои топоры. – Воины! – взревел Торфел Неудержимый. – Пролейте больше крови в мою честь! Никакой пощады! Бейтесь храбро и займете свое место в моих ледяных чертогах! Победа или смерть!

– Победа или смерть! – подхватили северяне.

Над лесом пролетели несколько огромных, колючих ледяных шаров и с глухим стуком разбились где-то в рядах орков, унеся множество жизней.

– Не позволим леди волшебнице уничтожить больше зеленомордых тварей, чем мы! – рявкнул Горт, вздымая окровавленную булаву.

Рев боевых рогов смешался с воинственными криками воинов – и объединенный отряд северян и дворфов ринулся на врага.

Увлеченные боем орки слишком поздно заметили ударивших им во фланг воинов и жестоко поплатились за это. Прежде чем зеленокожие сумели дать жаждущим крови северянам и дворфам хоть какой-то отпор, те уже прорубились в глубь их армии, устилая свой путь изрубленными телами.

Подоспевшие стрелки успели выпустить по нескольку болтов, после чего отбросили арбалеты и, взявшись за мечи, бросились в атаку.

Селения продолжала плести заклинания до тех пор, пока силы окончательно ее не покинули. Из носа девушки пошла кровь, голова закружилась, а в ушах зашумело так сильно, что она едва разобрала слова подбежавшего к ней мастера рун:

– Отдохни, девочка. Ты и так сделала очень много, теперь – черед воинов. – Дворф помог волшебнице дойти до ближайшего дерева, и девушка, прислонившись спиной к холодному стволу, закрыла глаза.

Знамена Империи гордо развевались на ветру, а боевые рога продолжали греметь, когда волна конницы, скатившись по склону холма, ударила в стан врага. Сметая все на своем пути, словно снежная лавина, облаченные в доспехи боевые кони сминали дрогнувших орков, опрокидывая их на землю и топча копытами. Всадники кололи копьями и рубили мечами налево и направо, орошая брызгами вражеской крови свое оружие и доспехи.

Приподнявшись в стременах, Эрик обрушил свой клинок на голову орка, мелькнувшую слева от него. Конь мчал Императора так быстро, что тот не мог видеть, достиг его удар цели или нет. Лишь мимолетный хрип и теплые капли крови, слетевшие с вновь поднятого меча, свидетельствовали о том, что Император сразил врага. Чья-то голова с глухим звуком разбилась о прикрытую броней грудь коня, но тот, не замедляя галопа, понесся дальше. Виктор фон Кразе на скаку поразил ближайшего орка в незащищенную голову и, бросив коня влево, смял зеленокожего, пытающегося достать Императора копьем. Метательный дротик ударил второго магистра в плечо, но лишь скользнул по сияющим доспехам, не причинив паладину никакого вреда. Мельком взглянув поверх голов, Виктор увидел, как с противоположной стороны в армию орков прилетели огромные ледяные шары, и сразу же к небу взмыли стяги дворфов и северян: белый рунический символ жителей гор реял на ветру рядом с перекрещенными топорами на кроваво-красном фоне – знаменем северных воинов. Крылатый силуэт метнулся к Виктору, но тот вскинул копье – и демон, напоровшись на него горлом, едва не сбросил магистра с коня, но тот все же смог скинуть еще живую тварь на землю, где ее тут же втоптала в пыль конница. Крылатые слуги некромантов, уцелевшие после заклинаний волшебников, то и дело падали на поле боя, ввязываясь в схватку с воинами, но солдаты Империи отважно встречали страшных противников холодной сталью.

Энберн видел, как облако пыли приближается к оркской армии, и, набрав в грудь воздуха, крикнул:

– Император вступил в бой! – Четвертый магистр поднял над головой сияющий молот. – Не оставим его и наших боевых братьев без поддержки!

Не успел голос лорда Форенора стихнуть, как солнечные лучи, пробившиеся через рассеивающийся мрак, осветили войско Империи, и золотой щит жрецов вновь замерцал над головами солдат. Оказавшиеся под золотой преградой ожившие мертвецы с тихим стоном упали на землю и больше не двигались. Заклинания некромантов перестали сталкиваться с магией волшебников, и архимаги смогли вновь сосредоточиться на армии врага, уничтожая орков сотнями. Пульсирующие ярким светом лучи били по зеленокожим, оглушая и ослепляя их, а холодная сталь вершила свой скорый суд. Под треск волшебства магов, топот конницы Империи, рев защитников и хрипы умирающих орков нестройные ряды атакующих дрогнули.

Воодушевленные воины Империи и темные эльфы, ведомые четвертым магистром ордена Зари, ринулись в атаку, наконец отбросив пятящихся орков и обратив их в бегство.

Солнце над сражающими разгоралось все ярче и ярче, разгоняя мрак и освещая поле боя золотым сиянием.

– Ульв! – Голос Фаргреда словно раскат грома разнесся по пещере, и от его клинка по земле потянулись сияющие трещины, из которых било золотое свечение. Оно становилось все сильнее и сильнее, и наконец нестерпимо яркая вспышка осветила всю пещеру, заставив мрак отпрянуть к каменным стенам.

Фаргред почувствовал тепло, растекающееся по его телу, и, обернувшись, увидел позади себя статного мужчину в сверкающих доспехах. Мягко улыбнувшись, Ульв положил свою ладонь на плечо магистра, и Тьма, сдавливающая сердце Фаргреда, отступила.

– Нет! – взревел голос. – Ты не имеешь здесь власти!

– Я не могу выпустить тебя. – Ульв приблизился к кристаллу, и только сейчас Фаргред увидел сияющий клинок в руке Светлого бога, сразу же узнав рукоять, ранее хранившуюся в главной цитадели ордена Зари.

Сломанный меч был восстановлен.

– Ты! – Множество глаз вновь обратились к магистру. – Это все ты! – Тьма с силой ударилась о переднюю стенку кристалла – и та, не выдержав, лопнула. Густой черный дым бурным потоком ринулся в образовавшуюся брешь.

– Я не позволю тебе выбраться на свободу. – Ульв шагнул вперед и вонзил свой пылающий меч во мрак, загоняя его обратно в кристалл. – Этот мир не станет твоим! – Светлый бог двумя руками надавил на рукоять – и лезвие меча целиком вошло во мрак, уперевшись перекрестьем в стенки кристалла.

Тьма, словно пойманная в клетку птица, неистово металась внутри своей тюрьмы, тысячей глаз наблюдая, как трещины исчезают с хрупких прозрачных стенок кристалла.

– Ты не можешь обладать такой силой! – Сгустившийся мрак попытался вытолкнуть меч Ульва обратно, но Светлый бог не уступил, продолжая твердо держать свое воссозданное оружие. – Все те, кто верит в тебя, сейчас умирают!

– Но не перестают верить в Свет! – Несмотря на кажущееся напряжение, голос Ульва оставался удивительно мягким и спокойным. – Даже один человек, если вера его чиста, дает мне больше сил, чем тысяча твоих бездушных приспешников.

– Человек! – взревел голос, и разбросанные по стенам пещеры клочья черного тумана закружились вокруг Фаргреда.

Магистр попробовал подняться, но не смог. Множество глаз неотрывно смотрели на него из круговорота Тьмы, тысячи голосов шептали проклятия, угрожали, молили, плакали и смеялись, а окружающий мрак все сгущался и сгущался.

Тьма внутри кристалла вновь зашевелилась, и клинок Ульва медленно пополз назад, заставляя Светлого бога отступить.

– В чем дело? – продолжая выдавливать меч из кристалла, поинтересовался голос. – Не хочешь помочь своему почитателю?

– Я верю в него точно так же, как и он верит в меня… – прошептал Ульв, продолжая давить на рукоять, и наполовину высвобожденный из кристалла меч застыл на месте, не двигаясь ни в одну, ни в другую сторону.

– Ты получишь все… – шептали голоса в голове Фаргреда. – Ты погибнешь! – визжали они же.

– Ты всегда будешь с теми, кто тебе дорог… – Вновь нежный шепот.

– Все вы умрете! – Полный злости крик.

– Я подарю тебе весь мир…

– Кровь зальет эти земли!

Кружащийся мрак окутал лорда Драуга, не давая ему ни шевелиться, ни даже дышать. Меч Ульва медленно продолжил покидать кристалл.

– Вера моя крепка… – прошептал Фаргред, задыхаясь. Он не мог подвести тех, кто верит в него… тех, кто ждет его… тех, кто любит его, и тех, кого любит он. Он должен встать, ради всех, ради себя… Мускулы Фаргреда напряглись, а в душе всколыхнулся праведный гнев. – Тебе не сломить меня! – Пятый магистр ордена Зари открыл глаза, и в них вспыхнуло золотое пламя.

Рванувшись изо всех сил, Фаргред сумел подняться на ноги и, вырвавшись из липких объятий мрака, подбежал к Ульву, ухватился за рукоять его меча, чувствуя, как вибрирует оружие, плотно засевшее во Тьме. Нестерпимый жар обжигал руки магистра даже сквозь перчатки, но он продолжал изо всех сил сжимать рукоять меча вместе со Светлым богом.

– Вера моя крепка… – повторял Фаргред.

– Воистину. – Стоящий рядом с магистром Ульв сделал уверенный шаг вперед – и его клинок вновь по рукоять вошел в кристалл. Яркая вспышка осветила пещеру, выжигая стелившийся по полу мрак.

– Вам не… – Голос из недр кристалла перешел в хрип и вскоре затих.

– У нас получилось? – Лорд Драуг неуверенно выпустил рукоять меча и отступил назад.

– У тебя получилось. – Улыбнувшись, Ульв вложил свой восстановленный меч в ножны.

– И что теперь? – спросил Фаргред.

– Время покажет. – Светлый бог указал магистру на выход из пещеры. – Теперь тебе следует вернуться к друзьям.

– Хорошо. – У магистра не осталось сил спорить. Усталость навалилась на его плечи, и он, пошатываясь, направился к выходу.

– Фаргред! – окликнул паладина Ульв и, когда тот обернулся, спросил: – Каково это для человека… осознавать, что ты спас мир?

– Я – слуга Света, и лишь сделал то, что должен. – Лорд Драуг провел ладонью по лицу. – К тому же я слишком устал, чтобы думать о чем-то, кроме отдыха.

– Интересный ответ, – улыбнулся Ульв, вновь поворачиваясь к кристаллу, Тьма за которым больше не шевелилась. – Думаю, теперь ты сможешь отдохнуть… несколько сотен лет, если, конечно, ничего не случится.

– Буду на это надеяться… – пробормотал Фаргред.

Стоило магистру выйти из пещеры, как к нему тут же бросились Инуэ и Элизабет, но дорогу им преградил Драг.

– Он еле на ногах стоит, вы же его затопчете! – буркнул дворф, и пристыженные девушки, остановившись, виновато переглянулись. – То-то же, – одобрительно кивнул рыжебородый и отступил в сторону. – Как оно? – спросил он у магистра.

– Сам не видишь? – ответил дворфу Тред, указывая ему на вершину горы. – Не дымит больше – значит, все нормально, наверное…

– Все в порядке, – успокоил друзей Фаргред, опираясь на плечи девушек, – мы справились.

– Тогда не стоит здесь задерживаться, – донесся до стоящих у пещеры голос Стефана.

Альбинос вместе с Шэндизаром стояли чуть в стороне, а под их ногами мерцали таинственные рисунки. – Пора домой. – Маг сделал приглашающий жест.

– Ты же ныл, что тебе надо много магов, и так далее… – Драг с сомнением взглянул на мерцающий рисунок, почесав голову.

– Если чем-то недоволен, то оставайся. – Тред первым подошел к магу. – Куда хоть это ведет? – спросил он, сжимая секиру.

– Думаю, что в лагерь имперской армии, – ответил Стефан, и северянин, молча кивнув, шагнул в круг и мгновенно исчез.

Альбинос прикрыл глаза и удовлетворенно кивнул:

– Все в порядке.

– Старик убьет тебя, если узнает, что ты был не уверен в результате, – хмыкнул Драг. – До встречи на той стороне! – Он помахал Фаргреду и перешагнул линию круга.

– Следующий. – Стефан позволил себе одну из редких своих улыбок.

Наэрон, Вегард и Энвинуатаре проследовали через портал мага, уведя с собой оставшихся лошадей.

– Послушайте… – неуверенно начал Шэндизар, – а нам точно можно пойти с вами… У вас не будет…

– Не будет, – прервал его магистр. – Можешь не волноваться. Жители Империи привыкли к демонам, и к некромантам тоже привыкнут… Только сними свою мантию на всякий случай, сейчас будет не лучшее время для откровений.

– Конечно. – Колдун поспешно стянул черный балахон, оставшись в плотных штанах и просторной темно-серой рубахе. – Так лучше?

– Теперь мне, по крайней мере, не хочется отрубить тебе голову, – усмехнулся Фаргред.

Стефан зашел в магический портал последним, и от мерцающего на земле круга осталась лишь выжженная земля. Пространство вокруг мага стремительно сжалось – и спустя мгновение он уже стоял на изуродованном воронками и рытвинами холме, рядом с Фаргредом, наблюдавшим, как армия Империи громкими криками празднует победу. Жалкие остатки орков без оглядки неслись в глубь своих земель, а по пятам за ними следовала конница, безжалостно добивая выживших противников.

– Рад видеть вас. – Мартин де Шелдор, архимаг Гзауберга, в изодранной, обгорелой мантии, слегка склонил голову в знак приветствия и тут же, резко выпрямившись, уставился на стоящего за спиной магистра Шэндизара. Шедший бок о бок с архимагом Аласт также остановился и нахмурился.

– Не волнуйтесь, этот человек – не враг Империи. – Фаргред поднял руку. Жрец внимательно посмотрел колдуну в глаза, но, мягко улыбнувшись, отступил.

– Если лорд Фаргред ручается за кого-то, то таковой определенно не может быть плохим человеком.

– Как вам будет угодно. – Архимаг окинул колдуна недоверчивым взглядом. – Прошу вас всех пройти за мной, его величество сейчас в своем шатре, и он будет рад видеть всех вас… – он многозначительно посмотрел на альбиноса и поморщился, – живыми.

– И богатыми! – вставил Тред. – Хотя, клянусь топорами Торфела, я готов даже не брать с Эрика денег за подобное-то приключение!

– Ну так и не бери, – сказал Вегард, ласково обнимающий за плечи Энвинуатаре.

– Нет уж, – покачал головой «старый медведь», – развлечение развлечением, а за работу нужно платить!

– Глупо было надеться, что ты оставишь свою жадность где-нибудь в Пустошах, – улыбаясь, заметил берсерк.

– Ага, – осклабился Тред, вытащив из-за пазухи горсть блестящих украшений.

– А это откуда? – изумился Драг.

– Где взял, там уже нет, – пожал плечами северянин. – Кстати… – Он сунул секиру под мышку и протянул широкое кольцо с сияющим изумрудом Наэрону: – Это твое.

– Мое? – Шпион принял из рук Треда неожиданный дар.

– Прощальный подарок некроманта… красиво ты его… – Старый воин провел ребром ладони поперек своей бычьей шеи.

– Кхм… господа, – вежливо обратился ко всем Мартин де Шелдор, – нехорошо заставлять Императора ждать.

– Особенно если он должен нам денег! – заметил Тред, и все рассмеялись.

Эпилог

– Неплохо ты тут все устроил, родственничек! – Опрокинувший в свою бездонную глотку очередную кружку пива, Горт обтер пышную бороду тыльной стороной широкой ладони и хлопнул сидящего рядом Драга по плечу. – Буду, пожалуй, почаще заглядывать в Хагенрок, а то прошлый раз я был здесь лет двадцать назад.

– Да милости просим! – Хозяин «Хмельного берсерка», сам захмелевший, ударил рукой по столу. – И вообще, нам всем нужно чаще… того… собираться!

– А то! – поддержал родственника Горт.

– Вот где эти… Вегард со своим отцом и вредный лысый хрен? – Разбегающимися в стороны глазами Драг обвел просторный зал своего заведения. Сегодня «Хмельной берсерк» ждал в гости только старых друзей, для всех остальных вход был закрыт.

– Вегард повел отца знакомиться с невестой, – успокоил дворфа Фаргред. – Они обещали зайти позже, а Тред… вряд ли Жаннетт отпустит его…

– Похоже, ты не прав, – заметил Наэрон, указывая на вход в таверну, где, заняв собой почти весь дверной проем, появилась мускулистая фигура старого воина.

Несмотря на то что у него был всего один глаз, Тред сразу же заметил друзей и широкими шагами направился к ним.

– Скоро здесь станет веселее! – довольно потер ладони Горт. – А то некоторые устроили тут какой-то совет волшебников… – Он недовольно глянул на сидевших с краю стола Шэндизара, Селению и Стефана, о чем-то негромко переговаривающихся между собой. – Эй! – Король дворфов пощелкал толстыми пальцами, привлекая к себе внимание магов.

– В чем дело? – Шэндизар, вежливо улыбнувшись, повернулся к дворфу.

– А… ты, это… некромант, да? – Подавшись вперед и подозрительно прищурившись, Горт ткнул пальцем в грудь колдуна.

– Вы спрашиваете об этом господина уже пятый раз за вечер. – Аяно подошла к некроманту и без стеснения уселась к нему на колени. Мужчина улыбнулся девушке и нежно поцеловал ее.

– Как она это делает? – шепнула Элизабет сидевшей рядом с ней Инуэ.

– Не знаю, – насупившись, ответила суккуба, завистливо глядя на одну из своих сестер. – Когда я спросила ее, она сказала, что, когда придет время, я сама все пойму…

– И когда же, интересно, оно придет? – полюбопытствовала эльфийка.

– Не знаю. – Инуэ улыбнулась и подлила Фаргреду пива. – Но надеюсь, что довольно скоро. – Она хитро подмигнула Элизабет. – Кстати, кхурины с потомством и Рози уехали сегодня вместе с лордом Заком и леди Амелией в Гзауберг.

– Я знаю… – Эльфийка озадаченно посмотрела на подругу, не понимая, куда та клонит и почему так резко сменила тему. – Фаргред мне говорил об этом, он как раз искал ключ от своей комнаты, говорил, что оставил его на столе и… погоди… – Золотистые глаза Элизабет уставились на суккубу, напоминающую сейчас довольную кошку. В открытой ладони демоницы сверкнул аккуратный ключ. – Так нечестно! – возмутилась эльфийка.

– В любви и на войне – все честно! – парировала суккуба, спрятав позаимствованный ключ от покоев Фаргреда за пазуху и до краев наполнив кружку магистра.

– Вот именно! – вскочил с места Горт, услышав слова демоницы. – Победителей не судят… а о чем это вы вообще? – Его отсутствующий взгляд скользнул по девушкам и вновь задержался на Шэндизаре. – А ты некромант, да? – нахмурившись, поинтересовался дворф.

– Да, – в очередной раз ответил колдун, уже зная, что будет сейчас. По крайней мере, подобное происходило уже четыре раза, и пятый не обещал стать исключением.

– Хм… – нахмурился король дворфов. – А ты это… пьешь, да?

– Да. – Шэндизар обреченно вздохнул, поднимая свою кружку.

– Докажи! – Горт внимательно смотрел, как некромант пьет. После чего довольно икнул и, ударив кулаком по столу, произнес: – А я смотрю – ты это… нормальный мужик, да?!

– Нормальный, – подтвердил колдун, мысленно в который раз поблагодарив Фаргреда за вполне действенный совет: «Как стать своим для дворфов…»

– Вообще отлично! О! – Мигом забыв про облегченно вздохнувшего колдуна, король дворфов обратил внимание на усевшегося за стол Треда. – Как дела? – проникновенно поинтересовался он.

В ответ северянин лишь махнул рукой и, подтянув к себе полную кружку, быстро осушил ее.

– Скоро будут гораздо лучше, – осклабился старый воин. – А где остальные? – Он кивнул на пустые места.

– Уже соскучился? – К широкому столу подошел Вегард со своим отцом и Энвинуатаре.

– По тебе-то – нет, а вот кое с кем мы давно не виделись! – Поднявшись, Тред с силой хлопнул Валгарда по плечу, и вождь северных кланов ответил старому другу тем же.

– Давайте уже выпьем! – Драг вскочил со своего места, подняв кружку.

– Мы только этим и занимаемся последнее время… – пробормотал де Блейт, но все-таки тоже встал.

– За победу! – провозгласил Драг, и друзья с грохотом сдвинули свои кружки.

– Все веселятся, а ты снова какой-то… странный. – Торфел покосился на стоящего рядом Ульва.

– В каком смысле – странный? – Светлый бог вскинул бровь.

– Мне вообще иногда кажется, что ты ведешь себя… как-то не так, – скрестив могучие руки на груди, прогудел Торфел. – Вроде война завершена, мы одержали победу и выиграли еще несколько сотен лет передышки, так?

– Это так, Зло вновь запечатано, – согласился Ульв.

– Империя вернула себе давно потерянные земли, вытеснив орков на самое побережье, и теперь место заточения Тьмы – под защитой, да?

– Да… – Светлый бог не совсем понимал, куда клонит его собеседник.

– Тогда почему, клянусь вечными льдами, ты опять грустишь? – изумился бог войны. – Это победа, приятель! – Он ухватил Ульва за плечо своей ручищей, похожей на медвежью лапу, и как следует потряс. – Возрадуйся уже!

– Победа всегда дается нелегко… – Бог войны не собирался останавливаться и продолжал трясти Ульва за плечо, поэтому говорить тому было непросто. – Ценой стольких жизней…

– Да хватит уже ныть! – зарычал Торфел. – Воины должны воевать! Каждый, кто берет в руки оружие, должен быть готов к смерти! В битвах всегда будут гибнуть люди, так же как всегда в них будут победитель и проигравший! Если мы сейчас празднуем победу, значит, павшие воины погибли не зря! Скажешь, я не прав?

– Прав, – грустно улыбнулся Ульв.

– Вот! – обрадовался бог войны. – Кстати, у меня к тебе дело. – Он шагнул ближе к Ульву.

– Какое?

– Я тут не особо давно, краем уха услышал спор двух смертных, хорошо тебе знакомых… – заговорщически начал Торфел. – И он меня порядком заинтересовал…

– Не совсем понимаю, о чем ты… – Ульв на всякий случай отступил от стоявшего рядом великана на шаг.

– Сейчас поймешь! – Торфел проворно ухватил Светлого бога за руку и потащил недоумевающего собеседника в сторону «Хмельного берсерка».

– Что происходит? – Ульв обеспокоенно огляделся, не видит ли их кто. Но время было уже поздним, и улица оказалась пуста.

– Помнишь, ты не сразу посвятил меня в свои планы? Да еще и втянул моих ребят в свои дела! – Не оборачиваясь, Торфел продолжал тащить за собой Ульва. – Ты теперь мне должен!

– Я все помню… но что ты от меня хочешь, в конце концов! – Светлому богу удалось вырваться, и он застыл на месте. – Какой вообще спор? О чем?!

– Согласишься ли ты выпить в «Хмельном берсерке» или нет, – широко улыбнулся Торфел.

– Что? – округлил глаза Ульв, не зная, как ему вообще реагировать на подобное.

– Да брось! – повысил голос Торфел. – Смертные оказали всем нам неоценимую услугу, так почему бы тебе не сделать для них то же самое?

– Я не уверен…

– Да докажи же мне, что ты мужик! Или можешь ко мне больше не обращаться! – взревел Торфел Неудержимый и широкими шагами устремился к входу в таверну.

– У тебя странные понятия о мужественности… – вздохнул Ульв, но все-таки пошел следом за богом войны.

Анастасия Медведева Паучья вдова Том 1

© Медведева А. П., текст, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Разработка серийного оформления О. Закис

Иллюстрация на переплете И. Косулиной

Глава 1

Открывать глаза не хочется, но необходимо понять – жива ли я?

Или уже нет…

Та машина вырулила из ниоткуда.

Моё тело помнит удар. Но боли нет. Вообще никакой. Это странно.

Пытаюсь почувствовать конечности – это выходит довольно просто. Я могу двигать руками, могу двигать ногами; могу двигать даже головой, но она, кажется, весит тонну. Словно из шеи исчезли все мышцы и я вдруг впервые поняла, насколько тяжёлым является содержимое моей черепной коробки… Это мои мысли столько весят? Или нереализованные мечты?

Почему так тяжело?..

Пытаюсь приподняться. Надо сделать это. Открыть их. Увидеть, что со мной стало – или чего не стало. Долго прятаться от реальности не получится.

Приоткрываю один…

И ни черта не вижу. Что за чернота вокруг? И откуда просветы? Авария произошла днём – и никак не на заброшенном заводе, чтобы сейчас угадывать вокруг стены какого-то помещения…

Открываю второй глаз и с удивлением отмечаю, что «чернота вокруг» – это волосы. Чёрные волосы.

– Что за?.. – Хочу выругаться, но в горле слишком сухо.

Откашлявшись, тяну за волос.

Может, мне на голову кто-то парик накинул? Или я проснулась от десятилетней комы, когда моё каре уже отросло до талии?.. Но это никак не объясняет цвет: у меня он тёплый, светло-русый…

Кожу головы что-то тянет.

Осознаю, что чёрная копна – моя.

Вообще ничего не понимаю. Откидываю назад «своё родное» и смотрю по сторонам.

Я в сарае.

Я в сарае?

Какого чёрта я в сарае?!

Опускаю взгляд на пол и едва не начинаю стонать в голос… потому что на полу прямо подо мной расчерчен какой-то круг с непонятными письменами внутри. Моё бездыханное тело выкрали прямо с улицы и отвезли в глушь для каких-то сатанинских обрядов?! Тогда как я смогла очнуться? Это какой-то новый вид медицины? Незапатентованный – а оттого и секретный?

Ведь я в итоге смогла оклематься. Даже чёрные волосы отрастила. Кого мне теперь благодарить?..

Помогаю себе руками и встаю на ноги. Смотрю на простое чёрное платье, в которое я была облачена, и продолжаю активно ничего не понимать.

Это дичь какая-то!

У меня украли одежду? Тот костюм был дорогим. Я за него сорок тысяч отдала. И сумка… где моя сумка?.. Там всё: карты, ключи, телефон.

Телефон!

Чёрт, они ещё и телефон забрали.

Приподнимаю подол, чтобы не создавал звуков при ходьбе, и бесшумно иду к двери. Она закрыта изнутри. Так, хорошо. Выходит, я очнулась после аварии где-то поблизости, успела отбиться от своих похитителей и спряталась в сарае… в сарае, где был расчерчен какой-то ритуальный круг… опускаю взгляд на ладони… где был расчерчен какой-то ритуальный круг, судя по всему, моими собственными руками… так, хорошо, я заснула в сарае в странном платье, прямо после своего собственного похищения из центра города и прямо из-под камер на дороге, и за пару часов сна в центре круга, расчерченного моими собственными руками, я отрастила себе волосы до попы.

Что ж, теперь всё понятно.

Как-то даже легче стало.

Какого лешего вокруг творится?!

Спокойно, мать, ты либо бредишь, либо не бредишь. Другого не дано.

Да, я успокаиваю себя саму.

Иначе никак.

Осторожно приоткрываю замок…

Снаружи никого. Ну, если не считать деревьев и тропинки куда-то в глубь леса.

А ещё нещадно слепит солнце… выходит, сейчас часов двенадцать… Сколько я пролежала в этом сарае?! Сутки?

Осторожно продвигаюсь вперёд, каждую секунду ожидая появления тех самых похитителей, которые не то сами сатанисты, не то гипнотизёры-экспериментаторы, решившие провести опыт над случайно выбранной девушкой…

Мне просто не повезло попасть под машину у них на глазах; они украли моё тело, вывезли его из города и… чёрт, длинные чёрные волосы я никак не могу объяснить! Даже если заставлю саму себя поверить во всю эту дичь с похищением и своим внезапно обнаружившимся интересом к колдовским ритуалам!!!

Выхожу по тропинке к небольшому строению, которое могло бы называться домом где-нибудь, ну, я не знаю, в сериале «Игра престолов»?.. Таких домов больше не строят. Лет этак… триста… И я сейчас, конечно, имею в виду Европу, а не Россию: у нас такие здания из камня в принципе никогда не были распространены в архитектуре…

Так… ладно… вопрос один – заходить или нет?

Вопрос, по сути, риторический: если я не зайду, я не разберусь, что здесь вообще происходит. Может, там какие люди есть, которые пояснят доступно, как так вышло, что я… здесь?..

Вздыхаю, запуская пальцы в волосы, затем вспоминаю о том, что они у меня теперь длинные, да ещё и нечёсаные. Отлично. Смотрю с немалой долей скепсиса на чёрный колтун, остановивший движение руки, и решаю своё «добро» отросшее больше не трогать. Для начала нужно найти расчёску. Хотя бы.

Захожу в дом, вежливо постучав в дверь.

Никто не отзывается, поэтому решаю не останавливаться. Внутри и впрямь всё, как в кино. Какая-то утварь, лавки, деревянный стол, которому лет сто… он из поколения в поколение, что ли, передаётся?.. Прохожу к нему и беру бесформенную булку из корзины. Хлеб. По крайней мере, пахнет хлебом. Откусываю… съедобно. Только несолено.

Прохожу дальше – в дальнюю часть помещения, где было несколько дверей в разные комнаты. Открываю одну из них… и резко отшатываюсь обратно, напарываясь спиной на противоположную дверь и проваливаясь во вторую комнату. Быстро разворачиваюсь… и вновь вылетаю в коридор, но на этот раз бегу к самому выходу!

– Что за чёрт?! – кричу, едва справляясь с управлением своим телом.

В комнатах были трупы людей. Совсем даже не старых людей, без каких-либо следов насильственной смерти… Все они лежали в постелях, у всех у них были открытыглаза, и все они окоченели с одним и тем же выражением на лице. Выражением ужаса.

Вырываюсь на воздух и растерянно оглядываюсь по сторонам. Что это? Чья-то злая шутка? Почему они мертвы?!

Начинаю слышать какие-то звуки – чей-то голос, весело рассуждающий то ли о погоде, то ли ещё о чём… и испуганно бегу в другую сторону; прячусь среди кустов. Когда из-за поворота появляются несколько мужчин с вилами, моё сердце уходит в пятки. Если это ролевики, то они очень серьёзно подходят к своему развлечению…

Это слишком убедительно. Это всё. Их костюмы, их волосы, простые черты их лиц, их грязные руки…

– …Да, но что-то их голосов не слышно, словно они решили не вставать с постелей, – хмыкнув, громко произносит один из мужиков и останавливается перед входом. – Эй, хозяева! А кто нас кормить будет?

Из дома не доносится ни звука, и мужики удивлённо переглядываются.

– Они вышли куда? – хмурясь, спрашивает первый.

– Ты иди, проверь, может, случилось что, – предлагает ему второй.

Третий кивает с насторожённым видом, а сам начинает по сторонам смотреть.

Наклоняюсь к самой земле, не отдавая себе отчёта в действиях.

Я чего-то боюсь? Но чего? Что меня обвинят в их смерти? По закону жанра так и должно произойти: я – чужачка, которая очнулась в центре какой-то пентаграммы!

Но если я боюсь такого исхода, это значит, что я приняла всё происходящее за действительность.

А я не хочу этого принимать!

– Сгинь, нечистый дух! – кричит мужик, выбегая из дома и стряхивая с себя что-то невидимое.

– Что там? – взволнованно спрашивают его товарищи.

– Они мертвы! Все мертвы! И, кажется, с ночи! Они все в кроватях лежат с открытыми глазами! – испуганно отвечает первый, а я начинаю пятиться назад, в глубь пролеска.

Не знаю, правда это или нет, но мне всё это очень не нравится! Если кто-то играет со мной, то я бы предпочла выйти из игры прямо сейчас: не хочу участвовать в том, чего не понимаю.

– Там кто-то есть! Слышите шорох? – Голос одного из мужчин вынуждает меня замереть на месте.

– Может, зверь? – предполагает второй.

– Или убийца… – протягивает третий.

– Но ты же сказал, что они умерли ещё ночью, – напряжённо проговаривает второй первому, а я делаю ещё один осторожный шаг назад.

В такой ситуации, как эта, мне может навредить не столько неудачное стечение обстоятельств, сколько людское невежество.

– Надо звать управляющего, – протягивает первый не менее напряжённо, – если это какое-то колдовство, то мы все в опасности.

– Колдовство? – нарочито медленно переспрашивает третий. – Думаешь, их убили? Но кому мог помешать пекарь с семьёй?..

– Хороший вопрос. И не нам на него отвечать, – произносит самый главный среди них, а затем отдаёт команду: – Осмотритесь здесь, а я посыльного отправлю. Нельзя допустить, чтобы убийца безнаказанным ушёл.

Ну, вот! Теперь я встряла! Понятия не имею, что происходит вокруг и почему я оказалась втянута в какую-то странную средневековую историю, но факт остаётся фактом – я проснулась в центре пентаграммы. Значит, я была частью какого-то обряда. Вполне возможно, что этот обряд проводил какой-то опытный колдун… боже, о чём я?! Какой колдун? Какой обряд? Как мне прийти в себя?!

Разворачиваюсь и начинаю бежать вперёд. Не глядя. Не думая о том, как глупо это выглядит со стороны, если моё бездыханное тело смеха ради затащили на территорию ролевиков.

Мне страшно.

Потому что волосы за ночь не отрастают. И потому что тело моё кажется слишком худым. И потому что я не чувствую никакой боли – а ведь удар о капот был сильный…

Если я переродилась в каком-то другом мире, то, пожалуйста, дайте мне какой-нибудь знак! Хоть кто-нибудь! Я должна понимать, что это не бред и что моя жизнь в данный момент на кону! Хотя – куда уж больше?.. Я и так это понимаю – вон как бегу! Аж пятки сверкают! Учитель физкультуры в школе однозначно б оценил!

Но что-то мне совсем не смешно. Мне жутко. Сердце стучит как ненормальное. Оно, как и я, не может поверить, что так бывает. Что люди могут проснуться в другой реальности и в чужом теле. Это только на страницах книг возможно; но мир лишён волшебства – так какого чёрта?!

Когда лес вокруг становится почти непроходимым, я останавливаюсь у самого высокого и могучего дерева и лезу наверх; не сразу, но понимаю, что вниз спуститься сил уже точно не хватит, но об этом я подумаю потом. А сейчас нужно осмотреться.

Так, позади у нас какое-то поселение – то ли деревня, то ли село, чтоб я ещё знала разницу…

Туда мне идти не надо. Там все сразу смекнут, что странная женщина с огромными испуганными глазами может быть причиной смерти доброго пекаря и его семьи… Нет, туда мне нельзя. Нужно найти какое-то другое место…

Проблема в том, что впереди был лишь лес. Я – городской житель и ориентироваться умею только благодаря приложению на телефоне. Однако вариантов у меня не много, а назад дороги нет. В конце концов, когда-то деревья должны будут закончиться – куда-нибудь, да выйду. Лишь бы понять, что теперь делать.

Даю себе время на отдых, отмечая дикое напряжение во всём теле. Когда дыхание выравнивается, плету из волос подобие косы и откидываю её назад; затем спускаюсь вниз и начинаю идти вперёд…

Понятия не имею, сколько времени проходит, но мои ноги уже гудят, а глаза отказываются чётко видеть мир. Надо где-то отдохнуть. И что-нибудь съесть. Мой живот в узел от голода заворачивается.

В конце уже бреду вперёд на автомате; готова выть от усталости, но держусь… впереди вижу просвет. Это край леса?.. Медленно подхожу к толстому дереву и осторожно выглядываю из-за ствола. Впереди какое-то подобие дома. Из трубы валит дым. Выходит, там есть люди.

Есть хочу до смерти…

Но идти вперёд боюсь. Тоже – до смерти.

Так… нужно мыслить логически. Если я сейчас не добуду еды, о дальнейшем забеге можно забыть. Да и куда бежать? Мне бы узнать, кто я и где моё место в этом мире?

Сжимаю кулаки… и выхожу из-за деревьев. Прохожу мимо деревянного ведра, полного воды. Не удерживаюсь и черпаю оттуда ладонью. Жадно глотаю.

Утолив первую потребность, прислушиваюсь и иду к дому. Кажется, внутри никого. Но печь работает… Боже, надеюсь, там есть хоть что-то съестное.

Захожу и первым делом иду к столу: тут овощи! И хлеб!

Простите меня, хозяева, но сдерживаться я не буду – иначе загнусь.

Отправляю в рот всё, что нахожу, тщательно пережёвывая и запивая чем-то, отдалённо напоминающим квас. Кажется, это алкоголь…

Плевать: если не буду пить – подавлюсь. Смерть от непроглоченного куска пугает не меньше, чем смерть на костре по обвинению в колдовстве. Не знаю, кто я здесь, но жить мне хочется. Это нормальное такое желание.

– Ого! А у нас в доме завёлся грызун!

Голос принадлежал мужчине, смешки – ещё нескольким представителям сильного пола. Что здесь вообще с женщинами? Почему я их почти не вижу? Мёртвая девчонка в доме пекаря не в счёт.

Думаю, самое время проверить, как у меня здесь с речью: вдруг никто не поймёт ни слова?..

– Добрый день, – выдавливаю из себя и изумлённо застываю, услышав голос.

Не свой голос.

По коже бегут мурашки.

Это не мой голос!

– Ты чего так испугалась? Думаешь, мы тебя обидим? – усмехается высокий и крепкий детина, глядя на меня сверху вниз.

– Я прошу прощения… Меня мучил голод… – аккуратно подбираю слова, следя за вторым детиной, обходящим меня по кругу.

– Так ты у нас еду украла? Нехорошо, – качает головой тот, что заговорил первым.

Почему я вижу на его лице недобрую улыбку?..

– Я потерялась в лесу… Не знаю, где я… – взволнованно слежу за перемещениями хозяев дома, понятия не имея, чего ожидать.

– А как ты в лес-то попала? Сбежала из дому, что ли? – склоняет голову детина.

– Не знаю. Я ничего не помню… – мягко отвечаю, машинально обнимая себя за плечи. Словно пытаюсь закрыться от их взглядов.

– Что – ни имени, ни рода? – удивляется первый, переглядываясь со вторым.

– Ничего не помню, – отступаю на шаг.

Те двое, что стояли у входа и молчали, начинают двигаться в мою сторону.

– Если ты ничего не помнишь о себе, значит, у тебя проблемы с памятью, – логично предполагает самый разговорчивый, – либо ты притворяешься… и бежишь от кого-то.

– Я ни от кого не бегу… – выдавливаю, загоняя себя в угол.

– Хорошо, но ты же куда-то идёшь? И откуда-то… – приближается ко мне мужчина.

– Я не помню, откуда я иду, – произношу, напряжённо глядя на него.

– Прям-таки не помнишь? – усмехается тот.

– Нет, – качаю головой.

Никто не должен ассоциировать меня с тем сараем и с тем домом, полным трупов.

– Ни того, куда идёшь, ни того, кто ты… – продолжает рассуждать он.

– Нет, – ещё тише произношу.

– Бедняжка, – произносит кто-то за моей спиной, а в следующую секунду на моей талии появляются руки.

Пытаюсь закричать, но рот тут же закрывают широкой ладонью!

– Давно у меня девки не было! – радостно произносит один из четвёрки, уже не знаю – какой! На моих глазах слёзы от ужаса: меня насиловать собрались?! И кто?! Какие-то непонятные мужики, лиц которых я не в состоянии запомнить?!?!

– Рви её платье! – слышу команду.

И отключаюсь, ощутив, как резко похолодело тело.

Глава 2

Когда открываю глаза, солнце всё так же светит в окна. Выходит, я потеряла сознание буквально на полчаса… может, на час. Медленно поднимаюсь на ноги, попутно отмечая пульсирующие места на теле – от рук насильников – и замечая разорванный подол у платья… Вот только самого страшного не произошло. Я не чувствую этого.

Моё тело не осквернено.

Да и сами насильники куда-то пропали. Я на полу лежу одна.

Они меня напугали и работать ушли? Что вообще…

Застываю, заметив инородный предмет краем глаза. В верхнем углу дома, под самым потолком…

Это что… такое?..

Присматриваюсь к огромному белому кокону, крепившемуся к стенам и потолку такими же белыми и прочными нитями. Затем что-то дёргает меня посмотреть в другой угол – и я вижу ещё один… в третьем углу оказался такой же кокон, как и в четвёртом. Подхожу к одному из углов и внимательно присматриваюсь к содержимому странного свёртка… А затем падаю на колени и освобождаю свой желудок от недавно съеденной еды.

Там человек! Внутри этой штуки – человек! Мёртвый человек! Тот самый детина, что рвал на мне платье!

Да что за чертовщина здесь творится?!

Вытираю подбородок рукавом и вылетаю из дома. Понятия не имею, куда бежать, потому бегу куда глаза глядят! Не жалея сил бегу! Не чувствуя ног от страха! Когда вокруг сгущается темень, бреду наугад, с усилием продолжая переставлять ноги. Главное – не останавливаться… Нужно уйти как можно дальше от тех, мёртвых… Их смерть не должны ассоциировать со мной… Ни в коем случае! Я не виновата! Ни в этот раз, ни в тот! Это не моя вина!

Сама не понимаю, откуда вновь берутся силы, и я вновь бегу, натыкаясь на деревья, царапая лицо о ветки, почти не разбирая дороги, и, когда выбегаю на поле, засеянное пшеницей, и вижу женщину – живую, склонившуюся над колосьями, одетую в такое же длинное платье, как и я… – мчусь к ней и падаю у её ног, начиная рыдать в голос.

Дальше помню смутно… кажется, меня подняли и довели до какого-то дома… потом о чём-то спрашивали… как-то успокаивали… чем-то кормили… я была словно в вакууме и вообще не понимала, что вокруг происходит и чего от меня хотят. Пришла в себя лишь тогда, когда услышала звук шагов человека, спускавшегося с лестницы. Тяжёлых шагов. Шагов мужчины… Понятия не имею, что на тот момент творилось с моей психикой, но я забилась в угол с куском хлеба и затравленно следила, как человек в высоких кожаных сапогах и странном плаще, скрывающем одежду, не торопясь спускался вниз. Я запомнила его взгляд, брошенный на меня. Безразличный – внешне, но отмечающий что-то про себя… Он остановился лишь на мгновение и сразу направился на выход, не давая возможности запомнить своё лицо.

Не помню, сколько я просидела, глядя ему вслед, помню только, что та женщина в платье и чепце, что привела меня, ушла за ним и долго не возвращалась.

Я начала прислушиваться к голосам в доме.

– Ты видела её платье?

– У неё всё лицо в царапинах… скорее всего, бежала через лес…

– Бедняжка! Что же с ней сделали? И кто?..

– Да разве ж она расскажет? Ты посмотри, что с ней стало! Даже на человека не похожа.

Разговор шёл между двумя кухарками трактира, которых я почти не видела, потому как сидела на полу в самом углу помещения, а огромный деревянный стол перекрывал видимость.

Но по их голосам я поняла, что подобные случаи – не редкость. Женщинам опасно ходить в одиночку по этой земле.

Вот только – почему?..

Когда та, что привела меня, возвращается, я всё ещё не могу выдавить ни звука: боюсь, что меня погонят прочь или ещё хуже – заставят отвечать за все те убийства, к которым я не имела никакого отношения. В доброту людскую я уже не верю. Не в тот мир попала.

Стараясь не думать о том, что я сошла с ума, иду за женщиной в чепце… Меня заводят в какую-то комнатушку и велят ждать. А чего ждать? Не объясняют…

Когда остаюсь одна, вновь забиваюсь в угол и напряжённо смотрю на дверь. И вновь жду.

И вновь теряю счёт времени – оттого испуганно вздрагиваю, когда дверь резко открывается.

– Милая моя, – неожиданно появляется передо мной совершенно незнакомая мне женщина в добротном платье и с аккуратно убранными волосами, – поднимайтесь, прошу вас!

Слегка удивлённая сменой отношения, слушаюсь, опираясь на её руки и вставая на ноги.

– Прошу, идёмте за мной, – и женщина выводит меня в коридор, а затем через кухню – прямо на выход, почему-то придерживая за голову и словно прикрывая моё лицо от глаз работавших там кухарок.

Уже снаружи на меня накидывают плащ с капюшоном, а затем ведут по оживлённым улицам поселения куда-то вперёд. Стараюсь не думать о том, что происходит. Почему-то этой женщине хочется довериться и не ждать от неё подвоха. Поэтому, когда меня заводят в какой-то добротный дом – правда, с чёрного хода, – я слегка расслабляюсь. Лучше иметь дело с образованными людьми, чем со слугами или рабочими мужиками. Здесь я хотя бы смогу получить какую-то информацию.

Шепотки, доносившиеся до меня, пока я ждала у двери, слегка спутали мои мысли:

– Ты уверена? – мужской голос, принадлежащий какому-то очень мягкому человеку, привыкшему прислуживать.

– Он сам так сказал, – ответ той женщины, что привела меня, – он же послал за мной.

– Но это невозможно! Её же считают…

– Тише! Если он сказал, значит, возможно. Помни о своем долге!

– Конечно-конечно… Я сделаю всё, что нужно…

Затем ко мне вновь вышла моя новая провожатая и повела на второй этаж, где была огромная ванная, наполненная горячей водой.

Рядом с нею стояла безликая служанка, готовая помочь мне обмыть тело.

– Вам нужно… – произносит женщина и замолкает, словно не зная, как закончить предложение; её взгляд направлен на моё платье, больше не скрытое плащом; она смотрит на него, будто впервые заметив или впервые дав себе установку – увидеть, что со мной произошло. – Госпожа, мне так жаль!

– Госпожа? – переспрашиваю, напряжённо глядя на неё.

– Прошу вас, снимите это платье, вам нужно принять ванну…

«И забыть всё то, что с вами произошло».

Она не сказала этого вслух, но почему-то я чётко почувствовала, что она хотела это добавить – но сдержалась.

Следую её совету и стягиваю с себя одежду. Заметив синяки на моих руках, женщина закрывает лицо и едва сдерживает поражённый вздох.

Что такое? Они же догадывались о том, что со мной произошло! К чему сейчас эти реакции? Или ей ни о чём не рассказали? Кто она вообще?..

Забираюсь в воду и позволяю молчаливой работнице обмыть моё тело. Сама я сейчас ни на что не способна. Ни на что, кроме мысли: что поменялось?..

Почему ко мне так относятся? Почему называют госпожой? Кто я?..

И почему те четверо меня не узнали?

Те четверо, что сейчас висят в коконах, мёртвые…

Не думать об этом! Не думать.

– Синяки заживут, госпожа. Царапины на лице тоже. Это особая вода, в ней травы, исцеляющие и тело, и душу. Вы будете как новенькая – совсем скоро! Лишь дайте нам позаботиться о вас! – причитала женщина, всё больше озадачивая меня.

На простую девку так тратиться не будут. И госпожой её тоже называть не будут. Меня кто-то узнал? Кто-то из тех, кто раньше видел… это тело?

Тогда сейчас мне нужен ответ лишь на один вопрос.

– Кто я? – спрашиваю ровным голосом, и рука с тряпкой на моей спине замирает.

А лицо женщины, ожидавшей у входа, резко бледнеет.

Так, ясно. Лучше дождаться, когда мы останемся наедине.

– Продолжай, – поворачиваю голову к служанке, и та вновь начинает омывать моё тело.

Молча сношу процедуру, отмечая появление ясности в сознании – особенно когда прислужница добралась до кожи головы.

И впрямь – волшебная травка. Мой страх и моя паника почти сошли на нет. Теперь я могу здраво мыслить. А это значит – пора действовать.

Дожидаюсь, когда меня оботрут и уведут в комнату, наполненную светом от свечей. Сколько сейчас времени? Десять вечера? Или уже перевалило за полночь?.. Как сложно без часов. В покоях, выделенных специально для меня, мне предоставляют платье, которое выглядит намного дороже, чем одежда женщины, приведшей меня в этот дом…

Отпускаю работницу кивком, разворачиваюсь к своей спасительнице и вновь повторяю вопрос:

– Кто я?

– Госпожа, – то ли отвечает, то ли спрашивает она.

– Кто ты? – задаю второй вопрос.

– Ваша слуга, моя госпожа, как и все здесь, – покорно отвечает она, и я чувствую – на этот вопрос она может ответить без запинки. В отличие от того, предыдущего.

– Как тебя зовут? – спрашиваю так же ровно.

– Должно быть, вы меня уже не помните… моё имя – Мора, моя госпожа, – вновь покорно отвечает женщина.

– Я… очень нуждаюсь в твоей помощи, Мора, – произношу медленно и осторожно.

– Я сделаю всё, что смогу, моя госпожа! – с облегчением отзывается та.

– Скажи мне, кто я.

И вновь молчание.

– Госпожа…

– Моё имя, Мора. Я хочу услышать своё имя.

Не знаю, что повлияло на эту женщину: моё спокойствие или то, как я перефразировала свою просьбу? Но она наконец ответила:

– Госпожа Минока.

– Верно, я твоя госпожа Минока, – прислушиваясь к собственному имени здесь, в этом мире, произношу медленно; не скажу, что я безумно рада подобному положению вещей, но от осознания факта, что я – не безродная чернавка, мне становится чуть-чуть легче. – Так объясни мне, Мора, как так получилось, что вы за мной не углядели?

Рука женщины дёргается к лицу, а сама она делает шаг назад, испуганно глядя на меня.

– Госпожа, да кто ж знал, куда вы исчезли? Вас же всем миром искали! Все в графстве! Даже дети! Но то – когда было! Месяц прошёл, и ваш супруг объявил, что вы умерли! Всё по закону! Мы не виноваты! Мы не знали, что вы попали в беду! Прошу вас, поверьте, моя жизнь полностью принадлежит вам! – Она падает на пол, а я стою посреди комнаты и активно думаю.

Эта особа – в теле которой я оказалась, – графиня. И она замужем. И она пропала месяц назад. А я вселилась в неё только сегодня утром, обнаружив себя в сарае, запертом изнутри, в центре странной пентаграммы.

А теперь, внимание, вопрос…

Что графиня делала в этом самом сарае спустя месяц после своего побега от супруга?..

– Ты будешь помилована.

Причитания мгновенно останавливаются, а заплаканное лицо отрывается от пола, встречаясь со мной глазами.

– Моя госпожа?.. – произносят мокрые от слёз губы.

Кажется, я выбрала верный тон. Надо продолжать в том же духе.

– Твоя служба мне только начинается, – проговариваю чётко, параллельно обдумывая план действий. – Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Подле меня. Ты поняла это?

– Да, госпожа, – растерянно отзывается Мора.

– Хочу, чтобы ты рассказывала мне обо всём, что знаешь.

– Да, госпожа, – уже чуть менее уверенным голосом произносит та.

– Мой муж считает меня мёртвой? – задаю вопрос.

– Это так, моя госпожа, – склоняет голову Мора, – но мы вернём вас на ваше место. И пусть по закону он уже свободен от своих обязанностей, вы всё ещё графиня Паучьих земель!

Застываю, услышав название своих владений.

– Паучьих… земель?.. – переспрашиваю аккуратно.

– Простите, что использовала это выражение, – отвечает Мора, позволив себе робкую улыбку, – но оно в ходу среди народа, сами знаете: ваш почивший супруг имел определённую известность.

Итак, барабанная дробь…

Минока уже дважды была замужем.

И первый её муж пользовался в народе странной славой. Полагаю, именно он был графом – раз эти земли названы в его честь. И, выходит, он не был молод, потому что в его смерти меня никто не обвиняет – напротив, меня хотят вернуть обратно, на законное место.

Значит, первый супруг умер сам.

От этого становится немножко легче…

– По поводу моего возвращения… – произношу, немного подумав, – мне нужно прийти в себя. И излечить раны.

– Конечно, у вас будет на это время, – тут же заверяет меня Мора, – но, прошу, позвольте хотя бы объявить вас живой! Ваш народ обрадуется!

– Завтра, – чуть повышаю голос; моя вина – нервы не выдерживают, – решим этот вопрос завтра, – чуть спокойнее добавляю, – и ещё… я хочу, чтобы мне принесли портрет моего мужа. Я… соскучилась. Хочу увидеть его лицо.

Взгляд Моры, направленный на меня, мне не понравился.

– Вашего первого мужа, моя госпожа? – уточняет она почему-то.

– Обоих… моих мужей, – произношу аккуратно, – хочу взглянуть и на того, и на другого.

– Ваше право, госпожа, – всё так же странно отзывается женщина, а в мою голову закрадываются нехорошие мысли.

Что не так с моим браком? К чему были эти переспрашивания?

– И ещё принеси карту моих земель, – добавляю, когда Мора уже открывает дверь.

– О, вы решили заняться теми странными убийствами?

Да нет, всего лишь пытаюсь понять, как мне не оплошать, когда за мной придут: должна же я знать, что у меня за владения! С остальным по ходу разберусь.

Но она сказала про убийства?..

– Что думаешь по этому поводу? – брякаю наобум, состряпав вполне себе серьёзное выражение на лице.

– Позвольте мне озвучить догадку – вы ведь из-за этого дела и пропали, верно? – продолжает снабжать меня такой необходимой информацией Мора.

– Верно, – произношу, отвернувшись от неё.

А что ещё я могу?!

– А карта…

– С описанием всех земель, именами всех управляющих на местах, указанием предназначения каждой конкретной зоны… – замолкаю, встретив взгляд своей помощницы. – Я хочу владеть всей информацией.

– Ваши люди будут счастливы услышать это, – произносит Мора, и я вижу, как смягчается её лицо.

Так, выходит, Минока не торопилась окунуться в «семейный бизнес». Зато не гнушалась помощи потусторонних сил.

Или это был первый и последний раз?..

– Мора! – окликаю свою помощницу, когда та уже прикрывает за собой дверь. – Ещё мне нужен человек, способный перечислить все проблемы, скопившиеся за время моего отсутствия.

– У вас будет этот человек, – со спокойной уверенностью отвечает та, и на её губах появляется улыбка, полная гордости.

Ага… Чую, графиня вообще ничем не занималась, ни разу в своей жизни – раз моя прислуга гордится самыми банальными просьбами правительницы местных земель…

Что ж, мы это исправим. А теперь – в кровать. И я очень надеюсь, что, проснувшись, обнаружу себя в больнице с каким-нибудь незначительным переломом, окружённая взволнованными родственниками и сочувствующими коллегами. Потому как принимать за данность этот набор новых обстоятельств я ещё не готова. В качестве разминки опухшего от анестезии мозга – пожалуйста! Но не в качестве реальности.

Тут я сделала всё, что смогла: вела себя разумно, насколько было возможно, действовала по обстоятельствам. Самое время этому кошмару закончиться… а мне – вернуться назад.

Понятия не имею, почему, когда проваливаюсь в сон, вижу того мужчину в высоких дорожных сапогах… И почему опять не могу запомнить его лицо – словно его черты ускользают от меня намеренно… Потом отчётливо чувствую, как к моей коже прикасаются: подбородок захватывают, разглядывая моё лицо, затем почти грубо отпускают, – и я получаю возможность открыть глаза в своём настоящем.

Потолок был тем же, что вчера. А помещение напоминало покои какой-нибудь беднеющей княгини, снимавшей квартиру в городском доме пару веков назад…

Я не вернулась. Я всё ещё здесь.

Кажется, меня кто-то проклял…

Глава 3

– Ваши ногти, моя госпожа, – причитает Мора, пока я поглощаю свой завтрак.

Перевожу взгляд на работницу, трудящуюся над моим маникюром а-ля Средневековье, и безразлично игнорирую необходимость что-либо говорить.

Да, Минока явно не ставила себе целью следить за внешностью в последний месяц своей жизни. Кожа, ногти, волосы – всё пришло в такое состояние, что от «графини» остался только титул. Да и тот под вопросом – пока меня не окрестили живой.

Но я могу понять предыдущую хозяйку тела: я в этом мире всего один день, а мне уже хочется прыгнуть под колёса телеги. Или что у них здесь является самым опасным и смертоносным видом транспорта?..

– Сколько целебных ванн мне ещё предстоит принять, чтобы лицо вернулось в прежний вид? – уточняю, прожевав еду.

В данный момент из зеркала на меня смотрело измождённое умертвие. Хотелось бы побыстрей разобраться со всеми своими данными, раз уж я здесь застряла.

– Думаю, ежедневные процедуры дадут результат к концу недели, – отвечает Мора.

– Отлично, значит, к концу недели мы объявим о моём возвращении из мира мёртвых, – киваю, заглянув в зеркало; а затем уточняю спокойно: – И сколько часов дороги отделяет меня от замка?..

– День пути, – даёт мягкий ответ Мора, а я откровенно скисаю, представив себе эти двадцать четыре часа сплошного комфорта и «удобств» на лоне природы. Тут все эффекты целебных травок сойдут на нет…

Стучу ногтями по столешнице.

Ладно, доберёмся как-нибудь; главное, чтобы меня по дороге за эти сутки не отправили обратно в мир иной – чтоб не мешалась под ногами более крупных игроков.

К слову, об игроках… Отпускаю работницу из гостиной и негромко задаю своей помощнице вопрос:

– Могу я доверять тебе?

– Абсолютно. Моя жизнь в ваших руках, моя госпожа, – звучит уверенный ответ.

– У меня в голове каша. Воспоминания спутались, словно меня кто-то проклял. Не могу вспомнить – какой муж был первым, какой – вторым. Не могу вспомнить, где в последний раз видела тебя. Помоги восстановить цепочку событий, иначе я буквально сойду с ума, – произношу настолько серьёзно, насколько возможно.

– Святые силы! Скорее всего, тот чёрный колдун настиг вас! – воскликнув, шепчет Мора, глядя на меня испуганным и одновременно – облегчённым взглядом.

– Полагаю, что так, – понижаю голос, сообщая «по секрету».

Спасибо тебе, господин колдун, – кем бы ты ни был! Но теперь я получила шанс оправдать своё странное поведение. К тому же это отличная возможность перекинуть на неведомого врага смерть четырёх мужчин, которую я и сама до сих пор объяснить не могу…

– Мне необходимо как можно скорее вернуть утраченное, пока я не нанесла ущерб своему имени, – произношу негромко, сосредоточенно глядя на свою помощницу.

– Госпожа, я счастлива быть вам полезной, – лицо Моры буквально сияет от гордости, – с вами мы виделись последний раз пять лет назад – как раз перед вашей помолвкой с графом Дайго. Вот его портрет. – И она подаёт мне портрет в небольшой раме, с которого на меня проницательными глазами смотрит старик лет шестидесяти – не меньше… Напряжённо сглатываю, стараясь не думать о «своём» первом муже слишком плохо… но получается с трудом. – Я тогда служила господину, занимала должность ключницы в замке, но, как вы помните, после свадьбы граф изгнал из дома всех женщин моложе сорока пяти, дабы они не злословили о вас и не распускали слухов о вашем браке. Вы должны знать, моя госпожа, что я всегда хорошо относилась к своему хозяину и не держала на него обиды за это решение. В его возрасте обзавестись женой рискнёт не каждый… Но, думаю, изгонять на границу земель всех женщин рабочего возраста было лишним.

Ага. Старик женился на молодой безродной бедняжке. А потом, чтобы оградить себя от сплетен, а свою молоденькую жену – от стыда за свой брак, избавился от всех особей детородного возраста, сослав их к чёрту на кулички.

– Граф слегка перестарался, – киваю, мягко улыбаясь, – я хорошо помню тот день, когда он озвучил свой приказ…

– Я так этому рада! – заглатывает наживку Мора. – Ваш муж искренне любил вас! И как замечательно, что эти ценные воспоминания навсегда останутся с вами!

Мудро молчу, потупив «счастливый» взгляд. Если тот старикашка касался ее тела, то мне понадобится психиатр: не уверена, что смогу продолжать спокойно жить с этими мыслями.

– Но он умер, – подвожу Мору к следующему этапу рассказа.

– Верно, небеса забрали его душу… Это был год великого траура… – кивает женщина, поражая меня появлением слёз на глазах.

– И большого давления на меня, – предполагаю аккуратно, кивая её словам.

– Да, вы были обязаны найти нового мужа, когда ещё даже не закончили скорбеть по почившему супругу! Ужасный указ! Весь ваш народ был в гневе! – заводится Мора.

– Но то была воля… верховного правителя? – вновь предполагаю… и получаю кивок от своего наивного информатора.

Как же она облегчает мне жизнь, кто бы знал! Титул ей, что ли, за это пожаловать?..

– Ваш второй супруг, Тай-Вэй, – женщина подаёт мне второй портрет, – покорил ваше сердце своей внешностью.

Смотрю на белые волосы, на молодое лицо, на прямой нос и ясный взгляд своего второго мужа… и расслабленно улыбаюсь. Ну, с этим мы можем жить.

– Вы не должны притворяться при мне, – неожиданно сурово произносит Мора, – этот мужчина принёс вам столько бед.

Ох… это она на мою улыбку так отреагировала?..

– Он не ценил меня, – негромко отзываюсь, вновь закидывая удочку.

– Ценил! Да он сослал вас в самый малонаселённый округ, оправдывая свое решение вашей мнимой слабостью! Конечно, слабое здоровье у нас лечат на болотах! Вот ведь гадкий человек!

– Ну, полно тебе, Мора, – утешаю свою защитницу. – Теперь я здорова как лошадь и готова бороться за свои права.

Надеюсь, не перегнула с открытым феминизмом? Но вроде ничего – моя помощница сидит, не морщится.

– Но он дал окружному совету приказ следить за вашими перемещениями и не выпускать вас из виду! Разве это нормально? Все верные почившему графу люди были возмущены подобным поведением вашего нового мужа!

Выходит, мой второй супруг имеет какую-то власть, раз позволяет себе принимать такие неоднозначные решения.

– Он приближённый верховного правителя, – доходит до меня.

– А этим кровопийцам только дай где разгуляться, – ворчит Мора, соглашаясь со мной, – управы на них нет.

– Мора, а где твой муж? – смотрю на неё внимательно.

Уж слишком опасные слова она произносит для той, что имеет семью.

– Мне приятно, что вы вспомнили про моего старика. Он умер в прошлом году, и теперь я совсем одна, – тепло улыбнувшись своим воспоминаниям, отвечает женщина.

Отлично. Я сделала правильный выбор. Так и буду действовать впредь – окружать себя вдовами, безоговорочно верными мне; распространять сеть ищеек и осведомителей по всему графству; везде иметь уши… и руку с кинжалом – если потребуется.

– Моя госпожа… – мягко начинает Мора, опустив голову, – знаю, вам неприятно вспоминать тот день, когда вы решили сбежать… Но скажите, почему вы не послали даже весточки своим подчинённым? Вы бы не остались одна! А новый граф не получил бы возможности избавиться от всех ваших союзников, пока шли поиски вашего тела!

Та-а-ак… кажется, мой второй супруг – монстр похуже первого.

– Я напала на след чёрного колдуна, – вспомнив начало нашего разговора, произношу напряжённо.

– Святые силы! А ведь и верно – вначале людей находили мёртвыми на том краю графства! – Глаза Моры загораются. – Именно там произошли первые убийства!

– Верно, – с умным видом киваю. – И я хотела выследить убийцу! Но, похоже, подобралась слишком близко.

– Но как же вы… одна… – изумлённо протягивает Мора.

– У меня не было выхода! Я понимала, в каком шатком положении нахожусь, и должна была хоть что-то сделать! Хоть как-то доказать свою значимость! – начинаю распаляться, входя в образ.

– Но не таким же опасным способом! – сложив ладони вместе, причитает моя невольная осведомительница.

– Для меня теперь опасно всё, Мора, – совершенно серьёзно произношу, – каждый приём пищи опасен, даже дорога до замка опасна… Если ты думаешь, что я не понимаю, в каком положении оказалась после ссылки на болота… то, поверь, я не настолько глупа.

– Теперь вижу, – взглянув на меня как-то иначе, отзывается Мора.

Некоторое время мы молчим, думая каждая о своём.

– Вы уже не та наивная и запуганная семнадцатилетняя девочка, которую я встретила пять лет назад. Теперь вы – настоящая женщина. И боец, – протягивает моя помощница, печально глядя куда-то в сторону.

– И мне нужны такие же бойцы, Мора. Я хочу, чтобы моё окружение состояло из женщин, верных мне до смерти. Я не дам Тай-Вэю шанса устранить меня по-тихому. Понятия не имею, зачем ему понадобилось жениться на мне, но он не получит от этого брака ничего – даю тебе слово!

– Моя госпожа, – Мора оказывается на полу перед моими ногами раньше, чем я успеваю отреагировать. – Небеса послали вам мудрость и силу! Я могу лишь молиться за ваше здоровье теперь, когда вижу, что вы больше не нуждаетесь в опеке!

Эй-эй! Ещё как нуждаюсь!

– Найди мне союзниц. Таких как ты. Вдов, верных мне. Вдов советников или вдов управляющих моими землями. Мне нужны те, что смогут доносить до меня неискажённую информацию, – произношу повелительным голосом.

– У вас будут союзницы, моя госпожа! – жарко отвечает Мора. – Со всех уголков ваших земель!

Ну, хоть с этим разобрались.

– К слову, об этом… – неожиданно переводит тему моя помощница, – та работница, что обнаружила вас, сказала, что вы выбежали из леса… Как вы попали в эту часть графских земель?

Так. А теперь самое время взглянуть на эти самые земли…

– Мне и самой интересно, – отвечаю Море. – Для того чтобы понять, как это произошло, необходимо проследить весь мой путь. Ты принесла мне карту?

– Её сейчас доставят вам! – Глаза женщины загораются. – Буквально с минуты на минуту!

– Отлично, – встаю и начинаю прогуливаться по гостевой.

Как бы мне так всё успеть за эту неделю? И тело в порядок привести, и союзниц отыскать, и охрану карете подобрать из верных людей.

Вот только… кто мне верен-то? Бо́льшая часть людей даже не видели свою графиню в лицо. У меня ни герба дома, ни какой особой печати с собой нет – да и откуда?..

У меня даже денег нет, чтобы наёмников нанять…

– Моя госпожа, ещё один вопрос, – вновь подает голос Мора.

– Да? – Разворачиваюсь к ней и замечаю, что та переговаривается с прислужницей в коридоре.

– То платье, в котором вас нашли… что с ним делать? Сжечь его?

– Как можно быстрее, – не желая вспоминать тот день, который я провела в нём, произношу резко; а затем осекаюсь: – Хотя подожди! Дай мне посмотреть на него. – Сама не знаю, почему решаю это сделать, но ноги уже ведут меня к двери.

Зацепка. Мне нужна хоть одна зацепка – что на самом деле делала графиня в этом платье в том сарае? Она стала частью ритуала, проводимого тем самым колдуном? Она была его жертвой?

Мне необходимо получить ответы на эти вопросы. Возможно, в будущем от этого будет зависеть моя жизнь…

И я очень надеюсь, что платье, которое я не удосужилась осмотреть как следует, даст мне хоть какой-то шанс зацепиться за прошлое графини.

Не задавая лишних вопросов, Мора ведёт меня через весь дом; мы спускаемся по лестнице на первый этаж, затем идем по коридору в крыло слуг, выходим на улицу, пересекаем задний двор с верёвками для белья и подходим к строению, в котором я угадываю конюшню. Единственный конь приветствует меня одиноким ржанием, когда мы проходим мимо – в самый дальний угол постройки, где на полу, устланном сеном, лежит кучка грязной одежды.

Мора бросает на меня взгляд и наклоняется вниз…

– Я сама, – произношу чётко и резко, удивляя саму себя подобной реакцией; затем добавляю чуть мягче: – Оставь меня, пожалуйста.

Помощница никак не комментирует мою просьбу, но, думаю, одного взгляда на тряпьё хватает для того, чтобы понять – с ним были связаны не самые приятные события последних двух недель из жизни графини.

Хотя я думаю, что, вполне возможно, хозяйка тела проходила в этом платье весь месяц: молодой граф Паучьих земель вряд ли расщедрился на новый гардероб для опальной жёнушки.

Когда на другом краю конюшни за Морой прикрывается дверь, я присаживаюсь на корточки и поднимаю за край своё уже почти неузнаваемое дорожное одеяние. Драный подол тут же начинает мозолить глаз, напоминая о доме на опушке. И о четырёх коконах с мёртвыми телами внутри…

Прикрываю глаза, медленно выдыхая и гася внутри воспоминания.

Не хочу этого помнить.

Кладу платье на пол и начинаю проверять карманы.

– Ну же, Минока, дай мне хоть что-то, – бормочу под нос.

Вообще не имею привычки разговаривать сама с собой, но в том-то и суть, что просьба моя была направлена хозяйке тела… Не небеса же мне просить вернуть меня обратно: ясно ведь, что меня притянуло тем ритуалом – что бы он ни значил и какую бы цель ни имел…

Рука нащупывает в кармане небольшой предмет странной формы, и моё сердце начинает отбивать дикий ритм: это не сухофрукт и не орех… это что-то… достаю предмет и с удивлением смотрю на маленькую фигурку паучка – буквально с подушечку большого пальца в длину.

Это что вообще? Игрушка?

Рассматриваю свою находку на ладони. Сделано явно из какого-то камня чёрного цвета, но по весу даже не догадаешься – настолько лёгкое изделие! Потому-то я его и не заметила, когда ходила в платье: карман ничего не отягощало.

– Ну, и что мне с тобой делать? – задаю вопрос вслух.

– На шее носить, – раздаётся незнакомый голос с ноткой ленцы и безразличия в интонациях.

Поворачиваю голову и замечаю молодого человека, сидящего на корточках буквально в паре сантиметров от меня.

Он как тут оказался так незаметно?!

– Ты кто? – спрашиваю ошарашенно.

– Ха Ру, – отвечает молодой человек, даже, я бы сказала, юноша, глядя на паучка в моей ладошке.

– Это имя и фамилия или только имя? – почему-то уточняю.

– Вы с небес, что ли, спустились? У всех безродных один слог в имени и один в фамилии, – всё так же лениво протягивает Ха Ру, склонив голову и продолжая смотреть на мою ладонь; затем переводит взгляд на меня и спрашивает: – А вы всегда разговариваете с вещами? Довольно любопытно посмотреть на вас в торговых рядах.

– А ты разговорчивый, – поднимаюсь на ноги, неожиданно ощутив его мужскую энергетику.

Мы сидели слишком близко. Но его ничего не смущало.

Присматриваюсь к юноше. Не уверена, что смогу угадать возраст, но скорее всего ему лет двадцать – двадцать один. Светловолосый, явно обросший лентяй в дешёвой одежде мальчишки на побегушках.

– Ты здесь чистишь конюшню? – уточняю сухо.

– С чего такой вывод сделали? – протягивает Ха Ру, подняв на меня взгляд.

Удивительно, как его пепельные волосы сочетаются с серыми глазами.

– Ты здесь. Это конюшня, – замечаю логически.

– Я пришёл к своему Седому, – юноша поднимается на ноги и идёт к стойлу.

Смотрю на то, как он гладит жеребца по серой гриве, и недоумеваю: что с ним не так? Разговаривает со мной на «вы», но делает это так, словно я его подружка. Или дурочка какая из соседнего села, над которой надо взять опекунство.

В общем… слишком много вольностей себе позволяет.

– Что твой конь делает в этой конюшне? – уточняю властным голосом.

– Отдыхает, – звучит такой подробный ответ, что я чую запах откровенной издёвки.

– Ха Ру, ты вообще в курсе… – замолкаю, чуть не сказав «кто я».

Естественно, он не в курсе. С чего бы?

Моё платье говорит о многом, но явно не о моём имени.

– Что? – уточняет парень, так естественно развернувшись ко мне, словно такое вот свободное общение между нами – это норма.

– Неважно, – отворачиваю голову, поймав себя на откровенном разглядывании его лица, волос, шеи, плеч, рук, груди… к слову, о телосложении. – Ты – воин?

– Нет, – бросают мне ответ.

Хмыкаю от такой дерзости. Серьёзно. Он словно плюнул через плечо. Но так… лениво плюнул. Словно и не хотел даже.

– С оружием обращаться умеешь? – продолжаю, перефразировав вопрос.

– Умею, – бросают мне с теми же интонациями.

– Значит, ты воин, Ха Ру? – уточняю очевидное, подняв бровь.

– Нет.

Бесит.

– Ты не хочешь говорить об этом? – закидываю удочку с другой стороны.

А что ещё делать? Мне охранников где-то искать надо, а тут один – считай, под ногами валяется! Бери – не хочу.

Вот только он, кажется, как раз из тех, кто «не хочу»…

– Я не воин, – повторяет юноша.

– А я не графиня, – устав от этого бесполезного диалога, закатываю глаза.

– Нет, вы-то как раз вполне можете быть графиней. Но я совершенно точно не воин.

Застываю, напряжённо глядя на него.

– Мне нужен защитник, Ха Ру. Через неделю. В пути от этого дома до графского замка. Поможешь мне добраться живой? – серьёзным голосом спрашиваю.

Что-то подсказывает мне, что он не так прост, как кажется. И что его потенциал выше заявленного «не воина». В нём есть какая-то загадка. И я не могу упустить возможность воспользоваться его способностями – если они действительно есть.

А я чувствую, что они есть…

– Сколько заплатите? – уточняет юноша, не глядя на меня.

– Сколько попросишь, – отвечаю ровно.

Понятия не имею, сколько у меня денег. Но, если доберусь живой, оплату для него достану. Это просто будет того стоить.

– Хорошо, – кивает парень, – попрошу, как доедем.

Слегка удивлённая, продолжаю смотреть на него.

– Ты берёшься? – переспрашиваю на всякий случай.

– Я же сказал, – бросив на меня скучающий взгляд, отзывается Ха Ру.

– Берёшься охранять меня?

– Таким вроде и было задание, – протягивает юноша «усталым от моей глупости» голосом.

– Ты… будешь здесь через семьдней? – недоверчиво уточняю, сосредоточенно глядя на него.

– Прямо тут и буду, – в последний раз погладив коня по гриве, отвечает Ха Ру и выходит из стойла. – Уверены, что не хотите уточнить цену?

– Уверена. Ты не попросишь больше, чем я смогу дать, – спокойно произношу.

Как графиня, думаю, я на многое способна.

Осталось только добраться до замка и занять своё законное место.

– Смотрите, – бросает мне юноша, проходя к выходу, – не пожалейте потом.

– Это угроза? – с усмешкой спрашиваю, а сама напряжённо жду ответа.

Но юноша выходит из конюшни, проигнорировав необходимость отвечать.

Думаю, самое время узнать, кто такой этот Ха Ру. Уверена, раз он держит своего коня здесь – он имеет прямое отношение к хозяевам дома.

А хозяева дома – мои слуги.

С этим проблем не должно возникнуть.

Глава 4

– Мора! Эти тряпки необходимо сжечь, – произношу властным голосом, выходя из конюшни.

– Будет сделано, моя госпожа, – склоняет голову Мора, и в следующую секунду из крыла для слуг выходит прислужница с железным ведром и идёт внутрь строения.

Не проходит и минуты, как я вижу уничтожение единственной ниточки, способной связать меня с Домом Четырёх Смертей – как я решила про себя называть то место, где меня едва не взяли силой. Это мягко выражаясь.

Проследив до конца за процессом сжигания, поворачиваюсь к Море и спрашиваю:

– Кем был тот юноша, что вышел из конюшни передо мной?

– Юноша? О ком вы? – удивлённо уточняет помощница. – Из конюшни никто не выходил: вы были там одна.

Сжимаю фигурку паучка в ладони, напряжённо глядя на Мору.

– Ты куда-то отходила? – уточняю спокойно.

– Я была здесь, моя госпожа, – чётко отвечает Мора, – я могла отвернуться от входа, но пропустить выход постороннего человека из конюшни я точно не могла.

Стою, даже не зная, как отреагировать на эти слова.

– Вы всё ещё не до конца пришли в себя? У вас… видения? – с заботой в голосе участливо спрашивает помощница.

– Да, должно быть, мне почудилось, – произношу медленно.

Это была галлюцинация?

Пожалуй, есть только один способ проверить.

– Мора, а чей жеребец стоит в конюшне? И чей это вообще дом?

– Это дом вашего слуги, а значит – это ваш дом, – отвечает Мора, склонив голову, – здесь живёт глава окружного совета.

– Он не выдаст моему мужу, что я жива? – сосредоточенно уточняю.

– Нет, он верен покойному графу, – успокаивает меня Мора, – чем дальше от столицы графства живут люди, тем более преданны они вам и памяти своего предыдущего хозяина.

Учитывая, что большая часть подданных женского пола по указу старика живёт на границе графства, я вообще в шоке, что их преданность до сих пор актуальна. Тут же должна быть земля мятежников! Земля недовольных своей ссылкой женщин и покорных им мужчин!

Но, кажется, в логической цепочке следствий произошёл сбой.

Что-то вызвало еще больше негодования, чем последнее решение умершего графа.

М-да… думаю, моему второму муженьку надо в ножки поклониться за то, что он так хреново управляет нечестно добытой собственностью.

– Хорошо, тогда ответь, это конь главы совета стоит в конюшне? – кивнув на строение, спрашиваю.

– Нет, этот жеребец принадлежит одному бездельнику. Местному охламону – Ха Ру. Ему разрешили пользоваться конюшней, поскольку глава окружного совета отправил всех своих лошадей на поля – сейчас сезон сбора урожая.

– Ха Ру, – произношу, сама не понимая, чему радуюсь и почему так старательно скрываю свою радость, – расскажи мне о нём.

– Нечего рассказывать. Лентяй, каких ещё поискать. Берётся только за лёгкую и высокооплачиваемую работу, потому, сами понимаете, часто сидит без дела. Абсолютно потерянный для общества и ни на что не годный молодой человек.

Что ж, приятно познакомиться, Ха Ру. Даже любопытно, понимаешь ли ты, на что согласился? И, что немаловажно, понимаю ли я сама, кого взяла себе в охранники?

И почему мне хочется улыбаться, слушая описание самого отъявленного бездельника из уст своей помощницы?..

– А что конь простолюдина делает в конюшне главы совета? Что за связи у этого Ха Ру? – произношу, пересекая задний двор.

– Понятия не имею, какую услугу этот никчёмный юноша оказал главе, но ему действительно разрешено пользоваться опустевшей конюшней. Правда, лишь до конца сезона сбора урожая, – недовольным голосом отвечает Мора. – И – да, моя госпожа! Забыла сообщить: заказанные вами карты были доставлены в ваши покои.

Так вот на что она отвлеклась – и чем Ха Ру успел воспользоваться.

И всё же он слишком бесшумный для «лентяя и бездельника».

– Отлично, – растягиваю улыбку на губах и стремительно захожу в дом.

Настало время знакомиться со своими владениями.

Тридцать минут усиленного изучения схематического обозначения земель своего графства, и я валюсь на кровать с головной болью.

– Моя госпожа? – озабоченно протягивает Мора.

– У меня мозг кипит от этого, – пальцем указываю на стол, где лежит злополучная карта. А точнее, целая стопка карт.

– Да вроде всё понятно, – хмурится Мора, – тут столица графства, тут лучевой принцип застройки городов, тут граница…

Ха. Ха-ха. Это она на верхнюю смотрит. А теперь, внимание, цирковой номер – свяжи все эти «зарисовки» друг с другом, пойми, где какой город по разным экземплярам карт, соотнеси все эти обрывки с общей схемой, учитывая абсолютно незнакомую тебе территорию, затем пойми, на чём специализируется каждый город, кто его управляющий, вспомни, как далеко этот город от столицы, найди те самые болота, на которые Минока была отправлена, а потом отыщи тот город, где находишься сейчас… хорошо хоть – по названию, озвученному Морой…

– Одно радует: я поняла, как оказалась здесь, – произношу обессиленно.

– И как же?

– Шла вдоль границы, – выдыхаю, закрывая глаза.

Те болотистые земли, куда была сослана графиня, находятся на северо-востоке; город, в котором я сейчас нахожусь, на юго-востоке; логично было бы предположить, что Минока передвигалась по окраинным городам, где представительница слабого пола не вызовет той реакции, что появилась у мужчин в Доме Четырёх Смертей…

К слову, тот посёлок, к которому принадлежал дом пекаря и в черте которого находился дом насильников, я тоже нашла: он такой один приблизительно в двадцати пяти километрах отсюда. Никак не названный, на карте он обозначен едва заметной точкой. Почему я уверена, что те дома находились именно в нём? Потому что он попадает на «меридиан» срединных земель, на которые всё ещё распространяется указ покойного графа: там нет женщин. Это совершенно точно. Тот… мужчина сказал: «Давно у меня не было девки».

Я не могу ошибиться.

Но тогда, если я права, графиня по какой-то причине сбилась со своего курса и зашла на срединные земли, где и произошёл ритуал… и где в её тело попала моя душа. А уже меня, на волне страха от увиденного в доме пекаря, а потом от ужаса в доме оголодавших по бабам мужиков, понесло обратно в сторону границы графства…

Тру лоб, пытаясь понять, что могло быть целью ритуала. В складке своего платья нахожу карман, ладонью ныряю внутрь и обхватываю пальцами фигурку паучка. Очень бы не хотелось, чтобы колдун явился ко мне однажды ночью, потребовав плату за услугу, о которой я не имею никакого представления… это в случае, если графиня была в сговоре с этим убийцей…

– Всё слишком сложно, – бормочу, успокаиваясь от поглаживания гладких граней фигурки в кармане.

– А когда было легко, моя госпожа? – философски протягивает моя помощница.

– Хороший вопрос, – отзываюсь с закрытыми глазами; затем решительно их открываю и поднимаюсь на ноги. – Мне нужны вдовы управляющих, Мора. И вдовы глав окружных советов. Мне нужны женщины, бывавшие у власти и знающие все нюансы. Возраст не имеет значения. У нас есть семь дней, чтобы набрать свой собственный совет, который будет помогать мне налаживать дела в графстве. И, естественно, первым указом живой графини, вернувшейся в свой замок, будет отмена ссылки женщин на границу.

– Полагаю, новый рассвет ждёт графство Дайго, – с улыбкой отзывается Мора.

– Самый что ни на есть, – киваю, переводя взгляд в окно.

Неделю спустя…

– Моя госпожа, это неприемлемо!

Мора стоит и с откровенным негодованием смотрит на Ха Ру.

– У вас достаточно охранников, присланных Советом Вдов! Вам не нужен… этот! – продолжает неистовствовать моя помощница и правая рука.

Перевожу взгляд на юношу.

– Пусть это будет моя прихоть, – произношу со спокойной улыбкой, – могу я её себе позволить?

– Вы можете позволить себе всё, что угодно, но кормить дармоеда и платить ему ни за что… – вновь начинает помощница.

– Мора, – останавливаю её; разворачиваюсь к Ха Ру и потягиваю руку в сторону своей кареты. – Благодарю за то, что присоединился ко мне. Место для тебя…

– Я поеду на Седом, – перебивает меня Ха Ру.

Смотрю на него озадаченно. Разве он не должен быть моим личным телохранителем и всегда оставаться рядом?

– И всё же… – произношу мягко.

– Позвольте делать то, что я умею, – лениво протягивает парень, вновь перебивая меня, и ведёт своего коня вперёд.

– А что ты умеешь? – бросает Мора ему в спину и качает головой. – Не понимаю я этого, моя госпожа. Не понимаю.

– Я не прошу меня понять. Я прошу меня услышать: он едет с нами, – произношу чётко, затем следую к своей карете.

Охранников у меня действительно предостаточно – все новообретённые союзницы выслали своих людей для защиты моей жизни. А также по моей большой просьбе выслали слуг, которые теперь сидели в телеге в самом конце вереницы запряжённых лошадей.

Никто не стал задавать вопросов – зачем я попросила выслать верных им людей, и я была рада, что меня слушают беспрекословно. Они всё поймут, как только мы доберёмся до замка.

Забираюсь в карету и приоткрываю шторку окна.

– Геон, – произношу негромко.

Самый опытный боец, личный телохранитель вдовы управляющего западным округом, переданный мне верной союзницей, подъезжает к карете на гнедом.

– Что скажешь о нём? – спрашиваю, кивнув в сторону Ха Ру, занявшего место в самом начале нашей кавалькады… если можно так выразиться…

– Сложно дать ответ с ходу, – низким голосом отвечает Геон, рассматривая спину моего нового охранника, – но, если встал впереди, значит, знает, что делать. Никто бы не стал так рисковать, не имея навыков отбить внезапную атаку.

– Наблюдай за ним, – кивнув, произношу я и отпускаю главу своей охраны.

– Выдвигаемся через пять минут, – громко произносит Геон, а я расслабленно откидываюсь на мягкую спинку сиденья.

За эту неделю я многое усвоила. И самое главное – это принцип выживания, заключающийся в выражении «доверяй, но проверяй». До того, как мы окончательно утвердили всех тайных членов Совета Вдов, мы были вынуждены избавиться от одной предательницы, которая едва не отправила в замок послание… Геон, только вступивший в свою должность, успел перехватить письмо и без промедления отправил вдову в мир иной.

Была ли я поражена этим убийством и скошена депрессией от осознания своей вины? Нет. Хорошо помнила мужчин в том доме. Меня здесь никто жалеть не будет – так какой смысл быть жалостливой и добросердечной?

Виноват? Прими наказание.

В любом случае ты сам делаешь свой выбор.

Касательно последних смертей – слухи о семье пекаря достигли этого округа, и народ нынче встревожен: все ждут новой беды. Именно поэтому, когда я спросила Мору, что мы будем с этим делать, она успокоила меня словами:

– По следам колдуна уже пустили Охотника.

На мой вопрос о том, кто это, Мора многозначительно промолчала, а затем прошептала благоговейно:

– Он найдёт убийцу. Всегда находил. Поверьте, госпожа, волноваться больше не о чем.

– А кто нанял этого самого Охотника? – уточнила я, разумно предположив, что это сделала явно не графиня.

– Ваш супруг, моя госпожа, – неохотно поделилась со мной Мора, – хоть что-то полезное сделал, хоть и припозднился со своим решением – столько народу уже погибло!

В общем, всё, что я поняла, это что Охотник идёт по следу уже две недели и что он владеет странной родовой магией, аналогов которой не существует. Судя по всему, он способен вычислить любого колдуна, вступившего на тёмный путь.

По поводу ситуации с магией в этом мире – здесь ей может обладать любой смертный, родившийся с большим резервом внутренней энергии. Умение ощущать эту самую энергию и культивировать её в себе с помощью системы практик отличает колдунов от простых людей. На самом деле колдунами здесь называют именно тех, кто пошёл по самому простому пути – использования своих резервов для своих мелких целей без какого-либо обучения; проще говоря, колдуны – это самоучки; они не умеют наращивать силу сами и довольствуются тем минимумом, что дан им от рождения. Нередко эти люди заканчивают, как наш чёрный колдун, убийствами людей для искусственного увеличения своего резерва.

Те люди, что умеют взращивать силу внутри себя и направляют её на людское благо, называются заклинателями.

Не знаю, владела ли графиня хоть какими-то силами; по крайней мере, я ничего особенного внутри себя не чувствую. Но для заклинателей из знатных родов есть ещё одна возможность увеличить собственный резерв и перейти на новый уровень силы… и я сейчас говорю о самой странной особенности этого мира по сравнению с нашим.

Здесь всё ещё – одновременно с обыкновенными людьми и животными – существует раса высших существ и священных зверей. Это те существа, что населяли планету задолго до появления людей. Они обитают на территории Заповедного Острова, попасть куда крайне сложно и требует огромных финансовых затрат: остров затерян в море и охраняется куполом из естественной защитной энергии. Но если заклинатель каким-то образом смог отыскать этот остров и преодолеть его естественную защиту, он имеет шанс поймать священного зверя с помощью специального аркана – передающегося по наследству в самых известных семьях империи – и перетянуть жизненную энергию этого редкого существа в тотем.

Естественно, мало кому удавалось раздобыть подобное сокровище. Поэтому заклинатели, овладевшие энергией священного животного, выходили на новый уровень силы и получали новый статус в обществе. Тотемом даже могли не пользоваться – одно его наличие в сокровищнице семьи делало членов данного рода Хранителями Равновесия Империи. А заклинателей, что смогли овладеть энергией священных животных через тотем, называли Мастерами.

Обо всём об этом я вычитала в книге «История Империи» – одной из многих, проглоченных мной за эту неделю, благо все они были довольно тонкими. Но ни в одной из книг так и не нашла заметок о высшей расе. Кто они? На что они способны? Как выйти с ними на связь и возможно ли это вообще?.. Ни строчки, словно это – что-то само собой разумеющееся. Ладно, разберёмся по ходу. Другое дело – заметка об аркане, где указано, что ни одному заклинателю ещё ни разу не удалось получить энергию высшего существа.

Не знаю, почему, но меня эта строчка порадовала. Убивать животных – дело привычное для жителей земли: может, мы и не делаем это своими руками, но все едим их мясо или носим их кожу и мех, молчаливо поддерживая этот процесс.

Ладно, для честности стоит заметить, что не все, но большинство.

Поэтому для меня походы заклинателей за энергией священных зверей – вполне понятная история. Хоть я этого и не одобряю, если совсем по-честному: это как убийство животных из Красной книги – не ради выживания, а ради непонятных понтов со статусом и привилегиями.

Но другое дело – убийство кого-то из высшей расы…

Вообще не могу понять, как таким можно будет гордиться. И кому это вообще может прийти в голову? Поэтому рада, что ещё никто из живых людей не смог сделать ничего подобного.

Но к чему я всё это веду? В книгах по истории Империи перечислены имена нескольких родов, имеющих вес на политической арене; среди них упомянут и род Дайго. Насколько я поняла, в сокровищнице старика хранится тот самый аркан, с помощью которого можно поймать и опустошить священного зверя. А вот в роду моего нового муженька такой игрушки нет. И, недолго думая, я пришла к выводу, что это могло быть причиной скорой свадьбы: если не деньги и не земли, то власть или даже сама возможность обрести невиданную силу – вот что могло прельстить Тай-Вэя, семья которого пусть и богата, но находится много ниже рода Дайго в иерархической лестнице империи. Если это так, то я очень надеюсь, что аркан хорошо спрятан и что мой дражайший супруг так его и не нашёл. Потому что я планирую избавиться от захватчика. Любым способом.

Он уже показал своё отношение к браку. Настал мой черёд демонстрировать своё…

К слову, об именах и слогах в имени и фамилии – это тоже интересная традиция Империи Рассвета, как её здесь называют. Как и сказал Ха Ру, один слог в имени и один в фамилии – отличительная черта простолюдинов. Имя, состоящее из двух слогов, выдаёт человека, приближённого к знаниям; это учёные, врачи, хранители ключей в замках, управляющие землями – представители исполнительной власти; люди, владеющие сложной профессией, или люди, чья работа сопряжена с большой ответственностью. Простолюдин редко может изменить своё имя, прибавив к нему ещё один слог, но всё же это возможно – и проходит под контролем мирового судьи.

Что касается людей, чьи имена состоят из двух трёхбуквенных слогов – это представители власть имущих. Графы, их жёны и дети, бароны, главы окружных советов и даже семья императора – все они имеют имена из шести букв, состоящие из двух слогов. Люди, приближённые к знаниям, не могут получить новое имя и стать представителями власть имущих. Никогда.

Зато может произойти так, как вышло с графиней – к её двусложному имени добавился ещё один простой слог. Слог фамилии. И бывшая Мино Ка стала Минокой Дайго. Она графиня, но все в империи будут в курсе, что она не является знатью от рождения, едва услышат её имя. К слову, именно поэтому император так торопил бездетную графиню-вдову с очередным браком: бедняжка просто не имела права распоряжаться имуществом покойного супруга. Землям срочно нужен был новый хозяин.

…

Вот так в империи просто и чётко разграничили всех людей, поделив на классы. Я бы даже сказала, на сословия. И я до сих пор не уверена, как отношусь к подобному делению.

– Среди охраны ходит слух, что вы – графиня Паучьих земель, – неожиданно звучит голос Ха Ру рядом с окном.

Передвигаюсь к самой стенке кареты и приоткрываю шторку. Мы уже вовсю едем в сторону столицы графства, и я удивлена, что он только сейчас решил уточнить этот момент.

– Я предупреждала, что меня нужно будет сопроводить до замка, – замечаю негромко. – Ты планируешь поднять цену в связи с этим обстоятельством?

– Цена останется прежней – и я сообщу о ней, когда путь будет окончен, – произносит юноша, взгляд которого направлен чётко вперёд.

– Я рада, что ты не преподносишь сюрпризов, – киваю в ответ.

– У меня есть одно требование, – вновь неожиданно произносит Ха Ру, притягивая моё внимание.

– Я слушаю, – напряжённо отвечаю.

– Когда мы доберемся до замка, мне понадобится время, чтобы отоспаться. Двадцать четыре часа в пути вымотают меня. Я никому не доверяю, потому хочу, чтобы вы охраняли мой сон, пока я буду отдыхать.

Молчу, потрясённо и изумлённо одновременно. Он предлагает… графине… сторожить у его двери?..

Абсолютно всерьёз?..

Что он вообще о себе думает?!

– Если вы отказываетесь, я прямо сейчас выхожу из строя и отправляюсь обратно, – спокойно добавляет Ха Ру. – Я не знаю никого из тех людей, что едут с вами, и никому не могу доверить свою жизнь. Потому вижу только один выход из положения.

– Полагаю, ты понимаешь, как это будет выглядеть со стороны? – сухо уточняю.

Графиня, несущая дозор у дверей в комнату слуг…

– Думаю, проще всего мне будет спать в ваших покоях, – кивает Ха Ру, продолжая смотреть чётко вперёд.

– Ты с ума сошёл? – уже всерьёз негодую.

Юноша поворачивает голову и впервые встречается со мной взглядом.

– Моя жизнь – это самое ценное, что у меня есть. Полагаю, вы так же относитесь к своей, – спокойно произносит он.

Если меня убьют во время этой поездки, я превращусь в призрака и буду преследовать этого обормота до конца его никчёмной жизни!

– Очень надеюсь, что ты соответствуешь той цене, которую просишь, – цежу негромко.

– Это всего лишь моё условие в связи с увеличившейся ответственностью. Мою цену вы ещё не слышали, – не обращая внимания на мои интонации, протягивает Ха Ру.

Нет, этот парень реально из ума выжил!

Может, и впрямь – ну его?..

Сжимаю зубы и устремляю взгляд вперёд. Не могу сказать, что была когда-либо особо дружна со своей интуицией, но сейчас всё во мне буквально вопит – оставь его при себе! Дай проводить себя до замка!

А, чёрт с ним!

Опускаю голову и считаю до трёх.

– Хорошо, я выполню твою просьбу, – произношу сквозь зубы.

– Приятно иметь с вами дело, графиня, – бесстрастно отзывается Ха Ру и пришпоривает своего жеребца.

– Ещё бы! – бросаю ему в спину и откидываюсь на сиденье.

Сама не понимаю, что со мной и почему я готова так слепо довериться ему… но будь что будет!

Я уже подписалась под всей этой авантюрой, решив следовать своей новой судьбе, так что… Если мне суждено умереть в этой карете, то никому в этом и другом мире не под силу будет это изменить.

Глава 5

Несмотря на весь мой скепсис, к середине дня я с уважением начала смотреть на Ха Ру. В отличие от всех, он не отдыхал ни на одном привале: вместо этого каждый раз скакал вперёд, проверяя дорогу, а затем возвращался. Он даже перекусывал на ходу, не спешиваясь.

На Мору это не произвело никакого впечатления.

– Показушник, – буркнула она и отвернулась, когда тот в очередной раз скрылся за поворотом дороги.

Ещё через несколько часов, уже к вечеру, во время очередной остановки на отдых, ко мне подошёл Геон.

– Что скажешь? – впившись зубами в кусок мяса, уточняю совсем по-простому.

– Это странно, – только и произносит он.

– Что именно? – спрашиваю, отхлебнув из фляги.

– Что на нас никто не нападает, – прямо отвечает глава моей охраны.

– Почему это странно? – уточняю, отложив еду и питьё.

– Потому что весть уже должна была достичь всех желающих избавиться от вас, – произносит Геон, сосредоточенно глядя в темноту, где буквально пару минут назад скрылся Ха Ру, – мы едем, не скрываясь. Но наёмников так и не встретили.

– Может, они нападут прямо перед замком? – Не знаю, почему, но его настрой мгновенно передался и мне.

Я стала напрягаться от мысли, что меня до сих пор не убили.

Дурдом просто.

– Мы можем стать лёгкой добычей. Усталые, после долгого пути, – добавляю, глядя в тёмно-зелёные глаза мужчины, в волосах которого уже вовсю серебрится седина.

А ведь на вид ему не больше сорока лет.

– Чем ближе мы будем подъезжать, тем меньше будет возможности для нападения, – качает головой Геон, – мы уже пересекли три города, и вы видели, как улицы мгновенно заполнялись народом, стоило нам только появиться. Никто не рискнёт убить вас на глазах ваших подданных: это привлечёт к графству ненужное внимание всех представителей знати и самого верховного совета…

– То есть в городах я в безопасности, – киваю самой себе.

– А лесная полоса скоро закончится. Чем ближе к столице – тем чаще будут попадаться поселения, – протягивает Геон, вновь бросив взгляд в темноту.

Поворачиваю голову и вижу, как возвращается Ха Ру.

Интересно, он действительно проверяет дорогу впереди или только делает вид? Непостижимый молодой человек. Уже хочу от него отвернуться, как замечаю, насколько сдулся кожаный мешок, прикреплённый к седлу Седого. Интересно, что там было? Еда? Я не заметила, чтобы Ха Ру ел пищу, приготовленную моими слугами…

– Может ли быть такое, – протягиваю, не отрывая от юноши глаз, – что мой муж вовсе и не собирается меня убивать?

– В связи с вашей частичной потерей памяти после встречи с колдуном мы ни в чём не можем быть уверены. Но вы сбежали из-под его опеки, – напоминает Геон.

И как же аккуратно он подобрал слово! «Опека». Прям ухо радуется. Идеально подходит для описания ссылки ненужной жены на болота и ограничения её свободы.

– Сбежала, – повторяю на автомате, а затем встряхиваю головой. – Будь готов, Геон. Если у наших врагов осталось мало шансов для нападения, стоит ждать атаки в любой момент.

Однако вопреки нашим ожиданиям ни на следующем повороте, ни через два часа, ни через шесть – на нас так и не напали. Проснувшаяся столица в гробовом молчании встречала нашу процессию, въехавшую на мощёную площадь. Люди не верили своим глазам, провожая мою карету взглядом, и следовали за нами до самого замка. Я старалась сильно не глазеть по сторонам, чтобы не выдать своей неосведомлённости, но это было выше моих сил: как же здесь всё было красочно и живописно!

– Мора! Я скучала по столице! – улыбаясь в тридцать два зуба, сообщаю своей помощнице, сидящей напротив.

Только такими словами я могла оправдать свой очарованный взгляд. Я буквально попала на страницы книги, описывающей Средневековье в самом что ни на есть романтическом ключе!

– Столица действительно прекрасна, но я не понимаю, как вы можете испытывать столько радости от возвращения, – качает головой она.

– Ты думаешь о моей скорой встрече с мужем? – уточняю у неё.

– Он ужасный человек, – произносит Мора и поджимает губы.

Да, после первого Совета Вдов мне многое открылось – как и Море, которая пять лет как была не у дел и не знала последних новостей империи.

Покойный граф Дайго имел определённую репутацию среди знати, не отличался особым дружелюбием. Именно его скрытность и отсутствие желания сближаться с кем-либо сделали его открытой мишенью для всех сплетников и злых языков. После свадьбы с Мино старый граф и вовсе разорвал всю связь с внешним миром и не покидал своего замка – что стало отличной возможностью избавиться от опасного соперника в борьбе за влияние в империи… Не трудно догадаться, чья семья нанесла самый большой урон по репутации старика, проложив трещину между ним и императором.

– Я в курсе, что моего покойного мужа называли выжившим из ума стариком и скупым затворником, высокомерно забывшем о своём долге перед империей… – протягиваю, вспомнив, чем именно апеллировали враги графа Дайго последние три с половиной года – до самой его смерти. – Именно поэтому я и планирую доказать, что граф не закрылся в своей сокровищнице, окончательно спятив, а обучал меня всему, что знает.

Мора кивает, плотно стиснув зубы, а я напряжённо сжимаю сомкнутые в замок ладони.

Ясен пень, никто меня ничему не учил – я понятия не имею, каким образом протекала семейная жизнь этой странной парочки. Но имя графа я просто обязана очистить.

Потому что теперь ношу такое же.

– Замок, моя госпожа, – завидев издалека знакомые стены, произносит Мора, и я вновь прилипаю к окну.

Величественное здание.

И какое-то… таящее в себе угрозу, что ли? Почему-то оно внушало чувство опасности одним своим видом.

– Дом, милый дом, – шепчу, глядя на замок и едва справляясь с внутренним волнением.

Он выйдет встретить меня? Мой муженёк? Или проигнорирует мой приезд?.. А, может, выпорхнет из главного входа и помчится навстречу с широко распахнутыми объятиями?..

Когда карета останавливается, я дожидаюсь появления руки Геона и не спеша выбираюсь наружу. Смотрю на замок и жду. Как ждёт и моя охрана. Как ждут и все мои новые слуги…

– Быть может, мой супруг ещё спит? – уточняю через минуту неловкого молчания.

– Даже если он спит, – напряжённо произносит Мора, – вас должны были встретить. За воротами замка толпа народа. Не заметить её из окон просто невозможно – как и нас. Управляющий замком должен был выйти сразу, как только охрана у ворот донесла о том, кто приехал.

Оборачиваюсь на своих подданных, встречаюсь взглядом с Ха Ру, который до этого лениво разглядывал огромные витражные окна; разворачиваюсь, подхватываю подол платья и решительно иду вперёд.

– Моя госпожа, так не положено! – мчится вслед за мной Мора.

– Я хозяйка этого дома. Какая мне разница – как положено, а как нет? – отбиваю сухо и ускоряю шаг.

За моей спиной тут же появляется Геон, рядом – несколько охранников; чуть позади, уже за их спинами, – Ха Ру; а с правой стороны, отставая от меня на шаг, – Мора.

Так мы и заходим в замок. И, стоит мне увидеть управляющего, нервно застывшего в парадной, как руки сами поднимаются в стороны, давая знак всем остановиться. Всем, кроме меня. Я делаю ещё несколько шагов вперёд и поднимаю подбородок, глядя поверх головы лысеющего мужчины в дорогой одежде.

– Где мой муж? – спрашиваю у него и ни у кого одновременно.

– Кто вы? – чуть дрогнувшим голосом уточняет управляющий, вынуждая меня таки опустить на него взгляд.

– Кто я? – только и произношу очень спокойно.

– Как ты смеешь так обращаться к графине Дайго! – повышает голос Мора из-за моей спины.

– Насколько всем известно, графиня Дайго умерла, – почуяв некоторую уверенность, пафосно произносит управляющий. – Граф Дайго получил разрешение на новый брак лично от императора – ещё вчера днём.

Как быстро подсуетился.

Но это его не спасёт.

– Геон, взять его под стражу, – командую сухо, и управляющий тут же оказывается в кольце охраны.

– Что происходит? В чём я провинился? Это захват замка! – испуганно кричит тот.

Всё верно, это захват, потому что ты только что сам выдал местонахождение своего хозяина: он в столице империи.

– Мора, – отдаю вторую команду.

– Позови ключницу, – требует моя правая рука.

И тут же, словно та стояла за дверью и ждала вызова, к нам выходит пухлая немолодая женщина в чепце.

– Ты её знаешь? – негромко уточняю у своей помощницы.

– В первый раз вижу. Это человек нового графа, – так же негромко отзывается Мора.

– Тогда действуй, – даю ей отмашку.

– Позови всех слуг, – командует Мора, и женщина, бросив напряжённый взгляд на управляющего, выполняет команду.

Всего через минуту перед нами стоял весь штат прислуги замка. Все они видели наше приближение из окон и теперь ждали, что будет происходить дальше.

– Вы узнаёте вашу графиню? – задает чёткий вопрос Мора, и я вижу по лицам людей, кто мне друг, а кто – самый настоящий враг.

Потому что равнодушным не остался никто, но эмоции были такими разными, что…

– Стража, – произношу почти лениво.

И люди Геона мгновенно выводят из ровного строя всех, кто выглядел враждебно. Да, теперь мои охранники официально – стража замка.

Даже странно, что граф оставил замок без охраны… на что он надеялся? Что слуги не пустят меня внутрь и я останусь ночевать под забором?

Или он даже понятия не имел, что я жива, и это просто стечение обстоятельств? Судя по всему, так и есть: ведь до столицы империи ещё нужно добраться! Графу просто не успели донести, что его жена оказалась жива. Или успели – есть же тут голубиная почта? – но он просто не успел вернуться обратно.

Что ж, в любом случае это мне на руку.

– Мора, необходимо отправить весть его величеству императору и сообщить о том, что я жива, – произношу, направляясь вперёд.

Хочу уже добраться до покоев и отдохнуть. А ещё лучше – принять горячую ванну.

Кажется, это желание чётко отражается на моём лице, как и вопрос: кому из них ты доверяешь? Потому что помощница бросает быстрый взгляд на слуг и отправляет ко мне хрупкую девушку лет пятнадцати с почти прозрачной кожей и такими светлыми волосами и бровями, что мне нетрудно будет её запомнить.

– Знаешь меня? – спрашиваю у служанки.

– Да, ваша светлость, – склонив голову, едва слышно отвечает та и направляет меня в покои графини.

Это хорошо…

За моей спиной Мора уже вовсю неистовствует, интегрируя новых людей в штат прислуги. Она со всем разберётся, я в этом не сомневалась. А вот в чём сомневалась – это в том, как я объясню спящего в моих покоях Ха Ру, когда помощница придёт проведать меня после завершения всех дел…

Оборачиваюсь на молодого человека, следовавшего за мной, и поджимаю губы.

– Как тебя зовут? – спрашиваю у своей провожатой.

– Ли, – тихонько отвечает та.

– Я хочу принять горячую ванну, Ли. Устроишь? – устало произношу.

– Вода для вас уже нагрета. Мы узнали о вашем прибытии, как только вы въехали в столицу, – всё так же тихо отвечает Ли.

Тогда что это было за представление внизу?.. Слуги поделились на два лагеря?.. Всматриваюсь в лицо девочки и замечаю на щеке красное пятно.

Резко останавливаюсь, схватив её за подбородок.

– Тебя кто-то бил? – спрашиваю строго.

Кажется, ей досталось за особое рвение…

Ли испуганно смотрит на меня и молчит, а я понимаю, что перегнула палку.

– Если кто-то ещё раз поднимет на тебя руку, подойди к Море, – отпустив её, произношу чуть мягче, – или нет – иди прямо ко мне. Отныне ты будешь моей личной служанкой. И никто тебя больше не обидит, – добавляю уже совсем ласково, заметив изумление на лице Ли.

Девушка падает на колени и начинает беззвучно плакать.

– Ваша светлость, как мы рады вашему возвращению! – выдавливает из себя она.

Помогаю ей подняться и жестом предлагаю вести меня дальше.

Замечаю взгляд Ха Ру, но молчу. Думаю.

Судя по всему, до моей ссылки девочка была совсем юной и не попадала под «санкции». Это объясняет тот факт, что она не замечает странностей в моём характере – ведь она не знала графиню лично: скорее всего, работала где-то на кухне, подальше от господских глаз.

Это идеальный выбор для моей прислуги. Я не прогадала.

– Ваши покои, – тихо произносит Ли, а затем украдкой бросает взгляд на Ха Ру.

– Это мой личный телохранитель, – отмахиваюсь, игнорируя поднятую бровь молодого человека, – не обращай на него внимания.

– Стоит ли мне… приготовить ванну для вашего личного телохранителя? – краснея всем лицом и даже шеей, пищит Ли.

– Стоит, – киваю, решив за Ха Ру, – подготовь воду для второго захода – он будет мыться в моей ванне.

– Ваша светлость… – Глаза Ли так смешно увеличиваются, что я понимаю, какой уровень непотребства извергли мои уста.

– У меня паранойя – не хочу отпускать его надолго от себя, – очень надеясь, что мне не придётся объяснять ей смысл слова «паранойя», произношу напряжённо.

– Как прикажете, ваша светлость, – склонив голову, отзывается Ли и выпархивает из покоев.

– Мне не нужна ванна, – произносит Ха Ру.

– Ещё как нужна. Если собрался спать в моей постели, – отрезаю уверенно, затем прохожу по гостиной.

А здесь уютно. Даже мило. Это тебе не дом главы совета! Тут всё подобрано с таким вкусом, что я начинаю проникаться симпатией к этой молодой графине. Она явно была девушкой с тонкой душевной организацией.

Прохожу в следующую комнату и рассматриваю интерьер спальни. Всегда мечтала о такой огромной кровати… правда, не хочу думать о том, кто в ней мог спать… интересно, а те две двери куда ведут?

Одна оказалась дверью в гардеробную, вторая – в ванную. Уборная располагалась здесь же, но была отделена от ванной огромной резной деревянной ширмой.

– Осматриваете всё так, словно впервые здесь оказались, – замечает Ха Ру, скидывая на пол своё снаряжение.

– Проверяю, не сделал ли он капитальный ремонт после объявления о моей смерти, – отбиваю, выходя обратно в спальню.

– Капитальный ремонт? – переспрашивает Ха Ру, но я уже ничего не отвечаю – усталость даёт о себе знать.

Каково же, должно быть, моему охранничку, который вообще ни разу не отдохнул за целые сутки? Пусть и не трудился особо. Но всё же…

– Иди первым, – кивнув в сторону ванной, произношу.

– Это не входило в…

– Не спорь, от тебя пахнет.

Да, я намеренно вру, но он нуждается в горячей воде много больше, чем я.

– Хорошо. Но только после вас, – соглашается Ха Ру, при этом стоя на своём.

– Да плевать, – уже искренне произношу и выхожу из спальни.

Где-то минут через пять в ванную едва не вбегает Ли, начиная суетиться вокруг: «Как же так! Не дождались меня! Сейчас я вам помогу и – бла-бла-ла…»

– Ли, – останавливаю её, зажмурившись, – сделай так, чтобы я тебя не слышала, – от души прошу, и девушка тут же переходит в беззвучный режим.

Мне моют волосы, в кожу втирают какие-то настои, в воду постоянно что-то добавляют – в общем, расслабиться уже не дают. А я так хочу тишины и спокойствия! Мне ещё оговорённые семь часов не спать! Следить за сном своего «телохранителя»…

– Всё, хватит, подай полотенце, – в итоге я не выдерживаю и поднимаюсь из воды.

Обматываю тело, сушу волосы, а сама уже гоню служанку менять воду. Надеюсь, после ванны Ха Ру мгновенно уснёт! Даже думать страшно, что со мной будет, если его вдруг одолеет бессонница.

Если б знала, что его помощь не понадобится…

Но всё уже, поздно локти кусать. Пора долг отдавать.

– Принеси для него чистую одежду, а его вещи постирай, – отдаю распоряжения Ли, пока та помогает мне облачиться в мягкий халат.

– Да, ваша светлость, – кивает та и тут же мчится из гардеробной.

Эх, загоняла я сегодня девочку. Ну, ничего, такой день – один в календаре. После него жизнь потечёт спокойно и без особых стрессов.

Я надеюсь…

Иду к зеркалу и смотрю на себя.

Что ж, графиня, ты не так плоха, как я думала. В доме главы совета зеркала были небольшие и довольно мутные; теперь же я могла лицезреть своё новое тело во весь рост и быть уверенной, что отражение не искажается. Кожа у меня теперь молочная, тонкая, глаза большие, серые с зелёными пятнышками, волосы тёмно-русые, почти чёрные, шея тонкая, как и запястья, – да и всё телосложение довольно хрупкое. От груди осталось одно воспоминание – после моей уверенной тройки единица смотрится крайне печально, но я утешаю себя тем, что при такой тонкой кости большой бюст тянул бы меня к земле…

В общем и целом – жить можно. А учитывая отсутствие других вариантов – так и вовсе жаловаться не на что.

Заплетаю мокрые волосы в косу, чтоб не мешались, и выхожу в спальню, чтоб отдать последние распоряжения, как застываю, глядя на кровать.

Кровать, в которой уже спит Ха Ру.

А он быстрый…

Глава 6

Беззвучно выхожу из спальни в гостиную. Прохожу по комнате, осматриваюсь. Замечаю изящную тумбу в углу рядом с широким окном чуть не на половину стены… там должны быть её личные вещи? Прохожу к ней, проверяю ящики: в верхнем были лишь небольшое зеркальце и пудра для лица, во втором – две книги. Одна по этикету, другая – сборник различных карт империи. Ну, на это добро мы уже насмотрелись, а вот о местном этикете было бы неплохо почитать…

Сажусь в кресло и начинаю чувствовать себя настоящей графиней… вот здесь, должно быть, она и сидела, когда учила названия городов, запоминала имена знати, строила планы на будущее…

А в итоге оказалась в грязном сарае, мёртвая и всеми потерянная.

Прикрываю глаза и тру переносицу.

Нет смысла думать об этом. Я уже ей никак не помогу. Всё, что я могу сделать, – это помочь самой себе.

Хотя бы просто выжить.

Да, мне повезло оказаться именно в этом теле: я теперь графиня. И пусть у меня всё ещё куча проблем, зато по сравнению с началом этой истории я вполне себе неплохо устроилась.

Открываю книгу и начинаю листать. Сама не знаю, что у меня за дурная привычка, но не могу от неё избавиться – и всегда заглядываю в середину нечитаной книги, чтобы оценить слог…

Вот только в сердцевине этой книги меня привлёк вовсе не язык письма: между страницами был спрятан листок бумаги с парой аккуратно выведенных строчек.

«Мой друг, вы мучаете себя. Прошу вас, прекратите. Я беспокоюсь».

…

Что это? Любовная записка? Или дружеское послание? И, главное – кому это адресовано?..

Смотрю на изящный, чётко выверенный почерк и понимаю одно – это явно женская рука. А раз записка лежит в книге в этих покоях, полагаю, что это рука графини…

Все интереснее и интереснее.

Достаю вторую книгу, с картами, и прячу письмо в нее, затем убираю подальше в ящик – чтобы не сразу бросалась в глаза. Возвращаюсь к этикету. У меня будет время над всем подумать, но сейчас слишком мало информации для того, чтобы делать выводы. Так что отложим этот процесс на «потом»…

Час за чтением меня сморил. Не знаю, сколько проспала в кресле, но проснулась я от тихого стука.

– Вы не спите, моя госпожа? – спрашивает Мора, когда я открываю ей дверь.

– Заснула в кресле, – признаюсь ей негромким голосом, – за чтением.

– Я пришла, чтобы удостовериться, что у вас всё хорошо, – с этими словами Мора почему-то направляется к спальне, но я мягким взмахом руки направляю её к софе рядом с моим креслом.

– У меня всё хорошо, благодарю. Лучше расскажи, как прошла чистка кадров, – предлагаю ей.

– Чистка кадров? – переспрашивает моя помощница.

– Я говорю о слугах. Всем подыскала место? – произношу чуть медленнее, отчаянно подбирая слова.

– Конечно, замок-то огромный! – всплеснув руками, отзывается Мора.

– А всех недовольных?..

– Отправила восвояси. Пусть ищут работу там, откуда пришли.

Киваю такому решению.

– Письмо императору?..

– Отправила с голубем ещё несколько часов назад.

Оперативно.

Надеюсь, тот голубь знает направление… блин, до сих пор в голове не укладывается, что птицы письма доставляют! Это выше моего понимания.

Не верю, что они могут быть такими умными.

Это же птицы!

Да, знаю, знаю, даже у нас была голубиная почта когда-то… Но… Но…

Простите, но в то, что плоский небольшой прямоугольник может показать людей, живущих на другом конце планеты, и передать их голос, мне поверить проще, чем в то, что какой-то голубь долетит до голубятни в императорском дворце и не свернёт с пути, засмотревшись на какую-нибудь голубку…

Но всё это мелочи по сравнению с тем, что нам предстоит обсудить.

– Что с нашим положением? – настроившись на серьёзный разговор, спрашиваю.

– Деньги пока есть. Управляющий выдал всю информацию о текущей ситуации. Но если ничего не изменится, уже через пару недель у нас появятся первые проблемы…

– Он вообще ничего не делал последние несколько месяцев, – сжав ладонь в кулак, цежу напряжённо.

– Моя госпожа… думаю, дела обстоятхуже, – мягко произносит Мора, – кажется, господин и вовсе не появлялся в графстве… всё это время.

– И где же он был? – уточняю сухо.

– В своих родовых владениях, – отвечает Мора, опустив голову, – и в столице империи.

– Ну, естественно, зачем ему следить за чужой землёй! Ему и своих богатств хватает, – отворачиваюсь, не желая думать о том, какой же всё-таки гад этот Тай-Вэй.

И, кажется, я была права. Не из-за графского титула он женился на Миноке.

Иначе уже давно бы здесь свой порядок навёл.

– Выходит, поэтому народ рад моему возвращению? Они почти на год остались без хозяина, – протягиваю негромко.

– Они не знают, кто теперь их хозяин, и откровенно недолюбливают нового графа за его отношение к вам… И к этой земле, – кивает Мора.

Скорее, на первом месте для них стоит земля, а потом уже я.

Но я рада, что графиню стали ассоциировать с прежним хозяином. И с безмолвной борьбой за своё право служить тому, кто о них заботится…

Тай-Вэй совершил несколько ошибок, которые меня беспокоят.

Потому что эти решения выглядят импульсивными и непродуманными.

Первая ошибка – это смена слуг в замке: учитывая, что он не так часто здесь появлялся, это просто глупо… А если учесть присутствие в замке молодой жены, оставшейся без знакомых лиц в окружении, так и вовсе странно. И вторая ошибка – устранение прежних управляющих с ключевых округов. Тех самых управляющих, что знали Миноку лично и о которых упоминала Мора ещё неделю назад…

Без должного контроля на местах людей стали заваливать новыми повинностями и налогами, это начало приводить к развалу ранее стабильной и выверенной системы.

Если целью Тай-Вэя было развалить графство на части, он с этим вполне справился. Но в глазах общества это должно было выглядеть крайне подозрительно.

А вот если целью нового графа было морально дестабилизировать свою молодую жену… То этот гад у меня попляшет по приезде. А он сюда приедет. И довольно скоро.

Тем самым местом чую.

– Моя госпожа, думаю, завтра стоит объявить о съезде управляющих, – подаёт голос Мора.

– Мы всё ещё не знаем, имею ли я на это право, – негромко отвечаю.

Мои права в этой империи вообще отдельный пункт разговора.

– Имеете, моя госпожа. Как человек, несущий ответственность за своих людей, – имеете.

– Я не хочу открыто идти против мужа.

– Мы не станем никого заменять, это и впрямь может навлечь на вас его недовольство, – соглашается Мора, – но переговорить с этими людьми необходимо! Мы должны понять, насколько они вменяемы.

Ого, я гляжу, кто-то всерьёз разбушевался! Мора слишком долго сидела без дела на самой границе графства…

– Хорошо. Так и сделаем. И, думаю, самое время начать внедрять на места своих людей, – киваю, вновь потирая переносицу, – отправляй послание тайному совету: пусть приступают.

– Будет сделано, моя госпожа, – с улыбкой и огнём азарта в опущенных глазах отвечает Мора.

Мы не будем бунтовать открыто. И не будем бороться с людьми Тай-Вэя. Мы начнём со слуг. С их слуг. Затем постепенно вотрёмся в доверие и добудем места помощников, а затем и заместителей…

Мы будем постепенно забирать у них власть – захватчики этого даже не заметят.

Это и есть главный план действия Совета Вдов, который мы в замке условились называть просто – тайным советом.

– Теперь иди. Я спущусь к ужину, – поднимаюсь с кресла.

– Через час всё будет готово, – склоняет голову помощница, тоже поднявшись на ноги, – вы выбрали себе прислугу?

– Да, Ли мне подходит, – киваю, проходя с ней к двери.

– Это хорошая девочка, – соглашается Мора, – и, главное, она умеет хранить тайны своих хозяев.

Останавливаюсь, взглянув на свою помощницу.

– Что ты хочешь узнать? – спрашиваю прямо.

– Этот Ха Ру. Где он? Он поднимался наверх вслед за вами, но сейчас его нигде не могут найти, – отвечает Мора.

– И кто его ищет? – уточняю ровным голосом.

– Все, кто вам верен, моя госпожа, – глядя мне в глаза, отвечает женщина.

Они беспокоятся, потому что не знают его. Это можно понять.

– Должно быть, он ушёл в город, когда распрощался со мной. В любом случае, в моих покоях его нет, – отвечаю спокойно.

– Моя госпожа, зачем вы взяли его с собой? – с искренним непониманием в глазах спрашивает Мора.

– Я дам тебе ответ на этот вопрос сегодня вечером. А сейчас оставь меня, – прошу мягко, – мне нужно прийти в себя.

– Как скажете, моя госпожа, – Мора вновь склоняет голову и выходит из покоев, а я прислоняюсь спиной к двери.

И как мне объяснить ей, зачем я наняла его? Я ведь сама без понятия.

Поджимаю губы и иду в свою спальню. Бросаю взгляд на светловолосую голову на подушке и прохожу к вещам, сброшенным у стены.

Кто ты вообще, Ха Ру?

И почему решил ехать со мной?

Непроизвольно сжимаю фигурку паучка, переложенную в новое платье по какому-то наитию, и присаживаюсь на корточки. Чувствую дежавю, когда поднимаю его дорожный плащ и откладываю его в сторону. Придвигаю к себе мешок, опустевший за время нашего путешествия, и заглядываю внутрь. Что это за деревянная трубка с металлическими вставками? Я думала, в этом мешке была еда, а тут какой-то инструмент… Он птичкам, что ли, играл на флейте, когда уезжал вперёд «на разведку»?

– Серьёзно, что это? – шепчу, глядя на эту штуку и на несколько кожаных шнурков, валявшихся на дне мешка.

– Это трубка для метания дротиков, – произносит тихий голос за моей спиной.

Оборачиваюсь… и резко встаю, – как встаёт и Ха Ру.

Обнажённый по пояс Ха Ру.

С растрёпанными волосами и в белых хлопковых штанах, сидевших на бёдрах так выгодно, что я спокойно могла рассмотреть весь пресс и все косые мышцы, уходившие вниз, под ткань, собранную шнурком на поясе…

Тёплый после сна Ха Ру.

– Ты близко стоишь, – почему-то произношу и тут же начинаю смущаться от того факта, что мы буквально делим воздух между собой.

– А ты роешься в чужих вещах, – звучит спокойный ответ.

Он мне сейчас «тыкнул»?..

– Это… – поднимаю руку с, как выяснилось, оружием и не знаю, что сказать.

– Моё, – он забирает вещицу из моей ладони и убирает обратно в мешок.

Так там были дротики?.. Внутри мешка?..

И это они были перевязаны кожаными шнурками?..

Или это моя фантазия сейчас награждает юношу какими-то невероятными способностями?..

– Ты проснулся раньше, чем должен был, – произношу немного нервно.

– Я выспался, – отвечает Ха Ру, собирая свои вещи.

– Твоя цена… ты назовешь её? – спрашиваю, решив не откладывать в долгий ящик.

Или решив задержать его здесь, в своей комнате?..

Так, графиня, пора брать себя в руки – это просто симпатичный молодой человек. Ничего особенного, если не считать его странное поведение и ужасную репутацию.

– Моя одежда, где она? – звучит вопрос.

Меня проигнорировали?

– Она была выстирана… сейчас я позову Ли, – разворачиваюсь к двери из спальни, как меня останавливают за локоть.

Серьёзно.

Меня останавливают.

С лёгким недоумением разворачиваюсь к молодому человеку, позволившему себе сейчас нечто невообразимое. Я же графиня, в конце концов!.. А он вроде как простолюдин!

Но глаза Ха Ру устремлены не на моё недоумевающее лицо, а на сжатую ладонь руки, которую он удерживал.

– Почему ты не носишь его? Я же сказал, – произносит он, а я невольно разжимаю пальцы и смотрю на фигурку паучка.

– Это… не лучшее украшение. Да и не ко всякому фасону подойдёт, – почему-то произношу я, понятия не имея, как вообще на это реагировать.

Ха Ру делает шаг ко мне и наконец заглядывает в глаза.

– Моя цена, – проговаривает он.

– Я слушаю, – протягиваю, ощущая, как начинает биться сердце.

Да что такое-то?.. Что со мной?.. Он всего лишь поспал в моей кровати! Что за реакция?!

– Место в твоей страже, – звучит ответ.

Че…го?..

– Место в моей страже? – переспрашиваю недоверчиво и поражённо одновременно.

– Да. Хочу постоянную работу. Устал мотаться по разным местам, – протягивает Ха Ру немного развязным голосом, шедшим вразрез с серьёзным взглядом.

– Место твоё.

Сама не понимаю, как так быстро приняла решение.

– Отлично. Не забудьте предупредить начальника вашей охраны, – бросает мне молодой человек, подхватив свои вещи с пола и направившись на выход из спальни.

Стою, поражённая этой сменой и очередным переходом на «вы»… Что с ним не так? Он определиться не может?

Иду вслед за ним и замираю, не веря своим глазам: в дверях моей гостиной стоит Ли, полностью красная от смущения, и выслушивает какие-то поручения от моего «телохранителя».

Телохранителя, стоящего в одних штанах посреди моих покоев!

Он даже плащ, чтоб его, не надел!!!

Девушка встречается со мной взглядом, опускает голову, принимая беззвучный приказ молчать об этом (который я буквально метала в её сознание), и выходит в коридор.

Не успеваю ничего заявить по поводу увиденного, как Ха Ру всё же надевает на себя плащ и выходит из моих покоев как ни в чём не бывало.

Даже не попрощался!

Бесит.

Медленно выдыхаю и возвращаюсь в спальню. Сажусь на свою постель, ещё помнящую тепло чужого тела… и расслабляюсь.

Ну, чего я нервничаю? Его здесь больше не будет. Его место теперь в казарме. Или где тут спит моя стража?.. Неважно. В любом случае мы вряд ли уже пересечёмся, так что нужно выкинуть из головы все лишние мысли и заняться более полезными вещами – собраться к ужину, например.

Ли возвращается через десять минут и помогает мне одеться. На мой вопрос, куда она уходила, девушка ответила спокойно:

– Ваш телохранитель, который сказал, чтобы я никому не говорила, что он ваш телохранитель, попросил отвести его туда, где сохнет его одежда.

– Ясно, – киваю, глядя на своё отражение.

– Он останется в замке? – выпалив этот вопрос, Ли тут же вновь заливается краской и опускает голову.

– Останется. Будет служить в охране, – чуть улыбнувшись, отвечаю.

Когда с крючками и петлями на платье было покончено, мы занялись моими волосами.

– Говорят, раньше вы любили ходить с простой причёской, – осторожно начинает Ли.

– Ничего не поменялось, – не желая ощущать железо в волосах, произношу ровно.

Девочка кивает и начинает расчёсывать их.

Она мне нравится. Неразговорчивая, послушная и при этом внимательная.

И, кажется, хорошая.

– Как закончишь, позови ко мне Мору, – произношу негромко, расслабляясь и прикрывая глаза.

– Да, ваша светлость, – звучит тихий голосок.

Определённо нравится…

Когда я сообщаю своей помощнице и правой руке о своём решении касательно Ха Ру, её реакция меня удивляет:

– Я сообщу Геону, – спокойно кивает Мора.

– Не будешь спорить и отговаривать меня? – удивлённо переспрашиваю.

– Нет, моя госпожа, – сделав вид, что до этого дня проблем с юношей вообще не было, отвечает та, – ваше решение, как обычно, верное.

Моё решение? Она думает, что это я его туда направила?

А если думает, то почему так просто отнеслась к подобному поступку?

Впрочем, ответ пришёл уже на следующий день, когда я, гуляя по территории замка, случайно забрела на внутренний двор крыла слуг.

Я даже вначале глазам не поверила.

Но потом с любопытством следила за разворачивающимся действием…

Глава 7

Внутренний двор шумел. Для того чтобы понять, что там происходит, мне пришлось почти вплотную приблизиться к невысокой ограде, обвитой плющом и отделявшей хозяйскую территорию от зоны слуг.

На меня не обращали внимания.

И хвала всем местным и чужим богам, потому что я могла насладиться тем зрелищем, просмотром которого не многие в своей жизни могут похвастаться… Около дюжины обнажённых по пояс мужчин с самыми разными рисунками мышц пресса на блестящих от пота телах разминались, готовясь к схваткам один на один! Два аккуратных кубика на подтянутом теле, четыре объёмных кубика – на мощном и бугрящемся от мышц, шесть – у худого молодого человека, чьи жилы привели бы в восторг всех любительниц «утончённых и гибких», восемь – у двух почти одинаковых на лицо детин, с ухмылкой поигрывающих бицепсами друг перед другом… В общем, здесь и сейчас абсолютно все фанатки мужских торсов с оформленным прессом сошли бы с ума и истекли кровью из носа.

Поднимаю голову к небу и произношу совершенно простодушно:

– Спасибо вам, уважаемые создатели миров! Знаю, эта сцена создана специально для меня. Смиренно принимаю ваш дар и продолжаю любоваться.

А любоваться было чем!

Глаза просто разбегались, не зная, на ком именно концентрироваться. Но я, кажется, упомянула, что на меня не обращали внимания? Так вот, у этого факта тоже была своя причина…

Прильнув к прутьям решётки, начинаю внимательно наблюдать за разворачивающейся картиной.

– Ты! – Геон, будучи едва ли не единственным одетым среди всех присутствующих, указывает пальцем на Ха Ру. – Выходи и покажи, на что способен.

У остальных «коллег по цеху» эти слова начальника вызывают соответствующую бурную реакцию: кто-то начинает свистеть, кто-то улюлюкать, кто-то смеяться, но в большинстве своём все так и норовят подколоть новичка, неожиданно присоединившегося к их штату вчера вечером.

Ха Ру обводит всех безразличным взглядом и выходит в центр образовавшегося круга.

В следующее мгновение от толпы отделяется высокий молодой человек с длинными волосами, убранными в хвост, и встаёт напротив Ха Ру. Он насмешливо смотрит на моего бывшего «телохранителя», а затем жестом указывает на его рубаху.

– Ты не сможешь её испортить, – безразлично отзывается Ха Ру, даже не думая оголяться вслед за всеми.

– Так уверен в этом? Новую тебе уже не выдадут, – усмехнувшись, замечает его длинноволосый соперник.

– Ты даже не дотронешься до неё. Так что не переживай, – спокойно бросает ему Ха Ру, а на моих губах сама собой появляется улыбка.

Какой же он крутой. Аж самой себе завидно. Точнее, своим глазам – что они всё это видят.

– Слышал, ты здесь только потому, что за тебя замолвили слово, – продолжая усмехаться, произносит длинноволосый боец, а затем неожиданно наносит удар!..

…

Он… должен был его нанести – если бы Ха Ру одним плавным движением не ушёл с его траектории.

– Уклоняешься? – Взгляд бойца становится неудовлетворённым: он явно хочет сойтись в рукопашной, но всё, что ему остаётся, – это продолжать пытаться достать Ха Ру, потому что… да, следующие пять минут происходит ровно одно и то же.

Удар – уход из-под удара. Новый удар – Ха Ру уже стоит в другом месте. Даже соратники длинноволосого бойца в какой-то момент перестали радостно свистеть после каждой новой атаки. В конце концов импровизированную арену начал наполнять недовольный ропот.

– Да что он, даже отбить атаку не может? Почему всё время уворачивается? – слышится со всех сторон.

Геон поднимает руку, и соперник Ха Ру останавливается, как и мой бывший телохранитель.

– Почему не дерёшься? – спрашивает начальник стражи.

– Я уже говорил – я не воин, – кажется, не в первый и не в последний раз повторяет Ха Ру совершенно спокойным голосом.

– И как ты будешь защищать графиню, если ты не воин? Как ты примешь на себя удар, который будет предназначен ей? – бросает ему изрядно вышедший из себя соперник.

– Я уведу её из-под удара, – произносит Ха Ру так естественно, словно это – нечто само собой разумеющееся.

Бойцы вокруг начинают переговариваться, пытаясь понять, шутит он или нет и как им к этому относиться.

– Но ты хоть драться-то умеешь? Или только уклоняться? – сурово спрашивает Геон, глядя на Ха Ру без какой-либо доброжелательности.

Мой бывший «телохранитель» касается тела длинноволосого скупым и чётким движением, после чего тот оседает на колено, едва успевая подстраховать себя одной ладонью и предотвращая позорное падение на землю.

Поднимаю бровь, хотя понимаю, что эту реакцию никто не заметит.

Он владеет техникой акупунктуры или что-то вроде того? Он же просто задел длинноволосого чуть ли не одним пальцем!

– Ты серьёзно? – Кажется, Геон мысленно разделяет моё недоумение. – Что это было?!

Ха Ру вздыхает, возводя взгляд к небу, а затем резко перехватывает своего вышедшего из строя противника, заламывает ему руку и перекидывает его через плечо.

После всех этих действий он выпрямляется и переводит безразличный взгляд на главу стражи.

Остальные бойцы начинают в голос обсуждать увиденное…

– Как же он хорош, – шепчет кто-то за моей спиной.

Поворачиваю голову и замечаю Ли.

– А ты что здесь забыла? – с улыбкой спрашиваю я – и привлекаю к себе внимание своей стражи…

– Графиня! – Те тут же разворачиваются ко мне, не зная, как реагировать при подобной встрече.

– Не отвлекайтесь, мальчики, – произношу, взмахом руки позволяя им продолжить заниматься своими делами; естественно, что никто не спешит воспользоваться предложением…

Ловлю на себе взгляд Ха Ру.

– Ты искала меня? – тут же разворачиваюсь к Ли и начинаю уводить её обратно в сторону сада.

– Да, ваша светлость! Вас разыскивает управляющая. Говорит, это что-то важное!

– Раз она так говорит, значит, так и есть, – разумно предполагаю и иду к замку, не ускоряя шаг.

Я изменила статус Моры. Впервые за всю историю Империи Рассвета подобная должность была дарована женщине… теперь Мора – и управляющая, и ключница.

Думаю, она достойна этой чести. И надеюсь, что мой дражайший супруг не прибьёт меня за это…

Потому что его управляющий в данный момент находится в заключении – в одной из темниц замка: ибо нечего разыгрывать из себя непонятно что, игнорируя приезд хозяйки!

– Мора, – встречая свою главную помощницу в коридоре первого этажа, останавливаюсь и отпускаю Ли, – что случилось?

– Ваш народ, моя госпожа, – чуть склонив голову, отзывается Мора.

– Мой народ? Что с ним? – внимательно смотрю на неё.

– Он вновь собрался перед воротами замка; вчера ночью люди разошлись по домам, но с утра вновь вернулись, – отвечает помощница.

– Чего они хотят? – вспоминая фильм с Кирстен Данст про Марию-Антуанетту, напряжённо спрашиваю.

Там народ собирался перед дворцом, чтобы схватить и впоследствии обезглавить свою непутёвую правительницу, понятия не имевшую о голоде в стране.

– Они хотят видеть вас, – спокойно отвечает Мора, – земля полнится слухами, а вы всё ещё официально считаетесь мёртвой…

– Я поняла, – сосредоточенно смотрю вперёд, – они ждут речи.

– Я уже подготовила пару набросков, – помощница достаёт из складок платья несколько листов бумаги, – если вам потребуется помощь, то…

– Я прочту, – беру листы с записями из её рук и иду в сторону своих покоев.

– Когда… когда вы предстанете перед вашим народом? – звучит вопрос мне в спину.

– В течение часа, – отзываюсь из какого-то вакуума и заворачиваю за угол.

Публичная речь… боже, это не то, чем я могу блеснуть. Я не оратор. И совершенно точно не идеолог «будущей революции»: я просто не умею толкать спич и вдохновлять толпу. Разговор один на один или в компании – это другое дело, но официальное обращение к своим подданным…

– Ли… – произношу, войдя в свои покои, и девушка тут же появляется передо мной. – Моё самое скромное платье. Самого скромного цвета, – выдавливаю из себя.

Затем присаживаюсь за туалетный столик и заглядываю в предложенные мне записи.

Всё слишком пафосно и церемонно – к простым людям так не обращаются. Понимаю, что Мора хотела через слова передать высоту моего положения, но… закрываю лицо руками; тру лоб пальцами. Я была готова бежать в незнакомый лес, и я бежала. Я была готова доверить свою жизнь незнакомой работнице с полей, и я доверила. Но к чему я совершенно точно не была готова, так это держать слово перед всем честным народом.

– Ваша светлость… – тихо подаёт голос Ли, и я иду одеваться.

Что я им скажу?

Что я могу им пообещать?

Что я вообще могу обещать… – в моём-то положении…

Удивительно, что об этом самом положении я всерьёз задумалась только сейчас, припёртая к стенке необходимостью явить своё лицо подданным.

Быть безликим символом в карете – это одно. А стать воплощением всех чаяний и на самом деле соответствовать ожиданиям – совершенно другое.

Болтать мы все горазды. И, признаюсь честно, мне было несложно размышлять вслух обо всех переменах в графстве и предлагать пути выхода из ситуации, используя свой опыт из другой реальности, – на Совете Вдов. Но сейчас, когда я должна была лицом к лицу столкнуться с людьми, о помощи которым я так долго чесала языком… я испугалась.

Да, я боюсь. Ответственности боюсь. Последствий своих действий боюсь.

Это уже не кошмар, из которого можно выплыть, проснувшись рано утром, – я проверяла, не работает.

Просыпаюсь я здесь же.

А это значит, что каждый мой шаг будет оставлять какой-то след, который в будущем отразится не только на мне, но и на всём моём окружении.

Я к этому не привыкла. Я привыкла просыпаться по будильнику и идти на работу; я привыкла слушать начальство и делать то, что мне сказано; я привыкла обеспечивать себя – и только себя, – распределяя свои честно заработанные деньги. Я привыкла жить «по привычке». Мне почти не знакомо понятие «ответственность за других». Я эгоистка, заботливо взращённая моим миром. Я не… – перевожу взгляд на зеркало и вижу там напряжённую и немного напуганную молодую женщину в строгом, графитового цвета, платье, с простыми волосами, аккуратно прибранными благодаря двум тонким косам, связанным одной лентой на затылке…

И, внимательно рассматривая своё отражение, делаю совершенно чёткий и пугающий своей ясностью вывод: вряд ли эта женщина способна повелевать или вселять надежду. Но, кажется, у неё просто нет другого выбора.

– А ваши волосы?.. – растерянно шепчет Ли, когда я выхожу из гардеробной.

– Оставим как есть, – отмахиваюсь, понимая, что это последнее, на что люди обратят внимание.

Намного важнее то, что я скажу. Если я сумею хоть что-то сказать…

Прохожу к туалетному столику в гостиной и застываю, потому что прямо на нём, рядом с листами бумаги, исписанными почерком Моры, лежит тонкая серебряная цепочка. Её там совершенно точно не было, когда я уходила одеваться. Кто мог…

Бросаю взгляд на дверь и несколько секунд просто стою. А затем поднимаю подарок и достаю из кармана фигурку паучка; вдеваю цепочку в проёмы между лапками и тельцем, а затем надеваю украшение на шею.

– Ваша светлость! – Глаза Ли начинают блестеть, когда она видит мой новый аксессуар.

– Что? – уточняю у неё, внимательно наблюдая за реакцией.

– Ваш народ оценит такую преданность, – склоняет голову Ли, но я успеваю заметить, что она прячет слёзы на глазах.

Это членистоногое животное на моей груди вызвало такой отклик?.. Что этот паук значит для неё? Чем он является? Символом прежней власти? Ассоциацией с покойным графом?..

Что за безнадёга царила здесь после ссылки графини, что один лишь вид паучка на цепочке, украшающего мою грудь, способен вызвать слёзы?..

Ничего не произношу и отворачиваюсь. Затем выхожу из покоев, так и не притронувшись к записям на столе. Медленно и не спеша направляюсь в сторону внешней стены замка, отделяющей внутреннюю территорию от столичной суеты.

Стража и слуги выстраиваются в ряд, встречая меня – стоит выйти на воздух.

Теперь от ожидающего народа меня отделяет только внутренний двор…

Поднимаюсь по каменным ступенькам к выступу над воротами, с которого мне предстоит вещать, – это что-то вроде балкона, встроенного во внешнюю стену, откуда могли нести дозор стражники и где доверенный графа мог стоять, донося волю хозяина до ожидавших его просителей…

Когда прохожу на своё место и встречаюсь глазами с огромной толпой внизу… Ощущаю дикий первородный страх. И ещё – что-то не передаваемое словами… Что-то, что может ощутить лишь тот, сло́ва которого действительно ждут… Что-то, за что можно зацепиться, чтобы выбраться из болота неуверенности… Эти взгляды, направленные на меня, эти лица, ждущие услышать мой голос, – всё это начинает наполнять меня странной силой; между мной и всеми этими людьми, собравшимися лишь для того, чтобы понять, возможно ли ещё вернуться к тому, прежнему времени, когда всё было правильно… – между нами устанавливается некая связь, лишающая меня возможности просто отмахнуться или сказать то, чего не чувствую.

«Мой преданный народ, сегодня я…»

«Мои подданные! Я желаю…»

«Вопреки злым силам, желавшим уложить меня в землю…»

Открываю рот, замечая, как в стане людей происходит интуитивное движение мне навстречу – словно таким образом они могли лучше услышать то, что я скажу, – и произношу единственные слова, которые в данный момент могу себе позволить:

– Я ж и в а…

Гробовое молчание в течение нескольких напряжённых секунд…

И крики радости, заполнившие улицу перед дворцом!

Оглушающие. Дарящие надежду на поддержку. И действительно счастливые.

Не замечаю, как глаза увлажняются…

Это не мои люди, не мой народ, не моя поддержка. Я здесь – лишнее звено, случайно занявшее чужое место. И тем не менее я чувствую нашу связь. И я хочу рвать за этих людей любого, кто осмелится покуситься на их счастье и на их благополучие.

Вот только способна ли я на это? Способна ли я действовать, а не рассуждать о действии?..

– Госпожа? – вопросительно произносит Мора, стоявшая у основания лестницы.

Должно быть, она ждёт, что я заявлю что-то ещё – но на сегодня я всё сказала. Совершенно точно. Бросаю последний взгляд на людей внизу, едва заметно киваю себе самой и спускаюсь вниз. Иду мимо своих слуг и вижу, как их лица изменяются, наполняясь чем-то новым …верой, что, возможно, всё будет не так плохо, как они думали.

Верой, что я смогу удержать эту власть в своих руках и что их головы не полетят, когда придёт время расплачиваться за свой выбор.

Не знаю, на что они рассчитывали, когда соглашались примкнуть ко мне восемь дней назад, но сейчас светлое будущее уже не казалось им столь утопичным и труднодоступным.

Кажется, они поверили в меня.

Или они поверили в тот народ, что сейчас стоял за внешней стеной замка и кричал моё имя.

Я не знаю.

Но я до смерти напугана той ответственностью, что легла на мои плечи.

* * *

– Ваша светлость, – Геон останавливает меня в тот момент, когда я бездумно брожу по саду.

Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я встретилась со своими подданными.

Понятия не имею, как давно я нахожусь именно в этой части замка.

В моей голове абсолютно пусто.

– Меня кто-то ищет? – спрашиваю отрешённо, развернувшись к нему.

– Нет, я пришёл поговорить о вашей безопасности, – спокойно отвечает начальник моей стражи, – скоро вернётся ваш муж, и уверен, он прибудет со свитой. Ваша жизнь сейчас – самое ценное, что есть у ваших подданных, поэтому мы должны обеспечить…

– Геон, – перебиваю его мягко, – мне не до этого сейчас. Может, обсудим всё завтра?..

– Завтра в замок прибудет заклинатель, посланный проверить вас, – отвечает начальник стражи.

– Проверить меня? – уточняю, пытаясь сосредоточиться на проблеме.

– Проверить – вы ли это, – поясняет Геон.

– Что ж, удачи ему, – киваю и разворачиваюсь, продолжая свою прогулку.

– Я должен сообщить вам о необходимости увеличения стражи, – серьёзным голосом сообщает мужчина, начиная идти за мной, – сегодня, после вашего триумфального возвращения, в глазах народа самое подходящее время для объявления о наборе…

– Делай всё, что считаешь нужным, – киваю, едва удержав себя от вялой отмашки.

– Вы должны понимать, что отныне свободные перемещения по замку также становятся для вас недопустимыми…

Останавливаюсь, а затем оборачиваюсь на воина.

– С какой стати? – мгновенно возвращаясь в себя прежнюю, уточняю сухо.

– Как я уже сказал, с завтрашнего дня в замок начнут приезжать разные люди. Вы должны быть защищены ежеминутно, – непреклонно произносит Геон, – я хочу назначить вам телохранителя из своих людей. Он всегда будет ходить с вами и следить за вашей безопасностью. Я выберу лучшего, можете поверить мне на слово.

Некоторое время смотрю на него, никак не комментируя.

– И кто у вас нынче самый лучший? – задаю вопрос без интереса.

– Это будет определено в ближайшее время, – уклончиво отвечает Геон.

Перевожу взгляд вперёд, думаю.

– Заключительное решение буду принимать я, – наконец произношу чётко. – Если телохранитель мне не понравится, он не будет ко мне допущен.

– Это ваше право, ваша светлость, – скупо склоняет голову Геон, – но, уверен, разногласий у нас не будет: я выберу самого достойного.

– Мой муж… – произношу спустя пару секунд, – когда он прибудет?

– Вероятнее всего, послезавтра утром, – звучит ровный ответ.

Сердце уходит в пятки.

Так скоро?..

– Хорошо, – киваю на автомате, – делай всё, что посчитаешь нужным. Я тебе доверяю.

– Благодарю, – склоняет голову Геон, спокойно принимая моё расположение, и оставляет меня.

А я ещё долго стою и бездумно смотрю ему вслед.

* * *

– Мора, мы не успеем, – прохожу по своим покоям, поглаживая подвеску на груди, – если он вернётся послезавтра, то мы не успеем.

– Моя госпожа, его человек в темнице, – склонив голову, произносит моя помощница, – отступать некуда. Нам необходимо собрать всех управляющих.

Необходимо, не спорю. Даже сама знаю! Но худшим развитием событий станет столкновение моего благоверного с управляющими округов, вызванными по моему указу.

Тай-Вэй может одной фразой разрушить весь мой авторитет, гаркнув на своих подчинённых что-то в духе «кого вы вообще слушаете?». После этого мне точно не удастся заставить их уважать себя.

– Ты уже разослала гонцов? – сосредоточенно смотрю на Мору.

– Как только вы дали согласие, – не поднимая на меня глаз, отвечает помощница.

Опускаю голову и медленно выдыхаю.

Что ж, это моя вина – я сама приняла это решение.

Но кто знал, что Тай-Вэй вернётся раньше?..

Я была уверена, что от столицы империи до нас минимум пять дней пути!

– Они прибудут завтра вечером, моя госпожа; мы всё успеем. Он не сможет помешать нашим планам, – успокаивает меня Мора, но я лишь тру переносицу.

Как бы мне так научиться цирковой эквилибристике? Идти по тонкой верёвке между двумя пропастями и не сваливаться вниз… С одной стороны, люди, ждущие от меня поддержки, с другой – неизвестный супруг, который однажды уже загнал свою жену в самую глушь, где она умерла, пытаясь воззвать к неизвестным силам о помощи… Уверена, ему ничего не стоит повторить этот финт ещё раз.

Бросаю взгляд в окно, на темнеющее небо, и глубоко вздыхаю.

Только сейчас, когда голова вновь начала худо-бедно работать, я смогла оценить беспокойство Геона.

Тай-Вэй возвращается.

Естественно, мне понадобится защита. И вдвое больше стражи.

Мне нужно много стражи.

…

Вот так и становятся параноиками.

Или тиранами.

– Оставь меня, – прошу Мору, ощутив приближение мигрени, – я сегодня лягу пораньше.

Кажется, этот день решил окончательно доконать меня. А всё так хорошо начиналось…

– Слушаюсь, моя госпожа.

Смотрю вслед своей помощнице, жду, когда за ней закроется дверь, и оседаю на пол.

Силы покидают меня разом, в голове нещадно гудит; не уверена, что вообще смогу дойти до кровати…

Он пугает меня.

Мой супруг. Он выбивает почву из-под ног одним своим существованием.

Что он сделал с графиней?.. И что сделает со мной – за всё то, что я уже успела провернуть за его спиной?..

Наверно, это тоже любопытное наблюдение: до известия о его прибытии я была полна решимости противостоять ему и наконец поставить на место этого потерявшего совесть гада! Но стоило Геону сообщить, что Тай-Вэй будет здесь через пару дней – как моя решимость бороться куда-то испарилась.

Я тут же вспомнила мрачный настрой на лице Моры, когда мы въезжали в столицу графства, её откровенное непонимание, отчего я так радуюсь возвращению к супругу… и сдулась.

Причина всей моей неуверенности в том, что я вдруг неожиданно осознала: одну жизнь я уже потеряла. А лишиться второй – не так уж и трудно.

Тай-Вэй – это угроза. И в этом мире ко мне не прилетит розовый единорог, чтобы помочь справиться с бедой. И кот неожиданно не заговорит, на деле оказавшись главой клана оборотней, тайно мечтающим сделать меня своей женщиной. Чёрт, да здесь вообще нет котов!

Зато есть супруг, имеющий опыт сводить своих жён в могилу.

Прикрываю глаза и гоню из головы все тёмные мысли.

Если я буду продолжать думать о своей никчёмности, то ночь можно смело записать в график потерянного времени – а у меня его не так много осталось.

Я должна подготовиться. И я должна изменить хоть что-то в этой истории, стремящейся идти по кругу.

Графиня должна стать сильной.

…

Позволяю усталости затянуть меня в тихую темноту, где мог отдохнуть мой воспалённый от всех переживаний мозг.

Я выживу. Я справлюсь. Я…

(обратно)

Глава 8

Сквозь дрёму ощущаю, как меня кто-то рассматривает. Внимательно, словно под лупой. Лицо, волосы, шея, плечи. Этому взгляду интересно всё. Чей это взгляд?..

Не понимаю…

Уплываю в спасительную бездну…

Внезапно осознаю, что меня подняли с пола – и теперь несут в сторону кровати; я могу проснуться и увидеть, кто это, но не хочу расходовать силы. Поэтому вновь погружаюсь в сон, где нет ни стен, ни потолка, ни пола под ногами; где нет ничего, кроме пустоты. Тишины. И глубины… такой бездонной, что у меня появляется странное чувство, будто где-то там может прятаться нечто, способное на всё… способное защитить… способное отбить… способное убить…

– Ваша светлость! – Голос Ли вынуждает меня выплыть в реальность и открыть глаза.

Что? Уже солнце светит?..

Утро наступило?..

– Как же вы так уснули! – На лице девочки появляется странная смесь чувств.

Что не так? Я заснула на полу? Она об этом?

Осматриваюсь и понимаю, что я в кровати.

– Ли, в чём дело? – протираю глаза и приподнимаюсь на локтях.

А затем понимаю, что вызвало подобные чувства…

– Я заснула в платье, – вздыхаю и откидываюсь обратно на подушку.

Вот отчего так талия болит! Да и запястья все измучились от тугих застёжек…

– Думаю, сегодня мы выберем что-нибудь свободное, – устало улыбаюсь и прикрываю глаза.

Хочу ещё немного поспать… а потом понимаю, что меня смущает.

– А почему ты не зашла ко мне, Ли? – спрашиваю у служанки.

– Ваш телохранитель сказал мне не беспокоить вас, – опустив голову, кается это дитя.

Выходит, это Ха Ру донёс меня до кровати?.. Ясно.

***

Резко поднимаюсь.

Нет, не ясно! Что он делал в моих покоях?!

– Что-то случилось? – замечая выражение моего лица, взволнованно спрашивает Ли.

– Случилась жизнь, – отбиваю и встаю на ноги, – подготовь мне ванну.

Пока служанка носится, выполняя поручение, стою у окна и смотрю вниз. Телохранитель мне определённо нужен. Моя жизнь – самое ценное, что у меня теперь есть. И, думаю, я смогу доступно пояснить супругу, зачем и по какой причине мне нужен защитник. Вчерашняя слабость прошла, на смену ей пришло простое понимание – кроме меня, здесь некому бороться за права графини. Мора этого за меня не сделает. Как и Геон. Это только моя забота, потому что я теперь на её месте.

В общем, с телохранителем мы разберёмся.

Но как я смогу объяснить Тай-Вэю появление Ха Ру в моей спальне – если тот ещё раз решит наведаться без приглашения? Похоже, у этого парня вообще нет тормозов. Или он просто границ не знает…

Проблемы такого характера мне совсем ни к чему. Обвинения в измене – это худший сценарий из всех возможных. Потому что это будет целиком и полностью следствием моей собственной оплошности: в какой-то момент Ха Ру действительно меня заинтриговал… И знаю, что сама навлекла на себя беду излишним вниманием к его чертовски привлекательной персоне, но сейчас необходимо поставить всё на места. И отделить зёрна от плевел.

В любом случае, как бы ни извернулась моя история в этом мире, я не собираюсь превращать её в дешевый порнороман о запретной связи графини и её слуги. Я хочу прожить эту новую жизнь достойно.

Если для этого мне придётся отказаться от просмотра утренней разминки своей стражи… значит, так тому и быть!

– Это очень взрослое решение, малышка, – бормочу под нос и качаю головой.

Всё. Больше никаких прессов.

Хотя бы до тех пор, пока моё положение в империи не перестанет быть таким шатким…

– Ванна готова, ваша светлость, – подаёт голос Ли, и я облегчённо выдыхаю.

Этот день должен начаться с чего-то приятного. Пусть это будет вода с травами, наполняющая моё тело энергией и здоровьем.

– Моя госпожа, заклинатель прибыл, – Мора появляется в моих покоях после завтрака, когда я собираюсь на прогулку по саду.

Прикрываю глаза, настраиваясь на очередное испытание, и киваю своей помощнице:

– Веди его в гостевую на первом этаже, – произношу и бросаю взгляд в зеркало; внимательно смотрю в глаза графине. – Не подведи меня, – шепчу одними губами и направляюсь из покоев, однако резко застываю в коридоре, столкнувшись нос к носу с Ха Ру. – Ты что здесь делаешь?

– Я ваш новый телохранитель, – бесстрастно отвечает тот, – и должен сопровождать вас на эту встречу.

– С какой стати ты – мой телохранитель? – удивляюсь искренне.

Я была уверена, что Геон выберет своего человека, который не будет вызывать у меня никакого интереса!

Я планировала вообще больше не пересекаться с этим парнем из конюшни, который пытается казаться простачком, утверждая, что он не воин, и имея в сумке смертельное оружие. И который подозрительно часто оказывается перед моими глазами в самый подходящий момент…

– Потому что я среди них – самый лучший, – всё так же бесстрастно отзывается Ха Ру.

– Мне нужен другой, – чётко заявляю, прекрасно понимая, что рядом с ним я просто не смогу остаться равнодушной и хладнокровной.

Чёртов телохранитель меня волнует!

– Об этом разговаривайте с главой стражи, – безразлично бросает мне Ха Ру, и я уже готова мчаться к Геону и орать на него – но вовремя вспоминаю про предстоящую важную встречу…

– Не смотри на меня, не заговаривай со мной, не привлекай мое внимание, – взяв себя в руки, произношу напряжённым голосом, – сделай так, чтобы я вообще тебя не замечала.

Сказав это, пересекаю коридор и спускаюсь на первый этаж.

Сменить телохранителя я всегда успею. А сейчас важно уверить господина заклинателя в том, что я – это графиня Дайго. На этом и нужно сосредоточиться.

– И вот ещё… – останавливаюсь перед самыми дверями гостевой и разворачиваюсь к Ха Ру. – Больше не заходи в мою спальню. И тем более – не трогай меня.

– Даже если вы спите?

– Особенно если я сплю.

– Даже если вы спите на полу?

– Тебя не должно касаться, где я сплю, – чуть нахмурив брови, произношу я, а затем замечаю взгляд своего теперь уже настоящего телохранителя, – что с глазами?

– Они смотрят, – отвечает Ха Ру.

– Да, но как они смотрят! – подняв бровь, восклицаю я. – Такого взгляда больше быть не должно. Следи за своим лицом.

– Предлагаете мне ходить с закрытыми глазами? – бросает мне юноша.

Теряю дар речи.

Он совсем ошалел от вседозволенности и собственной силы?!

Я действительно не знаю, что ответить!

– На встрече с заклинателем говорите только правду, – отводя взгляд в сторону, ни с того ни с сего произносит Ха Ру равнодушным голосом.

– Пошёл вон, – от души посылаю и вхожу в гостевую.

Стараюсь не заводиться, заметив, что мой телохранитель даже не подумал отправиться в дальние дали – и спокойно вошёл следом.

– Господин заклинатель, – прохожу в дальнюю часть комнаты, где в кресле сидит невысокий и немолодой человек в дорожном костюме.

– Графиня, – мужчина с незапоминающимися чертами лица поднимается со своего места и склоняет голову. – Рад видеть вас в полном здравии.

От моих глаз не скрывается то, как напряжённо он меня рассматривает, словно дивится чему-то.

– В чём дело? Я изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз? – забрасываю удочку.

– Мы ни разу не виделись с вами, графиня. Я впервые в Паучьих землях, – глядя на подвеску на моей шее, произносит заклинатель.

– Тогда поясните мне значение вашего взгляда, – жестом предлагаю ему присесть, а сама усаживаюсь в кресло напротив.

Даже не думаю переживать по поводу своей оплошности – ну, мало ли, сколько людей я встречала за всю свою жизнь? Всех не упомнить.

– Ваш дар, – охотно поясняет мужчина в дорожном костюме, – я не слышал, что вы им обладаете.

– Мой дар? – поглаживая паука на груди, переспрашиваю медленно.

– Покойный граф был человеком скрытным, но я удивлён, что такой важный факт был утаён от общественности…

– Я сейчас удивлю вас ещё больше, – спокойно произношу, отрываясь наконец от своих медитативных поглаживаний гладкой фигурки. – Я сама не в курсе, что́ у меня за сила.

Ведь правда не в курсе!

– Вот как? – Брови заклинателя поднимаются на середину лба.

– Вы – первый заклинатель, с которым я встретилась, – отвечаю честно и киваю служанке, зашедшей в гостевую с подносом в руках.

Слежу за тем, как по кружкам разливается душистый отвар, и продолжаю беседу, стоит двери за прислугой закрыться:

– Так что не обессудьте, если допущу какую-то ошибку в обращении к вам. И прошу, поправьте, если её обнаружите.

– Ваши манеры достойны похвалы, – склоняет голову мужчина, – а что касается вашего дара… возможно, он совсем мал, потому вы его и не замечали.

– Думаю, он настолько крохотный, что даже ни разу не проявлялся, – растягиваю вежливую улыбку на губах.

Заклинатель тоже улыбается, слегка заворожённый зрелищем.

– Что вы ощущаете в моём присутствии? – задаёт он вопрос.

Прислушиваюсь к себе.

– Лёгкое напряжение. Словно всё моё существо – это натянутая струна, вибрирующая после взятого звука, – отвечаю честно.

– Это и выдаёт в вас носительницу дара. Так заклинатели ощущают друг друга, – кивает мой собеседник.

Надо взять на заметку.

– Благодарю за информацию, – киваю в ответ, – теперь буду знать.

– Признаться, я удивлён, – после нескольких секунд молчанияпроизносит мужчина, который так и не представился.

– Чем же я смогла вас удивить? – поднимаю бровь.

– Я был наслышан о том, какой скромный у вас нрав и как вы осторожны в общении… Если не нелюдимы… И вот вы сидите передо мной, абсолютно живая, вопреки заявлению вашего супруга, и полная желания общаться.

– Муж поспешил объявить о моей смерти, – киваю, настраиваясь на важный разговор и неожиданно почувствовав, как по коже начинает маршировать стайка мурашек.

Что это? Его сила?.. Я вообще должна это чувствовать?..

И как мне теперь быть – стоит ли рассказывать заклинателю, что я ощущаю его действия?

Что бы он со мной ни делал…

– Расскажите подробно, как получилось, что вы пропали больше чем на месяц? – внимательно глядя в мои глаза, спрашивает заклинатель.

При этом на лице он изображает всё ту же очарованность мной, однако взгляд и напряжённая поза выдают его.

– Хороший вопрос, – искренне хвалю, – должно быть, вы знаете о том несчастье, что постигло наши земли?..

– Вы говорите о чёрном колдуне, проводящем обряды на границе графства? – сосредоточенно уточняет заклинатель.

– Именно. Мой муж даже нанял Охотника, чтобы он выследил того колдуна, – киваю, сообщая общеизвестный факт, – должно быть, когда я исчезла, Тай-Вэй решил, что я умерла от его руки.

Замечаю взгляд заклинателя и склоняю голову:

– Что не так?

– Вы… вы называете мужа по имени, – сведя брови, замечает тот.

– Я должна была назвать его графом Дайго? – уточняю вежливо, ощутив внутри нечто сродни раздражению. – Простите, но в связи со всеми событиями моей жизни память о прежнем графе не позволяет мне называть второго мужа этим титулом.

– Вы злитесь на графа? – всматриваясь в моё лицо, уточняет заклинатель, а мою кожу буквально начинает покалывать.

– А вы бы не злились, если бы вместо того, чтобы искать вас, ваша жена объявила бы вас мёртвым? – спрашиваю всерьёз.

– У меня нет жены, – замечает заклинатель.

– А у меня есть муж, который пару дней назад получил от императора разрешение на новый брак, – отрезаю холодно.

Напряжённо смотрю на мужчину, понимая только одно – я должна показать ему искренние эмоции. Искренние эмоции, замешанные на кусочке правды. Только так я смогу избежать неудобных вопросов.

И только так я смогу избежать лжи.

– И всё же… куда вы пропали, графиня?

– Мне бы не хотелось, чтобы полученная вами информация выбралась за пределы этого замка, – произношу ровным голосом, глядя ему чётко в глаза, – никто не должен знать, что графиня Дайго сбежала из того округа, куда её сослал супруг, надела простое платье и скрылась среди своего народа. О причинах такого поступка позвольте умолчать. Скажу лишь одно: женщине, сидящей перед вами, было невыносимо от того положения, в котором она оказалась, – невыносимо до смерти, – и она не видела другого выхода, как исчезнуть и попытаться решить, что делать дальше.

– Граф… обижал вас? – напряжённо спрашивает заклинатель.

Обижал?.. Да он буквально сжил графиню со свету!

– Прошу, не ставьте меня в затруднительное положение, – отвожу взгляд и несколько секунд трачу на то, чтобы успокоить свои чувства по этому поводу; рассказать ему обо всём… хочется! Безумно хочется! Но я не уверена, что это правильно – вываливать всю внутреннюю кухню на незнакомого человека. В конце концов, я должна держать марку.

– Я… вижу, что вам трудно ответить на этот вопрос, – замечает мужчина, – но почему в таком случае вы решили вернуться?

– Потому что в какой-то момент осознала, что вокруг меня гибнут люди, – отвечаю, тщательно подбирая слова, – и поняла, что не имею морального права избегать той ответственности, которая на мне лежит, – ответственности за свою жизнь и за жизнь моего народа.

Выслушав мой ответ, заклинатель откидывается на спинку стула и смотрит в мои глаза так, словно что-то решает.

– Я не чувствую лжи в ваших словах и признаю, что вы говорите правду, – наконец произносит он, – также я признаю за вами право умалчивать подробности вашей личной жизни с новым графом Дайго. Ваши слуги признали вас, ваша стража готова охранять вашу жизнь ценой своей собственной, ваши подданные не скрывают своей радости после общения с вами вчера днём у стен замка – у меня более нет сомнений в том, что вы – графиня Дайго. Но меня беспокоит тот факт, что вы скрыли наличие дара.

– Я повторюсь – я понятия не имела о его наличии, – отвечаю спокойно.

– И я вновь чувствую – вы не лжёте, – кивает заклинатель, – но тогда у меня появляются вопросы к вашему покойному супругу: почему он утаил это?

– Может, он тоже не знал, – жму плечами.

– Граф не из тех, кто допустил бы неведение в таком вопросе. Зная его нрав, могу сказать точно: он был в курсе.

– В таком случае, ничем не могу помочь, – развожу руками, – мой муж покоится в земле и не способен ответить на ваши вопросы. Зато мой второй муж жив, и, уверена, вы сможете получить от него ответы на не менее интересные вопросы – к примеру, почему он так торопился объявить меня мёртвой? – вежливо улыбаюсь, намеренно оставляя глаза холодными.

Предмет нашего разговора, бесспорно, важен: займи место графини Дайго какое-нибудь умертвие, это вызвало бы резонанс среди знати! У кого-то бы, упаси небо, аппетит пропал во время завтрака!..

Но теперь господину заклинателю известно, что я – это я.

Как насчёт заверений, что моя преждевременная смерть не нанесёт мне ущерба?

– Вопросом вашего деликатного положения займётся император лично. Я ничем не могу вам помочь, графиня, – заклинатель поднимается на ноги и некоторое время смотрит на меня сверху вниз, – благодарю за приём. Я узнал всё, что мне было необходимо.

– Было приятно с вами пообщаться, – брякаю «от души», поднимаясь вслед за ним.

И на лице мужчины появляется улыбка.

Чёрт, похоже, он действительно чувствует правду или что-то вроде того…

– Вы солгали; в первый раз, – замечает он, и я вынуждена опустить голову, каясь, – признаюсь, я испытал лёгкое облегчение от того, что вы на это способны.

– Простите мне эту слабость. Последние десять дней слегка… выбили меня из колеи, – выдавливаю улыбку.

Заклинатель кивает, принимая мой ответ, и молча выходит из гостевой. А я поворачиваюсь к Ха Ру:

– Что скажешь о нём?

– Дознаватель из соседнего графства. Заклинатель низшего ранга. Как я и предупреждал – чувствует правду, – бросив в сторону двери ленивый взгляд, произносит юноша.

Так это был дознаватель?!

Выходит, меня сейчас спокойно могли направить в темницу – ответь я что-то неверно?..

– Удивительно, что он пришёл один, – фыркаю, проходя по комнате.

– Он не один: внизу ждут десять вооружённых мужчин в форме стражи императора, – отзывается Ха Ру.

– Даже так?! – изумлённо ахаю.

Вот так повезло нам с тобой, графиня!

Легко отделались… Можно сказать – даже не запарились особо этим разговором! А ведь последствия могли стать для меня очень неприятными.

Может, у меня дар – располагать к себе мужчин?..

Вспоминаю Дом Четырёх Смертей и тут же скисаю.

Нет, явно не он. Да и Геон что-то не спешит воспылать ко мне чувствами.

– Что? – замечая тяжёлый взгляд своего телохранителя, спрашиваю.

– У вас так много эмоций на лице, – замечает Ха Ру.

– Я, кажется, сказала тебе не смотреть в мою сторону, – произношу напряжённо.

– Как скажете, – отбивает молодой человек привычно-безразличным голосом и отводит взгляд.

– Где Геон? – бросаю сухо.

– Где обычно, – прилетает в ответ.

Серьёзно, убила бы.

Разворачиваюсь на каблуках и иду к двери.

– Хотите избавиться от меня? – звучит мне в спину.

– А если и так? – оборачиваюсь на него.

– Почему?

– Потому.

– Лучше меня вас никто не защитит.

Как будто я этого не знаю!

Ничего не отвечаю и выхожу в коридор.

Стараюсь не думать о том, что у меня есть дар.

Как и о том, что Ха Ру знает дознавателя из соседнего графства.

Как и о том, откуда Ха Ру вообще может знать дознавателя из соседнего графства.

Как и о том, что, вполне возможно, Ха Ру может чувствовать дар колдунов и заклинателей.

Как и о том, что, если это так, то он знал о моём даре и молчал.

…

Но больше всего стараюсь не думать о том, кого я привела в свой дом.

(обратно)

Глава 9

– Геон, на два слова, – произношу чётким голосом, стараясь не замечать внимания своей стражи к моей светлой персоне.

И стараясь игнорировать все их взгляды.

– Ваша светлость, я слушаю, – Геон застывает на почтительном расстоянии.

– Что с ними? – не выдерживаю и бросаю взгляд на особо «смотрящих».

– Они впечатлены той поддержкой, которую вы вчера получили от своего народа, – спокойно отвечает он.

– Ясно, – тут же отвожу глаза и возвращаюсь к нему. – Замени Ха Ру.

– Он чем-то вам не угодил?

Любопытно, но я впервые замечаю на лице Геона искреннее удивление.

– Я должна называть причину? – подняв брови, уточняю.

– Вы ведь сами привели его в стражу, – напоминает вояка, – так почему сейчас отказываетесь?

– Я… я дала ему шанс стать человеком, – вспоминая о репутации своей главной головной боли, произношу негромко, – но это не значит, что я хочу, чтобы именно он стал моим телохранителем.

– Он лучший, – спокойно отвечает Геон, – и он действительно хочет вас защищать.

– С чего бы? – задаю самый главный вопрос.

И главе моей охраны нечего на это ответить…

Жестом предлагаю ему следовать за собой и останавливаюсь в стороне от его подчинённых, чтобы нас никто не мог слышать.

– Если ты полагаешь, что я слепа и не вижу всех его чрезвычайно странных талантов, то спешу уверить: я всё вижу, – произношу негромко, глядя в землю.

– Он избавился от всех нападавших по дороге в замок, – кивает Геон, подтверждая мои догадки. И ничуть не впечатляясь моей осведомлённостью.

Даже обидно как-то…

– Учитывая слухи, которые ходили о нём на границе, этот юноша просто не может быть настолько сильным, – замечаю, складывая руки на груди, – мы ничего о нём не знаем…

Да, я почувствовала, что Ха Ру нужно дать шанс. Да, я видела, что с ним всё не так просто. Да, я дала ему возможность стать моим личным охранником на целый день. И – да, я позволила ему заметить мой интерес к нему…

Но я не настолько глупа, чтобы и дальше подвергать себя риску!

Я понятия не имею, кем он может оказаться…

– Помните старую поговорку – «держи друзей близко, а врагов ещё ближе»? – неожиданно спрашивает Геон, заметив кого-то за моей спиной.

– Хочешь, чтобы я оставила его при себе и наблюдала за ним? – удивлённо переспрашиваю.

– Это самое правильное решение, – кивает вояка, – если бы он хотел убить вас, то уже убил бы. И не стал бы мешать людям графа устранить вас в пути. Кажется, ему от вас что-то нужно. Или от кого-то здесь, в центре графства. И нам нужно понять, что именно он хочет получить, а до тех пор – позволять ему делать то, что он умеет лучше всего.

– И что же это? – поднимаю взгляд на мужчину.

– Защищать вас, – ровно отвечает тот.

Поджимаю губы и оборачиваюсь.

Я знала, что он стоит там…

Я буквально чувствовала это.

– Ты слишком спокоен для главы моей охраны, – замечаю едва слышно, – учитывая все обстоятельства…

– Я был уверен, что Ха Ру – ваш человек, – отвечает на это Геон, и я изумлённо оборачиваюсь на него, – он давно стал камнем преткновения между мной и Морой: ваша управляющая не доверяла ему с самого начала, а мне казалось, что вы были раньше знакомы, но почему-то предпочли скрыть от окружающих этот факт. Именно поэтому я не стал противиться вашему желанию взять его в дорогу и спокойно воспринял просьбу принять его в стражу. И на чём мы с Морой точно сошлись, так это на согласии, что здесь, под моим контролем, ему самое место… Но вы удивили меня сегодня. Кажется, я был не прав.

– Я не знала Ха Ру до встречи в конюшне главы окружного совета, – качаю головой, удивленно глядя на начальника стражи, а затем добавляю справедливости ради: – Но почему-то сразу поняла, что он должен поехать со мной.

– Доверимся вашей интуиции и узнаем, что ему нужно, – спокойно отвечает Геон.

И эти его спокойствие и уверенность каким-то волшебным образом передаются и мне.

В самом деле! Если бы Ха Ру хотел избавиться от меня, я бы уже здесь не стояла.

Вновь бросаю взгляд на своего нового-старого телохранителя и замечаю Мору, идущую по направлению к нашей паре.

– Моя госпожа, как прошла ваша встреча с заклинателем? – спрашивает у меня помощница, не смущаясь присутствия Геона.

Похоже, эти двое друг другу полностью доверяют, пусть и не всегда приходят к согласию. Что ж, тем легче для меня.

– Хорошо, – отвечаю им обоим, – кажется, я смогла убедить его, что моё исчезновение – это следствие жестокого обращения со стороны супруга.

– Вы не стали говорить о вашей встрече с колдуном? – чуть нахмурив брови, спрашивает Мора.

– Не при нём, – бросив взгляд в сторону Ха Ру, отвечаю.

Геон и Мора переглядываются и кивают, принимая моё решение. А я мысленно хлопаю всему этому абсурду с отрешённым лицом.

Вот так мы и общаемся. Трое союзников. Четверо действующих лиц. Не доверяющие друг другу, использующие островки правды в океане лжи, отчаянно надеющиеся не быть преданными и замирающие всякий раз, когда открывается истина.

Может, меня и занесло слегка в описании нашего квартета, но ощущения от общения складываются именно такие…

Естественно, что не из-за присутствия в комнате Ха Ру я умолчала о колдуне: всё дело в том, что именно Ха Ру предупредил меня говорить при заклинателе исключительно правду!

Это я и делала. Говорила то, что знала и в чём была уверена.

Я понятия не имею, что за колдун ходит по границе моего графства. Моё преследование этого преступника – выдумка исключительно для Моры и Геона, которые понятия не имеют, что я – не графиня Дайго. И которые вряд ли смогут понять, почему они должны помогать какой-то женщине из другого мира, занявшей тело их драгоценной госпожи.

– Итак, вы сумели убедить заклинателя в том, что ваш супруг представляет для вас угрозу, – произносит Мора и смотрит при этом на Ха Ру.

К слову, будет забавно, если всех этих людей объединяет одна цель – помощь графине. Но я не могу надеяться на такую удачу и продолжу наблюдать за всеми тремя…

– Да, кажется, я сумела вызвать в нём сочувствие относительно моего положения, – киваю.

– Это хорошо. Это поможет нам в общении с управляющими, которые вот-вот приедут в замок.

– Верно, это козырь в руках, – соглашаюсь, затем подаю знак своему телохранителю. – Мора, когда наши гости прибудут, накорми их и собери в кабинете покойного графа. Я буду общаться с ними там.

– Хороший выбор, моя госпожа, – склоняет голову Мора, а я не спеша отделяюсь от их пары и направляю стопы в сторону замка.

Мне нужен отдых и время на размышления.

– Вы не сказали им о том, что у вас есть дар, – произносит Ха Ру, не скрывая того, что слышал наш разговор.

Но КАК он мог слышать наш разговор?!

– Я никому здесь не доверяю, – произношу отрешённо.

– Это правильно.

Не выдерживая, резко разворачиваюсь:

– Кто ты?

– Не думаете, что припозднились с этим вопросом? – спокойно уточняет мой телохранитель.

– Не думаю, – сухо отрезаю, – отвечай на вопрос.

– Наблюдатель со стороны, – безразлично произносит Ха Ру и начинает идти вперёд, показывая всем видом, что минутка откровений подошла к концу.

– И как долго ты планируешь наблюдать? – бросаю ему в спину.

– До тех пор, пока не пойму, – обернувшись на меня, отвечает юноша, и в его взгляде что-то меняется.

Он словно становится проницательным и одновременно пристальным; пробивающим щит из лжи; проникающим под кожу… закрываю глаза, встряхнув головой и сбрасывая наваждение.

А затем разворачиваюсь и иду в сторону сада.

– Не иди за мной, – приказываю, прибавляя шагу.

Останавливаюсь у небольшого фонтана с чистейшей питьевой водой и присаживаюсь на бортик, кусая ноготь.

Кто он такой? На что он способен? Почему появился предо мной, когда я нуждалась в помощи? И почему согласился меня охранять?

Не понимаю.

Это как-то нелогично.

Он даже достойную плату с меня не взял! Просто решил присоединиться к моей страже и стал моим телохранителем. Абсолютно бесплатно!

Он как-то проверяет меня? Поэтому решил быть ещё ближе?..

Или у него какая-то другая цель? Что значит «я буду наблюдать до тех пор, пока не пойму»?.. Что это вообще может значить?..

Хватаюсь рукой за фигурку на цепочке, пытаясь успокоить волнение, и вспоминаю, что эта подвеска тоже неспроста появилась на моей шее.

Это Ха Ру сказал мне носить паучка именно там!

Должна ли я его снять? Как понять, что у него за функции?.. Или опции?.. Или свойства? Блин, я ведь понятия не имею, как вообще описывать всё, что связано с артефактом!

Конечно, если паучок – это артефакт…

Может, это просто фигурка, которая сближает меня с народом, являясь символом надёжности и мудрого правления покойного графа! Кстати, я так и не узнала, почему графа ассоциировали с пауком. Ведь эти земли окрещены Паучьими…

Сжимаю пальцы на фигурке, напряжённо глядя вперёд.

Паучьи земли. Граф-паук. Четыре кокона с мёртвыми телами под потолком дома, где меня чуть не изнасиловали…

Кем вообще был мой первый муж?..

Съезд управляющих из-за моего слегка дестабилизированного состояния превратился в праздник Моры. О, она отрывалась как могла! Будь эта женщина уроженкой моего мира, уверена, она занимала бы какую-нибудь важную должность в огромной компании. Была бы исполнительным директором или кем-то вроде него… Забавно было наблюдать, как серели лица людей Тай-Вэя в тот момент, когда моя управляющая разносила все их действия в пух и прах.

К концу «съезда» я чётко поняла одно: Мора – это находка для любого правителя. Сам император должен локти кусать, что она служит не ему, а мне. И если начиналось наше общение с представителями исполнительной власти со скрипа – управляющие были слегка обескуражены моей короткой речью о том, что моим нынешним положением в обществе займётся император лично и что все утверждающие, будто я самозванка или вернувшаяся из иного мира душа обиженной графини, будут держать ответ за свою клевету… уже очень скоро… – то закончилось всё потоком поздравлений с возвращением и пожеланиями мне хорошего здоровья, счастья и благополучия.

Ну, я не преминула заметить, что это самое благополучие целиком и полностью зависит от них и от их работы… так что управляющие моего муженька вновь посерели лицом и, наклеив вежливые улыбки, разъехались по своим округам. Да-да-да, я решила не церемониться и выгнала всех из замка. Отсутствие гостеприимства объяснила очень просто: дорогие гости не порадовали меня новостями и время своё должны проводить, не нежась в комфортных покоях на борщах графских, а трудясь над исправлением своих ошибок – на территории, им их светлостью вверенной…

В целом мой вклад в общее дело ограничился прологом и эпилогом, а блистательная разгромная речь Моры была его сердцевиной.

– Моя госпожа, вы выглядите такой уставшей, – помощница внимательно смотрит на моё лицо, – эти дармоеды выпили из вас все силы?

– День был довольно насыщенным, – мягко отвечаю, не желая вдаваться в подробности, кто именно выпил из меня все силы, – из нас получилась отличная команда, – улыбаюсь своей незаменимой соратнице, – хорошая работа, Мора.

– Благодарю, моя госпожа, – спокойно принимает мою похвалу женщина, – надеюсь и дальше соответствовать вашим ожиданиям.

– Уверена, с этим проблем не возникнет, – кладу руку ей на плечо, в очередной раз выказывая своё одобрение, а затем иду из кабинета, – я буду в саду. Сделай так, чтобы меня не беспокоили: мне нужен свежий воздух и тишина.

– Вы не будете ужинать? – озабоченно спрашивает Мора.

– Еда в горло не лезет, – признаюсь.

– Вы переживаете из-за возвращения Тай-Вэя, – кивает Мора, напряжённо глядя на меня.

Тай-Вэй? Я уже забыла о его приезде завтра утром. Весь день меня беспокоят мысли о другом человеке. О загадочном Ха Ру. О его связи с графом Паучьих земель. О самом графе, получившим столь странное прозвище в народе.

Как жаль, что я больше не простая безродная девка, которая может задать вопрос любому горожанину…

Я бы хотела знать, что всё это значит и как это всё отражается на мне.

– Подготовь его покои. Не будем уподобляться моему супругу, делая вид, что его не существует, – произношу ровным голосом и выхожу в коридор, проходя мимо Ха Ру.

Я дала себе установку не замечать его и активно ей следую. Выбравшись из замка, привычно прошу его оставить меня и долго брожу по саду, стараясь освободить голову от лишних мыслей. С таким багажом в черепной коробке я точно не усну.

Просто не смогу.

Поэтому нужно прибегнуть ко всем известным мне техникам активной медитации и заставить внутренний голос замолкнуть.

Через час или два понимаю, что стало прохладно и что вокруг стоит такая беспроглядная тьма, что впору напрячься и идти искать свет… В своём мире я бы испугалась и начала паниковать. Здесь – просто разворачиваюсь и иду к замку, никуда не торопясь. Наверно, я преодолела какой-то порог страха и простая темнота меня уже не пугает. Намного больше пугают люди – при свете дня.

Медленно вхожу в величественное строение, медленно поднимаюсь по парадной лестнице наверх. Огонь горит не везде, свечи нынче экономят. Я не вижу никого из слуг и делаю вывод, что уже глубоко за полночь… даже вездесущий Ха Ру не попадается на глаза – должно быть, и он уже отправился спать, решив, что на территории замка на меня никто не нападёт.

Приподнимаю подол, чтобы не шелестеть платьем. Бесшумно иду по коридору.

Открываю дверь в свои покои и так же беззвучно её прикрываю, успев отметить, что Ли оставила горящими несколько свечей.

Бедняжка, надеюсь, она не ждала меня? Платье, что красуется на мне сегодня, я могу снять и сама…

Разворачиваюсь…

И застываю.

Потому что в кресле около окна, устало опустив голову вниз, сидит незнакомый мне мужчина в дорогом дорожном костюме.

– Я думал, ты вновь решила сбежать, когда узнала о моём возвращении, – звучит негромкий глубокий голос.

– Я гуляла в саду, – машинально отвечаю, начиная догадываться, КТО сидит в моих покоях, – ты прибыл раньше, чем я ждала.

– А ты меня ждала? – Мужчина поднимает голову и встречается со мной взглядом.

Не знаю, почему, но внутри всё сжимается. То ли усталость в его голосе, то ли измождённость на его лице, то ли общее впечатление от очень сильного и при этом очень подавленного человека вызывают отклик в моей душе.

– Ждала, – тихо отвечаю, – завтра.

– Мои управляющие… так не нравятся тебе? – произносит Тай-Вэй, продолжая смотреть в мои глаза.

Он знает, что сегодня было собрание. Он знает, что я провела это собрание за его спиной.

– Они плохо выполняют свою работу, – отзываюсь так же тихо.

Тай-Вэй устало усмехается, а затем опускает голову:

– Тебе виднее.

Не знаю, что на это ответить. Почему он не нападает на меня? Почему ничего не говорит о моей мнимой смерти? Почему не извиняется за то, что сделал? Почему никак не реагирует на то, что произошло?..

– Я очень устала, – произношу через несколько секунд тяжёлой тишины, – давай поговорим завтра утром, когда оба выспимся.

– Гонишь меня из своих покоев? – И Тай-Вэй вновь поднимает голову, встречаясь со мной взглядом.

Напряжённо молчу, вглядываясь в незнакомые черты.

Его лицо привлекало внимание. Оно было красивым. Правильным.

Я понимаю, почему графиня увлеклась им в какой-то момент.

Но чего я не понимаю, так это слов, им произносимых.

Он намекает, что, как муж, может находиться здесь и спать со мной?..

– Твои комнаты уже готовы. Я распорядилась об этом, – произношу аккуратно; прохожу вперёд – в сторону спальни, и жестом мягко указываю на дверь.

Супруг никак не реагирует на мои слова, продолжая сидеть в моём кресле.

– Зачем ты вернулась? – спустя некоторое время наконец произносит он.

И я теряюсь. На самом деле теряюсь.

Он спрашивает меня, почему я выбрала жизнь графини, а не осталась безродной замарашкой с немытой головой?..

Он что, уверен, что это было осознанным решением предыдущей хозяйки тела – стать той самой замарашкой? Её личным выбором?

Он серьёзно думает, что я буду играть в эту игру?..

Однако взгляд нового графа Дайго говорил об ином: в его глазах тлело искреннее желание понять.

– Потому что здесь моё место, – произношу онемевшими губами.

Я понятия не имею, что у них были за отношения с Тай-Вэем. И с каждой секундой всё больше теряюсь в догадках.

– Пожалуйста… иди спать, – прошу едва слышным голосом, вновь вытягивая руку в сторону двери.

Мужчина поднимается на ноги, пересекает комнату, подходит ко мне и крепко сжимает мою ладонь, указывающую ему на выход, своими пальцами.

Так крепко, что я начинаю испытывать боль.

– Ты не понимаешь, что творишь, – только и произносит Тай-Вэй, глядя на меня тяжёлым взглядом.

– Я выживаю, – произношу в ответ. Негромко, но жёстко.

Вторая мужская ладонь оказывается на моей щеке так неожиданно, что я вздрагиваю.

– Тебя окрестили паучьей вдовой, – звучит неожиданно ласковый голос… в то время, как большой палец едва заметно поглаживает меня по скуле.

Не понимаю, что происходит?.. Это прелюдия перед убийством?.. Я должна успеть среагировать?..

– Сладких снов, Минока, – мягко проговаривает Тай-Вэй и… целует меня в макушку.

А затем выходит из моих покоев.

Изумлённая, смотрю ему вслед.

Как это понять?

Что тут творится, в конце концов?..

(обратно)

Глава 10

Заснуть в этот день оказалось трудно. Почти полночи я проворочалась, пытаясь отправиться в объятия к Морфею, а вторую половину – мучилась от очередного визита неизвестного гостя в мой сон. Это уже нельзя назвать совпадением: я ощущаю его внимание всем своим существом. Зачем он приходит? Что его так интересует? И кто он вообще? Какой-то сильный заклинатель? Это же совершенно точно должен быть заклинатель – вряд ли колдуны владеют такой силой…

Колдуны!

Просыпаюсь с этой мыслью и несколько секунд потрясённо смотрю на потолок. А что, если это он?.. Тот самый чёрный колдун, что раскачивает свой дар, принося жителей графства в жертву во время своих запрещённых ритуалов?..

И если так – то как он был связан с графиней?.. Не зря же я оказалась в центре пентаграммы, когда предыдущая хозяйка тела отошла в мир иной…

Чёрт, будет очень нехорошо, если такая связь действительно присутствует! А хороший заклинатель – не тот, что приходил ко мне вчера, – обязательно почувствует такую связь! Я уверена!

И тогда у меня возникнут проблемы.

Как мне быть? Стоит ли рассказать всем свою сказку о потере памяти, сняв с себя всю ответственность за предыдущие деяния, или попытаться жить так, как жила до этого, надеясь, что пронесёт? Не так много людей знали паучью вдову лично; с Геоном и Морой проблем не возникнет, остаётся только Тай-Вэй: я должна убедить его в том, что беглая графиня слегка изменила образ мышления во время своего «хождения в народ». Но связь с колдуном, если она всё-таки присутствует, я объяснить не смогу.

Вообще никак. Потому что ничего об этом не знаю.

– Плохо, – шепчу, поднимаясь с кровати.

Быстро – и не без помощи Ли – привожу себя в порядок и спускаюсь на завтрак. Нужно понять, как найти информацию о предельных возможностях колдунов. Если это не он приходит в мой сон, то переживать не о чем. Ну, заинтересовала я кого-то! Мне – какое дело? Я замужняя дама с кровом над головой и целым графством в управлении. Я самодостаточна донельзя. Возбуждаться от одной только мысли, что за мной кто-то подглядывает? Увольте. Не моё дело. Неинтересно. Мне бы с мужем своим разобраться, да ещё и с этим «наблюдателем со стороны» Ха Ру.

…

Резко останавливаюсь.

Наблюдатель… со стороны?..

Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом со своим телохранителем.

Уж не ты ли ко мне в сон заглядываешь?..

– Что? – лениво уточняет Ха Ру на мой вопросительный взгляд.

– Где здесь… можно достать книгу о колдунах и заклинателях? – выдавливаю из себя первое, что приходит в голову.

– В библиотеке, – бросают мне безразличным голосом.

Ну, естественно. В библиотеке.

– Хочу понять, что делать со своим даром, – «делюсь» с ним «по большому секрету».

Ха Ру ничего не отвечает, всем своим видом показывая, что ему плевать – чего я там себе хочу.

Это правильно, мой хороший, – расслабься и не допускай даже мысли о том, что ты у меня под подозрением. Опять. В очередной раз.

Да что ж с ним не так-то?!

Качаю головой и спускаюсь вниз; иду в обеденный зал. Захожу внутрь… и останавливаюсь. Потому что на моём привычном (за пару дней) месте сидит мой супруг собственной персоной и читает какую-то грамоту или что-то вроде того. Может, местный аналог нашей газеты?.. Но не это привлекло моё внимание больше всего, а то, как выглядел Тай-Вэй: на нём был дорогой, расшитый драгоценными нитями халат, слегка распахнутый на груди и демонстрирующий отсутствие какой-либо одежды под ним, кроме белых штанов из тонкой ткани, заменяющих здесь нижнее белье; светлые волосы не были уложены и свободно свисали на лоб, обрамляя лицо и придавая ему какой-то донельзя милый и домашний вид, а ноги, обутые в тапки-мохнатки и закинутые одна на другую, добивали образ отнюдь не монстра, а мужа из журнала «твои фантазии в реальности».

И это всё… моё.

То самое «моё», которое сослало «меня» на болота.

– Доброе утро, – здороваюсь слегка напряжённым голосом и прохожу к столу.

– Зря ты сменила повара. Мой был лучше, – протягивает Тай-Вэй и смачно откусывает от булки.

– Все слуги, отправленные по домам, активно показывали свою неприязнь ко мне, – отвечаю аккуратно, присаживаясь напротив супруга, – это была вынужденная мера.

– Но ты словно ждала её – и привела с собой целый полк новой прислуги. Мне ждать зеркальной реакции в свою сторону? – Тай-Вэй поднимает стакан с водой и отпивает, глядя мне в глаза.

– Мои люди никогда не позволят себе ничего подобного. Они знают, кто – господин, и где их место, – чуть холоднее отвечаю, придвигая вазочку с подобием йогурта.

Некоторое время молча едим.

– Ты доставила мне много неприятностей своим возвращением. Но я готов всё простить, если ты сейчас внятно объяснишь причину, – протягивает Тай-Вэй, голос которого продолжает литься в духе светской беседы, а лицо при этом приобретает серьёзное выражение. Если не напряжённое.

Он отчитывает меня?..

– Причину своего возвращения на своё законное место? – уточняю очень медленно и чётко, чтобы у нас не возникло недопонимания.

Мы же об этом сейчас говорим?

– Да. Причину своего возвращения, – кивает Тай-Вэй и вновь встречается со мной взглядом, – я спрашивал тебя ещё вчера и готов принять за данность, что ты устала и не была готова к серьёзному разговору… но сейчас утро, мы бодры и полны сил – и я хочу слышать ответ.

– Оставьте нас, – произношу ровным голосом, пытаясь взять под контроль сердцебиение.

Слуги выходят из комнаты, прикрывая за собой дверь.

– Если бы ты не выгнала моих людей – в этом бы не было необходимости, – замечает Тай-Вэй, всем своим видом давая понять, что его слуги были в курсе наших дел.

Как же хорошо, что я их выгнала.

– Ты бы предпочёл, чтобы я сгнила на болотах? – спрашиваю на свой страх и риск.

– Я желаю и всегда желал тебе самого лучшего. Если болота для тебя и есть самое лучшее – то я не вправе тебя останавливать, – звучит спокойный ответ.

Резко поднимаюсь на ноги.

– У меня появляется ощущение, что ты пытаешься оскорбить меня, – произношу напряжённо.

– А у меня появляется ощущение, что ты издеваешься надо мной, – как-то до странного честно отвечает Тай-Вэй.

Я даже присаживаюсь обратно.

– Я хочу знать, Минока. Знать, что изменилось, – он смотрит прямо в мои глаза, и у меня нет возможности проигнорировать это.

– Я. Я изменилась, – отвечаю осторожно.

– Согласись, о таких переменах стоит предупреждать, – холодно замечает Тай-Вэй.

Да кем он себя возомнил? Я должна предупреждать, что хочу вернуться на место графини Дайго, учитывая, что я и есть графиня Дайго?!

Это ведь он здесь – пришлый, захватчик, разрушитель! Ему плевать на эти земли! Ему плевать на меня!

– Я не позволю тебе развалить графство, – цежу, глядя на него предупреждающе. Даже если не со злостью.

– Ты много на себя берёшь, – Тай-Вэй отбрасывает свою газетёнку, и его взгляд ничуть не уступает моему.

– Всё здесь будет по-прежнему, – продолжаю вбивать в его мозг.

– Минока! – громыхает голос супруга, а я оказываюсь зажата в тиски плотной энергии – буквально со всех сторон! Зажата и вздёрнута на ноги!

Тай-Вэй – заклинатель!!!

Так, ладно, у нас две новости, одна хорошая, вторая плохая.

Хорошая – кажется, мы нашли камень преткновения между графиней и её супругом. Какая неожиданность!

Плохая – у меня нет аргументов для спора с заклинателем.

Я понятия не имею, как защищаться!

Однако, это только я…

Пара взмахов в стиле кунг-фу над моей головой, и я заваливаюсь спиной прямо в руки Ха Ру. Он что, разрубил эту плотную энергию своими ладонями?..

– Ты ещё и его с собой привела? – поражённо смотрит на нашу пару Тай-Вэй.

– Его? – изумлённо переспрашиваю, искренне не понимая, о чём он; оборачиваюсь на Ха Ру и вновь перевожу взгляд на супруга.

– Так это не он?.. – нахмурившись, уточняет Тай-Вэй.

Что за «он», в конце концов?!

– Это мой телохранитель, – отходя от Ха Ру на пару шагов в сторону, отвечаю напряжённо. – Я познакомилась с ним дней десять назад…

Супруг окидывает моего телохранителя странным взглядом, а затем возвращает всё внимание мне:

– Специально наняла телохранителя-заклинателя, зная, что я буду недоволен, когда ты вернёшься?

Чёрт, и Ха Ру заклинатель?!

Да чтоб вас всех!

Тру лоб, едва удерживаясь от подзатыльника себе самой: ну, естественно, он заклинатель! Это же стало ясно ещё вчера! И я всегда ощущала напряжение рядом с ним, правда, наивно полагала, что это волнение. А это всего лишь реакция на такого же, как я!

– Естественно, я наняла телохранителя-заклинателя! – бросаю Тай-Вэю, запуская пальцы в волосы и умоляя мозг работать быстрее. – Ты же намного сильнее меня – тебе ничего не стоит поиграть со мной, как с куклой!

– Вот как ты думаешь обо мне? – Тай-Вэй опускает руки, а я ещё больше напрягаюсь: ну почему у него взгляд побитой собаки?

Как будто я его сильно обидела, если не смертельно ранила!..

– А что мне остаётся? – негромко спрашиваю у него, невольно обнимая себя за плечи.

– Мино… – Тай-Вэй закрывает лицо руками, а мои глаза расширяются.

Он назвал меня настоящим именем графини?! Разве это не должно быть показателем невероятной близости?.. С лицом Ха Ру тоже происходит что-то странное: его губы сжимаются в одну напряжённую полоску, а глаза прищуриваются.

– Ты же знаешь, что я должен это сделать. Что они требуют от меня это сделать… – проговаривает Тай-Вэй, опустив взгляд в пол.

Он что… извиняется передо мной?

Почему это выглядит как извинение?

– Я ничего не знаю, – отвечаю честно, – и никому уже не могу верить.

– У нас была договорённость, – напоминает супруг, всё так же не глядя на меня.

– Ты знал, что меня не устраивало в той договорённости, – на свой страх и риск произношу едва слышно – и попадаю в десятку:

– Графство должно быть присоединено к землям моей семьи, – повторяет Тай-Вэй безапелляционно.

– Этого не произойдёт. Никогда, – подавляя страх внутри себя, произношу чётко.

– Оно никогда не стояло у тебя на первом месте, – бросает мне Тай-Вэй глухим голосом, – что поменялось?

– Может, ты плохо слушал меня, – нащупав точку опоры, произношу осторожно, – я никогда не давала своего согласия на уничтожение Паучьих земель.

– Почему ты говоришь про уничтожение? Они лишь станут частью другого графства! – начинает заводиться Тай-Вэй.

– Этот разговор окончен, – отрезаю, понимая, что это мой единственный шанс не спалиться: я понятия не имею, что тут вообще происходит и о чём речь.

И мне нужно время, чтобы разобраться во всех ответах дорогого супруга, да и вообще во всём сказанном сейчас.

Разворачиваюсь и иду к двери.

– Мино…

Изумлённая, впечатываюсь в мужскую грудь – и даже Ха Ру не успевает остановить Тай-Вэя.

Он обнял меня! После ссоры! Так и не придя к согласию!..

Как он вообще умудрился так перехватить меня, что я даже сопротивляться не могу?!

– Давай оставим эти споры, – предлагает мой супруг совершенно иным голосом, – я очень рад, что ты жива и невредима…

Ну, уж явно не твоими стараниями!

– Меня чуть не убили по дороге в замок, – произношу в халат на его груди, – это так ты «радуешься»?..

– Я узнаю, кто это был, не переживай, – погладив меня по голове, отзывается Тай-Вэй.

Да я как бы… и не переживаю.

Ха Ру меня спас.

– Не знаю, как теперь всё сложится… но ты должна понимать, что будут последствия, – произносит Тай-Вэй, мягко отпуская меня.

– Ты угрожаешь мне? – верно угадав его намёк, уточняю.

– Эта угроза не от меня – и тебе об этом известно. Я не знаю, что смогу сделать для тебя, если они решат от тебя избавиться… Своим возвращением ты многим смешала карты.

«Многим» – это тем, кто хочет избавиться от Паучьих земель? Тем, кто хочет присоединить это графство к… изумлённая догадкой, поднимаю взгляд на Тай-Вэя.

Меня хочет устранить его семья?.. Больше-то, собственно, некому! Ведь это единственный логичный вывод – ввиду нашей свадьбы!

– И что мы будем делать? – спрашиваю его слегка онемевшими от страха губами.

Бороться с мудрой и коварной знатью не входило в мои планы. Я ещё не настолько сильна.

– Для начала, думаю, нужно устроить приём в честь твоего возвращения, – сосредоточенно произносит Тай-Вэй, – устранять тебя после воскрешения точно не будут – это вызовет слишком много вопросов у остальных семей.

– Значит, приём, – киваю не менее сосредоточенно.

Отличная возможность узнать, как много у меня врагов.

– Я запрошу разрешение у императора, – проговаривает супруг, глядя в сторону.

Внимательно смотрю на него и всё ещё не понимаю, кто передо мной – друг или враг?..

– Мино, ты должна рассказать мне, – вновь ощущаю его ладонь на своих волосах и поднимаю взгляд, встречаясь глазами с Тай-Вэем, – почему ты вернулась? Мне казалось, мы обо всём договорились…

О чём мы договорились? Пожалуйста, скажи!!!

– Я расскажу, – выдавливаю из себя, ощутив клеткой это тело впервые за долгое время, – когда придёт время.

Почему у меня какое-то странное ощущение, будто графиня с Тай-Вэем были друзьями?

– Если у тебя появилась новая цель, – произносит супруг, глядя на меня, – я должен о ней знать. Раньше ты делилась со мной всем.

Почти всем. Иначе не колдовала бы где-то в чужом сарае, а попросила бы помощи у сильного заклинателя – собственного мужа.

Сопоставив эти факты в своей голове, ещё больше напрягаюсь от заботливого взгляда своего благоверного.

Странно всё это. И неожиданно. Слишком неожиданно.

– Моя цель в данный момент – сохранить эти земли в том виде, в каком они мне достались от первого мужа, – произношу чётко.

– Не провоцируй меня, Мино, – спокойно отвечает на это Тай-Вэй, – я не смогу защитить тебя, если ты будешь бороться против меня.

– Это не твоё наследство. Как ты можешь распоряжаться тем, что досталось тебе подобным путём? – произношу ровным голосом, намекая ему на наш явно договорной брак (да, сто процентов, что Тай-Вэй и Минока не спали вместе! Ни разу. Прям зуб даю!).

– Это решено не нами. Мы должны просто подчиниться, – так же ровно отзывается Тай-Вэй.

– Ты должен подчиниться, – киваю, понимая, что против семьи не пойдёшь, – а я никому ничего не должна.

– Этот разговор у нас уже был, дорогая супруга, – подхватив мой подбородок, произносит Тай-Вэй. – Всё, что от меня требуется – это отправить тебя в академию, познавать свой слабенький дар, на целых пять лет. За это время от твоего наследства ничего не останется. Хочешь, чтобы я сообщил дознавателям, что ты обладаешь силой?

Говорю же – не друг он мне. Всё намно-о-ого сложнее и запутаннее.

– Дознаватели уже в курсе, как и император. Вчера меня допрашивали, – спокойно отвечаю, освобождаясь от его пальцев на своём лице, – и, поверь, вряд ли меня отправят в эту вашу академию, учитывая всё, мною сказанное.

Чёрт! Только бы не в академию! Пожалуйста! Только наглых студентов и властных ректоров мне не хватало! Пусть он заглотит наживку и забудет о своём плане отправить меня в эту тюрьму на пять лет!

– Что ты имеешь в виду? – нахмурившись, переспрашивает Тай-Вэй.

– Что некоторое время у тебя будут проблемы, – отхожу от него, отряхивая платье.

Не знаю, будет ли дознаватель сообщать императору все подробности нашего разговора… но он не может не понимать, что сказанное одному может быть сообщено многим.

Да, я сделала вид, что не хочу, чтобы кто-то узнал о наших семейных проблемах с Тай-Вэем, но жестокое обращение с супругой может стать пятном на репутации знатной семьи. Как и на репутации наследника знатной семьи, которому в будущем предстоит обзавестись новой супругой – если от меня всё-таки избавятся.

В общем и целом я бросила грязной тряпкой в честь своего дорогого мужа. Теперь на чести пятно. Посмотрим, как сильно оно сможет ему навредить.

Даже если Тай-Вэй не притворяется и действительно не желал Мино зла, он повинен в том, что собирался отнять у графини земли, принадлежавшие ей по праву! А граф-паук передал их именно ей, когда сделал её своей женой!

И мне плевать, делал ли это Тай-Вэй по своему желанию или подчинялся приказу отца, но он покусился на чужое имущество.

– Слышала, у тебя есть разрешение на новый брак, – произношу медленно, не глядя на своего супруга. – Выходит, ты уже овдовел. Посмотрим, как наш мудрый император разберётся с такой деликатной проблемой, как делёжка моего имущества, – бросив на него уничижающий взгляд, добиваю холодным голосом и выхожу из обеденной залы.

Прекраснопонимаю, что мне здесь ничего принадлежать не может – я не из знати. Но и списывать меня со счетов его величество тоже не может, поскольку Минока была законной супругой графа Дайго.

Всё слишком сложно.

Чувствую, что Ха Ру мгновенно занимает место за моей спиной.

Теперь мне ясно, что означает этот трепет в его присутствии: он – сильный заклинатель. И он защитит меня.

Пока не поймёт…

А вот что он должен понять – отдельный вопрос. И я намерена найти на него ответ.

– Так, где же здесь библиотека? Никогда до этого в ней не была, – протягиваю беззаботным голосом и оборачиваюсь на своего телохранителя.

Ха Ру, не прекращая идти, протягивает руку вперёд.

Ага! Так и знала, что он, в отличие от меня, уже изучил план здания.

Ну, теперь наш путь лежит к знаниям. И только к ним…

(обратно)

Глава 11

Я не смогу понять свой дар, это совершенно точно; только в академии и только под присмотром наставников – это тот вывод, который я сделала, заглянув в местные манускрипты.

Ну и плевать! Мне не особо и хотелось знать, какую хилую искру способно высечь это тело. То, что у графини совсем крохотный дар, я поняла по разговорам с заклинателем-дознавателем и Тай-Вэем. Судя по всему, Минока даже не училась его понимать. Значит, она на уровне самого слабого колдуна. Посему… мне нужна книга/свиток/всё, что угодно, что способно дать мне информацию – какого предела силы может достичь колдун, раскачивающий свой дар. Может ли он заглядывать в сон другого колдуна? Способен ли следить за ним на расстоянии?..

Если не чёрный колдун – гость в ночи, то проблема становится неактуальной. Если же он, то надо понять, как разрушить эту связь/закрыться от неё/отвести от себя внимание – или что вообще в таком случае можно сделать?!

В общем, любыми способами отсечь от себя подозрения в связи с этим убийцей, если таковые могут появиться!

Также было бы неплохо понять, способен ли вообще среднего уровня заклинатель учуять связь между двумя колдунами…

Единственный маяк в этом царстве тьмы для меня – реакция дорогого супруга. Вроде он ничего не говорил в духе «О небеса, Минока! Ты связана с чёрным колдуном! Это видно невооружённым глазом!»

Поэтому хвост у меня пока не горит.

Время есть.

Будем искать…

…

Осознание приходит так внезапно, что я застываю и несколько секунд не шевелюсь. Даже не дышу. Чёрт… чёрт – чёрт – чёрт… твою ж мать! Зачем я это поняла? Почему до меня это дошло сейчас, а не когда-нибудь через год?! С девственно чистым мозгом я могла и дальше дурачить всех дознавателей!

…

Я проснулась в центре пентаграммы. В закрытом изнутри сарае.

Графиня практиковала колдовство!

А это значит, каким бы маленьким ни был её дар, она над ним работала! А если при этом вспомнить о мёртвой семье в доме пекаря, к которому прилегал тот сарай, то…

Нет, об этом я даже думать не хочу. НЕ ХОЧУ!!!

Поднимаюсь на ноги и нервно рассекаю зал библиотеки.

Это совпадение. Её дар совсем маленький – на этом сошлись два заклинателя, с которыми я встретилась. Но даже если это и она, то я тут ни при чём! Я во всём этом не участвовала!

– Ты собираешься до ужина просидеть в библиотеке? – протягивает Тай-Вэй, открыв дверь. – Что с тобой?..

– Пытаюсь отвлечься от наших семейных проблем за чтением завлекательной книги, – огрызаюсь в приступе паники.

– Это какой такой? – хмурится супруг.

– Тай-Вэй, мне нужно личное пространство! – повышаю голос, не имея сил взять свой страх под контроль.

– Кто у тебя его отнимает? – ещё больше хмурится супруг. – И вообще – это мне в пору ходить и злиться: это меня оклеветали ни за что!

Ага, значит, до него донеслась весть…

– Если бы это было действительно «ни за что», ты бы не был так спокоен, – презрительно бросаю ему, простукивая пальцами лоб.

– Мы решили перейти в стадию оскорблений и взаимных упрёков? – поднимает брови Тай-Вэй. – Не думал, что докатимся до подобного…

– Я тоже не думала, что меня будут пытаться убить по дороге домой, – отбиваю, не глядя на него.

– Сколько раз повторять: это были не мои люди!

– Это были люди твоей семьи! – рявкаю, понимая, что он сейчас не оставит меня в покое. А мне он просто необходим! Этот чёртов покой!

Стремительно выхожу из библиотеки, обходя своего дорогого супруга, и направляюсь в свои комнаты. Ту дверь я хотя бы смогу запереть изнутри…

– Мино, ты не имеешь права разбрасываться упрёками! Ты сама захотела сбежать отсюда и бросить всё! – летит мне в спину.

Ого! Вот это новости.

– А ты и рад был от меня избавиться! – отбиваю, не замедляя шаг.

– Да, рад! Мы оба были довольны исходом нашей договорённости!

– Тай-Вэй! – резко останавливаюсь и разворачиваюсь к нему. – Если женщина на что-то соглашается, это не значит, что она целиком и полностью согласна с условиями!

– Да? И что же это значит тогда? – сухо бросает мне супруг.

– Что у неё просто нет другого выхода, – отвечаю ему совершенно серьёзно.

– Хочешь сказать, что сейчас ты этот выход нашла? – прищурив глаза, уточняет Тай-Вэй; затем бросает взгляд на Ха Ру, беззвучно следующего за нами. – Думаешь, со всеми проблемами тебе поможет справиться хилый телохранитель-заклинатель с пограничья и подвеска в форме паука, отдающая дань покойному графу? Это по́шло, Мино. Играть на чувствах людей таким образом – пошло. И не достойно графини. Особенно при живом втором муже.

– А знаешь, что не по́шло? – совсем уже теряя берега, бросаю ему во всю мощь лёгких. – Разваливать чужое хозяйство, надеясь прибрать беззащитные остатки к рукам!

Как будто я не поняла, что у управляющих откровенный приказ – развалить к чертям всю систему правления в графстве!

– Не с теми людьми ты решила войну развязывать, – всерьёз предупреждает Тай-Вэй.

– И как я могла довериться тебе? – качая головой, спрашиваю, затем разворачиваюсь и ускоряю шаг.

Если между этими двумя и была какая-то человеческая симпатия, она явно наткнулась на стену «моим родителям надо вот что…». И в дураках после этого союза оказалась только графиня – а это уже не равноправные отношения.

– Мино! – кричит Тай-Вэй мне вслед.

– Увидимся на приёме! – кричу в ответ. – А до тех пор нам лучше не пересекаться!

Когда резко закрываю за собой дверь в покои, медленно сползаю вниз по стене и закрываю лицо руками.

Моя первая семейная ссора – в обеих реальностях.

Нахожу ладонью паучка и успокаиваю разбушевавшиеся эмоции, сомкнув на фигурке пальцы руки. Он совершенно прав: я не в том положении, чтобы развязывать войну со знатью. Вполне возможно, для меня эти боевые действия закончатся в темнице или на плахе.

Если это графиня убивала людей, раскачивая свой дар…

Голова начинает болеть, и я резко обхватываю её руками. Я не убийца. Я не убийца.

Я не убийца…

– Моя госпожа, вы должны спуститься хотя бы к обеду, – Мора смотрит на меня с озабоченностью, и, наверное, я должна найти какой-то мягкий ответ…

Но мне в последние дни претит слово «должна».

Я никому ничего не должна! Особенно – здесь!

– Мора, оставь меня. Ли вполне способна донести до покоев пару тарелок. Не понимаю, почему ты поднимаешь шум по этому поводу, – вяло отмахиваюсь, стоя у окна в гостевой.

– Потому что ваши подчинённые должны видеть, что с вами всё в порядке, – пытается донести до меня помощница.

Она беспокоится о том, что мы потеряем поддержку народа, если я не буду часто показываться им на глаза? Но вот беда! Мне больше не интересно – поддерживают меня или нет. Также у меня больше не было интереса к работе нашей подпольной организации – всё это не имеет значения, когда в дело вмешаны силы знати: это уже не вопрос наплевательского отношения к чужому и откровенно ненужному имуществу, это вопрос хорошо организованной подрывной деятельности, чётко направленной на разрушение существующего порядка и дискредитацию прежней власти.

Проще говоря, пока мы играли в песочнице, представляя себя великими освободителями и просветителями, приехал асфальтоукладчик и дал ясно понять, что песочницы больше не будет.

Но хуже всего то, что этот асфальтоукладчик вполне может заметить, как в данной песочнице кое-кто играл костями…

– Пока моё тело не вынесли из замка вперёд ногами – они могут быть в этом уверены, – произношу без эмоций, глядя в окно.

– Приём в вашу честь уже завтра… прошу вас… хотя бы прогуляйтесь по саду. У вас болезненный вид.

– Ещё бы у меня не был болезненный вид, – усмехаюсь, привычно отыскав паучка ладонью. – Семейство муженька хочет свести меня в могилу, чтобы отобрать графские земли и присоединить к собственным. Как думаешь, мне до прогулок сейчас?

Знаю, грубо. Но меня все достали. Откровенно. Особенно Тай-Вэй, которому приспичило приходить к моим дверям пару раз в день.

Да, я уже поняла, что лютыми врагами они с графиней не были. Что даже дружили – поняла. Что договорились разойтись в разные стороны – поняла. Что даже пожелали друг другу в этом удачи – тоже поняла.

Чего я не поняла, так это почему Тай-Вэй продолжает пытаться сблизиться со мной. Что ему нужно? А ему определённо что-то нужно! Ведь я нарушила все их договоренности! По сути, я сама виновата в том, что его дивные родственнички вознамерились устранить вроде как уже устранившуюся самостоятельно графиньку по пути обратно в замок.

Неважно, какие цели преследовала Минока, но она сама захотела оставить свой титул и исчезнуть с радаров. Это ясно из сказанного Тай-Вэем.

Может, она сбежала, потому что не хотела видеть, как будет разваливаться графство без покойного хозяина-паука? И просто вернулась туда, откуда была родом?

Вот тоже вопрос, откуда графиня родом?..

Каким образом она вообще стала графиней?

И почему решила закончить в каком-то сарае в центре пентаграммы?

Закрываю глаза и некоторое время просто дышу. На кого она могла положиться, когда делала свой выбор?

– Моя госпожа… – начинает снова Мора.

– Оставь меня, – произношу ровным голосом и жду, когда за помощницей закроется дверь.

Затем иду к тумбе у окна и нахожу в ящике книгу – сборник карт. Сюда я спрятала тот листок, где графиня обращалась к неведомому другу.

Кто же он?

Мне позарез необходим хоть кто-то, кто даст мне ощущение твёрдой почвы под ногами.

Пролистываю страницы, вспоминая, куда именно убрала свою находку, и неожиданно обнаруживаю тонкий конверт, запрятанный между карт так умело, что, не ищи я письмо, никогда бы не заметила его…

Листок с посланием я тоже нахожу, но теперь всё моё внимание направлено на новую загадку. К слову, хорошее местечко подобрала графиня для своего маленького тайничка: вряд ли кто-то вообще стал бы открывать эту книжонку.

Вскрываю конверт и читаю чёрным по жёлтому…

Да быть этого не может!..

Откидываю от себя бумаги и делаю круг по комнате, пытаясь привести мысли в порядок. Выходит плохо… Открываю окно и впускаю в комнату чистый воздух.

Мино Ка – дальняя родственница графа Дайго?!

Это документы, заверенные подписями и печатями!

Зачем старому графу брать в жёны пусть далёкую-предалёкую, но родственницу?.. Да ещё и официально подтверждать кровное родство?.. Что это за извращение прямиком из нашего Средневековья?!

Даже думать не хочу о том, что между этими двумя что-то было! Серьёзно! Мне сейчас плохо станет! Мало того, что у них разница в возрасте едва ли не в три поколения, так они ещё и родственники?..

Медленно выдыхаю, успокаивая разгулявшееся куда-то не туда воображение.

Решаю заглянуть в следующий лист бумаги из конверта – и вообще выпадаю в осадок. Потому что это завещание. Завещание, в котором всё имущество покойного графа отходит графине!!!

А так вообще можно было?

Она же не из знати! В смысле… кому на тот момент было известно, что она – из знати?.. Кто вообще это подписывал? Чьи печати стоят?..

Просматриваю бумаги несколько раз и понимаю только одно: эти документы гарантируют право Мино на все паучьи земли и на замок! И никакой Тай-Вэй не может распоряжаться здесь! Он даже ложку серебряную отсюда забрать не может!

Падаю в кресло; каким-то невменяемым взглядом смотрю чётко вперёд.

Почему она этим не воспользовалась? Испугалась родни нового мужа? Или испугалась того, что осталась один на один с этим жестоким миром, где до беззащитной жены опального графа, пусть и с документами на имущество, – никому нет дела?..

– Это мой козырь, – шепчу одними губами, замечая, что мои руки трясутся, – и моя защита от всех стервятников.

И теперь уже плевать, что делал или чего не делал старый граф с бедняжкой Мино. Теперь у нас есть шанс.

Убираю документы обратно в конверт, затем в книгу и прячу в тумбу. Никто не должен найти их! Ни одна живая душа – до тех пор пока я не решу раскрыть правду.

– Ха Ру! – кричу, выбежав на середину комнаты.

Телохранитель-наблюдатель тут же появляется, замерев у входа.

– Прикрой дверь, – прошу, опустив взгляд; когда мы с ним остаёмся вдвоём, произношу негромко: – Я не знаю, могу ли я просить тебя о чём-либо… Ты в курсе, что между нами нет никакого доверия. Я здесь вообще, по сути, никому доверять не могу. Но сейчас мне нужна твоя помощь. По гроб жизни нужна. И если ты сможешь её оказать, то я сделаю всё, что ты попросишь. Буквально – всё.

– Что от меня требуется? – без особого интереса уточняет Ха Ру.

– Вначале назови свою цену. Я хочу быть уверена в том, что смогу её выплатить, – качнув головой, предлагаю.

– Вы озвучиваете задание, я называю цену, – разглядывая боковую стену, произносит Ха Ру.

– Хорошо… Мне нужно, чтобы ты охранял эти покои. Никто не должен входить сюда! Особенно – когда меня нет внутри, – выпаливаю, сжимая ладони.

– Это странная просьба. Завтра приём – вы должны думать о своей безопасности, – замечает телохранитель, внимательно глядя на меня.

– Назови свою цену, – проговариваю медленно и чётко.

– Ночь с вами.

– Ч-что?.. Ты… ты ведь понимаешь, о чём просишь? – поражённо смотрю на него.

– Да, – ровно отзывается Ха Ру.

– Ты хочешь просто поспать рядом? – как умственно отсталая, уточняю.

– Нет, – звучит прямой ответ.

…

– И чего же ты хочешь? – каким-то заторможенным голосом спрашиваю.

– Думаю, вы и сами всё поняли. С самого начала.

Смотрю ему в глаза и теряюсь.

Это слишком высокая цена. Для обоих миров.

Я не могу позволить ему просто так взять и овладеть телом графини! Пусть он и шикарный экземпляр «героя неизведанного» для стандартной фэнтезийной истории.

– Я не буду извиняться за то, что отказываюсь. Думаю, ты и сам понимаешь, что я не пойду на это, – произношу сухо.

– Это моя цена, – протягивает Ха Ру и выходит из моих покоев.

Оседаю на пол. Да что это за жизнь-то?!

Мне что, блин, расплатиться больше нечем?! Что те мужики, что этот…

Ладонями упираюсь в пол и опускаю голову, позволяя волосам закрыть лицо.

А мне ведь и в самом деле, по сути, нечем расплатиться. Что за еду в тот раз, что за помощь – в этот. Только своим телом.

Какая-то это ни хрена не приятная история.

(обратно)

Глава 12

– Мино! – Тай-Вэй неожиданно врывается в комнату, вероятно, устав ждать удобного случая, но затем замечает меня на полу и останавливается. – Что случилось?

– Я так устала, – делюсь, не имея сил даже выгнать его вон.

– Мино, ты же простудишься, – Тай-Вэй подхватывает меня на руки и несёт к софе.

Укладывает меня на неё и сам садится рядом.

– Необязательно быть со мной милым, – замечаю, закрыв лицо ладонью.

– Лучше быть жестоким и свирепым? – мягко уточняет супруг.

– Так я хотя бы не обманусь.

– Ты не обманешься, если допустишь мысль, что я могу быть милым. Ты знаешь об этом, – с улыбкой произносит Тай-Вэй.

Да, он милый. Когда он всем доволен. Или когда не видит проблемы. Милый, как котёнок…

Но стоит проблеме проявить себя, как он вновь превращается в свирепого льва, которому плевать на твои права, на твои чувства и на твою позицию. Этот лев может рвать когтями твою гордость, абсолютно не запариваясь тем, что поступает дурно.

– Хочу быть сильной, – выдавливаю из себя.

– Зачем? – спокойно спрашивает Тай-Вэй, и это выходит так естественно, что я едва не крякаю: в нашем мире феминистки прибили бы его за этот вопрос.

– Чтобы достойно встречать все испытания, посланные мне судьбой, – ухожу в беспросветное философствование.

– Ты и так неплохо справляешься, – подбадривает меня супруг.

Кошусь на него, но никак не комментирую.

Странный он персонаж. Дружить с таким, наверно, опасно, но интересно.

– Поможешь мне выбрать платье? – спрашиваю, бездумно глядя в потолок.

– Зачем тебе принаряжаться? Будь собой, – протягивает Тай-Вэй в своей дружелюбной манере.

Перевожу на него взгляд и молча смотрю. Серьёзно. Он – страшный человек.

Уверена, он обаял графиню, сблизился с ней, устроил пышную свадебку, а потом с милой улыбкой сообщил, что Паучьи земли должны объединиться с землями его семьи. Может, даже в тисках энергии при этом пару минут подержал – продолжая так же мило и по-доброму улыбаться.

– Тебе что нужно, супруг мой разлюбезный? – произношу спокойным голосом.

Тай-Вэй чётко улавливает мой настрой, и его взгляд мгновенно меняется:

– С чего ты взяла, что мне что-то нужно? – попытавшись вернуться в прежнее – «мы мило болтаем» – состояние, уточняет он. – Я всего лишь проявляю заботу по отношению к своей жене, которая заперлась на несколько дней в своей спальне.

– Сегодня ты подходил к моим дверям трижды, – отзываюсь сухо, – и, если твоё волнение не относится к моим внешнему виду и психическому состоянию на приёме, значит, тебе от меня что-то нужно.

– Где он? – тут же сбросив маску, без эмоций спрашивает Тай-Вэй.

Так и знала.

Что-то нужно.

Но что?..

– Кто? – закосив под дурочку, переспрашиваю.

– Не кто, а что, – холодно поправляет меня Тай-Вэй, – просто ответь мне, где он – и всё. Обещаю, я больше не буду дёргать тебя.

– Не понимаю, о чём ты, – приподнимаюсь с софы, но меня возвращают обратно, с силой надавив на грудь.

Серьёзно? Он будет применять ко мне и физическую силу?!

– Прекрасно понимаешь. Завтра здесь соберутся все – вся знать. И доверенное лицо императора. Дай мне то, что я хочу, и я верну тебе все твои земли и помогу справиться с давлением моей семьи.

Ну, я же знала, что не земли его интересуют!

Даже как-то облегчённо выдыхаю. Мои догадки относительно его «хотелок» оправдались: попытка отобрать моё имущество – лишь метод давления.

Интересно, что же муженек имеет в виду? Аркан из сокровищницы графа Дайго?

– Я не знаю, где он. Хочешь – позови того дознавателя, что был здесь пару дней назад, – развожу руки в стороны, отвечая абсолютно искренне, – я даже под его силой не смогу ответить на этот вопрос.

– Граф должен был оставить тебе зацепки, – замечает Тай-Вэй.

– Странный ты человек, – усмехаюсь не без веселья. – Шантажируешь меня, пытаешься выманить ответы, но ведь это ты из нас двоих – сильный заклинатель, отучившийся в академии и способный почувствовать столь сильный магический предмет. Я этот аркан при всём желании не обнаружу – даже если сильно напрягусь.

– При чём здесь аркан? – нахмурившись, переспрашивает Тай-Вэй. – Я говорю про тотем.

Тотем?.. Какой тотем?..

И тут до меня доходит…

У графа Дайго был тотем, который он спрятал ото всех! Даже от императора – раз об этом не написано ни в одной современной книге о сокровищницах знатных семей!

Вот ведь жжжжжук!

– Ну, тотем! – отмахиваюсь, делая вид, что не вижу разницы. – Я в этом не разбираюсь и использовать это никак не смогу – так что мне до этих «сокровищ несметных» дела нет.

– Что тогда, что сейчас – твердишь одно и то же. Но я не верю, что граф мог помереть, не раскрыв тебе секрет его местонахождения! – поднимаясь на ноги, недовольным голосом произносит Тай-Вэй.

– Прости, что вновь повторяюсь, но мне от него никакой пользы! Если б знала, где он, – отдала бы. Земли для меня намного важнее, – выпрямляясь на софе, отвечаю спокойно.

– Если бы ты понимала, насколько он ценен, не говорила бы так, – качнув головой, бросает небрежно Тай-Вэй.

Дорогой муженёк! Ты только что раскрыл мне все свои карты.

Поклон в пол; кулак, поднятый в небо; речёвки с поддержкой – или как здесь нынче на подобные подарки реагируют?..

– Тай-Вэй, – поднимаюсь на ноги и отряхиваю платье, – уверена, эта вещица важна для тебя. Я прошу прощения, что не способна осознать её ценность – зато я могу понять твои чувства… Именно они и привели меня обратно.

– Хочешь сказать, что вернулась из-за желания сохранить графство в том виде, в каком оно тебе досталось? – холодно усмехается мужчина.

– Я обещала ему, что сохраню его наследство, – потупив взор, отвечаю, изо всех сил стараясь транслировать в воздух собственную ограниченность.

Это жизнеспособная ложь. Я ещё ни от одного человека не слышала, что у графини и покойного графа были какие-то проблемы во взаимопонимании. Мало того! Никого не смущала их разница в возрасте. Никого, кроме меня, вообще ничего не смущало – так что у меня даже сложилось ощущение, что Минока и покойный граф Дайго жили душа в душу.

Поэтому я имею полное право оставаться благодарной ему даже после его смерти. Более того – я имею право быть верной своему обещанию, которое только что придумала.

Если Тай-Вэй использует земли для давления на меня, он понимает, как много они значат для графини. Так что всё сходится.

– А как же он? – склонив голову, лукаво спрашивает супруг.

– Он? – повторяю за ним, понятия не имея, о чём мы говорим.

Снова о тотеме?

– Твой возлюбленный, – подняв одну бровь, напоминает Тай-Вэй.

Мой… кто?

Смотрю на него и натужно свожу брови к переносице, чтобы не выдать истинную реакцию.

Да я в жизни не поверю, что Минока стала бы рассказывать Тай-Вэю о своей любви! Она ж не настолько дура?.. А значит, муженёк сейчас блефует.

– Ты о чём вообще? – выдавливаю из себя, глядя на него растерянно.

– Брось, Мино, – хмыкает Тай-Вэй, – ты меня не обманешь. Какой ещё может быть причина твоего желания исчезнуть для всего мира? Там, на болотах, кто-то ждал тебя.

Хочет отыскать новую точку давления – и даже не скрывает этого.

Да, Мора, ты была права. Этот гад не достоин ни одного моего вздоха.

– Там, на болотах, меня ждала свобода от этого жестокого мира, где всем на меня плевать, – произношу, качая головой, – не стоит равнять всех по себе, милый супруг.

Заметив, как изменилось его лицо, понимаю, что попала в точку.

– Ты дала слово, что не будешь корить меня за это, – неожиданно серьёзным голосом отрезает Тай-Вэй, – мы делились секретами, пообещав никогда не использовать их против друг друга.

Выходит, они и впрямь были чем-то вроде заклятых друзей с графиней без прав…

Какой интересной была эта женщина…

Минока…

Чего же ты на самом деле хотела? Пожалуй, я бы помогла тебе с осуществлением этой мечты. Чисто из уважения к твоей личности.

– Разве я первой нанесла удар? – склонив голову, уточняю; затем подхожу к Тай-Вэю и кладу руку ему на плечо. – Ты жесток со мной, мой друг. И я искренне не понимаю, чего ты ждешь в ответ, поступая таким образом.

– Ты изменилась, Мино. Слишком сильно, – звучит глубокий голос.

При этом взгляд его становится пристальным и слишком внимательным.

– И ты тоже, Тай-Вэй. Ты тоже, – мягко отвечаю, намекая на своё желание остаться одной.

Когда муженёк покидает покои, впервые за эти несколько дней испытываю прилив энергии.

Более того – я даже чувствую здоровое такое возбуждение внутри! Всё не так плохо. Да, я слаба, но у моих врагов тоже есть слабости!

Первое: у моего мужа есть возлюбленная, которую я обязательно завтра найду глазами – уверена, она посетит приём, учитывая, что их с Тай-Вэем шанс пожениться сорвался из-за моего возвращения.

Второе: несмотря на все связи, сила его семьи в данный момент не настолько велика, чтобы вести свою захватническую деятельность открыто. Они прибегнули к браку с вдовой графа в надежде заполучить его тотем; думаю, в штате прислуги замка есть шпион, который и донёс весть о наличии оного в сокровищнице замкнутого старика… И теперь, когда я поняла их намерения, все их мечты находятся в моём кулаке! Ведь в тумбе у окна находится конверт с завещанием и документом, подтверждающим моё родство с графом и право наследовать всё даже без этого самого завещания!

– Всё не так плохо, графинька, – погладив себя по волосам, сообщаю отражению, – всё не так плохо.

Улыбаюсь лицу Мино и зову Ли. Затем трачу время на подбор платья на завтрашний вечер… и, довольная, укладываюсь в постель. Уже ночью, когда в очередной раз чувствую чужое присутствие, нахожу в себе силы и бросаю в лицо своему гостю, не особо запариваясь манерами:

– Слышь, тебе чего надо? Здесь не проходной двор, чтоб заглядывать, когда тебе заблагорассудится! Я выспаться хочу – у меня завтра сложный день! Так что брысь из моего сна!

Выпалив всё это бесплотному незнакомцу, весьма довольная собой, засыпаю глубоким сном и наконец высыпаюсь… впервые за долгое время.

И мне ни разу не стыдно, что я вела себя во сне, как самая последняя гопница. Возможно, хоть я и не берусь утверждать, подобное поведение и повлияло на моего ночного гостя – поскольку он решил оставить меня и не мучить своим присутствием.

* * *

– Этот день будет хорошим, – как мантру повторяю следующим утром, пока Ли начищает моё тело, словно обувщик – старый ботинок.

Чем только меня не тёрли, и что только в меня не втирали.

Хвала небесам, этот ад подошёл к концу до того, как я сорвалась на бедную девушку. В конце концов, она не виновата, что сия процедура в этом мире явно не направлена на расслабление…

Приведя себя в порядок, иду на обед с урчащим от голода животом. Вот Мора будет довольна!

Радость на лице Ли, когда я возвестила о своём решении спуститься в обеденную залу, была неописуема. Я даже не знала, чему она радуется больше: моему возвращению из самовольного заточения или отмене необходимости таскать мне еду из одного конца замка в другой.

Теперь осталось обрадовать свою помощницу… и, конечно, любимого муженька.

В коридоре сталкиваюсь с Ха Ру и, обойдя своего телохранителя, молча продолжаю свой путь.

– Вы приняли решение? – подаёт голос тот.

– Моя просьба неактуальна. Забудь об этом, – едва удержав себя от поглаживания живота, где теперь прятался конверт с документами, отзываюсь, – и впредь даже не думай напоминать, – бросив взгляд на молодого человека, заканчиваю с холодком.

– Мне стоит разрезать платье и отнять ваше сокровище? – уточняет Ха Ру, а я резко останавливаюсь.

– Что ты сказал? – ощутив биение пульса где-то в голове, переспрашиваю нервно.

Я в курсе, что у него отличный слух. Но нас разделяла тяжелая дверь, когда я убирала конверт под корсет платья.

– Не беспокойтесь, я не опущусь до этого, – бесстрастно отзывается Ха Ру, – ваше тело не настолько интересует меня.

– Тем не менее свою цену ты назвал, – напряжённо произношу.

Не понимаю, чего он всем этим добивается?..

– Я должен был проверить, – лениво бросает мне телохранитель и начинает идти вперёд.

Проверить – что?.. Насколько я пала после своего побега? Готова ли отдаться за услугу?

Закрываю глаза, считаю до трёх и вновь начинаю идти в сторону обеденной залы.

Ясно как день, что ответа я всё равно не получу.

– Не показывайте их раньше времени. Выждите нужный момент, – только и произносит Ха Ру, когда мы спускаемся вниз, и вновь замолкает, всем своим видом показывая, что на этом – всё.

Ну спасибо, блин! А то я не знаю! Да-да, я же так и планировала: войти на свой собственный приём, тряся документами в воздухе!

Сжимаю пальцы на юбке и обгоняю своего телохранителя, первой входя в обеденный зал.

– Супруга! – радостно приветствует меня Тай-Вэй.

– Супруг! – улыбаюсь ему и вдруг замечаю сурового старика, сидящего за нашим семейным столом.

Это ещё кто?

– Ты наконец выбралась из своих покоев! – улыбается Тай-Вэй.

– И даже радуюсь новому дню, – с не менее искренней улыбкой отвечаю.

– Должно быть, у тебя много поводов для радости, – подаёт голос этот старик, одетый в строгий дорожный костюм.

– Конечно, – растягиваю улыбку на губах специально для него и так же специально для него оставляю взгляд холодным, – я ведь жива.

В комнате устанавливается молчание.

– Говорят, именно это ты и сказала народу перед замком, – протягивает Тай-Вэй, разряжая обстановку.

– Всё верно, – киваю, – на тот момент мне больше нечего было сказать.

– А сейчас? Ты бы как-то изменила свою пламенную речь, дочь моя? – вновь подаёт голос суровый старик, и я наконец понимаю, кто передо мной сидит.

– Однозначно изменила бы, отец, – сухо улыбаюсь в его сторону и понимаю, что переборщила.

Внимательные взгляды сына и отца говорят об этом слишком красноречиво.

– Я рада видеть вас в добром здравии, – выдавливаю из себя, скромнея на глазах; присаживаюсь за стол и придвигаю к себе кубок с водой.

– Раз рада, не буду ходить вокруг да около, – суровый старик начинает буквально таранить меня взглядом, – то, что ты сделала, – непростительно.

Наверно, сейчас я должна опустить голову и потерять аппетит. Однако… простите меня, гости дорогие, но я не завтракала!

…

Если бы злость и недоумение имели чёрный цвет, обеденный зал в данный момент затянуло бы чёрной дымкой: эти эмоции были почти физически ощутимы.

– Ничего не хочешь по этому поводу сказать? – уточняет старик сквозь зубы.

– А что я должна сказать? – спрашиваю у него, закончив с запеканкой.

– Ты выставила моего сына жестоким мужем, поднимающим руку на жену, – цедит отец Тай-Вэя.

– Я должна была сказать, что это не он, а его отец желает мне смерти? – внимательно смотрю на старика.

Тот ударяет ладонью по столу со всей дури.

Надо испугаться, но я морщусь: стол жалко. Он вообще-то мой. Не надо его ломать.

– Ты солгала! – яростно сверкает на меня очами старик.

– Дознавателю? Чувствующему правду? – сведя брови, уточняю.

– Не знаю, какие фокусы ты использовала, но ты за это ответишь!

– А вы ответите за нападение на мою карету? – откладываю приборы, смотрю на него совершенно спокойно.

– Не понимаю, о чём ты: ты добралась до замка живой и невредимой, – бросает мне старик.

– Ага. Потому что у меня было достаточно охраны, – решив не выдавать заслугу Ха Ру, отвечаю.

– Раз решила говорить открыто, не вижу смысла подбирать слова, – сжав ладонь в кулак, произносит отец Тай-Вэя, – сегодня на приёме тебе вернут статус жены моего сына, и мы получим полный контроль над тобой. На этот раз сбежать не получится. Мы были слишком вежливы с тобой, позволяя разгуливать по замку в прошлый раз. Теперь всё будет по-другому: мы лишим тебя свободы передвижения, запрём в самой холодной комнате, перестанем кормить и дождёмся, когда ты заболеешь и умрёшь самой естественной смертью. Ты, наверно, забыла, что ты – никто? Ты не часть знати, и наших прав у тебя нет. Поэтому даже не думай, что сегодняшний приём устроен в твою честь. Он устроен в честь нашей семьи. И в честь грядущего усиления мощи нашего рода. А ты здесь – разменная монета, до которой никому нет дела.

Так вот почему Тай-Вэй так просто сообщил мне об этом приёме… я думала, в тот момент он был на моей стороне. А он был на стороне семьи.

Он всегда был на стороне своей семьи.

…

Молча смотрю на старика и ничего не отвечаю.

– У тебя есть один шанс договориться со мной – это сказать, куда этот скупердяй спрятал тотем! Тогда я подумаю над смягчением наказания. В противном случае до твоей смерти останутся считаные недели. Твоих людей мы просто перебьём, так что не мечтай, что кто-то здесь за тебя заступится, – заканчивает свою речь отец Тай-Вэя, глядя на меня с нескрываемым презрением.

Прикрываю лицо рукой, незаметно переводя взгляд на Ха Ру.

Ну, как тебе представление? Всё нравится?

По взгляду телохранителя ничего понять не могу, зато чётко вспоминаю его слова – о том, что я не должна показывать документы раньше времени. Как же ты был прав, Ха Ру! Этим козырем нельзя разбрасываться. Уверена, этот страшный человек нашёл бы возможность отобрать у меня и завещание, и бумаги, подтверждающие родство с графом.

Допиваю воду, вытираю рот салфеткой и молча поднимаюсь из-за стола.

– Язык проглотила? – бросает мне в спину старикан.

Даже взглядом тебя не удостою, чёртов бес.

Выхожу из обеденной, дождавшись, когда Ха Ру откроет передо мной дверь. Иду в свои покои.

– Мино, – Тай-Вэй выходит в коридор вслед за мной.

– Минока, – повернув в его сторону голову, отзываюсь. – Моё имя – Минока. Я стала твоей женой, нося это имя, так не оскорбляй меня своими сокращениями.

Заворачиваю за угол, так и не обернувшись на него. Теперь становится ясно, почему муженёк с таким завидным постоянством называл меня прежним именем. Это не о близости между нами говорило. Таким образом он хотел подчеркнуть огромную пропасть между нами. В очередной раз напомнить о высоте своего положения и о низости моего.

– На приёме будет присутствовать некий доверенный императора. Знаешь его? – спрашиваю у Ха Ру, будучи уверенной, что он ответит.

Мне нужно знать, как сделать этого важного человека своим сторонником.

– Не знаю, – звучит напряжённый ответ.

Ого! А кто-то может становиться серьёзным.

– Ты напряжён из-за того, что не знаешь, или… – указываю пальцем назад, намекая на представление в обеденной зале.

– Если хотите сбежать, я вам помогу, – неожиданно произносит Ха Ру.

– Я не хочу сбегать, – признаюсь честно, внимательно глядя на него.

– Если среди знати будет сговор устранить вас, мы оба умрём, – замечает мой блистательный телохранитель.

– Это должно испугать меня? – нахмурившись, уточняю.

Взгляд Ха Ру становится слишком цепким.

Это что, очередная проверка?..

Я должна была ответить иначе?

– Кто, ты думаешь, я такая? – спрашиваю у него, остановившись. – Ты думаешь, я – трусиха?

– Нет, я так не думаю, – ровно отвечает Ха Ру.

– Я была трусихой? – внимательно вглядываясь в его лицо, продолжаю допрос.

– Вам лучше знать, какой вы были, – звучит бесстрастный ответ.

Он знал её.

Он, чёрт возьми, знал её! Это точно!

Правда, доказательств нет… Но все эти проверки, странные и порой бестактные вопросы, и этот ничем не объяснимый выбор защищать меня…

– Прежней Мино уже нет, – решив пойти на риск, произношу сосредоточенно, – я теперь… совсем другой человек.

– Я вижу, – только и произносит Ха Ру, не уступая мне в интенсивности взгляда.

– И что ты думаешь о новой мне? – протягиваю напряжённо.

– Такой тебе, – произносит Ха Ру, глядя в мои глаза, – я бы не смог отказать.

Матерь Божья!

Они не просто были знакомы.

Она любила его.

И получила от ворот поворот!

– Моя память повреждена. И я многого не помню, – выдавливаю из себя правду, понимая, что мне нужен этот защитник, – я прошу за это прощения.

– То, что ты с собой сделала… – Ха Ру отводит взгляд и сжимает челюсть, – это мне нужно извиняться, что я допустил это.

– То, что я с собой сделала… – протягиваю, ошарашенная открывшимися обстоятельствами.

Пожалуйста! Кто-нибудь! Пройдите с транспарантом, на котором написано, что конкретно я сделала!

Понятия не имея, как себя вести, произношу негромко единственно допустимое в данный момент:

– Ха Ру, прошлого уже не вернёшь.

– Я… – только начинает он, как к нам выворачивают Мора с Геоном, и мой телохранитель замолкает, делая шаг назад.

– Моя госпожа! На приём прибудет Охотник!

(обратно)

Глава 13

Сбежать! Прямо сейчас. Бросить пару сменных платьев в холщовый мешок, закинуть туда же гребень для волос и пару дорогих безделушек на продажу – и бежать! Куда-нибудь подальше от замка, чтобы никогда ни в коем случае не пересечься с Охотником!

– Вы обязаны встретиться с Охотником! – прикрыв дверь в мои покои, напряжённо произносит Мора; Геон кивает. – Он сможет понять, что чёрный колдун сделал с вами! От этого будет зависеть всё ваше будущее!

Моё будущее совершенно точно будет от этого зависеть. Вот, с этим я даже не спорю.

– Отец Тай-Вэя сделает всё, чтобы очернить вас и опорочить ваше имя. Он будет защищать своего сына от ваших наветов, – продолжает Мора, рассекая гостевую, как настоящая хищница, – вы должны пересечься с господином Охотником раньше! Только в этом ваше спасение!

– Мы удвоили охрану замка, – спокойно произносит Геон, дождавшись паузы в монологе Моры, – никому не удастся навредить вам в присутствии стражи. Поэтому не переживайте, когда идёте в людные места, – но избегайте тёмных углов и пустых коридоров. Ха Ру…

– Ха Ру будет следить за моей безопасностью, – прекрасно зная, что телохранитель – тире – несостоявшаяся любовь графини – прекрасно слышит нас через дверь, произношу уверенно, – он не подведёт, можете не беспокоиться.

– Вы заключили с ним сделку, – внимательно глядя на меня, замечает Геон.

– Я бы не назвала это сделкой, – протягиваю, отводя взгляд, – просто выяснила, что… скажем так, в данный момент он для нас не опасен.

– Хорошо. И тем не менее… избегайте пустых коридоров и тёмных углов, – повторяет начальник моей стражи.

– Хорошо, – киваю, как болванчик.

Иначе ведь не отцепится.

– Мы не успели предупредить вас о приезде вашего свёкра, – кается Мора, – но вы так неожиданно решили спуститься к обеду!

– Всё в порядке. Мне было полезно встретиться со стариком, я даже как-то взбодрилась, – отмахиваюсь, проходя к окну и придумывая план побега с учётом единственного пути – через это самое окно.

Надо будет связать друг с другом простыни…

– Сейчас Ли начнёт готовить вас к приёму, – подаёт голос Мора, – я всё это время буду здесь, рядом с вами, так что можете не переживать: я никого к вам не подпущу до самого его начала!

Скисаю, запуская пальцы в волосы. Да за что ж мне всё это?..

– Моя госпожа, мы справимся, – неверно истолковав мой понурый вид, с заботой и одновременно переживанием в глазах произносит Мора, – верьте мне.

– Я в тебе и не сомневалась, – выдавливаю, понимая, что, возможно, это мой последний вечер в теле графини Дайго.

Завтра меня казнят – и не факт, что я очнусь в каком-то другом теле. Вряд ли бог такой щедрый, что даёт по три шанса…

* * *

Что ж, готова подвести итог: единственный плюс во всём этом царстве минусов, это что платье, подобранное вчера, имеет внутренний рукав под внешним, широким – и я смогу незаметно спрятать в каждой руке по документу. Чувствую себя царевной-лягушкой, не меньше. Правда, в моём случае из рукавов не лебеди появляться будут, а документы, подтверждающие личность.

Вот только вряд ли они мне помогут, когда Охотник укажет на меня своим охотничьим перстом и объявит во всеуслышание, что я и есть – чёрный колдун.

– Вы выглядите великолепно, ваша светлость, – шепчет Ли, закончив работать с моими волосами.

Смотрю на себя, точнее, на тело графини Дайго, и равнодушно соглашаюсь. Она хороша с этой высокой причёской, в этом шикарном платье графитового и серебристого цветов, состоящем из чётких линий; с этой диковинной и уже всем привычной подвеской на нежной бледной коже…

Не хватает только красных глаз, и всё – я была бы графиней Дракулой!

– Как можно было издеваться над такой красотой! – всплакнув, выдавливает из себя Мора, но быстро приходит в себя, увидев мой взгляд. – Простите, моя госпожа.

– Всё в наших силах, – произношу негромко, – в том числе – и изменить нашу судьбу.

– Моя госпожа, вы абсолютно правы. Теперь, когда вы так спокойны, моё сердце тоже спокойно. Вы справитесь со всем… – На лице Моры вдруг появляется выражение некого намерения, когда она смотрит в мою сторону; однако оно так же быстро исчезает. – Прошу позволения вернуться к своим обязанностям.

Чего это она?..

Хочу уже, было, уточнить, но вовремя вспоминаю про Ли у себя за спиной.

– Иди, – всё-таки отпускаю её, с тоской взглянув в окно.

В этом платье я вряд ли далеко убегу. Дышать будет трудно.

– Ваша светлость, – шепоток служанки вырывает меня из грустных дум.

– Да, Ли? – встречаюсь с ней взглядом в зеркале.

– Позволите ли вы задать вам дерзкий вопрос? – замечаю, что девочка сильно волнуется, поэтому позволяю.

– А… ваш телохранитель… у него есть жена?

Прикрываю глаза и улыбаюсь.

– Насколько мне известно – нет, – отвечаю с печальной улыбкой.

Запал он ей в душу.

– Он кажется мне очень хорошим, – продолжает делиться сокровенным Ли, а я разворачиваюсь к ней и кладу ладонь на её руку.

– Мне он тоже кажется хорошим. Немного странным, конечно, но точно не злым.

– Ему… ему может грозить беда…

Нахмурившись, смотрю на то, как мою маленькую Ли начинает буквально трясти.

– Что такое? Откуда? Откуда ты это знаешь? – спрашиваю озабоченным голосом.

Но Ли лишь опускает взгляд, обхватывает себя руками и качает головой.

– Ли! – чуть повышаю голос, но всё бесполезно: девочка полностью закрылась, погрузившись в тёмные мысли.

Что-то её напугало – но что?… Где, от кого и что именно она услышала?

Когда выхожу из покоев, внутри меня начинает буквально зудеть волнение. Бросаю взгляд на Ха Ру; тот склоняет голову, увидев меня, и тут же встаёт за моей спиной.

Нет, он слишком хитёр и изворотлив. Он не даст себя в обиду.

Не стоит мне об этом думать. По крайней мере – не сейчас, когда сама по канату над пропастью хожу…

– Ты серьёзно? Надела своё подвенечное платье? – Тай-Вэй не скрывает всей палитры чувств, когда видит меня. – Это что-то должно значить? Мне нужно пытаться разгадать намёк?..

– Это значит лишь то, что в моём гардеробе не так много нарядов для такого случая, – отвечаю спокойно, вставая рядом с ним.

Да, я в курсе, что это за платье. Графиня не стала прикидываться невинной девой, когда выходила замуж во второй раз, и обошлась нарядом для выхода в свет, – за что ей отдельное спасибо.

– Ты позоришь нашу семью, – цедит свёкор за спиной Тай-Вэя.

К слову, мы в этот момент стоим и ждём, когда объявят наши имена: главная зала уже заполнена знатью; шум стоит такой, что яедва слышу бормотание старика.

И всё же… слышу.

– Зачем было предлагать мне этот брак, если я вас так позорю? – оборачиваясь на него, уточняю спокойно.

Глаза свёкра вспыхивают бешенством, но Тай-Вэй смягчает обстановку:

– Не стоит ругаться, жена, отец, – он переводит взгляд с меня на старикана за своей спиной, – сегодня прекрасный вечер и такой отличный повод для радости. Наше воссоединение, Минока.

– Моя душа поёт, – сухо отзываюсь и устремляю взор вперёд – как раз в тот момент, когда двери в главную залу отворяются.

– Граф и графиня Дайго!

Бог мой, а сколько радости-то в глазах! Да тут же каждому второму можно дать «Оскар» за самую дрянную игру в вежливых людей. А дамы-то! Дамы!

Кажется, Тай-Вэй слишком хорош для меня. Да, теперь я в этом убеждена – ровно как и весь собравшийся в моём замке добрый люд.

Опускаю голову, не показывая эмоций и притворяясь скромной графиней-без-имени-и-прав.

Понятия не имею – кто это вокруг. Поэтому даже не пытаюсь ловить взгляды, чтобы ответить на приветствия.

– Если сам император дал «добро» на этот приём, значит, он позволяет ей вернуться в свет, – шепчутся за моей спиной.

– Но она никогда и не была допущена в свет: она же без роду, без имени!

– Да… странная это ситуация…

Вообще никак не реагирую на эти шепотки. Единственный важный для меня человек здесь – это доверенный императора. Я должна расположить его к себе и суметь воспользоваться своим козырем… желательно – сделать всё это до появления в замке Охотника.

– Графиня Дайго, граф Дайго, – немолодой и в меру упитанный мужчина с осанкой, которой могли бы позавидовать все балеруны моего мира, останавливается перед нами и протягивает руку в сторону освобождённого специально для бесед кабинета.

Полагаю, это и есть тот самый доверенный? У кого бы спросить?..

– Быть может, мы разберёмся со всеми делами чуть позже? Я хочу подарить своей жене первый в её жизни танец. Думаю, она это заслужила: ведь до этого дня она ни разу не посещала высшее общество, – мягко улыбаясь мне, произносит Тай-Вэй.

Его папаша позади презрительно усмехается.

Ага… они хотят, чтобы я опозорилась на глазах у всех честных людей, полагая, что это заставит господина доверенного императора пересмотреть своё решение относительно моей судьбы? Или тут всё дело исключительно в моём унижении? Что-то мне не верится, что графиня обучалась танцам за те пять лет, что провела в двух браках в этом замке.

А я, естественно, танцевать, как нужно, не умею.

Взгляд доверенного мне нравится: он не желает откладывать на потом то, что можно сделать сейчас.

– Уверена, ты хороший танцор, мой муж, – произношу негромко и так же мягко, – но, как ты верно заметил, мы с тобой ни разу не были в паре, потому что я ни разу в жизни не танцевала. Ты хочешь, чтобы я чувствовала себя неловко?

Вокруг нас стихают какие бы то ни было разговоры.

Взгляд Тай-Вэя становится ледяным.

А взгляд доверенного нравится мне ещё больше: в нём появляется искра понимания.

Да, уверена, мои слова дознаватель передал всем, кому нужно. И то, как Тай-Вэй обращался со своей женой, известно многим здесь – если не всем присутствующим.

– Я ни коим образом не хотел причинить тебе неудобства, – прикоснувшись губами к моей ладони, произносит Тай-Вэй, – напротив – хотел доставить удовольствие. В высшем обществе меня считают неплохим танцором.

Отвожу взгляд от приторной улыбки супруга, переводя его на обладателя идеальной осанки.

Забери меня, доверенный! Просто протяни опять свою руку в сторону кабинета и попроси следовать за тобой!

Это же так просто…

Но, кажется, теперь никто и никуда не торопится.

– Господин доверенный императора, – на свой страх и риск обращаюсь к мужчине и замечаю лёгкое удивление на его лице.

Чёрт! Это не он? Я перепутала?..

– Да, графиня Дайго? – уточняет мужчина в ответ.

О! Всё-таки он!

Удивлён, что я его имени-отчества не знаю? Так я тут никого не знаю! Чего удивляться-то!

– Я бы хотела услышать решение императора по своему вопросу.

Ооооо-йёй, чую – переборщила. Слишком напористо, судя по лицам окружающих…

– У моей дочери дурное воспитание – простите ей этот порок. Мы постараемся сделать всё возможное, чтобы исправить её манеры, – подаёт голос свёкор, а я разворачиваюсь к нему.

Всё возможное – это заморить меня голодом и холодом в собственном замке?

Вижу, что старикан прекрасно понимает, о чём я думаю. И презрительная усмешка, мелькнувшая на секунду на его лице, говорит о нём лучше всяких слов: чудовище.

Не человек, а зверь.

Шум в зале вынуждает меня оторваться от неприятного анализа личности отца моего второго супруга и посмотреть в толпу. Почему все так возбудились?

– Это он!

– Как давно он не появлялся в свете!..

– Небеса, этот человек действительно пугает!

Мне даже присматриваться не пришлось – я сразу его увидела. Потому что он был выше всех присутствующих на голову. И потому что на нём не было подходящего для приёма наряда – лишь дорожный плащ до пола, почти скрывающий одежду и… – присматриваюсь к его обуви, ощущая какое-то тревожное чувство внутри… – высокие кожаные сапоги.

Поднимаю взгляд на его лицо.

Крупные, немного резкие черты, бронзовая от загара кожа, длинные чёрные волосы и тяжёлый пристальный взгляд.

Я его уже видела!

В трактире… в который меня занесло после побега из Дома Четырёх Смертей… это именно он спускался по лестнице в том трактире!

Так это и есть…

Опускаю голову, стараясь не встречаться с ним глазами. Очень хочу, чтобы меня вообще не заметили, но это невозможно – мужчина идет прямо на нас, не останавливаясь и не отвечая на вежливые приветствия.

– Ну вот и господин Охотник пожаловал, – с улыбкой произносит Тай-Вэй, – теперь можно идти и обсуждать твою судьбу, моя дорогая жена.

Поднимаю на него взгляд и с изумлением смотрю в довольное лицо. Он рад? Он чего-то ждал от нашей с ним встречи?..

Он… знал?..

– Ты думала, я не сложу дважды два, моя милая Минока? Кто ещё мог раскачивать свой дар в глуши, запуганный внешним миром и затравленный обстоятельствами? Хоть я и не чувствую особых перемен в твоей силе, уверен: те смерти – твоих рук дело, – тихо произносит супруг, протягивая руку вперёд и предлагая мне идти.

На деревянных ногах передвигаюсь в указанную сторону, стараясь не смотреть ни на кого.

Внутри меня что-то дребезжит. Я едва справляюсь с волнением, голова идёт кругом. Это догадка Тай-Вэя так меня выбила? Или предчувствие скорой смерти?

– Она сейчас упадёт, – замечает кто-то, и муженёк успевает меня подхватить.

– Ну что ты, дорогая? За поступки нужно отвечать, – а ты сама накликала на себя беду. Точнее, не только на себя, но и на все свои земли, – шепчет Тай-Вэй мне в ухо, и я отдёргиваю руку, освобождаясь от его помощи.

Нет, эта странная вибрация внутри никак не связана с моим психическим состоянием – хоть и добивает меня сейчас с ним на пару. Это что-то другое. Какой-то ответ на что-то…

Дверь в кабинет закрывается за нашими спинами, и я позволяю себе поднять взгляд на присутствующих и тут же нахожу среди всех глаза Охотника.

Даже выдыхаю от испуга и облегчения одновременно.

Так это ты?

Это твоя сила так беспокоит меня?

Ты настолько сильный заклинатель?..

Мужчина в плаще смотрит чётко на меня и даже не думает отводить взгляд.

– Поскольку здесь собрались все заинтересованные, предлагаю начать, – подаёт голос доверенный императора, а затем разворачивается к Охотнику: – Мне следует что-то узнать до того, как я продолжу?

Мужчина в плаще коротко качает головой, не отрывая от меня глаз. Бросаю взгляд на Тай-Вэя и замечаю чуть приподнятую в удивлении бровь.

Муженёк думал, что меня прям сейчас в кандалы закуют?

– Ситуация сложилась непростая. Таких прецедентов ещё не было в истории, – произносит мужчина с идеальной осанкой, доставая из кармана жилета свиток, – и его величество император видит только два выхода из этого положения. Первый – это восстановление прежнего статуса графини Дайго, при котором высочайшее позволение на новый брак графа Дайго теряет свою силу. И второй – восстановление статуса графини Дайго, при котором высочайшее позволение на новый брак графа Дайго не теряет свою силу.

Хмурюсь, пытаясь понять, что это значит.

– Развод? В её положении? – изумлённо восклицает свёкор.

– Я выбираю развод, – произношу быстрее, чем кто-либо успевает сказать ещё хоть что-то.

– Дорогая супруга, не торопись, – цедит сквозь искусственную улыбку не менее удивлённый, чем его отец, Тай-Вэй, – вспомни о том, что может всплыть при неверном решении…

– Вы владеете какой-то информацией, которую необходимо знать его величеству? – уточняет доверенный императора.

– Я… – бросив взгляд на Охотника, протягивает Тай-Вэй, – всего лишь хочу уберечь её от эмоциональных поступков.

– Мой поступок лишён эмоций. Это чистая логика – я хочу развода, – чувствуя бешеные удары сердца, произношу чётко.

– Дочь, ты позоришь нас своим поведением, – замечает отец Тай-Вэя.

А я замечаю в кабинете нескольких незнакомых мне людей, судя по одежде – не менее высокопоставленных, чем мой свёкор.

Его союзники?

Но зачем они здесь?..

Ха Ру тоже стоит в углу, но его присутствие объяснимо… Как и присутствие Охотника, который тут, судя по всему, является чем-то вроде третейского судьи на случай неразрешимого конфликта интересов, где даже доверенный императора не сможет разрулить ситуацию.

– Этой женщине необходимо обучиться манерам, – протягивает один из незнакомцев.

– Да, довольно странное поведение для графини, – соглашается второй.

– А вы, позвольте уточнить, кто? – спрашиваю у них напрямую и вижу, как вытягиваются лица у всех присутствующих.

– Минока! – с торжествующей улыбкой осекает меня Тай-Вэй. – Ты ещё больше загоняешь себя в угол, демонстрируя всем присутствующим полное отсутствие воспитания!

– Да она дикарка! – Третий незнакомый и совершенно лишний – непонятно кто – пучит на меня свои глаза, и мои предохранители слетают.

– Прошу прощения у высоких господ, – склоняю голову, – за то, что не знаю их имён и титулов – мой супруг не выпускал меня в свет, – бросаю взгляд на муженька и смакую бешенство в его глазах, – но сердечно прошу не игнорировать мой вопрос, демонстрируя такое же отсутствие манер, и ответить – как вы относитесь к тому, что здесь происходит? И – нет, – осекаю открывшего было рот мужчину, – я не о ваших чувствах спрашиваю, а о вашей принадлежности к моей семье и семье моего супруга. Кто вы мне по крови?

– Минока, эти лорды не являются членами нашей семьи. Как тебе не стыдно выказывать свою неосведомлённость таким открытым образом? – протягивает свёкор, не скрывая своего удовлетворения всей этой ситуацией.

– Если они не члены нашей семьи, то что они здесь делают? – спрашиваю спокойно.

Пауза, последовавшая после моих слов, грозилась стать мхатовской.

– Не хочу вмешиваться во внутренние дела вашей семьи, – подаёт голос доверенный императора, – но мне бы тоже хотелось это знать.

Бинго!

Салют. Выстрел из пушки. Звук непечального тромбона.

Вот, и я о том же, господин доверенный! Мы же с вами вообще в одну сторону смотрим!

Сжимаю ладони, взволнованно глядя на своего муженька. Я заполучу свою свободу! Пусть после этого меня посадят в темницу за преступления, которых я не совершала, но я сяду, как свободная от семейки Тай-Вэя, графиня Паучьих земель!

– Эти мудрые мужи обладают большим влиянием в империи, уверен, вам об этом известно, – произносит свёкор, вежливо улыбаясь доверенному. – Мы посчитали необходимым их присутствие на этом совещании, чтобы они могли дать дельный совет, если таковой потребуется.

– Но разве это совещание? – вновь подаю голос. – Мне нужно выбрать из двух вариантов, предложенных его величеством императором. Они-то здесь при чём?

– Минока, закрой рот! – перестаёт притворяться старик. – Ты уже и так позволила себе непозволительно много ошибок – перестань бросать тень на нашу семью своим поведением!

– Как раз этого я и хочу – перестать бросать на ваше семейство тень своим поведением. Поэтому повторяю: я хочу развод! – развернувшись к доверенному императора, произношу чётко.

– Минока Дайго! – повышает голос отец Тай-Вэя. – Уйми свой гонор и вспомни своё место!

– Конечно, это было бы большим упущением – позволить подобной женщине носить титул графини нашей империи. Не думаю, что свету это понравится, – начинают переговариваться между собой незнакомые мне мужчины.

Взгляд доверенного его величества неожиданно становится внимательным.

Так вот зачем они притащили сюда своих дружков…

– Император наверняка не знал о кошмарных манерах этой женщины. Иначе он бы никогда не дал ей возможности вернуться в свет как разведённой графине, – продолжают «делиться мнением» эти лорды.

– Конечно, это тяжёлый случай. Такая женщина должна находиться за спиной у мужа. Ни в коем случае нельзя давать ей право голоса… даже представить трудно, какой резонанс это вызовет в обществе!

– К тому же у неё нет никакой родословной! Как она вообще может быть единоличной владелицей таких обширных земель?!

– Минока Дайго, – произносит доверенный императора, молча выслушав всё это блеяние подставных овец с чуть склонённой головой, – я вынужден уточнить у вас, обладаете ли вы кровной связью с какой-либо из знатных семей империи? Ввиду отсутствия у вас должного воспитания я не могу позволить вам от лица императора получить столь важные с точки зрения геополитики земли. Это может нанести урон внутренней стабильности империи. Также это может оскорбить всех респектабельных людей. Ваш моральный облик в данный момент находится под сомнением в глазах высшего света… Всё это делает невозможным осуществление развода с графом Дайго.

– А в случае моего отказа соглашаться на восстановление статуса его жены?.. – уточняю сухим голосом.

– В случае же вашего отказа вновь становиться женой графа вы лишитесь всего своего имущества и всех прав на какие-либо привилегии, – звучит ровный ответ.

– Думаю, это справедливо – позволить ей распоряжаться имуществом только в том случае, когда подтвердится её связь со знатной семьёй, – кивает один из лордов, одобряя выбранное доверенным императора решение.

– Кровь решает всё, – важно кивает второй, полагая, что своим согласием с предоставленной мне «свободой» загоняет меня в угол.

– Ты не сможешь избавиться от меня, дорогая супруга, – шепчет мне на ухо Тай-Вэй.

Поднимаю взгляд на доверенного императора и принимаю самое важное на данный момент решение…

(обратно)

Глава 14

Достаю свёрнутую в свиток бумагу из рукава и протягиваю мужчине.

Ничего не говорю и молча жду, когда он прочтёт.

– Это… меняет дело, – негромко произносит доверенный и поднимает взгляд на Тай-Вэя. – Графиня Дайго выбирает право на развод и получает одобрение императора, – он достаёт из кармана дорожный пенал с пишущими предметами, подходит к столу и ставит свою подпись на небольшом свитке.

Затем передаёт его мне.

– Благодарю, – чуть дрожащей рукой принимаю важный документ и прижимаю его к груди.

Стараюсь не думать о том, почему доверенный так быстро огласил своё решение: своих проблем хватает.

– Что это значит? Что было в том свитке? – восклицает отец Тай-Вэя, с гневом глядя на меня.

Доверенный императора разворачивает свиток и демонстрирует всем документ, подтверждающий моё родство с покойным графом. Выбрать завещание было чревато – его могли спокойно оспорить при поддержке столь влиятельных семей. Демонстрировать же оба документа – слишком дерзко: у присутствующих сразу появится ощущение подделки.

«Несчастной бесправной графине просто не могло так подфартить! И она явно подделала документы, желая прибрать себе всё имущество!» – я прямо слышу их мысли и голоса…

– Это невозможно! – сверкает глазами свёкор.

– Это можно проверить, – спокойно отвечаю.

Уверена, существуют способы. Если нет, то наверняка у покойного графа были какие-нибудь родовые артефакты или что-то вроде того… что-то, способное отреагировать на мою кровь.

Я верю этой бумаге.

Минока не из тех, кто будет блефовать.

– Но… – выдавливают из себя лорды у стены, а я лишь устало усмехаюсь.

Они сами дали доверенному императора право признать развод в случае наличия в моих жилах необходимой крови!

И они сделали это при Охотнике – человеке, который, судя по всему, вообще существует вне правил и порядков, служа лишь букве закона.

К слову, когда же он скажет то, чего так ждёт Тай-Вэй?

Когда подтвердит, что я – чёрный колдун? Точнее – чёрная колдунья?..

Я уже планирую ликовать! Не хочется начинать, если придётся останавливаться…

– В присутствии уважаемых людей развод был официально оформлен, – громко произносит доверенный императора.

Слишком громко.

Так громко, что я подозреваю наличие слушателей под дверями.

– Мои дела здесь закончены, – мужчина с идеальной осанкой разворачивается к выходу.

– Постойте! – останавливает его Тай-Вэй. – Раз вы здесь, я нижайше прошу помощи…

– В каком вопросе? – ровным голосом уточняет доверенный.

– В наших землях… – бывший супруг осекается, бросив на меня взгляд. – В землях графини Дайго завёлся чёрный колдун.

– Я слышал об этом прискорбном известии, – кивает доверенный, нахмурившись… и Тай-Вэй получает возможность начать моё разоблачение.

Сжимаю пальцы на фигурке паучка, напряжённо глядя на него.

– Когда моя жена пропала больше месяца назад, я услышал о странных убийствах на границе графства. И тут же вызвал господина Охотника. Теперь он здесь – и, полагаю, с докладом… – бывший супруг переводит озабоченный взгляд на меня. – Знаю, может показаться странным, что я продолжаю проявлять заботу о моей уже бывшей супруге – ввиду всего озвученного ранее… но она теперь осталась один на один со всеми важными решениями. И я бы очень хотел, чтобы в этом серьёзном вопросе вы помогли ей если не мудрым советом, то хотя бы своим присутствием во время доклада.

Он хочет устроить шоу из моей поимки?..

Графиня, ты была слепа, когда доверилась этому ублюдку.

– Да, пожалуй, мне действительно стоит присутствовать. Чёрные колдуны – довольно неприятное явление. И я рад, что господин Охотник принял ваш запрос о помощи, – взглянув на мужчину в плаще, кивает доверенный императора.

– Кто бы что ни говорил, но я искренне переживал за свою супругу, когда она пропала, – опускает голову Тай-Вэй, – и мне горько от мысли, что я сам мог оттолкнуть её от себя.

– В этом нет твоей вины, сын, – положив руку ему на плечо, произносит мой бывший свёкор.

Какая наглая откровенная ложь!

Сам-то папаша не стеснялся методично уничтожать меня своим взглядом всё это время…

– Так какие новости вы принесли графу… графине Дайго? – почти моментально переобувается один из лордов у стены.

Охотник не удостаивает его даже взглядом.

Он разворачивается к доверенному императора и произносит низким и таким же тяжёлым, как его взгляд, голосом:

– След чёрного колдуна привёл меня к сараю, где были вычерчены колдовские круги. Там явно проходил какой-то тёмный ритуал: жители дома, к которому прилегал сарай, были найдены мёртвыми.

Чувствую, как кровь буквально холодеет. Вот он, тот самый угол, в который меня так упорно пытались загнать.

– Значит, мы можем вычислить этого убийцу! – Глаза Тай-Вэя горят энтузиазмом.

– Могли бы, – мужчина с чёрными волосами и пронзительными глазами впервые переводит на него взгляд, – если бы в том сарае не произошёл пожар.

– Пожар? – переспрашивает доверенный.

– Кто-то заметал следы! – восклицает бывший свёкор.

– Моя бывшая супруга находилась в тех местах примерно в то же время! – уже ничего не скрывая (особенно – своих намерений), громко заявляет Тай-Вэй.

– Эта женщина не имеет отношения к тем убийствам, что произошли во время ритуалов чёрного колдуна, – подаёт голос Охотник, внимательно глядя на меня.

Его формулировка меня озадачивает.

Но… он же не станет врать?

Если он говорит, что я не имею к ним отношения… значит, я не имею к ним отношения?..

К слову, ответ господина Охотника озадачивает не только меня – у Тай-Вэя просто открывается рот. А его папаша смотрит на меня с откровенным недоверием.

– Вы хотели обвинить графиню Дайго в том, что она и чёрный колдун – одно лицо? – не скрывая своего изумления, уточняет доверенный императора.

– Но те убийства… – бывший свёкор переводит взгляд на своего сына.

Кажется, он был уверен, что я не выйду из этой комнаты свободной. Они планировали забрать мои земли, а меня – отправить на плаху.

Ну, или гнить в темницу.

Какая милая семейка.

– У Миноки есть дар! Она его тщательно скрывала, – пользуясь своим последним козырем, повышает голос Тай-Вэй, – и если она смогла обмануть дознавателя и обвести вокруг пальца меня, то вполне возможно, что она обманула и господина Охотника!

– Не позорьтесь, – негромко бросает ему доверенный императора, – Охотника нельзя обмануть. И он не может врать.

Мужчина в плаще вновь переводит на меня свой тяжёлый взгляд, и я внутренне содрогаюсь от всей его мощи.

Так… раз он плюсом ко всему не может врать, то графиня и впрямь оправдана.

Боже, какое облегчение…

– У меня действительно есть дар – об этом мне сообщил дознаватель несколько дней назад, – произношу, обратившись к доверенному императора, – я не знаю, насколько он велик, и, если честно, не планирую им пользоваться или как-то развивать его.

– Это довольно странное решение. Но также – это ваше право, – признаёт тот, – что касается чёрного колдуна, полагаю, вам понадобится помощь в его поимке…

– Можно узнать, кто устроил пожар! – во всеуслышание произносит мой бывший свёкор, перебивая доверенного и поворачиваясь к мужчине в плаще. – Я знаю, что господин Охотник обладает силой чувствовать связь между человеком и его реализованным действием. Вы ведь можете указать на того, кто сжёг сарай с уликами?

Охотник смотрит на старика таким тяжёлым взглядом, что у того кровь отливает от лица. И тем не менее… он кивает.

– Кто это был? Укажите на него! – бледнея с каждой секундой всё больше и больше, выкрикивает старик из последних сил.

Не понимаю, он что теперь, вновь должен идти искать по лесу? Что за бред?!

Мужчина в плаще разворачивается к выходу и поднимает руку.

Цепенея от ужаса, смотрю на Ха Ру, стоящего у двери.

Ха Ру, на которого указывал перст Охотника.

…

– Это телохранитель графини! – торжествующе восклицает Тай-Вэй.

– Какое ужасное совпадение! – не менее торжествующе подхватывает старик.

– Ха Ру? – выдавливаю из себя, делая шаг ему навстречу. – Это действительно был ты?..

– Она сейчас упадет в обморок! – замечает кто-то со стороны, но я не вижу ничего, только лицо своего телохранителя.

– Графиня Дайго, прошу вас, успокойтесь…

Это голос доверенного императора звучит как из другой вселенной или это я улетела куда-то далеко – за пределы собственных чувств?..

– Это я поджёг тот сарай, – произносят губы Ха Ру.

– Его необходимо арестовать! – кричит отец Тай-Вэя; двери в кабинет резко раскрываются, внутрь забегают люди, кто-то охает, кто-то падает в обморок, кто-то кричит стражу…

– Ха Ру… – растерянно шепчу, отключившись от происходящего.

– Графиня, придите в себя. Этот человек навредил вам. Теперь все будут думать, что вы связаны с теми убийствами, пусть и не самым прямым образом, – произносит мне в ухо доверенный императора, но я не понимаю, как это возможно…

Он же не может быть чёрным колдуном… это просто бред какой-то!

– Пустите меня, – пытаюсь протиснуться сквозь толпу, но людей в кабинете стало слишком много! И они все толпятся, не желая дать мне возможность пробиться к моему телохранителю, которого в данный момент уводила моя же собственная стража! Но куда?! И почему он не отбивается?! Почему не сбегает – если действительно он поджёг тот чертов сарай?! – Пустите! – кричу и чувствую рывок: мою шею потянуло куда-то в сторону – видно, подвеска зацепилась за чью-то одежду…

Цепочка разрывается…

И движение в зале останавливается.

– Что? Что это за сила? – звучат испуганные голоса со всех сторон.

Какая сила?

О чём они?

– Кто здесь появился? – озабоченные голоса имперской знати сменяются вскриками.

– Эта мощь… почти как у Охотника… – шепчутся дамы, хватаясь за грудь.

В зале появился какой-то новый заклинатель? И все его ощутили?..

Ну конечно, все его ощутили! Ведь среди знати одни сплошные заклинатели разной силы! Как до меня раньше не дошло?

Но почему я ничего не чувствую?..

– А что, если это пожаловал тот самый чёрный охотник, о котором ходят слухи? – вскрикнул кто-то с другого конца зала.

– Чёрный охотник? А разве это не его сейчас увела стража?

– Что вообще происходит?!

Неожиданно ощущаю прохладу от цепочки с подвеской на своей шее. Поворачиваю голову и встречаюсь с пронзительным взглядом тёмно-карих глаз.

– Я вынужден увести вас отсюда, – произносит Охотник и буквально уволакивает меня в сторону коридора, крепко держа за руку.

– Но… мой телохранитель…

– Вы сейчас не сможете ему помочь, – бросает мне мужчина в плаще.

– Господин Охотник!

Не знаю, как доверенный императора смог выбраться через эту напуганную толпу так же быстро, но могу поверить, что он тоже является сильным заклинателем. Этот день был слишком нервным, чтобы я отслеживала собственные реакции на всех людей. Единственный, кто меня выбил – это Охотник.

Но его сила не идёт ни в какое сравнение с силой всех этих людей, вместе взятых…

– Куда вы ведете графиню Дайго? – доверенный императора внимательно смотрит на наши сцепленные ладони.

– В данный момент ей нужна защита. И я могу её обеспечить, – произносит темноволосый мужчина с пронзительным взглядом.

– Согласен, она ей необходима. Но император должен знать…

– Я не принимаю ничью сторону. Я лишь охраняю то, что может быть уничтожено, – звучит низкий раскатистый голос.

– О чём вы? – нахмурившись, переспрашивает доверенный императора.

– Об этом, – и Охотник вновь срывает с меня кулон.

– Какая сила… – потрясённо выдыхает мужчина с идеальной осанкой, впервые за всё время нашего знакомства сгорбившись от переизбытка чувств.

– Я присмотрю за ней, – вновь накинув на меня подвеску, произносит Охотник, – она будет в моем родовом имении – там сейчас самое безопасное место.

– Я доложу обо всём императору, – едва справляясь с волнением, отзывается доверенный, – это меняет расстановку сил.

– Это не меняет ничего: не думаю, что она вообще понимает, чем обладает, – звучит голос Охотника где-то далеко…

Кажется, у меня заканчивается запал… сил больше нет…

– Император надеется на вас, – склонив голову в почтительном поклоне, отвечает доверенный, и мир расплывается у меня перед глазами.

* * *

Этот взгляд… вновь он забрался внутрь моего сна. Он давит на меня своим присутствием, вынуждая искать угол в своём же подсознании – чтобы спрятаться… чтобы почувствовать себя в безопасности…

Открываю глаза. И смотрю на Охотника, стоящего надо мной.

– Вы… – выдавливаю, не имея сил подняться.

Это был он! Он – тот, кто приходил в мой сон.

Мужчина ничего не отвечает, продолжая смотреть на меня, затем разворачивается и выходит из комнаты.

А что это за комната?.. Это не мои покои… Поворачиваю голову, чтобы осмотреть помещение. Вид из окна вводит в ступор – лес и горы?..

Прикладываю усилия и приподнимаюсь на локтях. Тело словно не моё. Ощущение, будто я проспала несколько дней.

Чёрт… не думала, что прибегну к этому в свои-то нынешние двадцать два… но – разминаюсь. Тихонечко, никуда не торопясь. Начинаю с головы, затем перехожу к плечам, рукам, пояснице, ногам. Не знаю, как правильно, но понимаю одно – нужно размять каждую косточку. Иначе буду сегодня ходить по стеночке…

Когда более-менее прихожу в себя, иду на поиски уборной и ванной комнаты. Нахожу их здесь же, в небольшой комнатушке, прилегающей к спальне. Ни гостиной, ни отдельной гардеробной тут не было. Вообще довольно скромные… покои. Не знала, что в моём замке такие были, но что-то мне подсказывает – и это «что-то» – не только вид из окна, – что я уже не в замке. А это отдельный повод для беспокойства.

Не говоря о том, что я нахожусь здесь в компании Охотника.

Вернувшись из ванной, обнаруживаю простое по крою платье на кровати. Ага. Намёк на то, что служанки у меня не будет?.. Так мы вообще неприхотливые – особенно, когда дело касается платьев без сложных застёжек.

Переодеваюсь, расчёсываю волосы у небольшого зеркальца, поставленного на тумбу, и выхожу в коридор, осторожно оглядываясь по сторонам.

Цепочка с паучком – первое, что оказывается перед глазами; подняв голову, смотрю на мужчину, держащего её в руке над моей головой.

– Наденьте на шею. Мои слуги привыкли к моей силе, но двойная нагрузка даже для них будет ощутима, – звучит густой, насыщенный вибрациями голос.

Приятный тембр. Жаль только, его обладатель забрал у меня нечто ценное и сделал вид, что так и было.

– Моя цепочка. Где она? – взяв паучка в ладошку, спрашиваю напряжённо.

– Она порвалась на приёме. Я её заменил, – слышу ответ.

– Мне нужна моя прежняя, – произношу чётко.

– Она что-то значит для вас? – Охотник смотрит мне в глаза, и я начинаю ощущать давление на все свои слои защиты.

Понятия не имею, как так получилось, что я чувствую – что их несколько… но это так.

– Где я? Что это за место? Почему вы здесь? И где Ха Ру? – выстреливаю вопросами, как автоматной очередью.

– Вы в моём имении, поэтому я здесь, – отвечает мужчина, начиная идти вперёд, – ваш телохранитель под стражей, ожидает допросов; и, прошу, наденьте цепочку на шею.

– Он ожидает допросов?.. Я могу его увидеть? – ощущая, как ускоряется сердцебиение, спрашиваю у своего – похитителя?.. надсмотрщика?.. или союзника?..

– Возможно, сможете – если посчитаете это целесообразным, – звучит бесстрастный ответ.

– Естественно – посчитаю! Я должна увидеть его немедленно! Я не понимаю, что происходит, но не верю, что Ха Ру – чёрный охотник! Это просто невозможно! Он же заклинатель! Он совершенно точно изучал свой дар – иначе не был бы таким сильным! Ему не нужно убивать людей, чтобы раскачиваться! Это глупость какая-то!

Мужчина поворачивается ко мне, забирает цепочку из моей ладони и накидывает на мою шею; затем резко разворачивает меня и сводит два конца, щелкнув застёжкой.

Стою, как оцепеневшая. Спустя несколько секунд нахожу в себе силу и поворачиваюсь к Охотнику лицом.

– Обязательно было делать это так? – спрашиваю онемевшими от шока губами.

Мной сейчас вертели, как куклой.

– Я вас дважды попросил. На третий раз предпочитаю брать инициативу в свои руки, – звучит ответ, после чего мужчина открывает дверь в столовую и проходит внутрь.

– Хозяин, – склоняет голову немолодая полноватая женщина в чепце и большом белом фартуке.

– Накрой на двоих, – спокойно командует Охотник и проходит к высокому креслу во главе стола.

– Что я здесь делаю? – спрашиваю ровно, остановившись около единственного стула, но так и не сев на него.

– Вы здесь находитесь под защитой. Моей защитой, – произносит мужчина.

– Почему здесь – а не в моём замке? – логично рассудив, что защита мне точно не помешает, задаю резонный вопрос.

– Ваш замок – место споров. Моё имение – неприкосновенная территория. Я должен ещё что-то объяснять по этому поводу? – Охотник дожидается, когда перед ним поставят тарелку, и начинает есть.

Смотрю на это действие, ощущая голодные спазмы в желудке.

Слежу за тем, как такая же тарелка появляется с моей стороны стола… и не выдерживаю. Сажусь, ем.

Не понимаю – как, но чувствую, что хозяин дома доволен моим решением.

Ему явно больше нравится, когда мой рот занят.

– Ваша сила поразительна, – произношу, прожевав кусок мяса из этого идеального самого вкусного в мире густого рагу… кажется, я не ела несколько дней… а это вообще возможно?..

– Вы ощущаете её иначе. Не так, как остальные заклинатели, – глядя на меня своим тяжёлым взглядом, отзывается Охотник.

– Естественно. Ведь я – не заклинатель, – замечаю, отхлебнув насыщенного бульона.

– Вы – заклинатель. Если быть конкретным, то вы – Мастер. И Хранитель Равновесия Империи – если мне не изменяет память.

(обратно)

Глава 15

Опускаю ложку. Выпрямляюсь на стуле.

Я прекрасно помню, кто такие Мастера. Те, что получили энергию священного зверя. Я ничем подобным не овладевала. И вообще! И мой муж, и дознаватель сошлись на том, что у меня небольшой дар. Да что там! Все гости на моём приёме не почувствовали во мне силы Мастера. Так о чём идёт речь?!

– А моя сила… – протягиваю, не сдерживая усмешки.

– Спрятана благодаря самому невероятному из всех виденных мной тотемов, – кивает Охотник, внимательно глядя на мою грудь. – Тот, кто создал его, обладал великим умом.

Кладу ладонь на паучка и исподлобья смотрю на своего надзирателя. Если то, что он говорит, – правда, Тай-Вэй со своим папашей должны удавиться от собственной невезучести.

– Моя подвеска – это бывший тотем? – уточняю напряжённо.

– Самый маленький в мире, – отвечает мужчина.

– И во мне…

– Сила священного животного, – кивают мне, – паука, я полагаю – если судить по тем коконам, что вы после себя оставили.

Резко поднимаюсь на ноги.

– Те мужчины… я не знаю, что с ними произошло! – бросаю ему, отступая от стола.

– Естественно, не знаете. Вы же не изучали свои способности, – спокойно отвечает Охотник, отпивая из кубка.

– Вы говорили, что я не причастна к смертям! – напоминаю ему же.

– Я говорил о тех смертях, что были связаны с ритуалами чёрного охотника, – тяжёлый взгляд мужчины начинает придавливать меня к полу.

– Я действительно… убила их? – кладу ладонь на лоб, ощущая внутри неприятный озноб.

– Предполагаю, что вы защищались. Если судить по тому виду, какой вы имели в нашу первую встречу.

– Почему вы так спокойны? Я – убийца! – выкрикнув это, закрываю рот обеими руками.

– У Мастеров своя философия и свои нормы морали. Вряд ли кто-то осмелится осудить вас.

Смотрю на этого странного мужчину и никак не могу понять: а что он сам думает по этому поводу? Почему он так безразличен и при этом так твёрдо нацелен открыть мне всю правду?

– Я… я не знаю своей силы, – бессильно опускаю руки.

– Именно поэтому вы здесь, – Охотник поднимает на меня взгляд, – мне без разницы, при каких обстоятельствах вы сумели овладеть силой священного животного. Но я не позволю этому дару с Заповедного Острова сгинуть в пучине политических игр. Вы научитесь себя защищать и не умрёте бесславной смертью, получив нож в спину: я не дам силе священного животного растратиться так бездарно… Это то немногое, что я могу для него сделать.

Я ведь не ослышалась?.. Он сказал «для него»?.. Не для меня?..

– Эта сила… способна защитить меня? – спрашиваю, напряжённо глядя на мужчину.

– Она уже это сделала – в том самом доме, откуда вы так быстро сбежали.

– Но почему её никто не чувствует? Мою силу? Что это за странная особенность?

– Тотем создан из камня, поглощающего силу. Но его размер и особая обработка позволили отражать лишь небольшое количество энергии в пространство, пряча истинную мощь… – Охотник поднимает взгляд на моё лицо. – Я уже говорил: человек, создавший этот предмет, обладал великим умом. Впервые вижу, чтобы пустой тотем носили на шее.

Как-то не выглядит он до глубины души удивлённым.

– Вы знали того человека? – спрашиваю негромко.

– Нет, – бесстрастный ответ.

Кажется, доверенный говорил, что Охотник не может врать?..

Выходит, действительно не знал…

– Вы спросили обо всём, что хотели узнать? – уточняет мужчина, отставляя в сторону кубок.

– Даже половины вопросов не задала, – чётким голосом отвечаю, – почему вы не указали на меня сразу же, как увидели? Почему помогаете сейчас? Чего от меня хочет император? На чьей он стороне в споре с семьёй Тай-Вэя? Что сейчас происходит в моём замке? И как мне помочь Ха Ру?

– Вас очень много, – чуть поморщившись, отзывается Охотник; затем поднимается на ноги. – Я дам вам ответы, когда отдохну.

Он что, всё это время не спал?

Слежу за тем, как мужчина обходит стол и направляется на выход из столовой.

И это всё? Он так просто уйдёт?

– Ответьте хотя бы, как к вам обращаться? Кто вы для меня? – развернувшись к нему, спрашиваю громко.

– Моё имя вам лучше не знать, потому что я услышу вас всегда – где бы вы его ни произнесли. Даже в мыслях.

Смотрю вслед Охотнику и откровенно недоумеваю. Что это за имя такое?

И что за странная особенность? Он действительно будет слышать мои мысли, если в них я обращусь к нему по имени?

– Постойте! – бегу вслед за мужчиной, игнорируя недовольное лицо кухарки.

Та явно хотела, чтобы я оставила её хозяина в покое… ну, простите меня! У меня тоже есть свои интересы!

Охотник останавливается и разворачивается ко мне уже в конце коридора.

– Я должна помочь Ха Ру. Здесь… я не понимаю, насколько я здесь застряла… – прикрываю глаза, заметив чуть приподнятую бровь. – Простите, я в данный момент не способна оценить вашу заботу, потому что близкий мне человек в беде. У меня не так много близких людей, чтобы разбрасываться ими направо и налево.

– Какой любопытный подбор слов, – звучит глубокий голос Охотника.

– Я должна вытащить его. Не знаю, зачем он взял вину на себя, но уверена – те смерти не его рук дело, – сжав ладони, произношу.

– Он признался в поджоге сарая, за что был взят под стражу. Вы ничем ему не поможете, – отзывается мужчина.

– Но он не чёрный колдун! А его непременно обвинят в этом!

– Всё верно. Его уже в этом обвинили, – произносит Охотник.

– И что он сказал на это? Он как-то защитился? – Делаю несколько шагов к мужчине.

– Насколько мне известно, он молчит.

– Я должна с ним увидеться! Должна задать вопросы! Прошу вас! Позвольте мне его навестить! – Подхожу к нему едва ли не вплотную, не зная, на что ещё давить и на какие кнопки нажимать.

Мне нечем расплачиваться за эту услугу!

Мужчина хмурится, внимательно глядя на меня.

– Что? – немного растерявшись, спрашиваю.

– Вам… комфортно так стоять? – уточняет он.

– Как – так? – не понимаю, тоже начиная хмуриться.

– Так близко ко мне, – звучит ответ.

– Прошу прощения, – отхожу на большой шаг, сложив руки в замок за спиной; поднимаю взгляд на мужчину, – я немного забываюсь, когда волнуюсь.

– Я не об этом. Моя сила. Она не тревожит вас? – спрашивает Охотник, продолжая вглядываться в моё лицо.

– Ваша сила? – Уже забыв обо всех вибрациях в теле и почти свыкнувшись с ними, вспоминаю о его мощи и поджимаю губы.

Наверно, я должна его бояться? Я понятия не имею, как должна вести себя с ним…

– Какая странная реакция. Вы сейчас пытаетесь изобразить испуг? – чуть склоняет голову Охотник.

Отвожу глаза.

– Вы не боитесь меня, – констатирует мужчина.

– Нет, – решаю ответить честно, встретив его взгляд.

– Любопытно… – протягивает он.

– Вы позволите мне увидеться с Ха Ру?

– Я запрошу время на свидание с обвиняемым, – звучит беспристрастный ответ.

Но он же знает, что Ха Ру невиновен! Так почему не скажет об этом? Он же может одним своим словом положить всему этому конец! Так почему бездействует? Почему молчит?..

– Благодарю, – выдавливаю из себя.

– Хоть вам и опасно в данный момент покидать это имение, – решив проигнорировать мою «вежливость», заканчивает свою мысль Охотник.

– Насколько я поняла, вы меня защитите, – бросаю ему сухо.

– Не советую злоупотреблять моей добротой, – спокойно произносит мужчина, – у всякого терпения есть границы.

– Я поняла. Когда придёт ответ на ваш запрос?

– Завтра утром.

Разворачиваюсь и иду в сторону своей новой спальни.

– Как мне к вам обращаться? – Всё же останавливаюсь и оборачиваюсь на Охотника перед поворотом в своё крыло. – Если ваше имя мне знать не нужно, назовите хотя бы пару первых букв или другое сокращение. Вы должны понимать, что я обращаюсь именно к вам, а не к незнакомому стражнику – когда это произойдёт.

Некоторое время мужчина стоит и смотрит на меня.

– Зовите меня Рэн, – наконец отзывается он и уходит в противоположную сторону.

Рэн. Что за сокращение такое? Он какой-нибудь Вай-Рэн или Рэн-Тау?.. Или как здесь принято называть сильных и властных представителей знатных семей?

К слову, странно, что он живёт не в замке. Это имение скромновато для такой эпической личности, как Охотник.

Встряхиваю головой и прохожу мимо своей спальни. Желания валяться в кроватке нет вообще. Слишком взбудоражена всеми событиями и своим волнением о судьбе Ха Ру.

Нужно выйти на воздух и проветриться.

Итак, Минока имела силу.

Вытянув перед собой ноги, сижу на скамейке и смотрю на горы. Задний двор дома не имеет никаких достопримечательностей, кроме этой самой скамейки, зато вид на природу тут просто нереальный. Аж дух захватывает.

Самое то, чтобы подумать о вечном.

И попытаться разобраться в путанице фактов. Паучка Минока раньше не надевала: Тай-Вэй увидел его впервые на мне. Значит, её сила не была скрыта, но новый муж-заклинатель её просто не заметил?.. Не верю. Выходит, либо Минока не обладала силой, либо всегда носила паука при себе. Что было бы вполне логично, учитывая, что Тай-Вэй на тот момент повсюду искал тотем и никак не мог его найти…

Но что-то меня здесь смущает.

Это «что-то» – колдовская пентаграмма, в которой Минока отдала богу душу. Зачем сильному заклинателю – даже Мастеру! – подобные средства для выхода силы? Или для её призыва?..

Не знаю его функций, но для чего-то графиня этот круг вычертила.

А он, со слов Охотника, был колдовским. Не уверена, что могу быть компетентна в подобного рода вопросах, но разве этот человек не должен был сказать «круг Мастера» или «кругзаклинателя»? Раз уж его чертила графиня…

Колдуны и заклинатели – это же что-то вроде любителей и профессионалов. Незачем Мастеру детские кружочки на земле вырисовывать. Только если эти самые кружочки чертил не Мастер, а кто-то другой.

Поднимаю руку и смотрю на свою ладонь.

Я же чётко это запомнила. На руке были следы…

Но что, если кто-то нарочно испачкал руку графини и перетащил её бездыханное тело в колдовской круг? Тем самым подставляя её вместо себя?..

Кто-то, кто бы потом обязательно уничтожил все улики, случись что-то непредвиденное – к примеру, мой влёт в это тело…

…

«То, что ты с собой сделала… это мне нужно извиняться, что я допустил это».

Что он имел в виду, когда говорил эти слова?

Что Ха Ру имел в виду?

– Оооо, чёрт! – Зарываюсь руками в волосы, сгибаясь пополам.

Почему я пытаюсь найти злодея среди тех, кого решила считать близкими себе людьми? Не хватает только Геона обвинить в том, что он на самом деле – чёрный колдун! Ага! И что Мора ему помогала!

Ха Ру не предатель. И он не мог навредить графине. Почему-то мне так кажется. Однако…

Его неожиданное появление в моей жизни и такое же неожиданное желание сопровождать меня, следить за мной, пытаться что-то понять…

Возможно, я сама себе надумала, что графиня любила его. Я сделала вывод по одной фразе, брошенной во время быстрого разговора. Он сказал, что не смог бы мне отказать. Но он же не говорил, что отказать – в симпатии, там, или в желании до конца жизни быть вместе! Этот отказ может иметь совершенно другие корни.

Мне нужно увидеть его. Увидеть Ха Ру. И обо всём расспросить.

Он почувствовал мою силу и сказал носить паучка при себе. Он знал, что это тотем.

Застываю, а затем медленно выпрямляюсь.

Он знал, что это тотем!

И он знал о его функциях… что тот способен скрыть истинную мощь Мастера!

– Твою ж… – положив ладонь на лоб и тихо ругнувшись, смотрю вперёд слегка безумным взглядом.

Все мои вопросы могли получить ответы ещё тогда! Ещё в замке! Рядом с ним.

Почему я их не задавала? Не доверяла ему? Почему не спросила про свою силу?.. Хотя это как раз объяснимо. Я же думала, что я слабачка. С чего бы ему знать о ней?.. Но Ха Ру знал о том, что я Мастер. Он почувствовал это сразу – и сразу посоветовал носить тотем на себе, чтобы случайно не выдать истинного положения вещей.

Он заботился обо мне?..

– Сложно… слишком сложно… – забравшись на скамейку с ногами, шепчу в собственные колени.

Как я могу ему помочь? Как вообще вытащить его из тюрьмы – или как это здесь называется?.. Ведь он действительно поджёг сарай и признался в этом. Зачем-то ему понадобилось сжигать место проведения запрещённого колдовского ритуала!

Я должна выяснить, в чём дело. И должна понять, как оправдать его поступок.

Вечер… тянется слишком долго. Я уже не могу дождаться, когда будет утро. Я хочу действовать.

Хочу сделать хоть что-то полезное.

Хочу выручить Ха Ру; хочу спасти его жизнь, как он спас мою – не единожды!

Но что, если Охотнику откажут в возможности свидания с обвиняемым? Нет, об этом я даже думать не могу. Я увижу Ха Ру завтра!

Решительно поднимаюсь, сжав кулаки.

Затем иду в дом.

Как мало здесь прислуги… я насчитала только четверых человек – кухарку, садовника, работающего до середины дня, горничную и управляющего. Все они – пожилые люди с простыми лицами. Ни у одного из них не было на меня никакой реакции.

Мол, кто это? Кого нелёгкая принесла?

Нет, такого не было.

Словно эти люди готовы принять всё, что приносит в дом их хозяин, – а что-то мне подсказывает, что меня именно принесли, причём на руках.

Вряд ли моё спящее тело способно передвигаться самостоятельно без посторонней помощи.

Так кто же ты такой, Рэн? Почему ты решил помочь мне? Неужели всё дело в той силе, что находится во мне? В той смертельно опасной силе?..

Если Охотник – гарант безопасности в империи, то я могу понять, почему он решил отгородить от меня весь мир. Но сам он при этом не выглядит особо напряжённым. Если бы я была бомбой с часовым механизмом, он бы не стал так легко отпускать меня «попастись на лугу»: он бы следил за каждым моим шагом по его дому, а не дрых сейчас спокойненько в своей комнате!

Вхожу в спальню и прикрываю дверь.

Случайно ловлю своё отражение в маленьком зеркале, заметив лишь нахмуренный лоб.

Как-то всё это… слишком странно. За что он ратует? Чем дорожит? Кого или что пытается уберечь?

Меня от людей? Людей от меня? Людей от моей силы? Или мою силу от людей?..

Валюсь на кровать прямо в платье.

Рэн…

Явно слог от сложного имени.

Не выглядел он особо удивлённым моей силой в замке – при том, что знал, что я обладаю огромным даром. Так, когда он стоял в кабинете и сверлил меня взглядом, он пытался понять, что скрывает мою мощь?.. А потом подвеска спала с моей шеи и до него дошло… Точно! Та реакция знати была на меня! Никого другого с большим даром в моём замке не было!

Выходит, во мне действительно спит нехилая сила…

Теперь, когда Охотник признался, что впервые видит подобный моему тотем, могу предположить, что он на самом деле не мог понять, что со мной не так… поэтому молча давил на меня своим вниманием, особо не замечая предмет разговора – чем дико нервировал Тай-Вэя, который мечтал услышать из его уст, что я – чёрный колдун.

Как всё запутано.

И вот теперь мы подбираемся к главному вопросу дня: почему Охотник не смог найти этого самого чёрного колдуна? Ведь мне даже Мора сказала, что теперь, когда Он идёт по следу, всё будет хорошо!

Куда этот колдун запропастился?

И почему господин Р… да что это я? Рэн! Просто Рэн! Почему этот Рэн так грубо проигнорировал меня в трактире – при нашей первой встрече? Он же узнал меня! Узнал графиню! Так почему не помог дойти до дома?.. Хотя у меня тогда и дома-то не было – я ж считалась погибшей…

В любом случае! Что за обращение такое? Или ему не до меня было? Он искал колдуна и был сильно занят? Что вообще за…

Дверь в спальню резко открывается – на пороге стоит Охотник с немного растрёпанными после сна волосами и заспанными глазами.

В простой белой рубахе и домашних штанах.

Он что, ко мне из спальни пришёл? Прямо с кровати?

– Я отправил к вам помощь, – чуть хрипловатым голосом произносит мужчина, запуская руку в волосы и убирая их с лица, – сделал всё, что мог на тот момент. Вам этого мало?

– Я… – растерянно отвечаю, ничего не понимая. – Вы же не должны были слышать мои мысли… ведь это имя… оно ненастоящее?

– Ненастоящее, – устало отзывается Охотник.

– Тогда почему…

– А я – в курсе? – слегка раздражённо перебивает меня мужчина. – Пожалуйста, – он неожиданно подходит к моей постели, ещё более неожиданно вытаскивает из-под меня одеяло одним движением и накрывает меня сверху, – спите, – произносит, наклонившись надо мной.

Киваю, ощущая кончики его волос на своём лице.

– Спокойной ночи, – произношу притихшим голосом.

– Очень на это надеюсь, – звучит бесстрастный ответ, и мужчина покидает мою комнату.

Слишком много букв из имени назвал?

Напряжённая, лежу под одеялом и смотрю на дверь.

Как бы не вернулся…

Но вроде нет… с концами ушёл…

Облегчённо выдыхаю и переворачиваюсь на бок. Вот это попадалово. Не хотела бы я иметь такую особенность. Мир уже не сияет прежними красками, когда твою голову наполняют чужие мысли… Я бы вообще от такого «дара» удавилась бы.

Теперь понятно, почему он своё настоящее имя никому не сообщает.

Вот только… почему со мной схема не сработала?

(обратно)

Глава 16

Встаю так рано, что сама себе поражаюсь: за окном только-только светает.

Хочу было позвать Ли, но вовремя вспоминаю, что это не мой замок и прислуживать мне здесь никто не будет, так что поднимаюсь и иду приводить себя в порядок самостоятельно.

К тому моменту, когда возвращаюсь обратно в комнату, на постели меня ждёт новый «наряд».

– Ну… это уже чуток перебор, – нахмурившись, протягиваю, глядя на простую, даже чуть грубоватую ткань.

– Хозяин велел вам надеть именно это платье, – произносит престарелая горничная, сложив руки за спиной и склонив голову.

– Но оно же… – не нахожу вежливого эпитета, так и замолчав на полуслове.

Это платье для прислуги. Или для простой девушки из самого низкого сословия.

Короче, платье для бедняков.

– Хозяин велел, – повторяет женщина с мягкой улыбкой.

– Надеюсь, он меня прибирать в доме не заставит… – бормочу, начиная переодеваться под таким же мягким, но при этом настойчивым взглядом горничной.

Затем иду завтракать.

– Отлично, – кивает Рэн, стоит мне появиться возле стола.

– Наряд в вашем вкусе? – приподняв бровь, уточняю не без сарказма.

– В нём вас никто не узнает, – звучит спокойный ответ. – Чепец нашли? – А вот этот вопрос был предназначен не мне, а всё той же горничной за моей спиной…

– Да, хозяин, – кивает та.

– Наденьте, – это уже снова мне.

– Чепец? – уже совсем недоумевая, переспрашиваю.

– Графиня… – меня награждают тяжёлым взглядом.

– Зовите по имени, – перебиваю сухо.

– Минока, – с ходу перестраивается Охотник, – как вы думаете, сколько шуму наделает ваш визит в темницу к обвиняемому?

– Много? – предполагаю задумчиво.

– Много, – кивает мужчина, – поэтому нам необходимо… скрыть вашу принадлежность к знати.

– По-вашему, никто не догадается, что с известным всей империи Охотником может появиться только графиня Паучьих земель? Вы же прилюдно вывели меня из зала за руку! – напоминаю ему очевидное.

– Не прилюдно, – ровным голосом отвечает Рэн, – никто не видел нашего исчезновения; никому даже в голову не пришло отслеживать нас двоих, потому что после вашей невольной демонстрации сил в зале начался хаос.

Свожу брови, смутно припоминая толкучку и испуганные вскрики повсюду.

– Но кто-то всё равно мог заметить… кто-то, кто целенаправленно следил за мной… доверенный императора!

– Всем, кроме него, я отвёл глаза, – бросает Охотник, теряя интерес к объяснениям и возвращаясь к своему завтраку.

– Вы можете делать это так выборочно? – поражаюсь его мастерству.

– Император и его приближённые имеют амулеты, способные сводить на нет мои способности, – звучит бесстрастный ответ.

Он… вот так, просто, открыл мне свой секрет? Это вообще нормально?..

– Не думала, что существует что-то, что может противостоять вашему дару, – тихонько произношу, придвигая к себе тарелку.

И молча игнорируя чепец в руках горничной. Потом померю. Не до него сейчас.

– У всякой силы есть свой недостаток, – спокойно произносит Рэн и кивает в сторону моей тарелки.

Намёк понят. Меньше болтать – больше есть.

– Так, я пойду к Ха Ру инкогнито, – всё же решаюсь подать голос спустя пару минут.

– У вас будет только пять минут. Попытайтесь успеть всё обсудить.

Судя по голосу, Охотник не верит, что у меня это получится.

Ну да, я его уже второй день вопросами заваливаю…

– Попытаюсь, – сухо отвечаю, начиная напряжённо составлять список первоочередных тем.

– Мы воспользуемся порталом, поэтому постарайтесь не раскрывать свою личность: эта техника требует больших энергетических затрат, – предупреждает меня мужчина.

Ничего не остаётся, как кивнуть. Если уж сам Охотник говорит, что он будет ограничен в силах, я должна постараться не вляпаться в неприятности.

Молча разворачиваюсь, беру чепец из рук горничной и надеваю на голову.

– Отлично, – ровно отзывается Рэн и кидает мне в руки какую-то потёртую шаль.

– Это… обязательно? – заметив, что вещица явно потасканная, уточняю скупо.

– Платье совсем новое, – кивнув на мою одежду, отвечает мужчина, – лучше перестраховаться. К тому же шаль прикроет ваш тотем.

И вновь – в его словах есть логика. Чтоб его. Накидываю вещицу на плечи, завязав узлом на ключицах.

– Теперь я выгляжу как простолюдинка? – уточняю сухо.

– Теперь вы выглядите как графиня, которой очень не нравится притворяться простолюдинкой, – бросает мне мужчина, поднимаясь из-за стола.

– Это уже прогресс, – отзываюсь без какой-либо инициативы.

Сама не понимаю, отчего сержусь.

Я что, хочу выглядеть красивой перед Ха Ру?..

Боже, кажется, я действительно хочу выглядеть красивой перед Ха Ру…

– Готовы? – Охотник подходит ко мне и замечает приподнятую бровь. – Это был риторический вопрос, – произносит он, и нас мгновенно засасывает в чёрную дыру.

Откуда?!.

Резко выдыхаю, согнувшись пополам. Упасть на пол не позволила лишь ладонь, сомкнутая на моём запястье. Когда он успел ухватить меня? Когда открывал этот мозгодробительный портал, от которого у меня графитовые звёзды перед глазами летают, или когда нас уже вышвырнуло сюда?..

К слову, а куда это – сюда? Мы где вообще?

– Это точка для перехода. Сюда ещё позволено открывать порталы, – отвечает Рэн на мой не высказанный вопрос и отпускает мою руку.

– Мы что, уже? Но как… я думала, путь будет долгий, – трясущимися пальцами убираю все волосы под чепец и расправляю шаль, чтобы полностью скрыть плечи.

Я, чёрт возьми, не была готова!

– Я же сказал, что мы воспользуемся порталом, – ровным голосом отзывается Охотник и идёт к единственной двери. – Опустите голову, – произносит, обернувшись на меня, – и ведите себя… скромнее.

– Кто я – бедная родственница Ха Ру или его старая знакомая? – наконец, оклемавшись, встречаю взгляд мужчины.

– Это не имеет значения: просто молчите и не привлекайте внимания.

Прищурив глаза, смотрю на него. Затем подхожу и устремляю пустой взгляд в пол; чуть согнувшись в спине, имитирую горбатость; ухоженные пальцы прячу под шаль и выставляю вперёд нижнюю челюсть. Стою. Жду, когда мне откроют дверь. Её всё не открывают. Поднимаю глаза на мужчину и встречаю самый непостижимый в мире взгляд.

– Чего? – бросаю ему шепеляво.

Потом резко приседаю, мазнув пальцем по его сапогу, поднимаюсь обратно и пачкаю своё лицо.

Вновь поднимаю взгляд на Охотника.

– Это… уже перебор, – только и произносит он.

– А я чтоб наверняка, – сухо отбиваю и киваю на дверь.

В этот раз с выходом никто уже не медлит.

– Не знал, что вы можете быть такой, – негромко произносит Рэн, когда мы идём в сторону поста охранников.

– Какой? – почти беззвучно спрашиваю.

– Целеустремлённой. В хорошем смысле слова, – добавляет мужчина.

– У слова «целеустремлённый» нет плохого смысла, – отбиваю и склоняю голову: мы подходим к стражникам.

– К заключённому Ха Ру. Свидание с давней знакомой. Наблюдатель со стороны – Охотник его величества императора, – ровным голосом произносит Рэн, глядя на трёх мужчин средних лет в кожаных кольчугах с металлическими вставками.

– У вас пять минут, – мазнув по мне взглядом, произносит самый старший из них, и Охотник тут же подхватывает меня под руку и тащит вперёд – к узкому коридору с одинаковыми дверями по обеим сторонам.

– Вы всё слышали. Надеюсь, вы подготовили вопросы, – негромко произносит он, подходя к одной из камер.

– За те полторы минуты, что вы мне дали?! – изумлённо шепчу, раздражённо глядя на него.

– Время пошло, – открыв тяжёлый засов на одной из дверей, отзывается Охотник, и меня вталкивают внутрь камеры.

Совсем крохотная, с грубой деревянной скамьёй у стены и небольшим зарешеченным окошком под самым потолком – эта комнатушка тут же начала давить мне на психику, вызывая непонятную тревогу; я даже не сразу заметила человека, сидящего на полу в углу…

– Графиня, – произносит знакомый голос, а в следующую секунду прямо передо мной появляется Ха Ру, – что вы здесь делаете?

– Я пришла увидеть тебя, – ошарашенная такими скоростями, отвечаю.

– Это глупо. Уходите немедленно, – отворачивается от меня молодой человек, плотно стиснув зубы.

– Я здесь инкогнито. И у нас есть пять минут на разговор, – осторожно кладу ладонь ему на руку, точнее, хочу положить, но Ха Ру немедленно отстраняется.

– Вы уверены, что вас никто не узнал? Это даже не маскировка: вы просто переоделись и испачкали лицо, – звучит холодный голос.

Мудро молчу, потому что альтернативой был бы довольно грубый ответ.

Вообще-то я старалась!

– Я с Охотником. Так что да, меня никто не узнал. Он об этом позаботился, – решаю приврать, дабы мы не тратили время впустую. – Скажи, зачем ты поджёг тот сарай?

Ха Ру поворачивается и некоторое время напряжённо смотрит на меня. Словно хочет понять, но никак не может.

– Если вы этого не знаете, – наконец произносит он, – то лучше вам и впредь ничего не знать…

– Я хочу спасти тебя! Мне нужно хоть за что-то зацепиться! А ты не упрощаешь задачу! – начинаю шипеть, сжав ладони в кулаки.

– Меня не нужно спасать, – вновь отворачивает голову Ха Ру.

– Ты что, помереть собрался? – искренне недоумеваю.

– Если такова моя судьба – пусть будет так, – без эмоций отвечает молодой человек.

Хочу его ударить. По голове. Чтоб одумался.

– Ты не собираешься мне помогать, – доходит до меня простая истина.

– Зря вы сюда пришли. Больше не приходите, – всё так же не глядя на меня, отвечает Ха Ру.

– Хорошо. Больше не приду как дальняя родственница, – киваю, выпрямляясь, – в следующий раз я заявлюсь сюда как графиня Паучьих земель.

– Зачем вам это?! – тут же выходит из себя Ха Ру, подлетая ко мне.

– Потому что я не хочу видеть, как ты умираешь из-за ложного обвинения! – отвечаю ему.

– Кто вам сказал, что обвинение ложное? – неожиданно спокойно спрашивает молодой человек, глядя мне в глаза.

– Ты не чёрный колдун, – произношу уверенно.

– Тогда кто он? – склонив голову, спрашивает Ха Ру.

– Понятия не имею. Но это не ты. Ты – заклинатель!

– Я не заклинатель.

Замолкаю, поражённо глядя на него.

– Но как же… твоя сила…

– Очень нетипична для колдуна-самоучки, – со странной усмешкой на красивом лице произносит Ха Ру.

– Ты… – выдавливаю из себя, – ты не заклинатель?.. Но как ты узнал про тотем? Даже Охотник не сразу понял, что скрывает мою мощь!

– Я узнал бы этот тотем среди тысяч других. Потому что его создал мой отец.

Стук по двери заставляет меня вздрогнуть.

– Одна минута, – предупреждает Рэн громким голосом.

А я не могу оторвать поражённого взгляда от лица Ха Ру.

– Твой отец?.. – переспрашиваю.

– Да, – сухой ответ.

– Если это тот гений, которым восхищался сам Охотник, то мы сможем тебе помочь! – Мои глаза загораются. – Связи решают всё! Мы найдём людей, которые заступятся за тебя! Только скажи имя своего отца! Уверена, он – легенда среди заклинателей!

– Его имя никому ни о чём не скажет, – ровным голосом отзывается Ха Ру, – потому что он давно мёртв. Убит собственным заказчиком.

Мне требуется время, чтобы понять значение его последних слов…

Рука машинально тянется к паучку под шалью.

– Граф Дайго убил твоего отца? – тихо произношу.

Пытаюсь найти подтверждение в отстранённом взгляде и, как никогда, хочу ошибиться. Однако тяжёлое молчание звучит красноречивым ответом…

– Время закончилось, – произносит Охотник, открывая засов.

– Ха Ру… – шепчу, ощущая, как глаза наполняются влагой.

Сама не понимаю, когда успеваю сократить расстояние между нами; рукой тянусь к его лицу и прикасаюсь к холодной коже…

– Теперь вы знаете, почему, – только и произносит молодой человек, глаза которого теряют какой-либо интерес к жизни.

– Я вытащу тебя отсюда, – мой голос звучит глухо.

Возможно, потому, что я всё ещё не могу осознать…

А возможно, потому, что не хочу, чтобы Рэн видел мои эмоции: Охотник вошёл в камеру и тут же потянул меня на выход, не давая ни одной лишней секунды на прощание.

Последнее, что я вижу, это лицо Ха Ру, впервые за всё время нашего знакомства сделавшееся безмятежно спокойным. Словно, освободившись от своего секрета, молодой человек наконец смог расслабиться.

Скрываю своё собственное лицо свободной рукой и позволяю чувствам исказить его черты… Ха Ру отказал графине не потому, что не любил. А потому что в ней текла кровь убийцы его отца. Представляю, что творилось с этим парнем, когда он выслушивал признание молодой и влюблённой в него девушки…

– Что с вашим лицом? – звучит голос Охотника.

Качаю головой, не поднимая глаз; иду дальше.

Минока не знала, почему её отвергли – я уверена в этом. Иначе она бы просто не смогла согласиться на брак с графом Дайго.

Боже, если подумать, через какие эмоциональные горки прошли эти двое… Ха Ру, лишившийся отца, получивший признание от родственницы его убийцы, а затем следивший за всеми её замужествами – а я уверена, что Минока ему тоже нравилась: достаточно лишь вспомнить обстоятельства нашей встречи! Даже если он ненавидел девушку за родство, а потом и брак с графом Дайго, это не помешало ему проявить к ней заботу и посоветовать надеть тотем на шею! Тотем, который был создан его отцом!..

И графиня, которая прошла через отказ любимого человека, брак со стариком, которому нужен был наследник рода, смерть этого старика и брак с монстром Тай-Вэем, затем побег в глушь и собственную смерть во время колдовского ритуала…

А что, если второй муженёк был прав и Минока решила сбежать и притвориться мёртвой, освобождаясь от всех своих прежних обязанностей, чтобы соединиться с Ха Ру?.. Что, если этим странным ритуалом она хотела добиться возможности быть с ним?..

Знала ли она, что фигурка паучка была делом рук отца Ха Ру? Открыл ли старик Дайго правду своей жене, рассказав, при каких обстоятельствах получил тотем, который никто не сможет вычислить?.. Он был тем ещё хитрым жуком, старый граф… и раз о его главном сокровище никому не было известно, он целенаправленно устранил мастера тотемов. Заказал ему самую большую в мире редкость и убил единственного свидетеля.

– Ждите здесь. Мне нужно отлучиться на несколько минут, – звучит голос Охотника откуда-то из другой реальности.

Паук. Мой тотем в виде паука. Странная форма, учитывая, что тотемы обычно имеют формы конусов или цилиндров. И его содержимое… Охотник сказал, что священным животным в моём случае был паук.

Совпадение?

Не думаю.

Выходит, отец Ха Ру – не просто мастер тотемов. Он – заклинатель, который знал, что за сила будет таиться внутри его творения. Учитывая маниакальную скрытность графа Дайго, предположу, что он не стал бы рассказывать постороннему человеку о своём сокровище.

А это значит лишь одно…

Отец Ха Ру был тем, кто добывал для него силу священного животного.

…

– Я права? – едва слышно спрашиваю и поднимаю голову.

О… я в комнате для перехода…

Одна.

А куда подевался?..

– Всё, мы возвращаемся, – резко открывая дверь, произносит Рэн и подходит ко мне. – Вы перестали плакать? Это радует.

Я плакала?

В следующую секунду нас утягивает чёрная дыра портала.

– Сегодня я оставлю вас. Мне необходим отдых, – Охотник тут же отпускает мою руку и направляется к двери из столовой.

– Не оставляйте… меня, – произношу тихо, так и не подняв головы, – пожалуйста… я не буду вам мешать. Просто побудьте здесь.

Не знаю, что со мной творится, но я чувствую одно: оставаться в одиночестве мне нельзя. Категорически.

– Разговор… не сильно вас напряжёт? – спрашиваю, взглянув в его сторону.

Рэн ничего не отвечает, затем подходит ко мне и ведёт в сторону кухни.

Не понимаю, что он хочет сделать, но и не противлюсь. Сил нет. Ни физических – после перехода через портал, ни душевных – после разговора с Ха Ру.

Меня подводят к какому-то средневековому подобию раковины, а затем… мне умывают лицо.

– Что?.. – От неожиданности начинаю кашлять, заглотив воды в рот.

Когда пытка заканчивается, растерянная, смотрю на своего мучителя.

– Вы – графиня. На вашем лице не должно быть грязи с чужих сапог, – произносит Рэн, глядя на меня сверху вниз.

– Даже с ваших? – почему-то спрашиваю.

Этот вопрос озадачивает Охотника не меньше, чем меня.

– Вытритесь, – он кидает мне полотенце.

Выполняю команду, затем снимаю чепец и запускаю руку в волосы, не зная, что сказать… Стоит ли воспринимать эти странные действия за заботу?

– И шаль верните.

Перевожу взгляд на мужчину и молча стягиваю с плеч чужую вещь; передаю Охотнику вместе с чепцом.

Кажется, я поторопилась, решив, что этому мужчине есть до меня дело.

Нахожу глазами хлеб. Беру с собой целую буханку и иду обратно в столовую.

Самый лучший способ справиться с проблемой – заесть её.

– Осилите? – заходя в помещение вслед за мной, уточняет Рэн.

Его взгляд направлен на добычу в моих руках.

– С вином – запросто, – сообщаю, забираясь на стул с ногами.

– Принесу вам бутылку, – без особого энтузиазма отзывается мужчина и через минуту возвращается с алкоголем в руке. – О чём вы хотели меня расспросить? – усевшись в своём кресле, спрашивает.

– Вы поняли, что я вновь хочу задавать вопросы? – откупорив бутылку, уточняю; затем наливаю себе в бокал, игнорируя пристальный взгляд Охотника.

Наверно, в этом мире так не принято. Но я – дитя своего времени, и сама могу позаботиться о выпивке, когда того требует момент.

Не ждать же мне слуг, в конце концов? Кухарка старше меня лет на тридцать, это как-то неправильно.

– Естественно. Иначе зачем бы вам желать моего общества? – звучит отстранённый голос.

– Кто создает тотемы? – (Да, знаю, с места в карьер. Но смысл церемониться?)

– Заклинатели. Сильные заклинатели, – звучит ровный ответ.

Значит, я была права. Нет никакого разделения в обязанностях: если ты силён – ты способен создать тотем. Если нет – тебе его не создать.

Так каким образом граф Дайго смог убить отца Ха Ру?..

– Граф Дайго считался сильным заклинателем? – задаю второй вопрос, отхлебнув из бокала.

Ого. Какое крепкое. Тем лучше – крепче буду спать.

– Это вы у меня спрашиваете? – внимательно глядя на меня, уточняет Охотник.

– Вам виднее – с высоты вашего уровня, – ничуть не смущаясь, поясняю.

– Он не был способен создать тотем, если вы об этом, – опустив взгляд на паука, ровным голосом отвечает Рэн.

– Расскажите, каким образом проходит охота на священных животных. И кто допускается на Запретный Остров? – спрашиваю чётко, сделав второй глоток.

– Если вы продолжите задавать такие вопросы, я слишком много узнаю о вас. Подумайте хорошо – нужно ли вам это? – произносит мужчина, глядя мне в глаза.

Плотно сомкнув губы, смотрю на него в ответ.

А ведь Охотник прав.

До этого момента он не пытался разговорить меня и узнать, каким образом мне досталась моя сила. Он даже про тотем не спрашивал – ни откуда он у меня, ни зачем я его надела, учитывая, что я не знала о его свойствах…

Этот человек хранит нейтралитет и не хочет вмешиваться в чужие дела.

Меньше знаешь – меньше врёшь. А если вспомнить об особенности Охотника…

Он не может врать.

Он сможет выдать все мои секреты – и не потому, что хочет, а потому что не имеет возможности сохранить их.

Он может погубить меня, сам того не желая…

Вот почему он ни с кем не сближается. И вот почему он не берёт на себя ответственность и не делает выбор.

Но меня-то ты спас! И даже позволил увидеться с Ха Ру, скрыв мою личность от охранников!

– Нужно, – ныряю в это озеро с головой.

– Почему вам это интересно? – уточняет мужчина, делая глоток воды из своего кубка.

– Потому что я хочу понять, кто такой Ха Ру.

Упс. Этого можно было не говорить. Но, кажется, у меня слишком давно не было нормального собеседника – такого, которому можно было бы полностью довериться…

У Ха Ру слишком много секретов, и он слишком спокойно воспринял мою частичную потерю памяти, – он не прост…

Встречаю взгляд мужчины и не отвожу глаз.

Я должна знать.

Охотник, до этого внимательно наблюдавший за моим лицом, откидывается на спинку кресла и произносит ровным голосом:

– Он – ребёнок с острова. Такой же, как и я.

(обратно)

Глава 17

– Ребёнок с острова? – переспрашиваю, ощущая, как заплетается язык.

Алкоголь в крови даёт о себе знать. Пора бы притормозить, чтобы не пропустить ничего важного.

– Вы хотели знать, кто допускается на Запретный Остров, – я расскажу вам об этом. Вы имеете право на эту информацию, поскольку внутри вас сила священного животного, – произносит Рэн, глядя на меня.

– Выходит, это, – подхватываю паучка пальцами, – мой пропуск в мир секретов.

– Эта информация – не секрет. Но она доступна лишь тем, кто обладает достаточным количеством силы. Для остальных людей она будет бесполезной и даже лишней, – звучит ровный ответ.

– Лишней? Почему вы так сказали? – нахмурившись, уточняю.

– Потому что я уже говорил вам о морали Мастеров. Она слегка отличается от… общепринятых норм.

Впиваюсь в булку зубами, глядя на Охотника тяжёлым взглядом. Что-то мне подсказывает, что этот разговор будет не из приятных.

– Мастерами зовутся те, кто уже овладел силой из священного животного. Но на остров попадают лишь заклинатели, жаждущие её заполучить. Не понимаю, каким образом моральный кодекс Мастеров распространяется и на них? – произношу медленно и чётко.

– Все грехи списываются, и все ошибки прощаются – стоит заклинателю заполучить в аркан энергию обитателя Запретного Острова, – отвечает мужчина, продолжая рассматривать моё лицо.

– Это понятно. Ведь человек с огромной силой – это величина, с которой необходимо считаться… – киваю, принимая эту информацию, – но вы же не зря сказали про грехи… что такого делают эти самые будущие Мастера, что нормы морали для них растягивают так, как того требует случай?

– Убийство священного животного – это тоже грех, – взгляд Охотника становится холодным. Если даже не ледяным.

– Я с этим не спорю. Моя воля – я бы вообще запретила людям убивать их, – отвечаю прямо, – я бы жизнь отдала, лишь бы просто увидеть этих существ своими глазами! Это же нечто настолько потрясающее, что мне сложно даже понять, как их популяцию можно сокращать ради мелких человеческих хотелок.

Упс… опять ляпнула лишнее. Но язык немного развязался от этого вина…

Отставляю бокал в сторону, поднимаю глаза на Рэна и замечаю любопытство на его лице.

– Что? – спрашиваю его.

– На вас тотем, в котором была сила подобного существа, а в вас самой – вся его мощь, – замечает мужчина.

– Я не хотела его смерти. И не просила убивать его ради себя. Эта сила досталась мне по случайности. Роковой случайности, – вспомнив обстоятельства своего появления в теле графини, добавляю кисло.

– Я вижу, – звучит неожиданный ответ.

Приподнимаю бровь, но не задаю вопроса вслух. Может, у меня всё на лице написано?.. Или он считывает мои эмоции, когда я что-то говорю?

Кто знает, какими вообще способностями обладает Охотник?

– Но мы отвлеклись от темы, – замечаю через несколько секунд напряжённой тишины, – вы говорили про грех Мастера. Что происходит на острове, кроме убийства священного животного – которое мы оба считаем недопустимым?.. – добавляю, вновь почувствовав недовольство мужчины.

– Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно пояснить одну особенность обитателей острова: они никогда не подпустят к себе человека с тёмными помыслами, – чётко произносит Охотник.

– Но… как тогда люди вообще умудряются получать их силу? – изумлённо переспрашиваю. – Насколько я знаю, аркан необходимо приложить к телу священного животного – и тогда он высосет его энергию. Причём процесс переноса энергии длится около нескольких часов!

Аркан – вообще страшная штука! Если бы я нашла его в замке графа, обязательно бы уничтожила. В тотеме энергия может храниться бесконечно долго, по своей сути он не несёт никакого вреда, это просто предмет для хранения. Но аркан – это то, что забирает жизнь у священных животных с Запретного Острова. То, что их убивает.

– Всё верно, аркан должен соприкасаться с телом для того, чтобы энергия перетекла в него, – кивает Рэн.

– Не понимаю, как тогда происходит этот процесс, – совсем теряюсь, – ведь у всех заклинателей есть тёмные помыслы! Они все едут на остров за силой. Священные животные, почувствовав это, должны убегать от них или защищаться. Уверена – с их мощью победа будет отнюдь не за человеком!

– Именно поэтому охотники за силой никогда не ступают на земли Запретного Острова, – произносит мужчина, вынуждая меня терять последнюю надежду на понимание происходящего.

– И кто же тогда ступает на эти земли и добывает для них энергию священных животных? – медленно произношу, внимательно глядя на него.

– Дети.

Замолкаю, напряжённо глядя на мужчину.

– Дети? – переспрашиваю, не до конца осознавая то, что мне сейчас открылось.

– Чаще всего это бездомные или беглецы из приютов и детских домов, которые готовы на всё, лишь бы подзаработать немного денег, – отвечает Рэн.

– Не понимаю, – честно признаюсь, не уловив связи, – заклинатели нанимают детей для того, чтобы те высадились на острове и получили для них силу священного животного? Детей, которые и о самом острове-то, уверена, ничего толком не знают?..

– Всё верно. За крупную сумму эти дети соглашаются и делают то, что от них требуют.

Прокручиваю бокал вокруг своей оси, напряжённо глядя на тонкую ножку.

– Дети убивают зверя, даже не понимая этого? – произношу напряжённо.

– Думаю, к концу переноса энергии они уже всё понимают: священный зверь растворяется в пространстве, лишившись своей основы, – звучит ровный ответ.

– Вы тоже… убили?.. – спрашиваю, не глядя на мужчину.

– Когда я понял, что я делаю… что делает аркан… – произносит Охотник, – я разбил его.

– Вы смогли спасти того зверя?

– Он выжил. Но растворился через два года. Должно быть, аркан сильно ему навредил.

Продолжаю смотреть на бокал. Не знаю, почему он решил поделиться такими подробностями. Не понимаю.

Он хочет что-то до меня донести?

– Вы говорите – два года. Неужели вы вернулись и проверили… – начинаю было, но меня перебивают:

– Я не вернулся на корабль. И это меня спасло.

– Поясните, – нахмурившись, уточняю, впервые за долгое время подняв на мужчину взгляд.

– Как вы знаете, информация о детях на острове особо не распространена в империи. И это неспроста, – протягивает Рэн, откидываясь на спинку кресла.

– Постойте… – широко раскрываю глаза, наконец уловив связь, – вы хотите сказать, что этих детей…

– Естественно, что никакого вознаграждения они не получают, – кивает мужчина, – всё, что им достаётся – это верёвка вокруг талии с тяжёлым камнем на другом конце.

– Их скидывают в море? – с ужасом смотрю на него.

– Если повезёт, перед этим их вкусно накормят. Первый и последний раз в их жизни, – отводя взгляд в сторону, отвечает Рэн.

– Это ужасно! – выдавливаю из себя.

Так вот о каком грехе шла речь…

– Это страховка для всех отпрысков знатных семей. Никому не хочется, чтобы силой священного животного овладел какой-нибудь простолюдин, укравший аркан и сколотивший лодку. Слабость обитателей Запретного Острова должна держаться в секрете. Как и их истинная сила.

– Но Ха Ру… если вы говорите, что он тоже ребёнок с острова, то выходит…

– Он вместе со своим отцом добывал силу священного животного. Не знаю, как так получилось и почему его отец решил нарушить правила, но способности Ха Ру – следствие посещения тех мест. И следствие его общения с обитателями острова. В частности – с пауком, отдавшим свою энергию аркану.

– Дети получают способности на острове? Там какой-то воздух особый? – тут же заинтересовываюсь.

– Это же Запретный Остров. Естественно, там особый воздух, – сухо отвечает Охотник.

– Но ваши способности даже по сравнению с Ха Ру – неординарные. Ваша сила… невероятна, – протягиваю, напряжённо глядя на мужчину.

– Вы уже это говорили, – замечает тот.

– Почему такая разница? – задаю вопрос в лоб.

– Потому что я уже говорил вам: я провёл на острове не один год.

– Да, вы разбили аркан, спасая зверя, и не смогли из-за этого вернуться на корабль, – киваю, припоминая.

Затем перевожу внимательный взгляд на Охотника.

Если он разбил аркан, то куда делась энергия животного?..

– Вы впитали её? – изумленно произношу. – Без всяких вспомогательных средств?..

– Это вышло случайно. Я не знал, что за вещь лишает столь невероятное существо жизни, и не знал, что живая энергия всегда нуждается в носителе.

Живая энергия…

– И много всего вы впитали в себя, пока были на этом острове? – уточняю негромко.

– Много, – не скрывает мужчина.

– Как вы вернулись на материк?

– Предполагалось, что речь будет идти о вашем знакомом, – замечает Рэн.

Придвигаю бутылку и наполняю бокал.

Предполагалось.

Кто ж знал, что в этом мире каждый второй – несчастный с печальной судьбой?..

– Вам кто-то помог, – размышляю вслух, сделав очередной глоток.

– Мне помог император.

– Расскажете мне об этом?

– Хоть что-то в моей жизни должно остаться для вас секретом, – отрезает Охотник.

Закатываю глаза и делаю новый глоток.

– Вы выбрались и служите ему.

– Я служу закону. И равновесию, – отвечает Рэн.

– Кто, кроме меня, знает о том, что вы – ребёнок с острова? – уточняю.

– Только вы, император и его доверенный.

– Не боитесь, что я разболтаю вашу тайну?

– Нет.

Слишком уверенный ответ.

– Почему? – спрашиваю у него.

– Потому что вы не будете помнить об этом, – произносит Охотник, а у меня появляется нехорошее предчувствие.

– Вы заберёте мою память? – испуганно спрашиваю у него.

– Это мера предосторожности. Думаю, вы в состоянии понять, почему я так поступаю, – звучит спокойный ответ.

Опустошаю бокал и наполняю его вновь.

– Я хочу помнить обо всём, – произношу чётко.

Или думаю, что произношу чётко…

– Зачем вам это? Память о вашем знакомом у вас останется. Остальные воспоминания – лишние, – отзывается Рэн.

– Не вам решать – лишние они или нет, – отрезаю, сжав ладонь в кулак, – я хочу помнить вашу историю.

– Все так говорят. Но потом живут счастливо.

Так вот оно что…

Скольких людей он лишил памяти о себе?

– И нравится вам? – пытаясь сконцентрировать на нём взгляд, спрашиваю.

– Что именно? – уточняет мужчина.

– Быть таким одиноким?

– Это меня устраивает.

Растягиваю губы в улыбке и хмыкаю. Кого вообще может устраивать одиночество?

Разве что какого-нибудь монаха.

Да и тот, думаю, находит утешение в общении с Богом.

– Думаю, вам пора спать, – Охотник поднимается на ноги, но я ещё не готова ставить точку в нашем разговоре…

– Не пора…

– Вы даже на ногах уже не стоите…

– Стою… – отзываюсь, обнаружив-таки себя на ногах; не особо трачусь на мысль о том, как так получилось… а вот то, что мою талию обвивает мужская рука, меня очень даже интересует… Что это такое?..

Взмываю в воздух и чувствую себя невесомой… утыкаюсь лицом в тёмные волосы и дышу.

Вот любопытно… насколько же ему одиноко, что он готов выложить историю своей жизни незнакомой женщине, а потом стереть её воспоминания?..

Неожиданно головой ощущаю подушку и понимаю, что я уже в своей комнате. Как-то быстро мы пришли…

Успеваю схватить мужчину за руку до того, как он меня оставит.

– Минока… – Рэн опускает взгляд на мою ладонь на своём запястье.

– Это не моё имя, – отзываюсь, глядя на него.

– Хорошо, Мино… вам пора спать.

Он что, реально не понимает, насколько он везучий? Рядом с ним пьяная женщина, готовая его слушать! А он хочет уложить меня в кровать?!

– Побудьте со мной ещё немного, – произношу негромко, надеясь задержать его рядом.

Сама не понимаю, почему хочу, чтобы он высказался.

Но, уверена, этот мужчина испытывает потребность в общении, – и при этом сам себя ограничивает.

Как и я… постоянно…

– Вы выпили слишком много. Вам лучше… – Рэн замолкает, почувствовав мою ладонь на своём лице.

– Не поймите неправильно, – выталкиваю из себя слова силой, отдаваясь во власть дурмана в своей голове, – но у меня здесь нет никого… не о ком волноваться, не о ком позаботиться… я думала, так будет всегда. Но познакомилась с Ха Ру, а потом с вами… я бы хотела вас помнить… я бы хотела знать вашу историю – чтобы вы не чувствовали себя таким одиноким…

– Я не чувствую себя одиноким, – повторяет мужчина.

Оооо, какой упёртый, прям баран!

И ведь жалко его…

Приподнимаюсь на локте, притягиваю его голову ладонью и прикасаюсь губами к его щеке: пусть хоть так почувствует близость! Ощутит поддержку… Да, я хочу поддержать его! У всех у нас трагичные судьбы в этом мире, все мы брошены и все мы ужасно одиноки. Мы не должны отталкивать друг друга. Мы должны держаться друг друга…

Так я думала, когда дарила мужчине поцелуй, в котором было больше признания и понимания, чем какого-то иного подтекста, но… новые ощущения вдруг начали накрывать меня с головой: его кожа такая тёплая… а его запах такой обволакивающий… как-то неожиданно для себя самой соскальзываю со щеки к краю его губ и застываю: они такие мягкие… и податливые…

Отстраняюсь на секунду от чужого рта, чтобы понять совершенно точно – мне это понравилось. Целовать его понравилось. Давно же я не позволяла себе таких вольностей – целоваться с незнакомцем, предварительно накачавшись алкоголем!.. Лет семь, наверное…

– Вы… – начинает было Охотник, как я прерываю его новой атакой на его рот.

Возможно, сейчас стоит задуматься: такого большого мужчины у меня никогда не было, – а в этом хиленьком тельце я и вовсе ощущаю себя дюймовочкой недоделанной… Ай, да катись оно всё! Притягиваю Охотника за рубашку, вынуждая упереться руками по разные стороны от моей головы, и обрушиваюсь на него со всей скопившейся во мне страстью. В этой лавине были совершенно разные чувства и эмоции: злость на силы, закинувшие меня сюда, страх остаться здесь одной, радость от встречи с человеком, которого я могу уважать, желание быть согретой мужскими руками, надежда свалить на чьи-то плечи все свои проблемы и тоска по прошлому, где я знала все правила игры и не была так уязвима…

Возможно, меня занесло. Возможно, я увлеклась и потеряла ориентиры. Но в тот момент я не могла об этом думать и решительно сносила все барьеры между собой имужчиной, оказавшимся рядом.

В тот момент я познала нечто, чему ещё не могла дать определения. Но я бы обязательно нашла слова, – если бы меня не торопили, если бы мне дали время. Однако…

Открываю глаза и щурюсь от яркого света.

– Моя госпожа! Вы вернулись! – Лицо Моры надо мной возвращает меня в реальность из мира сновидений.

– Мора, – тру глаза, пытаясь понять, где я, кто я, какой сегодня день и что вообще происходит. – Как я тут оказалась?

– Вы пропали на двое суток! Мы так испугались! Все углы в замке перерыли! – начинает причитать моя помощница, игнорируя мой вопрос.

– И где же я, по-твоему, была? – удивлённо спрашиваю, ощущая себя такой разбитой и при этом такой наполненной чем-то… так, а что это со мной?..

– Если верить посланию от господина доверенного императора, то на эти два дня он предоставил вам убежище – по вашей же просьбе… но, госпожа, зачем вам понадобилось покидать замок?! – недоумевает Мора. – Ведь всё теперь здесь принадлежит вам!

– Что за послание? Дай взглянуть, – протягиваю руку.

При этом начинаю тереть лоб, активно напрягая мозг. Почему я ничего не помню? Вот… вообще ничего!

Мора вручает мне небольшой свиток, и я начинаю читать.

«Управляющей замка графини Дайго.

По просьбе графини я предоставил ей место, где она сможет прийти в себя после громкого развода с супругом. Зная, что возвращение в свет будет для неё нелёгким, беру на себя смелость оставить вам своего голубя, знающего путь в мой дом. Передайте графине, когда она проснётся, что, если ей ещё понадобится какая-нибудь помощь, она всегда может связаться со мной.

Доверенный императора»

Какая-то странная записка.

Словно наспех написанная.

– А… – поднимаю взгляд на Мору.

Хочу спросить, что я делала в течение этих двух дней, но как-то неловко. Не без памяти же я пролежала, скошенная стрессом!

– С вами хорошо обращались? – с заботой в голосе спрашивает Мора.

Прислушиваюсь к себе. К своему телу. К своему внутреннему состоянию.

– Да, – отвечаю, нахмурившись.

Мысли ещё плывут в разные стороны, но тело как будто чем-то заряжено. Я чувствую в себе силы. А ещё – и это довольно странно, – я ощущаю странную потерянность. Словно мне чего-то не хватает.

Что за странный набор чувств?

– Мора, что случилось за два дня моего отсутствия?

(обратно)

Глава 18

– Весь высший свет гудит о вашем разводе, – произносит моя помощница и правая рука, – главная тема для обсуждений среди знати – как скоро вы вновь выйдете замуж.

– Упаси небо, – поднимаю руки вверх. – Мне и одной хорошо. Устала я от замужеств.

– Ваше право… – протягивает Мора. – Однако вряд ли вам позволят долго радоваться своему одиночеству: ваше положение всё ещё слишком шатко. А брак…

– Моё положение более чем стабильно. Я – Хранительница Равновесия Империи, – фыркаю, отмахиваясь, а потом замолкаю.

Откуда я об этом знаю? И почему так просто произношу это?

– Что? – переспрашивает моя помощница.

– Э… – тяну озадаченно.

Тотем на моей шее, сила священного животного внутри меня… Откуда во мне эти знания?..

– Моя госпожа? – подаёт голос Мора.

– С этим я потом разберусь, – встряхнув головой, запускаю руку в волосы, – лучше расскажи, что с Ха Ру?

– Он ждёт приговора, – звучит ровный ответ.

– Что? Разве не будет суда? Почему ему выносят приговор без разбирательств? – Едва не вскакиваю с кровати.

– Моя госпожа, я не понимаю… – хмурится Мора. – Вы против его казни?

– Естественно, я против его казни! – Встаю на ноги и начинаю рассекать спальню. – Он ни в чём не виноват!

– Он поджёг сарай.

– Да, но это не делает его автоматически чёрным колдуном! – всплеснув руками, отзываюсь.

– «Автоматически»? – переспрашивает Мора.

– Он не убивал тех людей! – повышаю голос.

– Почему вы так уверены? – внимательно глядя на моё лицо, спрашивает моя помощница.

– Чувствую. Такой ответ тебя устроит? – устав препираться, уточняю.

Мора тут же склоняет голову, почувствовав, что вызвала моё недовольство.

– Я не знала, что этот человек дорог для вас, – произносит она официальным голосом.

– Мне нужно к доверенному. То, что я от него узнала… Мне необходимо понять, как я могу пользоваться этой информацией, – начинаю бормотать, пытаясь собрать все воспоминания в кучу и придумать, как помочь ему. Как помочь Ха Ру.

Я действительно чувствую – он не причастен к тем смертям. Да и зачем ему кого-то убивать? Всё, что он делал после встречи со мной – это пытался спасти мне жизнь!

– Вы планируете поехать к нему на неделе? – уточняет Мора.

– Какая неделя? Я должна успеть до того, как Ха Ру вынесут приговор! Я не намерена безмолвно соглашаться на его смерть!

– Он подставил вас, – неожиданно жёстко произносит Мора, – все знают, что он – ваш телохранитель. Теперь о вас ходят слухи, что вы связаны с чёрным колдуном. И при этом вы хотите спасти его?

– Мора, он мог бы не становиться моим телохранителем – и я бы вообще не добралась до своего замка, – замечаю спокойно, а затем иду в сторону ванной, – подготовь мне экипаж. И отправь голубя доверенному: сообщи, что я еду. Кстати, где Ли?

– Она… приболела. Я дала ей время прийти в себя и набраться сил, – звучит ровный ответ.

– Ясно. Передай от меня – пусть поправляется, – замечаю и скрываюсь за дверью.

Привожу себя в порядок, убираю волосы в косу – в дороге они будут только мешать. Затем иду в гардеробную. Решаю выбрать самое простое из платьев. Раз уж я без Ли, одеваться стоит во что-то легкоснимаемое, как…

Замираю, пытаясь понять, как я планировала закончить эту мысль?.. И почему меня напрягает то, что я не могу вспомнить?

– Моя госпожа, как долго вы будете отсутствовать? – Мора появляется в комнате спустя некоторое время.

– Сколько займёт путь до доверенного? – спрашиваю, одеваясь.

– Около суток, – звучит ответ.

– Значит, меня не будет два дня, – киваю, – пусть Геон выделит мне телохранителя. Большая свита мне не нужна.

– Вы действительно готовы помчаться туда, несмотря на все риски?

– Какие риски, Мора? – разворачиваюсь к своей управляющей.

– Ваша репутация в данный момент – самая обсуждаемая тема в высшем свете. Чёрный колдун всё ещё не пойман. Люди вашего бывшего супруга всё ещё хозяйничают на местах, продолжая разваливать наше хозяйство…

– Так, стоп! – останавливаю её. – А почему они всё ещё на местах? – удивлённо переспрашиваю.

– Потому что вы всё ещё не доказали свою компетентность в качестве владелицы столь обширных земель, – отвечает та. – Решения вашего бывшего мужа вызывают у знати больше доверия.

– Мора, – протягиваю нехорошим голосом.

– Я озвучиваю то, что говорят, – склонив голову, отвечает помощница, – вы пропали на двое суток для всего света, затем неожиданно вернулись, и первое, что вы делаете – это вновь сбегаете. – Она поднимает взгляд и встречается со мной глазами. – Уверена, вы догадываетесь о наличии шпионов среди прислуги. Я избавилась от большинства недовольных, но кто-то всё же остался. И о ваших перемещениях докладывают. Как вы думаете, как отразятся на вашей репутации столь спонтанные и не обдуманные поездки?

– Ты права, я не думала об этом, – опускаю взгляд, но мой голос звучит всё так же уверенно. – Потому что в моих приоритетах – борьба за справедливость.

– Для того чтобы за что-то бороться, надо в первую очередь озаботиться собственной стабильностью, – замечает Мора.

– И с этим я согласна, – киваю. – Именно поэтому и отправляюсь к доверенному.

– Вы меня не слышите, – с горечью в голосе произносит помощница.

– Слышу, – подтверждаю, – и, поверь, когда я вернусь в замок, ни у кого не останется возможности как-то очернить моё имя. Даю тебе слово.

– Вы… что-то задумали? – нахмурившись, уточняет Мора.

Всего лишь объявить на весь свет о том, какая во мне скрыта сила. И добыть статус Мастера.

И плевать, что я не умею пользоваться своими способностями. Зато я чётко знаю – они меня уже защищали.

Пусть и не могу понять, откуда пришло это знание…

В любом случае как Мастер я могу требовать расследования по делу чёрного колдуна.

– Мой план сработает, просто поверь мне, – выдавливаю из себя улыбку и иду на выход.

– Я собрала еду и тёплые вещи – по вечерам теперь становится всё холоднее, а вы будете ехать до глубокой ночи, – произносит Мора, когда мы спускаемся вниз.

– Благодарю, – тепло улыбаюсь своей помощнице.

– Может, вы хотя бы позавтракаете за столом? К чему такая спешка? – озабоченно спрашивает та.

– От моей скорости зависит, как скоро с твоих плеч упадёт тяжёлый груз, – положив ладонь ей на плечо, отзываюсь.

– Мне не тяжело заботиться о вас, – замечает она.

– Может, и так. Но, уверена, когда забот станет меньше, нам всем станет легче, – улыбаюсь и останавливаюсь перед экипажем. – Геон? Решил лично проверить, что я жива и невредима?

– Я еду с вами, – коротко отвечает начальник моей стражи.

– Разве тебе не нужно оставаться в замке? – удивлённо спрашиваю.

– Моя задача – следить за вашей безопасностью. Если вы покидаете замок – как я могу доверить вашу жизнь кому-то, кроме себя? – отзывается вояка.

Мне кажется или он действительно стал верен мне?

Раньше меня не оставляла мысль, что его верность закончится в тот момент, когда прикажет предыдущая хозяйка: Совет Вдов безусловно объединил единомышленников, но Геон слишком долго служил личным телохранителем вдовы управляющего западным округом… а у той могли быть свои мысли на мой счёт.

Однако сейчас я видела в глазах опытного бойца то, чего не замечала раньше. А именно – непоколебимую уверенность в своём праве защищать меня.

Что изменилось?..

– Хорошо, – киваю и забираюсь в экипаж; наблюдаю за тем, как Геон располагается на сиденье передо мной; машу рукой Море и откидываюсь на спинку утеплённой мехом скамейки, когда мы трогаемся с места. – Мне неловко признаваться, но я не запомнила имени доверенного императора. Может, ты знаешь, как его зовут?

– Прежде чем ответить, я должен услышать ответ на свой вопрос, – суровым голосом отрезает Геон.

– Что? На какой? – удивлённо уточняю.

– Где вы были?

Молча смотрю на мужчину и не знаю, как мне следует реагировать. Может, стоит остановить карету и оставить начальника стражи в замке?.. Его взгляд мне совсем не нравится.

– Я была у доверенного императора. Точнее, в том месте, где он позволил мне быть, – исправляюсь на ходу.

Не могу признаться, что не помню этих двух суток. Это даже меня напрягает слишком сильно…

– Почему вы не остались в замке, под моей защитой? – чеканит вопрос Геон.

– Потому что… Мне была предложена помощь, и я не смогла от неё отказаться, – отвечаю озабоченно.

Ведь не смогла в итоге. Значит, я даже не вру.

– Вы не доверяете мне? – звучит новый вопрос, и я наконец понимаю, откуда ветер дует.

– Доверяю, Геон, – мягко отвечаю.

– Тогда почему вы предпочли сбежать, не сказав никому ни слова?

– Потому что так было нужно в тот момент.

– Вы хоть понимаете, что творилось в замке эти два дня? – продолжает осыпать меня вопросами всегда малословный и спокойный начальник стражи.

– Нет, не представляю, – честно отвечаю. – И не очень понимаю, почему ты меня отчитываешь.

– Потому что я поклялся вас защищать.

– Когда? – пытаюсь вспомнить сей немаловажный факт.

– Когда присоединился к вам, оставив прежний пост. Мне дали возможность выбрать: встречать старость в глуши, будучи телохранителем пожилой женщины, у которой почти не осталось врагов, или встать во главе охраны молодой и неопытной графини, которую собственный муж окрестил мёртвой. Да, я недолго думал. Во мне ещё достаточно силы и желания заниматься тем, что умею. Но это был мой выбор. И я поклялся в верности с открытым сердцем и полным осознанием ответственности. Поэтому я не понимаю, почему вы так предвзяты ко мне. Разве я хоть раз вас подвёл?

– Ты не подводил меня, Геон, – наконец вспомнив, о чём идёт речь, отвечаю.

В тот момент, когда мне представляли этого опытного бойца, я была в таком зашоре, что почти не отдавала себе отчёта в том, что происходит. Мне сказали: вот, этот человек может быть начальником твоей охраны, и я кивнула, принимая выбор своих союзниц. Я даже не думала, что смена места службы будет так важна для Геона. Я вообще не думала о его чувствах. Просто приняла всё как данность. Даже его клятву восприняла как данность.

– Я была не права, прости меня, – склоняю голову, принимая его негодование. – Конечно, я должна была подумать о тебе. И предупредить, куда я пропала.

– Так куда вы пропали? – звучит строгий вопрос.

– Я не могу тебе сказать, – отвечаю ровно. – И у этого решения есть причина, – добавляю, встретив напряжённый взгляд, – и она никак не связана с тобой. Только со мной.

– Вы поклялись хранить тайну? – озадаченно уточняет Геон.

Поджимаю губы, не зная – как лучше ответить на это. Я не знаю, давала ли я какие-то клятвы, но то состояние, в котором я пребываю, говорит о многом.

А именно… кажется, над моей памятью действительно поработали. И сделали это для того, чтобы я не смогла ненароком выдать информацию посторонним людям.

– Не отвечайте, если не можете, – отведя взгляд в сторону, отзывается Геон, – но, прошу, впредь предупреждайте, если планируете исчезнуть без следа.

Улыбаюсь этой формулировке.

– Хорошо, я предупрежу, – киваю.

– Доверенного императора зовут Ван-Цзы, – сообщает мне начальник стражи спустя некоторое время.

– Благодарю, – отвечаю и подтягиваю к себе подушку, – если ты не против, я немного посплю. Почему-то в сон клонит.

– Не буду вам мешать, – склоняет голову Геон, всем видом демонстрируя, что разговоров больше не будет.

Какой принципиальный мужчина.

Вновь улыбаюсь и откидываюсь на подушку, прикрывая глаза. Странное состояние в теле… вроде есть энергия – и вроде её нет. Никак не могу понять, что мне напоминает это состояние. Но лучше мне сейчас отдохнуть – путь предстоит не близкий.

– Ваша светлость.

Открываю глаза через силу. Смотрю в темноту. Блин, вокруг реально тьма – хоть глаз выколи.

– Да? – негромко отзываюсь.

– Мы приехали, – голос Геона успокаивает меня.

Так, это он меня разбудил?..

– Приехали? Уже? – отрываюсь от мягкой спинки сиденья и открываю шторку.

О! Хоть какой-то свет…

Дом, около которого мы остановились, был не таким огромным, как мой замок, но и не таким маленьким, как…

Осекаю себя, напряжённо пытаясь понять – с чем я хотела его сравнить?..

Склоняю голову, так и не добившись ответа от своей памяти.

– Который час? – уточняю, выбираясь из экипажа не без помощи руки своего начальника стражи.

– Около часа ночи, – отзывается Геон и идёт навстречу мужчине, вышедшему к нам из главного входа.

Не слушаю их разговор, оглядывая имение господина Ван-Цзы; жду, когда меня проводят внутрь.

– Графиня, – низко поклонившись, произносит управляющий имением, – следуйте за мной.

Следую.

– Вам выделены гостевые покои, – остановившись у одной из дверей в широком коридоре, говорит управляющий, – если вам необходимо время для…

– Необходимо, – киваю, решив долго не церемониться, – где господин Ван-Цзы будет ждать меня?

– Я провожу вас, – склонив голову, отвечает управляющий.

Ага. Выходит, он будет ждать меня здесь, под дверями?

– Если есть возможность, приготовьте чай и закуски. Я не ела в дороге, – сообщаю ровным голосом и замечаю, как у пожилого мужчины округляются глаза.

Что, слишком просто? Или эти подробности должен был сообщить Геон? Мне сейчас не до соблюдений этикета.

– Быть может, вы предпочтёте, чтобы я накрыл для вас в обеденной зале? – подаёт голос управляющий.

– Не стоит. Обойдёмся закусками. И покажите моему телохранителю путь до комнаты, в которой меня будет ждать господин доверенный императора, – решаю и вовсе освободить этого дяденьку от необходимости караулить мою дверь, – он проводит меня.

– Как скажете, графиня, – низко поклонившись, отвечает управляющий, а я получаю возможность привести себя в порядок после сна.

Через пять минут, слегка освежив лицо, выхожу в коридор и киваю Геону. Тот ведёт меня вперёд, держа в руках канделябр с тремя свечами.

– Скажи, это слишком странно? – спрашиваю негромко.

– Что именно? – уточняет Геон.

– То, что мы приехали сюда чуть ли не в середине ночи, – протягиваю без особой надежды на отрицательный ответ.

– Это… могло бы считаться неприличным, – наконец отвечает мне начальник стражи, – если бы хозяином дома был кто-то другой.

Облегчённо выдыхаю. А затем выпрямляю спину и вхожу в кабинет.

– Графиня Дайго, – господин Ван-Цзы склоняет голову, поднявшись с кресла, – мы не ждали вас так рано.

– Я должна была приехать позже? – уточняю, повернувшись к Геону.

– Мы не сбавляли скорость и сократили время в пути, – кивает тот.

– Прошу прощения, если помешала вашим планам, – каюсь, развернувшись к доверенному императора.

– Моим единственным планом было встретить вас, – вежливо отвечает мужчина с самой идеальной осанкой, а затем протягивает руку в сторону кресел: – Мне сообщили, что вы желаете что-нибудь перекусить.

– Прошу прощения, я понимаю, что сейчас поздний час, – неловко улыбаюсь, присаживаясь в кресло, – но я всю дорогу проспала и немного проголодалась.

– Всё в порядке. Я буду рад вам услужить, – и господин Ван-Цзы звонит в колокольчик, после чего в кабинет из второй двери заходит служанка, неся подносы с закусками.

Запахи тут же начинают меня сманивать, но я успеваю почувствовать это…

– Что с вами? – заметив, как я обернулась на закрывшуюся дверь, спрашивает доверенный императора.

– Не могу объяснить, – честно признаюсь, – я словно впервые смогла вдохнуть полной грудью.

Доверенный озадаченно смотрит на меня, но я и сама не понимаю, что за ощущение словила.

– Вы настолько голодны? – мягко улыбается господин Ван-Цзы, переводя всё в шутку.

– Настолько, что самой страшно, – усмехаюсь и позволяю себе отвлечься на еду.

Когда первый голод был утолён, выпрямляюсь и поднимаю взгляд на доверенного. Тот замечает мой настрой говорить серьёзно и даёт знак своему управляющему – после чего пожилой мужчина вместе с Геоном покидают кабинет.

– Что с моими воспоминаниями? – спрашиваю с ходу.

– С вашими воспоминаниями?.. – протягивает господин Ван-Цзы, напряжённо глядя на меня.

– Я не помню, что происходило в течение двух дней, когда я, по вашим словам, находилась под вашей защитой, – произношу чётко.

Доверенный неожиданно улыбается и опускает голову.

– Вам не следовало настаивать на своём и открывать то вино, – отвечает он.

– Что? – растерянно переспрашиваю.

– Должно быть, вы впервые так напились, – и вовсе убивает меня господин Ван-Цзы.

– Я напилась? – смотрю на него во все глаза.

А затем прислушиваюсь к своим ощущениям. А ведь и впрямь… я чувствовала себя разбитой с утра. И немного потерянной.

К тому же эти провалы в памяти…

– Что же мы пили? – удивлённо спрашиваю.

– Очень крепкое вино. Скажем так, это была коллекционная бутылка. И если быть совсем честным – вы выпили её в одно лицо, – звучит ответ.

Закрываю лицо руками и тяжело вздыхаю.

– Простите. Это похоже на меня, – протягиваю раздавленно.

– Не знал, что вы падки на алкоголь, – замечает доверенный императора.

– Это не так, – пытаюсь оправдаться за графиню, – я пью крайне редко. Но если начинаю… – не завершаю фразу, ещё глубже вздохнув.

И слышу тихий смешок мужчины.

– Вы – удивительная женщина, графиня Дайго, – произносит он, и мне не остаётся ничего другого, как с вымученной улыбкой принять «комплимент».

– Прошу прощения за этот инцидент… И за своё возможное поведение, – извиняюсь от души и замечаю лёгкое напряжение в глазах господина Ван-Цзы. – Я что-то натворила? – озабоченно спрашиваю.

– Насколько мне известно – нет, – медленно отвечает тот, не отрывая глаз от моего лица.

– Ещё раз прошу прощения. Теперь мне ясно, что причиной моего столь неожиданного визита является моё собственное поведение, – произношу, опустив глаза, – дело в том, что мои воспоминания сильно спутались – и я уже не понимаю, что узнала за эти два дня, а что выдумала.

– Вы правильно сделали, что приехали, – кивает доверенный императора.

– Моя сила… действительно опасна? – спрашиваю серьёзным голосом.

– Это так, – кивает мужчина.

– И этот тотем скрывает величину моего дара? – прикоснувшись к паучку на груди, уточняю.

– Всё верно.

– Тогда я хочу перестать скрывать свой дар, – произношу уверенно.

– Что заставило вас принять это решение? – ненадолго задумавшись, интересуется господин Ван-Цзы.

– Имея статус Мастера, я смогу защитить близких мне людей, – говорю, глядя ему в глаза.

– Так понимаю, речь идёт о вашем телохранителе, – кивает доверенный императора, отвечая мне внимательным взглядом.

– Всё верно. О Ха Ру. Я должна была рассказать вам о нём, – киваю в ответ, вновь опуская взгляд.

– Вы рассказали. А я ответил вам, что ничем не смогу помочь, – осторожно произносит мужчина.

– Я понимаю, – изо всех сил напрягаю память, но так и не нахожу в мыслях ни одной зацепки; когда мы об этом говорили? И что именно обсуждали в тот момент?.. – Именно поэтому я и хочу заняться этим делом сама.

– Получив статус Мастера? – склонив голову, уточняет доверенный.

– Да. Я хочу затребовать расследование по его делу. Если его проведут, всем станет ясно, что Ха Ру никого не убивал.

– У вас есть предположение, кто является настоящим убийцей? – вновь наградив меня внимательным взглядом, спрашивает господин Ван-Цзы.

– Нет. Я понятия не имею, кто это может быть. Но разве Охотник не должен был найти чёрного колдуна?

После моих слов в кабинете устанавливается странная тишина. Словно неживая.

– Охотник мог идти по следу до тех пор, пока оставались улики. Но после поджога сарая след пропал, – сосредоточенно произносит доверенный императора.

Ох, точно. Он же говорил об этом на приёме в честь моего возвращения в свет.

– И что теперь? Судить Ха Ру за убийства вместо чёрного колдуна? Только из-за того, что он устроил этот поджог? – спрашиваю взволнованно и одновременно не без раздражения.

– Вы знаете о причинах, которые побудили его поджечь сарай? – спокойным голосом спрашивает господин Ван-Цзы, и я поджимаю губы.

Я этого не знаю. И это та самая причина, которая вынуждает меня просить о ещё одной услуге:

– Прошу вас, позвольте мне увидеться с ним.

– Увидеться с кем? – уточняет доверенный императора напряжённым голосом.

– С Ха Ру. Мне необходимо свидание с ним. Уверена, это можно организовать. В конце концов, ни для кого не секрет, что он был моим телохранителем! – взволнованно отвечаю, начиная теребить паучка на цепочке.

Так… а что это за цепочка?

Опускаю голову и смотрю на свою подвеску. Разве такой была ковка у подарка Ха Ру?..

– Я не думаю, что это хорошая идея. Вы всё ещё не оправданы до конца перед светом, – звучит голос доверенного, но всё моё внимание уже занято этой новой деталью.

Что на мне за цепь?.. И куда делась прежняя?

– Мне неважно, что думают обо мне в свете, – произношу, разглядывая её, – я должна помочь человеку, который ни в чём не виноват.

– Если вы хотите получить статус Мастера, вам придётся озаботиться мнением знати о вас.

Отрываюсь от своего занятия и встречаю взгляд мужчины.

– Как это понимать? – спрашиваю его.

– Ваша сила и впрямь впечатляет. Я почувствовал её на приёме и могу сказать точно – когда высший свет узнает о ней, у вас начнутся проблемы.

– О чём вы говорите? – искренне не понимаю.

– Вас начнут атаковать все желающие приобрести подобного союзника. На вас начнут искать компромат, чтобы использовать вас в своих целях. На вас начнут давить те люди, о существовании которых вы даже не задумывались до этих пор. И это только мазком по поверхности, – ровным голосом отвечает господин Ван-Цзы. – Ха Ру – ваше слабое место. Как вы думаете, кого будут использовать против вас в первую очередь?

– Его, – доходит до меня.

– Именно, – кивает доверенный. – У императора есть для вас предложение. Но для того, чтобы озвучить его, я должен знать, что вы не поступите опрометчиво.

– Не понимаю, – нахмурившись, выталкиваю из себя слова.

– Ваша связь с Ха Ру должна быть разорвана. Тогда вы получите покровительство его величества и сможете стать Мастером.

Напряжённо смотрю на мужчину, не двигаясь с места.

– Мне не нужно покровительство императора, если я не смогу спасти Ха Ру, – произношу медленно и чётко.

– Подумайте над этим. В вашем решении сейчас слишком много эмоций.

– Вы слышали, для чего я собираюсь получить статус Мастера. Он нужен мне лишь по одной причине! – чуть повышаю голос, начиная ощущать какую-то дикую безнадёгу.

– Думаю, вам стоит хорошенько всё обдумать, – напряжённо произносит господин Ван-Цзы, – желательно – с перспективой на ближайшее будущее.

– Где находится темница, в которой держат Ха Ру? – резко поднимаюсь на ноги.

– В столице, – ровным голосом отвечает доверенный.

– Я должна ехать. Прошу прощения, – разворачиваюсь и иду к двери.

– Графиня, – голос мужчины останавливает меня, – если вы всерьёз намерены сделать это, советую прежде посетить императорский дворец.

– Зачем? – разворачиваюсь к нему.

– Боюсь, что после уничтожения вашей репутации уже никто не в силах будет вам помочь. До того, как совершите поступок, который лишит вас всего, выслушайте предложение его величества.

– Я… – не желая тратить время на пустые разговоры, пытаюсь мягко отказать доверенному, как меня перебивают:

– Ещё три дня суд не будет выносить приговор по делу чёрного колдуна. Это связано с праздником в столице, – произносит господин Ван-Цзы чётким голосом. – Советую воспользоваться возможностью побывать там до вашей печальной кончины.

– Почему вы так говорите? – опустив голову, спрашиваю его. – Почему говорите, что моя жизнь будет закончена после свидания с Ха Ру?

– Потому что вы ещё не умеете пользоваться своей силой, – отвечает доверенный. – И не сможете защитить себя, когда от вас все отвернутся, – а от вас непременно отвернутся, когда высший свет наполнит слух о вашей преданности тому, кого считают чёрным колдуном.

– Я не понимаю, – резко произношу, сжав ладонь, – почему вы не можете пресечь эти слухи? Уверена, вы знаете, что он невиновен!

– Всё верно, вы не понимаете. Потому что в данный момент не думаете ни о ком, кроме себя, – звучит жестокий ответ.

Поднимаю взгляд на мужчину.

– Вы думаете, это так просто – совладать с силой знатных семей, где каждый второй – известный заклинатель, мечтающий о власти? – глядя мне в глаза, произносит господин Ван-Цзы. – Даже император вынужден считаться с их мнением, так почему вы решили, что из-за вашей прихоти и ошибки вашего телохранителя кто-то будет устраивать войну?

Поджимаю губы, вновь опуская голову.

Он прав, я сама допустила всё это. Не когда позволила Ха Ру поджечь тот сарай – я его тогда даже не знала. А когда сама не подожгла его. И когда настроила Тай-Вэя против себя, всякий раз показывая зубы и лишая себя возможности выйти из ситуации без ущерба для репутации. Из-за моего характера пострадал тот, кто готов был защищать меня.

Я виновата в том, что теперь для папаши Тай-Вэя принципиально казнить Ха Ру.

Я и никто другой.

– Мне нужен способ. Любой способ спасти его жизнь. Я на всё согласна, – произношу негромко.

– Тогда езжайте в столицу. Прямо сейчас. Вы прибудете туда к утру следующего дня, – господин Ван-Цзы поднимается на ноги, – я дам вам лошадей и сопровождение. Если хотите, я сам поеду вместе с вами.

– Хочу, – твёрдо произношу.

– Тогда дайте мне десять минут на сборы, – кивнув на выход, отвечает мужчина.

Выхожу из кабинета, пришибленная. Не такой я представляла себе эту встречу. И не таким – разговор.

– Ваша светлость, – подаёт голос Геон.

– Мы отправляемся в столицу, – говорю, подняв на него взгляд, – пошли послание в замок, чтобы не ждали меня.

(обратно)

Глава 19

Полтора дня в пути… это сложно. К концу дороги я мечтала о горячей ванне больше, чем о встрече с Ха Ру, отчего мне было дико стыдно.

Но это правда жизни: экипаж – не вагон в современном поезде.

– Не переживайте, у вас будет время прийти в себя. Даже немного поспать, – утешает меня господин Ван-Цзы, сидевший на месте Геона в этой поездке.

Мы решили обойтись сменой лошадей и не взяли экипаж доверенного императора, чтобы не привлекать внимание общественности его перемещениями. Не знала, что кто-то в империи следит за экипажами знати… теперь знаю.

Геон в этот раз ехал верхом впереди, проверяя дорогу.

Я также не стала это комментировать, хотя откровенно недоумевала: кто вообще захочет на нас нападать по пути в столицу?! Это тебе не по окраинам разъезжать – тут населённые пункты через каждые тридцать минут пути попадались.

– Я не взяла никаких нарядов с собой. А платье на мне самое простое. Надеюсь, это никого не смутит, – отвечаю, умалчивая тот факт, что я в этом платье уже третий день хожу.

– Об этом позаботятся. Его величество ждёт вашего приезда, поэтому для вас будут готовы и покои, и сменные платья на случай необходимости. Также вам будет выделена служанка. Никто не заставит вас идти на приём к императору, едва вы выйдете из кареты.

– То есть я действительно смогу отдохнуть после долгого пути? – с надеждой смотрю на господина Ван-Цзы.

– Как я и сказал, о вас позаботятся, – кивает доверенный.

– Я сейчас не хочу, чтобы вы поняли меня неверно, но с чего вдруг такой приём? Я – не самая привлекательная с точки зрения внутренней политики личность…

Если не сказать, что я – откровенно нежелательное лицо.

– Сейчас – да, – кивает господин Ван-Цзы, – но наш мудрый император смотрит в будущее, где вы можете стать надёжной опорой для всего строя и гарантом безопасности в империи.

Эк он завернул. Но кто сказал, что я хочу поддерживать строй? Возможно, император вообще не внушит мне доверия! Хотя он совершил благородный поступок, когда…

А когда он его совершил?..

Прикрываю губы ладонью, стараясь вспомнить и в который раз терпя крах. Сколько всего вылетело из моей головы из-за той бутылки вина? И что там вообще было за вино такое? Специально для заклинателей созданное? Почему оно так повлияло на меня?

Или всё дело в теле графини? Кто знает, может, она вообще не переносила алкоголь!

Чёрт, а ведь вполне может быть… как-то я об этом раньше не задумывалась. Надеюсь, у бедняжки вдобавок не было никакой аллергии? Не очень хочется окочуриться из-за того, что я по незнанию съем горсть орехов…

Когда мы въезжаем в столицу, я едва успеваю сдержать изумлённый вздох: как же здесь красиво! Кто-то хвастается тем, что побывал в павильонах Голливуда, но в данном случае мой пережитый опыт никто не переплюнет…

Это тебе не городок в дальнем графстве. Это самая что ни на есть настоящая столица огромной Империи Рассвета! К слову, странное название. Явно о чём-то кричащее – но вот о чём? В книгах по истории я об этом не прочла. Вполне возможно, что я что-то пропустила… но теперь уже ни у кого не спросить: сочтут за ненормальную.

– Вы никогда не были в столице? – замечает господин Ван-Цзы.

– Только в столице графства, – улыбаюсь ему смущённо.

Надеюсь, не переигрываю.

– Скажите, а что сегодня за праздник? Вы как-то говорили об этом, – припоминаю, замечая убранство на улицах.

– Сегодня день рождения наследницы империи, – удивлённо глядя на меня, отвечает доверенный, – неужели вы забыли?

– Признаюсь, со всеми этими событиями – вылетело из головы, – опускаю голову, на этот раз и впрямь смущаясь.

Хотя с чего вдруг?! Разве я виновата? Но, кажется, я уже конкретно так вжилась в роль графини…

– Вы уверены, что это хорошее время для визита к императору? Он, должно быть, занят приготовлениями… – протягиваю неуверенно.

– Всеми приготовлениями занимается супруга его величества, – ободряюще улыбается мне господин Ван-Цзы, – к тому же наследница в этом году показала характер и запретила устраивать традиционный детский праздник.

– Почему? – представляя себе избалованного ребёнка лет шести, уточняю с усмешкой.

– Потому что она входит в возраст девиц на выданье, конечно, – протягивает доверенный императора, подняв брови. – И как бы отец и мать ни пытались остановить время, принцесса Дал-Лим уже давно не дитя – и все это понимают.

Ого. Шестнадцатилетняя наследница – это испытание для любых родителей… Интересно, она уже нашла себе прекрасного принца или планирует найти сегодня?..

– Дворец императора, – произносит господин Ван-Цзы.

Поворачиваю голову к окну и на несколько минут выпадаю в осадок. Да это ж Ватикан в центре Рима. Серьезно! Государство в государстве! Разросшийся на несколько километров студенческий городок детей олигархов, если хотите, – но никак не дворец в привычном его понимании…

– Столько пристроек, – замечаю изумлённо.

– Все знатные семьи имеют свои представительства на территории императорского дворца, – спокойно отвечает господин Ван-Цзы, но его взгляд я замечаю.

Желание богатеньких властолюбцев быть поближе к главе империи явно вызывает у него не самые приятные чувства. К слову, наш экипаж при въезде на территорию властителей мира останавливают и проверяют. С трудом удерживаю бровь на месте, однако ассоциации – такие ассоциации…

– Мы подъедем к гостевому корпусу, где вам уже выделены покои. У вас будет один час свободного времени, а затем у вас назначена встреча с его величеством. После этой встречи вы можете отдохнуть и, если нужно, поспать, а вечером я буду ждать вас в главной зале дворца на празднике принцессы.

– Что? – удивлённо смотрю на мужчину.

– Это приглашение его величества, – звучит ровный ответ.

Похоже, это значит, что отказаться я не могу.

Вот только… меня ж там съедят, на этом празднике!

Я же буду белой вороной, которую принесут в жертву на местной ярмарке тщеславия!

– Следуйте за мной, – игнорируя выражение моего лица, произносит доверенный, и мы вместе выбираемся из экипажа, а затем следуем в то, что было названо «гостевым корпусом».

На деле это было здание побольше моего замка…

– Вашему охраннику также будут выделены покои рядом с вашими, однако на праздник он не допущен, – вовремя «радует» меня вестями господин Ван-Цзы.

– И как я буду защищаться? – искренне недоумеваю.

– На празднике принцессы никто не осмелится на вас напасть, графиня. Вы недооцениваете уровень безопасности во дворце, – сухо отзывается мужчина и останавливается около моих покоев. – Я зайду за вами через час. Будьте готовы.

Что ж, у меня шестьдесят минут на отдых… думала я, входя в покои. А потом заметила ванну, наполненную горячей водой с душистыми травами, и вспомнила о том, как я мечтала её принять. Киваю служанке, предложившей помочь мне раздеться, и трачу драгоценное время на столь необходимую моему телу процедуру. Мою волосы, с печалью осознавая, что до кровати я за этот час точно не доберусь… да и не засну, чего уж там. Точно не получится. Скорее, проваляюсь и заработаю мигрень или головокружение. Лучше потрачу оставшиеся сорок минут на попытку привести себя в должный вид после стольких дней в пути!

Служанка мне попалась расторопная, и мы успели не только высушить волосы и даже уложить их в подобие причёски, но и платье подобрать из нескольких вариантов, и даже перекусить перед походом к императору. Причём перекусывали так же – вдвоём. Похоже, у бедняжки сегодня такой же сумасшедший день, как и у меня: она явно не успела поесть и таким голодным взором окинула тарелку с фруктами и пирожными… что я решила делиться добычей. А для этого пришлось буквально заставлять её присоединиться, и потом только и успевать кивать всякий раз, когда она взглядом спрашивала разрешения прикоснуться к еде. Снова и снова.

В итоге мы сдружились.

И когда доверенный постучался в дверь моих покоев, распрощались, весьма довольные друг другом. Даже Геон, чаёвничавший в моей гостиной последние десять минут, удивился нашей сплочённости и общительности.

От этой милой девушки я узнала, что на празднике принцессы соберутся все видные женихи – от отпрысков знатных семей до сильнейших заклинателей без рода. Такие тоже имеются. А у некоторых даже есть звания Мастеров.

И все они приглашены самим императором.

Это его «небольшой» подарок взрослеющей дочурке. Тот самый смотр женихов, о котором я подумала, впервые услышав о дне рождения наследницы… что ж, не мудрено. Приятное с полезным, как говорится.

Выхожу из покоев и следую за доверенным в компании с Геоном. Немного неловко чувствую себя не в своём платье, но успокаиваюсь мыслью о том, что оно мне подошло – что с учётом параметров графини было весьма удивительно. Довольно строгого кроя, цвета металлик, оно идеально сочеталось с моим уже привычным украшением на шее. А серебряные шпильки со сверкающими камнями в моих волосах собирали образ воедино, делая меня весьма заметной на фоне голых стен дворца.

– Отсутствие внутреннего убранства – это… – начинаю было я.

– Решение его величества, – кивает господин Ван-Цзы, – в тот момент, когда залы дворца стали напоминать портретную галерею имперской знати, а во всех углах появилось по вазе от каждого известного рода, император решил запретить своим приближённым дарить подарки императорской семье.

Ого. Так они подарки дарили? Или всё же территорию метили?

Думаю, император, как и я, больше склонялся ко второму варианту…

Да, мне жаль этого правителя. Нелегко же ему приходится в управлении всем этим ненасытным жадным стадом.

– Печально, – только и произношу, тут же поймав на себе внимательный взгляд господина Ван-Цзы.

Мы переходим по широкому проходу в главный корпус дворца, и я только и успеваю, что дивиться его огромной территории.

Главное здание, конечно, отличалось от прочих – и дело здесь было даже не в высоте потолков, количестве позолоты на стенах и красоте витражных стёкол… что-то неуловимое витало в воздухе этих помещений. Что-то, что заряжало меня изнутри. Какая-то сила, сквозившая в коридорах, в проёмах дверей и при подъёме по лестнице…

– Здесь очень много заклинателей, – наконец доходит до меня, и я встречаю взгляд доверенного.

– Всё верно. Все приближённые императора, от служанок до писарей – сильнейшие заклинатели, – кивает тот.

Ну, конечно. Только так здесь и можно удержать власть.

Поворачиваю голову и едва не останавливаюсь, удивлённая встречей.

– Какие гости. Не думал, что вас позовут на праздник, графиня, – встретившись со мной глазами, произносит Тай-Вэй.

К слову, он был удивлён не меньше меня, но сумел удержать лицо.

– Если вас это утешит, меня позвали в последнюю очередь. Я здесь совсем по другим делам, – отвечаю сухо, почему-то решив защитить императора от очередной порции порицания.

– Думаю, ваши дела в данный момент томятся в темнице, ожидая смертного приговора, – на губах бывшего супруга появляется тень от холодной усмешки.

– Всё хотела спросить, но никак не успевала, – протягиваю, решив не показывать, что его слова меня задели, – а где вы были в дни убийств наших подданных, дорогой бывший супруг?

Взгляд Тай-Вэя моментально становится цепким и неприятным.

– У вас разыгралось воображение, графиня? Иначе я не могу объяснить то, что услышал, – бросает он мне и уходит в другую сторону.

– Какой мерзкий человек, – прикрыв лицо рукой, бормочу под нос, – что он вообще здесь делает?

– Он приглашён на день рождения наследницы, как и его старший брат, имеющий все шансы стать фаворитом этого соревнования среди знати, – убивает меня господин Ван-Цзы.

– Что? Их семейка метит так высоко? – едва успеваю закончить фразу, как понимаю – я вновь ляпнула лишнего.

Взгляд доверенного императора говорит об этом красноречиво.

– Прошу прощения, – склоняю голову, испытывая стыд.

– Постарайтесь воздержаться от подобных высказываний в коридорах дворца. Вас могут неправильно понять. Или слишком правильно, – негромко добавляет мужчина, начиная идти вперёд.

Интересно, он разделяет мой взгляд или придерживается нейтральной позиции?..

Его расположение ко мне вполне может быть объяснено волей императора. Но что обо всём этом думает сам господин Ван-Цзы?

За подобными размышлениями я не замечаю, как мы доходим до самой охраняемой территории дворца – до его сердцевины, где располагался тронный зал и… как впоследствии выяснилось, кабинет его величества. Прям за троном. За незаметной дверью в стене под гобеленом.

Любопытно, мне показывают этот путь, чтобы потом стереть из памяти, как и…

В очередной раз замираю, ощущая жесточайшее по отношению к моему мозгу чувство дежавю. Такое чувство, что моя память – сплошное решето.

Всё, решено: больше не пью.

Иду через узкий проход, оставив Геона на входе в тронный зал, и попадаю в святая святых империи. К слову, тут всё было довольно скромненько… для правителя Империи Рассвета. Как-то даже… неожиданно.

– Император в данный момент занят. Необходимо подождать несколько минут, – обсудив что-то с писарем, негромко произносит господин Ван-Цзы.

– Конечно, – киваю и начинаю теребить паучка.

Нервы, знаете ли.

Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох. Затем медленно выдыхаю.

Я должна произвести на него хорошее впечатление. Даже если он мне не понравится… от этого человека слишком многое зависит.

Если быть конкретной – то всё.

Вновь наполняю лёгкие воздухом и вдруг ощущаю странный прилив сил – словно все клапаны во мне открылись и в тело потекла вся энергия, что до этого никак не могла проникнуть внутрь. Будто кто-то или что-то открыло во мне новые резервы…

Изумлённая этим ощущением до глубины души, открываю глаза и поворачиваюсь.

А затем натыкаюсь взглядом на взгляд карих глаз высокого темноволосого мужчины, вошедшего в кабинет.

Это и есть император?.. Да нет… одежда явно не та…да и весь вид… что-то знакомое было в этом странном, до неприличного не парадном наряде.

Точно!

Это же тот самый Охотник, что был на моём приёме в замке!

Тот самый человек, что указал пальцем на Ха Ру, поставив крест на его свободе.

Глаза на моём одухотворённом лице вмиг потухают, становясь холодными, а взгляд из воодушевлённого становится отстранённым. Пожалуй, после Тай-Вэя и его папаши этот человек – последний, кого я хочу видеть. Из всей империи.

– Графиня Дайго, вы уже знакомы с… – начинает было господин Ван-Цзы, приветствуя Охотника, как я его перебиваю:

– Да, я знаю этого человека, – произношу ровным голосом и отворачиваюсь, всем видом показывая, что я не намерена вести с ним задушевную беседу.

Хотя… какая, блин, задушевная беседа? О чём я? Нам двоим даже говорить не о чем.

Уверена, останься мы одни, разговор бы у нас не склеился.

Неожиданно в кабинете открывается проход, о существовании которого я бы даже не узнала, не откройся он в моём присутствии, и внутрь помещения входит пожилой мужчина лет шестидесяти, с волевыми чертами лица и цепким взглядом умных глаз, одетый в дорогой, но очень простой – почти домашний – костюм.

– Рэн! Я ждал тебя раньше, – восклицает он, заметив Охотника, – позже поговорим; сейчас иди на Совет и говори от моего лица: они все уже ждут. – И мужчина направляется к нам…

– Ваше величество, – склонив голову, произносит Охотник, – они ждут вас, а не меня.

– Ну, что ж поделать? Не могу же я разделиться на несколько частей? Я бы мог отправить вместо себя Ван-Цзы, но он тоже занят. И, кажется, не спал уже несколько месяцев – если не полгода?.. – протягивает мужчина, названный его величеством, переводя взгляд на доверенного императора.

– Этой ночью я отлично выспался на скамейке в экипаже, – склонив голову, отвечает господин Ван-Цзы.

– Ну, хоть кто-то из нас спит, – радуется за подданного… император?.. – Иди, Рэн. Наш разговор подождёт, – торопит он Охотника и всем телом разворачивается к нам. – Итак, графиня Дайго, если я не ошибаюсь?

Замечаю, как Охотник бросает на меня взгляд, а затем исчезает в том же проходе, откуда появился правитель империи… Чего это он?.. Ну, да не суть.

– Ваше величество, – склоняю голову, возвращая всё своё внимание самому странному правителю из всех виденных мною вживую.

Ну да, он такой один.

– Ваш покойный супруг был мне хорошим другом, потому я не мог отказать вам в возможности развода, – решает не лить воду император, а перейти к самой сути, – но слух о вашем нраве наделал много шуму и стал главной темой для обсуждения во всей империи…

– Мне жаль, что я доставила вам хлопоты, – вновь склоняю голову, принимая этот укор.

– Да бросьте, – отмахивается император, – мне весело. Давно всех так не трясло от возмущения. Вы оказали мне услугу, перетянув всё внимание на себя.

Смотрю на этого человека во все глаза и не понимаю – мне улыбаться или извиняться?..

В очередной раз.

– Боюсь, вскоре я вновь вынуждена буду оказаться в центре скандала, – произношу, осторожно прощупывая почву.

– Ваш телохранитель, – отворачивая голову, протягивает император, блистая своей осведомлённостью.

– Он осужден за то, чего не совершал, – мягко поясняю на всякий случай.

– Графиня Дайго, вы всерьёз нацелены развалить Паучьи земли или просто не понимаете, что делаете? – спрашивает император, припечатав меня совершенно серьёзным взглядом.

– Я никому не хочу навредить, – заверяю искренне.

– Но вы непременно навредите, – чётко произносит император, – и не только себе и этому вашему Ха Ру, но и своим людям. И даже мне. Вы так этого хотите?

– Ни в коем случае, ваше величество, – низко опускаю голову, ощутив напряжение в атмосфере кабинета.

– Тогда оставьте в покое заключённого и занимайтесь тем, чем положено заниматься молодой графине, – спокойно произносит император.

– Восстановлением порядка в Паучьих землях? – уточняю, так и не подняв головы.

– Поиском супруга, – убивает меня правитель империи.

И этот туда же!

– У меня есть для вас пара кандидатов на примете, – продолжает сваха с самым высоким статусом в этом мире.

– Ваше величество… – протягиваю аккуратно, надеясь его остановить.

– Графиня, я не буду скрывать – мне нужна ваша сила, – перебивает меня император, – но я не буду полагаться на неё, я даже не буду иметь её в виду, пока вы не докажете свою адекватность и способность идти на уступки в поиске компромисса. Вас уничтожат сразу же, как только вы заявите о своём желании сражаться за своего телохранителя. И вместе с вами мы потеряем не только дар священного животного, но и стратегически важную территорию графства. И если первое весьма меня опечалит, то второе уже сейчас вызывает во мне злость и раздражение. Неужели вы не понимаете, что тот человек, что сейчас сидит в темнице, сам подписал свой смертный приговор, когда подтвердил факт поджога места, полного улик?

Глубоко вздыхаю и прикрываю глаза, пытаясь успокоить своё сердцебиение.

Конечно, понимаю. И понимаю, что он сделал это с полным осознанием того, что последует дальше. Он даже во время нашего свидания в темнице настаивал на том, что…

Кладу ладонь на грудь и смотрю вперёд изумлённым взором.

Какая темница? Какое свидание? О чём это я?..

– Графиня? – Господин Ван-Цзы пытается привлечь моё внимание, но я настолько поражена, что не сразу возвращаюсь в реальность.

Что со мной творится? Откуда берутся эти знания и эти эмоции?..

– Вы правда не понимаете? – с лёгким удивлением переспрашивает император, когда пауза после его вопроса затягивается…

– Я всё понимаю, ваше величество. Вы правы, он подписал себе смертный приговор, когда сознался в содеянном. Он подписал его даже раньше – когда поджёг сарай. Я с этим не спорю. Но почему никто во всей империи не хочет задать самый простой вопрос: почему он это сделал?

…

После очередной паузы поднимаю взгляд на императора, и мне становится ясно как день: ответ на этот вопрос ему известен. То есть… Действительно известен!

…

И как мне это понимать?!

– Графиня Дайго, вы в моём доме гостья, да и ваш первый супруг был мне близким другом и верным соратником – поэтому я не стану сейчас обращать внимание на вашу откровенную претензию в мой адрес… – протягивает правитель империи, вынуждая меня напряжённо застыть от его холодного тона, – но позволю себе посоветовать впредь воздержаться от риторических вопросов, бросающих тень на правосудие Империи Рассвета.

– Прошу прощения, ваше величество, – отзываюсь едва слышно; непроизвольно сжимаю ладони в кулаки, ощущая опасность.

– Идите и отдохните. Долгая дорога вымотала вас, – кивая в сторону выхода, произносит император.

– Вы правы, – склоняюсь и иду, куда указано.

Сердце бухает так, что мешает думать; нервы настолько натянуты, что я не вижу ничего по пути обратно.

Облегчённо выдохнуть у меня получается лишь тогда, когда я переступаю порог своих покоев…

С императором не поспоришь.

Он не говорил этого вслух, но явно дал понять, что не позволит мне совершить ошибку. Это пугает.

Иду к кровати и падаю на неё прямо в платье. И как мне теперь быть? Как спасать Ха Ру?

И как при этом не нажить себе врагов?

Это слишком… всё это… для одной меня… и я не уверена, что справлюсь на этот раз. Впервые моя непоколебимость дала сбой, оголив внутреннюю растерянность и страх.

А что, если я так и не смогу вытащить Ха Ру из той темницы?..

Так, стоп! Темница!

– Геон! – громко зову, зная, что начальник охраны стоит за дверью.

– Да, ваша светлость, – когда вояка входит в комнату, я уже сижу на кровати, взволнованно глядя на него.

– Знаю, это покажется тебе странным, но я вынуждена попросить тебя об услуге, – начиная комкать ткань платья, произношу нерешительно.

– Я слушаю, – звучит голос готового ко всему человека.

– Мне нужно, чтобы ты посетил одно место… где сейчас находится наш общий знакомый…

– Меня не пустят к Ха Ру. А если и пустят – я не стану так вам вредить, – отрезает Геон.

– Я не настаиваю на вашем свидании, – не желая сдаваться, проговариваю, – но ты военный… наверняка знаешь, к кому обращаться, чтобы получить ответы.

– Что вы хотите узнать? – Начальник моей охраны встречает мой взгляд; выглядит при этом не особо счастливым.

– Были ли визиты к заключённому? И, если были… то кто к нему приходил? – взвесив все возможные варианты, отзываюсь.

– Это я смогу узнать, – без особого энтузиазма кивает Геон.

– Я буду ждать твоего возвращения, – произношу и, когда за ним закрывается дверь, вновь падаю на кровать, но на этот раз позволяю себе расслабиться.

Я добьюсь правды. И пойму, что здесь происходит. Одно дело – пара выпущенных моментов в чреде воспоминаний. И совершенно другое дело – отсутствие воспоминаний как таковых, зато присутствие странных озарений, никак к доверенному императора не относящихся… я даже имя его за эти два дня не запомнила! Разве это возможно? Не говоря о месте, где я, по его словам, находилась.

Зато я помню, что разговаривала с Ха Ру.

И чётко ощущаю – меня пытаются остановить. Мне перекрывают кислород, передо мной закрывают все двери. Всё это неспроста. Я должна выяснить, в чём причина. И я это сделаю…

(обратно)

Глава 20

Он накрывает губами мою кожу, вынуждая крепко зажмурить глаза.

В его прикосновениях почти нет нежности – лишь потребность, – и всё же… я ощущаю странное единение с этим непостижимым мужчиной; единение на совершенно ином уровне – не том, которого в данный момент достигли наши тела.

Крепче прижимаюсь к широкой груди и запускаю пальцы в мягкие волосы. Никогда не признаюсь – тем более ему, – что в этот самый момент мне слишком хорошо…

Открываю глаза и с изумлением осознаю это.

Мне приснился эротический сон.

И с участием кого? Его! Охотника, который засадил Ха Ру за местный аналог тюремной решётки!

Я явно устала за эти несколько суток. Переусердствовала в своём желании поскорей добраться до своего телохранителя… Утомилась в пути… Только так я могу объяснить этот беспредел в собственном сознании.

Охотник…

Бррр…

Это реально перебор.

Поднимаюсь и смотрю на часы. Самое время Геону вернуться. Но его всё нет.

На каком-то автомате зову служанку, принимаю её помощь в наведении марафета, фиксирую дальним краем сознания, что и новое платье не висит на мне мешком, а смотрится вполне прилично… решаю на будущее набрать пару кило (ну, так, серьёзно, нельзя! Графиня была откровенно тощей. А с хорошим питанием, того и гляди, и подобие груди появится, и переход от талии к бёдрам будет не таким… никаким) и усаживаюсь на кровать. Жду.

Геона всё нет.

– Вам пора идти, – негромко произносит моя служанка, низко опустив голову.

Пора, но я должна услышать его ответ! От этого зависит слишком многое! Если доверенный императора соврал и над моей памятью кто-то поработал, то, вполне возможно, я действительно посещала Ха Ру! Но идти к нему напрямую и под именем графини я точно не могла – это я поняла после разговоров с господином Ван-Цзы и императором лично… значит, я должна была скрыть своё лицо. Я могла это сделать.

Другое дело – расстояние до столицы. И это единственный момент, который никак не сходился в моей голове: от графства до столицы около трёх дней пути! Я физически не могла успеть попасть сюда и вернуться назад.

Значит, кто-то мне помог.

И этот кто-то до сих пор ходит где-то и, возможно, даже не знает, что я его больше не помню!

Но об этом думать рано… для начала нужно услышать, что к Ха Ру кто-то приходил. Кто-то, чьё имя никому не известно.

– Госпожа… – тихонько протягивает служанка, и я понимаю: времени ждать больше нет.

– Господин Ван-Цзы должен зайти за мной, – вспоминаю последний аргумент в защиту своего текущего местонахождения.

– Он уже несколько минут ждёт в коридоре. Я говорила вам об этом, – звучит испуганный ответ.

Чёрт. Кажется, я нехотя подвела её. Пропустила мимо ушей её слова.

– Хорошо, я иду, – поднимаюсь и направляюсь в сторону дверей.

– Графиня, – встречает меня доверенный императора.

Молча киваю и начинаю идти вперёд.

Знаю, он не виноват в том, что я – такая. Что иду против системы. Что не следую правилам. И, конечно, он не виноват в том, что мы оба в данный момент – заложники ситуации: он должен подчиняться императору, а я намерена подчиняться своей совести.

Но меня раздражает тот факт, что он мог так просто обмануть меня – только потому, что я ему доверилась! Сама пришла в его дом и попросила рассказать, что было в течение двух этих проклятых суток…

Но что ещё мне оставалось делать? К кому идти? У кого просить помощи?

Я должна стать сильной и больше ни на кого не надеяться.

Только на себя.

Мы пересекаем проход между частями дворца и выходим к залу, в котором уместился бы стадион, не меньше.

– Вот это размах, – протягиваю сдержанно, но внутри ликую: при таких расстояниях затеряться за какой-нибудь колонной и выпасть из поля зрения не составит труда.

– Главный зал предназначен для семейных торжеств, поминок и коронации нового императора, – отвечает господин Ван-Цзы.

Какой набор! Прям душа радуется.

Сама не понимаю, каким образом это происходит, но в толпе знатных особ я натыкаюсь взглядом именно на Его взгляд…

– Господин Охотник переоделся, – произношу, приподняв бровь, – если это даже у меня вызывает удивление – хотя я почти не знаю его, могу представить, что творится с местным обществом.

– Пару раз в год он демонстрирует миру наличие парадного костюма – в виде исключения, – улыбнувшись уголком рта, отвечает доверенный императора.

– Какая невиданная щедрость, – протягиваю, продолжая ощущать на себе тяжесть внимания сильнейшего заклинателя.

Ему нравится смотреть именно в нашу сторону? Пусть так – его право.

Но я-то почему не отвожу от него глаз?..

Насилу делаю это, рассматривая платья светских львиц.

Всё дело в том дурацком сне, моя радость. Всё в порядке. Это временное помешательство – ты всего лишь пытаешься разобраться в процессе его возникновения.

– Но сегодня день особый, – протягивает господин Ван-Цзы, кивая то одному человеку, то второму.

– Особый? Ну да, день рождения наследницы, – киваю, вспомнив, из-за чего, собственно, все здесь собрались.

– Разумеется… – доверенный императора неожиданно понижает голос, – наверное, мне не стоит говорить вам это, однако я чувствую: вы умеете хранить секреты. – Поворачиваюсь к нему, чтобы не пропустить ни слова из-за внешнего шума. – Дело в том, что в планах императора – выдать свою дочь за господина Охотника. И мы все надеемся на то, что этот союз состоится – вопреки иным слухам и наперекор воле богатейших семей империи.

С лёгким скепсисом бросаю взгляд в сторону потенциального «жениха» и молчу. Вот это они удружили дочурке. Нет, я не спорю: выгоды в этом союзе мало, если не считать, что один из самых сильных заклинателей империи станет членом императорской семьи… но представить рядом с молоденькой девчушкой этого тяжёлого во всех смыслах человека…

Мне откровенно жалко эту девочку.

Пусть порезвится на этом празднике – времени у неё осталось совсем немного…

– А вот и виновница вечера! – На лице господина Ван-Цзы появляется такая светлая улыбка, что я с откровенным любопытством перевожу взгляд туда, куда смотрит он.

Оххх… какая прелесть.

Девочка и впрямь была солнечной. Светловолосая, грациозная и невероятно живая в сравнении с дамами, рассекающими этот гигантский зал аки ледоколы – льды Антарктиды.

Наследница империи появилась под вежливые аплодисменты и тут же оказалась в центре внимания, окружённая ровесницами и теми, кто метил на место будущего жениха. В той же толпе я успела заметить светлую макушку Тай-Вэя, чему сильно удивилась, поскольку слышала, что лишь старший сын этого милейшего знатного рода имеет виды на родство с императором, но, как выяснилось, амбиции – это у них семейное… к слову, этого старшего братца я тоже успела рассмотреть: выше Тай-Вэя на полголовы и тоньше в талии, он производил впечатление хрупкого юноши, по случайности оказавшегося не в своей возрастной категории. Его светлые волосы спускались чуть не до талии, а тонкий нос почти можно было назвать клювом… однако местным красоткам это, похоже, очень даже нравилось. По крайней мере, взгляды, которые они бросали на братца Тай-Вэя, никак иначе, как голодными, назвать было нельзя.

– Я должен покинуть вас ненадолго, – вежливо произносит господин Ван-Цзы и уходит в сторону окружённой гостями наследницы.

Даже не планирую напрягаться от того факта, что меня он с собой не позвал. Я оказалась здесь совершенно случайно… и лишь по одной причине – меня вынудил присутствовать сам император.

– Её называют Паучьей вдовой…

– Говорят, она заморила покойного графа!

– А я слышал, что она сбегала на границу от бедняги Тай-Вэя, чтобы продолжать совершать запрещённые ритуалы! Ходит слух, что она ест людей!

– Не понимаю, почему Охотник не смог почувствовать на ней всей этой грязи? Может, его компас впервые дал сбой?

Прикрываю глаза и едва заметно улыбаюсь. А я всё ждала – когда же это начнётся?.. Выходит, милые гости прекрасно видели, кто стоит рядом с доверенным императора, но не спешили открывать свои рты, пока я не осталась одна.

Какая прелесть.

Хочу было развернуться, чтобы скрыться за ближайшей колонной, как слышу звонкий, как колокольчик, голос:

– Она правда здесь?! Я хочу её видеть!

О, нет-нет-нет!

Притапливаю в попытке уйти с радаров наследницы, чётко ощутив – о ком в данном случае идёт речь.

– Паучья вдова!

У девчонки и впрямь звонкий голос…

Останавливаюсь и медленно разворачиваюсь к принцессе.

– Ваше высочество, – вежливо отзываюсь, склоняя голову.

– Ты не такая страшная, как о тебе говорят! – весело заявляет наследница.

– Ваше высочество, к графине нельзя обращаться на «ты», – журит девочку господин Ван-Цзы.

– Но она вроде бы не против! – совершенно простодушно отзывается принцесса Дал-Лим, а затем вновь разворачивается ко мне: – Давай дружить!

Пространство вокруг нас наполняется шепотками. Ну да, могу представить ужас представителей высшего общества: принцесса! И дружит с опальной вдовой – разведёнкой!

– Если прикажете, мы подружимся, – решаю обезопасить себя со всех сторон.

– Тогда я приказываю! Будь моей подругой! – берёт быка за рога принцесса, взгляд которой наполняется азартом. – Ты же не слишком старая? Нам всё ещё есть о чём поговорить?

Забираю свои слова обратно: принцесса всё ещё дитя.

Император с супругой были правы, когда планировали делать детский праздник.

– Мне двадцать два года, – мягко отвечаю с вежливой улыбкой на губах.

– А вы говорили – ей сорок и у неё седые волосы! – фыркает наследница, скосив веселый взгляд на своих сверстников.

– А вы и вправду убили своего первого мужа? – тихонько протягивает белокурая девочка лет двенадцати.

– Если бы я его убила, меня бы не пустили во дворец, – отвечаю ей вежливо, а затем нахожу взглядом Охотника, – этот дяденька просто не дал бы мне сюда войти.

Все окружившие меня дети и подростки поворачивают головы в сторону высокого и темноволосого хранителя порядка.

Кажется, мой ответ, как и мой козырь, убедили их…

– Да, Охотник чтит закон, как никто в этой империи! Ему можно верить! – важно соглашается наследница, а затем на правах хозяйки дворца заявляет во всеуслышание: – Приходи ко мне в гости после бала! Я очень хочу с тобой пообщаться!

– Мы тоже! – заголосили со всех сторон.

Вот так… так.

Что же такого про меня напридумывали господа взрослые?..

И – самое интересное, – неужели меня сейчас в открытую используют, дабы показать всем вокруг, какую власть имеет наследница империи?..

– Принцесса, вас ждут другие гости, – напоминает господин Ван-Цзы, и юная прелестница, похоже, ещё не до конца осознающая, что ждёт её в течение ближайших двух лет, уходит от меня в окружении детей знати. – Вы произвели на неё впечатление, – замечает он, когда мы остаёмся вдвоем.

В очередной раз ловлю на себе взгляд Охотника и поворачиваюсь к доверенному императора.

– Скорее, на неё произвела впечатление разница между ожиданием и реальностью, – вежливо отвечаю.

– Принцесса Дал-Лим – хорошая девочка, – почему-то произносит доверенный императора.

Мудро молчу, не имея аргументов для спора. А также – откровенно недоумевая, зачем мне об этом говорят?

– Она – сильный заклинатель? – спрашиваю из вежливости, не зная, о чём ещё можно вести речь.

– Пока ещё трудно понять. Но у неё будет лучший учитель, – взглянув в сторону Охотника, произносит господин Ван-Цзы.

– Повезло ей, – вежливо отзываюсь.

– Вам тоже было бы неплохо найти хорошего учителя, – замечает доверенный императора, – такого, который смог бы раскрыть весь ваш потенциал. Я подумаю над тем, кто смог бы взять на себя подобную ответственность…

– Скажите, господин Ван-Цзы, – неожиданно уцепившись за тему, протягиваю, – а смогу ли я пользоваться порталами, когда научусь понимать свой дар?

– Думаю, да, – кивает мужчина, практически не задумываясь над ответом.

А я прикрываю глаза и едва заметно выдыхаю.

Значит, моя догадка верна – в этом мире есть способ преодолевать огромные расстояния за короткое время! Порталы! Как же мне повезло с таким прицельным попаданием…

– Оххххх! Прошу прощения!!! – Незнакомый голос вырывает меня из тяжёлых дум и возвращает в реальность, где на доверенного императора нечаянно пролили бокал вина.

Этот слуга с ума сошёл?..

– Я прошу меня извинить, – сверкнув на бедолагу не самым добрым взглядом, произносит господин Ван-Цзы и уходит в сторону уборных, а меня неожиданно берут за руку.

– Графиня, вас ждут! – шепчет слуга-неудачник и подталкивает моё тело в сторону дальней стены.

Иду, весьма заинтригованная, а потом замечаю за колонной служанку, прислуживающую мне в покоях.

– Ваша светлость! Сюда! – шепчет она, махнув рукой, а затем быстро перебегает к незаметной двери для прислуги.

Захожу в помещение и сталкиваюсь с начальником своей стражи.

– Геон! Я так ждала тебя! – восклицаю, с теплотой подумав о своей милой помощнице. С собой её, что ли, забрать?..

– У меня несколько новостей, ваша светлость. И, поскольку мне здесь находиться нельзя, я вынужден быстро сообщить их вам и удалиться – пока у нас обоих не возникли проблемы, – произносит вояка сосредоточенным голосом.

– Слушаю, – тут же отходя в угол, чтобы не мешать слугам выполнять их работу, произношу напряжённо.

– Первая новость вас не обрадует: Мора в данный момент даёт показания против Ха Ру в зале суда. Поверьте, она делает это, чтобы защитить вас…

– Ничего не говори, – прерываю его, моментально ощутив себя преданной.

Не думала, что удар может прийти с этой стороны…

– Вместе с ней показания должна давать ваша служанка Ли, но та по какой-то причине так и не вымолвила ни слова. Полагаю, на неё оказывалось давление, – продолжает добивать меня Геон.

Мора! Ты принуждала девочку клеветать на её возлюбленного! Этому вообще нет прощения.

А я ведь обещала Ли, что больше её никто не обидит…

– Она ответит за свой поступок, – цежу сквозь зубы, стараясь держать себя в руках.

– И ещё одна новость, – произносит вояка, и я вынуждена поднять на него взгляд – таким странным был его голос. – Я выяснил, что заключенного Ха Ру навещали только один раз: его дальняя знакомая – какая-то горбатая простолюдинка с грязным лицом… и приводил эту девушку Охотник. Лично.

Смотрю на Геона во все глаза и ещё не до конца понимаю то, что мне открылось. Это значит…

– На этом всё. Я вынужден удалиться, дабы не поставить вашу светлость под удар, – начальник моей стражи разворачивается и уходит в глубь коридора для слуг, а я продолжаю стоять и смотреть на то место, где он только что был.

Ха Ру навещали. Неизвестная никому девушка и Охотник Его Величества.

Это не моё больное воображение. Я действительно там была. И с кем!

Резко выхожу обратно в зал и ищу глазами того, кто обязан будет сейчас мне всё объяснить!

Мне без разницы – почему я его вообще не запомнила. Мне откровенно плевать, почему он решил забрать все мои воспоминания, связанные с ним. Но как он посмел лишить мою память тех драгоценных мгновений, которые я провела, поддерживая своего единственного защитника?!

Что вообще происходило во время нашей встречи?

Запускаю руку в волосы, тут же вспоминаю, что у меня там какая-то причёска, и по привычке тянусь к паучку, висящему на груди. Нужно успокоиться. Обдумать вопросы. Понять, как быть – дальше. Пальцы нащупывают новую цепь – и это становится спусковым механизмом.

Мне пытаются преградить путь. Меня путают. Меня убеждают, что я погибну, решив протянуть руку своему телохранителю. Меня даже лишают воспоминаний о встрече с ним. Меня откровенно запугивают – и при этом не разрешают показывать всем свою силу.

А, какого чёрта?..

Срываю с себя подвеску и убираю в потайной карман между складок платья – туда, где камень не соприкасается с кожей.

Люди передо мной мгновенно замирают, а затем резко оборачиваются.

Боялись меня? Хотели сделать ручной и смирной?

Не с той связались.

Плевать, что я ничего не умею: кто об этом знает? Плевать на их мудрёные подковёрные интриги: я к ним отношения не имею. Всё, что мне важно, я намерена защищать – как могу.

А остальное пусть горит синим пламенем!

– Что это за сила?

– Почему я ощущаю её так же ярко, как силу Охотника?

– В зале Мастер? Где он?

– Здесь я, – решаю помочь особо не одарённым.

– Графиня, что вы творите? – Господин Ван-Цзы оказывается рядом со мной так быстро, что я начинаю искать на его ногах сапоги-скороходы… или хотя бы какой-то местный аналог.

– То, что давно пора было сделать, – произношу и иду вперёд.

Моя цель стоит рядом с только что появившимся императором… стояла… а где он?.. Неожиданно ощущаю, как меня подхватывают под локоток и выводят из зала. Что за чёрт? Почему я не могу вырваться? Почему тело не слушается?

Меня буквально несёт из главного корпуса в гостевой; вот уже и переход пройден, а впереди – мои покои… Дверь резко открывается, а меня вталкивают внутрь.

Разворачиваюсь и смотрю на Охотника.

– Что вы себе позволяете? – спрашивает он.

– Что ВЫ себе позволяете! – бросаю ему. – Забрали мои воспоминания и решили, что я не замечу?

– Это было необходимо, – ровный ответ.

– Кому? Вам? Какое вы имеете право решать, что мне помнить? – Этот вопрос так и не получает ответа, за что мне вновь достаётся право голоса. – Немедленно верните их.

– Не могу.

– Можете! Как забрали, так и вернёте! – выхожу из себя. – Я должна знать, что мне сказал Ха Ру!

– Он сказал вам не лезть в это дело и позволить событиям развиваться так, как они развиваются, – спокойно произносит Охотник.

Напряжённо смотрю на него. На приёме доверенный сказал, что этот человек не может врать.

– Это бред какой-то! Он не мог так сказать… – качаю головой.

– Это его решение.

– Я не дам ему умереть!

– И что вы намерены делать? Вы даже не умеете пользоваться своей силой. Зачем вообще было демонстрировать её всем?

– Только так я могла заставить всех вас обратить на меня внимание! – произношу собранно.

– Всё наше внимание и так только на вас, – отвечает Охотник, отчего мне становится немного не по себе. – Вы слишком эгоистичны – либо действительно не понимаете, что делаете. Это не ваш праздник. Но вы сделали всё для того, чтобы ваши проблемы стали главным событием вечера.

– Мои проблемы и впредь будут становиться главным событием всех вечеров, – обещаю ему на полном серьёзе, – пока вы не научитесь вести нормальный диалог! Всё, что я здесь получаю, – это неадекватные реакции на мои логичные вопросы, уничтожение моих воспоминаний и сплошной поток требований закрывать глаза на огрехи системы. При таком раскладе я предпочту объединиться с семейкой Тай-Вэя и бороться против императора, чем давиться такой «помощью»!

– Чего вы хотите? – через несколько секунд спрашивает Охотник.

Его холодный взгляд меня не пугает. У меня только одно желание.

– Ха Ру не должен умереть. Делайте всё, что угодно, но спасите ему жизнь! – взволнованно восклицаю.

– Вы с ума сошли? – В мои покои вламывается господин Ван-Цзы, очевидно, заставший и вопрос, и ответ.

– Приговор будет вынесен, – произносит Охотник, глядя в мои глаза.

– Тогда готовьтесь к моей реакции или убивайте меня прямо здесь – потому что я молчать не стану! – сжав кулаки, предупреждаю его.

– Графиня! – повышает голос господин Ван-Цзы.

– Мне не нужен ни этот титул, ни привилегии от императора, ни это общество! – повернув к нему голову, бросаю чётким голосом. – Единственное моё желание – сохранить жизнь человеку, который не виноват в том, за что его судят! Это простая позиция! Не понять её невозможно! – Впервые откровенно выхожу из себя, ощутив близость истерики.

Я слишком устала за эти дни. Нервы ни к чёрту.

И меня откровенно достало повторять одно и то же! Я как с глухими разговариваю! Или с теми, кто намеренно меня не слышит.

– Я дам ему шанс, – звучит голос Охотника.

…

Мы с доверенным императора одновременно разворачиваемся к нему.

– Для всех окружающих он умрёт. Но в действительности у него будет возможность выжить, – продолжает Охотник, а моё сердце начинает буквально взламывать грудную клетку.

– Говорите! – восклицаю, сцепив пальцы.

– Есть одно наказание… для «своих»… Оно до сих пор числится в списке возможных мер, хоть и давно ушло в прошлое… – протягивает мужчина, не глядя ни на кого.

– Рэн, ты совершаешь ошибку, – негромко произносит господин Ван-Цзы, – императору это не понравится…

– Об этом наказании будет знать ограниченный круг лиц. Весь мир будет считать, что чёрного колдуна казнили там, где он не смог никому навредить перед своей смертью… на деле же мы перевезём вашего телохранителя и забросим в место, где у заклинателей нет шансов выжить, – не слушая его, произносит Охотник.

– Вы говорите об острове… – доходит до моего опухшего от всех событий мозга.

Даже не думаю напрягаться и вспоминать, откуда я помню об этом самом острове…

– Какой смысл обнадёживать её? Он – заложник собственных страстей, он не справится, – замечает доверенный.

– Самое главное правило – отсутствие тёмных помыслов. Если единственным желанием этого молодого человека является защита графини – он не привлечёт внимания местных обитателей.

– А если он сможет вернуться? – прищурившись, произносит господин Ван-Цзы. – Что я должен буду сделать? Поприветствовать нового Охотника?

Что это значит?..

– Если он сможет вернуться, – ровным голосом отвечает Охотник, повернув к нему голову, – никто не будет иметь права как-либо вредить ему. Даже останавливать его.

– Я против этого плана! – восклицает доверенный.

– Я – за! – ещё громче произношу. – Если вы гарантируете, что у него есть шанс выжить там – пусть даже один из ста… то я за. Прошу вас лишь об одном – сдержите своё слово!

– Я всегда держу слово, – сухо отзывается Охотник.

– Тогда я обещаю, что не буду мешать вашим планам, – поворачиваюсь к доверенному, – и что буду тихо сидеть в своём графстве, не привлекая внимания.

Некоторое время тот молчит, а затем поджимает губы и опускает голову.

– Подтверждаю факт сделки, – выдавливает из себя, – но я должен предупредить, что у всех у нас будут проблемы, случись что-то непредвиденное…

Напряжённо киваю, боясь ощутить облегчение внутри. Неужели это происходит? Я смогла сделать хоть что-то полезное… Не знаю, почему, но я чувствую: Ха Ру может справиться с этим испытанием. И вижу по лицу Охотника, что по какой-то причине он тоже в этом уверен.

Чего я не знаю о своём телохранителе? Или… что забыла?..

Охотник ничего не произносит и идёт на выход.

– Куда вы? – спрашиваю его.

– Наводить порядок в зале. Думаю, вы даже не заметили, сколько шуму наделали демонстрацией своих сил, – отвечают мне.

– Я с тобой. Нужно успокоить людей и сообщить, что графиня Дайго лишь учится контролировать свой дар, – покосившись на меня, произносит господин Ван-Цзы, – потому её стоит немедленно отослать обратно в графство – дабы она никому случайно не навредила.

– Что? Вы сделаете меня нестабильной в глазах высшего света? – изумляюсь его решению.

– А вы думаете, что вы – стабильная? – подняв бровь, отзывается доверенный императора и выходит из покоев.

– Собирайтесь, – только и произносит Охотник, выходя вслед за ним.

Сажусь на пол, опускаю голову на ладони. Мне так и не открыли причин моей частичной амнезии. Так и не объяснили, почему Ха Ру должен для всех умереть. Мне вообще ничего толком не сказали. Но мне пообещали, что он получит шанс выжить.

Даже не знаю, плакать мне или смеяться.

(обратно)

Глава 21

Дверь в мои покои резко открывается.

Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Тай-Вэем. Интересно, почему каждый раз, когда он врывается в мою комнату, я сижу на полу в растрёпанных чувствах? Это некий кармический подарок ему лично за то, что по итогу я выйду победительницей из ситуации?..

– Маленькая жадная тварь! – с каким-то неописуемым выражением на лице произносит Тай-Вэй, глядя на меня сверху вниз. – Ты всё-таки нашла тотем и забрала его силу!

Мне бы впору оскорбиться, но я искренне недоумеваю: почему слышу столько отчаяния в его голосе?

– Да, – негромко отвечаю вместо ответной грубости.

– Он не должен был достаться тебе! Он должен был стать моим! – выходит из себя бывший супруг.

– С какой стати? – без эмоций спрашиваю, продолжая сидеть на полу.

Кажется, я слишком устала. Сил на ответную словесную атаку просто нет.

– Ты её недостойна! – срывается Тай-Вэй, даже не догадываясь, насколько нечеловеческим становится его лицо от переживаемых им чувств.

– Во мне течёт кровь рода Дайго… Я была супругой покойного графа… он не чаял во мне души, – перевожу взгляд куда-то в сторону, закончив с перечислением всем известных фактов. – Почему я недостойна? – вопрошаю скорее у воздуха, чем у бывшего супруга.

– Потому что ты – жалкая пародия на заклинателей! – рычит на меня Тай-Вэй. – Не в тебе должна храниться сила священного животного! Что, радуешься от того, что всё просчитала?.. Развелась со мной, вышвырнула из замка и совершила слияние за те два дня, пока считалась пропавшей?

– Ты не прав. Это случилось намного раньше, – качаю головой, глядя на него. – И тебе это известно.

Я продемонстрировала силу ещё на собственном приёме в замке – когда случайно лишилась подвески в общей давке.

– Ты обманывала меня… всё это время! Пока я искал тотем, пока просил тебя отдать его мне!.. А он всегда был у тебя! – Глаза Тай-Вэя становятся пугающими; я даже нехотя поднимаюсь на ноги, ощутив, что простым разговором дело может не закончиться.

– Тотем был у меня, но сила давно была во мне, – произношу собранно, – она моя, Тай-Вэй. Смирись с этим и успокойся: вы никогда не имели на неё прав – ни ты, ни твоя семья. Это то, что принадлежит роду Дайго и всегда будет принадлежать.

– Заткнись! – всерьёз предупреждает бывший супруг, с силой сжав кулаки.

Отступаю на шаг, не понимая, чего от него ждать.

– Ты всё ещё разговариваешь с ней? – входя без стука в мою комнату и останавливаясь ровно напротив меня, бросает Тай-Вэю старший брат, а затем поворачивается ко мне. – Если эта сила не принадлежит нам, она не будет принадлежать никому, – произносит он, а мои глаза расширяются от шока.

Это же дворец императора!

Тут же наивысший уровень безопасности… должен быть… где-то в зале с наследницей, наверное…

– Вы с ума посходили? – почувствовав угрозу в воздухе, выдавливаю из себя.

– Ничего личного. Это политика, – до жути безразлично сообщает мне главный любимец местных дам, а в следующую секунду меня буквально выбивает в сторону; я разделяюсь на две части: первая – морозит меня изнутри, справляясь с внешней проблемой, а вторая – с изумлением наблюдает за первой со стороны. Что самое важное, я сама ни черта не вижу, перед моими глазами туман: моё зрение в данный момент служит той, первой части, которая не то я, не то кто-то другой… не понимаю…

В сознание прихожу так же неожиданно, и с единственной мыслью – что я не должна убивать; я должна успокоиться… никаких убийств… я в безопасности… угрозы нет… – так, это уже довольно много мыслей… Открываю глаза и с изумлением смотрю на два подвешенных под потолком кокона с телами братьев. На своей голове с обеих сторон ощущаю чужие тёплые ладони, за спиной – такое же тёплое тело. Думаю, это самое тело в данный момент спасает жизнь наследников знатной семьи… потому что, если бы не оно – они были бы уже мертвы… просто знаю это, не вдаваясь в подробности – откуда. Наблюдаю за тем, как коконы медленно рассыпаются в пыль, освобождая скованные внутри тела; затем слежу, как тела падают на пол; к слову, особо их не жалею – ни я, ни тот, что стоял за моей спиной.

А кто там вообще?

Разворачиваюсь и смотрю на Охотника.

– У вас столько зрачков, – почему-то произносит он, рассматривая мои глаза, – красиво.

Даже представлять себе не хочу, какую жуть он сейчас лицезреет… Зажмурившись, склоняю голову; очень надеюсь, что всё вернётся на места – когда снова их открою.

Затем поворачиваюсь к братьям, лежащим на ковре.

Смотрю на бессознательные тела.

– Это я их? – спрашиваю, махнув в ту сторону рукой.

– Вы, – подтверждает Охотник.

– Они сами виноваты, – оправдываюсь без паузы на осмысление ответа.

– Я знаю, – звучит ответ.

– Меня накажут? – уточняю.

– За то, что защищались? – спрашивает мужчина, и я вновь к нему разворачиваюсь.

Он что, на моей стороне?

Это мои многозрачковые глаза так повлияли? Или тот факт, что я смогла остановить двух сильных заклинателей без какой-либо подготовки?

– Когда они пришли, вас здесь уже не было, – сообщает мне Охотник, затем берёт за руку и…

– Боже, надо предупреждать! – вырывается из меня в то время, как моё тело сгибается пополам от самых странных ощущений.

Если быть краткой и не вдаваться в подробности – меня куда-то засосало, а потом выплюнуло. Повторения фокуса не хочу. Кажется, меня тошнит.

Кое-как выпрямляюсь и с изумлением смотрю на свои покои.

– Я… перенеслась? – выдавливаю из себя.

– Я вас перенёс. Воспользовавшись порталом, – отвечает Охотник.

– А как же Геон? – с удивлением смотрю на него.

– Геон? – хмурится мужчина.

– Начальник моей охраны… и личный телохранитель в пути, – отвечаю на автомате.

– Его тоже нужно?.. – почему-то ещё больше нахмурившись, уточняет Охотник.

– Да, пожалуйста, – киваю.

И уже в следующую секунду смотрю на стену комнаты. Ничего себе техника! Мне бы такой обу… застываю, мигом растеряв весь свой энтузиазм: так вот кто сокращал моё время в пути, пока для всех я считалась пропавшей на два дня!

Это был Охотник.

Я была с ним, а не с господином Ван-Цзы – всё то время. И именно он стёр мои воспоминания, поэтому в моей памяти такое решето – я не помню разговоров, но помню свои мысли по этому поводу и свои эмоции…

Раньше это была только догадка: я ткнула пальцем в небо, решив, что это сделал Охотник, но на самом деле в его лице я объединила всех своих обидчиков – и тех, которых знала, и тех, что до сих пор, возможно, оставались в тени.

Но теперь ясно как день: моя амнезия – его рук дело.

Больше-то просто некому! Силу императора я даже не почувствовала: выходит, он и рядом с Охотником не стоял…

Успеваю развернуться в сторону уборной, как слышу кряхтение Геона за своей спиной.

Разворачиваюсь и смотрю на Охотника.

– Вы – нехороший человек, – произношу, глядя на него.

Может, и не вовремя, но я должна была это сказать.

И, судя по взгляду Охотника, тот понял, за что ему сейчас досталось.

– Я вернул вам вашего телохранителя, – отзывается он.

– Лишь одного из двух, – замечаю, напряжённо глядя на него.

– Благодарности и не ожидал, – произносит мужчина и исчезает.

Зато Геон наконец выпрямляется, с изумлением оглядываясь по сторонам.

– Это…

– Да, мы в замке. Добро пожаловать домой, – киваю.

– Нас выгнали с праздника за то, что я прошёл на территорию главного корпуса? – озвучивает свою догадку вояка.

Рассматриваю его лицо и рассуждаю, как лучше ответить.

– Думаю, мы оба провинились, – заключаю.

– Прошу прощения за то, что подвёл вас, – низко склонив голову, произносит Геон.

– Ты не подводил меня. Пожалуй, ты один… из всех, – вспомнив о Море, отзываюсь словно из другого измерения: – Геон, иди к своим и объяви о нашем возвращении – пусть подданные не пугаются. И направь ко мне кого-нибудь из прислуги…

– Отдыхайте, ваша светлость, – кивает вояка и выходит из моих покоев.

Поворачиваюсь в сторону спальни.

Что ж… эти вечер, ночь и утро я совершенно точно проведу в постели. Не поднимусь до самого полудня – а то и вовсе позволю себе спать до следующего вечера.

Для воплощения этого грандиозного плана мне необходимо предупредить новую служанку, чтоб не беспокоила меня эти два дня, помыться, перекусить и запастись какой-нибудь закуской на всякий случай. Реализовываю все пункты поочерёдно и, довольная, падаю на кровать.

Мора вернётся через три дня. К тому моменту я должна быть готова – и морально, и физически. Потому что разговор будет сложным.

Возможно, я наживу себе опасного врага: все контакты с Советом Вдов осуществлялись именно через мою помощницу и правую руку.

С усталой усмешкой фиксирую возникновение очередной проблемы на горизонте – управление графскими землями… – как будто мало мне проблем с Ха Ру, Охотником, императором, господином Ван-Цзы, Тай-Вэем и всем его семейством…

Охотник… Переворачиваюсь и некоторое время бездумно смотрю на стену.

Рэн, как назвал его император, и после – господин Ван-Цзы…

За что он так со мной?

Неужели я сделала что-то, за что меня следовало так наказать?

Или, может, услышала то, что не нужно былослышать?..

И почему я чувствую обиду за потерю этих двух дней? Не только злость на то, что он стёр память о свидании с Ха Ру, но и абсолютно нелогичную в данном случае человеческую обиду?

Потому что этот Рэн не выглядит откровенным злодеем – как бы я ни старалась смотреть на него в таком свете? Или потому, что я испытываю странную тоску по ощущениям от его силы?.. По ощущениям внутренней наполненности и какой-то неописуемой словами плотности воздуха в его присутствии… Не это ли то самое нечто, исчезновение которого я так остро ощутила, когда вернулась в замок?

В эту ночь я не вижу никаких снов. А вот просыпаюсь от весьма странных ощущений – словно подушка под моей головой ожила и стала подниматься… то вниз, то вверх.

Веду рукой по тёплой гладкой поверхности, надеясь понять причину её оживления, и натыкаюсь на подбородок. Не свой подбородок.

Открываю глаза…

– Какого чёрта? – резко отстраняюсь, а затем и вовсе слетаю с постели.

С постели, на которой лежит мужчина, на котором лежала я.

С какой-то стати на ум приходит стихотворение Маршака про всем известный дом, который построил Джек… Боже, кажется, я ещё не до конца проснулась…

Что на моей кровати делает Охотник?!

– Эй! – стучу пальцем по его плечу, откровенно недоумевая, как он сюда попал.

Меня хотят подставить таким «изысканным» способом? Но я ж теперь вроде как разведёнка! И никому не обязана хранить верность.

Так, что происходит?!

– Эй!!! Вставайте! – я тормошу мужчину, который начинает хмуриться, выплывая из царства Морфея, а затем и вовсе открывает один глаз. – Что вы тут делаете? – задаю единственный интересующий меня в данный момент вопрос.

Оба глаза Охотника быстро открываются, после чего он резко приподнимается, с лёгким напряжением осматривая обстановку моей спальни.

– Вы звали меня ночью? – спрашивает не менее напряжённым голосом.

– Что? С чего? Да и зачем? – откровенно недоумеваю я.

Да и при чём тут это, – так и хочется спросить, но я сдерживаю себя.

– Я… – мужчина трёт лицо, пытаясь понять, судя по всему, то же, что и я, – я не должен был здесь оказаться.

– Совершенно согласна. Ваш дом в другой стороне, – понятия не имея, где именно его дом, отвечаю серьёзно.

– Наверно, я сильно устал после нескольких перемещений, – невзначай подтягивая одеяло на уровень живота… точнее – на уровень идеального торса, протягивает Охотник.

– Если эти перемещения вытягивают из вас много сил, довольно странно, что вы перенеслись сюда, – замечаю вдумчиво, накидывая халат на ночнушку и по-деловому завязывая пояс, – прошу вас, избавьте меня от необходимости указывать вам на дверь. Уверена, за ночь силы у вас поднакопились – и вы вполне способны вернуться обратно.

Не хватало ещё, чтоб кто-то из прислуги застал его здесь! Я, как-никак, пообещала вести себя тише воды ниже травы.

Хотя… в данном случае господин Охотник сам виноват.

Но как бы то ни было! Мне, конечно, безумно интересно, что он забыл в моей кровати, но уверена на сто процентов: мне ничего не объяснят.

Как бы я ни настаивала. Уже проходили.

Вероятнее всего, его навигатор в какой-то момент сбился и вместо портала в собственную спальню он открыл портал в мою… при этом не заметил особой разницы, проигнорировал факт присутствия чужого тела на кровати – и вообще он перемещается в одних лёгких домашних штанишках… Ладно, забыли.

– Не способен. Ещё пару часов – минимум, – звучит голос мужчины.

Останавливаюсь у двери и разворачиваюсь к нему.

А вот это интересно.

– Эта техника… – протягиваю по наитию.

– Наивысшей сложности, – отвечает ровный голос.

Так… хорошо.

– И что вы мне предлагаете? Сделать вид, что вас здесь нет? – подняв бровь, уточняю сухо.

– Если это вас не затруднит, – опуская ноги на пол и усаживаясь спиной ко мне, произносит Охотник, – добудьте мне какой-нибудь еды.

Смотрю на обнажённую спину и размышляю. Не думаю, что он в восторге от своего положения: в одних домашних штанах, в чужом доме, в чужой спальне и без возможности открывать порталы…

Обидеть или оскорбить его сейчас ничего не стоит, но последствия у такого поступка будут плачевными – как бы он ни утешил мою задетую гордость…

В данном случае лучше помочь.

– Не затруднит, – наконец отзываюсь, – но у меня есть условие.

– Слушаю, – Охотник поворачивает голову.

– Вы должны вернуть мне часть утраченных воспоминаний. Я не прошу возвращать всё! – чуть повышаю голос, заметив его желание осечь меня. – Я понимаю, что, возможно, допустила какую-то ошибку в общении с вами – за что и поплатилась, – произношу спокойно и замечаю напряжённый и довольно резкий поворот головы в мою сторону; впрочем, в глаза мне мужчина так и не посмотрел, – но… мне сложно объяснить, какая путаница сейчас в моей памяти. Я уже жаловалась господину Ван-Цзы, это выматывает.

– Я могу дать вам ответы на некоторые вопросы, если вы дадите клятву не распространять эту информацию, – звучит сухой ответ.

– Клятву на крови? – предполагаю не без сарказма.

– У заклинателей намного больше методов работы с энергией, чем у колдунов – с кровью, – произносит Охотник, и почему-то я чётко убеждаюсь: выдать его секреты я точно не смогу.

– Хорошо. Я не планирую вам вредить. Это было бы крайне глупо с моей стороны.

– Почему глупо? – уточняет мужчина с интересом, впервые развернувшись ко мне.

– Потому что вы – самый сильный из всех знакомых мне заклинателей, – отвечаю просто.

– Многим это не мешает пытаться устранить меня, – слишком спокойно отвечает мужчина.

– Значит, эти многие – полные идиоты, в чём я даже не сомневаюсь. Как-то исторически сложилось, что умных людей всегда меньше. – Пожимаю плечами и иду к двери из спальни, чувствуя спиной внимательный взгляд. – Я позабочусь о завтраке. И о том, чтобы в мои покои никто не входил. Так что можете чувствовать себя как дома. Однако… по поводу вашей одежды… точнее – о её отсутствии…

– Вас это смущает, – вновь отворачивается Охотник.

– Да, в общем-то, не очень. Тело и тело, – решаю разбить его уверенность своим безразличием. – Просто хотела предупредить, что одежду я вам достать не смогу: это вызовет слишком много вопросов у слуг, – сообщаю ровным голосом и выхожу в гостевую комнату.

На волне адреналина прохожу ещё пару шагов, а затем рвано выдыхаю.

Какого чёрта сейчас творилось? Я спокойно отнеслась к тому, что в моей кровати с утра появился посторонний мужчина? Да к тому же начала вести с ним едва ли не светские беседы? Ещё и завтрак ему сейчас организую, прекрасно помня о том, что этот человек не блистал дружелюбием ни в одну из наших встреч?..

– Твоя сила имеет на меня слишком большое влияние, – бормочу, обернувшись назад, а затем иду искать прислугу.

(обратно)

Глава 22

Я говорила, что меня не смущает его голое тело? Что ж, я поторопилась с ответом. Лицезреть обнажённый мужской торс во время завтрака – довольно странное и выматывающее занятие. Выматывающее в том смысле, что я каждый раз осекала себя, заставляя отвести взгляд, норовящий к нему вернуться…

– Итак, с островом мы разобрались, – киваю, рассортировав по полочкам все старые, но полученные заново знания касательно священных животных, их отношения к агрессивно настроенным заклинателям и неагрессивно настроенным детям, – но объясните, почему вы уверены, что у Ха Ру будет шанс выжить там? И почему господин Ван-Цзы сказал, что он может стать новым Охотником?

– Потому что Ха Ру бывал на острове, как и те дети, о которых я вам рассказывал: он помогал своему отцу доставать для графа Дайго священного зверя. И, предупреждая ваш вопрос, отец Ха Ру – мастер тотемов, создавший ваше украшение на шее и убитый графом Дайго после выполнения задания, – произносит Охотник ровным голосом и погружается в процесс приёма пищи, а я сижу напротив него, поражённая, и молча перевариваю информацию.

– Но вы не ответили на вопрос, – справившись со своими чувствами и опустив взгляд, произношу через несколько минут; затем встречаюсь глазами с господином Рэном – так я решила про себя его называть, – почему доверенный императора упомянул ваш титул?

– Потому что я тоже дитя острова. Я провел на нём два года до того, как корабль императора остановился у его берегов, – отвечает Охотник абсолютно ровным голосом.

Если это так, то его сила – явно следствие посещения той заповедной земли.

Это довольно любопытно. Также безусловно любопытно, почему он не выполнил задание и остался на острове, но я не думаю, что этот человек станет делиться фактами своей биографии.

Он скажет ровно столько, сколько нужно для того, чтобы я отстала.

– Благодарю за ваши ответы, – склоняю голову и возвращаюсь к еде; затем добавляю невзначай: – Не поделитесь, чем я вас так разозлила в прошлый раз?..

– Нет, – перебивает меня мужчина чуть резче, чем того требует обстановка.

– Прошу прощения за назойливость, – смиренно принимаю его позицию.

Несколько минут мы молча едим, погружённые каждый в свои мысли.

– Как разрешилась ситуация с Тай-Вэем? – уточняю, дабы разрядить напряжённую атмосферу.

– Обоим братьям запрещён вход во дворец на два года, – отвечает Охотник, – об этом не говорят вслух, но, по сути, они выбыли из гонки за руку наследницы.

– Так я должна вас поздравить, – промокнув губы салфеткой, замечаю.

– С чем? – господин Рэн поднимает на меня взгляд.

– С грядущей помолвкой, я полагаю, – отвечаю, отложив салфетку в сторону, – господин Ван-Цзы поделился со мной планами императора.

Взгляд мужчины меня озадачивает. Вот, прям… серьёзно озадачивает.

Почему он такой тяжёлый?

Я что-то не так сказала?..

– Спасибо за завтрак. – Охотник поднимается из-за стола, вынуждая меня на несколько секунд ослепнуть, и отходит к окну. – Думаю, я уже смогу открыть портал.

– Приятно было пообщаться, – вежливо отзываюсь со своего места.

Мужчина оборачивается, и я вновь чувствую на себе слишком пристальное внимание, – как будто меня пытаются в чем-то уличить… или найти в моих словах что-то, чего там нет…

Что происходит?

– Да, – коротко отзывается Охотник, снова отворачиваясь к окну, – если вам ничего не запрещать и ничем не пугать, вы довольно спокойно всё воспринимаете, – неожиданно замечает он, а в следующую секунду исчезает из моей гостевой.

Чего?..

– Однако странно, – протягиваю, поднимаясь.

И это я не столько о его поведении, сколько о ситуации в целом: если всеми услышанными мною сейчас фактами можно было так легко поделиться в непринуждённой обстановке после клятвы о неразглашении, то почему же мне стёрли память? Я как-то неадекватно отреагировала на услышанное?..

Прислушиваюсь к себе, пытаюсь отыскать в своих чувствах хоть какое-то буйство. Не… я спокойна, как степной божок.

И маловероятно, что моя реакция сейчас сильно отличается от предыдущей.

Что же случилось в тот день, когда Охотник решил вырвать у меня абсолютно все связанные с ним воспоминания?..

– Действительно странно, – покачав головой, бормочу, а затем зову свою новую служанку.

Прошу письменные принадлежности.

Настало время связаться со всеми своими союзницами в Паучьих землях! Люди Тай-Вэя должны быть вышвырнуты со своих постов. Под любым предлогом. Бывший муженёк вывел меня своим поступком – и я больше не намерена притворяться слепой или покорной, терпя его шпионов повсюду.

К тому же необходимо прощупать почву и понять – будут ли вдовы слушаться меня без Моры в виде посредницы.

Я должна знать, на кого могу положиться.

И я должна заняться своей физической формой: моя сила безусловно велика, но реагирует только на смертельную опасность. Меня спокойно можно выкрасть, меня можно взять в плен, не знаю, там, связать… в конце концов, меня можно ударить! Я должна уметь защищаться.

Поэтому с сегодняшнего дня я заставлю Геона тренировать себя. Плевать, что подумают окружающие!

Больше никто не застанет меня врасплох.

Три дня спустя…

– Моя госпожа, – Мора опускается на колени, склонив голову.

Стою на ступенях лестницы перед входом в замок и смотрю исключительно на Ли, застывшую за спиной моей управляющей.

Девочка выглядит ужасно бледной и боится поднять на меня взгляд.

– Ли, – произношу властным голосом, вынуждая ту встретиться со мной глазами, – подойди.

Моя несчастная служанка выходит вперёд нетвёрдым шагом и едва не падает в обморок от страха.

– Я не держу на тебя зла, – произношу чуть тише, только для её ушей, – иди и отдыхай, вечером поговорим.

Слежу за тем, как та, не веря своим ушам, оборачивается на Мору.

– Быстрее, – поторапливаю голосом, не терпящим непослушания, и служанку сдувает с внутренней территории замка.

Глубоко вздыхаю, стараясь игнорировать весь штат прислуги за своей спиной, и перевожу взгляд обратно на свою помощницу.

– Вы вольны наказать меня за мой проступок, – подаёт голос та.

– Естественно, вольна, – подтверждаю сухо.

– Но я делала всё, что могла, во имя одной-единственной цели – вашей защиты, – произносит Мора.

– Надеюсь, ты удовлетворена итогом своей заботы: вчера Ха Ру был вынесен смертный приговор, – отзываюсь без эмоций.

– Он вредил вашей репутации, – проговаривает Мора.

– Он не нравился тебе – и в этом был самый большой его грех, – чётко произношу, расставляя все акценты, – и за твоё высокомерие я планирую выслать тебя обратно на границу графства.

– Моя госпожа… – протягивает женщина, поднимая голову, – моё место – подле вас. Только в этом я вижу смысл своей жизни, только так я могу чтить память покойного графа!

– Ты не особо чтила его память, когда действовала за моей спиной, – довожу до её сведения очевидный факт.

– Вы не ведаете, сколько скрытой угрозы вокруг, – вновь опуская взгляд, шепчет Мора, – я и в мыслях не допускала предать ваше доверие. Но кто-то должен делать чёрную работу…

– Чёрную работу? – тихо переспрашиваю, напряжённо хмурясь. – И как много чёрной работы ты делала для графа?..

После моего вопроса в воздухе повисает молчание, а я откровенно радуюсь тому факту, что последние ответы могли слышать только мы двое: это не та информация, которой стоит делиться со всей прислугой…

Краем глаза замечаю, как от ворот ко мне направляется стражник.

– Ваша светлость, – произносит тот, останавливаясь передо мной.

Не проходит и секунды, как Геон появляется рядом.

– Что случилось? – уточняет глава моей охраны.

– К вам прибыл гость из столицы, – явно не зная, как представить этого самого «гостя», отвечает стражник.

– Кто именно? – спрашиваю его.

– Он… он представился вашим новым управляющим, – уже откровенно тушуясь, произносит тот.

Переглядываюсь с Геоном.

– Не поняла, – протягиваю напряжённо.

– Графиня Дайго, – мягкий, но при этом какой-то тягуче-звонкий голос вынуждает меня наклонить голову и заглянуть за спину стражнику.

Это ещё кто?!

– Разве вам было разрешено входить на территорию замка? – строго чеканит Геон, глядя на высокого худощавого молодого человека в строго-чёрной и невероятно дорогой форме прислуги.

Его аккуратная стрижка, утончённые черты лица и тонкие пальцы на изящных руках наводили на мысли, место которым вовсе не в этом мире… однако его энергетика была явно мужской и какой-то даже… агрессивной. Это заклинатель. Сильный заклинатель.

Присматриваюсь к своему «гостю» и прихожу к ещё одному выводу: вся его грациозность навевает ассоциации вовсе не с секс-меньшинствами из моей реальности, а с пластикой гибкого зверя, готового к прыжку.

А если обратиться к ещё более точным сравнениям, то он напомнил мне чёрную пантеру – из легендарного советского мультфильма по известному произведению Киплинга.

– Мне не нужно разрешение этого юноши для того, чтобы войти на подвластную мне территорию, – мягко улыбаясь, отвечает молодой человек и так же мягко обтекает стражника, вырастая передо мной, – я – ваш новый управляющий, графиня Дайго.

– Управляющий? – поднимаю бровь. – Не помню, чтобы я подавала объявление о найме прислуги.

– Меня прислал его величество император, – склонив голову, отзывается молодой человек.

– Поблагодари его величество от меня лично, – отвечаю, глядя ему в глаза, – и передай, что в моём замке все вакансии закрыты.

– Вы меня не поняли, графиня, – вежливо произносит тот, отвечая цепким и при этом неимоверно твёрдым взглядом, – от таких подарков обычно не отказываются.

Смотрю на него и молчу. Откровенно не понимаю, какого рожна все пытаются забраться в мой дом?!

– У меня уже есть управляющая, – с холодом произношу, не желая отступать.

– Боюсь, ей придётся подыскать другую должность, – с мягкой улыбкой отзывается молодой человек, а затем оборачивается на Мору. – Впрочем, думаю, вы и так планировали избавиться от неё – судя по её позе.

Перевожу взгляд на Мору, сидящую на коленях на земле… и прикрываю глаза.

– У вас есть с собой какие-то бумаги, подтверждающие факт «великого дарения»? – не без «отношения» бросаю ему.

– Разумеется, – и мне тут же вручается свиток, изящно извлечённый едва ли не из воздуха – таким неуловимым было движение.

– Мора, – произношу ровным голосом.

Управляющая поднимается с колен и послушно подходит ко мне, а затем принимает документ и проверяет его содержимое.

– Всё верно, моя госпожа. Этот человек прислан вам в помощь его величеством императором в качестве демонстрации расположения и проявления заботы. Его должность здесь тоже указана, – произносит Мора, подняв взгляд на гостя из столицы.

– Буду рад служить вам, графиня, – растягивает губы в улыбке-ухмылке-оскале молодой человек.

– Не уверена, что отвечу тем же. Я не рада, что ты будешь мне служить. Ты мне не нужен. Может, разойдёмся сразу и не будем трепать друг другу нервы? – предлагаю по-дружески.

Молодой человек склоняет голову и тихо смеётся.

А затем вновь встречается со мной взглядом.

– Мне сообщали, что у вас довольно интересный характер. Признаюсь, я ожидал, что разочаруюсь. Но вы меня удивили, – и на этот раз он почтительно склоняется и произносит официальным голосом: – Буду рад вам служить, графиня Дайго.

– Это замкнутый круг, – разворачиваюсь и иду в замок.

– Полагаю, что могу приступить к обязанностям прямо сейчас, – слышу мягкий голос за своей спиной, – в таком случае вам стоит собрать свои вещи.

Резко разворачиваюсь и смотрю на изумлённую и потерянную от адресованных ей слов Мору.

– Вы не имеете права распоряжаться моей прислугой, – произношу чётким голосом.

– Разумеется, имею, – аккуратно возражает управляющий.

– Предлагаю запомнить мои слова раз и навсегда – в противном случае вы станете моим врагом, – отрезаю с таким холодом, что даже Геон удивлённо поворачивается ко мне, – кем бы вы ни были присланы, вы на моей земле. И здесь только моё слово – абсолютный и нерушимый закон. Это мы уяснили?..

– Думаю, мы сможем понять друг друга, – вежливо отвечает управляющий, взгляд которого так же наполняется холодом.

– Мора остаётся в замке. На должности ключницы, – метнув убийственный взгляд на свою бывшую управляющую, чеканю.

Собственно, взгляд говорил об одном: «Только попробуй ещё раз предать меня!»

Третьего шанса не будет. Всунет нож мне в спину – и полетит, как фанера над Парижем.

Знаю, она должна быть наказана и полностью лишена моего доверия, но…

Мне нужен свой человек в замке. Кто-то, кто знает прислугу так же хорошо, как в скором времени узнает её и этот… пришлый.

– Как прикажете, – принимает мои слова молодой человек.

– Как к тебе обращаться? – с откровенной неприязнью уточняю, стараясь не смотреть на свою помощницу, беззвучно пускающую слёзы от моей невероятной щедрости.

– Тэн-Сау, – отвечает тот, вновь склонив голову.

– Никогда не запомню, – бросаю, разворачиваясь, и ухожу в замок.

Днём усердно тренируюсь с Геоном в самом простом и лёгком платье из своего гардероба, изучая технику простейшей самообороны и гоняя по внутреннему двору. Стража замка за три дня уже почти привыкла к моим странностям, а вот господин новый управляющий был весьма озадачен зрелищем. Впрочем, он не позволил себе как-либо прокомментировать увиденное и вообще не мозолил мне глаза весь день, полностью погрузившись в процесс изучения «внутренней кухни».

Мора и все слуги – ему в помощь.

Вечером, после лёгкого ужина, зову Ли в свои покои и располагаюсь в кресле.

– Я должна была вам сразу сказать, – опустив голову, щебечет девочка, на которой откровенно не было лица.

– О том, что Мора потребовала от тебя содействия?.. – предполагаю, сложив руки на груди.

– Она – моя начальница. Я не могла ей отказать. Но и сказать хоть слово против вашего телохранителя… тоже не могла, – ещё больше склонившись, едва ли не согнувшись пополам, отзывается Ли.

– На двух стульях не усидишь, – замечаю голосом без интонаций.

– Я оказалась в безвыходном положении, – шепчет та, давясь слезами.

– Ты могла бы сообщить мне, – чётко произношу, не давая себе возможности разжалобиться.

– Вас не было, вы исчезли – и никто не знал, где вас искать, – закрыв лицо руками, пищит Ли, а я закатываю глаза.

Нет, ну почему она такая?!

Мне бы отругать её хорошенько, а вместо этого хочется обнять по-матерински и сказать, что всё в порядке, Ха Ру жив, и я понимаю, почему она так сделала, плакать не надо…

– Если кто-нибудь, когда-нибудь ещё раз даст тебе приказ, в правильности которого ты сомневаешься, – обращайся ко мне. Сразу и напрямую. Обещаю, я больше не исчезну. – Опередив возможную реплику, добавляю: – Так что повторюсь для особо одарённых, ты – только моя служанка. И служишь только мне. Никто другой над тобой не хозяин. Это ты можешь усвоить?

– Могу, – кивает Ли, заливая слезами мой ковёр.

Ну, серьёзно, сколько можно реветь?!?!

– Тогда иди, приводи себя в порядок и хорошенько выспись. С завтрашнего дня приступаешь к своим прежним обязанностям, – откидываясь на спинку кресла, отзываюсь и всем видом показываю, что разговор окончен.

– Ваша светлость… – подаёт голос Ли у самой двери.

– Что?

– Господина Тэн-Сау… его приказы я тоже могу обсуждать с вами?.. Если они покажутся мне странными? – добавляет она, вновь переходя на шёпот.

– Разумеется. Его приказы ты должна доносить до меня в первую очередь, – даю ей задание и вижу, как расслабляется лицо моей служанки.

Ну, слава богу! Хоть одна успокоилась. Ещё бы мне прийти в себя и перестать вибрировать по поводу подарка императора.

Минут через тридцать, когда я уже готовилась ко сну, в мою дверь постучали.

– Войдите, – протягиваю, расчёсывая волосы перед зеркалом.

Внутрь покоев входит мой новый управляющий и застывает у самых дверей, не сокращая расстояние между нами.

– Моя госпожа, мне необходимо обсудить с вами несколько моментов до того, как я предприму какие-то действия, – произносит он.

– Слушаю, – коротко отзываюсь.

Не буду сообщать ему, как рада, что он решил поделиться со мной своими мыслями… прям до потолка прыгаю от энтузиазма.

– Это касается слухов о чёрном колдуне, – удивляет меня этот Тэн-Сау.

– Суд вынес приговор. Не понимаю, зачем вам волноваться об этом, – произношу сухим голосом.

– Думаю, мы оба в курсе, что ваш телохранитель не был чёрным колдуном. Я видел его лишь мельком, но могу сказать точно – он сильный заклинатель, – протягивает управляющий, – ему незачем было совершать колдовские ритуалы.

– Хотите обсудить со мной огрехи судебной системы? – растягиваю губы в холодной усмешке.

– Хочу поговорить о необходимости зачистить следы – если того требует ситуация, – спокойно поправляет меня Тэн-Сау.

– Какие следы? – Рука с расчёской застывает в воздухе, так и не оторвавшись от волос.

– Которые вы могли оставить, когда раскачивали свой дар перед поглощением силы из тотема, – звучит вежливый ответ.

Сердце падает в пятки, а затем начинает с грохотом бить, сотрясая меня изнутри.

– Охотник сказал, что эти убийства не связаны со мной, – произношу чётким голосом, надеясь, что тот не дрогнет и не выдаст меня.

– Да, я слышал об этом. Но как ещё можно объяснить, что сбежавшей из дому девушке со слабеньким даром вдруг удаётся впитать силу священного животного?.. – протягивает Тэн-Сау.

Пальцы на расчёске сжимаются, но голос звучит всё так же ровно и спокойно:

– Я не ослышалась: это сейчас звучит обвинение?

– Лишь предположение, – замечает управляющий, – но в любом случае вы должны знать – я на вашей стороне, как и император. Мы защитим вас, если в этом есть необходимость. Поэтому я и пришёл к вам, чтобы…

– Чтобы запугать меня или предупредить о том, что у вас есть на меня какой-то компромат, – перебиваю его, резко развернувшись, – но его нет, не так ли?.. Потому что Охотник сказал своё слово – а он не может врать.

– Вера в него и в его непогрешимость в любой момент может пошатнуться, – протягивает управляющий.

– А теперь вы угрожаете Охотнику? – с изумлением смотрю на этого непостижимого человека.

– Лишь напоминаю, что каждый может допустить ошибку, – склоняет голову Тэн-Сау.

– Вон из моих покоев, – мягко предлагаю ему с доброй улыбкой на губах.

– Должен ли я понимать ваш ответ, как приказ действовать по своему усмотрению? – предполагает этот хитрый чёрт.

– Хочешь найти улики против меня? – Я поднимаюсь на ноги, не отрывая от него глаз. – За этим тебя прислали сюда?

– Только для вашей защиты, моя госпожа, – с дьявольским очарованием протягивает управляющий.

– Пошёл. Прочь.

Когда дверь за моим надсмотрщиком закрывается, запускаю руку в волосы, растерянно глядя по сторонам…

Возможно ли такое? Возможно ли, что графиня и впрямь сбежала из-под присмотра, чтобы раскачать свой дар и поглотить силу из тотема… но не выдержала всей её мощи и умерла – а меня затянуло на её место?..

Я уже не раз думала об этом, но Охотник одной своей фразой уничтожил все мои страхи. И теперь мы вновь возвращаемся к этому…

Мог ли он ошибиться?

Есть ли хоть один шанс, что он не почуял во мне той тьмы, что была на душе графини, потому что не я совершала те преступления?.. Если это так, то её вина может быть очевидна тем, кто в курсе, как можно повысить уровень своей силы. Тай-Вэй, господин Ван-Цзы, император…

Рука привычно находит паучка на шее.

Точно… паук… его не было на шее графини до побега из замка. Выходит, управляющий прав – она могла впитать силу тотема лишь в этот небольшой промежуток времени. Как раз тогда, когда происходили убийства на границе графства.

– Боже, прости эту женщину, – опускаясь на колени, шепчу.

Прикрываю губы ладонью, с ужасом представляя, через какой ад она прошла, защищая реликвию от жадных лап Тай-Вэя…

А потом и вовсе рвано выдыхаю, осознав до жути простой факт – мы с ней обе убийцы. Она убивала своих подданных, а я убила тех мужчин в Доме Четырёх Смертей.

Пусть неосознанно, пусть в попытке сохранить свою честь… но убила. Не имеет смысла это отрицать: там не было других людей, способных защитить меня.

Это была я. И моя новая сила, переданная мне с этим телом неизвестно по какой причине.

Поднимаюсь на ноги и плетусь в спальню. Стараюсь не думать о том, что будет, если Тэн-Сау найдёт улики против графини… но то, что император послал его с целью приструнить меня – очевидно.

Они хотят сделать меня послушной. Они не верят, что я смогу сидеть тихо. Что ж, сама виновата. Не следовало так открыто демонстрировать свой характер. Сколько ещё раз я наступлю на одни и те же грабли?..

Теперь придётся терпеть собственного надсмотрщика из столицы империи и надеяться, что меня не отдадут под суд в случае чего.

Ведь… судя по словам управляющего, любой может стать неугодным его величеству.

(обратно)

Глава 23

Заклинатель из столицы не бросал слов на ветер – уже на следующее утро он отбыл из замка под предлогом проверки работы управляющих на местах. Я решила сберечь свою нервную систему и полностью погрузилась в свои тренировки: хилые руки и отсутствие выносливости удручали меня больше всего… так что Геону пришлось несладко в те дни, пока Тэн-Сау рыскал по границе графства, стараясь нарыть на меня компромат. К слову, когда тот вернулся спустя трое суток, я даже не пересеклась с ним ни утром, ни днём, ни вечером – потому как была полностью занята планом занятий с главой своей охраны. Помимо бега, отжиманий, планки и уроков самообороны два часа в день я посвятила верховой езде. Этому тоже нужно учиться – раз уж здесь нет ни машин, ни общественного транспорта, кроме громоздких карет. И, признаться честно, с лошадьми дела обстояли хуже всего: животные умные и чувствуют, когда человек не хочет причинить им боль.

В общем, они меня категорически не слушались.

– Думаю, мы сможем придумать, как увеличить скорость езды в карете, – в итоге протягивает Геон, почти сдавшись, – это проще, чем научить вас верховой езде.

– Я сидела на лошади! И даже каталась по кругу, – вспомнив единственный урок на ипподроме, отвечаю настойчиво, – я смогу это сделать, если мне сошьют нормальные штаны!

– Ваша светлость… – вояка кряхтит, бросая взгляд на тренировавшихся неподалёку стражников. – Штаны – это перебор.

– Заниматься в платье – это ад, – сообщаю ему.

– Ад? – переспрашивает тот.

– Ммм… тяжело это, – натягиваю улыбку на губах, – я вся в грязи и поту! На мне, считай, половая тряпка! Так не может продолжаться. Передай Море, пусть мне пришлют портного.

– Она уже не занимает должность управляющей, – напоминает Геон.

– Что ж, тогда я дам ей это задание лично, – отмахиваюсь, не видя в том проблемы, – но у меня будут рабочие штаны и футболка.

– Футболка? – хмурится Геон.

– О… я придумала фасон одной необходимой для тренировок вещицы… и дала ей название – футболка, – выдавливаю из себя энтузиазм, – правда, звучное?

– Странное, – отрезает Геон.

– И то верно, – отворачиваюсь от него, прочищая горло.

– Ваша светлость! – Ли подбегает к нам и с лёгкой обеспокоенностью заглядывает в мои глаза. – Управляющий вернулся.

– И? – стараюсь держать себя в руках и не показывать волнение.

– Он приказал привести в порядок весь замок. Сделать генеральную уборку, – докладывает моя служанка.

– Зачем? – удивлённая, смотрю на неё.

– Он не ответил. Сказал, что так надо, – отвечает та.

Переглядываюсь с Геоном.

– Ну, раз надо – пусть делает. Хуже от этого не станет, – отмахиваюсь и даю Ли задание передать Море мой приказ.

А когда поздно вечером возвращаюсь в свои покои, грязная и уставшая до смерти, в гостевой меня ждёт сюрприз.

– Что вы здесь делаете? – спрашиваю Тэн-Сау.

– Слежу за завершением уборки, – бросив взгляд на Ли, выходящую с ведром и тряпкой из моей спальни, отвечает управляющий.

– Я закончила, – тихонько произносит служанка и переводит взволнованный взгляд на меня.

– Почему этим занимается Ли? – спрашиваю, ничего не понимая.

– Потому что ваша служанка сказала, что ваши покои будет убирать только она.

Смотрю на девочку с материнской нежностью и хочу погладить её по светлой головушке.

– Мой замок настолько грязный, что вы настояли на такой масштабной уборке? – уточняю сухим голосом, жестом показав Ли, чтобы готовила воду для ванны.

– Прошу прощения за столь неожиданное решение, но у меня не было выбора: к вам едет важный гость, – отвечает Тэн-Сау.

– Кто? – спрашиваю с лёгким раздражением.

Так и хочется добавить «ещё», но я удерживаюсь.

– Этот гость предпочёл оставаться инкогнито до поры до времени и сделать вам сюрприз.

Ничего не отвечаю. Энтузиазма не испытываю.

Хочу выставить управляющего вон из своей комнаты, но не могу: жду, когда он скажет то, что хотел… он пришёл сюда не просто так.

Он же не идиот, в конце концов, чтобы так откровенно нарываться!

– Признаюсь честно, я ждал, что найду хоть что-то… но нашёл лишь пепел. Кто-то хорошо постарался, чтобы зачистить все следы, – протягивает заклинатель, складывая руки за спиной.

– Кто-то уничтожил все следы ритуалов чёрного колдуна? – с откровенным недоумением переспрашиваю.

– Ваша искренность слегка сбивает с толку, – нехотя замечает Тэн-Сау.

– Не буду просить за это прощения, – бросаю ему, – но я не понимаю: когда Охотник шёл по следу, улики оставались нетронутыми…

– Либо чёрный колдун решил вернуться на места ритуалов для уничтожения всех своих следов, либо местные жители решили избавиться от нечистых мест, – отвечает управляющий.

– У меня просто не было времени это сделать. Надеюсь, вы это понимаете? – подняв бровь, уточняю.

– График ваших передвижений я всё ещё составляю, – вежливо сообщает Тэн-Сау, – естественно, лишь с целью обеспечения вашего алиби, – добавляет он, встретив мой взгляд.

– Ты слишком много себе позволяешь для простого заклинателя, которого я могу без проблем убить, – замечаю на полном серьёзе.

Я, как Мастер, намного сильнее его. Пусть я не умею обращаться со своим даром, но это не отменяет громадной пропасти в наших статусах.

– Знаете о привилегиях Мастеров? – склоняет голову управляющий. – Любопытно, как много всего вам сообщил Охотник его величества.

Чёрт… я не хотела его подставлять…

– Если вы закончили с уборкой, покиньте мои покои. Мне нужно принять горячую ванну, – иду к двери, в очередной раз коря себя за бестактный переход с «ты» на «вы».

Что у меня за проблема в этом мире? Не хватало ещё при разговоре с императором выдать нечто подобное…

– Ваши тренировки, – голос Тэн-Сау останавливает меня, – к чему вы готовитесь?

– Ко всему, – бросаю, не оборачиваясь, – в том числе – к неожиданным гостям.

Надеюсь, намёк будет понят верно.

– Я распорядился, чтобы в течение часа к вам привели лучшего портного. Надеюсь, для встречи этого гостя ваши новые навыки вам не понадобятся.

Оборачиваюсь и смотрю на управляющего. Откуда он узнал, что я жду портного?

– Зачем? – уточняю ровным голосом. – И почему так поздно? Это нельзя сделать завтра?

– Вам необходимо обновить гардероб. Мерки с вас снимут сегодня, а платья начнут шить уже этой ночью. Времени у нас не так много, – звучит ответ.

– Ко мне едет император? – спрашиваю без эмоций.

Вот уж кого я видеть точно не хочу.

– Прошу, примите портного. Он будет ждать вашего приглашения, – игнорируя мой вопрос, склоняет голову Тэн-Сау, затем бросает на моё грязное платье весьма выразительный взгляд и выходит из моих покоев.

Очень хочется послать его лесом вместе со всеми его инициативами. Но я не могу вредить себе ещё больше: император и так считает меня взбалмошной и недостойной доверия – иначе бы не посылал сюда своего слугу.

Стягиваю с себя грязное платье, бросаю прямо на пол ванной и забираюсь в горячую воду… Оххх, водичка, спаси это хилое тельце и расслабь все ноющие мышцы. Кажется, я переоценила силу своей воли – сейчас у меня нет никакого желания продолжать тренировки ни завтра, ни послезавтра, ни вообще когда-либо.

Но нужно быть последовательной и помнить: сложно сейчас – будет легче потом.

– Что делать с этим платьем? – уточняет Ли, поднимая с пола откровенно испорченный наряд. Уже второй за трое суток. И пятый за всё время моих тренировок.

– Попробуй отстирать… Не получится – выкидывай, – отмахиваюсь и расслабляюсь.

Этак у меня и впрямь скоро не останется одежды. Думаю, визит портного – действительно неплохая идея.

Через пятнадцать минут кое-как выбираюсь из ванны и позволяю Ли помочь мне одеться: руки просто не слушаются, ноги дрожат. При мысли о повторении пытки завтра утром накатывает апатия.

Но…

Держись, графинька!

У нас уже намёк на пресс на плоском животе начал появляться! Скоро, глядишь, и вовсе будем довольны состоянием мышц. Короче, нельзя сдаваться!

– Ваша светлость, Мора сказала, что портной будет у вас в течение этого часа… – служанка вытирает полотенцем мои волосы и не замечает, какое выражение появляется на моём лице.

– Надеюсь, эти двое не столкнутся в проходе, – фыркаю, прикрывая глаза.

Но, когда через пятнадцать минут в мои покои раздаётся стук, я, признаюсь честно, жду чего угодно, но только не того, что получаю в итоге.

– Добрый вечер, графиня! Рад, что мои услуги вновь понадобились вам, – склонившись в три погибели, шамкает едва ли не столетний дедуля и проходит в гостевую комнату.

– Вас прислал… – протягиваю, предлагая гостю закончить.

– Оба ваших управляющих – и предыдущая, и новый. Оно и понятно: я единственный во всём графстве, кто способен дать вам на выбор более десяти рулонов тканей, – с этакой «я понимаю, звучит дико, но мы же оба знаем, что другого портного здесь просто нет» усмешкой отвечает старичок и достаёт измерительную ленту.

– Надеюсь, у вас есть помощники? – подняв бровь, уточняю.

– Заплатите – появятся, – важно кивает старичок.

Однако, весело.

– Тогда предлагаю вам начать не с платьев, которые так необходимо сшить по требованию нашего столичного гостя, – фыркаю, сложив руки на груди, – а с того, что необходимо мне в данный момент.

Если плачу я, то не вижу смысла ставить нужды Тэн-Сау выше своих собственных. Это ему надо, чтобы у меня новые платья появились. Мне лично намного важнее получить пару спортивных штанов и несколько футболок. Ещё было бы неплохо сшить спортивный лиф… но всё по порядку!

В общем, когда дедок уходит от меня глубоко за полночь, весьма озадаченный господскими запросами и больными фантазиями (это я по его лицу заметила, когда в пятый раз объясняла, зачем мне штаны нужны), я, весьма довольная собой, улеглась спать. А когда проснулась – к слову, много позже, чем планировала, – была безмерно удивлена свитком от портного, дожидавшимся меня с восьми утра.

– Ли, почему меня не разбудила? – потягиваясь, уточняю у служанки.

– Вы так крепко спали. Я вас пожалела, – пищит малявка, опуская взгляд в пол.

Если вспомнить, кто вчера мои покои весь день драил, а ночью платье пытался спасти, отстирывая въевшуюся в ткань грязь, то это я её должна жалеть, а не наоборот.

Поднимаюсь с постели и иду к свёртку, разворачиваю…

– Да быть не может! – протягиваю, едва не присвистывая и разглядывая готовую спортивную форму. – У него что, команда гномиков по ночам работает?

– Гномиков? – уже привычно переспрашивает Ли.

– Как он умудрился сшить это за несколько часов? – спрашиваю у неё, демонстрируя чёрные штаны с футболкой.

У него же даже выкройки нормальной не было. Только эскизы, набросанные мной от руки – а я ещё та художница!

– Не спал ночью, – пожимает плечом Ли, как будто сообщает о чём-то само собой разумеющемся.

– Он же старенький… – хмурюсь, представляя себе дедка, корпящего над моими штанами при свете тусклой свечи.

– Это его работа, – вновь жмёт плечами Ли, вещая с таким спокойным выражением на челе, что мне становится не по себе.

Как-то здесь неправильно к труду относятся. Надо разобраться в проблеме.

– Пусть ему заплатят вдвое больше, – распоряжаюсь, направляясь в ванную, – передай нашему управляющему.

– Да, ваша светлость, – кивает Ли.

На этом моя совесть временно успокаивается.

Удивительное дело – то ли новая форма так облегчила процесс, то ли моё тело наконец начало принимать тот ритм тренировок, что я себе наметила… но сегодня я начала испытывать удовольствие от занятий.

Геон никак не отреагировал на мои штаны, лишь покосился в сторону оторопевших от увиденного стражников и отправил меня наматывать круги.

Днём меня вновь навестил дедок, сделав пару новых замеров и предложив ткань на выбор для моих будущих нарядов, а ближе к вечеру, когда я бродила по саду после спарринга с начальником моей стражи, вытягивая руки и растягивая ноющие мышцы, произошло ещё одно событие.

– Графиня… – слышу чей-то голос.

К слову, голос явно удивлённый. И знакомый…

Оборачиваюсь и, не менее удивлённая, останавливаюсь.

– Господин Рэн? – произношу, склонив голову в сторону. – Какими судьбами?

– Господин Рэн?.. – переспрашивает Охотник.

– Простите, я услышала, как к вам обращаются его величество и господин Ван-Цзы… – махнув рукой в неопределённую сторону (вроде как в сторону столицы), отвечаю ему. – Надеюсь, вы не против, что я обратилась к вам по имени? Впрочем, могу, как и прежде, не называть вас никак.

– Нет, это… приемлемо, – через паузу отзывается господин Рэн; затем направляет внимательный и одновременно озадаченный взгляд на мою одежду. – Могу я узнать, в чём вы?

– Это форма для тренировок, – охотно поясняю, затем задаю встречный вопрос: – А могу я узнать, что вы здесь делаете?

– Проверяю территорию замка на наличие скрытой угрозы. Чуть позже займусь столицей графства, – отвечает Охотник, а я про себя дивлюсь основательности подхода Тэн-Сау: видать, ко мне и впрямь важный гость едет. – Так вы… тренируетесь?

О…

Его интересует эта тема?..

– Да. Геон занимается моей подготовкой, – киваю, впервые начиная испытывать неловкость в общении с этим человеком.

Сейчас бы мне не помешали карманы на штанах – чтобы я могла убрать в них руки…

И почему у меня не получается чувствовать себя свободно в подобной одежде, когда я стою перед Охотником? С Геоном, Тэн-Сау или кем-то из моей стражи такой проблемы не возникает. Я даже с лёгким удивлением фиксирую собственную озабоченность наличием петухов на голове: косу я заплетала впопыхах и явно не думала о её эстетичности…

– Подготовкой – к чему? – уточняет господин Рэн.

– Ко всему, что может ждать меня в будущем, – произношу в ответ.

– Ваша сила велика настолько, что вряд ли кто-то осмелится напасть на вас, – чуть нахмурив лоб, замечает Охотник.

– Знание величины моей силы не помешало Тай-Вэю с братцем напасть на меня прямо в императорском дворце, – напоминаю ему ровным голосом.

– Ваша правда, – соглашается господин Рэн, отведя взгляд в сторону.

– Даже ваша сила не пугает тех, кто мечтает вас устранить, – протягиваю, припомнив наш последний разговор.

– Я понял вас, – кивает Охотник и отворачивается, намереваясь продолжить своё дело. – Графиня, – неожиданно произносит, когда я ужеухожу вперёд.

Останавливаюсь и оборачиваюсь на него:

– Да, господин Рэн?

– Подобную одежду лучше не демонстрировать вашему будущему гостю. Это личность… очень впечатлительная, – звучит сдержанный по эмоциям ответ.

– Я отложу тренировки на время визита этой личности, – сухо отвечаю.

Он тоже прекрасно знает, кто ко мне едет! Но мне не сообщает.

Ну что за дела?!

Склоняю голову, прощаясь, и ухожу в другую сторону.

Поздним вечером получаю очередной свёрток от моего не спящего ни днём, ни ночью портного. Развернув его, любуюсь новым платьем.

– Не человек – машина, – протягиваю, качая головой.

– Машина? – переспрашивает Ли.

Вздыхаю, в очередной раз оставляя её вопрос без ответа.

– Слушай, ну как он это делает? Ты посмотри на стежки! Это ж ручная работа! Но настолько филигранная! – рассматривая все детали, дивлюсь в голос.

– Когда-нибудь вы и моей работой будете восхищаться. Даю вам слово, – шепчет Ли, сжимая кулачки.

Поворачиваюсь к девочке.

Ей завидно? Не знаю – почему, но это заставляет меня улыбнуться.

– Я и так тобой восхищаюсь. Ты – моя любимица, – замечаю спокойно.

Ли поджимает губы и отводит взгляд в сторону.

А это ещё что значит?..

– Ладно, давай уберём его в гардероб, – предлагаю, стараясь не зацикливаться на её странных реакциях.

– Господин Тэн-Сау строго запретил распространяться об этом, но я не могу вам не сказать! – выпаливает моя малютка, низко опустив голову.

– О чём? – напряжённо уточняю.

– К вам едет наследница! Слуги знают об этом, потому что готовят для неё покои и закупают необходимые для рациона принцессы продукты! – продолжает обдавать меня информацией, словно пулемётной очередью, Ли.

– Наследница? – удивлённо переспрашиваю. – Вот это действительно сюрприз…

Надеюсь, мой дорогой управляющий не заказал в её будущие покои новую мебель и шёлковые занавески: такие траты могут сделать из меня банкрота. Потом придётся музей в замке открывать и за отдельную плату водить в спальню наследницы всех желающих посмотреть на роскошь.

…

Хорошая, к слову, идея!.. А какая прибыльная…

– Никому не говорите, что это я вам сказала! Пожалуйста, – тихонько добавляет моя служанка, а я треплю её по волосам.

– Буду делать вид, что нахожусь в неведении, – обещаю ей.

– Она будет здесь уже завтра днём.

– Хорошо, что предупредила, – кисло добавляю и отсылаю Ли спать.

Если б не она – выполнить обещание, данное Охотнику, я бы не смогла. На завтра у меня была запланирована очередная доза тренировок.

Что ж, наследница так наследница. Мне, в общем-то, безразлично её внимание ко мне, но любопытно, как император отпускает её в мои угодья? Не для того ли он отправил ко мне Тэн-Сау – дабы тот навёл здесь порядок и проследил за безопасностью принцессы Дал-Лим?

Вопросы, вопросы…

Ложусь спать и мгновенно вырубаюсь, вымотанная тяжёлым днём. А под утро просыпаюсь от знакомых, но уже откровенно неуместных ощущений.

Господин Охотник вновь изволил спать в моих покоях! На этот раз я, хвала богам, осталась на своей подушке и даже на своей половине – если бы кто-то решил в уме разделить ширину моей постели на две равные части (ну, вдруг у кого-то возникнет такая странная фантазия!), – а вот рука мужчины по-хозяйски расположилась вокруг моей талии…

Осторожно отодвигаюсь, снимая с себя инородный предмет, переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок, активно думая. Что происходит? Почему его тянет в мою кровать? Он здесь какой-то энергетический маячок повесил?..

И как мне вообще следует к этому относиться?!..

– Господин Рэн, – повернув голову в сторону спящего мужчины, протягиваю тихо, – господин Рэн…

Глаза Охотника медленно открываются, но взгляд неосознанно блуждает по моему лицу и, кажется, не находит факт моего присутствия рядом каким-то исключительно невозможным.

– Господин Рэн, похоже, у нас проблема, – произношу негромко и наконец замечаю появление понимания во взгляде мужчины.

– Как я… – реплику Охотник так и не завершает, резко поднявшись до положения сидя, но суть ситуации мне ясна и без слов – он недоумевает по поводу происходящего так же активно…

– Не знаю. Но, думаю, вам следует разобраться с вашим лунатизмом, – замечаю аккуратно.

Затем осторожно подтягиваю одеяло вверх, прикрывая край своей ночнушки.

Не то чтобы я стеснялась, но вообще – неудобно как-то…

Мужчина не мой. И даже в планах не имеет становиться моим. Так что…

– Надеюсь, сегодня проблем с перемещениями у вас нет? – протягиваю, так и не услышав его ответа.

– Нет. Я прошу прощения, – в каком-то ступоре отзывается Охотник, так же подтягивая одеяло наверх; однако скрыть голый торс в его положении – задача не из лёгких. Или он что-то другое прикрыть пытается?..

– Что ж… – тяну, на всякий случай отводя взгляд.

Понятия не имею, что ещё сказать. Откровенно не понимаю, почему он не торопится исчезнуть из моей спальни – как в прошлый раз. И, когда уже начинаю размышлять над намёком на открытие портала, слышу напряжённый голос:

– Вы не хотите спросить – почему я сюда переношусь?

– Почему вы сюда переноситесь? – послушно повторяю, разворачиваясь к нему.

– Я не знаю, – отвечает мужчина, встретив мой взгляд.

И что-то в его глазах цепляет моё внимание…

Как это понять? И что я должна ответить? И должна ли – вообще?..

К слову! Почему бы не воспользоваться возможностью?

– А могу я задать свой вопрос? – чуть придвигаюсь к нему, поглощённая идеей.

– Конечно, – сосредоточенно произносит Охотник, отслеживая расположение моей обнажённой руки, удерживающей одеяло на груди.

– Как вы думаете, чёрный колдун мог вернуться, чтобы зачистить за собой все следы? Мой новый управляющий ездил на места проведения ритуалов – туда, где были зафиксированы случаи смерти людей, но ничего не нашёл, кроме пепла от костров!

– Нам стоит перестать звать его чёрным колдуном, – переводя взгляд на стену, отвечает мужчина, – сейчас совершенно очевидно, что в делах об убийствах ваших подданных замешан заклинатель.

– Что? – едва не выронив одеяло, переспрашиваю напряжённым голосом.

– Колдун не смог бы так долго скрываться и сорвался бы ещё две недели назад: вся скопленная в нём мощь должна была во что-то вылиться – возможно, в какое-то новое злодеяние, – звучит твёрдый ответ.

– Но поскольку выплеска не произошло, можно смело считать того убийцу опытным заклинателем, знающим, как скрывать свои следы… – протягиваю голосом без эмоций; затем некоторое время молчу, опустив голову. – Итак, этот преступник всё ещё гуляет на свободе, а вы устраиваете показную казнь моего телохранителя в столице, чтобы успокоить народ.

– Мы поймаем его, даже если мне придётся проверить всех жителей вашего графства. А ваш телохранитель сможет вернуться, если обитатели острова не увидят в нём угрозы, – произносит Охотник, не глядя на меня.

– Прошу вас, возвращайтесь к себе, – мягким голосом предлагаю ему и в следующее мгновение любуюсь на противоположную стену.

А он быстрый, когда с ним вежливо… Или всё дело в неудобной теме?

Откидываюсь на подушки и вновь таращусь на потолок своей спальни. Если прав Охотник, то в Паучьих землях и впрямь завёлся преступник, действующий очень хитро. Но если прав Тэн-Сау… то у графини был помощник, зачищавший за ней следы.

Помощник, верно выждавший все действия Охотника и устроивший локальные пожары на местах таким образом, что они не привлекли к себе внимания местных жителей своей последовательностью.

– Плохи дела, графинька, – бормочу, прикрыв глаза.

(обратно)

Глава 24

– Графиня Дайго, я вынужден просить вас остановить вашу тренировку, – голос Тэн-Сау за моей спиной откровенно забавляет.

Он уже минут пять пытается привлечь моё внимание.

Безуспешно.

Я очень хорошо его игнорирую.

– С чего бы? – наконец, поймав руку Геона в захват, уточняю на выдохе.

– Очень скоро прибудет… ваш гость, – пытаясь подобрать слова, отвечает Тэн-Сау, – а вы даже не одеты.

– Мне не приходило никаких писем с уведомлением о времени прибытия гостя, мне не приходило никаких писем с уведомлением о том, что какой-то гость ко мне вообще приедет, – отзываюсь, вновь уходя в защиту от ударов своего спарринг-партнёра, – но, если забыть об этом, вы сами сказали, что это вроде как должен быть… сюрприз… Значит, меня должны застать врасплох… а это значит, что я не должна быть готова… вы улавливаете мою мысль? – вырываюсь из захвата и останавливаю свою ладонь рядом с шеей Геона.

Впервые мне удалось сделать это.

– Я победила! – сообщаю начальнику своей охраны.

– Только в том случае, когда в ваших руках есть холодное оружие, – замечает тот.

– Брось, я победила! – отмахиваюсь от него. – Даже без оружия – я же могла ударить тебе по шее и угодить по сонной артерии.

– Вы ещё не учились находить сонную артерию, – продолжает спускать меня с пьедестала Геон, – и тем более – бить по ней.

– Научишь меня этому завтра, – фыркаю, встряхивая руками, – но я всё равно победила.

– Если вам так угодно, – сухо отзывается Геон и отходит от меня к другим бойцам, тренирующимся в паре.

– Геон! – зову вояку.

– Да, ваша светлость? – оборачивается тот.

– Я победила, – усмехнувшись, напоминаю.

Тот закатывает глаза и отворачивается.

Весьма довольная собой, иду в замок.

– Вы закончили? – уточняет Тэн-Сау с явной надеждой в голосе.

Ох, как же хочется его обломать! Но я обещала Охотнику не показывать наследнице свою мегаозадачивающую всех здравомыслящих людей форму для тренировок…

– Это занятие подошло к концу, – бросаю, распуская волосы. – Ли! Горячую ванну! – громко приказываю своей служанке, ждущей меня у входа.

– Да, ваша светлость, – кивает та и убегает вперёд.

– У вас запланированы ещё какие-то занятия на сегодня? – продолжает допытываться Тэн-Сау.

И хватает же у него терпения!

– У меня много чего на сегодня запланировано, – злорадно сообщаю ему.

– Через пару часов в замок прибудет делегация, – выдавливает из себя мой управляющий, профессионально скрывая раздражение в голосе.

– Ох! Я не должна была этого знать! Зачем вы портите сюрприз? – недоумеваю почти так же искренне, как наслаждаюсь ситуацией в целом.

– Прошу прощения, графиня, – склоняет голову Тэн-Сау, – но я должен был вам это сообщить, чтобы вы случайно не шокировали свою гостью.

– Вам следовало удержать наследницу подальше от этих мест, если вы так боитесь её шокировать, – отзываюсь холодным голосом, взглянув на управляющего.

Глаза Тэн-Сау прищуриваются, а губы сжимаются в тонкую линию.

– Император надеется на ваше благоразумие, – только и произносит он.

– Боюсь, я не обладаю способностью оправдывать чужие надежды, – склонив голову, отвечаю честно.

– Вам стоит ею обзавестись. Хотя бы на время визита наследницы империи, – произносит управляющий, растягивая на губах вежливую улыбку, так и не коснувшуюся глаз…

Ничего не отвечаю. Отворачиваюсь и иду в свои покои.

Естественно, я буду мила с принцессой: в конце концов, она ничего плохого мне не сделала. Но все эти игры в «примерную подданную» мне порядком поднадоели. Меня хотят использовать все, кому не лень. Это… подбешивает.

– Вместе с принцессой Дал-Лим в вашем замке расположится вся её свита и Охотник его величества, – предупреждает меня в спину Тэн-Сау.

– Жду с нетерпением, – отзываюсь и ухожу за поворот.

– Ваша светлость… – восхищённо протягивает Ли спустя два часа серьёзной такой подготовки к реакции на «неожиданный» приезд титулованной гостьи.

Смотрю на своё отражение и поднимаю бровь. Ну да, этот наряд освежает. Я была уверена, что коричневый цвет ткани, вышитой золотыми нитями, превратит жгучую брюнетку-графиню в какую-нибудь жену султана… и приятно удивилась, когда ошиблась. Образ в целом получился довольно сдержанным, но при этом запоминающимся. А вырез в стиле Марии-Антуанетты и вовсе зрительно скинул мне пару лет. Хотя графиня, в общем-то, в этом и не нуждалась.

Да, у меня до сих пор есть проблема с отождествлением себя и этого тела. Неожиданно, правда?..

– Мой паучок здесь совсем не к месту, – замечаю, проводя рукой по идеально убранным в идеально подходящую для данного платья причёску волосам…

– Цепочка тонкая, она не привлечёт к себе много внимания, – начинает хлопотать вокруг Ли, – поэтому её можно оставить – просто удлинить, чтобы сама подвеска ушла в зону декольте.

Позволяю своей служанке сделать все необходимые манипуляции и киваю итоговому результату.

– Правда, похоже, что я так по замку двадцать четыре часа в сутки хожу? – протягиваю, взглянув на свою маленькую помощницу.

Та фыркает в ладошку и качает головой.

– Пошли встречать и «удивляться», – вздыхаю и выхожу из своих покоев.

Ждать гостей пришлось недолго. Ради эффекта внезапности я даже решила не выходить из замка, а придумать себе занятие в холле – вроде как я тут занималась своими делами (стены рассматривала!) и даже не думала, что кто-то придёт! А тут!..

– Я, конечно, понимаю, зачем нужен весь этот спектакль, но неужели вы думаете, что наследница не догадывается о нашей подготовке? – протягиваю, повернув голову к Тэн-Сау, так же активно делающему вид, что он чем-то занят. Ага, проверкой отсутствия пыли на стене…

Блин, прям цирк!

– Я выполняю приказ, не задумываясь над тем, что меня не касается, – отвечает управляющий.

– Ой ли, – негромко отзываюсь, никак более не комментируя услышанное, потому как в следующий момент входные двери открываются настежь и внутрь заходит наследница с целой свитой за спиной.

– Паучья вдова! – восклицает принцесса, увидев меня.

Молча перевариваю это обращение. Любопытно, когда ей уже надоест?..

– Я приехала к тебе в гости! – Наследница уверенно пересекает холл и останавливается напротив меня; затем с довольным лицом принимает мой вежливый поклон. – Ты обещала проведать меня после бала в честь моего дня рождения, но внезапно исчезла, не сказав никому ни слова!

Продолжаю вежливо молчать. Как тактично она умалчивает тот факт, что я собрала на себя всё внимание её гостей, решив продемонстрировать свою силу, из-за чего меня спешно депортировали обратно в мой замок.

– Поэтому я решила сама приехать к тебе и посмотреть, как живёт самая обсуждаемая персона империи! – заканчивает свою вступительную речь наследница, и я ещё раз склоняю голову, принимая её доводы.

– Рада видеть вас в своём замке, ваше высочество, – отзываюсь вежливо и бросаю внимательный взгляд на её «свиту». – Вы привезли с собой своих друзей?

– Отец никогда не отпустил бы меня одну, – отмахивается принцесса Дал-Лим.

– Господин Охотник, – склоняю голову, приветствуя мужчину.

Тот отвечает тем же, и по взгляду на него ни один человек не понял бы, что мы уже виделись этим утром – к тому же при довольно пикантных обстоятельствах…

– Ваши друзья – мои друзья, – вежливо произношу, приветствуя делегацию подростков самой разной наружности.

Их лица, к слову, тоже имели самые разные выражения: кто-то откровенно любопытствовал, а кто-то смотрел на меня, как на букашку, от которой следует побыстрее избавиться.

Милые детки.

– Вы приехали вовремя, – продолжаю свою «ни разу не подготовленную» речь, – буквально вчера закончилась подготовка замка к зимнему периоду…

– Значит, мы действительно вовремя! – хлопнув в ладоши, радуется наследница, переглядываясь со своими подругами.

Скептично кошусь в сторону Тэн-Сау.

– Позвольте мне проводить вас в ваши покои, – предлагает управляющий, беря на себя всё внимание прибывшей делегации.

– О! Тэн-Сау! А ты что здесь делаешь? – удивляется наследница.

Закатываю глаза. Благо, «свита» уже отдалилась на достаточное расстояние.

– Я помогаю графине Дайго вести дела по просьбе вашего отца, – слышу ответ управляющего и позволяю себе фыркнуть. Затем встречаюсь взглядом с Охотником.

Ох… он не ушёл со всеми.

– Благодарю вас за то, что приняли принцессу, – произносит тот.

– Разве у меня был выбор? – уточняю вежливым голосом и предлагаю ему следовать за собой, в сторону подготовленных для гостей покоев. – Чем закончилась ваша проверка? В окрестностях замка нашлись враги империи?

– Если они и есть, то я их не нашёл, – ровно отзывается Охотник.

Ого. Он почти огрызнулся.

Впрочем, я тоже не была на сто процентов любезна.

– Рада это слышать. Может, по мне и незаметно, но я бы не хотела, чтобы мои земли ассоциировались с опасным для короны местом, – произношу намного спокойнее.

– Приятно слышать, – звучит сухой ответ, и мы расходимся в разные стороны.

Чтооооо ж…

Первый раунд закончен. Впереди «дружеское» чаепитие.

Натягиваю на губы вежливую улыбку и плыву в сторону крыла слуг – проверять, всё ли готово. Уверена, Тэн-Сау уже за всем проследил, но мне надо как-то убить время, пока делегация гостей приводит себя в порядок после долгой дороги.

– У тебя довольно скромный замок, – заключает наследница, когда мы спустя час сидим в гостиной перед камином, потягивая подслащённый напиток из трав.

– Как вы знаете, мой первый муж предпочёл уединиться здесь, скрываясь от суеты высшего света, – вежливо отвечаю, откровенно недоумевая, почему в комнате только девушки…

Тэн-Сау и Охотник не были допущены на эту посиделку?

Почему меня никто не предупреждает о происходящем?..

– Да-да, твой первый муж – старик, – кивает принцесса Дал-Лим и чуть наклоняется в мою сторону: – Скажи – каково это?..

Замечаю, что лица подружек наследницы становятся заинтересованными, а позы – такими же напряжёнными, как и у принцессы.

Они хотят знать – что?..

– О чём вы, ваше величество? – вежливо переспрашиваю.

– Бросьте, графиня, – не выдерживает одна из девушек, – наследница империи входит в возраст, когда уже пора начать задумываться о браке…

– Ей необходимо знать некоторые подробности… интимной жизни, – вторит ей вторая «подружка».

– Я уверена, что вашим мужем будет приятный молодой человек, а не… взрослый мужчина, как было в моём случае, – осторожно отвечаю, мягко избежав необходимости называть вещи своими именами.

– Я не знаю, кого для меня выберет отец, – напряжённо и при этом немного нервно отзывается наследница. – Молодого или старого… понятия не имею! Поэтому мне нужно быть готовой ко всему…

М-да, император. Не к тому человеку ты свою дочурку отправил.

– Я слышала, что вы ни разу не возлежали со своим первым супругом на одной кровати! – протягивает третья из свиты принцессы.

– Да, я тоже об этом слышала! – подхватывает четвёртая.

Сплетницы. Даже не напрягусь запоминанием их имён.

– Ходит слух, что причина в том, что он являлся вашим родственником! – подхватывает четвёртую вторая.

– Это правда, – решаю подтвердить данную версию, как самую жизнеспособную; к тому же я действительно уверена – между этими двумя ничего не было.

– Но зачем тогда было выходить замуж? – удивляется наследница.

– Иногда это необходимо для продолжения рода, – отвечаю спокойно то, что уже давно поняла, – как вы знаете, граф не имел детей. А я являлась лишь его дальней родственницей – это немного затрудняло процесс передачи наследства. Если бы брак не состоялся, мои права на титул можно было легко оспорить: у меня даже имя состояло из двух слогов…

– Всегда говорила о том, что наша система наследования давно устарела! – фыркает первая девушка. – Не понимаю, почему женщины должны сталкиваться с таким огромным количеством проблем во время этой процедуры?

О! А у нас тут молодой революционер затесался!

– Всё это безусловно вопросы, требующие внимания, – останавливает ту наследница, а затем устремляет на меня внимательный взгляд: – Но мне интересно другое: если у вас с покойным графом не было никакой близости, то, выходит, господину Тай-Вэю вы достались чистой и нетронутой?

– Всё так, ваше величество, – киваю, даже не зная, как в таком случае намекать на абсолютную бестактность вопроса? Напрямую? Или – мягко и аккуратно?..

– Какой он? – Глаза наследницы загораются.

Могла бы – задрала бровь до корней волос, честно. Она же в курсе, что братья-акробаты отлучены от императорского дворца и не имеют никаких шансов стать претендентами на трон?..

Присматриваюсь к наследнице, а затем и к её подружкам, и понимаю – они все в курсе. Но их всех при этом мучает простое такое человеческое любопытство.

Брат Тай-Вэя был фаворитом знати. Если не каждый, то многие из них представляли его на месте жениха принцессы Дал-Лим.

– Тай-Вэй может быть очень приятным и обходительным, – протягиваю, взвесив в голове все «за» и «против», – но в душе он – жестокий и расчётливый. В нём нет той мягкости, которую он демонстрирует на публике.

– Значит, слухи не врут? – заговорщически протягивает вторая девушка из свиты наследницы. – И он действительно способен поднять руку на женщину?

– Он бил тебя? – Глаза принцессы Дал-Лим наполняются праведным гневом.

– Я буду честной с вами, – вежливо отвечаю, – он не бил меня. Но он использовал против меня свою силу.

Теперь взгляды всех девушек наполняются священным ужасом.

– Он использовал свой дар? Против Мастера?!

– Мой второй супруг не знал о моей силе. Я научилась её скрывать, – произношу, с интересом наблюдая за их реакцией.

– Но я не понимаю! – восклицает первая девушка. – Зачем вообще скрывать величину своего дара? Это как-то… ненормально!

Ну да, у них же вся система построена на порядке подчинения силу имущим.

– Я не хотела, чтобы меня использовали в политических играх. И ждала возможности избавиться от супружеских уз, навязанных путём обмана, – мягко отзываюсь со своего места.

Надеюсь, ничего лишнего не сказала? А то меня ещё обвинят в каком-нибудь экстремизме или ещё в чём похуже…

Но по факту-то я говорю правду: Мино была обманута ласковыми речами Тай-Вэя и согласилась на брак, понятия не имея о том, что действительно было нужно от неё её жениху.

– Ты – очень смелая женщина, – склонив голову, произносит наследница.

– Как вам удалось такой стать? – тут же вопрошает подружка номер три. К слову, вопрошает скорее из подхалимства к принцессе, чем из-за реального желания узнать.

– У меня не было выбора, – мило улыбаюсь в ответ, – либо я становлюсь смелой и сильной, либо позволяю всем использовать себя.

– Невероятно… – озадаченно протягивает первая из свиты.

А я молчу и в мыслях посыпаю голову пеплом: меня до сих пор все используют.

Ничего не поменялось.

– В первый раз – это больно?

Неожиданный вопрос от наследницы слегка выбивает меня из колеи.

Вот… как-то я даже не знаю, что сказать. Вполне возможно, это тело до сих пор не тронуто. Могу ли я использовать свой личный опыт, чтобы ответить на вопрос, адресованный другому человеку?

– Полагаю, у всех это ощущается по-разному, – аккуратно подбираю слова, вновь заметив напряжённые позы у свиты. – Но вам не стоит беспокоиться об этом, ваше высочество: уверена, ваш будущий муж сделает всё, чтобы вы не чувствовали дискомфорта.

– Я понимаю это, – начиная нервно постукивать пальцем по чашке с напитком, протягивает принцесса, – но если вдруг так произойдет, что… господин Охотник станет моим супругом, – неожиданно понижая голос, делится наследница, – то хочешь не хочешь, а задумаешься над вопросом…

– Да, он такой… мощный, – кивает подружка номер два.

Перевожу взгляд на дверь, которая в тот же миг открывается, впуская в гостиную цепочку слуг с угощениями… и встречаюсь глазами с Охотником, стоящим у другой стены коридора.

Интересно, он догадывается, о чём вообще идёт разговор?..

– С чего вы взяли, что он станет вашим супругом?

Молчание в комнате наводит меня на мысль, что я произнесла это вслух.

Упс…

– Прошу прощения за дерзкий вопрос, – склоняю голову; дожидаюсь, когда дверь закроется, – но на эту роль так много кандидатов из известных семей с огромным количеством связей. В данном случае господин Охотник – не самый удачный вариант.

– Согласна, – кивает принцесса спустя пару секунд напряжённых раздумий, а затем добавляет заговорщически: – Но ты не можешь не согласиться – он такой привлекательный!

Растягиваю ответную улыбку на губах, оставляя взгляд напряжённо-внимательным.

Она влюблена в него?..

А если и так…

Меня это волнует?

– Да, я тоже нахожу господина Охотника весьма интересным мужчиной, – кивает третья подружка, – но он ведь такой старый!

Облегчённо выдыхаю, понятия не имея – с чего бы…

– Да, ему же лет тридцать! Или двадцать восемь?.. Короче, он уже давно в другой лиге, – махнув рукой, кивает вторая.

– А ты как считаешь?

Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с наследницей, внимательно следившей за мной всё это время.

– Он подходит мне? – продолжает свою мысль принцесса, провоцируя меня на ответ.

– Я уверена, что в итоге вы выберете самого подходящего и самого достойного вас мужчину, – произношу со всем почтением, на которое была способна.

– Ты очень приятно общаешься. И от тебя веет каким-то странным житейским опытом – при том, что тебе всего двадцать два года и ты не можешь похвастаться ни одним счастливым замужеством, – протягивает наследница.

И я откровенно не понимаю – комплимент это был или шпилька.

– Самый ценный опыт приобретается в неблагоприятных условиях, – позволяю себе заметить.

– Ты мне нравишься, несмотря на все слухи, которые вокруг тебя ходят, – произносит принцесса Дал-Лим совершенно серьёзным голосом, – стань частью моей свиты. Уверена, это многим не понравится, но мне плевать: я хочу больше с тобой общаться.

Услышав это, объявляю главный вопрос дня: передо мной капризный ребёнок или расчётливая девица, подмечающая все детали и вьющая свой собственный замысел из интриг и продуманных действий?..

– Думаю, такой серьёзный вопрос стоит сперва обсудить с его величеством, – аккуратно отвечаю.

– Отец, естественно, запретит, – отмахивается наследница, – но это моя свита, а не его.

А у девочки явно есть характер…

– И всё же… стоит спросить, – ещё аккуратнее отвечаю и замечаю, как та поджимает губы.

– На этом предлагаю завершить сегодняшнее чаепитие, – наследница резко встаёт; её примеру следует и свита, – завтра я планирую осмотреть ваш замок, графиня Дайго.

– Как вам будет угодно, – склоняю голову, также поднимаясь на ноги.

Принцесса кивает и выходит в коридор вместе со своими подругами. А я остаюсь на месте, глядя ей вслед.

Становиться частью её свиты?..

Нет, спасибо, не хочу. Оставьте меня уже наконец в покое! Что у обитателей этого мира за неуёмное желание сделать меня частью какой-то системы?..

(обратно)

Эпилог

Укладываюсь спать с самыми тяжёлыми думами.

Активно пытаюсь понять, почему император позволил дочери эту поездку, и так же активно не понимаю. Это меня удручает.

Ладно бы сваху прислал – чтоб та занялась устройством моего очередного брака. Но в чём смысл этого визита?

До меня не доходит.

Если у монаршей особы и есть какой-то тайный план, то мне явно не хватает мозгов, чтобы разгадать его.

А если император и впрямь планирует связать господина Рэна узами брака с принцессой Дал-Лим – тем более, если последней тот очень даже симпатичен, – то ему не стоило отправлять их обоих к молодой разведённой женщине!

Я – не лучший пример в такого рода вопросах.

Я б даже сказала, что худший.

По факту.

…

Любопытно, а что по этому поводу думает сам Охотник? Ему нравится наследница?..

Если нравится, то представляю, какое неописуемое словами смущение он испытывает, просыпаясь в моей кровати. Его выдержке в данном случае можно реально позавидовать.

…

К слову, странное это было чувство – вести беседу с наследницей о мужчине, имеющем привычку переноситься во время сна в мою спальню.

…

Засыпаю незаметно для себя – буквально на середине очередной мысли, – а вот просыпаюсь неожиданно и где-то в середине ночи. По крайней мере, в покоях в этот момент довольно темно…

Просыпаюсь от того, что кто-то слишком крепко притянул меня к себе. Гадать, кто же это был, не приходится: в эту спальню только один человек может попасть незаметно.

Открываю глаза, решив не притворяться спящей.

Он и в самом деле здесь. Охотник. Вновь обнажённый по пояс. И горячий. Наверно, от этого я и проснулась, а вовсе не от его тесных объятий, которые ощущаются слишком естественно…

Глаза мужчины тоже открываются, и некоторое время мы смотрим друг на друга. Не передать словами, что в этот момент творится внутри: вроде бы я должна побыстрее выгнать его, но почему-то на этот раз молчу, напряжённо ожидая, что будет дальше. Азарт. Должно быть, это азарт от ощущений, что я делаю что-то запрещённое. Лежу рядом с мужчиной, которого хотят женить на наследнице империи.

Но меня обвинить не в чем – я его в свою кровать не приглашала. Он сам сюда переносится. По собственной воле.

Так какой же будет твоя реакция, господин Охотник? Ты наконец возьмёшь на себя ответственность за эти странные ночные визиты? Или скажешь в очередной раз, что это нелепая случайность?

Может, хотя бы перестанешь обнимать меня так крепко?..

На моём затылке неожиданно появляется чужая ладонь, а моё лицо движется навстречу мужчине… что?.. Неужели он…

Замолкаю, озадаченная поцелуем…

Мне кажется или для первого раза это как-то слишком?.. И почему это ощущается так странно – словно мужчина имеет право? Будто мы намедни проводили время за крышесносными чувственными поцелуями – или я сейчас придираюсь?..

– Простите, – произносит Охотник.

И у меня заканчиваются слова: он извиняется за то, что поцеловал меня?.. Или за то, что в очередной раз нелёгкая принесла его ко мне?

– Ваши руки, – замечаю негромко, и мужчина тут же отпускает те мои места, что страдали от его страстности больше всего…

Боги, этот человек вообще сексом занимается?.. У меня полное ощущение, что он блюдёт целибат и сегодня в первый раз женское тело узрел.

– Согласитесь, это немного выходит за рамки приличий? – уточняю аккуратно.

– Да будь оно всё проклято! – вырывается у мужчины, а в следующее мгновение я оказываюсь под его телом, скованная его руками, будто клеткой.

Чую, у кого-то башенку срывает… не кончится это для меня добром – ой, явно не кончится…

Новый поцелуй буквально вмуровывает меня в матрас. Охотник явно не осознаёт тяжести собственного тела, – но мне некогда ему об этом сообщить: я с собственными ощущениями разбираюсь. Почему, чёрт возьми, мне всё это дико нравится?..

Уверенная рука пробирается между нашими телами – и вот моё нижнее бельё уже не является преградой, а моя ночнушка задрана настолько, чтобы не мешать процессу… твою ж!.. Он реально нацелен это сделать?.. А я реально намерена ему это позволить?!

– Прости меня… – напряжённый и одновременно возбуждённый шёпот озадачивает меня ещё больше – особенно в преддверии того, что сейчас произойдёт…

Резкий крик вынуждает нас обоих застыть. А затем отпрянуть друг от друга.

Откуда кричали?..

Пытаюсь понять, стягивая край ночнушки вниз и рукой пытаясь нащупать халат.

Новый крик вынуждает меня бросить напряжённый взгляд на Охотника, после чего тот тут же исчезает из моих покоев.

Отлично. Одной проблемой меньше. Но где же чёртов халат?! Наконец нахожу его и, накинув на себя, стремительно выхожу из покоев.

Иду вперёд по коридору, ориентируясь по памяти: тусклый свет свечей нисколько не помогает, а, скорее, ещё больше сгущает атмосферу беды…

Дверь в покои одной из подружек наследницы широко распахнута, из чего я делаю вывод, что источник крика находится где-то там…

Осторожно прохожу внутрь спальни и замираю рядом с принцессой, стоящей за спиной моего нового управляющего и закрывшей рот ладонью – чтобы не было слышно всхлипов.

Свечи здесь горели ещё более тускло, чем в коридоре, но мне хватило их света, чтобы увидеть… увидеть тело молодой девушки, лежащей на постели с выражением откровенного ужаса на лице.

Тело мёртвой девушки в моём замке.

Конец первой части.

(обратно) (обратно)

Анастасия Медведева Паучья вдова Том 2

Разработка серийного оформления О. Закис

Иллюстрация на переплете И. Косулиной

© Медведева А. П., текст, 2023

© Оформление. «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

(обратно)
(обратно)

Глава 1

Смотрю вслед отъезжающему от ворот замка экипажу.

Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Охотником.

«У нас проблемы», – говорят мои глаза.

«…» – шлётся мне беззвучный ответ. Или не шлётся. С этим мужчиной вообще не поймёшь, о чём он думает и чего хочет.

Поправляю шаль на плечах, поднимаю голову, окидывая взглядом серое предрассветное небо, и с печалью осознаю, что о возвращении в кровать можно даже не мечтать. Вот, просто… забыть. И надеяться, что меня не обвинят в убийстве той девушки в обход доказательств моей невиновности, ведь… гарант этой самой невиновности вряд ли будет сознаваться, что был рядом со мной в момент убийства.

Поёжившись от утреннего холода, возвращаюсь в замок – как и те немногие, что всё ещё хранили в своей памяти воспоминания о ночном происшествии. В отличие от девушек из свиты, что сейчас в счастливом неведении возвращались в столицу под предлогом неосторожно подхваченной простуды, – мы всё помним. И нам предстоит разобраться с тем, что произошло в гостевом крыле моего дома несколько часов назад.

Замечаю растерянный взгляд наследницы, затем напряжённый взгляд Тэн-Сау, и даю сонной Ли знак рукой, чтобы несла горячие напитки в гостевую комнату.

Девочка понимает меня без слов. Это радует. Надеюсь, мы найдём убийцу до того, как он возьмётся за мою прислугу… ведь сообщать им о ночном происшествии никто не стал.

О том, что преступник забрал жизнь у представительницы свиты наследницы, теперь знают только пятеро человек: я, Охотник, Тэн-Сау, принцесса Дал-Лим и Мора, помогавшая нам с организацией скорого отбытия девушек. Да, ещё есть сам убийца… и об этом не стоит забывать.

Какой ещё фокус он выкинет?.. И чего вообще хочет?

– Я не понимаю, он хочет запугать меня? Прогнать из вашего замка? – закутавшись в мех, уточняет наследница, пока Мора разводит огонь в камине.

Как любопытно… после ночного происшествия принцесса начала обращаться ко мне на «вы».

Или это случилось раньше?..

– Я не думаю, что это связано с вашим приездом, Ваше Высочество, – отвечаю мягко, кивая Ли и позволяя тем самым прислужить наследнице.

До этого момента она оставалась исключительно моей служанкой. Но этой ночью правила изменились: я не хочу подпускать к принцессе тех, в ком не уверена.

– Тогда с чем это связано? – чуть резче, чем необходимо, спрашивает та.

– Не хочется признаваться в этом, – произношу, дожидаясь, когда дверь за служанкой закроется, – но, кажется, меня пытаются подставить.

– Да, это совершенно очевидно, – с ходу соглашается Тэн-Сау, – обвинения, брошенные в ваш адрес вашим бывшим супругом на приёме в честь вашего возвращения, до сих пор обсуждаются среди знати.

Какая прелесть. Уверена, господину управляющему было крайне приятно сообщить мне эту новость.

– Но чёрный колдун уже казнён, – нахмурившись, замечает наследница.

А я вдруг ощущаю нечто сродни озарения. Точно. Преступник наказан. Преступник, чью невиновность даже не пытались доказать. Моя честь очищена. Перевожу взгляд на Охотника и задумчиво покусываю губу.

А не для того ли над Ха Ру устроили громкий и быстрый суд, чтобы избавить мою репутацию от чёрного пятна поклёпа?.. Мора успела сообщить мне, что во время суда несколько раз повторялось, что телохранитель присоединился к штату моей прислуги совсем недавно и ещё не успел получить господское доверие. Её саму несколько раз об этом спрашивали, а затем упоминали этот факт во время обоих слушаний. В общем, делали всё, чтобы вдолбить в головы простого народа – этот человек не имеет к графине никакого отношения! Он стал её телохранителем случайно, во время её возвращения в замок, когда она была в растрёпанных чувствах и не знала кому вообще доверять?.. – ведь на тот момент я считалась мёртвой благодаря моему дорогому уже бывшему супругу.

Подводя итог, меня защищали.

Не знаю уж, зачем и по чьему велению, но защищали, как могли.

– Значит, у него были сообщники, – глядя на меня в упор, произносит Тэн-Сау.

Ну вот мы и пришли к тому самому моменту…

– Вы хотите спросить меня о том, где я была в момент убийства? – растянув на губах холодную улыбку, уточняю у него.

Да, мы так и не успели обсудить это: как только Охотник появился в гостевой спальне, он тут же распорядился подготовить экипаж для свиты принцессы и приказал впускать девушек в кабинет по одной. Полагаю, именно в тот момент он и подтёр им всем память, а заодно – проверил, не были ли они причастны к убийству.

– Она не виновна, – сухо произносит Охотник.

Ого. Неожиданно.

Скажет, что был рядом?..

– Вы уверены? – негромко спрашивает наследница.

ОГО. Она меня подозревала?..

– Мне не нужна вера, чтобы знать очевидное: моя сила никогда меня не подводила, – ровным голосом отвечает господин Рэн. – В этой комнате нет убийцы.

Ну конечно… чего я ждала? У него же есть его сила…

– А что, если ваша сила всё-таки вас подвела? – уточняет Тэн-Сау, мягко растягивая слова.

– Если вы так говорите, вы совершенно не понимаете, кто я и каким даром обладаю, – произносит Охотник, впервые взглянув на него.

– Верно. И, скажу вам, мало кто понимает, – с вежливой улыбкой отзывается Тэн-Сау.

– Меня это не волнует. Император мне доверяет, – ставит точку в разговоре господин Рэн, отводя от него взгляд.

– Как ты можешь сомневаться в Охотнике?! – шипит на моего управляющего наследница.

– Не могу и не сомневаюсь. Я лишь позволил себе спросить «а что, если…», – замечает тот, приподняв бровь.

Ха.

Хитёр, засранец.

Но, вообще, ситуация вокруг Охотника складывается опасная: слишком многим он неудобен, и слишком многие могут задать тот же вопрос, проигнорировав факт императорского доверия. И тогда Рэну не выкарабкаться: в Империи просто нет людей, способных дать оценку его силе, – зато слишком много завистников и манипуляторов.

Замираю, приложив пальцы к губам.

Я назвала его «Рэном»?..

Бросаю взгляд на мужчину и встречаюсь с ним глазами.

Он смотрел на меня?

– Этот вопрос неуместен. Я полностью доверяю господину Охотнику! Как и мой отец. Мы – настоящее и будущее этой империи, так что заканчивайте с вашими предположениями, – грубо отрезает наследница, с холодом взглянув на управляющего.

– Прошу прощения, Ваше Высочество. Я никоим образом не хотел вызвать ваше недовольство, – склоняет голову Тэн-Сау, а у меня вновь возникает ассоциация с семейством кошачьих.

Гибкий. И живучий – я в этом просто уверена.

А так бы прихлопнула.

– Убийцы в настоящий момент нет в этом замке. Я осмотрел все помещения, – произносит Охотник, отводя взгляд к окну.

– Выходит, он забрался в комнату… целенаправленно? Но почему именно та девушка? По каким критериям он её выбирал? – спрашиваю и тут же замолкаю, почувствовав на себе три напряжённых взгляда.

Что? Слишком умный вопрос задала? В чём дело?

– Умерла моя подруга, графиня Дайго, – сдержанно произносит наследница.

– Я не хотела задеть ваши чувства, – мягко отвечаю, хотя внутри всё так и звенит от желания высказаться.

Если мы не будем задаваться правильными вопросами, в этот раз всё будет так же, как и в прошлый: всплывёт новое убийство, и его вновь повесят на первого, неудачно попавшегося под руку, встречного; а настоящий убийца продолжит сеять смуту и подспудно подставлять меня.

– Но нам стоит разобраться – случайный ли это был выбор или осознанный, – продолжаю мягко направлять беседу в нужное русло.

– Вы даже имени её не запомнили… – сведя брови, с болью шепчет принцесса Дал-Лим.

Да, не запомнила. И не стану сейчас посыпать голову пеплом или строить из себя непонятно что! Нам нужно разобраться, каким образом убийца проник в мой замок и почему убил именно ту девушку!

– Ваше Высочество, думаю, вам стоит отдохнуть в ваших покоях, – Тэн-Сау мгновенно оказывается рядом с наследницей, глаза которой стремительно наполняются новой порцией слёз.

– Я не хочу оставаться одна, – отпрянув от управляющего, отзывается та и поднимает голову, встречаясь взглядом с Охотником. – Вы побудете у моей спальни, господин Рэн?

Что?..

– Разумеется, принцесса Дал-Лим, – официальным тоном отвечает тот и предлагает девушке руку.

– Разве нам не стоит обсудить то, что произошло? – изумлённая резким окончанием единственно важной беседы, приподнимаюсь с кресла.

– Наследнице необходим отдых, – развернувшись ко мне, чётким голосом отрезает Тэн-Сау.

И из-за этого мы должны расходиться? Она может поспать под бдительным взором Геона!..

Нет, Геона и Моры!..

Ладно, бог с ним, я даже Ли им в помощь отдать готова!

Но нам нужно понять, какого лешего нужно убийце от меня или от его жертвы – если мы чего-то о ней не знаем! Может, эта девушка была какой-то особенной, в конце концов! Или, может, у её семьи проблемы, связанные с деньгами – долги, там… а преступник – обычный подражатель, решивший на волне известности дела о Чёрном Колдуне запутать следствие! И на самом деле он – простой наёмник или сам ростовщик!

Да, я в своё время смотрела и «Обмани меня», и «Шерлока», и «Менталиста»! У меня много идей в голове! Кому бы их ещё высказать?..

Падаю обратно в кресло, когда за Охотником, наследницей и Тэн-Сау закрывается дверь. Тру лоб, пытаясь придумать, как бы нам собрать свой собственный «Клуб Завтрак».

– Моя госпожа…

Вздрагиваю и поднимаю взгляд на Мору.

– Я забыла, что ты здесь, – признаюсь, выдыхая.

– Моя госпожа, позвольте задать вам вопрос, – негромко произносит моя ключница, опустив глаза в пол.

– Задавай, – беру чашку сгорячим напитком, отпиваю.

– Он может оскорбить ваши чувства, но я должна спросить, – протягивает Мора, затем замолкает на некоторое время, вынуждая меня с интересом посмотреть на неё, и произносит: – Вашего телохранителя действительно казнили?

…

– Мора… – прикрывая глаза, протягиваю нехорошим голосом.

– Прошу вас, просто ответьте, – сжав пальцы на сером фартуке, просит моя ключница.

– Он наказан, и его наказание соответствует содеянному. На этом мы закрываем тему. Навсегда, – добавляю, когда та вновь открывает рот. – Не понимаю, за что ты его так невзлюбила, – качаю головой, поднимаясь на ноги.

– Можете мне не верить, но дело не в моих симпатиях и антипатиях, – произносит Мора, не поднимая головы. – Этот юноша слишком легко пробрался в ваше сердце. Такая пронырливость не может быть показателем порядочности.

– Ты тоже слишком легко в него пробралась… Но сейчас делаешь всё возможное, чтобы я разочаровалась в собственной интуиции, – бросаю ей тихим голосом и выхожу из гостевой.

– Позвольте мне проверить… – Мора выходит вслед за мной, но я останавливаю её взглядом.

– Больше. Никаких. Действий, – произношу чётко; даже грозно. – Ещё одна выходка за моей спиной – и мы на самом деле распрощаемся.

Сказав это, разворачиваюсь и ухожу в сторону своих покоев. Ну вот, а я думала!.. Что спать не буду… Что…

Останавливаюсь и сжимаю кулаки.

…

Дышу, опустив голову.

Затем стремительно пересекаю коридор, захожу в покои и достаю перо с бумагой. Письма верным мне вдовам успокаивают волнение: они смогут выяснить, кто поджигал дома с убитыми. В отличие от Тэн-Сау, они знают своих людей и смогут добраться до истины.

А уж как только мы найдём поджигателя…

Стук в дверь вынуждает меня вернуться в реальность и пригласить гостя войти.

– Это ты, – заметив Тэн-Сау, отворачиваюсь обратно к столу с бумагами.

– Вы ждали кого-то другого? – уточняет управляющий.

– Нет, ты-то мне и нужен. Отправь эти послания прямо сейчас, – передаю ему письма, ощутив некое облегчение внутри.

Я сделала шаг вперёд. В отличие от всех, если будет необходимо, я устрою своё собственное расследование, но доберусь до истины. Потому что я уверена: поджигатель, тот, кого называют чёрным колдуном, и тот, кто появился этой ночью в моём замке, – это один человек.

– Будет исполнено, – кивает Тэн-Сау.

– Что сказал дворцовый лекарь?.. – уточняю, потирая переносицу.

Тот человек в серой робе уже целый час возится с телом убитой в спальне покойного графа. Охотник открыл для него портал сразу после сеанса общения с представительницами свиты наследницы.

– Ничего. Он продолжает искать следы чужой силы, – звучит ответ.

– Когда прибудет император? – заканчиваю опрос.

– Когда закончатся все совещания во дворце. Никто не должен ничего заподозрить…

Ну, это-то понятно. Но, вообще-то, его дочь может быть в опасности.

Качаю головой, никак не комментируя происходящее.

– Что ещё? – заметив, что Тэн-Сау не торопится уходить, протягиваю я.

– Письмо родителям девушки… Я думаю, его необходимо написать именно вам, – звучит ответ.

– Мы же сошлись на том, что это сделает наследница, – нахмурившись, напоминаю.

Да, единственное совместное решение, принятое этой ночью, – помимо отправления всей свиты наследницы обратно в столицу – ведь это было решением Охотника, – гласило, что принцесса напишет о внезапной болезни своей подруги её семье. По официальной версии, это и стало причиной скорого отбытия остальных девушек – дабы те случайно не заразились. А уже через пару дней мы должны были со скорбью сообщить о смерти больной…

Почему писать письмо должна была наследница? Потому что, по той же официальной версии, она осталась в моём замке вместе с больной, дабы следить за её здоровьем. И это логично, что отчитываться об этом в переписке с родственниками будет она лично. Это не только выставит принцессу Дал-Лим в лучшем свете – как хорошую подругу и вообще сострадательного человека, – но и даст гарантию людям, что наши слова – правда.

Поэтому я откровенно не понимаю, что сейчас происходит.

– Да, но в свете моих последних открытий я не считаю это целесообразным, – мягко отвечает Тэн-Сау, растягивая вежливую улыбку на губах.

– Жду расшифровку, – сухо отзываюсь.

– Вы спите с Охотником Его Величества, – произносит управляющий.

– Что?! – изумлённо смотрю на него.

Тэн-Сау склоняет голову, удивлённо взглянув на меня.

– Это было слишком искренне, – протягивает он.

– А то, что сказали вы, было слишком грубо – и это мягко говоря! За такую клевету я могу выгнать вас из своего замка и навсегда разрушить вашу репутацию! – всерьёз произношу, даже не думая смущаться и подбирать слова оправдания, – И мне плевать, что вы – приближённый императора! Я – Мастер! И моё слово – весомее!

Да, мы просыпались вместе с Охотником пару раз… Но ведь управляющий имеет в виду совершенно другое! А этого на моей памяти уж точно ещё не происходило!

– Прошу прощения, – изумлённый моим гневом до глубины души, Тэн-Сау склоняет голову.

Кажется, он действительно был уверен в своей догадке. И не ожидал, что это вызовет у меня подобную реакцию.

Вопрос у меня простой: а чего он вообще ожидал? Что я испугаюсь и начну каяться?

– Теперь я жду пояснений, – почувствовав силу, я закидываю ногу на ногу. – И не по части вашей фантазии: я уже поняла, что она у вас безудержная. Я хочу понять, каким это образом моя мнимая связь с Охотником Его Величества может повлиять на обстоятельства?

– Он выгораживает вас, – продолжая стоять с опущенной головой, отвечает Тэн-Сау.

– Он говорит то, что чувствует. А его чутью я доверяю больше, чем вашим выдумкам, – и, хвала небу, я такая не одна, – отрезаю холодным голосом. – Удивляюсь тому, как настойчиво вы пытаетесь опорочить его имя и развенчать его славу блюстителя порядка. Что это? Профессиональная зависть? Или абсолютная некомпетентность? Должна ли я сообщить императору о ваших столь очевидных недостатках?

– Ещё раз прошу прощения, я не должен был позволять себе лишнего. Ваше негодование вполне оправдано, – закрыв глаза и ещё ниже склонившись, произносит Тэн-Сау.

Усердно думаю, глядя на своего управляющего. Так каким был его мотив? Почему он позволил себе подобную дерзость, не боясь последствий? И почему сейчас выглядит побитым котярой, испачканным в грязи, но стойко пытающимся быть полезным?

Что-то тут не сходится. Или я чего-то не понимаю.

А может, всё дело в графине и в том, как она должна была отреагировать на обвинение?.. Это я могу позволить себе проявить характер, а Минока Дайго была скромной доброй девушкой с несчастной судьбой. Но, опять же… Тэн-Сау знает меня такой, какая я есть. Ему не с чего ошибаться.

– Ты с чего решил, что мы спим? Какие у тебя доказательства? – совсем по-человечески спрашиваю, не добавляя в голос никаких «господских» окрасок.

– У меня чуткий слух. Я слышу, что вы разговариваете с кем-то по ночам. Второй голос мужской, – так же совсем по-простому отвечает Тэн-Сау, не поднимая головы.

Хорошо хоть, он силу Охотника не чувствует. Точнее – открытие порталов из моей спальни.

А вообще – ситуация аховая: у меня в замке завелось живое подслушивающее устройство с поганым характером и коварными планами.

– Убирайся из моей комнаты, – отмахиваюсь от него, прекрасно понимая, что ему не за что предъявлять мне претензии.

Даже если я с кем-то и сплю – это только моё дело. Я – свободная женщина.

А если подобное поведение здесь как-то порицается, то мне откровенно плевать. Я – Мастер. Даже при том, что меня ещё никто не признал официально.

Сила внутри.

Так что всё – пошли лесом!

– И письма не забудь отправить, – напоминаю, когда управляющий уже отходит к двери.

– Графиня… – негромко произносит Тэн-Сау, вынуждая меня перевести на него безразличный взгляд.

Уж больно странной была его интонация.

– Что ещё? – сухо бросаю.

– То, что я сказал про Охотника… не советую пропускать мимо ушей. Вокруг этой личности ходит много толков. Люди не любят то, что не могут понять… Просто помните об этом, – сказав это, Тэн-Сау выходит из моих покоев.

Тру переносицу, прикрыв глаза.

А то я не поняла этого с первого намёка!..

Я знаю, что положение Рэна, по сути, так же нестабильно, как моё собственное. Пока он угоден элитному меньшинству – всё в порядке. Но стоит ему совершить ошибку, как на него спустят всех собак.

– И как же мне тебя защитить? – шепчу, откидываясь на спинку стула.

(обратно)

Глава 2

Ну-с… попробуем во второй раз.

Обвожу взглядом наше небольшое собрание.

– Я не думаю, что собираться за спиной наследницы – правильное решение, – протягивает Тэн-Сау из своего угла.

Ничего не отвечаю. Смотрю на Охотника.

– Это единственная возможность поделиться сведениями без… лишних эмоций, – произносит тот, а затем крепко сжимает челюсть.

Видно, что ему это тоже не особо нравится, но боже мой! Мы же должны сделать хоть что-то! Человек умер!

Когда прибудет император, нам, возможно, вообще не удастся поговорить о случившемся! Помня о методах Его Величества, предположу, что виновный так и не найдётся, но кто-нибудь обязательно умрёт.

Причём не важно, кто.

– Я должна задать вам вопрос прежде, чем мы начнём. И я прошу отнестись к нему с пониманием: хоть во мне и есть сила, знаний это не прибавляет… – Глубоко выдыхаю и спрашиваю: – Заклинатели могут чувствовать использование силы другими заклинателями на расстоянии?

– Не все и не одинаково, – звучит ответ от Охотника.

– Хорошо, перефразирую: хоть кто-нибудь из присутствующих в этой комнате почувствовал использование силы сегодня ночью? – поднимаю взгляд на мужчин.

– Нет, – чёткий голос Тэн-Сау вынуждает меня поджать губы.

– И я ничего не почувствовал, – произносит Охотник, глядя в сторону.

Ну… на это мне есть что ответить. Однако…

– Тогда почему мы все решили, что это убийство? – задаю главный свой вопрос.

Да, я много думала сегодня. Так много, что у меня уже голова болит. Но сам факт того, что дворцовый лекарь возится с телом покойной уже больше двух часов, говорит о многом.

Он просто не может найти никаких зацепок.

– С таким выражением лица не умирают, – сухо замечает управляющий.

– Это кто сказал? – приподняв бровь, уточняю.

– Вы сейчас пытаетесь убедить нас, что девушка просто умерла? И те люди, что были найдены на границе вашего графства – они тоже… Просто умерли? – не без сарказма уточняет Тэн-Сау.

– Я ничего не могу сказать по поводу тех случаев, – качаю головой, – зато могу сказать кое-что об этом…

– Мы слушаем, – протягивает управляющий таким голосом, что ясно как день – лучше бы мне вообще ничего не говорить.

Но мне плевать.

– Если это был убийца, то он забрался в графский замок, обойдя всю стражу и не попавшись на глаза двум сильнейшим заклинателям, чтобы убить ничем не примечательную девушку из свиты наследницы. Я хочу уточнить, чтобы вы меня поняли: он не за моей жизнью пришёл. И не за жизнью наследницы. И даже не за вашей, – поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Охотником. – Он пришёл для того, чтобы убить самого незначительного персонажа из всей этой истории. И ушёл так же незаметно, – откидываюсь на спинку кресла, ощущая себя каким-то Пуаро местного пошиба. – Понимаю, вы сейчас должны быть шокированы моим цинизмом, но я искренне надеюсь, что вы подключитесь к расследованию, невзирая на мой моральный облик.

– Кажется, я уловил нить ваших рассуждений, – без особого восторга протягивает Тэн-Сау. – Убийца либо имеет проблемы с распознаванием лиц, либо он действительно хотел убить именно Май-Дуо.

Ну, вот мы и узнали, как зовут ту девушку. Вечером блесну этим знанием перед наследницей.

– Либо она умерла сама, – развожу руки в стороны.

– Её смерть чем-то спровоцирована. Но понять, чем именно, практически невозможно: все её энергетические потоки остановлены, – произносит Охотник.

– «Провокация смерти», – морщится Тэн-Сау, – звучит слишком безобидно для мёртвого тела в остатке.

О! А я тут далеко не главный циник.

– Это убийство, – кивает Охотник.

– Если так, то чем она могла насолить своему убийце? – спрашиваю у Тэн-Сау.

– Понятия не имею. Её род – не ключевой игрок на политической арене. Девушка была приближена к наследнице только за счёт своих личных качеств, – протягивает тот.

– А вы что скажете? – перевожу взгляд на Охотника.

– Обсуждение родословной имеет смысл, только если убийца хотел убить именно её. А если он хотел убить кого угодно, чтобы привлечь наше внимание, то это меняет дело.

Склоняю голову, внимательно глядя на мужчину.

Я совершенно согласна с этим изречением. Но нужно проверить все варианты.

– Вы отослали письма вдовам управляющих, – Охотник переводит взгляд в окно. – Что вы хотели от них узнать?

– Думаю, мне не стоит удивляться тому, как легко всё частное становится общественным – в моём случае, – выдавливаю из себя сухую улыбку.

– Вы сделали свою личную жизнь публичной буквально, – не менее сухо замечает мужчина в ответ.

И я чувствую, как внутри моего тела всё сжимается от самых странных ощущений… Мне что, неприятно, что он говорит это? Неприятно – аж на физическом уровне?..

– Спасибо, что напомнили об обстоятельствах моего развода, – отбиваю холодным голосом. – К переписке с подданными это не имеет никакого отношения.

– Мы оба наделены полномочиями следить за всеми вашими действиями. Думаю, вам это известно, – замечает Тэн-Сау.

А я замолкаю, впечатлённая его честностью. А затем перевожу внимательный взгляд на второго… уполномоченного.

Это так ты следишь за моими действиями? Лёжа у меня в кровати?..

Взгляд Охотника меняется, наполняясь какими-то неведомыми мне мыслями.

– Хорошо, мне скрывать нечего, – направляю всё своё внимание на Тэн-Сау. – Я хочу провести своё собственное расследование и узнать, кем был наш поджигатель. Не советую мешать мне или как-то вмешиваться в этот процесс – вы всё только усугубите.

– Император требует, чтобы вы показали переписку, когда получите ответ, – произносит управляющий.

– Что, прям требует? Вот сейчас? – поднимаю бровь, не удержавшись. – Откуда? Из-за угла?

– Вы проявляете неуважение к власти, – движения моего управляющего становятся какими-то… слишком звериными… такими… хищническими, что ли…

– Ни в коем случае. Просто пытаюсь понять, откуда вы слышите голос императора, – ухожу на безопасную территорию.

– Это указание, данное нам Его Величеством перед поездкой. Мы здесь – его глаза и уши, – холодный голос Тэн-Сау заставляет меня вспомнить о том, кто – я, а кто – император.

М-да, мне не следует забывать о местной власти. Особенно – ввиду её (этой власти) скорого визита.

– Я дам вам прочесть нашу переписку. Потому что, повторюсь, мне скрывать нечего, – отрезаю сухо. – А теперь предлагаю вернуться к теме беседы и подумать над тем, что может быть особенного в этой Май-Дуо…

– Она – моя ближайшая подруга, – входя в гостевую, произносит наследница, – была, – добавляет, кивнув пространству.

– Ваше Высочество, – Тэн-Сау отрывается от стены.

– Решили собраться, а меня не позвали? – усмехается девушка, затем поворачивает голову к Охотнику: – Так ты мой сон бережёшь?

– Ваши покои тщательно охраняются. Поверьте мне, – спокойно произносит Рэн.

– Верю, – ровно отвечает принцесса, но её лицо говорит о многом: она явно желала, чтобы Охотник бдел около её двери до самого рассвета. – И, возвращаясь к теме вашей беседы, – она оборачивается на меня, – о том, что Май-Дуо была близка со мной, не знал никто. Даже отец.

– Что вы хотите сказать? – нахмурившись, уточняю.

– Что целью была я, а не вы. Это меня хотят прогнать. С ваших земель, – произносит наследница, с холодом глядя на меня.

– Не понимаю, на что вы намекаете, – отзываюсь с вежливой улыбкой, а сама тихо недоумеваю – как можно быть такой непостоянной?

То она хочет, чтобы я стала частью её свиты, то подозревает в убийстве своей подруги, то обвиняет в том, что я имею в этом какие-то свои скрытые мотивы…

– Мне и самой неясно, что здесь происходит, – принцесса Дал-Лим останавливается около окна, оглядывая внутренний двор, – но факт очевиден: на меня оказывают давление.

– Путём убийства вашей подруги? – задумчиво протягивает Тэн-Сау.

– Вы не находите, что это как-то слишком? – мягко уточняю. – Если бы вы кому-то мешали, вас бы убили так же незаметно, как вашу подругу.

Молчание в гостевой вновь напоминает мне о мудрости изречения хорошо обдуманных фраз.

– Порой у меня возникают сомнения в вашей преданности короне, – замечает наследница.

– Я не имею цели обидеть вас. Хочу лишь указать на то, что убийца – Мастер. Не меньше, – произношу максимально вежливо, почтительно склонив голову.

– Мастер? – изумлённо переспрашивает принцесса.

– Только так можно объяснить тот факт, что сам господин Охотник Его Величества не ощутил его появления, – кивнув на того, произношу аккуратно. – Или моё первое предположение верно, и девушка умерла естественной смертью.

– Графиня Дайго, – едва не закатывая глаза, подаёт голос Тэн-Сау, как его прерывают.

– Она права. Убийца – Мастер, умеющий скрывать свою силу. – Рэн поднимает голову и обводит взглядом всех присутствующих. – Либо – слабый заклинатель, владеющий смертоносной техникой.

– Если учесть, что техники сокрытия силы не существует… – протягивает Тэн-Сау, – склонен ко второму варианту. Но это что-то из разряда невероятного.

– Искать слабого заклинателя – задача непростая. Их тысячи, – нахмурившись, произносит принцесса Дал-Лим, – но почему вы говорите о том, что техники сокрытия силы не существует? Разве графиня Дайго – не прямое доказательство обратного?

Поджимаю губы, бросив напряжённый взгляд на мужчину у стены.

Теперь только от него зависит, будет ли раскрыт мой секрет.

– Тэн-Сау прав. Такой техники не существует, – спустя пару секунд произносит тот, глядя на моего управляющего.

– Но как же?.. – растерянно протягивает наследница.

– Это та информация, которая не должна покинуть данную комнату. – Охотник переводит взгляд на дверь, и я чувствую – он проверяет коридор на наличие шпионов.

Уж не знаю – как…

– У графини на груди висит подвеска в форме паучка, – начинает пояснять Рэн, а у меня от первых слов едва глаза не расширяются.

Ох, фантазия моя, фантазия…

– Это тотем, который имеет функцию впитывать в себя излучение силы, – продолжает Охотник.

– Разве такое возможно? – Глаза наследницы округляются.

– Возможно, – киваю. – Это сокровище досталось мне от первого мужа.

– Кто изготовил для него этот тотем? Я хочу такой же! – Принцесса Дал-Лим требовательно смотрит на Охотника.

– Этот человек мёртв. Знание утеряно вместе с ним, – произносит он.

– Правильно ли я понимаю, что графиня способна скрывать свою силу? – протягивает Тэн-Сау.

– Только до того уровня, который вы ощущаете сейчас, – отвечаю ровно.

– Вы утверждаете это. Но как мы можем проверить данное утверждение? – подняв бровь, спрашивает управляющий.

– Думаете, у тотема есть ещё одна функция? Скрывать мою силу полностью? Или, может, чего уж мелочиться, скрывать от Охотника все мои злодеяния? Я же сама себе его и заказала – ещё до того, как родилась! – выдаю на полном серьёзе и несколько секунд жду, дойдёт до них или нет.

Вроде дошло.

Но со скрипом.

– Конечно, я не хотел поставить ваши слова под сомнение… – протягивает Тэн-Сау.

– Я слегка подустала от вашего вранья, – признаюсь абсолютно честно, прерывая его. – Вы хотели поставить под сомнение мои слова, мою честность и всю меня – если бы это было возможно. Вы всё время только и занимаетесь тем, что обвиняете меня, потом извиняетесь, а потом опять обвиняете.

– Графиня… – Управляющий склоняет голову, но я вновь его перебиваю:

– Ещё раз я услышу, уловлю или почувствую намёк на обвинение в мою сторону, и вы будете высланы отсюда. Это не предупреждение. Это констатация факта: моё терпение исчерпано.

– Не знала, что вы можете быть такой… – неожиданно подаёт голос наследница.

– Какой? – спрашиваю у неё.

А потом вспоминаю, что в её присутствии я старалась вести себя максимально вежливо.

Что ж, сегодня день открытий…

– Такой грубой, – произносит принцесса Дал-Лим, сведя брови.

Так… Возможно, мне не стоило демонстрировать свою грубость при наследнице…

А, какого черта!

– У меня нет мужа, который мог бы вступиться за мою честь, – развожу руки в стороны, – так что приходится осваивать все умения, необходимые для управления. В том числе – умение без долгих раздумий вышвырнуть со своей территории человека, намеренно «забывающего» о субординации.

Сказав это, поворачиваюсь к Тэн-Сау. Очень надеюсь, что намёк понят.

Наш с ним разговор часом ранее должен был хоть что-то прояснить в его головушке.

Но, кажется, делать выводы – не по части моего нового управляющего.

– Удивительное… преображение, – протягивает наследница, складывая руки на груди.

– Не стоит тратить силы на ругань. Скоро здесь будет император, и нам необходимо дать ему хоть какие-то сведения, кроме наших догадок, – произносит Охотник, ставя жирную точку в нашем споре.

– Я хочу есть, – принцесса резко разворачивается и выходит из гостевой.

Запрокидываю голову, прикрывая глаза.

Мне кажется или это уже откровенный саботаж?

Вот только кому это надо – узнать, кто убийца подруги наследницы? Мне? Или ей?

Этот преступник не тронул меня и даже грязи в моём замке не развёл.

Грубо? Зато по факту.

Что не так с этой мелкой?!

– Я распоряжусь, чтобы накрыли в зале. – Тэн-Сау выходит из гостевой вслед за принцессой.

– Может, я чего-то не понимаю? – Опускаю голову и перевожу взгляд на Охотника.

– Многого, – безапелляционно заключает мужчина.

Закатила бы глаза, если бы информация не оказалась для меня ценной.

Что я упустила?

– Смерть этой девушки не пугает наследницу, – произношу чётко.

– Вы не можете этого знать, – звучит ровный голос.

– Ей безразличен процесс поиска ответов, – замечаю я.

– Она в курсе, как он должен проходить и кто этим должен заниматься. – Рэн тоже поворачивает голову в мою сторону и встречается со мной взглядом.

Ага, это меня так ласково прозвали «любительницей»?..

– Хотите сказать, я лезу не в своё дело? – уточняю у него.

Мужчина молчит, глядя в сторону.

– Это мой замок, – напоминаю.

– Именно поэтому мы и согласились на эту… беседу, – отзывается Охотник, отрываясь от стены.

– Может быть, я действительно наивно выгляжу, предполагая разные варианты… порой, даже абсурдные, – мягко произношу, растягивая слова, – но я хотя бы имитирую расследование. В отличие от вас.

– Долго будете припоминать мне дело вашего телохранителя? – чуть резче спрашивает мужчина.

– Я знаю, что вы защищали потенциального Мастера, – смотрю чётко на него, дожидаясь ответного взгляда… слегка удивлённого, к моему удовлетворению, – но также я знаю, что вы защищали интересы императора, который надеялся на то, что потенциальный Мастер станет его сторонником. Когда-нибудь в будущем. Когда забудет о том, что его телохранителя казнили без причины, – припечатываю в конце.

– Никто и не надеялся на понимание, – Рэн проходит на середину комнаты, убирая руки в карманы, – но лет через пять вы сможете оценить этот дружеский жест.

– Жду не дождусь, когда эти пять лет наконец пройдут, – растягиваю на губах улыбку.

– Если доживёте, – спокойно отвечает Охотник.

– Это угроза? – недоверчиво усмехаюсь.

– Это предупреждение от человека, видевшего в жизни многое. Вы слишком выделяетесь на фоне местной знати. Это может привлечь к вам ненужное внимание, – произносит мужчина.

– Если судить по последней встрече с Тай-Вэем и его братцем, меня довольно сложно убить… В отличие от подружки наследницы, – заканчиваю выразительно.

– Если вы думаете, что мы этим не займёмся… – начал было Рэн.

– О, естественно, вы этим займётесь. Когда преступник уже пересечёт границу графства. – Замечаю недовольство на лице мужчины и добавляю спокойно: – Я в курсе, кто вас тормозит. И понимаю, что вам сложно. Потому что вы один.

А нарушителей много…

Этого я вслух не произношу, но подразумеваю. И, думаю, он меня понимает.

– О том, что произошло этой ночью, – произносит Охотник.

– Говорите тише, Тэн-Сау обладает потрясающим слухом, – предостерегаю негромко.

– Он что-то предъявил вам? – сведя брови, уточняет Рэн.

– Что мы с вами спим вместе, – киваю спокойно.

– А вы…

– Я сказала, что вышвырну его со свистом, если он подумает оклеветать нас.

– Он слышал мой голос?

– Он слышал мужской голос, – поправляю мягко.

– И вы?.. – вновь повторяется Охотник.

– Не стала отрицать, – жму плечами.

– Вы подтвердили, что в вашей спальне был мужчина? – ещё больше хмурится Рэн.

– В этом нет ничего страшного, – внимательно смотрю на него, склонив голову набок, – я свободная женщина и имею право иметь любовника.

– Вы так ему и сказали? – Голос без интонаций.

– Я ничего ему не говорила. Хранить свои секреты я также имею право.

Некоторое время в комнате царит тишина.

– Наверное, вы ждёте объяснений, – произносит мужчина.

Смотрю на него. Молчу.

– Их не будет, – заканчивает свою краткую мысль Охотник.

– Это не было неожиданностью, – поднимаюсь на ноги и направляюсь к выходу.

– У этого тела, – неожиданно слышу за своей спиной, – есть слабости.

– Если это вы считаете слабостью… – поворачиваю голову, но не смотрю на него, – готова вас успокоить: семейная жизнь справится с данной проблемой.

– Боюсь, с семейной жизнью тоже могут возникнуть… проблемы.

Разворачиваюсь и встречаюсь с ним взглядом.

– Как мне это понимать?

– Как слышите, так и понимайте.

– Зачем вы говорите мне это? – сосредоточенно спрашиваю.

– Хочу понять реакцию.

– Если я не закричала, обнаружив вас в своей постели, это не значит, что я спокойно к этому отношусь, – замечаю.

– Вы не оттолкнули меня этим утром.

Ну вот! А я-то решила, что мы обойдём этот острый угол.

– Вы больше меня. И сильнее. И выше по статусу, – жму плечами, не желая вдаваться в подробности своих чувств.

– Хотите сказать, что, будь на моём месте кто-то другой с теми же показателями, вы бы и его не оттолкнули? – мужчина вновь сводит брови.

– Вы пытаетесь разобраться в моей логике, но это не я едва ли не каждое утро просыпаюсь в вашей постели полуобнаженная! – замечаю вполне себе справедливо.

– Вы даже это подмечаете… – голос мужчины слишком спокоен.

– Небеса, вы что, думаете, у меня в постели – проходной двор? Естественно, я всё подмечаю!

– Я понятия не имею, почему просыпаюсь у вас, – отрезает Охотник.

– Разберитесь с этим до своей свадьбы. Право, будет неловко, – цежу и иду к двери.

– Вы слишком дерзкая для своего возраста и своего положения, – слова мужчины останавливают меня. – Я никогда не задавал вопросов и не интересовался, что же с вами произошло после побега от Тай-Вэя и почему тихая и скромная девушка едва ли не в одно мгновение превратилась в хищницу с непробиваемым характером…

И это он считает, что у меня непробиваемый характер?..

– С ней случилась жизнь, – оборачиваюсь на него. – И с чего вы взяли, что я всегда была скромной и тихой? Может, я хотела казаться скромной и тихой? Мне так было выгодно.

– Так вы ещё и расчётливая? – прищурившись, протягивает Охотник.

– Да я вообще один сплошной порок, – холодно улыбаюсь ему. – И тем не менее это не помешает вам проснуться в моей постели завтра утром.

– Я с этим справлюсь, – слышу его слова за своей спиной.

– Удачи, – безразлично бросаю через плечо и выхожу в коридор.

(обратно)

Глава 3

– У вас плохой повар, – замечает наследница, отрезая очередной кусок хорошо прожаренного стейка.

– Сожалею, что не могу удовлетворить ваши вкусовые потребности, – вежливо отзываюсь, ни разу не сожалея на самом деле.

У меня хороший повар. Это у столичных что-то со вкусом – что у Тай-Вэя, что у наследницы.

– Вкусовые потребности… иногда ваши речевые обороты удивляют, – принцесса Дал-Лим откладывает приборы и берёт кубок.

Ничего не отвечаю. Размышляю о том, как порой страдает Ли от моих «оборотов».

– А вы не голодны? – наследница переводит взгляд на Охотника.

– Я уже поел, благодарю, – отзывается тот.

А я поднимаю брови.

Серьёзно? Когда? При мне не было.

– Скажите, графиня Дайго, – протягивает принцесса, – каково это – жить без мужа в вашем возрасте?

Это что – атака?

– Мне сложно ответить на этот вопрос, – мягко произношу, – я получила свободу совсем недавно.

– Вы довольно интересная личность, – замечает девчонка, отпивая вино из кубка.

Никак не комментирую этот момент, хотя вопросов у меня появляется много. Ей разрешено пить или она бунтует, оказавшись вдалеке от дворца?..

И кто это может остановить? Вдруг она допьётся до невменяемого состояния или начнёт буянить! Как мне вообще на это реагировать? Передо мной подросток алкоголь употребляет!

– Ничего не ответите? – уточняет она.

– На что именно? – потеряв нить её рассуждений, спрашиваю.

– На мой комплимент, – выдавливает из себя улыбку наследница.

– Не знала, что вы ждёте моей реакции, – мягко улыбаюсь в ответ.

– О, поверьте, здесь все только и ждут, что вашей реакции, – усмехается девчонка, а до меня наконец доходит.

Во-первых, кажется, она ревнует. Понять бы ещё – с чего вдруг?

А во-вторых, моя реакция и впрямь интересует всех присутствующих: это видно по взглядам мужчин, брошенным на наследницу.

Ага… выходит, я продемонстрировала очень нетипичное поведение и теперь должна ждать последствий. Так, что ли?..

…

Резко перевожу взгляд на Тэн-Сау.

Так вот чем он занимался, когда провоцировал меня и моё нетерпение все эти дни? Он отслеживал мои реакции?!

На губах управляющего появляется тень от снисходительной улыбки, и я понимаю, что попала в цель.

Ну отлично. Доигралась в свободу слова.

Надеюсь, в итоге они не наложат на меня какие-нибудь санкции?.. Вроде того, чтобы не выходить в свет и не общаться с людьми высшего круга.

Хотя я не против подобных ограничений…

– Пожалуй, мне стоит прислушаться к этому вашему замечанию и в ближайшем будущем закрыть замок для посещений, – киваю самой себе, отвечая на последнюю реплику принцессы.

– О чём вы? – хмурится та.

– Не думаю, что ваши слова можно отнести в разряд комплиментов. Значит, я продемонстрировала не самое достойное поведение, – произношу спокойно, наблюдая появление любопытства на лицах «уполномоченных следить за мной». – Полагаю, лучшим решением будет уединиться в замке, как это сделал в своё время мой первый муж. Всегда мечтала о тишине и покое…

– Это недопустимо! – вспыхивает наследница. – А как же ваш долг перед Империей?

– Не помню, чтобы я что-то задолжала кому бы то ни было, – по слогам произношу, внимательно глядя на неё.

– Я оговорилась – у вас два долга, – чеканит принцесса. – Ваш главный женский долг – родить ребёнка в браке. И ваш долг перед Империей – продолжить род Дайго.

– Родить ребёнка можно и в тридцать лет, – замечаю с лёгкой улыбкой, и вижу откровенный ужас на лицах принцессы и Тэн-Сау, а также недоумение на лице Охотника.

– Так поздно не рожают, – едва не шепчет наследница.

– Рожают, уверяю вас. Женский организм способен выносить дитя и в сорок. Уверена, примеров среди простого народа – тьма, – аккуратно «просвещаю» это дитя.

– Но… чем вы собираетесь заниматься до того… как решитесь выполнить свой материнский долг? – Изумление, неприятие и любопытство смешались в голосе принцессы в один насыщенный коктейль.

А лица мужчин едва не заставили меня поперхнуться – столько напряжения в них было!

Не хотят, чтобы я учила наследницу плохому?.. Или оба уверены, что я сейчас ляпну что-нибудь про любовников?

Не буду их разочаровывать:

– Познавать самоё себя, разумеется, – с вежливой улыбкой отвечаю и диагностирую ступор у всех троих.

– Познавать… что? – переспрашивает принцесса Дал-Лим.

– Заниматься саморазвитием, наблюдать за своими мыслями, успокаивать ум, слушать природу, погружаться в глубины холистической философии, – уже откровенно издеваюсь, сохраняя на лице выражение кроткого почтения.

– Я… вы иногда произносите слова, и я вроде их знаю, но отдельные сочетания вводят меня в ступор, – отставив кубок, замечает наследница в полном замешательстве.

– Не стоит вам так трепетно относиться ко всему услышанному, – пытается прийти ей на помощь Тэн-Сау.

– Трепетно? При чём тут трепетно? Я понять пытаюсь! – повышает голос наследница, явно раздражаясь.

– Зачем вы это делаете? – Вопрос Охотника вынуждает меня оторваться от приятного взору зрелища и повернуться к нему.

– Что именно? – уточняю вежливо.

– Вводите людей в заблуждение. Путаете их мысли. Очаровываете своим умом, вынуждая блуждать в темноте в попытках понять вас? – совершенно ровным голосом произносит мужчина.

И я замечаю, как дёргается наследница.

Твою ж… так вот, что её так напрягает, – внимание Охотника к моей персоне! В смысле, глагол «очаровываете» явно был лишним в его речи…

– Я лишь отвечаю на вопрос, перечисляя все свои возможные действия. Если это трудно для восприятия… Пожалуй, мне стоит ускорить процесс своего уединения в замке, – уже открыто намекая на дверь, отвечаю.

– Да, это может стать выходом в вашем случае, – неожиданно соглашается Охотник.

Не успеваю нахмуриться, оценивая его ответ, как наследница взрывается.

– Ни в коем случае! – поднимаясь на ноги, восклицает она. – Графиня должна выйти замуж – и как можно быстрей!

И эта туда же! Почему все так хотят отдать меня какому-нибудь мужчине?!

Я настолько пугаю всех своей свободой?

Или дело тут не в этом?..

Не успеваю задуматься над этой мыслью, как прямо посреди обеденной воздух начинает колебаться, а потом темнеет и выпускает из себя тело императора.

Ого. Впервые увидела подобный переход со стороны. У Охотника это получается изящнее.

– Ваше Величество, – поднимаюсь на ноги и склоняю голову.

– Что здесь происходит? И почему у моей дочери такое выражение лица? – спрашивает тот, окинув взглядом всю комнату.

– Вы вовремя, Ваше Величество, – дверь в обеденную открывается, и дворцовый лекарь склоняет голову перед главой империи, – я закончил осмотр. На теле девушки нет следов силы Хранителей Равновесия.

– Что это значит? – нахмурившись, уточняю, но меня все игнорируют.

– Рад это слышать, – кивает император и переводит взгляд на меня. – Графиня Дайго, вы умеете притягивать неприятности.

Э… это он о смерти бедной девушки?..

– Отец! – наследница подходит к отцу и уводит его за собой.

В это же время лекарь кивает Охотнику, после чего мужчина приближается, берёт за руку старца и исчезает из комнаты.

В итоге в обеденной остаёмся только мы с Тэн-Сау.

– Как это понимать? – решив, что работа лекаря вызывает у меня больше недоумения, чем всё остальное, здесь творившееся, спрашиваю у своего управляющего. – Он не искал следы убийцы, а проверял, были ли на теле следы работы определённого Мастера?

– Всех Мастеров, Хранителей Равновесия в Империи Рассвета, – поправляет меня Тэн-Сау. – Для императора важно, чтобы знатные семьи с сильнейшими заклинателями оставались на стороне короны.

– Я могу это понять, но за этим бесспорно важным занятием господин лекарь мог упустить какие-то зацепки, способные привести нас к настоящему убийце! – замечаю резонно.

– Разумеется. Но он расставил свои приоритеты. Точнее – приоритеты короны, – кивает Тэн-Сау.

– Как он вообще смог определить, что Мастера не имеют к этому отношения? Он знаком со всеми лично? – хмурюсь, падая обратно в кресло.

– Естественно, это же главный дворцовый лекарь. Проверку у него проходят все новоявленные Мастера: душевное здоровье и энергетический баланс крайне важны для заклинателей с огромной силой.

Смотрю на своего управляющего с совершенно тупым выражением на лице.

Этот человек мог поставить на моём лбу штамп «Мастер», а меня с ним даже толком не познакомили?

– Так, хорошо. И что теперь? Мы похороним девушку? Или забальзамируем тело и отправим его родителям, когда пройдёт оговоренный срок? – смотрю на своего управляющего и жду ответа.

– Тело будет сожжено. – Тэн-Сау складывает руки за спиной и активно игнорирует недоумение на моём лице.

– С какой стати? – спрашиваю после затянувшейся паузы. – Вы даже не дадите родителям попрощаться с дочкой?

– Не забывайте о нашей легенде: она подхватила болезнь и быстро от неё сгорела буквально на руках наследницы… в таких случаях, дабы не рисковать здоровьем окружающих, тело сжигают, – произносит он.

– Вы издеваетесь, что ли? – подскакиваю на ноги и мчусь в спальню покойного графа.

Когда попадаю внутрь, резко останавливаюсь у кровати. Покрывало было довольно заметно подпалено в центре… И полностью усыпано пеплом.

Отхожу на пару шагов назад, упираясь спиной в косяк двери, и прикрываю глаза ладонью.

– Что прикажете делать? – Рядом со мной беззвучной тенью появляется Мора.

– Смените белье на постели, – отдаю приказ сухим голосом и выхожу из комнаты.

Сожгли улики. Прямо в моём замке. Даже костёр во дворе разводить не стали – просто спалили тело на кровати. Это дурдом какой-то. И, главное, никому не приходит в голову, что действуют они точь-в-точь как наш убийца-поджигатель!

Останавливаюсь в коридоре, осенённая догадкой.

Какое там «не приходит в голову»!.. Именно поэтому они так и поступили – сделали всё, чтобы я была под ударом.

Завершающий штрих для полного сходства. Фирменный почерк, так сказать… Теперь, случись что-то непредвиденное, – к примеру, возжелай я чего-то, что мне не позволено, – император будет иметь кнопку, на которую можно нажать.

Труп в моём собственном замке! Который к тому же был сожжён, как и все предыдущие тела жертв Чёрного Колдуна!

Дворцовый лекарь подтвердит, что ни от какой простуды девушка не умирала; Охотник промолчит; Тэн-Сау бросит пару мутных фраз; наследница наигранно-испуганно подожмёт губы, а остальное уже додумает молва: почему принцесса вынуждена была скрыть от родителей бедной девочки все подробности смерти их дочери и почему на меня – истинную обладательницу прозвища Чёрный Колдун с лёгкой руки Тай-Вэя! – раньше не находилось управы… И пойди потом докажи, что это не я сожгла тело!

В Империи Рассвета нет СМИ, зато знать чешет языками так, что эффект примерно такой же.

Поздравляю тебя, графинька, – мы ещё ничего не сделали, а на нас уже накинули цепь.

– Графиня, – Тэн-Сау предстаёт передо мной, явно ожидая реакции.

– Вы могли бы предупредить меня о своих планах, – цежу негромко, бросив взгляд на дверь спальни, откуда только что вышла Мора с покрывалом в руках.

– Скрывать от прислуги мёртвое тело на протяжении нескольких дней мы бы точно не смогли… – замечает управляющий. – Сейчас вы можете быть спокойны: никто не узнает о том, что здесь произошло.

Какая прелесть. Наверное, теперь я должна успокоиться.

– А появление в моём замке императора и дворцового лекаря вас не беспокоит? – уточняю сухим голосом.

– Никто из слуг их не видел и не увидит. Но даже если слух об их прибытии просочится… Это вполне вписывается в легенду: император проведал свою дочь, опасаясь за её здоровье, и заодно привёл с собой лучшего лекаря. Письмо родителям Май-Дуо уже написано и отправлено. Завтра будет отправлено второе, в котором им сообщится о смерти дочери. Мы решили не затягивать с её… лихорадкой.

Смотрю на него и впервые не знаю, что ответить. Точнее – как ответить.

Это запредельный уровень цинизма и безответственности. У них нет ни зацепок, ни улик, ни подозреваемых, зато император уверен в том, что убийца не Мастер, а потому – спокоен.

Ах да, ещё у него потенциальный Хранитель Равновесия на крючке.

Всё сложилось просто идеально для Его Величества.

– Я хочу, чтобы вы покинули мой замок, – произношу ровно и без эмоций, – завтра утром вместе с наследницей.

– Я не могу принимать решение за… – начинает было Тэн-Сау, но я его перебиваю:

– Ещё как можете. Не стоит больше притворяться простым управляющим в каком-то далёком от столицы графстве: это вам не идёт.

– Не понимаю, о чём вы, – мягко улыбается заклинатель.

– Зато я многое поняла за время вашего присутствия в моём замке. Не знаю, какой пост вы занимаете во дворце императора, но уверена, столь долгое отсутствие может сказаться на любой работе.

Тишина после моих слов начинает напрягать: я оказалась не права и его пост не так уж и высок – вопреки моим ожиданиям?

– Я – один из пяти телохранителей Его Величества, – склоняет голову Тэн-Сау.

Телохранитель императора… это не просто сильный заклинатель. Уверена, мои угрозы своему здоровью он воспринимал едва ли не с улыбкой на губах.

Это не я его, это он меня может убить – и ему за это ничего не будет.

Я играла с огнём.

– Так будьте рядом с ним. И верните наследницу в столицу: думаю, вы поняли, что ей не стоит находиться рядом со мной. Она может заразиться свободой мысли, которую я проповедую, – вежливо отвечаю, впервые ощутив лёгкий страх перед этим человеком.

И, думаю, мой управляющий его почувствовал. По крайней мере, только так я могу объяснить появление едва заметной покровительственной улыбки на его губах.

Но мне плевать. Пусть думает что хочет. Я хочу очистить свой дом от этих людей – и как можно быстрее.

– Было очень приятно познакомиться с вами, графиня Дайго, – галантно кланяется Тэн-Сау, затем разворачивается и скрывается в тени.

…

О…

…а вокруг и впрямь темно.

Прохожу в кабинет графа и выглядываю в окно. Боже, уже вечер…

…а у нас даже свечи не зажжены…

…я приказала Море держать всю прислугу в её крыле; свидетелипреступления нам тут ни к чему… в данный момент по замку свободно передвигается только моя ключница; Ли прислуживает наследнице, а повар готовит на кухне… всё…

Прислоняюсь лбом к стеклу и некоторое время молча стою с абсолютно пустой головой. Но лучше так, чем начать анализировать происходящее вокруг, погружаясь в глубокую депрессию.

Я думала, у меня появится свобода после развода с Тай-Вэем. А появился лишь груз ответственности за каждый свой поступок. Я думала, у меня появится возможность маневрировать после демонстрации своей силы. А вместо этого я буквально обрастаю ограничениями…

И нет никакого просвета впереди.

– Графиня Дайго! – Голос императора вынуждает меня оторваться от окна и вернуться в коридор.

– Да, Ваше Величество, – появляюсь в проёме двери гостевой комнаты.

– Моя дочь отправится в столицу завтра днём, – произносит глава империи, внимательно глядя на меня.

– Мне было приятно принимать её в своём замке, – склоняю голову, стараясь звучать вежливо.

Даже не смотрю на наследницу, застывшую у камина.

– Я должен знать, как вы намерены вести себя в будущем. Теперь вы храните тайну государственного значения, – произносит император.

– Господин Охотник может взять с меня клятву о неразглашении, если вы того желаете. Но должна заметить, что распространение этой информации навредит мне больше, чем кому-либо в Империи Равновесия, – произношу аккуратно.

Отрицать это глупо.

Жаль только, что я не могу вернуть императору его же реплику и спросить о его собственных планах на будущее, ведь я уверена: никто из присутствующих не планирует давать мне такую же клятву…

Я в западне.

– Верно. И я рад, что вы это понимаете. Значит, проблем с вами не будет и мне не стоит ждать вашего визита в столицу с очередной попыткой вершить правосудие? – задает вопрос император с лёгкой, почти дружелюбной улыбкой на губах.

– Нет, Ваше Величество, – вновь склоняю голову, – я буду здесь, в своём замке.

– Славно, – кивает монарх и поднимается с кресла, – постарайтесь не привлекать к себе внимание. И, по возможности, работайте над своей репутацией. В данный момент вы совершенно бесполезны для короны: люди скорее опасаются вас, чем желают узнать вас поближе. Сделайте что-нибудь с этим вашим прозвищем… как там его?.. Паучья вдова?.. – император изображает на челе работу мысли, помахивая ладонью, – очевидно, для улучшения работы мозга. – В общем, вы нужны мне чистой и незапятнанной. Любая провокация в вашу сторону должна отскакивать от вас, как мяч от стены. Сейчас, не имея поддержки знати, вы уязвимы. Найдите мужа. Если не получится – я сам пришлю к вам тех, кого считаю достойными или выгодными для брака. Выберете на свой вкус. И… наведите порядок в замке. Здесь слишком мрачно. Не лучшее место для маленьких детей… Надеюсь, их будет много, – с этими словами император подходит к дочери, целует её в голову и исчезает в темнеющем пространстве.

Стою как оплёванная. Даже голову повернуть не могу. Мне физически противно от всего, что я сейчас услышала.

Он хочет сделать из меня рабочую матку? Хочет использовать эти земли для каких-то своих целей, навязывая мне очередного супруга, ценного с внутриполитической точки зрения?

– Я спать, – заявляет наследница и выходит из гостевой так, словно лично приложила руку к появлению прозвучавшей ранее речи.

Что ж, не сомневаюсь.

Наследнице я – как кость в горле. Пока я свободна, она не успокоится.

Боится, что её потенциальных мужей уведу? Или – одного конкретного потенциального мужа?..

Закрываю лицо руками и продолжаю стоять посреди гостевой.

– Моя госпожа… – подаёт голос Мора из дверей.

– Можешь позволить слугам возвращаться на свои места. И пусть зажгут везде свечи. Мне не хватает света, – произношу с закрытыми глазами.

– Будет исполнено, госпожа, – кивает Мора.

Мне нужен отдых от гостей. Желательно – пару недель. В идеале – всю жизнь.

Но почему-то я не сомневаюсь: как только двери за ними закроются, раздастся новый стук.

(обратно)

Глава 4

– Моя госпожа…

Не останавливаюсь; лишь коротко киваю Море, показывая, что я её заметила.

Тренировка с Геоном сегодня даётся мне трудно: голова полна мрачных мыслей, я не могу сосредоточиться.

– Вы не будете завтракать? – предпринимает вторую попытку моя ключница.

– Дай закончу… – выдыхаю, отводя от лица удар.

Через пару минут даю знак начальнику своей стражи, чтоб остановился.

– Вы сегодня слишком рассеянная, – замечает Геон.

– Я сегодня слишком злая. Думаю, мне и впрямь придётся заняться медитациями для успокоения ума, – бросаю ему, вытирая шею полотенцем.

– Что?.. – переспрашивает вояка, но я лишь отмахиваюсь.

– Что случилось, Мора? – перевожу взгляд на ключницу.

– Наследница интересуется, будете ли вы завтракать с ней, – отвечает та.

– Она это у тебя лично спросила? – удивляюсь.

Насколько я знаю, Тэн-Сау никуда не уехал…

– Вопрос мне передал ваш управляющий, – склоняет голову Мора.

Ах вот оно что. Решил не выходить из замка, чтобы не привлекать внимание принцессы. Ну да, я же обещала не шокировать наследницу своим новым увлечением… правда, это было до того, как мне ткнули необходимостью срочно выходить замуж прямо в лицо.

– Я не буду завтракать. И вообще… – поворачиваю голову и смотрю на Геона, – мы отправляемся на прогулку верхом.

– Вы… – хмурится вояка.

– Мне уже пошили одежду для верховой езды, – отрезаю, затем перевожу взгляд на Мору: – Распорядись, чтобы её принесли сюда. Я переоденусь, и мы тут же отправимся.

– Но вы ещё не так уверенно чувствуете себя верхом… – пытается остановить меня Геон, но я его перебиваю:

– Поверь, сегодня лошадь почувствует, что лучше я на ней буду кататься, чем общаться с наследницей. Поэтому проблем не возникнет, – заверяю уверенно и рукой отпускаю Мору.

– И куда вы хотите отправиться? – уточняет начальник стражи. – И по какому пути?

– Через главные ворота замка. По центру столицы графства, – вытирая лицо, отвечаю, – и до края города. Потом развернёмся и отправимся обратно. Мне нужно увидеть свой народ, чтобы понять…

– Понять – что?.. – напряжённо уточняет Геон.

– Что мои проблемы – ничто, по сравнению с их проблемами, – произношу ровно и иду в сторону крыла слуг, где меня уже должна была ждать Ли с одеждой в руках.

* * *

– Ваша светлость, я так рада, что сегодня ваши гости уезжают, – заплетая мои волосы в косу, тихонько произносит Ли.

– Не понравилось прислуживать самой наследнице? – усмехаюсь одними губами.

– Мне не нравится прислуживать никому, кроме вас, – ещё тише признаётся Ли.

– Не ляпни чего-то подобного при посторонних. Они твою преданность не оценят, – фыркаю, немного успокоившись и отойдя от мрачных мыслей.

– Обещайте, что больше не отдадите меня никому, – сжав кулачки, просит девочка.

– Ли… я не могла отказать наследнице в лучшем обслуживании, – разворачиваюсь к ней и аккуратно дёргаю за светлую косичку.

Ли смущённо улыбается; по ней видно, что похвалу она оценила.

Надо будет подобрать ей хорошего жениха.

Осознав, о чём подумала, прикрываю глаза, глубоко вздыхая…

Да что же это? Зараза какая-то? Почему я мыслю, как они?

– Ли, чего ты хочешь? – обвязав палантин вокруг шеи, спрашиваю.

– О чём вы, ваша светлость? – глаза девочки расширяются.

– У тебя есть какая-то мечта, связанная с будущим?

– Служить вам, конечно, – она склоняет голову.

– А замуж не хочешь? – уточняю с улыбкой.

– Вряд ли я встречу кого-то лучше господина Ха Ру, – тут же мрачнеет девочка, опуская взгляд.

– Ты ещё слишком юная, чтобы отчаиваться. Впереди вся жизнь, – хмыкнув, отвечаю и выхожу во двор.

Даю знак рукой, чтобы мне подали коня.

– Ваша светлость, стоит ли мне выразить свои соболезнования наследнице, когда она позовёт меня собирать её вещи? – задаёт вопрос Ли, и я вынуждена признать – вопрос хороший.

Люди в замке знают, что девушка умерла. Вчера вечером Тэн-Сау объявил об этом всему штату прислуги, а заодно объяснил, почему часть гостей была сразу же отправлена обратно в столицу, а также – почему были ограничены передвижения слуг по замку.

Карантин.

– Не думаю, что она ждёт от тебя подобных слов. Лучше веди себя как можно незаметней, – советую ей и подхожу к своему коню, подведённому слугой.

Когда забираюсь в седло, насмешливо смотрю на Геона. Тот очень старается не показывать чувств, обуревавших его после моего появления в костюме для верховой езды… но проигрывает сам себе.

– Это может возмутить общественность, – замечает он.

– Какую именно общественность? – поднимаю бровь. – В столице графства Дайго проживает знать, о которой я не знала?

– Слухи разнесутся, – ровным голосом отрезает он.

– Среди моего же народа? – фыркаю и направляю коня к воротам.

– Графиня Дайго?! Как это понимать? – Голос наследницы вынуждает меня остановиться и развернуться.

– Доброе утро, ваше высочество. Надеюсь, вам хорошо спалось. – Склоняю голову, но не спешу спешиваться.

– Я вроде чётко дала понять, что планирую завтракать вместе с вами, – замечает принцесса.

Тэн-Сау, застывший за её спиной, мудро молчит, очевидно, осознав, что пределы моего дружелюбия тоже не бесконечны. Особенно после всех вчерашних событий.

– Слышала, что вы интересовались, присоединюсь ли я к вам. Но у меня свои планы на это утро, – киваю, заканчивая разговор.

– А что на вас надето?!

– Костюм для верховой езды. Довольно удобный, если вас это интересует. Ваше высочество, – склоняю голову и пришпориваю коня.

– Что это значит?! – Слышу возмущённый голос наследницы, но мне уже откровенно безразлично.

– Надеюсь, вы взвешиваете все свои действия, – негромко произносит Геон, поравнявшись со мной.

– Если ты переживаешь, что меня могут как-то наказать, то успокойся: это уже сделали, – отвечаю, приноравливаясь к животному.

– Что вы имеете в виду? – хмурится вояка, переходя на спокойный темп езды.

– Мне очень чётко указали на то, что разведённая графиня – нежелательное лицо в высшем свете, – решив не выдавать всех карт, отвечаю.

Геон не был в курсе событий. Для него смерть девушки из свиты наследницы являлась следствием болезни…

– Кто указал? Наследница? – уточняет вояка.

– Скажем так, мне дали понять, что это мысли самого императора, – опять грешу искажением фактов, но далеко от истины не отхожу.

– Что ж, это не самое страшное, что может с вами случиться, – размышляет Геон, неожиданно открываясь для меня с новой стороны.

– Это говорит мне холостяк до мозга костей? – усмехаюсь, глядя на него.

– Вы молоды и красивы. Как долго ещё вы были одиноки? – протягивает начальник моей стражи, и я надолго задумываюсь.

А потом замечаю их. Людей, выходящих нам навстречу.

– Паучья вдова! – зашептались со всех сторон.

– Это наша графиня!

Улыбаюсь и внимательно смотрю на своих подданных.

– На их лицах больше нет того отчаяния, что было в нашу первую встречу, – замечаю негромко.

– Женщины вернулись в свои дома. Жить стало намного проще, – произносит Геон, также глядя по сторонам.

– На ней мужская одежда!

– Это так странно…

– Это вызов всем! – нервно перешёптываются вокруг.

– Вы наша надежда! – крикнула какая-то девушка из окон пекарни.

Киваю ей, показывая, что услышала слова.

И наблюдаю странную реакцию – люди словно взбодрились, переглянулись меж собой и пошли за нами, выкрикивая вопросы мне вслед.

– Что здесь делает наследница?

Не притормаживаю лошадь, но решаю ответить:

– Она приехала, чтобы познакомиться со мной поближе.

Геон бросает на меня напряжённый взгляд, но я лишь незаметно качаю головой: это их единственный шанс пообщаться со мной и получить ответы.

– Говорят, Чёрного Колдуна казнили в столице! – новый выкрик. – Это правда?

– В столице и впрямь был осуждён человек, которого обвиняли в преступлениях Чёрного Колдуна, – отвечаю громко.

– Говорят также, что это был ваш телохранитель! – выкрикнул кто-то справа.

– А также говорят, что я сама – Чёрный Колдун, – произношу во всеуслышание. – Верите этим слухам?

Лицо Геона становится для меня красноречивой картиной: начальник стражи явно не был доволен моим ответом. Однако народ почему-то начал смеяться. Немного нервно, но с одобрением моей манеры открыто вести разговор.

– Какие новости в столице? – выкрикнула женщина в косынке, свесившись из окна дома.

– Новость нынче одна – графиня Дайго разведена и свободна от брака с Тай-Вэем, – отвечаю с усмешкой.

И люди начинают поддерживать мой ответ криком и свистом.

– Однако, – продолжаю, поднимая подбородок, – меня вновь хотят выдать замуж. Неспокойно им в столице от того, что я не под контролем.

На эти мои слова народ ещё больше загудел.

Киваю своим подданным, едва не открыто улыбаясь.

– А ты сама-то хочешь замуж, Паучья вдова? – кричит полнотелая женщина в фартуке и с платком в руке.

На пару секунд на улице устанавливается абсолютная тишина. Даже наши кони останавливаются, почувствовав общее напряжение.

Она обратилась ко мне на «ты». Обратилась по прозвищу, напрямую. И достаточно неуважительно. Это почувствовали все…

– Я уже дважды была в этом омуте, – повернув голову в сторону кричавшей, произношу спокойно. – И скажу так: никого лучше покойного графа ещё не встречала – и вряд ли встречу.

После этих моих слов улица буквально взрывается одобрительными криками! Геон поворачивает голову и взглядом показывает, что поддерживает подобный ответ, а затем кивком предлагает чуть увеличить скорость поездки. Соглашаюсь, и мы трогаемся с места под свист и радостные возгласы. Больше мне вопросов не задавали; да, наверное, и не смогли бы – из-за такого-то шума вокруг.

Мы объехали всю столицу графства и вернулись обратно – и ни на секунду нас не оставляли одних: люди следовали за нами, продолжая поддерживать, громко общаться меж собой и смеяться по любому поводу. Эта поддержка зарядила меня. И я получила ответ на так и не заданный самой себе вопрос… а затем ли я отправилась на эту прогулку, чтобы посмотреть, кому из нас хуже – мне или моим подданным? Или я помнила о том чувстве единства, появившемся в момент нашей первой встречи, и интуитивно желала почувствовать его вновь?..

Подъезжая к воротам замка, разворачиваю коня и окидываю взглядом всех своих подданных.

– Хочу, чтобы вы знали: мне важно видеть вас счастливыми и радостными, как сегодня, – произношу во всеуслышание. – И если есть что-то, что беспокоит вас, не бойтесь об этом говорить.

– Как нам связаться с тобой? Твой замок расположен за воротами – нам туда хода нет, – выкрикивает кто-то из толпы.

– Если вам не смог помочь управляющий или глава округа или если вы считаете, что вас без вины осудили, – вы можете направить письмо мне лично. Я разберусь в проблеме, – произношу и тут же поднимаю руку, успокаивая гул голосов, зазвучавший после моих слов. – Письма передавайте стражнику у ворот замка. Чуть позже я распоряжусь, чтобы здесь появился мой представитель, к которому вы всегда сможете обратиться.

И вновь одобрительный гул. Вот только насторожённое лицо начальника стражи напоминает мне о том, кто передо мной стоит…

– Скажу сразу! – громко произношу, чтобы точно все услышали. – Жалобы на то, что корова плохо доится, или то, что пьяным на работу не пускают, я читать не буду! – улыбаюсь людям, услышав громкий смех. – Однако! Если есть что-то, с чем вы не в силах справиться, если где-то попрана справедливость и у вас больше нет силы терпеть… знайте: я вас услышу!

– Да здравствует Паучья вдова! – взрывается криком толпа, а я чувствую ладонь Геона на своём плече.

Да, нам пора.

Поднимаю руку, прощаясь со своим народом, и въезжаю в замок. Лица стражников у ворот вынуждают меня глубоко вздохнуть.

– Поработай с этими ребятами. Они боятся моих людей и не стыдятся этого показывать, – проговариваю негромко.

– Кто ж толпы не испугается? – совершенно спокойно произносит Геон.

– У них должны быть каменные лица. Что бы ни происходило. Они – мои представители. – Встречаюсь взглядом с воякой и качаю головой: – Они не имеют права показывать страх. Ни перед кем.

– Понял вас, – кивает начальник стражи и спешивается.

Не успеваю я принять его помощь, как из замка выходит наследница с Тэн-Сау.

А за ними – Охотник.

Отвожу взгляд, чтобы не быть очевидной в реакции, и спешиваюсь. Удерживаю себя от каких-либо комментариев.

– Вы имеете успех среди своего народа, – реплика наследницы звучит слишком холодно для комплимента.

– Я просто периодически общаюсь с ним. Это помогает, – отвечаю и передаю поводья слуге; кивком отпускаю Геона.

– Чем больше смотрю на ваш… костюм, тем больше уверяюсь в его удобстве, – замечает принцесса Дал-Лим, когда я подхожу к ней. – Но вряд ли эта модель приживётся в столице империи.

– Я не планирую показывать свою одежду кому-либо за пределами своего графства, – отвечаю вежливо, входя в замок.

– Что, не будете делиться идеями? – фыркает наследница.

– Я разрабатывала эту идею для себя лично – и ни для кого другого. К тому же вы сами сказали: она не приживётся в столице. Так зачем начинать то, что обречено на провал? – произношу максимально аккуратно, склоняю голову и ухожу в сторону своих покоев.

– Куда вы направляетесь? – звучит вопрос в спину.

– К себе: я хочу переодеться после прогулки, а потом спущусь на завтрак, – отвечаю ровно.

– Но уже так поздно! – возмущённо протягивает принцесса.

– Поверьте, это не помешает мне поесть – если я голодна, – с мягкой улыбкой отвечаю и поднимаюсь по лестнице.

Хвала небу, та отрезает меня от гостей, оставшихся внизу. Изображать радушие и вежливость я более была не способна.

– Что изменилось за вчерашний вечер? – стукнув один раз по двери, спрашивает Охотник, входя в мою комнату.

– Ваши манеры стали ещё хуже, – отвечаю, приподняв брови.

Хорошо хоть я переодеться успела. Отпускаю Ли и замечаю, как девочка хмурится, глядя на мужчину.

Ого. Не понравился.

Усмехаюсь и разворачиваюсь к зеркалу.

– Я о ваших отношениях с наследницей. Сегодня вы позволяете себе смотреть на неё свысока, – произносит Охотник, останавливаясь у дверей.

– С какого такого «высока»? – оборачиваюсь на него. – Не уточните?

– Думаю, вы поняли меня.

– Я максимально вежлива, – отрезаю ровным голосом.

– Вы отказали ей в своей компании во время завтрака, – блеснув своим знанием событий, мужчина проходит в центр комнаты.

– У меня было своё расписание на утро.

– Да, прогулка верхом по центру столицы; я слышал.

– Вам что нужно, господин Охотник? – поднимаюсь на ноги и поворачиваюсь к нему.

– Больше не зовёте меня по имени? – мужчина внимательно смотрит на меня.

– Вы пришли мне аппетит испортить? – ласково улыбаюсь, склоняя голову в сторону.

– Выходит, я был прав. Вчера произошло нечто, повлиявшее на всех в замке, – почему-то произносит Охотник.

– Только на меня одну, если вы так хотите знать, – отвечаю ровно.

– Император сделал вам какое-то предложение? – отводя взгляд, спрашивает мужчина.

– Император ясно дал понять, что ждёт от меня детей.

Взгляд Охотника меня веселит. Собственно, только ради этого стоило впускать его в свои покои.

– Не от него. От любого другого угодного короне мужчины. И побыстрее, – фыркнув, отвечаю и иду на выход.

– Он сказал, что вам необходимо выйти замуж в кратчайшие сроки? – уточняет Охотник странным голосом.

– Именно так и сказал, – сухо улыбаюсь и хочу открыть дверь, как на моём запястье появляется мужская рука.

– И что вы ответили? – спрашивает Рэн.

– А что я могу ответить? Тело девушки вы спалили в моём же замке. Вся ложь держится только на честном слове принцессы – на моей шее поводок! – вырываю свою руку, с холодом глядя на Охотника. – Да возжелай это избалованное дитя наречь меня Чёрным Колдуном, и со мной будет покончено!

– Наследница не так глупа, – звучит ровный голос моего оппонента.

– Скажите это её гормонам, – отзываюсь раздражённо и отворачиваюсь.

– Вы – Мастер. Сильнейший заклинатель из всех в Империи Равновесия, – чётко произносит Охотник. – Я это говорю вам как человек, способный дать оценку дару заклинателя.

– И что? – бросаю через плечо. – Я понятия не имею, как пользоваться силой. И меня держат на крючке представители власти.

– Никто не в состоянии удержать Мастера на крючке, если тот сам того не желает.

Медленно разворачиваюсь, заглядывая в глаза мужчины.

Он сейчас… так прозрачно намекнул мне на то, что я зря переживаю по поводу невысказанных угроз?..

– Вы сами не раз говорили, что мне нужно быть осторожнее, – замечаю негромко.

– Осторожнее в высказываниях. Осторожнее в общении на публике. Ваша репутация не раз спасёт вас – даже если вы окажетесь над пропастью, откуда, по вашему мнению, просто не выбраться, – звучит такой же негромкий, но уверенный ответ.

Он прав. Если большая часть знати будет мне симпатизировать, я смогу выкарабкаться из любой неудобной ситуации…

– Но император может объявить, что я – Чёрный Колдун, – сводя брови, припоминаю о главной загвоздке.

– Вы забыли, что я говорил о морали Хранителей Равновесия? Как вы пришли к тому, что стали Мастером, – уже не важно. Всё это стирается из вашей биографии, когда вы приобретаете свой статус.

Внимательно смотрю на мужчину.

Так все мои страхи – надуманны? И всё это нагнетание атмосферы в замке – откровенный блеф со стороны императора?

Стоп! Он забывает о самом главном:

– Но у меня нет никакого статуса! Мне его не дали!

– Статус должен быть внутри вас, – четко произносит Охотник. – Вопрос лишь в вашей уверенности в себе. Кому какое дело – называют ли вас Мастером, если вы – самая сильная среди заклинателей? Мне вообще никто никакого звания не давал.

– Да, потому что вы – сильнейший среди Мастеров! – замечаю в ответ.

– И это тяжёлое бремя, – отрезает Рэн, глядя на меня сверху вниз.

Молчу, не зная, что сказать. Тем временем он продолжает:

– Я не был против того, чтобы вы закрепили своё звание публично, но считаю, что торопиться вам незачем. Побудьте свободной от этой ноши. Ощутите свободу.

– Вы так говорите, словно хотите, чтобы я ощутила её за вас, – произношу негромко.

– Я был лишен такой привилегии, – не спорит Охотник.

– Почему вы говорите мне всё это? С чего вообще… все эти перемены? – уже откровенно ничего не понимаю.

– Я желал бы для вас другой доли, но вы сами лезете на рожон – в самую гущу событий. Поэтому мне приходится принимать всё как есть, – начинает мужчина со странного отступления.

Недоверчиво смотрю на него. Неужели он сейчас откроется мне? Неужели я наконец услышу правду о том, что…

А какую именно правду я хочу от него услышать?..

– Когда я обнаружил вас, то захотел уберечь от политических игр… это была моя ошибка, я ещё совсем не знал вашего характера. Теперь мне ясно – вы не из тех, кто отсидится в стороне. Даже несмотря на все ваши заверения о желании тишины и покоя. Но вы совершенно не понимаете, в какой мир попали: здесь нет места сентиментальности и проявлению слабости. Это жестокая игра на выживание. И вас будут путать, запугивать, шантажировать – делать всё, чтобы сбить с верного курса.

– И какой он, мой верный курс? – почти беззвучно спрашиваю, слегка зачарованная этим неожиданным откровением.

– Быть верной только себе. Чётко отличать добро от зла. И не давать собой манипулировать. Вы всегда должны помнить, что сила в вас даёт вам столько прав, сколько вы сами захотите иметь.

– Вы так говорите… но сами подчиняетесь императору.

– Это было моим осознанным выбором, – мужчина отводит взгляд.

– И какой вывод я должна сделать? – качаю головой, вновь запутавшись. – Вы – сильнейший, но вы захотели быть в подчинении. Какие перспективы могут быть у меня?

– Для начала вы можете проигнорировать желание императора выдать вас замуж. Это ваше законное право, – произносит Рэн.

И я только сейчас замечаю, как близко мы стоим.

– Это действительно моё законное право… или это ваше желание? – спрашиваю у него так тихо, что сама начинаю сомневаться – а спросила ли вообще?..

– Мы сейчас говорим о вас. И о ваших желаниях, – отвечает Охотник, и я физически ощущаю напряжение между нами.

Что ж так жарко-то?..

– Мне пора на выход, – вытекаю в коридор, каким-то чудом открыв дверь.

– На выход? – хмурится мужчина.

И почему я психанула? Всё же шло к поцелую!

– Вы… – Рэн выходит вслед за мной.

– Завтракать! Я хочу позавтракать, – оборачиваюсь на него, не сбавляя скорости.

Притормаживаю, лишь когда подхожу к обеденному залу. Щёлкаю пальцем, указывая на стол, и слежу за тем, как слуги быстро накрывают мне поляну.

Стою, растирая переносицу.

Он говорит, меня будут путать. Но он сам путает меня похлеще прочих! Что он испытывает ко мне? И испытывает ли?.. А если испытывает, то почему постоянно путает?!

Это заколдованный круг какой-то!

Да, графинька… похоже, мы реально влипли.

(обратно)

Глава 5

Пожалуй, самым приятным событием дня стало прощание с наследницей. Моя искренность в пожелании ей хорошего пути способна была растрогать до слёз – так много всего доброго и светлого я вложила в эти слова. Но принцесса Дал-Лим по какой-то неведомой причине не готова была принять мои чувства и лишь сухо кивнула. А затем захлопнула дверцу экипажа.

Взмахом руки провожаю своих гостей и возвращаюсь в замок, тихо радуясь, что господин Охотник отбыл вместе с ними: чувствую, реши он отделиться от процессии, на мою голову посыпались бы все возможные проклятия.

А теперь я предоставлена сама себе! Вот счастье-то!

Впрочем, счастье длилось недолго…

Три дня я и впрямь провела так, как давно хотела: занималась, вкусно обедала, читала, продолжала осваивать верховую езду, встречалась с портным, обновляя свой гардероб, и общалась с Морой о состоянии своего хозяйства, так сказать. Управляющих на местах мы уже поменяли – сейчас надо было удостовериться, что новые люди работают так, как надо мне… а не как надо семейству Тай-Вэя. К слову, должность управляющего замком так и осталась вакантной; Мора лишь временно приняла на себя все обязанности: я не хотела поощрять её, а потому сочла нужным сказать сразу – на этом посту она лишь до тех пор, пока я не найду нужного человека. Тем не менее прогресс был налицо. И теперь я ждала лишь вестей от вдов о нашем поджигателе, не опасаясь того, что обанкрочусь в следующем месяце…

К слову, кажется, наследница была права – и наш неведомый убийца хотел избавить меня от её общества: за все эти три дня мы не нашли ни одного нового трупа в замке. Стыдно признаться, но мне даже спалось на удивление спокойно. Так что колотиться головой о стену в попытке понять замысел убийцы я не стала, как и разворачивать какую-либо деятельность в плане расследования. С одной стороны, – это стороны преступника, – меня не трогают. С другой стороны, – это стороны властей, – мне не помогают понять, что вообще происходит. Так что я застыла где-то посередине и решила снять с себя парик судьи: кому надо, те пусть и разбираются. А я письмо вдовам отправила и свой гражданский долг выполнила.

Четвёртый день принёс с собой весть: ко мне едет управляющий барона Кригоса.

Так было написано в письме.

Зачем едет – большой вопрос. И почему едет именно управляющий – ещё больший вопрос. Барон сам побоялся или тут дело в чём-то другом?.. На эти вопросы я хотела получить ответ, присаживаясь в гостевой напротив высокого и худощавого мужчины с орлиным носом. Но когда он заговорил…

– Постойте… – останавливаю его, даже прикрыв глаза от лёгкого изумления, – зачем вы перечисляете мне всё это? Зачем мне знать, сколько домов, угодий и денежных средств у барона в наличии?

– Но как же! – не менее изумлённо всплескивает руками управляющий. – Вы должны знать, что получите от брака с моим господином.

– Так… – опускаю голову, не справляясь с улыбкой – она как-то сама расползлась на губах, – не помню, чтобы я говорила, что собираюсь за него замуж.

– Этот брак одобрен Его Величеством, – важно заявляет мне дядя напротив.

А меня, видимо, спросить забыли.

– Хорошо, тогда почему здесь вы, а не сам барон? – уточняю с вежливым интересом; затем замечаю растерянность на лице управляющего и добавляю: – Ну раз сам император одобрил наш брак, почему я сейчас должна вести разговор с вами?

– Барон… счёл необходимым для начала просветить вас о своём состоянии, – чуть замешкавшись, отвечает мой собеседник.

Короче, он отправил слугу, чтобы тот проверил – насколько я страшная.

Любопытно, какие слухи ходят вокруг меня? «Паучья вдова» звучит жутко. Выходит, наш барон – тот ещё трусишка?

– Насколько мне помнится, мой титул выше вашего, – протягиваю, мягко улыбаясь и наблюдая за тем, как сереет лицо мужчины напротив, – и я не очень понимаю, по какой причине вы решили, что имеете право разговаривать со мной лично, а не с моим управляющим, который спокойно мог бы выслушать всю эту, несомненно, важную информацию?

– Я… прошу прощения, если своим визитом оскорбил вас! Мой господин никоим образом не желал этого. Он лишь хотел, чтобы вы знали, какой это будет выгодный брак – для вас обоих! – заверяет меня господин Орлиный Нос.

Ну естественно, я же оказалась не такой уж пугающей, как он опасался…

– Отправляйтесь к барону и передайте ему мой отказ. Я до глубины души задета его решением вести столь важные для любой уважающей себя женщины дела через своего управляющего, – поднимаюсь на ноги и выхожу из гостевой.

Проходя мимо Моры, бросаю негромко:

– Пусть его выпроводят из замка. Немедленно.

Ключница склоняет голову, не скрывая улыбки.

Первый пошёл, как говорится. Посмотрим, что будет дальше…

А дальше было только хуже: весть о моём непростом характере разнеслась быстрее ветра, а слух о том, что я не переношу визиты «доверенных лиц», заставил потенциальных женишков действовать напрямую.

– Барон Гандо, к вашим услугам, – склоняет голову лощёный Аристократ с Большой Буквы.

Разглядываю его идеально уложенные локон к локону волосы, выщипанные брови, раскосые глаза с каким-то пошловатым прищуром и тонкую линию губ минут пять.

– Увиденное удовлетворило её светлость графиню Дайго? – лёгким ручейком пропевает барон, чуть растопырив свои ноздри.

Запах мой, что ли, учуять пытается?..

– Барон, я не чувствую в вас силы, – замечаю с лёгким азартом перед схваткой.

– Как и я в вас, – возвращает мне реплику барон.

Пффф. Он надеялся этим ответом приструнить меня?..

– Должно быть, вы не в курсе, но я скрываю свою силу, дабы она не напрягала окружающих, – вежливо протягиваю, глядя на него с интересом исследователя редких видов насекомых, – а что оправдывает вас?

– Признаюсь, мой дар не так велик. Но Академия Заклинателей у меня за спиной… в отличие от вас, – продолжает лить водичку этот идиот в квадрате.

– Вы сейчас… попытались указать мне на отсутствие образования? – с искренне радостным изумлением вопрошаю у него, а затем громко провозглашаю: – Следующий!

Следующим был граф Дэ’гросс.

И он был стар.

Должно быть, в столице империи решили, что молодые меня не привлекают.

– Я – сильный заклинатель, – начинает с порога граф, – и моё состояние намного больше вашего. Я не уверен, что это равноценная сделка, но, выйдя замуж за меня, вы получите необходимый вам статус.

– О каком статусе речь? – вежливо уточняю.

– Статус в обществе. Я сам заработал свою репутацию. И моему слову верят, не пытаясь найти в нём подтекст или перевернуть смысл, – звучит уверенный ответ.

– Это и впрямь ценно, – соглашаюсь спокойно, – но скажите, граф, есть ли у вас дети?

– Много внебрачных, – кивает старик, – жениться я так и не решался – до этих пор.

– И вы уверены, что сможете стать отцом в своём возрасте? – спрашиваю прямо.

– Думаю, это ещё возможно, – слегка задумавшись, отвечает граф.

Чур меня.

– Хорошо, предположим, мы сможем зачать дитя. – ЧУР МЕНЯ. – Скажите, не станет ли это проблемой для ребёнка – с самого детства бороться за права на наследство со всеми своими старшими братьями и сёстрами? Предполагаю, жить вам осталось от силы лет десять. Может, пятнадцать. И вы хотите повесить на меня ношу судейства между нашими и вашими детьми? Право, я не хочу умереть в войне братьев и сестёр, отравленная завтраком. Спасибо, что пришли.

Раунд.

Признаюсь, наблюдать за тем, как поник тот старик, было неловко. Не хотела его обижать. Но тут как бы моя судьба решается.

Хочет на старости лет жену завести – пусть выбирает ту, что будет рада такой доле. А с меня стариков достаточно.

– Мора, кто там ещё? – подаю голос из гостевой.

– Господин Охотник, – отвечает моя временная управляющая.

– Впускай его… ЧТО? – даже приподнимаюсь с кресла, осознав, кто ожидает очереди.

– Он только что прибыл и просит аудиенции, – отвечает Мора.

– С какой… целью? – уточняю напряжённо.

– Я не спрашивала. Стоит узнать? – внимательно смотрит на меня женщина.

– Нет. Пусть он войдёт, – чуть успокоившись, отвечаю; затем поднимаюсь на ноги.

Начинаю прогуливаться по комнате, ощущая себя какой-то Элизабет Беннет – честное слово!

Ну прибыл он. И не ночью. А днём и официально. Что такого?..

– Графиня, – Охотник входит в гостевую.

– Господин Охотник, – приветствую в ответ.

Если это можно назвать приветствием. Так-то мы просто наши титулы вслух озвучили…

– Слышал, вы отказываете всем претендентам на ваше сердце, – протягивает мужчина, останавливаясь у окна.

– Вряд ли хоть кто-то из них действительно хочет завладеть моим сердцем, – замечаю ради справедливости. – В основном все мечтают получить мои земли или титул. А вы здесь по какой причине?

Не в бровь, а в глаз.

Да-а-а, графинька, Богиня Хитрости – это точно не про нас.

– Я слышал, что вы собираетесь на границу графства… – протягивает Охотник.

Ну серьёзно, кто он – его шпион? Ведь письмо от Совета Вдов я получила только этим утром!

– Мои подданные добыли полезную информацию касательно нашего поджигателя, а потому ждут моего визита, – киваю в ответ.

– Почему вам так хочется найти этого человека? – спрашивает Охотник.

– Интересно не это, – качаю головой, – интересно то, почему вам так не хочется его искать.

– Я могу ответить на этот вопрос.

– Жду, – весьма заинтересованная, замечаю.

– У моего ответа есть цена, – произносит Рэн, глядя на меня сосредоточенным взглядом. – Вы должны остановить какие-либо поиски поджигателя. И того человека, который убивал ваших подданных до вашего возвращения в замок.

Так их было двое! Чёрный Охотник – это не один человек!

– Я… – в замешательстве протягиваю, – я должна буду проигнорировать приглашение вдовы окружного совета, если соглашусь на ваше условие? – спрашиваю напряжённо.

– Всё верно, – кивает Рэн.

– Тогда я отказываюсь, – отвожу взгляд и очень надеюсь, что не поступаю глупо.

Но он может назвать имя – и оно мне ни о чём не скажет. И никаких тайн не раскроет. Всё останется большой загадкой, и я даже не буду иметь возможности её разгадать.

– Скажите честно – вы таким образом пытаетесь уберечь меня? – задаю вопрос, сведя брови.

– Да, – сухой ответ.

Опускаю голову, тратя несколько секунд на принятие решения.

Или на попытку справиться с обуревавшими меня эмоциями.

Эй! Чего это я? Он всё тот же отстранённый и непробиваемый Охотник, каким был всегда! Ничего не изменилось.

– Думаю, вы понимаете, что я не смогу сидеть на месте: особенно учитывая место последнего убийства, – произношу медленно, рассматривая резьбу на подлокотнике кресла.

Да, я более не планировала играть в Шерлока Холмса… но когда ко мне приходит представитель власти и настоятельно просит прекратить это делать – интерес подогревается сам собой.

– Вы вынуждаете меня следить за вами; это не очень удобно, – замечает мужчина.

Ауч. Это было почти больно.

Почти…

– Так вы здесь только поэтому? – вежливо уточняю. – И правду мне предлагаете тоже лишь потому, что это облегчит ваше бремя?

– У меня много работы, скрывать не буду. И вы – самая непредсказуемая и неуправляемая… часть моей работы, – сухо произносит Охотник.

Проглатываю это молча, стараясь не анализировать.

– Прошу прощения, что отнимаю ваше время. Я могу как-то помочь вам с вашей ношей? – протягиваю вежливо.

– Никуда не ездите и ни о чём не спрашивайте, – звучит готовый ответ.

– Пожалуй, оставайтесь при своём грузе, – мягко отступаю.

Каждый сам выбирает гору для своих плеч.

– Так вы поедете на границу? – уточняет мужчина.

– Непременно, – выдавливаю из себя улыбку.

– Я и не надеялся на другой ответ, – сухо протягивает Рэн.

– Я искренне недоумеваю! – не выдержав, признаюсь. – В чём проблема? Почему вы не хотите делать это вместе со мной?

– Делать что?

Честное слово, у него бровь дёрнулась. Я видела.

– Искать Чёрного Колдуна! Или того, кто выдаёт себя за него! Не то чтобы я сомневалась в ваших навыках – но вам всё равно придётся следить за моими передвижениями, так почему бы не совместить полезное с… полезным? – нахожусь в конце.

Уверена, из нас бы вышла отличная пара. Как в сериале «Кости», или в «Менталисте», или… да, боже, в любом другом сериале! Мужчина и женщина ведут расследование! Это же безумно интересно!

Опустим тот момент, что между главными героями всегда есть какая-то химия… сейчас не это главное… кгхм…

– От вас не так много пользы, как вы думаете, – звучит ровный ответ.

И вновь ментальная оплеуха.

Пора бы привыкнуть; господин Охотник и тактичность – понятия несовместимые.

Однако, если вернуться к его реплике… здесь есть о чём задуматься: я-то легкомысленно полагала, что он не нашёл никаких следов, несмотря на свои хвалёные таланты. И была слепо уверена в том, что расследование в тупике. А оно, оказывается, идёт полным ходом!

И без меня…

– Могу предположить, что у вашего желания остановить меня есть причины. Вы и сами намекнули на то, что пытаетесь уберечь меня от какой-то информации…

– Я не намекал, я сказал прямо, – замечает мужчина.

– Но я не так хрупка, как вам кажется, – заканчиваю мысль, глядя ему в глаза, – не нужно сдувать с меня пыль. Поверьте, это… бесполезное беспокойство, – заканчиваю уверенно.

Он не знает, что в этом мире мало что может задеть меня до глубины души. Предавать меня тут тоже некому: даже если какой-то человек хочет навредить графине, мой внутренний мир это точно не пошатнёт.

Потому что здесь у меня нет близких людей.

Потому что это не мой мир.

– Ваш взгляд подтверждает ваши слова, – произносит Рэн, внимательно глядя на меня, – но я знаю людей: они могут быть абсолютно уверены в своей силе, но обязательно проявят слабость в самый неподходящий момент.

– Вы удивитесь тому, как ваше знание даст осечку в моём случае, – ровно отвечаю.

– Посмотрим, – отводит взгляд мужчина.

– Так вы едете со мной? На границу? – уточняю спустя пару секунд молчания. – Или будете наблюдать издалека?

– Госпожа, к вам граф Байон, – Мора входит в гостевую, тут же бросая на меня напряжённый взгляд.

Род Байон… что-то знакомое… только недавно ведь перечитывала книгу с фамилиями знати. О! Это не главный ли соперник семейки Тай-Вэя в сфере влияния? Кажется, у этого рода есть тотем! Точно, среди них есть Мастер! И, насколько я помню, это не отец семейства, а старший сын.

Как же звали отпрыска этого известного рода?..

– Ты хочешь сказать, что за этими дверьми стоит сам Хан-Кай? – приподняв бровь, уточняю.

– Да, моя госпожа, – кивает Мора.

– Прошу вас, оставьте меня. Таких гостей я не могу игнорировать, – поворачиваюсь к Охотнику.

– Помните, я говорил вам, что все заклинатели чувствуют силу друг друга, но по-разному? – спрашивает тот неожиданно.

– Да, и? – Не понимаю, к чему это.

– Хан-Кай почувствует, если я открою портал, – произносит Рэн.

И это вызовет кучу вопросов…

– Так, хорошо, и что вы мне предлагаете? – почему-то начинаю ощущать волнение. – Спрятать вас в шкафу?

– Откуда это в вашей голове? – Искреннее удивление на лице мужчины заставило меня покраснеть. Лишь слегка. Но всё же…

– Выйдите через вход для слуг. Не думаю, что наш разговор с графом займёт много времени, так что подождите меня в проходе между комнатами, – указав рукой на незаметную дверь в углу, произношу ровно.

Охотник ничего не отвечает, но выполняет мою просьбу. Гостевая, кухня и обеденная зала в моём замке были расположены так, чтобы свежую еду могли принести в обе комнаты в кратчайшие сроки. Поэтому я не беспокоилась о своей бестактности: во время нашего разговора Рэн сможет что-нибудь перекусить. Уверена, он питается как попало… возможно, он и спит как попало, – по крайней мере, за эти несколько дней он ни разу не проснулся в моей спальне, а это говорит о многом…

Либо он справился со своей проблемой, либо он не спит по ночам.

(обратно)

Глава 6

– Мора, пригласи нашего гостя, – приказываю ключнице.

Поправляю платье. И почему-то начинаю нервничать.

Может, всё дело в том, что Хан-Кай – первый Мастер, которого я увижу своими глазами? Охотник не в счёт. Его и Мастером-то назвать нельзя. Разве что каким-нибудь гранд-Мастером…

Но я отвлеклась, а тем временем в комнату входит высокий юноша с тёмно-каштановыми волосами и зелёными глазами. Его фигура мне определённо нравится – что-то среднее между худощавым Ха Ру и довольно мускулистым Охотником. Мой тип. А его взгляд мне нравится ещё больше – не заискивающий, не пытающийся соблазнить и не ищущий выгоду. Просто уверенный взгляд с маленькой долей заинтересованности.

– Добрый день, граф, – склоняю голову, только сейчас сообразив, что я стою на ногах, а не благочестиво сижу в кресле.

Я приветствую его на равных… интересное наблюдение за собственным телом.

– Графиня Дайго. Рад наконец увидеть вас, – склоняет голову молодойчеловек.

Наконец?.. Он долго этого ждал? Но тогда почему откладывал?

– Удивлена вашим визитом, – замечаю аккуратно, понятия не имея, как следует вести себя в присутствии такого человека.

– Неужели? – Хан-Кай с любопытством смотрит на меня, и я слегка теряюсь. – Скажу честно, когда я услышал о том, что вы наконец открыли двери для женихов, я ждал вашего письма… но оно так и не пришло.

Письмо? Какое письмо я должна была ему написать?

– Должна признаться, я не открывала никаких дверей: это сделал император за меня и без моего согласия, – решаю обойти неизвестную мне тему.

– Что вы хотите сказать? – слегка удивляется Мастер.

– Женихи просто начали приезжать в мой замок, – развожу руки в стороны, – а мне приходится их принимать.

– И всем отказывать, – замечает Хан-Кай, – выходит, вы помните все старые договорённости.

– Договорённости? – свожу брови к переносице.

– Конечно, император попытается воспрепятствовать нашему браку: судя по всему, у него есть планы на вас… далеко идущие планы… но, мне кажется, с вас хватит неудачных союзов.

– Неудачных? – приподнимаю бровь.

– Брак с мужчиной, заменившим отца. А затем брак с монстром, – Хан-Кай склоняет голову, глядя на меня слишком пристально при внешне спокойном выражении лица.

Так моя догадка была верна, и покойный граф был скорее опекуном для Мино, а вовсе не мужем в прямом смысле слова.

– Именно поэтому я отказываю всем, кто приезжает, – киваю медленно, также не отрывая от собеседника глаз, – мой следующий брак станет последним. И, надеюсь, счастливым.

– Вы не захотели написать мне? Или забыли?

Странное ощущение от вопроса: он был произнесён твёрдым голосом, а потому вынуждал меня всерьёз отнестись к проблеме.

– Как вы отнесётесь к тому, что я открою вам секрет? – начинаю издалека.

– Я готов ко всем вашим секретам, – спокойно произносит молодой человек.

Мы что, были знакомы? Почему он общается со мной так, словно мы разговаривали, и не раз?

– Я не говорила об этом никому, – проговариваю, сосредоточенно глядя на стену за спиной гостя, – но почему-то чувствую, что могу вам довериться.

– Ваше чувство вас не обманывает. Я приношу клятву, что никому не выдам вашей тайны, – абсолютно ровным голосом произносит Хан-Кай, и я ощущаю, как в воздухе между нами завязывается незримый энергетический узел.

Он и впрямь дал клятву!

Это странно.

Но это развязывает мне руки:

– Я потеряла часть воспоминаний, когда впитала энергию священного зверя, – перевожу на Мастера прямой взгляд, пытаясь понять его отношение к услышанному.

Однако тот лишь опускает голову и некоторое время смотрит в пол.

Что?.. И никакой реакции?! Я…

Вообще-то, я и впрямь впервые озвучила это вслух! Моя самая последняя версия событий на всякий случай: в том сарае Минока пыталась поглотить силу из тотема и потеряла сознание, от шока частично лишившись памяти. Это самая близкая к правде версия. На самом деле она умерла. Но кому какое дело, если я здесь – в этом теле?..

– Вы ничего не скажете? – всматриваюсь в своего гостя, желая узнать, что он думает.

– Я думал, вы озвучите причину, по которой вы не стали действовать согласно нашей договоренности – после смерти графа. Я надеялся… услышать убедительное оправдание. Но, похоже, вы и впрямь вышли замуж за Тай-Вэя по любви.

Так, кажется, передо мной сидит наречённый Миноки, который должен был жениться на ней после смерти её опекуна.

Вот. Чёрт.

– Я обманулась в своих чувствах. Это была не любовь – лишь влюблённость. И она довольно быстро прошла, – мягко отвечаю, гася ураган чувств внутри.

Она от ЭТОГО отказалась?! В пользу Тай-Вэя?..

Минока и впрямь была… глуповата.

Это мягко говоря.

– Прошу прощения, что не оправдала ваших ожиданий, – каюсь абсолютно искренне.

– Тем не менее вы не ответили на мой вопрос: почему вы не написали мне? – произносит Хан-Кай.

– Я лишилась воспоминаний, связанных с вами, – киваю признаваясь.

– Это прискорбно. Но я могу восполнить потерю. – Мастер достает из кармана плаща небольшую стопку писем и передаёт мне.

Смотрю на почерк на верхнем конверте и ощущаю лёгкий сбой в сердечном ритме. Это почерк графини! Именно этой рукой была написана записка, которую я нашла в её покоях. Записка другу… так и не отправленная адресату.

Если я правильно поняла своего гостя, они с Мино не общались лично, а только по переписке: ведь он сказал, что может восполнить потерю.

Конечно, договорной брак двух известных родов! Личная встреча была не нужна, ведь рекомендация шла от самого графа Дайго. Мино бы не стала спорить… если бы не захотела капельку свободы после смерти своего опекуна. Она решила сделать свой выбор. И облажалась. Тай-Вэй обольстил глупышку и загнал в угол, пытаясь завладеть собственностью рода Дайго – скрытым ото всех тотемом.

А Хан-Кай остался без обещанной жены.

Прикрываю глаза, убрав письма в стол.

Мино, вокруг тебя было слишком много мужчин.

Одного ты любила, но так и не получила. Второй стал твоим мужем, по сути являясь опекуном. Третий ждал от тебя согласия, но так и не дождался. Четвёртый воспользовался твоей доверчивостью и обманул. А пятый…

Пятый на тот момент ещё не появился – чего это я?..

– Слышал, вы воспользовались документом, сделанным моим человеком, – произносит молодой человек, всё это время наблюдавший за моим лицом; на мой растерянный взгляд он поясняет. – Документом, подтверждающим ваше родство с графом. Граф Дайго не был уверен, что вы сможете впитать силу тотема, поэтому попросил меня о помощи заранее. Полагаю, его завещание всё ещё хранится у вас?

Так это его рук дело? Это его семья предоставила Мино шанс стать наследницей рода Дайго без выхода в свет?

Поджимаю губы, тщательно всё обдумывая. Если он знает об обоих документах – так и есть.

Хан-Кай не врёт.

– Завещание было утеряно во время приёма в мою честь, – признаюсь немного заторможенным голосом.

– Слышал, в замке была страшная давка, – кивает Мастер. – Думаете, его выкрали?

Полагаю, что оно может быть у Охотника. Ведь именно у него я провела два дня, выпавшие из моей памяти, а завещание находилось в одном из рукавов платья, в которое я была одета.

И которое я так и не нашла… Поворачиваю голову в сторону незаметной двери.

У меня всё ещё слишком много вопросов к нему.

– Думаю, оно вернётся ко мне в самый подходящий момент, – произношу ровным голосом.

– Значит, вы не переживаете о пропаже. Это хорошо. Я верю, что это не навредит вам – раз вы спокойны, – кивает молодой человек.

– Господин Хан-Кай, – начинаю, как меня перебивают.

– Просто Хан, если можно, – мягко улыбается собеседник.

Красив и вежлив.

Двойной удар.

– Хан? – переспрашиваю, вновь вспомнив о ещё одном представителе элиты империи с именем из трёх букв.

– Меня все так называют. Привилегия Мастеров – нарушать правила империи. – Усмешка на губах молодого человека меня завораживает.

Но я не должна забывать о том, кто передо мной стоит!

– Могу я поинтересоваться о цели вашего визита? – аккуратно произношу, отходя к окну, где совсем недавно стоял Охотник.

– Могу я увидеть её? – вопросом на вопрос отвечает Хан.

Перевожу на него цепкий взгляд.

– Да, я узнал о том, что вы впитали силу из тотема ещё до нашей встречи. Слухами полнится земля… но вы подтвердили мою догадку, рассказав о причине потери ваших воспоминаний, – произносит молодой Мастер.

– Тогда, полагаю, вы знаете и то, что я скрываю свою мощь, – отвечаю негромко.

– Это тоже мне известно, – кивает Хан, – как вы ощущаете мою силу?

– Мне комфортно в вашем присутствии, – решаю ответить правдой.

– Это удивительно, – улыбается молодой человек, – многие говорят о том, что моя сила давит…

– Уверена, так и есть, – отвожу взгляд и пальцами нахожу цепочку на груди.

Не уверена, что мне стоит раскрывать тайну тотема, но дать почувствовать мощь своей силы я могу и без этого…

Вытягиваю подвеску из декольте и опускаю поверх платья – так, чтобы она не касалась кожи.

Глаза Мастера чуть расширяются, а выражение лица становится напряжённо-заинтересованным.

– Она прекрасна, – произносит он.

Моя сила?..

В основном она пугает народ… ну или заставляет совершать необдуманные поступки – как в случае с Тай-Вэем и его братцем.

– Я совсем не умею ею пользоваться, – неожиданно для себя признаюсь молодому человеку.

– Я научу вас, – тут же отвечает он, – всему, что знаю сам.

– Благодарю, – удивлённо отзываюсь.

Мне необходим учитель!

– Графиня… – произносит Хан, но я его перебиваю:

– Пожалуйста, зовите меня Мино.

– Мино, – послушно повторяет Хан, – я хочу попросить вас об услуге.

– Какой именно? – уточняю.

– Продолжайте отказывать всем претендентам на ваше сердце, – произносит молодой человек, глядя мне в глаза.

– Таким был план, – протягиваю в ответ, заинтригованная его просьбой.

Некоторое время мы молча смотрим друг на друга.

Он действительно красивый, этот Хан. И какой-то… надёжный. У меня нет ощущения, что он может всадить нож в спину.

К тому же покойный граф ему доверял…

– На этом я вас оставлю, – молодой человек склоняет голову, прощаясь, и идёт к двери.

Слишком быстро! Почему я хочу, чтобы он задержался ещё – хоть на пару минут?..

– Могу я задать вам откровенный вопрос? – спрашиваю, останавливая молодого человека.

– Почту за честь на него ответить, – отзывается Хан, разворачиваясь ко мне.

– Вы… удовлетворены увиденным? – произношу голосом без эмоций.

Потому как иначе было бы неловко.

Ещё ни один мужчина не давал оценки моей внешности – здесь, в Империи Равновесия. И я понятия не имею, почему захотела услышать эту оценку именно из уст Мастера, стоявшего напротив.

Правда. Не знаю.

Но знаю точно, что раньше они с графиней лично не встречались. А также, что он не подослан императором: это очевидно.

Выходит, случись что… и этот выбор будет лично моим.

– Более чем, – произносит молодой человек, не отрывая глаз от моего лица. – Но должен предупредить…

– Слушаю, – сосредоточенно смотрю на него.

– В погоне за своим удовлетворением я могу быть ненасытным, – произносит Хан.

Чёрт, надеюсь, он не владеет какой-нибудь секретной техникой, позволяющей ощутить чужое желание. Потому что моё собственное тело в данный конкретный момент вполне откровенно его возжелало.

Так, графиня! Успокаиваемся! Совершенно необязательно быть настолько очевидной.

– Буду ждать нашей новой встречи, – склоняю голову, пытаясь тем самым скрыть чёртов румянец, не желающий сходить с моих щёк.

– Я закончу свои дела через пару дней. Надеюсь, к тому моменту вы не успеете вновь выйти замуж.

Раунд.

И не за мной.

Но почему на этот раз я рада проиграть?..

Слежу за тем, как граф выходит из гостевой, и с глубоким вздохом признаюсь самой себе: я падка на внешность. Да, так было всегда…

Мне должно быть стыдно… наверно…

Но – нет. Никакого стыда я не ощущаю: Хан на самом деле хорош – и хорош во всём!

Убираю паучка обратно в декольте, покусывая губу. Не стоит мне сейчас делать поспешных выводов, но как противостоять его совершенному обаянию?

Мино, ты дура. Заявляю официально. Единственное, что может тебя оправдать, это то, что у нас с тобой разные вкусы.

Дверь из помещения для слуг открывается, и в гостевую заходит Охотник.

Ох, точно! Я совсем забыла о нём.

– Вы показали ему свою силу, – замечает мужчина.

– Да, так вышло, – киваю, задумчиво глядя на стену.

– И довольно долго с ним общались, – продолжает Рэн.

– Нам было о чём поговорить, – отзываюсь издалека.

– Вы ему отказали?

– Нет.

– Что?

Отрываюсь от лицезрения узора на обоях и встречаюсь взглядом с мужчиной.

– Что?

– Вы ему не отказали? – повторяет вопрос тот.

– Нет, – повторяю свой ответ.

– Почему?

– Он… меня заинтересовал, – протягиваю вдумчиво.

– Вы шутите? – прищуривается Охотник.

– Нет, – честно говорю; затем вспоминаю тему нашего последнего разговора, – так вы поедете со мной? На границу графства?..

– Да, – звучит ровный ответ.

– Хорошо, – киваю, – тогда собирайтесь – или что вам нужно для этого путешествия? Потому что я планирую выдвигаться завтра.

– Я открою портал, – произносит мужчина, вынуждая меня удивлённо посмотреть на него, – так будет быстрее.

– Как скажете, – жму плечами и отворачиваюсь к окну.

Мне нужно ознакомиться с письмами, которые мне передали. Я должна своими глазами увидеть, что эти отношения были именно такими, какими я их себе представила.

Не замечаю, сколько времени проходит, прежде чем Охотник открывает портал и покидает меня. Моя голова забита совершенно другим. Но как только я получаю возможность остаться одной, ноги несут к столику с выдвижным ящиком, руки находят стопку писем, а глаза начинают всматриваться в строки…

Они и впрямь были приятелями.

Приятелями по переписке – если можно так выразиться. Минока называла его «мой друг»… и в основном делилась переживаниями о состоянии здоровья её опекуна. Среди писем нашлось и то, что раскрывало секрет прозвища покойного графа: Минока спрашивала об этом у Хана лично! Его ответ тоже был в стопке, как и все другие ответы Мастера; судя по всему, перед свадьбой с Тай-Вэем молодая графиня вернула молодому человеку все его письма, окончательно завершив общение…

Ответом на вопрос о прозвище графа Дайго послужила история о том, как замкнутый и неразговорчивый мужчина отошёл от дел, отстранившись от всех политических игр, разочаровавшись в своей жизни и всех ценностях – точнее, вещах, которые таковыми считал. Этот мужчина не думал о том, как его уход воспримут остальные игроки, и нажил много врагов, сам того не ведая: знать решила, что он затаился в углу, как паук, который лишь выжидает время. Этим людям было не понять усталость старика, оставшегося в одиночестве под конец жизни и не успевшего ни обрести семью, ни познать любовь – в бесконечной попытке быть частью большой игры, ставка которой… власть в империи. Кто первым назвал графа Дайго пауком и в какой момент это произошло – неизвестно. Но прозвище быстро прижилось и намертво прилипло к необщительному старику, которого за глаза тут же наделили всеми самыми худшими качествами.

Поджимаю губы, вспомнив, какая именно семейка приложила больше всего усилий к созданию «полного образа». Да, Минока, твой выбор второго супруга, и то, что стало с тобой в итоге, слишком напоминает мне действие закона кармы…

Но что больше всего меня беспокоит – не повторю ли я её ошибок?

Хан очаровал меня с первой встречи. А Охотник ничего не сказал о том, что он – неподходящий кандидат, и вообще никак не прокомментировал мою заинтересованность.

Значит ли это, что я могу позволить себе увлечься им?..

Прикрываю глаза и вижу перед собой образ молодого Мастера с тёмно-каштановыми волосами и зелёными глазами.

Слишком красив.

И очевидно молод. Сколько ему? Лет двадцать шесть?

В моём родном мире мне было тридцать, а двадцатишестилетние молодые люди казались мне незрелыми – хоть разница в нашем возрасте и не была столь велика. Однако эти четыре года зачастую решали всё…

Здесь же я оказалась в теле двадцатидвухлетней девушки. Вероятнее всего – невинной. А юноши вокруг меня развиты не по годам – вспомнить хотя бы Ха Ру… и Хана. Таким молодым людям я бы могла доверить свою жизнь.

Но имею ли я вообще право на выбор?..

(обратно)

Глава 7

– Вы готовы? – Рэн проходит в мои покои.

Натягиваю перчатки и перевожу на него взгляд.

– Насколько это возможно – при всей моей нелюбви к подобным переходам, – произношу с вежливой улыбкой на губах.

– Вы не отправили вчера никаких писем, – неожиданно замечает мужчина.

– Скажите мне, кто ваш шпион? – продолжаю всё так же радушно.

Не позволю этому провокатору испортить мой день.

К слову, молчание после моих слов звучит красноречиво…

– И всё-таки? – Рэн продолжает давить на меня весьма тяжёлым взглядом.

Знать бы ещё его суть…

– Ну что я, по-вашему, должна была написать – и кому? – чуть сбросив уровень «радушия», уточняю всё ещё вежливо.

– Графу Байону, – отвечает Охотник, а затем добавляет: – Ваш отказ, разумеется.

– Вас не касаются мои отношения с графом, – с лёгким удивлением отзываюсь.

Что это вообще за новости?

– Разве вы не мечтали о свободе? – уточняет мужчина.

– Это вы за меня мечтали о свободе, – напоминаю ему, – и я повторю, если вы не поняли в первый раз: мои отношения с Ханом вас не касаются.

– Вы зовёте его Ханом, – замечает Охотник, прищурившись.

– Он попросил меня об этом, – сухо улыбаюсь, начиная чувствовать раздражение.

Между нами нет никаких договорённостей. Почему он заставляет меня чувствовать неловкость за моё общение с Мастером?..

– Почему именно он? – спрашивает Охотник.

– Потому что он симпатичный, – отвечаю не задумываясь; затем встречаюсь с напряжённым взглядом. – Кстати, кто из вас двоих первым начал откликаться на половину имени?

Мужчина прищуривается, но ничего не отвечает. Какая неожиданность.

– Скажите, что вы не мстите мне за то, что я не отвечаю на вашу симпатию, – медленно произносит он, спустя несколько секунд, – и что решили дать графу шанс, потому что он действительно вам понравился.

Смотрю на Охотника широко открытыми глазами и поражаюсь. Искренне поражаюсь.

– Вы сейчас собственноручно закопали всё моё уважение к вам глубоко в землю, – произношу чётким ровным голосом.

Больше не произношу ни слова. Лишь взмахом руки предлагаю ему открывать портал.

Собственно, что и происходит.

Оказавшись перед домом вдовы управляющего восточным округом графства Дайго, глубоко вдыхаю и выдыхаю, не смущаясь своей слабости: эти переходы… даются мне не просто. Вестибулярный аппарат страдает от таких финтов.

На мужчину рядом даже не смотрю. Не хочу смотреть.

– Графиня! – вдова управляющего появляется передо мной так быстро, что мне становится неловко: всё-таки не молодая женщина. – Мы ждали вас лишь через пару дней! – Затем она поворачивает голову: – Господин Охотник! Чем обязаны вашему визиту?

Внимательно смотрю на свою союзницу. Я уже давно заметила, что мощь Охотника простые люди ощущают иначе, нежели заклинатели, – кажется, она не давит на них с той же силой. А оттого и отношение к нему совсем иное: люди не боятся сильнейшего среди Мастеров и не хотят от него избавиться при первой возможности – если на них нет греха…

Они считают его кем-то вроде Чи́стильщика.

– Господин Охотник предложил свою помощь в поимке поджигателя. Я не могла ему отказать, – отвечаю за нас обоих.

– Ну да. Одного-то уже поймали, – совершенно серьёзно кивает вдова.

Она знала, что преступников двое?..

Или это был скепсис, потому что поймали явно не того?..

– Расскажите мне всё, что знаете, – произношу и получаю приглашение войти в дом.

– Когда я прочла ваше письмо, то первое, что пришло мне в голову, – это проверить исполнителей чёрных заказов, – отзывается вдова, когда мы все усаживаемся в кресла, – их у нас не так уж и много.

– Чёрные заказы? – переспрашиваю сосредоточенно.

– Грязная работа: убийства, грабёж, поджоги, заказные нападения, – поясняет та, – проблема в том, что…

Женщина неожиданно поджимает губы и отводит взгляд.

– Что? – переспрашиваю у неё.

– Тот, кого вы нарекли своим телохранителем, и тот, кто был казнён в столице по обвинению в преступлениях Чёрного Колдуна, – и есть один из исполнителей чёрных заказов, – напряжённо отвечает вдова.

Несколько секунд сижу молча и смотрю на неё.

Затем перевожу взгляд на Охотника.

…

Я помню слова Моры о бездельнике, который берётся только за лёгкую и высокооплачиваемую работу, – так она описала Ха Ру, когда я впервые спросила о нём.

Высокооплачиваемая работа, о которой никто ничего толком не знает…

И навыки профессионального убийцы, которые идут вразрез с образом лентяя и охламона…

Чем не идеальное описание преступника? А затем до меня доходит: а ведь он действительно поджёг сарай! Тот самый сарай, в котором я очнулась после странного ритуала. Тот самый сарай, рядом с которым нашли тела жертв Чёрного Колдуна – в доме, который впоследствии тоже сгорел.

– Ха Ру не… – упираюсь взглядом в пол, окончательно потеряв ориентиры, – он не может быть Чёрным Колдуном.

– Почему? – осторожно спрашивает вдова.

– У графини есть причины так полагать, – неожиданно приходит мне на помощь Охотник.

Ловлю его взгляд и цепляюсь за него, как за спасательную шлюпку.

– Надо полагать, эти причины весомые, – поднимает брови женщина.

И мне нечего ей ответить. Почему? Потому что Ха Ру сослан на Запретный Остров, а Чёрный Колдун – или тот, кого так называют, – побывал в моём замке несколько дней назад.

Это просто невозможно.

Это же невозможно?..

– Однако соседи убитых могут с вами не согласиться, – произносит вдова, вынуждая меня поднять голову и встретиться с ней глазами.

– О чём вы? – спрашиваю ровным голосом.

– То, что происходило на границе ваших земель, крайне странное явление, ваша светлость, – аккуратно подбирая слова, отвечает женщина. – Ходит молва, что между смертью всех жертв Чёрного Колдуна и поджогом тех мест проходило более суток, а это может значить, что…

– Что это дело рук двух разных людей… – протягиваю напряжённо.

То, о чём говорил Охотник, подтвердилось: преступник не стал бы оставлять трупы на всеобщее обозрение, если изначально собирался их сжечь.

Ловлю на себе тяжёлый взгляд мужчины и киваю.

Я поняла. Мы ищем не одного убийцу; мы ищем заклинателя, запугивающего моих подданных байкой о Чёрном Колдуне, и человека, который за ним подчищает. Одному необходимо, чтобы все увидели дело его рук… А второй либо помогает первому, либо желает стереть его деяния с лица земли.

Но одно совершенно очевидно.

– Они знают друг друга. Убийца и поджигатель, – произношу негромко. – Найдём одного – выйдем и на другого.

– Я сделала такое же предположение, – кивает вдова, – и как только получила ваше письмо, дала задание своим людям узнать, кто из исполнителей чёрных заказов мог поджигать дома с убитыми.

– И? – поторапливаю её.

– И тут расследование зашло в тупик, – разводит руками вдова, – потому что никого из свободных исполнителей в то время не было в этом округе.

Да. Здесь был только мой телохранитель.

…

Что же ты за человек такой, Ха Ру? Ты присоединился ко мне, пытаясь понять, что стало со старой знакомой, которая вдруг перестала тебя узнавать? Или по какой-то другой причине?

…

Перевожу взгляд на Охотника и слегка прикусываю губу.

Должна ли я извиниться за все свои нападки на систему правосудия? Теперь очевидно, что вынесенное наказание, – с учётом всех секретов и недомолвок, – мягчайшая мера.

Откидываюсь на спинку кресла, складывая руки на груди… и задаю себе второй по значимости вопрос: значит ли всё это, что я должна выдохнуть с облегчением? Ведь появление последней жертвы доказало невиновность графини.

Она не убивала своих подданных в попытке раскачать свой дар!

Это делал кто-то совершенно другой.

– А почему тела пролежали в домах больше суток? – спрашиваю после долгой паузы.

– Их не трогали, – осторожно произносит женщина, косясь на моего спутника, – боялись навлечь на себя беду…

Ясно… Если вспомнить тех работяг, что встретились мне первыми в этом мире, то никто из них не хотел находиться в доме с трупами: им было проще создавать видимость поиска убийцы на улице – вне его стен.

– Так когда происходили поджоги? – спрашиваю, постукивая по подлокотнику.

– Это может прозвучать странно, – вновь покосившись на Охотника, произносит вдова управляющего, – но в основном дома с телами поджигались после того, как на них взглянул господин Охотник. Буквально через час после его ухода.

То есть это происходило прямо под носом у тех, кто занимался похоронами?.. Поджог целого дома – дело не простое. Насколько слепыми надо быть, чтобы при свете дня не заметить злоумышленника?

Альтернатива «слепоте» мне нравится намного меньше: это значит, что на местах работал профессионал.

– Прошу прощения, ваша светлость, – склоняет голову женщина, – если бы мой муж был жив, подобного бы не случилось.

Прикрываю глаза и рукой показываю, чтобы она успокоилась. Естественно, что это не её вина. У этого округа уже есть новый управляющий. И это ему я должна предъявлять претензию за безответственность.

– Так, говоришь, никого из исполнителей чёрных заказов и близко не было, когда тут горели дома? – перевожу тему, не имея другого варианта.

Обсуждать с этой женщиной очевидную проблему, название которой – «для кого-то было принципиально, чтобы Охотник увидел трупы», я не могу.

Хоть и хочу…

– Из тех, что мне известны, – кивает вдова.

Плохо. Никакого крючка, никакой зацепки.

– Есть, правда, одно место, в котором можно задать подобный вопрос – и даже ожидать, что тебе ответят, – осторожно протягивает женщина, – однако мне и моим людям туда ход закрыт.

– Что за место? – нахмурившись, уточняю.

– Там собираются самые отбросы, – поджав губы, отвечает вдова, – а местные власти делают вид, что этого трактира и нет вообще…

Смещу всех. К чёртовой матери.

– Но вам не следует там появляться, ваша светлость, – поспешно произносит женщина.

– Туда пойду я, – подаёт голос Охотник, поднимаясь на ноги.

И то верно. Хоть какая-то польза будет.

– В таком случае я хочу знать обо всём, что вы там услышите, – произношу, взглянув на него; не понимаю значения ответного взгляда, но упускать возможность овладеть информацией не собираюсь!

– Мой слуга объяснит вам, где находится это место, – вдова тоже поднимается на ноги и подзывает своего подчинённого.

Пока тот разговаривает с Охотником, я замечаю напряжённый взгляд своей союзницы.

– Говори, – мягко произношу, подходя к ней.

– Я сомневаюсь, что господин Охотник сможет получить ответы: своим приходом он скорее спугнёт нужных людей.

– И что мне делать? – спрашиваю у неё.

– Как я и сказала, вам нельзя появляться в подобных местах, – негромко отзывается та, – однако вы можете вызвать любого своего подданного в столицу графства.

Внимательно смотрю на неё, а затем незаметно усмехаюсь.

Люблю я свой Совет Вдов и всех его участниц.

Эти женщины знают, как действовать исподтишка.

– И кого мне следует тайно вызвать в свой замок? – уточняю у неё, следя взглядом за Охотником.

– Одну из постоянных посетительниц того места. Говорят, в отличие от остальных, с ней можно вести разговор, – тихо произносит женщина, и по её лицу я вижу – мне предлагают присмотреться к той девице…

Она настолько хороша?

И другой, не менее важный вопрос: пригодятся ли мне её услуги в принципе?.. У меня уже есть Мора – на такой случай.

– Ты можешь с ней связаться? – негромко спрашиваю.

– Я могу связаться с людьми, которые передадут ей ваш приказ.

– Пусть сообщат, что я буду её ждать. В ближайшее время, – едва слышно произношу и отхожу в сторону. – Нам пора! – объявляю громко, приковывая к себе внимание.

Охотник кивает и выходит из дома вслед за мной.

– Подать вам лошадей? – спохватившись, спрашивает хозяйка дома. – Я не заметила вашего экипажа и предположила…

– Да, – киваю.

– Нет, – одновременно произносит Охотник и встречается со мной взглядом, – я открою портал. Вы не готовились к длительной поездке в экипаже.

– Ваша правда, – соглашаюсь.

И, попрощавшись со своей союзницей, позволяю переправить себя в покои замка. Затем жду, когда мужчина вернётся, оставив меня одну, но этого не происходит.

– Вы хотите что-то сказать? – приподнимаю брови, удивлённая происходящим.

– Я должен объяснить… свои слова, – медленно проговаривает Рэн, глядя в пол.

Свои слова… свои слова… о чём он?

– Я позволил себе задеть вас. И вашу гордость.

О! Эти слова…

– Рэн, – останавливаю его, приподняв ладонь, – прошу, больше ничего не говорите.

– Но…

– Давайте остановимся на этом; меня устраивает, что наши отношения носят чисто деловой характер. Усложнять их было бы ошибкой, – произношу спокойно.

– Вы не даёте мне…

– Господин Рэн, – вновь позволяю себе перебить его, а затем жду, когда на меня посмотрят. – Я достаточно людей повидала, – продолжаю, не заботясь о том, что юная Минока вряд ли обладала моим опытом; но я должна сказать это вслух: – И пришла к однозначному выводу: от мужчин, не признающих своих чувств, больше всего проблем. А мне и своих проблем хватает… Так что, повторюсь, давайте на этом закончим.

– Судя по всему, вы уверены, что я к вам что-то испытываю, – спустя некоторое время произносит мужчина.

О… а этот случай – запущенный… Придётся открыть ему глаза на то, чего он в упор не видит:

– Я не знаю, что произошло между нами в те два дня, что вы забрали из моей памяти, но после этого именно вы начали появляться в моей спальне. Вы в моей. А не я в вашей, – уточняю ровным голосом, чтоб лучше дошло. – И вы же, оказавшись рядом со мной в очередной раз, первым поцеловали меня. Я лишь ответила и прошу прощения, что не испытываю за это стыда. Обещаю, в будущем я буду работать над своим поведением, – опускаю голову, каясь, – поэтому простите, но, да, я уверена – вы ко мне что-то испытываете.

– А вы? Что вы можете сказать о своих чувствах? – глядя мне в глаза, спрашивает Охотник.

– Я в вас не заинтересована, – отвечаю прямо.

Жёстко? Возможно. Но мужчина, отрицающий очевидное, запутает нас обоих.

– Я вас понял, – сухо отвечает Охотник и исчезает из моей спальни.

Выдыхаю, отводя взгляд в сторону и прикрывая глаза. Всё верно: лучше сейчас отрезать, чем потом страдать, ожидая любви и заботы, а получая лишь равнодушные взгляды и… приглашение на свадьбу с принцессой.

– Прощай, Охотник, – произношу негромко и иду переодеваться.

Мои тренировки ждут меня.

Спустя неделю…

Изумлённая, смотрю вниз… даже боль от удара перестаю чувствовать…

Это что, кровь?..

В каком-то состоянии аффекта поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Охотником. Глаза мужчины расширяются, а затем наполняются чем-то настолько страшным, что я перестаю дышать.

В следующую секунду тот, кто ударил меня, мёртвым падает на землю.

(обратно)

Глава 8

Пятью днями ранее…

Поправляю волосы перед зеркалом, затем быстро выхожу из покоев, спускаюсь вниз по лестнице и останавливаюсь перед дверью в гостиную. Киваю слуге. Жду, когда дверь откроют. И вхожу в комнату, ощущая лёгкое волнение.

– Признаюсь, я не ожидал от самого себя, что буду ждать нашей встречи с таким нетерпением, – произносит Хан, разворачиваясь ко мне лицом.

Опускаю голову, скрывая улыбку на губах. Не буду говорить, что это взаимно. Уверена, у него и так высокая самооценка – раз он без какого-либо смущения позволяет себе такие высказывания…

– Мне тоже приятно видеть вас, Хан, – вместо этого отвечаю.

– Приятно – это не совсем верное слово, – замечает тот, затем подходит ко мне. – Слышал, вы всё ещё не замужем…

– Я решила постараться оправдать ваши надежды, – не удержавшись, усмехаюсь.

И замолкаю под внимательным взглядом молодого человека.

– Думаю, нам стоит выйти на воздух… – произносит Хан, глядя на меня сверху вниз, – мне определённо необходимо остудить голову.

– Ничего не имею против, – отвечаю, заворожённая его глазами.

Мы молча выходим из замка и идём в сторону сада. И если моё тело в это осеннее утро греет меховая накидка, то за здоровье Мастера я искренне переживаю: как ему не холодно без верхней одежды?

– Я прошу прощения, – протягиваю, глядя чётко перед собой, – но не могу не заметить: вы одеты не по погоде. Может, нам стоит вернуться в замок?

– Сразу видно, что вы не вращаетесь в светских кругах, – улыбается Хан, опуская голову.

– Что это значит? – с любопытством уточняю.

– Если бы вы посещали приёмы и балы, устраиваемые знатными семьями, то были бы в курсе, почему холод мне не страшен, – отвечает молодой человек.

– Даже так? – заглядываю ему в глаза. – И почему же?

– Моя сила не позволяет мне замерзнуть. Точнее будет сказать – она не реагирует на холод, потому и я перестал быть чувствительным к нему, – звучит ответ, – это всем известно.

– Ваша ладонь тёплая, – замечаю, прикоснувшись к его коже.

И останавливаюсь, осознав свою ошибку, – это был слишком фривольный жест для разведённой графини; взгляд молодого Мастера становится внимательным, а моя ладонь тут же попадает в захват.

– С вами слишком легко общаться, – произносит Хан.

– Это плохо? – уточняю осторожно.

– Это вызывает зависимость, – звучит ответ.

– Не могли бы вы отпустить мою руку? Ваши прикосновения тоже… вызывают зависимость, – произношу ровным голосом, не отрывая от него глаз.

Мастер выпускает мою ладонь и убирает руки за спину.

– Я был не прав, – произносит он спустя некоторое время.

– В чём именно? – спрашиваю, когда мы вновь начинаем медленно идти вперёд.

– В том, что позволил вам отказаться от меня.

– Мы совсем не знали друг друга, – аккуратно отвечаю, – и с тех пор я сильно изменилась.

– Ваши изменения мне нравятся. Вы стали сильнее. А ваш характер – твёрже, – произносит Мастер, глядя вперёд.

– Приму это за комплимент, – киваю.

– Это и был комплимент. – Хан вновь останавливается, внимательно всматриваясь в моё лицо. – Помните, я говорил вам, что император будет препятствовать нашему браку, реши мы связать свои судьбы?

Вновь киваю, сосредоточенно глядя на молодого человека.

– Я хочу, чтобы вы знали: мне плевать, сколько препятствий он нам обеспечит. Я хочу, чтобы вы стали моей женой.

– Вы не торопитесь? – приподнимаю брови.

– При нашей первой встрече вы сказали, что вам комфортно в моём присутствии, – напоминает Хан, склоняя голову набок. – Желаете узнать, что в вашем присутствии испытываю я?

Он говорит о моей силе. Но на мне же тотем… как и всегда…

– Что? – спрашиваю.

– Мне не хватает ощущения вашей силы, – ровным голосом отвечает Мастер. – Знаете, о чём это говорит?

– О чём? – переспрашиваю, вновь начиная ощущать мягкое давление от его взгляда.

– О том, что священный зверь внутри вас сильнее моего. Я хочу подчиняться вам на подсознательном уровне. Это интригует меня.

Молчу, не зная, что сказать. Точнее, мне есть что сказать, – но не ему лично.

Теперь понятно, почему я испытывала тоску по ощущениям от силы Охотника. И вовсе это не было ничем особенным. Это простая физиология. Или энергология… или как это вообще назвать?..

– Вы сказали – «священный зверь внутри вас», – замечаю с лёгким любопытством, – но ведь внутри наших тел лишь его энергия. Разве нет?

– Живая энергия, – кивает Хан, а внутри моей памяти что-то щёлкает.

Кто-то уже говорил мне про живую энергию. Но кто? И когда?

– В чем разница? – хмурясь, уточняю.

– Вы и впрямь не подготовлены, – удивлённо протягивает Мастер. – Это довольно странно, учитывая все ваши беседы с покойным графом Дайго.

– Вы забыли о моей потере памяти, – напоминаю ему.

– Вы правы. Простите, – склоняет голову молодой человек.

Ох, как же просто общаться с тем, кто знает мои секреты!

– Итак, вы мне ответите?

– То, что вы впитали, – это не просто жизненные силы. Это суть священного животного. Живая энергия со своим сознанием. Сейчас вы не слышите голос своего спутника, но когда откроете свой разум, – поймёте, что внутри своего тела вы уже не одни, – произносит Хан.

– Я… услышу голос паука? – с лёгким ознобом уточняю. – И как я его пойму?

Жуть какая. Даже думать противно.

– Не имеет значения, какую форму имело это существо, – улыбается зеленоглазый Мастер. – Вы будете понимать его не на уровне слов.

– Но вы сказали про голос, – замечаю насторожённо.

– Считайте это оборотом речи, – откровенно развеселившись от моей напряжённой позы, произносит Хан. – Если смотреть в сухом остатке, вы обзаведётесь парой лишних глаз и органов чувств.

– Предположим, – не готовая расслабиться, протягиваю я, – а что за существо внутри вас?

– Священная змея. Возраст – около пары тысяч лет, – отвечает Мастер, продолжая рассматривать моё лицо.

Так и слышу треск гремучей змеи в своей голове. Ужжжасссс…

Но всяко лучше, чем паук.

– Говорят, когда я использую свою силу, у меня появляется лишняя пара зрачков, – произношу, поёжившись, – а у вас они, должно быть, становятся вертикальными?..

– Кто-то видел, как вы используете свою силу? – спрашивает Хан, и, честное слово, я слышу нотки ревности в его голосе.

– Так вышло, – не углубляясь в подробности, отвечаю. – И всё же?..

– Да, мои глаза могут напугать непосвящённого в тайны Мастеров, – отводя взгляд в сторону, отстранённо отзывается Хан.

Серьёзно! Он недоволен!

– Вы знаете, насколько полезным для меня оказался наш недолгий разговор? – пытаясь заглянуть ему в глаза, спрашиваю с лёгкой улыбкой.

– Я хочу, чтобы он был не только полезным, но и желанным, – отзывается тот, продолжая смотреть на деревья в моём саду.

– Я определённо желаю и дальше с вами разговаривать, – ещё шире улыбаюсь.

Молодой человек поворачивает голову и встречается со мной взглядом.

– А я определённо желаю видеть вас чаще, – произносит он.

– Видите – наши желания схожи, – пожимаю плечами и начинаю идти вперёд.

Некоторое время мы оба молчим, думая каждый о своём.

– Могу я задать вам ещё один вопрос? Последний – касательно моего прошлого, – спрашиваю негромко.

– Вам не нравится говорить о прошлом? – замечает он.

– Для меня это время ошибок и неверных решений, – отвечаю прямо.

– Понимаю, – кивает Хан, глядя вперёд. – И что бы вы хотели узнать?

– Зачем покойный граф отослал всех женщин на границу графства? – спрашиваю у него.

– О, это… – Мастер останавливается рядом со скамьёй, но так и не опускается на неё. – Всё дело в экспериментах, которые граф проводил, пытаясь найти способ раскачать ваш дар. Я до сих пор не могу поверить, что вы смогли без последствий впитать энергию из тотема: насколько я знаю, ваша сила была совсем небольшой.

– Я обнаружила себя в чужом сарае, не помня своего прошлого, – напоминаю на всякий случай. – Поверьте, последствия для меня вполне ощутимы.

– Ещё раз прошу прощения, – склоняет голову Хан.

Судя по всему, я выгляжу слишком живой для той, что по всем законам должна быть мёртвой.

Да, это тебе не Охотник, которому плевать на твоё прошлое и которому не важно, как ты такой стала.

Хан ждёт объяснений.

Это… тотальная разница.

– Вы ответите? – заглядываю ему в глаза.

– Несмотря на то что традиции, связанные с Запретным Островом, существуют давно, никто так и не взялся исследовать феномен существования Мастеров. Почему мы можем впитывать энергию священных зверей? Какие у нас пределы? Что вообще происходит внутри наших тел, когда рушится хрупкое энергетическое равновесие, созданное природой? И как это влияет на людей, оказавшихся рядом… – произносит молодой человек, решив-таки вернуться к моему вопросу. – Именно поэтому граф решил не рисковать здоровьем своих подданных и отослал всех женщин детородного возраста подальше от столицы графства. Не забывайте, что он хотел, чтобы процесс поглощения вами энергии из тотема проходил в замке под его надзором. И выброс энергии при этом был бы достаточно сильным.

– Он учёл всё – но только не свою смерть, – протягиваю негромко. – Да, расскажи Богу о своих планах…

– Что? – нахмурившись, переспрашивает Хан.

– Ничего, не обращайте внимания, – качаю головой и встречаюсь с ним взглядом.

Теперь мне совершенно очевидно: передо мной друг, а не враг. Если покойный граф рассказал ему и про наличие в его сокровищнице тотема, и про свои планы на меня, значит, он бесконечно доверял молодому Мастеру.

И это значит, что я тоже могу доверять ему.

– А как свою силу получили вы? – спрашиваю у него.

– Отец добыл для меня тотем, как только я родился. И, поскольку мой дар проснулся ещё в детстве, к двадцати годам мне было довольно просто присвоить живую энергию из тотема. Это происходило в лесу под присмотром опытных заклинателей, знающих весь процесс, – спокойно отвечает Хан, а затем замечает выражение моего лица, – вы чем-то огорчены?

– Нет, я… я действительно рада, что не все случаи поглощения силы проходят так, как это было у меня, – растягиваю на губах улыбку, испытывая жалость к предыдущей хозяйке тела; даже не так – испытывая к ней искреннее сочувствие, – спасибо вам за все ответы. Я искренне благодарна за этот разговор.

Серьёзно. Давно я не получала столько полезной информации.

– Вы меня прогоняете?

– Я не могу позволить себе злоупотреблять вашим дружелюбием: задержитесь вы в моём замке – и о нас пойдут слухи, – отвечаю почти честно.

На самом деле мне нужно многое обдумать, а рядом с Ханом мыслительный процесс приостанавливался или направлялся в совсем иное русло… в русло «он слишком идеален; а эта прядка сейчас так игриво блестит на солнце… о, с него нужно писать портреты!».

Я хотела, чтобы он видел только идеальные мои стороны, и это меня настораживало. Потому что это всё вообще не я. Графиня – не я. Милая вежливая молодая женщина, послушная закону и аккуратно относящаяся к своей и чужой репутации, – это тоже не я.

Но прежней меня уже тоже не было, поэтому я основательно так запуталась…

– Меня мало волнуют слухи. И, признаюсь, я удивлён, что они волнуют вас. Мы – Мастера. Мы над общепринятыми понятиями о морали. – Хан неожиданно усмехается и прикрывает губы ладонью; а затем признаётся негромко: – Довольно странно говорить об иной морали, когда ты даже по стандартным меркам не делаешь ничего предосудительного.

– И тем не менее вы об этом говорите, – замечаю, – потому что в моём случае понятие «стандартно» однозначно неуместно.

– Да, ваш развод наделал много шума, – кивает он, – разводы вообще – редкость в империи. А в вашемслучае вы получили его после признания вас мёртвой… – Хан вновь усмехается и поднимает голову к небу. – Вы – интересная женщина, Мино.

– Я – раба обстоятельств, – признаюсь на волне расположения, – не более.

– Когда мы увидимся снова? – он разворачивается ко мне и заглядывает в глаза: – Я обещал вам рассказать всё, что знаю сам о Мастерах и о нашей силе.

– Этот урок я точно не пропущу, – улыбаюсь, разворачиваясь к воротам из замка.

– Позволите мне вольность? – не глядя на меня, спрашивает Хан.

– Какую именно? – всё с той же улыбкой уточняю.

– Просто позвольте, – звучит ровный голос.

– Ну хорошо, позволяю, – жму плечом, не ожидая ничего особенного – и оказываюсь в руках молодого человека.

Как быстро он это сделал! Я даже вдохнуть не успела.

– Мино, я вернусь через несколько дней. И всё так же буду надеяться, что застану вас свободной и не опутанной узами брака. Вы же понимаете, почему я говорю вам об этом?

Киваю, заворожённая его импульсивным решением сократить дистанцию. Во всех смыслах слова.

– Я – не Тай-Вэй. Мне от вас ничего не нужно: у меня уже всё есть. Я – один из самых молодых Мастеров моего времени, а моя семья имеет столько власти, сколько ей необходимо. Мы не ведем политических игр, а я вообще вне системы с тех пор, как поглотил силу из тотема. К чему я веду? Я хочу, чтобы вы стали моей. Никто больше не посмеет и слова о вас сказать… Моё имя спасет вас от всего плохого, что может быть в этом мире. Вам больше не придётся справляться со всем в одиночку. Подумайте об этом.

– Подумаю, – обещаю честно.

Я не слепая и не больна на голову: это лучший вариант из всех возможных.

Но я сомневаюсь, что мне так просто позволят стать женой графа Байона. Не в этом мире. И не при этом императоре…

Пятью днями позднее…

В полном шоке смотрю на кровь.

Я смогла защититься от удара ножом, не позволив достать до живота, но лезвие вспороло кожу на ладони.

Почему сила не сработала?

Где мой защитник?

Почему священный зверь внутри никак не отреагировал на опасность?

Разве не должно было здесь появиться несколько свеженьких коконов с телами?!

– Что у вас на руке? – резкий вопрос Охотника заставляет вернуться в реальность.

Перевожу взгляд на запястье, продолжая полулежать на земле.

Двигаться не позволяет боль в животе… кажется, когда меня пинали, со мной не деликатничали.

– Это… подарок, – выдавливаю из себя.

– Снимите немедленно! – рычит Охотник; и я тут же стягиваю браслет и откидываю его в сторону.

Тело мгновенно холодеет, а голова пустеет. Я чувствую силу внутри…

– Что с её глазами? – кричит второй из нападавших. – Нам не говорили об этом!

– Убью всех, – предупреждаю всерьёз, ощутив такую ярость, что сложно передать словами… а затем сгибаюсь с кашлем.

Кровь, появившаяся на траве, пугает меня даже больше, чем всё, что было раньше.

Не может быть…

– Я… – растерянно смотрю на землю с кровавыми каплями и поднимаю голову на Охотника.

В следующую секунду последние двое нападавших падают замертво.

У нас не осталось ни одного языка. Это… плохо.

(обратно)

Глава 9

Три дня до…

Я не понимаю, как она смогла незаметно попасть в мои покои: в коридоре куча слуг, а другого входа просто нет.

И тем не менее я уверена – она не заходила через дверь.

– Должно быть, ты та девушка из трактира, которую мои люди должны были направить ко мне, – замечаю ровным голосом, останавливаясь посреди гостевой.

Рассматриваю свою гостью и неожиданно понимаю, что узнаю её. Нет, я не видела её раньше, но черты лица, волосы, странная, немного холодная энергетика… всё это кажется мне жутко знакомым.

– Сестра Ха Ру. К вашим услугам, – шутливо склонив голову, произносит та.

А моё сердце делает скачок.

– Моё имя Тэ Ра. У нас разные матери, но, да, я считаю его своим братом, – насмешливо продолжает гостья. – Всегда хотела посмотреть в глаза той, что отправила его на плаху. Вы же знали, что он невиновен, верно?

– Он поджег сарай, – произношу зачем-то.

– А за это нынче смертная казнь полагается, – кивает Тэ Ра, продолжая смотреть на меня так, словно это она здесь была графиней, а я – лишь простой попрошайкой с улицы.

Бесправной. И глупой.

– Он сам решил взять вину на себя, – пытаюсь оправдаться, испытывая отвращение и к себе, и к тому, что я произношу.

– Я понимаю, почему он решил так сделать, – фыркает сестра Ха Ру с таким видом, будто причиной решения была моя «ослепительная внешность»… или мои навыки в постели. И я не знаю – что хуже.

– Мне жаль, что…

– А этот паук на вашей шее выглядит до боли знакомым. Как же неописуемо страшно было добывать для вас такую силу: нам ведь было всего по семь лет… дети… одни… на жутком незнакомом острове. Ох, простите, не для вас мы её добывали, а для вашего мужа, который впоследствии убил нашего отца. – Девушка растягивает на губах холодную улыбку.

– Тэ Ра, я не несу ответственности за решения графа; мне тогда было столько же, сколько и тебе, – произношу чётким голосом.

– Не пытайтесь надавить на сходство между нами: я в свои семь стала взрослым человеком, понимающим цену жизни, – отрезает Тэ Ра и замолкает, глядя на меня цепким взглядом.

– Хорошо, мы не похожи, – киваю, начиная общаться с ней, как с диким зверьком – мягко, осторожно. – Но я хочу, чтобы ты знала – я делала для Ха Ру всё, что могла.

– Как и я, – звучит ответ, и я не понимаю, откуда во мне появляется беспокойство.

– Я просила своих людей связаться с тобой по одной-единственной причине: я хочу найти настоящего убийцу…

– Зря вы меня позвали, – произносит девушка, опуская подбородок, – это было ошибкой.

– Тэ Ра, я… – осекаюсь, когда та в одно движение забирается на подоконник и выпрыгивает наружу.

Что?!

Подбегаю к окну и смотрю вниз. Никого. Такая же незаметная и бесшумная, как её брат.

Выходит, они вместе добывали для покойного графа энергию священного зверя. Вдвоём. И силы у них схожие…

Чёрт… так вот что испытывал Ха Ру, когда смотрел на паука. Он ненавидел меня. И при этом продолжал защищать…

Закрываю лицо рукой и несколько минут стою неподвижно. Затем резко выхожу из своих покоев и спускаюсь к Геону, тренировавшему стражу.

– Графиня? – удивлённо произносит вояка, увидев меня.

Наше занятие уже закончилось. Я не должна была появляться здесь в это время, когда молодые стражники тренируются в одних штанах.

Но мне плевать. Не до этого сейчас.

– В замок слишком легко попасть. Надо что-то с этим делать, – произношу, отходя с ним в сторону.

– Кто-то пробрался внутрь? – хмурится Геон. – Где? Кто?

– Я… не могу сказать, – не нахожу верного ответа.

Он же не знает про Чёрного Колдуна, посетившего мой замок пару недель назад. И о сестре Ха Ру не стоит рассказывать направо и налево.

Для начала мне нужно понять, что делать с этой информацией.

– Вы что-то от меня скрываете? – он всматривается в моё лицо.

– Я хочу, чтобы ты позаботился об этой проблеме. Не знаю как. Но в данный момент замок – это какой-то проходной двор, – не сумев сдержать раздражение, произношу и ухожу обратно.

Он не виноват в том, что не является заклинателем. Простому человеку было бы сложно запрыгнуть с земли на второй этаж. Но и я не виновата в том, что не могу доверять все свои секреты начальнику стражи. Я их вообще тут никому особо доверять не могу.

И это злит.

Один день до…

– Ваша светлость, – Геон останавливается передо мной и склоняет голову.

Сегодня я отменила все занятия. Не могу сосредоточиться, так что даже пытаться бесполезно.

Он за этим пришёл?..

– Вы просили разобраться с проблемой, – произносит вояка, и мне становится немного стыдно: ну как он может справиться с этой проблемой? Он же простой человек.

– Геон, прости меня, – отвожу взгляд, – я понимаю, что подобная просьба…

– Насколько я понял, в замок попадали несколько раз, – неожиданно перебивая меня, произносит начальник стражи. – И раз никто из моих людей не смог засечь нарушителей, это были заклинатели.

Поднимаю голову и встречаюсь с ним глазами. Он намного проницательнее, чем я полагала.

– Полагаю, вы не думали о подобной угрозе, когда набирали людей в стражу… и когда делали меня её начальником. Не думали, а стоило, – припечатывают меня – и вполне заслуженно.

Однако мне есть что ответить:

– Ты предлагаешь мне набрать колдунов для отряда против заклинателей? – поднимаю брови.

Вряд ли кто-то из знати возжелает стать частью моей стражи. В этом нужно отдавать себе отчёт. А кроме них в моём распоряжении могут быть только самоучки.

– Я предлагаю вам защитить замок артефактом, не позволяющим незнакомым вам заклинателям заходить внутрь, – произносит Геон.

– Такой существует? – удивлённо спрашиваю.

– Я поговорил с Морой и узнал, какие артефакты есть в сокровищнице замка…

– С Морой? Но откуда она… – перебиваю его, как со мной делают то же самое.

– Она – ключница. Эта должность подразумевает знание всех секретов… всех помещений, – глядя на меня с лёгким скепсисом, отвечает Геон чётко и с расстановкой.

Вот как знала, что он будет мстить мне за то, что я не делюсь с ним всем. Теперь придётся терпеть его надменное поведение, потому что – какая неожиданность! – я тоже многого не знаю. До сих пор. Хоть и являюсь хозяйкой замка и владычицей паучьих земель.

П-ха, как звучит-то! Владычица… скорее – обладательница звания «Мисс Тормоз» или «Я туплю исключительно в очевидном». Ведь Мора – действительно ключница! И, ясен пень, она знает секреты замка. А я даже не удосужилась узнать, что там у графа было в сокровищнице…

– Хорошо, уделал, – соглашаюсь, отмахиваясь. – Хочу воспользоваться этим артефактом. Веди меня к нему.

– Он был создан для обороны крепости. В нашем случае – замка. Поэтому имеет ограничения в радиусе действия и несколько очевидных недостатков, – начинает пояснять Геон, пока мы идём к Море. – Территория перед замком охвачена не будет, это мы выяснили из дневников покойного графа.

Боже, граф вёл дневники. Теперь я ощущаю себя полной идиоткой…

Премию им двоим, что ли, выплатить? Кажется, кое-кто два дня потратил на поиск решения моей проблемы.

– Что по поводу недостатков? – уточняю негромко.

– Количество заклинателей, допущенных внутрь замка, весьма ограничено, – отвечает Геон.

– Это хорошая новость. Среди всех обитателей замка я одна – заклинатель, – произношу, решив не хвастаться так и не полученным, но всё же очевидным званием Мастера, – а друзей у меня не так уж и много.

– Каждого вашего «друга» необходимо будет «познакомить» с артефактом – и это тоже один из недостатков: кто-то из них в потенциале может оказаться предателем и, зная местоположение артефакта, в будущем он сможет его дезактивировать, – отвечает Геон.

– Так, поподробнее о знакомстве, пожалуйста, – произношу озадаченно.

– Нужного вам человека необходимо будет привести в комнату, где будет храниться активированный артефакт, и попросить положить на него руку. Артефакт вберёт в себя отпечаток силы, и человек получит доступ в замок в любое время.

Так, я уже точно знаю, кого не буду знакомить с артефактом…

– Это меня устраивает. На данный момент я желаю активации защиты замка больше всего, а из допущенных внутрь у меня в приоритете лишь один человек, – протягиваю удовлетворённо.

– Охотник? – уточняет Геон.

– Небо упаси, – поднимаю руку, отгораживаясь. – Граф Байон.

– Вы знаете его не так давно, – замечает начальник охраны.

– И это самое приятное знакомство со времен знакомства с тобой, – растягиваю на губах улыбку и вижу, как вояка фыркает.

Пусть он и не признаётся, но я вижу, что комплимент пришёлся ему по душе.

– Мора! – увидев свою ключницу, останавливаюсь. – Рассказывай, как его активировать…

Тот день…

– Ваша светлость!

Оборачиваюсь, с лёгким удивлением глядя на стражника.

Что опять случилось?

– Ваша светлость, там у ворот… к вам пришли… – испытывая явную неловкость при общении со мной, кое-как поясняет стражник.

– Кто? – приподняв брови, смотрю на него.

– Эти… просители… – откровенно подыскивая слова, отвечает тот.

Просители?..

А!

– Насколько я знаю, на ворота отправлен писарь, чтобы записывать все прошения, – произношу спокойно.

– Нет, там не простые… там родственники жертв Чёрного Колдуна! – наконец находится с ответом стражник.

– Так сразу и надо было сказать, – отзываюсь и, подхватив подол юбки, иду к воротам.

Останавливаюсь, увидев их – двух женщин и трёх мужчин. Все пятеро были простолюдинами. В застиранных одеждах, с осунувшимися лицами, они могли бы сойти за массовку какого-нибудь фильма про раннюю смертность в Средневековье – если бы не блеск в глазах.

Радостный блеск.

– Графиня Дайго, – шепчет женщина и падает на колени.

– Спасительница наша, – прикрыв лицо руками, шепчет вторая.

– Прошу, проходите внутрь, – почувствовав неловкость, делаю приглашающий жест. – Пропустить их! – командую страже; веду просителей во внутреннюю часть двора, логично рассудив, что приглашать их в замок будет явным перебором, а вести диалог перед воротами – откровенным пренебрежением. Так что выбираю золотую середину.

Останавливаюсь рядом с садом, разворачиваюсь к ним… и застываю в нерешительности.

И что я должна им сказать? Должна ли извиняться за то, что их родные погибли на вверенной мне территории?..

Взвесив все «за» и «против», решаю вести диалог по-деловому.

– Что привело вас ко мне? – перевожу взгляд на мужчин, державшихся стойко по сравнению с их спутницами. – Вам что-то нужно? Какая-то помощь?

– Мы пришли, чтобы поблагодарить вас, – опустив голову, отвечает один из тройки. – Мы слышали, вы разыскиваете поджигателя… не знаю, в курсе ли вы, но среди ваших подданных крепнет уверенность, что Чёрный Колдун и поджигатель действовали сообща. Наши родительские сердца не успокоятся, пока не будут схвачены и казнены все, причастные к смертям наших детей, братьев и сестёр.

– Я это понимаю, – киваю, напряжённо глядя на хмурых мужчин и плачущих женщин.

– Найдите их всех! – выдавливает из себя женщина со слезами на глазах.

– Обязательно. Все будут найдены и наказаны по закону, – отвечаю ровным голосом, даже не зная, как ещё им помочь?

Близких к жизни я вернуть не смогу… предлагать деньги, наверно, будет не очень красиво – я не хочу от них откупаться…

– Может, вам что-нибудь нужно? Что ещё я могу для вас сделать? – решаю повторить свой вопрос в итоге.

– Наши дома сожжены… – осторожно подаёт голос вторая женщина.

– Позовите Мору, – отдаю приказ стражнику, застывшему неподалёку. – Эта женщина распорядится, чтобы вам выделили комнаты на постоялом дворе, – говорю своим просителям. – Остано́витесь там до тех пор, пока новые дома для вас не будут отстроены. Всё это за счёт казны.

Мужчины переводят на женщин удивлённые взгляды, словно не веря в такой щедрый жест. Они думали, что я им медяк подкину и на этом успокоюсь?

Качаю головой, ничего не говоря вслух, и замечаю Мору. Коротко передаю поручение и отправляю свою ключницу в сторону лучшего постоялого двора в столице графства.

– Благодарим вас, ваша светлость, – негромко произносят женщины, затем переглядываются и склоняют головы ещё ниже.

– Идите с ней, – отправляю их.

Очевидно, что им нужен отдых. Они подавлены.

Нормального разговора сейчас точно не выйдет.

– Примите, пожалуйста, в дар, – одна подходит ко мне и протягивает милый плетёный браслет с несколькими довольно крупными камнями чёрного цвета, – моя дочь сплела его… до того, как…

Молча принимаю его и надеваю на запястье.

– Я буду помнить о ней, как и о всех жертвах Чёрного Колдуна, – произношу ровным голосом.

Женщины ничего не отвечают; стоят, потупив взгляд… а затем уходят вслед за Морой.

Боже, это труднее, чем я думала, – видеть их лица и знать, что, хочу того или нет, но я несу ответственность за то, что с ними произошло.

Потерять близких… мне даже сложно представить, что испытывают эти люди…

Выждав несколько секунд, перевожу взгляд на мужчин и указываю рукой на сад. Уверена, им есть что сказать: они бы не стали проделывать такой путь только лишь для произнесения слов благодарности. Здесь что-то другое.

Да и откуда они могли знать, что я теперь принимаю прошения? На границу графства эта весть едва ли успела просочиться…

– Вы можете говорить открыто: здесь никого нет, и я готова вас выслушать, – произношу, разворачиваясь к ним.

– Нас точно… не подслушают? – почему-то уточняет один из мужчин.

– Точно, – киваю, – да и кому это надо?

– Хорошо, – опускает голову один из пришлых, затем как-то болезненно усмехается, – всё пытался понять, да так и не смог… Как вам наглости хватает?

(обратно)

Глава 10

– Что? – смотрю на него, полагая, что ослышалась.

– Серьёзно решили, что мы пришли благодарить вас за поиски поджигателя? Благодарить убийцу наших близких за то, что ищет, кого бы обвинить в своих же преступлениях? – ледяным голосом произносит второй, поднимая на меня нехороший взгляд.

– О чём вы говорите? – удивлённая, перевожу взгляд с одного на другого.

– Мы в курсе, что ты и есть Чёрный Колдун. И мы пришли отомстить за смерти наших родных! – выплёвывает в мою сторону третий.

– Как вы можете быть в курсе этого? Даже Охотник до сих пор не отыскал настоящего убийцу! – повышаю голос.

– Потому что ты спишь с ним, шлюха! – доставая из-за пазухи нож, произносит первый.

Делаю шаг назад, готовясь уступить место существу внутри. Дело дрянь: их явно кто-то настроил против меня!

Чувствуется работа хорошего психолога, знающего толк в запудривании мозгов. И, что самое страшное, этот «психолог» знает меня. Или близок с теми, кто знает…

К слову, я говорила, что готовлюсь уйти на второй план, освобождая сознание для священного зверя внутри? Так вот, никаких позывов к его выходу я почему-то не ощущаю. Ни холода, ни слабости в теле.

Я – всё ещё я. И никто больше.

…

Что происходит? Они не представляют для меня опасности?

Резко отпрыгиваю, уходя от рук первого мужика, решившего схватить меня и обездвижить.

Эй! Паук! Я в опасности! Это очевидно!!!

Ещё один уход от загребущих рук – и я не на шутку напрягаюсь.

Стража далеко. Сила во мне по каким-то причинам спит. Кто придёт мне на помощь?

Рэн…

Вскрикнув, блокирую удар второго, решившего перестать со мной церемониться. Боль от блока адская. Это тебе не мирные тренировки с Геоном, очевидно, щадившим меня.

– Я не убивала ваших близких! Меня кто-то подставляет! – пытаюсь вразумить мужиков, но всё бесполезно.

Их глаза буквально светятся предвкушением мести.

Так вот что это были за взгляды…

Чёрт, с таким я ещё не сталкивалась. Даже те четверо насильников пугали меня меньше, чем эти обозлённые жертвы обмана. Что мне делать? Звать на помощь? Но кто меня услышит – я сама специально завела нас в сад, подальше от чужих ушей. Идиотка! Решила, что им будет неловко просить о чём-либо на глазах у людей!

Если бы здесь был он… он бы помог мне… он бы выручил… он…

– Рэн! – почему-то выкрикиваю с испугу, отбивая удар ножом.

Боже! Я смогла это сделать! Я не дала себя убить – сама! Резко падаю на землю от пинка в живот. Глотаю воздух ртом, поражённо глядя куда-то вперёд и почти ничего не видя…

…как это больно…

…это даже словами не передать…

– Что здесь происходит?

Этот голос… это его голос… но я ничего не вижу из-за слёз, брызнувших из глаз…

Вытираю их тыльной стороной ладони и поднимаю голову, встречаясь взглядом с Охотником.

Он пришёл!.. Но как?!

– Это что, Охотник? – напряжённо спрашивает один мужик у другого.

– Графиня, что с вами? – Рэн сводит брови, пытаясь понять, почему я полулежу, опираясь ладонью о землю.

Он думает, что это очередная моя тренировка? Что я развлекаюсь, придумывая опасные ситуации и обыгрывая их со своими людьми?

Могу его понять: думаю, в его представлении от меня можно ждать чего угодно.

Поднимаю свободную руку, пытаясь указать на того, кто пнул меня в живот, как замечаю кровь на ладони… следующие события развиваются слишком быстро: Охотник понимает, что на меня напали, и мой обидчик мёртвым падает на землю; затем взгляд мужчины цепляется за браслет на моём запястье, и он требует, чтобы я немедленно избавилась от него. Как только я делаю это, сразу начинаю чувствовать силу внутри…

А затем меня раздирает кашель.

Чувство такое, словно я пытаюсь выплюнуть лёгкие. От боли перед глазами темнеет, но я успеваю заметить, как двое оставшихся нападающих падают замертво.

Страшная сила у Охотника… вот только он избавился от тех, кто мог ответить на вопрос – кто меня оболгал?

Хочу сообщить ему об этом, но из моего рта вырывается лишь хриплый стон.

– Молчите, – злой голос мужчины меня удивляет.

Но думать об этом некогда: меня уже несут на руках в сторону замка.

– Вы не пройдёте, – хриплю ему на ухо.

– Что с вашим замком? Куда делся вход? – не поверив мне на слово и дойдя почти до стены, спрашивает Охотник.

– Артефакт… защищает от заклинателей… Мора знает – где… – выдавливаю из себя.

– А вы? – раздражённо уточняет мужчина.

– Его нужно вынести… только мы вдвоём знаем…

– И где эта ваша ключница? – теряя терпение, спрашивает Охотник.

– Ушла… в город…

– У нас нет на это времени, – выругавшись, цедит мужчина, затем прижимает меня к себе и быстро идёт в сторону поста охраны у ворот. – Передайте своему главному, что графиня под защитой Охотника, – бросает на ходу растерянным стражникам и тут же открывает портал.

Божеее… этого мой организм точно не переживёт… цепляюсь за рубаху мужчины, отчаянно борясь с тошнотой; откровенно не хочу её отпускать, когда меня пытаются уложить на что-то ровное и не очень мягкое.

– У неё какая-то внутренняя травма, – звучит голос Охотника, в то время как моё сознание блуждает где-то в темноте.

Понятия не имею, где мы и с кем он ведёт диалог.

Ощущаю на себе тёплые руки…

– Ей пнули прямо по животу, – этот негромкий женский голос кажется знакомым: у меня ощущение, будто я его уже когда-то слышала…

А от следующего звука я едва не вздрагиваю: он прозвучал глухо, но пошатнулись и стены, и пол под ногами.

– Задеты органы… – продолжает женщина, спокойно игнорируя произошедшее…

Почему перед глазами возникает чепец и большой белый фартук?..

– Ты можешь это излечить? – сосредоточенно спрашивает мужчина.

– Да. Но всё равно есть опасность выкидыша…

– Опасность – чего?.. – каким-то не своим голосом уточняет Охотник, после чего я резко прихожу в себя.

– Повторите, – выдавливаю слово, напряжённо глядя в лицо пожилой женщины – действительно в чепце! – от рук которой в моё тело проникало мягкое тепло.

– Вы беременны, – спокойно отвечает та, – и лучше вам сейчас расслабиться и позволить мне продолжить лечение.

Так, ладно, не будем паниковать. Она латает меня на энергетическом уровне: не нужно мешать ей делать свою работу. Но…

Минока успела от кого-то залететь перед смертью?!

Вот это сюрприз под ёлкой. Так поэтому у меня ни разу за всё время не шли…

– Какой… срок, – произносит Охотник каким-то не своим голосом.

– Около пяти-шести недель, – звучит ровный ответ, а я застываю, глядя на потолок большими глазами.

Этого быть не может. Я уже была в этом теле.

Сама не замечаю, как моё дыхание ускоряется. Для кого-то это может быть не так важно, но для меня беременность – не просто очередное событие. Для той, кому в другом мире поставили диагноз бесплодия… это чудо. Чудо, которое произошло вопреки законам природы и без…

…замечаю взгляд Охотника, стоявшего надо мной, и осекаюсь.

…

Никакое это не чудо…

…

Это тело – другое… здоровое, полное сил… для этого тела не проблема – зачать дитя…

Не было тут «непорочного зачатия».

– Ты… – выдавливаю из себя, глядя на Охотника с такой злостью, что даже его прислуга останавливает моё лечение, – выйди отсюда!..

Мужчина ничего не отвечает и никак не реагирует на мои эмоции – он разворачивается и выходит за дверь.

Закрываю лицо руками и некоторое время просто лежу.

– Я продолжу? – негромко спрашивает пожилая женщина, казавшаяся мне слишком знакомой.

– Продолжайте, – отворачиваю голову и закрываю глаза.

Это место… этот дом… эта прислуга… Я уже была здесь. Я была здесь в те два дня, которые выпали из моей памяти. Жила в одной из свободных комнат, ела еду, которую здесь готовили, вела разговоры о Мастерах и о Запретном Острове… и спала с Охотником.

О чём благополучно забыла по его единоличному решению.

* * *

Через тридцать минут боль внутри почти стихает, и я даже ощущаю прилив сил. Женщина, лечившая меня, вытирает пот со лба и улыбается мне мягко и спокойно.

– Что с моим телом? – спрашиваю у неё.

– Повреждённые органы я подлечила, внутреннего кровотечения больше нет. Всё будет хорошо, – отвечает та.

– А ребёнок? – отводя взгляд, уточняю ровным голосом.

– Я сделала всё, что смогла, – чуть тише произносит женщина, лицо которой говорит красноречивей любых слов: теперь только от моего организма зависит, будет ли у этой маленькой жизни шанс появиться на свет.

– Спасибо вам, – отзываюсь, вновь отворачиваясь.

Кухарка, – а судя по её одежде, это была именно кухарка, – проводит рукой по моим волосам и отходит от кровати.

– Активно двигаться, – слышу её голос, когда делаю попытку встать, – не стоит, – заканчивает женщина, качая головой; и я послушно возвращаюсь в положение «лёжа», – вам нужен постельный режим.

– Хорошо, тогда дайте мне письменные принадлежности, – произношу, глядя в потолок.

– Я пришлю к вам горничную со всем необходимым, – отвечает та и выходит в коридор.

Когда через пять минут ко мне в комнату заходит престарелая горничная, мне становится не по себе: её я тоже узнаю. Стиснув зубы, успокаиваю внутреннее раздражение.

Потом. Буду думать об этом всём потом.

– Благодарю, – принимаю бумагу из рук женщины и начинаю писать. Геону.

Про нападение на меня. Про трёх убитых в саду. Про двух женщин на постоялом дворе, которые могут знать, что вообще произошло – и почему.

А также – про небольшой браслет, оставшийся где-то на земле. Он мне нужен. Я должна понять, кто и как смог создать нечто настолько опасное для Мастеров.

Эта безделушка заблокировала мои способности. Это не шутки. У нас очень опасный противник.

– Передайте это письмо своему хозяину, – прошу горничную, передавая ей ценное послание, – его необходимо доставить в мой замок. Начальнику моей охраны. Прямо сейчас.

– Я передам, – склоняет голову женщина и выходит из комнаты.

Откидываюсь на подушку и выдыхаю. Теперь остаётся только ждать.

Большего в моём положении я сделать не могу…

Не знаю, как получилось, что я отключилась почти мгновенно. Планировалось, что я дождусь ответа Геона, но организм сказал своё слово. Кажется, осознание некоторых перемен в моей жизни сказалось на мне серьёзнее, чем появление убийцы в замке или противостояние с Тай-Вэем и его братцем в императорском дворце…

У меня стресс.

В чужом мире.

В чужом теле.

Впервые за всё время пребывания здесь…

Кому бы пойти вынести мозг?

Кровожадно улыбаюсь, поднимаюсь с кровати и иду умываться; когда возвращаюсь в спальню, престарелая горничная уже стоит у двери с платьем в руках.

Ну да. То, что на мне, стоит постирать или ещё лучше – выкинуть. Оно хранит на себе не самые лучшие воспоминания.

Переодеваюсь не без помощи незнакомой мне женщины, испытывая смешанные чувства: что-то внутри подсказывает, что делаю я это в первый раз. Раньше мне явно уделяли меньше внимания, как гостье…

Охотник решил проявить радушие?

Это не спасёт его от моего настроения.

Выхожу в коридор и четко понимаю, куда мне идти. Стараюсь не удивляться, когда нахожу столовую и хозяина дома в ней самостоятельно и с первого раза.

– Дайте какой-нибудь еды, – бросив взгляд на кухарку, исцелившую меня, произношу ровно.

Не знаю, почему веду себя с ней так – наверное, стоило в очередной раз поблагодарить её за помощь и попросить вежливо… Видать, присутствие будущего папаши омрачает мои мысли и не дает проявлять лучшие свои стороны.

– Я жду ответ от Геона, – проговариваю сухо, усаживаясь за стол.

– Ответ я могу передать вам на словах: ваш начальник стражи всё понял и надеется на скорейшее ваше возвращение, – произносит Охотник, не глядя на меня.

– Моё письмо содержало несколько распоряжений, – стараясь не заводиться, поясняю всё ещё спокойно.

– Я не передавал ваше послание, потому что в нём была секретная информация, – звучит ответ.

– Надеюсь, вы понимаете, что вы сейчас делаете? – опускаю голову, уже едва сдерживаясь.

– Что именно? – уточняет Охотник.

– Вы выводите меня. Буквально бесите, – бросаю в его сторону, не скрывая эмоций. – Если не хотите проблем, перестаньте ходить вокруг да около и начните общаться со мной на равных.

Он достал уже утаивать от меня информацию. Тем более – информацию, которая напрямую относится ко мне!

Некоторое время мужчина молчит, а затем произносит ровным голосом:

– В вашем послании было упоминание о браслете. Этом браслете, – Охотник достаёт из кармана кусок ткани и протягивает вперёд, чтобы я увидела.

– Это он! – напряжённо подтверждаю, узнав чёрные камни.

Но почему он не прикасается к нему руками?

– Верно. Это браслет, существование которого должно быть засекречено ото всех, – отвечает Рэн. – И я искренне надеюсь, что он такой один в своём роде.

– О чём вы?

– О том, что в этой вещице скрыт главный секрет всех Мастеров, – произносит Охотник, глядя мне в глаза, – наша уязвимость.

– Он забрал мою силу, – сосредоточенно протягиваю.

– Не забрал. Перекрыл к ней доступ. Этот браслет был создан из камня-аркана.

Свожу брови к переносице, не очень понимая, что это значит, но осознавая одно: этой неожиданно открывшейся правдой Рэн перенаправил моё внимание на усвоение новой информации.

Это было мудро с его стороны.

Открыто держать меня за дуру в тех условиях, что нынче открылись, было бы опрометчиво.

Даже если я действительно настолько глупа в его глазах.

– Есть два вида особых твёрдых минералов, используемых заклинателями, – камни для хранения энергии, из которых создают тотемы, и камни, поглощающие энергию, из которых создают арканы, – поясняет Охотник. – При определённом мастерстве обработки от этих камней можно добиться некоторых свойств, о которых вы знаете не понаслышке, – кивнув в сторону моего декольте, произносит он. – Так вот, камень-аркан опасен для всех Мастеров тем, что может лишить нас силы – так, как делает это со священными зверьми.

(обратно)

Глава 11

– Аркан может вытянуть силу из Мастера? – недоверчиво переспрашиваю. – Но как?!

– Живая энергия, – звучат знакомые слова.

Хан когда-то говорил об этом… И сам Рэн когда-то говорил об этом…

– Это энергия с сознанием, которой всегда нужен сосуд, – поясняет мужчина. – Я понял это, когда разбил аркан на острове и случайно впитал силу, высосанную из священного зверя.

– Выходит, из нас её тоже можно… высосать? – пытаюсь понять.

– Так и есть, – кивает Охотник.

– Кто об этом знает? – уточняю.

– Я, император, доверенный императора. Я полагал, что нами круг посвящённых ограничивается, – складывая руки на груди, протягивает Рэн, – но, как видно, был не прав.

Так вот что за козырь есть у императора – он знает слабую сторону Охотника.

Является ли это причиной того, что человек, верный только букве закона, откровенно играет за команду власти? Может, он вынужден за неё играть?..

– Моей силы стало меньше? – решаюсь спросить спустя пару секунд молчания.

– Это работает не так, – качает головой Охотник. – Камень-аркан должен быть определённого размера для того, чтобы суметь нанести вред целостности энергетического скелета. Когда мы имеем дело с осколками, они лишь разрывают связь существа с его энергией, но не впитывают её. Как и произошло с вами, когда вы надели браслет. И как произошло со мной, когда я решил вернуться к осколкам аркана после смерти священного зверя на острове…

Машинально кладу руку на паучка.

– Откуда вообще берутся эти камни? Камень-аркан и тот, из которого делают тотемы? – спрашиваю, глядя в стену.

– С Запретного Острова, – озвучивает Охотник тот факт, о котором я и сама уже догадалась. – К одному камню священные животные приходят умирать, когда их жизненный срок переваливает за несколько десятков тысяч лет. Другой камень расположен там, где они размножаются. Добывать их крайне трудно, поэтому они ценятся на вес золота.

Арканы разрывают связь хозяина с энергией и поглощают её, как какая-то чёрная дыра; долго хранить энергию в арканах нельзя по той же причине – внутри этого минерала идут процессы, расщепляющие её.

А тотемы способны сохранять энергию и при этом имеют свойство каким-то образом искажать её излучение; именно поэтому Тай-Вэй не мог найти тотем – он просто не мог его ощутить и вынужден был искать вручную.

Полагаю, последним свойством никто не пользовался из-за принципов, по которым живёт Империя Равновесия: здесь уровень силы решает всё. К чертям ответственность и моральные устои! Имеешь силу – значит, ты выше законов! Именно поэтому никому и в голову не приходило использовать камень не только как хранилище для силы, но и как предмет, её скрывающий… Никому, кроме отца Ха Ру и Тэ Ры.

– Кажется, я знаю, откуда ветер дует, – протягиваю напряжённо. – И если всё это – месть за убийство отца, то она явно затянулась.

– О чём вы? – нахмурившись, спрашивает Охотник.

– О Чёрном Колдуне, – отвечаю, а затем рассказываю о своей встрече с сестрой Ха Ру, её бесшумными навыками проникновения в замок и однозначно негативном ко мне отношении.

Как я дошла до этой мысли? Слишком много совпадений. Два соучастника, оба – сильные заклинатели с незаурядными способностями, у обоих есть причина ненавидеть покойного графа и Мино как его жену. Но самой главной уликой оказалось тело Май-Дуо, которое Чёрный Колдун заботливо оставил в моём замке. Рэн тогда сказал, что с ним сложно работать – потому что у девушки были остановлены все энергетические потоки…

– Не удивлюсь, если узнаю, что при должной обработке осколки аркана способны воздействовать и на людей, – протягиваю в завершение.

– Хотите сказать, это Тэ Ра и есть Чёрный Колдун? – внимательно глядя на меня, уточняет мужчина. – И что именно она послала к вам родственников жертв, готовых убить вас?

– У них был браслет, способный заблокировать мою силу. Кто, как не мастер этого шедевра, – достаю паучка из декольте и демонстрирую наглядно, – мог догадаться использовать этот камень таким образом?

Все нити ведут к отцу брата и сестры.

– В ваших словах есть логика, – Рэн отводит взгляд и напряжённо обдумывает какую-то мысль, – но в таком случае, думаю, вы понимаете, что это значит?

– Что Ха Ру сжигал дома с трупами Чёрного Колдуна, дабы запутать следствие? – уточняю сухо. – Что он и есть наш поджигатель?

– Что эти двое пытались подставить вас, убивая людей, у которых вы останавливались, сбежав от Тай-Вэя.

Застываю, глядя вперёд широко раскрытыми глазами. Эта информация была для меня новой.

Минока бывала в тех домах, что были сожжены? Она общалась с людьми, которые впоследствии были найдены мёртвыми? И, что самое страшное, эти люди радушно принимали её, оказывая помощь своей беглой хозяйке?..

И Охотник знал об этом всё это время? Знал, но не обвинял меня ни в чём, твердо зная, что убийца – не я…

Прикрываю лицо рукой и медленно выдыхаю.

Ха Ру…

Почему ты не убил меня?.. Почему решил присоединиться ко мне и даже защищал от сестрицы, жаждущей покончить с хозяевами паучьих земель, свалив на меня все убийства и таким образом отомстив за отца?

И почему решил в итоге взять на себя всю вину?!

Что вообще произошло в том сарае?..

А затем частички пазла начинают сходиться воедино, представляя моему взору целостную картину:

Хан был уверен, что Минока должна была умереть от попытки впитать в себя силу тотема…

Тай-Вэй был уверен, что Минока убивала людей при помощи колдовских ритуалов, раскачивая свой маленький дар, – и лишь после этого смогла впитать всю энергию священного зверя…

И теперь, когда я знаю, что на самом деле она никого не убивала и что действительно умерла после попытки сделать себя Мастером, план детей мастера тотемов становится мне понятным: после смерти графини они могли бы во всеуслышание обвинить её в том грехе, который так старательно пытается сохранить в тайне высшая власть империи.

Нет, тут дело не столько в бедняжке Мино…

Тут претензия ко всем Мастерам – Хранителям Равновесия.

Ко всей системе получения подобной силы. К системе укрывательства, в которой ради обретения заклинателями нового статуса в расход идут простые люди. И даже дети.

…

Чёрт, кажется, покойный граф убил мастера тотемов за то, что тот сокрыл от него своё главное преступление: отец сохранил жизни своим детям после того, как те побывали на острове!

– Боюсь, одной мной дело не обойдётся, – произношу потрясённо, затем поднимаю на Охотника взгляд, – с учётом их знаний, под ударом могут оказаться все Мастера.

Охотник напряжённо смотрит на меня, а затем резко исчезает.

Откидываюсь на спинку стула, запрокидывая голову. Если я права и таким был их план в отношении графини, то моё появление в её теле спутало брату и сестре все карты.

Выжив, я автоматически попала под защиту государства, свято охранявшего секреты Мастеров. Тэ Ра уже не могла открыто обвинить меня в преступлениях Чёрного Колдуна потому, что, как только она бы это сделала, император нашёл бы возможность увести подозрения народа в другую сторону – как это, собственно, и произошло.

Моё имя было молниеносно очищено. Несмотря на неоднозначное отношение высших лиц к моей персоне и к моему положению в обществе – на тот момент слишком неопределённому.

И то, что сестра Ха Ру не оставила попыток настроить против меня подданных, в этот раз выбрав самых восприимчивых к внушению и морально неустойчивых – жертв Чёрного Колдуна, – подтверждает мою теорию.

Мой народ меня любит.

Но человек, у которого горе, будет рад найти виновного…

Эта девчонка попыталась избавиться от меня руками людей, которых самолично довела до отчаяния. И за это я её не прощу.

Найду стерву.

И мне плевать, что она сестра Ха Ру и что у неё «были обстоятельства».

Обстоятельства Мино были не лучше – и тем не менее она не прибегала к оккультным знаниям и не раскачивала свой дар в попытке получить больше шансов поглотить силу священного зверя.

В этом их разница.

Что касается самого Ха Ру… кажется, он был заинтригован появлением новой Мино, лишившейся памяти. Он начал изучать меня, втёрся ко мне в доверие и решил остаться рядом. Он… заинтересовался мной? Кажется, так и есть. И это сыграло с ним и с их «планом мести» злую шутку: сестра и брат оказались по разные стороны баррикад.

А теперь мы приближаемся к главному вопросу…

Если Ха Ру сумеет выжить на Запретном Острове и вернётся в империю обновлённым и полным сил… к какому лагерю он примкнёт?

Кладу ладонь на живот и произношу негромко:

– Дружочек, кажется, у твоей мамы будет много дел в ближайшее время.

Кухарка, всё это время стоявшая в углу, едва слышно усмехается и отводит взгляд, стараясь, чтобы я не заметила её улыбки.

Да, я разговариваю с зародышем. Какие проблемы?

Беру ложку в руки и начинаю поглощать то, что было на тарелке.

Проблем, требующих решения, и впрямь многовато обозначилось на горизонте. Одна из главных на данный момент – сможет ли Хан принять меня с ребёнком или на этом мои так и не начавшиеся отношения с Мастером сойдут на нет?..

Да, пожалуй, это наиважнейший пункт в списке вопросов. Неловкость ситуации зашкаливает…

Когда тарелка пустеет, прошу добавки и, едва получив её в руки, поднимаю голову, встречаясь глазами с Охотником, вернувшимся в обеденную комнату.

– Вы были правы, – произносит мужчина, – в теле Май-Дуо была обнаружена тончайшая щепка, высеченная из камня-аркана.

– Тело Май-Дуо до сих пор у вас? – поражённо уточняю.

Охотник ничего не отвечает, продолжая смотреть на меня, а я едва не стучу себе по лбу. Ну конечно. Они же не идиоты. Они сохранили тело для подробного изучения, а меня обвели вокруг пальца небольшим фокусом.

Ненавижу методы работы высшей власти.

– Выходит, вот он – способ убийства Тэ Ры. Щепка камня-аркана. Полагаю, люди умирают с выражением ужаса по той же причине? – спрашиваю намного спокойнее.

– Да, они умирают не сразу. И ощущают, как их тело постепенно становится чужим, не имея возможности даже прокричать об этом. Когда все потоки перекрываются и все связи разрываются – человек умирает, – кивает Охотник.

– А последним умирает мозг, – протягиваю и откидываюсь назад. – А Тэ Ра – страшная особа.

– Я найду её.

– При всём уважении, – бросаю на него взгляд, – вряд ли у вас получится. Она ускользала от вас столько раз, что я не вижу причин, почему бы ей не продолжить делать это и дальше.

– Вы…

– Что с теми женщинами? Вы нашли их? – перебиваю его, не желая выслушивать, что он там хотел сказать.

– Они здесь, в доме. Заперты в подвале, – отводя глаза, отвечает Охотник.

– Хочу посмотреть на них, – поднимаюсь из-за стола.

– Вам не стоит сейчас ходить в холодные помещения и подвергаться стрессу, – замечает мужчина, но осекается, когда я разворачиваюсь к нему.

– Ведите меня к ним, – произношу по слогам.

– Вы не собираетесь меня слушаться? – ведя явную борьбу с собственным раздражением, уточняет мужчина.

– Вас? Ни в коем случае, – отвечаю честно.

– Я забочусь о вас.

– Лучше вам забыть о своей заботе и о том, что вы имеете ко мне хоть какое-то отношение, – предупреждаю его сразу.

– Мино…

– Это, – кладу руку на живот, – не ваш ребёнок. Он только мой. Вы сами от него отказались, как и от меня.

– Мино!

– И если у меня получится родить его, – вновь перебиваю «папашу», – я в лепёшку разобьюсь, но не подпущу вас к нему.

– Мино, это не вам решать! – впервые повышает голос мужчина.

– А кому? – даже как-то удивлённо улыбаюсь, глядя на него. – Вам, что ли? Так вы уже всё решили. Чуть больше месяца назад. Или я что-то неправильно понимаю? – склоняю голову, а затем обхожу Охотника по большой дуге и выхожу в коридор.

Не хочет показывать, где подвал? Так я сама найду. Этому «представителю сильного пола» и невдомёк, что такое работающая одинокая женщина тридцати лет из моего мира…

Это зверь пострашнее всяких Чёрных Колдунов.

Особенно когда ей есть за что сражаться.

– Нам нужно будет поговорить об этом, – слышу голос Охотника позади себя.

– Вы меня поражаете, господин Рэн, – разворачиваюсь к нему лицом, останавливаясь в коридоре. – До этого момента вы были твёрдо уверены, что разговоры нам двоим не нужны. Что нам вообще не нужно общаться. Что изменилось?

– Перестаньте разыгрывать комедию: вам известно, что изменилось, – сухо сообщает мужчина.

– Не-а, – качаю головой, искренне не видя причин для каких-либо перемен в отношении ко мне. – Я – всё та же, вы – всё тот же. Я – Паучья вдова, нарушающая все порядки империи, вы – цепной пёс закона и будущий муж наследницы. Или я опять что-то не так понимаю?

– Да с чего вы взяли, что я – будущий муж наследницы? – устав от препирательств, спрашивает Рэн.

– Мне об этом сообщило ваше начальство, – спокойно отвечаю, – да и о планах принцессы мне известно из первых уст.

– А у меня-то вы потрудились хоть раз спросить, что я по этому поводу думаю? – уточняет Охотник, внимательно глядя на меня.

– Так вы же молчите, – замечаю, не понимая, к чему вообще этот разговор. – А молчание, как говорится, знак согласия.

– Молчание – это отсутствие ответа. Не более, – твёрдо произносит мужчина и обходит застывшую в лёгком удивлении меня, затем оборачивается не останавливаясь: – Следуйте за мной, если хотите взглянуть на пленных.

– Я не очень понимаю, – протягиваю ему в спину, – как можно игнорировать звание жениха наследницы.

– Странно, что мне приходится объяснять это именно вам, – остановившись, бросает мне Охотник, – но люди, убежденные, что знают всё, становятся предсказуемыми… и уязвимыми.

Молча смотрю на него, понятия не имея, что сказать.

Это он про императора?

Правильно ли я понимаю, что… Охотник всё так же не зависим ни от кого, вопреки всеобщей убеждённости? И, более того, эту убежденность создаёт он сам?

Но зачем?..

Нет, стратегия, конечно, хорошая; вся моя жизнь здесь, в этом мире, – сплошное тому подтверждение: как только мои враги уверялись, что я у них на ладони, у меня появлялся шанс нанести удар и получить свободу.

Но… Почему слышать эти слова именно из его уст стало для меня таким потрясением?

Я была так уверена, что Рэн прямолинеен и верен императору до гроба?..

Его странная способность говорить только правду привила мне убежденность, что этот человек не может быть хитрым…

Но разве простодушные люди способны выжить в центре императорских интриг?.. И разве не было очевидным, что его молчание в таких условиях – это просто нежелание произносить ответ?..

Вот я дура.

Думала, император – главный интриган. Ну, на худой конец, Чёрный Колдун – кем бы он ни был. А оказывается, тёмной лошадкой был тот, о ком я и помыслить не могла…

(обратно)

Глава 12

– По поводу сложившихся обстоятельств нам всё же придётся поговорить, – звучат слова Охотника, когда мы спускаемся в подвал.

– Сперва я должна спросить у Хана, как он отнесётся к моему положению, – отвечаю на автомате, продолжая свой внутренний анализ… и натыкаюсь на мужскую спину.

– При чём здесь молодой Мастер? – без эмоций уточняет Рэн.

– Он вроде как сделал мне предложение. А я вроде как планирую ответить согласием, – задумчиво отвечаю.

Ситуация и впрямь непростая. У меня были планы на красавчика Хана…

Резкий разворот застает меня врасплох – и едва я успеваю отставить ногу для шага назад, как две руки, схватившие меня за плечи, останавливают моё движение.

– Вы не выйдете замуж с моим ребёнком в утробе, – произносит мужчина.

– Почему? Выйду, если Хан не будет против, – решаю добить его самообладание.

А что такого? Надо мной же издевались, считай, с самого начала – и он в том числе. Все пользовались тем, что я чего-то да не знаю. Или тем, что я слабая. Теперь я сильная, многое знаю и, возможно, буду мамой ребёнка Охотника. Как здесь принято? Кто сильный – тот и закон пишет?..

Да здравствует новая конституция Имени Меня!

– Я сейчас сделаю вид, что вам гормоны в голову ударили, поэтому вы чушь несёте, – произносит Рэн и как-то до обидного пренебрежительно отпускает меня; отворачивается и вновь начинает спускаться. – Следуйте за мной.

Ладно, посмотрим ещё, чей лоб твёрже…

Подвал меня впечатлил не меньше, чем последние слова мужчины: да тут целый дом под землей! Почти такой же по размерам, как и тот, что наверху! Мы несколько раз виляем по коридору, сворачивая так, что я не успеваю запомнить путь, а потом упираемся в стену с железной дверью.

– Вам не кажется, что это слишком? Это же простые женщины, – поправляя повязку на ладони, замечаю сухо.

– Эти женщины лишили вас силы, а вы этого даже не заметили, – замечает в ответ Охотник, и мне нечем крыть.

Да, Тэ Ра вполне могла напичкать их «сюрпризами».

Пожалуй, в его предосторожности есть здравое зерно.

Мужчина открывает засов и проходит внутрь помещения.

О… я что-то говорила про «предосторожность»?..

– Так вы их опасаетесь или нет? – негромко спрашиваю, глядя на двух свободно разгуливающих по темнице женщин.

– Я их морально подавляю содержанием в худших условиях, – бросает мне Рэн, и я чувствую в его словах откровенную издёвку.

Вот ведь! Почему он не может нормально со мной общаться?!

– Вы! – заметив меня рядом с мужчиной, едва не шипит одна из задержанных.

– Жива и здорова, – произношу ровным голосом, – благодарю за заботу.

– Вас должны были убить! Вы ответите за смерть наших родных! – кричит она и резко затыкается, получив от меня смачную оплеуху.

Судя по тишине, даже Охотник удивился. Но терпеть оскорбления по навету – это уже перебор. Меня можно обвинять в плохом воспитании (у меня его и вовсе нет: не отсюда я!), в отсутствии прав на замок (кровь графа в жилах Мино – седьмая вода на киселе) и ещё в куче других недостатков. Но ложные обвинения я выслушивать не намерена.

– Вы что, сейчас уда… – женщина вновь смолкает, получив очередную оплеуху.

Потрясение на её лице настолько живописно, что надолго врезается мне в память.

Вторая жертва обмана, желавшая вступиться за свою подругу до второй пощёчины, делает шаг назад, машинально хватаясь за лицо.

Словно почувствовав удар на себе.

– Хочешь узнать, за что я ударила тебя? – спрашиваю ровным голосом, глядя в упор в растерянные глаза.

– За то, что осмелилась покарать вас за ваши злодеяния? – трясущимися губами произносит женщина.

– Нет. Я вполне могу понять желание отомстить за смерть близких, – отвечаю спокойно и ловлю на себе два изумлённых взгляда. – Я ударила тебя потому, что ты позоришь меня перед господином Охотником, убеждая его в том, что женщины глупы и недостойны доверия.

– Что?.. – ничего не понимая, протягивает пленница.

– Твоя семья была убита Чёрным Колдуном? – спрашиваю её.

– Да, – напряжённо глядя на меня, отвечает та.

– Кто тебе сказал, что Чёрный Колдун – это я? – чуть мягче продолжаю.

– Та девушка со светлыми волосами… – оборачиваясь на свою сообщницу, отвечает женщина и вскрикивает от третьей пощёчины. – За что?! – негодуя кричит со слезами на глазах.

Да, рука у меня стала тяжёлая. Спасибо Геону.

– За то, что поверила не пойми кому и даже не проверила информацию, – чётко произношу, затем перевожу взгляд на вторую представительницу «особо умных». – Может, вам предъявили наглядные доказательства того, что я – Чёрный Колдун?

– Нет, – тряся головой, испуганно отвечает та.

И женщина напротив меня получает четвёртую пощёчину.

– Может, эта светловолосая девушка знакома вам давно и вы ей всецело доверяете? – продолжаю задавать вопросы.

– Нет, – сжавшись в комок, шепчет вторая и снова вздрагивает, когда первая вновь получает пощёчину, уже не сдерживая ни слёз, ни вскриков.

– Может, вы сами своими глазами видели, что убивала всех именно я? – чеканю последний вопрос, и едва допрашиваемая успевает открыть рот, как та, что отвечала за наказание, падает на колени и отвечает сама:

– Нет, мы не видели, что это были вы! Простите, мы виноваты! Не проверили её слова! Но как мы могли проверить?! Кто бы дал нам хоть одну возможность? А наших родных уже не вернуть!!!

– И вы решили пойти и мстить – не важно кому? Доверившись первой встречной, залившей вам в уши то, что ей было необходимо? Вам ваши головы, вообще, на что даны? – повышаю голос, возвышаясь над ней. – Если не привыкли ими пользоваться, то, может, лишить вас ненужного груза на плечах?

– Помилуйте! Гнев застлал нам глаза! Мы не ведали, что творили! – падает на колени вторая жертва обмана.

Что одной, что другой становится понятно, что если я и злодейка – то явно не того уровня, что Чёрный Колдун. Впечатлённые своим открытием, они тут же начинают вымаливать прощение, словно и не участвовали в заговоре против меня:

– Скажите, как нам исправить ту глупость, что мы натворили? Мы всё сделаем для вас!!! Всё расскажем! И про девушку ту, и про дружков её! Их четверо было! Говорили складно – что и не придерёшься! Столько на вас наговорили, а мы, глупые, – и поверили! Дайте нам шанс помочь вам поймать всех этих нехороших людей! Молим вас, госпожа наша!!!

Поворачиваюсь к Охотнику.

– Они ваши, – спокойно произношу и иду в другую сторону темницы.

Складываю руки на груди и упираюсь спиной в стену.

Было ли мне жалко этих дурёх? Нисколько. Эти двое – самые опасные представительницы рода людского: пойдут туда, куда им скажут, не задавая вопросов. В потенциале эти женщины – часть толпы, идущей с вилами громить тех, на кого ткнули пальцем хитрые манипуляторы.

Бездумные. Безголовые. Невежественные.

Не выношу таких.

Через тридцать минут поднимаемся с Охотником наверх, сосредоточенно обдумывая услышанное.

– Выходит, она давно готовилась к этому, – произношу напряжённо.

– Явно не один год, – кивает мужчина.

– Что думаете по поводу трех её спутников? – уточняю, направляясь в сторону раковины на кухне.

Руку хотелось отмыть от пощёчин. Даже сам факт прикосновения к лицу той глупой женщины меня раздражал.

– Думаю, они могут быть опасны. Ха Ру был хорошим телохранителем?

– О чём вы? – нахмурившись, переспрашиваю.

– Его боевые навыки, – поясняет мужчина.

– Я не видела его «в бою», – качаю головой, – но драться он умеет и делает это мастерски. Мой начальник стражи не просто так позволил ему стать моим телохранителем. К чему вы ведёте?

– Они могут быть бойцами – все четверо. Бойцами, натренированными против Мастеров.

– Это плохо, – резюмирую, ловя себя на том, что мне нравится вести разговор с Охотником.

Нравится быть с ним в команде…

Так, графинька, соберись! Этот остолоп умудрился заделать тебе ребёнка и скрыть сей факт мало того что от всего света, так и от тебя лично!

– Вы удивили меня. Не думал, что вы можете поднять руку на своих подданных, – замечает мужчина.

– Я бы не стала поднимать руку на чужих подданных, потому что это была бы уже не моя мера ответственности. А за глупость своих людей мне придётся отвечать, поэтому я могу и даже имею право вставить им мозги на место, – парирую спокойно, начиная мыть руки в раковине.

А затем удивлённо задумываюсь. Давно ли я превратилась в такую суровую правительницу? И почему чувствую себя в этом образе так комфортно?

– Что это… – Рэн неожиданно останавливается, затем сводит брови к переносице, глядя куда-то вперёд, но явно дальше помещения столовой.

Куда-то намного дальше…

– Рэн? – произношу негромко, затем срываюсь за мужчиной, резко развернувшимся и направившимся на выход из дома.

Едва выйдя на воздух, я поняла, что вторжение почувствовал не только хозяин – слуги тоже вышли, напряжённо глядя вперёд.

Как я поняла, что это было именно вторжение? Рэн стремительно шёл по дороге, выложенной из камней, туда, где вдалеке виднелся забор. Ничего себе – территория у дома! В пару раз больше, чем у меня вокруг замка…

Мы пересекаем всё расстояние до забора, выходим из калитки и ещё метров сто идём вперёд по лесной дороге. Наконец Охотник замедляется, убирает руки в карманы, останавливается совсем и спрашивает холодным голосом:

– Что вам здесь нужно?

Выглядываю из-за его плеча и изумлённо выдыхаю:

– Хан!

– Мино! Вы целы? – молодой Мастер хочет пройти вперёд, но шага так и не делает, вспомнив о какой-то невидимой моему глазу преграде.

Да, это территория владений Охотника. Вряд ли сюда можно так просто попасть…

– Не пропустите меня? Я пришёл к графине, – замечает он.

– Она под моей защитой, – замечает в ответ Рэн.

– Я ей точно не наврежу, – парирует Хан.

– Как вы вообще нашли это место? – сосредоточенно спрашивает Охотник.

– Я не искал это место. Я настраивался на Мино, – произносит Мастер.

– И пробили один из слоёв моей защиты, – прищурившись, произносит Рэн.

– Прошу прощения, – без какой-либо искренности отзывается Хан.

– Это был самый первый и самый слабый слой.

– Это вышло случайно.

– Ну естественно, – протягивает Рэн.

Так, стоп. Они чем тут меряются?..

– Вы можете меня выпустить? – спрашиваю у Охотника.

– Что? – удивлённо переспрашивает тот.

– Если ему к вам нельзя, – логично рассуждаю, – может, я могу выйти?

– А где вы вообще? – нахмурившись, уточняет Мастер.

– А что вы видите? – с любопытством спрашиваю.

– Вы стоите в тумане. Здесь всё в тумане, – оглянувшись вокруг, замечает Хан.

Так он даже не понял, что это дом Охотника?.. Оборачиваюсь назад, смотрю на небольшой особняк вдалеке… и понимаю, что если этот «самый слабый слой защиты» находится на таком расстоянии от охраняемой точки и уже конкретно сбивает ориентир, то что за слои идут за ним?!

– Я выйду к вам. Ненадолго, – обнаружив ладонь на своём запястье, произношу чётче и специально для одного не в меру перестраховывающегося мужчины.

Затем пересекаю незримую черту, выпадая из зоны защиты.

– Мино, – руки Хана мгновенно оказываются на моих плечах, а глаза ищут на моём лице следы страха.

Но их нет.

– Я узнал о том, что на вас напали, и… Мино, ваша ладонь! – заметив бинт, напряжённо произносит Мастер.

– Всё в порядке, – успокаиваю его, – это небольшой порез.

– Порез? Они напали на вас с ножом? – В глазах Хана появляются вертикальные зрачки.

Ух ты, и впрямь – змея!

– Что Геон рассказал вам? – решаю избавить себя от необходимости врать.

– Что на вас было совершено покушение. Мне не дали взглянуть на тела нападавших, но я понял, что их было несколько.

– Как? – удивлённо спрашиваю.

– Слишком много стражи на территории сада. Вы не ранены? Этот порез – единственный? – взволнованно уточняет Хан.

– С чего бы ему не быть единственным? – усмехаюсь немного нервно.

Не стоит рассказывать про удар по животу. Рано ещё поднимать эту тему.

– Вы бы не спрятались, получив небольшую рану. И Охотник не взял бы вас под свою защиту, – произносит Хан уверенным голосом. – Что это были за люди? И почему они напали на вас?

– Хватит, – произносит Рэн, выходя вперёд и утягивая меня за свою спину, – на этом свидание закончено.

– Почему вы мешаете нам? – нахмурившись, спрашивает Мастер.

– Потому что в данный момент имеет на это право, – произношу вместо Охотника, останавливая спор; всё-таки это территория Рэна, его дом; поднимаю голову и прошу у Хана: – Пожалуйста, дождитесь, когда я вернусь в замок.

– Когда это произойдёт? – напряжённо уточняет тот.

– Думаю, завтра, – осторожно отвечаю.

– В течение пары дней, – парирует Рэн. – Мы должны убедиться, что графине ничто не угрожает.

Ага. Ну как же. Скорее – убедить графиню рожать ребёнка в этом особняке.

– Хан, всё хорошо. Всё обошлось, – мягко произношу и тепло улыбаюсь молодому Мастеру. – За меня не нужно переживать. Как только я вернусь, я дам о себе знать.

– Буду ждать, – бросив на Охотника не самый дружелюбный взгляд, произносит Хан и растворяется в пространстве.

– Он заботливый, – протягиваю вслух.

– А вы слишком падкая на внимание, – бросает мне Рэн и начинает идти обратно.

– Не понимаю, о чём вы, – парирую спокойно.

– И непостоянная, – продолжает забрасывать «комплиментами» мужчина.

– А вас сильно беспокоит то, что я хорошего мнения о молодом Мастере, – замечаю с усмешкой.

– Нисколько, – как-то до обидного равнодушно отбивает Рэн. – В конце концов, когда вы чувствуете опасность, вы зовёте именно меня.

К слову, а он прав…

– А как вы вообще услышали мой зов? – с любопытством уточняю.

– Понятия не имею. Но почему-то слышу вас, когда вы думаете обо мне, – звучит ровный ответ.

Какая своевременно полученная информация. Надо будет последить за своими мыслями.

– И когда это началось? – прищурившись, спрашиваю недобрым голосом. – После…

– До, – отрезает Рэн. – Это произошло сразу, как только вы узнали моё имя. Я начал вас слышать. – А затем добавляет чуть тише: – Думаю, с этого всё и пошло…

– Что «всё»? – уточняю, но мужчина молчит.

Некоторое время идём молча.

– Рэн – это ведь не настоящее ваше имя, – произношу, когда мы подходим к дому.

– Нет. Это сокращение, – звучит ответ.

– Полагаю, раз вы удивлены тому, что слышите меня… подобная схема работает только с теми, кто знает ваше полное имя?

– А вы догадливая, – протягивает Рэн, открывая дверь и взглянув на меня.

– Это всё из-за моей силы, верно? – спрашиваю, сосредоточенно глядя на него в ответ.

– Почему вы так думаете? – задает вопрос Охотник.

– Потому что Хана тянет ко мне из-за моей силы. Полагаю, меня тянет к вам из-за вашей. И поскольку я в этой империи – вторая после вас, вы слышите меня лучше, чем остальных.

– Вы считаете, что вы – вторая после меня? – подняв бровь, уточняет мужчина.

– Не по мастерству. По уровню силы, – отвечаю ровно.

Иначе император не стал бы делать всё, чтобы сковать меня по рукам и ногам. Свобода Хана красноречиво демонстрирует, что Мастера ничем не ограничены. Но меня пытаются спеленать почти так же, как и Охотника…

Короче, не удивлюсь, если причина этих навязанных ограничений кроется только в силе и происхождении.

– Вы правы. По силе вы – вторая, – глядя мне в глаза, произносит Рэн. – Так вас тянет ко мне?

– Это то, что я могу игнорировать, – растягиваю улыбку на губах и прохожу мимо него.

– А зачем вам это игнорировать? – звучит вопрос мне в спину.

– Потому что в данный момент вы не заслуживаете моего внимания, – отвечаю честно.

– Несмотря на то что спас вас? Несмотря на то что не дал вас оклеветать? И несмотря на то что присматривал за вами с момента первой встречи?

Вспоминаю чужие визиты в мой сон – в первые дни моего пребывания в этом мире – и поджимаю губы.

Он увидел меня в трактире и с тех пор следил за мной, ни на секунду не выпуская из виду…

– Вы делали это, потому что оберегали силу внутри меня, – припоминаю его слова, при этом понятия не имея, когда они были сказаны.

– Поначалу всё так и было, – произносит Рэн.

Поначалу…

Что бы это могло значить?..

– Скажу честно, мне нравится Хан. И до новостей о своей собственной беременности я планировала связать с ним свою жизнь, – произношу ровным голосом.

– Вы даже не влюблены в него, – звучит сухое утверждение.

– В вас я тоже не влюблена: вы постарались, – замечаю во имя справедливости.

– Я не знаю, что такое отцовство, но не планирую отдавать своё дитя в чужие руки.

– А давайте не делить шкуру неубитого медведя, – предлагаю, закатив глаза.

– Мы сейчас про моего ребёнка говорим, – холодно возражает мужчина.

– Я не готова вести такие разговоры, – ставлю точку и ухожу в ту комнату, что была выделена для меня.

– Я редко это делаю…

Вздрагиваю и оборачиваюсь, обнаружив Охотника внутри.

Он что, открыл портал в мою спальню?

– …но сейчас позволю себе наплевать на чужие чувства… – продолжает Рэн, отрываясь от стены и подходя ко мне.

– Вы ошибаетесь: вы всё время себе это позволяете! – парирую, отступая.

– Вы опять не дослушали – и уже сделали вывод, – качает головой мужчина.

– И чего же я не услышала? – бросаю ему, упираясь ногами в край кровати.

– Я позволю себе наплевать на чужие чувства… потому что ваша гордыня способна погубить нас обоих, – наклонившись ко мне, произносит Охотник.

– Не надо этого делать, – шепчу напряжённо, неожиданно почувствовав страх внутри.

– У вас сейчас ничего не болит? – ровным голосом уточняет мужчина.

– Нет, – сосредоточенно глядя на него, отзываюсь всё так же тихо.

– Тогда простите, но я всё же сделаю то, чего мы оба хотим.

(обратно)

Глава 13

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Паук, паучок, миленький мой! Пожалуйста, помоги мне! Не знаю, как ты это сделаешь, понятия не имею, как это делается в принципе, но, пожалуйста, перетащи меня в мой замок! Прошу тебя! В мой замок, в мою спаленку! Если не перенесёшь, я руки на себя наложу – а мне этого делать никак нельзя! Я теперь тут не одна, в этом теле. Точнее, не вдвоём мы уже, а втроём! Паучёчек! Прошу тебя, родненький! Если он сейчас проснётся, я ж сквозь землю провалюсь! Я же сдалась ему без боя! Весь кропотливо накопленный уровень феминизма вылетел в трубу – стоило ему взять меня… Нельзя так, паучок! Мудрый, хороший, защищающий меня всякий раз, когда я в беде! Я сейчас в беде!!! Мне помощь нужна! Моральная! От тебя!!! Открой портальчик, пожалуйста!!! Век благодарна буду! Сделаю, что попросишь! Только перенеси меня отсюда!!!

В голове неожиданно пустеет, а тело стремительно теряет тепло – словно энергия куда-то уходит… открываю глаза и вижу чёрный контур прохода на периферии зрения. Вообще не могу объяснить это явление: портал как будто есть, и при этом его как будто нет. Словно он только в моём воображении при том, что мои глаза открыты… делаю движение в сторону этого прохода и резко меняю положение тела из строго горизонтального в вертикальное.

Едва удерживаюсь на ногах и только и успеваю, что поймать простыню, обмотанную вокруг тела. Встречаюсь взглядом со служанкой, случайно шедшей мне навстречу…

…и её истошный крик едва меня не оглушает!

– Тише, – шиплю, хватаясь за уши.

Та испуганно отбегает к стене, затем часто кивает и убегает в сторону лестницы.

Она же меня знает, пусть и не прислуживает лично, – чего так испугалась-то?

Качаю головой, запуская руку в волосы.

М-да, со спальней мы чуток промахнулись, паучок… в следующий раз надо чётче цель представлять. Иду в свои покои, радуясь, что в таком виде в центре столицы не оказалась… подхожу к зеркалу – и сама едва не отпрыгиваю: мать мою за ногу!!! Зачем столько зрачков?!

Крепко зажмуриваюсь и прошу своего сожителя внутри вернуть мне нормальные глаза.

Приоткрываю один… и облегчённо выдыхаю. Всё вернулось на круги своя…

Обвожу комнату взглядом, вдыхаю воздух полной грудью… и топаю в ванную – умываться.

Сегодня буду тренироваться с Геоном ещё больше, чем прежде! Потом буду много кушать! И спать! И снова тренироваться! Желательно – в замке! Куда ни один заклинатель и даже Охотник не попадёт без моего разрешения! Трижды ура Море и Геону за их находчивость с артефактом!

Никаких мужчин! Рядом! Со мной!

Бодрая, умываюсь, а затем надеваю форму для тренировок.

Спускаюсь вниз, ищу своего начальника охраны и застываю на месте. Улыбка ещё не успевает сползти с лица, а вот глаза становятся стеклянными.

Какого… он тут… сейчас…

– Рано встаёте, графиня, – произносит Рэн, отрываясь от разговора с Геоном, но так и не встречаясь со мной взглядом.

Молчу, не в силах выдавить ни слова.

– Рад видеть вас в добром здравии, – начальник стражи одаривает меня не самым радушным взглядом.

– Твоё лицо красноречивей слов. Чем я опять тебе не угодила? – пытаюсь перевести внимание на вояку.

– Я вас предупреждал, что господина Охотника необходимо познакомить с артефактом в первую очередь, но вы не прислушались ко мне, – чеканит голосом Геон, буквально отчитывая меня. – Из-за чего господину Охотнику пришлось открывать портал и предоставлять вам безопасное место вдали от вашего замка. Одна простая предосторожность обошлась вам целыми сутками в чужом доме, вдали от своих подданных, рвущих волосы на головах от страха за вас!

– Не преувеличивай, на твоей голове всё столько же волос, – отмахиваюсь, но осекаюсь под взглядом начальника своей стражи. – Ладно, ты был прав, Геон. Я была не права. Моё желание закрыть дом ото всех сыграло со мной злую шутку.

– Это ещё не всё, – качнув головой, продолжает вояка. – Вы впустили на территорию замка людей, которых совсем не знали. И отправили с частью из них Мору, оставшись практически без защиты!

– Мора вряд ли смогла бы защитить меня от ножа, – протягиваю, вновь пытаясь разрядить обстановку.

– Она бы закрыла вас своим телом, если бы потребовалось! – повышает голос Геон, вынуждая меня напряжённо застыть и взглянуть на него внимательно и сосредоточенно. – Почему вы ушли с незнакомцами в сторону сада? Почему не остались на виду у своей собственной стражи?

– Потому что я хотела поберечь их чувства, – отводя взгляд в сторону, сдавленно отвечаю.

– Чьи чувства? – откровенно не понимает вояка.

– Тех людей, которых не смогла защитить! – срываюсь на него, больше не имея сил бороться с собственным раздражением. – Ты думаешь, я ничего не чувствую, глядя на жертв Чёрного Колдуна?! Думаешь, для меня их истории – пустой звук?! Пусть я и непричастна ко всем этим смертям, но это происходило здесь, у меня под носом, на моей земле! Мне, чёрт возьми, неловко смотреть им в глаза, ведь я должна была гарантировать им безопасность!

Выдыхаю и резко отворачиваюсь. Да, я сглупила, когда решила проявить излишнее гостеприимство. Сглупила, когда захотела показать всем, что я для них не чужая. С распростёртыми объятиями я стала открыта и для тех, кто вовсе не желает видеть во мне свою госпожу. Я стала уязвима для своих врагов.

Но я всего лишь хотела загладить вину предыдущей хозяйки тела за то, что та прозевала появление опасности на собственной территории.

Кажется, я заигралась в хозяйку паучьих земель.

– Вы вели себя крайне глупо. И я надеюсь, что вы сделаете все выводы без моей помощи, – чеканит Геон, затем выпрямляется над картой, которую рассматривал, и уходит в сторону, оставляя нас с Охотником наедине.

– Ваша ключница уже познакомила меня с артефактом, – произносит мужчина, скручивая карту и убирая её в карман своего плаща. А затем разворачиваясь ко мне.

Отступаю назад, сама не понимая, чего так боюсь.

И почему непроизвольно встаю в боевую стойку.

– Серьёзно? – протягивает Рэн. – После ночи любви будете делать вид, что я – ваш враг?

– Это не было ночью любви, – качнув головой, отвечаю. – Вы взяли меня, потому что были на своей территории. И потому что были сильнее меня.

– Вот как вам проще думать? – склонив голову, уточняет Рэн. – Эта ваша «отговорка на все времена» довольно унизительна.

Хмурюсь, пытаясь понять – о чём он?

А затем припоминаю свои же слова, сказанные Охотнику после нашего поцелуя в день смерти Май-Дуо, – что позволила это лишь потому, что он больше меня, сильнее и выше по статусу.

– Я в вас не заинтересована. Я вам это уже говорила, – бросаю ему, ощущая боль от напряжения во всем теле.

– Да вы же боитесь меня! – удивлённо сводит брови Охотник. – Смотрите так, будто я опасен для вас!

Естественно, опасен! У меня сердце сейчас из груди выпрыгнет! И я даже не понимаю, от чего именно: от ожидания или от страха.

– Вы столько раз отрицали свои чувства ко мне, что мне становится откровенно непонятно, что вообще сейчас происходит, – наконец не выдерживаю и озвучиваю то, что накипело: – Вы решили, что имеете право на меня только потому, что мы когда-то переспали?

– Мы переспали уже дважды. И после первого раза вы от меня понесли, – звучат холодные слова.

Бесит!!!

Кинжал застревает в стене позади его головы лишь потому, что он успел вовремя отклониться.

– Вы вообще понимаете, что творите? – на этот раз с искренним недоумением спрашивает Охотник. – Вы целились мне в голову.

– Я вам показываю свои истинные чувства, – кое-как сдерживая дрожь, цежу почти по слову, – хочу, чтоб до вас дошло.

Оружия вокруг ещё много. Не поймёт с первого раза – объясню доступно ещё раз десять.

– Что именно? – вырубив все эмоции из голоса, уточняет мужчина.

– Что я вас не выношу, – взяв себя в руки, отвечаю негромко.

Сколько раз он отбивал мою попытку протянуть ему руку?.. быть с ним рядом?.. Сколько пренебрежения он на меня вылил, прекрасно зная о моей симпатии?.. Сколько раз отсёк возможность сблизиться?..

А теперь, узнав, что я ношу его ребёнка, вдруг решил, что имеет право пользоваться этим телом для удовлетворения своих потребностей?!

Спасибо тебе, паук, что вытащил меня утром из его кровати. Боюсь, проснись мы вместе, мне бы снова голову отшибло, и я бы забыла, что любовью тут даже не пахнет.

Только словом «доступность».

Он решил, что теперь я доступна для него. Ему плевать на мои чувства.

И он не планирует менять своё отношение ко мне – он только что наглядно это продемонстрировал.

– Больше я вас к себе не подпущу, – предупреждаю Охотника.

Я не дам ему поставить на моём лбу клеймо «беру, когда хочу».

– У вас опять какое-то помутнение? Небо, а с вами действительно сложно, – коротко выдохнув, отзывается мужчина.

Серьёзно? Он намерен и дальше оскорблять меня?

– Прочь из моего замка! – произношу напряжённо.

– Мино, у любой глупости есть предел, – чётко произносит мужчина.

– Как и у любого произвола, – киваю, соглашаясь. – Я повторяю вежливо: покиньте, пожалуйста, эту территорию. Немедленно.

– Вы исчезаете из моей кровати, неожиданно открывая портал, о котором вообще ничего не должны знать, затем пытаетесь выставить меня каким-то насильником, взявшим вас без вашего согласия, и после этого прогоняете так, будто я нанёс вам смертельное оскорбление своим появлением. – Теперь и в голосе мужчины появляется напряжение.

– Вы оскорбляете меня одним своим присутствием! – цежу сквозь зубы.

– Мино, вы забываетесь! – повышает голос Охотник, а затем резко сокращает расстояние.

Пытаюсь отбиться от его рук, но терплю крах и оказываюсь буквально скрученной.

– Вам было хорошо этой ночью, так что здесь происходит? – суровым голосом спрашивает Рэн.

– Мне не было хорошо! Только моему телу! Потому что у него нет мозгов, и оно готово принимать любые ласки, – изворачиваясь, но так и не получая свободы, бросаю ему.

– Да что я вам такого сделал, что вы так меня ненавидите? – не выдерживает Охотник и валит меня на землю, всем телом придавливая и не давая возможности нанести ему очередной удар; затем произносит почти в самое лицо: – Я знаю все ваши реакции на мои прикосновения. Вижу, как вам это нравится. Чувствую ваше удо… – Мой крик вынуждает мужчину схватиться за уши, невольно выпуская мои запястья.

Не могу это слушать! Не хочу это слышать! Не хочу знать, что он знает, – и будет этим пользоваться в будущем!!!

Тело мгновенно холодеет, голова пустеет, а зрение словно расширяется. Чувствую зуд где-то в подкорке, когда из меня вырывается что-то плотное и липкое, имеющее одну цель – спеленать врага напротив в белый кокон и высосать из него все силы.

Охотник тратит несколько секунд на то, чтобы разорвать мои нити.

Его взгляд, когда он стоит надо мной и смотрит на меня вниз, сложно описать. В нём слишком много непонятных мне эмоций.

– Вы действительно готовы убить меня? – спрашивает он каким-то другим, словно отстранённым голосом. – Мне нужно время, чтобы обдумать причину такого поведения.

С этими словами он отступает от меня и исчезает, растворившись в портале.

Несколько секунд смотрю на место, где он только что был, затем падаю спиной на землю и начинаю рыдать. В голос. Громко. Надрывно.

И безутешно.

Я не могу объяснить, что со мной. Не могу проанализировать собственные реакции. Во мне слишком много разных чувств. И я слишком устала от одиночества и отсутствия какой-либо поддержки.

Сворачиваюсь в клубочек и тихо шмыгаю носом, когда сил на «горестный плач» уже не остаётся. Не знаю, сколько проходит времени, но, кажется, я слишком напугала всех своих слуг – никто не подходил ко мне и не пытался утешить. Только Мора, когда я уже совсем выдохлась и просто лежала на земле; она подошла, положила мою голову на свои колени и тихонько гладила меня по волосам… дальше уже не помню. Кажется, меня отнесли наверх, в мои покои. Потому что проснулась я уже в своей кровати, разбитая и усталая как собака. В зеркала старалась не смотреть, когда спускалась на ужин. Отказалась от помощи Ли, когда та предложила мне принять горячую ванную перед сном. А утром только умылась и, нечесаная, в самом простом из своих платьев, вышла из покоев и наткнулась на служанку.

– Ваша светлость… вас там ждут… – отчего-то притихнув, пискнула Ли.

– Где? – ощущая себя умертвием, каркаю в ответ.

– Перед замком… но… позвольте хотя бы причесать вас… – начиная идти за мной, просит Ли.

– Мне плевать на то, как я выгляжу, – отмахиваюсь от неё.

– Ваше платье… оно неправильно застёгнуто! – заметив что-то на моей спине, восклицает девочка.

– Без разницы, – вновь отмахиваюсь, переставляя ноги в сторону лестницы.

– Я исправлю… – Ли тут же начинает что-то делать позади меня, но я даже не останавливаюсь, – ваша светлость! Можно я хотя бы за расчёской сбегаю?

– Не нужно ничего, – отзываюсь из другой реальности.

– Вы же напугаете его… – шепчет девочка.

Поднимаю взгляд на Мору, встретившуюся мне по пути, и замечаю странное выражение на её лице. О… Всё настолько плохо? Поворачиваю голову и вижу страх на лице прислуги, проходившей мимо. А, это та самая… которая испугалась вчера большого количества зрачков в моих глазах…

– Кто там… на улице? – решаю пойти навстречу своей бедной служанке.

– Граф Байон, – тут же отвечает Ли.

Молодой Мастер… Наверное, стоит привести себя в порядок… но у меня нет ни сил, ни желания прихорашиваться перед кем-либо. Вообще. Даже прибудь сюда сам император – я бы не стала наводить марафет.

Меня всё достало.

Ничего не хочу.

Выхожу на воздух и замечаю напряжение в глазах Геона. Да, я сегодня не красотка – это очевидно. Но зачем так реагировать?..

Прохожу мимо вояки и останавливаюсь напротив молодого Мастера.

– Гра…финя? – сосредоточенно всматриваясь в моё лицо, протягивает Хан.

Опускаю взгляд на своё платье. Я оделась как служанка? Да вроде нет. Хоть тёмно-серое и простое, но платье явно из дорогого материала.

Так почему он меня не узнаёт?

– Это я, – каркаю в ответ.

– Вы… что случилось? – Молодой человек хочет подойти ко мне, но я его опережаю.

Беру за руку и веду за собой. Туда, где обычно соревнуются стражники. Туда, где вчера у меня произошла стычка с Охотником.

Я ещё не знакомила Мастера с артефактом, – полагаю, Мора тоже не успела это сделать, – значит, в замок Хан попасть не сможет; а в том месте есть навес от солнца и закрытая территория рядом с крылом прислуги, где мне никто не помешает.

– Разойдитесь, – бросаю молодым стражникам, только начинавшим разминку.

Те мгновенно подчиняются приказу и уходят, сопровождаемые удивлённым взором Хана.

– Они занимаются здесь в одних штанах?

Мастеру явно не понравился сей факт: это было видно по его лицу.

– Вас это смущает? – спрашиваю, проходя дальше.

– А вас это не смущает? – вопросом на вопрос отвечает молодой человек.

– Нет, – останавливаюсь, доведя молодого человека до стены. – Хан, у меня есть к вам просьба, – произношу, глядя на него из-под прядей волос, неопрятно свисавших с моей головы.

– Какая? – сосредоточенно уточняет тот.

– Поцелуйте меня.

– Вот… так, прямо сейчас? – удивляется Хан.

– Не можете? – внимательно смотрю на него, чуть склонив голову.

– Могу, – как-то до странного просто соглашается тот и выполняет мою просьбу.

Нетерпеливо отвечаю на его поцелуй…

Затем опускаю голову, отрываясь от его губ, и прислоняюсь лбом к его груди.

– Мино, что с вами? И почему вы так выглядите? Что случилось, когда вы вернулись? – спрашивает Хан.

Это был хороший поцелуй. Затягивающий.

Но не трогающий ничего внутри.

– Мино?..

– Как вы узнали, что я вернулась? Я не отправляла вам посланий, – произношу, продолжая дышать в его камзол.

– Я решил проверить сам, когда не дождался от вас вестей. Мино, должен ли я воспринимать этот поцелуй как согласие на своё предложение?

Отрываюсь от его груди, готовясь ответить, и застываю, услышав знакомый голос.

– Надеюсь, не помешал, – произносит Охотник, – но у меня важные новости.

Отпускаю края камзола и отхожу от молодого Мастера.

– Что у вас? – бросаю, так и не оборачиваясь на Охотника.

– Погиб Хранитель Равновесия.

(обратно)

Глава 14

– Погиб Хранитель Равновесия, – звучит ответ, и я мгновенно разворачиваюсь.

– Что? – удивлённо переспрашиваю.

– Кто? – задаёт напряжённый вопрос Хан.

– Вас ждут в императорском дворце, Хан-Кай, – взглянув на молодого человека, произносит Охотник, и тот мгновенно растворяется в пространстве.

– Вы говорили, портал – это трудно, – протягиваю, глядя ему вслед.

Я думала, это вообще прерогатива одного Охотника, но, кажется, все Мастера владеют данной техникой…

Какого рожна он так быстро оставил меня?!

– Открывать больше четырёх порталов в день – это трудно, – отвечает Рэн.

– Ясно, – отвожу взгляд. – Что за Мастер убит и как?

Не слышу ответа и поворачиваю голову. А заметив взгляд мужчины, уточняю без интереса:

– Что? Страшная?

– Вы способны очаровывать и с кругами под глазами, и с нечесаной головой, – звучит ровный ответ.

Кошмар какой.

Пойду причешусь.

Так, стоп! Это он сейчас про себя или про Хана?..

– Вы что, целовали его?

Останавливаюсь, понятия не имея, как мне стоит ответить.

Зато мгновенно догадываясь, что в предыдущей реплике речь всё же шла о молодом Мастере.

– Да, – произношу в итоге.

– И как, понравилось?

Разворачиваюсь к Охотнику.

Некоторое время просто смотрю, пытаясь решить, какие отношения должны нас связывать. И стоит ли вообще стараться наводить мосты?..

– Если хотите вести со мной какие-либо дела, говорите только по делу и не касайтесь личных тем, – произношу чётко.

– Я хочу вести с вами дела, – отвечает Охотник.

Почему, чёрт возьми, я испытываю облегчение?!

Кто бы знал…

– Хорошо. Тогда дождитесь меня. Мне нужно десять минут, – отзываюсь ровно и ухожу в замок.

Всё верно, так и надо. Мы должны научиться вести диалог. Не важно, как мы относимся друг к другу, но ясно как день – нам ещё не раз придётся пересечься. Нужно уметь вести дела сухо и без эмоций. А смерть Мастера – это не шутка. Это опасный звоночек для всех нас.

Думаю, самое время приходить в себя и вспоминать, что я – не только женщина. Я ещё и официальное лицо. Представительница правящей элиты, чтоб её. Истерики мне не к лицу.

Захожу в покои и вручаю себя счастливой от такого поворота Ли. Девочке не требуется много времени, и уже вскоре я почти похожа на графиню Дайго.

Охотник дожидается меня в гостевой и, когда я вхожу, поднимается на ноги.

Тоже решил вспомнить о нормах приличия? Это мне импонирует. С таким подходом мы быстро расставим все точки над «ё» и закроем тему «семьи», равно как и «совместного воспитания ребёнка».

Не про нас эта история. Нужно быть честными в оценке себя.

– Как он был убит? – спрашиваю, останавливаясь напротив мужчины.

– Выжат при помощи аркана и зарезан, – звучит ответ.

– Это дело рук Тэ Ры и её приспешников, – прикрываю глаза, не сомневаясь в своём выводе.

– Я согласен. Дочь мастера решила выйти на тропу мести, – кивает Охотник.

– Вы рассказали об этом императору? – уточняю, присаживаясь в кресло.

– Нет.

Удивлённая, встречаюсь с ним взглядом.

– Вы решили утаить эту информацию? – осторожно интересуюсь.

– Да.

– Поясните, какой вывод я должна из этого сделать? – уточняю, внимательно глядя на него.

– Мино, как вы думаете, что думает Хан-Кай о системе обретения силы Мастера? – задает неожиданный вопрос Охотник.

Задумываюсь над ответом, а затем поднимаю на мужчину сосредоточенный взгляд:

– Полагаю, он считает её нормой. Его история становления Хранителем Равновесия не несёт на себе отпечатков какой-то борьбы или отчаяния. Это довольно светлое воспоминание в его памяти, – произношу ровным голосом.

– Как считаете, он способен осознать… аморальность подобной силы? – спрашивает Рэн, и на некоторое время я выпадаю из реальности.

Аморальность?.. Да, пожалуй, наша сила аморальна. И если бы обстоятельства сложились иначе, я бы вполне могла встать на сторону Тэ Ры, мечтающей избавиться, судя по всему, от всех Мастеров империи.

Они истребляют древний вид живых существ… просто так. Ради силы. Не ради мира во всём мире, не ради спасения человечества, а для себя. Для собственной выгоды. Для того, чтобы встать над людьми на иерархической лестнице. Это почти то же самое, что и в моём родном мире, где люди ради денег убивают собственную планету, доводя её до экологической катастрофы, занимаясь открытым геноцидом людской расы, которая болеет вместе со своей планетой, медленно загнивая от вредных выбросов и прочих сопутствующих «развитию»производства обстоятельств…

С одним исключением – на моей земле нет ещё одной расы, которая способна будет заменить людей. А здесь люди стремятся убивать священных зверей, а не своих же собратьев… пока… пока есть выбор – кого именно уничтожать…

– Неспособен. Его сила – неотъемлемая часть его, позволяющая ощущать полную свободу выбора и отсутствие ответственности перед кем-либо. Другое дело, что он – не преступник. И не планирует податься в маньяки, – отвечаю через несколько секунд, глядя Охотнику в глаза. – Он просто… часть системы, которая была создана до него.

– Мне бы очень хотелось знать, что вы сами думаете об этой системе, – замечает мужчина, цепляя меня своим взглядом.

– Я тоже её часть, – замечаю в ответ.

– И всё же?

– Я положила бы конец убийству священных животных – если бы могла, – добавляю чуть тише.

– Тогда у меня к вам последний вопрос, Мино, – произносит Охотник, поднимая подбородок и глядя на меня сверху вниз, – согласитесь ли вы и дальше хранить в секрете свои знания о брате и сестре, мечтающих о мести?

Застываю от откровенной неожиданности поворота.

Затем поднимаюсь на ноги, ещё не зная, что сказать в ответ, но… уже реагируя.

Он предлагает не выдавать эту светловолосую стерву? Он хочет скрыть от императора факт того, что мы знаем лицо убийцы?!

– Зачем вам это? – спрашиваю напряжённо.

– Потому что я могу положить конец истреблению древней расы, – уверенно произносит Охотник.

А до меня наконец доходит.

Вот она, его цель! Вот почему он не присоединился ни к одной из сторон в политической игре, оставаясь в стороне, на своём собственном месте, – пусть и наживая при этом кучу врагов. Вот почему он не отказывает императору, при этом ничего не обещая ему в будущем.

Потому что в этой игре он не на стороне людей.

Он на стороне обитателей Запретного Острова!

– Ради своей цели вы готовы примкнуть к этой стерве? – спрашиваю холодным голосом. – Мне плевать на политические игры, но эта девица вызывает только одно желание: прикончить её на месте.

– Она может быть той фигурой в игре, которая возьмёт на себя весь удар, вычищая место для главного хода, – медленно произносит Рэн.

– Она натравила на меня моих подданных и чуть не убила нашего ребёнка, используя тот же принцип, – бросаю ему без всякого дружелюбия.

– С её устранением мы лишимся козыря.

– Мы?

– Вы тоже недовольны системой.

– Я не подписывалась на подрывную деятельность. До этого момента я просто выживала как могла, – напоминаю ему.

– У вас есть сила, о которой мечтает столько безмозглых идиотов, пускающих слюни на будущее, в котором они – Высшая Раса, повелевающая всем живым… – протягивает мужчина, голос которого становится жёстким, а взгляд – цепким. – Вы можете бездарно прожить свою жизнь, прячась ото всех в своём замке, а можете сделать что-то важное, способное положить конец бесконечной погоне за чужой силой, чужой энергией, чужим наследием.

– Вы этого от меня хотите? Чтобы я присоединилась к вам в вашей войне с системой?

– Я хочу, чтобы вы сделали осознанный выбор, который, возможно, не делали никогда, – звучит чёткий ответ.

Замолкаю, отводя взгляд.

Не так я представляла себе этот разговор. Пара фраз об убийстве Хранителя Равновесия, недолгое обсуждение причин и последующих действий преступника, переход на «семейную» тему, лёгкая ругань и безмолвное расхождение с перспективой следующей скорой встречи – в связи с активизацией оппозиции.

Вот как это должно было быть – в моей голове.

Но Рэн сумел удивить меня. Он сознательно не касается темы беременности и совместного будущего. Зато активно раскрывается передо мной, обнажая те стороны, что скрыты от глаз посторонних. Хотя – чего уж там? Не только посторонних – но даже самых приближённых к нему людей.

Он… доверился мне?

Или это какая-то очередная проверка?

– Я не буду раскрывать императору личность убийцы, – негромко произношу, глядя в сторону, – но не обещаю, что не убью Тэ Ру, реши она вновь появиться на моей территории.

– Она не совершит эту глупость, – звучат слова Охотника.

– Что касается вашей борьбы с системой… – поднимаю на него взгляд, – это только ваш путь. Я не присоединяюсь к вам, но и мешать вам не буду. Суть в том, что мы не настолько близки, чтобы я с ходу разделила ваше мировоззрение, – произношу чётко, – даже несмотря на то что в этом вопросе мы смотрим в одну сторону.

– Я вас понял, – Рэн произносит это, несколько секунд молчит, а затем идёт на выход.

– Мне ждать вестей о новых смертях Мастеров? – бросаю ему в спину, складывая ладони в замок.

Он ведь понимает, что сестрица Ха Ру не остановится на одном представителе ненавистной касты? И предлагает мне укрывать её имя от правосудия!

– Если не желаете продолжения этой войны, но также не хотите становиться её частью… – Мужчина останавливается, а затем оборачивается ко мне: – У меня есть для вас предложение.

– Какое именно? – стараясь не показывать любопытства, произношу отстранённо.

– Помогите мне уничтожить все камни-арканы, – звучит ответ.

Не уловила связи с остановкой поголовного истребления Мастеров. И всё-таки…

– Все? – недоверчиво смотрю на него.

– Верно, даже те, что на острове, – кивает Охотник.

– Но тогда больше не появится ни одного Мастера, – замечаю задумчиво.

– Да, – соглашается Рэн.

– И при этом ни один из существующих Мастеров не будет ничем ограничен, – продолжаю вслух.

– Только тем, кто сильнее его.

– А самый сильный из всех – это вы, – протягиваю, вновь встречаясь с ним глазами. – Правильно ли я понимаю, что вы предлагаете мне сделать вас самым сильным человеком в империи?

– Я и так самый сильный. Я предлагаю вам избавить меня от слабостей.

– И? – склоняю голову, поражённая его признанием. – Что будет дальше? Вы возьмёте на себя управление людьми?

– Я возьму на себя защиту обитателей Запретного Острова, – звучит не менее неожиданный ответ, – и, возможно, навсегда оставлю материк, перебравшись на священную землю. Я устал от людских склок; мне претит всё, что происходит на территории Империи Равновесия.

– Тогда почему бы не перебраться в соседнее государство? – уточняю, подняв бровь. – К чему такая категоричность в выборе места жительства?

– В соседних государствах происходит то же самое, только под другим соусом. Люди везде одинаковые.

Он планирует защитить священных зверей с моей помощью, а потом оставить меня, беременную или уже родившую, – и свалить на в-потенциале-закрытый-для-людей-остров?..

Какая прелесть.

Мне нечего добавить.

Премия «Папаша года» выдана досрочно, одноименная медаль присуждена пожизненно.

– Отлично, – с холодной усмешкой бросаю ему, – я помогу вам уничтожить все арканы. Сама давеча подумывала над тем же.

– Удивлён, – замечает Охотник.

– Моему согласию?

– Той лёгкости, с которой вы его дали, – звучит ответ.

– Повторюсь: я не планирую присоединяться к вашей войне. Скоро у меня будут совсем другие заботы, – демонстративно глажу рукой плоский живот, – так что воюйте на здоровье, только меня не трогайте.

Мужчина некоторое время следит за движениями моей руки, затем поднимает взгляд на лицо.

– И да, конечно, первым делом я планирую уничтожить те камни-арканы, что припрятаны в запасе у Тэ Ры, – произношу, мило улыбаясь.

– У меня есть другой план на эту девушку, – отрезает Охотник, не отрывая глаз от моего лица.

Что, её задумал сделать своей женой на закрытом острове?..

– Поде́литесь или из вас все ответы тисками доставать придётся? – продолжаю улыбаться.

– Я хочу, чтобы она успела лишить силы как можно больше Мастеров, – звучит ровный ответ.

– Только силы? – уточняю, подняв бровь.

– Спасти их жизни я успею: теперь, когда знаю, что она задумала, – кивает Рэн.

Какой самоуверенный.

– Удачи, – бросаю равнодушно.

Сама не понимаю, зачем на это подписалась. Считай, террористкой стала в чужом мире…

Однако я прекрасно осознаю, что никто из Мастеров не стал для империи тем самым Хранителем Равновесия: они сидят по своим замкам или путешествуют по миру, но свою прямую задачу явно не выполняют. Они просто наслаждаются жизнью, пользуясь силой, полученной благодаря смерти невинных детей и священных животных.

Они не имеют моральных прав на эту силу.

Так что жалеть их я точно не буду.

А что касается камней, способных убивать животных… Вот от них я с большим удовольствием избавлюсь!

– Скоро у вас появится возможность помочь мне в уничтожении первого аркана, – словно услышав мои мысли, произносит Охотник и проходит к двери, – так что постарайтесь не привлекать к себе лишнего внимания в ближайшее время. И, будьте добры… – он оборачивается на меня, – не умрите за эти несколько дней.

Я говорила, что из него вышел бы отличный коучер?..

На каком-нибудь тренинге по самоопределению или самоосознанию.

Я прям вижу толпу из желающих купить билет на это мероприятие…

– Передайте своей кухарке мою благодарность, – поизношу ему в спину.

– Она больше у меня не работает, – звучит ровный ответ.

– Что? – взволнованно переспрашиваю. – Почему?

Не знаю почему, но на ум тут же приходит что-то нехорошее. Что-то вроде «увольнения без объяснения причин, потому что она меня вылечила».

Знаю, бред, но от этого товарища всего ждать можно.

– Она много лет отдала службе в моём доме. Пришло время отдохнуть, – отзывается Рэн и выходит из гостевой.

«Службе в моём доме» – звучит как-то странно. Она же не дозор там несла, а на кухне работала…

Не понимаю я его. И его систему ценностей. И его мировоззрение.

Что он вообще за человек?..

Прикрываю лоб ладонью и некоторое время сижу неподвижно.

Если суммировать все итоги нашей сегодняшней беседы, я подписалась на подрывную деятельность и стала членом местной экстремистской организации Green Peace, состоящей из двух человек – меня и того, кто в плаще. К тому же пошла против Императора, утаив имя убийцы Мастера, собственно, как и способ убийства… (хоть и не люблю я его, но он тут как бы главный дядя). А ещё приняла тот факт, что быть мне матерью-одиночкой – при любом раскладе: с Ханом я просто не смогу быть рядом (смотрим пункт о подрывной деятельности; всё-таки я ещё не такая дрянь, чтобы жить с Мастером и способствовать уничтожению его силы), а будущий папаша ребёнка планирует в ближайшее время свинтить на Остров и стать там Робинзоном Крузо.

Тяжело выдыхаю, качая головой.

Хочу заметить, что этот мир просто не может удержаться от возможности прописать мне щелбан. Только я решу, что смогла стать выше обстоятельств, как планка непременно поднимается – и на такую высоту, на которую без напряжения в шее и не посмотришь…

Чёртов Охотник.

(обратно)

Глава 15

До сих пор не поняла, как так вышло, что я согласилась его не выдавать! Серьёзно!

Бегу по саду, следя за дыханием; огибаю дальнюю скамейку и взмахом руки даю Море понять, что скоро закончу. А то она уже пару минут маячит на периферии зрения, желая о чём-то сказать.

Но, возвращаясь к нашим баранам… Почему я стала его союзницей? Если взглянуть на обстоятельства с моей точки зрения, то ничего хорошего этот человек мне не сделал. Ну, только жизнь спас. И защитил пару раз. Позволил своей кухарке спасти наше дитя… АААаааааа!!!

Ладно, бог с ним, может, он и не такое чудовище, каким я хочу его выставить, но это совсем не отменяет тот факт, что Охотник – враг империи. В прямом смысле слова. Он хуже Тэ Ры, потому что император доверяет ему и делает всё, чтобы оставить его при себе на веки вечные. Даже дочь родную готов ему отдать в жёны – лишь бы Рэн был на его стороне!

Как-то всё это…

Останавливаюсь и упираю руки в бока. Дышу. Как-то всё это неправильно.

Мне не нравится император от слова «вообще». Мне не нравятся его методы работы. Мне не нравится его окружение, и даже его дочь мне не нравится. Когда я думаю о нём, у меня появляется одно желание – чтобы он забыл про меня и моё существование в принципе. Я хочу тишины и покоя, а ещё – быть как можно дальше от высшего света. В этом плане, попади я в тело Мино до смерти покойного графа, думаю, я бы даже сбегать от него не стала – сейчас, когда знаю, что он был для графини скорее отцом, чем мужем. Я полностью разделяю его желание сидеть в замке, отгородившись от всего внешнего мира! Поэтому могу сказать со всей ответственностью – мне действительно не нравится Империя Рассвета и вся система, по которой тут устроена жизнь.

Но…

Позицию Охотника я понять не могу. Он слишком долго был рядом с императором. По какой причине он не устроил свою маленькую революцию раньше? Что толкнуло его воплотить свой план именно сейчас? Что изменилось?..

Перевожу взгляд на Мору, спешившую ко мне, и вспоминаю – камни-арканы! Об их эффекте знают только Рэн, император и его доверенный…

У императора есть сила, способная навредить Охотнику!!!

…

Именно поэтому Рэну был необходим союзник, который мог бы действовать, воплощая план в жизнь, без его непосредственного участия…

Ему была необходима такая, как я.

– Что, Мора? – спрашиваю, когда ключница подбегает ко мне.

– Вам пришло послание, моя госпожа, – выдохнув, отвечает женщина.

– Что за послание? – уточняю, нахмурившись.

– От самого императора! – сосредоточенно отвечает та.

Протягиваю руку и получаю свиток. Пробегаю по нему глазами, и из меня вырывается невольный смех.

– Что смешного, моя госпожа? – напряжённо спрашивает Мора.

– Они сделали мне настоящий подарок, – сворачиваю свиток и иду в сторону замка.

В своём послании император требует от меня посещения званого вечера одной особы из знатной семьи… той самой семьи, что обладает камнем-арканом. Я буквально вчера вечером перелистывала книгу о знати, поэтому фамилию эту знаю очень хорошо. В письме император даёт понять, что мои отказы всем потенциальным женихам его совсем не радуют и что я обязана найти себе мужа. Но, поскольку я выбрала затворнический образ жизни, такой возможности у меня просто не будет, поэтому отныне я обязана посещать подобные приёмы. Какая прелесть!

Кажется, именно об этом вы и говорили, господин Охотник?..

– Мора! – зову ключницу, входя в замок.

– Да, моя госпожа? – та тут же появляется рядом.

– Расскажи мне, где в замках обычно располагаются сокровищницы? – встречаю удивлённый взгляд и поясняю: – Ты – ключница. Должна знать о таких вещах.

– Я знаю, моя госпожа, просто удивилась тому, что вы спрашиваете об этом, – отзывается женщина.

– Спрашиваю. Потому что стало интересно, – произношу ровным голосом, – так что рассказывай и заодно веди меня в мою собственную сокровищницу.

Пора бы уже узнать, чем владеет графиня.

* * *

Окей, аркана у меня нет. Полагаю, его забрал отец Тэ Ры и Ха Ру, когда добывал для графа силу священного зверя. Выходит, именно из этого камня он и создал браслет, который давеча на меня надели мои подданные в попытке отомстить…

Узнать бы, где он лежал! Чтобы в чужом замке не шататься по огромной комнате, заваленной всяким хламом. Где находятся сами сокровищницы, я уже поняла – на верхних этажах, обычно в самом конце крыла. Попасть туда будет проблематично, учитывая стражу и прислугу. А ещё есть проблема с замко́м, который я знать не знаю, как открывать без ключа…

В общем, проблем у меня куча. И со всеми в одиночку мне точно не справиться.

– Моя госпожа… – протягивает Мора, стоя позади меня.

– Оставь меня одну. Когда выйду, запрёшь за мной дверь в сокровищницу. А сейчас – иди, – отправляю её и опускаю взгляд на свою руку.

Я ведь уже давно не одна. С самого появления в этом теле я была не одна. И, судя по всему, паук внутри развлекается только тем, что спасает меня, когда может. Я ведь с ним и не общалась даже до недавних событий…

Эй, паук-паучок… может, поможешь мне? Тебе же всё равно больше нечем заняться – только следить за мной и моими действиями…

Как насчёт немного поразвлечься?

Тело мгновенно холодеет. Ого! Есть контакт!

Кажется, кто-то и впрямь заскучал и совсем не прочь размяться…

Потираю руки, впервые за всё время пребывания в этом мире ощущая предвкушение и даже намёк на веселье.

А всё не так плохо, как мы думали, графинька!

* * *

– Графиня Дайго! – Тэн-Сау растягивает губы в улыбке, склоняясь при виде меня.

Выхожу из экипажа и подаю ему руку.

Он здесь, чтобы следить за мной? Не удивлюсь, если это так.

– Какая неожиданность, – отзываюсь, решая не утруждать себя приветствиями.

– Я не мог пропустить такое событие, – также не утруждая себя подбором слов, отзывается телохранитель императора и проводит меня к особняку, внутри которого вот-вот начнётся праздник – день рождения наследницы рода! Милой, воспитанной девушки, о которой я вообще ничего не знаю. Это нормально, что меня сюда пригласили?..

Ладно, её имя я узнать успела и даже запомнила, потому как оно довольно странное даже для этого мира. Май-Чиа. Останавливаюсь напротив именинницы в огромном зале, полном самых богатых людей империи, и понимаю одну вещь: мой мозг совсем отупел. Возможно, из-за Охотника. А может, просто перенапрягся в связи со всеми навалившимися на меня испытаниями.

Потому что не заметить сходства в именах – это тупость, не оправдываемая ничем. Особенно учитывая, что я в принципе не так много имен здесь знаю.

– Приятно познакомиться, графиня Канто, – приветствую весьма миловидную девушку с печальным взором и невыразимой словами грацией, проявляющейся во всех её жестах и движениях.

– Зовите меня Май-Чиа, – улыбается мне милое видение с глазами антилопы и подаёт руку для пожатия, – графиня Дайго…

– Тогда, прошу, и вы зовите меня по имени, – принимаю длань и понятия не имею, стоит ли выражать свои соболезнования по поводу смерти её младшей сестры… в моём особняке… не так уж давно… Кошмар, в свете последних событий этот праздник теперь не вызывает ничего, кроме неловкости!

– Я очень рада, что вы посетили меня, Минока, – кивает графиня Канто, – мой добрый друг Тай-Вэй рассказывал про вас так много приятного, что я, признаюсь, ждала нашей встречи.

Добрый друг?.. С растянутой на губах улыбкой обвожу зал взглядом и встречаюсь глазами с бывшим муженьком.

– И что же такого про меня наговорил Тай-Вэй, что вы выслали мне приглашение на свой праздник? Я заинтригована, – мягко протягиваю, оборачиваясь к ней.

Всем в высшем свете известно, что мы с Тай-Вэем на ножах.

Так что я не просто «заинтригована». Я искренне недоумеваю: что вообще происходит?

– А вы действительно прямолинейны, мой друг был прав, – прикрывая губы ладонью, улыбается Май-Чиа.

Но делает это как-то… безобидно, что ли?..

– Мы разошлись не просто так, – продолжая держать марку светского разговора, отвечаю не спеша, – наш брак буквально трещал по швам, поэтому… я не жду от бывшего супруга никаких добрых слов.

Графиня-именинница встречает мой взгляд, и её собственный делается немного грустным.

– Тай-Вэй становится несдержанным, когда дело касается помощи близким, – произносит Май-Чиа, затем опускает глаза. – Простите его за наспех принятые решения. Когда он услышал о вашем желании развестись, он вспылил, а должен был остановить вас…

– Боюсь, вы плохо понимаете, что собой представляли наши отношения, раз говорите это, – аккуратно увожу тему.

Тут явно другой информатор потрудился. Я даже знаю – какой именно. Переубеждать подругу бывшего супруга – глупость и потеря времени.

– Боюсь, я представляю их лучше вас, – вновь посмотрев на меня глазами антилопы, знающей о своей участи в мире диких зверей, произносит Май-Чиа и чуть склоняет голову, показывая, что на этом наш короткий приветственный разговор закончен.

Да и за моей спиной собралась целая очередь из желающих поздравить графиню…

Отхожу в сторону, размышляя о том, что эта девушка имела в виду, как замечаю самого виновника нашего лёгкого спора – не так далеко от себя.

– Дорогая бывшая супруга, – Тай-Вэй подаёт мне бокал, а я ещё пару секунд размышляю, стоит ли мне пить алкоголь или уже пора отказываться от всего вредного?

– Бывший муж, – киваю на приветствие, – не могу сказать, что рада встрече, но, боюсь, если пройду мимо – меня неправильно поймут.

– Да, весть о твоём характере уже разлетелась по всей империи. Признаюсь, даже я сам не знал, какая ты, оказывается, жестокая – хотя прожил с тобой не один год, – сухо улыбается блондин.

Кошусь на него, но не комментирую. Срок нашего «совместного проживания» можно обнулить до пары недель: Мино куковала в одиночестве, пока обаяшка-супруг гулял по столице империи или грелся в чужих замках… а может, даже в чужих спальнях. Мне не потребовалось много времени, чтобы выяснить, насколько ущербным был этот брак.

– Я – жестокая? – вместо этого, переспрашиваю у мужчины. – Любопытно, в чём проявляется моя жестокость?

– Ты отказываешь всем претендентам на своё сердце… – Тай-Вэй склоняет голову и всматривается в моё лицо. – Всё никак не можешь забыть меня?

Уже хочу бросить ему в ответ какую-нибудь колкость, как бывший муженёк ловит чей-то взгляд и отворачивается.

Замечаю внимание Май-Чиа к нашей паре и озадаченно перевожу глаза на блондина.

– Это она? – спрашиваю негромко.

– Что – она? – переспрашивает тот без какой-либо вежливости.

– Это она – девушка, на которой ты мечтал жениться? – произношу чётко, хоть и не повышая голоса.

Взгляд, которым меня одаривает бывший супруг, слишком красноречив.

Усмехаюсь, качая головой.

– А ты хорош. Даже в друзья к ней набился… Снимаю шляпу перед твоими умом и терпеливостью: это ж надо такой план продумать и почти с блеском его провернуть!

– О чём ты? – цедит Тай-Вэй.

– Планировал поднять свой статус после женитьбы на мне, затем избавиться от меня под любым предлогом, сцапав мой тотем, а после прибежать плакаться к лучшей подруге, вызывая в той жалость и взращивая зачатки взаимной любви на фоне твоего возросшего авторитета… – замолкаю, резко схваченная за запястье.

– Обо мне можешь говорить всё, что угодно, – шепчет Тай-Вэй мне на ухо, – но о Май-Чиа я тебе не позволю злословить.

– Слышать глагол «злословить» из твоих уст – какое-то кощунство, – цежу в ответ, с силой опуская сцапанное запястье вниз. Подальше от любопытных глаз.

– Ты ничего не знаешь ни о ней, ни о наших чувствах! – шипит бывший муж, профессионально уплывая от всеобщего внимания за колонну – вместе со мной, естественно.

– Конечно, не знаю. Потому что мне до них нет дела, – замечаю резонно, – а вот до моей собственности, которую ты хотел отобрать у меня, мне есть дело.

– Ты смогла поглотить энергию из тотема! Какая теперь разница, чего я хотел или чего не хотел? – повышает голос Тай-Вэй.

– Как у тебя всё легко: про твои злодеяния нужно забыть, как только – так сразу. А обо мне можно лить грязь рекой до самой моей смерти, – вырываю запястье и демонстрирую бывшему муженьку взгляд обладателя силы тотема.

Тай-Вэй тут же отступает, очевидно, впечатлённый большим количеством зрачков.

– Ты – лицемер, Тай-Вэй. И подонок, – произношу, ничего не стесняясь. – Хочется верить, что Май-Чиа не такая. Но, как говорится, скажи мне – кто твой друг…

– Не смей… – блондин делает шаг, но вовремя вспоминает, с кем имеет дело, – не стоит тебе изливать на неё свою злость. Лучше злись на меня, – напряжённым голосом произносит он, опуская голову.

Ого! А кому-то не чуждо благородство. Хоть в таком, кривом его проявлении. Однако…

– Мне надоел этот разговор.

– Эту силу… – слова бывшего мужа останавливают меня, когда я уже собираюсь вернуться на общий праздник, – я хотел отдать ей. Она больна. Неизлечимо больна. Целители не могут вылечить эту болезнь, она не имеет аналогов в нашем мире.

– И чем же она больна? – поворачиваюсь к Тай-Вэю.

– Её сила уничтожает её изнутри. Если бы она могла найти баланс… если бы что-то внутри помогало ей справиться с этим недугом… – Тай-Вэй закрывает глаза ладонью, и я с изумлением замечаю боль на его лице.

Тай-Вэй… страдает?..

Серьёзно?!

– Я хотел отдать ей твой тотем до того, как мой отец или брат присвоили бы сокровище нашему роду… Я хотел сделать доброе дело, но сам не заметил, во что превратился в погоне за лекарством для Май-Чиа… и во что превратил тебя.

– Хватит, – останавливаю его, – я не хочу предаваться «приятным» воспоминаниям. В планах вообще забыть всё это, как страшный сон.

Тай-Вэй кивает и опускает взгляд.

Не хочу проникаться к нему сочувствием. Вполне возможно, что бывший муженёк его заслуживает, но методы его работы в рамках «помощи любимой», мягко говоря, безнравственны.

Это очень мягко говоря…

Некоторое время оба стоим молча, не зная, что ещё сказать.

– Сколько ей осталось? – киваю в сторону зала.

– Несколько лет. Возможно – десять, при лучшем раскладе, – отвечает Тай-Вэй, не глядя на меня.

– Иди к ней. Раз у вас не так много времени… не тратьте его понапрасну, – негромко произношу, складывая руки на груди в защитном жесте.

– Ты… серьёзно? Даже не будешь проклинать меня? Обвинять, что я забрал твою молодость, нарочно обманув твои чувства и загнав в угол под порицающие взгляды общественности? – недоверчиво протягивает Тай-Вэй.

– Мне плевать на общественность, – говорю честно, взглянув ему в глаза, – и тебе должно быть плевать, если ты хочешь сделать эту девушку счастливой.

– Недавно у неё умерла сестра… – негромко произносит блондин, – я не уверен, что…

– И это ещё одна причина, по которой ты должен быть рядом, а не наблюдать издалека, боясь показаться назойливым, – перебиваю его, тяжело вздыхая.

А затем подталкиваю изумлённое моим поведением тело в сторону зала.

– Я в недоумении. Ты толкаешь меня в сторону другой женщины, – с искренним недоверием отзывается Тай-Вэй, ведомый инерцией от движения.

– Думаешь, я ещё испытываю к тебе какие-то чувства? Не обманывай себя, – качаю головой, – тебя здесь уже давно нет, – замечаю, постучав по груди, и, отмахнувшись на прощание, отворачиваюсь.

Некоторое время стою, чувствуя себя в безопасности в тени колонны.

Возвращаться в весёлое общество откровенно не хочется. Но я должна намозолить всем глаза, чтобы потом незаметно исчезнуть.

И появиться где-то рядом с чужой сокровищницей…

– Удивительное зрелище. – Тэн-Сау оказывается рядом так неожиданно, что я едва не хватаюсь за сердце. Опять.

– Подсматривать – ваш конёк так же, как и подслушивать? – отзываюсь, выравнивая дыхание.

– Если бы вы обнялись на прощание, я бы пустил скупую мужскую слезу, – замечает телохранитель императора.

– Мужскую? – уточняю, но не отвечаю на приподнятую в вопросе бровь.

Пусть тонет в море догадок, что я имела в виду.

– Вам пора идти общаться с достопочтенной публикой! – протягивая руку в сторону зала, замечает Тэн-Сау.

– Как раз этим и планировала развлечь себя, – улыбаюсь самой естественной из улыбок.

– Уверен, так и было, – кивает этот кот, как вдруг застывает на месте… и резко оборачивается.

Перевожу взгляд туда же и застываю вслед за ним.

Мне же не кажется?.. Это…

Ха Ру?..

Или…

Ещё прежде, чем я успеваю поверить своим глазам, фигура растворяется в толпе негромко разговаривающих мужчин, так же как и я, спасавшихся от шума праздника в тени колонн.

– Вынужден оставить вас, – без эмоций произносит Тэн-Сау и исчезает с поля моего зрения – вот так, сразу и почти без предупреждения.

Делаю несколько шагов в сторону, где предположительно был замечен мой бывший телохранитель, но останавливаюсь…

Не знаю, насколько это правильно, но, возможно, это мой единственный шанс: Тай-Вэй ушел, Тэн-Сау отвлечён, за мной никто не наблюдает.

Я должна посетить сокровищницу.

(обратно)

Глава 16

А вы знали, что ползать по стенам – довольно трудное с точки зрения гравитации занятие? Ну естественно, знали. И я предполагала, что просто не будет, однако ж доверилась сожителю внутри моего тела и позволила протащить себя аж до самой сокровищницы почти под потолком – минуя всю охрану и нескончаемый поток слуг, которому вплоть до заветной двери конца и края не было. Объяснить, как проходил сеанс общения с пауком внутри, я не смогу: это всё было на уровне инстинктов и смутных мыслеобразов, которые я, даже если сильно захочу, не смогу передать обычными словами. С уверенностью могу сказать одно: в контакте со мной священный зверь явно ожил и готов был снабжать меня всеми своими силами и умениями. Поначалу я была напряжена и ждала подвоха (мол, возможно, чем больше я буду пользоваться всем этим добром, тем проще ему будет впоследствии завладеть моим телом), а потом вспомнила, сколько лет бедняга паук томился в тотеме… и согласилась предоставить ему свободу действий в процессе помощи себе, любимой. Паук не подвёл. А за подсказку о том, как пользоваться своей силой Мастера, стоит сказать спасибо Хану: если бы не он, я бы понятия не имела, сколько всего могу!

И всё же ползти по свежесотканной паутине под углом в девяносто градусов оказалось довольно проблематично. Сознание норовило отобрать у зверя бразды правления вне зависимости от моих желаний, поэтому я то и дело едва не срывалась вниз. Перед следующим разом нашу связь стоит потренировать – это однозначно. У физического тела не было доверия к новым свойствам, и внутри меня явно происходил конфликт интересов. Однако до двери в сокровищницу я всё же добралась.

Попасть внутрь оказалось проще, чем я ожидала: для портала только и надо было, что точно знать, где тебе необходимо быть. Дверь была передо мной, пусть и на пару метров ниже. Желание оказаться ЗА ней было стабильно большим. Я и сама не заметила, как очутилась в просторной комнате, ровнёхонько в противоположной – от своего предыдущего местоположения относительно двери – стороне.

Спрыгиваю на землю и не нахожу ничего лучше, чем погладить саму себя по голове.

– Спасибо тебе, паучок. Серьёзно, ты – мой спаситель, – шепчу, безмолвно радуясь тому факту, что меня не мутит от переходов.

Похоже, именно проход через чужой портал так жёстко воздействовал на все мои клетки. А свой, – созданный благодаря силе собственного священного зверя, – портал не доставлял никакого дискомфорта.

Быстро прохожу мимо высоких деревянных стеллажей, заваленных разным хламом, и упираюсь в стену, в центре которой располагался сейф с арканом. Почему я была уверена, что там лежал именно этот камень? Потому что он – самая дорогая вещь, какая может быть в сокровищнице знатного рода. Дороже только тотем, которым эта семья не обладала.

Мощь, которую ты получишь, став Мастером, нельзя оценить. Она буквально бесценна.

К чему я веду?

Да, я уверена, в этом сейфе аркан.

– И что мы с ним будем делать? – проводя рукой по металлической стенке, спрашиваю негромко.

Камень необходимо достать. Его ещё не скоро хватятся, если сам сейф будет выглядеть целым и невредимым.

– Предоставьте это мне, – звучит знакомый голос.

Резко разворачиваюсь и встречаю взгляд серых глаз.

– Ха Ру, – выдыхаю, откровенно не зная, как к этому относиться.

К этой встрече. К этой встрече именно здесь. К этой встрече именно здесь и именно с ним.

– Это ты, – наконец генерирует ответ мой мозг, а бровь сама по себе задирается, реагируя на откровенную тупость произнесённых ртом слов.

– Вы изменились, – юноша протягивает руку, которая исчезает внутри сейфа, проходя сквозь его металлическую стенку, как нож сквозь масло.

Через пару секунд звучит лёгкий треск, а его рука возвращается наружу. Дверца сейфа не спеша открывается…

– Большой, – мгновенно переключаюсь на камень, лежавший внутри металлической коробки.

Он буквально занимал всё пространство!

Ха Ру надевает толстую перчатку и достаёт сокровище рода Канто; аккуратно заворачивает его в кусок ткани, убирает в мешок за спиной; прикрывает дверцу сейфа. И разворачивается к выходу.

– Ха Ру, я должна спросить тебя, что ты собираешься делать с этим камнем, – мягко останавливаю его, положив ладонь на предплечье.

– Скажите, как так получилось, что в вашем теле растёт ребёнок? – не глядя на меня, вместо ответа спрашивает тот.

– Думаю, нет нужды объяснять тебе, как это обычно происходит, – негромко отвечаю, потупив взгляд.

– Чей он? – звучит вопрос.

– Охотника, – почему-то отвечаю правду.

– Вы не знаете, с кем связались, – резко развернувшись ко мне, произносит Ха Ру.

– На данный момент я знаю его лучше, чем тебя, – отзываюсь, глядя ему в глаза.

– Вам только так кажется, – звучат в ответ странные слова.

– Ха Ру, мне нужен этот камень, – осторожно произношу спустя пару секунд молчания.

Молодой человек достаёт камень из мешка, сжимает ладонь, и на пол сыплется струйка песка.

– Что ты… – изумлённая, смотрю на то, что раньше было арканом.

– Мой долг перед ним оплачен, – продолжает бросаться странными фразами мой бывший телохранитель, – то, что вы хотели уничтожить, уже уничтожено.

– Хорошо… благодарю… может, ещё подскажешь, что ты тут делаешь? За чью команду играешь? И какие цели преследуешь? – на авось бросаю, откровенно ничего не понимая.

– У тех, кто там был, только одна цель. – Ха Ру убирает кусок ткани в карман, опускает руку ладонью вниз, и мелкая пыль развеивается по полу, гонимая невидимым ветром.

К слову, надо добавить, что сила Ха Ру теперь ощущается иначе. Он стал сильнее. Намного сильнее себя прежнего.

И я понятия не имею, каким будет итог, реши мы, ну, к примеру, подраться.

А чем чёрт не шутит?..

– Я сделаю то, чего от меня ждут, и буду свободен от пут, – глядя в пол, произносит Ха Ру, затем поднимает взгляд на меня, – когда я закончу, я приду к вам. И вам придётся сделать выбор. На мой взгляд, он очевиден, – вновь отводя глаза, продолжает мой бывший телохранитель, но я понятия не имею, что творится у него в голове.

– Ты вообще можешь по-человечески говорить? – вконец устав от этих шарад в стиле мастера Йоды, уточняю с холодком. – Я же ни слова не понимаю!

– Я тоже не понимаю, как вы можете вынашивать его ребёнка. И как позволили забрать часть своих воспоминаний, – глядя куда-то выше моих бровей, отзывается Ха Ру.

Он видит это?!

– Если ты думаешь, что я каким-то образом могла противостоять этому… – постучав пальцем по виску, отвечаю с невесёлой усмешкой, – то ты не понимаешь, кто такой Охотник.

– Понимаю. Лучше вас, – в очередной раз встретившись со мной взглядом, произносит Ха Ру, а затем делает неожиданный шаг ко мне и кладёт ладонь на мой лоб: – Если хотите, я могу их вернуть.

– Что за апгрейд сил вы получаете на этом Запретном Острове? – изумлённо протягиваю. – Как это вообще возможно?!

– Не знаю, что такое «апгрейд»… но ничто не даётся просто так. Просто знайте это, – убирая свою руку и отступая на шаг, отвечает Ха Ру.

После чего намеревается сказать что-то ещё… но не произносит ни слова. Качнув головой, отступает ещё на один шаг, одаривает меня последним взглядом, разворачивается и исчезает в портале.

Кладу руку на грудь, кажется, уже в третий раз за этот час.

Что за дурная привычка? Или я уже подсознательно желаю проверить, не увеличился ли размер?..

Бред какой.

И разговор этот… тоже не из понятных вышел. Неясно, какие такие путы ощущает на себе Ха Ру. Непонятно, почему он так настроен против Охотника.

Ничего не понятно.

– Паучок, – протягиваю, шагая к выходу, – думаю, пора нам отсюда убираться.

Позволяю уже привычному холодку пробрать меня до косточек и переношусь за дверь, как происходит непредвиденное: прямо в мою сторону направляются несколько стражников, среди которых как минимум один заклинатель! Резко прижимаюсь к стене и не нахожу ничего лучше, чем открыть ещё один портал – на этот раз за ту самую колонну, расположение которой я так хорошо запомнила. Всё происходит слишком быстро, и вот я уже в главном зале – в том самом месте в тени; однако на этот раз ощущения в теле вынуждают меня найти рукой опору и согнуться едва не пополам… голова кружится, на лбу явно испарина. Что вообще происходит?..

Пока мысли скачут в поисках ответа, стараюсь выровнять дыхание.

– Графиня? Вам плохо? – незнакомые голоса, незнакомые лица.

Нужно выпрямиться и перестать пугать людей, но сосредоточиться крайне сложно… я почти не управляю своим телом.

– Отведите её в свободные покои. – Чей это голос?.. Тэн-Сау?..

Когда голова касается подушки, ощущаю дикую усталость.

– Что с ней? Почему ей стало плохо? – ещё один знакомый голос. – Это такая реакция на мой приезд?

– Ваше высочество, прошу вас, вернитесь к гостям. Они будут волноваться ещё больше, если вы будете здесь. – Точно, это Тэн-Сау.

– Почему? – недоумевает наследница.

Вот ведь… привёл чёрт.

– Вспомните последнюю новость, которая связывала ваши имена с графиней Дайго, – напоминает ей Тэн-Сау.

Почему я не могу разглядеть его лицо? Что с моим зрением? И с моей координацией?

– Ты про смерть Май-Дуо? – чуть менее напыщенным голосом уточняет наследница. – Какое это сейчас имеет…

– Для всех эта девушка погибла от простуды в замке графини – при очень странных обстоятельствах, – вновь напоминает Тэн-Сау. – Не позволяйте людям придумывать, что может произойти с вами в этой комнате.

Меня пытаются подставить?.. Вновь?..

– Я поняла тебя. Выясни, что с ней, – бросает наследница и, судя по звукам, выходит из комнаты.

– Ну и что же с вами, графиня Дайго? – протягивает Тэн-Сау, склоняясь надо мной. – Если учесть, что в замок забрался посторонний, ваш обморок выглядит крайне подозрительно. Вы пытаетесь отвлечь внимание? Или это последствия открытия нескольких порталов?.. Но это ведь просто невозможно…

Точно. Порталы. Как-то раз Охотник сказал, что после открытия четырёх порталов ему становится не по себе – или что-то вроде того… уже не помню.

Я открыла три. Почти подряд. И я намного слабее Рэна.

Это всего лишь последствия использования силы!

– Если я скажу вам, вы обещаете держать это в тайне? – выталкиваю из горла слова, сделав усилие и открыв глаза.

Картинка всё ещё была смазана, но страх уже прошёл. Это временно. Временное неудобство. Я с этим справлюсь – и тело справится.

Рэн открывает порталы каждый день и всё ещё жив.

Всё нормально.

– Конечно, графиня, – улыбается Тэн-Сау, – я сохраню ваш секрет, будьте уверены.

О, я настолько уверена, что обязательно открою тебе правду!

– Я упала в обморок от обезвоживания. Не ем и не пью уже два дня, – сообщаю ему на голубом глазу.

– С чего вдруг такие жертвы? – не без иронии уточняет Тэн-Сау.

– Замуж не хочу, – признаюсь честно.

– Но вам придётся, – замечает телохранитель императора с доброй улыбкой.

– Да нет, – тоже выдавливаю улыбку, – если все на этом приёме будут думать, что я больна или при смерти.

Улыбка сходит с лица Тэн-Сау – медленно и печально.

– Благодарю за помощь в уничтожении моей репутации. Я знаю, что вы постарались, чтобы мне в мужья достались худшие варианты, – протягиваю, вспоминая претендентов, – но сейчас, после услышанного здесь разговора, я уверена: даже худшие варианты откажутся связываться с жуткой графиней, в замке которой умирают люди при загадочных обстоятельствах.

На этот раз он перемудрил сам себя: если бы он оставил принцессу в этих покоях, знать бы успокоилась; позлословила бы, конечно, но быстро остыла к теме – ведь с наследницей в будущем всё будет в порядке, я не заразна.

Но такая его предосторожность лишь подтверждает, что со мной что-то не так.

Благодарю вас, о хитрейший из имперских махинаторов!

– Для той, кто не ел и не пил два дня, вы слишком связно мыслите, – в ответ протягивает Тэн-Сау, взгляд которого становится цепким и сосредоточенным.

– Это вообще никак не связано, – бросаю ему и приподнимаюсь на локтях. – Если не сложно, распорядитесь, чтобы мне подали карету.

– Вы никуда не поедете в таком состоянии, – холодно замечает телохранитель императора.

– Если это её желание, – открывая дверь, произносит Тай-Вэй, – то поедет. Мино…ка, – добавляет он, встретив мой взгляд, – ты действительно этого хочешь?

– Да, – киваю, не очень понимая, насколько он серьёзен.

– Тогда я дам тебе свой экипаж. Он комфортнее твоего. И лошади у меня лучше.

– Всё ждала подвоха. Но напоролась на подкол, – фыркаю, закатив глаза.

– Прости. Не удержался, – признаётся бывший муженёк, – сейчас распоряжусь обо всём.

И он выходит из покоев.

Вот это… да.

А помощь пришла с неожиданной стороны!..

Уже сидя в экипаже, встречаюсь взглядом с Тай-Вэем и киваю ему, не скрывая благодарности. Затем перевожу взгляд на Май-Чиа, стоявшую за спиной моего бывшего мужа, и позволяю себе улыбнуться. Надеюсь, у них всё будет хорошо. У меня всё ещё целая куча претензий к нему, но я не планирую жить прежними обидами. Надеюсь, в будущем мы сможем спокойно общаться, не испытывая желания дать друг другу подзатыльник.

– Моя сестра… – вырывается из графини Канто, когда я уже планирую задвинуть шторку, – как она умерла?

Опускаю глаза, несколько секунд обдумываю, что сказать, а затем замечаю фигуру Тэн-Сау у входа в особняк.

Уверена, его слух всё так же тонок…

Что ж…

– Она недолго мучилась, – произношу, глядя в сторону.

Если вспомнить, во сколько мы разошлись после ужина и во сколько было найдено тело Май-Дуо, она действительно умерла довольно быстро.

Но врать в лицо сестре умершей…

Не самое приятное занятие.

– Она звала кого-нибудь из нас? Маму? Или отца?.. – с болью на лице спрашивает графиня Канто.

– Я не думаю, что вам станет легче, если я отвечу на этот вопрос, – покачав головой, произношу и с силой прикусываю губу, когда вижу, как хрупкая графиня едва не падает на землю, цепляясь за камзол Тай-Вэя, – это несправедливо. Я знаю. Она была слишком молода… но, прошу вас, живите, – поймав её взгляд, произношу напряжённо, – и попытайтесь радоваться своей жизни: уверена, Май-Дуо хотела бы этого для вас.

– Всё это слова, – качает головой Май-Чиа, – мне от них не легче. Никому не легче… я не понимаю, почему она? Почему не я?.. Она намного сильнее меня… это нечестно…

– Что ты такоеговоришь?! – с негодованием произносит Тай-Вэй.

– Я найду способ, как помочь вам, – не выдержав, цежу; затем буквально каждой своей частичкой чувствую давление силы Тэн-Сау; понятия не имею как, но чувствую. – И вы будете жить долго и счастливо, – с силой произношу, бросая вызов телохранителю императора.

– Ты… знаешь способ? – недоверчиво переспрашивает Тай-Вэй.

Май-Чиа явно пропустила моё обещание мимо ушей: её затопило горе от потери, которое она так тщательно скрывала во время приёма.

А вот бывший муж услышал каждое моё слово. И теперь напряжённо всматривался в моё лицо, пытаясь понять, насколько я серьёзна.

– Поговорим об этом позже. Сейчас графине нужно прийти в себя и вернуться на приём, а мне – хоть немного отдохнуть, – произношу сухим голосом, продолжая ощущать прессинг чужой силы.

– О каком именно способе речь? – появляясь рядом со мной спустя пару секунд, уточняет Тэн-Сау.

Экипаж уже выезжает за ворота, шторка на окне опущена.

Нас никто не видит.

– Вы слишком близко, – растирая ноющие виски, отзываюсь.

В конце концов, есть вторая скамейка – на противоположной стороне! Почему он решил приземлиться именно на эту?

– А вы игнорируете мой вопрос, – протягивает телохранитель императора.

Уверена, он не может надолго отлучаться, пока наследница на приёме. Значит, надо дать ему то, чего он хочет.

– Я планирую начать изучение своих способностей. Кто знает, какой силой я обладаю? – выдавливаю болезненную улыбку.

Естественно, я не вру: я в курсе, что Тэн-Сау каким-то образом может чувствовать ложь. Но ответ к вопросу не относится.

– Вы много на себя берёте, – замечает телохранитель императора с лёгким презрением, – над её проблемой работают лучшие целители империи.

– Плохо работают, судя по всему. Или они не лучшие, – бросаю ему.

Сил «держать лицо» уже просто нет. Меня мутит. Зрение опять ухудшается.

Мне нужен отдых.

– Не забывайтесь, графиня. Это может быть опасно для жизни, – замечает Тэн-Сау не без заботы в голосе.

– Оставьте меня, – наплевав на гордость, прошу.

Некоторое время телохранитель императора смотрит на меня в упор, а затем открывает портал и исчезает.

А я получаю возможность выдохнуть… И расслабиться…

В идеале, наверное, так и было бы. Но меня начинает укачивать, а головокружение откровенно мешает «попытке отдохнуть». Если представить, что ехать мне ещё около двенадцати часов с тремя остановками…

– Убейте меня, – прошу у воздуха.

Нет, проще вырубиться и доехать до замка в бессознательном состоянии, но кто бы мне дал потерять сознание!.. Да что ж за жизнь-то?! Может, портал до спальни открыть?.. Знаю, мне станет ещё хуже, но хотя бы не придётся терпеть всё это ещё половину суток! Пытаюсь настроиться на собственную кровать, однако это оказывается не так-то просто… в голове мелькают разные картинки, тело то холодеет, то возвращается в прежнее состояние… если бы я могла присваивать знакомые термины своему состоянию, то сказала бы, что у меня лихорадка. Причём какая-то холодная… телу явно не хватает тепла… человеческого… перед глазами появляется образ Ха Ру… затем лицо Охотника… что вообще с моим мозгом?.. нужен человек рядом… я должна помнить, каково это – быть человеком… но уже не могу связно мыслить… кровать… мне нужна моя кровать… пожалуйста… я хочу, чтобы это прекратилось… я сильная, независимая женщина!.. почему я так подумала?.. Снова кровать, снова лицо Охотника и снова лицо Ха Ру… с чего вдруг они каруселью проносятся перед моими глазами?.. Тепло человеческого тела или место, где я смогу прийти в себя… я должна чётко понимать, чего я хочу… но чего я хочу?.. тело Ха Ру… тело Охотника… Какой, к чертям, Охотник?!. Пожалуйста… кровать… КРОВАТЬ В МОЕЙ СПАЛЬНЕ!

(обратно)

Глава 17

Бред. Кажется, я в бреду. Радует только одно – я мучаюсь с этой проблемой в своей постели. В своей спальне.

Я смогла перенестись!

Надо хоть кому-нибудь сказать, что я здесь… но сил нет. Даже просто рот открыть. Надо попытаться заснуть… но перед глазами калейдоскоп из всего, что произошло за последнюю неделю. Или даже дольше…

Но почему Он всё не исчезает?..

Присматриваюсь к своему бывшему телохранителю, застывшему надо мной.

– Ты реальный? – выдавливаю из себя.

– Реальный. А ты совсем не думаешь своей головой. Использовала силу так, словно не знаешь о последствиях, – произносят его губы.

– Не знаю… – болезненно морщусь, не понимая, кто со мной общается – Ха Ру? Или моё собственное воображение?

– Эта сила больше, чем ты. Твоё тело – хрупкое. – Бывший телохранитель проводит рукой по моим взмокшим волосам. – Больше не забывай об этом.

– Как ты… здесь… – Мысли начинают путаться, но я пытаюсь концентрироваться на его лице.

– Спи, – как только слышу его слова, начинаю ощущать, как тело расслабляется, а бесконечный поток мыслеобразов в голове останавливается. – Я дам знать слугам, что ты здесь.

– Не понимаю… артефакт… тебя не должно быть тут, – уже засыпая, выдыхаю.

– Глупенькая, на таких, как мы, это не действует.

В смысле?..

Просыпаюсь резко. Едва не вскакиваю в первую же секунду пробуждения.

Мой ум ясен как никогда. В сознании штиль. Эмоции под контролем.

Я стабильна.

– Где? – оборачиваюсь по сторонам, пытаясь найти Его, но натыкаюсь на взгляд Охотника.

– Что вы ищете? – спрашивает Рэн, сидя в углу со скрещенными на груди руками.

– Я… мне приснился сон, – кладу ладонь на лоб, затем пытаюсь проанализировать ситуацию. – Как вы здесь оказались?

– Открыл портал, – звучит ответ.

– Зачем вы здесь? – продолжаю бомбардировать его вопросами.

– Услышал, что вам стало плохо на приёме.

– Я открыла слишком много порталов подряд, – признаюсь нехотя.

– Это было опрометчиво с вашей стороны, – замечает Охотник.

– Никто не сказал мне, что у этой силы есть ограничения, – замечаю в ответ.

– У этой силы нет ограничений. А вот у вашего тела они есть.

Застываю, глядя куда-то вперёд.

Я об этом уже слышала. И не от него.

– Что вы имеете в виду? – уточняю сухим голосом.

– Что сожительство с живой энергией имеет свои минусы. Чувство всемогущества весьма точно характеризует такой союз, но сознание священного зверя намного мощнее нас, наших тел и наших возможностей.

– Выходит, та слабость, которую я ощущала…

– Это слабость вашего тела и вашего духа. При этом вы можете продолжать использовать силу священного зверя хоть до самого конца, потому что её мощь почти безгранична.

– Хоть до самого конца?.. – переспрашиваю, пытаясь понять.

– До вашей смерти, разумеется, – поясняет Охотник.

Какая прелесть.

– Думаю, вам следовало предупредить меня об этом, – замечаю ровно.

– С вами довольно сложно. Вы то гоните меня от себя, то просите о помощи.

– Не мне вам объяснять, откуда появилось такое отношение, – бросаю ему.

– Я бы не дал вам умереть.

Стараюсь не реагировать на эту фразу. Но в итоге не выдерживаю:

– И как бы вы это сделали, откройте секрет? Вас не было рядом.

– Если бы ситуация стала критичной, вы бы позвали меня, – звучит уверенный ответ.

А вот я его уверенность уже не разделяю.

Я не называла его имени вчера. Я называла совсем другое имя.

И, кажется, на зов пришёл вовсе не Охотник…

– О чём вы думаете? – спрашивает мужчина.

– О том, что мне дико не хватает собеседника, с которым я бы могла делиться всем, – признаюсь честно.

– Вы хотите сказать, что вам не хватает друга? – склонив голову, уточняет Рэн.

– Мне не хватает искренности в общении, – отворачиваюсь от него.

После чего мы оба молчим.

– Вы уничтожили аркан? – спрашивает Охотник спустя некоторое время.

– Не я, – качнув головой, отвечаю. – И почему вы так уверены, что я смогла бы его уничтожить?

– Потому что я наблюдал за вашими тренировками. Вы нашли ключ к силе внутри вас, – звучит спокойный ответ.

– Вы следили за мной? – даже не знаю, негодовать мне или уже ничему не удивляться.

– Я бы не стал рисковать вашей жизнью, если бы не был уверен в ваших способностях, – произносит Рэн.

И мне почему-то становится приятно. Непостижимая реакция. И всё же…

Что же он за человек?

Он хороший?.. Или эти понятия, – хороший-плохой, – уже не могут в полной мере охарактеризовать такого, как он?

– Ха Ру. И он сказал, что больше не имеет долгов перед вами.

– Выходит, он смог вернуться… – Рэн поднимается на ноги и проходит по комнате.

– И он проник в сокровищницу с той же целью, что и я, – киваю.

– Разумеется, – кивает Охотник и ненадолго замолкает, обдумывая что-то про себя.

Естественно, объяснять мне никто ничего не планирует. Вот ведь неожиданность!

– Меня могут хватиться… я исчезла из экипажа… – резко вспомнив о том, откуда открыла портал, произношу напряжённо.

– Ваша карета…

– Я ехала в чужом экипаже, – перебиваю его.

– В чьём именно? – не показывая удивления, уточняет Рэн.

– В экипаже Тай-Вэя, – отвечаю, встречая его взгляд.

– Любопытно… – протягивает Охотник.

– И, Рэн… я хочу попросить вас об одолжении, – произношу, не отрывая от него глаз.

– Я слушаю, – звучит ответ.

– Отдайте мне браслет. Тот браслет, что был сделан мастером тотемов – отцом Ха Ру и Тэ Ры.

– Зачем он вам? – требовательно произносит Охотник.

– Не мне. Я хочу помочь одной девушке… семья которой пострадала от действий Тэ Ры. Думаю, это будет честно, – отвечаю уверенным голосом.

– Вы говорите о Май-Чиа? – Рэн переводит взгляд в окно.

– Да, – киваю.

– Свойства аркана не могут быть преданы огласке, – отрезает Охотник.

– Я не буду говорить о том, что это аркан, – произношу, не скрывая требовательных интонаций в голосе.

– Вам не нужно ничего говорить. Достаточно взглянуть на камни браслета.

– О чём вы? На моей шее висел тотем, и никто в упор его не видел! – усмехаюсь с холодком.

На это Охотнику нечего ответить. И всё же он вновь вдыхает для произнесения очередного аргумента…

– Её семья пострадала из-за всех этих секретов, окружающих Мастеров, тотемы, арканы, Запретный Остров, – чётким голосом произношу, глядя на него. – Вы считаетесь Хранителем Порядка в этой империи. Но вы не почувствовали появления Тэ Ры. И вы не смогли предотвратить смерть Май-Дуо.

– Все смерти предотвратить невозможно. Я всего один. – Взгляд мужчины становится холодным.

– И это ваше решение – быть одиноким посреди толпы людей, – парирую смело. – Вы сами решили не оглашать секрет вашей силы. Вы сами захотели единолично следить за порядком в государстве.

– Вы не знаете, о чём говорите, – сухо отрезает Рэн.

– Естественно. Вы же храните всю информацию в секрете, – сухо отвечаю, пожимая плечами.

Около минуты мы меряемся взглядами, не произнося ни слова.

– Я подумаю над вашей просьбой, – наконец отзывается Охотник.

– Будьте так добры, – киваю, – а ещё, пожалуйста, вспомните, что вы на эту находку никаких прав не имеете. Это мои подопечные принесли мне браслет. Это дочь мастера тотемов захотела избавиться от меня. Это мой муж убил мастера тотемов за то, что тот нарушил правила. Надеюсь, эта цепочка следствий приведёт вас к верному решению.

– В ваших словах есть логика, – не спорит Рэн, – но сила на моей стороне.

Изумлённо смотрю на него.

– Это ваш аргумент? – уточняю недоверчиво.

– Это всегда мой аргумент, – спокойно произносит мужчина, и я впервые замечаю это выражение на его лице.

Выражение абсолютной убеждённости в своей правоте.

– Удивлена, – холодно замечаю.

– Я дам вам ответ в течение недели. А сейчас пойду и разберусь с вашим экипажем. – Охотник открывает портал и исчезает из моей спальни.

Так вот как ты общаешься, когда вокруг нет людей, способных тебя разоблачить?..

Но с чего вдруг ты раскрылся передо мной?

Поднимаюсь с кровати и иду принимать ванну. Понятия не имею, сколько я проспала, – судя по всему, уже утро следующего дня, – но ощущения у меня такие, будто меня заквасили, вытащили из банки и бросили сохнуть на кровать.

Короче, нужна вода. Много воды вокруг. И много воды внутрь.

У меня откровенный сушняк.

– Ли! – повышаю голос и наблюдаю, как быстро моя прислужница открывает дверь, пересекает комнату и оказывается напротив. – Я хочу пить. И горячую ванну. И снова пить.

– Всё будет сделано, ваша светлость, – моя расторопная служанка мгновенно исчезает из поля зрения, а в покои входит Мора.

– Вы очнулись, моя госпожа, – с облегчением произносит она.

– Я долго спала? – уточняю, разглядывая своё отражение.

– Если учесть, что вас перенесли в замок вечером, то около шестнадцати часов, – звучит ответ.

Кошмар.

Стучу ногтями по столешнице, размышляя над следующим вопросом.

– Кто… передал вам, что я в замке? – спрашиваю, не глядя на ключницу.

Мора опускает взгляд в пол, и я кожей ощущаю приближение неприятностей.

– Записка от господина Хана была получена нами также вчера вечером. В ней сообщается, что молодой Мастер помог вам переместиться в ваши покои и отбыл по срочным делам.

Делаю глубокий вдох, затем такой же глубокий выдох.

– Что думаешь по этому поводу? – уточняю ровным голосом.

– Я всего лишь ключница. Я не могу выносить суждений о том, с кем вы общаетесь – и как.

Смотрю на неё внимательно.

– Ты в курсе, что Хан не может попасть в замок, верно? – произношу негромко.

– В курсе, моя госпожа, – таким же негромким голосом отвечает Мора.

Это был промах Ха Ру. Похоже, он знал, что я дружна с молодым Мастером, но понятия не имел, что я не знакомила Хана с артефактом, защищающим замок.

Всё это не было сном.

Ха Ру действительно был в моей спальне вчера.

И он смог проникнуть внутрь, несмотря на защиту.

Более того… он сказал, что не он один может игнорировать действие артефакта.

На самом деле вопрос у меня сейчас только один: какого лешего здесь творилось во время инцидента с моими подданными?! Охотник…

Он специально утащил меня в свой дом, делая вид, что не может попасть в замок?..

Хмурюсь, усиленно думая обо всём, что происходило и продолжает происходить в моей жизни.

– Я должна понимать, Мора, – наконец поднимаю взгляд на свою ключницу, – понимать, насколько я могу доверять тебе. Один раз ты меня уже подвела.

– Вы можете думать об этом так, – кивает Мора, – но мне хватает жизненного опыта отличить честного и открытого человека от человека с кучей секретов. Ха Ру был опасен для вас.

Какая ирония, что именно его она сейчас защищает, соглашаясь скрыть ото всех моего так называемого помощника, открывающего порталы…

Моя бывшая управляющая не в курсе, что я научилась использовать свою силу и способна переноситься в замок самостоятельно; она уверена, что мне помог заклинатель, которого я втайне от неё познакомила с артефактом. Про Охотника и речи не идёт: будь он моим вечерним транспортом, надобности в записке «от Хана» не возникло бы.

И всё бы ничего… но в головах у Моры и Охотника будут разные версии происходящего, что в будущем может привести к некоторым проблемам.

А ещё… дело вновь касается Ха Ру.

Так что же ты будешь делать, Мора? Продолжишь служить мне или сдашь меня господину Рэну, который понятия не имеет о том, как далеко зашёл мой бывший телохранитель в нашем вчерашнем разговоре…

…аж до самой моей спальни…

– Мора, я должна быть уверена в твоей преданности, – смотрю на свою бывшую помощницу.

– Я умру за вас, – спокойно произносит та.

– Твоя смерть мне не нужна. Только твой закрытый рот, – замечаю, не церемонясь.

– Я повторю вам, моя госпожа: я всего лишь ключница. Я не могу выносить суждений о том, с кем вы общаетесь – и как. И, конечно, я не могу об этом распространяться.

Так вот что она имела в виду, когда отвечала на мой прошлый вопрос.

– Хорошо, – киваю, замечая довольное лицо Ли в проёме дверей, – свободна, – отпускаю ключницу и иду принимать ванну.

Убийство Май-Дуо, нападение подданных, появление в замке незнакомых заклинателей огромной силы – Мора знает обо мне слишком много. Я не могу иметь такого опасного противника в будущем. А это значит, что внимание моей чересчур наблюдательной ключницы нужно срочно перенаправить…

А заодно – подарить ей смысл жизни. Чтобы больше не бросалась фразами типа «я умру за вас». А то это как-то напрягает.

– Ли… – протягиваю, лёжа в ванной.

– Да, ваша светлость? – тут же появляется передо мной прислужница.

– Скажи, что ты думаешь о Геоне? – спрашиваю, прикрывая глаза.

– Что именно вы хотите услышать? – немного теряется Ли. – Он хороший человек. И, кажется, предан вам до смерти.

Ну серьёзно! Хватит уже смерть-обещающих лозунгов!

– Как, по-твоему, они с Морой… подходят друг другу? – задаю вопрос, приоткрывая один глаз и наблюдая за реакцией служанки.

– Они как два сапога из одной пары, – пожимая плечами, отвечает Ли.

Маленькое наивное создание. Она даже не поняла, о чём я.

– Я хочу, чтобы ты сблизилась с Морой, Ли. Настолько, насколько это вообще возможно, – расслабляясь, произношу протяжно.

– Хорошо, ваша светлость… – слегка растерявшись, отзывается Ли.

– И ещё кое-что… – проговариваю и начинаю улыбаться, предвидя, что ждёт меня впереди. – На эту неделю найди себе важное занятие. К примеру, научись грамоте, если ещё не умеешь читать.

– Я знаю грамоту. На слух, – хвастается Ли.

Фыркаю, не сдержавшись. Так вообще можно?..

– Нет, мне нужно, чтобы ты научилась читать. В будущем я планирую сделать из тебя свою помощницу. А для этого тебе необходимо научиться читать и писать.

– Вашу помощницу? – Глаза Ли загораются.

– Да, – киваю с серьёзным видом; впрочем, даже сильно не лукавлю, – поэтому эту неделю тебе необходимо посвятить изучению грамоты.

– Только эту неделю? – верно ухватившись за отсутствие логики, уточняет Ли.

– С этой недели ты начнёшь своё обучение, – поправляюсь, – и активно начнёшь. Так, что даже не будешь успевать выполнять свои прямые обязанности.

– Настолько активно?! – недоверчиво изумляется Ли.

И я вновь фыркаю. Ну смешная же!

– Настолько, – киваю, – мне необходимо, чтобы всё твоё свободное время было посвящено обучению и разговорам с Морой.

– А как же вы? – откровенно недоумевает Ли.

– Я уж как-нибудь справляюсь первое время, – продолжая улыбаться, отзываюсь.

– Вы хотите, чтобы я набралась у неё опыта? – по-своему интерпретирует моё пожелание девочка.

– Напротив, я хочу, чтобы ты вложила в голову Моры одну простую мысль, – поворачиваю голову и встречаюсь с ней глазами.

– Какую? – со всей своей простотой уточняет Ли.

– Что Геон – идеальная пара для неё, – произношу настойчиво.

(обратно)

Глава 18

Заканчиваю свою пробежку и перехожу на шаг, кивая своей ключнице.

Я прекрасно вижу, что она ждёт меня, но прерывать тренировку из-за этого не планирую. Тем более – так далеко от начальника своей стражи…

– Да, Мора? – наконец, уточняю, когда добираюсь до Геона.

Вояка смотрит на меня с неодобрением. Я уже третьи сутки вывожу свою ключницу из себя.

– Моя госпожа, – взяв себя в руки, мягко и спокойно начинает Мора, – быть может, вы сжалитесь над бедной девочкой? Она не вылезает из библиотеки уже половину недели. У неё скоро зрение упадёт.

Ага. Будто она о Ли беспокоится!

– Тебе так сложно обучать её? – спрашиваю с лёгкой провокацией.

– Я не понимаю, к чему такая спешка? – недоумевает Мора. – Она не сможет обучиться всему за пару дней! А тем временем вы остались без своей личной служанки и вынуждены пользоваться моими услугами, а я…

– А ты отлично со всем справляешься! – перебиваю её с довольным видом.

– Я уже не так молода… – склоняет голову Мора.

– Ты наговариваешь на себя. Ты прекрасно выглядишь! Геон, подтверди! – прошу помощи у потенциальной жертвы.

Вояка кивает, желая поддержать мою бедную ключницу, и сам не понимает, как попадает в сети.

– Вот, видишь! Даже Геон согласен с этим! – торжественно заключаю.

– Дело не в том, как я выгляжу! Я уже не настолько расторопна, чтобы поспевать за вами, – признаётся Мора.

– Ты прекрасно со всем справляешься! У меня вообще никаких претензий нет! Ты дашь фору всем молодым служанкам, вместе взятым! Геон, подтверди!

Вояка вновь кивает, но на этот раз хочет вставить слово защиты… и не решается.

– Я благодарю вас за такую оценку. Мне действительно приятно, – вновь начинает Мора. – Однако вы молоды и полны сил. И вы должны окружить себя такими же молодыми людьми, которые будут вашим отражением! А моё здоровье….

– У тебя отличное здоровье! Геон?.. – поворачиваюсь к вояке, ожидая очередной порции поддержки, причем не себе, а своей несчастной бывшей управляющей.

– У госпожи Моры отличное здоровье, однако вы не должны так сильно нагружать… – начинает свою речь начальник стражи, как я резко его перебиваю:

– Мора, ты хотела мне что-то сказать?

– К вам господин Хан, и он не может… – только и успевает произнести та, как я уже мчусь в сторону замка, чтобы переодеться.

– Отправь его в сад и скажи ему, что я буду через десять минут! – пропеваю, удаляясь.

Пока снимаю форму для тренировок и облачаюсь в самое простое своё платье, не перестаю гаденько хихикать. Наверняка они сейчас на пару обсуждают мой скверный характер и бросают фразочки в стиле «ох уж эта неуёмная молодость!»…

Пусть сближаются, голубки.

Мне необходимо пространство. И свобода от их опеки. Так что их внимание должно быть направлено исключительно друг на друга…

– Хан! – приветливо улыбаюсь, подходя к молодому Мастеру.

– Я услышал о том, что произошло на приёме, лишь сегодня – и тут же прибыл! – волнение на его лице вынуждает меня поджать губы.

Печально, что мне придётся отдалиться от этого милого молодого человека…

– Не стоило волноваться, – отвечаю с лёгкой улыбкой, – мне уже намного легче.

– Вы пытались использовать свои силы? – всё так же взволнованно спрашивает Хан, и мне приходится приложить усилия для того, чтобы улыбка по-прежнему светила ему с моего лица.

А вот мой взгляд, несмотря на все «усилия», становится напряжённым.

– С чего вы взяли? – уточняю мягко.

– Те симптомы, что были описаны графиней Канто… – протягивает Хан, – они слишком сильно напоминают мои собственные – в тот период, когда я пытался понять границы своей силы.

– Это не более чем совпадение, – продолжая приветливо улыбаться, качаю головой, – у меня было простое обезвоживание.

– Обморок и лихорадка не могут быть симптомами обезвоживания. У моей семьи отличный лекарь – и первое, что он сказал, когда я спросил его…

– Я беременна, Хан, – перебиваю его, устав играть по правилам «местного этикета».

Я всё ещё лгу ему. Но теперь моя ложь не будет вызывать у молодого Мастера желание проверять её.

Теперь у него вообще пропадёт желание что-либо знать обо мне.

– Беременны?.. – медленно переспрашивает Хан.

Да-да, прощай, милый Мастер. Я правда хотела, чтобы у нас что-то получилось, но план Охотника, – которому я согласилась следовать, – не позволит мне быть рядом с тобой…

На такую подлость я просто не пойду.

– От кого? – опустив взгляд в землю, уточняет молодой человек.

– Вам не нужно знать, – качаю головой.

– Я приму этого ребёнка.

Широко раскрываю глаза, не успевая скрыть реакцию.

– Что? – переспрашиваю, откровенно ошалев от предложения.

– Я скажу всем, что он мой. Вы – свободная женщина. И уже больше месяца, как разведены. Я понимаю, что… вы могли позволить себе некоторую вольность… – продолжая смотреть в землю, произносит Хан, как я его перебиваю:

– Я спала с другим мужчиной. Не так давно. Вы это осознаёте? – серьёзным голосом спрашиваю у него.

– Осознаю, – всё так же не поднимая взгляда, отвечает тот.

И я понимаю – не осознаёт. Просто не хочет отпускать.

Какой бы ни была причина…

– Хан, я благодарна вам за заботу. Честно, – пытаясь заглянуть в его глаза, протягиваю, – но совесть не позволит мне принять такое предложение.

– Вас не страшит позор? – наконец, подняв на меня взгляд, серьёзным голосом спрашивает молодой Мастер.

– Меня вообще ничего не страшит. Только процесс родов через восемь месяцев, – признаюсь абсолютно честно.

– Так это было месяц назад? Вы… вы зачали от Тай-Вэя?! – изумляется молодой человек.

– Боже упаси! – поднимаю руки вверх.

– Что? – переспрашивает Хан.

– Нет, не от него, – ровно отвечаю на предыдущий вопрос.

– Но тогда как…

– Хан, я прошу прощения, но вас это не касается, – произношу чётким голосом.

– Вы тогда ещё не были так близки со мной, – качает головой Мастер, пытаясь найти причину сохранить наши отношения, – это не имеет ко мне никакого…

– Имеет, – отрезаю абсолютно серьёзно; затем встречаю растерянный взгляд молодого человека и добавляю чуть мягче: – Или будет иметь меньше чем через год. Вы не понимаете, под чем хотите подписаться. Это будет не ваш ребёнок. И вы всегда будете знать об этом.

– И что вы предлагаете? Бросить вас? Вот так? Одну?.. – с болью в голосе спрашивает Хан.

Бедный рыцарь в сияющих доспехах…

– Я не буду одна, – отвечаю аккуратно.

– Отец… ребёнка… будет рядом? – вновь отводя взгляд, уточняет молодой Мастер.

Если не отец, то другой не менее выдающийся мужчина…

Надеюсь…

– Кто-нибудь непременно будет, – с невесёлой улыбкой отвечаю.

– Вы понимаете, на что обрекаете себя? Все от вас отвернутся, – негромко произносит Хан.

– Мне никогда не требовалось одобрение общественности. Моим единственным желанием было, чтобы меня оставили в покое, – мягко произношу.

– Я тоже?.. Вы хотите, чтобы и я оставил вас в покое?

Глубоко вздыхаю, понимая, что от меня требуется, но не имея в себе сил так сильно обидеть молодого человека.

– Я думаю, так будет лучше, – наконец решаюсь на компромисс.

– Я с этим не согласен. Но это ваше решение. А в принятии решений вы всегда руководствуетесь только своим мнением… – Хан склоняет голову, прощаясь, и отворачивается от меня. – Я не стал спрашивать, почему у меня не получилось открыть портал в ваш замок. Но теперь думаю, что вы уже давно всё решили, поэтому обезопасили себя, как могли. Однако… я надеялся, что вы не станете воспринимать меня как своего врага.

– Вы не враг мне, Хан, – произношу ему в спину, – и это защита не от вас.

– А от кого? – обернувшись на меня, уточняет он.

– Ото всех, – отвечаю чуть тише, понимая, что он совершенно прав. И что он знает это.

Хан растягивает на губах сухую улыбку и открывает портал, мгновенно исчезая.

…

Некоторое время смотрю туда, где он стоял…

…

Пытаюсь отыскать в себе хоть немного грусти, но у меня не получается: мне не хотелось обидеть молодого Мастера, это так, но его уход из моей жизни не нанёс мне большой раны. Почему?..

Я могла ответить на этот вопрос.

Ха Ру вновь вернулся в мою жизнь.

Пусть наскоком, пусть лишь на мгновение. Но я знала, что он жив. И я знала, что он что-то испытывает ко мне. Что-то, не относящееся к ненависти и желанию мстить.

Страшно подумать, но мне было этого достаточно.

Вот по кому я действительно скучала и чьё отсутствие ощущала так остро.

Теперь у меня словно открылось второе дыхание. Да, я беременна вне брака в чужом мире. Да, мне предстоит проделать большую работу по уничтожению реликвий местной знати и, возможно, снискать славу самой опасной преступницы в империи. Да, я вообще не понимаю, каким будет моё будущее, когда мы закончим реализовывать план Охотника. Но одно я знаю точно – в этом будущем будет Ха Ру. А это значит, что всё не так плохо.

…

«Всё не так плохо» …

Довольно неоптимистичное заявление, если подумать. Даже для той, у кого «открылось второе дыхание».

И я хорошо знаю причину американских горок своего настроения: я понятия не имею, как скоро вновь увижу его. Вот откуда этот пессимизм. У меня всё так же полная неопределённость в жизни, и я всё так же ни в чём не уверена.

Как же бесит.

Ещё и Хана отсекла от себя.

Опускаю голову и бреду к замку, глядя под ноги. Стоит ли корить себя за такое сухое прощание с Мастером?.. В конце концов, мы могли бы стать друзьями…

Останавливаюсь и глубоко вздыхаю, поднимая взгляд на темнеющее небо.

О чём я вообще? Какие друзья?! Парень совершенно точно не планировал быть моим другом: свою цель относительно меня он обозначил едва ли не на первой нашей встрече. Он желал брака. Я тоже была не против.

После таких общих мыслей довольно неловко делать вид, что у нас у обоих амнезия. Да и общаться с молодым Мастером как с приятелем, зная, чего он на самом деле от меня хочет… нет, я так не могу. Вообще не люблю пользоваться чувствами людей и не планирую грешить этим ни сейчас, ни потом. Даже если в данном случае суть не столько в чувствах, сколько в желании.

…

И тем не менее хочется близости. Как же хочется близости! Хоть с кем-нибудь уже наконец!.. Наворачиваю круги вокруг замка, попинывая травку. Трачу время впустую и нисколько в этом не раскаиваюсь. Как долго будет длиться вся эта неопределённость? Как долго я буду одна в этом мире? В этом замке? В этой своей спальне?.. Ещё раз пинаю по траве, ещё раз глубоко вздыхаю, поднимаю взгляд на каменную кладку стены… и иду ко входу: на улице уже не только темно, но и холодно. Поднимаюсь в покои, продолжая парить где-то в своих мыслях. Когда вхожу, залипаю на огонь от свечи. Некоторое время стою, жамкаю шторы у своего окна. Затем сижу в кресле и слушаю сверчков за окном. Нет, не нужно мне думать о том, что с Ханом я явно поторопилась. Нужно быть сильной и не забывать о принципах. «Хоть кто-нибудь» – это не выход. Это вообще позорное допущение и свидетельство слабости. Это…

Почувствовав колебание силы, поднимаю взгляд и встречаюсь глазами с Ха Ру.

Ну наконец-то!

Поднимаюсь на ноги, подхожу к углу гостиной, где в тени стоял мой телохранитель, кладу ладони на стену по разные стороны от его головы и целую в губы.

Я не хочу быть одинокой, несмотря на всю свою браваду о «независимости». И ждать семь лет у моря погоды я тоже не хочу. Я хочу ощутить себя желанной – прямо сейчас. И если такова воля небес – отрезать от себя единственно возможный, кроме Охотника, вариант.

Ведь если Ха Ру не ответит…

Руки на талии резко притягивают меня к мужскому телу, и об «отрезании» уже речи не идёт: тут бы со всеми чувствами справиться!

Как же он целуется… Запакуйте мне его, и я всегда буду носить этого Мастера с собой!

Ха Ру не торопится сразу выбить все мысли из моей головы: он растягивает процесс, всякий раз медленно отдаляясь, – но с каждой новой атакой на мои губы у меня буквально сердце из груди выскакивает. Его руки тоже не спешат снять с меня платье… – лишь смять ткань и за неё вновь притянуть меня к себе… Он не разворачивает меня и не прижимает к стене: он стоит на месте, позволяя делать то, что я хочу. А я хочу его.

Поэтому у нас полное взаимопонимание.

– Что у тебя с этим Мастером? – звучит вопрос, когда моя голова уже мало что соображает, а тело желает только одного – чтобы его раздели.

– Ничего. Я ему отказала, – выдыхаю, кое-как собрав мысли в кучу.

– Что у тебя с Охотником? – звучит второй вопрос.

– Ничего. Он по какой-то причине видит во мне союзницу, – неохотно отзываюсь, ощущая тоску по его губам: они должны дарить мне удовольствие, а не задавать глупые вопросы!

– Ты отдаешь себе отчёт, что это всплеск гормонов? – звучит третий вопрос, и я наконец раскрываю глаза, а затем встречаю его взгляд.

– Ты полагаешь, что это – всего лишь всплеск гормонов? – спрашиваю, глядя на него в упор.

Какой же он красивый! Высокий, русоволосый, сероглазый, с этим его тяжёлым взглядом, значение которого я так долго не могла понять…

– Ты никогда не говорила о своих чувствах. – Ха Ру не отпускает ни меня, ни моё платье, продолжая удерживать моё тело слишком близко к себе. Это не даёт мне отстраниться и придумать достойный ответ.

– Я держала их при себе, – опускаю взгляд на его шею.

– Значит, всё-таки они были? – звучит ровный вопрос.

– А ты не заметил? – решаюсь на дерзость, хотя ощущаю себя после этого совсем не победительницей, а пятилетним ребёнком с лопаткой в песочнице. И с насморком вдобавок.

– Ты ведь знаешь, что сделал покойный граф? – спрашивает Ха Ру, глядя мне в глаза.

– Он убил вашего отца за нарушение правил посещения Запретного Острова, – отвечаю не моргая.

– Ты знаешь, что делала Тэ Ра? – вновь спрашивает Ха Ру.

– Она убивала моих подданных при помощи аркана, подставляя меня. А ты сжигал за ней трупы, – произношу ровным голосом.

– И у тебя нет с этим проблем? – уточняет бывший телохранитель, вглядываясь в моё лицо.

– У меня нет проблем с тобой. И никогда не было, – отвечаю не громко, но чётко.

– Но я однажды отказал тебе, – почему-то напоминает Ха Ру.

Думает, что я обижена?..

– Я этого не помню. Моя память пострадала после ритуала в сарае. Спасибо, что охранял меня, пока я не понимала, кто я и где я.

Некоторое время Ха Ру молчит. А затем кладёт ладонь мне на затылок и притягивает для нового поцелуя.

Моя голова потеряна. Может, она всё ещё на плечах, но я её уже не ощущаю.

– Хочу тебя, – признаюсь, наплевав на местные правила.

Да, это, возможно, перебор для графини Дайго. Но пошло всё к чёрту. Я – это я. И я устала притворяться.

Взгляд, которым Ха Ру смотрит на меня, сбивает с толку: становится очевидно, что он хочет того же, но сдерживает себя.

– В чём дело? – спрашиваю негромко.

– В Охотнике.

– Я что-то должна с этим сделать? – нахмурившись, уточняю.

– Ты – ничего, – отрезает бывший телохранитель, глядя мне в глаза.

– Но если у него есть какие-то виды на нашего ребёнка… – начинаю было, как меня перебивают:

– Я не планировал пересекаться с ним, – произносит Ха Ру, отводя взгляд, – но если он захочет забрать тебя с собой…

– Куда? – в свою очередь перебиваю его. – На остров? – усмехаюсь, но резко осекаюсь, заметив, что, кроме меня, здесь никому не смешно. – Ты что, серьёзно?..

– Я знаю о его цели. У меня она такая же. Но исход мы видим по-разному, – произносит Ха Ру, спускаясь ладонью по моей шее и провожая это движение сосредоточенным взглядом.

– Я тебя не понимаю, – признаюсь негромко.

О чём идёт речь? Почему мне никто ничего не рассказывает до конца?

– А я не понимаю тебя, – неожиданно признаётся Ха Ру, взглянув мне в глаза. – Я не понимаю, как ты могла так сблизиться с ним? Как вообще кто-либо мог… зачать от него?

– Кто он вообще такой? – полностью трезвею от дурмана и возвращаюсь в реальность.

Да, секс бы сейчас очень помог. Помог расслабиться – и морально, и физически. И вообще… расставил бы многое по местам.

Но я чувствую каждой своей клеточкой, что пока от меня не отцепился невидимый глазу крючок, оставленный вниманием Охотника к моей персоне, ни о каком «разрешении всех проблем» речи идти не может.

– Ха Ру? – возвращаю взгляд молодого человека на себя: он так и не ответил.

– Мне нравится, как звучит моё имя, когда ты его произносишь, – произносит бывший телохранитель.

– А мне нравится твоё тело. Как думаешь, этого хватит на «долго и счастливо»? – уточняю, склонив голову.

Ха Ру сводит брови, должно быть, пытаясь понять мой сарказм.

– Это была шутка, – признаюсь, посыпая голову пеплом.

– Я понял это. Я не понял, почему ты считаешь, что на «этом» – всё? – спрашивает он.

– О чём ты? – нахмурившись, переспрашиваю.

– Ты думаешь, твой голос – это единственное, что мне нравится?

– Я не знаю. Ты никогда не говорил, – возвращаю ему его же претензию.

– У нас особо и не было возможности пообщаться, – замечает Ха Ру, разглядывая моё лицо.

Что правда, то правда. И всё же…

– Сейчас есть, – замечаю негромко, а затем задаю свой вопрос во второй раз: – Так кто такой Охотник, Ха Ру?

– Уже не человек, – звучит ответ.

– Как это понимать? – ещё больше хмурюсь.

– Так, как услышала, – он уже не человек. И не планирует им оставаться.

– А ты? – напряжённо уточняю. – Ты ведь тоже был на острове.

Это же всё из-за острова, верно?

– Не столько, сколько он. И я привязан к людям намного больше, – отвечает Ха Ру. – У меня есть сестра. И у меня есть ты.

Сестра у тебя та ещё коза.

Но последние слова сероглазого красавца затронули моё сердце – я это остро почувствовала.

Я была его якорем?..

Я рада это слышать.

Потому что он был якорем для меня.

– Чем, ты думаешь, это всё закончится? – спрашиваю негромко, опуская голову.

– Битвой, – отвечает Ха Ру ровным голосом.

– Кого с кем? – уточняю так же тихо.

Но ответа так и не звучит.

Не нравится мне это молчание…

– Саму империю перекраивайте как хотите: у меня к ней привязанности нет. Но прошу, не боритесь друг с другом, – произношу, глядя в сторону.

– Как ты себе это представляешь? Что мы разойдёмся с миром? – спрашивает Ха Ру.

– У вас же одна цель, – напоминаю ему его же слова.

– Когда она будет достигнута, у нас останется ещё кое-что общее…

Поднимаю голову, встречаясь с ним глазами.

– И, думаю, никто из нас не захочет этим делиться, – продолжает Ха Ру, глядя на меня сверху вниз.

– Вы меня делить собрались? – смотрю на него тяжёлым взглядом. – Так я уже свой выбор озвучила. И Рэн в курсе, что нам с ним не по пути.

– То, что ты сделала выбор, его не волнует. Для него главное, что он сделал – свой.

– Это дичь какая-то, – выдыхаю, качая головой. – Ха Ру, – произношу чётко и ловлю его взгляд, – я не разменная монета. И я, в отличие от местных дам, в обморок от счастья не упаду, когда меня возжелают взять в охапку и утащить в неизведанные дали. Если ты до сих пор не понял, что я за человек, то…

– Именно потому, что я понял – что ты за человек, я сейчас здесь, – перебивает меня бывший телохранитель; затем неожиданно притягивает к себе. – Мало кто в курсе, но я очень жадный. И если тот, кого ты зовёшь Рэном, захочет забрать тебя силой – я встану на его пути.

Объясни мне, графинька, почему наше глупое сердечко трепещет?.. Он же не в любви мне, в конце концов, признался…

– Не верится, что за это жалкое тельце могут вестись такие бои, – фыркаю немного нервно.

– Это слабое тельце – единственное ценное сокровище, которым обладает эта реальность.

Молчу, слушая собственное дыхание, и впервые не знаю, что сказать.

Если он чувствует всё это, почему я узнаю об этом только сейчас? Зачем он согласился на то дурацкое наказание? Почему позволил себе отдалиться, оставляя меня наедине со всеми местными тайнами и интригами императорского двора?..

– Скажи, что ты знал, что тебя не казнят, – произношу едва слышно.

– Я не знал этого, – звучит ответ.

– Тогда я не понимаю, – отстраняюсь от него, затем отхожу на центр гостевой, запуская руку в волосы.

– Судьба дала мне второй шанс. Шанс побороться за тебя. И я не мог им не воспользоваться, – произносит Ха Ру из темноты.

– Ты чуть не опоздал, – замечаю сухо.

Хотя какое такое «чуть»? Я беременна от другого мужчины.

– Я получил силу, способную отстоять моё право.

– Твоё право? – переспрашиваю, взглянув на него.

– Моё право быть рядом с тобой.

Честное слово, моя ценность в его голове явно завышена.

– Нам необходимо понять, что будет, когда… – провожу рукой по ещё плоскому животу, решившись поднять непростую тему, как замолкаю, услышав стук.

– Госпожа!

Мора громко стучится в дверь, и я едва успеваю открыть рот для громкого «нельзя!», как Ха Ру исчезает, растворяясь в портале.

Ну вот. Опять осталась одна. И опять – с нерешённым вопросом.

Мужчины…

(обратно)

Глава 19

Есть ли смысл говорить, каким взглядом я наградила свою ключницу, когда та вошла в покои?

– Что такое, Мора? – не без раздражения уточняю.

– У вас гость, моя госпожа, – склонив голову, отвечает та. – Гость, который не может войти внутрь.

– Хан снова пришёл? – нахмурившись, уточняю.

– Нет. Это не господин Хан. Вас ожидает господин Тэн-Сау, – отвечает Мора.

– Его-то какая нелёгкая принесла? – удивлённо спрашиваю, а затем выхожу из своих покоев. – Где он?

– Ждёт у входа в замок… очень недовольный, – негромко отзывается ключница.

– С чего бы это? Он думал, что мой замок всегда будет проходным двором? – фыркаю, не ускоряя шага. – И вообще, уже ночь на дворе: время визитов закончилось.

– Он сказал, что дело важное, – пытается успокоить меня Мора, но я не настолько заведена, чтобы рвать и метать. Скорее раздосадована, что моё первое нормальное свидание в стенах собственной комнаты оборвалось так внезапно.

Мы спускаемся по лестнице, и я знаком даю понять, что выйду к своему гостю одна.

– Вы не будете знакомить его с артефактом? – слегка удивлённо уточняет Мора.

– С чего бы мне давать ему такой допуск в свой дом? – не менее удивлённо спрашиваю.

– Но… он – человек императора… – растерянно отзывается моя ключница.

– И что? – поднимаю брови.

– Разве мы… не сторонники Его Величества? – аккуратно уточняет Мора.

– Мы не являемся чьими-либо сторонниками, – отвечаю ровным голосом, – мы на своей собственной стороне.

– Я поняла вас, моя госпожа, – склоняет голову женщина, но я успеваю заметить искорку гордости в её глазах.

Хмыкаю и выхожу на свежий воздух, распахивая двери.

Я понимаю, почему она так подумала: ещё совсем недавно у меня в гостях была наследница, да и поток «женишков», организованный Его Величеством, иначе, как «дружеским жестом», назвать нельзя. Его забота и внимание ко мне прям в глаза бросаются.

Но эта земля – не зона союзников власти.

Если говорить откровенно, то это земля оппозиции.

И Мора должна об этом знать, чтобы не совершить ошибку в будущем. К примеру – не дать допуск кому-то из людей императора в моё отсутствие.

– Господин Тэн-Сау, чем обязана? – растягивая сухую улыбку на губах, спускаюсь к телохранителю императора.

– Вы защитили свой замок артефактом? – пристально глядя на меня, уточняет тот.

– Почему я слышу претензию в ваших словах? – позволяю себе удивиться. – Разве я не имею права этосделать? Или, может, я должна была спросить у вас разрешения?

– Вижу, вы хорошо себя чувствуете, – протягивает Тэн-Сау.

– Естественно. Покой и тишина восстанавливают быстрее всяких снадобий. Я же говорила, что не люблю приёмы?.. – вежливо отзываюсь, склоняя голову.

– Упоминали пару раз, – прищурившись, отвечает мужчина.

– Так что привело вас в такой поздний час? – уточняю, демонстративно кутаясь в мех.

– На приёме, который вы посетили несколько дней назад, произошло нечто из ряда вон выходящее, – произносит Тэн-Сау, внимательно глядя на меня.

– Слушаю, – вздохнув, отзываюсь.

Всем видом показываю, что мне абсолютно не до этого. И вообще! Какое отношение это имеет ко мне?!

– На приёме появился заклинатель огромной силы. Я бы даже сказал, что его уровень – Мастер, – начинает телохранитель императора, а я стою и транслирую в воздух неприкрытый пофигизм, – вы его не почувствовали?

– Вы видели моё состояние? – уточняю ровным голосом. – Как думаете, даже если я что-то почувствовала, я придала этому значение?

– Ваше состояние ухудшилось неожиданно резко, – замечает Тэн-Сау.

– Ваша правда. Тот приём вытянул из меня все соки, – отвечаю абсолютно честно. – Надеюсь, на этом славная традиция таскать меня по особнякам и замкам знати завершится.

– Даже не надейтесь. Следующий приём совсем скоро. Буквально через неделю.

Усмехаюсь, поднимая взгляд к небу.

– Что смешного? – уточняет Тэн-Сау недобрым голосом.

– Вы правы, ничего смешного в этом нет. Это даже как-то грустно, – с неменьшим холодом отвечаю.

– Вам есть что сказать?

О, мне есть что сказать! И я обязательно выскажусь. Но сделаю это в тот момент, когда мне это будет выгодно.

– А вам так хочется это услышать, не правда ли? – вновь усмехаюсь.

– Что именно? – уточняет Тэн-Сау.

– Услышать мой протест, – с мягкой улыбкой отвечаю.

– С чего вы взяли?

– Ну вы же просто не можете удержаться от провокации… – протягиваю с лёгким вызовом в глазах.

– На приёме у графини Канто был похищен аркан. Это ваших рук дело? – неожиданно резко и холодно спрашивает мужчина.

– Нет, – с огромным удовольствием отвечаю ему.

– Почему вы потеряли сознание? – продолжает допрос Тэн-Сау.

Он почувствовал, что я соврала ему, когда сказала про обезвоживание. И он хочет знать правду.

– Потому что вы-мо-та-лась, – по слогам произношу с очередной порцией холода в глазах. – Все эти задания от сильнейших мира сего ужасно давят на психику и общее состояние организма. Сложно, знаете ли, делать то, что не особо хочешь делать, – смотрю прямо в глаза телохранителю императора и не думаю отводить взгляд.

О том, что задание мне дал не император, а Охотник, ему знать не нужно. А в целом фраза идеально подходит для описания моего личного недовольства желанием Его Величества найти мне пару.

– Я думал, что это лишь совпадение: ваше посещение приёма и исчезновение аркана из сокровищницы, – медленно произносит Тэн-Сау, так же не отрывая от меня взгляда, – но сейчас, когда увидел вас и узнал о том, что вы активировали артефакт, не впускающий заклинателей в замок… я уверен: вы как-то связаны с этим событием.

– В моём доме нет аркана, – спокойно жму плечами, – произошедшим на приёме я удивлена – и не более. А замок свой защитила по одной простой причине: ко мне уже пробирался убийца; игнорировать этот факт не просто глупо, а смертельно глупо.

– То, что вы говорите, похоже на правду, но странное дело – я не верю ни одному вашему слову, – непонятная мне улыбка растягивается на губах телохранителя императора, и это откровенно напрягает.

– Бросите меня в темницу из-за этого? – решаюсь на риск.

– А что, если брошу? – спокойно произносит Тэн-Сау.

– Попробуйте, – распахнув руки в стороны в приглашающем жесте, отвечаю так же спокойно, – давно хотела узнать, какова разница в наших силах.

– Вы серьёзно? – приподняв бровь, уточняет мой бывший лжеуправляющий.

– А почему нет? Я – Мастер. Вы – один из пяти телохранителей Его Величества. Разве вам не интересно узнать?

– Будете драться со мной? – недоверчиво усмехается мужчина.

– А куда деваться? В темнице из-за ваших подозрений я точно сидеть не хочу, – абсолютно искренне отвечаю.

Смех мужчины вынуждает меня напряжённо застыть, а затем с удивлением расслабиться.

Он не собирался нападать, это очевидно. Но почему засмеялся?

– Вы поражаете, графиня Дайго. В самое сердце. Теперь понятно, почему наследница так нервничает из-за вас, – фыркнув, произносит Тэн-Сау, а затем исчезает, не сказав больше ни слова.

– И это… всё? – уточняю у воздуха.

Я, вообще, как должна на это реагировать?

И должна ли?

Возвращаюсь в замок и встречаюсь взглядом с Морой.

– Я пойду спать. Не беспокой меня больше, – негромко произношу и иду к лестнице.

Пусть даже сам император пожалует – я из постели не вылезу. Мне нужно всё тщательно обдумать.

Как далеко зашёл Тэн-Сау в своих подозрениях? Он ушёл, потому что поверил в мои слова? Или потому, что решил не связываться с больной на голову графиней?..

Мне необходимо понимать, как скоро и насколько мне свяжут руки из-за этого разговора? А ещё этот очередной приём… Мне опять придётся проникать в сокровищницу, но на этот раз Тэн-Сау будет готов, я уверена.

Ноги почему-то несут меня мимо покоев – прямо к библиотеке. Заглядываю внутрь и смотрю на Ли, спящую над книгой за столом. Бедняжка. Выполняет моё задание, как может.

Но, надо признать, все эти страдания сейчас пойдут ей на пользу в будущем. Я выращу из неё отличную управляющую. И когда Мора отправится на заслуженный отдых, у меня не будет проблем с управлением своими землями.

К слову, о заслуженном отдыхе… я так и не узнала, почему Охотник освободил от обязанностей свою кухарку: судя по возрасту слуг в его доме, та женщина могла бы работать ещё лет десять. Если не до своей собственной смерти…

Встряхнув головой, решительно возвращаюсь в покои. Не стоит мне думать об этом. Уверена: меня не станут посвящать в детали, даже если я сильно попрошу. А играть в детектива я устала.

Прохожу к гардеробу, снимаю верхнее платье, оставаясь в местном подобии комбинации; затем подхожу к зеркалу и распускаю волосы, начиная их расчёсывать. Смотрю на своё отражение. Нет, я не стала красавицей за всё это время: внешность графини всё ещё при мне – её бледная кожа, чересчур тонкая кость, довольно острые черты лица и тело, лишённое женственной мягкости. Если говорить честно, такую женщину в своём мире я бы назвала серым середнячком. Без какой-то изюминки в фасоне одежды или умелого макияжа такая затерялась бы в толпе, и даже моделью ей не стать – несмотря на хрупкость фигуры. Если судить по тому, что дано Мино природой, она с большей вероятностью будет вообще не замечена, чем привлечет хоть какое-то внимание. Но странное дело… сейчас вокруг неё крутится столько видных мужчин, что я в откровенном недоумении. Что же во мне такого, что они готовы драться за меня? Неужели их зацепил мой характер, – что просто невозможно, потому что он у меня слишком тяжёлый! – или всё дело в силе духа, которую я тут так активно демонстрирую? Им нравится, что я не слабая? Или им нравится мысль, что в будущем, когда я сделаю выбор, они смогут подчинить меня?..

В чём мы вообще здесь все соревнуемся? И зачем?..

Откладываю расчёску, опустив взгляд. Неужели мне нравится такое пристальное внимание к себе? И если нравится, то что будет, когда я его лишусь? Если я выберу кого-то из них и попытаюсь зажить простой семейной жизнью (что кажется мне чем-то невероятным сейчас, когда земля под ногами стремится стать зыбким песком), будет ли у этого союза хоть один шанс стать счастливым? Или меня вновь потянет на приключения?

Этот мир раскрыл слишком много моих скрытых сторон. Я не догадывалась, что могу быть настолько бесстрашной. И настолько доверчивой одновременно…

Чем я вообще занималась там, в прошлой жизни? На что я тратила своё время? Какую цель преследовала? Деньги? Карьера? Отдых в Испании?.. Сейчас всё это кажется мне какой-то нереальной глупостью. Я пустила корни здесь, в этом новом мире. И не хочу возвращаться. Хотя о чём я? Не думаю, что вообще смогу вернуться. Теперь я здесь. И пришло время делать ответственный выбор – кто будет рядом со мной до конца? Кто согласится заботиться обо мне, терпя мой скверный нрав? Кто согласится стать частью моей семьи?..

Иду в спальню и забираюсь в кровать.

Любопытно, но я не сомневаюсь в том, кого именно хочу видеть рядом.

– Ха Ру, – произношу негромко, глядя в потолок.

– Звала? – знакомый голос звучит слишком близко.

Поворачиваю голову и встречаюсь с ним взглядом.

– Ты слышишь, когда я произношу твоё имя, – говорю, глядя на него.

– Стал слышать, когда вернулся с острова. Но до этого дня ты ни разу не звала меня, – отвечает мой сероглазый телохранитель.

– А как же день приёма? Тогда ты появился у меня в спальне, – замечаю едва слышно.

– Тогда я почувствовал, что ты думаешь обо мне, и пришёл проверить, чем ты занята.

– Занята… – усмехаюсь, прикрывая глаза.

Тогда я валялась в бреду и пыталась справиться с потоком сознания.

– А сейчас, – Ха Ру вынуждает меня посмотреть на него, затянув паузу, – зачем ты позвала меня?

– Потому что захотела, – отвечаю, не отрываясь глядя на него.

– Ты понимаешь, какие будут последствия у этого желания? – уточняет у меня бывший телохранитель.

– Понимаю, – чуть тише, но не менее уверенно отзываюсь.

– Мне плевать, что ты носишь чужое дитя. Мне нужна ты, – предупреждает Ха Ру.

– Так возьми уже, – немного нервно дернув плечом, отзываюсь…

И, затаив дыхание, слежу за тем, как он подходит к кровати, снимает с себя кожаную куртку и нательную рубаху под ней, – а я и забыла, какое у него идеальное тело! – опускается на кровать, заключая мою голову в клетку из своих рук, и…

– Отошёл от неё.

Останавливаю свои ладони, которые только начали скользить по гладкой коже рельефного пресса, и поднимаю взгляд. Лицо Ха Ру надо мной не выглядит напряжённым, но в его глазах я замечаю нечто доселе мне незнакомое. Что это за эмоция? Это гнев?..

– Ха Ру… – произношу негромко, понимая, что в такой позе разговаривать с Охотником будет крайне неудобно. С физической точки зрения.

– Что тебе нужно? – произносит молодой человек, не делая попыток изменить положение своего тела в пространстве.

Очевидно, что вопрос был направлен не ко мне, несмотря на то что смотрел бывший телохранитель исключительно на меня.

– То, о чём уже сказал: чтобы ты отошёл от неё, – звучит голос Рэна.

Нет, ну серьёзно, моя спальня что, проходной двор? Почему я не могу уединиться даже в собственном доме?! Ладно, «уединиться» – это громко сказано, пусть будет: «почему я не могу заняться сексом с тем, с кем хочу, в своём собственном доме?!»

Да, так будет правильней.

– С какой стати я должен это делать? – задаёт вполне себе резонный вопрос Ха Ру.

Но меня, если честно, больше всего поражает во всём этом именно его спокойствие. Он не боится Охотника?..

А он вообще когда-нибудь его боялся?..

– Потому что эта женщина носит моё дитя, – произносит Рэн.

А меня прям потряхивать от негодования начинает…

Это, блин, вообще не повод заявляться в мою спальню и командовать – кому и что делать!

– Ты узнал об этом ребёнке случайно. А мог бы вообще не узнать и спокойно покинуть империю, если бы не нападение на Мино, – отзывается Ха Ру, а я напряжённо застываю.

Откуда он…

– Не буду спрашивать, откуда у тебя эта информация, – протягивает Охотник нехорошим голосом.

– От твоей подчинённой, лишившейся силы ради спасения этого дитя. Бросать своих людей на произвол судьбы – не лучшее качество для хозяина, – сухо отвечает Ха Ру.

– Лишившейся силы?.. – тихо повторяю.

– Эта женщина выполнила свой долг и была освобождена от службы в моём поместье. Она получила хорошее пособие и собственный дом в соседних землях, – произносит Рэн холодным голосом.

– Когда Мино родит, ты избавишься от неё таким же образом? – задаёт вопрос Ха Ру, а у меня внутри что-то сжимается.

Он же не имеет в виду, что…

Отталкиваю от себя молодого человека и поднимаюсь на ноги, глядя на Охотника.

– Ты избавился от неё, потому что она стала бесполезна? – бросаю ему, стараясь не думать о том, что сказал мой бывший телохранитель.

– У меня служат только сильные заклинатели, – отвечая на мой взгляд, произносит Рэн.

Не буду спрашивать зачем. Я закрыла свой замок артефактом, так что прекрасно понимаю, к чему такие меры.

И всё же…

– А если ей не хотелось уходить? – спрашиваю почему-то.

– С чего бы ей не желать отдыха? – с абсолютными спокойствием и уверенностью в собственной правоте уточняет Рэн.

– С того хотя бы, что она всю жизнь посвятила тебе, – отвечаю на глупый вопрос.

– Она была довольна тем, что получила, – отвечает он.

– Она была обижена. И едва справлялась с попыткой скрыть свою обиду, пока рассказывала мне, почему ты отпустил её, – произносит Ха Ру.

– Она не могла рассказать тебе об этом.

– Смогла – когда узнала, что я тоже дитя с острова; этот аргумент смог разговорить её. Эта женщина во многое посвящена…

– Думаю, мне стоит спросить, как ты вообще нашёл её, – прищурившись, протягивает Охотник.

– По отпечатку силы на её теле, – кивнув в мою сторону, отвечает Ха Ру, – точно так же, как ты понял, что это именно я поджёг тот сарай.

Точно, тот день… Рэн указал на Ха Ру и забрал у меня моего телохранителя.

– Я думал, мы всё обсудили. Ты получил шанс выжить, за что обещал никогда не вставать на моём пути, – с откровенным холодом напоминает Охотник.

– И не встану: в вопросе о Запретном Острове мы с тобой имеем одно мнение, – отвечает Ха Ру, выпрямляясь и встречая его взгляд.

Дети Острова… кажется, они намного ближе друг к другу, чем я думала, – несмотря на всю разницу в социальном статусе и отсутствие личного знакомства. В какой-то странной манере они даже заботятся друг о друге…

– Но о ней речи не шло, – неожиданно продолжает Ха Ру ровным голосом. – Моё обещание относится только к твоему пути разрушения.

«Пути разрушения»?.. Он и впрямь решил разрушить местную систему правления?..

Или решил пойти ещё дальше?..

– Не вставай… на моём пути, – предупреждает Рэн, глядя на Ха Ру.

– Не встану, если ты не пересечёшь мой, – звучит ровный ответ.

Да что же это…

– Ты не умеешь заботиться о людях. Что ты планируешь делать с беременной женщиной на острове священных зверей? – чуть спокойней произносит Ха Ру.

И это, чёрт возьми, хороший вопрос! Перевожу взгляд на Рэна.

Он что, реально планирует забрать меня с собой на Остров?!

– Это не твоё дело, – замечает Охотник.

– Это стало моим делом, когда я смог вернуться оттуда, – парирует Ха Ру.

– Твоя сестра чуть не убила её, – глянув в мою сторону, замечает Охотник, – и посвятила всю свою жизнь мести роду Дайго. А ты посвятил свою жизнь её защите.

– Теперь я защищаю Мино.

– Пойдёшь против сестры? – уточняет Рэн, внимательно глядя на Ха Ру.

– Я не настолько прямолинеен, чтобы лишаться одного ради другого.

– Думаешь, сможешь убедить её остановиться? – усмехается Охотник.

– Думаю, что тебе очень удобно использовать её таким образом, – звучит ответ, и я с удивлением понимаю, что Ха Ру намного умнее, чем я думала; он знает, что действия Тэ Ры выгодны для Охотника, – поэтому даже не планирую останавливать её сейчас.

– Это твоё решение? – недоверчиво уточняет Рэн.

– Это решение, которое я принимаю для того, чтобы ты оказался у меня в долгу, – произносит Ха Ру.

– Я тебе ничего не должен. Это ваша месть, а не моя, – качает головой Охотник.

– Да, я в курсе. Твоё безразличное отношение к этой мести чуть не лишило тебя собственного ребёнка.

Мои глаза расширяются, когда Ха Ру произносит эти слова, а взгляд Рэна становится совсем недобрым…

Но ведь и впрямь… именно попустительство Охотника привело Тэ Ру к моему дому. С его великодушного разрешения она мстила мне и ни разу не была поймана.

– Так какой заботой ты сможешь окружить Мино, когда вы останетесь вдвоём, вдалеке от цивилизации? – спрашивает Ха Ру, выждав несколько секунд. – Если даже здесь, на материке, ты рискуешь её жизнью не задумываясь? И что ты вообще сможешь ей дать?

– Хочешь поговорить о моём отношении? – уточняет Рэн, и я кожей чувствую, как накаляется обстановка в моей спальне.

– Так, парни… – протягиваю напряжённо.

– Почему бы и нет? Если есть о чём говорить, – без эмоций отзывается Ха Ру.

– Заканчивайте, – всерьёз предупреждаю.

– А ты оказался разговорчивым, – с нехорошей усмешкой замечает Охотник.

– Рэн, – произношу настойчиво.

– Разболтал мою бывшую кухарку, надеешься уговорить свою мстительную сестрицу…

– Рэн!

– А сам втёрся к ней в доверие, воспользовавшись потерей памяти после обряда, который должен был поставить крест на всех Мастерах.

Почему обо мне говорят так, будто меня здесь…

– Что? – резко поворачиваюсь к Охотнику.

Он знает о потере памяти?..

– Это он расчертил колдовской круг. После твоей смерти, – отвечает Рэн на мой взгляд.

– Что?! – взволнованно переспрашиваю.

Он знает, что я умирала?..

– Мы были уверены, что ты не выдержала обряда. У тебя не билось сердце, – глядя куда-то вперёд, но только не на меня, произносит Ха Ру.

Так я была права: Мино не сама чертила тот странный круг, не имеющий никакого отношения к обряду с тотемом…

– И вы решили подставить меня, а заодно и всех Мастеров, убив моих подданных в округе? – спрашиваю негромко.

Налить воды в уши тёмным людям о том, что именно так становятся Мастерами, – вполне в духе Тэ Ры.

– Эта система получения силы должна быть уничтожена, – произносит Ха Ру спустя несколько секунд.

И я с этим не спорю, но…

Но услышать об этом вот так… даже не от него самого, а от Охотника…

От Охотника, который сам обо всём знал!..

…

– Так о чём мы сейчас говорим? О моём отношении? Или о твоём лицемерии? – спрашивает Рэн у Ха Ру.

– Мы говорим о том, что ты сделаешь со мной, когда я рожу твоего ребёнка, – произношу холодным голосом.

Понятия не имею, когда эти двое всё поняли, и знали ли они обо всём с самого начала или сложили все карты только теперь…

Я подумаю об этом позже.

Но сейчас…

– С чего ты взяла, что тебе грозит опасность рядом со мной? – спрашивает Охотник.

– Ни с чего. Я вообще не знаю, что мне грозит рядом с тобой. Потому и спрашиваю, – произношу, не глядя ни на кого.

– Тебе понравится на острове.

– Ты это с чего взял? – уточняю любопытства ради.

– С того, что ты жаждешь покоя. Я хочу того же.

– И ты предлагаешь мне провести жизнь рядом с тобой, потому что мы оба хотим покоя? – свожу брови к переносице, стараясь держаться ровно и не показывать своих эмоций.

Давай, скажи это… Скажи уже наконец!..

– Ты знаешь, что это не всё, что нас объединяет, – глядя на меня, отвечает Охотник.

– Ребёнок. Это ещё один пункт, – киваю, напряжённо глядя на него в ответ.

– И не только. Меня тянуло к тебе, поэтому я появлялся в твоей спальне. Моё тело знало, чего я хочу, раньше, чем я сам это понял.

– Мне не с твоим телом жить, – произношу громче, чем хотелось бы.

– Мино, мы не будем обсуждать это здесь, – грозно отрезает Охотник.

Он не смотрит на Ха Ру, но причина понятна. Однако…

– Зачем тебе ребёнок? – спрашиваю, наплевав на всё.

– Мино…

– Просто ответь. Ты и со мной-то не особо хотел общаться – до тех пор, пока не узнал о моей беременности. А от меня хоть какая-то польза: по ночам согреть, о мыслях твоих великих послушать… А что с ребёнком делать будешь? Один? На острове?

– Мино, я его отец, – произносит Рэн голосом, не терпящим пререканий.

– А я его мать, – отрезаю точно таким же.

И оба мужчины в этот момент одаривают меня каким-то новым взглядом.

Вдыхаю и поднимаю на Охотника сосредоточенный взгляд.

– Я не помню того дня. Я не помню того момента. И я не хочу помнить, скажу тебе честно. Потому что эта потеря памяти помогает мне осознать простую мысль: у этого ребёнка только один родитель. Я. И если ты будешь пытаться отнять у меня дитя, о котором и сам бы не узнал, если бы не Тэ Ра, мечтающая убить меня… я тебя разорву.

Сама не понимаю, как это вырывается из меня, – но что-то глубоко внутри наполняет моё тело уверенностью, что так и будет. Материнский инстинкт или согласие священного животного защищать маленькую жизнь внутри меня – я не знаю…

Но за сегодняшний вечер я услышала слишком много аргументов в защиту своего решения.

Этот ребёнок только мой. И ничей больше.

– Мы поговорим об этом позже, – совладав с собственным гневом, отзывается Охотник.

Смотрю на него, затем перевожу взгляд на Ха Ру, молча наблюдавшего за нашим разговором…

– Оставьте меня. Вы оба, – чётким голосом произношу, прикрывая глаза.

И чувствую открытие двух порталов.

Всё.

Бесит.

(обратно)

Глава 20

Смотрю на пейзаж, сменяющийся за окном экипажа; размышляю…

Вот интересно мне, каким образом я сейчас буду в чужую сокровищницу путь прокладывать, если Тэн-Сау глаз с меня не спустит весь вечер?.. Он же подозревает меня, а значит – будет следить. Как мне с этим быть? Отвлекающий манёвр придумывать? Почему Рэн появляется тогда, когда это не нужно, а когда нужно – его не дозовёшься? Я что вообще с его заданием должна делать?!

Как обычно, у меня всё не слава богу: я даже не запомнила, к кому конкретно еду, – такой внушительный список приёмов на весь этот месяц мне вручил гонец от императора! И ведь на всех я должна присутствовать, кровь из носу! И мужа себе найти! Ну, это уже бородатый анекдот…

К слову, как же удивится Его Величество, если я решу выскочить замуж по-тихому, да ещё и остановив свой выбор на враге народа, прилюдно осуждённом за преступление против моего же доброго имени…

Да, я всё ещё не решила, что это будет Ха Ру; но кто, если не он? Очевидно, что Охотник мечтает свалить из Империи на свой любимый остров и забыть о людях как о страшном сне. А я в реалити-шоу «Последний герой» точно играть не намерена – особенно будучи беременной. Да и вообще. При всей своей замкнутости и любви к одиночеству, я всё же предпочитаю комфорт и горячую ванну – а не гамак из лиан и лопух вместо туалетной бумаги.

Нет, на остров я не поеду. И не поплыву. И не полечу.

В качестве туристической поездки – пожалуйста.

А на ПМЖ – ни за что.

Охотника, конечно, можно понять: он устал от неразумных человечков и их неуёмной жажды стать великими и могущественными. Мне тоже всё это осточертело ещё в моём родном мире. Но из двух вариантов – разрушить всё и свалить и изменить систему и остаться – я выберу второй.

Поэтому из возможных претендентов «в мужья» остаётся только Ха Ру. Но с ним ещё больше проблем возникнет, если разобраться: его сестра меня ненавидит, все в империи уверены, что он – Чёрный Колдун, а ещё – что он давно казнён. Да и родом он не вышел, а графине с простолюдином связываться – это переть против всей системы.

Но тут не нужно забывать и о том, что оба претендента на роль моего спутника жизни планируют уничтожить эту самую систему… так что перспективы могут быть не такими мрачными.

И всё же я в полном недоумении относительно своего будущего. Впрочем, как всегда…

Когда экипаж останавливается, прикрываю глаза, освобождая голову от лишних мыслей, и настраиваюсь на праздник. В послании от императора было чётко указано, что траурному настроению не место на торжественном приёме, и «графиня должна быть светла лицом и общительна как никогда». Вот так и было написано. Я даже посмеялась сперва, когда прочитала. А потом до меня дошло, что человек серьёзно писал, и это не шутка.

Стало противно. Но я должна играть по их правилам, чтобы не вызвать подозрения. Моё время придёт… а уж когда это произойдёт…

– Графиня Дайго? – Один из слуг, что встречал гостей, забирает моё внимание, остановив на подходе к дому.

– Да, это я, – киваю, заинтригованная.

– Вам просили передать, – и мне в руки вручают небольшой сверток.

– Кто? – нахмурившись, уточняю, не спеша открывать посылку.

– Господин Охотник, – отвечают мне и, откланявшись, оставляют меня одну.

Раскрываю ткань и смотрю на браслет, подаренный мне моими подданными. Браслет из осколков камня-аркана.

Рэн… ты всё же решил отдать его мне? Как благородно с твоей стороны.

Убираю вещицу в незаметный карман, спрятанный в юбке платья, и вхожу в замок.

Внутри всё выглядит роскошно… какая неожиданность. А то я не знала, что еду на приём знатной семьи.

Оставляю меховую накидку в руках слуг и прохожу в зал, где уже бродила целая толпа народа. Причём «бродила» – в прямом смысле слова. Весело у них тут…

Почувствовав знакомую силу, нахожу глазами Охотника и едва заметно киваю. Как я уже упоминала, мы не говорили о сегодняшнем задании; предполагаю, Рэн думает, что я всё ещё способна его выполнить. Но у меня уверенности нет: вон, Тэн-Сау уже семенит в мою сторону, растягивая на губах то ли излишне вежливую, то ли откровенно насмешливую улыбку.

– Рад снова видеть вас, графиня Дайго, – протягивает этот кот, а я едва удерживаюсь от ироничного смешка.

– Должна ли я ответить тем же или вы позволите мне не лукавить, а просто мудро промолчать? – уточняю у него.

– Должен признаться, графиня, – опустив голову, произносит Тэн-Сау, – ваша манера общения вызывает зависимость.

– То есть? – не сразу сообразив, о чём он, переспрашиваю и краем глаза замечаю интерес к нашей беседе у праздно шатающихся в округе гостей.

– То, как вы общаетесь, то, как подаёте себя, та свобода мысли, которую вы всё время демонстрируете… мне будет не хватать всего этого, – отвечает телохранитель императора.

– Со мной что-то произойдёт в ближайшем будущем? – уточняю с любопытством.

По какой такой неизвестной мне причине меня здесь заживо хоронят?

– Не делайте вид, что вы не знаете. Уже совсем скоро всё своё свободное время вы посвятите новому браку и счастливому обладателю звания вашего супруга, – мягко отзывается Тэн-Сау, а я вновь делаю над собой усилие и удерживаюсь от изумлённого утиного «кря».

– Не находите, что такие заявления – преждевременны? Для начала мне нужно найти этого счастливчика, – отвечаю негромко.

Не хочется привлекать внимание общественности к этой теме, но я недооценила хитрость одного из пяти телохранителей императора: как раз ему-то было выгодно привлекать ко мне внимание подобными рассуждениями.

– Графиня Дайго подумывает о новом браке? – встревает в наш разговор пузатый дядя, с лица которого сплошным потоком стекает пот.

Да вы издеваетесь…

– А вы не знали? – Тэн-Сау изображает на лице искреннее изумление, и я понимаю, что я влипла.

Около часа бездарно потраченного времени, и вот я стою уже с вымученной улыбкой на лице и мечтаю лишь об одном… чтобы кто-нибудь – хоть кто-то! – пришёл и спас меня от этого кошмара. Ну как такое возможно, чтобы графиня, чью репутацию так последовательно уничтожали все, кому не лень, ещё месяц назад, стала вдруг лакомым куском пирога, который все желают съесть?! Тут у всех повальная амнезия? Или у представителей знатных семей память работает ровно одни сутки, а потом обнуляется?

«С» – это страдание. Вот с какой алой буквой сочетается у меня в голове этот и все последующие за этим приёмы…

– Графиня Дайго. – Мягкий знакомый голос вынуждает меня повернуть голову и найти глазами его хозяйку.

– Графиня Канто! – С радостной улыбкой узнаю говорившую и наконец получаю возможность выбраться из той толпы, что так тесно меня окружила.

– Вижу, вам необходима моя помощь, – с улыбкой негромко произносит Май-Чиа, отходя вместе со мной в сторону.

– Благодарю, что выручили. Я думала, что задохнусь, – признаюсь с искренней благодарностью.

– Вы выглядели такой несчастной, что я не смогла пройти мимо, – отзывается графиня Канто, и мы вновь улыбаемся друг другу. – Как ваше здоровье? Я слышала, что ваше состояние быстро вернулось в норму, стоило вам вернуться в свой замок.

Ох, точно… я же изрядно напугала всех на её недавнем приёме в честь дня рождения.

– Я с трудом переношу подобные мероприятия, – нахожусь с ответом… к слову – довольно честным, – и большие скопления народа действуют мне на нервы.

– Господин Тэн-Сау изрёк что-то подобное, в попытке объяснить ваш неожиданный побег, – глядя на телохранителя императора, протягивает графиня, а я понимаю, что моё оправдание тут никого не убедило.

– Я прошу прощения, что наделала шуму на вашем празднике, – тихо отвечаю.

– Ничего страшного: сегодня вы наделаете ещё больше шуму, вновь перетянув на себя всё внимание знати, – спокойно усмехается Май-Чиа.

Ауч. Это было не очень приятно.

– Сегодня я постараюсь не привлекать к себе внимание, – произношу ровным голосом.

– Это невозможно. Главная тема обсуждения уже – ваше скорое замужество. В данный момент господа, приглашённые на приём, делают ставки – кто именно будет вашим избранником.

– Да что же это?.. – протягиваю обречённо.

– Вижу, вы искренне не желаете быть частью подобных обсуждений, – замечает Май-Чиа.

– Если честно, уже размышляю о побеге, – признаюсь с холодным смешком.

– Так не хотите замуж? – уточняет графиня Канто.

– Не хочу торопиться в этом вопросе, – начинаю рассуждать, – он довольно серьёзный – спешить тут точно нельзя.

– Вы беременны, графиня?

Хлопаю ресницами. Один раз, второй. Затем перевожу шокированный взгляд на Май-Чиа.

– С чего вдруг такие выводы? – медленно спрашиваю.

– Любая другая на вашем месте тут же воспользовалась бы возможностью выбрать себе подходящую партию – особенно учитывая благосклонность императора к вашей персоне, гарантирующую полную поддержку в этом вопросе. Но вы медлите. И активно демонстрируете нежелание заниматься этой проблемой.

– Вы правы: это проблема. Я не хочу замуж за абы кого, – замечаю, внимательно глядя на неё.

– Но создаётся такое впечатление, что вы не хотите замуж ни за кого. А также мечтаете, чтобы вас оставили в покое в вашем закрытом от посетителей замке. И это вызывает вопросы, – отвечает графиня Канто.

Молчу, мудро рассудив, что отстаивать свою «правду» нет смысла: она права во всех своих догадках. Что бы я ни ответила – это будет ложью.

Я беременна. И я не хочу выходить замуж.

По крайней мере за тех, кто предложен мне в качестве вариантов.

– Вы молчите? – склонив голову, замечает Май-Чиа.

– У меня свой путь, графиня Канто. И этого пути я планирую придерживаться и в будущем.

– Этот путь предполагает жизнь без мужа? – уточняет та.

– Этот путь предполагает свободу выбора. И когда я говорю о свободе выбора, я имею в виду настоящую свободу, ничем и никем не ограниченную, – отвечаю.

– А вы действительно такая, какой вас описывал Тай-Вэй, – улыбается графиня.

– Как он? – цепляюсь за новую тему, как за спасательную шлюпку.

– Сделаю вид, что вы имеете в виду его здоровье, – скрыв усмешку ладонью, отзывается Май-Чиа.

– Не делайте, – качаю головой, – мы здесь одни, нас никто не подслушивает.

– Вы претендуете на близость со мной в такого рода вопросах?.. – внимательно глядя на меня, уточняет графиня.

– Вы первая решили сократить дистанцию, высказав предположение о моей беременности, – замечаю в ответ.

– Вы правы, – коротко рассмеявшись, отзывается Май-Чиа. – Не находите, что мы похожи? Не только внешне, но и своими характерами?

Ты – умная женщина, имеющая слабость, о которой не говорят вслух, и шарм, обеспечивающий тебе внимание мужчин. Если судить по этому описанию… то да, мы похожи.

Правда, моя слабость заключается в том, что я – вовсе не графиня Дайго, а потерявшаяся душа, занявшая чужое тело.

С недугом графини Канто мою проблему, конечно, не сравнить…

– Именно наше сходство и позволяет мне сделать вам подарок, от которого вы, я надеюсь, не станете отказываться, – произношу негромко, абсолютно серьёзно посмотрев на свою собеседницу.

– О каком подарке идёт речь? – мгновенно заметив перемену во мне, отзывается Май-Чиа.

На её лице всё так же блуждает улыбка, но взгляд уже стал сосредоточенным.

Она поняла, что милому светскому разговору, – если таковой вообще имел место быть, – пришёл конец.

– Мы можем ненадолго уединиться? – оглянувшись по сторонам, уточняю негромко.

Спустя несколько минут

в одном из пустых кабинетов замка…

Опускаю взгляд вниз, тактично давая графине возможность привести себя в порядок и справиться со слезами, залившими её лицо.

– Я не знаю, как вас благодарить, – шепчет Май-Чиа, отвернувшись от меня.

– Мне будет достаточно того, что вы наденете браслет и справитесь со своим недугом. И, конечно, я прошу вас никому не говорить о моём подарке и не пытаться самостоятельно выяснить все его свойства, – произношу негромко.

– Я не буду рисковать своим шансом на счастливую жизнь, – качнув головой, отзывается графиня Канто. – Если для того, чтобы скрыть наличие этого браслета, мне придётся отвернуться от общества и закрыться в замке вдалеке от отчего дома… я сделаю это.

– Полагаю, что закрываться в замке вы планируете вместе с Тай-Вэем? – приподняв бровь, уточняю негромко.

– Вам говорили, что вы – ужасно бестактная? – ворчливо отзывается девушка.

– По сравнению с местной знатью, я – сама тактичность, – замечаю с усмешкой и иду к двери.

– Минока, – голос Май-Чиа вынуждает меня остановиться и обернуться. – Я не знаю, откуда у вас это сокровище… и не могу объяснить даже самой себе, почему так доверяю вам…

– Потому что вы надели браслет и почувствовали, как сила стала для вас недоступна. Всё очень просто, – перебиваю её спокойным голосом.

– Это так, – кивает графиня, – и всё же… прошу вас, будьте осторожнее.

– Неожиданно, – присматриваюсь к ней, склонив голову.

– Вы доверились мне, я доверилась вам. И я могу поклясться: ни одно слово из этого разговора не достигнет чужих ушей, однако… я должна заметить, что порой некоторые ваши выражения проскальзывают и в общении с другими людьми…

– Некоторые мои выражения?.. – уточняю, нахмурившись.

– Вы сказали сейчас – «по сравнению с местной знатью», – напоминает мне Май-Чиа, – сказали так, словно сами не принадлежите к знати. И к местным – тоже… Сейчас в империи стараются не говорить о внешней политике: мы защищены наличием Мастеров. Однако… кто-то менее дружелюбный вполне может объявить вас шпионкой из соседнего государства.

Разворачиваюсь к ней всем телом, вбирая в себя каждое произнесённое ею слово.

– Ваш образ мышления, – продолжает Май-Чиа, – ваше желание быть как можно дальше от всеобщего внимания, предметы, которыми вы владеете, неожиданно приобретённая сила и, конечно, отсутствие прошлого – могут сделать из вас лёгкую мишень в будущем.

Внимательно смотрю на графиню Канто и молча обдумываю услышанное.

– У меня есть прошлое, – наконец выдаю, следя за выражением её лица.

– Это несомненно, – подтверждает графиня, – но о нём никто ничего не знает. Знают только, что вы приходитесь дальней родственницей графу Дайго. Но откуда вы появились и где вы были до замужества с графом…

Киваю, останавливая поток её размышлений. Всё так – я понятия не имею, откуда родом Минока. Пожалуй, на этот вопрос может ответить только Ха Ру, но даже он вряд ли может похвастать знанием полной биографии Мино.

Так меня могут обвинить в шпионаже?..

Чего ещё я не знаю об этой империи?

– Лишь для того, чтобы исключить недосказанность между нами, – негромко произношу и чуть задираю подбородок, – я не шпионка соседнего государства.

– Рада это слышать. Просто будьте осторожны, – произносит Май-Чиа.

– Благодарю вас за этот совет, – произношу в ответ – от чистого сердца.

И хотела было выйти из кабинета, как дверь открывается, и внутрь комнаты входит наследница.

– Вот вы где! – Радость от встречи на её лице не сулила мне ничего хорошего. – А я вас ищу везде.

(обратно)

Глава 21

– Ваше Высочество, – склонив голову, приветствует принцессу Дал-Лим графиня Канто и, стянув рукав как можно ниже, выходит в коридор.

Здесь, на приёме, вряд ли кто-то обладает даром видеть действие осколков аркана на её энергетические потоки. Вряд ли такие заклинатели вообще существуют – если не считать Охотника. Так что снимать браслет не имеет смысла; лучше пусть приучает себя к тому, что он теперь – продолжение её руки.

Надеюсь, они с Тай-Вэем проживут долгую и счастливую жизнь…

Но я отвлеклась.

– Могу я узнать о причине, по которой вы меня искали? – вежливо уточняю у наследницы.

– Да. Я нашла тебе идеального претендента в мужья, – без церемоний отвечает та.

– И кого же? – всё так же вежливо уточняю.

– Старшего брата Тай-Вэя! Думаю, красивее мужчины не найти, а то, что вы уже знакомы, решает кучу проблем, – отмахнувшись, отвечает принцесса.

…

– И какие конкретно проблемы это решает? – продолжаю не спеша уточнять, больше не следя за выражением лица.

– К примеру, его семью ты уже знаешь, – жмёт плечами наследница, решившая, что тут даже говорить больше не о чем, – никаких сюрпризов не будет. Всех претендентов от отца ты отвергла, на приёме продолжаешь демонстрировать отсутствие интереса и сбегаешь, как только появляется возможность… это же очевидно: тебе никто здесь не нравится. А Тай-Вэя ты в своё время выбрала сама… Так вот, его брат намного лучше! Он даже был одним из претендентов на место моего жениха. Видишь, я абсолютно непредвзята к тебе – рекомендую лучшее.

Ага. То самое «лучшее», что отвергнуто короной за недостойное поведение.

– Вы в курсе, что он нападал на меня? – из чистого холодного любопытства спрашиваю. – Когда узнал, что во мне сила Мастера?

В конце концов, она – наследница. Должна знать такие секреты.

– Да, отец рассказал. Но разве это не решение ещё одной проблемы? Их род хотел силы – а в тебе есть та самая сила! Вы объединитесь, и все получат то, чего хотят, – пафосно сообщает наследница.

– А я что получу? – уже вообще не тратясь на церемонии и «подобающий лик», вопрошаю.

– Красавца-супруга, конечно! – изумляется моей глупости наследница. – Посмотрим правде в глаза: ты не настолько красива, чтобы претендовать на такого, как он. И происхождение у тебя спорное. А уж наличие двух браков за спиной… но я предлагаю тебе лучший вариант, о котором любая другая и мечтать бы не могла! Так что хватит упираться. Это приказ. Идём, я вас представлю… – махнув рукой на дверь, заканчивает она.

– Я отказываюсь, – спокойно отвечаю.

– Что? – решив, что ослышалась, переспрашивает наследница.

– Я отказываюсь, – повторяю, не двигаясь с места.

– Отказываешься выполнять приказ наследницы империи? – недоверчиво и как-то до смешного поражённо переспрашивает принцесса Дал-Лим.

– Отказываюсь, – в третий раз повторяю и едва заметно склоняю голову, наблюдая за реакцией наследницы.

– Ты вообще понимаешь, что делаешь? – уточняет та, на этот раз глядя на меня как на умалишённую.

– Понимаю, – коротко отвечаю.

Наследница смотрит на меня широко раскрытыми глазами, потом растерянно озирается, словно пытается отыскать помощь по сторонам, и снова поворачивается ко мне.

– Ты сейчас оскорбляешь меня своим неподчинением! – заявляет она совершенно другим, уже откровенно предупреждающим голосом.

– А вы оскорбляете меня своим предложением стать женой мужчины, который хотел меня убить, – спокойно отвечаю.

– Это было недопонимание… – находится принцесса.

– Недопонимание? А кто кого не понял – не поясните? – уточняю у неё вежливо.

– В смысле?.. – теряется наследница.

– Ну, вы говорите, что это было недопонимание. Я хочу понять, кто из нас кого не понял, когда на мою жизнь было совершено покушение, – всё так же спокойно поясняю.

– Ты спокойно справилась с ним! – замечает принцесса, нахмурившись.

– Да, потому что я – Мастер. И потому что он не ожидал от меня отпора, – киваю.

– Ну вот и всё! Теперь всем всё известно… – начинает было наследница, как я её перебиваю:

– У тебя голова на плечах только для того, чтобы дурью маяться?

– Что?.. – недоверчиво переспрашивает девчонка.

– Что услышала. Как долго будет продолжаться этот идиотизм?

– ЧТО?!

– Ты оглохла? – подхожу к наследнице и смотрю на неё сверху вниз. – Или действительно не понимаешь, о чём я?

– Ты как смеешь?.. Да тебя за это… – Принцесса Дал-Лим замолкает, когда я хватаю её за подбородок и заставляю задрать голову.

– Вы все, наверно, забыли, но я – не одна из твоих служанок, которыми можно играться, как тебе вздумается. Я – графиня Дайго. И я – Мастер, – произношу чётким голосом, глядя ей в глаза.

– Да тебя казнят за это! – шипит наследница, в глазах которой плещется страх.

– Кто? – спрашиваю у неё абсолютно спокойно. – Кто осмелится поднять руку на Хранителя Равновесия Империи? Меня вытащили с плахи, когда я считалась простой графиней; а сейчас я не просто графиня, я – обладательница силы священного зверя.

– Никто не знает о том, что ты…

– Об этом уже знают два Мастера, которым вы не сможете заткнуть рот. И все, кому нужно, почувствуют мою силу. А вот у тебя чувство самосохранения, кажется, вообще отсутствует.

– Даже если и так! Ты подняла руку на наследницу! – пытается припугнуть меня принцесса Дал-Лим.

– Думаешь, кто-то будет мстить мне за то, что я тебя за подбородок подержала? – с холодком в глазах улыбаюсь.

– Ты…

– Я устала от твоих попыток загнать меня в очередной брак, – медленно и чётко произношу, перебивая её, – я очень долго терпела. Но у всякого терпения есть предел.

– Мой папа…

– Твой папа придёт ко мне и поговорит, если посчитает нужным. А наш с тобой разговор окончен, – резко отпускаю её, обхожу застывшее от шока тело и выхожу в коридор.

Мне надоело подчиняться этим недоумкам. Боятся меня? Хотят поскорее посадить на цепь невыгодного брака? Ещё и наверняка мечтают о скорой беременности, чтобы я на пару лет выбыла из игры?.. Реально идиоты.

Ясама хотела покоя и чтобы меня не трогали! Я просила забыть обо мне и обещала, что от меня не будет шуму! Какого чёрта меня не слушали?!

– Графиня Дай… – Голос затихает, потому что я прохожу мимо, наплевав на обращение.

Мне нужен свежий воздух. А ещё лучше – готовый экипаж, чтобы уехать отсюда как можно быстрее.

– Это как понимать, графиня? – звучит вопрос мне в спину.

Останавливаюсь и разворачиваюсь к Тэн-Сау.

– Наследница сказала, что вы на неё напали.

– Она пнула меня в правую ногу и вырезала всех моих родственников, – отвечаю ровным голосом.

– Что? – нахмурившись, переспрашивает Тэн-Сау.

– Видите? Я тоже могу выдумывать. Так мы друг друга проверили?.. – безразлично бросаю ему.

– Невероятно, – усмехнувшись в сторону, протягивает один из пяти телохранителей императора. – Вы оскорбили наследницу и сильно напугали её. Как думаете, что за этим последует?

– Мне… без разницы? – отвечаю вопросом, разводя руки в стороны.

Тэн-Сау останавливается, напряжённо глядя на меня.

– Что? Удивлены? – присматриваюсь к нему.

– Я не думал, что вы настолько недальновидны, – прищурившись, протягивает Тэн-Сау.

– А вам вообще не нужно много думать: просто следуйте приказам, которые вам отдают, – с сухой усмешкой отвечаю.

– Вы слишком осмелели, – предупреждает Тэн-Сау.

– Вы думаете, это – смелость? – недоверчиво смотрю на него, затем фыркаю, запрокидываю голову, несколько секунд стою на месте… после чего разворачиваюсь и стремительно направляюсь обратно в замок.

– Куда вы? – напряжённо спрашивает телохранитель императора, но я не обращаю на него никакого внимания.

Я вхожу в зал, где проходил приём, иду на самую середину, обвожу всех взглядом и громко произношу:

– Уважаемые господа! Я заметила, что многих интересует, как скоро я выйду замуж. – Слышу, как музыка перестаёт играть, а звон бокалов, как и разговоры, немедленно прекращаются. – А часть из вас даже видит себя на месте моего супруга. – Ловлю взгляд Май-Чиа, с усмешкой наблюдавшей за моей речью; она была права: я в любом случае стану гвоздём программы – даже если сама того не планирую. – Ну так вот, спешу вас разуверить: вы не станете моим супругом, – бросаю мужчине, стоявшему вблизи меня, – ни вы, ни вы и ни вы! – уведомляю всех вокруг. – Никто из присутствующих не займёт это место.

– Что это с ней? Что она себе позволяет? Это графиня Дайго? – звучат шепотки со всех сторон.

– Император сказал, что мы можем рассчитывать… – начинает было тот самый пузатый дядя с лицом, залитым потом, но я его перебиваю:

– Если кто-то не в курсе, я поясню: я вам просто не по зубам, – произношу ледяным тоном, сдёргиваю с себя подвеску и отбрасываю её в сторону.

В следующее мгновение все люди, стоявшие вокруг меня, делают шаг назад.

– Вы что творите? Наденьте немедленно, – шепчет мне на ухо Тэн-Сау, пытаясь незаметно всучить в руку поднятый с пола тотем, но я отбиваю его движение и встречаюсь с ним взглядом.

– Это мне больше не нужно. Я не планирую более скрывать свою силу.

– Такая мощь… почти как у Охотника, – изумлённо шепчутся графы и бароны, а также их жены и все те, что шляются по подобным приёмам, не обременённые никакими заботами.

– Я – Мастер, – громко произношу, – и я заявляю: я не планирую выходить замуж. Если это кого-то не устраивает… – обвожу всех взглядом, наконец почувствовав то самое облегчение, в котором так давно нуждалась, – живите с этим как-нибудь, – с усмешкой заканчиваю и иду на выход.

Никто меня не останавливает. В замке царит гробовая тишина.

А в моей душе царит покой.

Графиню Дайго могли обвинить в шпионаже. Про неё могли распускать слухи, утверждая, что она – Чёрный Колдун. Ею могли помыкать и над ней могли смеяться.

А вот в сторону Мастера никто не посмеет бросить ни одного упрёка…

Они сами создали свою систему и сами заботливо её пестовали. Я стала частью этой системы, сама того не желая, и теперь нахожусь под самой лучшей защитой – их собственной убеждённостью, что Хранители Равновесия Империи неприкосновенны.

Да здравствует император!

Да здравствую я!

– Графиня!

Останавливаюсь, услышав предупреждение в голосе телохранителя императора. Ну вот, а я хотела тихонько забраться в свой экипаж и отправиться домой, больше никого не шокируя…

Серьёзно, им нужно научиться вовремя останавливаться.

– Вы перешли все границы, – произносит Тэн-Сау, и я чувствую – он собирается применить силу.

– Не советую, – спокойный голос Охотника вынуждает телохранителя остановиться и повернуть голову.

В какой момент Рэн появился рядом – даже я не смогла засечь.

– Должен ли я воспринимать это как измену? – холодно уточняет Тэн-Сау.

– Только как совет. Вы с ней не справитесь, – так же спокойно произносит Охотник.

– Вы шутите? – ещё холоднее переспрашивает Тэн-Сау.

– Объясню, чтобы вы поняли: когда она применит силу, а она её непременно применит в целях самозащиты, вы не сможете ничего сделать.

– Что за бред? – бросает ему телохранитель императора.

Должно быть, он действительно мощный заклинатель, раз не может в это поверить, даже ощущая мою силу.

– Я испытал это на себе, – ровным голосом отвечает Рэн, – и смог выбраться из её кокона только потому, что сильнее по уровню. И чтоб вы поняли меня: отреагировать на её атаку я не успел. И просто справлялся с последствиями.

Тэн-Сау поворачивается и внимательно смотрит на меня.

– Её сила спонтанна?

– Суть не в спонтанности. Суть в том, что священный зверь внутри её очень чутко оберегает здоровье хозяйки. И если с графиней вы могли бы справиться, то в поединке со священным пауком… у вас просто нет шансов, – отзывается Охотник.

– Её поведение недопустимо, – цедит Тэн-Сау.

– Разве? А я слышала иное, – решаю подать голос. – Я слышала, что над Мастерами нет закона, обозначающего рамки дозволенного.

– Графиня, вы идёте против короны, – предупреждает Тэн-Сау.

– Господин Тэн-Сау, – произношу в ответ, – а вы идёте против системы.

Телохранитель императора сжимает челюсти, не имея аргументов для спора.

– На этом я удаляюсь. Постарайтесь больше меня не беспокоить. И да… – выворачиваю карман на юбке платья, затем демонстративно простукиваю ладонями всё своё тело, – при мне нет ни аркана, ни какого другого сокровища, которое я якобы могла выкрасть из сокровищницы хозяев этого дома. Так что я надеюсь на благоразумие императора и вас лично – если вы вдруг решите заявиться ко мне с обвинениями. У меня всё.

Отворачиваюсь и иду в сторону стоянки экипажей.

– И всё же я не могу не проверить, – слышу слова Тэн-Сау за своей спиной.

Кожей ощущаю, что в меня что-то прилетит, – причем буквально в следующую секунду! – и позволяю пауку забрать командование над моим телом. Когда открываю глаза, с лёгким удивлением смотрю на белый кокон, свисающий с толстой ветки ближайшего дерева… и, странное дело, замечаю тончайшую нить, тянувшуюся от моего указательного пальца к этому самому кокону.

– Там… Тэн-Сау? – уточняю у Охотника.

– Да, он внутри твоего кокона, – кивает мужчина.

– А эта нить? – смотрю на подушечку своего пальчика, из центра которой тянулась эта едва различимая глазом паутинка.

– Какая нить? – переспрашивает Охотник, и я понимаю, что он её не видит.

Качаю головой, немного растерянно глядя на кокон.

Что это за призрачная пуповина? И должна ли я о ней рассказать? Или правильно делаю, что умалчиваю?..

– Мне нужно разорвать кокон, – произносит Рэн, подходя к дереву, – иначе телохранителю императора грозит скорая смерть: твой кокон высосет из него все жизненные силы.

Вновь опускаю взгляд на палец и наконец осознаю, что это за связующий «провод». Сила Тэн-Сау перейдёт ко мне. Прямо из кокона через эту нить!

Ничего себе у меня приёмчик в арсенале! Если верить Охотнику, со мной вообще никто, кроме него, не справится…

Аккуратно отрываю ниточку и мгновенно ощущаю странное чувство потери. Словно до этого меня что-то подпитывало – а я об этом даже не знала: так естественно это было.

Так жизни тех мужчин из Дома Четырёх Смертей…

– Я разорву его, – сообщает мне Охотник и отворачивается, чтобы уничтожить мой кокон. Не знаю почему, но мне не нравится, что он может так просто разрушить то, что я создала.

Это вообще нормально? Или меня заносит на теме всемогущества?..

– Нам пора, – слышу знакомый голос и ныряю в чужой портал.

ЧЕГО?

Мгновение – и я стою в своей спальне в замке. А рядом со мной – Ха Ру.

– Как?.. – потрясённо выдыхаю, пытаясь собрать мысли в кучу.

– Твой экипаж я уже отправил обратно, не переживай. Все будут думать, что ты в пути, – а у тебя будет время отдохнуть от шума, – спокойно отзывается Ха Ру, проходя по комнате.

– Так… ладно… – нахмурившись, отзываюсь; затем поднимаю на него удивлённый взгляд, – но почему я так хорошо себя чувствую?

– Ты предпочла бы впасть в депрессию после стычки с Тэн-Сау? – с лёгким любопытством переспрашивает Ха Ру.

– Я не об этом, – качнув головой, произношу, – я про портал. Почему меня не выворачивает наизнанку?

– Потому что это был мой портал, – отвечает мой бывший телохранитель.

– То есть? – продолжаю недоумевать.

– Некоторые виды священных зверей находятся в конфликте друг с дру…

– Они могут конфликтовать? – перебиваю его, изумляясь до глубины души.

– Их силы могут… реагировать друг на друга. По-разному. Но лично моя сила никогда не будет в конфликте с твоей, потому что внутри меня нет никакого зверя. Моя энергия наполнена вибрациями острова. Если говорить совсем просто – я что-то вроде универсального перевозчика.

– Не понимаю. Сила Охотника действует на меня, вызывая желание постоянно ощущать её… и при этом во время перехода через его портал меня почти выворачивает. Это как-то нелогично.

– Не ищи в этом логику, это просто данность: тебя влечёт мощь – но при этом ты никогда не сможешь её использовать, потому что она чужая, – звучит ровный ответ.

Ненадолго замолкаю, задумавшись.

– Ты был на приёме? – спрашиваю через некоторое время.

– Я появлялся там несколько раз. Но этот телохранитель императора имеет острый нюх. Я даже удивлён – как он пропустил появление сестры в твоём доме, – произносит Ха Ру.

– Он пропустил её появление, потому что ему это было выгодно, – отзываюсь сухим голосом.

Теперь это очевидно. Тэн-Сау допустил смерть Май-Дуо, чтобы получить рычаги давления на меня.

Если у меня ещё оставались крохи уважения к этому человеку и к системе, которую он так упорно защищает, то в этот момент они испарились безвозвратно.

– Так ты помогал Охотнику? – уточняю негромко.

По сути, моё появление – это отличный отвлекающий манёвр. Пока Тэн-Сау следил за мной, и Охотник, и Ха Ру могли спокойно проникнуть в сокровищницу и уничтожить аркан.

– Нет. У меня нет долгов перед ним, как и нет причин помогать или становиться его союзником. Я появлялся на приёме, чтобы помешать сестре – реши она объявиться. И проследить за тобой.

– Как честно, – фыркаю.

– Я больше не оставлю тебя без присмотра, – серьёзно произносит Ха Ру, – куда бы ты ни направилась – я буду рядом.

– Звучит слишком маниакально, – замечаю.

– Не понимаю, о чём ты. Просто хочу знать, что с тобой всё в порядке, – отвечает молодой человек, а я глубоко вздыхаю и сажусь в кресло, потирая переносицу.

– Это и приятно, и пугает одновременно. Кажется, простую заботу я начинаю воспринимать как что-то из ряда вон выходящее, – отвечаю негромко.

– Это искажённое восприятие. Простая забота не нуждается в пояснении.

– В каком-то идеальном мире – возможно, – киваю, – но здесь меня не покидает чувство, что за всё нужно платить.

– Это лишь отражение твоего собственного отношения к вопросу. Если бы я жил по тем же правилам, то должен был принять смерть в столице, расплачиваясь за бездействие во время убийств твоих подданных.

– А ты не чувствуешь вину? – с лёгким удивлением смотрю на него.

– Она всегда со мной. Но со мной и моё смирение: я сумел простить себя, поэтому не нуждаюсь в том, чтобы кто-то со стороны прощал меня дополнительно.

Долго смотрю на него, пытаясь и не находя нужных слов для оценки. В итоге опускаю голову и бормочу под нос:

– Твой уровень осознанности настолько высок, что невольно задумываешься о собственной никчёмности.

Простить себя и принять себя… этим не все монахи могут похвастаться – что уж говорить о простых смертных?

Замираю, неожиданно ощутив ладонь на своём лице.

– Не пойми неправильно, но ты слишком много думаешь, – произносит Ха Ру, глядя в мои глаза. – Ты всё подвергаешь анализу, из-за чего постоянно отстаёшь от реального времени и пропускаешь то, что здесь и сейчас.

– А что – здесь и сейчас? – спрашиваю у него негромко.

Ха Ру не отвечает, но ответ и не требуется. В этой комнате только мы двое.

– Что ты собираешься делать со своей сестрой?

– У меня нет ответа на этот вопрос, – качнув головой, отвечает он. – По крайней мере – сейчас. Что ты собираешься делать с Охотником?

– У меня нет ответа на этот вопрос, – возвращаю ему его же реплику. – Может, нам стоит втроём махнуть на остров? Так хоть не скучно будет.

– Хочешь получить обоих? – без иронии спрашивает Ха Ру.

– Нет, – тут же тушуюсь.

Предполагалось, что это будет шутка.

– Тебе придётся сделать выбор, – произносит Ха Ру спустя несколько секунд. А затем исчезает из моей спальни.

Прикрываю глаза, запуская пальцы в волосы. Я не смогу усидеть на двух стульях… это факт. Но почему, когда я думаю об окончательном решении, я начинаю испытывать смятение? Предполагалось, что это будет лёгкий выбор.

Но так ли это?..

Думаю, стоит поставить точку в этом вопросе до того, как сюда нагрянут люди императора. А они обязательно нагрянут – в этом я не сомневаюсь.

(обратно)

Глава 22

– Моя госпожа! – Мора врывается в обеденный зал.

Опускаю чашку на стол и перевожу на неё сосредоточенный взгляд.

– У нас пожар? – уточняю спокойным голосом.

– Хуже, моя госпожа. Люди императора здесь, – отвечает моя ключница.

– Где Геон? – продолжаю сидеть на месте, не демонстрируя признаков озабоченности.

– Он собрал всю стражу и ждёт ваших указаний, – комкая в руках ткань юбки, отвечает Мора.

Вижу – волнуется за него. Выходит, Ли зря времени не теряла. Молодец.

Хорошая из неё в будущем выйдет управляющая…

– Господин Тэн-Сау тоже там. Как и вся пятёрка телохранителей императора. Они планируют пробивать дыру в стене замка, чтобы пройти внутрь.

Резко поднимаюсь на ноги.

Артефакт работает отлично, но от дыры в стене он точно не спасёт.

– Они с ума сошли? – холодным тоном спрашиваю, затем выхожу из-за стола и стремительно иду к главному входу.

Когда выхожу на воздух, даю знак Геону, чтобы успокоил своих ребят: драться здесь никто не будет. Максимум пара новых коконов появится. Но тогда у нас у всех будут большие проблемы – думаю, телохранители императора прекрасно это понимают.

– Могу предположить, что вы зашли на чай, – громко произношу, выпадая из зоны действия артефакта и проходя к «дорогим гостям», – иначе я откровенно не понимаю, что здесь происходит.

Рассматриваю лица телохранителей – ничего хорошего их выражения мне не сулят.

– Нападение на слугу императора карается смертной казнью, – сообщает мне коренастый мужчина в плаще, похожем на плащ Охотника.

Плагиатор?..

– А нападение на Мастера чем карается? – внимательно слежу за Тэн-Сау.

Тот, очевидно, не в восторге от сложившейся ситуации. Он смотрит в сторону и вообще стоит, поджав губы.

– Вы не являетесь Мастером официально, – заявляет мне всё тот же коренастый.

– А для этого нужно какую-то бумажку получить? – смотрю на него с любопытством.

Телохранители императора переглядываются друг с другом, а имперская стража за их спинами таращится на меня, как на марсианина. И только один человек хмыкает.

Тэн-Сау, я начинаю подозревать симпатию к своей скромной персоне…

– И зачем вы привели с собой столько стражи? – спрашиваю, махнув рукой в сторону бравых ребят. – Полагаю, с не-Мастером мог справиться и один телохранитель императора… а тут все пятеро, да ещё и целый отряд в придачу!

И вновь – изумлённое «онемение» главной твердыни императорской власти и вытаращенные глаза солдат…

И ещё один смешок…

– Ох, я забыла, один телохранитель уже пытался, но не справился, – припоминаю не спеша.

– Графиня… – звучит предупреждающий голос Тэн-Сау.

– Мне вменяют в вину нападение на телохранителя, но я не могу об этом говорить? – уточняю с интересом.

– Графиня Дайго, – берёт на себя инициативу худой, как тростинка, юноша лет двадцати семи с невероятно красивыми перламутрового цвета волосами, – вы обвиняетесь в нападении на телохранителя Его Величества императора…

– Могу я уточнить, как проходило это нападение? – перебиваю его с самым дружелюбным видом.

– Что… будто вы сами этого не знаете! – сперва растерявшись, бросает мне юнец.

– Я-то знаю, – заверяю его, – но мне интересно, что вы об этом скажете.

– Вы поместили телохранителя императора в кокон, – цедит тот.

– И при этом вы утверждаете, что я – не Мастер! – фыркаю, запрокинув голову и посмотрев на небо. – Скажите мне, любезный, может ли простой заклинатель создать кокон из паутины священного зверя?

– Не может, – вновь цедят мне в ответ.

– Так я всё-таки Мастер? – уточняю у него.

– Мы пришли к вам как к графине Дайго! – вступает в спор четвёртый телохранитель – темноволосый мужчина лет сорока с острым носом.

– Пришли и привели с собой целую армию – для борьбы с простой графиней, я полагаю, – великодушно киваю, соглашаясь с «логикой».

– Ваше поведение недопустимо для женщины! – шипит на меня этот крюконос.

То есть защищать себя женщины права не имеют, и я должна была просто молча пойти на казнь?..

Дядя – женоненавистник, я полагаю?

– А ваше – недопустимо для представителя власти. Какой пример вы подаёте этим милым юношам за своей спиной?

– Мы действуем по регламенту.

– Какой такой регламент разрешает вам, телохранителям императора, вламываться во владения к незамужней графине с силой Мастера и обвинять в нападении на одного из вас, при том, что нападали в тот день на меня – а я лишь защищалась? Что здесь вообще происходит? Это саботаж? Или вы всегда игнорируете логику?

– Графиня Дайго! – подаёт голос последний из пятерки – седовласый старикан, молчавший всё это время.

– Что, телохранитель императора? – так же громко отвечаю ему. – В чём вы на этот раз обвините меня? В том, что я разговаривать умею? Какова вообще цель вашего прихода, поделитесь со мной! Вы за слабой графиней пришли или всё-таки за Мастером? А если за Мастером, то зачем вы тут вообще? Вы же понимаете, кто такие Мастера?.. Я имею право защищать себя. Кто не согласен – руки подняли! – после этого моего громогласного предложения застыли абсолютно все – и мои, и чужие. – А если нет несогласных с этой простой истиной, то повторю вопрос: что вы забыли на моей земле? Или вы пришли исключительно для того, чтобы потоптать мою травку?

– Графиня Дайго, мы требуем пройти с нами… – чётко произносит старикан, но я его уже не слушаю.

– Что-то вы мне надоели все, – признаюсь честно и готовлюсь отправить всю пятёрку повисеть в коконах, как происходит непредвиденное: прямо между мной и пятью телохранителями появляется Хан, собственной персоной.

– Нападение на Мастера я воспринимаю как личное оскорбление, – спокойно произносит моё каштанововолосое несбывшееся счастье.

– Мастер Хан, – склонив головы, приветствуют молодого человека телохранители.

– Я повторять не буду. Графиня Дайго – Хранитель Равновесия. Если вы не в курсе, то я вам сейчас сообщаю.

– До этого дня в империи не было Мастеров-женщин, – цедит крюконос.

Серьёзно! Он сексист!

– До какого-то дня в империи и Мастеров-мужчин не было. Но ничего – появились, – отрезает Хан.

И мне кажется, я вновь в него влюбляюсь. Ну хороший же мальчик!

– Тем не менее графиня Дайго не обладает официальным званием Мастера, – отвечает ему седой дед.

– Да, потому что ей его не дали. Но вы же не лишены возможности ощущать ту мощь, которой от неё веет? Или телохранители императора растеряли все свои навыки за годы верной службы?

Может, поцеловать его?..

Не, потом проблемы возникнут…

– Мастер Хан, мы лишь выполняем приказ императора. Графиня Дайго должна предстать перед Его Величеством и объяснить… сложившуюся ситуацию, – вежливо произносит тот, что в плаще.

– Если вы ведёте на допрос Мастера, вы должны понимать последствия, – чётко произносит Хан.

– Мы ведем Мастера… на разговор, – мягко отзывается старик.

– Тогда, думаю, император будет не против, если я на нём поприсутствую, – кивает молодой Мастер. – Мино?

– Я не против поговорить, – жму плечом, – только не понимаю, если речь шла о простом разговоре, зачем они хотели разбить стену моего замка?

Хан прикрывает глаза, явно справляясь с приступом раздражения.

– Графиня Дайго, никто даже не думал… – начинает было старик.

– Ваша светлость, мы не позволили им это сделать, – подаёт голос Геон, а охрана за его спиной уверенно кивает головой.

Вы ж мои хорошие!

– За разбой нынче срок не дают? – уточняю у старика. – Или телохранителям императора всё можно?

– Просим прощения, это было недопонимание, – склоняет голову тот, скрывая от меня красное от злости лицо.

– Жду вас в тронном зале, господа, – протягиваю ровным голосом и открываю портал прямо во дворец.

– Вы научились открывать портал, – негромко произносит Хан, появляясь рядом.

– А вы пришли слишком вовремя, – так же тихо замечаю.

– Мне было доставлено послание, – только и произносит молодой Мастер.

Пара секунд – и вся наша честная компания оказывается прямо перед троном императора.

В отличие от отряда стражников, оставшихся без командования на лужайке перед моим замком…

– Что происходит? – изумлению Его Величества нет предела.

Он явно не ждал меня так скоро. Думаю, предполагалось, что я поеду до столицы в экипаже… чтоб трое суток в пути добили мою внутреннюю уверенность и моё спокойствие.

– Ваше Величество, – склоняю голову на пару сантиметров, – говорят, вы хотели видеть меня.

– Вы появились здесь сами! Без чьей-либо помощи, – изумлённо произносит он.

– Я вам больше скажу: меня обвиняют в нападении на одного из ваших телохранителей! – с охотой добавляю. – Учитывая ваше удивление, меня весьма беспокоит это обвинение: его точно вы выдвигали?..

– Графиня Дайго! Не забывайтесь! Вы стоите перед императором! – повышает голос тот, что в плаще.

– Я слышал, у вас была какая-то стычка с моей дочерью, – окинув меня цепким взглядом, отвечает император.

– А это здесь при чём? – демонстративно «запутываюсь» я. – Вроде речь шла о нападении на Тэн-Сау…

– Это нападение произошло после весьма неприятного инцидента с наследницей, – «напоминает» мне император.

– Так мы здесь собрались из-за того, что я отказалась выходить замуж за брата Тай-Вэя? – громким голосом спрашиваю, внимательно глядя на Его Величество.

В зале устанавливается гробовая тишина.

– Мы собрались здесь, потому что вы позволили себе недопустимое поведение с наследницей империи, после чего напали на одного из моих телохранителей и скрылись с места преступления, – цедит император, весьма раздосадованный моим сопротивлением.

– Тэн-Сау сообщил вам, что он был первым, кто напал на меня? – уточняю сухим голосом.

Император уже открывает рот, но его неожиданно опережают:

– Правильно ли я понимаю… – едва сдерживая гнев, уточняет Хан, опустив голову, – что здесь, в этот конкретный момент на Хранителя Равновесия империи пытаются оказать давление – за его нежелание выходить замуж?..

И вот этот вопрос уничтожает любые звуки в тронном зале.

– Мастер Хан, – ровный голос императора не обманывает меня – я вижу, как он недоволен и одновременно обеспокоен присутствием в зале другого Хранителя Равновесия, – уверяю вас, никто и не думает ущемлять свободу других Мастеров.

– Графиня Дайго – Мастер. И её свобода в данный момент ущемляется, – произносит Хан. Бесстрашный Хан.

– Графиня Дайго ещё не признана Мастером, – напоминает император.

– Я её признал. И её, и её силу, – отвечает молодой человек. – Мне собрать всех остальных Хранителей Равновесия, чтобы вы поверили?

– Ни в коем случае. Мы всецело доверяем главным защитникам империи. Но графиня Дайго успела запятнать честь Мастеров – и мы сейчас пытаемся разобраться в этой ситуации.

– Так я уже считалась Мастером на тот момент – или нет? – с откровенным любопытством спрашиваю.

– Ваш статус всё ещё под вопросом, – холодно цедит в мою сторону император.

– Что здесь происходит? – с детской простотой задаёт вопрос Хан.

И как же я с ним солидарна!

– Как я уже сказал – мы пытаемся разобраться в ситуации, – произносит император.

– Вы не пытаетесь разобраться в ситуации. Вы её всё сильнее запутываете, – звучит уверенный ответ молодого Мастера.

– Мастер Хан, прошу вас, – вновь подает голос старик-телохранитель, – вы не знаете всех подробностей дела.

– Почему же? Я всё услышал: на последнем приёме у графини Дайго состоялся неприятный разговор с наследницей, которая почему-то решила, что она имеет право распоряжаться личной жизнью Хранителя Равновесия. После чего один из ваших телохранителей напал на графиню и, судя по всему, был побеждён ею. Вашей реакцией на произошедшее стало направление к замку графини всех своих телохранителей и отряда стражников. Цель – обвинить графиню в нападении на Тэн-Сау. Я ничего не упустил?

– Всё так, Мастер Хан, – неохотно соглашается император.

– Ваше Величество… я вижу в этом согласии не только нарушение законов империи, – протягивает Хан, не отрывая взгляда от правителя, – но и прямое оскорбление, брошенное в лицо всем Мастерам.

Император прищуривается, глядя на того недобрым взглядом, а затем даёт едва заметный знак своим телохранителям… и те окружают Хана!

– Вы понимаете, что вы делаете? – с холодом спрашивает последний.

– Мастер Хан, Хранители Империи сейчас переживают не лучшие времена: уже двоих из вас убили, а одного оставили без силы, и что станет с остальными в ближайшем будущем – совершенно неясно… – протягивает император.

Тэ Ра убила ещё одного Мастера?! А другого, полагаю, спас Рэн?..

– В свете этих событий я не могу позволить вам устраивать междоусобную войну: в конце концов, в наше тяжёлое время это – просто расточительство! – заключает монарх.

И с его логикой можно было бы согласиться, если бы всё происходящее не было настолько мерзким!

– Думаете, эти пятеро справятся со мной? – глядя на императора таким же недобрым взглядом, уточняет Хан.

– Просим прощения, Мастер Хан, – вежливо произносит старик, – но у нас нет другого выбора.

– Серьёзно, вы все просто не имеете права называть себя местной властью, – выдыхаю недоверчиво, а затем отправляю под потолок двоих из пяти – напыщенного юнца и крюконосого женоненавистника.

– Что это? – напряжённо отскочив в сторону, выкрикивает телохранитель в плаще. Хан тоже смотрит на коконы с изумлением в глазах.

– А это простая графиня, которой вы всё никак не хотите даровать звание Мастера, – отвечаю охотно и поворачиваю голову к императору. – Какой конфуз: вы хотели напасть на Мастера, а вместо этого Мастер напал на вас. Давайте разберёмся: кто и где совершил ошибку.

– Ты сейчас договоришься! – с предупреждением в голосе шипит император.

– Вы пошли против Мастеров, – произносит Охотник, появляясь рядом с ним. – Я предупреждал, что не буду помогать вам, если вы сделаете это.

– Но ты подчиняешься мне! И только мне! – А теперь в голосе императора звучат истеричные нотки.

Так он надеялся, что Охотник поможет ему, если что-то пойдёт не так в нашем случае?..

– Я подчиняюсь закону, – напоминает ему Рэн.

– Я вытащил тебя с того острова! И ты поклялся быть верным мне! – вскочив на ноги, бросает ему правитель.

– Вам и короне, – кивает Охотник. – Однако это подразумевало и вашу собственную верность своему собственному слову. Вы обещали, что Мастера всегда будут неприкосновенны.

– Клятву заклинателя нельзя нарушить! – не унимается император.

– Если вы изменили своим убеждениям – можно. Я клялся в верности совсем другому человеку, – звучит ровный ответ, в то время как Охотник спускается вниз – ко мне и к Хану, всё ещё окружённому тремя телохранителями. – Как заклинатель вы должны были почувствовать, в какой момент узел нашей клятвы ослаб; теперь разорвать его не составит труда.

– Я полагал, что это время так влияет на клятву… – недоверчиво протягивает император.

– Время не властно над ней, – качнув головой, ровно произносит Охотник и останавливается рядом со мной. – Я благодарен вам за моё спасение много лет назад, но отныне я свободен от обязательств перед вами.

Он произносит последнее слово – и я чувствую, как что-то неосязаемое между ним и императором разрывается.

Перевожу на Охотника изумлённый взгляд. Так вот почему он не мог действовать в открытую против власти? Вот почему перекладывал задания на меня или демонстративно закрывал глаза на действия Тэ Ры? И вот почему так долго ждал… ждал, когда император перестанет быть верным самому себе и тем убеждениям, которые они в своё время разделяли!

– Ты – хитрый жук! – шепчу, шокированно глядя на него.

– Не понимаю, что ты хочешь сказать, – отзывается Рэн, глядя на меня сверху вниз.

Да всё ты понимаешь!!!

Он только что стал свободным от клятвы, связавшей его по рукам и ногам много лет назад!

– Стража! – кричит император, потеряв свой последний козырь, и в следующее мгновение в зал врывается с десяток стражников.

Все они были сильными заклинателями – я это ощущала. Но все они и в подмётки Охотнику не годились. Думаю, Его Величество тоже это понял, потому что…

– Слуги! – вновь кричит император, и на этот раз из всех незаметных дверей появляется прислуга, обладавшая не меньшей силой, чем стража, и мгновенно окружает нас со всех сторон.

Я говорила, что дворец – это улей заклинателей?..

– Опять он!.. – произносит что-то странное Тэн-Сау, а в следующее мгновение в зал переносится Ха Ру.

Ничего себе – он вовремя!..

– Преступник! – удивлению императора нет предела. – В императорском дворце!

– Должно быть, вы не знали, Ваше Величество, – произносит Рэн, никуда не торопясь, – но между мной и господином Ван-Цзы была заключена сделка: если Ха Ру сможет вернуться с Острова, то попадёт под мою личную защиту. Я гарантировал безопасность для него перед графиней Дайго. И если кто-то решит вновь осудить его за те же преступления… я вынужден буду вмешаться.

ВОТ… ХИТРЫЙ ЖУК! Всё ведь продумал! И когда?!

С Ха Ру у нас однозначное преимущество: как бы ни превосходили нас числом слуги императора – с тремя Мастерами и Охотником им точно не справиться!

– Господин Ван-Цзы! – словно гром, проносится по залу голос правителя.

Слежу за тем, как в зал входит знакомый мне доверенный императора с какой-то шкатулкой в руках.

Поздороваться – или не стоит?.. Пожалуй, повременю…

– Господин Ван-Цзы, это правда, что преступнику Ха Ру господином Охотником были гарантированы свобода и безопасность – если последний сумеет вернуться с Острова? – во всеуслышание спрашивает император у своего доверенного.

– Правда, – кивает господин Ван-Цзы, и лицо императора багровеет.

Он забыл об этом или действительно не знал о сделке?

– В таком случае господин Охотник отныне вне закона, – объявляет император, – как и все его союзники.

– Господин Ван-Цзы тоже участвовал в этой сделке, – замечаю, желая защитить попранную справедливость. – Выходит, он тоже теперь вне закона?

– Господин Ван-Цзы не был в курсе преступных намерений Охотника. Поэтому ему я прощаю эту оплошность, – цедит император, испепеляя меня взглядом.

А затем натягивает на руку перчатку…

Что-то мне всё это напоминает. Вот прям попой чую – сейчас будет нечто непредвиденное и не совсем законное. Хотя – какое там? Император? И закон? Это ж вообще несовместимые понятия.

Только я успеваю об этом подумать, как император выхватывает из открытой шкатулки крошечный арбалет и выстреливает прямо в сердце Охотнику.

Меткий!..

…

– Игла из аркана? – медленно произносит Рэн, склонив голову и прикоснувшись рукой к месту ранения.

Он выстрелил иглой, способной разрушать связь священного зверя и заклинателя?! Император сделал оружие из аркана?!

– Взять их! – отдаёт приказ монарх с мозгом в форме котлетки, и слуги вместе со стражей летят на нас со всех сторон…

А затем так же дружно отлетают в разные стороны.

– Неприятная штука, – Рэн опускает руку, секунду назад откинувшую пару десятков заклинателей, а второй рукой достаёт из тела тончайшую иголку, созданную для обезвреживания Мастеров.

– Как он… – растерянно протягивает император, отступая на шаг.

Господин Ван-Цзы напряжённо смотрит на Охотника. Да что там!

На Охотника сейчас смотрят все, кому не лень!

– Но на меня это уже давно не действует. Лет десять назад – ещё действовало, но не теперь, – произносит Рэн, и я чётко ощущаю: аудитория в шоке.

Перед ними непобедимое существо.

Я тоже немножко в шоке, но мне можно – тут такая постановка разыгрывается! Аж самой себе завидно, что вижу это вживую!

– Да что ты такое… – протягивает император, бледнея на глазах.

– За нападение на Мастера… – произносит незнакомый голос, а я замечаю, как к трону и нашей великолепной четвёрке из толпы людей выходят семеро мужчин, и все – силы Хана, не меньше, – и за создание оружия против Хранителей Равновесия правитель Империи Рассвета обвиняется в предательстве и приговаривается к заточению до выяснения всех обстоятельств.

– Это Мастера! – шепчу поражённо.

Когда они успели здесь появиться?!

Ловлю взгляд Ха Ру и понимаю – это он оповестил всех. В этом зале в этот момент среднеодаренному человеку совершенно невозможно понять – кто и какой силы: слишком много заклинателей и Мастеров вокруг. Именно этими сложившимися обстоятельствами и воспользовались местные Хранители Равновесия, спрятавшись за спинами слуг. И услышав всё необходимое – из своего укрытия…

– Мастер Минока, – произносит мужчина пятидесяти лет в плаще с капюшоном, – отпусти телохранителей. Они лишь выполняли свой долг.

«Мастер Минока» звучит ужасно. Надо будет сказать им, чтоб обращались просто по имени.

Едва заметным движением обрываю нити, сосавшие силы из двух пленников под потолком, и киваю Охотнику, позволяя освободить их.

– Вы что себе позволяете? Я – император! – кричит на всех дядя в короне.

– Вы низвергнуты Хранителями Равновесия за нарушение закона, оберегающего наши жизни, – ровным голосом отзывается Мастер в капюшоне, а затем резко оседает, схватившись за сердце.

– Он выстрелил в него! – восклицает второй Мастер, а я поворачиваю голову и с изумлением смотрю на императора с арбалетом в руке.

– Вы все – не Охотник! И не справитесь с этим! – бросает Мастерам сумасшедший правитель.

– Нам пора, – схватив меня за руку, произносит Рэн.

– Меня перенесёт Ха Ру, – вырываюсь и отступаю в сторону, – твой портал меня калечит.

Вижу, как сжимается его челюсть, когда я произношу последние слова… И всё же.

– Хорошо, – произносит мужчина и встречается взглядом с Ха Ру, – таверна «Поющий соловей».

– Знаю это место, – кивает Ха Ру, и мы тотчас переносимся из тронного зала, потому что там начинается настоящее месиво…

(обратно)

Глава 23

Поправляю манжет простенького платья а-ля «я деньги имею, но ни разу не графиня» и спускаюсь по лестнице в зал. Тут уже целая толпа народу – и все требуют еды. Таверна довольно популярна.

Сворачиваю к дальнему столику в углу и присаживаюсь напротив трёх мужчин.

– Хорошо, что в зале нет заклинателей: наш общий фон просто зашкаливает, – напряжённо замечает Хан, ссутулившись и сложив перед собой руки в замок.

Да, выглядит молодой Мастер так, словно ему откровенно некомфортно быть здесь.

Милый-милый Хани! Нужно быть ближе к народу!

– Если прятаться – то у всех на виду, – произносит Охотник и откидывается на спинку скамьи, подзывая рукой парнишку, бегавшего между столами, – нам четыре стандартных обеда, три кружки эля и стакан воды.

Запрокидываю голову и усмехаюсь, прикрывая глаза.

– Четыре кружки эля, – дополняю заказ, – и стакан воды.

– Тебе нельзя пить, – Охотник смотрит на меня тяжёлым взглядом.

Двое мужчин рядом с ним молчат, сжимая челюсти. Хан даже голову опускает, чтобы его лица не было видно.

– Что у вас есть из лёгкого алкоголя? – обращаюсь к мальчугану.

– Молодое вино есть, – почесав голову, отзывается тот.

– Тогда его и неси. Вместо четвёртой кружки эля, – переводя взгляд на Охотника, произношу чётко и с расстановкой.

– Мино… – протягивает Рэн нехорошим голосом.

– Ты ещё здесь? – улыбаюсь мальцу – и тот убегает повторять заказ на кухню.

– Вам нельзя пить, Мино, – тихо произносит Хан, не глядя на меня.

– А ты что скажешь? – смотрю на Ха Ру.

– Это твой выбор – тебе и решать, – отвечает тот. – Зачем спрашивать чужого мнения?

– Мне нравится ход его мыслей, – объявляю во всеуслышание и складываю руки в замок на манер Хана. – Итак, какие новости с фронта?

– Откуда? – переспрашивает молодой Мастер.

– Во дворце, – поясняю, – что сейчас происходит во дворце?

– Там переполох. Над телохранителями хлопочут лекари, все входы теперь защищены артефактами, издан указ о необходимости привезти все камни-арканы в столицу, так что скоро у императора будет много оружия против нас. До сих пор поверить не могу… аркан – наша ахиллесова пята!

– Я до сих пор поверить не могу, что он объявил Мастеров предателями империи, – замечаю, качнув головой.

– Но как это возможно? Кто вообще додумался до этого?.. – словно не слыша меня, протягивает Хан.

– Мой отец, – отвечает ему Ха Ру.

После чего я наблюдаю за немой сценой, достойной «Оскара», – если когда-нибудь фильм о нас всех снимут и пустят в прокат.

– Зачем ему это понадобилось? – не понимает Хан, хмуря брови.

– Он был изобретателем и изучал свойства камней с Острова. Ты имеешь право винить его, но знай: за свою свободу мысли он уже поплатился, – звучит ровный ответ.

И я опускаю глаза.

Его отец захотел изучить силу, которой Остров наделяет пришлых детей. И нарушил указ, строго оберегающий тайну этого таинственного места…

– Мастера в ужасе от этого оружия, – качает головой Хан.

– Естественно – они же считали, что они почти бессмертные, – протягиваю негромко.

– Нам нужно перехватить все повозки с камнем-арканом, – чётко произносит Охотник, выбивая беседу из русла «сожалений и тихой грусти».

– Согласен, – кивает Ха Ру, – а для этого нужно проследить за стражей императора.

– Пусть Мастера, способные действовать, начнут посещать вот эти дома знати. – Охотник расправляет перед Ханом листок с фамилиями.

– Посещать? С какой целью? – хмурится молодой человек.

– С целью уничтожить арканы до того, как их передадут людям императора, – поясняет ему, как ребёнку, Рэн.

– Ясно, – опуская голову, отзывается тот.

Блин, мне жалко этого милашку.

У него мир сегодня на части развалился. Ещё утром он был над законом, а теперь он под ним. Ещё и в розыск объявлен…

– Ваши четыре обеда, три кружки эля, кружка молодого вина и кружка с водой, – лихо объявляет мальчуган, за что получает от меня поощрительную улыбку.

– Далеко пойдёшь, – сообщаю ему.

– До кухни, – по-своему истолковывая суть моего послания, отвечает парнишка и весело уходит обратно.

Фыркаю. И беру свой стакан с вином.

Ну, с Богом! Или кто здесь?

Короче, Высшая Раса! Надеюсь, мы все выживем!

Под неодобрительные взгляды делаю первый глоток, а затем удивлённо восклицаю:

– Да это ж сок!

– Нет, это молодое вино, – как тупенькой, повторяет мне Охотник.

Почему мне кажется, что в последнее время он слегка «очеловечился»?..

– И еда здесь вкусная! – с радостью объявляю, приступая к опустошению.

Давно не испытывала такого голода!

– Или у кого-то гормональный сбой, – ровно констатирует Рэн.

Застываю на мгновение, не понимая – как лучше на это отреагировать.

– Это обязательно – каждый раз демонстрировать всем, что ребёнок – твой? – сухо спрашивает Ха Ру.

– Это ребёнок Охотника? – жалостливым голосом не то спрашивает, не то повторяет за ним Хан.

У меня аж сердечко сжимается…

Не выдерживаю и протягиваю руку. Глажу его по голове.

Ну лапочка же!

– Мино, убери руку, – произносит Рэн, и что-то в его голосе чётко транслирует в пространство: сейчас же!

– Перед тобой сидит мужчина, а не «лапочка», – вторя ему, произносит Ха Ру с теми же интонациями.

– А я это вслух сказала? – изображаю на лице растерянность и пытаюсь отыскать несметные сокровища в тарелке с рагу.

На Хана смотреть страшно – так потрясла его моя неожиданная нежность. Кажется, он не знает, что теперь с ней делать.

– Я, наверно, пойду… дел много… и с Мастерами переговорить надо, – убирая листок с фамилиями в карман, произносит он и как-то неуверенно поднимается на ноги.

– Выпей эля, – придвигает к нему кружку Охотник. При этом смотрит исключительно в сторону.

Хан послушно опустошает оную, выходит из-за стола и покидает таверну.

– Надеюсь, эта ситуация послужит тебе хорошим примером, – произносит Рэн, не глядя на меня.

– Примером – чего? – уточняю, отрываясь от еды.

– Примером того, как поступать не надо, если ты не имеешь определённых планов на мужчину, – звучит ответ.

Отчего-то Ха Ру молчит, не заступаясь за меня. Кажется, он впервые солидарен со своим соперником.

– На всякий случай сообщу, что я не помню, как поступила с тобой в тот раз, – замечаю, намекая на уничтоженные воспоминания.

– И теперьсовершаешь ту же ошибку, – проговаривает Рэн, взглянув на меня и на мой озадаченный вид, и поясняет: – пьёшь.

Точно… это же было как-то связано с алкоголем…

– Я вообще не сторонница запивать стресс, но… если задуматься, единственный раз, когда я позволила себе лишнее, был связан с тем, что моего телохранителя собирались казнить за преступления, которые он не совершал, – решаюсь всё же напомнить.

Рэн молчит, тараня меня тяжёлым взглядом. Ха Ру просто молчит. Переваривает информацию. Делает выводы.

– А сейчас мы вроде как объявлены опаснейшими из преступников, и за наши головы назначена награда… и вновь всё происходит из-за огрехов в системе, – заключаю, поднимая кружку. – Так что во всём виновата нынешняя власть.

– Ты сейчас императора обвиняешь в том, что переспала со мной? – спрашивает Рэн.

В следующую секунду вся таверна вздрагивает от удара по столу.

– Эти разговоры, – произносит Ха Ру, глядя исключительно на свою ладонь, – не при мне ведите.

– Прости, – искренне извиняюсь, мгновенно стихая.

– Нам стоит разобраться в этой ситуации. И расставить все точки, – спустя минуту напряжённого молчания произносит Охотник.

– Не сейчас, Рэн, – поднимаю голову и смотрю на него.

– А когда? – спрашивает он.

– Когда я буду готова, – отвечаю сдержанно.

– И когда этот момент настанет? – продолжает давить мужчина.

– Когда я услышу от вас обоих внятные планы на наше совместное будущее, – чеканю, хлестнув взглядом и одного и другого.

Мужчины переглядываются и утыкаются носами в свои кружки.

Глубоко вздыхаю.

Серьёзно, не так я себе представляла этот момент…

«Мино, я швырну к твоим ногам всю империю! Или разрушу её к чертям, а мы с тобой вместе дружно заживём, полной семьей – в моём домике у моря!», «Мино, я воспитаю твоего ребёнка, как своего, и твой замок станет домом, где царят любовь, счастье и культ идеального мужского тела!».

Ну хотя бы такие заверения с вручением кольца и списка любимых блюд – для ровного пути к сердцу!

А не вот это всё…

…

Доедаем в тишине.

Ну как – в тишине?.. В таверне стоит гул из голосов, смеха и громкого чавканья. Молчит только наш столик. Но от этого не легче.

– Какой у нас план? Будем гоняться за каждой повозкой? – наконец спрашиваю, отодвинув тарелку в сторону.

– Мы продолжаем следовать моему изначальному плану и посещаем дома знати, – отвечает Охотник. – Ты с нами? – взглянув на Ха Ру, уточняет он.

– Сейчас это касается нас всех, – отзывается тот. – Так что я в деле.

– Думаю, не нужно уточнять, кто виноват в сложившейся ситуации и у кого император взял идею? – ровно произносит Рэн.

– Не нужно, – повернувшись к нему и встретив взгляд, холодно произносит Ха Ру.

– Мальчики, – подаю голос.

«Мальчики» смотрят на меня так, что впору пойти, подумать о жизни куда-нибудь в цветочки, но я этот напор выдерживаю:

– Ссориться не надо, – произношу чётким голосом, вкладывая в слова всю вежливость, на которую была способна.

– Ты уже дал какой-то список Хану, – выждав пару секунд, напоминает Ха Ру.

– С этим списком мы охватим всех владельцев аркана, – Рэн достаёт ещё один листок, – идти придётся по одному, чтобы управиться со всем за ночь. У императора не осталось заклинателей, способных открывать портал, – только Тэн-Сау, но он может преодолевать лишь небольшие расстояния и не больше пары раз, так что у нас будет шанс уничтожить арканы до того, как слуги императора доберутся до нужных земель.

– Что по поводу самого императора? Как думаете, сколько у него игл? – спрашиваю напряжённо.

– Не думаю, что много: он целился мне в сердце. Значит, хотел попасть наверняка. И выстрелил лишь одной иглой… – протягивает Охотник.

– Значит, экономил, – киваю, соглашаясь, – а Тэ Ра? Её так и не нашли, а у неё вполне может быть годовой запас этой опасной хрени.

– Не ругайся, – Рэн произносит это так естественно, что я поджимаю губы.

– У Тэ Ры осталось всего несколько осколков; четыре из них она уже использовала на Мастерах и девушке из свиты наследницы, а большая часть – разложилась в телах убитых подданных, – бросив на меня взгляд, отвечает Ха Ру. – Могу предположить, что у неё только пара штук: она затаилась, и о ней несколько дней ничего не слышно.

– Что мы будем с ней делать? – встречаюсь с ним глазами.

– Сейчас – ничего, – отвечает Рэн. – У нас есть задание, и мы должны его выполнить.

– Тогда я буду в своей комнате, – Ха Ру резко поднимается на ноги.

Очевидно, тема сестры его нервирует. А тема сестры, подавшей императору плохой пример, нервирует ещё больше.

– Хорошо, – произношу негромко и слежу за тем, как он выходит из-за стола.

Несколько секунд сидим с Охотником молча.

– А ты? – протягиваю, глядя в полупустую кружку.

– Что – я? – переспрашивает Рэн.

– Что ты думаешь по этому поводу? Ты хотел лишить императора его опоры. Хотел обезвредить Мастеров, лишив их силы. А теперь помогаешь им, уничтожая арканы, которые могли бы уничтожить их и которые совершенно безвредны для тебя.

– Моя задача не изменилась: арканы должны быть уничтожены, чтобы больше ни один человек не рискнул приплыть на Остров за силой священного зверя, – произносит Рэн.

– Что насчёт императора и Мастеров? – уточняю, опустив взгляд.

– Меня не интересует, что с ними станет. Одно я могу сказать точно: слух об измене Мастеров очень скоро просочится в другие страны, и на ослабшую империю будут направлены взгляды сотни новых противников. Хранители Равновесия оберегали эти земли одним своим существованием. А император подписал себе смертный приговор, решив, что справится со всем без своей главной опоры.

– Я не хочу, чтобы мои земли растерзали голодные волки, набежавшие со всех уголков этого мира, – произношу ровным голосом.

– Ты считаешь земли своими, несмотря на потерю памяти? – Рэн внимательно смотрит на меня.

– Я считаю их своими лишь благодаря потере памяти, – отвечаю четко. – Я пришла в них, я завоевала доверие людей, я наладила быт и устранила все проблемы. Я сделала эти земли своими заново, если хочешь. Поэтому я не покину империю, дабы разделить с тобой радость рождения нашего дитя в дикой природе. Я буду бороться за свой дом. И, если надо, умру за него. Потому что здесь у меня нет другой опоры. Я – Паучья вдова. И это прозвище – то единственное, что принадлежит мне и только мне.

– Я тебя не понимаю, – негромко отзывается Рэн.

– И не поймёшь, – качнув головой, отвечаю, – пока не сделаешь над собой усилие и не попытаешься понять.

Мужчина медленно откидывается на спинку скамьи, не отрывая от меня внимательного и напряжённого взгляда.

– Ты привык к одиночеству. Привык к тому, что заботишься только о себе. Ты никогда не пытался сблизиться с кем-либо – и сейчас тебе сложно, я это понимаю. Но твой путь я принять не могу. Я не откажусь от себя, от своей жизни, от своего собственного пути только потому, что внутри меня твой ребёнок. Это так не делается, Рэн. Совместное будущее обсуждается. Вместе. Планы строятся, деньги находятся, личная свобода ущемляется – но в этом и есть смысл семьи. Когда двое уже не двое, а одно целое: сложное, иногда непонятное, но единое. Ты же бескомпромиссно предлагаешь мне забыть обо всём и жить на Острове, где нет людей… даже не предлагаешь, ты заявляешь, что так будет! На это я скажу тебе одно: катись на остров сам и вещи свои не забудь.

– Вещи?.. – теряет мысль Охотник. – Какие вещи?

– Не важно! – останавливаю его ладонью; кажется, это всё-таки был не сок… – Суть в том, что свои планы я тебе обрисовала. Если они не вписываются в твоё видение – нам не по пути. Я выращу ребёнка и без тебя: поверь, мне хватит на это сил. Но если ты не способен услышать меня, так хотя бы не мешай мне устраивать свою жизнь с тем, кто на это способен.

– Ты выпила. Тебе нужно пойти и отлежаться. Мы скоро выходим. – Рэн поднимается на ноги и выходит из-за стола.

– Отличное завершение беседы, – заключаю и сама поднимаюсь.

А затем ухожу в свою комнату. Отлёживаться. И не думать о том, что сейчас не произошло…

(обратно)

Глава 24

Открываю портал и приземляюсь в комнату Охотника в таверне. Я смогла это сделать: уже второй аркан перенесён сюда, в заранее оговорённое помещение.

Через секунду рядом со мной появляется Ха Ру.

– Достала? – спрашивает меня.

Передаю ему оба свёртка. Ха Ру раскрывает их и, удостоверившись в том, что это арканы, развеивает их в пыль.

– Сколько осталось? – разминая шею, уточняю.

– У меня – всё. Охотник уже проверяет работу Мастеров. Мы почти закончили, – звучит ответ.

– У меня только один дом остался, – проверив свой собственный список, произношу.

– Я пойду с тобой, – кивнув, решает Ха Ру.

– Думаю, надо дождаться Рэна. Мы договаривались встретиться в четыре утра. Уже пятый час. Не думаешь, что что-то могло случиться? – напряжённо спрашиваю.

– Он опаздывает всего на пару минут, – замечает Ха Ру, – ты зря волнуешься.

Я не волнуюсь. Я просто хочу, чтобы это всё уже побыстрее закончилось…

Только успеваю подумать об этом, как в комнате появляется Рэн.

– Что скажешь? – спрашивает Ха Ру.

– Мастера тоже закончили со своими списками, – как-то до странного небрежно отвечает тот.

– Что случилось? – нахмурившись, уточняю.

– Они безнадёжны, – бросает Охотник, подходя к окну и оглядывая тёмную улицу.

– Ты всё сделал за них? – догадывается Ха Ру.

– Кто бы знал, что их так напугает существование пары игл, способных отнять у них их силу, – звучит сухой ответ.

– Это нормально. Ты сам видел, что творилось с Ханом, – у них все схемы погорели, – покачав головой, отзываюсь.

– «Схемы погорели»? – переспрашивает Ха Ру, нахмурившись.

– Не суть, – отмахиваюсь, решив в будущем следить за своими словами; серьёзно – СЛЕДИТЬ! – Дело в том, что они перестали ощущать себя всемогущими. Это уже скорее психологическая проблема.

– Согласен, – кивает Рэн, – сила всё ещё при них, но они ведут себя как колдуны-самоучки. Боятся даже портал открыть.

– «Даже», – фыркаю. – Колдуны не умеют открывать порталы.

Кажется, никому, кроме меня, здесь не смешно…

– У кого сколько домов осталось? – уточняет Охотник, не обратив внимания на остроту.

– У меня один дом. Ха Ру со всем справился, – отвечаю, вздохнув.

– Как себя чувствуешь?

– Нормально. Но новый портал лучше не открывать, – признаюсь честно.

– Перенесёшь её? – взглянув на Ха Ру, спрашивает Охотник.

– Так и планировал, – ровно отзывается молодой человек.

– А когда закончим?.. Что тогда?.. – спрашиваю неожиданно.

– О чём ты? – Рэн разворачивается ко мне.

– Когда мы уничтожим все арканы… что будет дальше? – перевожу взгляд с него на Ха Ру.

– Давайте для начала уничтожим их, – сухо предлагает Охотник.

Ну да, нашла у кого о будущем спросить.

А вообще, ситуация для нас складывается непростая: мы все в опале. А кто-то даже вне закона. Как такового будущего у нас нет.

Либо император отменит свои указы, изумившие сегодня всю столицу, либо у нас намечается гражданская война.

– Перенеси меня, – протягиваю руку Ха Ру, и в следующее мгновение мы уже стоим в метре от последнего замка из списка. – Кстати, давно хотела спросить, как ты ориентируешься на местности? Я могу открывать порталы только туда, где была сама.

– Это знание открылось мне на Острове, – спокойно произносит тот. – На самом деле твоя убеждённость в том, что ты можешь открывать порталы только в определённые места, – простое ограничение, существующее лишь в твоей голове. У этой силы нет пределов. Ты…

– Думаю, с неё достаточно, – перебивает его Рэн, появляясь рядом. – Не время сейчас бросаться в омут с головой.

– Я чего-то не знаю о своей силе? – пристально смотрю на него.

– Ты многого не знаешь об этой силе, – отвечает Охотник, – но сейчас у нас другая задача…

– Я сама являюсь своим ограничителем, верно? – перебиваю, не глядя ни на кого; спустя пару секунд молчания поднимаю взгляд на мужчину. – Чем меньше в тебе привязанности к миру, тем выше уровень допуска?

– Мино, – предупреждает меня Рэн, явно не желая продолжать разговор, начатый ещё в таверне.

– Вы оба об этом знаете. И оба пытаетесь оградить меня от этого знания. Но почему? – перевожу взгляд на Ха Ру.

– Тебе необязательно выходить на этот уровень, – отзывается тот.

– Почему? Потому что я стану такой же бесчувственной, как вы оба?

Мужчины молчат, напряжённо глядя на меня.

– Думаете, я не заметила сходства? Один вообще не знает, что такое быть простым человеком. Второй активно пытается доказать самому себе, что он – всё ещё человек… Вы оба получили дар от Острова и оба не особо горите желанием поделиться со мной подробностями. Полагаю, у меня будет выбор – стать сильнее и отказаться от лишних привязанностей или остаться на этом уровне и не потерять себя. И вопрос у меня такой… Вам так скучно?.. Я вношу разнообразие в вашу однообразную жизнь?

– Мино… – произносит Ха Ру, но я его перебиваю:

– Я хочу понять, почему вы оба не говорите со мной о будущем, – повышаю голос, не заботясь о том, что нас могут услышать. – Вы думаете, что я стану такой же, как вы?

– Ты точно не станешь такой же, как Мастера. Это очевидно, – подает голос Охотник, – а станешь ли ты такой, как мы, зависит только от тебя.

– Что это значит?

– Остров даёт тебе выбор: остаться человеком и жить в несовершенном мире или стать сверхчеловеком и покинуть его пределы, – отвечает мне Ха Ру.

– Раса высших существ, – вспомнив информацию из книги, произношу я.

– Высшая Раса существует, – кивает мой бывший телохранитель.

– Они… живут на Запретном Острове? – напряжённо спрашиваю у него.

– Их место обитания далеко за пределами этого мира. Они не ограничены телом и способны быть в любой точке пространства, – отвечает Ха Ру. – Но да, изначально они были людьми, ступившими на Остров и принятыми его древними обитателями – священными зверями.

– Ты хочешь стать одним из них? – поворачиваюсь к Охотнику.

– Мино, это не место для подобного разговора, – отведя взгляд, цедит Рэн.

– Тогда объясни, зачем тебе я? И зачем тебе наш ребёнок? – с откровенным недоумением спрашиваю. – Это же всё довесок. Сплошные ограничения. У высших существ не может быть никаких привязанностей – уверена, они воистину свободны. Так зачем тебе мы двое?

– Я не могу ответить на этот вопрос, – произносит Охотник чётким голосом.

– А ты, – оборачиваюсь на Ха Ру, выждав несколько секунд и так и не получив вразумительного ответа от Рэна, – ты, должно быть, постоянно страдаешь, наблюдая за этим несовершенным миром… Почему ты решил остаться здесь?

– Из-за…

– Не надо говорить, что из-за меня, – качнув головой, предупреждаю. – У меня хорошая фантазия, и я могу представить, что творится в твоей голове. Всё это должно сильно тебя раздражать, – разведя руки в стороны, произношу. – И нужно иметь вескую причину для того, чтобы обречь себя на эти муки – жизнь в мире ограниченных людишек, рвущих друг другу глотку за золотую монету.

Теперь мне понятно безразличие Охотника ко всем людям. Понятно, почему он ждал возможности разорвать связь с императором.

Мне непонятно, почему в его идеальном плане появилась такая неидеальная я.

С Ха Ру всё иначе. Ход его мыслей вообще непостижим… Могу предположить, что до своей ссылки на Остров он был ближе к людям, чем к существам Высшей Расы. Но сейчас… за что он держится?.. Или за что продолжает держаться?..

– А ты… ты не хочешь стать частью Высшей Расы? – неожиданно спрашивает мой бывший телохранитель.

– Нет, – качнув головой, отвечаю уверенно. – Лет через двадцать-тридцать – возможно. Но сейчас я хочу сполна воспользоваться отпущенным мне временем.

Я уже теряла жизнь. И снова её обрела. И не готова с ней расстаться из-за перспективы стать кем-то совсем другим.

– Какие душещипательные беседы, – звучит знакомый голос, и мы все вместе разворачиваемся к сестре Ха Ру, сидевшей на выступе стены.

– Ты! – вырывается из меня.

– Аркан я забрала, так что можете расходиться, – фыркает Тэ Ра, глядя на нас сверху вниз. – Привет, братик! – машет рукой, с улыбкой глядя на Ха Ру.

– Что ты будешь делать дальше? – спрашиваю у неё напряжённо.

– Так я вам и рассказала, – вновь фыркает девушка и исчезает в темноте.

– Куда… – делаю к ней шаг и застываю; затем оборачиваюсь на мужчин, – куда она могла направиться?

– Она знала, что мы уничтожаем арканы, – произносит Охотник.

– Если она пришла за этим, значит, у неё закончились запасы, – протягивает Ха Ру, выражение лица которого стало мне резко незнакомым, – а это значит, что она пойдёт к нему.

– К кому? – переспрашиваю.

– К тому, кто виноват в смерти нашего отца, – звучит глухой ответ.

– Я думаю, граф Дайго давно разложился, – замечаю напряжённо.

– Речь не о графе. Тот, кто оберегал эту систему умалчивания, поддерживая её на протяжении всей жизни, всё ещё жив, – произносит Ха Ру.

– Она пойдёт к императору, – обернувшись на Охотника, протягиваю мрачно.

– Это самоубийство, – замечает тот.

– Я должен её спасти, – словно из другого мира отзывается Ха Ру и исчезает.

– Да чтоб тебя! – выругавшись, прикрываю глаза; вдыхаю-выдыхаю и поднимаю на Рэна обречённый взгляд. – Он один не справится.

– Ты хочешь ему помочь? – спрашивает тот.

– Ему – да. Ей – нет, – опускаю взгляд на землю.

Я не буду врать: я не против того, чтобы Тэ Ра разобралась с психом-императором.

Мне плевать на её судьбу: лишь бы мне не мешала.

– Тогда мы должны торопиться, – произносит Рэн и берёт меня за руку.

Странное дело: в этот раз меня не «укачало». Словно Охотник уменьшил мощность своей силы или договорился со священным животным внутри…

Не знаю, как так получилось, но результату я рада – я всё ещё на ногах и способна действовать!

Однако хватило одного взгляда, чтобы понять: всё плохо.

Тронный зал был погружен во мрак и лишь медленно светлеющее небо освещало его из высоких окон.

Ха Ру стоял, окружённый всеми телохранителями императора.

Последний восседал на троне, направив арбалет в голову моему бывшему телохранителю.

– И вы здесь? Полагаю, наши артефакты нуждаются в доработке, – протягивает правитель, бросив в нашу сторону быстрый взгляд, но не опуская оружия.

– Они всё ещё действуют – просто не на нас, – ровно отзывается Охотник, продолжая крепко держать меня за руку.

Да, артефакты действует на всех, кроме Ха Ру и Охотника. И причину я уже знаю.

– Это такое заверение, что больше никто не придёт? – протягивает император. – Боюсь, я не настолько доверчив.

– Ему не нужна твоя жизнь, – вновь подает голос Рэн, – отпусти его – и мы уйдём.

Всё верно, Тэ Ры во дворце нет. Нет и быть не может – ведь она не одна из них. Она слабее.

– С чего бы мне его отпускать? Он нарушил закон, когда появился в моём дворце, – бросает нам император.

– С того, что, если не отпустишь, мне придётся обезвредить вас всех, – отвечает Рэн.

– Думаешь, успеешь? – недоверчиво хмыкает его собеседник. – Кстати, он тоже выживет, если я выстрелю ему в голову?.. Нет, сомневаюсь: иначе бы вы не пришли за ним!

Чёрт, а он прав: вряд ли Ха Ру выживет, получив иглу в мозг. Вряд ли вообще кто-то после этого выживет.

– Я предлагаю тебе сделку: я не трону твоих людей. И не буду мешать тебе править. За это ты оставишь меня и Мино в покое. И отпустишь Ха Ру, – произносит Рэн.

– Какая-то глупая сделка, – иронично протягивает правитель, явно свихнувшийся от власти. – Нет смысла на неё соглашаться. Давай лучше ты поклянёшься мне в верности до самой смерти – и тогда я отпущу и тебя, и твою опальную графиню, и этого преступника.

– А давай-ка лучше ты заткнёшься? – предлагает неожиданно появившаяся Тэ Ра и швыряет арканом прямо в голову императору.

С ужасом смотрю, как спятивший монарх медленно моргает одним глазом, поражённо глядя вперёд. Слышу звук упавшего к его ногам камня. И стараюсь не думать о том, что часть его черепа вогнута внутрь и являет собой кровавое месиво.

– Был монарх – и нет монарха! – усмехается Тэ Ра, и до меня доходит, что в этом зале далеко не один император сошёл с ума.

Так вот почему никто не мог её выловить: её действия абсолютно непредсказуемы…

– Папа! – визжит наследница, влетая в зал.

– Принцесса, уйдите отсюда! – повышает голос Тэн-Сау, напряжённо следивший за Тэ Рой.

– Стой на месте, принцесса, – цедит Тэ Ра, – или я побегу за тобой.

– Сестра, остановись! – произносит Ха Ру глухим голосом.

– Они никогда не останавливались! – махнув рукой в сторону мёртвого тела на троне, развязно протягивает та.

Ну что за тварь? На неё даже смотреть больно – хочется глаза с мылом помыть.

– Ваше Величество… – выдыхает Хан, неожиданно появляясь в тронном зале.

Как?!

Как он-то сюда попал?!?!

– Кто же здесь предатель? – словно подумав о том же, шепчет сестра Ха Ру с маньячной улыбкой и переводит взгляд с одного телохранителя на другого.

И впрямь – кто-то нарочно убрал защиту, пустив внутрь посторонних…

– Хан! Спасите меня! Эта ненормальная убила отца!!! – во всю мощь лёгких кричит принцесса Дал-Лим.

– Она? – Хан оборачивается на Тэ Ру, и в его взгляде растерянность, неуверенность, страх и решимость смешиваются в такой дикий коктейль, что я начинаю переживать за его душевное здоровье.

– Хан, императора больше нет, – проговариваю напряжённо, – и никто никому больше ничем не грозит…. Мы сейчас уйдём…

– Как же вы все меня бесите! – протягивает Тэ Ра и в один прыжок добирается до трона.

В следующее мгновение происходит сразу несколько вещей: сестра Ха Ру подбирает камень аркан с пола и метит в принцессу; старик-телохранитель встаёт перед наследницей, закрывая её своим телом, а Тэн-Сау успевает перенестись к ней и за спиной старика вынуждает девчонку упасть на пол.

Звук глухого удара – и седой телохранитель падает на колени с дырой в животе.

С КАКОЙ СИЛОЙ ЭТА СУМАСШЕДШАЯ ШВЫРЯЕТ ЧЁРТОВ КАМЕНЬ?!

– Рэн, уничтожь его! – кричу, наплевав на всё.

И аркан, способный убить заклинателей, рассыпается в пыль…

– Что? Я только начала развлекаться! – едва не топает ногой Тэ Ра.

Кажется, эта ненормальная жила исключительно местью. Как Ха Ру вообще планирует справляться с ней?!

– Папа… – глядя на труп старика перед собой, тихонько всхлипывает наследница.

– Да закрой ты свой рот! – рявкает Тэ Ра и идёт к ней напролом.

– Принцесса, я верен вам, – то ли испуганно, то ли торжественно произносит Хан, а дальше происходит нечто, совсем непредвиденное: Тэ Ра делает рывок, почти добираясь до наследницы, но замирает в странной позе, после чего медленно падает, укушенная призрачной змеёй, метнувшейся к её шее из ладони молодого Мастера.

– Тэ Ра! – крик Ха Ру оглушает всех, сотрясая стены тронного зала.

– Она… – выдавливаю из себя через несколько секунд леденящей душу тишины.

– Мертва, – подтверждает мою догадку Охотник.

– Ха Ру, нет! – кричу, когда в следующее же мгновение тело Хана отлетает к стене, оставляя в той заметную вмятину.

– Ты убил её… – изумлённо произносит Ха Ру и словно сам ещё не верит в то, что произошло.

– А ты убил его! – кричу и хочу рвануть к нему, но рука Охотника меня удерживает.

– Он сейчас опасен для тебя, – произносит Рэн, вцепившись в моё запястье.

– Ты! Убил! Её! – повторяет Ха Ру, и тело Хана с каждым словом всё глубже впечатывается в стену.

– Ха Ру, остановись! – прошу, срывая связки.

– Мастер Хан! – ревёт принцесса Дал-Лим, закрыв рот руками и не имея сил оторваться от ужасающего зрелища.

– Принцесса, отвернитесь! – Тэн-Сау пытается прикрыть её глаза ладонью.

– Ха Ру!!! – кричу изо всех сил.

А затем не выдерживаю и подвешиваю его под потолок.

…

Секунда, вторая, – и все оставшиеся в живых нервно выдыхают, глядя на белоснежный кокон, сверкающий в лучах восходящего солнца.

– Ты можешь сдержать его? – негромко уточняет Рэн, также не отрывая глаз от тела, скрытого нитями паутины.

– Да, – отвечаю, взглянув на незримую пуповину, соединявшую кокон и подушечку моего указательного пальца.

– Тогда сдерживай, – кивает мужчина и отпускает мою ладонь.

А затем идёт к телохранителям императора, растерянно смотревшим на безмолвный труп.

– Правитель сошёл с ума, – громко произносит Рэн, и принцесса, вцепившаяся в край одежды Тэн-Сау, застывает, напряжённо глядя на него. – Это должно быть скрыто от народа. Но его смерть сделала империю слабой в глазах врагов, поэтому статус Мастеров необходимо восстановить, – Охотник обводит взглядом всех присутствующих, в том числе господина Ван-Цзы, появившегося в тронном зале, – и заручиться их поддержкой. Императрица должна взойти на престол, помня про ошибки своего предшественника. И свято чтя те законы, что были им нарушены.

Сказав это, Рэн проходит к телу Хана, затем переводит взгляд на тело Тэ Ры, после – на тело старика-телохранителя и, наконец, останавливает его на теле императора.

– Уведите наследницу из зала, – проговаривает ровным голосом, и, странное дело, к его словам прислушиваются.

– Ваше Высочество… – господин Ван-Цзы подходит к принцессе и помогает ей подняться.

Оставшиеся в живых телохранители уходят из зала за наследницей и её доверенным – растерянные и больше ни в чём не уверенные. Но даже в таком состоянии они осознают право Охотника принимать решения.

Рэн слишком долго был верным слугой того императора, которого они так хорошо знали и которому верно служили…

– Ты убрал артефакты, – произносит Охотник, остановившись перед Тэн-Сау, так и оставшимся на месте.

– Не я, – не глядя на него, отвечает тот.

– Не ты, но с твоего одобрения это сделал господин Ван-Цзы, – кивает Рэн.

– Я знал, что она сможет пробраться внутрь. И позаботился о поддержке, – отзывается тот негромко.

Выходит, я была права: он был способен чувствовать появление Тэ Ры – и вызвал молодого Мастера, страдавшего больше всех от потери статуса. Правда, тот появился слишком поздно… и пал от рук Ха Ру.

– Ты предал его, – кивнув на трон, проговаривает Рэн.

– Я защитил то, что смог защитить, – продолжая смотреть в сторону, отвечает Тэн-Сау.

– И никто не может обвинить тебя в этом, – неожиданно произносит Охотник, вынуждая телохранителя удивлённо посмотреть на него. – Постарайся проследить за тем, чтобы из наследницы вышел толк: пока она слишком сильно напоминает своего отца.

– Я постараюсь, – бросив на меня странный взгляд, отвечает Тэн-Сау и выходит из зала вслед за остальными.

– Что ты делаешь? – спрашиваю тихо, подходя ближе.

– Обеспечиваю тебе светлое будущее, – звучит ответ.

– Но… зачем? – не понимаю, растерянно глядя на мужчину.

– Потому что ты этого хочешь. Ты хочешь жить в Империи Рассвета и хочешь управлять своей землей. Я даю тебе эту возможность, – произносит Рэн.

– Что будет с Ха Ру? – решив не думать об этом сейчас, перевожу взгляд на кокон.

– Думаю, он не сможет простить себя, – слышу тяжёлые слова.

Он прав. Ха Ру лишился сестры. И убил Мастера в приступе ярости…

В приступе ярости, кажется, испытанном впервые в жизни…

– Как мы можем помочь ему? – тихо спрашиваю, зачарованно глядя на тело, успокоенное моей силой.

– Он сам должен понять, как справиться с этим, – звучит ответ. – Его эмоции выбрались из-под контроля. Он слишком долго их сдерживал.

Смолкаю, поражённая услышанным. Так Ха Ру был спокоен не потому, что мудро принял все обстоятельства? Он был спокоен, потому что всё время, ежеминутно, ежесекундно подавлял свои чувства?..

– Рэн… – произношу, когда тронный зал наполняется солнечным светом.

– Что? – спрашивает Охотник.

– Я знаю, как ему помочь…

(обратно)

Эпилог

Смотрю в спину Ха Ру и не произношу ни слова. Меня слишком переполняет то, что здесь зовётся энергией Острова: она заставляет моё тело вибрировать, отвлекая от лишних эмоций и настраивая на какое-то странное спокойствие, гармонизирующее всё моё существо.

Теперь я понимаю, почему Рэн так хотел сюда вернуться.

Уверена, он ощущает то же, что и я…

Сколько мы так стоим? Не помню. Кажется, несколько минут, а может, и час – время здесь течёт иначе. Но мы никуда не торопимся. Мы ждём Его решения.

Наконец мой бывший телохранитель оборачивается на нас и кивает. А затем опускает взгляд. Я вижу на его лице отражение внутренней борьбы, но она быстро стихает: это единственный выход, не сопряжённый с вечным страданием.

Я знаю, что такое подавление эмоций. И я знаю, что смерть близкого человека может стать катализатором для всей той тьмы, что была скрыта глубоко внутри. Сестра была его опорой и его слабостью; она была его крестом, давящим к грешной земле. И теперь её нет…

Он не должен проходить через этот ад.

Никто не должен – если есть возможность отпустить боль.

– Иди, – произношу, сдерживая все чувства внутри.

– Благодарю… тебя… – отзывается Ха Ру, глядя куда-то вниз.

– Иди, – повторяю с нажимом, ощущая, как к горлу подбирается комок.

Ему нужно это освобождение. Он страдал слишком долго. Он верил, что нашёл место рядом со мной, но мне страшно подумать, как много душевных сил он потратил бы на внутреннюю борьбу с самим собой, когда впервые испытал бы счастье.

Он бы корил себя за это радостное чувство.

И тихо уничтожал то, что сам с любовью создал…

Ха Ру разворачивается и начинает идти в глубь острова. А я ощущаю, как по моим щекам стекают слёзы.

– Это не слабость – то, что ты делаешь, – звучат слова Охотника. – Это сила. Немногие могут позволить себе отпустить того, кого любят.

– Я не знаю, люблю ли я его, – качнув головой, тихо отзываюсь.

– Любишь. И меня, и его. Я это вижу. Но больше всего ты любишь то существо, что живёт внутри тебя, – произносит мужчина, опустив на меня взгляд.

– Это называется ребёнок, Рэн, – прикрыв глаза, отвечаю.

– Я знаю. И я планирую полюбить его. Как тебя.

Поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом.

– Ты что сейчас сказал? – произношу без эмоций.

– Что я попробую сделать тебя счастливой. Не уверен, что точно знаю как. Но в этом и суть семьи – быть единым целым и не всегда понимать, что вообще происходит.

Смотрю на него. Долго смотрю. Затем прыскаю… и начинаю хохотать.

Нервно.

А потом облегчённо.

– В любом случае – выбора у тебя уже нет, – заключает Рэн с философским спокойствием.

– Это будет сложно, – просмеявшись, качаю головой.

А затем окидываю взглядом прекрасную природу вокруг и голубое море позади нас.

Этому дивному Острову, дарящему ощущение тепла и спокойствия, он предпочёл такую глупую и несовершенную меня?..

– Ты вырастишь ребёнка – и уйдёшь? – спрашиваю глухим голосом, не глядя на него.

– Ты что, опять выпила? – развернув к себе моё лицо, в ответ спрашивает Охотник.

– Я просто не понимаю, – отзываюсь негромко.

– А ты попытайся понять. Большего я и не требую, – произносит мужчина.

Улыбаюсь какой-то кривой улыбкой в то время, как мои глаза вновь наполняются влагой.

– Нам будет трудно вдвоём, – выдавливаю, борясь со слезами.

– У нас вся жизнь впереди. Притрёмся, – звучит негромкий ответ.

И я не выдерживаю. Плачу. И немного смеюсь. Но больше плачу.

Я благодарна Провидению за этот шанс – начать жизнь заново. Я благодарна за то, что меня забросило именно в это тело. Я благодарна за возможность быть матерью.

Это был трудный путь, но я его прошла. А теперь мне предстоит ещё один, но на этот раз я уже буду не одна.

И за это я тоже благодарна.

Благодарю тебя, кто бы ты ни был…

– Ещё несколько десятилетий в империи будет спокойно – пока живы старые Мастера, – произношу спустя несколько минут, шагая в сторону моря, – но новых Хранителей Равновесия больше не появится. И когда мы умрём, настанут тяжёлые времена.

– Давай вначале дочь нашу вырастим, – ровным голосом предлагает Охотник, – а потом уже будем думать о мире во всём мире.

Дочь?..

– Ладно, – отзываюсь из другой реальности, законы которой мне ещё незнакомы.

Некоторое время просто шагаем молча.

– Ты ведь знал, что Ха Ру не сможет быть мне опорой, – вновь замечаю негромко.

– Его место здесь, – только и произносит Рэн.

Всё верно. За свою жизнь он слишком много вытерпел. Он бы просто не смог заштопать все раны на душе новой любовью.

– А твоё место?.. – поднимаю глаза на Охотника.

– А моё – подле тебя.

– Ладно, – киваю, отводя взгляд.

Губы дрожат, но я справлюсь с этим порывом.

Я теперь со всем справлюсь, если захочу. Потому что я больше не одна. Я теперь часть единого целого – иногда непонятного, иногда колючего, но такого мощного, что всё внутри трепещет от волнения и радости.

Я теперь часть семьи.

Нашей семьи с Охотником.

Кто бы мог подумать…

…бросаю взгляд на мужчину и хмыкаю беззвучно: кажется, кто-то очень даже мог подумать – и даже думал.

Ну и ладно. Я и не претендовала на звание «Главный Ум Вселенной». Тем более оно уже занято.

– Кстати, а как тебя зовут на самом деле? – уточняю, заходя в воду босыми ногами.

– Теперь меня зовут Рэн, – звучит ответ.

– Хорошо. А меня теперь зовут Мино, – решаю быть честной.

– Приятно познакомиться, – совершенно серьёзно отвечает мужчина.

Присматриваюсь к нему. Всё-таки хитрый он. И многого недоговаривает. Прям как я.

– Ну пошли, Рэн, – предлагаю, взяв его за руку.

– Хочешь в воду? – уточняет он.

– Хочу по воде, – усмехаюсь и перевожу взгляд вперёд.

– Странная ты, – замечает мужчина.

– Я счастливая, – отвечаю негромко с мягкой улыбкой.

Произношу это и прислушиваюсь к себе. Да, выходит, я счастлива.

А раз так – то больше не существует преграды, которую я не преодолею…

…с ним вдвоём.

Живите, любите и будьте счастливы.

Конец

(обратно) (обратно)

Вячеслав Викторович Неклюдов Дорогами миров

Все события в книге являются вымышленными, а совпадения – случайными

© Неклюдов В.В., 2018

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2018

© «Центрполиграф», 2018

* * *

(обратно)

Часть первая Новая работа

Был обычный серый питерский вечер,

Я пошёл бродить в дурном настроенье…

М. Леонидов. Девочка-видение

Почему-то, когда на улице погода мерзопакостная, настроение резко падает. И не важно, в каком городе вы живёте – Москва, Питер или Оренбург.

Когда вам уже полтинник, а уверенности в завтрашнем дне поубавилось, так и хочется банально напиться. Хотя, казалось бы, ваши друзья и знакомые уверены, что у вас-то проблем практически нет.

Вы же Предприниматель! Работаете сами на себя…

Каждое лето с семьёй отправляетесь на машине в какое-либо путешествие – на Чёрное море или в Турцию на Средиземное.

Старшую дочку выдали замуж, младшая тоже взрослая, студентка университета. Жена красавица. Своя квартира. Не новая, но вполне приличная машина. Уже есть внучки, и в пятьдесят лет вы – дедуля!

Но, как говорил незабвенный сатирик Аркадий Райкин, «хотя вы посвистываете при дыхании и поскрипываете при ходьбе, но если вас в тихом месте прислонить к тёплой стенке, с вами очень ещё даже можно… поговорить!».

Да, внешностью и фигурой вы не Аполлон, но это смотря с кем сравнивать. Многие мои знакомые выглядят гораздо комичнее. С пивными животиками, лысенькие, с кучей проблем и болячек во всех органах. А у вас и волос ещё полно, и животик не видно, если ты сидишь, а в полный рост – очень даже ничего, практически стройняшка со своими 188 сантиметрами и 92 килограммами. Возраст выдают морщинки и мешки под глазами да седые усы.

Но у кого нет проблем со здоровьем, если вы уже полвека физически и психологически надрываете свой организм на различных заработках?

Да, у вас высшее образование, практически даже два. Так как я по своей основной специальности, инженер-электромеханик, мало где работал.

В «лихих девяностых» зарплаты практически не платили, люди годами ждали, когда предприятия смогут с ними хоть как-то расплатиться. Брали бартером – продуктами, бытовой техникой, косметикой, мебелью и т. п.

Но ведь жить на что-то ещё надо было, платить по счетам за квартиру, банально за транспорт, чтобы добраться до работы. А на одежду, ребёнку за школу или садик.

Поэтому приходилось крутиться на стороне. Ходить разгружать вагоны, шабашить на отцовской машине как таксист или по договорам с какой-либо фирмой, где всё равно могли заплатить продуктами. Деньги платили только в бюджетных организациях.

Работал педагогом дополнительного образования, учил детишек владению компьютером. Но чаще всего это превращалось в банальный игровой зал, где они за деньги играли в разные игры.

Работал энергетиком в драматическом театре, но после смены руководства, многих заменили на «нужных людей».

Почти два года продавал таймшер в одной туристической компании.

Кто не в курсе, поясню: таймшер (англ. timeshare, разделение времени) – право одного из владельцев многовладельческой собственности на использование самой собственности в отведённые ему участки времени. Чаще всего применяется на рынке недвижимости как международная система обмена отдыхом среди совладельцев курортных отелей клубного типа. Мы продавали время владения апартаментами в одном из отелей в Паттайе.

Клиент при заключении и оплате контракта получал в собственность на 30 лет определённые апартаменты в здании отеля на то количество недель, на сколько у него хватало денег. Он мог поехать сам, или отправить туда своих друзей, или поменяться с другим подобным владельцем, например, отеля в Испании.

Моя работа заключалась в том, чтобы общаться с приглашёнными потенциальными клиентами во время презентации о новом для них способе отдыха, ненавязчиво подталкивая их к заключению договора с нашей компанией и покупке этой «собственности», получая за это комиссионные.

Но ничто не вечно под луной. Достигнув определённого потолка, руководство компании закрывает офис и переезжает окучивать другой город. И ты опять остаёшься у разбитого корыта, пока не находишь себе очередную работу.

Законченная в своё время музыкальная школа и участие в некоторых оренбургских музыкальных коллективах помогли мне устроиться работать на радио звукорежиссёром, где пришлось осваивать компьютер более углублённо. Параллельно я самостоятельно выучил владение и графическими программами. Сначала это было как развлечение – сделать на своих коллег дружеский шарж или смешной фотомонтаж. После семи лет работы на радиостанциях я не думал, что мне это пригодится и я займусь полиграфией, от простого дизайнера до редактора женского журнала.

Но журнал не может существовать без первоначального финансового вливания, а учредители захотели сразу получать прибыль, ни копейки не вкладывая в издание. На энтузиазме далеко не уедешь, и через полтора года пришлось уйти в свободное плавание, а именно – работать только на себя.

И вот я предприниматель!

Сфера деятельности – развлечения! Свадьбы, юбилеи, корпоративы. С 2005 года это оказалось самое благодатное время. В стране определённая стабильность, зарплаты всем платят, заказов полно. Тут уже и первые поездки за рубеж, и первые авто, пусть в кредит, но зато новые, не с рук. Да, со стороны всё кажется лёгким и простым. Даже мой брат позавидовал, как мы гребём деньги лопатой. Я посоветовал и ему с женой заняться этим бизнесом, предложил побыть с нами хотя бы на одном из наших мероприятий. Но как только он увидел, что я из квартиры загружаю в машину более 250 килограммов аппаратуры и реквизита, потом из машины тащу это всё в ресторан, хорошо, если зал на первом этаже, а бывают помещения и на втором, третьем, даже на четвёртый этаж приходилось всё это таскать, после мероприятия обратно в машину и из неё в квартиру, да и семь часов программы, когда нам приходится из кожи вон лезть, чтобы отдыхающим было легко и весело, а пьяные хари могут тебя и послать, если вдруг у тебя не оказалось именно той песни, которую им захотелось послушать, это сейчас с наличием Интернета такого практически не бывает, но эксцессы периодически случаются, то сказал:

– Нет уж, такая работа не для меня, я лучше баранку своего авто буду крутить, потому что я не могу себя сдержать и обязательно кому-то набью морду.

А спину сорвать на таких тасканиях – раз плюнуть, что, собственно, у меня и произошло. Теперь после физических упражнений приходится сутками отлёживаться или колоть обезболивающие лекарства – межпозвоночная грыжа.

Начиная с 2015 года количество заказов резко падает, и дело даже не в том, что мы стали старше и не так привлекательны для заказчиков, нет. Просто в стране опять назревает напряжённость. Валюта резко подскочила в цене, а доходы не увеличились. Если раньше за свадьбу ведущему платили, например, двадцать пять тысяч рублей, то сейчас это уже дорого, при нынешних ценах на всё остальное люди экономят на проведении торжества. Стали популярны свадьбы как при СССР – своей небольшой компанией, если позволяет квартира, то даже без ресторана. Топливо дорожает, энергоносители тоже, содержание автомобиля растёт. А доходы падают. Приходится опять крутиться как можешь.

Я выучил веб-дизайн, стал делать сайты для различных организаций. Освоил видеомонтаж. Начал клепать на домашнем компьютере видеофильмы. И как и в девяностых, шабашить теперь уже на своём авто, благо пять лет назад удалось успеть купить классный микроавтобус, «хёндайгранд-старекс» с переделанным на заказ салоном с «капитанскими креслами», в которых шикарно ездить на дальние расстояния или шиковать в свадебном кортеже, открыв панорамный люк. Объявы даю через сайт объявлений. Заказов таких немного, но периодически бывают как по городу, так и в поездках в соседние регионы, Самара, Уфа, Орск, Казань и т. п.

Так вся эта история и началась при очередном заказе.

Как я уже говорил, слякотнаяосень не прибавит вам настроения, когда заказов нет, а деньги нужны срочно. Старая осенняя обувка вдруг стала протекать, и жене нужны новые сапоги, близится очередное ТО для машины, у дочери сломались очки, а новые вместе с оправой потянут на хрен знает сколько тысяч. Мелкие интернет-заказы на одну-две тысячи рублей не делают погоды, октябрь совершенно пустой на свадьбы. Звонят, спрашивают и… пропадают. Нет работы.

Листая Интернет, я натолкнулся на скрины с телефона одного актёра, который жаловался, что у него также нет работы, мол, вот по СМС вроде заказ на съёмку у Бондарчука, но через час – извинение и отмена заказа. Потом другое СМС – на ТВ съёмка, и чуть позже опять отмена…

А в комментариях одна девушка посоветовала воспользоваться «проверенным способом».

Вы когда-нибудь слышали о симоронских ритуалах?

Симорон – это школа волшебников, которую основали ещё в конце девяностых годов XX столетия известные психологи из Киева, семейная пара Петра и Пётр Бурлан. Школа существует по сей день, что говорит об особой популярности этого волшебного движения.

Суть этой замечательной техники воплощения желаний заключается в проведении в игровой форме весёлых, забавных, порой даже очень смешных, но весьма эффективных ритуалов. Метод Симорона обусловлен визуализацией и ментальной работой с конкретными образами. В отличие от других технологий материализации симоронские ритуалы на исполнение желания отличаются возможностью самому придумывать правила игры и волшебным образом влиять на развитие жизненного сценария.

Когда ещё не было Симорона, «Битвы экстрасенсов» и даже Алан Владимирович Чумак ещё не выступал по телику со своими воистину чудотворными сеансами, какая-то женщина опубликовала то ли в журнале, то ли в газете странную для советского времени статью. В ней говорилось, что если вы, например, ударились или просто у вас ни с того ни с сего что-то болит, то надо сесть на стул, вытянуть ноги, руки положить на колени ладонями вверх, закрыть глаза и представить, что через ладони проходит солнечный тёплый свет, он проникает вглубь тела, растекается по венам, подходит к больному месту и огибает его внутри несколько раз. Когда вы почувствуете, что это происходит, надо выпустить лучи через стопы ног. И боль моментально исчезает – гарантирую! Проверено многократно, работает точно. Воображение человеческого ума – очень сильная вещь.

Так вот, эта девушка посоветовала актёру взять ириску, именно ириску, а не какую-то другую конфетку, полить её чем-то сладким – мёдом, вареньем, сгущёнкой, не имеет значения – и попросить её о работе! Причём этот метод почему-то работает только на появление работы.

Терять мне нечего, и я решил: дай-ка попробую. Нашёл дома ириску, положил на блюдечко, полил мёдом, попросил вслух: «Ириска, дай мне заказы на работу, не важно, что это будет – свадьба, водителем или кому-то что-то смонтировать в компьютере, я не прошу халявы, а прошу дать мне заработать. Спасибо!» Накрыл конфету целлофановой плёнкой, чтобы мушки не завелись, и, успокоенный, ушёл в комнату смотреть телевизор.

Через пару часов зазвонил телефон и мужской голос произнёс:

– Здравствуйте, это Стас?

– Да, – ответил немного удивлённый я.

– Вы же предоставляете в аренду свой микроавтобус?

– Только со мной, то есть с водителем.

– Да, мне это и надо. Вы сможете завтра поехать в Уфу в аэропорт? Там нужно встретить человека из Сургута с небольшим грузом. У вас же салон трансформируется? У нас несколько экспедиционных ящиков.

– Без проблем, – обрадовался я. – Третий ряд можно сдвинуть, он ещё и складывается книжкой, так что под багаж места будет предостаточно.

– Отлично! Выезд утром в девять. Сколько это будет стоить?

– Двенадцать тысяч рублей.

– Устраивает. Заберёте меня в центре у Музкомедии. Меня зовут Владимир Семёнович.

Радости моей не было предела! Сработала ириска! Хрен знает как, но сработала! И пусть двенадцать тысяч – небольшие деньги, но уже кое-что!

Машина была заправлена, стояла около дома. Я попросил жену собрать мне продуктов на дорожку и термос с чаем.

Октябрьское утро было очень ясным, казалось, даже природа обрадовалась, что у меня появился заказ. После ночного дождя на дорогах было полно луж, но брызги встречных автомобилей не могли испортить мне хорошее настроение.

Люблю я подобные путешествия. А если ещё и говорливый попутчик… Владимир Семёнович оказался именно таким. Среднего роста, явно из руководителей, привыкших носить костюм, немного лысоват, но с обаятельной улыбкой и хорошо поставленной речью, он быстро расположил меня к себе. Одет не броско, но стильно. Лёгкое пальто, выглядывающий из-под него костюм и дорогие ботинки говорили о хорошем достатке. Когда я работал в турфирме, меня научили обращать внимание на подобные мелочи. Бизнес-тренеры рассказывали нам, что человек может взять напрокат или у друзей стильную одежду, часы, парфюм, но никогда не возьмёт, да никто и не даст ему свои ботинки. Как раз обувь Владимира Семёновича подсказывала мне, что этот достаток очень немаленький.

За пять часов дороги мы обсудили политику в стране и в мире, поговорили о вариантах отдыха, кто куда ездил и где больше всего понравилось отдыхать. Я вкратце рассказал, чем по жизни занимаюсь, кого приходилось возить, какие звёзды кино и эстрады бывали в салоне моего авто и кучу комических историй, связанных с подобными поездками. Он поделился своими впечатлениями, рассказал, что его компания занимается геофизикой и геологоразведкой и жизнь его помотала по всей стране, а также в ближнем и дальнем зарубежье. На вопрос, частная его компания или государственная, ответил:

– Стас, видишь ли, какое тут дело. Наша фирма была раньше государственной структурой, но с 2010-го процент частной инвестиции составил уже более пятидесяти процентов. Мы ведь не только проводим геолого-разведочные работы, но и наукой занимаемся. Геологоразведка предполагает комплексные работы, то есть наряду с поисками и разведкой месторождений полезных ископаемых изучаются все сопутствующие минеральные компоненты, выясняются возможности их утилизации, выполняются гидрогеологические, горнотехнические, инженерно-геологические и другие исследования, изучаются природно-климатические, географо-экономические, социально-экономические, геолого-экономические условия освоения месторождений. А сейчас, – улыбнулся он, – добавилась ещё коммерческая составляющая.

– Продаёте наше народное достояние, – съязвил я.

– Не совсем, – поправил Владимир Семёнович. – Мы занимаемся переработкой природных ресурсов, а продаём уже конечный продукт. Это только не связано, например, с нефтью и газом. Кто-то добывает нефть, а кто-то продаёт, перегоняя её в топливо и в прочие продукты крекинга. Так и мы: ищем, добываем разнообразные полезные ресурсы, а потом используем их в производстве тех же солнечных панелей, электроники и тому подобном, ну, и соляркой с бензином не брезгуем.

– У вас много филиалов по стране? – поинтересовался я.

– Не очень, – вздохнул он. – Но конкурентов хватает… Так, беседуя обо всём на свете, мы добрались до аэропорта.

– Стас, загоняй автобус на стоянку, не волнуйся, я оплачиваю, и жди моего звонка. Как встречу своего коллегу, позвоню, ты заезжай на территорию аэропорта, загрузим багаж и поедем обратно.

– Есть, шеф, – козырнул я. – Вы поесть не хотите? А то у меня с собой бутерброды и чай есть.

– Нет, спасибо, – вежливо ответил он. – Я в буфете аэропорта перекушу, ждать ещё около часа…

Ну, нет так нет. Поставив свой бусик на парковку и пересев в салон, я стал обедать, благо одно из сидений превращается в удобный столик, так что разложиться есть где. А поев, разложил сиденье в спальное место и с удовольствием вытянул ноги. Жаль, что мой автобус – не кемпер, вот на таком попутешествовать бы, в очередной раз размечтался я. Как здорово было бы отправиться нём в дальнюю поездку, например на море. Где хочешь, остановился. Свой номер люкс на колёсах… Мечтая, я даже закемарил.

Через полтора часа зазвонил телефон.

– Заезжай на территорию, мы багаж получили, ждём тебя у остановки.

– Хорошо, – ответил я, – выезжаю.

Проехав через шлагбаум и подъезжая к терминалу, увидел своего заказчика, стоящего рядом с невысоким приезжим, одетым в камуфляжный комплект, но скорее охотничий, чем военный, без каких-либо знаков различия. По возрасту примерно наш ровесник, но с очень загорелым и обветренным лицом. Колоритные казачьи усы и хитрый прищур глаз выдавали в нём бывалого, но вполне весёлого человека. Рядом с ними стояли экспедиционные пластиковые кофры: четыре довольно больших и парочка размером с дипломат, металлических.

Подъехав к ним, я вышел из машины и, открыв заднюю багажную дверь, предложил:

– Давайте я вам помогу загрузить.

– Ну, если не тяжело, – улыбнулся Владимир Семёнович. – Хотя они и не очень тяжёлые, в пределах двадцати килограммов. И познакомься: это мой коллега Сергей Степаныч, он наш проводник по непознанным местам. – И представил меня: – А это наш сегодняшний водитель Стас.

– Очень приятно, – пожав крепкую мозолистую руку Степаныча, сказал я.

– А вас по батюшке как? – вдруг приятным басом спросил меня приезжий.

– Станислав Викторович, – вдруг растерялся я. – Но за годы жизни так и не привык к отчеству, зовите меня просто Стасом.

– Тогда и ты меня можешь звать просто Степаныч, – усмехнулся он.

– Так, грузимся, – поторопил Владимир Семёнович. – И, Степаныч, не томи. Привёз?

– Привёз, привёз, – улыбнулся проводник. – На, смотри, – и взял один из металлических дипломатов.

Положив его шефу на руки, он отстегнул два замочка. Я с интересом застыл, заглядывая, что же такого было в кофре. Когда Сергей Степанович поднял крышку, я увидел, что там лежит то ли планшет, то ли монитор или просто какой-то прибор с ярко-синим экраном диагональю примерно двадцать один дюйм.

– Ха, – усмехнулся я, – размером почти с мой рабочий монитор, который стоит у меня дома.

А у Владимира Семёновича лицо превратилось в лицо ребёнка, который так долго ждал подарка, и это чудо наконец произошло.

Я стал загружать ящики и краем глаза увидел, как шеф, выйдя из коматозного состояния, стал перехватывать кофр, и то ли у него задрожали руки, то ли он как-то неловко его наклонил, но из поролоновой прокладки дипломата выскользнул прибор и устремился к земле. Я кинулся ловить планшет и успел перехватить его почти у самого асфальта.

– Ну, етическая сила, – выругался Степаныч. – Семёныч, ты чего такой неуклюжий стал?

– Да, понимаешь, – стал оправдываться тот, – я так долго его ждал, что просто замечтался и потерял контроль.

– Скажи спасибо Стасу, что поймал. Хотя вроде и говорили, что аппарат неубиваемый.

– Стас, огромное спасибо, – стал трясти мою руку Владимир Семёнович.

– Да ладно, – смущённо ответил я, аккуратно укладывая экран обратно в кофр. – С кем не бывает, всё же обошлось.

Загрузив оставшиеся ящики, мы сели в машину и тронулись в обратный путь. Теперь я больше слушал, чем участвовал в разговоре, да этим двоим было и без меня о чём поговорить. Они обсуждали установку какого-то оборудования, ругали корейцев, мол, совсем обнаглели, палки в колёса вставляют, составляли какой-то список… Я и не вслушивался. Включил тихо музыку, чтобы она не мешала коллегам общаться, и погрузился в думы о домашних заботах…

– Куда груз-то везём? – подъезжая к городу, поинтересовался я.

– В посёлок Южный, к нам на базу.

База оказалась обычной складской территорией, с кучей ангаров, строительной техникой, катушками с кабелями. Я подъехал к указанному складу, из которого, несмотря на позднее время, вышли рабочие в спецовках и быстро меня разгрузили. Владимир Семёнович расплатился со мной, и мы, пожав друг другу руки и пожелав удачи, распрощались.

– Звоните, ежели чего, – кивнул я ему.

Домой добрался уже за полночь. Помывшись с дороги и поужинав, лёг спать. Завтра новый день и новые хлопоты.

Через неделю я уже и забыл об этой поездке, когда вдруг днём раздался звонок моего мобильника:

– Алло, Стас, здравствуйте. Это Владимир Семёнович. Не забыли ещё такого? Мы с вами в Уфу ездили в аэропорт.

– Конечно, помню. Здравствуйте. Куда-то ещё надо съездить?

– Да. Не могли бы вы приехать к нам на базу?

– А в какое время я вам нужен?

– Если вы свободны, прямо сейчас.

– Хорошо, – согласился я, – у меня как раз нет никаких дел.

– Тогда ждём вас.

Странно, куда потом ехать, я что-то не спросил, но перезванивать не стал, приеду – там разберёмся.

Через полчаса подъезжая к базе, я увидел курящего Степаныча. Остановившись рядом, поздоровался:

– Привет, Сергей Степанович.

– А, Стас, привет, – откликнулся он. – Тут такие дела начались… Давай ставь свой автобус вон там, на стоянке, и пошли к шефу, Владимир Семёнович ждёт тебя в своём кабинете.

– Да что случилось-то? – недоумённо спросил я.

– Всё при личной беседе, – махнул рукой Степаныч. – Пошли, ждут нас.

Я оставил свой бусик на стоянке, и мы со Степанычем прошли в двухэтажное административное здание. Стандартная коробка из белого силикатного кирпича ничем не отличалась от сотни подобных, понастроенных по всей матушке России. Но, поднявшись на второй этаж, я увидел довольно стильный офис, как принято говорить, с евроремонтом и симпатичной секретаршей, которая при виде нас мило улыбнулась и прощебетала:

– Владимир Семёнович ждёт вас, проходите.

Кабинет шефа тоже не оплошал. Приятная кожаная мебель, кресла с диваном, большой аквариум с очень яркими рыбёшками. Деловой стол в конце комнаты, за которым восседал Владимир Семёнович. Сзади него стояла очень интересная мебельная стенка, где кроме деловых бумаг на полках стояли, лежали и висели, казалось, просто в воздухе какие-то непонятные предметы. Сначала я подумал, что это либо игрушки, либо некие экзотические сувениры, привезённые им из различных поездок по миру. Подойдя поближе, я заметил, что некоторые вещицы ещё и будто вращаются.

Заметив мой заинтересованный взгляд, Владимир Семёнович пояснил:

– Сувениры из поездок, будет время – потом рассмотрите повнимательнее. Присаживайтесь на диван, так сказать, для более непринуждённой атмосферы, – предложил шеф. – Может, чай, кофе?

– Если можно – кофе, – попросил я.

– А мне зелёный чай, – сказал Степаныч.

Шеф кивнул и дал указание секретарше. Девушка тут же вкатила небольшой столик на колёсиках, где стояли чашки с кофе и чаем, сахарница и какие-то снеки.

– Ну-с, Станислав, – улыбнулся шеф, расположившись в кресле напротив дивана, – прежде чем мы начнём наш разговор, у меня к вам вопрос: не хотите ли у нас поработать?

– Кем? – растерялся я. – Я не геолог, со спецификой вашей работы незнаком. Компьютером владею, но программы специфические – всё, что связано с обработкой звука, полиграфией и видеомонтажом. Вряд ли вам что-то из этого нужно. Ну разве только водителем?

– Кстати, о водителе, – перебил меня Владимир Семёнович. – У вас категория прав только «В»?

– Нет, – мотнул я головой, – я водитель-профессионал категории «В» и «С».

– О! – оживился шеф. – Это лучше, чем я предполагал. А какие автомобили вам приходилось водить?

– Я так полагаю, вам интересны большегрузные авто? – уточнил я.

– Да, – согласился шеф.

– Ездил на разных, не так много, но ГАЗ, ЗИЛ и КрАЗ мне приходилось водить.

– В армии служили? – вдруг спросил Степаныч.

– Служил, в мотострелковых войсках, сержант.

– Стрелять-то хоть приходилось? – пощипывая себя за усы, поинтересовался проводник.

– У нас Ленин был почётным красноармейцем, – стал рассказывать я, – поэтому наш полк постоянно проверяли разные комиссии насчёт владения оружием, техникой и рукопашной подготовкой. Я стрелял из разных типов оружия. Начиная от пулемёта Калашникова с ленточным питанием до РПГ и СВД, ну, понятно, автомат и пистолет тоже. Учили бросать разные типы гранат, от наступательной РГД-5, оборонительной Ф-1 до противотанковой кумулятивной.

И окоп, хоть ночью разбуди, правильный вырою… Только вам это зачем? – удивился я. – Воюете с кем-то? Так я уже по возрасту не подхожу.

– Мы-то не воюем, – успокоил меня Степаныч, – но тайга – дело не простое, всякое может случиться. Поэтому своих сотрудников кое-чем обеспечиваем.

– Да и здоровье у меня уже не юношеское, проблемы со спиной.

– Это уже хуже, – нахмурился Владимир Семёнович, – но деваться нам некуда. Тут вот в чём дело, – откинувшись на спинку кресла, стал рассказывать шеф. – Помните, во время встречи Степаныча с грузом в аэропорту вы поймали наш прибор, который я так неловко выронил. По какой-то случайности, экран в это время был активным или ваша ладонь активировала его, произошло сканирование отпечатка ладони, и прибор запомнил вас как владельца.

– Понятно, – кивнул я. – Давайте я активирую монитор как администратор, а потом сбросим мои установки и занесём данные на вашего человека. Так сказать, сменим пользователя, – усмехнулся я.

– Если бы всё было так просто, – грустно произнёс Владимир Семёнович, – разговор о работе здесь не стоял бы. Дело в том, что эта новая разработка не предполагает смену владельца, не мы её создавали. Если вы согласитесь работать на нашу компанию, то будет не просто: постоянные командировки и в жару, и в холод, ночевать где придётся, питание хоть и регулярное, но не ресторанное. Но что будет очень интересно – гарантирую, – поднял руку шеф.

– А какие финансовые условия? – полюбопытствовал я.

– Для начала пять тысяч евро в месяц плюс страховка по здоровью и командировочные. Питание, обмундирование, отпуск как положено, а там всё зависит от тебя – рост зарплаты ничем не ограничен. Денег хватит, и спину вылечишь.

– Заманчиво, – задумался я. – Для Оренбурга это большие деньги. Но мне надо посоветоваться с женой, как она отнесётся к длительным командировкам.

– Давай советуйся, – согласился шеф. – Сейчас выходные выпадают, а в понедельник мы ждём твоего выхода на работу.

– Вы уверены, что я соглашусь? – нахмурился я.

– Уверен, я не ошибаюсь в людях, – улыбнулся Владимир Семёнович. – Так, Степаныч?

– Так, – кивнув, ответил проводник. – Поднатаскаем его маленько – и в поездку! Куришь? – вдруг ошарашил он меня.

– Нет, – замешкавшись, ответил я. – Даже своим попутчикам курить в машине не разрешаю, не нравится запах сигарет.

– Это хорошо, – расплылся в улыбке Степаныч, – будешь мне своё табачное довольствие отдавать. Не боись, я в машине тоже не курю.

– Ну, до встречи, – поднялся с кресла шеф. – Ко мне сейчас люди должны подойти. Проводи его, Степаныч, – почему-то подмигнул ему Владимир Семёнович.

Спустившись во двор, проводник сказал мне:

– Прежде чем ты уедешь, я хотел бы показать тебе наш транспорт, на чём тебе придётся ездить.

Подойдя к одному из ангаров, мы зашли через входную дверцу внутрь. Пошарив рукой где-то справа от входа, Степаныч щёлкнул выключателем. Лампы дневного света, постепенно загораясь, стали высвечивать довольно высокий, как мне показалось, грузовой автомобиль. Лицевой стороной он чем-то напоминал «мана», или «сканию», или «мерседес», шильдик бренда отсутствовал, а когда я увидел его сбоку, просто ахнул. Это был не грузовой автомобиль, а настоящий дом на колёсах, какие я видел по телевизору в американских программах.

– Степаныч, это кемпер? – оторопело спросил я.

– Практически – да, – согласился проводник. – За основу взяты популярные большегрузные автомобили марки Mercedes Actros. За счёт высокой надёжности, проходимости и прочности эти машины одинаково эффективны и на асфальте и на полном бездорожье. Модель, кстати, занесена в Книгу Гиннесса как самый экономичный грузовик. Не именно этот, здесь стоит уже модифицированная версия с трёхосным шасси для кемперов. При длине в почти четырнадцать метров им довольно легко управлять, потому что задняя пара мостов поворачивается вместе с передними колёсами, и у него очень маленький радиус поворота. Он впишется там, где обычный автодом не пройдёт. У нашей машины много интересных фишек, но, прежде чем ты со всем этим познакомишься, я тебе покажу, каков он внутри. – Степаныча прямо распирало от гордости. – У этого монстра две двери, одна со стороны водителя, вторая почти посередине салона. И задний багажный пандус, – подходя к нему, гордо рассказывал проводник. – Салон разделён как бы на две половины: одна – жилая часть, для четырёх человек, вторая – багажная для груза.

– Степаныч, – с восторгом обратился я, – а ты сам-то на нём ездил?

– Только когда получали, на дальняк пока не пробовал.

– А почему именно автодом, а не тягач?

– Видел бы ты, на чём нам раньше приходилось мотаться, были и тягачи, были и развозки, но опыт показал, что именно цельный корпус наиболее подходит для нашей специфики работы.

Открыв боковую дверь с левой стороны, я увидел, что мы попадаем в небольшой тамбур максимум на двоих, где нам пришлось стать практически вплотную друг к другу. Внутри была ещё пара ступенек.

– Блин, тесновато, как в подводной лодке, – заметил я.

– Бери выше, – улыбнулся Степаныч, – как в космическом корабле… Закрывать входную дверь сейчас не обязательно. А теперь… – Проводник нажал на какую-то кнопку. – Велком!

– А какой у него расход? – стал спрашивать я, поднимаясь по ступенькам.

– Точно не измеряли, но написано, что в смешанном режиме двадцать литров на сотню, баки с соляркой на полторы тонны!!!

– Офигеть, запас хода примерно на семь тысяч километров!

Мне уже очень нравился этот автомобиль, но, когда я поднялся в салон, моему восторгу не было предела! Свет в салоне зажёгся автоматически, выхватывая приятную глазу отделку в стиле яхты, обшитой деревом. Но первое, что чувствуешь, когда попадаешь в салон нового автомобиля, – это запах! Да, да! Этот непередаваемый аромат кожи, резины, тёплого пластика. Только потом обращаешь внимание на предметы интерьера.

А Степаныч уже нахваливал это творение:

– Жилой модуль, сделан по нашим эскизам. Здесь есть спальные места для четверых пассажиров, душевая кабинка, туалет, небольшая кухонька с холодильником, двухконфорочная плита, микроволновка, что-то типа небольшой кладовки с одёжным шкафом. Раскладной столик с диванчиком для обеда, естественно, всякая кухонная посуда, чайник, кофеварка. Куча скрытых полочек, даже телевизор, хоть и небольшой, но имеется. Кондиционер, отопитель – опционально.

Идя по небольшому проходу к кабине и глубоко вдыхая этот чарующий для меня аромат, я заметил:

– Классно, но тесновато…

– Не боись, при стоянках здесь можно расширить пространство, две сдвижные секции, вправо и влево. Так что почти номер люкс гарантирован.

Подойдя к водительскому месту, я просто офигел. Оно находилось на пару ступенек ниже основного пола. Огромное водительское кресло окружала изогнутая панель приборов, с кучей кнопочек и экранчиков. Посередине лобового стекла над панелью возвышался тот самый синий монитор, который мы привезли из аэропорта. Рядом с водительским креслом стояло подобное для пассажира. За ними на возвышении находилась ещё одна пара кресел, но видом попроще, как раз получалось четыре сидячих места. Степаныч тут же предложил сесть на место водителя.

– Нравится? О, брат, тут не кресло, а целый спа-салон.

– В смысле спа-салон?

– Да в нём столько всего напичкано: и греет, и охлаждает, и массажирует, и ароматизирует. Видишь, в головной подушке пара динамиков – слушай любую музыку, никому не мешая. Под сидушкой целая система амортизаторов, кочки практически не замечаются, оно и вращается на сто восемьдесят градусов, и раскладывается, можно и покемарить. Соседнее кресло аналогичное, а вот задние проще, только греют и охлаждают, но они также поворачиваются в основной салон и служат ещё двумя местами для кухонного столика, обедать можно всей компанией.

Да, кресло было просто изумительное. Подушки его как бы обхватывали всё твоё тело. Ты вроде и проваливаешься в глубину, как на поролоне, но и не глубоко. Охватывая взглядом убранство кабины, вижу в глазах Степаныча нетерпение. Видно, человеку что-то хочется, а сказать сразу не решается.

– В чём дело, Сергей Степаныч?

– Ну, давай уж, активируй монитор, – с хрипотцой в голосе попросил он.

Я уточнил:

– Просто руку положить на экран?

– Ага.

Ну, чего человека томить, мне не трудно, мельком подумал я и прислонил свою правую ладонь к монитору. И по экрану пробежала сверху вниз светящаяся полоска, как на сканере. Я почувствовал небольшое покалывание в ладони. Раздался мелодичный звоночек, и синтезированный механический голос произнёс какую-то фразу на незнакомом мне языке.

– Чего он спрашивает, а, Степаныч?

Но не успел проводник мне ответить, как голос перешёл на родной мне язык:

– Основной язык носителя – русский, зафиксировано. – И через паузу: – Владелец опознан. Произнесите голосовой сигнал.

– Чего произнести? – в недоумении переспросил я.

– Голосовая идентификация произведена, – тут же выдал голос. – Анализ ДНК завершён, данные владельца занесены в базу.

– Степаныч, чего это он?

– Не волнуйся, это прошла полная активация тебя как владельца, покалывание в руке было?

– Да.

– Вот он уже и ДНК твою в базу занёс. Теперь окончательно никто другой не сможет пользоваться этим прибором без твоего ведома.

– А что это за прибор?

Но проводник опять не успел ответить, как механизированный голос сказал:

– Выберите тип гендера и скин оболочки.

На экране появилось схематическое изображение мужчины, женщины и какого-то большеглазого существа, похожего на инопланетянина, какими часто у нас рисуют их в комиксах. Степаныч тут же пояснил:

– Это виртуальный помощник, который содержит в себе кучу необходимой информации и подключён к основным системам управления автомобилем. Это искусственный интеллект – искин. Выбери пол, с кем ты будешь постоянно общаться.

– Прикольно, – усмехнулся я. – Но когда куча мужиков вокруг, пусть будет женщина, всё же разнообразие.

Прикоснувшись к женскому символу, вместо механического голоса вдруг услышал приятный женский тембр:

– Спасибо! Теперь выберите внешний вид. Можно воспользоваться голосовыми командами. – И в воздухе над экраном появилось чуть прозрачное изображение объёмной фигуры девушки примерно пятьдесят сантиметров высотой. А голос продолжил: – Можно воспользоваться заложенной базой данных или сформировать внешность самостоятельно.

– Ни фига себе игрушка! – Моему восторгу не было предела. – Рисовать, конечно, можно, но это будет долго, а есть у тебя в базе анимешные внешности? Пусть это будет девушка со светлыми волосами, средней высоты, стройная, но с большой грудью, ну, и ножки не короткие. Возраст пусть будет около тридцати лет.

– Обнажённая или в одежде? – уточнил голос.

– Пусть будет одетая, а то мужики могут не понять. Что-то в стиле блузка-юбка.

– Выполняю, – отрапортовал голос, и в воздухе замелькали различные типажи фигурок.

– О! – в один голос со Степанычем выбрали мы. – Вот эта!

Блондинка напоминала сексуальную секретаршу. Большеглазое приятное лицо, какими часто рисуют девушек в японских мультфильмах, волосы связаны в «конский хвост», чуть распахнутая светлая блузка, из которой выглядывала довольно пышная грудь, примерно пятого размера. Стройная талия, чёрная обтягивающая юбка до колен подчёркивала округлость бёдер. А точёные ножки были обуты в туфли на шпильках. Фигурка на пару секунд застыла в воздухе и вдруг стала, как живой человек, осматривать себя со всех сторон.

– Спасибо, мне нравится эта внешность.

Мы заулыбались.

– Нам тоже, – ответил я.

– Выберите мне имя, – попросил искин.

– Пусть будет Селена.

– Принято! Как мне обращаться к вам?

– Стас. А это Степаныч.

– Хорошо, Стас и Степаныч, – мило улыбнулась девушка.

– А ты всегда появляешься в воздухе? – поинтересовался я.

– Нет, только когда нет вокруг посторонних, в основном меня видно на экране.

Фигурка вдруг пропала и появилась на мониторе стоящей рядом с изображением нашего кемпера. Рядом появилась надпись: «Все устройства функционируют в нормальном режиме».

– Я могу с вами общаться текстом на экране или вживую, – с улыбкой произнесла она.

– Блин, – выругался я, – чуть не заматерился от избытка эмоций.

Селена на экране засмеялась:

– В моей базе данных есть несколько матерщинных слов, но не совсем мне понятно, что они означают.

– Вот бисова игрушка, – крякнул Степаныч, – в неё и матерки занесли эллины.

– Кто занёс? – не понял я.

– Эллины, – повторил проводник, – но это ты потом узнаешь, как начнёшь у нас работать, подпишешь бумажки о неразглашении и получишь доступ к информации. А сейчас пошли, некогда мне, после всё изучишь.

– Пока, Селена, – тепло попрощался я.

– До встречи, Стас, – мило ответил мне искин.

– Слушай, Степаныч, а её не надо выключать?

– Да я и включать не знал как, по-моему, она всё время в рабочем режиме находится, ну, ты потом разберёшься. Мы сами всех её возможностей не знаем, слышали об этих разработках, но вот впервые с трудом приобрели и для себя.

– Видимо, богатая у вас организация, что такие «игрушки» покупаете, один этот автобус лямов на двадцать потянет.

– Почти угадал, – усмехнулся проводник. – У нас их два, но первый сейчас в поездке и без искина, а второй, этот, оснащали некоторыми улучшениями и модификациями, что я привёз. Ладно, прощевай, до понедельника, меня ещё дела ждут.

Я, пожав Степанычу руку, поплёлся к своему микроавтобусу.

Даже предстоящий разговор с женой меня не смущал. Я уже был согласен, да ещё и за такую зарплату! Думаю, и супруга не станет противиться, а будут заказы на проведение свадеб – возьмёт вместо меня Валерку, другана, он в свободном плавании, без постоянного тамады. А тут грех отказываться от такой работы.

До дома добрался быстро, сразу же полез в Интернет почитать о фирме, которая выпускает такую технику.

Нашёл похожий вариант роскошного кемпера Stx-Mercedes-Actros, но там он был без грузового отсека, с более дорогой отделкой, с шикарной двуспальной кроватью. Но наш автодом мне больше понравился, тем более всё можно вживую пощупать, а тот только на картинке.

«Кстати, – подумал я, – грузовой отсек-то я не посмотрел, и тамбурсенцы ему для чего, чтобы грязную обувь там оставлять? Ладно, разберёмся».

Когда вечером жена пришла с репетиции и я поделился с ней предложением о новой работе, особых трений не было. Сумма заработной платы её просто ошеломила. Говорю:

– Может, свадьбами уже стоит бросить заниматься?

Она мне в ответ:

– Вот как устроишься уже на постоянку, тогда и брошу, а пока всё непонятно, куда там ездить будете, надолго ли.

Я вкратце рассказал о кемпере, как там удобно и классно, но умолчал о Селене, вроде хоть и компьютер, но ведь женский… Ревность – страшная штука, обойдёмся без скандалов.

Выходные еле дотерпел, пока прошли, и в понедельник утром, даже не позавтракав, к 9:00 уже ехал в Южный со всеми документами устраиваться на работу.

На базе начинался рабочий день, кто-то приезжал, кого-то уже то ли грузили, то ли, наоборот, разгружали. Октябрь был каким-то промозглым, но организм не замечал ни слякоти, ни ветра, а глаза сразу же нашли ворота ангара, в котором меня ждало автомобильное чудо.

Степаныч, общаясь с кем-то из персонала, махнул приветственно рукой и показал на офисное здание.

В своём кабинете шеф, перебирая бумаги, давал секретарше какие-то указания. Увидев меня, радушно улыбнулся:

– Знакомься, Тамарочка, это наш новый сотрудник Станислав Викторович. Как тебя по фамилии-то?

– Радыгин.

– Вот, Радыгин. Подготовь ему все бумаги, которые необходимо заполнить, сделай сканы документов, ну, всё как обычно. И вот ещё что, Станислав Викторович, вам необходимо посетить нашего врача, сдать все анализы. Флюорографию когда в последний раз проходили?

– По весне, полгода назад, вот талончик в паспорте с датой лежит.

– Отлично, отдадите его нашему эскулапу. Там вам придётся сделать некоторые прививки, сами понимаете, характер работы разъездной, а нам больные не нужны. Поломает организм пару дней, зато потом проблем не будет. Аллергии на лекарства есть?

– На лекарства нет, а вот сезонная, весной, бывает.

– Это не страшно, там, куда вам придётся ездить, эндемики другие, а прививки и вашу аллергию уберут. Доктор у нас на первом этаже в конце коридора, думаю, найдёте. Я сейчас уеду по делам, а вот после обеда жду у себя в кабинете, поговорим более предметно. – И, схватив какие-то бумаги, ушёл.

Тамара выдала мне большую анкету, с кучей вопросов, в которую вместилась вся моя жизнь. Потом я подписал бумагу, как приложение к моему контракту, в которой значилось, что «разглашение информации, в отношении которой подписано соглашение о конфиденциальности, влечёт наступление ответственности, вплоть до уголовной».

Упс, подумал я, ляпнешь где чего – могут и посадить, как всё серьёзно здесь у них.

Меня в офисе же сфотографировали, записали в отдельную карточку все мои размеры на одежду и обувь, сказав, что по ней выдадут служебное обмундирование, и отправили к врачу.

Доктор, чем-то похожий на Айболита, заполнил на меня медицинскую карту, чем болел, какие были переломы, операции. Порадовался, что аппендицит у меня уже вырезан: одной проблемой меньше. Взял кровь из пальца и из вены, дал баночки и послал в туалет. Померил давление, поинтересовался, какое обычно – пониженное или повышенное. Какие лекарства принимаю. Дал мне выпить какие-то таблетки, иммуноукрепляющие. И отправил в соседний кабинет к медсестре на прививки.

Ошарашенный, уколотый я вышел из медкабинета и сразу столкнулся со Степанычем.

– А, вот ты где, – обрадовался он. – А я тебя ищу. Пойдём в гараж.

– Погоди, Степаныч, дай отойти от всей суматохи, да я и чайку сейчас выпил бы, а то без завтрака приехал.

– Это дело, там и попьём, в тишине и комфорте.

И мы не спеша отправились в ангар.

Разглядывая кемпер уже во второй раз, я заметил, что внизу у него есть какие-то грузовые отсеки, а в корпусе сверху – несколько продолговатых окон, по парочке с обеих сторон. Небольшое окно было и во входной двери, перед которой на полу кто-то постелил резиновый коврик. Степаныч, заметив мой взгляд, пояснил:

– Я его положил, чтоб меньше грязи заносить.

Зайдя в салон, я уже более внимательно стал рассматривать интерьер. Оказалось, постели были сделаны в виде полок, как в купе поезда, причём пара стояла поперёк салона, слева от двери, и рядом с ними была дверь, ведущая в грузовой отсек. А вторая пара кроватей шла с левой стороны вдоль корпуса. От прохода они отделялись плотными шторками. Между ними находился душевой отсек. Туалет и шкаф – напротив. Справа от входной двери находился кухонный уголок с холодильником, небольшим диванчиком и тумбочкой.

– Это не тумбочка, а стол-трансформер, – объяснил проводник, – раскладывается в довольно просторный.

Дальше шли пассажирские кресла и, чуть ниже, места водителя и штурмана. Вдоль обеих стен – куча закрытых шкафчиков.

– Да, тут есть ещё одна приятная фишка. – Степаныч потянулся к стенке и нажал какую-то кнопку. Крыша над водителем вдруг стала опускаться вниз. – Это ещё одна, но двуспальная кровать, на всякий случай.

– Слушай, а какие они по размеру? – поинтересовался я.

– Ширина салона два с половиной метра, так что двуспалка очень просторная, там, по-моему, не менее полутора метров ширина. А кровати в купе длиной почти два метра, шириной девяносто сантиметров. Гораздо шире и длиннее, чем в поезде. При выдвинутых секциях места более чем достаточно, можно и потанцевать!

Он нажал ещё какие-то кнопки. Справа стала выдвигаться вся кухонная мебель с холодильником, а слева – спальное место с диваном. Телевизор выехал из кухонного разделочного столика.

– Офигеть… – только и смог протянуть я. – Слушай, а с улицы тент есть?

– Есть, – подтвердил Степаныч. – А в нижних транспортных отсеках и уличная мебель есть с барбекюшницей.

– Ёп-перный театр, мне бы такую работу!

Степаныч заржал:

– Так ты на такую и устроился! Но и спрашивать будут – мама не горюй. Кстати, в этой модели переделали уже и душ с туалетом. В первом авто стоит бак на пятьсот литров технической воды, на сто пятьдесят – для грязной и сто пятьдесят для чистой, питьевой. Ну и биотуалет, который приходится через два-три дня сливать вручную. В этом авто мы переделали всю систему. Из последней командировки вместе с Селеной я привёз ещё несколько полезных штучек. Для воды там стоит так называемая «живая мембрана». Всё, что сливается из душа, туалета, раковины и кухни, полностью очищается. Мембрана как раз и питается всей этой гадостью. Так что у нас как в космосе – замкнутый цикл. А в баке с питьевой водой стоит минерализатор, который добавляет в воду все необходимые для нашего организма соли и минералы. Потому что, если бы мы пили стопроцентно очищенную воду, то такой водой просто невозможно утолить жажду. Продукты у нас в основном консервированные, даже соки – концентраты, но натуральные. Хотя берём кое-какие свежие, типа овощей, фруктов, ну и свежемороженое мясо, курицу и рыбу. Что-то покупаем в поездках, в общем, питаемся нормально.

– А по категории он как проходит – автобус?

– Категория для него нужна «С», так что твои права действительны.

Рассказывая всё это, Степаныч налил в электрический чайник воды из крана, включил его, достал с верхних полочек пару кружек, сахарницу, пачку «Гринфилда» и упаковку какого-то печенья, из холодильника – уже нарезанный дольками лимон в баночке. Выдвинул к диванчику тумбочку:

– Раскладывать её не будем, нам двоим места достаточно.

– Отлично, – согласился я и сел на диванчик.

Обивка у него была матерчатая, приятного коричневого цвета, похожая на замшу.

– Кстати, – заметил проводник, – обивка не пачкается и не мокнет, гляди. – И он плеснул из кружки на диван немного воды. Часть её тут же стекла на пол, а несколько больших капель остались на сидушке. – Рукой смахни, и всё, – предложил Степаныч, – ни следа не остаётся!

– Слушай, – уже взмолился я, – это всё или ещё есть чем меня удивить?

– Самое главное тебе шеф расскажет, – усмехнулся он, – а пока давай чайку попьём, он, правда, в пакетиках, но вкусный!

Прихлёбывая чай, закусывая его печеньками, я всё рассматривал салон. Да, в таком приятно жить. В разложенном положении он поболе моего «хрущёвского» зала будет. И отделочка что надо, прям как на дорогой яхте, хотя я и не видел их живьём, но по картинкам в Интернете имею представление. Интересно, это пластик или натуральное дерево? А посуда при движении не звенит на полках? Да, и какое тут напряжение для бытовых приборов, надо будет у Степаныча поинтересоваться. А ещё и компьютер этот, Селена, кто его разрабатывал, я такие фишки только в фантастических фильмах видел…

Уже допивая свою порцию, я спросил:

– Степаныч, а Селена нас слышит?

И тут же услышал её ответ:

– Здравствуйте, Стас и Степаныч, да, я вас хорошо слышу. – И над нашим столиком прямо в воздухе появилась её сексуальная фигурка. – Просто, когда вы вошли, я не стала вам мешать общаться.

– Ух ты. – От неожиданности проводник аж подскочил на месте, чуть не выронив чашку с чаем. – Как ты здесь очутилась?

– Я могу материализоваться в любом месте на расстоянии ста метров от базового источника.

– Вот это да! – восхитился я. – Слушай, а твой размер всегда такой маленький или ты можешь его изменять?

Изображение пропало, и через мгновение рядом с нашим столиком в полный человеческий рост появилась во всей своей красе Селена.

– Матерь Божья… – чуть не подавился чаем Степаныч. – Предупреждать же надо.

Я встал и начал обходить её по кругу. Девушка, мило кокетничая, стала принимать различные модельные позы. Ростом примерно метр семьдесят, чуть прозрачная, Селена была просто восхитительна!

– Степаныч, я и не слышал о таких технологиях. Эллинские, ты говорил? Это где такая страна?

– Далеко, да я и сам не знал, что такое возможно, меня не предупреждали.

– Селена, а что ещё ты можешь? – спросил я.

– Я много чего могу. Что конкретно тебя интересует? Хочешь стриптиз? – Но, увидев, как, видимо, вытянулись наши физиономии, она весело рассмеялась.

– Пожалуй, для стриптиза не время, – осипшим голосом произнёс я.

– У меня очень обширная база данных порталов, – продолжила она, – почти по всем дорогам мира, правовая, финансовая информация разных рас. Я управляю и контролирую любую подключённую к моим контактам технику, в пределах ста метров могу дистанционно управлять различными приборами. Мои датчики позволяют проводить любой анализ жидкостей и газов. Энергию для своей работы черпаю из любых энергетических источников без непосредственного контакта. Большая медицинская база, техническая, кулинарная, да много чего всего. Могу менять свою внешность как угодно, могу стать тем, кем ты захочешь, – мило улыбнулась она, – вот только физически потрогать меня невозможно.

– Жаль, – сострил я, – а то бы я на тебе женился.

Тут мы все дружно рассмеялись.

– Кстати, что за порталы и расы ты имела в виду?

Но Степаныч, не дав ей ответить, вклинился в беседу:

– А это ты сейчас узнаешь у Семёныча. Давай закругляйся с чаем, и пойдём к шефу, он должен быть уже у себя.

Допив чай, быстренько убрали за собой мусор, сполоснули чашки и пошли к начальству. По дороге я всё думал, что это за порталы? Для каких поездок и, главное, куда предназначена подобная техника? Что не на один день – это понятно. И запас хода очень приличный. Да, и опять не посмотрел грузовой отсек, что в нём перевозят? От непогоды подошёл бы обычный прицеп с тентом, а тут… Как говорила Алиса из известной книги, «всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее!».

Вопросов куча, а ответов с гулькин нос. Ну что же, к шефу так к шефу.

Владимир Семёнович, похоже, только что зашёл, ещё не успел снять пальто, но, увидев нас со Степанычем, махнул рукой в сторону своего кабинета:

– Проходите, я сейчас, – и стал давать указание своему секретарю о том, какие бумаги необходимо ещё приготовить.

Расположившись на диванчике, я стал в очередной раз рассматривать кабинет и шкафчик с сувенирами. Шеф не заставил себя долго ждать и, снимая пальто, спросил:

– Чай, кофе?

– Спасибо, уже почаёвничали, – добродушно ответил проводник.

– Тамарочка, мне кофе покрепче и бутербродов каких-нибудь парочку положи. Пообедать даже некогда, – пояснил он нам. – Ну, я вижу, Стас, у тебя куча вопросов накопилась?

– Да уже не куча – гора, – усмехнулся я.

– Ничего, потихоньку мы эту гору разгребём. Итак, с чего же начать…

– Начните с начала, – предложил я, – и продолжайте, пока не дойдёте до конца, как дойдёте – кончайте!

– Льюис Кэрролл, – улыбнулся шеф, – читали, знаем. Тамара принесла шефу кофе с бутербродами.

– Вы не против, если я буду перекусывать и рассказывать?

Мы синхронно кивнули, соглашаясь.

– Об аномальных зонах вы наверняка слышали, Стас, а о геомагнитной сетке Хартмана?

Я в недоумении пожал плечами:

– Нет, не слышал.

– Об этом можно прочитать даже в Интернете. – Шеф глотнул из чашки горячего напитка и продолжил: – Сеть Хартмана (также используется название линии Хартмана, от английского Hartmann grid) – гипотетически существующая на Земле геобиологическая координатная сеть. Гипотезу об этой сети выдвинул немецкий учёный Эрнст Хартман ещё в 1950 году. Он предположил, что она опутывает практически всю поверхность Земли. Согласно его гипотезе, узловые точки этой сети образуют геопатогенные зоны, которые неблагоприятны для живых организмов. В районе экватора её ячейки имеют самый большой размер, но по мере приближения к полюсам они уменьшаются. Сетка Хартмана – не что иное, как силовые магнитные линии Земли, обнаружимые биолокационными методами, такими как маятники, лозы и рамки. На основе этих природных координат все животные мира свободно ориентируются на местности. Птицы, пчёлы, муравьи, рыбы и любые мигрирующие животные. У людей существуют карты, разбитые на квадраты местности. Для навигации используется долгота и широта в глобальных масштабах. Природный аналог человеческой навигации – геобиомагнитная сетка Хартмана. Методом пересчёта квадратов, узлов и линий животные ориентируются в пространстве. Благодаря этому при миграции животные знают обратный путь, так как конечная точка относительно начальной уже имеет свои координаты. – Шеф доел бутерброд и продолжил: – О ней много чего написано в том же Интернете, но, не вдаваясь в рассуждения о её происхождении, давайте вернёмся к… школьному курсу физики. Если взять, например, алюминиевый или медный провод и пустить по нему ток, а к проводу поднести магнитную стрелку, она никак не отреагирует, так как магнитное поле будет слабым, но стоит нам свернуть провод в кольцо (катушку), магнитное поле увеличится, и магнитная стрелка оживёт. Чтобы усилить магнитную составляющую, двухвекторному излучению (электрический ток) нужно придать вращение по третьей оси, то есть придать свойства трёхвекторного излучения – просто пустить излучение по витку или катушке. Думаю, вам теперь самому несложно понять, что при прохождении сквозь породы земной коры излучения ядра нашей планеты, его ещё называют витонным излучением, претерпевает искажения как от влияния самих пород, так и от наличия пустот, трещин, воды и тому подобного. А теперь добавьте к этому ещё и вращение плюс движение планеты в космическом пространстве и воздействия на неё других небесных тел и солнца. По-простому, нашу катушку стали дополнительно вращать в других энергетических потоках. Физика этого явления до сих пор не изучена, но в некоторых точках сетки Хартмана появляются энергетические порталы, через которые возможно путешествовать в другие миры! Некоторые порталы открываются спонтанно, а некоторые действуют на Земле веками, да что там веками, возможно, и миллионы лет! Причём когда такой портал открывается, то начинает действовать как пылесос, то есть, попав в зону его излучения, человек или животное идёт строго в центр и проходит в другой мир. Вернуться он может через другой подобный портал, который уже «пылесосит» на нашу Землю. Вот Степаныч наш так впервые попал в зону действия спонтанного портала в годы Великой Отечественной вместе со всей автоколонной эвакуированных жителей Киева и окрестностей.

– Сколько же тебе лет? – изумился я. – Ты выглядишь как мой ровесник, ну, максимум пятьдесят пять дал бы тебе.

Степаныч усмехнулся в усы:

– На самом деле я родился в 1921 году под Киевом. В самый голодный год. Из всех моих братьев и сестёр только я и выжил.

– Так тебе что, девяносто шесть лет?

– Весной отметил, – с достоинством произнёс проводник.

– А как так…

– Погоди, – перебил меня шеф. – Он тебе после, если захочет, всё объяснит. Кстати, – тоже усмехнулся он, – если уж на то пошло, то и мне скоро семьдесят стукнет.

– Шеф, да я вам и не дал бы…

– И не давай, об этом позже. Продолжу. Когда такой портал открывается, то взаимодействие полей, разница температур там и здесь создают туманную дымку, а над ней – радугу. Помнишь, даже в сказках рассказывалось, что стоит пройти под радугой, как станешь счастливым и богатым?

Вот такая «радуга» и оказалась на пути следования колонны. Измождённая, испуганная, уставшая колонна женщин и детей, стариков и раненых, военнообязанных, как прошедших финскую войну, так и совершенно юных ребят почти на двадцати автомобилях и паре десятков телег с лошадьми, проехав через портал, оказалась в параллельном мире. Степаныч сразу и не понял, где очутился. В лесу с огромными деревьями почти пятидесятиметровой высоты, которые с трудом походили на гигантские кедры, со свежайшим, но чуть влажным воздухом, с чистым небом, без копоти, взрывов и стрельбы. Рядом паслись животные, похожие на оленей, которых ничуть не испугала громыхающая колонна автомобилей. Проехав пару часов, люди остановились на привал, чтобы произвести рекогносцировку местности, и стало понятно, что они заблудились. Разбив лагерь и посовещавшись, руководство колонны выслало на разведку несколько человек, дав им задачу – максимум сутки на поиск «наших». Разведчики, вернувшись на следующий день, доложили, что на расстоянии примерно пятидесяти километров находится какой-то населённый пункт. Видно людей, какой-то непонятный транспорт, но никаких фашистов и вообще военной техники нигде не обнаружено. Было принято решение собираться и ехать к этому месту. Когда колонна с беженцами подошла к посёлку, из него стали выходить местные жители и интересоваться, откуда столько народа приехало. Долго не могли понять, где такой город Киев находится, пока один из местных не спросил: «Под радугой проехали?» – и, получив утвердительный ответ, рассмеялся: «Понятно, вы с Земли. Добро пожаловать в наш мир!» Руководство долго не могло поверить, что это вообще другая планета, где нет фашистов, нет войны, люди не знают о Сталине и Гитлере, не слышали о такой стране, как СССР. Живут спокойно в своих домах, мужчины работают на вырубках деревьев, женщины ведут домашнее хозяйство, дети посещают школы, путешествуют где им хочется. Когда они усвоили, что они не в России, но где-то остались родные и близкие, страна погибает в войне и их могут счесть дезертирами, то на вопрос, как им вернуться обратно, получили ответ: «На вашей технике никак». Оказалось, в пределах примерно ста километров есть портал, ведущий на Землю, но он не прямой, а транзитный, через третий мир, но в том мире, как сказали местные, Заброшенном, воздух непригоден для дыхания. Кислорода полно, но после погибшей цивилизации в воздухе живут бактерии, убивающие человека за несколько часов. В него иногда ходят местные сталкеры, чтобы найти и принести интересные и полезные вещи, но в специальных защитных костюмах. Или можно проехать через три мира, но вряд ли их техника выдержит такой дальний переезд. Колонна состояла в основном из полуторок, которые ездили на пятьдесят втором бензине, хотя могли и на керосине, и на смазочных маслах – автоле и нигроле. Мотор по тому времени всеядный был, да и нефть в этом мире перерабатывали. Но в основном на дизель и керосин с маслами. Да и в этом посёлке такой техники, работающей на принципе внутреннего сгорания, практически не было. Можно было купить в других местах, но чем могли с ними рассчитаться беженцы? Советские деньги там хождения не имели. Можно было бы рассчитаться оружием, но для военного человека по законам военного времени за такое – расстрел на месте… Можно золотом или камешками, но гражданские люди, даже у кого и было что, предпочитали молчать. Да и в следующем мире такое топливо уже не использовалось. Там была более прогрессивная цивилизация, где широко применяли электрические двигатели. И расстояния приличные: как потом выяснил Степаныч, в совокупности по дорогам нужно было проехать около семи тысяч километров. Пришлось беженцам смириться с мыслью остаться и обустраиваться в Кедровом посёлке. Оказалось, что в этом мире очень ценная древесина растущих там кедров. По своим свойствам во много раз превосходящая знаменитый бирманский тик. Это дерево, – пояснил шеф, – идёт на отделку дорогих яхт, палуб, салонов, или, если у тебя деньги позволяют, можешь и дом себе построить. Дерево, которое не только не боится воды, но даже от неё становится ещё крепче. Кстати, Стас, как ты думаешь, сколько стоит кубометр тика у нас сейчас? – спросил меня Владимир Семёнович.

– Ну-у-у, тысяч сто?

– Полмиллиона! И это не предел, всё зависит от толщины, ширины и длины доски. А древесина местных деревьев, если поливать её водой, становилась крепче камня! Из неё строили красивые и очень прочные дома, весь посёлок состоял из такого дерева. Лёгкое и прочное. В таком доме летом было прохладно, а зимой тепло, в нём хорошо дышалось. Такие дома практически вечные. Ещё из этих деревьев изготавливали мебель и продавали в другие миры. Мы как-то в очередной поездке видели процесс постройки такого дома! Возведя все стены, если не было дождя, строители сами поливали их из водяных шлангов. Через пару дней стены становились практически непробиваемыми. И уже не поддавались обработке. Как только дерево спиливали, начинался процесс его окаменения. Поэтому при добыче подобной древесины её тщательно прятали от осадков и заготавливали в небольших количествах, для себя и на продажу. Степаныч прожил там почти семь лет. Пока немного не разбогател. Он и ещё пятеро товарищей, которым очень хотелось вернуться домой, забив пару полуторок канистрами с топливом, продуктами и древесиной на продажу, решили найти дорогу домой. Местные жители с удовольствием подсказали, как добраться до следующего портала ко второму миру, и дали карту. С приключениями – какими, он, может, сам тебе потом расскажет – через пару месяцев и ещё один мир им удалось добраться до портала, ведущего на Землю. Но вышли они где-то в районе между Тобольском и Уватом, очень далеко от места старта, и в тех местах уже лежал снег. Одеты же они были по-летнему и на старых полуторках, практически с пустыми баками, спокойно могли замерзнуть, если бы их не повстречали местные геологи, среди которых был и мой отец. Он возглавлял ту бригаду. Вечером у костра ребята рассказали ему обо всём без утайки, предъявив некоторые артефакты, которых просто не могло быть в нашем времени. Отец мой был мужик сметливый, объяснил им, что, если они вернутся по месту жительства, их могут объявить дезертирами, а там… Но в тайге им часто попадаются такие глухие деревни, которые и не знали вообще, что была война. А страна строится, восстанавливается, молодые крепкие руки ей нужны, так что будете деревенскими, а о других мирах забудьте. Он помог всем им легализоваться, так Степаныч стал геологом. Работал и заочно учился, мотался по всей России, судьба раскидала его товарищей кого куда, но почти двадцать лет он больше никому об этом ничего не рассказывал… Жили мы тогда в Сургуте, – продолжил рассказывать шеф. – Я вырос, отслужил в армии, окончил вуз, пошёл по стопам отца, и вот однажды в гостях у Степаныча увидел один, хм, предмет. Он всё отбрёхивался: «Сувенир, стекляшка!» Это был стеклянный додекаэдр. Как я его называл – кубик из «Знака качества». Я крутил его в руках, любуясь, как играет солнечный свет на преломляющихся гранях, пока не задумался о чём-то и машинально подпёр голову. – Говоря это, Владимир Семёнович снял с полки этот сверкающий предмет и дал его мне: – Поднеси его к виску!

Не ожидая подвоха, я прислонил его к голове.

– Прикрой глаза, это начнётся секунд через тридцать.

Откинувшись поудобнее на диване, держа кубик у виска и прикрыв глаза, я стал чего-то ждать.

Сначала кубик потеплел, но я подумал, что нагрелся от тела, затем послышалась какая-то мелодия, мне показалось, у кого-то заиграл телефон, но мелодия становилась всё громче, хотя темп очень спокойный, я бы назвал её – для релакса. В глазах стал появляться свет, через который вдруг проявились сначала смутные тени, а потом, будто настраивался фокус, возникло изображение какой-то местности. Вид был с возвышенности на город! Но что это за город и, главное, в какой стране строили такие сооружения, непонятно. Что-то хрустально-прозрачное, ярко сияющее на солнце, какими рисуют замки в голливудских фильмах. Местность напоминала морское побережье почему-то с разноцветными холмами. Вдалеке были видны огромные горы, но без снежных вершин, а по небу, перед глазами вдруг пролетело какое-то ажурное тело. То ли это был летательный аппарат, то ли воздушный змей, я не понял. Вздрогнув от неожиданности, я отнял додекаэдр от виска. Всё пропало. Открыв глаза, я увидел заинтересованные взгляды мужиков.

– Что видел? – поинтересовался Степаныч.

Я стал рассказывать, но шеф перебил меня:

– Каждый раз он показывает разные картинки, и у всех своя музыка, пейзаж ни разу не повторился у меня лично. Да и музыку слышишь только ты!

– Откуда это, Степаныч? – обратился я к проводнику.

– Оттуда, – улыбнулся он. – Вообще-то я его выменял в одном из миров, эта технология Заброшенного мира. Никто не знает, для чего служила эта вещица.

– Итак, продолжаю. Хотя минуточку. Тамара, – позвал он, – принеси-ка нам всем ещё чайку, а Стасу кофе, без молока, но с сахаром! Всё верно?

– Да, такое надо чем-то запить, – согласился я.

Секретарь вкатила уже известный мне столик с напитками:

– Что-то ещё, Владимир Семёнович?

– Нет, спасибо.

Девушка упорхнула, а шеф снова заговорил:

– Конечно, после такого я вцепился в Степаныча как клещ: расскажи да расскажи. Потом мытарил отца, где он встретился с группой путешественников по мирам, просил их показать мне на карте, но всё это было приблизительно. Оказалось, у проводника есть ещё одна заначка – индикатор портала. С виду простая палочка, но, попав в зону действия полей, она загорается, как радуга, и чем портал ближе, тем спектр ярче. Как им удалось узнать, проходы строго не привязаны к определённым координатам, а могут блуждать в пределах до ста километров. В свой отпуск я уговорил Степаныча съездить в Киев и побродить по окрестностям, но мы там так ничего и не нашли. Тогда я стал собирать все слухи, сплетни, рассказы очевидцев о пропадающих людях, аномальных зонах. И вот один охотник поделился историей о пропавшей деревеньке где-то под Оренбургом. Сказал, охотоведы, мол, знают о ней, где-то в Сакмарском районе. Поехав один, с рюкзаком и палаткой, я бродил по окрестностям реки Сакмары, останавливался на ночлег, ловил рыбу, иногда встречался с такими же рыбаками. Общались, делились впечатлениями, и однажды я заметил свечение индикатора. Охваченный возбуждением, стал рыскать по окрестностям, пока сияние не стало в половину спектра. Зная, что, если подойду ближе, могу и не вернуться, не стал рисковать. Но радости моей не было предела! Вернувшись в Сургут, я поделился новостью с отцом и Степанычем, что нашёл действующий портал. Но от Сургута до Оренбурга почти две тысячи километров, часто не наездишься. Стал искать возможность сменить работу. И, это было уже в начале семидесятых, нашёл. Устроился в оренбургскую геофизическую контору, которая в 1974 году переименовывается в Оренбургскую геофизическую экспедицию. Самое смешное, что в 1997-м наша организация становится дочерним предприятием ОАО «Ханты-Мансийск геофизика». Так что я опять как бы в родных пенатах… Взяли даже с руками и ногами, специалисты моего профиля ценились на вес золота. Здесь же и женился на оренбурженке. Дали жильё, потом переманил отца и Степаныча. Периодически выезжал на выходные в Сакмарский район, типа на рыбалку или охоту, проверял, работает ли портал. Он смещался, но индикатор стабильно его находил. И вот как-то летом семьдесят пятого года мы втроём, взяв наш вахтовый автомобиль на базе «Урала», забив его соляркой, текстилем на продажу, парочкой военных переносных дизельных генераторов, провиантом – несколькими ящиками тушёнки и сгущёнки, водки и коньяка – да прихватив кое-какие минералы, чтобы изучить спрос на них, отправились в поездку. Оформили себе отпуска, сказав на работе, что поедем по Башкирии, дикарями, на рыбалку. По рассказам Степаныча, чтобы обернуться туда и обратно, даже через три мира, по срокам можно уложиться в одну, ну, максимум две недели. Расстояния между порталами находились в пределах от ста до почти тысячи километров. Так что даже на нашем «Урале» за сутки можно было эту тысячу пройти. Соляркой по пути можно разжиться, продуктами тоже, но запас, как известно, не помешает.

– Подождите, шеф, – перебил я его, – так что же, там все на русском разговаривают?

Шеф улыбнулся:

– Молодец, заметил, я тоже об этом спрашивал Степаныча. Оказалось, всё намного проще. Мы этот язык знаем!

– В смысле «знаем»? – не понял я.

– Он заложен при рождении в наш мозг, – пояснил шеф. – Вот скажи, ты видел когда-нибудь, как общаются между собой малыши, которые ещё не научились говорить: они вроде гугукают, что-то пытаются произнести, но отлично понимают друг друга. Да, им тяжело ещё без тренировки произносить слова, поэтому мы слышим от них странные и смешные звуки. Но этот язык, данный нам при рождении, со временем блокируется новым языком, на котором говорят их родители, но не исчезает совсем. При прохождении через портал происходит активация первичного языка, так что путешественник даже и не замечает, что стал мыслить и разговаривать на «новом» для себе языке. При возвращении обратно на Землю Степанычу и его товарищам пришлось делать определённые усилия, чтобы снова говорить на русском. Но чем чаще ты путешествуешь между мирами, тем это становится совершенно незаметнее, и ты свободно общаешься на двух языках не напрягаясь. Хотя в других мирах не все разговаривают на – назовём его – межмировом языке. Те, кто родился на этой планете и ни разу не пересекал порталы, говорят на своём, хотя им и преподают в их школах межмировой. Многие жители туда попали совершенно случайно, и разросшиеся общины сохраняют свой ортодоксальный способ общения, используя свои родные наречия как кастовый язык, непонятный широкой общественности. Но если тебе всё это будет интересно, можешь пообщаться с местными жителями, посетить их библиотеки или спроси свою Селену, ты ведь так назвал это устройство?

– Кстати, Владимир Семёнович, – перебил я его, – я так понимаю, эта Селена – не земная разработка?

– Всё верно! Это эллинская матрица – искусственный интеллект, ничем не уступающий, а возможно, и превосходящий наш человеческий.

– Вы были в мире эллинов?

– Нет, Стас, это проблематично, потому что порталы этого мира закрыты для «широкой общественности». О мире эллинов ходит много слухов, что это очень развитая цивилизация, насчитывающая чуть ли не миллионы лет своего существования. Но кое-какие устройства и артефакты периодически появляются на рынках межмирья. Говорят, что кто-то наладил контрабандные поставки и нашёл лазейку в этот загадочный мир, но, сам понимаешь, этот секрет один из самых закрытых. Селену нам удалось купить на одном из таких рынков, заплатив очень большую сумму, даже для Дороги миров.

– О! Классное название вы придумали – Дорога миров, – усмехнулся я.

– Это не я придумал, а Степаныч её так назвал, – пояснил шеф, – но я согласен, именно в точку назвал. Да и то, что нам её продали, тоже заслуга нашего скромного проводника, который ещё в свою первую поездку оказал, скажем так, небольшую, но эффективную услугу местному барону контрабандистов.

– Степаныч, чего же такого ты там сделал?

Степаныч усмехнулся:

– Это долгий разговор, но пострелять пришлось. Будет время – расскажу.

– Так вот, – продолжил шеф, – проехав через сакмарский портал, мы попали в Кедровый мир, но в совершенно другой посёлок, намного севернее от того, куда Степаныч в первый раз выехал со своим обозом. Жители этого посёлка слышали от других попаданцев о нашем мире, но никогда в нём не были, зато именно от этого посёлка недалеко был вход в портал через погибший мир на нашу планету. Как я уже рассказывал, местные сталкеры в защитных скафандрах ходили в него за различными артефактами, которые охотно скупались на Дороге миров, но недалеко. Благо обратный портал был в пределах ста километров, но вот до Земного, как говаривали их старожилы, никто не доходил, слышали, что есть, но как далеко, никто не знал. Говорили, что у кого-то есть практически полная карта дорог, но где её можно купить, сколько стоит?.. Очень удивились нашему «Уралу»-вахте. Спросили, на чём ездит, какова проходимость? Узнав, что на солярке, обрадовались: у них, оказалось, рядом стоит перерабатывающий заводик, и цена за неё копеечная. А можно ли такой для их нужд купить? Мол, они готовы расплачиваться за такую технику своим удивительным деревом. Мы пообещали в следующий раз к ним пригнать на продажу. Узнав, что электричество им давно знакомо, но не увидев никаких проводов, поинтересовались, откуда поступает ток. Оказалось, они покупают в следующем мире очень ёмкие аккумуляторы. На них и техника местная работает, и в домах подобные стоят, но, мол, дерут за них торговцы немерено, а солярки у них, извините за выражение, хоть жопой ешь. Вот тут и пригодились наши дизель-генераторы, обменяли их на местное дерево и кое-какую межмировую валюту. Докупили соляры, так как нас предупредили, что дальше её не продают, но через мир опять можно было её купить. И обмыли с ними первую сделку нашей водочкой с коньячком, под застолье и её продали местному дельцу! Искупались в местном озере и остались на ночёвку в своей вахте.

В следующем, более развитом мире, который местные называли Алахар, наш коптящий выхлопом «Урал» вызывал удивление всех жителей своей архаичностью, но в то же время внушал какое-то трепетное уважение. По сравнению с местной изящной, экологичной, но какой-то маленькой техникой наша вахта смотрелась как викинг-варвар, впервые попавший в парижский свет. Дороги там просто шикарные, путешествовать – одно удовольствие, тем более портал вывел нас на трассу, проходящую вдоль морского побережья. И опять все встречные посёлки были очень скромными, нигде мы не видели огромных многоэтажных домов. Общаясь с местными жителями, мы узнали, что у них монархический строй, в общении приняты титулы, причём титул можно было заслужить, но нельзя купить. Есть столица, есть своя армия, полиция. Страна расположена на огромных островах, а не на едином континенте. Планета разделена на два превалирующих государства и кучу мелких сообществ. Между государствами соблюдается определённый паритет, мы не лезем в ваши дела, а вы не влезаете в наши. Причём острова алахарцев располагались преимущественно в Южном полушарии, зимы там практически нет. Казалось, можно продать свою продукцию в более развитой цивилизации, чем наша земная. Ан нет, и там нашлись коммерческие интересы. – Шеф потёр руки. – Тушёнка и сгущёнка вызвали какой-то бешеный гастрономический интерес. Мы остановились на перекус в каком-то посёлке. Зашли в таверну попробовать «заграничных деликатесов», стали обедать, заказав жаркое из дичи, какие-то салаты и местное очень вкусное пиво. Тут к нам подошёл хозяин заведения. Сказав, что его зовут Стелл, поинтересовался, откуда мы прибыли. И узнав, что из мира Земля, очень обрадовался. Оказывается, в их мир раньше попадали наши земляне, и в детстве его угостили бутербродом с какими-то кусочками мяса, а также вкуснейшим белым лакомством из металлической банки. Память об этом он хранит до сих пор. Когда мы из машины принесли консервы с тушёнкой и сгущёнкой, радости хозяина не было предела! Обед сразу стал для нас бесплатным, и он предложил купить весь наш запас и готов был стать постоянным покупателем в больших объёмах. По его совету мы купили ещё местного пива в бочонках, которое варила его же пивоварня, с большой скидкой, сказав, что в следующем мире оно пользуется большим спросом. Дал нам карту местности с дорогами до порталов. Оказалось, в ближайшей доступности, по-нашему, в одной-двух тысячах километров есть ещё несколько проходов в другие миры, но, чтобы попасть на Землю, нам надо было ехать по дороге в Гедер, именно так назывался нужный нам мир. Переночевали в соседней гостинице в шикарных номерах и отправились в дорогу. К вечеру добрались до очередного портала в третий мир.

Проехав километров пятьдесят, увидели практически настоящий постоялый двор, в котором стоял как гужевой, так и автотранспорт. Остановились на ночлег. Местная публика напоминала каких-то охотников или старателей, а может, и бандитов. Смешение стилей и одежды никого не смущало. Периодически мелькало оружие, от привычного нам стрелкового до вполне экзотического. Мы даже хотели сходить в машину и взять, на всякий случай, наши охотничьи ружья. Помещение напоминало что-то среднее между ковбойским салуном и цивилизованным европейским баром с витринами, холодильными установками и барной стойкой. Парочка посетителей сидела за ней, остальные по различным уютным уголкам за столиками. Одна из сновавших в баре девушек-официанток в костюме, напоминавшем одежду немок на «Октоберфесте», увидев наше замешательство, подошла, поздоровалась и, мило улыбнувшись, поинтересовалась:

«В первый раз у нас?» «Да», – ответили мы.

«Меня зовут Агата. Желаете перекусить, а может, и на ночлег остановиться?»

«Не отказались бы», – согласился я.

Кивнув на остальную публику, девушка заверила:

«Не беспокойтесь, у нас за порядком следят. Папа Джон, владелец нашего двора, в большом авторитете. Никто не захочет с ним ссориться».

«Джон, – удивились мы, – он что, с Земли?»

«Нет, но его предки, как и мои, когда-то давно через спонтанный портал попали сюда. Это было лет двести назад. Кто-то потом вернулся, найдя дорогу домой, а большинство осталось. Здесь жить можно, никакой химии и синтетики, как в других мирах. Натуральное хозяйство, хорошая медицина, свобода в отношениях. А вы откуда?»

«Мы-то как раз с Земли, так сказать, наводим мосты».

«С Земли? Вот папа обрадуется! Джон! Эй, Джон! – завопила она и стала махать кому-то рукой. – Иди скорее сюда, к нам земляне пожаловали! Присаживайтесь за этот столик, я вас обслужу. Что будете заказывать?»

«Давайте ваше фирменное и пива».

«Пиво местное, может показаться вам очень крепким. Но есть экспортное, алахарское. Оно, правда, не из дешёвых, надеюсь, у вас есть деньги? Мы принимаем как местную, так и мировую валюту».

«Деньги есть, – заверил я её. – А алахарское пиво у нас у самих имеется в бочонках».

«Правда? – удивилась она. – Тогда с папой Джоном вы договоритесь!»

Махнув тряпочкой по деревянному столу, она убежала выполнять заказ. Мы расположились на стульях, которые хоть и казались громоздкими, но были довольно удобными, тем более сиденья у них были мягкие, обтянутые какой-то местной кожей. И увидели подходящего к нам огромного крепкого темнокожего мужчину, но в то же время с европейским типом лица. Одетый в простую хлопковую рубашку с завёрнутыми по локоть рукавами, в грубые матерчатые брюки стального цвета в унисон с рубашкой, но в белоснежном переднике, держа в своих мускулистых руках полотенце, он вызывал невольное уважение. Мужчина с достоинством наклонил голову, приветствуя нас, и представился:

«Папа Джон. Прошу любить и жаловать».

«Очень приятно». – Мы по очереди так же представились ему, добавив, что мы из мира Земля.

«Oh my God! Как я рад встретить соотечественников! Давно с Земли? И из какой страны вы приехали?»

«Несколько дней назад, а живём мы в России».

«Не знаю такой», – удивил нас Джон.

«А ваши предки откуда сюда попали?» – в свою очередь поинтересовались мы.

«В нашей семье передаётся из поколения в поколение, что мы жили в Южной Америке», – с гордостью ответил он.

«Тогда вполне понятно, что двести лет назад ваши родичи и не слышали о России. Но у вас лицо нетипичное для негров».

«Да, – согласился он, – куча смешанных браков с другими нациями. – И, улыбнувшись, добавил: – Но вот цвет кожи так и не поменялся».

Тут подошла Агата, неся огромный поднос, на котором стояло множество чашек, плошек, соусниц и огромная зажаренная ляжка какого-то животного.

«Попробуйте нашу свинину. Скорее всего, она не похожа на земную, но первые поселенцы стали их разводить, назвав земным именем».

Она что-то шепнула папе Джону на ухо и стала раскладывать принесённое на нашем столе. Подошла ещё одна девушка и поставила на стол кувшин с пивом и большие кружки для всех. Пока мы накладывали себе порции съестного, папа Джон разлил всем пиво и поднял тост:

«За долгожданную встречу!»

Дружно чокнувшись кружками, мы стали пить прохладный и, как оказалось, ядрёный напиток. Сев к нам за столик, папа Джон сразу стал брать быка за рога:

«Как там на родине, потом, если захотите, расскажете, но Агата мне шепнула, что у вас есть алахарское пиво. Не хотите продать? Дам хорошую цену. Могу в любой валюте, могу золотом, могу лекарствами, их у нас покупают во всех мирах. Может, что-то ещё есть у вас на продажу? Оружие, ткани, продукты – всё сгодится!»

«Оружие у нас только для себя, не на продажу, а вот пиво и ткань можем продать».

И тут же начался торг. Бились, смеялись, торговались до упаду, но после, ударив по рукам, папа Джон признался:

«Удивили вы меня, у нас так никто не умеет торговаться!» Мы отдали ему всё пиво, оставив для себя один небольшой бочонок, отдали весь текстиль, подарили последние заныканные две бутылки водки. Взамен у него приобрели некоторые золотые украшения и чемоданчик с лекарствами, к каждому он написал пояснение, от чего и как принимать. А потом нажрались в хлам, пиво оказалось очень коварным, но папа Джон заверил нас, что ничего у нас не пропадёт и мы его лучшие друзья. И не помню как, но утром я проснулся с Агатой в одной постели. С кем и где ночевали Степаныч и отец, я не стал потом интересоваться, чувствуя себя виноватым перед своей женой. Болея с похмелья, видимо, одним пивом дело не обошлось, я не знал, как мы поедем дальше, но Агата, проснувшись и увидев мои гримасы, засмеялась.

«Ах ты мой бедненький», – чмокнула она меня в щёку, куда-то выпорхнула и вскоре принесла стакан воды.

«Мне бы похмелиться», – застонал я.

Девушка кинула в стакан какую-то таблетку, которая, зашипев, практически мгновенно растворилась.

«Пей», – протянула мне стакан Агата.

Меня мучил сушняк, поэтому я залпом выпил воду и со стоном опустился на подушку. Но через минуту почувствовал, что меня стало потихоньку отпускать. Через пять минут я был свеж как огурчик.

«Что за чудо-таблеточка?» – удивился я.

Агата засмеялась:

«Помнишь, я тебе говорила, что у нас замечательная медицина? Здесь растут очень оригинальные травы, из которых наши фармацевты и делают свои лекарства. И они очень эффективные, поэтому и имеют спрос в разных мирах».

«Слушай, – вспомнил я, – а вроде папа Джон не клал нам такие таблетки».

«Это же не лечащие вещества, они просто снимают похмельный синдром».

«Да у нас на Земле за одно это средство можно озолотиться!» – воскликнул я.

«Так и быть, – обняв меня за шею, прошептала Агата, – в благодарность за проведённую ночь подарю тебе пару упаковок».

Мне стало стыдно, что я ничего не помнил, но, набравшись смелости, уточнил:

«Я хоть не опозорился?»

«Успокойся, – засмеялась Агата, – ты был на высоте, я бы и ещё раз не отказалась повторить всё, что мы творили ночью. Ты как?»

«Нет-нет, – стал поспешно собираться я, – нам ещё ехать далеко. Может, в следующий раз?»

«Ну, в следующий раз так в следующий», – с сожалением повторила она.

Одевшись, я спустился в зал, где уже пили чай мои спутники, с хитрецой поглядывая на меня, но тоже совершенно трезвые.

«Выспался?» – спросил отец.

«Вполне», – гордо ответил я.

«Завтракай, мы уже поели, и в дорогу».

Папа Джон вышел нас провожать, пожелав счастливого пути, попросил не забывать и привезти чего обещали.

«А чего мы ему обещали?» – тихо спросил я Степаныча. «А ты не помнишь?» – усмехнулся тот.

«Калашей ты ему обещал привезти».

«Каких калашей, автоматы? Где я их возьму?»

«Пить меньше надо, – заметил мой отец. – Поехали, там видно будет».

Дружески попрощавшись, мы покинули гостеприимный двор. Папа Джон также дал нам карту местности, где пометил земной портал. За десять часов дороги мы ещё пару раз останавливались в попутных посёлках, уточняя дорогу, наслаждаясь экзотическими местами и перекусывая в местных заведениях. После благополучно переехали через портал, ведущий на Землю, выйдя как раз почти недалеко от Ханты-Мансийска.

Через три дня, вернувшись в Оренбург, стали думать, как нам можно использовать это открытие. Отдавать всё в руки государства не хотелось. А заработать на этом можно очень хорошо. Семидесятые годы стали для нас золотыми. Приехавшее московское начальство, которому стали показывать наше хозяйство, совершенно случайно зашло на склад, где у нас лежало упакованное «кедровое дерево», купленное в первом мире. Один из боссов оказался знатоком и любителем яхт, и, развернув упаковку и увидев готовые доски, он «опознал» в них бирманский тик. Поинтересовался у меня, откуда такая редкость в степном краю. Я ответил, что это упаковочная доска, в которой нам приходит импортное оборудование, мы её аккуратно разбираем и продаём, чего добру пропадать. Он тут же предложил нам купить весь запас, и, если будет ещё, готов брать хоть грузовиками. Угостили его потом алахарским пивом, которое также произвело на него сильное впечатление, наплели, что это пиво сварено из хмеля, растущего только в отдалённых горах Башкирии. Его варит маленькая артель, для своих, поэтому оно не производится в больших количествах. Он пообещал, что только за это пиво и тик он сведёт нас с нужными людьми и поможет решить любой вопрос, если мы будем его постоянно снабжать. Это был наш первый оптовый клиент. Одной только продажей дерева мы окупили с большим плюсом все свои затраты. Оказалось, импортное лекарство и золото открывают нам практически любые двери.

Первые три новых автомобиля «Урал», которые мы купили у колхозников, остро нуждающихся в наличных деньгах, продали в Кедровом мире за первые полгода в обмен на дерево. Гнали туда пять машин, три продавали, на оставшихся двух везли товар уже сюда на продажу. Ездили нечасто, раз в полгода. Безалаберность и отсутствие какого-либо контроля со стороны государства позволяли списывать кучу гражданской и военной техники. Не подумай ничего, мы не торговали танками, но машины, вездеходы, полевые кухни, куча запчастей и комплектующих, а также наши консервы и позже, как ни странно, джинсы пользовались огромным спросом. Наличные позволили расширить автопарк. У нас появились свои КамАЗы, на которых стало более удобно путешествовать, быстрее и комфортнее. Да и грузоподъёмность у них приличная, а если с прицепом – навар просто сказочный. А там и первые два ящика с калашниковыми. Военные тоже хотели хорошо жить.

Но в 1976 году, отправившись с парой КамАЗов с прицепами, мы не смогли проехать через портал. Индикатор его никак не фиксировал. Вернулись ни с чем. Я стал каждые выходные ездить на своём авто по району, искать проход, но индикатор молчал. Не понимали, что такое случилось, прождали почти год, индикатор ни разу нигде не засветился. Сели в очередной раз думать, в чём может быть причина. Степаныч предложил: «Давайте смотаемся к Сургуту, поищем там, может, что найдём? Мы ведь ни разу не проверяли свой индикатор, горит ли он при выходе из портала».

Опять взяли отпуск, поехали. И что ты думаешь, индикатор показал, что портал там работает! Методом и проб и ошибок выяснили, что каждые двенадцать лет порталы меняют своё направление, то есть они реверсивные. Сначала один работает как впускной портал, через двенадцать лет он уже работает только на выпуск. И теперь мы посылали транспорт в сургутском направлении, он там проходил уже в Кедровый мир, затем в Алахар, а потом через Гедер возвращался под Оренбург! До 2024 года на вход работает портал под Оренбургом, в Сакмарском районе.

Освоив и заведя знакомства в этих трёх мирах, наладив периодические поставки различной продукции, мы стали осваивать и следующие порталы. Вышли на мир Медина. Это оказался довольно прогрессивный, но практически стопроцентно заселённый арабами или похожими на них национальностями. Очень контрастная планета, есть и пустыни, есть и густо заселённые экзотическими лесами площади. Причём в пустынях находятся, как ни странно, курортные зоны. Оказывается, подземные источники, из которых воду качают насосами на поверхность, содержат какие-то микроорганизмы, которые исцеляют чуть ли не все болезни и оказывают омолаживающий эффект на человеческий организм. Неделя на таком курорте сбрасывает не менее десяти лет. Недаром мы так молодо выглядим. Но эти микроорганизмы на поверхности живут недолго, поэтому воду из этих источников не получается транспортировать и продавать на сторону. Курорты эти очень дорогие, не каждому по карману, но нам с семьями, – шеф загадочно улыбнулся, – удалось в них отдохнуть уже несколько раз. Да и семьи наши давно уже живут в алахарском мире. А вот для торговли там добываются некоторые минералы, которые применяются в нашей военной промышленности, а мы их обмениваем уже на наши драгоценные камни. Объёмы поставок невелики, но в ценовом диапазоне, сам понимаешь, превышают другие наши торговые операции. Поэтому нам уже не так стали важны большегрузные автомобили. О всех торговых операциях я не буду тебе рассказывать, не время и не место, – Владимир Семёнович встал с кресла и направился к полке с сувенирами, – но нас в последнее время очень заинтересовал Заброшенный мир. – Взяв парочку предметов, он вернулся к нам и поставил их на столик.

Я с интересом принялся их разглядывать. С виду ничего необычного в них не было. Один предмет был совершенно круглым, как хрустальный шар размером с небольшое яблоко, второй напоминал шестигранный карандаш чёрного цвета, но не заточенный, толщиной примерно в палец и длиной около тридцати сантиметров. Хрусталь и эбонитовая палочка, подумал я, но в чём-то должен быть подвох.

– Крутани палочку, как монетку ты крутишь, – предложил мне шеф.

Ну, нетрудно, подумал я, пожалуйста. Взял её посередине и крутанул по часовой стрелке. Палочка вдруг оторвалась от поверхности стола и, вращаясь в воздухе, зависла над ним примерно на метровой высоте.

– Ни фига себе вертолёт! – поразился я. – И долго она так будет висеть?

– Пока ты её не остановишь рукой, – ответил шеф. – Я как-то, уезжая в очередную командировку, решил проверить и крутанул её, а вернувшись в квартиру через месяц, увидел, что она так и висела в воздухе, продолжая равномерно вращаться. Причём даже сопротивление воздуха на неё не подействовало. Мы подозреваем, что это какая-то антигравитационная сила, но измерить, что это за поле, и понять, как это происходит, нам пока не дано. Но это ещё не все её возможности, – усмехнулся он. – Попробуй поставить на неё любой предмет, ну хотя бы свою чашку.

Взяв в руки чашку, я поднял её чуть выше над вращающимся предметом.

– Отпускай, – предложил шеф.

Чашка, чуть опустившись, зависла в воздухе над ним примерно на высоте пять сантиметров.

– Мля, – чуть не выругался я. – И какой максимальный вес он держит?

– Мы со Степанычем ставили на него пять ящиков тушёнки, больше потолок не позволил, они стояли!!! Я на него запрыгивал – держит, причём, когда стоишь на нём, ощущение нормальной поверхности, но экспериментальным методом выяснили, что удерживающего поля хватает примерно диаметром в полметра от загруженной площади, дальше моя нога начинает проваливаться. И сверху его не взять, но вот снизу рука берёт предмет без проблем. И чем быстрее он вращается, тем выше или ниже высота его подъёма. Добавь к нему вектор тяги – и готов летательный аппарат!

– А хрустальный шар чего делает? Что-то показывает? – с интересом спросил я.

– Нет, – вмешался в нашу беседу Степаныч. – Возьми его в руки и потри, как в сказке про лампу Аладдина.

Я взял, шар как шар, потёр его ладонью – ничего не изменилось, и вдруг Степаныч, выхватив откуда-то из своей одежды охотничий нож, метнул его в меня. Я даже не успел испугаться и хоть немного уклониться от летящего в меня предмета, как ножик неожиданно отскочил примерно в метре от меня, как от стенки.

– Защитное поле, – пояснил проводник. – Любой летящий предмет останавливает, но если медленно его вносить – пропускает, так что от пули защитит, но задушить или, – тут он перешёл на кавказский акцент, – мэдленно тэбя зарэзать я смогу, – добродушно засмеялся он. – Причём его немного становится видно, когда ты двигаешься, что-то типа мыльной плёнки. Потри шар ещё раз – и активация защиты снимается.

Я прошёлся по комнате. Да, в солнечном свете стало чуть видно лёгкую мыльную сферу вокруг меня. Не останавливая движения, потёр шарик ещё раз – плёнка пропала без всякого звука.

– Офигеть! – только и смог произнести я.

– Это немногое из того, что нам удалось купить на Дороге миров. Поэтому мы и заказали фирме, производящей кемперы, сделать нам парочку совершенно герметичных, в которых можно будет прожить какое-то время, пока мы будем исследовать погибший мир. Для этого в наших автодомах и сделаны переходные тамбуры, чтобы воздух не потерять и обеззараживать его. Первый кемпер сейчас находится в такой поездке, а второй, который в боксе стоит, пришёл чуть позже, но мы ждали ещё Степаныча, чтобы он привёз некоторые усовершенствования для него, которые мы заказали в других мирах. В том числе и твою Селену. Кстати, я давно хотел на неё посмотреть вживую.

– А разве вы не видели? – удивился я. – Она у вас уже сколько стоит?

Шеф почесал переносицу.

– Тут ведь вот в чём дело: раз ты оказался по случайности первым и единственным пользователем, то, пока тебя рядом нет, искин находится в режиме ожидания. Ни на кого другого он не будет реагировать, как бы мы ни старались. Язаходил в кемпер неоднократно, но он, или теперь уже она, – шеф улыбнулся, – не вступает даже в общение. Только в твоём присутствии и когда ты непосредственно к ней обратишься. А также пока ты не представишь ей своего спутника. При посторонних Селена никак себя не проявит, пока не получит от тебя команду… Идёмте уже в ангар, мне не терпится посмотреть на это чудо!

Владимир Семёнович поставил артефакты обратно на полочку, попросил секретаршу убраться, и, накинув верхнюю одежду, мы отправились в ангар.

– Селена, – войдя в кемпер, позвал я, – покажись нам.

– Здравствуйте, Стас, Степаныч, – тут же отозвалась она, появляясь в полный человеческий рост перед нами.

– Познакомься, это Владимир Семёнович, наш шеф.

– Очень приятно, – бархатным контральто ответила Селена. – Чай, кофе?

– О как! – Шеф с интересом стал осматривать голограмму со всех сторон. – А ты и это можешь?

Селена мило улыбнулась:

– Физически нет, конечно, но включить чайник или кофеварку – без проблем. Любой прибор, который использует для своей работы энергию, кроме механических, я могу контролировать и управлять им в радиусе ста метров от базового источника.

– Но ведь чайник, чтобы заработал, необходимо включить механически, – с интересом заметил Степаныч.

– Контакт можно замкнуть и энергетически, – пояснила Селена, – вот так, например.

На чайнике, стоящем на кухонном столике, сам по себе загорелся контактный индикатор, и чайник стал нагреваться.

– Круто! – стал восторгаться я. – То есть ты можешь управлять любым оборудованием в этом авто?

– Да, – скромно заметила она.

– Подожди, Стас, – с нетерпением перебил меня шеф. – Меня интересует самый главный вопрос: насколько большая база данных есть у тебя по всем переходам Дороги миров и какое место в ней занимает наша Земля?

– Владимир Семёнович, – Селена перешла на деловой тон, – в моей памяти есть практически полная база всех порталов нашей ветви. Земля в ней занимает вторую позицию.

– Поясни подробнее, – попросил шеф, присаживаясь на диванчик.

Мы со Степанычем тоже сели на пассажирские кресла.

– Хорошо, – стала рассказывать Селена. – Вам наверняка известно о спирали Фибоначчи.

– Да, – согласился шеф, – я знаком с этим термином и теорией.

– А я нет, – воспротивился Степаныч, переглянувшись со мной.

– Аналогично, – кивнул я.

– Тогда краткий экскурс на эту тему, – предложила искин. – Леонардо Пизанский, или, как потом ему дали прозвище, Фибоначчи, жил в тринадцатом веке по земному летосчислению. Он написал великий труд, который назвал «Книга вычислений». Леонардо был крупным математиком для своего времени. И в этой книге представил на суд общественности десятеричную систему счисления. Для нас это привычные числа от нуля до девяти в обращении. Его работа стала важным достижением в Европе со времён падения Рима. Мало того что Фибоначчи сохранил числовую науку в Средние века, он также заложил глубокие основы для развития таких наук, как высшая математика, астрономия, физика и машиностроение. Спираль Фибоначчи – это некоторая кривая, которая огибает точку своего центра, приближаясь или удаляясь от неё, все зависит от направления, избранного вами. Эти фигуры могут быть как двухмерными, так и трёхмерными, как считается у вас на Земле, но и четырёхмерное пространство придерживается этой закономерности. Поэтому планеты Дороги миров не обязательно находятся в одном космическом пространстве и времени. Но вернёмся к истории. Леонардо да Винчи, итальянский художник, архитектор, скульптор и учёный, как-то, решая прикладную задачу, наткнулся на любопытный ряд чисел Фибоначчи, в начале которого находятся две единицы. Каждый последующий член – это сумма двух предыдущих. Самое любопытное, что числовой ряд Фибоначчи имеет примечательную последовательность. Она известна тем, что если любой член этой последовательности поделить на предыдущий, то получится число, которое близко к 1,618. Этому числу дали название золотое сечение. Золотое сечение, или золотая пропорция, деление в крайнем и среднем отношении, гармоническое деление, число Фидия – деление непрерывной величины на части в таком отношении, при котором меньшая часть так относится к большей, как большая ко всей величине. Например, точка B делит отрезок AC так, что большая его часть AB относится к меньшей BC так, как весь отрезок AC относится к AB, то есть AB/BC = AC/AB. Оказалось, что это число было известно человечеству очень давно. Например, в Древнем Египте строили пирамиды с его использованием, а древние греки возводили по нему свои храмы. Леонардо да Винчи, изучая человеческую анатомию, показал, что строение тела человека также подчиняется этому числу. Спираль Фибоначчи отличается от золотого сечения, так как начинается с единицы или нуля в некоторой пространственной точке и при этом стремится к этой золотой пропорции. Такая фигура обычно разворачивается по спирали бесконечно долго. У последовательности Леонардо есть интересное свойство: она постоянно увеличивает точность. В некоторой отдалённой точке спирали (когда почти достигнута фи = 1,618…) уже невозможно найти разницу, которая прослеживалась между двумя спиралями. Понимание этого свойства спирали Фибоначчи и определяет её удивительность. Это поразительно, однако строение спирали Фибоначчи можно наблюдать в большом количестве предметов, явлений природы и вселенной. Например, в подсолнухе очень хорошо прослеживается эта спираль в строении семечек. Последовательность спиралей, составленных из семечек по 21, 34 и 55 штук, является последовательностью чисел Фибоначчи. Сюда можно также отнести шишки, растущие на сосне, и, вы не поверите, спирали галактик! Фи – это постоянная, которая влияет на реальность и метафизику даже глубже и загадочнее, чем число пи. Как и у числа пи, у фи нет математического решения. После запятой знаки просто продолжаются множиться до бесконечности. Особенность числа в том, что его можно отыскать в любой органической структуре от строения костей до завитков раковин у моллюсков. Оно лежит в основе всех структур биологии и, похоже, является геометрической схемой самой жизни. У вас на Земле эту последовательность называют зашифрованным законом Вселенной. Даже Платон говорил, что пропорция фи – это «ключ к физике космоса». Число фи – 1,6180339+, и хотя решения у него нет с точки зрения арифметики, его легко получают при помощи циркуля и угольника.

– Это всё красиво, но не совсем мне понятно, – заявил я, – как эта спираль привязана к Дороге миров?

– Всё довольно просто, – улыбнулась Селена. – Планеты в Дороге миров располагаются также по спирали, начальной точкой которой принято считать Заброшенный мир. Далее идёт ваша Земля, потом Кедровый мир, Алахар и так далее. Единственное отличие, которое прослеживается с помощью числового ряда Фибоначчи, – это количество проходов в другие миры. 0, 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34 и так далее. Ноль мы не можем использовать, значит, следующая последовательность 1 + 1 = 2 берётся за исходную точку. В два мира можно попасть из Заброшенного. Если брать вашу Землю, которая занимает второе место в цепочке миров, то у неё порталы открываются только в три мира, 2 + 1 = 3. Из Кедрового мира можно посетить уже – 2 + 3 = 5 – пять миров и так далее. И это парные порталы, на вход и на выход. Но есть и природный лимит – максимальное число порталов на последующих планетах не превышает числа 13. Но тогда два ближайших портала ведут в узловые миры, где в сумме путей всё так же прослеживается числовой ряд спирали – 21, 34 и так далее. То есть имеется определённый интервал по мирам, находящийся на витках спирали, и невозможно перейти из одного портала определённого мира в другие пространства, расположенные через несколько витков. Маршрут необходимо прокладывать через транзитные или узловые миры. На самой планете географически порталы могут находиться как на очень далёком друг от друга расстоянии, так и близко, всё зависит от множества факторов. И как вы знаете, каждые двенадцать лет они меняют своё направление.

– Практически, – встрял в объяснение шеф, – мы всегда выходили на мир Кедрового дерева, а где ближайший портал в Заброшенный мир?

– Из России всего два портала ведут в него, – пояснила Селена, – один находится на Камчатке, второй в Крыму, но в эти порталы невозможно проехать на колёсном транспорте, потому что они находятся в горных массивах. Да и микрофлора того мира не позволяла выжить случайным путешественникам-землянам, которым удавалось проникнуть туда. Выходы же расположены – один недалеко от Байкала, второй под Архангельском.

– А третий портал куда ведёт? – поинтересовался я.

– Третий, – грустно улыбнулась Селена, – для вас – в никуда, хотя географически он от вас и недалеко, в пределах всего тысячи километров.

– Как так? – не понял я.

– Третий путь вёл к эллинам, но они заблокировали все проходы к ним.

– Вот-вот, – обрадовался шеф, – какая у тебя есть информация об этой загадочной расе?

– Вся информация по эллинам закрыта, – сухо пояснила Селена.

– Но ведь тебя там и сделали, – удивился Владимир Семёнович, – и что, никаких данных?

– Да, сделали, – согласилась она, – но в базе нет никакой информации, или она как-то заблокирована от меня. У меня есть база порталов, ведущих к ним, но все они помечены как «закрытые для широкого посещения». И ещё в каждом мире есть проходы, ведущие к эллинам, исключение составляет начальный мир – Заброшенный. Но согласно той же теории спирали Фибоначчи, я не могу с уверенностью сказать, что это нулевая точка или максимально отдалённая, где фи равно 1,618.

– Для широкого закрыты, – задумчиво потёр нос шеф, – но, видимо, есть те, для кого они и открываются. Или существует какой-то пропуск, опять же тебя ведь как-то доставили на Дорогу миров.

– У меня нет информации, как это произошло, – ответила Селена, – я активировалась только в момент первичного контакта со своим пользователем, с тобой, Стас. – Голограмма, улыбнувшись, подошла ко мне и нежно положила руку на плечо.

Шикарная женщина, в очередной раз подумал я, глядя на неё, жаль, не живая.

– Тогда ещё вопрос. – Шеф не смог усидеть на месте, встал с диванчика и принялся ходить по салону. – Все ли планеты в той или иной степени развиты технологически, или есть какие-то исключения? И везде ли живут люди?

– Закономерности в развитии рас, проживающих в том или ином мире, не выявлено. – Селена подошла к диванчику и села на место шефа, положив ногу на ногу. – Есть как очень развитые, так и совершенно дикие миры, где не живут представители хомо сапиенс. Есть миры, где внешний облик обитателей чем-то похож на людей, но генетически это совершенно другая раса. Есть и нечеловекообразные представители разума, но все планеты кислородосодержащие. Возможны небольшие отличия в гравитационной составляющей миров, а также в процентном содержании кислорода и инертных газов. Есть миры условно доступные, так как в них велись или ведутся вооружённые столкновения. А также застывшие в развитии цивилизации, которые по каким-то причинам не стремятся развиваться технически.

– А что ты знаешь о Заброшенном мире? – остановился шеф и с интересом посмотрел на Селену.

– Единого мнения о нём у других цивилизаций не сложилось. – В руках у Селены вдруг появилась чашка дымящегося напитка, и она сделала глоток.

– Точно! – вдруг воскликнул Степаныч. – О чае-то мы и забыли, давайте быстренько сделаем и себе по чашечке. – Он встал и, подойдя к кухонному уголку, принялся быстро разливать нам напитки и сервировать какую-то закуску.

Я выдвинул уже привычным жестом тумбочку на середину холла, а шеф стал переносить чашки на наш столик. А Селена продолжила:

– По разным источникам, история этого мира насчитывает как десятки тысяч, так и миллионы лет. Широкого археологического исследования никто не проводил. Лет сто назад это было похоже на массовый исход, когда из разных миров, достигнув определённого развития, люди ринулись собирать артефакты. Но сейчас это уже невыгодно, попадаются они очень редко. И грабёж прекратился. Все крупные города тщательно прошерстили. Теперь все надеются на сталкеров и единичные частные экспедиции, приносящие случайные артефакты. Это обусловлено тем, что долго находиться в заражённой атмосфере ни у кого не было возможности, хотя найденные следы животных там присутствовали: видимо, каким-то формам жизни удалось выработать иммунитет к бактериям.

Степаныч сел в кресло со своей чашкой, а шеф устроился на диванчике рядом с Селеной и принялся пить чай.

– А во-вторых, – Селена покосилась на Владимира Семёновича, – далёкое расположение этого мира по отношению к Дороге миров. Нам известны только две цивилизации, через которые можно попасть в этот мир, – Кедровый мир и ваша Земля. Поэтому исследования и посещения его проводились в основном с помощью летательных аппаратов, у которых ограниченный срок автономной работы и вместимость членов экспедиции.

Прихлёбывая чай, я заметил:

– Так вот откуда у нас появились летающие тарелочки – транзитом путешествовали.

– Да, – согласно кивнула Селена, – так как разные порталы ведут в совершенно разные места планеты, легче иногда через ваш мир попасть туда, нежели войти через Кедровый и облететь ещё полпланеты. Ну а также дикими сталкерами, но у них присутствует только коммерческая составляющая, никакой научной базы нет. Всем межмировым сообществом признается высокоинтеллектуальное, культурное и технологическое развитие Заброшенного мира. Однако единого мнения, что с ним случилось и куда подевались жители, нет. Согласно найденным документам, скульптурам и фотовидеофиксаторам, они были очень похожи на людей. Остатки разрушенных от времени городов, какая-то мебель, фрески на стенах зданий, которые до сих пор смотрятся как анимированные живые картины, а также различные артефакты позволяют сделать вывод о вполне мирном его существовании. – Селена щёлкнула пальцами, и перед нами в воздухе появилось изображение этого мира.

Я забыл о чае, оставив чашку, и принялся с интересом разглядывать совершенно фантастическое зрелище.

Сначала камера показала некий полуразрушенный город, с хрустальными колоннами на берегу высохшего моря. Сочетание синего неба, белоснежного песка и чуть прозрачных зданий напомнило мне яркий зимний день, будто здесь стоял заброшенный замок Снежной королевы. Между колоннами подул ветерок и поднял песчаные завихрения, которые небольшими смерчами стали двигаться, как бы играя между собой. Отражения в хрустальных стенах и колоннах стали множиться, и через мгновение почудилось, что это маленький отряд вихрей, который имеет свой интеллект, и движение его разумно. Но ветер стих, вихри опали, и всё опять замерло, как в сказке: казалось, что город наполнен пустотой и грёзами.

Камера стала двигаться вдоль улицы, и я заметил, что некоторые здания и мостики парят в воздухе. Серебристые пруды с небольшими полуразрушенными портиками, обрамлённые причудливыми гроздьями каких-то растений, появлялись то тут, то там. Башни и совершенные геометрические фигуры словно соединены серебряной паутиной, играющей на солнце всеми цветами радуги. Вдали виднелись безлюдные каменные амфитеатры. И подозрительно звенящая тишина вокруг…

Вдруг глаз уловил движение. Камера приблизилась к одной стене и стала разворачиваться. На, казалось бы, каменной поверхности проявилось своеобразное окно в другой мир. В этом окне толпа детей, обычных, наших земных ребят, одетых в ярко-серебристые пляжные костюмы, веселилась и плескалась на морском берегу.

– Будто в пионерлагере, в «Артеке» всё это происходило, – зачарованно произнёс я.

Камера отвернулась от этой панели и вновь стала двигаться по улице. И вдруг на бешеной скорости что-то промелькнуло перед ней, глаз успел заметить только движение, но не предмет.

– Селена, стоп, – попросил я, – отмотай чуть назад и сделай стоп-кадр, хочу увидеть, что там двигалось.

Селена на миг остановила картинку и показала нам, что дорогу пересекало какое-то существо, собака, или кошка, или кто покрупнее, изображение было не в фокусе, но положение тела и четыре лапы явно намекали на животное происхождение объекта.

– Всё-таки там есть жизнь, – заметил шеф, – разумная или нет, но есть. – Владимир Семёнович встал и, обращаясь к нам, произнёс: – Так, всё это очень интересно и занимательно, но план наших дальнейших действий таков. Степаныч, ты занимаешься со Стасом, пусть начинает учиться управлять трейлером, параллельно вдвоём готовите его к поездке. Ну, ты в курсе, чего нам надо. Загружаете провизию, оборудование и кое-что на продажу, так сказать, «обменный фонд». Я уеду на пять дней, лечу в Лондон, там у нас образовался интересный партнёр. Подготовьте технику к дальней поездке. Как вернусь, на следующей неделе едем. Отец мой уехал с предыдущей машиной, так что с нами поедет ещё один человек, Артём, мой охранник, Степаныч его знает, проверенный парень. Если что, я на связи, звоните. Селена, – шеф галантно поклонился, – спасибо за интересную беседу, но мне пора, надеюсь, нам придётся ещё не раз воспользоваться вашими знаниями.

Голограмма искина мило помахала нам ручкой и выключилась. Мы со Степанычем также собрались на выход.

– Значит, так, – стал наставлять меня проводник, – сейчас пойдёшь в третий ангар, там у нас склад, получишь спецодежду, можешь потом занести её в кемпер, пока у тебя здесь нет ни шкафчика, ни места. Клади её там в одёжный шкаф. И на сегодня свободен. Завтра можешь не приходить, знаю по себе, организм после прививок станет как варёный, отлёживайся. А вот послезавтра начнём выгонять машину на «лямбургский» простор. Будешь привыкать к управлению и габаритам. В дороге чаще всего я сижу за рулём, а ты – мне на смену. Ну и подготовкой также займёмся. Всё, давай, пока!

– Подожди, Степаныч, последний вопрос.

– Ну давай.

– А в вашей конторе все знают о параллельных мирах?

– Ёшкин кот! – всплеснул он руками. – Мы-то привыкли, а ты не в курсе, хорошо, что спросил. Организация наша официально занимается геологоразведкой, и ты в ней устроен водителем. Естественно, с белой зарплатой, но не такой огромной, как обещал тебе шеф. Надеюсь, это тебя не пугает?

Я недоуменно пожал плечами.

– Не боись, – ободряюще хлопнул он меня по плечу, – раз шеф сказал в евро пять тысяч, значит, так и будет, тут без обмана. А вот чем мы ещё занимаемся, знает строго ограниченный контингент лиц. И секретарша шефа, – Степаныч хитро улыбнулся, – если вдруг начнёшь к ней клинья подбивать, не в курсе об этом. В основной состав входят: шеф, его отец, парочка наших ребят, обычно это наша охрана на дороге, доктор Григорий Эдуардович, персональный телохранитель шефа Артём и я, а теперь и ты в этом кругу. Сейчас с первым автодомом уехал отец нашего шефа с двумя охранниками. Я тоже должен был быть с ними, но у меня была задача привезти к нам на Землю необходимое дооснащение и оборудование для кемпера, ну, и ту же Селену. Поэтому немного раньше я поехал в Алахар, а они должны были взять проводника в Заброшенном мире и сделать предварительную разведку. После чего вернуться по месту нашего жительства в Алахаре, если ты помнишь, мы тебе рассказывали, что наши семьи теперь там живут. В нашу задачу входило дооснастить кемпер новым оборудованием и искином, затем отправиться к ним на встречу и уже на новой машине посетить Заброшенный мир. Так что ты тут особенно не болтай, для всех ты – обычный работяга, бумагу подписал?

– Да, – подтвердил я.

– То-то же, даже жёнке своей ни-ни! – Степаныч пожал мне руку и пошёл по своим делам.

Без труда найдя кладовщика, я получил комплект летнего и зимнего обмундирования, камуфлированный, как у Степаныча, не шуршащий и непромокаемый бушлат с расцветкой «тёмный лес», утеплённые штаны с высокой талией и плечевыми лямками. Шапку-ушанку, утеплённые же ботинки, перчатки, а также летнюю куртку и брюки, только летних ботинок кладовщик не дал, сказал, пока не сезон, позже получишь. Ещё выдал мне камуфлированный рюкзак и спальный мешок Alexika Siberia. И два комплекта термобелья.

– У меня всё. Аптечку получишь у нашего доктора, а инструмент у Степаныча, – добавил он.

Взяв в охапку всю эту кучу вещей, медленным шагом я понёс их в кемпер. Зайдя в салон, стал всё развешивать в стенном шкафу, и тут мне пришла интересная мысль.

– Селена, – позвал я.

– Да, милый, – раздался голос у меня за спиной, я аж вздрогнул от неожиданности. Селена стояла за мной и теребила пуговичку на своей блузке. – Чем могу помочь? – сексуально спросила она, с придыханием надвигаясь на меня.

Глаза мои непроизвольно уставились в разрез блузки. «Жаль, – в очередной раз подумал я, – что это не живая женщина, а голограмма, такие сиськи пропадают!» Но вслух спросил совсем другое:

– Послушай, а если я принесу сюда свой ноутбук, ты сможешь скачать с него музыку и фильмы, которые в нём хранятся? Я даже не знаю, есть ли у тебя свободная память и как к тебе подключиться.

– Это проще простого, – засмеялась она. – Никуда ничего не надо подключать, просто приноси и скажи, какие файлы ты хочешь, чтобы я скопировала. А памяти у меня хватит намного больше, чем ты можешь представить.

– Отлично! А то у меня скопилась приличная музыкальная фонотека, которую я начал собирать, ещё работая на радио, в дороге будет чем развлечься.

– Что-то ещё? – с хитрецой в голосе спросила Селена и стала расстёгивать все пуговки на блузке. – Пока мы с тобой вдвоём…

– Так, милочка, стоп, – всполошился я. – Ты по моей ДНК прочитала, что мне нравятся грудастые девушки? – Я даже засмущался. – Мне, хм, нравятся твои формы и… потом я с удовольствием посмотрю, что ты умеешь, но сейчас не время и… – «не место», хотел добавить, но осёкся. А какое тут может быть другое место, если она привязана к базовому блоку. М-да… неувязочка. – В общем, Селена, давай, пока я сам не попрошу, ты не будешь меня провоцировать на sexual harassment.

– Хорошо, мой повелитель. – Она стала застёгиваться, но в её глазах бесились чёртики.

«Вот чертовка, – подумал я, – компьютер, а туда же, хотя с реальной девушкой я бы не устоял».

– Просто вас, людей, так легко просчитать, у вас на лице всё написано, – как бы извиняясь, произнесла она.

«Да, разведчика из меня не выйдет и хорошего игрока в покер из меня не получится, – с сожалением подумал я. – Надо будет сегодня раскрутить жену на секс, раз у меня ЭТО на лице написано. Переизбыток тестостерона надо срочно сбрасывать».

– Всё, пока, до послезавтра. – Я закрыл дверки шкафчика и пошёл к выходу.

– До встречи, Стас, – мило попрощалась Селена и растаяла в воздухе.

На следующий день я банально провалялся дома. Организм крутило, как при простуде, тело вялое, глаза – будто не выспался, вроде и не ломит ничего, но, как говорят, состояние нестояния.

Жене сказал, что мне сделали прививки, что выдали спецодежду и что я буду осваивать новую для себя технику. О том, что путешествовать придётся в другие миры, умолчал, хотя и задумался, а вдруг она мне будет звонить, телефоны там вряд ли работают. Если сроки поездки вдруг увеличатся, а дозвониться до меня не сможет, это же кошмар, истерика, пойдёт на мою работу, станет там всех доставать. Надо провентилировать этот вопрос с начальством.

Второй вопрос, который также требовал прояснения: как подобные поездки до сих пор не контролируются государством? Или всё-таки негласный контроль есть? Не обязательно же, чтобы порталы открывались только в России, по теории вероятностей, это возможно в любом месте и в любой стране.

Допустим, куча народа попадала в подобные порталы во все времена. Кто-то смог вернуться, хотя большинство, как я понял, решало остаться на новой земле. Кто-то погиб, попав в Заброшенный мир, так как атмосфера там не годится для долгого пребывания без защитных средств. Кстати, вряд ли наши противогазы там нам помогут, наверное, должны быть какие-то «заморские средства защиты» против бактерий или скафандры. Тоже надо прояснить для себя. Но вернёмся к путешествиям.

Пусть не все захотели ещё раз найти подобные проходы, да и без индикатора их очень трудно обнаружить, опять же если только где-то открывался случайный портал. Но предположим, каким-то одарённым или везучим личностям удалось путешествовать по Дороге миров неоднократно. Опять же, по теории вероятностей, вполне реально на дороге столкнуться со своими соплеменниками, как из России, так и из других государств. А если таких путешественников становится всё больше и больше, должна возникнуть конкуренция.

Судя по различным новостям по телевизору и в Интернете, кто-то ещё шастает по другим мирам. То никому не известная японская фирма вдруг показывает на выставке практически человекоподобного робота, сам видел видеофрагмент такой «девушки» – чуть замедленная реакция, но я сначала подумал, это живой человек просто прикалывается над посетителями, настолько всё реалистично. То другая фирма начинает рекламировать новые литий-титанатные аккумуляторы, которые превосходят сегодняшние литиевые и никелевые как по сроку службы, так и по скорости зарядки. В военной технике очень большой прогресс, приятно, что Россия стала передовой страной в производстве некоторых видов оружия, но тут шеф сам сказал, что кое-что они привозят для подобной технологии.

Да и посёрфив в Интернете на тему параллельных миров, я пришёл к выводу, что существование таких миров уже давно никто не считает вымыслом. И вроде когда-то фантастическая теория о существовании параллельных вселенных нашла подтверждение в том, что только так, а не иначе можно объяснить большинство феноменов, которые так часто происходили за время существования Земли.

По мнению специалистов, миров очень много, и они постоянно взаимодействуют друг с другом. Согласно данной теории, каждый мир образует новую ветвь других миров всякий раз, когда совершается квантовое измерение. Это предположение было выдвинуто из-за способности микрочастиц находиться до процесса измерения сразу в двух состояниях, то есть быть одновременно в двух мирах, которые затем разделяются и каждый идёт своим путём. Если теория учёных правдива, можно с уверенностью сказать о том, например, что в какой-то из параллельных вселенных до сих пор существуют динозавры.

А везде ли время течёт одинаково? Все ли миры в той или иной степени колонизированы, возможно, есть дикие, где нет никакой цивилизации. Как говорится – заезжай и живи! М-да… Вопросов куча, надеюсь, во время поездок хоть на некоторые я смогу получить ответы.

Через день организм пришёл в более-менее рабочее состояние, и утром, уходя на работу, я прихватил с собой свой ноутбук – перекачать музыку и кино в базовую станцию Селены – и обед, чтобы разогреть его в микроволновке.

Заехав на базу, сразу пошёл в ангар к машине. Видимо, за пару дней я примелькался, поэтому некоторые работники, попадающиеся мне навстречу, приветственно поднимали руки. Кому-то я кивал, с кем-то здоровался, но Степаныча нигде не заметил.

Зайдя в ангар, увидел, что задняя дверь кемпера открыта как пандус. Я обошёл машину, и мне открылся приличных размеров грузовой отсек, который представлял собой довольно уютное помещение. Пол выложен резиновыми дорожками, поверх которых шли металлические полосы, по ним было удобно передвигать большие и тяжёлые грузы. Стены облицованы деревянными панелями. Вдоль них шли выпуклые пластиковые, а возможно, и деревянные направляющие, которые защищали кузов от грузовых контейнеров. В стенах и в полу видны металлические петли для закрепления груза. Приятная подсветка делала салон довольно уютным.

Вдоль задней стенки, рядом с дверью в жилое пространство находился шкаф во всю стену. Рядом с ним уже стояло несколько метровых грузовых контейнеров, с которыми и возился Степаныч. Заметив меня, он радостно воскликнул:

– Привет! Не стой столбом, помогай!

Я поднялся внутрь и подошёл к проводнику.

– Здорово! Чего надо делать?

– Там, с другой стороны машины, стоят ещё несколько контейнеров. Давай затаскивай их по одному, будем закреплять.

– А что в них? – спросил я, складывая свои вещи рядышком на ящики.

– Товар на продажу и кое-какое исследовательское оборудование, которое нам пригодится в Заброшенном мире.

– А они тяжёлые?

– По-разному, но руками ты их вряд ли поднимешь, они там на поддоне, возьми ручной погрузчик, зацепишь и подтаскивай к пандусу. Сверху вон, видишь, на потолке ящик? Откроешь его, там лебедка с тросом, кнопки управления её справа от входа на стене, зацепишь за поддон и затаскивай.

– О’кей! – кивнул я и принялся за работу.

Когда все контейнеры мы затащили в грузовой отсек и закрепили растяжками, в нём осталось ещё полно места.

– Всё или ещё что-то будет?

– Потом ещё продукты загрузим, тушёнку, сгущёнку, ну… всякое такое, что-то нам на еду, что-то на обмен.

– А мне кладовщик сказал, что надо аптечку получить и какие-то инструменты у тебя.

– Аптечку… – Степаныч задумался. – Да вроде в машине есть, хотя зайди к нашему Айболиту, уточни, а инструмент я уже загрузил в машину. – Давай бегом к эскулапу, и сделаем пробный выезд.

Доктор Григорий Эдуардович что-то строчил в своём кабинете, увидев меня, обрадовался:

– А, Станислав Викторович, заходите, не стесняйтесь, по просьбе шефа я тут вам приготовил кое-что. Вот, – достал он небольшую сумочку из рядом стоящего шкафа и протянул её мне.

– Аптечка?

– Да, модернизированная. Здесь наших лекарств почти нет. Бинт, лейкопластырь, йод, нашатырь, жгут, ножницы, перчатки – как обычно. А вот всё остальное – посмотрите сами.

Камуфлированная сумочка примерно десять на двадцать сантиметров состояла из трёх отсеков: один большой и два кармашка по бокам, такие применяются у спасателей, приходилось видеть.

– Набор предназначен для оказания помощи при различных острых заболеваниях, травмах и ранениях, ожогах, травматическом шоке, заболеваниях сердца, стрессовых реакциях, клинической смерти и так далее, – принялся перечислять доктор. – В кармашки вложен весь расходный материал, вата, бинты и тому подобное. А в основном отсеке, посмотрите, коробочки под номерами без названий. Перечень есть на вкладыше клапана. Там же описание и способы применения, ознакомьтесь на досуге обязательно! В отдельной коробочке лежат пластиковые одноразовые шприцы, которые есть в обычных армейских аптечках. В этой коробочке обезболивающее, в другой – противошоковые. – Доктор показал на красную и синюю упаковку. – Можно колоть через одежду. Есть скальпель, хирургическая нить с иголкой. Также обеззараживающие таблетки для воды и специальный клей для ран, но не наш БФ, а иноземный, лучший. Мази от ожогов и от обморожения. В других под номерами: таблетки от головы, живота, болей в сердце, давления, спазмов, простуды и её последствий – там всё написано. А вот в этой упаковке… – Доктор хитро усмехнулся…

– Виагра? – перебил я его.

– Зачем виагра? – не понял доктор. – У вас с этим проблемы?

– Да нет, вы не так поняли. Я по телевизору видел, что альпинисты берут её с собой, когда поднимаются высоко в горы, якобы помогает при пониженном содержании кислорода.

– А-а-а, – усмехнулся Григорий Эдуардович, – ценю ваш кругозор, но для гор у нас другое лекарство – гораздо лучше и без побочных эффектов. А вот именно в этой упаковке у вас лежат таблетки от похмелья, полностью снимают и почти мгновенно выводят алкоголь из крови. Вы же употребляете?

– За рулём – ни-ни, – постарался убедить его я, – только по праздникам.

– Ну вот и хорошо, потому что частое употребление их всё-таки приносит вред организму. Надеюсь, ничего из перечисленного вам не понадобится, но если вдруг…

– Спасибо, доктор, я обязательно подробно со всем ознакомлюсь.

– Как после прививок себя чувствуете?

– Уже нормально, вчера весь день ломало, но сегодня уже лучше.

– Так и должно быть. Кстати, прививки – тоже не наша разработка, ну, вы меня понимаете.

– Понимаю, – улыбнулся я. – Я пошёл?

– Да-да, всего доброго. – И Григорий Эдуардович снова потянулся к своим бумагам. – Если будут какие-то проблемы и вопросы, обращайтесь.

Вернувшись в ангар, я увидел, что Степаныч закрыл багажный отсек и ждёт меня в салоне.

– Давай, бросай свои вещи, – указал он на диванчик, – и садись за руль, будешь привыкать к габаритам. Надеюсь, ты понимаешь, что у длинного автотранспорта более широкий динамический коридор и определённый угол заноса задней части. Поэтому входить в поворот надо на небольшой скорости и как бы с запаздыванием, чтобы задняя часть никого не зацепила. Хотя здесь задний мост поворачивается синхронно с передними колёсами, что позволяет более точно вписываться в поворот, но всё же контроль не помешает. Так как носа у нашего автомобиля нет и водитель сидит практически на колесе, надо просто привыкнуть, что поворачивать тебе придётся тогда, когда ты уже, казалось, проехал перекрёсток. Попробуем пока по территории базы поездить. – Степаныч протянул мне брелок: – Это ключ, его никуда вставлять не нужно: пока он в машине, электроника его видит, заводи с этой кнопки, – показал он мне клавишу автозапуска, а сам вышел открывать ворота.

Усевшись на водительское место и нажав на кнопку запуска, я услышал короткий рык стартера, и машина мгновенно завелась. Двигатель работал еле слышно, как на дорогой иномарке.

«Да, – подумал я, – на моём басике, по сравнению с этой машиной, мотор тарахтит, как на тракторе».

При первом знакомстве я обратил внимание, что здесь стоит коробка-автомат. Как её переключать, я знал, у самого автоматическая коробка, поэтому, как только Степаныч открыл двери бокса, я, нажав на педаль тормоза, переключил рычаг на «драйв» и, медленно отпуская тормоз, дал немного газа. Руль – с гидроусилителем, удивительно легко было вращать. Аккуратно выехав из ангара, я остановился и стал ждать Степаныча. Он прикрыл ворота и, забравшись ко мне в кабину, скомандовал:

– Поехали! Вон там на площадке покрутимся.

Кемпер удивительно легко для такой огромной машины стал набирать обороты.

– Полегче, полегче! – всполошился Степаныч. – Тут такой оборотистый движок, у него по паспорту максималка двести километров в час!

– Извини, это я от неожиданности.

Я сбросил газ, и мы не спеша выехали на площадку. Проводник вышел из машины и откуда-то притащил несколько пластиковых конусов, расставил их на территории и скомандовал:

– Давай, крути восьмёрку!

При первом же повороте налево я задел левый конус задней частью автомобиля. Расстроенный, остановился. Степаныч поднялся ко мне в кабину.

– Всё нормально, – успокоил он меня, – это стандартная ошибка, надо привыкнуть к ещё большему запаздыванию при вхождении в поворот. Это с опытом придёт, а пока… – Он нажал какую-то кнопку на панели приборов, и экран мультимедиа перешёл в режим камеры вид сверху. – Вот теперь будет удобнее, ты, главное, не торопись.

Мне стали видны все конусы, а Степаныч указал:

– Ориентируйся по картинке. Поехали дальше.

При повороте направо я уже, видя свой автомобиль как бы сверху, смог сделать более затянутое вхождение в поворот.

– Вот, уже лучше, теперь снова налево. Стоп! – вдруг скомандовал он. – А теперь посмотри. При вхождении в левый поворот правый конус в окно ты не увидишь, поэтому тебе кажется, что ты его заденешь, а вот в камере видно, что до него ещё много места. Давай я включу парктроники. – Он опять нажал какую-то кнопку со значком «Р». – Ориентируйся ещё и по звуку.

Я осторожно стал двигаться вперёд, пока парктроник не запищал длинным сигналом.

– Вот теперь поворачивай.

И – о, чудо! – я вписался в поворот без огрехов.

– Теперь сам, – отстранился Степаныч.

Вправо поворот прошёл без проблем, и следующий влево у меня тоже получился!

– Молодец! – хлопнул меня по плечу Степаныч. – Давай крути.

Уже чуть быстрее и увереннее я стал входить в повороты, лишь изредка бросая взгляд на монитор камеры. Через полчаса проводник предложил:

– Давай по Южному покатаемся, тут особого движения нет, так что потренируешься.

Выехав с территории базы по разбитой дороге, я добрался до асфальта. По прямой ехать было одно удовольствие, особенно приятно было видеть удивлённые взгляды прохожих на непривычную для нашего края технику. Первый поворот я прошёл медленно, но вполне уверенно.

– Нормально, – похвалил меня сидевший рядом Степаныч, – нам не горит, едем по микрорайону.

Поездив по посёлку, я всё больше влюблялся в этот автодом. Несмотря на свой большой вес, у него было очень плавное движение, а по прямой кемпер мог резко набрать скорость, хотя я и не разгонялся более 60 километров в час, но ощущалась в нём скрытая мощь. Меня уже не пугали повороты, и я чувствовал себя за рулём всё более раскованным. К габаритам привык на удивление практически мгновенно, может, сказывалась практика управления своим микроавтобусом, он тоже шире легкового автомобиля и длиннее пяти метров. Не совсем привычное расположение руля, ближе к автобусному, не показалось мне неудобным. Кто на «буханке» ездил, того автобусом не испугать!

Через час Степаныч скомандовал домой.

На территорию базы я въезжал, чувствуя себя профессионалом.

– Потом ещё раз смотаемся в город, там мне надо встретиться с одним человеком, – предупредил меня проводник. – А пока пойдём перекусим.

– А у меня обед с собой.

– Тогда ставь машину рядом с гаражом, можешь здесь обедать, а я пойду в столовую. – Степаныч накинул куртку и вышел из кемпера.

Поставив и заглушив машину, я встал и пошёл в салон, чтобы разогреть свой обед.

– Селена, привет! – поздоровался я.

– Привет, Стас, – отозвалась она и тут же появилась в полный рост. – Как дела?

– Нормально. Вот принёс ноутбук, перекачай с него музыку и фильмы. – Включив компьютер, я открыл в проводнике диск «D». – С этого диска скопируй к себе всё, что на нём есть, тут нет ничего лишнего.

– Готово, – тут же отрапортовала Селена.

– Как готово? – в недоумении спросил я. – Так быстро?

– А что тут необычного, у меня свой протокол копирования информации, мог бы даже свой аппарат и не включать.

– То есть ты хочешь сказать, что тебе не важно, работает устройство или нет, если на нём что-то хранится, ты можешь это скопировать?

– Да, – улыбнулась она.

– Круто! А вот у меня в кармане лежит флешка, с неё ты можешь скопировать?

– Я даже могу сразу всё воспроизвести, – в очередной раз удивила меня Селена.

– Там музыка, которую я ещё не перенёс в комп, включай! В колонках тут же заиграла моя музыкальная подборка.

– Нормально, – согласился я, – под неё и перекушу.

Разогрев обед, сел за столик обедать.

– Слушай, Селена, Степаныч говорил, что здесь и телевизор есть?

– Да, тебе включить его?

– А где он?

– Можешь нажать кнопку на панели рядом с тобой, или я могу его включить.

– Сам хочу, – сказал я и нажал кнопку.

Из разделочного кухонного столика вдруг стал подниматься небольшой плоский телевизор, он сразу же включился и стал показывать какую-то программу на Первом канале.

– Это ваши каналы, которые вещают на город, но в кемпере есть и спутниковое телевидение, переключить?

– Не надо, потом посмотрю, а пока включи РЕН-ТВ.

Канал переключился. По РЕН-ТВ шла передача о непознанном, в которой рассказывалось о необычной находке работниками шахты села Ржавчик Тисульского района Кемеровской области в сентябре 1969 года. На глубине 70 метров рабочие наткнулись на огромный каменный ящик длиной 2,5 метра. Коробку подняли на поверхность и решили открыть. Вскоре поняли, что это гроб. Присутствующие были шокированы увиденным. Гроб был заполнен розоватой жидкостью, в которой лежала стройная, высокая (около 180 сантиметров), необыкновенно красивая женщина. Все, кто её видел, думали, что девушка просто спит. Настолько хорошо она выглядела и была как живая. Люди были ослеплены её красотой.

Гроб стоял в открытом состоянии с 10 до 15 часов. В это время вся деревня пришла посмотреть на невероятный экспонат. Когда жители деревни Ржавчик сообщили о странной находке в райцентр, в село прибыли военные, милиция и пожарная команда. Всех жителей попросили уйти с территории шахты, так как назвали это место опасным для населения. Власти огородили её и близко никого не подпускали. Всех, кто был в шахте во время обнаружения гроба и кто видел девушку, прикасался к гробу, занесли в список и отправили на карантин. После того как гроб был перевезён в Москву, его исследовали учёные. Есть информация, что этой девушке чуть ли не 800 миллионов лет, а её ДНК полностью совпадает с нашим, славянским…

– Вот и думай, правда это или вымысел, – вслух произнёс я.

– Это правда, – ответила Селена. – В Заброшенном мире не раз были подобные находки, даже есть теория, что жители Земли очень давно пришли именно из того мира, так как они могли самостоятельно открывать порталы в совершенно разные вселенные.

– Офигеть, – поразился я. – Это что же получается, теория Дарвина не верна? Раз эта белоснежная красавица жила ещё до того, как появились динозавры.

– Могу сказать с уверенностью, – Селена села в соседнее кресло, – обезьяны тут ни при чём.

– А у тебя есть в базе фото подобных находок?

– Есть, и мужчины и женщины, тебя кто интересует?

– Покажи хоть, что там за красавицы жили миллионы лет назад.

Селена тут же вывела на экран телевизора фотографию. Это была необычайной красоты женщина лет тридцати с тонкими европейскими чертами лица и большими, широко раскрытыми голубыми глазами. Густые тёмно-русые с рыжеватым отливом локоны до пояса слегка покрывали покоящиеся вдоль туловища нежные белые руки с короткими, аккуратно подстриженными ногтями. Одета она была в белоснежное кружевное прозрачное платье чуть ниже колен. С короткими вышитыми разноцветными цветочками рукавами. Нижнего белья у девушки не было.

– Очень красивое у неё лицо, – с придыханием вымолвил я.

– Могу сменить свою внешность. – Селена на мгновение отвернулась, а когда опять посмотрела на меня, я увидел ту самую женщину, что и на экране, в той же прозрачной одежде.

– Селена, я не сторонник худощавых моделей. Тело верни и одежду свою, а лицо оставь, – попросил я.

Миг – и передо мной сидела уже привычная фигуристая девушка, но с лицом женщины с экрана.

– Да, красивое лицо, но какое-то непривычное, как на иконе, верни прежнее, да, так будет лучше. Цвет волос можно оставить, но сделай их покороче, какраньше.

Селена тряхнула волосами, и они мгновенно изменили свою длину.

– Хорошо, пусть будут распущенными. Ха! А причёска тебе идёт, волшебница ты моя!

Селена весело засмеялась, вскочила с кресла и крутанулась на месте.

– Спасибо, мне тоже нравится!

Подойдя ко мне, она наклонилась и чмокнула меня в щёку. Удивительно, но я почувствовал её поцелуй.

– Как ты это сделала? – Моему изумлению не было предела.

Она снова засмеялась.

– Это простое потенциальное воздействие слабого электрического разряда на локальную площадь кожного покрова. Вот смотри! – Её полупрозрачная рука медленно погладила по моей щеке, ощущения были самыми настоящими, будто реальной рукой провели по моему лицу!

– А я тебя могу потрогать?

Она в очередной раз засмеялась:

– А вот тут всё гораздо сложнее: у меня нет плотности. Поэтому тактильно-мышечное ощущение нельзя имитировать энергетическим раздражителем. Для этого в других мирах существуют определённые костюмы виртуальной реальности, они похожи на ваши неопреновые, которые дайверы используют для ныряния. Натягиваются на тело, как чулок. Вот в них ты уже реально можешь трогать любой фантом.

– Да, это круто, у нас пока до подобных технологий далековато.

– Как приобретёшь подобный костюмчик, – Селена сжала свою шикарную грудь, – приходи, пошалим!

– Ловлю на слове. – Я хотел шлёпнуть её, но рука прошла сквозь изображение, ничего не почувствовав. – Ладно, пора прибраться, а то скоро Степаныч подойдёт, ему куда-то надо ехать. Телевизор убирай, а музыку верни.

Фигурка Селены исчезла, телевизор скрылся в нише, а в динамиках вновь заиграла музыка с флешки. Разложив свой спальный мешок на одной из кроватей, я прилёг переваривать обед.

– Эх, хорошо! Как дома, и поваляться можно – кайф! Минут через тридцать вернулся Степаныч, и мы с ним поехали в город. Уже более уверенно, без проблем наш кемпер проехал по основным дорогам Оренбурга, благо их в этом году практически везде отремонтировали. Очень приятно было сидеть на месте водителя, кресло сглаживало все неровности и дорожные заплатки. Высокая посадка позволяла прогнозировать перестроение по полосам, а оборотистый мотор помогал резко набирать скорость при обгоне. Выехав практически за город, Степаныч указал на ближайший коттеджный посёлок, где мы и остановились у одного из домов.

– Тут живёт мой старый знакомый, полковник, – пояснил он. – Сейчас заберём у него пару ящиков реквизита и вернёмся обратно.

Ящики оказались стандартные военные, сколько их сам когда-то перетаскал в армии! Командиры и прапорщики с удовольствием брали списанные ящики себе в гаражи для всякой мелочовки. Задний пандус не стали открывать, занесли их в салон.

– Потом их перекантуем в багажный отсек, – глядя на мой немой вопрос, объяснил проводник. Тепло попрощавшись с полковником, Степаныч махнул мне: – Поехали домой.

На обратной дороге движение стало более загруженным, приходилось осторожнее перестраиваться, но торопиться было некуда, хотя и не так быстро, но с комфортом мы вернулись на базу. Загнав кемпер в бокс, перетаскали ящики в грузовой отсек.

– На сегодня свободен, завтра жду как обычно. – Степаныч пожал мне руку. – Если что, на телефонах.

Кивнув, я пошёл к своему басику ехать домой.

Поужинав, я разлёгся на диване перед телевизором, но отдыхать мне не пришлось. Раздался звонок от Степаныча:

– Привет, Стас, не разбудил?

– Да нет, спать ещё не собирался.

– Тут вот какое дело. Видимо, нам придётся нарушить свои планы и выехать гораздо раньше, чем намечали.

– А что случилось?

– Звонил Владимир Семёнович из Лондона, говорит, у нас проблемы, так что – готовность номер один. Его отец должен был уже вернуться на Землю, а его всё нет, все контрольные сроки прошли, что-то с ним случилось. Да и у него какие-то непонятки в делах вышли. Мол, если через пару часов не перезвоню, зайди ко мне в кабинет, забери там все «сувениры» с полок и срочно линяйте из города.

– Да в чём дело-то?

– Это не телефонный разговор. В общем, он не перезвонил. Я машину заправил, через час буду в твоём районе. Скажи супруге, что срочно в командировку надо ехать, наплети что-нибудь. Бери личные вещи и, да, чуть не забыл, возьми летнюю обувь, кроссовки там, ну, что у тебя есть. Не везде на Дороге миров сейчас осень, сезоны разные могут быть. Продукты не бери, я затарился. И вот ещё что: у тебя есть парочка надёжных товарищей, которые могут за тебя и в огонь и в воду? И кто сможет, – он подчеркнул, – в оплачиваемую командировку смотаться на пару недель или поболе?

– Ну, – я аж потерялся, – попробую кое-кому позвонить…

– Двоим нам не справиться, – вздохнул проводник, – наши-то все в разъездах.

– Понял, Степаныч, сейчас позвоню, через час встречаемся у рынка.

Вот ёшкин кот! Кому звонить-то? Друзья есть, но все семейные, у многих свой хоть и небольшой, но бизнес, бросить его не могут. У кого-то постоянная работа, время позднее, даже не отпроситься… Володьке первому позвоню, решил я.

Жена всполошилась:

– Что случилось?

– Да, понимаешь, надо уже сегодня выезжать, что-то у них там горит. За мной через час заедут.

Жена принялась причитать:

– Чего в дорогу-то тебе положить? Продукты планировала завтра на базаре купить.

– Продуктов не надо, у нас полный отсек ими забит. Только вещи, майки, трусы, носки, и где мои кроссовки?

– А они-то тебе зачем? – не поняла жена.

– Сказали, там, где мы базироваться будем, есть хороший спортзал.

– О как! Дома зарядку не делает, а там спортом собирается заняться.

– А чем ещё? – удивлённо парировал я. – Развлечений у них особых нет, сауна да спортзал, говорят, телевизор даже не ловит, связи нет, одним словом – Север.

– Но ты хоть эсэмэски иногда посылай, – жалостно попросила супруга, – чтоб мы были в курсе: живой-здоровый.

– Как смогу, буду слать, не волнуйтесь вы.

– Денег хоть немного возьмёшь?

– Нет, вам понадобятся, а мне там командировочные везут, – пытался успокоить я жену.

Вот ведь, сетовал я, собирая вещи, дали же мне рюкзак, оставил в машине, придётся сумку старую брать. Да и звонить друзьям из дома – семью пугать, выйду на улицу – обзвоню.

– Так, телефон, зарядка, документы, права, шмотки, страховой полис – вроде всё взял.

– А лекарства в дорогу? – опять всполошилась супруга.

– Не надо, мне там выдали хорошую аптечку, от всего есть, – успокоил я. – Ладно, – обнял я её, – вам не хворать, дочке учиться хорошо, приеду – подарков привезу. Чего вам из стран заморских привезти, девицы красные? – попытался пошутить я.

– Сам здоровый возвращайся, без цветочков аленьких, – улыбнулась супруга.

– Муксуна привези! – крикнула из спальни дочка.

– Хорошо, постараюсь.

Чмокнув жену в щёку, побежал на остановку к рынку.

Вечер, народу на улицах мало. Город готовился ко сну. Глядя на светящиеся окна, я завидовал тем, кто сейчас в тёплой квартире сидел у телевизора или ужинал, а не нёсся куда-то промозглой ночью. Кто-то собирался смотреть кино или играл на компьютере. Потом, приняв ванну или душ, ложились спать в уютной, привычной для них кровати, оставляя свои чаяния и проблемы на утро. Им не надо ломиться непонятно куда и решать не свои проблемы. Я-то надеялся на интересную, но спокойную работу, а тут приходится сломя голову ехать на край света. Хотя… за такую зарплату можно и потерпеть, лишь бы было кому мне заплатить. Ладно, хватит причитать, пора звонить друзьям.

Достав из кармана сотовый, стал набирать номер бывшего своего однокашника Володьки Баринова. Мы когда-то ходили в одну школу, только он был на класс старше, но, живя недалеко друг от друга, здоровались, общались, хотя не так чтобы очень близко. После школы судьба разбросала нас по стране. Я пошёл учиться на инженера, а он поступил на военную службу, да не простую, а на оперативника КГБ. Через много лет, уже в двухтысячных годах, мы случайно опять встретились, когда его комиссовали и он стал заниматься бизнесом, дизайном и выпускать свой журнал. Внешне он чуть погрузнел, отпустил бородку, глаза же выдавали в нём добродушного человека, не было во взгляде «стальной воли», а вот интеллекта – хоть отбавляй!

Я пришёл к ним в фирму учиться овладевать компьютерной программой для 3D-моделирования, ну и основам дизайна. При первой встрече лицо его мне показалось знакомым, но, поспрашивав об институте, выяснил, что он учился даже не в Оренбурге. Завязав по-новому хорошие отношения, через полгода он предложил мне заняться полиграфией и выпускать глянцевый журнал. Я согласился и уволился с радиостанции. Проработав вместе пару лет, мы случайно выяснили, что, оказывается, раньше жили в одном районе и учились в одной школе! Так наша дружба и окрепла.

Оперативников КГБ бывших не бывает, поэтому он меня периодически знакомил со своими товарищами, коллегами из различных структур, которые очень любили посещать наш офис для задушевных посиделок. Иногда выбирались в тир «На Парковом» – пострелять, вспомнить былые навыки. Иногда просто под рюмочку коньяка пообщаться у камина. Все они были действующими офицерами или уже на пенсии. Я, как бывший сержант, по званию был у них самый младший, но это не мешало хорошим отношениям. Некоторые приходили и уходили, а с некоторыми мы стали друзьями.

Вот и в этот раз, едва набрав номер Володьки, я услышал в трубке ещё чей-то голос.

– Володь, привет, дело есть.

– А-а-а, Стас, привет. Жить долго будешь!

– В смысле?

– А мы тут только что с Серёгой тебя вспоминали, он говорит: давай Стасу позвоним, пригласим к нам на посиделки, он как раз из Москвы на месяц приехал в Оренбург и сразу же ко мне.

– Мужики, – обрадовался я, – вас-то мне и надо!

Для кого-то Сергей Николаевич, а для меня просто Серёга, или Николаич, был полковником спецназа в отставке. Небольшого роста, как и Володька, наш ровесник-пятидесятник, но более шустрый, подвижный и говорливый, он начинал свою службу ещё на погранзаставах при СССР. Жизнь его покидала по разным горячим командировкам, но не ожесточила. Весельчак и говорун, он знал массу историй, приключавшихся с его друзьями и с ним лично. Сослуживцы очень ценили его как руководителя, потому что в его командах был самый низкий процент смертности. Фанат ножей, он постоянно носил с собой хотя бы парочку различного предназначения. Как-то на мой вопрос, умеет ли он их метать, ответил:

– Стас, пойми, если дело дошло до ножа, значит, у тебя кончились патроны и он тебя вряд ли уже спасёт. Я предпочитаю стрелять.

– А ножи тебе для чего?

– Ночью по городу спокойно ходить, если кто попытается на меня наехать, я ему жопу порежу.

– Почему именно жопу? – удивился я.

– Стас, запомни, у человека есть два места, которые гарантированно выведут его из строя, если по ним резануть лезвием. Первое – это верхняя губа, если её порезать, она очень сильно кровоточит, да и запах крови под носом вводит человека в ступор или панику. А второе – это, как ни странно, задница. Обильное кровотечение по ногам аналогично действует на нападающего. А лезвия ножиков у меня – как положено по закону! – улыбался он.

Семью он давно уже перевёз в столицу, а в Оренбург выбирался наездами, проведать свою старую жилплощадь, походить на охоту, пострелять с коллегами в тире – в общем, отрывался. Поэтому я вдвойне обрадовался, когда услышал о его приезде.

– Это не телефонный разговор, но мне очень нужна ваша помощь.

– Рассказывай, – уже серьёзно потребовал Володька, – я переключил телефон на громкую связь.

– Прежде чем всё расскажу, у меня вопрос: сможете ли вы со мной съездить в небольшую командировку? Но это срочно.

Серёга тут же ответил:

– Я без проблем, у меня месяц есть. Уложимся?

– Не знаю точно, но надеюсь, что да, – ответил я.

А вот Володька засомневался:

– Мне надо домой позвонить, с женой согласовать, да и с деньгами сейчас напряг.

– Деньги и все расходы – не проблема, – стал успокаивать я.

– Уже проще. Думаю, смогу жену уболтать, но недели на три максимум.

– Ребята, – я чуть не прослезился, – спасибо, вы настоящие друзья!

– Стас, а пострелять придётся? – вдруг спросил Сергей.

– Хм, мужики, надеюсь, обойдётся. – Но, вспомнив рассказы о поездках шефа и Степаныча, что они брали с собой охотничье оружие, тут же поправился: – Вы берите, что у вас есть, о перевозке не беспокойтесь, транспорт комфортный, и мест для ЭТОГО полно. Да, и ещё, пока не забыл: возьмите с собой летнюю обувь и одежду, не спрашивайте зачем, поверьте, пригодится.

– Сколько у нас есть времени? – по-военному спросил Серёга.

– Чем быстрее, тем лучше, за мной сейчас уже транспорт придёт.

– Тогда мы берём такси и едем собираться, – отреагировал Володька. – Встречаемся у нашего офиса через час-полтора.

– Добро, – согласился я, как раз дойдя до рынка, и встал на дороге, чтобы Степаныч меня сразу заметил.

Когда через пятнадцать минут я сел в кемпер к Степанычу, то увидел, что на нём лица нет.

– Сергей Степаныч, что стряслось-то?

– Плохо дело, Стас, видимо, на нас наехали.

– Да кто наехал-то? – попытался уточнить я.

– Вот и я думаю: кто? – вздохнул проводник. – Мы здесь вроде дорогу никому не перебегали, бизнес вели честно.

– Здесь не перебегали, а там?

– Там… – Степаныч задумался. – Там было один раз. Понимаешь, недавно мы узнали, что какие-то корейцы с нашей Земли перекупили наш товар, который ждал нас на Гедере, он был предназначен для военной промышленности. Хотя поставщик клятвенно уверял, что он думал – это наша команда, парни представились, что они с Земли. А на вопрос, от Владимира ли Семёновича они, прямо как в кино «Бриллиантовая рука» получил утверждающий ответ: да, от Владимира… Семён Ча. Ну, он и отдал им всё. Больше клиентов именно с Земли у них никогда и не было. Мы стали спрашивать, как они выглядели. Поставщик показал нам видео с камеры наблюдения: трое то ли япошек, то ли китайцев или корейцев, так не разберешь, да и говорят они на межмировом, хотя и растягивают звуки. А вот когда он вышел их провожать, услышал случайно в разговоре, что они пели дифирамбы своему вождю Ким Чен Ыну. Услышав от поставщика это имя, мы поняли, что это десант с Северной Кореи, видимо, где-то у них обнаружился подобный портал. Но как они вышли на нашего поставщика и как добрались до нас? По идее их портал должен был вывести путешественников в совершенно другом месте Кедрового мира, хотя мы ещё очень мало знаем, куда ведут другие порталы. Может, и где-то рядом открываются? Но всё равно у них явно были сведения о нас и нашем заказе. Потом ещё несколько раз всплывала информация о корейцах, что они усиленно скупают некоторые редкоземельные и просто редкие металлы, минералы и ещё бериллий. На них стала подниматься цена, вот мы и ругались, когда ты вёз нас из Уфы.

– То-то они в последнее время борзеть стали! – возмутился я. Как ни включишь новости по телевизору, так обязательно их упоминают. – А бериллий им для чего?

– Ну, у нас его охотно применяют в ювелирной промышленности, на его основе синтезируются искусственные драгоценные и полудрагоценные камни. У него есть уникальное природное свойство – не вступать во взаимодействие с рентгеновским излучением, что определило активное использование этого металла в изготовлении рентгенотехнических приборов и оборудования. Кроме того, бериллиевые сплавы применяются для изготовления нейтронных отражателей и замедлителей в ядерных реакторах. Оксид бериллия отличается предельно высокой теплопроводностью и огнеупорностью, которая также используется в производстве оборудования для ядерной энергетики. Аэрокосмическая и авиационная промышленность – это ещё две отрасли, в которых находят успешное применение прочности, антикоррозийности и огнеупорности бериллиевых сплавов.

– То-то они о космосе заикались, – опять не удержался я. – Мол, всем покажем кузькину мать!

– Вполне возможно, – согласился Степаныч. – А как-то я встретился в Алахаре со своим давним знакомым – бароном контрабандистов, и он мне рассказал, что готовится большая партия товара для корейцев, но, зная, что мы имеем на них зуб, предложил мне её увести для нас. Он мне был кое-чем обязан, поэтому всю операцию взял на себя, увёл у них товар и по сходной цене продал нам. Там, кстати, была и парочка артефактов из Заброшенного мира. Вроде как мы стали квиты, но кто этих корейцев поймёт? Вот и думаю, они это или кто-то другой, хотя у меня есть ещё одна версия, и она связана с Заброшенным миром. Видимо, кто-то пронюхал, что мы хотим его исследовать и у нас уже есть кое-какие находки, недаром же шеф приказал мне их все забрать. Я пытался ему звонить, но телефон отключён.

– Слушай, Степаныч! – Осенённый внезапно вспыхнувшей мыслью, я даже встал с кресла и стал ходить по салону. – Если у шефа там проблемы, он тоже должен кинуться в бега, так?

– Так.

– Если проблемы очень серьёзные, самолётом его не выпустят, порты перекроют.

– Скорее всего.

– А он может уйти через порталы? У него индикатор с собой?

– С собой. У каждого теперь такие индикаторы есть. Да он, может, и ушёл бы, но у нас нет данных, где их в Англии искать, – всплеснул руками Степаныч.

Я торжествующе усмехнулся:

– Но у нас же есть Селена!

– Да, любимый, – тут же отозвалась она и появилась на экране синего монитора.

– Селеночка, а подскажи-ка нам, где в Великобритании есть действующий портал на Дорогу миров, вряд ли это Стоунхендж, слишком много там туристов бывает, давно бы кто-то пропал.

– Есть портал на острове Сомбреро! Это маленький безлюдный островок, в пятидесяти пяти километрах от большого острова Ангилья, это самые северные острова.

– Надо шефу бросить эсэмэску или оставить голосовое сообщение. Сможет добраться до него – уйдёт.

– Отлично, Стас, сейчас и отправлю!

Пока Степаныч отправлял сообщение шефу, я уселся в кресло и спросил Селену:

– Красавица, а не подскажешь ли ещё о Северной Корее – у них там есть порталы?

– Да, – подтвердила она, – два постоянно открытых портала. Один в горах, пешеходный, второй – вполне подходящий для транспорта.

– Видимо, пронюхали узкоглазые, – ругнулся я. – Так, Степаныч, заводи машину, едем ко мне в бывший офис. Я нашёл парочку ребят, которые не откажут нам в помощи. Извини, они, конечно, не качки, но оба бывшие офицеры, да и с головой дружат!

– От то дило! – усмехнулся в усы проводник. – Показывай дорогу.

До офиса добрались минут за двадцать, дороги не загружены. На улице пошёл мелкий дождик. Хотя офис и находится в центре города, но в позднее время никаких машин на стоянке не было. Попросив Степаныча встать чуть подальше, стали ждать моих друзей. Ни о чём уже не разговаривали, каждый думал о своём. Видел, что проводник периодически хмурится, то усы потирает, то нос – весь ушёл в себя. У меня тоже вертелась куча сумбурных мыслей в голове, перескакивая с одной на другую. Что нас ждёт? Что нам придётся делать? Что случилось с отцом шефа и его попутчиками, живы ли они? Да и это же не поездка за границу, а путешествие в другой мир: какой там воздух, чем питаются, вдруг что-то непривычное нам?

Тут же вспомнилась поездка в Таиланд, тайская кухня, когда я впервые попробовал национальный суп том ям, хотя и просил официанта: «Ноу спайси!»^[1], всё же, когда доел всю порцию, мою майку можно было просто выжимать, так сильно я вспотел. Не все фрукты мне понравились, хотя от некоторых был просто в восторге. Прививок не делал, но и ничего заразного не подхватил. Кстати! А как мужики?

– Степаныч! – воскликнул я. – А моим парням как быть? Мне-то прививки сделали, а им?

– Не дёргайся, я взял пару шприцев у доктора на всякий случай. Там, конечно, не весь комплекс, как тебе делали, но самые опасные инфекции им не грозят. Поэтому и ломать их практически не будет.

– А-а-а, тогда ладно… А с деньгами у нас как?

– Тоже полный порядок, и золотишко есть, и межмировая валюта, чаще всего там расплачиваются алахарскими кронами. У меня и наличных немного имеется, но в основном там безнал.

– Тоже карточки, как у нас?

– Там не карточки, а чиповые браслеты, вот, глянь. – Он достал из бардачка машины простой пластиковый браслет, похожий на наши браслеты для фитнеса. – Есть индивидуальные с кодом ДНК, которыми, даже если владелец их потеряет, никто не сможет расплачиваться, а этот универсальный. Всё просто. Смотри, здесь три кнопки: две слева и одна справа. Всё видно на небольшом экране. Первой левой кнопкой выбираешь сумму, нажал – единицы, чуть подержал – десятки, потом сотни, тысячи и так далее. Второй выбираешь их количество. Например, тебе надо набрать сумму 145 крон. Нажимаешь первую – единицы отпускаешь, а второй нажимаешь пять раз, видишь, сверху появилась цифра пять. Опять первую жмём чуть дольше – появились десятки, кликаем второй кнопкой уже четыре раза. На экране сумма стала 45. Потом сотни – вот уже 145. Если надо сбросить, нажми сразу две кнопки слева и справа. Как только сумму набрал, жмём кнопку с другой стороны – это отправить на другой браслет или приёмное устройство, радиус действия один метр. Всё просто. Если отправят тебе, у тебя появится сумма поступления. Баланс проверить – нажми долго кнопку «Отправить», вот появляется пять тысяч крон на этом браслете.

– А это много или мало – пять тысяч?

– Пообедать в кабачке на человека можно за пять крон, и это хороший обед, даже с кружкой пива. Можно купить на сумму этого браслета приличный гироскутер.

– А это что за транспорт?

– Типа нашего мотоцикла, только он хоть и на двух колёсах, но не падает. Система гироскопов и электротяга делают такой транспорт экологичным и безопасным. На дом, конечно, не хватит, но жить можно.

Пока Степаныч объяснял мне устройство браслета, в зеркало заднего вида я увидел, что почти одновременно к нашему офису подъехала пара такси. Наши приехали, понял я. Пойду встречу. Накинув куртку, я вышел из кемпера. На улице моросящий дождик так и не прекращался.

Мужики, увидев, что из автобуса к ним кто-то идёт, двинулись мне навстречу. Первым вышагивал Сергей, в руках у него была дорожная сумка приличного размера, а за плечом виднелся чехол от ружья. Володька шёл следом за ним, но у него в руках было два багажа – сумка и какой-то чемоданчик.

– Серёженька, – перешёл я на одесский акцент, – вы шо, так плохо живёте – тока в одной руке сумка?

– Так ты вообще пустой, – осклабился он.

– Серёженька, ты стал заносчивый, как гаишник с престижного перекрёстка, – не унимался я.

На что Володя также с одесским акцентом не преминул добавить:

– Ну, так вы будете здесь стоять под дождём или мне забыть вас навсегда?

Мы все расхохотались! Обнявшись с каждым, я махнул рукой на кемпер:

– Позвольте пригласить вас к нашему… столику!

Зайдя в автодом, Серёга сразу же высказал своё мнение:

– Оху… Простите, офигеть! На разном транспорте мне приходилось ездить в командировки, но с таким комфортом – в первый раз! Я тут жить останусь!

– Поздно, батенька, – парировал я, – занят домик уже.

Володька, обведя взглядом салон, отреагировал более сдержанно:

– Круто! Если здесь ещё и камин есть…

– Камина нет, – развёл я руками. – Но согреть ваши замёрзшие солдатские души найдётся чем и кому, – загадочно добавил я. – Вещи свои бросайте вот сюда – это ваши спальные места. – Я показал на полки слева от входа. – Здесь душ, тут туалет, кухня, холодильник, всё потом рассмотрите, а сейчас разрешите вам представить нашего старшо́го и проводника – Сергея Степаныча!

Степаныч и мужики крепко пожали друг другу руки, представляясь по имени, после чего широким жестом хозяина проводник пригласил моих друзей присаживаться в кресла, а мы с ним привычно расположились на диванчике.

– С чего начать-то? – Степаныч посмотрел на меня. – Стас, может, ты сам, как более говорливый, им всё объяснишь?

– В общем, мужики! Устроился я тут случайно в одну организацию старшим помощником младшего дворника, точно я так и сам не понял, чем мы будем заниматься, но, судя по последним данным, я типа при компьютере. Никто другой с этим компом не сможет работать. Это не просто компьютер, а искусственный интеллект – искин, в котором хранится огромная база данных и возможностей, связанных с Дорогами миров. Я знаю, вы все любите читать фантастику и слышали о параллельных мирах.

Серёга с Володькой странно переглянулись. Видя полное недоумение на их лицах, я поспешил добавить:

– В общем, это никакая не фантастика! И вас мы пригласили принять участие в такой поездке!

Парни заголосили вразнобой, пытаясь понять, шучу я или нет.

– Мужики, мужики… – стал успокаивать я их. – Я сам ещё не был ни в одном из таких миров. А вот Степаныч у нас уже заядлый путешественник. Степаныч, ну, подтверди, – жалобно попросил я.

– Точно, братцы! – хлопнул он себя по коленям. – Есть такое дело, и мы просим вас нам помочь. В одном из миров пропала одна из наших групп, и на руководство кто-то наехал, причём не у нас в России, а в бисовой Европе.

Мужики опять заголосили, мол, о наезде – это им понятно, а вот о других мирах – что за фигня?!

– Стоп, парни, – вмешался я в объяснения. – Думаю, сейчас вы всё поймёте. Селена!

– Да, Стас, – вдруг услышали они приятный женский тембр.

– Покажись нам в полный рост.

Мы-то уже привыкли, но как вытянулись физиономии моих друзей, когда они увидели это чудо! Прямо перед ними в воздухе вдруг появляется сексуальная красавица. А Селена, как на подиуме, стала прохаживаться перед ошалевшими мужиками, демонстрируя свои стройные ножки, шикарную грудь, посматривая на них хитрым прищуренным взглядом. Её волосы так и струились по плечам.

– Ого, Селеночка, – отозвался Степаныч, – ты причёску сменила?

– Нравится? – Селена остановилась перед проводником.

– Да, так гораздо лучше, – согласился он.

– Челюсти захлопните, парни, – засмеялся я.

Степаныч тоже наслаждался занимательным зрелищем.

– Эт-т-то что? – заикаясь, спросил Серёга. – Это… как… Вот это фифа! – Сергей аж наклонился вперёд, пытаясь поближе оказаться к нашей красавице.

На что Володя, отодвинув его рукой, произнёс:

– Полковник, вы мне мешаете впечатляться!

– Селеночка, – продолжил я, – разреши тебе представить моих хороших друзей: это майор Владимир Витальевич Баринов, а это полковник Сергей Николаевич Пищугин.

Серёга тут же вскочил с кресла. Ростом он был с Селену, но когда попытался галантно взять её руку для поцелуя, то чуть не упал. Лицо его, как в фильме, медленно претерпело метаморфозу с эмоционально-восторженного на недоумённо-обиженное. Рука полковника прошла сквозь фантом, и ему пришлось сделать ещё один шаг, чтобы не свалиться.

– Мля… – только и успел сказать он.

Селена расхохоталась от души:

– Полковник, всё в порядке, меня невозможно потрогать, это всего лишь моя голограмма. На самом деле я искусственный разум, заключённый в базовом блоке, а то, что вы видите, – это визуальное воплощение для удобства общения с моим пользователем Стасом.

– Ни хера себе, Стасик, ты подругу отхватил! – прокомментировал ситуацию Володька, даже не пытаясь встать с кресла.

– Завидуйте молча, парни, – гордо ответил я им. – Как вы понимаете, такое создать на нашей Земле ещё долго не смогут.

Мужики молча кивнули, соглашаясь с доводом.

– Это эллинская разработка матрицы разума. Эллины – цивилизация, которая находится на очень высоком уровне развития, но по какой-то причине закрыла доступ в их мир для широкого пользования. Зато есть множество других миров, где, я надеюсь, мы все сможем побывать.

Повисла тишина, парни молча переваривали кучу новой для них информации. Я их понимал, меня-то постепенно вводили в суть вопроса, я несколько дней имел возможность усваивать новые знания. А тут вылили ушат воды и сообщают, что они отправятся в другие миры! И это не фантастика, а реальность! Ставя себя на их место, я тоже не сразу во всё поверил бы. Надеюсь, образ Селены сыграет тут роль подтверждающего фактора.

Степаныч, встав с диванчика, вынес вердикт:

– Мужики, время – деньги, нам пора ехать. Будут вопросы – задавайте.

– А далеко нам ехать? – поинтересовался Володька.

– До портала – пару часов, там проход в Кедровый мир, а в нём ещё часа три до посёлка, в котором было назначено у нас первое рандеву с пропавшей группой.

– Блин, мужики, вы меня, конечно, простите, – встрял в разговор Серёга, – но мне это дело надо запить. Кстати, Стас, перед твоим звонком мы как раз и собирались отметить встречу бутылочкой «Реми Мартина», твоего любимого коньяка. Володь, ты как?

– Я только за! – согласился он.

– А ты, Стас, с нами?

Я с сомнением оглянулся на Степаныча:

– Не знаю, я вроде как сменный водитель…

– Сегодня можно, – одобрил кивком мой взгляд проводник. – Тем более дорога тебе ещё незнакома, я сам спокойно доведу.

– А закуска в этом доме найдётся, а то мы продуктов не брали в дорогу? – уточнил полковник.

– Найдётся, в холодильнике поглядите, – посоветовал Степаныч. – Только вот ещё что, – нахмурился он. – Приготовьте свои мобильники с зарядниками, напишите на листочке, как зовут ваших домочадцев, и отдадите всё мне.

– А это ещё зачем?

– А затем, что мы их оставим моему знакомому полковнику, Стас его видел. Он от вашего имени будет посылать вашим жёнам и семьям эсэмэски. Что у вас всё в порядке, просто связь на Севере плохая, мотаемся по тайге, как только, мол, связь появляется, эсэмэс и будет уходить. Зачем домашних беспокоить?

– Отличная идея, командир, – весело отозвался Сергей. – Так и сделаем.

– Да, – дополнил я, – если у вас в телефонах хранится какая-то необходимая вам информация или дорогие сердцу фотографии, вы можете их скопировать в базу данных Селены и потом, когда захотите, можете ими воспользоваться.

– О, это круто, – согласился со мной Володька, – у меня там фотки.

– У нас тоже, – подтвердили мы с Серёгой.

– Селена, сделай копии, и с моего тоже…

– Выполнено, – тут же отозвалась она.

– Как, уже выполнено? – Серёга изумлённо уставился на искин.

– Товарищ полковник, – усмехнулся я, – не берите в голову, а берите в рот! Долго объяснять, но поверь, если хочешь, она тебе выведет все твои фотографии – хоть на мониторе, хоть прямо в воздухе. Тут же, прямо в салоне размером в полный рост человека.

Селена вывела какую-то фотографию со смартфона полковника.

– Верю, мля… – обалдев, кивнул он.

Мы подготовили листок с контактами и именами наших близких, собрали телефоны с зарядниками в один пакет, указав, где чей, и, уютно расположившись около дежурного столика, накрыли нехитрую закуску, состоящую из сыра, сырокопчёной колбаски, нарезанного лимона и хлебушка. Достав с полки обычные гранёные стаканы, плеснули «по пальцу» коньяка и провозгласили тост:

– Ну… Поехали!

(обратно)

Часть вторая Дорога миров

После импровизированного перекуса и коньячка Степаныч предложил нам полежать. Завалившись на свой спальный мешок на верхней полке, я впервые за долгие годы получал удовольствие. Ещё в раннем детстве, когда мы с родителями путешествовали на поезде, самым излюбленным для меня местом было валяться именно на верхней полке и смотреть в окно. Поезд тихо покачивался, погромыхивая на стыках. Перед моим взором пролетали деревья, дороги, какие-то посёлки, параллельно двигающиеся по дорогам машины, которые то мы обгоняли, то, наоборот, они нас. Тихо в радиоточке пела Алла Пугачёва:

Почему-то именно эта песня ассоциировалась у меня с поездками на поезде. Натянутые вдоль пути провода, казалось, бежали наперегонки с составом. Характерный запах вагона ничуть меня не пугал, даже наоборот, это был аромат долгого путешествия. Под тихий перестук колёс так хорошо было мечтать о новых местах и городах! О дальних странах мечтать было не принято, в Советском Союзе за границу ездили только дипломаты и ответственные партработники. Тогда я даже представить себе не мог, что через какое-то время мне удастся посетить кучу стран и городов, от Камчатки до Америки.

А когда мы путешествовали с родителями в своей или чьей-то машине, мне так хотелось поваляться, вытянув ноги, и я очень жалел, что у нас нет подобной техники. Сейчас, владея микроавтобусом, в дальних поездках на Чёрное море так могут расслабляться моя жена и дочка, мне же приходится двое суток находиться за рулём.

А тут шикарное авто, верхняя полка, на которой можно даже отгородиться от прохода занавеской. Лёгкое покачивание так расслабляюще действует на усталый, в переизбытке эмоций и новостей организм, что я не заметил, как уснул.

Утром Сергей Степаныч громким командным голосом закричал:

– Рота, подъём!

– Степаныч, – почему-то еле шевелящимся языком простонал я, – не в армии, не ори, встаю уже.

Язык был как ватный. Странно, вчера под хорошую закуску выпили-то всего по сто пятьдесят на брата, а язык не ворочается. Коньяк вроде не палёный, полковник обычно приносит хорошие напитки, да и голова не болит, странно…

Вдруг слышу ругань моих попутчиков:

– Николаич, что у тебя за коньяк был – языком пошевелить не могу?!

– Володь, у самого такая же фигня, будто всю ночь болтал, а теперь, уставший, еле движется.

Проводник, глядя на нас, хитро ухмылялся в свои усы:

– Что, хлопцы, тяжело языком ворочать?

– Степаныч, тебе же русским языком сказали: язык еле шевелится.

– А с чего вы, голубки, решили, что вы на русском разговариваете? – опять с хитрецой в голосе вкрадчиво спросил он.

– А на каком же? – Полковник подошёл к холодильнику, чтобы взять чего-нибудь попить холодненького. – Я других не знаю, так, по несколько слов могу сказать, но чтобы осознанно…

– А ты попробуй поматерись.

И тут Серёга выдал очень витиеватую фразу, которая в переводе означала: кто-то ещё меня будет чему-то учить?

Степаныч уже ржал во весь голос:

– А сейчас как? Шевелится?

– Мля буду – вообще без проблем! – Полковника было не узнать: ошарашенный, он стоял с бутылкой воды в руке, ничего не понимая.

А до меня только дошло.

– Мужики, а ведь мы на межмировом языке болтаем!

– В смысле – на межмировом? – переспросил Володька.

Пришлось им объяснять, как мне когда-то разжёвывал шеф, что при переходе через портал у нас просыпается знание межмирового языка, данное нам при рождении, но в нём нет матерщинных слов. Поэтому без привычки нам кажется, что язык еле шевелится – он привыкает к новому произношению, а вот мат звучит уже по-русски!

Степаныч меня похвалил:

– Молодец, всё точно! Мы сами, когда в первый раз вернулись на нашу Землю, никак не могли перестроиться на русский язык, пока один из нас не матюкнулся от души, вот тогда голова и вспомнила. Сейчас я даже не задумываюсь, на каком языке мне разговаривать, всё автоматом приходит. Потом и вы привыкнете.

– Вообще зашибись! – пришёл в восторг Серёга. – Слушай, Степаныч, а другие языки я тоже так могу автоматом выучить?

– Тут уже порталы не помогут. – Проводник стал накрывать на стол. – Хотя знание уже двух языков помогает быстрее усваивать любые другие языки, было бы желание. Вы давайте быстрее умывайтесь, завтракаем, я вам двоим прививки всажу, и пора идти на встречу, мы уже в Кедровом мире.

Втроём, не сговариваясь, мы кинулись к лобовому стеклу. Ярко светило солнце. Автомобиль стоял на просторной, по-летнему зелёной поляне, вокруг которой высились громадной высоты деревья. Они действительно напоминали наши кедры. Только высотой метров пятьдесят. И лишь на верхних метрах двадцати от не очень толстых и практически ровных стволов в разные стороны отходили густые ветки, поэтому внизу сквозь деревья очень хорошо просматривался какой-то коттеджный посёлок, расположенный метрах в ста от нашей стоянки. Над поляной мелькали какие-то птицы, но в машине их было не слышно. Через поляну проходила грунтовая, но довольно ровная дорога.

– Посёлок Юкки, – пояснил проводник. – В нём у нас встреча со сталкерами, которые должны были приготовить защитные костюмы для поездки в Заброшенный мир.

Я посмотрел на часы: они показывали пять утра по нашему времени.

– Степаныч, а здесь который час?

– По-местному – полдень.

– А название посёлка похоже на финское.

– Точно, есть такая деревня в Ленинградской области. Возможно, здесь есть представители финно-угорских племён. Путешествуя по разным мирам, нам приходилось часто встречать потомков людей, случайно или преднамеренно попавших на Дорогу миров. Мы как-то и не спрашивали, через какие порталы они попали в тот или иной мир. Выходцев с Земли здесь много. Но… давайте все вопросы потом. Быстро приводим себя в порядок, и за дело. Да, и ещё: форма одежды летняя!

Напоминать дважды нам не нужно, и я первым кинулся в уборную.

– Степаныч? – Баринов выглядел смущённым. – А как здесь душ принимать?

– А в чём проблема? Как дома принимаешь, так и здесь.

– Да, я читал, что в кемперах ограниченный запас воды и, чтобы экономить, люди сначала намочат тело, потом выключают душ, затем мылятся, а после включают воду и всё смывают.

– Ну, если хочешь, можешь и так. – В словах проводника сквозила усмешка. – А вообще-то здесь можно мыться свободно, – добродушно продолжил он. – У нас замкнутый цикл, как в космическом корабле. В баках стоит «живая мембрана» – тоже эллинская разработка, она идеально очищает всю воду и канализацию, за счёт этого и живёт. А в питьевом баке стоит минерализатор для питьевой воды, так что от жажды мы не умрём.

Пока мы чистили зубы, умывались и ополаскивались в душе, Степаныч раздвинул пошире отсеки салона, выдвинул кухонный стол и приготовил на всех завтрак, ничего экзотического – сыр, масло, колбаса, варёные яйца, сахар, лимон и хлеб. Утром все согласились на чай.

Увидев подобную трансформацию салона, мужики пришли в полный восторг:

– Как в номере люкс! Даже дышать легче стало!

Сев за стол завтракать, я позвал:

– Селена!

– Доброе утро всем! – появляясь в полный рост перед нами и помахав ручкой, произнесла она.

Все вразнобой стали здороваться.

– Селеночка, пока мы завтракаем, просвети нас, пожалуйста, насчёт этого посёлка, краткая информация.

– Посёлок Юкка. Территориально занимает около четырёх квадратных километров. Население примерно пять тысяч человек. Это не самый крупный жилой массив. Довольно развита инфраструктура посёлка – есть свои школы, детские сады, магазины, кинотеатры, больницы. Управляется всё Советами почётных граждан, типа мини-парламента. Жители занимаются в основном лесозаготовками и сельским хозяйством. Очень развита рыбная промышленность, рядом находится сеть больших озёр. Есть охотничья артель, заготавливают пушного зверя. Особую ценность представляет здесь мех чешира. Это довольно крупный пушной зверь, размером с песца, но, в отличие от земного собрата, он хорошо лазает и по деревьям.

– Чеширский кот? – со смехом переспросил я.

– Скорее рысь, – пояснила Селена. – А также недалеко есть нефтяная скважина и небольшой завод, который занимается переработкой нефтепродуктов в смазочные материалы. Здесь довольно чистый экологический район. Вообще территория Кедрового мира не имеет единого административного центра. Посёлки объединяются в автономные округа по видам производства определённой продукции, а также близости к другим порталам. Благодаря уникальным свойствам местных деревьев у жителей есть постоянный спрос на деревянные изделия в разных мирах. И эта планета считается своеобразным экологическим заповедником, где очень бережно относятся к любому виду деятельности.

– А в чём уникальность здешних деревьев? – с набитым ртом спросил Володя.

– Древесина этих лесных гигантов обладает необычайной красотой и прочностью. Она не боится ни жучков, ни влаги, ни сухости, наоборот, от воды становится прочнее камня. Она чем-то схожа по свойствам с земным тиком, но превосходит его по всем параметрам. Пока дерево растёт, его нетрудно срубить. Но после этого в древесине начинается процесс кристаллизации смолы. И если доски, например, намочить, процесс мгновенно ускоряется. Дерево становится очень прочным, практически вечным и не поддаётся обработке. Поэтому добыча древесины здесь ведётся небольшими партиями. Спилили, обработали, упаковали и стараются сразу же пустить его в дело. Строят дома, изготавливают мебель, какую-то сувенирную продукцию или отправляют под заказ в другие миры. Экспорт подобной древесины очень хорошо окупается. Географически на планете два огромных материка, и оба пересекает экватор. Климатически Юкка находится в субтропиках, где кедровые деревья соседствуют с эндемиками, характерными для земного Таиланда. Индекс гравитации девять десятых от земной, поэтому здесь легче ходить.

– Интересно, мангустины у них здесь растут? – поинтересовался я.

– Да, фрукты относятся к агрохозяйственной деятельности жителей этого мира.

– Что это за фрукт? – поинтересовался Серёга.

– О! Я в Таиланде пробовал. Это круглый плод размером с яблоко, сверху покрыт толстой, до одного сантиметра бордово-фиолетовой несъедобной кожурой, под которой находится четыре или восемь белых долек, будто зубчиков чеснока, но очень вкусных!

Селена продолжила:

– Валюта здесь в основном алахарская крона, но охотно принимают и бартер. Можно расплачиваться золотом или товаром. Жители торгуются охотно и азартно. За уникальную вещь можно получить очень хорошую прибыль. Чем-то ещё могу помочь? – поинтересовалась Селена.

– Нет, дорогая, спасибо, – ответил я.

Голограмма тут же исчезла.

– Блин, чем их тут удивить-то можно? – задумался Володька.

Степаныч, встав из-за стола, ответил:

– Мы им тут и технику подгоняли, как колёсную, так и вездеходную. Возили дизель-генераторы, охотничьи ружья, текстиль, кое-какие продукты, в основном консервированные. Даже джинсы наши здесь продавали, да и не только здесь, вагонами покупали! – Он аж рассмеялся, видимо вспоминая былое.

– Может, что-то из искусства, скульптуры, картины здесь пойдут? – задумался Володька.

– Мы не предлагали, но вполне возможно, – подтвердил проводник.

– Эх, кабы раньше знать… – расстроился Баринов.

– А тебе здесь чего хочется купить? – спросил я его.

– Дом хочу себе построить, а тут такое уникальное дерево.

– Дом – это хорошо, – согласился Степаныч. – Всё в твоих руках,помотаешься с нами, дай бог, всё и сладится. – Подойдя к одному из шкафчиков, он достал какой-то свёрток, положил его в наплечную сумочку и накинул ремень от неё себе на плечо. – Закругляйтесь, нам пора.

– Оружие берём? – поинтересовался полковник.

– Не надо. Здесь всё спокойно.

Мужики, быстренько доев, убрали за собой всё со стола и, переодевшись в летнее, пошли на выход.

Выйдя через тамбурную дверь, я глубоко вздохнул, пытаясь почувствовать все ароматы нового мира. Этот своеобразный ритуал выработался у меня благодаря многочисленным поездкам. Обычно я его провожу, сразу же выходя из салона самолёта. В каждой стране мира воздух пахнет своеобразно. В Турции или Таиланде он тяжёлый и влажный, как в сауне. В Египте – ветреный, пыльный и сухой. В Греции, на Крите, даже в аэропорту уже ощущается запах моря. В Германии воздух как в столице, чувствуется какая-то загрязнённость. В Нью-Йорке – опять сухость и запах, который трудно описать.

На улице было довольно жарко, где-то ближе к тридцати градусам по Цельсию. Но несмотря на температуру, дышалось очень легко. Воздух пах свежестью, немного хвоей и каким-то, как мне показалось, фруктовым ароматом. Почва чем-то напоминала наш бузулукский бор – песок и чернозём. Щебетание птиц, целыми стаями носящихся над нами, звучало как журчание горного ручья.

Мы с удивлением оглядывались по сторонам. Это же не какая-то там заграница, это вообще другая планета, может, в далёкой галактике, а может, вообще в другой вселенной!

Степаныч, махнув нам рукой, энергично двинулся к посёлку. Не знаю, по какой причине он не стал в него заезжать, но мне очень нравилось идти по лесу и дышать свежим, ароматным воздухом. Бодро шагая с моими спутниками, я думал: наверное, хорошо здесь было бы жить, выйдя на пенсию. Тишина, шикарная природа, натуральные продукты. А как тут у них с развлечениями, есть ли телевидение и Интернет? Дорогая ли жизнь? Пенсия-то у нас в России смешная. А учитывая, что я родился в 1965 году, то по какой-то причине наше государство практически лишило меня её.

Нет. Я как предприниматель плачу каждый год по 25 тысяч рублей только пенсионных отчислений, но, когда ради интереса зашёл на сайт посмотреть свою пенсию, то увидел, что ничего у меня не начисляется, какие-то смешные 15 тысяч рублей! Заинтересовавшись этим вопросом, позвонил по телефону, указанному на сайте. И выяснил, что пенсия мне начислялась до 2004 года, а после, извините, всё… То есть, сколько бы я ни платил пенсионных отчислений, если доживу до пенсионного срока, мне дадут минимальную пенсию!!! На сегодня за десять лет я заплатил уже 250 тысяч рублей, а на счёте у меня всего пятнадцать! На х…, простите, я вообще открыл это ИП? Не понимаю я пенсионных реформ в России…

А домики-то здесь стильные, обратил я внимание, когда мы подошли к посёлку. И заборов нет, кругом газончики. Архитектура чем-то напоминает красивые шале финской постройки, но с более прямой крышей. Видимо, снега тут не бывает, поэтому и не нужны резкие скаты. Учитывая необычайную прочность деревянных стен, здесь не строили из камня и кирпича. Оригинальный, почти янтарный цвет досок заставлял стены светиться на солнце. Такой дом смотрелся надёжно и солидно, и вместе с тем он был весьма красив и изящен. Где-то были видны коттеджи с мансардным этажом, где-то полноценные два этажа, но чаще всего встречались уютные одноэтажные домики.

Видя наш заинтересованный взгляд, Степаныч пояснил: – Местные жители живут в основном в одноэтажных постройках. В домах с двумя этажами располагаются различные торговые или административные заведения: магазины, поликлиники, школы, мастерские и тому подобное.

Около некоторых домиков стояли какие-то двухколёсные транспортные средства, похожие на наши мотоциклы, но более футуристической формы. Гироскутеры, понял я, о них Степаныч рассказывал.

Вдруг на одном из перекрёстков перед нами появился наш КамАЗ! В кузове он вёз упакованные доски, видимо, с лесопилки. Увидев нас со Степанычем во главе, водитель громко просигналил и помахал проводнику рукой! Степаныч с достоинством кивнул ему в ответ.

– Офигеть, мля, – выругался Сергей. – Наши КамАЗы на краю галактики, расскажу кому – не поверят…

– Сергей Николаевич, – остановил его проводник, – а вот рассказывать об этом никому не надо. Стас дал нам подписку, а вас я не успел предупредить. Это и вас, Владимир Витальевич, касается. Вы люди взрослые, должны понимать.

– Да, понятно, понятно, – согласились они.

Глазея по сторонам, мы добрались до одного двухэтажного домика. Проводник жестом показал нам – ждать здесь, а сам, подойдя к двери коттеджа, нажал кнопку звонка. Через небольшой промежуток времени дверь ему открыл загорелый крепкий молодой человек, одетый в наши джинсы и обычную серенькую клетчатую рубашку с коротким рукавом. Они пожали друг другу руки, о чём-то поговорили, и Степаныч махнул нам рукой:

– Заходи, братва!

Зайдя внутрь, я увидел, что это не жилое помещение, а какой-то магазин или, точнее, склад. Куча полок с разными коробками, какими-то инструментами и приспособлениями тянулись практически по всему периметру. В комнате было довольно светло и, опять же, несмотря на загруженность вещами, очень легко дышалось. Видимо, опять это свойство уникального дерева, подумал я.

– Знакомьтесь, парни, это местный сталкер Абрам, а это моя команда – Стас, Сергей и Владимир.

Мы пожали друг другу руки, а Володька не преминул заметить:

– Абрам, судя по имени, вы относитесь к евреям.

– Да, – согласился тот. – А что не так?

– У нас на Земле представители этой нации занимаются профессиями, как бы сказать, без физической составляющей. Врачи, юристы, банкиры, ювелиры, политики. А вам, судя по вашему крепкому виду, приходится нагружать свой организм…

Абрам улыбнулся:

– Наверное, я не в отца пошёл, он у меня как раз ювелир! И в соседней комнате находится его мастерская. Здесь недалеко есть небольшой прииск по добыче драгоценных камней, так его изделия покупают даже монаршие семьи на Алахаре. Хотя работа сталкера тоже хорошо оплачивается, риск в нашем деле присутствует, но и прибыль бывает гораздо выше, чем у отца.

– Так вы с Земли? – поинтересовался я.

– Лично я родился уже здесь, а вот мой отец ещё при революции, уплывая из Одессы в Стамбул, вместе с кораблём и ещё кучей беженцев через случайный портал попал на Алахар. Но потом решил переселиться сюда, здесь спокойнее и живётся, и работается. Хотя мои братья и сёстры и разъехались по разным мирам, мне мой бизнес удобнее держать тоже здесь.

В это время открылась дверь, и к нам вошёл очень импозантный мужчина. Видно, что в возрасте, но по-своему ещё крепкий орешек. Одет в рубашку с жилеткой, из кармашка которой торчала золотая цепочка, идущая, вероятно, к часам, в зауженные брюки и… домашние мягкие тапочки. Седоватые волосы, зачёсанные назад, контрастировали с загорелым лицом. На носу – старомодное пенсне. Казалось, мы попали в начало двадцатого века. Увидев нас, он поправил окуляры и шикарным бархатистым басом спросил:

– Абрам, у нас гости?

– Вот это голос! – не удержался я. – Вам бы с Шаляпиным петь!

– О! Как приятно, – заулыбался он. – Молодой человек таки знает самого Шаляпина! Вы это на полном серьёзе? Ничем не рискуя? Нет, вы мне просто начинаете нравиться! Разрешите представиться: Давид Иосифович Каганович, отец этого обалдуя!

Мы все заулыбались. И, пожимая ему руку, стали представляться по именам.

– Абрамчик, – повернулся к сыну Давид Иосифович, – сделай гостям праздник, угости их чаем.

Сын кивнул и предложил нам подняться на второй этаж в гостиную.

Комната на втором этаже напоминала уютный музей. Деревянная мебель в старинном классическом стиле, шкафы со стеклянными дверцами, диваны и кресла с высокой кожаной спинкой, сиденья которых, как и спинки, были декорированы рельефной каретной стяжкой. Посередине гостиной стоял большой круглый стол на резных изогнутых ножках, который окружали под стать ему старинные стулья. Только цвет дерева выдавал в них местный кедр, но от этого они только выигрывали. Всё смотрелось солидно, дорого и богато.

Жестом пригласив нас присаживаться на стулья, Абрам достал из шкафа красивый фарфоровый сервиз, явно антикварный, и стал расставлять его на столе.

– Откуда такая роскошь? – спросил Володька. – Это же уникальная посуда!

Давид Иосифович улыбнулся:

– С Земли-с. Видите ли, молодой человек, когда мы бежали от большевиков, каждый вёз то, что успел прихватить. У меня были камушки, у кого-то посуда. Попав в другой мир, нужно было как-то устраиваться. Мне повезло, что бриллианты ценятся везде, и я очень быстро сумел приспособиться к новой реальности. А ностальгируя по России, я стал чуть позже скупать у своих, так сказать, соплеменников всё, что связывало меня с родиной.

– Так сколько же вам лет? – удивился Сергей.

– Много, очень много. – Он снял пенсне и принялся протирать его платочком. – Кстати, у меня даже есть раритет – патефон, но, правда, только одна пластинка с несколькими песнями Фёдора Ивановича Шаляпина. Жаль, больше ничего достать не удалось, мне очень нравится его исполнение, я предлагал любые деньги, но мои поиски не увенчались успехом.

Меня тут же охватил азарт, и, боясь спугнуть удачу, я скромно предложил:

– Давид Иосифович, думаю, я смогу вам помочь.

Все недоумённо уставились на меня.

– Вы музыку слушаете только на патефоне или у вас есть какие-то другие цифровые устройства?

– Батенька, не считайте нас уж такими отсталыми. – Он надел пенсне. – Естественно, у меня в кабинете стоит цифровая музыкальная станция, в которой огромная база различных произведений из других миров. Они, конечно, не на русском языке, а на межмировом, а я искал именно на русском и в стиле моей молодости.

«Пора подсекать», – подстегнул я себя, теперь не продешевить бы, но всё таким же спокойным голосом продолжил:

– Дело в том, что у меня в машине есть хорошая музыкальная подборка российских исполнителей двадцатого века, в том числе и Федора Шаляпина.

Дрожащим голосом Давид Иосифович воскликнул:

– Да вы что?! Неужели это правда?! И Шаляпин?! Не могу поверить! Просите всё, что угодно!

«ЕСТЬ!» – мысленно обрадовался я.

– Могу всё это продемонстрировать вам, как только вернёмся к автомобилю. Надеюсь, у вас есть какой-нибудь носитель, чтобы мы могли скопировать файлы?

– Абраша, сынок, не расчёсывай мне нервы. – Он не смог усидеть на месте, подскочил к сыну и принялся трясти его за плечи. – У тебя есть таки носитель? Я не могу поверить, что моя мечта сбудется!

– Папа, да успокойтесь вы, всё сделаем, сейчас чайку попьём…

– К чёрту чай! Неси шампанское! Это дело нельзя не отметить!

Сын молча пожал плечами, убрал фарфоровый сервиз и достал хрустальные фужеры. Потом сходил куда-то в другую комнату и принёс большую бутылку, похожую на нашу из-под шампанского, но примерно в два раза крупнее, и блюдо с какими-то засахаренными фруктами. А отец всё не мог успокоиться, ходил по комнате, периодически тряся меня за плечи от радости и что-то сумбурно бормоча себе под нос.

Абрам разлил нам пузырящийся напиток, а Давид Иосифович, взяв свой фужер в руки, стоя произнёс:

– Дорогие мои друзья! Я имею вам кое-что сказать… Это, конечно, не крымское, но очень недурственное вино. Я поднимаю этот бокал за то, чтобы все мы сохраняли оптимизм! Чтобы у всех присутствующих и их родных всегда – я подчёркиваю: всегда! – исполнялись все их желания, даже, казалось бы, самые неисполнимые! И чтобы наши дети ценили историю и культурное наследие нашей родины! За вас, мои дорогие! До дна!

Мы дружно чокнулись бокалами. Вино, шипя и пузырясь во рту, оказалось очень вкусным, ярко присутствовал какой-то ягодно-фруктовый оттенок, но я так и не разобрал, что это, наверное, из местных ягод, подумал я.

Давид Иосифович, залпом опустошив бокал, стал тут же собираться:

– Пойдёмте, господа, скорее!

– Папа, да погодите вы, господа пришли ко мне за товаром. Давайте я сначала их обслужу, а потом вы пойдёте с ними за своим эксклюзивом.

Видно было, что Давиду Иосифовичу не терпится, но бизнес есть бизнес, придётся немного подождать.

– Да, ты прав, сынок. Делай своё дело, а потом позовёте меня, я пока подготовлюсь. – Кивнув нам, как царский офицер, отец удалился в другую комнату.

Сын вздохнул:

– Господа, идёмте ко мне на склад, вам по списку всё подготовлено, но надо подобрать размеры. – Спустившись на первый этаж, он подвёл нас к одному из стеллажей. – Вот, выбирайте маски. Смотрите, чтобы маска полностью закрывала вам лицо до висков.

Увидев это чудо, мы втроём стали ржать:

– Дарт Вейдер, блин!

Маска практически точно, только без шлема, напоминала маску героя фильма «Звёздные войны» Дарта Вейдера!

Абрам удивлённо смотрел на нас, а Степаныч пояснил:

– У нас на родине в одном из фантастических фильмов есть такой отрицательный герой-злодей, сторонник Тёмной силы, и если на эту маску надеть шлем с широкими полями, то получится полная его копия.

Мы со смехом стали подбирать на себя эти маски.

Абрам всё удивлялся, объясняя:

– Это очень удобная маска! Очки с автоматическим светофильтром, видно и в полной темноте. Встроенный радиопередатчик. Живая фильтрующая мембрана, так что бактерии Заброшенного мира вам не страшны и не нужен запас воздуха. Маска герметически соединяется с защитным костюмом. – Из соседнего шкафа он достал чёрный костюм, напоминающий наши водолазные из неопрена. – Дело в том, что бактерии, точнее, вирусы Заброшенного мира могут проникать и через порезы сразу в кровь. Поэтому приходится надевать подобные костюмы. Они очень прочные, их нелегко порвать. Удар ножом костюм выдержит, но пуля его пробивает. Это не военная разработка, а для спасателей. Поэтому и не такой прочный. Он регулирует температуру тела, в нём не замёрзнешь и не изжаришься. Защищает от радиации и других электромагнитных излучений. Обратите внимание, на нём есть несколько технологичных заплаток. – Абрам показал на более светлые кругляшки, находящиеся на бёдрах, ягодицах, плечах, шее и на уровне сердца. – Надеюсь, вам это не пригодится, но на всякий случай: это специальные мембраны, через которые можно сделать, например, противошоковый укол или даже ввести адреналин в сердце, чтобы оказать помощь в заражённой зоне, не снимая костюма. Костюмы подбирайте себе по размеру. Маска прилепляется автоматически, стоит только поднести её к капюшону. Так же прилепляются перчатки и обувь. Они здесь. – Он указал на другой ящик.

Мы влезли в костюмы, подобрали по размеру обувь, она походила на небольшие сапоги, надели перчатки, которые были тоньше ткани одежды, но Абрам нас заверил, что они прочнее, чем кажутся. Натянув обтягивающий капюшон на голову, я поднёс маску к лицу – раздался звук, будто что-то присосалось, и маска прилипла к капюшону.

– Снять её очень просто, – продолжал инструктировать Абрам, – потяните её за подбородок снизу вверх…

С лёгким чпоком маска отлипла от головы.

– Ботинки и перчатки снимаются как обычные.

Серёга вынес свой вердикт:

– Чувствую себя как глиста в скафандре!

Тут уже все присутствующие рассмеялись.

– Оригинально! Как глиста в скафандре! – потешался Абрам. – Надо запомнить, своих парней подколоть!

– Так, всё снимаем, – скомандовал Степаныч, – и несём в машину.

– Есть! – дружно ответили мы и, смеясь, стали разоблачаться.

Степаныч, достав свёрток из принесённой сумки, протянул его Абраму:

– Здесь всё, как договаривались.

Сталкер кивнул и взял оплату.

Выйдя на улицу, мы увидели Давида Иосифовича, который ходил неподалёку от дома, ожидая нас. Видно было, что ему просто не терпится получить желанное, и, увидев нас, обрадованно помахал руками.

– Вы идите к машине вперёд, – сказал Степаныч, доставая сигареты, – а мне с Абрамом надо парой слов перекинуться.

Радостно возбуждённые, как дети, которым на Новый год подарили желанные подарки, мы не спеша отправились к кемперу.

– Давид Иосифович, – обратился к нему Володька, – так всё же сколько вам лет?

– А сколько вы мне дадите? – парировал он.

– Где-то ближе к шестидесяти.

– Батенька, вы мне льстите. На самом деле я родился в 1897 году в Одессе.

– Как в 1897-м? Вам, получается, сто двадцать лет?!

– Будет через месяц, – с достоинством ответил ювелир.

– Ничего не понимаю… – Володьку было не узнать. – Здесь время, что ли, идёт по-другому или живая вода продаётся?

– Нет, время идёт нормальным темпом и живой воды в этом мире точно нет. Но вот в Медине… А разве Сергей Степаныч вам не рассказал про ОСОБЕННОЕ свойство порталов?

– А что за свойство? – вмешался в беседу Серёга.

– Дело в том, что когда вы проходите через портал в другой мир, то его излучение убивает всю инфекцию, находящуюся в вашем организме. Кроме того, происходит своеобразная чистка от шлаков, накопленных вашим телом, чтобы вы ничего заразного не смогли перенести в другой мир.

– А я-то думаю, – усмехнулся Сергей, – почему у меня насморк и кашель вдруг пропали? Да и самочувствие прекрасное, а оказывается, вот в чём дело – я просто здоров!

Мы все тут же стали прислушиваться к своим ощущениям. У меня тоже был насморк, да и начинались хрипы в дыхании, а тут дышу полной грудью – и ничего! Хотя… спина не прошла – ноет потихоньку, но это грыжа, а не инфекционное заболевание…

– И чем чаще вы перемещаетесь между мирами, – продолжил Давид Иосифович, – тем это благоприятнее для вашего организма – это как бы первый шаг к омоложению.

– А второй какой? – с интересом спросил Баринов.

– Второй… – Давид Иосифович на мгновение задумался. – Я посоветовал бы вам посетить курорты Медины, вот там практически «живая вода» и есть. Правда, не всем эти курорты по карману, но, если разбогатеете, очень рекомендую. Пять дней на этом курорте сбрасывают минимум десять лет возраста.

Сергей снова вмешался в разговор:

– Но, может, есть и третий шаг, ну кроме как вести здоровый образ жизни? Хотя это уже не для нас, поздновато…

– Есть и третий, – усмехнулся ювелир. – В мире Гедер.

– А там что? Молодильные яблочки? – вступил в беседу и я.

– Яблочки там отменные, – подтвердил Давид Иосифович. – Но самое главное, там растут очень редкие и в то же время великолепные по своим лечебным свойствам эндемики. Нигде больше не встречающиеся. Из них делают уникальные лекарства, которые помогают от различных заболеваний и, кроме того, омолаживают организм.

– О лекарствах слышал, – подтвердил я. – У меня даже в индивидуальной аптечке есть таблетки из того мира, но пока ничего не использовал.

– Ну вот, – улыбнулся Давид Иосифович, – а вы таки меня уверяете, что ничего не знаете!

– А жена ваша?

– Жена… умерла уже давно.

– Извините.

– Ничего… Но у меня всё хорошо! Четверо детей, десять внуков и уже даже есть пра- и даже праправнуки! – с гордостью похвастался он.

– Ого! – уважительно почти в один голос восхитились мы.

– Они с вами, здесь живут?

– Нет, здесь мы живём с младшим сыном, он единственный, кто пока ещё не завёл семью, хотя уже давно пора. А все остальные на Алахаре. И я там жил долгое время, но после смерти жены решил перебраться сюда. А теперь привык и вряд ли куда ещё буду переезжать.

– Мужики! – воскликнул я. – Забыл вам сказать, но и нашему Степанычу стукнуло девяносто шесть лет!

– Бляха-муха! – выругался полковник. – А я думал, он наш ровесник. Стас, уже ради всего этого я не жалею о нашей поездке.

– Я тоже, – присоединился Володька.

– Ну а я и подавно, – кивнул я.

По дороге к нашей стоянке мы расспрашивали Давида Иосифовича о местной жизни, о том, почему мало народу на улицах, о кулинарии, о доходах населения. Он степенно, с достоинством нам объяснял, что жить ему здесь нравится – свежий воздух, спокойно, предсказуемо, соседи хорошие, работящие. Сейчас почти все на работах, дети в школах. Кухня здесь многонациональная и натуральная и для нашего желудка очень подходящая, много мяса, рыбы, зелени, овощей. Делают даже свой кефир и йогурты. Много фруктов и злаков, которые не росли в России, но есть и похожие. Народ здесь зарабатывает хорошо, на дворец, конечно, не хватит, но построить новый дом, содержать какой-либо транспорт, раз в год свозить свою многодетную семью в вояж по другим мирам – вполне по силам. Со своих доходов все жители отчисляют в поселковый совет десять процентов. Эти деньги расходуются на инфраструктуру городка.

Интернета у них нет, он даже слова такого не знает, но эфирная сеть существует. Как мы поняли из его объяснений, эфир здесь – более широкое понятие, по нему передаются теле- и радиосигналы, а также осуществляется компьютерная связь. Раз в месяц в большие посёлки из Алахара привозят кристаллы с записями фильмов, концертов, имперских новостей и т. п. Конечно, это всё устаревшее на месяц, но им и так хорошо. Передатчики вещают практически на весь материк и связаны в единую компьютерную сеть. Так что они в курсе всех новостей, новинок моды или технологий.

За беседой я иногда поглядывал на позади идущих Степаныча и Абрама. Проводник коротко что-то спрашивал Абрама, тот подробно отвечал, но о чём шёл разговор, не было слышно.

Добравшись до нашей машины, Степаныч с мужиками стали раскладывать принесённые вещи и готовить небольшое застолье, а мы с Давидом Иосифовичем и его сыном прошли к водительскому месту.

– Присаживайтесь, – указал я на переднюю пару кресел. – Я постою. Селена.

– Да, Стас, – появилась девушка на переднем мониторе.

– Помнишь, я тебе сбрасывал свою музыкальную коллекцию?

– Конечно, помню. Вы хотите что-то послушать?

– Да, составь нам, пожалуйста, небольшой микс по куплету из песен Шаляпина, Лемешева, Руслановой, Козловского, Изабеллы Юрьевой, Георгия Отса…

– Станислав, – перебил меня Давид Иосифович, – я уже наслаждаюсь даже только этими родными для меня российскими именами. – А когда зазвучала музыка, он закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и восторженно замер. Через некоторое время, открыв глаза, он произнёс: – Эта музыка очень выразительна. Эти лёгкие, воздушные, без малейшего напряжения голоса́… Они ведут разговор так, что кажется, это твой полдень, твоё солнце, семья и впереди целая жизнь.

– Давид Иосифович, а хотите, я вам включу чуть более поздние песни, шестидесятых – восьмидесятых годов двадцатого века. Вы это время уже были не на Земле, но эти песни тем не менее… Я думаю, вам понравятся. Селена, включи, пожалуйста, в следующей последовательности песни: «Нежность» в исполнении Тамары Гвердцители, затем «Как молоды мы были», которую спел Александр Градский и «Есть только миг» Олега Анофриева, а я пойду помогу парням накрыть на стол.

Когда через десять минут я вернулся к нашим гостям, то увидел, что Абрам задумчиво смотрит на отца, а Давид Иосифович плачет, теребя пенсне в руках.

– Что случилось, Давид Иосифович?

– Стас, – дрожащим голосом вымолвил он. – Об этом я и не мог мечтать, это великолепно! Это голос моей страны, моей родины, моей молодости! Вы можете это всё скопировать мне на память?

– Да, конечно. Селена, скопируй всю папку «Ретро» на носитель Абрама. – Я показал на сына.

– Сделано, – тут же подтвердила искин.

– Вот, держите, – протянул мне алахарский браслет ювелир. – Я сначала хотел поторговаться, но ради этого мне ничего не жалко. Вы умеете пользоваться таким?

– Да, мне показывали.

– Всё, что есть на нём, – это ваше, и ещё… У вас есть жена?

Я удивился вопросу, но ответил:

– Да, есть.

– А у ваших коллег?

– Мы все семейные.

Он наклонился к уху сына и что-то прошептал. Тот кивнул:

– Хорошо, сейчас принесу, – тут же встал и направился к выходу.

– Ты куда? – удивился Степаныч. – А перекусить?

– Я быстро, да и не голоден, можете без меня начинать. Пока Абрам отсутствовал, мы сели за импровизированный столик. Проводник откуда-то из своих закромов принёс бутылочку армянского коньяка и пару бутылок шампанского «Абрау-Дюрсо».

– Давид Иосифович, это, конечно, тоже не крымское шампанское, но ничуть не хуже. Это от нас вам небольшой презент.

– Сергей Степанович, не надо меня уговаривать, я и так соглашусь! Я помню этот завод, там раньше было имение, принадлежащее царской семье. А потом князь Лев Сергеевич Голицын, выдающийся русский винодел, построил подвал на десять тысяч вёдер вина. Господа! – всё таким же дрожащим от переизбытка эмоций голосом провозгласил ювелир. – Сегодня просто какой-то волшебный день! Я очень рад приветствовать вас в нашем краю, и… если вдруг я чем-то могу вам помочь… обращайтесь!

Степаныч на правах командира нашей экспедиции сказал:

– Коньячных бокалов у нас нет, так что прошу прощения, – и разлил всем по пятьдесят. Подняв стаканы, мы соединили их под его тост: – За дружбу!

Уплетая нехитрую закуску, мы принялись опять расспрашивать Давида Иосифовича, как он привыкал к здешней жизни и почему, позже, уже зная о наличии порталов на Землю, так и не вернулся на родину.

– Понимаете, господа… – задумался он. – Основной причиной первоначально был банальный страх. Страх за свою страну, которую захватили большевики. Во что они её превратили? Осталось ли какое-то культурное наследие, или всё было разрушено варварами. Да и вставать на новом месте, сами понимаете, не сразу удаётся. Нам повезло, что случайный портал выкинул наш корабль на довольно развитой планете, Алахаре, где нас устраивала форма правления, при которой верховная государственная власть частично или полностью принадлежит одному лицу – монарху. Да и эпоха оказалась довольно спокойной. А мог бы закинуть куда-то в дикие миры, ведь спонтанные порталы работают непредсказуемо… Где-то первые пять-шесть лет – слава богу, мы с молодой супругой оказались более-менее финансово подстрахованы – вставали на ноги. Мне удалось открыть свою ювелирную мастерскую, приобрести первое жильё, в империи оно гораздо дороже, чем в Кедровом мире. Пока обзаводился связями, пока налаживал сбыт и спрос, завоёвывал себе имя, пролетело ещё с десяток лет. Попавшие к нам соплеменники из разных стран нашей Земли через стационарные или, как мы, спонтанные порталы рассказывали об ужасах, творящихся на планете. В России – репрессии, в Европе – террор, в Америке – финансовая депрессия. Потом мы узнали о войне, и опять не было никакого желания возвращаться, да у нас уже и дети росли. Потом мы узнали, что Россия, точнее, уже Советский Союз первым вышел в космос, но началась холодная война. Да мы и понимали, что нам уже некуда возвращаться без документов, без знания подробных реалий. Так что всё это осталось просто ностальгическим воспоминанием. – Давид Иосифович тяжело вздохнул и потянулся к своему стакану – Степаныч успел ещё раз разлить коньяк. Взяв его, он без тоста махнул её разом и продолжил: – Конечно, мне жутко интересно, как живёт моя родная страна, поэтому я собираю все слухи и сведения от, так сказать, попаданцев. Но чаще всего, попав в наши миры, у них не бывает никаких видеодокументов или, как у вас, музыкальных коллекций.

– Подождите! – воскликнул я. – У меня же есть несколько хороших фильмов. Это не последние блокбастеры, а старые советские кинокомедии. Конечно, по ним нельзя полностью вынести правдивое впечатление о нашей жизни, но кое-что там вполне реально. Если ваш сын не оставит дома свой носитель, то я вам сброшу – смотрите на здоровье!

– Стас! – У Давида Иосифовича опять показались слёзы на глазах. Он встал из-за стола и, подойдя ко мне, крепко, по-отечески обнял. – Я не знаю, как мне вас отблагодарить… – Руки его дрожали. – Вы столько для меня сегодня сделали…

– Ну-ну, – принялись все его успокаивать.

– Давайте ещё по пятьдесят, – предложил Серёга.

Все дружно его поддержали:

– За Россию! Ура, ура, ура!

– Виват! – Ювелир залпом выпил свой коньяк.

В это время вернулся его сын с какими-то коробочками в руках. Отец вытер платочком слёзы и призывно махнул ему рукой: – Давай неси всё на стол. – Отобрав три небольшие коробочки, он протянул их Степанычу, Володе и Сергею: – Это небольшой презент вашим жёнам – серёжки! Пусть носят на здоровье! – А коробочку побольше он с почтением протянул мне: – А это вашей жене, Стас.

– А что там? – с интересом спросил я.

– А вы откройте, – добродушно усмехнулся ювелир.

Я открыл коробочку, и мы все увидели, что в ней лежит не очень широкое, но изумительно красивое колье. Камни, обрамлённые золотой паутиной, были примерно одного размера, я не знаю, сколько это в каратах, но величиной с ноготь мизинца. Машинально пересчитал, у меня получилось двенадцать камней. Замерев от изумления, я боялся прикоснуться к драгоценности рукой. Колье в лучах солнца, казалось, жило какой-то своей жизнью! Украшение неподвижно лежало на столе, а камни переливались всеми цветами радуги, будто украшение вертели на солнце! Я не знал, что и сказать, а Володька вдруг высказался:

– Какая странная огранка, не классическая. Будто тысячи граней обрамляют поверхность камня…

– Да, вы правы, – с гордостью заметил ювелир. – Это камни не земной огранки. Их нашёл и принёс мой сын из Заброшенного мира. Такие драгоценности носят монаршие особы. Очень редко, но в разрушенных городах можно найти подобные бриллианты. Мы не знаем, для чего они служили тем жителям, но красота и совершенство их неоспоримы! Кстати, посмотрите, серёжки у вас тоже сделаны из подобных камней.

Мужики тут же стали доставать подаренные их жёнам украшения. Камни в серёжках были в два раза крупнее, чем в колье, но их также можно было бы назвать живыми! Степаныч аж крякнул от восхищения:

– Давид Иосифович, я слышал о таких драгоценностях и имею представление об их стоимости! Это очень дорогой подарок.

Ювелир от души расхохотался. Было видно, что ему приятно наше изумление, и он подмигнул проводнику:

– Я личность творческая: хочу – творю, хочу – вытворяю! Даже и не думайте мне отказывать. Это от души! Я вполне обеспеченный человек, и здесь моей работы не так уж и много. Бриллианты принесены сыном, а моего – только небольшая работа по золоту.

Абрам тоже улыбался:

– Берите, берите, я давно уже отца таким счастливым не видел!

– Селена, – позвал я искин.

– Да, Стас!

– Абрам, носитель у вас с собой?

– Да, в кармане.

– Селена, скопируй ему, пожалуйста, с моей базы папку «Видео». – И, обращаясь к Давиду Иосифовичу, предупредил: – Фильмы, естественно, на русском языке, а не на межмировом, вы-то всё поймёте, а вот ваш сын…

– Не волнуйтесь, мы с детства приучали всех наших детей говорить на русском языке.

– Ну, тогда я спокоен! Приятного просмотра. Если доведётся в следующий раз к вам попасть, постараюсь прихватить документальные фильмы об истории нашей страны, да и всего остального мира, и это будет презент от всех нас.

– Премного благодарны, – с достоинством поклонился ювелир. – А теперь, Абраша, пойдём скорее домой, мне не терпится окунуться в мир моей России.

Тепло попрощавшись с нами, отец с сыном, прихватив бутылки с шампанским, отправились в обратный путь. Мы же, убрав свои подарки, сели опять за стол.

– Вот что, братцы мои, – начал разговор Степаныч. – Я тут пообщался с Абрамом, навёл справки о наших коллегах. Были они здесь почти две недели назад. Так же брали защитные костюмы, уточняли маршрут. Взяли местного проводника, знакомого Абрама. Он им посоветовал не ездить в ближайшие города, так как они все уже хорошо прочёсаны местными сталкерами. Они загрузили гироскутер проводника в багажный отсек, через три-четыре дня он должен был самостоятельно вернуться или максимум через неделю с ними, но также пропал. Никто его не видел. Они планировали вернуться через земной или, в крайнем случае, через кедровый портал. Портал на Землю от входного расположен в пределах семисот километров на северо-запад. А вот обратный в Кедровый мир всего в пределах ста, но уже на юго-востоке. Абрам дал мне самодельную карту, где указаны ближайшие города и порталы. Так как у них нет техники подобной нашей, позволяющей передвигаться на огромные расстояния и жить несколько дней автономно, они путешествуют на скутерах по одному дню. Поэтому в радиусе от ста до двухсот километров всё облазили. Он единственный, кто умудрялся проезжать от точки входа почти на триста километров в разных направлениях. В Заброшенном мире много отличных дорог. Отцу шефа он посоветовал двигаться по направлению к земному порталу, там есть на карте несколько интересных мест. Карта без особых подробностей сделана аэрофотосъёмкой ещё алахарскими экспедициями.

– Подождите, – перебил я его. – Селена, у тебя есть в базе карта Заброшенного мира?

– Конечно есть, – подтвердила она.

– Выведи её в салон.

Перед нами тотчас появилось светящееся окно с картой местности.

– Укажи на ней ближайший для нас портал.

Карта стала увеличиваться, приближаясь к нам, и посередине замигал значок портала.

– Теперь укажи, где портал на Землю.

На карте другим цветом замигал маркер входа к нам.

– Выдели, пожалуйста, предстоящий путь.

На экране извилистой змейкой протянулась синяя линия.

– А теперь выдели места возможных поселений вдоль дороги.

На карте с обеих сторон от пути появились мерцающие квадратики.

– Хорошо, спасибо.

– Вот куда они могли поехать? – задался вопросом Степаныч. – Судя по тому, что в пределах двухсот километров места более-менее исследованы, – стал рассуждать проводник, – они вряд ли их заинтересуют. Селена, убери квадраты в радиусе двухсот километров от точки старта.

Несколько маркеров погасло.

– Видите, остаются примерно по три-четыре места с каждой стороны. Но, судя по рельефу местности, они вряд ли поедут на север. Смотрите: здесь какой-то залив и пара городов находятся, далековато от нашей трассы. Селена, сколько километров до этих двух городов? – Он ткнул пальцем в два самых верхних маркера.

– До первого тысяча, до второго тысяча двести километров.

– Да, вряд ли они так далеко поедут.

– Степаныч, – встрял полковник, – а какая дальность хода у ваших кемперов?

– Примерно семь тысяч километров.

– Так почему ты решил, что они не поедут туда, по пробегу хватает даже с запасом?

– Сергей, ты не учитываешь, что в машине нужно жить, а это дополнительный расход солярки на генераторы: электроэнергия, очистка воздуха, обеззараживание, сантехника, отопление и тому подобное. Поэтому оптимально пройденный путь надо делить на два, а лучше на три. То есть чтобы вся дорога не превышала двух тысяч километров. Поэтому я думаю, что они планировали заехать не в один дальний, а в два ближайших города. Значит, пока север отпадает.

Селена погасила верхние квадратики.

– Остаются четыре места южнее от трассы. Первое, – он ткнул в ближайший квадрат, – вот это. Селена, сколько до него?

– Четыреста километров.

– Отлично! А второе – какое-то из этих двух.

– После первого городка нужно проехать примерно двести километров, потом сойти с магистрали вправо, на грунтовую дорогу. По ней до следующего места сто километров и до второго ещё сто двадцать, – тут же пояснила искин.

Проводник задумался, теребя усы.

– Степаныч, чего зря воду толочь, – заговорил Володька Баринов. – Давай решать по мере выявления информации. Заедем в первый, проверим, я так понимаю, у нас первичная задача – найти пропащих коллег, мы же не собираемся исследованиями заниматься или поисками артефактов. Поэтому нам хватит запаса топлива заехать и в другие города.

– М-да… Ты прав. Давайте так и поступим.

– Когда выезжаем? – загорелся Серёга.

– Абрам говорил, что удобнее выезжать по местному в три утра. Разница во времени там незначительная, как раз рассветёт, чтобы по темноте не ездить, мало ли чего. Так что пока, команда, подготовиться и отдыхать, там дни будут насыщенными. И ещё маленький инструктаж. Вы в курсе, что воздух там заражён вирусом, поэтому перед тем, как мы попадём в тот мир, вот этой кнопкой, – он показал на водительскую панель приборов, помеченную значком радиации, – я включу защитный режим. Салон станет полностью герметичным. Водительская дверь блокируется намертво. Будет работать только из салона, но и то не как сквозная. Максимально можно будет выходить по два человека, столько вмещается в тамбур. Закрыв салонную дверь, вы включите устройство обеззараживания. Там стоят алахарские излучатели, которые убивают всех микробов на вашей одежде и амуниции. Для вас будет просто вспышка. И только после этого откроется дверь на улицу. При входе процедура повторяется: вошли в тамбур, закрыли дверь – вспышка, после откроется дверь в салон. Воздух наружный, необходимый нам для дыхания, также закачивается через специальное устройство с обеззараживателем, углекислый газ вытягивается через него наружу. Поэтому никакую дрянь ни мы не принесём с собой, ни вылезет наружу от нас. В грузовом отсеке также стоят излучатели, это если вдруг какой-то негабаритный груз придётся загрузить. Но выходить из него неудобно, там пандусная дверь медленно открывается. Всем всё понятно?

– Понятно, – загомонили мы.

– Оружие с собой берём? – опять поинтересовался Николаич.

– Берём, мало ли чего там.

– Наконец-то! – обрадовался он. – А то я уже думал, зря тащили.

Володька с Серёгой, возбуждённо переговариваясь, кинулись к своему багажу собираться. Полковник, вытащив из подкроватного ящика свою сумку и чехол, стал доставать своё «скромное богатство». А именно – два ствола! Один – это тактический дробовик «Вепрь-12» с обоймой на восемь патронов. Шикарное убойное оружие, которое с пятидесяти метров пробивает насквозь металлическую бочку. А если картечью, то ему равных просто нет. А второй… Я сначала подумал, автомат Калашникова, но Сергей, увидев моё недоумение, пояснил:

– Это – охотничий карабин «Вепрь-КМ», или ВПО-136, с патронами калибра 7,62 на 39 миллиметров. Здесь магазин на десять патронов, и стреляет только одиночными выстрелами. Зато патронов для него у меня до хрена!

У Володи, как я понял, оружие хранилось не в сумке, а во втором чемоданчике. Поэтому, как истинный эстет, он аккуратно положил его на кухонный столик, размял пальцы, как пианист перед выступлением или как киллер перед выполнением заказа, и, чуть помедлив, открыл оба замка. Заглянув в него, я тоже сначала подумал, что это чемоданчик киллера. Из комплектующих Владимир стал собирать какое-то футуристическое оружие.

– Володь! А это что у тебя за монстр?

– Этого монстра, – он провёл по цевью рукой, – мне по спецзаказу собрали на оружейном заводе. «Вепрь-12», или ВПО-004. Телескопический приклад, дополнительные планки Пикатинни, коллиматорный прицел, дульный тормоз-компенсатор. Увеличенные магазины на десять и на пятнадцать патронов. Да и весь механизм ручной сборки! Я сам выбирал, какой ствол, какой замок, приклад, прицел… Кстати, оружие получилось настолько удобным, что маркетологи завода теперь предлагают такую же комплектацию своим клиентам. Ну и патроны к нему разные: пули, дробь, картечь. Плюс набор метательных ножей, мало ли что, – усмехнулся он.

– Степаныч, а мы? У меня оружия никакого нет, – расстроился я.

– Не боись, – хлопнул меня по плечу проводник, – не хуже будем. Помнишь, ящики у моего знакомого загружали?

– Конечно, помню.

– Идём, я там приготовил кое-что, не высший сорт, но нам сойдёт.

Мужики, увидев, что мы собираемся куда-то идти, запросились посмотреть, тоже ведь интересно, что в другой части машины. Пройдя вместе с нами через салонную дверь в грузовой отсек, парни с интересом стали оглядывать его сверху донизу.

Проводник отстегнул багажные ремни, вытащил верхний военный ящик и открыл его. Внутри лежали два автомата Калашникова, к ним в придачу по четыре магазина. Четыре оборонительные гранаты Ф-1 и два цинка с патронами.

Достав один автомат, Степаныч откинул приклад, передёрнул затвор и произвёл спуск.

– Это не 109, но вполне надежный АК-108 под натовский патрон, калибра 5,56 на 45 миллиметров. Знакома машинка?

– Вполне, – согласился я, доставая второй автомат. – Только он какой-то немного другой. У нас в армии были АК-74.

– Да, здесь совершенно другой механизм, уже два поршня синхронно работают. В результате по кучности стрельбы очередями из неустойчивых положений АК-108 превосходит АК-74М в полтора-два раза. И здесь появилось ещё одно положение переключателя стрельбы: теперь можно стрелять автоматически, по три патрона, и одиночными. Отдача меньше, а скорострельность увеличилась.

– А они пристреляны? – с сомнением спросил я.

– Мой друг гарантировал.

– А подсумок под магазины?

– А зачем нам подсумок? – хитро усмехнулся Степаныч. – У нас есть кое-что получше! – Открыв второй ящик, он достал из него пару чёрных тактических жилетов. Широким жестом хозяина один протянул мне: – Прошу любить и жаловать! Тактический жилет Condor ETV, имеет в своём распоряжении шесть подсумков под магазины, два под гранаты, хорошо вентилируемый, есть ещё два внутренних кармана. В комплекте пистолетный пояс, но нам он без надобности, за отсутствием оных.

Серёга завистливо присвистнул:

– Мля! Хорошо живёте! Откуда такое богатство?

– Места надо знать, – осклабился проводник. – Но жилетами могу поделиться, на всех хватит. Вот стволов у меня только два.

– Нормально! Может, у вас и броники есть?

– Броников нет, хотя могли и их приобрести. Но видишь ли, в чём тут дело. Если противник будет вооружён алахарскими пульсарами, это лучевое оружие, то оно с лёгкостью пробивает броню. Поэтому таскать на себе лишнюю тяжесть нет смысла. А автомат – это скорее для диких зверей или, в других мирах, от разных праздношатающихся и ищущих приключений на свою задницу маргинальных личностей. Да и вместо брони, – он подмигнул мне, – есть кое-какой артефакт, Стас вон видел. Правда, он только один, но, если ещё найдём в Заброшенном мире, и у вас будет.

Володька сразу же спросил у меня:

– Что за артефакт?

– Защитное поле, останавливает любую пулю, пропускает только медленные предметы, например руку, или можно человеку передать любую другую вещь. А вот брошенный камень или нож не пропустит, ну и пулю, естественно, тоже.

Серёга уже примеривал на себя жилетку:

– Зашибись! Вот в эти два верхних отсека вместо гранат можно положить какую-нибудь металлическую заготовку – не броник, но сердце защищено. И магазинов у меня на все кармашки хватит! Степаныч, найдём железяки какие-нибудь, чтобы можно положить в кармашки?

– Пошукаем, у меня в ремящике были какие-то пластины.

– И пистолетный пояс давай, я на него повешу нож и малую пехотную лопатку.

– Николаич! – стал подкалывать я, зная неуёмную страсть полковника к ножам. – А сколько ножей ты с собой припас?

– Да взял парочку. Один Glock-78, его часто используют спецподразделения Германии и Австрии, а второй наш советский НР-40. Его ещё в 1940 году приняли на вооружение. У него деревянная рукоятка, так что, даже если и сломается, легко выточить новую.

– Да ладно, не поверю, чтобы ты ограничился только двумя ножами…

– Ну, складной тоже есть, конечно, Buck-110, я вам его показывал. Легендарный охотничий нож, колбаски там нарезать… – немного смутился Сергей.

Мы все заржали. И, разобрав амуницию, отправились в салон подгонять её по размерам. И пока все проверяли своё оружие, набивали магазины патронами, готовили одежду на выход, полковник вдруг всполошился:

– Мужики, а дежурный мешок у вас есть?

– Какой ещё мешок? – не понял Степаныч. – Для чего? Ну-ка выкладывай.

– Так, понятно, – деловым тоном начал Серёга. – Значит, запоминаем: в мешке должны быть боеприпасы, продукты, вода, аптечка, верёвка и репшнур, инструмент типа мультитула, фонарь, запасные батарейки, шанцевый инструмент – топор, пила… Ну это я прихватил. Пила у меня нормальная шведская Bahco, да и топорик хороший с рукояткой, изготовленной по моему заказу. Да, а каски или шлемы у вас имеются?

Степаныч вскочил и метнулся в грузовой отсек. Через пять минут притащил в салон связку приличной верёвки, моток шпагата, кучу скреплённых карабинов, три шлема, не военных, а которые используют скалолазы, и скальный молоток.

– Вот, – с гордостью сгрузил всё он. – Шеф увлекается скалолазанием, у него было припасено кое-какое оборудование. Каски – не военные, но при падении или от камней защитят.

Сергей обрадовался:

– Во! Это дело! И молоточек зачётный, и карабины в наличии. Надо бы мешочек ещё найти…

– А у меня есть рюкзак! – вдруг вспомнил я. – Мне на работе выдали!

Притащив рюкзак, стали заполнять его необходимыми вещами.

– Насчёт продуктов, – остановил проводник. – Мы там в костюмах ни поесть, ни попить не сможем, как только маски снимем, час-два – и ты мёртвый. Аптечка автомобильная есть, но опять же, если получит человек рану, его ничто уже не спасёт… Тогда берём только перевязочные материалы, чтобы боец мог как можно дольше вести боевые действия, а не умереть быстро от кровопотери.

Володька Баринов заметил:

– У меня есть своя набедренная аптечка, там и противошоковый укол есть, хотя я не уверен, что по сроку изготовления он ещё годен…

– Парни, – опять вспомнил я. – Мне же дали тоже классную аптечку, а там есть одноразовые шприцы – обезболивающие и противошоковые, не земная разработка… Там, правда, всего по три укола… но я с вами сейчас поделюсь. Там и гель быстрозаживляющий есть, конечно, от вируса уже не спасёт, но гораздо лучше банального бинта.

Степаныч тут же добавил:

– У меня такая же аптечка есть, так что проживём.

– Отлично! – Было видно, что полковник удовлетворён, но он обратил внимание: – Да, но шлемов-то у нас всего три…

Проводник успокаивающе махнул рукой:

– Мне не надо, обойдусь. И вот ещё что… Предлагаю следующий порядок действия. У нас в багаже есть дрон-квадрокоптер. Я умею с ним обращаться. Поэтому я остаюсь около транспорта, да и негоже его без присмотра оставлять, и управляю дроном-разведчиком. Он летит впереди вас, я контролирую дорогу по монитору. Связь у нас в масках есть. Вы тройкой идёте за ним. Поэтому шлемов вам хватит. Но имейте в виду, дальность полёта у него примерно пять километров, но земного аккумулятора хватает всего на тридцать минут. Поэтому будем передвигаться с остановками. Я разведаю местность, потом мне нужно вернуть дрон, чтобы заменить батарею, вы в это время обследуете территорию более подробно. Старший в вашей группе – Сергей Николаевич. На мне общая координация ваших действий. Понятно?

– Так точно! – хором гаркнули мы.

И проводник продолжил:

– Фонарь у меня автомобильный есть, но он вам не понадобится: помните, Абрам вас предупреждал, что очки в маске автоматические и в них хорошо видно даже в полной темноте? Вот бинокля нет, это плохо. Поэтому будем с помощью дрона следить, у него хорошее увеличение. Приспичит в туалет – терпите, пока не вернёмся в машину. Предлагаю разведку проводить не более трёх-четырёх часов. Если всё в порядке, возвращаемся в кемпер и передвигаемся вперёд. Теперь, полковник, инструктируй своих бойцов – порядок действий, команды и прочее. А я пойду коптер собирать.

Проводник ушёл, а мы расселись по креслам и стали слушать инструктаж.

– Значит, так, бойцы. Движемся треугольником. Я беру на себя центр. Стас, ты левую сторону. Володь, на тебе правая. При обнаружении противника или чего подозрительного рассредоточиваемся и укрываемся в складках местности. Стас, так как у тебя автоматическое оружие, выполняешь роль наводчика. В случае опасности ты – основное звено прикрытия. Володя, так как у тебя оптика, на тебе роль снайпера.

Мы кивнули.

– Теперь по поводу команд. У нас радиосвязь, но вдруг противник сможет нашу частоту прослушивать. Запоминаем: три щелчка языком – внимание на меня. Я жестами покажу ваш сектор и что вам надо делать. Два щелчка – огонь в указанном направлении. Один щелчок и через паузу ещё два – бросать гранату. Их у нас всего по одной на брата, поэтому команда на крайний случай. Крикну: «Граната!» – прячемся ниже плинтуса. Скомандовал: «Бегом!» – несёмся со всех ног.

– Старый я уже бегать-то, – проворчал Володя.

Полковник дружески хлопнул его по плечу:

– Эх, старпёр! Жить захочешь – полетишь! Так… Кто рюкзак понесёт?

Мы все с хитрецой стали поглядывать друг на друга и показывать пальцами, что вот он, но только не я…

– Понятно, – улыбнулся Сергей. – Несём по очереди. Я первый, потом Стас, потом Володька. Часы надеваем поверх защитного костюма. Перед выходом – все в туалет или гадьте в штаны. Пока всё.

Снарядив оружие и приготовив все вещи, я прилёг на свою кровать, что-то спина разнылась. У меня так бывает, когда долго что-либо делаешь в согнутом положении, мышцы схватывает спазм. Ворочаясь и растягивая спинные мышцы, я почувствовал, что в кармане у меня что-то мешается. Засунув руку, я вспомнил, что это алахарский браслет, который мне дал Давид Иосифович. Стало интересно, сколько на нём денег. Подержав некоторое время кнопку «отправить», как учил меня Степаныч, я с удивлением увидел сумму в 20 000 крон! Офигеть! Если проводник рассказывал, что за пять тысяч можно купить навороченный гироскутер, то тут на четыре хватит! Никогда не думал, что музыка может столько принести денег! Да ещё и колье дорогое, будет приятный подарок супруге. На Земле, естественно, эти деньги ничего не значат. Но ведь можно что-то и здесь купить или в других мирах. На Землю нам пока рано возвращаться, а я уже как бы при деньгах!

– Селена!

– Да, Стас! – откликнулась она, появляясь невысокой фигуркой над моим телом.

– А на что солидное можно потратить двадцать тысяч на Алахаре, Гедере или здесь?

– Этой суммы в Кедровом мире тебе хватит на небольшой домик. На Алахаре – уже только на земельный участок, но не на берегу моря. На Гедере можно купить приличный дом у озера или хороший алахарский автомобиль. На Медине хватит отдохнуть на двоих недельку…

– Да… Классно, – мечтательно заметил я. – Я просто нервничаю, потому что мне деньги жгут ляжку. Двадцать листов. Их же надо взлохматить!^[2] Вот ещё массажик кто сделал бы…

– Я могу, – взметнула копной волос Селена.

– Ты? А как…

– Я же могу локально воздействовать на различные участки кожи током определённой частоты. У вас же на Земле есть подобные медицинские приборы?

– Точно! У меня даже дома есть такой прибор, Omron. Налепляешь электроды, выбираешь программу, и массаж – как руками! Давай на спине.

Я перевернулся на живот и стал просто кайфовать от тонизирующего массажа. Боль стала утихать, мышцы спины расслаблялись. А Селена, периодически меняя частоту импульсов и воздействуя на различные участки кожи, добилась полного сходства с живым человеком. Казалось, настоящие руки разминают затёкшие мышцы, вызывая в организме приятную истому. – Милая, тебе цены нет!

Селена хитро рассмеялась:

– Понимаешь, я ведь не только спину размять могу… Воздействуя на простату, а также…

– Стоп, стоп! – взвился я. – Мы же договаривались, не сейчас… Сегодня только спина…

– Как скажешь, милый!

Через тридцать минут я чувствовал себя практически нормальным человеком. Оглядевшись, заметил, что все партнёры закончили собираться и также развалились кто на кресла, кто на кровати.

– Мужики! Пока время есть, может, прошвырнёмся по территории? Всё-таки не каждый раз мы бываем в другом мире. Может, фруктов экзотических купим, что у них тут ещё есть?

– Здесь озеро недалеко, – подсказал Степаныч, – можно позагорать и искупаться. Погода шепчет…

– И то дело, – тут же вскочил Серёга. – А то я в этом году так нигде и не поплавал.

– Давайте, – согласился Володька, – но я плавки не взял.

– Я тоже…

– И я…

Мы с огорчением переглядывались.

– Да и пофиг! – Володька тоже решительно поднялся с кресла. – В труселях даже удобнее, ничего не жмёт!

– Тогда давайте так, – поддержал нашу идею искупаться Степаныч. – Зайдём в посёлке в магазин, купим овощей и фруктов, остальных продуктов у нас полно, а потом на озеро купаться!

Нас не нужно долго уговаривать: схватив полотенца, полные энтузиазма, мы выскочили из кемпера.

В магазинчике посёлка фрукты лежали на огромном охлаждаемом прилавке, расфасованные по ячейкам в несколько уровней. Некоторые нам были знакомы, большинство мы видели впервые. Различных цветов, оттенков и размеров… выбор был очень велик. Мы слегка растерялись – что брать? Увидев мангустины, я радостно указал на них:

– Вот эти точно берём!

Степаныч, видимо, тоже не знал всех разновидностей. Выбрав пару зеленоватых небольших дынек, пояснил:

– Вот эти мы брали, сладкие и сочные, по вкусу напоминают клубнику, но мякоть как у дыни.

– Берём, – согласились мы.

Идя вдоль прилавка, я увидел ещё один знакомый мне фрукт. Розоватый, размером с большое яблоко и немного вытянутой формы, от него отходили зелёные отростки – дракон-фрукт.

– Мужики, я такой в Таиланде ел. Внутри он белый с чёрными ядрышками. По вкусу напоминает банан и киви! Давайте и его возьмём.

Ярко-жёлтые и одуряюще пахнущие, вытянутые, как огурцы, то ли фрукты, то ли овощи заставили нас остановиться. Продавец, видя, что мы здесь новички, подошла к нам и пояснила:

– Это для мужской силы – незаменимая вещь, но по вкусу – кисло-жгучая.

– Нет, нам не надо, – дружно отказались мы.

Ещё мы нашли привычные помидоры с огурцами и с уже отобранными фруктами загрузили их в бумажные пакеты, выданные в магазине. Степаныч расплатился со своего браслета, и мы отправились на пляж.

Берег озера был совершенно пустым. Глубокое, пронзительно-синее, без единого облачка небо, виднеющийся недалеко аккуратный посёлок, чуть зеленоватая, но кристально-прозрачная вода и шикарные кедры создавали ощущение, что мы находимся где-то за границей, может, на каком-то из курортов Швейцарии.

Вдоль берега стояли несколько зонтов от солнца и пустые деревянные шезлонги. Бросив на них пакеты и полотенца и быстро скинув одежду, мы толпой кинулись в манящую воду.

Красота! Вода была довольно прогретой, но, если заплывать подальше от берега, она становилась прохладнее.

– Ёперный театр! – восторгался Серёга. – У нас зима скоро, а тут лето в разгаре!

– У них всегда здесь лето – субтропики, – пояснил, отфыркиваясь, проводник. – Снега они не знают, но и сильной жары здесь не бывает, практически круглый год температура колеблется в пределах плюс тридцати градусов.

– Слушай, Степаныч, а сколько тут дом стоит? – спросил Володя.

– Средний домик тянет примерно на двадцать – тридцать тысяч крон.

– А у ювелира, Кагановича насколько потянет?

– Ну, у него огромный дом, с магазином и мастерской, такой может стоить от пятидесяти тысяч и выше.

– А артефакты из Заброшенного мира почём продают?

– Стабильной цены нет, всё зависит от редкости, свойств, количества и спроса, – стал рассуждать проводник. – Вот если уже были такие артефакты и народ знает, на что они годятся, тут один спрос. Но бывало, люди находили какие-то вещи, продавали их по скромной цене, а потом выяснялись у них скрытые возможности, то цена таких артефактов взлетала до небес. Камушки, которые подарил нам Каганович, очень дорогие. Примерно такое колье, которое у тебя, Стас, можно продать на Алахаре не менее чем за пятьдесят тысяч крон. Да и в серёжках камешки неслабые стоят. Пусть не полтинник, но по тридцать тысяч уйдут вполне.

– Ни хрена себе, Стас, ты бартер сделал! – радостно осклабился Серёга.

– Да, я тоже не ожидал, что ювелир так раскошелится, – согласился проводник.

– Значит, – присоединился к нашей беседе Баринов, – продав там серёжки, я могу купить здесь домик?

– Вполне, – согласился Степаныч. – Но мы купили себе дома на Алахаре. Всё-таки там более развитая цивилизация, опять же сервис, образование и развлечения для наших домашних. Море рядом, с экологией также всё в порядке. Гарантированная безопасность – с законом шутки у них плохи. Да и путешествовать из него более удобно, выбор всего побогаче. А если там постоянный бизнес замутить, можно и титул получить. А с титулом и привилегии – сниженные налоги, льготы, земельные участки, которые не продаются для широкой общественности, поддержка двора, да много чего ещё… Кстати, вы обратили внимание на перстенёк у ювелира на мизинце левой руки? Он ближе к телесному цвету, поэтому не бросается в глаза. Никто не обратил? А это не обычное колечко, это отличительный знак, который выдают только лордам. Так что наш Каганович – не простой человек в империи. И у него очень большие возможности, хорошо, что мы смогли ему стать чем-то полезными. По какой причине он переехал сюда, я не знаю, но вряд ли по старости. Благодаря полезным действиям порталов, экологии и прекраснейшей медицины люди здесь спокойно доживают до ста пятидесяти лет.

– Мля… – матюкнулся уже Володя. – Вот говорили же мне: не соглашайся на первое предложение, второе может оказаться лучше. А то я стал подумывать о здешнем проживании…

– Здесь жить тоже неплохо, но как в деревне: через месяц-два надоедает, хотя это я, видимо, больше городской житель. – Проводник отвернулся от нас и быстрыми саженками поплыл вдоль берега.

Я вспомнил, как мне в Интернете на глаза попался отзыв человека, который несколько лет назад переехал в курортный городок в Швейцарии. Когда улетучилась эйфория от смены места жительства, он стал писать, что ему не нравилось. Во-первых, цены: постоянного дохода в России уже не хватало на широкую жизнь в этом городке. Во-вторых, сервис: как он писал, «здесь обслуживание и то вялое. Порой можно прождать и час, пока кто-то подойдёт». В-третьих, правила. Не то чтобы это плохо, но многих это раздражает. Но их такое количество, что вам и не снилось. Особенно осторожны будьте, водители! Потом сетовал, что здесь никакой ночной или культурной жизни нет. А уж законы, связанные с воспитанием детей, – просто ужас! Да, шикарная природа и необыкновенная красота кругом – это плюс. Всё вокруг в жёлто-зелёно-красно-оранжевом цвете. Пики гор белоснежны, как молоко. Коровы на лугах, как модели на подиуме, вычищенные до блеска и медленно прогуливаются, гремя боталом на шее. Вода в озёрах кристально чистая. Смотришься, как в зеркало. Словом, картина маслом. А сыр, а шоколад, известные своими незабываемыми вкусами по всему миру. Красивая архитектура, удобные дороги и транспорт без опозданий. Как говорил известный сатирик Аркадий Райкин, «мне приятно, когда женщина слушает меня с открытым ртом… Один день. Через неделю мне это начинает надоедать. Через месяц хочется сказать: закрой рот, дура, я уже всё сказал!».

Так и здесь, всё вроде красиво, но русскому человеку долго жить на чужбине просто невозможно, по крайней мере мне. В общем, плавая и рассуждая о подобных вариантах, я заметил, что мои друзья уже вылезли из воды и разлеглись на шезлонгах. Степаныч уплыл уже далековато, но, увидев, что я ищу его взглядом, помахал мне рукой, мол, у него всё в порядке. Пойду тоже позагораю, решил я и направился к берегу.

Обсохнув и позагорав, проводник предложил нам закругляться. А то без защитного крема сгореть очень просто. Одевшись и забрав вещи, мы направились к кемперу.

– После таких процедур что-то меня на хавчик пробило, – засмеялся Сергей.

Я тоже почувствовал зверский голод, здоровому организму требовалась здоровая пища! Поэтому все прибавили ходу, аппетит нагуляли – пора и разговляться!

В трейлере проводник предложил нам сварить гречку с сосисками. С варкой чего-нибудь жиденького возиться было неохота, поэтому все согласились на быстрорастворимый суп в бумажных стаканах. Нарезали салат плюс гречка с сосисками, супчик, фрукты на десерт и чай с печеньем были незабываемо вкусными, особенно после прогулки на свежем воздухе.

Когда мы поужинали и прибрались, Степаныч предложил нам переложить оружие и амуницию в багажный отсек под салоном, чтобы мы не теснились при выходе. Мол, здесь наденем только защитные костюмы, а всё остальное будет уже ждать на выходе. Согласившись, мы перенесли вещи, сумки, оружие и квадрокоптер в один из огромных багажников, которые рядами шли под днищем салона.

– А теперь спать! – скомандовал Степаныч. – Подъём в полтретьего. Полчаса на сборы – и в дорогу.

Уснули все быстро, видимо, сказывался предыдущий недосып, а также масса новых впечатлений.

Утром, быстро приведя себя в порядок, все уселись в кресла, проводник перевёл автомобиль в режим полной герметизации, и мы направились к очередному порталу. Хотя на улице было ещё темно, отсутствие какого-либо постороннего движения не мешало нам передвигаться с приличной скоростью.

Первый портал в своей жизни мы банально проспали, поэтому всем хотелось посмотреть, как это происходит в реальности. По дороге, несмотря на то что она была грунтовой, наш кемпер двигался почти идеально. Когда я высказал своё мнение о качестве дороги, Степаныч разъяснил, что здесь песчаный грунт, и даже после сильного дождя грязи практически нет, так как выпавшие осадки быстро впитываются в почву.

Через час мы стали замечать, что небо посветлело, а на дороге появился лёгкий туман. Проводник достал из кармана палочку индикатора и воткнул её перед собой в отверстие на панели приборов.

– Следите за ней, – предупредил он всех нас.

Объяснив мужикам, что индикатор должен засветиться при обнаружении прохода, все с интересом стали на него поглядывать. Минут через десять верхняя половина индикатора посветлела. Мы двигались дальше, и все заметили, что световое пятно стало опускаться, переходя всё в более светлый оттенок спектра. Когда сияние сдвинулось ниже середины, проводник неожиданно остановил машину.

– Теперь обратите внимание на эту особенность, – стал объяснять он. – Если спектр сместился ниже середины, то вы уже попали в силовое поле портала, назад вам дороги нет – вот глядите. – Он переключился на заднюю скорость, но машина, буксуя, даже не стронулась с места. – И не важно, – продолжал он, – идёте вы пешком или передвигаетесь на лошади – возврата нет, только вперёд. – Он переключился опять на «драйв», и автомобиль как ни в чём не бывало тронулся вперёд.

Туман впереди стал довольно плотным, и Степаныч указал нам пальцем наверх:

– Смотрите – радуга!

На высоте примерно пятиэтажного дома туман рассеивался, а над ним сверкала всеми цветами небольшая радуга. Индикатор сиял практически уже полностью.

– Ну, с Богом! – произнёс наш водитель, продолжая движение.

Все, замерев от неизвестности, в полной тишине ждали ощущения перехода.

Вспомнилось, что недавно мне пришлось ездить в Тольятти. Туман стоял практически всю дорогу от Оренбурга, иногда моросил мелкий дождик. А когда дорога поднималась на какую-то возвышенность, туман был практически сплошным. Все деревья по обеим сторонам дороги не были видны, фары еле-еле высвечивали полотно самой трассы. Естественно, приходилось снижать скорость, чтобы в такой плохой видимости не налететь на встречный автомобиль. Машины возникали как бы рывком из белёсой мглы. А вот на спуске туман мог рассеяться почти мгновенно.

Так и здесь, только что мы ехали в молочном киселе, как вдруг туман резко пропал, и оказалось, что мы движемся уже не в лесу, а по довольно открытой местности. Поле, покрытое мелкой, грязно-зелёной травой, простиралось на очень далёкое расстояние.

– Как у нас в степи, – вынес вердикт Володька.

– Селена! – позвал я.

– Да, Стас, – ответила искин, появляясь на экране монитора.

– Выведи, пожалуйста, нам на экран карту с маршрутом.

– Выполнено, – тут же отозвалась она.

Степаныч вёл машину по полю, и заметно было, что изредка кто-то здесь ездил – скорее всего, сталкеры, поняли мы, оглядываясь по сторонам. Слева вдалеке видна небольшая горная гряда. А справа небольшими холмами продолжала стелиться степная зона.

Минут через пятнадцать колея вывела нас на шикарную трассу. Покрытие дороги было не привычного для нас чёрного или серого цвета асфальта, а коричневого матового оттенка.

– Нам здесь направо, – пояснил проводник и стал разгонять кемпер всё быстрее и быстрее. – Судя по карте, нам ехать около четырёхсот километров, так что предлагаю вам пока позавтракать, а через часик ты, Стас, заменишь меня.

– Хорошо, – согласились мы.

Завтракая за кухонным столом, мы все невольно бросали взгляд на другой мир. Что здесь произошло? Почему люди исчезли отсюда, не оставив даже скелетов? Найденные каменные саркофаги, спрятанные в каменных гротах, только добавляли загадочности. Я стал рассказывать парням об этих находках как на Земле, так и здесь, датируемых миллионами лет. Поведал, что раса была очень красивой и у них ДНК соответствует нашему. Да они и сами видели, когда Селена нам показывала фильм об этом мире.

За обсуждением высказывались самые разные гипотезы: если в воздухе распылён вирус, возможно, это была война или экологическая катастрофа. Может, жители после этой катастрофы переселились в другие миры или улетели в другую галактику… И мне вдруг пришла здравая мысль.

– Селена, – позвал я, – расскажи нам, какие версии существуют на Дороге миров о произошедшем здесь? И что это за вирус? Вероятно, чья-то разработка?

– Версий много, – ответила она. – Но самая распространённая – что учёными этого мира был разработан «умный» вирус, как прививка для человечества. И вирус этот не простой, а симбиотический. Симбиоз – это не менее важный фактор эволюции, чем конкуренция. И большую роль в симбиотических системах играют как раз вирусы. Теплокровный организм – идеальное место для размножения бактерий, и, если бы не иммунная система, бактерии просто уничтожили бы нас. Иммунную систему сформировали «приручённые» животными вирусы. Только симбиоз с вирусами помогает человечеству выжить. Так и, вероятно, учёными этого мира был синтезирован «умный» вирус, который открывал у местных жителей какие-то новые возможности и умения. То есть с помощью людей вирус существовал и размножался, взамен давая уникальные свойства человеческому организму.

– Да, но почему тогда человек погибает, когда этот вирус проникает в его организм, если ДНК у живших здесь общая с нами, но в наших телах он не приживается? – задал вопрос Володька.

– Не исключено, что существовала, теперь утерянная, технология первичного внедрения его в кровеносную систему людей. Может, в дальнейшем вирус передавался по наследству, этого никто не знает, только предположения. Но некоторые расшифрованные исторические находки свидетельствуют, что местные жители могли самостоятельно открывать порталы и путешествовать в другие миры, а не использовать стационарные. Причём проходить не по спирали Фибоначчи, а сразу куда захотят! Возможно, представители этой расы, а вернее, их далёкие потомки живут во всех мирах, до бесконечности. Возможно, каждый последующий мир – это просто чей-то дом. Вариантов тут очень много, и все имеют право на существование.

Баринов, откинувшись на спинку кресла и ковыряясь в зубах зубочисткой, продолжил расспросы:

– Хорошо, но раз людей здесь нет, а вирус существует, значит, он нашёл себе другого теплокровного носителя?

– И такое может быть, но есть версия, что это споровирус и он перешёл в режим спячки, но как только дежурные вирусы определяют человека, то он активизируется и пытается вступить с ним в симбиоз. Что для вашего неподготовленного тела смертельно.

– А я думаю, это военные намудрили, – высказал своё мнение Серёга. – Вирус вырвался и уничтожил всё население.

– Подожди, Сергей, – перебил его Володя, – так должны были остаться какие-то останки, скелеты…

– Да за миллион лет все они превратились в пыль! – авторитетно заявил полковник. – А вирус, ну да, возможно, перешёл в спячку. Вон у нас по телевизору передавали, что в Антарктиде нашли живые бактерии, которым миллионы лет…

И тут друзья стали спорить, предлагая каждый свою версию, но я уже позавтракал, помыл посуду и пошёл замещать Степаныча. Он сбросил скорость, остановился, и мы поменялись местами.

– Давай, двигай по этой трассе, дорога шикарная, пустая, я ни одной ямки не заметил. Что тут за покрытие? – удивился он. – Если что подозрительное увидишь или кого-то, сразу кричи нам.

За время пути окружающий пейзаж ничуть не изменился. Солнце поднялось чуть выше, небо было без облаков, но в какой-то дымке, будто смог висел в воздухе. Серовато-зелёная степь всё так же бескрайне тянулась почти от горизонта до горизонта и быстро наскучила взгляду, хотя поначалу и рождала волну мыслей о величине мира, только горная гряда стала чуть ближе и контрастнее.

Разогнавшись, я не заметил, как стрелка спидометра подошла к 160 км/час.

«Во даёт! – восхищённо подумал я, а ведь педаль даже не до упора нажал. Машина шла легко и ровно, как приклеенная к дороге. – Хорошо, ветра почти нет, а то парусность у нашего трейлера приличная, можно и с дороги слететь».

Мотор негромко урчал, из кондиционера струился прохладный воздух.

– Селена! – позвал я. – Выведи мне на динамики музыку из папки Light Jazz.

Чувственная и мелодичная подборка разных исполнителей навевала лёгкий релакс. Вы знаете этот стиль – в большинстве случаев его называют Smooth Jazz («мягкий, спокойный» джаз), это одна из разновидностей стиля Lounge («лаунж»). Да-да, та самая музыка, которую нередко можно услышать в холлах отелей, в аэропортах и дорогих супермаркетах. Я люблю её включать, когда еду за рулём автомобиля, и совершенно не понимаю других водителей, у которых от басов сабвуфера дребезжит весь кузов машины. Когда подобное «зубило» на всех парах обгоняет тебя, мне кажется, инфразвук сейчас пробьёт мою грудную клетку от бешеного давления, а сердце остановится. Как водила может держать концентрацию внимания и следить за дорогой, когда его «плющит» и он даже не слышит своего пассажира? И кстати, я заметил, что подобные водители более хамски ведут себя на дороге, резко перестраиваются, часто подрезают, не следят за световой индикацией… Стараюсь держаться от них подальше.

Басов саба мне хватает, когда я озвучиваю различные мероприятия. Обычно, отработав, например, свадьбу, мы с женой возвращаемся в полной тишине, даже радио отключаем. А ощущения после такого музыкального марафона – будто я один разгрузил вагон с мешками цемента. Голова тяжёлая, вялость, апатия. Да, я тоже люблю забойную музыку как наших, так и зарубежных исполнителей. И с удовольствием могу позажигать как за пультом, так и на танцполе, но кайфы не смешиваю!

Поэтому, когда едешь на дальние расстояния за рулём автомобиля – это уже само по себе несравненное удовольствие, – лёгкая музыка только усиливает приятные эмоции.

Проехав в мечтах и размышлениях пару часов, я заметил, что мы скоро должны будем обогнуть уже довольно высокие горы, на которых растительность сияла разноцветными пятнами. Казалось, это бесформенные газоны, которые каждую весну у нас в городе засевают яркими цветами, но деревьев так ни одного и не было видно.

«Странная растительность, – подумал я. – Одна трава и цветы, а деревьев нет».

Почувствовав, что машина сбрасывает скорость, ко мне подошёл Степаныч и сел в соседнее кресло:

– Подъезжаем?

– Ага. Судя по карте, дорога проходит практически через город.

– Хорошо. Как появятся строения, останавливайся на окраине. Одеваемся – и на разведку.

Через пятнадцать минут из-за поворота я первый раз в своей жизни увидел заброшенный город. Точнее, первый чужеземный заброшенный город. Да и городом это назвать язык не поворачивается. Вместо привычных одно-, двух-или многоэтажных зданий, посёлок состоял как бы из целого дворца. Лёгкие изящные колонны, башни и минареты на различных уровнях торчали из самых неожиданных мест.

Мне довелось как-то побывать в Самарканде, посетить там кучу исторических памятников, в том числе и Регистан (в переводе – «песчаное место»). Это великолепный исторический памятник восточного зодчества. Кто не видел его, зайдите в Интернет и посмотрите. Посмотрели? Так вот, представьте себе, что все эти здания, порталы, медресе вдруг стали янтарно-прозрачными и не такими громоздкими. Когда лучи солнца как бы просвечивают сквозь стены. Город кажется невесомо-лёгким, воздушным и в то же время солидным. И если стены этого самаркандского комплекса украшены разноцветной мозаикой, то увиденный нами город, казалось, выложен из янтарных сегментов разной плотности. Совершенно неожиданные мостики и переходы на разных уровнях связывали здания то там, то тут.

Я остановил машину, и мы все принялись переодеваться в защитные костюмы. Первыми наружу вышли Степаныч с Серёгой, затем мы с Володей. Пока мы выходили, полковник уже успел достать из багажного отделения оба своих ствола, а проводник стал настраивать квадрокоптер. Мы с Володькой тоже нацепили своё оружие, и все стали внимательно осматриваться по сторонам. По привычке сделав первый вдох, я вообще ничего не почувствовал. Возможно, запахов на улице и не было, но, скорее всего, просто фильтр маски не пропускал посторонних ароматов.

Город казался вымершим. Не было видно ни птиц, ни каких-либо животных, даже лёгкий ветерок практически затих. Широкий пустынный проспект проходил через этот храм красоты и покоя.

Проверив связь, мы надели жилеты с амуницией и скалолазные шлемы. Серёга показал, как правильно нести оружие. Ремень должен быть на шее или чуть ниже, на плечах. Автомат чтобы висел дулом вниз по центру или ближе к правой руке. Из такого положения быстрее всего можно перейти в позицию для стрельбы. У него же тактически дробовик висел за спиной дулом вниз. А охотничий карабин он повесил на шею. Видя, что рюкзак мешает ему нести оба ствола, я предложил взять его себе.

Степаныч запустил винты дрона и с помощью пульта управления, ориентируясь пока визуально, направил квадрокоптер ввысь.

Оказалось, через ткань капюшона очень хорошо слышны все наши шаги, скрипы и жужжание дрона. Лицевая маска, плотно прилегая к коже, не мешала артикуляции и дыханию, была довольно лёгкой и удобной. Радиосвязь работала идеально, я даже не понимал, слышу я голоса друзей ушами или через скрытые динамики.

– Сначала сделаю по возможности полный облёт территории, посмотрю, не видно ли второго кемпера.

Мы столпились у небольшого экрана монитора, куда передавалось изображение с камеры дрона. Загнав квадрокоптер повыше, откуда стали видны другие окраины, ничего похожего на наш автомобиль мы не обнаружили.

– Сейчас опущу пониже и буду проверять секторами, – предупредил проводник. Погоняв дрон над входом в город, Степаныч сообшил: – Чисто.

– Вперёд, – махнул рукой Сергей, и мы двинулись к городку.

Неспешно передвигаясь по улице, я судорожно осматривал все здания и, только подойдя ближе, стал замечать следы разрушений. То там отломался кусок стены, то здесь провалено дно у балкона. Мне думалось, что в практически прозрачном городе очень тяжело прятаться. Поэтому глаз ловил не силуэты, а движение теней. Но город был спокоен. Да и все проходы были широкими, чувствовалось, строители не ограничивали пространство, и стены не давили на тебя, как, например, в том же Нью-Йорке. И если, при движении по авеню ещё ощущался какой-то простор, то на пересекающих улицах, стритах, казалось, что небоскрёбы вот-вот начнут двигаться и раздавят тебя, как букашку. Здесь же была определённая лёгкость, да и почти прозрачные стены не нависали над тобой мрачной тяжестью.

Периодически Степаныч подтверждал, что дорога впереди свободная, и мы продвигались ещё метров на пятьдесят. И вдруг услышали:

– Капец, батарея садится, возвращаю дрон на замену.

– Внимание! – раздался в наушниках голос полковника. – Стас, осматриваешь рядышком левую сторону – мы тебя прикрываем. Если всё в порядке, потом ты, Володя, свою.

– Есть, – ответил я и не торопясь пошёл к ближайшему портику.

Ну, никакой из меня разведчик. Я больше наслаждался необычной архитектурой, рассматривал неожиданные барельефы и узоры, выточенные прямо на янтарных стенах. Заметил, что некоторые проходы будто заросли корнями деревьев, но никаких листьев не было, казалось, корни сплелись с поверхностью, а может, так и было задумано? Заинтересовавшись одним из таких проходов, я рискнул пройти чуть дальше, и вдруг мне на глаза попалась необычная скульптура. В открывшемся небольшом дворике на невысоком постаменте стояло какое-то животное, похожее на сидящую кошку.

– Мужики, идите все сюда! – с восторгом заорал я.

Постамент был каменный, но скульптура казалась выполненной из стекла.

– Ох…еть, – выругался подбежавший Серёга, держа карабин в положении для стрельбы. – Предупреждать надо, что ничего опасного.

– Да ты глянь, какая красота!

– Ага, – согласился примчавшийся Володька, – красиво! Похоже на тигра или, точнее, на пантеру, морда только какая-то странная…

Животное явно было из семейства кошачьих, но отличающееся от наших. Если это тигр, то уши слишком высокие и будто кисточки на кончиках, как у рыси. Если это рысь, то передние лапы очень длинные, возможно, и задние такие же. Если это гепард, то морда слишком вытянута вперёд, как у собаки. Хвост, обвивающийся вокруг лап, можно было отнести к любому виду кошек. И если скульптура действительно была из стекла, то теневые добавки в структуру делали её очень чёткой. Обходя же это чудо по кругу, я заметил, что оно меняет цвет! Просматривающиеся сквозь неё стены домов окрашивали памятник в совершенно разные цвета!

Сергей тоже обошёл животное по кругу, рассматривая со всех ракурсов, и, остановившись перед ним, вынес свой вердикт:

– Котопёс какой-то!

– Точно, – заулыбались мы.

– Жаль, фотика нет, да и телефоны мы все оставили, а то щёлкнул бы на память, – вздохнул я.

– Мужики, давайте договоримся так, – поправив свой карабин, командным голосом начал Сергей. – Если находите что-то интересное, сначала скажите, что видите, а потом зовите. А то я уже стрелять собрался…

Пока мы с Серёгой рассматривали скульптуру, Баринова чем-то заинтересовала рядом стоящая беседка, и он направился в её сторону.

Мы даже не успели заметить, только услышали в наушниках его вскрик:

– Мля!..

Резко обернувшись, Володьки мы нигде не увидели.

– Вован! – в панике крикнул я. – Ты где?!

В наушниках раздалось его кряхтение:

– Тут я. Провалился только.

Подбежав к беседке, мы увидели в полу дыру, а внизу, на глубине примерно двух-трёх метров, встающего на ноги Баринова.

– Чего тебя к беседке понесло-то?

– Да увидел, как что-то сверкнуло на полу, решил поближе посмотреть. Подхожу, смотрю кубик какой-то, а на нём значок непонятный нарисован, думал, возьму, а пол вдруг провалился.

– Ничего не сломал?

– Да вроде всё цело, испугался только.

– А кубик где? Здесь его нет.

– Наверное, со мной провалился.

Я стал снимать рюкзак, чтобы достать верёвку, а Серёга сказал Володе:

– Сейчас Стас тебе верёвку бросит, а ты пока осмотрись внизу, может, твой кубик где-то там.

– Нашёл! – через мгновение радостно сообщил из дыры Володька. – Да тут он не один, ещё несколько валяется. Бляха-муха, тут ещё и камешки, как у нас в серьгах. Живём, братва!!! И коридор овальный ведёт в глубину…

– Отставить коридор! – властно скомандовал полковник. – Собирай, что рядом, и наверх.

Вытряхнув весь инвентарь, я кинул пустой рюкзак в дыру:

– Вот рюкзак – складывай, чего нашёл, а мы тебя сейчас вытащим.

Спустили верёвку, Володька обмотал её вокруг себя, и мы с полковником потихоньку потащили нашего друга из провала. Услышали голос Степаныча:

– Поздравляю с находкой. У меня дрон готов к полёту, так что выходите на простор.

Вылезающий из дыры Володька с рюкзаком и оружием за плечами всё радостно причитал:

– Как удачно я всё-таки провалился, не было ни гроша – да вдруг алтын!

Лица под маской не было видно, но чувствовалось ликование в его словах. Он гордо достал горсть камешков, брильянтами сверкающих на солнце!

– Класс… – восторженно замерли мы. – А что за кубики-то были?

Володька высыпал украшения и достал с виду хрустальный кубик, на одной из граней которого был нарисован непонятный нам символ. Достав второй кубик, по размеру идентичный первому, но на котором был уже совершенно другой символ, он протянул его мне.

– Слушай, как детские кубики с буквами у нас дома, – подбрасывая его в руках, сказал я. – Не тяжёлый, но без сколов и трещин. А рисунок непонятный, может, иероглиф, а может, просто орнамент… В машине рассмотрим подробнее.

Переложив находки в отдельный карман рюкзака и заново упаковав в него походный инвентарь, мы вернулись на проспект. Периодически останавливаясь, за пару часов мы прошли его весь, но следов наших товарищей так и не обнаружили. Возвращаясь к машине, старались заглядывать в ближайшие портики, беседки и комнаты. Удача повернулась теперь лицом к полковнику. Зайдя в одну из башенок, он решил подняться на верхний этаж. Оказалось, там три уровня. На двух этажах – по два небольших помещения с окнами, но никакой мебели нигде не было. И только на третьем этаже в одной из комнат в стене была небольшая ниша, в которой стояла каменная шкатулка – ларец. Даже сама по себе она выглядела верхом искусства только из-за материала. Структура камня напоминала нашу яшму, где затейливо переплетались слои различного оттенка. Но в то же время в этих слоях были видны небольшие вкрапления, которые яркими звёздочками играли на солнце. Так как открыть ларец на месте Сергей не смог, то вынес его и аккуратно упаковал в рюкзак. Вероятно, что если бы мы более тщательно облазили всё вокруг, то смогли бы найти что-то ещё интересное, но тревога за товарищей – вдруг они ждут нашей помощи? – не позволила тратить драгоценное время. Поэтому, вернувшись в машину, мы снова тронулись в дорогу.

За руль опять сел Степаныч, а мы, быстро пообедав, стали рассматривать и обсуждать наши находки. Насладившись переливами бриллиантов – их оказалось девять, все примерно одинакового размера, но чуть крупнее камней в подаренных серёжках, – отложили их в сторону.

Кубики с иероглифами не вызвали ажиотажа. Их было шесть штук, на каждом размещён персональный рисунок или орнамент, к единому мнению мы не пришли. Повертев их в руках и прикладывая к вискам, ко лбу, грея в ладонях, мы так и не смогли проявить их скрытые возможности. Я как раз рассказал парням о необычном свойстве одного из артефактов шефа. Не исключено, это были просто игрушки или сувениры. Мы их ставили и в ряд, и один на другой, меняли местами, но ничего не происходило. Поэтому тоже отложили их.

Самый большой интерес вызвал загадочный ларец. Мы вертели его, пытались нажимать на разные рисунки, ощупали все стенки и крышку, но ларец не открывался. Крышка ларца была прилажена так плотно, что невозможно было поддеть её даже лезвием ножа.

– Селена, как ты думаешь, что внутри? – спросил я.

– Ничего подозрительного или опасного мои датчики не фиксируют, – успокоила нас она.

Мы провозились с ларцом целый час, облизываясь на него, как коты на сметану. Наконец оставили затею открыть его и стали просто наслаждаться звёздными переливами внутренней структуры камня.

– Мужики, – сказал Серёга. – Я как-то читал, что у чёрного опала такие же свойства. И чем ярче эти точечки у него сверкают, тем дороже камень. Но опал чёрный, а тут структура как у яшмы. Хотя тоже очень красивая вещица и тяжёленькая такая, но при тряске ничего внутри не перекатывается. Может, он пустой?

Володька, в это время державший ларец в руках, встал из-за стола, чтобы налить себе чаю, и вдруг предложил:

– Может, его кипятком ошпарить и он откроется?

– Я тебе ошпарю! – всполошился Сергей, вырвав из рук Баринова шкатулку. – А вдруг рисунок потемнеет или что сломается, треснет от перепада температуры?! Тогда его уже и не продашь, а так хоть эстетическая ценность да имеется. – Он подышал на крышку и протёр её от запотевания полотенчиком.

Неожиданно раздался щелчок, и крышка чуть приподнялась с одной стороны.

– Ёшкин кот!!! – заорал в восторге Серёга. – Открылась! Вот что дыхание животворящее делает!

Степаныч из-за руля взмолился:

– Да не тяните, ироды, кота за хвост, что внутри?

Полковник осторожно поставил на стол ларец и приподнял крышку. Внутри в два ряда, плотно подогнанные под размер ларца, лежали индикаторы порталов!

– Индикаторы, – вздохнули мы. – Степаныч, здесь примерно с десяток индикаторов порталов, может, больше.

– Ну, тоже хорошо, – откликнулся он. – Они, конечно, не очень дорогие, крон по пятьсот. Но спрос на них есть всегда. Возьмите себе по одному, мало ли что, вдруг пригодятся, а остальные продадим, да и на шкатулку желающие найдутся…

– А давайте шкатулку не будем продавать, – взмолился Серёга. – Мужики, если вы не против, могу я её себе оставить? Жене подарю, жалко продавать такую красоту.

– Я не против, – согласился Володька.

Да и мы с проводником подтвердили: раз шкатулку нашёл он – она ему и принадлежит.

– Спасибо, парни, – обрадовался Николаич, – а индикаторы – на продажу.

Мы взялисебе по одному, а остальные, переложив в целлофановый пакет, прибрали. Серёга бережно обернул шкатулку какой-то своей майкой и упаковал в багаж.

Через некоторое время Степаныч, сбрасывая скорость, стал съезжать с автострады вправо. Дорога вновь стала грунтовой, но достаточно пригодной для движения.

– Подъезжаем? – поинтересовался Володя.

– Да нет, ещё примерно сто километров по грунтовке. Я подошёл к водительскому креслу:

– Может, тебя подменить? А ты пока перекусишь?

– Давай, – легко согласился он.

Хотя дорога была и не такой качественной, как на автостраде, но скорость вполне можно было держать около ста километров в час. Привычная степь зеленоватым покровом тянулась в обе стороны. Странно, подумал я, что дорога не заросла от времени, будто по ней постоянно передвигались. Или здесь умная растительность, что трава не лезет на трассу? Или землю чем-то обрабатывали?

Размышляя над очередной загадкой, я с комфортом покачивался в шикарном водительском кресле, руля по дороге. В зеркале заднего вида была видна лёгкая пыль, поднимаемая колёсами нашего автомобиля. Солнце прошло уже более половины пути по небосводу. Климат-система кемпера держала в кабине приятную прохладу.

– Селена!

– Да, Стас. – Голограмма искина повисла в воздухе над приборной панелью.

– А что тебе известно о найденных нами кубиках? Ещё кто-то подобные находил?

– Да, изредка, но такие находки попадались исследователям. Существует популярная гипотеза, что это тренировочные предметы. С помощью их местные жители учились открывать порталы. Они как-то воздействуют на работу мозга, позволяя без индикаторов чувствовать приближение порталов, а также оперировать различными энергетическими полями. У вас их называют витонными, или просто чакрами. Каждая чакра – это энергетический вихрь. Если человек раскрывает свою чакру, у него усиливается частота энергетической вихревой компоненты и происходит сложение двух вихревых потоков – циркуляции внутренней энергии тела и вихря чакры. Они омывают друг друга и в то же время пропорционально усиливаются. Используя подобный поток, можно управлять внутренней энергетикой организма, лечить и восстанавливать его. А кубики помогают выходить на более высокие уровни управления уже витонным телом самой планеты, вследствие чего можно самостоятельно открывать порталы. – Селена сменила свой официальный наряд на лёгкий спортивный, села на приборной панели в позу лотоса и закрыла глаза, будто медитируя.

– Да, я слышал, что буддийские монахи, входя в транс, могут открывать эти чакры и восстанавливать свой организм или переводить его в разные режимы. У них есть такой экзамен, когда ученика сажают в мокрой простыне на морозе и он должен не только не замёрзнуть на холоде, но и высушить простыню, управляя только энергией тела. Правда, они этому долго учатся…

Селена, не открывая глаз и сидя всё в той же позе, медленно произнесла:

– А кубики… помогают ускорять процесс обучения, совершенствуя его…

– А как с их помощью научиться этому?

– Никто не знает… Но если тебе это удастся… ты станешь очень могущественным и почитаемым человеком во всём междумирье…

– Да… Круто бы было, – размечтался я. – Захотел куда-то попасть – бац, открыл проход, и ты уже там, закрыл его за собой, и никто тебя уже не достанет. – В грёзах я не заметил, как добрался до очередного города. Увидев появляющиеся верхушки башен, я заорал: – Мужики! Подъезжаем!

Все столпились около водительского кресла. Увидев, что слева от дороги появилась какая-то насыпь из камней, полковник скомандовал:

– Сворачивай за них, – и потянул за руль.

– Ты чего? – недоумённо спросил я. – Вон же дорога…

– Лучше перебздеть. Встанем за ней, нас не особенно увидишь.

– Верно, – одобрил решение Степаныч. – Смотри, здесь город как в низине стоит, так что нас можно увидеть только с высоты.

– Ну хорошо, – согласился я и завернул за насыпь.

…Когда через полчаса мы вышли наружу, Степаныч уверенно погнал дрон по кругу на большой высоте. Мы опять столпились у монитора. Этот город был крупнее предыдущего. Сверху виднелись не просто площади, а даже какие-то прудики или озерца с пересекающими их мостами. Просторные дворы, в которые можно вместить хоккейное или футбольное поле. Довольно крупные купола, скрывающие под собой приличные помещения. И знакомые башни, портики и минареты.

Проводник уже хотел возвращать квадрокоптер назад, как Серёга скомандовал:

– Стоп! Ну-ка снижай потихоньку вот сюда. – Он ткнул в одну из площадей.

Картинка на мониторе стала приближаться.

– Сдвинь чуть в сторону.

Степаныч осторожным движением джойстика стал уводить дрон левее.

– Сделай приближение…

Картинка стала ещё больше увеличиваться, и тут все увидели, что невзрачный прямоугольник, стоящий на краю этой площадки, превратился в похожий на наш кемпер!

– Ха! – обрадовался Серёга. – Нашли!

Дрон завис на месте. Степаныч максимально увеличил картинку. Трейлер стоял с открытым задним пандусом, но никакого движения вокруг не наблюдалось.

– Ну что, ломанулись! – с нетерпением произнёс я.

– Погоди ломиться, – остудил мой пыл полковник. – Без разведки и наблюдения можно всем сгинуть. Задача будет такой. Возвращай дрон, не знаю, засветился он или здесь нет никого. Но будешь действовать как в прошлый раз – гонишь его перед нами на небольшой высоте. Если всё чисто, мы осторожно продвигаемся вперёд. Нам нужно дойти до этой площади и закрепиться вот в этих, – он ткнул в монитор, – зданиях около прохода для наблюдения. Скоро стемнеет, так что, если в кемпере кто-то есть, мы увидим свет в окнах. Если никого живого нет, будем действовать по мере поступления данных разведки. Не отвлекаемся на поиски артефактов, только разведка! Всем понятно?

Мы кивнули.

Почти два часа, мелкими перебежками, с повышенным вниманием, мы добирались до помеченных зданий. Разведав правую башню, мы увидели, что проход наверх у неё был обрушен.

– Не пройдём, пошли осмотрим левую, – скомандовал Сергей.

В этой башне лестница была нормальной. Поднявшись по ней, мы увидели, что на третьем уровне башни соединены между собой небольшим балконом. Сергей приказал мне ползком перебраться в правую, а они с Володькой остались в левой. Заняв позиции в двух рядом стоящих башнях, мы хорошо видели автомобиль.

– Жаль, бинокля нет, – посетовал Серёга. – Степаныч?

– На связи.

– Погоняй аппарат над машиной, попробуй посмотреть внутрь через окна. Даже если дрон собьют, мы будем в курсе, что кто-то там есть.

– Понял, добро.

Через пять минут мы услышали тихое жужжание квадрокоптера. Пролетев мимо нас, он устремился к кемперу. Сначала проводник погонял его вокруг машины, потом заставил дрон зависнуть перед лобовым стеклом.

– Ну, что там видно? – спросил полковник.

– Отсвечивает, вижу только пустое водительское кресло. Движения внутри нет.

– Попробуй через боковые окна – над кухней и над спальным местом.

Дрон заскользил в сторону и завис перед продолговатым кухонным окном.

– Вообще ничего не видать, – донёсся голос Степаныча.

– А может, загнать его в грузовой отсек, он же открытый? – вмешался Володька.

– Понял, выполняю.

Аппарат заскользил вдоль корпуса и, завернув за угол, скрылся из вида. Через минуту Степаныч доложил. Внутри стоит гироскутер проводника. С виду целый, тел и посторонних предметов не обнаружено. Но ящики сдвинуты, похоже, что-то из них доставали. Ящики наши, экспедиционные. В них обычно мы возим товар на продажу: консервы, спиртное и кое-какое оборудование, типа как наш дрон, у них было. Зная отца шефа, тот ещё аккуратист, он такого не позволил бы.

– Уводи дрон, – скомандовал полковник. – Всем внимание, если мы засветились, ждём гостей. Стас, наблюдение за кемпером. Володь, на тебе вход в нашу башню – это единственный путь, по которому нас можно достать. Стас, приготовь верёвку, в случае опасности уходим по ней.

Я огляделся вокруг.

– Николаич, а верёвку не за что здесь цеплять, комната голая.

– Пораскинь мозгами, – рассердился он. – У тебя в рюкзаке топор есть, привяжи верёвку поперёк топорища. В случае отступления закрепишь топор за угол окна. Под натяжением и спустимся по верёвке. Действуй!

– Понял!

Подготовив верёвку, я стал следить за кемпером и близлежащими зданиями. Никакого движения не наблюдалось. Через десять минут донёсся голос Степаныча:

– У вас там как дела?

– Пока всё тихо, наблюдаем, – ответил Сергей.

– Я периодически поднимаю дрон над машиной, осматриваю окрестности. Никого.

– Либо выжидают, либо действительно здесь нет людей, но спешить не будем. Может, они куда ушли все вчетвером, подождём.

…Прошло два часа. Солнце скрылось за зданиями, но в очках маски стало лишь немного темнее.

– Ночь скоро, – подал голос Степаныч. – У меня всё так же тишина.

– У нас тоже.

– Может, подойдём к машине? – спросил Володька.

– А если там заминировано, в темноте и не заметим. – Полковник был в своей родной стихии. – Давайте так, я остаюсь дежурить, вы возвращаетесь в кемпер, через два часа будем меняться, как в карауле. Степаныч, у дрона замени батарейки и оставь его на улице. Будешь запускать из машины, пока совсем не стемнеет. А потом он уже будет бесполезен.

– Аккуратно, парни, – напутствовал нас проводник.

Прижимаясь к стенам зданий, мы без осложнений добрались до машины. От постоянного напряжения спина у меня уже отваливалась от боли. Как только разделся, сразу завалился на кровать и попросил Селену сделать мне массаж. Я лежал, постанывая от удовольствия, так что проходящий мимо Володька спросил:

– Ты чего кряхтишь?

– Селена мне массаж делает током, а я балдею…

– Офигеть! А с виду ничего не видно, только спина периодически у тебя дёргается… А мне она сможет сделать, а то тоже что-то колом встала?

– Селена, – позвал я искин. – А ты одновременно можешь не только мне массаж делать?

Она рассмеялась:

– Да хоть вам всем!

– Степаныч! – заорал я. – Принимай лежачее положение, сейчас тебе массаж будут делать.

Володьку уговаривать и не нужно было, он уже укладывался на своей кровати.

– До Сергея Николаевича не дотянусь, – посетовала она, – далеко он от меня.

– Хорошо, когда вернётся, и ему сделай, пожалуйста.

– Без проблем.

После получасового массажа настроение улучшилось, проснулся аппетит, и все радостно устремились к холодильнику. Степаныч всё восторгался:

– Вот бисова штучка, а я и не знал, что она и массаж может делать, и главное – как похоже! Будто другой человек тебя мацает! – Встав с постели, он с хрустом размялся и попросил: – Парни, не в службу, а в дружбу: уши уже пухнут, так курить хочется, а на улицу не выйдешь… Можно я здесь перекурю?

– Степаныч, иди-ка ты в грузовой отсек, – сказал Володька, выставляя продукты на стол, – там кури, чтоб не в салоне, а то ведь ты один из нас курящий.

– От то дило! Побегу. А вы пока сгоношите чего перекусить!

Увидев, что проводник чуть ли не вприпрыжку бежит к двери, я крикнул ему в спину:

– Тушёнку там к ужину захвати, а то готовить неохота, лапшу быстрого приготовления зальём кипятком, да с тушёночкой – самое то, овощи и фрукты у нас есть…

После сытного ужина решили установить очерёдность дежурств. Первым сменить полковника хотел Степаныч.

– Да ты же без нас его не найдёшь, – попытались мы остановить его пыл.

Посовещавшись, пришли к единому мнению. Сначала идёт Володька вместе со Степанычем показать ему дорогу. Потом его меняет уже он сам, а я меняю его. Прикинув, что часа три у меня есть, я решил немного покемарить. Думал, долго не усну, но провалился в сон, как только лёг на постель. Мне показалось, что только глаза прикрыл, а Володька уже будит меня – пора на смену.

Умывшись холодной водой, я выглянул в окно: на улице стояла полная темнота. Надев защитный костюм и прихватив автомат, поискал рюкзак, но потом вспомнил, что он остался там, на всякий случай.

Выйдя через обеззараживающий тамбур на улицу и оглядевшись по сторонам, в очередной раз порадовался очкам в маске. Город просматривался отлично, словно на улице стояла просто пасмурная погода. Не торопясь добрался до места наблюдения, предупредив по радиосвязи, что я иду, сменил Степаныча и устроился около окна.

Кемпер стоял без видимых изменений. Я стал размышлять, живы ли наши товарищи, куда могли пропасть, а может, в трейлере кто лежит, ждёт помощи, а мы тут прохлаждаемся, да и нет, видимо, здесь уже никого, чего полковник тянет резину…

Так прошёл примерно час, как вдруг раздался оглушительный взрыв. Башня с правой стороны единственного прохода к машине осела на глазах. Сверху всё заволокло пылью.

Матерясь и чертыхаясь, я осторожно спустился и стал осматриваться. Проход был весь завален довольно большими кусками разрушенного здания. Если кто и стоял там, вряд ли остался в живых, не осколками, так камнями завалило бы. Тут же меня вызвали по рации:

– Стас! В чём дело? Ты гранату бросил, или что?

Я стал судорожно объяснять, что к этому взрыву не имею никакого отношения. Что взорвалась башня напротив нашей – через дорогу.

– Не высовывайся, идём все к тебе, – сказал, как отрезал, полковник.

Через десять минут я увидел их силуэты и по рации получил подтверждение: не стрелять.

Собравшись вместе, мы аккуратно стали подбираться к завалу. Оглядев место происшествия, Серёга скептически заметил:

– А ведь направленный был взрыв. Если бы мы тут сразу пошли, всех положило бы… Без опыта так не заминируешь. Мля… Да и здание это… Я ведь, мужики, хотел сначала в нём разместиться… – Он стал осматриваться вокруг. – Вряд ли взрыв произошёл дистанционно. Похоже на растяжку, но я внимательно осматривал в первый раз проход – ничего не заметил. Значит, мины ещё были. Ищите вокруг тела – на кого-то ловушка сработала?

Мы, осторожно перешагивая через крупные обломки, пошли к завалу. Следя по сторонам, я вдруг почувствовал давление в ушах. Буквально пара секунд – и тишина, затем опять пара секунд давит на уши, и снова всё пропадает.

– Мужики! Где-то ультразвуковое устройство работает, – предупредил я.

– С чего ты взял? – грубо спросил Сергей.

– Да вы разве не чувствуете, на уши давит.

Все стали оглядываться. Подойдя ближе к разрушенному зданию, я присмотрелся к развалинам, а давление на уши продолжалось.

– Да ты же звукач, вот и слышишь, что нам не слышно! – махнул на меня рукой Серёга.

– Да при чём тут звукач или нет. – Я всё ближе подбирался к развалинам. – Ультразвук услышать нельзя, эти частотные колебания за пределом наших физиологических восприятий. Ухо среднего человека может слышать частоту примерно в восемнадцать килогерц. А ультразвук – далеко за двадцать тысяч герц. Это как ультразвуковой свисток для собаки: если в него дунуть, появляется давление в ушах, но животное этот сигнал услышит и прибежит. А раз давит на уши, это где-то рядом… – Заглянув за метровый остаток стены, я увидел под обломками живое существо! Придавленный наполовину рухнувшей плитой, внизу лежал тот самый котопёс! – Все сюда! – пересохшим от волнения голосом позвал я. – Тут котопса придавило!

Мужики ринулись ко мне. Передняя часть тела этого существа по размеру не уступала тигру. Задняя была скрыта под обломками стены. Припорошенный пылью зверь смотрел на нас и что-то негромко говорил нам! Странное простуженное рычание напоминало речь, непонятную для нас. Животное будто сообразило, что мы его не понимаем, и, когда в очередной раз открыло рот, мы не услышали звука, но зато уже все почувствовали давление в ушах.

– Во! И у меня сейчас давит на уши, – пожаловался Степаныч.

– Парни! – с восторгом понял я. – А ведь оно разговаривает с нами на двух частотах! Обычной речью и ультразвуковой! Значит, оно разумное!

Мы перелезли через преграду. Столпились вокруг зверя, нам по-человечески было его жалко. Под осевшей пылью было трудно определить его окрас, хотя короткая шерсть и смешные кисточки на ушах выдавали в нём скорее всё же семейство кошачьих. Он скрёб длинными и довольно мощными лапами по земле, но плита крепко держала свою жертву.

– Ну, не знаю, – скептически отозвался полковник. – Может, у него разум, как у волка, только подойдём – цапнет за руку, гляди, зубы-то у него какие, откусит на хрен. Вот на кого ловушка сработала!

– Что делать-то будем? – спокойно и как-то по-будничному спросил Володя.

Мне стало очень жалко животное.

– Может, попытаемся вытащить?

– Руками не поднять, тут лом нужен. – Степаныч уже развернулся и перелезал обратно. – Я сейчас из машины принесу, у меня там парочка есть в багажном отсеке.

Присев перед зверем на корточки, я стал его рассматривать и участливо приговаривать:

– Как же тебя угораздило нарваться? Вы же, кошки, осторожные существа, да и, скорее всего, запах мины – непривычный, чужой для тебя. А всё чужое – пугает. Чего полез сюда?

Котопёс, заметив, что я с ним разговариваю, уставился мне в глаза и стал что-то порыкивать, словно жалуясь на произошедшее. Вслушиваясь в его рык, я вдруг различил более тихое, писклявое, но очень похожее на ворчанье кого-то ещё. Встав, я отошёл немного в сторону и чуть не провалился в яму. Осторожно заглянув в неё, я с удивлением обнаружил в ней детёныша котопса! Он сидел внизу, уставившись на меня, и что-то жалостливо ворчал.

Так вот в чём дело! Родитель пошёл за провалившимся ребёнком, да и нарвался на растяжку!

– Мужики! Тащите верёвку сюда, здесь котёнок или щенок, хрен их разберёшь, в общем, детёныш нашего зверя.

«А вот интересно, – машинально отметил я, – им-то что, вирус не страшен?»

Парни, обвязав меня верёвкой, стали осторожно спускать в яму. Детёныш, размером с небольшую собаку, не пугался, а с интересом ждал, когда я спущусь. Встав на пол, я огляделся. Комната была строго квадратной. Но на каждой стене, да и на полу был какой-то рисунок. Подойдя ближе, я с удивлением узнал в них символы, нанесённые на найденных кубиках! Подняв голову, увидел, что на потолке также когда-то был подобный рисунок, но дыра его разрушила.

– Парни, а тут везде на стенах рисунки, как на наших кубиках! У нас шесть кубиков – здесь шесть рисунков – комплект! Только непонятно, как в эту комнату попадали, нигде нет прохода. Хм… не через дырку же в потолке…

– Посмотри, может, что ещё там найдёшь? – посоветовал Володька. – И постарайся запомнить правильное расположение символов.

– Да как их запомнишь?! – разозлился я. – Это только в кино герой пять секунд посмотрел – и всё запомнил, а в жизни… Тут зарисовать надо или сфотографировать, а у меня ни фотика, ни бумаги.

В наушниках раздался голос Степаныча:

– Парни, я сейчас дрон прихвачу, у него есть режим записи. Так что, Стас, выбирайся, а я потом сниму все рисунки.

Я оглянулся на детёныша. Тот никуда не прятался, наоборот, от одной из стен пятясь задом, он тащил в мою сторону какую-то палку. Подобравшись ближе, сел передо мной и что-то стал ворчать, тоненько и хрипло. Я протянул к нему руку – он ткнулся в неё носом и прошёл под ладонью, как обычная кошка, которая хочет, чтобы её погладили! Я обрадовался: ну точно, ты котёнок, а не щенок! Взяв детёныша под мышку – тяжёленький, килограммов пять будет, – палку в руки, я крикнул, чтобы меня вытаскивали.

Когда на поверхности я отпустил котёнка, он, смешно перебирая лапами и возбуждённо пища, кинулся к родителю. У меня слёзы навернулись на глаза. Котёнок что-то жалобно «рассказывал» папе или маме, а тот, обняв его передними лапами, жмурился и тихо отвечал рычанием. Да, родительская любовь – самая сильная во всей вселенной. Нет, надо как-то вытаскивать родителя.

Я стал внимательно осматривать плиту, придавившую животное. Нижняя часть обломившегося перекрытия придавливала котопса, а на верхней лежала другая плита, которая тоже была расколотой. То есть если бы мы убрали первую плиту, неизбежно обвалилась бы и вторая.

Сергей, увидев, что я рассматриваю место катастрофы, вынес вердикт:

– Нет, не сможем вытащить. Если мы эту приподнимем, то вторая нас всех накроет. Верхнюю плиту, по-хорошему, надо бы краном держать, тогда упавшую мы могли бы приподнять и вытащить животное.

Понимая безвыходность ситуации, я расстроился – кран тут нигде не найти.

В это время вернулся Степаныч, притащив два лома и квадрокоптер. Посмотрев на ситуацию, он согласился с мнением Сергея:

– Без крана – кранты. Зря только за ломами бегал. – Повернувшись ко мне, заметил, что я продолжаю держать в руках небольшую палку, которую мне подтащил котёнок.

– Стас, а что это у тебя в руках?

– Да хрен его знает, котёнок с ним играл. – Протерев предмет от пыли, я увидел, что это хрустальная палочка.

Ещё не успев сообразить, в чём здесь дело, меня опередил проводник:

– Да это же антиграв, как у шефа! Везёт же тебе! Редкая вещица.

Антиграв! Я вспомнил, что мне его показывал шеф, он может держать практически любой вес, стоит только раскрутить его… Способ действия медленно формировался в моей голове.

– Парни, будет вам кран, только нужно будет меня подсадить. Пошли за мной. – Подойдя к рухнувшей плите, я уже знал план действий. – Мужики, если крутануть эту штуку, она образует антигравитационное поле, которое может выдержать любой вес.

Я положил палочку на камень и сделал вращательное движение. Привычно закрутившись, она приподнялась примерно на метр от земли и повисла в воздухе.

– Как это? Чего это она?..

Я рассмеялся:

– А! Банальная антигравитация! Давайте на неё положим вот этот камень.

Мы втроём подняли довольно крупный отломившийся кусок стены и положили на антиграв. Стена висела в воздухе! Жаль, лица у нас скрыты масками, представляю изумление друзей.

– В общем, план действия таков. Вы меня сейчас поднимите по возможности повыше, я крутану антиграв, он сыграет роль подпорки для горизонтальной плиты и будет её держать. Мы поднимем ломами упавшую плиту и вытащим зверя.

– А как потом забрать антиграв, он же так и останется под потолком? – спросил Володя.

– Да, об этом я не подумал, – стал сокрушаться я. – Жалко оставлять, мы-то дома снимали предмет и забирали антиграв, его снизу можно трогать, но как только его остановишь, поле пропадёт и плита рухнет.

Степаныч в это время достал из рюкзака шпагат.

– Не ссыте, парни, сейчас отрежем метров пять, привяжем его к антиграву посередине – пусть крутится с ним, а когда всё закончим, дёрнем за верёвочку…

Я от радости хлопнул его по плечу:

– Ну голова! Потом-то пусть всё рушится, главное, артефакт не потеряем.

Операция по извлечению котопса прошла без косяков. Парни подняли меня на руках под потолок, я раскрутил антиграв со своей ладони, он повис, даже чуть приподняв горизонтальную плиту. Придавившая плита чуть сдвинулась в сторону, но не упала, упираясь на стенку. Мы с полковником подошли к зверю, присели перед ним на корточки, и я стал успокаивать его:

– Дружище, пойми, иначе никак, нам нужно будет тянуть тебя за лапы, надеюсь, ты не будешь нас за это кусать? – Я легонько прикоснулся к правой лапе.

Котопёс смотрел на меня в упор и что-то прохрипел в ответ. Я погладил лапу – животное никак не отреагировало. Взял лапу в руку – котопёс не выдернул её, словно понимал, что так надо. Серёга посмотрел на мои действия и также осторожно взял вторую лапу в руки. Животное опять что-то прохрипело, но не сделало никакой попытки вырваться.

– Мужики, давай!

Володька со Степанычем, поднатужившись, ломами приподняли край стены.

– Тащите!

Мы, упираясь ногами в землю, потянули зверя на себя:

– Есть! Вытащили!

Котопёс был довольно тяжёлым и размером с тигра. Как только мы его отпустили, он, работая только передними лапами, отполз немного в сторону и приткнулся к другой стене. Котёнок радостно прыгал вокруг, что-то пища, а мы, оглядев его заднюю часть, поняли: перебит позвоночник. Животное не выживет… Эх… зря старались.

Степаныч, дёрнув за шпагат, вытащил наш антиграв, и плита моментально рухнула, подняв кучу мусора. Отряхиваясь от пыли, мы стали собирать амуницию. А Степаныч загнал дрон в провал и сделал видеозапись рисунков.

– Так, коллеги, – осматриваясь, начал полковник. – Мы тут изрядно пошумели, а противник никак не проявил себя. Значит, его тут нет. Пошли к трейлеру. Но давайте не через проход, вдруг там ещё где дорога заминирована, а через развалины башни, тут можно пробраться.

Николаич предложил проводнику повесить квадрокоптер над трейлером и отсюда наблюдать за нами, если всё будет в порядке – позовём.

Осторожно перелезая через обломки стены и всё время оглядываясь, мы стали пробираться к кемперу. Подойдя поближе, полковник остановил нас движением руки:

– Я первый пойду, вдруг где ещё растяжки стоят.

Опустившись на корточки, он снял с пояса нож и аккуратно стал проверять землю перед собой. Хотя наш друг никогда и не был сапёром, было видно, что такую проверку ему приходилось выполнять не единожды. Так, гусиным шагом минут за пятнадцать он добрался до открытого пандуса трейлера. Заглянул под него, и я услышал в наушниках смешок:

– Ха, суки! Так и думал. Стас, проволочку вряд ли найдём, тащи кусок бечёвки, тут граната подложена, кстати, наша, Ф-1. Только иди строго по моим следам, хотя земля здесь жёсткая, вряд ли они что-то закопали, было бы видно.

Дрон висел над машиной, поворачиваясь в разные стороны, – проводник контролировал территорию. Достав из сумки бечёвку, я осторожно подошёл к Серёге. Он отрезал от неё примерно полметра и отдал мне.

– Я сейчас аккуратно вытащу гранату, а ты сверху накинь на запал петлю и сильно затяни. – Готов?

У меня от страха стали трястись руки. Видя мой мандраж, полковник отобрал у меня отрез бечёвки и сам сделал петлю:

– Вот, только накинь и затягивай.

Я молча кивнул. Сергей лёг на землю и, очень осторожно перехватив гранату за чеку, вытащил её из-под пандуса. Накинув петлю, я изо всех сил затянул верёвку, потом завязал ещё один узел.

– Нормально, – одобрил мои действия Николаич. – Проверяем грузовой отсек. Жди меня здесь.

И он прокрался в трейлер.

– Чисто, – через пять минут доложил он. – Но я бы на их месте ещё и на дверь повесил бы, вот только на какую? На тамбурную или на эту, из грузового отсека?

Володька по радиосвязи высказал свою мысль:

– Я думаю, на тамбурной двери. Смотрите, если они знали о наших ребятах, что это не военные люди, то рассуждали бы так: через пандус входить долго, пока грузовой отсек закроется, быстрее через тамбурную дверь, а потом уже из салона закрыть багажную.

– Согласен, мне тоже кажется, что они её заминировали, а вышли через багажную дверь, – равнодушно заметил Сергей. – Но бережёного Бог… Так что ты пока сиди там, мы со Стасом закроем пандус, а перед входной дверью поставим все контейнеры, если там висит граната, хоть какая-то будет защита.

Пока закрывался пандус, мы из ящиков соорудили почти двухметровую преграду.

К счастью, наши расчёты оправдались. Зайдя через багажную дверь в салон, мы увидели, что на тамбурной висит ещё одна граната. Действия были уже привычные, и мы тут же её обезвредили. Прошлись по машине, но больше ничего подозрительного нам на глаза не попалось.

– Чисто, парни, можно заходить, – сказал Баринов. – А я прошвырнусь по окрестностям, посмотрю.

– Хорошо, – согласился полковник, – только осторожно. Степаныч, давай к нам!

– Иду.

Мы ещё не успели расслабиться, как услышали в наушниках вопль Володьки:

– Матерь Божья!

– Чего там случилось?

– Парни, здесь наши, мёртвые. От прохода идите влево… Надев маски, мы как можно быстрее выскочили из машины. Добравшись до Баринова, с изумлением уставились на избитые, без защитных костюмов трупы трёх человек. Тела валялись как попало. Подбежавший Степаныч, перевернув их лицами вверх, опознал сталкера-проводника и двух земных сопровождающих.

– А отца шефа здесь нет, – дрожащим от напряжения голосом заметил он. – Мля, я бы закурил сейчас, чтоб успокоиться…

Полковник стал внимательно осматривать тела:

– А ведь их пытали, а потом, видимо, выгнали сюда и смотрели, как они умирали от отравленного воздуха.

Степаныч, присев на уступок, стал разговаривать сам с собой:

– Никогда ещё в этом мире не убивали людей. У сталкеров есть конкуренция, но до смертоубийства никто не доводил. Что же за звери тут появились?

– Земные звери, – философски заметил полковник. – Гранаты наши, земные, да и повадки профессиональные, видно, из военных. Давайте их похороним хоть по-человечески, а ты, Володя, пройдись по округе, вдруг отца шефа найдёшь.

– Земля жёсткая, нам не выкопать нормальную яму, – вздохнул Степаныч.

– Тогда давайте обломками заложим, там от взрыва полно их, – предложил я.

Все согласились. Стараясь выбирать не очень тяжёлые, мы за час натаскали приличную кучку и, положив тела около одной из стен, обложили их янтарными камнями. Пока таскали, я заметил, что взрослый котопёс уже не реагировал на приставания котёнка. Тот всё пищал, рычал, прыгал вокруг тела, но смерть сегодня была в ударе, ещё одной живой душой стало меньше. Когда мы обкладывали погибших камнями, котёнок прибежал к нам и, усевшись рядом, стал наблюдать за нашими действиями. Я периодически подходил к нему погладить, он с удовольствием принимал ласки, что-то пища в ответ, и не убегал.

Вернувшийся Володя не принёс успокоения – тело отца шефа ему нигде не попалось. Но зато он нашёл необычно мягкий и волосатый шарик янтарного цвета размером чуть больше мячика от пинг-понга. Нечто похожее я как-то давно покупал своей дочке – это была силиконовая игрушка на верёвочке. Ребёнок бросал её в разные стороны, и, как только предмет сталкивался с препятствием, внутри загорались светодиоды. Его было приятно мять в руках, но шипы были более толстыми и не такими частыми. Володин же экземпляр был в шипах высотой примерно два сантиметра, а толщиной в миллиметр. Когда, показывая его нам, он перекатывал шарик с руки на руку, волоски прилеплялись к ладони, а при дальнейшем движении, чуть растягиваясь, – отлеплялись. И было их явно больше сотни.

Проводник сказал, что этот артефакт ему незнаком.

Похоронив ребят, мы все собрались в новом кемпере на совет. Осмотрев содержимое кладовых и грузовых отсеков, Степаныч заявил, что вся амуниция, оружие, товары на продажу и, видимо, найденные артефакты исчезли. Гироскутер, скорее всего, к нападавшим не влезал. На мой вопрос, почему же они сам кемпер не забрали, проводник пояснил:

– Угнать его не так-то просто, тут есть хитрость: самопальная противоугонка, и в нашем такая стоит, я тебе не показывал, но вернёмся – покажу. Наверняка пробовали – не получилось, поэтому и утащили, что могли забрать. Продуктов – полно, воды маловато, но на несколько дней хватит: в этом автодоме кроме обеззараживателей стоит земная система, без «живых мембран». Так что машина на ходу, заберём с собой, вот только выехать с этой площади – проблема, взрывом так проход разворотило, что нам не выбраться, больно большие камни там валяются.

Володька тут встрепенулся и, подойдя к лобовому стеклу, показал на рядом стоящий портик:

– А если его разрушить? Там, через небольшой дворик есть выход на вторую дорогу. Стена не толстая, так что обломки можно руками будет растащить. Ломами долго долбить, но если гранатами взорвать, то должны справиться. Жалко, конечно, красоту такую ломать, но куда деваться?

Полковник, тоже подойдя к стеклу, внимательно осмотрел предлагаемый вариант.

– Давайте пройдёмся и более внимательно проверим, – предложил он.

Выйдя на улицу, я обратил внимание, что котёнок никуда не убежал, а ждал нас у входа. А когда мы пошли осматривать портик, он побежал рядышком.

– Смотрите, мужики, с нами хочет!

– Да на фиг он нам нужен, – зло ответил Сергей. – Прогони его.

Я стал рукой отталкивать котёнка, а он, наверное думая, что с ним играют, начал, как обычная кошка, покусывать руку и бороться с ней.

Полковник, осмотрев небольшой проход, вынес вердикт:

– Полагаю, парой гранат обойдёмся. Сначала вот здесь нужно продолбить небольшую выемку, туда закрепим гранату. Затем прикрепим бечёвку и с её помощью дистанционно взорвём, потом так же вторую стенку – и можно будет проехать. За дело!

Оторвавшись от котёнка, я принялся за работу. Сменяясь по очереди, мы выдолбили необходимые отверстия. Степаныч из машины принёс какие-то железяки, а полковник, поставив их как распорки, закрепил по гранате, убрал наши «зажимы» и привязал к распоркам бечёвку. Укрывшись в развалинах, произвёл взрывы. Дальше дело техники. Расчистив путь, пошли к машине. Котёнок, радостно пища, побежал за нами. Мне стало жалко его. Погибнет же. И я взмолился:

– Мужики! Давайте возьмём его с собой, пропадёт без родителя-то, а так дадим ему шанс…

– Да мы не знаем, чем и кормить его, – всё не соглашался Серёга.

– Ну, судя по зубам, он хищник. Мясо мы ему найдём – тушёнка у нас есть, курица мороженая, рыба – может, что и подойдёт.

– Да бери, – согласился Володька. – Только сам за ним будешь ухаживать!

– Спасибо, парни! – Я подмигнул животному: – С нами поедешь!

Котёнок в ответ что-то прохрипел, будто понял, и позволил взять себя на руки.

Проводник, сев за руль, аккуратно проехал через развалины и, выбравшись на другую дорогу, повёл машину к нашему трейлеру. Поставил машины рядышком, и все вернулись в родной автодом.

Степаныч взял дело в свои руки:

– Так, парни, сначала приводим себя в порядок: мыться, бриться, потом надо перекусить, ну, и помянуть наших товарищей. А дальше будем решать, что нам делать и куда ехать.

Выйдя из душа, я увидел ждущего меня грязно-серого, всего в пыли котёнка.

– Так, братец, была команда привести себя в порядок, а ты такой грязнуля. Кстати, ты кто – он или она? Пора и имя тебе дать. – Подняв котёнка на руки, я определил, что это кошечка. – Судя по крупному родителю, из тебя должен вырасти большой зверь… Хм… Назову тебя Багирой!

Затащив её в душ, стал мыть из шланга. Оказалось, Багира не боится воды, наоборот, она стала ловить пастью струю и хрипло урчать от удовольствия. Помыв котёнка с мылом, я увидел, что шерсть приобрела почти белый окрас, под стать пластиковой обшивке душевой кабины. Упс! Я-то думал, что ты тёмненькая, а ты стала светлой, будто краску всю смыли. Ну, светлая так светлая, имя менять не будем. Просушив шёрстку своим полотенцем, выпустил Багиру в салон.

– Беги, сейчас есть будем!

Степаныч в это время варил пельмени. Проголодавшиеся мужики стали собираться на кухне. Дав команду следить за варевом и приготовить салаты, проводник сходил в грузовой отсек и принёс бутылку водки, а пока мы готовили нарезки и зелень, тоже сходил помыться.

Взяв одну из глубоких тарелок, я вывалил в неё немного тушёнки – проверить, будет Багира её есть? Не успел даже поставить тарелку на пол, как котёнок накинулся на еду, отталкивая мою руку. Пришлось вывалить всю банку. Глядя на жадно глотавшего куски мяса зверя, даже Серёга усмехнулся:

– Во даёт! Голод не тётка. Ты хоть как назвал животинку?

– Багира.

– А! Так это она? Почему Багира, она же не тёмная?

– Пока не помыл, думал, тёмная… – Слова мои вдруг повисли в воздухе.

Шкура Багиры на глазах стала менять цвет – темнеть, подстраиваясь под цвет ковролина!

– Офигеть! – выпучился Володька. – Она, как хамелеон, цвет меняет!

Я от восторга хлопнул его по плечу:

– Теперь понятно, почему скульптура в том городе была прозрачной! Какого цвета её делать, если животное принимает любой окрас? Видимо, это или защитное, или, скорее, маскирующее свойство – мимикрия. Так легче подобраться к любой добыче. Вот это зверь нам достался!

Багира, слопав всю порцию, подняла на меня глаза и что-то прохрипела своим тоненьким голоском.

– Добавки просит, что для неё одна консерва? – усмехнулся Володя. – Маленькая, а размер с собаку.

Пришлось открыть ещё пару банок, и, только съев их, котёнок отошёл от тарелки и, облизавшись, развалился около дивана. Налив в другую тарелку воды, я поднес её к Багире, но она, понюхав воду, не стала пить, может, в душевой напилась вволю?

В это время вернулся наш проводник, и мы, подняв стаканы с водкой, не чокаясь, помянули наших товарищей и жадно накинулись на еду.

Осоловев от сытного обеда, мы так же развалились кто где и стали решать, что нам делать дальше.

– Ну, вояки, у кого какое предложение будет? – расправив свои пышные усы, начал Степаныч.

Взяв со стола мангустин, я стал очищать жёсткую кожуру: – Парни! Отца шефа мы не нашли. Значит, он у вероятного противника. Куда они могут поехать? К какому порталу? Селена!

– Да, Стас, – ответила она, появляясь перед нами в полный рост.

Багира вдруг вскочила со своего места и подошла к фантому. С интересом обнюхивая голограмму, стала обходить Селену по кругу. Володя, внимательно наблюдая за её действиями, радостно заметил:

– Слушайте, парни! А ведь котейка её видит! И не просто видит, а чувствует какие-то поля. Недаром же вскочила и подошла…

Селена присела на корточки и протянула свою светящуюся руку к животному. Багира тут же потянулась мордочкой к руке и попыталась лизнуть воздух.

– Стас! Откуда у тебя это бесподобное чудо?! – Селена радовалась, как ребенок.

– Да вот… Увязалась за нами, родитель её погиб, а мне стало жалко, я и забрал.

– Никто ещё не видел живьём этого зверя. – Селена встала и обвела всех взглядом. – Памятники – да, находили. На кадрах хроники, когда вы просили меня сделать стоп-кадр, видимо, как раз пробегало это животное. Взрослые особи очень быстро бегают. Могут обогнать и ваш автобус! В документах есть упоминание о таких животных, их звали шорк. Шерстяной покров этого существа состоит из маленьких полых ворсинок, которые, как световоды, передают от кожи любую пигментную окраску. Если шорк распушит свой мех, его практически невозможно увидеть даже на расстоянии пары метров, мех как бы размазывает его маскирующую окраску. Но прежние жители их очень любили и держали как домашних животных. Считается, что они довольно разумны и даже обладают своей речью. У них двухдиапазонный язык общения. Ультразвуковой – для дальних расстояний, и обычный, который мы слышим. Но данные этого языка утеряны.

– Селена, а ты могла бы взяться за расшифровку? – спросил я. – Можно же наблюдать за зверем и делать соответствия?

– Да, Стас! Мне и самой интересно этим заниматься!

– Хорошо, со зверем пока вопросов нет, вернёмся к нашим пропавшим. Селена, покажи нам на карте все близкие порталы на выход.

Фигура Селены исчезла, а перед нами тут же появилось изображение этого мира.

– Мы сейчас находимся здесь, – сказал её голос, и на карте замигал маркер. – Можно вернуться на трассу назад, тогда налево – проедем до выходного портала в Кедровый мир, куда возвращаются сталкеры из посёлка Юкки. Или по ней же на северо-восток до портала, выходящего на Землю в районе озера Байкал. Можно также проехать до следующего города – это примерно сто двадцать километров, и там уже по более хорошей дороге подняться на трассу, по которой вы и ехали, до земного портала. Можно через этот же городок, как бы по объездной дороге, вернуться назад до выхода в Кедровый мир. Там километров двести грунтовая дорога, а потом также шикарная автострада…

– Так, минутку, – остановил я её. – Помнишь, Степаныч, ты нам рассказывал, что у вас были проблемы с корейцами. Давайте допустим, что это они. Мы знаем, что у них есть минимум два портала, через которые можно попасть в Заброшенный мир. Селена, покажи на карте ближайшие выходы сюда из Северной Кореи, где они могут быть?

Внизу на южной стороне замигал другой маркер.

– Сколько километров от него до нашей стоянки?

– Полторы тысячи, – мгновенно ответила искин.

– А если им обратно возвращаться отсюда к себе в Корею, где выход?

Высоко на севере загорелся ещё один значок. Селена тут же пояснила:

– От входа до выхода в свою страну им нужно преодолеть не менее пяти тысяч километров.

– Я не знаю, на каком транспорте они передвигаются, но, допустим, у них такой же запас хода, чтобы здесь жить ещё несколько дней и передвигаться, вряд ли они будут сразу возвращаться к себе. По идее они могли воспользоваться только двумя порталами – на Кедровый мир и к нам на Байкал.

Володя тут же заметил:

– Вряд ли они сунутся в Россию, с грузом им не уйти. Значит, пошли через цепочку миров, а не напрямик. Нам по дороге никто не встретился, соответственно пошли по объездной дороге.

– Я не знаю, как в здешнем воздухе разлагаются трупы, – полковник наш был, как всегда, бескомпромиссен, – но по виду тела пролежали здесь не менее двух дней, а то и больше. Поэтому сейчас мы их не догоним. Предлагаю заехать в следующий город, проверить заодно, а там по объездной дороге возвращаемся в Кедровый мир.

Степаныч посмотрел в окно, потом на часы, прикинул что-то в уме, встал из-за стола и направился к шкафчику одеваться.

– У нас ещё в запасе есть несколько часов. За час-полтора доедем. Стас, ты поведёшь этот кемпер, а я за тобой на втором. Может, кто со мной там поедет?

Володя тут же вскочил с кресла:

– Я с тобой.

– Лишь бы посуду не мыть, – заворчал полковник, понимая, что ему придётся отдуваться.

Мужики оделись и вышли, а я, дождавшись, когда зажглись фары у второго трейлера, тронулся с места.

На дорогу потратили чуть больше часа. Как только появились шпили очередных башен, я съехал с дороги и стал объезжать город со стороны. Смотрю, Степаныч повторил мой манёвр. Полковник одобрительно кивал с соседнего сиденья:

– Молоток! Уже соображаешь!

Проехав ещё минут пятнадцать, мы подобрались почти впритык к одной из стен и встали рядом с маленьким проходом. Переодевшись, я подошёл к выходу, но Багира неуловимым движением оказалась около двери впереди меня. С нами хочет на улицу, понял я, да и в туалет, видимо, приспичило. Вышли из тамбура втроём. Разобрав и проверив оружие, стали ждать, пока проводник запустит свой дрон.

Степаныч, привычным движением управляя джойстиком, погнал квадрокоптер сначала на облёт всего городка. Каково же было наше удивление, когда мы практически метров через двести по прямой от нас сверху увидели грязно-серый, похожий на наш «Урал», военный автомобиль – кунг! А рядом с ним в небольшом дворике из провала торчала лестница! Людей поблизости не было видно.

«Уводи дрон», – пальцем показал полковник и приложил свой указательный палец к маске в районе губ – мол,тишина в эфире. Мы кивнули – понятно. Передёрнув затворы, все поставили оружие на предохранитель. Жестом же Серёга показал проводнику стоять на месте и следить за обстановкой, а нам двигаться за ним. Осторожно пробираясь по дворикам и проулкам, оглядывая все подозрительные участки, мы прокрались почти к месту стоянки кунга. Показав жестом Володе следить за провалом в земле, мы с Серёгой, всё так же прячась за зданиями, стали обходить машину с двух сторон. Прокравшись чуть дальше, я увидел удачный вход в одну из башенок. На верхнем уровне было два окна, из правого я увидел полковника, который пристроился на крыше одного из зданий. Увидев меня, жестом показал: всё нормально, следи. Осторожно приблизившись к другому оконному проёму, я посмотрел вниз. В это время из автомобиля вышли два человека, одетые в похожие на наши костюмы. Только на голове у них были армейские каски, а на теле – бронежилеты! Автоматы Калашникова висели за спиной, видимо, бойцы никого не опасались. Один в руках держал видеокамеру и, жестикулируя, что-то говорил коллеге. Голосов отсюда не было слышно. Они подошли к провалу и стали по лестнице спускаться в него. Сняв предохранитель, я стал осторожно пристраивать автомат на подоконнике. Через пару минут из кунга выбрался ещё один человек, одетый как и его товарищи. Он пошёл не к провалу, а к одиноко стоящей башне метрах в пятидесяти в противоположной стороне. Да сколько же их там? – подумал я. Видел уже троих, может, в яме кто-то ещё сидит. В эфире раздалось три щелчка – внимание! Я глянул в окно на полковника. Он мне жестом показал – следи за идущим. А он берёт двоих, ушедших к яме. Кивнув, я вернулся к своему окну.

Нервы были напряжены до предела. Солнце уже клонилось к закату, на площади были видны длинные тени, но очки хорошо справлялись с видимостью. У меня вдруг сильно зачесался нос. Да ёп-перный театр, как не вовремя, подумал я, пытаясь через маску снять зуд. Пока я чесался, третий зашёл в дверной проём и скрылся из вида. В это время я заметил, что Багира забралась ко мне на площадку и стала тереться о ноги. Бляха-муха, тебя ещё здесь не хватало! Я стал ногой отпихивать котёнка вниз, Багира обиженно отошла в сторону и укоризненно посмотрела на меня, что-то пища своим хриплым голоском. Я махнул опять на неё рукой, мол, иди отсюда, и вернулся к наблюдению.

Через пять минут солдат вышел из башни и направился к машине. В это время из провала показались фигуры нескольких человек. Двое из них в большом целлофановом мешке тащили, видимо, тяжёлый груз, и кто-то ещё снизу им помогал. О! Уже четверо. В эфире опять раздались три щелчка. Я взял на прицел идущего от башни. В это время двое с грузом, держа в руках мешок, направились к автомобилю, а четвёртый стал выбираться из ямы. И тут Серёга выдал два щелчка – огонь! Переключив на стрельбу короткими очередями, я стал лупить в идущего. Увидев, что попал, радостно закричал – минус один, упавший не шевелился, и я стал выискивать взглядом двоих с грузом. Заметил, что один лежит без движения, зато второй, спрятавшись за колесом автомобиля, ведёт стрельбу по полковнику. Я перевёл огонь на лежавшего, но колёса мешали мне его достать. Сделав пару выстрелов, я услышал, как вокруг моего окна пули высекают от стен крошку.

«Откуда стреляют?» – падая на пол, подумал я и в наушниках услышал крик полковника:

– Стас, уходи, в той башне стрелок!

Схватив Багиру под мышку, я ринулся вниз и почти успел, как вдруг за мной раздался взрыв. Камни ударили мне в спину, и я полетел по лестнице, выпустив котёнка из рук…

Очнулся от боли во всём теле. Казалось, меня пропустили через жернова. Резким пульсирующим огнём отдавало в мышцу правой ноги. Приподнявшись на локтях, я увидел, что костюм на правом бедре разрезан, видимо, осколком и из него течёт кровь.

«Довыёживался, – обречённо подумал я. – Сколько там мне осталось?» На организм тут же навалилась какая-то апатия. Ничего не хотелось, я мешком свалился на пол, прощаясь с жизнью, как вдруг услышал хриплое урчание Багиры. Лениво перевёл взгляд в сторону и увидел, что она лижет своим языком рану на бедре, пытаясь остановить кровь.

«Вот ведь животинушка, не успела одного родителя потерять, как и второй сейчас скопытится», – лениво текли мысли в моей голове. Прислушавшись, я понял, что бой ещё не закончен. Одиночными выстрелами раздавались хлопки охотничьих ружей, а им вторили автоматные очереди.

– Хрен вам! – почему-то разозлился я. – Сколько смогу, положу, а там и помирать не стыдно.

Приподнявшись, нащупал на поясе аптечку, вытащил из неё противошоковый и обезболивающий уколы и по очереди засадил себе в ногу через технологическое отверстие. Затем, отыскав тюбик с кровоостанавливающим гелем, оттащил от раны Багиру и выдавил приличный кусок на ногу. Перебинтовав быстро разрез бинтом, попытался встать на ноги. Удивился, но встал почти без боли. Вот ведь иноземные лекарства – могут делать, если захотят. Багира сидела облизываясь, что-то хрипло «рассказывая» мне.

– Не переживай, котейка, – я ласково потрепал её по голове, – мужики не дадут тебе пропасть!

Она встала и потёрлась о мои ноги, опять что-то хрипло пища в ответ.

Прокравшись из развалин чуть в сторону, я понял, что противник, похоже, уже вычеркнул меня из списка живых. Аккуратно выглянув из соседнего строения, я увидел, что полковника зажали на крыше, не дают даже голову поднять. Огонь вёлся из той самой башни, куда ходил один из солдат. Наверное, у них там дежурный наблюдатель, а это была смена караула, – понял я. Одеты все одинаково, хрен отличишь.

Второй из-под колёс сдерживал Володьку. Ситуация была спорной. Достать Сергея они не могли, он удачно прятался за бортиком крыши, но он не мог и спуститься, второй не дал бы ему. Володя, вероятно, не смог сразу уложить того в яме, и его зажали с двух сторон. Гранаты противник не бросал, видимо, у них не оказалось под рукой, но и наши не могли бросить вслепую. Была опасность зацепить машину, вдруг в ней наш человек…

Солдаты наверняка понимали, что решать ситуацию надо кардинально. Потому что, когда я аккуратно стал брать стреляющего в башне под прицел, он вдруг прекратил стрельбу и через мгновение высунулся из окна с гранатомётом в руках!

– Вот чем меня шарахнуло! Ну, сука, получи!

Я перевёл переключатель стрельбы на автоматический режим и стал пускать очередь за очередью. Сколько было радости, когда я увидел, что солдат выронил гранатомёт и вывалился из окна следом за ним безвольной куклой!

– Парни, я живой! – заорал я по рации. – В башне – готов, гашу за колесом!

– Давай, Стас! – радостно поддержал меня полковник. Раздался взрыв гранаты и сразу же голос Володьки:

– Наконец-то завалил суку! Как он меня достал!

В два ствола мы быстро добили и прячущегося под машиной. И услышали в эфире голос Степаныча:

– Парни, у вас всё в порядке?

Мужики подтвердили, что они без царапин, а я вдруг осипшим голосом с горечью произнёс:

– Меня ранили…

Озираясь по сторонам и пригнувшись, мы стали подкрадываться к машине. Вдруг раздались одиночные выстрелы, и я упал на землю, сразу перекатываясь в сторону, но вскоре понял, что это мужики добивали тела контрольными. Стрельбы больше не было. Прижавшись к кузову, Серёга постучал прикладом в стенку:

– Выходи, кто живой, или взорвём машину.

Подождав минуту, ещё раз постучал и предложил сдаться. Тишина. Увидев, что я подхожу, прихрамывая, предложил мне:

– Стас, дай свой автомат, я зайду в салон, если там кто – очередью положу.

– Зачем, Сергей, я уже заражён вирусом, если кто там есть, мне уже терять нечего, я пойду.

Он, молча взяв меня за плечи, посмотрел в глаза, потом, хлопнув на удачу по плечу, кивнул:

– Давай.

Нажав дверную ручку и держа автомат на изготовку, я открыл входную дверь. Там тоже был сделан небольшой тамбур, максимум на двоих. Махнув напоследок парням, я закрыл дверь. Резко вспыхнул свет обеззараживателя, и я, осторожно повернув вторую ручку, присел, просунул в щель ствол автомата и толкнул дверь от себя. Уже готов был нажать на спуск, но дверь без скрипа отворилась… а в салоне никого не было.

Комната в кунге была устроена очень по-спартански. Вдоль одной из стен стояли нары для четверых человек с очень узким проходом. Напротив – небольшой кухонный стол с раковиной и встроенным холодильником тоже скромного размера. На нём стояли микроволновка и электрический чайник. Рядом со столом была узкая душевая кабинка с встроенным унитазом. В торце комнаты – раскладной диванчик и огромный шкаф, перед которым стояла ещё пара контейнеров.

– М-да… Как они тут жили? Не развернуться. – Понимая, что все ждут результата, я, откашлявшись, сказал:

– Чисто. Никого нет, наших тоже нет. Можно заходить.

Через минуту в салон ввалился Серёга.

– Мля… как в бомжатнике. – Он прошёл до контейнеров и по-хозяйски стал их открывать. – Так. Что у нас здесь интересного?

Один контейнер оказался пустым, зато во втором лежали несколько цинков с патронами для автоматов, маслёнки и ЗИПы для оружия. Три заряда для гранатомёта и армейский бинокль в кожаном чехле. Схватив его в руки, он довольно произнёс:

– Живём, братва! – и тут же осёкся, с жалостью посмотрев на меня.

Я махнул рукой, понимая, что это он не со зла. Подойдя к шкафу, открыл его. На одной из полок лежали личные вещи солдат, а остальные были забиты разными яркими продуктовыми упаковками с иероглифами.

– Ну, точно, узкоглазые, – посмотрев на них, выругался полковник.

В это время Володька, оставшийся снаружи, вдруг сообщил по рации:

– А машина-то у них была не одна. Тут рядом следы, уходящие из города. А этих, видимо, оставили что-то искать. Степаныч, подгоняй сюда наши трейлеры.

– Добро, – отозвался тот в эфире.

Мы с полковником вышли из кунга. Он уже нацепил на себя бинокль и по-хозяйски распорядился:

– Парни, всех убитых осмотреть. Забрать всё оружие и боеприпасы, броники, какие целые, тоже снимайте. – Сам же, подойдя к целлофановому свёртку, стал его разворачивать. – Чего они тут тащили? – Открыв, очень витиевато выругался.

Не понимая, что его так вывело из себя, мы с Володькой подошли посмотреть. В пакете лежало тело мужчины с очень красивым лицом.

– Это же из тех… как у нас… которым миллионы лет! – От волнения Володя стал запинаться.

Мы молча рассматривали человека. Одетый в просторную светлую рубаху и длинные брюки, он казался просто спящим.

– Видимо, они вскрыли склеп под землёй, – высказал я своё предположение.

Лицо мужчины вдруг стало темнеть и стареть на глазах.

– Чего это с ним? – удивился полковник.

– А, ты же не в курсе, – улыбнулся я. – Я ещё дома смотрел передачу о подобных находках. Там тоже на нашей Земле, в Сибири ещё в 1969 году нашли саркофаг, в котором лежало тело женщины в розоватой жидкости. Но когда приехала комиссия из Москвы и хотели загрузить саркофаг в вертолёт, он оказался слишком тяжёлым. Комиссия предложила выкачать жидкость из гроба. Когда это сделали, все увидели, что тело женщины стало стареть на глазах. Комиссия испугалась и приказала вернуть жидкость. Тело полежало немного и вновь стало прежним. И этого парня они, наверное, тоже вытащили из подобной жидкости, пойдём посмотрим?

– Там уже нечего смотреть, – тихо сказал Володя. – Я того из ямы первым выстрелом, думал, завалил, но броня его спасла. Он стал отстреливаться. Второй тоже меня заметил и почти не давал мне высунуться. А как вы его отвлекли, то я гранатой и завалил чувака в яме. Там всё обрушилось, не пролезем.

– На нет и суда нет, – философски заметил полковник. – Собираем трофеи.

Направившись к башне, из которой стрелял гранатомётчик, я обратил внимание, что Багира бежит рядом со мной. Как я её не замечал? Но потом, вспомнив о её природном камуфляже, усмехнулся: захочет спрятаться – фиг заметишь! Я поднялся на башню. На верхней площадке лежала сумка с одним зарядом для гранатомёта и автомат с подсумком, в котором была пара заряженных магазинов, и ещё парочка пустых валялась рядом. Забрав всё с собой, я спустился к трупу и стал осматривать бронежилет. Видно было, что он посечён моими пулями, но как минимум одна из них проникла сбоку, между пластинами, убив стрелка. Я не стал снимать защиту, подобрал гранатомёт и понёс всё к машине.

Целыми оказались только два бронежилета. Один у того, которого я первым прикончил, а второй у несуна, которого в затылок положил полковник. Собранные автоматы оказались модели АК-74М с калибром 5,45 миллиметра. Все воронёного цвета, и у них уже был откидной приклад, который, как цевьё и рукоятка, были изготовлены из стеклонаполненного полиамида. Это не я такой умный, это мне потом объяснил полковник. За это время Степаныч умудрился пригнать на площадь оба наших трейлера. Поделив трофеи поровну, мы загрузили их в кемперы.

За работой я даже забыл о своём состоянии. Но когда мы все разместились в родном трейлере и сняли маски, я заметил прячущиеся взгляды своих коллег. И очень разозлился.

– Короче, Селена, ответь мне на вопрос: обычно через какое время погибает человек, который заразился местным вирусом?

Она появилась перед нами во всей красе:

– Обычно в течение часа, всё зависит от особенностей организма. Бывали случаи, что жили ещё максимум два часа. А что, кто-то из вас ранен?

– Я ранен.

– Как же так, Стас? – Лицо искина приняло плаксивое выражение, и голос задрожал. – Ведь если ты умрёшь, то и я умру. Мы ведь с тобой одной верёвочкой связаны. – Она подошла ко мне поближе и провела рукой по щеке.

Почувствовав её прикосновение, я не удержал слёзы. Багира как ни в чём не бывало тёрлась о мои ноги и что-то ласково хрипела своим писклявым голосом, будто успокаивала.

– Ты чувствуешь какие-то изменения в организме?

– Нога ноет, которую ранили, и зудит. – Я почесал вокруг повязки.

– А слабость, головокружение?

Я прислушался к своим ощущениям:

– Нет, только жрать охота.

– Странно, а сколько времени прошло после ранения? Я посмотрел на свои часы и прикинул все действия:

– Ну, я точно не засекал, но, пока мы проверили ту машину, пока собрали вещи, думаю, не меньше часа уже.

– Хм… – Селена принялась ходить по салону. – Ничего не понимаю. По идее ты уже должен был лежать без сил и тихо угасать, а ты жрать хочешь…

– Есть единственный способ это проверить, да и в случае чего не портить салон. – Я решительным шагом, не надевая маски, вышел через тамбур на улицу. Открыв последнюю дверь, я полной грудью втянул воздух. Он оказался свежим, сладким и ароматным! Будто вокруг рассыпали пакетики со специями. Как же здорово было дышать без маски! Прихрамывая, я подошёл к лобовому стеклу. Все мои друзья с испугом следили за мной. Помахав им ручкой и смеясь, я крикнул: – Пойду прогуляюсь вокруг!

Понимая, что ничем помочь они уже не смогут, дружески помахали мне в ответ. А я побрёл в сторону второго выезда. На улице уже прилично потемнело, но страха не было.

Потихоньку ковыляя, я пошёл по дороге, рассматривая окружающие здания. Заметив в одном из проходов сверкнувшее зеркало воды, направился в ту сторону. Войдя во двор, увидел лёгкий садик, внутри которого было, по всей вероятности, рукотворное небольшое озеро. Присев рядом на необычно выгнутую скамейку, я понял, что это очень удобная форма. Тело практически лежало на ней, будто приподнятое на подушках. Я стал рассматривать воду. Сначала она казалась совершенно безжизненной, но вдруг что-то сверкнуло в одном месте, потом в другом. По поверхности стали двигаться светящиеся звёздочки. Наклонившись над водой, я заметил мечущиеся тени, которые периодически сверкали яркими точками! Похоже, и здесь есть жизнь, подумал я, видимо, это местные рыбы.

На небе стали появляться первые, самые яркие звёзды. Интересно, подумал я, какие здесь созвездия, а то всё некогда было посмотреть. Я хоть и не астроном, но Большую Медведицу точно разыщу, если она здесь есть.

В душе не было никакого самобичевания, даже мысль о смерти меня не пугала, пожалел только, что моё тело вряд ли вернётся на Землю, где-нибудь здесь закопают. Мысли о семье и доме прервало самое обычное бурчание живота, тело просило пищи. Да и нога ныла, наверное, глубокий был порез. Вот мля! Перед смертью все просят стакан воды, а я не пить, а жрать хочу! Нет, явно мне рано ещё умирать, а вот поужинать будет самое то!

Поднявшись со скамейки, я по возможности быстрым шагом пошёл назад. У машин возился проводник, с помощью ручного насоса перекачивая солярку из военной техники в наш автодом. Увидев меня, он бросил насос и, подбежав, схватил меня за плечи:

– Ты как? – В голосе слышалась искренняя забота.

– Нормально! – успокоил его я. – Только жрать хочется, мочи нет!

Засмеявшись, он стал хлопать меня по рукам:

– Если тело хочет жрать, значит, рано помирать! Давай скорее в машину, парни там картошку жарят! А мы решили слить всю солярку в оба кемпера, так что я быстренько!

На улице было уже довольно темно, ночь вступала в свои права. Поискав взглядом знакомое созвездие, не очень удивился, что его нигде нет. Ну, нет так нет, зато ждёт обед!

Когда я вошёл в трейлер, парни бросились меня обнимать – живой, чертяка! Только Багира от своей миски что-то протявкала, мол, чего шумите, я и так знала, что всё в порядке будет. Тут же появилась во всей красе Селена:

– Стас! Ты не представляешь, как я рада, что всё в порядке! Я так переживала, если бы могла, заплакала бы!

– Всё! Всё, парни! – Я еле отбился от них. – Дайте мне помыться, сделать перевязку и накормите меня, желательно с коньяком. Мне, как раненому, положено боевые сто пятьдесят!

– Да хоть все пол-литра!

Было видно, что они ужасно рады видеть меня в здравии.

Сняв повязку и раздевшись, я увидел, что рана под действием геля почти зарубцевалась, а всё тело было сплошь покрыто синяками. Не хило я свалился. Селена посоветовала мне принять из аптечки иммуноукрепляющие и обеззараживающие таблетки, на всякий случай, мол, гель бактерицидный, но вдруг ещё какая зараза успела проникнуть в организм? Надо аккуратно промыть кожу около раны, а перед сном принять обезболивающую таблетку, чтобы спалось хорошо. Хотя она до сих пор в недоумении: почему мой организм справился с вирусом?! Что на это подействовало?

Я принял таблетки, ополоснулся в душе и, переодевшись в спортивные штаны и майку, чуть ли не вприпрыжку побежал к столу – очень уж есть охота. Степаныч тоже успел вернуться и присоединился к нашему застолью.

Пили в этот раз от души, снимая стресс после боя. Под шикарную закуску две бутылки коньяка как-то незаметно опустели. После уже, за чаем, стали обсуждать дальнейший план действий…

От спиртного и ужина я расслабился, мысли еле шевелились в моей голове. Языка – не взяли. Как долго здесь стоит эта машина после отъезда другой? Был ли там отец шефа? Никаких документов нет, камер наблюдения тоже нет… Или есть? Мозг стал медленно прокручивать прошедший бой. Так! Когда парочка выходила из машины, у одного в руках была камера!

– Мужики! – Меня аж затрясло от возбуждения. – А камеру никто не находил?

– Точно! – Серёга вскочил из-за стола. – Я же тоже видел камеру! Они с ней спускались в яму, а вот потом не помню – с ней ли груз тащили? Надо всё обыскать. Володя, давай с тобой сходим. Ты пороешься в обломках у ямы, а я по полю прошвырнусь.

Быстро переодевшись, парни выскочили на улицу.

– Степаныч, а много солярки оставалось у военных?

– Я не знаю, какой расход у этого транспорта, но вряд ли меньше нашего, скорее, раза в два поболе. Им максимум на сутки хватило бы с возвратом в портал на Кедровом мире.

Я стал размышлять вслух:

– Значит, они работали бы тут ещё несколько часов, загрузили бы находки и сразу же отправились бы в обратный путь. Вряд ли военная техника способна передвигаться с нашей скоростью, на хорошей дороге – максимум девяносто километров в час. Значит, на дорогу у них уйдёт не менее двенадцати часов. И даже с нашей скоростью мы их до портала не догоним. Нам ехать часов девять – десять.

Селена, а выходной портал на Кедровый мир выходит около посёлка Юкки?

– Нет, гораздо дальше.

Степаныч подтвердил:

– Мне Абрам рассказывал, что, возвращаясь, они ночуют в ближайшем посёлке, а потом километров пятьсот ему ехать до Юкки.

– А портал на Алахар как далеко от выхода с Заброшенного мира?

– Он на северо-западе, но тоже примерно четыреста километров нужно ехать. – Селена зажгла перед нами карту Кедрового мира.

– Смотри, Степаныч. Военным нужно будет заправляться в том посёлке, так как баки у них почти опустеют. Не знаю, остановятся ли они на ночёвку, но вдруг это фанатики и сразу поедут на Алахар? У нас солярки больше, но на Алахаре её вроде не продают, значит, нам тоже необходимо полностью заправляться. Очень большая фора у них. А в империи они могут и затеряться. Вдруг у них там база? И они не сразу ломанутся на Гедер. Нам тоже придётся задержаться на Алахаре – наводить справки. Вот твоего контрабандиста найти бы, он помог бы нам.

Степаныч стал нервно ходить по салону.

– То есть ты хочешь сказать, что мы их не догоним, и если отец шефа им ещё нужен, то найти его мы сможем только в этих двух мирах.

– Я думаю, что у них всё-таки есть точка рандеву на Алахаре. Ведь вторую машину они будут ждать. Да и гешефт им нужно будет какой-никакой провести, что-то с собой заберут, а кое-что можно и продать, не с пустыми же руками едут. Наших ограбили, да и свои находки имеются. Так что парочка дней у нас в запасе есть.

В это время вернулись парни. Володька держал в руках разбитую камеру:

– Вот, нашёл в обломках, видимо, взрывом повредило. Тут карта памяти, но тоже треснутая. – Он положил остатки камеры на стол и налил в кружку горячего чая.

– Селена, сможешь с карты что-нибудь вытащить?

– Выполняю. Не все видеофайлы можно воспроизвести, но кое-что осталось.

Искин вывела в салон изображение с камеры.

На первых кадрах мы увидели и вторую машину этого каравана. Это тоже грузовик с кузовом типа кунг, но немного больше. Да и модель грузовика напоминала кабину «скании». Суетящихся военных было трудно идентифицировать, одетые как клоны, то и дело появляющиеся в кадре, они создавали впечатление огромного количества народа.

Город, где велась съёмка, отличался от тех, что мы видели. Материал, из которого он был построен, по своей структуре напоминал хрусталь. В памяти сразу всплыло видение замка из артефакта, который мне давал шеф. Что-то яркое, воздушно-невесомое, с тончайшими ажурными конструкциями.

За кадром кто-то крикнул на межмировом: «Все сюда!» Изображение замельтешило, как бывает, если человек бежит с камерой в руках. Остановившись, оператор направил видеоискатель на куполообразную беседку, сплошные стены которой змеились разнообразными пересекающимися узорами. Около арочного входа топтались три человека, и, хотя двери не было, по поведению людей было видно, что они пытаются пройти внутрь, а невидимое поле их не пускает. Они пытались проникнуть с разбега, но поле отталкивало их. Медленно давили толпой – тот же результат. Через некоторое время последовала команда отойти и построиться. Камера показала, как семь человек, выстроившись в ряд и приготовив автоматы, пытались расстрелять поле. Яркими рикошетами пули просто отлетали в разные стороны. После бойцы пытались пробить поле гранатомётом, но и это у них не получилось. Сделав подкоп у одной из стен, заложили взрывчатку, видимо, решили: не удаётся войти через парадный – сделаем чёрный вход. Рассеявшаяся пыль после взрыва показала, что здание ничуть не пострадало, даже фрески не поцарапались.

На следующем видеофрагменте было видно, что военные находятся в огромном помещении с очень высокими потолками. Камера, сделав обзор, показала стройные стеклянные гранёные колонны, поддерживающие огромный купол. Наши мультипликаторы любят так изображать замок Снежной королевы, только, в отличие от ледяных матовых стен, эти колонны играли роль призм. Поэтому помещение казалось пронизанным разноцветными лучиками солнца, которые под разными углами пересекали всё пространство зала.

Даже скупые на похвалу солдаты то и дело издавали возгласы изумления от подобной красоты.

В середине зала был устроен невысокий постамент, на котором, как мы позже увидели, находились шесть пятигранных шкатулок. Военные их брали в руки, трясли, прислушиваясь к содержимому. Ковыряли штык-ножами, но открыть не удалось никому. Последовала команда забрать, и фрагмент оборвался.

Мои друзья молчали, даже не обмениваясь мнениями, настолько и нас поразила красота этого храма. Было очень обидно, что не мы побывали там. А Селена тут же стала воспроизводить ещё один фрагмент. На нём мы уже увидели своих товарищей.

Все четверо были сильно избиты. Они стояли на коленях на полу второго кунга, а перед ними лежало несколько загадочных предметов. Все из жёлтого металла, похожего на золото, но не совсем привычной формы. Один их них напоминал нашу обычную скалку, но кто её стал бы делать из золота? Второй походил на толстую тарелку, на которой были нанесены непонятные символы. А третий выглядел как додекаэдр, тот самый знак качества, но, во-первых, сделанный из золота, а во-вторых, в каждом пятиугольнике было круглое отверстие! Внутри он был полым, а стенки у него были очень тонкими. Но даже не это нас поразило, а то, что, видимо, начальник этой экспедиции держал отца шефа за руку, на безымянном пальце которой было надето кольцо шириной примерно пять – семь миллиметров в виде пятигранника, где каждая сторона так же была с круглым отверстием!

Военный пытался снять это украшение, но ничего не получалось, кольцо сидело как приклеенное. Он постоянно задавал вопросы, что это за предмет, какие у него свойства и как это кольцо снять. Отец устало отвечал, что он сам не знает, что они его нашли и кольцо будто приросло к пальцу, он сам никак не может от него избавиться. За кадром кто-то посоветовал отрубить палец и снять кольцо. Но начальник его образумил, что отрубить просто, а вот освободится ли украшение – ещё не факт. У него есть информация, что некоторые изделия и артефакты могут только единожды выбрать своего владельца и уже никто другой ими воспользоваться не сможет.

У меня в голове тут же возникла ассоциация с Селеной, хоть это произошло и случайно, но теперь, кроме меня, никто не мог её использовать. Некая мысль стала оформляться в моей голове: а не отсюда ли растут корни к этим изделиям? И не связана ли раса эллинов с этой цивилизацией более тесно, чем мы думали?

На экране в это время командир отдал приказание снять защитные костюмы со всех, кроме отца, и вывести наших коллег «на свежий воздух». И видеофрагмент закончился.

– Это всё, что удалось восстановить, – сообщила Селена.

Степаныч от возбуждения вскочил с места и стал ходить по салону из стороны в сторону.

– Теперь понятно, что батя у них во второй машине. И убивать они его не будут, пока не разберутся с артефактами, а он, даже если в курсе, будет тянуть резину до последнего – это его шанс остаться в живых. Значит, у нас времени ещё полно. Теперь, главное, найти их базу на Алахаре и попытаться или выкупить, или выкрасть его оттуда.

– И что ты предлагаешь? – поинтересовался полковник.

– Мы можем и сейчас поехать. Стас, ты как, сможешь?

– Не знаю, Степаныч. – Я прислушался к своим ощущениям. – Нога правая ноет, а мне ведь как раз ей и работать…

– Я могу, – предложил свои услуги Володька, – правда, давно уже за рулём не сидел, да и такую крупную машину никогда не водил…

Степаныч рубанул воздух рукой:

– Нам спешить уже некуда, давайте отдохнём. Стас, тебе полный отдых, отсыпайся, завтра, если самочувствие будет нормальным, попробуешь сесть за руль, а мы будем дежурить по очереди. Конечно, всем надо бы хорошо отдохнуть. Вряд ли кто-то ещё здесь остался, но, как говорится, были бы охранные системы – соломка не понадобилась бы! А раз их нет…

– Подождите, парни, – перебил я их. – Селена!

– Да, Стас, – мгновенно отозвалась она, появляясь перед нами в полный рост.

– А ты можешь контролировать хотя бы наши автомобили? Ты же говорила, что твоя рабочая зона действия в радиусе ста метров.

– Без проблем. Я могу создать электромагнитное поле, которое будет контролировать периметр. Любое живое или механическое существо не сможет безнаказанно его пройти. Можно подобрать поле такой частоты, что оно парализует жертву, это требует дополнительных ресурсов, но несколько дней я могу держать его непрерывно. Так что спокойно отдыхайте!

– Милая! Дай я тебя за это обниму! – Расчувствовавшийся проводник попытался обнять фантом, но руки прошлись сквозь искина и хлопнули по его же плечам. – Тьфу ты, прости господи, я даже забыл, что ты виртуальная!

Селена задорно рассмеялась:

– Степаныч, мне даже приятно, что вы уже считаете меня членом вашего коллектива.

– Тогда всем отдыхать, разделяться не будем, все спим здесь.

Мужики, весело галдя, пошли убирать со стола и готовиться ко сну, а Селена, подойдя ко мне, попросила:

– Стас, будь добр, подойди к моему монитору, я хочу взять у тебя кровь на анализ, проверить на вирус.

– Красавица моя… – Выпитый алкоголь и спавшее напряжение расслабляли моё тело и разум. – Для тебя всё, что угодно! – Подойдя к экрану, я привычным жестом прислонил руку к поверхности и почувствовал сильный укол в палец. – Ой! – От неожиданности я резко отнял руку и увидел набухавшую капельку крови. – Предупреждать надо, что уколешь.

Селена рассмеялась:

– Такой большой, а укола боится!

Мне стало неловко, но, слизнув языком капельку крови, я привычно огрызнулся в ответ:

– Нет, конечно, не боюсь, это просто непроизвольная реакция. Нежданчик. Так чего там с кровью?

– Странно… В крови присутствуют вирусы, но никакого смертельного действия на твой организм не оказывают. Будто неизвестный фактор заставил их вступить в естественный симбиоз с телом. Лейкоциты их считают за своих! Единственное отличие, что они стали более активными, то есть твои раны и прочие болячки будут заживать в ускоренном темпе. А клетки вируса встраиваются в геном твоих клеток как латентные. Возможно, потом они дадут твоим клеткам новые свойства, скорее всего положительные мутации, судя по имеющейся информации о жителях Заброшенного мира.

– Ёшкин кот! Это чего? Я стану мутантом?

– Не пугайся! Вся эволюция – это положительные мутации. Судя по идеальным пропорциям останков живших там людей, внешне ты не изменишься, а вот некоторые полезные свойства твой организм приобретёт. Надеюсь, со временем и тебе станут доступны такие возможности, как, например, самостоятельно открывать порталы, где тебе захочется!

– Да… Согласен, это было бы круто! – Я успокоился и уже более уверенно стал смотреть на окружающий мир.

– Но вот какой фактор сыграл роль активатора симбиоза, мне непонятно. Если была бы возможность сразу же провести анализ крови, то я обнаружила бы его, но прошло слишком много времени, и ничего подозрительного не осталось. Вирус прижился, так что расслабься и получай удовольствие!

Опять занозой засверлила голову крамольная мысль: вирус, во мне вирус, я с ним буду жить, но ведь вирус может и на других подействовать? Я же дышу… А вдруг они заразятся? Получается, я могу их убить?

– Селена, – занервничал я. – А как же мои коллеги, я не заражу их?

– Успокойся, милый, я же постоянно провожу анализ воздуха. Клетки вируса живут только в твоём организме, они в нём и размножаются, но в выдыхаемом тобой воздухе их нет. Возможно, при переливании твоей крови в другой организм он сможет заразиться. Никто ещё не проводил подобных исследований, просто никто ещё не мог подружиться с вирусом, как ты! Но советую не распространяться об этой информации, и предупреди своих друзей, чтобы молчали, иначе тебя будут использовать как морскую свинку для опытов.

– Хорошо-о, я им скажу, – зевая, согласился я. – А пока ты уж прости меня, но спать хочется неимоверно.

– Отдыхай, – кивнула она. – Я уже включила защитный периметр.

Забравшись на свою верхнюю полку и вытянув ноги, почувствовал, что они упёрлись во что-то мягкое. Ещё ничего не понимая, услышал ворчанье Багиры.

– Блин! Ты-то как сюда забралась? Ладно, ладно, не ворчи, но чуть подвинься, это всё-таки моё место.

Отодвинув немного котёнка и закрывшись от всех занавеской, я мгновенно провалился в сон.

(обратно)

Часть третья Алахар

Интерлюдия 1

Время действия: Наши дни.

Место действия: Заброшенный мир.

Действующие лица: Прайд шорков.

Этот мир был очень стар. Многие поколения его предков передавали своим детям знания об этом мире. И хранили в своей памяти старинные предания.

Когда-то этот мир был шумным и людным. Его жители существовали в полной гармонии с природой и с далёкими предками нынешних шорков. Они понимали друг друга без слов. Совместно путешествовали по разным мирам, помогая и защищая своих партнёров. Строили новые города. Растили детей. Открывали у себя новые способности и возможности. Символом их дружбы были маленькие существа, жившие в крови людей и животных. Казалось, так будет вечно. Но через какое-то время все люди решили уйти из этого мира, не объяснив своим друзьям причину миграции. Они только сказали: ждите нас или наших потомков, которых вы должны будете научить нашим способностям. Подружите их с маленькими существами. Охраняйте и берегите, пока они не станут сильными. Но годы шли, а никто не приходил.

Взрослый матёрый шорк поднялся на вершину холма и оглядел свои владения. Его прайд отдыхал после удачной охоты в низине у ручья. Три молодых самца и десяток самок, детёныши которых резвились на берегу. Вожак был в полном расцвете сил, и никто не осмеливался бросить ему вызов на право главенства в семье.

Не увидев конкурентов, самцов-одиночек, шорк развалился на вершине и прикрыл глаза, вспоминая историю, рассказанную ему матерью. Когда сто оборотов назад здесь после долгого отсутствия наконец появились первые люди, шорки радостно бросались к ним навстречу, но люди стали в них стрелять. Очень много погибло самок и самцов, пока животные не поняли, что люди им не рады. По какой-то причине они не хотят возобновлять прежние дружеские отношения. Люди искали и собирали старые мёртвые вещи и убивали живых бывших друзей. И шорки стали прятаться и скрываться. Они не нападали на них, но всячески стремились не заводить с людьми контактов.

С годами таких встреч становилось всё меньше и меньше. Люди вычищали города от оставшихся артефактов, но не искали дружбы. Утащив всё, что можно, люди больше не появлялись в этих местах. Жизнь у прайдов стала налаживаться. Популяция шорков постепенно восстанавливала своё прежнее количество. Хотя и нынешние самки так и будут рассказывать своим детям о счастливой жизни в давние времена.

Шорк услышал подозрительный шум. Открыв глаза, он увидел двигающийся по дороге странный механизм. Он был далеко и не представлял опасности. Оглядев его своим внутренним взором, вожак определил, что в механизме находятся четыре человека. Шорк уже хотел сново вздремнуть, как его разум наткнулся на знакомые импульсы. Приглядевшись, он определил в механизмах разум живого детёныша шорка! Его мозг излучал сытое спокойствие и счастье! Вожак очень удивился: люди не убили щенка?! И в их человеческих мыслях он не обнаружил ни страха, ни злобы.

«Может, ещё не всё потеряно? – подумал вожак. – И те, кого они так долго ждали, наконец пришли?»

Солнце начинало свой бег по небу.

«Возможно, оно даёт начало новой эры, – рассудил вожак. – Люди вернулись!»

Проснулся я утром от движения и запаха яичницы. Ничего не понимая, спустился с кровати и, подойдя к водительскому креслу, увидел за ним Володю! Тот вполне уверенно рулил по шикарной трассе. Посмотрев по сторонам, я понял, что это другая дорога, так как с левой стороны чуть вдалеке просматривалась водная гладь, а с правой – разнообразными цветными оттенками пестрели небольшие холмы.

– А, выспался, вояка, – заметив меня, улыбнулся он, но, увидев моё недоумевающее лицо, пояснил: – Мы решили тебя не будить. Степаныч показал мне, как заводиться, включать скорость, а так как здесь нет никакого движения, то по дороге можно ехать без проблем. Мы уже выехали на объездную трассу, они с Сергеем едут за нами во второй машине. Карта на экране видна, так что мчим без остановок. Иди завтракай. Багиру мы на улицу в туалет выпускали, она уже натрескалась тушёнки и где-то валяется.

Идя в туалет, я обратил внимание, что нога у меня почти не болит. Потрогав осторожно вокруг раны, почувствовал нормальную кожную реакцию, без болевой пульсации. Зайдя в душевую кабину, в небольшом зеркале стал рассматривать своё тело. Синяки пожелтели, а тревожная синева практически исчезла. М-да, Селена предупреждала, что тело будет быстрее справляться с разными травмами, но чтобы так быстро…

Помнится, как несколько лет назад друзья пригласили нас на Волгу отдохнуть и покататься на водных лыжах. Я на зимних-то стоял последний раз в армии, а тут на воде. Но с первого раза получилось. Правда, падал периодически. А когда вернулись домой, то бедро моей правой ноги превратилось в сплошной синяк. А говорят, вода мягкая, ага, когда летишь на скорости под пятьдесят километров в час, то разбиться можно капитально. Так вот, тот синяк сходил почти две недели. А тут…

Приведя себя в порядок и позавтракав, я уселся в соседнем с водителем кресле. Машина, чуть покачиваясь, скользила по безупречной трассе. Водная гладь становилась то шире, то практически исчезала совсем, закрываясь от взора небольшими холмами. Солнце всё так же пряталось в туманной дымке. Я в очередной раз задумался о загадке этого мира. Днём всё небо в смоге, а ночью – чистое, прозрачное, с кучей звёзд. Но луны здесь не видно. Интересно, есть ли у этой планеты спутники? Да, ходить здесь легко, будто и нет всех прожитых лет, но Селена и предупреждала, что индекс гравитации в этом мире чуть меньше, чем на нашей Земле. Видимо, поэтому я ничего и не сломал, когда от взрыва падал с лестницы.

Мысль мгновенно перескочила на другую тему. Опять подумалось о вирусе: интересно, что он даёт? Может, у меня, как в фильмах о супергероях, появятся способности к чтению мыслей или телекинезу. Возможно, научусь левитировать или проходить сквозь стены! Представив себя в такой ипостаси, я рассмеялся.

– Чего ржёшь тихо сам с собою? – поинтересовался Володя.

– Да вот представил себя супергероем и спасителем человечества.

– Ага, спаситель, ты можешь быть только Ужасом, летящим на крыльях ночи, – стал подкалывать меня он. – Или супердрищем! Ха-ха-ха! Супердрищ!

– Сам ты дрищ, – разозлился я. – Селена вчера меня предупредила, что в теле могут возникнуть полезные мутации, и, кстати… просила передать, чтобы вы держали язык за зубами о том, что мне теперь воздух Заброшенного мира не помеха. А будешь обзываться, так я быстро форточку открою – проветрить, посмотрим, кто из нас превратится в настоящего дрища!

– Да ладно, – смутился он. – Я же не со зла.

– Я так и понял. Кстати, тебя не сменить?

– Пока не надо. Классная машина, идёт как плывёт. Я прям кайфую от удовольствия. Может, опять дома сесть за руль?

– Ну, как знаешь. – Я откинулся на спинку кресла, вытянув ноги, и попросил: – Селена, включи, пожалуйста, музыку из папки «Дискотека 80-х».

И когда из динамиков зазвучала популярная в те годы песня Needles and Pins группы Smokie, даже Володя закачался в такт мелодии. А Багира, забравшись ко мне на колени и по-хозяйски развалившись, стала тоже в такт музыки подёргивать хвостом. Я обратил на это внимание Вовки:

– Смотри! А зверь-то не лишён музыкального слуха!

– Да ладно, – не поверил он, – просто совпало.

– А мы сейчас протестируем. Селена, ну-ка переключи на другой трек.

Заиграла I Will Survive в исполнении Gloria Gaynor. Багира замерла на медленной вступительной части, а как только ритм возобновился, её хвост задёргался в такт песни!

– Во! Видал?!

– М-да… – Володька потерял дар речи. – Офигеть!..

– Селена, – позвал я искин. – А ты что-то уже расшифровала в языке Багиры?

– Пока только поняла, когда она есть просит.

В следующую секунду из динамиков донёсся звук, очень похожий на хрипение Багиры. Котёнок тут же поднял голову, внимательно посмотрел мне в глаза, повторил хрипение и облизнулся! Я рассмеялся, погладив озорницу по голове:

– Куда тебе столько, ты недавно три банки сожрала, позже пообедаем! Давай пока музыку послушаем.

Котёнок, отвернувшись, снова растянулся на моих коленях.

Так под хорошие заводные мелодии мы проехали практически до портала.

Подъезжая к проходу, мы с Володей почти синхронно достали свои индикаторы и стали следить за яркостью. Пришлось немного съехать с дороги, когда первое сияние индикатора стало слабеть. Вовка, увидев в зеркало заднего обзора, что вторая машина повернула налево, пропустил её и пристроился в хвост Степанычу. Понятно, он-то уже опытный проходимец. Следуя в кильватере, мы увидели, что появились первые признаки тумана. Индикация становилась всё ярче.

И опять из резкой молочной мглы мы мгновенно выскочили в приятную зелёную обстановку Кедрового мира. Показалось даже, что дышать стало легче. Я нажал кнопку разгерметизации и попросил Вовку приоткрыть воздушную заслонку кондиционера на забор воздуха с улицы. И хотя все окна у нас были закрытыми, приятная хвойная свежесть мгновенно наполнила салон своим лесным ароматом.

Через час первая машина, включив поворотку, начала съезжать с дороги в сторону, где через стволы деревьев стали просматриваться строения посёлка. Остановившись на въезде в него, мы все радостно вышли из кемперов. Свежий воздух, разноголосый гам птиц, яркие тёплые краски поднимали настроение после безлюдного пейзажа Заброшенного мира.

Степаныч предложил нам отдохнуть, а сам отправился на поиски ближайшего магазина, чтобы уточнить, где можно заправить соляркой наши машины.

– Парни! – радовался Сергей, мельтеша перед нами. Он то срывал травинку и наслаждался её запахом, то подходил к стволам деревьев и нежно проводил по коре рукой. – Не знаю, как у вас, а у меня ощущение, будто я из дерьма наружу вылез. После безвкусного воздуха там здесь всё не могу надышаться! И что без защитных костюмов можно ходить – класс! И не ожидать выстрела в спину…

Мы подтвердили, что ощущения у нас аналогичные, и, развалившись на траве, стали наслаждаться покоем.

Выскочившая за нами Багира обалдело носилась по округе,видимо не понимая, где очутилась. Периодически наши уши закладывало от её поискового крика, но, не получив ответного, она стала успокаиваться, обнюхивая всё вокруг. Через некоторое время, ошалев от впечатлений, развалилась возле нас, отдыхая и жмурясь от яркого солнца.

Через полчаса вернулся проводник, неся в руках пакеты со свежими фруктами и овощами, и предложил ехать за ним на заправку. Местная заправочная станция походила на простейшую будочку охранника, которая стояла перед территорией небольшого заводика, но в ней никого не было. На стене находилась кнопка вызова, которую и нажал проводник. Минут через десять к нам вышел человек и, открыв дверцы домика, вытащил обычный шланг. Залив полные баки всех кемперов, Степаныч расплатился с ним и поинтересовался, как давно и какие были ещё машины. Заправщик подтвердил, что позавчера поздно вечером приезжала подобная техника, но, так как на заводе никого не было, они ждали до утра. По виду пассажиры были военными людьми. Но сколько их там было, он точно сказать не может. Заправив свою машину, они тут же уехали в сторону портала на Алахар.

– Так, значит, у них сутки форы. Ну что, парни, готовы ехать дальше?

– Мы-то готовы, – ответил я за всех, – но надо же как-то сообщить в Юкку, что тот сталкер погиб и у нас его гироскутер.

– Это я уже сделал, – заверил проводник. – Я из магазина связался с Абрамом и всё, ну, почти всё ему рассказал. К гироскутеру никаких претензий, это наш трофей, а то, что мы сообщили о смерти его коллеги, очень всех огорчило. Он поблагодарил, что мы похоронили товарища, и передал, что теперь будут приниматься дополнительные меры предосторожности, а нам советовал связаться со Службой безопасности Алахара. Такое преступление нельзя оставлять безнаказанным. Хотя Заброшенный мир и ничейная территория, но погиб гражданин имперского государства. А нам наш поход зачтётся. Отец Абрама тоже собирается посетить Алахар и очень хотел бы встретиться с нами, а его слово имеет определённый вес в том мире. Я дал ему свой адрес проживания, чтобы Давид Иосифович смог нас найти.

– Тогда чего мы ждём? – Серёга, как всегда, предпочитал сразу брать быка за рога. – Поехали, нефиг стоять.

Проводник посмотрел на солнце, на часы и предложил:

– Давайте перекусим, а то нам ехать часов пять, меня-то никто за рулём сменить не сможет…

Все согласились. Быстро пообедав в нашем кемпере, парни разбрелись по своим местам. Теперь уже я сел за руль, а Володька разместился по соседству.

– Селена! Выведи на монитор дорогу до ближайшего портала на Алахар.

– Выполнено!

– Ну, с Богом! – произнёс я, и мы небольшим автопоездом двинулись в северо-западном направлении…

Привычно пройдя очередной портал – новизна впечатлений оказалась быстро исчерпанной, – мы оказались на морском побережье. Если бы я не знал, что это другой мир, то подумал бы, что еду по дорогам Краснодарского края и сейчас за очередным поворотом откроется Анапа. Проехав немного по грунтовой дороге, наш маленький караван выехал на магистраль. Степаныч, обогнав нас, встал во главе колонны.

Первое, что бросилось в глаза, – это более широкое полотно трассы. Сероватое покрытие напоминало наш асфальт, вот только отсутствие заплаток, трещин и ям указывало на лучшее качество. Да на дорогах появились местные автомобили. Первый попавшийся нам навстречу мы даже не успели рассмотреть, зато потом радостно показывали на все машины пальцами.

По сравнению с нашим трейлером местный транспорт был невеликого размера, а вот по своим формам напоминал футуристические автомобили художников двадцатого века. Их рисунки и гравюры легко найти в Интернете. И это были не огромные монстры, которые выпускала автомобильная промышленность в Америке в годах этак пятидесятых – семидесятых. А именно необычные, лёгкие корпуса, которые рисовали к фантастическим книгам того периода. Много стеклянного покрытия, изящные тонкие несущие конструкции. Я понимаю, что, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, они были невероятно прочными. Видимо, применяемые здесь сплавы отличались от земных материалов в лучшую сторону и не делали машину небезопасной. Отсутствие какого-либо выхлопа наводило на мысль, что здесь используют или неизвестное нам топливо, или электроэнергию. Некоторые обгоняли нас, других на приличной скорости обгоняли мы. Как дети, восторгаясь дизайнерскими решениями машин, мы предлагали варианты, в каких произведениях писателей-фантастов мы могли их видеть.

Вдруг Володька заорал:

– Гляди! Там летающая тарелка!

Устремив взгляд в небо, я увидел, что поперёк трассы движется летающий объект. Он не был похож на тарелку, скорее на небольшой дирижабль, но скорость подсказывала, что вряд ли он летит на пропеллерах. Трудно сказать, какого он был цвета: как и наши самолёты, видимые с земли, объект казался серым. Пролетев над кемпером, он мгновенно скрылся из вида.

– Блин, Вован. Я себя чувствую попавшим на съёмочную площадку фантастического фильма.

– А я – как в книжке…

Тут и там невдалеке виднелись жилые дома, но опять же невысокие, максимум в два этажа. Но в своей основной массе сделаны уже не из кедрового дерева. Лишь изредка мелькал янтарный оттенок. Хотя мрачными эти дома не назовёшь. Приятные сочетания коричневого, белого, чёрного и жёлтого цветов радовали своим разнообразием. Привычного размера деревья и частные сады не вызывали у нас комплекса лилипутов. Довольно холмистая местность заставляла то взлетать над береговой линией, то опускаться практически на один уровень с побережьем.

– Володь! А мне здесь нравится, – безапелляционно заявил я. – Представляю себя как на французском Лазурном побережье, ну, или где-то в Италии, на Средиземноморье! Недаром мужики сюда жить перебрались.

Володя ответил не сразу, видимо, тоже переполнен эмоциями, но, повернув ко мне голову, кивнул:

– Да… я тоже перебрался бы.

– Так что? Продадим артефакты и купим себе по домику, а?

– Эх, Стасик, твоими бы устами…

– А что не так-то?

– Да у нас из личного – только украшения, а всё, что мы нашли, принадлежит «Степанычу энд компани». Нас наняли как помощников. Они несли все затраты, поэтому прежде, чем мы купим себе что-то, нужно своим трудом заработать на жильё.

– М-да… – грустно вздохнул я. – А я-то размечтался… Деньги жгут мне ляжку…

– Ага! – усмехнулся Вовка. – А народ для разврата уже собрался!

Мы оба заржали!

Через пару часов, сойдя с основной трассы, машина проводника повернула вглубь острова. Дорога стала уже, но качество покрытия не изменилось.

В голове возникла крамольная мысль: а Степаныч не заблудился? Ведь они раньше не въезжали на Алахар через этот портал, а он так уверенно свернул с трассы…

Поморгав фарами, я стал сбавлять скорость. Увидев мои манёвры, остановилась и передняя машина.

Выйдя на простор, я, как и прежде, полной грудью вдохнул местный воздух. Класс! Морем пахнет! Багира выскочила за нами на улицу. Снова неожиданное для неё место, незнакомые запахи, другая растительность. Уже не так очумело, как в первый раз, а осторожно стала обнюхивать окрестности, знакомясь с новой территорией.

В глазах подошедшего проводника горел немой вопрос:

– Что-то случилось?

– Да нет, Степаныч, извини, просто я хотел уточнить: мы верно едем? Ты же раньше не ездил через этот портал, может, скажешь, куда нам надо, и Селена построит маршрут.

– Тьфу ты господи, – в сердцах сплюнул проводник. – Я-то думал… Да всё элементарно, мне Абрам объяснил дорогу. Основная трасса идёт вдоль побережья, если ехать по ней, мы убьём часов десять. Просто здесь, у острова, идёт большой выступ, а мы проедем поперёк и как раз выедем на знакомую мне дорогу, не будем делать огромный крюк. Можешь на карте у себя забить: город Парква.

Мы с Вовкой виновато переглянулись.

– А так как рации в машине у нас нет, – продолжил он, – давайте договоримся рядом держать маску от костюмов, там радиосвязь работает, и в дороге мы будем слышать друг друга.

– Точно, – согласился Володя, – как я сразу о маске не подумал? Нормальная связь получится.

Урегулировав вопросы, тронулись дальше.

Попросив Селену показать мне этот городок на мониторе, убедился, что мы экономим прилично, проезжая полуостров поперёк.

До Парквы добрались уже в сумерках. Дом проводника стоял не на побережье, а в глубине посёлка. Нижний этаж был, видимо, из камня или кирпича, а вот второй радовал цветом кедрового дерева. Сам дом был небольшой, но с огромной верандой и территорией, которая позволила разместиться двум нашим автомонстрам. Когда Степаныч открыл ворота, из дома выбежала пара пацанов лет по восемь – десять. Они, радостно галдя, облепили проводника за ноги с криками:

– Деда! Деда приехал!

– Ах, сорванцы, вы чего ещё не спите? – вроде строго, но чувствуется, что любя, зашумел на них дед и, шлёпнув их по попе, прогнал, чтобы не мельтешили под колёсами.

Поставив рядышком оба кемпера, мы вышли знакомиться с родственниками Степаныча.

Когда зашли в дом, в глаза бросилась привычная земная обстановка. Обычная гардеробная со шкафами для одежды. Из прохода виднелась кухонная арка, где краешком отсвечивал малиновым цветом стильный кухонный гарнитур. Заметив наши ныркающие по сторонам взгляды, Степаныч, расправив усы, пояснил:

– Мы сюда многое с Земли привезли, практически всю мебель, чего ей там пропадать. Местное уже так, по мелочам покупали.

В просторной гостиной, в которой стояли пара диванов и кресел, нам навстречу вышла настоящая русская красавица в простом домашнем платье, с русой косой и безо всякого макияжа, лицо светилось здоровой молодостью. Зная, что возраст угадать здесь нет никакой возможности, ждали, пока Степаныч сам представит её.

– Знакомьтесь: дочка моя младшенькая Наталья, а эти сорванцы, – он показал на прячущихся за мамой пацанов, – мои внуки Степан и Илья. – Представив нас, огляделся по сторонам и удивлённо спросил: – А ненаглядная моя где?

– Да как знала, что вы приедете, баню на заднем дворе топит, – пояснила дочка.

– О! Это дело! – обрадовался проводник. – Тогда так, парни, сейчас все в баньку с дороги, а вы тут сгоношите на стол по-быстренькому.

Забрав из машины сменное бельё и полотенца, мы, предвкушая удовольствие, направились в обход жилья Степаныча. Баня у него была солидной. Сделанная из кедрового дерева, она по размеру не уступала коттеджу. Зайдя внутрь, мы увидели ещё одну молодую красавицу, но уже поняли, что это супруга. В простом платье с передником, она ставила на стол огромный самовар. Увидев мужа, кинулась к нему в объятия. И Степаныч представил её и нам:

– Прошу любить и жаловать, моя любимая жёнушка Настасья Павловна, а это наши новые друзья – Станислав Викторович, Сергей Николаевич и Владимир Витальевич.

Мы, смущаясь, пожали по очереди её неожиданно крепкую руку.

– Да что же это я, – всполошилась супруга, – вы ведь с дороги, чай, голодные? Останетесь или сразу куда опять намылился? – Она грозно посмотрела на мужа.

– Охолонись, милая. – Степаныч ничуть её не испугался. – Мы никуда не торопимся. Попаримся, откушаем да и отдохнём. Дни были насыщенными, так что есть что рассказать, чем похвастаться, да и о чём погоревать. Но всё опосля бани. На завтра все дела перенесём.

– Ну, вот и ладушки, мойтесь, а я вам сейчас пивка холодненького принесу. Да бельишка сменного тебе. А вам ничего не надобно? – обращаясь к нам, поинтересовалась супруга.

Мы отнекивались, мол, у нас всё с собой.

– Ну, тогда мойтесь!

Закрыв за женой дверь, Степаныч стал объяснять:

– Там вот парная, а за этой дверью – бассейн, он небольшой, метров семь в длину будет. Туалет и душевая рядом.

Раздевшись, все с радостью ломанулись в парную.

В первый заход все просто сидели на лавках, расслабляясь и привыкая к высокой температуре. После, обмывшись в душе, я подошёл к столу, заметив, что на нём появился огромный глиняный запотевший кувшин, а на тарелочках лежала рыбная и колбасно-сырная нарезка. Рядом с кувшинами стояли высокие пивные бокалы.

Аккуратно по стенке налив янтарный напиток, чтобы пена не сильно поднималась, я сделал первый глоток. Пиво было прохладным и ОФИГЕННО вкусным!

В своей жизни мне приходилось пробовать разные сорта пива, как разливного, так и в бутылках. Самое вкусное мне попалось в Германии, я даже сейчас не вспомню его марку, но бутылочки закрывались фарфоровыми крышками. Да, вы скажете, таких сортов много, разных производителей, ну не помню я названия. Так вот, его я считал самым вкусным, пока как-то в Америке меня не угостили оригинальным канадским пивом. Оно было в бутылках из-под шампанского. Причём самая маленькая ёмкость соответствовала нашей бутылке 0,7, а местные жители мне сказали, что есть ещё и трёхлитровые и пятилитровые бутыли! Я не силён во французском языке, но в переводе название марки было похоже на фразу «Включи в себя весь мир!». Обалденное пиво!

Так вот, попробовав местного алахарского, понял, что в пиве я полный профан! Такого вкусного мне ещё никогда не доводилось пить. В дегустации мне трудно описать, какие нотки и чего присутствуют в напитке, я не сомелье, но по ощущениям напиток можно сравнить с ядрёным медовым квасом с лёгкой горчинкой, в котором чувствуется и запах хлеба, немного хвои и каких-то трав.

Наслаждаясь ароматным вкусом, я вдруг вспомнил, что Багиру мы не выпустили на улицу. Обмотавшись полотенцем, выглянул за дверь и сразу успокоился. Мальчишки, уворачиваясь и смеясь, видимо давно уже выпустив котёнка, бегали от него по всему двору. Багира, возбуждённо вереща, носилась за пареньками, пытаясь поймать их за ноги. По возрасту она была ещё маленькой, но данные от природы длинные лапы позволяли ей довольно быстро перемещаться, и редко кому удавалось долго убегать от неё. Крикнув пацанам, чтобы потом покормили Багиру, успокоенный, вернулся к пиву. За это время мужики, тоже успев распробовать чудесный напиток, сидели за столом и метали в рот нарезку, сопровождая душевный разговор обильным возлиянием алахарского пивка.

Потом Степаныч по очереди загонял нас всех в парную и, мастерски работая веником, очищал наши тело и душу. После такой процедуры все выползали распаренные и расслабленные, окунались с разбега в бассейн и садились за стол, восстанавливая водный баланс настоянным на травах горячим чаем.

Когда все чистые, вымытые, переодетые в свежую одежду вернулись в дом, в гостиной стоял огромный стол, накрытый всякой снедью, как на праздник. Багира, явно только что наевшись, развалилась на одном из диванов и приветствовала нас своим хрипатым голосом, но вставать ей было лень, и она смежила веки, предпочитая здоровый сон.

За столом уже сидела одна незнакомая нам женщина в стильном брючном костюме, но с тревожным взглядом. Увидев её, Степаныч тепло поздоровался:

– Здравствуй, Ниночка. – Обнявшись, он ей представил всех нас, а после пояснил: – Нина Андреевна – жена шефа, Владимира Семёновича. – И, обращаясь к ней, успокоил:

– Ты, главное, не волнуйся, жив твой ненаглядный, но не с нами поехал, да и дед живой. Муж твой последний раз звонил из Лондона, что-то у него там стряслось, поэтому будет добираться сюда самостоятельно. Давайте сядем за стол и все новости вам расскажем.

Тут же рядышком пристроились и внуки проводника, а также его жена с дочкой.

Степаныч на правах главы предложил налить всем по рюмочке водочки или коньяка и первым тостом помянуть наших погибших товарищей. Потом мы накинулись на еду, а Степаныч не спеша, в подробностях стал рассказывать о наших похождениях. Остановившись на смерти двух своих коллег и сталкера, предложил поднять ещё по одной. Нас уговаривать не надо – подняли, выпили, закусили. Не стал скрывать, что и свёкр Нины Андреевны находится в плену, но, так как он стал обладателем неизвестного артефакта, пока его жизни ничего не угрожает. И чтобы она не тревожилась, пообещал, что мы его обязательно вытащим. Подняли ещё по одной за успешное выполнение предстоящей операции. Дети долго терпели, но, всё же видя их нетерпеливые ужимки, проводник поинтересовался:

– Вы-то что хотите спросить?

Они наперебой стали задавать вопросы о Багире: что за зверь, откуда привезли и нельзя ли им его подарить?

Усмехнувшись, он предложил:

– А вы дядю Стаса попросите о нём рассказать, это его животинка.

Деваться было некуда, что знал, стал рассказывать:

– Зверь этот не простой, а волшебный, живёт в Заброшенном мире, все его там звали шорк, а я назвал Багирой. Шорки очень умные существа, они понимают всё, что им скажешь, но отвечают только на своём языке, причём способ общения у них разный. Если нужно кому-то крикнуть, шорки переходят на ультразвук, а когда мы рядом, то Багира общается с нами обычным ворчаньем.

Дети перебили меня:

– Дядя Стас, а что волшебного она может?

Я заговорщически наклонился и подмигнул им:

– Вы никому не расскажете?

Пацаны быстро согласно закивали.

– Все шорки могут исчезать неизвестно куда и появляться совершенно неожиданно в разных местах! – Видя сомнение в их глазах, сделал удивленное лицо. – Вы мне не верите? Тогда смотрите на диван!

Дети и все сидящие за столом, как по команде, повернули голову и увидели, что диван совершенно пуст.

– Вот видите! Она исчезла!

– Ага, ладно… Убежала небось куда, – с сарказмом ответили пацаны.

Я хитро улыбнулся:

– Думаете, убежала? А теперь смотрите! – Жестом волшебника я протянул руки к дивану и низким громким голосом произнёс: – А ну, Багира-а-а! Появи-и-ссь!

Женщины и дети за столом вскрикнули от испуга, когда сначала раздался хрипатый голос Багиры, а потом и она проявилась, как из воздуха, меняя свою чёрную окраску под цвет кожаного дивана на более светлую!

Мы-то знали о её уникальном свойстве мимикрии, поэтому с улыбкой наблюдали за реакцией сидящих женщин и детей. Как приятно всё-таки хоть иногда делать небольшие, но эффектные чудеса!

Багира, спрыгнув с дивана, подошла ко мне и, что-то прохрипев, типа – чего звал, спать не дал, запрыгнула на колени.

Дети с опаской на неё смотрели, боясь прикоснуться. Увидев их замешательство, я снисходительно предложил:

– Не бойтесь, можно осторожно погладить.

Парнишки, по очереди погладив шорка по голове, убедились, что это не фантом, а живое и вполне добродушное существо. И тут же стали меня просить подарить им котёнка. Видя огромное желание получить волшебного зверя, я предложил им:

– Давайте поступим так, только без обид. Вы можете с ней играть, ухаживать, кормить, но без особого фанатизма, и, если она останется с вами, я буду рад. Но когда мне придётся уезжать, я её спрошу, поедет ли она со мной или нет? И если Багира побежит за мной в машину, то, извините, ничего не поделаешь, она сама выбирает, с кем ей жить. – И, сняв её с колен, передал старшенькому в руки.

Мальчишки, радостно вереща, убежали к себе в комнату. Степаныч, одобрительно глядя на меня, тихо рассказывал женщинам об этом звере и его мимикрирующей окраске.

Подняв ещё по одной, за здоровье всех присутствующих, проводник предложил нам выйти на воздух покурить.

Все молчали, рассевшись по скамейкам на веранде, ждали, пока Степаныч насладится ароматом своей сигареты. Докурив, он затушил бычок, бросив его в рядом стоящую урну, и тихо спросил:

– Ну, братва, у кого какие предложения, как нам деда выручать?

– Сергей Степаныч, – решил я взять инициативу в свои руки, – мы здесь люди новые, всех реалий и возможностей твоих не знаем, но у меня два предложения. Первое: связаться с твоим знакомым бароном-контрабандистом, поделиться своей информацией, может, что подскажет или чем поможет. А второе – воспользоваться связями Давида Иосифовича. Сын ему, скорее всего, рассказал о своём знакомом сталкере. Глядишь, какие-то государственные структуры можно подключить. И хотя по нашим, земным понятиям обращаться к бандитам и к ментам одновременно западло… Но тут другая ситуация – жизнь человека.

– Согласен со Стасом, – рубанул полковник. – Может, у тебя найдётся выход и на военных, у тех тоже есть полезные возможности. Мля… Да и мы посильное участие готовы принять!

Проводник задумался:

– Барону я уже кинул весточку, напрямик с ним не свяжешься, но телефончик одного контакта у меня имеется. По возможности ему передадут мою просьбу встретиться, да и с ювелиром тоже нужно посоветоваться, но он сам должен мне позвонить…

Володя, встав со скамейки, принялся ходить по настилу.

– С военными, говоришь… Нет, с ними нужно связываться, когда необходимо уже силовое вмешательство, а здесь надо тоньше. Нам выйти бы на местную ФСБ. У безопасников всегда больше информации, тем более техника наша, земная, очень в этом мире заметная, наверняка мы уже засветились.

Степаныч задумчиво достал ещё одну сигарету и, разминая её, но не закуривая, стал размышлять вслух:

– На безопасников у меня выхода нет… Но могу поинтересоваться у моего знакомого Стелла, помнишь, Стас, мы о нём тебе рассказывали? Он тут недалеко держит приличный кабачок, к нему много кто ходит. Здесь есть ещё парочка торговых партнёров, но… вряд ли они чем-то могут помочь. Естественно, понадобятся деньги… М-да, ну, кое-что продадим, есть небольшая заначка, но денег никогда не бывает много.

– У меня ещё есть двадцать тысяч крон, – вспомнил я.

– Ни фига себе! – удивился Серёга. – Откуда деньжищи?

– Из лесу, вестимо! – с улыбкой парировал я. – Ювелир со мной расплатился за музыку.

– Спасибо, конечно, – смутился проводник, – но это твой честный заработок. Если только на крайний случай… Держи пока при себе. – Заметив дерганье Серёги, остановил пытающиеся сорваться с его губ слова: – И украшения ваши тоже придержите.

– Тогда… – не унимался полковник, – ещё гироскутер же у нас есть, пусть не новый, но за пять или хоть за три тысячи можно продать. Да и оружие мы конфисковали, парочку себе на жизнь оставим, остальное продадим. Артефакты опять же…

– Да продать и второй кемпер можно, только на всё надо время. – Проводник смял сигарету, так и не закурив.

– Ладно. Утро вечера мудренее. Всем отдыхать. Вы где хотите спать? Можно в доме постелить…

Я потянулся, разминая спину, сладко зевнул и ответил:

– Степаныч, не беспокойся, я в машине буду спать, привык уже, там все удобства есть, чего домашних беспокоить?

Парни поддержали моё решение, мол, и им там привычнее, тем более есть два кемпера: салоны раздвинем – мест полно.

– Тогда, – вставил проводник, – ещё по рюмочке, по чайку и на боковую. Возражений нет?

Возражений не последовало, и мы всей толпой вернулись к столу…

Когда после сытного застолья я вошёл в свой кемпер отдохнуть, Селена неожиданно первая обратилась ко мне, появившись в полный рост в салоне:

– Стас, я должна тебе кое в чём признаться.

– Что случилось? – с удивлением спросил я.

– Понимаешь, тут такое дело…

Я впервые увидел недоумение на её лице. Казалось, это живой человек мнётся от желания поделиться новостью, но в то же время не знает, порадует меня это сообщение или, наоборот, сильно огорчит. Поэтому его эмоции быстро сменяют одна другую.

– Дело в том, что в моей директиве есть скрытое задание искать возможных носителей вируса, которые смогли бы вступить с ним в симбиоз, и я обязана сообщать по закрытому каналу о такой информации. Но я даже предположить не могла, что таким уникумом станет мой владелец. Ведь для меня ты больше чем партнёр, ты моя родня, как бы ни странно это звучало. И теперь я борюсь сама с собой, противоречия разрывают мою сущность. С одной стороны, я должна сообщить о тебе, с другой – мне необходимо тебя оберегать.

Я опешил от такой информации. Сев на диван, стал напрягать затуманенные алкоголем извилины. Но никак не мог свести их в кучу, чтобы найти решение подобной проблемы. Не придя ни к какому выводу, я тупо спросил Селену:

– А ты сама что предлагаешь, наверняка твой мозг прокрутил массу возможных вариантов?

– У меня остаётся только один способ. Заблокировать эту директиву я не могу, но есть возможность отсрочить её исполнение. Дело в том, что передать сигнал возможно только в непосредственной близости от портала эллинов, примерно в десяти километрах от него. Поэтому тебе необходимо просто избегать такого близкого нахождения.

– А почему ты сразу не сказала нам об этом?

На Селену было жалко смотреть, так она маялась.

– Я не могла, это закрытая информация для широкого доступа, всё время с тобой кто-то был рядом, а сейчас, пока остальные не зашли, я и выложила тебе всё…

– Ну, о порталах я понял, но как я узнаю, что они могут рядом находиться? Ведь я не всегда близко к тебе нахожусь?

– Ты должен брать меня с собой, тогда проблем не должно возникнуть.

– Хм… Да я не против, только таскать такой монитор неудобно, очень уж он приличного размера.

Наконец-то Селена улыбнулась:

– Просто ты не в курсе, что я могу быть довольно компактной. Тебе нужно только произнести команду «Походный режим».

– Да? – удивился я. – Прямо как в сказке! Ну хорошо. Внимание, Селена, «Походный режим».

Монитор тут же разбился на небольшие квадратики, и они, складываясь как трансформер, превратились в небольшой кубик Рубика!

– Офигеть! Как в кино!

– Единственный минус, – продолжила Селена, – что я не смогу персонально для тебя выводить на экран информацию, только в воздухе, видимую всем. И минимальный мой размер будет очень маленьким. – Она исчезла из салона и возникла над кубиком, высотой не более пяти сантиметров.

– Ух ты, моя лилипуточка, – умилился я и протянул к фантому руку.

Селена перепрыгнула на неё.

– Слушай, давай, если мне нужно тебя позвать, ты будешь сразу появляться над ладонью, а не над базой. Открыл ладошку – позвал, ты появилась, закрыл – исчезла.

– Без проблем! – засмеялась она. – Но если тебе понадобится экран, то произнеси команду «Рабочий режим». И кстати, мой монитор можно прикрепить к любой поверхности, достаточно только приложить его, например, к стене и немного подержать, как магнит. А базу носи с собой в любой сумке, и я тебе пригожусь!

– Ну точно, как в сказке: «Не бросай меня, Иванушка, я тебе ещё пригожусь!» – рассмеялся я, закрыл ладошку, и Селена исчезла.

Настроение было приподнятое, но я, ополоснувшись в душе, завалился спать.

Утром нас всех подняла зычная команда проводника:

– Рота, подъём!

– Да ёперный театр, Степаныч, опять поспать не даёшь, – раздался голос Серёги.

– Вставайте, шустро, дел на сегодня много. Умываться, и идите в дом завтракать, там все новости и расскажу.

Стол был уже накрыт, женщин рядом не было. Приятный по-домашнему завтрак радовал своим изобилием. Тут и рисовая кашка на молоке, яичница с беконом, масло, сыр, колбаса, хлопья – каждый выбрал то, что ему по вкусу. Но Степаныч уже поел и поэтому, пока мы набивали животы, принялся выкладывать новую информацию.

– Значит, так. Сегодня рано утром мне звонили барон и Давид Иосифович. Я дал контрабандисту все вводные, и он обещал помочь собрать информацию о нахождении военных. А ювелир, выслушав мой рассказ, предложил срочно всем лететь в столицу Аркаду. Чтобы решить наши проблемы, он хочет нас кое с кем познакомить. Встреча на высшем уровне, подчеркнул он.

– Подожди, Сергей Степанович, – перебил его Володя. – Да у нас же нет ни одного костюма, всё походное.

Мы, перестав жевать, тоже уставились на проводника.

– Успокойтесь, просто наденете чистое. Встреча хоть и на высшем уровне, но в приватной обстановке.

Но Володя не успокаивался:

– Да и документов у нас здешних нет, как мы полетим, нас же не пропустят в самолёт!

– С документами ювелир обещал помочь, чтобы, так сказать, ассимилироваться в местном сообществе. А летают здесь не на самолётах, а на шаттлах. Это небольшие летательные аппараты на антигравитации, человек на тридцать максимум. Что-то типа экспресс-такси, там паспорта не требуются, да и нет здесь паспортов. У всех идентификационные браслеты. – Он протянул руку, и мы увидели на ней ремешок, похожий на фитнес-браслет, какие местные жители используют для оплаты, только синего цвета. – Это у меня как для постоянного жителя, – продолжил он. – Браслеты отличаются по цветовой гамме: светлые – это только вид на жительство, без гражданства. Есть с правом работы, есть туристические, а после определённого срока пребывания имеешь возможность получить гражданство, доказав свою необходимость обществу и если ни в чём криминальном не замешан. На моё имя Давид Иосифович уже забронировал четыре билета, так что улетим без проблем, а там вам, видимо, что-то оформят. Да, и ещё: захватите с собой все найденные артефакты, может, в столице сможем их выгодно продать. И никакого оружия, в аэропорту везде датчики.

Позавтракав, мы пошли переодеваться. Надевать плотные джинсы мне не хотелось, погода стояла довольно тёплая. Вспомнив, что мне выдали летний комплект камуфлированной одежды, решил надеть его. Из обуви – универсальные кроссовки. Парни оделись мне под стать. У них брюки и куртки были без камуфляжа, но цвета хаки.

Вытряхнув из рюкзака весь походный ассортимент, оставили только артефакты, а я положил ещё кубик Селены.

Когда к нам из дома вышел проводник, все заулыбались. Он также оказался одет в похожую на мою униформу. Оглядев нас, Степаныч улыбнулся:

– Мы как команда! Сейчас подъедет местное такси – и в аэропорт.

Вслед за проводником выскочила Багира. Увидев, что мы куда-то собираемся, подбежала к нам и, глядя мне в глаза, что-то прохрипела. Типа – куда вы все собрались и без меня?

Присев на корточки, я погладил её и стал уговаривать:

– Ты подожди нас немного, мы быстренько по делам отъедем, а потом вернёмся, нас с животными в самолёт не пустят. А ты здесь присмотри по хозяйству, чтобы всё было в порядке – остаёшься за старшую!

Багира что-то поворчала и, разлёгшись в сторонке, дала понять, что подождёт нас здесь.

Подъехавший автомобиль оказался без водителя. Небольшая сверкающая стёклами капля, остановившись у ворот, гостеприимно открыла дверь. Вышедшие из дома жена и дочка Степаныча провожали нас, желая счастливого пути.

В салоне было шесть посадочных мест. Рассевшись, мы принялись осматривать салон. Он был по-спартански пуст. Только на месте водителя горел небольшой экран с нашим маршрутом. Проводник поднёс к панели свой браслет – оплатил проезд, после чего дверь закрылась, и мы совершенно бесшумно отправились в путь. Быстро проскочив город, автомобиль выехал на пустынную дорогу и, прибавив скорости, за полчаса домчал нас до местного аэропорта.

Аэровокзал не произвёл на нас впечатления. Совершенно обычное здание из стекла и бетона, какие часто строят в небольших городках. Внутри всё такое же привычное зрелище: несколько рядов сидений для ожидания и отдыха, небольшая административная стойка, касса и уютный мини-бар с тремя столиками. Только всё вокруг аккуратное, свежее, неполоманное и чистое.

Пока мы осматривались, проводник забрал наши билеты и предложил зайти в бар пропустить по стаканчику сока. С ухмылкой оглядев нас, он неожиданно заказал бармену четыре БЕРЁЗОВЫХ сока! Я уже и забыл этот вкус детства. Светлый, прохладный, чуть сладковатый сок в высоких стеклянных бокалах отдавал чуть кисловатым запахом, но оказался вкусным и хорошо утоляющим жажду.

Помню, в семидесятых годах я очень любил покупать его в советских магазинах, где соки продавали на разлив из высоких треугольных колб. Берёзовый стоил всего одиннадцать копеек. Но это был именно вкус детства.

Пока мы пили сок, объявили посадку на наш рейс. Пройдя через куполообразный тамбур на лётное поле, мы увидели тот самый НЛО, который пролетал над нами. Небольшой серебряный дирижабль был без иллюминаторов, только в задней части видны два небольших раструба – двигатели, понял я. В открытой двери стояла стюардесса, которая, встретив с улыбкой нас и других пассажиров, проверила билеты и предложила проходить в салон.

В салоне шаттла, как и в такси, всё было в стиле минимализма. Неоновая подсветка не резала глаза, только непонятно, где спрятаны эти светильники. В салоне было свежо, кондиционеры хорошо справлялись со своей работой. Единственное отличие было в том, что на спинках впереди стоящих кресел находились мультимедийные экраны и рядом висели наушники, наверное, для развлечений скучающих пассажиров. Сиденья стояли как в самолётах, парами в два ряда, с привычными ремнями. Степаныч указал нам наши места – примерно посередине салона в одном ряду.

Мы с Володей сели рядом, положив свои рюкзаки под кресло, и принялись осматривать кнопки управления монитором. На подлокотниках всё было интуитивно понятно. На одной из кнопок был нанесён прямоугольник – включение экрана, а рядом – вправо и влево – переключение программ. На другой кнопке – три волнистые линии. Я надел наушники с колёсиком настройки громкости и нажал на неё – в ушах заиграла музыка. Ага, радио! Попереключал разные радиостанции, они различались музыкальными стилями. Потом решил включить телевизор. Все программы шли на межмировом языке, и проблем с просмотром у нас не было.

Когда зашли все пассажиры, стюардесса закрыла дверь и села около выхода. Старт я даже не почувствовал, только, перелистывая каналы, на одном увидел вместо фильмов и программ уходящее вниз взлётное поле. Сняв наушники, услышал лёгкий свист работы двигателей. Толкнув Володьку локтем, указал на свой экран. Тот, завистливо свистнув, стал лихорадочно искать вид с камер на своём мониторе.

Я как-то видел в Интернете съёмки взлёта воздушного шара. Сейчас было очень похожее, только скорость взлёта была раз в сто выше. Одновременно со взлётом камера показала, что мы полетели и вперёд. Окрестности стали быстро уменьшаться в размерах, тело немного вдавило в спинку кресла, как бывает, когда самолёт разгоняется ещё на земле, и тут же ощущения пропали. Тем, кто летал на самолётах, знаком вид с высоты, поэтому быстро наскучивает. Поэтому я заинтересовался местными телепрограммами. Степаныч, прежде чем тоже погрузиться в мир экрана, сообщил нам, что лететь примерно два часа, а так как скорость этого шаттла превосходит скорость звука, то даже в полёте в салоне тишина. Захотите попить, он указал на потолок, там кнопка вызова стюардессы, туалет около выхода. И, натянув наушники, проводник отключился от окружающей действительности.

Выбор телевизионных программ меня очень разочаровал. Какие-то мыльные оперы, дурацкие сериалы, попытался посмотреть художественный фильм – наскучил через пятнадцать минут, выступления каких-либо деятелей меня никогда не интересовали, тем более обсуждаемые далёкие от меня темы. Через час я выключил экран и перешёл на музыку. Здесь было не всё так плохо. Некоторые стили узнаваемы, оркестровую классику я сразу переключал – не моё это. Песни в основной массе были спокойными, совсем не было рока или что-то похожего на рок-н-ролл и, слава богу, надоевшего до оскомины рэпа. Почему-то мне кажется, что если человеку Бог не дал талант пения, а певцом стать очень хочется, то он идёт в рэп-исполнители.

Лёгкий джаз, какой-то электронный этнос, релакс и немного патриотики позволили скоротать оставшуюся часть полёта. Я также не заметил, как мы приземлились, только услышал, что стюардесса всех приглашает на выход.

Вид столичного аэропорта приятно поразил. Было видно, что это действительно порт. Много терминалов, шаттлов, как пассажирских, так и грузовых. Снующие юркие электрокары, развозящие багаж и грузы. Обслуживающий персонал. Зайдя внутрь, мы удивились огромному пространству. Высокие куполообразные потолки походили на фасеточные глаза насекомых. Куча лестниц, переходов, стоек, баров и магазинов напоминали престижный зарубежный аэропорт. Светящиеся экраны с полезной информацией, рекламой и расписаниями, казалось, висели прямо в воздухе.

Мужчины, женщины и дети в совершенно разных одеяниях – от строгих и чопорных до безумно ярко-воздушных – сновали по всем направлениям. Роботележки с багажом, казалось, жили своей электронной жизнью, оголтело метаясь между людскими потоками, однако никого не задевая и не создавая препятствий.

Ошарашенные, мы автоматом следовали за нашим проводником, удивляясь, как он умудряется ориентироваться в этом муравейнике. Однако глаз то тут, то там стал выхватывать понятные пиктограммы – где туалет, где касса, где поесть, отдохнуть или взять роботележку. Как пройти на выход, а рядом пиктограмма, где стрелками указано, как попасть на автостоянку или на перрон для посадки на поезд.

Мы вышли из аэровокзала на улицу, и вид на столицу предстал перед нами во всей красе. Здесь уже было полно высоток. Все яркие, в стекле, они отражали и множили соседние строения, связанные пересекающимися эстакадами, которые, казалось, охватывают каждое здание в несколько десятков уровней. Снующие по мостам машины намекали на очень интенсивное движение.

«Интересно, – подумал я, – а пробки у них тоже бывают?»

Степаныч вдруг приветственно поднял руку и направился к одной из ожидающих на стоянке машин. Приглядевшись, я узнал во встречающем нас мужчине Давида Иосифовича. Видно было, что он тоже рад нашей встрече. Тепло поприветствовав каждого, ювелир пригласил нас в автомобиль.

Этот салон отличало от такси наличие более шикарных и мягких кресел. Их тоже было шесть штук, и также отсутствовал водитель. Увидев наше недоумение, Давид Иосифович пояснил:

– Это служебная машина, она рассчитана только на передвижение в черте города, поэтому управляется не человеком, а роботом. Постоянно связанный с диспетчерской службой трафика, он мгновенно получает информацию о дорожном движении и выбирает оптимальный маршрут.

Увидев, что все расселись, он скомандовал: «Поехали!» Автомобиль мгновенно влился в транспортный поток и, перестраиваясь с полосы на полосу, на довольно приличной скорости повёз нас к цели.

Давид Иосифович, сидящий на переднем сиденье, нажав на какую-то кнопку, развернулся к нам лицом.

– Так будет удобнее общаться, – пояснил он. – Прежде чем расскажу, куда и зачем мы едем, я искренне благодарю вас, Стас, за те фильмы, которые вы мне скинули. Мы с сыном почти два дня безвылазно смотрели их. Где-то смеялись до упаду, где-то горевали, но впечатлений получили массу. Поэтому у меня к вам такой вопрос. Мне очень хочется поделиться этими шедеврами с моими друзьями и знакомыми, некоторые из них имеют непосредственное отношение к монаршей власти. У меня есть возможность перевести эти фильмы на межмировой язык, чтобы ознакомить широкую общественность с земной классикой. Вы не будете против этого?

– Уважаемый Давид Иосифович! Я, конечно, только ЗА! Но есть один неприятный аспект. Дело в том, что у нас на Земле существует закон об авторском праве на любую интеллектуальную собственность. И эти фильмы попадают под этот закон. Лично для себя я могу купить или скачать, а потом смотреть практически любые фильмы. Но если их транслировать на публику без отчисления определённого авторского гонорара, это уже подсудное дело. Мне кажется, в скором времени поток посетителей с нашего мира увеличится, скорее всего, и представители власти пожалуют. Поэтому не хотелось бы влипнуть в неприятности.

– Станислав Викторович, я вас понял, – с достоинством ответил ювелир. – Мы подумаем над решением этой проблемы, но в частном порядке мне никто этого запретить же не может?

– В частном – нет.

– Тогда я сделаю перевод и покажу некоторым своим коллегам. Ещё раз огромное спасибо за доставленное удовольствие! Теперь вернёмся к вашей проблеме. Я договорился о встрече с адмиралом флота ВКС.

– ВКС, – перебил его Сергей, – это военно-космические силы? А адмирал – это же морское звание?

– Нет, – улыбнулся Давид Иосифович, – военно-королевские силы. А так как наше государство островное, то с исторических времён основное бремя безопасности страны было возложено на флот. Я кратко ознакомил его с имеющейся у меня информацией о группе военных, которые совершили противоправный акт в отношении гражданина королевства. Так вот, чтобы придать официальный статус вашей деятельности на благо монархии, он предложил принять вас на службу его королевского величества Жуана Кобурга. В статусе вольнонаёмного консультанта-аналитика. С присуждением воинского звания лейтенант королевской армии и положенным должностным окладом.

– Для Атоса это слишком много, а вот для графа де Ла Фер… – задумчиво протянул Володя.

– Это вы к чему? – не понял его Давид Иосифович.

– Да просто Владимир Витальевич хочет сказать, – встрял полковник, – что у нас уже были более высокие звания там, на Земле, поэтому такое резкое понижение в статусе…

– Я вас понимаю, – кивнул ювелир. – Вы вправе отказаться, но согласие решило бы кучу проблем. Вы официально получаете чистые документы, небольшой, но гарантированный доход, годовой контракт с возможностью пролонгации, карьерный рост, да и поддержку ВКС в решении щекотливых ситуаций. Они своих не бросают! Причём должность консультанта не обязывает вас ежедневно приходить на службу, обычно это как раз удалённая работа.

– Нам нужно посовещаться, – высказался за всех Степаныч.

– Хорошо, дорога займёт ещё минут пятнадцать, пообщайтесь.

Давид Иосифович развернул кресло обратно по ходу движения и задумался о своём.

– Ну что, парни, – начал проводник, – предложение очень дельное, может, засунете свои амбиции куда подальше?

– У меня нет подобных амбиций, – сказал я. – Да и офицером я никогда не был, только сержантом, почему бы не сделать карьерный рост? Тем более, я думаю, адмирал предполагает дальнейшее развитие экономической интервенции с Земли, и держать около себя людей, владеющих всеми реалиями жизни другого мира – культурными, экономическими и военными, – для него выгодно.

– Тут ты прав, Стас, – согласился Володя. – Мы ему нужны, а вот чем он нам сможет помочь?

– Давайте сначала выслушаем его предложения, а потом будем решать, – привычно потеребив усы, предложил Степаныч.

Все согласно кивнули.

Выглянув в окно, я заметил, что машина покинула разросшийся центр города и движется уже по небольшому коттеджному городку в сторону мелькающего побережья. Покрутившись по нескольким перекрёсткам, она остановилась около оригинального дома, в котором колониальный архитектурный стиль перекликался с современным авангардизмом. Массивность первого этажа очень гармонично вписывалась в сверкающую хрупкость панорамно-стеклянного второго.

Входную дверь нам открыл настоящий дворецкийи, поклонившись, предложил пройти в гостевую комнату. Колониальный стиль этого помещения, лишённый богатства барокко, в то же время сохранял уютность появившегося позже стиля кантри. Молочно-кофейный оттенок отделки приятно радовал глаз. Вдоль стен находилось множество стеллажей с книгами. В тон отделки оконные шторы и жалюзи скрадывали яркое солнечное освещение. Рабочий стол с поразительно знакомым синим монитором и мягким стулом, пара кожаных светлых кресел и контрастный коричневый диван делали интерьер по-домашнему расслабленным. Стоявшие около окна живые растения в кадках вносили приятную зелёную нотку в антураж.

Мы не успели осмотреться, как в комнату быстрым шагом вошёл импозантный крепкий мужчина в мягком сером, типа фланелевом костюме. Из-за лацканов пиджака виднелась светло-кремовая рубашка с воротником стоечкой. Небольшая тёмная бородка делала его лицо похожим на профессорское. Улыбнувшись, адмирал представился:

– Мигель Эдуардо Сильва.

Давид Иосифович взял на себя обязанность представить всех нас. Предложив всем присесть, кому где удобно, адмирал позвал дворецкого и попросил принести горячего чая. Расположившись у компьютерного стола, Мигель обвёл нас внимательным взглядом и начал разговор:

– Господа, Давид Иосифович кратко познакомил меня с вашими похождениями. Теперь не могли бы вы мне рассказать всё в подробностях?

Было видно, что о присутствующих он, по возможности, собрал необходимую информацию, но ему важно было услышать и нашу версию. Мы все перевели взгляд на проводника.

Сергей Степанович неторопливо и обстоятельно изложил историю, не забыв упомянуть, что мы похоронили погибших и что один землянин, Семён Андреевич (наконец-то мы услышали полное имя отца шефа), увезён в неизвестном направлении, предположительно военными из Северной Кореи, которые мало того что убили трёх человек, так ещё и забрали все исторические находки. И он уверен, что Семён Андреевич ещё жив, потому что у нас есть видео, подтверждающее, что он стал обладателем неизвестного артефакта, который инициировал его как персонального владельца. Тут же пояснил, что Северная Корея – другое государство, ничего общего с Россией не имеющее. И что вообще в нашем мире таких государств полно, но Россия – самое крупное по занимаемой территории. Видя, что адмирал никак не реагирует, проводник добавил, что лично он и наш товарищ, попавший в плен, уже несколько лет являются официальными гражданами Алахарского государства. И просит по возможности помочь спасти своего подданного.

Давид Иосифович, как и мы, видимо, не знал этой подробности, но, услышав, одобрительно кивнул.

А проводник добавил:

– Не в наших правилах следовать одной известной китайской поговорке, которая предлагает «сидеть на берегу реки и ждать, пока мимо проплывёт труп твоего врага». Мы, русские, предпочитаем действовать. – Степаныч многозначительно замолчал, намекая, что, если помощи не дождёмся, станем принимать меры по своему усмотрению.

В это время дворецкий прикатил столик с чайным набором. Наливая ароматный напиток в чашку с блюдцем, он передавал его всем присутствующим. После чего, поклонившись, покинул комнату.

Адмирал, молча прихлёбывая горячий напиток, думал о своём. В моей голове возникла мысль, как это дипломатически удобно с помощью чая тянуть время на раздумья. И как и все, мелкими глоточками в тишине наслаждался травяным настоем.

Допив свою порцию, адмирал встал, показав нам жестом – сидите, сидите. Подошёл к одной из полок и взял с неё несколько плотных листов. Вернувшись на своё место, обратился к ювелиру:

– Давид Иосифович, вы озвучили присутствующим моё предложение?

– Да, конечно, – кивнул тот.

– Хорошо. Так вот, оно остаётся в силе. Не скрою, я заинтересован в ваших знаниях и возможностях в другом мире. Поэтому предлагаю вам патент лейтенанта королевских вооружённых сил с годовым контрактом. Должность консультанта-аналитика с начальным окладом в три тысячи крон в месяц. Не знаю, в курсе ли вы наших цен, но, чтобы ориентироваться, скажу: это, конечно, не великая сумма, но её хватит на снятие жилья для вашей семьи, правда, не в центре, и на пропитание. Но это для начала. – Он перелистал принесённые бумаги и продолжил: – Сможете доказать свою полезность – контракт будет пересмотрен. Со своей стороны обещаю любую посильную моральную, финансовую и физическую поддержку всех ваших начинаний, а также доступ к разведывательной информации. В случае, не дай бог, боевых действий – штатное оружие, обмундирование и вооружённое подкрепление. Ну и официальные документы, как я понимаю, на ещё трёх новых членов нашей империи. А звание лейтенанта поможет вам в случае обращения в любые другие компетентные органы. Военных у нас уважают и… – он улыбнулся, – боятся.

Мы молча посмотрели друг на друга. Увидев в наших глазах согласие, Степаныч выразил общее мнение:

– Мы готовы.

– Вот и чудесно! – Адмирал протянул нам листы картона, украшенные по бокам затейливой вязью, и пояснил:

– Это стандартная форма, вам необходимо только подписать её. – Увидев у нас троих замешательство, поинтересовался, как давно мы стали путешествовать через порталы. Узнав, что всего несколько дней, усмехнулся: – Вижу, алфавита вы ещё не выучили, но, чтобы вы не сомневались, можете спросить у Давида Иосифовича и у Сергея Степановича, что здесь всё верно.

Прочитав наши бумаги, они оба подтвердили, что всё в порядке, можно подписывать. И в доказательство Степаныч первым подписал свой экземпляр.

Когда мы все подписали бумаги, адмирал забрал наши контракты.

– Патенты на лейтенантское звание вам передадут с нарочным. Обмундирование получите по месту жительства, вы ведь в Паркве остановились? Там же получите идентификационные браслеты, подъёмные и, если надо, личное оружие. Для идентификации попрошу вас подойти к монитору, он отсканирует ваши данные для документов.

Мы по очереди прислонили свои ладони к синему экрану. Почувствовав лёгкое покалывание, я понял, что в базу внесены и наши ДНК.

Адмирал удовлетворённо кивнул.

– Теперь осталось обсудить ещё два вопроса. По Семёну Андреевичу я уже дал задание собрать необходимую информацию, нужно немного подождать. Связь мои люди будут держать через вас, Сергей Степанович. И по финансам: понимаю, что с деньгами у всех туго, но Давид Иосифович мне шепнул, что не с пустыми руками вы вернулись из Заброшенного мира. Хотелось бы познакомиться с вашими находками и порекомендовать, кому их можно продать.

Все обратили свои взоры на меня. Открыв рюкзак, я стал выкладывать на стол найденные артефакты. Увидев россыпь сверкающих камней, адмирал усмехнулся:

– Здесь вам Давид Иосифович в помощь, кто лучше сможет пристроить ваши украшения, как не он.

Индикаторы он также отложил в сторону ювелира. Шесть кубиков с иероглифами вообще его не вдохновили.

– Это известные артефакты, но никто ещё не смог из них что-то вытянуть. Учёные пытались составить из них разные комбинации, но так ни к чему и не пришли, никто не знает верного решения…

Тут уже усмехнулись мы все.

– Никто, может, и не знает. Кроме нас!

– Это как же? – заинтересовался адмирал.

Мы рассказали ему, что случайно обнаружили подземную комнату с нанесёнными на стенки рисунками, идентичными иероглифам на кубиках, и у нас есть видео, как их верно размещать!

– Вот это уже дело, – обрадовался адмирал, – я готов купить у вас это видео. Дам хорошую цену, если вы гарантируете, что никому больше его не продадите.

– Без проблем, – согласился я, – могу скопировать прямо сейчас. – Раскрыв перед собой ладонь, я позвал: – Селена!

На ладони тотчас же появилась её маленькая ладная фигурка.

– Господин адмирал флота, куда прикажете перенести запись?

Мигель с ещё большим уважением посмотрел на нас и тут же произнёс:

– Грум!

Монитор на столе засветился, и на экране появилось изображение… волшебника! Да, да, старичка в большой шляпе с длинной седой бородой и посохом! Увидев наши изумлённые лица, адмирал, как бы извиняясь, развёл руками:

– С детства любил сказки, и это мой персональный искин. Грум, прими от Селены файл.

– Принято, – раздался его бархатистый голос.

Володька тихонько толкнул меня в бок:

– Ты чё, монитор с собой таскаешь?

Молча состроив гримасу, мол, всё потом объясню, я продолжил доставать наши «сокровища».

Палочке антиграва Мигель обрадовался:

– Это стоящая вещь, она нередко попадается в находках, но имеет постоянный спрос. Гравик – практически основная деталь наших летающих аппаратов. Военные тоже охотно их скупают, думаю, и здесь мы в цене сговоримся.

А вот когда я достал «волосатый шарик», адмирала чуть не разорвало от эмоций.

– Вы где это нашли? – с придыханием поинтересовался он.

– В одном из городков, так сказать нам трудно.

– А вы знаете, что это такое? – Адмирал восторженно катал прилипающий шарик из руки в руку, а глаза сверкали от радости.

– Нет пока, – скромно ответили мы.

– Смотрите! – Адмирал сжал ладонь и исчез.

Мы озадаченно заозирались по сторонам, пока в окно с улицы не увидели стучащего по стеклу адмирала. Он показал нам шарик, усмехнулся, снова сжал руку – исчез на улице и появился в комнате. Мы ничего не могли понять, а он, радостно улыбаясь, пояснил:

– Это личный телепорт. Реагируя на скорость и силу сжатия, он перемещает владельца на определённое расстояние. Чем сильнее сжатие, тем большее расстояние перемещения. Нужна небольшая практика. Максимальная дальность телепортации зафиксирована на десяток километров. У нас пока такие устройства измеряются единицами. И ещё один плюс: это живые существа, и они размножаются. Питаются всякой пылью и очень быстро живут. Как предполагают наши учёные, неделя нашей жизни для них секунда. Судя по цветовой гамме, этот организм должен тоже вот-вот разродиться. Кстати, из-за того, что это живое существо, совершенно исключено появление перемещаемого объекта, например, в скальной породе или стене – телепорт тоже жить хочет. – Адмирал радовался, как ребёнок, мельтеша по комнате и с любовью перекатывая в руках телепорт. – Я смотрю, фартовые вы мужики! Думаю, проблем с финансами у вас не будет. – Он посмотрел на всех нас. – Я бы очень хотел его приобрести. Вернее, не так: вооружённые королевские силы готовы его у вас купить за любую сумму.

Володя вежливо ответил:

– Господин адмирал флота, мы готовы будем его продать, как только он разродится! Как только произойдёт это радостное событие, мы свяжемся с вами, чтобы обсудить условия сделки.

Адмирал удовлетворённо хлопнул Давида Иосифовича по плечу:

– А парни-то не промах! Я рад, что судьба нас свела с такой компанией, и уже сразу готов предложить вам расширенный контракт с окладом в пять тысяч крон! Подписывать ничего не надо, я сам сделаю дополнение к стандартному договору.

Мы с удовольствием пожали по очереди его крепкую руку.

– Ну что, – потирая от удовольствия ладони, продолжил адмирал, – по нашей морской традиции такую сделку не грех и обмыть?

А кто откажется выпить с королевским адмиралом флота? Пока хозяин дома отдавал приказания, Давид Иосифович, подойдя ко мне, тихо поинтересовался:

– Скажите, Стас, а нет ли в вашей драгоценной коллекции песен на морскую тематику? Просто Мигель известный меломан и от хороших песен вряд ли откажется.

– Можно поискать, но ведь они у меня на разных языках Земли, вряд ли адмирал что-то поймёт. Есть на русском, английском, есть несколько видеоклипов.

– Видеоклипы? А что это такое?

– Как бы вам проще объяснить… Это такой короткий фильм, который идёт всего лишь на протяжении одной песни. Чаще всего тематика соответствует тексту, но бывают и исключения, давайте я вам просто покажу.

В это время вошёл адмирал, а за ним дворецкий катил уже известный нам столик, на котором стояли фужеры с каким-то напитком. Взяв один фужер, адмирал предложил:

– Господа, ещё не вечер и не время для крепких напитков, поэтому предлагаю отметить нашим местным фруктовым вином. Я думаю, вам понравится.

Взяв бокалы, мы отсалютовали ими и пригубили прозрачный напиток. Вино было сладким и вкусным. Напоминало китайские фруктовые вина, кто не пробовал, рекомендую попробовать. Они бывают из разных ягод и фруктов, но, к сожалению, и стоимость у них немаленькая.

Пока мы дегустировали новый для нас вкус, ювелир, подойдя к хозяину дома, предложил познакомиться с музыкальным творчеством мира Земля. Видя заинтересованность во взгляде Мигеля, он попросил меня включить видеоклип на морскую тему.

– Господин адмирал флота, у меня нет песен строго на морскую тематику, только очень близкие по теме, но сейчас я покажу небольшое шоу – видеоклип одной популярной у нас певицы Кристины Агилеры, песня называется Candyman. Язык, я думаю, вам будет непонятен, но вкратце: эта девушка в морской форме поёт о «сладеньком» мужчине, которым она восхищена. А все военные парни подпевают ей. В общем, смотрите. Селена, покажи этот клип в большом окне.

Всё-таки классно смотреть кино на огромном экране, совершенно другие впечатления.

Прекрасная Агилера в сексуальном стилизованном морском костюме завела нашу компанию, а забойный ритм не дал присутствующим стоять без движения, ноги сами начали непроизвольно двигаться в такт музыке. Глаза адмирала блестели задором и молодостью. Досмотрев клип, он, крякнув от восхищения, залпом допил бокал вина.

– Хороша! И форма ей к лицу! Надо будет своим офицерам продемонстрировать этот клип. И ритм, хоть и непривычный, но сразу заводит. Вот такие песни нам нужны. Вы не могли бы скинуть его Груму?

– Выполнено, – отозвалась Селена.

– Хм. Вам в очередной раз удалось произвести на меня впечатление, и мне хотелось бы поближе познакомиться с земным творчеством, как музыкальным, так и в сфере развлечений! Ну, и с землянами тоже.

Степаныч, также допив свой бокал, выразил общее мнение:

– Господин адмирал флота, мы все к вашим услугам.

Адмирал, видимо, ещё хотел что-то спросить, но его опередил голос искина Грума:

– Мигель! Вас просит на связь Служба космического мониторинга.

Адмирал посмотрел на нашу компанию, но Степаныч быстро сообразил:

– Мы, пожалуй, выйдем на воздух покурить.

Поставив свои бокалы на столик, все дружно устремились на выход.

Глубоко затянувшись, проводник достал из кармана матовую чёрную коробочку размером с пачку сигарет, но толщиной не более сантиметра. Нажав какую-то кнопку, он посмотрел на засветившийся экран и покачал головой. Увидев наши недоумённые взгляды, пояснил:

– Это местная связь, коммуникатор, типа нашего смартфона. Только батареи у него, в отличие от земного собрата, хватает на пару месяцев работы. Пока мы были на приёме, мне звонил мой знакомый барон, я просто не мог ответить.

Судорожно докурив сигарету, Степаныч вытащил из корпуса телефона таблетку наушника. Вставив её в ухо, нажал кнопку вызова. Понимая, что разговор будет конфиденциальным, мы вчетвером отошли в сторону.

Давид Иосифович предложил после адмирала заехать на обед к нему домой. У него здесь в пригороде есть свой дом.

– Спасибо за приглашение, – сердечно поблагодарил я, – но, судя по звонкам, нас ожидают какие-то новости, как бы не пришлось в быстром темпе возвращаться назад.

Серёга тоже добавил свои пять копеек:

– Как говорил наш замполит: «Я человек спокойный, но, если надо, такой цирк могу устроить!» И моя пятая точка подсказывает, что цирк нас сейчас и ожидает.

– Понимаю, – как-то даже расслабленно отозвался ювелир. – Но предложение остаётся в силе. И да, ещё. Я заберу камешки и индикаторы, есть у меня кому их сплавить, а деньги перечислю Сергею Степановичу, вы не против?

– Да почему мы должны быть против? – удивился Володя. – Он у нас старший, и всю прибыль необходимо в первую очередь отправлять ему. У нас сдельная оплата. И нам пока ещё даже некуда перечислять.

Давид Иосифович понимающе усмехнулся.

Степаныч закончил разговор, подошёл к нам и, пряча коммуникатор в карман, сообщил:

– Значит, так. У барона есть информация, что некто, по лицам похожие на наших корейцев, через подставных лиц почти два года назад стали закупать строительные материалы и увозить их в горы. После этого другие подрядчики стали привозить необходимое оборудование для независимого комфортного проживания опять же где-то далеко в горах. А месяц назад его коллеги смогли достать и отправить также в горы несколько комплектов «Пульсаров», это стандартное вооружение ВКС, военного обмундирования средней степени защиты, а также пару КБ-100 высшей защиты. КБ – это комбинезон боевой с силовым экзоскелетом, последняя военная разработка. А 100 – это максимальный уровень прочности на сегодняшний день. В обычных комбинезонах маркировка начинается от 10 и выше.

– Да что вы говорите?! – изумился Давид Иосифович. – Этого просто не может быть! Такие костюмы делают только по спецзаказам и под строгим контролем, их невозможно выкрасть. Везде строгий учёт.

– Мало того, они туда же отправили стационарную лучевую установку «Гарпия-3000» с боевым комплектом аварийного питания!

– Боже мой! – Ювелир изменился в лице. – Такое вооружение ставят на линкорах!

Серёга протиснулся поближе:

– Что за установка и какого калибра?

Степаныч, раскурив очередную сигарету, после двух глубоких затяжек стал нам объяснять:

– Помните, когда вы меня спрашивали о брониках, я сказал, что их пробивает стандартный лучевой пистолет «Пульсар». Это излучатель, который ведёт огонь короткими импульсами, потому что там стоит слабый нагнетатель для накачки лазера. КБ-100 невозможно пробить ручным излучателем, не говоря уже о пулевом оружии. А если такой человек оснащён и личным силовым полем, он становится практически неуязвимым. Защиту можно пробить только мощными корабельными лазерами, и то если держать луч на цели не менее 30 секунд. А «Гарпия-3000» – это стационарный морской комплекс с генераторным нагнетателем. Который позволяет держать непрерывное излучение такой мощности, что вражеский корабль просто разрежет пополам. Насколько мне известно, сейчас корабли оснащают 4000-ми комплексами. Я не знаю, где контрабандисты смогли купить или утащить «Гарпию-3000», но остаётся только один вариант: её украли при утилизации какого-то старого корабля.

Давида Иосифовича было не узнать. Он ходил из стороны в сторону, что-то бормоча себе под нос и размахивая руками. Потом с ошалелыми глазами подбежал к проводнику, схватил его за руки и стал судорожно выкрикивать:

– Вы понимаете, что это война! Война! Надо срочно всё сообщить командованию!

В это время к нам вышел дворецкий и пригласил зайти к адмиралу. Ювелир первым судорожно ворвался в дом и, схватив уже Мигеля за руки, стал панически рассказывать наши новости.

– Да погодите вы, Давид Иосифович. – Адмирал стал усаживать ювелира в кресло. – Давайте спокойно всё расскажите, с самого начала. – Он налил в бокал вина и протянул Давиду Иосифовичу: – Выпейте пока. – И, обращаясь к нам, предложил: – Давайте обменяемся информацией. Я так понимаю, вы по своим каналам узнали нечто интересное.

Сергей Степаныч коротко и по существу поделился разговором с бароном.

– Вот оно как… – задумчиво протянул адмирал. Походив по комнате, он уселся за компьютерный стол и вывел на экран несколько фотографий. – Как же это наша служба безопасности прошляпила такое гнездо? – стал вслух размышлять адмирал, поглаживая себя по бородке. – Тут не обошлось без интереса «влиятельных лиц», да и суммы, видимо, крутятся не маленькие, расслабились все, гады. – Обернувшись на нас, перешёл к делу: – Вот, посмотрите на эти фото. Грум, выведи их в зал.

На голограмме было видно, что это фотография местности, сделанная с большой высоты, где по трассе двигался земной военный автомобиль.

– Это сняли с военного спутника, они проанализировали вашу информацию и описание машины. – Адмирал стал менять фотографии одну за другой. – На снимках видно, что автомобиль, свернув с трассы, направился в джунгли. Не знаю, в курсе ли вы, но основные места жительства на материке находятся около побережья. Центральная часть суши – это непроходимые леса, которые объявлены экологическим заповедником. Постоянно там никто не живёт, стоят только небольшие сторожки учёных-наблюдателей.

«Ага, – подумал я, – как у нас в Австралии, там то же самое – в центре материка никто не живет…»

– Полностью отследить все перемещения транспорта не представляется возможным. Дорога закрыта деревьями. Но раз вам сообщили, что это в горах, то, предположительно, база находится где-то в этой местности. – Адмирал рукой обвёл небольшой участок. – Здесь проходит Великий Алахарский хребет. Но точные координаты указать трудно. Местность подробно не исследована. Пещер там полно, но в какой из них строили, вопрос. – Заметив непроизвольное движение полковника, адмирал остановил его жестом руки и продолжил: – Расстояние от столицы до этого хребта огромное. Без летательных средств не добраться, а вот из вашей Парквы всего километров двести будет. Да и проводить разведку сверху нет резона, всё скрыто под растительностью. Я, конечно, дам задание полетать над этим районом, может, какое-то движение лётчики и заметят. Но вот в самой Паркве у нас нет постоянного контингента, только местное отделение СБ, там всего-то два человека. Для того чтобы отправить большую вооружённую группу, мне нужно будет всё согласовать на… – он поднял глаза к потолку, – на государственном уровне.

– Мы поняли. – Полковник, как всегда, принимал решение быстро. – Степаныч, срочно летим домой. И ещё. Господин адмирал флота, мы можем получить какое-то снаряжение и оружие для нашей миссии? И снимки этой местности.

Адмирал с уважением оглядел нашу компанию:

– Да, я дам задачу местному СБ по возможности снабдить вас всем необходимым. Вряд ли это будут последние военные новинки, но уж что есть… У них же получите все документы. Грум, скопируй файлы к Селене.

– Выполнено, – тут же отозвался искин.

– И ещё… – Адмирал на мгновение задумался. – Грум, выдели Селене персональный канал связи для контакта со мной напрямую. На всякий случай, – пояснил он нам. – Дело в том, что работа таких искусственных интеллектов возможна по особым эллинским протоколам, которые не блокируются нашими системами блокировки связи.

– Выполнено.

– Тогда что же. – Адмирал подошёл к нам четверым и каждому пожал руку. – Удачи! Старайтесь не лезть на рожон. Держим связь. Чем смогу, помогу, но чувствую, какая каша заварится в нашем муравейнике, многие головы могут полететь. Я вам сейчас забронирую места на шаттле. Машина ждёт вас у входа. Давид Иосифович, голубчик, а вы отправляйтесь домой, не волнуйтесь, всё будет хорошо. – Взяв ювелира под руку, адмирал вывел его на воздух проводить нас.

Усевшись в уже знакомый транспорт, только вчетвером, проводник скомандовал автопилоту:

– Поехали в аэропорт.

И, помахав на прощание провожающим, мы отправились в обратный путь.

Мелькающий за окном город даже не оставался в памяти, мозг лихорадочно перебирал все новости и возможные варианты действий. Понятно, нам придётся ехать в эти джунгли искать базу. На чём ехать? Наш трейлер очень заметен, скорее всего, там есть замаскированные КПП или камеры слежения прилегающей территории. Незаметно пробраться будет очень трудно. Как их в джунглях заметить?

Пока ехали по городу, мой взгляд зацепился за одно высотное здание. Казалось, из него выходят светящиеся и расширяющиеся в разные стороны лучи. Проморгавшись и потерев глаза, я с удивлением заметил, что лучи пропали. «Слёзы, что ли, от яркого солнца в глазах?» – подумал я и вернулся к своим размышлениям.

А идти пешком по джунглям – брр, хрен его знает, что там за живность. Опять же, что за снаряжение нам выдадут? Если у них стоят лазеры, разрезающие корабль пополам, от нас-то что останется? Ну, есть у Степаныча один силовой щит, но, как известно, один в поле не воин. А если у них тоже есть, то достаточно на входе поставить даже один комплекс «Гарпия-3000» и посадить за него стрелка в КБ-100 да прикрыть его силовым щитом – и хрен мы пройдём, а он нас всех положит. Да и, по слухам, у них там два таких стоят. Корабль же не подгонишь к хребту, а если над ними ещё и скальная поверхность, то и бомбардировка бесполезна. Да и по джунглям кто из нас ходил?

– Серёга, а тебе не приходилось воевать в джунглях?

– Тоже об этом размышляешь? – спросил он. – Нет, не приходилось, ты же знаешь, я больше по горам. Вот и я мучаюсь, кто бы помог, да и ехать на чём? Степаныч, а барон твой людишек нам не даст?

– Барон-то? – Проводник на мгновение замолчал. – Вряд ли, у них принцип невмешательства. Что-то достать, продать-купить – это они могут, но воевать…

– Значит, максимум мы можем привлечь ещё двоих человек, – резюмировал Володя. И, глядя на наши недоумевающие лица, пояснил: – Безопасники.

– Итого – шестеро. Мля, до хрена мы там навоюем. – Полковник отвернулся к окну и надолго замолчал.

Я тоже уставился в окно. Да-а… То, что дорога под контролем, можно даже не сомневаться. Весь вопрос, на каком удалении начинается этот контроль от базы. Вряд ли все двести километров под наблюдением. Ну, пускай даже последние сто. Мы же не сможем их все пешком пройти… И опять же камеры как увидишь? Задумавшись, я заново обратил внимание на светящиеся лучи, конусом расходящиеся от соседних зданий.

Что за напасть? Опять закрыв и протерев глаза, посмотрел в окно – лучей не было. У меня что, крыша поехала? Я терялся в догадках. Так, о чём я думал? О камерах наблюдения! Как только мысль о камерах снова возникла в моей голове, я тут же увидел светящиеся лучи! Ёперный театр! А ну-ка! Опять закрыл и помассировал глаза, открыл, посмотрел в окно – лучей не было. Камеры наблюдения, уже радостно подумал я, и, как по заказу, световые лучи заструились от разных строений! ОФИГЕТЬ! Вот она – мутация! Ну, пусть не суперсила, но я стал видеть излучения работающих камер, а также их сектор охвата. А только ли камеры я вижу? Мысли лихорадочно стали перебирать варианты, какие источники ещё бывают?

Связь! От некоторых зданий потянулись более мощные световые лучи чуть другого оттенка. Радостно оглядев своих попутчиков, с удивлением увидел, что от Степаныча тоже идёт тоненький луч. А-а, у него же там коммуникатор, обрадовался я. Рассматривая столицу, я радовался как ребёнок, но заметил, что радиус действия моего зрения не бесконечен. Лучи виднелись в пределах двухсот метров, Когда мы проезжали дальше сияния у зданий, они становились слабее и потом пропадали совсем. От этого радость от обладания тайной не становилась меньше!

Я начал перебирать разные варианты: электричество, телевидение, радары, тепло – город окутывался разноцветными сияниями, а я сидел и балдел от открывшейся возможности. По-видимому, и Багира обладает таким же зрением, недаром она чуяла Селену.

Володя обратил внимание, что я сижу и улыбаюсь своим мыслям. Толкнув меня в бок, он поинтересовался:

– Ты чего лыбишься? Рано радоваться.

– Да так, – меня трудно было сбить с приятного настроя, – своим мыслям, что одной проблемой у нас стало меньше.

– Какой проблемой?

– Я теперь знаю, как обнаружить скрытое наблюдение, и мы сможем безопасно пройти к цели.

– И как?

– Поверь мне, это элементарно, но давай я потом тебе всё объясню.

Мне пока не хотелось делиться своими новыми способностями.

Добравшись до аэропорта, Степаныч предложил нам перекусить в баре вокзала. Усевшись за столик около окна, я, даже не обращая внимания на то, что ем, стал наблюдать за взлётами шаттлов. Оказывается, и антигравитацию хорошо видно. Только, в отличие от той же электроэнергии, излучения шаттлов походили на столкновение маленьких спиралек, которые, отталкиваясь друг от друга, продолжали размножаться. Это было изумительное зрелище! Еле оторвавшись от окна, я увидел изумлённые лица своих друзей – они смотрели на меня, как на дурака, у которого поехала крыша, а он так без крыши и сидит. Мне стало безудержно смешно, и я захохотал во весь голос:

– Ха-ха-ха, видели бы свои лица!

– Ты бы на своё посмотрел, – буркнул Серёга, – полный идиот, только слюней не пускаешь.

– Да ладно вам, – миролюбиво согласился я, – задумался просто, да и хорошее настроение! Вы-то хоть мне расскажите, к какому мнению пришли, что нам делать дальше. На чём добираться? Не на трейлере же…

Володя, допив свой сок, откинулся на спинку и продолжил, видимо, уже шедший разговор:

– Согласен, на гироскутерах можно проехать там, где четыре колеса не пройдут, да и практически бесшумные они, но я на велосипеде ездил ещё в школе, а тут мощнее мотоцикла штука.

– Я ездил на мотоциклах и с коляской, и без, – прервал я Володю, – так что, думаю, на гироскутере не сложнее.

– Да и я могу, – добавил Степаныч, – вот вчетвером мы и на колёсах.

– Нам бы местного проводника найти, – полковник крутил по привычке столовый нож в пальцах, – чтобы дорогу показал, как аккуратнее подобраться, чтобы не засветиться.

– Не засветимся, это я беру на себя. – Мне было приятно видеть удивлённые лица друзей.

– Да не томи ты нас, говори, что придумал. – Даже спокойный Баринов вышел из себя.

– Парни, я их вижу!

– Ну да?!

– Можете проверить. Вот оглянитесь вокруг: сколько камер, по-вашему, сейчас за нами наблюдает?

Парни завертели головами. Каждый что-то шептал себе под нос, прикидывая, откуда может вестись наблюдение.

– Я увидел четыре…

– Я три…

– Да нет, вроде четыре…

Они спорили, перебивая друг друга. Оглядевшись своим «волшебным взглядом», я вынес свой вердикт: восемь камер.

– Да ладно… – не поверили они мне.

– Три камеры снимают нас в лицо. – Я показал на стойку бара, чуть правее и под потолок. – Три в спину, там, там и там, – указал я очередные направления. – Одна в профиль с эстакады, видите, прямо на световом табло. А ещё одна через стекло с улицы, стоит вон там на вышке.

– Я ни хрена не вижу, – разозлился полковник.

– Это легко проверить, давайте пройдёмся по залу, и я вам их покажу, а также другие камеры, которым мы, сидя за столом, не попадали в объектив.

Когда парни убедились, что я прав, удивление не сходило с их лиц!

– Как так?

– Мне трудно объяснить, но я их стал видеть, – смущённо признался я. – Видимо, так проявилась моя болячка, мутация из Заброшенного мира.

– Ни фига себе у тебя болячка, всем бы так заболеть. – Серёга был в своем репертуаре.

Тут диспетчер объявил посадку на наш рейс, и мы заторопились к выходу.

На обратном пути я предложил Селене вывести нам троим на экраны местный алфавит с русской транскрипцией. Оказалось, ничего сложного, тридцать букв. За час я зазубрил их и уже без проблем читал предложенные варианты слов и предложений, после чего успокоился и тупо кемарил всю дорогу, надев наушники и выбрав радиостанцию с релаксовой музыкой.

Доехав от аэропорта до дома Степаныча на такси, мы увидели около ворот ожидающий нас незнакомый высокий автомобиль, фургон, из которого вышли два человека в обычной гражданской одежде. Подойдя к нам, они оба поздоровались и представились:

– Начальник службы безопасности города Парква Стивен Стайер, а это мой заместитель Эндрю Патаски. Нас прислал Мигель Эдуардо Сильва и просил оказать вам всяческое содействие и вручить идентификационные браслеты, обмундирование и личное оружие. Давайте пройдём в фургон, подберём всё по размеру.

Внутри фургон напоминал небольшой магазин, на одной стене которого висели военные комбинезоны, обшитые пятиугольными бронепластинами, защищавшими опасные для поражения участки тела. Увидев наши взгляды, Стивен начал рассказывать:

– Костюм боевой КБ-50. Керамическая защита очень лёгкая, но выдерживает прямое попадание из лучевого пистолета «Пульсар», а также защищает от пулевого оружия до двенадцатого калибра включительно. Причём защита изготовлена так, что пластины распределяют кинетическую энергию пули сразу по всем звеньям, позволяя человеку удержаться на ногах. – Достав из ящика четыре коробки и открыв одну из них, он продолжил объяснять: – Персональное лучевое ручное оружие «Пульсар». Крепится к боевому костюму специальным креплением, позволяющим очень быстро им воспользоваться. Личная идентификация, никто кроме владельца не сможет из него стрелять. Рукоятка запоминает ДНК пользователя. Перед стрельбой достаточно прикоснуться к ней любым участком кожи, обычно это указательный палец. Даже надев тактические перчатки, кончики пальцев сыграют роль идентификатора. Каждый из вас сейчас возьмёт свой экземпляр и для идентификации подержит в руке не менее тридцати секунд.

Взяв «Пульсар» за рукоятку, я стал внимательно его рассматривать. Привычная пистолетная форма, очень удобная и чуть вытянутая рукоятка заканчивалась цилиндрическим выступом. Ствол длиной как у АПС, но более круглый. Прицел похожий на наши коллиматорные, а кнопка предохранителя слева удобно нащупывалась большим пальцем.

Увидев мой интерес, Стивен стал дальше описывать оружие. Указав на заинтересовавший меня цилиндрик, пояснил:

– Это аккумуляторная батарея, рассчитанная на пятьдесят выстрелов. В комплекте идут четыре батареи. Эффективная дальность стрельбы – сто метров. Дальше луч слабеет, и проникающая способность у него падает. На стометровом расстоянии «Пульсар» насквозь пробивает более слабые костюмы, ниже пятидесятого индекса, а также бетонную стену в двадцать сантиметров толщиной. На стволе слева находится полоса индикатора. Сейчас она зелёная, как только спектр перейдёт в красный цвет, необходима замена батареи. Достаточно повернуть её против часовой стрелки, как батарея выскочит, вставленная новая батарея фиксируется автоматически. Зарядное устройство для аккумуляторов идёт в комплекте, но оно требует подключения к любому источнику тока. Чем выше вольтаж, тем быстрее скорость зарядки. Для сравнения – напряжение в 380 вольт позволяет зарядить батарею всего за час. Найдёте 1000 вольт – зарядится за пять минут. На ней тоже есть цветовой индикатор заряда. Кнопка предохранителя нажимного типа, когда она утоплена в корпус – это режим для стрельбы. Чужой просто не сможет её нажать. Всё это стандартное оружие. В армии есть ещё тактическая лазерная винтовка «Карбид». Она более мощная по своим характеристикам, но у нас её нет. К костюмам в комплекте полагаются тактические шлемы с полной герметизацией и защитой от любых газов и радиации, а также с тактической связью. Шлем напоминает мотоциклетный интеграл с опускаемым прозрачным забралом. На стекле показывается тактическая индикация: живые цели, движущиеся объекты, вражеская техника – красным цветом, зелёным обозначены союзники. В комплект входят тактические ботинки и перчатки.

Подобрав себе защиту по размерам, мы упаковали её в специальные чехлы. Степаныч обменялся с безопасниками координатами для связи, уточнил, нет ли новых вводных, и попрощался, обещав связаться с ними, когда появится новая информация. Забрав свои документы-браслеты и пластиковые карты, которые и оказались лейтенантскими патентами, радостно галдя, мы отправились в свой кемпер.

Когда мы зашли во двор, мне вдруг почудилось, что кто-то радостно меня окликнул. Завертев головой по сторонам, никого не увидел. Показалось, подумал я. Но не успели мы подняться в трейлер, как ощущение окрика проявилось более яркое. Снова оглядевшись, я увидел несущуюся вприпрыжку к нам Багиру! Добежав до меня, она стала тереться о мои ноги, что-то благостно ворча, а меня накрыла волна радости.

Бляха-муха, я теперь и Багиру чувствую! Говорить пока не получается, но эмоции её мне стали понятны. Опустив вещи на землю, я стал гладить её по голове, приговаривая:

– Ах ты моя озорница! Почуяла своих! Всё в порядке в доме? Ничего опасного не было?

Багира что-то захрипела в ответ, рассказывая, а мой разум охватило чувство спокойствия и надёжной уверенности, что всё здесь хорошо.

– Молодец! Дай только вещи разгрузить…

Пристроив амуницию, мы сели на веранде.

Степаныч привычным жестом раскурил сигарету и после пары затяжек предложил:

– Парни, я вот чего думаю. Надо сходить в бар к Стеллу, может, и он чего посоветует, люди там разные бывают.

– И мы с тобой, – предложил я. – Пивка заодно по кружечке пропустим с дороги-то, да и звание надо обмыть.

Парни радостно поддержали мою идею.

– Хорошо! – Проводник докурил сигарету. – Я сейчас домашних предупрежу, что мы прошвырнёмся по округе, а вы пока готовьтесь.

Зайдя в кемпер, я подумал и решил взять свой браслет с деньгами, неудобно, что Степаныч за нас везде платит, мы же не иждивенцы. Да и рюкзак с Селеной захватил. Смотрю, парни тоже что-то прихватили из своих вещей. Нацепив и идентификационные браслеты, мы стали подкалывать друг друга:

– Господин лейтенант, разрешите пройти?

– Да-да, господин лейтенант, извините, задумался. Проходите!

Выйдя из трейлера, мы увидели, что проводник ожидает нас вместе с Багирой. Узнав, что до бара идти пешком минут пятнадцать неторопливым шагом, рассматривая окружающий пейзаж, мы двинулись по улочке. Пройдя несколько шагов, я заметил, что Багира бежит рядом с нами.

– А ты куда собралась? – поинтересовался я. – Давай-ка дома нас жди.

Багира на своём ворчащем языке стала что-то говорить, а в голове у меня возникло ощущение, что так и надо, она идёт с нами.

«Ну хорошо, – подумал я, – видно, соскучилась, пусть идёт».

Парни, увидев, что котёнок не остался, молча пожали плечами и продолжили путь.

Бар Стелла был оформлен в лучших традициях ковбойских салунов. Двухэтажный дом, отделанный под дерево, по всему периметру окружала просторная терраса с широким массивным крыльцом. Входная маятниковая дверь из двух створок открывалась в обе стороны. Я взял Багиру на руки, и мы стали подниматься по ступенькам.

Когда зашли внутрь, первое, что бросилось нам в глаза, это длинная барная стойка и десяток столиков, расположенных вдоль стен. Множество высоких мягких табуретов, стоящих вдоль стойки, были заняты посетителями наполовину. Потолок не очень высокий, но большие окна пропускали достаточно света, так что помещение не было тёмным. Рядом со столами были небольшие закутки, каждый на шестерых человек. Там стояли красные кожаные диваны, которые своими высокими спинками отгораживали гостей от общей залы для приватной беседы. Вся мебель была деревянной, и только современные высокотехнологичные витрины и холодильники указывали, что это была лишь стилизация эпохи. За барной стойкой посетителей обслуживали два человека, один из них, увидев нашу компанию, приветственно махнул рукой и показал на один из закутков. Похоже, это и был хозяин заведения Стелл.

Не успели мы устроиться, как хозяин подошёл к нам и тепло обнялся с проводником. После чего Степаныч представил нас как своих друзей-землян. Мы пожали друг другу руки, и Стелл поинтересовался, что за повод привёл нашу компанию в его скромную обитель?

– Да что же ты за хозяин, – улыбнулся проводник, – не напоил, не накормил, а уже расспрашиваешь?

– Понял, – осклабился Стелл. – Что господа желают откушать?

– Господа желают пива свеженького, свиную рульку по твоему рецепту, зелень, овощи и… да, ещё перед рулькой принеси нам рыбку малосолёную, которая мне нравится. А пока мясо будет готовиться, я хотел бы с тобой уединиться на приватную беседу, нужен твой совет или, возможно, помощь.

Стелл кивнул, и они вдвоём со Степанычем скрылись в неприметной дверке у входа за барную стойку.

Пока мы осматривались, к нашему столику подошла девушка-официантка, одетая в обтягивающие серые брючки и коричневую рубашку с закатанными рукавами. Её талию охватывал широкий кожаный ремень, а на голове находилась ковбойская шляпа. Стройные длинные ноги, обутые в мягкие кожаные сапожки, приятно радовали глаз. В руках она держала большой поднос, на котором стояли запотевший кувшин с пивом, высокие пивные кружки и тарелочки с янтарной рыбной нарезкой. В придачу она поставила ещё блюдце с зеленью и ароматными чесночными гренками. Приласкав по голове Багиру и пожелав нам с улыбкой приятного аппетита, она сексуальной походкой вернулась к барной стойке.

– Смотри, какие здесь крали, – толкнул меня в бок Серёга. – А как буферами работает! Эх! Где мои семнадцать лет?!

– На Большом Каретном, – подколол его Володя. – Давай наливай!

Пока полковник разливал нам всем пива, я протянул один кусочек рыбы Багире. Та, осторожно обнюхав лакомство, мгновенно слопала и, облизнувшись и глядя в мои бесстыжие глаза, прохрипела какую-то фразу, что, наверное, подразумевало: «Ты чего, хозяин, думаешь, таким мелким кусочком я могу наесться?» В голове возникло ощущение лёгкой обиды.

– Ладно, не ворчи, – потрепал я её. – Я сам рыбку не пробовал, подожди, сейчас тебе ещё положу.

Взяв широкий салатный лист, накидал в него хорошую горку рыбных кусочков. Машинально один из них закинув себе в рот. Рыба оказалась не очень солёной, жирной и вкусной, похожей на нашу сёмгу. Под пиво самое то!

– Ну, господа офицеры! – Серёга встал.

Мы тоже поднялись со своих мест и, троекратно прокричав «Ура!», сдвинули кружки.

Прохладное алахарское пиво да под чесночные гренки и прозрачную янтарную рыбку шло просто изумительно. Первый кувшин мы прикончили очень быстро. И неожиданно увидели спешащую к нам официантку с очередным кувшином пенного напитка и какой-то миской в руке. Поставив кувшин на стол, девушка придвинула Багире миску, полную рыбной нарезки.

– Вижу, вашему зверю очень рыбка наша понравилась, – скромно улыбнулась она.

Багира что-то прохрипела ей в ответ и набросилась на угощение.

– Да она, как и вы, нам тоже по вкусу, – пытался пошутить Сергей.

– Я так и поняла, – снова улыбнулась официантка. – Рыбки я сейчас ещё принесу, – и, хитро оглядываясь, направилась к барной стойке.

– Товарищ, э-э-э… простите, господин лейтенант, – стал подкалывать его Володя, – держите себя в руках. Не успел по дому соскучиться, а уже иномирянок клеит!

В это время вернулся Степаныч, сел за наш столик, налил полную кружку холодного напитка и, не отрываясь, выпил до дна!

– Уфф! – протёр он усы. – Хорошо пошло! – Закинув рыбную нарезку, налил очередную порцию и, прихлёбывая, стал рассказывать: – Поделился я нашими проблемами с хозяином. Он обещал посодействовать. Тут, оказывается, есть местные трапперы. Ходят в джунгли, охотятся и продают пушнину. Лучше их никто незнает окрестностей. Но пока никого из них здесь нет, обычно ближе к вечеру появляются. Так что отдыхаем, братва!

Пока мы не спеша уговаривали второй кувшин, поспела и заказанная рулька. Знакомая нам официантка принесла очередной большой поднос, на котором находилось огромное блюдо с жареной свининой. Ароматное мясо, посыпанное какими-то неизвестными пряностями, прямо разваливалось. Наложив себе огромные порции, все принялись с восхищением уплетать жаркое с разнообразной зеленью.

Услышав очередное ворчание Багиры, я увидел, что её миска уже пуста. Навалив ей также кучу мяса, удивился её неуёмному аппетиту. Она, будто только что не ела, накинулась на свинину, как хищник. Хотя почему – как? Она и была хищником, и я порадовался, что животное оказалось всеядным.

За едой стали вспоминать разные смешные случаи, произошедшие в нашей ещё земной жизни, хохотали, веселились. А когда, осоловев от еды, откинулись на спинки диванов, то обратили внимание, что бар был почти заполнен посетителями. Музыкальный автомат выдавал какую-то лёгкую мелодию на струнных инструментах, похоже, скрипка и банджо были здесь популярны. Кто-то пытался танцевать, кто-то смеялся, кто-то кому-то доказывал, что жизнь дерьмо. Ну, всё как у нас на Земле. Багира, набив живот, развалилась на диване, щуря глаза, как бы намекая, что после сытного обеда по закону Архимеда полагается…

Проводник вышел покурить, а мы с интересом рассматривали посетителей. Одежда не вызывала удивления. Брюки, куртки, майки с неожиданной графикой. Появились и девушки. Кто в лёгком платье, кто в обтягивающих брючках. Ничего вульгарного или откровенно сексуального на глаза не попадалось. Подумал: хорошо, что публика здесь не заморочена на моде, все одеты так, чтобы им было удобно и практично. Вот музыку им здесь повеселее бы… Хм, а почему бы и нет! Пиво ударило по мозгам: ща сделаем!

Вытянув перед собой ладонь, позвал:

– Селена!

Её маленькая фигурка тотчас же появилась над рукой.

– Да, Стас.

– Селеночка, а давай сделаем людям приятное. У меня в папке видео есть парочка клипов группы Rednex. Ты открой над барной стойкой большой экран и запусти на нём песню Cotton Eye Joe. И главное, звук помощнее с хорошими басами, чтобы все слышали!

Селена улыбнулась:

– Сделаем!

Парни заржали:

– Ну-ка, ну-ка, поглядим, что из этого получится!

Над стойкой появилось световое окно, и через мгновение солист группы запел известные у нас на Земле слова:

Мощно ударили первые аккорды, и солист продолжил:

Публика недоумённо оглядывалась, а когда раздался проигрыш, первые девушки с визгом выскочили «на круг» и стали отплясывать, пытаясь повторить движение актёров на экране. На второй половине песни почти все посетители, выбираясь из-за своих столиков, присоединялись к танцующим! Клип закончился под оглушительные аплодисменты! Все стали кричать: ещё, ещё давай!

– Селена, запускай второй клип.

Опять уже знакомый стиль, но другая песня, Old Pop In An Oak, завели всех в очередной перепляс.

Мы с улыбкой глядели на танцующих.

– А могут они тут зажигать!

– Селена, а ты можешь сделать здесь цветомузыку?

– Что ты имеешь в виду? – спросила.

– Пусть весь зал в такт музыке перекрывают световые движущиеся лучи. Там у меня есть клипы с концертных площадок, сможешь повторить подобный эффект в этом зале?

– А-а, поняла. Без проблем, сейчас сделаем!

С верхней грани экрана в танцующих людей ударили световые прожекторы. Они стали окрашивать всё помещение в разные краски и узоры, лазерные лучи завели свою светящуюся паутину. Публика заревела от восторга! Даже обслуживающий персонал пустился в пляс. Видя, что вакханалия усиливается, я предложил:

– Селена, давай запускай мой плейлист, к песням, к которым нет видеоизображения, пусть на экране будут просто танцующие люди. Сможешь?

– Конечно, Стас!

Когда Rednex сменила группа «Серебро» со свои хитом «Мама Люба», то уже на втором припеве толпа, даже не понимая слов, повторяла хором: «Мама Люба, давай, давай, давай!»

Треки сменяли один другой, от современных до шлягеров восьмидесятых. Плейлист у меня составлен так, чтобы публика не уставала. Четыре-пять быстрых песен, потом медленная. Мы сами не могли усидеть за столиком и отправились танцевать с народом.

На медляке Серёга не утерпел и, подойдя к нашей официантке, пригласил её на танец. Она испуганно оглянулась на хозяина, но тот, улыбнувшись, разрешающе кивнул.

Мы с Володей и вернувшимся Степанычем сели в наш уютный уголок. Подошедший хозяин задумчиво поинтересовался:

– Это вы такой концерт здесь устроили?

– Да, мы, – кивнул я. – Но если вы против, сейчас же всё выключим.

– Нет, что вы! – поспешно ответил Стелл. – Наоборот! Я бы хотел сделать такую… – Он замялся в определении, но лицо тут же разгладилось, и он нашёл нужное слово:

– Такое шоу постоянным! Посетители в восторге, все подходят благодарят! Интересуются, откуда это и что за незнакомый язык и стили музыки?

– Вы объясните, что это музыка с Земли, откуда мы все родом, – порекомендовал я. – А вот на постоянной основе… Я затрудняюсь, возможно ли… Вряд ли у вас есть персональный эллинский искин.

Видя, что нажива уплывает из его рук, хозяин принялся уговаривать нас:

– Я готов платить за каждый вечер! Еда и выпивка тоже за мой счёт.

– Извините нас, Стелл, но мы не можем ежедневно крутить у вас дискотеки, у нас своих дел полно. И продать искин невозможно, вы ведь слышали, что он может работать только с одним человеком. Вот если вы сможете такой же купить…

Понимая, что его грандиозные планы рушатся, хозяин стал заламывать руки. С причитаниями в голосе он поинтересовался:

– Ну неужели ничего нельзя сделать? Я готов на любые ваши условия. Даже если бы я собрал денег на искусственный интеллект, то он свободно не продаётся, необходимо ждать, когда случайно появится такая возможность…

Я задумался.

– Давайте попробуем сделать так. Вы ставите хороший цифровой аудиоцентр в зале. Я скопирую в него пару сотен песен, этого вам хватит на первое время. Вы оснастите помещение световой иллюминацией, какой сможете. Вы же видели, как это работает?

Стелл кивнул.

– Вот. Можно повесить на стене экран побольше, на него будут выводиться видеоклипы, их у меня не много, но я готов вам тоже их скопировать. Тогда у нас получится нечто подобное. А я беру на себя обязательство по возможности расширять вашу музыкальную коллекцию.

Стелл прижал к своей груди мою руку:

– Я готов обсудить условия покупки.

– Стелл, давайте сделаем так. Я не буду вам продавать музыку, а хотел бы стать компаньоном и получать свой процент от прибыли.

На мгновение хозяин замялся, прикидывая возможные варианты, но, махнув рукой, принялся с азартом торговаться. Вернувшийся с медляка Сергей застал нас пожимающими друг другу руки. Пока Стелл бегал за носителем, куда Селена сбросит ему песни, Степаныч, крякнув от восхищения, налил очередную кружку пива и произнёс:

– За тебя, Стас!

Я потерялся в недоумении, а он пояснил:

– Раскрутить Стелла на восемь процентов от прибыли – этого ещё никому не удавалось! Как ты его зацепил!

Мужики, также налив себе по пиву, согласно чокнулись кружками. Но не успели мы пригубить, как к нашему столику подошёл один из посетителей. Было видно, что он уже перебрал алкоголя и ему море по колено. Схватив Серёгу за шиворот, он потащил его из-за стола. Мы всполошились и стали оттаскивать друга от грубияна. А тот стал орать, что сейчас накажет наглеца, который осмелился танцевать с его девушкой. Ростом мужик был на две головы выше полковника, да и в плечах шире. Не успокаиваясь, он продолжал оскорблять нашего товарища, за ним тут же собралась толпа местной поддержки. Сергей, спокойно выслушав все обвинения, предложил:

– Хочешь решить вопрос по-мужски, мля… Давай выйдем на улицу.

Толпа загомонила и практически вынесла нас наружу, предвкушая продолжение развлечений. Понимая, что сейчас начнётся поножовщина, я лихорадочно перебирал в голове варианты действий. Блин, даже оружия не захватил, понятно, что полковник вряд ли окажется без ножа, а у нас нет ничего.

Противники встали друг против друга в импровизированном кругу из толпы. Местный громила медленно достал из кармана «выкидуху» и, рисуясь на публику, покрутил её в руках. Я удивился, но Сергей не стал доставать своё лезвие, а всё так же молча, вроде как расслабленно стоял и смотрел на противника. Подбадриваемый криками толпы, громила кинулся в атаку, пытаясь провести прямой удар.

Ещё в армии меня учили, что при прямом ударе необходимо отвести руку с ножом в сторону, схватить другой рукой за предплечье и потянуть противника на себя, одновременно выкручивая руку за спину. Но техника полковника меня удивила: он не стал отводить руку в сторону, а, отодвинувшись с линии атаки чуть правее, поднырнул под руку. Как-то хитро вывернув кисть с ножом своей левой рукой, правой схватил за яйца противника и в красивом броске перебросил громилу через себя. Ударившись о землю, тот заорал благим матом, а Серёга, вывернув нож из его руки, вспорол лезвием ему ягодицу. Громила вообще обезумел от боли, крича, плача и причитая, что его убили… Кто-то из его группы поддержки вдруг отломал от крыльца штакетницу и собирался кинуться на нашего друга, но раздавшийся звук «дзинь!» и появившийся в доске нож остановили его пыл. А Володя, держа в руках очередное метательное лезвие, спокойно произнёс:

– Не советую, следующий будет в тебе.

Парень недоумённо попятился и вдруг заорал благим матом. Бросив доску, он упал на землю и схватился за ногу, на брючине стало расплываться пятно крови. Никто не мог понять, что произошло, но я услышал знакомое рычание Багиры. Вдруг все увидели её, постепенно проявляющуюся в воздухе рядом со страдальцем. Шерсть стояла дыбом, а оскаленная пасть с острыми зубами намекала, что связываться с ней опасно.

Стоящим дальше подельникам не было видно всех подробностей. Не ожидая, что им могут оказать сопротивление, несколько парней под угрожающие крики стали пробиваться к нам. И тут меня осенило, я вспомнил о возможностях Селены в Заброшенном мире и скомандовал:

– Селена, защитный периметр. Парализовать атакующих! Несколько человек замерли, судорожно кривясь от боли, а меня разобрала злость. Медленно входя в круг, сжимая кулаки, я выругался:

– Ах вы, суки! На королевских офицеров попёрли! Всем сейчас жопы порвём!

Толпа испуганно зашумела:

– Это же офицеры, офицеры… Чешем отсюда быстрее! И практически мгновенно все рассосались кто куда. Увидев, что остались только парализованные бедолаги, я, подхватив успокоившуюся Багиру на руки, устало произнёс:

– Селена, снимай периметр, пусть мотают отсюда.

Забрав свои вещи, мы увидели стоящего в проходе хозяина заведения. Показав на стенающих от боли парней, попросили оказать им помощь. И если необходимо, вызвать полицию.

Стелл успокоил нас, что полиция здесь не потребуется, парни сами захотели неприятностей, а помощь им сейчас окажут, лекарства у них замечательные.

Вернувшись за свой стол, мы стали выводить адреналин прохладным напитком. И вдруг к нам стали подходить совершенно незнакомые посетители, извиняться за своих земляков, благодарить за доставленное удовольствие, предлагая угостить нас чем угодно и с большим интересом косясь на Багиру.

Не понимая, за что нас благодарят, мы удивлённо разводили руками. Пока один из посетителей не объяснил. Оказывается, когда публика вернулась в зал, они попросили продолжить музыкальное представление, но хозяин им сказал, что это шоу для них делали как раз господа офицеры, а вы их оскорбили. Чувствуя себя виноватыми, местные жители старались загладить неприятный инцидент, принося на стол нам кучу разнообразной выпивки и закуски.

Понимая, что отказываться глупо, люди действуют от чистого сердца, с удовольствием принялись за дегустацию принесённого. И тут к нам подсел один из посетителей. Молча оглядев нашу компанию, он представился:

– Виктор. Стелл сказал, что вы хотели со мной встретиться…

Это траппер, подумал я. Странно, но, когда я вспоминал земные фильмы, образ охотника-браконьера у меня ассоциировался с Крокодилом Данди. Сухое обветренное лицо, шляпа с ожерельем из клыков, кожаная жилетка, обязательно за поясом большой нож, какое-либо тату на предплечье. Севший же рядом мужчина был полной противоположностью образу, созданному актёром Полом Хоганом.

Круглое, открытое лицо, никаких ожерелий с клыками. На крепком, слегка рыхловатом теле надета свободная просторная рубашка в клетку с коротким рукавом. Короткая светлая стрижка, обычные джинсы и лёгкие туфли. Казалось, это просто работник офиса пришёл пропустить вечером кружечку пива. Но, пожимая его руку, я почувствовал в ней силу. Ого! А мужик не так-то прост.

Степаныч взял разговор в свои руки.

Представив всех нас, он, не вдаваясь в подробности, рассказал, что нам необходимо незаметно попасть в определённый район в горах. Я попросил Селену показать на небольшом экране фотографии этой местности, которые нам скинул адмирал.

Виктор внимательно осмотрел все изображения, подумал немного и сказал:

– Да, я знаю эту местность, там полно пещер. Есть несколько троп, по которым можно проехать на гироскутере, но дальше – только пешком. Есть основная просека, по ней периодически проезжают учёные к своим пунктам наблюдения. Но, как я понимаю, вас эта дорога меньше всего интересует. – Он повернулся к барной стойке и махнул Стеллу рукой. Тот, поняв намёк, принёс ему кружку с пивом. Отхлебнув приличный глоток, траппер продолжил: – И примерно я догадываюсь, какое место вас там интересует. Пару лет назад я охотился в тех местах и видел строительную технику и периодически подъезжающие машины с грузом. Я почему-то подумал, что это «яйцеголовые» решили построить большую научную базу, кому же ещё кроме них захочется здесь жить? Поэтому в дальнейшем особо и не интересовался теми местами, у нас совершенно противоположные с учёными интересы. – Он усмехнулся и в очередной раз приложился к своему напитку.

Степаныч, заметив наши оживившиеся взгляды, тоже отпил из своей кружки и, вытерев усы, поддакнул:

– Да, вы правы, именно эта стройка нас интересует. Нам хотелось бы как можно незаметнее подобраться к ней. Вы не могли бы нам помочь?

– А что я с этого буду иметь? – В глазах Виктора не зажглось никакого огонька интереса. Он говорил совершенно равнодушно. Было понятно, что ему наши проблемы до лампочки и он подошёл пообщаться лишь из уважения к хозяину заведения.

Степаныч потерялся… Чтобы выиграть время на обдумывание предложения, он присосался к кружке. Мы понимали, что деньги не особенно занимают траппера. А Серёга решил перевести беседу в другое русло:

– Скажите, Виктор. Меня, как охотника, интересует, а с каким оружием вы ходите на промысел?

Оглядев Сергея своим равнодушным взглядом, траппер почувствовал родную душу.

– Хм, у меня несколько винтовок, но люблю и чаще всего хожу со своим «Шершнем», – оживился он.

Заметив неподдельный интерес в глазах собеседника, Виктор стал сыпать характеристиками своего оружия. Сергей изредка задавал наводящие вопросы, которые ещё больше распаляли траппера. В ходе беседы они выяснили, что есть преимущества как в земном охотничьем оружии, так и в местном алахарском. Степаныч, поняв задумку полковника, всё подливал им обоим пивка. После ещё двух кружек пива под занимательную беседу Сергей спросил, а не интересует ли его автоматическое оружие?

Виктор, осторожно оглядевшись и понизив голос, произнёс:

– Оно же у нас запрещено.

– Но мы ведь не будем об этом никому говорить, – загадочно подмигнув, продолжал заманивать его полковник. – Совершенно чистое, надёжное, не засвеченное в вашем мире, наше земное автоматическое оружие и, естественно, хорошее количество боеприпасов к нему. А в джунглях кто вас может контролировать?

Было видно, что наше предложение очень заинтересовало траппера. Он заёрзал на месте, несколько раз приложился к своей кружке. После чего, наклонив голову к собеседнику, поинтересовался:

– А сроки поставки какие?

– Через тридцать минут тебя устроит?

Было понятно, что траппер уже наш с потрохами. Потеряв дар речи, он залпом допил своё пиво и крепко пожал руку Серёги:

– Договорились!

– Тогда закругляемся, – стукнул по столу руками проводник.

Подозвав хозяина заведения, Степаныч попросил рассчитать нас, но Стелл огорошил своим заявлением:

– Уважаемые господа, вы мне ничего не должны. – Увидев недоумение на наших лицах, он объяснил: – Как ни смешно это звучит, но за вас уже заплатили, и даже не один раз! – Видя, что мы всё ещё ничего не понимаем, он рассмеялся и признался: – Мужики, если бы вы каждый вечер устраивали здесь потасовки, я был бы очень вам благодарен. Сегодня я получил прибыль раз в двадцать выше, чем обычно. Мало того, что вы своим шоу привлекли ко мне массу народа, а слухи об этом у нас расходятся быстро. Я даже не знаю, успею ли я к завтрашнему вечеру установить всё необходимое оборудование, но за ваш ужин благодарные посетители заплатили мне тоже раз двадцать, я уже сбился со счёта! Военных у нас очень уважают, а если ещё и креативных… Вы теперь здесь на уровне небольших богов стали. Кстати, о вашем звере уже ходят какие-то фантастические слухи, будто он может материализоваться даже в закрытом помещении и перегрызёт врагам горло, если они обидят этих офицеров! Это так?

Мы истерически заржали, но не стали разубеждать в ошибочности слухов, а многозначительно закивали. Пожав руки светящемуся от радости Стеллу и скинув ему на карту памяти земной музыкальный репертуар, наша компания с траппером покинула это уютное заведение. Уже на выходе нас догнала официантка, из-за которой и начался весь этот сыр-бор. Схватив Сергея за руку, она попросила прощения за нахального парня, недоумевая, с чего это он решил, что она его девушка. Сергей успокоил её, что он всё понимает и, обняв девушку за талию, крепко поцеловал в губы! Та зарделась от смущения, а полковник, ласково потрепав её за волосы, пообещал, что, возможно, они ещё не раз встретятся!

На улице уже было темно. Быстрым шагом мы добрались до дома Степаныча. Заведя траппера в грузовой отсек трейлера, полковник широким жестом предложил ему выбрать любой на его вкус трофейный АК-74М. Разобрав и собрав, сказал, как его нужно обслуживать, особенности стрельбы, характеристики. Указав на планки Пикатинни, разъяснил, что траппер может здесь установить свою оптику. Дал в комплекте ЗИП к автомату и нераспечатанный цинк, пояснив, что в нём 1080 патронов.

Счастливый Виктор ушёл домой, унося своё богатство, засунутое в какой-то мешок, пообещав, что в шесть утра он приедет за нами.

Понимая, что вся наша компания пьяная и завтра могут быть проблемы, я вспомнил, что в аптечке у меня есть волшебные таблетки. Выдав всем по штучке, я заставил парней их выпить, чтобы мы могли трезво обсудить дальнейший план действия. Через десять минут, совершенно трезвые, за кружкой чая, мы приняли решение.

Степаныч созвонился с безопасниками, проинформировав, что нам стало известно местонахождение базы, и попросил присоединиться к нашему небольшому отряду на своём гироскутере. Они обещали подъехать.

Потом он связался с адмиралом, предупредив, чтобы тот был готов выслать подкрепление по координатам, которые он даст, уже находясь на месте дислокации. Мигель пообещал помочь.

Теперь о транспорте.

Один гироскутер был у нас в трейлере, второй – это аппарат дочери проводника, мол, она его даст без проблем. За рулём будут Стас и он. Все согласились.

Из снаряжения кроме защитных костюмов и «Пульсаров» решили взять по автомату, оставшиеся три гранаты, гранатомёт с тремя зарядами, имеющийся у нас единственный артефакт с защитным полем, пару рюкзаков с необходимым снаряжением, продуктами, водой и аптечками. Жилеты с разгрузкой очень хорошо надевались на защитный костюм, поэтому отказываться от них было грехом. А также мы прихватили персональный телепорт, с которым вышел тренироваться Володя, как нашедший его. Естественно, я брал и Селену, проверенный вариант защитного периметра очень меня воодушевил.

Пока мы беседовали, Багира отдыхала рядом с нами на полу, но, когда мы стали обсуждать снаряжение и что ещё нам необходимо взять, запрыгнула ко мне на колени и, глядя в мои глаза, стала что-то говорить своим хрипатым голосом.

– Милая, чего ты хочешь? Поесть? Ты же в баре налопалась досыта, – не понимал её я.

И вдруг голос Селены произнёс:

– Стас, по-моему, она хочет ехать с вами.

– В смысле с нами? – ошарашенно спросил я. – И куда мы тебя посадим?

Багира тут же спрыгнула с моих колен и притащила мой рюкзак!

Все ещё не понимая, я переспросил:

– Ты хочешь, чтобы мы посадили тебя в рюкзак и ты смогла с нами поехать?

Багира утвердительно заурчала, а в моей голове возникло ощущение поглаживания, мол, всё верно.

– Степаныч, мы найдём ещё сумку, чтобы Багиру разместить?

Проводник подумал и предложил:

– Зачем сумка, у меня есть детская переноска «Кенгуру», её можно повесить на живот, и котейка в ней прекрасно разместится!

Багира подбежала к Степанычу и благодарно потёрлась о него.

– Ну хорошо, так и поступим! Всем готовиться – и спать, завтра рано вставать, – сказал проводник, поднимаясь с места.

Мы с ним пошли выгонять гироскутеры, управлять которыми оказалось очень просто. Скорость у них автоматическая. Ручка газа – как на наших мотоциклах. Педали тормоза нажимаются ногами, причём с обеих сторон, можно левой или правой. Аккумуляторы скутера довольно ёмкие, хватает, как минимум, на тысячу километров. Поездив по округе, я остался доволен. Сиденье удобное, даже с небольшой спинкой для обоих пассажиров, в повороты входит уверенно, лишь слегка наклоняясь. Двигатель практически не слышно, только хруст колёс по гравию да ветер в ушах.

Вернувшись во двор после тест-драйва, я увидел счастливого до ушей Володю, который любовно перекатывал с руки на руку мохнатый телепорт.

– Ну как? Научился перемещаться?

– Стас! Это я даже не знаю, с чем сравнить! – Я впервые видел такого возбуждённого друга. – Не сразу, но научился контролировать силу сжатия, чтобы примерно перемещаться как на десять, так и на пятьдесят метров. Точность пока ещё плюс-минус, но нигде и никогда не застревал, я имею в виду стены и землю. На большие расстояния прыгать пока не пробовал, хрен его знает, куда меня занесёт. Понял, что направление регулируется положением тела: куда смотрю, туда и перемещаюсь. Но короткими прыжками получается перемещаться довольно быстро.

– Слушай! – В моей голове родилась идея. – А двоих сразу он сможет переместить?

– Давай попробуем, – загорелся идеей Володя.

Взяв меня за руку, он осторожно сжал телепорт, и… ничего не произошло. Мы остались на месте, никуда не переместившись.

– Сломался, что ли? – удивился Баринов.

Отпустив мою руку, он сжал ладонь ещё раз и мгновенно исчез из моего поля зрения. И тут же услышал его радостный крик:

– Да нет! Работает!

Я оглянулся и увидел друга стоящим на дороге примерно метрах в пятнадцати от меня. Он сжал телепорт ещё раз и очутился у меня за спиной.

– Теперь понятно, почему его адмирал назвал персональным телепортом. Боливар не выдержит двоих, – процитировал он известную фразу одного американского автора.

– Жаль, – расстроился я. – Ладно, пойду рюкзак с вещами приготовлю, потом мыться и спать, времени осталось мало.

– Давай, – согласился Володя, – я тоже сейчас всё своё соберу и отсыпаться.

Степаныч уже ушёл в дом, а Сергей ещё возился с чем-то в грузовом отсеке. Приведя себя в порядок, я завалился на свою койку и практически мгновенно заснул.

Разбудил меня Степаныч рано утром. Позавтракав в трейлере, чтобы не будить домашних, быстро привели себя в порядок. Надев военные костюмы, прикрепив к ним свои «Пульсары» и захватив привычные автоматы и снаряжение, вышли на улицу.

Багира, позавтракав с нами, уже ждала около одного из гироскутеров. Рядом с воротами находился аппарат безопасников. Одетые, как и мы, в КБ-50, а также в тактические шлемы, они напоминали мотогонщиков, готовящихся к заезду. Усевшись на гироскутер и надев шлем, я приладил все крепления. Потом, нацепив на себя детскую сбрую «Кенгуру» и отрегулировав ремни, поманил Багиру. Она, запрыгнув на колени, дала себя уложить в эти ясли. Закрепив удерживающие ремешки, я поинтересовался у неё:

– Всё хорошо? Нигде не жмёт?

Багира, как обычно ответив своим хрипением, сложила голову на лапы, показывая, что она может спокойно спать, а в голове раздалось знакомое поглаживание – всё в порядке.

Виталий с рюкзаком, в котором лежал и базовый блок Селены, устроился сзади меня. На втором скутере за руль уселся Степаныч с другим рюкзаком, а за ним с гранатомётом и сумкой с зарядами примостился полковник. Не успели мы завести нашу технику, как на дороге показался Виктор. Одетый в костюм спасателя, какой у нас был в Заброшенном мире, и в похожем на наши мотошлеме, он приветливо махнул всем рукой и не спеша тронулся вперёд. За спиной у него тоже висел рюкзак и чехол, видимо, с его любимым «Шершнем», брать новый автомат, когда с нами будут представители власти, он не рискнул.

Нажав кнопку запуска, я увидел, что на панели приборов зажглись все датчики. Слегка газанув, я тронулся с места и пристроился в кильватер к трапперу. За мной прицепился Степаныч, а безопасники замыкали наш небольшой караван.

Выехав за город, Виктор прибавил скорости. Мы старались не отставать. Опустив забрало шлема, защищая глаза от встречного ветра, я поинтересовался у Володи:

– Ты как там? Всё нормально?

И услышал сразу несколько голосов, которые вразнобой ответили, что у них всё в порядке. Я понял, что рация в шлеме была настроена на общую волну.

– Хм, мужики, а если мне приватно понадобится с кем-то поговорить, как настроить рацию?

В наушниках раздался голос Стивена:

– Справа сбоку шлема есть кнопка настройки идентификации, у нас-то давно уже настроены шлемы. Каждый из вас нажмите и произнесите свой позывной или имя, если имя, то перечислите все варианты его произношения, как к вам могут обращаться друзья и коллеги. А при дальнейшем общении сначала назовите имя, к кому вы обращаетесь, а дальше можете с ним приватно говорить. При переходе на общую волну произнесите «Всем!» Тогда ваша рация заново включится в общий режим.

Ага, понятно. Я нажал кнопку и стал перечислять: Стас, Стасик, Станислав, Станислав Викторович, Викторыч, Радыгин. Хм. Вроде ко мне только так и обращаются. Попробую я проверить Володьку.

– Вован!

– Чего изволите, барин? – тут же заржал он.

– Да так, проверял, какие имена ты забил! Тебе там уютно сидеть?

– Вполне, мы особо ещё и не разгонялись.

– Будет страшно – можешь обнять меня, но нежно, без приставаний, а то у меня фантазия богатая, могу не так понять!

Баринов опять захохотал.

Видя, что траппер постепенно наращивает скорость, старался не отставать.

Тут же вспомнился эпизод из моей юношеской жизни.

Моему однокласснику Валерке родители купили сумасшедший мотоцикл «Иж-Планета-Спорт» жёлтого цвета. Первые экземпляры его оснащались японским карбюратором, из-за чего мотоцикл разгонялся так, что даже менты на машинах не могли догнать мотоциклиста. Как-то он со своей девушкой, сидящей у него за спиной, соревновался на трассе, ведущей в аэропорт, с машиной на скорость. Периодически обгоняя друг друга, водитель «шестёрки» (ВАЗ-2106) радовался каждому успешному обгону нашей парочки. Скорость у обоих была 140 километров в час. В какой-то момент Валерка крикнул своей будущей жене: «Держись!» и стал до упора выжимать ручку скорости. Позже он рассказывал, что стрелка спидометра, подойдя к цифре 160, замерев на мгновение, закрутилась по всему циферблату как бешеная. Потом оказалось, что тросик спидометра банально не выдержал скорости вращения и порвался. Мотоцикл ушёл вдаль, сделав «шестёрку» как стоячую. Видя, что он уже прилично оторвался, Валерка сбросил скорость и поехал спокойно. Когда через некоторое время «шаха» догнала мотоцикл, водитель, поравнявшись с ними, стал бешено гудеть сигналом от восторга и радостно махать рукой, так его поразила возможность этого монстра.

Довелось и мне на нём проехаться, но не за рулём, а пассажиром. Это когда Валерка попросил сходить с ним вместе на «Толчок», так назывался блошиный рынок в Оренбурге. Он там купил два шлема: себе, как у меня сейчас, в стиле интеграл, а для пассажира обычный, застегивающийся под подбородком ремешком, но с очень длинным козырьком. Гордо усевшись потом сзади на мотоцикле, я при каждом торможении постоянно тыкался в Валерку этим «украшением». Ручка для заднего пассажира там была мягкая и не позволяла упираться. А обнимать его было как-то не по-мужски, я же не девчонка. Поэтому пришлось откинуться назад и держаться руками за багажник. Было страшно, особенно когда он на скорости входил в повороты, мне казалось, что вот-вот, и мы упадём. Но всё закончилось благополучно.

А теперь и я сидел за рулём подобного монстра. Когда сам рулишь, всё воспринимается по-другому, поэтому мне и было интересно, как себя чувствует Володька, и я пару раз нажимал на тормоз, но он не утыкался мне в спину. Да, в общем-то, я и не резко тормозил, сила инерции была слабой.

А потом я просто наслаждался поездкой. Ощущение кайфа за рулём двухколёсного транспорта совершенно другое, чем сидя в уютном кресле автомобиля. Более резкое, ведь ты не защищён от опасностей корпусом машины, и от этого кровь бурлит сильнее.

Багира, отвернувшись от ветра, делала вид, что спит. Не елозит, не дёргается, и то хорошо!

Вскоре с асфальтовой трассы Виктор свернул на грунтовую дорогу, и скорость нашего движения заметно снизилась, а растительность по обеим сторонам дороги теперь становилась всё более густой и разнообразной. Древесно-кустарниковые заросли и огромные деревья, перевитые лианами, казались сплошной стеной, через которую трудно даже пешему пройти. Дорога была вполне укатанная, поэтому скорость можно было держать примерно 60 километров в час. Мы углублялись в сельву, и кроны деревьев уже практически закрыли над нами небо. Казалось, мы едем в растительном туннеле, через который иногда, как в трещинах, просвечивало голубое небо.

Виктор передал по рации, чтобы все держали забрала шлемов закрытыми, очень много вокруг мошки, комаров и разнообразной летучей гадости. Рядом проходят болота, поэтому для кровососущих гадов здесь полное раздолье. А также попросил не растягиваться, держаться всем поблизости. Объясняя это тем, что в лесу полно хищников, хотя вряд ли они нападут на нашу толпу, но здесь водятся и огромные змеи. Их особенно стоит остерегаться. Они нападают бесшумно, и хотя наши костюмы защищены от клыков, но умереть от удушья или быть раздавленным в змеиных тисках – удовольствие ещё то!

После этих слов все стали внимательно осматривать нависающие над дорогой ветви.

Проехав около часа по более-менее плотно укатанной дороге, траппер остановился и, подождав, пока все подъедут, стал давать указания:

– Мы проехали более половины пути, теперь вам необходимо ехать медленно и строго по моим следам. Водители контролируют путь, а пассажиры – окружающий периметр. Нам нужно подобраться к горному массиву немного левее от базы. С тех сопок и наблюдать строительный процесс.

Дорога резко сузилась. Не дорога, а скорее тропа, проторенная животными в сельве, извивалась, пересекая другие подобные тропы. Испугавшись, что обратной дороги мы можем не найти, я обратился к искину:

– Селена!

– Да, Стас, – раздался её голос в наушниках.

– Надеюсь, ты пишешь у себя в памяти весь наш маршрут? А то как бы не заблудиться.

– Не беспокойся, у меня каждый ход записан.

И я опять стал наслаждаться своим аппаратом. Классная всё-таки штука этот гироскутер. Даже на маленьких скоростях и крутых поворотах система гироскопов удерживала равновесие. И если в первое время ноги рефлекторно отрывались от корпуса, чтобы упереться в землю, то теперь я даже не напрягался, уверенный в своей технике.

Через пару часов мы вырвались на простор. Местность стала более открытой, наша скорость движения увеличилась. Было заметно, что тропа, петляя и извиваясь, поднимается в гору. Минут через пятнадцать после подъёма Виктор остановился на одной из скальных площадок и слез с гироскутера.

– Здесь немного отдохнем, – сказал он, доставая флягу с водой из своего рюкзака. – Кому хочется, могут перекусить, дальше пойдём пешком.

Есть не хотелось. Выпив немного воды, я растянулся на нагретом камне. Спина от дороги затекла, и поэтому прогревание приятно расслабляло мышечный спазм. Если бы не керамическая защита моего костюма, на раскаленных камнях было бы невозможно лежать, а так они играли роль термопрокладки, и мне было очень комфортно. Небольшой ветерок отгонял мошкару, и, открыв забрало, я просто наслаждался покоем. Остальные парни так же развалились кто где.

Багира же стала обходить дозором всю территорию, взяв на себя роль нашей охраны.

Передохнув, Виктор скомандовал подъём, и мы, размявшись, потянулись цепочкой вслед за ним. Подъём был не очень крутой, но дыхание быстро стало сбиваться.

«М-да, – подумал я, – альпинизм – это не моё. И ведь ещё не совсем старый, а уже запыхался. Если нам идти ещё пару часов, сдохну». Оглянувшись назад, увидел, что Володя тоже дышит с трудом, видимо, подъём и ему трудно даётся. Но, к счастью, дорога оказалась не такой длинной. Через некоторое время траппер замедлил ход и, пригибаясь, стал подкрадываться к ближайшим камням. Повторяя его движения, мы, растянувшись цепочкой, приблизились к точке наблюдения. Заглянув за камни, Виктор махнул нам рукой:

– Всё точно! Вон там, где просматривается дорога, у них вход.

Выглянув из-за камней, я увидел, что под нами стена довольно отвесно уходит вниз. А внизу из лесной чащи видна проторенная дорога, упирающаяся в скальную породу. Понимая, что в горах трудно определить расстояние, поинтересовался у траппера, сколько километров до входа в базу? Подумав, тот высказал предположение, что если идти пешком от этого места, то надо часа два потратить.

Серёга достал трофейный бинокль и принялся внимательно осматривать местность.

– Дорога и подходы, скорее всего, заминированы, – стал негромко комментировать он. – Подобраться незаметно практически невозможно. Сверху их не возьмёшь, даже если бы нам удалось пробраться по камням на козырёк входа. Наверняка и там стоят датчики движения, так что, пока мы закрепим верёвки и станем спускаться, нас перестреляют, как в тире. Без тяжёлой техники я не вижу возможности проникнуть в базу.

– Слушай, Николаич, – перебил его я. – А может, поискать вентиляционные вытяжки и через них попробовать пройти?

– Стас, это только в кино такое бывает. Что вытяжки по размеру позволяют почти в полный рост двигаться отряду нападающих. Да и большие вытяжки делают, если под землёй налажено какое-то производство. А если там разветвлённая сеть туннелей и пещер, то воздух может вентилироваться естественным путём. У нас нет времени шариться по неизвестным пещерам, хотя, подозреваю, что у них есть запасной выход. Никто в здравом уме не станет зарываться в землю, не оставив чёрного входа, точнее, выхода. – И обратился к безопасникам: – Парни, связывайтесь с адмиралом, надо доложить обстановку и совместно продумать план дальнейших действий.

Но через пять минут те огорошили нас заявлением, что связи нет, видимо, работают глушилки. Видя лёгкую панику у них на лицах, полковник улыбнулся и успокоил их:

– Мы предвидели такой вариант, поэтому, Стас, давай связывайся с командованием по своим каналам.

– Селена, – позвал я искина, – дай нам на небольшом экране видеосвязь с адмиралом.

– Выполняю, – отозвалась она.

В воздухе засветился экран размером с её рабочую базу, и минут через пять на нём появился во всей красе сам Мигель. Поздоровавшись, полковник кратко и по существу доложил ему обстановку. Молча выслушав доклад, адмирал подумал и спросил:

– Так, Грум. Ты определил их местонахождение?

– Так точно, – раздался голос исикна.

– Выведи снимки мне на экран. Хм, понятно. Вот что, парни. Я сейчас дам задание просканировать всю эту местность подробнее со спутников. Дело в том, что установки «Гарпия» сделаны из особых материалов, и, зная примерное местонахождение, можно и через скальную породу их обнаружить. И ещё… – Адмирал на мгновение задумался, потёр свою бородку и произнёс: – Я не могу дать команду на полноценные боевые действия, но! Могу отправить вам два спецвзвода по двадцать пять человек, якобы на учение в горах. Правда, им понадобится не менее двух часов, чтобы до вас долететь. Они прибудут на боевых шаттлах. Там у вас есть поблизости место для десантирования?

Мы все оглянулись на траппера. Виктор, прикинув в голове размеры десантных ботов и оглядев окрестности, предложил:

– Чуть ниже стоянки, где мы оставили свои гироскутеры, есть плато, на котором можно высадиться.

– Добро! – согласился адмирал. – Пока не предпринимайте никаких действий. Ждите подкрепление и результаты спутниковой разведки.

Экран погас, мы все обратили свои взоры на полковника, понимая, что он сейчас единственный, кто имеет реальный боевой опыт.

– Значит, так. – Серёга был по-деловому собран. – По пятнадцать минут по очереди ведём наблюдение за объектом. Бинокль у нас один. Остальным обедать и отдыхать. Ждём подкрепление.

Распределив очередь наблюдения, он первым пошёл в караул. Виктор, видимо понимая, что его услуги больше не нужны, предложил откланяться. Тепло попрощавшись с траппером, мы продолжили свой обеденный отдых. Через тридцать минут дежуривший Стивен вдруг крикнул:

– Внимание! К базе двигается автомобиль.

Все дружно кинулись к камням и увидели обычный гражданский транспорт, похожий на местное такси, за стёклами которого просматривалось два сидящих силуэта на переднем сиденье. Машина остановилась перед въездом под козырьком скалы. Через минуту к ней вышел караульный, одетый, как и мы, в боевой комбинезон, но вместо лучевого «Пульсара» у него висел привычный для нас автомат. Подойдя к сидящим пассажирам в автомобиле, он, похоже, стал что-то спрашивать. После чего махнул кому-то рукой, чтобы пропустили транспорт.

Безопасник, рассматривая его обмундирование, обрадовался:

– Ага! У него модель КБ-20, не чета нашим!

Автомобиль скрылся в проходе, а караульный не спеша вернулся на свой пост. Нависающие скалы укрыли его от наблюдения. Поняв, что больше ничего пока не ожидается, все, кроме дежурившего, вернулись к месту отдыха.

Вспомнив о Багире, давно что-то её не видно, почувствовал в голове знакомое поглаживание и через мгновение увидел её, выбегающую из-за камней и облизывающуюся на ходу.

– Ты тоже успела перекусить? – ласково обратился я к ней.

Багира, подбежав, что-то проворчала и, приласкавшись о меня, развалилась рядышком на отдых. Расслабившись, я начал подрёмывать, как меня разбудил голос Селены:

– Стас! Адмирал вызывает вас на связь.

– Парни, адмирал на связи! – позвал я всех.

Селена привычно открыла в воздухе экран, на котором Мигель сообщил нам новости спутниковой разведки:

– Вы были правы насчёт чёрного хода. Сканирование скальных пород выявило обе установки «Гарпии». Одна прикрывает основной вход, около которого вы находитесь. Вторая находится примерно в километре чуть выше по уровню. Сканирование также показало примерное расположение базы. По крайней мере первого уровня. Неизвестно, на сколько этажей они могли углубиться. Высылаю вам результаты съёмки.

На возникшем втором экране появилось схематичное расположение базы противника в 3D-проекции.

– Два взвода поддержки уже на подлёте к вам. Возглавляет их капитан Генрих Стриж. У него в снаряжении есть дроны разведки, которые более подробно могут отсканировать все помещения, выдавая схему коридоров к нему на планшет. Также у него в наличии четыре боевых робота поддержки. Они оснащены силовыми щитами, которые короткое время могут выдержать натиск стационарных установок «Гарпия». Эти корабельные лазеры защищены своими силовыми щитами, но и у них есть уязвимое место – генераторы накачки. Их невозможно расположить на удалённом расстоянии от излучателей из-за толстых силовых кабелей. На установке около чёрного входа, – генерал, видимо, указал его на карте, так как у нас на экране замигал маркер, – эти генераторы располагаются здесь. Ракетными установками двух ботов можно пробить скальную породу в этом месте, а дальше уже ваша задача уничтожить генераторы. – Адмирал сделал паузу. – Но у основного входа это проблематично. Сканирование скальных пород показывает их необыкновенную прочность. Здесь ракеты бессильны. Поэтому основную атаку предлагаю делать через чёрный ход. Но и основной вход нельзя оставлять без прикрытия. А чтобы противник сразу не заподозрил атаку в двух направлениях, предлагаю сделать отвлекающий манёвр. Имитировать наступление по центральному проходу. Ваша задача: как можно ближе и по возможности незаметно пробраться к основным воротам и завязать бой. Не лезьте на рожон. Пусть Стриж оставит с вами несколько человек и парочку роботов. Прячьтесь, укрывайтесь, но постоянно атакуйте. Боты дадут пару выстрелов по входу, чтобы разбить ворота, и сразу улетят ко второму выходу. Пусть основной бой ведут роботы, они быстрые, могут уклоняться от луча «Гарпии», стараясь истощить её силовые щиты. Вы создаёте массовость, не важно, попадаете в цель или нет. Капитан со своими людьми будет пробиваться с тыла. Луч у «Гарпии» хоть и мощный, но движение его медленное. «Гарпия» рассчитана для стрельбы на крупную технику, а не на людей. Даже пешему человеку от её луча легко увернуться. Поэтому обратите внимание на людские резервы, которые вас будут атаковать. Связь у вас блокируется, но ваш искин может установить персональный канал с капитаном. Так что действуйте исходя из обстановки. Как только боты к вам вернутся, это значит, Стриж с командой уже внутри, просто ведите огонь и ждите. Всё понятно?

– Так точно! –гаркнули мы.

– Если что, я на связи, – кивнул адмирал и отключился. Я не успел переварить все вводные в голове, как голос Степаныча вывел меня из забытья:

– А вон и кавалерия подоспела!

Поглядев в указанную сторону, я увидел подлетающие к нам два объекта. Это были уже не обтекаемые пузатые дирижабли, а вытянутые, как клинки, аппараты. По бокам с обеих сторон были видны ракетные турели, похожие на наши земные, которые устанавливают на вертолётах. Совершенно бесшумно зависнув в воздухе, боты синхронно стали опускаться на указанную площадку.

Оставив второго безопасника Эндрю нести наблюдение, мы впятером быстрым шагом отправились к месту посадки. Вышедший из первого бота к нам на встречу очень крупный человек был облачён в более мощный, чем у нас, боевой костюм. Его керамическая броня отливала другим цветом, а вдоль линий рук и ног выступали небольшие утолщения. По тому, как он выпрыгнул из салона, чувствовалось, что у него встроенный экзоскелет. За спиной висело оружие, напоминающее укороченную винтовку, но с более толстым стволом и рукояткой, интегрированной сразу в приклад. Мощный прицел выдавал в ней дальнобойное оружие. Наверное, этот тот самый «Карбид», о котором нам рассказывали безопасники. Представившись капитаном Генрихом Стрижом, он пожал нам всем руку. Николаич, на правах нашего командира, рассказал обо всех полученных данных и результатах наблюдения за въездом.

Капитан дал какую-то команду, и из этого же салона к нам вышли десять человек, а за ними на суставчатых ногах выкатилась парочка боевых роботов.

Небольшую платформу с четырьмя ножными конечностями венчала суставчатая конструкция с парочкой «рук», на которых были закреплены стволы лучевого оружия. Не было видно никаких поршней и штанг. Сегменты конструкций переходили один в другой, казалось, без всяких шарниров. Но в то же время были поразительно гибкими. Выскочив из салона, они тут же заняли прикрывающие нас позиции.

Стриж подтвердил, что и ему адмирал выслал снимки базы и он в курсе предложенного им плана. Десять человек отправляются под наше командование. Указав на полковника, представил его:

– Это лейтенант Пищугин. Адмирал приказал им выполнять все его указания.

– Послушай, капитан, – немного фамильярно обратился к нему Серёга. – Дорога к базе, скорее всего, заминирована. Нет ли у тебя сапёра и каким оборудованием вы обычно расчищаете путь?

Капитан, указав на одного из военных, представил:

– Капрал Чех. Он ваш сапёр.

– Чех – это фамилия или национальность? – поинтересовался Володя.

– Чех – это позывной, как и мой – Стриж, – улыбнулся капитан.

– А оборудование у него стандартное – сканер мин и дистанционная глушилка. – Капрал показал небольшой планшет, который он вытащил из своего рюкзака.

– Скажите, капрал, – полковник задумался, – а ваш сканер видит любые типы мин?

– Да, господин лейтенант, – отозвался сапёр. – Вся база мин нашего мира занесена в компьютер.

– Понятно, – сказал, как отрезал, Сергей. – Значит, наши земные мины он хрен увидит. Мля, проблема.

– А в чём проблема? – не понял Стриж. – Если есть радиоканал подрыва, то сканер должен его засечь.

– Ну, во-первых, – рубанул рукой воздух полковник, – диапазон ваших радиочастот может не совпадать с земными частотами. А во-вторых, у нас есть чисто механические устройства, у которых просто нет никаких излучений, и взрываются они от нажимного действия или растяжки.

Капитан развёл руками:

– Видимо, придётся, как в старину, ручками искать. – Стриж собирался уходить, как вдруг увидел севшую рядом со мной Багиру. Остановившись, он стал с любопытством её разглядывать: – Это ваш зверь? – Капитан явно был удивлён.

– Да, наш, – согласился я.

– И он вас слушается?

– Вполне, даже пытаемся общаться. А что вас так удивило? – Мне стало любопытно, что ещё такого нам о шорках неизвестно.

– Это же зверь из Запретного мира, а не какой-то выведенный селекционерами?

– Да, мы его нашли именно там, и он за нами сам увязался.

– Поразительно! – Казалось, для Стрижа это известие стало ошеломляющим. – Я ещё в детстве играл подобными игрушками. Плюшевый шорк до сих пор у меня сохранился. У нас он считается почти мифическим животным, о нём ходит много слухов, не знаю, насколько они реальные.

Капитан присел на корточки и протянул руку Багире. Она не сдвинулась с места, но посмотрела на меня.

– Багира, это друг, его не нужно бояться.

Фыркнув, почти как наша земная кошка, она неспешно подошла к капитану и потёрлась о его руку, выказав ему своё расположение. Лицо Генриха светилось, как у ребёнка. Он погладил Багиру по голове и продолжал восхищаться:

– Мужики! Никогда бы не подумал, что мне придётся увидеть настоящего шорка! Даже не то чтобы увидеть, а потрогать!

Мне было лестно слушать его восторги, но желание узнать что-то новое о шорках было более сильным.

– Извините, капитан, но всё же, хоть вкратце, какие легенды ходят об этих существах?

– Я читал, что если они выбрали себе попутчика, то это для них – как семья. Шорки всегда будут сопровождать его по жизни, помогать и защищать. У них поразительное мышление, они очень умные и могут общаться в двух звуковых диапазонах. Но некоторые учёные утверждают, что эти существа могут читать мысли и также мысленно разговаривать. Они видят в нескольких диапазонах, любые излучения для них – открытая книга. Нюх шорков превосходит самые совершенные анализаторы воздуха. Если ему дать команду найти любой предмет, даже закопанный глубоко в землю, они лучше всякой собаки справятся с поиском. Взрослого шорка невозможно догнать, их мускулатура позволяет передвигаться с немыслимой скоростью, поэтому для него нет соперников. Его способность к мимикрии позволяет маскироваться у вас под носом, и его трудно заметить, а если он станет нападать, то от его мощных челюстей не спасёт даже мой КБ-100! Шорк – царь зверей!

Мне было приятно узнать что-то новое о нашем друге, но какая-то мысль всё никак не могла сформироваться в моей голове. Поблагодарив капитана за рассказ, мы стали обговаривать план наших действий.

Чтобы вражеские наблюдатели нас не заметили, капитан предложил Сергею скрытно выдвигаться на позиции атаки. Боты остаются здесь. Он отправит небольшой отряд разведки ко второму выходу, чтобы не было неожиданностей. Как только мы выйдем на огневой рубеж, связываемся с ними по рации. Сигнал к бою – ракетная атака наших ботов. Отстрелявшись, десант сразу же уходит ко второму шлюзу, а мы имитируем нападение.

Приказав Селене установить канал связи с группой Стрижа, я попросил у него пару разведывательных ботов, на всякий случай. Капитан отдал приказ, и один из солдат достал из своего рюкзака два небольших металлических шара. Я попросил Селену подключить их к своему интерфейсу, а у капитана поинтересовался:

– А как их запускать?

– Да очень просто. Подкинь их в воздух в том направлении, которое тебя интересует, они запустятся автоматически. Облетая помещение, тут же выдают сканированную картинку вам на экран. Будет по пути тупик, они возвращаются назад. Или через свой искин дашь команду на возвращение.

Мы пожали друг другу руки.

– В общем, станет тяжело, зовите на помощь, – напутствовал нас капитан. – Как только боты пробьют проход к генераторам, я отправлю их вам на поддержку.

– Добро! – кивнул Сергей и, скомандовав нам «Вперёд!», возглавил нашу группу.

Сапёр со своим оборудованием шёл с полковником рядом, роботы замыкали нашу колонну.

Когда мы углубились в джунгли, движение наше заметно снизилось. Приходилось постоянно перебираться через непролазные чащи или выискивать пути обхода. Забрала шлемов были закрыты, а то от летающей мошки житья не было бы совсем. Через час капрал дал команду остановиться. Ознакомившись с данными своей планшетки, он предупредил:

– Впереди минное поле.

Вспомнив о своих новых возможностях, я мысленно скомандовал: «Все излучения!»

Поляна окрасилась световыми сияниями, изредка бившими из земли.

«Ага! – обрадовался я. – Вот и мины!»

Капрал что-то поколдовал со своими программами, и некоторые сияния пропали.

– Всё, – обрадовался он, – отключил! – И собрался продолжать движение.

– Стоп! – воскликнул я. – Не все отключились, я вижу мины на взводе!

– Да не может этого быть! – заартачился сапёр. – Сканер показал бы. Я заглушил несущие частоты.

– А ты ещё раз запусти свой сканер на перебор.

Капрал надулся, но не стал спорить и через минуту выругался:

– Вот гады! Они запрограммировали мины на несколько частот, мол, одну просканируют – отключат, и тут же другие мины переходят на другую частоту! – Что-то набрав в своём компе, он запустил программу нейтрализации по-новому. – Хитро придумали, – злорадно усмехнулся он. – Да и мы не лыком шиты! Я сейчас настроил программу на постоянное сканирование и нейтрализацию. Так что сколько бы раз частота ни менялась, программа будет гасить несущую волну. Это резко сократит ресурс работы прибора, но нам на один проход хватит.

Своим взглядом я заметил, что световые лучики стали пропадать и появляться всё реже. Сапёр было собрался заново продолжить путь, как его остановил уже полковник.

– Стоп, солдат. Свои мины ты, может, и отключил, а вот наши, земные тебе не подвластны. – Достав свой неизменный нож, он стал проверять перед собой путь и приказал двигаться строго за ним.

Понимая, что так идти мы будем ещё несколько часов, в голове опять засвербела неоформившаяся мысль. Что-то же меня насторожило в рассказе капитана… Шорк может найти любой предмет, даже закопанный глубоко в землю! Вот оно!

– Серёга, подожди мучиться! – Я позвал Багиру и, присев перед ней на корточки, стал объяснять: – Умничка моя, нам нужна твоя помощь! Здесь в земле запрятаны мины… Как бы тебе объяснить? Это такие железки, которые могут взорваться и нас всех убить. – Видя, что Багира меня не понимает, я обратился к парням: – Мужики, как лучше дать понять животному, что такое мины? Я не соображу.

Все застыли в недоумении, и только Степаныч, вытащив из кармашка гранату Ф-1, предложил:

– А ты дай ей понюхать, как собаке, может, тогда поймёт?

– Точно! – обрадовался я. – Это же котопёс! – Протянув гранату Багире, попросил: – Нюхай! Вот такие штуки спрятаны в земле. Они так пахнут. Ты должна нам их показать, но не трогать! Только найти и показать. Поняла?

Багира привычно захрипела в ответ, знакомо погладила меня в голове и отправилась вперёд. Мы строго шли за ней вслед. Вдруг она остановилась, сделав стойку, как охотничья собака, и, повернув к нам голову, что-то прохрипела. Селена тут же уверенно перевела:

– Говорит, нашла.

Полковник, осторожно подойдя к ней, увидел что-то на земле и выдал витиеватую матерщиную фразу, которая означала, что кто-то поимел его голову, но он очень поражён тем фактом, что кошка смогла найти растяжку! Отломав небольшую веточку, он воткнул её в землю рядом с гранатой.

– Здесь все осторожно перешагиваем!

И, только проверив, что никто не зацепился, даже роботы, продолжил с нами путь.

Багира нашла ещё несколько мин и растяжек, которые наша группа благополучно миновала. Теперь уже и капрал смотрел удивлённым, но уважительным взглядом на нашего шорка.

Вскоре я увидел знакомые расширяющиеся лучи от камер наблюдения и датчиков движения.

– Стоп, парни! Теперь я веду вас. Здесь камеры стоят. Направляя в нужную сторону Багиру, я повёл отряд за собой.

Чтобы не попасть в сектор охвата камер, нам пришлось изрядно поплутать и даже в паре мест пробираться ползком. Оказалось, наши механические помощники могут прижиматься к земле ничуть не хуже человека.

Понимая, что при начале атаки нам всё равно не укрыться от наблюдения, я спросил у капрала, кто у них в отделении лучший снайпер. Подошедший парень представился Полом. Я на словах объяснил ему, где находятся камеры видеонаблюдения, чтобы во время боя он смог их все обнаружить и расстрелять. Если он их поразит, я увижу. Снайпер удивился, но молча согласился с поставленной задачей.

На то, чтобы занять огневой рубеж, у нас ушло не менее трёх часов. День клонился к закату, солнце, как по заказу, светило нам в спину. Проход в скале закрывался массивными воротами, рядом с которыми виднелась небольшая дверка для выхода наружу часового.

Убедившись, что все рассредоточились, укрываясь за деревьями и возвышенностями, полковник дал мне отмашку связаться с капитаном и предупредить о начале боевых действий.

– Селена, – прошептал я, – передай капитану, что мы готовы.

Через пять минут раздался тихий свист, и ворота утонули в громе разрывов ракет десантных ботов. На нас покатилась волна горячего воздуха, пыли и раскалённых обломков. Мгновение – и над нами промелькнули хищные силуэты атакующих машин. Красиво разойдясь в разные стороны, боты исчезли из моего обзора. Когда пыль немого рассеялась, стало видно, что от створок практически ничего не осталось. Слышимость от взрыва в моих ушах ещё не восстановилась, просто машинально я увидел, что Пол ведёт стрельбу по указанным направлениям. Один луч от камеры исчез, и я прокричал снайперу:

– Пол! Одна камера готова, давай по другим веди огонь. Тот кивнул и тут же стал методично уничтожать остальные камеры. Когда он справился со всеми, из створок прохода стали раздаваться вспышки выстрелов. Роботы, выскочив из укрытий, стали очень быстро перемещаться по площадке, ведя непрерывный огонь. Понимая, что расстояние для наших пульсаров критическое, я взял в руки автомат и стал пускать короткие очереди в пещеру. Тактические очки забрала моего шлема показывали мельтешение красных огоньков внутри прохода, но понять, кто и где там прячется, не было возможности. Сменив первый магазин, я увидел, что все мои товарищи стреляют тоже из автоматов. Поискав взглядом Багиру, увидел, что она лежит недалеко от меня и не лезет под пули.

Сменив место дислокации и выглянув из-за очередного камня, я увидел, что из пещеры появился яркий луч, который стал ловить уворачивающихся роботов. Тут всем стало не до шуток. Роботы успешно перепрыгивали и уклонялись от него. Но мощный лазер стал валить деревья, за которыми мы прятались. Иногда от него вскипала сама земля, плавились лежащие рядом камни. Было очень страшно. Но двигался он очень неспешно, можно было прогнозировать, куда он направится, вверх или вниз, и поэтому мы стали чаще перемещаться по периметру, иногда просто отбегая в естественную низину. Защитное силовое поле роботов изредка вспыхивало от рикошетов обороняющихся. Чтобы они не чувствовали себя вольготно, полковник уже несколько раз с разных позиций стрелял в пещеру из гранатомёта. Степаныч, похоже, тоже активировал свой щит. Когда он менял позиции, было видно небольшую мыльную плёнку. В голове опять всплыла запоздалая мысль: а что же я не пользуюсь своими возможностями? Мысленно произнеся «силовая защита», я увидел на нашем проводнике окутавший его силовой кокон. Похожие рисунком, но не цветом, такие коконы окутали и наших роботов.

«Ага, понятно, тут другая энергия используется. – Я перевёл взгляд на пещеру и увидел похожее сияние и за лучом установки „Гарпии“. – Вот сука, – подумал я. – А стрелок, как мы и предполагали, защищён силовым артефактом. Хрен мы его возьмём».

Продолжая стрельбу в зев пещеры, я даже не понимал, попадаю в кого-нибудь или нет. Слава богу, в меня пока ещё никто не попал… И тут же раздался звук удара пули о шлем, но она отскочила рикошетом.

– Вот мля, развалился, стрелок хренов, – ругал я себя. – Давно ведь нужно было менять позицию!

Переместившись на новую точку, я оглядел поле боя. Присмотревшись к мельтешащим роботам, которые уже проделали половину пути до прохода, я заметил, что сияние их защиты стало слабее, и крикнул парням, что роботы выдыхаются и их вот-вот могут подстрелить.

Я вставил уже пятый магазин, понимая, что наша атака может быстро захлебнуться, а без поддержки крупного калибра нам здесь делать нечего. И Селена вывела голос Стрижа:

– Парни, мы уничтожили генераторы, начинаем штурм, боты вас сейчас поддержат.

И через минуту раздались знакомые свисты атакующих ракет. Боты залп за залпом утюжили зев пещеры. Но вдруг атака прекратилась.

– Селена! – закричал я. – Дай мне связь с ботами!

– Лейтенант Стик на связи, – раздалось в наушниках.

– Почему прекратили стрельбу?

– Ракеты кончились, можем поддержать вас только стрелковым и лучевым оружием, но защиту «Гарпии» они не пробьют. Будем вести огонь по стрелку, сидящему за установкой.

– Бесполезно… У него силовая защита от артефакта… – И я в сердцах выругался. – Хотя… ведите огонь по нему, пусть нервничает.

В это время луч установки зацепил одного из роботов, и на его месте осталось лишь расплавленное пятно.

«Так, – подумал я, – нас становится меньше».

Да ёшкин кот! Как пробраться-то незаметно к этому стрелку? Чтобы, как говорил Степаныч, «медленно его зарезать»… Подошедшая ко мне Багира что-то захрипела на своём, непонятном мне языке. Машинально погладив её по голове, я не понял.

– Ты-то чего хочешь? Жрать? Так некогда нам, видишь, что творится?

Багира продолжила свой монолог, немного отбежав от меня.

– Да не пойму, что ты хочешь?! – разозлился я и услышал голос Селены:

– Стас, по-моему, она говорит, что ей нужно туда, и она может пройти и нам помочь!

Я впал в ступор. Ну, пройти, может, она и сможет, мимикрия у неё такая, что никто и не заметит, но чем поможет котёнок, пусть размером и с небольшую собаку? Медленно перегрызёт горло человеку, закованному в сплошную броню? Хотя Стриж и говорил, что зубы у шорков мощные, но он рассказывал о взрослой особи, а это ещё детёныш!

– Багира, ты уверена, что с тобой ничего не случится? В голове раздалось знакомое поглаживание, и Багира, крадучись, направилась к пещере, мгновенно исчезнув из вида. Лишь бы под пули не попала, подумал я, тебя же хрен увидишь. И тут же глаза мои перестроились и я увидел светящийся силуэт шорка, пробирающегося в пещеру. Сразу крикнул парням:

– Мужики, по правому флангу не стрелять, там идёт Багира!

Бойцы по цепочки передали мою просьбу. Я даже сам перестал вести огонь, наблюдая за передвигающимся зверем. Багира то перебежкой, то крадущимся шагом, будто чувствовала, откуда ей грозит опасность, пробралась к входу в пещеру. В это время луч «Гарпии» уничтожил второго робота, и стрелок, поняв, что с земли ему практически никто не угрожает, перенёс стрельбу по воздушным целям. Но боты играючи уходили с линии луча, продолжая поливать стрелка оставшимся боезапасом.

Силуэт Багиры практически растаял в темноте пещеры, как вдруг луч установки погас. Ещё ничего не понимая, я вглядывался в темноту, из которой изредка раздавались короткие автоматные очереди. В голове возникло знакомое поглаживание, и я почувствовал зов Багиры. Не услышал, а именно почувствовал, будто мне очень нужно куда-то идти. Тут же отозвалась Селена:

– Багира ультразвуком зовёт нас!

Всё так же в полном недоумении я крикнул парням:

– Мужики, Багира нас зовёт! Не знаю как, но стрелок из «Гарпии» больше не стреляет. Селена, передай лейтенанту Стику, что мы идём в атаку.

Забросив за спину мешавший автомат и взяв в руки «Пульсар», я вылез из-за укрытия. Ноги дрожали от страха, но сначала ползком, потом на четвереньках, затем пригибаясь я побежал вперёд. На удар первой пули я сначала даже не обратил внимание. Потом ещё один удар, но керамическая защита костюма расплёскивала по своей поверхности кинетическую энергию пули. Убедившись, что мой костюм стрелки пробить не могут, я немного успокоился. Но условный рефлекс, вбитый в меня ещё в армии, заставлял бежать, постоянно меняя траекторию. Стреляя уже из лучевого оружия, я и не метился, понимая, что в движении я могу попасть только случайно. Но, как устрашающий фактор, стрельба будет оказывать психологическое давление на обороняющихся солдат. Боковым зрением увидел, что и остальные члены нашей команды кинулись в атаку. Заметив в руках у обогнавшего меня полковника гранату, я мысленно закричал: «Багира, прячься! Сейчас там будет взрыв!»

– Граната! – крикнул Сергей, и мы все упали навзничь, укрываясь за камнями и оплавленными участками земли.

После раздавшегося взрыва все кинулись в проём пещеры. Меня по пути обогнали оставшиеся с нами солдаты. Когда я, запыхавшись, ворвался в пещеру, то опешил. Солдаты, быстро добив остатки обороняющихся защитников, встали, в изумлении наблюдая открывшуюся перед ними картину.

Установка – огромная по размеру пушка, окутанная лентами охладителей, стабилизаторов и оптических резонаторов через систему подвижных платформ, стояла на мощном бетонном постаменте. Оператор-стрелок находился в специальном ложементе за механизмом излучателя. У него был персональный пульт управления, похожий на приборную панель самолёта. Куча индикаторов, сигнальных огоньков и приличного размера монитор наблюдения. Пара джостиков, очень похожих на земные игровые приставки для игры в компьютерные стрелялки, позволяли вращать турель в любых плоскостях. Кнопка стрельбы находилась сверху, на рукоятке джостика. Стрелок, одетый в военный костюм КБ-100, сидел без сознания, зажав руками шлем, будто хотел заткнуть уши. В пылевой дымке коридора силовое поле военного чуть видимо мерцало. Но удивило меня не это, а то, что у него на коленях примостилась наша Багира. Умиленно глядя на нас, она что-то проворчала, будто хотела спросить: чего вы так долго шли?

Я подошёл к наводчику и медленно протянул к нему руки. Стрелок не шевелился. Пошарив по карманам его костюма, в одном из них я нашёл шарик силового поля. Погладив артефакт, я снял силовую защиту. Багира спрыгнула на пол и, подойдя ко мне, стала тереться о мои ноги, как бы намекая: почему ты не хвалишь меня, хозяин, я же всё правильно сделала?

– Молодец, молодец! – приласкал я её.

Бойцы подошли к поверженному врагу и, проведя поверхностный осмотр, заковали его в наручники.

– Похоже, будто его по ушам долбанули.

– Багира, это ты его оглушила? – спросил я у неё, и знакомое поглаживание в голове было для меня утвердительным ответом. – Ах, вот в чём дело… – стал догадываться я.

Багира, пользуясь своей маскировкой, смогла приблизиться к стрелку и оглушить его ультразвуковым криком. Хотя это какой же силы должен быть крик, чтобы вырубить человека? М-да, не всё ещё мы знаем о возможностях шорков. Теперь уже все бойцы удивлённо смотрели на Багиру, но Серёга не дал им расслабляться.

– Вы двое, – показал он на двух бойцов, – остаётесь здесь, остальные за мной.

Но не успели мы пройти по коридору и два десятка метров, как увидели новые ворота, перекрывающие путь. Капрал Чех, подойдя к ним и осмотрев поверхность, сообщил, что этот металл мы не сможем прорезать нашими излучателями. И он вообще удивлён, что такой редкий сплав используют для обычной двери. Он непроницаем для всех известных нам излучений. Снаружи нигде нет пульта управления, значит, дверь открывается только изнутри.

– Селена, – позвал я искина, – ты можешь открыть нам этот замок?

– К сожалению, нет, Стас, – через мгновение огорчила она нас. – Этот металл непроницаем для моего контроля, а толщина и состав скальных пород так же не дают мне возможности просканировать все находящиеся за ними устройства. Если я была бы с той стороны, то всё было бы намного проще.

– А кто сказал, что ты не сможешь попасть на другую сторону? – улыбнулся Володя. – Ну-ка, Стас, дай мне свой рюкзак с Селеной.

Бойцы опять ничего не понимали. А Степаныч вдобавок протянул и свой защитный артефакт:

– Возьми и активируй силовой щит. Хрен его знает, кто тебя там ждёт, а с ним будет время открыть дверь. Прыгай метров на пять. Всем приготовиться к бою!

Володя достал из коробочки любовно оберегаемый телепорт. Взял в одну руку приготовленный для стрельбы «Пульсар», накинул на плечи рюкзак с Селеной и, активировав силовой щит, со словами «Ну… поехали» легонько сжал телепорт.

Через мгновение после его исчезновения створка ворот, дрогнув, стала подниматься. Припав, как и все остальные бойцы, к полу, я увидел лежащего за контейнером Володю, ведущего стрельбу по одному ему видимым целям. Бойцы мгновенно просочились через ещё не успевший полностью открыться проход и включились в перестрелку. Мы даже не успели сделать ни одного выстрела, как стали раздаваться их отчёты:

– Чисто. Чисто.

Войдя в следующее довольно просторное помещение, я увидел стоящие там военные и гражданские автомобили. Это гараж, понял я. Оглядевшись по сторонам, заметил, что все стены и потолок каменные. Только размещённые в разных местах светильники выдавали минимальное вмешательство в естественный дизайн пещеры. А наша силовая группа уже рвалась вперёд. Вспомнив о дронах разведки, я вытащил из рюкзака парочку загадочных шаров и подкинул их по очереди в воздух. Шарики, на мгновение зависнув над полом, стали вращаться. Две полусферы чуть разделились, и из открывшейся щели появились красные лазерные лучи. Которые, вращаясь на большой скорости, стали сканировать помещение. Шары двинулись, а на засветившемся передо мной экране стала появляться объёмная карта помещения. Вспомнив, что я забрал силовой артефакт у стрелка, быстро активировал его и вместе с отрядом двинулся по коридору.

В это время на связь с нами вышел Стриж:

– Летёхи! Вы там держитесь? А то мы застряли. Не можем открыть дверь. Установку мы захватили. У нас трое раненых подорвались на минах, не определяемых нашим сканером. Но тут вторая дверь сделана из редкого сплава, наши лазеры её не могут разрезать, а пульт управления находится с другой стороны.

– Стриж, это Стас. Мы уже внутри, у нас потерь нет. Установка также захвачена. Идём к вам по туннелям. Ждите. Как только управляющий контур станет доступен для искина, Селена откроет вам дверь.

– Офигеть! Как вам удалось?!

– Стриж, все подробности при встрече, ждите!

Какие же удобные оказались эти дроны! Пролетая на большой скорости, они не только выдавали на карту расположения туннелей, но и рисовали находящиеся в помещениях объекты и людей.

Увидев очередную засаду, я выдал в эфир разведывательные данные:

– Ребята, справа в ответвлении прячутся четыре человека. Тут же раздались взрыв гранат, несколько выстрелов и отчёт: «Чисто!»

До вторых ворот, которые перекрывали вход команды Стрижа, мы добрались очень быстро. Как только пульт управления оказался в зоне действия датчиков Селены, она без напоминания взломала блокировку, и ворота стали открываться. Разгромить остатки обороняющихся стало делом нескольких минут. Когда в наушниках мы услышали радостные голоса второй команды, то поняли, что они отключили или уничтожили и установку, блокирующую радиосвязь.

Остатки технического персонала сдавались без боя. Специалисты команды Стрижа быстро провели экспресс-допрос технарей и выяснили, что есть и второй уровень туннелей, входы в которые замаскированы. На следующем уровне располагаются научные работники, которые занимаются исследованиями артефактов Заброшенного мира и там же держат нашего пленника. Но спускаться на лифтах они не рекомендовали бы. Внизу есть вооружённая охрана, а лифтовые шахты заминированы.

Для вентиляции используется система естественных туннелей, но персонал не имеет к ним доступа, поэтому они не могут помочь в проходе по ним. А когда я выяснил, что на втором уровне охрана состоит из обычных военных, не оснащённых алахарскими защитными средствами, в моей голове родился план.

– Послушай, Стриж, – обратился я к капитану, когда мы все собрались вместе, – заряды в шахтах мы можем обезвредить дистанционно. Но чтобы исключить ручной подрыв, нам необходимо воспользоваться возможностью нашего искина. Она на расстоянии ста метров может включить защитный периметр и парализовать охрану. Поэтому первыми в лифтовую шахту будем спускаться мы с Чехом и Багирой. У сапёра уже настроена программа постоянной блокировки мин, Багира чует наши земные заряды, а Селена будет блокировать ближайшую охрану. Как только дорога станет безопасной, в работу включаетесь вы. У нас с Чехом будут защитные силовые артефакты, так что нам практически ничего не грозит.

Все одобрили мой план.

Чех, подойдя к замаскированным дверям лифта, запустил свою программу. Посмотрев вокруг своим «волшебным взглядом», я не увидел никаких светящихся источников и кивнул парням капитана, что всё в порядке. Те быстро раздвинули створки лифта и мгновенно зацепили за костюмы тросики от компактных лебёдок, которые они прикрепили к полу. Отдав свой автомат Володе, я скомандовал Селене активировать защитный периметр, взял на руки Багиру и активировал силовой кокон. Рядом пристроился Чех со своей планшеткой, которому Володя отдал второй защитный артефакт. Мы подтвердили готовность, и нас осторожно стали опускать в темноту лифтовой шахты. Забрало шлема позволяло довольно хорошо видеть в темноте. Шахта оказалась наполовину рукотворной. Было заметно, что скальную породу кое-где приходилось срезать лазерными лучами. Вдоль стен шли металлические фермы и направляющие. Увидев под собой крышу лифтовой кабины, мы дали команду «стоп». Зависнув на высоте примерно полметра над кабиной, я спросил Багиру:

– Милая, проверь-ка, нет ли здесь тех опасных железок, которые ты нюхала?

Она, втянув носом воздух, стала выбираться из моих объятий и спрыгнула на лифтовую кабинку. Пройдясь по всей поверхности, посмотрела на меня и что-то прохрипела. Селена тут же подтвердила:

– Багира говорит, что всё в порядке.

Мы дали команду, что нас можно опускать. Встав на кабинку и найдя технический люк, мы осторожно открыли его. Багира, понюхав воздух, смело спрыгнула вниз. Я посмотрел на Чеха:

– Ну что, пошли? Вроде всё чисто. Как там твоя программа?

– Нормально. Показывает, что частоты меняются, но она их все гасит.

– Стриж, всё чисто, – передал я по радиосвязи, – можно спускаться. Кабина просторная, вместит человек десять. Мы с Чехом идём первые, как силовой щит, вы за нами.

Через минуту внутри кабинки собралась первая десятка. Приготовив оружие к стрельбе, я стал ждать. А пара парней за несколько секунд ловко раздвинули двери лифта.

Перед нами открылся вполне привычный офисный коридор. Пол выложен плиткой, стены ровные, выкрашенные в светло-серый цвет. Лампы дневного освещения на потолке были земными образцами.

Нас ждали. Но приготовившиеся к стрельбе военные, прячущиеся за амбразурами КПП и коридорными ответвлениями, стояли и лежали совершенно неподвижно. Лишь искажённые гримасами боли лица выдавали, что им совсем не комфортно. Защитный периметр Селены действовал безукоризненно.

Первой наружу выскочила Багира, пробежала пару метров, остановилась у одной из напольных плит в знакомой собачьей стойке и, повернув ко мне голову, предостерегающе захрипела.

– Внимание, парни, – передал я по общей связи. – Будьте все осторожны! Центральная пятая плитка от выхода из лифта заминирована. Это ловушка, обходим её ближе к стенам. – Подойдя к Багире, я потрепал её по голове:

– Молодчина! Давай дальше проверяй.

Но больше ловушек не оказалось.

Захват второго уровня прошёл без единого выстрела. Обезоружив и заковав в наручники охрану, ребята Стрижа пробежались по всем помещениям, собрав весь научный персонал в одной из комнат, но так и не обнаружили нашего Семёна Андреевича.

Стриж указал на одного потрёпанного корейского учёного:

– Этот знает, что случилось с вашим земляком.

– Мы тут ни при чём! – тут же затараторил «яйцеголовый». – Господа офицеры, мы только проводили опыт. Мы даже ничего не успели понять, как он исчез!

– Как исчез? Куда исчез? – перебивая друг друга, стали мы наседать на очкарика.

Но тот, скукожившись от страха, всё повторял:

– Я не знаю! У нас всё записано, есть видеозапись. Я ни при чём, только не бейте меня…

Серёга, встряхнув учёного за шиворот, приказал:

– Веди показывай, где эта видеозапись.

Стеная и запутываясь в полах халата, кореец привёл нас в соседнее помещение. Это был небольшой ангар, где находилась отдельно стоящая будка наблюдателя с фиксирующей аппаратурой. Всё остальное помещение ангара было заставлено ящиками с артефактами, стеллажами с инструментами и столами, на которых находились какие-то полуразобранные конструкции и механические приспособления, используемые в исследовательских целях. Заведя нас в эту будку, он включил на одном из мониторов видео с отцом шефа.

Измождённый Семён Андреевич проводил опыт. Увиденные нами раньше артефакты – скалка, додекаэдр и тарелка – оказались частями единого элемента. Взяв скалку в руки вертикально, Семён Андреевич надел на другой её конец додекаэдр через круглое отверстие. Сверху водрузил тарелку с непонятными символами. Получилась конструкция, напоминающая сплющенный кубок. Правой рукой, на которой было надето пятигранное кольцо, он раскрутил тарелку. Над её поверхностью прямо в воздухе стала появляться чуть прозрачная спираль, которая так же стала медленно вращаться в пространстве. По виткам спирали заструилась сеть сверкающих точек, похожих на мерцающие звёзды. Зрелище было завораживающим. Находящиеся в помещении учёные замерли, с восхищением рассматривая это чудо. Семён Андреевич, поднеся свою правую руку к голографическому изображению спирали, стал медленно разворачивать её в разные стороны, что-то рассматривая в лёгкой дымке. И вдруг нажал пальцем одну из ярких звёздочек. В паре метров от него в воздухе засияла небольшая радуга, образуя светящуюся арку, похожую на миниатюрный и знакомый нам портал. Семён Андреевич оглянулся прямо в объектив снимающей его камеры, улыбнулся и произнёс: «А вот хрен вам!» После чего сделал пару шагов в это сияние и исчез! Светящаяся арка мгновенно погасла. Учёные, выйдя из оцепенения, стали суматошно метаться по залу, ничего не понимая, но было поздно. Семён Андреевич ушёл через открывшийся портал в какой-то неизвестный нам мир.

– Селена, – позвал я, – скопируй всю информацию, хранящуюся в этих компьютерах.

– Сделано, – тут же отозвалась она.

– Ну, что будем делать, мужики? – спросил я у своих друзей.

– А хер ли нам здесь ещё делать, – матюкнулся Серёга. – Семёна Андреевича здесь нет, а с местным хозяйством пусть армия разбирается.

– Согласен, – дополнил его краткое выступление Степаныч. – По крайней мере, мы теперь знаем, что отец шефа сбежал от похитителей и, скорее всего, находится в относительной безопасности. Надеюсь, он в скором времени даст о себе знать. Возвращаемся.

– Надо будет попросить летунов, чтобы добросили нас к стоянке гироскутеров, а то что-то устал я пешком мотаться, – закряхтел Володя.

– Ну, вот и порешили, – согласился я. – Идём назад. Но пока мы совещались, совсем упустили из виду нашего учёного. Он, пользуясь тем, что мы отвлеклись, набрал какую-то комбинацию на клавиатуре, и вдруг раздался щелчок, и все системные блоки задымили.

– Ха-ха-ха, – истерично засмеялся он. – Теперь вся информация уничтожена, вы ничего не получите из наших записей. Можете расстрелять меня, я уже ничего не боюсь!

И как мгновенно изменилось его лицо, когда он увидел наши сочувствующие физиономии. Я ещё даже не успел съязвить, как Володя, заботливо поправив на нём сбившийся белый халат, произнёс:

– Парень, ты не на Земле. Нам нет необходимости подсоединяться к твоим блокам, вся информация давно уже у нас в базе данных. Так что можешь сам себе сделать харакири или сэппуку. Ну… что там у вас, у корейцев, принято делать?

Оставив ошарашенного очкарика у разбитого корыта, мы отправились назад. Стриж уже навёл полный порядок в этом подземном хозяйстве. Часовые охраняли захваченных бойцов и персонал. Другие бойцы опечатывали ящики с инструментами и артефактами. Увидев нашу компанию, капитан, отдав очередное распоряжение, улыбаясь, подошёл к нам.

– В первый раз я согласен с мнением адмирала, что вы фартовые ребята, – пожимая всем нам руки, радостно произнёс он. – Пройти там, где, казалось, никто не сможет, не потерять ни одного бойца – это дорогого стоит! Да, и самое главное! Что вы узнали о своём земляке?

– Ушёл он от них, – поделился увиденным Степаныч. – Артефакты, найденные его командой, оказались уникальными. Они позволяют открывать персональный портал в какой-то из миров или вообще в любой мир, расположенный по спирали Фибоначчи. У нас есть видео всего произошедшего. И ещё. Там один учёный-псих сжёг все компьютеры, думая, что уничтожил всю информацию, но Стас успел скопировать данные. Так можешь и доложить адмиралу.

– Я уже связался с ним. Сюда сейчас выдвигается огромная толпа народу: и военные, и учёные, ну, и всякая административная шушера. Многие захотят засветиться перед королём в этом, назовём его, мероприятии. – Стриж широко улыбался. Было видно, что он, как и мы, придерживался единого мнения об административных нахлебниках, которые готовы глотки друг другу грызть, когда вся опасность остаётся позади. – И ещё: огромное спасибо, парни, что сберегли моих подчинённых. А ваша Багира вообще поразила всех без исключения своими талантами. У нас тут есть предложение вам, если вы не против.

Мы все недоумённо переглянулись, не понимая, что хочет сказать капитан. А он продолжил:

– Наше подразделение хочет взять своим символом и талисманом вашего зверька. Мы хотим сделать нашивки на комбинезоны и взять единый позывной отряда – «Багира». Вы не против? Кстати, а где она?

Стоит помянуть чёрта, как он и появится. Именно так, как из ниоткуда, Багира проявилась в воздухе, стоя рядом с нами.

Мы все дружно рассмеялись.

– Послушай, Багирочка, – обратился я к ней. – Ребята хотят свой отряд назвать твоим именем, ты не против?

Багира что-то вякнула и, подойдя к Стрижу, потерлась о его ноги, выказывая этим своё расположение.

– Она не против, – усмехнулся я. – Да и мы не возражаем, верно, парни?

Все утвердительно загомонили.

– Спасибо, мужики!

Было видно, что мы неожиданно для себя сделали приятный подарок этим суровым парням.

– Если вам понадобится какая-то помощь, то на общей волне произнесите «Багира, на связь», и мы чем сможем – поможем.

– Багира, на связь! – тут же произнёс Серёга.

Капитан удивлённо посмотрел на него, а полковник продолжил:

– Нам нужна ваша помощь. Не могли бы вы дать команду летунам, чтобы они довезли нас к нашим гироскутерам?

Стриж заржал от души:

– Это дело самое простое! Сейчас я им скажу, и они вас добросят до стоянки!

Но тут его окликнул один из подчинённых. Извинившись, что у него дела, он попрощался с нами и убежал. Собрав свои вещи и артефакты, мы, пожимая по пути всем новым друзьям руки, на лифте поднялись на первый уровень. Там нас ожидали сопровождавшие нас безопасники. Коротко рассказали им о нашем сбежавшем товарище и вшестером отправились к десантным ботам. Выйдя из пещеры, мы увидели, что на улице уже ночь и нас ожидал только один бот, из которого приветливо махал нам рукой лейтенант Стик.

Салон военного бота отличался от пассажирского транспорта тем, что кресла стояли вдоль стен и ремни крепления застегивались как на спортивных автомобилях. Усевшись, я поманил Багиру. Но она, своим звериным чутьем предчувствуя возможные неприятности, улеглась на полу рядом со мной. Чтобы поразить нас своим мастерством, Стик стартовал резко и с бешеным ускорением. Хотя, как и в пассажирских шаттлах, перегрузка здесь компенсировалась, но, видимо, не полностью. Ускорение вдавило нас в кресла. А уже через минуту выглянувший пилот ошарашил нас заявлением:

– Всё! Вытряхивайтесь! Мы на месте!

– Слушай, Стик, – поинтересовался я у него, – если ты такой быстрый, может, нас с нашими гироскутерами и до дома сразу добросишь? А то что-то подустали мы, и ехать ещё несколько часов нет никакого желания.

– Без проблем! – легко согласился он. – Стриж дал мне команду доставить вас куда пожелаете!

– Вот это дело! – обрадовались все мы.

Быстренько загнав гироскутеры в грузовой отсек и закрепив их специальными растяжками, мы с большим удовольствием расположились на военных креслах. Окон и телеэкранов в салоне не было, да мне и не хотелось наслаждаться забортным пейзажем. И даже резкий старт Стика не вывел меня из душевного равновесия. Казалось, я на мгновение прикрыл глаза, как меня разбудила команда пилота:

– Парни, вы дома! Выгружайтесь!

Ничего не понимая, осоловевшими глазами я осматривался вокруг, как меня в бок толкнул Володька:

– Стас, просыпайся, прилетели!

Выглянув из отсека, я увидел знакомый двор Степаныча. Из дома вышла его жена, украдкой вытирая слёзы счастья, видя, что все вернулись в целости и сохранности. Безопасники тепло с нами попрощались и, усевшись на свой гироскутер, отправились по своим домам.

– Может, баньку растопим? – предложил хозяин дома.

– Нет, Степаныч, – еле шевелящимся языком отказался я. – Спать хочу до невозможности, даже есть неохота. Так что вы, парни, как хотите, а я в душ и на боковую.

Забравшись в трейлер, я увидел ожидающую меня около холодильника Багиру. Взяв её посуду, я вывалил в неё три банки тушёнки и налил в другую ёмкость воды для питья. После чего из последних сил снял всё снаряжение и, ополоснувшись под душем, завалился спать.

(обратно)

Часть четвёртая Домой или…

Утром меня разбудил чей-то зов:

«Просыпайся! Вставай!»

Ничего не понимая, я с трудом разомкнул глаза. Храп моих товарищей подсказывал, что это явно не они меня разбудили. Свесившись со своей верхней полки, я увидел внизу ожидающую Багиру. Она смотрела на меня укоризненным взглядом, будто я сейчас сделаю то, что она просит.

«Проснулся?» – опять услышал я чей-то вопрос.

Осоловевшими глазами осмотрелся вокруг. Что за напасть? Никого.

«Мне надо выйти. Вход закрыт. Открой!»

Совершенно потерянный спросонья, я опять посмотрел на Багиру и спросил у неё:

– Это ты со мной разговариваешь?

«Да, – раздалось в моей голове. – Вход закрыт. Открой!»

– Ничего не соображаю. – Я терялся в догадках. – Я что, стал понимать твой язык?

«Ты раньше плохо слышал меня, – опять раздалось в моей голове. – Теперь слышишь хорошо. Открой вход. Мне надо выйти».

Зевая и кряхтя, я спустился с полки и отправился открывать входную дверь. На улице моросил дождик, занося в трейлер приятную свежесть. Багира выскочила на улицу, и я услышал её очередную просьбу:

«Дверь не закрывай, я скоро вернусь».

Присев на входных ступеньках, я с удовольствием стал принимать воздушные процедуры. Но надышаться вволю мне не дал мой бурчащий от голода живот. Вспомнив, что вчера толком и не поел, я бодро вскочил и отправился готовить завтрак. Заварив свежий чай, не мудрствуя лукаво, решил приготовить на всех яичницу. Яйца, репчатый лук, помидоры, болгарский перец, масло и сосиски нашлись в закромах трейлера. Взяв самую большую сковородку, принялся с удовольствием готовить завтрак. Пока постепенно обжаривались овощи, я захотел узнать свежие имперские новости.

– Селена!

– Да, Стас, – мгновенно ответила она, появляясь в полный рост предо мной.

– Можешь подключить наш телевизор к местному эфиру?

– Без проблем! Что ты хочешь посмотреть?

– Найди канал со свежими новостями, хотелось бы узнать, что у них тут в мире происходит. И нет ли сообщений о вчерашней заварушке?

Экран выехал из скрытой ниши, и телевизор включился на канале имперских новостей, где симпатичная ведущая рассказывала о том, что в северных широтах открылся новый отель для любителей экстремального отдыха. Оснащённый всеми новинками для комфортного проживания, он предлагает своим посетителям всевозможные зимние развлечения. Там показывали и бобслейные трассы, и зимние города, в которых можно как жить, так и развлекаться на полную катушку. Казино, рестораны, специальные зимние театры, в спектаклях которых принимали активное участие сами зрители. Подводная охота на специальных арктических субмаринах. Горнолыжный и ледовый спорт, а также северное сафари. Следующей новостью было принятие закона об уголовной ответственности недобросовестных производителей сельхозпродукции. Оказывается, и в этом мире фермеры пытаются создавать ГМО-продукты, но, в отличие от нашего мира, здесь не дают им развернуться и сажают их.

Запах тушёных овощей разбудил Володю и Сергея.

– Стас, но невозможно же спать, когда пахнет такой вкуснятиной, – подбежал к плите Сергей и поинтересовался, что я такого готовлю.

– Давайте приводите себя в порядок и к столу, а то я со вчерашнего дня не жрамши, – прогнал я его лопаточкой.

В это время диктор по телевизору продолжала знакомить жителей с местными новостями:

«Неожиданную известность принесли небольшому приморскому городу Парква две совершенно противоположные новости. Оказалось, что в эфирной сети несколько человек разместили видео с одной из местных вечеринок в небольшом ресторанчике. – На экране замелькало видеоизображение нашей посиделки в ресторане Стелла. Было видно кучу веселящегося и танцующего народа под земные музыкальные хиты. А диктор продолжала: – По словам очевидцев, такое неожиданное шоу для всех посетителей устроили, по одной из версий, местные офицеры королевского флота. По другой версии, это были офицеры одного малопосещаемого мира. Этот мир называется Земля. Музыка, звучащая на танцполе, принадлежит разным тоталитарным государствам этого слоя. В цепочке миров Земля не рекомендуется к посещению, хотя выходцев из этого мира довольно много живёт как у нас в Алахаре, так и в других мирах. Но все они рассказывают, что жить в том мире непросто. Без документов вас мгновенно могут посадить в тюрьму местные представители власти. Нарушенная экология, военно-тоталитарный режим, куча ограничений не способствуют комфортному посещению туристов и бизнесменов. Однако музыкальная культура там оказалась на высоте! Вы сами видите, какой фурор произвела эта небольшая демонстрация земного творчества! Всего два дня прошло после появления этих записей в эфирной сети, как они вызвали какой-то нездоровый ажиотаж у населения нашего континента. Билеты на шаттлы до города Парквы раскуплены на месяц вперёд. Свободных мест в гостиницах уже не найти. Наши журналисты пытались расспросить владельца этого ресторанчика мистера Стелла, но он, многозначительно усмехаясь, отказывается раскрывать секреты поступления этой музыкальной коллекции. У нас есть своя версия, что музыкальные и видеозаписи привезли те самые загадочные офицеры, которые, видимо, имеют возможность посещать эту забытую богами юдоль. Вторая новость тоже косвенно оказалась связана с этим небольшим городком. Местные учёные, проживающие в джунглях, вчера вечером слышали продолжительную перестрелку и периодические взрывы в предгорьях Великого Алахарского хребта. Обеспокоенные непонятными боевыми действиями, они стали обзванивать все СМИ ближайшего населённого пункта, которым и оказался городок Парква. Наши корреспонденты в столице обратились в адмиралтейство флота с просьбой прокомментировать ситуацию. Адмирал Мигель Эдуардо Сильва сообщил, что в тех местах проводятся военные учения в количестве двух взводов спецподразделения, с целью повышения профессионального мастерства. На вопрос, не связаны ли эти учения с возможным посещением офицеров из другого мира, которые были замечены в городе Парква, адмирал отделался общими фразами, что если и были эти военные в том городке, то они не имеют никакого отношения к проводимым учениям».

Мы все замерли, переваривая услышанное.

– Так, мужики, – наконец резюмировал Володя. – Тихо ассимилироваться у нас не получилось. Шумиха началась. Нам, скорее всего, придётся на время исчезнуть из этих мест.

– Точно, – согласился Серёга. – Но прежде чем мы исчезнем, давайте всё-таки позавтракаем. Стас, у тебя всё уже готово?

– Всё, всё, садимся.

Не успели мы рассесться, как я услышал в голове голос Багиры:

«Мне рыбки хочется».

Оглянувшись, я увидел, что она уже ждёт у холодильника.

– Послушай, Багира, могла бы меня раньше предупредить, чтобы я успел разморозить рыбу. Подождёшь немного, пока она в микроволновке оттает?

«Подожду», – ответила она.

– Ну хорошо. – Я вытащил из морозилки мороженого окуня и положил в микроволновку оттаивать.

Мужики даже не обратили внимания на наш с ней диалог. Все накинулись на яичницу с овощами. Пока рыба размораживалась, я также успел со вкусом позавтракать.

– Так, парни! Я готовил – вам убирать.

Никто не возразил. А я вытащил оттаявшую рыбу и положил её в тарелку к Багире:

– Лопай! – и, довольный и сытый, вышел на улицу.

Дождик закончился. Воздух пах морской свежестью. Глубоко вдыхая приятный аромат, я в очередной раз подумал, что неплохо было бы жить в таком уютном месте, но поближе к морю, чтобы его было видно из окон дома. Надо бы у Степаныча поинтересоваться, сколько стоит здесь хотя бы небольшой земельный участок. Может, со временем разбогатею и, чем чёрт не шутит, куплю или построю свой дом. Всегда мечтал жить у моря.

Но помечтать на полную катушку не получилось. Из дома на веранду вышел Степаныч и, раскурив сигарету, приветливо махнул мне рукой:

– Доброе утро, Стас! Подходи, новости есть!

Не успел я устроиться на скамеечке, как и Володька с Серёгой вышли к нам. Поздоровавшись со всеми, проводник степенно начал делиться новостями:

– Такие, значит, дела, мужики. Утром было два звонка. Первый от нашего шефа Владимира Семёновича. Он жив и здоров. Благодарил за твою помощь, Стас, с координатами портала в Англии. Он уже на Алахаре, но в связи с музыкальным ажиотажем не может добраться по воздуху сюда, в Паркву. Пока остановился в столице, в гостинице. Он пришёл один, его телохранитель погиб в Британии, прикрывая его отход. Оказалось, что за ним начали охоту или спецслужбы, или теневые магнаты, он так и не понял кто. Я ему вкратце рассказал наши новости и о его отце. Шеф сказал, будет решать, как ему к нам добраться. А второй звонок был от адмирала. Он благодарил за успешно проведённую операцию, что обошлось без погибших и за очень ценный материал, полученный вследствие захвата этой базы. Несмотря на секретность, слухи о землянах, принимавших в ней непосредственное участие, дошли и до короля. Его величество назначил нам аудиенцию на сегодняшнем вечернем приёме в его летней резиденции. Адмирал в курсе, что билетов на шаттлы не достать, поэтому в аэропорту нас будет ждать военный бот. Нам необходимо срочно вылететь в столицу, чтобы его портные успели подогнать нам парадные мундиры. И ещё. Он просил прихватить нашу Багиру, очень любопытные отзывы ему о ней доложили… Так что, если вы уже позавтракали, собирайтесь! Да, и ещё, я шефу перезвонил, чтобы он не дёргался, мы сами, мол, прилетим в столицу и его захватим на обратном пути.

– Мля… – выразил общее впечатление от вывалившихся на нас новостей Сергей. – Уж кому-кому, а королю меня ещё не представляли! Не хотел я сегодня бриться, а, видимо, придётся.

Мы с Володькой тоже провели по своим щекам руками.

– Аналогично. Срочно бриться! – весело крикнул Володька.

Мы кинулись приводить себя в порядок. Положив в рюкзак базовый блок Селены – как-то я уже привык, чтобы она была рядом, – я решил поинтересоваться у парней: они что-то ещё берут? Серёга сказал, что кроме перочинного ножа он ничего брать не будет. Володька же сообщил, что возьмёт телепорт, вдруг пригодится. Найдя свою коробочку, он заорал от неожиданности:

– Мля! Парни, он разделился!

– Кто разделился? – не понял Сергей.

– Телепорт разделился. Теперь здесь их два!

Подбежав к нему, я увидел, что в коробочке находятся два волосатых шарика. Они были одинакового размера, но чуть меньше предыдущего.

– Ну, теперь и приличный гешефт можно совершить! – обрадовался Володя. – Адмиралу же обещали!

Мы все порадовались такому радостному событию.

Через тридцать минут прибыло привычное беспилотное такси за нашей компанией. Парадной одежды у нас не было, поэтому в обычном летнем камуфляже мы опять выглядели как небольшая команда, которую сопровождал экзотический зверь. По дороге в аэропорт я всё думал, какой он, этот король? Как одевается, может, что-то в стиле старинных камзолов, с короной, скипетром и державой? Носит ли король мантию? А придворные дамы там будут? Может, тоже как в старинных фильмах: пышные наряды, тугие корсеты. А как к нему обращаться, если вдруг меня о чём-то спросят? Такое мельтешение мыслей в моей голове вдруг прервало единственной фразой Багиры:

«Главное, не обосраться и чтобы покормить не забыли!»

– Умничка ты моя! – расхохотался я в ответ.

Весь мандраж куда-то улетучился. Я взял Багиру на руки и, выглянув в окно, заметил, что мы уже подъезжаем к зданию аэропорта. Но Степаныч повёл не в зал аэровокзала, а куда-то в обход. Пройдя метров сто, я заметил небольшую проходную, на которой было написано «Служебный вход». Дежуривший охранник на пару слов, сказанных ему нашим проводником, отреагировал мгновенно. Выскочив из будки, он собственноручно открыл нам калитку и отдал честь. Мы благодарно кивнули ему в ответ. На посадочной полосе нас ожидал знакомый стреловидный военный бот. А выглядывавший из дверей Стик радостно махал нам рукой.

– Лейтенант! Стик! Здорово! Рады тебя видеть! – с улыбками приветствовали мы его.

– Парни, я тоже рад вас видеть, но с сегодняшнего дня, благодаря вашим стараниям, я уже капитан!

– Так это вообще здорово! – кинулись мы поздравлять его.

Было видно, что он смущён, но ему очень приятно наше общество.

– Занимайте ваши места. Сейчас с ветерком мигом домчу вас до столицы. Но садиться будем не в центральном аэропорте, а у нас на военной базе. Заодно посмотрите, как мы живём!

Разместившись в десантном отсеке и пристегнувшись ремнями, мы ожидали взлёт. Багира легла на пол. Стик в этот раз не стал демонстрировать аварийный старт, а неспешно поднял бот в воздух, и лишь лёгкий свист выдавал, что мы уже в полёте.

Экранов для развлечения в отсеке не было, поэтому я дал команду Селене:

– Включи-ка нам концерт группы «Воскресенье».

И когда зазвучали первые аккорды и Константин Никольский в блюзовой манере запел:

парни одобряюще подняли палец.

Так, наслаждаясь прекрасным вокалом, мы незаметно долетели до места назначения.

Военная база, если бы не огромное лётное поле с кучей стоящей на нём техники, напоминала заграничный курорт. Уютные коттеджики прятались в пышной растительности. Несколько многоэтажных зданий напоминали жилые корпуса отеля. Много пешеходных дорожек, а мелькающие юркие электрокары, казалось, развозят гостей отеля по полям для гольфа.

Стик взял на себя роль гида:

– Небольшие домики предназначены для проживания офицерского состава. Многоэтажные корпуса – для технического и обслуживающего персонала. На территории базы есть несколько баров, спортивных и медицинских пунктов. Есть пара больших кинозалов и даже свой театр. Это база нашего спецподразделения быстрого реагирования. Военные корабли находятся далеко отсюда. У нас есть и тяжёлая авиация, и перехватчики, и десантные боты для быстрой доставки солдат и военной техники типа виденных вами боевых роботов. А вон и майор Стриж идёт вас встречать! Здесь мы с вами расстанемся, дальше он вас будет сопровождать.

Стриж, одетый в лёгкий комбинезон синего цвета и в головном уборе, похожем на наши бейсболки, с улыбкой шёл нам навстречу. Я заметил на его рукаве шеврон со стилизованным изображением шорка в атакующей позе и с надписью «Отряд „Багира“». Удивившись такой оперативности и оценив дизайнерское мастерство исполнения шеврона, я искренне порадовался за Стрижа.

Мы вчетвером с удовольствием пожали руку теперь уже майору Стрижу. Показав на его шеврон, я спросил:

– Когда успели сделать нашивку?

Стриж скромно улыбнулся и пояснил:

– Идея давно витала в воздухе. Мы перебирали разных животных. Но когда все бойцы увидели, что даже детёныш шорка не боится идти в атаку и может справиться в одиночку с человеком, закованным в сплошную броню и защищённым, казалось бы, непроницаемым артефактом… то мы, находясь ещё на захваченной базе, связались с нашими креативщиками, и уже к утру все члены нашего отряда щеголяли с новыми шевронами. Мы и вам их приготовили.

Стриж открыл один из карманов комбинезона и протянул нам четыре подобные нашивки.

– Если вы не будете против… Все бойцы единогласно согласились принять вас заочно в наш отряд, тем более вы прошли с нами боевое крещение. В нашем мире это большая редкость, конфликты случаются очень редко.

Мы растерянно замолчали, с удовольствием рассматривая красивые шевроны.

– Это вас ни к чему не обязывает, – продолжал объяснять нам майор. – Вы как занимались своими делами, так и будете ими заниматься. Но ребятам приятно, что вы станете с нами как бы единой семьёй. Ну и реальный, а не сказочный шорк тоже станет нашим талисманом.

Он сел на корточки и ласково потрепал Багиру по голове. Та с достоинством приняла его ласку, а у меня в голове раздалась её фраза:

«Хороший человек, ему можно доверять».

Степаныч, крякнув от переполнявших его чувств, выразил общее мнение:

– Спасибо, майор. Нам очень приятно ваше доверие, мы с гордостью станем носить этот шеврон.

Обнявшись со всеми нами, Стриж как бы принял нас в свой коллектив. Спрятав подарки в карманах, мы направились в один из небольших коттеджей.

– Здесь у нас расположена интендантская служба. Там с вас снимут мерки, – продолжал рассказывать майор, – и вы подберёте форменную обувь и головные уборы. Через час у вас встреча с адмиралом флота. Потом обед, и где-то часиков в пять вас повезут в летнюю резиденцию на приём. К этому времени ваши костюмы будут готовы.

Стриж широким жестом пригласил нас пройти внутрь здания.

Дом с большими панорамными окнами, окружённый ветвистой зеленью, приятно радовал глаз. Мне даже было завидно, что где-то военные люди могут жить так, как у нас живут состоятельные бизнесмены. Красивая, ухоженная территория. Свежий воздух и полный сервис. Нигде нет чадящей техники. А зайдя внутрь помещения, я поразился ещё больше. Первый этаж живо напомнил мне холл дорогой гостиницы. Мягкая мебель и журнальные столики, стоящие в разных уютно оформленных уголках зала. Множество живых цветов и растений, приятно гармонирующих с сероватой отделкой стен. Картины, подсвеченные из скрытых световых источников. Потолок отделан ломаной плиткой, которая, казалось, преломляется под совершенно неожиданными углами. Хотя, возможно, это искусственно созданная иллюзия, но смотрелось очень привлекательно.

Небольшая приёмная стойка, за которой находился молодой человек в похожем комбинезоне, как у Стрижа, только серого цвета. Увидев нашу компанию, он выскочил из-за стойки и представился:

– Капрал Кравитц! Прошу вас, господа, располагайтесь на этих диванчиках, сейчас сюда прибудут наши швеи и снимут с вас мерки. Не желаете ли выпить чего-либо охлаждённого?

– А есть у вас берёзовый сок? – спросил его Степаныч.

– Без проблем. Вам всем его принести?

Мы все закивали.

«Мне воды», – раздался голос Багиры.

– Уважаемый капрал, – обратился я. – А можно найти ёмкость с водой для нашего зверя?

Кравитц только теперь обратил внимание, что у нас есть ещё один спутник. Видимо, вид Багиры его озадачил, но, привыкший выполнять приказы, он замешкался лишь на мгновение.

– Да, сейчас организуем.

Не успели мы расположиться на диванчиках, как вошедшая в подобном сером комбинезоне молодая девушка принесла нам всем на подносе запотевшие бокалы с соком и металлическую миску с водой для Багиры. Показав ей, что воду можно поставить на пол, мы с удовольствием стали наслаждаться берёзовым соком. Вскоре в помещение вошли ещё три военнослужащие красавицы. Достав метры, они попросили нас встать и измерили наши обхваты и объёмы рук, грудь, пояс и голову.

Я удивился, что они ничего не записывают, но Стриж тут же пояснил:

– Не волнуйтесь, они ничего не перепутают. Это профессионалы. Для солдат существуют скан-кабины, которые мгновенно измеряют все параметры, но не учитывают некоторых физических особенностей каждого человека. Им выдаются готовые комплекты одежды. А для офицеров – парадная форма изготавливается вручную, так что немного потерпите.

«Ха, знал бы ты, как у нас на Земле все шьётся, – подумал я. – Никаких скан-кабин нет и в помине. В армии что дали, то и носи. Офицеры сами дома или в ателье подгоняют форму».

Для подбора обуви одна из девушек принесла небольшую платформу, как напольные весы. Мы все по очереди вставали на неё, и с четырёх сторон по ногам пробегали световые сканирующие лучи, которые снимали наши размеры.

Сняв с нас все мерки, девушки было собрались уходить, но одна из них, замешкавшись, спросила:

– Извините, господа офицеры, а для вашего зверя не надо ли что-то приготовить?

– Багирочка, – обратился я к ней. – А ты не желаешь заказать для себя одежду или украшение, может, тебя устроит? Мы всё-таки идём на встречу с королём…

Багира посмотрела мне в глаза и хрипло заворчала, а в голове я услышал:

«Одежда мне не нужна, как я смогу тогда прятаться? А украшение… Я видела на местных собаках на шее ремешки. Можно такой на время, но чтобы я смогла, если надо, его сама снять».

– Хорошо. Девушка, – обратился я к швее, – можете сделать красивый ошейник, но свободный, чтобы зверь мог его скинуть, когда захочет?

Швея мило улыбнулась:

– Я как раз нечто подобное и хотела предложить. Сделаем именной. Её же Багира зовут?

– Да.

– Тогда всё будет готово в комплекте.

Девушки, стреляя в нас глазками и весело шушукаясь, убежали исполнять заказ, а Стриж повёл нас в другое здание, где была назначена встреча с адмиралом.

Пока мы шли по тропинкам, которые пересекались и расходились среди зелёных насаждений, я поинтересовался у Стрижа о воинских званиях Алахара.

– Майор, не могли бы вы удовлетворить моё любопытство? Как вы различаете звание военнослужащих, ведь у вас я не вижу на плечах погон?

– Да, вы правы. В повседневной одежде и в боевом облачении погоны у нас отсутствуют. Они есть лишь на парадном обмундировании. Погоны квадратные чёрного цвета.

Мужики с интересом стали прислушиваться к нашей беседе, а Стриж продолжал объяснять:

– Офицерских званий не так уж и много. Первое – это лейтенант. Затем идут капитан, майор и командор. Вот командоры у нас разделяются на три ранга. Затем идут контр-адмирал, вице-адмирал, адмирал и адмирал флота. В повседневной одежде это видно по нашивкам на рукавах. Видите, у меня на левом рукаве небольшая звёздочка, а под ней три полоски – это как на погонах майора. У капитана их две, у лейтенанта одна. У командора одна широкая полоска – это первый ранг. Второй ранг – широкая и над ней узкая, две узкие полоски – третий ранг. А у адмиралов полоски схожи, но звезда уже большая. На парадных фуражках у нас есть кокарды – это металлизированное изображение ленты, сложенное определённым образом, в центре которого находится морской якорь. Так сложилось исторически, что основные вооружённые силы у нас морские. Но поперёк якоря находится небольшая эмблема вооружённого подразделения, в котором вы служите. У нас это звёздочка – мы боевой отряд. У летунов – крылышки и так далее. Венчает всю эту конструкцию имперская корона. Кокарда золотистого цвета, где якорь изображён в чёрном овале. А эмблема может быть всего двух цветов – золотого и красного. Красный цвет означает, что этот офицер принимал участие в боевых действиях. Но это очень редко у кого бывает. Хотя благодаря вам, – он широко улыбнулся, – у меня теперь именно такая эмблема. Самое младшее звание – рядовой, потом идёт капрал, сержант, мастер-сержант и мичман. Вот и вся градация. У младшего состава полоска угловая. У капрала – одинарная, у сержанта – двойная, у мастера – тройная, а у мичмана – одна маленькая звёздочка. Ничего сложного. – Он развёл руками. – Мы пришли. После беседы я вас буду ждать здесь на улице.

Дом, где должна состояться аудиенция с адмиралом флота, практически не отличался по внешнему виду от предыдущего, но, зайдя внутрь, мы увидели, что это уже жилое помещение. Адмирал остался верен своему стилю и так же, как у себя дома, постарался по максимуму создать привычную домашнюю обстановку. Молочно-кофейный оттенок стен, стеллажи с книгами, шторы на окнах, мягкая кожаная мебель. Единственное отличие было в том, что здесь отсутствовал рабочий стол с экраном искина. Но выглядывающая из коридорчика лестница подсказывала нам, что рабочий кабинет может находиться на втором этаже. На стене рядом с книгами висел огромный экран, на котором хозяин дома смотрел местные новости.

При виде нас Мигель встал с дивана и с улыбкой пошёл нам навстречу. Одет он был по-домашнему, без формы, как бы намекая, что встреча будет неофициальной. Тепло поздоровавшись с нами за руку, он широким жестом указал на диваны и кресла, предлагая нам присесть. Багира, сопровождая меня, также запрыгнула на диван. Адмирал с большим любопытством её оглядел, но никак не прокомментировал её появление.

– Ну-с, господа, я рад видеть вас в полном здравии и в хорошем настроении. У меня для вас куча новостей и деловых предложений. Начнём, наверное, с приятной новости. По результатам проведения боевой операции в предгорьях Алахарского хребта наше командование и я в том числе отметили ваши великолепные военные навыки. Смелость, активные действия, а также что благодаря вам операция прошла без людских потерь. Несмотря на то что план операции подразумевал проникновение на базу с, так сказать, чёрного хода, вам удалось сделать невозможное и пройти там, где никто не мог и предположить. В связи с этим вам присваивается очередное воинское звание – капитан военно-морского флота.

Мы потерялись, не зная, что нужно сказать в ответ, а адмирал, усмехнулся:

– Обычно у нас в таком случае говорят: «Служу империи!» Но вам это простительно. Я бы сам не поверил, если бы несколько дней назад мне сказали, что карьеру можно сделать за пару дней. Поэтому… – адмирал прошёл к полкам и взял с одной из них несколько карточек, – я аннулирую предыдущие ваши патенты лейтенантов и вручаю новые, на звание капитанов. – Он подошёл к каждому из нас и вручил новые звания, пожимая руку.

Вот тут мы уже не сплоховали и торжественно отвечали: «Служу империи!»

У Мигея в руках осталась ещё одна карточка. Он с любопытством опять посмотрел на Багиру и, протягивая карточку мне, пояснил:

– А также за проявленную смелость в обезвреживании минных заграждений и выводе из строя особо опасного противника шорку по кличке Багира присваивается звание мастер-сержанта с положенным денежным довольствием и должность помощника советника. Поздравляю! – Он протянул руку Багире.

Она посмотрела на меня, а в голове раздался её вопрос: «Что я должна сделать?»

– Протяни адмиралу лапу и что-нибудь скажи.

Багира привстала на диване, протянула свою лапку Мигелю и захрипела на своём языке. Адмирал с почтением покачал её лапку в своей руке и добродушно усмехнулся.

– Да, кстати, денежное довольствие у вас, естественно, тоже будет увеличено в два раза. Мало того, что вам положены боевые дополнительные премии, но у нас существует негласное правило: если во время боевой операции были захвачены ценные трофеи, то прибыль от них делится пополам с руководством. То есть на всех участников боевых действий положена сумма, эквивалентная пятидесяти процентам прибыли.

Мы ещё не понимали размаха этого предложения. Ну, пятьдесят процентов – это понятно, но от чего считать: от захваченной техники, оружия, информации, или там, может, золото было?

Адмирал хитро усмехался, замолчав на мгновение и оценивая нашу реакцию. Но, видя, что мы до сих пор в недоумении, пояснил:

– Помимо всех военных трофеев, мы нашли огромную кучу уникальных артефактов, которые там были аккуратно рассортированы и подготовлены к транспортировке на вашу Землю. В денежном эквиваленте это огромная сумма. И половина предполагаемого дохода должна была делиться на всех вас, на пятьдесят восемь человек. Пятьдесят человек бойцов спецназа, двое лётчиков, двое безопасников и на вас четверых.

Я ещё не мог даже представить всей суммы дохода, но Володя влез со своим вопросом:

– Извините меня, господин адмирал флота, но вы сказали, должна была… То есть что-то пошло не так?

Адмирал расхохотался. Подойдя к одному из шкафчиков, он достал из него небольшую бутылку с тёмной жидкостью и поднос с рюмочками. Поставив всё перед нами на журнальный столик, он разлил ароматно пахнущий напиток. Взяв одну рюмку в руки, предложил нам всем присоединиться к нему.

– Не волнуйтесь, – прежде чем выпить, успокоил он нас. – То, что пошло не так, не так уж и неприятно для вас. Просто все бойцы приняли единогласное решение, что сумму они поделят не на пятьдесят восемь человек, а разделят по двадцать пять процентов на пятьдесят четыре человека и остальные двадцать пять процентов отдают вам. Высоко оценивая ваше непосредственное участие в проведённой операции.

Он поднял рюмочку в приветственном жесте и залпом выпил содержимое. Мы присоединились. Ошарашенный новостями, я даже и не понял, что выпил. Вкус был сладковатый, но крепкий. Если это был коньяк, то его не пьют залпом, а если вино, то должно было быть не таким крепким.

Адмирал поставил рюмку на стол и пояснил:

– Это аперитив, перед обедом врачи рекомендуют. – Он вернулся к секретеру и достал из него четыре денежных браслета. Протянув каждому из нас «денежное довольствие», он с улыбкой продолжил вручать «пряники». – Браслеты именные. Денежное довольствие за Багиру будет идти на ваш, Станислав Викторович, браслет. Этих денег вам всем хватит, чтобы купить приличный дом в столице, обставить его по вашему вкусу, а также приобрести солидное авто или несколько месяцев с семьёй отдыхать на элитных курортах мира Медина.

Мы ещё не ориентировались в местных суммах, и Степаныч восторженно присвистнул:

– А я раньше думал, что только торговля прибыльное дело…

– Вы правы, Сергей Степанович, – кивнул Мигель. – Война всегда была самым прибыльным делом. Но в нашем мире принять участие в боевых действиях достаётся очень редко кому. Поэтому у вас всех появится много завистников при дворе. Не каждому достаётся такой богатый фарт. И тут мы перейдём ко второму вопросу нашей встречи, а именно – приёму у короля. – Адмирал нахмурился и на минуту задумался.

«А вот настало время и для кнута, – подумал я. – Пряники уже вручили».

– С одной стороны, встреча будет просто ознакомительной. Его величество хочет посмотреть на пришельцев из другого мира и оценить потенциал новых отношений. Для империи уже не секрет, что экспансия с Земли будет теперь пропорционально расти. Если первые люди, которые не случайно, а осознанно стали посещать миры спирали, были торговцы, то теперь следует ожидать, как мы уже видим, и военных, и спецслужбы разных государств вашего мира. У нас имеется информация о положении дел на Земле. Наша служба безопасности недаром ест свой хлеб, но только впервые мы прошли небольшую проверку боем с не самым сильным и не максимально вооружённым противником. У нас есть образцы вашей военной и гражданской техники, которые через случайные порталы попадали в разные миры спирали. Мы не боимся военного вторжения через стационарные порталы. Попасть к нам можно только наземным транспортом. Пропавшие самолёты и корабли с Земли попадали в миры через случайно открывающиеся проходы, которые невозможно спрогнозировать.

«Наверное, он не предполагает, что у нас есть боевые вертолёты, которые могут летать на небольшой высоте», – подумал я. А адмирал продолжил знакомить нас с оргвыводами:

– Уже отдан приказ усилить спутниковое наблюдение за Кедровым миром по всем координатам порталов с Земли. Поэтому, если такое вторжение и начнётся, у нас есть хороший запас времени и техническая возможность перебрасывать свои войска в нужное место. А скорость наших летательных ботов и полёт над самой землёй, что вы не могли не оценить, не сравнится с вашей техникой.

«Тут он прав, – подумал я, – манёвренность даже десантного бота превосходит боевой вертолёт».

– Для нас опасность составляет только ядерное оружие, но и это не проблема. – Адмирал расхаживал по помещению из угла в угол. Останавливался на мгновение у одной из стен, поворачивался и неспешно шёл в противоположном направлении. – Спутники даже со своей орбиты могут его мгновенно обнаружить и уничтожить. Основное беспокойство нам доставляют вероятные террористические действия экстремистски настроенных группировок. Как мы с огорчением выяснили, наша техника не может стопроцентно гарантировать обнаружение ваших взрывчатых веществ и стрелкового оружия. С другой стороны, нам, может, понадобятся потенциальные союзники, которые разумно оценивают свои возможности и финансово-экономическую выгоду от открывающихся перспектив. Поэтому на приёме у короля могут возникнуть различные осложнения. Как в политическом раскладе сил, так и в личном отношении к вам, как представителям потенциально враждебного мира. Я не исключаю и провокации против вас. Кстати, как вы отреагировали на предложение майора Стрижа о принятии вас в члены его отряда?

– Положительно, – ответил за всех Степаныч.

– Очень хорошо, – усмехнулся своим мыслям адмирал. – Я прикажу, чтобы на ваши парадные костюмы сделали нашивки его отряда. Это охладит пыл некоторых особо ретивых членов сенатской комиссии. А то эти зажравшиеся сволочи… – Адмирал обвёл всех нас взглядом. – Впрочем, зачем вам лезть в эти административные дрязги? Оружие на эти встречи пронести невозможно, сканеры обнаружат его. Но кто его знает… – Адмирал опять задумался. – Артефакты не излучают ни в каких режимах. Неплохо было бы вам кое-чем обзавестись. Вы ничего не прихватили? – Он с любопытством посмотрел на нашу компанию.

– У нас есть с собой два персональных телепорта, – поделился новостью с ним Володя.

– Два! Ух ты! Первый, я так понимаю, разродился! – Адмирал с удовольствием потирал руки.

– Да, – подтвердил Володя. – И мы хотели один уступить вам, как договаривались. – Он бережно достал свою коробочку, где медленно шевелились два волосатых мячика.

Адмирал бережно вытащил один и любовно покатал с ладони на ладонь.

– Вы знаете, у меня сейчас нет таких денег, которые он стоит. Но я могу предложить вам бартер. Кто является владельцем артефакта? – Он обвёл нас взглядом.

– Сергей Степанович, – ответил Володя. – Он является одним из учредителей нашей, так сказать, поездки, и всё найденное нами в первую очередь принадлежит ему.

Проводник смущённо молчал, а Мигель, обращаясь к нему, предложил:

– Сергей Степанович, я за телепорт могу вам предложить неактивированный эллинский блок искина, такой же, как у вашего друга Станислава Викторовича. Вы уже знаете, что, кто первый прикоснётся к экрану, становится его единственным владельцем. Я гарантирую, что этот базовый блок ещё никто не активировал. По стоимости эти артефакты примерно равны. И если вас устроит моё предложение, то обмен можно произвести сейчас же.

Степаныч подумал, прикидывая варианты, и махнул рукой:

– Я согласен, тем более что блок Стаса достался ему волей случая. И уже ничего поделать с этим нельзя.

Адмирал сходил на второй этаж и принёс уже знакомый мне металлический чемоданчик. Протянув его проводнику, он передал и небольшую карточку:

– Это кодовый ключ от кейса, чтобы избежать всяких случайностей. – Любовно поглаживая телепорт, адмирал обратился к Володе: – Владимир Витальевич, я не советовал бы вам постоянно держать в коробочке ваш экземпляр. Всё-таки это живое существо, и ему периодически нужен свет. Достаточно изредка класть его на подоконник. Он питается всякими микрочастицами, а солнечный свет благотворно влияет на его жизненные функции. Не бойтесь его носить даже просто в кармане, если телепорт случайно сожмут не голой рукой, он не сработает. Ему необходим контакт с нашей кожей.

– Спасибо за совет, – поблагодарил Баринов. – У меня не было никакой информации о нём.

Адмирал на мгновение задумался и предложил:

– Может, на всякий случай возьмёте и мой экземпляр? Вы все с ним тренировались телепортироваться?

– Нет, – ответил Володя. – Только я один имею небольшой опыт его использования.

– Тогда лучше не надо. Я сам прихвачу его на встречу. У вас тем более есть блок Селены.

– Блок есть, – не стал отрицать я. – Но даже в походном режиме такой кубик не засунешь в карман кителя.

Адмирал улыбнулся и пояснил:

– У искина есть ещё один режим, ручной. В нём он обхватывает вашу руку, как очень широкий браслет или наручень. Рукой действовать становится не очень удобно, но под рукавом кителя его никто не увидит, и датчики его не обнаруживают. Рекомендую его надевать на левую руку, если вы правша.

Я вытянул руку и произнёс:

– Селена!

Она тут же появилась миниатюрной фигуркой у меня над ладонью.

– А почему ты не сказала о ручном режиме?

– Не было необходимости, – ничуть не сконфузилась она. – В предыдущих ситуациях тебе нужны были незагруженные руки, поэтому я и рассказала о походном режиме. Для активации ручного режима возьми базовый блок в ту руку, на которую ты хочешь его разместить, и произнеси: «Ручной режим».

Я вытащил кубик из рюкзака и, задрав левый рукав куртки, сжал левой ладонью блок искина:

– Селена! Ручной режим!

Кубик рассыпался на мелкие фрагменты и, как живое существо, стал охватывать моё предплечье широким наручем, занимая почти всю площадь от кисти до локтя. Я покрутил рукой. Мелкие кубические сегменты двигались вполне свободно. Толщина была примерно пять миллиметров. Вес хоть и небольшой, но тяжесть ощущалась, как от нетугого эластичного бинта. Спустив рукав куртки, я полностью скрыл от посторонних глаз получившееся украшение.

– Вот и отлично, – кивнул адмирал. – Защитным периметром вам, надеюсь, уже приходилось пользоваться?

Я кивнул.

В беседу вмешался проводник:

– Я тоже прихватил свой силовой артефакт.

Один Сергей у нас остался без примочек. Адмирал посмотрел на него:

– А вы ничего не взяли?

– У меня есть нож. – Сергей вытащил своего «перочинного товарища».

– Его оставьте дома, сканеры вмиг определят металл. – Адмирал на миг задумался, потом решительно подошёл к секретеру. – Так, где он у меня тут завалялся? – услышали мы, пока он что-то искал на полке. – Ага! Вот он. – Мигель протянул полковнику небольшой цилиндрик высотой сантиметров десять, похожий на пластиковую зажигалку. – Вот здесь есть кнопочка. Но держите его в руках так, чтобы верхний край всегда выступал над вашей ладонью.

Сергей нажал на кнопку, и из торца цилиндра появился сияющий луч высотой сантиметров тридцать и толщиной в миллиметр.

– Это один из артефактов Заброшенного мира, – пояснил адмирал. – Называется струна. Ей можно разрезать любой предмет, толщиной не более тридцати сантиметров. Ни металл, ни броня перед ним не устоят. Но этот артефакт вряд ли относился к боевым предметам. Скорее это рабочий инструмент, и как ножу ему нет равных.

Восторженный Сергей хотел что-то сказать, но Мигель опередил его:

– Считайте это подарком вам от меня.

– Тогда у нас для вас тоже есть подарок, – вмешался я в разговор. – Селена, скопируй Груму всю информацию, найденную нами в компьютерах захваченной базы.

– Сделано, – тут же отозвалась она.

– А вот за это отдельное спасибо, – поблагодарил адмирал. – Стриж по команде сообщил, что все данные были уничтожены, утаив информацию от своего непосредственного начальства, что у вас есть копия. Об этом знали только он и я. Это останется хорошим козырем в предстоящей крысиной возне среди сенаторов и армии. А теперь напутствие на встречу с его величеством. – Адмирал наконец сел в кресло, чтобы, не мельтеша, сказать об особенностях протокола при посещении короля. – Хотя приём намечается, так сказать, без протокола, я настоятельно рекомендую вам прийти на него в парадных военных мундирах. К ним вам полагаются фуражки, но при входе в летнюю резиденцию головные уборы вы оставите в гардеробе. Честь отдавать вам не придётся, тем более вы и не знаете всех высокопоставленных чиновников. Есть, гм, несколько особо приближённых к государю человек, которые консервативно относятся к выходцам из других миров. А то, что вы уже состоите у него на службе, поубавит их реакционный пыл. И не просто состоите, а являетесь членами боевого отряда, об успешной операции которого при дворе судачат все кому не лень. Персонал той базы вместе с погибшими насчитывал около трёхсот человек. А тут всего пятьдесят бойцов без потерь смогли захватить огромный стратегический объект! – Адмирал от восторга хлопнул себя руками по коленям. – Такого в нашей истории не удавалось никому! Поэтому к вам будут присматриваться, возможно, предлагать временные союзы. Слухи о захваченных ценностях размножаются до гигантских размеров, превосходя все мыслимые пределы.

Поэтому многие предполагают, что вы с положенной вам «армейской долей» стали баснословно богатыми. А ваш земной возраст в пятьдесят ровно или с хвостиком лет здесь считается очень молодым. – Адмирал тихо засмеялся своим размышлениям, но, откашлявшись, продолжил мысль: – Поэтому и местные девицы, а тем паче их мамаши будут считать вас потенциальной добычей для выгодной женитьбы! Тут советов, как себя вести, у меня нет, полагайтесь на свою хитрость, изворотливость, ну а если кто-то из вас не женат, то выбирайте пассию с умом. Есть и очень достойные кандидатки. Хотя местную аристократию не пугает сообщение, что вы имеете супругу в другом мире. Здесь признаётся только местный брак. – Он оглядел наши ошарашенные лица. – Вы люди бывалые, думаю, сами справитесь. Но продолжим. При встрече с королём не нужно протягивать к нему руки и делать резкие движения. Достаточно наклонить голову, показав своё почтение. Гражданские лица делают ему поклон до пояса, дамы – глубокий реверанс. Его величеству нравится заглядывать дамам в декольте. К королю нельзя поворачиваться спиной, это знак неуважения. Если вам необходимо отойти, сделайте несколько шагов назад, слегка наклонив голову, потом поклонитесь, после чего можно развернуться. Несмотря на то что на такие встречи многим удаётся пронести какие-то артефакты, для его величества это совершенно безопасно. Он защищён так, что гости просто не могут и представить! Даже я не знаю, откуда у его службы безопасности и личных телохранителей есть такие средства защиты. Но предполагаю, что без эллинских технологий здесь не обошлось. На вопросы старайтесь отвечать коротко, не пускаясь в долгие рассуждения. Если затрудняетесь с ответом, можете извиниться и сказать, что вы не владеете всей информацией. Обращаться к королю нужно только «ваше величество». Присесть на стул можно только когда он разрешит. К другим, если вы не знаете титул собеседника, лучше всего подойдёт обращение «ваша милость». Целовать руку даме стоит только в том случае, если вы уверены, что это не сочтут оскорблением. Вообще, это считается формой ухаживания. Так что если рядом стоит ревнивый супруг, хорошенько подумайте, желаете ли вы пофехтовать на дуэли. Другое дело, это может продемонстрировать самой даме, её отцу, родственникам и другим идальго ваши намерения, что иногда весьма полезно. Можно для начала спросить: «Позвольте поцеловать вашу ручку» или что-то типа того. Согласие означает, что дама приняла ваше ухаживание, но не более. Пожимание руки, дружеское похлопывание по плечу и прочие мужские контакты по тому же принципу. Если уверены, что отношения позволяют подобное обращение, – пожалуйста. Во всех остальных случаях вышестоящий может так поступить с нижестоящим, наоборот – оскорбление… – Видя, что наши лица окаменели от навалившейся информации, адмирал задорно рассмеялся: – Не переживайте вы так! Всё будет в порядке! Это лет двести назад придирались к каждой мелочи, обязательной по этикету. Сейчас всё упростили. Даже если вы что-то сделаете не по так, на вас посмотрят снисходительно, вы ведь из другого мира. Поэтому будьте просто естественными, как при нашей первой встрече. – Адмирал глянул на экран телевизора, который давно перешёл в режим часов, и заторопился. – Однако заболтались мы. Вашу компанию сейчас майор Стриж отведёт в офицерскую столовую, затем у вас будет пара свободных часов. Потом получите свои парадные мундиры, и в семнадцать ноль-ноль я буду ждать вас у проходной нашей части. Будут вопросы – обращайтесь к майору, а я не прощаюсь, поедем все вместе. – Адмирал встал, показывая, чтовстреча закончена.

Мы тоже вскочили со своих мест и направились на улицу. – Уфф, мля, – оказавшись на воздухе, прокомментировал результаты нашей беседы Серёга. – Я будто марш-бросок совершил от такого количества вываленной на нас информации.

Багира, всю беседу мирно лежавшая на диване, выйдя за дверь, посмотрела на меня и поинтересовалась:

«А кормить нас будут?»

– Будут, будут, моя маленькая обжора, – пожурил её я. – Мы сейчас идём как раз в столовую на обед.

Майор Стриж, ожидавший нас на улице, приветливо махнул рукой, приглашая за собой:

– Идёмте на обед. Здесь недалеко. Что, загрузил вас адмирал информацией?

– И не говори, майор, – вздохнул Степаныч. – Мог ли я вообще подумать, что когда-либо буду представлен королевской особе?

– А я? – сплюнул Серёга от досады. – Советский офицер! Вернее, российский офицер должен кланяться всякой шушере. Ну, королю – я ещё понимаю, положено, а остальным там всяким графьям и маркизам…

– Сергей Николаевич, – стал успокаивать его Стриж, – им не обязательно кланяться до пояса, при встрече так же достаточно только наклонить голову. Если собеседник протянул вам руку, пожмите её, но первым не протягивайте, лучше не рисковать. Для представленных дам применяйте тоже наклон головы. Вот если она протянет вам руку, не прикасаясь к руке губами, имитируйте поцелуй. Надеюсь, вас этот жест не шокирует? Как, у вас там на Земле принято целовать дамам руки?

– Да, вполне, – ответил Володя. – Хотя у нас чаще вежливо пожимают руку, но и поцелуй остался в ходу.

– Вот, единственно, что меня смущает, – продолжал Стриж, – так это отношение женского пола к шорку. Они все захотят его погладить. Боюсь, вашему зверю это придётся не по вкусу, и как бы он не укусил чью-нибудь жену – скандалу не оберёшься.

– Багира, – обратился я к ней. – Сегодня после обеда мы поедем в одно место, где будет куча народу. Там многие захотят тебя приласкать. Надеюсь, ты не будешь никого там кусать?

Багира заворчала в ответ, а в голове я услышал:

«Будут приставать – я их напугаю!»

У меня в голове тут же возникла картинка, где стрелок «Гарпии» сидел без сознания, держась руками за шлем. Ужаснувшись этому воспоминанию, я мгновенно представил, как многие высокопоставленные особы падают без чувств от крика шорка.

– Багирочка, – взмолился я, – не надо там никого пугать, пока я сам тебя об этом не попрошу.

«Хорошо, – согласилась она, – тогда я буду прятаться».

– Да, лучше прячься, но, когда я тебя позову, появляйся. Багира утвердительно вякнула в ответ, а в голове у меня родилось знакомое ощущение поглаживания. Мужики все с удивлением смотрели на наш диалог. Первым паузу нарушил Стриж:

– Простите, Стас. Мне показалось или вы действительно понимаете её язык?

– Хм, мужики, – стушевался я. – Просто забыл вам рассказать, но только сегодня утром я стал слышать её мысли. Мои она, видимо, и раньше слышала, но теперь получается с ней полноценно общаться.

Парни ещё переваривали полученную информацию, а майор уже восторженно заорал:

– А я ведь ещё в детстве верил, что шорки могут мысленно общаться, хотя все мне говорили, что это сказки! Ну, дела!!!

– Генрих, – попросил я его, – только вы особо не распространяйте, пожалуйста, эту информацию. С Багирой я могу общаться, но мысли других людей не слышу. Не хотелось бы влипнуть в возможные неприятности.

– Да-да, конечно, – согласно закивал он. – Я молчок, но всё-таки как здорово, что с ними можно разговаривать!

И с мечтательной улыбкой он повёл нас в столовую. А я подумал, что даже если бы у них был ещё один шорк, то без поселившегося в меня вируса, думаю, вряд ли они смогли бы мысленно общаться. Вирус живёт и во мне, и в Багире, поэтому мы чем-то сродни стали с ней.

Размышляя о новых своих способностях, я заметил задумчивый взгляд шедшего рядом Володи. Встретившись со мной глазами, он кивнул, видимо, так же пришел к выводу, что это ещё одно проявление вируса Заброшенного мира.

Столовая была уютным зданием с большими панорамными окнами. Чем-то похожая на наши стеклянные универмаги. Зайдя внутрь, я ожидал увидеть помещение армейской столовой с длинным раздаточным столом. Но местная офицерская столовая напоминала уютный ресторан. Небольшие круглые столики, на трёх-четырёх человек. Мягкие стулья с высокими спинками. Приятная отделка стен. Множество зелёных насаждений, ветвящиеся стеблями по колоннам, стенам и потолку. Даже барная стойка имелась.

Проведя нас вглубь заведения, где стояла пара столиков большего размера, позволявших уместиться за ними восьми посетителям, Стриж предложил нам садиться.

– Обед у нас стандартный, без выбора блюд, – пояснил он. – Вот на ужин уже можно выбирать из меню. Если хотите спиртного, то бармен вам нальёт, что пожелаете. Платить здесь не надо.

– Парни, – охрипшим голосом произнёс Сергей, – вы как хотите, а я возьму себе пивка. Надо как-то переварить полученную информацию.

– Мы тоже не против, – согласилась с его выбором наша компания.

– Тогда я всем сейчас принесу пива, – сказал майор, вставая и направляясь к бару.

К нам подошла официантка, одетая в привычный комбинезон, но уже белого цвета. Катя за собой тележку с подносами, на которых оказался вполне достойный обед, состоящий из супа с морепродуктами, запеканки с мясом и овощами, салата с зеленью и какими-то незнакомыми ягодами. Поставив перед нами ещё пару кувшинчиков с сиреневым напитком, девушка пояснила:

– Рекомендую попробовать наш морс из аргеты! Очень вкусный и тонизирующий.

Мы с удивлением рассматривали непривычный цвет напитка, а Степаныч сказал:

– Я слышал об этом фрукте, но сам ещё не пробовал. Он растёт на севере материка.

Вернулся Генрих, неся на подносе пять огромных пивных бокалов. Шепнув что-то девушке на ухо, он расставил выпивку перед нами. Усевшись за столом, мы дружно чокнулись кружками:

– За новые звания! Ура! Ура! Ура-а-а-а!

Пиво было не элитным алахарским, но вполне неплохим. Не успели мы приступить к обеду, как официантка принесла огромную тарелку с парным мясом для шорка и миску с водой, поставила их на пол. Багира благодарно прохрипела ей что-то и набросилась на угощение. Девушка захотела погладить зверя и даже протянула руку, но в последний момент смутилась и убежала в служебный вход.

Обед был вкусным, как в ресторане – опять сравнил я нашу земную действительность с местными реалиями. Если бы у нас так относились к военным, даже в таких мелочах, как обед, то желающих служить на благо отчизны было бы намного больше. Да, у нас сейчас ценят военных, и зарплата у них приличная, и жильё дают, и набирают специалистов по контрактам. Но молодёжь всё ещё боится идти служить в армию, не уверенная, что попадёт в хорошее место. А здесь служба как на курорте, размышлял я. И уютно, и красиво, есть где развлечься, и кормят от пуза! Да и с климатом здешним повезло. Морозов не бывает, а дожди не в счёт!

Местные офицеры, периодически заходящие в столовую, приветливо здоровались со Стрижом, садясь за соседние столики. Кто-то, поев, уходил. Тут же девушки-официантки появлялись, как по волшебству, и уносили грязную посуду.

После сытного обеда Генрих предложил нам поваляться в шезлонгах под зонтиками у одного из бассейнов.

– Если захотите, можно и поплавать, – сказал он. – Вода в бассейне морская, солёная. В раздевалках есть полочки с плавками разного размера и сухие полотенца. Потом мокрые вещи бросите в контейнеры, стоящие рядом с кабинками. Душевые кабинки там тоже есть. А я потом за вами зайду.

Мы с радостью согласились.

Армейский бассейн ничем не уступал своим собратьям на земных пятизвёздочных курортах. С кучей заливов, водных дорожек, искусственных водопадов и островков с зеленью он позволял полностью расслабиться и наслаждаться негой. Небольшой бар помогал восполнить водный баланс вашего организма водой, соками и пивом. Шезлонги с мягкими полосатыми матрасами казались новыми. Багира, подойдя к воде, лизнула ее, но солёный привкус ей не понравился, и она развалилась в сонном оцепенении под одним из шезлонгов.

Два часа полного релакса пролетели незаметно. Я даже немного расстроился, когда увидел спешащего к нам майора, одетого в белый парадный китель с небольшой планкой местных наград. Быстро переодевшись, мы вернулись к интендантскому домику.

На дежурных стойках уже висели наши новые белоснежные парадные мундиры с погонами капитанов. Фуражки с небольшими, чуть загнутыми книзу полями напоминали наши фуражки земных капитанов-яхтсменов. Белый верх, чёрный низ. Околыш чёрного цвета оттенял золотистый рант. Козырёк был жёстким, но не пластиковым. Золотистая кокарда с якорем и расположенной поперёк него небольшой эмблемой в виде красной звезды показывала, что мы участвовали в боевой операции. Венчала всю эмблему небольшая корона красного цвета в золотой окантовке.

Парадный мундир напоминал кители царской армии с воротничком стоечкой и перламутровыми пуговицами. Без нагрудных карманов, но с двумя скрытыми боковыми. Погоны были небольшие, практически квадратные. На правом рукаве кителя красовалась эмблема теперь уже нашего отряда «Багира». На левом рукаве размещалось стилизованное изображение корабля, как причастность к морскому флоту.

Брюки были тоже белоснежные, отчего я вспомнил фразу одного популярного земного стендапера: «Гусары потому носили белые панталоны, что ничего не боялись!» Примеривая идеально сидящие на мне брюки, я посетовал:

– Вот, ёшкин кот, теперь не испачкаться бы…

Девушки, помогавшие нам переодеваться, засмеялись:

– Господа офицеры, видно, не знают, что этот материал не марается! На него можно хоть краску вылить – стечёт, не оставив и следа. И ещё он не мнется.

К кителю полагалась в комплекте белая тенниска. Надевая одежду, я подумал, как бы не взопреть. А то и майка, и китель, да ещё и в помещении. Кондиционеры-то у них работают? Одна из мастериц, предчувствуя, что у нас могут возникнуть ещё вопросы, стала объяснять:

– Кители и брюки изготовлены по дышащей технологии. В каждом костюме есть свой микропроцессор, который управляет умной подкладкой. В сильную жару он позволяет ей увеличивать циркуляцию прохладного воздуха, проветривая ваше тело. В холод, наоборот, пускает тёплые потоки. То же самое касается и ваших брюк. Пуговицы на кителе – это солнечные элементы, от которых идёт зарядка для работы процессора, так что о его работе вам не нужно беспокоиться.

Чёрные полуботинки оказались очень удобными. А для Багиры одна из девушек принесла чёрный кожаный ремешок, на котором красовалась эмблема мастера-сержанта и вязью выведено имя Багира. Шорк с достоинством позволил надеть на себя это украшение. На ремешке висел стилизованный кулон, с рисунком как у нас на кокардах – якорь с небольшой красной звёздочкой. Багира села рядом со мной и посмотрела мне в глаза:

«Ну как, мне идёт это украшение?»

– Ты просто красавица! – обрадовал я её.

Нарядившись, при полном параде я подошёл к ближайшему зеркалу.

– Бляха-муха! – не узнал я себя в отражении.

Форма сидела идеально. Фуражка не давила голову. Стриж показал нам, что по уставу её принято носить на высоте пальца от бровей.

Рассматривая себя со всех сторон, я увидел, что и мои друзья выглядят подтянутыми. Володя даже восторженно заявил:

– Парни, а я, оказывается, ещё очень даже ничего! Китель так хитро пошит, что пузика моего незаметно! Сразу видно, мастера делали. Спасибо вам, девушки, – поклонился он зардевшимся от смущения мастерицам.

– Вот бы сфоткаться на память, – вздохнул Серёга.

– А в чём проблема? – отреагировал я. – Селена, сделай нам наши фото!

– Готово! – отрапортовала она.

– Как готово? – удивился Сергей. – Я ещё не принял соответствующую позу. Давай, как мы привыкли.

– Селеночка, ты сымитируй, что нас фотографирует живой человек, – попросил я её.

Она появилась перед нами в полный рост в привычном костюме секретарши, держа в руках зеркальную камеру, и стала командовать:

– Так, встали все вместе. Улыбочку! Теперь обнялись. Улыбаемся!

Мы нафоткались вволю и поодиночке, и толпой, и с Багирой на руках. Даже Стриж не утерпел, покрасовался с шорком в обнимку. Его фото Селена тут же скинула ему на коммуникатор.

– Нам пора, господа офицеры, – произнёс Стриж.

Тепло попрощавшись со швеями, наша команда в парадном обмундировании отправилась за майором.

Не успели мы далеко отойти от интендантского здания, как нам навстречу в таком же парадном костюме вышел адмирал флота. Более богатое оформление его фуражки да приличная коллекция орденов, широкой планкой висевших на его кителе, было единственным отличием от нашей формы. Мы остановились и все одновременно отдали ему честь. Улыбнувшись и козырнув в ответ, Мигель предложил:

– Я вот тут подумал на досуге, а зачем нам ехать на машине? Стоять в столичных пробках. Летим на боте, или мы не десантники?!

– Так точно, господин адмирал флота! – гаркнула наша команда. Нам ли спорить с начальством, на боте так на боте.

– Прилетим чуть раньше, – продолжал рассуждать адмирал, – зато вы немного освоитесь. Посмотрите выставку.

Видя, что мы не понимаем, о какой выставке идёт речь, он, махнув рукой, чтобы все шли за ним, стал рассказывать:

– Дело в том, что королевский приём решили провести в летней резиденции, сочетая приятное с полезным. Там в холлах дворца сегодня с утра установили несколько архитектурных инсталляций. Новинки в мире частного и многоэтажного строительства очень известных у нас архитекторов. На улице сделали фуршет, будет играть живой оркестр. И параллельно пройдёт частный приём у его величества. Вы немного освоитесь на территории, посмотрите наши достижения, а затем пойдёте на приём к королю.

Уже знакомый нам Стик, козырнув адмиралу у входа, убежал в пилотскую рубку, а мы расселись в салоне. Аккуратно подняв бот в воздух, Стик доставил нас за пять минут до места назначения.

Выйдя наружу, мы все замерли от восхищения. На территории прекрасного парка с кучей фонтанов, двориков и зелёных насаждений мы увидели настоящий дворец! Его можно было бы уподобить Версальскому дворцу, виденному мной на картинках в Интернете. Но два существенных отличия подсказывали нам, что это совершенно другая архитектура. Первое отличие заключалось в отсутствии оружейных башен и крепостных стен. А второе – что оконные проёмы двух этажей были очень большими. Казалось, дворец не стоит, а парит над землёй на тонких колоннах. На улице ещё суетился обслуживающий персонал, стюарды готовили квадратные фуршетные столики, бармены разливали напитки. Оркестр из духовых и струнных инструментов устраивался на небольшой эстраде. А по парку уже фланировали первые гости. Мне чудилось, что я нахожусь на съёмках фильма о богатой заграничной жизни.

Не торопясь, в совершенном молчании мы прошли к входу в летнюю резиденцию. А когда зашли внутрь, стиль интерьера поразил нас своей роскошью. Если в наших земных дворцах предпочитают отделку в стиле рококо, то здешняя резиденция тяготела к лёгкому французскому стилю. Уникальная лепнина и мозаика, скрытая подсветка стен, проёмов, балкончиков и уголков с цветочными горшками подчёркивала изысканный вкус архитекторов и дизайнеров, приложивших свои руки к оформлению интерьера.

В просторном зале вдоль стен находились неожиданные и занимательные инсталляции архитектурного творчества. Многие из них постоянно трансформировались, меняя подсветку. Не успели мы подойти к первому экспонату, напоминающему многоэтажный дом, как Багира, выбежав вперёд нашей группы, замерла у этой композиции в характерной охотничьей стойке. Я ещё ничего не успел понять, как услышал её хриплый голос, а в голове зазвучало предостережение:

«Внимание! Опасность! Пахнет, как в лесу и как в пещере».

Я своим «проникновенным взглядом» посмотрел на макет. Из него выходил луч, показывая, что здесь находится радиодетонатор.

Я понимал, что её чутье великолепное, но, чтобы услышал адмирал, спросил:

– Багира, ты уверена, что эта вещь заминирована?

Она утвердительно вякнула.

– Господин адмирал флота, – обратился я к Мигелю, – надо вызывать сапёров. Шорк обнаружил мину.

– Это невозможно, – опешил адмирал. – Все вещи тщательно проверяются на наличие взрывчатки, и наши приборы не обнаружили мин.

– Господин адмирал флота, – вмешался Сергей, – мы уже убедились, что ваша техника не видит земную взрывчатку. А детонатор можно было и позже засунуть. Стас, ты заметил, где стоит взрыватель?

– Да! – кивнул я. – Сигнал идёт вот из этого места. – Я показал на крытый ангар, который стоял впритык к макету здания.

Сергей осторожно, не прикасаясь к инсталляции, заглянул под козырёк крышки ангара и подтвердил наши опасения:

– Точно, там пластит и моргает индикатор радиоподрыва. И ещё я вижу жидкий уровневый взрыватель. Стоит макет чуть сдвинуть – и кранты!

– Селена, – позвал я искина, – заблокируй радиоканал подрыва.

– Сделано, – отозвалась она.

– Но второй взрыватель – чистая механика, что там в ампуле за жидкость, я не знаю, – продолжал рассуждать Сергей, – вряд ли её можно заморозить.

– Майор, – обратился адмирал к Стрижу, – срочно вызывайте сапёров. – Стас, а вы пройдитесь, пожалуйста, с Багирой по помещению и проверьте наличие каких-нибудь ещё сюрпризов.

Оглядевшись своим взглядом, я увидел ещё один луч радиоканала. Не успели мы отойти от первого макета, как Багира подбежала именно к замеченному мной объекту и захрипела, подтверждая ещё одну находку.

– Вот ещё одна заминированная конструкция, – показал я на неё адмиралу.

– Вот суки, – выругался он. – Как раз перекрывают весь зал, хорошо, ещё народ не весь прибыл. Я уверен, всё это звенья одной цепи. База не могла существовать без солидного прикрытия. И эта взрывчатка стопроцентно от ваших корейцев сюда попала. Вопрос: кто за этим стоит? – Адмирал надолго задумался.

Вернувшийся Стриж доложил:

– Сапёры будут через двадцать минут.

– Что будем делать, господа офицеры? – спросил нас Мигель. – Эвакуировать народ бесполезно, шуму будет – мама не горюй. Скандалы, жалобы и сплетни нам будут обеспечены. У нас есть специальные взрывные колокола, которыми мы можем накрыть макет и взорвать мину под ним. Но взрыв может напугать прибывающую публику…

– Надо её чем-то отвлечь, – предложил Степаныч.

– Согласен, – кивнул адмирал. – Но что её может так заинтересовать, чтобы сюда никто не заходил?

Володя посмотрел на меня:

– Стас, это же твой профиль развлекать публику!

– Блин! Я вот и думаю, чем её можно развлечь, – разозлился я. – Конкурсы, что ли, провести, как у нас на Земле? Но какие? Что здесь можно, что нет, я же не знаю местного менталитета…

– Тогда сделай им шоу, как в баре у Стелла, – предложил Степаныч.

– А что? Это идея! – согласился я. – Только чем их можно увлечь? Селена, открой мне экран с моими папками, я посмотрю, что у меня ещё есть.

На засветившемся предо мной экране я стал лихорадочно перебирать и просматривать папки с содержимым. Не то, всё не то! Нужно готовое шоу, такое, чтобы зрители не расходились. Я уже почти отчаялся найти что-то подходящее, как, открыв папку «Ретро», увидел в ней старую видеозапись концерта Майкла Джексона.

– Нашёл! – радостно завопил я. – Надеюсь, это всем понравится! Только, господин адмирал флота, мне нужна хорошая акустика на улице, тогда взрывов никто не услышит.

Адмирал на мгновение задумался и кивнул:

– Сейчас сделаем. Вы оставайтесь на месте и постарайтесь не подпускать близко к заминированным макетам публику. Только вежливо, а то все они тут при высоких чинах.

Володя с Сергеем ушли к дальнему макету, а мы со Степанычем остались у первого. Стриж встал на входе и, вежливо улыбаясь, старался выпроваживать посетителей, которые непременно хотели ознакомиться с выставочными образцами. Гостей, которые всё же прорывались в зал, благодаря своей упёртости, встречали уже мы с проводником, и я вежливо, как по секрету, делился с ними новостью:

– Уважаемые господа. Выставку ещё полностью не подготовили. Вы сможете чуть позже насладиться этим архитектурным великолепием! А сейчас мы предлагаем вам выйти на улицу, там для вас будет сюрприз!

На все вопросы, что за сюрприз, мы делали многозначительные мины и сетовали:

– Мы поделились бы с вами информацией, но поймите нас, мы люди военные, приказано не говорить, мы и не можем, но обещаем, что представление не разочарует вас!

– О! Какое-то представление! – радовались гости и степенно уходили, стараясь занять места поближе к сцене.

Через тридцать минут немного взъерошенный адмирал вошёл в зал:

– Станислав Викторович, теперь всё от вас зависит. Сапёры ждут моей команды. Аппаратуру вокруг сцены расставили. Оркестр я временно переместил в сторону. Гости, благодаря вашей рекламе, уже собрались. Можете начинать.

– Стас, – позвала меня Селена. – Если мы уйдём отсюда, я не смогу держать блокировку радиоволны. Дистанция не позволит.

– Это не проблема, – вмешался адмирал. – Перекинь частоты блокировки моему Груму. – Он чуть отвернул свой левый рукав, и я заметил, что его искин, так же как и у меня, сидит на левой руке.

– Сделано, – отозвалась Селена.

– Багира, остаёшься здесь, – обратился я к шорку, – слушайся Степаныча, я скоро вернусь.

– Ну, с богом, – напутствовал меня проводник.

Поправив фуражку и глубоко выдохнув, я отправился на лужайку, где находилась сцена.

Народу собралось уже прилично. Мужчины щеголяли в костюмах и похожих на военный китель мундирах. А женщины своими нарядами просто радовали глаз. Платья, закрывающие колени, струились по их телам, где-то подчеркивая, где-то маскируя достоинства и недостатки фигур. Ярких цветовых сочетаний не было видно. Хотя многие наряды были украшены цветами, но все в пастельных тонах. У молодых дам были дерзко открытые декольте и боковые вырезы на платьях, в которые можно было увидеть прелестные ножки. Но больше всего я поразился, когда, поравнявшись с одной дамой, разглядел, что её наряд меняется прямо на глазах. Только что это было закрытое под шею платье, и вдруг, как по волшебству, возникло и стало увеличиваться декольте. Оборки, несколькими слоями покрывавшие по спирали платье, куда-то втянулись, и наряд стал хоть немного и фривольным, но из легкомысленного превратился в деловой. Тряхнув головой, отгоняя эротические мечтания, я тихонько обратился к Селене:

– Вот что ты должна сейчас сделать. Подключись к местной звуковой аппаратуре и продемонстрируй гостям концерт Майкла Джексона. Ты можешь сделать так, чтобы изображение казалось живым, а не на плоском экране?

– Да, без проблем. Я же могу принять любой образ, побуду и вашим певцом.

– Это вообще будет супер! – обрадовался я. – Тогда сделай всё как живое представление. А если на картинке камера покажет толпу людей, выводи эти изображения на рядом стоящие со сценой экраны. Чтобы посетителей будоражила орущая в экстазе толпа.

– Стас, не волнуйся, я сделаю им такое шоу, которое они не забудут до конца своих дней, – успокоил меня искин.

На улице уже смеркалось. Поднявшись на негнущихся ногах на сцену, я оглядел публику. Кто-то улыбался, кто-то безразлично отвернулся, обсуждая сплетни с рядом стоящим соседом.

«Ну, почти всё как у нас в ресторанах», – подумал я и, откашлявшись, представился:

– Уважаемые дамы и господа. Прошу прощения за задержку обещанного сюрприза, но мы уже начинаем! Сегодня я представлю вашему внимаю концерт одного из величайших исполнителей с мира Земля Майкла Джексона!!!

Сцену залил яркий свет! На появившихся по обеим сторонам экранах было видно шумящую в ожидании чуда толпу народа. Все замерли, а звук усиливался. И вдруг раздался мощный звуковой взрыв, со сцены заструились вверх огненные фонтаны, а выпрыгнувший из темноты Майкл появился пред вздрогнувшей публикой в своем знаменитом костюме киборга. Огненный дождь заструился и с верха сцены. Певец, выждав небольшую паузу, стал двигаться в своей знаменитой манере и запел! За ним вышел шоу-балет и стал зажигать синхронно с Майклом.

Я не знаю, как Селене удалось создать такое множество танцующих фигур на сцене, но в образе Майкла Джексона она была великолепна. Казалось, это реально живой человек поёт и танцует перед зрителями. Я сам замер в немом восхищении. А публика, недоумевающая в первую минуту, сначала скромно стала двигаться в такт музыке. На второй композиции, когда певец появился в совершенно другом костюме и запел очередной хит, уже все не могли спокойно стоять! Толпа зашлась в шумном экстазе! Даже чопорные мужчины отрывались в танце с бешеными глазами. А многие девушки незаметно трансформировали свои вечерние наряды в более откровенно-молодёжные стили!

Танцевали и орали все: и стюарды, и официанты. Даже музыканты оркестра, побросав свои инструменты, втянулись в эту музыкальную вакханалию! Через полчаса к нам незаметно подошёл адмирал и, положив на моё плечо руку, замер в немом восхищении. Через некоторое время, очнувшись, он наклонился к моему уху и, стараясь превозмочь шум толпы и музыки, закричал:

– Стас, можно завершать концерт! Всё разминировали! Конструкции убрали, а пол, разрушенный взрывом, замаскировали другими инсталляциями! Король собирается делать выход, а все здесь на концерте!

– Хорошо! – заорал я ему в ответ. – Селена, делай финал, всё равно они не понимают языка!

И как в начале представления, опять раздался оглушительный взрыв. Майкл Джексон замер, а хлынувший с потолка звёздный дождь скрыл его фигуру. Когда всё рассеялось, люди не понимали, где они находятся, и с изумлением смотрели на вышедшего к ним на сцену Мигеля. Он с успокоительными жестами принёс свои извинения:

– Прошу прощения, уважаемые дамы и господа, но его величество собирается делать свой выход, поэтому попрошу принять соответствующий приёму вид и пройти в зал.

Мужчины стали отряхиваться и застегивать костюмы, а женщины трансформировали свои платья в более достойные для приёма у короля наряды. Я рассматривал это чудо с широко открытыми глазами, адмирал же, наклонившись ко мне, пояснил:

– Это новинка моды от наших стилистов – умные платья. Каждое стоит как дорогое авто, но по своим возможностям трансформации позволяет превращаться в не менее десяти заложенных программой нарядов, а также самостоятельно программировать свой собственный фасон.

– Господин адмирал флота, – обратился я к нему по уставу, – я видел, что в том помещении стоят камеры наблюдения, наверное, нужно отдать приказ, чтобы служба безопасности по ним проверила, кто подходил к конструкциям.

– Да, вы правы, капитан, – согласился Мигель. – Я уже отдал приказ. Безопасники уже начали шерстить всех работников, кто занимался доставкой и монтажом инсталляций. А также всех, кто подходил позже к этим макетам. Вряд ли это был кто-то из присутствующих гостей, но проверять будут каждого. К счастью, нас это не касается. Поэтому давайте пройдём к вашим друзьям.

Мы с адмиралом отправились к летней резиденции. В парке автоматически зажглось освещение, и от этого он казался сказочным. Тени причудливо переплетались с растительностью и скульптурами, создавая новые оптические иллюзии. Я наслаждался работой ландшафтных дизайнеров, местных садовников и осветителей, так всё было рационально и интересно продумано.

Зайдя в выставочный зал, я увидел, что на месте бывших инсталляций находятся неожиданные композиции. Казалось, среди разрушенных камней и скальных пород вырастают новые, совершенно невероятные здания. Они не вращались, но скрытая подсветка выделяла неожиданные фрагменты этих апокалипсических сооружений. Увидев довольного Володю, рассматривавшего реакцию изумлённой публики, я понял, что это он приложил руки к этим творениям.

– Твоя работа? – тихо спросил я у него.

– Ага! – довольно кивнул он. – Я тут из остатков взрыва и не попавших на выставку макетов быстренько смастерил композиции в стиле «Мы наш, мы новый мир построим!».

– Прикольно и очень свежо! – прокомментировал я его творчество. – Очень резкое отличие от других представленных творений. Если бы я не видел, что здесь стояло раньше, то и не догадался бы, что в помещении что-то взрывали.

Изумлённая публика ходила по залу, но я заметил, что не только макеты здесь привлекали внимание посетителей. Визитёры бросали заинтересованные взгляды и на нас. Среди гула обсуждений часто мелькало слово «Багира». Видимо, наши шевроны хоть и были в новинку, но имя успешного боевого отряда знали многие.

Не успели мы толком пообщаться, как громкий голос глашатаго оповестил присутствующих:

– Дамы и господа! Его величество король Жуан Кобург! Открылись дальние высокие двери выставочного зала, и в зал вошёл император.

Мы стояли далеко от него, поэтому я вытянул шею и привстал на цыпочки, чтобы увидеть короля с его свитой. Мужчину среднего возраста с короткой стрижкой без короны, одетого в белый костюм, похожий на наши мундиры, но без погон, сопровождали четыре человека в синих костюмах, напоминающих мундиры российских гусаров.

«Наверное, это телохранители императора», – подумал я. Его величество резко выделялся на их фоне. Единственное отличие его наряда от наших мундиров было в том, что его пиджак был оторочен золотой вышивкой, идущей вдоль воротничка-стоечки и опускавшейся до полы сюртука по центру. Пуговиц не было, вероятно, костюм застёгивался на скрытой застёжке. Справа и слева на уровне груди висело несколько шикарных, переливающихся на свету бриллиантами драгоценных наград. Лицо открытое, фотогеничное, с небольшими усиками. Король шёл вдоль образовавшегося коридора, периодически останавливаясь около гостей и заговаривая с ними о чём-то. Некоторым он пожимал руки, других приветствовал лёгким кивком. При этом мужчины кланялись ему в пояс и женщины приседали в глубоком реверансе. Я заметил, что дамы с пышным бюстом сделали в своих нарядах глубокие декольте. А те, у кого нечем было похвастать, сверкали нарядами без вырезов.

Возникший мандраж у меня сбила Багира. Она потёрлась о мои ноги, как бы намекая: не трусь, я рядом. А её поглаживание у меня в голове принесло полное успокоение. Хотя, оглядываясь на своих друзей, я видел, что они все сильно нервничали, пока свита приближалась к нашей компании.

Остановившись наконец и перед нами, король окинул взглядом нас шестерых и, протягивая к адмиралу руку, тепло поприветствовал его, показывая тем самым особое расположение к Мигелю.

– Так, значит, это и есть прославленные бойцы знаменитого отряда «Багира»? – поинтересовался он.

Адмирал коротко по фамилиям представил всех его величеству, сделав акцент на нас четверых, как выходцах с Земли.

– А это, видимо, и их прославленный талисман Багира? – улыбнувшись, опустил он взгляд на шорка.

Адмирал не успел подтвердить, как Багира, сидевшая у моих ног, привстала на задних лапах и ласково завибрировала своим голосом в ответ.

– Надо же, – удивился король и наклонился, чтобы погладить её по голове.

У меня внутри всё ёкнуло. Но Багира не оплошала. Зажмурившись от удовольствия, она спокойно позволила проявить знак внимания. Король широко заулыбался. Распрямившись, он ещё раз обвёл глазами нашу компанию, одаривая и нас тёплым взглядом.

– Я наслышан о вас и о ваших подвигах. Даже здесь на приёме вы успели отличиться!

Рядом стоящие гости недоумённо зашушукались. Что они пропустили и в чём успели ещё проявить себя эти офицеры?

– Такое рвение нельзя оставлять… без внимания, – снова улыбнулся король и, повернувшись к своей свите, добавил: – За проявленную смелость и оперативные действия…

В это время один из сопровождающих протянул ему небольшую коробочку. Король достал из неё сверкающий бриллиантами орден в виде звезды и, нацепляя его на Мигеля, продолжил:

– …Вы все награждаетесь орденом Серебряной звезды первой степени!

– Служу империи! – отчеканил адмирал и наклонил голову.

Император прицепил королевскую награду и нам пятерым. Мы все точно так же, как и адмирал, отчеканили:

– Служим империи.

Не обошла награда и Багиру. Только для неё король приготовил нашейный орден. Багира опять привстала на задние лапы и промурлыкала что-то в ответ.

Король собирался уже уходить, как шокированная публика начала роптать, что это не по протоколу. Такие награды положены только титулованным особам. У адмирала, мол, титул есть, а у капитанов и майора он откуда? В чём они проявили себя перед империей? Король обвёл толпу своим проникновенным взглядом, после чего ропот стих, и произнёс:

– Да, господа, вы правы. Подобные ордена вручаются за особые заслуги перед отечеством. А что вы сказали бы, если бы эти люди спасли, например, вам жизнь, маркиз? – обратился король к одному из самых рьяных шептунов.

Тот потерялся в ответе, залепетав, что да, он согласен, если бы его жизни угрожала опасность и офицеры его спасли, то он мог бы ходатайствовать перед его императорским величеством о вручении им дворянского титула.

– А вас, герцог? – повернулся король к другому дворянину.

– Я согласен с мнением маркиза, – пролепетал тот.

– Так вот, господа! – повысил голос король, чтобы все могли его услышать. – Сегодня эти доблестные офицеры спасли не одну и не две, а практически все ваши жизни!

Толпа замолчала в немом изумлении. А король, выдержав паузу, продолжил:

– Поэтому властью, данной мне по праву рождения, я признаю этих офицеров равными всем прочим баронам нашего королевства. И отныне этот титул останется у них навечно! Вопрос о полагающихся им землях решит наша канцелярия. Господа… – Король кивнул всем присутствующим и повернулся к адмиралу: – Мигель, я жду вас в своём кабинете.

Он удалился в те же двери, из которых вышел. И сразу в толпе появились шустрые официанты с выпивкой на подносах. Все стали брать бокалы и обсуждать новые сплетни.

Интерлюдия 2

Время действия: После приёма в летней резиденции короля.

Место действия: Личный кабинет его величества.

Действующие лица: Король Жуан Кобург и адмирал Мигель Эдуардо Сильва.

Мигель задумчиво шёл по коридорам летней резиденции на встречу с королём. Он понимал, что его приглашают пообщаться на серьёзные темы, а не перемывать косточки местным вельможам. Ловкий ход его величества с награждением этих землян титулами и наградами, как политик, Мигель не мог не оценить! Этим Жуан убивал не двух, а трёх или даже четырёх зайцев.

Во-первых, он дал понять местным лизоблюдам, что ценит не слова, а конкретные дела. Во-вторых, подняв пришельцев до статуса дворян, он мог обращаться к ним за советом или помощью напрямую, как сюзерен к своим вассалам, минуя все чиновничьи препоны. В-третьих, награда, звания и угодья будут стимулировать этих офицеров серьёзно относиться к поставленным задачам. А в-четвёртых, король первым получает возможность приобрести потенциальных надёжных союзников, в высоких моральных качествах и поступках которых он успел убедиться. Мигель усмехнулся своим мыслям.

Поразительно, что эти люди ничего не требуют в награду! Они идут в бой, спасая соплеменника, которого даже лично не знают! Они, оказавшись в заминированном помещении, не паникуют, а предпочитают действовать. Каждое мгновение, ожидая взрыва, успокаивают посетителей выставки, прикрывая их своим телом от заминированных объектов. И пока один из них устраивал музыкальное шоу, другие трое помогали сапёрам. Мигель даже замедлил шаг, вспоминая это зрелище. Да, шоу оказалось просто потрясающим! Эти земляне умеют развлекаться! Впрочем, как и воевать: пройти там, где не смогли пробиться профессиональные бойцы. А их зверь чего только стоит!!!

Мигель сбился с мыслей, заметив, что стоит уже у дверей кабинета короля. Дежурный дворецкий открыл ему створки, предупредив, что его величество ожидает господина адмирала флота.

В этом помещении ему не раз приходилось бывать. Юношей он приходил сюда играть с тогда ещё юным королём. Его отец, герцог Эдуардо Габриель Сильва, был советником у батюшки молодого принца Жуана Кобурга. Их дружба насчитывает не один десяток лет. И хотя король на десять лет его моложе, это никогда не было препоной для их дружеского общения.

Его величество задумчиво сидел в своём любимом кресле за письменным столом. Стены кабинета украшали стеллажи с книгами, картины и старинные гравюры. Заметив Мигеля, он кивком пригласил его войти.

– Друг мой Мигель. Вы догадываетесь о теме нашей с вами беседы?

– Да, ваше величество.

Король жеманно поморщился и предложил адмиралу присесть в кресло с другой стороны стола.

– Я же просил, если мы наедине, то можно обращаться по имени.

– Да, Жуан, думаю, ты хотел поговорить об этих пришельцах.

Король кивнул.

– Как ты считаешь, им можно доверять?

Мигель не замешкался с ответом:

– Вся собранная мной информация об этих людях и о стране Россия говорит, что можно. Они не рвутся за славой, но готовы постоять за себя и своих соплеменников. Они готовы рисковать не за свою шкуру, а в интересах социума. Жить на Земле не просто. Россия – самое крупное государство по занимаемой территории в том мире, но не по количеству проживающего там населения. И его жителям приходится постоянно быть начеку, выкручиваясь из различных жизненных ситуаций. Они не избалованы роскошью, по крайней мере, большая часть населения. Но в случае опасности готовы с оружием в руках идти на защиту своей родины. Русские люди легко вливаются в любой коллектив или общество. Они коммуникабельны и неприхотливы, обладают весёлым нравом и широкой душой. Готовы устраивать праздники по любому поводу, но и работают не покладая рук. Я не могу отвечать за всю нацию, но эта четвёрка мне импонирует… – Мигель замолчал.

Пальцы короля негромко выстукивали ритм по столешнице.

– Я согласен с вашим мнением, Мигель, – немного подумав, заявил Жуан. – Мне они тоже симпатичны. Но как вы считаете, пойдут ли на контакт спецслужбы России? И какое решение может принять их король?

– В России нет короля. У власти стоит избранный народом президент. Ему напрямую подчиняется Совет безопасности страны. Однозначного ответа на их действия наши аналитики не могут дать. Но по всем прогнозам, агрессивной интервенции мы не ожидаем. Возможно, в нашем мире присутствуют эмиссары, собирающие подробную информацию. Но ещё никто из них не выходил на административный уровень. Тем лучше, что у нас завязался контакт с этой четвёркой, каждый из которых представляет свою сферу интересов. Это служба безопасности, кадровый военный, бизнесмен и работник культуры. Несмотря на такое, казалось бы, несоответствие интересов, они мирно уживаются друг с другом и эффективно действуют в кризисной ситуации.

– Да, – согласился король. – Этого у них не отнять. Вы интересовались их дальнейшими планами?

– В данное время они планируют вернуться на свою Землю и по известным им каналам дать понять российской службе безопасности о наших дружеских намерениях.

– Это хорошо, – улыбнулся король. – В сложившихся обстоятельствах будет лучше, чтобы они на время покинули наш мир. Я дам приказ нашей службе проконтролировать все вещательные каналы, чтобы в средствах массовой информации не возникло истерии. – Король посмотрел на одну из висевших на стене картин. Это было произведение неизвестного художника с Земли, которое называлось «Вечерняя заря». Лет семьдесят назад ему её подарил кто-то из заезжих дипломатов. Он любил рассматривать этот пейзаж, когда необходимо было принять верное решение. – Ещё бы узнать, какая сволочь решилась устроить теракт в моей резиденции? Раньше подобного не происходило. Понятно, претензии династии Менендес на трон не затихают с давних пор. Они считают себя незаслуженно обделёнными уже последние лет триста. Но к таким решительным действиям их могли подтолкнуть только новые потенциальные возможности неизвестных нам союзников.

– Служба безопасности в тесном тандеме с армией уже работают в этом направлении, – склонил голову адмирал.

– Спасибо, Мигель. Можешь быть свободным. А за этой четвёркой я будут пристально наблюдать…

Стриж остановил одного из официантов, предложил нам всем взять по бокалу с игристым вином и провозгласил тост:

– Ну-с… господа бароны! Всё-таки фартовые вы парни, и я ничуть не жалею, что судьба свела меня с вами!

– Мля… я – барон! Скажу кому дома, ведь не поверят! – сверкая от возбуждения глазами, произнёс Серёга.

Мы заржали в ответ:

– Ага! Барон Вова! Барон Стас! Два барона Сергея! Смешно звучит, непривычно! Вот барон Генрих – это вроде даже как положено!

Мы сдвинули наши фужеры и залпом выпили вкусное вино. После чего майор опять поймал очередного официанта, и, взяв ещё по одному бокалу, вышли на улицу.

Недалеко оркестр наигрывал лёгкую мелодию. Посетители сидели и стояли за фуршетными столиками, закусывая и выпивая. Кто-то прогуливался по парку. Некоторые пытались танцевать.

Мы набрали на тарелочки различной вкуснятины и пристроились за одним столиком, чтобы отметить награды и титулы. Не успели и толком перекусить, как к нам стали подходить разные пары и целые семьи, чтобы поздравить с полученными наградами. Девушки кокетливо улыбались, женщины оценивающе осматривали нас, а мужчины делали вид, что им приятно поздравить новых дворян с королевской наградой. Мы улыбались в ответ, пытались делать неуклюжие комплименты. Шутили, смеялись. Я даже умудрился рассказать парочку смешных анекдотов, без привязки к национальностям. Многим, особенно женщинам, хотелось познакомиться с Багирой. Практически всех интересовало, где она, мол, очень необычный зверёк, тем более отмеченный самим царём. Но Багира, как и обещала, пряталась. Её и днём-то невозможно увидеть, а вечером, даже с ошейником с наградой, найти просто нереально, если она не захочет. Мы в ответ отделывались фразой: «Наверное, убежала поиграть с его величеством».

Когда первый шквал желающих познакомиться с нами спал, мы наконец нормально выпили и перекусили.

Усевшись у фонтанов на уютные скамейки, мы с интересом стали наблюдать за окружающими. В это время к нам подошёл тот самый маркиз, который первым стал возмущаться.

– Позвольте представиться: маркиз Жозе де Корвалью. Приношу вам свои извинения, господа офицеры, – произнёс он. – Я не знал всех подробностей, которые здесь произошли. Хорошо, наши дамы не в курсе теракта, а то визгу сейчас былобы. – Он поморщился, видимо представив себе такое. – Если у вас возникнут какие-то проблемы в столице, – маркиз достал из своего кармана золотую визитку и протянул её майору, – милости прошу, обращайтесь. И если вы выкроите в своём графике несколько свободных часов, я приглашаю вас завтра к себе на обед, так сказать, чтобы в непринуждённой обстановке пообщаться с представителями Земли и закрепить дружеское расположение между нашими мирами. Тем более мои дочки и супруга желают поближе с вами познакомиться и, конечно, с вашим неподражаемым зверем.

Мы потерялись, не зная, что сказать в ответ, но Генрих вежливо улыбнулся и, наклонив голову, поблагодарил маркиза за приглашение. Но тут же предупредил, что мы люди военные и ещё не знаем, какую команду нам сегодня вечером отдаст наше начальство.

– Я вас понимаю, – не стал настаивать маркиз. – Если надумаете, у вас есть мои контакты, но прошу заранее предупредить меня о вашем приходе. Честь имею, – кивнул маркиз и отошёл.

– Неприятный тип, – вынес общее мнение Степаныч, – скользкий какой-то.

Не успела наша компания обсудить предложение маркиза, как к нам снова стали подходить представители местной элиты с подобными же приглашениями.

Мы уже привычно улыбались, с благодарностью принимая их поздравления, но не давали точного ответа, ссылаясь на наше начальство.

Среди прочих к нашей скамеечке подошла одна эффектная дама. Одетая в строгое вечернее платье, но с очень глубоким декольте, она выглядела лет на сорок по нашим меркам. Бархатным тембром она попросила разрешения присесть рядом и жеманно обратилась к нам:

– Мальчики, а не угостите ли даму сигареткой?

У нас курил только Степаныч, и он достал из кармана своего кителя земную пачку. Вытряхнув из коробки пару сигарет, одну предложил даме, а вторую сунул себе в рот. Достал зажигалку, и они оба прикурили от неё.

– Оригинальный вкус, – поделилась впечатлением дама. – Это земные сигареты?

– Да, – подтвердил Степаныч.

– Ой, – всполошилась она, – совсем вылетело из головы. Разрешите представиться: баронесса Мануэла Кинта.

Мы в ответ представились своими именами-отчествами.

– Вижу, вы ещё не привыкли к своим титулам, – засмеялась она. – У нас местная аристократия в первую очередь называет свой титул, а затем имя. – Сделав глубокую затяжку, баронесса поздравила нас с наградой. – Но я хотела с вами побеседовать не об этом, – продолжила она. – В первую очередь я благодарю вас, Станислав… э-э-э… простите, не запомнила вашего второго имени.

– Викторович, – подсказал я ей, – но для вас можно просто Станислав или Стас, как вам угодно.

– Стас, очень мило, – улыбнулась она. – Тогда можете звать меня просто Мануэла. Так вот, огромное спасибо за концерт, который вы нам сегодня показали. Это было феерическое зрелище в нашем застоявшемся болоте. Видите ли, в чём тут дело. – Баронесса продолжала периодически затягиваться сигаретой и говорить: – В нашей музыкальной культуре сложилась определённая патовая ситуация. У нас есть и весёлые, и лирические произведения. Но никто до вас не показывал новаторского внедрения электронной музыки в своё творчество. Как-то это было не принято, всех устраивало живое звучание инструментов. У нас предпочитали струнные, меховые и духовые инструменты. А в вашей музыке помимо нового электронного исполнения присутствует… я бы назвала это словом «агрессия»! Да-да! Именно агрессивная напористость земного стиля – это именно то, чего нам давно не хватало. Это было нечто! – Баронесса закрыла глаза, вспоминая увиденный концерт. – Я сегодня два раза была в полном экстазе. Во-первых, от вашего исполнителя, а во-вторых, от двух архитектурных инсталляций на сегодняшней выставке, когда среди, казалось бы, царящего хаоса возникают интересные дизайнерские формы. Я даже поразилась, что наши архитекторы смогли предложить нечто новое и неожиданное в строительстве.

Я засмеялся.

– Уважаемая Мануэла, как раз эти инсталляции и не принадлежат рукам ваших зодчих. Их сделал мой друг барон Владимир, вот он! – указал я на смущённого Володьку.

– Да вы что?! – В порыве чувств баронесса прижала руки к своей груди и тут же пересела между мной и Бариновым, бросив недокуренную сигарету в урну. – Владимир, – с придыханием спросила она, схватив его руку, – вы, оказывается, ещё и архитектор?

– Был в прошлой, земной жизни, – скромно ответил он.

– Вы знаете, – с напором продолжила атаку баронесса, – я давно хотела перестроить своё имение в каком-то оригинальном стиле. И если бы вы смогли мне в этом помочь… – Баронесса с чувством прижала его ладонь к своему декольте. – А вы, Станислав, – Мануэла схватила и мою руку и так же прижала её к своей груди, – смогли бы устроить подобное представление для моих близких и друзей, я была бы на седьмом небе от счастья!

Мы с Володькой не знали, как себя вести. Выдёргивать свои руки было бы проявлением неуважения к баронессе, но в то же время мы понимали, что благородная мадам – та ещё штучка. И дело вряд ли удовлетворится только «культурными услугами». И услышал в голове мысль от Багиры:

«Течка у вашей самки. Самца ей очень хочется».

Меня чуть не разобрал истерический смех. Отвернувшись, я стал потирать нос, как бы в смущении, а на самом деле еле сдерживая себя, чтобы не расхохотаться. Разрядил нашу неловкую ситуацию Мигель. Незаметно приблизившись к нашей компании, он легонько откашлялся, обозначив своё присутствие. Баронесса опустила наши руки, и адмирал вежливо поздоровался с ней:

– Баронесса!

– Господин адмирал… – Мануэла привстала и, протягивая мне свою визитку, напомнила: – Я была бы очень рада видеть вас всех, господа, в своём имении в любое время дня и… ночи. – Она очаровательно всем улыбнулась и упорхнула в темноту.

Мигель, присев к нам на скамеечку, с усмешкой прокомментировал:

– Вижу, на вас уже идёт охота!

Мы смущённо улыбнулись.

– Не переживайте. Эта баронесса вполне безобидная женщина. Но у неё любят собираться очень интересные люди как в творческом, так и в политическом смысле этого слова. И я рекомендовал бы вам хоть разок посетить её вечеринки. Да и как женщина она очень редко оказывает кому-то своё расположение. Вы, как выходцы из другого мира, чем-то её зацепили. – Мигель оглянулся по сторонам и предложил немного пройтись по парку. Отойдя в сторону, где не было видно фланирующих гостей, адмирал стал делиться новостями встречи с государем: – Его величество очень обеспокоен сложившейся ситуацией. Задумать теракт прямо в его летней резиденции мало кому по силам. Борьба за власть и сферы влияния продолжается столетиями. Пока династии Кобургов удаётся лавировать с переменным успехом, не доводя дел до кровопролития. Сегодняшнее светопреставление могло бы крайне отрицательно отразиться на королевской репутации. И только благодаря вашей Багире этого не произошло.

Багира, услышав своё имя, тут же появилась из темноты рядом с нами и прохрипела благодарно в ответ, мол, да, я такая.

– Его величество просил поинтересоваться, как в вашем мире предотвращают подобные теракты? Учитывая, что наша техника не может стопроцентную выявить земную взрывчатку.

– Да, у нас тоже есть датчики и анализаторы воздуха. Есть приборы обнаружения, – стал делиться информацией Сергей, – но они тоже не могут дать полной гарантии. И для этого наши службы используют специально обученных собак. Нюх у них, конечно, не такой идеальный, как у шорка, но всё же зачастую превосходит приборы.

– Вот как? – удивился адмирал. – Мы уже давно не используем возможности наших четвероногих друзей. Наверное, пришла пора снова принимать их на службу. Или ехать в Заброшенный мир и ловить шорков… – Адмирал надолго задумался, а я подумал, что вряд ли насильно пойманный зверь будет с радостью служить людям. Наша Багира сама пришла к нам. Кстати, надо будет её потом спросить, почему она выбрала нас, а не осталась в родном мире? – Ладно, – тряхнул головой Мигель. – Короля также интересовал вопрос о возможных контактах с вашими спецслужбами. Вы имеете с ними какое-то соприкосновение? – задумчиво осмотрел нашу компанию адмирал.

Мы все обернулись к Володе.

– Кхм, – откашлялся он. – Я раньше работал в подобной организации, но теперь по состоянию здоровья вышел в отставку. Хотя кагэбэшников бывших не бывает и мы поддерживаем дружеские отношения со своей службой. Но какая будет реакция и возможные последствия, я не могу прогнозировать. Как у нас говорят, «мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути». Дело в том, что нашего друга, который сейчас находится в вашей столице, несколько дней назад преследовали представители как раз спецслужб. Но он был в командировке в другом государстве, в Великобритании. У него должна была состояться встреча с партнёром по бизнесу. И по нашим предположениям, его хотели захватить не российские спецслужбы, а какие-то другие.

– Очень интересно, – оживился адмирал. – А где выход портала с этой вашей Великобритании у нас на Алахаре?

– Где-то на севере материка, я не уточнял, – пожал плечами Степаныч.

– Но вот вход им вряд ли известен, – перехватил беседу я. – Этой информацией должен обладать и ваш искин, а мне его Селена подсказала.

– Это хорошо, – потёр руки от предвкушения адмирал. – Я обязательно посижу посмотрю подробно вашу карту порталов.

– И ещё необходимо учитывать климатические особенности нашего мира, – продолжил проводник. – Дело в том, что наша Россия территориально находится в резко континентальном климате. У нас очень жарко летом и очень холодно зимой. Поэтому пользоваться порталами нам возможно только в тёплое время года. Снега у нас выпадает столько, что даже на вездеходах невозможно пробраться к проходу. Тем более он блуждающий, может перемещаться в пределах ста километров. И если мы в ближайшее время не вернёмся, то просто погибнем в непроходимой тайге. Портал на выход находится в северном регионе от того места, где мы все живём. А вот вернуться на Алахар мы сможем не ранее, чем через полгода, пока не сойдёт снег.

Володя также внёс свою лепту в рассуждения:

– А я думаю, местные службы безопасности ещё не в курсе возможностей путешествия по другим мирам. Если бы они об этом знали, то, скорее всего, всю территорию оградили бы военным кордоном. Но это только мои догадки.

– Но имейте в виду, – не остался в стороне от нашей темы Сергей, – что как раз Северная Корея, чью базу мы захватили, находится в более выгодном положении. У них не бывает таких низких температур, и они могут постоянно к вам проникать.

– А вот за эту информацию огромное вам спасибо от всех нас! – поблагодарил адмирал. – Мы будем принимать соответствующие меры. Видя ваше отношение к другим людям, а также смелость и самоотверженность, его величеству хотелось бы наладить хорошие отношения именно с вашим государством. В ваших полезных советах он очень заинтересован. И с вашей культурой он желает подробнее познакомиться. Может, останетесь? Вы теперь состоятельные люди, обзаведётесь здесь жильём, работа у вас уже есть… – Адмирал выглядел смущённым. Похоже, не часто ему приходилось кого-то упрашивать, а не отдавать приказы.

Стриж во время нашего разговора молчал, поглядывая то на нас, то на своё командование. Явно и для него было неожиданностью видеть своего командира в непривычной ситуации.

Степаныч, подумав, ответил:

– Я-то могу остаться, моя семья давно уже здесь живёт, а вот парням необходимо вернуться. Вы как, парни?

– Я бы с удовольствием здесь остался, – ответил я. – Но только со своей семьёй. А чтобы их перевезти, нам необходимо вернуться. И как уже разъяснил Сергей Степанович, сюда мы сможем снова прийти не ранее чем через полгода. Всё будет зависеть от погодных условий.

Сергей и Володя согласились со мной.

– Хорошо! – Адмирал снова стал жёстким руководителем. – Будем считать вас троих в командировке, а на вас, Сергей Степанович, ляжет основная тяжесть в периодических консультациях. Вы согласны?

– Так точно! – отчеканил он.

– Отлично! А теперь у меня для вас ещё одно предложение. – Адмирал посмотрел на свой коммуникатор. – Давид Иосифович не смог сегодня прийти на этот приём, давление у него шалит, возраст всё-таки даёт о себе знать. Но он приглашает всю нашу компанию к себе на ужин. Вы, майор, на сегодня можете быть свободны. Вернётесь в часть или здесь у вас есть где остановиться?

Генрих отдал честь и отрапортовал:

– Господин адмирал флота, я хотел бы статься на ночь у своей девушки!

– Хорошо, – усмехнулся адмирал, – понимаю, дело молодое. Но завтра с утра вы должны быть в части.

– Так точно! – гаркнул Стриж и, попрощавшись с нами, ушёл.

– Я заказал такси, – сообщил Мигель, – так что собирайтесь и идите к выходу. Я подойду чуть позже, надо ещё отдать некоторые распоряжения.

Мы так же молодцевато отдали честь адмиралу, развернулись и не спеша отправились к видневшимся вдалеке воротам.

Часть публики уже разошлась. Оркестр завершил своё выступление, и музыканты потихоньку упаковывали инструменты. Лишь бармены и официанты продолжали обслуживать оставшуюся публику. Поглядывая по сторонам, мы радостно обсуждали все новости. И наше неожиданное баронство, и армейскую долю.

– Кстати, мужики, – обратился к нам Серёга. – А как посмотреть, сколько нам начислили денег?

– Точно! – обрадовались мы. – Браслеты нацепили, а сколько на них, не удосужились посмотреть!

– Надо нажать и подержать правую кнопку, – подсказал Сергею и Володе Степаныч.

Я тоже захотел проверить свой браслет. Нажав кнопку, я не сразу смог понять, что за сумма у меня высветилась.

– Полмиллиона! – вдруг радостно заорал проводник.

– Бляха-муха! – тут же присоединился Володя. – И у меня столько же.

– Парни, у меня такая же сумма. – Сергей дёргал проводника за рукав. – Степаныч, а это много?

Проводник, радостно щурясь, пояснил:

– Мой дом мне обошелся в сто двадцать тысяч. А за эти деньги можно отгрохать целое поместье! Или купить шикарный особняк здесь в столице!

– Парни, а у меня на сто тысяч больше, – стал недоумевать я. – Это за какие же заслуги меня так отметили?

– А-а! Понятно, – хлопнул меня по спине Володька. – Стольник тебе за Багиру начислили. Она же теперь тоже при должности – мастер-сержант и имеет право на свою армейскую долю! Не кипишуй! Мы не в обиде!

– Точно, – присоединились остальные, – она эти деньги полностью заслужила!

– Багирочка! – крикнул я. – Ты где?!

И тут же услышал её мысль:

«Не волнуйся, я сейчас вас догоню. Тут пару птичек поймала, а то от вас пожрать не дождёшься…»

– Прости, милая моя, – расстроился я. – Совсем о тебе забыл, но сейчас придём в гости и наешься от пуза.

«Хорошо», – согласилась она.

В раздумьях о нежданно свалившемся богатстве я предвкушал, как привезу свою семью в новый дом. Обязательно с видом на море. Как здорово будет здесь жить. Можно, конечно, и в столице недвижимость купить, но, как говорили у нас в армии, «лучше быть подальше от начальства и поближе к кухне». Парква меня всем устраивала. Нет суеты, море рядом, куча фруктов, тёплый климат, что ещё для счастья надо. Видимо, и у моих друзей мечты о дальнейших перспективах затмили разум. Мы в полной прострации вышли за ворота и увидели, как от одной стоявшей машины, похожей на привычные такси, отделился человек и, приветливо махая нам рукой, подзывал к себе. Мы подошли. Водитель, улыбаясь, сообщил:

– Заказное такси для господ офицеров! Прошу садиться, – и сдвинул дверцу.

«Ого! – подумал я. – Адмирал заказал машину с персональным водителем, а не бездушный автомат».

Рассевшись в салоне, Володя предупредил водилу:

– У нас ещё будут пассажиры, нужно немного подождать.

– Без проблем, – отозвался тот. – Я пока дверцу прикрою, чтобы было прохладно, и подожду на улице остальных.

Я стал осматриваться. Окна оказались тонированными. Салон отделан мягкой обивкой. Кресла более комфортабельные, чем в обычном такси, и пахнет как-то приятно. «Какой-то необычный сладковатый запах, – подумал я. – И он всё усиливается… Странно, ароматизатор у него, что ли, сломался?» – Мысли лениво текли в голове.

– Опасность! – вдруг закричала Селена. – Сонный газ! Я хотел встать со своего кресла, но голова у меня закружилась, и, плюхнувшись на своё место, я потерял сознание…

Очнулся от боли. Кто-то сильно прищемил мою левую руку. Пытаясь рефлекторно дёрнуть рукой, я почувствовал, что мою кисть что-то держит. Правая рука тоже отказалась двигаться. В организме чувствовалась слабость. Пытаясь пошевелиться и привстать, я понял, что моё тело уже стоит вертикально, но все мышцы болят так, будто их чем-то били. С трудом продрав глаза и пытаясь сфокусировать зрение, я увидел нелицеприятную картину. Последнее, что я помнил, это как мы все садились в такси. Но мой взгляд ловил какой-то серый и унылый пейзаж с редкими чахлыми кустиками. Солнце било прямо в глаза, ещё только начиная свой путь по небосводу. Во рту было сухо, как от сильного похмелья.

«Но ведь мы вчера не пили ничего такого? – пытался вспомнить я прошлый вечер. – А во рту ощущения, будто мы спиртом баловались». Мысли с трудом шевелились в моей голове.

Что случилось? И почему я стою в пустыне наполовину раздетым? Вращая тяжёлой больной головой, я попытался осмотреться. Ощущая спиной шероховатость поверхности, я понял, что моё тело стоит у каменной стены, а руки пристегнуты наручниками к металлическому кольцу, вбитому у меня над головой прямо в скалу. Из одежды на мне остались только тенниска и брюки с ботинками. Китель и фуражка отсутствовали.

Недалеко от меня стоял небольшой частный шаттл, из которого незнакомый мне мужчина тащил бесчувственное тело Сергея. Полковник, так же как и я, был в майке и брюках. Поставив его рядом со мной к скале, примерно в метре от меня, мужчина приковал Серёгу за руки к подобному кольцу в стене. Приглядевшись, я увидел, что таких колец было не меньше десятка. Они тянулись влево от меня с равными промежутками на одинаковой высоте. Ударив Сергея от души по корпусу, незнакомец злорадно рассмеялся, услышав его стон. После чего вернулся в свой летательный аппарат и притащил Володю, а потом и Степаныча, так же приковав их за руки к кольцам. Процедура избиения бесчувственных тел не миновала никого из нас.

Пока мы все пытались прийти в себя, не понимая, что с нами произошло, незнакомец, усевшись на рядом лежащий камень, принялся нас рассматривать.

– Сука, мля! – выругался Серёга. – Ты кто такой и чего тебе от нас нужно?

Похититель молчал, но его лицо вдруг всплыло в моей памяти, я даже дёрнулся от неожиданности – это же таксист, что собирался нас везти!

– Ага! – улыбнулся незнакомец, увидев мою непроизвольную реакцию. – Вижу, вы начали меня вспоминать. – Он замолчал, с удовольствием рассматривая наши беспомощные тела. Парни подергали руками, убеждаясь в тщетности разорвать металлические оковы. А похититель, злорадно ухмыляясь, произнёс: – Если бы вы знали, как вы меня подвели! Всё было задумано идеально, и после взрыва мне должны были заплатить очень приличную сумму. А вы своими действиями лишили меня хорошего заработка. Жаль, что я не дождался вашу драную кошку, чтобы повесить рядышком на солнцепёке. К ней у меня особый счёт. Но ещё не всё потеряно…

«Вот оно что! – Картинка стала складываться у меня в голове. – Это один из исполнителей теракта! Вряд ли самый главный, но лидером группы он вполне может быть. И это в его такси мы по глупости уселись. Селена же предупреждала…»

Стоп, вспомнил я о её возможностях.

– Селена! – громко крикнул я. – Защитный периметр! Похититель зашёлся в истерическом смехе. Не понимая, что на него так подействовало, я поднял голову к закованным рукам и убедился, что искина на них нет. Левая рука была исцарапана в кровь. Видимо, похититель не церемонился, когда сдирал базовый блок с моей руки. Отсмеявшись, он достал из своего кармана пачку с местными сигаретами и, вытащив одну, с удовольствием закурил.

– Да, повеселили вы меня напоследок, – произнёс он. – Ваши артефакты и искин я давно уже реквизировал. Наивные! Давно я так не смеялся. Надо будет герцогу рассказать этот новый анекдот!

– Это который герцог? – как бы между прочим поинтересовался Володя.

– Ага, щас! Так я вам и рассказал, кто мой босс, – злорадно сказал таксист. – Это в книгах и кино похититель вываливает всю подноготную людям, которых собирается убить. А вы умрёте в неизвестности! – Он с показным удовольствием затянулся сигаретой. – Босс приказал, чтобы вы умирали долго и мучительно. Ведь вы не только меня, но и его лишили огромнейших денег.

«Бляха-муха! – подумал я. – Это же он говорит о базе корейцев!»

– Но в Северной Корее нет герцогов, – недоумённо произнёс я.

– Да кому на хрен нужны были ваши корейцы? – разозлился похититель. – Это так, мелкая шушера для грязной работы. Да и вообще весь ваш вонючий мир служит лишь для одной цели – рабского труда! – Незнакомец остервенело затянулся, пытаясь успокоить себя.

«Э-э-э, братан, – с надеждой подумал я. – Да ты горячий парень. Тебя очень легко вывести из равновесия». И в голове лихорадочно стал формироваться план, как возможно нейтрализовать таксиста.

– Мы-то, может, и рабы, – с насмешкой продолжил я диалог, – а вот ты полное говно! Шестёрка хозяйская, которая сама ничего не может, а только выполняет любую прихоть своего хозяина. – Видя, что глаза похитителя наливаются злобой, я продолжил его подначивать: – Скажет тебе хозяин – снимай штаны, я тебя трахнуть хочу! И ты, как униженная собака, подставишь свою задницу и будешь визжать от восторга! А когда твой герцог вы…т тебя в жопу, ты ещё и отсосёшь у него!

Таксист зарычал от злости и, бросив сигарету, кинулся ко мне. Первым же ударом по моим зубам он выбил мне два передних, разбив губы в кровь, и заорал:

– Сам ты говнюк! Я тебе сейчас покажу, кто кого будет еб…ь!

Удары посыпались на всё моё тело, не оставляя ни одного живого места на моём лице. Кровь лилась ручьями, окрашивая мою тенниску красными разводами.

– Сучара! – вдруг опять заорал таксист. – Я из-за тебя руки разбил в кровь! Ну, падла, ты у меня сейчас за всё ответишь!

Перестав бить меня руками, он перешёл к ударам ногами. Ноги уже не держали меня на земле, и я повис на цепи от наручников. Было жутко больно. Потом раздался какой-то хруст, и я потерял сознание.

Очнулся от воды, плеснувшей мне в лицо. Ещё полностью не придя в себя, я попытался рефлекторно утолить жажду, хватая разбитыми губами струйки воды. Продрав с трудом веки от липкой крови, я увидел, что похититель успел перевязать свои кисти и поставил перед нами большой прозрачный пластиковый бидон с водой. После чего достал из кармана коммуникатор и, включив его в режим видеосъёмки, обвёл объективом нашу компанию.

– Это для отчёта его светлости, – усмехнулся он. – Герцог просил выбросить вас в пустыне, чтобы вы сдохли медленной смертью, но я решил разнообразить ваше мучение. – В глазах убийцы плескалось безумие. Было видно, что наши муки доставляют ему неземное наслаждение. – Оставляю вам этот бидон с водой, чтобы вы смотрели на него и видели хрустально чистую воду, но знали, что никогда не сможете из него напиться. – Таксист упивался своей властью. – Вас никто и никогда не сможет найти, – продолжил добивать он нас. – Это местная пустыня, до ближайшего населённого пункта не менее пятисот километров. Здесь раньше заключённые добывали в шахте драгоценные камни. А к этим кольцам, к которым вы прикованы, – он показал на них рукой, – раньше приковывали провинившихся шахтёров. Чтобы все остальные видели, как они медленно умирают от солнца и жажды. Я знаю, что в ваших кителях встроен микропроцессор, регулирующий температуру. Так что извините, мужики, но я их с вас снял. Брюки без мундира не работают, поэтому я вам их великодушно оставляю. А карманы можете не проверять: всё, что в них было, исчезло! – Он опять в экстазе заржал. – Ну, я шутник сегодня! Ха-ха-ха! – Похититель вдруг покачнулся. – Что за чёрт? – недоумённо огляделся он. – Видно, перетрудился я с вами. Короче. Как вас там называл адмирал? А-а! Фартовые парни! – Таксист осклабился от удовольствия. – Здесь хоть и пустыня, но животные кое-какие имеются. Так что, когда они придут полакомиться вашим мясом, не прогоняйте их, бедненьких! – Он опять захохотал от своей остроты. – Ладно, я пошёл, желаю вам приятно сдохнуть! – Похититель развернулся и, покачиваясь, направился к своему летательному аппарату.

– Фуражки хоть нам оставь, – вдруг попросил его Володя.

– Фуражки? – Он опять расхохотался. – Ну, умора, ну, шутники! – Он вошёл в дверь шаттла и выкинул нам четыре головных убора. – Надевайте! – заржал он.

Дверь бота закрылась, и он, медленно покачиваясь, оторвался от земли. Продолжая покачиваться и набирать высоту, шаттл прибавил скорости и устремился в сторону от нас.

– Запоминайте направление! – закричал Володя. – Смотрите ориентиры, куда он полетел.

Мне было уже всё равно, куда смотреть. Боль разрывала мои внутренности, а лицо казалось раздутым от рассечённых ран. Тело висело, как мешок с мукой, боль от врезавшихся в кожу металлических захватов притупилась. «Вот уже и руки опухают», – слабо зашевелилась очередная мысль в голове.

Я не мог смотреть по сторонам, но услышал голос Сергея:

– Стас, и на фиг тебе это было надо – выводить урода из себя?

Я не мог ничего ответить, но вмешался Володя.

– Радыгин всё верно сделал, – стал объяснять он. – Теперь этот урод далеко не улетит.

– А-а-а, – дошло наконец до Степаныча. – Как я мог забыть! Стас, ты был великолепен! За это я готов носить тебя на руках!

Сергей, видимо, до сих пор не понял мою задумку, и Баринов стал объяснять:

– Стас и хотел, чтобы он разбил о него свои руки в кровь. Вирус в его крови сделает всю работу за нас. Этот урод далеко не улетит. Теперь нам надо освободиться и идти в том направлении, куда улетел шаттл. Вот только как это сделать? Наручники не снять, а кольца нам не вытащить из скалы. Да и солнышко всё сильнее припекает…

– Я тоже не вижу решения, – грустно сказал проводник. – Артефакты этот скотина все забрал, а ногами я вряд ли взломаю наручники, даже если бы была какая проволока…

– Взломать мы их не взломаем, – согласился полковник, – а вот разрезать можно попробовать!

Услышав это, я даже попытался приподнять голову.

– У меня струна в носке! – похвастался полковник. – Этот козёл карманы обчистил… Кстати, и бабки наши утащил, браслетов я не вижу! – вознегодовал он. – Но вот по старой армейской привычке я всегда в носке прячу второй нож. Теперь бы его достать…

Сквозь залитые кровью веки я увидел, что Сергей, повиснув на наручниках, пытается поднять ноги к своим рукам. Ботинки он скинул, но от этого гибкости у тела не прибавилось. Ему никак не удавалось сложиться пополам.

– Мля! – выругался он после нескольких попыток. – Стена за спиной мешает, никак не получается.

Володя тут же предложил другой план:

– Давай раскачивайся в мою сторону! Тебе нужно попасть на мои плечи, а там я попытаюсь достать твой резак из носка.

Через несколько попыток Сергею наконец удалось укрепиться на плечах Баринова.

– Давай! – орал он от напряжения. – Вытаскивай!

– Серёга, никак! Не хватает длины рук. Попробуй в сторону Стаса, он самый высокий из нас, и, если он встанет на ноги, возможно, ему хватит гибкости рук, чтобы вытащить резак. Стас! Стас, ты меня слышишь?! – кричал мне Володя. Я попытался ответить, но только хрип вырвался из моих уст. – Стасик, соберись, сейчас от тебя зависит наша жизнь! – продолжал взывать ко мне Володя. – Сергей закинет тебе на плечи свои ноги, у него в носке резак. Стас, ты должен подняться на своих ногах и попытаться достать струну из его носка. Ты понял?

Я кивнул.

– Я буду тебе подсказывать, – успокаивал меня уже Сергей. – Ты только следуй моим указаниям.

Через некоторое время я почувствовал навалившуюся на меня тяжесть, застонав от очередного приступа боли, и чуть не провалился заново в забытье. Но команды полковника не давали мне этого сделать.

– Так, мои ноги у тебя на плечах. Стас, поднимайся! Вставай на ноги! Молодец! Ещё!

Я с трудом, как во сне, пытался управлять своими конечностями, а Серёга продолжал командовать:

– Вот так, молодец. Теперь выпрямляйся! Я понимаю, что тяжело, но больше этого некому сделать.

Я потянулся вверх, будто пытаясь рвануть штангу с непомерным весом.

– Отлично! – следил за мной Сергей.

Рукам моим стало свободнее. Перетянутые вены вновь пустили кровь по своим путям. Пальцы закололо как иголочками.

– Так, теперь тянись, ты уже близко.

Мои пальцы еле шевелились, но полковник уверенно подгонял меня:

– Вот так, молодец, это уже носок. Оттягивай его, но осторожно, не урони струну.

Я действовал вслепую. Запёкшаяся кровь не давала мне открыть веки. Нащупав цилиндрик, я стал осторожно его вытаскивать. Увидев, что я уверенно зажал его в руке, Сергей со стоном и облегчением скинул свои ноги с моих плеч.

– Так, Стас. Нормально его держишь. Теперь чуть поверни, нащупай кнопку включения. Да! Это она! – радостно воскликнул он. – Нажимай. Отлично! А теперь, чтобы не оттяпать себе руку, поворачивай кисть назад. Нет, нет, не сюда! – всполошился он. – В другую сторону! Вот так. Ещё чуть назад… Есть!

Руки мои вдруг свободно разошлись в стороны, и я, упав на землю от слабости, заорал во все горло от нахлынувшей боли.

– Осторожно! – закричал Сергей. – Уф, пронесло… – Голос его предательски задрожал. – Я думал, ты себе сейчас что-нибудь оттяпаешь!

Отдышавшись, я встал на колени и прохрипел:

– Этот нехороший человек, по-моему, мне рёбра сломал, падла…

– Стасик, ты молодец! – стали подбадривать меня мужики. – Давай вставай!

Расцарапав ногтями засохшую кровь на глазах, я наконец прозрел. Подполз на карачках к скале и, опираясь на её поверхность, стал подниматься на ноги. Отдышавшись от нахлынувшего болевого приступа, я осторожно разрезал кандалы у Серёги.

– Стас, всё отлично! – ободрил меня полковник. – Теперь давай струну, дальше я сам.

Отдав струну другу, я со стоном вернулся в лежачее положение. Полковник быстро освободил от оков наших товарищей и, вернувшись ко мне, осторожно обрезал оставшиеся на руках браслеты.

– Парни, осмотритесь кругом, – взял командование в свои руки Николаич. – Вода у нас на вес золота, понимаю, что все хотят пить, но строго по одной крышечке. И пейте воду очень медленно, подольше держа её во рту.

Володя притащил нам всем фуражки, чтобы спрятать голову от пекущего солнца, и куда-то пошёл. А Серёга, отойдя от меня ненадолго в сторону, вернулся и стал обтирать моё лицо куском своей мокрой тенниски, приговаривая:

– Брат, извини, что вместо воды вытираю тебя мочой, но это лучше, чем ничего. Тем более хоть какая-то дезинфекция, а то, что пахнет, не страшно. Нам теперь надо выжить. Хорошо, что кровь уже остановилась. Но вот вытекло её из тебя прилично. Сергей Степанович, – обратился он к проводнику. – Стасу нужно воды больше, чем нам. При большой потере крови необходимо поддерживать водный баланс организма. Поэтому принесите, пожалуйста, сюда бадейку с водой. – Налив в крышечку от бидона драгоценную влагу, он поднёс её к моим губам: – Пей, брат, но старайся не залпом, а мелкими глотками.

Жажда просто разрывала мой организм. Но, прислушавшись к советам бывалого спецназовца, я стал делать маленькие глоточки, перекатывая жидкость во рту. Утолив первую жажду, я смог членораздельно произнести:

– Спасибо, пока хватит. Я понимаю, что вода в пустыне дороже всего.

В это время вернулся Володя и радостно прокричал:

– Мужики, там пещера! Вход в бывшую каменоломню. Надо в ней спрятаться от солнца.

Степаныч с Сергеем помогли мне подняться и, закинув мои руки себе на плечи, повели к проходу. Укрывшись от палящих лучей, полковник стал раздавать указания:

– Значит, так. Идти будем вечером, когда спадет основная жара, до полной темноты. Ночью идти опасно, можно проглядеть яму или наступить на змею. Поэтому маршрут будем строить так. Передвигаемся рано утром и ближе к вечеру, приглядывая, где можно спрятаться от солнечной радиации. Дышим через нос, стараясь меньше разговаривать. Тенниски у нас, жаль, с короткими рукавами, но не снимаем ничего, как бы жарко ни было. Сохраняем водный баланс организма. Ищем растительность, как возможное место для поиска воды. Да и живностью не брезгуем. Питаться нам тоже надобно. Пусть Стас сейчас здесь полежит, а мы давайте прошвырнемся по туннелям. Может, что найдём подходящее. Нам необходимо сделать себе оружие, чтобы отбиваться от ночных охотников до человечинки. Ищите палки, верёвки… Металл вряд ли найдём, проржавело всё, но вдруг. Из остатков наручников я вырежу наконечники, будут насадки для копья. Ищите тряпки, бумагу, всё, чем можно защититься от солнечных лучей. Давайте вперёд, только далеко не отходите. И проверяйте путь, чтобы не провалиться. Стас, давай я помогу тебе снять брюки. – Сергей стал осторожно стягивать их с моих ног. – Если у тебя сломано ребро или пара, необходима тугая повязка. Пока ты будешь лежать, я из твоих брюк сделаю временный бандаж. Я помню, ты говорил, что после Заброшенного мира у тебя все быстрее стало заживать. Вон лицо хоть и опухшее, но кровь даже без бинтов везде на ранах запеклась. Это хорошо. Может, к вечеру тебе полегчает немного.

Перетянув мою разбитую грудь, мужики разошлись по вырубке, а я провалился в беспокойное забытьё. Во сне мне казалось, что кто-то меня постоянно зовёт. Мелькали какие-то тени, обрывки впечатлений, лица, дома, замки Заброшенного мира, дворцы Алахара. То казалось, что Мигель о чём-то спрашивает меня, но я всё никак не мог разобрать суть вопроса. То Багира хрипела мне в лицо, но я опять ничего не мог понять. Проснулся от осторожного толкания. Открыв глаза, увидел, что мужики смогли отыскать в коридорах вырубки подходящие палки и какую-то ветошь. Из подручного материала они смастерили себе подобие копий. Сергей сделал для них небольшие металлические наконечники. Из ветоши они сплели грубую верёвку и сделали для бидона с водой лямки, чтобы его было удобно нести на спине, оставляя руки свободными. Сергей протянул мне очередную крышечку с водой и помог сесть.

– Как ты, Стас? – с заботой в голосе спросил он.

Я прислушался к своим ощущениям. Тело ныло, но слабость пропала. Дышать полной грудью было ещё больно, но передвигаться самостоятельно я уже мог. Болела только голова, видимо, было приличное сотрясение мозга.

Размотав мои брюки, он помог натянуть их на меня.

– Солнце уже клонится к закату, но ещё яркое. Поэтому надо одеться, – пояснил полковник. – Хорошо ещё, что этот придурок выкинул наши фуражки, а то голову нечем было бы прикрыть. Остаётся опасность, что могут обгореть руки. Поэтому, если почувствуете, что солнце припекает, лучше спрячьте их под тенниску. – Он оглядел нашу команду и с улыбкой скомандовал: – Ну, бравые солдаты, вперёд! Ать-два, ать-два…

Выйдя из пещеры, Володя с проводником сориентировались, куда улетел шаттл, и неспешным ровным шагом, без лишних разговоров мы отправились в путь.

Пустыня своим внешним видом напоминала огромную холмистую поверхность, покрытую гравием с очень бедной растительностью. Да и та не прибавляла оптимизма: вся низкая, колючая, по цвету скорее серая, чем зелёная. Тропическое солнце чувствовалось даже через одежду. И это уже к вечеру. Представляю, как оно жарит днём. Иногда нам попадались мелкие следы каких-то грызунов или ветвистые змеиные отпечатки. Как пустынные стражи, охраняющие свою землю, изредка торчали редкие скальные образования. Именно у таких каменных заграждений мы и ночевали. Ночью было довольно холодно, и нагретая за день каменная поверхность служила печкой и в то же время защищала наши спины от возможных хищников. В дневную жару мы так же прятались от солнца около камней, выбирая теневую сторону, или вырезали резаком Сергея из земли пласты грунта и сооружали из них какую-никакую преграду.

Первые две ночи ребята давали мне спать, меняясь по очереди в карауле. К третьей ночи самочувствие моё улучшилось, и я также стал вступать в ночной караул. За эти три дня нам удалось убить парочку небольших змей. Парни их придавливали своими копьями к земле, а Серёга отрубал своим резаком голову. Мы собирали по пути редкие колючки и с помощью того же резака добывали огонь. Мясо рептилий обжаривалось на костре и съедалось за милую душу даже с костями. Никогда не думал, что змеи настолько костлявые.

Как ни экономили мы воду, но на четвёртый день она закончилась. Пить хотелось безумно. Бредя в полусонном состоянии по пустыне, я всё чаще впадал в забытье и слышал чей-то голос. Он постоянно спрашивал меня: «Ты где? Ты меня слышишь? Я иду к тебе».

– Слышу, слышу, – шептал я пересохшими губами.

К вечеру четвёртого дня Степаныч увидел сверкание металла в камнях. Показав в ту сторону, он прохрипел:

– Парни, там что-то сверкает.

Мы лениво потянулись к камням. Когда подошли ближе, наше настроение улучшилось, потому что нашему взору предстал разбитый шаттл. Нос его был смят от сильного удара, но входная дверь закрыта. Подбежавший Сергей попытался её открыть, но замок оказался заблокирован. Тогда он недолго думая своим резаком просто вырезал крепление. Забравшись внутрь, мы увидели нашего похитителя. Его труп уже сильно смердел. Радоваться его смерти у нас не оставалось сил. Обыскав его карманы, мы не нашли ничего стоящего, кроме своих сорванных с кителей наград и денежных браслетов. Из оружия в шаттле обнаружилось одно охотничье пулевое ружьё с патронами. Воды и еды не было ни грамма. Да ещё валялись наши кители.

Вытащив наружу труп, Сергей предложил бросить его куда подальше, но Володя отговорил его от этой затеи.

– Эта скотина нам ещё послужит!

Мужики удивлённо смотрели на Баринова, но тот усмехнулся:

– Мы из него сделаем приманку. На трупный запах сюда будут прибегать местные шакалы, а у нас теперь есть винтовка, так что кладём труп в прямой видимости от бота.

Мы поняли его затею и с воодушевлением потащили негодяя метров на пятьдесят от аппарата.

– Дальше идти нет смысла, – сказал Володя. – Дороги мы не знаем, расстояния тоже. Надо здесь выживать. Нас, скорее всего, ищут. А найти разбитый шаттл легче, чем наши тела. Вот воды бы ещё где раздобыть, – мечтательно произнёс он. – Была бы полиэтиленовая плёнка, можно было бы собирать конденсат. Я читал, что для этого роется яма, в центре которой ставится ёмкость под воду. Яма накрывается плёнкой. Края плёнки придавливаются к земле, а на неё по центру кладут небольшой груз. Солнце выпаривает воду из земли, а пленка собирает конденсат, который и капает в ёмкость. Воды, конечно, так много не соберешь, но нам каждый глоток важен. Блин! Полцарства за плёнку!

– Подожди, Володь. – У меня в голове возникла очередная мысль. – А кто сказал, что нам нужна именно плёнка?

Парни с недоумением уставились на меня.

– У нас же есть теперь кители! – радостно произнёс я. Видя, что они ещё ничего не могут понять, я стал объяснять свою идею: – Смотрите! Серёга свои резаком роет несколько ям по площади пиджака. Мы накрываем их своими кителями, прижимаем грунтом к земле, чтобы не было выхода воздуха. Ставим на дно чеплашки, их можно сделать из корпуса шаттла, да найдём из чего их сварганить! В пиджаках встроен термопроцессор. Жара под ним заставит включить его подачу охлажденного воздуха, а это и позволит появиться конденсату на подкладке. И пусть себе капает с него!

– Стас! Ты гений! – заорали возбуждённые парни.

Тут же все принялись за работу. Ничто не стимулирует человека лучше, чем появившаяся возможность выпить! В нашем случае с водой это было самым актуальным!

За ночь наши установки принесли нам где-то по сто граммов воды на брата. Мы наслаждались ею, как элитным дорогим напитком. Жажду полностью утолить не удалось, но оптимизма у нас прибавилось. А когда под утро Сергею удалось подстрелить небольшого местного пожирателя падали, то настроение и желание жить у нас у всех даже зашкаливало. Собрав какой-то мусор и пластик в шаттле, ободрав обивку с сидений, мы разожгли костёр и, выбрав кусочки поаппетитнее, зажарили их и съели. Мясо зверя было вонючим и жёстким. Жажда после этого ещё больше усилилась, но мы понимали, что без еды мы долго не протянем.

Устроившись поспать внутри летательного аппарата, я уже отчётливо услышал в своей голове чей-то голос:

«Ты меня слышишь?»

– Слышу… Багира, это ты?

«Да, я! Я близко. Жди».

Ещё не веря в случившееся, я радостно воскликнул:

– Мужики! Я слышу Багиру! Она идёт к нам! Говорит, уже близко!

Все стали радостно обнимать меня.

– Здорово! Надо же! Она нас нашла!!! Просто поразительно!

Багира пришла через сутки. Худая, грязная, измождённая. Она двигалась на шатающихся ногах. Мех её весь свалялся, лапы покрыты кровяной коростой. Но на шее у неё всё так же красовался чёрный армейский ошейник. Схватив Багиру на руки, я с радостью прижал её к себе! Она устало пыталась лизнуть меня в лицо, а остальные парни старались погладить её, проявляя свою искреннюю радость при виде шорка.

– Как ты нас нашла? – задал я ей вопрос.

«Я тебя слышала. Я шла к тебе. Долго шла, но нашла!»

– Милая моя. – Я хотел заплакать, но обезвоженный организм не позволял проявить эту слабость.

«Пить хочу! Вода есть?» – спросила она меня.

– Мужики! – Я посмотрел на парней ободрённым взглядом. – Багире нужна вода. Пройдитесь по нашим установкам и всё, что там есть, несите сюда.

Степаныч с Володей кинулись собирать жалкие крохи накапавшего конденсата. Слив всё в одну ёмкость, поставили перед Багирой.

– Всё, что есть, – пожаловался я ей, пока она лихорадочно лакала драгоценную жидкость.

Вылизав чеплашку до капли, она посмотрела мне в глаза и произнесла:

«У меня на ремешке висит предмет для вас».

Удивлённый, я стал перебирать ремешок пальцами и заметил небольшую чёрную капсулу, прикреплённую хитрым зажимом к ошейнику. Отсоединив её, стал рассматривать со всех сторон.

«Его нужно сжать пальцами с торцов, – подсказала мне Багира. – Это дал большой человек, ваш друг. Он был с вами там, в парке».

Я сжал капсулу. На одной из сторон появился сияющий значок.

«Большой человек сказал, – продолжила Багира, – как найдёшь их, пусть здесь нажмут, и мы скоро появимся».

– Парни! – радостно поднял я светящуюся капсулу. – Это маяк! По нему насМигель найдёт!

– Ура! – заорали все.

Возбуждённые, мы стали предаваться мечтам. Багира устало развалилась рядом с нами, прикрыв глаза. А я, глядя на неё, все думал: «Это сколько же сотен километров пришлось ей пройти от столицы до нас? Да, шорки быстро бегают, и, возможно, на очень большие расстояния. Но ведь это ещё детёныш! Без воды, без пищи. Может, сначала она и ловила живность для перекуса, а потом? В пустыне? Надо будет у адмирала поинтересоваться, какой путь ей пришлось преодолеть за шесть дней? Этому маленькому, но преданному существу!»

Мигель появился, как бог, на военном боте примерно через пару часов. Мы услышали лёгкий свист. А выглянув в дверной проём, увидели увеличивающуюся тень от летательного аппарата.

Адмирал первым выскочил из бота в полном боевом облачении. Но, увидев, что мы его встречаем, еле держась на ногах, тут же снял свой шлем и кинулся к нам. Из бота появились ещё десять человек в военных костюмах с шевроном Багиры на груди. Убедившись, что никому опасность не грозит, они стали тоже отстёгивать свои шлемы и с улыбкой кинулись обнимать нас. Когда я разглядел знакомые лица, мои ноги от нахлынувшей радости подкосились, и я стал оседать на землю. Подбежавший первым Мигель успел меня подхватить и не дал упасть.

– Ну-ну! – добродушно проворчал он. – Станислав Викторович, всё уже позади.

Стриж и другие члены отряда хлопали нас по плечам и обнимали, как родных им людей. Эти суровые парни нянчили нас, как детей, искренне радуясь нашему спасению. Видя наши измождённые лица, каждый из них доставал свою фляжку с водой и предлагал нам наконец вдоволь напиться. Мигель тут же предупредил нас:

– Парни, пейте только понемногу, мелкими глоточками. – И, глядя на нас, всё изумлялся: – Поразительно, как вам удалось выжить в подобном аду?

Вода была изумительно вкусной и прохладной. Давно мы такой вкуснятинки не вкушали. Её хотелось пить залпом, много и долго. Но разумом я понимал: нельзя.

Мужики повели нас в бот, но я вдруг встрепенулся и лихорадочно стал вырываться:

– Подождите, мужики, Багиру забыли.

Подбежав к разбитому шаттлу, я увидел, что она стоит у выхода и смотрит на нас. Взяв её на руки и поглаживая, я медленно пошёл с ней к военному боту, приговаривая:

– Это ты нас всех спасла!

Неожиданно все члены спасательного отряда выстроились в ровный коридор. С ними рядом встали в строй Степаныч с Володей и Сергеем. И когда мы с шорком проходили мимо, отдавали ей честь. У входа в бот стоял наш знакомый пилот капитан Стик. Улыбнувшись, он также отдал честь Багире.

Обратный полёт прошёл как в тумане. Мы вразнобой делились историей, что с нами произошло и как нам удалось выжить. Что за всем этим стоит какой-то герцог. Это его исполнитель собирался произвести взрыв на приёме у короля. И это он похитил нас, усыпив сонным газом. Он хотел, чтобы мы умерли мучительной смертью, приковав нас, как скот, к рабским кольцам. Умолчали мы только о том, что мне удалось заразить его вирусом.

Историю нашего спасения преподнесли так, что это Сергею удалось струной, подаренной адмиралом, освободиться и ранить похитителя. А пока полковник освобождал нас, тот успел забраться в свой шаттл и улететь. Видимо, его рана оказалась смертельной, так что скрыться ему не удалось. На четвёртый день пути мы нашли разбитый аппарат и оставались в нём, пока нас не нашла Багира.

Потом уже Мигель рассказал нам, что происходило после нашего похищения.

Когда он пришёл на стоянку, то увидел мечущуюся Багиру, которая что-то ворчала на своём языке. Оглядевшись и не увидев нас, он стал расспрашивать оставшихся гостей о земных офицерах.

Некоторые подтвердили, что видели, как мы уселись в такси с водителем, и позже машина куда-то уехала. Заподозрив неладное, адмирал тут же связался со службой безопасности. Те кинули ему на искин видео с камер наблюдения. Багира в это время, встав перед ним, что-то пыталась рассказать. Видя, что её не понимают, она стала тянуть зубами за штанину адмирала. Мигель понял, что зверь зовёт его за собой. У него сразу же созрел план. Попросив Багиру подождать его немного, он у местной службы безопасности выпросил маячок. Прикрепив его к ошейнику Багиры, он стал давать ей указания, что, как только она найдёт своих друзей, им необходимо нажать вот тут и он сможет к ним прийти. Но она не должна потерять свой ремешок. И адмирал поражён, что ей удалось преодолеть более тысячи километров. Очень сильный и выносливый зверь.

– Кстати, её награда у меня, – добавил адмирал. – Потом сможете её забрать.

– Господин адмирал флота, – обратился я к нему. – О наградах я меньше всего думаю, но вот пропавшая Селена и наши вещи – вот чего мне искренне жаль.

– Не волнуйтесь, Станислав Викторович, найдём мы вашу пропажу. Я дал команду по разбившемуся шаттлу найти его владельца, а также все возможные адреса его проживания. Фото похитителя у нас есть, так что местные безопасники должны уже владеть необходимой информацией.

На аэродроме воинской части нас ждала команда медиков с дежурной машиной. Усадив нашу компанию в прохладный салон медицинского авто, эскулапы из маленьких инъекторов сделали каждому по уколу, и я сразу же провалился в сон.

Очнулся, лежа в кровати в просторном светлом помещении, похожем на земной гостиничный номер. Машинально проведя языком по зубам, с удивлением убедился, что два выбитых зуба стоят на своих местах. Откинув одеяло, увидел, что я лежу совершенно голый. Тело было худым, но без синяков и с сильно загоревшими руками.

«Блин, – выругался я про себя я. – Как теперь перед женой отчитываться, где я был, на каком таком Севере. Не спишешь такое на спа-салон».

Захотелось встать и найти зеркало, чтобы внимательно себя рассмотреть. Но не успел я этого сделать, как в комнату вошла молодая девушка в светлом в обтяжку комбинезоне с шевроном капитана на рукаве и с логотипом капельки крови на другой руке. Стройная фигурка местного доктора радовала своими приятными изгибами мой взор, а обтягивающая одежда делала посетительницу необычайно эротичной. Я улыбнулся: как у них всё продумано, что местных больных исцеляет не только лекарство, но и вид красивых, сексуальных женщин. Моё тело моментально отреагировало на возбуждающую красавицу. И тут до меня дошло, что я лежу голый с откинутым одеялом. Лихорадочно схватив одеяло за край, я быстро натянул его на себя, чтобы скрыть своё возбуждение. Девушка, заметив это, весело рассмеялась:

– Значит, вы практически здоровы! Можно выписывать! Меня зовут Натали, я ваш лечащий врач. – Она присела рядом с кроватью и поднесла к моей груди какой-то прибор. Посмотрев на его дисплей, пометила необходимую ей информацию на экране электронным стилом и произнесла:

– Почти всё без отклонений. Операция прошла удачно, после обеда можно выписывать. Жалобы на что-то есть?

– Жалоб нет, но что за операция? – не понял я.

– У вас после перелома рёбра неровно срослись. Пришлось корректировать. Да, и ещё у вас была спинная грыжа, пришлось и с ней повозиться. Позвонки были проблемные, мы их реставрировали. Суставы восстановили. Сердечную мышцу укрепили. Зубы сделали. Печень почистили, камни в почках… В общем, организм был сильно истощен и изношен, я даже не представляла, что такое возможно. Будто вам не пятьдесят, а сто пятьдесят лет. Это потом господин адмирал рассказал нам, что вы не местные, а с Земли. Я слышала, что это мир с плохой экологией и низким уровнем жизни. Но никогда не видела реальных жителей. – Девушка с нескрываемым интересом разглядывала меня.

А я спросил её:

– Простите, Натали, это всё вы одна со мной делали? Ну… все эти операции?

Красавица снова засмеялась:

– Ну что вы! Это мне не под силу. Да и у нас давно уже никто руками операции не делает. Для этого существует лечебная капсула. Там всё автоматизировано. Вам всем сделали в машине успокоительный укол и перенесли в аппараты. Они диагностировали множество проблем в ваших организмах. Серьёзнее всего было у вашего друга Владимира. С его спиной нам пришлось очень тщательно повозиться, но теперь, думаю, у него всё в порядке. Хотя я, как врач, рекомендовала бы вам всем обязательно посетить курорты мира Медина. Если, конечно, позволят финансы. Сегодня принесли ваши новые парадные костюмы с шевроном отряда «Багира». А мы все наслышаны об их героической деятельности и о богатом куше. Так что я уверена, вы сможете это себе позволить! – Девушка слегка провела своей очаровательной ладошкой по моим волосам, чуть растрепав их.

Я чуть не застонал от удовольствия, но резко вспыхнувшая мысль о Багире прервала приятную истому. Судорожно оглядываясь по сторонам, я спросил:

– А вы не видели моего зверя?

Натали обрадовала:

– Вашу Багиру за эти два дня заласкали и закормили все сотрудники нашего военного госпиталя. Она где-то здесь ходит, не беспокойтесь!

– Два дня?! – удивлённо вскрикнул я, машинально проведя себя по щекам. Щетины не было. – Вы что, хотите сказать, что я спал два дня?

– Да, – пожала плечами Натали. – А что тут такого? Это был искусственный лечебный сон. За это время вас прооперировали. Восстановили организм после перенесенных тягот и лишений. Кормили и поили вас через зонд. Санитарки за вами убирали. Помыли вас, побрили. – Девушка улыбалась.

А я замер, поражённый: если меня резали, значит, брали кровь на анализ. А в ней вирус! Естественно, они могли его обнаружить! И теперь могут меня не выпустить из госпиталя, а исследовать, как подопытного кролика. Эта мысль настолько меня расстроила, что даже сексуальные формы докторши перестали меня возбуждать. Видя, что настроение моё резко упало, Натали стала успокаивать:

– Вы не волнуйтесь так. Ничего с вами за это время не случилось. Обслуживающий персонал противоправного действия себе не позволяет. Если у вас в мире вдруг существуют какие-то определённые нормы поведения между мужчинами и женщинами, то никаких сексуальных действий насильственного характера с вами не…

Я рассмеялся, что меня не так поняли:

– Милая Натали! У нас нет строгих ограничений в отношениях между полами. Я, может, наоборот, расстроился, что ничего подобного не произошло… С вами я очень даже не против… пошалить. – А увидев, что лицо девушки покраснело от смущения, погладил её по стройной ножке.

– Больной! – пытаясь быть строгим доктором, воскликнула она, отбрасывая мою ладонь. – Я буду вынуждена о вашем фривольном поведении доложить адмиралу…

– Не надо никому ничего докладывать, – раздался громкий голос входящего Мигеля. Он был в гражданской одежде с накинутой на плечах белоснежной накидкой и кожаной сумкой в руках. – Если солдата потянуло на женщину, значит, он здоров!

Я попытался привстать с кровати, но адмирал широким жестом остановил мою прыть:

– Лежи, лежи. Я неофициально зашёл проведать героев. – Мигель посмотрел на доктора.

Натали, пунцовая от негодования, вскочила со своего места и доложила:

– Господин адмирал флота. Больной Радыгин чувствует себя хорошо. Сегодня ещё ему сделают несколько укрепляющих уколов, и после обеда можно оформлять выписку.

– Спасибо, доктор, – поблагодарил её Мигель. – А теперь оставьте нас наедине.

Натали, кинув на меня заинтересованный взгляд, вышла за дверь.

– Ну-с, герой, держи своё богатство! – Адмирал распахнул свою сумку и вытащил из неё знакомый мне наруч искина.

– Селена! – радостно воскликнул я.

– Да, Стас, – радостно отозвалась она, появляясь перед нами в полный рост. – Я так рада, что ты жив!

– Я тоже очень рад видеть тебя снова, – тепло ответил я ей, оглядывая ладную фигурку искина.

– Как и обещал, – порадовал меня адмирал, – нашли мы ваши пропажи в одном заброшенном гараже на окраине столицы. Селена без твоей команды ничего не могла сделать. А так как у моего Грума оставался канал связи с ней, он методом эвристического анализа смог спрогнозировать местонахождение её базового блока. Пришлось вскрыть кучу частной собственности, но поиски увенчались успехом. Там кроме ваших вещей нашлось ещё много чего интересного. Мы пока не вышли на след заказчика, но за всеми герцогами королевства сейчас ведётся постоянное наблюдение.

– Господин адмирал, – вмешалась в разговор Селена, – пока Стас и его друзья были без сознания, похититель звонил кому-то по коммуникатору, докладывал о выполненной миссии с похищением. Я на всякий случай записала его беседу. Может, по голосу возможно идентифицировать заказчика? Запись этого разговора я скинула вашему Груму и вам на коммуникатор.

– Вот это находка! – обрадовался Мигель. – Я сейчас же отдам приказание взять в разработку этот файл. – Адмирал достал свой коммуникатор и, набрав номер абонента, отдал необходимые приказания.

Фантом Селены исчез с наших глаз.

– Вашим товарищам, – адмирал убрал свой коммуникатор в карман, – я также вернул их вещи. А теперь, Станислав Викторович… – Адмирал на мгновение замолчал. – Я хотел бы слышать реальную историю ваших приключений. – Глаза Мигеля буквально буравили моё лицо.

Я задумался, что именно хочет услышать адмирал. Разные версии мелькали в моей голове, пока не остановились на одной – ему известно о вирусе в моей крови! Но я не торопился начать разговор первым. Мигель, видя, что я молчу, решил нарушить паузу:

– Пока вы находились в лечебной капсуле, дежурный техник обратил внимание на ваши анализы. Он не стал их сообщать доктору, а позвал меня. Я знаю, что в вашей крови находится вирус Заброшенного мира, но вижу, что вас это совершенно не тревожит. По моей просьбе он удалил из файла эти данные, так что кроме него и меня об этом феномене никто не знает. Этому человеку я могу доверять, мы с ним прошли огонь и воду.

Я продолжал молчать, адмирал же стал делиться дальнейшей информацией:

– Мне пришлось отправиться с ним к месту крушения похищенного бота и провести экспресс-анализ останков похитителя. И как вы думаете, что мы там обнаружили?

Я не стал больше таиться:

– Вы обнаружили, что он умер не от раны, а от вируса.

– Точно! – подтвердил адмирал. – Но как этот вирус попал в его организм?

Мне пришлось рассказать, что произошло на самом деле и что я рискнул своим здоровьем и жизнью, чтобы уничтожить негодяя. А заодно и как вирус попал в моё тело.

– Просто поразительно! – воскликнул Мигель. От возбуждения он не смог сидеть на месте, а вскочил и стал расхаживать по комнате. – Кто бы мог подумать, что вы носите в своей крови такое страшное оружие?!

– Вряд ли этот вирус можно назвать оружием, – поделился я своими размышлениями с адмиралом. – Просто у нас с ним симбиоз. Я даю ему возможность существовать, а он, как может, защищает моё тело.

Мигель с интересом посматривал на меня, а я вспоминал дальше:

– Я не знаю, почему вирус не убил меня в том мире. Я видел его работу с другими людьми. Там погибли трое наших товарищей. Но по какой-то счастливой случайности вирус во мне прижился. От этого моё тело стало быстрее заживлять травмы, я стал лучше видеть, различать некоторые излучения. Может, со временем смогу овладеть ещё чем-то новеньким… Я не выдыхаю вирус в воздух. Заразиться им можно только если в другой организм попадёт моя кровь.

– М-да, – задумался Мигель, – на вашем месте не каждый пошёл бы на такие крайние меры. А выжить в этой пустыне шесть дней без защитных средств, пищи и воды не удавалось в нашей истории никому. Одна ваша задумка, как с помощью парадных мундиров можно добывать воду, стоит докторской диссертации. – Адмирал тепло улыбался. – И именно поэтому я очень рад, что подобные вам люди находятся в числе моих друзей. – Он подошёл ко мне и протянул для пожатия руку. – Сегодня вечером у меня будет скромный банкет, на который ваша компания приглашена, быть в обязательном порядке. И ещё… Пока у вас есть время до обеда, советую посмотреть местные новости. – Адмирал улыбнулся своим мыслям и, махнув на прощание рукой, покинул мою комнату.

Решив, что новости подождут, а в туалет очень хочется, я встал с кровати. Обычной при этом боли в спине я не почувствовал. Организм работал, как у молодого человека. Класс! – обрадовался я. Ничего нигде не болит!

Мельком заглянув в висевшее на стене зеркало, я увидел, что моя шея и лицо, так же как и руки, резко контрастировали с бледным телом своим коричневым загаром.

«Точно не удастся отвертеться от расспросов жены, – подумал я. – Ладно, как-нибудь прорвёмся».

Когда я зашёл в ванную комнату, меня поразила огромная ванна типа джакузи. Я просто не мог не воспользоваться подобным наслаждением. Сделав свои дела, я открыл кран и мощным напором быстро наполнил ванну, с удовольствием разлёгшись в горячей воде. С управлением джакузи разобрался быстро. И уже через пару минут нежился от водного массажа, который приятно расслаблял не только моё тело, но и душу.

Через полчаса, чистый, умытый и довольный, накинув на себя висящий на стене мягкий халат, я вышел из ванной. И в это время входная дверь открылась и в комнату впорхнула ещё одна приятно выглядевшая девушка тоже в белом обтягивающем комбинезоне, но с нашивками сержанта. Улыбнувшись, она сказала:

– Здравствуйте, больной! Вам назначены ещё несколько уколов. Садитесь на кровать, я вам их сделаю. Раздеваться не надо, – засмеялась она, видя, что я собираюсь снять халат. – Оголите любое плечо. – Сверкающим инъектором, меняя в нём капсулы, девушка сделала мне три укола. – Теперь рекомендую вам немного полежать. Обед будет через два часа. – И она удалилась.

Только я собрался немного поваляться в тишине, как ко мне на кровать запрыгнула довольная Багира! Ласково урча, она принялась тереться о моё лицо, а в моей голове сразу же возникло позабытое чувство поглаживания. За эти дни она похорошела. Чистенькая, видимо также кем-то вымытая, она уже не напоминала тощее уставшее загнанное животное. Болячек на лапах не было видно. Тело её было еще немного худощавым, но это, думаю, быстро пройдёт. Я стал её поглаживать, радуясь встрече и приговаривая:

– Умничка ты моя! Как я по тебе соскучился!

Багира растянулась рядом со мной. А я вспомнил, что адмирал рекомендовал посмотреть местные новости.

На стене висел экран местного телевидения, но пульта я нигде не увидел. Не зная, как включить технику, решил воспользоваться помощью искина:

– Селена! Включи мне, пожалуйста, телевизор и найди в нём канал с новостями.

Экран засветился, и на нём появились кадры с места приёма в летней резиденции его величества. Диктор за кадром взахлёб рассказывал, что прошедшая на этой встрече архитектурная выставка поразила всех без исключения новаторски-революционными инсталляциями. В кадре мелькали те самые два макета, которые сварганил из подручных материалов Володя. Диктор что-то трещал о «свежей авангардной струе» в затхлом болоте местного градостроительства и о том, что никто из выставляемых архитекторов не признал в этом творчестве свою работу. И только после долгих и упорных расспросов местной публики журналистам удалось узнать, что это были творения выходцев с мира Земля. Четыре офицера из этого слоя спирали присутствовали на приёме у короля. Мало того, оказалось, что все они состоят на службе его величества, как боевые единицы знаменитого отряда «Багира» вместе со своим экзотическим зверем. На экране замелькали и наши физиономии, когда король вручал нам награды. А уж Багиру показывали со всех сторон и ракурсов.

Кадры с приёма сменились съёмкой концерта Майкла Джексона. А диктор продолжал вещать:

«И даже в культурном плане землянам удалось поразить местную публику своим музыкальным перформансом. Один из офицеров устроил показательное выступление земного певца по имени Майкл Джексон. Оригинальный стиль исполнения, а также несомненный хореографический талант его удивил всех без исключения. Модельеры выпустили в свет новую коллекцию одежды, назвав такой стиль „Джексон“».

На экране начался показ мод, где манекенщики демонстрировали стилизованные костюмы под одежду земного актёра. Что-то мне нравилось, что-то шокировало, как такое можно носить. Но публика была в восторге.

«Похоже, это были те самые военные, – продолжал знакомить с новостями зрителей диктор, – которые впервые устроили необычный музыкальный флешмоб в приморском городке Парква. Но и это ещё не все! – захлёбывался от восторга ведущий. – Как нам совершенно недавно удалось узнать, шаттл, увозивший после приёма этих офицеров домой, потерпел крушение в Великой пустыне. И эти доблестные люди смогли без пищи и воды, без защитных средств и связи продержаться в ней шесть дней! Господа, вы только задумайтесь: шесть дней под палящим солнцем и ночными заморозками. Это впервые произошло в алахарской истории!»

Опять замелькали наши фотографии в военных мундирах с места приёма. А диктор всё пел дифирамбы:

«Нам не удалось достать фотографий и видеокадров с момента их спасения. Но, по имеющейся у нас информации, измождённых офицеров разместили в военном госпитале и оказали весь спектр медицинских услуг. На сегодняшний день они чувствуют себя хорошо. Запомните этих героев!»

И снова пошли кадры с нашими довольными лицами.

– Ну вот, Багирочка, – погладил я шорка, дав команду выключить телевизор, – и мы с тобой теперь стали знаменитостями. Теперь все бабы наши! Ну и, кхм, для тебя самцы…

«Опаньки! – поразился я новой мысли в своей голове. – А ведь у нас с этим делом могут возникнуть проблемы! Самца шорка для Багиры здесь не найти, хотя пока она ещё маленькая, а вот для меня с женщинами, а тем паче с женой… Да, презервативы ещё никто не отменял, хотя секс с супругой и в презервативе… А вдруг кто-то в порыве страсти расцарапает моё тело? А потом слизнёт капельки крови? И всё – очередной труп! М-да. – Я задумался, что можно сделать… – Придётся переходить на латексные костюмы? Ну, женщина в латексе выглядит очень сексуально, а вот мужик… Я что-то не могу себя представить в презервативе на всё тело».

– Багира, а ведь при сексе я могу партнёршу и убить, – поделился я своими размышлениями. – Вдруг мой вирус попадёт к ней?

Багира, посмотрев мне в лицо, зевнула, а в голове я услышал:

«Не страшно, ты меня позови, я помогу».

– Как ты поможешь? – ошеломлённо спросил я её.

«Так же как и в моём мире помогла тебе», – ответила Багира.

Возбуждённый, я вскочил с кровати и стал метаться по комнате, вспоминая прошедшие события. Взрыв, я упал, потерял сознание. Очнулся – увидел кровоточащую рану на ноге и лижущую мою кровь Багиру.

– Ты меня тогда лизала, чтобы остановить кровь?! – воскликнул я.

«Не только, – отозвалась Багира. – Я тебя дружила с вирусом».

Вот оно что! – осенило меня. В слюне шорков, видимо, содержатся вещества, которые играют роль катализатора. И скорее всего, жители Заброшенного мира знали об этом, недаром же там стоят памятники шоркам.

– То есть, если ты полижешь кровь на ранке моих друзей, они тоже не умрут?

«Это не поможет, – ответила она. – Нужно, чтобы вирус попал в кровь, только после этого организм можно подружить с ним. Я это чувствую и вижу».

– Да-а… – Меня очень взбудоражила эта новость. Пожалуй, этим секретом я не буду делиться даже с адмиралом, несмотря на его хорошее отношение к нам. Приятно иметь козырной туз в рукаве!

Я совершенно по-новому взглянул на Багиру. Ну что, немного странная, но это кошка. Очень выносливое животное, умное, быстро бегает, читает мысли, видит излучения! Она смогла пройти по пустыне почти тысячу километров, выжить в этом аду и найти нас! Ей, похоже, ничего не страшно, хотя почему же она не осталась в своём мире?

– Багира, скажи мне, а почему ты пошла за нами тогда, в Заброшенном мире?

«Мама, умирая, сказала мне идти к этим людям, они меня не бросят», – раздалось в моей голове.

– А отец у тебя есть?

«Есть, но он не принял бы меня одну в стаю».

– Почему?

«Папа вожак. В стае у него много самок и несколько молодых самцов. Мальчики рождаются редко. Девочки часто. Поэтому много девочек в стае не нужно. Меня одну могли убить. И в другую стаю не взяли бы. Когда я вырасту и стану сильной, то тогда смогу претендовать на место в семье».

– Теперь у тебя есть семья, это мы! – ласково погладил я её по голове.

Багира с удовольствием откликнулась мурлыканьем на ласку, а в голове я услышал:

«Да, вы моя семья, ты мой вожак, и я буду вас защищать!»

– А мы тебя, – со смехом парировал я и стал игриво тормошить её.

Багира, как и подобные ей земные кошки, принялась ловить мои руки и слегка покусывать их…

Обед принесли в мою палату. Уже знакомая мне медсестра поставила поднос с блюдами на рядом с кроватью стоящий столик. Я увидел, что это были бульон, какое-то овощное рагу с несколькими кусочками рыбы и молочный напиток. А на одной тарелке лежали куски жареной колбасы. Я облизнулся, но девушка, взяв эту тарелку, поставила её на пол.

– Это для вашей Багиры! Очень ей понравилась наша колбаска!

А мне так хотелось жареного мяса! Увидев моё расстроенное лицо, медсестра участливо произнесла:

– Понимаю, это не то, что вы ожидали, но пока вам рекомендована диета. Постарайтесь в ближайшее время избегать жареной и острой пищи. Ваш желудок после недельного воздержания должен постепенно привыкнуть к нормальной работе. А это не молоко, это сок гуавы, он очень вкусный и полезный. Его рекомендуется употреблять для укрепления лимфатической системы и для поднятия общего тонуса организма. У вас на Земле растёт гуава? – поинтересовалась медсестра.

– В нашей стране, в России, такого фрукта нет. Но мне довелось попробовать сок гуавы в другой стране, – улыбнулся я, вспоминая поездку на курорт Шарм-эль-Шейх. – Ну что ж, диета так диета, – вздохнул я, присаживаясь за стол.

Девушка, уходя, показала мне на шкаф:

– Здесь лежит бельё для вас, а также висит ваш парадный мундир. После обеда ваши друзья будут вас ожидать в холле госпиталя. Всего вам доброго! Не болейте больше! – И, улыбнувшись, она упорхнула.

Я неспешно пообедал. Охлаждённый сок гуавы был превосходен, навевая на меня сладкие воспоминания о чудесном отдыхе в Египте.

Багира, налопавшись, развалилась на полу, делая вид, что спит.

Повалявшись минут пятнадцать на кровати, я вспомнил, что меня, наверное, уже ждут, и пошёл к шкафу одеваться. Плюс активировал заново свой искин в «Ручной режим», и Селена привычно обхватила мою руку.

Парадный мундир был совершенно новым. И хотя я за эти дни прилично похудел, он не висел на мне мешком, правда, брюки в поясе пришлось затянуть небольшими боковыми ремешками, предназначенными именно для этого. На кителе была прикреплена моя заслуженная награда – Серебряная звезда. На полочке лежали сержантский ремешок Багиры и её награда. Оглянувшись на шорка, я спросил:

– Багира, ты наденешь все свои украшения или только ремешок?

Она встала и, подойдя ко мне, коротко что-то прохрипела. И в голове я услышал:

«Только ремешок».

Сунув её награду себе в карман, я надел ей на шею её сержантский знак отличия.

Напялив на себя фуражку и посмотрев в зеркало, я увидел в нём вполне бравого военного. С худощавым, обветренным и сильно загоревшим лицом. Через загар немного проступали небольшие шрамы, оставшиеся после избиения меня похитителем. Но, как у нас говорят, шрамы только украшают мужчину. Вполне довольный своим видом, я вышел за дверь и по длинному коридору направился к выходу. Багира сопровождала меня, как адъютант, идя слева и чуть позади.

Весь встречный персонал, увидев нашу парочку, останавливался и с улыбкой отдавал нам честь. Я немного смущённо, но с достоинством козырял им в ответ.

Коридор закончился большим холлом, похожим на гостиничный ресепшен. На одном из диванчиков сидели мои друзья в полном парадном облачении и с удовольствием смотрели какой-то концерт на большом экране. Я не обратил на это зрелище никакого внимания, пока не услышал знакомую мелодию. А когда вслушался в текст песни, понял, что её поют на межмировом языке. Володя, заметив меня, радостно махнул рукой:

– Стас, прикинь, они стали наши земные песни переводить и делать свои аранжировки! Эк их зацепило!

А с экрана неслись слова песни группы ДДТ:

Исполнителю не хватало привычной для нас бархатистости голоса Юрия Шевчука, но меня удивило, откуда они знают текст? Потом вспомнил, что я в баре у Стелла кинул ему свою музыкальную подборку. Я же не проверял, что за песни в неё вошли, но удивился такой оперативности местных исполнителей.

– Здорово, Стас! – крикнули мне Сергей и Степаныч, а полковник тут же добавил:

– Представляешь, они и иностранные песни стали переводить. Слова звучат немного непривычно, но только что мы балдели под местный «Бони-М» с песней «Сани»! Обработка отличается от оригинала, но они старались! – смеялся он. – Инструменты у них электронные немного странные, но земная музыкальная культура уже прочно входит в их быт!

Мы обнялись и стали решать, куда нам пойти и что делать. Но проблема быстро разрешилась, когда в холле мы увидели спешащего к нам Стрижа. Он был одет в свой привычный комбинезон и кепку. Пожав руку каждому из нас, он тут же предложил:

– Парни, я знаю, что у вас сегодня назначен небольшой банкет у адмирала. Но пока есть пара часиков, я приглашаю вас в уютное заведение отведать солдатского пунша.

Мы с радостью согласились.

Идя по ветвистым зелёным коридорам базы, мы приставали к майору с расспросами. Что он без нас делал? Нашли ли всех зачинщиков теракта? Да и вообще, как дела у его подразделения? На все вопросы он отвечал, что все подробности узнаете у адмирала, а сейчас для вас приготовлен небольшой сюрприз.

Бар оказался на территории базы недалеко от госпиталя. Уютный коттеджик своим видом ни капельки не напоминал питейное заведение. Майор остановился у входа, предложив нам первыми зайти внутрь.

Пройдя небольшую прихожую, мы вошли в совершенно тёмное помещение. И вдруг раздался шум, а в зале зазвучали знакомые до боли аккорды группы «Кино». Свет вспыхнул на первых словах песни. Мы увидели толпу народа. Это были все члены отряда «Багира». Они стояли в одинаковых комбинезонах с шевронами шорка на рукаве, полукругом окружая нас. Каждый в руках держал кружку с напитком, и все хором они вдруг запели:

Мы, еле сдерживая слёзы от переполнивших нас чувств, присоединились к ним в припеве:

Все кинулись нас обнимать, продолжая петь второй куплет. Напиток в порывах чувств выплёскивался на наши мундиры, но заморская ткань тут же заставляла его стекать без следов на пол. Нам протянули подобные кружки с пуншем, и вместе со всеми мы в остервенении орали:

Давно мы так не радовались жизни и своим боевым товарищам! Это было то самое, что нам всем не хватало для полной разрядки!

Усевшись за столами, мы, перебивая друг друга, стали рассказывать о наших приключениях и об особенностях жизни на Земле. Фруктовый пунш быстро опьянил нам голову. Мы смеялись, шутили, травили анекдоты и сальные байки, матерясь от души. Через некоторое время я заметил, что и члены отряда, нахватавшись новых для них слов, стали к месту и не к месту с удовольствием материться. Мы ржали, стараясь объяснить значение и построение фраз русского мата. Я не уверен, что коллеги нас поняли верно, но хохотали мы так, что заболели животы!

Время пролетело незаметно…

Мы ещё полностью не успели насладиться всеми прелестями общения с боевыми товарищами, как Стриж через громкоговоритель объявил:

– Парни! Извините, но наших коллег ждёт адмирал. Поэтому у меня последнее предложение на сегодняшний вечер: давайте все вместе сфотографируемся на память!

Эту идею громкими криками поддержали все присутствующие. Багиру усадили на стул и разместили по центру композиции. Мы вчетвером пристроились также на стульях рядом. А все остальные, сидя, лёжа, стоя, полукругом разместились около и позади нас. Дав привычную команду Селене сделать небольшую фотосессию, мы, довольные, стали позировать.

После чего ещё долго обнимались на прощание со всем отрядом.

Возбуждённые и счастливые, мы отправились на банкет к Мигелю. На улице смеркалось.

Стриж по дороге всё ещё пытался получить объяснение некоторых специфических особенностей матерщинных слов. Пока Серёга не рассказал ему байку о том, что с помощью мата во время боевых действий у русских солдат значительно сокращается время получения и, соответственно, исполнения приказа. Мол, у америкосов, например, даётся по радио команда: «Вам нужно уничтожить тяжёлый танк „Абрамс“, который находится в квадрате сорок». А у русских эта фраза звучит уже так: «Квадрат сорок, еб…е эту железяку!» И даже противник, перехватывая волну, не может быстро понять, что собираются сделать русские военные.

– Очень хорошая идея, – радовался нашей выдумке майор. – Надо нам взять её на вооружение.

Так, обсуждая наши национальные особенности речи, мы дошли до коттеджа адмирала. Перед входом стояла какая-то публика, негромко обсуждая свои новости. Некоторые посетители были в военных мундирах. Уже свободно ориентируясь в знаках различия, мы впятером отдали им честь. Присутствовали и несколько дамочек в вечерних нарядах. Багира тут же растворилась где-то в кустах.

Улыбаясь собравшимся, мы зашли в помещение. Там была непринуждённая светская вечеринка. Люди фланировали с бокалами напитков. Играла лёгкая музыка. Мигель, увидев нас, извинился перед своими собеседниками и с распростёртыми объятиями ринулся нам навстречу.

– А вот и наши герои! – громко представил он нас гостям.

Все участники вечеринки обернулись к нам и захлопали в ладоши. А адмирал, на правах хозяина, стал водить нас по залу и знакомить. Некоторые лица мне были известны, видел их на приёме у короля, но в основном это были новые для нас люди. Не пытаясь даже запомнить все их титулы и имена, мы вежливо раскланивались и говорили, что нам очень приятно с ними познакомиться. Наконец, ошарашенных от всей этой аристократической знати, адмирал привёл нас на второй этаж коттеджа. Заведя в свой кабинет, за рабочим столом в котором сидела довольно крупная женщина с круглым улыбающимся лицом, он представил её нам:

– Знакомьтесь, господа! Это очаровательная женщина – Матильда Крепс, начальник королевской канцелярии. Вам сейчас предстоит пройти приятную процедуру общения с этой знаменитой дамой нашей империи. Кто решится первым? – Глаза адмирала лукаво смеялись.

Парни вытолкнули меня вперёд:

– Давай, Стас, ты первый! Потом нам расскажешь! – и быстренько ретировались за дверь.

– Не волнуйтесь, Станислав Викторович, – по-отечески обнял меня Мигель за плечи, – ничего страшного вам не грозит, скорее даже наоборот. – Адмирал улыбнулся, но не стал давать дальнейших пояснений. Легонько подтолкнув меня к рядом стоящему креслу, он вышел за дверь кабинета.

– Присаживайтесь, Станислав Викторович, если не ошибаюсь, Радыгин? – Матильда с интересом разглядывала меня.

Вот почему, как только русский человек слышит это приглашение: «Присаживайтесь», то возникает ощущение, что ты в чём-то виноват и тебя сейчас начнут если не наказывать, то явно не хвалить.

– Спасибо, – с напряжением в голосе поблагодарил я. Усевшись в кресло, я, в свою очередь, стал рассматривать начальника королевской канцелярии. По возрасту ей скорее полтинник, хотя здесь трудно это определить, может оказаться и значительно больше. Одета неброско, но стильно. Косметики не заметно, но сверкающие огнями шикарные серёжки в ушах сразу дали понять – дорогие артефактные камешки.

В моей голове лихорадочно замелькали мысли: в чём мы все могли провиниться? Может, нам много насчитали денег и хотят лишнее вернуть? Но мы не успели потратить ни копейки. А может, это тайная канцелярия и меня сейчас начнут допрашивать по вопросам теракта?

На столе перед Матильдой стоял известный нам синий экран искина. Выбрав какую-то только ей видимую в нём информацию, начальник канцелярии, открыто улыбнувшись, обратилась ко мне:

– Итак, уважаемый барон. После вручения вам высокого дворянского титула вы должны были в трёхдневный срок обратиться в нашу канцелярию по вопросу земельного надела.

Я попытался возразить, что мы не могли физически этого сделать, но Матильда меня перебила:

– Я в курсе ваших приключений. Поэтому сама захотела с вами встретиться в, так сказать, непринуждённой обстановке. А увидев ваше мужественное лицо, поняла, что государь сделал правильный выбор, наградив вас этой милостью. – Она откинулась назад в своём кресле и с улыбкой продолжила: – Чаще всего мне приходится иметь дело с разными прощелыгами и карьеристами. Но ваша компания мне очень импонирует. Поэтому, – она развернула ко мне монитор искина, – я предоставляю вам самому выбрать место под ваше будущее имение. Где бы вы хотели жить?

Я потерялся от этой новости. Мне дают земельный надел! Офигеть!

– Есть неплохие участки около столицы. – Матильда вывела на экран карту местности, показывая на ней места рядом с мегаполисом. – Есть немного в стороне, недалеко от морского побережья, – продолжила она показывать мне выгодные места. – Владение этими земельными участками не подлежит налогообложению и перепродаже, а передаётся в наследство вашим будущим поколениям. Выбирайте!

Я с интересом уставился на экран. Все наделы находились далеко от моря, а мне хотелось видеть водную морскую гладь из своих окон.

– Уважаемая Матильда, – скромно начал я. – У нас на Земле говорят, что солдат должен быть подальше от начальства и поближе к кухне. Поэтому я хотел бы приобрести участок около города Парква. Тем более у нас там живут друзья и недалеко проходит трасса, по которой нам удобнее всего путешествовать из нашего мира.

Матильда громко рассмеялась, и все её тело заколыхалось. От смеха у неё выступили даже слёзы на глазах. Вытирая их ажурным платочком, она весело ответила:

– Да! Точно вы не карьерист! Другой на вашем месте уже руками бы уцепился за возможность осесть поближе к столице, а вы… – Дав команду искину показать побережье около Парквы, внимательно осмотрела возникшую на экране карту. – Хорошо! – произнесла она. – На вашем месте я не упустила бы возможность взять вот этот участок. – Она показала на береговую линию недалеко от городка. – Там немного расположено скального массива, но он граничит с шикарным пляжем и лесополосой, где растёт множество тропических фруктов. И вам не придётся строить своё имение. Совсем недавно в наш мир случайно попал ваш земной архитектор. И чтобы продемонстрировать свои строительные навыки, он построил на скале дом, в основном в земной манере, но с местными особенностями. Дом – непривычной для нас архитектуры, но не лишён определённой привлекательности. Архитектор назвал это – последовательный план. Он сказал, что в его стране это распространённый стиль. – Матильда вывела на экран видеоизображение этого дома.

Камера показала скромный домик с покатой крышей, стоящий вблизи трассы и окружённый несколькими пальмами. Изображение приблизилось. Стало видно, что при его строительстве использовалась древесина Кедрового мира. Уютный, стильный, одноэтажный европейский коттедж с большими окнами.

Камера зашла сбоку него, и я ахнул. Оказалось, ещё один этаж этого дома был из камня и опускался в скальную нишу. То есть, используя природный ландшафт, архитектору удалось вписать в него это строение. Большое пространство перед домом украшал уникальный сад камней с искусственными водопадами и клумбами с цветами. Рядом с огромным бассейном с прозрачной бирюзовой водой стояли зонтики и шезлонги, обещая полное наслаждение и лёгкую негу. А по всей территории, прилегающей к дому, в огромных кадках стояли ветвистые деревья.

Камера облетела вокруг территорию и показала, что с другой стороны дома, прямо над пропастью находился просторная терраса. Пол её был выложен деревянным настилом, а стеклянные бортики создавали иллюзию открытого пространства. На ней стояли мягкие кресла и столик с фруктами. А сверху был натянут матерчатый тент от солнца. Камера зависла над террасой. Это было страшно и в то же время безумно красиво. Казалось, тебя ничего не сдерживает, ты стоишь над пропастью, внизу которой чуть слышно шумит морской прибой. Захватывающий вид!

Камера залетела внутрь строения и показала уютный холл с открытой планировкой, отделанный камнем и деревом. Мебель радовала своей тёплой текстурой. Кухонный уголок был привычным земным совершенством.

Как оказалось, в этом доме есть три просторные спальни и пара гостевых комнат. Три ванные комнаты, служебное помещение для стирки, сушилки и глажения белья, а также прохладный винный погреб. Дом полностью был автономен. Система солнечных панелей и приливная электростанция могла обеспечивать его энергией практически бесконечно. Установленные «живые мембраны» решали все проблемы с канализацией. Вода также циркулировала по замкнутому кругу, но есть и своя скважина, которая пополняла естественные испарения влаги из бассейна.

Увидев, как заблестели мои глаза, Матильда сказала:

– В этом доме никто не жил. Он был построен как выставочный образец. Противоштормовое остекление и прочные стены делают его небольшой крепостью. Дорога спускается к пляжу. Рядом находится небольшой посёлок со своей инфраструктурой, парой гостиниц, ресторанов и магазинчиков. А также там расположена сельскохозяйственная артель. На этот живописный пляж любит приезжать столичная богема. Мол, здесь нет суеты и очень красивое место. До Парквы – не более пяти километров.

Ошарашенный увиденным зрелищем, я сдрожью в голосе спросил:

– И это всё может стать совершенно бесплатно моим?

– Ну нет, – добродушно засмеялась Матильда. – Обычно канцелярия занимается только распределением бесплатных земель. Владелец строит сам своё поместье. Если вы остановите выбор на этом доме, то вам придётся заплатить… – она посмотрела в окошечко на экране монитора, – двести сорок девять тысяч алахарских крон. – У вас есть такие деньги? Если нет, мы можем помочь в оформлении ссуды в банке под небольшие проценты. – Начальник канцелярии сочувственно посмотрела на меня.

А я ликовал! Набрав на денежном браслете требуемую сумму, я показал его Матильде:

– Кому перевести деньги?

Она удовлетворённо хмыкнула и протянула мне свой браслет:

– Отправляйте! – И мы пожали друг другу руки. – Поздравляю, господин барон, с выгодной покупкой! Да, забыла вас предупредить, а вернее, умолчала об одной особенности нашей сделки. Проверяла вас, так сказать, на жадность. – Глаза её лукаво улыбались. – Обычно люди не покупают землю на безжизненной скале. Какой с неё доход можно получить? Но ваше имение не ограничено только камнем. Территория пляжа также входит в ваше владение. Поэтому небольшая прибыль в размере пятнадцати процентов с гостиниц, ресторанов и сельскохозяйственной артели будет идти вам на счёт. Вы имеете возможность развивать эти виды бизнеса, как соучредитель. А также у вас есть право наречь сию местность своим именем или дать любое другое название.

– А как она до этого называлась? – поинтересовался я.

– Параизо!

– Мне нравится это название, – улыбнулся я, – ничего менять не надо.

– Ещё одно очко в вашу пользу, – усмехнулась Матильда. – Если вы захотели бы внести изменение в название местечка, то я приняла бы это к исполнению, но вам пришлось бы заплатить огромную сумму, которая в два раза превышала бы стоимость вашей покупки. Это тоже своеобразная проверка нашей канцелярией на тщеславность нового кандидата. Я рада, что не ошиблась в своём мнении.

Матильда достала из стола серебристую карточку и, поднеся её к экрану монитора, попросила приблизить к нему и мою руку. Знакомая светящаяся полоса сканирования пробежала по карте и моей руке, а ощущение покалывания дало понять, что опять моя ДНК занесена в очередную базу данных. Вручая карточку, начальник канцелярии произнесла:

– Добро пожаловать в нашу королевскую семью!

Привстав с кресла, я одной рукой забрал документ, а другой взял кисть её руки и, наклонившись, поцеловал со словами:

– Благодарю вас, очаровательная Матильда!

Начальница зарделась и одарила меня многообещающим взглядом, а я, окрылённый радужными перспективами, выскочил за дверь.

– Ну что там? Ну что? – окружили меня с расспросами друзья.

– Не дрейфьте, парни! – ободрил я их. – Землю там дают баронам. Самое главное запомните: не соглашайтесь на переименование вашего участка. А в остальном будьте сами собой!

– Ладно, тогда я следующий, – оправился Степаныч.

Когда за ним закрылась дверь, я уже в подробностях поделился с друзьями беседой с местной канцелярией. Рассказав, что получить землю можно как с домом, но за него уже придётся заплатить, так и чистый надел, тогда строиться нужно самим. И что я выбрал участок недалеко от Парквы с названием Параизо.

Володя на минуту задумался и прищурился:

– По-моему, это что-то типа испанского или португальского названия. Переводится как рай или райское местечко.

– Точно! – согласился я. – Мне показали на экране карту местности. Дом стоит на скале, а внизу шикарный пляж и лес. А дом, ребята, просто сказка. Я никогда и мечтать не мог, что у меня будет подобная собственность на берегу моря. Да ещё и с бассейном, и с винным погребом! Пришлось отвалить за него двести сорок девять тысяч, но он того стоит.

– Ну, не знаю, – засомневался Володя. – Я себе сам построил бы, какой мне хочется.

– Я сейчас не могу вам показать, как он выглядит, – продолжил я хвалиться мужикам, – но, оказывается, его строил земной архитектор, родом из Европы. Там первый этаж – деревянный, а второй идёт не вверх, а вниз. Просторная территория с бассейном и садиком и висящая над пропастью терраса. Виды просто шикарные! Дом полностью автономен… – Я всё не мог успокоиться, но, в конце концов, пожелав парням не ошибиться в выборе, спустился к гостям, чтобы взять себе выпивку.

На дежурном столике стояли наполненные фужеры с фруктовым вином. Взяв бокал, я успел сделать только один глоток, как ко мне подошли адмирал и Давид Иосифович. Ювелир трижды меня обнял, поцеловав по русскому обычаю, и, тоже прихватив бокал вина, предложил поднять тост за русскую землю!

Мы его поддержали.

Насладившись прекрасным вкусом напитка, Давид Иосифович сказал:

– Вы знаете, Станислав Викторович, после знакомства с вами и с музыкальными и кинематографическими для меня новинками с Земли мне очень захотелось её посетить. Вы когда собираетесь обратно?

– Чем быстрее, тем лучше было бы для нас всех, – поделился своими переживаниями я. – Мне здесь очень нравится, тем более сегодня я стал обладателем чудного имения недалеко от Парквы…

– Вот как? – удивился адмирал. – Я думал, вы захотите жить в столице.

– Уважаемый Ми… э-э-э… простите…

Адмирал махнул рукой:

– Сегодня можно без званий, по имени.

– Хорошо, так вот, уважаемый Мигель. Столица сулит множество соблазнов, но в то же время это очень суетный город. Когда мои дети или внуки соберутся здесь учиться, я подумаю о приобретении там жилья, но сейчас мне совершенно не хочется столичного шума. Ведь если вам понадобятся наши услуги, то на это есть связь или шаттлы. И через пару часов я уже могу быть у вас. Для ночёвки мне достаточно места в казарме.

Адмирал с улыбкой хлопнул меня по плечу:

– Вот за что мне нравятся эти ребята, так это за их отношение к жизни и непритязательность по службе! А то наше нынешнее поколение так и стремится урвать кусок пожирнее да местечко потеплее.

– Господа, – усмехнулся я, – так и у нас на Земле подобная ситуация. Все хотят всё на халяву и сразу! Я хоть и крещёный человек, но не сильно верующий. И когда мне приходится обращаться к Богу, я прошу его дать мне работу! Дать мне возможность заработать, а не получить что-то на халяву. Поэтому в моей жизни какого-то волшебного везения и нет. Если только не считать того, что я умудрился попасть в ваш мир и стать здесь бароном с приличным денежным содержанием.

– Станислав Викторович, – обратился ко мне ювелир. – Многие из местной братии вряд ли согласились бы поменяться с вами местами, узнав, что вам пришлось пережить за это. Повоевать в Заброшенном мире. Принять участие в боевых действиях у предгорий Алахарского хребта, где вы могли погибнуть. Каждую минуту ожидая взрыва на приёме у короля, спасти кучу народа из местной аристократии. А затем выжить в Великой пустыне без воды и провианта. Мне адмирал показал видео с коммуникатора вашего похитителя, после просмотра которого мне пришлось выпить лекарства, чтобы успокоиться. Так что все свои награды вы получили заслуженно.

– Спасибо на добром слове, господа, – поблагодарил я. – Кстати, давно хотел спросить: а какая в этом мире превалирует религия?

– Основной культ здесь можно соотнести с буддизмом, – стал делиться религиозными знаниями мира ювелир. – Здесь есть местный святой Патрик, который своим отношением к жизни очень похож на земного Будду. Он провозгласил Четыре благородные истины^[3], учение о причинно-зависимом происхождении и карме, доктрины души и учении о мгновенности, а также свою космологию. Четыре благородные истины представляют собой формулировки, вполне сопоставимые с диагнозом врача, ставящего его больному и назначающего лечение. Первая истина (истина о страдании) – констатация болезни и постановка диагноза; вторая (истина о причине страдания) указывает на причину болезни, третья (истина о прекращении страдания) – прогноз, указание на возможность исцеления, и, наконец, четвёртая (истина о пути) представляет собой прописанный больному курс лечения. Только человек способен порождать карму и быть, таким образом, ответственным за свои поступки: другие живые существа только пожинают плоды благих или дурных деяний, совершённых ими в предыдущих человеческих рождениях. В нашем мире культ Патрика представлен в виде различных течений и направлений, порой чрезвычайно отличающихся друг от друга и подчас более напоминающих разные религии, нежели разные конфессии в рамках одной религии. Но фраза «Делай что должен и будь что будет» здесь имеет сакральное значение.

«Удобную религию придумали индусы», – вспомнил я слова известной песни Владимира Высоцкого, но не стал их цитировать, а обратился к адмиралу:

– Господин адмирал флота, если это возможно, нам хотелось бы как можно быстрее вернуться в Паркву. Дело в том, что в нашем мире наступает зима и каждый день просрочки чреват опасностью не вернуться к своим родным, а замёрзнуть в зимнем лесу. Если бы не похищение, то уже неделю назад мы могли быть дома. И я обещаю, что при первой же возможности постараюсь вернуться сюда со своей семьёй. Да и мои друзья, думаю, будут не против этого.

– Я отдам необходимые распоряжения, – кивнул адмирал. – Капитан Стик доставит вас до места после этой вечеринки. А пока наслаждайтесь отдыхом. – Адмирал отсалютовал нам бокалом и вернулся к своим гостям.

Ювелир проводил его взглядом и, посмотрев на меня, повторил свою просьбу:

– Так как вы считаете, Станислав Викторович, могу я отправиться в поездку на Землю с вашей компанией?

– Уважаемый Давид Иосифович, поверьте мне, не в самое удачное время вы собираетесь посетить ваш родной мир. Зима… А вдруг с вами что-то случится? Вы не получите такого медицинского обслуживания, которое существует здесь…

Ювелир попытался возразить, но я перебил его:

– Понимаю, что у вас есть великолепные лекарства, но вы будете оторваны от здешнего сервиса и своих родных минимум на полгода.

Ювелир задумался, судорожно поглощая вино, а я продолжал:

– Тот путь, по которому мы путешествуем, лежит в северных широтах и далеко от столицы. Без документов вы не сможете путешествовать по стране и снимать жильё. А у нас пока нет возможности их вам выправить. Я мог бы покупать билеты на своё имя, но при входе в поезд или самолёт у вас попросят предъявить паспорт. А если его нет, то очень легко попасть в лапы полиции и сгинуть на веки веков. Летом было бы всё проще. Можно ездить и на своей машине. Я мог бы лично свозить вас и на море, и в другие города. Хотя у меня нет такой финансовой стабильности на Земле, какую я получил в Алахаре, в тёплое время возможностей заработать у меня значительно больше. А мои друзья живут только на военные пенсии…

Оказалось, что за время нашей беседы все мои товарищи успели пообщаться с Матильдой и, прихлёбывая вино, стояли рядом, прислушиваясь к нашему разговору. Заметив колебания ювелира, Володя с Сергеем подтвердили мой «приговор»:

– Стас прав, Давид Иосифович. Мы были бы рады показать вам другую Землю, чем та, которая осталась в вашей памяти. Но проще это будет сделать в летний сезон, и есть возможность экстренного возвращения вас домой. Когда мы все через полгода снова прибудем сюда, давайте поговорим поподробнее, что вы хотели бы посмотреть на Земле и какие места мы можем с вами посетить.

– Спасибо, ребята, – растроганно произнёс ювелир. – Я тоже очень рад, что судьба меня свела с вашей компанией!

Мы в очередной раз выпили за дружбу. И как только какая-то дама увлекла за собой Давида Иосифовича, мы, собравшись в тесный кружок, стали делиться впечатлениями и дальнейшими планами. Володя и Сергей рассказали, что выбрали себе имения тоже поблизости от Парквы. Володя – перед городом, а Серёга – за ним, поближе к лесу. У Сергея, как любителя поохотиться, оказалось во владении лесное хозяйство, которое помимо заготовки леса занималось разведением местных оленей. А также парочка озёр с рыбным промыслом. На территории имения Володи находились рыболовецкие суда и пара керамических заводиков, которые выпускали разнообразную посуду, бытовые предметы и элементы декора.

А вот Степаныч удивил нас. Он выбрал себе местечко около столицы.

– Я вот как рассуждал, мужики, – разглаживая усы, стал объяснять он нам свой выбор. – Дом у меня в Паркве и так есть. А вот вдруг кому из нас понадобится по делам в столицу мотаться, зачем нам общаги и казармы? Так будет где остановиться! Тем более у меня в собственности теперь небольшая гостиница! Я купил её с прилагаемой землей. Отдал все пол-ляма! Но не жалею. Номера люкс вам гарантированы! А мне – обеспеченная старость!

Мы принялись поздравлять проводника.

– Кстати, парни, – перебил наши излияния Серёга, – забыл вам сказать: у меня же тоже участок с домом. Там не дом, а целое подворье. Заплатил сто восемьдесят тысяч. Один Володя у нас оказался без жилья.

– Я сам себе построю дом, а летом семью привезу, – поделился он своими планами.

Мы выпили ещё по фужеру за недвижимость и вышли подышать свежим воздухом на улицу. Было уже поздно, но дежурные фонари освещали всю территорию возле дома.

– Степаныч, а какие новости от шефа, он нас ещё ждёт? – спросил я проводника.

– Владимир Семёнович уже давно дома, в Паркве. Он не дождался от нас сообщений и своим ходом, на перекладных отправился в путь. Я из госпиталя звонил домой, успокоил своих родных, что мы все живы и здоровы. Ну и с ним переговорил. Шеф планирует с вами вернуться в Оренбург, но на работе не будет показываться, останется у нашего друга полковника, у кого мы оружие брали. Он предлагает тебе, Стас, сходить на нашу базу и переговорить с доктором Григорием Эдуардовичем о положении дел и новостях. Шеф пока будет числиться в «пропавших». По всем документам он из Британии не выбирался. Я уезжал с базы один, никто не знает, что ты с нами отправился. Будешь косить под «заболевшего». Тебя, скорее всего, погонят, так как шеф не успел полностью оформить все бумаги. А кто там исполняющий обязанности, трудно сказать. Много времени прошло. Соответственно, исходя из полученных тобой данных шеф и будет дальше действовать. Ну и полковник, чем сможет, пособит. Вас, мужики, – обратился он к Володе и Сергею, – вообще все дальнейшее не касается. Шеф с вами и со Стасом расплатится, как и было обещано. Но ехать нужно нам ещё вчера.

– Степаныч, адмирал сказал, что Стик нас сегодня же вернет в Паркву, – обрадовал я его. – Так что нас ничто не держит. Селена у меня с собой, телепорт с Володей, силовой артефакт у Степаныча, струна при Сергее. Правда, где-то здесь остались наши старые вещи… Ну и хрен с ними. У нас на Земле, наверное, уже снег выпал, а зимняя одежда в трейлере есть.

Мужики согласились с моими доводами:

– Летим домой!

– Багира, ты где? – окликнул я и тут же увидел её зевающую около клумбы.

Подойдя к нам, она с удовольствием потёрлась о наши ноги.

Не без труда мы нашли адмирала в окружении собеседников около коттеджа. Обратившись строго по форме, дружно отдали честь и попросили уделить нам пару минут. Отойдя в сторону, мы изъявили желание покинуть гостеприимный дом.

– Ну что же, – кивнул адмирал, – не буду препятствовать. Ваши гражданские вещи, а также чемоданчик с искином уже у Стика, – улыбнулся Мигель и протянул карточку-ключ проводнику. – Держите, Сергей Степанович.

Тот ошарашенно хлопнул себя по лбу, мол, забыл об артефакте.

– У Стика также возьмёте армейские коммуникаторы для каждого из вас. Как только вернётесь сюда, прошу сразу же сообщить мне. Мои контакты там записаны под первым номером. И не забывайте мою просьбу, – напомнил он, – провентилировать вопрос о возможных контактах ваших служб с нашей администрацией. Мы хотели бы закрепить дружеские отношения именно с Россией. – И, пожав на прощание нам руки, адмирал пожелал счастливого пути.

Выйдя на дорогу, мы потерялись: куда идти? Где находится аэродром? Но возникший из темноты, как чертик из табакерки, Стриж сказался нашим провожатым. Он довёл нас до десантного бота и, попрощавшись, напутствовал не забывать теперь уже свой отряд. Обнявшись с ним, мы пообещали появиться при первой же возможности.

Капитан Стик пригласил нас занять места в салоне. Там уже на сиденьях лежал чемоданчик Степаныча и мой полностью забитый рюкзак. Заглянув внутрь, я увидел аккуратно сложенные, выглаженные и упакованные наши вещи с обувью.

– Вроде всё на месте, – порадовал я парней.

Багира развалилась на полу, а мы, пристегнувшись ремнями, дружно закричали:

– Стик! Поехали!

И тут же перегрузка вдавила нас в кресло.

Полёт занял чуть больше часа. Стик приземлился во дворе Степаныча. И хотя ночь уже вступила в свои права, домашние проводника не спали. Все выскочили на улицу, даже внуки, восхищённо рассматривая военную технику. А когда раскрылась дверь бота и из неё стали выходить четыре бравых капитана, жена и дочь проводника изумлённо раскрыли рот, но через мгновение со слезами бросились навстречу. У меня в голове мелькнула мысль, что эта ситуация напоминает мне сцену из популярного фильма «Армагеддон», когда бравые герои космоса возвращаются домой. Обычно киношники в таком случае замедляют ход победителей. Все быстро бегут им навстречу, а они плавно и торжественно вышагивают к своим родным, друзьям и коллегам. В это время обязательно должна звучать патетическая мелодия. Я не помню, какая музыка в этот момент звучит в фильме, но попросил Селену негромко включить один известный мне трек Aerosmith – I Don’t Want To Miss A Thing. Я тоже не хотел пропустить это хорошее событие. А Володя с Сергеем одобрительно подняли свои большие пальцы.

Степаныч прибавил шаг, а женщины кинулись в его объятия. Мы втроём остановились чуть позади. Но оказалось, и нас встречают. На веранде стояла ещё пара – мужчина и женщина. Пока Степаныч обнимался с родными, мужчина направился к нам, и я узнал Владимира Семёновича. Приблизившись к нашей компании, он сначала пожал руку мне.

– А вы возмужали, Станислав Викторович, – оценил мой вид шеф.

– Это форма, – скромно ответил я.

– Нет, – усмехнулся он. – Взгляд у вас изменился, стал как у человека, много повидавшего и прошедшего огонь и воду.

Потом он с уважением пожал руку моим друзьям, представляясь. К вышедшей за нами Багире подбежали уже внуки Степаныча. Никто не остался без внимания.

На правах хозяина Степаныч пригласил всех в дом, но смущённый оказанным ему вниманием Стик отказался, сославшись на службу. Он вынес наши вещи, пожелал удачи и улетел обратно в свою часть.

Степаныч, протянув, чемоданчик шефу, обрадовал его:

– На, держи! Это теперь твой искин, взамен «потерянного» у Стаса.

Владимир Семёнович восхищённо принял драгоценный подарок:

– Откуда он у тебя, Степаныч? Он же кучу денег стоит!

– Это мы все постарались, – улыбнулся в усы проводник. – Как говорит Володя Баринов, мы сделали хороший гешефт! И да, ещё, парни, – обратился он к нам. – Ваши артефакты, – подчеркнул он, – это теперь именно ваши артефакты. Никто на них не претендует! И телепорт, и струна, и Селена, Стас, полностью твоя. – Он протянул мне ещё и силовой шарик: – И это твой. Его Багира добыла, а у нас ещё есть. Или мы купим, если понадобится. Ведь именно благодаря тебе и Багире мы не погибли в пустыне. А тебе, Сергей, – повернулся он к Пищугину, – я отдам второй силовой шарик. Ты не меньше отличился в этой поездке. И всё! Не нужно лишних слов! Идёмте в дом перекусим, я который день сало хочу! А то без ужина ходим, а нам с нашей диетой противопоказано долгое воздержание!

Весело смеясь, мы направились в дом…

(обратно)

Часть пятая Гедер

Интерлюдия 3

Время действия: Наши дни.

Место действия: Лондон. Пресс-центр.

Действующие лица: Глава британской контрразведки МИ-5 Эванс Палмер и журналисты.

Журналист The Times:

– Мистер Палмер, скажите, пожалуйста, несколько слов об инциденте, произошедшем вчера на улицах Лондона. Как нам стало известно, полиция пыталась задержать двоих русских бизнесменов, которых обвиняли в нападении на прохожих в лондонской подземке. Казалось бы, зачем им оказывать сопротивление полиции? Но русские вдруг нападают на патруль, захватывают машину и пытаются скрыться. Дело доходит до стрельбы. А когда мы попытались навести справки в Скотленд-Ярде, нам ответили, что это дело забрало себе ваше управление.

Эванс Палмер:

– Да, действительно. Наша служба взяла это дело под свою юрисдикцию. Дело в том, что эти так называемые бизнесмены занимались деятельностью, подрывающей наши экономические интересы. Ни для кого не секрет, что Россия представляет растущую угрозу для стабильности Великобритании и Европы в целом. Она (Россия) использует целый набор государственных органов и ресурсов для продвижения своей политики в наиболее агрессивном виде, в том числе пропаганду, шпионаж, подрывные действия и кибератаки. Россия работает сегодня по всей Европе, и в том числе в Великобритании. Задача МИ-5: встать у неё на пути.

Журналист The Guardian:

– Мистер Палмер, в чём конкретно вы обвиняете этих двух бизнесменов?

Эванс Палмер:

– Они пытались ввозить и продавать на нашем рынке стратегическое сырьё в виде редких и редкоземельных металлов. В России по-прежнему много офицеров разведки, которые скрытно работают на территории Великобритании. Их интересует не только военная промышленность, но и экономическая информация, а также государственная и внешняя политика страны. Отношения между Западом и Россией ухудшились после присоединения Крыма и бомбардировки Россией повстанческих позиций в Алеппо в поддержку президента Сирии Башара Асада. А спецслужбы засылают своих резидентов под масками добропорядочных бизнесменов.

Журналист «Дейли телеграф»:

– Мистер Палмер, то есть вы хотите сказать, что это были представители разведслужб России?

Эванс Палмер:

– В этом не может быть сомнений. Они прокололись совершенно случайно. Анализ стратегического сырья показал, что он добывается в неизвестном всему развитому миру месторождении. А где такие места могут быть? Конечно, в необъятной по территории России! МИ-5 крепко стоит на защите как политических, так и экономических интересов страны. И мы не допустим происков представителей аппарата ФСБ в подрыве национальной экономики. Одному из резидентов удалось скрыться, но мы не оставим это дело в стороне. Мир меняется, меняются и приёмы работы спецслужб. И мы найдём экстремистов в любой точке земного шара. Им от нас не уйти!

Проснулся я утром от сушняка, очень хотелось пить. Вчерашний «диетический» ужин не прошёл без сорокаградусного возлияния. Да, всё было замечательно. И традиционный русский стол с варёной картошечкой, салом, зеленью и местной солёной рыбкой, которая ничуть не уступала нашей селёдочке. И запотевшие бутылочки с национальным напитком. И приятная компания.

Сидели долго, вперемежку рассказывая о своих приключениях. Женщины ахали и охали от наших историй, потом много смеялись. Первыми наши посиделки покинули Владимир Семёнович с женой, предупредив, чтобы завтра все были готовы к поездке. Мы ещё немного посидели на посошок и разбрелись спать по своим местам.

Трейлер вызывал у нас уже чувства родного дома. Ополоснувшись в душе, я завалился спать на свою полку.

Я погасил жажду минеральной водой из холодильника и, понимая, что нам скоро ехать, нашёл свою аптечку и проглотил волшебную антипохмельную таблетку. Парни ещё сладко похрапывали на своих койках. Выглянув в окно трейлера, я увидел сидещего на веранде Степаныча, с удовольствием курящего сигарету. Выйдя наружу, я поприветствовал его:

– Доброе утро, Сергей Степанович! Как спалось в родных пенатах?

– Всё замечательно! – радостно откликнулся он. – Парни ещё спят?

– Дрыхнут…

– Поднимай! Идите в дом завтракать, там всё накрыто. Через два часа шеф будет, вам пора в дорогу.

Вернувшись в салон, я громко закричал:

– Рота, подъём! Выходи строиться! Форма одежды номер два! – и тут же юркнул в душевую.

– Харе орать! – отозвался Сергей. – Я в отпуске! Дайте выспаться!

– По дороге выспишься, – с полным ртом зубной пасты парировал я. – Умываться и завтракать! Скоро шеф придёт, а надо всё упаковать, вещи разложить, в общем, собраться в обратный путь.

Мужики, ворча, стали подниматься.

Выйдя из душевой, я услышал голос Володи из туалета:

– Работай давай!

– Это ты мне? – удивился я.

– Это я почкам, – схохмил он.

После завтрака проводник стал нас инструктировать:

– Зимнюю одежду приготовьте. В Гедере уже холодно. Там климат, конечно, не такой суровый, как в России, зима как у нас в Европе. Часто идут дожди и ветер промозглый. Бывает и снег, но не глубокий. Дороги там не такие хорошие, как на Алахаре, больше грунтовые. И если долго шли дожди, их может развезти. Поэтому быстро не покатаешься, и вам там придётся заночевать.

– Слушай, Степаныч, – перебил его Сергей, – я вот думаю, что наши военные костюмы и алахарское оружие надо здесь у тебя пока оставить. Рано землянам видеть такое. Да и нам спокойнее будет, если что.

– Согласен, – кивнул Степаныч. – Вы подготовьте его, а я перенесу во второй трейлер. Он здесь постоит, так пусть с пользой.

– Степаныч, – окликнул я, – можно я и свою парадку у тебя оставлю? Где мне на Земле в ней щеголять? А вот подарков домашним ещё купить бы…

– А что ты хочешь? – спросил проводник.

– Ну, не знаю, – смутился я. – Одежду, может, какую – для жены и дочки. Косметику там продвинутую…

– Одежду вы можете купить перед порталом на Гедер. Там есть оптовый магазинчик, шеф всё равно в нём будет затариваться. Нужно хотя бы затраты на поездку покрыть. А вот косметику берите лучше на самом Гедере. Там очень развита аюрведическая промышленность. Всё натуральное, качественное. Стоит немало, но и вы теперь при деньгах, можете себе позволить. – Степаныч усмехнулся и потащил первый КБ-50 в другой трейлер. – А плечики для парадки я сейчас из дома принесу.

– Степаныч! – закричали ему мужики. – Ты ещё пару плечиков прихвати. Мы тоже свою форму здесь оставим.

Из алахарского забрали с собой только денежные браслеты, украшения и выданные Мигелем военные коммуникаторы. Степаныч объяснил, что они заряжаются от солнца. И одной дневной зарядки хватает минимум на месяц постоянной работы.

Награду Багиры я тоже решил оставить у проводника, захватил только её сержантский ремешок.

Избавившись от формы и боевых костюмов, мы решили оставить у проводника и трофейное оружие. Серёга и Володя взяли лишь свои охотничьи ружья, а я полюбившийся мне Ак-108. Второй экземпляр которого решили предложить Владимиру Семёновичу. Гранатомёт все свои заряды использовал, тащить его домой не имело смысла. У нас оставались ещё пара гранат Ф-1 да приличный запас патронов. Ну и защитные артефакты в случае чего могли сыграть одну из главных ролей.

Жена Степаныча помогла заполнить продуктами холодильник автодома. Солярки у нас было достаточно, тем более на Гедере её можно было пополнить. Мы со Степанычем проверили машину. Давление в колёсах, масло, фильтры, антифриз – тут нареканий не было. Я установил базовой блок Селены на старое место, на приборную панель как экран монитора. Искин по моей просьбе проверила всю электрику трейлера.

Приготовившись к поездке, мы ещё полчаса ждали шефа, наслаждаясь тёплым летним днём на веранде дома. Багира, набегавшись по двору, развалилась рядышком с нами, греясь на солнышке. Я, глядя на неё, приговаривал:

– Грейся, грейся. Сейчас поедем в такие места, где солнышка очень долго не будет!

«Твой дом находится в мире, где всегда холодно?» – спросила меня мысленно Багира.

– Сейчас да, – ответил я. – Но в моём мире не всегда мороз. Бывает и жарко. Но полгода придётся потерпеть. Ты, кстати, как переносишь холод?

«Не люблю», – зевнула она.

– А снег в твоём мире бывает?

«Что такое снег?»

– Понятно, – усмехнулся я. – Не бывает. Снег – это замёрзшая вода, в общем, сама увидишь.

Мужики уже не обращали внимания на наши с ней беседы…

Шеф пришёл, одетый по-походному, держа в руках спортивную сумку с вещами. Узнав, что мы уже всё подготовили к поездке, тепло попрощался с проводником и полез в машину. Мы также обнялись со Степанычем и, позвав Багиру, забрались в трейлер.

Я с удовольствием разместился на месте водителя и вывел на экран Селены предстоящий маршрут. Шеф устроился рядом. Мысленно попрощавшись с этим замечательным местом, я, аккуратно развернувшись во дворе, выехал на дорогу.

До портала на Гедер нам предстояло проехать чуть более тысячи километров. За эти дни мы привыкли к местному пейзажу и архитектуре, поэтому мой взгляд лишь изредка обращал внимание на что-то неожиданное по пути следования. Чтобы занять время в дороге с пользой, я попросил Владимира Семёновича рассказать, хоть вкратце, о его похождениях в Англии. Сергей с Володей, сидящие позади нас, стали с интересом прислушиваться.

Шеф подумал немного, собираясь с мыслями, и начал рассказывать:

– Понимаешь, Стас. Я должен был встретиться с одним потенциальным заказчиком, чтобы обсудить возможность поставки ему довольно редкого у нас на Земле металла, который называется тантал и особо чистый продукт которого оценивается на рынке не менее пяти тысяч долларов за килограмм! Грязный металл, с примесями, значительно дешевле, порядка пятисот долларов за килограмм. Чистый продукт мы можем закупать в мире Медина раз в десять дешевле. Ты когда-нибудь слышал об этом металле?

– Нет, – помотал я головой. – А где он применяется?

– Возможностей использования его очень много: от банальных сотовых телефонов до ядерной энергетики. Самые крупные месторождения танталовых руд находятся во Франции, Египте, Таиланде и Китае. Они есть также в Мозамбике, Австралии, Нигерии, Канаде, Бразилии, России и Малайзии. Но в основном это руда. Чтобы получить, например, одну тонну танталового концентрата, необходимо переработать до трёх тысяч тонн руды. А уже из концентрата методом электрохимического расплава, вакуумно-дуговой плазменной плавки или порошковой металлургии получают компактный металл. Сам понимаешь, это очень дорогой материал. Продав только сто килограммов очищенного тантала, можно сразу заработать полмиллиона долларов. А мы могли поставлять его тоннами. Видимо, выход на рынок «нового игрока» в моём лице кому-то помешал. И слив информации произошёл не у нас, а почти стопроцентно у моего несостоявшегося партнёра. – Владимир Семёнович на минуту задумался и продолжил: – У меня был с собой небольшой образец чистого металла, который я показывал покупателю. Он взял его на анализ, а на следующий день мой телохранитель Антон заметил за нами грубую слежку. Я позвонил партнёру, но он клялся всеми святыми, что он тут ни при чём. Мало того, когда мы спустились в лондонскую подземку, нас попытались ограбить. И их интересовали не деньги. Им нужен был металл. Они не знали, что мой товарищ – мастер рукопашного боя. Нам удалось без потерь уйти. Вот тогда я и позвонил Степанычу с предупреждением, что у меня неприятности. А дальше всё завертелось, как в детективном сериале. В гостиницу, где мы остановились, в тот же день пришли полицейские с намерением арестовать нас за нападение на местных граждан, якобы это мы устроили дебош в подземке, а не на нас напали. Все наши заверения в своей непричастности к инциденту и предложения пригласить российского консула ни к чему не привели. Выйдя из гостиницы к патрульной машине, Антон заметил, что в рядом стоящем служебном мебельном фургончике засели подозрительные люди в штатском. Поняв, что дело полицией не ограничится, Антон вырубил полицейских, и мы на их патрульной машине стали уходить. Нам повезло, что отель находился на окраине Лондона, и по дороге к морскому побережью мой телохранитель смог незаметно высадить меня, уводя погоню за собой. Отдельная история, как мне пришлось скрываться, но приличная сумма наличных и карточка на чужое имя очень помогли. Я собирался уже выкинуть свой телефон, чтобы поисковые службы не смогли меня отследить, но, перед этим включив смартфон, увидел ваше сообщение о координатах портала. Позже, обедая в маленьком придорожном кафе, я в новостях увидел кадры с места событий, что якобы «преступник» погиб, полицейские расстреляли машину, а его спутник успел скрыться в неизвестном направлении. По суше и по морю, с рыбаками, мне удалось добраться к острову Ангилья. Там, украв моторную лодку, и до Сомбреро. Высадившись на остров, я направил пустую лодку в открытый океан, а сам через портал прошёл в Кедровый мир. Но портал вывел меня в совершенно незнакомую мне местность. На перекладных через несколько дней я добрался до Алахара. Что было после, вы уже знаете. – Шеф замолчал.

Мы ничего не говорили, не горя желанием делиться своими идеями. Слишком мало информации. Я же не знал всех возможностей шефа и не владел всеми тонкостями международного бизнеса.

Самые крупные в своей жизни сделки мне удавалось провернуть, когда я работал в строительной организации и туда на продажу пригнали новые машины «Урал». Дирекция была не против поиска потенциального покупателя, обещая за это определённый процент. А у меня оказались друзья на радио, и, дав там рекламу, я привёл первых клиентов. Договорившись с руководством, что накручу на цену свой «интерес», покупателям выставлялось два счёта. Один из них был мой как посредника. По тем временам сумма прибыли за одну машину равнялась моему годовому заработку мастера-энергетика. И именно тогда я впервые получил финансовую возможность ездить в Германию и пригонять оттуда подержанные авто.

Мои друзья Володя и Сергей также в своей жизни проводили разные гешефты, но вот в международных масштабах вряд ли.

После продолжительного молчания шеф стал размышлять:

– Меня смущает теперь положение дел в Оренбурге. Наверняка по всем инстанциям прошла информация, что такой-то россиянин пропал без вести. И скорее всего, к нам на работу приходили из полиции наводить справки обо мне. Если только из полиции – не так страшно, а вот если уже госбезопасность, то мне придётся сворачивать свою межмировую деятельность. И хотя я успел за это время получить финансовую стабильность в Алахаре, мне очень жаль терять такой прекрасный рынок сбыта, как наша Земля… Кстати, ребята, – обратился он к нашей компании, – перед порталом мы остановимся в одном магазинчике. Там продают термоэлектрические генераторы, принцип работы которых отличается от слабых земных аналогов, которые даже при разнице температур в десять градусов способны выдавать мощность около двадцати киловатт в час. Вы уже заметили, что мир Алахара очень экологичен? Здесь нет загрязняющего производства, и электроэнергия используется как основной энергоноситель. Технология здешних аккумуляторов пока недоступна землянам. Так вот, такой термоэлектрический генератор стоит у меня дома, в оренбургской квартире. Зимой он выдаёт максимум от своей работы. У нас есть подобные устройства, но с очень невысоким КПД. На Гедере сейчас зима, и подобный гаджет имеет там хороший спрос. Я предлагаю и вам купить подобную приблуду для ваших квартир. Одну пластину электрода выставляете на улицу, вторую прислоняете к батарее или к газовому котлу – и всё! Халявное электричество у вас в кармане! Вам нужно будет только переделать вилку для домашней розетки. У прибора есть настраиваемый дисплей. Выбираете в нём нужные параметры – двести двадцать вольт и пятьдесят герц, втыкаете вилку в розетку, отключаетесь от домашнего стояка и – вуаля! Он ещё может служить как аккумулятор, если вы не полностью используете его мощность. Так что за электричество вам не придётся платить. Устройство размером с коробку конфет. Места много не занимает!

– Класс! – обрадовались мы. – Обязательно возьмём.

– Нам бы ещё подарки для родных прикупить, – снова взялся я за своё. – А то времени свободного так и не нашли.

– Там рядом есть магазин, найдёте что выбрать.

Предвкушая покупку, я ударился в мечты. Потом попросил Селену включить мне «дорожную музыку» и пять часов рулил по прекрасным дорогам этого мира. Мужики за это время успели пообедать. И как только навигатор вывел нас на прямую трассу практически до самого портала, меня за рулём сменил Володя. Мол, по прямой ему не страшно ехать.

Мы с Багирой тоже перекусили. Я даже успел поваляться на кровати. Спина после военного госпиталя перестала меня тревожить, но смена положений тела ещё никому не мешала.

Шеф, заметив известный ему ориентир, напомнил, что нам необходимо заехать в ближайший посёлок в магазин. Остановившись, мы поменялись с Володей местами.

На улице уже темнело. Магазинчик был похож на небольшой ангар с панорамными окнами, в которых виднелись ряды стеллажей с упаковками товара. Шеф объяснил, что он предназначен для дома и быта. Ассортимент довольно большой. Например, здесь можно купить домашнюю умную бытовую технику – от автоматических стиральных машин, автопечек и морозильников до роботов-пылесосов, и это будет не наше жалкое земное подобие. А также приборы освещения, обогрева, охлаждения, контроля. Различная электроника, но она не предназначена для земных условий. Так что для наших здешних домов именно такие магазины и нужны – в них есть всё!

Мы помогли шефу загрузить в наш багажный отсек несколько упаковок генераторов. Я и сам купил парочку устройств домой – себе и брату. Потом подумал и взял ещё три для своих друзей. А в соседнем, уже скромнее по виду магазине мы затаривались одеждой. Сначала я даже растерялся, что здесь можно брать, но выручила Селена. Оказалось, что в этом магазине есть 3D-сканер тел. Обычно покупатель заходил в кабинку, с него делалась голограмма. И он мог визуально на неё примеривать разные фасоны, рассматривая себя со стороны. Вспомнив, что мы скинули в базовый блок фотографии своих близких, я попросил Селену сделать подобный проект их тел. И, рассматривая и советуясь с продавцами, мы смогли выбрать необходимые размеры и понравившиеся фасоны. Одежду упаковали в вакуумные упаковки, чтобы удобнее было её перевозить.

Расплатившись с браслетов, мы, счастливые и довольные, вернулись в трейлер.

Портал увидели ещё через час езды. Накатанная грунтовая дорога уходила в сторону от трассы. Туман окутал просеку впереди нас. И когда мы оказались в новом для нас мире, расхлябанная от дождя просека там выглядела привычной земной. Можно было подумать, что нас занесло на родину. Растительность сменилась от экзотически-южной на знакомую хвойную и лиственную. Но вот как раз листьев на ветках стоящих по обеим сторонам дороги деревьев практически не было. Оголившиеся по сезону деревья и мрачные от клонившегося к завершению дня ели создавали нерадостное впечатление. Будто из светлого, лёгкого мира мы попали на его тёмную сторону.

Выехав с просторной поляны, я поинтересовался у шефа: – Владимир Семёнович, а вдруг портал откроется в сплошной чаще? Нам говорили, он может смещаться в пределах ста километров.

– Да, проход периодически смещается, – кивнул шеф. – Но по какой-то закономерности ему необходимо открытое пространство. Ещё ни разу он никого не выводил в непроходимой чаще или каменистой местности. Вы заметили, что мы всегда из портала выезжаем на просеку или на просторную поляну. Неизвестные нам силы держат, назовём его – энергетический туннель на открытой местности. Портал может несколько лет стоять на одной и той же поляне, двигаясь по ней вперёд-назад, а потом появиться совершенно на другой. Но проход к нему практически всегда свободен.

Трейлер иногда скользил по грязевой жиже, но нигде не застрял, уверенно преодолевая дорожную кашу. С просеки мы свернули на более-менее укатанную дорогу. Хотя и на ней встречались большие и глубокие лужи, но наш автодом шёл как танк.

– Владимир Семёнович, расскажите вкратце об этом мире, – попросил Володя.

– Ну что вам рассказать, – задумался шеф. – Этот мир можно назвать прибежищем авантюристов и бродяг всяких мастей. Одни скрываются здесь от правосудия, другие занимаются поиском и добычей золота и драгоценных камней. Третьи выращивают сельскохозяйственную продукцию. Есть и компании, занимающиеся добычей и переработкой нефтепродуктов, а также уникальных минералов. Смазочные материалы, созданные по здешней технологии, превосходят многие земные аналоги. Эта продукция поступает в разные миры спирали. Но основное производство этого мира, чем он и славится, – это уникальные лекарства и косметика. Здесь живёт много потомственных травниц и, как у нас теперь модно называть людей с уникальными способностями, экстрасенсов. Постоянных государств здесь не существует. Корпорации объединяются в кланы и держат в своих руках определённые сферы влияния. Но есть и много вольных старателей, которые осваивают труднодоступные места, невыгодные для разработки большими компаниями. В связи с этим существуют и банды, которые живут за чужой счёт, занимаясь мелким грабежом и снимая подати с одиночек. Технически этот мир не очень развит, да и для старателей выгоднее использовать гужевой транспорт, который может прокормиться местной растительностью. И не нужно с собой возить большие запасы топлива и запчастей. Это своеобразный американский Клондайк с поправкой на развитую цивилизацию. Так что ношение местными жителями оружия – это нормальное явление. Советую своё не забывать. Стрелять нам здесь не приходилось, но для спокойствия лучше иметь его под рукой…

Через пятьдесят километров мы подъехали к настоящему постоялому двору. Такие строения мне приходилось видеть в исторических фильмах. В дореволюционной России постоялым двором называлось помещение для ночлега с территорией для лошадей и экипажей. Здесь же перед нами открылось ограждённое забором пространство с несколькими рядом стоящими вполне современными зданиями с трактиром. Пара конюшен, откуда доносилось конское ржание. Несколько навесов с запасами свежего сена. Автотранспорта мы не увидели, но несколько гироскутеров и похожих на земные мотоциклов стояли под навесом. Да ещё три живописные телеги, набитые мешками с грузом, добавляли в окружающую обстановку крестьянский колорит. По двору шастала праздношатающаяся публика, некоторые в изрядном подпитии.

Заехав во двор, я поставил наш трейлер на свободной площадке у забора. Одевшись в привычные джинсы, рубашку и свитер, прихватив свой проверенный калаш и силовойартефакт, я отправился к выходу. Ребята также переоделись в более тёплую одежду. Куртки решили не брать. Идти до здания было недалеко.

Багира, осторожно понюхав воздух и оглядев прилегающую территорию, медленно спустилась со мной по ступенькам на землю. Дождавшись, пока все мои друзья выйдут наружу, я запер дверь на ключ. Шеф одобрительно кивнул и первым зашагал к трактиру.

Зайдя внутрь, я с восторгом стал оглядывать огромный зал. Большое количество грубых деревянных столов со стульями, а вдоль стен расставлены настоящие скамьи. В огромном камине, выложенном из необработанных камней, трещал, сверкая отблесками на стенах, живой огонь. В помещении царил полумрак, лишь висящие над столами электрические светильники освещали редкие компании ужинавших посетителей. А за огромной деревянной барной стойкой сидела пара выпивох, одетых как настоящие ковбои из американских фильмов.

«Как на Диком Западе, – подумал я. – Только сверкающая за спиной бармена стеклянная витрина нарушала своим современным видом стильный интерьер».

– Перекусим здесь, – предложил Владимир Семёнович и направился к свободному столу.

Бармен за стойкой, увидев нашу компанию, что-то крикнул в соседнюю приоткрытую дверь, и через минуту из неё показался огромный темнокожий мужчина. Одетый в простую рубашку и джинсы, которые прикрывал белоснежный передник, он походил на мясника на земном рынке. Улыбаясь и раскинув в приветливом жесте свои мускулистые руки, он направился к нам. Наверное, это и есть тот самый папа Джо, подумал я, вспоминая рассказ шефа, когда устраивался на работу.

Владимир Семёнович также, радушно усмехаясь, ринулся ему навстречу. Объятия, похлопывания и возгласы «Сколько лет! Сколько зим!» дали нам понять, что эти люди очень хорошо знают друг друга.

Подойдя с ним в обнимку к нашему столику, шеф представил нам громилу:

– Прошу любить и жаловать, мой друг и хозяин этого чудесного постоялого двора папа Джо!

Мы с удовольствием пожали ему крепкую руку. Папа Джо внимательно оглядел нашу компанию, севшую к нам на скамью Багиру и спросил у шефа:

– Я смотрю, у тебя новые бойцы? А Степаныч где? И что случилось с остальными?

Владимир Семёнович погрустнел:

– Это в двух словах не расскажешь. Кто-то погиб, кто-то пропал без вести, но Степаныч жив и здоров, передавал тебе привет. Он остался в Алахаре на хозяйстве. – И, хлопнув громилу по спине, выдал: – Ты нас сначала накорми, напои, потом и ответ держать будем.

Хозяин осклабился:

– Ну а как же! Узнаю своего старого друга! Сейчас скажу Агате, чтобы приняла у вас заказ. – Джо, тоже хлопнув по плечу шефа, так что тот чуть не упал, вразвалочку затрусил к кухне.

– Вот кабан, – тихо выругался Владимир Семёнович, потирая плечо. Усевшись за стол, он предложил заказать жареную свинину и отведать местного пива. – Только, парни, сильно на него не налегайте, – предупредил он. – Градус там приличный.

Подошедшая официантка была в стилизованном наряде, который немецкие девушки любят надевать на праздник «Октоберфест». Немцы его называют дирндль. Поверх белой блузки надевается платье на шнуровке из тонких сатиновых лент и с передником поверх него. Длина традиционного немецкого дирндля обычно по щиколотку. Однако местный вариант был выше колен, открывая приятные стройные ножки, обутые в мягкие сапожки. Девушка улыбнулась нашей компании и поинтересовалась, что мы будем заказывать.

– Агата, – обратился к ней шеф, – принесите нам, пожалуйста, вашу знаменитую жареную свинину. Зелень, гренки и пока один кувшинчик пива для всех, а там видно будет. И тарелку для нашего зверя. – Обернувшись ко мне, уточнил: – Стас, спроси у Багиры, что она желает на ужин?

«Я тоже буду жареное мясо», – мысленно изъявила она своё желание.

– Ей тоже свининки жареной и чеплашку с водой.

Девушка скрылась на кухне, а я тихонько поинтересовался у Владимира Семёновича:

– Шеф, а это не та самая Агата, о которой вы мне рассказывали?

– Ну что ты, Стас, – искренне удивился моему вопросу он. – Той уже давно под семьдесят, а эта совсем юная особа. Конечно, местная косметика творит чудеса, но данная леди ей и не пользуется.

– Шеф, а как вы различаете возраст? Мне вот трудно угадать. Вроде лицо молодое, а может оказаться, что ей под стольник! Я и на Алахаре всегда путался.

Владимир Семёнович рассмеялся:

– Мужики, смотрите на ушки. Вернее, на серёжки. Дело в том, что носить дорогие бриллианты могут только дамы в возрасте. Здесь считается, что молодым девушкам это не нужно, они и так красивы. И чем дороже украшения, тем женщина старше. А дешёвая пластиковая безделушка говорит о том, что это молодая особа. Впрочем, это может быть еле заметный гвоздик с бриллиантом. Вот и местной Агате лет двадцать пять максимум. И ещё имейте в виду, – шеф наклонился к нам, – здесь нравы свободные, редко когда основанные на товарно-денежных отношениях. Но обижать местных красавиц я поостерёгся бы. Может оказаться, что у неё в родственниках есть потомственный колдун, или ведьма, или, как у нас их называют, экстрасенс. Поэтому, если у вас возникла симпатия, не надо никакого насилия или грубости. Даже если местная женщина положит на вас глаз, а вам по каким-либо причинам не хочется с ней уединиться, просто вежливо откажитесь. И никаких последствий не возникнет. В этом мире женщины вполне спокойно сосуществуют даже в соседстве с отморозками.

– Это какой-то рай для хиппи! – восхитился Володя. – Всё только по любви. Вот в России после революции подобный рай пыталась создать главный идеолог Александра Коллонтай со своей теорией «стакана воды». Совершить половой акт – как выпить стакан воды, и каждая комсомолка не должна отказывать комсомольцу! А тут всё просто: оба хотят – без проблем, кто-то не хочет – ну и разбежались.

– Поручика Ржевского сюда бы, – засмеялся Серёга. – А то всё мучился, бедолага. Помните как в анекдоте: «Поручик, как вам удаётся так быстро соблазнить даму на секс?» – «Да всё очень просто. Я подхожу к даме и предлагаю: „Мадам, разрешите вам впендюрить?“» – «Да вы что, поручик, можно же по морде получить!» – «Можно, – согласился он, – а можно и впендюрить!»

Анекдот был старый, но, применяя его к местной ситуации, мы загоготали.

В это время Агата принесла нам огромный поднос с источающей волшебный аромат жареной свининой со специями. Тонкая, зажаренная и хрустящая корочка огромного окорока только своим видом наполнила слюной наши рты. Поставив посередине стола блюдо с жарким и запотевший кувшин литра на три пива, Агата расставила перед нами деревянные тарелки, привычные вилки с ножами и глиняные кружки. Также стол украсили четыре тарелки с зеленью, четыре соусницы, тарелка с поджаренными гренками с чесноком и нарезанный свежий каравай хлеба. Посуду для Багиры она поставила рядом на скамью. Пожелав всем приятного аппетита, девушка удалилась.

Отрезав от окорока кусок побольше, я положил его на тарелку для Багиры. Та с удовольствием начала поглощать свой ужин. И мы как с голодного края набросились на волшебную свинину, разрывая отлично прожаренное мясо руками и запивая его терпким прохладным пивом. Пиво оказалось действительно крепким и вкусным. И через полчаса, с чувством исполненного долга, мы отвалились к стенке трактира сытые и довольные. Мяса было ещё полно, но даже Багира отказалась от добавки, вальяжно развалившись с нами рядом на скамейке.

– Пойду с папой Джо пообщаюсь, – предупредил нас шеф. – Вы не дёргайтесь с оплатой, я сам за всё рассчитаюсь. Если захотите, можете ещё пива себе заказать или что покрепче, но не переусердствуйте.

Владимир Семёнович ушёл, а мы, осоловев от сытного ужина, стали рассматривать местную публику.

У всех присутствующих мужчин мелькало разнообразное оружие. У парочки ковбоев у барной стойки, медленно пьющих алкоголь из узких высоких стаканов, виднелись пистолетные кобуры. У сидящих за соседними столами виднелись и дробовики, и оружие, внешне напоминающее автоматы. У многих на поясе висели крупные тесаки. Но все вели себя смирно, не устраивая скандалов и пьяных разборок.

Подошедшая официантка поинтересовалась, хотим ли мы ещё что заказать.

– Вы как, мужики? – подмигнул нам Серёга. – Может, что покрепче возьмём или на боковую, баиньки? – Глаза его азартно сияли.

– Кружечку пивка я, может, и осилю, – согласился я. – Но мешать не буду.

Володя был согласен с моим выбором.

– Девушка, – взяв Агату за ручку и нежно поглаживая её, проникновенно попросил официантку Сергей, – нам ещё кувшинчик пива принесите, пожалуйста.

Агата не стала резко отбрасывать руку нахального землянина, а засмущалась и тихо произнесла:

– Хорошо, но вы меня тогда отпустите…

Серёга, довольный произведённым на девушку впечатлением, медленно выпустил её ладошку. А когда девушка отошла от нашего столика, хитро подмигнул нам.

– Слушай, ловелас хренов, – привёл его в чувство Володя, – ты давай завязывай молодым красавицам голову кружить. В прошлый раз помнишь, чем всё закончилось? Нам очередная драка не нужна, домой хочется вернуться целым и невредимым.

– Да ладно, парни, вы чего? – смутился полковник. – Я ведь так, для красного словца, ничего такого и в мыслях у меня не было!

– В мыслях, может, и не было, – возмутился опять Володя, – а вот твой маленький дружок по пьяни сразу сделал стойку.

Пока мужики перепирались, я заметил, что от дальней стены к нам направился один из посетителей. Одет он был как геолог: штаны цвета хаки, тёмный свитер и плотная серая куртка нараспашку. На поясе у него висел в самопальных ножнах приличного размера тесак. А на ногах короткие кожаные сапоги. Подойдя к нашей компании, он извинился и представился:

– Свободный промысловик Хатчер. Тысячекратно прошу прощения, я вижу, вы приезжие, но по вашему виду мы с друзьями не смогли определить, из какого вы мира.

– С Земли, – коротко ответил Сергей.

– Надо же, – как-то наигранно отреагировал тот. – Слышал, но бывать не приходилось. Это, кажется, закрытый для посещения мир?

– Точнее, не рекомендованный, – влез в беседу Володя.

– Болеете, – усмехнулся промысловик.

– Нет, – спокойно парировал Володя. – Просто остальным жителям спирали настоятельно не рекомендуют задирать землян.

– Вы там все такие крутые, – уже с наглостью усмехнулся Хатчер.

Явно нас собираются развести или на бабки, или на драку.

– Простите, Хатчер, – обратился я к нему. – У вас спортивный интерес или есть какое-то предложение?

– У нас предложение! – обрадовался промысловик. – Мы хотим проверить, кто из нас круче!

– Драться мы не будем. – Володя был, как всегда, предельно вежлив.

– Тогда давайте, кто больше выпьет! – азартно предложил тот.

Было видно, что он большой любитель горячительных напитков. И похоже, постоянно тренируется в их поглощении. Понимая, что добром он от нас не отстанет, я лихорадочно придумывал повод, как обойтись без драки. Но Сергей радостно заявил:

– Я согласен, но соревноваться будем по моим правилам!

Промысловик, не спрашивая разрешения, с горящими от возбуждения глазами сел к нам за стол.

– Слушаю… Но у нас не принято спорить на интерес. Надо что-то поставить на кон. – Хатчер нервно облизал губы.

– Что ты хочешь? – спросил Сергей.

– Играем на ваше животное!

Багира, до этого тихо спящая на скамейке, мгновенно проснулась и внимательно осмотрела спорщика.

– На друзей не играем, – отчеканил полковник.

– Тогда давай на твоё оружие, – не унимался промысловик.

– Хорошо, – легко согласился Серёга. – А что ты ставишь взамен?

– Я… – лихорадочно стал шарить по своим карманам Хатчер, – вот! – Он достал грязный скомканный платочек и вытащил из него кусок жёлтого металла. – На золото!

– Э-э-э, брат, – усмехнулся Сергей, – это не равнозначная замена. Если бы слиток был с мой кулак, тогда я согласился бы.

– Счас! – Промысловик вскочил с места и ринулся к своему столику.

Пока он бегал, мы насели на полковника:

– Ты чего? На фиг тебе нужно было с ним спорить? Видно же, синюга, ему лишь бы выпить!

– Не бздите, парни! – хохотнул Сергей. – Я таких спорщиков в молодости ещё на границе разводил.

Хатчер вернулся с группой поддержки. Подойдя к нашему столу, каждый вынул по кусочку самородка. Сложив их кучкой, Хатчер поинтересовался:

– Так подойдёт?

– Вполне, – миролюбиво согласился полковник.

– Что будем пить? – потирая в азарте руки, поинтересовался промысловик.

– А что у вас есть самое крепкое?

– Есть местная самогонка, папа Джо её гонит. Крепкая, семьдесят градусов!

– Пойдёт. Значит, так, ты будешь пить самогонку, а я пиво.

Лицо Хатчера пошло от возмущения пятнами, он хотел что-то возразить, но полковник ему не дал сказать ни слова, а продолжил:

– Условие спора такое: я гарантирую, что смогу выпить три полные кружки пива быстрее, чем ты выпьешь десять стопок своего пойла!

Окружающая Хатчера компания заржала!

– Прощайся со своим оружием, землянин. У нас стопки на один хороший глоток!

Они предвкушали победу.

Но полковник продолжил:

– Вы не дали мне закончить условие спора. Есть один главный нюанс. Я не трогаю вашу посуду, вы не трогаете мою. Кто первый прикоснется к таре противника, считается проигравшим.

– Да на хрен мне твои кружки сдались?! – заржал со всеми промысловик. – Парни, несите мои стопки.

К нашему столику стали подходить и другие посетители, заинтересовавшись новым развлечением. Мы отдали свои бокалы Сергею, и он до краев налил в них пиво из принесённого Агатой кувшина. Я услышал, что зрители стали делать ставки на состязание.

Усевшись друг против друга, соперники внимательно следили за глазами противника. Один из друзей Хатчера взялся быть рефери.

– Внимание! Начали! – громко крикнул он.

Хатчер, мгновенно схватив свою посуду, вылил содержимое в рот.

А Сергей, взяв в руки кружку, стал неторопливо потягивать своё пиво. Промысловик, заметив, что его соперник не торопится, стал хохотать. Он тоже медленно взял очередную стопку и с чувством проглотил содержимое. Когда Сергей наконец осилил первый бокал, Хатчер уговорил уже шесть стопок. Парни глумились над полковником, а тот, вытерев пену на губах, вдруг накрыл сверху своей кружкой полную рюмку соперника. И, усмехнувшись, не торопясь взял в руки второй бокал и небольшими глоточками стал наслаждаться пенным напитком. Хатчер замер в немом изумлении. Когда в его мозгу прояснилась сложившаяся ситуация, он взревел в негодовании. Смахнув своей рукой перевернутую кружку, он выхватил тесак и собирался накинуться на Сергея. Я не успел ничего сообразить, как услышал звук передёрнутого затвора и голос Володи откуда-то сзади толпы:

– А вот этого я не советовал бы тебе делать. Брось нож. Зрители в панике расступились, и я увидел Баринова, стоящего с оружием в руках позади промысловика. Дуло его «Вепря» упиралось в голову спорщика. А Багира, запрыгнув на стол, угрожающе шипела на него. В полной тишине послышалось звяканье упавшего ножа на пол.

«Телепортом воспользовался», – догадался я.

– По-моему, вы проиграли спор, прикоснувшись к чужой таре, – продолжил Володя.

Хатчер, икая от страха, не смог ответить, а его кореша закивали:

– Да, да, вы честно выиграли, – и потихоньку стали рассасываться по углам.

– Может, у кого-то ещё есть к нам претензии? – обвёл зрителей взглядом Баринов.

Все остальные миролюбиво отнекивались и быстренько ретировались по местам. Сергей поднял упавший нож, покрутил его с удовольствием в руке и произнёс:

– А это я реквизирую, как улику, доказывающую нечистоплотность ваших намерений. И запомните раз и навсегда: с землянами нужно дружить. В нашем мире говорят: «Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет!» А ты, – посмотрел он Хатчеру в глаза, – вали-ка на хрен отсюда, и, если я ещё раз увижу тебя с твоими дружками у нас на пути, таким мягким не буду.

Промысловик, всё так же икая, даже не взглянув на проигранное золото, улепетнул к своим дружкам. Я успокоил Багиру и, взглянув в сторону барной стойки, увидел заинтересованный взгляд папы Джо и нашего шефа. Хозяин заведения на мгновение скрылся за барной стойкой. А когда поднялся, в его руках я заметил три бутылки. Подойдя к нашему столику с Владимиром Семёновичем, он поставил выпивку нам на стол и, дружески улыбнувшись, сказал шефу:

– А я смотрю, твои новые бойцы не промах. Так обломать Хатчера у нас давно никому не удавалось. И как вы быстро смогли просочиться со своего места за спину промысловику, я даже не смог заметить? – удивлённо обратился он к Баринову.

– Секрет фирмы, – усмехнулся Володя.

– Эти бутылки, – показал Джо на принесённую выпивку, – вам в подарок от меня. Это моя выдержанная десять лет в деревянных бочках самогонка. Я её не продаю, держу только для своих друзей.

Мы искренне поблагодарили радушного хозяина.

– Вы ночевать у меня останетесь? – спросил Джо шефа.

– Да, если ты не против…

– Почему я буду против? – удивился Джо. – Лучшие номера – только для вас.

– Владимир Семёнович, – обратился я к шефу. – Мне номер не нужен, я на новом месте всегда плохо сплю, а в трейлере я уже привык. Завтра мне за руль, хочу нормально выспаться. Так что, парни, хороших вам снов, а мы с Багирой пойдём в машину ночевать.

Попрощавшись со всеми, мы направились к кемперу. Закрыв дверь изнутри, я на всякий случай решил принять дополнительные меры безопасности.

– Селена, – позвал я.

– Да, милый, – радостно отозвалась она, появляясь в полный рост.

– Место здесь беспокойное, поэтому включи-ка защитный периметр. Если кто посторонний будет лезть в машину, ты знаешь, что нужно делать!

– Хорошо, Стас. Защитный периметр активирован.

Помывшись в душе, я завалился на своё место и мгновенно уснул. А проснувшись ночью от чьих-то воплей, подумал: нажрались какие-то скоты, спать не дают. И, перевернувшись на другой бок, снова уснул.

Утром меня разбудила Багира, попросившись выпустить её в туалет. Зевая, я открыл входную дверь и услышал, что дверная створка обо что-то ударилась. Удивлённый, я выглянул наружу и увидел, что друзья Хатчера, покрытые выпавшим за ночь снегом, стоят неподвижной толпой, держа в руках ножи и железные прутья. А он сам закоченелый валяется на земле, зажав в руках отмычку.

Вспомнив, что я попросил Селену включить защиту, отдал распоряжение о её снятии. Оставшиеся на ногах парни со стоном повалились на землю. Багира походила среди них, обнюхивая, а потом, посмотрев на меня, мысленно произнесла:

«Всю ночь стояли. Замёрзли».

– Ну что, сучьи потрохи, – усмехнулся я, присев перед ними на корточки. – Хотели грабануть нашу машину? Вас же предупреждали: не надо землян обижать, чревато большими неприятностями. – Увидев, что их руки и щёки совсем белые, стал переживать: – М-да… мужики, а ведь вы обморозились. Не завидую вам. Как вы станете орать, когда отогреетесь… Вы, конечно, подонки, но я не сволочь, надо вас срочно отогревать.

Я схватил первого попавшегося и потащил в трактир. В пустом зале был только дежурный бармен. Увидев, что я затаскиваю чьё-то тело, он кинулся ко мне и стал помогать.

– Что случилось? – спросил он.

– Замёрзли, бедолаги, хотели ограбить нашу машину, да Бог их покарал. Всю ночь простояли истуканами, пока я не вышел во двор. Там ещё четверо валяются, пошли поможешь их перетащить.

На наш шум выглянула зевающая Агата. Увидев обмороженное тело, она кинулась готовить горячий чай и растапливать погасший камин. Рассадив всю гоп-компанию поближе к огню, я попросил Агату приготовить мне и Багире завтрак. И не успел я сесть за стол, как в помещение ворвался одетый в халат папа Джо. Его выпуклые белые глаза вращались, как световые прожекторы, на тёмном лице. Увидев стонущую толпу обмороженных мужиков, он подошёл ко мне:

– Что опять случилось?

Я рассказал о неудачной попытке нас обчистить.

– Ну всё, Хатчер! – заорал Джо. – Терпение моё лопнуло. Я старался не выносить сор из избы, но попытка ограбления моих клиентов – это уже перебор. Я вызываю шерифа. – И, обращаясь ко мне, поинтересовался: – Вы будете писать заявление?

– Зачем? – удивился я. – У нас ничего не пропало. А Бог или провидение их уже наказало. Разбирайтесь с ними сами, а нам бы позавтракать…

Папа Джо рассеянно кивнул:

– Да, да, сейчас всё будет, – и пошёл на кухню.

Мы с Багирой заканчивали завтракать, когда из своих номеров спустилась остальная наша команда. Они удивлённо посмотрели на стонущую толпу у камина. Агата намазывала их какой-то мазью, а те орали от боли благим матом.

Сев к нам за стол, все стали расспрашивать меня, что произошло. Я коротко рассказал о постигшей каре в лице Селены эту банду неудачников. Шеф обрадовался, что я остался ночевать в машине и наше имущество не пострадало. Серёга же, улыбаясь каким-то своим мыслям, был немного рассеян. Заметив это, мы стали его «колоть», чем он так увлечён. Тот долго отнекивался, пока мы уже внаглую не стали его подкалывать:

– Признайся, что у тебя это было! Ну, видно же по тебе. Тот артачился, но потом всё же признался, что ночью у него была Агата. И он чувствует себя помолодевшим лет на двадцать. Все порадовались за друга, а пробегавшая мимо официантка смущённо с ним переглянулась, скромно улыбнувшись.

Когда все наконец позавтракали, мы по-отечески распрощались с хозяином и вернулись в машину. Выехав с постоялого двора на дорогу, шеф показал мне направление в сторону ближайшего городка. За ночь дорогу подморозило, и передвигаться стало легче. Часа через два трейлер добрался до посёлка под названием Шервуд. Поржав и обмусолив все байки про Робин Гуда и Шервудский лес, мы въехали в этот населённый пункт.

Городок резко контрастировал своей архитектурой с домами, виденными нами на Алахаре. Мощные рубленые стены из местной древесины. Небольшие окна, массивные двери и заборы. Эти домики походили на маленькие крепости, подсказывая путникам, что здесь необходимо держать уши востро! Когда мы подъехали к одному из таких домов, шеф попросил остановиться. Выбравшись из машины и подойдя к калитке, он нажал обычную кнопку дверного звонка.

«Ага! – поняли мы. – Электричество здесь есть, не так уж всё запущено».

Вышедший мужичок, одетый в меховую телогрейку без рукавов и похожую на валенки обувку, увидев знакомого, радостно шагнул шефу навстречу. Они обнялись, и мужчина, юркнув во двор, открыл нам большие ворота, предлагая заехать внутрь.

Припарковав трейлер, мы, горя любопытством, вышли наружу, прихватив своё оружие. Багира выскочила за нами.

Двор был спроектирован удачно. Основной деревянный дом стоял посередине, а вдоль его стен тянулись сарайчики, сложенные из камня и кирпича. Структурно это походило на замок, окруженный каменной кладкой, которую трудно поджечь и преодолеть. Из одного сарайчика раздавалось конное ржание. Во втором через неплотно прикрытую дверь виднелся автомобиль. Своим внешним брутальным обликом он не походил ни на земные модели, ни на воздушные алахарские электромобили. А проходя мимо импровизированного гаража, мой нос уловил знакомый нам запах солярки. Автомобиль или местного производства, подумал я, или привезён из третьего мира.

Пока мы осматривались, хозяин подворья открыл ещё один сарай. Шеф в это время опустил пандус багажного отсека нашего трейлера и попросил помочь перенести упаковки с генераторами в этот склад. Разгрузив машину, мы заметили, что во дворе появилась женщина. Одетая в длинное светло-серое платье и короткий овчинный полушубок, она вышла из конюшни. Увидев Владимира Семёновича, радостно улыбнулась и также обнялась с ним.

Шеф представил её нам:

– Бажена, дочка моего друга Богдана. Известная травница и рукодельница. Вы же хотели домой купить лекарства и косметику для жён, этим она здесь заведует. А это мои друзья – Станислав, Владимир и Сергей, – в свою очередь представил он нас. – Баженочка, покажи им свою продукцию.

Девушка внимательно осмотрела нас, задержав взгляд на мне и Багире. Багира внимательно осмотрела красавицу и вдруг, что-то прохрипев на своём языке, подошла к девушке. Бажена, кивнув, присела на корточки и смело погладила зверя. Поразительно, но Багира с удовольствием приняла ласку от незнакомого человека. А я в голове услышал её голос:

«Удивительно, но она меня тоже слышит и понимает!»

Бажена встала, снова улыбнулась нам и пригласила следовать за ней, направившись в дом.

Пройдя через небольшие сенцы, мы попали в просторный зал. Я ожидал увидеть русскую избу в историческом древнем стиле – мрачные закопчённые стены, грубая деревянная мебель. Однако внутри помещение было похоже на стильный коттедж. Стены обшиты ровной вертикальной вагонкой, причём сочетали в себе разные цвета и текстуры. Адаптация современного европейского стиля внутреннего помещения и комфортной мягкой мебели в средневекового вида постройке меня поразила. Эклектичный по набору вещей интерьер напоминал ар-деко во многом благодаря необычной деревянной отделке внутренних стен. Отличительные черты этого стиля – строгая закономерность, смелые геометрические формы, этнические узоры, оформление в полутонах. Отсутствие ярких цветов в отделке, при этом видны роскошь, шик, дорогие современные материалы.

Указав на шикарный мягкий уголок около современного камина, девушка предложила присесть на него. А сама отошла в соседнюю комнату.

– Слушай, – тихонько обратился ко мне Володя, – тут нехилый дизайнер поработал. Смотри, как всё круто подобрано: и диваны, и столики, и кресла. Сразу видно, богатые материалы. А какие картины на стенах висят! Даже пощупай обивку нашего дивана – что-то типа алькантары. Богатые люди здесь живут!

В комнате было светло, и я не сразу сообразил, что свет дают не только окна. Светятся элементы декора, а скрытые светильники только подчёркивали изящность статуэток, стоящих в небольших нишах вдоль стен.

– Да, очень красиво! – согласился я.

Бажена принесла небольшой сундучок и, поставив его перед нами на журнальный столик, села рядышком. Ещё раз оглядев нашу компанию, она приятным низким голосом спросила:

– Так что вас интересует?

– А что у вас есть? – с хитрецой в голосе спросил её Сергей.

Бажена, внимательно осмотрев полковника, слегка улыбаясь, покачала головой и вдруг сказала:

– Вам могу предложить сироп для восстановления вашей мужской силы.

Серёга тут же осёкся.

«Офигеть! – подумал я. – Как она узнала?»

– Это нетрудно, – ответила девушка, повернув ко мне голову.

– Вы мысли читаете? – ещё больше удивился я.

– Нет, – скромно улыбнулась она, – только чувства. И ещё образы.

– Как вы это делаете? – не мог остановить я своё любопытство.

– А как вы видите разные излучения? – в свою очередь поинтересовалась она.

Тут уже осёкся я. Во-первых, как она узнала о моих способностях, а во-вторых, я и сам не мог объяснить, как это у меня получается. Видя, что я растерялся, девушка горестно улыбнулась:

– Владимир Семёнович мне рассказывал, что в вашем мире тоже есть люди с уникальными способностями, и вы их называете экстрасенсами. Меня здесь зовут травницей. И я не только знаю, но и вижу, какие травы готовы, чтобы их сорвали, какие растения можно смешивать с другими, чтобы получить определённую силу от них. А также вижу энергетические поля людей, чтобы предложить отвары и зелья, которые им необходимы. А чтобы не ошибиться, я провожу сканирование организма. Вот, глядя на вас, я вижу, что совсем недавно вам провели несколько операций. Это пошло во благо для тела, но остаточные следы ещё есть. Мешки под глазами показывают, что у вас проблемы с печенью. Её вам почистили, но, чтобы окончательно восстановить её работоспособность, вам необходимо пропить вот эти капли. – Девушка достала из сундучка небольшой стеклянный пузырёк с зеленоватой жидкостью. – Перед сном по три капли на стакан воды. Принимать неделю. А чтобы снять опухоль с век, можно воспользоваться вот этой мазью. – Она достала другую баночку, побольше, и, взяв на палец немного мази, провела ею по моим глазам. – Подождите немного, – попросила она, – минут через десять вы почувствуете эффект! Вам, кстати, я тоже рекомендовала бы такие капли, – обратилась она к потрясённым мужикам.

– А для женщин у вас что-то есть? – обалдело спросил её Володя.

– А как же! – радостно согласилась она. – Крем от морщин, от опухлостей, от женской мигрени. Средства для похудения. Омолаживающая косметика. От юношеских прыщей. Для глаз, для рук, для ног, для волос. Есть лекарства от простуды, от болей в сердце, для нормализации давления, улучшения зрения. Просто обезболивающее. Много чего есть, и это натуральный продукт, без химии. Всё в виде кремов, бальзамов, масел, травяных настоев, капель и порошков.

– А что берёте в оплату? – скромно поинтересовался полковник.

– Золото подойдет, каменья самоцветные, да и кронами алахарскими не брезгуем.

– Уважаемая Бажена, – обратился я к ней. – А не могли бы вы, глядя на наши тщедушные тела, подобрать нам комплексный ассортимент для мужчин? Мы все примерно одного возраста, и проблемы у нас схожие. А также подобные наборы для наших жён и детей. У нас есть алахарские браслеты, и мы готовы с вами расплатиться с них.

– И золото у нас есть. – Сергей лихорадочно достал выигранные самородки из кармана.

– Это ваше личное золото? Или…

– Это золото от нас всех, – не дав ей закончить, поспешил с ответом полковник.

– Хорошо, – немного подумав, кивнула Бажена. – Мне понадобится немного времени, чтобы подготовить вам наборы, и вам придётся заплатить за них по десять тысяч крон. Вас это устраивает?

– Да! – хором ответили мы.

Бажена встала и обратилась ко мне:

– А вас, Станислав, я попрошу помочь мне. – И, прихватив свой сундучок, повела меня в соседнее помещение.

В той комнате, похожей на аптекарский склад, сидела юная девица, что-то усердно смешивая в ступе.

– Дарёна, – обратилась к ней травница. – Напои наших гостей чаем с плюшками, я их утром напекла.

Помощница, одетая в платье, как у травницы, зыркнув на меня большущими глазёнками, убежала исполнять просьбу. А Бажена достала с полок три коробки, похожие на наши обувные, и стала в них раскладывать мази и пузырьки, внимательно читая названия, приклеенные к таре. Я стоял истуканом, не зная, чем могу помочь.

– Станислав, вы присаживайтесь сюда, – показала она мне на стул. – Я просто хотела с вами поговорить. – Она мгновение помолчала и продолжила: – Ваш зверь вас любит.

– Знаю, – ответил я. – Я тоже его люблю.

– Он это знает, но переживает, что вы медленно развиваете свои способности.

Я потерялся, не зная, что ответить.

– Он просил меня помочь вам, если это возможно, но… – Она опять замолчала. – У нас с вами, как вам проще сказать… разные школы. – Бажена перестала раскладывать мази и села за стол. Взяв из вазы яблоко, она разрезала его пополам. Одну половинку протянула мне, вторую оставила себе. – Вот представьте, что это ваш мозг, а это мой, – указала она на половинки. – Вы знаете, что человек получает информацию в первую очередь от зрения, потом идёт слух, обоняние, ощущения, и совсем скромную информацию, идущую напрямую в мозг, минуя все органы чувств. Люди называют это интуицией, или предчувствием. У всех существ есть подобные каналы, но у кого-то они развиты сильнее, у кого-то слабее, но они существуют. – Теперь травница взяла зубочистки и воткнула по одной в середину обеих половинок. – Это наше предчувствие. Но у экстрасенсов есть другие энергетические каналы, доставшиеся им от родителей, которыми они могут пользоваться. Я вижу биоэнергетику. – Девушка воткнула парочку зубочисток в своё яблоко ближе к плодоножке. – Вы видите техноэнергетику. – Она поместила пару зубочисток в моей половинке ближе к чашечке. – Моя половина мозга ориентируется на живые силы, ваша – на космические энергии. Я могу развивать у себя управление биополями, вы можете управлять силами планеты.

Я молчал, поражённый услышанным откровением.

– Каналы у вас открылись, но вы ими практически не пользуетесь. Это как безногому дали рабочие ноги, а он продолжает ездить на инвалидном кресле. Не бойтесь ими пользоваться и продолжайте открывать новые возможности. Окрепнут рабочие каналы, – девушка стал втыкать новые зубочистки к рядом торчащим, – откроются новые!

Моя часть яблока стала походить на наполовину обритого ёжика.

– Я не могу вам подсказать, как развивать ваше новое умение, потому что у меня работает только первая половина яблока. – Девушка улыбнулась, вытащила зубочистки из своей части и с удовольствием захрустела сочным фруктом. – Но я немного вижу будущее. И оно подсказывает мне, что вам поможет… звук.

– Какой звук? – удивился я.

– Я не знаю, но чётко вижу, что это звук.

– Звук чего? Может, инструмента или прибора?

– Нет, я вижу живой звук, не приборный, возможно, это музыкальный инструмент. Он поможет вам развивать ваше умение. Старайтесь почаще пользоваться вашими силами и тренируйте их. Я не знаю, к чему это вас приведёт, но вижу огромный потенциал в этих возможностях. У вас в крови живёт симбиот, он также поможет вам развиваться, если вы не будете сидеть сложа руки. – Девушка доела свою половинку яблока и вновь принялась сортировать наш заказ. – А теперь посмотрите на себя в зеркало, – усмехнулась она. – Вон там, у двери висит на стене.

Ошарашенный услышанным, я встал и на негнущихся ногах подошёл к зеркалу. Из него на меня смотрело моё изумлённое лицо. Я сразу и не понял, что этим хотела сказать Бажена, но, приглядевшись повнимательнее, увидел, что я помолодел! Мешки под глазами разгладились, и пропала привычная их синева. Я потрогал веки рукой.

– Офигеть! – Нет, это был не оптический обман, а результат от применения чудодейственного крема. – Бажена, вы просто волшебница! – Настроение у меня резко поднялось. – Никогда бы не подумал, что это возможно! У нас на Земле тоже есть косметика, и как-то тайком от жены я попробовал её крем для век, но чуда не произошло! А теперь вижу, что чудеса случаются!

– Действие этого крема держится три дня. Потом мешки заново проявятся, но при использовании его регулярно в течение пары месяцев уйдут безвозвратно, – порадовала меня травница.

– Вот это я понимаю – косметика! – Радости моей не было предела. – А для женщин такой же крем нужно применять или другой?

– Можно и этот, мазь универсальная, – согласилась мастерица. – Можете пока подождать меня с друзьями, чай испейте, он у нас местный, травяной, очень тонизирующий и полезный.

Поняв, что теперь я буду только мешать Бажене, я скромно поклонился и вышел за дверь.

Оказалось, что за время нашей беседы парни успели выпить по чашке чаю с плюшками и азартно резались с Дарёной в нарды. Подойдя, я увидел, что Сергей проигрывает и ему корячится «марс».

– Откуда у вас нарды? – удивился я.

– Давно кто-то из посетителей забыл или Бажене подарили, – не отрываясь от доски, ответила Дарёна. – Я всё хотела узнать правила этой игры. Оказалось, Сергей Николаевич в них умеет играть.

– Я думал, что умею, – со вздохом в голосе признался полковник. – Но Дарёна такая хорошая ученица, что, когда я объяснил ей правила, она стала разделывать меня в пух и прах.

Глядя на действия девушки, я заподозрил неладное. Она бросала зары так, будто знала, что должно выпасть. Кости ещё не успевали остановиться, как её рука уже тянулась к шашкам.

– Скажите, Дарёна, вы тоже травница?

– Нет, я ведунья, – машинально ответила девушка. – Просто я здесь практикуюсь в составлении специфических отваров.

Вот оно что! Ведунья! Девушка ведает, какой ей или Сергею выпадет счёт. А возможно, даже знает заранее, как ей кинуть кости.

– Серёга, бесполезно мериться силами с ведуньей! – сел я рядом на диван и потянулся к чистой чашке, чтобы налить себе чай.

– Да я уже понял, – горестно простонал он.

Налив себе ароматного травяного настоя и выбрав аппетитную плюшку, я стал наслаждаться свежей выпечкой. А вспомнив слова Бажены, что надо постоянно тренировать свои способности, мысленно произнёс: «Все излучения!»

Стены и потолок помещения расцвели сияющими полосами по скрытой электрической проводке. Обводя глазами комнату, я вдруг увидел, что из щелей одной закрытой двери просачивается яркое сияние. Казалось, сама дверь светится по всему периметру. Откусывая плюшку и запивая её чаем, я поинтересовался у ведуньи:

– Дарёна, а что находится вон за той дверью? – и кивнул на сияющий проём.

– Есть! – азартно выкрикнула ведунья, заперев все шашки Сергея. И, повернув голову в сторону указанной двери, пояснила: – А-а-а, это комната Бажены.

«М-да, – подумал я. – А девушка не простая, что же у неё там может так сильно излучаться?»

Я уже ориентировался в спектре, выделяя из него сияние электричества, радиоканала, систем наблюдения и магнитных полей. Но этот цвет мне был ещё не знаком.

Плюшка была очень вкусной, мне захотелось съесть ещё одну, но тут дверь местной аптеки открылась, и из неё показалась Бажена с коробками в руках. Поставив их перед нами на стол, травница объяснила:

– В каждой упаковке лежит подробная инструкция, что и как применять. Прошу вас следовать всем написанным в ней рекомендациям. Для ваших детей там в основном лежат растительные иммуноукрепляющие средства, а также стабилизаторы гормонального баланса и обмена веществ. Если что-то у них заболит, можно использовать продукцию для взрослых, но с другими дозами. В инструкции всё написано.

Мы поблагодарили Бажену и расплатились со своих браслетов. Собираясь на выход, я полюбопытствовал у неё:

– Скажите, Бажена, а что у вас находится в той комнате?

– А что вы видите? – в свою очередь спросила она.

– Необычное сияние какой-то энергии. Я раньше подобного не наблюдал.

– Очень интересно. Идёмте со мной.

Парни удивлённо смотрели на нас. Отложив свою коробку с заказом, я поднялся с дивана и пошёл за травницей. Открыв дверь, Бажена попросила меня определить, откуда идёт излучение. Остановившись в дверном проеме, я сразу же заметил, что яркий световой поток струится из резной шкатулки, стоящей на комоде в женской спальне.

– Сияние исходит из этой шкатулки, – показал я на неё.

Бажена подошла к комоду и, открыв ларец, вынула из неё крупный предмет. Я не успел даже различить, что это за вещица, как мощный сноп света ударил мне по глазам с такой силой, что, пошатнувшись от неожиданности, я чуть не упал. Закрыв руками глаза от боли, я вскрикнул:

– Уберите!

– Всё, всё, – испуганно ответила травница, – убрала.

Когда я открыл глаза, окружающие предметы предстали передо мной как в тумане. Зрение медленно возвращалось. Проморгавшись, я убедился, что яркие световые пятна перед моими глазами исчезли. Сияние из шкатулки погасло, и я стал видеть, как обычный человек.

– Что это было? – стал недоумевать я. – Сияние пропало. Покажите мне ещё раз этот предмет.

Бажена внимательно посмотрела на меня и вновь открыла шкатулку, наблюдая за моей реакцией. Излучения больше не было. Девушка медленно достала огромный бриллиант, формой и огранкой похожий на украшения из Заброшенного мира. Видя, что я реагирую адекватно, травница протянула мне сокровище. Я с трепетом взял его в руки и почувствовал, что камень легонько вибрирует, будто хочет высвободить заключенную в нём силу!

– Офигеть! Он вибрирует! – Чувство было даже приятным. – Вы когда держали его в руках, чувствовали вибрацию?

– Нет, обычный бриллиант.

– Очень странно, – нахмурился я. – Этот камень огранкой похож на драгоценности из Заброшенного мира, но его огромный размер…

– Да, – согласилась Бажена, – несколько лет назад этим камнем со мной расплатился один вельможа за то, что я вылечила его от смертельной болезни. Он не из соседних с нами миров. Его мир называется Сарта. Нам через пять порталов необходимо пройти, чтобы попасть в его слой спирали. Он говорил, что давно ещё его давний предок нашёл этот бриллиант. И вообще эти камни не украшения, а источники силы, и они очень медленно растут. Чтобы вырасти до подобного размера, им необходимо сотни тысяч лет. Они всё это время копят энергию, чтобы посвящённые имели возможность её использовать. Он не знал, как эту силу можно применять, и расплатился камнем со мной. И пока вы не увидели излучение и не почувствовали вибрацию, я думала, всё это сказки. Попробуйте ещё раз взглянуть, но осторожно, вашим внутренним зрением.

Бажена с большим интересом наблюдала за моими действиями. А я, держа камень в правой руке, отвернулся от него и скомандовал себе: «Все излучения!»

Сияние камня вновь окрасило все стены разноцветными лучами. Это походило на эффект дискошара, которые часто используют осветители на концертах и дискотеках. Из него во все стороны бьют разноцветные лучи, а если он ещё и крутится, то получается целое световое шоу. Только в земном варианте таких лучей с пару десятков, а здесь их тысячи!

Я осторожно покрутил рукой с зажатым в ней камнем – эффект светового вращающего шара повторился. Разноцветные лучики забегали по стенам и потолку комнаты. Прищурившись, я осторожно стал переводить свой взор на руку. Сияние камня было ярким, но уже не слепило. Увлечённый открывшимся зрелищем, я поднёс вторую руку к этому струящемуся, вибрирующему световому дождю и попытался перекрыть пути нескольким лучикам.

Представьте, что вы поднесли свою ладонь к душевым струйкам. Одни из них упрутся в вашу руку, а под ней образуется бездождевая зона. А здесь световые лучики стали вести себя как живые огни. Они раздвигались в стороны, но не упирались в мою ладонь. Среди светового дождя появлялось пустое пространство по форме моей руки.

Я стал раздвигать пальцы. Лучи струились вдоль их контура, но, как и прежде, не упираясь в кожу. Я начал забавляться полученным эффектом, как ребёнок. Строил из пальцев колечки и разные фигуры. Лучики света обрамляли их, но так ни один и не упёрся в руку. А как только я собирался замкнуть пальцы, лучики мгновенно убегали из образовавшихся фигур. Я их стал ловить, но никак не мог схватить. Наверное, я ещё долго экспериментировал бы с излучением, но услышал смешок Бажены. Оторвавшись от занимательного зрелища, я недоумённо посмотрел на неё.

– Видели бы вы себя сейчас в зеркало, – засмеялась она, – ну сущее дитя, которому дали новую игрушку.

Я моргнул, и сияние пропало.

– Надо будет свои бриллианты проверить, так же они светятся или нет, – задумчивопроизнёс я. – У меня есть украшение из подобных камней, но по сравнению с этим монстром они просто крохи и не вибрировали. А в этом императоре камней, – я восхищённо вернул его девушке, – видимо, огромное количество энергии!

Девушка повертела брюлик в руках и неожиданно предложила:

– Я могла бы вам его одолжить…

– Милая Бажена. Спасибо за ваше доверие, но я вынужден отказаться. В моём случае это всё равно что подарить человеку ядерный реактор, которым он погубит и родных, а возможно, и весь свой город.

– Вы правы, Станислав, – согласилась травница и упрятала драгоценность обратно в шкатулку. – Но если вдруг он вам понадобится, вы знаете, где меня найти.

– Спасибо вам, Бажена! – Я взял девушку за руку и, наклонившись, поцеловал её кисть.

Травница засмущалась, но руку не отдёрнула. Я собрался уходить, повернувшись к двери, но девушка вдруг воскликнула:

– Подождите! – Метнувшись к комоду, она выдвинула верхний ящик и достала из него небольшую склянку с мутноватой жидкостью. Протянув мне флакон, она произнесла:

– Возьмите этот настой. Эта трава очень редкая, но это не наркотик, хотя её действие на человеческий организм можно с ним сравнить. Она позволяет расширять сознание. Бывает так, что человек, решающий какую-то проблему, становится зашоренным. Он не видит очевидного решения вопроса. Две капли на стакан чая помогут в этой проблеме, но не злоупотребляйте им. Частое применение ослабляет его эффект. Желательно применять его не чаще одного раза в месяц. А лучше ещё реже.

Взяв драгоценный пузырёк, я, положив руку на сердце, поклонился в благодарность.

Выйдя из комнаты, мы увидели, что парни и Багира сидят на диване и ждут нас. В полной тишине в своей голове я услышал голос Багиры:

«Хорошая девушка. Я вижу, она помогла тебе».

Багира соскочила с дивана и, подбежав к Бажене, стала петь дифирамбы на своём шоркском языке, ласкаясь о ноги травницы.

Мы ещё раз поблагодарили её за товар и, прихватив свои покупки и оружие, вышли во двор. Владимир Семёнович махнул нам рукой, приглашая занять места в машине. Богдан уже открыл створки ворот, и я, аккуратно развернувшись во дворе, выехал на дорожный простор…

Проехав этот посёлок, шеф указал, что на развилке нам необходимо свернуть налево. Там находится местная заправочная станция. Солярки было ещё полно, но качество местного продукта было на порядок выше его земного аналога. Да и по стоимости он выигрывал у нашего, объяснил шеф.

Местная заправочная станция уже более походила на старые российские варианты. Это был большой контейнер с навесом от дождя. Рядом находился небольшой продуктовый магазинчик. Поставив кемпер у шланга, я собирался заняться заправкой баков топливом, но шеф предложил нам зайти в магазин, мол, он сам всё заправит, и порекомендовал обратить внимание на местные соки. Их можно купить как на разлив, так и упаковками. Нам стало интересно, чем гедерские напитки отличаются от земных. Я накинул на плечо оружие, и мы втроем зашли в местный мини-маркет.

За небольшой стойкой сидел мужчина, чуть лысоватый, одетый в синий хлопчатый комбинезон с нашивкой непонятной нам фирмы. Рядом стояло несколько полок с продуктами. Всё было упаковано в картонные коробочки с наклеенными на них цветными картинками товара. Некоторые изображения нам были знакомы, типа овощей и фруктов. Некоторые напоминали печенье или макароны, но названия ни о чём не говорили.

– Извините, – обратился я к продавцу, – а соки у вас где стоят?

Мужчина молча указал на крайнюю полку. Подойдя к ней, мы увидели, что соки также были упакованы в вертикальные литровые картонные коробки, но у них не было привычных для нас крышечек.

– А как из них пить? – удивились мы.

– В первый раз, что ли? – угрюмо спросил продавец. – Известно как. Отрежете уголок упаковки и пейте сколько влезет.

– Так неудобно же, – отреагировал Володя. – А если всё не выпьешь, разольётся в дороге…

– А-а-а, – усмехнулся продавец. – Сразу видно, что вы впервые у нас. Что не выпьете – выливайте.

Мы удивились ещё больше, но мужчина тут же пояснил:

– Местные соки нельзя долго хранить. Как открыли, сразу пейте. Они быстро портятся. У нас продаются живые соки.

– Что значит живые? – не поняли мы.

– А то и значит, что живые! Вы о микроорганизмах и бактериях слышали? Это такие очень мелкие существа…

Володя перебил его:

– Знаем, что это такое. Ну и?..

– Так вот, – продолжил продавец. – В наших напитках и живут полезные бактерии для человеческих организмов. Они выводят из организмов токсины, улучшают микрофлору, убивают вредные бациллы, да много чего ещё важного делают. Поэтому и упакованы герметично. Вкусы у нас представлены самые разные, сладкие, с кислинкой, с горчинкой, солоноватые, но везде есть живые бактерии. Вам что больше нравится?

– Сладкие и с кислинкой, – выбрали мы.

– Тогда рекомендую вот этот и вон тот, – указал нам на упаковки продавец. – Гарантирую, вы не разочаруетесь. Потом будете целыми коробками покупать. – Он уже сиял от радости.

Мы выбрали четыре упаковки и заплатили шесть крон.

– Может, что поесть в дорогу надо? – не унимался продавец.

Мы пожали плечами – вроде всё есть. Прихватив покупку, парни собрались на выход, а я поинтересовался у продавца:

– Скажите, а шоколад у вас есть? Я и сам его люблю, и домой хочу взять.

– А вы будто знали, – подмигнул мне продавец и откуда-то из-под прилавка достал красочную упаковку товара. – Это шоколад из Медины. Здесь десять плиток. Его делают из особых зёрен. Попадает к нам не часто, контрабандный товар. Продукт дорогой, но очень вкусный! – нахваливал продавец. – Отдам за двести крон.

Я не ориентировался в ценах, но на всякий случай стал торговаться.

– Да вы что, красная цена ему полтинник!

– Уважаемый, он полтинник стоит в самой Медине, а накладные расходы, доставка, опять же неофициальный ввоз… Но могу немного уступить – берите за сто семьдесят.

Мы торговались азартно, но цену мне удалось снизить до ста крон.

Вернувшись в машину, я похвалился друзьям своей покупкой. Шеф, заправив полные баки, расплатился с продавцом и тоже принёс с собой четыре упаковки сока. Увидев, что я купил упаковку шоколадок, похвалил меня:

– А я не увидел его на витрине. Классный шоколад! Небось за двести крон купил?

– За сто!

– Ого! Молоток! Умеешь торговаться! Это хорошая цена для Гедера. Давай, заводи машину, поехали…

За оставшиеся восемь часов пути до портала на Землю меня сменяли Володя и шеф. Оказалось, что Владимир Семёнович давно уже водит большегрузные машины, и даже с прицепами. У него в правах открыты все категории. В дороге мы перекусили, благо возможности автодома это позволяли.

Портал проехали уже вечером. Если бы не сияние индикаторов прохода и возникшая туманная дымка, я и не заметил бы, что мы вернулись в родной мир.

На Земле валил сильный снег. Дорогу прилично замело. Мы практически на первой скорости медленно ползли по сугробам, пока полностью не застряли. Попытки вырваться из снежного заноса ни к чему не приводили: ни раскачка вперёд-назад, ни блокировка дифференциалов.

Попросив Селену показать нам наше расположение, мы поняли, что самостоятельно выбраться из ловушки нам вряд ли удастся. До ближайшей трассы, идущей от Ханты-Мансийска, километров тридцать. Решив, что утро вечера мудренее, все легли спать. Машину не глушили, температура на улице была около двадцати градусов ниже нуля.

Оказалось, Багира, как кошка, цепляясь за занавески, свободно забирается на верхнюю полку. Просторный спальный мешок позволил мне лечь с ней в обнимку.

Утром, проснувшись и позавтракав, мы вышли наружу, чтобы оценить сложившуюся ситуацию. Лесная просека тянулась широкой полосой сквозь лесную чащу, но глубина выпавшего снега не давала возможность проехать нашему кемперу. Даже ноги проваливались по колено в сугробах. Багире снег понравился, и она с удовольствием поныряла в снежной массе, но быстро замерзла и вернулась в машину.

Полазив по округе, мы, также мокрые и замёрзшие, укрылись в тёплом салоне.

– Что будем делать, мужики? – спросил шеф. – Какие идеи предложите?

– Тридцать километров пешком по рыхлому снегу мы будем идти весь день, и не факт, что уложимся до темноты, – вынес свой вердикт Серёга. – Нужны лыжи или снегоступы. Ну, их мы, положим, смастерить сумеем. Веток полно, веревки у нас есть, а машину тогда придётся бросить.

– Не хотелось бы до весны её без присмотра оставлять, – задумчиво посетовал Владимир Семёнович. – Не звери, так охотники могут разбомбить.

– Но при таких сугробах, даже если мы найдём вездеход, вряд ли он протащит трейлер все тридцать километров, – высказал я свою мысль. – Теперь только вертолётом его и вытащишь. Кстати, а какой у трейлера вес?

– Около восемнадцати тонн, – ответил шеф. – Это ещё не всякий вертолёт сможет его поднять. По-моему, на это способен только Ми-26.

– Да, жаль, – грустно вздохнул я, – что машины не летают. Почему вы не сделали ей антигравитационный двигатель? Нажали бы сейчас кнопочку, херак – трейлер приподнялся бы над землёй и как на воздушной подушке да по снежной целине…

– Размечтался! – ткнул меня в спину Володя. – Но у меня тоже нет предложений, как мы можем вытащить машину из снега.

В это время Багира притащила к нам мой рюкзак, который валялся под креслом. Она запрыгнула ко мне на колени и заурчала, а в голове я услышал:

«Возьми там вещь!»

– Какая вещь? Чего мы там забыли? – почесав затылок, поинтересовался я у неё. Но, взяв рюкзак, стал вытряхивать из него всё содержимое. Кроме моей одежды в нём остались шесть кубиков с иероглифами, найденные нами в Заброшенном мире, и мой индикатор порталов. – Всё! Здесь больше ничего нет…

Но Багира не унималась:

«Там ещё лежит, смотри внимательнее».

Осмотрев главный отсек, я перешёл к кармашкам и в одном из них обнаружил палочку антиграва!

– Хмм. Как же она сюда попала?

– А-а-а! Понял! – заорал вдруг Володя. – Когда мы были на приёме у Мигеля, помните, в первый раз ещё?! Ты, Стас, сам доставал из рюкзака найденные артефакты. Камни и индикаторы забрал Давид Иосифович. Кубики никого не заинтересовали. Гравик хотел взять адмирал, но потом звонки и наш быстрый отъезд… Помните? Мигель, видимо, о нём и забыл. А рюкзак твой забирал Степаныч, он-то и смахнул все обратно – и кубики, и антиграв!

– Ну, тогда проблема решена! – обрадовались мы и стали от радости хлопать друг друга по плечам.

Владимир Семёнович смотрел на нас как на идиотов, не понимая, чего мы радуемся. Сергей же кинулся одеваться, крича на ходу:

– Я за ветками, сейчас снегоступы будем делать!

– А я за верёвками и за тросом, – ринулся в грузовой отсек Володя.

Поглаживая Багиру по голове, я стал её хвалить, какая она умница. Заметив, что шеф обалдело смотрит на всех нас, я взахлёб стал ему рассказывать, как нам удалось уже один раз воспользоваться возможностями гравика, как мы вытаскивали маму Багиры из-под завала.

Владимир Семёнович быстро понял суть нашей задумки и предложил мне помочь откопать снег из-под днища.

Хорошо, что у нашего трейлера оказалась усиленная рамная конструкция с поперечными балками для прочности пола и багажного отсека. Карданный вал был расположен в нише пола. Но нам пришлось откидать очень много снега, чтобы определить центр тяжести. Шеф несколько раз запускал антиграв, пока не нашёл оптимального положения трейлера. А дальше всё пошло как по маслу. Надев сплетённые Сергеем и Володей снегоступы, мы за трос медленно и осторожно потащили висящий над землёй автодом. Двое тянули его спереди, а остальные также с помощью троса контролировали заносы машины. Приличная масса порождала неконтролируемую инерцию при перетаскивании трейлера. Чтобы машина не ударялась о деревья, приходилось постоянно быть начеку.

Хорошо, что всё это действо проходило в глухой тайге и нас никто не видел. Повезло, что и не было сильного ветра, который бы мешал нам аккуратно передвигать машину.

К трассе мы вышли уже в полной темноте. Дорога в это время года была не сильно загруженной, поэтому нам удалось без свидетелей вытащить машину на очищенную от снега магистраль.

Устав от долгого напряжения, но счастливые и довольные, мы проехали километров десять. Выбрали небольшой свободный закуток на дороге и, перекусив, легли спать…

До Оренбурга добрались к вечеру второго дня. По пути решили, что если кто будет обращать внимание на Багиру, будем говорить, что это экзотическая порода кошек – каракал, которая водится в саваннах африканского континента. Дорога была местами сильно разбитой, особенно в районе Шадринска и в некоторых местах Башкирии. Но снега было мало, а в нашем регионе его не было совсем.

За это время машину несколько раз останавливали гаишники якобы проверить документы, но я-то понимал, что им интересно было посмотреть на автодом. Документы были в порядке, а я, кивая на рядом сидящего шефа, как бы по секрету пояснял гайцам: везу, мол, своего начальника. Он любит путешествовать с комфортом и будто в своём офисе.

Понимая, что им ничего не обломится, отпускали нас без долгих проволочек. Я по дороге купил обещанного дочке копчёного муксуна, которого и сам люблю посланцевать под пивко. И так, периодически меняясь с шефом за рулём, добрались к себе.

Завернув к дому полковника, у которого получали военные ящики, загнали трейлер в просторный двор, и хозяин пригласил нас всех в свой коттедж. Багира, естественно, сопровождала нашу компанию. Выглянувшая на улицу хозяйская кошка, как только увидела шорка, тут же в испуге скрылась, метнувшись в дверь между ног хозяина.

Не забывая тренироваться, я своим внутренним зрением осматривал двор. Мгновенно определил, что из нескольких точек ведётся видеонаблюдение за периметром. А также увидел выходящие из дома три канала сотовой связи. Понятно, подумал, в семье три сотовых телефона.

Полковника шеф представил нам как Михаила Юрьевича. Его супруга накрыла нам в столовой чайный стол. А нашему зверю предложила кошачий корм. Багира подошла, понюхала, но есть не стала, запрыгнула ко мне на колени и по-хозяйски развалилась на них.

Наслаждаясь горячим чаем, шеф рассказал хозяину дома о своих похождениях и планах. Михаил Юрьевич внимательно, не перебивая, выслушал историю. Надолго задумался, потихоньку глотая ароматный напиток и с интересом посматривая на Багиру. Потом хлопнул рукой по столу и сказал:

– Значит, так, парни. Вот ваши телефоны. – Нагнувшись, он вытащил из-под стола пакет с мобильниками. – Они сейчас выключены. Я там отправлял от вашего имени эсэмэски, почитайте, ознакомьтесь, чтобы у ваших половинок не возникли вопросы, куда вас чёрт носил. Хотя, глядя на ваши загорелые физиономии, я думаю, вам придётся туго, – усмехнулся хозяин дома. – Оружие, которое вы у меня брали, я пока заберу от греха подальше. Завтра воскресенье, так что вы, Станислав, отдыхайте, пойдёте на базу утром в понедельник. Будут новости – звоните мне. Я всем вам там забил свой номер телефона. – И, обращаясь к Володе и Сергею, по-доброму, с улыбкой предложил: – А вам, коллеги, большое спасибо! Отдыхайте, расслабляйтесь. Вы, Владимир Семёнович, с ними рассчитались уже?

Шеф хлопнул себя по лбу:

– Извините, мужики, совсем из головы вылетело. Наличных у меня немного, но я могу с карты деньги перевести вам на счета. У всех есть карты?

Мы подтвердил, что у всех они имеются.

– Давайте мне ваши данные. У меня, правда, на ней евро лежат. Могу и вам кинуть хоть в евро, хоть в рублях.

– Нам лучше в рублях, – скромно попросил Володя.

– По четыреста тысяч рублей вас устроит?

– Вполне, – кивнули мы.

– Вот и хорошо, – с одобрением в голосе продолжил уже Михаил Юрьевич. – Я так понимаю, вы все теперь одна шайка-лейка?

Мы с улыбкой переглянулись, соглашаясь.

– Отлично! Ваши контакты у нас есть, и, если вдруг понадобятся ваши услуги, мы можем на вас рассчитывать? – с надеждой спросил полковник.

Мы все опять дружно кивнули.

– Тогда сейчас я закажу для всех такси, и езжайте по домам, вас там, поди, заждались. А от вас, Станислав Викторович, мы ждём звонка в понедельник. Договорились?

– Договорились!

Мы пожали всем руки и пошли забирать свои вещи и подарки из кемпера…

Через тридцать минут я был в родных пенатах. Нагруженный сумкой, рюкзаком, упаковками термогенераторов, да ещё с экзотическим зверем, я, как «челнок» с подарками, возвращался из дальней поездки. Жена обрадовалась моему появлению и очень удивилась, когда за мной в дверь зашло непонятное существо. Поставив вещи на пол, я представил шорка супруге:

– Её зовут Багира. А это моя любимая жена Алёна.

Багира, наученная ещё при встрече с адмиралом, села, протянула супруге лапу и негромко заурчала.

Алена поразилась, что зверь такой понятливый, осторожно пожала Багире лапку и погладила её по голове.

– Я думаю, вы подружитесь, – улыбнулся я, – когда ты узнаешь, насколько она умная.

Тут выбежала дочка. Обнялись, расцеловались. Познакомил и её с Багирой и вручил обещанного муксуна. Девочка радостно потащила рыбу на кухню, а Багира побежала за ней.

Раздевшись, я стал доставать подарки.

Ну какая женщина устоит, если ей дарят колье из бриллиантов и кучу шмоток?! Жена, тут же забыв о тревогах и рабочих проблемах, убежала к зеркалу примеривать наряды. А я разделся и скорее кинулся в ванную, чтобы помыться после долгого пути и полежать, расслабляясь, в горячей воде. Выходя из ванной и вытираясь полотенцем, я тут и спалился. Жена тотчас обратила внимание на загорелые руки и лицо с шеей.

– Я не поняла. – Встав передо мной в коридоре, супруга закрыла мне проход в зал. – Это что за Север такой, что у тебя руки по плечи загорелые и копчёное лицо и шея, – вроде шутливо, но с пристрастием спросила она. – Я в полумраке коридора сразу не обратила внимания… Давай рассказывай!..

Супруга долго не верила моим историям о других мирах. Пришлось предъявлять доказательства.

– Дорогая, посмотри внимательно на моё лицо. Ничего не замечаешь?

– Ну-у-у… Ты вроде похудел и помолодел. Шрамы эти на лице я раньше не видела…

– Во-первых, – стал перечислять я, – похудел – это да, но вот то, что помолодел, – это результат всего лишь мази для век. В одном из миров есть шикарная натуральная косметика. Я и тебе её привёз! Там есть описание, что и как применять!

Достав коробку с Гедера, я торжественно вручил её жене. Супруга тут же открыла упаковку, но, увидев листок-инструкцию, поменялась в лице:

– Это на каком же языке написано?

Вот блин, забыл совсем!

– Это на межмировом, я тебе потом переведу.

– И когда ты успел выучить новый язык? – удивилась супруга.

Я махнул рукой:

– Это самое простое: как проходишь через портал, языком владеешь автоматически. Но продолжим. Теперь пункт номер два, – указал я на Багиру. – Это не просто кошка, хотя всем мы говорим, что это африканская порода каракал. Подобных животных в одном из миров называет шорками. Они могут с нами общаться. У них есть свой язык, но мы с Багирой говорим мысленно! Голосовые связки у нас разные, но она всё понимает, если с ней общаться на межмировом языке, а мне отвечает телепатией. Я тебе потом продемонстрирую. И в-третьих. – Я достал кубик базового блока искина и произнёс: – Селена, покажись нам в полный рост.

Жена ахнула, когда увидела возникшую из ниоткуда светящуюся женскую фигуру.

– Здравствуй, Стас, – произнесла Селена.

– Селена, познакомься, это моя семья: жена Алёна и дочка Алиса.

Дочка, выглянув на вскрик жены из своей комнаты, только и произнесла:

– Офигеть!

– Очень приятно с вами познакомиться, – улыбнулась Селена. – Я – искусственный интеллект, произведённый по эллинской технологии. Во мне заложена огромная база по различным вопросам и технологиям как вашего мира Земля, так и других миров спирали. Я могу управлять и контролировать любую технику в пределах ста метров от базового блока, которая использует энергетические структуры. Могу защищать своего партнёра, его семью и друзей в этом же радиусе. Могу скопировать информацию даже с выключенного компьютера или любого другого носителя цифровой информации. Могу делать расчёты в любых областях, переводить с любого языка, но только если получу задание от своего единственного партнёра – Стаса.

– Кстати, – перебил я её, – доча, ну-ка включи наш домашний принтер и вставь в него бумагу для печати.

Алиска убежала, а я, взяв в руки инструкцию к косметике и лекарствам, попросил искина:

– Селена сделай, пожалуйста, перевод вот этой информации на русский язык и напечатай его.

Обалдевшая дочка принесла напечатанную информацию уже на нашем языке. Жена не могла ничего возразить, а я услышал в голове вопрос Багиры и тут же перевёл его супруге:

– Тут Багира интересуется, когда мы будем есть? И что у нас на ужин?

– Папа, ты правда её слышишь? – изумилась дочка.

– Ну зачем я буду врать? – улыбнулся я. – Так чем вы будете кормить проголодавшихся путешественников, прошедших через три мира?

– Есть картошка с котлетами, салат зимний я сделала. – Жена так и переводила свой взгляд с меня на Селену и Багиру.

– Багира, ты будешь картошку с котлетами? – спросил я её на межмировом языке и, выслушав ответ, озвучил его жене: – Багира спрашивает, а тушёнка есть?

– Есть, – заторможенно ответила супруга.

– Тогда ей три банки тушёнки, а мне картошечки с котлетками и коньяк!..

Ужин прошёл незабываемо. Жена с дочкой слушали, открыв рот, о наших приключениях. Багира млела на подогреваемом тёплом полу кухни. Естественно, я не стал рассказывать о своём ранении и заражении вирусом. Но о захвате базы корейцев и награждении нас орденами королём расписал во всех красках. Вспомнив, что Селена фотографировала нас, попросил её показать снимки семье.

– Слушай, – поразилась супруга – а форма тебе идёт! Красавец!

А когда я рассказал, что стал обладателем титула барона и у меня есть своё шикарное поместье, восторг достиг апогея! Семья тут же загорелась: когда поедем его смотреть? Пришлось убавить их пыл, объяснив, что, пока не сойдёт снег, проехать туда нет возможности. Вернее, пока в Оренбурге снега нет, туда мы попадём, а вот задержаться там придётся минимум на полгода. А их работа, а учёба?

Ждём до весны, за это время нам и здесь дела найдутся. Когда я уже укладывался спасть, мне пришла эсэмэска о начислении на мой счёт четырёхсот тысяч рублей. Гордо показал её жене: вот, мол, заработал, и тут же полез к ней с объятиями…

Всё воскресенье я банально провалялся дома. Проверял накопленную интернет-почту. Отвечая на вопросы в мессенджерах, куда я пропал, говорил всем, что мотался на отдых в Таиланд. В доказательство выложил фото своего загорелого лица. Смотрел телевизор, вспоминая отдельные моменты путешествия, делился воспоминаниями с родными. Силовой артефакт, гравик и кубики с иероглифами положил на полку, как сувениры, не объясняя семье их истинное значение.

Вечером позвонил Володя, слёзно умоляя приехать к нему домой. Жена, мол, устроила допрос с пристрастием и не верит ни единому слову. Телепорт он ей не стал демонстрировать, а по-другому доказать, что он не врёт, не получается. Пришлось ехать, нацепив на руку блок Селены. Опять демонстрация её возможностей, перевод инструкции, показ фоток и последовавший затем ужин с нашими историями затянулся допоздна. Я уже не пил, сославшись, что мне завтра с утра за руль, но расстались мы на позитиве!

Утром в понедельник я отогрел свой замёрзший микроавтобус и поехал на базу. Зайдя к шефу, увидел в приёмной секретаршу Тамару. Поздоровался, поинтересовался делами. Рассказал, что попал в больницу с аппендицитом и вот, как только смог более-менее ходить, вышел на работу. Как ни о чём не подозревая, спросил:

– Шеф у себя?

Тамарочка защебетала, что шеф как уехал в командировку в Лондон, так и пропал. Приходила милиция, расспрашивала сотрудников, но так ни с чем и уехала.

– А вас, Станислав Викторович, шеф не успел полностью оформить на работу, а новый управляющий не подписал ваши документы. И в ваших услугах мы больше не нуждаемся, так что попрошу вас сдать все вещи, полученные вами на складе.

Я ей объяснил, что они все лежат в машине у Сергея Степаныча и, если нужно, я их принесу.

Тамарочка опять зачирикала, что, оказывается, наш проводник давно уже уехал в командировку и тоже от него ни слуху ни духу.

Пришлось написать объяснительную записку, куда я дел выданный мне инвентарь.

Понимая, что мне здесь больше узнать ничего не удастся, попрощался с секретаршей и спустился в кабинет врача. Григорий Эдуардович был на месте. Увидев меня, улыбнулся и предложил заходить. Я вторым своим зрением осмотрел кабинет на наличие следящих устройств. Но ничего подозрительного не обнаружил. Зайдя в кабинет, указал на дверь процедурной.

– Не волнуйтесь, – успокоил меня доктор, – медсестры нет. Так что вас привело ко мне?

Я тут же вспомнил знаменитую фразу из фильма «Бриллиантовая рука» и, сев на стул, подмигнул доктору и произнёс:

– Вам привет от Владимира Семёновича!

Доктор встал, подошёл к входной двери и поплотнее её прикрыл. Вернувшись на своё место, он внимательно посмотрел на меня. Потом достал из шкафчика пару чайных стаканов, вазочку с печеньем и, включив нагреваться чайник, попросил:

– Рассказывайте, что с ним произошло.

Умалчивая о своих похождениях, я стал рассказывать о шефе. О его приключениях в Лондоне, о его бегстве и возвращении в Оренбург. Рассказал, что шеф попросил меня провентилировать информацию о делах в организации, опасаясь, что ваш телефон могут прослушивать.

– Очень может быть, – задумался врач. – Вкратце дела обстоят так. Когда все разъехались, примерно через неделю к нам вначале приходил представитель из прокуратуры. Он собирал всю информацию о шефе. Его контакты, где живут родные. Ну, вроде всё как обычно бывает, если пропадает человек. А вот потом заявилась ещё пара интересных людей, тоже вроде как из прокуратуры, но вот вопросы они всем задавали уже совершенно другие. Их в первую очередь интересовал круг знакомых шефа как у нас в городе, так и его международных партнёров. Какие торговые дела он вёл помимо своей работы? Откуда у него такие доходы? Куда чаще всего ездил? Чем торговал? Круг его интересов. После этого я от греха подальше увёз отсюда все «заграничные лекарства». – Григорий Эдуардович мимикой дал понять, что это за лекарства, и продолжил: – У нас мало кто в курсе, чем промышлял начальник. Своих партнёров он не светил. Рабочие рассказали, что шеф любит ездить с комфортом на рыбалку и охоту, для этого он купил два кемпера. Чаще всего с ним ездили доверенные люди и его отец. Он у них числился как соучредитель, и машины они покупали на деньги учредителей. На балансе организации эти трейлеры не стояли, просто арендовали помещения под стоянку. Вся финансовая бухгалтерия в организации в полном порядке. Можете хоть проверку запускать. Этих людей провели по всем складам, но ничего криминального они не обнаружили. Потом нас проверяла налоговая, вот только недавно закончили, вроде всё слава богу. А пять дней назад нам прислали нового управляющего из Москвы. Что это за человек, сказать не могу. Я через Тамарочку просил уточнить в прокуратуре, какие новости есть о нашем бывшем руководителе. Она звонила, но там отделались общими фразами: пропал без вести, ищем. Приходили и ко мне, как к его близкому другу. Но я отвечал, что и раньше: куда уехал, он мне не докладывал. Интересовались поставками лекарств, но тут всё чисто. Я показал все официальные документы. Хотя они пытались провентилировать вопрос, что шеф откуда-то из-за рубежа привозил хорошие лекарственные средства, но я им ответил, что это были его личные покупки и в малых количествах, только для себя и друзей. На таможне же их не изъяли, значит, не запрещены к ввозу в Россию. В общем, рыли-рыли, но ничего конкретного не нарыли. В кабинете у него также ничего предосудительного не нашли. Вроде как затихло всё, но, если он здесь появится, стукачи найдутся. Так что если ему понадобятся лекарства, ну, вы в курсе, то могу ему через вас передать. – Доктор замолчал.

Я уже выпил чай и собирался уходить, как он вдруг меня спросил:

– Скажите, Станислав Викторович, вы же там были?

– Был, – не стал отрицать я очевидного.

– И как ваши впечатления? Я вот думаю о возможности перебраться в один из миров с семьёй.

– Как у нас говорят, хорошо там, где нас нет. Если у вас есть деньги, вы везде хорошо устроитесь.

– Да я вроде успел здесь скопить деньжат, но…

– Вот именно, но, – перебил его я. – Наши земные деньги там никому не нужны. Золото, камешки, редкие металлы и уникальные, раритетные вещи – вот на это везде есть спрос. Даже на земную продукцию. Там живёт много выходцев из нашего мира, случайно или специально попавших в разные времена через порталы. И они с удовольствием купят вещи с исторической родины. Что касается вашей специальности как доктора… – Я на мгновение задумался. – Я мало миров посетил, но вот если только в Кедровом мире вы сможете обосноваться. На Алахаре мне «повезло» оказаться в местном госпитале, так там доктора не работают руками – всё за них делают автоматы. На Гедер люди приезжают из других миров, чтобы лечиться у местных экстрасенсов. Я понаблюдал за их возможностями – вам это не под силу. Как обстоят дела в других мирах, я не в курсе, говорю же, мало где побывал. Но думаю, если у вас голова на плечах, то вы сможете везде устроиться. Нам удалось без копейки вложений занять определённое положение на Алахаре, но мы рисковали своей жизнью. А это, согласитесь, самый дорогой товар. Но если вы захотите перебираться, то берите с собой золотые украшения, бриллианты, антикварные вещи, оружие и предметы искусства. Как ни странно, но там можно продавать наши земные продукты и спиртное и даже одежду! Но везти по одному ящику – навара не сделаешь. Шеф рассказывал, что они поставляли вагонами. Здесь я вам не могу конкретно что-то посоветовать, уж извините, – развёл я руками и встал, направляясь к выходу.

– Последний вопрос, – остановил меня доктор. – А вы собираетесь туда перебираться?

– Скорее да, чем нет. Лично меня здесь ничего не держит. Работаю как предприниматель на себя. А вот с женой и дочкой пока проблематично. Супруга может закончить учебный год и уехать со мной, но с условием, что мы будем навещать наших родственников и друзей. А вот дочка с удовольствием учится в университете на втором курсе. И везти её в новый мир, где она не владеет никакой информацией о языке, стране, культуре и менталитете… Тут я за неё не решусь выбирать. Это если бы она была ещё ребёнком и могла без проблем влиться в общество, то тогда возможно.

– У меня дети ещё мелкие, – выдохнул доктор. – Ассимиляция у них пройдёт без проблем. Это нам с супругой придётся перестраиваться…

– А она у вас кто по профессии?

– Тоже медик, кардиолог.

– По крайней мере, Кедровый мир вам точно подойдёт. Экология, климат, заповедная зона. Все живут небольшими анклавами, в основном это сельскохозяйственный мир. Есть свои школы, свои советы, жители сами решают, что им необходимо построить и куда направлять денежные ресурсы. В основном поставки высокотехнологических товаров идут с Алахара. А полностью рассчитывать на возможности медицинской техники я бы не стал, всегда и везде ценились люди, умеющие что-то полезное делать своими руками. Думаю, вы сможете там устроиться, а если вам понадобится протекция, чем смогу – помогу. Я буду жить там в местечке Параизо, это недалеко от Парквы, где прописались шеф со Степанычем.

– Большое вам спасибо! – поблагодарил доктор. – А Сергей Степанович тоже приехал?

– Нет. Он остался там, на хозяйстве.

– Всего вам хорошего! – радушно улыбнулся доктор, вскочил со своего места, пожал мне руку и проводил до выхода.

Выехав с территории базы, я позвонил Михаилу Юрьевичу. Узнав, что я на своей машине, он предложил заехать к нему домой.

Через час я делился с шефом и хозяином дома полученной информацией. Выслушав меня, они переглянулись.

– Ну и какие будем делать оргвыводы? – поинтересовался полковник.

Шеф надолго задумался. Сидя в кресле, но нервно постукивал пальцами по подлокотникам. Было понятно, что новости не принесли ему удовлетворения. На месте Владимира Семёновича я тоже потерялся бы. Был шикарный бизнес, позволяющий крутить огромные бабки. Были хорошие рынки сбыта. Если ему придётся «уходить со сцены», то в Алахаре он уже сильно не развернётся. Можно мотаться по мирам, покупая товар подешевле, и продавать с небольшим наваром. Земля в этом плане выигрывала по всем параметрам. Прибыль почти в тысячу процентов – это очень хорошая коммерция. Оставлять вместо себя доверенное лицо? Это опять же потеря прибыли, да и кого оставлять? Здесь нужен человек с мозгами и складом авантюриста.

– У меня только одно предложение, – стал озвучивать свою мысль Михаил Юрьевич.

Шеф посмотрел на него и резюмировал:

– Идти под крышу?

– Да. Иначе тебе просто не дадут никакой возможности.

– ФСБ?

– А у тебя есть ещё какие-то варианты? – И полковник вдруг от души матюкнулся. – Я-то кадровый военный, но тебя армия не спасёт. Надо выходить сразу на Москву. У тебя там есть связи со структурой?

– Напрямую нет, но если поискать через знакомых…

– Извините, Владимир Семёнович, – вмешался я в диалог. – Может, вы не в курсе, но Володя Баринов – бывший сотрудник КГБ. Он сейчас на пенсии по состоянию здоровья. Но ведь бывших коллег у них не бывает. Должны же остаться связи.

– А что! – загорелся полковник. – Это идея. Ты здесь вообще не светишься! А он же с кем-то учился, с кем-то работал. Возможно, и в верхах за эти годы его друзья осели. Надо с ним встретиться и покумекать сообща. Станислав, спасибо за наводку. Мы с вашим другом обязательно свяжемся. А вам куча благодарностей за помощь! Езжайте домой. Будем с вами на связи!

Попрощавшись, я сел в свой басик и не спеша поехал обратно…

Потянулись обыденные будни.

Свадебных заказов пока не было. Клиенты звонили, но в основном записывались на новогодние корпоративы. Я взялся опять за администрирование сайтов. Клепал фильмы на заказ. Выгуливал Багиру. Сначала все местные бабки во дворе интересовались моим экзотическим зверем, но быстро успокоились. Я говорил, что это каракал, африканская кошка. И мне её подарили на день рождения.

Багира во дворе стала авторитетом и гоняла местную кошачью братию и собак. Увидев, что она вышла на улицу, вся живность спешила спрятаться от греха подальше.

Сидя как-то вечером дома, я взялся рассматривать кубики, найденные в Заброшенном мире. Крутил их и так и сяк. Просил смоделировать их расположение у Селены по типу найденной комнаты Заброшенного мира. Она высвечивала трёхмерную проекцию расположения рисунков прямо в нашем зале, но откровения меня не посещали. Пока однажды машинально не положил один из кубиков прямо на экран своего смартфона. И тут позвонил мне мой школьный друг, экран засветился, и проекция рисунка отразилась на потолке комнаты. Осенённый внезапной идеей, я решился смастерить устройство, позволяющее держать кубики в том положении, которое они должны были высвечивать на стенах комнаты. Собрав из стоек и крепежей необходимый каркас, я поместил в пустое пространство получившегося креста, образованного конфигурацией кубиков, лампочку. Возникла практически та же самая проекция, которую высвечивала мне Селена. Добившись равномерного размера всех отражений, я впал в ступор: что дальше? Лампочка светила, рисунки отражались на стенах комнаты, но ничего не происходило. Каждый день по вечерам, пока жена не приходила с занятий, я сидел в комнате и пытался понять, в чём загвоздка. Изображение рисунков я уже выучил наизусть, но как их заставить работать, я не представлял.

Однажды вечером дочка принесла мне свою гитару и попросила её настроить. Мол, у них вечеринка и она хочет взять с собой инструмент. Струны были старые, но она купила новый комплект. Натянув струны, я стал их настраивать. В ноуте у меня стоит программа «Гитарный тюнер». По нему я сверялся с необходимой частотой настройки первой струны. Зажав ноту ля, я стал подтягивать струну, приближая её к частоте 440 герц. По какой-то случайности я не выключил подсветку своей авангардной композиции из кубиков, и при настройке первой струны, когда я ещё не дотянул ее до ноты ля, один из отражённых рисунков завибрировал! Я в очередной раз дёрнул струну – проекции отозвалась видимой вибрацией. Я чуть подтянул струну – вибрация рисунка пропала. Вернул назад – и рисунок тотчас же размылся на стене. Вот о чём предупреждала Бажена – живой звук! Обычная вибрация металлической струны на определённой частоте!

– Селена, – попросил я искина. – Зафиксируй частоту вибрации.

– Принято, – отозвалась она.

Я не стал дёргать струну, а попросил искина воспроизвести этот звук. Селена тотчас же его воспроизвела – отражённый рисунок завибрировал. Скорее всего, плотность каждого кубика разная, и он должен реагировать на свою резонансную частоту.

– Так! – обрадовался я. – Селена, изменяй частоту звучания.

Через минуту опытным путём нам удалось найти все шесть частот, позволявших вибрировать каждому отдельному рисунку. Получившийся аккорд заставлял одновременно вибрировать все проекции.

Я обрадовался открытию, но дальнейшее его использование не представлял. Проекции вибрируют, ну и что? Больше ничего не происходило! Я предложил Селене перебирать возможные варианты периодического звучания частот. Получались целые музыкальные фразы, но и всё! Одна из них оказалась самой надоедливой.

У вас бывает так, что вы слушаете песню, а потом она долгое время крутится у вас в голове? И вы всё мысленно поёте её и поёте! Мелодия уже вас раздражает, вы пытаетесь её забыть, но она, как прилипчивая, периодически появляется у вас вновь! Вот одна из таких мелодий и стала крутиться в моей голове.

Пришла супруга с работы. Поужинали, поболтали, а мелодия так и крутилась у меня в мыслях.

В раздражении я включил телевизор, чтобы отвлечься, пытаясь занять голову новой информацией. Вроде на время помогло. Сходив перед сном в ванную, я вернулся к телевизору. Лёг на диван и под монотонное звучание диктора стал засыпать. Понимая, что сейчас засну, стал нащупывать пульт от телевизора. Рука всё его не находила. Взглянув на телевизор, я вторым зрением увидел сияние его полей. Совершенно машинально выделив один из лучей, подумал, что именно его мне надо погасить. Луч вдруг пропал, и телевизор сразу же погас! Удовлетворённый я тут же провалился в глубокий сон.

Проснулся часа в три утра с мыслью: а я ведь выключил телевизор без пульта! Сон пропал. Я посмотрел на висящий перед диваном телевизор и попытался его включить. Ничего не получилось. Стал вспоминать свои предыдущие действия.

Так, в моей голове крутилась навязчивая мелодия, какая? Мелодия тут же всплыла в башке! Заново посмотрев на телевизор внутренним зрением, я подумал: надо его включить! И даже не особо удивился, когда экран засветился! Мелодия позволяла управлять видимыми мной излучениями! Я стал забавляться: включать и выключать все электронные устройства, находящиеся в квартире. Сотовый телефон, телевизор, камеру наблюдения, которая следила за моим автомобилем, припаркованным возле дома. Банальный свет в комнате и коридоре. Сам выключатель механически не двигался. Я будто ставил преграду перед током – и лапочка выключалась. Если мне необходимо было его включить, то я вытягивал энергию от одного контакта к другому, создавая энергетический мостик.

Посмотрев в окно на соседний двухэтажный дом, я стал и в нём включать и выключать свет. Не дотянулся только до двенадцатиэтажки, стоящей метрах в ста от моего дома. Опытным путём я установил, что моих возможностей приблизительно хватает метров на пятьдесят.

Ночь прошла в раздумьях и метаниях. Утром, совершенно не выспавшийся и раздражённый, я сел с женой завтракать. Вдруг ей кто-то позвонил. Зрение машинально высветило сияние сотовой связи. В голове проснулась навязчивая мелодия, и я зло подумал: чтоб ты заткнулся!

– Алло, алло! Вы меня слышите? – всполошилась супруга. – Странно, связь оборвалась.

Она положила телефон, а меня осенило! А ведь это я разорвал канал связи! Упс… Настроение моё улучшилось, но я не стал признаваться в содеянном.

После завтрака жена предложила мне сходить на соседний рынок, написав список, что необходимо купить. Придя на базар, я стал машинально забавляться. То поморгаю светом в каком-то киоске. То прерву на время радиовещание, передававшее свои объявления на всей территории рынка. Проходящим мимо меня посетителям я блокировал телефоны, обрывая их общение с абонентами. И по-детски радовался таким проказам.

Суперсилы у меня не возникло, но видимые излучения я мог контролировать! Заметив камеры наблюдения на базаре, я тут же их отключил. Подождав немного, обратил внимание на работников охраны, суетливо забегавших по территории рынка. Чуть помедлив, включил все камеры обратно, зачем их напрягать. Вернувшись домой, стал экспериментировать с телевизором. Научился переключать каналы, регулировать звук. Пошёл дальше: взял свой смартфон и стал дистанционно запускать в нём программы, без прикосновений к экрану. Оказалось, видимый мной луч можно расчленять на спектр. Каждый луч спектра отвечал за определённые программы и действия гаджета. Но тут же случился первый косяк. Блокируя один из лучей, я умудрился закоротить батарею телефона, и смартфон взорвался. Пришлось покупать новый аппарат. Потом уже я осторожно экспериментировал со старыми телефонами с жидкокристаллическими экранами, при этом сжёг ещё парочку, но запомнил спектр, отвечающий за работу батареи. До пиротехника мне было далеко, но телефоны поджигал без проблем! Точно так же научился гасить и радиочастоты, выделяя несущую частоту. Камера видеонаблюдения во дворе у меня пишет и звук, вот на ней я и экспериментировал.

Я развлекался уже вовсю, как подошедшая Багира, запрыгнув ко мне на диван, мысленно похвалила меня:

«Молодец. Ты стал развиваться! Осваивай новое знание». По скорости управления приборами мне было ещё далеко до возможностей Селены, но ей я открылся, продемонстрировав, что у меня получается. Искин порадовалась за меня, высказав предположение, что дальнейшим шагом, когда я научусь свободно оперировать энергией, будет её генерация и как перспектива – возможность управления витонными полями. Но как и когда этоможет произойти, у неё не было вариантов.

Привыкнув к внутреннему зрению, я уже практически не выключал его. Стало привычным видеть то, что недоступно обычным людям. Окружающий меня пейзаж не сильно изменился, добавились только силовые и энергетические линии работающих поблизости приборов. Зайдя в магазин, я мог посчитать, сколько сотовых телефонов у посетителей, где стоят камеры наблюдения и их зону охвата, откуда вещает звуковое сопровождение в торговых центрах, где стоит сигнализация, работают ли рамки контроля.

Придя с женой в крупный торговый центр «Молл Армада», я решил проверить свои новые способности. И пока жена выбирала себе вещи, я заблокировал ближайшую камеру наблюдения. Отключил противокражные рамки и тайком вынес лежавшие на стеллаже шорты. Сигнализация даже не пикнула. Но я же не вор. Вернулся, положил шорты на место и включил заново все устройства.

Однажды вечером у нас во дворе остановилась чужая машина. Из неё вышла пара молодых парней. К ним присоединились ещё две пары с девчонками. Включив на полную громкость музыку, они стали шуметь, веселиться и пить пиво. На крики наших бабушек сделать звук потише никак не реагировали. Время было уже ближе к полуночи. Уснуть под такую какофонию не представлялось возможным. Поэтому без капли сожаления я отключил им музыкальный центр. Парни стали разбираться, но так и не нашли причину, а без музыки и веселье пропало. Постояв ещё какое-то время, сели в машину и уехали.

Найдя в своём сарае старый аккумулятор, я его зарядил и уже на улице попытался замкнуть контакты, но сил не хватило. Прикрутил к нему два проводка и стал проводить опыт, на каком расстоянии у меня получится его закоротить. Сдвигая контакты всё ближе и ближе, наконец увидел искру. Опыт показал, что энергетические мостики у меня пока получались короткие, в пределах трёх сантиметров. Большую батарею я не замкну, но питающиеся от неё приборы закоротить было проще.

Просто надо больше тренироваться, подумал я. Это как в спорте. Сначала ты подтягиваешься пару раз. Но с каждым днём, когда тянешься из последних сил, и вот уже три раза получается, затем четыре, и сила постепенно растёт.

Проверил я и колье супруги. Камни не вибрировали, когда я их держал в руках, и светились очень слабо. Понятно, они ещё не достигли своего максимума, и вряд ли получится их использовать как источник силы. С сожалением вернул колье – пусть будут украшением.

Багира прижилась у нас в квартире и быстро запомнила фразы на русском языке. Когда её звали жена или дочка, с удовольствием бежала к ним, понимая, что её будут кормить или ласкать. В подъезде также полюбили её. В первое время особенно поражались, что Багиру можно было попросить что-то сделать по её физическим возможностям. Принести нужную вещь, убрать, позвать или прогнать, например, большую собаку. Дочка также в свободное от учёбы время выводила шорка на улицу и совершенно не боялась подвыпившей компании или злых собак. Оскаленное рычание Багиры действовало на всех без исключения. А пацаны нашего района называли её домашней рысью.

В еде она предпочитала разнообразие, мясо и свежее, и варёное, и жареное, рыбу любую, тушёнку так просто обожала. Не отказывалась и от жареных овощей, но полностью игнорировала специальный корм, продаваемый в зоомагазинах. Это вводило в дополнительные расходы, но сумма, полученная от шефа, позволяла нам не экономить на продуктах.

Термогенератор, подключённый к квартире на следующий день после моего приезда, позволил прилично сократить потребление электроэнергии. Мы решили, что не будем полностью отключаться от стояка, чтобы энергосети не заподозрили лишнего. И раз в неделю отключали его, переходя на централизованное электричество.

Подарил остальные устройства брату и своим друзьям. Сказал, что это экспериментальный образец и им лучше не распространяться о его возможностях. Они мою идею изредка отключать его восприняли положительно. Чтобы тоже не светиться перед энергетиками.

Действие гедерской косметики на жену не осталось не замеченным её коллегами по работе. На вопросы, как ей удаётся так молодо выглядеть, отвечала, что это всё любовь! Но особо настырным как бы по секрету говорила, что это её муж привёз из-за границы уникальную косметику. Отдал бешеные деньги, но, как видите, она того стоит. Что купил её в одной далёкой тайской деревушке, когда ездил там по материку. Её невозможно купить в Интернете, так как местные жители производят мази и кремы в небольших количествах. Поэтому она сама будет по возможности пытаться экономить, чтобы растянуть её действие на более длительный срок.

На дворе была уже середина декабря. Снега практически так и не выпало. Погода была не сильно морозной. Странная в этом году у нас зима. Я уже подумывал, не махнуть ли мне в Алахар одному? Дорога позволяла, как однажды мне позвонил Володя:

– Привет, Стас! Как дела? Как жив-здоров?

– Да всё нормально. У тебя какие новости? Что-то Серёга не звонит.

– Полковник уже на следующий день после приезда вернулся в Москву. А у меня, как раз новостей полно, но это не телефонный разговор. Необходимо срочно встретиться…

Интерлюдия 4

Время действия: Наши дни.

Место действия: Россия. Москва. Кабинет директора ФСБ Портникова Алексея Васильевича.

На совещание приглашены: Начальник службы оперативной информации и международных связей Беседин Сергей Олегович и начальник Научно-исследовательского центра ФСБ России Марычев Андрей Юрьевич.

– Сергей Олегович, что это за шумиха поднялась у наших коллег МИ-5 по поводу экстремистской деятельности якобы наших разведчиков?

– Докладываю. В Лондоне, прикрываясь маской Скотленд-Ярда, разведслужба МИ-5 пыталась захватить двоих российских граждан. Первый – это директор Оренбургской геофизической экспедиции Харламов Владимир Семёнович, а второй – его сотрудник Газин Антон Валерьевич. Газин при попытке задержания погиб, а Харламов скрылся в неизвестном направлении. Они оба обвиняются в попытке подорвать экономику Великобритании, предложив на продажу стратегические редкие металлы, а именно тантал. В особо чистом его виде. На данный момент цена за килограмм чистого тантала равняется приблизительно пять тысяч долларов.

– И сколько у них его было?

– По имеющейся у нас информации, около ста граммов.

– Из-за пятисот баксов весь сыр-бор?

– Шумиха началась после анализа этих образцов. Нам удалось узнать, что месторождение сырья невозможно определить. По сравнительному анализу с имеющимися образцами оно не соответствует ни одним земным разработкам.

– Из космоса упало? Может, это метеорит?

– По имеющимся косвенным данным, продавцы договорились о встрече с потенциальным партнёром. И готовы были поставлять это сырье практически в неограниченных размерах.

– Интересно девки пляшут в оренбургских-то степях… Значит, так, Сергей Олегович, подробный доклад по этой теме завтра к одиннадцати тридцати. Вам спасибо, можете идти.

– Андрей Юрьевич, опять стратегические редкоземельные металлы неизвестного происхождения. Когда вы уже локализуете точки распространения?

– Алексей Васильевич, в настоящий момент случаи продажи металлов зафиксированы помимо России в Великобритании, Южной и Северной Кореях, Китае и США. Есть информация о переговорах в Германии и Бразилии. Продавцы нам известны, но это крупные оптовые перекупщики, к ним товар приходит по длинной контрабандной цепочке. Самое главное, таких цепочек как минимум две, и точек пересечения у них найти не удалось. Это должно свидетельствовать о том, что неизвестных месторождений несколько, но это не так – спектральный анализ однозначно даёт тождественность всех полученных образцов.

– Оренбургская геофизическая экспедиция где-нибудь в этих цепочках засветилась?

– Нет.

– Тогда так, Андрей Юрьевич, помимо основного направления нужно взять в разработку эту организацию, возможно, британцы что-то раскопали, и этот интерес к нашим бизнесменам не случаен. Как только будут новости по этой теме, подробный доклад сразу мне на стол. И не забывайте, этот вопрос на контроле у президента. Если это всё, то больше не задерживаю. Идите трудитесь.

(обратно) (обратно)

Вячеслав Неклюдов Пилигримы спирали

© Неклюдов В. В., 2018

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2018

© «Центрполиграф», 2018

* * *

(обратно)

Пролог

За три недели до описываемых событий

Лондон. Кабинет главы британской контрразведки МИ-5 Эванса Палмера

– Разрешите, сэр?

– Входите, Доминик. Вы подготовили необходимый материал?

– Да, сэр. Вот распечатка всей информации. Она же продублирована на ваш компьютер.

– Ознакомьте меня вкратце, что удалось узнать об этих русских?

– Итак, сэр. Человек, которому удалось скрыться, – это директор Оренбургской геофизической экспедиции Харламов Владимир Семёнович, а второй, погибший, его сотрудник Газин Антон Валерьевич. Оба проживали вот по этим адресам…

– Так, это понятно. Но Оренбург… Где находится этот факинг город?

– Это Южный Урал, сэр, граничит с Казахстаном. Уральский хребет разделяет Восточно-Европейскую и Западно-Сибирскую равнины.

– Так, Доминик, давайте уберём географию. Что конкретно удалось вам узнать об этом Харламове?

– В начале тысяча девятьсот семидесятых он устроился в Оренбургскую геофизическую экспедицию мастером. Потом его карьера росла, и уже в девяностых годах он возглавил эту организацию, ставшую филиалом ОАО «Хантымансийскгеофизика». Женат, есть дети. Но члены семьи не живут с ним в Оренбурге. Куда он их перевёз, нам не удалось выяснить. Соседи говорят, что за границу, но не говорят, в какую страну. Любит рыбалку и охоту. Предпочитает на них ездить со своими друзьями и учредителями. Любит комфорт. Поэтому год назад на личные деньги и капитал от учредителей им были закуплены в Германии два больших кемпера на базе Mercedes Actros. Они арендовали помещение для стоянки этих трейлеров на территории своей базы. Но когда там были наши люди, кемперов в наличии не оказалось.

– Дальше…

– Сэр, мы установили наблюдение за всеми возможными местами его пребывания. И вот вчера его кемпер был замечен по одному из таких адресов. Мы даже не особо рассчитывали на это место, но билет оказался выигрышным.

– Доминик, как такое возможно, что человек исчезает с Британских островов, а… Что у вас тут указано в бумагах?.. Вот, оказывается через месяц за несколько тысяч километров в каком-то сраном городишке? И нигде при этом не засветился?

– Так точно, сэр. Он нигде не покупал никаких билетов. Своей банковской картой не пользовался. Телефон, видимо, выкинул по дороге.

– Доминик… А не связано ли его скрытное перемещение с делом Синдбада? Помните, тоже завязано с поставками редкоземельных металлов. Его преследовал целый взвод морской пехоты в Африке, а он как сквозь землю провалился. А потом через месяц появился уже в Австралии?

– Вы думаете, сэр, что это звенья одной цепи?

– Почему и нет? Но вернёмся к бизнесмену. Итак… Он приехал один? Или…

– Вот именно, сэр. С ним были три неизвестных нам человека. По имеющимся у нас данным, они раньше нигде в тесных контактах не засветились. Нам удалось установить за двоими наблюдение.

– А третий куда делся?

– Третий незнакомец скрылся. Нашему человеку не удалось узнать, куда он уехал. Такси высадило его у железнодорожного вокзала и поехало развозить остальных. Наш человек физически не смог всех проконтролировать.

– Продолжайте.

– Да, сэр. За первую неделю у двоих отслеживаемых было по одной встрече с Харламовым. И всё, больше они не пересекались.

– Всё понятно. Получили от него вводные и занялись своими заданиями. Продолжайте наблюдение.

– Есть, сэр!

За неделю до описываемых событий

Россия. Москва. Центральный аппарат ФСБ России.

Архив секретариата

– Валентина Ивановна, можно к вам?

– А, Леночка, заходи, дорогая. Только ты и не забываешь меня навещать. Заходи, сейчас чай пить будем.

– От чая не откажусь, но я к вам посоветоваться зашла.

– Да ты садись, пей чай и рассказывай. Опять, наверное, всю ночь за своими компьютерами просидела. Нет чтобы с кем-нибудь в кино сходить или в ресторан, девка-то ты у нас хоть куда, а холостяки в управлении ещё не перевелись.

– Всё вы меня, Валентина Ивановна, замуж выдать хотите, а я ещё погулять хочу.

– Нагуляешься ещё. Ладно, давай рассказывай.

– Сегодня утром сработал поисковый маркер на объявление на «Авито». Вот его текст. Я его прогнала по нашим таблицам – кроме того, что необходимо срочно доложить Первому, других совпадений нет. Подошла к шефу, он посмотрел и сказал, что это случайное совпадение и чтобы я дурью не маялась, а шла домой. А я не верю в такие совпадения, поисковая программа основана на сложных алгоритмах и ошибиться не могла.

– Случайное совпадение, говоришь… Так, так, так… Угу… Есть у меня книжечка одна, такая же старая, как я, сейчас глянем. Что-то знакомое в этом объявлении, но никак не вспомню. Так… «срочно доложить Первому». А вот это «код Алый», «Воздух» и… 971?! Твой шеф – дебил. Лейтенант Миронова, хватит чаи гонять. Вот тебе временный доступ к архиву. Срочно найди личное дело… Сейчас, сейчас… абонентский ящик 10540. Сейчас у нас семнадцатый год, плюсуем. Личное дело сотрудника КГБ СССР – личный номер 10557. Ищи, а я сделаю один звонок. Пашенька, здравствуй! Мне нужно срочно встретиться с Первым. Со мной будет лейтенант Миронова из Аналитического управления… Нет, ты помочь не можешь… Нет, только Первому… Я знаю, что ты думаешь: старуха совсем из ума выжила… Не оправдывайся… Так, значит, не поможешь… Хорошо. Товарищ генерал, код «Алый», время 11 часов 27 минут, передала – подполковник запаса Смирнова… Есть прибыть через тридцать минут. Лейтенант Миронова, вы нашли личное дело?

– Так точно, товарищ подполковник. Это майор Владимир Баринов, комиссован из органов по состоянию здоровья в 1994 году.

– Копируй дело. Через двадцать минут мы с тобой должны быть в приёмной у директора ФСБ. Всё, помчались.

Россия. Москва. Кабинет директора ФСБ Портникова Алексея Васильевича

– Валентина Ивановна! Здравствуйте! А вы не погорячились с кодом?

– Нет, Алексей Васильевич. Сейчас лейтенант Миронова доложит суть событий, а я потом продолжу.

– Ну, давайте, лейтенант, докладывайте.

– Товарищ генерал, сегодня утром сработал поисковый маркер на объявление на «Авито»: вот его текст. По нашим кодовым таблицам совпадений нет, кроме одного, что необходимо срочно доложить Первому. Подошла к начальнику дежурной смены майору Петренко, он посмотрел и сказал, что это случайное совпадение. Я сама отлаживала поисковую программу и уверена, что ошибки быть не может. Решила, что необходимо проконсультироваться со старшими товарищами, и обратилась к подполковнику запаса Смирновой Валентине Ивановне. У меня всё.

– И давно вы у нас служите, лейтенант?

– Скоро будет полгода, товарищ генерал.

– И сразу в центральном аппарате?

– Я в этом году с отличием окончила Академию ФСБ, а ещё на третьем курсе участвовала в конкурсе программистов как автор поисковой программы и заняла первое место. В комиссии был начальник Аналитического управления, он и настоял на распределении меня к ним в управление.

– С вами пока всё. Присаживайтесь, лейтенант. Теперь слушаем вас, Валентина Ивановна. Вы хотели продолжить?

– Да, Алексей Васильевич. Когда лейтенант Миронова представила текст, мне показалась знакомой архитектура сообщения, и я решила проверить их по старым кодовым таблицам. Это экстренный код КГБ СССР 1988 года, он очень простой, практически одноразовый. Вот расшифровка, – протянула она распечатку.

– Давайте посмотрим. Срочно доложить Первому… «Код Алый» – внезапная угроза государственной безопасности… «Воздух», ну это понятно… Ну и… 971? Это что?

– Код 971 – выявлены предметы и технологии внеземного происхождения.

– И кто инициатор объявления кода, выяснили?

– Лейтенант Миронова. Разрешите доложить?

– Давайте, лейтенант, докладывайте.

– Вот копия личного дела майора Владимира Баринова. Это он инициировал процедуру.

– Посмотрим… «Родился… в Оренбургской области»! Интересно… «Образование высшее. Учился в Ленинграде… В органах государственной безопасности с 1982 года. Проходил службу на должностях оперативного и руководящего состава в контрразведывательных подразделениях УКГБ СССР… В 1989 году откомандирован в в/ч 0037… Написана кандидатская диссертация… Тема засекречена… Резолюция Председателя КГБ: „Защиту диссертации запретить. Тему исследований закрыть. Все материалы уничтожить. Рабочую группу расформировать, со всех участников взять подписку о пожизненном запрете распространения информации”»: Господин Пакатин в своём стиле и здесь успел нагадить, странно, что американцам материалы не передал… – По селектору. – Вызовите ко мне начальника Научно-исследовательского центра ФСБ России. – Продолжает читать: – Так, «1991 год – направлен для прохождения службы в УКГБ УССР по Львовской области», ну хоть не Туркмения или Узбекистан… «1994 год – комиссован со службы по состоянию здоровья. Личное дело направлено УФСК по Оренбургской области по месту жительства…» Значит, Оренбург… Заходите, товарищ Марычев, вы как раз вовремя. Андрей Юрьевич, вы пока прослушайте запись нашего разговора. Валентина Ивановна! Что мы должны сделать по протоколу?

– Протокол подразумевает только личную встречу с вашим представителем на месте и, при необходимости, эвакуацию объекта в безопасное место. Вот коды для связи.

– Спасибо за помощь, Валентина Ивановна! Если у вас всё, можете идти. Андрей Юрьевич, ознакомились? Похоже, мы определились с местом – это Оренбург. Кто возглавит рабочую группу?

– Я думаю поручить это полковнику Яшникову, а в прикрытие – майора Токарева.

– Не возражаю. Только включите в группу ещё и лейтенанта Миронову как стажёра. Свежий, незашоренный взгляд не помешает. Все свободны. От вас, Андрей Юрьевич, жду информацию по мере получения.

За три дня до описываемых событий

Лондон. Кабинет главы британской контрразведки МИ-5 Эванса Палмера

– Сэр, разрешите?

– В чём дело, Доминик?

– Это срочно, сэр.

– Слушаю тебя.

– Сэр, дело в том, что две недели назад нам удалось внедрить в компьютеры, отслеживаемые программой, вирус. Это наша фирменная разработка, которую не могут локализовать популярные антивирусные программы. И нам пришло сообщение, что один из них дал объявление о продаже одежды через сайт «Авито». Сегодня ему пришёл ответ, что какой-то покупатель желает посмотреть продаваемую вещь, но он не может заехать на дом, а предлагает встретиться через три дня на нейтральной территории в центре города у памятника.

– И… всё понятно же. Кураторы назначают встречу агентам. Что вы предприняли?

– В центральной части Оренбурга несколько памятников. У какого именно назначена встреча, нам не удалось выяснить. Поэтому я направил всех свободных агентов из ближайших регионов, чтобы перекрыть все возможные места встреч.

– Всё верно. Какие инструкции вы им передали?

– Отследить возможных кураторов. Если заметят что-то необычное, постараться всех захватить. В случае невозможности захвата убрать всех.

– Действуйте, Доминик.

(обратно)

Часть первая. Истина – это где-то… а где-то её нет

Декабрь в Оренбурге удивлял своей погодой. Через две недели Новый год, а снега всё нет. За два месяца были пару раз шикарные метели. Машину приходилось по полчаса выгребать из сугроба. Но приходящая оттепель растапливала все снежные заносы. Грех жаловаться, но меня как водителя устраивали чистые дороги. И вот теперь, торопясь на встречу со своим другом Володькой Бариновым, я недоумевал, зачем такая поспешность?

Почти три недели прошло после нашего возвращения из миров спирали. За это время мой организм овладел новыми способностями по управлению различными источниками энергии. Я научился создавать энергетические мостики, которыми мог блокировать или, наоборот, включать приборы и гаджеты, управлять силовыми и энергетическими полями приборов контроля и связи. Привык видеть окружающий мир не совсем так, как раньше. Видел силовые линии электричества, сотовой связи, радио и телевидения. Мог рассчитать секторы охвата камер видеонаблюдения, отключать сигнализацию, взрывать батареи смартфонов. Радиус действия моих возможностей составлял примерно пятьдесят метров. Это немного, но я продолжал усиленно тренироваться.

Шорк по кличке Багира прижился в нашей семье и стал четвёртым её членом. Багира научилась понимать русский язык, но мысленно отвечать она могла только мне.

О вирусе Заброшенного мира в моей крови я не стал рассказывать своей семье. Хотя особо и не осторожничал в сексуальных отношениях со своей супругой. Если бы произошла какая-то травма, то Багира почувствовала бы и смогла прийти на помощь. Я уже подумывал о том, чтобы привить жену и дочку к этим симбионтам, но пока оттягивал это решение. Как говорится, меньше знаешь – лучше спишь.

Мои друзья майор в отставке Володя Баринов и бывший полковник спецназа Сергей Пищугин были со мной в Заброшенном мире, и шанс в очередной раз оказаться в этой же компании гораздо выше, чем с домочадцами. Но даже им я пока не рассказывал о возможности обезопасить свой организм.

И вот этот странный звонок: необходимо срочно встретиться, да ещё вечером!

Предупредив семью, что поехал к Володьке, я по привычке прихватил базовый блок Селены. Как всё-таки удобно носить с собой виртуального помощника, который знает ответы на, казалось бы, любые вопросы. Может управлять любой электроникой в радиусе ста метров. Скачать любую информацию даже на неработающем носителе. Создаёт защитный периметр, который парализует любое живое существо. В ручном режиме располагается на твоём предплечье. Под длинным рукавом устройство никто не замечает. А её фантомное сексуальное изображение сведёт с ума любого мужчину.

Я в очередной раз с огорчением вздохнул: жаль, что её нельзя потискать – голограмма…

Багира изъявила желание прокатиться со мной. Ей очень нравилось валяться на просторном диване третьего ряда микроавтобуса. Мороза она не любила, но в этот день термометр показывал всего минус пять.

«Заодно и прогуляемся», – подумал я.

Микроавтобус завёлся без проблем. Дизельный мотор негромко тарахтел, постепенно прогревая двигатель и салон. Володя просил заехать к нему домой. Сергей, оказывается, тоже прилетел из Москвы. Но в отличие от меня, он добирался до Баринова на такси.

В восемь вечера дороги в городе становятся свободнее. Пробок почти нет, и можно без проволочек попасть в любой конец областного центра. По пути я заехал на заправку и залил полный бак топлива. Ожидалось резкое понижение температуры, а дизельные машины не любят оставаться в морозы на улице с пустыми баками.

Хороший бусик этот Grand Starex! Бак в восемьдесят литров и небольшой расход топлива позволяет путешествовать на большие расстояния. Как-то осенью на одном баке мне удалось проехать на ней более девятисот километров, причём по очень плохой дороге. Владельцы подобных микроавтобусов писали отзывы в Интернете, что им удавалось и тысячу километров проходить. Капитанские сиденья, трансформируемый салон. Можно все кресла разложить в громадное спальное место. Два люка, климат-контроль, блокировка дифференциалов. Ему бы ещё полный привод – и другого счастья не надо. Можно путешествовать по стране.

Так, вспоминая былые поездки с семьей на море и мечтая о возможных новых, я незаметно добрался до дома Баринова. Володя и Сергей ждали меня у подъезда. Они запрыгнули в тёплый салон, и мы радостно поздоровались друг с другом. Багира, тут же соскочив со своего дивана, приласкалась к моим друзьям, воркуя на своём языке.

– Что случилось и куда едем? – спросил я у Баринова, трогаясь с места.

– В общем, так, мужики, – начал Володя. – У нас же было задание выйти на связь с Российской службой безопасности?

Мы дружно кивнули.

– Ну вот. Пришлось вспоминать старые знания и применять их к новым возможностям. Когда я ещё работал в КГБ, у нас существовали тревожные коды. Любой сотрудник через газеты мог дать объявление о необходимой ему встрече или попросить помощи. Для этого ему предлагалось поместить завуалированный текст, например, о продаже одежды, в котором, казалось бы, ничего не значащие слова, размещённые в определённой последовательности, составляли необходимый код. Вот я и дал через Интернет такое объявление на сайте «Авито». Аналитические службы просеивают подобную информацию. И она попадает куда надо. – Володя на минуту замолчал и посмотрел в окно на мелькающий пейзаж. – Мы же пытаемся решить не личные проблемы, а свести между собой два государства, – как бы рассуждал он вслух, потом продолжил: – Так вот… Два дня назад мне через этот же сайт пришёл ответ, что меня услышали и назначают встречу в тихом, спокойном, но людном месте. Это памятник Ленину, который находится напротив Драматического театра. Там и народ ходит, и есть где припарковаться, а в случае чего легко уйти по переулкам… Они всё равно захотели бы и с вами встретиться, так чего зря время тянуть?

Мы с Серёгой переглянулись.

– Ты Селену прихватил? – спросил меня Баринов.

– Да.

– А то нам нужны будут доказательства.

– А вдруг к нам применят силовые меры воздействия? – забеспокоился Пищугин. – Ты телепорт свой захватил?

– Я не хотел бы его перед эфэсбэшниками светить, – стушевался Володя. – Селену они отнять не смогут. Без Стаса блок работать не будет.

– Но они-то об этом не знают, – не унимался Пищугин. – Начнут нам мозги канифолить о дружбе, единстве и патриотизме, а там вдруг: «Снег башка попадёт, совсем мёртвый будешь!» Я свой силовой прихватил, – похвастался он.

– А у меня только Селена, ну, и Багира под рукой, – огорчился я. – Но от пули это не спасёт.

– Да ладно вам раньше времени паниковать! – махнул на нас рукой Баринов. – Если бы у них стояла задача нас замочить, мне не назначали бы встречу. Давно бы уже выкрали меня по дороге в офис, пальчики кусачками почикали, я бы и вас всех сдал.

– Логично, – согласились мы.

– Тем более в сообщении я указал код – контакт с внеземным разумом. Эта тема замусоленная, но я рассчитывал на два варианта действия. Первый: они принимают сообщение за бзик пенсионера и благополучно не замечают его. Второй: они заинтересуются и приедут на встречу. А нам необходимо доказать, что это не вымысел, а свершившийся факт. Вот тут уже, Стас, твой выход со своим искином.

– Звучит всё логично, – не отрываясь от управления машиной, согласился я. – Но, Серёга, ты всё же на всякий случай заранее активируй артефакт. Если что, ты нас прикрываешь. Ну и защитный периметр я попрошу Селену держать наготове.

Пищугин не ответил, но, оглянувшись на него, я вторым зрением увидел сияющую оболочку силового поля…

Район Драмтеатра – это старая часть города. Здесь многие старинные постройки выкуплены частными фирмами. Хотя и жилых зданий хватает. Памятник Ленину стоит в центре небольшого парка. С одной стороны парковой территории идёт пешеходная улица Советская, это что-то в стиле московского Арбата. С двух других – проезжая часть.

Подъехав к парку, где стоит памятник, мы решили припарковаться на улице Пушкинской. На ней движение двустороннее, в отличие от других центральных улиц. В случае срочной эвакуации с неё легче уйти. А в это время парковка обычно никем не занята. На площадке перед нами стоял одинокий работающий автомобиль «Лада-девятка». Рядом с машиной курили двое мужчин, и кто-то третий грелся в салоне. Моё второе зрение не заметило необычных сигналов, кроме наличия у них сотовых телефонов. Стационарные камеры наблюдения из офисов не затрагивали участок с нашей стороны дороги.

– Багира, ты ждёшь нас в машине.

«Хорошо», – услышал я её ответ.

Я припарковал микроавтобус метрах в десяти от «Лады». Серёга одобрительно кивнул, и, открыв сдвижную дверь салона, они с Володей вышли наружу, подошли к курящим мужчинам и стали общаться. Покидая водительское место, я увидел ещё один автомобиль, подруливающий к нам. Белая «шкода-октавия», и номер вроде знакомый. Она лихо пристроилась к моему автомобилю, и из неё вышел улыбающийся наш старый знакомый весельчак и балагур Лёха Мелихов, радостно кинувшийся обниматься.

– Стасян, здорово! А я вижу, твоя машина впереди меня идёт. Потом смотрю, ты паркуешься, ну, я и пристроился за тобой. Давно не виделись, пообщаться захотелось. А как увидел, что из машины вышли Володька и Серёга, так втройне обрадовался!

Лёха, тоже бывший военный офицер-ракетчик, был нашим старым товарищем. Он лишь изредка посещал дружеские посиделки, ссылаясь на свой бизнес. У него была приличная фирма с филиалами по России, которая занималась тёплыми полами, и ему часто приходилось мотаться по командировкам. Несмотря на семилетнюю разницу с нами в возрасте, молодость не мешала ему чувствовать себя свободно со «старичками». Поэтому наши редкие встречи всегда проходили на огромном позитиве. Но именно сейчас мне не очень хотелось бы с ним трещать.

– О, Лёха, привет! Я тоже рад тебя видеть, – немного покривил я душой.

А Мелихова прямо распирало от радости. Он не мог стоять спокойно на месте.

– А у вас здесь что, встреча? Дело какое-то хотите замутить? А то, может, и мне присоединиться к вам? – всё тараторил он.

– Да погоди ты, – пытался унять я его неиссякаемый пыл. – Да, мы тут хотели перетереть один щекотливый вопрос, но… – Не успел я закончить фразу, как услышал, что Баринов зовёт меня. – Лёха, подожди минуточку.

Обойдя машину, я увидел, что к беседующим мужикам присоединилась стройная барышня. Понятно, подумал я, это она сидела третьей в машине. Подойдя к ним поближе, я внимательно рассмотрел незнакомцев. Один мужчина, с непокрытой головой, был одет в короткое драповое пальто. Чисто выбритое лицо, короткая стрижка, он походил на небольшого руководителя отдела в престижной фирме. Второй был помоложе своего компаньона, одет в короткий пуховик синего цвета и также без головного убора. Открытое, улыбающееся лицо, такая же короткая стрижка, синие модные джинсы и крепкая фигура делали его похожим на спортсмена, который вышел подышать свежим воздухом.

Интерес вызвала третья спутница. Девушка, тоже с непокрытой головой, в короткой шубке с капюшоном, вроде из искусственного меха, в тёмных обтягивающих джинсах и в коричневых замшевых сапогах на шпильке выделялась на фоне парочки своих спутников. Приятное лицо с большими, чуть подкрашенными глазами, светлые волосы, тоже, скорее всего, крашеные, высокая, почти с меня ростом. Она напоминала модель, демонстрирующую зимнюю одежду. Может, чуваки успели снять её здесь, в центре, на вечерок, подумал я.

Володя представил меня собеседникам:

– Станислав Викторович Радыгин. Капитан Алахарского морского флота в должности консультанта-советника.

– Полковник Яшников Александр Владимирович, – представился тот, что постарше.

– Майор Токарев Николай Валерьевич.

– Лейтенант Миронова Елена Вячеславовна.

О как! А девушка-то при погонах, изумился я.

Мы пожали друг другу руки.

– А там у вас ещё кто остался? – спросил полковник, указывая на Лёху.

– Это наш товарищ, – не стал его представлять Баринов. – Он нас там подождёт.

Полковник понимающе кивнул, видимо думая, что это наше прикрытие.

Как-то так получилось, что мы все образовали небольшой кружок из шести человек около «Лады».

– Ваш друг Владимир Витальевич, – завёл со мной разговор Яшников, – сообщил нам, что вы владеете прибором внеземного происхождения.

– Так точно, товарищ полковник!

Яшников поморщился:

– Давайте без званий, по имени-отчеству. Вы можете его нам продемонстрировать?

– Селена, покажись нам в полный рост, – попросил я искина.

– Здравствуйте! – отозвалась Селена, появляясь в центре образованного круга перед нами во всей своей красе. При вечернем освещении она походила на реального живого человека, только не по сезону одетого.

– Ой! – вздрогнула лейтенант.

Мужчины оказались более сдержанными. Но майор вдруг протянул свою руку к голограмме и попытался её пощупать.

– Ай! – засмеялась Селена. – Щекотно!

Комитетчики переглянулись.

– Хм, но голограммы и у нас умеют делать, а что вы ещё можете? – поинтересовался у Селены полковник.

– Могу вас поцеловать!

Фантом приблизился к Яшникову и чмокнул его в щеку. Полковник озадаченно потрогал себя за лицо:

– Хм, действительно, настоящий поцелуй.

– Ой! – теперь уже взвизгнул майор. – Меня кто-то ущипнул за… – Он тут же смутился, а Селена рассмеялась.

Обернувшись к девушке, она ей подмигнула:

– Ох уж эти мужчины, не верят нам, честным женщинам. – После чего опять обратилась к полковнику: – А теперь без шуток. Я могу продиктовать всю информацию, хранящуюся в ваших смартфонах. Могу скопировать её, даже если приборы будут выключены, и не только в телефонах, но и в любых других носителях данных. Хотите, я сейчас выведу изображения, которые находятся у вас на флешке?

И тут же в воздухе перед изумлёнными комитетчиками открылся первый документ. Это была копия какого-то текстового файла.

– В моей базе данных, – продолжила Селена, – есть очень много информации по мирам спирали и порталам входов и выходов из них. Меня невозможно уничтожить вашими земными средствами. Я могу проводить анализы любых жидкостей и газов. Могу обеспечивать безопасность своего партнёра, а также тех людей, кого он относит к своим друзьям. Могу управлять любой техникой, использующей любую энергию.

Селена показала пальчиком на работающую «Ладу», и машина тут же заглохла. Но музыка из её салона вдруг заорала на полную катушку и тут же выключилась. Через мгновение затарахтел стартер, и мотор машины заново запустился.

Мой взгляд упал на ожидавшего в стороне Алексея. Он стоял рядом с моей машиной, полностью обалдевший от открывшегося перед ним зрелища.

– Но чтобы у вас не возникло ложного представления о моих возможностях, сообщаю, что я, как искусственный интеллект, могу работать только с единственным своим партнёром – Станиславом. – И Селена послал мне воздушный поцелуй.

Я смущённо улыбнулся комитетчикам, а мои ноги почувствовали, что Багира села рядышком.

– Багира, – опустил я голову, – я же сказал тебе сидеть в машине.

– Боже мой! – испуганно воскликнула девушка, когда Багира стала проявляться из воздуха. – Это тоже голограмма?

– Нет, это шорк из Заброшенного мира, – пояснил я. – И его можно потрогать.

Лейтенант присела на корточки и осторожно поднесла руку к голове Багиры. Та посмотрела на меня и, увидев мой одобрительный кивок, как обычная кошка, прошлась у неё под ладошкой, принимая ласку.

– Поразительно! – умилилась лейтенант.

– Что вы хотите, чтобы мы ещё продемонстрировали, Александр Владимирович? – спросил я у полковника.

– А где сам прибор? – влез в разговор майор.

Я задрал рукав куртки и свитера, показывая обхватившие руку наручи.

– Селена, походный режим!

Наручи, как живые, заскользили по моей руке, и через мгновение в моей ладони лежал тёмный матовый кубик.

– Селена, ручной режим! – опять скомандовал я.

И кубик, рассыпавшись на мелкие фрагменты, вернулся на первоначальное место.

– Да, – вздохнул майор, – на Земле у нас точно такого ещё не умеют делать.

Возникшую паузу прервал Баринов:

– Александр Владимирович, так какое вы примете решение?

Полковник ещё не успел дать ответ, как рядом с нами вдруг завизжали тормоза и остановились две чёрные машины «мерседес». Из них выскочили по четыре человека и бросились к нам. Быстрее всех отреагировали комитетчики. Они вдвоём мгновенно вступили в рукопашную схватку, нападающие отлетали в разные стороны.

– Селена! Защитный периметр на атакующих!

Полковник и майор даже не успели сообразить, что напавшие замерли как истуканы, и они на полном автомате били уже неподвижных людей.

– Что за хрень?! – воскликнул майор, когда до него дошло, что больше никто нас не пытается захватить.

– Это действие защитного периметра, – пояснил я.

Проходящие мимо нас редкие прохожие бросали на нашу толпу взгляды, предполагая, что это местные бандиты устроили свою разборку. И ускоряли шаг, стараясь побыстрее покинуть беспокойное место.

– Токарев, проверь-ка карманы и документы у этих, – отдал приказ полковник, – а я вон тех потрясу.

Комитетчики стали проверять одежду застывших истуканов. Лейтенант Миронова, казалось, даже и не испугалась, по крайней мере, её лицо не выражало никаких сильных эмоций.

– И часто у вас такое бывает? – поинтересовался я у неё.

– У меня вообще в первый раз. И я немного в шоке, – тряхнула девушка своими роскошными волосами. – На самом деле моя работа заключается в программировании и отслеживании эффективности работы компьютерных программ. А с ребятами я как стажёр, – кивнула девушка на подходящих к нам коллег.

В руках они держали несколько пистолетов и документы.

– Очень интересная находка, – сказал Яшников. – У троих нападавших вместе с российскими документами британские паспорта. И спасибо за ваши эффективные действия, – обратился он к Селене. – Так, Токарев! Все документы и оружие – к нам в машину, а вас… – повернулся он к нам, но не успел закончить фразу, как вдруг повалился на промёрзший тротуар с окровавленной головой.

– Снайпер! – заорал Серёга.

Токарев, в это время клавший находки в свою машину, обернулся и получил вторую пулю в плечо. Но рана не остановила его: как змея, он ввинтился в раскрытую дверь, и «Лада» резко стартовала с места.

– Селена, защитный периметр! – крикнул я, пригибаясь.

– Никого нет в радиусе действия, – отрапортовала она.

– Тогда заблокируй движки у этих машин!

– Выполнено!

– Отходим! – Серёга растопырил руки в стороны, прикрывая нас своим силовым щитом.

Я схватил за руку стоявшую рядом девушку и потащил её к машине.

– Багира, за мной!

Володя первым подбежал к автобусу. Понимая, что Лёху, как свидетеля, могут убить, он, схватив его за плечи, стал заталкивать в наш салон. Хорошо, что у машины широкие сдвижные двери, мы ввалились в них толпой. Перебравшись на водительское место, я услышал подозрительный стук «бздынь» по корпусу автобуса и, сообразив, что по нас идёт стрельба, заорал:

– Серёга, садись назад, по нас стреляют! – и резко нажал на педаль газа.

Турбированный движок не подвёл. Ещё один раз в корпус машины ударила очередная пуля, но Пищугин прикрывал нас всех. Набрав обороты, я выскочил со стоянки на дорогу.

– Серёга, ты заметил, откуда шла стрельба? – стал спрашивать его Баринов.

– С улицы Кобозева, скорее всего с крыши стоящих там домов. Я прикинул, там всего метров двести до нас. Стас, рули в сторону Урала. Если нас пасли, то все дороги могут быть перекрыты. Нам нужно показать, что мы якобы сваливаем из Оренбурга.

Я обогнул здание театра и через переулки стал уходить в сторону моста.

«Да, Урал не Волга, метров пятьдесят по ширине, летом вброд народ его переходит, – подумал я, нарушая скоростной режим передвижения на мосту. – Блин, штрафы теперь придут», – вылезла неожиданная мысль.

– Вы, случайно, не в курсе ваших трений с британцами? – неожиданно спросил лейтенанта Володя.

– Нет, – немного подумав, ответила девушка. – Я же говорила, что занимаюсь компьютерами в аналитическом отделе.

– Мля, тогда что надо англичанам в забытом Оренбурге? – выругался Сергей.

– Мужики, – потерянно спросил нас Лёха. – Объясните, что случилось? И куда я вляпался?

– «Ой, Лёха, Лёха», – пропел строчку известной песни Баринов. – И угораздило же тебя подъехать к нам… Долго объяснять, но всё потом. Сейчас нужно решить, что нам делать дальше.

– Через этот мост нам назад уже не вернуться, – стал я советоваться с друзьями. – Остаётся через посёлок Южный проехать или лететь в сторону Черноречья, а там возвращаться по Самарской трассе.

– Через Южный ближе, – подтвердил Сергей, – но не факт, что лучше. Если нас пасли, то могли спрогнозировать и перекрыть ближайший мост. Давай по длинному пути поедем. Но чуйка мне говорит, что погони нам не избежать. Не достал снайпер – отправят хвост. Видимо, надо рвать отсюда когти. Брать семьи и уходить через порталы. Снега нет, так что проезд будет свободным.

– Елена, у вас есть контакт с вашим товарищем Токаревым? – спросил девушку Володя.

– Да, я могу ему позвонить.

– Тогда срочно свяжитесь с ним, сообщите, что мы движемся в сторону посёлка Черноречье. Если он в порядке, пусть даст новые инструкции.

– Я мигом. – И, достав телефон, она стала набирать номер майора.

– Володь! – вдруг вспомнил я. – Звони шефу и полковнику, предупреди, что у нас жопа, пусть уходят или прячутся.

– Хорошо! – И Володя стал созваниваться с Михаилом Юрьевичем.

Багира пробралась ко мне вперёд и разлеглась на багажном отсеке между двумя передними сиденьями.

«У нас проблемы?» – услышал я её голос.

– Да, Багирочка, нам нужно уходить. Кто-то хочет нашей смерти.

«Я помогу», – отозвалась она.

– Помощница ты моя, – ласково погладил я её по голове.

В это время Елена, закончив общаться с коллегой, сообщила:

– Майор ранен, но постарается скрыться, сейчас он будет связываться с оренбургскими коллегами. Токарев и нам советует принять подобные действия. Позже он через меня выйдет с вами на связь.

Проехав пустующий милицейский пост, я прибавил газу. Впереди дорога была хорошей, но, чтобы попасть на поворот к Черноречью, нам нужно проехать двадцать километров. Подъезжая к повороту, я сбавил скорость, а Серёга сообщил:

– А вот и хвост!

Посмотрев в зеркало заднего вида, я увидел нагоняющие нас на бешеной скорости две машины БМВ, одна чёрная, другая белого цвета.

Завернув и давая газу, я увидел, что машины так же повернули за нами. Я летел уже под сто сорок километров, но разум понимал, что нам не уйти.

Дорога на Черноречье была пустой. В это время по ней мало кто ездил. Фары еле успевали освещать периодические повороты.

Бздынь, – опятьраздался звук ударившей пули.

– Суки! Машину мне всю покоцают! – заорал я.

– Стас, нас бы не покоцали, – совершенно спокойно заявил мне Баринов. – Если уйдём, так и быть, ремонт твоей машины за мой счёт. Но вот как они вычислили, что мы поедем именно сюда?

– Не уйти нам, – уворачиваясь от ямы на дороге, просипел я. – У них движки мощнее.

БМВ выдерживали дистанцию не менее ста метров, будто знали, что могут попасть в зону действия Селены. Но стрелять не прекращали. Звуки попавших пуль так и били по моим нервам. Мы понимали, что стоит нам остановиться, и бойцы, сидящие в этих машинах, банально нас расстреляют. Только у Серёги был шанс остаться в живых.

Я стал паниковать: что делать, как оторваться? И тут в голове услышал голос Багиры:

«Успокойся. Смотри внутренним взглядом. Вспомни мелодию. Я помогу».

В полном напряжении, я стал озираться. Сияние линий электропередачи, так я их даже замкнуть не смогу. Что ещё есть поблизости? Мой мозг кипел от напряжения. И вдруг я услышал, что Багира поёт вместе со мной свою мелодию. И она очень гармонично ложится на мою тему. Я удивлённо посмотрел на неё. Багира так и лежала на багажном отсеке, прикрыв глаза, и тихо мурлыкала. А в голове у меня звучал музыкальный дуэт. Посмотрев на дорогу, я увидел, что перед нами стало появляться какое-то силовое возмущение. Сначала чуть блёклое, но как во время нарастающей грозы темнеет небо, так и силовые линии наполнялись чернотой грозовых туч. И через мгновение перед нами я увидел энергетическую воронку, всасывающую силовые линии, как в водовороте.

«Скорее туда», – услышал я зов Багиры.

Не медля ни секунды, я влетел в эту воронку. Дорога исчезла, и мы оказались на знакомом до боли поле с мелкой грязно-зелёной травой. Солнце было спрятано в лёгкой безоблачной дымке. Сбрасывая скорость, я машинально посмотрел в зеркало заднего вида. Воронка за нами тут же захлопнулась, не пропустив преследовавшие нас БМВ.

– Да! – заорал я, ударив в порыве чувств по рулю машины. – Оторвались!

Пассажиры стали изумлённо оглядываться вокруг.

– Мы чего, – удивился Сергей, – в Заброшенный мир попали?

– По-моему, да. Багира, мы у тебя дома? – спросил я её.

– Да, мы вернулись!

– Офигеть, парни! Мы в Заброшенном мире!

Я остановил машину и предложил всем выйти. Погода была тёплой, воздух пах знакомыми специями. Я с удовольствием скинул с себя зимнюю одежду и глубоко вдохнул ароматы этого мира.

– Ёперный театр, – матюкнулся Сергей. – Ты как это сделал?

– Не знаю, – сам удивился я. – Как-то само получилось.

– И сколько нам осталось жить? – спокойно спросил меня Володя.

– Час или два, – безмятежно парировал я.

Алексей и Елена стали разъяснять парням, что произошло и при чём тут «осталось жить час или два».

Пока Серёга с Володей, перебивая друг друга, рассказывали известные нам истины о вирусе, об этом мире и что меня эта проблема не касается, я обошёл машину сзади. Своим вторым зрением я увидел незнакомое мне излучение от задней части автомобиля.

– Селена, посмотри, это не взрывчатка?

– Нет, Стас, всё безопасно.

Определив место, я заглянул под днище, а просунув туда руку, нащупал небольшую коробочку, прикреплённую магнитом к полу.

Я отцепил этот предмет и стал рассматривать. Понятно – маячок, скорее всего GPS-трекер. Теперь ясно, как они нас отслеживали. Моя машина всегда ночует на улице перед домом, прицепить маячок – пара секунд.

Багажная дверь была вся в дырках от пуль. Странно, что в стекло не попали, подумал я. Открыв дверцу, я увидел, что некоторые пули застряли в ящике с инструментами, но большая их часть валялась сплющенная на полу. Набрав их целую горстку, я, подкидывая смертоносный груз, подошёл к своим друзьям.

Они все уже скинули тёплую одежду и, ошарашенные, смотрели на меня.

– Значит, мы все умрём, кроме вас? – спросила Елена. В её глазах набухали слёзы.

– Ну почему все? – усмехнулся я. – Некоторые могут выжить. – Оглядев изумлённые лица друзей, я решил подшутить над ними: – Понимаете, чтобы спасти вашу жизнь, я должен вас всех инициировать…

Парни непонимающе смотрели на меня, а Елена вдруг с интересом спросила:

– Вы будете пить нашу кровь?

Меня разобрал жуткий смех. Вот оно, молодое поколение, насмотревшееся страшилок о вампирах. Тут сложилось всё: и последнее напряжение, погоня, неожиданное спасение и трагизм положения, как думали мои товарищи. Отсмеявшись, я пояснил:

– Нет, кровь я пить не буду, а вот переспать… – Я заново чуть не расхохотался, следя за реакцией друзей. Но, сдержав себя, чтобы не расколоться раньше времени, серьёзно продолжил: – Только сексуальные отношения между вами и мной могут спасти вам жизнь. Вы, Елена, девушка привлекательная, вас я смогу спасти, но вот вы, парни… совсем меня не возбуждаете. Да и времени у нас в обрез, так что, кто будет первым, бросайте жребий. – Я опять еле сдержал улыбку. Пришлось отвернуться и схватить себя за лицо, чтобы не выдала мимика.

– Ну, один раз… не водолаз, – отреагировал на моё заявление Сергей. – Жить захочешь – и не на такое согласишься.

– Да я! Да ни в жизнь! – разорался Алексей. – Лучше сдохну!

– Сдохнуть – тут это быстро, – совершенно спокойно отреагировал Володя. – Мы уже были свидетелями смерти от местного вируса.

Лейтенант Миронова покраснела, но, набравшись смелости, заявила:

– Хорошо, но давайте не здесь, а спрячемся в машине. Я не могу при свидетелях…

Тут меня вторично накрыл гомерический смех. Я даже присел на корточки от избытка эмоций. Багира села по соседству, и я услышал её голос:

«Пора приступать к дружбе с вирусами. Народа много, но хорошо, что все они разные по возрасту. Сергей самый старший – ему уже пора».

– Милая Леночка, – успокоился я, – секс с вами отменяется, первого нужно спасать Сергея. Идём по возрасту. Серёга, брюки…

– Снимать? – спросил он.

– Отставить снимать. Брюки закатать. Будем вас инициировать через… ноги. Нам ходить много не надо, поедем дальше на машине, а вот руки могут пригодиться. В общем, так: мне нужна от вас открытая рана. В слюне Багиры содержится… назовём его антидот. Он подружит вас с вирусом, как и меня в своё время она же и спасла.

– Тьфу на тебя, Стас! За такие шутки я тебе морду набил бы, – разозлился полковник, – но, понимая момент ситуации, великодушно прощаю.

– Парни и вы, Елена, извините меня, пожалуйста, – попытался я сделать огорчённый вид. – Шутка была неудачной, но для снятия стресса я подумал, что будет в самый раз.

Серёга закатал штанину и достал из кармана свой любимый нож.

– Продезинфицировать есть чем?

– Вот, – достал я автомобильную аптечку. – У меня их две, так что бинтов на всех хватит. Там и медицинский клей есть, и обезболивающее, если кому плохо станет.

Сев на землю и обеззаразив лезвие и ногу, Серёга смело сделал продольный разрез. Подошедшая Багира стала зализывать его рану. Такую операцию пришлось делать всей честной компании. Только Елена вдруг испугалась.

– Я сама не смогу… страшно.

– Давай я тебе сделаю аккуратно, – предложил ей свою услугу Пищугин.

– Помогите мне, – вдруг с неожиданной просьбой обратилась ко мне Елена. Я удивился, чем я могу помочь, но девушка тут же пояснила: – Дайте мне свою руку.

Вцепившись в мою кисть до посинения и зажмурившись от страха, Елена лишь вздрогнула, когда полковник сделал ей надрез.

Перебинтовав последнюю ногу, я поинтересовался:

– Таблеток никому не надо?

– Пока терпимо, – отказались все.

Лёха ошарашенно переводил взгляд то на нас, то на окружающий пейзаж, ещё полностью не осознавая сложившуюся ситуацию. Елена уже успокоилась и тоже с любопытством осматривала новый для неё мир.

– Хорошо. Селена, определи наши координаты и покажи на карте ближайший к нам портал.

Селена вывела в воздухе перед нами карту местности, на которой замигал маркер.

– Ближайший портал ведёт на Землю, до него около девятисот километров. Выходит в районе озера Байкал.

– Доедем? – спросил меня Володя. – Солярки хватит?

– Постараюсь, – ответил я. – Перед поездкой залил полный бак. Если сильно не гнать, а держать крейсерскую скорость в девяносто километров в час, это самый экономичный у машины режим, должно хватить. Но вот уже на Земле вряд ли хватит.

– Что у тебя с водой и продуктами? – поинтересовался Сергей.

– Продуктов нет, есть одна замёрзшая полторашка с водой из крана, но пить можно. Есть парочка гематогенок, держу их на всякий случай, если кого-то долго жду или для ночной езды.

– Ничего, – полковник достал из салона оттаявшую бутылку с водой, – один день потерпим.

«Зачем терпеть, – услышал я голос Багиры. – Я сейчас! Только огонь разведите», – и мгновенно пропала из виду.

– Так, команда одноногих! – Мне было весело. – Багирочка сейчас всех накормит. Надо найти что-то горючее для костра, не сырое же мясо жрать. Солярку не жжём, а вот пройтись по округе и собрать сухих веток или чего у них здесь есть – это для вас задание. А я поищу, что в машине у меня не жалко для костра.

Забравшись в салон, я стал перебирать вещи в бардачках. Куча счетов о прошедших техосмотрах машины вполне годилась на растопку. В закромах отсека между передними сиденьями я отыскал зажигалку, початую упаковку пластиковых стаканчиков, три таблетки сухого горючего и охотничьи спички. Это всё остатки от армейских пайков. Покупал я их иногда, когда собирался в поездки на длительные расстояния. Зная, что под задним диваном постоянно валяются разные вещи, больше всего я рассчитывал на этот «клондайк». И надежды мои оправдались! Помимо картонной упаковки переносного столика и ещё одной пустой полторашки, в одном из мешков я нашёл почти половину упаковки угля для шашлыков.

– Да! То, что надо!

Прихватив автомобильную лопату, я недалеко от машины стал рыть ямку под костёр. Когда вернулись ребята, таща всякий сухостой, я успел приготовить место под шашлык. В инструментальном ящике нашлись кусочки проволоки, на которые можно нанизывать мясо. А тут и Багира подоспела, таща в зубах обезглавленную тушку местной дичи. По внешнему виду тело убитого животного напоминало крупного сурка. Бросив добычу около нас, Багира позвала меня на помощь. Дав задание поставить походный столик и разделывать тушу, я отправился за шорком. Недалеко оказались обезглавленными ещё пара таких же крупных сурков.

– Багира, что это за животные?

«Это местные грызуны. Живут в норах под землёй. Очень вкусное мясо!» – ответила она.

– А вода здесь есть поблизости?

Багира села, повела носом в разные стороны и, остановив свой взгляд на одной из них, произнесла:

«Там, далеко. Из земли идёт вода. На механизме можно доехать!»

– Вот и чудно! – обрадовался я и, прихватив обе тушки, позвал Багиру за собой.

«Нет, – вдруг отказалась она. – Я пойду для себя поохочусь».

– Хорошо, но далеко не убегай.

Принеся тушки к машине, я увидел, что первая была уже разделана на кусочки. Поднеся к одному из них базовый блок искина, я попросил Селену проверить мясо. Она подтвердила, что его можно есть даже сырым. Но зачем нам сырое мясо, когда угли подошли. Поставив первую партию обжариваться, мы с удовольствием стали готовить новые порции. Оказалось, Володя нашёл в моем бардачке упаковку из-под антигриппина, в которой у меня лежала давно забытая соль.

Солнце клонилось к закату. Нежное мясо сурка быстро приготовилось, и мы все с удовольствием смели первого представителя Заброшенного мира. Захотелось пить, и я успокоил ребят, что можно выпить всю воду, потому что Багира обещала показать ближайший родник. Второго представителя уплетали уже медленно и с чувством. Третьего есть не стали, оставив на утро. Когда все осоловелые от сытного ужина развалились кто где, вернулась и довольная Багира. Осмотрев нашу компанию, она так же растянулась рядышком на траве.

– Так, ребята, – всполошился я, – пока солнце полностью не село, нужно найти родник.

Загрузившись в автобус, я попросил Селену контролировать дорогу перед нами. В траве не видно возможных ям, а нам никак нельзя повредить подвеску. Багира подсказывала мне, куда ехать, и минут через пятнадцать мы нашли вожделенный родник. Так же с помощью Селены я проверил воду – она была не просто чистой, а даже минеральной. Мы вволю напились и заполнили две пластиковые бутылки…

Следуя указаниям Селены, я наконец выбрался на трассу. Коричневое покрытие дороги удивляло только Алексея и Елену. Девушке разрешили занять соседнее со мной переднее кресло. Володя с Лёхой сели на втором ряду, а хитрый полковник занял весь диван на третьем. Зная, что дороги здесь шикарные, я разогнался до девяноста километров в час, как уже говорил, на самый экономичный расход топлива, и предложил пассажирам опустить спинки сидений и наслаждаться поездкой. Погода соответствовала мягкому бархатному сезону. Нашу тёплую одежду мы сложили в багажнике. Лёшка и Елена стали одолевать нас расспросами по этому миру, да и по другим местам спирали. Мы сначала с Володей пытались каждому объяснить, но усталость стала брать своё. Чтобы не повторяться и не забивать друг друга, я обратился за помощью к Селене, попросив её для обоих провести ознакомительную беседу по теории спирали Фибоначчи и устройстве порталов. А в автомобильном медиацентре я настроил звук динамиков так, чтобы не мешать никому и в то же время наслаждаться в дороге музыкой.

На улице наступила ночь. Включив дальний свет фар, я не беспокоился о встречном транспорте. Дорога была прекрасной, музыка поддерживала моё бодрое настроение. И когда я через пару часов обратил внимание на тишину в салоне, то заметил, что все мои пассажиры сладко спят на своих местах. На всякий случай приглушил и свои динамики. Чтобы не заснуть, достал плитку гематогена и, отломив один квадратик, стал сосать его, как леденец. Это у меня проверенный способ для ночной езды.

Проехав триста километров по счётчику, я остановил машину и вышел размять затёкшую спину. Багира тут же выскочила за мной.

Днём всё небо было в постоянной мгле, а ночью небосвод оказался чистым и прозрачным. Я решил немного полежать на траве с Багирой под боком.

Что может быть лучше, чем вот так, отрешившись от всего, глядеть в звёздное небо? В такие редкие моменты у меня никогда не возникало мысли о бренности бытия. Мне всегда хотелось узнать, что же там, за сотни световых лет? Может, на далёкой планете сейчас так же лежит разумное существо и смотрит на своё звёздное небо? И тут меня осенило. А ведь возможно, Земля сейчас видится мне далёкой звёздочкой, и это я смотрю с высоты на земных мальчишек и девчонок, влюблённые парочки и умудрённых опытом пожилых людей. Меня накрыло блаженство, и я прошептал:

– Пусть у вас всё будет хорошо!

Через пятнадцать минут я опять гнал машину по ночной дороге, придерживаясь указанного Селеной маршрута. Мысли в голове крутились на разные темы, но самая тревожная была о моей семье. Я ведь не предупредил, что могу задержаться. Жена, наверное, будет пытаться звонить, но телефон мой недоступен. Может, догадается найти домашний номер Баринова и позвонить его жене? Та тоже вряд ли спит, переживая за своего мужа. Будут вдвоём нас ждать…

Я тяжело вздохнул. Но ничем не мог им помочь в сложившейся ситуации. Есть только один способ – скорее вернуться обратно на Землю и позвонить. А потом добраться до родного города и увезти своих близких в Алахар от греха подальше. Эта мысль придавала мне сил и отгоняла сон.

Проехав ещё триста километров, я стал замечать, что начинает светать. Пейзаж за окном сменился. Пропала бесконечная степь, и стали появляться высокие разноцветные холмы. Как и в прошлый раз, это свидетельствовало, что рядом морское побережье. А в таких районах легче всего увидеть заброшенные города.

Да, я уже устал. Как ни тёр глаза, но песка в них всё прибавлялось. Я уже хотел остановиться и поспать хоть немного, но за очередным поворотом заметил сверкающие на восходящем солнце шпили будто хрустальных башен. Город, который возник на горизонте, был не привычного янтарного цвета, а радужно переливался.

– Где-то я подобное видел. А-а-а! Точно! Похожий город я видел через артефакт в кабинете у шефа!

Дорога направлялась прямо в этот хрустальный замок. Он был именно замком! Очень скромного размера, без крепостных стен. Но хрусталь сиял на солнце, как ледяной дворец Снежной королевы! Подъезжая всё ближе, я машинально сбавлял скорость, наслаждаясь сказочным видением. Когда до очень высокой арки проезда оставалось несколько десятков метров, я прижался к обочине, остановился и, заглушив мотор, вышел наружу. Багира проскользнула за мной через водительскую дверь.

– Селена! Откуда этот замок? Это что за местное чудо?

Искин появилась рядом со мной в полный рост.

– Замок? Хм… действительно замок. А мне сначала показалась какая-то флуктуация. В моей базе данных нет никаких упоминаний об этом месте. И вообще о подобных строениях.

– Багира, может, ты что-нибудь знаешь об этом замке?

«Это блуждающее место. В нём живут призраки…»

– Какие ещё призраки? – удивился я, но вдруг заметил, что из арки кто-то идёт и машет нам рукой, приглашая приблизиться.

Протерев заспанные глаза, чтобы улучшить резкость, я попытался рассмотреть фигуру. И каково же было моё удивление, когда я разглядел, что мне навстречу идёт сама Снежная королева! Как из мультфильма. Ледяное лицо, корона, сверкающие снежные наряды.

– Идём? – спросил я у своих спутников.

«Можно идти, – откликнулась Багира. – Это призрак. Безопасно».

Заметив, что мы направились навстречу, королева развернулась и, оглядываясь на нас, направилась к замку. Я вообще ничего не понимал. Откуда в этом мире знают наши сказки, и вообще, что это за странное создание? Почему Багира назвала его призраком?

Поравнявшись с хрустальными стенами прохода, я с интересом приложил ладонь к поверхности, ожидая ледяного холода. Но они были тёплыми! Кладка стен походила на ледовые глыбы, но они не таяли, а, наоборот, излучали тепло.

Королева опять оглянулась и, радушно улыбнувшись, поманила нас в проход. Мне казалось, что арка сквозная. От машины её было видно насквозь. Но, войдя под своды, мы оказались в небольшом помещении, напоминающем тронный зал Снежной королевы. Высокие ледяные потолки, вальячные колонны, мозаичные окна. Слева от меня стояло резное ледяное кресло с подлокотниками.

Королева остановилась и, развернувшись к нам, вдруг произнесла:

– Присаживайтесь, Стас!

«Обалдеть! Откуда она знает моё имя?» – подумал я, устраиваясь в кресле, и тут же получил ответ.

– Это не трудно. Я читаю ваши мысли. И образ Снежной королевы выбрало ваше подсознание. У этого места нет постоянной оболочки. Когда вы приближались, вы увидели сияние. Но ваш полусонный мозг превратил его в шпили башен. Подъезжая ближе, ваша мысль дорисовывала образ здания. А кого вы ещё ожидали увидеть в замке Снежной королевы? – Призрак улыбнулся.

Багира спокойно села у трона.

– Вы можете сменить мою оболочку на любую другую, которую себе представите.

Я почему-то сразу же представил себе белого кролика. Фигура королевы мгновенно перетекла в пушистого зверька, но ростом с взрослого человека. И тут же сменился и тембр голоса, он стал по-детски искажённым, каким его обычно озвучивают за кадром актёры.

– У этого места, – продолжал рассказывать уже смешной заяц, – нет постоянных координат. Оно перемещается по мере необходимости. Таких центров множество на всей планете…

У меня в голове вдруг возникла песенка о зайцах, которую пел Юрий Никулин в фильме «Бриллиантовая рука», и я уже ничуть не удивился, когда облик зайца перетёк в образ известного артиста. И уже Юрий Никулин с загипсованной рукой, в накинутом на плечи пиджаке, своим приятным баритоном продолжил:

– Назначение нашей службы… Если обратиться к вашей земной терминологии, мы – перинатальный центр, следим за правильным развитием новых членов общества…

Словосочетание «перинатальный центр» моментально выбрало в моей голове образ медика. И фигура призрака превратилась в сексуальную медсестру Эвелину Блёданс из «Маски-шоу».

– Обычно мы начинаем следить за индивидуумами с младенческих лет. Но у вас инициация с симбионтами произошла уже в зрелом возрасте. Поэтому вы вряд ли достигнете своего максимального развития. Вы знаете, что ваша раса использует возможности вашего мозга максимум на десять процентов? Многие энергетические каналы у вас просто атрофировались. Мы сейчас проводим необходимую коррекцию вашей мозговой активности, но, как я сказала, время упущено.

– Извините, – перебил я призрака, – а мои друзья? Там есть люди и моложе меня.

– Да, вы правы, – кивнула Эвелина. – Они как раз сейчас вас ищут.

Стена справа от меня стала прозрачной, и я увидел изумлённые лица своих друзей. Они, озираясь, ходили по коридору и выкрикивали моё имя. Вскоре стена вновь стала непрозрачной.

– Но если сравнивать вас с младенцами, они только ещё родились и пытаются настроить своё зрение. А вы, как младенец, делаете попытки держать головку. Для них мы провели минимальную коррекцию, чтобы не навредить и ускорить их развитие. С вами немного сложнее. Вы пропустили первое, назовём его так, обследование, и ваше развитие застопорилось на одном цикле – энергетическом. Это неплохо для вашей расы, но очень мало для истинных возможностей человека. И пока вы сидите в этом кресле, мы пытаемся выровнять синаптические контакты между вашими нейронами. А также по возможности проложить новые энергетические пути по атрофированным у вас каналам. Мы хотим активизировать ваши заблокированные участки мозга. Это позволит вам в дальнейшем развиваться по истинному пути и освоить новые уникальные возможности человеческого организма.

Я решил, что пора сменить оболочку призрака на что-то более сексуальное. Медицинский халат на Эвелине перетёк в красный купальник, размер бюста увеличился, и передо мной стояла уже Памела Андерсон в образе спасателя из сериала «Спасатели Малибу».

– Вы делаете это со всеми людьми, кто сюда попадает? – спросил я, улыбнувшись.

– Нет, конечно, – улыбнулась в ответ Памела. – За последние тысячи лет вы первые, кто сумел найти подход к этим милым животным. – Она изящно показала на лежавшую Багиру. – Наши создатели очень любили шорков. Они вместе жили и путешествовали по мирам, поддерживая, помогая и выручая друг друга из опасностей. Эти милые животные приглядывали за детьми, помогая им нормально развиваться и тренировать свои новые способности. Они дополняли друг друга. Где не мог справиться человек, ему на помощь приходили шорки. А когда им нужна была помощь, то и они её получали сполна. Вирус, живущий в крови животных и людей, помогал им общаться и развиваться. Ваше животное ещё молодое, и очень хорошо, что вы вместе с ним посетили наше заведение. Мы также приглядываем и за развитием местной популяции этих друзей человека. Они сейчас настороже. Пришельцы их опасались и, посещая наш мир, старались уничтожать, потому что боялись заразиться вирусом. Хотя этот вирус – полезная прививка для совершенствования людских возможностей. Обычно её прививают сразу после рождения ребёнка. Но нам кажется, что ещё не скоро людской род вернётся сюда. Вы – первые ласточки. – Памела улыбнулась, и её образ сменился на… Дюймовочку!

Блин, опять сказочная ассоциация, немного расстроился я.

– Ваш сеанс закончен, – сказала она. – Мы запустили регенерирующие процессы в вашем организме. И в скором времени вы сможете более полно использовать данный вам от природы богатый арсенал возможностей.

– И когда очередные прививки? – вставая с кресла, поинтересовался я.

Дюймовочка превратилась в Мэрилин Монро в белоснежном платье.

– Как только вы опять попадёте в наш мир на срок более суток и с вами не окажется непривитых людей. – Мэрилин послала мне воздушный поцелуй и растворилась воздухе.

– Пойдём, Багира, – позвал я шорка и направился в проём арки выхода…

Как только мы вышли из арки, друзья, увидев нас, бросились навстречу. Каждый старался прикоснуться к нам с участием и тревогой в глазах, интересуясь, куда мы пропали. Они, мол, всё тут обошли, но никого не заметили.

– Успокойтесь, – улыбнулся я. – Всё в порядке. Нам просто меняли подгузники.

Заметив изумление в их взглядах, я подробно рассказал о прошедшей беседе.

– Вот оно что! – обрадовался Володя. – А то у нас тут чуть крыша не поехала.

Все вразнобой стали делиться, кто что видел. Оказалось, вид здания, представлявшегося мне замком, у всех разный. Елена видела перед собой Триумфальную арку из Парижа, но с очень длинным проходом. Баринов – здание Эрмитажа. Алексей – Думу в Ростове, что на улице Большая Садовая, а Сергей – МГУ имени М. В. Ломоносова. У всех зданий был сквозной длинный проход, но никаких входов и дверей они не обнаружили. Но ещё больше они удивились, когда Леночка захотела сфотографироваться на фоне своей арки. И мне продемонстрировали это фото. Миронову на ней было видно, а здания – нет. Хотя тактильные ощущения были самые реальные.

Мне рассказали, что когда они проснулись, то нас с Багирой в машине не увидели, а перед ними стоит здание. Вот они и кинулись обыскивать окрестности.

Разъяснив ситуацию, мы позавтракали остатками жареной дичи. Попросив Володю сменить меня за рулём, я завалился на третий ряд и мгновенно уснул.

Мне показалось, я только на минутку закрыл глаза, как почувствовал тряску организма и услышал зов Багиры. Злой и раздражённый от недосыпа я заворчал:

– Ироды! Только уснул… Чего вы мне спать не даёте?

Оказалось, меня тормошил Серёга.

– Стас, я всё понимаю, но тут такая ситуация…

Протерев глаза, я увидел, что вся компания смотрит на меня как-то странно.

– Да чего случилось-то? – зевая, спросил я.

– А ты глянь вперёд, – попросил меня полковник.

Пробравшись через второй ряд, я увидел, что дорогу нам перегородили с десяток огромных шорков. Они сидели и лежали на трассе, полукольцом окружив нашу машину. У всех было разная расцветка. «А ведь некоторые могут быть и замаскированными», – возникла у меня мысль.

– И чего им надо? – спросил я у друзей.

– Мы не знаем, – ответил Володя. – Я ехал по дороге и заметил, что они толпой вышли на трассу. Естественно, я стал сбрасывать скорость, но животные не разбежались, а расселись в ожидании. Багира что-то пыталась нам сказать своим хрипатым языком, но мы-то её не понимаем. Пришлось тебя будить.

– Ну, и чего они хотят? – спросил я уже Багиру.

«Они хотят поговорить с нашим вожаком».

– А с чего они решили, что я ваш вожак? – Спросонья я плохо соображал.

«Я им сказала, что ты мой вожак и это твой прайд. Тебя ждёт другой вожак. Хочет поговорить».

– Так, парни, – обратился я к товарищам, – я, оказывается, ваш вожак, а вы моя стая. Поэтому пропустите-ка пахана. Мне надо перетереть базар с местной братвой.

Сдвинув дверь салона, мы с Багирой вышли наружу. От окружившей нас стаи отделился матёрый шорк и не спеша пошёл нам навстречу.

«Офигеть у него размерчик!» – подумал я. Животное не уступало по габаритам огромному тигру. Вот только мощные длинные лапы выдавали в нём другое существо.

Зверь подошёл к нам поближе и сел на дорогу. Багира присела чуть сзади меня, показывая свой уровень в стае.

«Ты вожак?» – услышал я в своей голове его голос.

– Да.

«Ты странный вожак. Совсем ещё детёныш…»

Его сравнение меня удивило, но надо держать марку.

– По годам своего мира я уже взрослая особь. – Я чуть приосанился.

«Годы не важны. Важен разум. Он у тебя только просыпается, как у ребёнка».

А-а-а! Вот оно что! – дошло до меня. Действительно, для местных мы только родились.

«Вы только начинаете играть в игрушки», – пояснил вожак.

Эта фраза меня удивила.

– В какие игрушки?

«Я вижу у одного из вас игрушку. – Животное кивнуло на выглядывающего из дверей Серёгу. – У него шар силы».

Силовой артефакт для этих животных – игрушка! У меня мозги стали заплетаться. Но, собравшись с мыслями, я решил спросить:

– Почему ты называешь артефакт игрушкой?

«Это игрушки для детей, – пояснил вожак. – Пока дети слабые, эти предметы им необходимы. Они развивают их и защищают. Но когда ребёнок вырастет, игрушки ему больше не нужны…»

Мои мозги лихорадочно стали перебирать все виденные мной артефакты.

– То есть ты хочешь сказать, что вещи, которые защищают, перемещают нас или другие предметы, транслируют картинки в наш мозг, – это всё игрушки для детей?

«Ты быстро сообразил». – Шорк на мгновение показал свою улыбку.

Мля! Вот это клыки! Такими и ногу без проблем перекусит, как травинку! – Я поёжился, представив возможности этих поразительных челюстей.

– Да, ты прав, – согласился я с его доводами. – Но пока мы развиваемся, нам нужны подобные игрушки. Мир слишком жесток, и нам нужна защита, пока мы не окрепнем.

«Я рад, что люди вернулись, – сказал мне вожак. – Я почувствовал вас издалека. Хотел увести свой прайд, но мой разум заметил вашего малыша…»

Багира подошла ко мне и села рядышком. А вожак продолжил:

«Вы не убили ее, как поступали ваши предшественники. Она живёт с вами, и я вижу, что это ей нравится. Очень давно в нашем мире было подобное. В человеческую семью, у которой рождались дети и они начинали самостоятельно передвигаться, приходили молодые щенки шорков. Они росли вместе, развивались и становились единой семьёй, пока смерть не разлучала их. Но потом люди исчезли, и долго никого здесь не было. А когда появились новые люди, они стали нас убивать.

– Они боялись вас, – пытался я реабилитировать предшественников.

«Мы понимали это и не держим на них зла. И я очень рад, что ситуация стала исправляться. Когда у вас появятся дети, привозите их сюда. Мы найдём для них спутников-шорков. – Вожак кивнул на моих товарищей: – Как ваш разум окрепнет и если вы захотите, то и для вас найдутся помощники. Пока вы слишком молоды».

– Спасибо! – приложил я руку к сердцу и поклонился.

Багира что-то прохрипела вожаку на своём языке. Тот ей рыкнул в ответ, и я опять услышал его голос:

«Ваша спутница говорит, что в вашем мире жить опасно. Там холодно, и вас пытались убить».

– Было такое дело, – согласился я.

«У вас нет взрослых, кто сможет дать вам безопасность. Поэтому вам нужны игрушки…»

Ёшкин кот! – обрадовался я. Вожак знает, где есть артефакты!

«Я помогу вам. Люди уже много унесли с собой, но ещё остались нетронутые места. Следуйте за мной, я покажу, где лежат игрушки».

Вожак рыкнул на свою стаю. Все особи встали и очистили нам проезд.

– Володя! – крикнул я, забираясь в салон машины. – Езжай за этим зверем. Он приведёт нас к артефактам.

Баринов завёл двигатель и пристроился за бегущим впереди нас вожаком.

– О чём вы там беседовали? – стали все наседать на меня.

Пришлось им рассказать, что эти артефакты на самом деле – детские игрушки. В них нуждался ребёнок. Артефакты развивали и защищали его, пока он не постигал эти возможности самостоятельно. Потом, как я понял, человек мог и сам всё это делать без всяких артефактов! Мы для шорков ещё только родившиеся младенцы, которые не знают своих возможностей. Наши мозги не развиты. И что раньше в семью с родившимися детьми приходили молодые щенки этих умных животных. Они вместе развивались и росли, превращаясь в единый клан. Он и нам предлагал, когда мы «немного подрастём для них», если захотим, взять себе щенят. И ещё предлагал привозить своих детей к ним, когда у нас они родятся.

– Класс! – заорал Лёха. – Я ведь недавно второй раз стал отцом. Надо будет дочку свою сюда привезти.

– Лёха, – перебил я его, – вожак сказал, что молодые шорки приходят, когда дети начинают самостоятельно ходить. Так что немного подожди.

Но Лёху это совершенно не расстроило. Он тут же стал подкатывать к лейтенанту:

– Леночка, а у вас есть муж и дети?

– Пока нет, – мило улыбнулась она. – Как-то всё времени не было.

– Так, может, кого-то из нас выберете? – не унимался ловелас. – Мы же теперь все одной крови? Я так понимаю…

– Может, и выберу, – улыбнулась она, – но явно не вас!

– Ага, Лёха! – радостно заорали все мы. – Ловко тебя отшили!

– А кого? – Мелехов озадаченно оглядел нашу компанию. – Чего с этих старпёров-то брать?

– Это кто тут старпёр? – как бы в шутку разозлился Сергей. – Я тебе ща мигом задницу на британский флаг порву!

Мы все задорно захохотали…

Вожак сошёл с хорошей дороги и направился по траве вправо. Скорость пришлось снизить. Я опять попросил Селену контролировать возможные ямы. Минут через тридцать на горизонте показался небольшой городок, за которым виднелась синяя морская гладь.

По сравнению с видимыми нами ранее, это был вообще не город. Скорее это походило на трактир в Гедере. Невысокое ограждение, за которым находилось небольшое здание. Этот дом напоминал уменьшенную копию летней резиденции короля на Алахаре. Но знакомая янтарная отделка стен говорила о местной постройке.

Вожак забежал в широкий проём в ограждении и сел на землю.

Остановившись поблизости, мы все вышли из машины.

«Здесь, – услышал я голос вожака. – Но много не берите. Ищите то, что вам ближе».

– А что нам ближе? – не понял я.

«Вы почувствуете. Можете трогать любые вещи, но, когда найдёте своё, вы поймёте. Каждый человек индивидуален. И что-то у него получается лучше, чем у других. Нет единых способностей. Вы поймёте, позже… А для вашего климата возьмите там колечки – это тепло дома. Их всегда давали детям, когда семья уезжала в другие миры. А я ухожу. Удачи!» – Вожак развернулся и мгновенно исчез.

– Значит, так, ребята, – взял я на себя обязанности экскурсовода. – Не шалим. Ничего не трогаем. Ходим, смотрим, наслаждаемся.

– В смысле? – не понял Володя.

Я улыбнулся и пояснил:

– Вожак сказал, это что-то типа магазина. Здесь полно всяких вещей, но он рекомендовал не брать много и искать свои игрушки.

– Всё равно не понятно, – влез уже Сергей.

– Шорк предупредил, что мы все разные и у нас могут развиваться свои специфические таланты. Всё как у людей. Один силён в математике, а другому легко даётся владение музыкальными инструментами, третий хорошо рисует, четвёртый – компьютерный гений, – посмотрел я на Елену, которая смущённо покраснела. – Пятый, – продолжил я, – выдающийся спортсмен, шестой – уникальный доктор. Таких примеров можно приводить кучу. В общем, вожак сказал, когда вы увидите свою игрушку, то поймёте, что это именно то, что вам необходимо. И не нужно брать всё подряд.

– Ну что? – подмигнул нам Лёха – Вперёд за покупками! – и первым ринулся в здание…

Все мои товарищи уже зашли в «магазин», я шёл последним. Мне казалось, что все мы попадём если не в магазин игрушек, какие встречаются в каждом городе, то в нечто подобное. Но когда я вошёл внутрь, передо мной предстала обычная земная комната. Даже, скорее, кабинет в доме или квартире. Все предметы были знакомы. Стеллажи с книгами, старинный стол под зелёным сукном. Мягкий кожаный диванчик. Сочетание светло-бежевых стен с коричневой отделкой стеллажей и мебели придавало изысканный английский стиль помещению. Обычно его называют классическим. Лаконичность и элегантность линий, чувство меры и строгость форм, дорогая мебель ручной сборки и элегантные безделушки на столе и полках. Всё это приятно радовало глаз и говорило о хорошем вкусе владельца. Здесь гармонично сочеталось богатство стиля и сдержанность оформления. На Земле я, скорее всего, не отказался бы от владения подобным кабинетом.

Но что странно: хотя мои товарищи вошли первыми, в этом помещении никого кроме меня не было.

Кожаное кресло с резными подлокотниками так и манило сесть в него. Осторожно, будто ожидая, что владелец кабинета может в любой момент зайти и увидеть меня на чужом месте, я сел в шикарное кресло. Хмм… Вполне комфортно. Откинувшись на мягкую спинку, я стал осматривать помещение. Старинный письменный прибор на столе оказался самым настоящим, даже чернила были налиты в чернильницу. Рядом с ним стоял на каменной подставке небольшой хрустальный шарик, похожий на силовой артефакт. Я взял его в руки и стал перекатывать с ладони на ладонь. Приятные ощущения. Особенно меня поразило, что внутри при движении шарика появлялась туманная дымка. Пытаясь разглядеть, что у него внутри, я поднёс сферу к глазам. И увидел Елену, примеряющую жемчужное ожерелье. Понятно – девушка. Ей бы всё наряжаться!

Положив сферу на место, я обратил внимание, что у стола есть пара выдвижных ящиков. Открыв один, я увидел старинные часы с крышечкой. Такие цепляли себе на жилетку состоятельные джентльмены. С восторгом взяв часы, я стал с интересом их рассматривать. Вроде из золота, подумал я, глядя на жёлтый металл корпуса. Я нажал на кнопку, и крышечка у часов медленно открылась, заиграла музыка. Мелкие колокольчики выстукивали приятную мелодию. Циферблат с римскими цифрами был цвета слоновой кости. По центру было видно прозрачное окошко, где двигались маятник и шестерёнки. На внутренней стороне крышки была выгравирована надпись Tempora mutantur, et nos mutamur in illis. Стильная штучка, отметил я и положил часы в карман. Потом подумал и прихватил и хрустальный шарик.

Во втором ящичке лежала небольшая малахитовая шкатулка. Открыв её, я увидел пять одинаковых серебряных по цвету колечек. Вспомнив слова шорка, что нам необходимо взять себе по кольцу, я и их приватизировал.

Встав с кресла, я стал бродить вдоль полок, вытаскивая приглянувшиеся мне книги. Они все были на разных языках. Ни одна из них меня не заинтересовала. Я рассматривал стоящие на полках сувениры. Это были изящные статуэтки на различные исторические темы. Были и кентавры, и пастушки, ангелочки и драконы. Я отдавал должное мастерству их изготовления, но, чтобы прихватить их с собой, даже мысли не возникло.

Собираясь уже уходить, я заметил небольшой сборный браслет. Он лежал в самом углу на одной из полок. Сделанный из прямоугольных со скругленными сторонами, но совершенно тёмных камней, он меня поразил своей простотой и в то же время лёгким изяществом. Я никогда не носил никаких украшений, кроме обручального кольца, да и оно меня раздражало. А тут мне невероятно захотелось надеть этот браслет. Он прямо манил меня, просился на руку! Я не стал бороться с искушением. Взяв браслет, я убедился, что звенья его растягиваются, как на резинке. Надев его на правую руку, я не почувствовал тяжести. А браслет вдруг стал менять цвет. С каждой секундой он становился всё светлее и светлее, пока не исчез совсем! Будто его нет вообще на руке. Но вот же он! Я его трогаю, ощущаю, но не вижу! На запястье нет никакого давления. Нащупав украшение, я попытался снять его. Браслет без проблем соскользнул и постепенно восстановил свою тёмную матовость.

«Прикольная игрушка», – подумал я и вновь надел его. Через пять секунд браслет снова стал невидимым, но ощущаемым пальцами.

Оглянувшись на помещение, я развернулся и толкнул дверь на выход…

На улице вся наша компания уже бурно обсуждала увиденное. На Елене я заметил то самое ожерелье, подсмотренное мной в хрустальном шаре. Серёга хвастался, как мне показалось, карбоновым наручем, мол, и лёгкий, и прочный, он давно хотел такой. Им можно блокировать удары ножом или мечом. На Лёхе были элегантные спортивные очки. Он их демонстративно снимал и предлагал всем попытаться их сломать. Лишь у Володи я ничего не разглядел. Подойдя к ним, я спросил у Баринова:

– А ты чем похвастаешься?

В ответ он скромно протянул мне свою правую руку, на безымянный палец которой была надета редкая антикварная вещица. Это был перстень масонов. Литое золотое кольцо с контурной пирамидой, в центре которого выделялось всевидящее око. От пирамиды во все стороны расходились солнечные лучи.

– Ни фига себе ты антиквариат отхватил! – удивился я. – Это же символ масонов?

– Да, – согласился он. – Это лучезарная дельта. Масоны считали, что такое кольцо приносит его владельцу силу и энергию. А у тебя что?

Я достал из кармана старинные часы.

– У тебя тоже губа не дура, – похвалил меня Баринов. Открыв крышку, он заслушался мелодией, а потом прочитал выгравированную на ней надпись: – «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними!» Это латынь! Это всё или ты ещё что-то прихватил?

– Вот, – протянул я всем по кольцу. – Шорк говорил, это тепло дома. Узнав, что у нас очень низкая температура зимой, он рассказал, что родители такие кольца всегда давали своим детям, отправляясь в далёкие поездки. Это Багира ему сообщила, что в нашем мире очень холодно. Да вот ещё хрустальный шарик прихватил. – И, обращаясь к Елене, сказал: – Я в нём, кстати, видел, как ты примеряешь эти бусы.

Елена улыбнулась и, поправив на шее украшение, призналась:

– Я давно мечтала о жемчужном ожерелье и, когда увидела его на трюмо, не смогла удержаться, чтобы не примерить.

– Красивое, – согласился я. – А ещё что взяла?

– Вот колечко! – Она показала скромное кольцо с необычно синим овальным камнем. – И ещё – похожий на ваш хрустальный шарик.

Оказалось, у всех были подобные шарики. Кроме того, у Алексея был с виду обычный резиновый эспандер. Он его так и тискал в руках. А у Сергея вдобавок тоже часы, но наручные, с ярким лазоревым квадратным экраном.

– И сколько сейчас времени? – поинтересовались мы.

– Я не разобрался, – отмахнулся полковник. – Тут непонятные кнопочки, но сами часики мне понравились. Они лежали внутри аквариума.

– Какого аквариума? – удивился я. – Там был кабинет в английском стиле.

– Да нет же! – вскрикнул Пищугин. – Там был элегантный гостиничный ресепшен! А наруч висел на стене. Оформлен был как рыцарский щит с наручем.

– Погодите, какой кабинет, какая гостиница? – изумился Лёха. – Я был в шоуруме. Такой стильный, оформленный дизайнерскими штучками.

– Так, – начал понимать я ситуацию. – Леночка, а ты где была?

– Я в дамской комнате.

– А ты, Баринов?

– Я в старинной антикварной лавке…

– Всё ясно!

– Что ясно? – не понял Сергей. – А где все артефакты, игрушки местные? Мы набрали всякую фигню, а для чего она, непонятно.

– Мне лично всё понятно, – спокойно парировал Володя. – У нас в руках действительно артефакты. Просто мы уже взрослые и нас вряд ли заинтересовали бы красивые кубики, яркие шарики и стеклянные палочки. Вот если бы сюда попал ребёнок, который не видел в своей жизни ещё много чего, то он выбрал бы привычные для него вещи. Нам, как и с домом, где живутпризраки, виделось то, что хранилось в подсознании. И артефакты принимали земной вид.

Алексей с удивлением разглядывал свои модные очки, а Сергей – часы.

– Да вы что?! – воскликнул Баринов, глядя на нас. – Это же ещё круче, мужики! Никто не заподозрит в обычных вещах скрытые возможности. – Володя подышал на свой перстень и протёр его об одежду. – А вот какие это возможности, нам предстоит ещё выяснить.

– Так, бандерлоги! – шутливо воскликнул я. – Я, как вожак стаи, командую: все в машину! Командира не будить до портала! – И, снова забравшись на третий ряд, с удовольствием лёг ещё немного поспать…

Разбудили меня часа через три.

– Чего на этот раз случилось? – зевая, поинтересовался я.

– Экран Селены показывает, что мы на месте, – в задумчивости погладил свою бородку Володя. – Но как нам определить, где сам портал? Индикаторов-то у нас нет… Да и огонёк у тебя на панели загорелся, что топлива практически не осталось.

– Понятно. – Я протёр глаза и предложил поменяться местами с Володей. Усевшись за руль, решил спросить у Багиры: – Милая, как ты думаешь, где проход к нам на Землю?

Багира упёрлась передними лапами на приборную панель, огляделась и произнесла:

«Там есть проход. Я подскажу», – и лапой показала направление.

Съехав с дороги, мы, не торопясь, по траве поехали в нужную сторону. Через тридцать минут я вторым зрением и сам увидел силовые линии портала.

– Вижу, мужики, – обнадёжил я их. – Сейчас будем дома.

Вскоре перед нами появилась туманная дымка, которая становилась всё насыщеннее, чем ближе мы подъезжали к проходу.

– Леночка, смотрите, – обратил я её внимание на вход. – Видите, появилась радуга?

– Да, красивая, – откликнулась девушка.

– Это и есть портал. Мы уже находимся в его силовом поле, и нам нет дороги назад. – Я остановил машину и, как когда-то Степаныч показывал действие эффекта нам, попытался сдать назад. Колёса буксовали, но машина не трогалась с места. – Теперь только вперёд. Портал не выпускает добычу.

Туман стал совершенно густым, но вторым зрением я чётко видел сияющий зев прохода. Казалось, что это струи воды вливаются по стенам в большое отверстие. Только оно находилось не на полу, а на стене, и законы гравитации на него не действовали.

Проехав портал, мы оказались в заснеженном ночном лесу.

– Мля! – выругался Сергей. – А здесь-то уже ночь!

Я глянул на свои наручные часы. По оренбургскому времени они показывали первый час ночи. Я стал прикидывать. Если мы вышли в районе Иркутской области, то здесь сейчас начало четвёртого – раннее утро.

Машина проехала с километр и зарылась в глубоком снегу.

– Пипец, – матюгнулся я. – Всё, приехали.

– И где мы сейчас находимся? – стали все меня спрашивать.

– Селена, определи наши координаты.

Перед нами появился светящийся экран, на котором замигал маркер.

– Ближайшее жилое место в пятидесяти километрах от нашего местоположения, это село Еланцы Ольхонского района Иркутской области, – доложил искин. – От него до озера Байкал двенадцать километров. До Иркутска – двести десять километров.

– Мужики! – воскликнул Лёха. – А это считается, что я вроде как был на Байкале? – И тут же процитировал: – «Байкал удивителен, и недаром сибиряки величают его не озером, а морем. Вода прозрачна необыкновенно, так что видно сквозь неё, как сквозь воздух; цвет у неё нежно-бирюзовый, приятный для глаза». А. П. Чехов. Всё-таки велик и могуч русский язык!

– А с чего ты решил, что мы на русском языке разговариваем? – спросил его Володя. – Как и вы, Елена…

– В смысле? – не понял Алексей.

Тут уже мы втроём заулыбались.

– Этот язык называется межмировой! – пояснил я им.

Они оба стали переглядываться, а Баринов продолжал:

– Вспомните свои первые ощущения, когда вы попали в Заброшенный мир. Вам легко было языком шевелить?

– Я подумала, что это результат стресса – стрельба, погоня, портал, новый мир…

– Нет, это действие полей портала. Мы, оказывается, при рождении наделены способностью к этому языку, но, пока ребёнок развивается, он приучается к языку своих родителей. Портал просто открывает доступ к этой памяти, и те, кто прошёл через него, могут общаться на едином языке.

– А как назад на русский перейти? – озадаченно попросил Мелихов.

– Есть универсальный рецепт, – подмигнул ему Сергей, – заматериться!

– Да ёб… – выдал фразу Лёха и уже на «родном и могучем» продолжил: – Ох… простите, Леночка. Ошизеть! Я теперь два языка знаю.

Миронова не стала вслух произносить матерные слова, но в голове их прокрутила и тоже перешла на родную речь.

– Согласна, стало привычнее общаться.

– А через некоторое время вы уже не будете замечать этого перехода, – тоже перешёл я на родной язык. – Мы уже автоматически можем общаться на двух языках.

Эта новость сильнее всего ошеломила их. Я заметил, что они оба стали шептать фразы на разных языках, сравнивая значения и произношение.

– А посещение Байкала мы тебе не засчитаем, – отрезал Володя. – Пока в нём ноги не помочил или по льду не прошёл.

Но Лёха ничуть не обиделся. Он тихонько продолжал исследовать новый для него язык.

– Что-то холодать стало, а, парни? Вы не замечаете? – заёрзал на своём месте Сергей. – Вы как хотите, а я оденусь.

Я поглядел на датчик температуры за бортом:

– Минус двадцать один термометр показывает. Да, лучше всем одеться.

– Ну и что мы планируем дальше делать? – поинтересовался Володя, когда все вновь надели на себя тёплые куртки и шубки.

– А что нам остаётся? – пожал я плечами. – Вся надежда на вас, Леночка. Солярка вот-вот кончится. До этого села нам идти пешком пятьдесят километров.

– По глубокому снегу – это не вариант, – согласился Сергей.

– У вас есть экстренный канал связи с начальством? – спросил я Миронову.

– Экстренного нет, но я могу связаться с дежурным и попросить помощи, тем более все контрольные сроки прошли.

– Надо хоть проверить, есть ли здесь связь, – предложил Володя.

Мы все полезли за своими сотовыми телефонами.

– Есть! – обрадовался я. – У меня две палки показывает. Так, дома у нас, скорее всего, уже спать все легли, хотя моя половинка всегда поздно ложится. Надо сообщить, что мы живы-здоровы.

Все стали набирать номера своих близких родственников. Моя жена обрадовалась, что у меня всё хорошо. Опасаясь возможного прослушивания телефона, я сообщил, что нам пришлось уехать срочно на север (сделал акцент на этом слове), но в ближайшую неделю вернусь. И я выключил телефон. Заряда батареи оставалось очень мало.

Остальные тоже дозвонились до родственников.

Выключив свет фар, я откинул спинку кресла и устроился поудобнее.

– Леночка, что у вас с контактами? – поинтересовался Баринов.

– Маму я успокоила, телефон Токарева не отвечает, но я сообщила дежурному офицеру в Москве, что нам необходима помощь. Серый микроавтобус, без топлива, без продуктов, нас пятеро. Застряли в тайге в пятидесяти километрах от села Еланцы Иркутской области.

– Как быстро они смогут отреагировать? – спросил её я.

– С учётом того, что как минимум один офицер погиб, а второй или тяжело ранен, или что ещё хуже, то ждать недолго.

– Хорошо…

Мотор машины вдруг стал работать с перебоями и совсем заглох.

– Ну вот, – вздохнул я, – и солярка кончилась.

– Не простыть бы нам здесь, – произнёс Сергей, застёгивая пуховик под горлом.

Да, стало значительно холоднее, тепло из машины быстро улетучивалось. Да ещё и задний багажник весь в дырках от пуль. И тут я вспомнил о кольцах. Достав своё, я надел его на безымянный палец. Кольцо завибрировало и вдруг изменило свой размер точно под мой палец. По телу заструилось тепло, будто я лёг в горячую ванну.

– Кла-ас-с! – обалдевшим от наслаждения голосом протянул я и вытянулся на своём кресле.

Леночка, сидящая рядом со мной, с удивлением спросила:

– Что с вами, Станислав Викторович?

Я показал ей свой палец с колечком. Она понятливо улыбнулась и, достав из кармашка своё украшение, нацепила его на свой пальчик.

– Да, хорошо… – блаженно протянула она. – Даже жарко стало.

– Уважаемые пассажиры, – попробовал я копировать стиль стюардессы, – откиньте спинки кресел в горизонтальное положение и вытяните ноги. Попрошу не забывать о своих артефактах. Наша компания рекомендует попробовать новинку этого сезона – согревающее кольцо!

Парни тут же оценили обогревающий эффект артефакта и с удовольствием откинулись на своих местах. Через пару минут мне стало даже очень жарко. Как его регулировать? – подумал я. И решил снять тёплую куртку. Температура тут же упала. Вот теперь самое то! – обрадовался я. С таким колечком и голый в снегу не замёрзнешь. Обернувшись назад, я хотел сообщить об этом эффекте парням, но увидел, что и они уже сняли свои пуховики. А Лёха стал экспериментировать дальше.

– Мужики, извините, но мне нужно выйти, – произнёс он, сдвигая дверь салона. – Мальчики налево, девочки направо! – и без куртки полез по глубокому снегу в чащу.

«Почему бы и нет?» – подумал я и открыл свою водительскую дверь.

Ветер завывал, ноги проваливались по колено в глубоком снегу, но телу было очень комфортно. Воздух ощущался как летний – плюс 25 градусов! Взяв пригоршню снега, я почувствовал его прохладу лишь на мгновение. Снежок моментально стал таять в руке, превращаясь в воду. Класс! – обрадовался я. От жажды не умрём! Я набрал снега в пригоршню – и вот тебе чистая прохладная водичка, пей сколько влезет!

Сделав свои дела, мы довольные вернулись в салон. Намокшая от снега одежда быстро высохла на нас, как на печке.

– Может, по чайку? – предложил я всем.

– Я бы не отказалась, – тут же оживилась Леночка. – Но где вы возьмёте горячий чай?

– Что-нибудь придумаем, – улыбнулся я и вышел наружу с пустыми бутылками.

Быстро набив в них снега, сорвал пару небольших еловых веток. Вернувшись в салон, я попросил пассажиров руками согреть бутылки со снегом, пока я приготовлю всё для чая. Достав из багажного отсека металлическую кружку, я с гордостью показал её лейтенанту:

– Вот в ней и вскипятим чаёк.

Как я говорил ранее, у меня лежали три таблетки сухого горючего из армейских пайков. Они всегда идут в комплекте с жестяной подставкой для консервных банок. Загибая жестяные лепестки на этой подставке, её можно превратить в удобную мини-плитку. Приготовив всё, я налил в кружку воды и бросил туда немного еловых колючек. Все стали ждать, когда вода нагреется на сухом спирте. Хвойный аромат заструился по салону. Дождавшись первого кипятка, я достал последнюю гематогенку и, отломив кусочек, протянул его девушке.

– Чем богаты, тем и рады! Угощайтесь!

За 7 часов до описываемых событий

Россия. Москва. Кабинет директора ФСБ Портникова Алексея Васильевича

– Разрешите, Алексей Васильевич?

– А, Марычев, заходите, присаживайтесь.

– Я с подполковником Семёновым…

– Да-да, входите.

– Семёнов Андрей Валентинович, – представил его Марычев, – возглавляет рабочую группу вместо погибшего Яшникова.

– Понятно. Жалко, толковый был специалист Александр Владимирович… Но к делу. Как вы знаете, вчера вечером на контактную группу было совершено вооружённое нападение. Группа прикрытия, дежурившая в парке, заметила, что к месту встречи подлетели две иномарки, из которых выскочили неизвестные люди и попытались произвести захват контактёров. Старший группы прикрытия отдал команду принять решительные меры к пресечению попытки захвата, но, убедившись, что нападение было неожиданно прекращено, тут же дал команду отбоя. Никто не ожидал, что в центре города начнёт работать снайпер. Когда раненому майору Токареву и нашим контактёрам с лейтенантом Мироновой удалось скрыться с места перестрелки, группа поддержки смогла задержать вышедших из паралича нападающих. Двое из них были мертвы, скорее всего, это произошло в результате действий Яшникова и Токарева. Снайперу, к сожалению, удалось скрыться. Экспресс-допрос нападавших показал, что трое из них имеют непосредственное отношение к лондонской разведке МИ-5. Был объявлен план «Перехват», но больше никого задержать не удалось. По словам Токарева, контактёры на микроавтобусе «хюндай» выехали в сторону посёлка Черноречье. Нашим сотрудникам удалось найти свидетеля, который сообщил, что микроавтобус преследовали две машины БМВ, белого и чёрного цвета, номеров он не запомнил. Они вели стрельбу по «хюндаю». Но больше эту машину никто не видел. Они не вернулись в город, но и ни одна камера наблюдения на всех окрестных трассах эту машину не зафиксировала. Майору Токареву с помощью оренбургских коллег была оказана срочная медицинская помощь, и он сейчас находится в Оренбургском военном госпитале. Лейтенант Миронова с той поры на связь не выходила. Телефон её не определяется никакими методами. У вас есть что добавить к этой информации, Андрей Валентинович?

– Так точно, товарищ генерал. Сегодня утром в управление поступила расшифровка аудиодонесений Токарева. Он сообщает, что в ходе проведения оперативной работы группе удалось выйти на контакт с майором Бариновым. На этой встрече вместе с ним присутствовали полковник в отставке Пищугин Сергей Николаевич и некто Радыгин Станислав Викторович, которого Баринов представил как капитана Алахарского морского флота в должности консультанта-советника. В охранении они оставили своего человека, не представляя его по имени. Токарев запомнил только номер и марку машины. Вот данные, прошу ознакомиться. – Он протянул записи.

– Очень интересно, продолжайте…

– Радыгин и является единственным владельцем уникального прибора внеземной разработки. Это искусственный интеллект, ИИ, произведён неизвестной нам цивилизацией. Обладает огромной информационной базой данных по мирам спирали и порталам входа и выхода из неё. Со слов ИИ, она имеет возможность взламывать любые информационные накопители и управлять любой техникой, использующей для своей работы любую энергию, что и продемонстрировала им. ИИ невозможно уничтожить земными средствами, но она сообщила, что может защищать своего партнёра и его друзей.

– Продемонстрировала, сообщила?

– Да, фантомный образ ИИ выглядел как довольно сексуальная женщина под именем Селена.

– Дальше. Что известно по этим мирам спирали?

– Пока ничего. Бариновым упоминалась спираль Фибоначчи. Вот подготовленный материал, – протянул бумаги подполковник, – всё, что нам известно по этой теории.

– Хорошо, я ознакомлюсь. Что произошло на встрече?

– Когда группа убедилась в явных доказательствах работы прибора, у ног Радыгина появилось ещё одно живое существо. Он назвал его шорком по имени Багира из Заброшенного мира.

– Как это появилось?

– Не могу знать, товарищ генерал. Токарев сказал: «Появилось из воздуха».

– Хорошо, дальше.

– Существо напоминало большую кошку с длинными лапами и вытянутой мордой. И оно адекватно реагировало на команды Радыгина. В это время на беседующих людей была совершена попытка захвата. В двух автомобилях «мерседес» находились восемь человек, которые попытались произвести захват группы. Яшников и Токарев вступили в рукопашную схватку, но быстро опомнились, когда увидели, что нападающие оказались парализованными неизвестным излучением. Радыгин пояснил, что это действие ИИ, назвав эффект «защитный периметр». Обыскав нападавших, наши сотрудники обнаружили у них табельное оружие разных марок и документы с двойным гражданством: российским и британским.

– Ваше мнение: что бриттам нужно в этом городе?

– Мы подозреваем, что они собирали информацию о пропавшем бизнесмене Харламове Владимире Семёновиче и каким-то образом наткнулись на наших контактёров.

– Вы проверили информацию о пересечении интересов между Харламовым и этой троицей?

– Да. Никаких пересечений не найдено.

– Хм… Это не значит, что их нет. Дальше.

– А дальше по группе стал работать снайпер. Яшников был убит сразу выстрелом в голову. Вторая пуля задела Токарева, когда он складывал найденные трофеи в машину.

– А контактёры?

– По какой-то странной случайности снайпер никого из них не поразил. Но Токарев видел в зеркало заднего вида, что все четверо мужчин, прихватив стажёра Миронову, успели укрыться в микроавтобусе марки «хюндай», вот его данные, – подполковник протянул следующий листок, – и скрылись с места происшествия. После чего лейтенант Миронова вышла с майором на связь для получения дальнейших инструкций. Майор им посоветовал скрыться на время. На этом всё. Пробив номера машин по базе, мы установили, что этот микроавтобус зарегистрирован на имя Радыгина С. В., а машина, стоявшая в охранении, марки «шкода», принадлежит четвёртому человеку, Мелехову Алексею Михайловичу тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения.

– Вы подготовили данные на всю эту четвёрку?

– Так точно, товарищ генерал. Вот распечатки.

– Так… Баринов – это я уже ознакомлен. Мелехов – учился в Полтаве, взвод ВДВ в ПВЗРККУ. Понятно, ракетчик, так… потом Оренбург. Ага. Дальний Восток – «помощник начальника оперативного отдела бригады. В 95-м замком-взвода спецназа разведки 83-й ОДШБР. В 97-м уволился из рядов». Ага, – усмехнулся генерал, – стандартно: работа в охранном предприятии и бизнесмен. Пищугин… Так, начинал с матроса, потом «Высшее пограничное военно-политическое училище КГБ СССР им. К. Е. Ворошилова, 87-й год. КППО отдельная бригада сторожевых кораблей 11-й погранотряд, Афганистан 88–89-й, ВПО среднеазиатский погранокруг 89-й год зам нач. заставы мотоманёвренной группы, ККВПО город Ош, Киргизия – нач. заставы», потом старший офицер штаба. «Погран. академия в Москве 95–98-й». Дальше опять Киргизстан, Таджикистан – нач. погранотряда. Ого! Высокогорная подготовка. Так… Московский погранотряд – наркотрафик и прочее. Затем – «Бузулук нач. штаба погранотряда, нач. регионального отдела спецназначения – военные командировки… Ранения, награды. Комиссован по состоянию здоровья в 2015 году. В настоящее время проживает в Москве». Вполне достойный послужной список. И самое интересное: «Радыгин С. В. Оренбург», ну это понятно. «Образование высшее, инженер-электромеханик». Так, работал, ага, строительные организации. Потом туристическая фирма. «Педагог доп. образования – 1,5 года». Потом радиостанция, телерадиокомпания – звукорежиссёр. Редактор гламурного издания и последнее место – предприниматель, сфера развлечений. Андрей Валентинович, вам не кажется странным такое знакомство? Трое профессиональных военных и ведущий праздников? Какие у них могут быть общие интересы? Он хоть служил в армии?

– Да, товарищ генерал, там есть упоминание, вот.

– А, вижу. «Петропавловск-Камчатский, в/ч 29265 – сержант, мотострелок. 84–86-й года. Отличник боевой и политической…» Ну, тогда все были отличниками.

– Он в армии засветился не только как хороший военнослужащий, но и как артист.

– О как! Артист, говорите…

– Да. В личном деле есть благодарности от маршала Язова Д. Т., тогда ещё командующего КДВО. Он присутствовал на концерте, посвященном сорок пятой годовщине победы над Японией. А Радыгин выступал как чтец совместно с военным оркестром. Из армии ему дали хорошую характеристику для поступления на актёрский факультет. Но что-то там у него не сложилось…

– Вот и я говорю, что общего между кадровыми офицерами и артистом?

– Товарищ генерал, я тоже сначала не увидел закономерности. Но потом решил копнуть чуть глубже и выяснил, что Баринов и Радыгин закончили одну и ту же школу в Оренбурге. Баринов – на год старше, но теоретически они могли быть уже тогда знакомы. Поэтому школьная дружба протянулась через годы.

– Да, вполне логично. У вас всё?

– Так точно!

– Что у вас, Андрей Юрьевич?

– У меня пока ничего нового, но я собрал дежурную группу своих сотрудников, которые готовы вылететь в любом направлении, как только станет известно местонахождение пропавших людей.

– Хорошо, Андрей Юрьевич. Но как вы считаете, лейтенанту Мироновой грозит опасность от этой четвёрки?

– Алексей Васильевич, я уверен, что нет. Если бы они считали, что это мы организовали вооружённое нападение, то не стали бы спасть Миронову. И возможную версию о захвате заложника я тоже отметаю. Она связывалась с майором Токаревым для получения дальнейших инструкций. Если бы она говорила под принуждением, то обязательно произнесла бы кодовую фразу. Но её не было.

– Я понял вас, Андрей Юрьевич. Все свободны. Держите меня в курсе.

В это же время

Лондон. Кабинет главы британской контрразведки МИ-5 Эванса Палмера

– Доминик, вы там совсем потеряли рассудок?

– Но, сэр…

– Зачем было нужно открывать стрельбу, когда группа захвата оказалась совершенно беспомощной? Ваш обдолбанный стрелок видел, что уже ничем не мог им помочь.

– У него был приказ, сэр, что в случае невозможности захвата…

– Я помню это ваше распоряжение, но надо же думать головой. Восемь человек вдруг полностью потеряли способность двигаться. Это уже говорило о провале операции. Нужно было просто наблюдать, собирать дополнительную информацию. Почему это произошло? Возможно, это какая-то новая разработка русских? У вас есть подробности этого инцидента?

– Да, сэр. Стрелок мотивировал свой поступок тем, что оказался свидетелем возможного контакта с инопланетным разумом.

– Вы в своём уме, Доминик?

– Я – да, сэр. У снайпера не было камеры наблюдения, но он умудрился заснять встречу исполнителей с кураторами на свой телефон. Я отправил вам видеофайл на ваш компьютер.

– Давайте посмотрим. – Палмер запустил файл. – Плохо видно, темно и далеко.

– Я подготовил распечатку его объяснительной и готов вам пояснять. Вот смотрите: это агенты Харламова, приехали на микроавтобусе, владеет которым один из них, некто Радыгин С. В. Это второй, Баринов В. В., а вот и заново появился третий, которого три недели назад потерял наш агент. Двое мужчин и женщина – это кураторы. Стоят, что-то обсуждают… И вот сейчас, смотрите… Внутри образованного круга появилась ещё одна женщина.

– Подождите, Доминик, я проглядел, как она там появилась.

– В том-то и дело, что люди не расходились, и вдруг среди них появляется женщина. Как описывал её стрелок, очень привлекательная, но не по сезону одетая. Она начинает общаться с кураторами, и вот ещё одно чудо, видите? У ног Радыгина прямо из воздуха появляется животное, похожее на кошку, но гораздо крупнее по размеру.

– Может, это порода такая – мейн-кун. Они очень крупные.

– Мы прогоняли запись несколько раз. Появление неизвестной женщины и животного происходило по-разному. Женщина мгновенно появилась в окружении людей, а животное сидело на месте и медленно проявлялось из воздуха. Старший группы это тоже наблюдал, поэтому по рации и отдал команду на захват объектов. А вот смотрите, это наша группа захвата. Выбежали из машин, попытались напасть и мгновенно замерли, как истуканы. Кураторы автоматически ещё свалили парочку, но быстро опомнились и стали обыскивать наших бойцов. Стрелок запаниковал и стал кричать командиру, что кураторы – это пришельцы, и открыл по ним стрельбу. Одного убил, второго ранил. После он начал стрелять по микроавтобусу, неизвестно, в кого он там попал, но эта машина скрылась с места происшествия. Старший группы отдал приказ стрелку покинуть позицию и уходить. Также он дал вводную на микроавтобус бригадам, дежурившим поблизости. К микроавтобусу был прикреплен GPS-трекер. Две машины отследили его перемещение и бросились в погоню.

– И… догнали?

– Сэр, дальше вам необходимо посмотреть ещё один файл. Это запись с видеорегистратора БМВ, прислали только что. Видите? На загородной трассе они стали обстреливать микроавтобус, но дальше теория о пришельцах получила ещё одно подтверждение. Перед «хюндаем» открылся портал, и преследуемые агенты мгновенно скрылись в нём. БМВ проехали следом уже по пустой дороге. Сигнал трекера тоже пропал. Я отдал всем приказ срочно уходить из города.

– Так… Доминик, что вы об этом всём думаете?

– Я думаю, сэр, что вряд ли это новые разработки русских. И у них действительно есть выход на пришельцев. Тут всё складывается: и тантал в неограниченных количествах, и невозможность определить его место разработки, и исчезновение Харламова, и его невероятное появление. Кстати, и тема с Синдбадом сюда очень гармонично вплетается. Если он не агент Кремля, то, видимо, пришельцы не только с русскими завязали отношения. А также становится логичной информация о другом стратегическом сырье, временами неизвестно откуда появляющемся на мировом рынке.

– Доминик, нам необходимо срочно найти выход на этих пришельцев. Иначе Британия потеряет свою стратегическую выгоду. Даю вам полный карт-бланш на все действия.

23:00

Россия. Москва. Кабинет директора ФСБ Портникова Алексея Васильевича

– Алексей Васильевич, извините, что пришлось вас побеспокоить так поздно, но полученная только что информация не терпит отлагательств.

– Да, да, Андрей Юрьевич, докладывайте.

– Полчаса назад дежурным офицером было получено сообщение от лейтенанта Мироновой. Она просит помощи. Её транспорт, тот самый микроавтобус, сейчас находится в районе села Еланцы Ольхонского района Иркутской области. Сидят в тайге в глубоком снегу. Без топлива, без продуктов, и с ней четыре наших оренбуржца.

– Та-ак. Андрей Юрьевич, а сколько километров это от Оренбурга?

– Больше четырёх тысяч.

– И сколько времени прошло с момента происшествия?

– Двадцать восемь часов, товарищ генерал.

– И вы хотите сказать, что за этот срок по зимней дороге, пусть даже они сменялись как водители, машина может пройти более четырёх тысяч километров?

– Нет, но как она там оказалась, я не могу себе представить… Есть только один вариант.

– Слушаю…

– Они воспользовались теми самыми порталами, о которых говорил ИИ.

– Значит, так, Андрей Юрьевич. Срочно локализовать район поисков. Оцепить там всё вокруг. Эту пятёрку вывезти в Сибирский региональный научно-исследовательский центр. Провести их полное обследование. Микроавтобус этот также переправить туда, вы своими методами проверьте на всяческие излучения и вирусы. Неизвестно, чего они могли притащить с этих порталов. Со всех участников спасательной операции взять подписку о неразглашении. И вместе с подполковником Семёновым вы должны быть там как можно скорее.

Район села Еланцы Ольхонского района Иркутской области

Через заиндевелые окна машины еле пробивался лунный свет. Перелив заварившийся чай Елене в пластиковый стаканчик, я и себе приготовил новую порцию. Потом передал мужикам этот походный кухонный набор и остатки гематогена. Пока они готовили себе еловые напитки, у нас с лейтенантом завязался интересный разговор.

– Скажите, Станислав Викторович…

– Леночка, давайте проще, мы хоть на брудершафт не пили, но можно обращаться просто Стас и на «ты»…

– Хорошо, Стас, – улыбнулась она. – Скажи, сколько миров вы все посетили и какая там жизнь?

– Знаешь, мы ещё не профессиональные путешественники по мирам спирали, как наши хорошие знакомые. Мы втроем посетили всего четыре мира. Первый – это Заброшенный мир, в котором и ты уже побывала. Второй – это Кедровый мир. Там нет постоянного государства, все живут небольшими анклавами. Это своеобразный природный заповедник с шикарными и очень высокими кедрами. У этих деревьев уникальная древесина, которая после распила и водной обработки становится крепче камня. Из неё строят экологичные и прочные дома, мебель, элементы декора, ну, и продают в другие миры спирали. Третий мир – Алахар, он более развит по сравнению с нашей Землёй. Там царит уже монархия, где у власти стоит король Жуан Кобург. Волей случая и мы теперь состоим у него на службе. Как вы уже знаете, звание у нас у всех троих – капитаны, а по должности мы с вами похожи, консультанты-аналитики. Дело в том, что проходы через порталы знакомы не только нам. Я не удивлюсь, что представители разных стран уже давно шныряют по мирам спирали. Первыми это были торговцы, но в последнее время зачастили и военные структуры. Нам троим лично пришлось столкнуться с армией Северной Кореи. Они не настроены на мирное сосуществование, предпочли агрессивные методы действия. Поэтому король обеспокоен возможными террористическими актами различных структур. Нам удалось оказать некоторые полезные для государства услуги, которые были высоко оценены монархией. И представители местной власти заинтересовались возможным дружеским сотрудничеством именно с Россией. Они не боятся земной интервенции. У них есть возможность мгновенно определять с орбиты наличие ядерного оружия и нейтрализовать его. Они владеют антигравитацией и мощным энергетическим оружием. Защитные средства как техники, так и непосредственно человека во много раз превосходят лучшие земные аналоги. К ним невозможно попасть напрямую с Земли. Придётся передвигаться через транзитный мир. Поэтому у них всегда есть запас времени и возможность принять адекватные меры. Но у них, как и на Земле, затруднено определять одиночек с недобрыми намерениями. Поэтому нашу команду попросили прозондировать возможность взаимовыгодного сотрудничества непосредственно между Россией и Алахаром. Но, как видите, мы уже кому-то мешаем. Иначе для чего нужно было открывать стрельбу по нас?

Оглянувшись назад, я увидел, что и Алексей сидит с раскрытым ртом, жадно поглощая новую для него информацию.

– А четвёртый мир? Он какой?

– Четвёртый… Это тоже очень интересное место. С одной стороны, его можно назвать золотым клондайком во времена американской золотой лихорадки, но с поправкой на современный уровень развития техники и возможностей. Там также нет постоянного государства. Но этот мир, Гедер, славится своими лекарствами и целителями. Кто-то их называет ведьмами и колдунами. Кто-то экстрасенсами. Но их возможности во многом превосходят способности обычных людей. Нам удалось пообщаться с двумя представителями этого мира. Но даже маленькая девочка, которая ещё постигала азы своей науки, не сравнится со всей нашей, – я обвёл рукой салон микроавтобуса, – фокус-группой. Она ведунья, и, я так понял, девочка видит будущее и умеет использовать эти знания себе во благо.

– Точно, – влез в разговор Володя, – как она Серёгу разделала в пух и прах в нарды!

– Да ладно тебе, – шутливо толкнул Баринова в плечо Сергей.

Вдруг меня осенила одна мысль!

– Селена!

– Да, Стас, – раздался её голос.

– Скажи, а возможно ли земными методами обнаружить у нас в крови вирус Заброшенного мира?

– Нет, – успокоила всех она. – Во-первых, нужно знать, где его искать. Вирус встраивается в ваши ДНК, изменяя и улучшая человеческие возможности. Во-вторых, человеческий геном содержит около трёх миллиардов символов, и сразу найти разницу между принятым на Земле стандартом и вашими отличительными геномами очень трудно. Единственное отличие, которое могут обнаружить земные медики, – это то, что ваши кровяные тельца станут более активными. У вас быстрее заживают раны, быстрее появляются антитела, вы мгновенно боретесь с проникающей инфекцией. Кстати, обратите внимание на ваши раны на ноге.

Все тут же принялись разматывать бинты.

– Офигеть! – воскликнул Лёха, увидев свой заживший шрам. – Я и забыл о нём, ничего не болит же.

У всех четверых рана выглядела, будто прошла минимум неделя после пореза.

– Так, все бинты дайте мне, – вдруг попросил Сергей. – Их нужно сжечь, чтобы не оставлять следов. И как вы все понимаете, я не советовал бы вам распространяться о вирусе в вашей крови.

– Согласен с Сергеем, – стал объяснять я сложившуюся ситуацию. – Но вам придётся вести осторожный образ жизни.

Лёха и Елена изумлённо посмотрели на меня.

– Дело в том, что, если ваша кровь попадёт в организм непривитого человека, он умрёт в течение часа, максимум – двух. Его могут спасти только микроорганизмы, содержащиеся в слюне шорков. Но я не уверен, что эту слюну можно заранее собрать и долго хранить.

Багира, услышав о шорках, тут же вылезла из-под вороха нашей зимней одежды и пролезла ко мне.

– Так, милая? – спросил я её.

Багира рыкнула, а в голове я услышал:

«Слюна становится лечебной, как только я чувствую, что необходимо моё вмешательство».

Я озвучил для всех пояснение Багиры.

– Ну вот, что я и говорил. Железы шорков начинают вырабатывать антидот, когда зверь чувствует необходимость в нём. Поэтому вам придётся быть предельно осторожными как в жизни, так и в… сексе.

– Ну надо же, – расстроился Лёха. – Это что? Опять в презервативах?

– Если не хочешь убить свою партнёршу агрессивным сексом, то да. Или она прокусит в страстном поцелуе твою губу. Попробует твою кровушку на вкус, но вампиром не станет, а сдохнет через пару часиков. Так что никакого садомазо… – Я увидел огорчение на лице Мироновой и тут же пошутил: – А вот с нами это не возбраняется! – Увидев появившуюся улыбку на её лице, я решил строго предупредить: – Лена, тебя это сильнее всех касается. Мы все понимаем, что от вашей группы ждут подробную информацию. И скрывать, что посещение Заброшенного мира без средств защиты невозможно, не имеет смысла. Но средства обезопасить себя от вируса известны другим цивилизациям. И это действительно так. Даже если наши бравые военные попадут туда, в земных ОЗК погибнут без вопросов. Расстояния между порталами довольно приличные, за час-два не проедешь. Чтобы тебе не стать пожизненной лабораторной крысой в засекреченном научном центре, в твоих же интересах умолчать о способе обеззаразить себя. Я боюсь, что бравые военные могут начать ловить этих мирных животных, но не уверен, что у них это получится. И в то же время это ещё сильнее обозлит шорков. Я предлагаю выработать единую версию нашего путешествия.

– Да! Мы через временной портал попали в Заброшенный мир. Как это произошло, я и сам не могу пока понять. У нас троих уже была сделана необходимая прививка от вируса. И у меня была ещё парочка вакцин для вас. Будут спрашивать, скажите – обычный земной одноразовый шприц пять миллиграммов белого цвета. Можно сказать, что держал их для членов своей семьи. Об артефактах я бы тоже предпочитал молчать. Неизвестно, как сложится твоя дальнейшая служба, но они могут пригодиться. Ты уже видела, как Сергей защищал нас силовым щитом от стрельбы нападавших на нас людей. Что могут твои новые игрушки, мы не знаем. Также и о своих новых артефактах нам ничего не известно.

– Тогда, как услышим шум винтов, – предложил Володя, – надо и свои колечки снять. Переодеваемся в свою тёплую одежду и косим, что чуть не замёрзли.

Все кивнули.

– И ещё, – продолжил он, – вам двоим для информации: все артефакты ничего не излучают. Они нейтральны для любой проверки. Чем бы нас ни просвечивали, ничего понять не смогут. Алексей вообще случайно оказался с нами, как и вы, – обратился он к Елене. – А своё предложение по отношению к конторе мы уже вам озвучили. В случае положительного решения мы поможем местным представителям попасть на приём в соответствующие ведомства государства Алахар. И ещё: пока мы не попали домой, мы хотели бы обезопасить свои семьи от возможных проблем.

– Я понимаю, – согласилась с нашими доводами Елена. – Я вам благодарна за спасение своей жизни. И мне так же не хочется превращаться в подопытного кролика. Но моя работа требует представить подробный отчёт о том, что я видела и где была.

– Так и пишите, – посоветовал Сергей, – попала через портал в другой мир. Стас сделал вам прививки в правую ягодицу. Зверь поймал местных сусликов – мы поели, попили. Селена указала нам на карте выход. Ночь и день ехали до портала. Я видел, что вы делали фото на смартфон – покажите эти фотографии. Вот останавливались смотреть местную заброшенную архитектуру. Описывайте, какой там воздух, температура, природа, как проехали через портал, но не сообщайте о перинатальном центре и добытых артефактах. – Сергей мило улыбнулся. – Мы всё это подтвердим. А то, что следов от прививки не видно, это действие порталов. Они на самом деле убивают все вредные микробы в организме, очищая его. Это меры безопасности, чтобы ничего заразного не пронести в другой мир.

Я опять посмотрел на часы, время на них показывалось 01:40. Чего-то они там не шевелятся посылать нам спасателей, подумал я. Мы, конечно, не замёрзнем, но живот уже давно бурчит – жрать просит.

В это время у Мироновой звякнула входящая эсэмэска. Девушка посмотрела на экран и сообщила:

– К нам отправляют команду спасателей. Просят нас держаться, помощь скоро придёт.

– Так! – стал командовать Сергей. – Начинаем принимать замороженный вид.

Я с неохотой снял кольцо и сразу же почувствовал леденящий холод промёрзшей кабины.

– Брр, парни, передайте мне мою куртку, а то погода стала как зимой.

Все расхохотались и стали переодеваться. В куртке оказалось гораздо холоднее. За это время она аж заиндевела на холоде.

– Блин, – ругнулся я. – Колотун-бабай пришёл, не простыть бы на морозе.

Все остальные тоже почувствовали себя неуютно.

Я засунул Багиру под куртку, и мы стали греть друг друга.

Через час услышали шум вертолёта. К этому времени мы ничем не напоминали разгорячённых людей. Брови, ресницы, усы и бородки покрылись снежным инеем. Размер поляны, на которой мы стояли, позволял без проблем опуститься вертолёту. Оказалось, что вертолётов было три.

Приземлившись на просеке один за другим, эти шумные монстры выплюнули из себя толпу вооружённых людей, одетых в костюмы радиохимической защиты и противогазы.

– Леночка, это они нас так боятся или что? – спросил у неё Лёха.

– Это стандартный протокол работы, – пояснила она. – Я так понимаю, что майор жив, и он, естественно, отчитался перед начальством о нашей беседе. В конторе не дураки сидят и быстро сообразили, что такое расстояние за сутки мы могли проехать только с помощью порталов. Они же не знают, что эти проходы безопасны, вот и принимают меры предосторожности.

– Тогда сидим в машине, – предупредил я всех. – А то неизвестно, какие им даны указания, начнут шмалять без команды. Но предчувствую, что нам будут во все дырки заглядывать, одним общим анализом крови мы не обойдёмся. – Я обернулся к полковнику и пошутил: – Как ты там, Серёга, говорил: «Один раз – не водолаз»!

Подбежавший военный постучал нам в окно и махнул рукой, предлагая всем выйти.

Выбравшись на улицу, не вынимая Багиру из-за пазухи, я огляделся. Вооружённые солдаты охватывали большим кольцом всю нашу поляну. А рядом стоящий военный, наклоняясь к Елене, через маску противогаза прокричал:

– Вы лейтенант Миронова? – и, получив утвердительный ответ, попросил всех следовать за ним.

В салоне вертолёта нас посадили по одну сторону борта. На противоположной стороне разместились пятеро вооружённых военных. Своё оружие они вроде и не направляли прямо на нас, но держали его так, словно готовы были мгновенно его применить. Из-за шума винтов в салоне невозможно было разговаривать. Поэтому я, поудобнее устроившись на жёсткой скамейке, откинулся на стенку и попытался покемарить. Багира спокойно дремала у меня за пазухой.

Полёт занял чуть более двух часов. Куда нас везут, я не стал уточнять у Селены, чтобы не спровоцировать неадекватных действий.

На месте приземления нас ожидал дежурный пазик, за рулём которого сидел человек в ОЗК. Он привёз нашу компанию и почётную охрану к одиноко стоящему зданию, у входа в которое дежурили люди в светлых костюмах биологической защиты. Эти одеяния похожи на матерчатые скафандры.

Нас провели по вполне обычному коридору к металлической двери с круглым иллюминатором вместо окна, пройдя через которую мы увидели обычное гостиничное фойе. Пара мягких диванчиков, деревья в кадках, большой телевизор на стене, несколько репродукций и четыре двери, ведущие в жилые комнаты. Окинув внутренним зрением стены фойе, я увидел две работающие камеры наблюдения.

Комнаты походили на гостиничные номера. Провожатые предложили нам свободно размещаться в них. Выпустив Багиру, я стал осматриваться.

В комнате стояли две деревянные кровати, пара тумбочек, шкаф для одежды, в котором на плечиках висели две пижамы. Маленький холодильник, стол с электрочайником, пара стульев. В небольшом тамбуре была дверь, ведущая в ванную комнату с душем, раковиной и унитазом. Над кроватями – небольшая панель с кнопкой вызова медсестры и динамиком. Почти номер люкс для медицинского учреждения, подумал я. Оглядев комнату своим внутренним зрением, я увидел, что помимо вызова за панелью спрятан небольшой микрофон. Камер слежения в комнате не обнаружил.

Сопровождающий выдал нам всем пакеты и попросил сложить в них всю нашу одежду, сказав, что личные вещи можно положить в тумбочку. Заметив на моей руке наруч искина, предложил также снять и его. Но тут уже я заартачился. Сказал, что это мой имплант и он не снимается. Если вам надо, можете просвечивать его под любыми излучениями. Скинув пропахшую путом одежду, я переложил все личные вещи и артефакты в тумбочку. Провожатый не стал спорить, быстро забрал наши пакеты с одеждой и удалился.

Тронув за плечо Володю, я показал на панель вызова и приложил палец к губам, пояснив, что нас могут прослушивать. Он понятливо кивнул и юркнул в душевую комнату.

Я думал, нам дадут поесть, но следующие четыре часа были самыми противными в моей жизни. Доктора в биологических скафандрах изгалялись над нами, как только могли. Беспокоясь за реакцию Багиры, я попросил её вытерпеть все эти анализы и никого не кусать. Ей досталась малая толика наших мучений. У нас взяли анализы из всех мест, которые только были возможны. Они просвечивали все наши внутренности. Рентген, МРТ, ЭКГ. Подключали хитрые датчики, мерили мозговую активность. И когда за окном уже вовсю засветило солнце, нам наконец дали поесть.

Утомлённый всей этой медицинской суетой, я даже не заметил, когда исчезла Миронова. Мечтая лишь об одном – поспать, я свалился без сил на кровать. Но и тут не добился покоя. Вошедший без всякого скафандра мужчина уже только этим обратил на себя наше внимание.

– Станислав Викторович, мне хотелось бы с вами побеседовать тет-а-тет. А вы, Владимир Витальевич, пройдите, пожалуйста, в комнату напротив, там тоже с вами проведут беседу.

Баринов вышел, а я устало сел на своей кровати.

– Меня зовут Андрей ЮрьевичМарычев. Я являюсь начальником научно-исследовательского центра ФСБ России.

А я устало произнёс:

– Кто я, вы, полагаю, и так знаете.

Марычев придвинул ко мне стул и сел.

– Судя по тому, что вы зашли без защитной одежды, все анализы у нас в норме? – спросил я.

– Ничего опасного наши медики не нашли. И вы исключительно здоровы для своего возраста. Вот именно это нас более всего смутило, но, прежде чем мы начнём беседу, я хотел бы услышать ваши пожелания. Может, вы в чём-то очень нуждаетесь?

– Да, Андрей Юрьевич. Я хотел бы попросить вас помочь организовать безопасность наших семей. Учитывая, что нас хотели убить, это сейчас единственное, что меня очень беспокоит.

Марычев кивнул:

– Я подозревал, что вы об этом попросите. Наше руководство в Москве уже отдало все необходимые приказы для обеспечения полной безопасности ваших близких и родных. После нашей беседы вы можете им позвонить и убедиться в этом. Телефоны же у вас не забрали?

– Спасибо, Андрей Юрьевич. Но ещё хотелось бы получить зарядные устройства для них.

– Это не проблема, – отмахнулся он. – Всё сделаем.

– Хорошо, что же вам требуется от меня?

– Прежде всего я хотел бы взглянуть на прибор, которым вы владеете, и услышать подробную историю его приобретения.

Мне пришлось закатать рукав пижамы и показать наруч искина.

– Я так понимаю, все ваши приборы и просвечивания не дали никакого ответа?

– Вы правы, нам даже не удалось определить, что это за материал.

– Да я и сам, если честно, не в курсе, но и никогда не интересовался этим. Прибор изготовлен расой эллинов. Судя даже по этому устройству, эллинская цивилизация продвинулась очень далеко. Но порталы к ним везде закрыты. Никто из широкой общественности в разных мирах не знает, почему и как это произошло. Но, Андрей Юрьевич, беседа, предполагаю, будет долгой, а мне, чтобы взбодриться, хотелось бы выпить кофе. Да и, судя по вашему виду, и вам оно не помешает.

Марычев кивнул и произнёс:

– Организуйте нам кофе. – И внимательно стал следить за моей реакцией. После паузы с интересом спросил: – Вижу, вы не удивлены?

Я пожал плечами:

– Я в курсе установленных микрофонов. И если бы они мне мешали, то поверьте, без проблем смог бы их заблокировать.

– С помощью вашего инопланетного прибора?

– Нет, прибор тут ни при чём. Я могу это сделать самостоятельно. – Увидев сомнение в глазах Марычева, я решил немного развлечься: – Андрей Юрьевич, можете считать меня экстрасенсом. Но я не разговариваю с духами, хотя владею другими способностями. Не примите за издевательство, но не могли бы вы прохлопать ладонями любой ритмический рисунок?

Марычев удивился, но простучал несложный ритм: там, та-та-там-там там-там. Я кивнул, и через мгновение в этом же ритме заморгал свет в комнате.

– Очень любопытно, – восхитился Андрей Юрьевич, – недаром показатели вашего мозга изумили наших медиков. – А что вы ещё можете?

– Разное, – не стал уточнять я. – Но я ещё только учусь.

В это время в комнату вошла женщина с небольшим подносом. На нём стояли две фарфоровые чашки, баночка растворимого кофе, сахарница с ложечками и тарелочка с конфетами и печеньем. Поставив все это на стол, женщина вышла.

– Андрей Юрьевич, – обратился я, включив чайник и насыпая себе кофе, – скажите, что вам известно о спирали Фибоначчи?

– Я знаком с этим феноменом. И знаю, что многие просвещённые люди называют её уникальной формулой всего живого во Вселенной.

– Я предлагаю вам послушать краткий курс теории миров спирали Фибоначчи. Селена! Покажись нам в полный рост.

– Да, Стас, – улыбнулась появившаяся девушка.

– Дорогая, расскажи Андрею Юрьевичу краткую теорию о мирах спирали и особенностях порталов в них…

Пока Селена рассказывала известные нам истины, я, прихлёбывая кофе, с интересом наблюдал за начальником НИЦа. Сначала он ожидал подвоха и был очень насторожен. Но потом его поза стала меняться, в глазах заискрилось любопытство. Он наклонился к собеседнице и даже забыл о своём кофе. А Селена после теории перешла к информации о мирах спирали. Что точно никто не знает их максимального количества. Но все известные миры – кислородосодержащие. Во многих живут представители гомо сапиенс. Но есть и исключения. Везде гравитационная составляющая очень близка к земным стандартам, но может колебаться в пределах пяти процентов. Что порталы, как биологические фильтры, обеззараживают живые организмы от всех болезнетворных микробов. И можно совершенно не опасаться заразных пришельцев. Что в связи с этими возможностями люди получают более продолжительные сроки жизни. И что возраст людей в сто пятьдесят лет не считается очень старым. Что порталы не имеют строго определённых координат и периодически смещаются в радиусе ста километров. Что они реверсивные и каждые двенадцать лет меняют своё направление. С Земли есть входы и выходы в два соседних мира: Заброшенный мир, в который без определённых средств защиты не рекомендуются попадать, и Кедровый мир – экологический заповедник. Таких порталов на земле около двух десятков. Они имеются на всех крупных материках. На территории России есть всего два портала, ведущие в Заброшенный мир, один на Камчатке, второй в Крыму, но в эти порталы невозможно проехать на колёсном транспорте, потому что они находятся в горных массивах, и один портал, ведущий в Кедровый мир. Но можно путешествовать транзитом. Например, сначала на машине добраться до Кедрового мира, а из него уже попасть в Заброшенный. Многочисленные экспедиции, охотники за артефактами ушедшей цивилизации, на антигравитационных аппаратах путешествовали через Землю, чтобы быстрее попасть в интересующие их места. Сейчас поиском реликвий занимаются одиночки-сталкеры, но множество артефактов можно купить на рынках в других мирах. Все цивилизации разнятся по степени своего развития, но практически ни одна из них не стремится массово бороздить космические пространства. Зачем? Когда столько открыто дорог в совершенно новые и неисследованные миры, в которые можно добраться, не расходуя понапрасну невосполнимые ресурсы. Хотя есть и те, кто начал осваивать космос.

Я выпил уже вторую чашку кофе, а Андрей Юрьевич, ошарашенный огромным количеством полученной информации, забыл и о первой, на время потерявшись. Но, как опытный руководитель, смог быстро настроиться на дальнейший разговор.

– Да-а-а, – протянул он и наконец отхлебнул остывший кофе. – Это позволяет по-новому взглянуть на всю известную нам космологию. Но, Станислав Викторович, вы так и не рассказали, как к вам попал этот уникальный прибор?

– Вы не поверите, но совершенно случайно. Меня попросили встретить в аэропорте Уфы человека с грузом. Там был чемоданчик с этим прибором. Но по нелепой случайности при осмотре он выпал из него. Мне удалось его поймать у самой земли. Но я тогда не знал, что прикосновение моей руки активировало прибор и я автоматически стал его единственным владельцем. Что и позволило мне получить доступ и посетить несколько миров спирали. А человек, которому он предназначался, мне кажется, вам хорошо известен. – Я сделал паузу, наблюдая за реакцией. – Это господин Харламов Владимир Семенович…

Всё-таки профессионала видно сразу. Ни одна мышца не дёрнулась на лице Марычева. Он спокойно переспросил:

– А почему вы так в этом уверены?

– Я хоть и не аналитик, но и не полный дурак. Свёл плюсы с минусами. Владимир Семёнович занимался хорошим бизнесом – возил с Земли продукты, одежду и всякую технику для не очень развитых миров. А там покупал редкоземельные и драгоценные металлы, которые имеют спрос у нас. Подозреваю, процент с прибыли был просто фантастическим. Но в свою последнюю поездку в Лондон у него случилась неприятность. За ним стали охотиться, и вряд ли это была полиция. Ему удалось уйти через неизвестный им портал в Кедровый мир. А полученная нами информация, что при встрече с вашими представителями на нас напали именно британцы, даёт понять, что они каким-то образом сумели выследить появление нашей компании во главе с господином Харламовым обратно в Оренбурге. И следили они не за вами, а за нами, подозревая в нас если не секретных агентов, то очень близких знакомых Харламова. А увидев появление Селены и, возможно, Багиры, захотели всё это получить.

– Кстати, о вашем звере. Где он? – поинтересовался начальник НИЦа.

Своим внутренним зрением я увидел, что Багира под своим камуфляжем спит на кровати Баринова.

– Багира! – позвал я её. – Просыпайся, с тобой хотят познакомиться.

Вот тут глаза Марычева немного вздрогнули, когда Багира стала проявляться из воздуха. Привстав, она, как обычная кошка, потянулась, зевая, и негромко рыкнула, спрашивая, в чём дело.

– Эти умные животные живут в Заброшенном мире, – сказал я. – Их называют шорками. Они понимают, когда с ними общаются на межмировом языке, хотя моя красавица освоила и некоторые команды на русском. Кстати, вам Селена не успела сказать, но знание этого языка приходит автоматически, как только вы пересекаете первый портал. – И, обращаясь уже на межмировом языке, я попросил Багиру: – Милая, это большой человек, поприветствуй его, как короля на Алахаре, пожалуйста.

Багира соскочила с кровати и, подойдя к Марычеву, привстала, протянув ему лапку.

– Она хочет с вами познакомиться, – улыбнулся я.

Андрей Юрьевич с уважением пожал её лапу, и Багира подошла ко мне, усевшись рядом. Она повернула ко мне голову и прохрипела певучую фразу, а в голове я услышал:

«У этого человека болит голова. Если он хочет, я могу снять головную боль».

Я перевёл ее предложение Марычеву. Тот невероятно удивился и спросил, что он должен делать.

– Просто посидите спокойно.

Через пять минут Андрей Юрьевич улыбнулся Багире:

– Большое спасибо. Боль действительно прошла. – И, обращаясь ко мне, восторженно добавил: – Это поразительное животное! И удивительно, что вы понимаете её язык. А она к вам как попала?

И я описал, как мы оправились в Заброшенный мир в качестве спасательной экспедиции за пропавшим отцом Харламова. И там мама Багиры попала на мину, оставленную солдатами Северной Кореи. Маму спасти не удалось, а детёныш сам пошёл за нами. С тех пор мы неразлучны.

– А поподробнее об этих солдатах? – попросил Марычев.

Пришлось вкратце рассказать, что мы были вынуждены вести с ними боевые действия, потому что нашли трупы наших замученных товарищей. Без защитных средств в этом мире можно прожить максимум час или два, всё зависит от молодости организма. Потом проследили их путь до секретной базы в мире Алахар. Где опять нам пришлось с ними воевать, за что в награду нам присвоили внеочередные воинские звания. А после предотвращения теракта власти Алахара, беспокоясь за возможное повторение подобного беспредела, попросили нас связаться с земной службой безопасности.

– Они хотят заключить с вами договоры о более тесных контактах. Ну и от нас личная просьба: обеспечить господину Харламову безопасность и позволить заниматься взаимовыгодной торговлей. Да… и за этот прибор перед Харламовым я расплатился сполна. Как морально, так и материально, не один раз рискуя жизнью. Но, возвращаясь к моей просьбе: я не знаю точно, сколько лет он торгует с разными мирами, но всё это шло не в ущерб Российскому государству. А с его связями…

– Хорошо, я озвучу вашу просьбу насчёт Харламова наверху. А также доложу о ваших верительных грамотах по вопросу сотрудничества. – Он взглянув на часы. – И последний на сегодня вопрос: как вам удалось уйти от преследовавших вас машин?

– Вот тут у меня нет однозначного ответа. Возможно, это проявление в момент паники моих скрытых возможностей, но я не ожидал, что перед нами откроется портал именно в Заброшенный мир… Мы были уже привиты от вируса, а нашим случайным попутчикам – Алексею и Елене – пришлось делать прививки. У меня были две вакцины, держал для членов своей семьи. Алексей просто увидел мою машину и встал рядом, чтобы пообщаться. А когда началась стрельба, нам пришлось спасать и его, и вашу сотрудницу.

– Я видел вашу машину, – сказал Андрей Юрьевич, – и поражён, что из вас никто не пострадал. Пули продырявили задний багажник, но не попали даже в спинку стоящего кресла. Как такое могло произойти? Это все действие вашего прибора?

Я улыбнулся:

– Андрей Юрьевич, пусть это останется нашим маленьким секретом. А то наша с вами беседа складывается как игра в одни ворота. Мы ни перед кем не виноваты. Помогли вашему сотруднику, предложили возможность получить полезные связи, новые знания и возможности. А как я понимаю, сейчас идёт речь только о получении от нас информации. От вашей службы мы имеем пока одни неприятности. Вы же понимаете, что нас в этой стране ничего не держит. Мы могли беспрепятственно уйти через порталы и жить припеваючи в других мирах. И даже если вы оцепите все точки входов и выходов, это не даст никакой гарантии, что вы нам сможете препятствовать. Поверьте, нам ничего не стоило уйти ещё там, в тайге, и тем более из этого места, как бы вы его ни охраняли. Но вы тогда навсегда потеряете возможность выгодного союза. Такими предложениями не разбрасываются.

– Я вас услышал, Станислав Викторович, – согласился Марычев. – И постараюсь в ближайшее время дать вам все ответы.

Проводив Марычева, я увидел, что все мои товарищи давно сидят на диванчиках в фойе. И даже Елена присутствовала, в такой же пижаме, как у нас.

– Долго вы там беседовали, – безапелляционно заявил Алексей. – Я быстрее всех отстрелялся.

– Да тебе особо и нечего было рассказывать, – устало махнул на него рукой Баринов. – Стас, а у тебя кто это был?

– Андрей Юрьевич Марычев. Начальник научно-исследовательского центра ФСБ России. Естественно, что его в первую очередь интересовала Селена. Ну, она ему и прочитала лекцию о теории и фактах миров спирали. А с вами кто разговаривал, Леночка?

– Подполковник Семёнов Андрей Валентинович, он сейчас возглавляет нашу контактную группу вместо погибшего Яшникова.

– Понятно, ну а у всех остальных, видимо, его подчиненные. Теперь будут сверять наши ответы и искать разногласия. Я Марычеву прямо сказал, что мы не держимся за своё положение в этой стране. И что когда захотим отсюда перебраться в другие миры, нам никто не сможет помешать. Пришлось продемонстрировать ему самую скромную из своих способностей…

Все замерли, уставившись на меня.

– Поиграл немного электричеством, – стал я сгибать указательный палец, как будто включал-выключал свет.

– Меня тоже пытались колоть, как пацана, на предмет, как нам удалось выжить при такой интенсивной стрельбе. – Серёга был в своём амплуа. – Я ему говорю, что не в курсе, у Стаса спросите, возможно, это его прибор нас защищал. Мы же на самом деле ещё не знаем всех возможностей Селены.

Я согласно кивнул. А сам подумал: парни знают, что нас пишут, и очень в кон ведут здесь беседу.

– Леночка, как вы считаете, – обратился к ней Баринов, – долго нас ещё мурыжить будут?

– Со мной не поделились подобной информацией, но думаю, что максимум ещё сутки. Поэтому предлагаю пойти всем отдохнуть.

Парни стали расходиться. Я собрался тоже уже уходить, как Лена схватила меня за руку. Проникновенно посмотрев на меня своими большими глазами, она спросила:

– Стас, а у тебя какие дальнейшие планы?

Я остановился на пороге и подумал: это она искренне спрашивает или тут профессиональный интерес?

– Понимаешь, Леночка, сейчас у меня на первом месте семья, пока она не в безопасности, я буду прилагать все усилия, чтобы с ними ничего дурного не случилось. А если, не дай бог, что случится, эти люди очень сильно пожалеют. – Я рефлекторно сжал кулаки, но тут же опомнился и продолжил: – Как только решу эту проблему, можно ввязываться в драку, а там посмотрим! – Улыбнувшись и пожелав Лене хорошо выспаться, я отправился в свою комнату.

Через пять часов после произошедших событий

Сибирский региональный научно-исследовательский центр. Видеомост с директором ФСБ Портниковым Алексеем Васильевичем

Присутствуют: Андрей Юрьевич Марычев, начальник научно-исследовательского центра ФСБ России и подполковник Семёнов Андрей Валентинович.

– Здравствуйте, Андрей Юрьевич. Выглядите усталым. Докладывайте, что вам стало известно.

– Да, Алексей Васильевич, вторые сутки на ногах, но новостей накопилась уйма. Итак, по порядку. Прибор действительно внеземного происхождения. Это искусственный интеллект (ИИ), по словам его владельца Радыгина С. В., создан эллинской цивилизацией, расположенной в закрытом от посещения мире на витках спирали. Материал его изготовления нам не удалось установить. Прибор ничего не излучает ни в одном известном нам диапазоне и не просвечивается никакими излучениями. Даже спектральный анализ оказался бессилен. Фантомный образ, создаваемый этим прибором, напоминает живого человека – женщину с именем Селена. Она дала развёрнутый ответ по теме миров спирали и характерных особенностей порталов. А также безопасного через них прохождения как для человека, так и для транспортного средства. Никаких аномалий, излучений и вирусов нам обнаружить не удалось. Даже наоборот, это очень полезно. Распечатки и звукозапись беседы я вам переслал. ИИ обладает огромными возможностями, но полностью их не знает даже сам Радыгин. Хотя, как оказалось, он и сам обладает некоторыми талантами. Мне он продемонстрировал одну из своих способностей, а именно дистанционное управление электрическими приборами. У нас есть предположение, что эти возможности он и его друзья приобретают с помощью этого прибора. В разговоре он оговорился, что ещё только учится. Проверка мозговой активности всех реципиентов показала, что даже у лейтенанта Мироновой после двадцати восьми часов нахождения в радиусе действия прибора она значительно улучшилась. Самая мощная зафиксирована у Радыгина. Неограниченные возможности прибора по защите своего партнёра и его друзей были доказаны экспериментально. Нами была построена компьютерная модель защиты от поражающего фактора в виде пуль разного калибра. Задний багажник автомобиля «хюндай» был значительно продырявлен, но, как ни странно, не задето остекление машины. Если предположить, что пассажиры находились под защитой силового поля, то получается, что человек, сидевший на третьем крайнем ряду, был под наклоном в соответствии углу установки спинки дивана. И если его тело окружало силовое поле размером не менее одного метра, то как раз заднее стекло попадало в этот периметр. Но согласно конфигурации и посадке тела поле не захватывало стенки багажника. Хотя большая часть попавших пуль была выброшена пассажирами, нам удалось найти их достаточное количество для подробного анализа.

– Очень интересно, Андрей Юрьевич. А как сам прибор попал к Радыгину?

– Совершенно случайно. Он встречал вместе с Харламовым груз в аэропорту города Уфа. Прибор выпал из кейса, а Радыгин его поймал. В результате этого произошла активация прибора, и Радыгин автоматически стал единственным его владельцем. Харламову ничего не оставалось, как пригласить Станислава Викторовича принять участие в очередной поездке и приобщить его к тайне прохода через порталы. Но, уехав в командировку в Лондон, Харламов попадает в переплет с МИ-5. Ему удаётся скрыться через неизвестный портал в соседний с нами Кедровый мир. Радыгин с его подельником получают от него звонок, что необходимо ехать без него. Чтобы усилить свою группу, Радыгин приглашает в поездку своих старых товарищей – Баринова и Пищугина. Так они впервые попадают в другие миры. Четвёртый человек – это некто Копейко Сергей Степанович, сотрудник Харламова. Но, по словам Радыгина, он не вернулся на Землю, а остался в одном из миров. У Харламова перед этим уехал отец, чтобы заняться поисками артефактов в другом мире. Они называют его Заброшенным. Описание подробностей этого мира я вам выслал. Спасательная экспедиция Радыгина экипируется защитными средствами и через Кедровый мир проникает в заражённый. Там они умудряются напасть на след военной группы из Северной Кореи, которая также занималась поисками исторических артефактов, которые имеют большой спрос на рынках разных миров.

– Так… становится понятна их последняя политическая активность. Значит, они уже шастают по мирам спирали… Но извините, Андрей Юрьевич, что перебил вас. Продолжайте.

– Итак… Найдя тела своих погибших товарищей, они вступают с военными в бой. Уничтожают одну группу. Но другая перед этим вместе с отцом Харламова успевает скрыться. В этом же мире они подбирают детёныша шорка, который обладает разумом и псионическими способностями. Мне это животное сумело за пять минут снять головную боль, которую никак не удавалось заглушить таблетками. Оно свободно общается с Радыгиным, и они понимают друг друга. Животное также обладает уникальной способностью исчезать у вас на глазах. Феномен этот нам подробно исследовать не удалось. Но вариантов масса: от феноменальной мимикрии до исчезновения в параллельном пространстве… Группа Радыгина находит след корейцев в мире Алахар. Сумев завязать отношения с военными этого мира, они принимают участие в боевой операции и захватывают базу военных. Высоко оценив их боевой потенциал, алахарское правительство присваивает всем четверым звания капитанов. В момент награждения им опять удаётся предотвратить террористический акт. После этого им предлагают помочь в организации тесного содружества между двумя государствами в сфере борьбы с террористами. Перекрёстные показания Баринова и Пищугина подтверждают эти намерения. А данные, полученные лейтенантом Мироновой из доверительных бесед с этими людьми, дают понять, что развитие государства Алахар как в технологическом, так и в военном плане на порядок превосходит все наши земные достижения. Они не опасаются военной интервенции, но их беспокоят возможные проникновения экстремистски настроенных групп людей из нашего мира.

– Андрей Юрьевич, как вы думаете, насколько правдива вся эта информация?

– Алексей Васильевич, факт существования других миров неоспорим. Миронова предоставила нам снимки со своего телефона разных мест и архитектурных строений Заброшенного мира. Нами исследованы и персональные вещи путешественников. Пока они проходили процедуры, мы обнаружили, что в личных вещах у всех пятерых присутствовали одинаковые предметы. Это хрустальные шары и колечки. Мы взяли на пробу пару, у Радыгина и Мироновой. Они оказались полностью идентичными. Но спектральный анализ показал, что материал изготовления предметов не соответствует ни одному земному аналогу. Нам неизвестен металл колечек, а также камень шаров. По спектру он близок к кварцу, но это явно не земная порода. По словам Мироновой, они нашли их около одного здания.

– А мы можем оказать на Радыгина и компанию необходимое нам давление?

– Давление оказать можно всегда, но в данном случае, мне кажется, у нас ничего не получится. При личной беседе Радыгин дал понять, что они нам ничем не обязаны и могли уже давно переехать вместе с близкими и родными в другой мир. Но советское воспитание здесь сыграло нам на руку. Если они что-то пообещали, то бросить просто так дело не могут. Он сообщил, что их не остановят ни охрана, не запертые стены. Они ждали нашу реакцию, полностью предвидя сложившиеся события. Я уверен, что они не всё нам рассказали и их способности гораздо шире. А если применять к ним силовое воздействие, я не уверен, что эти люди будут действовать адекватно нашим ожиданиям. Все они прошли крещение боем. Им приходилось выживать в экстремальных условиях. А опыт и возможности ИИ дают им огромный бонус. И в случае вооружённого столкновения я поставил бы на эту четвёрку или уже пятёрку.

– Вы считаете, что лейтенант Миронова уже на их стороне?

– Алексей Васильевич, разрешите?

– Да, Андрей Валентинович, у вас есть что дополнить?

– Так точно. При личной беседе между мной и лейтенантом Мироновой явно прослеживалась её симпатия ко всем участникам события, но сильнее всего именно к Радыгину. Здесь и чувство благодарности в случае двойного спасения её жизни – от пуль и от заражения смертельным вирусом, и совместное путешествие по другим мирам. Хотя она лично пока и не понимает этого. Елена Вячеславовна дала толковую оценку возможного боевого потенциала группы, указав, что способности Радыгина гораздо шире, чем он о них говорит. Именно он сумел открыть портал в другой мир в момент наибольшей опасности. Значит, они не нуждаются в стационарных порталах. Он нашёл GPS-трекер, прикреплённый к его автомобилю. Именно он вёл группу по дорогам Заброшенного мира и без всяких индикаторов обнаружил портал на Землю. А его животное помогало найти пищу и воду. И Селена ещё при первой встрече показывала им свои возможности копировать и тут же воспроизводить информацию с флешки, находящейся в кармане у Яшникова. Она предупреждала, что может управлять любой техникой и взломать любые компьютерные системы. Доказав это тем, что у захваченных нами двух «мерседесов», на которых приехали агенты МИ-5, оказалась полностью стёртой вся электронная начинка бортовых компьютеров. А её защитный периметр обездвиживает агрессивно настроенных людей, не трогая избранных. Силовое поле защищало машину и пассажиров в момент преследования… Какими ещё скрытыми талантами обладают Радыгин и его компания, мы даже не можем предположить. Причём Радыгин не отдаёт никому команды, но все прислушиваются к мнениям друг друга и выбирают оптимальный вариант действия. Мой дальнейший прогноз: возможности и скрытые способности этой пятёрки будут только расти. Поэтому я рекомендовал лейтенанту Мироновой оставаться как можно дольше возле этих людей.

– Да… озадачили вы меня этой информацией. Как говорится, не можешь надавить – придётся договариваться. У них были какие-то просьбы помимо варианта взаимовыгодного сотрудничества?

– Да, Алексей Васильевич. Все они просили принять необходимые меры безопасности для своих близких и родных. А также трое из них просили помочь и Харламову в подобной защите и в продолжение развития торговых отношений с другими мирами. Это было бы и нам очень интересно. Тем более Харламов владеет спецификой торговли между мирами, знает спрос и предложение, а также обладает большими связями с местными торговцами.

– С Харламовым, я думаю, вопрос уже решённый. Здесь все заинтересованы. А вот с остальными… Андрей Юрьевич, у вас есть предложения?

– Да, Алексей Васильевич. Я полагаю, группа Радыгина будет ждать нашего решения максимум сутки, после чего примется действовать самостоятельно. Их родные и близкие обеспечены необходимыми мерами безопасности. Но это не помешает группе забрать и перевезти свои семьи в другой мир. Не нужно им в этом препятствовать. Наоборот, необходимо оказать любую помощь – от финансовой до технической. Вместе с группой я предлагаю отправить нашего полномочного представителя совместно с лейтенантом Мироновой. Для установления дружеских отношений. И я бы сам хотел поехать с этой экспедицией. Когда эта четвёрка решит семейные проблемы, мы уже могли бы обращаться к ним с просьбой, оказывать небольшие услуги в некоторых щепетильных вопросах обеспечения безопасности нашей страны.

– Я думаю, вы правы, Андрей Юрьевич. Насчёт вашего участия я ещё подумаю. Озвучьте наши предложения группе Радыгина.

(обратно)

Часть вторая. За горизонтом событий

Сидя за рулём ставшего практически родным трейлера, я выезжал из Оренбурга. За эту неделю произошло столько событий, что голова шла кругом. Наше неожиданное путешествие и пребывание в научно-исследовательском центре раскрутило пружину размеренной жизни с огромной скоростью. События стали меняться почти ежечасно.

Проснувшись, мы увидели нашу выстиранную и выглаженную гражданскую одежду. Не успели поужинать, как в фойе появился Андрей Юрьевич Марычев. Собрав нас всех вместе, он озвучил принятые и утверждённые в Москве решения.

Наши «верительные грамоты» приняты и рассмотрены. Будет назначена контактная группа из десяти человек с самыми широкими полномочиями, которая отправится с нами на Алахар. Вместе с этой группой поедет и он, Андрей Юрьевич, и уже известная нам лейтенант Миронова.

Нам даётся час на сборы, и ближайшим авиарейсом мы летим домой. В течение следующих пяти дней мы должны уладить все семейные формальности, связанные с работой и местами учебы членов наших семей. В случае возникновения каких-то проблем можем обращаться к ним за помощью в любое время дня и ночи. Нам дали контакты ответственного за это офицера. Мой автобусик они восстановят за свой счёт и чуть позже доставят по месту проживания.

Через три часа мы втроём плюс Багира летели ночным спецрейсом в Оренбург. А Пищугин с Мироновой другим рейсом отправлялись в Москву по месту жительства. В оренбургском аэропорту рано утром нас ожидал микроавтобус, который быстро доставил всех по домам.

Не знаю как у других, но у меня разговоры о необходимости переезда в другой мир продолжались не один день. Было всё – и восторги, и скандалы, и ссоры, и примирения. Это ведь даже не другой город, из которого можно позвонить друзьям и знакомым, а совершенно другая планета. А как же все остающиеся здесь бабушки и тётушки, двоюродные и троюродные братья и сёстры? Но приказ дан, следует его выполнять.

За эти дни мы свели Харламова Владимира Семёновича с представителями конторы. Они решили все интересующие их вопросы. А также договорились, что он предоставит нам во временное пользование свой кемпер для перевозки членов наших семей в Алахар.

Наши жёны долго советовались, что брать, а что не надо. Приходилось устраивать целые консилиумы и лекции о новом месте проживания. Благодаря постоянной консультации Селены наши вторые половинки в конце концов определились с багажом. Они уволились со своих мест работы, забрали детей из школ и институтов (пришлось оформлять академический отпуск). Здесь очень помогли связи с конторой. Наконец семьи были готовы к выезду. Теоретически ехать было и не так далеко. Весь маршрут можно преодолеть за одни сутки. Но продукты в дорогу закупались чуть ли не на месяц пути. Уверения, что там купим всё свежее, на жён не действовали. Приобретались лекарства и предметы гигиены. Всякие женские штучки, без которых они якобы не могут жить, чулки и носки.

Махнув на жён рукой, мы только успевали покупать новые багажные сумки и чемоданы. Трейлер я перегнал на стоянку поближе к дому. И почти каждый день мы втроём переносили в него очередные баулы.

С помощью Селены я ежедневно копировал из Интернета кучу музыки, клипов и фильмов. Причём собирал подборки как развлекательного характера от американских и европейских блокбастеров и мелодрам до фильмов российского и советского производства, так и мировые документально-исторические. Фильмы о природе и животном мире (производства ВВС). Документальные сериалы о нашей стране. Фоторепродукции известных мировых художественных и скульптурных шедевров. Слава богу, ещё не все торрент-трекеры позакрывали. И это просто шикарно, когда ты не ограничен объёмом размещаемой информации.

Через пять дней на служебном транспорте приехал и Пищугин с семьёй. Багажа значительно прибавилось, и это только из его московской квартиры. Ещё несколько чемоданов он привёз и с оренбургской жилплощади. Отчитавшись, что наши семьи готовы к переезду, мы ждали ещё два дня прибытия контактной группы. Они не стали долго мудрить и приехали сразу на двух кемперах. Это были машины на базе грузового «мерседеса», но с большим нетрансформируемым салоном и классом пониже нашего. В переводе на земные расстояния мы объяснили, что путь займёт около двух тысяч километров. Баки московских трейлеров не могли в себя вместить такой запас горючего. Но мы предупредили коллег, что в Кедровом мире есть дизельное топливо и там можно без проблем заправиться. Но неплохо всё же держать запас в канистрах. На крайний случай объёма солярки в баках нашего кемпера хватало на перемещение трём машинам.

Почти ежедневно мы их консультировали, что необходимо с собой брать. Какой там климат, какая пища, какие лекарства, какая техника и оружие. Через пять дней автовозом пришёл и мой покрашенный и восстановленный микроавтобус. Я, соскучившись по нему, ездил по городу, выполняя наказы супруги. Два человека, охраняющие меня в салоне, и постоянно следовавшая за мной машина меня совсем не раздражали. Всем близким пришлось рассказывать сказки о моей новой работе и связанным с этим переездом. Что объект режимный и редкая связь возможна только с моей стороны. На расспросы, где это, ссылались на подписку о неразглашении.

В местах входа и выходов из порталов было принято решение держать постоянный пограничный контингент – для возможной помощи и контроля за путешественниками. Селена указала приблизительные координаты порталов в Крыму, на Камчатке и около Архангельска. А также в Сакмарском районе и Ханты-Мансийском регионе. Так как порталы блуждают в радиусе ста километров, нет резона огораживать огромную территорию. Но держать под рукой группу быстрого реагирования сам бог велел. Теперь в случае экстренного возвращения мы могли мгновенно выйти на связь и получить любую помощь.

Последние два дня прошли в домашней суете. Пополнили багажный отсек трейлера ещё грудой вещей и посуды. Договорились о присмотре за нашими квартирами, перезвонили куче родственников. Женщины во всех своих соцсетях выложили статусы «уехала надолго». Заказы на свадьбы в весенний и летний период перекинули на своих ответственных коллег. Коммуналки перевели на автоплатёж. Не уверенные, можно ли там купить ёлки, все затарились искусственными аналогами, скоро же Новый год по нашему календарю. Жёны заставили нас купить приличные запасы земных продуктов типа картошки, моркови, лука, чеснока, круп, мучных изделий, сала, мяса, рыбы, консервов, банок с соленьями и вареньем и ещё массу всего от специй до соли и сахара. Не забыли мы и алкоголь и несколько ящиков земного пива. Багажный отсек трейлера оказался забит под завязку. На четыре-то семьи! Так как Баринов и Мелехов были временно без алахарской жилплощади, мы договорились, что я размещаю у себя семью Володи, а Сергей берёт к себе Мелеховых. Насчёт контактной группы мы постановили: после пересечения портала на Алахар дать знать об этом Мигелю, и пусть правительство решает, куда им следовать и где размещаться.

Да и детей набралось приличное количество. У меня взрослая дочь-студентка. У Володи тоже студентка и школьница. У Мелехова – сын-школьник и грудная дочка. У Сергея тоже сын-школьник. Итого восемь взрослых и шесть детей. И за неделю до новогодних праздников мы небольшим караваном во главе со мной выдвинулись в очередную поездку по мирам спирали…

Снега не было. Трасса позволяла без проблем добраться до места нахождения портала. Помимо того что контора взяла на себя все расходы, связанные с подготовкой трейлера к путешествию, – это топливо, медикаменты, шанцевый инструмент, смазочные материалы, технические жидкости и ЗИП, нам выдали в оплату текущих расходов несколько золотых слитков и рации для связи. Я заранее предупредил Марычева, чтобы они не пытались ставить жучки в нашу машину, всё равно мы их обнаружим и нейтрализуем. А это подорвёт наше к ним доверие.

Охотничье оружие было у всех парней, кроме меня. Несколько джипов сопровождали наш караван, как почётный эскорт. Ориентируясь на указания Селены, мы съехали с наезженной дороги и достали индикатор портала. Пару других пришлось подарить комитетчикам. По полям ехали ещё около часа. И когда индикатор стал разгораться, я предупредил машины сопровождения, что дальше им ехать опасно. Могут попасть в зону действия порталов и не вернуться. И для группы контакта провели показательные выступления с фокусом «попробуй дать задний ход». Восторженный вопль по рации Марычева поднял нам настроение.

Своим вторым зрением я наслаждался открывшимся видом силовых полей портала. И если во время нашего поспешного бегства я видел скромную воронку, то сейчас это напоминало великолепный водопад, который также вопреки законам гравитации струился не вниз, а вдоль поверхности.

Мы были привычны к туману и радуге, поэтому передние места мужчины великодушно отдали жёнам. Дети отрывались, развалившись на полках. Для них поездка была новыми приключениями. Каждый хотел занять место наверху, но старшие дочки были хитрее всех. Мотивировали тем, что машина не поезд, может сильно качаться и с верхней полки очень легко упасть. Но в момент перехода вся наша гоп-кампания сидела и стояла около немногочисленных окон.

Проехав через портал, мы услышали возглас восторга наших родных. Действительно, только что мы были в зиме и тут выезжаем в лето! Огромные кедры вокруг превращают нас в лилипутов. Алексей Юрьевич по рации попросил остановиться. Мы сразу обратили его внимание, что он стал разговаривать на новом для себя языке. Эта новость ещё больше подняла градус удивления и у наших близких. Они стали тут же тренировать произношение, восторгаясь, как это они раньше могли говорить только на одном языке.

Но надо остановиться, так надо, нам не в тягость. Из трёх машин все вылезли наружу. Комитетчики достали свои научные приборы, стали делать замеры, брать пробы и снимать на камеры окружающую природу.

Лейтенант Миронова подошла к нашим жёнам. Я её понимал. Быть единственной женщиной в компании одиннадцати мужиков не очень комфортно. Да и как мы осознавали её статус – она была сторонним наблюдателем. И вряд ли её взяли бы в подобную командировку, если бы она не была с нами тесно знакома.

Узнав, что Марычеву и компании нужно часа два на все замеры и пробы, мы решили устроить небольшой пикничок. Раскрыв большой тент, который входил в комплектацию нашего трейлера, мы вытащили из багажных отсеков туристический столик и раскладные кресла. Женщины быстренько сварганили лёгкую закуску. Чтобы Миронова не чувствовала себя одинокой, пригласили её присоединиться к нам.

Все переоделись в летнюю одежду, и, удобно устроившись под навесом, мы подняли рюмки и бокалы – за новые земли! Так как я был за рулём, ограничил себя бутылочкой пива. А мужики и женщины отрывались по полной. Дети с Багирой носились по округе, распугивая своим визгом всю окрестную живность.

Два часа пролетели незаметно. Андрей Юрьевич, подойдя к нашему импровизированному кемпингу, не отказался от прохладного пива. И с восторгом стал делиться своими мыслями и наблюдениями. Как это всё интересно и необычно. Что даже эта краткая остановка принесла материала на несколько диссертаций. Мы уважительно поддакивали и обещали, что дальше будет ещё интереснее. Комитетчики тоже быстренько перекусили у себя в машинах, и мы возобновили ознакомительный вояж.

Путь до посёлка Юкки занял пять часов. Зарулив сразу на станцию заправки, мы долили солярки во все машины. Я расплатился со своего браслета за топливо. И, вспоминая маршрут, показанный нам Степанычем, вывел караван на знакомую нам полянку. Предложив всем желающим окунуться в ближайшем озере, мы втроем отпросились навестить своего знакомого сталкера Абрама. Указав направление к ближайшему магазину, я отдал браслет, подаренный мне ювелиром, своей жене, показав, как им пользоваться, и мы отправили жён за покупками. Лёха с детьми и Еленой пошли на озеро купаться, а мы стали вспоминать, как пройти к дому сталкера. Память нас не подвела, и уже через пятнадцать минут мы стучались к нему. Абрам оказался на месте, радостно приветствуя нас. Пригласив в дом, он быстро накрыл на стол, и под чай с местной выпечкой мы стали делиться новостями. Более подробно рассказали о нашей поездке в Заброшенный мир. Помянули погибших друзей. Рассказали, что везём уполномоченных от российского правительства для установления дружеских отношений с алахарским государством. Что в ближайшее время трафик с Земли может увеличиться. Эта новость обрадовала Абрама больше всего. Он давно планировал завязать с поиском артефактов и перейти на более спокойный бизнес. А наша информация придала ему оптимизма. Пока он был единственным человеком, кто знал о грядущих переменах, и собирался на этом прилично обогатиться.

Абрам стал расспрашивать нас о земных технических новинках и примерной их стоимости. Анализировал возможный ассортимент предлагаемого товара и спроса на него. Прикидывал, что может заинтересовать землян и способы расширения своего ассортимента. Я, как бывший работник рекламного бизнеса, подсказал ему, что неплохо было бы сделать вывески и указатели. Мы-то понимаем, что ему они были не нужны, посёлок маленький, и все друг друга знают. Но будут проезжать иноземные машины, и их такая вывеска и приведёт именно к нему. Да и магазин его нужно как-то обозначить. Срок у него позволяет тщательно подготовиться. Наплыв ожидался не ранее чем через три-четыре месяца. И ещё: не все новые путешественники смогут прочитать надписи на межмировом языке. Необходимо их дублировать на русском и, возможно, английском языках. В этом ему поможет отец Давид Иосифович. Кстати, где он?

– Он приезжал на недельку сюда, но три дня назад вернулся на Алахар, – сообщил Абрам.

Расставались мы с ним уже как близкие родственники. А когда он узнал, что и наши семьи теперь будут жить на Ала-харе, то обменялись адресами и телефонами, забив новые данные в выданные нам Мигелем коммуникаторы. Пообещали по возможности приезжать семьями на несколько дней просто отдохнуть. Здесь скоро ожидался сезон лесных ягод и грибов. Абрам также обещал шикарную рыбалку и охоту. Нагрузившись тёплыми и свежими плюшками в дорогу, мы вернулись на стоянку.

Как мы уже знали, разница во времени с земным поясом составляла семь часов. Выехали мы в семь утра по земному времени. Здесь уже было два часа дня. Пока проводили анализы, пока ехали до Юкки, время подошло к вечеру. Солнце заходило, а нам до ближайшего портала ехать ещё несколько часов. Собравшись на консилиум, все приняли решение остановиться на ночлег, так как Андрей Юрьевич планировал провести подобный сбор анализов и после въезда на Алахар. Решили, что стартуем в пять утра по местному времени.

Мы по-новому разбили кемпинг и перед сном пошли окунуться на озеро. Ребятня веселилась, плескаясь в воде. Наши старшие дочки загорали на шезлонгах вместе с Миро-новой. Лёха притащил с собой пиво и нарезку, мимо которых и мы не смогли пройти. Погода была самая приятная, солнце клонилось к закату, жараспала. Гигантские кедры, вздымая свои кроны на громадную высоту, украшали этот райский пейзаж.

Я, раздевшись, прыгнул в чуть прохладную воду и поплыл подальше от берега. Потом перевернулся на спину и блаженно расслабился, лишь изредка шевеля руками и ногами, не давая своему телу утонуть. Через некоторое время я услышал, что мой покой кто-то решил нарушить. Приподняв голову, увидел, что это Елена подплывает ко мне. Невдалеке от меня она также перевернулась на спину.

– Какое наслаждение вот так просто лежать на воде, – произнесла она. – Я ведь даже ещё ни разу в отпуске не была. То учёба, то новая работа. На пляж времени так и не хватало сходить.

– Согласен. Хотя этим летом мы и летали в Турцию с друзьями, но попасть вот так из зимы в лето – особый кайф.

Помолчав немного, она поинтересовалась:

– Стас, как ты думаешь, у нас получится завязать дружеские отношения с алахарцами?

– Я даже в этом уверен. Мы не стали говорить об одной теме на Земле, но у империи есть проблема, с которой она не может пока справиться. Мы не хотели давать преимущество одной из сторон. Хотя мы и родились на Земле, но за короткий период времени алахарское правительство дало нам столько, сколько в нашем мире мы никогда не получили бы за всю жизнь. Поэтому я рассказываю тебе это только сейчас. Дело в том, что наши взрывные устройства пока не могут быть обнаружены алахарскими средствами. У них техника очень передовая, есть и мины, и гранаты, но они все оснащены компьютерными управляющими структурами. А наша простейшая граната у них вызывает проблемы. Её не видят датчики и излучатели, соответственно её не могут обнаружить. Поэтому им интересен наш земной опыт как обнаружения, так и разминирования земных взрывных аналогов. А тебе, как компьютерщику, будет интересно познакомиться с местной системой программирования и устройства компьютеров. У алахарцев нет разделения на средства массовой информации, как у нас – телевидение, радио и Интернет. У них единое медиапространство, называется эфир. В жилых домах стоят единые медиацентры, которые включают в себя все эти возможности. Висит обычный экран на стене. Это и есть местный компьютер, который может показывать фильмы, новости, выходить в эфирную сеть для серфинга, общения и поиска информации, да много чего ещё. Развито голографическое направление как в науке, так и в развлечениях. Мир экологически передовой. Нет техники, использующей продукты сгорания, в основном это электричество, антигравитация и силовые поля. Нет ГМО-продуктов, сам был свидетелем, когда в новостях ловили и осуждали подобных производителей. Хотя есть контрабандисты, которые поставляют редкие товары из других миров спирали. Есть армия, в основном это морской флот. Мы как раз капитаны военно-морского флота! – улыбнулся я. – И местная форма нам очень идёт!

– Интересно было бы посмотреть, – тоже улыбнулась Елена.

– Посмотришь, – отмахнулся я, переворачиваясь в воде. – Когда отправимся на встречу в столицу, видимо, придётся её надеть! Слушай, давай поплывём к берегу. А то мне завтра рано вставать, вы-то все можете спать и в пути.

– Давай наперегонки! – вдруг предложила она и резко стартовала с места.

Я попытался её догнать, но быстро убедился, что не мне с ней равняться. Девушка плыла как профессиональная спортсменка, изредка поднимая голову над водой для вдоха-выдоха…

Хорошо, что мы остановились у озера. Принимать по очереди душ в кемпере было бы очень долго. Не знаю, как в соседних кемперах, но нам пришлось поизгаляться, чтобы разместить для сна четырнадцать человек. Четыре полки для наших жён плюс четыре раскладных кресла для нас. Маленькую дочку Алексея его жена положила с собой. Оставалось разместить ещё пять детей. Вспомнив, что над водительским местом можно опустить ещё одну кровать, я поразился её шикарному размеру. На неё залезли две студентки и два пацана. Самую младшую дочку Володи разместили на кухонном диванчике.

Я долго не мог уснуть, ворочаясь на разложенном водительском кресле. Вроде и удобно лежать, но мысли о дальнейших перспективах не успокаивались в моей голове. Я уже и петь пытался, и считать баранов, но то одна, то другая мысль или идея прогоняли мой сон. К моменту подъёма вроде немного задремал, но будильник тут же прогнал долгожданную негу. Чертыхнувшись, я встал, умылся холодной водой и приготовил себе крепкого чая. Ровно в пять утра сел за руль и тут же услышал в рации голос Андрея Юрьевича:

– Едем?

– Поехали, – отозвался я и тронулся в путь.

Когда мы проехали очередной портал, в нашем трейлере все уже проснулись. Кто-то завтракал, кто-то умывался. Дети шумно развлекались с Багирой. Когда я попросил зверя немного успокоиться, то услышал в голове её согласие.

– Мля! – вдруг воскликнул сидящий рядом Володя. – А ведь и я Багиру услышал!

Он оглянулся на соседние кресла и увидел лица удивлённых друзей. Те тоже подтвердили, что стали понимать шорка.

– Поздравляю! – улыбнулся им я. – В нашем полку прибыло! Я тоже сначала недоумевал, как это получилось, но теперь всё понятно – это действие вируса.

Мужики сразу стали экспериментировать, обращаясь по разным пустяковым вопросам к Багире, и радовались, как дети, слушая её ответы.

– Слушайте! – воскликнул возбуждённый новыми способностями Лёха. – Так и Миронова должна слышать Багиру! Давайте проверим?

– Лёха, не надо пока, – сбил я его настрой. – Спалим девку перед начальством. Подумают, шиза, сама с собой разговаривает.

Все согласились с моими доводами.

Пересечение второго портала прошло совершенно по-будничному. Как в поезде – интересно, когда проезжаешь первый тоннель в горах, а второй воспринимается уже обыденно. Третий уже надоедливо: типа, я книжку читал, а тут темнота, быстрее бы проехать. Не все сразу обратили внимание, что пейзаж за окном сменился. Деревья стали обычной высоты, но более южными и разлапистыми. Только когда по рации Андрей Юрьевич попросил остановиться, наши жёны увидели новый мир. Выйдя наружу, все стали с любопытством осматриваться. Коллеги Марычева принялись собирать образцы флоры и фауны, проводить замеры. Но не прошло и двадцати минут, как в воздухе перед нами завис сверкающий военный бот и из него донеслись предупреждения на межмировом языке:

– Внимание пассажирам неизвестных транспортных средств! Просим не принимать никаких враждебных действий и сообщить представителям патруля ваши данные, мир проживания и намерения для посещения государства Алахар. В случае агрессивной реакции патруль имеет право применить любое оружие вплоть до вашего уничтожения.

– Как петух жареный их клюнул, – кивнул на бот Пищугин, – так сразу стали проводить превентивные мероприятия. Молодцы!

Сотрудники Марычева застыли на месте, не делая никаких резких движений. Бот опустился на землю, и из него вышли в боевых костюмах КБ-50 четыре патрульных во главе с офицером. Забрала шлемов у них были опущены, в руках они держали военные «Пульсары», готовые мгновенно открыть огонь на поражение. Старший группы отделился от своих, подошёл к нам и представился:

– Лейтенант Джордан. Есть ли у вас документы, подтверждающие вашу личность?

– Минуточку, лейтенант, – попросил его я и метнулся в салон авто.

Найдя свой браслет-идентификатор и прихватив на всякий случай карточку, подтверждающую наше звание, я вынес всё это офицеру. Один из его сопровождающих держал меня на прицеле, ожидая подвоха, но я показал, что в руках у меня только две вещи. Предъявив их лейтенанту, я представился:

– Капитан Радыгин. Отряд «Багира». Со мной капитаны Пищугин и Баринов, а также члены наших семей. В других машинах представители российского правительства с мира Земля, которые следуют на встречу с адмиралом флота Ми-гелем Эдуардо Сильвой.

Лейтенант поднёс к моему браслету небольшой прибор и тут же вернул мои документы, отдав честь.

– Извините, господин капитан! Сами понимаете, служба. Но и ваши документы я хотел бы увидеть, – обратился лейтенант к моим товарищам.

Володя с Сергеем так же сходили за ними в кемпер и предъявили свои верительные грамоты.

Проведя сканирование, офицер отдал честь Пищугину и Баринову и со всеми нами поздоровался за руку. Его сопровождающие убрали оружие и, подняв забрала шлемов, с любопытством стали осматривать нашу большую компанию.

– Господа офицеры, для меня большая честь встретиться с представителями легендарного отряда. Могу я узнать, куда вы сейчас направляетесь и не нужна ли вам наша помощь? – сказал лейтенант.

– Мы следуем к месту жительства, – ответил я, – где будем ждать распоряжения господина адмирала о дальнейших наших действиях. Можете ему так и сообщить.

– Есть, господин капитан! – козырнул Джордан.

Опустив забрало шлема, он стал связываться со своим начальством. Марычев вместе с Мироновой подошли к нам, негромко обсуждая появление военных.

– Станислав Викторович, – обратился Марычев ко мне, – вы не сообщали, что за местами выхода из порталов ведётся наблюдение.

– Вы правы, Андрей Юрьевич, – согласился я. – Но поверьте, мы и сами были не в курсе. Видимо, вследствие прошедших событий уже после нашего возвращения на Землю были приняты меры предосторожности. Хотя теперь информация о вашем приезде быстрее дойдёт до местного руководства.

С кем-то переговорив, лейтенант Джордан поднял забрало боевого шлема и, обращаясь к нам, произнёс:

– Господа офицеры, вы можете следовать к месту проживания. А вашей компании, – обратился он к Марычеву, – придётся подождать здесь. Сейчас прибудет наше командование и решит все вопросы.

Из бота выскочили ещё шесть человек, и патрульные рассредоточились по периметру площадки, перекрывая все секторы возможного обстрела.

Дав команду нашим близким занимать места в машине, я обратился к Марычеву:

– Ну что же, Андрей Юрьевич. Здесь нам с вами придётся распрощаться. Не думаю, что надолго, скорее всего, увидимся уже в столице. – А вам, Леночка, – улыбнулся я, – могу пожелать только удачи.

Марычев хотел что-то сказать, но, оглянувшись на своих коллег и окружающих их патрульных, решил просто пожать нам руки, и мы расстались на неопределенное время.

Забравшись в кемпер, я бибикнул остающимся попутчикам и вырулил на дорогу…

Не успели мы далеко отъехать от места встречи с патрульными, как Селена вдруг сообщила:

– Вас вызывает адмирал.

Подозвав Володю и Сергея, я активировал экран. Адмирал был в домашней одежде. Увидев нашу компанию, он тепло поздоровался.

– Рад видеть вас, друзья, в полном здравии. Приятно сознавать, что вы не забыли об обещанном содействии в организации контакта с вашей страной. И вдвойне приятно, что это произошло в столь короткий период. Сейчас к вашим землякам отправляются два транспортника, чтобы перевезти их с автомобилями к столице. Им окажут достойное внимание, но, может, у вас есть какие-то пожелания по организации этой встречи?

Я оглянулся на своих друзей и по их плотоядным улыбкам понял, что мелкая пакость в адрес комитетчиков была бы очень кстати.

– Господин адмирал, не могли бы вы им устроить горячий приём, будто экспедиция прибыла из очень заражённой местности?

Адмирал от души рассмеялся.

– Я понял вас, – всхлипывая от смеха, произнёс Ми-гель. – Видимо, вам досталось испытать «тёплый» приём от земного правительства. Протокол подразумевает небольшое медицинское освидетельствование, но я отдам приказ провести его с особой тщательностью. Может, есть ещё неожиданные пожелания?

– Да. Дело в том, что в этой комиссии есть одна девушка, лейтенант Миронова. Мы просим быть с ней поснисходительнее. Она была с нами в очередной поездке по Заброшенному миру, и теперь, включая моих друзей Баринова и Пищугина, она также является носителем вируса. И с нами едет ещё один человек с семьёй, волей случая оказавшийся нашим попутчиком по путешествию в Заброшенный мир. Он тоже вирусоноситель. И мы просим оказать содействие в его легализации в государстве Алахар. С ним едут жена и два ребёнка. У нас тоже жёны с детьми.

– Ну, с вашими родными в этом проблем вообще нет. Я отдам распоряжение, и все документы подготовят. Вы через Селену можете сбросить мне все данные на ваши семьи. А вот с вашим другом… Я подумаю, как это лучше провести… Но новость об адаптации к вирусу ваших друзей и знакомых меня очень озадачила. Я подозреваю, вам стал известен секрет примирения с этой заразой?

– Так точно, господин адмирал, – не стал скрывать я. – И мы готовы поделиться им в обмен на помощь нашим близким.

– Станислав Викторович, я в очередной раз не устаю удивляться вашим потрясающим способностям получать выгоду в, казалось бы, безвыходных ситуациях. Да за этот секрет монархия готова не только помочь в оформлении документов, а даже… – Адмирал осёкся. – Но все подробности при личной встрече. Я так понимаю, вам необходимо сейчас устроиться на месте проживания. Даю вам три дня на обустройство, включая сегодняшний. А утром четвёртого дня в девять ноль-ноль вас будет ждать в аэропорту служебный шаттл, который доставит вас троих… простите, уже опять четверых в столицу. Прихватите своего нового друга. И мы уже более предметно поговорим о наших дальнейших действиях. С Сергеем Степановичем мы совсем недавно общались, так что его не нужно с собой брать. Отдыхайте, устраивайтесь и обживайтесь. – Адмирал махнул нам рукой и отключился.

Заверив своих жён, что у нас всё в порядке, мы в приподнятом настроении отправились к новому дому…

Сначала мы заехали в усадьбу Пищугина. Действительно, его подворье напоминало дворянскую усадьбу или, точнее, баронскую. Большой основной деревянный дом, рядом куча служебных построек. Материалом постройки служили оцилиндрованные брёвна из местного леса, но это придавало дому изумительный шарм. Строение выглядело добротным и массивным. Дом в два этажа, с балконами, панорамными окнами, с прекрасной верандой и солидными входными дверьми. Фасадная сторона стояла на небольших сваях, а к дому шла широкая лестница. Постели на неё красную ковровую дорожку – и вот уже вход в собственный дворец.

Пока Сергей с Алексеем разгружали свой багаж, мы с Володей быстренько пробежались по комнатам. Особой мебели мы не увидели. В спальнях лишь стоят кровати, есть встроенные шкафы для одежды, да кухня полностью оборудована. В просторном холле – камин, облицованный камнями. Такой деревенский минимализм.

Я вспоминал картинки отделки своего дома и понимал, что мой вариант отличается в лучшую сторону, но он был и значительно дороже. Там было уже всё, от столиков, картин, уютной мебели и т. п. Но меня и предупреждали, что дом строился как выставочный образец. И интерьером занимался профессиональный дизайнер.

У Сергея было всё проще. Но новый владелец мог уже на свой вкус обставлять и украшать помещения.

Мы договорились созвониться вечером, предложив предупредить Степаныча о нашем приезде и отметить это событие в ресторанчике у Стелла, и собрались уезжать, как неожиданно у всех троих запищали браслеты, на которых лежали наши денежные средства. Недоумевая, что произошло, мы судорожно стали их искать по своим карманам и сумкам. Найдя наконец браслет, я увидел, что на нём загорелась сумма пополнения плюс 10 000 крон. Браслет мгновенно умолк, хотя я сначала ничего не понял, а Володя воскликнул:

– Мужики, это наша капитанская зарплата пришла! Мы же месяц отсутствовали.

Это было очень приятно, и в приподнятом настроении мы отправились к следующему баронству.

Подъехав к своему новому дому, я на правах хозяина подошёл к двери коттеджа и попытался её открыть. Дверь не шелохнулась. Странно, как её открывать? Ключей же мне не выдали. Но Володя предложил поднести мой браслет-идентификатор к небольшой пластине, расположенной на месте дверного замка. Тут же раздался щелчок, и дверь гостеприимно распахнулась.

Ребята! Чтоб я так жил! Дом превзошёл все мои ожидания. Да, как и все простые граждане Российской Федерации, я всегда мечтал о собственном жилье. И когда мы с женой переехали из общаги в наконец-то купленную подержанную хрущёвку, то соотношение былых девяти квадратных метров и пятидесяти было очень заметным. А тут какой простор!

Первое, что поразило, это запах. Несмотря на то что дом, долгое время стоял без хозяина, воздух пах свежестью. Не знаю, это особенность древесины кедра или работа местной вентиляции. Когда работал в издательстве, мне приходилось сталкиваться с интерьерным дизайном, осматривать огромное количество предлагаемых проектов для публикации в журнале. А здесь мы попали в живой проект, а не на картинке. Мне трудно было дать определение этому стилю. В отделке не было контрастных сочетаний, всё было гармонично. Мне импонировала уютная мебель, просторные диваны с мягкими подушками и широкие кресла, деревянные столы и неброские шкафчики, огромные кровати и скрытое освещение.

А когда мы спустились на второй этаж, жена ахнула от восторга:

– Стас, неужели это всё теперь наше?!

Огромный холл с камином был открытой планировки. Он сочетал в себе и лаунж-зону, и столовую. Шикарная кухня была отгорожена небольшой декоративной стенкой. В просторные окна струился солнечный свет. Подойдя ближе к такому окну, я заметил, что на месте оконной ручки расположена кнопка. Нажав на неё, я подумал, что окно откроется. Оказалось, что вместо этого происходит поляризация стекла и оно становится темнее. Не нужны никакие жалюзи, чтобы приглушить яркий свет.

Дочки с Багирой выбежали на просторную террасу. Они восторгались бассейном и шикарным видом на морские просторы. С визгом подходили к стеклянным бортикам на балконе, висящим над пропастью. Качались на скамейках-качалках, а после решили поплавать в бассейне с прозрачной бирюзовой водой, обещавшей наслаждение и лёгкую негу.

Мы же не спеша ходили и осматривали это чудо. Перед домом был разбит уникальный сад камней с искусственными водопадами, клумбами с травой и цветами. Пальмы в кадках располагались по всей большой территории площадки. Везде были проложены дорожки.

Вспомнив, что мне рассказывала Матильда, когда показывала на экране устройство дома, я стал инструктировать жену и своих друзей.

– Местечко называется Параизо. Дом этот полностью автономен. Система солнечных панелей и приливная электростанция могут обеспечивать его энергией практически бесконечно, а также заряжать местные транспортные средства. Установленные «живые мембраны» решают все проблемы с канализацией. Вода циркулирует в доме по замкнутому циклу, но есть и своя скважина, которая пополняет естественные испарения влаги из бассейна. Кухня и подсобные помещения для стирки и глажения белья оснащены самой передовой на сегодняшний день автоматической техникой. Противоштормовое остекление и прочные стены делают это здание небольшой крепостью. В той стороне, – махнул я рукой, – идёт дорога, которая спускается к живописному пляжу, на который любит приезжать столичная богема, мол, здесь нет суеты и очень красивое место. Внизу расположен небольшой посёлок со своей инфраструктурой, с парой гостиниц, с ресторанами и магазинчиками. А также есть сельскохозяйственная артель.

Наши женщины ещё долго ходили бы и обсуждали новое хозяйство, но нам хотелось уже быстрее разгрузить багаж, а экскурсию по дому можно устроить и позже.

Три просторные спальни и пара гостевых комнат позволили всем разместиться, не стесняя друг друга. Время, затраченное на обустройство, пролетело как ракета. Мы не успели даже пообедать, как на улице солнце стало клониться к закату. Дети перекусывали тем, что подвернётся под руку. И когда раздался звонок моего коммуникатора, я сразу и не сообразил, откуда идёт звук. Взяв трубку, я услышал радостный голос Степаныча:

– Привет, земляки! Вы готовы к разврату? Я вам заказал такси, через тридцать минут оно за вами подъедет. Сергея и Алексея я уже предупредил. Место у Стелла забронировал, к нему теперь не так легко попасть, но… вы сами всё увидите, – Степаныч в трубке усмехнулся, – как приедете.

Через полчаса, приведя себя в более-менее приличный вид, мы вчетвером уселись в такси. Дочери отказались ехать с нами в ресторан и обещали к нашему возвращению нарядить ёлку. Послезавтра Новый год по нашему земному календарю. Поэтому, наказав Багире присматривать за девочками, мы с чистой совестью отправились развлекаться.

Жёны наши с удивлением рассматривали привычное для нас такси без водителя. Но градус эмоций уже угасал, и всё новое воспринималось более спокойно и адекватно…

Ресторан Стелла мы не узнали, даже подумали, что автопилот ошибся и привёз нас по другому адресу. Здание разрослось, и рядом с ним появилось второе, ещё более крупное и монументальное. Причём оно копировало земной архитектурный дизайн, что-то в стиле советского дворца культуры. Вокруг сновали толпы народа, звучал смех, музыка. Стоял транспорт – от стандартных гироскутеров до кастовых электромобилей. Публика представляла собой все слои общества – от изысканно одетых денди до практически натуральных хиппи. В оба здания стояли длинные очереди желающих попасть внутрь.

Мы застыли в недоумении, озираясь вокруг, пока не услышали зовущий нас голос Степаныча. Оглянувшись, мы увидели его стоящего недалеко от очереди. Рядом с ним ожидали и наши друзья: Сергей с женой и одинокий Лёха.

«Понятно, – подумал я. – Жена осталась с грудным ребёнком».

Протиснувшись сквозь толпу, мы все радостно обнялись! Степаныч указал на новое здание и, перекрикивая шум толпы, объяснил:

– Видали, как Стелл развернулся? Это место теперь самое популярное на всём побережье. А теперь внимание! – И Степаныч указал нам на верх здания: – Как вам новое название заведения?

Над крышей дворца засияла голографическая надпись на межмировом языке «Пункт назначения – Земля» и через мгновение текст сменился на русский шрифт, а затем на английский – «Destination – Earth»!

– Во даёт! – восхитились мы.

– Это вы ещё внутри не были, – усмехнулся проводник и пригласил следовать за ним, обходя приличную очередь.

У входа во «дворец культуры» дежурили мордовороты-охранники. Степаныч назвал себя, один из бодигардов вытащил крупную земную рацию и произнёс в неё несколько слов. А через пару минут в дверях появился хозяин заведения Стелл. Увидев его прикид, я чуть не ахнул. Набриолиненные волосы, красный пиджак нараспашку, под которым виднелась тёмная водолазка. Поверх неё на шее висело несколько цепочек со сверкающими цацками. Чёрные брюки и лакированные ботинки завершали этот нестандартный для алахарцев образ. Эпатажный антураж делал из него своеобразный микс между чёрным репером и бандюком из девяностых годов. Увидев нашу компанию, Стелл расплылся в улыбке и с чувством стал пожимать наши руки, а ко мне даже бросился с объятиями, как к родственнику.

– Станислав Викторович! Как я рад видеть вас и ваших друзей в своём скромном заведении! Прошу вас, проходите. За вами забронирована ВИП-комната на втором этаже. – И приказал охране: – Ребята, запомните этих людей. Это мои лучшие друзья, и для них всегда открыты двери моего дома и моих заведений.

Зайдя внутрь, мы никак не ожидали увидеть огромный танцевальный холл. Ведь внешним видом ресторан напоминал дореволюционную архитектуру. Посреди зала стояла круглая сцена, на которой голографические полуодетые танцовщицы под гремящую земную музыку выделывали эротические па. Чуть вдалеке стояли разнообразные столики и приват-кабинки. Официантки, наряженные в бикини и мини-юбочки, разносили напитки и закуски. Световое шоу не уступало достойным земным аналогам.

Стелл с идущим впереди него охранником провёл нас к лестнице, ведущей на второй ярус. Это был круглый балкон с отдельными звукоизолированными кабинками. Подойдя к одной из них, хозяин гостеприимно распахнул дверь. Внутри стоял небольшой круглый стол, за которым можно было спокойно разместиться десяти посетителям. Уютные стулья, картины с земными пейзажами, приятная отделка стен напоминали нам земной интерьер. А на отдельном постаменте стоял настоящий старинный патефон. Мы разместились за столиком. При закрытых дверях шум с танцпола стал практически не слышен.

– Стелл! Откуда у вас это чудо?! – воскликнул Володя, показывая на патефон.

Хозяин скромно потупился и, переглядываясь со Степанычем, пояснил:

– Я много чего скупил у случайных попаданцев с Земли. Идею и консультацию по внутреннему устройству я получил у Сергея Степановича и у различных выходцев из вашего мира.

– Но как вы успели за такой короткий срок построить целый дворец? – удивился я.

– Были бы деньги, – отмахнулся хозяин заведения, – всё можно быстро решить. Вы извините меня, Станислав Викторович, что мне пришлось поступить, не посоветовавшись с вами, и продать некоторые записи на местные вещательные каналы. А большие деньги у меня появились, когда эти клипы купили и федеральные вещательные корпорации. Но всю прибыль от них я делил строго пополам, можете все проверить. Так что и вам теперь причитается очень кругленькая сумма.

Стелл достал из кармана денежный браслет и с почтением протянул его мне:

– Ваша доля, Станислав Викторович.

Я взял протянутый браслет и нажал кнопку просмотра баланса. Количество высветившихся нулей повергло меня в шок. Два с половиной миллиона крон!

– А как же авторское право? – удивлённо обратился я к Стеллу. – По земным законам я не могу продавать интеллектуальную собственность, мне не принадлежащую.

Хозяин отмахнулся:

– По алахарским законам любой может предложить товар на продажу. Если продукцией заинтересуется мировое сообщество, то этот человек автоматически становится персональным менеджером товаропроизводителя. И получает гарантированный процент от сделки. Обычно это десять процентов. Прибыль делится пополам между вещательной корпорацией и собственником, если такой объявится. Положенные собственнику сорок процентов прибыли (десять процентов идёт менеджеру) накапливаются на отдельном счёте. Если в течение десяти лет никто не заявит право собственности на тот или иной товар, будь это песня, картина, фильм, скульптура, книга, одежда, мебель и тому подобное, накопленная сумма уходит менеджеру. Я теперь и являюсь таким менеджером, точнее, мы с вами являемся, – поправился Стелл. – У нас всё просто. Вы, например, произвели товар и пытаетесь его продать, но у вас ничего не получается. Любой другой человек может попробовать продать ваше творчество, и у кого это получилось лучше всего, тот и в шоколаде, вернее, становится продюсером или менеджером, называйте это как хотите. И получает эксклюзивное право и в дальнейшем представлять интересы изготовителя. Так что пока с вашей Земли сюда не прибудет правообладатель песни или клипа, который сумеет доказать это право, мы ничего не потеряем. В худшем для нас случае оставшиеся сорок процентов будут поступать на счёт правообладателя. Но я почему-то уверен, что этого в ближайшие десять лет не стоит ожидать. А там, как мне рассказали земную поговорку, или осёл сдохнет, или падишах помрёт. Так что мы с вами, Станислав Викторович, считайте, обеспечили себе прекрасную старость!

К нам в комнату заглянула одна из официанток и что-то спросила у хозяина.

– Всё самое лучшее и за мой счёт! – громогласно огласил он своё решение, а после наклонился к моему уху и спросил: – Извините, Станислав Викторович, а вы, случайно, не привезли модных музыкальных новинок?

– А как же! – подмигнул я ему. – Ведь я тоже заинтересован в постоянном доходе, тем более ваши законы меня очень устраивают. Куда позволите скопировать новинки?

Стелл аж схватился за сердце в чувствах, но тут же протянул мне листочек с какими-то цифрами.

– Это IP-адрес моей базы данных внутренней сети заведения.

– Селена, скопируй клипы и песни на этот сервер, – попросил я ИИ.

– Сделано, Стас. Ого! – тут же удивилась она. – А у хозяина заведения появился мой коллега, базовый блок ИИ.

Я мгновенно сообразил: если у меня на браслете половина суммы от проката, такая же должна быть и у Стелла. За такие бабки он может себе многое позволить: и дом построить, и блок купить.

Хозяин заведения тут же решил отлучиться, предупредив, что если он понадобится, то нам стоит нажать вот эту кнопку – указал на небольшую панельку в стене – и он будет тут как тут. Откланявшись, он убежал.

Зашедшие официантки стали выставлять на стол кучу разнообразной снеди. Принесли запыленные бутылки с вином, кувшины с алахарским пивом, огромный поднос с зажаренным окороком, салаты, нарезки, соусы и маринады. Не успели мы выпить по первой, как за стеклом раздался усиленный голос Стелла:

– Уважаемые дамы и господа! Сегодня знаменательный день. День открытия нового модного заведения «Пункт назначения – Земля». Сегодняшнее меню составлено из самых распространенных на Земле продуктов, которые приготовлены традиционными способами того мира. Вам также предлагаются коктейли по старинным земным рецептам!

Толпа завизжала от восторга.

– А также сегодня мы предлагаем вам новейшую музыкальную программу из последних земных новинок!

Толпа заорала ещё громче.

– И прежде чем мы начнём наш праздник, – продолжал вещать Стелл, – позвольте мне продемонстрировать вам модную земную коллекцию «Виктория сикрет».

Мы с интересом уставились в большое панорамное окно.

На сцене погас свет, и под клубную музыку на ней стали появляться голографические изображения популярных земных моделей в пафосных одеяниях. Это было очень известное шоу. Такой стиль в одежде вряд ли используется в повседневной жизни, но очень эффектно смотрится как шоу-программа.

– Селена, – обратился я к ИИ, – я же вроде говорил тебе копировать только клипы и музыку, откуда это шоу?

Фигурка искина появилась в полный рост перед нами.

– Я так и делала, – скромно потупилась она, – но среди одной из подборок были выложены и подобные видео. Я подумала, они могут пригодиться, там и музыка, и стиль, и мода, и эротика, всё, как ты любишь, – кокетливо улыбнулась Селена.

– Ладно, – махнул я на неё рукой. – Всё, что ни делается, всё к лучшему…

Мы с нашими жёнами в этот вечер зажигали по полной! Шикарная кухня, изысканные напитки. Мы спускались на танцпол и отрывались в музыкальном угаре вместе с беснующейся толпой. Дегустировали разнообразные коктейли, угощались местными деликатесами. Некоторые посетители нас узнавали. Подходили, здоровались, спрашивали – мы же те самые офицеры, которые почти два месяца назад устроили первое представление для посетителей? А когда мы признавались в этом, то старались угостить нас чем только можно. Домой я возвращался на автопилоте. Не знаю кто, но, скорее всего, хозяин заведения заказал для нас такси, которое развезло наши семьи по домам.

Проснувшись на следующее утро, я чувствовал себя не в своей тарелке. Вчерашний праздник удался, но масса выпитого спиртного не скрасила утро. Выйдя из спальни, я встретился с супругой, которая шла из бассейна. Увидев моё страдальческое лицо, она посоветовала опохмелиться, но я со стоном отверг это предложение. Упав на диван, я попросил её принести аптечку из автомобиля, в которой у меня лежали чудесные таблетки для подобного случая. Жена сказала, что она вряд ли сможет её найти, иди сам ищи. Но мне так тяжело было вообще куда-то ходить, что мозг сразу выдал готовое решение.

– Багира, – позвал я. – Сходи, пожалуйста, с Алёнушкой в машину и помоги ей найти мою аптечку с лекарствами.

Багира тут же появилась поблизости и, прохрипев певучую фразу, оглянулась на супругу, проверяя, следует ли она за ней. Вдвоем они быстро нашли спасительное средство, и уже через десять минут я чувствовал себя человеком. Поплавав в бассейне и позавтракав, мой организм воспрянул духом. А когда я увидел стенающего Володю, то быстренько и ему предложил таблеточку. Собравшись на шезлонгах у бассейна, где уже загорали наши жёны и дети, я решил выяснить наши дальнейшие планы. Но супруга быстро сбила мой пыл:

– А ты не помнишь? У тебя сегодня встреча в обед.

– Какая встреча, с кем?

– Так вы вчера познакомились с каким-то владельцем кастомайзерской мастерской. Вы с Володей заказали у него четыре гироскутера, по два для каждой семьи. Мол, ездить на пляж и по магазинам неудобно на трейлере. И он обещал привести с собой местного умельца, вы там что-то планировали насчёт летающей машины.

– Какой машины?

– Летающей, на антигравитации…

Я начинал смутно вспоминать вчерашние события. Да, действительно, мы хотели купить пару байков, для домашних поездок. На них, оказывается, не нужно получать права. Местная техника оснащена кучей гаджетов, следящих за дорожными знаками и разметкой. Встроенная система безопасности не позволит опрокинуться или въехать в кого-либо. Ограничители не дадут превысить скоростной режим. Работают на аккумуляторах, можно без проблем заряжать их дома. Самое то, что нужно нашим жёнам и дочерям. А вот насчёт летающей машины…

– Володя, ты помнишь этот разговор? – поинтересовался я у Баринова.

– А ты забыл? – усмехнулся тот. – Сам же говорил: бабки у тебя есть, трейлер придётся отдать, но нам ведь надо на чём-то передвигаться. А вспомнив, что мы тогда застряли в снегу, захотел, чтобы машина ещё и летала. Вот владелец мастерской Жак и обещал привести своего брата Жана, он у него специализируется по нестандартной технике под заказ. Его единственно, что интересовало – есть ли у нас в наличии гравик? Ты кричал, что всё есть. Вот сегодня они приедут обсудить наш заказ, техтребования для машины.

Вот это я вчера нажрался… Нет, идея хорошая, чтобы машина могла и летать. Но хватит ли у меня денег? И для летающего транспорта, наверное, нужно получать соответствующее удостоверение и лицензии, пройти курс обучения, или как тут у них всё организовано?

– Ладно, приедут мужики, там разберёмся, – решил я и нырнул в бассейн.

В два часа к моему дому подъехал грузовой электромобиль. Из него вышла пара близнецов. Ага, понял я, это и есть Жан и Жак. Ребята шустро выкатили по пандусу четыре шикарных гироскутера. Они отличались от тех, на которых нам приходилось ездить. Как говорится, идея была старая, но исполнение совершенно новое. Это действительно были кастомайзерские изделия. Все четыре аппарата отличались по форме, отделке, посадке и предназначению. Два из них явно были заточены под мужчин. Стремительные хищные обводы, голографическая покраска, низкие сиденья так и манили поудобнее устроиться в них и наслаждаться поездкой. Причём не торопясь и с комфортом. А пара других предназначались для наших жён. В них была предусмотрена куча багажных отсеков под поклажу. Более яркая расцветка и какая-то неземная лёгкость в каркасе. Стоили эти изделия в два с половиной раза дороже, чем стандартные байки, но, раз уже договорились, за эксклюзив приходится платить. Жак, довольный произведённой сделкой, подарил и специальную стильную экипировку со шлемами для наших семей. Мы выбрали её в том же грузовичке. А после он с братом и мы с Володей уединились на балкончике, чтобы обсудить заказ на новое авто.

– Что вы хотели бы получить? – спросил нас Жан.

Мы с Володей переглянулись и стали выдвигать свои требования:

– Нам необходим транспорт, который может передвигаться как по дорогам, так и по воздуху. Хотелось бы, чтобы в нём были примерно те же функции и удобства, что и в нашем земном трейлере. – Пришлось сходить и продемонстрировать убранство кемпера. – Скажите, Жан, а ваши шаттлы требуют дозаправки или у них стоит вечный двигатель?

– Гравик может держать аппарат в воздухе бесконечно долго, но ведь, чтобы им управлять, необходима другая энергия. Самое главное – это устройство, которое изменяет скорость вращения гравика для изменения высоты полёта. Затем – тяговые двигатели, которые позволяют уже перемещаться по горизонтали. Самые классные и мощные движки стоят у военных. Но чтобы их купить, требуется лицензия офицера.

Мы успокоили братьев, что это как раз не проблема, мы являемся действующими офицерами военно-морского флота.

– Также нужна энергия, – продолжили близнецы, – чтобы поддерживать комфорт в салоне, обеспечивать работоспособность бытовой техники, кондиционирования, освещения, связи и тому подобное. На всё это тратится приличное количество электроэнергии. А её периодически необходимо пополнять. Затем надо подумать над внешней формой. Нужен салон-трансформер, чтобы уменьшить сопротивление воздуха при полёте. А также силовая установка для передвижения по поверхности. По форме и скоростным качествам ваш транспорт не сравнится с быстроходными боевыми судами, скорее всего, он будет ближе к транспортникам. Но у вас и задача стоит, чтобы в нём при необходимости можно было жить.

– Тогда, – продолжили мы свои пожелания, – нам важно, чтобы у транспорта был приличный запас хода и возможность заправляться (заряжаться) в любых условиях и мирах, и, желательно, защита от стрелкового и лучевого оружия. Если это реально, то в наземном положении он не сильно должен отличаться от земной техники. Не хотелось бы явно выделяться на земных дорогах.

– Здесь лучше использовать военные технологии, которые применяются в боевых роботах, – предложил Жак. – Вы видели их?

Мы подтвердили, что не просто видели, а принимали с ними участие в боевой операции.

– Отлично! – обрадовался он. – У них трансформируемые суставы, но нигде не видно никаких сочленений. Эта технология позволит изменять внешний облик транспорта в более обтекаемый по форме. Соответственно возрастёт и скорость перемещения по воздуху.

– Это всё здорово, – откликнулись мы, – но в какую сумму всё это выльется?

Жан с Жаком стали прикидывать на своих коммуникаторах необходимые затраты. Несколько раз, перебивая друг друга, принимались считать заново. Наконец все цифры у них сошлись, и Жан озвучил полученный результат.

– Хм… Сумма выходит не маленькая. Без внутренней отделки такой заказ потянет на два миллиона крон, не меньше. Здесь торг не уместен. Все материалы идут под заказ. Отделка плюс наша работа потянет ещё примерно тысяч на триста. Вы сможете оплатить такую сумму? – Лица братьев превратились в маски ожидания.

Их понять было можно, шикарный заказ, интересная работа, где люди могут проявить свои недюжинные способности и прилично заработать. Но есть ли такие деньги у сидящих перед ними военных? Они, может, и бароны, но живут скромно. Хоть и офицеры, но зарплата у них не сказочная же.

Мы с Володей переглянулись и улыбнулись:

– Принимайтесь за работу. Что вам для этого необходимо?

Заполнив все документы и перечислив им предварительно два миллиона крон, мы ударили по рукам и в честь заключения сделки предложили выпить земного шампанского. Братья не отказались. Расставались мы друзьями. Обменявшись контактами, ребята пообещали сбрасывать на базовый блок Селены все результаты и этапы работ нашего заказа.

– Не жалко тебе таких денег? – спросил меня Володя, когда мастера ушли.

– А чего их жалеть? Как пришли, так и ушли. Зато мы теперь никому ничем не обязаны. Можем путешествовать, куда захотим. Отдадим кемпер Степанычу, пусть возвращает его шефу. А зная, что Стелл не остановится на первой продаже клипов, заработаем ещё! Хватит, чтобы всем нашим детям дать хорошее образование в столице. Да и с жильём помочь. А возможно, и с приданым.

Мы рассмеялись и предложили нашим близким опробовать новые байки и съездить на пляж. Бассейн – это хорошо, но настоящее море ещё лучше!

К вечеру мы пригласили семьи Пищугиных, Мелеховых и Степаныча встретить всем вместе в нашем доме Новый год.

Женщины, закупив в местных магазинах кучу иноземных деликатесов, не обошли своим вниманием и традиционные земные новогодние блюда. Салат оливье, селёдка под шубой, мясо по-французски. Тем более искать аналогов нам не пришлось, всё было привезено с Земли. Селена нам устроила шикарную музыкальную подборку. Только мы не услышали речи президента, но всё остальное было на высшем уровне. Дети плескались в ночном бассейне и играли с Багирой. Ёлку вытащили на улицу. Там же накрыли большой стол. Не было хлопушек и фейерверков, но и тут Селена не оплошала. Она устроила шикарный фантомный салют, который был виден всем соседям, живущим как в Паркве, так и в Параизо. Причём его было и видно и слышно. Звуковое сопровождение ничем не отличалось от реального салюта.

Утром, утомлённые, вдоволь наразвлекавшиеся, мы встречали рассвет, сидя на прекрасном балконе. Дети, набегавшись за ночь, спали по разным местам. Но родители, разбудив их, откланялись, разъезжаясь по своим домам. Наведя порядок, и наши семьи отправились отдохнуть.

День прошёл в ничегонеделании. Купались, загорали, ели, пили. И мы готовились к завтрашней поездке в столицу. Смотались к Степанычу, чтобы забрать у него наши парадные мундиры и боевые костюмы. Приготовили небольшие сумки с личными вещами, предполагая, что наша командировка продлится не один день. А также прихватили все свои артефакты, как старые, так и новые. Неизвестно, что может пригодиться.

В девять утра следующего дня мы вместе с Багирой стояли у проходной аэропорта в парадных мундирах капитанов. Один Лёха был одет по гражданке. Ничуть не удивились, увидев, что за нами прилетел старый знакомый капитан Стик. Обнявшись и хитро подмигивая Стику, мы представили ему нашего нового попутчика Алексея. Разместились в салоне десантного бота. Багира по привычке развалилась на полу. Лёха, видя, что мы пристёгиваемся к десантным креслам, старался всё повторять за нами. И резко ахнул, когда Стик в аварийном режиме мгновенно стартовал с места. В отличие от гражданского шаттла, в военном отсутствовали окна, поэтому нас всю дорогу развлекала Селена музыкальной подборкой.

Приземлившись на территории военной базы, мы направились к домику Мигеля. Я искоса поглядывал на Алексея. Неужели и у нас были такие удивлённо-идиотские лица, когда нам впервые пришлось здесь побывать?

Дверь нам открыл сам хозяин. Мы втроем дружно отдали ему честь.

– Господин адмирал флота, – доложил я. Группа в составе четырёх человек и шорка прибыла по вашему приказанию для дальнейшего несения службы.

– Вольно, – скомандовал адмирал и, пригласив зайти, протянул нам всем руку для пожатия.

Разместившись в гостиной, мы представили нашего друга Мелехова. Пройдя процедуру идентификации у экрана адмиральского искина, Мелехов с удивлением оглянулся на нас. Мигель протянул Алексею патент на звание лейтенанта и, вызвав вестового, предложил ему пройти в ательедля пошива парадного мундира. «Всё как и мы начинали», – подумал я.

– Документы на ваших близких я оформил, – стал делиться новостями адмирал. – Им по месту жительства сегодня всё доставят. – И усмехнулся: – Комиссию с Земли, как вы и просили, мы встретили с особой тщательностью. Его величеству уже доложено о прибытии послов. Поэтому завтра в восемь утра мы все вылетаем в горы, в охотничий домик Жуана Кобурга, где пройдёт неофициальная встреча. Протокол мероприятия подразумевает предварительные договорённости, обмен полезной информацией, более тесное знакомство. Вечерний фуршет, небольшая культурная программа. На ночь мы остаёмся там. А утром пройдёт ещё одна встреча, на которой планируется более конкретно обсудить варианты дальнейшего сотрудничества. Вы сопровождаете меня как мои адъютанты. На вас лежит задача консультировать меня по всем вопросам возможных трений и проблемных тем. У вас будут микрорации и наушники, по которым я с вами смогу общаться. На территории усадьбы будет своя служба безопасности, но и на ваш цепкий взгляд я также очень полагаюсь. Его величество специально выбрал для встречи отдалённое от столицы место, чтобы не повторилась прошлая ситуация. Есть ко мне вопросы?

– Никак нет! – хором гаркнули мы.

– Вот и отлично! Сейчас можете быть свободны. Вестовой покажет вам домик для размещения. Обед в офицерской столовой, вы же там были?

– Так точно!

– А вечером, – адмирал усмехнулся своим мыслям, – я рекомендовал бы вам посетить вашу старую знакомую баронессу Мануэлу. Не забыли ещё? Её усадьба расположена недалеко от нашей части. Машину я вам предоставлю в восемнадцать ноль-ноль, и никаких такси!

Мы улыбнулись, вспоминая наши приключения. А Ми-гель продолжил:

– Сегодня у неё собирается изысканное общество. Она и меня приглашала, но я пообещал, что будет гораздо лучший сюрприз, чем старый адмирал.

Вестовой провёл нас к пустующему коттеджу. В шкафах мы обнаружили комбинезоны капитанов с нашивками отряда «Багира». Переодевшись в эту более удобную одежду и найдя в холодильнике прохладные упаковки с пивом, мы стали ждать Алексея. Через полчаса его привёл к нам тот же вестовой. Глаза у Лёхи горели восторгом.

– Парни, вы видали, какие там швеи?! – Он тараторил как пулемёт. – Стройные, симпотные. Меня всего там ощупали, обмерили, угостили пивом, приглашали в гости. Может, прошвырнёмся, а?

Серега бросил ему очередную упаковку с пивом:

– Охолонись, бедолага. А то раскатал губёшки. У тебя жена, семья, дети. Тебя приняли на службу – должен про-ставиться, а он сразу по бабам…

– А я что? Я не против! С первой же зарплаты без вопросов, а то я, сами понимаете, пока без денег… А вы где комбезы отхватили, а то я тоже хотел бы переодеться.

– В шифоньере висели, – кивнул на шкаф Володя, – но там только капитанские и с эмблемой нашего отряда, а ты пока что салага необстрелянная. Правда, висит ещё один комбинезон без знаков различия – рядовым будешь?

– Да кто меня здесь знает, могу и рядовым побыть…

– Тогда, – злорадно улыбнулся Сергей, – тебя не пустят в офицерскую столовую! Мы собираемся пойти пообедать.

– Понятно, – огорчился Алексей, – пока в гражданском побуду…

В столовой народу было немного, но наши нашивки произвели впечатление. Многие офицеры подходили к нам, здоровались, хлопали по плечам, желали успеха и здоровья. Шутливо отдавали честь Багире в ошейнике с сержантскими нашивками. Девушки-официантки ей самой первой принесли огромную тарелку с варёным мясом. Офицеры спрашивали, как у нас дела на Земле. Хвалили наши песни и тут же запевали припев: «Группа крови на рукаве»… Песня Виктора Цоя получила широкую известность в этой части.

Лица все были незнакомые, но, видимо, нас здесь хорошо знали. Мы спросили, не видели ли они наших товарищей из отряда. На что нам ответили, что отряд сегодня утром в полном составе улетел куда-то в горы. Мы поняли, что это связано с предстоящей аудиенцией, и не расстроились.

Лёха автоматически улыбался вместе с нами, пожимал руки, ответно говорил добрые слова. И лишь когда мы сели за стол и официантки принесли нам горячий обед, поинтересовался:

– Мужики? А откуда вас здесь все знают?

– Мы в этой части не впервой, – уплетая наваристый суп, ответил Сергей. – И воевали с парнями, и бухали. Здесь неплохой бассейн есть с морской водой, можно после обеда искупаться и поваляться под зонтиками…

– Да я плавок с собой не взял, – огорчился Мелехов.

– Мы их тоже не брали, – откликнулся я. – Не огорчайся, тут всё можно и так получить.

Всё-таки приятно чувствовать себя бывалым человеком. Типа ты уже всё здесь знаешь и тебя знают. Свободно общаешься с командованием. В глазах Алексея мы уже прошли огонь и воду, а может, и медные трубы. Поэтому после обеда мы повели его к бассейну, объясняя, где можно взять плавки, где полотенца, куда пойти переодеться, где оставить мокрое бельё и взять прохладительные напитки.

После пары часов, проведённых у бассейна, мы увидели подошедшего к нам вестового, который сообщил, что китель лейтенанта уже готов, и его можно забирать. Лёха, быстренько ополоснувшись и переодевшись, убежал к швеям. Мы тоже решили долго не задерживаться и вернуться в свой коттедж, чтобы привести себя в порядок перед посещением баронессы.

Ровно в 18:00 мы вчетвером в парадных мундирах с наградами и Багирой стояли у проходной. На территории части нас ожидала военная машина. Крытый обтекаемый кузов с небольшими окнами, массивный нос и задний закрытый багажный отсек показывали, что это явно не гражданский вариант и в багажнике может находиться боевая установка. Салон вмещал пятерых пассажиров. Грубоватые кресла не отличались комфортом, зато очень хорошо держали наши тела, массивные двери защищали от возможных пуль. За рулем сидел сержант, который, отдав нам честь, представился Бойлом и предупредил, что он по приказу адмирала флота будет сопровождать нашу компанию к месту назначения и потом вернёт обратно в часть. Багира запрыгнула на переднее кресло, а мы заняли два следующих ряда. Автомобиль рыкнул и стартовал. Я удивился этому рыку и решил поинтересоваться у сержанта, не стоит ли здесь двигатель внутреннего сгорания. Сержант улыбнулся и пояснил, что двигатель на электротяге, но, чтобы добавить брутальности, он поставил звуковой преобразователь, который имитирует звуки двигателей, использующих топливо для тяги.

Да, подумал я, и здесь не перевелись люди, которым не хватает рёва выхлопной трубы. Вроде на электричестве машина едет тихо, но от этого нет чувства управления железным монстром, нужен обязательно рёв мотора, тогда и кровь сильнее играет.

Рассматривая в небольшие окна мелькающие здания и строения, я вторым зрением осматривал город. Для этого мне уже не нужно было давать себе указания на излучения. Организм привык видеть окружающий мир в необычном ракурсе. Вычленив одну из сверкающих реклам, я попытался её отключить и удивился, когда мне это удалось. Поэкспериментировав ещё с разными устройствами, я убедился, что радиус моих возможностей увеличился почти в два раза. Расслабившись в кресле, я стал осматривать своим вторым зрением своих друзей. И вдруг обратил внимание, что и от них идёт еле видимое излучение. Я озадачился: это что – биополе, аура? Но я же раньше не видел его. И услышал в голове голос Багиры:

«Теперь у тебя развивается новая способность».

Я оглянулся на своих попутчиков, но они не отреагировали на её слова, а Багира продолжила:

«Они нас не слышат. Мы общаемся напрямую. Теперь тебе нет необходимости голосом звать меня или спрашивать. Можно всё делать мысленно. Ты видишь поле жизни своих друзей. По его расцветкам можно определять, что у человека болит и можно ли его вылечить…»

«Но я пока не вижу цвета, только сияние».

«Не всё сразу. Будешь чаще смотреть, будешь больше тренироваться и научишься».

Ага, вспомнил я слова призрака из Заброшенного мира: «Мы запустили регенерирующие процессы в вашем организме. И в скором времени вы сможете более полно использовать данный вам от природы богатый арсенал возможностей».

Теперь помимо электрических и силовых полей я смогу видеть, а дальше и корректировать биополе человека. Тогда вообще никакие лекарства не понадобятся, обрадовался я и с улыбкой стал оглядывать редких прохожих, появляющихся в моём поле зрения. Они все сияли небольшим ореолом, окружающим их тела…

Подъезжая к дому баронессы, мы обратили внимание на огромное количество разнообразной техники, на которой прибывали приглашённые гости. Усадебный участок был довольно просторным. Большой двор за ажурной оградой украшали ухоженные и подстриженные деревья. Искусственные пруды и водопадики мелькали из укромных мест. В глубине двора стоял небольшой дворец баронессы. На крыльце стояла сама Мануэла Кинта в вечернем, но довольно откровенном наряде, и с улыбкой встречала прибывающих гостей. Переливающееся платье выгодно подчёркивало довольно стройную фигуру хозяйки, а глубокое декольте врезалось в аппетитную полную грудь. Представленные гости проходили в дом, а хозяйка приветствовала уже очередную знаменитость. Наша машина пристроилась в небольшую очередь неспешно продвигающегося к дворцу транспорта. Когда мы подъехали к парадному крыльцу и вышли из автомобиля, баронесса сама кинулась к нам:

– О! Мои юные земные бароны! Мигель говорил, что меня ожидает сюрприз, но чтобы такой! – Она протянула нам руку для поцелуя и поинтересовалась: – Но я смотрю, вы не в полном составе. А кто ваш новый друг? Этот молодой лейтенант?

– Меня зовут Алексей Мелихов, госпожа баронесса, – представился Лёха и с почтением поцеловал ручку баронессы.

– Какой галантный юноша, – зарделась она. – А вы тоже с мира Земля?

– Вы правы, госпожа баронесса. – Лёха был сама галантность.

– Зовите меня Мануэла, Алексей. – Баронесса пробежалась взглядом по статной фигуре лейтенанта, и в глазах её заиграла похоть. – Проходите, пожалуйста, – пригласила она нас, – не стесняйтесь, я подойду к вам чуть позже. – Мануэла легонько провела по груди Мелехова рукой и взглядом дала понять, что он произвёл на неё определённое впечатление.

За нами ждали уже очередные гости, поэтому мы не стали мешкать и прошли в дом.

Через небольшую парадную мы попали в огромный зал. Он ничуть не уступал по размерам летней резиденции короля. Красивый блестящий паркетный пол был выложен узорами из дерева разной текстуры. Тут и там виднелись портики и закутки, в которых стояли мягкие диваны и столики. В некоторых из них уже разместилась публика, дегустируя напитки и закуски, которые разносили молоденькие официанты. На небольшой возвышенности танцевали профессиональные артисты. Это было что-то среднее между вальсом и танго. Лёгкая, невесомая музыка исполнялась на классических музыкальных инструментах.

Я ногами почувствовал прикосновение Багиры, которая подсказывала мне, что она рядом. Ага! Она вышла из машины, сразу применив свою маскировку, иначе баронесса стала бы с ней сюсюкаться.

Серёга указал на один свободный закуток и предложил пройти туда.

Мы были единственными приглашёнными в военной форме. Посетители нас оглядывали, шептались, украдкой кивая на шевроны с изображением отряда «Багира». Молодые девушки стреляли в нас глазками, а их мамы сально улыбались, видя в нас потенциальную жертву для выгодного брака своих чад.

Вежливо раскланиваясь, мы пробрались к намеченной позиции. Поманив пробегающего мимо официанта, мы заказали вина и закуски. Сев на диваны, мы с интересом стали наблюдать за фланирующей толпой. Мне казалось, это какой-то живой организм, который живёт, движется и колышется, пытаясь зацепить в свой круговорот всех проходящих мимо него существ, рассмотреть добычу, пережевать её и проглотить, но если не понравится, то выплюнуть, как горькую конфету. Нас в закутке ему было не достать, но то одно щупальце, то другое в виде молоденьких дам проскальзывали рядом с нашим убежищем, выманивая жертву наружу. Нормы приличия не позволяли им первыми завязывать беседу, а мы, как моллюск, спрятавшийся в раковине, осторожно выглядывали из неё наружу, не подпуская хищника к себе.

Официант принёс нам кувшин с вином, бокалы, несколько тарелочек с нарезками из фруктов, сыра и небольшие канапе с местными закусками. Выпив по первому бокалу, мы почувствовали себя свободнее. Но не успели мы полностью расслабиться, как к нам влетела баронесса. Схватив Алексея за руку и поднимая нас, она тайфуном понеслась среди своих гостей, представляя и знакомя нашу компанию с изысканной публикой.

Следующий час остался в моей памяти как бесконечная череда новых знакомств. Мы пожимали и целовали руки, отвечали на совершенно бессмысленные вопросы, смеялись, шутили. Мелькающие лица не оставались в моей памяти. Если бы меня спросили, с кем я только что разговаривал, я не смог бы ответить. Глядя на лица своих друзей, я видел, что они находятся в лёгкой прострации. И только одно лицо мне казалось смутно знакомым, а когда баронесса нас представила, я вспомнил этого человека. Маркиз Жозе де Корвалью, именно он тогда на приеме у короля стал артачиться о нашем награждении орденом «Серебряная звезда». Но в этот раз он весь лучился приторной вежливостью. Напев нам дифирамбов о славной деятельности отряда «Багира», он потащил нас в свой закуток знакомить со своей семьёй.

Оказалось, там присутствовал целый клан Корвалью. Дядюшки и тётушки, племянники и братья. Жена маркиза, немого суховатая женщина, представила нам своих двух очаровательных дочерей Жозефину и Марту. Расхваливая их достоинства, она дала понять, что дочери ещё не замужем, но такое сокровище может достаться только достойным кандидатам. Мне трудно было определять возраст здешних женщин, но дочери были ещё юными, вряд ли больше двадцати – двадцати пяти лет. По нашим земным меркам, мы для них были старики, но дочки, весело смеясь и стреляя глазками, стали нас расспрашивать о земной жизни, о наших боевых подвигах и наградах.

Видя, что мы втянулись в беседу, баронесса, схватив Алексея за руку, куда-то с ним скрылась. Чтобы не беспокоиться понапрасну, я попросил Багиру проследить за нашим другом.

Нам принесли ещё вина, и разговор мягко перетёк в осторожные высказывания о деятельности короля. Здесь тему задавал уже маркиз. Сначала его интересовало наше впечатление о монархе. Его политические взгляды и сильные стороны как руководителя. Мы тактично отвечали, что ещё новенькие в этом мире и практически не владеем всей политической подоплёкой. Да и видели короля всего один раз в жизни, когда нам вручали награды.

Почувствовав, что в нашем лице маркиз может получить невспаханное поле, на котором он может вырастить нужный ему урожай, он стал нас таскать по своим знакомым и друзьям, надеясь заключить выгодный союз с боевыми офицерами-иноземцами. И опять все эти лица герцогов, маркизов, баронов, кутюрье, учёных и политиков слились для меня в один сплошной серый шум. Я уже так устал, что хотелось просто нагрубить этому маркизу и послать его на три буквы. Володя, уловив моё состояние, вежливо извинился перед маркизом и уволок нас с Сергеем в ближайший закуток. Поймав проходящего официанта, он забрал весь поднос с едой и напитками, который кому-то нёс по заказу, и, налив до краёв фужеры, предложил нам срочно выпить.

– Мля, парни, – выругался Серёга, – я на боевом выезде так не уставал, как сейчас вымотался. Ещё немного, и я набил бы кому-нибудь морду. Кстати, а куда Лёха подевался?

Я мысленно спросил Багиру, всё ли у них в порядке, и получил вполне ожидаемый ответ, что наш друг с баронессой закрылись в спальне, но, судя по шуму, вот-вот выйдут.

Рассмеявшись, я поделился новостью с друзьями.

– А Лёха-то наш вступил в инопланетный контакт с баронессой! Багира сообщила, что он должен скоро вернуться.

– Ну, хоть у кого-то вечер удался, – вздохнул Сергей и предложил ещё выпить.

После очередного фужера нервы, стянутые в узел, стали распрямляться и успокаиваться. Вернувшегося смущённого Лёху мы стали подкалывать:

– Ну, ты и геронтофил. Завалил бабушку…

– Да какую бабушку? – отмахивался Мелихов. – Женщина в самом соку, да и не я её завалил, а она меня. Изнасиловала прям, накинулась, как изголодавшаяся по мужику бабёнка. А тело у неё шикарное, да и сама огонь!

– Лёха, – стали просвещать его мы, – в здешнем мире люди и до двухсот лет могут дожить. А прохождение сквозь порталы, местная медицина и косметика творят чудеса. Ты же видел жену Степаныча? Сколько лет ей дашь?

– Ну… – замялся Алексей, – по виду вряд ли ей даже полтинник стукнул.

– Ей почти девяносто лет! – рассмеялись мы.

– Да ладно? – не поверил он.

– Степанычу уже девяносто шесть лет, а она немного его моложе. Так что баронессе этой, может, уже под стольник. Ты хоть презервативом пользовался, а то через часок она отдаст Богу душу, и тебя обвинят в убийстве?

– Да не, парни, – испугался Мелехов, – я же понимаю. Она как орально сначала на меня накинулась, так я сразу предупредил, что только в презиках. А вот дальше я не особо контролировал. Вдруг что-то проникло?

На Лёху было жалко смотреть, но я успокоил его.

– Не бзди, я Багиру за вами отправлял, если бы что-то произошло, она нас предупредила бы.

– Фу ты! – успокоительно выдохнул Мелехов. – А то я уже переживать начал. Но баронесса… скажу я вам… – мечтательно закатил он глаза, – такое вытворяла, надо будет потом с женой попробовать… Только это, парни… сами понимаете, не надо мою половинку травмировать.

Мы успокоили его, что умеем держать секреты.

В это время баронесса поднялась на сцену и громко объявила, что её лучший друг, дизайнер и кутюрье сегодня покажет свою новую коллекцию женской одежды. Заиграла лёгкая музыка, но опять же в классическом исполнении, и на площадке стали появляться девушки в одежде от-кутюр. Я не большой фанат моды, поэтому совершенно равнодушно реагировал на периодические аплодисменты, встречающие ту или иную модель. Да, некоторые фасоны были для меня приемлемы, некоторые чересчур раздражали. Многие костюмы трансформировались на ходу, демонстрируя свои скрытые возможности, но не хватало драйва. Все было спокойно и приторно. Во время показа Мануэла подошла к нам и поинтересовалась:

– Господа офицеры, а у вас на земле проходят подобные дефиле?

– Да, – согласились, мы, – но у нас всё идёт живее и зрелищнее. Основной контраст даёт и оформление показа, музыкальное, световое. Часто приглашают известных музыкантов и певцов, чтобы придать яркость новой коллекции.

– Интересно было бы посмотреть, – мечтательно произнесла баронесса.

– А почему бы и нет! – Володя обратился ко мне. – Стас, покажи вчерашнюю демонстрацию, которую мы видели в ресторане Стелла.

– Да без проблем. Селена, тебе придётся опять проявить свои великолепные транслирующие способности. Давай, чтобы и свет, и музыка, всё было похоже на реальное шоу. – И, обращаясь к баронессе, я пояснил: – Уважаемая Мануэла, это показ нижнего белья. Он не шокирует вашу публику?

– Да вы что! – засмеялась баронесса. – Наоборот, этот пикантный момент поднимет мой рейтинг до небес. Такого здесь ещё точно не было!

И как только закончился местный показ, баронесса опять объявила:

– Дорогие друзья. А сейчас ещё один сюрприз. Показ модной коллекции женского белья из мира Земля. Мои сегодняшние гости – офицеры из этого витка спирали привезли демонстрацию одного из последних земных показов мод. Давайте посмотрим…

Селена мгновенно разобралась с управлением светом в этом зале и, приглушив его, высветила только сцену. Запустив клубный трек, она, превращая каждую модель в персональную голограмму, стала демонстрировать шоу «Виктория сикрет». Непривычный музыкальный стиль ошарашил публику, но земные девушки в эротическом белье с ангельскими крылышками, в бриллиантах и сапфирах были бунтарски дерзкими и сексуальными. Шоу получилось действительно ярким и запоминающимся. Публика визжала от восторга. Баронесса сияла неземной улыбкой, купаясь в лучах славы. Подойдя к нам, она с сияющими от восторга глазами похвалилась:

– Это что-то, господа! Теперь сплетни обеспечены. Вы сделали мой вечер незабываемым. О нём будут говорить ещё очень долго. Мой друг кутюрье чуть не удавился от зависти! У нас как-то было не принято выставлять на широкий показ женское белье, но оказывается, это так зрелищно и сексуально, что я даже хочу заказать несколько подобных экземпляров.

– Уважаемая Мануэла, вряд ли мы сможем вам всё это привезти, – извинился Володя. – Мы не занимаемся поставками женского белья. Если только вы закажете его у своих мастеров…

– Не переживайте, мой юный друг, – Мануэлу, казалось, ничто не могло сбить с толку, – я сама снимала на коммуникатор понравившиеся мне модели одежды, и по этим кадрам мне изготовят всё, что угодно.

Дальнейший вечер превратился в обсуждение земного показа и нас, как представителей Земли. Все хотели с нами познакомиться поближе, приглашая в гости, набиваясь в друзья. Нас растаскивали поодиночке в разные уютные уголки. Мужчины, брызгая слюной, восхваляли земных девушек, а их спутницы тайком тискали и хватали нас за самые пикантные места. Понимая, что завтра нам предстоял ответственный день, мы вежливо уже отказывались от предлагаемой выпивки и с трудом ускользали от особо настырных дам. Понимая, что пора сваливать с нарастающей вакханалии, я через Багиру предложил друзьям идти на выход.

Вырвавшись на воздух, мы все с облегчением вздохнули. Карманы наши были набиты визитками от мужчин и записками от их спутниц. Хорошо, ткань парадных мундиров не-мнущаяся, иначе мы имели бы очень жалкий вид. Увидев, что сержант Бойл закусывает около одного из множества фуршетных столиков, стоящих на газоне, мы махнули ему рукой, подавая сигнал готовности к отъезду. Пока он подгонял служебную машину к парадному подъезду, нас вышла проводить и сама баронесса. Она ещё раз поблагодарила за оказанную ей честь и приятный сюрприз, приглашая посещать её в любое время дня и… ночи. Мы вежливо раскланялись, обещая непременно посетить её чудесный дом, и, совершенно вымотавшиеся, отправились в часть…

В восемь утра мы подъехали к взлётному полю, чтобы вылететь в охотничий домик. И очень удивились, что вместо боевого бота на стоянке нас ожидал гражданский шаттл. А когда зашли внутрь, поняли, что это был ВИП-класс. Внутренняя дорогая отделка и шикарные кресла обещали приятный полёт. Стюардесса, милая девушка в костюме, похожем на стилизованное одеяние женщины-офицера, в котором мы видели популярную певицу Кристину Агилеру, встречала нас на борту. Адмирал, наблюдая за нашей реакцией, усмехнулся:

– Вижу, вы узнали этот фасон. Да, верно, эту идею я предложил использовать, посмотрев ваш клип. Как вам всё это в реальности?

Мы выразили своё восхищение как формой, так и девушкой и салоном бота.

– Можно было и военным шаттлом долететь, – объяснил Мигель, – но протокол обязывает соответствовать. Так что пришлось заказать более комфортный транспорт.

Багира, заходя в салон, поморщилась, и я услышал:

«Мне не нравится запах».

Я втянул воздух, вроде ничего необычного. Да, пахло разнообразными ароматами, но ничего резкого и неприятного я не учуял.

«Багира, я ничего не чувствую».

«А я чувствую, неприятный запах идёт от входной двери».

«Может, это туалет продезинфицировали?» – подумал я.

«Мне не знаком этот аромат, я пойду к кабине пилота, там не так сильно пахнет», – ответила мне Багира.

Я огляделся своим внутренним взором. Куча излучений, разные поля, но стандартного излучения взрывчатки я не обнаружил. Наверное, точно, какая-то местная химия воняет.

– Селена, есть ли в воздухе что опасное для жизни?

– Нет, Стас, – доложила она.

«Хорошо, Багира, иди», – отпустил я её и направился к выбранному месту.

Мы разместились в мягких креслах и стали в большие окна наблюдать за взлётом. Адмирал предупредил, что лететь будем около двух часов. Поэтому если кому-то захочется напитков или перекусить, обращайтесь к стюардессе. Туалет расположен около выхода.

Мне не хотелось ни того ни другого, и я просто стал наслаждаться полётом. Достав из кармана хрустальный шарик, который мне достался в последней поездке по Заброшенному миру, я начал машинально перекатывать его из руки в руку. Через некоторое время обратил внимание, что в нём появилась дымка. Мне стало любопытно, что можно увидеть на этот раз, и я поднёс шарик к глазам.

Опять в нём проявилось лицо лейтенанта Мироновой, но сейчас она не улыбалась, а, наоборот, была чем-то сильно озабочена. Склоняясь над непонятным предметом, она и ещё один человек из московской комиссии вели напряжённый диалог. В руках у Елены был небольшой прибор, а у москвича – набор инструментов. Звука не было слышно, я видел только картинку. Вот они пришли к единому мнению. Миро-нова отсоединила свой прибор, а комитетчик потянулся с кусачками куда-то передо мной, и вдруг всё исчезло в огненной вспышке. Я отстранил шарик от глаз и проморгался. Заглянув в него снова, я ничего больше не увидел.

Странное какое-то видение, подумал я. И что это значит? Может, с ними сейчас что-то произошло? Или это уже когда-то было или будет? Я терялся в догадках, и нарастало беспокойство. Мы не знали, на что способны наши новые артефакты. В этом шаре я уже видел Елену, когда она примеряла артефактные бусы, но всё было в порядке, и почему именно её я второй раз вижу в этом шаре? Что он хочет мне сообщить? Понятно, это не просто так…

Чтобы успокоиться, я попросил стюардессу принести мне любого фруктового сока, а Селену – включить мне местные новости. На светящемся перед глазами экране я увидел кадры вчерашней вечеринки у баронессы. На нём шёл показ мод и диктор восхвалял новаторские идеи земной индустрии моды. После он представил новый комплекс развлечений, построенный в столице. В нём показывали огромный зал, куда мог прийти любой желающий, расслабиться и отдохнуть. Суть идеи заключалась в том, что вам предлагали переодеться в купальный костюм и бродить по залу, залитому по щиколотку тёплой водой. Вам необходимо было найти и поймать осьминога. Рядом стояли небольшие островки с камнями и песком. Вы не видите никого рядом, световой конус сопровождает только вас. Как только вы обнаружили шустрого моллюска, вам необходимо наступить на него. И когда вы выполните задание, вокруг вас мгновенно расцветает яркая природа из пальм, цветов, лиан с птицами и бабочками. Вы можете лежать в воде или на песчаных островках, наслаждаясь полным релаксом. Этакое голографическое и звуковое чудо для посетителей. Всё это преподносилось как психотерапия для загруженных заботами и работой жителей столицы.

Потом ведущие стали обсуждать новые законопроекты, дотации и финансовые рынки, апеллировать к общественному мнению… Я не владел всей информацией, поэтому мне это стало не интересно, и я выключил экран…

Приземлились мы на просторной территории. Багира первой выскочила из шаттла на свежий воздух. На огромном скальном выступе находился охотничий домик короля. Выполненный из оцилиндрованного бревна, он внешним видом напоминал целый комплекс коттеджей, которые соединялись балконами и коридорами с основным зданием. Я прикинул, что здесь свободно могут разместиться не менее ста человек. Взлётное поле находилось практически по соседству с рядом таких домиков. На крыльце одного из них мы увидели отдыхающую Елену. Адмирал указал нам на соседнее здание и пояснил, что мы будем размещаться в нём.

– Там на первом этаже есть две комнаты для вас, располагайтесь, пока я вас не позову.

Ещё в полёте он выдал нам горошинки наушников, которые мы засунули в ухо, и белые микрофоны под цвет мундира, которые мы прилепили к воротнику.

Мигель отправился к основному зданию, а мы подошли к Мироновой.

Лена обрадовалась, увидев наши улыбающиеся физиономии. Кинулась обниматься, как к родным. Стала рассказывать, как их встречали, как парней мучили медики, а её не особо трогали. Мы, рассмеявшись, рассказали, что это по нашей просьбе к ней отнеслись снисходительно. Она делилась впечатлениями, эмоциями о местной жизни и укладе. О кухне, сервисе, о монархии, о короле. Лично они ещё не встречались, но его фото она видела, и он произвёл на неё приятное впечатление.

Меня же всё тревожила картинка, увиденная в хрустальном шаре. Я стал осторожно расспрашивать Лену о том, не приходилось ли ей с кем-то из комитетчиков раньше работать вместе? Миронова отвечала, что только в поездке познакомилась со всеми. А в чём, мол, проблема?

Пришлось мне всем рассказать, что я увидел в артефакте. Ребята отнеслись серьёзно к моей истории и стали требовать подробностей. Заставили вспомнить окружающую обстановку. Мне трудно было всё описать, но по цветовой гамме я припомнил, было вроде похоже на отделку в нашем шаттле.

– А ты ничего подозрительного не увидел своим зрением? – поинтересовался Серёга.

– Нет, всё как обычно, там много чего светилось, но ведь и устройств в аппарате множество…

– А сейчас, когда он выключен, ты что-нибудь видишь? Я вот тоже стал различать неизвестные мне сияния, но пока ещё опыта у меня мало, а ты у нас эталоном служишь…

Оказалось, что все стали видеть работающие на электричестве приборы, но практики было маловато.

Я окинул взглядом шаттл. Все системы у него выключили, но в хвосте ещё виднелось сияние работающей электроники.

– В задней части что-то работает, – показал я на него.

– Лучше перебздеть, но пойдём проверим, – скомандовал Сергей, и мы впятером вернулись к боту.

– Вот здесь видится сияние, – указал я на один из закрытых технических люков.

Пилот и стюардесса ещё только что вышли из салона.

– Что у вас здесь находится? – строго спросил пилота Володя, указывая на люк.

– А в чём дело? – занедоумевал пилот. – Это технический отсек, где стоят аккумуляторы.

– Откройте его, пожалуйста, только медленно и осторожно, – попросил Баринов.

Я увидел, что Пищугин активировал свой защитный артефакт. На всякий случай и я достал свой шарик и тоже включил защиту. Отведя всех за нашу спину, мы стали ждать, пока пилот выполнит нашу просьбу.

Он, раздражённо ухмыляясь, подошёл к люку и приложил к поверхности небольшой брелок. Крышка люка с небольшим щелчком отскочила от поверхности и медленно автоматически открылась. В отсеке виднелись пластины батарей, на которых стояли две продолговатые колбы с неизвестной жидкостью и рядом моргали лампочки небольшой коробочки.

– А это для чего нужно? – спросил Сергей.

– А-а-а, э-э-э… – замялся тот. – Этого вообще здесь не должно быть!

Подошедшая Багира заметила:

«Это отсюда идёт неприятный запах».

– То есть это устройство не входит в штатное оборудование? – продолжал интересоваться Пищугин.

– Да нет же, – разозлился пилот. – Здесь только доступ к батареям.

– Скажите, – обратился к нему Володя, – а если вдруг взорвать эти батареи, насколько сильным получится взрыв?

– Они не взрываются…

– Но допустим, если их кто-то решит взорвать? Что может произойти?

– Тогда здесь пустого места не останется, – мрачно махнул рукой на домики пилот. – Сила взрыва уничтожит всю территорию. Здесь под батареями стоит ядерный реактор холодного синтеза для выработки электроэнергии.

– Всё ясно. Стас, вызывай адмирала, у нас ЧП.

– Господин адмирал, у нас нештатная ситуация, – произнёс я в микрофон. – Необходима срочная эвакуация королевской персоны. Бот, на котором мы прилетели, заминирован, причём нам неизвестен этот тип взрывчатки.

– Понял, – ответил адмирал. – Но король ещё не прилетел, он решил сдвинуть время приёма. Сейчас я с ним свяжусь. Всем службам! Срочная эвакуация!

«Багира, – попросил я шорка, – пробегись по стоянке и проверь, нет ли подобного запаха в других летательных аппаратах».

Пока Елена бегала за своими коллегами, Багира обежала всю стоянку и доложила, что больше так нигде не пахнет.

– В других ботах чисто! – доложил я адмиралу. – Взрывчатка заложена только в нашем ВИП-боте.

– Новая загвоздка, – поделился с нами своими размышлениями Мигель, – этот акт рассчитан против короля или против земной миссии?

Елена вернулась к нам с начальником группы Андреем Юрьевичем и ещё одним человеком.

– Подполковник Сарычев Андрей Анатольевич, – представил Марычев своего коллегу. – Взрывчатка – это по его профилю.

Сарычев внимательно осмотрел место установки и посетовал:

– Подозреваю, это химическая взрывчатка. Такие мины ставят на неизвлечение.

– Так что, – удивился Марычев, – у нас нет шанса, аппарат всё равно взорвётся?

– Почему обязательно взорвётся? – усмехнулся подполковник. – Это так считается, что её нельзя извлечь, но на каждую жопу найдётся свой болт с винтом. Извините, Леночка, если вас покоробил мой армейский юмор. Принесите, пожалуйста, – обратился он к ней, – мой чемоданчик из комнаты. – И пока Миронова бегала за ним, Андрей Анатольевич достал из своего кармана небольшой несессер. Ловким жестом фокусника он извлёк из него необычные инструменты. – Попрошу всех отойти, – предложил он нам. – Не мешайте работать.

– Извините, Андрей Анатольевич, – обратился я к нему, – но мы с капитаном Пищугиным можем защитить своими силовыми полями вас от взрыва, если будем находиться в непосредственной близости.

– О как? – удивился он. – И такими устройствами оснащены все офицеры Алахара?

– Не все, – ответил Сергей, – но у нас со Стасом они есть.

– Хорошо, – не стал пререкаться он, – вы вдвоём оставайтесь, а остальных я попрошу удалиться в безопасном направлении.

– Товарищ подполковник, – опять обратился я к нему, – если это вам поможет, то я мог бы сжечь этот блок управления, не прикасаясь к нему, – показал я на коробочку с индикаторами.

– Это было бы самым простым решением, – усмехнулся Андрей Анатольевич, – но здесь стоят дополнительные механический и химический взрыватели. Коробочка эта не только управляет, но и служит ловушкой для новичка. – И он принялся ловко орудовать у коробочки своими инструментами.

Когда он открыл крышку, мы увидели, что внутри коробочки находится земная плата с кучей радиодеталей и проводов и с индикатором оставшегося времени. Шли последние двадцать минут до возможного взрыва.

– Леночка, – обратился к вернувшемуся лейтенанту Сарычев, – в чемоданчике есть прибор, подайте мне его, пожалуйста.

Когда я увидел протянутый прибор, то сразу вспомнил о своём видении. Лена, увидев мою реакцию, тут же спросила:

– Этот прибор ты видел в шаре?

Я молча кивнул.

– И был взрыв?

– Да. Может, не стоит возиться, а, пока есть время, улетим подальше? – поинтересовался я у взрывника.

– Вы же нас сможете защитить? – спокойно продолжая работать с миной, поинтересовался Сарычев.

– Думаю, да, – замешкавшись, ответил я.

– Тогда пусть Леночка мне поможет, а вы охраняйте нас.

– Господин адмирал, – доложил я по рации, – прикажите всем покинуть территорию, а мы вчетвером остаёмся, попытаемся разминировать. – Идут последние восемнадцать минут до взрыва. – Багира, прячься в боте вместе с нашими друзьями, – попросил я шорка.

Народ бегом занимал места во всех шаттлах, которые стартовали на форсаже, унося пассажиров в безопасное место.

А Сарычев спокойно командовал Елене:

– Подключи-ка к этим деталькам контакты. Так, хорошо, – посматривая на дисплей прибора, шептал он. – А если так?

У него в руках я заметил ещё пару проводков с зажимами. Они с Мироновой периодически замеряли и перемыкали контакты в плате.

– А если попытаться обойти управляющий контур? – предложила Елена. – Вот смотрите: если мы здесь перенаправим сигнал, то микросхема не сработает. Мы делаем ложный обход, а потом замыкаем вот этот тиристор. И управляющий сигнал станет ходить по замкнутому кольцу.

– Очень интересное решение, – одобрил её идею Сары-чев. – Можно попробовать.

Находясь рядом, я старался следить за их мимикой и, когда увидел это обсуждение, вспомнил, что весь диалог наблюдал в артефакте.

– Стойте! – заорал я. – Как раз после этой фразы и был взрыв.

– После какой фразы? – удивился Сарычев.

– Андрей Анатольевич, долго объяснять, но считайте, что я экстрасенс и вижу будущее. Я уже видел всю эту ситуацию, и после ваших слов был взрыв. Подумайте над другим решением, ещё есть десять минут.

– Хорошо, – не стал спорить он. – Давайте поищем другой вариант решения.

Они опять стали проводить замеры, советуясь и сверяясь с показаниями прибора.

– Станислав Викторович, – обратился ко мне подполковник, – а ведь вы были правы: если бы мы поступили, как планировали, то взрыв был бы неминуем. На это и рассчитывали изготовители. Видите, Леночка, какую мощность показывает прибор?

Миронова сконфуженно кивнула:

– Да, это была очередная ловушка. – Но тут же задумалась и предложила: – А давайте мы и дадим ей сработать, но тогда перемкнём вот эти контакты и нам нужно повысить температуру вот этого термистора. Тогда возрастёт его сопротивление и управляющая микросхема не сможет запустить взрыватель, а команду будет выдавать, что взрыв произведён.

– Отличная идея, – обрадовался подполковник, – но как мы его нагреем?

– Разрешите, Андрей Анатольевич, – обратился я к Сарычеву, – я могу попробовать. У меня получается создавать энергетические мостики. Я могу нагреть поверхность термистора, вы мне только покажите какого.

– Вот этого.

– Сколько по времени мне его держать нагретым?

– Нам хватит тридцати секунд.

– Хорошо, я дам команду, как только нагрею его.

Вспомнив все свои шалости с электроприборами, я вычленил в сознании эту деталь и стал создавать миллиметровый мостик по поверхности детали, нагревая её слабой дугой.

– Есть! – радостно воскликнула Елена, не дождавшись моей команды. – Прибор показывает, что подрыв якобы прошёл.

– Отлично! – обрадовался подполковник и быстрыми движениями перекусил необходимые проводки. – Всё, – устало бросил он, – можно прекращать нагрев. Помогите мне, Леночка, вытащить эту штуку.

Сарычев достал колбы с небольшим хитрым механизмом, а Миронова помогла извлечь блок управления. Отнеся взрывное устройство в сторону, подполковник в изнеможении опустился на ближайшую скамейку и достал сигареты.

– А это явно земная разработка, – поделился он с нами своим мнением. – Я уже видел эти жидкостные мины, но вот с таким блоком сталкиваюсь впервые, и огромное спасибо вам, Леночка, за вашу идею по обезвреживанию устройства, а вам, Станислав, за своевременное предупреждение, иначе неизвестно, где мы все сейчас были бы.

Сергей доложил адмиралу, что опасность миновала и заряд обезврежен. Можно всем возвращаться. Мы утомлённо сели рядом. Тело било нервной дрожью от психологического напряжения, казалось, что я разгрузил вагон угля, а не просто стоял рядом.

Боты возвращались на площадку. Народ выбегал из шаттлов, приближаясь к нам. А мы молча сидели вчетвером и смотрели на ясное небо…

Пищугин отчитался о проведённой операции перед Ми-гелем, а я подумал: мой артефакт предсказывает возможный вариант развития событий. Это хорошо, надо почаще в него заглядывать, но вот первое видение о лейтенанте и её бусах… что этим он мне хотел подсказать? Пока в голове у меня был лишь один вариант: этот артефакт Мироновой не простой, а возможно, и опасный. И как она сможет им распорядиться, пока загадка.

Адмирал пожал нам всем руку и похвалил за отличный результат. А также попросил, чтобы Багира прошла по всей территории и своим звериным чутьем проверила на всякий случай ещё и здания.

Багира с удовольствием принялась за работу. Я же вытащил свой артефакт, покатал в ладонях, но дымка – предвестник событий в нём не появилась. Это хорошо, значит, в ближайшее время ничего опасного не предвидится, подумал я.

Люди всё прибывали. К нам подошёл и Андрей Юрьевич. Сарычев доложил ему, что здесь происходило. Марычев поблагодарил всех за проведённую работу и, отведя меня в сторону, поинтересовался:

– Станислав Викторович, вы опять меня удивили своими возможностями. Мне интересно, это у вас с рождения или приобретенные способности?

– Андрей Юрьевич, теперь уже можно приоткрыть некоторые секреты, которые мы не хотели афишировать, находясь на Земле. Некоторые способности может получить любой человек, если владеет артефактами с Заброшенного мира. – Я достал один из шариков. – Например, вот этот артефакт даёт своему владельцу силовую защиту от всех проникающих предметов. Вы же проводили, скорее всего, анализ моего автомобиля и задумывались, почему мы не погибли, а пули валялись в багажнике? Так вот, это Пищугин сидел на заднем ряду с подобным артефактом и защищал нас от пуль. А вот этот шарик, – показал я ему очередной экземпляр, – помогает мне предвидеть некоторые ключевые моменты будущего. Именно в нём я увидел взрыв и попытался предотвратить его. Поэтому артефакты имеют большой спрос на всех витках спирали. Они все разные как по форме, так и по содержанию, но тем не менее очень эффективные. Ну а насчёт приобретённых способностей моего организма я расскажу вам чуть позже. Всё будет зависеть от вашей встречи и результатов переговоров с королём. Поверьте, мы не меньше вашего заинтересованы, чтобы вы нашли общие точки соприкосновения и, скажем так, подружились.

Марычев ничего не стал отвечать, а просто согласно кивнул.

Вернувшаяся Багира доложила, что ничего подозрительного ею не обнаружено. Адмирал, получивший это подтверждение, отдал приказ возобновить работу всех служб и разрешил размещаться в местах проживания. Встречу с монархом перенесли на два часа дня.

Скинув мундиры, мы развалились на кроватях. Комнаты стандартные на двух человек, вроде небольших гостиничных номеров, только всё отделано деревом. В небольшом холодильнике стояли упаковки с соком и пивом. В герметичных контейнерах лежали разнообразные снеки. Чтобы расслабиться, мы решили выпить пива, собравшись вчетвером в нашей комнате. Вкус напитка был необычным и ароматным, да и название это нам раньше не приходилось встречать – «Королевское». Но, прикинув, что вряд ли здесь будут класть всякую туфту, мы стали наслаждаться прохладным пивом, закусывая его вяленой нарезкой из морепродуктов, не забывая и о Багире. И не очень удивились, когда услышали стук в дверь.

– Входите! Кто там такой вежливый? – спросили мы хором и увидели, что к нам зашла Елена.

Предложениеприсоединиться к нашему перекусу она восприняла с энтузиазмом, но пиво брать не стала, а ограничилась соком. По её лицу было видно, что девушку одолевают сомнения, и, чтобы не тянуть резину, я решил поинтересоваться, что случилось.

– Понимаешь, Стас, мне кажется, что я сошла с ума…

Я стал догадываться, что случилось, и, улыбнувшись, ответил:

– Я так понимаю, ты стала слышать Багиру?

– Да! – оживилась она. – Как я её увидела, так и стала понимать и подумала, что мне это только кажется и всё это от переизбытка впечатлений…

– Успокойся. Это нормальное действие вируса в твоей крови. Этот симбионт позволяет человеку развиваться более полно, чем заложено у нас на Земле. Скажи, ты уже видишь сияние электроприборов?

– Да! И это тоже меня испугало…

– Всё в порядке. Я их тоже сначала просто видел, потом стал различать по спектру, по свойствам, а теперь учусь управлять ими. И ты, и мои друзья также этому научитесь. Я, например, уже начал осваивать не только электрические и силовые поля, но и биополе человека. Я вижу вокруг всех вас сияние, а вот теперь, зная, что ты смущена, я запомню твой спектр излучения. И в следующий раз уже буду знать без напоминания, если тебя что-то смутит. – Я улыбнулся и получил ее робкую улыбку в ответ. – Не паникуй, сестрёнка!

– А ты считаешь, что мы уже родственники? – хитро улыбнувшись, поинтересовалась она.

– А кто же? – удивился я. – Помнишь, как говорил Маугли: «Мы с тобой одной крови», а у нас пятерых теперь, можно сказать, одна кровь. И мы уже немного отличаемся от обычных людей. Во что это может вылиться, я не представляю, но в том, что способности наши буду расти, уверен на сто процентов. И долго этот феномен мы не сможем держать в секрете. Я уже прикидывал, что чем больше таких людей станет в мире, тем нам всем будет легче жить. Кто-то назовёт нас мутантами, кто-то – новой формацией развития человечества. Хотя мы теперь знаем, что это не новая форма эволюции, а очень даже древняя. Кто-то до нас уже прошёл этим путём, но мне тем не менее интересно всё повторить. Да, мы не получим все максимальные возможности, так как приобрели симбионтов не в детстве, а в зрелом возрасте. У тебя шанс гораздо выше, а у твоего будущего ребёнка он станет самым максимальным, но хорошего воспитания никто не отменял. И от тебя уже зависит, каким он вырастет, этот новый человек. А чтобы вам быстрее осваивать новые умения, я вам помогу. Селена, проиграй нам тот музыкальный отрывок, который ты синтезировала, изучая рисунки на кубиках.

Селена стала воспроизводить надоедливую мелодию, а я пояснил:

– Ребята, запомните эту тему. Она и сама въестся в ваш мозг, придётся немного помучиться, но потом она вам поможет. Именно этот фрагмент позволяет расширить ваши возможности и научит управлять различными полями.

– Да, очень надоедливый мотив, – высказался Лёха. – Так и крутится в голове.

– И как его использовать? – спросил Сергей.

– Ты должен сначала выбрать силовое поле, например, вот в этом выключателе, – указал я на стену. – И захотеть его включить, но механически у тебя это пока вряд ли получится, а вот чтобы сделать энергетический мостик, достаточно вспомнить мелодию и приложить некоторые усилия. Вот этого я уже не могу вам объяснить, пробуйте сами.

Все замолчали, и лица их напряглись. Я прихлёбывал своё пиво и следил за товарищами. Как вдруг свет зажёгся! Погорел несколько секунд и пропал.

– Мля! – высказался Сергей. – И у кого это получилось?

Все переглядывались друг с другом.

– Так, мужики, – решил я взять бразды правления в свои руки, – давайте по очереди. Сергей, ты первый.

Пищугин пыжился, но ничего не происходило. Затем попробовал Володя, после Алексей, и, лишь когда очередь дошла до Елены, свет снова зажёгся!

– Ну, понятно теперь, – загундосил Алексей, – она самая молодая, вот и получается лучше всех.

– А вам кто мешает? – подначил их я. – Она берёт молодостью, вы – упорством. Тренируйтесь, у меня тоже не всё сразу получалось.

Мужики потянулись к своим кружкам, но по глазам было видно, что все пробуют повторить успех Елены. А Миронова, обалдевшая от своих новых способностей, тоже потянулась к пиву, забыв о своём соке.

Но посиделки не затянулись. По нашим рациям Мигель отдал приказ готовности через тридцать минут. Все быстро разбежались по комнатам приводить себя в порядок. А мы с Володей, убрав последствия перекуса, переоделись и через пятнадцать минут были готовы к выходу.

Выходя из комнаты, я вдруг заметил, что свет снова зажёгся на несколько секунд и тут же погас. Оглянулся на шедшего позади меня Володю и увидел его довольную улыбку…

Подойдя к основному зданию, мы заметили адмирала, разговаривающего с незнакомым нам человеком, одетым в гражданскую одежду. Мигель, приметив нас, махнул рукой, предлагая подождать его в стороне.

Оглядываясь по сторонам, я поинтересовался:

– Мужики, а где наши коллеги из отряда «Багира»? Вроде их сюда должны были направить.

– Они, скорее всего, охраняют периметр, – обвёл рукой Серёга площадку. – Смотри, здесь вроде как скала, мы находимся на одном из скальных уступов. Добраться сюда можно только по воздуху. Где-то висят боты охранения, а люди следят за местностью внизу. Поэтому мы их не видим. Но кто-то видит нас, помашем им ручкой?

Мы улыбнулись и одновременно помахали рукой потенциальным наблюдателям.

Чуть позже к нам подошёл раздражённый адмирал. Было видно, что разговор у него был напряжённый.

– Из-за этого инцидента весь протокол предстоящей встречи пришлось пересматривать, – кивнул он на уходящего собеседника. – Начальник местной СБ решил перестраховаться. Разговор с вашими земляками состоится, но практически тет-а-тет. Без представителей двора. Не в зале приёмов, а в королевском кабинете. И приглашена не вся команда, а только трое из них – господин Марычев, его коллега взрывник господин Сарычев и… как ни странно, самая молодая участница лейтенант Миронова. А из вашей компании мне разрешили пригласить только вас двоих, – указал адмирал на меня и Сергея. – И сержанта Багиру. – Мигель напряжённо усмехнулся.

«Странно, – подумал я, – выбрали тех, кто занимался разминированием бота. Марычев – это понятно, он возглавляет комиссию по контакту. Но почему именно такой скромный коллектив? В команде Андрея Юрьевича есть специалисты по разным направлениям организации безопасности, и они могут пригодиться в случае принятия определённых мер…» Но приказ мы получили, и не нам его оспаривать.

Володя с Алексеем козырнули и отправились в наш домик, а мы в сопровождении адмирала прошли в основное здание.

Несмотря на грубоватый внешний вид дома из брёвен, внутри царил смешанный тип оформления. Балкончики, колонны, лестницы и двери были из дерева, но ровная отделка стен помещения скрывала оцилиндрованное бревно. Эти поверхности, оформленные в современном стиле, походили на французскую отделку летнего дворца, которая в сочетании с древесным декором придавала комнатам оригинальный вид.

Пройдя через просторный холл, мы поднялись на второй этаж, и по длинному коридору адмирал привёл нас к кабинету короля. Попросив нас подождать снаружи, Мигель постучался в дверь. Один из виденных нами ранее охранников пропустил адмирала внутрь, окинув нас внимательным взглядом. Оставшись в коридоре, мы стали молчаливо ждать дальнейших событий. Через десять минут ещё один сопровождающий привёл и Марычева с коллегами. Все они переоделись в земные парадные мундиры с наградами. Только у лейтенанта Мироновой висел одинокий значок. Было видно, что все напряжены, да и мы немного нервничали.

Через пять минут дверь распахнулась, и нам предложили войти. В кабинете Марычев и комитетчики дружно отдали честь, и их пригласили присесть за длинный стол. Когда зашли мы и, сняв фуражки, поприветствовали его величество, нам указали на стулья в дальнем конце комнаты. Багира села рядом со мной. Король, одетый в уже виденный нами белый мундир, сидел на резном деревянном кресле во главе стола.

Адмирал взял на себя ведение переговоров и стал представлять присутствующих, начиная с его величества короля Жуана Кобурга. После чего предоставил слово полковнику Марычеву.

Андрей Юрьевич должным образом высказал почтение монаршей особе и заверил короля в своих лучших намерениях как лично, так и как представитель земной миссии. После осторожно посетовал на случившийся инцидент, надеясь, что это не станет преградой для дружеских отношений. Король вежливо поблагодарил и попросил Мигеля подробнее осветить произошедшие события. Пока адмирал всё развернуто пересказывал, я обратил внимание, что его величество был в курсе инцидента, но внимательно наблюдал за реакцией своих гостей. И когда Мигель стал расхваливать профессиональные действия Сарычева и Мироновой, я увидел, что Лена засмущалась, а на губах Жуана промелькнула слабая улыбка.

Потом король обратился к Сарычеву и попросил дать короткий анализ этого теракта. Подполковник встал, но Жуан жестом показал, что можно беседовать сидя. Андрей Анатольевич коротко и по существу доложил, что этот тип мин им известен, обратил внимание, что заряд был обработан жидкостью, запах которой должен был отвадить земных собак-ищеек. Но блок управления ему неизвестен, и только благодаря помощи лейтенанта Мироновой, а также капитана Радыгина ему удалось разминировать это устройство. Король кивнул мне и улыбнулся Елене и в ответном слове поблагодарил и высоко оценил профессиональное мастерство земных специалистов, сделав комплимент, что земные женщины наделены, кроме храбрости, отваги и высокого интеллекта, еще и несравненной красотой, чем ещё больше смутил Миронову.

После чего беседа перешла в ничего не значащее русло. Мне казалось, что это басня: кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. Разговор шёл обо всём и ни о чём. Король дал понять, что его сейчас больше всего заботит сложившаяся напряжённая обстановка с этими терактами. Раньше такого не было, и только после появления представителей с Земли они участились. Марычев стал объяснять, что они тут ни при чём и только недавно вообще узнали о возможности путешествовать через порталы. Все заверяли друг друга в своих благих намерениях, но разговор заходил в тупик. Жуану было не интересно, что может дать ему контакт с СБ Земли, кроме как помощь специалистов-сапёров. Он уже сложил своё представление о земной цивилизации как о варварской, которая готова только разрушать, а не созидать. Встреча превращалась в ничего не значащий фарс. И даже Мигель, как поднаторевший в государственных интригах, ничего не мог поделать. Король готовился вообще прекратить приём, поэтому надо было спасать ситуацию. И я по рации тихонько обратился к Мигелю:

– Господин адмирал, попросите дать мне слово. Даже если моё выступление и не понравится обеим сторонам, оно, во всяком случае, ничего не испортит.

– Простите меня, ваше величество, что я влезаю в ваш разговор, – начал Мигель, – но у нас есть ещё один представитель Земли, который хорошо известен своей преданностью короне, – это капитан Радыгин. У него есть интересная для нас всех информация. Разрешите дать ему слово?

Король милостиво разрешил.

Встав и набравшись смелости, я заговорил:

– Уважаемые господа. У нас на Земле есть известная басня про лебедя, рака и щуку, которая гласит: «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдёт, и выйдет из него не дело, только мука». Сейчас ваша беседа напоминает эту историю. Каждый тянет одеяло на себя, но в результате могут пострадать все. Я понимаю, что доверять друг другу вы пока не вправе, и обещать готового результата никто не может. Поэтому предлагаю вам проверить себя в общем деле. – Я обвёл всех взглядом и увидел, что на лицах всех участников появилась заинтересованность. – Ваше величество наверняка знает, что нам приходилось путешествовать по Заброшенному миру, – продолжил я. – Об этом знают и земные представители. Все вы в курсе, как опасен этот мир и что человек без защитных средств там не выживет. Но мало кто знает, что защититься от вируса можно очень просто. Для этого не нужны сыворотки и лекарства. Спасение могут принести вот эти скромные животные, – указал я на Багиру. – Именно в их организме вырабатывается антидот, который позволяет человеку жить в согласии с вирусом и взамен получать неограниченные способности, заложенные в него от природы. Селена, проиграй, пожалуйста, запись нашей беседы с призраком в перинатальном центре Заброшенного мира.

Искин не только стал воспроизводить аудиозапись, но и создал фантомный образ призрака, повторяя все его метаморфозы. Все слушали о том, что вируса не нужно бояться, что это полезная прививка для совершенствования людских возможностей. Обычно её прививают сразу после рождения ребёнка. Что человек получает уникальные способности от этого союза. Что жители Заброшенного мира очень любили шорков. Они вместе жили и путешествовали по мирам, поддерживая и выручая друг друга из опасностей. Эти милые животные приглядывали за детьми, помогая им нормально развиваться и тренировать свои новые способности. Они дополняли друг друга. Где не мог справиться человек, ему на помощь приходили шорки. А когда зверям нужна была помощь, то и они её получали сполна. Вирус, живущий в крови животных и людей, помогал им общаться и развиваться.

Я дополнил это выступление:

– Заражённого человека может спасти любой шорк. Для этого ему достаточно, чтобы антидот из слюны животного вовремя попал в кровь инфицированного человека. И сами шорки готовы прививать новых членов общества. Желательно, если это будут новорождённые. Именно тогда они смогут на все сто процентов использовать богатый арсенал своих возможностей. Взрослый человек тоже станет развиваться, но не до своего возможного максимума. А все популярные артефакты, которые имеют большой спрос во всех витках спирали, – это всего лишь детские игрушки, необходимые ребёнку, пока он не станет взрослым. Тогда они ему будут просто не нужны, он и сам всё сможет воплотить. Ваше величество, вы должны знать, что мы, мои друзья вместе со мной и лейтенантом Мироновой, носим в своей крови эти вирусные симбионты. И даже через небольшой срок у нас прорезались некоторые способности, не доступные обычному человеку. Леночка, покажи, чему ты сегодня научилась.

Миронова немного напряглась, сознавая всю возложенную на неё ответственность, но не оплошала, – свет в комнате замигал.

– И это прошло всего несколько дней, – пояснил я. – Что она сможет делать через месяц, я даже не могу представить. Я, например, вижу здесь, в кабинете несколько точек видеонаблюдения. Если вы прикажете, я могу все их заблокировать или просто уничтожить, а глядя на нашего адмирала, я вижу, что он смущён, хотя внешне этого и не показывает. Я пока не могу лечить людей, но уже вижу биополе человека, как и все силовые поля… Но к чему я всё это стал рассказывать. У меня есть предложение. Из России напрямую можно без проблем попасть в Заброшенный мир, в отличие от Алахара. Но технологии алахарского государства могут позволить строить целые города в том мире. Почему бы вам не объединиться с одной общей целью: создавать новый вид человечества? Россия поставляет строительные материалы, вы – свои технологические новинки. У нас есть связи с прайдами шорков, которые готовы приходить в эти центры и помогать ассимилироваться к вирусу всем его жителям. Шорки готовы поступить на службу и идти рядом как равноправные партнёры. Ваше величество, вы же помните, что именно Багира смогла обнаружить мину на приёме в вашей летней резиденции. Именно она нашла нас за тысячу километров, когда мы погибали в пустыне. Мы можем с ней мысленно общаться и плодотворно сотрудничать. В этот раз она также обратила внимание на неприятный запах, но мы ошибочно не придали этой информации особого значения и чуть не поплатились за это. Но шорки могут пойти на союз только добровольно, их нельзя принудить. Если с ними подружиться, выигрывают все. Прошу вас подумать над этим предложением. Оно позволит проявить открытость и честность в новом союзе между двумя государствами.

Я замолчал, оглядывая изумлённые лица всех присутствующих. Это было как игра в покер, пришлось идти all-in: тут либо мы срываем банк, либо зарывают нас.

Его величество встал. Встали и все присутствующие.

– Большое спасибо за ваше выступление, господин Радыгин, – ответил король. – В связи с новой информацией я предлагаю перенести нашу беседу на вечер, в, так сказать, непринуждённую обстановку. Сегодня за ужином мы более подробно обсудим возможные варианты сотрудничества. Всем спасибо! Мигель, задержитесь, пожалуйста.

Король наклонил голову, и мы вышли из кабинета…

Идя на выход, никто из нас не проронил ни слова. Мы с Сергеем отправились в свои апартаменты, Марычев с компанией – в свой коттедж.

Дома нас ожидали Володя с Алексеем. Увидев наши серьёзные физиономии, они стали наседать на нас с расспросами, как прошла встреча.

– ХЗ, – рубанул Пищугин. – Вроде всё нормально начиналось, но потом король стал банально сливать разговор. Я уже думал, комитетчиков под ручку выпроводят восвояси, ничего не предлагая взамен. – Пищугин подошёл к холодильнику и вытащил прохладную бутылочку с пивом. – Было видно, что монарха тревожат совершенно другие мысли, а не новый союз, – продолжил он, откупоривая пиво и делая первый глоток. – Я бы тоже задумался, кого в первую очередь неприятель собирался убрать. Короля, адмирала, комитетчиков или вообще всех без исключения? Взрывчатка – небанальная, редкая и очень специфическая. Чего хотел неизвестный игрок? Провалить возможный союз с Россией или это продолжаются закулисные игры претендентов на трон?

– Ну и чем закончилась встреча? – нетерпеливо спросил Володя.

Серёга присосался к пиву и, утолив первую жажду, сказал:

– Да вот Стасу пришлось рассказать о вирусе в нашей крови.

– И на фиг? – нахмурился Алексей. – Теперь нас же возьмут за жабры и выпотрошат, как кроликов.

– Всё может быть, – согласился я. – А могут и наградить. – Подойдя к холодильнику, я тоже взял бутылочку с пивом. – Тут как решит король. Но долго это держать в секрете нам всё равно не удалось бы. Тем более я адмиралу сообщил о вирусе у нас в крови и попросил его помочь тебе же, Лёха, – указал я на него, – устроиться на новом месте в обмен на эту информацию.

– Нет, конечно, спасибо за заботу, – смутился Мелехов, – но я всё же опасаюсь неадекватной реакции монарха.

– Что на уме у короля, никто не знает, – улыбнулся я, – но при беседе я заметил, что Миронова ему понравилась как женщина. И рассчитывал, что если король узнает о вирусе в её крови, то не станет рубить с плеча. А там, глядишь, и нас помилуют. Если Леночка не дура, то сообразит, как извлечь из этой встречи выгоду. Я думаю, что и Марычев заметил интерес Жуана к ней, так что и он проинструктирует Миронову, как себя вести с королём.

В это же время

Кабинет его величества короля Жуана Кобурга

– Мигель, скажи мне как другу, ты знал, что эти пятеро землян вирусоносители?

– Да, ваше величество. Накануне нашей встречи об этом мне сообщил Радыгин.

– И как давно они «подружились» с вирусом?

– Первым носителем был один Радыгин. Я узнал об этом, когда землян привезли в госпиталь после их приключений в пустыне. Медицинское освидетельствование показало, что вирус был только в крови Станислава Викторовича. А при нашей следующей встрече, когда компания Радыгина сопровождала земную миссию, он мне сообщил, что им пятерым пришлось ещё раз посетить Заброшенный мир. В этот раз с ними не было капитана Копейко Сергея Степановича, он оставался на Алахаре, но к ним случайно попал ещё один близкий друг – лейтенант Мелихов Алексей Михайлович. И как я понимаю, теперь эта новая четвёрка плюс земная девушка приобщились к тайне вируса.

– Мигель, получается, что рассуждения наших учёных были верными и вирус даёт фантастические возможности своему симбионту?

– Получается, так. Я давно уже заметил, что Радыгин может гораздо больше, чем об этом говорит. А сегодня и эта девушка показала, что всего через несколько дней симбиоза с вирусом она умеет управлять электроприборами.

– Да, девушка мне понравилась. Есть в ней какая-то изюминка. И с головой дружит, и внешность приятная, так ещё и обладает экстрасенсорными способностями…

– Ваше величество, судя по словам Радыгина, такими способностями может обладать каждый, кто станет вирусоносителем. Нам очень пригодились бы подобные люди…

– Да, но теперь об этом секрете знает и земная миссия. Что им может помешать использовать новые знания в военных целях? И если мы сейчас не уничтожим всех причастных к этой информации, вплоть и до ваших протеже…

– Вы правы, ваше величество. Убрать всех нам не составит труда, хотя по крайней мере земную миссию с командой Радыгина будет сложнее. Неизвестно, чему они успели ещё научиться… Но ведь только благодаря этой пятёрке сегодня удалось избежать взрыва, который уничтожил бы всё вокруг. И кто может поручиться, что подобная ситуация не повторится? В третий раз их может не оказаться поблизости, и покушение пройдёт успешно…

– И что вы предлагаете, Мигель?

– Я предлагаю прислушаться к совету Радыгина. Он не так уж и плох. Посудите сами. Мы получаем возможность строить постоянные базы, на которых люди могут жить, не опасаясь заразы. Это позволит нам, во-первых, значительно расширить исследуемую территорию в поисках артефактов. Плюс новые территории, на которые никто не сможет претендовать. Во-вторых, получить поддержку шорков, в уникальных способностях которых вы уже сами смогли убедиться. А если поставить на службу вашему величеству отряд подобных животных… то о терактах можно забыть. В-третьих, мы можем отправлять туда необходимых нам специалистов, чтобы люди с экстраординарными способностями служили непосредственно вам. В-четвёртых, заключив соглашение с землянами, мы можем значительно сократить все предстоящие расходы и держать наши дальнейшие планы в строгой секретности. Затраты будут минимальными, в бюджете это никак не отразится, а мы вдобавок получаем надёжного союзника. Ведь, как известно, ничто так не сближает, как общие секреты. Ну и самое главное, Радыгин это особенно выделил: отправляя туда младенцев, мы получаем новую расу людей, наделённых уникальными способностями, которые всецело будут преданы вашему величеству. Да, земляне также получат «юных суперменов», но здесь уже наша задача, как воспитать молодое поколение. Можно предложить строить единые центры, где малышей начнут учить лучшие представители как мира Земля, так и нашего государства. Тогда можно будет рассчитывать на паритетные начала в отношениях двух держав. А если ещё и ваш наследник станет обладать подобным даром, и вся ваша династия… Недругам придётся умолкнуть навеки.

– М-да… Очень интересные размышления, господин адмирал…

– Но если мы сейчас всех уберём, далеко не факт, что нам удастся навести контакт с шорками без Радыгина. Соответственно летит крахом вся дальнейшая перспектива. И я ещё заметил, что его команда не совсем в ладах с земляками. Они стали уже больше нашими, чем земными офицерами. Поэтому я им больше доверяю.

– Да… Очень заманчивую картину вы тут мне нарисовали, мой старый друг. Особенно о монаршей династии. Но тогда мне придётся и свою потенциальную невесту приобщать к тайне. Вы же знаете нашу клоаку… Ещё не каждая захочет, чтобы её ребёнок был заражён чужеземной заразой. Это если бы кандидатка тоже уже находилась в симбиотических отношениях с вирусом…

– А как вам… лейтенант Миронова? Я обратил внимание, что она вам понравилась. Дружит с головой, специалист по компьютерным технологиям, внешне симпатичная, офицер и уже в отношениях с вирусом?

– Согласен с вами, Мигель, девушка не лишена привлекательности, но вы же знаете наш протокол… что король может жениться только на дворянке.

– А с чего вы взяли, что она простолюдинка? Стоит только намекнуть на возможный союз, и земляне пришлют вам такую родословную, что ни один адвокат не усомнится. А брачный союз между представителями двух миров – это самый лучший пиар!

– Вы сватаете меня, Мигель?

– Нет, что вы, ваше величество. Но это был бы очень интересный вариант, и многим заткнул бы рот. Я могу вам лишь только рекомендовать, вы сами принимаете решения…

– Хорошо, господин адмирал. Давайте сегодня за ужином в непринужденной обстановке мы теснее обсудим возможные варианты сотрудничества между нашими государствами. Но вернёмся к теракту. Есть какие-то новые данные, кто замешан в этом?

– Ваше величество. Мы ведём круглосуточное наблюдение за всеми герцогами королевства. Пока ничего предосудительного нам не стало известно. Но есть одна идея, что как раз герцоги здесь и ни при чём.

– Так-так… продолжайте…

– Я подумал, что это может быть совершенно посторонний человек, который мнит себя герцогом. И представляется таким титулом своим подельникам. Соответственно, исходя из подобных размышлений, круг подозреваемых может значительно расшириться. Это могут быть и маркизы, и бароны. Поэтому мы сейчас ведём проверку и сбор информации обо всех недовольных вашим правлением и, как они считают, незаслуженно обиженных монархией. А это требует значительного времени.

– Понимаю вас, Мигель. Держите меня в курсе всех новостей.

* * *

Торжественный ужин проходил в большом зале основного здания. Меня психологически напрягало то, что придётся сидеть с незнакомыми людьми за одним длинным столом. В такой ситуации я чувствую себя некомфортно. Но расстановка столов в холле нас всех обрадовала. Отдельные круглые столики на шесть – десять человек были расставлены по всей площади, оставляя открытое место в центре зала. Перед входом висели официальный план рассадки приглашённых гостей и меню подаваемых в определённой последовательности блюд. А на столиках стояли кувертные карты с именами. За каждым столом был закреплён официант, который помогал ориентироваться в сменных блюдах и наполнял наши бокалы.

Согласно плану рассадки члены земной миссии располагались в шаговой доступности от императорского стола. Нам достался соседний столик на шесть человек, за которым кроме нашей четвёрки расположили уже близко знакомых нам подполковника Сарычева и лейтенанта Миронову. Багиру пришлось оставить дома.

У нас кроме военных мундиров не было другой одежды. Андрей Анатольевич также придерживался военного стиля, лишь Елена пришла в строгом, но изящном платье сиреневого цвета с узорчатой вышивкой.

На скрытой эстраде играл лёгкие мелодии классический струнно-духовой оркестр. Публика была разнообразной. Мелькали и военные мундиры с погонами высшего командного состава, и гражданские костюмы и платья. Женщин было ничуть не меньше мужчин. Лица присутствующих гостей были нам практически незнакомы, так что, не завязывая ни с кем бесед, под руководством мажордома мы прошли к своему столу.

При входе короля Жуана Кобурга все встали, приветствуя монарха. Вечерний наряд Жуана отличался от виденного нами ранее мундира. Сейчас это был костюм гражданского типа цвета морской волны. Оркестр заиграл государственный гимн. И торжественный ужин пошёл согласно утверждённому регламенту. Мигель вместе с другими высшими сановниками сидел за главным столом. Они негромко беседовали с Жуаном и соседями по столу. Оркестр создавал музыкальный фон, который не мешал общаться. Мы за своим столом обменивались впечатлениями о присутствующей публике, нахваливали яства или удивлялись вкусовым ощущениям от очередного блюда, потягивали шикарное вино, и напряжение отступало. Через некоторое время я поймал себя на мысли, что сижу в обычном земном ресторане с друзьями. Обсуждаем сплетни, травим анекдоты, обмениваемся впечатлениями о поездках и путешествиях. Но вдруг в центр зала вышел мажордом и объявил:

– Уважаемы дамы и господа! Объявляется королевский вальс. Его величество сам выбирает партнёршу для первого танца.

Оркестр заиграл неизвестный нам мотив, но размер три четверти тут же дал мне понять, что это вальс. Его величество вышел из-за стола и направился в нашу сторону.

– Лена, держись, – прошептал я Мироновой. – Король идёт к тебе.

– Стас, я боюсь, – задрожала она от страха.

– Не паникуй, вальс танцевать умеешь?

– Да…

– Ну и всё. Не экспериментируй… Двигайся в самой простой позиции – полный оборот в два такта с тремя шагами в каждом. Ни пуха…

– К чёрту, – прошептала она, и, когда монарх подошёл к нашему столику, мы все встали.

– Разрешите пригласить вас на танец? – обворожительно улыбнулся Жуан девушке.

Лена, боясь ответить неправильно, лишь кивнула, соглашаясь. Придворные стали переглядываться и шептаться, глядя на королевскую избранницу. Но Леночка не оплошала. Выйдя в центр зала, пара на мгновение замерла и закружилась в танце, словно давно тренировалась вместе. Сочетание сиреневого мелькающего цвета вместе с цветом морской волны придавало утончённость, загадочность и вдохновение летящим по кругу.

– Слушай, – зашептал мне на ухо Лёха, – а они классно смотрятся вместе. И костюм, как специально, король подобрал в тон платью. Да и смотри, как они улыбаются и даже разговаривают о чём-то… Ох, чую, окрутит Жуан нашу Леночку…

Король, завершив изящным па это показательное выступление, пригласил Миронову к своему столику. А мажордом предложил выйти на танцпол всем желающим. Оркестр заиграл новый мотив, и гости мгновенно заполнили всё свободное пространство для танцев.

Нас, слава богу, никто не приглашал, да и танцевать местные танцы мы не умели, так что уже впятером мы сидели за нашим столиком и дегустировали королевские напитки. Сарычев оказался компанейским мужиком и легко влился в наш скромный коллектив. Мы травили анекдоты, рассказывали смешные истории из нашей жизни и службы, перетирали косточки особо эпатажным гостям и дамам. И у нас получились такие хорошие мужские посиделки. Танцы чередовались с застольем. Подавали новые блюда, и хотя глаза хотели отведать всего, но желудок катастрофически заверял, что больше в него не влезет.

Миронова наконец вернулась за наш столик, но на вопросы, чего там было и о чём вели беседы, скромно отвечала: так… ни о чём. Во время танцевальных перерывов я обратил внимание, что король уединялся с Марычевым и Мигелем, приглашая то одного, то другого специалиста из земной команды. Но нас не трогали.

Вечер продлился до двенадцати часов, когда король всех поблагодарил и попрощался. Гости потянулись на выход. Подойдя к закреплённому за нами официанту, я попросил приготовить поесть и для нашего зверя, но тот улыбнулся и сказал, что о шорке давно побеспокоились. Ей ужин давно приносили в здание, где мы разместились.

Ага, понял я. То-то я не слышал в своей голове просьб от Багиры пожрать.

Подошедший Мигель отвёл нас в сторонку и сообщил приятную новость:

– Его величеству очень понравилась ваша идея, Станислав Викторович, о совместном предприятии с представителями Земли. Завтра утром они подпишут соглашение о взаимном сотрудничестве в самых разных сферах деятельности. Вы с вашими друзьями станете непосредственными участниками этого проекта. С очень широкими полномочиями. После чего земная миссия в почти полном составе отправится назад… – Увидев изумление в наших глазах, адмирал улыбнулся и пояснил: – Лейтенант Миронова и подполковник Сарычев остаются как гости его величества. В знак благодарности за проявленные мужественные действия он хочет пригласить их отдохнуть на курортах Медины. Вам же объявлена благодарность и… денежная премия, которая завтра поступит на ваши счета. – Увидев наши улыбки, а самую яркую у Мелихова, оно и понятно – первая зарплата, Мигель добил нас окончательно: – Вы тоже примете участие в этой поездке, и не только как мои адъютанты, но и как дополнительный защитный фактор в случае форс-мажорных обстоятельств. Можете прихватить свои семьи. Поездка рассчитана на пять дней. Завтра после обеда мы возвращаемся в столицу. Вам даётся два дня, чтобы уладить семейные дела, и утром третьего дня за вами придёт военный бот. А в обед с военного аэродрома мы летим на Медину. Убедите своих жён, что вещей много брать не нужно. На курортах такого уровня, – улыбнулся адмирал, – есть всё, вплоть до вечерних нарядов. Вопросы есть?

– Никак нет! – гаркнули мы хором.

– Тогда сейчас можете идти отдыхать. Завтрак принесут в ваши комнаты…

Следующий день прошёл в суете. Документы подписали без всякого торжества и пышности в кабинете короля. Мы дежурили в холле, но всё прошло без каких-либо эксцессов. Лишь Марычев при выходе из здания пожал мне руку и поблагодарил за своевременную помощь и отличную идею об освоении Заброшенного мира.

Когда улетел кортеж короля, мы не видели, но отправление земной делегации мы провожали вчетвером. Дружески попрощались со всеми комитетчиками, а Сарычеву и Миро-новой пожелали «до скорой встречи». И через полчаса вместе с Мигелем на том же транспорте отправились в столицу. Багира вела себя спокойно, её не раздражали посторонние запахи, поэтому она расположилась рядом с нами. Обратный полёт прошёл незаметно. Мы интересовались у адмирала курортом и на чём туда поедем. Какие меры безопасности приняты в подобных путешествиях королевской персоны?

Оказалось, монарх прибывает инкогнито отдельным транспортом. СБ таких курортов старается принимать все возможные меры, чтобы сохранить эту информацию для всех посетителей отеля. Поэтому никакой военной формы, свободная удобная одежда, которую даже не нужно привозить. В каждом номере вам предлагается огромный выбор стилей и фасонов на самый изысканный вкус. Обедают посетители в своих местах проживания. Лишь по большим праздникам могут собираться все вместе в просторном ресторане курорта. Но на время пребывания короля таких торжеств не запланировано. Меню можно выбирать заранее самому из огромного перечня блюд. Например, позавтракали и тут же выбрали в электронном табло, что вы хотите получить на обед.

Курорты занимают огромную территорию, состоящую из основного здания и отдельных коттеджей. Поэтому посетители даже не представляют, кто с ними поблизости живёт. Там нет моря. Обычно подобные курорты строятся на горных реках. Эти места славятся своими целебными источниками с «живой» водой, которая омолаживает организм человека. Для этого там предназначены лечебные бассейны. Микроорганизмы в этих водах живут недолго, поэтому подобную лечебную воду невозможно экспортировать. Вода подаётся из подземных естественных резервуаров в небольшие ёмкости, где посетители принимают лечебные ванны и пьют из минеральных источников. После ванн вода попадает в большие бассейны, но лечебный эффект у неё становится уже практически нулевой. А в реке можно просто плавать и наслаждаться природой и горами.

– Ваша задача, – адмирал сделал акцент на этих словах, – быть всегда поблизости от монаршей персоны. Придётся не расставаться с рациями и наушниками. Они не боятся воды, поэтому спокойно можно нырять и мочить устройства. В экскурсиях вы сопровождаете короля на отдельном транспорте. Ваши семьи пусть развлекаются самостоятельно. Им не обязательно даже знать, что рядом отдыхает король.

Мы согласно закивали.

– По легенде, вы сопровождаете меня, как свита. Поэтому, если нам необходимо отправиться в поездку, вы говорите своим жёнам, что сопровождаете меня. Естественно, они могут увидеть Миронову и Сарычева, так и объясняйте, что они получили заслуженную награду за оказанные услуги для империи. А вот за какие? Вы понимаете, что об этом не нужно распространяться…

В общем, время обещало быть приятным, и мы радостно планировали предстоящий отпуск…

Сообщение о поездке на курорт взбудоражило наши семьи. Жёны и дочери стали прикидывать, что им с собой необходимо взять. И сколько мы ни уверяли их, что на курорте всё есть, чемоданы получились изрядными. Только после того, как Селена показала им небольшой фильм о курорте, размер чемоданов сократился до спортивной сумки. Я так понял, что отдыхающие с собой брали только предметы личной гигиены. За время нашего отсутствия семьи обзавелись браслетами-идентификаторами, и теперь мы все официально являлись гражданами Алахара.

В назначенный день рано утром мы с семьями и Багирой погрузились в военный бот. Нам это было уже привычно, но наши женщины восторгались новизной. Их расстроило то, что в военном боте не предусмотрены иллюминаторы. Но Селена высветила для них виртуальные экраны, подключившись к электронике шаттла, и стала транслировать окружающий пейзаж. На военном аэродроме нас встречал старый знакомый майор Стриж. Мы представили ему наши семьи и нового товарища Мелихова. Стриж проводил нас в один из коттеджей. И в обед уже на стандартном гражданском шаттле мы с адмиралом во главе вылетели со столичного аэродрома.

За время поездки на такси по столице, прибытия в аэропорт и полёта на шаттле наши близкие молчали, с интересом разглядывая как столицу, так и огромный терминал вылета. Оказалось, на шаттле очень удобно пересекать портал в другой мир. Аппарат снизился практически до земли и на небольшой скорости пролетел через проход.

Пейзаж Медины напоминал территорию Египта. Много скал, песка, практическое отсутствие деревьев. Воздух этого мира в салоне не чувствовался, но цветовая гамма серовато-зелёного мира Алахара сменилась на красновато-коричневый оттенок.

Аппарат набрал высоту и лёг на курс. Проплывающий внизу пейзаж показал морское побережье, застроенное городами. Но шаттл развернулся в сторону от моря и направился к горам. Перелетев один из скальных хребтов, мы увидели извилистую горную речку и множество зелёных оазисов с одной из её сторон. Среди зелени выглядывали круглые глаза голубых бассейнов и коричневые крыши домов. Домики были связаны ветвистыми дорожками и образовывали единый мегаполис. Мы приземлились на громадном взлётном поле, и, когда вышли из шаттла, нашему взгляду предстал курорт во всём своём великолепии.

Среди цветущих местных растений вдоль улиц с ландшафтно-дизайнерскими композициями располагались роскошные двух-трехэтажные коттеджи, предлагающие максимум комфорта и сервис высшего уровня. Температура окружающего воздуха была очень комфортной, примерно плюс 25 градусов. Лёгкий ветерок приносил неизвестные нам ароматы растений и фруктов. Территория курорта была холмистой, состоящей из террас разного уровня, которые повторяли ландшафт горной местности. Казалось, домики бесконечно поднимаются в горы. Где-то посередине всей площади из листвы возвышалось основное высотное здание. Я насчитал там десять этажей с большими панорамными окнами и стеклянными балюстрадами.

Подъехавший электрокар без водителя открыл перед нами двери, приглашая занять места в салоне. Минут пятнадцать он пробирался по тенистым улочкам этого города-сада до места назначения. Оказалось, наши домики стоят за плотным растительным забором, скрывающим от прохожих своих жильцов. Внутри огороженного пространства было четыре уютных коттеджа с полной инфраструктурой. Перед каждым домиком располагался отдельный бассейн с барной стойкой, шезлонгами и зонтиками. Везде стопками лежали сверкающие белизной полотенца и халаты. Адмирал показал нам на крайний дом и предложил размещаться. Перед входом в коттедж нас ожидал молодой человек, одетый в фирменный летний костюм с эмблемой курорта, который, узнав наши фамилии, проводил каждую семью в предназначенный номер. Наша комната располагалась на первом этаже.

Сначала я думал, что это будет гостиничный номер, как на курортах Турции, и обалдел от изумления, когда увидел просторную квартиру с шикарной мебелью, тремя спальнями, большим холлом и персональной столовой зоной. У каждой спальни была своя ванная комната. Молодой человек быстро объяснил, что, если нам понадобятся его услуги, достаточно нажать вот эту кнопку и он или его сменщик мгновенно появятся, чтобы исполнить любые наши прихоти.

– Совершенно любые? – спросил я его с подковыркой.

– Совершенно, – улыбнулся он. – У нас нет запретов ни на что. Любое желание нашего гостя – закон.

– А если я захочу пригласить к себе в постель гарем девушек? – попытался я смутить боя.

– Вам нужно только сказать пожелания, кого вы хотите пригласить – брюнетку, блондинку, мулатку, худенькую, стройную, большегрудую или…

– Хватит, хватит, – замахал я руками. – Я всё понял. Большое вам спасибо!

Молодой человек поклонился и исчез за дверью.

– Эта комната моя! – закричала дочка и убежала в свою спальню.

– Ну что, дорогая, – обратился я к жене, – тебе какая комната нравится?

– Мне без разницы…

– Тогда давай ты в этой, а я в этой комнате размещусь.

Выбрав ближайшую ко мне спальню, я решительно открыл дверь. Кровать была королевских размеров. На ней точно можно разместить небольшой гарем для утех. Окно от пола до потолка имело ещё один плюс. А именно дверь, ведущую в уютный тенистый садик, где стояли пара мягких кресел и столик для напитков. Такой приват-уголок для влюблённой парочки или для конфиденциальной беседы. Оглядев комнаты своим вторым зрением, я не заметил нигде камер наблюдения и других следящих устройств. Условия приватности здесь свято соблюдали. В спальне стоял огромный и высокий шкаф, открыв который я увидел кучу одежды. Не знаю, случайно я угадал или это был умный шифоньер, который, определяя пол жильца, мгновенно меняет ассортимент одежды. Там висели как парадные костюмы, так и свободные майки, рубашки, шорты, пижамы, брюки, пуловеры. В отдельных отсеках я нашёл аккуратно сложенное нижнее белье и разнообразную обувь на все случаи жизни. А раздавшийся женский радостный визг подсказал мне, что и мои девчонки дошли до этого сокровища.

Переодевшись в мягкие шорты и майку, я вышел в холл и, найдя в столовой зоне огромный холодильник, с удовольствием налил в бокал охлаждённое пиво. Оказалось, из холла есть отдельный выход к бассейну. Выйдя к нему, я уселся в шезлонге, получая неземное наслаждение от окружающей меня сказки. Багира отправилась исследовать окрестности, мгновенно исчезнув из моего вида.

Девчата мои пошли дальше, они не ограничились исследованием шифоньеров. Открыв одну из трёх ванных комнат, они обнаружили в ней ту самую ванну с «живой» водой. Надписи на табличке поясняли, что необходимо лечь в ванну, открыть кран с водой, можно сделать необходимую температуру и лежать,расслабляясь, пятнадцать минут. Эту же воду можно пить прямо из крана. Инструкция советовала употреблять воду перед принятием пищи.

Через некоторое время в подобном летнем наряде спустились и остальные мужики. Мы стали обсуждать, как классно все устроились, что жёны в восторге от нарядов и уже все лежат в волшебных ваннах, принимая омолаживающие процедуры. Мы выпили по бокалу пива, и нам захотелось продолжить, но оказалось, и не нужно возвращаться в комнату. За барной стойкой стоял подобный холодильник с большим ассортиментом напитков и закусок. Домики в нашем дворике стояли так, что скрывали вход от соседнего здания. И нам не было видно, кто и когда из них выходит.

Наслаждаясь отдыхом и беседой, мы не заметили, что к нам идёт подполковник Сарычев. Радостно поприветствовав его, мы налили ему пива и обмыли начало отпуска. Он и Миронова разместились в соседнем здании. Там же расположился и Мигель. Два оставшихся домика занимал король со своей свитой.

Но как только из домика вышли наши расслабленные жёны в летних нарядах, они тут же отправили нас принимать омолаживающую ванну.

Когда я наполнил ванну водой и с удовольствием там разлёгся, мне показалось, что лежу в шампанском. Мелкие воздушные пузырьки приятно щекотали кожу и лопались на поверхности с непонятным ароматом. Запах был не резкий, но и не совсем вкусный, похожий на минеральную соль, которую продают для земных ванн. Но расслабляющий эффект почувствовался уже через пять минут. Я чуть не уснул в воде, но кран автоматически выключился, когда я по шею погрузился в воду. А ровно через пятнадцать минут зазвучал зуммер, подсказывая, что пора завершать процедуру. Вытерев расслабленное тело полотенцем, я набрал воды из-под крана в кружку и с удовольствием выпил пузырящийся напиток.

Первый день прошёл в неге и полном релаксе. Завтрак, обед и ужин накрывали нам в наших столовых. Меню мы старались выбирать разнообразное, не повторяясь в выборе. На второй день мы пошли на речку. По её берегам были вырыты искусственные затоны, где отдыхающие могли поплавать, не рискуя соревноваться с быстрым течением. Да и сама река поражала внешним видом. Один берег у неё был пологим, предназначенным для отдыха посетителей. Противоположный шёл вдоль высоких скал, красно-коричневые стены которых нависали над руслом массивными выступами. Плавать в речке мне было и страшно, и будоражаще-радостно от окружающего пейзажа. Рано утром скалы закрывали восходящее солнце, и на реке было немного мрачновато. А вечером скалы окрашивались в яркие цвета, играя на закатном солнце, и тогда было особенно приятно находиться там.

За первые два дня мы пару раз мельком видели Елену, которая вечерами приходила к нашему бассейну потрещать о своём, о женском с нашими жёнами. Мы же отдыхали и душой и телом. Спалось на огромных кроватях просто изумительно. Ежедневные лечебные ванны, минеральная вода и речка наполняли силой и молодостью моё тело. А вечером мы собирались большой компанией у нашего бассейна. К нам присоединялся и Сарычев, и под музыку и световое шоу, которое устраивала нам Селена, отрывались в диких танцах с изысканными напитками.

Вечером второго дня нас посетил и адмирал. Он предупредил, что утром после завтрака мы поедем на экскурсию в местную пустыню. Здесь есть какой-то экзотический оазис, который его величество хочет показать своим гостям. Мигель кивнул на соседний домик, где жили Сарычев и Елена. Форма одежды – «песчаная»: светло-коричневые лёгкие брюки и рубашка с длинными рукавами, чтобы не обгореть на солнце. К ним полагалась в комплекте панамка типа афганки.

– Хорошо, – согласились мы.

И утром третьего дня ждали команды на выход. Прихватив все свои артефакты, я сидел на шезлонге, ожидая появления начальства. У меня вошло в привычку перед ответственным делом крутить в руках шарик предвидения. И в этот раз, едва заметив дымку, я внутренне напрягся, ожидая увидеть грозящую нам опасность. Но в шарике возник образ неизвестного молодого мужчины. Одетый в светлый костюм, в котором часто показывают в фильмах китайцев мастеров рукопашного боя, мужчина смотрел мне в лицо. И больше ничего, только этот пронизывающий взгляд. После чего дымка растаяла и образ стёрся.

Парни, увидев мою реакцию, осторожно поинтересовались, что на этот раз я увидел в шарике. Они свои, мол, крутят, крутят, но ничего внутри не появляется. Я рассказал им о парне, что мы просто смотрели друг на друга.

– М-да… – задумались все и пришли к выводу, что лучше прихватить с собой все артефакты.

Через пять минут мы получили команду от адмирала идти к дежурному электромобилю. Он привёз нашу компанию на взлётную площадку, на которой стояли два роскошных бота с эмблемами курорта. Король с Еленой и свитой разместился в первом шаттле, а мы с Мигелем, Сарычевым и ещё пятью сопровождающими устроились во втором. Салоны были без особых изысков, но с вполне удобными креслами. Сплошные окна по обеим сторонам открывали приятную панораму для осмотра окрестностей. Аппараты синхронно взлетели и направились в сторону гор.

Ну, горы и горы, смотреть через десять минут было уже скучновато. Бесконечная череда гор и пропастей. Минут через тридцать я услышал в своих наушниках зов Селены:

– Стас! Мы приближаемся к порталу эллинов. Ещё пара минут, и я ничего не смогу сделать, информация о тебе уйдёт через портал.

– А что тут можно сделать? – прошептал я. – Даже если ты перехватишь управление шаттлом и отвернёшь в сторону, мы избежим этого?

– К сожалению, уже нет, даже если мы свернём в любую сторону, инерция нас всё равно приведёт к полю портала. Слишком большая у нас скорость.

– Вот почему мне привиделся странный мужик… – протянул я. – Если это был и не эллин, то некто приближённый к ним. Будь что будет, – решил я и стал смотреть в окно, пытаясь разглядеть портал.

Но потом вспомнил, что они не активны, хотя сигнал от искина через них может уйти.

Через десять минут мы заметили, что наши аппараты пошли на снижение. Внизу виднелись небольшое озеро и какие-то полуразрушенные строения.

Приземлившись, первыми из шаттла выскочила королевская пятёрка. Мужчины быстро разошлись по окрестностям, держа в руках небольшие кофры. Из второго шаттла выскочили ещё десять человек и тоже растворились в округе. Следующими вышли уже мы с Сарычевым и Мигелем, а потом появился и король с Еленой. За ними пристроилась ещё пара человек, и этаким квартетом они отправились осматривать остатки исторических зданий. Мигель нам скомандовал держаться не ближе десяти метров от короля и посматривать по сторонам. Мы с Сергеем незаметно активировали силовые артефакты. Лёха нацепил свои модные очки и озирался с умным видом, изображая секьюрити.

– А что это за место? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Ответила мне Селена:

– Это исторический памятник прошлой цивилизации, которая существовала за многие тысячи лет до нынешних жителей. Уникальная архитектура постройки говорит о высоком профессиональном мастерстве строителей. В этих зданиях можно комфортно жить. Они дают прохладу в зной и тепло в холод без всякой электроники и устройств. Озеро это тоже целебное, его называют Слёзы Мадонны. По легенде, несчастная девушка наплакала целое озеро слёз, опечаленная гибелью своего возлюбленного. Камни, из которых построены здешние здания, отличаются от материала местных скал. Нигде больше таких не найдено. Они выдерживают выстрелы даже из мощного лучевого оружия. Пару кирпичей брали на экспертизу и пытались их разрушить, но ничего не получилось. А здания постепенно крошатся от времени. В основном рушатся фигурные крыши и внутренние перекрытия. Поэтому внутрь заходить опасно. Экскурсии наслаждаются видами снаружи. Ну, и купаются в легендарном озере.

Король с Еленой дошли до озера и, скинув верхнюю одежду, смеясь, кинулись в прозрачную воду. Статную фигуру короля украшала яркая цепочка с непонятным кулоном. На шее Мироновой я заметил нитки жемчужного ожерелья, привезённого из Заброшенного мира. Оглядывая окрестности, я обратил внимание, что сопровождающие нас безопасники мелькали и на другой стороне озера. Наблюдая за резвящейся парочкой, я подумал, что король всерьёз стал ухлёстывать за Мироновой. Этак, глядишь, и посватает землячку. Интересно, а король вообще женат или нет? И разрешено ли по этикету ему жениться на иноземке? Тут же вспыли слова известной песни Аллы Пугачёвой:

Но это у нас на Земле, а со здешними правилами мы не знакомы.

Вдруг в наушниках мы услышали голос одного из охранников:

– Внимание! Со стороны здания к нам приближается одинокий мужчина! Странно, сканеры его не засекли. Оружия не заметно. Проверить обязательно…

Повернув в ту сторону голову, я увидел своего незнакомца, одетого в свободные белые одежды. Он не торопясь приближался к нашей компании. Два ближайших к королю охранника бросились к мужчине, но не успели пробежать и десяти шагов, как замерли истуканами. В наушниках раздался их панический голос:

– Мы парализованы, не можем двигаться! И это не защитный периметр искинов. Наши артефакты не могут его блокировать.

В наушниках опять раздалась команда старшего группы:

– Внимание, незапланированная атака подозрительной личности. Принять все меры безопасности для охраны объекта.

Мигель тут же обратился к нам:

– Работайте, ребята.

Стрелки открыли огонь по белой фигуре, но лучи не причиняли незнакомцу никакого вреда.

Я скомандовал Селене:

– Защитный периметр!

И мы с Сергеем бросились к королю, стараясь закрыть его и Елену защитным полем артефактов. Багира, мгновенно исчезнув из виду, умчалась в сторону незнакомца. Селена доложила, что не может обездвижить пришельца. На него не действует её поле.

Володя уже был поблизости от монарха и, протягивая ему шарик личного телепорта, предлагал воспользоваться артефактом, переместившись куда подальше. Но всех удивил Лёха. Приложив правую руку к своим очкам, он посмотрел на незнакомца. Из окуляров появился сверкающий луч, который упёрся в шедшего человека и остановил его передвижение. Вокруг него появилось защитное сияние. Пришелец очень удивился и движением руки преломил луч Мелехова. Тот под углом в тридцать градусов отразился от защитного поля и без всяких проблем разрезал одну из стен исторических башен. После чего мы все услышали голос пришельца:

– Не нужно агрессивных действий. Я не причиню вам вреда. Я хотел просто поговорить.

– Отбой, – дал команду Мигель.

Король и Елена, выйдя из воды, быстро натянули на себя одежду. Замершие охранники вышли из оцепенения. Окружив пришельца, все стали с интересом рассматривать его. А тот посмотрел на меня и произнёс:

– Здравствуйте, Станислав Викторович.

Только одной этой фразой он удивил всех присутствующих, включая меня. А незнакомец продолжал:

– Мы получили сигнал, что только вы вступили в симбиоз с вирусом, а сейчас я вижу перед собой пятерых таких человек. Это нас очень радует, что наконец дело сдвинулось с мёртвой точки… Я знаю, что вы хотите спросить. Да, я представляю цивилизацию эллинов. Зовите меня Странник.

– Э-э-э, – потерял я дар речи. – Здравствуйте, Странник. Чему обязаны вашим посещением?

– Вы, случайно, не знаете этого человека? – спросил пришелец, и пред нами появилось изображение отца шефа Семёна Андреевича Харламова, который пропал неизвестно куда из подземелья корейцев.

– Да, – кивнул я, – нам троим знаком этот человек. Он с помощью неизвестного артефакта умудрился сбежать из плена, в котором его насильственно удерживали.

– Очень хорошо, – улыбнулся Странник. – Тогда мы возвращаем его вам…

Рядом вдруг появилось сияние небольшого портала, и из него вышел ничего не понимающий Семён Андреевич. А Странник объяснил:

– Он действительно умудрился найти артефакт, который позволяет своему владельцу путешествовать по мирам спирали совершенно произвольно. Но первый же мир, который он выбрал, вёл к эллинам. Вы ещё не готовы к подобному путешествию. Именно по этой причине все проходы к нам заблокированы. Вам необходимо вырасти как физически, так и духовно. – Странник говорил с нами как умудрённый учитель, который объясняет детишкам прописные истины. – Прибор пришлось изъять, а память об увиденном стереть.

– Извините, уважаемый Странник, – обратился к нему король, – я хочу уточнить: если человек вступает в симбиоз с вирусом, информация об этом обязательно попадает в вашу цивилизацию?

– Нет, конечно, – улыбнулся пришелец. – Но мы ждали подобного сигнала. Во всех искинах есть встроенная функция сообщать о вирусоносителях, как только они окажутся вблизи нашего портала. Когда вы летели над проходом, ИИ Станислава автоматически передал нам эту информацию. Она не несёт никаких последствий для заражённого человека. Наоборот, мы очень заинтересованы в дальнейшем прогрессе человечества. И именно для них будут открыты наши порталы, когда придёт время. Я могу вам пожелать только дальнейшего успешного развития. Прощайте!

Странник мгновенно исчез, будто никого здесь и не было. Лишь озадаченный Семён Андреевич смотрел на нас, никого не узнавая.

– Семён Андреевич, – обратился я к нему, – я работал с вашим сыном Владимиром. Мы искали вас в Заброшенном мире и даже разгромили базу корейцев, на которой вас держали в Алахаре, вы это помните?

– Помню, – согласился он. – Я всё прекрасно помню, пока не активировал артефакт, а вот что было после этого, ничего не осталось в памяти. Следующий эпизод – я выхожу сюда к вам… Кстати, где мы находимся?

– Это мир Медина. Рядом с вами стоит его величество король Алахара Жуан Кобург.

– Ваше величество, – склонил голову Харламов.

– Это адмирал флота его величества Мигель Эдуардо Сильва… – Я стал представлять всех, кого знал, по именам, вплоть до землян, а остальных обозначил как королевскую свиту.

Король посмотрел на Харламова:

– Семён Андреевич, я приглашаю вас присоединиться к нам и быть моим личным гостем. Я с большим интересом послушаю ваши рассказы об экспедициях и приключениях, выпавших на вашу долю.

Харламов с достоинством согласился на это замечательное предложение.

Мы вернулись к своим летательным аппаратам. Семёна Андреевича король пригласил в свой шаттл.

А когда мы взлетели, адмирал усмехнулся:

– Как я и говорил, фартовые вы парни. А вы, Станислав Викторович, оказывается, имеете связи даже с эллинами.

Я стал смущённо оправдываться, что ни сном ни духом… Но адмирал только рассмеялся и, одобрительно похлопав меня по плечу, задумался о своих проблемах…

В это же время

Россия. Москва. Кабинет директора ФСБ Портникова Алексея Васильевича

– Андрей Юрьевич, рад вас видеть в полном здравии… Как добрались?

– Да, Алексей Васильевич, все живы-здоровы, хотя вернулись и не в полном составе. Вышли на Землю в тайге, сразу застряли в снегу, но, связавшись по рации с дежурным, дождались вертолёт, который нас и вывез. Два человека остались с машинами. Их позже вытащили из снега, и теперь они своим ходом направляются к нам. Восемь человек, включая меня, добрались самолётом из Сургута, а двое остались на Алахаре.

– Андрей Юрьевич, поделитесь своими впечатлениями, отчёты я потом просмотрю.

– Если вкратце… то всю нашу историю происхождения человека придётся пересматривать.

– Ну, вы уж так сразу не рубите с плеча…

– Алексей Васильевич, если не вдаваться в подробности, то… порталы существуют. Действие их на человеческий организм самое наилучшее. Мы проводили постоянно анализы – результаты просто фантастические. Я боюсь предположить, но думаю, они убивают даже раковые клетки. Любая инфекция в организме при проходе через портал уничтожается! На описаниях разных миров я не буду останавливаться, это есть в отчётах. Скажу по существу миссии… Встреча с королём Алахара у нас состоялась. На границе порталов теперь осуществляется пристальный контроль. Радыгин и компания об этом нам не говорили, но, как оказалось, они и сами были не в курсе. Теперь останавливают все подозрительные транспортные средства и проводят опрос о цели визита. Причём после пересечения границы миров патруль нас остановил не более чем через двадцать минут. Краткое описание техники, оружия и средств защиты я подготовил в отдельной папке. Но нам пока до них очень далеко… Лучевое оружие, антигравитационные аппараты, силовые щиты. Даже наши трейлеры потом перевезли с помощью подобных грузовых транспортов прямо в столицу. Узнав примерное расстояние от места портала до места нашего прибытия, я прикинул, что скорость полёта транспортника составляла не менее полутора тысяч километров в час. Нам особо не показывали боевую технику, но случайно я увидел простой десантный бот. В момент возникновения нештатной ситуации они мгновенно стартуют с места и развивают фантастическую скорость.

– Извините, Андрей Юрьевич, что перебиваю, а что за нештатная ситуация у вас произошла?

– Дело в том, что аудиенцию нам назначили в охотничьем домике короля. Он расположен высоко в горах. И один из транспортов оказался заминирован взрывчаткой земного происхождения!

– О как! И как она туда попала?

– Это неизвестно, но мина была жидкостная, не обнаруживаемая электроникой. Обработана спецсредствами против поисковых собак. Засекли её случайно, как раз команда Радыгина. Их животное по кличке Багира сообщило о неприятном запахе. Радыгин увидел излучение работающей электроники. Мина находилась в багажном отсеке с аккумуляторами, и её невозможно было вытащить. Подполковник Сарычев вместе с лейтенантом Мироновой стали пытаться её разминировать. Всем дали команду срочно покинуть опасную зону. Вот тут я и увидел, как может действовать алахарская техника в кризисной ситуации. На месте разминирования остались Радыгин и Пищугин. У них были силовые щиты, предположительно способные защитить человека в момент взрыва. По докладу Сарычева, в процессе разминирования именно Радыгин заметил ошибку, которая могла стоить им жизни.

– Он что, ещё и специалист по сапёрному делу?

– Нет, но он сообщил подполковнику Сарычеву, что он экстрасенс и может прогнозировать недалекое будущее. Дальнейшее обследование объекта показало его правоту. Но очень хорошо себя проявила лейтенант Миронова, именно она подала идею, как можно обмануть устройство и нейтрализовать его. Здесь им немного помог опять Радыгин, проявив свои способности в создании плазменной дуги, необходимой для нагрева термистора.

– Просто сказки вы рассказываете мне… Откуда у простого «артиста» такие способности?

– А это самое интересное, Алексей Васильевич. Но немного подождите. В обед нам назначили встречу в королевском кабинете, но не в полном составе, мотивируя это требованием местной службы безопасности. Когда обмен любезностями закончился, его величество поинтересовался инцидентом, спросил наше мнение и стал горевать, что эти теракты стали происходить, как только в их мире появились земляне. И уже ничего не могло сбить его с этой темы. Разговор явно шёл не в нашу пользу. Мне уже казалось, что сейчас нас попросят выйти и вообще удалиться из этого мира. Но! Ситуацию спас опять Радыгин!

– Что на этот раз он вам показал? Какое очередное чудо было у него в запасе?

– Чуда не было. Но была очень интересная информация, которая открыла нам глаза на многие непонятные явления, в том числе и на экстрасенсорные способности людей, побывавших в Заброшенном мире. Оказалось, вирус этот – полезный симбионт. Именно он позволяет человеческому организму развивать и совершенствовать различные экстрасенсорные способности. И сыворотки от него не существует. Человеку помогают адаптироваться к вирусу как раз местные животные шорки. Багира, которая сопровождает везде Радыгина, – это и есть сыворотка. Их железы в определённое время вырабатывают фермент, который помогает вирусу не убивать человека, а вступать с ним в союз! И эти животные очень разумные, возможно, гораздо умнее наших дельфинов, а может, и вообще человека! Радыгин и предложил совместно начать осваивать этот мир. Мы можем попасть в Заброшенный мир напрямую. Алахарцы же лишь через транзитные миры. Закулисная борьба за корону в том мире идёт уже не одно столетие. Поэтому король заинтересовался потенциальным союзником, который поможет не афишировать новые интересы и позволит не напрягать бюджет, чтобы секретное мероприятие так и оставалось не доступным широкой общественности.

– Нам-то для чего всё это нужно?

– Алексей Васильевич, экспансия нового мира позволит создавать совершенно нового человека, обладающего просто волшебными способностями, для которого весь военный потенциал нашего, да и алахарского мира – не более чем детская игрушка! Уже сейчас четвёрка Радыгина и лейтенант Миронова могут свободно управлять любой электротехникой, я лично видел, как Миронова, сидя за столом, включала и выключала свет в кабинете короля. И это она научилась за одно утро! Что могут другие вирусоносители в лице Радыгина и его компании, я боюсь даже представить! Но фраза Станислава Викторовича, прозвучавшая на этом приёме, дала понять, что для него нет секретов в сфере наблюдения и слежения. Он предложил уничтожить все точки наблюдения, он видел ауру адмирала флота, присутствующего на совещании. Радыгин обмолвился, что он пока не может лечить людей, но стремительно учится этому. А то, что ему удалось самостоятельно открыть портал, говорит, что не только электричество ему подвластно. Но вместе с этим он сообщил, что такими способностями может обладать любой человек. И чем раньше он вступит в симбиоз, тем более полно овладеет недоступными обычным людям талантами.

– Так о чём вы договорились с монархом?

– Мы подписали соглашение о создании совместных центров подготовки нового человека. От нас требуются строительные материалы и техника. От них также будут поступать материалы, технологии и персональные средства защиты, предназначенные для комфортной жизни людей в этом мире. Радыгин и компания становятся кураторами этого проекта. На них возложена обязанность первичной прививки к вирусу необходимых нам специалистов. У него есть связи с прайдами шорков, которые готовы сотрудничать с людьми на добровольных началах, брать людей под защиту и помогать воспитывать нового человека. Мир этот богат всевозможными артефактами, дающими обычному человеку защиту и помощь. Но, как упомянул Радыгин, продемонстрировав нам всем запись с существом из заброшенного мира, которого он называл призрак, эти артефакты – просто детские игрушки. Они необходимы ребёнку, пока он растёт и развивается, после же усвоения определённых способностей он сможет всё делать без артефактов, самостоятельно! В подобных центрах будут воспитываться наши и алахарские дети под присмотром специалистов, ну, и прививаться нужные нам и им люди.

– М-да… масштабы и планы грандиозные! Перспективы глобальные! Андрей Юрьевич, вы, надеюсь, понимаете, что это пойдёт под грифом наивысочайшей секретности? Попрошу подготовить мне список людей, которые будут допущены к этой информации.

– Есть!

– И ещё, набросайте мне примерную смету предстоящих расходов на организацию этого направления.

– Хорошо, Алексей Васильевич…

– Да, и ещё один вопрос: почему вернулись не все члены экспедиции?

– Алексей Васильевич… тут такое дело… Похоже, наша Леночка произвела на короля такое впечатление, которое женщина производит на мужчину только один раз за всю его жизнь.

– Ого! Это очень интересно… И?

– Монарх даже пригласил её провести незабываемый отдых в одном из миров, который называется Медина. А так как оставлять или приглашать девушку одну неэтично, то и подполковник Сарычев тоже остался. Администрация короля преподнесла это всё как награду за успешное предотвращение теракта.

– Так… У нас есть какие-то шансы на более тесное знакомство с королём, которое может перейти в…

– Ха-ха. Вы правы, Алексей Васильевич. Я заметил, что и Елена впечатлена монархом. Он мужчина видный, красивый, да ещё и король, так что я посоветовал ей быть более открытой и не стесняться своих чувств. Но есть одно но…

– Какое?

– Если бы наша Миронова была из древнего дворянского рода, то возможно было бы рассчитывать на более тесную дружбу и, чем чёрт не шутит, на брак!

– Вот это было бы наилучшим решением многих наших вопросов. Тем более брачный союз представителей двух держав… А изготовить древнюю родословную, вы же сами понимаете, пара пустяков.

– Алексей Васильевич, вы даёте добро на развитие, так сказать, гендерного контакта?

– Мало того что даю, а даже очень рекомендую. Родословную ей подготовят такую, что и земные крючкотворы не усомнятся в её истинности. Андрей Юрьевич, назначьте человека, который будет лично отвечать за развитие этих отношений. Всё, что для этого необходимо, вы получите. Наряды, украшения, косметика, феромоны, бумаги, исторические документы и что там ещё потребуется… И я понимаю замыслы монарха… иметь красивую и умную жену из другого мира, где родственники не будут требовать для себя персональной выгоды и лезть во все дырки… А если кто из местной аристократии поднимет бучу, то за невестой стоит не семейный клан, а целое государство. Да ещё и получить наследника, который будет обладать уникальными способностями… Это очень дальновидный план… Так что действуйте.

– Я вас понял, Алексей Васильевич.

Чуть позже

Лондон. Кабинет главы британской контрразведки МИ-5 Эванса Палмера

По селектору:

– Доминик, срочно зайдите ко мне…

– Да, сэр… Вызывали?

– Проходите, Доминик. Ко мне утром поступила интересная информация. Наши агенты смогли задержать партнёра того самого неуловимого Синдбада. Вот полная распечатка его допроса, позже ознакомитесь. Но! Самое интересное там, что, оказывается, этот Синдбад не контактирует с космическими пришельцами. Всё гораздо проще! Ему известны места проникновения в другие миры. Именно оттуда он привозит редкоземельные металлы.

– Сэр, это просто шикарная новость, но при чём тут я?

– Доминик, соображайте быстрее. Синдбад путешествует через порталы в другие миры. Значит, и наш русский Харламов, владея подобной информацией, может…

– Он тоже путешествует через эти порталы?

– Вот именно! И преследуемый нашими агентами Радыгин вместе с машиной исчез через подобный портал!

– То есть вы хотите сказать, что и русские давно знают об этих проходах?

– Не только знают, но и успешно пользуются и торгуют с теми людьми!

– А встреча агентов Харламова была не с представителями конторы, а… с жителями параллельных миров?

– Точно! Как вам такой расклад?

– Сэр, это многое объясняет. И то, что наши люди оказались обездвиженными и их легко смогли захватить представители СБ России. И фантастические возможности этого Радыгина и его компании. И бесследные исчезновения Харламова и Синдбада, а потом появление их за тысячи километров от места пропажи. И сырьё на мировых рынках, которое невозможно определить по происхождению…

– Да, они знают точки проникновения и успешно ими пользуются. А учитывая, что Харламов исчез с нашей территории, то и у Британии наверняка есть как минимум один подобный портал.

– Это невероятно, сэр…

– Да ещё и последняя суперактивность Ким Чен Ына. Откуда у них появились ядерные технологии и сырьё? А теперь он грозит всему цивилизованному миру.

– Сэр, вы хотите сказать, что и северные корейцы путешествуют по другим мирам?

– Однозначно. И возможно, не только они… А мы получаемся уже в аутсайдерах…

– Сэр, я весь внимание…

– Так, Доминик. Срочно подготовить мне материалы обо всех необычных исчезновениях жителей Великобритании. Собирайте все факты, даже самые фантастические. Все заколдованные места проверять тщательно специально назначенными командами. Причём дайте им указания, чтобы во время их поисков и исследований была назначена контрольная группа наблюдателей. Если вдруг кто-то провалится в такой портал, мы должны быть в курсе его местоположения. Очень досконально опрашивайте не только жителей Великобритании, но и всех соседних мелких островов. Портал не иголка, найдём…

(обратно)

Часть третья. Нелёгкое это занятие – морочить людям голову

Отдыхая в шезлонге у нашего курортного бассейна, я вспоминал прошедшую поездку к оазису. Естественно, всех без исключения поразила встреча с эллином. Но по крайней мере мне она принесла успокоение. Теперь не нужно бояться, что информация о симбиозе с вирусом может принести нам от эллинов опасность. Оказалось, всё наоборот. Они приветствуют подобные изменения и крайне заинтересованы в развитии новейшей популяции людей. А мы-то на него накинулись…

Мысли тут же переключились на Лёхин артефакт и последующую беседу адмирала с нами в боте…

…Когда Мигель очнулся от своих мыслей, он внимательно посмотрел на Алексея и осторожно поинтересовался:

– Скажите, Алексей Михайлович, откуда у вас такие необычные очки?

Лёха вопросительно посмотрел на нас и, увидев молчаливое согласие, ответил:

– Этот артефакт из Заброшенного мира.

– Странный предмет и очень отличается от виденных мной стандартных артефактов, – задумчиво произнёс Ми-гель.

– Понимаете, господин адмирал, – встрял я в разговор, – всё, что мы и вы видели ранее, рассчитано на ещё неокрепший организм ребёнка, который мало что понимает в жизни. Вожак шорков привёл нас в такое место, где эти предметы или производятся, или метаморфируются в зависимости от посещающих заведение клиентов. Мы там нашли разнообразные вещи, но все они выглядят как обычные бытовые предметы и рассчитаны на наше, взрослое восприятие. Вот, например, – я достал свой шарик предвидения, – этот артефакт позволяет мне увидеть ключевые моменты предстоящих событий. И я уже принимаю те или иные меры в зависимости от того, нравятся они мне или нет. Сегодняшнего эллина я видел заранее и ждал этой встречи. Но вот у других моих коллег подобные шары молчат, а может, они рассчитаны на что-то другое, или мозг их ещё не готов к восприятию…

– Очень интересно, – оживился адмирал. – А что ещё вы там нашли, кроме шариков и очков?

– Разные вещи, – не стал я вдаваться в подробности. – Вот у меня ещё есть старинные часы, – достал я антикварный механизм и показал его Мигелю. – Но я пока не знаю, на что он способен, артефакт никак себя не проявляет. Кстати, Лёха, а как ты догадался, что могут твои очки?

– Да я сразу и не понял, – задумался Мелихов. – Просто, когда поступила команда действовать, я мгновенно подумал, как могу загасить чувака? И в этот момент на стёклах очков появилась прицельная рамка и побежали корректирующие циферки. А потом появилось изображение руки, нажимающей на дужку очков. Я так и сделал, и даже не ожидал, что появится странный луч…

– Ничего себе странный, – усмехнулся Мигель. – Его мощность позволила разрезать камень, с которым не мог справиться корабельный лазер!

– Ну, я же не знал об этом, – засмущался Мелехов.

– Вот именно, господин адмирал, – подтвердил я, – нам пока неизвестны возможности этих артефактов, они проявляются совершенно неожиданно.

– Станислав Викторович, вы не представляете, насколько ценная ваша информация. – Адмирал на мгновение замолчал и чуть позже продолжил: – Выходит, в подобных центрах можно получить артефакты с уникальными возможностями, ранее неизвестными нашей цивилизации. А по сравнению с ними – всё остальное действительно детские игрушки. Я понимаю древних жителей: давать ребёнку в руки оружие, когда он ещё не понимает, к чему это может привести, было бы большой глупостью. Другое дело – взрослый человек. Но в то же время это создаёт и определённую опасность: неизвестно, с какими целями он может использовать подобное оружие. Видимо, в древности в подобные центры приходили высоко-сознательные и психически уравновешенные люди. – Адмирал окинул нас пронзительным взглядом.

– Господин адмирал флота, – обратился к нему Володя, – поверьте, с головой у нас полный порядок.

– Ага, мля, – усмехнулся Сергей, – крыша не едет, шифер не осыпается. Да и мир мы захватывать не собираемся…

– Надеюсь, – улыбнулся Мигель. – А у госпожи Миро-новой есть подобные вещицы?

– Есть, – не стали скрывать мы правду, понимая, что адмирал заботится о безопасности государя. – Но ни она, ни мы пока не в курсе её возможностей.

– Извините, господин адмирал, что я, может, лезу не в своё дело, – вклинился в беседу Баринов, – но меня, как землянина, интересует вопрос о короле и Елене. Я вижу, что монарху девушка симпатична, но это мимолётное влечение или?..

– Вы правы, капитан, этот вопрос не в вашей епархии, – вежливо ответил Мигель, – но вам я могу сказать, что Жуану девушка нравится. Сложатся ли у них дальнейшие отношения? Кто его знает…

– Мы за то, чтобы сложились, – вздохнул Алексей. – Красивая пара, а как они в танце гармонично смотрелись… – Лёха мечтательно закрыл глаза.

Адмирал усмехнулся, но реплику комментировать не стал…

Чья-то тень упала на моё лицо, выводя меня из забытья. Открыв глаза, я увидел смущённую Елену. Одетая в комбинированный купальник, она выглядела очень сексуально.

– Стас, ты не против, если я рядом позагораю?

– Леночка, – радушно улыбнулся я, – я тебе всегда рад! Устраивайся. – А когда она легла на соседний шезлонг, осторожно поинтересовался: – Тебя что-то беспокоит или ты просто по нас соскучилась?

– И то и другое. – Девушка повернулась на бок, чтобы было удобнее общаться. – Мне просто не с кем посоветоваться… Не к Сарычеву же идти, а вы стали для меня более близкими людьми…

– Чем смогу – помогу, хочешь, я позову остальных?

– Пока не нужно.

Было видно, что Елену раздирают сомнения. Она даже не смогла спокойно лежать. Сев на шезлонг, девушка посмотрела на меня так, как смотрят на своих родителей, ища совета или помощи. Я тоже поднялся с лежака и сел рядышком.

– Давай рассказывай, что у тебя случилось.

– Понимаешь, Стас, я не знаю, как мне поступить. Жуан за мной ухаживает, как за коронованной особой. Оказывает мне разные знаки внимания, делает подарки, но… Он даже ни разу не сделал попытки сблизиться…

– Подожди, Леночка… Король тебе самой нравится как человек?

– Да, – скромно потупилась она. – И я не против была бы расширить наши отношения… Но он…

– Понятно, – усмехнулся я и обнял её за плечи. – Меня как землянина радует, что ты не пуританского воспитания. Но для короля затащить девушку в постель, мне кажется, было бы парой пустяков. А вот то, что он как раз не делает этого, подсказывает мне, что у Жуана далеко идущие планы в отношении тебя.

Елена изумлённо подняла на меня глаза:

– Стас, уж не хочешь ли ты сказать…

Я улыбнулся.

– А почему бы и нет? Ты девушка видная, красивая, смелая и с головой дружишь. Возраст самый подходящий. Чем не партия для короля?

– Но я… У меня же нет здесь ни статуса, ни протекции…

– Наоборот, – успокоил её я. – У тебя протекция самая наивысшая! Ты представитель другой цивилизации, другого мира и государства. А насчёт статуса… Тебя король об этом расспрашивал?

– Да, было как-то мимолётно… Я сказала, что никогда не интересовалась, кем были мои предки, хотя дала понять, что в нашей стране более ста лет назад существовали цари и дворяне. А когда сменилась власть, многие просто молчали о своих дворянских корнях. В то время это было даже опасно…

– Тогда вообще всё отлично! – обрадовался я. – Если появится шанс стать тебе местной королевой (тьфу три раза, чтоб не сглазить), ваша контора сделает тебе такое родословное древо, что сам чёрт в нём ногу сломит. Ты, главное, не зацикливайся на этом. Если тебе Жуан интересен как человек, то и относись к нему как к простому человеку, не думай о сословиях. Чем ты будешь проще и открытее, тем лучше будет для вас обоих.

Елена благодарно взяла меня за руку и прижалась к плечу. Потом испуганно подняла голову и с придыханием поделилась очередной новостью:

– Да! Я же забыла тебе ещё сказать. Там, у озера, когда появился этот эллин, я испугалась за короля и не знала, что можно сделать… Так вот! В момент, как я подумала об опасности, это жемчужное ожерелье стало вибрировать. Я машинально взялась за него, а одна жемчужина непонятно как, но оказалась в моей руке. Мне захотелось её бросить, но тут всё прекратилось… Я поднесла руку с жемчужиной к колье, и украшение снова стало единым.

– Лена, у меня нет однозначного ответа, что это могло быть. Это или оружие, или защита, а может, что-то вообще другое. – Я вспомнил видение в шаре предвидения, когда он мне показал Миронову с этим колье. – И как мне кажется, действие жемчужины очень сильное и, возможно, опасное или эффективное, как защитное средство. Но мне кажется, что его можно использовать только в крайнем случае.

– Пап! – вдруг услышал я голос дочери. – Мама сказала собираться. Они все хотят пройтись по здешним магазинам.

– Леночка, ты с нами не желаешь? – спросил я Миронову. – Если у тебя нет местных денег, я могу одолжить…

– Я с удовольствием! – обрадованно воскликнула Елена. – Да и деньги у меня есть. Нам выдали премию за разминирование, а потратить её некуда. Так что я быстро!

Следующие несколько часов были самыми тяжёлыми для меня. Я вспоминал, как мы ходили за покупками в той же Турции. На улице жара, духота, куча магазинчиков, продавцы стараются затащить тебя к себе. Женщины постоянно что-то перебирают, что-то меряют, пробуют, торгуются. А ты идешь как охранник, носильщик и в то же время торговец, потому что, если у женщин не получается скинуть цену, они просят меня вступать в торги. Здешняя Медина ничем от Турции, Египта или Таиланда не отличалась, кроме как непривычным ассортиментом. Новая страна, новая кухня, неожиданные фасоны одежды и обуви, своя косметика, нестандартные украшения, оригинальные вкусы…

Когда наша компания вернулась в свой домик, все мужчины были нагружены товаром, как вьючные лошади. Особо крупные покупки типа столовых сервизов, настенных и напольных украшений магазины обязались доставить сами по месту нашего проживания в Алахаре…

Отдыхать – не мешки ворочать. Оставшееся время пролетело незаметно. И вот мы, помолодевшие и отдохнувшие, вернулись в родной дом на Параизо. Целебные источники курорта скинули всем взрослым лет по десять – пятнадцать. Могли и больше, но тогда срок пребывания должен быть продолжительнее. Семён Андреевич вернулся с нами, тем более у него было где жить. Оказывается, они с сыном купили два соседних дома в Паркве. Мы отдали ему земной трейлер, объяснив, что его сын давал нам его взаймы, чтобы перевезти свои семьи на Алахар. Рассказали, что у Владимира Семёновича были проблемы, но он благополучно устроился под крылышком ФСБ и теперь спокойно может продолжать свой бизнес. Сарычев и Миронова остались в столице на несколько дней. Андрей Анатольевич стал обучать местных специалистов работе с земными средствами минирования и начал осваивать местные технологии. Оказывается, у подполковника был ноутбук с обширной базой по боеприпасам разных стран. А лейтенант Миронова делилась знаниями по земным компьютерам и языкам программирования, а сама постигала новые для неё специфические навыки.

Адмирал отпустил нас по месту жительства, предупредив, что, как только будут готовы все бумаги, оборудование и строительные материалы, предназначенные для освоения Заброшенного мира, наша компания должна будет сопровождать всё это до места назначения и взять на себя обязанности по инициации определённых специалистов. Строителей это не касается. Их задача будет заключаться только в обустройстве места жительства новых людей. А также мы должны будем стать посредниками между прайдами шорков и людьми. Командировки обещали быть частыми и довольно продолжительными. Времени на первичную подготовку отводилось не менее трёх недель. Эти дни мы все потратили с толком и пользой для наших семей…

Баринов успел построить свой дом. Он решил не воздвигать замков, а обойтись стандартным домом-шале, но не из местного дерева, а заказал строительный материал из Кедрового мира. Для Мелехова мы в складчину купили готовый дом в Паркве, успокоив его, что как он сможет, так и рассчитается с нами. Младших детей устроили в местные школы. Для старших дочерей нашли специалистов по домашнему обучению, чтобы на следующий учебный год они могли продолжить обучение в местных вузах.

Постоянные отчёты наших кастомайзеров радовали своими новинками. Пока мы были в столице и отдыхали на Медине, им удалось найти неожиданные компоненты для нашего заказа. Очень помогло им в этом поиске наличие нашей офицерской лицензии.

С внешним видом и корпусом проблем не возникло. Изобретатели взяли за основу форму грузового бота и сделали ему изменяемую геометрию носового и хвостового отсека. В наземном варианте корпус был идентичен земному прямоугольному трейлеру с более сглаженными углами. Братья умудрились даже сделать выдвижные отсеки для расширения жилого пространства во время стоянок. В воздушном варианте носовой отсек вытягивался, принимая самолётную форму, а багажный, наоборот, сжимался. Фюзеляж становился похожим на своеобразную вытянутую каплю. Колёса прятались в днище для лучшей обтекаемости, а из грузового отсека выдвигались реактивные сопла. Общая длина полученного транспортного средства была даже меньше земного кемпера, всего десять метров. Да и багажный отсек стал очень скромным. Но ребята объясняли это тем, что, если нам понадобится перевезти крупный груз, его можно цеплять под днищем, как делают вертолёты на нашей Земле. Для этого они предусмотрели несколько вариантов захвата груза в зависимости от его размеров.

Им удалось купить реактор холодного синтеза с распродаж списанной военной морской техники. Такая установка раньше стояла на катере береговой охраны. Реактор был не новый, но зато очень мощный. Работал на никеле. Продавец давал на него гарантию на сто лет. Запаса выдаваемой энергии хватало и на создание силового защитного поля, которое могло защитить корпус от стрелкового и ракетного оружия. И даже на короткое время от луча корабельного лазера «Гарпии-4000». Также в этом режиме аппарат становилсяневидим для следящих радаров.

Когда я спросил мастеров, на какое время работы хватает, например, одного килограмма никеля, то полученный ответ безумно порадовал мою персону. Ребята уверили, что этого хватит, чтобы проехать десять миллионов километров! А для вашего размера и грузоподъёмности можно вообще не беспокоиться о заправке машины.

Внутренняя отделка меня тоже восхитила. Всё в салоне подверглось трансформированию для увеличения полезной площади. Шесть спальных мест прятались в стене. Но каждая опускаемая кровать была снабжена персональным куполом (как дверка на хлебнице), позволяющим отгородиться от салона и отдохнуть в тишине. Мастера не забыли даже специальное место для Багиры, которое она могла для себя выдвигать. С момента нашего знакомства Багира значительно подросла, её уже тяжело было брать на руки. Вес перевалил за двадцать килограммов.

Пассажирские кресла автоматически подстраивались под вашу фигуру, мягко обхватывая её со всех сторон. Но для безопасности в комплектацию входили удерживающие ремни. Сидушки можно было легко передвигать и закреплять в просторном салоне. А два кресла преобразовывались в обеденные столики.

Кухонный уголок поражал своими возможностями. Теперь нам не нужно было стоять у плиты, готовя пищу. Сенсорная панель с огромным перечнем блюд позволяла приготовить всё нажатием на одну картинку. В печку в специальный отсек необходимо было только загрузить продукты. После еды в другой отсек убиралась грязная посуда с остатками пищи для очистки и дезинфекции.

Душевая кабина и унитаз работали по уже знакомому нам замкнутому циклу. Причём душевую кабинку мастера снабдили инфракрасной сауной с опцией добавления горячего пара. Теперь можно было париться как в сауне и помыться.

Переходной тамбур в транспорте был уже не нужен, хотя в комплект машины входил отсек с защитными костюмами, которые используют местные спасатели, а в салоне стояли обеззараживающие устройства. Но мы позже решили поменять стандартный комплект защиты на наши боевые костюмы.

Вопрос с обучением пилотированию решился без проблем. Оказывается, в домашний медиацентр устанавливается электронный симулятор для тренировки пилота летательного аппарата. Ребята привезли ко мне домой аналог панели управления, и я часами тренировался в освоении премудрости управления аппаратом и ориентирования в пространстве. Я даже сдал экзамен, не отходя от экрана, на степень владения летательным средством. И получил удостоверение пилота третьего класса.

Механики скомбинировали лётную панель приборов с водительской. Опять же, в отличие от земных аналогов, всё было оформлено гораздо проще. Минимум кнопок, рычажков и джойстиков. Все данные выводились на широкий экран, который менял свой дизайн в зависимости от наземного или воздушного положения аппарата. Почти все функции выполняла автоматика.

Руль был универсальным, только в режиме полёта он становился более короткоходовым и резким. А также ходил вперёд-назад для набора высоты или снижения. В небе Алахара, как и на Земле, существовали различные коридоры и эшелоны полётов. Нам повезло, что мы были действующими офицерами, и в экстренном режиме (в случае активации тревожной кнопки) роботы-диспетчеры убирали с нашего пути другие транспортные средства, находящиеся в воздухе. Селена, подключаясь к пульту, могла автоматически управлять транспортом и играть роль основного пилота. Хотя, по местным законам, наш аппарат относился к грузовым летательным средствам и был снабжён всеми предохранительными и контролирующими устройствами, которые без участия человека могли перемещать его от точки старта к пункту назначения, но в экстренной ситуации я мог переключиться и на ручной режим. Мы официально зарегистрировали мой транспорт, прошли все проверки, получили бортовой номер и позывные. Я решил дать аппарату название «Странник». И утвердил подобный позывной. Здесь опять большую роль сыграла моя действующая лицензия офицера, иначе бюрократия тянула бы резину бесконечно.

Мастера меня строго предупредили, что лучше не нарушать скоростной режим эксплуатации «Странника», держать разрешённую скорость перемещения по воздуху в полторы тысячи километров в час, хотя двигатели могли развивать скорость в два раза большую, но это чревато большими штрафами. Герметичность корпуса позволяла даже подниматься в космическое пространство, но братья предупредили, что особенность управления и маневрирования транспортом в космосе резко отличается от действий в воздушном пространстве. Без практики здесь мог справиться только мой блок искина.

За эти дни я совершенствовался в диагнозе и пробе сил в биополе человека. Как ни странно, но самую большую помощь мне в этом оказали моя супруга и дочь. Когда жена жаловалась на головную боль, я запоминал новый для себя спектр излучения. И через неделю даже умудрился снять боль, представив, что я будто очищаю загрязнившийся цветовой участок поля. Дочка, ударившись о камень, научила меня новому биорисунку – наружной боли. А опробованная технология очистки спектра помогла и в этот раз снять болевой синдром. У моих друзей тоже расширялись способности в определениях различных полей и излучений. Меня радовало, что с этим ребята справляются гораздо быстрее, чем через это проходил я сам, обращаясь ко мне за советом и консультациями.

Попутно я закупал для «Странника» необходимые инструменты, оборудование и продукты.

Когда подошло время отправляться нам в служебную командировку, мой новый трейлер, сверкая оригинальной покраской, стоял у порога дома. На его боках красовалась эмблема отряда «Багира» с атакующим шорком. Окончательный расчёт с мастерами вышел ещё на сто тысяч дороже, но за такого красавца мне было совершенно не жалко потраченных денег.

Селена, подключаясь ко всем системам управления, подтвердила их отличную работоспособность. Я, проехав по дороге в полной тишине, быстро привык, что электродвигатели работают абсолютно бесшумно. А переключившись на лётный режим, с большим удовольствием сделал несколько кругов над нашим районом. У меня свершилась ещё одна детская мечта – я сам летал за рулём своего летательного аппарата! Переход от дорожного режима к полётному занимал пять минут.

Когда поступил нам приказ явиться к месту службы, я объехал своих друзей, забрав их из домов, и удивил своим мастерством, стартовав в небо практически на ходу.

Степаныча адмирал вызвал раньше. Он должен был сопроводить ответную группу алахарских представителей на Землю для обсуждения результатов подготовки и строительства баз, доставить им специальные защитные костюмы и обеззараживающие установки, предназначенные для строителей, – планировалось, что первое время рабочие будут жить под надувными куполами, снабжёнными переходными обеззараживающими тамбурами, – и отвезти Сарычева и Миронову назад. Они все отправились через мир Гедер на кемпере проводника…

Лететь нам предстояло чуть менее двух часов. Маршрут до столичной военной базы прокладывала Селена, она же взяла на себя и функции пилотирования. А парни со мной во главе всю дорогу восхищённо ходили и осматривали приятные бытовые фишки, возможности и трансформации салона.

Приземлившись на указанном диспетчером месте военного аэродрома, мы доложили Мигелю о своём прибытии. Он попросил подождать его на лётном поле. Адмирал очень хотел посмотреть наш новый аппарат.

Прогуливаясь возле «Странника» в стандартных военных комбинезонах, мы ничем не отличались от остальных военных, но необычный внешний вид транспорта с эмблемой «Багиры» привлекал внимание всех проходящих мимо офицеров и солдат. Они останавливались, радушно здоровались и интересовались новой для них техникой. Поражаясь внутреннему комфорту, они удивлялись только одному – почему нет никакого вооружения? Мы объясняли, что функционально это просто грузовой экспедиционный бот. У него есть прекрасная защита. Для наземных действий нам хватит стандартных пульсаров. Но мы не могли им сказать, что в случае серьёзной заварушки у нас есть Лёхин артефакт, который по мощности превосходит корабельный лазер.

Особенно мы обрадовались встрече с майором Стрижом. Из разговора с ним мы выяснили, что командование отправляет половину его отряда с нами в командировку по Заброшенному миру. Стриж летит в качестве командира. Пройдясь по нашему «Страннику», майор похвалил, как всё эстетически и профессионально продумано внутри салона. И тут же пожаловался, что им предстоит лететь и первое время жить на обычных грузовых ботах без особого комфорта. Мы пообещали, что он может в любое время пользоваться нашим гостеприимством. А для остальных можем периодически устраивать банные дни.

Подошедший адмирал также высоко оценил аппарат. Поинтересовался, кто нам его построил и во сколько это обошлось. Мигель захотел сделать мастерам заказ ещё на несколько штук для поездок и проживания высшего командного состава, который так или иначе будет приезжать с инспекцией строительства баз для проекта «Новый человек». Его только удивило, почему мы сделали комбинированный вариант, когда можно просто везде летать?

– Господин адмирал, дело в том, что у нас на Земле не принято свободно перемещаться по воздуху, – стал я объяснять нашу задумку. – И чтобы не возникало недоразумений, там мы предпочитали бы перемещаться по земле. Летать можно только ночью, чтобы не шокировать население и не раздувать ненужных слухов.

– Понимаю, – кивнул Мигель.

– Но это ещё не всё, – продолжил я. – Даже в Заброшенном мире нам лучше передвигаться по поверхности. Дело в том, что шорки могут почувствовать нас только на земле. А нам как раз необходимо найти их и завязать контакт. Да и призраки могут проводить коррекцию развития личности тоже на поверхности.

– Да, вы правы, – согласился адмирал. – Очень продуманное решение. Я хотел сначала сделать заказ только на летающие экземпляры, но вы меня убедили, что комбинированный более предпочтителен… А теперь перейдём к делу. – Мигель с удовольствием разместился в одном из кресел и стал знакомить нас с дальнейшими планами. – Вы вместе с половиной отряда «Багира» будете сопровождать транспорт и строителей в Заброшенный мир. Капитан Радыгин, вы назначаетесь старшим группы контакта. Майор Стриж отвечает за безопасность каравана и всех его членов. На вас обоих лежит задача выбора подходящего места размещения центра подготовки «Нового человека». Нужно найти площадку, расположенную недалеко от выхода портала с Земли. У землян нет техники, позволяющей по воздуху перебрасывать огромные объёмы материалов и грузов, хотя на них будет лежать бремя основного строительства. Но в то же время площадка должна быть расположена подальше и от выходов из Кедрового мира, чтобы случайные люди и сталкеры не могли до неё добираться. Мы подготовили несколько интересных координат, я уже скинул Селене эти точки. Вы со Стрижом должны их обследовать и определиться с наилучшим расположением. Потом дадите команду ожидающим вас у выхода из портала транспортникам с грузом. Они доставят первичные материалы и рабочих, которые подготовят место под строительство. Дальше вы будете ждать прохода каравана с Земли. Встретите и сопроводите машины к месту размещения. Сергей Степанович повёз в ФСБ устройство связи и график начала работ. Нами принято решение, что бойцы спецподразделения должны пройти инициацию вирусом. Поэтому майор Стриж обладает необходимой для него информацией. Для всех остальных вы должны скрывать свои способности жить без защитных средств. Наружу выходите только в боевых костюмах с закрытыми забралами. Это понятно?

– Так точно, – хором ответили мы.

– В случае заражения вирусом строительного персонала вам строго запрещается спасать их инициацией. – Адмирал оглядел наши напряжённые лица и повторил: – Категорически запрещается это делать. Я понимаю, что это звучит бесчеловечно, но у всех непричастных к проекту людей должна быть стопроцентная убеждённость в опасности окружающего их мира. Вам всё понятно?

Мы молча кивнули, соглашаясь с полученным приказом.

– Хорошо, – продолжил адмирал. – Когда появится Сергей Степанович с грузом, он присоединится к вашей компании. Если он пожелает стать избранным, – усмехнулся адмирал, – то можете и его приобщить к вирусу. Тем более он владеет необходимой информацией. Земных специалистов инициировать только по указанию господина Марычева. Ну и контакт с прайдами шорков тоже на вас. Продукты, оружие и медикаменты везут члены вашего отряда. Лейтенант Мелехов пока проходит как кандидат в отряд «Багира». Вопросы?

– Нет!

– Вот и отлично. Через два часа быть готовыми к отправлению. Ваш «Странник» возглавляет колонну. – Адмирал поднялся с кресла и, пожелав нам удачи, покинул борт аппарата.

Стриж повёл нас в ангар, где ожидали отправления транспортники с рабочим персоналом. Труженики с любопытством смотрели на новые для них лица пришедших офицеров. Майор представил нашу команду и предложил нам провести ликбез по технике безопасности по работе и проживанию в Заброшенном мире. Я кивнул Сергею:

– Давай, Николаич, научи людей, что можно, а что категорически запрещено там делать.

Он подмигнул мне и решительным шагом поднялся на соседний подиум.

– Итак, братва, – обратился Сергей к слушателям, – я скажу вам коротко, но по существу… Нашей команде не раз приходилось бывать в Заброшенном мире и жить в нём не один день. Поэтому я хорошо знаю возможности ваших защитных костюмов. Прошу запомнить только одно! – Пищугин поднял палец и оглядел внимательные лица персонала. – Костюм не снимать ни при каких условиях! Даже если у вас зачесалось лицо под маской. Вы не должны ни на минуту забывать, что вокруг – смертельно опасно. Увижу, кто это решил сделать, – самолично пристрелю, чтобы не возникло паники. Костюмы у вас надёжные, при падении их трудно повредить, но, когда идёт строительство, всегда есть риск пробить ткань железкой или рабочим инструментом. Да и через несколько дней при монотонной работе притупляется бдительность. Но не у меня! Увижу нарушение – результат вы уже слышали. И поверьте мне, то, что я вас убью, будет наилучшим выходом как для вас, так и для ваших друзей. Я видел, что делает вирус с телом человека, возможно, и вам «посчастливится» увидеть тела погибших людей. Их должно быть немало около выходов из порталов. Заражённого человека спасти медикаментозными средствами, к сожалению, невозможно. Он погибает в течение часа, ослабевая на глазах. Поэтому никогда, ни при каких условиях нельзя снимать никакие защитные элементы. Только в изолированных помещениях и только после процедуры обеззараживания. И мы хотим, чтобы вы все благополучно вернулись домой к своим семьям…

Я огляделся и увидел озадаченные лица. Их предупреждали, что работа предстоит опасная, но никто не думал о смерти. Все надеялись, что уж с ним лично ничего страшного не произойдёт. А резкое выступление Сергея заставило их серьёзно задуматься о предстоящей миссии. Но Пищугин был хорошим руководителем. Принцип кнута и пряника действует везде. Поэтому, выждав необходимую паузу, он улыбнулся и продолжил:

– И ещё… Как вы знаете, в том мире существуют интересные артефакты, которые можно очень выгодно продать в цивилизованных мирах. Поэтому особо отличившихся работников по выходным дням мы будем вывозить в ближайшие заброшенные города. Там вы сможете заняться поиском этих артефактов. Всё, что вам удастся найти, будет лично вашим!

Толпа радостно загудела. Лица разгладились, появились улыбки. Народ оживился и стал эмоционально обсуждать приятные перспективы, понимая, что стоимость редкого артефакта намного может превзойти их трудовой заработок. На нас уже не косились с опаской, но и, слава богу, не лезли поближе познакомиться.

После этого краткого инструктажа Стриж повёл нас к своим ребятам. Члены отряда радушно встретили нас. Майор провёл нашу четвёрку по своему грузовому боту. Он был раза в три больше нашего «Странника» по всем размерам и состоял из трёх палуб. На самой верхней размещались пассажиры. Обстановка была строго казарменная. Никаких излишеств, только всё необходимое для сна, приёма пищи и туалета. На втором этаже находились необходимые грузы, снаряжение, оружие, боеприпасы, продукты, вода. А нижний этаж отдали под десантную технику. Там стояли пара летательных ботов и небольшие машинки типа багги для патрулирования и перемещения по пересечённой местности.

Осмотрели мы и гражданские транспортники. Они по размеру соответствовали военному кораблю, но загружены были строительной техникой, оборудованием и продуктами. Стриж сказал, что строителей едет сто человек. Это геодезисты, буровики, инженеры и рабочие, машинисты строительной техники, сварщики, сборщики, энергетики… Причём каждый владел как минимум двумя смежными специальностями. Они должны подготовить строительную площадку для земных рабочих, обеспечить её бесперебойным снабжением энергией, установить жилые купола со всеми бытовыми удобствами, а также заложить нулевой цикл основного здания и сопутствующих помещений. Майор показал нам чертёж предстоящего строительства. По плану это был практически санаторный центр со всеми необходимыми для нормальной работы службами. Предусмотрена и зона безопасности от непрошеных гостей на всякий случай. Гаражи и ангары для различной техники. Место под жилые коттеджи и зоны отдыха. Причём планировалось, что там будут жить как инициированные люди, так и обычный персонал. Строительный проект был грандиозный, но и обещал большие перспективы…

Вылетели мы в назначенное время. Селена проложила маршрут, и через два часа мы пересекли первый портал в Кедровый мир. Второй проход был нам знаком. Именно через него, недалеко от посёлка Юкки мы проходили в самую первую поездку. Благополучно переместившись, мы оставили всю технику рядом с проходом. Стриж и ещё один гражданский инженер перешли в наш бот, и мы отправились обследовать запланированные координаты.

Первое место не понравилось никому, а вот следующая точка произвела на всех благоприятное впечатление. Во-первых, это было недалеко от моря. Во-вторых, Багира нашла место, где из скал текла небольшая речка с пресной водой. В-третьих, близость горной гряды и предварительный анализ поверхности позволяли выгодно разместить базу. Большую часть территории огораживали неприступные скалы, идущие от самого берега моря, которые являлись природной защитой и позволяли сократить расходы на безопасность. Портал выхода с крымского направления был оптимально расположен в ста километрах. И даже если проход начнёт смещаться, он никак не мог затронуть этот залив из-за географических особенностей местности.

Дав по рации команду всем перебираться на выбранную точку, мы вшестером отметили начало строительства бутылочкой коньяка…

Через неделю это место было не узнать. Стройка шла гигантскими скачками. Территорию украшали разноцветные надувные купола для отдыха персонала. Оказалось, что по плану основное здание ещё на три этажа углублялось в землю. Непривычная земному глазу алахарская техника была очень эффективной. Промышленные лазеры резали скальную породу почти как масло, а вырезанные пласты использовались как натуральный строительный материал.

На третий день строительства погиб первый человек. Он неудачно проходил по краю котлована и, поскользнувшись, упал вниз. Сам не разбился, но умудрился зацепиться маской о камни, нарушив герметичность. Нас в это время даже не было поблизости. Он угас на глазах своих коллег в течение часа. Погибшего упаковали в герметичный контейнер и при возвращении собирались похоронить на родине. Но эта смерть положительно отразилась на остальных рабочих. Они воочию убедились в опасности вируса и утроили бдительность.

Каждый выходной, как и обещали, мы на двух десантных ботах вывозили строителей в ближайшие найденные нами янтарные города для поиска артефактов. Народ под нашим присмотром и контролем, чтобы, не дай бог, кто-то ещё не пострадал, шарился по развалинам. Причём всем очень понравилась фраза Володи, когда ещё в первый раз мы привезли строителей на поиски. Он встал перед ними в позе маршала и, величавым жестом обводя развалины, заявил:

– Друзья мои! Отдаю вам этот город на разграбление!

Артефакты попадались не часто. И чтобы попасть в очередную поездку, народ старался показать максимальные свои строительные возможности. Из нас только Алексей принимал в этих поисках активное участие. Мы понимали его азарт. Он искал их не для себя, а на продажу, чтобы погасить долги, ну, и заработать дополнительно. Эта идея оказалась очень сильным стимулом для повышения работоспособности не в ущерб качеству. И редкие счастливчики хвастались своими находками, предвкушая незапланированную прибыль. А когда через две недели на связь с нами вышел Степаныч со сменой с Земли, многие строители не захотели возвращаться домой, предлагая свои услуги в дальнейшем строительстве. Мы этот вопрос оставили на рассмотрение их мастеров и инженеров.

Но координаты проводника нас изумили. Он вышел не через Крымский портал, а так же, как и мы, через Кедровый мир. Оказалось, дорога в Крыму не позволяла передвигаться большегрузным машинам. Крымское направление было признано перспективным. Под эгидой строительства моста через пролив и развития Крыма можно было бы совершенно свободно перевозить любые строительные материалы и технику. Но подъём к порталу был годен только для конного или пешего прохода. Поэтому сейчас там велось расширение дороги к воротам в другой мир. Всё это преподносилось как постройка метеоцентра в горах. А чтобы не нарушать сроки поставки, Москвой было принято решение первый караван провести через Сакмарский портал и транзитом через Кедровый мир. Но технику от портала до места строительства мы были вынуждены перебрасывать на своих грузовых ботах. Даже мне пришлось впервые на «Страннике» испробовать возможность подъёма и перемещения негабаритного груза, иначе земная техника просто не дошла бы до стройки. Но всё обошлось без эксцессов. И строительство пошло своим чередом. Со Степанычем прибыл неизвестный нам ранее московский руководитель Аристарх Всеволодович, который и взял стройку в свои руки.

Земляне возводили здания по монолитной технологии, пользуясь специальными опалубками. Для этого им не нужны были башенные краны, обходились автокранами, учитывая, что и само основное здание планировалось делать трёхэтажным. Монолитная технология возведения зданий из железобетона позволяет в короткие сроки возводить сооружения практически любой этажности и формы. Приливные электростанции, солнечные панели и термогенераторы полностью обеспечивали все необходимые затраты в электроэнергии. Минимум строительной техники работало на солярке. Земные и алахарские специалисты быстро сошлись и учились друг у друга, совершенствуя свои профессиональные навыки.

В первый же день мы приобщили к вирусу Стрижа и ещё четверых членов отряда. Оказалось, Багира просто физически не могла вырабатывать необходимый фермент для большего количества народа, ей требовался как минимум день на восстановление. Поэтому даже через неделю мы не успевали инициировать всех двадцать пять человек нашего отряда. Ежедневно мы вылетали в разных направлениях в поисках прайдов шорков, но пока безрезультатно. У выбранного места был один минус, и нам его озвучила Багира, когда мы прогуливались по окрестности. Здесь было мало пропитания для шорков, поэтому прайды не заходили в этот район. Понятно, что мы могли прокормить и людей, и животных, но сначала необходимо было найти шорков и привести на новое место. Поэтому мы стали увеличивать время поисков. Отлетая на небольшое расстояние от стройки, мы переходили в наземный режим и колесили по окрестностям.

И однажды, прихватив с собой Стрижа, Генриха и инициированного Степаныча, решили остаться с ночёвкой в приглянувшемся месте. Было приятно выходить из машины без защитных костюмов. Захватив пива и замариновав мясо, мы решили банально искупаться в море и поесть шашлык без лишних глаз. Багира с удовольствием бегала по окрестностям, периодически сообщая нам, что у неё всё в порядке. Вдоволь наплававшись в приятной морской воде и наслаждаясь красивым закатом, мы разложили на берегу небольшой столик с креслами, разожгли на мангале костёр и, дождавшись углей, стали жарить мясо.

Как только подошла первая порция шашлыка, Багира сообщила, что сюда направляется призрак. Окружающая обстановка сразу навеяла образ Посейдона. И когда этот морской бог приблизился, все мои друзья стали восторгаться виденными фигурами. Оказалось, он у всех был индивидуальный. Но для себя я решил чётко держать только эту оболочку греческого божества. Призрак остановился недалеко от нас, и я услышал его голос.

– Вижу, у вас всё в порядке. Необходима минимальная коррекция для ваших новых товарищей, – указал бог на Стрижа и Степаныча. – Мы дали команду ближайшему прайду шорков идти сюда на встречу. Так что утром ждите гостей. Дальше всё будет зависеть от вас. Мы в курсе, что ваша раса стала строить большой город. Как только в нём появятся новые жители, мы будем рядом… Коррекция проведена. До свидания. – Призрак развернулся и мгновенно исчез.

– Что это было? – озадаченный увиденным чудом, спросил Генрих.

– Это призрак перинатального центра Заброшенного мира, – стал объяснять я. – Он появляется рядом для коррекции нашего развития. Но только если поблизости нет никого из непривитых людей. Так что, Генрих, предупреди своих солдат, чтобы они не испугались и не стали открывать огонь. У призраков нет постоянной оболочки, они принимают вид, который представляется в нашем сознании.

– А-а-а… вот оно что! – усмехнулся Стриж. – А то я стал напрягаться, когда это существо меняло свои образы, а это, оказывается, от меня все исходило…

– Ну что, братаны, – обрадовался Серёга, – тогда давайте поднимем бокалы за дальнейшее наше процветание. Завтра придут шорки, надо будет их уговорить поселиться поблизости от базы. И тогда уже не одна Багира станет прививать новых членов. И количество наших братьев-суперменов начнёт увеличиваться гораздо быстрее. – Он лихо щёлкнул пальцами, и фары нашего «Странника» осветили пляжный берег…

Проснулся я утром от зова Багиры. Откинув защитный полог над кроватью, оглядел салон. Стриж и Степаныч спали, но остальные мои друзья также услышали приглашение Багиры выйти наружу. Выглянув в окно со стороны входа, я увидел огромное количество лежащих и резвящихся шорков самого разного размера и окраса. Лишь громадный вожак спокойно сидел и смотрел на входную дверь бота. Багира разлеглась рядом, всем своим видом показывая, что опасности нет.

Я разбудил Генриха и Степаныча, и мы вшестером вышли наружу, с любопытством оглядывая большую семью этих загадочных животных. Вожак осмотрел нас и, обращаясь ко мне, произнёс:

«Ты старший?»

– Да, – согласился я.

«И этот юный шорк живет в вашей стае?»

– Да, она наш друг.

«Я рад, что вы не убиваете нас и дружите с шорками».

– Спасибо! Но мы хотели бы расширить границы нашей дружбы. С той стороны скал мы строим новый город. И приглашаем вас приходить в гости к нашим детям.

«И люди там не будут в нас стрелять?»

– Нет, гарантирую. Они ошибались, но теперь поняли свою ошибку. Люди извиняются за причинённые вам обиды и просят простить их.

Вожак наклонил голову:

«Мы прощаем вас. Но с той стороны скал мало пищи, большая семья не сможет прокормиться».

– Мы готовы оказать вам помощь в пропитании, – предложил я. – Мы хотим, чтобы вы учили наших людей и их детей. И готовы предоставить вам всё, что потребуется.

«Хорошо. – Вожак встал и рыкнул на резвящихся малышей. – Мы придём, когда вы закончите строить свой город и станете постоянно жить в нём. А пока я предлагаю взять с собой двоих малышей. Но они сами выберут себе партнёра».

Я перевёл результаты переговоров Генриху и Степанычу. Только они двое пока не могли слышать животных. Проводник степенно кивнул, а Стриж даже разволновался:

– Интересно, кого они выберут? – Глаза его горели желанием заполучить долгожданного друга.

Даже Багира привстала, с нетерпением оглядывая то нас, то детёнышей шорков.

Из толпы вышли два молодых зверя. Один был чуть крупнее Багиры, а второй примерно её размера. Они сели перед нами, о чём-то переговорили с Багирой на своём хрипатом языке, и тот, что покрупнее, подошёл к Генриху.

«Я выбираю этого», – услышали мы его голос в своей голове.

– Ну что, майор, – пожал я руку Стрижу, – отныне это твой зверь. Можешь дать ему имя.

– А это кто? – разволновался Генрих. – Мальчик или девочка?

«Это самец, – услышали мы от Багиры. – А вторая самочка, как и я».

– Мальчик! – пояснил я майору.

– Тогда я нарекаю его именем Спок.

– Спокуха, братан! – усмехнулся Пищугин.

Стриж присел и осторожно погладил шорка. Спок не стал ластиться, как Багира, но лизнул Генриха в щёку. А вторая самочка подошла к Степанычу и потёрлась о его ноги.

– А почему именно эти двое? – с обидой спросил Алексей.

«Потому что они самые юные», – услышали мы голос самочки.

А-а-а, ну да, понятно, подумал я. Их совсем недавно инициировали, и для этих животных майор и проводник действительно самые молодые по развитию разума.

Степаныч, улыбаясь, подхватил самочку на руки и объявил:

– Назову тебя Машкой.

«Вижу, вы им рады, – услышали мы голос вожака. – Это хорошо. Мы будем приходить к вам, когда вы закончите строить город».

Вожак развернулся и рыкнул на свой прайд. Звери неспешно поднялись со своих мест и затрусили от берега. А Багира повела новых членов нашей семьи знакомиться с салоном «Странника». Степаныч уже знал, как ухаживать за шорками, а вот Стриж стал наседать с вопросами, что они любят есть, как с ними общаться, пока его мозг не развил способность слышать их.

Мы все собрались у нас в салоне за завтраком, стали делиться своими знаниями. Спок и Машка с удовольствием присоединились к человеческой еде. Они постоянно переговаривались на своём языке с Багирой, видимо собирая информацию о нас. Было видно, что и Багира рада такому пополнению. Когда звери наелись, то стали играть, гоняясь друг за другом по всем закоулкам, исчезая из нашего вида. Но глаза мгновенно перестраивались на другое зрение, и я видел их мелькающие силуэты.

Воодушевлённые прошедшими переговорами, мы вернулись на место дислокации. И под командованием Багиры инициация оставшихся членов нашего отряда пошла гораздо быстрее.

Появление новых зверей не осталось не замеченным всеми работникам стройки. И как-то в обед, когда мы разместились под одним из куполов над местной столовой, к нам присоединился Аристарх Всеволодович. Поговорив с нами на различные темы, связанные с этапами строительства и с земной жизнью и поделившись новостями, он обратился ко мне:

– Станислав Викторович, я вижу, вы выполнили очередное условие – привели в город новых животных.

– Да, – не стал отрицать я очевидное, – но это только первые ласточки. Основной состав шорков подойдёт, когда стройка закончится и люди станут жить здесь постоянно.

– Тогда… – и начальник стройки протянул мне запечатанный конверт, – это просили передать вам. – После чего он раскланялся и, извинившись, удалился по своим делам.

Заинтригованный, я распечатал письмо. Это оказалось сообщение от Марычева. Андрей Юрьевич благодарил, что процесс развивается по плану, и просил появиться нашей четвёрке на Земле. Мол, они нуждаются в нашей помощи. Дело связано с британцами, которые на нас напали при первой встрече с представителями конторы. В письме была указана дежурная частота, на которой нам необходимо выйти в эфир при пересечении портала. Тогда к нам срочно вышлют вертолёт, чтобы мы не ждали помощи, если застрянем в снегу. А потом на самолёте нас доставят в Москву.

Я мысленно усмехнулся: эфэсбэшники не в курсе, что нам теперь снег не помеха, да и самолёты не нужны.

Также он просил привезти отчёты и видеофайлы об этапах строительства. Всё это подготовит нам Аристарх Всеволодович.

Зачитав письмо парням, я поинтересовался:

– Ну, что будем делать, мужики?

– Да на фиг они нам сдались! – тут же заартачился Лёха. – Я бы вообще теперь на Земле не показывался… Хотя… Там свой бизнес я перевёл на товарища. Можно и слетать, пополнить, так сказать, денежные запасы, которые потом я переконвертировал бы в алахарские кроны. А комитетчикам мы ничего не должны…

– С одной стороны, ты прав, – стал рассуждать Баринов, – но, с другой, я не простил бы, что по нас стреляли. И если контора хочет сделать британцам пакость, то я лично готов посодействовать.

– Да, мужики, давайте этим бриттам надаём по мордасам. – Серёга, как всегда, был прямолинеен. – Да они оборзели, открыв стрельбу в нашем городе. Да и я что-то давненько не брал в руки карабин. Наверняка у безопасников есть подходящий план. Давайте махнём к ним, оторвёмся, постреляем – и назад, к семье, а?

Я оглядел друзей:

– Значит, решено? Летим?

– Летим! – хором воскликнули они.

Каждые три дня один из ботов Стрижа летал в Алахар с отчётами. И как раз сегодня у него был очередной рейс. Мы сделали запрос о командировке на несколько дней на нашу четвёрку, чтобы оказать помощь земным коллегам. И на следующий день бот привёз нам разрешение. Адмирал лишь просил после этой поездки вернуться на Алахар.

Предупредив о нашем вояже Степаныча и Стрижа, мы взяли у начальника строительства все подготовленные отчёты, проверили боевые костюмы, пополнили боеприпасы для «Пульсаров», собрали артефакты, продукты и медикаменты и, прикинув разницу во времени, поняли, что стартовать нужно прямо сейчас. На Земле ночь, и нам ничто не мешает самостоятельно долететь до Москвы, а там, приземлившись в любом лесочке, выехать на колёсах к месту назначения. Единственная проблема была как раз в наземном перемещении. Внешним видом «Странник» ничем не отличался от земного кемпера, а регистрационных номеров и документов у нас на него не было. И любой гаишник мог тормознуть машину и докопаться. Но Володя предложил переложить эту проблему на столицу. Мол, нужно будет предупредить их, чтобы к нашему приезду комитетчики приготовили необходимые документы и номера, желательно такие, чтобы гаишники, увидев номер, сразу же отворачивались. На том и порешили…

Пройдя портал на Землю, мы, как и в прошлый раз, оказались в районе озера Байкал. Выйдя по рации в эфир, мы связались с дежурным офицером оставленного поблизости погранотряда. Он хотел выслать вертолёт, но мы сказали, что в этом нет необходимости, мы самостоятельно можем отправиться в путь прямо до Москвы. И будем там уже к утру. Только попросили его связаться со столичным руководством, чтобы нам назначили координаты встречи, лучше в ближнем Подмосковье, и на фамилию Радыгина подготовили документы и номера для нашего спецтранспорта – кемпер марки «Мерседес», категория «С» серебристого цвета, предупредив, что это совершенно другой кемпер, без VIN-кода. Причём сделали акцент на слове «другой». Офицер попросил подождать. К чести московских руководителей, за полчаса были решены все проблемы. Нам дали координаты поста ГАИ в Балашихе, где нас будут ждать спецномера и документы. А встречу нам назначили в Реутово около Городского парка в 10:00 по московскому времени.

Селена вывела на экран карту местности и указала, что нам необходимо преодолеть расстояние в пять с половиной тысяч километров. Если разгоняться до максимальной скорости, мы могли покрыть этот путь за два часа, но зачем торопиться. Тем более в Москве ещё вечер. Поэтому я включил силовую защиту, которая гасила любые радары, и задал высоту полёта в 15 километров. Обычно гражданские самолёты летают в коридоре 9–12 тысяч метров. Причём самолёты, двигающиеся в восточном направлении, занимают чётные высоты, а в западном – нечётные. А зачем нам светиться перед случайными попутчиками? Селена взяла на себя функции пилота. Тем более радары нашего «Странника» позволяли определять летящие самолёты заблаговременно, чтобы уйти с встречного маршрута. Она же рассчитала необходимую нам скорость, чтобы прибыть на место в два часа ночи, а также нашла место приземления в соседнем лесочке.

За полчаса до описываемых событий

Россия. Москва. Кабинет директора ФСБ Портникова Алексея Васильевича

Присутствует подполковник Семёнов А. В., куратор рабочей группы по установлению контактов

– Разрешите, Алексей Васильевич?

– Да, Андрей Валентинович, входите. У вас что-то срочное?

– Так точно! Радыгин вышел на связь в районе озера Байкал. Они приняли предложение Марычева и готовы помочь нам.

– Вы отправили вертолёт им на помощь?

– Никак нет. Хотя это было запланировано, но Радыгин отказался, сказав, что им не требуется помощь и они готовы самостоятельно добраться даже до Москвы. Причём будут здесь уже к утру.

– Вот как! А на чём же они прибыли?

– Хмм. Станислав Викторович пояснил, что они путешествуют на кемпере. Но подчеркнул – на ДРУГОМ кемпере. И просил для них подготовить земные документы на машину и номера по вот этим данным, – протянул он листок со спецификацией.

– Так… понятно… «Мерседес»… грузовой транспорт до десяти тонн, категория «С», без VIN-кода, на Радыгина. Очень интересно, как это на кемпере они смогут за несколько часов проехать более пяти тысяч километров?

– Не знаю, Алексей Васильевич. У меня только два предположения. Либо машина ещё и летает, либо они пользуются промежуточными порталами, как в том случае, когда убегали от преследователей в Оренбурге.

– Согласен с вами, Андрей Валентинович. Думаю, они за это время освоили новый для себя способ перемещения через точечные порталы. И становятся более неуязвимыми…

– Но согласитесь, Алексей Васильевич, именно это от них нам и надо в предстоящей операции.

– Ваша правда… Подготовьте все необходимые документы на транспорт и дайте им наши спецномера, чтобы было меньше проблем с пэпээсниками. Вы уже назначили место встречи?

– Да. Мы планируем её в Городском парке Реутово. Там всем будет проще общаться, ну и в случае полного согласия отправимся на нашу ближайшую базу для дальнейших действий.

– Вы подготовили план предстоящей операции?

– Так точно. Вот копии всех материалов. Здесь и фотографии европейского дата-центра, который принадлежит МИ-5. И чертежи внутренних помещений. Если ребятам удастся проникнуть внутрь, то ИИ Радыгина сможет скопировать необходимую нам информацию, а заодно стереть все британские носители.

– Как вы оцениваете сложность предстоящей операции?

– Если бы я брал в расчёт обычных людей, то это было бы просто невозможным. Операция сложная, и здесь мы делаем акцент на силовые артефакты группы. Андрей Юрьевич Марычев дал подробное описание некоторых виденных им реликвий. И сообщил, что у Радыгина и Пищугина они точно имеются. По крайней мере у этих двоих есть возможность проникнуть в этот центр. Вероятно, им придётся вступить в бой. Но как только они войдут в зону способностей ИИ Селены, то появится шанс совершить задуманное. Тем более что ИИ способен взламывать любые электронные замки и парализовать в пределах ста метров охрану и персонал. Поэтому я оцениваю сложность в семь баллов по десятибалльной шкале. А если у других членов группы есть нечто подобное, а может, и лучше, то сложность операции становится в районе четырёх баллов.

– Шестьдесят процентов на успех – это очень хороший прогноз. Какие пути отхода группы вы предусмотрели?

– Мы подготовили несколько мобильных групп, в зависимости от обстоятельств имеющих по нескольку вариантов отхода и заметания следов через транзитные страны. Документы на всю четвёрку, грим, сопровождение – это наши сотрудники, которые будут изображать семейные пары, билеты, забронированные номера в гостиницах…

– А члены этой четвёрки говорят на других языках?

– По крайней мере двое из них. Баринов владеет разговорным немецким. Радыгин – английским. Пищугин и Мелехов знают обиходные отдельные слова. Но все они говорят свободно ещё и на межмировом языке. Поэтому в легендах и документах для них предусмотрены разные национальности и разные пути отхода. Даже если будут перекрыты все вокзалы и аэропорты ближайших стран, есть крайний вариант отхода морем. Атомная подводная лодка будет ждать их в назначенном месте.

– Хорошо. Отправляйте им документы и завтра решайте все необходимые вопросы.

Утро в Балашихе радовало приятной погодой. Конец января, а температура около нуля градусов. Приземлились мы в небольшом лесочке поздно ночью. Спокойно выспались, позавтракали и выехали на трассу М7. Перед въездом в Балашиху стояла одинокая патрульная машина. Постовой, увидев наш кемпер без номеров, махнул палочкой, приказывая остановиться.

– Ну вот, мля, уже попались, – прокомментировал остановку Сергей.

Я остановил машину и вышел через салонную дверь. Сотрудник представился и попросил предъявить моё водительское удостоверение.

– Ага, Радыгин С. В., – почему-то обрадовался постовой, но дальше мне всё стало понятно. – Вас посылочка ожидает от коллег. Пройдёмте к служебному автомобилю.

Я махнул рукой своим товарищам, следившим через лобовое стекло, что у меня всё в порядке. Офицер вручил мне новенькие номера, техпаспорт и страховку ОСАГО. Блин, о ней-то я и забыл.

– Всего доброго, товарищ капитан! – козырнул мне постовой.

Вернувшись к машине, я вставил номера в специальный прозрачный и герметичный отсек. Ещё при заказе меня мастера спросили о регистрационном номере. Я им объяснил, что на Земле так принято для идентификации машин. Они посмеялись, ведь на Алахаре номеров нет. В каждый транспорт установлен чип, который передаёт все данные о владельце. Но чтобы этот архаичный раритет не влиял на аэродинамические свойства бота, они сделали специальные отсеки.

К месту встречи мы подъехали вовремя. Рядом с парком нас ожидал чёрный микроавтобус «фольксваген». Из него вышел уже знакомый нам подполковник Семёнов, встречались с ним в Сибирском научном центре, когда нас проверяли после прохождения через портал. Мы пригласили его зайти к нам в салон. Поздоровавшись с нами, он с удовольствием разместился в одном из кресел.

– Шикарно живёте, – похвалил Андрей Валентинович, оглядывая обстановку трейлера. – А вы сильно изменились, помолодели, постройнели. Я, зная ваш реальный возраст,никогда не дал бы столько. Максимум тридцать пять лет!

– Чай, кофе? – смущённо улыбаясь, предложили мы ему.

– Давайте кофе.

Пока аппарат готовил кофе, Андрей Валентинович коротко описал ситуацию.

– Я рад, что вы откликнулись на нашу просьбу помочь в одном щекотливом деле. – Подполковник оглядел нашу команду и, улыбнувшись, спросил: – Надеюсь, вы не против прищемить хвост британской спецслужбе?

– Мы за любой кипеж, кроме голодовки, – за всех ответил Сергей.

– Вот и отлично! Дело в том, что нам стало известно об одном странном задании шефа МИ-5: собирать любую информацию о пропавших людях, деревнях и транспортах… Спасибо! – поблагодарил он Алексея, протянувшего ему чашку с ароматным кофе. – Стало понятно, – продолжил он, – что британцы ищут выходы на порталы, если уже не нашли. Вся информация по этой теме стекается в один из дата-центров, принадлежащих МИ-5. Но находится он в Нидерландах, в Амстердаме. Нас давно интересует этот гадючник, но подобраться поближе пока не удаётся. Поэтому мы хотели бы с вашей помощью взломать серверы, а если получится, то и удалить на них всю накопленную информацию. – Семёнов внимательно следил за нашей реакцией.

– И что же требуется от нас? – осторожно спросил его Володя.

– Мы знаем, что у вас есть силовые артефакты, способные защитить своего владельца от любого стрелкового оружия, – прихлёбывая кофе, продолжил подполковник. – А также ваш прибор, Станислав Викторович, ваша Селена, которая может взломать любой земной компьютер и блокировать персонал в радиусе ста метров.

– Ну да, – не стал отрицать я, – всё это у нас есть.

– Также вы способны отключать или полностью выводить из строя любые средства наружного наблюдения. Так?

– Так.

– Тогда мы предлагаем вам прошвырнуться по Амстердаму за наш счёт. Развеяться, так сказать, после Заброшенного мира, и заодно навестить этот центр.

– Да, – усмехнулся Мелихов, – звучит заманчиво, но нам-то от этого какая польза?

– Очень вкусный кофе, – протянул пустую чашку подполковник Алексею. – Можно мне ещё?

Лёха пошёл за новым кофе, а Семёнов ответил:

– Плюсов много. Первый – это то, что вам предстоит за наш счёт в приятной компании посетить несколько стран. У каждого будет легенда заморского туриста или, если захотите, семейной пары, которая путешествует в своё удовольствие. Маршрут в Нидерланды и обратно проложен через две-три страны. Помните, как в старом фильме «Чокнутые»: едешь в Амстердам под видом богатого скотопромышленника, а для поддержания образа будешь вести разгульный образ жизни: карты, рулетка, вино, женщины…

– Это мне уже нравится, – усмехнулся Лёха, протягивая Семёнову чашку с кофе.

– Ну, примерно так всё и будет для вас. Приятная возможность путешествовать, не заглядывая в кошелёк. – Подполковник с удовольствием понюхал ароматный напиток и, сделав глоток, продолжил нас уговаривать: – Второй плюс: заодно и заработаете, мы готовы щедро оплатить эту поездку. И не в земных денежных знаках, а, например, в драгоценностях или золоте. Ну а третий плюс – это польза для нашей страны, для России. Нужно наказать наглецов за стрельбу в вашем родном городе. Напугать, что мы всё о них знаем, и не голословно, а в случае необходимости можем предъявить документы. Но и предупредить, чтобы не лезли в подобные порталы: такие поездки могут для них плохо закончиться. В общем, посеять панику, а когда противник паникует, он совершает ошибки, которыми мы и воспользуемся.

– Мне идея нравится, – откинувшись в кресле, заявил Сергей. – И если моя «жена» будет симпатичная и сговорчивая, то я готов отправиться в подобное путешествие. А? Как вам, мужики?

– В принципе почему бы и нет? – согласился я с ним. – Почти безопасный вариант. Я так понимаю, там вся сложность будет, когда нам придётся срочно скрываться? Мы без проблем сможем попасть в Амстердам на своём кемпере, но… не хочется его светить…

– Да. Вы туда попадёте поездами и самолётами. – Андрей Валентинович наслаждался напитком небольшими глотками. – Каждый индивидуально, – подчеркнул он. – Да и обратно будете уходить разными маршрутами. Это наша забота. От вас требуются согласие в помощи и ваши возможности, которые пока не имеют равных на Земле…

Я оглядел своих товарищей и, увидев их кивки одобрения, вынес общее решение:

– Мы согласны.

Почти час мы ехали за «фольксвагеном» в небольшой подмосковный санаторий. Нас разместили в комфортных номерах на одного человека. Накормили вкусным обедом, а ближе к вечеру пригласили в конференц-зал для ознакомления с обстановкой. Андрей Валентинович раздал нам папки с материалом, чтобы мы подробно ознакомились с предстояшей работой, и сел к проектору, выводя на экран изображение.

– Дата-центр МИ-5, который нас интересует, расположен в Амстердаме. Подобные здания легко определяются с высоты. Они оснащены мощнейшими системами вентиляции и кондиционирования воздуха, – комментировал он, меняя фотографии дата-центра, показывая его с разных ракурсов. – Это модернизированное историческое пятиэтажное здание. Внешне оно более скромное, чем семидесятиметровое здание АМ4, принадлежащее компании Equinix. Хотя идея по обеспечению безопасности используется по тому же принципу. Здание стоит на искусственном острове. Оснащено примерно двумястами пятьюдесятью камерами круглосуточного видеонаблюдения, расположенными внутри и снаружи центра. Архитекторы решительно отказались от сооружения высоких заборов и ограждений из колючей проволоки, спроектировав вместо этого канал, который обеспечивает первый уровень безопасности. По нему ходит небольшой катер-паром. Преодолев водную преграду, сотрудники и посетители проходят через контрольно-пропускной пункт, находящийся в светлом просторном лобби. Чтобы попасть на строго охраняемую территорию дата-центра, нужно пройти по яркому красному коридору, оснащённому различными контрольными датчиками и ещё одним КПП. Затем спуститься на лифте в подземный уровень. Требования к этому уровню были очень строгими: сводчатые каменные потолки, толстые каменные стены, постоянный микроклимат, отсутствие пыли и влаги. Проектировщики довели его до совершенства с помощью самых современных строительных технологий. Внизу находится ещё один контрольный пункт. И только после сканирования отпечатков пальцев и сетчатки глаз человек попадает в святая святых – белое пространство, где расположены сами серверы. – Андрей Валентинович вывел на экран план города с нужным нам зданием. – Задачи для каждого персональные. – Подполковник Семёнов подошел к экрану и стал показывать на нём охватываемую территорию. – Баринов и Мелихов по команде одновременно выискивают и блокируют все камеры видеонаблюдения вокруг здания. Не только принадлежащие дата-центру, а все-все.

Володя с Лёхой кивнули.

– В это время Радыгин с Пищугиным проникают в здание, так как у них есть силовые артефакты. У вас двоих будет первичный пропуск на паром и пропуск в офисные помещения, которые находятся на верхних этажах. Так что первый КПП в лобби, Станислав Викторович, вы пройдёте совершенно спокойно. Сергей Николаевич, ваша задача – прикрывать Радыгина и блокировать все камеры внутри здания. Пропуск для КПП красного коридора нам не удалось добыть, – извиняюще развёл руками Андрей Валентинович. – Здесь вся сложность операции ложится на ваш искин, Станислав Викторович. На его способности блокировать персонал и взламывать компьютерные системы. Вы должны проникнуть в серверную и по возможности скопировать секретные запароленные данные, всё, что невозможно скопировать, стирайте. Попутно также блокируйте все камеры видеонаблюдения и средства связи. Если миссия окажется под угрозой срыва, сразу уходите по аварийному плану, блокируя за собой все коридоры. Если всё будет в порядке, уходим, как запланировано. Каждый вместе со своей группой прикрытия. Связь держим по микрорациям и наушникам. Оружие можно пронести только до первого КПП. Поэтому «Узи» будет у одного Пищугина, его легко скрыть под пальто.

Серёга плотоядно улыбнулся, оглядывая всех нас.

– Он же вас прикрывает в случае нештатной ситуации, – продолжал Семёнов. – У вас, Станислав Викторович, будет несколько пластиковых слезоточивых гранат. Они не звенят при прохождении рамки металлодетектора. При отходе вы ими создаёте дополнительные сложности преследователям. На всё время операции у нас есть пятнадцать минут. Именно столько времени даётся на контрольный срок при потере связи или тревожном сигнале для прибытия городской службы безопасности. Полторы минуты занимает перемещение на пароме. И ещё пять минут на то, чтобы унести ноги из опасного района. На всё про всё у нас есть двадцать шесть с половиной минут. Вы все будете в гриме, который сильно изменит ваше лицо. Ваши спутницы профессионально владеют этим искусством. Грим не боится воды, и его можно даже почесать при зуде, но не ногтями, – улыбнулся подполковник. – Разбегаемся по контрольным точкам, там опять смена грима, одежды и дальнейшее рассредоточение по запланированным маршрутам. Надеюсь, всё пройдёт без эксцессов. Вопросы есть?

– План нам понятен, – ответил за всех Баринов. – Но нам нужно ещё самостоятельно покумекать над его особенностями, согласуя наши способности и ваши возможности.

– Хорошо, – согласился Семёнов. – Будут вопросы или пожелания – можете вызвать меня вот этой кнопкой, – показал он на дисплей около двери. – Ваша команда и маршруты изложены в персональных папках. Там же компьютерные наброски ваших новых личностей. А ещё анкеты ваших спутниц, которые будут играть роль жён и помогать гримироваться. – Он улыбнулся нам и покинул помещение.

Мы засели над материалом.

Я внимательно запоминал схемы проходов и коридоров внутренних помещений дата-центра. Правда, они были только в наземном варианте. Серверная была обозначена примерным квадратом с пояснением, где расположен лифт. Точки установок камер наблюдения были указаны тоже примерно. Селена по моей команде всё это сохранила в свою память. Анкеты девушек, предлагаемых нам в жёны, были в трёх вариантах. Все претендентки владели как минимум двумя языками. Я выбрал самый подходящий под мои запросы вариант. Симпатичная девушка по имени Анна, 27 лет, рост 177 сантиметров. Стройная фигура, грудь третьего размера. Владеет английским и французским языками. Мастер спорта России международного класса по пулевой стрельбе. Для моей легенды тридцатисемилетнего владельца автомобильного магазина из Техаса (Америка) подходила в самый раз. По легенде мы отправились в свадебное путешествие. Посетили Москву, затем летим в Амстердам, после – Италия и якобы возвращаемся в Америку. Везде нам забронированы места для молодожёнов в дорогих отелях. И билеты в первый класс на всех авиалиниях.

– Мужики, – обратился я, – а вы по легендам кто?

Баринов оказался бюргером из Аргентины. Лёха – владелец модной арт-мастерской из Испании. Сергей самый дальний – из Новой Зеландии. У него была небольшая рыболовная флотилия. Все похвастались своими избранницами, никто не захотел быть холостяком. После обмена эмоциями мы сели разрабатывать подробный план.

– Стас, но тебе однозначно придётся брать мой телепорт, – сказал Володя. – Во-первых, ты экономишь время на обратном пути. А во-вторых, хрен его знает, что там будут за замки на дверях. Помнишь, как тогда, на корейской базе? Вдруг запор механический и Селена с ним не справится? Поэтому сегодня вечером идёшь тренироваться в парк, чтобы никто тебя не видел.

Я согласно кивнул.

– Серёга, для тебя особая просьба, – продолжил Баринов. – Когда будешь прикрывать Стаса, постарайся никого не убить. Судя по фото, там фойе огромное. Ты заходишь и идёшь к телефонам, якобы хочешь вызвать кого-то из офиса. Стас проходит первый КПП и идёт ко второму, в красный коридор. Задача для Селены – блокировать охрану в момент подхода Стаса. Было бы классно, если бы охранники застыли на своих местах, будто ничего не произошло. Ты, Стас, имитируешь, что предъявляешь свой пропуск. Селена открывает тебе проход, и ты идёшь по красному коридору.

– А какое там расстояние до лифта? – спросил Алексей.

– Селена, – позвал я, – посчитай нам длину от КПП до лифта.

– Пятьдесят семь метров, – тут же ответила она.

– Нормально. А глубина лифтовой шахты?

– Четырнадцать метров.

– А дальше длина коридора?

– Он идёт под каналом ещё тридцать метров.

– Чуваки, предел дальности, – огорчился я. – Когда мы зайдём с Селеной в серверную, её радиуса воздействия не хватит и охрана очухается.

– Тут я начинаю действовать, – оживился Пищугин.

– Но-но, – обернулся к нему Володя. – Пушку свою достанешь только в крайнем случае. Отсчёт операции нужно вести с момента обездвиживания охраны красного коридора. Давайте прикинем, сколько это займёт времени. На коридор, если не бежать, уйдёт пара минут, надо же ещё параллельно уничтожать все следящие устройства. Лифт, в самом худшем случае, если его надо ждать, минуты три. Дальше следующий коридор – ещё минута. В сумме получаем шесть минут туда и пять обратно. Это если не пользоваться телепортом. В запасе четыре минуты.

– Селена, – обратился я к искину, – сколько времени тебе необходимо, чтобы скачать к себе всю информацию с серверов?

– Я сейчас точно не могу сказать. Всё зависит от объёма хранящихся данных. Хотя скорость моего протокола и превышает земные, но всё же есть определённые ограничения. Если мне придётся ещё архивировать данные, то в пределах трёх минут могу уложиться. Но это приблизительное время, точно скажу на месте.

– Хм… времени почти не остаётся, – задумался Баринов. – Следовательно, однозначно, Стас, телепорт на обратном пути. Он работает в прямой для тебя видимости. Из серверной прыгаешь до лифта. Тут придётся подниматься только на лифте. А затем тебе почти прямая дорога до пирса. Так что обратный путь можно уложить в одну минуту. Тогда, Сергей, как только ты увидишь, что люди опять неподвижно застыли, сразу же уходишь к парому. Автомат в пузо – и паромщик тебя доставит на другой берег. Стас, ты должен дать время на уход Сергея, а затем прыгаешь на тот берег. И дальше все разбегаемся своими маршрутами. Ну а нам с тобой, Лёха, – обнял его за плечи Володя, – заблокировать все камеры. Расстояние большое, поэтому будем ездить на машинах с нашим прикрытием, а потом, как только получим сигнал от Стаса, что он вышел наружу, тикать.

– Мужики, а что будем делать с Багирой? – вспомнил я о пятом нашем компаньоне, спящем сейчас на соседнем диванчике.

Багира подняла голову и, мурлыкнув, посмотрела на нас. – М-да… о ней-то мы и забыли. – Володя подошёл к Багире и, взяв её на руки, устроился на диване. Поглаживая животное, он стал говорить: – Ты уж нас извини, красавица, но тебе придётся остаться здесь, охранять наш кемпер.

«Хорошо, – согласилась Багира. – А кто меня кормить будет?»

– А вот тут нам нужно звать подполковника, – сказал я и, подойдя к двери, нажал кнопку.

Андрей Валентинович появился через пять минут. Мы отдали ему расписанный по минутам план операции и попросили помощи в кормлении Багиры, объяснив, что постороннего человека она к себе близко не подпустит, только того, кого хорошо знает. Семёнов на мгновение задумался и тут же предложил выход:

– А давайте я Миронову попрошу в санатории пожить, пока вас не будет.

Мы обрадовались, что это было бы наилучшим решением. И ещё попросили не лезть в наш кемпер. Мы его закроем, но предупредили, что несанкционированное вскрытие корпуса или двери чревато мощным взрывом. От этого санатория ничего не останется. Подполковник заверил нас, что к нему никто и близко не подойдёт.

На том и порешили.

Вечером я в парковой зоне санатория стал тренироваться с телепортом. В первый раз он меня закинул далеко от парка, но, слава богу, никого из прохожих я не увидел. После часа тренировок я совершенно свободно прыгал от 10 до 100 метров, запомнив степень сжатия. Умотавшись от психологического напряжения, я долго не мог заснуть, прокручивая в голове предстоящую работу, пока Багира не запрыгнула ко мне на кровать и, тихонько мурлыкая, помогла мне мгновенно провалиться в спасительный сон.

Утром мы знакомились с нашими спутницами. Анна оказалась незакомплексованной девушкой, и уже через десять минут мы ржали над анекдотами, которыми нас потчевал Андрей Валентинович. Сегодня разъезжались все.

Мы с Анной вылетали напрямую в Амстердам. Поэтому, усевшись перед зеркалом, я наслаждался мастерской работой своей спутницы в изменении моей физиономии. С небольшим количеством пластического грима совершенно изменился контур моего лица. Подбородок стал более волевым, нос приобрёл горбинку. Волосы мне затемнили. Лёгкими штрихами выделили скулы. Самое интересное, что эти наклейки точно передавали пористость и натуральность кожи. Анна предупредила, что я могу даже умываться, но лучше не корябать ногтями пластик. Впервые я держал в руках настоящий американский паспорт со своей новой физиономией на имя Генри Миллер. В нём уже стояли отметки шереметьевской таможни о нашем прибытии в Москву. У Анны был паспорт на имя Бренды Миллер. Мы с ней вовсю флиртовали, вживаясь в новый образ. А переходя на английский язык, она советовала мне сильнее искажать все слова, будто я постоянно что-то жую и растягиваю фразы. Например, не неу (привет), а неу’yaaaa! Искажать – не выговаривать, это было просто и забавно. А после обеда мы с двумя огромными чемоданами улетели в Амстердам.

Я никогда раньше не был в этом чудесном городе, но, когда такси привезло нас из аэропорта в отель с очень длинным названием Canal House Suites at Sofitel Legend The Grand Amsterdam, я ходил по нему, чуть не открыв рот от изумления. Расположение отеля, наверное, одно из лучших в этом городе – самый центр. Район отлично подходит для шопинга, поблизости есть магазины популярных брендов: H&M, Nike, Gucci, Tiffany & Co, Ralph Lauren. Наш номер на двоих походил на просторную дизайнерскую квартиру. Огромный зал, шикарная спальня с королевской кроватью. Ванная с джакузи. Во всех комнатах оставили мощные деревянные балки, которые гармонично смотрелись с современным интерьером. Оно и понятно, отель был построен в 1678 году на втором по старшинству канале Амстердама. Из окон у нас открывался вид на этот канал. Когда я поинтересовался у своей «супруги» стоимостью номера, то цена в штуку баксов показалась мне приемлемой для владельца техасского автомагазина.

Весь день мы развлекались, ходили по улочкам старинного центра, поужинали в первом попавшемся ресторане, не жалея казённых денег. А в одном из магазинчиков я увидел улётную майку с рисунком и надписью «Русский хакер». Я купил тенниску, придумав, как её можно использовать в предстоящей операции.

А ночью, да простит меня супруга, мы с девушкой отрывались в безумном сексе. Но я контролировал себя, предупредив Анну, чтобы никаких следов не оставалось. Меня беспокоили не «следы любви», а возможность попадания моей крови в организм партнёрши. Без Багиры смерть для девушки была бы гарантирована.

Утром я проснулся как огурчик, а вот Анна жаловалась на головную боль. То ли это было от непомерного количества выпитого алкоголя, то ли смена климата, но я, вычленив в её ауре загрязнённый участок, быстро убрал болевые симптомы. Она очень удивилась и спросила, что я ещё могу? Я предложил ей оргазм без физического контакта. Она засмеялась и отказалась, но тут же предложила сделать его физически…

– Давай вечером, – вырвался я из её горячих объятий, – сегодня у нас «ознакомительный день».

Анна не обиделась и упорхнула в ванную.

Позавтракав в номере, мы заказали такси и попросили водителя повозить нас по городу, указав один из маршрутов как раз мимо этого дата-центра. Водитель неплохо говорил на английском языке, и, когда мы заехали в интересующий нас район, он сообщил нам как бы по секрету, что здесь стоят майнинг-центры, которые майнят биткоины и другую цифровую валюту. Я определял большое количество камер наблюдения, рассчитывая их секторы охвата и находя мёртвые зоны. А водитель всё разглагольствовал:

– Если вы считаете, что биткоин майнят через видеокарты (GPU), то вы серьёзно заблуждаетесь. – И он заговорщицки подмигнул нам. – Для добычи криптовалютного «золота» применяют интегральные схемы особого назначения ASIC-майнеры (АСИКи). Это небольшая установка служит для одного-единственного задания – добыча криптовалюты! И я тут в одном из дата-центров купил немного мощности, так что через полгодика вообще планирую забросить таксовать и буду жить припеваючи, открою свой бизнес…

Я вполуха слушал мечтания водителя, а в голове крутились свои мысли. Возможно, и в интересующем нас дата-центре также майнят криптовалюту. Надо будет предупредить Селену, чтобы она взломала ещё и данные пользователей. Хоть контора и обещала заплатить, зачем отказываться от возможности подзаработать? Тем более никуда ходить не надо, всё находится в одном месте! Надо вечером дать ей задание подготовить анонимные кошельки, куда перечислять биткоины. А потом и продать их через биржевые площадки. Затем деньги перевести на электронные кошельки или банковские счета, а после можно и обналичить. Или продать той же конторе. От этих мыслей настроение улучшилось, и я опять принялся осматривать окрестности.

Вечером нам на телефон пришла обычная эсэмэска от «родителей из Америки», перевод которой гласил, что завтра утром нам необходимо заказать экскурсию по каналам, позвонив на такой-то номер. Катер отвезёт нас к месту проведения операции.

Этот вечер прошёл менее бурно, чем предыдущий. Сказывался психологический мандраж перед «битвой».

Утром мы отправились на «экскурсию» по каналам. Время операции назначили на 11:00. Анна в салоне катера сняла мой старый грим и наложила новый. Теперь я был загорелый усатый блондин с длинными волосами. Мне выдали деловой костюм, под который я надел купленную майку, лёгкое пальто и стильный портфель. Глядя на себя в зеркало, я увидел делового мужчину, который шёл в офис по своим делам. Базовый блок Селены привычно охватывал левую руку. Силовой артефакт, телепорт и три пластиковые шашки со слезоточивым газом лежали в карманах пальто. Старинные часы на цепочке я погрузил во внутренний карман пиджака.

Ожидая прибытия на место, я стал перекидывать в руках шар предвидения. И даже слегка напрягся, когда появилась дымка. Но заглянув в него, очень удивился: на меня смотрел я сам в новом обличье и радостно улыбался. Это как понимать? Мне бояться себя или я что-то в будущем сделаю? Вот уж неожиданное видение…

Катер пристал к небольшой пристани, я покинул его и по набережной направился к паромной переправе. Мимо шли прохожие, а один, обогнав меня, вдруг остановился, отряхивая штанину брюк, посмотрел на меня и подмигнул, улыбаясь. Матерь Божья, да это же Серёга! – обрадовался я. Вообще не узнал бы, если где встретились. Пищугин, как посторонний человек, направился к пристани парома. Я шёл за ним. В наушниках раздался голос старшего группы прикрытия:

– Внимание! Начинаем операцию. Блокировщики на исходную…

Ага, сообразил я, блокировщики – это Володя с Лёхой.

Мы с Сергеем зашли на пристань и предъявили билеты на паром. С нами переправлялись ещё четыре человека – одна женщина и трое мужчин.

Зайдя в просторный холл здания, Сергей свернул в сторону и подошёл к дежурным столикам с установленными на них телефонами. Я смело направился к первой проходной. Предъявив пропуск, прошёл через рамку металлодетектора и, слегка напрягшись, двинулся ко второй проходной. Рядом с полнопрофильным роторным турникетом прохода находились два охранника. Один сидел за дежурной стойкой, второй стоял рядом со входом.

– Ап! – произнёс я Селене условный сигнал. Именно с этого слова и начался отсчёт времени операции.

Охранники застыли как истуканы. Я сделал вид, что предъявляю пропуск, а Селена разблокировала мне турникет. Пройдя через него, я мгновенно определил кучу датчиков и камер наблюдения. Неспешно продвигаясь по красному коридору, я старательно их сжигал. А в голове щёлкал счётчик. Лифт, как и ожидалось, оказался внизу. Я нажал кнопку вызова и, дождавшись прихода кабины, стал спускаться на нижний уровень. Пока всё шло по плану. Выйдя из лифта, я смело направился к следующему КПП, блокируя следящие устройства. Но когда до него оставалось пять метров, его дверь открылась, и мне навстречу шагнул похожий на меня мужчина.

– Селена, периметр! – зашептал я, но в наушниках раздался её голос:

– Он включен, все парализованы.

– А это кто идёт? – хриплым голосом осведомился я у неё.

– Никого не вижу, все парализованы, – всё так же отозвалась Селена.

Мужчина на мгновение остановился, но вдруг улыбнулся и приветственно помахал мне рукой, а потом показал пальцем назад, мол, иди! Мы шли навстречу друг другу. Поравнявшись с ним, я удивился ещё больше: это был я! Моё лицо в новом гриме, моя одежда, но только его тело немного просвечивало, будто это была качественная голограмма. А двойник достал из кармана дубликат старинных часов и показал его мне, что-то произнося, но голоса я не услышал. Я изумлённо показал на своё ухо, что ничего не понял, а двойник снова улыбнулся и опять махнул мне рукой – иди, мол, там всё поймёшь…

В голове роились сумбурные мысли – что за хрень? Но ноги вели меня к двери. На входе горел красный огонёк, означая, что дверь заперта. Но как только я подошёл, Селена мгновенно разблокировала замок. Огонёк сменился на зелёный, и я открыл дверь. За ней находился очередной дежурный пост с сидящими охранниками. Над охранной стойкой висело электронное табло с часами, отсчитывая оставшееся для меня время. Паралич застал охранников смотрящими в совершенно другую сторону от входа.

– Вхожу, – отчитался я по рации и отключил все следящие камеры в помещении.

Серверная комната походила на огромный коридор, где по обеим сторонам через стеклянные двери виднелись стойки с компьютерным железом.

– Селена, работай!

– Стас! – вдруг отозвалась она. – Сканирование объёма информации показало, что на копирование всего массива данных у меня уйдет пятнадцать минут!

– Вот засада! – запаниковал я.

Мысли стали лихорадочно метаться в голове. Что необходимо сделать в первую очередь, может, всё стереть? Можно, но это полдела. Возвращаться без добычи негоже. И тут у меня всплывает мысль о двойнике. Он же мне показал на артефакт. Лихорадочно достав часы, я увидел, что они показывают то же время, что и на часах охраны. Оттянув заводную головку, я инстинктивно стал отводить стрелку назад на пятнадцать минут. Подняв голову, я с удивлением обнаружил, что и электронные часы стали показывать время на пятнадцать минут раньше!

– Вот это артефакт! – обрадовался я. – Селена, работай, теперь у нас есть время!

Прохаживаясь по коридору, я увидел, что у одной из стоек сел мужчина в служебном комбинезоне, что-то собираясь делать. Но он также не двигался, парализованный защитным периметром искина. Я остановился позади него, расстегнул пальто и пиджак, выставляя напоказ майку с надписью «Русский хакер», поднял средний палец правой руки в характерном жесте. Включил одну из следящих камер в серверной. Попозировал перед ней, усмехаясь, и дал вторую, заранее обговоренную команду для Селены:

– Заходи!

Она в образе шефа МИ-5 Эванса Палмера (в Интернете нашли) встала рядом со мной, обняла меня за плечи и, копируя голос и манеру разговора шефа, обратилась к будущим зрителям:

– Послушай меня, Эванс. Не надо тебе вставать на пути локомотива, чтобы получить посмертно премию Дарвина. Не нужно лезть в Россию, чтобы доказать всему миру, какой ты дурак. Нет необходимости проникать в неизвестные тебе порталы, где через час ты гарантированно погибнешь… – Тут Селена перетекла из образа Палмера в существо, известное всем любителям фантастики, – Чужого. Роняя ядовитую слюну, которая якобы разъедала пол в серверной, она продолжила: – Это первое и последнее от меня предупреждение. – Голограмма с рыком бросилась на объектив, и эту камеру я банально сжёг, пустив плазменную дугу по всей внутренней электронике.

Закончив копирование, Селена доложила:

– Всё, готово! Данные скопированы, носители полностью стёрты.

И я, ускоряя шаг, двинулся в обратный путь. Довольный, что всё так удачно сложилось, я открыл дверь и увидел себя же, идущего мне навстречу. Я на мгновение притормозил, и в моей голове, как по мановению волшебной палочки, всплыла виденная ранее картинка. Я улыбнулся напряжённому себе и помахал приветственно рукой. После показал себе за спину, предлагая двойнику смелее идти. Двинувшись, я обратил внимание, что тело, идущее мне навстречу, просвечивает, как голограмма. Увидев себя изумлённым, я достал из кармана часы-артефакт и произнёс:

– Не волнуйся, они тебе помогут!

Но двойник удивлённо показал на своё ухо, что ничего не понял. Я улыбнулся и махнул ему рукой: иди, мол, там всё поймёшь.

Зная уже, что как минимум десять минут у меня есть, я не стал бросать шашки со слезоточивым газом. Выходя через турникет с неподвижными охранниками, я увидел ошеломлённые глаза Сергея. Он ничего не понимал. По его времени, я недавно вошёл и через пять минут выхожу обратно. Видимо, возникли проблемы? Я улыбнулся и прошептал в микрофон:

– Уходим. Я всё скопировал. Операция завершена.

Посетители даже не обратили внимания, что в дальнем углу охрана сидит неподвижно. Мы вышли наружу без суеты, подошли к пирсу и зашли на паром. Шкипер уставился на нас двоих, а я на английском пояснил:

– Отменили встречу. На завтра перенесли.

Шкипер улыбнулся, мол, бывает и, видя, что больше нет желающих, отчалил. Выйдя на другом берегу, мы с Серёгой вежливо улыбнулись друг другу и направились в разные стороны. Его подхватил юркий седанчик, а меня встретил микроавтобус. По рации старший группы, который сидел в моём автомобиле, давал указания:

– Всем группам! Расходимся по своим маршрутам. – Увидев мой одобрительный кивок и улыбку, тут же сообщил:

– Операция успешно завершена.

Наш транспорт ушёл в ближайший переулок и стал удаляться, не нарушая скоростной режим.

– Как всё прошло, Станислав Викторович? – с напряжением в голосе поинтересовался ответственный за операцию офицер.

– Вы не поверите, – почесал я зудящую под париком голову. – Но даже лучше, чем мы планировали. Данные все скопированы, носители стёрты без возможности восстановления. Посетители все целы, никто из охранников серьёзно не пострадал. Но сейчас там, скорее всего, объявлена тревога. Как только я сел в автобус, паралич с охраны спал.

– Это просто великолепно! – обрадовался офицер. – Сняли гипс практически без шума и без пыли! – спародировал он Анатолия Папанова. – Теперь для вас новая вводная: все это доставить на родину. Сейчас, Станислав Викторович, вы поменяете машину, а затем вас отвезут до прогулочного катера, там вы вернёте предыдущую внешность. Возвращаетесь с Анной в отель, берёте чемоданы и летите в Милан. Билеты на ближайший рейс у вашей «супруги». В итальянском аэропорту вашу пару будет встречать служебный автомобиль с названием отеля Armani Hotel Milano. Вам забронирован номер люкс. Останавливаетесь там минимум на сутки, если всё будет в порядке, через день вам позвонит наш представитель и расскажет, куда вы поедете дальше. Скорее всего, сразу на родину, но уже по другим документам. А с вашими старыми паспортами в Америку полетят двойники.

* * *

Дальше всё пошло как по маслу. Мы без проблем вылетели в Италию и разместились в люксе Armani Ambassador Suite. Это современный отель. Когда входите в здание, первое, что ощущаете, – это приятный запах. Да… Это запах Армани! На верхнем этаже расположен ресторан с шикарной кухней. От отеля в пешей доступности находятся самые известные магазины. Я, зная размеры жены и дочери, купил модные итальянские новинки из одежды. А заходя в престижные бутики, я просил Селену скопировать мне транслирующиеся там показы мод, планируя продать их на алахарском телевидении.

На такси съездили в казино, но я не азартный игрок. Сделали пару ставок в рулетку на цвет, выиграли. Пошли в автоматы – всё проиграли. Выпили шампанского, посмотрели на посетителей и вернулись в отель. Анна всё просила рассказать, как прошла операция, но мне не хотелось открывать секрет часового артефакта, хотя в казино у меня мелькнула одна мысль. Зная, какие цифры выпадут, отмотать время на пять минут назад. Но я не был уверен, что моего двойника вижу только я. А вдруг и все остальные увидят? Нам светиться не резон, поэтому эксперименты с часами я оставил на потом. А на все вопросы «супруги» старался отвечать, как герой Юрия Никулина: зашёл, заблокировал охрану, потом камеры, спустился – опять всё по новой – скопировал, стёр и вернулся. Мол, ничего особенного, всё стандартно. Анна обиделась, пришлось успокаивать её сексом.

Погода в Италии была гораздо приятнее, чем в Нидерландах, около 10 градусов тепла днём. И я ходил в джинсовой куртке и ковбойской шляпе, а не в пальто, старательно играя роль гостя из Техаса.

На следующий день за нами приехало такси, типа нам нужно уезжать в аэропорт. Но оно повезло нас на другую квартиру, где я снял свой надоевший грим. А под вечер мне наложили новый грим, и я, уже как более взрослый мужчина, с также изменившей лицо Анной вернулись как российские туристы в Москву. Одежда, чемоданы и документы были другими. Прилетели ночью. В Шереметьеве нас встречал с табличкой водитель, который привёз нас в санаторий, где меня дожидалась Багира. Соскучившись, она не отходила от меня даже в ванной комнате. И когда я, усталый, завалился спасть, она пристроилась рядышком в кровати.

Утром меня разбудил подполковник Семёнов. Он ждал, пока я приведу себя в порядок и перекушу. Уговорив Багиру ещё немного меня подождать, мы с подполковником отправились в инфоцентр МВД. По дороге он с удовольствием протянул мне планшет и предложил посмотреть один файл.

– Станислав Викторович, вы, скорее всего, не в курсе, но я специально для вас записал выпуск новостей. Он на английском языке, но вы же его понимаете.

На экране дикторша рассказывала, что эту новость обсуждают все мировые СМИ. Они передают в сообщениях, что русские хакеры взломали один из европейских дата-центров. И оставили какое-то странное послание, хотя журналистам так и не удалось его раздобыть. Но из осведомлённых источников стало известно, что оно адресовано лично шефу МИ-5 Эвансу Палмеру.

– По словам очевидцев, несколько человек проникли под видом посетителей в этот центр. По какой-то странной случайности сотрудники охраны, стоящие пред входом в святая святых, оказались в оцепенении. Они не могли пошевелить даже пальцем, когда к ним подошёл высокий загорелый молодой человек, предположительно европейской внешности, с длинными светлыми волосами и небольшими усиками. – На экран вывели фоторобот, в котором я узнал загримированного себя. – Посетитель не произнёс ни слова, но охрана впала в ступор. И всего за пять минут ему удалось проникнуть в самый охраняемый зал, где опять ни одна камера его не зафиксировала. За этот промежуток времени он умудрился стереть все носители информации, причём без возможности восстановления, что говорит о наличии у него неизвестного устройства, способного в короткий срок повредить огромное количество серверов. Сначала все приняли это за акт вандализма. Но когда на следующий день установили часть нового оборудования, то выяснилось, что зарегистрированные клиенты этого дата-центра лишились всех своих аккаунтов и кошельков, на которых лежали крупные суммы в криптовалюте. Поэтому вопрос о вандализме сменился другим, а именно – о взломе базы данных. Владельцы дата-центра сомневаются, что за такой короткий срок можно скопировать всю базу данных. Они предполагают, что хакер взломал только кошельки, а остальное уничтожил. Но всё равно не могут объяснить, как это возможно за такое короткое время. Потом он дистанционно включил одну из камер и продиктовал своё послание господину Палмеру. Что было в этом послании, нам неизвестно. Есть только небольшая подробность, что взломщик расстегнул свою одежду и показал на камеру майку с надписью «Русский хакер». Но действительно ли это был именно русский специалист, тоже неизвестно. Такие майки продаются в огромном количестве на улочках Амстердама. Находящийся в серверной дежурный инженер одновременно с работниками внутренней охраны впали во временный паралич, как только к ним зашёл взломщик. Он закончился через пять минут после ухода хакера, который спокойно вышел из здания, предположительно с одним из своих сообщников, и растворился в соседних улочках. Все камеры наблюдения в округе оказались отключёнными на время атаки, что говорит о спланированной акции, в которой принимала участие целая группа людей. Хотя опять никто не может объяснить, как такое возможно. Камеры отключались, даже те, которые не были подключены в сеть. Потерпевшими оказались сотни пользователей, которые занимались майнингом и хранили на серверах данные своих кошельков с криптовалютой. Журналисты оценивают ущерб минимум в десять миллионов евро! Хотя Нидерланды можно назвать страной дружественной к биткоину, и даже их жители могут оплачивать практически всё, включая газ, жильё, велосипеды и даже стоматологические услуги, но услуги идентификации происхождения криптовалюты пока не существует. А биткоин, как и любая другая криптовалюта, в России не обладает официальным статусом и не регулируется властями. Поэтому все ругают и завидуют успеху русских хакеров!

Я вернул планшет Семёнову и поинтересовался:

– Скажите, Андрей Валентинович, а сколько стоит один биткоин в рублях?

– Я не интересовался этой темой, – подполковник с интересом посмотрел на меня и почесал подбородок, – но примерно около шестисот тысяч рублей за него дают.

– Нормально! – кивнул я.

– Я так понимаю, вы себя не обидели? – как бы вскользь поинтересовался Семёнов.

Я пожал плечами. Откуда я знал, сколько и куда Селена перевела криптовалюту. Но не спрашивать же её об этом, когда рядом сидят посторонние.

– А что за видео вы оставили для шефа разведки? – Подполковник даже наклонился ко мне поближе.

– Понимаете, Андрей Валентинович, мне за державу было обидно, и я решил сделать небольшое предупреждение. Селена, покажи нам то, что мы сделали в серверной.

Искин зажёг небольшой экран в салоне и смоделировал наше послание. Подполковник зашёлся в смехе, поднимая большой палец правой руки в одобрительном жесте.

– Станислав Викторович, а не могли бы вы мне сбросить эту презентацию на флешку?

– Селена, скопируй…

Через десять минут мы въехали на охраняемую территорию. Андрей Валентинович везде меня сопровождал, как ценного гостя, предъявляя наши пропуски. Зайдя в один из небольших залов с внутренней охраной, он пояснил мне:

– За этими дверями находятся наши серверы. Вы можете скопировать на них добытую информацию?

– Селена, скопируй в компьютеры всё, что они просили.

– Хорошо, – раздался голос искина, – но мне на это потребуется четырнадцать минут.

Ага, сообразил я, там просила пятнадцать – здесь укладывается в четырнадцать. Значит, не всё им бросает, а то я не успел её предупредить о деньгах.

А Семёнов, сев на дежурный диванчик для посетителей, поинтересовался:

– Скажите, Станислав Викторович, как вам в Амстердаме удалось пройти в сервер и всё скопировать за пять минут?

Я задумался: рассказывать о свойствах нового артефакта не хотелось. Поэтому просто ответил:

– Это специфика работы базового блока. Хапнуть и унести, а возвращает уже всё рассортированным.

Подполковник сделал вид, что его удовлетворил мой ответ. Я же решил уточнить судьбу своих товарищей.

– Скажите, Андрей Валентинович, а когда вернутся мои друзья?

– Пищугин и Мелихов давно спят в гостинице, – он посмотрел на свои часы, – а Баринов едет из аэропорта. Да… и ещё один вопрос к вам, Станислав Викторович. – Подполковник смущённо потёр нос, пытаясь сформулировать фразу. – Понимаете, когда вы были в командировке, на следующий день мимо вашего кемпера проходили два наших сотрудника. Они хотели просто посмотреть внешний вид, но, когда приблизились к машине, у обоих оказались резаные раны на ногах. Будто кто-то полоснул их ножом по икрам с двух сторон…

Я улыбнулся, сразу догадавшись, что это проделки Багиры. Она чётко выполняла поставленную задачу – охранять кем-пер. И в невидимом камуфляже отгоняла непрошеных гостей.

– Понимаете, Андрей Валентинович, это охранная система автомобиля. Я приношу извинения, что забыл сообщить минимальную дистанцию, которую нельзя пересекать. Надеюсь, у пострадавших к нам претензий нет?

– Нет-нет, – засмущался Семёнов, – они сами виноваты. Я предупреждал персонал, что к машине не подходить, но… – Он виновато пожал плечами.

Когда Селена закончила копирование похищенных данных и специалисты российского центра восторженно подтвердили, что появилось огромное количество информации, которой не было ещё четырнадцать минут назад, Андрей Валентинович поблагодарил меня за проделанную работу и предложил вернуться в санаторий, обещая увидеться вечером и огласить решение своего руководства.

Вернувшись на место дислокации, я обошёл соседние комнаты, в которых отдыхали друзья. Обед мы заказали в номер к Володе и, принеся из кемпера бутылочку хорошего коньяка, решили радостно отметить завершение операции. По дороге к машине я встретил Леночку Миронову, которая собиралась уезжать домой, но не отказалась принять участие в небольшой пирушке.

Мы долго сидели за столом, рассказывая и вспоминая детали операции. Мне пришлось рассказать о своём новом артефакте и неожиданном его свойстве. Серёга достал свои электронные часы, которые нашёл в Заброшенном мире. Он нажимал на разные кнопки, но часы показывали только временные функции, окрашивая экран в разные цвета. Но когда ребята попросили меня отмотать время назад на моём раритете, у меня ничего не получилось. Заводная головка отказывалась вытаскиваться из корпуса напрочь! Тогда я понял, что это не игрушка, и артефакт работает только в кризисных ситуациях. Этим и успокоил Пищугина, сказав, что и у него часы, скорее всего, проявят свои возможности, когда припрёт.

И застолье продолжилось. Мы делились впечатлениями, кто где побывал, что видел и какая у кого оказалась жена. Наши вторые половинки не подвели никого из нас. Все остались полностью довольными, и если бы не присутствие Елены, то темыразговоров были бы более пикантными…

В это же время

Россия. Москва. Кабинет директора ФСБ Портникова Алексея Васильевича.

Присутствует подполковник Семёнов А. В., куратор рабочей группы по установлению контактов

– Разрешите, Алексей Васильевич?

– Да. Жду вас, Андрей Валентинович. Чем порадуете? Что привёз Радыгин?

– Алексей Васильевич, улов оказался настолько богатым, что за одну эту операцию можно давать Героя России!

– Ну-ка, порадуйте старика…

– ИИ Селена мало того что умудрилась всё скопировать, она даже взломала шифры и пароли всех баз данных. Нам не нужно тратить на это дополнительное время и силы. У нас в руках оказалась подробная база всех агентов МИ-5, работающих как в России, так и в Европе. С фотографиями, видеофайлами, адресами, послужными списками и тому подобной полезной информацией. А также подробная бухгалтерия всех европейских подразделений разведки. И даже компромат на очень известных людей мирового уровня. А самое главное, что британская разведка уверена, что эти данные хакер просто уничтожил. Я на пробу предложил проверить с десяток случайных агентов по Москве, и мы их всех обнаружили! Никто людей не отозвал и не заменил. Они занимаются своими делами. Теперь мы можем контролировать агентов и использовать их в своих целях.

– Это очень хорошо, Александр Васильевич! И это действительно достойно высокой награды. Но я так понимаю, это не все новости?

– Да, вы правы. Есть информация и по порталам. Британцы нашли на своей территории вход в Заброшенный мир. Они туда отправили огромное количество людей и техники. Но никто не вернулся. Отправляли даже в скафандрах, с различным оружием и с жилыми модулями, рассчитанными на месяц автономности. Было бы неплохо отправить на место выхода из прохода Радыгина и проверить, что стало с британцами.

– Если сможете уговорить их, я только за!

– Но есть опасность, что они смогут обнаружить и портал в Кедровый мир, который, согласно полученной карте от ИИ, расположен на небольшом северном острове. Хотя Радыгин, не владея подробной информацией, своей шутливой выходкой нам неожиданно помог.

– Это как же?

– А вот посмотрите. Он мне скинул на флешку, как это всё происходило в серверной…

– Ха! М-да… Мужик вроде взрослый, а приколоться любит.

– Это послание дошло да Палмера. И он его старательно прячет от журналистов. Алексей Васильевич… может, стоит его ещё предупредить? Скажем так: слить некоторые файлы, привезённые Радыгиным, через теперь известных нам агентов. Пусть подёргается в судорогах, что нам известно и что, возможно, у нас имеется!

– А что мы теряем? Ничего! Давайте поиграем на своём поле!

– И ещё… Алексей Васильевич, я подозреваю, что ИИ Радыгина получил доступ к базе данных пользователей, которые занимаются майнингом криптовалюты. Журналисты в своих новостях оценивают потери вкладчиков как минимум в десять миллионов евро!

– То есть вы хотите сказать, что его команда не нуждается в оплате труда?

– Нет, конечно. Как мы и планировали, рассчитаться нужно обязательно, иначе в следующий раз люди не станут с нами работать. Но безхозная криптовалюта могла бы и нам сослужить хорошую службу.

– Андрей Валентинович, что вы предлагаете?

– Я предлагаю помочь им в обналичивании этих денег. Представляете, там пострадали сотни пользователей. У кого-то лежали сотые или десятые доли биткоинов, у одних они измерялись десятками, у других сотнями. А сто биткоинов – это практически миллион долларов. А если их тысячи? Такие большие суммы, сразу выброшенные на биржи, обвалят курс криптовалюты. Поэтому у меня предложение. Вряд ли Радыгин и компания захотят медленно и продолжительно обналичивать эти деньги. На биржах их продают единицами. Мы могли бы договориться с ними и перекупить «валютный контракт». Например, предложить им платиновые карты на валютные вклады с депозитом… ну… скажем… в миллион евро каждому. Плюс дополнительные золотые слитки к тем, которые обещали им за оплату работы. А они переводят все похищенные вклады на наши реквизиты.

– Мысль ваша мне понятна и… очень заманчива. А если они не согласятся?

– Я предлагаю сегодня вечером организовать торжественный ужин в честь успешно проведённой операции. Пригласить на него Марычева, Миронову, Сарычева, группу прикрытия, тех, кто окажется в наличии. А также их «жён», наших девушек, которые сопровождали четвёрку в поездке. Под выпивку наградить орденами Мужества и благодарностью от президента! Расплатиться. И заодно предложить помочь обналичить кошельки. Я уверен, наши сотрудницы и элитные напитки могут сотворить и не такое чудо!

– Хорошо. Действуйте.

В это же время

Лондон. Кабинет главы британской контрразведки МИ-5 Эванса Палмера

– Доминик! Где вас черти носят?

– Да, сэр. Я собирал последние данные по хакеру.

– И?

– Никаких следов, сэр. Камеры, даже домашние, никого не зафиксировали. Все устройства оказались выключенными на момент атаки. Шкипер описал автомобили, на которых уехали двое пассажиров, один из которых точно соответствовал фотороботу. Но и они словно провалились сквозь землю.

– Что вы ещё предпринимали?

– Мы опросили всех продавцов, у которых обнаружили в продаже майки с надписью «Русский хакер», кто за последние три дня покупал у них эти изделия. Ни один из покупателей не подходит под фоторобот. Мы проверили всех возможных кандидатов – оказалось, этот товар за три дня купило более тридцати человек. Мы на всех собрали описание и информацию. Некоторые уехали ещё до начала атаки. Некоторые после. Мы особо интересовались теми, кто покинул Нидерланды в этот же день. Таких оказалось семь человек. Но все пути вели в разные страны. И даже из них никто не улетел в Россию.

– Доминик, меня мучают сомнения. Возможно ли, что хранящаяся там наша секретная документация стала доступной этому взломщику?

– Сэр, все компьютерные гении говорят, что за такой короткий срок скопировать уйму информации не может ни одно известное им устройство, каким скоростным прибор ни был бы.

– А неизвестное? Ведь охрана оказалась парализованной, как в тот раз в Оренбурге. Описание паралича очень похожее. И если это были пришельцы, у них, возможно, есть такие приборы. Помните фразу моего двойника, который превратился в Чужого? «Не надо тебе вставать на пути локомотива, чтобы получить посмертно премию Дарвина. Не нужно лезть в Россию, чтобы доказать всему миру, какой ты дурак. Нет необходимости проникать в неизвестные тебе порталы, где через час ты гарантированно погибнешь…»

– Да, сэр. Превращение было очень реальным. Киношники говорят, что на сегодняшний день такую метаморфозу невозможно смоделировать в компьютерах. А если кто-то это смог сделать, то они готовы за такого специалиста платить миллионы долларов!

– Значит, остаётся опасность, что наши данные были не стерты, а похищены пришельцами?

– Сэр… но пришельцы – это не русские…

– Доминик, я это понимаю. Но вдруг они подружились? В этом сраном Оренбурге у них же была встреча?! И они могут поделиться этой информацией с партнёрами. Тем более мой двойник на видео был в курсе, что мы облажались в России.

– Если это так, сэр, мы в большом дерьме…

– Кстати, о дерьме… Что с этим порталом, куда мы вбухали кучу денег и угробили массу народа?

– Ничего, сэр. Никаких сигналов обратно через него к нам не поступало. Куда он ведёт, неизвестно. Что за мир или планета за порогом – даже нет предположений. Только одно – это совет вашего «двойника». Он чётко сказал, что через час человек там погибает. Значит, какой-никакой, а воздух там есть. Мы даже не можем точно локализовать размеры портала. Единственное, что удалось установить, – что существует приблизительная дистанция в пятьсот метров, за которую лучше не попадать. Ни человек, ни транспорт, ни животное обратно не могут вернуться. У них есть один путь – только вперёд.

– Сколько человек мы туда уже отправили?

– Включая случайных людей?

– Да…

– Случайно туда попали одиннадцать человек. Целенаправленно мы отправляли несколько команд учёных и военных всего в сумме пятьдесят три человека. Вместе с ними прошли четыре робота с кабелем и два робота без кабеля. Кабель банально отрезается в момент перехода. Два грузовика с оборудованием. Два жилых автономных модуля с запасом воздуха, рассчитанным на один месяц. Два танка «челледжер» с автозаправщиком и два гусеничных Starstreak SP ЗРК для ПВО, которые используют систему наведения по лазерному лучу. Последние две команды были снабжены герметичными скафандрами. Запаса воздуха для человека хватает на два часа, после необходимо заряжать баллоны. Ну и питание, вода, боеприпасы, медикаменты…

– Так, Доминик. Предлагаю временно прекратить отправлять в неизвестность наших людей. Потери слишком велики, а результат – полный ноль. Оставить на месте дежурную группу – следить, как бы из прохода не вылез неизвестно кто.

– Есть, сэр.

– Но поиски других порталов не прекращать. Ведь удаётся же этому Харламову, да и Синдбаду путешествовать и возвращаться живыми? Да и если этот хакер был из пришельцев, куда-то он исчез?

– Вы правы, сэр. У меня есть только два предположения по этому вопросу. Первое – это землян встречают пришельцы и обеспечивают защиту, помните о том, что у людей есть час жизни. И второе – это то, что есть другие порталы, ведущие в безопасные миры.

– Я вас понял, Доминик. Работайте…

Утром я проснулся с сильного бодуна. Ночью, помню, просыпался несколько раз утолять жажду, благо поставил рядом с кроватью двухлитровую бутылку минеральной воды. Но башка раскалывалась от боли. Я мутным взором стал искать настенные часы и даже не удивился, что они показывали половину одиннадцатого утра. Правая рука нащупала тело, сопящее у меня под боком. Откинув одеяло, я увидел свою спутницу по командировке Анну. В комнате был страшный бардак. Одежда и её и моя оказалась разбросанной по комнате. На столе и на полу – полупустые бутылки от шампанского и коньяка. Тарелки с засохшей закуской и надкусанными фруктами стояли где попало.

Багира, увидев, что я проснулся, поинтересовалась:

«Тебе плохо?»

– Да, милая, башка трещит, словно по ней долго и упорно били.

«Сейчас помогу…»

Я даже не мог толком смотреть по сторонам, но через пять минут боль стала затихать и вскоре совсем растворилась.

– Спасибо, милая! – погладил я Багиру по голове. – Что бы я без тебя делал? Сил не хватало даже сходить за лекарством в машину. Пойду приведу себя в порядок.

Пока я принимал душ и чистил зубы, мозг лихорадочно обрывками вспоминал прошедший вечер.

Ужин оказался праздничным. В небольшом ВИП-зале накрыли стол, который ломился от яств и напитков. Нас встречали как долгожданных гостей или как героев. Присутствовали те, кого мы давно знали и кого мельком видели в поездке по Европе. Были тосты, поздравления, танцы, музыка, веселье. Даже пела популярная певица, не помню её имени, но видел несколько раз по телевизору. Мы братались, объяснялись в любви, пили всё подряд. Отрывались напропалую. Тискались со всеми бывшими «жёнами», пили с ними на брудершафт. Смутно помню, что нас вроде чем-то наградили…

Но не помню, расплатились с нами или нет? Вроде обещали золотом и драгоценностями, но в комнате ничего похожего я не увидел. В бардаке завтракать не хотелось, и я отправился в санаторную столовую. Там уже сидел Лёха и держался руками за голову. Перед ним стоял только горячий чай. Я остановился позади него и почистил ему загрязнённое биополе, снимая болевой синдром. Лёха удивлённо опустил руки и стал оглядываться. Увидев меня, он радушно засмеялся:

– Привет, Стас. Я так и подумал, что только ты сможешь мне помочь. Да… здорово вчера погуляли.

– Лёха, ты всё помнишь, что происходило?

– Местами. Помню, что нас наградили, но вот медалями или орденами… тут провал. Но грамота от президента точно была… У меня в номере валяется. Певичка молоденькая пела, по-моему Юлианна Караулова. Я танцевал со всеми девчонками, с кем-то даже уединялся в туалете…

– А не помнишь, с нами расплатились?

– Да Семёнов что-то говорил такое, что нам причитается премия за выполненную работу. Хвалил, пел дифирамбы. Но по-моему, он сказал, что всё привезут сегодня утром перед нашим отъездом. Типа там какие-то сложности возникли в выдаче слитков…

– Подожди… – У меня в голове стала мелькать картинка, что я подписываю бумаги. – А что я вчера подписывал?

– Вроде договор какой-то, – стал чесать башку Мелихов. – Да мы все подписывали… Или это о неразглашении была бумага?.. Нет, не помню, – вздохнул он с сожалением. – Помню, что мы все согласились и подписали.

– Ну, это ладно, – успокоился я и пошёл набирать себе со шведского стола завтрак.

Лёха тоже решил не ограничиваться одним чаем, голова-то уже не болела. Когда мы заканчивали приём пищи, то увидели еле передвигающихся и стонущих Серёгу и Володю. Я сразу принялся за их лечение. Оживший Пищугин стал рассказывать, что он заходил ко мне в номер, но увидел там только страдающую Анну. Она не могла сказать, куда я делся, и пыталась похмеляться выдохшимся шампанским. А Сергей зашёл к Баринову и, разбудив, потащил сюда, в столовую, ожидая найти здесь спасителя, то есть меня.

Ребята, набрав еды, сели за стол и стали обсуждать прошедшую вечеринку. Все сошлись на том, что праздник удался. И если бы не похмелье, то вообще придраться было бы не к чему. Стали вспоминать смешные и комические моменты нашего разгула. Оказалось, что двое из наших «жён» показывали стриптиз, но вот этого я уже не помню. Вспомнили, что Марычев первый покинул нашу компанию, потом Сарычев увёз пьяную Миронову. Мужики то уходили, то приходили, но Семёнов вроде был до конца. Силён подполковник в части принятия на грудь…

– Жаль только, что мы кибервалюту оптом продали, – вдруг вспомнил Баринов.

– В смысле продали? – удивились остальные.

– Так мы даже бумагу подписали, что согласны её уступить оптом…

– Вот что это была за бумага! – дошло наконец до меня. – Слушай, Володь, а сколько там вообще было денег, ты не в курсе?

– Ты спрашивал у Селены, на какую сумму у нас отложены деньги. Она посчитала, что по нынешнему курсу, если все эти биткоины, этериумы и прочую фигню продать по биржевому курсу, что-то порядка двенадцати миллионов евро! Семёнов показал тебе бумажку с данными, и ты попросил Селену всё туда перевести.

– Оху…! – выразил общее мнение Пищугин. – А мы за сколько согласились всё отдать?

Володя наморщил лоб, вспоминая условия сделки.

– По-моему, нам обещали по ляму евро каждому, но на карте. И двадцать килограммовых слитков золота на всех.

– А почем сейчас грамм золота? – спросил Пищугин.

– Ща, я в Интернете по смартфону посмотрю, – откликнулся Лёха. – Так, один грамм примерно две тысячи четыреста рублей, но это девятьсот девяносто девятой пробы. Посчитаем… Так, двадцать слитков не тянут даже на миллион евро. По-моему, нас надули, – огорчился он. – Даже ниже половины стоимости продали…

– Да и хрен с ними, – махнул рукой Володя. – Мы всё равно их сразу не смогли бы обналичить. Это надо было бы ежедневно по нескольку штук выставлять на продажу, чтобы цену не сбить.

– Согласен, – поддержал я Баринова. – Ну, пусть за четыре с половиной ляма, но они уже у нас… Хм, или будут у нас, я пока карту в руках не держал. Мало будет, другой дата-центр взломаем! Опыт уже есть! А золото продадим на Ала-харе. К Давиду Иосифовичу обратимся, он поможет выгодно его пристроить. Всё равно прикиньте – миллион евро! Когда я всего несколько месяцев назад мечтал о проведении свадьбы за тридцать тысяч рублей! Я не знаю, как вы распорядитесь своими деньгами, а я, как только получу доступ к онлайн-банкингу, переведу хорошие суммы на карты своим родственникам, пусть порадуются. Кто-то дом купит или машину приличную. Ипотеки позакрывают. Ну и себе оставлю, так сказать, на непредвиденные расходы.

Мою идею поддержали все без исключения.

Позавтракав и накормив Багиру, мы стали собирать вещи и готовиться к отъезду. Я привёл в порядок всех девиц, сняв болевые симптомы. Прощались мы с ними уже как с родными. Пройдя в салон «Странника», мы стали ожидать подполковника Семёнова. Селена протестировала все узлы нашего кемпера и доложила о его готовности к поездке. Я проверил, не установили ли где следящих датчиков, но всё было чисто.

Андрей Валентинович появился к обеду на инкассаторском броневике в сопровождении двух тонированных джипов. Выглядел он молодцом, было не похоже, что он не пропускал вчера ни одного с нами тоста. Радушно поздоровавшись со всеми, он отдал команду инкассаторам перенести тяжёлый ящик с золотыми слитками в наш салон. После чего вручил нам коробочки с орденами Мужества, ещё раз поздравив. И протянул мне ещё одну небольшую коробочку, открыв которую я увидел четыре сверкающих круглых бриллианта.

– Это плата за проделанную работу, – пояснил он. – Каждый камушек размером в пять карат.

Для меня это был вообще тёмный лес.

– Андрей Валентинович, а сколько стоит один карат?

– Стоимость бриллианта в один карат определить не так просто, точной цифры назвать нельзя, не узнав дополнительных факторов, – стал объяснять Семёнов. – Наиболее существенными параметрами в определении цены бриллианта являются четыре показателя, так называемое правило четырёх С: огранка (cut), чистота (clarity), цвет (color) и вес (carat size). Таким образом, для того, чтобы узнать стоимость карата бриллианта, необходимо учесть все эти характеристики. Кроме того, на стоимость бриллиантов будет влиять колебание цен на камни на рынке. – Подполковник улыбнулся и, закрывая коробочку, протянул её мне со словами: – Цена камня в пять карат начинается от ста тысяч долларов.

Ну, это уже кое-что!

– И вот, как обещал. – Подполковник протянул нам четыре именные платиновые карты. – Это согласно нашей договоренности. В конвертах запечатаны пин-коды и пароли доступа к онлайн-банкингу. Деньги чистые, – улыбнулся он, – не облагаемые налогами.

Я радушно поблагодарил его.

– Станислав Викторович, – Семёнов протянул мне ещё один пакет, – попрошу передать этот конверт вашему начальству. Здесь некоторые документы по совместному сотрудничеству, а также первый список лиц, которых мы хотим инициировать к вирусу. – А вам счастливого пути. Может, нужна помощь в сопровождении? Всё-таки у вас ценный груз…

– Спасибо, Андрей Валентинович, но это будет лишним. Я не завидую тем людям, которые решатся нас ограбить. А мы уже сегодня будем на Алахаре. Адмирал нас ждёт.

Распрощавшись, я сел за руль и вывел «Странника» в обратный путь.

Номера нам выдали блатные, гайцы, увидев их, отворачивались в сторону. Мы отъехали подальше от столицы и, остановившись на стоянке, через свои земные смартфоны стали обзванивать своих родственников и переводить деньги им на счета. После заехали в лесок и на антиграве углубились в чащу. А дождавшись темноты, вылетели в направлении Оренбурга. Здесь уже шли на полном ходу, экономя время. И через полчаса влетели в портал на Кедровый мир. А ещё через пятнадцать минут пересекали проход на Алахар. Там было раннее утро, но, как только мы вышли в воздушное пространство империи, с нами на связь вышел патруль.

– «Странник», видим вас на радарах. У вас всё в порядке? Не нуждаетесь ли в помощи?

– На связи капитан Радыгин. У нас всё в порядке. Двигаемся к месту проживания. Командованию уже отправили сигнал о своём возвращении.

Селена автоматически связалась с искином адмирала и отправила сообщение, что мы вернулись. Ответ пришёл незамедлительно. Видимо, Мигель, ожидая нашего сообщения, заранее дал необходимые инструкции. Они гласили: шесть часов на отдых и лететь в часть. Я удивился такой срочности, но служба есть служба. Завёз друзей по домам, предупредив, чтобы через шесть часов были готовы к отлёту.

Домашние спали, но жена, услышав мои шаги, проснулась. Узнав, что всё хорошо, все живы-здоровы, она пошла досыпать, отложив просмотр гостинцев на утро…

В столицу мы вылетели, планируя прибыть к обеду. Селена опять отправила сообщение, что мы скоро будем. Мигель вышел на связь, когда мы были на середине пути. Поздоровавшись и узнав, что у нас всё в порядке, он стал делиться новостями:

– Тут такое дело… Появился горячий след наших террористов.

Мы оживились:

– Ну наконец-то.

– И как ни странно, – продолжил Мигель, – помогла нам в этом ваша девушка, лейтенант Миронова.

– Вот это новость! Когда это она успела и, главное, как? – вразнобой стали интересоваться мы.

– Те несколько дней, – улыбнулся адмирал, – что она находилась у нас, Елена знакомилась с нашими компьютерщиками. Обменивалась опытом и делилась своими знаниями в вопросе создания алгоритма поисковой программы, которую она разработала у вас на Земле. Наши умельцы решили взять за основу её алгоритм и соединить его с алахарскими технологиями. Мы подключили следящую программу к коммуникаторам всех подозреваемых высших персон. И она неожиданно принесла положительный результат. Программа вычленила большую группу сановников, так или иначе связанных общей темой. Всё это время шёл сбор информации по изменникам. Завтра утром намечена большая чистка, и нам дорог каждый специалист. Армия со службой безопасности совместно проводит операцию по обезвреживанию этого змеиного гнезда. Дело в том, что некоторые сановники оборудовали свои замки так, будто готовились к войне. И их будет не просто выкурить из этих укреплений. Вам поручаются совместные действия с остатками отряда «Багира». Так что, капитан Радыгин, принимайте командование отрядом, пока майор Стриж находится в командировке. Лейтенант Мелехов – под вашим руководством, как основная огневая поддержка. Капитаны Баринов и Пищугин также возглавят свои отряды. Баринов идёт командиром в отряд «Галакто», а Пищугин – в отряд «Зидаза». Галактовцы – это бойцы службы безопасности. Они будут действовать в населённых пунктах. «Зидаза» – морская пехота, у них задача захватывать замки, находящиеся около морского побережья. Отряд «Багира» – десантники. У вас задача захватывать удалённые от города объекты. На вас ложится отключение всех следящих устройств для обеспечения скрытного подхода и общее руководство. У нас пока таких специалистов единицы. А вам уже приходилось штурмовать укреплённую базу корейцев. Вашей тройке поручаются самые сложные объекты. С остальной шушерой мы будем справляться своими силами. Приказ понятен?

– Так точно! – хором ответили мы.

– Как прибудете, все трое ко мне за получением подробного плана операции.

Адмирал отключился, а Серёга азартно потёр руки:

– Ну наконец-то, мля… а то я стал уже киснуть. В Амстердаме не дали пострелять из «узи», так хоть сейчас оторвусь.

– Слушай, кровожадный наш, – съязвил Володя. – Ты уже пенсионер, а тебе бы только пальнуть.

– Нравится мне это дело, – отмахнулся Пищугин. – Я даже дома себе тир забабахал. Там построек полно, вот одну из них и приспособил. Захотите оторваться – милости просим! А какой я теперь пенсионер? – удивился он. – Это я на Земле ушёл по выслуге лет, а здесь я ещё в самом соку. Да и вы гляньте на себя в зеркало, помолодели, похорошели, кто вам даст по полтиннику?

Мы согласились, что чувствуем себя бодрячком, ничего нигде не ломит и не хрустит. Но особой тяги повоевать у нас нет.

Мы долетели до аэродрома. Оставив Лёху на хозяйстве, втроем отправились к Мигелю.

– Ну что, господа, – протягивая нам планшеты с планами, обратился адмирал, – дело предстоит непростое и, возможно, кровопролитное. Время операции назначено на четыре утра. Нам предстоит захватить двух герцогов, двух маркизов, семь баронов и ещё около двадцати сановников разного ранга. Некоторых вы видели, с другими даже общались. На вас, капитан Радыгин, будет старый знакомый маркиз Жозе де Корвалью, – улыбнулся адмирал. – Помните такого?

– Да кто же его забудет, – усмехнулся я, – этого скользкого типа.

– Вы правы, капитан, – адмирал стал нервно ходить по комнате, – он оказался настолько скользким, что по обеспечению безопасности своего дома превзошёл многие военные крепости. Да и содержит около ста человек военизированной охраны. В дополнение ко всему он ещё очень информированный субъект. Нами получена информация, что вчера он укрылся в своём замке и включил всю защиту. А за два дня до этого отправил свою семью в путешествие, первым пунктом которого стала Медина. Хотя у нас есть предположение, что это ложный ход и семья уедет дальше. Люди такого типа не сдаются правосудию и будут огрызаться всеми способами. Поэтому вашему отряду дополнительно придаётся звено тактических бомбардировщиков. У вас на плане есть предварительная схема его обороны. Вы должны отключить все следящие устройства его крепости. Задача авиации – нанести массированные удары по силовым установкам, которые питают энергетические щиты и лучевое оружие. Затем ваш отряд, подкреплённый ротой обычных военных, должен захватить всех лиц в этом замке. При оказании сопротивления разрешаю открывать огонь на поражение. Это касается и вас, господа офицеры, – обратился адмирал к Баринову и Пищугину. – Змеиные гнезда будем вырезать под корень.

– Есть, – хором ответили мы.

Вернувшись в «Странник», мы стали изучать схемы и планы атаки. Дом маркиза схематически напоминал старинный замок. Сторожевые башни, защитный периметр, ров с водой, высокие стены. Но все они крытыми коридорами соединялись с центральным зданием. Инженеры верно спроектировали стены замка, избегая прямых углов. Силовые экраны перекрывали всю площадь замка. В каждой сторожевой башне стояли лучевые установки «Гарпии». Одна трёхтысячная и три двухтысячные модели. Подземные ходы нигде указаны не были, но исключать их наличие было нельзя.

– Так, мужики, – сказал я, – я пойду к своим ребятам и соберу всех взводных и летунов. Одна голова хорошо, а десять лучше. Лёха идёт со мной.

И мы разошлись по подразделениям.

В казарме отряда меня радостно встретили сослуживцы. Они были в курсе, что на время операции я буду у них командиром. Попросив дежурного собрать сюда взводных роты поддержки и пилотов бомбардировочного звена, мы уединились в одной из комнат. Селена вывела нам на большой экран план-схему, и все офицеры принялись обсуждать стратегию захвата.

Капитан Соуза возглавлял звено бомбардировщиков. Внимательно осмотрев чертежи замка, он высказал сомнение, что им удастся пробить стены и повредить силовые генераторы.

– Смотрите, – указал он на одно из внутренних зданий, – судя по его структуре, здесь используется монобетон. Этот материал начали использовать в военном строительстве только год назад. Он предназначен как раз для защиты от бомбардировок силовых установок. Его может взять только ядерное оружие, но, я так понимаю, заражение местности нам не нужно. Но пока мы не уничтожим этот купол, крепость будет практически неприступная.

– Ваши предложения? – спросил я у него.

– Если кто-то проникнет внутрь и сможет отключить главный генератор, то по его сигналу мы спокойно разрушим остальные установки. Башни по периметру, – он показал их на экране, – сделаны гораздо раньше и не обладают такой прочностью.

Я обратился к своим взводным:

– А вам, мужики, раньше приходилось хотя бы на тренировках преодолевать подобные сооружения?

– Разрешите, господин капитан? Лейтенант Оливейро, – представился один из взводных. – Мой взвод обладает необходимой подготовкой и снаряжением для преодоления высотных зданий и стен. Но в боевых условиях нам не приходилось этого делать. И, глядя на схему, я вижу, что мы в любом месте попадаем под перекрёстный обстрел. Это практически самоубийство – лезть в открытую.

– У кого есть ещё предложения, как нам проникнуть за периметр крепости и взломать основной генератор?

– Господин капитан, – обратился ко мне один из младших офицеров моего отряда, – лейтенант Коста. – А как у вас на Земле атаковали подобные замки?

– Хм… это было давно… – задумался я. – Несколько сот лет назад. Тогда не было силовых щитов и лучевого оружия. В основном старались разбивать стены таранами или пушками, стреляя металлическими ядрами. Делали подкоп или проникали через подземные ходы.

– А если и нам пройти под землёй? – спросил Коста.

– Но на схеме нигде нет указаний, что в замке есть такие ходы. Хотя, зная хитрожопость маркиза, я убеждён, что они имеются. Снимки сделаны с орбиты, чертежи старые, на них тоже ничего не указано. А времени лазить по окрестностям у нас практически нет. Или у вас есть какие-нибудь соображения на этот счёт?

– У меня есть идея, – оживился лейтенант. – Мой брат работает в геодезической фирме. У них висят несколько спутников на орбите, которые просвечивают плотность земной коры. И на основании пропускного сигнала они анализируют, какие металлы или ископаемые могут находиться под землёй. Я так полагаю, что если там есть подземные туннели, то они должны показать разную плотность прохождения сигнала. И если начальство брата уговорить просветить нужный нам квадрат и сделать анализ графиков, то туннели должны там выявиться.

– Коста! – В порыве чувств я обнял его за плечи. – Если они найдут нам до утра подземные ходы, пусть просят что захотят! В обиде их не оставим! Давай, действуй!

Лейтенант убежал связываться с братом, а мы стали обсуждать дальнейшие действия.

– Тогда, господа офицеры, – указал я на карту, – если у нас появляется возможность проникнуть внутрь под землёй, то отряд «Багира» со мной во главе идёт туннелями. Как только мы отключаем основной генератор, даём команду летунам. Вы бомбите всё по периметру, но не заденьте нас. Мы будем держать оборону под этим монокуполом, – указал я на карту. – Как только проходы освободятся, рота поддержки идёт в атаку. Мы поддерживаем вас изнутри.

– Господин капитан, а давайте мы сделаем отвлекающий манёвр, – предложил лейтенант Оливейро, – и вот из этого оврага, рядом с центральным входом, – указал он на плане, – начнём обстрел ручными ракетными установками. Пусть десантные боты покажут, что они здесь якобы высадили основные силы, и тоже начнут обстрел с воздуха. У нас есть роботы-понтовики, они будут строить понтонный мост с тыла. И как только завяжется бой, основные силы пойдут не через центральные ворота, а по понтонному мосту.

– Хорошо, – согласился я. – Тогда на ботах, стелясь над землёй, нам нужно проникнуть вот в этот район, – указал я на карте. – А после скрытно пробираться пешком к тыловой стене здания. Боты также уходят над землёй, а потом имитируют с взводом лейтенанта Оливейро основную высадку перед центральными воротами. Начало общей атаки в четыре утра, к этому времени все должны быть на исходных позициях. Дальше всё по плану. – Я оглядел собравшихся командиров. – У кого-то ещё есть предложения? Нет? Тогда ставьте задачи своим подчинённым. Как только Коста принесёт нам распечатки подземелий, снова собираемся для уточнения взаимодействий.

Все стали расходиться, а Мелихов озадаченно поинтересовался:

– Стас, а у меня какая задача?

– Лёша, ты пойдёшь с нами. Телепорта у меня нет, да он и Баринову пригодится. А вот то, что под землёй могут быть мощные двери, без электроники, я почти уверен. Твой артефакт будет нужен нам как никогда. – Я дружески хлопнул его по плечу. – Ну и потом, изнутри твоя поддержка будет очень кстати!

Лёха улыбнулся и примерил модные очки, показывая пальцами, что он якобы стреляет.

Вернувшись в трейлер, мы увидели только отдыхающую в нём Багиру. Пока наши товарищи не вернулись, мы сели перекусить и немного отдохнуть. Спать ночью не придётся. Багира, чувствуя мой настрой, поинтересовалась:

«У вас предстоит серьёзное дело?»

– Да, Багирочка, и опасное.

«Я иду с тобой».

Понимая, что спорить бесполезно, я согласился:

– Хорошо, только никуда не лезь без спроса.

Багира фыркнула.

Покрутив в руках шар предвидения, я не увидел в нём дымки – артефакт сегодня молчал. Значит, всё будет хорошо, подумал я.

В девять вечера прибежал счастливый лейтенант Коста с картой, на которой был отмечен подземный ход, выход на поверхность которого заканчивался в небольшой горной гряде в километре от замка.

– Отлично, лейтенант! Что ты пообещал за работу?

Лейтенант замялся и, стесняясь, произнёс:

– Они хотят пять тысяч крон. Я уже на них наезжал, что это очень дорого, это, мол, моя месячная зарплата, но начальник брата за меньшую сумму был не согласен.

Я сказал:

– Без проблем! Давай свой браслет, я переведу тебе деньги, а ты потом им отдашь.

Лейтенант успокоился, что сумма меня не испугала, и, счастливый, ушёл в казарму. Я попросил его передать остальным, что мы собираемся через час на уточнение времени вылета и последних нюансов операции.

За это время Володя и Сергей наведались в кемпер за доспехами и оружием. Они собирались ехать каждый отдельно, со своими новыми подчинёнными. Пожелав всем ни пуха ни пера, мы также подготовились к отъезду. И в два часа ночи на пяти военных ботах стартовали к месту назначения. Члены отряда «Багира» передвигались на двух ботах. Облетев крепость со стороны гор, лётчики скрытно высадили нас на скалах.

Осторожно пробираясь ко входу в подземелье, мы с Лёхой разглядели несколько замаскированных камер наблюдения. Они охватывали практически все секторы подхода к нему. Посовещавшись, мы приняли решение блокировать самый неудобный с точки зрения наблюдателей проход со скал. У ребят были автоматические карабины для спуска с высоты. Мне они были уже знакомы – спускались в шахту лифта корейцев. Решили камеру сразу не отключать и устроить небольшой завал, чтобы всё выглядело естественно. Парни столкнули с обрыва несколько камней, и, как только они скатились к месту установки камеры, я, не надеясь на случайность, сжёг её. На карабинах мы быстро спустились к замаскированному входу. Селена мгновенно определила, что замок здесь электронный, и, заблокировав сигнал об открытии двери, отключила его. Я активировал силовой артефакт. Двадцать шесть человек моего отряда скрылись в подземелье.

В коридорах свет не горел, но тактические очки шлема позволяли без проблем ориентироваться в темноте. Все датчики слежения и движения Селена блокировала автоматически. Расстояния до них были небольшими, не то что в дата-центре. Мы быстрым шагом продвигались вперёд. Багира шла первой, проверяя, не заминирован ли путь. За ней следовал сапёр со своим планшетом. В одном месте они одновременно обнаружили ловушку, но сапёр поколдовал с настройками и отключил мины.

Мы прошли уже половину дороги, как путь нам перекрыла металлическая дверь. Искин не обнаружил электронного замка. Значит, за дверью могла дежурить охрана. Все приготовились к бою. Лёха пижонски вышел вперёд и, надев свои волшебные очки, направил луч на дверь, вырезая в ней проход. Спецназовцы молниеносно проскользнули внутрь, удивлённо докладывая, что за дверью никого нет. Мы прошли почти к самому замку, когда опять заметили преграду. Посмотрев на часы, я увидел, что у нас есть ещё десять минут до часа атаки.

– Ждём, – коротко бросил я по рации.

Ровно в 4:00 Мелихов разрезал и вторую дверь. Вот здесь уже был пост охраны, и нам пришлось принять бой. Но четверо против двадцати шести человек спецназовцев не могли долго продержаться. У нас оказался один легко раненный в руку, но, залив рану лечебной пеной, он отказался покидать нас. И мы двинулись по поднимающемуся коридору.

Земля содрогалась, мы слышали взрывы ракет, штурмующих центральный вход. Нас никто не ждал. Наверху мы осторожно приоткрыли дверь, выходящую наружу. Я скомандовал Селене «защитный периметр», и мы стали пробираться к зданию, где стоял основной генератор. И уже практически дошли, как дверь в генераторную открылась. К нам вышел человек, закованный в броню КБ-100 и окружённый силовым полем артефакта. Селена тут же доложила, что он не подвластен её полям. В руках громила держал неизвестную мне установку.

– Назад! – только и успел крикнуть я, предлагая остальным прятаться за меня, как противник направил в мою сторону ствол и жаркий луч упёрся в силовое защитное поле.

Двое членов отряда упали, получив жуткие ранения. Луч не мог повредить мою защиту, но моё оружие оказалось бессильным против чужака. Вторым зрением я увидел, что Багира под камуфляжем пробирается к противнику. Но в прошлый раз в пещере она забралась на колени и ультразвуком вырубила стрелка, а здесь-то как? Но шорк оказался не таким простым. Подкравшись к чужаку, Багира медленно протиснулась сквозь защитное поле и укусила стрелка за ногу. Тот заорал и от неожиданности покачнулся. Луч его установки ударил в стену стоящего за нами здания. Я ещё ничего не успел сообразить, как услышал Лёхин крик:

– Пригнись!

Сообразив, что он тоже видит атаку Багиры, я присел на корточки, а Мелихов направил луч своих очков на стрелка. Вот это было неожиданно. Лазер как по маслу разрезал чужака пополам. Его не спас даже силовой артефакт!

– Оказать двоим помощь! – крикнул я. – Остальные за мной!

Мы ворвались в генераторную, расстреливая всё вокруг. Бой был скоротечным, больше никто из персонала не мог оказать достойное сопротивление.

– Селена, отключай генераторы.

– Сделано!

Гул, наполняющий помещение, стал стихать.

– Внимание всем! – выдал я по рации. – Основная установка захвачена. Летуны, ваш выход.

– Поняли, идём! Держитесь! – отозвались лётчики, и через мгновение резкое содрогание и шум рушащихся зданий на улице показал мастерство бомбометателей.

– В яблочко! – донеслось до всех по рации. – Вперёд, пехота!

– Ну что, парни, – оглядел я присыпанных пылью своих бойцов. – Теперь опять наш выход. Идём в основное здание. Всех вязать, если оказывают сопротивление, огонь на поражение. Лёха и вы двое, с тыла помогите атаке пехоты. Нб тебе мой щит, – протянул я артефакт Мелихову. – И не лезьте на рожон.

– Есть! – козырнул Лёха, и бойцы побежали на шум боя.

– Остальные за мной! – скомандовал я, и мы ринулись к центральному зданию.

– Етическая сила! Ну кто так строит?! – вспомнил я фразу из фильма «Чародеи».

Из основного фойе поднимались три лестницы, ведущие в разные крылья здания.

– Разбиваемся на пятёрки, – скомандовал я. – Ваша, первая, осматривает нижние этажи. Ваша, – ткнул я во вторую пятёрку, – идёт по правой лестнице. Ваша, – указал я третьей, – по центральной. Остальные за мной по левой стороне. Рассредоточились!

А дальше всё пошло как в наших фильмах о спецназе. Залетая в комнату, бойцы орали: «Всем на пол! Руки за голову!» Кто не соображал, был сбит ударами спецназовцев. Меня поразили наручники бойцов. Мало того что они сковывали руки за спиной, так бойцы клали захваченный персонал на живот и приковывали к рукам обе ноги. В таком положении он не то что убежать, а и ползти не мог. Человека оставляли на полу и двигались дальше. Изредка слышалась стрельба, но у нас пока всё было спокойно. Полностью прочесав здание, мы нигде не обнаружили маркиза. По рации пошли доклады о потерях, что все помещения крепости осмотрены, боевики и персонал обезоружены, но маркиз как сквозь землю провалился. Экспресс-допрос особо приближённых к нему людей показал, что его и не было в замке. Он исчез два дня назад с небольшой группой людей, приказав всем делать вид, что он находится здесь.

Вот хитрая с…, подумал я и вышел через Селену на адмирала:

– Господин адмирал флота, докладывает капитан Радыгин. Замок захвачен, шесть человек погибли, одиннадцать ранены. Но маркиза здесь нет. Захваченные показали, что он скрылся два дня назад с особо приближенными людьми. Предположительно через порталы покинул Алахар. Оставшийся персонал создавал видимость его присутствия.

– Я понял вас, капитан. – Адмирал был краток. – Отряду «Багира» приказываю вернуться в часть с убитыми и ранеными. Роте прикрытия собрать трофеи. Сейчас к вам прибудут транспортники с безопасниками. Они останутся на охране объекта, а рота с пленными возвращается по месту дислокации.

– Есть!

Адмирал отключился, а я стал раздавать указания бойцам. Из шести погибших двое были из нашего отряда. Как раз те, кто первым попал под луч громилы. Поэтому возвращались мы не в радостном настроении. У пехотинцев погибли четверо, двое подорвались на земных минах, не определяемых алахарской техникой, двое – от прямых попаданий мощных лазеров. Причём все они были из взвода лейтенанта Оливейро. Вдохновлённые бомбардировкой, они кинулись в атаку через центральный вход. Им бы просто сидеть и стрелять по стенам, пока основные силы переправлялись по понтонному мосту… Но всё приходит с опытом.

Лёха уселся в салоне десантного бота рядом со мной и протянул два силовых шарика:

– Я не помню, который изначально твой, так что забирай любой.

– Ты откуда второй надыбал?

– Парни дали, забрав его с разрезанного громилы. Они говорят, ты его замочил, значит, трофей твой.

– Понятно, – согласился я.

На аэродроме нас встречали. Увидев нерадостные лица выходящих пыльных бойцов, а затем перевязанных раненых и убитых, тут же вызвали врачей. А потом подъехал серый невзрачный автомобиль, и его персонал забрал тела убитых.

Я отправил отряд в казармы приводить себя в порядок, а мы с Лёхой и Багирой пошли в свой кемпер.

К вечеру вернулись усталые Пищугин с Бариновым. У них тоже были потери. Изменники знали, что ничего хорошего им не ждать стоит, поэтому сопротивлялись отчаянно. Помывшись с дороги, мы собирались поужинать, но к нам вошёл Мигель. Мы вскочили, но адмирал махнул рукой, показывая, что зашёл неофициально.

– Выпить есть что? – поинтересовался он и грузно сел в кресло.

Мы достали земной коньяк и разлили на пятерых.

– Помянем, – встал Мигель. – Пусть земля им будет пухом.

Мы выпили, не чокаясь, поминая погибших товарищей. Володя сразу разлил по второй и предложил:

– Господин адмирал, вы, скорее всего, тоже не ужинали, давайте с нами.

Мигель не стал отказываться, и, выпив по второй, мы сели за стол. За ужином адмирал поделился с нами новостями, что удалось захватить всех зачинщиков, кроме маркиза. По предварительным данным, именно он стоял во главе заговора и терактов. Сейчас представители службы безопасности отправились ко всем схронам с оружием и взрывчаткой. Оказалось, поставки шли не только из Северной Кореи, но и из арабских стран Земли.

– Как только алахарцы поставили возле порталов пограничные патрули,заговорщики временно прекратили трансфер, ожидая удобного случая. Но теперь это уже не удастся. Все транспортные средства сканируются и досматриваются. Над Кедровым миром висят спутники, которые шлют информацию на контрольные пункты. Там также дежурят наши люди. И в случае обнаружения подозрительного груза мы узнаём об этом ещё до того, как земной транспорт доберётся до портала на Алахар. Жители Земли, кто ранее не успел получить гражданство Алахара, под конвоем через Гедер будут отправляться обратно. Как только в Заброшенном мире начнёт работать постоянная база, то выпроваживать непрошеных гостей будут через неё, конфискуя весь транспорт. Земляне могут подавать просьбы на возможность осуществления торговли, с обязательным отчислением определённого процента и под нашим присмотром. На это требуется время, и им придётся долго ждать, пока мы соберём дополнительную информацию о просителях. Единственное одобрение существует только для транспорта России, и то если у землян есть разрешение от вашей службы безопасности. В пакете, что вы, Станислав Викторович, привезли, имеются подписанное соглашение с королём по этому вопросу, а также образцы документов для идентификации разрешённых путешественников. Для всех остальных есть единственная возможность попасть в наш мир – это поручительство жителя Алахара. Он отвечает за приглашённого им человека. Времена бесконтрольного перемещения закончились. Ваш мир стал для нас опасным. Но наших друзей это не касается, где бы они ни жили, – улыбнулся Мигель и предложил выпить за дружбу.

Мы с удовольствием присоединись к сказанному.

– А теперь о приятном, – продолжил адмирал. – За бесстрашие и проявленный героизм, а также за высокое воинское мастерство лейтенант Мелихов официально зачислен в отряд «Багира» на должность командира взвода с правом выполнять персональные спецзадания от командования.

– Служу империи! – вскочил Мелихов.

– Поздравляю! Завтра получите шеврон, – пожимая руку Алексею, произнёс адмирал. – Сержант Багира также поощряется благодарностью и премией.

Мы все заулыбались.

– А также за успешное руководство и высокую боевую выучку, проявленную в операции по обезвреживанию заговорщиков, капитанам Радыгину, Баринову и Пищугину присваивается внеочередное звание майора!

– Служу империи! – рявкнули мы хором.

– Меняется и ваш статус, – пожимая нам руки, продолжил нас радовать Мигель, – из вольнонаёмного аналитика-консультанта на офицера по спецпоручениям. Завтра подсчитают все захваченные трофеи и всем участникам операции перечислят заслуженную премию. Прошу вас к утру подготовить докладную и списки на особо отличившихся бойцов.

– Есть!

– Завтра к девяти утра быть у меня.

Адмирал попрощался и ушёл по своим делам, а мы разошлись к своим боевым товарищам составлять отчёты и писать фамилии для награждения. А также отдать кители и комбинезоны на перешивку погон.

Утром от адмирала мы получили новые вводные. Передать в Заброшенный мир очередные указания и отвезти документы. Проконтролировать, как идут дела у строителей и у охраны. Обеспечить прибытие и инициировать земных специалистов, вводя их в курс дела по обстановке и особенностям этого мира. Мигель предупредил, что, возможно, нам предстоит отправиться в длительную командировку по поиску маркиза Жозе де Корвалью и его подручных. Вместе с нами готовится ещё несколько подобных групп. Империя не может всё спустить на тормозах. Изменник слишком долго морочил всем голову и должен быть наказан. В данное время идёт сбор необходимой информации. У нас есть один день на отдых с семьёй, и завтра утром мы должны отправиться в Заброшенный мир до получения следующих заданий.

Проведя с родными сутки, мы немного отдохнули душой и телом. Мы поинтересовались у Селены, какая ещё была информация в дата-центре, и она показала любопытные данные, на которых, помимо отчётов, были документальные кадры об отправлении с территории Британии нескольких экспедиций через портал, ведущий в Заброшенный мир. Мне стало интересно, что произошло с англичанами. И когда на следующий день мы вылетали к порталу в Заброшенный мир, я попросил Селену вывести нас на выход из Британии. Наша крейсерская скорость позволяла за два с половиной часа добраться до этого места. За десять километров до цели я впервые услышал компьютерный голос нашего «Странника»:

– Внимание! Обнаружено радарное и лазерное наведение на бот. Внимание, зафиксирован запуск ракет в нашу сторону!

«Етическая сила, по нас стреляют!» – мелькнула в моей голове шальная мысль.

– Включить силовую защиту. Селена, противоракетный манёвр, – скомандовал я.

Мы лихорадочно закрепились в креслах, и «Странник» резко провалился вниз и свернул в сторону, набирая скорость. Ракеты прошли мимо и самоликвидировались далеко позади нас. Подлетая к месту атаки, мы увидели небольшой лагерь из машин, ангаров, танка и гусеничной ракетной установки.

– Лёха, Сергей, быстро переодеться в защитный комплект! Я зависну рядом, а вы накройте эту хреновину! – крикнул я парням.

Пролетая над лагерем, я заметил, что ракетная установка на самоходке стала поворачиваться за нами и снова произвела выстрел. Но силовая защита бота играючи отразила взрыв ракет.

– Ну, козлы, ща я вам порву всем жопы на британский флаг! – заорал Пищугин. – Стас, зависни за ней.

Я повернул бот и опустил его почти над землёй. Сергей и Лёха выпрыгнули наружу. Мелихов навёл на установку свои очки и разрезал самоходку пополам. Запас ракет детонировал, но взрыв не причинил нам вреда. Силовая защита бота и личные артефакты надёжно защищали нас от осколков. Пищугин, ожидая атаки, стоял на изготовку с личным «Пульсаром», но больше никто не стрелял. Лёха на всякий случай разрезал и стоящую недалеко другую военную технику. Ещё пара взрывов – и машины разнесло на кусочки.

– Володька, остаёшься здесь! – крикнул я ему и, активировав свой силовой щит и прихватив нарукавник Селены, как был в гражданской одежде, выпрыгнул наружу. – Селена, защитный периметр! – скомандовал я и побежал к парням.

Рядом с одним из боксов на земле сидел раненый человек. Селена доложила мне:

– В поле действия кроме этого человека больше нет живых существ.

– Отключить периметр! – отдал я команду и, подходя к раненому, поинтересовался: – Вам нужна помощь?

Человек поднял на меня изумлённые глаза и на межмировом языке прохрипел:

– Но как?

– В смысле? – не понял я.

– Как вы живёте без защитных костюмов?

Парни пошли осматривать жилые модули и машины, а я вновь предложил раненому помощь:

– Я вижу, у вас идёт кровь, у меня есть аптечка, которая поможет вам остановить кровотечение.

– Уже поздно, – произнёс он со вздохом. – У нас кончился запас воздуха, поэтому военные, когда получили сигнал радара, что к нам кто-то летит, захотели подороже продать свою жизнь и открыли стрельбу.

– А вы кто?

– Я учёный, вернее, последний из учёных. Остальные похоронены там, – махнул он головой в сторону.

Оглянувшись, я заметил небольшой холм с крестами.

– Воздух этого мира убивает нас, – закряхтел от нахлынувшей боли учёный.

– Вас – да, – согласился я. – Но не нас. Мы привиты к здешним условиям. – Багира, подойди сюда.

Багира подбежала ко мне, постепенно проявляясь из воздуха.

– Посмотри. Можно помочь этому человеку?

Багира посмотрела на меня, и я услышал в голове её сожаление:

«Уже поздно. Он слишком стар, его невозможно спасти».

– Извините, – развёл я руками. – Шорк говорит, что вас невозможно спасти, время упущено.

– Я так и понял, – вздохнул тот с сожалением. – Зря мы сюда полезли, всё этот Палмер…

– Палмер? – переспросил его я. – Шеф МИ-5?

– Да, он.

– Я же его предупреждал…

– Простите? – удивился учёный. – Вы с ним знакомы?

– Лично нет, но я ему отправил сообщение, чтобы он не лез через портал.

– Так вы с Земли?

– Да, я русский. Меня зовут Стас Радыгин.

– Я доктор Арчи Морган.

– Очень приятно, сказал бы я раньше, но…

– Понимаю, – и доктор поморщился от боли, – не те условия и время.

– Сожалею, док, но я действительно огорчён, что не могу вам помочь. Но скажите, Арчи, почему в нас стали стрелять ваши военные?

– Психологически сломались. Мы-то знали, на что идём. А они… Ключевым моментом стало то, что вообще прекратились поставки как ресурсов, так и людей. Они поняли, что государство нас бросило, и стали безбожно пить…

– Вот оно что…

– Стас, – закашлял Арчи. – У меня мало времени, расскажите мне хоть перед смертью, что это за мир и почему вы можете в нём жить?

– Док, – присел я рядом с умирающим, – что вам известно о спирали Фибоначчи?..

Мы похоронили Моргана на импровизированном кладбище, поставив крест из подручных материалов. Мужики перенесли в наш бот записи и ноутбуки учёных, а также оставшееся оружие, продукты и найденные ими артефакты. Я прошёлся по территории, попросив Селену всё запротоколировать. Сделав прощальный круг над мёртвым лагерем, мы направились к месту назначения.

* * *

Когда мы подлетали к району возведения базы, с нами связался Стриж.

– «Странник», вижу вас на радарах. Привет, парни! У вас всё в порядке?

– Да, Генрих, все живы-здоровы. Везём кучу новостей и приказов!

– Давайте приземляйтесь! А я пока облечу все посты с проверкой. Вернусь чуть попозже…

За неделю стройка значительно разрослась. Основное здание было подведено под крышу. На нём велись отделочные работы. Строились соседние жилые корпуса. Были видны новые земные автомобили и строительная техника. Наверное, дорогу до крымского портала расчистили, и теперь грузопоток усилился.

Приземлившись и выйдя в боевых костюмах наружу, мы увидели встречающего нас Степаныча с его Машкой. Пока мы обнимались, Багира с Машкой радостно прыгали вокруг нас. Отдав часть документов встретившемуся по пути начальнику строительства Аристарху Всеволодовичу, мы зашли пообедать в столовую. И практически лоб в лоб столкнулись с выходившим из неё подполковником Сарычевым.

– Андрей Анатольевич! Сколько лет, сколько зим!

– О-о-о! Капитаны! Рад вас видеть в здравии!

– Уже майоры, товарищ подполковник, кроме Мелихова, – заулыбались мы.

– Молотки! Видимо, довелось вам хватить лишку.

– Было дело, пришлось маленько повоевать. А вы-то здесь какими судьбами?

– Да вот, привёз первую группу офицеров на «прививки». Документы у меня, правда, в домике лежат…

– Не волнуйтесь, Андрей Анатольевич. Мы только что прилетели и после обеда будем в полном вашем распоряжении. Кого надо, привьём, кого скажете… пришьём! – шутили мы, радуясь встрече.

– Нет, нет, – весело отмахнулся Сарычев, – только привить! Вы здесь надолго?

– Как скажет начальство, но несколько дней точно будем.

– А то, может, что-то вам нужно передать на Землю?

– Нам – нет, а для ваших у нас есть посылочка… Но всё после обеда.

– Тогда не прощаемся.

Не успели мы сесть за стол, как в столовую залетел майор Стриж со своим Споком. И всё началось по-новому: объятия, шуточки…

За столом мы, перебивая друг друга, делились новостями об операции по захвату изменников. Погоревали, что потеряли двоих сослуживцев, похвалились новыми званиями. Передали приказы от адмирала. Стриж рассказал, что у них тоже погибли двое строителей-землян. Что строительство идёт по плану. У них оборудовали стационарные точки, в которых можно жить автономно, неся караул. И бойцы с удовольствием несут там службу, потому что на постах более комфортно жить, чем в грузовом боте. Строители в ближайшую неделю обещают закончить первый жилой корпус. Но еле удалось погасить первый международный скандал… Мы очень удивились этой новости, а Генрих стал рассказывать:

– Всё началось, когда алахарских специалистов в очередной раз повезли на поиски артефактов. Земные строители обиделись, почему их никуда не возят. Тем более, работая вместе, алахарцы хвастались удачными находками, предвкушая дополнительную прибыль. Вот скандал и спровоцировали. Дошло до драки. Земляне набили морду многим алахарцам. И пришлось спасать от избиения земляков. Нескольких зачинщиков посадили в срочно выстроенный карцер. Земная администрация, понимая, что артефакты на вашей Земле могут принести непоправимый вред, всё же предложила возить и земных отличившихся работников на эти поиски. Но все найденные ими артефакты скупать по рыночной стоимости. Естественно, конвертируя её в земную валюту. Они привязали одну крону к одному евро. И это всех удовлетворило. Рабочие интересовались, например, за сколько можно продать найденный бриллиант. И если слышали цену в десять тысяч крон, то их очень устраивала подобная стоимость в ваших евро.

– Мля… Узнаю наших работяг, – усмехнулся Пищугин. – Им бы всё подраться…

– Но сейчас страсти улеглись, – продолжил рассказывать Стриж. – Строительство идёт полным ходом. К концу месяца обещают все основные работы закончить. Останутся отделка и обустройство. Через несколько дней пересменок.

Мы рассказали, что нашли лагерь британской экспедиции, но там никого живого не осталось, и предложили майору проверить другие ближайшие выходы с Земли. Не стал ли кто ещё строить подобные базы? Если не для инициирования людей, то как поисковые центры. Ведь, по крайней мере, жители Северной Кореи в курсе вируса и, принимая необходимые меры защиты, путешествуют по Заброшенному миру. Понятно, что мы этого им запретить не можем, но контроль всё-таки необходим. Генрих согласился, что эта мысль и у него возникала, и он уже летал к одному из таких проходов, но ничего подозрительного не обнаружил. Видимо, пропажа большого количества корейцев насторожила его правителей. Но как только позволят средства и время, он хотел выйти с предложением поставить рядом с ближайшими порталами дежурные посты. Рядом – понятие относительное. Порталы находятся далеко друг от друга. От одной до нескольких тысяч километров. А если соотнести выход из Крыма и с Северной Кореи, то в ближайшее время мы вряд ли вообще пересечёмся. У корейцев выход расположен ближе к проходу на Кедровый мир. Но алахарским ботам пролетать такие расстояния не проблема, в отличие от земной техники.

После обеда мы уделили время подполковнику Сарычеву. Он привёз с собой первую десятку специалистов для «прививок», в том числе и его нужно приобщить к вирусу. Он поделился новостью, что землянам и алахарцам удалось разработать метод обмена информацией с помощью небольших простейших роботов, снабжённых маячками. Такое устройство отправляли в портал, робот проходил через него, а встречающая сторона пеленговала и забирала посылку. Потом через другой портал этого робота или подобного отправляли обратно. Сейчас ходят с десяток идентичных устройств, их в шутку прозвали почтальонами. Добавилось работы бойцам отряда – периодически встречать и отправлять эти «посылки», зато увеличился информационный поток и быстрее стали решаться текущие вопросы и проблемы.

Мы передали Сарычеву найденные нами научные записи и ноутбуки британской экспедиции. Скопировали ему видео, снятое мной в лагере, предупредили, что забрали всё оружие и продукты и уничтожили тяжёлую военную технику. Он одобрил наши действия и не претендовал на трофеи. Особенно подполковник благодарил за информацию. И собирался сегодня же её отправить, тем более сегодня уходил очередной «почтальон».

Трое шорков за один сеанс справились со всеми новичками. Мы прочитали им небольшую лекцию, ознакомив с особенностями мира и ожидающимися у них изменениями в организме. Предупредили, что теперь необходимо пожизненно соблюдать осторожность при контактах с обычными людьми. Оказалось, новички в курсе этих требований, поэтому на Земле не каждый решался приобщиться к вирусу, понимая, какие ограничения на него будут наложены. В приватной беседе Андрей Анатольевич поделился своими размышлениями, что через порталы будут возить необходимых людей, но в основном с медицинской целью и на уникальные места для поправки здоровья и отдыха. А вот в Заброшенный мир планируют пускать только проверенных «товарищей». Уже запущена программа сбора данных по детям. В первую очередь рассматривают претендентов из детских домов, но с хорошей наследственностью, умных, физически здоровых и любознательных. Планируется собрать несколько разновозрастных групп, как в детском садике, и сравнивать степени развития этих детей. Алахарцы также готовят своих претендентов. И ещё контора собирается отправить на Алахар свою дипмиссию. Статус её несколько ниже, чем посольства, но решено пока не форсировать события. Хотя с точки зрения современного дипломатического права не существует принципиальных различий между посольством и дипломатической миссией в отношении прав, привилегий и иммунитетов.

– Кстати, – улыбнулся Андрей Анатольевич, – Елена Вячеславовна Миронова стала капитаном и направляется как штатный работник в эту миссию. Она будет заведовать информационно-аналитическим отделом.

Мы порадовались за землячку, что наших людей там прибавится…

Через сутки после описываемых событий

Россия. Москва. Кабинет директора ФСБ Портникова Алексея Васильевича

Присутствуют: Марычев Андрей Юрьевич, начальник научно-исследовательского центра ФСБ России, и подполковник Семёнов Андрей Валентинович.

– Разрешите, Алексей Васильевич?

– Да, проходите, Андрей Юрьевич, я вас ждал. Сегодня пришла посылка от наших коллег из Заброшенного мира. Там записи и материалы британских учёных по различным исследованиям этой территории. А также ноутбуки с очень интересными данными.

– Откуда это всё у вас, Алексей Васильевич?

– Это привет от Радыгина и компании. Они навестили выход из Британии и всё, что смогли, собрали.

– Не поверю, чтобы англичане спокойно отдали такой ценный материал.

– Да, вы правы, Андрей Юрьевич. Радыгину пришлось уничтожить несколько единиц боевой техники. Но это было даже лишним. Экспедиция умирала, у них не оставалось запаса чистого воздуха. Впрочем, там есть видео этого лагеря… вернее, того, что от него осталось. Станислав Викторович всё это заснял для нас.

– Алексей Васильевич, передайте ему лично от меня огромную благодарность.

– Андрей Юрьевич, вы быстрее, чем я, сможете сами его отблагодарить. Президент принял решение о создании дипломатической миссии на Алахаре, и сейчас готовится список специалистов, которые туда отправятся. Вам предлагается возглавить научно-исследовательский департамент. На ваше место здесь, на Земле, будет назначен ваш заместитель. Разрешено брать с собой семьи. Вы подумайте и позже озвучите нам своё решение.

– Спасибо, Алексей Васильевич. Я согласен без колебаний, но мне нужно посоветоваться с семьёй…

– Хорошо. Вы можете быть свободны… А теперь с вами, Андрей Валентинович. Игра продолжается. Нам необходимо подумать, как передать весточку господину Палмеру из Заброшенного мира. Надо сделать так, чтобы его агенты смогли «выкрасть» видеофайл, привезённый Радыгиным.

– Я понял вас, Алексей Васильевич.

– И ещё. В материалах, доставленных из дата-центра, есть секретная информация о торговце по имени Синдбад. Судя по ней, этот человек так же, как Харламов, занимается торговлей с мирами спирали. Возьмите этого человека в разработку. Нам не нужны конкуренты.

– Что я должен с ним сделать?

– Если не удастся перевербовать, то…

– Понятно.

– Ещё вопрос. Что там с биткоином? Судя по графикам, он упал практически в два раза? Мы не в пролёте?

– Нет, что вы, Алексей Васильевич. Это ожидаемый нами результат. Просто после обнародования информации о массовом взломе кошельков вкладчики, опасаясь выброса на рынок огромного количества криптовалюты, стали продавать свои активы. Соответственно рынок стал падать. Но уже сейчас мы увидели, что хакеры не собираются ничего выбрасывать, и курс стабилизировался. Мы планируем, что в течение недели он даже превысит предыдущие показатели. Вот тогда мы потихоньку и станем обналичивать деньги. Аналитики дают прогноз, что мы выйдем далеко за двенадцать миллионов.

– Это хорошая новость. Ну и ещё одно пожелание на сегодня. Это касается капитана Мироновой. Она отправляется на Алахар в качестве начальника информационно-аналитического отдела. Прикрепите в этот отдел сотрудника или, лучше, сотрудницу, которая ненавязчиво будет отвечать за создание имиджа Елены Вячеславовны. Может, в качестве близкой подруги. Снабдите её всеми необходимыми атрибутами, косметикой, украшениями, феромонами, одеждой, финансами… Необходимо продолжать производить благоприятное впечатление на монарха. Идею брака между представителями нашего государства и алахарского мы держим в приоритете…

(обратно)

Часть четвертая. Мир Крузан. Дрессировочный полигон

Мы сидели на горе Ашхатт и встречали рассвет. Я смотрел на мир другими глазами. Всё, что произошло с того момента, когда я поймал эллинский блок, оказывается, было просто моим рождением. Всё, через что мы прошли – порталы, вирус, лишения и боль, стрельба и любовь, карьера и поддержка друзей, – это был поиск своего пути в этой жизни. Да, я хоть и крещёный человек, но никогда особо не искал у Господа спасения и не верю в загробную жизнь. И эта случайная встреча… Этот странный святоша, который убеждён, что на небесах нет никакого Бога, но тем не менее проповедует к нему любовь… Этот старец, возраст которого приближается к трём сотням лет, был когда-то французским корсаром и авантюристом. И через случайный портал попал в миры спирали. Он даже не помнит, сколько миров ему удалось посетить. Но последние полста лет старец провёл на Луке. И именно он открыл нам глаза…

Два дня, проведённые нами в Заброшенном мире, мы потратили с пользой для всех. «Привитых» земных специалистов мы вывезли на «наш берег» с ночёвкой, где все они прошли через встречу с призраком. Стриж, оказывается, также вывозил своих подчинённых в «перинатальный центр». Все новички прошли первичную коррекцию своего первого этапа развития и поняли, для чего это необходимо. Приходил прайд шорков, но в этот раз они просто убедились, что их питомцы чувствуют себя хорошо, и никого из новых щенков не оставили с людьми. Но обещали их привести, когда здесь поселятся дети.

Провели тренинги с бойцами отряда, так как у некоторых уже стали проявляться скрытые возможности. Объяснили, что их ждёт и как необходимо самостоятельно тренироваться, чтобы в дальнейшем они смогли передать базовые навыки своим коллегам. И к вечеру второго дня нам пришёл приказ возвращаться домой. Нам давали сутки на отдых с семьёй и предупредили, что всех четверых ожидает очередная командировка в другие миры спирали.

Дома у нас с супругой состоялся серьёзный разговор. Её, как многих женщин, раздражали мои частые отлучки. И дело было не в бытовых условиях, здесь проблем не было. Ей не хватало надёжной мужской поддержки. Разговор у нас затянулся, но закончился совсем в другой ипостаси. Моя Алёнушка захотела приобщиться к вирусу. Ей хочется, так же как и я, путешествовать по разным мирам, заняться полезным трудом, а не сидеть дома. Да и дочка, услышав наш разговор, загорелась этой темой. Под напором двух особ женского пола я быстро сдался, и, позвав Багиру, мы провели обряд «посвящения» в супервумен. Для этого нам необязательно ездить в другой мир. Достаточно, если моя кровь попадёт в их организм, а Багира, отследив положенное время, введёт свой фермент. Я клятвенно пообещал, что, как только разберусь со всеми служебными делами, мы всей семьёй отправимся в туристический вояж…

А следующим утром нас инструктировал адмирал. Собравшись у него в коттедже, мы слушали новую для себя информацию.

– Как вы помните из теории спирали Фибоначчи, – расхаживая перед нами, Мигель напоминал земного лектора, – чем дальше мир находится по этой цепочке, тем большее количество порталов он имеет для путешествий. Из Алахара есть восемь проходов в разные миры, в самых распространённых из них вам уже довелось побывать. Это Кедровый мир, Гедер, Медина и закрытый портал к эллинам. Но есть ещё четыре прохода, которые не пользуются большой популярностью. Это миры Луки, Ворга, Салито и Тьмы. Два последних очень не рекомендуются к посещению. Там практически никто не живёт. Мир Тьмы был когда-то довольно цивилизованным, но природная катастрофа, спровоцированная местным населением, довела его до гибели. И сейчас там засуха, землетрясения и извержения вулканов. Остались руины и несколько видов животных, приспособившихся к местному климату. Растения – в основном мхи и лишайники. Мир Салито подобен вашему земному меловому периоду. Богатая разнообразная флора и огромнейшее количество насекомых. Именно по этой причине там тяжело жить. Без защитного скафандра путешествовать просто невозможно. В этот мир отправляются непродолжительные исследовательские экспедиции для изучения первых травоядных динозавров. Хорошо, порталы устроены так, что совершенно игнорируют насекомых и мелких животных. Иначе миллиарды этих существ очень осложнили бы жизнь другим мирам. – Адмирал остановился, чтобы промочить пересохшее горло, и продолжил: – Миры Луки и Ворга условно цивилизованные. Там живут представители гомо сапиенса, воинствующие или практически в первобытном обществе. Жители мира Ворга прошли стадии развития из неандертальцев к более-менее человеку разумному. Они возводят жилища, охотятся. Умеют строить лодки, шить одежду и изготавливают резные поделки из камня и дерева. На эти изделия есть спрос на рынках Алахара. А вот мир Луки заселили религиозные фанатики. Вокруг планеты вращаются два естественных спутника. И периодически, когда они одновременно находятся на небосводе, кажется, что кто-то смотрит на тебя с небес. Поэтому в него переселяются люди совершенно разных конфессий. И ладно бы они верили там в своего бога и не мешали бы жить другим, но верующие устраивают полноценные боевые баталии, пытаясь убедить всех остальных в истинности только своей веры. Так вот, нами получена информация, что два гражданских бота пересекли портал в мир Луки. По описанию они соответствуют транспорту, принадлежащему маркизу Жозе де Корвалью. Мы туда отправляем несколько поисковых групп для сбора информации. У каждой группы свой маршрут следования. В мире Луки нет дежурных постов около порталов. Поэтому, куда мог направиться маркиз, нам неизвестно. Вряд ли он останется надолго в мире религиозных фанатиков. – Адмирал обвёл нас внимательным взглядом. – Вашей группе предстоит проверить путь в мир Крузан. Попасть в него можно только через портал Луки. Это очень специфичный мирок. Наравне с довольно развитым технологически обществом в нём узаконено рабство. Вся планета принадлежит единому государству Малдахат. И люди с деньгами, амбициями и жаждой власти могут в нём неплохо устроиться, создав из рабов свой утилитарный мирок. У нас есть предположение, что это один из перспективных маршрутов для бегства. В Крузане не имеют хождения алахарские кроны. У них своя валюта – креды. Но на Луке можно поменять кроны на креды или продать там золото, бриллианты, оружие, продукты и бытовые технические изделия из нашего мира за местную валюту. Мы снабдим вас деньгами, продуктами, лекарством, ценным металлом и бытовыми приборами. По известным причинам мы не продаём алахарское оружие на сторону. Но если у вас есть земные заначки, – адмирал улыбнулся и подмигнул нам, как бы показывая, что он в курсе, что они у нас имеются, – то этот товар может принести хорошую прибыль. Вылететь вам лучше всего в пять часов дня, из-за разницы во времени вы туда попадёте в восемь утра. Это оптимальные условия для путешествия и поиска информации в попутных городах. Я не ограничиваю вас по срокам. Ваша группа считается в свободном поиске. Если вы нападёте на след изменника, сообщите на выделенной волне другим нашим командам, куда вы направляетесь, чтобы мы были в курсе и смогли отправить вам поддержку.

Адмирал пожелал нам удачи и отправил подготавливать транспорт к отбытию.

Забив небольшой багажный отсек «Странника» приготовленными припасами и товаром на продажу, мы пообедали в офицерской столовой, искупались в бассейне и в назначенное время пересекли портал на Луку…

Вылетев из прохода, мы разом ахнули от восторга! Портал вывел нас в красивом высоком зелёном ущелье. Казалось, мы попали в фильм «Властелин колец». Вечнозелёные долины, горные реки и озёра. Тропические леса и фьорды. На некоторых, особо высоких вершинах лежали небольшие снежные шапки. Я даже снизил скорость, чтобы не торопясь насладиться этим природным великолепием.

– Оху…! – одним словом выразили свой восторг мужики.

– Вроде бы я уже видел столько прекрасного, – высказался Володя, – но в очередной раз убеждаюсь, что нет предела совершенству.

Я поднял глаза в небо и вскликнул от неожиданности:

– Гляньте, мужики! Действительно, будто кто-то на нас смотрит с небес.

Даже при дневном свете две местных луны в обрамлении облаков создавали эффект подглядывания за тобой. Поверхность спутников напоминала неровный зрачок в светлой оболочке.

– Ха! Да, за такой красотой нужен глаз да глаз, – хохотнул Алексей.

– Да… мля, – выдохнул Сергей. – А я почему-то ожидал увидеть пустыню, по которой Моисей сорок лет водил свою паству. Ну, такие ассоциации у меня возникли, когда адмирал рассказывал о религиозных фанатиках, живущих здесь.

– Селена, скорректируй наш маршрут в направлении на портал Крузана, – попросил я.

«Странник» стал забирать вправо, набирая высоту. Мы перелетели через горную гряду и вышли на обширную открытую равнину.

Первый населённый пункт встретился нам через полчаса. Не уверенные в адекватности местных жителей, мы заранее приземлились и перешли в наземный режим передвижения. Дорога была грунтовой, но укатанной. По разным сторонам дороги виднелись возделанные ухоженные поля местных злаков. Опасаясь возможного нападения, я включил силовую защиту.

Кемпер неспешно приближался к городу, поднимая за собой пылевое облако. Городок был небольшой и разнопёстрый. Здания строились, не придерживаясь единого архитектурного стиля. Было и дерево, и камень и кирпич. Куча пристроек прижимались практически к каждому строению. Изредка перед нами мелькал колёсный транспорт, совершенно не похожий на виденные нами земные или алахарские автомобили. Часто встречались лошадиные повозки, везущие пассажиров, или телеги с грузом. Самые высокие купола строений оказались местными церквями. Их шпили венчали непривычного вида кресты. Я не мог понять, какие они – католические, православные или вообще неизвестных нам конфессий. Во-первых, они были ярко-золотыми. Во-вторых, у них было два отверстия, похожие на глядящие глаза. В-третьих, они были трёхконечными, напоминая букву «Т». Я как-то читал, что такой крест описан в Ветхом Завете и на нём повесили медного змия.

Одежда людей была разнообразных стилей и фасонов. В основном преобладали длинные рубахи до колен и просторные брюки. Но встречались и современные алахарские одеяния. Мы поняли, что в гражданской одежде не будем особо выделяться из толпы. Мелькало огнестрельное оружие. Поэтому мы вышли у ближайшей закусочной, вооружившись парой автоматов АК-74М из корейских трофеев и двумя штурмовыми британскими винтовками L85A2. Шесть штук этих винтовок с хорошим запасом патронов мы подобрали в лагере британцев. У этого автоматического оружия магазин с патронами расположен позади стрелковой рукоятки. Калибр стандартный натовский 5,56 на 45 мм. Магазин на тридцать патронов. Винтовка снабжена оптическим прицелом SUSAT четырехкратным. Но мы с Володей решили остановиться на родном оружии.

Багира неизменно сопровождала нашу компанию.

Зайдя в харчевню, мы попросили хозяина принести нам пива, закуску и мясо для шорка. Владелец предложил занять пустующий столик. Пиво принесли в стеклянном кувшине, а на закуску подали жареные колбаски. Хозяин вежливо улыбнулся и спросил:

– Откуда к нам приехали? Вижу, вы не местные.

– Путешествуем, – коротко ответил Володя. – Сами мы с Земли.

– Не знаю такой мир, – хмыкнул хозяин. – Да и кто их все запомнит. Эвона их сколько… Простите, а расплачиваться чем будите?

– Алахарские кроны вас устроят? – спросил я.

– Вполне. Чай, мы цивилизованные люди, и браслетики у нас имеются. – Получив требуемую сумму, хозяин заметно расслабился. – Может, чего ещё господа путешественники желают?

– Да, вероятно, вы сможете нам помочь, – стал наводить мосты Баринов. – Мы ищем своих товарищей. Несколько дней назад они, возможно, проезжали или пролетали мимо вашего города…

– Нет… вряд ли, – задумался владелец. – Я бы запомнил. Бывает, летают тут некоторые, но очень редко. За последние дней десять точно никого не видели. Но, может, вы хотите что-то купить или продать? – В глазах хозяина засверкала жадность наживы.

– Мы поменяли бы небольшую сумму крон на креды. У вас есть наличные? – спросил Сергей.

– Конечно, есть! – оживился владелец харчевни. – Поменяю по самому выгодному курсу. За одну крону дам полтора креда.

– Не гневи Господа, – вдруг возмутился Пищугин. – Ты кого хочешь надуть? Бог не фраер, всё видит!

– Да я… Истинный крест, – нарисовал он на себе букву «Т». – Это хороший курс, вы нигде лучше не найдёте. У нас меняют один к одному…

– А вот мне Господь подсказывает, – хитро улыбнулся Сергей, – что ты пи… Когда курс идёт один к двадцати!

– Да где вы такой курс видели?! – возмутился хозяин.

– Где-где… На Крузане, – коротко рубанул Сергей.

– Ого! Так до того Крузана ещё ехать и ехать… – стал набивать цену трактирщик. – А у нас курс гораздо меньше. Но так и быть, только для вас готов поменять один к трём.

Бились долго и упорно, но Сергею удалось поднять курс до десяти кредов. Поменяв сто крон, мы вышли к машине.

– Серёга, а как ты узнал курс обмена? – спросил Лёха.

– Да я и не узнавал, просто прикинул, что чем ближе мы будем к порталу на Крузан, тем курс должен быть выше. А так как мы далеко, то он раз в двадцать его занизил. Могу поспорить, – усмехнулся Пищугин, – что владелец сейчас доволен по уши, что нас развёл…

– Так зачем было здесь менять? – удивился Мелихов. – Отлетели бы подальше, поменяли бы выгоднее.

– Согласен, – отмахнулся Пищугин, – но мне нужны деньги сейчас. Подождите меня у машины, – попросил он и быстрым шагом ушёл в подворотню.

Мы минут пятнадцать прождали Серёгу, пока он, довольный, вышел с совершенно другой стороны дороги.

– Теперь можно ехать. Садимся, – сказал он.

– Ты куда ходил? – спросил его Мелихов.

– Агентуру проведал…

– Откуда здесь агентура-то?

– Лёха, тебя в твоём ракетном училище, видимо, не учили, как добывать информацию, – встрял Баринов. – Не томи, полковник, говори, чего разузнал…

– Был здесь наш маркиз. Останавливался. Да и отправился не в сторону Крузана, а налево…

– По бабам, что ли? – удивился Алексей.

– Нет, в полном смысле слова – налево. Здесь из города идут две дороги. Одна из них – левая, ведёт к горным разработкам. Вот туда маркиз и направился…

– Откуда узнал-то? – не унимался Лёха.

– Пацаньё местное подсказало. Что не видит трактирщик, сидя под крышей, то видит пацан, играющий на улице. Я дал немного денег первому попавшемуся, он обратился к другому, тот к третьему, и нашли того, кто видел. Тот и сообщил, что два дня назад здесь были люди. Прилетали на двух ботах. Искали проводника в горы. Мол, дядюшка одного из приезжих умер и оставил им наследство – серебряный рудник. Но точных координат у них нет. Известно только, что дорога к нему идёт из этого городка. Пацан и свёл их с проводником. А мне подтвердил, что точно, есть такой рудник, но сейчас он заброшен, всю руду выбрали. Чего там иноземцы хотят получить в наследство?..

– Понятно… – протянул Баринов. – У него там была законсервированная база или нычка. Видимо, доверенный периодически увозил награбленный товар или что-то ценное. А бежали они без него. Вот и искали проводника…

– А пацан что сказал о руднике? – уточнил я у Сергея. – Он дорогу знает?

– Мальчишка объяснил, что дорога туда одна. Проводник особо и не нужен, это если бы пешком люди шли… Но кто же откажется заработать… Хотя больше он этого проводника не видел. Парень думает, загулял от радости…

– Ага, загулял. Такие люди свидетелей не оставляют, – с осуждением произнёс Володя.

А Пищугин предложил прыгать в машину и лететь к руднику.

– Пацан сказал, что дорога поднимается в горы, но на летающей машине её без проблем можно преодолеть. В горах перед входом в рудник он описал приметное дерево. Оно сухое, но похоже на человека, поднимающего две руки в небо. Там несколько плато есть, но дерево стоит только на одном из них.

Мы выехали из посёлка и, немного отдалившись, взлетели. Селена держала курс вдоль ветвящейся внизу дороги. Плато с деревом нашли быстро. Никого постороннего на нём видно не было. Приземлившись на площадке, переодевшись в боевые костюмы и прихватив оружие с артефактами, мы осторожно направились к виднеющемуся в скалах проходу.

Багира и мы все одновременно обнаружили ловушку. Селена заблокировала взрыватель, и мы осторожно пошли дальше. Пройдя по туннелю, Багира опять остановилась и предупредила:

«Там впереди замаскированная яма. Идите строго за мной».

Прижимаясь к стене, мы прошли ещё одну ловушку. Дорога уводила в глубь скалы, но тактические очки шлема позволяли без проблем рассматривать туннель. Когда-то здесь были проложены рельсы, но рачительные хозяева вынесли весь металл. На полу остались только обломки шпал. Так, уходя все глубже и глубже, мы подошли к разветвлению туннелей. Багира, ни слова не говоря, выбрала левый проход. Пройдя по нему немного, я вторым зрением увидел очередной заминированный участок. Заблокировал и его. Теперь дорога привела нас к железной пыльной двери, запертой на огромный висячий замок. Осмотрев его на предмет сюрпризов, я лучом «Пульсара» разрезал его дужку. Войдя в помещение, мы все ахнули от изумления. Было видно, что недавно пещеру посещали – на полу остались следы от ящиков и коробок. Но и того, что там оставалось, хватило бы нам четверым на всю оставшуюся жизнь. Вдоль одной из стен стояли уникальные скульптуры, запакованные в прозрачный пластик. Володя ходил вдоль этого ряда, с благоговением прикасаясь к древним творениям.

– Офигеть, мужики! Это же древние скульптуры. Им по несколько сотен лет. Я как-то в Сети нашёл каталог подобных изделий на Алахаре. Так каждая оценивалась не менее миллиона крон!

Вдоль другой стены стояли упаковки с золотыми слитками. Там были коробки с уникальными лекарствами, одеждой, косметикой, бытовыми приборами, консервированными продуктами. Несколько ящиков с оружием. Особенно обрадовался им Сергей. Помимо стандартных «Пульсаров», он нашёл пару ящиков с тактическими лазерными винтовками «Карбид». Они были ещё не активированными для своего единственного владельца. Военные комбинезоны КБ-50, как у нас. И лазерная установка, которую мы видели у громилы, когда атаковали замок маркиза.

– Мужики! – взмолился Серёга. – Давайте возьмём винтовки и эту установку.

– Карамультуки мы, конечно, прихватим, – схохмил Лёха, – но установку куда присобачим? Резать корпус, чтобы поставить её на «Странника», – герметизация пропадёт.

– Мужики, пусть будет, огневая мощь нам не помешает! – Глаза у Пищугина сверкали, так хотелось ему новую игрушку.

Я открыл один из ящиков с одеждой.

– Парни, гляньте, да здесь эти умные платья! Помните, Мигель нам рассказывал, что каждое стоит, как хороший автомобиль. А тут на приличный гараж наберётся. Вот с… маркиз, награбил за годы службы!

– Мужики, нам это всё не увезти с собой, – сожалея, проговорил Баринов. – Давайте решать, что возьмём, а что придётся здесь оставить. Багажник у нас не резиновый и, к сожалению, маленький, не как в старом кемпере. Ну, понятно, что один ящик с винтовками и установку берем.

– Золотишко нам не помешает, хотя бы пару ящиков, – поднимая один из них, закряхтел Лёха. – Блин… тяжёлый, одному не унести.

Посовещавшись, мы решили кроме оружия и золота прихватить по паре ящиков с одеждой, косметикой и четыре военных комбинезона. Перетаскав всё в машину, мы сели обдумывать, как обезопасить найденный тайник. На дверях мы написали на двух языках, что входить опасно – внутри мины. Посередине пути Пищугин поставил пару растяжек из конфискованного у британцев запаса. И Селена заново активировала все мины. А перед входом Пищугин дополнительно оставил сюрприз, прикрепив рядом табличку, предупреждающую о минах. Он показал нам, как можно всё отключить, если вдруг его не окажется поблизости.

Взлетев, я снова попросил Селену выбрать маршрут к порталу на Крузан.

– Парни, давайте думать, – стал я рассуждать, развалившись в пилотском кресле. – Если они затарились здесь вещами и оружием, для себя или на продажу, не важно… то куда полетели? Сразу к нашему порталу или, может, выбрали другое направление?

– Лететь они могут куда угодно, – отозвался Володя. – Но давайте придерживаться версии, что они двинулись на Крузан. Летательных аппаратов, судя по имеющейся у нас информации, здесь практически нет или очень мало. Тогда, приземляясь в попутных городах, мы сможем опрашивать жителей, не видели ли они пролетающие мимо боты?

Все согласились, что это хорошая идея. Дав задание Селене не форсировать скорость полёта, мы с удовольствием стали осматривать окрестности нового мира. Местность была равнинная с небольшими зелёными холмами. Иногда нам дорогу пересекали стаи птиц, а внизу мелькали стада диких животных, похожих на антилоп. Скорость мы держали черепашью, около трёхсот километров в час. Я подумывал, а почему мы не переоделись в обычную одежду, а так и сидим в боевых костюмах, как датчики Селены засекли, что по нашему курсу впереди идут военные действия.

Взяв управление «Странником», я ещё сбавил скорость и стал приближаться к воюющим. Сверху нам было видно, что на земле шёл караван из разномастных автомобилей. Я насчитал их около трёх десятков. Дорога проходила вдоль неглубокого ущелья и именно в самом узком месте караванщиков ожидала засада. Нападающие, применив тактический приём, когда подбивается первая и последняя машина, заперли колонну в клещи. Обороняющимся некуда было бежать, их гибель была неминуемой. А атакующие с удобныхпозиций из стрелкового оружия расстреливала машины и защитников каравана. Но Серёга вдруг витиевато заматерился.

– Парни, гляньте. В колонне стоят пассажирские автобусы. Там женщины и дети. Мужики, вписываемся?

– Селена, зависай над этими автобусами! – скомандовал я. – Мужики, высаживаемся прямо на крыши. Хоть своими силовыми щитами и щитом «Странника» мы кого-то спасём. Лёха, на тебе все станковые установки и ракетчики. Володя, ты прикрываешь нас из кемпера.

Закрыв забрала шлемов, мы с «Пульсарами» в руках выскочили наружу. Багира выпрыгнула за нами, мгновенно исчезая из виду.

Бой шёл нешуточный. Много погибшего и раненого народа лежало вокруг каждого автомобиля. Тактические очки шлема высвечивали красными маркерами атакующих людей. Мы выскочили на крышу среднего автобуса и побежали в разные стороны. Видя вторым зрением, что поле «Странника» хватает только на транспорт, находящийся под ним, я, стреляя в атакующих, закричал Пищугину:

– Серёга, наших полей не хватит! «Странник» перекрывает только один автобус! Что будем делать?!

– Я сейчас! – заорал он в ответ и поднял левую руку.

Удивлённый открывшимся мне зрелищем, я на мгновение даже перестал стрелять. От руки Пищугина стал расходиться силовой щит, постепенно накрывая своим полем весь караван. Я сначала не понял, как такое возможно, но память услужливо подкинула воспоминание о наших артефактах, найденных в Заброшенном мире. И что Сергей нашёл там наруч, как он думал, для защиты от ножа. Так вот что это такое! – обрадовался я.

Поле закрыло все машины, и защитники, увидев, что пули и ракеты нападающих не могут причинить им вреда, воспрянули духом и открыли ответный огонь, не опасаясь за свою жизнь.

– Селена! – заорал я по рации. – Поднимись повыше, чтобы Володя мог сверху бить по врагам.

«Странник» приподнялся над ущельем, и Баринов сверху открыл огонь на поражение. Мы с Лёхой стали карабкаться по стенам, чтобы присоединиться к Володе. А враг, видя, что не может причинить вреда, стал отступать, спасаясь бегством.

Забравшись на скалу, я увидел, что многие прыгают в машины, пытаясь скрыться, но Лёха, как только видел движение транспорта, сжигал его свои лучом. Багира молнией носилась среди нападавших, кусая их за самые уязвимые места и сбивая убегающих с ног. Противник, бросая оружие и технику, в панике убегал, но его доставали пули поднявшихся с нами на скалы защитников каравана.

Бой быстро закончился полным разгромом врага. Я приказал Селене опустить наш транспорт рядом на землю. К нам бежали радостные чумазые бойцы и обнимали, как своих близких или родных людей, благодаря за помощь. Пока мы, смущённые, принимали слова признательности, к нам пробился один из командиров и попросил срочно пойти с ним к их святому отцу.

Мы спустились к каравану, и нас подвели к одному из автобусов, на полу которого лежал пожилой человек с окровавленной ногой. Длинная серая рубаха его была задрана, поверх разодранной штанины был наложен жгут. Судя по торчавшим кусочкам костей, была перебита бедренная кость. Командир со слезами на глазах обратился к нам:

– Я не знаю, кто вы и откуда, но, если сможете, спасите нашего святого отца.

– Селена, ты можешь определить, что возможно сделать? – обратился я к искину, но меня оттолкнул Пищугин.

Подойдя к старцу, он протянул над ним правую руку и нажал на кнопку своих часов. Над устройством появилось изображение ноги в разрезе. Действительно, была кость перебита и повреждена артерия. Сергей снял часы и, нажав другую кнопку, положил их поверх раны. Над этим участком вдруг появился густой кусок синеватого тумана. В нём стали сверкать небольшие сполохи, похожие на молнии, и раздался лёгкий гул.

– Серёга, – шепнул я ему, – ты когда успел разобраться, как пользоваться артефактом?

– Думаешь, ты один такой умный? – осклабился он. – Я ещё перед отлетом покрутил шарик предвидения, и он у меня заработал! Показал в дымке, как я одной рукой включаю защиту, а другой колдую над ногой. Я не знал, чья это нога, боялся, что кого-то из вас заденет. Но теперь понял, кого я лечил. Видимо, этот человек для нас много значит…

Туман рассеялся. Кусочки костей исчезли из ран. Сергей нажал ещё одну кнопку. Вновь появился туман, но уже бирюзового цвета, и засверкали молнии. Артефакт поработал пару минут, и, когда дымка рассеялась, все ахнули от увиденной картины. Нога старца была цела и даже без шрама.

– Чудо! Чудо! – зашептали все вокруг.

А святой отец вдруг открыл глаза и посмотрел на нас. Сергей, нацепляя часы обратно на руку, обратился к толпе:

– Люди, у вас есть красное вино? Человек потерял много крови. Если есть, срочно несите сюда.

Пара человек выбежали из салона автобуса, радостно вскрикивая:

– Он жив! Свершилось чудо! Старец жив!

«Хорошая работа», – услышали мы все голос Багиры. И она проявилась сидящей рядом с нами.

Паства помогла святому отцу приподняться и сесть на пассажирское сиденье. Старец внимательно рассматривал нас и шорка, а мы смотрели на него.

– Спасибо большое, дети мои, за оказанную помощь, – промолвил сочным басом святой отец. – У меня уже не оставалось сил на себя, иначе такого конфуза не произошло бы.

Мы удивлённо посмотрели на этого человека, а он, видя наше недоумение, сказал:

– Вижу, мои слова поставили вас в тупик. Но этого сразу не объяснишь. И я хотел бы попросить вас помочь в сопровождении нашего каравана до места назначения. Там и поговорили бы. – Старец улыбнулся. – Тем более я вижу перед собой людей, наделённых определённой силой и возможностями, во много раз превосходящими обычных людей. Но я также вижу, что вы до сих пор не поняли, как этой силой можно распорядиться…

В это время прибежали люди, неся бутылки красного вина. Они протянули их старцу, а святой отец с укоризной произнёс:

– Вот заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт… Зачем столько-то? Хватило бы и одного стакана.

Тут же кто-то из толпы протянул ему кружку. Святой отец ловким ударом руки по донышку бутылки вытолкнул из горлышка пробку, налил в кружку вино и одним махом с удовольствием всё выпил.

– Профессионально, батюшка, вы открываете бутылки! – оценил Пищугин. – Чувствуется большой опыт.

– Эх-х-х, милые мои… – растяжно и зычно протянул святой отец. – Знали бы вы, какими винами я наслаждался и где научился так лихо открывать бутылки…

– И где же? – прищурившись, спросил Сергей.

– Вам вряд ли известен такой мир – Земля… Была там страна – Франция…

– «Же не манж па сис жур», – произнёс я, вспомнив крылатую фразу Кисы Воробьянинова.

Старец от неожиданности вытаращил глаза, потом внимательно оглядел меня и спросил:

– Никак земляки?

– Почти, – улыбнулся я. – То, что мы с Земли, – факт. Но живём, так сказать, по соседству, не во Франции, а в России.

Старец вскочил и стал нас обнимать по очереди, похлопывая от восторга по нашим спинам.

– Сам Бог перед смертью послал вас ко мне! Это надо же, чудо какое! Однозначно – вы мои гости, и это дело нам необходимо как следует обмыть! Друзья мои, вперёд! – крикнул он своей пастве. – Бог на нашей стороне. Пройдите и осмотрите всё вокруг. Окажите необходимую помощь страждущим. Соберите трофеи и брошенные машины. А вы, – обратился он к нам, – если чем сможете помочь, помогите людям. И вам воздастся по делам вашим!

Следующий час мы оказывали помощь раненым и покалеченным. Сергей своим артефактом исцелял тех, кого ещё можно было спасти. Мы лечили более простые раны. Очень кстати оказались лекарства, найденные нами в пещере. Народ собирал брошенное оружие и с помощью Лёхи и Володи возвращал в строй покалеченные машины. Что невозможно было починить, оттаскивалось в сторону. Тут уже работал я на «Страннике», расчищая путь. Похоронили погибших. И через два часа наша колонна под прикрытием бота с воздуха возобновила путь.

До пункта назначения добрались затемно. Городок напоминал военный форт, который строили на Земле более ста лет назад. Каменный забор вперемежку с деревянными кольями огораживал просторную территорию из небольших домиков. Я с высоты насчитал порядка пятидесяти зданий. В центре возвышался настоящий католический храм. Продолговатое здание безбашенного фасада венчалось вытянутым строением с привычным крестом наверху. А когда мы попали внутрь, то увидели высокий свод центрального нефа, пилястры и колонны, побуждающие посетителей устремлять свой взор ввысь, вызывающие приподнятое настроение и рождающие мысли о высоком предназначении человека. В конце находился алтарь. Он поражал своим размером, величавостью композиции и щедростью цветного материала.

Святой отец, наслаждаясь нашей реакцией, усмехнулся и провёл в комнату позади алтаря. Здесь уже был обычный зал с длинным столом и лавками вместо стульев. Предложив присаживаться, он отдал необходимые распоряжения об ужине. И пока накрывали стол, мы стали подробнее знакомиться.

– Все меня зовут здесь отец Амбруаз.

Мы назвали наши имена.

– Моё имя в переводе с французского языка, – продолжил святой отец, – означает бессмертный. А в миру раньше, ещё на Земле, меня звали Брис Бюжо. Почти двести пятьдесят лет назад я служил корсаром на флоте. Мы атаковали и грабили коммерческие суда враждующего государства, находясь под прикрытием своего правительства. У нас была официальная лицензия на этот вид деятельности, – усмехнулся святой отец. – Но как-то наше судно попало в большой шторм, и когда мы вышли из него, то оказались в неизвестном мире. Наш капитан, пытаясь определиться по звёздам, впал в панику, когда не нашёл ни одного знакомого созвездия. Целый месяц мы бороздили водную гладь, у нас закончились запасы пищи и воды, пока не увидели землю. Слава богу, там была и вода, и возможность поохотится на местную дичь, а также собрать фрукты. Мы разбили лагерь и стали отправлять поисковые команды… – Тут отец Амбру-аз поднял серебряную чашу за наше здоровье.

Наши бокалы были не менее изысканно великолепны, чем чаша хозяина, да и вино оказалось очень даже неплохим. Закусывая хорошо прожаренной дичью, мы продолжили слушать историю бывшего корсара.

– Несколько месяцев мы искали людей. За это время форт, построенный нами, разросся и укрепился. Но местное население нашло нас само. Большая парусная лодка, не уступающая по размеру французскому судну, но совершенно другая по конструкции, через три месяца посетила нашу гавань. Язык туземцев нам был незнаком. Огнестрельное оружие им было неведомо. Тем не менее их нельзя было назвать совершенно дикими. У них было развито сельское хозяйство, они разводили скот, производили шикарную ткань, знали металл – умели его добывать и плавить. Им знакомо было искусство и музыка. Но они не знали алкоголя. В первый же вечер мы устроили шикарный приём для наших гостей, напоив их остатками нашего скромного запаса вина под жареного кабана. Гостей поразил этот напиток, вернее, его пьянящий эффект, и они попросили научить их его изготовлению. В общем, через пару месяцев мы переселились на дружественную территорию. До их города мы под парусом шли четыре дня. Постепенно выучили местный язык и смогли сносно объясняться. Оказалось, что аборигенам неизвестно, как мы могли сюда попасть. Но они знают несколько мест, далеко от них, где люди пропадают бесследно. Они называли их воротами в неизведанное. И ещё никто не вернулся обратно, чтобы рассказать им о том, что с другой стороны прохода. Половина моих товарищей надумали идти к этим воротам, надеясь вернуться в родной мир, а другая половина решила остаться. Спокойная и размеренная жизнь многих устраивала, а статус владельцев громоподобного оружия позволял жить безбедно. Я присоединился к тем, кто отправился искать путь на Землю. Долго ли, коротко ли, но мы нашли портал. И попали в совершенно другой мир. Другие деревья, другой вкус воздуха и, как оказалось, другие люди. Их выдавал цвет кожи, он был красноватого оттенка, но это были не индейцы. Они отличались от нас тем, что могли разговаривать между собой и с нами мысленно. Это сначала многих испугало. Одни подумали, что это Бог разговаривает у них в голове, и впадали в религиозный экстаз. Другие приняли это за происки дьявола и стали стрелять в население. Убили многих, пока к нам не вышел вождь и мановением руки выбил у всех оружие из рук. Мы опять ничего не понимали, стояли как истуканы. А вождь стал нам рассказывать, что местные жители – простые люди, не дьяволы и не боги, но разговаривать мысленно умеют сызмальства. И не нужно этого бояться. Ведь при таком общении невозможно лгать собеседнику. И если мы откроем свой разум, то поймём, что никто не причинит нам вреда. Нам ничего не оставалось, как принять это за истину. И мы не пожалели. Живя с этим народом, мы поражались их совершенству. Они даже через огромное расстояние знали, когда их близким плохо, и спешили на помощь. Они распознавали зарождающуюся немочь и начинали лечение, не дожидаясь, когда болезнь захватит всё тело. Да и лечились они без лекарств, с помощью внутренних сил организма. Редко кому назначали отвары из растений. Они и многих из нас вылечили от разных заболеваний, о которых мы и не ведали, что они у нас есть. Прожили мы у них примерно полгода. К нам относились как к младшим братьям. Убогим, но тем не менее родным. А я очень хотел попасть домой. Треть нашего отряда осталась у туземцев, а я с оставшимися двадцатью моими товарищами отправился искать новые ворота. Перед уходом вождь собрал нас и рассказал одну древнюю историю о том, что очень много лет назад их мир посетили люди, пришедшие через подобные ворота. Они были из Начального мира и оставили здесь свою кровь, которая смешалась с кровью местных жителей. Местные жители – дальние потомки этих смешанных браков. Многим из них пришельцы передали свои способности, такие как умение мысленно разговаривать, управлять внутренней энергией своего организма и других людей. Они учили их миру и созиданию, рекомендуя совершенствовать свою сущность. Обещая, что как только туземцы поднимутся в своём развитии, они вернутся и откроют перед ними всю многообразную вселенную. И ещё вождь подарил нам бумагу с непонятными символами. Он объяснил, что здесь на древнем языке рассказывается, как можно совершенствовать себя. Что, оказывается, миров – бесконечное количество и через порталы по ним можно путешествовать практически вечно. Вождь не знал, как нам вернуться в родной мир, но объяснил, что существует карта этих проходов. И нам, если мы хотим попасть домой, нужно найти её, а не прыгать из ворот в ворота, надеясь на случайность. Ещё в этом тексте рассказывается о двенадцати мирах, которые должен посетить человек, стремящийся к совершенству. В каждом из них есть места Силы, побывав в которых человек становится лучше и могущественнее. В этом же тексте даётся описание, когда правильнее всего посетить эти места. Одно из них существует в этом мире. И у них через месяц состоится главный праздник Силы. Именно в это время рекомендуется посещать подобные энергетические места. И если мы немного подождём, то сможем воочию убедиться в их существовании и приобщиться к таинству. Никто не знает, как сила планеты сможет повлиять на человека. На каждого она действует по-разному. Но только в этот праздник на это священное место все жители стараются привести своих рождённых за год детей или тех, кто ещё не прошёл посвящение Силой… Мы решили: месяцем раньше, месяцем позже, какая нам разница, когда идти в поход, и остались ждать праздника. Через три недели мы с местными жителями нарядились в свои лучшие одежды и на лошадиных повозках отправились в путь. Дорога заняла семь дней. Останавливаясь на ночёвки в полях и лесах. А волшебным местом оказалось совершенно круглое озеро! По его берегам толпы народа расставили шатры и палатки, чтобы ночью зайти в священные воды. Мы поинтересовались, сколько нужно пробыть в воде, может, чем дольше, тем лучше? Но местные жители, улыбаясь, отвечали: вы сами поймёте, когда почувствуете струящуюся через вас силу. И ровно в полночь мы, раздевшись, вошли в священные воды озера. Сначала я ничего не чувствовал. Вода была прозрачной и прохладной. Стоя без движения, я стал быстро замерзать и уже подумывал выйти из воды, пока совсем не окоченел, как вдруг по мне прошла горячая волна. Она поднималась снизу из глубины и проходила через всё тело. Я стоял и купался в этих согревающих струях. Это было божественно! А волны всё шли и шли, очищая мой организм и разум от тревог и волнений. Вышел я из воды новым человеком. И меня осенило! Вот почему в церквях священники окропляют или окунают младенцев в купель. Видимо, они знали о подобных местах Силы, но, понимая, что туда попасть может не каждый, старались хотя бы создать видимость того эффекта. Я возблагодарил Господа нашего, упав на колени, и стал возносить ему молитву. А после молитвы оглянулся и увидел, что все мои товарищи стоят рядом со мной коленопреклоненные. После омовения мы стали чище и лучше. И хотели, побросав свои ружья, больше никогда к ним не притрагиваться, но один из нас произнёс великолепную речь, что мы не можем убивать просто так, но если на нас кто нападёт, то мы должны защищать себя, свою семью и родину с оружием в руках, пока Господь не дал нам другой силы. Мы все согласились и, осеняя себя крестным знамением, попрощались с приютившим нас племенем. Вождь рассказал, как найти ближайший портал, и мы отправились в долгий путь… – Старец остановил рассказ, налив полный бокал вина, чтобы промочить пересохшее горло. Выпив его полностью, он оглядел наши заинтересованные лица и продолжил: – Озеро одарило нас по-разному, но самый главный подарок, который мы от него получили и узнали о нём, только прожив первые сто пятьдесят лет, – это долголетие… Помимо долгих лет я приобрёл возможность исцелять людей руками… Много миров нам пришлось пройти, но мы так и не нашли карты всех миров спирали. Останавливаясь где на год, где на пять лет или более, мы постепенно потеряли друг друга. Все свыклись с мыслью, что нам уже никогда не вернуться домой. Из двенадцати описанных в манускрипте мест мне удалось посетить половину. Я многому научился. Стал понимать сущность человека, его чаяния и желания, его беды и радости. Я не научился читать мысли, но смог овладеть способностью дистанционно управлять человеческим организмом. – Старец оглядел нас и предложил: – Попробуйте поднять ваши бокалы.

Мы протянули руки к ним и не смогли их ухватить, как ни старались. Рука просто отказывалась выполнять отданный ей приказ.

– А теперь ухватите себя за нос, – приказал святой отец.

И рука, как я её ни сдерживал, сама ухватила меня за нос. Я попытался другой рукой оторвать её, но это была будто чужая рука.

– Хватит, – бросил старец, и руки у нас разжались.

– Мля, – выругался Сергей, – чуть нос себе не оторвал.

– Отец Амбруаз, как же вы с такими способностями не смогли отбиться от нападающих? – спросил Баринов.

Святой отец внимательно посмотрел на Володю.

– У каждой способности есть свои ограничения. Я могу управлять одновременно двумя десятками человек. Но все мои действия рассчитаны на то, чтобы не причинять людям вреда, тем более смерти. Поэтому во время атаки я старался сдерживать нападающих, но, увы… не всех, а также помогать своей пастве обороняться.

– А как же вы стали святым отцом? – спросил я.

– Это долгая история, – вздохнул старец. – Последние пятьдесят лет я живу в этом мире. Многому научился, но, к сожалению, в одиночку не могу помочь всем страждущим. И тогда я подумал, что пусть не всем, но кому-то я принесу помощь. Я собрал первых своих почитателей и привёл в этот благословенный мир. Мы построили новую обитель и стали проповедовать свой божественный культ. Костёл возвели по моим зарисовкам и по памяти о земной жизни. Но я, в отличие от других культов, не призываю отказывать себе в удовольствиях, чтобы потом наслаждаться райской жизнью на небе. Я не говорю, что Бог есть на небесах, а объясняю людям, что Бог живёт в каждом из нас. И только от нас самих зависит, как мы проживём свою жизнь. Мы социальные существа и нуждаемся в других людях и в том, чтобы они были позитивно настроены к нам самим. Если у нас хватит мужества признать свои ошибки и начать жить не только для себя, но и для других людей, мы сможем построить мир, в котором не будет насилия. Мы будем наслаждаться тем, что делаем, и вкушать те плоды, которыми одаривает нас жизнь.

– Простите, святой отец, – обратился к нему Алексей, – а почему именно в этом мире вы решили обосноваться?

– А этот вопрос в самое яблочко! – улыбнулся старец. – Именно в мире Луки находится одно из двенадцати мест Силы. Это гора Ашхатт. Через сутки нам необходимо её посетить. Мы с моими товарищами объезжали соседние города и посёлки, предлагая принять участие в посещении места Силы. А в автобусах везли детей с их матерями, которые хотели, чтобы их чада выросли сильными и добрыми людьми. Но не всем здесь нравится такое положение дел. Мы как кость в горле у многих конфессий, поэтому, когда мы возвращались домой, они решили напасть на нас. Многие просто не хотят потерять свои позиции и… паству. – Отец Амбруаз вздохнул. – Я боюсь, как бы они не повторили свою попытку, когда завтра мы отправимся на гору. До неё ехать пять часов. Потом дорога поднимается высоко в горы. Это ещё минимум два часа. И если бы мы могли рассчитывать на вашу помощь…

Мы с парнями переглянулись.

– Вписываемся? – спросил всех Сергей.

– Однозначно, – кивнули мы.

– Вот и чудесно! – обрадовался отец Амбруаз.

– Скажите, святой отец, – обратился к нему Володя. – Но ведь теперь вы наверняка знаете путь на Землю. От мира Луки здесь не очень и далеко. Идёте на Алахар, затем на Гедер и оттуда уже на Землю…

– Да, вы правы, Владимир, – согласился старец. – Но кто меня там ждёт? Прошло почти три века. И хотя местные жители считают меня бессмертным, но ничто не вечно на Земле. Каждому отпущен свой срок, отмеренный Богом или, если хотите, природой. И моё время истекло. Я не хочу знать, сколько мне осталось жить, год, или два, или ещё пару десятков лет. Но всего себя я отдаю людям, и когда-нибудь отдам без остатка.

– А как же семья, дети? – поинтересовался я.

– Семья… – Старец подошёл к шкафчику и достал из него стандартный алахарский коммуникатор. – Вот… – И он стал показывать нам фотографии своих близких. – Это моя последняя жена и дети. А это внуки. За эти годы у меня было три жены. Первая погибла в одном из миров, – нахмурился он. – Второй жене Бог не дал столько лет жизни, как мне, но сто лет мы прожили душа в душу. А третья сейчас живёт в одном из далёких миров. Она вместе со мной прошла два места Силы, и Господь одарил её способностью управлять природными стихиями. Моя супруга умеет вызвать дождь, утихомирить бурю, пригнать облака туда, где солнце выжигает землю. И она старается сделать свой мир удобнее и красивее. Её там очень ценят и уважают. А я не нашёл в том мире своего места и отправился путешествовать, пока не остановился здесь, на Луке. – Святой отец опять подошёл к шкафчику и вытащил из него старинный пергамент, закатанный в пластиковую оболочку. Он был весь испещрён символами, похожими на египетские иероглифы. – Вот, это копия послания, подаренного нам краснокожими людьми. Я написал его давно и по памяти. Оригинал за долгие годы моих скитаний истрепался.

– Мы можем его скопировать? – спросил я отца Амбруаза.

– Да, именно поэтому я вам его и показываю. Я чувствую у вас внутреннюю силу, но вы её приобрели не от природы, она вызвана у вас искусственно. Только ваш уникальный зверь наделён природными талантами, – кивнул Амбруаз на Багиру. – Но мне почему-то кажется, что, если вы сможете найти все двенадцать миров и посетите святые места, эта сила преумножит ваши умения.

– Селена, скопируй, пожалуйста, это послание, – попросил я искина.

– Сделано, – отозвалась она, появляясь во весь рост.

– Селена, ты сможешь перевести текст и определить координаты этих источников?

– Язык мне незнаком. Я вижу общие символы, и если бы у меня был изначальный ключ…

– Я могу показать на тексте, где идёт рассказ об известных мне мирах, – отозвался старец. – Я тоже не смог полностью перевести послание, мне знакомы несколько рисунков. Но, путешествуя по спирали, я узнавал о чудесных местах и соотносил их с изображениями. Вот здесь упоминается мир краснокожих людей, – ткнул он в строчку текста, – и идёт рассказ о священном озере. Я не знаю, как тот мир называется на языке спирали. Вот здесь, – показал он, – описывается лесная поляна в мире Таград. Тут рассказывается о морском заливе в мире Сарта. Здесь речь идёт о долине в мире Карат. Вот упоминание о холме мира Иргла, а это – о горе в мире Лука.

– Спасибо, – поблагодарила его Селена, – я буду искать недостающие звенья. – И голограмма искина отключилась.

Утром мы проснулись в своём кемпере, припаркованном недалеко от костёла. Жители, оказывается, давно встали и суетились во дворе, подготавливая транспорт к поездке. Детский шум, гам и хохот доносился со всех сторон. Хорошо быть ребёнком. Ещё вчера они умирали от страха, когда попали под обстрел. А сегодня как ни в чём не бывало резвятся, радуясь новому дню.

Мы перекусили и вышли наружу.

Отец Амбруаз ходил по двору и раздавал указания, что брать, что починить. Он совершенно не походил на привычного нам русского попа. Скорее это был руководитель, который умело направляет людские потоки, добиваясь максимальной эффективности исполнения приказов и поручений. Увидев нашу четвёрку, он улыбнулся и призывно махнул рукой.

– Долго спите, дети мои, – ласково пожурил он нас. – Проспали заутреннюю молитву.

– Святой отец, – обратился я к нему, – я хоть и крещёный человек, но никогда особо не заморачивался, стараясь угодить Богу. И считаю, что если он и будет судить меня, то только по моим делам, а не оттого, как часто я к нему обращался.

– У каждого свой путь к Господу, – перекрестился отец Амбруаз, – и не важно, веришь ты в него или нет. Мне пришлось пройти не одну войну, и я не раз был свидетелем, что человек, даже не верующий в Бога, идя в бой, обращается к нему с просьбой защитить его. А человек – такое существо, которому обязательно надо во что-то верить. В себя, в удачу, в природу, в неизвестные силы, в предзнаменования. Просто для себя я решил всё это объединить в единую сущность под именем Господь. И стараюсь донести это до своих прихожан, чтобы они не искали Бога на стороне, а верили в себя и в своих близких. Ибо недаром сказано в Священном Писании: «Бог есть любовь». Но рассуждать на подобные темы можно долго, но пока, дети мои, если у вас есть время, помогите чем можете. Нужно посмотреть и проверить технику, проведать раненых и увечных, оказать им необходимую помощь или делом, или добрым словом. А у меня и своих дел ещё полно.

Не сидеть же сиднем, и мы с Володей пошли в местный госпиталь, а Сергей с Алексеем – помогать водителям.

Дел было по горло. Я снимал боль, помогал перевязывать раны, делал уколы, работал санитаром, убирая утки или помогая раненым передвигаться до туалета. Нам опять помог запас лекарств, приватизированных в пещере. Володе я объяснил, как разглядеть в биополе человека больную ауру и как можно её очистить. А наши друзья заменяли выведенные из строя части двигателей, вставляли разбитые стёкла, латали дыры от пуль.

Мы перезнакомились со всеми жителями. Девушки принесли нам перекусить прямо на рабочие места. Багира развлекала детей, играя с ними в прятки. Детям очень понравились такие забавы. Невидимая Багира уворачивалась от их рук, толкая детей сзади, а те, хохоча от восторга, пытались её поймать. Она периодически появлялась, показывая, что игра продолжается, а детям только этого и надо было.

День пролетел незаметно, и настала пора отправляться к священной горе. Мы помылись, сменили рабочую одежду на боевые комбинезоны и, вылетев в качестве авангарда, стали осматривать путь на случай засад для нашей колонны. Одну ловушку мы обнаружили примерно на середине пути. Прикинув занимаемую врагами площадь, я спросил Селену, сможет ли она с высоты перекрыть её своим защитным периметром. Она ответила, что запросто!

Зависнув над засадой, мы парализовали всех бойцов, предупредив по рации отца Амбруаза, чтобы он не волновался и двигался без помех дальше. Караван поравнялся с местом засады, и святой отец, выйдя из машины, прошёлся между парализованных противников.

– Станислав, они меня слышат?

– Да, святой отец, но сделать ничего не смогут.

– Это очень хорошо! – обрадовался священник и прочитал им такую проповедь на тему «Не убий ближнего своего, ибо Бог, падлы вы такие, не на вашей стороне!», что только за это ему можно было бы дать Нобелевскую премию.

– А батюшка-то, оказывается, как лихо может завернуть! – восторгался Сергей. – И главное, без мата. Помните, как в сказке о Федоте Стрельце: «Энто как же, вашу мать, извиняюсь, понимать?»

Мы держали периметр, пока караван достаточно не удалился, после чего я попросил Селену снять его, и мы задержались немного, чтобы понаблюдать за ситуацией. Бойцы, ошарашенные случившимся, даже не стали в отместку стрелять по висевшему над ними боту. Все молча уселись в машины и уехали в противоположном от каравана направлении.

Дальше до плато в горах мы добрались без приключений. Ночью в таких местах довольно прохладно. Поэтому люди оделись потеплее и развели костры. Наши комбинезоны позволяли чувствовать себя защищёнными как от жары, так и от холода. Но всё равно мы развели свой костёр и уселись рядом с ним, ожидая рассвета.

Многим нравится смотреть на живой огонь. Эта постоянно изменяющаяся стихия помогает очищать разум от негативных эмоций, дарит тепло и покой, радует глаз и успокаивает душу. Мы сидели у огня, и каждый думал о своём. Я вспоминал семью, своих умерших родителей, сожалея, что они не видят, кем стал их сын и как он живёт. Жалел, что не могу их привезти в свой новый дом и показать, как, оказывается, огромен этот мир, который не ограничивается одним городом и одной планетой. Вспоминал, что несколько лет назад всё-таки уговорил маму съездить с нами на машине на юг. И как она радовалась, когда мы две недели ездили по разным живописным уголкам Краснодарского края. Ели сочный шашлык с местным вином, пили прохладное пиво с вяленой рыбкой, наслаждались вкусными фруктами и купались в двух морях – Чёрном и Азовском. И я хотел, чтобы мои дети когда-нибудь так же позаботились и о нас. Вспоминал жизнь в России. И хотя я всегда гордился своей страной, но, путешествуя по разным странам, по-хорошему завидовал иностранным пенсионерам. Потому что они на старости лет могут себе позволить пару раз в году путешествовать по миру. А наша пенсия позволяет только не умереть с голоду, отказывая себе во всем. И мы всегда приходили к ней в гости с продуктами, которые она никогда себе не позволила бы, считая их слишком дорогими.

Так, в думах о своей прошлой жизни, я задремал и увидел интересный сон. Будто мы снова были на приёме у баронессы Мануэлы. Друзья куда-то разбежались, и я остался совершенно один. Взяв бокал вина, я решил присесть на диванчик, наблюдая за фланирующими гостями. И вдруг рядом со мной сел маркиз Жозе де Корвалью! Я удивился – он же вроде в бегах, и мы его везде ищем, а он, оказывается, здесь, сидит себе совершенно спокойно и наслаждается вином. Маркиз, увидев, что я внимательно его рассматриваю, усмехнулся:

– Вы, земляне, слишком самоуверенные люди. Вы думаете, весь мир создан только для вас. Но это не так… Есть люди, которые не подчиняются вселенским законам. Вот вы пытаетесь поймать меня, а попробуйте-ка меня сейчас схватить?

Я попытался протянуть к нему руки, но они не двигались. Я попробовал встать, но… тело отказывалось мне повиноваться…

– Вот видите, – прихлёбывая вино, произнёс маркиз, – я выше ваших законов и условностей. Я буду жить как хочу и где хочу. И вы никогда не сможете мне помешать. А уж тем более найти меня. Я могу вам сделать больно. – Лицо маркиза изменилось с добродушного на озлобленную гримасу. Он протянул к моему телу руку и прикоснулся к животу. Даже во сне я почувствовал обжигающий жар, который стал распространяться по всему телу. Я попытался закричать, но и голос оказался мне не подвластен. А маркиз засмеялся: – Вот видите! А вы мне ничего не можете сделать.

Жар всё пульсировал во мне, волнами нагревая моё тело, а маркиз смеялся не переставая. Из последних сил я протянул свою левую руку к шее маркиза, а правой оторвал его ладонь от своего живота. Надрывая голосовые связки, я прохрипел:

– Сука! Я всё равно тебя найду!

Лицо маркиза изменилось от страха, он попытался вырваться, а я дотянулся до его шеи и… проснулся.

Солнце поднималось над горизонтом. Я, оказывается, лежал на боку. Привстав, я увидел, что мои друзья мирно посапывают, развалившись кто где. Багира подняла голову и, посмотрев на меня, произнесла:

«Ты чувствуешь?»

Я прислушался к себе. Уже не обжигающий жар, а пульсирующее тепло пробегало через моё тело, очищая его от приснившегося кошмара.

– Что это?

«Это сила горы, – отозвалась Багира. – Природа делится с нами своей энергией».

– А что она даёт? – удивлённо спросил я шорка.

«Каждому своё, – зевнула Багира. – Прислушайся к себе, что ты чувствуешь?»

Я попытался мысленно пробежаться по всему телу. Хм… ничего не болит, лежал неудобно, рука немного затекла. Что ещё? Вроде ничего необычного. Так… о чём я мечтал, сидя у огня? О семье. О жене, о дочери… Перед глазами возникли их лица. И вдруг я явственно ощутил, что знаю, где они находятся. Будто стрелка компаса указала мне, куда нужно смотреть или идти. Ого! Я чувствовал их! Я знал их состояние. Они были спокойны и веселы. Меня обрадовало, что с ними всё в порядке. Так… А мне ещё снился маркиз… Опять в голове всплыл его образ, и стрелка компаса тут же указала мне другое направление. И я вновь почувствовал, что Жозе де Корвалью в это самое время обуяла похоть. Я не видел его, чем он занимается и с кем, но я точно знал, чту он чувствует.

Офигеть! Вот это дар! Гора дала мне способность на любом расстоянии чувствовать эмоции знакомого мне человека и видеть направление к нему.

Я стал вспоминать лица виденных мной людей. Даже закрыв глаза, я точно мог указать, где находится от меня, например, отец Амбруаз. И в это время он был счастлив. Подумав о Володе, я уже знал, что он проснулся и его мучает недоумение. Он ещё не разобрался, что это были за волны и чего от них ждать, но пытается исследовать себя. Я ощущал Багиру, которая, несмотря на свой молодой возраст, знала и умела больше каждого из нас, и она была довольна, что её новые друзья чуточку стали лучше. Я смотрел на окружающий мир и удивлялся, как я жил раньше, не умея всего этого. Оглядываясь назад, я понял, что до этого момента просто плыл по течению жизни, оставаясь слепым и глухим. А оказывается, все ощущения могут быть ярче и глубже, когда ты чувствуешь своего друга, партнёра или близких и родных тебе людей и разделяешь с ними радость или огорчение. И от этой мысли мне стало так хорошо, что захотелось поделиться своими эмоциями и ощущениями со всеми находящимися рядом со мной людьми.

Я огляделся и увидел улыбающиеся счастливые лица прихожан и своих друзей.

– Чуваки! – расцвёл Сергей. – Мне давно уже не было так хорошо!

– Ага, – согласился Лёха, – ощущение какой-то вселенской радости.

– И я чувствую себя, словно сижу дома, рядом со своей семьёй, – поделился своими впечатления Баринов. Потом он оглянулся на меня: – И по-моему, я научился читать эмоции и чувства людей. Стас, я понял, это ты делишься своей радостью с нами!

– Парни! – вдруг воскликнул Сергей. – А у меня такое ощущение, что мои руки стали чувствовать энергию тела. – Он протянул руку в направлении меня и произнёс: – Не… Ну точно! Я вот вижу, что Стас недавно отлежал себе руку и у него была нарушена циркуляция крови в конечности.

Я вдруг почувствовал лёгкий массаж на своей руке, а Пищугин добавил:

– Всё! Убрал симптомы.

– Серёга! – поразился я. – А ведь ты теперь можешь лечить руками! Офигеть! Я-то думал, что ты прирождённый убийца, а у тебя открылся дар врачевания!

– О! Ну точно! – теперь обрадовался Володя. – Я, даже не глядя, могу определить душевное состояние людей. Сергей сейчас очень изумлён…

– Да не пи…, – огрызнулся Пищугин.

А Баринов продолжил:

– А вот теперь он врёт! Ёперный театр, – изумился он сам. – Я теперь как ходячий детектор. Могу точно сказать, врёт человек или говорит правду! Так… с нами двоими понятно, а у вас что проявилось? – обратился он к нам с Лёхой.

– Я теперь могу проложить маршрут к любому человеку, которого знаю лично. И маркизу от нас теперь не скрыться! – поделился я своей новой способностью.

– Подтверждаю, не врёт, – согласился со мной Баринов. – А ты, Лёха?

– А я не знаю… – чуть смущённо отозвался он. – Вроде ничего не изменилось. Всё как и прежде. Мысли не читаю, руками не лечу, правду ото лжи отличить не смогу. Вот… вроде сижу, и никаких изменений… Блин, вот только сидеть неудобно, камень под задницу, что ли, попал? – Он нагнулся вперёд и попытался нащупать мешавший ему сидеть предмет.

– Оху…! – выразил общее мнение Сергей.

Лёха не замечал, а нам было видно, что камень сам сдвинулся из-под пятой точки и повис рядом в воздухе.

– О! Не мешает теперь, – произнёс Алексей и принял прежнюю позу.

– Лёха, ты голову направо поверни, – тихо попросил его Володя.

Тот оглянулся и ошарашенно открыл рот.

– Это как это? Это я его, что ли?

– Но не мы – это точно, – ответил я. – Каменюка тебе сейчас не мешает, попробуй её мысленно положить на землю…

Лёха напрягся, глядя на висевший рядом камень, и тот сразу упал.

– А ну-ка ещё раз попробуй поднять какой-нибудь камень, – предложил ему Володя, – и представь, что бережно переносишь его в сторону.

Мелехов опять сосредоточился. Более крупный обломок приподнялся над землёй и, медленно перелетев примерно метр, неспешно опустился.

– Лёха, а меня сможешь поднять? – азартно предложил ему Сергей.

Мелихов посмотрел на Пищугина, тот покачнулся, но остался сидеть.

– Нет, – вздохнул Алексей. – Силёнок не хватает, тяжёлый ты пока для меня.

– Всё равно это круто! – хлопнул его по плечу Володя и вдруг сам оторвался от земли и повис в воздухе. – Это как это? – удивился он. – Лёха, ты же говорил, не получается поднять человека?

– А это и не я! – изумился Мелихов.

– Согласен, не врёшь. А кто тогда? – осмотрел всех нас Володя.

«Это я, – услышали мы голос Багиры. – Я не знаю, как это у меня получилось, но теперь я тоже могу поднимать предметы. Видимо, сила горы передаётся не только людям, но другим существам».

Пока мы восторгались своими новыми умениями, к нам подошёл отец Амбруаз. Присев рядом, он улыбнулся и густым басом произнёс:

– Ну, теперь я вижу, что вы уже не беспомощные щенки, которые не знали своих возможностей. Господь одарил вас новой силой и энергией. Тренируйте её и развивайте на благо людям.

– Святой отец, – обратился к нему Баринов, – а других людей чем одарила сила горы?

– Они пока не ведают, – развёл руками отец Амбруаз. – Эти способности проявятся чуть позже. Это вы уже владели необходимыми навыками, поэтому вам сразу стало понятно, чем одарила ваши тела природа. Но сейчас всем находящимся здесь, на горе, просто хорошо, и это благодаря вам, Станислав.

Я удивился, а батюшка пояснил:

– Когда вам открылся дар Божий, вы захотели, чтобы всем стало приятно, и, даже не зная об этом, разделили свою радость со всеми присутствующими. Это хороший дар. Делитесь позитивом, но, когда вам станет грустно, держите это в себе. Иначе люди, находящиеся рядом, тоже станут грустить. У каждой медали две стороны. Это касается и всех остальных. Вы, Сергей, теперь можете лечить людей, но и убить без оружия. Ваши руки – это как скальпель хирурга, могут принести пользу, а могут и по неосторожности привести к смерти. Для вас, Владимир, у меня тоже есть совет. Ваш разум теперь невозможно обмануть, вы точно знаете, врёт человек или говорит правду, но имейте в виду, не всегда людям нужна правда. Иногда полезна ложь во спасение. Ну а вам, Алексей, я желаю тоже не причинять вреда людям, пользоваться своим даром осторожно. Вашему новому умению позавидовал бы любой карманник. Но пусть он лучше приносит пользу людям.

Мы поблагодарили святого отца за напутствие, пообещав придерживаться его советов. А тот попросил нас сопроводить караван обратно к его обители.

Держа путь к порталу на Крузан, мы вспоминали, как радушно нас провожали прихожане отца Амбруаза. Вернулись мы без нервотрёпок. Машины достигли обители, и прихожане устроили праздничный обед в честь этой знаменательной поездки. Накрыли огромные столы на улице. Были музыка и танцы, смех и веселье, вино и жареная баранина. К нам подходили взрослые и дети, благодарили за помощь и приглашали посещать их в любое время. Девушки вытаскивали нас принять участие в танцах. Мы сначала стеснялись, но пара бокалов вина помогла раскрепоститься. Мы не знали местных танцевальных движений, но красотки нам подсказывали. А когда рядом с тобой танцует огромная толпа народа, то мелкие косячки и не бросаются в глаза. Всё-таки есть что-то привлекательное в зажигательных народных танцах. И пусть музыка не гремит басами и не мигают световые лучи, а девушки одеты не в обтягивающие мини, а в свободные блузки и юбки, но дух единения в такие минуты особенно силён. И танцоры не демонстрируют похотливых эмоций, а обворожительно и открыто улыбаются друг другу. Именно в такие минуты ты начинаешь понимать, что жить надо проще, быть открытым людям, и они к тебе потянутся. А деньги, шмотки, машины и власть – ничто, когда рядом с тобой счастливый человек.

Нам предлагали остаться на ночёвку. Многие девушки были не прочь провести эту ночь с кем-либо из нас, но мы вежливо откланялись, объясняя, что и так задержались. Мы всё-таки на службе. И, дружески распрощавшись, отправились в путь.

Компас в моей голове указывал на портал Крузана. Поэтому, когда мы подлетели практически к проходу, то вышли в эфир на указанной нам волне и сообщили другим поисковым группам, что нам точно стало известно, что маркиз скрывается в соседнем мире, и мы отправляемся туда. Наши коллеги поблагодарили за информацию и подтвердили, что они также отправятся на Крузан. Если нам вдруг понадобится помощь, мы сможем на них рассчитывать.

Пролетев через портал, мы сразу попали в ночь. Поэтому решили выбрать уединённое место, чтобы отдохнуть. Селена нашла в глухом лесу небольшую уютную полянку, и мы,приземлившись на ней, с чистой совестью отправились спать.

Проснувшись утром, мы вышли наружу ознакомиться с окружающим миром. Было довольно прохладно. Здешний климат напоминал нам земную осень, когда ещё рано одеваться в тёплые куртки и пальто, но уже в рубашке или лёгком свитере не походишь. Поэтому, надышавшись немного прелого от увядающей листвы воздуха, мы, ёжась от холода, спрятались в «Страннике».

– Слушайте, парни, а я ничего тёплого с собой не взял и даже согревающее кольцо забыл, – пожаловался Алексей. – Не в боевых же комбинезонах нам здесь ходить.

– Да и у меня кроме джинсовой куртки ничего практически нет, – роясь в сумке с вещами, сказал я. – И тоже как-то о кольце не вспомнил.

Оказалось, что никто не придал значения согревающим артефактам.

– Расслабились, мля, – усмехнулся Серёга. – Забыли о тёплых вещах… Ладно, по пути остановимся и купим тёплую одежду.

– Прежде чем купить что-нибудь ненужное, – усмехнулся Володя, – нужно сначала продать что-нибудь ненужное! А то у нас местных денег кот наплакал.

– Да, это точно, – подтвердил Пищугин. – Так что давайте сначала сообразим гешефт на местную валюту. А потом займёмся поисками. Так, Стас, куда нам нужно лететь?

– Парни, я могу указать направление, – махнул я в нужную сторону рукой, – но не скажу точно, какое расстояние до этого места. – Задумался на мгновение и сказал: – Сейчас маркиз, видимо, спит, чувствую состояние полного покоя.

– Ну и нам спешить некуда, – усмехнулся Сергей. – Давайте перекусим и будем искать местного менялу.

После завтрака я попросил Селену вывести нас к ближайшему населённому пункту, но желательно не к деревне, а к большому городу. Через полчаса полёта таким оказался городок под названием Силвернейм. Во время пути мы рассматривали местный ландшафт. Он был похож на земной. Превалировали долины с небольшими лесными массивами. Местность холмистая, без высоких гор. Виднелись дороги с передвигающимся по ним колёсным транспортом. И когда показался город, он выглядел вполне цивилизованным. Многоэтажные разноуровневые дома с большими балконами. Огни рекламы. Широкие улицы. Много стекла, металла, бетона. Городские постройки плотно притиснуты друг к другу. Сверху нам было видно множество типовых домов, тянущихся длинными кварталами, образующими отдельные городские зоны. На окраинах – частные коттеджи, огороженные высокими заборами.

Мы приземлились в стороне и, перейдя в наземный вариант, двинулись к ближайшей трассе.

Транспорт на дороге пестрел своим разнообразием. Встречались и алахарские электромобили, и совершенно нелепые кастомайзерские монстры, рычащие двигателями внутреннего сгорания и выпускающие в окружающую среду тёмные облака выхлопов сгоревшего топлива. На въезде в город стоял настоящий блокпост с броневиком и вооружённой охраной. Увидев наш кемпер, один из военных махнул оружием, приказывая нам остановиться в специально выделенном кармане дороги. Приготовив на всякий случай артефакты и оружие, мы открыли салонную дверь. Охранник, одетый в чёрный, похожий на кожу комбинезон, вооружённый неизвестным нам стрелковым оружием, обвешанный разгрузкой с боеприпасами, приказал нам выйти наружу.

– Документы предъявите, кто, откуда и с какой целью въезжаете в наш город.

– Мы граждане Алахара, – протягивая свой браслет, ответил Баринов. – Путешествуем как туристы. Нас четыре человека и одно домашнее животное, – указал он на Багиру.

– Хорошо. – Охранник считал сканером данные наших браслетов. – За въезд в город необходимо заплатить тысячу кредов, если вы хотите просто посмотреть город и окунуться в волну пороков. Если у вас появится желание продать или купить девочек или мальчиков, сумма будет в два раза больше. Мы выдаём специальные жетоны, которые дают вам право на куплю-продажу.

– Нет-нет, – замахал руками Володя, – мы только посмотреть. Но у нас есть небольшая проблема: отсутствие необходимой суммы в местной валюте. Но если вы поможете нам найти торговца, которого заинтересует наш товар, то мы без проблем удвоим оплату.

В глазах охранника мелькнул жадный огонёк наживы.

– А что у вас есть на продажу?

– Есть бытовая техника алахарского производства, – стал перечислять Баринов, – продукты, лекарства, кое-какая одежда…

– Я покажу вам дорогу к лучшему скупщику, – приглашающе махнул рукой постовой, – следуйте за моим транспортом.

Он зашёл за блокпост и через минуту выехал на двухколёсном громыхающем монстре, напоминающем наши земные мотоциклы.

– Стас, рули за этим наивным пареньком, – посоветовал мне Володя. – Он решил нас обмануть и завести к своим подельникам. Ну что же, мужики, преподнесём ему небольшой урок?

– А то! – обрадовались все.

Пока я рулил, парни переоделись в боевые комбинезоны. Прихватили «Пульсары» и были готовы к любым неожиданностям. Патрульный, периодически оборачиваясь, проверял, следуем ли мы за ним. И продолжал уводить нас в промышленный район города. Заведя нашу машину в какие-то контейнерные дебри, он остановился и крикнул нам, не слезая с мотоцикла:

– Здесь! Можете выходить! Сейчас подойдёт скупщик!

Я показал ему через лобовое стекло, что всё понял и что мы сейчас будем выносить товар.

– Стас, сиди в машине, – попросил меня Пищугин. – Мы сами справимся. Просто держи Селену наготове.

– О’кей, – кивнул я.

Из подворотен и штабелей контейнеров к нам стали выходить пёстро одетые люди. Многие в кожаных куртках и штанах с металлическими клёпками. Обвязанные портупеями со стальными кольцами, они напоминали завсегдатаев ресторана «Голубая устрица» из популярного в своё время фильма «Полицейская академия». Почти все с огнестрельным оружием, кто-то с битами и накрученными на руку цепями.

– Мля! – удивился Сергей. – Да они все тут педики! Ну, держитесь, пацаны! Стас, включай защитное поле «Странника»! Мужики, пока я не дам команду «Огонь», стоим спокойно.

– Хорошо, – согласились остальные.

Дверь кемпера открылась, и местная публика остановилась в замешательстве. Из дверного проёма вышли три фигуры в наглухо закрытых боевых комбинезонах с пристёгнутым по бокам неизвестным им оружием. А один из них произнёс:

– Ну что, заднеприводные? Я вижу, вы уже нашли на свою жопу приключений! И если не хотите обосраться на месте, я предлагаю вам скинуться… скажем, по пять тысяч кредов с каждого. Тогда мы мирно разойдёмся.

Кожаные бойцы замерли от такой наглости, но, уверенные в своих силах, рассмеялись, думая, что три человека против нескольких десятков вряд ли окажут серьёзное сопротивление.

– А у нас другое предложение, – вышел из толпы один из местных громил. – Вы отдаёте нам все бабки и вашу колымагу, да и мотоциклетные костюмчики свои снимаете. А мы, так и быть, не продадим вас в рабство и опустим с миром! – заржал он.

– Я не ослышался? – переспросил его Пищугин. – Ты сказал ОПУСТИМ?

– Ага! – вновь загоготал громила. – Такую цыпочку как не опустить?!

Сергей молча направил свои руки на бойца, и тот вдруг скривился. Раздался звук опорожняемого кишечника, и рядом стоящие бойцы стали, зажимая нос, отходить от своего товарища с криками:

– Гвоздь, твою… Да ты обосрался! Фу-у-у…

Громила, ничего не понимая, испуганно схватился за свои кожаные штаны и заорал:

– Чего вы ждёте?! Мочите гадов!

Те, у кого в руках было огнестрельное оружие, направили его на моих друзей и открыли огонь. Мои друзья стояли как ни в чём не бывало: защитное поле «Странника» могло спасти не то что от пуль, но и от ракетной атаки. Видя, что стрельба тщетна, противники с дубинками и цепями кинулись врукопашную. Но парни молча достали свои «Пульсары» и стали лучами банально разрезать эти дубинки и цепи, стараясь не покалечить дебилов. Понимая, что противостояние затянулось, я скомандовал Селене «Защитный периметр». Все замерли в разных позах.

Когда я вышел наружу, Сергей обиженно произнёс:

– Стас, ну зачем? Я только разошёлся…

– Да хватит уже, а то ещё покалечите кого.

– Стас прав, – поднимая забрало шлема, отозвался Баринов. – Можно было и сразу их парализовать.

– Нет, парни, – не согласился Сергей, – они тогда не прочувствовали бы всю ситуацию, а вот сейчас… – Он направил свои руки сначала на одного, потом на другого человека и так далее.

В воздухе явственно запахло дерьмом.

– Харе, Серёга, – попросил Лёха. – И так дышать нечем…

– Ну что, сукины дети? – вежливо обратился к замершим Пищугин. – Теперь поймёте, для чего вам жопа дана. Не хотели по пять тысяч, придётся заплатить больше. Стас, разблокируй их.

Я снял паралич, а Сергей продолжил:

– Всё оружие на землю. Быстро!

Педики испуганно побросали всё, что у них было в руках.

– А теперь достали все деньги и с извинениями за причинённое беспокойство отдали мне. И не вздумайте утаить монеты. Вот он, – показал Серёга на Володю, – чует, когда меня кто-то пытается надуть. А кто обманет, так и помрёт, но не крутым парнем, а засранцем.

После такого веского замечания никто уже не пытался нас кинуть. Мужики доставали деньги из всех потаённых мест. Собрав большую кучу купюр, Сергей подошёл к обалдевшему патрульному и протянул ему несколько бумажек:

– Вот наш взнос за въезд в ваш говённый город, и давай побыстрее наши жетоны.

Патрульный достал из кармана несколько разноцветных карточек и протянул их Пищугину.

Серёга засунул жетоны в карман и, обращаясь к нападавшим, сказал:

– А вам, господа, советую стороной обходить наш трейлер. И остальных предупредите: кто попытается хоть поцарапать его, я на них такую порчу напущу, что ваш понос и паралич покажется просто забавой. Я колдун злопамятный, – скорчил он страшную рожу. – Поехали, братва.

Мы зашли в кемпер и, развернувшись, удалились от этого места.

На улицах города я с удивлением рассматривал витрины магазинов и местную рекламу, в которых превалировал огромнейший спектр товаров для садомазоутех. Причём как для мужчин, так и для женщин, но большинство предметов предназначалось для унижения и причинения человеку боли.

– Парни! – ошарашенно воскликнул я. – Да здесь же рай для извращенцев! Нет, мне, конечно, нравится, когда женщина затянута в кожу или латекс, но все эти кляпы, наручники, бондажи, электроустройства для причинения боли… Здесь явно живут психически нездоровые люди.

Продвигаясь по улицам города среди этого сексуального разнообразия, я чуть не пропустил витрину обычного бытового магазина.

– О! – указал я на него. – Нашёл, где, возможно, заинтересуются нашим товаром.

Остановившись, я предложил зайти в этот магазин поинтересоваться, что можно нам обменять на местную валюту.

– Стас, а на фиг нам что-то продавать? – выходя за мной из кемпера, поинтересовался Сергей. – У нас и так бабло теперь есть!

– Ну, во-первых, вдруг нам понадобится приличная сумма? Мы же не знаем, как и где живёт наш клиент? Вдруг подкупить кого-то придётся? Не бытовухой же платить? А во-вторых, нам багажник лучше разгрузить. Он и так небольшой, лучше на обратном пути его вещами из пещерки Аладдина затарить.

– Согласен! – откликнулся Пищугин.

Магазинчик был скромного размера. По привычке я автоматически заблокировал все точки видеонаблюдения в нём. Единственный продавец, увидев на наших лицах разочарование, тут же засеменил к нам с извинениями.

– Я вижу, господа, вам кажется очень скромным наш ассортимент, но это только из-за небольшой торговой площади. Я могу предложить широкий спектр товаров из различных миров. Просто основной ассортимент хранится на складе, но его можно посмотреть на экране монитора. Присаживайтесь! – Он, лучась любезностью в предвкушении удачной сделки, подвёл нас к угловому диванчику с журнальным столиком. – Что вас интересует, господа?

– Нас интересуют деньги, – усмехнулся Баринов.

Продавец напрягся и тут же попытался нас приструнить:

– Предупреждаю, если вы грабители, то мой магазин оборудован камерами наблюдения и блокирования помещения. И стоит мне нажать вот эту кнопку, – показал он на большой перстень на своей правой руке, – как сюда мгновенно пожалуют и полиция, и моя крыша. А я работаю с самим Жалом! – Продавец гордо огляделся в надежде, что это имя для нас что-то значит.

– Да хоть с самим папой римским, – схохмил Алексей. – Если мы захотим, ты даже пальцем не успеешь пошевелить.

– Лёха, – посмотрел на него Баринов, – не надо дядю пугать. – И, повернувшись к хозяину, пояснил: – Мы не грабители, а, наоборот, торговцы. И хотели бы предложить вам эксклюзивный товар. Мы путешествуем по мирам и честно торгуем разными вещами.

Продавец успокоился и заинтересованно спросил:

– И что у вас есть на продажу? Я, может, с удовольствием прикупил бы кое-какие вещицы…

– У нас есть бытовая алахарская техника, термогенераторы, автоматические печки, есть новинки модной одежды, есть лекарства, немного золота…

– А может, у вас и оружие есть на продажу? – Владелец магазинчика уже мысленно потирал руки в надежде облапошить нас.

Всё-таки прикольный дар достался мне там, на горе. Я прямо чувствовал флюиды наживы, окружающие продавца.

– Если сторгуемся по цене, – вернул его на землю Володя, – то, возможно, и его найдём. Алексей, принеси, пожалуйста, по одному предмету нашего ассортимента.

Когда Лёха показал наш товар, торг разгорелся, как на бирже. Владелец магазинчика всячески занижал реальную стоимость, а Володя, чувствуя его ложь, аргументированно старался поднимать цену. Когда мы наконец сторговались на всю бытовую электронику, ящик с умными платьями, коробку с косметикой, золото, лекарства и парочку британских винтовок в комплекте с патронами, общая сумма сделки перевалила за миллион кредов. Подсчитав всё на своём портативном компьютере, владелец магазинчика вздохнул:

– М-да… Сумма большая, у меня при себе нет такой наличности. – Но, заметив наши недовольные взгляды, тут же поправился: – Мне нужно сделать один звонок, и деньги мне привезут.

– Но только без глупостей, – предостерёг его Алексей, – иначе ваш компьютер… совершенно случайно взлетит в воздух и разобьёт вам голову… насмерть.

И в подтверждение этих слов ноутбук торговца поднялся в воздух и облетел вокруг головы своего владельца. Повисев немного пред изумлённым лицом продавца, комп мягко опустился на столик.

– Как видите, я не шучу, – вежливо улыбнулся на эту демонстрацию Мелихов.

– Вы-ы… колдуны? – заикаясь от страха, спросил продавец.

– Угадали! – усмехнулся Сергей. – И здесь уже некая банда Гвоздя пыталась нас обуть, но теперь стирает свои подштанники.

– Гвоздь? – поразился владелец магазинчика.

Руки его дрожали в нервном тике. Он вскочил и, подойдя к товарной стойке, вытащил из-за неё коммуникатор. – Уверяю вас, господа, что к таким людям я… со всем почтением… Не извольте беспокоиться… всё сделаем в лучшем виде. – Он набрал номер и зашептал: – Да, это я. Да нет… всё нормально… Слушай, мне необходима наличность… миллион. Да. Без сюрпризов, упаси тебя бог! Да, срочно и без обмана. Я проверю… Да, в чемоданчике, крупными купюрами… Да я тебе говорю: очень уважаемые люди! Хорошо, жду. – Вернувшись к нам за столик, пояснил: – В течение получаса привезут. Может, желаете что-нибудь выпить?

– Алкоголь не нужен, а вот чай, пожалуй, можно.

– Минуточку, – кивнул хозяин и, открыв дверь за торговой стойкой, крикнул в темноту: – Жанна, организуй нам чай и всё, что там полагается к нему!

Из прохода вышла девушка, затянутая в корсет, который визуально уменьшал талию и приподнимал грудь. С металлическим ошейником, в ажурных чулочках, в туфлях на шпильке и с кожаными браслетами на руках и лодыжках. Не поднимая головы, она молча поставила на столик поднос с чайником и чашками. Расставила розетки с выпечкой и, поклонившись, удалилась.

Увидев, что нас очень удивило такое поведение и внешний вид девушки, хозяин усмехнулся и пояснил:

– Вы, наверное, в курсе, что у нас разрешено рабство?

Мы кивнули, а он, наливая нам и себе чай, стал рассказывать:

– Рабство у нас узаконено. Многие добровольно ищут себе хозяина. Моя Жанна из таких. Она жила в бедной семье и, чтобы прокормить мать и своих младших сестёр, продалась мне в услужение на три года. По истечении срока она может вернуться к свободной жизни, а может и продлить контракт.

– Расскажите нам поподробнее о вашем мире, – попросил я.

– А что рассказывать? – Хозяин прихлебнул чай, но всё же стал делиться подробностями: – Это длится уже не одну сотню лет. Раньше мы воевали, и побеждающая сторона захватывала себе рабов. Они работали на плантациях, в шахтах, строили, копали, выращивали, воевали… В общем, вся тяжёлая работа ложилась на их долю. Рабов продавали, меняли, убивали… Я думаю, такой период был практически во многих мирах. Но цивилизация не стоит на месте. Техника развивалась, войны становились более техногенными. И кидать неподготовленных рабов в битву стало нецелесообразным. Их использовали только там, где требовался неквалифицированный труд. Но и этот период был непродолжительным. Сейчас выгоднее использовать технику, которая сделает любую работу качественнее и продуктивнее. Но рабство не пропало. Оно перешло на другой уровень и из разряда трудовой повинности в разряд ублажения похоти. В рабство могут обратить насильно или добровольно. Но, следуя букве закона, человек должен подписать бумагу, что он согласен на рабство. Да, понимаю, кого-то могут силой заставить подписать такой контракт, кого-то обманом. Но и добровольное рабство существует очень широко. Хотя на этой почве у нас процветают как государство, так и частные корпорации и мелкие банды… У нас популярны настоящие гаремы, причём не важно, женские, мужские или детские. Кто имеет большие деньги, может позволить себе содержать любые. Хотя у нас существует и налог в государственную казну за каждого раба. Да и контракты можно составлять любые… Вот, например, моя рабыня Жанна, – кивнул он на закрытую дверь, – согласно контракту получает ежемесячное жалованье. Она живёт у меня, я обеспечиваю её едой и кровом, за это она обязуется терпеть все мои сексуальные притязания и прихоти. Я не могу причинить ей серьёзное увечье, но некоторую боль, если я захочу, она обязана выносить. Если кому-то понравится моя рабыня, я могу её продать или обменять, но с сохранением условий контракта. Если же неосторожность владельца приведёт к смерти раба, он платит крупную сумму штрафа в казну и его родственникам, но… кто что будет проверять? На деле смертельный исход для раба довольно частое явление. У нас существуют официальные рынки для продажи рабов. И опять же кто-то сам выставляет свою кандидатуру на продажу, а кого-то продают насильно.

– Ну и сволочи же у вас живут, – сжимая кулаки, злобно прокомментировал Мелихов.

– Есть и садисты, – спокойно отреагировал на вспышку Алексея хозяин. – Им ничего не стоит замучить человека до смерти. Многие из-за жажды власти над человеком приезжают в наш мир. Здесь крутятся огромные деньги и рабский рынок – самый перспективный вид бизнеса.

– И что же, рабы мирно всё терпят и не пытаются взбунтоваться? – поинтересовался Пищугин.

– А кто им даст оружие в руки? – усмехнулся владелец магазина. – Может, где единичные вспышки и бывают, но здесь само государство заинтересовано в развитии подобного бизнеса. И оно стоит на защите интересов рабовладельцев. А для многих добровольных рабов это единственный шанс сытно устроиться в нашем мире. Вы, может, и не поверите, но есть такие люди, которые, даже имея деньги, добровольно отдаются в рабство!

– Да ладно? – не поверил ему Мелихов.

– Да-да! Я лично знаю несколько таких людей, причём это мужики. У них есть собственный бизнес, но они заключают контракт, скажем, на месяц или на полгода и идут в рабство!

– Ну, это с психикой у таких людей нелады, – высказался Володя.

– У нас на Земле таких уродов тоже хватает, – покачал я головой. – А учитывая, что сейчас вся Европа пропагандирует новые сексуальные отношения, я не удивлюсь, если через пару-тройку лет и до России эта зараза доберётся. Да скорее всего, она и сейчас уже есть, просто о ней широко не говорят. Вон, откройте Интернет. Там таких извращенцев пруд пруди. А зайди в секс-шоп, так садомазоатрибутика там процентов восемьдесят занимает. Так что меня здесь ничего не удивляет. Если человек чувствует себя комфортно только в положении раба, туда ему и дорога. А вот больше всего меня возмущает насильное рабство. Вот с этим я смириться не могу.

– Тогда вы можете все ваши деньги потратить на выкуп таких людей, – заявил продавец. – У нас есть подобные меценаты, но весь мир над ними смеётся. Скажем, выкупил такой благодетель раба и отпускает его с миром, мол, иди на все четыре стороны. А ему некуда идти. Нет жилья, нет работы. И этот бедолага идёт на следующий рынок рабов и уже сам продаёт себя в узаконенное рабство. Просто надо думать головой: если ты выкупил человека, то позаботься о его дальнейшем существовании. У нас один философ как-то красиво сказал: «Мы в ответе за тех, кого приручили».

– У нас тоже был такой писатель, – тихо промолвил я. – Антуан де Сент-Экзюпери.

– Вот! А я про что?! – воскликнул продавец. – Ты сначала спроси, хочет ли человек, чтобы его выкупили, чтобы влезали в его жизнь? Может, она ему нравится?!

– Кстати, – обернулся ко мне Володя, – я как-то читал, что, по данным ООН, у нас на Земле сейчас более двадцати миллионов человек находятся в настоящем рабстве. Только представьте: население двух Бельгий – бесправные рабы! Рабство процветает сегодня в ста двадцати четырёх странах мира, включая государства «просвещённой» Европы! Во многих странах существуют настоящие «дрессировочные полигоны»!

– Точно! – воскликнул владелец магазина. – У нас тоже такие места популярны. Ведь самое главное для любого хозяина – это чтобы раб выполнял все его прихоти и в то же время любил своего господина… ну, или хотя бы боялся…

Мы ещё долго обсуждали бы эту неизвестную нам тему, но привезли наши деньги. В магазин вошёл уверенный в себе деловой молодой человек. Одетый, как топ-менеджер, в лёгкое пальто, с ухоженным лицом и причёской, он отличался от виденной нами уличной шпаны. В руках мужчина держал металлический чемоданчик тёмного цвета.

– Здравствуй, дядя, – поздоровался он с владельцем магазина. – Здесь всё как ты просил.

Володя посмотрел на этого племянника, потом на дядю и кивнул:

– Всё точно, без обмана.

Дядюшка показал взглядом на Володю, и племянник передал ему чемоданчик с деньгами. Мы встали, собираясь уходить, а хозяин, протягивая нам ещё купюры сверх того миллиона, поражённо спросил:

– Вы даже не будете пересчитывать деньги?

– А зачем? – удивился Баринов. – Я и так могу точно сказать, что здесь всё без обмана.

Дядюшка ошарашенно застыл, а Володя усмехнулся:

– Уважаемый, вы, видимо, забыли, что мы колдуны и нас невозможно обмануть. Если хотите, я даже точно могу сказать, на сколько вы нас облапошили, но… не пугайтесь, – успокоил он, увидев испуг на лице дяди, – мы позволили вам торговать так, как нас это устраивало. И не в претензии за это.

– Дядя, кто эти люди? – спросил племянник.

– О, мой юный друг! Как я понял, эти люди из мира Земля. И я очень не желал бы никому вставать им поперёк пути. Они уже успели поиметь банду Гвоздя!

– Гвоздя? – изумился племянник. – Они же напрямую с полицией работают.

– Да, – кивнул Пищугин, – и полицейские были так любезны, что отдали нам все жетоны, которые у них имелись в наличии. – Он достал из кармана и показал племяннику разноцветные кусочки пластика, отданные нам патрульным.

– Обалдеть! Они отдали вам даже сиреневый жетон!

– Да, но… что он даёт, они не успели объяснить… – протянул Серёга.

– Этот жетон, – возбуждённо стал объяснять племянник, – даёт право посещать закрытые торги на невольничьих рынках. Там выставляют самый экзотичный и редкий товар. Можно сказать, эксклюзив. Это люди или подобные им существа, привезённые из других миров!

– Суки! – возмутился Пищугин. – Они и в других мирах похищают невольников. И как часто такие торги устраиваются? – обратился он к племяннику. Неприкрытая злость так и сквозила в каждом его жесте и слове.

– Когда как, – побледнев от страха, промямлил тот. – Но это надо ехать в столицу, в Жаркет. Только там проводятся подобные торги.

– Ну что, парни? – повернулся Сергей к нам. – Навестим столицу?

– А почему бы и нет?! – пожали мы плечами и, кивнув на прощание дядюшке с племянником, направились в кем-пер.

Выехав из города по другой дороге, которую также охранял блокпост, мы заметили, что охрана демонстративно отвернулась, когда наш «Странник» проезжал мимо. Усмехнувшись, я подумал, что патрульный, скорее всего, предупредил по рации, что с нами лучше не связываться. А нам того и не надо было. Свернув с трассы в ближайший лесок, я переключился на лётный режим. Компас в моей голове указывал направление. Я поинтересовался у Селены, куда меня ведёт внутреннее чутьё. Та подтвердила, что наш маршрут совпадает с направлением в здешнюю столицу.

– Ну что, парни, – обратился я к друзьям, – по моим ощущениям, маркиз обосновался как раз в столице.

– Так нам туда и надо, – откинувшись в соседнем кресле, высказался Сергей. – Вот только одёжки потеплее мы не купили.

– Да и хрен с ней, – вставая с заднего кресла, потянулся Алексей. – В столице помоднее фасоны найдём. Давайте, пока летим, хоть поедим по-нормальному.

Мы согласились, и я, переключив управление на Селену, пересел за обеденный столик.

До столицы мы добрались к вечеру. Город стоял на берегу огромного морского залива. Завораживающие огни ночного Жаркета были видны издалека. Раньше, летая самолётами, я видел ночные города, но, когда смотришь из бокового иллюминатора – это одно, а когда живописный вид открывается перед тобой из кабины пилота, в моём случае с водительского места, – это совершенно другое. Здесь панорама пейзажа дает обзор на 180 градусов, и сочетание мерцающих на небе звёзд и бело-жёлтых огней города особенно прекрасно.

– Селена, какую площадь занимает эта столица? – спросил я у искина.

– Около четырёх тысяч квадратных километров.

– Ого! А Москва, у нас на Земле?

– Чуть более двух с половиной тысяч квадратных километров.

– М-да… Местные победили. У них и столица больше, и море рядом…

– Да и официально зарегистрированного населения здесь больше, чем в Москве. Там в 2017 году, по данным Росстата, численность составляла 12,5 миллиона человек. А здесь, по последним имеющимся у меня данным, более двадцати миллионов. И я рекомендую снизиться заранее. Вооружённые силы столицы постоянно контролируют воздушное пространство. Мы для них невидимы, но, если приземлимся в черте города, они нами заинтересуются.

– Хорошо, – согласился я. – Снижаемся. Выбери удобное место для посадки.

Приземлившись в тихом лесочке, мы всей компанией вышли наружу. Багира тут же предупредила нас, что пойдёт поохотиться на местную дичь, а мы, посовещавшись, решили остаться на этом месте до утра.

К вечеру заметно похолодало, стал накрапывать небольшой дождик. Поэтому мы вернулись в салон. По рации с нами связались остальные поисковые группы Алахара. Мы сообщили им, что находимся недалеко от столицы, но пока не имеем точных данных о местоположении маркиза. Поисковики подтвердили, что они тоже будут добираться поближе к Жаркету.

Утром мы на антиграве выбрались на местную дорогу и, перейдя в наземный режим, отправились в путь. Селена проконсультировала нас, что, по здешним правилам, в городе можно передвигаться со скоростью до 70 километров в час, а на трассах – до 120 километров в час, и вывела на экран подсказки о местных дорожных знаках. Это очень упрощало управление кемпером. Местные дороги оставляли желать лучшего, но тех, кто ездил по нашим земным трассам, этим было не испугать.

Дорожные блокпосты на этой дороге стояли очень часто. И хотя рядом с постом не всегда стояла дежурная бронетехника, но такая плотность вооружённых патрульных наводила на мысль о не очень спокойной обстановке в столице. Я поинтересовался об этом у Селены, почему их так много.

– Это необходимая мера защиты для путешественников, – пояснила она. – В столицу приезжают как местные жители, так и иноземцы. И для них существует опасность попасть в руки мелких банд, которые промышляют здесь в поисках потенциальных невольников. Все транспортные средства здесь оснащены кнопками тревожного вызова. Если на путешественников совершено нападение, они могут вызвать ближайший патруль на помощь. Не факт, что это им поможет, но психологически есть надежда на защиту. Здесь разрешено оружие, но запрещено открыто его носить. Поэтому жители покупают одежду с элементами внутренней защиты от пуль или бронежилеты под основную одежду. Вечерами ходить пешком и в одиночку по городу очень опасно. Да и на машине не всегда можно укрыться от охотников за живым товаром. Есть определённые районы в городе, куда даже днём лучше не заезжать. Город строго поделён на сферы влияния между крупными бандитскими группировками. Но периодически возникают вооружённые столкновения между ними в случае разногласия по территориальной принадлежности крышевания своих клиентов. Полиция смотрит на такие столкновения сквозь пальцы. Но жёстко наказывает тех, кто залезает на их территорию. Все путеводители советуют своим туристам держать ухо востро. На этой почве расцветает очередной бизнес: ВИП-сопровождение. Эти фирмы предоставляют своим клиентам вооружённую охрану, гарантирующую безопасность при посещении столицы. Такие услуги очень высоко оплачиваются. Помимо этого в Жаркете много развлечений, ориентированных на самый изощрённый вкус: любые наркотики и алкоголь, сексуальные извращения и чипы удовольствий. Это небольшие устройства, вживляемые в тело человека. Считается, что они не приносят такого вреда, как, например, наркотики. И клиент в любое время, если захочет, сможет избавиться от подобного гаджета. Но, как правило, те, кто подсел на киберсекс, стараются приобрести более совершенные устройства. И опять же все путеводители советуют употреблять напитки и пищу только в проверенных заведениях. Неизвестно, что вам могут подсунуть в сомнительных забегаловках. А также пользоваться услугами в лицензированных государством учреждениях…

Мы продвигались по пригороду столицы и убеждались в каждом сказанном Селеной слове. Пешеходов практически не было видно, а если где они и шли, то толпой в пять – десять человек. Опять множество рекламы в стиле садо-мазо. За витринами борделей мы видели девушек, завлекающих редких посетителей заглянуть в их заведение. Выглядели они очень сексуально. Я сразу вспомнил фильм, снятый по популярным комиксам «Город грехов»: «Этот город наполнен преступниками, продажными полицейскими и сексуальными женщинами. Некоторые из них ищут мести, некоторые искупления, а кто-то и того и другого…»

– Парни, – обратился я к друзьям, – у меня ощущение, что мы попали в комиксы. Помните фильм «Город грехов»?

– Точно! – обрадованно воскликнул Баринов. – А я всё никак не мог ассоциировать, где уже видел нечто подобное?! Только он был снят практически в трёх мрачных цветах, а здесь буйство красок создаёт более благоприятное впечатление. Но девушки очень похожи. Особенно их наряды. Выглядят будоражаще-возбуждающе…

– Мужики, давайте уже найдём приличный магазин одежды, – попросил Мелихов. – А то смотрю наружу, и вылезать не хочется. Погода ветреная и промозглая.

Двигаясь по улицам, мы наконец увидели голографическую рекламу солидного магазина одежды. Селена помогла выбрать место для парковки, и мы, оставив Багиру на хозяйстве, дружной толпой отправились выбирать себе тёплую одежду.

Огромные стеклянные витрины и движущиеся манекены давали понять, что это место солидное и дорогое. В магазине стояла охрана, которая потребовала сдать оружие, если такое имеется, но мы показали, что его у нас нет. Спокойно пройдя сквозь детекторы, мы в изумлении остановились в огромном холле, не зная, куда нам нужно идти. В это время к нам подошла симпатичная молодая особа, одетая в деловой офисный костюм успешной женщины, и приятным голосом поинтересовалась:

– Могу ли я вам чем-то помочь?

– Да… девушка. Мы хотели бы купить себе что-то потеплее. Куртку или, может, пальто, – вразнобой попросили мы консультанта.

– Идёмте за мной, – улыбнулась она. – Меня зовут Дон-сия. Я работаю в этом торговом центре менеджером-консультантом. – И девушка повела нас к ближайшему эскалатору. – Могу я поинтересоваться, в каком диапазоне цен я могла бы вам посоветовать более удобный для вас выбор одежды?

– Милая Донсия, – взял её под ручку Пищугин, – нас интересует только качество и практичность.

– Я вас поняла, – улыбнулась девушка. – Тогда сейчас мы пройдём в отдел, где вы сможете выбрать себе последние новинки мужской одежды. – Она обвела нашу компанию взглядом и предложила: – Но если вы захотите появиться в высшем обществе, то я посоветовала бы вам сменить походную одежду на что-то более приличное.

– Мы готовы рассмотреть все ваши предложения, – не унимался Серёга.

Было заметно, что красавица произвела на нашего друга особенное впечатление. Да, она была симпатичной, с хорошей фигуркой, стильно одета, и её парфюм периодически приятными ароматами наплывал на нас. Но и всё! Меня она не цепляла, а вот Пищугин явно был одурманен её обликом.

Немного отстав от компании, я тихонько поинтересовался у искина:

– Селена, проверь, не присутствует ли в местном воздухе какой-нибудь наркотик?

– Наркотика не обнаружено, – так же негромко ответила она, – но духи девушки содержат феромоны, которые оказывают своё воздействие на мужчин, как афродизиак. Также мной обнаружен высокий процент содержания в духах андростенола. Это довольно мощное вещество, призванное повышать сексуальное влечение.

Всё понятно, догадался я. Это один из приёмов успешной торговли. Под такой атакой не каждый устоит, а продать можно всё, что угодно. Но я, как и двое моих товарищей, совершенно спокойно относились к Донсии. На нас феромоны не оказали такого сильного возбуждающего действия.

Девушка привела нас в отдел мужской одежды и предложила пройтись вдоль широкого ассортимента разложенного и висящего товара. Там были и куртки разного фасона, и плащи, пальто и френчи, бушлаты и бомберы. Как оказалось, френч был основной модой мужчин из высшего общества. Причём как для выхода в свет, так и как обычная верхняя одежда. Ценники везде висели самые разные, от пяти тысяч кредов до семидесяти тысяч.

Но мне совершенно неожиданно приглянулся отдельно висящий экземпляр без ценника. Это было что-то среднее между плащом, бушлатом или френчем. Я бы назвал его плащ-обманка чёрного, но с неожиданно ярко-синеватым отливом материала. Глядя на него со стороны, многие подумали бы, что это бушлат, под которым виднеется ещё одна куртка с капюшоном. Причём казалось, что она застёгивается на пуговицы, а на самом деле вдоль всего изделия шла хитрая магнитная застежка, похожая на нашу металлическую молнию.

Продавщица, заметив мой интерес, тут же предложила померить это эксклюзивное изделие. Принеся мне в примерочную комнату мой размер, она помогла надеть его и пояснила:

– Это не местный фасон. Такую одежду привозят нам из одного далёкого мира. Дело в том, что материал её уникален. Это кожа одной редкой каменной рептилии. Её невозможно пробить пулей, а тем более ножом. Даже лазер с трудом разрезает её. Обычно охотники загоняют рептилию в ловушку и травят специальным газом. Потом осторожно и долго разделывают тушу, чтобы снять кожу. Для скрепления выкроек используют природный клей, который добывают также из специальной железы этих рептилий. Процесс долгий, кропотливый и дорогостоящий. Но все затраты окупаются уникальными свойствами изготовленной одежды. Поэтому к ней не требуется покупать бронежилетов или делать дополнительную защиту. Даже капюшон может играть роль защитной каски. В момент удара он становится как каменный, защищая голову своего владельца.

Девушка накинула на меня капюшон и предложила ударить по нему чем-нибудь. Под рукой ничего не оказалось, но продавщица не растерялась, а предложила мне несильно стукнуться головой о стену. Я это сделал. Боли не почувствовал, но капюшон при ударе мгновенно стал жёстким, как металлический скафандр. Я ощупал его и попытался сжать, но ничего не вышло.

– И как теперь мне его сделать мягким? – поинтересовался я у девушки.

– Погодите немного, он сам станет обычным, – улыбнулась продавщица, – примерно секунд десять на это уходит.

И точно, материал быстро размягчился и вновь стал похожим на ткань.

– Здорово! – восхитился я.

А девушка продолжала нахваливать товар:

– И в то же время это лёгкое, тёплое, модное и элегантное пальто.

Я покрутился пред зеркалом, любуясь на себя, а девушка распахнула на мне пальто и стала показывать подкладку:

– Вот здесь на специальных креплениях под мышкой можно спокойно поместить любое оружие, естественно не превышающее длиной полы одежды. С другой стороны есть потайные карманы, которые можно запереть отпечатком любого вашего пальца. Материал изделия не пачкается и не мнётся… Но и цена у пальто, к сожалению, не маленькая. Такое изделие стоит полмиллиона кредов.

«М-да… не хило, – подумал я. – У нас наличности всего-то чуть более миллиона двухсот тысяч на четверых. Если всем такое заказывать, денег не хватит».

– У вас есть такая сумма? – заглянула мне в глаза продавщица. Видимо, наш внешний вид не производил впечатления состоятельных господ.

– На пару пальто точно хватит, – успокоил её я. – Но если всем четверым такие брать, то… возможен ли бартер? Мы можем расплатиться золотыми слитками высшей пробы.

– Я сейчас уточню у нашего начальства, – улыбнулась продавщица.

Пока она ходила консультироваться, я вышел в зал и показал пальто мужикам:

– Оцените, пацаны, этот модный клифт!

– Симпатичное, – согласились они.

А когда я им рассказал об уникальных свойствах этой одежды, то все сразу захотели приобрести именно такие.

– Хрен с ними, с деньгами, – азартно потирая руки, произнёс Серёга. – Зато не нужно каждый раз переодеваться в боевой комбинезон.

Они побросали свои выбранные ранее одежды и стали ждать решения владельцев магазина. Продавщица вернулась не одна. Её сопровождал импозантный мужчина в стильном френче.

– Здравствуйте, господа, – пожал нам руки этот обворожительный господин. – Я управляющий этого магазина Сергиз Град. Моя сотрудница сообщила мне, что вы готовы купить четыре экземпляра этого пальто, но у вас наличности хватает только на два. Я ничего не путаю?

– Всё верно, – согласился я.

– И вы готовы недостающую сумму оплатить золотыми слитками?

– Точно.

– И они у вас с собой?

– Мы готовы принести их из нашей машины.

– Тогда я хотел бы ознакомиться с вашим товаром. Пусть ваши товарищи принесут золото, – взял меня под руку Сергиз, – а мы пока поднимемся в мой кабинет.

Алексей с Сергеем пошли в машину, а мы с Володей, увлекаемые управляющим, стали подниматься на лифте на самый верхний этаж.

Пока мы поднимались, я подумал о маркизе и удивился, когда мой внутренний компас стал потихоньку отклоняться. Повернувшись к Баринову, я поделился с ним этой новостью:

– А наш знакомый куда-то отправился в путь. И судя по моему компасу, он очень быстро передвигается, скорее всего, летит.

Володя посмотрел на меня и кивнул:

– Никуда от нас он не денется.

Лифт остановился, мелодично звякнув колокольчиком, и двери распахнулись, открывая перед нами деловую приёмную. Всё как полагается: дорогая кожаная мебель, стол, секретарша, кадки с зелёными насаждениями. Управляющий предложил нам следовать за ним.

– Жанетта, – обратился он к секретарю. – Организуй нам на… пять человек.

– Хорошо, господин.

Меня озадачило её обращение, но я решил ничему не удивляться, и мы вошли в кабинет управляющего.

– Присаживайтесь, господа, – указал он нам на светлый кожаный диван, стоящий в углу.

Утонув в мягких подушках, я с удовольствием стал осматривать помещение. По структуре размещения мебели он ничем не отличался от стандартного земного офиса. Деловой стол с креслом и монитором. Небольшая стенка с деловыми папками и различными сувенирами. Вот только стену кабинета украшали не совсем привычные фото и картины. На них красовались обнажённые и полуобнажённые связанные девушки.

Заметив мой интерес, управляющий похвалился:

– Я вижу, вам понравились работы нашего известного фотографа Луиджи Панокрито. Это известный мастер подобных инсталляций. Он выставляется в разных странах, но через пару дней обещает дать свою выставку и у нас в столице.

Секретарша вкатила столик, на котором стояли бутылочка местного напитка и небольшие пузатые рюмки, вазочки с нарезанными кусочками фруктов, а также несколько тарелочек с копчёной нарезкой. Подкатив столик к нам, девушка поклонилась и спросила:

– Что ещё угодно господину?

– Жанетта, пока можешь быть свободной.

В это время в кабинет вошли и наши друзья, несущие последний ящик с золотом. Поставив его на офисный стол, ребята опустились на диван рядом с нами. Сергиз достал из ящика своего стола какой-то прибор и направил его на золотые слитки.

– Да, всё верно, – после короткой проверки согласился он. – Это действительно золото высшей пробы. И, судя по весу и курсу металла по отношению к нашей валюте, здесь даже немного больше, чем на миллион кредов.

Володя молча кивнул, соглашаясь с его мнением, и мы поняли, что управляющий вполне адекватно оценил стоимость золота.

– Поэтому, – улыбнулся Сергиз, – мы готовы принять его в уплату за четыре изделия к ещё одному миллиону наличных. А чтобы, так сказать, вы не чувствовали себя обделёнными, я предоставлю вам и приличные костюмы, чтобы вы не выглядели, простите, как деревенские чурбаны в высшем обществе.

Мы переглянулись и согласились на подобный бартер.

– Тогда давайте отметим нашу удачную сделку! – Управляющий раскупорил бутылочку и разлил напиток в пузатые рюмочки. – Это местный фруктовый кальвадос, – пояснил он. – Между прочим, двадцатилетней выдержки.

Он взял свою рюмку в руки и, делая небольшие глотки, с удовольствием стал наслаждаться приятным фруктовым ароматом.

Я как-то читал, что приизготовлении подобного напитка используют строгий отбор определённых сортов яблок и груш. Различные сорта яблок, в зависимости от кислотности, привкуса горечи, содержания сахара и танинов, делятся на четыре категории: горькие, горько-сладкие, сладкие и кислые. Обычно кальвадос на десять процентов производится из горьких сортов, на семьдесят – из горько-сладких и на двадцать – из кислых. Груши сопоставимы с категорией кислых яблок. А правильное смешивание позволяет поддерживать одинаковый вкус на протяжении многих лет. И потом напиток выдерживается в дубовых бочках.

– Кальвадос лучшее средство для поднятия аппетита, – улыбнулся управляющий. – Могу я поинтересоваться, с какой целью вы посетили столицу? Если это секрет, то заранее извиняюсь. Просто я могу вам посоветовать, что здесь можно посетить или где развлечься…

– Да нет, не секрет, – ответил я. – Мы хотим найти одного человека… Он очень много нам задолжал…

– Понимаю, – усмехнулся управляющий, наливая всем ещё спиртное. – Я сразу заметил, что вы не простые люди. Это не бросается в глаза, но, во-первых, я по корпусу транспорта обратил внимание, что у вас используются алахарские технологии и, скорее всего, ваша машина может летать. Во-вторых, вы совершенно спокойно возите с собой большой запас золота, значит, не боитесь, что на вас могут напасть и его отнять. В-третьих, вы купили очень дорогую одежду со специфическими свойствами, значит, вам периодически приходится вступать в вооружённые столкновения.

Я удивился наблюдательности Сергиза, а он продолжил:

– Если вам понадобится моя рекомендация или специфический заказ на определённую службу, то я к вашим услугам, – наклонил он голову. – А так как сегодня удачный для нас день, ибо не так часто мы зарабатываем такие кругленькие суммы, то вечером я приглашаю вас на ужин. Вы где остановились?

– Пока ещё нигде, – закусывая фруктами кальвадос, ответил Баринов.

– Тогда я осмелюсь вам предложить уютное заведение. Это не пафосный отель, но, несмотря на скромные размеры, у него очень хороший сервис. В подобных заведениях предпочитают останавливаться люди, которые не хотят афишировать своё присутствие в столице, но привыкли получать качественное обслуживание. – Он протянул визитку с адресом гостиницы. – Это недалеко от нашего магазина. Тогда я вечером пришлю машину за вами? – с надеждой спросил он.

– Присылайте, – согласились мы.

– Вот и чудесно! – обрадовался управляющий. – А сейчас вас проводят в отдел, и вы сможете померить костюмы. Да… и выбрать остальные экземпляры пальто.

Через полчаса, нагруженные упаковками с одеждой, мы вышли из магазина и, разместившись в «Страннике», двинулись по указанному в визитке адресу.

– Так, мужики, – обратился к нам Сергей. – Бабок у нас маловато, остались последние двести тысяч. Я не знаю, какие у них в гостиницах цены, но нужно будет где-то пополнить наши запасы.

– Может, взломаем местный банк? – оживился Мелихов.

– Лёха, – осадил его Баринов, – вот только без криминала давай.

– Точно, – согласился я. – Если и заработать, то только честно. Тем более управляющий намекнул, что многие состоятельные люди нуждаются в определённых услугах. И если это без криминальной подоплёки, то я подрядился бы. Да, и ещё… Я Володе сказал, а вам не успел. Наш маркиз куда-то отправился дальше, мой компас всё ещё двигается, показывая, что клиент летит. Время у нас имеется, подождём, пока он не остановится на продолжительный срок.

– Согласен, – поддержал меня Пищугин. – Да и хорошо бы в нормальных условиях отдохнуть. Я в ванной полежал бы да на широкой кровати, да кофе в постель…

– «Будет тебе там и ванна, будет и кофе, будет тебе и какава с чаем», – передразнил я его голосом Папанова. – Вытряхивайтесь, приехали.

Гостиница с виду была обычной прямоугольной коробкой. Пятиэтажное здание из стекла и бетона, отделанное мозаичными панелями. Рядом с подобными сооружениями она ничем не выделялась. Но внутри поражала богатым декором. За тонированными стёклами прохожим не было видно, что интерьер соответствовал богатому дворцу эмиратского шейха. Много лепнины и отделки под золото. Стены и колонны облицованы панелями из натурального камня. Дорогая и стильная мебель в лаунж-зонах и на ресепшене. Обслуживающий персонал – только молодые мужчины.

У стойки регистрации нас встретил улыбчивый молодой человек. Поинтересовался, что мы желаем и откуда узнали об отеле. Мы сказали, что нам посоветовал его управляющий магазина Сергиз Град.

– О! – оживился портье. – Это меняет дело. Могу вам предложить суперлюкс. Он находится на пятом этаже нашей гостиницы и состоит из пяти спален и большой зоны отдыха. У каждой спальни своя ванная комната. В суперлюксе есть свой небольшой бассейн и комната с тренажёрами для поддержания физической формы. К каждой спальне прикреплена персональная рабыня, которая выполнит абсолютно все ваши запросы и пожелания. В спальнях встроенны шкафы со всевозможной атрибутикой для развлечения с девушкой.

– А рабыня – это обязательно или можно отказаться? – поинтересовался Баринов.

– А-а-а-а, – улыбнулся портье. – Вас интересуют мужчины?

– Нет, что вы?! – возмутился Володя. – Мы предпочитаем женщин.

– Тогда в чём проблема? – удивился служащий отеля. – Вы можете и не пользоваться её услугами, но это её работа. И так или иначе, девушка будет стараться вам угождать. Вы вправе прогнать её, но тогда она будет наказана, что не смогла удовлетворить нашего клиента.

– Хрен с вами, – махнул рукой Баринов. – Пусть будет девушка.

– Номер вам обойдётся в двадцать тысяч кредов за сутки. Завтрак включён в стоимость проживания. Если вас смущает цена, то могу предложить номера попроще…

– Нас устраивает стоимость, – протянул деньги Пищугин. – Вот пока за два дня, а там посмотрим.

Портье вежливо поклонился и выдал нам карточку-ключ.

– У вас есть багаж? – поинтересовался он.

– Нет, у нас всё в кемпере. Но куда мы могли бы его поставить на стоянку?

– Не извольте беспокоиться. Наш персонал сам отведёт его на охраняемую парковку, находящуюся за отелем.

– Боюсь, у вас это не получится, – усмехнулся я. – В лучшем случае машина просто не сдвинется с места, в худшем – придётся оказывать медицинскую помощь вашему персоналу.

– Я вас понял, – поклонился портье. – Тогда вы сами сможете загнать машину на парковку. Есть ещё какие-либо пожелания?

– Да, – кивнул я. – С нами путешествует домашний питомец из семейства кошачьих. – В вашем отеле разрешено селиться с животными?

– Желание клиента для нас закон, – снова поклонился вышколенный персонал. – Вы без проблем можете использовать пятую спальню для размещения вашего любимца.

Парни под предводительством отельного боя пошли к лифту, а я вернулся в машину и отвёл её на гостиничную стоянку. После чего мы с Багирой поднялись в номер.

Мужики, развалившись на уютных диванах, уже вовсю наслаждались комплементом от отеля (вино, сладости и фрукты). Леха указал на две соседние двери:

– Стас, выбирай любую, мы остальные уже заняли и… Да ладно, – усмехнулся он, – сам всё увидишь.

Я зашёл в ближайшую спальню и обомлел. Нет… всё было красиво и уютно, но меня поразила девушка, стоящая на коленях около моей кровати. Одета она была в стиле рабыни Жанны, которую мы видели в магазине, куда продали бытовую технику. Девушка держала руки за спиной, выставив вызывающе обнажённую и приподнятую корсетом красивую полную грудь. Короткие синего цвета волосы не скрывали её шею в металлическом рабском ошейнике. Ножки в ажурных чулках были очень хороши!

Увидев меня, она наклонила голову и мелодичным голоском произнесла:

– Мой господин. Я ваша рабыня на всё время пребывания в нашем отеле. Вы можете делать со мной всё, что пожелаете, а я постараюсь чтобы время, проведённое в нашей гостинице, оставило у вас только самые приятные впечатления.

Я оглянулся на дверь. Мужики улыбались и подмигивали мне.

– Не боись! – крикнул мне Лёха. – У нас у каждого такой сексуальный персонаж присутствует.

Мне стало интересно, когда я увидел, что Багира вальяжно вошла в соседнюю спальню. Заглянув в дверь, я увидел её, запрыгивающую на кровать, а стоящая рядом рабыня автоматически произносила уже знакомый мне текст о незабываемом времени, проведенном в этом отеле. Стиль, поза и одежда были похожи, отличалась она только ярко-рыжим цветом волос.

– М-да… – протянул я. – Сервис на высшем уровне. Парни, мне срочно надо выпить!

Присоединившись к товарищам, уничтожающим вино, я поинтересовался, что делать с этим сексуальным приложением.

– Я у своей красавицы спросил, – поделился Мелихов, – ты всегда здесь будешь присутствовать? Она ответила, что обязана меня услаждать всеми способами. А если я её выгоню, то её запрут в карцере без еды и питья и будут бить. Я её спросил, насильно ли её заставляют это делать? Но девушка объяснила, что здесь все они добровольно подписали рабский контракт. Ведь работать в престижном отеле не каждому удаётся. А найти без связей или хорошей взятки приличную работу просто невозможно.

– Да они здесь, сволочи, совсем зажрались! – вознегодовал Серёга. – Я много где бывал, и гаремы видел, и настоящих баев, даже при Советском Союзе. Да и рабов мы отбивали, но никто добровольно не шёл в подобное иго.

– Серёга, а что тебя удивляет? – Закусывая вино сочным фруктом, я стал объяснять ему прописные истины: – Мы несколько лет назад были в Таиланде. Там это явление очень распространённое. Многие юноши и девушки идут в сексиндустрию добровольно. Я ходил на трансвестит-шоу. Так переделанные мужики в баб очень красивые. После представления они выходят на улицу и фотографируются с желающими. Примы театра, самые красивые, просят по пятьсот батов. Остальные стоят дешевле и дешевле – до ста батов. И большинство берут кредиты, чтобы переделать своё мужское тело в женские формы. А это уже финансовое рабство, как у нас ипотека. Жизнь у этих трансвеститов коротка, но за отпущенный срок они стараются как можно больше заработать денег, чтобы помочь своей семье. И заметь, всё это добровольно. Так что если здесь девушка без принуждения идёт в рабыни, видимо, у неё нет другого пути.

– Парни, я тут заглянул в шкафчик, который нам рекомендовали, с ассортиментом развлечений для рабынь, так это оказалась небольшая комнатка садиста, – поделился с нами увиденным Володя. – Я не специалист, но там оборудована настоящая дыба, колодки, кандалы, верёвки, плети, цепи… Брр, – поёжился он. – Даже за очень большие деньги я не позволил бы над собой так издеваться.

– Ладно, – подвёл итог я. – Хорошо, что мы нормальные мужики, а не садисты. Кто захочет секса – это ваш выбор. Но нам скоро собираться на ужин, но мне интересно: девушки так и будут сидеть в нашем ожидании? Или их тут кто-то кормит?

Этого никто не знал.

– Тогда я предлагаю заказать дежурный ужин в номер для этих пятерых, мы-то в ресторане будем отрываться.

Парни согласились с моим предложением, и мы пошли приводить себя в порядок. Я захотел помыться с дороги.

Ванная комната, прилагающаяся к моей спальне, была очень большой. Ванна-джакузи, кабинка массажного душа и вся прилагающаяся к этому сантехника выглядели очень привлекательно. На стене я обнаружил пульт управления встроенным медиацентром. Я открыл воду, наполняя джакузи, и стал разбираться с музыкой. Интуитивно понятный интерфейс позволил мне быстро выбрать канал, транслирующий какую-то лёгкую в стиле релакса музыку. Добавив в воду шампунь, я разделся и, включив массажные струи воды, с удовольствием лёг в ванну, закрыв глаза и кайфуя от наслаждения. Через пару минут я почувствовал, что ласковые женские руки массируют мои плечи и шею. Открыв глаза, я увидел над собой лицо рабыни.

– Спасибо, конечно, – смутился я, – но я же не просил…

– Пусть господин не прогоняет меня, – со слезами в глазах попросила девушка. – Иначе меня обвинят в плохом исполнении своих обязанностей.

«Ну, раз такое дело, – подумал я, – кто откажется от расслабляющего массажа?»

Девушка работала профессионально, чувствовался опыт. Я опять закрыл глаза и отдался наслаждению и покою.

Закончив массаж, девушка взяла в руки мочалку и стала натирать ей мои плечи, после предложила подняться в полный рост. Лёжа затылком на бортике ванной, я видел только её лицо, но когда встал в полный рост, то удивился, обнаружив, что девушка была полностью обнажённой. Рабыня залезла ко мне в джакузи и стала натирать моё тело мочалкой, периодически прикасаясь ко мне своей грудью. Естественно, моё мужское естество не могло оставаться безучастным. Я попытался отстраниться, но девушка, наоборот, прижалась к моей спине, одной рукой натирая меня спереди мочалкой, а другой эротически лаская меня. Такого развлечения я не мог долго терпеть и, не сдерживая себя, застонал от охватившего моё тело оргазма.

Ополоснувшись в массажном душе, я переоделся в мягкий халат и вышел в общий холл. Там уже сидел в подобном халате смущённый Лёха. По его глазам и эмоциональному состоянию я догадался, что и мой товарищ не избежал эротической атаки. А обратившись к своему внутреннему дару, понял, что и остальные мои друзья находятся в предвкушении экстаза. Не знаю, это я своим даром спровоцировал такую ситуацию или это обычное явление для подобных гостиниц, но, как говорится, не можешь избежать насилия – расслабься и получай удовольствие.

Я решил заглянуть в комнату Багиры и не удивился, увидев, что рыжая рабыня массирует тело шорка, а Багира млеет от удовольствия, развалившись на кровати.

– Ты как? – спросил я её.

«Хорошая девушка, – услышал я в ответ. – А ты мне давно так не делал».

– Ну, извини! – усмехнулся я.

Вечером, оставив Багиру на хозяйстве, переодевшись в парадные френчи и заказав для девушек и шорка хороший ужин, мы спустились в холл отеля. Селена, как всегда, покоилась на моей левой руке, а карманы оттягивали знакомые артефакты. Перед выходом я привычно покрутил в руках шар предвидения и удивился, разглядев в нём неизвестное мне женское лицо. Оно было бы привлекательным, если бы не властно сжатые губы его обладательницы. Было заметно, что эта женщина привыкла отдавать приказы, а не выполнять их с рабской покорностью.

Зная, что шар не будет просто так показывать мне изображение, я внутренне приготовился к неприятностям. Экзотические пальто решили не брать, планировалось, что нас туда и обратно доставят на машине.

На ресепшене нас ожидал присланный управляющим магазина персональный водитель. Увидев нашу четвёрку, он поклонился и предложил следовать за ним. Перед входом отеля стоял настоящий лимузин. Водитель открыл пассажирскую дверь и предложил занять места. Салон поражал своим великолепием и богатством, сочетая тёмно-коричневый и бежевый оттенки. В отделке салона использовалось натуральное дерево, кожа, алькантара, металлические вставки и пластиковые элементы. Потолок изнутри оказался полностью прозрачным. В стенках лимузина виднелись прозрачные окошечки мини-бара и полок с посудой. И если в задней части салона стоял угловой диван, то перед тонированной стенкой, отделяющей водителя от пассажиров, находилась настоящая кровать!

– Классный шпили-вили траходромчик, – оценил убранство салона Мелихов. Он пересел на кровать и попрыгал немного. – Да, хорошая упругость. Вдвоём – самое то, но если с тобой путешествует толпа народа, хм… это не для меня.

– Я подозреваю, это кровать не для секса, – открыв окошечко с кнопками управления освещением, произнёс Баринов. – Смотри, как подсветка здесь работает. – Он нажал на встроенный пульт, и задняя часть салона погрузилась во тьму, зато кровать ярко осветилась. – Это, скорее всего, сцена. Пассажиры едут и смотрят, как нанятые, например, девушки ласкают друг друга. Не удивлюсь, что здесь тоже есть отсек со специфической атрибутикой.

Мы не стали дальше проверять, что есть в салоне, а наслаждались поездкой, разглядывая город через окна лимузина.

Минут через пятнадцать водитель остановился у морского причала. Выйдя из машины, мы увидели вместо ресторана красавицу яхту. Водитель предложил нам идти к пирсу. Пройдя по мостику на палубу судна, мы заметили, что нас ожидает Сергиз Гард.

– Я очень рад приветствовать вас, мои друзья, на этой шикарной яхте, – радушно встретил он нашу компанию, пожав всем руки. – Она принадлежит моей хорошей знакомой Розалии Аскер, – продолжил он рассказывать, ведя нас по палубе к корме судна. – Здесь собрался небольшой круг творческой и бизнес-элиты нашего города. Я предупредил, что со мной будут ещё четверо моих знакомых – путешественников из далёкого мира. Так что многие захотят с вами поближе познакомиться, – хитро улыбнулся управляющий. – Не волнуйтесь, здесь можно говорить обо всём, никаких ограничений. Ешьте, пейте, веселитесь – всё угощение бесплатно.

Завернув за угол, мы увидели широкие стеклянные двери и веселящуюся публику в салоне. Гостеприимно распахнув створки дверей, Сергиз предложил нам проходить внутрь.

Небольшие, рассчитанные на четырех человек столики, заставленные закусками, расположились у стен зала. У дальней стены расположилась невысокая сцена, на которой танцевала пара профессиональных исполнителей. Яркие бальные костюмы и отточенные движения артистов демонстрировали высший класс. Посетителей было человек тридцать. Среди них виднелись и дамы, одетые в вечерние наряды, в сопровождении своих мужей или любовников. Была и солидная публика в возрасте, и совсем ещё юные создания, вряд ли больше двадцати лет. Скорее всего, чьи-то дети, подумал я. Но когда я осмотрел присутствующих женщин, мне не попадалось лицо, увиденное в шаре. Сев за крайний свободный столик, мы стали оглядываться в поисках выпивки, но к нам быстро подошёл официант и поинтересовался, что мы будем пить. Решив не налегать на крепкие спиртные напитки, мы выбрали полусладкое вино.

В это время матросы отдали концы, и яхта, негромко зарокотав, отошла от причала и направилась к темнеющему горизонту.

После бокала вина и лёгкой закуски официанты стали подавать основные блюда. Мы наслаждались искусно приготовленными тушками мелкой дичи с неожиданным гарниром. Вместо привычного риса или картофеля нам подали яблочное пюре, где чувствовались и хрен, и корица, и ваниль. Очень вкусно! Потом подали красную жареную рыбу, морских креветок, десерт. И что мне больше всего понравилось, порции были приличного размера.

Ну не понимаю я стиль «высокой» кухни. Когда тебе подают огромную тарелку, а на ней лежит крошечный кусочек, например, мяса. Зато вокруг щедро набросаны мелкие цветочки, точки и линии из разного соуса. Эту порцию можно съесть за один присест и уйти голодным, а цена у неё как за хороший обед на троих в ресторане класса пониже. Нет, это не для меня, я люблю, чтобы порция радовала и глаз, и желудок!

Во время ужина на сцене сменялись артисты. Выступали и певцы, и танцоры, и фокусник, всё как у нас на Земле. Но выступление иллюзиониста Мелихов раскритиковал:

– Да шаромыга он! Ну, летают у него на верёвочках столик и трость. Старье всё. Ну, карты он угадывает, даже мы лучше всё это смогли бы показать.

– А ну-ка! – подзадорил его Сергей.

– Да вообще как два пальца об асфальт. Володька может своим чувством угадывать карты, он же знает, врёт человек или нет, а я могу заставить вещи не только вокруг себя летать.

– Тогда в чём дело? – усмехнулся я. – Давай вперёд, а то мы тут думаем, как бабки срубить, а ты уже нашел вариант.

– Минуточку! – уже завёлся Мелихов. – Мне нужно посоветоваться сейчас с Вовкой. А ты, Стас, подбери нам музычку, что-то в стиле Копперфильда, ну и сценический антураж придумай. – Он наклонился к уху Баринова и зашептал, жестикулируя руками.

Я стал вспоминать, что звучало на выступлениях этого прославленного иллюзиониста. Подумал и решил, что классическое исполнение лирической мелодии для полёта предметов будет самое то. Попросил Селену подобрать нечто подобное из земной фонотеки и организовать туманную дымку, стелющуюся по полу. Алексей подошёл к столику Сергиза, пошептался о чём-то и, довольный, подмигнул нам.

Управляющий вышел на сцену и объявил:

– Уважаемые друзья! Наши гости из далёкого мира хотят продемонстрировать вам своё небольшое, но настоящее волшебство. И уверяют, что это не фокусы. Поаплодируем им, господа!

– Селена, давай!

Раздались аплодисменты. В зале полностью погас свет, и прожекторы высветили только сцену, по которой струилась туманная голографическая дымка. Заиграла лёгкая волшебная музыка, и из темноты показались две девушки, наряженные в прозрачные костюмы фей!

Я в очередной раз поразился мастерству, задумке и исполнению Селеной фантомных образов. У фей появились за спиной крылышки, и, взмахнув ими, девушки поднялись и зависли в воздухе. Волшебными палочками в своих руках они стали рисовать узоры, которые, переливаясь радужной дымкой, зависли перед зрителями. Публика восторженно зааплодировала.

Феи синхронно взмахнули палочками, и посередине сцены прожекторы высветили Алексея. Он, улыбаясь, подошёл к краю сцены, поклонился и, направив свои руки к рядом стоящей цветочной вазе, заставил подняться в воздух большой букет цветов. Гроздь, медленно кружась, подлетела к Мелихову и зависла перед ним. А Лёха, входя в роль всемогущего волшебника, стал отделять от букета по цветочку и по воздуху переносить его каждой даме.

Аплодисменты и крики восторга не смолкали. А Лёха махнул рукой, направляя девушек-фей в центр зала, где они стали носиться над гостями, осыпая их сверкающей пыльцой. В это время к нему на сцену вышел Володя, который попросил у фокусника за кулисами колоду карт. Он бросил её над залом, и карты повисли в воздухе, медленно кружась в такт музыке. А Мелихов произнёс:

– Уважаемые господа, это было бы очень просто: дать подержать вам карту и потом угадать её. Мы решили усложнить задачу. Сейчас мой друг-экстрасенс поможет мне угадывать ваш выбор. Любой желающий может взять любую карту и спрятать её у себя, например, в кармане. Я буду вам задавать наводящие вопросы, вы должны на них отвечать только словом «нет».

И Лёха пошёл по банальному опросу. Он спрашивал, какая масть, картинка это или цифра, и, перебирая варианты, точно выдавал результат. Володя знал, когда человек врёт, и подсказывал Мелихову правильный вариант. В конце шоу он заставил все разобранные карты вылететь из рук своих обладателей и вернуться к Алексею.

Шоу удалось на все сто процентов! Публика подходила к нашему столику, все хотели поближе познакомиться, пообщаться, предлагая нам помочь им в том или ином деле. Чаще всего это были варианты проверить своих сотрудников или партнёров, «не врёт ли он мне?».

Не мешая друзьям купаться в лучах славы, я решил выйти наружу и подышать морским воздухом. Вечер был прохладным. Но оказалось, вдоль стоящих у бортов диванчиков, где я решил разместиться, был встроен подогрев. И в своём френче мне было очень комфортно сидеть и наслаждаться огнями ночного города.

Замечтавшись, я не заметил, что кто-то решил нарушить моё одиночество. Немного хриплый женский голос попросил разрешения составить мне компанию. Оглянувшись, я увидел стоящую рядом женщину с властным и жёстким выражением лица, как в шаре предвидения. Одетая в строгое тёмное платье до пят, с глубоким декольте и боковым разрезом, она напоминала актрису из фильма «Эльвира: Повелительница тьмы». Только причёска был не такой пышной.

– Присаживайтесь, – кивнул я на диванчик. – Я здесь не хозяин.

– Я знаю, – присев рядом и прикуривая длинную тонкую сигаретку, сказала она. – Потому что я хозяйка этой яхты.

– Очень приятно, – улыбнулся я. – Значит, вы и есть загадочная Розалия Аскер?

– Почему загадочная? – хмыкнула она.

– Да потому, что вечер продолжается уже пару часов, а гости не видят хозяйку праздника.

– Мне просто скучно. Эта вечеринка ничем не отличалась от сотни предыдущих, пока не появились вы. – Розалия окинула меня взглядом, как бы оценивая.

– Кхм… Мы сюда попали случайно, – откашлялся я, – по приглашению Сергиза Града.

– Я знаю, он предупреждал меня, что будут необычные гости, но не говорил, что вы волшебники.

Я смущённо ухмыльнулся:

– Ну, какие мы волшебники… Как говорил один наш сказочный персонаж, «мы ещё только учимся».

– Учитесь? Очень интересно. А у вас у всех есть необычные таланты или только у ваших двоих товарищей?

– Каждый из нас наделён чем-то недоступным обычным людям.

– Даже так… – Розалия подсела ко мне поближе и, проведя пальчиком по моей руке, с придыханием спросила: – А что можете вы?

– Я, скорее всего, самый слабый из нашей четвёрки. – Оглянувшись на мерцающий в огнях берег, я стал вспоминать свои скромные умения. – Мне пока не дано передвигать взглядом вещи и отличать правду ото лжи, я не умею лечить людей с помощью рук, но могу снять любую боль.

– Любую? А ну-ка сделайте мне больно.

– В смысле?

– Ударьте меня.

– Розалия, да вы в своём уме? Я не бью женщин.

– Представьте, что я ваша рабыня, сделайте мне больно. – Глаза её горели вызывающим огнём.

«Да она маньячка», – подумал я.

– Уважаемая Розалия, там, где я живу, нет рабынь.

– Вот как? Хорошо… – Она осмотрелась и вдруг со всей силы ударила рукой по металлическому поручню. В её ауре мгновенно появилось тёмное пятно. Было видно, что она чувствует сильную боль. Я тут же стал исправлять загрязнившийся участок. – Хм… действительно, уже не болит, – удивилась она.

– Вы потом подойдите к моему другу Сергею, – предложил я, – и он снимет все последствия удара. Не останется даже синяка.

– Это очень полезное умение, – усмехнулась она. – А что ещё вы можете?

– Я могу делиться своей радостью и хорошим настроением с окружающими меня людьми.

– Так сделайте, чтобы все на этой яхте почувствовали радость!

– Это не так просто, для этого и я должен быть радостным.

– Ага… – задумалась она. – Может, покурим травку?

– Простите, но я не курю вообще.

– Тогда выпьем?

– Выпить можно, но стану ли я от фужера радостным?

– Я придумала! – вдруг обрадовалась она. Вскочив, она заглянула в салон и подозвала официанта, шепнула ему на ушко приказ и, довольная, вернулась ко мне на диванчик. – Сейчас я вас угощу одним редким напитком. Не беспокойтесь, это не наркотик. Его можно назвать ликёром, но производят этот нектар в небольших количествах в одном далёком мире, где растут плоды счастья. В этих плодах содержится элемент, подобный человеческому гормону радости – серотонину. Это, так сказать, природный антидепрессант. Но его нельзя употреблять в большом количестве. Можно и глюки словить. А вот сейчас немного нам не помешает.

Официант принёс на подносе две небольшие рюмки с искрящимся напитком. Я взял одну и осторожно понюхал. Ликёр издавал приятный, чуть сладковатый запах. Я макнул мизинец в рюмку и поднёс его к блоку искина.

– Селена, проверь, можно его употреблять?

– Да. В небольших дозах он безвреден для человеческого организма, – ответила она.

Увидев у меня блок на руке, хозяйка яхты хмыкнула:

– Теперь понятно, откуда появились летающие девушки. – Розалия подняла свой сосуд и легонько дзынькнула краем о мою рюмку.

Подождав мгновение, она залпом выпила ликер. Я смело опрокинул свою порцию.

В первую минуту ничего не происходило. Но, взглянув в глаза своей собеседницы, я увидел, что она «поплыла». Нет, это был не пьяный взгляд. Глаза Розалии заискрились живым и радостным блеском. А я почувствовал, что меня отпускает напряжение. Мир вокруг стал шире и дружелюбнее. Я будто потерял свой немалый возраст. Тело стало легче. Я ощутил, что земное притяжение не властно надо мной. Мысль была яркой и четкой: как прекрасно и здорово просто жить! Мне стало так хорошо, что я захотел обязательно этим со всеми поделиться и распахнул себя всему миру. А звёзды всех галактик закружили меня в своём сверкающем хороводе…

Очнулся я полураздетым, лежащим на полу, в обнимку с полуобнажённой хозяйкой яхты. Наши вещи были разбросаны по всем уголкам палубы. Выскользнув из жарких объятий Розалии, я быстро оправился. В салоне было тихо. Осторожно заглянув внутрь комнаты, я в сердцах заматерился от увиденной картины.

Это походило на финал свингер-вечеринки. Публика, раздетая и полуодетая, сидела и лежала по всему помещению. Самое интересное, у всех на устах застыло непомерное счастье. Я разыскал своих товарищей и стал осторожно их вытаскивать из-под партнёрш. Совершенно осоловелыми, но довольными глазами они оглядывали окружающий бедлам.

– Стас, ты давай завязывай устраивать подобные флешмобы, – застёгивая брюки, попросил Серёга. – Всё было настолько здорово, что предъявлять претензии я не стал бы, но… тут были и юные создания, кто их знает, как в этом мире с нравственностью?

– Парни, меня накрыло так, как никогда в жизни! – возбуждённо затараторил Алексей. – Я не испытывал таких эмоций вовек! Стас, ты наркоты, что ли, объелся?

– Да нет, – передёрнул я плечами. – Но хозяйка судна угостила меня редким напитком из плодов счастья. Я и не думал, что будет такая реакция. Сам улетел, словно в космос.

– Да… – оглянулся в поисках своей одежды Володя, – оторвались на славу. Слышите? – подняв палец, обратился он к нам. – Вроде моторы яхты не работают… Пойду гляну, как там команда.

Я вышел за ним на палубу и увидел, что Розалия уже оделась и смущённая сидит на диванчике и нервно курит. Увидев мою улыбку, она робко улыбнулась в ответ и произнесла:

– Да… А ты говорил, что самый слабый из всех волшебников. Устроить такое… Я полностью потеряла контроль над собой… – Она глубоко затянулась сигаретой. – Больше не хочу спрашивать, что вы ещё можете. Как бы не попасть впросак.

Я сел рядом и посмотрел на часы. После распития ликёра счастья пролетело два часа. На улице стояла поздняя ночь. Вернулся Володя, и мы услышали, что винты яхты вновь зарокотали, разворачивая судно в обратный путь. К нам на воздух вышли и Сергей с Алексеем, пояснив, что публика стала приходить в себя, но, к счастью, без истерик и скандалов.

Судорожно докурив сигарету, Розалия встала и оправила платье. Её лицо вновь стало жёстким и властным. Оглядев всю нашу компанию, она обратилась к нам с неожиданной просьбой:

– Вижу, вы парни необычные. Поэтому хочу предложить вам выгодное дело. У меня есть один старый знакомый бизнесмен. Как-то на одной совместной вечеринке я проиграла ему желание. Стала его рабыней на один день. – На скулах Розалии заиграли желваки. – Что он со мной только не вытворял. Да я всю жизнь вертела мужиками, как хотела, а тут… – Вспоминая об этом, Розалия нервно поёжилась и достала очередную сигарету. Раскурив её, она нервно затянулась несколько раз и, успокоившись, продолжила: – Этот бизнесмен заядлый спорщик. Спорит по любому поводу и на любые суммы. И к сожалению, очень редко проигрывает пари. Я не уверена, что смогу выиграть у него желание и вдоволь поиздеваться над этой скотиной, но хотя бы развести его на бабки – мечта моей жизни. А вы с вашими талантами могли бы мне в этом помочь. Прибыль делим пополам.

– Сколько у нас есть времени на подготовку? – сдержано спросил Володя.

– Завтра вечером этот человек устраивает небольшой фуршет в одном известном ресторане в честь приезда в столицу известного инсталляционного фотографа Луиджи Панокрито. Вряд ли вы о нём слышали…

– Ну почему же, – усмехнулся я, – не такие уж мы профаны. Слышали и видели его работы с обнажёнными и связанными фотомоделями.

– Ценю ваш кругозор! – парировала Розалия. – Маэстро бондажа открывает послезавтра свою персональную выставку, а вот перед ней будет присутствовать у Серджа Танако. Так зовут моего мучителя… У меня есть приглашение на вечеринку, и не важно, сколько людей будет меня сопровождать. Хорошо, если вы придёте на неё со своими спутницами, тогда это не вызовет пристальный интерес службы безопасности мистера Танако.

– Времени катастрофически мало, – задумчиво потирая ладони, произнёс Володя. – Я как-то в своё время писал кандидатскую диссертацию на тему НЛП (нейролингвистического программирования) и знаю некоторые методы для обработки клиентов. Но острый дефицит времени не позволит нам применить особенно эффективные приёмы. Поэтому нам остаётся воспользоваться самыми простыми действиями. Нам необходимо узнать, где он живёт, его привычки, пристрастия, интересы, сопровождение и тому подобное.

– Здесь я вам смогу помочь! – Розалия достала из своей сумочки палочку информационного носителя. – Я давно стала собирать на него подробную информацию. Да и найти его легко. Он остановился в той же гостинице, что и вы. А вот программа вечера, – протянула она яркий флайер. – Здесь и представление, и благотворительный аукцион, ну и застолье.

Я с помощью Селены скопировал данные и спросил:

– В каком часу и в каком ресторане будет проходить вечеринка?

– Ресторан «Галактика» в девятнадцать ноль-ноль.

– Хорошо, мы что-нибудь придумаем. Ждите нас в назначенное время у входа в ресторан…

Спали мы в эту ночь очень мало, но, чтобы голова хорошо работала, пришлось воспользоваться настойкой, подаренной мне травницей Баженой, когда мы в первый раз посетили Гедер. Две капли на стакан чая – и мозги у нас заработали на полную мощь. Володя предложил простой способ программирования клиента на определённое число. Когда тебе всё объяснили, оказалось, что особенного секрета здесь и нет. В магазинах грамотные маркетологи, изучив психологию человека, с первых шагов посылают программные установки. Разве вы не замечали, что, зайдя в супермаркет только за хлебом, вы выходите оттуда с кучей вещей, которые вы и не собирались покупать? Всё это скрытое программирование. Так и в нашей ситуации необходимо было запрограммировать мистера Танако на запоминание определённого числа. Мы выбрали число 22. Предположив, что в крови клиента, судя по фамилии, есть частицы японской крови, мы не стали останавливаться на популярных в Японии цифрах 6 и 8 и непопулярных 4 и 9. И когда мы его увидели, то не ошиблись в своём предположении. Лицом он походил на японца, но вот телом превосходил эту невысокую земную нацию. Мощный спортивный мужчина ростом под два метра, он внушал своим видом спокойствие и доверие. Но в то же время не казался инфантильно добрым. Иногда черты его лица принимали властное и жёсткое выражение. И вот с этим клиентом нам и предстояло работать.

Огромную помощь в разработке стратегии нам оказали, как ни странно, собственные рабыни. Зная весь персонал отеля, они помогли устроить так, чтобы эта цифра ненавязчиво мелькала на пути следования мистера Танако. Это были сверкающие значки у отельных боев и швейцара. Официант, накрывая завтрак, выкладывал из салфеток пару змеек, напоминающих эту цифру. Даже парочка персональных рабынь бизнесмена приложила к этому определённые усилия.

Мы с помощью управляющего гостиницы нашли волонтёров, которые по пути следования автомобиля к ресторану играли роль якорей с цифрой 22. Даже доставщик горячей еды, нацепив на борт своей машины рекламу «При заказе 22 блюд вы получите скидку в 22 %», вёл себя вызывающе, обгоняя лимузин мистера Танако.

Да и вопрос с девушками решился без проблем. Рабыни не отказались сыграть роль светских дам. Хотя пришлось предварительно провести над ними психологическую и экстрасенсорную обработку.

Предупредив Сергиза, что мы хотим прокатиться по городу на кемпере вместе с рабынями, получили добро от управляющего отелем. Забравшись толпой в «Странник», мы достали из коробки алахарские дизайнерские платья, которые сами могут менять фасон, и предложили их девушкам. Ошейники мы разблокировали с помощью Селены. Косметика и украшения также были в наличии. Через час в наших спутницах никто бы не узнал бывших рабынь. Но самой главной фишкой, или секретным оружием, была наша пятая спутница – это любимая рабыня Танако. Девушки уговорили её присоединиться к нашей компании. Мы не стали их всех знакомить с планом предстоящей операции. Когда человек не знает, что его ожидает, он ведёт себе более естественно.

Правда, пришлось над любимицей тщательно поработать. Сергей убрал все синяки и порезы на руках и лице. Девушки взяли напрокат парики, сильно меняющие внешность. И чтобы рабыня Танако не комплексовала, мы попросили Багиру сыграть роль сопровождающего домашнего животного, заодно и поддерживать в ней необходимый нам позитив.

Это надо было видеть, когда из кемпера перед рестораном вышла стильная девятка гостей. Розалия от восторга засмеялась, как девчонка, и захлопала в ладоши. Четыре эффектные пары с дамами в вечерних нарядах плюс девушка со сверкающим поводком, на котором сидел экзотический зверь. Сержантский ошейник шорка подходил для этого в самый раз. Мы трое нацепили свои «Серебряные звёзды». Со стороны они смотрелись как дорогое украшение. Розалия обнялась с нами, как со старыми знакомыми, и провела на тщательно охраняемую территорию ресторана.

Огромный куполообразный зал «Галактики» был оформлен в футуристическом техностиле. Потолок сверкал звёздными скоплениями. Вышколенные официанты бегали в сверкающих комбинезонах, оформленных под скафандр. Стены и перегородки помещений напоминали ломаные конструкции, изменяющие пространство зала в совершенно немыслимых пропорциях. На небольшой сцене оркестр играл лёгкую приятную музыку. Публика была самой разнообразной. Кто-то в дорогих костюмах и платьях с бриллиантами, а кто-то одет вызывающе крикливо. У нас таких людей зовут фриками. Пусть над ним смеются, пусть обсуждают, но зато он в центре внимания. Мы явно выделялись среди гостей. Девушки разобрались, как управлять фасоном платьев, и на глазах у изумлённой публики меняли обличье от чопорности до откровенной сексуальности, постреливая в публику смешливыми взглядами.

Мы зарегистрировались перед предстоящим аукционом и попросили дать нам карточку под номером 22.

Розалия отвела нас к фуршетному столику, и мы поделились с ней планом предстоящей операции. Ей необходимо было постоянно провоцировать Серджа Танако на мелкие пари, пока он не созреет окончательно. И пусть ставки постоянно растут. А во время аукциона подвести его к выбору любой цифры, которая ему приглянется, и предложить, что она сможет её угадать.

За время концерта мы подпоили и постоянно веселили рабыню, которая прислуживала Танако. И во время аукциона выпустили нашу наживку. Девушка, веселясь, азартно участвовала в повышении ставок. Не заметить её было просто невозможно. И якорь сыграл свою роль. После торгов Розалия подошла довольная и похвасталась, что с нашей помощью она умудрилась заработать пять миллионов! И деньги уже у неё, но мистер Танако, озабоченный таким проигрышем, предложил удвоить ставку. И она подошла посоветоваться с нами, стоит ли продолжать спор или лучше воздержаться? Кинуть на десять лямов этого засранца очень хотелось бы. Но условия спора она считает невыполнимыми.

– А в чём, собственно, заключается пари? – поинтересовался Баринов.

– Мистер Танако увидел, что я подходила к вам и что мы знакомы. Он также видел вашего экзотического зверя и предложил поставить на него в бойцовской схватке. Бой должен происходить с его любимцем Лигром. Это специально выращенный гибрид – помесь самца льва и самки тигра. Зверь молодой, чуть старше одного года, но очень злобный. Этому способствуют постоянные тренировки животного. Танако выставлял его на бои с разными зверями и гибридами. Но никто не смог его победить. Поэтому он готов поставить десять миллионов против моих пяти.

– Да-а… – задумался Володя. – Здесь мы не сможем решить, потому что Багира принадлежит Станиславу, и это его выбор. Ты как, Стас?

– Ребята, вы же в курсе, что об этом нужно спрашивать Багиру. Хотя я был бы против такого боя. Она ещё молодая, даже года нет…

«Я согласна», – услышали мы мнение шорка.

– Подожди, Багира… Ты уверена в своих силах? Ведь тебе предстоит бой с тренированным и безжалостным бойцом?!

«Я уверена, – не смутилась Багира. – Ведь в случае превосходства противника я могу рассчитывать на вас?»

– Мы тебя не бросим.

«Тогда соглашайтесь на бой». – Багира невозмутимо посмотрела на Розалию и хрипло заурчала на своём языке.

Розалия удивлённо следила за нашим, как ей казалось, односторонним разговором и нерешительно поинтересовалась:

– Я не ошиблась? Животное понимает, о чём мы говорим?

– Да, понимает, – ответил я. – И она согласна на бой.

– Я в очередной раз восхищаюсь вашими талантами, парни! – восторженно вскликнула Розалия. – Даже если я проиграю, то всё равно нисколько не жалею, что судьба свела меня с вами.

Аскер ушла предупреждать Танако о предстоящем бое, а мы сели советоваться, чем сможем помочь Багире в критической ситуации.

– Возможно замедлить зверя с помощью защитного периметра Селены, – озвучил я.

– Я могу дистанционно работать с внутренними органами Лигра, – напомнил Пищугин.

Лёха предложил вариант без Селены, но путать лапы также с помощью своих возможностей. Но Багира, выслушав все наши предложения, успокоила:

«Всё это делайте только в крайнем случае. Я и сама могу за себя постоять. Даже дистанционно я могла бы приподнять противника и ударить его о землю, но мне хочется проверить себя только на скорость и силу, данные мне от природы».

– Ну да, – усмехнулся Баринов, – мы просто забыли, что Багира теперь и человека сможет поднять в воздух. Но у меня ощущение, что мистер Танако имеет запасной туз в кармане и нам всем стоит быть осторожными.

Я обвёл гостей взглядом и наткнулся на встречный взгляд мистера Танако. Он изучал меня, как противника, а внутренние чувства подсказывали мне, что японец спокоен и уверен в своих силах, но в то же время чему-то усмехается.

Вернувшаяся к нам Розалия Аскер, возбуждённая предстоящей схваткой, поделилась свежими новостями. Пари заключено. Для боя сюда должны привезти специальную арену. Это не обычное устройство. Где заказал его изготовление мистер Танако, неизвестно, но оно снабжено силовым полем, которое блокирует действия всех известных ему артефактов из Заброшенного мира. Оказалось, многие его противники, выставлявшие своих животных, пытались помогать им. И бизнесмен приобрёл силовой кокон эллинского происхождения, который блокирует любые энергетические вмешательства.

– Так, мужики, – передёрнул плечами Пищугин. – А вот и первый сюрприз, и, чувствую, не последний.

Яоглянулся на сидящую рядом Багиру.

«Всё в порядке, – ответила она мне. – Не переживай, я справлюсь».

Девушки-рабыни, почувствовав наше напряжённое состояние, пытались лаской снять негатив, но нам было не до этого. Всех охватило предчувствие предстоящего боя.

У ресторана был приличного размера внутренний дворик, куда и решили поставить арену. Вернее, это мы так думали, что будет арена, как в цирке, но всё оказалось гораздо проще. Посередине двора воткнули телескопический шест высотой два метра, на вершине которого располагался кристалл размером с яблоко. При активации кристалла он создавал силовой купол с радиусом в два метра. Это поле нейтрализовало действие известных артефактов и не давало животным покинуть пределы арены.

Погода на улице была прохладной, поэтому мы попросили девушек не выходить из кемпера, а сами переоделись в купленные куртки. Мы в очередной раз пожалели, что оставили дома согревающие кольца. Как-то привыкли, что на Алахаре всегда тепло. К тому же часто бывает, что, собираясь в поездку, что-то да забудешь.

Публика, наслышанная о предстоящей схватке, также переодевалась в тёплые одежды и выходила наружу, чтобы насладиться редким зрелищем.

Нам пришлось немного подождать, пока привезут Лигра. А когда на поле появилась клетка с этим гибридом, то я пожалел, что так легкомысленно дал уговорить себя Багире на схватку. Хищник по своему размеру не уступал взрослому тигру. Хотя это и был гибрид между львом и тигрицей, но у Лигра практически отсутствовала львиная грива, а тело было покрыто размытыми полосами. Мощные лапы и солидные клыки хищника превосходили длинные лапы и небольшие челюсти Багиры. Конституция шорков была заточена на скорость, но круг диаметром четыре метра практически сводил на нет эти преимущества. Да и весовая категория у них была разной, Лигр был раз в пять тяжелее Багиры.

Я заметил, что и Багира внимательно рассматривает своего соперника.

– Что ты думаешь? – поинтересовался я у нее. – Справишься с таким?

«Крупный зверь, – мысленно ответила мне Багира. – Но глупый. У него хорошие рефлексы, и он сильнее меня. И узкое пространство для схватки – это его преимущество. Придётся покрутиться, но думаю, я справлюсь. Он зря недооценивает мои челюсти. Лигр привык рвать мясо, а мои зубы рассчитаны на то, чтобы резать плоть. Самое главное будет не попадаться на его прямые удары».

Я внимательно рассматривал Лигра и внутренним взором заметил, что в животном идут энергетические каналы. Чёрт! Оно было наполовину киборгом с усиленным скелетом и повышенной мускульной реакцией.

Я подошёл к Розалии и предложил отменить схватку, потому что это была чистая подстава. Она ужаснулась новости и быстрым шагом отправилась к Серджу Танако. Нам неслышно было, о чём шла беседа, но, судя по оживленной жестикуляции Розалии, она не смогла убедить хозяина зверя в своей правоте. Расстроенная, она вернулась к нашей компании и пожаловалась на Серджа:

– Эта скотина отказывается аннулировать пари. Он говорит, возможно, что и наш зверь не животное вообще. Спор был заключен на схватку, а чем там могут обладать бойцы, никаких условий они не обсуждали.

Кто-то из гостей взял на себя роль букмекера и принимал ставки на поединок. У нас после аукциона оставалось всего пятьдесят тысяч кредов. Но на шорка принимали один к десяти. Лёха взял наши деньги и поставил на Багиру всю имеющуюся наличность. Два помощника Танако завели Лигра в центр круга и, отстегнув крепкие поводки, в испуге скрылись за толпой гостей. Багира зашла на поле сама.

Мистер Танако достал из кармана непонятный нам предмет и активировал кристалл на шесте. Землю накрыла прозрачная мыльная дымка. Я тут же попросил Селену просканировать этот купол.

– Неизвестная мне энергия, – ответила она. – Характеристиками напоминает силовой кокон эллина, которого мы встретили в мире Медина. Предварительный анализ показывает, что я не могу эффективно использовать Защитный периметр, а также это поле непроницаемо для любых артефактов.

Своим внутренним зрением я рассматривал неизвестный мне рисунок силового кокона. Он отличался от виденных мной раньше энергетических полей. И он не был сплошным. Своей структурой он походил на снежинку, которая множилась подобно фракталу. Я попробовал применить своё воздействие, но кокон даже не шелохнулся. Энергия была непроницаемой и в то же время необыкновенно красивой.

«М-да… такого поля мне ещё не приходилось видеть», – подумал я, завороженно рассматривая морозные узоры.

Помощник мистера Танако объявил о начале схватки. Сердж достал небольшой свисток и дунул в него. Свиста мы не услышали, но звуковой удар пор ушам дал мне понять, что это был мощный ультразвук.

Лигр мгновенно отреагировал на команду и кинулся к тому месту, где только что стояла Багира. Махнув когтистой рукой по пустому месту, он разочарованно зарычал и вдруг подпрыгнул, огрызнувшись назад.

Зрители недоумевали, что произошло, а мы вторым зрением видели, что Багира, применив камуфляж, укусила его за ногу и успешно стала уворачиваться от мощных лап. Я понял её тактику: разгрызть усиленный скелет ей не хватало сил, но наносить болезненные раны, чтобы измотать противника, было удобнее всего.

– Что случилось?! – воскликнула Розалия. – Где ваш зверь?!

Мы улыбнулись:

– Багира просто стала невидимой, но она атакует Лигра в свойственной ей манере. У нас тоже есть свой секрет.

Розалия засмеялась счастливым смехом и с головой окунулась в это неожиданное зрелище.

Я вычленил взглядом Танако и заметил недоумение на его японском лице. Он не понимал, с чем столкнулся его зверь. А Багира на мгновение появилась, обозначив себя, и тут же опять исчезла, атакуя противника с неожиданных позиций. Лигр ревел не переставая, судорожно передвигаясь по арене, разбрызгивая капли крови, текущие из порезов на его конечностях. Он был в растерянности, где его соперник, а Багира продолжала наносить резаные раны по его лапам.

Зрители сообразили, что эта кошка не так и проста, и те, кто поставил на Багиру, ревели от восторга.

Танако достал свисток и прогудел в него новую команду. Лигр на мгновение застыл, а через пелену защитного поля я увидел, что сигнал заставил активизироваться импланты, находящиеся около его глаз.

Хищник наконец увидел своего врага. Восторженно зарычав, Лигр бросился атаковать Багиру. Вот тут стало не до смеха. Я видел, что шорку трудно уворачиваться от мощных лап на тесном поле арены. И когти хищника нет-нет да и наносили раны Багире.

Мой мозг работал на пределе. Было понятно, что Лигру нужен хороший удар – и Багира будет обречена, но мы ничем не могли ей помочь, наши возможности блокировались силовой защитой.

«Думай, думай! – кричал я себе. – Если не можешь помочь делом – помоги советом!» О! – осенило меня, и я стал внимательно рассматривать тело Лигра. В районе грудной клетки я заметил основной контроллер, управляющий имплантами зверя. Если его повредить, Лигр потеряет свои супервозможности. Но контроллер защищён мощным костным скелетом, который Багира не сможет перегрызть. Вот если бы его сдвинуть в мягкую брюшную полость… А кто сказал, что это невозможно?!

«Багира! – мысленно заорал я ей. – Внутри хищника есть вот такое устройство. – Я послал Шорку образ контроллера. – Если ты сможешь его сдвинуть к брюшной полости, то тебе не составит труда повредить его. А без этой штуки Лигр станет обычным зверем!»

«Спасибо! Я поняла», – ответила она мне.

Все так же ускользая от атак хищника, Багира приступила к выполнению плана. Я заметил, что контроллер стал двигаться в нужном направлении. Лигр, видимо, почувствовал, что в его организме происходят непонятные изменения, он остановился и жалобно завыл. Танако судорожно засвистел новые команды, но было уже поздно. Багира атаковала Лигра, проскользнув между его лапами под телом, и когтями и зубами вцепилась в его незащищённое брюхо. Из открывшейся раны раздался треск, и посыпались искры повреждённого контроллера. Лигр вновь взвыл от боли, а Багира, уже не скрываясь, стала атаковать его, нанося многочисленные резаные раны.

Зрители вопили от восторга. Впервые непобедимый зверь получил отпор от своего меньшего собрата. Чтобы спасти любимца, Танако снял защитный кокон. Лигр, подвывая от боли и страха, поджав хвост, позорно сбежал с поля боя.

А израненная Багира села в центре арены и, задрав вверх голову, запела свою боевую песню победы!

Из ресторана мы уезжали героями. Пищугин тщательно поработал над ранами нашей подруги, приводя тело шорка в надлежащий вид. Девять миллионов кредов в четырех чемоданах были нашей наградой за этот вечер. Семь с половиной честно отдала нам счастливая Розалия, плюс миллион она добавила за победу Багиры, обещая любую помощь, если мы в чём-то будем нуждаться. И полмиллиона – это был наш выигрыш в ставке за победу Багиры. Аскер заодно пообещала оплатить все наши гостиничные расходы, сколько бы дней мы там ни жили.

Вспомнив о маркизе, я вновь увидел, что стрелка моего компаса изменяет направление. Жозе де Корвалью возвращался в столицу.

В награду за помощь мы предложили девушкам выкупить их контракты из отеля и компенсировать потерянную прибыль. Они с восторгом приняли это предложение, но четверо попросили временно отложить его исполнение. Пока мы не покинем столицу, они хотели быть рядом с нами. И только пятая рабыня попросила освободить её немедленно, опасаясь, что мистер Танако может жестоко отыграться на ней за сегодняшний проигрыш. Сумма её контракта составляла сто тысяч кредов. Вернувшись в отель, мы быстро оформили все необходимые бумаги с управляющим. А девушке в благодарность за помощь подарили ещё и умное платье.

Утром, умиротворённые и выспавшиеся, мы решили заняться поисками маркиза. Стрелка внутреннего компаса стояла не шелохнувшись. Попросив Селену высветить нам карту города, я отметил сплошной линией её направление, и мы стали помечать пересекающиеся районы и кварталы, в которых мог бы жить Жозе де Корвалью. Таких оказалось несколько десятков. Да, подумал я, жаль, что моё чувство нельзя использовать с большой точностью. А то было бы просто, методом триангуляции засечь точный пеленг. А тут всё примерно, только общее направление. Пришлось после завтрака сесть за руль «Странника» и объезжать их все по порядку.

Поиск занял у нас весь день, но всё же мы добрались до места его проживания. Это был престижный загородный район. Как только мы стали его объезжать, стрелка внутреннего компаса начала изменять своё направление. И чем ближе мы подбирались, тем точнее становился мой пеленг.

Вспоминая алахарский замок Жозе де Корвалью, мы ничуть не удивились, когда увидели новое место его обитания.

Во-первых, это был закрытый для посторонних район. Огороженный высоким забором с датчиками слежения и военизированной охраной, этот жилой массив состоял всего из шести престижных зданий. Даже, скорее всего, не зданий, а дворцов. Каждый имел большой приватный земельный надел, также дополнительно огороженный.

Во-вторых, вдоль всей территории постоянно передвигались вооружённые патрули, охраняя покой своих хозяев. И как мы подозревали, у владельцев дворцов присутствовала и персональная охрана.

В-третьих, все здания имели защитные силовые купола, не уступающие алахарскому замку маркиза. И если бы нам пришлось атаковать один из дворцов, то, скорее всего, соседи не отказали бы в вооруженной помощи своему собрату. Следовательно, нам противостояли бы силы в шесть раз больше, чем были в замке на Алахаре.

Запеленговав дворец Корвалью, мы связались на общей волне со своими коллегами-поисковиками, предложив собраться всем вместе и подумать, как нам вытащить из норы клиента. Место встречи выбрали в тихом месте на глухой окраине столицы.

Поисковики прилетели поздно вечером на пяти военных ботах, и мы с ними стали решать поставленную нам задачу.

Прямая атака исключалась. Это было бы просто самоубийством. Но как выманить маркиза наружу, нам пока придумать не удавалось. Один из командиров поинтересовался, как в подобных случаях поступают у нас на Земле.

– Есть разные варианты охоты на хитрого зверя, – стал рассказывать Пищугин. – Если нужно выгнать, например, лису из норы, туда запускают таксу. Это такая порода собаки, которая может передвигаться в длинных и узких подземных коридорах. Собака выгоняет спрятавшегося зверя на ожидающих снаружи охотников. Можно оставить вкусную приманку с ловушкой-капканом. Можно просто сидеть в засаде и ждать, пока зверь проголодается и сам вылезет наружу.

Ждать – это не наш вариант, решили все присутствующие. А вот приманка – хорошее предложение. Но что может служить приманкой для Корвалью? Мы пришли к единому мнению, что необходимо собрать побольше информации о клиенте. Договорившись держать связь, мы вернулись в отель. Пока ехали обратно, мне пришла в голову здравая мысль: встретиться с Розалией Аскер и попросить её помочь нам в сборе информации о жителях этого посёлка. Заехав в порт, где стояла её яхта, мы попросили Аскер о встрече. Несмотря на позднее время, Розалия не отказала новым друзьям в помощи и утром следующего дня с курьером отправила нам всё, что ей удалось разузнать.

Оказалось, эти дворцы принадлежат состоятельным особам, которые завели в своих поместьях настоящие гаремы из невольниц. Не обделены они и тщеславием. Владельцы постоянно соперничают друг с другом, хвастаясь приобретёнными новинками. И не пропускают ни один закрытый аукцион, на котором можно приобрести раба или человекоподобное существо из другого мира. На этот аукцион трудно попасть. Необходимо иметь определённый жетон, дающий своему владельцу право присутствовать в подобном месте и заплатить внушительную пошлину, точнее, взнос в размере одного миллиона кредов. Каждый раз место и время аукциона меняется. Но есть постоянная контора, куда желающему принять участие в аукционе необходимо прийти и заплатить вступительный взнос. Только после этого ему сообщат место проведения торгов. Насколько ей удалось узнать, ближайший аукцион состоится послезавтра. И если мы поторопимся, то сегодня сможем пройти регистрацию. Адрес конторы был указан.

– Ну что, парни! – подмигнул я друзьям. – По-моему, это сладкая приманка для нашего клиента.

Все согласились, что с подобной жаждой власти, пусть и не в масштабах страны, но хотя бы в собственном поместье, маркиз вряд ли откажется от этого аукциона. Тем более ему наверняка, как новому постояльцу, захочется утереть носы своим соседям.

Прихватив наличные, мы отправились по указанному адресу. Контора оказалась букмекерской, но стоило нам предъявить сиреневый жетон, как нас вежливо сопроводили в другую комнату, где мы оформили участие в торгах. За миллион кредов нам дали скромную визитку с адресом и временем проведения аукциона. И предупредили, что на него можно будет пройти всего двум участникам, не более. При входе необходимо предъявить наличные в размере не менее двух миллионов кредов, подтверждающие нашу платёжеспособность. Стартовая цена лотов начинается от пятидесяти тысяч.

На аукцион было решено отправить меня с Володей. Но чтобы маркиз нас не узнал, мы опять обратились за помощью к Розалии, чтобы она посоветовала мастеров, которые смогут изменить нашу внешность.

По пути мы заехали к месту проведения торгов, чтобы ознакомиться с местностью. Внутреннего плана дома у нас не было, а вот его расположение никому не понравилось. Здание торгов было не стандартным бетонным квадратом, а состояло из нескольких разноуровневых построек, соединенных друг с другом под разными углами. И слишком много от него отходило улочек и переулков, по которым в случае опасности легко скрыться.

Мы с помощью Селены сфотографировали окрестности и переслали фото нашим коллегам, предложив самим распределить места засад. Сергей с Алексеем тоже выбрали себе место. С точки зрения побега оно было самым бесперспективным. Переулок заканчивался тупиком, но почему-то Пищугин посчитал его основным.

Утром следующего дня мы выписались из отеля, выкупив контракты наших бывших рабынь. Девушки не хотели с нами расставаться, предлагая сопровождать нас в качестве персональных служанок, но мы объяснили, что там, где мы живём, нет рабства. И наши супруги вряд ли положительно отнесутся к такой прислуге. Всё это обошлось нам в миллион кредов плюс умные платья в подарок каждой из сопровождавшей нас четвёрки красавиц.

На яхте у Аскер мастера-гримёры изменили нас с Володей до неузнаваемости. Мы, прикалываясь, попозировали для Селены, чтобы она пополнила нашу фотоколлекцию. И к вечеру приступили к выполнению плана по захвату маркиза.

Наши коллеги поисковики вместе с Пищугиным, Мелеховым и Багирой перекрыли все возможные пути отхода из этого здания. А мы с Володей в качестве респектабельных джентльменов с четырьмя чемоданами наличных денег прошли внутрь дома.

Стоящие на входе сканеры проверили нас на отсутствие огнестрельного оружия, но не увидели наших артефактов.

Ожидающий гостей человек выдал на руки карточку с номером для ставок и провёл нас через уйму ветвящихся коридоров в большую комнату, где уже были расставлены мягкие кресла для участников аукциона. Публика прибывала. Основная часть посетителей была мужского пола, но ближе к началу торгов мы увидели и пару импозантных дам. У всех участников аукциона в руках были стандартные чемоданы с деньгами. Так что мы совершенно не выделялись среди публики. Рядом с креслами расположился небольшой бар, где посетители могли насладиться разнообразной выпивкой и закуской. Мы заказали только сок. Стрелка моего внутреннего компаса постоянно меняла направление, пока не показала строго на входную дверь.

Жозе де Корвалью появился в сопровождении темнокожего спутника. Этот человек выполнял роль носильщика чемоданов и телохранителя маркиза. Высокий, мускулистый, он производил впечатление несокрушимой скалы. Постоянно держась чуть позади маркиза, он внимательно осматривал всех участников аукциона. Мы с Володей, прикладываясь к соку, делали вид, что рассказываем друг другу анекдоты. Весело смеясь и жестикулируя, мы производили впечатление обычных закадычных друзей-бездельников, желающих поразвлечься. Телохранитель маркиза пробежался по нам взглядом и стал рассматривать остальную публику.

В зале появился молодой человек, который стал раздавать участникам аукциона флаеры, на которых были напечатаны фотографии предстоящих лотов. Получив свои экземпляры, мы с интересом стали рассматривать, что сегодня выставлено на продажу.

Каждый лот шёл под определённым номером. Всего было заявлено двадцать лотов. Пятнадцать из них были очень красивые девушки, каждая из которых могла свободно претендовать на победу в конкурсе «Мисс Вселенная». Четыре лота были молодые парни. Я заметил, как оживились две присутствующие здесь дамы, рассматривая фотографии потенциальных жертв на роль персонального раба. Но самый интересный лот был под номером двадцать.

С одной стороны, это существо можно было назвать человеком, но пропорции тела у него были совершенно отличными от наших. Первое, что нас поразило, это большие сверкающие разноцветные глаза на удлиненном и совершенно безволосом черепе. Хотя черты лица были пропорциональными и приятными на наш взгляд. Потом – цвет его кожи. Он был слегка синеватым. Затем мы обратили внимание на телосложение. Я бы назвал его истощённо-худым, но рёбра нигде не выпирали, и, судя по небольшой груди, это была особь женского пола. В описании были указаны параметры, что это существо довольно высокое – рост 180 сантиметров и вес всего 45 килограммов. Возможно, мир, где оно обитало, был более лёгок в силе тяжести по сравнению, например, с Землёй. Название мира обитания в описании лота отсутствовало.

Я тихонько поинтересовался у Селены, знакома ли она с подобными существами.

– В моей базе данных есть упоминание об этих людях, – негромко стала рассказывать она нам. – Мир их находится очень далеко по виткам спирали. И туда не просто добраться. Очень много опасных транзитных миров необходимо пройти. Их планета называется Айя. Это очень высокоразвитая цивилизация, но не технически, а биологически. Они живут в полном симбиозе с окружающей их природой. Местные жители создают квазиживые организмы, которые служат им средствами передвижения. Жилые дома они выращивают, как деревья, заранее программируя их на необходимые им свойства и планировку. Чистый воздух, прекрасная экология, растительная пища, отсутствие враждебности по отношению к другим существам позволяют им развиваться и процветать. Индекс гравитации Айи значительно ниже земных стандартов, но эти существа неплохо чувствуют себя и при другой силе тяжести. Это объясняется особенностями строения скелета. Несмотря на физическую хрупкость, кости скелета даже прочнее, чем у обычных людей. Генетически они отличаются от хомо сапиенса. И хотя половые органы у них идентичные, но зачатие при сексе невозможно.

Володя указал на эту позицию и поделился опасениями, что за подобное существо будет происходить самый ярый торг.

– Может, также примем в нём участие? – поинтересовался он у меня.

– Давай, – потягивая сок, согласился я. – Мне тоже очень жаль, что какое-то чмо станет измываться над этим хрупким созданием. Тем более не везти же местные бабки назад в Алахар. К финалу останутся те, кто не растратит все свои деньги на предыдущие лоты.

Я посмотрел на наши чемоданы. После всех расходов на взносы и на выкуп девушек из девяти миллионов кредов у нас осталось чуть более шести с половиной.

Минут через пятнадцать зал почти весь заполнился. Худощавый, но бодрый аукционист объявил о начале торгов. Он предупредил почтеннейшую публику, что расплачиваться можно как деньгами, так и драгоценностями или золотом, но только имеющимися в наличии – здесь, сегодня и сейчас. Не принимается никаких долговых расписок, и не даётся дополнительное время на доставку недостающей суммы. Если клиент не сможет расплатиться, лот уйдет предыдущему человеку, тому, кто дал наибольшую ставку.

Первых стали разыгрывать девушек. Каждую из них выводили на подиум обнажённой и демонстрировали публике. В течение полутора часов все пятнадцать кандидаток ушли к своим новым владельцам. Причём двух из них купил и наш маркиз. Максимальная стоимость на красавиц достигала пятисот тысяч кредов. Расчёт производился на месте. К покупателю подходил молодой человек и с помощью счётной машинки проверял сумму оплаты. Удостоверившись в качестве и количестве денег, он выдавал голографическую карточку – свидетельство о покупке лота.

Потом на торги выставили молодых мужчин. Тут разыгралась битва между двумя дамами, но первого претендента неожиданно для меня купил неизвестный тучный мужчина за семьсот тысяч кредов. Зато троих других парней купили эти дамы. Два лота ушли одной претендентке, которая не побоялась дать за них по шестьсот тысяч, и один паренёк достался второй женщине за шестьсот пятьдесят тысяч кредов.

И вот настал кульминационный момент. На сцену вывели неземное создание. Девушка двигалась, будто плыла. Все движения были плавными и не лишёнными грации. В отличие от всех предыдущих претенденток на жительницу Айи накинули прозрачный пеньюар, который только подчеркивал её неземную красоту и хрупкость. При комнатном освещении мне казалось, что кожа девушки сияет неоновым оттенком. Аукционист дал немного времени, чтобы посетители внимательно рассмотрели этот экзотический товар.

Девушка, стоя на подиуме, останавливала взгляд на каждом из нас. И когда встретились с ней мои глаза, я вдруг услышал её мысль:

«Ты слышишь меня?»

«Да», – удивился я.

«Как здорово, что здесь есть разумные существа! – Каждое её слово окрашивалось эмоцией радости. – Помоги мне. Здесь вокруг одни дикари».

«Мы обязательно поможем тебе…»

«Мы? Ты такой здесь не один?»

«Рядом со мной сидит мой друг, и, если ты обратишься к нему, он тоже тебя услышит. А на улице нас ждут ещё мои товарищи».

Я повернул голову к Володе и заметил, как изменилось его лицо, когда и он услышал обращение девушки. Мы с ним переглянулись и приготовились торговаться до последнего.

А ведущий торгов всё накалял обстановку, расхваливая этот лот. Начальная цена сразу оказалась поднятой вдвое. За первые десять секунд стоимость девушки достигла миллиона. В течение минуты она составляла уже три миллиона. Ещё через пару минут цена поднялась до пяти лямов. Я заметил, что битва завязалась среди трёх игроков. Основным был наш клиент – маркиз, вторым торговался тучный мужчина, купивший первого парня, третьими были мы. Скорость поднятия цен резко снизилась, по глазам присутствующих я видел, что цена была уже запредельная. Все с интересом наблюдали, кто из нас сдастся первым. Когда стоимость лота превысила шесть миллионов, из торгов, утирая пот, вышел толстяк. Но маркиз не сдавался. Злобно поглядывая на нас, он продолжал периодически поднимать цену, выжидая долгие паузы. А ведущий заливался, нахваливая товар и подбадривая потенциальных покупателей. Маркиз обратился к своему подручному, и они, открыв чемоданы, произвели быструю ревизию наличности. Пересчитав имеющиеся деньги, он поднял карточку и огласил цену:

– Шесть миллионов семьсот тысяч!

– Вот сволочь, – огрызнулся Володя.

Мы открыли наши чемоданы и пересчитали оставшиеся деньги. Их оказалось тоже шесть семьсот. Нам нечем было перебить цену маркиза. Видя наши расстроенные лица, Жозе заулыбался победной улыбкой. А ведущий стал объявлять:

– Шесть семьсот – раз… Господа, вы не передумали торговаться? Шесть семьсот – два… Господа, возможно, у вас завалялось в карманах немного наличности?

Злость разбирала меня. Ну почему мы сами не додумались резко поднять цену? Маркиз пошёл ва-банк, а мы все тянули… Я машинально, полез во все свои карманы. Что у меня здесь имеется? Так… это артефакты, это мелочь какая-то, а это что, спички, что ли? Я достал коробочку, а ведущий приготовился объявлять:

– Шесть семьсот…

– Постойте! – Я встал в полный рост и, открыв коробочку, громко объявил: – Шесть семьсот и четыре бриллианта!

Присутствующие ахнули. А я улыбался, глядя на позеленевшего маркиза. В этой забытой мной коробочке лежали четыре камешка, выплаченные нам за операцию по взлому дата-центра на Земле.

Аукционист послал к нам своего представителя. Тот поднёс к бриллиантам небольшой прибор и через мгновение кивнул ведущему, подтверждая, что камни настоящие.

– Предварительный анализ показывает, – огласил он всем присутствующим, – что каждый бриллиант стоит минимум сто пятьдесят тысяч кредов. Итоговая сумма лота – семь миллионов триста тысяч кредов.

Публика зааплодировала нам, когда аукционист стукнул по столу молотком, подтверждая нашу цену:

– Семь миллионов триста тысяч – три! Продано!

Это была победа! Девушка, стоя на сцене, улыбалась нам неземной улыбкой, а мне стало так хорошо, что я чуть не забыл, зачем мы сюда пришли. Расплатившись, мы получили голографический жетон на право владения этим существом.

Так как аукцион закончился, девушку сразу же подвели к нам.

– Моя благодарность не знает границ, – произнесла она, певуче растягивая слова на межмировом языке.

Разноцветные зрачки казались сверкающими бриллиантами на её лице, притягивая наши взгляды…

– Да не стоит, – смутились мы, утонув в этих бездонных глазах.

Это могло бы продолжаться вечность, но нашу идиллию разрушил спутник маркиза. Он подошёл к нам и бесцеремонно объявил:

– Мой хозяин хочет поговорить с вами по поводу этого лота.

– В смысле? – не поняли мы.

– Он желает обсудить покупку этого существа, предложив вам другую сумму.

– Хорошо, – переглянувшись со мной, произнёс Баринов. – Мы готовы поговорить, но давайте выйдем наружу.

Всех присутствующих на выход сопровождали специально приставленные люди. И каждого гостя выводили разными путями. Спутник маркиза шепнул пару слов такому сопровождающему, и он повёл всю нашу компанию одновременно.

Когда мы вышли на улицу, я не очень удивился, обратив внимание, что мы оказались в том самом переулке, где в засаде сидели наши друзья. Наверное, в шаре предвидения Серёга увидел это место, вот и выбрал его для операции.

Оставив нас одних, сопровождающий вернулся в здание, а маркиз сразу же стал брать быка за рога.

– Господа, я хочу предложить вам сумму в девять миллионов за это существо, – бесцеремонно ткнул он в девушку пальцем.

– А если мы откажемся? – улыбнулся в ответ Баринов.

– Хорошо… назовите вашу цену… или, может, вы хотите…

– Мне самому нравится эта девушка, – перебил я маркиза. – Торговаться не будем.

– Тогда, – злорадно усмехнулся он, – я совершенно бесплатно заберу её.

– Парни! – только и успел крикнуть Володя, как маркиз нажал на камень перстня на своей правой руке.

Неизвестная сила отшвырнула нас на стены переулка, и я услышал, как хрустнули мои кости от навалившейся на меня тяжести. Я не мог открыть рот и повернуть голову, чтобы рассмотреть, что происходит, а только мысленно заорал:

«Багира!»

«Стас, – услышал я её ответ. – Я не могу помочь! Мы с твоими друзьями не можем даже пошевелиться, нас давит неизвестная сила».

Я попытался крикнуть Селене, но не мог пошевелить даже языком. А Жозе усмехнулся:

– Почему-то все решили, что артефакты из Заброшенного мира самые эффективные. Да они просто детские игрушки по сравнению с тем, что можно достать в других мирах. Как хотя бы вот такое гравиколечко. – Маркиз поднял свою руку и продемонстрировал нам перстень. – Стоит мне ещё раз нажать на камень, как от вас останется мокрое место на этих камнях. – Он злорадно рассмеялся. – Я выше ваших законов и условностей. Я буду жить, как хочу и где хочу. И вы никогда не сможете мне помешать…

«Стоп! – вспомнил я. – Какие знакомые слова! Где-то я их уже слышал? Да! Это было в моём сне! Я так же не мог в нём пошевелиться».

А маркиз, рисуясь, продолжал насмехаться над нами:

– Я могу сделать вам больно, а вы мне ничего не сможете сделать! – Он подошёл ко мне и потянулся к своему перстню.

Я почувствовал, что запястье моей правой руки завибрировало. Я недоумевал, от чего бы это, и вдруг вспомнил, что на ней давно уже живёт своей незаметной жизнью неизвестный сборный браслет, найденный мной в Заброшенном мире. Я вспоминал о нём, только когда мылся, натираясь мочалкой. Он ничего не весит, на руке не ощущается, его можно определить только случайно, проведя левой рукой по запястью.

Когда браслет завибрировал, тяжесть, охватившая моё тело, стала ослабевать. Я оторвал руки от стены и схватил маркиза за горло. Его лицо изменило выражение с властного на испуганное, и он, забыв о перстне, вцепился в мои руки, пытаясь разжать хватку. Но быстро понял, что это ему не удастся, и вновь потянулся к перстню. Я понимал, что, если он ещё раз нажмёт на него, от моих друзей ничего не останется. Как вдруг почувствовал, что ноги маркиза оторвались от земли и он стал подниматься в воздух, а в голове прозвучал крик Багиры:

«Отпусти его!»

Мои руки разжались, и удивлённый маркиз, переворачиваясь в воздухе, на мгновение поднялся вверх метра на три, а потом резко упал на асфальт. Тут же глаза его закатились, и он потерял сознание. Я оглянулся на своих соседей. Володя и девушка стояли рядом, приплюснутые к стене. Встретившись глазами с красавицей, я услышал в голове её крик:

«Сними кольцо с пальца и нажми на камень с другой стороны!»

Я быстро проделал обратную операцию, и гравитационное давление полностью исчезло. Машинально сунув кольцо в карман, я бросился на помощь друзьям.

– Да ё… – раздался заковыристый мат, и из темноты переулка вышли Сергей, Лёха и Багира. – Я думал, уже всё, капец… отпрыгались голубки.

– Да, мощная штука это колечко, теперь всё тело в синяках будет, – растирая руки, пожаловался Алексей. – Так сплющило – ни вздохнуть ни пёрднуть.

– Селена, вызывай наших коллег. Скажи: операция завершена, пусть забирают клиента, – отдал я приказ искину.

Поисковики появились через минуту. Они спеленали маркиза и его подельника, которого тоже не пощадила гравитационная сила.

Я рассказал, что здесь произошло и как удалось одержать верх над маркизом. Сергей оглядел наши тела и поцокал языком.

– Так, ребята, срочно все пакуемся в «Странника» и ко мне на приём. Я вижу множество внутренних повреждений и разрывов капиллярных сосудов. Если быстро не оказать помощь, проблем со здоровьем нам не избежать.

Мы распрощались с коллегами и пошли лечиться. Пищугин над всеми нами провёл сеансы терапии, а вот над ним самим было некому произвести восстановительный курс. Но оказалось, иноземка также владеет дистанционными методами восстановления организма. Пока она проводила реабилитационный курс над Сергеем, мы познакомились поближе.

Её зовут Нийя. Она учёный, специализирующийся на изучении биосферы, как глобальной экосистемы, поддерживающей планетарный круговорот веществ в различных мирах спирали. Их исследовательская группа попала в вооружённый конфликт на одном из таких слоёв. Она не знает, что произошло с её коллегами, но она, переходя из рук в руки, как военный трофей или живой экзотический товар, очутилась в итоге на Крузане, где мы её и выкупили. И она очень сожалеет, что мы потратили на неё все свои денежные накопления.

– Да не очень-то мы и потеряли, – усмехнулся Алексей, предъявляя нам два чемодана денег.

– Откуда бабки? – повернул голову к нему лежащий Пищугин.

– Так это от маркиза осталось! – открыв чемоданы, радостно заявил Мелехов. – Тут, по прикидкам, лямов пять будет.

– Шесть семьсот, если точно, – поправил его Баринов.

– Это как ты так быстро подсчитал? – удивился Лёха.

– Да мы на аукционе видели, – улыбнулся я, – что он выставлял максимальную сумму за Нийю. У нас было столько же, но пришлось, парни, отдать и наши бриллианты, помните, которыми с нами на Земле расплатились?

– А-а-а… эти-то! – усмехнулся Мелехов. – Да хрен с ними. Зато вон какую красавицу спасли.

Мы с удовольствием разглядывали полуобнажённую девушку.

– Упс, парни, – всполошился я. – Извините нас, Нийя, мы совсем забыли, что вы девушка, а по нашим обычаям негоже красавице демонстрировать обнажённое тело публике. – Я метнулся в багажный отсек и принёс последнее умное платье, оставшееся от наших запасов. – Вот, наденьте.

Нийя закончила сеанс над Сергеем и вышла в ванную комнату переодеться.

– Ну что? – Пищугин встал с кровати. – Есть предложение отметить это дело, перекусить и… домой?

Я наклонился к блоку искина и шёпотом попросил Селену включить одну старенькую песню группы «Секрет». И когда во всех динамиках зазвучали слова песни, все заулыбались и радостно кинулись накрывать праздничный стол.

(обратно)

Часть пятая. Колдуны поневоле

Не успели мы сесть за стол, чтобы отметить завершение операции, как в корпус кемпера кто-то робко постучал. Ничего не понимая, я открыл дверь и увидел молодого человека, который выводил нас в переулок. Рядом с сопровождающим стояли две красавицы, которых выкупил маркиз.

– Извините, – прокашлявшись, робко произнёс молодой человек. – Я случайно стал свидетелем произошедших здесь событий, и вот… – Он указал на девушек. – Эти рабыни были куплены господином, которого вы забрали. Мы солидная фирма, и поэтому эти особы теперь принадлежат вам. Забирайте, можете делать с ними что хотите. – Он подтолкнул девушек к двери.

Красавицы были уже одеты, но в скромные серые накидки. Они жалобно смотрели на меня, ожидая неизвестной участи.

Я опешил, не зная, как реагировать на ситуацию. Но когда рабыни увидели в проходе появившуюся Нийю, наряженную в шикарное вечернее платье, глаза их заблестели надеждой, что, возможно, всё сложится и не так критично.

– Прошу вас, заходите в салон, – радушно пригласила Нийя подружек по несчастью. – Я знаю этих девушек, им так же некуда идти, они родом из другого мира.

Я пропустил подружек в салон, а сопровождающий вежливо поклонился и исчез в темноте.

– Прошу к столу, – улыбнулся я. – Не пугайтесь, мы не рабовладельцы, а офицеры из мира Алахар. И тот, кто вас купил, больше никогда не сможет причинить ни вам, да и никому другому неприятностей.

Парни обрадовались, что нашу компанию разбавили две умопомрачительные красотки. Женской одежды у нас больше не было, так что пришлось подружек нарядить в мужской вариант. Но, переодевшись в наши рубашки, завязанные в узел под грудью, и шорты, девушки стали ещё краше.

А коньяк и хорошая закуска сняли у всех напряжение последних нелёгких событий. Мы шутили, веселились, выпивали и даже танцевали парами. Правда, Нийя ела только злаки, овощи и фрукты, объясняя это тем, что в мире Айя не едят мясо. Зато другие две девушки уплетали всё подряд.

За время застолья красавицы рассказали, что с ними произошло. Оказалось, это сёстры-двойняшки – Агниз и Дениз. Им было всего по двадцать два года и они родом из мира Сарта!

Я вспомнил, что на Гедере травница Бажена упоминала этот мир и рассказывала о вельможе, которого она вылечила.

Так вот, они с друзьями отправились в путешествие по соседним мирам, не прислушавшись к советам, куда не стоит лезть. Но когда ты молод и кровь бурлит от жажды приключений, то не очень прислушиваешься к словам старших. В одном из миров их угостили коктейлем, подмешав в него снотворного. А когда девушки очнулись, то оказались пленницами торговца живым товаром. Их не особенно трогали, чтобы продать подороже, но постоянно учили, как можно лучше ублажать своего будущего господина. Путешествуя по нескольким мирам, они сменили трёх хозяев, пока не попали на Крузан. И вот теперь их путь как невольниц благополучно завершился.

Я поинтересовался у Селены, далеко ли до мира девушек. Искин выдала информацию, что необходимо вернуться на Гедер и из него через пять миров возможно попасть на Сар-ту.

Мы предложили сёстрам деньги, чтобы они смогли себя обеспечивать и оплатить услуги частных компаний, чтобы вернуться на родину. Но они испуганно ответили, что теперь без солидного и безопасного сопровождения они не хотят рисковать жизнью. Тем более оставаться в этом гадком мире, где попасть в рабство проще, чем простудиться. Но и у нас в планах не было возможности самим везти красавиц на родину. Пришлось им объяснить, что мы люди военные и находимся на службе. Дело, на которое послали нашу команду, выполнено, и нам необходимо вернуться. Агниз и Дениз умоляли нас не бросать их одних и были готовы душой и телом служить нам до тех пор, пока они не найдут приемлемый для себя вариант возвращения домой.

– Ладно, – согласились мы. – Деньги у нас есть, с жильём мы вам поможем. Поживете на Алахаре, а там видно будет, вдруг вам и понравится.

Мы поехали по ночному городу искать круглосуточный магазин одежды, чтобы приодеть трёх красавиц. О цене попросили их не беспокоиться и покупать себе всё, что они считают нужным. Девчонки взвизгнули от радости и побежали опустошать полки магазинов. Пакетов с необходимыми вещами набралось столько, что нам пришлось купить каждой по чемодану, иначе салон «Странника» превратился бы в захламлённую кладовку.

В столице нас больше ничего не держало, и, выехав за её пределы, мы стартовали в направлении портала на Луку. По пути заглянули в пещерку «Аладдина», заново забив багажник кемпера полезными трофеями типа золота, одежды, лекарств. А Володя упросил прихватить одну из скульптур, предложив её выставить на торги в Алахаре.

Сёстры за время пути старались произвести на нас впечатление, так или иначе демонстрируя свою сексуальную внешность. Да, они были очень хороши, но я глядел на них, как на свою дочь, которая была всего на два года младше девушек.

Другое дело было с Нийей. Нет, здесь также не было никакого эротического подтекста, хотя по возрасту она была ближе к нам. Всего тридцать четыре года. Но исходящая от неё энергетика притягивала меня, как ребёнка, тянущегося к матери.

Спальных мест в «Страннике» было всего шесть, но Нийя отказалась от кровати, объяснив, что она редко ложится спасть, предпочитая заниматься медитацией, а для этого ей достаточно ровного пола, ну, или, в крайнем случае, кресла.

В дороге мы с ней часто общались на разные темы, обмениваясь информацией и впечатлениями о наших родных мирах. Мне было невероятно интересно слушать истории об Айе. О мире, где превалировала биологическая, а не техногенная цивилизация. Где жилые дома и транспорт выращивались из экзозародышей. Где природа не уничтожалась, а сосуществовала в симбиозе с жителями. Где климатом можно было управлять без вреда для биосферы. Где животных не убивали ради развлечения или пищи. А высокое развитие сельского хозяйства позволяло выращивать продукты, ничем не уступающие мясу по содержанию белков, жиров, углеводов и других минеральных веществ, необходимых человеческому организму. Где даже компьютеры были наполовину живыми, искусственно выращенными существами. Да и сам человек обладал многими уникальными способностями, такими как общение с помощью мыслей, даром саморегуляции организма. Им не нужны лекарства, каждый житель мог самостоятельно оказать себе или своему товарищу необходимую медицинскую помощь. К медикам обращались только в крайних случаях, связанных с тяжёлыми травмами, где необходимо было хирургическое вмешательство. В мире Айя не существовало вооружённых конфликтов, но было разделение по кланам. И каждые десять лет во главе народа по строгой очередности вставали достойные представители каждого из них.

Нийя была учёным из клана Гаэль. Она ещё не выбрала себе постоянного спутника жизни, хотя понятие брака между двумя особями ей было не ведомо. На Айе девушки выбирали себе партнёра на определенный срок. Обычно он измерялся десятью годами. И если за это время они разочаровывались в спутнике, то по его истечении пара спокойно могла расстаться. И опять жить в одиночестве или найти себе другого, более достойного партнёра. Если появлялись дети, то они могли самивыбирать, с кем из родителей они хотят остаться. Жители Айи очень любят детей, и даже приход нового партнёра (родителя) никаких отрицательных эмоций не вносил в дальнейшую жизнь. Все крохи в достатке получали родительскую ласку.

Так, познавая друг друга, мы добрались до Алахара.

На военном аэродроме нас никто не встречал. Просто мало кто знал, куда и на сколько дней мы отправлялись. Пролетев через портал, мы с помощью Селены связались с адмиралом и сообщили, что возвращаемся на базу. Он дал добро и попросил по прилёте зайти к нему.

Приземлившись, мы оставили девушек на попечение Багиры, а сами отправились на приём к Мигелю. Когда мы добрались до его коттеджа, адмирала ещё не было. Пришлось немного подождать командующего. Пока мы прогуливались по окрестностям, многие проходящие офицеры здоровались с нами, интересовались делами, службой и новостями. Мы отделывались общими фразами, что не вправе разглашать секретную информацию, но намекали, чтобы они смотрели новости, мол, там им всё расскажут.

Мигель появился минут через пятнадцать. Радушно поздоровался и пригласил пройти в коттедж.

– Ну что же, господа офицеры, – торжественно обратился он к нам. – Поздравляю с успешно выполненной операцией по захвату изменника.

– Служим империи! – хором ответили мы.

– В ближайшие дни состоится публичный суд и вынесение приговора маркизу Жозе де Корвалью, а также его приспешникам. Ваши коллеги прибыли ещё утром, доставив маркиза и его подручного почти в целости и сохранности. – Увидев наши изменившиеся физиономии, адмирал рассмеялся: – Нет, ничего страшного не произошло, просто при захвате вашего подопечного он отбил себе внутренности, а вот с его подручным гораздо хуже, его наши медики еле успели откачать, так сильно он повредил внутренности от гравитационного удара. Патрульные рассказали фантастическую историю, что вы все попали под гравиудар, но кто-то из вас смог поднять маркиза высоко в воздух и уронить так, что он потерял сознание. – Адмирал с хитрецой оглядел наши улыбающиеся физиономии и поинтересовался: – Признавайтесь, кто это овладел новыми способностями?

– Господин адмирал, – почесал я затылок, – мы тут совершенно ни при чём. Это всё Багира. Оказалось, она владеет левитацией, о чём мы даже и не подозревали.

– Вот как? – совершенно искренне изумился Мигель. – Я даже и не слышал, что такое возможно… Но мы ведь так мало ещё знаем о секретах Заброшенного мира. – Адмирал стал в задумчивости ходить по кабинету, но быстро опомнился и взял себя в руки. – А почему сержант Багира не пришла с вами?

– Понимаете, господин адмирал, – развёл я руками, стараясь тактичнее сформулировать свою мысль, – она охраняет… вернее, нет. Она присматривает за тремя особами женского пола, которых мы спасли из рук работорговцев. Все они жительницы разных миров.

– Господа офицеры, – улыбнулся Мигель. – Я смотрю, вы так и не можете обойтись без приключений. Что-нибудь или кого-нибудь, но обязательно спасёте или привезёте. И откуда эти красавицы? Я же не ошибся, – рассмеялся адмирал, – вам достались именно красавицы?

– Да, вы правы, господин адмирал, – ответил Володя. – Две девушки – сёстры из мира Сарта и одна… кхм… девушка из мира Айя.

– Айя? – удивился Мигель. – Вы сказали из мира Айя?

– Так точно!

Адмирал схватил нас за руки и потащил за собой.

– Это просто чудо какое-то! Покажите мне её срочно! Я всю жизнь мечтал познакомиться с жителями этого далекого и так отличного от нашего мира!

Ускоренным шагом вся наша компания во главе с адмиралом направилась к «Страннику». Когда мы вышли на лётное поле, то увидели толпу военных, которые шумно обсуждали только им виденную картину. Адмирал пробился через зрителей, как ледокол сквозь льдины. И когда мы подошли ближе, увидели занимательное зрелище. Агниз и Дениз, переодевшись в наши мужские рубашки и шорты, вовсю флиртовали с офицерами. Открывшаяся картина напоминала американские постеры в стиле пин-ап.

Девушка в стиле пин-ап – это не роковая красотка, это соседская девчонка, милашка, немножко глупенькая, привлекательная, сексуальная, то есть образ доступной девушки, к которой не страшно подойти и пригласить на танцы. Пинап – это флирт, игра, заигрывание, это Бетти Пейдж, это все девушки с картинок Джил Элвгрин.

Больше всего я изумился, когда увидел и нашего друга Генриха Стрижа. Он стоял в первых рядах и, не замечая нас, с удовольствием общался с красавицами.

А на ступеньках «Странника» сидела загадочная дива Нийя. Она, наоборот, была одета в свободное, переливающееся радужным спектром платье. И даже несмотря на совершенно безволосый череп, девушка была очень фотогенична. Нийя украсила свою шею и уши шикарными украшениями, найденными нами в пещере. А на голову надела широкий золотистый обод. Рядом с ней на ступеньках примостилась Багира. Они вместе создавали такую непривычную, но очень гармоничную пару, что я застыл, наслаждаясь зрелищем. Увидев, какое впечатление Нийя произвела на меня, девушка улыбнулась, а в моей голове прозвучал её вопрос:

«Я тебе нравлюсь?»

«Да, ты очень красивая», – нисколько не покривил я душой.

«А это кто с вами пришёл?»

«Это наш начальник». – И, перейдя на обычную речь, я официально представил их друг другу:

– Нийя, разреши познакомить тебя с адмиралом флота его величества Мигелем Эдуардо Сильвой. Господин адмирал, это Нийя из клана Гаэль мира Айя.

Девушка привстала со ступенек и, плавно приблизившись к адмиралу, протянула ему руку.

– Очень приятно познакомиться с вами, господин адмирал флота его величества Мигель Эдуардо Сильва!

Адмирал стушевался, но, взяв изящным жестом её ладошку, наклонился и изобразил поцелуй.

– Не нужно так официально ко мне обращаться… Достаточно звать меня просто по имени, Мигель.

– Хорошо, Мигель, – засмеялась она колокольчиком.

– Я могу пригласить вас на ужин сегодня вечером?

– Я не знаю, – хитро оглянулась на нас девушка. – Эти два господина, Станислав и Владимир, выкупили меня на аукционе, и отныне я принадлежу только им.

Адмирал изумлённо повернулся к нам и хотел произнести что-то ругательное, но я, спасая ситуацию, перебил готовый сорваться с его уст рык:

– Господин адмирал, заверяю вас, эта девушка совершенно свободна и сама вправе решать свою судьбу.

– Станислав, – улыбнулась мне Нийя, – а разве у вас не действует принцип, который гласит, что вы в ответе за того, кого спасли?

– Да, но…

– Так вот, если вы будете меня сопровождать, то я принимаю предложение Мигеля.

– Госпожа Нийя, – наклонил голову адмирал, – я просто не успел сказать, что и этих четырёх офицеров и сержанта Багиру я с удовольствием приглашаю с вами к себе на ужин через час.

– Извините меня за шутку. – Нийя положила обе руки на плечи адмиралу и посмотрела в его глаза. – Мы с великой радостью принимаем ваше предложение поужинать в дружеской компании.

Володя толкнул меня в бок и, наклонившись к моему уху, прошептал:

– Смотри, это настоящее НЛП в действии. Здесь играют роль прикосновения и взгляд, речь и дыхание… Она даёт ему дружескую установку, и теперь адмирал даже и не вспомнит, что хотел на нас накричать. Да, а девчонка-то непростая… И я практически уверен, что она со временем смогла бы сбежать от любого рабовладельца.

– А чего же не сбежала? – всё так же шёпотом спросил я его.

– Думаю, продавцы знали об этих способностях и не давали ей шанса. Да и если бы она сбежала, без денег, без помощи, без транспорта как добраться через кучу порталов до своего мира? Я думаю, она ждала подходящего случая, и таким оказались мы. Но нисколько не жалею об этом.

– Я тоже.

Мигель ещё раз поцеловал ей ручку и обратился к нам:

– Господа офицеры, форма одежды повседневная. Ужин без официоза. – И через поредевшую толпу военных отправился к себе.

В этот момент к нам с дружескими объятиями кинулся Генрих:

– Парни, я так рад вас видеть! Приехал на пару дней, только что! Иду по полю, вижу вашего «Странника», подхожу ближе, а тут такие красотки! – Глаза Генриха горели восторгом, и я подумал, что парень вряд ли женат.

Он говорил, что в городе встречается с девушкой, но после знакомства с двойняшками, мне кажется, городская краля вряд ли дождётся его.

– Агниз, Дениз, разрешите представить вам нашего друга майора Генриха Стрижа. Командира отряда специального назначения «Багира», в коем и мы имеем честь состоять.

– Очень приятно! – Сестрёнки так и строили глазки майору. – Мы уже успели немного поболтать и познакомиться, но то, что он боевой командир, мы ещё не знали.

Генрих смутился, но так и не отводил восхищённого взгляда от красавиц.

– Послушай, Генрих, – обратился я к нему, – не мог бы ты оказать нам помощь в присмотре за этими сестричками? А то, ты же сам слышал, нас пятерых пригласил к себе на ужин шеф.

– Стас, да я с превеликим удовольствием! – И, обращаясь к девушкам, предложил: – Так, сестрёнки, идёмте, я вам устрою небольшую экскурсию по территории части. Бар, бассейн, ужин и развлечения беру на себя.

Девушки взвизгнули от восторга и синхронно чмокнули его в обе щеки. Из окружающей нас толпы раздались одобряющие крики и свисты. Генрих взял девчонок под ручки, подмигнул нам и повёл их за собой, что-то увлечённо рассказывая им на ходу.

– Ой, мужики, – усмехнулся Алексей, – чую, охмурят они нашего Генриха.

– Их этому учили, – рассудительно заметил Сергей, – но кого он из двоих выберет? Это, я вам скажу, ещё вопрос… Я бы на его месте взял обеих… Но вряд ли здесь поощряется многожёнство.

– Я думаю, он остановится на Агниз, – пропела Нийя.

– Почему ты так решила? – поинтересовался я.

– Они энергетически лучше всего подходят друг к другу. Дениз более ветреная, и ей нужен парень в её стиле. Аг-низ же ищет стабильности и надёжности, и Генрих ей для этого лучше всего подойдёт.

– Нийя, это ты предполагаешь или точно знаешь? – спросил Володя.

– Я это чувствую, – улыбнулась девушка.

– Очень неожиданно! – усмехнулся Пищугин. – А о нас ты что можешь сказать?

– О вас? – Девушка обвела нашу четвёрку своим пронзительным взглядом. – Несмотря на то что вам в последнее время приходится много путешествовать и встречаться с представительницами противоположного пола, вы выбрали себе единственных и постоянных спутниц по жизни. И вас тянет в семью. Вы уже не можете жить без своих вторых половинок. Я их не видела, но чувствую, что они вас понимают, любят и принимают такими, какие вы есть. Со своими плюсами и минусами. А это, наверное, и есть настоящее счастье. У нас на Айе говорят: «Счастье – это когда ты можешь зажечь других людей, увлечь и повести их за собой. И они идут с тобой по жизни. До конца. И ты не одинок».

– Да, – кивнул я, – ты всё верно сказала. Мы не идеальные, но наши жёны и дети принимают нас такими и идут с нами до конца. И мы по ним скучаем. Я надеюсь, адмирал даст нам хоть небольшой отпуск, чтобы провести его с близкими нам людьми.

– Не волнуйтесь, – загадочно улыбнулась Нийя, – он обязательно даст вам отдохнуть.

– Ну и классно! – обрадовался Мелихов, – а то я очень соскучился по своей малышке.

– И мы по своим родным скучаем, – заметил Пищугин. – Даёшь отпуск!

– Даёшь! – хором заорали мы все.

Мы переоделись в повседневные комбинезоны, только Нийя осталась в своём радужном платье. И в назначенное время вшестером перешагивали порог адмиральского коттеджа. В комнате кроме Мигеля мы увидели и нашего старого знакомого ювелира Давида Иосифовича. По старому русскому обычаю он с нами обнялся и троекратно поцеловался. Мы познакомили его с Нийей и представили нашего друга Алексея Мелехова. Ювелир галантно поцеловал даме ручку и восхитился неземной красотой гостьи. Алексею просто радушно пожал руку.

Не успели мы сесть за праздничный стол, как Мигель объявил:

– Прежде чем мы приступим к трапезе, я хотел бы закончить все служебные формальности. Господа офицеры и сержанты!

Мы встали по стойке «смирно».

– За успешное завершение операции по обезвреживанию изменников империи майоры Радыгин, Пищугин и Баринов, а также лейтенант Мелехов награждаются орденами Мужества второй степени. А сержанту Багире присваивается очередное звание мастер-сержант с положенным по штату окладом!

– Служим империи! – рявкнули мы.

– Ну и заслуженные премии также будут зачислены на ваши счета. – Адмирал протянул нам по коробочке с наградами и торжественно пожал руки, а для шорка был приготовлен новый ремешок. – А теперь к столу, – пригласил он всех.

Для Багиры был накрыт персональный уголок.

Ужин прошёл в непринужденной обстановке. Адмирал ухаживал за Нийей, они вели свою приватную беседу, а мы общались с Давидом Иосифовичем. Мы попросили ювелира обналичить нам пару ящиков с золотом и через Селену показали фото скульптуры, привезённой из Крузана. Увидев этот архитектурный шедевр, Давид Иосифович восторженно заявил:

– Мои друзья! Я имею вам кое-что сказать… Старого ювелира очень тяжело чем-то удивить, но вам таки удалось произвести на него приятное впечатление. Это скульптура работы старинного алахарского скульптора маэстро Панадю. Он изготовил несколько подобных статуй около тысячи лет назад. В мире сохранились всего два его произведения. Одно из них стоит в национальном музее, а второе находится в частной коллекции. Много лет считалось, что остальные его творения в этом жанре были утеряны. Остались только репродукции работ талантливого мастера. И если у вас находится оригинал, то аукцион смело можно начинать с суммы в миллион крон!

– Я же вам говорил! – обрадовался Баринов. – Эти скульптуры дорого стоят!

– Простите? Я не ослышался? Вы таки сказали ЭТИ скульптуры? – Ювелир даже привстал. – Пойдёмте, я должен срочно их увидеть!

– Уважаемый Давид Иосифович! – Володя потянул ювелира за руку, предлагая присесть. – У нас в наличии пока только одна скульптура, но мы знаем, где можно взять ещё несколько.

– Парни, а если это национальное достояние? – спросил нас Сергей. – Может, их надо просто отдать государству?

– Мой юный друг! – обратился к нему ювелир. – По нашим законам, тот, кто нашёл предметы искусства или получил их в наследство, может распорядиться ими как пожелает. Но послушайте старого еврея. Если государство захочет их получить, у него и так будут все шансы при участии в торгах. Зачем отдавать даром, если можно заполучить, ничем не рискуя, приличный доход?

– Давид Иосифович, а вы бы не отказались выступить на аукционе в качестве нашего поверенного? – осторожно поинтересовался Володя. – Естественно, за определённый процент…

– Мои милые друзья, – улыбнулся ювелир, – для вас я готов был сделать всё это и бесплатно, но раз вы настаиваете…

Мы все весело рассмеялись, предупредив Давида Иосифовича, что оставим статую у дежурных.

Ужин завершился приятной для нас новостью. Адмирал официально дал нам четверым две недели отпуска. Нийя загадочно улыбалась, пока счастливый Мигель оглашал эту информацию. Нам не терпелось поскорее вернуться к родным, и адмирал не стал затягивать вечер и предложил закругляться. Связавшись по коммуникаторам с нашими жёнами, мы предупредили, что скоро вернёмся домой.

По пути к «Страннику» мы завернули в офицерский бар, откуда слышалась музыка и смех. Найдя там Генриха, мы оповестили его, что собираемся улететь по домам в отпуск. Майор попросил оставить сестрёнок здесь, гарантируя, что он о них позаботится и никто двойняшек здесь не обидит. Нам это было на руку. Мы предупредили, что чемоданы с вещами девушек оставим у дежурных на лётном поле, и, попрощавшись, заторопились к кемперу.

Каково же было наше удивление, когда наша четвёрка увидела ожидающую около «Странника» Нийю. Мы кинулись к ней с расспросами, думая, что она останется в гостях у адмирала, но девушка пояснила, что Мигель не в претензии, если она будет периодически его навещать. И если мы не против, то она хотела бы отправиться с нами. Ей безумно интересно познакомиться с нашими супругами и детьми. Для неё это в новинку, что есть люди, связавшие себя узами брака на всю жизнь. Она обещает быть не в тягость и, если необходимо, помогать в любом деле. Мы с радостью пригласили её пожить у любого из нас, так как мест в домах у всех хватало. Отнесли чемоданы двойняшек и статую дежурным по полю, предупредив, что за скульптурой придёт Давид Иосифович, а за чемоданами – майор Стриж.

И через два часа приземлились в родном поместье…

Первые три дня я банально бездельничал. Купался, отсыпался, загорал и отъедался.

Завёз в ресторан к Стеллу новую коллекцию музыки и видео с показами мод, скопированное Селеной в Европе, и забрал причитающиеся мне по договору проценты. Нийя первой остановилась у меня. Она быстро нашла контакт с моими девчонками, и они проводили уйму времени вместе. Она обучила их технике медитации, познакомила с рецептами кухни мира Айя. Конечно, с поправкой на местные продукты. Учила управлять энергией своего тела. За это время симбиотический вирус успел внести изменения и в организмы моих женщин. Жена и дочка стали различать энергетические поля, пытались управлять ими. Я с помощью музыкальной фразы научил их тонкостям управления приборами. Они свободно вели мысленные разговоры с Нийей и Багирой и были без ума от своих новых способностей.

Жена научилась дистанционно управлять кухонным оборудованием, тем более в доме, как и в «Страннике», стояла автоматическая умная плита, в которую нужно просто загрузить продукты и выбрать на дисплее желаемый вариант блюда. А вечерами мы садились на гироскутеры и отправлялись за покупками. Я заполнил винный погреб своего дома различными алкогольными и безалкогольными напитками. Экзотическими овощами и фруктами. Потому что у нас родилась безумная идея – пригласить к себе в гости наших родственников и друзей. Хотя бы на пару дней. Благодаря экранам «Странника» меня невозможно засечь при пересечении портала на Землю.

А что может быть лучше, чем во время мартовской морозной и слякотной погоды устроить дорогим мне людям настоящий праздник лета?!

Жена и дочка с большим удовольствием поддержали мою идею. Я уже потерял счёт земным дням, полностью перейдя на алахарский календарь. Но дочка в своём смартфоне проверила текущую дату и подсказала мне, когда нужно лететь, чтобы забрать гостей в пятницу и вернуть их обратно вечером в воскресенье.

Нийя провела у меня четыре дня, и как раз так совпало, что мне нужно было улетать на Землю, а она переезжала к Баринову…

Впервые я летел через порталы совершенно один. Даже Багиру с собой не взял. Время мы рассчитали так, чтобы мне пересечь портал на Землю ночью, со среды на четверг.

В Оренбург я въезжал по уфимской трассе. И на въезде в город увидел дежурную машину с сотрудниками ДПС. Заметив мой кемпер, патрульный вышел на дорогу и приготовился махать палочкой, чтобы я остановился, но, как только офицер разглядел мои номера, мгновенно вытянулся по стойке смирно, а когда я поравнялся с ним, отдал мне честь. Кивнув ему через большое лобовое стекло, я спокойно проехал мимо.

Кемпер пришлось загнать на охраняемую стоянку, потому что просто невозможно на нём подъехать к моему дому по очень узким переулочкам.

Зайдя в родную квартиру, я понедоумевал, как мы раньше здесь жили. Тесно, узко, мрачно, но всё равно – счастливо. Ведь всё познаётся в сравнении…

Рано утром я стал обзванивать своих друзей и родственников, тех, кого хотел видеть и кто мог отпроситься с работы на один день. То есть захватить пятницу к выходным. Таким оказался мой родной брат с женой и сыном и пара друзей со своими половинками. Также удалось соблазнить семью брата моей жены вместе с дочкой, хотя они и живут в другом городе, в Орске, но для «Странника» триста километров – это десять минут лёта.

Пришлось долго всем разъяснять, что ничего с собой брать не нужно. Только бельё, предметы личной гигиены и купальные принадлежности, ну, можно взять крем для загара, что вообще сбило всех с толку. Мы же говорили, что уезжаем жить на север, в закрытый военный городок, а тут им обещают пляж. Я отделывался фразой, что готовлю всем сюрприз, и гарантировал, что в воскресенье к ночи они вернутся по домам. Жителям Оренбурга я предлагал подъехать вечером ко мне домой, а орчанам предложил ждать меня в двенадцать ночи на выезде из города. В общем, мне предстояло собрать десять человек.

Конечно, народу было интересно, что да как… Все обратили внимание, что я заметно помолодел, и лезли с вопросами, как такое возможно. Но я загадочно усмехался и говорил: это вы ещё мою жену не видели! Естественно, всех сжигало любопытство. Но я попросил подождать немного, пока мы всех не соберём, и тогда они всё узнают.

Загрузившись в кемпер, в 23:00 мы выехали из Оренбурга по орской трассе. Выбравшись из города, я свернул в ближайший лесок и незаметно перешёл в лётный режим. Мои пассажиры даже ничего не успели сообразить. Они наслаждались комфортом салона, рассматривая непривычное оборудование. Первое недоумение у них возникло, когда они увидели знак, что мы въезжаем в Орск. Рядом со знаком стояли замёрзшие родственники. Загрузив их в тёплый салон, я предложил всем послушать программу на предстоящие три дня.

– Дорогие мои родные и друзья, товарищи. Прежде чем я расскажу, что вас ожидает, я хотел бы, чтобы вы дали мне честное пионерское, что всё, о чём сейчас узнаете, вы никому не расскажете. – Я обвёл толпу взглядом.

Все улыбались. Они думали, это такая шутка.

– Я вижу, вы не поняли, – вздохнул я. – Потому что, если вы начнёте трепаться о том, что я хочу вам показать, вас или убьют, или сошлют в дурку. Вы этого хотите?

Вот тут их уже проняло. Лица стали серьёзными и сосредоточенными, возможно, некоторые задумались, куда они, собственно, собираются ввязываться. Своим внутренним даром я ощущал их смятение.

– Вижу, теперь до вас дошло. Итак, вы даёте мне слово? Если кто-то передумал, то я могу его доставить обратно домой, но он очень будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

– Да, даём тебе слово! – выкрикнул мой брат.

Остальные поддержали.

– Хорошо! – кивнул я. – Селена!

– Да, Стас, – появилась она передо мной в полный рост.

Все женщины ахнули от неожиданности.

– Селена, пока я буду вести «Странника», расскажи кратко моим родным и друзьям о спирали Фибоначчи, порталах, других мирах и о новом языке, которым им предстоит овладеть. – И пока она не начала рассказ, я обратился к своим гостям: – Вы на минуту посмотрите в окно. – Я свернул с трассы и не спеша поднял «Странника» в воздух.

Тут все от неожиданности вздрогнули, увидев, что земля осталась внизу. А через пятнадцать минут, когда я пересёк первый портал, они удивились в очередной раз: только что за окном было темно и вдруг солнце. В Кедровом мире было раннее утро, всё-таки семь часов разницы с земным часовым поясом.

А в девять утра по алахарскому времени мы подъезжали к моему дому…

Что было за эти три дня, можно написать отдельную книгу. Народ отрывался так, будто это последние дни в их жизни. Ещё в полёте пришлось всем налить коньяка, чтобы информация уложилась в голове и чтобы избежать шока от новостей, что их организм очистился от инфекций и все они теперь владеют новым для себя языком. При пересечении портала на Алахар они услышали, что нас проверяет патруль, обращаясь ко мне «господин майор» и интересуясь, всё ли у меня в порядке. А мою новость, что вдобавок ко всему я стал и бароном, одной рюмкой запить было грешно. В общем, когда мы приземлились около моего дома, все были в приподнятом настроении. И понеслось…

Бассейн, море, пляж, загар, экзотическая кухня и фрукты, застолье с танцами у нас на скале. Морская рыбалка для парней и шопинг для женщин, шикарное алахарское пиво и более крепкие напитки в ресторане у Стелла. Свежая, только что выловленная морская живность, приготовленная при вас в ресторанчике на пляже, и деликатесы, привезённые нами из разных миров. Наши дети, братья и сёстры, отрывались по-своему. На гироскутерах все носились по окрестностям к своим новым знакомым.

Три дня пролетели так быстро, что народ и не заметил. Возвращались наши гости домой на полном позитиве, нагруженные подарками и омолаживающей косметикой. Мы предложили им договориться об общем отпуске летом и, как только я опять появлюсь на Земле, сообщить дату, чтобы приехать отдохнуть на более длительный срок.

Доставив всех по домам, я вернулся на Алахар и ещё несколько дней вёл тюлений образ жизни, наслаждаясь семьёй, морем и покоем. Жалел, что друзья так быстро разъехались, всё-таки приятно устраивать своим близким праздник и видеть, как горят жизнью, эмоциями и энергией их глаза. Мне хотелось свозить друзей на Медину, чтобы они поняли, как можно шикарно отдохнуть и поправить внешность и здоровье. Хотя даже за эти три дня они благодарили нашу семью и говорили, что ещё никогда ничего подобного в жизни не испытывали. И никакая Турция, Греция или Таиланд с Алахаром не сравнится.

По коммуникатору общаясь с друзьями, я поинтересовался, как там Нийя. Оказалось, все жёны и дети были без ума от неё, научились многому интересному и полезному для себя. Даже самая младшая дочка Алексея, которая ещё не могла говорить, как только видела Нийю, начинала улыбаться и гугукать от радости.

Но ничто не вечно, и отпуск закончился. Через две недели мы с друзьями и Нийей вылетали в столицу…

Погода в этот день была пасмурной. С утра зарядил мелкий дождик, небо заволокло серыми тучами. Я даже порадовался, что в те дни, когда у нас были гости, природа не поскупилась на хорошие деньки.

Как часто уже бывало, ещё в полёте мы связались с адмиралом и получили указание прибыть к нему на инструктаж. В дороге мы обменивались новостями, кто как провёл отпуск. Слышно ли о суде над маркизом и его приспешниками. Я специально все две недели не смотрел каналы новостей, и, как оказалось, мои друзья были солидарны в этом со мной.

Нийя делилась впечатлениями о наших семьях, о том, что она открыла для себя много неизведанного и в то же время приятного. Она восхищалась нашими детьми, такими непосредственными и любознательными, рассказывая, что у них на Айе дети более сдержанные в поведении, всё-таки сказывается другой уклад жизни. Она поделилась новостями, что Мигель обещал ей помочь с возвращением на родину, но она попросила его пока не торопиться. Её мировоззрение поменялось, и, несмотря на наш «варварский», с точки зрения жителей Айи, мир, в нём она нашла много полезного, что не мешало бы приобрести или научиться жителям и её мира.

Так за новостями мы незаметно добрались до военного аэродрома.

Адмирал радушно встретил нашу компанию и сразу стал делиться событиями.

– Итак, господа офицеры, я уверен, вы не смотрели новостные каналы и не в курсе произошедшего суда над изменниками империи?

Мы, естественно, ответили, что специально не стали портить себе отпуск.

– Я так и думал, – усмехнулся адмирал и стал привычно ходить по комнате. – А новостей полно. Скажу вкратце: суд состоялся, многих отправили в колонии на пожизненное заключение и тяжёлую работу. А вот с господином маркизом всё оказалось не так-то просто. На допросах выяснились очень интересные и даже глубоко исторические подробности, касающиеся алахарской короны и императора в частности. – Адмирал оглядел нашу компанию и Нийю в том числе и продолжил: – Это не секрет, но в истории государства существовали тёмные пятна, касающиеся правящей династии Кобургов. Так, почти двести пятьдесят лет назад ещё дед нашего императора, стоящий тогда у трона, оказался замешан в пикантном адюльтере. Это не считалось бы грехом, да и никто не стал бы попрекать такой мелочью императора, если бы у него не пропала одна реликвия. Как оказалось, к этому были причастны предки нашего маркиза. О порталах и других мирах в то время знал только очень малый круг доверенных людей. А пропала не абы какая безделушка, пусть и драгоценная, а жезл власти, передаваемый из поколения в поколение. И в то время деду нашего императора еле удалось усидеть на троне. Было море крови, масса выплаченных контрибуций, но власть удержалась. Так вот, нынешнему маркизу Корвалью грозит только смертная казнь, но он решил выкупить свою жизнь ценой этой, как мы думали, безвозвратно утерянной реликвии. А спрятана она двести пятьдесят лет назад в одном очень непопулярном и технически неразвитом мире. Есть только один человек, который, помимо маркиза, знал, куда спрятан жезл. Зовут его Николя Маммон.

Мы с друзьями переглянулись, без слов понимая, куда клонит адмирал. А Мигель попросил искина Грума вывести репродукцию этого жезла. Увидев её, я поинтересовался у Селены, знакомо ли ей это.

– Да, – ответила она. – Жезл власти Алахара очень напоминает жезл земных индийских богов под именем Ваджра. «Ваджра» переводится как «удар молнии» или «алмаз». Есть мнение, что первоначально Ваджра считалась непобедимым волшебным орудием бога Индры, которым он сокрушал демонов и зло. В буддизме Ваджра символизирует несокрушимое внутреннее состояние. Она означает и то, что нельзя разрушить (дух), и то, что разрушает невежество в самом человеке. Человек, держащий в своих руках Ваджру, проясняет своё сознание, то есть ведает, познает истину. В нём происходит информационная самонастройка его энергетического поля – ауры. Считается, что ваджра – это пучок стрел-молний, соединенный посередине. Шарообразный центр или сфера символизирует изначальное состояние души. У Ваджры имеются два конца, каждый – с пятью лепестками-стрелами. Это пять чистых мудростей, которые даны человечеству изначально, и пять негативных накоплений (нечистот) этого мира, которые порабощают наше сознание. Таким образом, ваджра помогает переплавить, преобразовать наши искажения, заблуждения в просветлённость сознания. То есть она очищает, осветляет и усиливает ауру человека.

– Она очищала не только ауру, – заметил адмирал, – её можно было использовать и как оружие. В алахарском варианте в сфере, находящейся посередине жезла, был встроен колокольчик из неизвестного металла. И его резонансные колебания позволяли использовать положительную или отрицательную силу жезла не только для его владельца, но и для присутствующих рядом людей. Это смотря каким концом направлять её на человека – положительным или отрицательным. Император мог возвысить своего подданного, даруя ему чистую силу, или, наоборот, уничтожить, поглощая чужую энергию… Так вот, – Мигель вновь окинул взглядом нашу четвёрку, – именно вам поручается это непростое и секретное задание по поиску и возвращению королевской реликвии. Сложность дела заключается в том, что жезл, по имеющимся у маркиза данным, находится в мире Санктум. Местное население, по нашей шкале классификации, живёт в Средневековье. Они не знают о порталах и других мирах, ну, может, только единицы владеют подобной информацией. Там нет огнестрельного оружия и совершенно недавно появились первые орудия, стреляющие металлическими ядрами. Транспорт только гужевой, поэтому вам придётся передвигаться с места на место глубокой ночью или верхом на конях. Там несколько королевств, периодически воюющих друг с другом, но у нас нет информации о точном местонахождении жезла. Вам придётся выучить местный язык, так как межмировой на Санктуме неизвестен. Для этого вы пройдёте курс гипнопедии по изучению нового языка и местных наречий. В том мире верят в волшебников, колдунов, ведьм и демонов, поэтому вам не составит труда вжиться в легенду о странствующих магах. Наши наблюдатели не заметили явного и необъяснимого волшебства, но некоторые уникумы, несомненно, обладают экстрасенсорными способностями. А зная ваши возможности, я уверен, что вы легко справитесь с поставленной задачей. Но самое главное, на что я прошу обратить ваше пристальное внимание, это то, чтобы жители Санктума не получили в своё распоряжение артефакты, технику и оружие нашего мира. Вам всё понятно?

– Так точно! – отрапортовали мы.

– Тогда сейчас вы пройдёте в наш медицинский центр, где получите полный курс владения новым языком. А вас, Нийя, я попрошу…

– Подождите, Мигель… – Девушка встала с кресла и взяла адмирала за руку. – У меня нет необходимости срочно возвращаться домой. И я уверена, что смогу пригодиться вашим офицерам при выполнении ими этого ответственного задания. Поэтому я рекомендовала бы вам отправить меня пятым членом этой команды.

– Но я не могу вам приказывать, – смущённо посмотрел адмирал на собеседницу. – Вы не являетесь подданной имперской короны.

– Да, – не отрывая пристального взгляда от лица Мигеля, парировала Нийя, – но я уверена, что вы можете этому поспособствовать. И если наша команда выполнит поставленную задачу, то ваш император будет не прочь получить новую подданную. А как перспективу – и завязать дружеские отношения с нашим миром Айей.

– Хорошо, – сдался адмирал и махнул рукой. – Вы умеете убедить собеседника. Идите вместе с этими господами и учите язык…

В медицинском центре нам уже приходилось бывать, когда мы восстанавливались после путешествия по безжизненной пустыне. Поэтому мы быстро его нашли. В регистратуре нашу четвёрку ожидали, но, увидев пятого члена экспедиции, медики впали в ступор. И не оттого, что это была женщина, а оттого, что это было генетически другое существо. И когда врачи уяснили, что и она будет проходить курс гипнопедии, то всполошились, боясь навредить чужому организму. Но Нийя всех успокоила, объяснив, что она сама может регулировать функции своего мозга во время обучения. И если что-то пойдёт не так, то ей доступно самостоятельно прервать процедуру. Всю ответственность она берёт на себя.

Медики провели нас в комнату, где стояли гипноизлучатели. Мы легли на кровати, и врачи подключили многочисленные датчики к нашим телам. На голову нам надели мягкие шлемы с небольшим экраном для глаз и предложили следить за появляющимися на этом экране светящимися фигурами, считая их по порядку. Помню, я успел сосчитать тридцать с чем-то фигурок и провалился в сон.

Проснувшись, я не сразу сообразил, где нахожусь. В голове метались обрывки мыслей и образов, голова была чугунная, как после тяжёлого похмелья. Оглядевшись, я увидел товарищей, лежащих рядом на подобных кроватях. И только Нийя уже сидела в соседнем кресле рядом с дежурным врачом. Увидев, что я очнулся, она мысленно спросила меня о моём самочувствии.

– Паршиво, – признался я. – У нас это называется «Привет с большого бодуна».

Дежурный медик вдруг обратился ко мне с фразой:

– Ана тхе уго крас?

Мне хотелось выругаться, чтобы врач говорил чётче, но вдруг я понял, что он меня спросил: «Как моё здоровье?»

– Уго крас тхе ана шига… мля, – ответил я ему, что означало: здоровье, как дерьмо. Ну а ругань «мля» я добавил отдельно.

Медик засмеялся и сказал уже на межмировом:

– Вижу, всё в порядке, курс обучения прошёл успешно!

– Ага, – съязвил я, – и это он мне говорит об успехе… Башка трещит, как с перепоя.

– Это неизбежно, – стал успокаивать меня врач, – когда большое количество информации пытаются внедрить в голову за такой короткий срок.

– А сколько времени прошло?

– Пять часов. Но поверьте, это очень мало. Обычно курс обучения растягивают на несколько дней.

– Вечно на военных отрываются, – закряхтел я, пытаясь встать с кровати.

Нийя подошла ко мне и положила свои руки на мои виски.

– Сиди не двигайся, – сказала она. – Я тебя сейчас научу, как регулировать свою энергетику. Смотри на мою ауру.

Внутренним взором я стал рассматривать чистое сияние энергетики девушки, как вдруг заметил, что один участок потемнел.

– Видишь? – спросила она. – Это сейчас я скопировала твою боль. Ты же умеешь чистить ауру. Давай исправляй.

Я машинально стал очищать загрязнившийся участок, одновременно чувствуя, что моя боль уходит.

– Вот так… всё верно, – подбодрила меня девушка. – Этот приём называется «Зеркало», – пояснила Нийя. – Когда у тебя что-то заболит, создай свой зеркальный фантом и лечи его. Тогда ты сможешь видеть все процессы, протекающие в твоём организме. Вот посмотри на мои руки.

Я обратил внимание на неизвестное мне энергетическое сияние её ладоней.

– Запоминай рисунок и попробуй его повторить.

Я вытянул перед собой ладони и попытался воспроизвести видимый спектр.

– Верно, но не совсем. – И Нийя стала поправлять меня.

Она подставила свою ладошку к моей руке и предложила заново воспроизвести её спектр. Я вспомнил, как работал в программе «Фотошоп», когда было необходимо точно воспроизвести цветовую схему. В этой программе есть инструмент, называемый «пипетка». Вы кликаете ей на выбранный спектр и повторяете его в своём рисунке. Так и я представил, что беру подобной «пипеткой» палитру Нийи и вставляю себе. Рисунок у меня тут же получился!

– Молодец! А теперь запомни его: вот так. – Она поднесла ладошки к моим вискам, и палитра намертво зафиксировалась в моей памяти. – Всё! – улыбнулась она. – Теперь, когда у тебя где-то заболит, ты берёшь этот спектр, подносишь к своим вискам и создаёшь своего зеркального двойника… А дальше ты уже знаешь, как работать с аурой.

– Спасибо! – совершенно искренне поблагодарил я её. Когда и парни стали приходить в себя, мы с Нийей быстро приводили их в порядок, снимая последствия интенсивного обучения. И через полчаса направлялись к адмиралу за дальнейшими инструкциями.

Инструкции были стандартными: не рисковать понапрасну, оберегать Нийю и вернуться в целости и сохранности. И даже если мы не сможем найти жезл власти, то хрен с ним, хоть одна польза от этого точно будет: маркиза казнят. Ми-гель дал нам контакты нескольких алахарских наблюдателей, постоянно живущих в том мире. Раз в неделю они включают свои радиопередатчики на приём. В случае форс-мажорных обстоятельств к ним можно обратиться за помощью или за срочной эвакуацией. Срок поисков он не устанавливает, но если от нас в течение максимум месяца не поступит никаких сообщений, то ему придётся отправлять спасательную экспедицию. А если нам удастся вернуть эту реликвию, предупредил он, то награда будет соответствующей. Здесь уже играет роль престиж государства.

Адмирал ещё передал нам привет от Елены Мироновой, сообщив, что Россия открыла на Алахаре свою дипломатическую миссию и Елена возглавляет в ней информационно-аналитический отдел. А также привет от Андрея Юрьевича Марычева. Он благодарит нашу команду за материалы от погибшей британской экспедиции, доставленные нами из Заброшенного мира, и просит, по возможности, навестить его в представительстве.

– Но это, скорее всего, произойдёт после вашего возвращения, – добавил адмирал. – А сейчас идите на склады и берите всё, что посчитаете необходимым. На борт «Странника» вам доставят местную валюту – это медные, серебряные и золотые монеты. Плюс золотые слитки, лекарства и продукты для НЗ-фонда. Одежда там специфическая, поэтому вам придётся на месте приобрести или пошить необходимые комплекты для каждого. Да, и ещё совет. – Адмирал достал из стола упаковку с шевронами отряда «Багира». – Рекомендую нашить на ваши будущие одежды этот шеврон. В том мире существуют магические и ремесленные гильдии. У каждой есть свой отличительный символ. А этот шеврон подходит как нельзя лучше для боевого мага. Шорков в том мире не знают, поэтому вашу Багиру будут воспринимать как живое воплощение демона. Да и Нийя, – улыбнулся он ей, – своей необычной внешностью внесёт смятение в умы жителей. Её также могут принять или за богиню, или за воплощение демоницы, дочери демона… Попасть в Санктум можно через мир Тьмы – это самая короткая дорога… И напоследок… – Адмирал протянул металлическое яйцо. – Это аварийный зонд, наша последняя разработка. В случае опасности активируйте его кнопкой и бросайте в воздух. У него в памяти запрограммирован только один маршрут – из Санктума через Тьму сюда, на базу. Если зонд вернётся, я буду знать, что вам требуется помощь. А запеленговать ваши боевые костюмы мы сможем без проблем… Вылет завтра утром.

Мы отдали честь и пошли готовиться к отправке. Позвонили своим семьям, предупредили, что опять отправляемся в длительную командировку, но, мол, ничего страшного, рутинная работа по поискам артефактов.

В этот раз мы, кроме огнестрельного и лучевого оружия, постарались прихватить все свои приблуды, не забыв о согревающих кольцах. Хотя и куртки, привезённые нами из Крузана, не казались лишними.

Селена выдала нам информацию, что там в настоящее время днём температура плюсовая, но по ночам может выпадать снег. Гравитация соответствует земным стандартам, а в сутках двадцать шесть часов. Флора и фауна идентичны земным, хотя есть и свои эндемики. И нам повезло, что у них сейчас осень, а то летом очень много летающих и кровососущих насекомых. Жители спасаются от них, натираясь специфической травой, и раскладывают её по всем комнатам. У этой травы очень специфический запах.

В мире Санктум двенадцать королевств. Они все примерно равны по своей военной мощи, держа первенство в той или иной военной сфере. Есть своя религия, которая вроде и не отрицает магию, но всячески старается её скомпрометировать. Боевые маги считаются элитой в вооружённых силах, и все правители стараются их заполучить в свою армию. Известно, что некоторые индивидуумы могут вызывать дожди и непогоду. Дистанционно воздействовать на военачальников, внося сумятицу в боевые построения. Взрывать запасы пороха для орудий. Вносить панику в войска, предсказывать их действия и т. п. Поэтому нам легко будет попасть в высшие слои общества. Ближайший портал из мира Тьмы выведет нас в середине огромного материка, но эта территория считается дикой и не принадлежит ни одному из королевств. Но в относительно ближайшей доступности находятся границы четырёх властителей. И нам придётся самостоятельно решать, в какую сторону мы хотим направиться.

Посовещавшись, мы выбрали для себя определённые роли. Алексей стал испепеляющим магом. Я – магом боевого духа. Сергею досталась роль мага-защитника и лекаря, а Володе – звание мага-дознавателя. Мы долго думали, каким титулом наградить Нийю. Предлагались разные варианты: и смешные, и пошлые, и страшные. Но решили представлять её как магиню дипломатии и переговоров. Багира стала нашим прирученным демоном.

Мы снабдили Нийю силовым защитным артефактом из своих запасов, реквизированных нами в лагере погибших британцев, и военным костюмом КБ-50 из пещеры «Аладдина». А также активировали для неё одну изтактических лазерных винтовок «Карбид». Так что теперь силовой защитой была обеспечена вся наша команда, плюс у нас четверых имелись куртки из шкуры каменной рептилии. На военном складе взяли для девушки и себя тёплые комбинезоны и практичную обувку на первое время, пока не прибарахлимся местными фасонами. Колюще-режущее оружие решили не брать, нам, типа магам, оно было не к лицу, да и не умели мы им пользоваться. Хотя Сергей прихватил кроме небольших ножей свой трофей – тесак, полученный им ещё в нашей первой поездке по Гедеру. Он соорудил для него крепление для ремня и повесил тесак на свой пояс. Зная, что нам предстояло жить в мире, где о санитарии имелось лишь приблизительное понятие, мы запаслись обеззараживателями воды. Это устройство было вмонтировано в рукоятку обычного ножа и напоминало собой кристалл красного цвета. Достаточно было его просто опустить в ёмкость с жидкостью, как мгновенно происходил процесс очищения воды от бактерий и кристалл становился жёлтого цвета. Он одновременно служил и индикатором, подсказывающим наличие или отсутствие в жидкости вредных веществ. Плюс это был качественный нож, для мелких работ или разделывания пищи. Мы все обзавелись поясами, на которых висели в чехлах наши ножи-индикаторы. А также на складе взяли тактические рюкзаки, предполагалось, что нам предстоит часто путешествовать пешком или на гужевом транспорте, чтобы не светить «Странника» и персональные рации. Они были выполнены в виде нашейного кулона и для непосвящённого смотрелись как украшение или талисман.

Когда всё было готово, мы остались на ночь в кемпере, чтобы рано утром вылететь к месту назначения…

Портал в Санктуме вывел нас на поляну в густом непролазном лесу. Поднявшись над деревьями, мы увидели, что лесная чаща тянется до горизонта. Вызвав Селену, я поинтересовался, где находятся ближайшие королевства.

– На север лететь бесполезно, – ответила она. – Там только леса и горы. Ближайшие границы королевств находятся на юго-востоке и юго-западе.

– Так куда летим? – поинтересовался я у своей команды.

– Полетели налево, – предложил Лёха.

– Всё бы тебе налево пойти! – заржали мы.

Но нам было всё равно куда лететь. И юго-восток был ничем не хуже других направлений.

Мы почти час находились в воздухе, пока Селена не подсказала нам, что скоро появится первый город. Выбрав глухую чащу недалеко от него, мы приземлились и отправились в первую вылазку.

Погода была пасмурной. Выстроившись цепочкой, мы шли по толстому слою прелой листвы, как по мягкому ковру. Воздух был прохладным и отдавал сыростью и грибами.

– Парни, чувствуете? – глубоко втянул в себя воздух Сергей, возглавлявший вместе с Багирой нашу колонну. – Грибами как пахнет… Наверное, тут полно грибов. Я сейчас не отказался бы от сковороды жареных грибочков.

Мы согласились, что тоже не прочь отведать этой вкуснятины.

Одетые в одинаковые комбинезоны и трекинговые ботинки, с рюкзаками на плечах мы напоминали туристов, вышедших в поход. В рюкзаках, помимо продуктов, воды, лекарств, денег и личных вещей, у нас были упакованы «Пульсары». Пищугин своим тесаком прорубал мешавшие проходу ветки и выводил нас на тракт, замеченный с воздуха. Комбинезоны с капюшонами в движении хорошо держали тепло, а обувь не промокала. Через полчаса мы вышли на утрамбованную копытами и телегами дорогу, с другой стороны которой простирались бескрайние, поросшие травой поля. Мы с облегчением вздохнули, и наша скорость передвижения значительно возросла.

Минут через двадцать послышался скрип колёс и топот копыт. Багира тут же применила свой камуфляж и стала невидимой. Остановившись, мы обернулись и увидели, что нашу команду нагоняет крепкая лошадёнка, запряжённая в деревянную телегу, которой управлял колоритный мужичок, восседая на сене. Ухоженная бородка на гладком лице, тёмная высокая шапка и ярко-синий зипун, из-под ворота которого выглядывала светлая рубашка, говорили о состоятельности хозяина повозки. Он сидел, чуть свесив на левую сторону телеги ноги в просторных шароварах и крепких сапогах. Заметив нашу компанию, он изумился и придержал лошадь. Поравнявшись с нами, вежливо поздоровался:

– Приветствую вас, странники! Куда путь держите и кто вы такие будете? Одёжка у вас странная, да и оружия у вас нет, значит, не военный вы люд.

– И вам доброго дня, путник! – отозвался я. – Мы пилигримы. Ходим по миру, ищем новые знания, делимся своими умениями. А направляемся в ближайший город, чтобы прикупить кое-чего, да, может, подзаработать.

– А что вы умеете? – почесав затылок, поинтересовался мужичок.

– Много чего, – не стал уточнять я. – В основном лечим разный люд.

– О, так это дело! – обрадовался возничий. – Дочка моя захворала намедни. Так что забирайтесь ко мне в телегу, кровом и едой я вас обеспечу, если поможете ей.

Мы с радостью согласились и, развалившись на душистом сене и покачиваясь на ухабах, отправились в путь. По дороге разговорились с мужичком. Его зовут Ждан, он местный мельник. У него четверо детей, два старших сына и две дочки, а заболела младшенькая – жар и сильный кашель у неё. Бабки, местные травницы, не справляются с заразой, говорят, чем-то прогневила Бога.

– А чем она может прогневить? Ей лет-то ещё только двенадцать, – сокрушался возничий.

Замолчав на минуту, он стал рассказывать: город, мол, у них скромный, называется Тишлой. Но есть небольшой королевский гарнизон, своя церковь. Строительные артели, кожевенные ремесленники, кузница, постоялые дворы, хорошие суконщики у них в городе, это если нам приодеться надобно. Жители в основном занимаются промыслом зверя и рыбы, ну и выращивают зерно. Оружейный мастер у них имеется, доспехи али мечи какие заказать по фигуре, так он всё сделает. Город принадлежит барону Страту.

На вопрос, какой он хозяин, этот барон, мужичок смущённо почесал затылок.

– Ну, барон как барон. Иногда лютует, редко, но балует. Не хуже и не лучше других. Слава богу, пока подати не увеличивает, так что жить можно…

– А колдун или маг у него личный имеется? – осторожно поинтересовался Баринов.

– Да откуда? – махнул рукой Ждан. – Маги дорого стоят, не каждый герцог имеет их у себя. Но у нашего барона вроде какая-то колдовская вещица запрятана.

– Надо будет проверить, – на межмировом произнёс Сергей.

Мы кивнули…

Дом мельника выглядел добротным, высотой в два этажа, большим и ухоженным, из обработанного бруса. Рядом стоящая мельница приводилась в действие от воды. Было видно, что хозяин поддерживает кормилицу в хорошем состоянии. Новое водяное колесо сияло свежим деревом. Мукомольный бизнес явно процветал.

Загнав телегу в просторный двор, Ждан кинул вожжи подбежавшему пареньку.

– Сын младшенький, – пояснил он нам. – Так кто из вас лекарь-то? – оглядел он нашу компанию и, когда увидел, что из-под одного капюшона выглядывают сияющие глаза Нийи, охнул от неожиданности.

– Матерь Божья! Так с вами баба… А я по одёжке-то и не приметил… Глаза какие странные… А она не ведьма, случаем? – нервно заозирался он. Было видно, мужику не по себе.

– Нет, – улыбнулся я. – Она ведунья, по-вашему – добрая колдунья. – Я постарался поделиться своим спокойствием с мельником.

– А-а-а, – благодушно протянул он. – Это другое дело. – Улыбка засияла на его лице. – Тогда от ентого польза будет для нашего дома. Привечать настоящую добрую колдунью для нас почёт и уважение.

– Вот она и мой друг, – кивнул я на Пищугина, – посмотрят твою дочку. Они знатные лекари.

– Гланя! – закричал Ждан.

На его вопль из двери дома показалась девушка, одетая в просторное голубое и с затейливой вышивкой платье до пят.

– Проводи лекарей к Блажене в опочивальню.

Нийя с Сергеем вошли в основной дом, а Ждан повёл нас в пристройку:

– А вы, гости дорогие, пока отдохните с дороги. Это у нас гостевой дом. Помыться с дороги можно вон там, – махнул он в сторону колодца. Коли нужду справить захотите, идите на задок, там будка стоит. А я пока жену попрошу собрать нам перекус и пойду посмотрю, что там ваши лекари делают.

Мы поблагодарили радушного хозяина и вошли в пристройку. Изнутри она походила на русскую избу с небольшими сенями. У одной стены стояла каменная дровяная печь, по периметру других находились широкие скамьи с одеялами и валиками вместо подушек. Посреди комнаты располагался большой стол с лавками. Окна были небольшие, но со стёклами. Дышалось в помещении приятной свежестью и смолой.

– Нормально, – бросая рюкзак на скамью, оценил дом Мелихов.

Багира, выйдя из камуфляжа, тщательно всё обнюхала.

«Хороший дом, крепкий, – услышали мы её отзыв. – Мелких зверьков поблизости нет».

«Ага, – понял я. – Это она о мышах».

Баринов разлёгся на скамье и пожаловался:

– Жестковато…

– Зажрался ты, ваше баронское величество, – стал подтрунивать я. – Всё бы тебе на перинах возлежати…

– Ну, перина не перина, но нам, баронам, противопоказано жёсткое ложе, – закряхтел он, приподнимаясь со скамьи. – Пойдём, что ли, умоемся с дороги.

– И то дело, – согласились мы, прихватывая мыло.

Колодезную воду проверили индикатором – тот светился жёлтым цветом. Мы, как в детстве у бабушки, набрав ведёрком водицы, напились её, с наслаждением, до ломоты в зубах. Умывшись, вернулись в дом, куда уже пришли Нийя с Сергеем. Они рассказали, что у девочки была запущенная форма пневмонии и она была практически на краю гибели. Сергей очистил её лёгкие, а Нийя восстановила энергетику тела, пообещав Ждану, что девочка утром будет полностью здоровой, а сейчас она погрузила Блажену в исцеляющий сон. Отец сразу заметил, что лицо дочери изменилось, порозовело. Он кинулся целовать руки лекарей, благодаря за исцеление, от чего наши друзья сильно смутились. Старшая дочка, Гланя, провела их к нам, сказав, что скоро позовут за стол.

Обед вышел знатным. Ждан в благодарность за дочку не жалел съестного. Была сладкая каша из местного зерна, пироги с рыбой, суп, напоминающий наши щи, стояли судки с солёной икрой, с ягодами и маринованными грибочками. Основным блюдом был целиком зажаренный гусь. Ждан вытащил местную брагу, настоянную на меду, и она оказалась коварной. Пилась, как квас, а по мозгам ударяла… Я со стола подкидывал угощение Багире, а мельник в подпитии удивлённо смотрел на пищу, которая сама исчезала с пола.

– А к-куда это еда пропадает? – икнув, поинтересовался он.

– А это наш добрый дух, – ответил ему я. – Багира, покажись.

Она проявилась из воздуха, с удовольствием уплетая пироги с рыбой.

– Надо же, похожа на кошку… или нет, на собаку… Но я сразу понял, что это добрый дух! – гордо поднял он палец вверх. – Ибо всем известно, что злой дух ест только сырое мясо грешников и пьёт кровь невинно убиенных младенцев.

«Ну, слава богу, – подумал я. – Багиру приняли и не испугались».

За столом общались на разные темы. О ценах, об урожае, о политике и короле. И если в первых двух вопросах Ждан был вполне компетентен, то вот о политике и монархе он практически ничего не знал. Кто с кем воюет, у кого армия сильнее, кто владеет волшебными предметами – ему было просто не интересно. А уж тем более он никогда не слышал о человеке с именем Николя Маммон, как и о его наследниках. Но, узнав, что мы хотим навестить местного барона, мельник посоветовал нам сменить одежду, очень уж она у нас странная. В такой, мол, даже в приличную таверну стыдно зайти. А узнав, что мы не прочь это сделать, тут же решил потащить нас к местному мастеру, всячески нахваливая его. Мы пытались утихомирить его, предлагая пойти завтра, когда хмель спадёт, но Ждан не мог сидеть спокойно, душа его горела немедленно сделать нам приятное дело.

До суконного мастера было недалеко. Нам так даже в пользу. На свежем воздухе хмель потихоньку выветривался и голова прояснялась. Дом мельника стоял обособленно от городской слободы. И когда мы вошли в гущу строений, на нас мгновенно обрушился весь неприятный запах скученного жилья: навоза, нечистот, гари и гнили со смесью едкости кожевенных мастерских. Я заметил, что Нийя даже прикрыла лицо воротом комбинезона. Я сам с трудом сдерживался, чтобы меня не стошнило.

Дома в слободе были в основном каменные с очень узкими оконными проёмами, хотя периодически встречались здания, сложенные из брёвен, но по архитектуре они резко отличались от дома мельника. Некоторые были сложены из плохо обработанного камня, другие обмазаны глиной, но все несли печать мрачности и скрытности. Казалось, владельцы подобных построек старались спрятаться от взора соседей. Кровля чаще была деревянной или из тёса. Редко где мелькали черепичные крыши. Прохожих почти не было видно. Нам попалась лишь пара простых работяг, несущих тяжёлые баулы, да пара стражников в помятых ржавых кирасах. Из оружия у них висели на поясе мечи, а в руках они держали деревянные копья с зазубренными металлическими наконечниками. На нас они не обратили никакого внимания, потому что еле держались на ногах, допивая в подворотне кувшин с вином.

Хорошо, что дом местного портного стоял чуть в стороне и на возвышенности, где ветер сдувал неприятный запах. Когда мы дошли до него, я был совершенно трезвым, городское амбре прочистило мои мозги не хуже нашатыря.

Тишлинский кутюрье был худощавым, невысокого росточка. Одетый по-простому, в прямые тёмные штаны и светлую рубашку навыпуск, подпоясанную обычной верёвкой, он напоминал босяка, если бы не наброшенный на шею мягкий швейный метр. Но стоящие в его комнате манекены, выточенные из дерева, были наряжены в очень стильные камзолы, что говорило о нешуточном мастерстве этого неказистого человечка.

А Ждан всё нахваливал мастера, рассказывая нам, что пошив одежды у Жюля заказывают даже герцоги. И этот портной известен аж в соседних королевствах. Представив нас как лекарей-путешественников, он попросил маэстро изготовить нам достойную одежду. Услышав, что мы можем врачевать, портной взмолился помочь его сыну, который недавно попал под телегу и сильно покалечил ногу.

Он провёл нас в соседнюю комнату, и мы увидели лежащего на кровати очень бледного молодого человека, мучающегося от боли. Нога его была примотана к палке белыми тряпками, на которых проступили кровавые пятна, а в воздухе витал очень специфичный запах гниющей плоти. Размотав импровизированную повязку, мы увидели, что рана на сломанной ноге начала гноиться. Сергей протянул руку над раной и нажал кнопку на своих часах. В воздухе появилось изображение ноги в разрезе, где было видно, что кость пытались вправить, но неудачно, не очистив все осколки.

– Вот где накосячили ваши умельцы, – указал он на перелом отцу. – Сейчас исправим. – Он нажал другую кнопку на часах и положил их поверх раны.

Ногу окутал синеватый туман, и засверкали сполохи, а я в это время стал снимать болевой синдром. Закончив первую процедуру, Пищугин нажал другую кнопку, и нога спряталась уже под бирюзовой дымкой. Через пару минут артефакт закончил восстановление ноги. На коже не осталось ни следа от гниющей раны.

– Всё! – произнёс Сергей. – Он может вставать.

Молодой человек неуверенно сел на кровати, прислушиваясь к себе, но пульсирующей боли не было. Он попытался встать, ожидая очередные муки, но опять ничего не произошло. Нога была совершенно здоровой.

Увидев это чудо, портной вместе с сыном кинулись нам в ноги со слезами, благодаря за волшебное исцеление и обещая выполнить всё, что мы пожелаем.

Поднимая мастера и молодого человека, мы стали успокаивать обоих, что это нам не составило труда, и если маэстро хочет нас отблагодарить, то пусть примет заказ на пошив дорожного и праздничного комплекта для нас пятерых. В материалах пусть не стесняется и не экономит, мы готовы щедро оплатить все его затраты и работу.

Жюль быстро снял с нас мерки вплоть до размеров ноги, объясняя это тем, что кожевенный мастер, его хороший друг, изготовит нам по две пары обуви – походную и на выход. На всю работу он просит дать ему пять дней, обещая привлечь всех подмастерьев. Мы дали указания, что дорожная одежда должна быть прочной и практичной, в которой можно путешествовать как пешком, так и верхом. А парадная одежда – на его вкус и соответствующая нынешней моде. Портной спросил, нужны ли нам тёплые плащи? Он показал нам местные варианты. Оказалось, что наши куртки вполне соответствуют дорожному стилю, поэтому мы попросили сшить плащ только для Нийи. Снимая с неё мерки, портной смущенно прятал глаза, боясь прикоснуться к странной даме и поинтересоваться неожиданным обликом гостьи. Но девушка, мило улыбаясь, сама взяла портного за руки и, посмотрев в глаза, протяжно произнесла:

– Не нужно меня бояться. Я не причиню вам вреда, и у вас всё будет хорошо.

Жюль улыбнулся, расслабился и вновь превратился в шустрого мастера…

Все пять дней мы провели в гостях у Ждана. За это время слух о волшебниках-лекарях разнёсся по всему городу, так что нам не приходилось беспечно валяться на лавках. Мы втроем принимали посетителей и оказывали всем страждущим помощь. Работа нашлась и для Володи с Алексеем и Багирой. Они помогали Ждану на мельнице. И если Алексей и Багира своим даром левитации предметов помогали разгружать и перемещать мешки с мукой и зерном, то Володя заседал с мельником за расчётами, помогая наладить ему логистику поставок сырья и отправки готового продукта. А также научил его детей таблице умножения, которая позволила сократить время на необходимые расчёты, как финансовые, так и бытовые. Народ привык к вечно снующей по своим делам Багире, считая её нашим добрым духом. И никого не удивляло, что вещи могли сами передвигаться по воздуху – духи же всё могут.

Мы вчетвером жили в гостевом доме, а Нийю мельник поселил в основной дом, к женщинам. Поправившаяся Блажена не отходила от Нийи ни на шаг, стараясь во всём ей подражать. Она даже хотела сбрить свои шикарные волосы, но Нийя отговорила её от этой дурной затеи, объяснив, что у неё просто волосы не растут, такой уж она родилась. И она даже немного завидует Блажене, у которой такая прекрасная густая шевелюра. Нийя учила её медитации и приёмам саморегуляции внутренней энергии организма, объясняя, что с помощью этого умения можно вылечить любую болезнь.

За совместными ужинами мы более плотно познакомились с семьёй Ждана. Оказалось, он не местный, приехал сюда издалека. Не ужился с прошлым феодалом, поэтому, собрав свой скарб, тайком отправился искать лучшей доли. Останавливался в разных городах, пока не добрался до этого места. Всё построил своими руками, да и сыновья уже подросли и помогают отцу. Здесь барон оказался не таким жадным, и дело заладилось. Его мельница популярна в соседних городах и селениях, поэтому заказами он постоянно обеспечен. Хозяйство постепенно растёт и крепнет.

И он дал нам краткую характеристику местного государственного строя. На вершине иерархической лестницы стоял король, затем шли герцоги, графы, бароны и рыцари. Всё отличие заключалось только в количестве подчинённых вотчин, угодий и денег. Титул легко можно было купить, но Ждану это было не нужно, как он объяснял, не хотел попадать в зависимость от короля, да и в случае войны тогда он обязан содержать и поставлять строго определённое количество солдат.

Церковь в этом мире вполне лояльно относилась к магам и колдунам, единственное противоречие заключалось в искоренении магической ереси. Потому что маги заявляли, что все чудеса происходят по их воле, а церковь настаивала, что на всё воля Божья. И только ему дано такое право на чудо.

За лечение мы не хотели брать плату, но мельник решил, что негоже отказываться от того, что люди сами дают. Народ за исцеление расплачивался кто чем мог. Несли и продукты, и сырьё – типа материю, кожу, оружие, кто побогаче, платил монетой. Ждан поставил старшую свою дочь Гланю быть нашим секретарём. Она и принимала больных. Зная наши возможности, распределяла посетителей, к кому идти, и строго следила за положенной оплатой. Ждан освободил на своём дворе несколько сараев, превратив их в приёмные кабинеты. Параллельно с приёмами страждущих мы расспрашивали жителей о магических вещах, слухах и местных магах, составляя предварительную базу данных по местным чародеям и колдовским артефактам. Но следов жезла пока не обнаружили.

Через пять дней Жюль лично привёз на примерку наш заказ. Дорожная одежда была красивой и практичной, всё как мы заказывали. Брюки из мягкой кожи, усиленные кожаными вставками в районе ягодиц, несколько светлых рубашек, причём пара была очень мягких – они считались нижним бельём, и пара более плотных, надеваемых сверху. Затем шёл коричневый камзол из плотного материала, длиной три четверти, с внутренним корсетом и с расширяющимися полами. Я сначала не понял, для чего предназначена эта встроенная жилетка, но мастер Жюль пояснил, что, когда долго едешь в седле, это устройство помогает держать спину и она меньше устаёт. В комплект входили лёгкие удобные сапоги на толстой подошве. Для Нийи кроме брюк, сапожек и более длинных рубашек было изготовлено походное платье, тоже с корсетом, и шикарный тёмно-синий плащ, подбитый меховой оборкой, с просторным капюшоном.

А вот парадные одежды вызвали у нас истерический смех. Портной сначала обиделся, но мы быстро успокоили его, объяснив, что с нашей точки зрения мы очень нелепо выглядим. И это ни в коем случае не должно обидеть маэстро, так как всё пошито просто замечательно и достойно короля. Во-первых, это относилось к тёмно-синим штанам, которые были в обтяжку из очень эластичного материала. У меня они вызвали ассоциацию с легинсами или лосинами. Поверх этих штанов положено было носить короткие, так называемые верхние штаны более светлого тона, просторнее по размеру, длиной чуть выше колен и завязываемые внизу тесёмкой. На поясе крепился ремень, но мы заменили его на наши тактические ремни. Обувка напоминала мягкие ботинки с квадратными носами, выпирающим задником и ярко-жёлтыми пряжками под золото. В комплекте шли две рубашки с жабо, широкими рукавами и большими кружевными манжетами, что-то в стиле мушкетёров. А верхняя одежда была похожа на незастёгиваемый камзол, также длиной три четверти с короткими рукавами до локтя и воротником-стоечкой. Материал камзола напоминал бархат, расшитый золотыми узорами и окантовкой по лацканам. Венчал весь этот наряд мягкий просторный берет с пышным пером, который было положено снимать при встрече с вышестоящим вассалом и королём.

Нарядившись в эти одежды, мы хохотали друг над другом, пока к нам не вышла Нийя. Слава всевышнему, что в этом мире не додумались до пышных каркасов для юбок. Платье девушки с корсетом мягко струилось по телу. Оно было нежно-голубого цвета и очень гармонировало с её сияющими глазами. Рукава были пышными и закрывали руки до кистей. Декольте прикрыто жёстким кружевным воротником, приподнятым позади головы, оставляя немного место под колье. И несмотря на безволосый череп, который Нийя украсила золотой диадемой, девушка была чертовски привлекательна и изящна.

Мы перестали глумиться друг над другом и застыли в немом изумлении.

Портной, довольный такой метаморфозой, показал нам, как правильно делать приветствие и поклон королевской особе и книксен для дамы. Удовлетворившись заказом, мы попросили мастера нашить на наши костюмы шевроны с изображением атакующего шорка, пояснив, что это символ нашего магического клана. Жюль на месте быстро справился с этой просьбой. Но когда речь зашла о его оплате, портной стал мяться и невразумительно бормотать, что он за спасение сына вообще не должен брать денег, но большие затраты на материал… Пока Володя строго не попросил его дать точную цену за костюмы. Жюль побледнел, но произнёс дрожащим голосом:

– По десять золотых за каждый мужской комплект одежды и двадцать за женский… там очень дорогой материал… заграничный…

Володя повернулся к нам и на межмировом языке пояснил:

– Врёт. Но в меньшую сторону, боится нас обидеть.

Сергей быстро сбегал в нашу комнату и принёс мешочек с золотом.

– Здесь ровно сто золотых, – отдал он деньги Жюлю. – И не думайте отказываться, ваша работа достойна такой оплаты.

Портной, довольный и смущённый, низко кланяясь, покинул примерочную комнату, а мы переоделись в привычные комбинезоны и стали собираться в дорогу. Ждан даже расстроился, что настало время прощаться. Мы поинтересовались, далеко ли до замка барона, на что получили ответ:

– Если на телеге, то три дня нужно ехать.

– Это не вариант, – переглянулись мы.

Да и оставлять «Странника» так далеко не хотелось. Посовещавшись, мы приняли решение вернуться к машине и перелететь поближе к замку. Объяснив Ждану, что нам необходимо попасть на то же место, где он нас подобрал, получили его полное согласие. Он запряг кобылу в повозку, решив лично отвезти нас. Блажена плакала навзрыд, расставаясь с Нийей, а её сестра Гланя принесла нам шкатулку с монетами, это, мол, наша плата за лечение. Но мы не стали брать деньги, предложив им потратить их на себя. Ждан заартачился, что не по-людски это, мы честно их заработали. Тогда я предложил ему компромисс, сказав, что эти деньги пусть лежат на крайний случай. И если вдруг когда-либо к ним придёт человек и покажет подобный шеврон – я отдал ему один из наших запасов, – то пусть он поможет ему чем сможет. Ну а не придёт, то эти деньги Ждан отдаст своим дочерям в приданое, как подарок от нас.

Такой расклад успокоил совесть нашего хозяина, и в ответ он подарил нам дорожный сундук, мотивируя это тем, что наши одежды в мешках помнутся, а в сундуке они будут целее…

Через пару часов мы млели в сауне кемпера, смывая с себя дорожную пыль, пот и грязь и наслаждаясь благами цивилизации. Алексей даже предложил научить местных строить русские бани и внедрять в их менталитет культуру чистого тела.

Перелетев к замку местного барона, мы стали решать, как нам быть дальше. Каждый раз возвращаться к машине не всегда удобно, мало ли куда нам срочно придётся отъехать. И я спросил совета у Селены.

– Есть один вариант, – предложила она. – Оставить меня в кемпере. Если вам срочно понадобится транспорт, достаточно связаться со мной по вашим рациям и дать мне указание по пеленгу прибыть к месту вашей дислокации. Если понадобится мой совет или консультация, то так же по рации можно её получить. Я не смогу защищать тебя, Стас, но у вас на этот случай есть силовая защита, а так как электроники в этом мире не наблюдается, то мои возможности по взлому и управлению устройствами вам вряд ли понадобятся.

Как ни привык я к постоянному наручу искина, но пришлось согласиться с её доводами. Тем более в экстренном случае мы могли быстро запросить эвакуацию с воздуха.

Отдохнув и перекусив, мы нарядились в местный дорожный фасон и, накинув наши куртки и плащи, отправились к замку барона Страта.

По предварительным расчётам, идти нам было чуть более часа, семь-восемь километров. Наши куртки позволяли носить стрелковое оружие под мышкой, поэтому «Пульсары» из рюкзаков перекочевали поближе к телу, а силовые шары мы разместили в карманах верхней одежды. Лишь Нийя была без оружия.

Время близилось к вечеру, мы специально так рассчитали, чтобы появился повод заночевать у барона. Не будет же он выгонять гостей на ночь глядя. А ночью мы хотели поискать волшебную вещицу в его замке, если сам барон откажется нам её предъявить.

Выбравшись из лесной чащи на пролегающую рядом широкую дорогу, мы непроизвольно выстроились в каре, а точнее, в ромб, где Нийя занимала центральное положение. Мы с Володей шли по бокам, а Алексей прикрывал наш тыл. Со стороны мы напоминали телохранителей, которые сопровождают свою госпожу. Багира бегала где-то позади, знакомясь с местностью. Сергей, как всегда, шёл впереди нашего отряда, и именно он первый получил удар стрелой в корпус откуда-то с вершины дерева.

– Атака на одиннадцать часов! – закричал он, мгновенно активируя свою защиту и выхватывая оружие.

Мы немного замешкались с шарами и с двух сторон также успели получить свои порции стрел. Но куртка даже не поцарапалась, с лёгкостью отбив эти жалкие попытки продырявить наши шкуры. А с трёх сторон на нашу группу стали сыпаться очередные стрелы, но теперь мы находились под защитой артефактов, и они даже не долетали до тел. Багира мгновенно исчезла из виду, и только внутренним зрением я заметил, что она кинулась в лесную чащу, откуда шла стрельба.

Я выхватил свой «Пульсар» и приметил справа от себя сидящего на дереве лучника. Совершенно спокойно я взял его на мушку и с первого выстрела свалил стрелка на землю. Мои товарищи также успешно и хладнокровно подстреливали атакующих. Но через мгновение из густых зарослей послышалось конское ржание, и на нас выскочили три всадника, закованные в тяжёлые латы, держащие в руках длинные пики. А чуть погодя за ними показались ещё три всадника, одетые в более лёгкие доспехи, скачущие к нам с мечами в руках.

– Вот идиоты, – усмехнулся Пищугин. – Они даже не поняли, что лучников больше нет.

Мы встали в шеренгу и, как на учениях, распределили цели.

– Внимание, – дал команду Сергей. – Огонь!

Четыре всадника тут же свалились с коней. Оставшиеся двое не успели ничего понять, как вторым залпом мы смели и их. Лошади, испуганно ржа, разбегались в разные стороны, волоча застрявшие в стременах тела рыцарей.

Мы внимательно осмотрели окрестности, но ничего подозрительного не обнаружили. И Пищугин распорядился:

– Стас и Володя, поймать и привести лошадей. Лёха, ты осматриваешь левую сторону леса, а я правую. Нийя, жди нас на месте.

Мы разбежались. Поймав одну из лошадей, я погладил её по морде, успокаивая, и попытался вытащить застрявшее в стременах тело. Кобыла фыркала, легонько подрагивая крупом, но не вырывалась. Рыцарь был чертовски тяжёлым. Не с первой попытки, но всё же мне удалось, вывернув ногу, освободить неудачника из ловушки. Подняв забрало его шлема, я проверил, жив ли вояка. Пульс на шее не прощупывался. Я осмотрел латы и заметил маленькую дырочку от луча «Пульсара» напротив сердца.

– Понятно, прямое попадание.

Взяв лошадь под узды, я пошёл к соседней кобыле…

Все шесть тел всадников мы оттащили под деревья и положили рядышком. Серёга с Лёхой также проверили всех стрелков, но даже те, кто был легко ранен, при падении с деревьев свернули себе шеи, а кому-то их перекусила Багира. Лучников мы насчитали семь человек.

– Странно, – заметил Баринов, – в честь чего они стали нападать? На разбойников не похожи. Рыцари с тяжёлым вооружением, а остальные, видимо, их оруженосцы. Лучники – так те, скорее всего, челядь.

– Вероятно, кого-то ждали, – оглядывая окрестности, задумчиво произнёс Пищугин. – Дорога там поворачивает, кусты хорошо прикрывают возможную засаду.

– А нас, скорее всего, спутали, – внёс свою лепту Алексей. – И как мне кажется, именно из-за Нийи. Предполагаю, среди тех, кого они ждали, должна была быть дама, а Нийя в капюшоне… внешность не разглядеть… вот и…

Я посмотрел на девушку. На ней лица не было от переизбытка эмоций. Взяв её за руку, я осторожно сказал:

– Нийя, вижу, вам неприятно видеть, когда убивают человека. Поверьте, и нам также не доставляет удовольствия стрелять в людей. Но когда тебя пытаются убить без предупреждения, рефлексы работают вперёд мозгов.

– Я понимаю, что вы – военные люди, и вам приходилось в своей жизни стрелять во врага. – Она глубоко вздохнула, успокаиваясь, но голос её подрагивал. – Но вы, Стас, правы, я впервые попала в подобную переделку, и мне непривычно осознавать, что мы могли все погибнуть, если бы не ваши защитные куртки.

– Ну что, – улыбнулся Сергей, подходя к лошадям, – мы теперь при транспорте. Надеюсь, все умеют управлять лошадьми?

Я последний раз в жизни ездил на конях ещё в юности, в деревне у бабушки. Но имел представление, как держаться в седле и приподниматься на стременах при движении рысью. И оказалось, все мужики когда-либо ездили верхом на лошадях. Одна только Нийя не имела никакого представления о подобном способе передвижения. Пришлось её научить, как садиться верхом, как управлять поводом, как держать ноги и как приподниматься при передвижении рысью. Чтобы поймать правильный ритм, я предложил ей следить за плечом лошади. Она должна привставать с седла, когда плечо кобылы выдвигается вперёд, и садиться обратно, когда оно отодвигается назад.

– Но если слишком часто приподниматься в седле, – предупредил я, – лошадь может подумать, что вы её подгоняете, и перейти на галоп. Так мы доедем быстрее, но и особенности управления в галопе уже другие.

Поэтому в первое время мы предложили ей передвигаться шагом и лёгкой рысцой.

Нийя подошла к выбранной лошади, постояла рядышком, что-то нашёптывая ей на ухо и поглаживая её по телу. После чего мы помогли девушке взобраться в седло… И, ударив пятками по крупу своих лошадей, сначала шагом, а потом и лёгкой рысью мы отправились в дальнейший путь.

Я прислушался к ощущениям кобылы подо мной и уловил её уверенность, что всадник ей попался с опытом и правильно движется с ней в такт. Мысленно предложил и девушке прочувствовать её животное и через мгновение уловил, что и её лошадь стала легче двигаться, а Нийя поймала общий ритм и даже стала получать удовольствие от скачки. Багира не отставала от нас.

К замку барона Страта мы подъехали, практически уверенно держась в седле.

Строение барона было довольно скромным, и замком его можно было назвать с большой натяжкой. Не очень высокое каменное здание, окружённое рвом, но без воды. Стены никакой не было. Через овраг проложен помост, который даже не поднимался. Но ворота в замке выглядели солидными. Мощные брёвна, стянутые металлическими полосами, на которых наклепаны дополнительные конусы, похожие на острия пик. К основному зданию были пристроены каменные хозяйственные постройки, которые служили импровизированными стенами для внутреннего дворика замка. Одна створка ворот была приоткрыта, и около неё несли дежурство четыре охранника, в кирасах и шлемах. Из оружия у них в руках были короткие секиры.

Заметив нашу подъезжающую команду, они поудобнее перехватили рукоятки боевых топориков и приготовились их применить в случае нападения.

Перейдя с рыси на шаг, мы медленно приблизились к постовым. Багира предусмотрительно спряталась в своём камуфляже.

Один из охранников вышел немного вперёд и поинтересовался, кто мы такие и какого чёрта нам здесь надо?

– Мы пилигримы, – привычно ответил я. – Хотим встретиться с господином бароном, у нас к нему важное дело.

Военный внимательно осмотрел нашу компанию и вдруг встретился с сияющими глазами Нийи. Лицо его изменилось, будто он узнал девушку. Тон его голоса с властного сменился на извинительный, и уже с любопытством он поинтересовался:

– Простите за нескромный вопрос, но вы не те самые пилигримы, что врачевали в городе Тишла?

– Те самые, – кивнул я.

– Тогда милости просим! – Улыбаясь, он крикнул своим соратникам: – Открывай ворота, к нам гости! Те самые волшебные лекари!

Стражники шустро подбежали к проходу и дружно отворили вторую створку ворот, чтобы нам удобнее было проехать.

Внутренний двор замка, окружённый жилыми и хозяйственными постройками, был скромным, вонючим и грязным. Люд постоянно сновал по своим делам между конюшней, складами, кухней и небольшой кузницей. Запах, сами понимаете, стоял специфический. Увидев нашу компанию, из одной убогой пристройки к нам метнулась пара мальчишек. Взяв лошадей под уздцы, они подвели их к стойлу и помогли нам спешиться. Один из стражников быстро стал подниматься по наружной лестнице, ведущей в основное здание, чтобы предупредить своего вассала. Нийя осматривалась вокруг, морща нос от неприятного запаха.

– Что поделаешь, – философски заметил Володя на меж-мировом языке, – Средневековье… Никакой санитарии… Мля, – матюгнулся он, наступив ногой в кучку навоза.

– Слушайте! А вы заметили, – также на межмировом отозвался Алексей, – что у Ждана во дворе чистота и порядок, а здесь… – Мелихов старательно обходил зловонные лужи. – Где приспичило, там и нагадили…

«М-да, – подумал я, – в фильмах всё красиво показывают, а когда телевизоры смогут передавать и запах… многие откажутся смотреть исторические сериалы».

Пищугин уже стоял напротив кузницы и наблюдал за работой кузнеца, который ковал меч. Подойдя к нему, я решил подколоть Серёгу:

– Что, майор, захотелось себе новый ножичек отковать?

– Да ну его на х…, такую сталь, – выругался Пищугин. – Печь у них сыродутная. Руда дерьмовая. Я-то думал, что они хотя бы плетут клинок из прутьев, а потом их расковывают, а тут банально сваривают три пласта. Вон, видишь, – кивнул он на странный глиняный сосуд, – знаешь, для чего это?

– Понятия не имею.

– Там внутри уголь, кузнец засовывает туда заготовку меча и отправляет сосуд в печь. Без доступа кислорода органика обугливается и насыщает металл углеродом. Меч становится прочнее. А потом куёт его, как сэндвич: внутри полоска мягкого железа, а сверху и снизу высокоуглеродистая сталь. Хотя здешний мастер не промах. Видишь, вон… висят несколько заготовок? Это делается после нагрева для того, чтобы металл не повело. Потом заготовку ещё раз отжигают, так сказать, мягкий отжиг, и опять дают остыть. А после всех этих операций уже начинают ковать и закаливать металл.

– Ты-то откуда это всё знаешь? – удивился я.

– Всё, что касается изготовления холодного оружия, мне всегда было интересно знать. Я о любом ноже из своей коллекции могу подробно рассказать, что за сталь, в чём её отличие, где и как его изготовили… – Серёгу понесло.

«Ну да, – отрешаясь от его болтовни, подумал я. – У каждого свои тараканы в голове».

К нам спустился охранник с сопровождающим его слугой. Тот, низко поклонившись, сказал:

– Барон Страт с супругой приглашают посетить их скромный замок и ожидают вас в приёмном зале. Как вас представить моему господину?

– Скажите, его хотят видеть боевые маги из клана шор-ков, – важно ответил Пищугин.

– Я провожу вас. – Слуга ещё раз низко поклонился и приглашающе повёл рукой, предлагая следовать за ним.

Мы пропустили Нийю вперёд и стали подниматься следом по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Через небольшой коридор охранник провёл нас в просторное, но мрачное помещение с высокими узкими окнами, через которые свет еле проникал внутрь. Для лучшего освещения на стенах горели с десяток факелов. В дальнем углу стояли два монументальных кресла, на которых восседал барон Страт в наброшенном на плечи плаще и небольшой короне и его супруга. По возрасту барону можно было дать около сорока лет, а вот его жена была значительно моложе. И её бледное худощавое лицо подсказывало, что со здоровьем у женщины имеются определённые проблемы.

Мы не знали всех тонкостей местного этикета, но слуга показал нам место, где необходимо остановиться, и сказал:

– Господин барон, позвольте представить вам боевых магов из клана шорков.

Мы все одновременно скинули капюшоны и слегка склонили голову. Увидев голый череп Нийи, барон с супругой ахнули от неожиданности. Но тут же оправились, и барон произнёс:

– Я, барон Ален Страт, и моя супруга Адель рады видеть достойных представителей магического ордена в своём замке. Но позвольте задать вам один нескромный вопрос. Мне предварительно доложили, что вы лекари-волшебники из города Тишла. А сейчас вы представились боевыми магами…

– Всё верно, – выйдя вперёд, заявил я. – Но плох тот воин, который не сможет оказать врачебную помощь своему боевому товарищу. Мы можем как лечить, так и воевать.

– Но хотелось бы получить подтверждение, что вы те, за кого себя выдаёте, – осторожно заметил барон.

– Это не проблема. Вы наверняка слышали, что у нас есть свой ручной демон?

Ален кивнул.

– Багира, покажись нам.

Тут опять раздался общий возглас удивления, когда наша спутница проявилась из воздуха рядом с нами.

– А о наших боевых возможностях вы можете убедиться, если пошлёте людей по дороге, откуда мы приехали. В получасе езды под деревьями они найдут тринадцать мёртвых человек, которые почему-то захотели на нас напасть, не высказав своих претензий.

Барон кивнул слуге, и тот мгновенно скрылся, убегая исполнять приказ хозяина.

– Прошу вас, присаживайтесь. – Ален указал на стоящие вдоль стен скамьи.

Багира, поддерживая своё реноме демона, мгновенно исчезнув из виду, быстрее нас подбежала к скамейкам и там заново проявилась из воздуха. Увидев это чудо, барон изумился.

– Очень убедительно, – кивнул он на Багиру. – А ко мне у вас какой интерес? Баронство моё не богатое, и содержать на службе у себя пятёрку боевых магов я не могу себе позволить…

– Мы ищем информацию об одном человеке или его потомках, – вступил в беседу Баринов. – Но прошло больше двухсот лет. Его звали Николя Маммон. Вам известно это имя?

– Маммон, Маммон… Дорогая, – обратился барон к супруге, – ты не знаешь такого человека?

– К сожалению, нет, – скромно ответила Адель. – А зачем вы его ищете?

– Понимаете, госпожа баронесса, – Володя мысленно просканировал пару и убедился, что они не врут, – этот человек украл у нас одну, можно сказать, магическую вещь. И мы очень хотели бы вернуть её назад. Это дело чести. А к вам мы заехали, прослышав, что и господин барон владеет некоторым волшебным артефактом.

– Да. – Барон переглянулся с супругой. – Есть у меня одна вещица. С точки зрения применения её в повседневной жизни – совершенно бесполезная, но как развлечение она очень занятная.

– А не могли бы вы её нам показать? – осторожно поинтересовался Пищугин.

Барон вновь переглянулся с женой и, на мгновение задумавшись, произнёс:

– Что ж, это вполне возможно, тем более я практически уверен, что даже при моём отказе вы всё равно сможете получить к ней доступ не добром, так силой.

– Мы предпочитаем действовать добром, – сказал Мелихов. – Но кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет…

– Хорошо, – кивнул Ален. – Адель, дорогая, принеси нам, пожалуйста, эту вещицу.

Супруга вышла за дверь, находящуюся за креслами, а барон задумчиво глядел на нас и девушку. Нийя улыбнулась своей загадочной улыбкой и, растягивая слова, обратилась к барону:

– Господин барон, я вижу, вы хотите меня о чём-то спросить?

– Д-да… – Страт немного смутился, но, набравшись смелости, поинтересовался: – Простите, но как вас зовут?

– Нийя.

– Вы человек?

– В какой-то мере да, – мило улыбнулась она.

– Но ваша внешность… как бы помягческазать… не из этого мира?

– И тут вы правы. Я из мира, который называется Айя. Но позвольте уже у вас поинтересоваться, откуда вам известно о других мирах?

– Это всё моя волшебная вещица, – усмехнулся барон. – А вот и она.

Вошедшая супруга барона принесла с собой резную шкатулку. Страт приоткрыл крышку, оглядел нас и достал предмет, завёрнутый в мягкую плотную ткань. Осторожно развернув её, он вытащил… додекаэдр. Увидев улыбку на моем лице, барон изумлённо спросил:

– Я вижу, вам знаком этот предмет. Не его ли вы ищете?

– Да, знаком, – ответил ему я. – Но успокойтесь, это не та вещь, за которой мы охотимся.

Было видно, что эта новость принесла облегчение обоим супругам. И барон с любопытством спросил:

– Если вам не трудно, расскажите подробнее, что это за вещица и для чего она служит. Очень странные видения она нам показывает… Таких городов просто не может быть в нашем мире.

– Да, вы правы. Это артефакт из другого мира. И он показывает вам фрагменты давно ушедшего времени. И очень далеко отстоящего от вашего мира. Мы сами точно не знаем, для чего служил этот предмет, но, скорее всего, это записи различных мест, где бывал последний владелец артефакта. Точно так же как вы записываете виденные вами события с помощью слов, это своеобразный дневник путешественника, но записанный образами.

– А необычная музыка, звучащая при показе картинок?

– Музыка – это самое простое, что можно наложить на изображение. Это даже нам не трудно. – Я вытащил кулон рации и вызвал искина: – Селеночка, включи-ка нам сейчас что-нибудь из классики, у меня там, правда, её мало…

– Я могу проиграть Иоганна Баха в исполнении Ванессы Мэй.

– Нормально, включай.

И когда раздались лёгкие переливы электроскрипки, барон с женой застыли в изумлении, наслаждаясь волшебной мелодией, звучащей неизвестно откуда.

– Да, вы действительно волшебники. – На глазах барона появились слёзы. – И… у меня к вам просьба. Не могли бы вы посмотреть мою жену? Просто в последнее время она стала чахнуть. Я подозреваю, что на неё навели порчу, и я даже подозреваю кто. – Барон со злости сжал кулаки, а его супруга стала успокаивать мужа, поглаживая его по плечу. – Этот недоносок, возомнивший себя рыцарем, – не успокаивался Страт. – Этот вертихвост, который пытается увести мою любимую…

– Успокойся, дорогой, – ласково упрашивала мужа его половинка. – Ты же знаешь, что я люблю только тебя.

Барон прижал голову супруги к своему плечу.

– Просто мы сегодня ждали знахарку, – пояснил он, – которая обещала прийти и посмотреть мою жену, но почему-то не пришла.

Мы переглянулись, начиная догадываться, кто на нас напал и по какой причине. Но не успели озвучить свою версию, как в помещение ворвался взмыленный посыльный и, подбежав к барону, стал лихорадочно шептать ему на ухо горячие новости.

– Не может быть?! Всех?! И прислугу?! – доносились до нас отрывочные возгласы хозяина замка.

Он жестом отправил слугу обратно и, встав с кресла, объявил:

– Друзья! Позвольте мне именно так вас теперь называть. Ваши слова полностью подтвердились, и скажу даже больше! Вы укокошили не абы кого, а того самого расфуфыренного наглеца с его челядью, который домогался моей несравненной Адель. И теперь я ваш должник. А если вы сможете снять порчу с моей половинки, просите чего хотите.

Сергей с Нийей подошли к супруге барона, и каждый стал осматривать её исходя из своих возможностей.

– Странно, – произнёс Сергей, водя перед Адель руками. – Особых проблем я не вижу, но печень сияет непонятным мне светом, да и почки, и поджелудочная…

Нийя так же внимательно осмотрела женщину и вынесла вердикт:

– А ведь её пытались отравить, большое количество токсинов в организме, поэтому печень не успевает очищать кровь. Сергей, ты работай с печенью, а я перенастрою энергетические каналы и запущу функцию самовосстановления организма. Госпожа баронесса, прилягте, пожалуйста, сюда, – указала на скамью Нийя.

Женщина легла, и они вдвоём стали работать над ней, очищая и восстанавливая отравленный организм. Через десять минут Сергей опустил руки:

– Всё! Печень, почки, поджелудочная железа в порядке, я заодно и желудок с кишечником прочистил.

А ещё через пять минут и Нийя подтвердила, что работа закончена.

– Теперь желательно уложить вашу супругу под тёплое одеяло и дать ей кипячёное молоко, – обратилась она к барону. – И в дальнейшем избегать немытых фруктов и овощей, грязных рук и исключить испорченные продукты. Но самое главное, найти того, кто подсыпал отраву в еду вашей супруги.

Барон, изумлённо глядя на нас, воскликнул:

– Да я бы рад, но как нам найти этого негодяя?!

– А в этом я могу помочь, – предложил свои услуги Баринов. – Дайте мне сопровождающего, и я найду отравителя.

– Исидор! – позвал барон.

В дверь заглянул мужчина, который привёл нас к барону.

– Исидор, возьми пару стражников и этого господина, – указал он на Володю, – проведи его туда, куда он захочет пройти. Пусть говорит с кем захочет, но когда укажет на определённого человека, то его немедленно арестовать и бросить в подземелье. Я потом сам с ним буду разбираться.

Слуга поклонился и, кивнув Баринову, повёл его за собой.

– Да! – вдогонку крикнул барон. – Скажи, чтобы здесь накрыли праздничный стол! У меня сегодня дорогие гости! Надеюсь, вы не откажете составить нам компанию за ужином? – поинтересовался Ален у нас.

Мы приняли это предложение.

Баринов, оперативно пройдя по территории и расспрашивая народ, мгновенно вычислил того, кто был причастен к отравлению. Этим человеком оказалась не кухарка, а служанка госпожи Адель. Она быстро призналась, что подсыпала своей госпоже в питье порошок, но была уверена, что это приворотное любовное зелье, которое ей передавал её ухажёр, служащий у убитого нами рыцаря.

Её временно заключили в подвал, и барон обещал после разобраться с ней. А для нас в приёмном зале накрыли большой стол с разнообразной снедью. Барон пригласил на совместный ужин своих ближайших соратников из замка. Местный менестрель пытался развлекать публику длинными балладами, от которых мне, честно говоря, хотелось заткнуть уши. Пища была жирной и обильной. Нийя отказывалась от жареного мяса, предпочитая фрукты и овощи. Но, поднеся датчик, спрятанный в рукоятке ножа, она увидела сияющий красный свет. Зелень практически не мыли. Попросив служанку принести ей кипяченой воды, девушка самостоятельно обмыла в ней приглянувшуюся пищу. Вода тоже оставляла желать лучшего, но здесь уже спасал обеззараживатель. Опустив в стакан с водой рукоятку ножа, Нийя очищала воду и только после этого могла её безопасно употреблять. Мы же вместо воды запивали жирное мясо местным пивом. Хотя нас сначала угостили вином, но вкус его никому не понравился, а вот пиво, хоть и со странным привкусом, было вкусным. Индикатор показал, что его можно пить без опасения отравиться.

За столом разговоры шли на совершенно разные темы. Нас просили показать хоть небольшие чудеса. И тут уже равным Лёхе никого не было. Он заставлял кубки, ножи, тарелки улетать от своих владельцев и перемещаться вокруг стола. Народ смеялся азартно и беззлобно. Барон просил проиграть волшебную музыку для его гостей, и Селена, транслируя звук через все наши передатчики, устроила незабываемый концерт в исполнении той же самой Ванессы Мэй.

Нийя и Сергей сидели подле владельцев замка. Адель, избавившаяся от своей болезненной бледности, выглядела гораздо лучше и моложе. Нийя рассказывала ей, как необходимо хранить и готовить продукты, чтобы никому не отравиться, как поддерживать здоровый дух в здоровом теле, что такое гигиена. Сергей и барон нашли общие темы, обсуждая и сравнивая холодное оружие. Серёга доставал из карманов свои перочинные ножи и показывал, какая сталь у его клинков. Закончилось это тем, что Пищугин подарил барону один свой нож, а тот в обмен подарил ему один из своих перстней.

Мы же со своими соседями по столу обсуждали местные новости и сплетни, тактично наводя собеседников на тему о волшебных предметах. Мне резануло ухо, что у одного из герцогов, живущего в соседнем королевстве, есть волшебный предмет, напоминающий по форме жезл. Я осторожно стал наводить об этом человеке справки. Но информации оказалось очень мало. Собеседник сам не видел этого жезла, только слышал от своего знакомого, живущего в том краю, о магическом предмете. Тот рассказывал, что герцог может им душу вытрясти из любого подданного. Из-за этого его очень все боялись.

На Багиру гости смотрели с любопытством, но без страха. А та, пристроившись в уголочке, с наслаждением уплетала аппетитные куски жареного мяса. Народ перешёптывался, что у некоторых убитых нами людей были перекусаны шеи. А ведь стрелки сидели на деревьях. Никто не обращал внимания на отверстия от лазерных лучей. В народе укоренилась версия, что это наш дух в облике Багиры взлетал на деревья и перегрызал шеи прятавшихся там лучников. А вот рыцарей, скачущих на нас в полном боевом облачении, явно убили магией. Ни стрел, ни резаных ран от мечей у рыцарей не обнаружили. Раны от лазерных импульсов не кровоточили, от луча кровь мгновенно запекалась, но на эти скромные дырочки местные не обратили внимания. Поэтому и на шорка, и на нас смотрели с уважением, всё-таки боевые маги были редкостью в этих краях.

Барон предложил нам забрать доспехи убитых рыцарей, как военный трофей, но мы отказались, объяснив, что не нуждаемся в подобном железе. И с радостью отдаём их господину барону, как залог наших дружеских отношений. Но Страт не мог даром принять такой дорогой подарок и предложил нам за доспехи деньги. Мы сначала отказывались, но Ален приравнял наш отказ к кровной обиде. Поэтому, в конце концов, мы сошлись на половинной стоимости. Страт тут же принёс нам мешочек с золотом, и застолье продолжилось.

На ночь барон разместил нас в комнатах замка. Нийю отвели к женщинам, а нас – по два человека в разных комнатах. Но меня удивили местные туалеты. Конечно, радовало, что не нужно выходить на улицу, так как в замке были туалетные комнаты с канализационными трубами. Но о сливных бачках здесь не имели представления. Хотя приличных размеров ёмкость с водой в комнате была. Мне такие системы попадались в путешествиях по островам Таиланда, когда в туалетах нет слива, а необходимо ковшиком черпать воду из ёмкости и смывать за собой. И ещё, что было неприятно, это собачий холод в неотапливаемой комнате. Барон Страт дал нам овчинные шкуры для тепла, но внешний вид покрывал не внушал никому спокойствия, поэтому, чтобы обезопасить себя от клопов и прочей мелкой гадости, мы легли на скамьях, постелив на них наши плащи. И если бы не согревающие кольца, то нормально выспаться нам не удалось бы. Как оказалось, только в комнате у Нийи был камин, поэтому она вполне комфортно себя чувствовала, хотя тоже отказалась ложиться на местных кроватях, предпочитая им деревянную скамейку и свой тёплый плащ.

Утром, перекусив вместе с нами остатками ужина, барон предложил посетить местную знахарку, которой они не дождались вчера. Страт объяснил, что эта женщина может владеть более подробной информацией о наличии волшебных вещей у своих коллег и жителей королевства. Мы предложили ему прихватить с собой несколько человек охраны, так как наша компания не собиралась возвращаться назад.

Тепло распрощавшись с Адель, мы уселись на отдохнувших лошадей и небольшим отрядом отправились в ту же сторону, откуда и приехали…

Дом знахарки стоял около небольшой возвышенности, покрытой сплошными кустами. Нам пришлось проехать даже дальше того места, где в лесу прятался наш «Странник». Свернув с проторенной дороги в лесную чащу, по небольшой тропинке барон привёл нас к ладной избушке. Небольшой рубленый домик из необработанных стволов напоминал охотничью заимку. Невысокий, крытый зелёным дёрном, он прекрасно вписывался в окружающий лесной пейзаж. Рядом с ним находился небольшой загон, откуда доносилось блеяние коз. Да нас вышла встречать огромная лохматая собака, которая не лаяла, но, сидя возле двери домика, предупредительно рычала, обнажая огромные клыки.

Багира, выйдя из своего камуфляжа за пару метров до собаки, озадачила своим появлением эту псину. Пёс перестал рычать и медленно подошёл к Багире, не понимая, кошка пред ним или собака. Наша красавица спокойно дала себя обнюхать и что-то прохрипела на своём языке. Пёс дружелюбно помахал хвостом и лизнул Багиру в морду. После чего отошёл в сторону, предлагая нам заходить в избушку.

Спешившись, мы во главе с бароном, пригнувшись под невысокой дверью, вошли в дом.

Избушка была построена привычным образом, как у нас часто встречаются в деревнях – дома-пятистенки, где прямоугольную комнату делят пополам на две части. Комнаты могут быть одинаковыми по размеру или разными.

Первая комната, в которую мы вошли, была очень просторной. Два прямоугольных окна хорошо пропускали солнечный свет. В комнате стояла небольшая каменная печка, покрашенная в белый цвет. По стенам и под потолком висели травяные сборы. Одна стена была отдана полкам с бутылочками, горшочками, пузырьками и разнообразными ёмкостями с травяными настоями и порошками. Стоящий посреди комнаты стол был заставлен плошками, ступками, горшочками и чашками, предназначенными для приготовления лекарственных препаратов. Имелась даже небольшая спиртовка.

Пока мы с любопытством осматривались, из второй комнаты к нам вышла женщина, одетая в простое холщовое платье, подпоясанное плетёным кожаным ремешком. Сначала я подумал, что она седая, но когда солнечные лучи осветили её волосы, то понял, что они соломенного цвета. По морщинистому лицу я дал бы ей лет шестьдесят.

Женщина нисколько не удивилась такой большой компании, а подойдя к печке, открыла заслонку горнила и вытащила из него глиняный кувшин. Схватив его полотенцем, женщина поставила горячий сосуд на стол и, оглядев нас, сказала:

– Ну, и чего стоим? Ален! Ты как будто в первый раз у меня. Садитесь за стол, настоем свежезаваренным угощу.

Мы не стали кочевряжиться и расселись по лавкам. Пока знахарка разливала пахучий чай по глиняным стаканам, барон представил её:

– Мои уважаемые друзья. Это наша известная травница и знахарка Магда, которая знает все травы и может вылечить все болезни.

– Ну, это ты хватанул, – пробурчала Магда. – Кто же все хвори может излечить? – Она внимательно оглядела нас взглядом и тут же поправилась: – Вот только если эти люди… Сила в них чувствуется необычная. Да и не из нашего они мира…

– Ты права, Магдочка, – усмехнулся барон. – Это не люди, а боевые маги, хотя и лечить людей им удаётся без проблем.

– Может, они и маги, – знахарка достала из небольшого шкафчика чашку, накрытую чистым полотенчиком, и поставила её на стол, – только это с твоей точки зрения, а с моей – они настоящие люди. – Она убрала полотенце, и мы увидели, что посуда наполнена свежей сдобой. – Угощайтесь, – предложила знахарка. – Сегодня утром напекла, знала, что гости пожалуют.

Мы с удовольствием принялись угощаться свежей выпечкой под горячий травяной настой.

– Магда, – набив рот сдобнушками, обратился барон, – а мы тебя вчера ждали, но так и не дождались… Хорошо, эти маги к нам завернули. Они и помогли оклематься моей Адель…

– А я знала, что мне не стоит ехать к тебе, – прихлёбывая настой, отмахнулась травница. – Видение мне было, что, если поеду – умру. Вот и осталась дома. И знала, что тебе помогут даже лучше, чем я смогла бы. Вот только не могла понять, кто это будет. Во сне мне привиделось пять людских силуэтов и один звериный. Теперь вот вижу пятёрку, только без зверя.

– Зверь есть, – вмешался я в беседу. – Только он остался на улице, беседует с вашим псом.

– То-то я удивилась, что он спокойно вас пропустил. Видно, не простой у вас зверюга, раз смог договориться с моим охранником… Ну, а ко мне-то чего пожаловали?

– Понимаете, уважаемая Магда, – обратился я к ней. – Мы ищем одну вещь. Её у нас давно украли, и только недавно мы узнали, что эту вещицу спрятали в вашем мире.

– Вещь магическая, – влез в беседу Страт. – А ты же чувствуешь магию. Может, поможешь моим друзьям найти её?

– Ален! – повысила голос знахарка. – Сколько раз тебе говорила я, что это не магия, а необъяснимые силы человеческого организма. Я никогда не училась магии, но часто во сне вижу, что должно произойти, предчувствую некоторые события. Знаю, когда трава набрала силу и её можно срывать. Знаю, как усилить действие трав…

– Простите, – обратилась к травнице Нийя, – и если не секрет: как это можно сделать – усилить свойства растения?

– Да никакого секрета здесь нет, – усмехнулась Магда. – Вот ты, когда палец порежешь, что делаешь?

– Я? Хм… Направляю энергию, то есть силу своего организма, к больному месту и ускоряю процесс заживления.

– Всё верно! – Травница от удовольствия хлопнула руками по столу. – Так и растения! Например, прежде чем сорвать хотя бы ромашку, я отрываю у неё один лепесток. Цветок чувствует боль, и из корней к нему начинает подниматься лечебная энергия. А через час я срываю растение, у которого сил накоплено оказывается значительно больше.

– Вот оно что… – изумилась Нийя. – На самом деле всё так просто!

– Да, и никакой магии здесь нет!

– А мы-то годами проводим селекцию, чтобы усилить те или иные свойства растений. А оказывается, сделал растению больно, подождал немного, и у него уже более мощные энергетические свойства, чем были всего час назад.

Глаза Нийи горели восторженным огнём познания. Она готова была обсуждать с Магдой и другие вопросы, связанные со свойствами трав и растений, но барон её перебил:

– Я о ваших энергиях ничего не знаю, но ты скажи мне, Магда: можешь помочь в поиске пропавшей вещи?

– Попробую, но вы мне кратко опишите, что она собой представляет.

– Я могу вам мысленно её показать, – предложила Магде Нийя.

– Давай, – согласилась травница.

– Глаза можно прикрыть. – Девушка встала и подошла к травнице сзади.

Она осторожно взяла знахарку руками за голову и тоже прикрыла веки. Через минуту Магда изумилась, пробормотав:

– Надо же, я и не знала, что можно кроме слов передавать и картины. Всё! Я поняла.

Нийя вернулась на скамью.

– Погодите немного, – попросила нас Магда.

Она подошла к шкафчику и, перебрав склянки, вытащила небольшой пузырёк. Налив в глиняный стакан чистой родниковой воды, из другого кувшина капнула туда и несколько капель своего зелья.

– Это помогает настроиться, – пояснила она.

Выпив всю воду, женщина отошла к скамейке, стоящей около стены, и, сев на неё, откинулась на стену, прикрыв веки. Мы молча смотрели на знахарку. Дыхание её начало меняться. Оно то учащалось, то резко замедлялось.

– Впадает в транс, – прошептал нам барон.

Дыхание Магды замедлилось, мне казалось, что женщина заснула. Но через пять минут она открыла глаза и осоловело осмотрелась, будто не понимая, где оказалась. Заметив нас, знахарка подошла к столу и налила себе уже остывшего травяного отвара. Выпив целый стакан, женщина подсела к нам, задумалась и стала рассказывать:

– Не простую вещь вы ищете. Сильная она и опасная. Коль попадёт в дурные руки, беды не оберёшься. И если вы её найдёте, будет очень хорошо, когда она пропадёт из нашего мира. Точное её местоположение я вам не скажу, не разбираюсь я в местах. Видела: гора стоит рядом с озером, в горе пещера. В пещере обитает кто-то, чувствуется живая сила. Ваш жезл хранится там. Но совершенно недавно его доставали и применяли. Применяли для злого дела. И применял не тот, кто живёт в пещере. Другой человек, сильный и властный. Чувствую, смерть была. Много смертей. А тот, кто его применял, смеялся. Битва была, толпа на толпу… Много людей, много коней… И много смертей. Лица этого человека мне не удалось разглядеть. Но он высокого роста, из тени видно, что у него борода небольшая имеется. Одевается в длинные одежды до пола. – Знахарка вздохнула: – Это всё, что мне удалось разглядеть.

– Не густо, – задумчиво произнёс Пищугин. – Но одна зацепка есть.

Мы с изумлением посмотрели на него. А Сергей, удивляясь, что нам непонятно, стал пояснять:

– Искать нам надо места, где недавно происходили битвы. А там постепенно выясним, кто с кем бился, что необычного в этой войне происходило. Кто возглавлял армию… Так и дойдём до нашего незнакомца в длинных одеждах.

– Логично, – согласились мы. – Спасибо большое вам, Магда, за помощь, за угощение…

– И за науку, – добавила Нийя.

Сергей хотел отдать ей кольцо за информацию, которое подарил ему барон Страт, но травница отказалась.

– Зачем мне это?

– Продадите и купите себе то, что вам необходимо, – искренне удивился Пищугин.

– Всё, что мне нужно, – усмехнулась Магда, – у меня есть.

– Тогда возьмите вот это. – Нийя открыла свой рюкзак и вытащила из него некоторые лекарства. – Это помогает от отравлений, – стала объяснять она, – это – если лёгкие застужены и кашель нехороший, а вот этот порошок – когда силы в организме иссякли. И вот ещё в подарок от меня. – Нийя протянула травнице баночку с косметическим кремом. – Это мазь для лица, омолаживающая, сделана на травах другого мира. Убирает морщины и омолаживает кожу. Я же вижу, что вам по годам вряд ли больше сорока лет, а вы совершенно за собой не ухаживаете.

– Да я про себя и не думала никогда, – смутилась знахарка.

– И зря, – улыбнулась Нийя. – Женщина в любом возрасте должна быть привлекательной, чем бы она ни занималась.

– Благодарю за подарок, – растроганно произнесла Магда. – Давно просто так мне подарков не дарили… Тогда и ты, девица, возьми этот настой. – Травница протянула ту самую склянку, откуда капала жидкость для транса. – У меня ещё есть, а тебе это пригодится. Я не могу объяснить, что происходит, когда выпьешь подобного зелья, но это будто твоя душа вылетает в небесные дали и видит то, что никогда не видела, и получает доступ к тому, кто всё знает. Но имей в виду, надо принимать всего четыре капли на стакан воды, иначе твой дух может улететь так далеко, что не сможет вернуться в своё тело.

Когда мы вышли из избушки, то увидели идиллическую картину. Багира и пёс носились друг за другом по окрестностям, играя в догонялки. И хотя Багира периодически пряталась за своим камуфляжем, но пёс своим нюхом ни разу не ошибся, всегда угадывая траекторию убегающей соперницы.

Радушно попрощавшись с хозяйкой, мы, усевшись на лошадей, тронулись в обратный путь. Дойдя до места выхода из чащи, распрощались и с любезным бароном, отдав ему всех лошадей. Барон удивился, как же мы без транспорта дальше будет путешествовать, но мы объяснили, что отправимся в путь с помощью магии. Поэтому ему лучше отъехать подальше в безопасное место.

И через полчаса мы вновь наслаждались благами цивилизации в нашем «Страннике».

Помывшись и плотно перекусив, все сели решать, куда нам дальше необходимо лететь.

Я вспомнил трёп выпивших гостей о герцоге из соседнего королевства, что у него имеется волшебная вещица, с помощью которой он может вытрясти душу из своих подчинённых.

– Селена, – обратился я к исикну, – насколько точная у тебя карта местных земель?

– В моей базе данных есть координаты только крупных столичных и портовых городов. Но нет разделения по вассальной принадлежности. Я не могу дать информацию, где живёт определённый герцог, граф или барон. Как и не знала о местожительстве барона Страта.

– И как нам найти этого герцога?

– Могу передоложить вариант прокладывания маршрута до столичного города соседнего королевства. А там уже вам придётся наводить справки обо всех его герцогах и расположении их замков. Или спросите об этом у короля.

– А что! – оживился Мелихов. – Костюмы нам королевские пошили. На приём запишемся – и алга! Покажем при дворе пару чудес, король и даст нам координаты подданных.

– Ага! Щас, мля… – Серёга, как всегда, был красноречив. – Так король тебя и примет и сразу же расколется на адреса. Тут парочкой чудес не отделаемся. Придётся или поработать, или пригрозить.

– Господин барон Пищугин, – стал подтрунивать Баринов над товарищем, валяясь на кровати кемпера, – пригрозить – это же не наш метод. Нам нужно войти в доверие, оказать неоценимую услугу, и тогда он сам даст нам все координаты.

– Хорошо, – согласился я с доводами. – Селена, прокладывай маршрут в столицу соседней державы. А там будем решать, как нам легче всего попасть на приём к его величеству…

Территория соседнего государства отличалась тем, что лесных массивов было очень мало. В основном преобладали степи и горы. Основной лес высился лишь вдоль огромной реки, тянущейся через всё королевство. И практически все населённые пункты располагались на её берегах. Приземлиться так, чтобы наш аппарат не засекли, пришлось на значительном удалении от столицы. Селена выдала нам справку, что в этом государстве есть почтовые и транспортные дилижансы, на которых и передвигаются местные жители. Мы спрятали «Странника» в одном из удалённых лесочков, и нам пришлось пешком идти в ближайшее селение, таща помимо рюкзаков с личными вещами и сундук с нашей одеждой. Хотя, пока нам не попадался народ, этот сундук по воздуху нам помогали нести Алексей с Багирой. Передвигались мы привычным ромбом с Нийей посередине. И только случайный прохожий мог бы наблюдать странную картину, когда перед нашей командой в сопровождении экзотического зверя сам по себе летел дорожный сундук, на высоте метра от земли.

Урожай на полях был собран, поэтому люди нам попались только перед деревней. Мы с Мелиховым потащили сундук, а Баринов с Пищугиным в авангарде внимательно следили за окружающей местностью. Селяне объяснили нам, как пройти до станции отправления дилижанса. Там мы поинтересовались, когда пойдёт ближайший до столицы. Оказалось, что завтра утром. Стоимость проезда внутри экипажа – один золотой. Видя, что мы растерялись, служащий станции, наверное, подумал, что для нас это дорого, и предложил места снаружи. Всего по пять серебряных монет.

– Уважаемый, – вежливо обратился к нему Баринов, – нас устраивает цена в один золотой. Но мы хотели бы полностью арендовать повозку, без посторонних попутчиков.

– Это можно, – азартно потирая руки, обрадовался станционный смотритель. – Я вижу, вас пятеро, и с вами домашний питомец. Поэтому всё будет стоить… – он поднял очи в потолок, – двенадцать золотых.

– Я ценю ваше доброе отношение к нам, – вновь очень вежливо обратился к нему Володя. – Но побойтесь Бога! Откуда такие цены?

– Да что вы?! – очень натурально изумился смотритель. – Внутри восемь посадочных мест и снаружи четыре. Вот и выходит двенадцать!

– Да, но снаружи вы берёте по пять серебряных монет, а не по золотому. Это в лучшем случае десять монет.

– Да, но в эту сумму входит и дорожный паёк, – начал придумывать смотритель. – Один золотой – это стоимость проезда без питания. А до столицы ехать почти три дня. Вы же не будете голодать?

– Значит, так, любезный, – повысил голос Баринов. – Даём тебе за экипаж десять золотых, и питания нам не надо, у нас своё есть. Хрен его знает, что у вас там за еда, ещё отравимся.

– А будешь упорствовать, – встал рядом с Володей Пищугин и щёлкнул пальцами в воздухе, – прокляну! Не шути с магами.

– Ой! – вдруг схватился за живот смотритель. – Извините меня, что-то живот закрутило… Ладно, согласен – десять золотых. Отправление завтра рано утром. Переночевать можно вон там, – указал он на соседнее здание, – на постоялом дворе.

Приняв оплату, смотритель резво побежал в сортир, находящийся за углом дома. А мы, прихватив багаж, направились на постоялый двор.

Здание местной гостиницы представляло собой строение из необработанных камней высотой в два этажа. Я думал, на первом этаже расположен трактир, и очень удивился, когда его не обнаружил. Вышедший к нам владелец был среднего роста с прической под горшок. Одет просто, по-крестьянски. Статус владельца выдавала синяя расписная жилетка. Мы уже поняли, что синий цвет был новейшим писком моды.

Хозяин постоялого двора запросил за ночь всего один золотой на всю нашу компанию. Заметив, что мы озираемся в поисках кухни, владелец пояснил, что может предложить за дополнительную плату и питание. Они принесут обед прямо в наши комнаты. Или мы можем пойти в трактир, находящийся в посёлке, но до него идти около получаса. Мы решили не искать приключений на свою… и согласились на местный ужин. Хозяин обещал приготовить жареного гуся с печёными фруктами и кашей. Мы попросили его принести ещё овощей и фруктов для Нийи, но тщательно промыть их кипячёной водой. Заказали кувшин местного пива, нахваливаемого владельцем заведения, а девушке он предложил ягодный морс.

Наши комнаты находились на втором этаже здания рядом друг с другом. В каждой комнате стояли по две кровати с перинами и тёплыми одеялами. Просторный деревянный стол с парой стульев. Один комод, на котором стояли лоханка для умывания и кувшин с колодезной водой. Рядом на стене висело полотенце. Окно было небольшое, застеклённое, но открывалось для проветривания помещения. Стены комнаты были заштукатурены в светло-серый цвет.

– Туалет находится на улице, за зданием, – пояснил хозяин. – Он отдельный для господ и госпожи, – улыбнулся он. – Воду приносит служанка. Обед подадут через два часа. Внизу есть каминная комната, если замёрзнете, можно в ней погреться. Если я буду нужен вам, всегда можно найти меня внизу. – Владелец поклонился и исчез за дверью.

Мы с Володей выбрали первую комнату, Пищугин с Мелиховым – крайнюю. А между нами расположились Нийя с Багирой, которая взяла на себя охрану девушки.

Обед, обошедшийся нам всего в шесть серебряных монет, был приличным и вкусным. Огромный, хорошо прожаренный гусь накормил всю нашу компанию с Багирой вместе. Нийя наслаждалась ягодным морсом, а местное пиво напоминало русский ядрёный квас.

Ночь прошла без сюрпризов, кольца согревали нас лучше всякой печки, постели были без насекомых, а девушка укрылась от холода парой пуховых одеял.

Рано утром нас разбудила служанка, тараторя, что дилижанс отправляется через полчаса. Быстро умывшись и без завтрака мы поспешили на посадку.

Дилижанс представлял собой длинный обтянутый кожей возок с окнами спереди и сзади. Тянула его четвёрка лошадей. Два купе разделяла перегородка. В каждом отсеке могли располагаться по четыре сидящих пассажира. Мы с парнями заняли крайний отсек, а Нийе с Багирой предложили первый, ближе к вознице. Багажный сундук закрепили позади корпуса в специальной нише.

Возница объявил, что каждые три часа будет делать остановки, чтобы пассажиры могли размяться и сходить в туалет. Обедать можно на промежуточных станциях, ночевать на них же, где возница менял лошадей.

Рассказывать о нашем путешествии особенно нечего. Транспорт тащился не спеша, изредка развивая приличную скорость. Спина уставала за день сидения и постоянной тряски. Ночевали мы в типичных постоялых дворах. Днём перекусывали своими консервами, а ужинали хорошей горячей пищей там, где ночевали. И когда на третий день пути мы наконец добрались до столицы, радости нашей не было предела. Дорога так вымотала нас, что я предложил своим друзьям в следующий раз наплевать на маскировку и высаживаться ночью около места назначения. Мол, мы быстро приземляемся, высаживаемся, и Селена уводит «Странника» в ближайшее безопасное место, где его никто не увидит. Все с удовольствием приняли моё предложение, замученные долгим путешествием без особого комфорта.

Возница за серебряную монету довёз нас до приличной гостиницы, недалеко от королевского замка.

Эклектичность стилей зданий столицы поражала своей несуразностью. Создавалось впечатление, что каждый владелец дома хотел переплюнуть своего соседа некой оригинальностью и монументальностью. Самое высокое строение было в пять этажей. В среднем все здания – двух- и трёхэтажные. Даже наша гостиница, в три этажа, надстраивалась в разные поколения своих предыдущих владельцев. Каждый этаж был совершенно отличен от предыдущего как по дизайну, так и по архитектуре. Первый этаж здания можно было отнести к барокко – это единый ансамбль со ступеньками всевозможных стилей, связывающими террасы разного уровня. Во дворе небольшой фонтанчик с садом и стеклянным павильоном с экзотическими растениями. А вот второй этаж, весь в гипсовых завитушках и греческих орнаментах, можно было бы назвать стилем рококо. Третий этаж уже относился к готике. Высокие башенки, как у кафедральных соборов, стремились своими мрачными вершинами в небо.

Стили одежды посетителей гостиницы были разными. От походных до вычурно парадных. Сравнивая экземпляры, пошитые мастером Жюлем, мы убеждались, что портной не покривил душой и пошил нам костюмы, достойные приёма у короля.

Владелец гостиницы сразу обратил внимание на наш шеврон, опознав в нас магов, и любезно предложил лучшие номера. Нам достались огромные аппартаменты с тремя спальнями на втором этаже. Мебель была более монументальной, даже имелся свой туалет и ванная комната, в которой стояла бадья с горячей водой, принесённая слугами. Но, как и в замке барона Страта, слив в туалете осуществлялся из отдельной ёмкости с помощью ковшика. На первом этаже – небольшая столовая зона, где посетителям предлагался обед или ужин. Проживание, по столичным меркам, было дороговато – один золотой в день с человека.

Время подходило к вечеру, поэтому мы заказали общий ужин и пошли приводить себя в порядок после долгой дороги…

В зале, рассчитанном на десять столов, нас посадили у окна и принесли наш заказ: наваристую уху, гуляш, нарезку из местных сыров и колбас, тушёные овощи с кусочками рыбы в кляре и свежие овощи и фрукты. А также пиво с морсом. На Багиру посетители посматривали с изумлением, но без страха. Мы видели другие компании людей, у которых в сопровождении были крупные собаки, похожие на земных догов. Но те сидели подле своих хозяев, не делая лишних телодвижений, лишь изредка отвлекаясь на аппетитные кусочки, бросаемые им с барского стола. Мы для Багиры заказали отдельно приготовленной рыбы, до которой она была очень охоча.

И уже заканчивали ужин, как в столовой появилась шумная компания из шести молодых человек в сопровождении парочки дам. По одежде, бряцающим по бокам мечам и манерам было видно, что это отпрыски состоятельных родителей. А по хамскому поведению мы поняли, что подвыпившая молодёжь ищет приключений.

Заметив нашу компанию и убедившись в отсутствии у нас какого-либо оружия, молодняк посчитал, что мы станем лёгкой добычей. Поэтому, смеясь и обсуждая наш непрезентабельный облик, они всей толпой направились к нашему столику. Обратив внимание на внимательный взгляд Нийи и её необычную внешность, один из заводил решил взять инициативу в свои руки.

– А что такой необычной красоты дама делает в компании этих престарелых идиотов? – Он явно рисовался перед толпой друзей. – Послушай, красотка, ты хоть и лысая, но личико у тебя вполне милое. Пойдём с нами, мы тебе покажем, как можно хорошо провести время с настоящими мужчинами, а не этими импотентами.

Толпа злорадно засмеялась, подбадривая заводилу.

– Молодой человек, – обратился к нему Баринов. – Не стоит заводить ссору с людьми, о которых вы ничего не знаете.

– А мне и не нужно ничего знать, – нагло заявил парень и попытался схватить Нийю за руку.

Девушка вроде сидела неподвижно, и я не смог заметить, как наглец промахнулся и чуть не упал на стол, но успел опереться о столешницу рукой. А Нийя своим напевным голосом произнесла:

– Молодой человек, вы пьяны. Пойдите проспитесь, иначе завтра вы будете горько сожалеть о содеянном.

Рядом сидящая за столами публика замолчала в ожидании финала нашей перепалки.

– Да я ещё практически и не пил, – натужно рассмеялся парень. – А вот сейчас мы пойдём с тобой и выпьем. – Он вновь занёс руку над девушкой, но Сергей резким движением перехватил его кисть и слегка вывернул, причиняя внезапную боль.

– Сосунок, ты, видимо, не понял, что тебе здесь не рады, – негромко произнёс Пищугин. – А сейчас ты извинишься перед дамой и перед нами за свои слова, и ваша компания покинет это уютнее заведение.

– Ты чего, мужик?! – завизжал заводила. – Ты на кого руку поднял, скотина ты деревенская, на благородного?! – Он попытался высвободиться, но Пищугин ещё сильнее стал выкручивать кисть подонка.

Я заметил, что парни незаметно активировали свою силовую защиту, и поспешил присоединиться. Багира мгновенно исчезла из поля зрения молодняка, но я внутренним взором заметил, что она вышла на атакующую позицию и ждала команды.

– Парни, – привстал я из-за стола и указал на свой шеврон. – Не стоит связываться с магами. Я по-хорошему предлагаю вам извиниться и уйти в целости и сохранности.

Услышав слово «маги», сопровождавшие парней девушки изменились в лице и стали тянуть своих уйти. Но заводила, скрюченный от боли, заорал:

– Чего вы смотрите?! Рубите это быдло!

Толпа схватилась за мечи и кинулась на нас.

– Багира! Только ноги! – успел крикнуть я и, схватив глиняную кружку, запустил её в первого нападающего.

В этот момент вся посуда нашего стола взлетела в воздух и стала разбиваться о головы ничего не понимающих атакующих молодцов. Пищугин вторым ударом вырубил заводилу, и они вдвоём с Бариновым схватили скамейку, собираясь дать отпор наглецам, но те вдруг с воплями стали падать на пол, хватая себя за окровавленные ноги. Багира, укусив за икроножную мышцу одного за другим всех нападающих, появилась пред ними, оскалившись и рыча от злости. Молодцы падали на пол, ничего не понимая, а Алексей уже переносил по воздуху кувшины с водой и разбивал их о головы непонимающих юнцов. Это оказалось для них последней каплей, после чего юнцы теряли сознание.

Оглядев поле битвы, я поинтересовался у Пищугина:

– Серёга, а чего ты их обосраться не заставил?

– А на фиг? Мы здесь ужинаем, зачем портить воздух? А убивать я их не хотел.

Собрав мечи у бесчувственных тел, он положил их на наш стол и стал приводить в себя заводилу, похлопывая его по щекам.

– Слышь? Ты, отпрыск неблагородный. Просыпайся. – Увидев, что парень открыл глаза, Сергей бесцеремонно поднял его за шиворот модного камзола и поставил на ноги. – Вот молодёжь пошла, – обернулся он к изумлённой схваткой публике, – никакого уважения к старшим.

Зачинщик обалдело осматривал своих бесчувственных компаньонов, у каждого из которых натекала небольшая кровавая лужа около ног. В зал вбежали слуги и остановились, не зная, что предпринять. Баринов кивнул на тела и предложил оказать им помощь в перевязывании ран.

– Мы могли бы быстро вылечить их, – объяснил он посетителям, – но тогда юноши не поймут наглядного урока, что нельзя безнаказанно хамить. А вам, дамочки, – повернулся он к двум спутницам, – советую выбирать себе спутников по уму, а не по карману. Вам ума хватило не связываться с людьми, представляющимися магами, поэтому вас никто и не тронул, а вот им, – кивнул он на приходящих в себя юнцов, – ещё учиться и учиться.

Я оглянулся на Нийю. Она сидела совершенно спокойно, и хотя я уловил её сожаление по поводу раненых молодых людей, но оно быстро сменилось уверенностью в правильности наших действий. Пищугин встряхнул заводилу и вежливо поинтересовался:

– Так ты не передумал извиняться? А то я могу продолжить урок вежливости…

Парень, заикаясь, выдавил слова извинения, которые знал, обещая, что подобного больше не повторится.

– Вот и молодец! – похвалил его Пищугин, оправляя на нём одежду. – Но ещё я хочу тебе дать один совет: когда вернёшься домой, тебя охватит злость за то, что здесь произошло, и ты захочешь отомстить нам.

– Да нет, что вы?! – стал оправдываться юноша.

– Захочешь, захочешь, – усмехнулся Сергей. – Или я был бы плохим командиром, если бы не разбирался в таких, как ты. Так вот, когда мысль о мести придёт в твою пустую голову, вот он, – Пищугин показал на меня, – найдёт тебя даже на краю земли. У него такой дар, – пояснил он, – искать людей. И когда он тебя найдёт, то влетит в твоё окно и превратит тебя в жабу.

«Багира, – мысленно скомандовал я ей, – подними меня невысоко в воздух».

Я сложил руки на груди и вперился в лицо юнца пронзительным взглядом. Публика ахнула, когда я медленно поднялся над полом и облетел вокруг нашего стола. В воздухе явно запахло дерьмом.

– Серега, ну на фиг?

– Да это не я! – возмутился Пищугин. – Он сам обгадился.

Багира медленно опустила меня на место.

– И передай своим подельникам, – продолжил психологическую накачку Сергей, – чтобы они тоже были осторожны в своих желаниях. А теперь проваливайте! – швырнул он шпаги на пол. – И чтобы я больше вас здесь не видел!

Молодёжь, стеная и охая, с помощью слуг заковыляла на выход. Баринов заметил хозяина и обратился к нему:

– Послушайте, любезный. Не могли бы вы навести здесь порядок и принести нам снова напитки и закуску?

Тот, быстро шикнув на слуг, сам кинулся приводить в порядок наш стол. Через десять минут мы сели заново, собираясь насладиться приятным ужином, но от соседнего столика к нам подошёл солидный мужчина.

– Граф Отто Ламбсдорф, – представился он. – Разрешите присесть к вам?

Мы подвинулись на скамье, освобождая ему место. А граф подошёл к Нийе, поклонился и произнёс:

– Уважаемая госпожа, не знаю вашего имени, но позвольте восхититься вашей сдержанностью и спокойствием.

– Меня зовут Нийя, – поднесла она руку для поцелуя, и граф с изяществом приложился к ней.

– Сразу видна благородная кровь, – продолжал петь дифирамбы Отто. – Ваша стать, ваша выдержка достойны королей. Это относится и к вам, господа, – сев на скамью, похвалил граф. – Даже то, что вы не стали убивать этих юношей, говорит о вашем благородстве и, скорее всего, о статусе дворянина. Позвольте полюбопытствовать, кто вы и с какой целью посетили столицу?

– Вы правы, граф, – вежливо ответил ему Баринов. – В прошлой жизни мы имели статусы баронов, но сейчас мы просто странствующие маги и прибыли в ваш город, мечтая о встрече с королём. Возможно, мы сможем найти с его величеством взаимовыгодные интересы.

– Очень любопытно, – улыбнулся Отто. – У меня как раз завтра назначена встреча у короля. И если вы окажете мне услугу, то я готов ходатайствовать перед ним о вашей встрече.

– Какого рода услуга вас интересует? – обратился я к нему.

– Я услышал, что вы можете лечитьлюдей. А у меня проблема с супругой, – указал граф на соседний столик, где в компании молодых людей, видимо сыновей, сидела бледная женщина лет около сорока. – В последнее время она жалуется на боли в животе. Лекари уже что только не давали ей принимать, но боль не проходит, а тело чахнет. – Лицо графа передавало все эмоции переживания за свою дражайшую половинку.

Сергей с Нийей кивнули, соглашаясь.

– Мы сейчас посмотрим.

Они подошли к женщине и стали диагностировать проблему.

– Язва желудка, – сказал Пищугин. – И уже приличного размера. Всё, что ей назначали принимать, только увеличивало её. По привычной схеме? – спросил он Нийю.

– Да. – Девушка протянула свои руки к графине. – Ты работай над язвой, а я над энергетикой тела.

Они застыли над супругой, легонько двигая руками. Через пять минут Сергей с Нийей опустили руки и подтвердили, что всё исправили. Супруга графа прислушалась к своим ощущениям, удивляясь, что боли нет. Нийя улыбнулась ей своей очаровательной улыбкой.

– Графиня, у вас всё в порядке, можете есть любую пищу без опасения.

На глазах у изумлённой жены графа появились слёзы радости.

– Спасибо вам, благородная госпожа! – Женщина схватила Нийю за руку и поцеловала.

Та смутилась и второй рукой погладила графиню по голове.

– Бедненькая, сколько же вы мучились? Нужно было сразу обращаться к врачу… – Но тут же осеклась, осознав, что в этом мире лекари ещё не могли даже диагностировать подобные заболевания.

Граф кинулся пожимать нам руки.

– Господа! – радовался он исцелению. – Я своё слово держу! Завтра в десять утра я приглашаю вас присоединиться к нашему семейству и отправиться во дворец на приём к его величеству.

Увидев такое чудо, все посетители стали подходить к нам с просьбой исцелить себя или своих близких. Здорового человека в это время отыскать было очень трудно. В награду они оплатили нам ужин и проживание в этой гостинице на неделю. Мы, конечно, не планировали так долго задерживаться, но отказывать в чистосердечной благодарности посетителям не стали. Даже хозяин гостиницы, воспользовавшись нашими волшебными лекарскими способностями, пообещал не брать с нас денег за еду и просил заказывать всё, что душе угодно.

Выспавшись на мягких перинах и переодевшись в нарядную одежду, утром мы были готовы сопровождать графа в поездке к королю. Багира щеголяла в своём парадном ошейнике. Лишь Баринов был немного задумчив. Заметив это, я поинтересовался, что за мысли гложут нашего друга.

– Понимаешь, Стас, – поделился он опасениями. – Я сегодня утром покрутил шар предвидения и увидел странное лицо. Мужчина, худощавый, с большими пронзительными глазами. И, глядя на его изображение, я почувствовал себя как-то неуютно.

– Ты артефакты прихватил?

– Да. Взял всё, что есть, кроме «Пульсаров». Мы же решили их не брать на приём. Но у меня такое ощущение, что все наши игрушки бессильны против этого человека…

– Хорошо. Я предупрежу друзей, чтобы и они были начеку. – И я дружески хлопнул Володю по плечу, подбодрив: – Не дрейфь! Прорвёмся!

У входа в гостиницу нас ожидала графская карета, где уже сидела весёлая и жизнерадостная супруга графа. Увидев нашу компанию в стильных нарядах, Отто одобряюще кивнул, но, когда за нами вышла Нийя в струящемся вокруг тела платье, граф потерял дар речи. Он замер как истукан около дверцы кареты, пока Нийя не подошла и не обратилась к нему:

– Граф, вы не поможете мне подняться по ступенькам? – Девушка в своём наряде напоминала небесное создание, которое неожиданно спустилось на грешную землю.

Граф вышел из ступора и галантно поклонился Нийе, как королевской особе, после чего предложил руку, помогая ей подняться по ступенькам в карету.

Сыновей они оставили в гостинице, поэтому места внутри хватило даже Багире. Кучер гикнул на лошадей, и экипаж, плавно покачиваясь на рессорах, двинулся к королевскому дворцу.

Резиденция короля в своей основе соответствовала готическому стилю. Но, на мой взгляд, зодчему были не чужды абстрактные идеи. Отделка дворца и декор стен поражали воображение количеством деталей, продуманностью сюжетов, линий, переходов, смесью различных стилей. Глядя на это архитектурное великолепие, я обратил внимание своих друзей, что в этом смешанном стиле есть идеи, которые воплотил ещё маэстро Гауди в своём соборе Саграда Фамилия. На что мои друзья ответили, что, может, он раньше жил в этом мире, а потом его душа переселилась в наш.

– Всё может быть, – согласился я. – Что мы знаем о том, куда уходит наша душа после смерти?

Проехав через ажурные ворота, охраняемые отрядом стражников, наша карета остановилась около длинного крыльца, ведущего к резным дверям основного здания замка. Выйдя из кареты, мы минут десять неторопливо поднимались по винтажным ступеням лестницы, с удивлением осматриваясь вокруг. Королевский парк изобиловал беседками и искусственными водопадами, у которых стояли уютные скамейки, предлагавшие расслабиться и отдохнуть. То тут то там виднелись парочки, прогуливающиеся по территории парка. Некоторые из них обратили внимание на нашу компанию и узнавали в ней графа. Они приветственно махали ему рукой, а Отто степенно кивал в ответ, лишь изредка приветствуя избранных поднятием ладони.

Пройдя очередную охрану, мы попали в просторный зал. В нём стояли колонны в виде ветвистых деревьев, стены были украшены экзотическими символами и дарами природы, виноградными гроздьями, раковинами и пшеничными колосьям. Зал напоен особой поэтичностью, которую хотел вложить в него зодчий. Архитектор создал сложную осветительную систему, где свет проникал через проёмы в башнях замка и через витражи на разных уровнях, что создавало ощущение струящегося света.

Граф, внимательно наблюдая за нашей реакцией, поделился секретом:

– Это здание строили более ста лет. Заканчивали строительство дворца уже убелённые сединами ученики первого зодчего, который закладывал фундамент ещё юношей вместе со своим отцом. У ребёнка был дар видеть окружающий мир по-своему, и он рисовал наброски помещений, а его отец делал первые расчёты и учил своего отпрыска тонкостям строительства. Такого здания больше нет нигде, даже в других королевствах. Из-за этого часто возникают ссоры его величества с другими королями. Они завидуют, но подобного мастера найти не могут.

По мозаичному полу мы подошли к очередной двери. Там уже толпилась в ожидании приёма разнообразная публика. Дворецкий, заметив графа, кивнул ему и скрылся за створками дверей, спеша доложить королю о прибытии его вассала. Мы заметили, что Отто пользовался здесь популярностью. Многие посетители кланялись ему, а дамы замирали в реверансах. Граф степенно кивал, но в разговоры ни с кем не вступал.

Через пять минут из дверей приёмной показался дворецкий и громогласно объявил:

– Его величество король Вильям II ожидает графа Отто Ламбсдорфа! Прошу вас, граф, – отошёл дворецкий в сторону от проёма и низко поклонился.

Граф кивнул ему и, повернувшись к нам, попросил немного подождать. Он взял свою супругу под руку, и они важно прошествовали к дверям приёмной. Публика косилась на нашу компанию, что-то тихонько нашёптывая собеседникам, но нам было наплевать. Мы стояли своим кругом и обсуждали архитектурные изыски помещения. Багира спокойно сидела рядом. Минут через десять мы заметили, что дворецкий опять скрылся за створками приёмной и через минуту, выйдя заново, объявил:

– Его величество король Вильям II ожидает странствующих магов! Прошу вас, господа.

Мы кивнули ему в стиле графа и прошли в приёмную монарха.

Его величество восседал на сверкающем золотом троне в высокой короне с накинутой на плечи белой мантией. Синий камзол, расшитый золотыми узорами, еле выглядывал из-под меховой светлой накидки. Небольшая узенькая бородка и щегольские, завёрнутые кверху усики делали его лицо хитрым. По возрасту король вряд ли был старше пятидесяти лет. Хотя, может, его старили морщинки около глаз и на высоком лбу. Волосы, вьющиеся, тёмно-русые, длинными локонами спадали на королевские плечи.

Мы встали рядом с четой Ламбсдорф и поклонились, как нас учил портной Жюль.

– Это вот и есть те самые маги, о которых я вам рассказывал, ваше величество, – представил граф нас королю. – Они не только наделены даром врачевать, но и боевого задора им не занимать. Вчера в гостинице, в которой и мы остановились, эти ребята, не применяя оружия, успокоили компанию во главе с отпрыском того самого вельможи, – граф многозначительно поднял очи, – о котором мы только что говорили. Причём и их волшебный зверь приложил определённые усилия. Я даже не успел заметить, как все молодцы оказались с прокушенными ногами.

– Так, значит, вы говорите, что вы маги? – Голос короля оказался басовитым.

– Не совсем верно, ваше величество, – поправил его Баринов. – Магами нас называет народ, а мы считаем себя просто людьми, которые умеют чуть больше других. Вот он, – кивнул на меня Володя, – имеет статус мага боевого духа и громового удара. Этот, – указал он на Алексея, – испепеляющий маг. Ему подвластно сжечь даже камень. Рядом с ним стоит маг, которого прозвали защитником и лекарем, но это не значит, что он не может забрать жизнь у человека. Меня, – поклонился Баринов, – прозвали магом-дознавателем. Так случилось, что я чувствую, когда человек говорит ложь, а когда правду. А наша прекрасная спутница – это магиня дипломатии и переговоров. Ну а животное – наш прирученный демон, который может работать как острыми зубами, так и волшебством.

– Ты правда демон? – обратился король к Багире.

Она кивнула и, мгновенно исчезнув из виду, тут же материализовалась подле ног короля. Его величество обладал железной выдержкой – ноги даже не дёрнулись.

– Очень интересно! – усмехнулся Вильям. – Ну а какое-нибудь волшебство ваш демон может показать? – Король на троне даже подался вперёд.

– Граф, вы позволите использовать вас для небольшой демонстрации? – вежливо попросил я Отто.

Тот понимающе усмехнулся:

– Я к вашим услугам.

– Самое главное, ничего не бойтесь, – прошептал я ему и мысленно дал указание Багире передвинуть графа по команде поближе к королю.

Протянув руку в направлении шорка, я тут же громко произнёс:

– Багира, работай.

Граф чуть изменился в лице, когда его ноги оторвались от пола. Он воспарил под потолок, а потом медленно опустился подле трона короля. Глаза Вильяма сияли восторгом, а граф, оправившись от шока, ещё раз внимательно посмотрел на мозаику потолка.

– Не думал, что я увижу вблизи работу мастера Гальяно, – пробормотал он.

– Да, вы убедили меня! – восторженно отозвался Вильям. – Пожалуй, демонстрировать разрушения мы не будем.

Король не мог больше сидеть на троне. Он вскочил, оправил мантию и подошёл к нам. Граф также приблизился к нашей компании.

– А вот вашу спутницу я хотел бы проверить. – Вильям был сама любезность.

Он взял Нийю за руку и обошёл её по кругу, внимательно рассматривая с головы до ног.

– Боже! Вы действительно неземное создание! – посыпал он ей комплименты. – Такая утончённость, такая стать, а фигура – вы достойны сопровождать любого короля! – Так вы говорите, что обучены дипломатии?

– Нет, ваше величество, – скромно парировала девушка. – Меня этому искусству никто не учил, но мне часто доводилось уговоривать человека делать то, что он категорически не хотел.

– Ну, – король сально улыбнулся, – если такая девушка меня о чем-то попросит, даже без дипломатии мне будет трудно ей отказать. – Он отошёл к трону и позвонил в стоящий на поручне колокольчик. На звон открылась входная дверь, и в кабинет заглянул дворецкий. – Густав, – обратился король, – пригласи сюда Модеста.

Дворецкий поклонился и исчез за дверью, а я увидел, что взгляд графа изменился. Я впервые заметил испуг на его лице. Мне пришлось глазами показать ему на дверь и вопросительно поднять брови. Отто кивнул, подтверждая, что именно этого человека стоит опасаться. Я мысленно обратился к Багире и к Нийе: «Внимание, возможно, опасность».

Те мгновенно транслировали предупреждение и моим друзьям. А король, ехидно улыбаясь, стал рассматривать нас, как под микроскопом.

Дверь открылась, и в кабинет вошёл высокий худощавый мужчина с большими тёмными глазами. Одетый в длинный, почти до пола камзол тёмно-серого цвета, он передвигался какими-то рывками, будто внутри его работала заводная пружина, то ускоряясь, то тормозя тело.

– Так вот, – объявил король, – попробуйте уговорить этого человека не убивать вас. А ты, Модест, убей их.

Человек приближался к нам, а я подумал: какой тяжёлый у него взгляд! Оружия не видно, но опасность так и терзала мою душу. Я хотел активировать силовую защиту, но руки не повиновались мне. Паника охватила мой разум. Я пытался сдвинуться, но ноги также не шевелились. Я хотел крикнуть, но и голос застрял в моей глотке. И самое страшное – это были глаза Модеста. Я не мог отвести от них взгляд. Боковым зрением я наблюдал, что все мои товарищи стоят в полном ступоре. Я хотел крикнуть Багире, но мысль, возникшая в моей голове, так и вилась по кругу как заведённая:

«Не надо дёргаться, не сопротивляйся, расслабься и умри…»

Мне не хватало воздуха, я хотел вздохнуть, но лёгкие отказывались подчиняться. В голове замутило, и я понял, что ещё мгновение – и я потеряю сознание, а возможно, и жизнь… Как вдруг услышал голос Баринова:

– Ваше величество! Прикажите ему остановиться, иначе я просто сломаю ему шею, а Багира откусит ему… хм… его достоинство.

Муть спала, разум прояснился, воздух струёй влетел в мои лёгкие. Я глубоко вздохнул, помотал головой и увидел занимательную картину. Баринов стоял позади Модеста, держа его за шею, а Багира висела меж его ног, вцепившись челюстями в промежность.

– Я уже в порядке! – крикнул я Володе и увидел, что и остальные наши товарищи приходят в себя.

– Модест, я отменяю приказ! – громко выкрикнул Вильям.

– Багира, брось каку, – дал я команду шорку.

Багира отскочила и грозно заворчала на своём языке. Володя отпустил шею Модеста, но предусмотрительно остался позади него.

– Да, действительно, вы сильная команда, – похвалил нас король. – Ещё никому не удавалось справиться с магией моего человека.

– Он очень сильный гипнотизёр, – разъяснил нам Баринов. – Я знаю эту магию.

– Модест, ты свободен, – махнул ему рукой король.

Тот поклонился и молча удалился.

– Послушайте, – обратился Вильям к Володе, – я даже не успел заметить, как вы оказались позади него. Вы же дознаватель, а тут продемонстрировали нам новые чудеса, о которых не упомянули.

– Ваше величество, – ответил Володя, – у нас есть основные специализации, но никто не говорил, что и другие чудеса нам доступны. Да и вы нам не всё рассказываете…

– Молодец! – Король откинулся на спинку трона. – За словом в карман не лезешь. – Вильям оценивающе оглядел нашу пятёрку и пояснил: – Мне граф рассказал, что у вас ко мне есть дело или вопросы. Если вы хотите наняться ко мне на службу, то я готов обсудить ваши условия.

– Не совсем так, ваше величество. – Баринов был сама вежливость. – Нас интересует один предмет, украденный из нашего братства почти двести пятьдесят лет назад. И мы хотели бы вернуть его, чего бы это нам ни стоило.

– И что это за предмет? – Голос Вильяма перешёл на деловой тон.

– Это жезл.

– И вы решили, что он у меня?

– Нам это неизвестно, но Нийя может вам показать, как он выглядит, а я точно узнаю, есть ли он в вашей коллекции. – И Володя вежливо поклонился.

– Так покажите мне его! – оживился король.

– Для этого, ваше величество, – подала голос Нийя, – я должна прикоснуться к вашей голове. Вы позволите?

– Дозволяю, – милостиво согласился Вильям.

Девушка подошла к трону и взяла кроля за виски.

– Прикройте глаза, – попросила она короля.

И через минуту Вильям удивлённо выдохнул:

– Надо же! Я как наяву увидел этот предмет. Нет. Его нет в моей сокровищнице.

Баринов внимательно поглядел на короля и кивнул, что он не врёт.

– Ваше величество, – обратился я к нему, – у нас есть информация, что у одного из ваших герцогов есть нечто похожее. И совершенно недавно, возможно, он или кто-то другой применял его силу в боевом сражении. И если вам нетрудно, мы хотели бы получить информацию о ваших вассалах.

– Мы в последнее время вроде ни с кем не воевали… – задумался король. – Но у меня есть люди, которые собирают информацию о наших соседях. Я попрошу их приготовить данные, которые вас могут заинтересовать. Но и от вас мне понадобится небольшая услуга.

– Мы все внимание, – склонил голову Баринов.

– Давайте сделаем так, – предложил король. – Сегодня вечером у меня состоится скромный ужин, на который я приглашаю вашу компанию и вас, граф, с супругой, – кивнул он ошалевшему от происходящих событий Отто. – На нём мы и обсудим условия получения интересующей вас информации. – Король кивнул нам, показывая, что время аудиенции закончено.

Мы поклонились его величеству и вместе с графом отправились в гостиницу.

И только там насели на Володю, чтобы он объяснил, как ему удалось устоять перед гипнотизёром.

– Всё просто, – усмехнулся он и показал масонское кольцо на руке. – Когда гипнотизёр стал давать всем указание, моё сознание поплыло, как и ваше, но кольцо нагрелось, разум мой прояснился и я понял, что гипноз меня не берёт. Я увидел, что Багира кинулась к Модесту, и с помощью своего телепорта переместился к нему за спину. После чего схватил его шею, собираясь сломать её, если чувак не прекратит хулиганить.

– М-да, звучит всё просто, – почесал затылок Лёха. – А когда я был под гипнозом, такая жуть меня охватила, что чуть не обосра… простите, Нийя… Ну вы поняли, – улыбнулся он.

– Лёха, мля… согласен с тобой! – поддержал его Пищугин. – Стою, как дурак, понимаю, что сейчас умру, а сделать ничего не могу… Я слышал о таких людях у нас на Земле. Слава богу, лично не встречались, но по рассказам знаю, что он может такое тебе нагипнотизировать, что ни от какой дури подобного не увидишь.

– Да… Слабые мы ещё колдуны, – вздохнул я. – Вроде, казалось, ничто нас не берёт, ан нет… И на старуху нашлась проруха…

– Ладно, ребята, – стала успокаивать нас Нийя. – Всё хорошо же закончилось.

– Всё ещё только начинается, – не успокаивался Сергей. – Чую, король нам задаст задачу типа – пойти туда, не знаю куда, и принести то, не знаю что…

Ужин у его величества напоминал все шестнадцать актов мерлезонского балета, впервые поставленного ещё королём Франции Людовиком XIII. Единственное отличие было в том, что вместо танцев, стихов и музыки всем гостям подавали очередное блюдо, как бы у нас назвали: высокая кухня, то есть крохотные порции, но шестнадцать раз. И вроде ассортимент был богатым, включал в себя и морские и речные изыски, и дичь, и жаркое плюс кучу тушёных, жарёных, солёных и варёных овощных и фруктовых гарниров. Но все порции были настолько мизерными – на один укус, что мы не наелись. Хорошо, что Багиру мы решили не брать на этот ужин, накормить её микроскопическими порциями не удалось бы.

За длинным столом кроме нас присутствовало ещё около двадцати человек. Наша пятёрка вместе с четой графа сидела по одну сторону. Публика посматривала на нашу компанию, сравнивая стили одежды и манеры, но мы в своих нарядах выглядели очень достойно. А что касается манер, то перед началом ужина король предупредил присутствующих, что мы маги из очень далёкой страны, так что нам были простительны возможные ошибки.

Король усадил Нийю к себе поближе и о чём-то периодически её расспрашивал. А мы общались с Отто. Граф интересовался особенностями жизни нашей, как он думал, общины. Мы рассказывали ему о структуре правления мира Алахар, естественно упрощая все технологические понятия. Отто любопытно было, как нам удаётся «волшебство», на что мы ему отвечали, что сами объяснить затрудняемся. Это всё равно что его спрашивать, как человеку удаётся дышать, думать, говорить. Вроде все это умеют, но никто не задумывается, как это получается. Так и мы не можем объяснить, как нам удаётся то, что обычному человеку пока недоступно. Мы в свою очередь интересовались у графа жизнью местной аристократии. Но оказалось, старые интриги, зависть, лицемерие и жадность были и будут всегда, невзирая на эпоху.

По окончании ужина, когда всех гостей пригласили выйти на воздух насладиться выступлением местного струнного квартета, король подошёл к нам, протянул плотный бумажный свиток и, убедившись, что никто не подслушивает, завязал разговор.

– Это карта земли, которая меня интересует, – заявил он, предлагая ознакомиться нам с планом.

Нарисованная от руки, без привязки к координатной сетке, без подробной топографии карта выглядела упрощённой схемой местности, на которой видны были горы, река, лесной массив и давалось словесное описание типа – туда сто шагов, от поворота реки подняться в горы и пройти ещё двести тридцать шагов. Одна из нарисованных вершин была помечена жирным крестиком.

– Вот это место привлекает моё внимание, – ткнул в него король. – Там находится пещера. У нас есть предание, что в подобных заколдованных местах могут храниться сокровища, оставшиеся от наших далёких предков. Но пока никому проникнуть в эту пещеру не удалось. – Вильям оглядел нашу команду и заговорщицки подмигнул: – Но вам-то, колдунам, это ведь раз плюнуть!

– А в чём проблема этого места? – спросил Баринов. – Пещера завалена или была да сплыла…

– Нет, пещера есть, – отмахнулся король. – И её видно, но войти в неё никто не смог. Что-то не пускает людей. Будто стена. Но руками её потрогать можно, а вот увидеть нельзя. Через эту невидимую стену мои люди могут осматривать внутренности пещеры, насколько хватает им освещения. Даже свет факелов через преграду проникает, но пройти не получается. Даже из пушки пробовали стрелять – ядро разбивается о воздух, но ни один осколок не проникает внутрь пещеры.

– Силовое поле, – на межмировом языке пояснил нам Пищугин. – Но откуда здесь, в средневековом мире такие технологии?

– А может, это очередная база жителей из других миров? – предположил Мелихов.

– Скорее, это база или схрон далёких предков жителей этого мира, – высказал я свою версию. – Недаром король заявил, что это одно из подобных мест. Что-то типа загадочной Шамбалы у нас на Земле.

– В принципе оба варианта подходят, – согласился Баринов.

Король наблюдал за нашим разговором на неизвестном ему языке и после спросил:

– Так вы берётесь проникнуть в это место и выяснить, что за сокровища там хранятся?

– Мы можем попробовать, ваше величество, – ответил я.

– Я могу дать вам проводника…

– Если только на пять минут, – улыбнулась Нийя. – Ему нужно представить весь путь, а я смогу его считать из головы вашего человека.

– Я понял, – кивнул король. – Раз вы можете передавать изображение в голову, значит, можете и считывать подобное. Я сейчас дам распоряжение, и этого человека приведут сюда. И тогда, как только вы представите мне полный отчёт о том, что там хранится и как возможно проникнуть в эту пещеру, я снабжу вас данными о своих соседях и моих герцогах. Мы договорились? – Прищурившись, король оглядел нашу пятёрку.

– Договорились! – ответил за всех Володя.

– Дорога до этого места занимает три дня. Если вам нужен транспорт или лошади…

– Нет, ваше величество, – влез в разговор Пищугин. – У нас, магов, есть свои, более короткие пути.

– Тогда до встречи. – Вильям коротко кивнул и направился к другим посетителям.

– Любезный Отто, – обратилась Нийя к графу, – вы ещё планируете побыть здесь, а то нам пора…

– Нет, – засобирался граф. – Мы тоже, пожалуй, вернёмся в гостиницу.

И, откланявшись со своими знакомыми, супружеская чета вместе с нами покинула территорию дворца.

На обратной дороге Нийя уговорила Отто предоставить нам свою карету на несколько часиков, чтобы мы могли с вещами выехать за город, объясняя, что нас там ждёт другой транспорт. Граф не смог отказать нашей прелестнице, и уже через два часа при полной темноте, отправив карету назад, мы загружались в кемпер, приведённый Селеной по пеленгу наших радиостанций.

На высвеченной Селеной карте Нийя проложила маршрут к месту расположения загадочной пещеры. «Странник» довёз нас за десять минут. Решив, что ночью делать нам в горах всё равно нечего, мы приземлились неподалёку, помылись, нормально перекусили, не забыв о Багире, и легли отдыхать.

А утром направились по удобной тропинке ко входу. Я привычно нацепил наруч искина на левую руку, предполагая, что помощь Селены нам может понадобиться.

Силовая структура защитного поля была нам совершенно незнакома. Она резко отличалась от всего виденного нами раньше. Это и не электричество, и не поле артефактов из Заброшенного мира, и даже не ажурное силовое кружево, которое мы наблюдали на Крузане, когда Багира билась с Лигром. Визуально силовая поверхность напоминала радужное сияние на мыльных пузырях. Или тонкую плёнку бензина, разлитого на поверхности воды, радужные переливы которой неспешно перетекают из одного спектра в другой. Обычным зрением сквозь неё просвечивало внутреннее пространство пещеры, но руки ощущали твёрдую, совершенно гладкую, но чуть теплую поверхность.

Селена просканировала доступное ей пространство и объявила, что не нашла никакого пульта управления этим полем. Вообще никакой электроники ею не обнаружено.

Баринов попробовал с помощью телепорта проникнуть внутрь пещеры и очень удивился, когда тот не сработал. Вдоль скалы он свободно перемещался, но проникнуть внутрь отказывался.

Мелихов предложил испытать на этом поле свои очки. Но даже его мощный луч отразился от прозрачной поверхности и срезал ближайшие деревья. Лёха попытался прорезать дыру немного в стороне от входа. Камень легко пропустил сквозь себя луч очков, но, как только излучение наткнулось на поле внутри камня, он опять отразился от него, как солнечный зайчик от зеркала.

Силовые методы также не принесли успеха.

Мы сели думать, как можно проникнуть внутрь пещеры.

– Может, нужно произнести волшебные слова, – предложил Мелихов, – типа «Симсим, откройся!»?

Но ни «Симсим», ни «Сим-салабим, ахалай-махалай», ни «Трах-тибидох» нам не помогли.

– Я думаю, мля, – выругался Пищугин, – что даже вырывание волосков из бороды, будь она у нас, или из усов Стаса нам вряд ли поможет.

– Даже если из… волосы рвать, – высказался Баринов, – думаю, ворота не откроются.

Мы дружно заржали.

– Тогда какие ещё могут быть варианты? – спросил я у всех. – Багира, что ты думаешь по этому поводу?

«Я не могу объяснить. – В словах шорка сквозило удивление. – Но это поле должно пропускать человека. Надо просто найти с ним согласие».

Я задумался над словами Багиры, какое согласие она имела в виду.

– Может, надо попытаться войти в резонанс с этим полем, – предложила Нийя. – Мысленно…

– Попробуй, – согласились мы.

Девушка подошла к проёму и, приложив обе ладони к прозрачной поверхности, застыла, как изваяние, настраиваясь по известной ей системе.

Но даже через двадцать минут её стояния проём не открылся.

– Какая странная защита, – удивилась девушка. – Её невозможно идентифицировать. Я ощущаю поверхность, вижу сияние, но когда пытаюсь настроиться, то ничего не понимаю. Будто здесь вообще нет ничего! Словно это не наше измерение, не наш мир, не наше время…

– Время?! – вскочил я. – Отойди-ка.

Я подошёл к полю, положил на него левую руку, а правой достал из кармашка свой артефакт – часы на цепочке. Открыв крышку часов, я услышал знакомую мелодию, выстукиваемую колокольчиками механизма артефакта. Оперевшись плечом на силовую защиту, я собирался левой рукой попробовать покрутить стрелки часов, но вдруг с изумлением увидел, что они самостоятельно сначала медленно, а потом невообразимо быстро завертелись против хода часов. Движение стрелок слилось в сплошной круг, и моё тело вдруг провалилось сквозь поле внутрь пещеры.

– Да ёперный театр! – выругался я, поднимаясь с пыльных камней.

Оглянувшись на проход, я не увидел в нём своих друзей. Рука всё так же ощущала чуть тёплую поверхность поля, но за ним никого не было. Даже лес пропал. Я видел только голую каменную поверхность скальных пород, и совершенно голая земля простиралась, казалось, до самого горизонта.

– Офигеть! Это куда же меня забросило?

– Стас, я обнаружила присутствие искусственного интеллекта, – доложила Селена. – Он зовёт нас пройти к нему.

– Пошли, – согласился я. – Всё равно нам надо узнать, кто и зачем это всё понастроил.

Идя в глубь пещеры, я убеждался, что дорожка была кем-то искусственно выровнена. Тропа огибала причудливые сталактиты, сталагмиты и сталагнаты. По пути я заметил, что свод пещеры опускается. Сталактитов становилось всё больше, и свисали уже целыми лесами. Стены пещеры украшали россыпи кораллитовых цветов разнообразных форм и расцветок. И хотя искусственного освещения нигде заметно не было, но пространство пещеры сияло своим внутренним сиянием.

Метров через сто стены коридора стали снова расширяться. Потолок постепенно поднимался, и тропинка привела меня в огромный зал. Откуда-то сверху в него проникали световые лучи. Я не мог с точностью определить, солнечный это свет или искусственный. Но все световые столбы соединялись внизу в общий круг, в центре которого на небольшом каменном постаменте находился огромный зеркальный шар, висящий неподвижно в воздухе на высоте примерно метра от каменного основания.

Подходя ближе к нему, я убеждался в гигантских его размерах.

– Селена, какой диаметр этого шара?

– Пятьдесят метров.

– Это и есть искусственный интеллект?

– По крайней мере сигнал идёт от него.

– Ты фиксируешь всё?

– Да. Идёт непрерывная запись происходящего. В моей базе данных нет информации о подобных объектах и об их создателях.

Подойдя к шару, я с интересом стал наблюдать за своим искажённым отражением. Было прикольно смотреть за своей гигантской проекцией. Я поднимал руки, махал ими, глядя на себя словно в кривое зеркало. И вдруг моё отражение перестало повторять мои движения и зажило собственной жизнью.

– Да ёшкин кот! – выругался я от удивления.

– Да, утверждение понятно, – вдруг ответила мне моя проекция. – Кот – животное, понятно. Ёшкин – непонятно…

– Оху…! – опять вырвался у меня мат.

– Опять непонятно… Вы на каком языке разговариваете? – спросило меня отражение.

– На таком же, как и вы… на русском.

– Теперь всё понятно, – улыбнулась мне моя проекция. – Можем плодотворно общаться. Этот язык есть в моей базе данных.

– Вы кто? – изумлённо поинтересовался я.

– Можете называть меня Иной. Я искусственный интеллект, созданный, по вашему летосчислению, более миллиона лет назад.

– То есть вы в этой пещере находитесь уже миллион лет?

– Нет. Всего лишь тысячу.

– Значит, вы до этого где-то ещё находились? – Мне было неясно такое расхождение в цифрах.

– Нет, – улыбнулась проекция. – По вашему летосчислению, мне всего тысяча лет. Это вы сейчас находитесь почти миллион лет назад исходя из вашей точки отсчёта времени.

– Так защитное поле… – начал понимать я.

– Да, это временной портал. Пограничный барьер между разными эпохами.

– А то, что я видел из пещеры, – это планета, какой она была в прошлом?

– Всё верно! – опять улыбнулась проекция. – Приятно иметь дело с образованным интеллектом.

– Ага! – воскликнул я. – Значит, я не первый человек, который проник за барьер!

– Нет, – кивнула проекция. – До вас здесь были разные существа, счёт которых измеряется в тысячах. И мне приятно сознавать, что вас сопровождает искусственный интеллект, работающий на отличных от моей технологии принципах.

Проекция Селены появилась рядом со мной, но не отразилась в зеркальном шаре.

– Может, обменяемся протоколами? – мило улыбнувшись, спросила она Иного.

– Только когда я сочту это необходимым, – заявил мой двойник.

– Так для чего вас создали? – поинтересовался я.

– А для чего вы живёте? – вопросом на вопрос ответила мне проекция.

Вот что ему ответить? Блин… Как герой Дюма Портос, который на вопрос, почему он дерётся, отвечал: «Я дерусь просто потому, что дерусь!» Так и я должен ответить, что живу, потому что живу?!

– Хм… – замялся я, – точно пока не могу ответить на ваш вопрос. – Наверное, у Вселенной есть для меня какое-то предназначение. А я иду по начертанному мне пути…

– У всех есть своё предназначение, – согласился Иной. – Но не каждый ему следует.

– Тогда скажите, в чём ваше предназначение? – поинтересовался я.

– Я стражник. В мою задачу входит наблюдать за равновесием в мире. И по мере возможности сохранять его. Следить, чтобы проекция планеты не исчезла из мироздания.

– Именно этого мира? Или всех миров спирали?

– Моя проекция есть во всех мирах, как вы говорите, спирали. Если брать именно это помещение, то здесь находится моя основная база, но в каждом мире, как и в этом, разбросаны по разным координатам мои контрольные датчики, уменьшенные копии сферы, так называемые сборщики информации.

– То есть, когда нам рассказывали, что подобных пещер здесь уйма, это всё ваши датчики?

– Всё верно. Это и датчики, и корректировщики, и сборщики информации при контактах с носителями истины.

– С носителями истины? – переспросил я.

– Да. Это люди, в организме которых есть коды доступа к подобным пунктам. Вы эти коды называете ДНК. Любой носитель подобного ДНК – потомок моих создателей, может в любое время посетить любой из контрольных пунктов и получить необходимую ему информацию или помощь.

– Но у меня вряд ли есть подобный код в крови.

– Да, вы отличаетесь от предыдущих посетителей, но у вас есть симбионт, действие которого на ваш организм идентично прошитому ДНК моих основателей. И ваш артефактный механизм сыграл свою роль в получении доступа. Мне просто стало интересно познакомиться с совершенно другой ветвью развития человеческого организма.

– А носители ДНК ваших предков кто?

– Это люди, одарённые талантами, недоступными широкой массе народа. В вашем мире Земля их называют экстрасенсами. В здешнем мире их считают магами и колдунами.

– Так, значит, любой маг может пройти сквозь временную защиту?

– Нет. Не любой. Только те, кто имеет в своей крови определённые ДНК. И он может быть не совсем магом, как принято считать в местном обществе. Но его отличает одна особенность.

– Какая?

– Возможность подключаться к информационному полю планеты.

Я тут же вспомнил травницу Магду, когда она нам рассказывала о возможном нахождении жезла и описывала своё состояние транса. Вот у неё точно есть необходимый пропуск.

– Подождите… – Я задумался, как лучше сформулировать следующий вопрос. – Вы хотите сказать, что любой человек, в крови которого есть необходимая ДНК, может прийти в подобные центры и получить любую информацию?

– Не только информацию, – поправил меня Иной. – А реальную помощь. Например, в чём вы лично особенно нуждаетесь?

– Я хотел бы найти жезл, похищенный из государства Алахар более двухсот лет назад.

– Это ваше общее желание или, скорее, задание, но не вашей личности. У меня есть информация о месте хранения этой вещи. Точнее, я знаю, как её можно обнаружить. – Моя проекция стала ходить в сфере с места на место. – Но я спрашивал вас о личной просьбе. Может, о проблеме, которая мешает вам нормально существовать?

Я задумался. Что мне нужно и что мне мешает жить? Здоровье, но в последнее время мне грех жаловаться на него. Денег – так их у меня достаточно, даже другим умудряюсь помогать. Семья – вроде и там всё в порядке, все живы-здоровы. Друзья, карьера, дом – всё это у меня есть. Что ещё? Знания? Если только это. Но чего просить, каких знаний мне не хватает? И вряд ли их можно получить просто так, не прилагая определённых усилий.

– Не лезьте в неизведанные дебри философских размышлений, – попросил меня мой двойник. – Я вижу, ваши мысли, они мечутся из крайности в крайность, не зная, чту вам выбрать. Будьте проще. Я понимаю вашу нерешительность. Вы хотите получить знания, но не уверены, что вам лично необходимо. Я могу вам дать знания, например, в области квантовой физики, но знать и понимать – это не одно и то же. Пока вы в своей голове не уложите все необходимые понятия, эти знания не принесут вам пользы. Я уверен, вы слышали о такой константе, как постоянная Планка.

– Да, этот термин мне знаком, – кивнул я.

– А теперь давайте рассмотрим такой вариант. Например, момент импульса электрона, привязанного к атому или молекуле, квантуется и может принимать только значения, кратные приведённой постоянной Планка. Это квантование увеличивает орбиталь электрона на серию целого первичного квантового числа. В отличие от этого, момент импульса несвязанных электронов, находящихся рядом, не квантуется. Постоянная Планка также применяется в квантовой теории света, где квантом света является фотон, и материя взаимодействует с энергией посредством перехода электронов между атомами, или квантового скачка связанного электрона…

– Подождите… подождите, – взмолился я. – Я что-то запутался…

– Вот! – поднял руку мой двойник. – Это простой пример. Вы можете заучить эту фразу и блистать с ней на встречах и симпозиумах, но вы не понимаете, как всё это происходит в действительности…

Я тут же вспомнил своего педагога в институте, который читал нам курс лекций по электромеханике. На одном из подобных занятий он объяснял нам, как электромагнитная индукция взаимодействует с полюсами генератора. Как оказалось, педагог механически повторял нам текст учебника, даже не вникая в него, пока в его голове не сформировалось значение происходящих процессов. И тогда он сам озадаченно воскликнул: «Ах! Вот оно как на самом деле всё работает!» И честно признался нам в этом, после чего мы даже зауважали своего педагога.

– Поэтому, – продолжал Иной, – я могу вам дать знания в тех сферах, о которых вы имеете необходимое представление. Если ко мне придёт человек, который знает, например, как использовать лечебные травы, я могу его научить, как более эффективно или альтернативно это можно сделать. Если человек имеет представление о работе пара и пытается использовать его энергию в работе механизмов, я также подскажу, как эффективнее это можно выполнить. Человек ко мне приходит с идеей двигателя внутреннего сгорания – я могу дать ему информацию, как приготовить действенное топливо. Человек разрабатывает антигравитационный привод – я помогу ему сделать его более результативным и экономичным. Кому-то необходимо усовершенствовать мимикрирующее или силовое поле – я могу и в этом помочь.

– Вот! – обрадовался я. – Именно это мне сейчас необходимо! Наш транспорт может экранироваться от различных поисковых радаров, но спрятаться от человеческого глаза ему пока не дано. А это накладывает определённые трудности при путешествии в миры, где нам необходимо скрывать достижения более развитых цивилизаций.

– А какие принципы силовой защиты использует ваш механизм?

– Селена, – обратился я к искину, – сбрось ему данные о наших возможностях.

– Выполнено!

– Это очень просто, – мгновенно отозвался Иной. – Я знаю, что у вас на Земле, по крайней мере математически, учёные доказали, что вполне возможно спрятать любой объект от наблюдения не только радарного, но и от простого человеческого глаза, выдвинув теорию о неединственности решения задачи Кальдерона для уравнений Максвелла. Суть этого математического утверждения очень проста. Когда мы рассматриваем объект (освещая его, например, фонариком), то на языке математики решаем обратную задачу: зная то, как мы освещаем тело, и видя, какой свет попадает нам в глаза, мы восстанавливаем форму, цвет и прочие визуальные свойства объекта. Свет – это электромагнитные волны, поэтому в более строгой формулировке задача выглядит так: мы направляем в исследуемую область электромагнитные волны, измеряем на её границе все электрические и магнитные поля и на основании этих данных пытаемся восстановить распределение коэффициента преломления (точнее, распределения электрической и магнитной проницаемостей) внутри этой области. Это и есть задача Кальдерона. Единственность решения задачи Кальдерона означала бы, что если мы на границе видим распределение полей от пустого пространства, то ничего кроме пустого пространства внутри быть не может, то есть никакой объект нельзя абсолютно спрятать от наблюдения. И наоборот, если плащ-невидимка возможен (хотя бы в принципе), то это значит, что две различные ситуации – пустое пространство и тело, покрытое плащом, приводят к идентичным наблюдательным данным на границе, что возможно только при неединственности решения задачи Кальдерона. Но ваши учёные закрыли эту единственную возможность. В научных кругах была обнародована статья, в которой доказывается, что задача Кальдерона допускает более одного решения и что для любого тела можно подобрать маскирующую оболочку, которая будет обводить лучи света вокруг тела. В результате электромагнитное поле снаружи будет идентично ситуации, как если бы вообще не было никакого тела. С какой бы стороны мы ни освещали область, какой бы диапазон длин волн ни использовали и как бы близко мы ни подходили к границе оболочки, мы ничего не увидим^[4]. А вот создать материал с подобными характеристиками вам пока не удаётся, но это не значит, что создание мимикрии невозможно. Всё намного проще. Материал предмета не имеет значения, а вот его покрытие может создать подобные характеристики. Даже ваше животное, которое находится сейчас перед пещерой, обладает этими возможностями. Вот. – Мой двойник протянул мне прямо из шара руку, держащую небольшой зеркальный кубик, с гранями примерно по десять сантиметров. Я взял его. Вес примерно полкилограмма, на ощупь похож на металл, чуть прохладный, без острых граней. – Приложи этот контейнер к поверхности вашего транспорта, и эти, скажем земным термином, нанороботы покроют тонкой плёнкой всю поверхность вашего передвижного средства. А в блоке управления вашей силовой защиты необходимо прописать вот эти протоколы, которые будут одновременно активировать и функцию оптической невидимости.

– Приняла, – тут же отозваласьСелена.

– Вот и всё, – закончил Иной. – Теперь вы можете путешествовать где угодно, и даже с расстояния в один метр никто не сможет разглядеть ваш механизм.

– Вот за это огромное спасибо! – обрадовался я. – Может, и мы сможем оказать вам необходимую услугу?

– Да, – кивнул в шаре мой двойник. – Я хотел бы получить более подробную информацию о вирусе в вашем организме и его возможностях. Мне знаком мир, который вы называете Заброшенным, но меня создали по шкале времени значительно позже, когда о жителях того мира практически не осталось информации. И если вам не трудно, я хотел бы взять образец ваших ДНК и крови.

– Селена, перешли ему имеющуюся у нас информацию о вирусе. А кровь вы как собираетесь взять?

– Прислоните ладонь к поверхности шара.

Я потрогал сферу. Она была тёплой и чуть заметно вибрировала.

– Спасибо, – отозвался мой двойник. – Этого достаточно. Теперь ваша ДНК занесена в общую базу данных носителей истины, и, если понадобится помощь или информация, вы всегда сможете получить доступ к базе данных в любом контрольном пункте. Есть определённый сигнал маяка, в очень узком коридоре реликтового излучения. Я сбросил его данные вашему искину. По этому излучению можно запеленговать контрольные точки моей проекции.

– Спасибо ещё раз, – поблагодарил я Иного. – И у меня остался последний вопрос: место нахождения украденного жезла?

– У каждого магического предмета, а именно так называют люди вещи, когда не могут объяснить принципов их работы, есть определённое излучение, которое можно запеленговать. У вас пока просто нет подобных приборов. Но я сейчас сброшу вашему искину поисковые параметры, которые можно запрограммировать для вашей техники. Я не могу вам дать подобный прибор, это всё равно что оснастить обезьяну ядерной бомбой. Пусть случайно, но она вдруг сможет её взорвать. А в мои задачи не входит возможность продвижений той или иной цивилизации. Но даже если я передам вам чертежи изделия, технологически для вашего мира пока невозможно его изготовить. Да и ваша нынешняя техника сможет дать только приблизительные координаты его местонахождения. Поэтому, имея хотя бы косвенные данные о его использовании, вам будет проще найти пропажу.

– Я всё сохранила, – отрапортовала Селена.

– А как мне отсюда выйти? – поинтересовался я. – Тоже с помощью артефакта?

– Нет, – улыбнулась мне проекция. – Вам теперь достаточно просто прислонить обе ладони к границе поля. Ваши данные внесены в мою память, и портал перенесёт вас в ваше время и к вашим друзьям. Или вы, может, хотите посетить другие времена?

– Нет пока, но и это разве возможно? – в очередной раз изумился я.

– Ничего невозможного нет! – помахал мне рукой мой двойник и, развернувшись, стал уходить в глубину сферы. – До встречи! – донёсся до меня затихающий голос.

Я возвращался в полной прострации от полученной информации, даже не обращая внимания на красоту пещеры. Вот это называется: пошёл туда, не знаю куда, и нашёл то, не знаю что. Офигеть! Искусственный интеллект, по возможностям и знаниям превосходящий мою Селену. Совершенно неизвестной цивилизации. И где? В мире, который только начал осваивать огнестрельное оружие! А я сейчас нахожусь примерно миллион лет назад. И если бы захотел, мог бы выйти в любом временном интервале. Только вот если бы это было на нашей Земле… А здесь? Оно мне надо?

Но всё равно, какая бездна данных у этого стражника! Я подбрасывал на руке металлический кубик. Подумать только, это контейнер с нанороботами, у которых есть одно предназначение – прятать от любого взора всё, что они смогут накрыть. И любой потомок ушедшей цивилизации может свободно пользоваться всеми научными данными, собранными стражником за миллион лет. Эх… забыл спросить, куда делись его создатели? И как конкретно он соблюдает равновесие. А вот люди, которые уничтожили себя в мире Тьмы, – это тоже работа равновесия или что? И как располагаются миры в спирали и во Вселенной. Это планеты одной галактики или… Блин… Когда стоял рядом с ним, в голову ничего не лезло, а как ушёл, так вопросы и посыпались…

– Селена, у тебя есть информация по космогонии миров спирали? Мы в одном универсуме существуем или в разных галактиках, да и временах?

– Я уже говорила, что обладаю обширной базой данных по мирам спирали, но не по их размещению во Вселенной. Но даже имеющиеся у меня данные не подтверждают, но и не могут опровергнуть любое из этих утверждений.

Ага… – задумался я. Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, это науке неизвестно… И зачем лезть в необъятные вселенские дали, когда у тебя под носом, возможно, более невероятные миры и цивилизации, чтобы попасть в которые, тебе не нужно лететь сотни и тысячи световых лет. И даже здесь оказывается есть искусственный разум давно исчезнувшей цивилизации… А может, и не исчезнувшей… Но по какой-то причине эллины не внесли знание об этом инциденте в память Селены. А может, и они не знали? Хотя я сомневаюсь… Но не внесли же?! Тогда почему? М-да… вопросы рождаются лавинообразно…

Но самое интересное, осенило меня, что этот Иной не собирается продвигать и развивать цивилизации, а может помочь только персональным индивидуумам и только в их личных целях. Может, это и есть одна из совокупностей сохранения равновесия? Хотя для меня это как-то странно, но что я могу знать о мыслях и планах давно ушедшей цивилизации?

Так, размышляя на разные темы, я добрался до временного портала. Пейзаж за ним не поменялся, всё так же виднелась унылая каменная поверхность. Засунув кубик себе за пазуху, я прислонил обе руки к невидимому полю. От моих ладоней тут же стали разбегаться волны, как по воде. Пейзаж замутился, но через короткое мгновение картинка прояснилась, и я увидел знакомую местность и своих озирающихся друзей. Руки мои прошли сквозь преграду, и я вышел на свежий воздух.

– Стас! Ёкарный бабай! Ты куда пропал?! – радостно заорал Пищугин.

– Блин, Стасик, мы тебя потеряли! Как в омут провалился! – радовался Лёха. – И опять вынырнул.

Багира радостно прыгала вокруг меня, а в голове я слышал её голос:

«Я за тебя переживала, хотя была уверена, что всё в порядке».

– Всё нормально! – кинулся я к друзьям, погладив Багиру. – Я побывал в этой пещере, но это и не… Подождите, сейчас я вам кое-что покажу, а потом будете расспрашивать. Идите за мной к кемперу.

Подойдя к «Страннику», я достал из-за пазухи кубик, подаренный мне Иным, показал его друзьям и приложил его к корпусу машины, прямо на входную дверь. Кубик мгновенно прилепился к металлу и тут же стал таять на глазах. По всему корпусу «Странника» побежала видимая волна, охватывая все выступающие части, вплоть до колёс.

– И что это было? – спросил Баринов.

– Подождите, ещё не всё, – откликнулся я. – Селена, теперь твоя очередь. Включай защиту.

– Готово, – тут же отозвалась она.

Корпус «Странника» за секунду растаял на наших глазах.

– Это… Как это? Куда всё делось? Стас, что за фокусы?! – послышались вразнобой вопросы.

Я посмотрел на удивлённые лица своих друзей, наслаждаясь моментом. Потом подошёл к тому месту, где находился наш транспорт. На ощупь определил, где у него ручка открывания двери, и, нажав на неё, открыл салонную дверь. Прямо в воздухе появился дверной проём, из которого просматривался наш салон.

– Добро пожаловать, друзья, – показал я руками на вход. – Заходите!

Мужики тут же кинулись ощупывать невидимые стенки кемпера.

– Стас! – восторженно заорал Мелихов. – Так это он что? Стал невидимым?

– Да, – наслаждался я моментом. – Корпус его теперь покрыт нанороботами, которые могут делать предмет полностью невидимым даже для обычного глаза, не только для всех излучений. Они включают режим невидимки одновременно с активированием защитного поля. Теперь мы можем не прятаться в лесах, а спокойно приземляться хоть в центре города, и хрен кто нас заметит!

– Бляха-муха! – восторженно откликнулся Пищугин. – Это ты в пещере нарыл такой артефакт?

– Идёмте внутрь, – позвал я друзей. – Там за чашкой кофе я всё вам расскажу.

Пока парни, восторженно обсуждая новость, залезали в салон кемпера, Нийя подошла ко мне и тихо поинтересовалась:

– А ты сам как, Стас? У тебя всё в порядке?

– Да, Нийя. Я в полном порядке, даже больше. Я ошарашен новыми открытиями, но… Заходи в машину, сейчас сама всё узнаешь.

Следующий час я показывал друзьям фильм, снятый Селеной о моём пребывании в прошлом, миллион лет назад.

– М-да… – прихлёбывая остывший кофе, произнёс Баринов. – Всё это очень необычно и в то же время загадочно.

Я поделился со всеми своими мыслями и рассуждениями о странном предназначении этого стражника и индивидуальной помощи для своих потомков. Но попросил помощи у своих товарищей в том, что нам докладывать королю.

– Вопрос непростой, – откликнулся Володя. – Мы же не можем сказать Вильяму, что здесь находятся вовсе не сокровища. Хотя подобные знания стоят больше всех сокровищ мира. Но как это объяснить королю? Он-то рассчитывает или на золото, или на магические предметы.

– Так, может, скажем ему, что драгоценностей здесь нет? – предложил Сергей.

– Вряд ли монарх поверит, – тихо отозвалась Нийя. – Представь, что есть место, которое укрыто волшебным занавесом, как он думает. Вряд ли тот, кто спрятал вход, сделал это из простого озорства. Никто не сможет убедить человека, что пещеру закрыли просто так и ничего в ней не спрятали. Если там ничего нет, зачем закрывать вход?

– Логично, – согласился Алексей. – Так, может, скажем, что там опасность и вход закрыт потому, чтобы её никто не смог выпустить наружу?

– Обычного человека подобная информация, может, и убедила бы, – сказал Пищугин и встал из-за стола налить себе горячего кофе. – Но это же король! Он может захотеть использовать опасный предмет, например, против своего конкурента или соседа.

– Да, Серёга, ты прав, – поддержал его Володя. – Любая власть хочет иметь в своём арсенале подобное оружие. Даже если это вирус.

– Тогда что нам доложить королю? – поинтересовался я.

«Может, просто рассказать ему сказку?» – услышали мы мнение Багиры.

– А что! – обрадовался Баринов. – Это идея! Можно переделать наши сказки на местный лад? Как вам вот такой вариант: «В этой пещере вот уже более тысячи лет томится демон. Первые пятьсот лет он обещал, что тому, кто его освободит, он предложит кучу золота и драгоценностей. Но никто не смог его выпустить наружу. Тогда в следующие пятьсот лет он обещал, что того, кто его выпустит, он научит колдовству. Но опять никто его не освободил. И теперь он обозлился на весь мир и пообещал, что тому, кто его освободит, он подарит… смерть!

– Я бы поостереглась заходить в подобные места, – поёжилась Нийя.

– А что? Нормальный вариант! – оценил идею Мелихов. – Мол, мы могли бы открыть проход, но получить вместо богатства смерть никому не охота.

– Да, но король может потребовать доказательств, – охладила наш пыл Нийя. – А что мы ему сможет предъявить?

– Может, Селена нам поможет устроить шоу ужасов? – в раздумье предложил я. – Конечно, нормальных динамиков мы здесь не отыщем, поэтому звук будет не очень сочным, но картинку она может сделать очень реальной…

– Да, вот эта идея подходит, – согласился Баринов.

– Селена, посмотри, пожалуйста, есть ли в моей коллекции фильмы ужасов?

– Есть один, но это фантастика «Чужой».

– Отлично! – обрадовался я. – Тогда давай засядем и смонтируем трейлер-ужастик. Уберём все кадры, непонятные людям этой эпохи, и смонтируем адаптивный вариант.

Через два часа у нас получился настоящий шедевр. Селена сделала несколько панорам с видами входа в пещеру, где было заметно и нас, стоящих около проёма. У неё уже был опыт рисования модели Чужого, поэтому изобразить, что он пытается прорваться из защитной пелены, а мы в ужасе разбегаемся, не составило труда. Мы сделали врезки из фильма, как он рычит, двигается и нападает. Что его слюна разъедает пол, что он может передвигаться как по стенам, так и по потолку. А музыка, нарезанная из фильма, добавила необходимого контраста. Мы несколько раз пересмотрели смонтированный вариант, переделывая непонравившиеся кадры, но в финале добились необходимого эффекта. Даже Нийя, незнакомая с кинематографической индустрией Земли, оценила наш фильм по высшему балу.

Вечером, вернувшись во дворец, мы устроили первый в этой эпохе просмотр фильма ужасов. Селена изобразила, что мы якобы открываем проход прямо в приёмном зале, а в финале, когда Чужой пытается броситься из портала к нам в комнату, мы его закрываем. Сказать, что мы напугали присутствующих, это было бы мало. Шоу удалось на все сто процентов! Наш авторитет поднялся до небес. Мы убедили его величество, что не стоит пытаться проникнуть в подобные пещеры, а он нам передал свиток со списком герцогов. А также данные по военным баталиям, проводившимися его соседями за последний год.

Расстались мы друзьями. Король Вильям предлагал нам остаться у него на службе, обещая оплату, которая нам и не снилась, но мы вежливо отклонили его предложение, сказав, что пока не можем его принять. У нас есть задание, и мы обязались его выполнить. Нарушать же данное слово – это по отношению к нашему господину предательство. Но как только мы освободимся от данного обета, то обязательно рассмотрим возможность поступить на службу к его величеству. Такое объяснение более чем удовлетворило Вильяма, и он позволил нам отправиться в дорогу.

Теперь нам не было необходимости выезжать далеко за город. Мы находили пустынную улочку, и Селена опускала «Странника», висящего над домами в режиме невидимки. А выйти из салона наружу или запрыгнуть в него было делом нескольких секунд.

Мы облетели все замки местных герцогов, зависая над ними в режиме невидимости, но наш радар, настроенный Селеной для поиска жезла, ни разу не сработал. Мы уже начали сомневаться в протоколе настройки прибора, пока не решили навестить места недавних сражений. И когда мы подлетали к первому же подобному месту, наш радар издал глухие звуки пеленгации. Он не показывал на экране точное место, но работал как парктроник в автомобиле, постепенно увеличивая тональность звука. А когда мы увидели описанное травницей Магдой озеро и рядом стоящие скалы, то сомнения полностью отпали – мы на месте.

Приземлившись недалеко от входа в пещеру, мы полностью экипировались. Багира, спрятавшись в природном камуфляже, первая осторожно направилась на разведку в глубь пещеры. Внимательно наблюдая за окрестностями, мы не видели сияния силовых полей или энергии работавших электроприборов. Озеро, расположенное в живописном месте, было очень красивое, но осенняя прохладная погода и мелкий дождик не вносили оптимизма. На берегу я заметил небольшой помост и деревянную лодку. Видимо, тот, кто постоянно жил в пещере, периодически пользовался ею, и, скорее всего, для рыбалки.

Подходя к пещере, мы заметили на мокрой от дождя земле следы двух человек, недавно прошедших со стороны леса.

– Как минимум там, в пещере три человека, – прошептал Пищугин и на всякий случай предложил нам всем активировать силовую защиту.

Под мелким дождём сияние поля вокруг нас стало оптически заметным. Падающие капли стекали по нему, как по стеклу.

Пробравшись к входу, мы услышали сообщение от Багиры, что в пещере находятся четыре человека, двое мужчин и одна… нет, две женщины. Причём одна из них почувствовала присутствие шорка, о чём ему мысленно и сообщила. Мы не успели переварить эту информацию, как услышали громкий, чуть хриплый женский голос:

– Заходите, чего встали под дождём? Если бы я захотела, то вы давно уже были бы мёртвыми.

Опешив от подобного заявления, я решил на всякий случай вытащить свой «Пульсар», Володя с Сергеем, глядя на меня, выхватили и свои стволы, а Алексей приготовился управлять своими лучевыми очками. Спрятав Нийю за нашими спинами, мы осторожно направились в глубь пещеры, туда, где на стенах плясали отблески огня.

Завернув за угол, мы обнаружили небольшое помещение, уютно превращённое в жилой дом. На стенах висели шкуры местных животных. Вдоль стен были оригинально вписаны деревянные стеллажи, на которых стояла разнообразная глиняная и стеклянная посуда. Часть помещения была отгорожена огромным занавесом, наверное, там находится спальня, подумал я. Напротив одной из каменных стен был выложен очаг, в котором горел огонь. Так как дыма заметно не было, то, скорее всего, в нём использовалась природная вытяжка. Дополнительное освещение давали несколько стеклянных банок, объёмом примерно по два литра. В них виднелась непонятная жидкость, которая издавала мягкий, чуть зеленоватый свет. Эти банки, как точечные светильники, были расставлены по всем стенам и полкам помещения. Посередине комнаты располагался огромнейший стол, столешница которого была выпиленной из цельного куска древесины. Резные, в завитках, ножки стола были выполнены явно большим профессионалом резьбы по дереву. За столом друг против друга сидели двое мужчин, одетые в дорожные одежды, похожие на наши, и женщина, которая с комфортом расположилась в резном кресле, стоящем в торце стола. Она сидела спиной к огню, поэтому её лицо трудно было разглядеть. Одежда на ней была простой, но практичной, издалека я принял материал платья за замшу. Но стать, поза и роскошные волосы, распущенные по плечам, наводили на мысль о человеке, который знает себе цену.

Мы столпились у входа, не зная, как реагировать, а женщина повелительно махнула нам рукой, приглашая приблизиться.

– Ну… И с чем вы ко мне пожаловали? – приятным бархатистым голосом поинтересовалась она. – Зверь, ты, кстати, можешь не прятаться, я всё равно тебя вижу, – посмотрела она в сторону Багиры.

Та мгновенно проявилась из воздуха, а в голове мы услышали её предупреждение:

«Странная женщина и очень опасная».

– А ваш зверь прав! – усмехнулась хозяйка пещеры. – Но только из-за него я позволила вам пройти ко мне в дом. Очень необычное и умное у вас существо. Я с таким ещё не встречалась. И можете убрать свою защиту, – показала она на чуть мокрые силовые щиты. – От стрел или меча она вас, может, и спасёт, но не от меня.

Мы выключили щиты, и капли, до этого висящие в воздухе, рухнули вокруг нас.

– Так что вас привело ко мне? – Хозяйка чуть наклонилась вперёд, и я увидел её внешность.

Это было лицо женщины, привыкшей властвовать. Да, оно не было лишено привлекательности, но в нём сквозила какая-то жёсткость и уверенность в своей правоте.

– Мы ищем жезл, который был украден у нас более двухсот лет назад, – сказал я. – Мы хотим вернуть его.

– Я поняла, о чём идёт речь, – откликнулась она. – Но почему вы решили, что он у меня?

– У нас есть артефакт, который указывает на это место.

– Вот даже как?! – усмехнулась хозяйка. – Я была уверена, что подобная вещица ещё по крайней мере несколько столетий не появится в этом мире. Если только… – Она внимательно посмотрела на меня и вдруг спросила: – Иной?

Я кивнул.

– Надо же! – Женщина откинулась на спинку, спрятав лицо в тени. – Значит, и вы потомок… Но подождите… – Она вперилась в моё лицо пронзительным взглядом. – Я не чувствую у вас нашу кровь! Хм… Тогда как же вы прошли к Иному?

– Вы правы, – кивнул я. – У меня другая кровь, и она отличается от вашей. Но к похожему результату можно пройти разными путями…

– Очень любопытно, и какими же?

– Например, чтобы сделать воду солёной, можно бросить в неё щепотку соли. Это один вариант. Второй – можно сварить в ней кусок солёной рыбы, и вода станет солёной, или бросить определённую руду, которая так же отдаст воде свою соль.

– То есть вы хотите сказать, в вашу кровь добавили что-то такое, что позволило ей стать подобной моей?

– Примерно так, – согласился я.

– Но в нашем мире такого никто не умеет…

– А кто здесь говорил, что мы родом из вашего мира?

– О как! – задумалась она. Помолчав минуту, она вновь оглядела нашу компанию и заявила: – Да! Такая вещица есть у меня, но почему вы решили, что я её вам верну?

– Госпожа Зара, – вмешался в разговор один из сидящих мужчин, – вы же обещали мне его отдать в полное владение?

– Граф, – жёстко осадила она собеседника, – я никогда не даю подобных обещаний. Вы, видимо, забыли нашу беседу? Так я напомню. Там звучала фраза: если вы выполните свои обещания, то получите этот предмет в своё владение на продолжительный срок, но не навсегда.

– Но я же практически выполнил все ваши поручения! – обозлился граф.

– Практически, но не полностью, – парировала Зара. – И если я отдам этот предмет вот этим господам, – кивнула она на нашу компанию, – то вы вообще никогда не сможете выполнить обещанного.

– А почему они должны его забрать? – окинул граф злобным взглядом нашу пятёрку.

– Скажем так, – улыбнулась Зара, – исторически этот жезл принадлежал им. Вот вы бы, граф, как поступили, если бы у вашего предка, скажем, украли графскую корону? А через некоторое время вы узнали бы, у кого она хранится?

– Я пошёл бы на негодяя войной, если бы он не отдал её по-хорошему, – гордо произнёс граф.

– Так вот эти господа имеют полное право объявить вам войну.

– Эти жалкие дилетанты? – фыркнул граф. – Да они меч-то никогда в руках не держали, быдло деревенское.

– Слышишь, ты! Чучело расфуфыренное! – разозлился Пищугин. – За быдло можно и в рожу получить.

– Ну что я говорил! – обрадовался граф. – Никакого представления об этикете. Только и могут кулаками махать. – Он вскочил из-за стола и потянулся к своему мечу.

– Граф, – попыталась остановить его Зара, – я на вашем месте поостереглась бы злить этих людей. Да и меч им не нужен, чтобы убить человека.

– Уважаемая Зара, – вежливо обратился к ней граф, – я вас безмерно уважаю за вашу мудрость, силу и ваши колдовские таланты, но поверьте мне, холопов надо учить, иначе они сядут тебе на шею и поднимут бунт. – Граф, позируя на публику, направил меч на нашу толпу. – Лукас, – обратился он к своему молодому спутнику, – давай накажем этих неблагодарных.

– Отец, – вдруг ответил Лукас, – мне кажется, ты не прав, не стоит сейчас размахивать мечом.

– Если ты сейчас же не оторвёшь свою задницу от скамьи и не встанешь рядом со мной, я лишу тебя наследства за трусость, – зло процедил граф.

– Отец! О какой трусости ты говоришь?! Ты разве не видишь знаки на их одежде? Это же колдуны!

– Хозяюшка, – вежливо обратился к Заре Пищугин, – ведь эта скотина не понимает, что делает. А нам не хотелось кого-либо понапрасну лишать жизни, тем более при сыне.

– Я с удовольствием прекратила бы этот бесполезный спор, – прижала руки к груди Зара, – но это же граф Рудольф Александрийский, он меня просто не послушает, очень уж упрямый.

– Хорошо, – тяжело вздохнул Сергей, – я постараюсь его не убить.

Он направил руки в сторону графа и легонько пошевелил пальцами.

Рудольф побледнел. Меч выпал из его рук, и граф схватился за сердце. Он стал падать, но сын мгновенно метнулся к отцу, подхватил его под руки и посадил на скамью.

– Граф, – вежливо обратился к нему Пищугин. – С таким сердечком дома нужно сидеть, а не воевать. – Сергей оглянулся на нас. – Мне особо ничего и не пришлось делать, – оправдывался он перед нами. – Я хотел имитировать падение давления, но у него и так уже вот-вот должен был случиться инфаркт миокарда. Сердечная мышца ни к чёрту… Да и инсульт, как вариант, также был бы неминуем…

Сын, глядя на бледного отца, взмолился:

– Уважаемые маги, я не знаю, о каких хворях вы говорите, но прошу вас, спасите моего отца. Он неплохой человек, хотя и очень заносчивый. От этого часто и принимает необдуманные решения. Привык все проблемы разрешать только с помощью грубой силы.

– Вашему отцу не помешало бы научиться вежливости, – произнесла Нийя и подошла к графу. Положив руки ему на голову, она попросила всех помолчать немного. Через пять минут она обратилась к Сергею: – Энергетику я перенастроила, но очистись закупорки сосудов и подправить сердечную мышцу я не могу. Серёжа, сделай это, пожалуйста.

– Я-то, конечно, сделаю, – заворчал Пищугин. – Только как бы этот граф опять на нас не кинулся. Мы его вылечим, а он полезет драться…

– Не полезет, – улыбнулась Нийя, – я поставила ему блок. Теперь граф будет намного спокойнее, а это уже путь к выздоровлению.

Сергей поводил вокруг тела графа руками.

– Всё, – опуская руки, сказал он. – Теперь сердечко ещё долго поработает, если кто его раньше не проткнёт мечом.

Лицо графа порозовело, самочувствие улучшилось, и он самостоятельно уселся на скамье.

– Что со мной было? – удивлённо спросил он, оглядываясь вокруг и останавливая свой взгляд на рядом стоящей Нийе.

– Граф, – девушка погладила Рудольфа по голове, – вы решили, что все проблемы можно решить с помощью грубой силы, но нет такой силы, которая превзойдёт простой разум человека. Вот вы и получили адекватную реакцию на ваш выпад.

– То есть вы хотите сказать, что разум способен сделать больше, чем любой механизм?

– Любой механизм ограничен определёнными рамками и назначением. А у разума нет ограничений. Он способен на всё! Алексей, покажи ему…

Лёха улыбнулся и взглядом поднял с пола уроненный меч. Тот завис в воздухе перед изумлённым графом, а затем стал делать выпады и блоки, будто им управляла невидимая рука.

– Граф, а теперь представьте, пожалуйста, облик вашей супруги, – попросила Нийя.

– Но она же несколько лет назад умерла! – изумленно воскликнул Рудольф.

– Не врёт, – шепнул мне Баринов.

– Тем более, – ласково попросила его Нийя. – Закройте глаза и подумайте о ней. – Девушка снова положила руки на голову графа. Тот замер, но вдруг его лицо размягчилось, и на устах появилась слабая улыбка. – Достаточно, – произнесла Нийя. – Стас, попроси Селену принять от меня данные.

Я удивился, но отдал такую команду.

– А теперь попроси её воспроизвести облик этой женщины здесь, перед нами.

Не зная, что Нийя задумала, я дал и такую команду. И перед нами в полный рост появилось изображение красивой женщины в строгом тёмном платье до пола. Волосы её были стянуты на затылке в конский узел, а на голове находилась небольшая корона. Фантом, как живой человек, оглядывался вокруг.

– Мам! – вдруг кинулся к фантому сын и попытался обнять женщину.

– Диана! – с другой стороны кинулся его отец.

Но руки обоих прошли сквозь изображение.

– Милые мои! – улыбнулся фантом. – Я так рада видеть вас живыми и здоровыми! – Диана раскинула руки, будто пытаясь обнять обоих.

– Диана… Как? Откуда… – запинаясь в словах, тараторил Рудольф. – Почему мы не можем тебя обнять?

– Милые мои. – На глазах фантома появились слёзы. – Я же умерла, а дух мой бесплотен. Только эти великие маги, – обернулась она к нам, – дали мне возможность повидаться с вами. А ты на них накинулся с мечом… – Фантом Дианы поднёс руку к лицу графа и попытался провести рукой по его щекам.

– Но я же чувствую твоё прикосновение! – воскликнул граф и попытался поймать руку жены, но опять ему это не удалось.

Диана провела второй рукой по щеке сына.

– Мама! – заплакал сын, но и он не смог ухватить женщину за руку.

– Не волнуйтесь за меня, – попросила Диана. – У меня всё хорошо. И мы ещё увидимся с вами, но не сейчас, а через много лет. Только ведите себя разумно. Рудольф, – посмотрела она в его глаза, – пообещай, что ты больше не будешь затевать ссор со своими соседями. Лучше долго жить в мире, чем погибнуть в одночасье. Но и торопиться на тот свет не стоит. Каждому человеку предопределена особая миссия. И пока он её не выполнит, умирать нет необходимости. А на том свете добрые дела ему зачтутся.

– Дианочка, я клянусь! – опять попытался схватить жену за руки Рудольф.

– А ты, сынок, – повернулась она к Лукасу, – всё правильно делаешь. Сдерживай своего необузданного отца и… присмотрись к соседской девочке, к той, за которой ты наблюдал из стен замка, когда она каталась на лошадях.

Сын покраснел и смущённо улыбнулся.

– Из вас получится прекрасная пара… А теперь мне пора. – Диана сложила руки в молитвенном жесте. – Я благодарю Господа за то, что он мне дал возможность ещё раз свидеться с вами. Прощайте, мои любимые…

Фантом растворился в воздухе, оставив после себя кучу мелких сверкающих звёздочек, которые, мягко кружась, падали на пол пещеры и бесследно исчезали…

Я стоял, завороженный зрелищем. Никак не ожидал, что Селена может устроить подобный спектакль. И ещё больше удивился, что, оказывается, Нийя может коннектиться с моим искином! Я знал, что она может считывать информацию из головы, прикоснувшись к ней своими руками, но то, что может передавать информацию, было для меня открытием. Так, наверное, она считала из головы графа не только образ его бывшей жены, осенило меня, но и её манеру говорить, её жесты, мимику и создала файл с этими данными, а Селена действовала исходя из рекомендаций Нийи.

Да… с восхищением посмотрел я на нашу спутницу. Нийя поняла, что я сделал верные выводы, и скромно улыбнулась.

– А графа-то, кажется, проняло, – шепнул мне на ухо Баринов.

Лишь Алексей озадаченно посматривал на нас, но высказываться не торопился. Я поблагодарил провидение за его выдержку, а то бы ляпнул не соответствующую ситуации фразу.

Граф со слезами на глазах присел на скамью, посмотрел на Зару, на сына, на нас и произнёс:

– Простите меня, господа. Я был не прав. Как я могу искупить свою вину?

– Попросите Зару отдать нам предмет, который похитили у нашего короля, – попросила его Нийя.

– Уважаемая Зара, – обратился граф к хозяйке пещеры, – я, видимо, не смогу выполнить все свои обещания, но очень прошу вас меня за это не винить и отдать жезл этим господам. Я больше не могу претендовать на него. – Граф встал и преклонил пред Зарой колено. – Вы вольны наказать меня за неисполнение нашего с вами договора.

– Встаньте, граф. – Зара подошла к Рудольфу и протянула ему руку. – Я не в претензии на вас за это. И я ни за что не отдала бы этот жезл, если бы эти господа поступили как-то иначе. Этот предмет опасен, и озлобленный человек может нанести непоправимый вред окружающим его людям. Именно по этой причине я и не хотела отдавать вам жезл в полное владение. И даже когда вы его у меня брали, я накладывала ограничение на действия этого артефакта. Много лет назад мне принёс его один человек и попросил спрятать. Он рассказывал о жестоком тиране, которому раньше принадлежал этот магический предмет, и просил спрятать его, чтобы никто и никогда не воспользовался его мощью. Но спустя более чем две сотни лет я увидела людей, которые не убивают зря. Которые готовы оказать помощь даже врагу и способны творить настоящие чудеса. И я поняла, такие люди могут отдать этот жезл только не менее достойному кандидату.

– Так вам что, более двухсот лет? – не выдержал Мелихов.

– Более трёхсот, – улыбнулась Зара. – Но я ещё только начинаю жить. – Она повернулась к занавеске и произнесла: – Доченька, выйди и принеси мне тот самый жезл.

«Так вот кто четвёртый человек», – подумал я, оглядывая нескладного подростка женского пола, который вышел, откинув в сторону занавес, и нёс в руках каменную шкатулку. Дочка походила на Зару только причёской. Одетая, как мальчишка, в просторные брюки и похожую на замшу рубашку навыпуск, она поставила шкатулку на стол и посмотрела на мать.

– Спасибо, милая. – Зара взглянула на нас, о чём-то на минуту задумалась, потом тряхнула головой и объявила: – Вы можете забрать этот предмет, но в обмен за это я попрошу оказать мне одну услугу.

Блин, огорчился я. Опять услуга. Сейчас нас попросят заново поехать туда, не знаю куда…

– Никуда ехать не нужно, всё находится здесь, рядом. – Зара будто прочла мои мысли. – Но прежде давайте в знак заключения нашего с вами союза немного… перекусим! Я, правда, не ждала сегодня столько народа, поэтому в продуктах ограничена…

– Не волнуйтесь, уважаемая хозяйка, – усмехнулись мы. – У нас продукты с собой, их на всех хватит.

Женщины стали накрывать на стол, а мы сходили в кем-пер и принесли кучу еды. Даже вкусное алахарское вино у нас нашлось. За столом Зара рассказала нам о своей просьбе. Оказывается, уже долгое время идёт противостояние между несколькими сильными магами и ней. Граф, в силу своих боевых способностей, помогал женщине отражать атаки её претендентов. А весь сыр-бор разгорелся именно из-за этого места, а конкретнее, из-за этой пещеры.

– Здесь под камнями спрятана сила земли, – объяснила колдунья. – И эта сила не простая, она многократно усиливает способности любого человека.

Сила эта бьёт из-под земли, но не из открытой дырки, канал проходит прямо в камнях этой пещеры. Камни сильно ослабляют эту силу. И она хотела бы расширить колодец, но не обладает такими навыками. Она и дочка пользуются слабыми отголосками этой энергии. И если мы сможем осторожно пробить этот колодец и дать силе нормально выходить на поверхность, она будет нам очень благодарна.

Мы тут же захотели осмотреть это место. Дочка осталась с графом и сыном, а мы с Зарой и Багирой направились в глубь пещеры.

Идти пришлось минут пятнадцать. Солнечный свет не проникал на такую глубину, поэтому Зара взяла с собой одну из банок со светящейся жидкостью. Мы не думали, что нужно будет идти на такое расстояние, а то прихватили бы фонарики из кемпера, но и света этой жидкости хватало, чтобы освещать дорогу. Подходя к источнику, я заметил сначала слабое сияние неизвестного излучения, а потом и более явное. Из одной стены пробивался свет глубинной энергии. Ребята также увидели это сияние и, не сговариваясь, все устремились к стене.

Внимательно осмотрев каменную поверхность, мы пришли к единому мнению, что необходимо острожно небольшими пластами срезать камень. Алексей надел свои очки и активировал луч. Багира подхватывала в воздухе отрезанный кусок и укладывала его в стороне. С каждым отрезанным пластом сияние заключенной за стеной энергии становилось всё интенсивнее. И через тридцать минут работы излучение, как мощный водопад, ударило в нас всех с необузданной яркостью.

Я стоял и купался в нём, словно в массажном душе. Казалось, все клеточки моего тела вибрируют от удовольствия. Энергия бодрила и наполняла мой организм внутренней силой. Будто до этого мгновения мой аккумулятор был едва заряжен, а теперь заполнялся мощью под самое горлышко. Почувствовав, что я полон и больше в меня ничего не влезет, я отошёл в сторону и посмотрел на своих друзей. Они, тоже ошарашенные чудом, изумлённо прислушивались к своим ощущениям. Зара, счастливая и довольная, стояла рядом, наблюдая за нами.

– Теперь мне хватит сил закрыть доступ к этому источнику для остальных конкурентов, – произнесла она. – И не подумайте, что я жадная, но эту силу можно использовать как на пользу, так и во зло. А мои коллеги как раз грезят о власти, и я не хотела бы давать им для этого дополнительную возможность… А теперь и ваши таланты безмерно увеличатся, – улыбнулась она. – Вы просто ещё не знаете, на что способны, но боюсь… – она оглядела по очереди каждого, – что теперь я вряд ли смогу с вами справиться.

Сила бурлила во мне, и я подумал, куда её возможно употребить. Может, я могу не просто сканировать, а создавать силовое поле? Вспомнив кружевной рисунок, применяемый в устройстве мистера Танако, когда он накрывал силовым колпаком бойцовскую арену, я попытался его воссоздать и очень удивился, когда это у меня получилось. Ажурное сияние поля, непроницаемого для любых артефактов, окружило меня, как кокон. Я обрадовался и хотел сказать об этом своим друзьям, но заметил, что они уже и так странно смотрят на меня.

Лёха напрягся, и вдруг вторым зрением я увидел, что и его окутал силовой кокон, схожий по структуре с моим полем. Я скопировал его рисунок и попытался мысленно отправить его остальным. Через мгновение сначала Нийя, а потом и Сергей с Володей смогли повторить рисунок новой защиты. И самое главное безо всяких артефактов! Мы осматривали друг друга, не совсем понимая, как нам такое удаётся. Даже Багиру окутал подобный силовой кокон. А в голове мы услышали её восхищение:

«Вот сейчас бы мне выйти на схватку с тем самым Ли-гром! Разорвала бы его, как Тузик грелку!»

Вот что значит жить и общаться с землянами, подумал я. Даже шорк нахватался наших афоризмов.

– Именно об этом я и говорила, – кивнула Зара. – Подобную защиту мне уже не пробить. Единственный минус, – нахмурилась она, – со временем эта сила расходуется, и организм необходимо заново наполнять. Причём чем более сильную магию вы творите, тем быстрее ваш запас истощается. Я слышала, что есть кристаллы, которые могут хранить подобную энергию и делиться этой силой со своими владельцами…

У меня в голове тут же мелькнула мысль о кристаллах Заброшенного мира. Но те были ещё слабыми, хотя, если их поместить в подобный поток, и они зарядятся достойно. А вот тот камень, который показывала мне Бажена, когда мы были на Гедере, обладал необходимой ёмкостью и мощью. М-да… Вот такой аккумулятор нам бы не помешал, подумал я. И теперь мы знаем, где их можно заряжать. Хотя, возможно, и в Заброшенном мире есть подобные источники энергии. Ведь камни там как-то пусть слабо, но заряжались…

Оторвавшись от своих мыслей и мечтаний, я услышал, что Зара приглашает нас наведываться к ней.

– Двери моего дома всегда открыты для вас. Дорогу вы знаете, приезжайте и заряжайтесь.

Я отключил свою защиту и заметил, что организм тут же немного дозаправился из источника. Ага, сообразил я, вот и уже заметный расход, пусть и небольшой, но, если подобную защиту держать долго, организм израсходует весь запас энергии. Поэтому её нужно тратить обдуманно.

Мы вернулись в уютное помещение, где нас ожидали дочка с графами. Зара кивнула дочери:

– У них всё получилось!

Девочка радостно захлопала в ладоши и улыбнулась.

Я забрал каменную шкатулку, убедившись, что в ней тот самый жезл, который все искали.

В знак добропорядочных отношений мы выгрузили несколько ящиков с продуктами, напитками и лекарствами из кемпера и перенесли их в пещеру Заре. А также оставили им с дочерью всё имеющееся у нас золото, объяснив, что нам, если понадобится, не трудно его заработать, а им накануне зимы неплохо было бы приобрести необходимые вещи. Мы понимаем, что в пещере у источника они находятся в безопасности, но не век же сидеть в глухом лесу. Нужно хоть иногда выходить в свет.

Мы распрощались с новыми знакомыми. Граф ещё раз попросил извинить его и пригласил навестить его замок, когда только нам захочется.

Граф с сыном и Зара с дочкой вышли нас провожать. Не очень они удивились, когда увидели, что прямо в воздухе открылась дверь, в которую мы все и зашли. Помахав на прощание им руками, мы исчезли из вида, и только чуть слышный свист турбин выдал взлёт «Странника»…

Наша очередная командировка заканчивалась. Я дал команду Селене проложить маршрут до Алахара и завалился на кровать, размышляя о прошедших событиях. Миссию мы выполнили, потерь нет, жезл при нас. Нашли новый источник энергии, которым научились пользоваться. Познакомились с представителем очередной исчезнувшей цивилизации. Узнали, что контрольные пункты этого Иного, стражника, расположены во всех мирах, и у нас есть позывные маяка, которые Селена может отследить, и, если срочно понадобится помощь или информация, можно посетить эти, как он говорил, проекции. Завязали полезные знакомства. И опять наши тела прошли очередной этап изменения, обогатив нас новыми способностями. Мы уже совершенно не те люди, которыми были всего полгода назад. Но надо и свою жену с дочкой приобщать к новым знаниям и возможностям. При встрече с адмиралом хочу попросить его дать нам в награду за выполненное задание более продолжительный отпуск и отправиться всей семьёй в путешествия по разным мирам. Теперь я смогу защитить своих близких даже в одиночку. Тем более у нас есть копия папируса с нерасшифрованными координатами ещё массы мест, где мы можем совершенствовать свой дух и тело.

С друзьями, конечно, прикольно путешествовать, но необходимо и от них отдыхать. Хотя… если Мигель и даст нам отпуск, то… скорее всего, не сразу. Ведь строительство базы в Заброшенном мире подходит к стадии завершения, и нам необходимо будет принимать первых детей, а так как мы по уши завязли в этом процессе, вряд ли без нас совсем обойдутся. Да и Миронову с Марычевым мы обещали навестить. Интересно узнать, как у Елены складываются дела с королем, и посмотреть на российскую дипмиссию… И родственников навестить неплохо бы…

Его величество с помощью вернувшегося жезла, как символа власти, сможет более прочно укрепить свои позиции, и нам, возможно, найдётся новое дело. Не забыть поискать место, где можно подзаряжаться, как самому, так и кристаллам. Кстати, надо бы прихватить их из дома, те, которые не успели превратить в украшения.

М-да… планов громадье, подумал я и, повернувшись на бок, провалился в сон.

Через день после описываемых событий

Кабинет короля его величества Жуана Кобурга

– Мигель, это просто чудо, что удалось за такой короткий срок найти в нецивилизованном мире украденный предмет!

– Да, вы правы, ваше величество. И у меня есть мнение, что это произошло только благодаря команде Радыгина. Я прикидывал различные варианты с нашими аналитиками, и они давали прогноз на благополучный поиск жезла всего пять процентов. Я не стал об этом сообщать ребятам, чтобы не расстраивать их, но совершенно неожиданно они справились с поставленной задачей.

– Мигель, мой старый друг! Ты не представляешь, как я рад этой новости! Нужно обязательно наградить эту четвёрку…

– Хм, простите ваше величество, но уже пятёрку.

– Пятёрку? А кто пятый? Этот, как его… Сергей Степанович?

– Нет, ваше величество. Точнее – пятая. Это девушка, но… не совсем обычная.

– Мигель, старый интриган! А почему я об этом не знаю? Кто она? Тоже с Земли?

– Нет, ваше величество. Она с мира Айя.

– Айя? Но это же где-то далеко от нас…

– Так точно, ваше величество.

– Мигель, давай без величества, мы сейчас не на приёме, можно по имени.

– Да, Жуан. Команда Радыгина, выполняя задание по поиску сбежавшего маркиза, умудрилась спасти из рабского плена трёх девушек. Все они из разных миров, и одна из них жительница мира Айя.

– Мигель, они правда так сильно отличаются от нас?

– Нет, не сильно, но они совершенно другие.

– Я очень хотел бы с ней познакомиться.Через несколько дней я планирую устроить торжественный приём, где и хочу сообщить о возвращении семейной реликвии и наградить отличившихся подданных. Кстати, адмирал, а ты не спрашивал своих подчинённых, что они хотят в награду?

– Спрашивал, ваше величество. – Мигель засмеялся. – Но вы удивитесь. Эти люди попросили… отпуск!

– Просто отпуск и более ничего?

– Да, просто более продолжительный отпуск.

– Ну… отпуск они, конечно, заслужили и обязательно получат. Но меня не поймут, если за такое я не дам нечто более существенное. Деньги – это понятно, они идут как приложение к награде, а вот чем их ещё отметить?

– Жуан… А если дать им более высокий титул?

– О как!

– Да. В связи с последними событиями у нас освободилось много вакантных мест при дворе.

– Чёрт возьми, Мигель! Вы правы, как никогда! Кем они там у нас были, майорами и баронами?

– Трое из них бароны, а четвёртый простой офицер, лейтенант.

– Тогда лейтенанту – звание капитана и титул барона. А остальным троим – по маркизу и звание командоров третьего ранга. Но они, как и прежде, остаются офицерами по спецпоручениям. Кстати, они себя хорошо чувствуют? А то, помнится, пришлось как-то после награждения попасть всем в госпиталь, хе-хе…

– Вы знаете, Жуан… они чувствуют себя хорошо, но… как бы это сказать?.. Вот! Они стали иными!

– В смысле?

– Нет, физически они не изменились. Но когда я увидел их выходящими из «Странника», у меня создалось впечатление, что они будто наполнены внутренней силой. Таких людей сразу видно, они спокойные, добродушные, но с ними опасно связываться. Мне показалось, что если бы я отдал команду спецназу атаковать эту четвёрку, то они шутя справились бы со всеми даже без оружия. Причём я их помню, какими они были, уходя на это задание. А увидев, какими вернулись, я понял, что с ними что-то произошло… что-то необычное. Даже девушка сильно изменилась.

– Тогда вы чертовски правы, что предложили приблизить их ко двору. Уверенные, сильные личности нам сейчас нужны, как никогда.

– Так точно, ваше величество. Но остаётся ещё девушка, Нийя. С ней мы как поступим? Она не наша подданная.

– Хм… А у неё было какое-то желание?

– В первую нашу встречу она просила помочь ей добраться до родного мира. Но когда я отправлял четвёрку Радыгина на это задание, девушка захотела присоединиться к ним в этой миссии. Взамен обещая расположение своего клана, правительства её мира и возможность упрочнения союза с ним. А вернувшись, она о возвращении уже не поднимала разговор.

– От подобных союзников грех отказываться, вы так не считаете, Мигель?

– Нет, ваше… э-э… Жуан. Я только за!

– Тогда пусть эта четвёрка и вернёт её домой. А мы пообещаем любое содействие представительнице союзной державы. У вас, кстати, какие планы в дальнейшем были на эту команду?

– В Заброшенном мире заканчиваются отделочные работы в последних помещениях. Сейчас идёт оснащение зданий базы бытовыми предметами, коммуникациями, энергией, продуктами с нашей и российской стороны. И уже на следующей неделе планируется первый заезд детей и работников этого центра. Поэтому я планировал отправить туда нашу четвёрку для продолжения инициации новых жителей того мира и укрепления дружеских отношения с популяцией шор-ков.

– Вот и отлично! У них будет несколько дней, чтобы навестить своих родных. Затем у нас пройдёт торжество по поводу возвращения символа власти. После торжества пусть помогут девушке вернуться в её родной мир. А затем отправьте их в центр, поставьте им задачу помогать налаживать работу и взаимоотношения представителей двух разных миров. Как только всё заработает в нормальном режиме, дайте им хороший продолжительный отпуск… С этим решили. Теперь – что по текущим делам у нас происходит?

– Патрульные службы уже несколько раз пресекли незаконные попытки проникновения с Земли других групп людей. В основном это были корейцы, а также несколько арабских команд. Транспорт с людьми депортировали обратно на Землю через порталы Гедера. Всем им вынесено предупреждение, что, если подобное повторится, мы будем принимать силовые меры воздействия. По всем вопросам посоветовали обращаться напрямую к российскому президенту. Но теперь пришлось ставить дополнительные патрули на «популярные» порталы выходов с Земли уже на самом Кедровом мире, и возвращать «безбилетников» стало проще и быстрее. А то эта зараза быстро пристроится у нас под боком. А с Россией заключены первые контракты на поставку редкоземельных элементов. Что-то мы им продаем, что-то они нам поставляют. Пока транши не большие, но идёт рассмотрение новых договоренностей о взаимовыгодных интересах. Есть перспективные наработки по вопросам поставок зерновых продуктов с Земли. Но под строгим контролем качества и экологичности.

– Понятно. Всё верно. Так и продолжайте… Теперь что нам делать с маркизом? Жизнь в обмен на жезл мы ему обещали.

– У меня есть предложение поставить ему психоблок и отправить жить и работать под нашим надзором в одну из далёких колоний. Этот блок не даст ему возможностей натворить глупостей, а если он попытается его нейтрализовать, то смерть будет неминуемой.

– Да, адмирал. Так и поступим.

Через два дня после описываемых событий.

Россия. Москва. Кабинет директора ФСБ Портникова Алексея Васильевича

Присутствует подполковник Семёнов А. В., куратор рабочей группы по установлению контактов.

– Разрешите, Алексей Васильевич?

– Да. Жду вас, Андрей Валентинович. Проходите, докладывайте последние сводки.

– Алексей Васильевич, всё развивается в штатном режиме. Дипмиссия устроилась на новом месте и приступила к работе. На сегодняшний день заключены контракты и пошли первые поставки редкоземельных элементов. Готовится контракт поставок от нас на большую партию зерновых. Сейчас идёт конкурс среди производителей, но алахарцы требуют только чистый экопродукт. Поэтому сейчас проверяются на наличие ГМО все потенциальные поставщики.

– Хорошо. Что с базой в Заброшенном мире?

– Все основные строительные работы закончены. Тяжёлая техника вернулась на Землю. Сейчас идут отделочные работы и поставки различной бытовой техники, мебели, оргтехники, средств связи и продуктов. На следующей неделе должны отправляться первые жители нового мира. Кандидаты подобраны и находятся в одном закрытом профилактории.

– Что по инициированным специалистам?

– Здесь самое интересное, Алексей Васильевич. Симбиоз с вирусом даёт очень фантастические результаты. У наших кандидатов резко улучшился обмен веществ. Теперь раны у них заживают, как у нас говорят, как на собаке. Не остаётся даже шрамов. Первые кандидаты стали различать поля работающих электрических приборов, и уже есть первые навыки управления ими. Тут Радыгин не соврал, но я даже не могу представить, что теперь он сам и его друзья умеют делать? Сроки у его команды более продолжительные, и опыта гораздо больше. Я сравнивал докладную записку Елены Вячеславовны Мироновой о её нынешних способностях с тем, что умеют радыгинцы. Она сообщила, что некоторым приёмам её обучил именно Станислав. Я советовал бы попросить предоставить их в этот центр как инструкторов, которые обучали бы наших новобранцев.

– Я подумаю над вашим предложением, Андрей Валентинович. Что ещё?

– Теперь об артефактах. Мы не можем пока определить принципы их работы, но фантастические результаты их действий просто поражают. Антигравитация, силовое поле, неисчерпаемые энергетические хранилища, запись и хранение огромного количества информации в скромном объёме – это просто революция в технике. У нас их пока не очень много, но несколько человек в охране первого лица ими уже оснащены. Да и инициацию с вирусом они прошли. Уникальные лекарства с других миров вообще не имеют аналогов в земной медицине. Но у нас просто нет необходимых растительных эндемиков для производства чего-то подобного. Поэтому сейчас готовится партия наших земных образцов растительности, которые могут заинтересовать жителей других миров… Алахарцы предоставили нам некоторые образцы своего лучевого оружия и очень ёмких аккумуляторов, над которыми сейчас идёт исследовательская работа. Здесь посредники поступили очень хитро, они не раскрывают технологии и не собираются нам пока ничего продавать. Но дать образцы как исследовательский материал – это не претит их доктрине невмешательства. Типа: сможете повторить – вы молодцы. Я понимаю, что это не последние новинки вооружения и техники, но и даже если мы это сможем освоить, то нас будет уже не догнать никому из земных государств.

– Хорошо. А что известно о других желающих путешествовать по мирам спирали?

– Здесь алахарцы успели навести шороху. Мало того, что они у себя ввели постоянный мониторинг всех порталов, так и уже в Кедровом мире стали делать пограничные заставы на особо популярных направлениях. Ими уже были перехвачены несколько единиц техники и спецтехники, вплоть до военных образцов из Северной Кореи и некоторых арабских стран. Эти экспедиции быстро обезоруживали и выпроваживали воздушным путём до ближайшего портала обратно на Землю. Алахарский адмирал флота его величества Мигель Эдуардо Сильва дал понять, что он не допустит бесконтрольного проникновения через свои границы. И предупредил, что если путешественники желают посещать другие миры, пусть обращаются напрямую к президенту России. Только у русских есть карт-бланш на посещение их вотчины. В противном случае он обещал принять силовые меры предосторожности, вплоть до ведения боевых действий на территории противника.

– Молодец адмирал, наш человек. Но мне так же приятно сознавать, что наши партнёры держат слово. Скажу по секрету, президент доволен сложившейся ситуацией и нашими действиями по развитию деловых и культурных отношений с другими мирами. Думаю, и мне пора посетить Заброшенный мир и Алахар, так сказать, руками всё потрогать. Ну и познакомиться поближе с нашими бывшими земляками в лице Радыгина и компании, а также с адмиралом Мигелем Эдуардо Сильвой.

– Алексей Васильевич, это можно приурочить к запуску нашего центра подготовки «Новый человек». Скорее всего, там будет присутствовать команда Радыгина, а возможно, и сам адмирал. Если нет, то с ними можно будет организовать встречу уже в земной дипмиссии на Алахаре.

– Хорошо, займитесь организацией этой поездки. Теперь что нового по британцам?

– Алексей Васильевич, МИ-5 заглотила наживку и временно свернула все возможности проникновения в Заброшенный мир, но, к сожалению, не оставила попытки найти другие порталы. Их агентура усиленно роет землю на территории Северной Кореи, и, с вероятностью до ста процентов, им удастся получить информацию о безопасных порталах. Тем более преемникам Ким Чен Ына надавали по шее и за шкирку выкинули из других миров. У нас есть информация, что, возможно, сам председатель собирается с официальным визитом посетить нашу страну. Недаром обслуга стала готовить его персональный поезд, а точнее, несколько поездов. Ведь давно известно, что он боится летать на самолётах, предпочитая с комфортом передвигаться на поездах. А когда его подчинённые недовольны, всегда можно найти самого жадного, готового продать интересную информацию. Так что попытка проникновения британцев в Кедровый мир, увы… не за горами. И здесь нам придётся совместно действовать с алахарскими вооружёнными силами против опасного конкурента.

– Хорошо, Андрей Валентинович. Подготовьте варианты прогнозов по этой ситуации и держите меня в курсе событий.

Через три дня после описываемых событий.

Лондон. Кабинет главы британской контрразведки МИ-5 Эванса Палмера

– Разрешите, сэр?

– Да, Доминик, входите. Докладывайте, что у нас нового?

– Сэр. Дело Скрипаля, которое мы организовали как ответный шаг на действия российского ФСБ, похоже, не принесёт нам планируемых дивидентов. Российские послы в массовом порядке высылаются из разных стран, но, видимо, России плевать на это.

– В чём мы прокололись, Доминик?

– Сэр. Я так понимаю, русские помимо того, что научились выживать в параллельном мире, по нашим прогнозам, видимо, заручились поддержкой другой цивилизации. А так как это открывает для них новые рынки импорта и экспорта, они не очень заинтересованы в сохранении подмоченных нами старых контактов. Вдобавок, учитывая демонстрацию их новейших военных разработок, то и новые технологии у них появились не случайно. И наши аналитики дают прогноз, что уже в этом году русские значительно укрепят свои позиции по всем направлениям.

– С чего вы решили, что русские договорились с другой цивилизацией? Выкраденные нашими агентами видеофайлы с кадрами хроники погибших наших товарищей свидетельствуют об опасной среде обитания в том мире. И судя по всему, о давно погибшей там цивилизации…

– Да, сэр. У нас тоже было раньше такое мнение, но последние данные, полученные нами из Северной Кореи, полностью изменили это представление.

– А почему у меня нет этих данных?

– Сэр, я только сегодня утром отправил вам подборку по сети, наверное, вы ещё не просматривали последнюю сводку.

– Да. Извините, Доминик. Ещё не дошёл до вашей почты. Но вкратце дайте сводный анализ ситуации.

– Сэр, помимо русских в этот мир путешествуют корейцы. И они знают об опасности, то есть о вирусе планеты. С помощью запасов воздуха и иноземных технологий им удавалось путешествовать и возвращаться назад, но!!!

– Что но?

– Но самое главное, сэр, обратная дорога лежит через порталы других миров, где можно совершенно свободно жить без опасности для здоровья.

– Так получается, что наша экспедиции просто не нашла следующий портал?

– Получается так, сэр.

– Это очень любопытно, Доминик. И что ещё сообщили наши агенты?

– Есть данные, что и корейцев в последнее время сильно прижали инопланетные власти. Раньше они без проблем путешествовали по мирам, но буквально в последние месяцы их уже ждали и без слов депортировали обратно на Землю. Мало того, их строго предупредили, что в случае бесконтрольного перемещения по порталам и, не дай бог, вооружённого вмешательства в дела других миров они получат адекватный ответ, причём прямо на их территории!

– Вот даже как?

– Да, сэр. И у корейцев есть информация, что по крайней мере один из более развитых миров заключил договор только с Россией, и у неё, как у единственного представителя планеты Земля, есть допуск в эти миры.

– Чёрт побери! Доминик! Ну как этим русским удаётся пролезать там, где никто не может?

– Сэр, у нас есть косвенная информация, что этому поспособствовали русские бизнесмены-торговцы. Возможно, один из них тот самый Харламов. Им удалось произвести благоприятное впечатление на иномирян, поэтому местные правители и захотели иметь деловые и культурные отношение только с русскими. А зная, что Северная Корея полностью милитаризированное государство, с ним мало кто захочет иметь дело.

– Да, вы правы, Доминик. По крайней мере, теперь понятно, откуда идут слухи о желании Ким Чем Ына посетить Россию и встретиться с Путиным. Один раз вкусив райский плод, хочется постоянно им питаться… Так что вы планируете в этом направлении?

– Сэр, несмотря на то что ситуация с семейством Скрипалей начинает, грубо говоря, попахивать, нам нет смысла её заканчивать. Будем хоть фальшиво, но до конца играть свою партию, иначе мы просто потеряем лицо.

– Здесь всё понятно. Дальше… Как обстоят дела с поисками новых порталов?

– Пока не хочу обнадёживать, но уже есть некоторые данные, сулящие успех в этом направлении. На Земле есть проходы не только в опасный мир, но и в совершенно безопасный.

– Это хорошо, Доминик. Держите меня в курсе. Но что мы будем делать с конкурентами из России?

– Сэр, наши агенты сообщают, что из комитета исчезло несколько руководителей высокого ранга вместе с семьями и специалисты по разным направлениям. Места их командировок нам неизвестны. Но есть предположение, что они как раз отправлены в статусе представителей дипмиссии в другом мире. И ещё у нас появилась информация, что на строительство Крымского моста было отправлено техники намного больше, чем видели наши агенты в наличии. Но куда эта техника девалась, никто сказать не может.

– Крым, вы говорите? Так-так. Вот почему они в него вцепились. Мне кажется, это связано именно с порталами. Возможно, русские получили технологию строительства подобных порталов, а крымская площадка очень перспективный вариант для такого размещения. Тут и сухопутные, и морские пути пересекаются, как из Европы, так и из Азии. Доминик, срочно назначьте специальную группу, которая будет заниматься этим крымским направлением. Портал с нашей стороны законсервирован, но круглосуточное наблюдение не снимать. Мы немного подождём, прежде чем заново отправимся в другие миры…

(обратно)

Эпилог

Мы с Багирой сидели на берегу морского залива недалеко от центра подготовки «Новый человек» в Заброшенном мире. Две недели, прошедшие после нашего триумфального возвращения из мира Санктум, пролетели с огромной скоростью. Столько всего в них уложилось…

Мы успели пару дней провести со своими семьями. Ещё два дня ушло на торжества, посвящённые возвращению символа алахарской власти в родные пенаты. Всё это транслировалось по всем медиаканалам Алахара. Нас торжественно наградили очередными орденами и званиями. Да, я теперь командор третьего ранга, что по нашей земной классификации соответствует подполковнику. А всего полгода назад я был сержантом запаса…

М-да… карьера резко пошла в гору. А-а! Ещё мы теперь втроём стали маркизами, и наша четвёрка вошла в королевский совет. Мелихову дали барона и звание капитана. Нам всем выдали громадную денежную премию, которую мы просто пока не знаем, на что можно потратить. Поэтому временно положили под проценты в банки. Даже Нийю не забыли, наградили высшей королевской наградой – орденом Содружества первой степени и сделали почётным жителем столицы.

После всех торжеств нам пришлось слетать на её загадочную родину – Айю. Это было что-то! Совершенно другой мир и технологии. Живые дома и транспорт, необычные компьютеры и квазиживые бытовые приборы. Очень непривычный менталитет. Но к нам относились не как к дикарям, а вполне дружелюбно. Наверное, сказывалась наша дружба с Нийей.

Оказалось, сейчас у власти стоят представители её родного клана Гаэль. И Нийя не обычный учёный, а дочь нынешнего руководителя этого мира. Нас приняли очень достойно, но за два дня мы и не успели толком познакомиться с образом жизни этой загадочной нации, с достижениями, культурой, медициной и технологиями. Это было словно в сказке, очень непривычно, но до мурашек как интересно.

Нийя приглашала нас всех приехать со своими семьями к ней в гости. А если пока не получится, то обещала в скором времени сама навестить нас на Алахаре, но уже с официальным визитом. Для заключения дружеских отношений и совместного развития перспективных миров. Ей удалось переубедить большинство голосов в местном совете, что цивилизация Алахара достойна стать полноценным партнёром в предстоящем союзе.

И у нас можно многому научиться, даже в такой, казалось бы, обыденной области, как воспитание детей и укрепление семейных отношений. Что положительно сказалось бы и на развитии мира Айя.

А затем нас отправили организовывать работу этого нового центра в Заброшенном мире. Очень интересно было наблюдать, как привозили первых детей в совершенно новый для них свет.

Сначала все выходили из автобусов и летательных аппаратов в защитных костюмах. И нам приходилось постепенно всех инициировать к вирусу, а затем шум и гам местной и алахарской детворы зазвучал постоянно в самых неожиданных местах. На третий день после заезда к нам пришли шорки.

Вожак стаи, заметив оживлённо носящуюся по территории центра детвору, остался очень доволен увиденным. Сразу к детям подошли двенадцать молодых шорков, которые с большим удовольствием включились в круговорот шума и смеха.

Нам пришлось выступать в роли педагогов-инструкторов, как наиболее осведомлённым об особенностях жизни в этом мире. И что удивительно: если с другими учителями дети позволяли себе шалости и капризы, то с нашей четвёркой такого не происходило. Дети на энергетическом уровне чувствовали нашу силу и, наоборот, тянулись к нам, с удовольствием слушая наши рассказы, советы и поучения, а также отправляясь на экскурсии по заброшенным городам. Многие педагоги ревновали к нам, но мы с улыбкой объясняли, что и они через некоторое время станут другими и дети к ним потянутся.

Сначала было заметно резкое отличие в воспитании детей. Алахарские ребята больше тяготели к использованию привычной им техники, которая отличалась от земных стандартов. Но земные дети многое умели делать своими руками. И очень любопытно было наблюдать, когда алахарский подросток, разругавшись со сверстниками, грозился утащить у охраны «Пульсар» и отомстить обидчикам. А земные дети тут же мастерили рогатки и самострелы, которые не очень больно, но обидно наказывали зазнавшихся товарищей. Но это было в первую неделю, а потом все перезнакомились и подружились. А когда ребята смогли управлять электроприборами, то шутки сразу же прекратились, потому что все поняли, что это уже серьёзно. Но дети ещё долго остаются детьми, и их всех ожидала насыщенная и интересная жизнь.

Удалось нам пересечься и с самим Портниковым, шефом российской ФСБ. Разговор состоялся в непринужденной обстановке, в кафе нашего центра. Надо отдать ему должное как специалисту и человеку: он не стал предлагать вернуться на родину, обещая манну небесную. Общались мы просто как попутчики в купе поезда, которым попались интересные собеседники.

Темы были самые разнообразные – от деловых до семейных отношений, причём он совершенно не скрывал подробностей, связанных с его семьей. А такая откровенность дорогого стоит. Расстались мы тоже на позитиве. Причём Алексей Васильевич дал нам свои личные координаты и предложил обращаться к нему по любому вопросу, когда мы соберёмся посетить Землю…

А сегодня мы с Багирой выехали просто побыть в одиночестве, посидеть на берегу моря.

Что нас ожидало в будущем – неизвестно. Но в том, что оно будет насыщенным и интересным, я даже и не сомневался. Ведь меня ждут моя семья, мои родственники и друзья. И завтра мы возвращаемся на Алахар. А впереди у нас сорок пять дней настоящего, долгожданного отпуска. И меня ждут приятные эмоции, новые знакомства и новые миры. Любимые жена с дочкой. Прохладное пиво и заморские закуски. Вы не подумайте, что я любитель заложить за воротник. Но ещё Фаина Раневская как-то сказала: «Ты можешь не пить пиво… и всё прочее… здоровья будет до х…, но морда будет грустная». А зачем мне такая морда?!

Вот сижу и думаю, куда мне отправиться в путешествие?

(обратно) (обратно)

Вячеслав Неклюдов Вектор силы

Серия «Наши там» выпускается с 2010 года

СПИРАЛЬ ФИБОНАЧЧИ

© Неклюдов В. В., 2018

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2018

© «Центрполиграф», 2018

* * *

(обратно)

Пролог

– М-да… Вот это называется отдохнул… – Я пошевелил палкой ветки от костра, заставляя его разгореться посильнее.

Пронизывающий ветер с моря завывал где-то наверху, между скал. Для ночлега я выбрал уютный выступ утёса с небольшим гротом, который прикрывал меня как от холодного ветра, так и защищал мою спину от местных хищников.

Обжаривая кусок сырого мяса неизвестного мне зверя, я предвкушал сытный ужин после долгого пути. Хорошо ещё, что со мной оказался боевой комбинезон КБ-50 со шлемом, а то без него я утонул бы, как слепой котёнок, и два артефактных колечка – согревающее, которое мы нашли в Заброшенном мире, и грави-кольцо, отобранное как трофей при задержании маркиза Жозе де Корвалью, – без этого снаряжения я не был уверен, что смог бы выжить. Согревающее кольцо не дало мне замёрзнуть в ледяной воде, а гравитационное помогло убить хищника, желающего полакомиться моей плотью.

Хоть проблема с мясом решена, обрадованно подумал я. Иначе, питаясь только консервами с морской капустой, мне долго не протянуть. Да и то повезло, что они были расфасованы в пластиковые контейнеры, а то бы утонули, как те, что были в железных банках. Хотя одна проблема, пищевая, решилась, но других накопилось уйма. Куда идти? Есть ли здесь местные жители? Что случилось с моей семьёй? Да и вообще, где я оказался? Как выбираться назад? Куча проблем…

Я перевернул палку с нанизанным на неё куском мяса, равномерно обжаривая его по кругу. И тут же вспомнил старый еврейский анекдот:

«– Рабби, у меня такие проблемы, такие проблемы! Я не могу с этими проблемами справиться! Что мне делать, рабби?

– Хаим, Бог посылает каждому проблемы по его силам. Так что одно из двух: либо ты можешь справиться с проблемами, либо это не твои проблемы».

Да уж, усмехнулся я, будем считать, что у меня те проблемы, с которыми можно справиться.

Мой внутренний компас указывал мне направление на ближайший портал, но как долго до него идти? И дойду ли я пешком? Нет, сначала необходимо найти местных жителей и воспользоваться их помощью, а дальше будет видно.

Убедившись, что мясо прожарилось, я с наслаждением впился в сочную, чуть сладковатую мякоть, периодически запивая её вискарём прямо из бутылки. Хрен его знает, как усвоится местный деликатес, но, по рассказам бывалых туристов, путешествующих по азиатским странам, водка в достаточном количестве помогает избегать расстройства желудка от непривычной пищи.

Насытившись и напившись припасённой водой, набранной из небольшого водопада, я устроился на ночлег, вспоминая прошедшие события…

(обратно)

Часть первая Отпускник

Хорошо всё-таки дома! Когда вся семья в сборе, когда финансовые проблемы тебя не гложут, когда у тебя есть свой дом около моря и впереди полтора месяца настоящих долгожданных каникул.

Первые два дня я тупо валялся на пляже, загорал, купался, наслаждался вкусным пивом и морскими деликатесами. Но как-то вечером жена стала перебирать наши старые фотоальбомы и нашла мои фотографии, когда я был в Америке на стажировке. Супруга смеялась, какой я там молодой, худощавый и наивный. А сейчас, мол, заматерел, физически окреп, да и физиономия поумнела. На меня также нахлынули ностальгические нотки, и тут же созрела идея.

– Дорогая, а давай слетаем на недельку к моим знакомым, живущим в Америке? Тем более что я и сам с удовольствием там побывал бы. Живут они в штате Вермонт, недалеко от канадской границы. Там от моря далеко, но нам моря и дома хватает. А в тех местах, – стал я вспоминать, – шикарные озёра и леса. Горные реки и водопады. Деньги есть. Можем и моих американских «родителей» куда-нибудь свозить.

Конечно, они мне не родные, но, живя у них в доме, я по-другому и не мог воспринимать эту дружную пару, Грегга и Николь Гервайс. Все последующие годы мы с ними переписывались по электронной почте и созванивались. Держим друг друга в курсе наших личных новостей. Они давно приглашали нашу семью в гости, но у меня не было финансовой возможности их посетить, как и им приехать в Россию. А теперь-то чего откладывать?

Жена с дочкой загорелись идеей побывать в столь интересной стране. Тем более в штате Вермонт весна – середина апреля, и погода должна быть плюсовой. А потом можно махнуть в более экзотическое место. Возможности нашего летающего кемпера под именем «Странник» превосходили все земные аналоги как по комфорту, так и по скоростному и скрытному перемещению. Благодаря нано-покрытию, которое досталось мне при посещении базы Иного, наш аппарат невозможно было увидеть даже на расстоянии в один метр. А его силовые системы защищали кемпер от всех видов радиолокационного обнаружения вплоть до ракетных атак.

Сказано – сделано. Собирались недолго, брали в основном только одежду и подарки. Продукты в «Страннике» ещё оставались от прошлых командировок. В гостинцы положили гедерские лекарства, алахарское пиво, вино и экзотические фрукты – что ещё надо пожилым людям, тем более что Грегг как раз уважал пенные напитки. А Багире и брать-то было особо нечего, только её сержантский ошейник. За прошедшие пару месяцев она солидно прибавила в размерах. Глядя на неё издали, можно было подумать, что это очень крупная рысь, и только увидев морду шорка, все затруднялись дать зверю определение, кто это – кошка или собака. Мы-то давно привыкли к необычной внешности Багиры и своим земным друзьям и родственникам представляли ее как африканскую дикую кошку – каракал.

Из дома вылетели так, чтобы попасть на Землю к ночи. Я не стал прокладывать маршрут по воздушным эшелонам, принятым у нас на Земле. Нам не было нужды экономить топливо, соблюдать воздушные коридоры гражданской и военной авиации. Заняв безопасную высоту, около четырнадцати километров, мы вряд ли могли столкнуться с земной техникой, а засечь нас радарами было нереально. Тем более увидеть невооружённым глазом. Так, под полной маскировкой, я с помощью Селены, своего компьютера с искусственным интеллектом, из портала под Сургутом направил «Странника» к городку Сент-Албанс, где и жили мои знакомые.

Нам необходимо было преодолеть чуть более восьми тысяч километров. Даже не превышая крейсерскую скорость в полторы тысячи километров в час, нам требовалось почти шесть часов полёта. Вполне достаточно, чтобы выспаться и прилететь практически в то же время, в которое мы вылетели из Земного портала. И всё шло запланированным путём, но, когда мы пролетали над Атлантикой, меня разбудила Селена:

– Стас! Просыпайся!

– Да, что случилось? – зевая, поинтересовался я.

– Я поймала сигнал SOS.

– И кто это – наши или американцы? – подошёл я к водительскому месту, оглядывая бесконечную тёмно-серую пелену облаков под нами, с мелькающими сполохами молний.

– Внизу идёт сильный грозовой фронт, – стала докладывать Селена. – Шторм разыгрался не на шутку. А сигналят с рыболовецкой шхуны на английском языке, возможно, это американцы.

– И что у них там случилось?

– Сообщают, что отказали оба двигателя. Нет возможности управлять судном. Пока удаётся лавировать на волнах, но это временно. Шторм усиливается, и судно без двигателей обречено. Все, кто отозвался, находятся далеко, им идти к месту бедствия минимум пару часов.

В это время проснулись жена с дочкой. Услышав последние слова Селены, жена предложила срочно помочь рыбакам.

– Хорошо, – согласился я. – Вы быстро пристёгивайтесь в креслах. Внизу шторм, возможна болтанка. Селена, выводи нас по пеленгу на корабль и сообщи рыбакам, что к ним идёт… э-э-э… – Я затруднялся дать определение своему транспорту. Как им сказать, что это и не самолёт, и не вертолёт. Антигравитационный аппарат другой цивилизации? Так меня примут за сумасшедшего… – Селена, скажи им, что это военное воздушное судно Российской Федерации. Мы идём к ним на помощь.

Спустившись ниже облаков, мы тут же попали в приличную болтанку и почти сплошную темноту. Да, двигатель у нас антигравитационный, но сильные порывы ветра бросали нашего «Странника» как игрушку. Я умел управлять судном, но в такой ситуации благоразумно отдал всё управление Селене. И даже ей не всегда удавалось удерживать ровную траекторию полёта.

Искин вывела нас прямо над кораблём. Сняв покров невидимости, мы обозначили себя световыми огнями. Нижний прожектор высвечивал прыгающую по мрачным волнам рыболовную шхуну.

– Селена, какие размеры у этого судна?

– Чуть более двадцати метров.

– М-да, в два раза длиннее нас… Мы можем захватить её своими грузовыми манипуляторами?

– Нет. Они не предназначены под такой размер.

– Твои предложения?

– По штормтрапу забрать всех людей с корабля.

– Понятно. Связывай меня с капитаном.

– Капитан Мэтт Пембертон, судно «Джедра», на связи.

– Кэп, говорит капитан судна «Странник», подполковник Станислав Радыгин. Предлагаю вашему экипажу перебраться на моё судно по штормтрапу. Я не могу зацепить вас своими захватами, а без двигателей вы пропадёте. Не буксировать же мне вас…

– Сэр! Это было бы великолепно!

– Не понял! Повторите.

– Сэр. Нам не хотелось бы бросать нашу кормилицу. У нас есть буксировочный трос, и если вы смогли бы взять нас на буксир…

– Минуту. Селена, ты смогла бы тащить на буксире прыгающее по волнам судно?

– Если снизу меня будут подстраховывать, чтобы трос не провисал, был в постоянном натяжении, то это возможно. Ветер меняется непредсказуемо, и мне придётся потрудиться в управлении, поэтому нужен контроль на судне. И полное согласование действий с капитаном. Я так поняла, на подобных судёнышках он и капитан, и штурман, и рулевой?

– Да, обычно так и есть из-за экономии. – Я задумался. – Значит, мне придётся спуститься к ним.

– Дорогой, – бросилась ко мне жена, – это может быть очень опасно!

– Да, – согласился я. – Но мне тоже было бы жалко потерять своего «Странника», и, если есть шанс спасти судно, я готов рискнуть.

– Стас. – Селена появилась в кабине в полный рост. – Я предлагаю надеть военный костюм. В нём мы можем держать с тобой связь, и, даже если ты упадёшь в воду, он не даст тебе захлебнуться. Встроенный регенератор может обеспечить тебя воздухом, расщепляя воду на кислород и водород в течение длительного времени.

– О! – обрадовался я. – Это просто отлично! Селена, какая температура за бортом?

– Около нуля градусов. Идёт мелкий снег с дождём.

– Понятно.

Я экипировался и нацепил артефактное согревающее колечко вместе с грави-кольцом, доставшимся мне от маркиза. Поглядел на оружие, но решил, что оно мне в этой операции вряд ли понадобится.

– Кэп, – связался я с Мэттом по рации, – приготовьте буксировочный трос и сделайте на другом кольце его петлю. Я сейчас буду снижаться и выпущу манипуляторы для зацепа. Потом примите меня на борт. Я буду помогать при буксировке.

– Есть, сэр!

Я нацепил шлем, проверил все датчики и работоспособность встроенных устройств. Потом обнял жену и дочку.

– Самое главное, за меня не волнуйтесь. Я в защитной одежде не утону. С кольцом не замёрзну. Но на всякий случай… – Я повернулся к фантому искина. – Селена, я могу переключить управление тобой на свою жену?

– Только на самые простые функции. Она не сможет получать справочные данные, взламывать базы данных и тому подобное, но пользоваться защитным периметром и мной как водителем кемпера она сможет.

– Этого вполне достаточно. Багира, присмотри за моими.

«Всё будет в порядке», – услышал я в голове её голос.

– Ну, поехали. Селена, выпускай захваты. – Я опустил забрало шлема. – Всем закрепиться в креслах, я открываю дверь.

«Странник» завис над качающимся судном. Я открыл дверь и лёг на пол, зацепившись тросиком за дежурное кольцо в стене. Мощный порыв ветра с мокрым снегом пытался вытолкнуть меня из дверного проёма, но я, растопырив ноги, как паук, цеплялся ими за встроенную мебель. Даже если бы я упал, трос с механизмом подъёма не дал бы мне свалиться в воду. Именно с таким устройством мы поднимались в горах, участвуя в военной операции.

Внизу подо мной волны бросали шхуну, как игрушку, и только чудом, а скорее всего, недюжим мастерством капитана судну удавалось удерживать корабль в пассивном дрейфе. В проблесках прожектора «Странника» я заметил, что в стороне от носа шхуны качается плавучий штормовой якорь.

Два матроса на палубе, одетые в прорезиненные костюмы, поднимали багром мне толстый канат с петлёй на конце. Селена вывела погрузочные манипуляторы из-под днища аппарата. И я, улучив момент, когда корабль пошёл на волнах вверх, сумел ухватить петлю и набросить её на один из манипуляторов.

– Готово! – крикнул я Селене.

Она подтянула манипулятор к днищу, намертво закрепив буксировочный трос.

– Я спускаюсь! – крикнул я жене. – Как отстегнусь, быстро запирай дверь.

Ответ её я не услышал, но был уверен, что Селена продублирует мой приказ.

Быстро спустившись на палубу, я отстегнул механизм от пояса и подтвердил своим, что я уже на судне. Два рыбака, помогая мне продвигаться по шатающейся палубе при сбивающем с ног ветре, провели меня в судовую рубку к капитану.

Рубка была довольно тесной, в ней с трудом могли помещаться два человека. Капитан судна, он же шкипер, восседал в уютном кресле. Я ожидал увидеть большой штурвал, но удивился неожиданно скромному его размеру. Капитан держал руки на его рукоятках и периодически, короткими скупыми движениями, корректировал курс корабля.

Мэтт Пембертон внешним обликом напоминал обычного работягу. Довольно упитанный, одетый в толстовку и джинсы, с накинутым спасательным жилетом, он вообще никак не соответствовал облику «морского волка». А недельная щетина и усталый взгляд говорили, что этот человек в последнее время мало спал и чертовски устал.

Подняв забрало шлема, я представился:

– Подполковник Станислав Радыгин.

– Капитан Мэтт Пембертон.

Мы пожали руки друг другу.

– Сэр, – обратился капитан ко мне, – я вижу, вы без спасательного жилета. Возьмите в том шкафчике, – указал он на дальнюю стену рубки, – у меня есть запасной.

Поблагодарив Мэтта, я достал пенопластовый жилет и надел его поверх боевого костюма.

– Кэп, – сказал я, – сейчас мой штурман по команде станет буксировать судно. Ваша задача помогать ему и следить за натяжением каната, чтобы он сильно не провисал и всегда был натянут. Я буду помогать вам в координации совместных действий.

– Да, сэр!

Капитан взялся за местную громкую связь и отдал приказание убрать штормовой якорь. Убедившись в выполнении этого приказа, я по своей рации отдал команду Селене, что мы готовы к буксировке. В бушующем океане силуэт «Странника» было трудно разглядеть. Его выдавали только габаритные огни. В свинцовом небе корпус кемпера смазывался, и даже мне было трудно определить его истинную форму. Вполне сойдёт за мощный вертолёт, подумал я. Меньше будет расспросов и непоняток.

Трос натянулся, и мы все почувствовали резкий рывок. Селена выводила нос судна против волн.

– Хорошо, что мы ещё полностью не забили трюм пойманной рыбой, – поделился своими опасениями капитан, – иначе при большом балласте нос зарывался бы в волны. Да и носовая конструкция нашей шхуны имеет хорошие обводы, увеличивая всхожесть на волну. Были бы целыми моторы, мы и сами справились бы, но…

– А что случилось с вашими двигателями? – поинтересовался я.

– Да, – махнул рукой капитан, – один уже и так был на издыхании, я планировал отдать его на капитальный ремонт, как вернёмся в порт с уловом. Всё денег не хватало. А второй накрылся уже во время шторма. Механик говорит, здесь не починить. Вот и пришлось давать сигнал SOS… Пусть даст чуть левее, – вдруг сказал он.

Я сразу и не сообразил, что это относится ко мне, но быстро поправился и продублировал команду:

– Селена, чуть левее тяни.

«Странник» мгновенно выполнил команду, и мы успешно пролетели через очередную морскую подлянку.

– Хороший у тебя там штурман! – оценил манёвр Селены капитан. – Судя по имени, это женщина?

– Да, – не стал отрицать я. – Но мозги у неё работают как у компьютера.

– Сразу видно, что вы военные специалисты, – пробормотал Мэтт. – Гражданские так чётко не сработали бы.

Шторм не утихал, а наоборот, всё набирал обороты. Ветер стал менять направления непредсказуемо, усиливаясь и превращаясь в шквалистый. Судно скрипело и переваливалось как с кормы на нос, так и с боку на бок. Я постоянно передавал команды Мэтта на «Странник», и нам удавалось держать приличную скорость и не зарываться носом в волны. Хорошо, что я не страдаю морской болезнью. Даже в юном возрасте, когда мы попали в шторм на Рыбинском водохранилище, я с удовольствием располагался в носовой части теплохода, наслаждаясь взлётами и падением корпуса судна.

Мне казалось, что сюрпризы закончились и нам удастся без проблем выйти из этого ада, но… man proposes, God disposes^[5]. Неожиданно вторым зрением я увидел по курсу зарождающееся силовое поле. Удивлённый такой ситуацией, я даже забыл продублировать очередную команду Мэтта, а когда спохватился, было уже поздно. Судно резко подкинуло на волну, буксировочный трос провис, а шквальный ветер всей мощью ударил в борт шхуны, и она заскользила вбок и вниз, резким рывком обрывая толстый канат, как простую верёвочку. «Странника» от этого манёвра дёрнуло в сторону. Селена, удерживая кемпер, естественно, добавила мощности и взлетела вверх.

А я ошалевшими глазами наблюдал, как перед нами открывается портал. Мэтт что-то бормотал на английском языке, но он не видел того, что вижу я. Энергетическая воронка портала крутилась, засасывая в своё жадное нутро всё подряд. И я уже понял, что нас несёт прямо в неё. Мне только и хватило времени, чтобы крикнуть:

– Селена! Нас засасывает в случайный портал!

И судно влетело в эту воронку.

– Я иду за тобой, – успел услышать я в ответ, и связь пропала.

С той стороны портала так же сильно штормило.

– Матерь божья, – услышал я фразу капитана на меж-мировом языке и сообразил, что мы уже в другом мире. Но не придал значения этим словам, что же так удивило капитана, лишь мельком отметил, что он с ужасом смотрит на показания эхолота.

– Селена, ты слышишь меня? – взывал я по рации, но ответа не было.

Закрыв забрало шлема и открыв дверь рубки, я выглянул наружу, оглядывая корму в поисках силовых линий портала, но там была полная пустота. Ветер ударил с новой силой, и корпус судна вдруг противно заскрежетал. Мощный удар снизу выкинул меня из дверного проёма, и моё тело полетело в морскую пучину. Инстинктивно я активировал свою силовую защиту. Волны бросали меня, словно щепку, но силовое поле надёжно защищало моё тело от ушибов, а герметичный костюм – от воды. Сквозь забрало шлема я не видел шхуны, и по рации никто меня не вызывал. Мне оставалось только ждать и надеяться, что шторм не затянется на несколько дней. Уставший от переживаний за своих родных и за судьбу рыболовной шхуны, через какое-то время я забылся в сонном кошмаре.

Очнулся, только когда почувствовал, что тело моё ощущает под собой твёрдуюповерхность. Было ещё темно, но, оглядевшись, я заметил, что волны выкинули меня на берег. Встав на карачки и отключив защиту, я механически пополз от прибоя. Добравшись до скал, я решил приткнуться в небольшом углублении, проваливаясь в очередной беспокойный сон.

Утром меня разбудили крики местных птиц. Шторм практически затих. Привстав и открыв забрало шлема, я с наслаждением глубоко вздохнул свежий, с солёным привкусом морской воздух. Связи ни с кем не было. Я пробежался внутренним взором по окрестностям и не заметил никаких силовых линий или излучений.

Куда же это меня выкинуло?

Песчаный пляж, ограниченный высоким скальным массивом, бесконечно тянулся в обе стороны.

Хм… И куда мне идти? Налево или направо? Да какая разница!

Я выбрал правую сторону и побрёл вдоль прибоя.

Как часто бывает после шторма, берег изобиловал морским мусором: травой, осколками панцирей, ветками и ракушками. Но ни одной рыбки мне не удалось найти. А вода и еда – это сейчас основное, что меня тревожило. Живот уже бурчал, требуя пищи, жажда ещё сильно не мучила, но организм уже намекал, что вода ему скоро потребуется.

Я мысленно пробежался по своему телу. Все органы в порядке, ничего не повреждено, а вот запаса волшебной энергии осталось всего половина. И в случае опасности придётся пользоваться силовым полем более экономно. Хотя у меня же есть грави-кольцо! – обрадовался я. Оно действует по окружности и в радиусе десяти метров может создавать повышенную гравитацию. Я вспомнил, что однократное нажатие на камень чуть не раздавило всех нас о ближайшие стены, а если бы маркиз успел нажать второй раз, то от всех присутствующих осталась бы в лучшем случае отбивная. Пусть это не оружие, но в ближнем бою оно может оказаться более эффективным.

Я всё шёл и шёл по песку в поисках прибрежной добычи, но ничего съестного мне не попадалось. Скальная гряда так и тянулась вдоль берега, и я пока не находил возможности её преодолеть. Вроде и не очень высоко, примерно метров двадцать, но без спецснаряжения на камни мне не взобраться. Через полчаса пляж закончился. Скальный массив заворачивал к морю, отрезая мне дальнейший путь.

– Ну и хрен с тобой! – выругался я и, закрыв забрало шлема, полез в воду.

Спасательный жилет помогал мне спокойно держаться на поверхности, и я поплыл вокруг скального выступа. А выбравшись на очередной пляж, опять побрёл по песку.

Скалы чуть уменьшились по высоте, но всё шли нескончаемой грядой. Берег также был весь в морских водорослях, которые начинали характерно гнилостно попахивать. Я машинально пинал ногами особо крупные кучи, попадающиеся мне на пути, как вдруг из одной из них выкатилась белая пластиковая банка консервов.

Обрадовавшись, я схватил её и увидел на крышке рисунок… морских водорослей и надпись на английском языке.

– Хорошо, что эти-то хоть съедобные! – взбодрился я.

Открыв пластиковую крышку, я руками стал выхватывать водоросли в кисло-сладком белом соусе. Одной баночкой консервов я не наелся, но оптимизма прибавилось.

Чуть дальше попалась ещё одна банка, а потом их уже лежала целая россыпь. Меня посетила мысль, что всё это богатство сюда попало явно с рыболовной шхуны. Мне повезло, что они в пластиковой упаковке и могут держаться на воде, железные консервы давно уже на дне валяются. Сложив всю добычу в кучу, я пошёл дальше, внимательно осматривая берег. Чуть позже мне стали попадаться обрывки верёвок, даже кусок буксировочного каната, обломки досок и тот самый багор, которым мне подавали канат рыбаки. Ему я обрадовался особо. Какое-никакое, но уже оружие. Он был примерно полтора метра длиной, с крепкой деревянной рукояткой и с наконечником в виде шипа, соединённого с загнутым назад крюком. Вооружившись им как посохом, я стал внимательно ворошить водоросли. И моя надежда оправдалась. В особенно высокой куче морской травы мне удалось обнаружить ополовиненную упаковку пол-литровых пластиковых бутылочек с кока-колой. И я тут же уговорил одну.

Оттащив питьё к своей прошлой добыче, я уже с хорошим настроением отправился на дальнейшие поиски. Но позитив мгновенно улетучился, когда я нашёл изувеченное тело одного из матросов. Было видно, что мужчину разбило о камни рифа, так много кровоподтёков и ран было на его голове. Обыскав карманы рыбака, я обнаружил полезный предмет – мультитул. Там был и нож с отвёрткой, и кусачки с напильником. Лезвие ножа хоть и не длинное, но для меня это было уже сокровищем. В другом кармане в портмоне находились документы с фотографией семьи парня. М-да… родственники даже похоронить его не смогут.

Пройдя ещё немного, я обнаружил и второе тело – это был капитан Мэтт Пембертон. Окровавленная нога кэпа подсказывала, что он банально истёк кровью от очень обширной раны. Его карманы принесли мне кроме документов водонепроницаемый фонарик. Хотя забрало моего шлема и позволяло видеть в темноте, но как отпугивающий фактор для диких животных фонарик я забрал.

Больше ничего полезного я не нашёл, кроме разорванного мешка из полимерного материала. «Сойдёт для рюкзака», – подбирая упаковку, подумал я.

Мужчин я похоронил около скал, разгребая песок руками и кусками досок. Из самых тонких обломков соорудил крест, обвязав его распущенной верёвкой из куска каната. А на скале багром выцарапал имена погибших мужчин на английском языке с указанием мира – Земля и дату их смерти согласно земному календарю. Помянуть их было нечем. Не колой же. Поэтому я просто постоял, пожелав им, чтобы земля была пухом.

Я упаковал в мешок все консервы с морской капустой и бутылки с колой. Забрал даже пустую. Может, дальше попадётся пресная вода, будет куда налить. Прихватил багор и направился всё так же по пути заходящего солнца. Пройдя с километр, я увидел, что скальная гряда уже не такая отвесная и у меня есть шанс забраться на неё. Собравшись было лезть по камням наверх, я ещё раз оглядел берег, и мой взгляд зацепился за что-то сверкнувшее на солнце из очередной кучи водорослей. Подойдя к ней, я с удивлением разглядел в зелени бок бутылки в виде фляжки. Ещё ничего не подозревая, я откинул траву и несказанно обрадовался, обнаружив неразбитую поллитровку виски The Famous Grouse. Мне показалось странным, что ёмкость осталась целой, но, взяв её в руки, понял, что и здесь ценный продукт спасла пластиковая тара. Наверное, это из запасов капитана, подумалось мне.

Убрав ценную находку в свой мешок, я вернулся к гряде и, вспоминая армейские навыки лазания по скалам, стал взбираться по камням, используя подходящие трещины. Очень удобным и полезным оказался крюк от багра. Где не хватало длины моих рук, чтобы ухватиться за трещину, я зацеплялся им за камни и подтягивался.

Через пятнадцать минут я был на вершине. Внизу подо мной простиралась морская гладь, а с другой стороны шла настоящая африканская саванна. Вспомнив о своих родных, я ощутил их беспокойство за меня, но внутренний компас точно указывал курс на ближайший необходимый мне для возвращения портал. Но сколько до него идти? На каком он расстоянии? – я не знал. Поэтому выбрал направление вдоль побережья, которое лишь немного не совпадало с местом расположения портала. Я надеялся отыскать местное население, чтобы воспользоваться какой-либо помощью.

Через два дня пути я наконец набрёл на небольшую речку, которая живописным водопадом стекала с камней, убегая к морю. Неуверенный в качестве питьевой воды, я всё равно заполнил ею пустые бутылочки от колы, собираясь вечером её вскипятить. Вам может показаться странным, но воду в пластиковой таре вполне реально довести до кипения в углях костра. Да, бутылка корёжится, деформируется, но позволяет сохранить воду.

И уже вечером я наслаждался кипятком с морской травой, которая мне ужасно надоела, но другой пищи мне пока не попадалось. Только на третий день пути мне удалось разжиться свежим мясом. Вернее, это зверь хотел полакомиться моей плотью, но грави-кольцо превратило его тело в прекрасную отбивную. Чем-то похожий на земного льва, но более мелкий по размеру, хищник был уверен в своих силах, поэтому шёл ко мне не спеша, предвкушая лёгкую добычу. Его не пугал багор в моих руках. Зверь периодически издавал низкий рык, демонстрируя огромные клыки. Видимо, здесь у него не было конкурентов, но, как показал итог схватки, он ошибался.

Я выбрал, казалось, неудобное для себя положение, когда солнце светило мне в глаза, и хищник попался на эту уловку. Но мне нужна была каменная гряда за его спиной, и, как только зверь занял выгодную для атаки позицию, я дважды нажал на камень кольца. Сила гравитации чудовищно расплющила даже его мощную черепную коробку, ударив тело хищника с немыслимой силой о скалу. Возможно, хватило бы и однократного нажатия, но я не хотел рисковать. Конечно, небольшим лезвием мультитула было неудобно резать шкуру и разделывать мясо, но, изрядно провозившись, я таки впервые за долгое время наслаждался сытным ужином из шашлыка, запивая его ароматным виски.

Днём путешествовать в моём комбинезоне было вполне комфортно, но ночью, когда температура резко падала, меня исправно спасало согревающее кольцо.

На людей я вышел только на пятый день пути. Каменная гряда, отделяющая меня от морского побережья, сошла на нет, и последние два дня я шёл уже практически вдоль прибоя.

Странное судно, похожее на каноэ, стояло на песчаном берегу. Два человека в просторных одеждах, развевающихся на ветру, переносили в него какие-то свёртки, небольшой кучкой аккуратно сложенные в стороне. Я прибавил шагу, закричал и стал махать руками, всячески обозначая себя. Люди заметили меня, и вдруг в своей голове я услышал их мысль: «Не кричи, незнакомец. Мы тебя видим и подождём».

Подходя к мужчинам, я обратил внимание, что кожа их была очень загорелой, даже отдавала красным оттенком, будто они сгорели на солнце. Лица их были спокойны и практически без эмоций.

«Ты как здесь оказался?» – услышал я вопрос кого-то из них.

Я стал судорожно объяснять, что случайно, через спонтанный портал, наше судно занесло в этот мир. Что корабль разбился о рифы и я один остался в живых. Что вот уже пять дней иду вдоль побережья в надежде отыскать людей.

«Здесь никто не живёт, – опять раздался голос. – Мы с другом прибыли сюда, чтобы забрать товар, который нам раз в месяц оставляют на этом месте аборигены. Но мы поможем тебе. Сейчас разгрузим наше судно, заберём приготовленный товар и можем отправляться в дорогу. Если хочешь, можешь нам помочь с погрузкой».

Я согласно кивнул и с одним из мужчин стал перетаскивать свёртки с берега в лодку. А его товарищ, наоборот, доставал из лодки деревянные ящики, складируя их на песке. Занимаясь погрузкой, я рассматривал конструкцию лодки. Корпус был вроде из цельного дерева, по крайней мере по структуре походил на него, но всё было отделано очень ровно. Вряд ли простым топором и зубилом долбили сердцевину ствола, подумал я. Значит, есть более совершенные инструменты и цивилизация здесь, возможно, технически развитая. Вёсел нигде заметно не было. Мачты под парус тоже. На месте двигателя стоял непонятный предмет, по форме похожий на овал… Да и говорят краснокожие с помощью мысли, не открывая рта.

Погоди-ка, вдруг осенило меня. Кожа красная, разговаривают мысленно, а не та ли это цивилизация, о которой нам рассказывал отец Амбруаз? Хотя он же говорил, что был там почти двести лет назад… Хм… А по внешнему виду и не скажешь, что за эти столетия они стали более развитыми технически.

Мы уже заканчивали погрузку и несли последние упаковки с товаром, которые походили на бумажные свёртки, как из одной пачки выпали корешки каких-то растений. Я собирался нагнуться и поднять их, как изумлённо заметил, что они сами оторвались от земли и полетели к судну.

– Это как это? – удивился я. – Они что, сами могут летать?

«Нет, – услышал я в ответ, но опять не понял, кто из двоих со мной разговаривает. – Это я их заставил».

– Так вы что, можете мысленно управлять вещами?

«Да».

– Тогда зачем мы вручную таскаем груз?

«Это полезно для тела. Иначе оно станет дряблым и слабым», – услышал я пояснение.

Хм… Всё логично, подумал я. Если бы у меня был такой дар, как теперь у Лёхи, и все вещи летали бы сами по себе, можно совсем облениться. А так они управляют вещами только по необходимости, не забывая о физических нагрузках. Очень разумно.

Загрузив лодку товаром, мы столкнули её на воду. Мне досталось место на самом её носу. Оказалось, для сидений мужчины используют мешки, набитые рыхлым наполнителем. У нас на Земле продаются подобные кресла-мешки. Сидеть очень комфортно, даже спину они держали. Лодка сама по себе вырулила от берега и стала набирать приличную скорость. Шум работы двигателя или вообще каких-то элементов управления я не наблюдал. Обернувшись назад, я увидел, что из-под кормы выбивается бурун, будто под днищем расположен хитрый мотор.

– Простите, – заинтересовался я, – по какому принципу движется ваше судно?

«На водомётных движителях».

– А они на каком топливе работают? – не унимался я. «Они работают с помощью мысли».

– Офигеть! – А цивилизация-то не так проста. – Но раз есть морские двигатели, значит, есть и сухопутные…

«Да, вы правы, – услышал я в ответ. – Ещё каких-то сто лет назад мы использовали силу ветра и животных для путешествий. Но наши умельцы стали придумывать устройства, которые очень пригодились в быту. Они все работают с помощью… Минуточку, я найду это слово в вашем разуме… Ага, вот оно: с помощью телекинеза. Мы давно уже умеем управлять предметами, но раньше это воспринималось как забава, а теперь это значительно облегчает нам жизнь».

Ну точно! – обрадовался я. Это тот самый мир, о котором нам рассказывал святой отец. Как же, он говорил, его звали в то время? Брюс… э-э-э… вроде Бижо. Я решил поинтересоваться у мужчин, не знакомо ли им это имя.

«Минуточку, – попросили они, – мы сейчас свяжемся с нашими соплеменниками и уточним. – Через короткое мгновение они ответили: – Может, вы не совсем точно вспомнили имя? Один из наших старейшин говорит, что знал когда-то человека по имени Брис Бюжо. Он был родом из мира под названием Земля».

– Точно! – Моей радости не было предела. – Брис Бюжо! Именно так его и звали, а теперь зовут отец Амбру-аз и живёт он в мире Луки. Я с ним знаком!

«Хорошо. Тогда мы вас доставим в это селение, где живёт старейшина».

Я сидел и наслаждался поездкой. Водомётный движитель разогнал каноэ до приличной скорости. Я не мог точно сказать, сколько километров в час или узлов мы делали, но по мелькающему рядом берегу мог судить, что по скорости судно не уступает нашим земным водным скутерам. От лёгкой качки меня даже разморило, и, устроившись поудобнее, я банально заснул.

Проснулся оттого, что лодка ударилась обо что-то бортом. Открыв глаза, я увидел, что мы причалили к помосту, у которого стояли привязанные верёвками несколько судёнышек разных размеров. Мои попутчики стали выгружать упаковки с товаром на причал, и я кинулся им помогать. Разгрузив лодку, один из них махнул рукой, и в голове я услышал его предложение следовать за ним.

По длинному причалу мы пошли к виднеющимся деревьям, сквозь которые просматривались невысокие домики. Местных жителей я не заметил, лишь изредка проходили дети, кто в одиночку, кто парой, куда-то по своим делам. Но привычного детского шума и гама я не слышал.

«Хм… Интересно, а они умеют разговаривать с помощью рта, а не мысленно?» Не успел я подумать, как получил ответ провожатого:

«Да, умеем, но наш звуковой язык будет вам непонятен. А вот при обмене мыслями нет никакого языкового барьера. Мы очень редко говорим ртом. В основном только с маленькими детьми, пока они не освоят мыслеречь. В остальных случаях нам привычнее общаться именно так».

Провожатый привёл меня в одну из хижин, которая внешним видом ничем не отличалась от остальных. Показав жестом, что я могу заходить, он развернулся и ушёл к причалу. Проводив его взглядом, я взялся за ручку и открыл дверь, ожидая увидеть тёмную, без культурных изысков хибару, где кроме циновок и, возможно, каменной печки ничего нет. Но, зайдя внутрь, удивился неожиданному комфорту. Помещение напоминало уютное бунгало, какие я видел на рекламных плакатах, обещающих незабываемый отдых на Мальдивах. Светлое, с высоким потолком, стены украшены изумительным орнаментом, напоминающим ветвящиеся лианы, два больших окна, прикрытые тканевыми жалюзи. Вся площадь делилась на три зоны: спальная, отдыха, или гостевая, и кухонная. Скромную, но стильную мебель можно было отнести к дизайнерским изделиям. Кресла, диван и выглядывающая из-за ширмы кровать были из дерева, но с манящими мягкими подушками. Очень достойно, подумал я. Как на пятизвёздочном курорте.

В одном из кресел сидел совершенно лысый мужчина, в очках, типа пенсне, одет в свободную, длинную, до колен, кремовую рубаху, из-под которой выглядывали мягкие и широкие, в тон верхней одежды штаны. На ногах его виднелись мягкие чуни, сшитые из местного меха. Его можно было принять за земного профессора, который приехал на отдых. Но кожа с красным оттенком выдавала в нём местного жителя. Он держал в руках картину в резном багете и что-то делал на ней, используя очень тонкое стило. Показав мне рукой присаживаться на соседнее кресло, он даже не поднял головы от картины. Но я, услышав его голос, который вежливо извинился, что он немного занят и вот-вот освободится, положил на рядом стоящую полку свой шлем и мешок и сел на указанное место.

Осматривая помещение, я вздрогнул, когда из кухонного уголка вдруг появились летящие к нам предметы. Но сразу успокоился, разглядев, что это были тарелки с какими-то местными фруктами, нарезки из мяса и, видимо, сыра. А также летящие к нам стеклянные бокалы и оригинальный сосуд, в котором я опознал чайник. Профессор всё так же увлечённо возился с картиной, а посуда, казалось, по волшебству занимала места на столике.

«Я знаю, что вы проголодались, – услышал я его голос. – Так что не стесняйтесь, ешьте всё, что захотите, а мне уже немного осталось доделать».

Я не стал стесняться, тем более действительно есть очень хотелось, и стал уплетать всё подряд, запивая ароматным травяным чуть сладковатым настоем. Насытившись, я с удовольствием откинулся на мягком кресле, наслаждаясь комфортом и домашним уютом.

«Значит, вы говорите, Брис Бюжо жив и нашёл себя в новом деле?» – услышал я голос хозяина дома. Он оторвался от своего занятия, и наконец я встретился с ним лицом к лицу. Совершенно безволосое, почти без морщин и без каких-либо выщерблин лицо можно было дать мужчине в возрасте около сорока лет. Лишь пенсне на его носу придавало взрослости и добродушной старомодности.

«Извините, что я забыл представиться. – На его лице появилась улыбка. – Все меня зовут отец Адэхи. Я один из пяти старейшин в нашем посёлке. Можно считать меня местным руководителем».

– Стас Радыгин, мир Земля.

«Да, мне уже рассказали историю вашего появления в нашем мире».

– Кстати, отец Адэхи, а как называется ваш мир?

«Мы зовём его Лута. Если перевести его на ваш язык, то это будет примерно как красный. Но сразу хочу поправиться, что это не от цвета нашей кожи. Понятие довольно шире – это ясный, чистый, открытый».

Ага, подумал я. Как у нас на Руси – красно солнышко или красна девица, то есть ясное, яркое, чистое и красивое.

«Верно, – одобрил мои мысли Адэхи. – Но вернёмся к нашему общему знакомому. Мне сказали, он сменил имя на отца Амбруаза?»

– Да, это так, – кивнул я. – Он сейчас живёт в мире Луки и занимается святым делом.

«Простите, Станислав, но мне не совсем понятен термин „святое дело“».

– Как бы вам объяснить, отец Адэхи? У вас в мире есть религия? Вы верите в существование высших сил, которые управляют вами? У вас имеется система взглядов, обусловленная верой в сверхъестественное, включающая в себя свод моральных норм и типов поведения, обрядов, культовых действий и объединение людей в организации (церковь, умма, сангха, религиозная община)?

«Я понял, о чём вы рассказываете. Мне приходилось бывать в других мирах и встречать людей, верящих в своего Бога».

– Ну вот! – обрадовался я. – Отец Амбруаз и стал таким священником, который проповедует о Боге, но не как о каком-то мифическом существе, которое живёт на небесах, а о том, которого нужно искать в себе. И только от нас самих зависит, как мы проживём свою жизнь. Он объясняет своим прихожанам, что мы социальные существа и нуждаемся в других людях и в том, чтобы они были позитивно настроены к нам самим. Если у нас хватит мужества признать свои ошибки и начать жить не только для себя, но и для других людей, мы сможем построить мир, в котором не будет насилия. Мы будем наслаждаться тем, что делаем, и вкушать те плоды, которыми одаривает нас жизнь.

«Значит, для него не прошли впустую наши с ним беседы, – улыбнулся хозяин дома. – У нас нет такой религии, как в других мирах. Мы точно знаем, что на небесах, кроме бескрайнего космоса, не висит над нами высший разум. Зачем искать утешения в обрядах к мифическому Богу, когда сама планета и есть высшее существо. Прислушивайся к её подсказкам, живи с ней в гармонии, и ты будешь счастлив. Я вижу, что и вас другие планеты одарили внутренней силой. Вижу большой потенциал ваших возможностей, которые могут принести пользу вам и вашему окружению. И верю, не просто так вас занесло в случайный портал. В мире нет случайностей, всё предопределено».

Отец Адэхи заставил всю посуду улететь обратно на кухню, а взамен к нам прилетели небольшие керамические рюмки и прозрачный сосуд, похожий на лабораторную колбу с темноватой жидкостью. Он не стал мысленно управлять вещами, а сам своими руками разлил напиток по ёмкостям.

«Попробуйте этот отвар, – предложил он мне. – Это не алкоголь, а настойка на местном корне, который растёт в саванне. И который вы с нашими селянами привезли на лодке. Его необходимо употреблять небольшими глоточками. Этот настой мало того что полезен для человеческого организма, но и стимулирует работу всех органов. А для ясности головы это вообще незаменимая вещь».

Я взял рюмку и сделал небольшой глоток. Вкус был странным, чуть сладким и в то же время с горчинкой. Он не обжигал, а походил на травяной сироп. Хозяин дома также наслаждался напитком, но это не мешало ему мысленно со мной общаться.

«И вы попали как раз вовремя к нам на Луту. Я так понимаю, Брис рассказывал вам о нашем празднике – посещение места силы?»

Я кивнул.

«Так вот, завтра мы отправляем к озеру очередной караван. Теперь нам не нужен гужевой транспорт, и до этого места можно добраться в течение одного дня. И я рекомендовал бы вам посетить это энергетическое место».

– Скажите, отец Адэхи, а вам удалось расшифровать карту с двенадцатью местами силы? Нам Брис показывал её, и хотя он полностью её не расшифровал, но уже во время путешествий по другим мирам ему удалось посетить несколько святых мест.

«Он и карту сохранил? Похвально! Но о ней могу ответить вам: да, я расшифровал символы, но опять же не могу точно сказать, какие это миры и как они сейчас называются. Там даются общие понятия о том, где находятся и как найти эти энергетические места, а названия миров не совпадают с настоящими».

– Отец Адэхи, а вы не могли бы мне дать расшифровку этих символов?

«Не только могу, но и обязательно дам, иначе зачем я предложил вам попробовать этот напиток? – Хозяин дома допил свою порцию и поставил рюмку на стол. – Просто дать описание на бумаге я мог бы, но опять же не вашими привычными символами, а это создавало бы очередную проблему. Но я могу закрепить эти знания в вашем разуме. Вам ничего не нужно делать, можете просто закрыть глаза и расслабиться».

Я поудобнее устроился в кресле и прикрыл глаза. Мои мысли судорожно стали прыгать. А как это будет? А какие это ощущения? А не опасно ли… Как вдруг услышал совет отца Адэхи:

«Успокойтесь. Не нужно бояться. Лучше представьте себе реку или море. Следите за водой и постарайтесь отрешиться от суеты».

Я так и сделал. Представил себе морское побережье, как волна с тихим шелестом набегает на прибрежный песок, легонько пенится и впитывается в мокрый берег. Мой разум успокоился, а волны всё набегали и набегали…

«Всё! – услышал я через некоторое время. – А теперь попробуйте перевести вот этот текст».

Перед моими глазами появился отрывок из виденной мной ранее карты.

– «В этом мире далеко на западе, – стал читать я, – в диком и суровом краю раскинуло свои воды необычное, совершенно круглое озеро, внутри которого переплетаются энергетические потоки сил планеты. В его глубинах нет ни рыб, ни водорослей, но его вода способна открыть неизвестные стороны вашего сознания. Там рядом живут люди с красным цветом кожи, а морской залив идеальной формы полумесяца служит ориентиром для путешественников. Раз в год, когда вода в морском заливе становится идеально бирюзового цвета и в него приплывают миллионы маленьких существ, которые затевают в этой воде танец жизни, озеро отдаёт свою силу всем, кто в него зайдёт».

«Верно! – улыбнулся Адэхи. – Это написано о нашем мире. И послезавтра наступает время, когда в залив вернутся миллионы микроорганизмов, дающих воде бирюзовый цвет. Я подозреваю, и им перепадает кусочек энергии планеты. Ведь озеро от залива расположено не так далеко».

– Круто! – восхитился я. – Вот так все знания получать бы!

«Не всегда это хорошо, – остудил мой восторг Адэхи. – Даже наш мозг необходимо постоянно тренировать, заставлять его размышлять, решать логические задачи, иначе человек тупеет».

– Да, вы правы, – кивнул я. – У нас на Земле, например, есть такая игра, называется шахматы. Это логическая и стратегическая игра, заставляющая человека думать, прогнозировать и решать поставленные задачи. Она сочетает в себе как искусство в составлении шахматных композиций, так и науку, и спорт. В неё можно играть, как одному или вдвоём, так и группой игроков. – Я мысленно представил себе шахматную доску с расставленными на ней фигурами.

«Я знаком с этой игрой, у нас тоже есть нечто подобное», – услышал я в ответ, и из ширмы, отгораживающей спальное место, появился летящий к нам куб, сделанный из трубочек диаметром в мизинец. Каждая сторона куба была размером примерно в полметра. Куб опустился к нам на стол, и вдруг внутреннюю его часть переплели световые линии. Они разбили каждый плоский квадрат на шестнадцать более мелких квадратиков, а сколько их появилось в пространстве самого куба, я и не смог сосчитать. Кроме угловых граней из каждого пересечения выходил световой луч определённого спектра. Всего таких лучей с каждой стороны квадрата я насчитал двадцать один.

«Здесь используются семь цветов, – стал пояснять Адэхи. – Как в радуге. Они повторяются по три раза с каждой стороны куба. Можно играть также или одному, или вдвоём, но лучше втроём или вшестером».

Нижний квадрат занимали разные геометрические фигурки в количестве двадцати одной штуки, все они были парными. А по центру располагался шарик.

«Это что-то вроде вашего короля, – указал мне на него хозяин дома. – Задача – победить соперника и захватить его короля. Ваш противник может располагать свои фигуры на любой стороне из других квадратов. – Он разместил дубли фигурок на противоположной стороне куба. – Здесь бой идёт уже в трёх измерениях. Раньше мы использовали разноцветные нити с узелками в местах пересечения. И руками передвигали фигурки. У каждой из них также есть определённые ходы и возможности, но, в отличие от ваших шахмат, мы можем как нападать, так и отступать. Причём в местах смешивания спектра можно переходить на другой цвет линий. Например, смешивая красный и жёлтый цвета, получают зелёный. В зависимости от цвета меняется и стратегия. – Адэхи стал мысленно быстро передвигать фигурки по световым лучам. Я ещё не понимал смысла, но возникающая чехарда мелькающих фигур завораживала своей трёхмерностью. – У нас с вами не получится поиграть в неё, так как вы ещё не можете мысленно управлять фигурами, а старые версии куба с нитями мы давно не используем. Хотя я, наблюдая за вашим разумом, вижу, что вы можете освоить мысленное управление предметами. У вас для этого есть всё необходимое. Но почему-то вы не тренируете свой мозг в этом направлении».

Вот эта мысль меня очень удивила. Я уже привык, что у меня появилось второе зрение, позволяющее видеть силовые линии излучений и энергий. А также способность управлять электроприборами, создавая небольшие энергетические мосты. Я чувствовал собеседника, мог делиться с окружающими своей радостью или горечью. Я мог найти любого известного мне человека, мысленно представив виденный когда-то мной облик. И это было тем точнее, чем ближе я находился к нему. Мог снимать болевые ощущения и лечить болезни по ауре тела. С помощью энергии из источников мира Санктум я мог создавать своё собственное силовое поле, которое блокировало действие всех известных нам артефактов из Заброшенного мира. Но вот передвигать предметы мне пока было недоступно.

– Я бы с удовольствием научился подобному трюку, – развёл я руками, – но просто не владею основами, как это сделать.

«Я покажу вам, – услышал я в ответ. – Минуточку, мне нужно исследовать вашу память. Не волнуйтесь, я не влезу в ваши мысли, а просто… Ага! Вот, вижу! Это будет проще, чем я думал. Вам, оказывается, уже знаком приём под названием „Зеркало“?»

Я вспомнил, что Нийя меня научила именно с помощью этого несложного приёма создавать свой фантомный образ и лечить по копии ауры своё тело.

«Сейчас вам необходимо создать фантом ауры, и я на нём покажу, что необходимо активировать и как», – продолжил свою мысль Адэхи.

Привычным усилием я сотворил перед собой свою сияющую копию.

«Вот смотрите, – стал показывать мне на ауру отец Адэхи. – Вот этот спектр отвечает за вашу возможность создавать энергетические связи, а если вы сдвинете спектр этого участка в более тёмную область…»

Я опять представил себе программу «Фотошоп», когда в нём работал. Создав шкалу спектра, я будто мышкой нажал на выбранный участок и сдвинул весь спектр в более тёмную сторону.

«Стоп. Отлично, – раздалось в моей голове. – А теперь замените показанный мной спектр ауры на получившийся более тёмный».

Я опять, как инструментом «Пипетка», скопировал спектр в созданной шкале и вставил его в свою ауру.

«Очень хорошо, запоминаем рисунок. А теперь обратите свой взор на… хотя бы эту рюмку. – Хозяин дома показал на мой сосуд. – Раньше вы использовали энергетические мостики для создания контакта. Так и здесь вам необходимо создать энергию, только не между контактами, а между координатами в пространстве. Тяните свой мостик, приложив его к этой рюмке».

Я мысленно потянул энергию и очень удивился, когда не появилось сияния линии связки, а рюмка поднялась в воздух именно туда, куда я тянул. По привычке я создал короткий мостик, и рюмка зависла над столом на высоте примерно пяти сантиметров.

«Смелее!» – подбодрил меня старец.

Я начал тянуть поле, как растягивают жевательную резинку, и рюмка, как привязанная, следовала по моему пути. А отец Адэхи меня учил:

«Если вы резко оборвёте связку, предмет рухнет под силой тяжести. Чтобы его опустить безопасно туда, куда вы хотите, просто протяните энергетический мостик к этим координатам».

Я мысленно протянул связку на пол от себя примерно на два метра, и рюмка переместилась на указанное место. Я оборвал связку – посуда осталась на полу. Я опять приложил силу к рюмке и заставил вернуться на стол, но не учёл, что проложил прямую линию к полёту. Рюмка взлетела с пола и снизу разбилась о столешницу.

«Стандартная детская ошибка, – рассмеялся Адэхи. – Не всегда прямая линия – лучший путь! И так же не тяните резко ваши связки. Пока у вас мало практики, лучше всё делать медленно».

– Извините за разбитую посуду, – покраснел я.

«Это пройдёт. Чем больше будете практиковаться, тем лучше получится ориентироваться в трёхмерном пространстве. Попробуйте ещё раз с другим предметом».

Я посмотрел вокруг и решил попробовать поэкспериментировать со своим шлемом, думая, что, если и ударю его обо что-то, он не разобьётся. Но шлем даже не шелохнулся. Я удивлённо посмотрел на хозяина дома.

«Вы как младенец, который смог взять первую игрушку и вдруг захотел поднять сумку отца, которая ему пока не по силам. Тренируйтесь с более мелкими формами», – посоветовал он.

Я осмотрелся заново и заметил стило, которым Адэхи что-то делал с картиной, когда я вошёл. Протянул к нему мостик и заставил предмет подняться в воздух. Повесив его перед собой на уровне лица, я стал мысленно крутить стило вокруг своей оси, и предмет стал вращаться в горизонтальной плоскости. Обрадовавшись, я сменил вектор силы, и стило закрутилось уже вертикально. Не останавливая вектор вращения, я приложил ещё один вектор тяги под углом в девяносто градусов, и вращающийся предмет превратился в сверкающую сферу.

«Очень хорошо!» – похвалил старец.

А я, представив себя центром вселенной, заставил стило ещё и летать вокруг меня.

«А теперь попробуйте поднять одновременно и вторую рюмку», – предложил Адэхи.

Я отвлёкся на посуду, и стило вдруг упало на пол.

«Вот! – назидательно поднял палец Адэхи. – Вы оборвали связку с одним предметом, резко переключившись на второй. Но это простительно, вам просто нужно больше тренироваться. Давайте сделаем так. Вы сегодня останетесь на ночь у меня дома, чтобы завтра с утра поехать с нами к озеру. Но чтобы вы не переломали мне всю мебель, я предлагаю вам выйти на улицу и потренироваться с камешками в стороне от хижины».

От открывшихся у меня новых способностей я так обрадовался, что счастливо кивнул, мечтая поскорее выйти наружу и поэкспериментировать с левитацией предметов.

До позднего вечера я сидел на берегу у пирса и тренировался с новым умением. У меня получалось уже держать в воздухе пять камней одновременно и пока по скромным траекториям, но вполне уверенно перемещать их по заданному маршруту. В конце концов я вернулся в дом к гостеприимному хозяину с приглянувшимися мне камешками, поужинал и лёг спать, но, когда проснулся утром, заметил, что они вращаются надо мной в воздухе по разным траекториям. Оказалось, что я даже во сне не прекращал ими управлять. Причём мне помогло моё новое чувство, когда я точно мог сказать, где, например, сидит кто-то из моих друзей. Я, уже даже не глядя на предмет, мог его почувствовать и заставить прилететь ко мне по воздуху.

Пока я научился управлять небольшими по размеру вещами, но это же только пока!

Позавтракав, мы с Адэхи вышли из дома и направились к центру посёлка. Я не стал брать свой драный мешок, взяв только шлем. У старца в руках был среднего размера ранец. Его походная одежда отличалась от домашней только более плотным материалом. На огромной площади уже собирался народ с детьми, и всех нас ожидали три необычных экипажа. Обтекаемые овальные формы выдавали в них скоростные средства передвижения. Размером они соответствовали земным автобусам. Через прозрачные окна я увидел множество посадочных мест. Я опять подумал, что корпуса сделаны из дерева. Подойдя ближе, я прикоснулся к обшивке транспорта. Она была очень гладкой и по структуре, действительно, напоминала древесину, покрытую лаком, но что-то меня смутило.

– Отец Адэхи, – обратился я к старейшине, – из чего сделан корпус вашей машины?

«Это смола местных деревьев, – объяснил он. – Чтобы не вырубать леса, мы собираем эту смолу и делаем из неё всё, что нам необходимо. Лодки, транспорт, мебель. В сочетании с разными добавками она может быть твёрдой как камень или мягкой как пух. Например, колёса сделаны из разных структур этой смолы. Втулки, спицы и обод – из твёрдых материалов, а покрышка – уже из мягкой смолы, что не мешает быть ей довольно прочной. Механический привод передаёт вращающий момент на колёса с помощью мысленной силы. Поэтому нам не нужны „грязные“ источники энергии, как в других мирах. Мы используем от них только концепции строения подвески для комфортного передвижения. Да и в жизни мы используем новинки индустрии других миров, но только как идеи, всё изготовляем и адаптируем к местным условиям уже сами. Поэтому всё, что вы видели у меня дома, изготовлено местными мастерами, но представления о зонировании пространства, мягкой мебели, бытовых удобств взяты нами у других. Мы продаём нашу уникальную смолу как полуфабрикат, взамен получая необходимые нам предметы в быту и знания. А вот наши движители могут использоваться только нами или теми мирами, где, как и у нас, умеют мысленно управлять предметами. Но пока нам не попадались такие миры».

– То есть даже мне доступно управление вашим транспортом? – переспросил я Адэхи.

«Не сразу, а когда достигнете определённого уровня».

Он с помощью своих способностей открыл дверь и предложил мне занять любое пассажирское место. Сев у окна, я удивился комфортному сиденью. Оно обхватывало тело с боков, не давая ему болтаться при движении. А осматривая его со всех сторон, я заметил рычажок, который управлял наклоном спинки кресла.

«Класс! – подумал я. – Можно и поваляться в дороге. Интересно, а сколько времени займёт поездка?»

«К вечеру прибудем на место», – услышал я в ответ.

«Блин… надо было бы в дорогу взять чего-нибудь перекусить», – подумал я.

И снова получил ответ:

«Не волнуйтесь, я взял всё необходимое. А на месте будет уже общий стол».

Вот хорошее подспорье эта мыслеречь. Ты только подумал, а тебе уже отвечают. Но и минусы есть… Не привыкли мы ещё открыто думать и не держать камень за пазухой. Может, мне неприятен какой-либо человек, но сказать впрямую ему об этом не позволяет воспитание, а он услышит мои мысли и может обидеться.

«Вы всегда можете закрыть свой разум от общения, – опять услышал я голос Адэхи. – Вот вы, например, не слышите же меня, когда я размышляю на разные темы?»

«Нет, конечно», – уже мысленно включился я в беседу. «А ваши мысли, как у ребёнка, открыты всем присутствующим».

«То есть, – удивился я, – всё, что я спрашивал, слышали все?»

«Да. Чтобы вас слышал именно определённый человек, необходимо создать в голове его образ. Тогда разговор будет происходить только между вами. А когда вы спрашиваете так… в пустоту, вас слышат все».

Я попытался воссоздать в своих мыслях облик отца Адэхи и спросил:

«А сейчас меня кто слышит?»

«Сейчас только я».

«Хорошо, это я понял. А как закрыть свои мысли, если я хочу порассуждать наедине с собой?»

«Нужно создать ментальную блокаду».

«Это как?»

«Есть простейший приём, ему мы учим с детства. У вас бывало такое состояние, когда в голове крутится и крутится какая-то мысль или диалог?»

«Да, частенько такое случается».

«Так вот. Необходимо освоить простые действия. Попытайтесь одним ухом услышать, что звучит, например, в вашем медиацентре, а другим слушать, о чём говорят на улице соседи. При попытке одновременно услышать звуки из двух разных источников направлений мозг зависает. Первое время эта тишина будет длиться недолго, около минуты. Но с практикой такое состояние станет более продолжительным. Как только вы усвоите этот нехитрый приём, то во время своих размышлений как бы ставите мысленный блок для всех остальных и спокойно можете размышлять на любые темы. Кстати, эта техника подходит и обычным людям. Когда человека что-то огорчило, то он постоянно крутит в своей голове моменты переживаний, думает, как нужно поступить или как не нужно. Умом он понимает, что необходимо переключиться, но совершает ошибку, когда переключается из состояния мыслей о плохом в состояние дум о чём-то другом. И опять в его голове начинается очередная карусель, ночью плохо спит и тому подобное. А ему необходима блокада, перейти в состояние вообще без мыслей. В других мирах это называют медитацией. И именно в этом состоянии человек может подключаться к информационному полю планеты и получать необходимую ему информацию. Вот так мы впервые и получили ответ на устройство наших мыследвигателей. Главное, верно сформулировать свой вопрос».

Вот как всё просто! – осенило меня. Ведь я сам сколько раз наблюдал, как Нийя, или травница Бажена из мира Гедер, или знахарка Магда из Санктума входили в медитацию и получали необходимую им информацию. А оказывается, для этого нужно просто «зависнуть в своих мыслях». Так сказать, поставить ментальную блокаду. И тогда разум ищет новый источник информации, открывая закрытые доселе порты, и им оказывается информационное поле планеты, то есть опять же энергия.

Офигеть! Как всё просто и в то же время необычайно интересно! Это я удачно попал в этот мир, радостно думал я и тут же стал экспериментировать со слухом, пытаясь добиться состояния медитации.

В это время жители расселись по посадочным местам. За рулём транспорта примостился один из водителей, и наши «автобусы» совершенно бесшумно тронулись с места. Только скрежет гравия да чуть слышный ветерок выдавали наше движение. Машины выехали с территории посёлка и, набрав приличную скорость, помчались по грунтовой, хорошо накатанной дороге. Амортизация была великолепной, я чуть покачивался в уютном кресле, рассматривая по сторонам новый мир.

Более часа мы передвигались по лесу. Хвойных деревьев я не видел, в основном здесь росли широколиственные породы деревьев. Но на большой скорости мне трудно было рассмотреть это многообразие. А после наши «автобусы» выехали в саванну, и скорость значительно увеличилась. Редкие кустарники и небольшие лесные участки сменялись огромными степными массивами. Монотонность пейзажа навевала дремотное состояние, и я, опустив спинку сиденья, провалился в сон.

Проснулся, когда услышал в своей голове голос отца Адэхи, приглашающего меня перекусить. Он достал из своего ранца нехитрую закуску из бутербродов и термос с травяным настоем. Мы поели, и я вновь заснул…

К озеру мы подъехали в сумерках. На просторной поляне уже стояли похожие экипажи из других селений. Люди, поставив небольшие палатки, устраивались в них с детьми. Рядом стояла полевая кухня, похожая на нашу земную военного образца, и большой навес, под которым разместили несколько длинных столов со скамьями. Мы с удовольствием перекусили горячим супом и местной кашей, а потом, налив в кружки ароматного чая, устроились на берегу озера, дожидаясь полуночи. Что меня поразило, так это полное отсутствие людского шума и гама. Все в полной тишине совершали свои дела, и даже маленькие дети не визжали и не носились по окрестностям. Да… Другой мир, другое воспитание.

«Скажите, отецАдэхи, – мысленно попросил я. – А вы каждый год приезжаете на это священное место?»

«Практически да, – прихлёбывая горячий чай, ответил он. – Просто я иногда подолгу путешествую по другим мирам, получая новые знания и заводя полезные связи».

«А как часто это место необходимо посещать?»

«Достаточно всего одного раза, чтобы приобрести новые возможности».

«А вы зачем приезжаете сюда?»

«Я просто радуюсь, когда слышу голоса своих соплеменников, впервые посетивших это место, и наслаждаюсь их восторгом. Чтобы вам было понятно, это как игра знаменитого и одарённого актёра, который даже один и тот же спектакль играет совершенно по-разному. Этими эмоциями не устаёшь наслаждаться».

«А у вас есть свои театры?»

«Таких, к каким привыкли вы, нет. Как правило, мы не проявляем свои эмоции, но у нас есть одарённые личности, которые могут устраивать мысленные перформансы. Это похоже на ваше кино, только его смотрят не на экране, а в своей голове».

«Это я могу понять. – Допив чай, я поставил кружку на землю. – Но если человек создал пусть мысленный, но шедевр, вы, получается, можете его только один раз и увидеть? А если захочется ещё раз его посмотреть? Или показать другим соплеменникам, тогда как быть?»

«На этот случай, – улыбнулся Адэхи, – у нас есть мыслетрансляторы». Он потянулся к своему ранцу и достал из него… уже виденный мной раньше предмет. Это был стеклянный додекаэдр из Заброшенного мира.

«Как он к вам попал? – изумился я. – Я видел такие артефакты в другом мире. Если их прислонить к вискам, то можно увидеть картины другого мира».

«Не только, – поправил меня Адэхи. – Это устройство позволяет записывать ваши мысли, ваши образы или памятные моменты. Мы научились их делать самостоятельно, получив информацию как раз из информационного поля планеты. И на таких носителях сохраняем собственное творчество или знания».

«Так это не только развлечение, но и своеобразный носитель полезной информации!» – осенило меня.

«Да, – кивнул старец, убирая додекаэдр в ранец. – Я нашёл в вашем разуме похожее определение – это жёсткий диск, флешка. Я не знаю, что означают эти слова, но смысл, что это устройства для сохранения информации, понимаю. Структура этого кристалла многослойная, и в каждом слое может храниться определённая информация, которой любой человек сможет воспользоваться. Но… – перебил он готовую сорваться у меня мысль, – если владельцу необходимо закрыть доступ к определённым данным, то он ставит на это свой пароль. Причём взломать его практически невозможно. Это не просто набор букв и знаков. Это целая гамма чувств и образов, которую нельзя повторить, пока тебе её не передаст сам владелец».

«А не случится так, что человек придумал новое полезное для всех устройство, но по какой-то причине не стал сразу его обнародовать, а данные закрыл паролем? – задал я очередной вопрос. – И вдруг случилось несчастье с ним, он погиб. Тогда, получается, его знания так и пропадут, если он никому не передал права доступа?»

«Может и так произойти, – согласился Адэхи. – Но пароль можно ставить и на определённое время, например на пятьдесят лет или на периодическое подтверждение его. Если, скажем, через год владелец не подтвердил действие пароля, он разблокируется. Вариантов много. Но если владелец не хочет, чтобы после его смерти данные получили широкий доступ, то взломать их не получится».

Удобная штука, подумал я. Вот у нас дети сейчас стали очень умными и владеют компьютерами лучше своих родителей. Скачал папа порнофильм, так он в девяноста девяти процентах случаев и не знает, что его можно закрыть паролем. Но даже закрыв, нет шанса, что ребёнок его не взломает. А тут поставил мыслеформу – и всё! Хрен кто без тебя откроет файл… Интересно, а Селена может взламывать такие банки данных? Земные ей раз плюнуть, а мысленные?

Мои мысли переключились на родных. Опять я стал переживать, как они там, что думают? Надеюсь, сообразили, что я не погиб, а попал в другой мир. Вот не дай бог жена решит самостоятельно отправиться на мои поиски. Селена тут ей не помощница, может, только в роли водителя «Странника» выступить. Багира… Хм… На Алахаре она меня нашла за тысячу километров, но через кучу других миров, я не уверен, способна ли она на это. Моя Алёнушка догадается пойти к друзьям и попросить помощи в поиске, но опять же нет никаких данных, куда я провалился и где меня разыскивать. Тем более они-то должны догадаться, что я не стану сидеть на месте и буду искать подходящие порталы для возвращения. Я понимаю, что для них просто сидеть и ждать – не вариант, но и бросаться сломя голову в неизвестное тоже не выход.

Так, размышляя о своих планах и судьбе близких мне людей, я не заметил, что наступила ночь и люди стали собираться к воде. Кто-то раздевался полностью, кто-то стоял в длинных белых рубахах. Я стянул с себя комбинезон, оставшись в трусах, и, дождавшись сигнала, мы все вошли по шею в кристально прозрачную прохладную воду. Все стояли не шелохнувшись, а я вдруг стал замерзать.

«Да ёшкин кот! Так и простыть можно, – подумал я. – Они-то, может, закалённые, а я согревающее кольцо оставил в кармане комбинезона. Пойти, что ли, сходить за ним?»

Я уже собирался возвращаться, как вдруг по моему телу снизу вверх прошла горячая волна.

Класс! – обрадовался я.

А волны стали подниматься снизу одна за другой.

«Как в джакузи!» – восхитился я, наслаждаясь согревающим и массирующим эффектом.

Я стоял и наслаждался негой и релаксом. Мысли, тревоги и заботы покинули мою голову. И стоял в воде до тех пор, пока волны не стали затихать. Они всё реже и реже поднимались из глубин, но тело не замерзало. Казалось, меня греет какая-то внутренняя энергия.

Как только вибрации полностью прекратились, я заметил, что все стали выходить из воды. Лица людей сияли восторгом и какой-то одухотворённостью. Я не видел своей физиономии, но подозревал, что у меня на лице написано такое же блаженство.

Выйдя на берег, я сел на землю рядом с одеждой, в блаженстве от чистоты и покоя, не замечая никого. Только когда робкими лучами забрезжил рассвет, я надел свой комбинезон и стал искать отца Адэхи.

Он сидел под навесом, наслаждаясь свежим горячим чаем. Увидев меня, показал на место рядом с ним, а в голове я услышал:

«Поздравляю вас, Станислав. Вы сегодня стали другим человеком. Я ещё не знаю, в чём это проявится, но на подсознательном уровне ощущаю в вас новую, ранее не изведанную мной энергию».

«Спасибо, отец Адэхи. Я тоже чувствую себя, будто сбросил груз прожитых лет, и тело стало необыкновенно лёгким и… сильным».

«Тогда ещё один груз я помогу вам сбросить, – наливая мне в бокал чай, сказал старец. – Вы же хотите вернуться домой?»

Я кивнул.

«Так вот, – продолжил он. – Вам незачем возвращаться в наш посёлок. Надеюсь, в вашем мешке не осталось ничего ценного?»

«Нет».

«Хорошо. Тогда вам нужно отправиться вон с тем транспортом, – показал старец на отдельно стоящий „автобус“. – Он идёт в направлении к необходимому вам проходу. Я отправил сообщение своему знакомому, он встретит вас на конечной станции и поможет добраться к порталу мира Прокон. Следующий мир очень развит технически, но там очень много всяких ограничений… Впрочем, сами всё узнаете. Я понимаю, у вас нет средств оплаты необходимых транспортных услуг в том мире, но я вам дам адрес торговца, который сможет снабдить вас необходимой суммой. – Старец открыл свой ранец, достал из него один из бумажных свёртков, которые мы разгружали с лодки, и протянул его мне. – В том мире редко встретишь бескорыстных людей, и мой знакомый торговец к ним явно не относится. Но эти корешки имеют там определённый спрос, и он у вас их купит. – Отец Адэхи достал из ранца и протянул мне холщовый рюкзак. – В него положите корешки и ваш шлем. Хотя внешний вид у вас непривычный для обитателей того мира, но в шлеме он будет пугающим. Костюм ваш напоминает одежду представителей местной полиции. Выход из того портала находится недалеко от оживлённой трассы. До города Марза вы сможете добраться автостопом совершенно бесплатно. В нём найдёте магазин торговца Закра по адресу: Север 89375, корпус Н. Карту города можно посмотреть в стационарных консультационных пунктах. Они имеют голосовое управление, и в их памяти есть межмировой язык. Пункты разбросаны по всем улицам и напоминают цилиндры. – Старец мысленно сбросил мне картинку: – Вот такие. Это тоже всё бесплатно, типа ваших справочных. Продавайте Закру корни не ниже двухсот пятидесяти кретов. Крет – местная валюта. Думаю, вам хватит этой суммы для путешествия до следующего портала, тем более вы чувствуете, куда вам необходимо попасть. А дальше уже вы сами».

Я пожал руку старцу и поблагодарил за помощь.

«Да, вот ещё. – Отец Адэхи вытащил из ранца упаковку с бутербродами. – Это вам на завтра, перекусите. И вот это… – Он достал бутылку с кока-колой. – Она у вас последняя оставалась, так что я решил прихватить этот странный напиток».

Я усмехнулся, но с благодарностью убрал всё в рюкзак, прокомментировав:

«Это не самый полезный в моём мире напиток, но для утоления жажды подойдёт. Да, и ещё, уважаемый отец Адэхи. Если вам удастся посетить мир Алахар, то я приглашаю вас в гости. Вот мой адрес». Я продиктовал данные и мысленно показал свой дом.

Старец благодарно кивнул и пожелал мне хорошего пути.

Закинув рюкзак на плечи, я пошёл в указанный мне транспорт.

Всю дорогу я спал сладким сном младенца. Не знаю, озеро так подействовало на меня или комфортная поездка. Но разбудил меня водитель, мысленно объясняя, что мы прибыли к месту назначения и меня ожидает человек.

Знакомый отца Адэхи был гораздо моложе его, с пышной копной чёрных волос на голове, одет в просторные, как у чукчей, но более тонкие одежды. Распущенные волосы с повязкой на голове делали его лицо похожим на югославского актёра Гойко Митича, прославившегося в СССР в образе лихого индейца Чингачгука. А я подумал: хм… красная кожа, а не выходцы ли местные жители с нашей Земли или, может, наоборот, их предки когда-то давно попали через случайный портал к нам на Землю?

«Здравствуйте, Станислав, меня зовут Кичи», – услышал я его приветственную мысль.

Сотворив в голове его образ, я ответил:

«Доброе утро, Кичи».

Мужчина улыбнулся и похвалил меня:

«Вы быстро учитесь, а то отец Адэхи сообщил мне, что в общении вы подобны младенцу».

«Я стараюсь…»

«Похвально. Идёмте за мной. Экипаж ждёт. До портала путь займёт примерно… – он посмотрел мне в глаза, – около часа по вашему времяисчислению».

Машина Кичи стояла в стороне от площади и внешне походила на автобусы, но по размеру соответствовала нашим земным автомобилям. А когда мы подошли ближе, я заметил, что у неё три двери. Две для пассажиров и задняя для багажа. В салоне стояли только два кресла, позади которых я увидел несколько ящиков и больших свёртков.

«Мне необходимо доставить этот груз в соседний посёлок, – объяснил Кичи. – Так что я довезу вас до портала, а там вы пешком его пройдёте. Я так понимаю, вы их чувствуете?»

«Да, индикатор мне не нужен».

«Хорошо, – кивнул мужчина. – Садитесь на место пассажира».

Он уселся за руль. Машина плавно тронулась и, набрав скорость, устремилась в сторону степи.

За всю дорогу Кичи не интересовался мной, а я не лез с расспросами к нему. Закрыв свой мозг от прослушивания, я думал о том, что меня может ожидать в новом мире и сколько ещё миров мне необходимо пройти, чтобы вернуться домой.

Внутренний компас подсказывал, что мы находимся близко от портала, и тут машина остановилась, и водитель указал мне направление:

«Портал там».

Я поблагодарил его и, забрав свои вещи, пешком отправился к проходу. Заметив привычную радугу, я прибавил ходу и через пятнадцать минут вышел уже в другом мире…

Только что я был в степной местности и вдруг оказался в горах. Как обычно глубоко вздохнув, я слегка закашлял. Воздух был прохладным, но очень сухим и со странным, чуть горьковатым привкусом. Я не мог понять – это пыль, гарь или что-то другое. С высоты просматривался совершенно незнакомый мир. Внизу, примерно в пяти километрах от скал, виднелась оживлённая трасса, по которой сновали непривычного вида автомобили. За дорогой простиралась почти до горизонта холмистая местность, покрытая редкими кустарниками.

Большое скалистое плато, постепенно снижаясь, вывело меня к дороге.

«Странный асфальт, – подумал я, глядя на покрытие. – Какой-то толстый и совершенно ровный. Разметка похожа на земную, но ярко-жёлтого цвета. Движение правостороннее…»

Поэтому, улучив момент, я перебежал на другую сторону дорожного полотна и стал голосовать, надеясь, что меня подберёт попутный транспорт.

Машины были странные. Зализанные и низкие, они не оставляли за собой выхлопа отработанных газов и пролетали мимо меня почти бесшумно. Я сразу не обратил внимания, но потом очень удивился. У машин не было колёс! Они висели над полотном дороги примерно на высоте двадцати сантиметров и пролетали мимо меня на огромной скорости!

«Хм… Наверное, они на воздушной подушке или та же антигравитация», – подумал я.

Только когда с лёгким свистом мимо меня пролетал очередной аппарат, струи воздуха отталкивали меня с обочины.

Я минут тридцать махал рукой, но ни одна машина так и не остановилась.

«Ну, суки, вы, видимо, и здесь зажрались», – подумал я и решил принять более активные меры. Вспомнив, что старец мне рассказывал о моём облике, который напоминает здешних представителей власти, я достал из рюкзака шлем, надел его, опустил забрало и встал на дороге, выставив свою правую ладонь в жесте «стоп». Летящий мне навстречу очередной автомобиль более крупного размера, чем все предыдущие, стал сбавлять скорость и прижиматься к обочине.

Я не торопясь подошёл к его правому борту. Дверца овальной формы с лёгким шипением поднялась вверх, и я увидел водителя, одетого в странного покроя куртку, состоящую из вертикальных чёрно-белых полос. Лицо у него было типично европейским, с коротким ёжиком волос. Он изумлённо обратился ко мне на неизвестном языке.

– Я не понимаю вас, – произнёс я на межмировом.

– Мистер, что вы здесь делаете? – спросил меня водитель также на межмировом языке.

– Выполнял спецпоручение правительства в другом мире и вышел здесь из портала, – отчеканил я. – По стечению обстоятельств у меня нет связи, а меня ждут на выходе у другого портала, поэтому мне срочно необходимо попасть в город Марза.

– Да-да, – затараторил водитель, – конечно, садитесь, я вас подвезу.

Закинув рюкзак в салон, я забрался по встроенным в корпус ступенькам в кабину и, сняв шлем, разместился на месте пассажира. Водитель нажал на приборной панели кнопку, дверца с мягким шелестом закрылась, и машина совершенно бесшумно тронулась в путь.

– Может, мне связаться с диспетчерской службой? – предложил водитель.

– В этом нет необходимости, – отрезал я, играя роль вояки, привыкшего отдавать команды. – Кому нужно, об этом знают, а кому не следует… – Я пристально посмотрел водителю в лицо.

Тот смутился и забормотал:

– Извините, мистер, я понимаю… служба, секретность…

– Вот именно, – многозначительно кивнул я. – А вы откуда и куда следуете?

– Прибыл очередной транспортник. Я везу груз из космодрома в Марзу, на склады.

«О как! – мысленно изумился я. – Здесь летают в космос. И техника продвинутая, а возможно, и жизнь. Не поторопились ли мы, когда выбрали для постоянного обитания мир Алахар? Хотя там тоже есть космические спутники и станции, но что-то я не слышал о доставке каких-либо грузов с орбиты».

– А что за груз? – поинтересовался я.

– Извините, мистер, э-э-э…

– Стив, – представился я чужим именем.

– Да, мистер Стив. Меня зовут Герд. Так вот, я просто не в курсе, что за груз… Да и когда нас, водителей, ставили об этом в известность? Наше дело маленькое. Крути баранку, следи за магнитометром и доставь груз вовремя.

«Ага! – догадался я. – Магнитометр. Эти машины передвигаются с помощью магнитного поля. Поэтому и полотно дороги показалось мне странным, и колёс у техники нет».

– Ну не прибедняйтесь, – улыбнулся я, демонстрируя открытость намерений. – Наверняка среди вас ходят слухи и сплетни.

– Ну… – смущённо улыбнулся Герд. – Я точно не могу сказать, но мой товарищ шепнул по секрету, что этот транспортник пришёл из Пятна…

– Из самого Пятна?! – притворно удивился я. – Да не может быть!

– Точно вам говорю, – оживился Герд. – Если бы откуда ещё, то его не встречала бы усиленная охрана.

– Вот оно что… – протянул я. – Хотя, раз вы говорите, что служба безопасности принимала дополнительные меры по защите…

– Вот именно! – обрадовался моей «понятливости» водитель. – Обычные корабли садятся без всяких военных. Кому они нужны, возят сырьё, а этот…

– Тогда, получается, – подковырнул я, – что у тебя секретный груз, а ты остановился, чтобы подобрать попутчика, в нарушение всех требований инструкции?

– Мистер, – чуть не поперхнулся Герд. – Да я бы… Я же с понятием. Чужого бы не взял ни за что, а вы же свой, военный…

– Не волнуйся, – успокоил я его. – Я передам по инстанции, чтобы тебя отметили за помощь военному офицеру.

– О! За это спасибо! Может, и премию дадут? – размечтался Герд.

– Насчёт премии я не в курсе, но в личном деле тебя гарантированно отметят.

Отвернувшись к окну, я стал наблюдать за унылым пейзажем.

Вот тебе и Прокон, сидя в удобном кресле, размышлял я. Машины проносятся над дорогой, люди летают в космос. Блин… Я ещё с детства мечтал полететь в космос и в школе знал наизусть всех советских космонавтов по именам. Но здоровье не позволило мне поступить даже в военное училище. Хирург при прохождении медкомиссии написал: кроме ВДВ и ВМФ, а я планировал поступить именно к морякам. Так что ни космонавтом, ни моряком я не стал. Хотя… чего уж греха таить, детская мечта сбылась хоть на Алахаре – я теперь служу в Военно-морском королевском флоте в звании командора третьего ранга, что на Земле соответствует званию подполковника.

Но, отвлёкся я от детских воспоминаний, вернёмся к действительности. Что это за Пятно? И какой груз везут из него космические корабли? Мне стало интересно. Пока за все время путешествий по мирам спирали нам не удавалось попасть в цивилизацию, которая, как я понял, активно осваивает космическое пространство.

– Извините, мистер, что отвлекаю вас от дум, но у меня вопрос, – повернулся ко мне водитель. – Вы же из Луты прибыли?

– Да, из неё, – кивнул я.

– Говорят, там мир лучше нашего?

– Хм… это смотря с чем сравнивать…

– Я говорю об экологии, о настоящих продуктах, а не нашей синтетике. О свежем воздухе, чистой воде…

– В этом вы правы, там натуральное хозяйство, но вот жить… – Я на мгновение задумался. – Это не для нас, там совсем другой менталитет. Вы, наверное, слышали, что местные жители общаются только мысленно?

– Это да! – оживился водитель. – Вы не смотрите на моё лицо, мне уже скоро сорок пять стукнет, но я помню то время, когда наше правительство хотело захватить территории этого мира. И какой отпор они получили! Вы-то должны об этом знать лучше, чем я.

– Что планировалось, это я в курсе, – степенно кивнул я. – Но дело в том, что я редко живу здесь, в основном моя миссия заключается в собирании информации в других мирах, а вот там я живу годами и десятилетиями.

– Я так и подумал, что вы связаны с разведкой. Костюм у вас отличается от стандартных образцов. Но когда по всем каналам показывали растерянные лица тех вояк… Ха-ха! – заливисто засмеялся Герд. – Никто же не думал, что туземцы, у которых нет даже простейшего огнестрельного оружия, смогут дать совершенно бескровный отпор целой армии. Наши-то думали, что они варвары, а оказалось, сила мысли способна сделать гораздо больше, чем всё оружие их соседей! Самое поразительное ведь в том, – с горящими от возбуждения глазами и брызгая слюной, рассказывал мне водитель, – что все вернувшиеся вояки напрочь отказались брать в руки оружие, вообще! И даже масса прославленных психиатров ничего не смогли с ними сделать. Двадцать тысяч человек вместе со всеми офицерами стали ярыми пацифистами! Наши в отместку отправили туда роботизированные ракетные комплексы, но и на них нашлась управа. И что самое поразительное, аборигены их вернули через другой портал в совершенно обезоруженном состоянии. И приложили записку, чтобы наше правительство не тратило понапрасну свои ресурсы и не пыталось провести экспансию, иначе их эмиссары придут к нам и переформатируют у всех жителей сознание. Вот это я понимаю, адекватный ответ от варваров!

– Да, – согласился я. – Тогда наши изрядно прокололись в своих намерениях.

А про себя подумал: оказывается, этот мир подвержен агрессии. И, несмотря на высокий уровень технологического развития, мечтает о расширении своих владений.

Водителя всё несло. Обнаружив во мне благодарного слушателя, он делился полезной информацией:

– Соседние миры также оказались нам не по зубам. Где-то жители полностью разрушили свою цивилизацию. А в постядерном апокалипсисе жить никому не охота. В других мирах сильные соперники, в-третьих, климат не позволяет жить с комфортом. А зарываться под землю и ходить в защитных костюмах мало кому охота. У нас хоть воздух и не очень чистый, но дышать можно.

– Да-да, вы правы, – опять закивал я. – В мирах, где живут динозавры, я тоже не захотел бы жить. А мошкары там!!! Без скафандра тебя просто замучают.

– Так, а я о чём! – Герд даже заёрзал на водительском месте. – Ресурсов, необходимых нам, там ещё нет, а ждать миллион лет, пока они образуются… Да если бы наши яйцеголовые не придумали квантовые двигатели для космических кораблей, то где бы мы брали необходимые нам запасы?!

«А вот и ответ на мой первый вопрос, – мысленно обрадовался я. – Вот почему здесь стали летать в космос! С соседями не повезло!»

– Послушайте, Герд, – улыбнулся я ему. – А для водителя вы разносторонне образованны. Владеете кучей информации и разбираетесь в ситуации.

– Ну так… – смущённо заулыбался он. – Я же не сижу целыми днями в виртуалке, для меня это дорого. Поэтому люблю читать. Ищу в сетях новости из разных городов и континентов. Жены у меня нет, пока не накопил достаточно денег на брак.

– Извините, Герд, а сколько вы получаете как водитель?

– Да какая у нас зарплата! Если бы не контракт с космопортом, то денег хватало бы только на существование. А так у меня оклад семьдесят кретов плюс премиальные плюс ночные, небольшая доплата за подряд с военными, да ещё половину суммы за жильё мне оплачивает компания. Набегает под сто пятьдесят синеньких. Хватает денег, чтобы иногда посетить ресторан, или вот недавно я обновил себе компьютер на более мощный. Его ресурсов уже хватит, чтобы посещать виртуалку, но без киберкостюма там нечего делать. А костюмы, сами знаете, от тысячи, и это без секс-имплантов.

Я стал вспоминать давний разговор с Селеной. Как-то она мне рассказывала, что в иных мирах есть комбинезоны, позволяющие ощущать себя в виртуальном мире как в реальном. И что, надев такой костюм, я мог бы её «физически» потрогать, и не только…

– А у вас вот, наверное, зарплата гораздо больше, – посмотрел на меня Герд, ожидая ответного откровения.

– Да, – согласился я, хотя и не знал здешних расценок. – Больше, но не намного, как вы могли бы себе представить. Если бы не командировки, я не смог бы себе многого позволить.

– А жена у вас есть?

– Есть, и дочка.

– Ну-у-у, тогда вы вполне обеспеченный человек, раз можете себе позволить содержать и жену, и дочь.

– Нам, военным, проще, – пожал я плечами и виновато улыбнулся.

– У вас, наверное, дома и выделенный канал виртуалки имеется?

– Герд, скажу вам по секрету, – наклонился я к водителю, – я не пользуюсь этими приблудами. Во-первых, они сильно влияют на мозг, как наркотики.

– Это да, – кивнул Герд.

– Во-вторых, я и так почти всю жизнь провожу в, скажем, почти виртуальных мирах. А семье категорически запрещаю жить в виртуалке, иначе их оттуда просто не вытащить.

– Полностью согласен с вами, мистер Стив. Сколько она жизней разрушила! Но ведь так хочется жить в мире, где всё прекрасно… – Водитель аж застонал и мечтательно прикрыл глаза.

– Так что вам мешает? – удивился я. – Миров вон сколько, выбирай любой и переезжай.

– Это вам, военным, можно выбирать, а нам, простым работягам… Да и кто меня туда пустит? Чтобы получить разрешение на иммиграцию, нужно кучу бумаг собрать и денег заплатить. Да и без пропуска меня не пустят ни в один из порталов. Сами знаете, какой там контроль. Это вот у выхода и входа на Луту нет кордона, потому что все и так знают, что, если оттуда и придут местные, никто с ними ничего сделать не сможет, а мешать им – себе дороже. Да и туда только безумец пойдёт жить. Все боятся. А вот в других направлениях – без связей и бумажки не пройти.

«Проблема… – подумал я. – Здесь, оказывается, налажен тоталитарный контроль за порталами. Придётся покрутиться, чтобы выбраться отсюда. Что-то я уже не хочу здесь жить», – разочаровался я в мире Прокон.

Автомобиль в это время подъезжал к городу. Равнина за очередным поворотом резко снизилась, и мегаполис возник как-то сразу. Я жадно рассматривал строения, обращая внимание на отличия от Алахара. Очень много высотных зданий, окружённых эстакадами и переходами. На въезде в город стояло порядка десяти постов со шлагбаумами. Легковые машины направлялись к ним, а наш грузовик перестроился в крайний правый ряд и подъехал к персональному проходу.

– У меня VIP-пропуск, – пояснил мне Герд и уверенно подкатил к шлагбауму.

Тот автоматически открылся, и мы без задержек помчались дальше. Дорога перешла на очередную эстакаду, и мы стали подниматься по ней на приличную высоту.

Я заметил, что нижняя часть города покрыта серым смогом, а мы всё взбирались и взбирались, как по винтовой лестнице. Через некоторое время дорога опять стала ровной и широкой, а воздух – прозрачным.

– Вас где высадить? – поинтересовался Герд.

– Если не трудно, мне необходимо попасть как можно ближе к улице «Север 89375».

– Я понял, – кивнул водитель. – Но мой путь пролегает в южном направлении. Я вас высажу рядом с кольцевой развязкой. Там ответвляется дорога «Север 89350», а вам будет необходимо потом пешком пройти или проехать до «89375».

Я поблагодарил Герда, и минут через двадцать он остановился около обочины.

– Приехали, мистер. – Он нажал кнопку, и дверь с шипением поднялась вверх.

– Ну что же, друг, – пожал я его протянутую руку, – спасибо за оказанную помощь и удачи тебе!

Я прихватил свои вещи и спустился на тротуар. Проводив взглядом длинный грузовик Герда, я свернул на пересечении дорог в правую сторону и отправился по вымощенной плиткой мостовой в поисках местной справочной.

Город был непривычно пустынным. Редкие прохожие с озабоченным видом проходили мимо меня, не обращая внимания на мой внешний вид. А я удивлялся их одежде, странный покрой которой напоминал мне дизайнерские показы земной моды от-кутюр. Обычно такую одежду никто и не носит, настолько необычный фасон она имеет. Но здесь это оказалось писком местной моды.

Зелени практически не видно. Лишь изредка чахлые одинокие деревца стояли в специально огороженных местах тротуара. А взлетающие в вышину здания, верхушки которых терялись в серых облаках, психологически давили на меня своей массивностью и мрачной окраской. Машин, пролетающих вдоль тротуара, было много. И как я уже понял, все они передвигались с помощью магнитных полей. Но несмотря на то, что выхлопа отработанных газов за ними не наблюдалось, воздух всё равно пах непонятной технической гарью.

Я не торопясь двигался по тротуару, осматриваясь по сторонам. Нижние этажи высоток были заняты магазинами, учреждениями и многочисленными гаражами. Улицы были чистыми, хотя я нигде не заметил мусорных баков или урн. Периодически надо мной проходили эстакады многоуровневых дорог, оплетающих улицы города, как паутина. Но воздушного транспорта я не замечал.

Дойдя до очередного разветвления пешеходной дорожки, я наконец заметил цилиндр оранжевого цвета, мысленный образ которого показывал мне отец Адэхи. Когда я приблизился к нему на расстояние около метра, поверхность цилиндра засветилась и на ней появилось виртуальное изображение мужчины в странном, топорщащемся от различных складок комбинезоне. Он начал говорить на разных непонятных мне языках, пока я не услышал его обращение на межмировом:

– Здравствуйте! Чем я могу вам помочь?

– Кхм… Мне необходимо попасть на улицу «Север 89375» корпус «Н».

– Спасибо, что обратились за помощью. Вам надо пройти прямо по этой улице ещё сто метров и свернуть направо. Это будет улица 89370. На пятом перекрёстке поверните налево, это и будет улица 89375, и двигайтесь до корпуса «Н».

На экране вместо мужчины появилось фото необходимого мне здания.

– Спасибо.

– Я могу вам ещё чем-то помочь?

Картинка вновь сменилась на виртуального помощника.

– Нет, – ответил я и пошёл в указанном направлении. Магазин торговца, рекомендованного мне Адэхи, напоминал небольшие нью-йоркские магазинчики, которые раньше десятками встречались мне на улицах Манхэттена. Большая стеклянная витрина, за которой виднелись полочки, заставленные разнообразными сувенирами. Даже при входе в магазин я услышал бренчание дверного колокольчика. На этот звук откуда-то из глубин стеллажей ко мне вышел чуть лысоватый мужчина, одетый в длинный, до колен, и, как мне показалось, вязаный свитер. Рукава его заканчивались у локтей, а из-под них выглядывали рукава рубашки ядовито-жёлтого цвета. Брюк из-под верхней одежды я не увидел, а на ногах были надеты стоптанные мягкие башмаки. Заметив мой шокированный вид, он остановился, глаза его виновато забегали, а руки он стал лихорадочно вытирать о своё выпирающее пузо.

– Добрый день, – вежливо поздоровался я на межмировом языке. – Если не ошибаюсь, вас зовут торговец Закр?

Мужчина немного успокоился, взгляд его стал более изучающим. Он зашёл за небольшой прилавок и только тогда поздоровался со мной:

– Да, здравствуйте. Чем могу служить?

– Мне ваш адрес дал отец Адэхи из мира Лута.

– А-а-а, – заулыбался продавец, – отец Адэхи! А я-то сначала подумал… Так по какому вопросу вы пришли в мой скромный магазинчик?

– Я хотел обменять небольшую партию товара на местную валюту.

– Ага… Давайте показывайте, что у вас имеется, – азартно потёр руки торговец.

Я достал из рюкзака упаковку с корешками и протянул её Закру.

Глаза его жадно заблестели. Он внимательно осмотрел всю продукцию, перебирая каждый корень.

– Да. Этот товар я готов у вас приобрести за… скажем… – Он поднял глаза в потолок, прикидывая, как облапошить меня. – За сто пятьдесят кретов. – Закр уставился на меня, оценивая мою реакцию.

– Уважаемый Закр, я ценю ваше драгоценное время, но вы прекрасно знаете, что если меня к вам послал отец Адэхи, то неужели он забудет уведомить своего товарища, сколько стоит этот пакет?

– Я очень уважительно отношусь к отцу Адэхи, – стал юлить продавец, – но когда он в последний раз навещал меня, тогда этот товар я покупал у него за двести пятьдесят кретов. Но с тех пор в мире многое изменилось, инфляция, стагнация, деноминация… Так что только из уважения к нему я могу дать вам сто шестьдесят кретов, и ни кретом больше.

– Уважаемый Закр, – заулыбался я в ответ. – Вы можете парить мозги обывателям, которые не знают даже основ экономики. И впредь будьте осторожны в терминах. Образованный человек, услышав о них, сразу поймёт, что при спаде в экономике на товар, имеющий спрос, цена резко поднимается.

Лицо торговца приняло кислое выражение, и он пошёл на попятную:

– Хорошо, я дам вам двести пятьдесят кретов.

– Нет, – жёстко отрезал я. Во мне вдруг стало подниматься какое-то неизведанное ранее внутреннее чувство. Мне показалось, что я могу горы свернуть. Я зачем-то махнул перед лицом торговца правой рукой, как бы стирая пыль с окна, и, глядя ему в глаза, произнёс: – Вы купите у меня их за пятьсот кретов.

Взгляд у Закра затуманился, он как-то сразу обмяк и совершенно ровным голосом сказал:

– Хорошо, я куплю у вас товар за пятьсот кретов. – Он нагнулся под прилавок и достал снизу десять синих бумажек по пятьдесят кретов.

Я удивился своей наглости, но молча забрал выданную сумму и поинтересовался, где могу переночевать и найти транспортную компанию, которая доставит меня к очередному порталу.

– Если пройти чуть дальше, – всё таким же ровным голосом стал объяснять Закр, – за углом будет расположена приличная гостиница «Старт». Номер с завтраком стоит там десять кретов в сутки. В каждом номере есть голосовой выход в Сеть, там вы сможете найти любые интересующие вас услуги.

– Спасибо, – поблагодарил я его, а в голове у меня мелькала радостная мысль: неужели я научился гипнозу? И, собираясь уходить, вспомнил, что все гипнотизёры в конце сеанса дают успокаивающие установки. Я опять провёл перед лицом торговца рукой и произнёс: – Я сейчас уйду, а вы ляжете отдохнуть и немного поспите. А когда проснётесь, то будете уверены, что очень выгодно купили товар у неизвестного вам прохожего. Идите спать. – Я обратил внимание на стоящие в помещении камеры и, проследив по коммутации до блока записи, на всякий случай закоротил винчестер, стирая на нём всю информацию.

Торговец развернулся, отправившись за стеллажи, а я быстро покинул его заведение. У меня мелькнула шальная мысль, что можно было бы прихватить ещё денег, но в моей голове тут же всплыли кадры старого советского фильма «Трест, который лопнул» по мотивам рассказов О. Генри. Действие фильма происходит в США в начале XX века. Главные герои фильма Энди Таккер и Джефферсон Питерс (актёры Николай Караченцов и Регимантас Адомайтис) – благородные жулики. Они не занимаются насильственным отъёмом ценностей у граждан. Принцип Джефа – обязательно что-то отдать взамен полученных денег, «будь то медальон из фальшивого золота, или семена садовых цветов, или мазь от прострела, или биржевые бумаги, или порошок от блох, или хотя бы затрещина». А так как дать мне было уже нечего, то я решил не искушать судьбу и отправился в гостиницу.

Пока я шёл по тротуару, в моей голове сверлила мысль, что новый дар не совсем похож на гипноз. Скорее, он ближе к умению отца Амбруаза по управлению людьми. Или, как в фильме «Звёздные войны», к умениям джедаев, когда необходимо уговорить собеседника на то или иное действие. Вот чем меня озеро наградило, радовался я, спеша устроиться в номере, отдохнуть, помыться с дороги и перекусить.

Гостиницу я нашёл быстро. Перед её входом у сверкающих позолотой входных дверей стоял робот, похожий на человека, одетый в одежды от-кутюр и произносящий на всех известных ему языках фразу:

– Добро пожаловать в наш отель.

Как только я подошёл к входу, робот открыл двери. Зайдя внутрь, я увидел холл с высокими потолками, мастерски разбитый дизайнерскими изысками на две зоны: административную и приёмную. За стойкой ресепшена стоял мужчина, одетый в фирменный камзол. Когда он увидел меня, на его лице появилась дежурная улыбка, и он даже немного наклонился ко мне.

– Добрый день! – поздоровался я с ним.

– Здравствуйте, мистер… э-э-э…

– Стив Митчелл, – представился я.

– Да, мистер Стив Митчелл. Меня зовут Алекс. Вы по делам службы или хотите у нас остановиться?

– Я хотел бы снять у вас номер, пока на сутки, а там будет видно.

– У нас есть номера экономкласса, – затараторил администратор, – по пять кретов. Есть номера полулюкс по семь и люксы по десять кретов. Завтрак входит в эту цену.

– Мне, пожалуйста, люкс.

– Хорошо, как будете рассчитываться?

– Наличными! – Я протянул ему бумажку в пятьдесят кретов.

– Отлично! – обрадовался служащий отеля. – Но мне необходим документ, подтверждающий вашу личность.

«О как? – мысленно удивился я. – А документов местных у меня-то и нет». Но, вспомнив о своём новом умении, я провёл перед лицом мужчины рукой:

– Вы же уже посмотрели мои документы и вернули их мне.

– Да, простите, мистер, запамятовал. Вот ваш ключ. – Он протянул мне карту доступа в номер. – И ваша сдача.

Я забрал четыре бумажки по десять кретов.

– Ваш номер располагается на тридцать седьмом этаже, направо по коридору, третья дверь слева под номером триста семьдесят три, – продолжал объяснять администратор. – Она откроется автоматически, как только вы поравняетесь с входом. Завтрак у нас стандартный, подаётся в восемь утра и доставляется прямо в номер через окно доставки. Грязную посуду можете там же оставить. Питьевая вода находится в холодильнике. По норме не больше литра в сутки. На душ отпускается пятнадцать минут два раза в день. Или вы можете оплатить стоимость воды сверх лимита, как через терминал в вашем номере, так и непосредственно здесь, на ресепшене.

– Скажите, – перебил я его. – А сейчас я могу заказать обед? А то я с дороги…

– Да, без проблем. За пять кретов вам его доставят. В комплект входит бутылка вина.

– Хорошо, – кивнул я. – Пусть подадут через полчаса. – Я протянул деньги и забрал сдачу.

Лифт, сверкающий отделкой под золото и зеркалами, мигом поднял меня на тридцать седьмой этаж. Номер удивил меня своими странностями. Кровать была узкой, рассчитанной на одного человека. Окно, прикрытое странной расцветки жалюзи, выходило на соседнее высотное здание. Комната была очень скромного размера, я даже удивился, а чем же тогда отличается экономкласс, если в люксе так тесно. В метровом коридоре стоял шкаф для одежды, напротив которого виднелась дверь в ванную комнату. Рядом с кроватью – небольшой столик, шириной чуть более полуметра, и дизайнерский стул. Он был без привычных поверхностей и являлся цельной конструкцией, состоящей из пластиковых реек, переплетения которых создавали объём для моей задней точки.

«Хм… Какой-то авангард», – подумал я. Над столиком в стене виднелось затонированное окошко с ручкой, открыв кое я увидел небольшую шахту лифта. Ага! Это и есть окно доставки. Под столом за маленькой дверкой я обнаружил скромный холодильник, в котором стояли две пластиковые бутылки с водой. Спрятав туда свою одинокую бутылочку колы и пакет с несъеденными бутербродами, я продолжил знакомиться с местной техникой. На стене перед кроватью я увидел матовый экран, но никакого пульта рядом не было. Вспомнив, что продавец мне говорил о голосовом управлении, я решил поэкспериментировать и произнёс:

– Включить изображение.

На поверхности появилась надпись «Язык определён», и на экране появились местные новости. Диктор что-то нахваливал, радостно рекламируя новую услугу по совершенно умопомрачительному стайлингу, которую все желающие могут заказать прямо сейчас…

– Переключить на музыкальный канал с лёгкой музыкой, – отдал я новое распоряжение.

Картинка сменилась, показывая красивые пейзажи, и в динамиках заиграла странная, но приятная расслабляющая музыка.

– Пойдёт, – решил я и, скинув комбинезон, пошёл в ванную.

Она тоже оказалась скромного размера. Унитаз, душевая кабинка и маленькая раковина. Но на стене висели пара полотенец и мягкий пушистый халат. А внизу стояли тапочки, запаянные в пластик.

«Вот этим, наверное, и отличается люкс от других номеров», – подумал я и зашёл в душевую. Кранов и привычных вентилей нигде не было. На полочке стояло несколько пузырьков, как я понял, с мыльной жидкостью. Я на мгновение замешкался, но потом решил, что и здесь есть голосовое управление.

– Вода, – произнёс я громко, и сверху ударили холодные душевые струи. – Мля! – выругался я и быстро отдал команду: – Теплее!

Вода сменилась на более тёплую.

– Ещё теплее, – попросил я и, дождавшись оптимальной температуры, с удовольствием смыл с себя дорожную пыль.

Надев халат и выйдя из душевой, я услышал, как из окошка доставки раздалась мелодичная трель. Открыв дверку, увидел там поднос, на котором стояли несколько пластиковых тарелок со снедью, одноразовые вилки, ложки и нож, пластиковый бокал и небольшая, тоже пластиковая, бутылочка вина размером в пол-литра.

– М-да… – хмыкнул я, оглядывая это убожество. – И это номер люкс.

Усевшись за столик, я стал пробовать местные деликатесы. Основное блюдо представляло собой кусок мяса с жареными овощами, но, попробовав его, я понял, что это суррогат. Внешний вид соответствовал бифштексу, а вот на вкус это было сродни фаршу и, скорее всего, типа соевого мяса. Салат тоже показался мне странным, как и нарезка из местного сыра. Разочарование моё от этого мира всё усиливалось. Еда – синтетика, вода – ограниченна, жизнь – тесная. Нет, я уже точно не хотел здесь оставаться. Решив оставить свои бутерброды на ужин, я закидал безвкусную пищу в желудок, убрал грязную посуду в окно доставки и попросил экран показать мне карту местности города Марза с ближайшими порталами. Надписи на точках порталов показывали только их номера, без названий мира.

Я попросил позиционировать мою гостиницу на местности. Внутренним компасом я знал необходимое мне направление, поэтому, прикинув своё расположение по карте, определил, к какому порталу мне нужно добираться. Это был пункт под номером 34.

Прикоснувшись на экране к необходимому проходу, я попросил рассчитать расстояние до него.

«Восемьсот пятьдесят пять километров», – появилась надпись.

Хорошо, задумался я.

– А теперь выдай мне контакты транспортных компаний, которые занимаются частными перевозками на такое расстояние.

На экране появился список организаций, где против каждого наименования мигала кнопка «Связаться». Из земного опыта поиска в Интернете мне было известно, что первые места занимают те, кто усиленно вкладывает деньги в рекламу. Но чаще всего и цена на идентичные услуги у них выше. Поэтому, прокрутив список немного ниже, я выбрал компанию со скромным названием «Трек». Нажав кнопку связи, я увидел на экране милое лицо девушки со странной, похожей на панковскую причёской.

– Здравствуйте, – произнесла она. – Вы связались с компанией «Трек». Мы занимаемся перевозкой небольших партий грузов, а также пассажиров на расстояние до одной тысячи километров. Вы можете заказать транспорт экономили VIP-класса и любые грузовые кары. Какие услуги вас интересуют? – Она смотрела мне прямо в глаза.

Наверное, в этом экране есть встроенная камера, подумал я. Или вся поверхность экрана и естьона, так как внутренним взглядом я видел сияние поля, но оно не разделялось на разные устройства.

– Здравствуйте, – улыбнулся я в экран. – Я бы хотел заказать транспорт, который мог бы доставить меня к порталу 34.

– Хорошо, – улыбнулась девушка. Взгляд её сместился куда-то вниз, и она произнесла: – У нас есть регулярный маршрут, который отправляется через три дня. По стоимости это вам обойдётся в сто пятьдесят кретов.

Я не хотел ждать три дня и спросил:

– Девушка, у меня нет столько времени. Может, у вас есть персональный транспорт?

– Да, – снова бросив взгляд вниз экрана, согласилась она. – Мы можем предоставить вам персональный кар. По стоимости это составит уже двести пятьдесят кретов. И он может забрать вас завтра рано утром.

Сутки перетерпеть я мог, поэтому, улыбнувшись, сказал:

– Вот это меня устраивает.

– Назовите ваш адрес.

– Гостиница «Старт», номер комнаты 373. Стив Митчелл.

– Очень хорошо, мистер Митчелл. Как вы будете расплачиваться?

– Наличными.

– Это великолепно! – обрадовалась она. – Надеюсь, с документами у вас полный порядок?

– Да, естественно, – натужно улыбнулся я.

– Тогда я оформляю заказ на завтра на восемь утра, поездка от гостиницы «Старт» до портала 34. С вас предоплата за бронирование заказа сто кретов. Вставьте деньги в купюроприемник.

Внизу экрана появилось продолговатое окошко, как в банкомате. Я вставил по очереди в него две бумажки по пятьдесят кретов. Из этого же окошка появилась бумажка оплаченного чека.

– Спасибо, мистер Митчелл, – поблагодарила девушка. – Завтра водитель будет вас ожидать на стоянке отеля.

Девушка исчезла, а я стал искать сведения о пересечении порталов для граждан. Найденная информация меня очень озадачила. Оказалось, свободное пересечение проходов в другие миры попросту невозможно. Все порталы строго контролировались государством. Они были расположены в пограничных зонах с таможенными пропускными пунктами. Помимо официальных документов всем желающим перейти в другой мир необходимо было иметь миграционную карту, которая выдавалась миграционной службой каждого города. Мало того что она стоила двести кретов (пошлина), так и, чтобы её получить, необходимо было пройти кучу инстанций с дополнительными расходами, а также заплатить уже на таможне ещё двести монет. Для тех, кто выходил из этих порталов, пропуск оформлялся тоже на таможне и на определённое время посещения. Исключения составлялись только для жителей мира Лута.

Я задумался. Если здесь можно найти грим, чтобы окрасить свою кожу в красный цвет, возможно, я и мог бы косить под жителя Луты. Мысли я читать не могу, а вот подвесить в воздухе несколько мелких предметов – это мне под силу. Хотя вряд ли это проканает, ведь те жители общаются с другими людьми только мысленно, не открывая рта. А в этом я спалюсь. Значит, мне необходим другой путь. А другой – это криминальные элементы. Коррупцию ещё никто не отменял. Но даже если я и смогу за такое короткое время их найти, мне понадобятся деньги, вернее, много денег. А где их взять? Как их можно заработать за одну ночь? Ограбить прохожего? Но я не вор. Разгружать вагоны – но это и мало, и ещё хрен устроишься. Казино? А что! Вполне можно попробовать, но только где его найти и во что у них здесь играют? Надо собирать информацию, решил я. Но идти в город в одежде, которая напоминает местных копов, – это заранее провальное дело. Необходимо переодеться.

Время приближалось к обеду, и, взяв с собой пустой рюкзак, я решил спуститься на ресепшен и у администратора поинтересоваться ближайшими магазинами одежды, а также возможными связями с теневиками.

Алекс был сама услужливость.

– Чем могу помочь, мистер Митчелл?

– Послушайте, Алекс. – Я положил на стойку купюру в десять кретов. – Я бы хотел найти людей, которые могли бы мне помочь в одном щекотливом вопросе.

Купюра ту же исчезла, а администратор, наклонившись ко мне, тихим голосом поинтересовался:

– Девочки, мальчики, кислота, пыльца или жёсткий садо-мазо-виртуал?

– Это всё интересно, но, возможно, позже, – улыбнулся я. – Мне необходимо оформить один документ. – Я положил очередную десятку.

Алекс молча стоял и не трогал купюру. Я положил ещё одну сверху. Глаза администратора заблестели. Деньги исчезли со стойки, и он, наклонившись ко мне, доверительно шепнул:

– Есть у меня один знакомый. Вам нужно пройти пару кварталов вправо, там будет пивная забегаловка «Азартные похлёбушки». Подойдите к бармену и скажите, что вы хотите заказать пиво для Алекса. И с вами встретятся.

– Спасибо, Алекс. – Я собрался уходить, но, вспомнив, что мне нужно купить одежду, развернулся и уже громко спросил: – Да, Алекс, совсем забыл. А где здесь ближайший магазин мужской одежды, а то мои чемоданы прибудут позже.

Алекс улыбнулся и подмигнул мне одним глазом, что он понял маскировочную задумку.

– Мистер, сразу за углом есть приличный магазин, – показал он рукой.

Выйдя из гостиницы, я в первую очередь отправился за одеждой. Магазин оказался действительно рядом. Такой же небольшой, как и тот, в котором я продал корешки, он был уставлен стеллажами и стойками с одеждой.

Подходя к нему, я заметил сияние камер наблюдения. На всякий случай я заблокировал на время своего посещения их запись.

Продавец был мужского пола, с кудрявыми пышными волосами чёрного цвета, но с очень ярким макияжем на лице. Одетый в экстравагантный костюм, сочетающий в себе кожаные полоски, металл, синтетику и кружева, он походил на солиста группы Army of Lovers.

– Здрасте! – коротко поздоровался я.

А продавец с весьма жеманными жестами стал нахваливать свой товар.

– Проходите, проходите, мистер, – тонким слащавым голосом начал он беседу. – Ой, вы как знали, что именно сегодня у нас распродажа последних новинок дизайнерской коллекции мужской одежды от Коко Закаки.

«Блин, но что за имена у местных дизайнеров!» – подумал я.

Продавец же, выскочив из-за прилавка, схватил меня за руку и стал водить вдоль стеллажей, указывая на новинки.

– Вот посмотрите на эти изысканные свитшоты. Они как бы одновременно говорят тебе: надень меня, а всем окружающим – раздень меня. Ха-ха-ха! – по-женски рассмеялся он. – А вот эти брючки из стрейчевого материала выгодно обтянут ваши ножки и сексуально приподнимут ягодицы.

– Послушайте, любезный, – резко оборвал я его трещание, – я не в ночной клуб собираюсь. Мне хотелось бы соблюсти деловой стиль.

– Ой-ой-ой, какие мы грозные военные… – ничуть не смутился продавец. – Хорошо. – Он отошёл в сторону и снизу доверху осмотрел меня. – Есть у меня эксклюзивный комплект на вас, заказывал один клиент, но судьба-злодейка не дала ему им насладиться, – притворно вздохнул он. – Минуточку подождите.

Продавец вихляющей походкой скрылся за стеллажами и через минуту вынес упакованный чехол. Раскрыв его, он вытащил чёрный укороченный пиджак, или это была куртка с длинными белыми лацканами. От плеч до конца рукавов также шли по две белых полосы. Такие же «спортивные» белые полоски шли и по бокам мягких брюк.

«Блин, что у них за мода? Какой-то гибрид между спортивными трениками и костюмом», – думал я.

А продавец нахваливал товар:

– Вы только посмотрите, как дизайнер смело использовал цвета и контрастные полосы! Это сейчас последний писк моды!

Я вспомнил, что подвозивший меня водитель тоже был одет в чёрно-белую расцветку. Наверное, действительно сейчас это в моде. Я зашёл за ширму и, сняв свой комбинезон, стал натягивать дизайнерский костюм.

– Подождите, – услышал я голос продавца, – под него необходимо надеть вот эту рубашку. – Он протянул мне тенниску, верхняя тёмная половина которой была из сетчатого материала, похожего на тот, который используется для женских чулок. А нижняя белая половина была плотной и растягивающейся. Нарядившись во всё предложенное, я осмотрел себя в висевшее рядом зеркало.

– М-да… странно, но могло быть ещё хуже, – произнёс я, осматриваясь со всех сторон. – А в этом… я всё-таки похож на мужика. – Я откинул занавеску и показался продавцу.

– Прелестно! – сложив в молитвенном жесте руки, прощебетал тот. – Но вам ещё необходима обувь. Я сейчас!

Он быстро убежал в свои закрома и через несколько секунд притащил мне обувку, похожую на сапоги с длинной шнуровкой спереди, и длинные белые носки, похожие на гольфы.

– Сапоги надевают поверх штанов, – объяснил он, мило улыбаясь.

Дождавшись, когда я полностью экипируюсь, он восторженно всплеснул руками:

– Просто божественно! Если бы вы, солдафоны, почаще переодевались бы в нормальную одежду, у вас отбоя не было бы от мужиков!

Я зло зыркнул на него.

– Да и от женщин тоже, – ничуть не смутился тот. – Теперь вас в любое заведение, не спрашивая документов, пустят без проблем.

– Сколько с меня? – процедил я сквозь зубы.

– Двести пятьдесят за одежду и полтинник за обувь, – заиграл он глазками. – Всего триста кретов.

Я пересчитал свою наличность. Было пятьсот, сто – предоплата, десять гостиница, пять обед и тридцатка администратору за информацию. Оставалось у меня триста пятьдесят пять кретов.

Да ёшкин же кот! С полтинником идти к теневикам не имело смысла. А брать одежду попроще – потеряешь своё лицо. Придётся использовать свои новые умения. Я провёл рукой перед лицом продавца и стал выкладывать на прилавок полтинники по одному, приговаривая:

– Сто, двести, триста.

На прилавке лежало три бумажки по пятьдесят кретов. Продавец, радостно улыбнувшись, схватил их и ласково произнёс:

– Спасибо, мистер, что оплатили наличными.

Я вновь провёл перед его лицом рукой со словами:

– Когда я уйду, ты забудешь моё лицо, но будешь уверен, что очень выгодно продал комплект одежды незнакомцу.

– Всего хорошего вам, мистер! – прощебетал продавец, а я, упаковав комбинезон с ботинками в рюкзак, вышел на улицу, включил камеры в магазине и вернулся в гостиницу.

Подходя к администратору в новом наряде, я немного смущался, но тот, не поняв, что перед ним давний постоялец, запел дежурную фразу:

– Здравствуйте, мистер, мы рады приветствовать вас в нашем отеле «Старт»…

– Алекс, – перебил его я. – Это же я, Стив!

– Ой! Мистер Митчелл, простите, я вас сразу и не узнал. Как шикарно вы выглядите! Словно бизнесмен!

Я усмехнулся, убедившись, что мой внешний вид вполне соответствует местному этикету.

– Послушайте, Алекс, я собирался навестить рекомендованную вами пивную, но не тащить же мне с собой свои вещи? Не могли бы вы их доставить в мой номер? – Я протянул Алексу рюкзак.

– Конечно, мистер Митчелл, – забирая мой сидр, откликнулся администратор. – Я сам лично отнесу их в вашу комнату.

– Спасибо, Алекс, – поблагодарил я его и отправился искать забегаловку.

«Азартные похлёбушки» я нашёл без проблем. Похожая на магазин стеклянная витрина с вывеской, на которой красовалась пара кружек с пенной шапкой, давали понять всем страждущим, что здесь они смогут утолить жажду. Но, зайдя внутрь забегаловки, я удивился, что там не было ни одного посетителя. Пройдя вглубь помещения, я заметил уходящую вниз винтовую лестницу. И, спустившись по ней, увидел, что уже там находится то, что я искал.

Полутёмный зал намекал, что здесь посетители могут чувствовать себя свободно и конфиденциально. Стены помещения были стилизованы под неровную каменную кладку. Светильники в виде древних факелов давали приглушённый свет. Как я понял задумку дизайнера, он старался создать антураж древнего замка. Мебель была нарочито грубой и очень массивной. Барная стойка казалась состоящей из трёх огромных бочек, хотя, скорее всего, здесь были использованы лишь отпиленные нижние части, но смотрелись они оригинально. Бармен, одетый в стилизованный под Средние века камзол, но опять же с топорщащимися складками, вытирал пивные кружки и лишь мельком бросил внимательный взгляд на мою персону. В помещении было мало народу, только три столика из почти двадцати занимали по одному-два человека из ранних посетителей.

Подойдя к барной стойке, я первым завязал разговор:

– Здравствуйте.

Бармен молча кивнул мне, не отрываясь от своего занятия.

– Я хотел бы заказать пиво для Алекса.

Бармен вновь кивнул мне, но уже более понимающе.

– Вам какого? – поинтересовался он. – Синтек или натурального?

Надоела мне синтетическая пища, и я решил заказать хорошего пива:

– Предпочитаю натуральное.

– Кружка будет стоить пять кретов, – предупредил бармен.

– Нормально, – кивнул я и положил на стойку деньги.

– Садитесь за любой столик. – Бармен поставил под пивной кран одну из отполированных кружек. – Я принесу ваш заказ.

Я выбрал один из уютных закутков и сел так, чтобы видеть весь зал. Бармен наполнил кружку пивом и, прихватив тарелку с солёными снеками, принёс мне всё за столик. Расставив всё на моём столе, он наклонился и тихо произнёс:

– Придётся немного подождать.

Времени у меня полно, и я, кивнув, сделал приличный глоток прохладного пива. Оно было некрепким, но вполне сносным. Закидывая в рот солёные орешки и сухарики, я неспешно потягивал пенный напиток. Ко мне никто не подходил, поэтому я издали показал бармену на кружку и попросил повторить заказ. Допивая вторую порцию, я заметил, что в зале появился ещё один мужчина, который быстрым шагом подошёл к барной стойке, перекинулся парой словечек с барменом, и тот кивком указал в мою сторону. Прихватив кружку с пивом, вошедший решительным шагом направился ко мне.

– Не помешаю? – слегка прищуриваясь, спросил незнакомец.

– Присаживайтесь, – улыбнулся я, – место мной не куплено.

Пока незнакомец устраивался напротив меня, я внимательно его рассматривал. Куртка-безрукавка странного покроя. Рубашка с закатанными по локоть рукавами, из-под которых виднелись сильные, жилистые, в выпуклых венах руки. Лицо сухощавое, загорелое, с небольшими усиками. Волосы длинные, с выбритыми висками, светлой копной были собраны на затылке в узел. Отхлебнув солидный глоток пива, мужчина поинтересовался:

– Это вы от Алекса?

– Да. Меня зовут Стив Митчелл.

– Фархад Али Закир, – представился тот. – Но все зовут меня Фарой.

– Меня тоже можно звать просто Стив.

– Так какого рода услуги вас интересуют? – отпивая из кружки, поинтересовался Фара.

– Я не местный, – так же прихлёбывая пиво, стал рассказывать я. – Пришёл из мира Лута, и путь мой лежит дальше, через портал 34.

– Лута? – удивился мужчина. – Но вы совсем не похожи на местных жителей!

– Верно, – кивнул я, – но я и не говорил, что живу там.

– Ага! – усмехнулся своим мыслям Фархад. – Начинаю понимать, что вы оказались не в курсе наших… скажем так, проконских законов.

– Точно! – подмигнул я ему. – Такие сложности при прохождении порталов у меня выпали впервые.

– Но выглядите вы вполне респектабельно, и пока я не услышал ваш рассказ, что вы пришелец, то никогда об этом и не догадался бы.

– Сказывается опыт ассимиляции в других мирах, – допивая своё пиво, усмехнулся я. – Меня интересуют все необходимые бумаги и пропуска, причём в очень короткий срок.

– Насколько короткий? – прищурился Фархад.

– Завтра в восемь утра у меня забронирован транспорт до портала.

– Хм… – потягивая пиво, надолго задумался Фархад.

Я не торопил его, понимая, что он прикидывает всю сложность заказа и свои возможности его выполнения.

– Стив, вы понимаете, что это обойдётся вам в очень круглую сумму, не считая моих комиссионных. – Фархад внимательно посмотрел мне в глаза, пытаясь прочитать в них реакцию.

– Понимаю, – кивнул я. – Назовите конечную цену. Фархад откинулся на стуле, и глазки его забегали. Он задумался, машинально почёсывая свои щегольские усики.

– Всё будет стоить пять тысяч кретов! – Он опять пытался прощупать меня на слабость.

Я понимал, что сумма явно завышена, но сбивать её не имело смысла. В моей ситуации что пять тысяч, что двадцать пять – не имело значения, тогда как в кармане у меня лежало всего пара сотен кретов.

– Фархад, я знаю, что эта услуга стоит значительно дешевле, но не буду торговаться. Я согласен на ваши условия, но у меня есть встречное предложение.

– Какое? – Фархад даже наклонился ко мне.

– У меня при себе сейчас нет таких денег. Но я могу их быстро заработать, если вы немного поможете мне.

Лицо Фархада изменилось. Он откинулся на спинку стула и задумался. Хотя в помещении был сумрак, я видел, как он колеблется. И хочется срубить бабла, и в то же время его что-то пугало. Всё-таки жадность одержала над ним верх, и, подвинувшись ко мне, он хриплым голосом поинтересовался:

– Надеюсь, без криминала?

– Что вы?! Упаси бог! – изобразил я на лице возмущение. – За кого вы меня принимаете?! Мне необходима только ваша протекция в местном казино.

– Вы профессиональный игрок? – изумился Фархад.

– Скажем так, – усмехнулся я, – что мне иногда удаётся выиграть там, где, казалось бы, выиграть невозможно.

– Вы специалист по «Кресту», «Гильду» или, может, «Заракте»? – стал перечислять местные азартные игры Фархад.

– Я не в курсе ваших названий, в моём мире игры называются по-другому.

– Так как вы, не зная наших правил, – обиженно произнёс Фархад, – собираетесь выиграть кучу денег?

– Меня интересуют игры, где необходимо бросать предмет, шарик или кубики.

– Есть такие, – обрадовался Фархад. Он достал из своего кармана два кубика и положил их передо мной на столе. – Вот, необходимо бросать их о стенку, и, если выпадет девятка, вы выиграли.

Я взял в руки эти кости и покатал в ладонях. Что-то мне в них показалось странным. Я своим новым даром поднял их в воздух и попробовал покрутить вокруг своей оси. Один кубик крутился ровно, а второй постоянно нарушал скорость. Ага! – понял я. А у этого кубика центр тяжести нарушен, видимо, внутри есть секрет.

Фархад изумлённо смотрел на это чудо. Кубики сами собой висели перед ним в воздухе и неспешно вращались. Я заново взял игральные кости в ладонь и бросил их на пол рядом со столом. Нормальный кубик я спокойно контролировал, и он, отскочив от стены, показал шестёрку. А вот со вторым пришлось немного помучиться. Мне никак не удавалось заставить его выдавать необходимую мне тройку. Но, покидав несколько раз, я сумел ухватить закономерность в его вращении и уже через пять минут спокойно выкладывал девятку из разных комбинаций.

Фара, забыв о пиве, приоткрыв рот, смотрел на мои эксперименты, а когда он убедился, что я свободно выкидываю девятку десять раз из десяти, восхищённо заметил:

– Мистер Стив! Я видел разных мастеров, но сразу видно, что у вас есть все задатки, чтобы сорвать приличный куш. Я готов даже финансово вложиться, если выигрыш мы поделим пополам.

Я усмехнулся и по воздуху вернул игральные кости в его карман.

– Так, значит, по рукам?

– По рукам! – пожал он мою руку. После чего достал из кармана устройство, отдалённо похожее на смартфон, нажал несколько раз на экран и поднёс его к уху. – Да, привет… это я. Есть срочный заказ на доки… Нет, не перебивай. Да не коп это, гарантирую. То, что он делает, ни один коп ни за что не повторит… Да, полный комплект на имя Стива Митчелла. Примерно около сорока лет. Да, напиши тридцать шесть. Да, карту, пропуск и рейзер… Как всегда, ещё вчера. Да будет тебе за срочность, не беспокойся. Да, деньги привезу лично. Погоди… Мистер Митчелл, – обратился Фархад ко мне, – посмотрите, пожалуйста, в экран, моему товарищу необходимо сделать ваше фото. – Он повернул телефон лицевой стороной ко мне, и я увидел себя в отражении. Фара вернул устройство к уху. – Ну что, получилось? Хорошо. Да понял я тебя… Отдам всё, что должен. Давай, до встречи, будем в конторе ближе к утру, у клиента в восемь часов уже транспорт заказан. Всё…

Фара вернул в карман телефон и задумался. Я не старался его разговорить, а через пару минут он очнулся и предложил:

– Я тут прикидывал, в какое казино нам лучше всего направиться. Тут ведь, сами понимаете, дело щекотливое, если мы сорвём приличный куш, а нам именно такой и нужен, то мне придётся на время смыться из города. Да и пути отступления нужно продумать. У вас оружие какое-нибудь есть?

– Фара, зачем нам оружие? Я сам как оружие. – Я мысленно поднял над столом пустую кружку из-под пива. – Могу её о чью-то голову разбить. Желаешь попробовать?

– Нет-нет, – замахал он руками. – Я верю. Но и у охраны казино есть вооружение. А если они станут в нас стрелять?

– Защиту я тоже беру на себя, – успокоил я его. – Но транспорт и маршрут отхода – это всё на тебе.

– Хорошо, мистер Митчелл. Не извольте беспокоиться. Давайте договоримся так. Я понял, что вы остановились в отеле «Старт»?

– Да.

– Тогда я вам предлагаю вернуться в отель и отдохнуть. Ночка предстоит нам жаркая. Мне нужно всё подготовить, и в восемь вечера я за вами заеду.

– Хорошо.

Мы пожали друг другу руки, и я вернулся в гостиницу. Не успел я поравняться со стойкой ресепшена, как Алекс меня окликнул:

– Мистер Митчелл, подождите!

Я изумлённо оглянулся, но всё же сбавил шаг. Администратор выюркнул ко мне и зашептал:

– Извините меня, Стив, но случилось так, что когда я заносил вещи в ваш номер, то заглянул в холодильник, проверить, стоят ли у вас бутылки с водой, и увидел…

Я лихорадочно стал вспоминать, что у меня лежало в холодильнике. Хм… Только бутерброды и бутылка с колой… Или у них это запрещено?

– Увидел у вас странный напиток с непонятными иероглифами. Я понял, что вы его принесли из других миров. Меня обуяло жуткое любопытство. Я пригласил своего друга, и он с помощью анализатора произвёл сканирование спектра этой жидкости. Не все элементы оказались ему знакомыми, но предварительный анализ показал, что этот напиток неизвестен в нашем мире и вполне пригоден для человеческого употребления.

– Фу ты боже мой! – рассмеялся я. – Так в чём дело?

– Мой товарищ хотел бы договориться с вами о коммерческом использовании этого напитка в нашем мире. Вон там сидит… – указал на один из дальних диванчиков Алекс. – И если бы вы поговорили с ним, то за короткое время он обещает сделать вас миллионером.

Жить я здесь не собирался, мечтая поскорее смотаться из этого витка спирали, но время у меня было, и решил его немного потратить на беседу.

Товарищ Алекса был нескладный, долговязый. Одежда висела на нём мешком, но, видимо, это его не смущало. Лицо худое, продолговатое, с чуть подслеповатым взглядом. Увидев нас, он торопливо вскочил с дивана и судорожно стал отряхиваться. Алекс представил его:

– Стив, это мой друг Хоган. Он работает на одном из наших фармацевтических предприятий. Хоган, это мистер Митчелл.

Мы пожали друг другу руки и сели на диван.

– Так о чём вы хотели со мной поговорить, мистер Хоган? – поинтересовался я.

– Мистер Митчелл, – судорожно дёргая руками, начал он беседу. – Мне давно уже надоело работать на хозяина, и я копил деньги, чтобы вложить их в собственное предприятие, но не мог остановиться на подходящем варианте. Их у меня не так и много, но, чтобы начать своё дело, на первое время хватит. А тут случайно Алекс позвал провести анализ вашего напитка. И я поражён его компонентами. Не все они оказались мне знакомыми, но даже то, что я увидел, вполне достаточно, чтобы провести у нас революцию в напитках. И я хотел бы договориться с вами, чтобы вы рассказали всё, что вам о нём известно. Потом дали мне хоть немного самого напитка, чтобы я мог подобрать неизвестные у нас компоненты, а также стать полноценным партнёром в новом предприятии. Доход я готов делить с вами поровну. – Хоган умоляюще смотрел на меня.

А я внутри мысленно смеялся. Ну надо же, здесь хотят выпускать эту вредную кока-колу. Да и хрен с ними, мне бутылки не жалко, пусть ребята подзаработают.

– Хорошо, – кивнул я. – Я вам отдаю всю бутылку этого напитка, но вы должны назвать его по-другому.

– Простите, мистер Митчелл, а из какого мира этот напиток?

– Это кока-кола из мира Земля.

– Давайте тогда назовём его «Земной напиток»! – предложил Хоган.

– Да ради бога, только не колой, – махнул я рукой. – А история его такова: более ста лет назад, по нашему времени, его изобрёл один аптекарь. Это был владелец небольшой фармацевтической фирмы. Он был убеждён, что его напиток позволяет избавляться от таких недугов, как нервное расстройство, усталость и стресс. Лечебные средства колы были вполне объяснимы, ведь в состав сиропа входил экстракт листьев коки, то есть кокаин. У нас на Земле его считают страшным наркотиком, который добывают из листьев этого растения. Владелец сначала продавал его как лечебный сироп, но спрос на него был слабым, пока один из его продавцов не решил разбавлять сироп газированной водой. И спрос появился, да ещё какой! Но в СМИ стали муссироваться слухи о наркотическом содержании напитка. После чего рецепт его стал изменяться. Из него убирают кокаин с помощью замены свежих листьев коки на выжатые. Но именно в этом напитке и их уже не используют. Сейчас в качестве стимулятора добавляют кофеин. Он содержится в разных растениях и синтезируется ими для защиты от насекомых, поедающих листья, стебли и зёрна, а также для поощрения опылителей. Вот вкратце всё, что мне известно. Бутылку можете забрать хоть сейчас, а вот насчёт партнёрства… я не против, но мне необходимо завтра с утра уехать из вашего мира.

– Мистер Митчелл! – с сияющими от восторга глазами воскликнул Хоган. – Да вам и не нужно всегда находиться у нас! Достаточно подписать договор, что вы согласны стать нашим партнёром на озвученных мной условиях. Для этого я уже подготовил стандартный договор: вам необходимо только оставить скан вашего большого пальца, и юридически всё будет законно! – Он протянул мне местный планшет, на котором мигал квадратик для окошка сканера.

«А! – махнул я мысленно рукой. – Гулять так гулять!» – и приставил палец к экрану.

– Теперь последнее условие, – затараторил Хоган. – От вас необходима контрольная фраза. Это страховка на тот случай, если вы лично не сможете приехать за деньгами, а пришлёте вашего доверенного. Только по паролю он сможет получить доступ к вашему счёту. Прошу, – протянул он мне этот же планшет, и на нём замигал маркер записи.

Я подумал пару секунд и произнёс на русском языке:

– Великолепно! – обрадовался Хоган. – Это ваш родной язык?

– Да.

– Теперь его точно никто не сможет подделать! И вы не волнуйтесь за ваш денежный счёт.

– Да я и не переживал! – хлопнул я по плечу парня. – Идёмте со мной в номер и забирайте ваше сокровище!..

До вечера я банально валялся на кровати, пытаясь заснуть, но мысли скакали с одной на другую. Я понимал, что казино не захочет оставаться в дураках и нас если и выпустят за двери, то стопроцентно будут ждать на улице. Я вспоминал различные фильмы, где героям приходилось идти на всяческие ухищрения, чтобы унести свои деньги, и не важно, честно или обманом у казино выманенные. Мне не подходили идеи, использованные, например, в фильме «Одиннадцать друзей Оушена» и его продолжениях. У меня не было времени на подготовку и сплочённой команды. Здесь я мог рассчитывать только на себя и свои новые умения. Я мог чувствовать настроение находящихся рядом со мной людей. Я научился управлять небольшими предметами, мог защититься от любого оружия, создав защитное поле, тем более запаса энергии у меня хватило бы на несколько часов. На крайний случай в моём арсенале было грави-кольцо, и захватить меня было не так просто. Идти в боевом комбинезоне не имело смысла, хотя в нём я чувствовал себя более защищённым. Да и тащить его с собой в сумке я не хотел – большой багаж при входе в казино оставляют в камерах хранения. Если нам придётся сматываться незапланированным маршрутом, то оставлять такой подарок конкурентам – себя не уважать. Поэтому однозначно мне придётся возвращаться в гостиницу. Хотя, чтобы сэкономить время, я лучше всего оставлю его на ресепшен. Алекс дежурит как раз до утра, так что нужно подгадать своё возвращение именно к приезду моего трансфера.

За рассуждениями я немного забылся и провалился в беспокойный сон. А проснувшись за час до назначенного времени, принял душ, перекусил оставшимися бутербродами и забрал свои вещи, оставив их на хранение Алексу.

Фара появился в холле гостиницы ровно в восемь вечера. Он был одет, с его точки зрения, в деловой костюм, а мне так казалось, что и этот его наряд выглядит вульгарным. В нём так же сочетались вставки из чёрного и белого цвета, но, в отличие от моего варианта, штаны были более свободного кроя и мешковатые. А пиджак хоть и походил на мой фасон, но был в мятых складках, будто его постирали, а погладить забыли.

Заметив меня, он кивнул и показал головой на выход.

Перед гостиницей стоял местный низкий зализанный автомобиль. Чтобы сесть на место пассажира, мне пришлось изрядно наклониться. М-да… В случае форс-мажора из салона быстро не выберешься, подумал я. Но выбирать было не из чего, и Фархад, мгновенно стартовав с места, показал, что его «ласточка» может очень быстро набирать скорость.

– Мистер Митчелл, – не отрывая взгляда от дороги, обратился Фара. – У нас в городе три казино. Они все более или менее финансово стабильны. Я решил выбрать заведение под названием «Брильянтовая каста». Оттуда, по крайней мере, есть шанс на машине удирать в удобном направлении. Здание казино расположено на границе с транспортной зоной. Это громадное количество ангаров и гаражей различных транспортных компаний. Там много дорожных развязок, и есть шанс неожиданного манёвра. И я эти трассы изучил очень хорошо. На самый крайний случай мы сможем спрятаться в нижней части города… Хоть я этого и не люблю и никому не советую туда путешествовать, но… – Он многозначительно замолчал.

А я вспомнил серый смог, окутывающий город внизу. М-да… чем там люди дышат?

– Но давайте этот вариант, с нижней частью, оставим на самый крайний случай, – поёжившись, добавил он. – Хотя если у нас здесь, наверху, есть шанс уйти от преследования, то внизу мы гарантированно пропадём без следа… Но если нас здесь поймают, то в самом лучшем случае закатают в бетон живыми, а внизу просто убьют. Там это у них быстро, хоть не будем мучиться…

От гостиницы путь занял у нас минут тридцать. В отличие от земных казино, виденных мной в земной жизни и на экране телевизора, местное представляло собой огромный купол в виде летающей тарелки. Вместо иллюминаторов в ней горели яркие огни рекламы, заманивающей посетителей в жадные сети наживы и азарта. Здание стояло в центре огромной площади с кучей дорожных развязок. Масса снующих вокруг здания автомобилей на магнитных подушках вызывали у меня ассоциацию с огромным муравейником.

– Простите, мистер Митчелл, а сколько у вас с собой наличных или электронных денег? – поинтересовался Фара.

– Пара сотен всего.

– Маловато, – задумался Фархад. – У меня тоже негусто, всего пять сотен, а для большой игры необходимо минимум тысяча.

– Фара, не нужно дёргаться. Я и так планировал, что мы не сразу пойдём играть на крупняк. Нам необходимо создать образ случайных игроков. Поделаем небольшие ставки в другие игры. Где-то чуть-чуть проиграем, в другом месте немного выиграем. – Я не стал рассказывать подельнику, что и электроника мне под силу. А хотел для начала поэкспериментировать с игровыми аппаратами, делая небольшие ставки, чтобы найти у них возможность влиять на выигрыш.

– А вы уверены, что мы не просадим все наши деньги? – Лицо Фары выражало почти детское изумление. В его голосе звучало и сомнение, и вера в мои почти волшебные способности.

Я похлопал его по плечу:

– Уверен. Ты, самое главное, свои деньги сильно не трать. Играй по мелочи, а я постепенно буду увеличивать наш банк.

Внутри помещение казино вполне соответствовало моим ожиданиям. Высокие потолки, масса народу, яркий свет и никаких окон, чтобы посетители не следили за временем. Огромное количество игровых аппаратов обещало своим пользователям фантастическое богатство. Надписи на разных языках сулили удачу и предлагали разнообразные бонусы. Можно было купить игровые фишки и ставить их на разные азартные игры или оплачивать наличными через специальные устройства.

Мы шли по огромному коридору, уходящему, казалось, в бесконечность, а Фара меня консультировал:

– На первом этаже везде стоят автоматы. Игры самые разнообразные, можно крутить барабаны на удачу, можно стрелять шариками и надеяться, что они попадут в ячейки, которые принесут вам большие очки и, соответственно, деньги. Можно ставить на цвет, на рисунки, на линии, на действия и даже на вкус или запах.

Я тут же вспомнил старый, ещё советских времён анекдот об игровом автомате, помните, стояли такие в кинотеатрах по пятнадцать копеек. Так вот там вам за одну монетку предлагалось угадать, что у автомата внутри. Вот один из посетителей засовывает свою голову в тёмное отверстие. Ему на голову падает что-то мягкое: шлёп! И появляется надпись: «Отгадай, что это?» Тот берёт эту смесь и пробует её на язык.

– Тьфу!.. Так это же говно!

– Вы отгадали! – произносит роботизированный голос, и появляется надпись: «Призовая игра». Шлёп, шлёп, шлёп…

– Можно надеяться на зоркость глаза и твёрдость рук, – продолжал рассказывать Фархад. – На втором этаже казино находятся уже приватные комнаты и салоны для более денежных игроков. Там требуют показать минимальный депозит, необходимый для игры. В комнатах от пятисот кретов, в салонах – от тысячи. А вот на самом верхнем этаже требуется иметь минимум десять тысяч наличных. Здесь множество ресторанов, баров, концертных площадок и шикарная гостиница. Много выпивки предлагается за счёт заведения, но я рекомендовал бы вам быть осторожным в этих напитках. Неизвестно, что они могут туда подмешать. Лучше покупать питьё в автоматических барах и в запечатанных бутылках.

Идя по коридору, я следил за сиянием энергетических полей. Точек наблюдения было несчётное количество. И даже если бы я стал блокировать все, до которых мог дотянуться, то другие камеры всё равно запечатлели бы нас. Поэтому я отбросил эту идею и стал присматриваться к игровым аппаратам, за которыми играли посетители, особенно уделяя внимание тем слот-машинам, у которых игроки сумели немного выиграть. А Фара всё рассказывал:

– Видите, мистер Митчелл, мы спокойно вошли в зал. А если бы наши лица были занесены в чёрный список игроков, то уже на входе нас развернули бы и выдворили из казино. Автоматические камеры держат в базе все персоны, замеченные в нечистоплотности или мухлеже во время игры.

– Так мы и не собираемся мухлевать, – улыбнулся я. – Если и выиграем, то это будет чисто случайно, – подмигнул я ему. – Провидение же на нашей стороне?

– Ваши слова, да в уши бы тому привидению.

– Провидению, а не привидению, – поправил я его. – Ну что же, а теперь предлагаю попробовать свои силы на любых аппаратах. Фара, выбирай, что тебе нравится!

– Мистер Митчелл, – оживился тот, – у меня есть любимые слот-машины, где нужно стрелять шариками.

Он подвёл меня к механическому аппарату, на котором виднелось игровое поле с лунками. Ага! – понял я. Это игрушка из моей юности, была встроена в компьютер и называлась «Пинбол». Нужно было стрелять шариками с разным усилием и ждать, что они попадут в ячейки с большими цифрами. Для начала пойдёт, обрадовался я. Тем более что контролировать шарик мне не трудно.

Фара играл, а я осторожно подправлял шарик туда, куда было необходимо. Ставка была минимальная, в один крет, и за тридцать минут мой партнёр увеличил свою долю на 50 монет. Он даже и не понял, что я ему помогал, поэтому, забрав выигрыш, радостно воскликнул:

– Точно! Сегодня удача на нашей стороне! Куда пойдём ещё?

За следующие два часа, играя на разных автоматах, мы смогли увеличить свой капитал на триста монет. Причём на одной такой машине я умудрился сорвать джекпот в тысячу кретов, но, почувствовав недовольство присматривающего персонала, «на радостях» слил почти всё назад. Надзиратель успокоился, а я понял, что нужно быть очень осторожным. К полуночи мы стали обладателями суммы почти в две тысячи кретов. И тогда к нам подошёл один из служащих. Он поздравил нас с выигрышами и предложил попробовать удачу в приватных залах. Мы, естественно, согласились. И вот в одном из таких салонов выбрали игру в кости.

Правила игры походили на земной вариант крэпса. Примерно такое же поле с высокими бортиками и с расчерченными полями для ставок. Фара тут же стал меня консультировать по различным вариантам ставок, но, чтобы не забивать себе голову правилами, я попросил его выбрать самый простой вариант. Им оказалась ставка «На пари». Если выпадает 2, 12, то выплата составит 2:1. При выпадении 3, 4, 9, 10, 11 – 1:1 (вернём свои деньги, и всё). Если на костях выпали любые другие цифры, игрок автоматически проигрывает.

И игра началась. Я, бросая кости, иногда даже случайно выигрывал небольшую сумму, иногда проигрывал. Броски Фары я тоже контролировал. Но тенденция шла неумолимо, не спеша, скромно, но мы «умудрились» утроить свою сумму, и на руках имели уже шесть тысяч кретов. Поздравительные рюмки с напитками мы избегали, объясняя тем, что по религиозным соображениям нам противопоказан алкоголь. Фара периодически приносил мне бутилированные соки и бутерброды. Через час нам предложили бесплатный номер в гостинице и посещение ресторана, но мы якобы в азарте требовали продолжить игру и к двум часам ночи имели на руках двенадцать тысяч кретов. Вроде сумма была уже и неплохая, мне хватило бы денег оплатить требуемый кредит за бумаги и трансфер, но глаза Фары горели нездоровым азартом. Сделав небольшой перерыв, я вывел его «подышать».

– Слушай, Фара, – ухватив его за лацканы пиджака, тихо произнёс я. – Денег мне уже хватит, чтобы заплатить твоему корешу, может, пора остановиться?

– Мистер Митчелл, – умоляюще попросил Фархад. – Вы поймите, что у меня есть единственный шанс устроить себе финансовую стабильность. А без вас мне этого никогда не удастся!

– Какая конкретная сумма тебя удовлетворит? Только не нужно жадничать и мечтать о миллионах…

– Меня… Мне… Я думаю, – залепетал Фара, – сто тысяч вполне устроит.

– Хорошо, – отпустил я его одежду. – Играем до ста двадцати. Стольник тебе и остальные мне на текущие расходы.

Мы вернулись в салон, а нас там уже поджидал слащавый распорядитель.

– Уважаемые господа, – заверещал он. – Наше казино поздравляет вас с удачным днём и только для вас предлагает вам VIP-услуги. У нас имеется отдельный зал, где состоятельные господа играют на большие ставки. У вас будет своя комната отдыха с персональной прислугой. Вам предлагается бесплатный шикарный ужин из настоящих продуктов от нашего шеф-повара, а также любые девушки, или если вы предпочитаете, то и мужчины, которые удовлетворят ваши самые изысканные эротические фантазии.

Я почувствовал, что распорядитель мнётся в душе, опасаясь, что клиенты могут забрать деньги и уйти, но когда мы выразили своё согласие, то радостное предвкушение нас облапошить растеклось у него внутри успокоительным бальзамом.

Нас провели на самый верхний этаж здания. Здесь публика внешним видом резко отличалась от посетителей нижних этажей. Дамы в длинных футуристических вечерних нарядах, солидные пузатенькие мужья или стройные моложавые любовники неспешно прогуливались по ковровым дорожкам многочисленных комнат. Распорядитель, шедший впереди нас, разглагольствовал о том, какие местные знаменитости здесь бывают. Какие суммы люди выигрывали. Сколько денег потрачено на безопасность для клиентов и отделку помещений.

Он привёл нас в отдельный кабинет и, открыв дверь, предложил входить. Комната была отделана с изыском. Просторное помещение с дорогой стильной мебелью. Вместо окон – светящиеся витражи с различными экзотическими пейзажами. Две шикарные длинноногие красавицы в вечерних, но очень откровенных нарядах мило нам улыбались, восседая на уютном диване. Одна из них, блондинка, вскочив, подошла к столику и налила из бутылки в фужеры искрящийся напиток. Взяв два фужера, она, как сказочная дива, в практически прозрачном платье медленно направилась к нам. Фара, обалдевший от такой красоты, машинально взял протянутый бокал и залпом выпил его содержимое. Блондинка протянула второй фужер мне, но я решительно отказался, объяснив, что вообще не употребляю спиртного, религия не позволяет.

Тогда в ход пошла брюнетка. Её наряд был почти полной противоположностью подружки. Длинное бордовое платье закрывало её обладательницу практически под горло и только подчёркивало сногсшибательную фигуру девушки. А вставки из прозрачного материала, сверкающие многочисленными стразами, открывали взгляду полную грудь красавицы и округлые бёдра, намекая, что под платьем совершенно нет нижнего белья. Она взяла какой-то местный фрукт и поднесла его ко мне со словами:

– Тогда попробуйте наш сладкий «авик».

Машинально откусив кусочек экзотики, я поплыл, как от алкоголя. Девушки, взяв нас под ручки, весело посмеиваясь, повели к уставленному закусками столику. Ещё не опьянев окончательно, я сообразил, что тут нас и подготовят к предстоящей игре.

«Надо что-то срочно предпринять, – подумал я. – Но что? Закатить скандал, так, может, от нас и ждут подобной реакции, чтобы в наказание лишить выигрыша». Но и долго оставаться в окружении местных «сирен» было равносильно проигрышу. А Фаре уже наливали второй фужер. Машинально вычленив его ауру, я заметил, что один из её участков стал смазываться, пока он уговаривал вторую порцию вина. Я автоматически стал очищать проблемную часть ауры. Вижу, что взгляд у моего компаньона стал более осмысленным. Он уже изумлённо посмотрел в мою сторону, а я, поняв, как дальше действовать, подмигнул ему и, схватив бутылку, стал наливать коварный напиток и себе, и ему с дамами.

– Девушки, – стал разливаться я соловьём, – вы такие красавицы, что мне хочется выпить с вами на брудершафт.

Этот термин был им незнаком, но я объяснил, что необходимо переплести в локтях свои руки и одновременно выпить до дна свой бокал. После чего поцеловать партнёра в… щёчку. Я чуть изменил правила, опасаясь, что дама в страстном поцелуе может прокусить мне губу, и не дай бог помереть от вируса. Девушкам оченьпонравилась эта идея, и первую бутылку мы мигом опорожнили. Пока Фара опять с очищенной аурой развлекал болтовнёй красавиц и мы ждали, когда нам принесут вторую бутылку, я чистил свой организм. Притворяясь пьяными, мы банально спаивали наших собеседниц. Я видел, что в комнате были установлены камеры наблюдения, но, не показывая виду, что обнаружили их, мы с партнёром делали вид, что напиваемся вдрызг. Фархад понял мою задумку и очень правдоподобно изображал пьяного человека, не забывая с удовольствием тискать свою блондинку. Я старался аналогично не оставлять без внимания брюнетку. Когда через некоторое время к нам постучался распорядитель, то, войдя, он увидел милую его сердцу картину. Полусонные, или, по его мнению, пьяные, клиенты сидели в обнимку с осоловелыми красавицами. Я почувствовал, что он был очень доволен.

– Уважаемые господа, – торжественно произнёс он. – Настало время для игры. Не желаете ли пройти в игровой зал? Другие игроки вас заждались.

Мы синхронно кивнули и, шатаясь, стали подниматься с дивана. Оправившись и еле держась на ногах, мы якобы с трудом направились за распорядителем.

За нашим игральным столом сидело четверо мужчин. Стол был стандартным, но без всякой разметки. Чистое зелёное сукно и лишь четыре пустых квадрата на нём. Стоящий рядом со столом крупье указал нам на два пустых кресла. Сев, мы мутным взором осмотрели наших противников.

– Господа, напоминаю наши правила, – огласил крупье. – Ставки начинаются с минимальной суммы в тысячу кретов. Здесь нет полей, и сумму игральных костей назначают случайно, методом вращения лототрона, в котором заложены шарики с разными числами. Можно ставить на выпадение одной комбинации, двух, трёх или четырёх. Соответственно сумма выигрыша будет варьироваться: два к одному, пять к одному, десять к одному и, наконец, сто к одному. Выпадение любой другой комбинации, кроме указанной на шарике, ведёт к проигрышу. Моя помощница, – указал он на девушку, одетую в стандартный костюм служащего казино, – будет крутить лототрон и доставать из него случайную цифру. Можете убедиться, что все шарики содержат числовой ряд от одного до двенадцати.

Девушка продемонстрировала нам шары с номерами и опустила их в лототрон. Нам обменяли наши двенадцать тысяч наличных на двенадцать фишек номиналом по тысяче кретов.

– Игра идёт, пока вы не проиграете все свои фишки или не выиграете сумму минимум в сто тысяч кретов. Первый пробный бросок для всех бесплатный. Прошу вас, господа.

Девушка закрутила механизм, и из него выпал шарик с номером шесть. Один из мужчин встал со своего места и, покрутив кости в руках, бросил их о стенку стола. Кубики запрыгали по поверхности и показали две цифры – 3 и 3.

– Поздравляю вас, мистер, – порадовал его крупье. – В подобном случае ваша ставка удвоилась бы.

Трое других клиентов не смогли повторить бросок, как и Фархад. А я, покрутив в руках кубики и убедившись, что они без подвоха, также смог выбросить шестёрку в комбинации 2 и 4.

Фархад благоразумно, типа заплетающимся языком произнёс:

– Нет… Я пас… – И, обняв меня за плечи, улыбнулся. – Друг, вот мои фишки, играй за нас двоих.

Я молча кивнул, и игра пошла. Изображая переменный успех, я то проиграю пару тысяч, то, поставив сразу три фишки, выиграю их назад, да ещё с прибылью. Мужчины тоже не очень рисковали, но первый игрок оказался таким же удачливым, как и я. Через час сумма у меня была около пятидесяти тысяч кретов.

– Смена крупье, – вдруг услышали мы голос распорядителя, и вместо парня его место заняла та самая девушка, что стояла у лототрона.

Она протянула мне кости для броска, но, привычно покрутив их в руках, я заподозрил неладное. Один из кубиков явно был с сюрпризом. Сделав скромную ставку в одну фишку, я бросил кости, пытаясь их контролировать, и очень удивился, когда увидел появившееся краткое сияние энергии под полотном стола. Магнитное поле изменило мою траекторию, и кубики выпали не так, как я планировал. Проигрыш. Удачливый партнёр выкинул необходимую сумму – выигрыш. И тут пошло: ему прёт, а у меня никак не получается повторить комбинации. Двое других давно уже сдулись и с интересом наблюдали за нашей парной игрой.

Я пытаюсь пересилить магнитное поле, но оно оказывается сильнее моих скромных возможностей. Я проиграл уже десять тысяч, а мой партнёр по игре стал наращивать ставки и ставить по пять – десять тысяч кретов. Столбики с фишками росли у его места как на дрожжах. И ещё я обратил внимание, что при его броске поле не появлялось. В глазах Фары я заметил страх и беспокойство.

Я попросил сделать пятиминутный перерыв, чтобы утолить жажду. Выйдя с Фархадом в коридор и прихлёбывая сок из бутылочки, я стал думать, как укрепить своё положение.

– Мистер Митчелл, – зашептал мне Фара. – Я вижу, что мы проигрываем, может, хрен с ними, оставим сколько есть и уйдём?

– Слушай, Фара, здесь игра идёт нечистая, под столом устройство, которое не даёт мне ставить кубики в нужную позицию, а вот для моего оппонента, видимо, есть исключение, и казино играет на его стороне, если это не один из его владельцев. И он, вероятно, как и я, обладает способностью управлять мелкими предметами, иначе я просто не могу объяснить, как ему так часто удаётся выкидывать необходимую комбинацию. И помнишь, что сказал крупье: игра идёт, пока всё не проиграем или не выиграем минимум сто тысяч. Нам остаётся только играть.

– Но что можно сделать?! – в отчаянии вскрикнул Фара. Я стал думать. Пересилить поле мне не удаётся, а если его полностью отключить, то владельцы это заметят. Тогда нужно сделать так, чтобы в момент броска, когда кости ещё крутятся на столе, поле отключалось на короткое время. Но оно и так появляется почти на миг… Или лучше тогда запаздывало, а мне удавалось бы ставить кубики в нужную позицию. Точно! Надо попробовать.

Я допил сок и, улыбнувшись, легонько стукнул товарища по плечу:

– Пошли играть!

Вернувшись к столу, я заметил хитрый взгляд моего противника. Заглянув в его душу, понял, что он веселится.

«Ну, сучонок, рано радуешься», – обуяла меня злость. Я оглядел внутренним взором замаскированное устройство. Так, что у нас здесь? Сканирование показало, что устройство автономное, управляется дистанционно. Но в руках у крупье я не видел никакого прибора. Значит, его включает тот, кто видит, когда кубики уже ударились о стенку стола. Кто это может быть? Кроме нас, сидящих за столом, этого практически никому не видно, и у других я не заметил никакого сияния… Может, тогда его включает тот, кто наблюдает за нами с помощью камер? Так… Я выбрал ту, в секторе обзора которой хорошо был виден стол.

Поставив одну фишку, я бросил кости и в тот момент, когда они должны были удариться о стенку стола, временно заблокировал камеру наблюдения. Поле включилось, когда я уже уверенно держал кубики в нужной мне комбинации. Я понимал, что долго так делать не смогу. Максимум ещё два раза, после чего служащие заподозрят неладное. Крупье поздравила меня с выигрышем. Мой противник решил сразу поставить двадцать тысяч и… выиграл уже сорок! Я видел, что количество фишек на его месте давно перевалило за сто тысяч, но крупье не прекращала для клиента игры.

– Что же, играть так играть, – произнёс я, улыбнувшись. У меня на руках оставалось фишек на сорок две тысячи. – Ставлю сорок на две комбинации, – объявил я.

Все сидящие рядом с нами за столом встрепенулись. Ставка могла принести нам выигрыш в четыреста тысяч кретов. Сидящий рядом Фара побледнел от испуга. Мужчина из лототрона вытащил шарик с цифрой девять. Ага! Мне необходимо выбросить в сумме девятку. Настроившись, я неожиданно и резко бросил кости. Заблокированная на мгновение камера опять не помогла вовремя включить поле, и кубики показали 5 и 4. Все нам радостно захлопали!

– В игре сумма в восемьдесят тысяч, – произнесла крупье.

Мужчина покрутил лототрон, и выпала цифра два.

– Ну, двоечка, помоги мне! – тихо попросил я.

Собираясь бросать, я увидел, что поле зажглось гораздо раньше и сияет не переставая.

«Так вот как вы решили, – подумал я. – Мне же проще!»

Я не стал блокировать камеру, а, бросив кости, пустил электрическую дугу по спрятанному прибору. В момент, когда кубики ударились о стенку стола, магнитное поле исчезло! А кости, отскочив от бортика, показали всем находящимся за столом комбинацию 1 и 1!

– Поздравляю! Ваш выигрыш составил четыреста тысяч кретов, – протянула мне крупье кучу фишек.

– Господи, спасибо! – заорал Фархад и, слетев со стула, кинулся меня обнимать.

Сидящие игроки, кто уже просто наблюдал за нашей схваткой, также вскочили со своих мест и принялись похлопывать нас с Фарой по плечам, поздравляя с выигрышем. Я принимал поздравления, но не отводил скрытого взгляда от партнёра по игре. Тот, думая, что его никто не видит, многозначительно кивнул девушке-крупье. Она кивнула ему в ответ и произнесла:

– Не желаете ещё раз испытать судьбу? Удача сегодня на вашей стороне!

– Ну уж нет! – схватив коробку для фишек и укладывая в неё наш выигрыш, воскликнул Фархад.

– Тогда вы можете обналичить сумму вашего выигрыша в кассах на первом этаже нашего казино. Спасибо за игру, – мило улыбнулась нам крупье и покинула помещение.

Игроки, поздравив нас, предложили сопроводить нашу пару к кассам, мотивируя это тем, что они будут рады увидеть, как казино выполняет свои условия.

«Так! – обрадовался я. – Пока с нами эти товарищи, казино не решится на крайние меры, надо их подольше подержать рядышком».

– Всем лучшего вина за наш счёт! – бросая оставшиеся у меня пару фишек на поднос мимо проходящего официанта, попросил я.

Тот, улыбнувшись, прибавил шагу, и уже через минуту вдвоём с товарищем они принесли два подноса, уставленные бутылками с вином, фужерами и закуской. Спускаясь по лестнице, мы наливали вино всем попадающимся по пути посетителям. К кассам с нами подошла уже целая толпа народу, ожидая редкого зрелища.

Работник казино выдала нам небольшой металлический чемоданчик, полностью забитый сотенными пачками купюр. Мы вместе с возбуждённой толпой вышли из казино и пошли на стоянку к машине. Я внутренним чувством видел, что люди искренне радовались за нас, лишь в нескольких из них была заметна лёгкая зависть. Поблагодарив всех за моральную поддержку и пожелав им удачи, мы сели в машину, и Фара, осторожно объезжая веселящуюся толпу народу, выехал на почти пустую трассу. Часы на приборной панели машины показывали половину шестого утра.

– А вот и хвост, – тихо произнёс Фархад, кивая на зеркало заднего вида.

Я оглянулся и увидел единственную машину, двигающуюся за нами на расстоянии примерно метров пятидесяти. Внутренним чувством прощупав сидящих в ней людей, я кивнул:

– Да, это за нами.

– Послушайте, мистер Митчелл, вы пси? – прибавляя скорости, поинтересовался Фара.

– В смысле псих? – не понял я.

– Да нет, не псих, а пси, у нас так сокращённо называют людей, наделённых псионическими способностями.

– А с чего ты так решил?

– Да просто, когда я там, в казино, сразу опьянел ещё с первой рюмки, я понимал, что пить нам нельзя, но устоять перед девушкой не смог, от неё так вкусно пахло… А когда стал пить второй фужер, в моём мозгу словно сняли пелену. Разум прочистился, и я увидел, что вы мне подмигнули. Ещё когда вы тренировались с кубиками, я подумал, что вы псионик, а после очистки моего разума моё подозрение только окрепло.

– Ну… кое-что могу, – не стал скрывать я.

– Тогда вы, может, заставите преследователей отстать от нас? Или запудрите им мозги?

– Фара, я бы с радостью, но пока не умею подобного. Я чувствую их настроение и желание догнать нас и забрать все деньги, но приказать им сделать что-то на расстоянии не могу. Хотя… на близкой дистанции, примерно в метр-два, мне удаётся давать установки людям, но я не уверен, что смогу справиться с большим количеством народа. Даже если они будут стоять рядом со мной, пока я запудрю мозги одному из них, другие могут спокойно открыть по нас стрельбу. Правда… – задумался я, – можно попробовать одну идею, но оставим её на крайний случай. Пока постарайся от них оторваться и не волнуйся за стрельбу, в случае опасности я смогу нас с тобой защитить от любого оружия.

Фара резко свернул на трассу, уходящую вдоль огромного количества ангаров и гаражей. Эти строения полностью закрыли от нас жилую часть города, и я ощутил, что преследователи только обрадовались этому.

– Фара, не сбавляй скорости! – крикнул я. – Сейчас по нас будут стрелять!

Я обратился к ополовиненному запасу энергии и создал силовое поле. Оболочка появилась только вокруг меня. Пришлось немного поднапрячься и раздвинуть границы защиты, закрывая ажурным плетением всю машину. В это же мгновение по нас открылась стрельба. Оглядываясь назад, я видел, что из окон преследуемого нас транспорта с обеих сторон выглядывают стрелки, но пули и лазерные импульсы гасились о мою защиту, не причиняя ни нам, ни машине никакого вреда. Фара, заметив это, воспрянул духом и свернул на очередную развилку. Преследователи, сообразив, что их потуги тщетны, прекратили стрельбу, но не отставали от нас.

Контролируя настрой охотников за нашими головами, я вдруг почувствовал, что их досада сменилась радостью.

– Фара! – крикнул я. – Они что-то задумали, и нас ожидает сюрприз! Куда ведёт эта дорога?!

– По ней мы попадём на транспортную развязку между верхним и нижним городом. – Фархад прибавил скорости на прямом участке дороги, и мы стали отрываться от погони.

– По-моему, нас там ждёт засада, – оглядываясь на отстающую машину, посетовал я.

И как накаркал. Только мы вылетели из туннеля ангаров, как увидели, что дорогу нам перекрыли две громоздкие машины.

– Фара! – только и успел крикнуть я, как он резко вырулил в сторону, ударился об одну из машин и понёсся по дороге, уходящей вниз.

На нашем пути стоял пропускной пункт, похожий на те, которые я видел, въезжая в город. Только по обе стороны от него высились настоящие дзоты с крупнокалиберными турелями, направленными в обе стороны прохода.

– Там охрана! – заорал Фархад.

– Может, они нам помогут?

– Да вы что, мистер?! Они, наоборот, станут стрелять в нас! Это одна шайка-лейка. Деньги и военные – братья-близнецы.

– Тогда сбивай шлагбаум! И не волнуйся за машину.

Фара, вцепившись в руль, ринулся сквозь проход. Вышедший из дзота военный в боевом обмундировании, похожем на мой костюм, выставил руку, предлагая нам остановиться.

– Даже не думай, гони, – приказал я.

И Фархад, зажмурив от страха глаза, ринулся на таран. Военный еле успел отпрыгнуть в сторону, когда мы пронеслись мимо него. Нам в спину тут же ударили очереди из дзотов, но защита надёжно прикрывала наш транспорт.

– Мистер, – вытирая выступивший пот со лба, тихо произнёс Фара, – по-моему, мы влипли.

– Эта трасса идёт в нижний город?

– Да.

Я не знал, что нас там может ожидать, и поэтому не очень волновался. Преследующая нас машина свернула за нами, пристроилась в хвост и стала набирать скорость. По нас уже никто не стрелял.

– Чёрт, чёрт! – запаниковал Фархад, ударяя в досаде ладонями по рулю.

– Спокойно, Фара, ещё не всё потеряно. Я скажу, когда нам придёт полный писец…

Мы летели вниз по спиральной дороге, всё больше погружаясь в туманную дымку.

– Слушай, Фара, а почему здесь такой туман? Или это смог?

– Это и то, и другое, и третье. Дело в том, что в нижней части города находятся технические службы, обеспечивающие жилые и общественные здания всем необходимым: электричеством, виртуалом, теплом, водой и даже пищей.

– Пищей? – удивился я.

– Да. Просто внизу расположены теплицы с грибами, которым не нужен яркий свет. Именно из них у нас делают все субпродукты. И из этих теплиц идёт сильное испарение, которое смешивается с техническими отходами. Вот вы в гостинице заказывали обед?

– Да, было дело, но мясо там странное, впрочем, как и всё остальное.

– Вот-вот! – откликнулся он. – Именно из этих грибов с помощью вкусовых добавок и создано это «мясо». Натуральные продукты очень дорого стоят, не каждому по карману.

– И ты хочешь сказать, что внизу живут люди, которых такое существование устраивает?

– Может, их это и не устраивает, – скривился Фара, – но кто их спрашивает? Внизу кроме технарей живут те, кто не смог устроиться наверху. Это всякая гопота, химические нарки, вирт, то есть наркоманы, которые за оплату времени в виртуальном пространстве готовы на всё. Криминальные элементы, бомжи, отморозки и выродки. Но самые беспринципные обитатели низин – это как раз банды псиоников. Причём в них собираются те, кого не устраивает наше правительство и наши законы. Они очень не любят верхних жителей и часто устраивают вооружённые стычки с полицией.

– Но мы на машине сможем там оторваться от преследователей?

– Нет, – печально покачал головой Фара. – Там нет дорог для наших автомобилей. Внизу люди передвигаются на «грязном» транспорте, использующем продукты горения.

– Это уже хуже… – задумался я.

Через пять минут мы очутились практически в темноте. Лишь свет фар вырывал из тумана причудливые тени зданий и конструкций. Я заметил, что мой запас энергии уменьшился ещё на треть, оказывается, расширенное защитное поле требует гораздо больше силы. Так как по нас стрельба прекратилась, то я отключил его.

– Всё… приехали, – просипел Фара, – магнитометр показывает снижение поля.

И через минуту наш транспорт заскрежетал днищем о землю.

– Вылезаем, туши фары! – скомандовал я.

Открыв двери, мы выбрались наружу. Странный запах мгновенно ворвался в мои лёгкие.

– Фу… Чем они здесь дышат?

Бежать было некуда, дороги мы не знали, поэтому я решил принимать бой здесь.

– Фара, прячься за мной, – тихо произнёс я в ожидании появления наших преследователей.

Они не заставили себя ждать. Их транспорт благоразумно остановился там, где поверхность дороги не успела закончиться. Из машины вышли пять человек с неизвестным мне оружием и неспешно направились к нам. В свете фар мне не было видно лиц мужчин, только их силуэты. Фархад, держа в руках чемодан с деньгами, испуганно выглядывал из-за моей спины. Мне пришлось заново включить защитную оболочку.

– Ну что, мужики, – раздался голос одного из незнакомцев, – чемоданчик сами отдадите или хотите помучиться?

Его подельники заржали.

– Лучше помучаемся, – спокойно отозвался я.

Один из преследователей поднял оружие и выстрелил в меня. Пуля отрикошетила от поля в сторону. Тогда остальные тоже подняли свои стволы, и на нас обрушился ураган пуль и импульсов лучевого оружия. Преследователи подходили всё ближе, не прекращая по нас стрельбу. Но мы стояли совершенно спокойно и не планировали падать.

– Ну что, братва, – усмехнулся я, – не по зубам орешек?

– Ах ты, сволочь! – выкрикнул один из незнакомцев и, перезарядив своё оружие, бегом направился ко мне, стреляя прямо в моё лицо.

Именно этого я и ждал. Как только стрелок приблизился, я провёл у него перед лицом рукой и спокойно произнёс:

– Я твой господин. Теперь ты будешь выполнять все мои команды.

Лицо парня успокоилось, и он, прекратив стрельбу, согласно подтвердил:

– Да, господин. Что я должен сделать?

– Защищай нас, сзади находится противник.

Парень развернулся и открыл огонь по своим бывшим подельникам. Те, не ожидая от него такой подлянки, не смогли быстро ответить. Но кто-то, уже падая смертельно раненным, сумел открыть стрельбу и по нашему «защитнику». Когда выстрелы стихли, мы увидели, что все преследователи лежат мёртвые.

– Ну вот, Фара, – успокоил я товарища, отключая защиту. – А ты боялся. Теперь берём оружие и быстро уходим отсюда.

Я подошёл к одному из поверженных и, нагнувшись, собирался поднять автомат, как тот сам отодвинулся от меня и, поднявшись в воздух, полетел в туман. Остальное оружие аналогично оторвалось от земли и пристроилось вслед первому.

– Не так быстро, – услышали мы чей-то голос.

– А вот и ваш писец пришёл, – застонал Фара и обречённо сел на землю, не выпуская чемодана из рук.

Я мгновенно активировал силовую защиту, стараясь накрыть полем и своего товарища. Из темноты к нам выдвигалась смутная тень, очертаниями похожая на привидение. Скрип гравия под башмаками незнакомца в полной тишине наводил на меня ужас. Я приготовился нажать на камень грави-кольца, как только пришелец окажется в пределах его радиуса действия. Но это было бы самым крайним вариантом, так как и Фара попал бы под гравитационный удар. Силуэт, освещаемый фарами машины преследователей, становился всё чётче. И через несколько шагов нам стало видно, что это мужчина, одетый в длинный тёмный плащ, который практически касался земли.

– Хорошая у вас защита, – произнёс он. – Признаюсь, мои ментальные попытки проникнуть через неё не увенчались успехом.

– Вы кто и что вам от нас нужно? – стараясь, чтобы голос не дрожал, спросил я.

– Все зовут меня Ат Осом.

– Атос? Мушкетёр? – удивился я.

– Мне незнакомо это слово, – слегка качнул головой он, – но моё имя нужно произносить раздельно – Ат Ос.

– Блин… Ну всё… – схватился за голову Фара. – Это же сам Ат, глава одной из самых влиятельных банд псиоников.

– Приятно, что я наверху пользуюсь такой популярностью, – улыбнулся Ос.

Его лицо было словно высечено из гранита. Такие внешности нравятся женщинам. Благородные правильные черты. Высокий лоб, большие глаза, тонкий прямой нос. Небольшие усики и бородка. Сразу видна порода.

– А вас как зовут?

– Стив Митчелл, – представился я. – А это мой товарищ Фархад Али Закир, по прозвищу Фара.

– Очень приятно, Стив, – снова улыбнулся Ат. – Но этот ваш спутник меня совсем не занимает. Мне интересно другое: зачем он вам нужен? Ведь вы же наш коллега? И судя по вашим талантам, псионик не из последних. Даже удивительно, что я о вас ничего не знаю. Лично вам, Стив, здесь никто не угрожает, но ваш спутник должен присоединиться к тем, – махнул рукой Ос на убитых преследователей.

Фара со слезами на глазах посмотрел на меня, боясь произнести хоть слово.

– Я ценю ваше доброе отношение к моей персоне, – чуть поклонился я, – но мы, русские, своих на войне не бросаем.

– Стив, но какой он свой? – попытался разубедить меня Ос. – Это обычный обыватель, который, вернувшись наверх, тут же сообщит в полицию мои приметы. А там, – указал он пальцем вверх, – очень хотят их получить, но пока никто не может похвастаться, что ему удалось увидеть меня и остаться в живых.

– А с чего вы решили, что мой спутник – стукач?

– Я знаю таких людей, – устало ответил Ат. – Пока им грозит опасность, они готовы прогнуться под любого, но, как только угроза минует, они ищут, чем можно поживиться. А за сведения обо мне там, наверху, – мотнул он головой, – назначено очень солидное вознаграждение.

Пока Ат Ос всё это рассказывал, я решил прощупать пространство вокруг нас и не очень удивился, обнаружив присутствие ещё пятерых человек. Их выдавала аура нетерпения и жажда поживы.

– Да и вас, Стив, – продолжил главарь, кивнув на трупы охотников за нами, – преследовали ищейки финансовых воротил, когда вы ловко кинули их на деньги.

Я удивился, откуда ему это известно, но Ос тут же пояснил:

– Я не могу прочитать ваши мысли, пока вы находитесь под этой странной защитой. Но я и мои товарищи следим за всеми, кто проникает в нижнюю часть города. И как только вы прорвались сквозь кордон, информация мгновенно дошла до меня, и я поспешил навстречу. А пока за вами гнались, мы просканировали мысли преследователей и всё узнали. Так что вам, Стив, мы с удовольствием поможем, а вот ваш спутник…

– Нет, – отрезал я. – Мы либо уйдём с ним вдвоём, либо вам придётся очень постараться, чтобы нас задержать. И ваши подельники, – я обвёл руками, указывая в стороны, где смог обнаружить присутствие людей, – вам не помогут.

Оружия у меня не было, но кто думает о нём, когда под ногами целая россыпь камней. Тяжёлыми предметами я не мог управлять, но даже камень, метко пущенный в глаз, сможет вывести на время атакующего. Я вспомнил совет друга Пищугина, который говорил, что у человека есть два места: верхняя губа и задница, порезав которые можно гарантированно вывести противника из строя. Я стал искать не камни, а что-то подходящее под лезвие. Мне бы стекло… Но его вокруг я не нашёл, только две машины. Стоп! У них же есть окна! – обрадовался я. Лобовые, может, и не разобьются, а вот боковые обычно делают не такими прочными. Я поднял в воздух камень и мысленно направил его в окно двери нашей машины. Раздался громкий звук бздынь! – и окошко рассыпалось на кучу стеклянных осколков.

«То, что мне и нужно», – обрадовался я.

Ат Ос озадаченно наблюдал за непонятными для него действиями. А я, выбрав несколько осколков стекла, поднял их в воздух и стал крутить вокруг себя по разным траекториям.

– Я предлагаю мирно разойтись, – поднял я руку с грави-кольцом, – или мне придётся привести в действие кроме осколков ещё и эту игрушку. Предупреждаю, я не шучу, и от вас останется мокрое место.

– Я слышал о таких игрушках, – спокойно отозвался Ос, – но видеть не приходилось. Но у них есть один существенный недостаток, – улыбнулся он. – Это кольцо защищает только своего обладателя, все остальные, включая и вашего друга Фару, пострадают от его воздействия. И как вы тогда собираетесь его применять, если может пострадать ваш спутник? – усмехнулся он.

Блеф никогда не был моей сильной стороной, но тут пришлось рисковать.

– Я его покалечу, но я его сразу же и вылечу, а вот вам никто помочь не сможет.

– Вам доступен талант исцелять людей? – удивился Ос.

– Серьёзную операцию я вряд ли проведу, – признался я, – но регулировать энергетические потоки организма мне под силу.

– Это меняет дело… – задумался Ос. – Такая мутация ещё ни разу не встречалась у моих… э-э-э… коллег. А вы можете управлять только энергией людей?

– Почему же?! – уже свободнее усмехнулся я. – И некоторая техника мне подвластна.

Я мысленно «дотянулся» до нашего автомобиля и, разобравшись с управлением, включил его фары. Световые потоки выхватили из темноты двоих подельников главаря. Те, вскрикнув от неожиданности, резко метнулись в стороны, уходя из ослепляющего света фар. Переключившись на транспорт преследователей, благо до него было недалеко, я разобрался с контроллером, отвечающим за педаль газа. Перемыкая его контакты, я заставил машину подвигаться вперёд-назад, также меняя направление светового потока.

Фара, успокоившись, с изумлением наблюдал за этой демонстрацией.

– Мистер Митчелл, – вдруг произнёс Фархад, – а почему вы сразу не стали управлять машиной преследователей? Заблокировали бы её, и нам не пришлось бы сворачивать в нижний город.

– Понимаешь, мой друг, – немного смутился я, – у каждой способности есть свой радиус действия. Да я, если честно, сразу и не сообразил, что нам нужно было бы не удирать, а остановиться и, дождавшись уменьшения дистанции, заблокировать транспорт. Да и времени у меня разобраться с вашим управлением не хватало. Я впервые встретился с устройствами на магнитной подушке. Там, где я живу, нет подобной техники.

– Так вы не местный! – воскликнул Ос. – Вот почему я о вас ничего не слышал!

– Да, я из другого мира, и мой путь лежит через вас и далее к тридцать четвёртому порталу.

– Тогда мне понятно и ваше отношение к этому человеку, – кивнул он на Фару. – Хорошо, мы не будем его трогать, но с одним условием. Либо он разрешит поставить себе в голову психоблок, который не позволит рассказать о нас. Либо покинет этот мир вместе с вами.

– Ну что, Фара, ты согласен? – поинтересовался я.

– Мистер Митчелл, – заскулил Фархад, – не позволяйте им влезать в мою голову…

– Но тогда тебе придётся навсегда покинуть твой мир.

– Пусть. Я лучше смотаюсь отсюда, чем позволю ставить себе какие-то блоки в мозгу. Тем более после нашей с вами операции мне всё равно пришлось бы уходить в бега. Моя физиономия наверняка есть у каждого полицейского. И в любом мегаполисе меня обнаружат, а уходить сюда, в нижний город, это не для меня.

– Тогда зачем тебе нужны были такие деньги? – удивлённо поинтересовался я у Фархада.

– Честно вам скажу, мистер Митчелл. Сначала – жадность, но, уже удирая от преследователей, я понял, что мне придётся покинуть этот мир, и планировал на эту сумму купить необходимый товар, который можно выгодно продать в других мирах и создать себе базовый капитал.

– Тогда идёшь со мной, – постановил я. – Мистер Ос, мы решили все наши разногласия?

– Почти, – отозвался Ат. – Можете снять вашу защиту, мы не причиним вам обоим вреда, но у меня есть небольшая просьба.

– Какая?

– Мне необходима ваша услуга в качестве целителя. Моя девушка больна, и врачи не могут определить причину болезни. Сканирование тела медицинскими устройствами также не принесло результата. И если вы смогли бы её осмотреть и помочь, я был бы вам очень признателен и аналогично помогу выбраться отсюда и добраться туда, куда вы пожелаете.

– Но я вас предупредил, что я не всемогущий бог и не профессиональный врач, поэтому не могу ручаться за полное излечение.

– Я это понял, – приглашающе махнул рукой Ос. – Идёмте со мной, у нас здесь свой транспорт имеется.

Я снял силовую защиту, но не прекращал крутить вокруг себя стеклянные осколки. Осмелевший Фара пошёл со мной рядом. Мы шагали практически в тёмном тумане за предводителем, ориентируясь на его силуэт. Но вдруг впереди забрезжили огни. И мы вышли из коридора, образованного уходящими ввысь строениями. Перед нами раскинулся в лёгкой туманной дымке пронизанный множеством световых лучей совершенно другой город. А у меня в голове возникло начало известной песни группы БИ-2:

Совершенно безлюдные улицы, среди которых можно раствориться и укрыться от посторонних глаз, голые стены зданий, уходящие в высоту и теряющиеся в дымке, с одинокими ржавыми воротами навевали тоску и уныние. Рядом стояли какие-то вагоны с разбитыми стёклами. На тротуаре валялся мусор и обломки неизвестных механизмов. Главарь вёл нас по дороге не оборачиваясь. А я оглянулся назад, но не увидел никого из прикрывающей его пятёрки людей.

– Они не едут с нами, – так же, не поворачивая головы, пояснил Ат Ос. – Это дежурная группа на одном из выходов.

Наши шаги гулким эхом отражались от стен зданий. И это был единственный звук, кроме лёгкого постоянного гула невидимых работающих механизмов.

Ат Ос привёл нас к своему транспорту. Это был брутальный автомобиль, кузов которого был сварен из различных листов железа, без изысканной отделки или покраски. Он напоминал футуристические машины в австралийском дизельпанк-боевике «Безумный Макс». Без крыши, но с дугами безопасности, с огромными колёсами, обрамлёнными глубоким протектором, и, как оказалось, совершенно без глушителя, этот транспорт наводил опасение.

– А он вообще ездит?

Главарь сел на место водителя, предложив занять места для пассажиров, завёл мотор, который рыкнул с огромным чёрным облаком выхлопа. Забираясь по высоким ступенькам в салон, мне пришлось вращающиеся стекляшки собрать в руку и на всякий случай спрятать их у себя в кармане. Ат Ос, убедившись, что мы заняли места, рывком практически заставил автомобиль прыгнуть вперёд.

Выехав, как оказалось, из технической зоны, мы попали в более оживлённую часть нижнего города. Здесь уже присутствовала странная, но тем не менее активная жизнь. На дороге появился разнообразный транспорт с совершенно безбашенным дизайном. Встречались и современные транспортные средства, виденные мной наверху, но у них уже были колёса самого различного диаметра. Много попадалось и полных самоделок типа нашей машины. Публика на тротуарах, спешащая по своим делам, почти вся имела на себе плащи кошмарно ядовитых расцветок.

«Интересно, – подумал я. – Здесь холодно или такая мода?»

– Бывает и холодно, – крутя рулевое колесо, вслух согласился с моими мыслями Ат Ос. – Но в основном это для защиты от кислотных дождей. Испарения грибных теплиц часто смешиваются над нами с техническими испарениями и дымом. Иногда это превращается в ядовитый конгломерат, который в виде дождя начинает лить с наших «небес».

– Вы читаете мои мысли? – спросил я его.

– Поверьте, я это делаю не специально, просто мой мозг так устроен.

«Ага, – сообразил я. – Это как в мире Лута, наверное, он там был и посещал праздник силы».

– Нет, я не был в этом мире, – ответил мне Ат Ос. – Свои, скажем так, исключительные возможности я приобрёл совершенно другим путём. С помощью минерала, которому мы дали название унитаниум.

– Я не слышал о таком камне, – мотнул я головой.

– О нём вообще мало кто знает, – стал рассказывать Ос. – Я ведь не всегда был псиоником. Родился наверху, в очень обеспеченной семье. Получил хорошее образование. Стал работать в космических корпорациях. И вот однажды первый робот-зонд привёз нам из района Пятно немного планетарных образцов. Среди них оказались и несколько кусочков этого минерала. Мне довелось проводить первые исследования унитаниума. С виду это практически синий кварц. И нам сначала не удалось выявить никаких его уникальных возможностей. Как одному из руководителей научного проекта, мне было разрешено брать образцы домой. И вот как-то раз ночью я уснул за столом, где проводил очередные исследования. Моя голова на несколько часов оказалась в радиусе действия пси-поля этого минерала. Некоторые структуры моего мозга оказались в положительном резонансе с частотой кристалла. Именно после этого у меня стали открываться псионические способности. Я научился читать мысли, освоил телекинез. Понимание, что этот уникальный минерал может полностью изменить человечество, привело меня в восторг. Но оказалось, что мои идеи не получили поддержки в нашем руководстве, наоборот, все исследования по этой теме прекратились, проект якобы закрыли, и мне под угрозой смерти пришлось скрываться.

– Подождите, Ат Ос, – перебил я его. – Вы сказали о положительном резонансе. Значит, бывает и отрицательный?

– А вы быстро ухватили суть, – усмехнулся он. – Да. Как выяснилось позже, не на всех этот минерал действовал с лучшей стороны. На некоторых он оказывал совершенно противоположное действие. Один из наших лаборантов чуть не прикончил всю нашу исследовательскую группу. У него начались мутации не разума, а тела. И этот милый, добродушный человек превратился в монстра, в убийцу. Только после этого случая руководство решило прекратить все исследования минерала, а причастных к его тайне убрать. Мне повезло, что мои родители имели вес в иерархии Про-кона и, узнав о предстоящей чистке, сумели сделать так, чтобы все подумали, что я погиб. Мне пришлось переселиться сюда, в нижний город. Здесь я сменил имя и внешность. Мне было очень тяжело привыкнуть к жизни в городском отстойнике, но мои умения совершенствовались, и скоро я привык к подобному образу жизни.

– А как же вы стали главарём банды? – осмелев, поинтересовался Фара.

– Я и не собирался им становиться, – усмехнулся Ат Ос. – Но через некоторое время до меня дошла информация, что в Пятно отправился первый транспортник с людьми. Он привёз унитаниум уже в приличном объёме. И тут началось… Людей с псионическими способностями стало появляться всё больше и больше. Сначала единицы, потом десятки и сотни. Всё это держалось в секрете, но я не терял связи с моими родителями, и они периодически сообщали мне очень неожиданные факты. Оказалось, наше правительство развернуло теневой бизнес этими кристаллами. Люди за огромные деньги приобретали их и либо становились наделёнными псионическим даром, либо, превращаясь в монстра, погибали от рук наёмников спецслужб. Что было выгодно в обоих случаях. Государство при любом исходе оставалось в выигрыше…

Пока Ат Ос делился своими воспоминаниями, я решил воспользоваться уроком отца Адэхи и экранировать свой разум. Закрывшись от Ат Оса, я подумал: «Наверняка мой партнёр по игре в кости купил себе подобный кристалл и овладел телекинезом. Иначе я просто не могу объяснить его умение выкидывать необходимую комбинацию».

– Вы что-то сказали? – переспросил меня Ос.

– Нет, – спокойно ответил я.

– Хм… странно, я не слышу вас. Либо вы перестали думать, либо… – Он с интересом посмотрел в мою сторону. – Ага! А вы не так-то и просты, – криво улыбнулся он. – Я думал, никто не может от меня укрыться, а тут… Но ладно. Продолжу… Методом проб и ошибок уже другие исследователи выяснили определённую закономерность в пси-излучении унитаниума. Мне просто повезло, что я тогда уснул на короткое время. Именно в момент сна наш мозг входит в резонанс с полем минерала. Положительный эффект этого излучения достигается за период, не превышающий четырёх часов. Дальше наступает отрицательный резонанс. Это как с лекарством – всё зависит от дозы. Маленькая доза вас не вылечит, очень большая – убьёт. Причём здесь не помогают никакие будильники. Если человек резко просыпается во время воздействия поля, эффект полностью обнуляется. Для наилучшего результата необходимо самостоятельно заснуть и самому же вовремя проснуться. То есть желающий приобщиться к новым способностям должен уметь настроиться на сон, продолжительностью как можно ближе к четырём часам. Именно тогда возможен самый максимальный эффект. Если он проснётся раньше, то его способности будут не очень сильными. Проснётся позже четырёх часов, но не более пяти, превратится в монстра. Человек, проспавший рядом с кристаллом более пяти часов, уже никогда не проснётся. Поэтому все желающие заводят будильник на меньшее время или просят кого-либо из близких контролировать их сон и разбудить в случае истечения лимита времени. Но, к счастью для всех нас, каждый кристалл даёт всего одну попытку стать обладателем пси-умений. После чего он разряжается. И реципиенту, если не удалось приобщиться в этот раз, приходится покупать новый кристалл и вновь идти на риск. Не все субъекты получают одинаковые умения. Телекинез – одно из самых распространённых свойств. Но отдельные личности могут развивать свой разум в очень широких пределах. Так вот именно такими персонами и были придуманы некоторые достижения нашего мира. Один из них вывел новый сорт грибов, которыми питается большинство жителей планеты. Другой усовершенствовал двигатели космических кораблей, и теперь добираться до Пятна получается не десять лет, а пару месяцев. Третий придумал вирткостюмы и создал виртуальную реальность, где любой желающий может ощущать себя кем угодно и жить так, как ему захочется. Первые образцы таких костюмов были громоздкими и неудобными, а сейчас этот наряд – просто совершенство. Он мягкий, эластичный, компактный и практически живой. Передаёт своему обладателю все ощущения: тактильные, слуховые, вкусовые, обонятельные. Надев его, человек забывает, что он сидит в своей комнате. Он живёт в совершенно другом мире. Там он двигается, плавает, ест, пьёт, занимается сексом. Но в действительности ничего подобного нет. Удовольствие это не из дешёвых, и время в виртуале продаётся поминутно, но желающих от этого не становится меньше. Подсевшие на этот виртнаркотик продают всё имущество, чтобы купить вожделенные минуты, часы и дни. И, просидев в нём несколько дней, люди банально умирают от истощения организма. – Ат Ос на мгновение замолчал, но потом продолжил: – Вот с этим я не мог смириться. Таких людей, как я, оказалось много. Мы стали собираться в группы и, как могли, наводили свои порядки наверху. Сначала это было простым актом вандализма. Теперь мы продумываем свои акции и стараемся привлекать и информировать общественность. Мы стали умнее. К нам приходят псионики, которые поняли, что мир катится в пропасть. Но наверху у них нет поддержки. Правительство кардинальным методом решает судьбу таких «революционеров». И они бегут к нам. Вот так мне пришлось встать во главе подобного отряда, которого наверху называют бандой…

Я слушал Ат Оса и думал. То, что он рассказывает, очень интересно, но как бы эта откровенность не обернулась для нас боком. Да, можно прикинуть, что он, уверенный, что мы покинем этот мир навсегда, решил с нами поговорить о наболевшем. Но обычно после таких откровений собеседники совершенно случайно… умирали. Естественно, после этого мы никому ничего не расскажем. По сути, он практически открылся нам. Нет… без подвоха здесь не обойдётся. Нужно держать ушки на макушке. И очень хорошо, что он не слышит мои мысли, я-то его могу прощупать только эмоционально. Но все мои попытки сканирования показывали, что он уверен в себе и откровенен.

– Но… давайте отложим наш рассказ, – вдруг предложил Ат Ос, – так как мы уже приехали.

Здание, у которого мы остановились, было весьма странного вида для этой местности. Большинство строений уходили своими вершинами в туманную дымку, а этот дом был выстроен отдельным трёхэтажным особняком, втиснувшимся между двух громадных монолитов. По своему стилю он соответствовал земной старинной дворянской усадьбе. Фасады с лепниной, колонны с балконом на втором этаже. Издалека казалось, что всё это сделано из дерева, но, выйдя из машины и приблизившись к строению, я увидел, что это была стилизация под брёвна. На самом деле всё это было из бетона, но раскрашено под натуральные строительные материалы.

– Я так понимаю, в похожем доме вы жили в юности? – кивнув на фасад, поинтересовался я.

Фара же застыл как истукан, разинув рот от изумления. Он внимательно оглядел всё здание и, почёсывая затылок, восхитился:

– Это же настоящая старина! Я такие дома только на картинках видел! Их же строили лет двести назад…

– Да, – кивнул Ат Ос. – Это полная копия моего родового имения. И материал при строительстве практически использован тот же.

«О как! – подумал я. – Оказывается, здесь и двести лет назад деревья были в дефиците».

Когда мы зашли внутрь, то моему взору открылся просторный холл с уходящей на второй этаж лестницей. Внизу виднелись несколько закрытых дверей, но хозяин дома повёл нас наверх. Ступени сверкали гранитной фактурой, кованые перила поднимались до первого маршевого пролёта. После чего лестница раздваивалась направо и налево. Ат Ос направился к левой. На следующем этаже хозяин остановился у одной из дверей. Вежливо постучавшись и услышав женский голос:«Входите!» – Ат Ос открыл дверь и предложил нам войти.

Помещение напоминало спальню с отдельным будуарным уголком. На Земле в восемнадцатом веке во Франции этим словом называли женскую часть дома. Понятие будуара включало в себя как минимум три помещения: спальню, купальню и комнату для одевания. Но богатство, роскошь и современный удобный интерьер позволял принимать гостей даже в будуаре. Это вошло в моду. Кстати, даже на Руси в княжеских теремах женская половина дома имела функции французского будуара.

Вот примерно в такое помещение мы и зашли. На широкой заправленной кровати лежала молодая девушка в длинном простом сиреневом платье. Она держала в руках настоящую бумажную книгу и смотрела на нашу компанию без особого удивления. Рядом с кроватью возвышался огромный шкаф с полками, уставленными другими изданиями.

– Провалиться мне на этом месте! – воскликнул Фара. – Настоящие бумажные книги!

– А это разве большая редкость? – удивился я.

– Да вы что?! – Глаза Фархада чуть не вылезли из орбит. – Это не просто редкость, это несметное сокровище! Я как-то видел программу, где показывали аукцион по продаже старинных книг. Так вот одну из них купили за миллион!

– Ну… – ничуть не удивился я, – книга бывает ценна не только бумагой, из которой она создана, но чаще всего её содержанием.

– А вам приходилось держать в руках книги? – улыбнулась девушка.

И тут я рассмотрел её лицо. Спокойное, холёное, с печатью интеллекта в грустных глазах. Длинные волосы связаны сзади в пучок, чтобы не мешать читать книгу.

– Не только держать, но и читать, – вежливо ответил я.

– И много книг вы прочитали?

– Хм… Я не считал, но не менее тысячи это точно. У меня дома их стоит пара сотен…

– Тысяча?! – Девушка даже привстала с кровати.

– Милая, не удивляйся, – ласково попросил её Ат Ос. – Дело в том, что этот господин не из нашего мира. А из очень далёкого. Наша обитель для него – транзитная станция.

– Вы профессиональный путешественник по мирам спирали? – Девушка встала с кровати и предложила нам сесть на стоящем поодаль диване.

– Скорее случайный, – улыбнулся я, садясь на мягкие подушки.

Фара медленно опустился рядом, с удивлением посматривая на девушку. Она села в соседнее кресло рядом с чайным столиком и попросила Ат Оса:

– Милый, принеси нам, пожалуйста, напитки.

– Что желают господа? – с усмешкой поклонился тот.

– Мне, если можно, пива, – оживился Фара.

– А мне чай, – откликнулся я.

– Чай? – удивился Ат Ос. – У нас нет такого напитка. А что это?

– Это высушенные и обработанные листья некоторых культивируемых растений или смесь сушёных листьев других разных растений, которые заливают кипятком, дают немного настояться и пьют.

– А-а-а, – улыбнулась девушка, – я знаю, что это такое, но у нас нет чая. Хотя есть охлаждённый джет. Это не листья, а фрукты, которые высушиваются, а потом варятся в кипятке. Ат, мне тоже джета принеси.

– У нас этот напиток называют компот, – улыбнулся я. – Можно и ваш джет попробовать.

Пока Ат Ос ходил за напитками, девушка насела на меня с расспросами.

– Нас забыли представить. Меня зовут Ашер.

– Стив Митчелл, а это Фара, – указал я на товарища.

– Мистер Стив Митчелл…

– Можно просто Стив.

– Хорошо, Стив. Из какого мира вы родом?

– Я с Земли.

– Никогда не слышала. А как далеко он находится от начала витка спирали?

– Он второй.

– Ого! Далеко от нас.

– А у вас есть карта миров? – заинтересовался я. – Просто дело в том, что я провалился в случайный портал во время шторма.

– Да, такое часто случается, – согласилась Ашер. – Энергетические поля во время природных катаклизмов могут совершенно случайно создать необычное возмущение и на короткое время соединить даже не совсем ближайшие миры. Но карты у меня нет.

– Жаль, – расстроился я, – а то я не знаю, сколько миров мне предстоит пересечь, чтобы вернуться домой.

– А сейчас вы куда держите путь? – поинтересовалась Ашер.

– Я чувствую, мне необходимо идти через тридцать четвёртый портал. Но что там за мир, я не знаю.

– А-а-а, – откинулась в кресле девушка. – Это ещё не самый страшный портал.

Ат Ос принёс нам напитки в высоких стаканах. Я просканировал его эмоции, но подвоха не обнаружил. Он поставил бокалы на стол, и Ашер первая взяла один из бокалов. Посмотрев на её реакцию, я попробовал местный напиток. Фархад взялся за пиво.

– Недурно, – оценил я джет. Странный привкус для компота, но вполне приятный. – Так что там за тридцать четвёртым проходом?

– Там находится мир, который называется Инмак. Он довольно высокоразвитый в техническом плане, и это узловой мир.

Я стал вспоминать, что рассказывала мне Селена о строении миров спирали. Максимальное количество порталов на одной планете не превышает тринадцати, но в таком случае два ближайших ведут в узловые миры, где сумма путевых маршрутов соответствует числовой последовательности Фибоначчи – 8, 13, 21, 34. И чем дальше от начала спирали расположен очередной мир, тем сумма двух соседних узловых точек будет выше.

– Ашер, – забросил удочку я. – А вы, случайно, не в курсе, в какое количество порталов ведут узловые точки в мире Инмак?

– Да, знаю. Это тридцать четвёртый и пятьдесят пятый.

«Уфф, – мысленно выдохнул я. – Не так уж и далеко меня забросило. Мне теперь необходимо искать узловые порталы, которые ведут к началу спирали, то есть по уменьшению. В узловые точки 34, 21, 13, а там до дома уже рукой подать».

– Скажите, Ашер, а что за мир этот Инмак?

– Обычный техногенный мир, – отпивая компот, пояснила девушка. – Но дело в том, что там идёт постоянное противоборство за власть между кланами. Своеобразная мини-война, как тайная, так и явная, с помощью наёмников. Каждый клан контролирует определённую территорию планеты, и за эти земли они воюют. Особенно за те, где находятся порталы. Причём главы кланов понимают, что захватывать другие миры сил им не хватит. Но когда-то в их истории был период интервенции к ним из других миров. В то тревожное время все кланы встали на совместную защиту и прогнали захватчиков. Казалось бы, единение должно сплотить народ, но этого не произошло. И опять начались межклановые разборки.

Я хотел задать ещё кучу вопросов, но в это время у Фары зазвонил телефон.

– Извините, – смутился он, – но мне необходимо ответить. – Он достал аппарат, встал с дивана и отошёл в дальний угол комнаты. И хотя он старался отвечать шёпотом, но мы всё прекрасно слышали. – Да, это я. Да, всё у нас нормально… Да, и деньги есть… Что?.. Упс… Понял… Да понял я тебя! Постараемся в скором времени подъехать… Да, и мои доки приготовь… Да заплачу я тебе, успокойся… Хорошо, до встречи. – Убрав аппарат в карман, он вернулся и заискивающе попросил меня: – Извините, мистер Митчелл, но мы совсем забыли о лимите времени. Сейчас уже семь утра, а нам ещё нужно заехать к моему корешу за документами, а у вас на восемь назначен трансфер…

– Мать моя… в коньках на босу ногу! – всполошился я. – А времени у нас и нет, опаздываем конкретно. – Я вскочил с дивана и обратился к девушке: – Ашер, с вами очень приятно беседовать, но у нас совершенно нет времени, нас ждут…

Но Ат Ос остановил меня:

– Стив, вы однозначно опоздаете, даже если сейчас же покинете мой дом и вам чудом удастся найти транспорт, который сможет вас доставить наверх. Только одна дорога через пропускные пункты займёт у вас больше часа. И я могу стопроцентно гарантировать, что вас не выпустят из нижнего города.

– А как же нам быть? – Фара смотрел то на меня, то на Ат Оса.

– Как мы договаривались ранее, – спокойно заявил глава дома, – вы оказываете помощь моей девушке, а я постараюсь помочь вам покинуть этот мир… Кхм, – поперхнулся он. – Конечно, я хотел сказать: уехать из этого мира.

– Ат! – возмутилась Ашер. – Я здорова, мне не нужна никакая помощь! Просто устала.

– Это мне решать, нужна или нет, – властно отрезал Ат Ос. – Я же вижу, как ты чахнешь, а Стив, оказывается, псионик с даром лечения людей.

– Это правда? – с любопытством поинтересовалась Ашер.

– Ну… я не совсем профессиональный доктор, но кое-что мне удаётся делать… Хорошо, – кивнул я Ат Осу. – Давайте приступим к делу. Ашер, я попрошу вас встать с кресла и просто постоять.

Девушка встала, а я, вычленив её ауру, стал исследовать спектр. Так, вроде всё в порядке. Я не видел никаких затемнённых участков. Но в то же время что-то меня смущало. И я никак не мог понять что. Все переходы (градиенты) гармоничны, но у меня создалось впечатление, что сияние ауры не такое яркое. Словно на всё тело наложили туманную маску. Я попробовал почистить ауру, но от моих действий она ни на йоту не изменилась.

– Я не могу понять, что здесь не так, – нахмурился я. – Вроде всё в порядке, но… Такого мне ещё не приходилось видеть. И спросить мне не у кого, разве что у бога…

– Вы можете разговаривать с богом? – удивилась Ашер.

– Если только мысленно, – усмехнулся я.

– Так спросите у него! – безапелляционно заявил Ат Ос.

Легко сказать: спроси у бога. Я спрошу, но ответит ли он мне?.. Хотя… У меня мелькнула шальная мысль. Я вспомнил свои встречи со знахарями и Иным. Все они могли обращаться к богу, а точнее, к информационному полю планеты, входя в транс. Основы медитации я знал. Мне их рассказывала Нийя и отец Адэхи. Первой основой я даже сейчас пользовался, экранируя свой разум от всех псиоников.

– Я спрошу, но для этого мне необходимо расширить разум. Дома у меня есть настойка из трав, которая позволяет это сделать, а вот здесь…

– Может, вам нужен наркотик или сильный алкоголь? – поинтересовалась девушка.

– Наркотик – это не для меня. Тем более я противник наркоты, да и алкоголь тут вряд ли поможет. Он, конечно, расширит сознание, – улыбнулся я девушке, – но затормозит мой разум. А мне нужна ясная голова.

– Тогда я знаю, что вам подойдёт! – радостно хлопнула в ладоши Ашер. – Я сейчас, я мигом.

Девушка метнулась к шкафу и из глубины многочисленных полок достала небольшую коробочку. Выбежав с ней из комнаты, она быстро вернулась, неся чашку, в которой был насыпан какой-то порошок.

– Вот! – поставила она её на столик передо мной. – Теперь необходимо её поджечь и…

– Милая, – с напряжением в голосе поинтересовался Ат Ос, – откуда у тебя патон?

Видя, что между влюблёнными назревает скандал, я решил вмешаться в беседу:

– Скажите, Ашер, а что это за порошок или смесь?

– Стив, – бросив дерзкий взгляд на своего мужчину, стала рассказывать девушка, – это действительно смесь из высушенных высокогорных трав. Её можно отнести к лёгким наркотикам, которые не вызывают привыкания. Вдыхая дым, человек полностью расслабляется. Нервы успокаиваются, снимаются головные боли, но в то же время человек становится более восприимчивым к цвету, звуку и ощущениям. У нас её любит употреблять богемная и культурная тусовка. Люди с удовольствием обсуждают картины, скульптуры, инсталляции. Даже незначительные детали для них становятся особенными. Сознание расширяется, и при длительном вдыхании может пропасть восприятие времени. Иногда патон прописывают к употреблению частные врачи, но в массовом порядке его пока запрещают к распространению. Считается, что хотя он и безвреден для организма, но частое его употребление может заставить человека перейти на более тяжёлые наркотики.

«Ага! – сообразил я. – Действие этой смеси похоже на нашу коноплю. В данной ситуации это то, что мне нужно».

– Поджигай, красавица, а я попробую настроиться на беседу.

Заняв место в кресле, я сел в нём с прямой спиной, расслабился, закрыл глаза, положил руки на колени ладонями вверх и стал глубоко и равномерно дышать, заставляя свой мозг зависнуть, применяя технику слушать звуки из двух разных источников. Полностью расслабившись, я стал менять ритм дыхания по схеме «один – четыре – два». Это глубокий вдох на счёт один, потом задержка дыхания на четыре секунды и медленный выдох. Обычно рекомендуют в подобном случае включать релаксовую музыку. Но я вдруг вспомнил мелодию, которую применял, когда осваивал управление электричеством. И как оказалось, сочетание эффекта медитативного дыма, моего дыхания и этой мелодии вдруг кинуло моё сознание в полёт.

Я не ощущал своего тела, мне чудилось, что оно осталось где-то там, внизу, а мой разум вышел на бескрайний простор. Я не видел себя, но без проблем вращался на триста шестьдесят градусов. Вокруг меня была туманная дымка, будто рано утром я вышел в летний лес и сквозь туман смотрел на небо. Мелькали тени, бесформенные образы, слышался лёгкий гул множества голосов, но разобрать я ничего не мог.

«Странно, – подумал я, – а у кого можно спросить?»

– Спрашивай, спрашивай, спрашивай, – раздались голоса с разных сторон.

Я опять растерялся: кто со мной разговаривает, если я никого не вижу?

– А кого ты хочешь увидеть? – опять раздалось множество голосов.

«Жену, дочку, Багиру, друзей», – замелькали мысли в моей голове.

– Выбери один образ, – посыпались советы.

Мне почему-то ярче всех вспомнился облик Багиры. И одна из теней заволновалась, заклубилась, и из тумана ко мне вышла Багира.

– Багира, это ты? – обрадовался я.

– Нет, конечно, – стал плавать вокруг меня фантом. – Но этот облик поможет тебе задавать правильные вопросы.

– Как мне вернуться домой?

– Это не самый главный вопрос, ради которого ты пришёл сюда, – ответил фантом Багиры. – Но ты движешься в верном направлении.

– Да, точно! – Я вспомнил, зачем я всё это затеял. – Мне нужна помощь, я не знаю, чем больна девушка Ашер.

– Неверно сформулирован вопрос поиска информации, – заявил вдруг фантом.

Я сначала опешил, но быстро сообразил. Действительно, имя подружки Ат Оса не уникально, таких девушек может быть миллион. Фамилия… Хм, я её не знаю. Как же мне сформулировать мою просьбу?

– Попытайтесь представить облик человека, о котором вы ищете информацию, – предложила «Багира».

Так, как же она выглядит? Я испугался, что не могу вспомнить лицо девушки.

– Посмотрите ещё раз на неё, – предложил фантом.

– Посмотреть? Но как? Я же здесь, а она где-то внизу.

– У вас есть путеводный канал, – указала «Багира» на светящуюся ниточку, которую я сразу и не заметил. – Пройдите по нему и посмотрите.

Я мысленно поплыл по светящейся нити и вдруг увидел комнату и всех нас, ожидающих моего ответа. Увидел себя, сидящего в кресле, увидел, что Фара, прижимая чемодан с деньгами, нервничает, поглядывая то на меня, то на остальных. Видел лицо Ат Оса, которое то хмурилось, то вдруг сияло лёгкой усмешкой. И Ашер, застывшую на диване и наблюдающую за мной с большим интересом.

«Прикольно», – подумал я и решил облететь все помещения дома.

В некоторых были люди, которые спали, ели, готовили еду. В других комнатах находились склады оружия и техники. В скромной кладовке я обнаружил стопку странных костюмов. Они напоминали одеяние дайверов, но материал был более тонкий и искрящийся. А вот в одной нише, в соседней комнате, рядом с будуаром Ашер, увидел неизвестное мне сияние. Приблизившись, я стал рассматривать горстку синих кристаллов.

«Хм, наверное, это и есть тот самый минерал унитаниум. Интересно, откуда у Ат Оса такое его количество, если государство взяло на себя полную монополию торговли этими кристаллами? Так… Но я ведь не за этим сюда прилетел».

Пришлось вернуться в будуар и внимательно посмотреть на лицо девушки. Запомнив его как фотографию, я без проблем вернулся наверх.

– Вот эта девушка больна неизвестной местной медицине болезнью. – Я мысленно высветил её фото.

– Понятно, – кивнул мне фантом Багиры. – Банальная аллергия.

– Аллергия? Но на что?

– На пси-поле.

Я вспомнил, что за стеной будуара есть ниша с этими минералами.

– А на каком расстоянии должна находиться девушка от источника пси-излучения?

– Хороший вопрос, – кивнул фантом. – Девушка уникум, её аллергия – это дар и её проклятие. Она чувствует не только излучение кристаллов, но и тех людей, на которых они оказали своё воздействие. От этого у неё проявляется слабость, вялость и апатия. Если очень долго находиться в окружении подобных сущностей, она может умереть. А расстояние должно быть не менее километра.

– А её аллергия возникла во время сеанса контакта с пси-полем кристалла?

– Да, она псионик, но её дар – чувствовать других псиоников и, к сожалению, губить свой организм от этого. И чем ближе она находится в тесном контакте, тем отрицательное воздействие на организм сильнее.

«Так, получается, – задумался я, – что она не может даже рядом находиться со своим возлюбленным?»

– Верно. – «Багира» повернулась и, собираясь уходить, заявила: – На пути к тридцать четвёртому порталу будь осторожен. – И фантом расплылся в тумане…

Вернувшись в своё тело, я не сразу сообразил, что сижу в кресле и смотрю на ожидающих моего ответа людей. Первым не выдержал молчания Фара.

– Мистер Митчелл, ну что, вам удалось узнать ответ?

– Что? – заторможенно переспросил я.

– Ответ вы получили? Чем больна эта девушка? – Фара с любопытством смотрел на меня.

– А! Девушка. Да… К сожалению, у меня для вас две новости. Одна хорошая, а вот вторая…

– Да не томите вы! – Ат Ос стал нервно ходить из стороны в сторону.

– Ашер, у вас аллергическая реакция на пси-излучения. В соседней комнате находится целая россыпь кристаллов унитаниума.

– Ат Ос! – Девушка вскочила с дивана. Её лицо выражало целую гамму чувств. – Ты же мне обещал, что больше эта гадость не появится в нашем доме!

– Милая… Понимаешь… Они безопасны, там свинцовая оболочка, которая экранирует…

– Не хочу ничего слышать! Ты либо сейчас же уберёшь эту гадость, либо…

– Ашер… – Мне стало жалко эту пару. – Но это не все новости. Даже если ваш возлюбленный уберёт все до единого кристалла, то аллергия не пройдёт. Милая моя, вы – уникум. Ваша аллергия – это и дар, и проклятие. Вы не только на дистанции в один километр чувствуете пси-излучения, но также ощущаете всех псиоников. И от этого ваше самочувствие ухудшается. И, к сожалению, чем дольше вы будете находиться в подобном контакте, тем больший вред нанесёте вашему организму, вплоть до смертельного исхода. – Я смотрел на озадаченные глаза девушки, до которой стал доходить весь смысл трагического положения.

– Но как?! Но почему?! – вскричал Ат Ос.

– Ат, вы же пытались вашу возлюбленную приобщить к пси-способностям? – устало спросил я. – Только не отрицайте…

– Э-э-э… Да, но на неё они никак не подействовали!

– Да нет, уважаемый Ат Ос. Как раз подействовали, но не так, как вы ожидали. Она, по вашей милости, стала псиоником, но вот её дар… становится для вас преградой. Чем чаще она находится с вами, тем больше вреда себе наносит… Ашер, – повернулся я к девушке, – вспомните те моменты, когда вы уезжали из этого дома без сопровождения Ат Оса. Как вы себя чувствовали?

– Хм… Вот вы сейчас задали этот вопрос, и я стала анализировать, что действительно, когда мне удавалось одной бродить по верхнему городу, моё самочувствие было прекрасным. Но я относила это за счёт новизны впечатлений.

– К сожалению, это не так. Как я понял, пси-дар сродни лотереи. Вы можете приобрести ценные способности или… Хотя… – задумался я. – Возможно, в дальнейшем и ваш дар, Ашер, сможет приносить вам пользу. Вы можете, как детектор, определять носителя пси-талантов. Но долго находиться в пределах одного километра с другими псиониками вам противопоказано. А вы, Ат Ос, извините за прямоту, но своим присутствием только убиваете вашу подругу.

Возлюбленные стояли друг подле друга, взявшись за руки, и молчали, хотя своим внутренним чувством я ощущал в их душах бурю сменяющихся эмоций. И не знал, как им можно помочь. Судьба-злодейка распорядилась по-своему. Теперь, если парень не хочет загубить свою подругу, им придётся жить на расстоянии и встречаться лишь изредка. Но Ат Ос сам выбрал такую судьбу, если бы он не стал инициировать свою возлюбленную, то… Эх! Да что сейчас об этом говорить…

– Кхм… Ат Ос, – осторожно обратился я. – Это, конечно, не тот результат, на который вы рассчитывали, но всё же, надеюсь, я выполнил свою часть договора?

– Что? Ах… да. Простите. Я как-то уже привык слышать мысли рядом стоящих людей, но вас будто нет. Да, признаю, с вашей стороны сделано всё, что возможно. Теперь мне необходимо подумать, как можно вас отсюда вернуть в верхний город и доставить до вашего конечного пункта.

– Милый, обещай мне, что ты поможешь этим людям, – страстно попросила его Ашер.

– Да, дорогая, я обещаю, но пока не соображу, как лучше это сделать…

– А что тут придумывать нового? – удивилась девушка. – Точно так же, как и мы все выбираемся в верхний город, так и их можно отправить хоть до самого портала.

Мы с Фарой изумлённо смотрели на обоих. Оказывается, здесь люди не живут в полной изоляции, как нас пугал Ат Ос. И в случае необходимости могут посещать оба уровня города. Видимо, Ат прочитал подобные мысли Фары, потому что сразу стал оправдываться:

– Да нет… Этот способ я и имел в виду, но просто задумался, как лучше это сделать. Ведь у вас нет документов, вам необходимо приобрести товар на продажу, так как наши деньги за порталом не имеют цены…

– Зато я знаю, – улыбнулась девушка, – что в мире Инмак большой спрос имеют вирткостюмы. А их у тебя целая куча. Как я поняла, деньги у ребят есть, и даже по цене чёрного рынка они смогут их у тебя купить. Документы же у вас готовы?

Я коротко кивнул и пояснил:

– Необходимо только чуть изменить маршрут, чтобы мы заехали к своему товарищу и забрали паспорта. Да, – забыл добавить я, – мне ещё нужно на минуту заскочить в гостиницу «Старт» и забрать свою сумку с вещами.

– Мой кореш живёт неподалёку от отеля, – добавил Фара, – так что это практически всё по пути.

Ат Ос зло зыркнул на девушку, но вслух высказался вполне миролюбиво:

– Хорошо, так и сделаем. Я знаю, что у вас в чемодане сумма в четыреста тысяч кретов. Я могу вам предоставить на всю сумму десять костюмов по цене сорок тысяч монет за каждый…

Я просканировал его ощущения и понял, что цена сильно завышена, да и какой-то осадок всё равно у него имеется. Поглядев на Фару и увидев его изумлённые глаза, я получил подтверждение своим догадкам.

– Во-первых, эта цена слишком высока даже для чёрного рынка, – стал торговаться я. – Во-вторых, мы не хотели бы тратить все наличные. Нам нужно оставить деньги на документы, на непредвиденные расходы. А в-третьих, нам невыгодно везти только один товар. Может, он и дорогой для соседнего мира, но сразу найти на него покупателя, мне кажется, будет не так и просто. Как вы считаете, Ашер? – решил заручиться я поддержкой девушки.

– Милый, я догадывалась, что ты можешь снять три шкуры с любого, но эти люди нам помогли. Пусть не так, как мы ожидали, но теперь стало понятно, откуда у меня эти слабости. И ты мог бы более лояльно отнестись к их проблемам.

– Хорошо, – сдался он. – Костюмы я вам уступлю по двадцать пять тысяч. Я просто забыл, что ещё необходимо заплатить тем людям, которые вас вывезут отсюда, да ваши документы, трансфер…

– А кстати, – перебил я его. – Как вы это делаете?

– Обычно мы переодеваемся в комбинезоны службы доставки. Сырьё из грибных теплиц поднимается на верхние уровни по трубам. Но для отдалённых регионов используется служба доставки. Они развозят продукт даже к порталам. Это большой транспортный рефрижератор. Грибы очень неприятно пахнут, поэтому такие машины не досматриваются на пропускных пунктах. Но наши умельцы соорудили носовые фильтры, которые защищают наши рецепторы от этого смрада. И мы в этих контейнерах покидаем территорию нижнего города, а также возвращаемся, когда нам необходимо. Служба доставки работает ежедневно и без выходных. Даже если кто из рьяных военных захочет проверить контейнер, то, увидев в нём людей в спецодежде, не станет к ним приставать. У нас считается, что только работники этих теплиц могут свободно дышать испарениями грибов. И ни один здравомыслящий человек не полезет в кузов, где этих грибов полно.

На том и порешили. На двести пятьдесят тысяч кретов мы затарились вирткостюмами. Это были как раз те самые сверкающие одеяния, которые в астрале я принял за комбинезоны дайверов. Ашер нашла для нас пару рюкзаков, куда они с Ат Осом упаковали товар. В двадцать тысяч кретов обошлась нам полная доставка до пропускного пункта 34-го портала (комбинезоны, фильтры, транспорт). Ещё на пятьдесят тысяч наличных девушка предложила нам приобрести адаптационные блоки к костюмам (по четыре тысячи за штуку), о которых почему-то умолчал её парень, и пару упаковок с сушёными фруктами в брикетах. Блоки были предназначены для коммутации вирткостюма с любым нестандартным компьютером. А брикеты имели хороший спрос, как экзотический продукт из другого мира. Мало того что они были натуральными, так и обладали тонизирующим свойством. Из них можно было варить и компот, и джем, и просто употреблять в пищу. Остаток денежных средств мы с Фарой поделили пополам, по сорок тысяч на брата.

И пока Ат Ос с Фархадом ходили за упаковками сухофруктов и блоками, девушка тайком сунула мне ту самую шкатулку, в которой она держала патон.

– Вам пригодится, – шепнула она мне. Потом огляделась и добавила: – Конечно, хорошо бы вам иметь и кристаллы унитаниума. На них очень большой спрос во всех соседних мирах, но ваших денег не хватит даже на один кристалл. Государство продаёт их по миллиону за штуку.

«Ого! – удивился я мысленно. – Учитывая, сколько кристаллов я видел в сейфе Ат Оса, он очень богатый человек или удачливый вор».

И когда мужчина вернулся, я решил попытать счастья и попробовать на нём свою методу убеждения. Я провёл перед лицом Ата рукой и произнёс:

– Вы хотите продать нам кристаллы унитаниума по бросовой цене. – И очень удивился, когда он изумлённо ответил:

– С чего вы решили, что я этого хочу? Это очень дорогой товар, а с вашими доходами даже на половину минерала не хватит.

«Упс, чуть не вляпался, – подумал я. – Оказывается, мой гипноз не действует на псиоников. Но попытка не пытка».

И уже через час, переодевшись в комбинезоны службы доставки, мы с Фарой с рюкзаками загружались в контейнер огромного грузовика…

Пропускной пункт из нижнего города мы прошли без эксцессов. Заехали в мою гостиницу. Вместо Алекса там уже дежурил другой человек. На мой вопрос, где мои вещи, которые я оставлял его сменщику, администратор молча указал на один из дальних диванчиков, на котором я заметил дремавшего Алекса в обнимку с моей сумкой. Разбудив уставшего, но тем не менее ответственного молодого человека, я поблагодарил его за заботу и протянул ему двадцать тысяч кретов.

– Это вам с Хоганом на развитие бизнеса.

И пока он спросонья обалдело пытался сообразить, почему его бывший постоялец одет в комбинезон служащего, я, забрав свой багаж, быстрым шагом покинул гостиницу.

Потом навестили кореша Фары, расплатившись, забрали документы и предупредили его, чтобы он никому ничего о нас не говорил. Здесь мой гипноз действовал безукоризненно.

Затарившись по пути водой и бутербродами, мы, узнав, что дорога займёт весь день, с удобством устроились в контейнере. Носовые фильтры не давали нам задохнуться от смрада грибов, упакованных в большие коробки.

Мы с удовольствием перекусили и завалились спать, используя вместо подушки наши рюкзаки с товаром. Учитывая, что этой ночью нам не удалось даже глаз сомкнуть, мы мгновенно провалились в крепкий сон.

Во сне я видел, что лежу на полке в моём «Страннике» и удивляюсь, почему мне так жёстко лежать. Обычно там лежал матрас, но сейчас я его не ощущал. Выглянув со спального места, увидел, что внизу пробегает мой шорк.

– Слушай, Багира, а кто взял мой матрас?

Она остановилась, посмотрела на меня снизу вверх и на чистом русском языке произнесла:

– Вот чудак-человек. Он сейчас «корни двинет», а его волнует какой-то матрас.

Странно, – удивился я. – Почему это я должен умереть? Наверное, что-то случилось, надо спуститься и посмотреть.

Я собирался слезть с верхней полки и… проснулся. Открыв глаза, я не сразу сообразил, почему вместо привычного салона кемпера меня окружают какие-то ящики. Но в голове всплыли все наши прошедшие приключения и слова Багиры, что я могу погибнуть. Что-то здесь не так, стал я быстро соображать. Фара сладко спал рядом со мной. Вроде ничего тревожного вокруг не ощущалось, но слова шорка так и горели предупреждающим огнём в моей голове. Я стал расталкивать Фархада:

– Давай просыпайся.

– Да что случилось-то? – зевая и с трудом открывая глаза, спросил он.

– Мне приснился мой хороший друг, – не стал объяснять я ему, кто такие шорки, – и он сказал о грозящей нам опасности.

Слово «опасность» мановением руки сняло всю сонливость с попутчика. Фара быстро сел и стал озираться.

– Вроде едем без проблем…

– Мы едем, едем, едем, но вот куда приедем? – фальшиво пропел я на мотив известной детской песенки. – Давай-ка мы с тобой обследуем помещение.

Фара кивнул:

– Мистер Митчелл, вы берите на себя правую сторону, а я осмотрю левую.

Но через пятнадцать минут обыска мы ничего подозрительного не обнаружили.

– Тогда остаётся два варианта, – берясь за наши вещи, предположил я. – Либо опасность ждёт нас за стенами транспорта, либо в нашем багаже.

– А чего там опасного может быть? – вытаскивая упаковку вирткостюмов, поинтересовался Фара.

– Может, и ничего, – ощупывая материал своих пакетов, нахмурился я. – Но у нас на Земле говорят: «Бережёного Бог бережёт».

Костюмы были мягкими и эластичными. Материал не толстый, как неопреновый костюм дайвера, скорее похожий на плотный тянущийся нейлон. Проверив три костюма, я уже стал думать, что моё беспокойство напрасное, как в четвёртом мои пальцы нащупали какой-то твёрдый предмет. Странно, в других ничего подобного не было. Развернув костюм, я увидел, что из него выкатился голубой кристалл.

– Не может быть! – обрадовался Фара. – Это же унитаниум! – Он с остервенением стал перебирать свои вещи и тоже нашёл подобный кристалл. – Мистер Митчелл! – заорал он. – Мы теперь богачи!

Отложив минералы в сторону, мы проверили всё остальное, вплоть до фруктовых брикетов, но больше ничего подозрительного не нашли.

«Странно? – задумался я. – То Ат Ос не хотел нам продавать минерал, то вдруг у нас их оказалось целых два».

Фара любовно перебирал синие камешки, а я стал вспоминать, что нам рассказывал главарь о свойствах камней. Что если человек заснёт в опасной близости с минералом, то либо он за четыре часа получит редкий дар, либо, если срок превысит это время до пяти часов, станет монстром!

– Фара, сколько мы проспали?

До него стало доходить, чем грозит такой подарок.

– Я не засекал, мистер Митчелл.

– Я тоже не обратил внимания. Но, учитывая, что мы не умерли, срок точно не превышает четырёх часов.

– И что с нами теперь будет?

– Ха-а! С тобой, скорее всего, ничего не произойдёт.

– Это почему? – чуть успокоился он.

– Потому что я тебя принудительно разбудил. Помнишь, Ат Ос говорил, что в подобном случае эффект обнуляется. А вот со мной может и мутация произойти, если мой сон был более четырёх часов.

Я мысленно пробежался по всему организму – вроде никаких отклонений не обнаружил.

– Так это получается, – начал соображать Фара, – что Ат Ос хотел нас убить?!

– Соображаешь, – согласился я.

– Вот скотина, мы ему помогли, а он оказался таким неблагодарным!

– Фара, хоть он и представился нам как командир отряда, но за эти годы он стал настоящим бандитом. И это вполне ожидаемый результат. Теперь если его подельники, которые нас везут, были в курсе плана босса, то после пяти часов они должны заглянуть к нам в кузов и выкинуть наши бренные тела.

– И что мы будем тогда делать? Ну… когда они заглянут? У нас же нет никакого оружия. А вдруг у них есть?

– Тогда пойдём по отработанной схеме, – проверив свои скромные запасы внутренней энергии, отмахнулся я. – Как тогда, в нижнем городе.

Фара на мгновение застыл, вспоминая, что там было, но потом, улыбнувшись, стал спокойно упаковывать вещи в рюкзак.

– Тогда без проблем, справимся, – радостно заявил он. Но чтобы сбить с него этот настрой, я решил его честно предупредить:

– Милый мой друг, не об этом сейчас необходимо думать.

Он изумлённо посмотрел на меня, а я продолжил:

– Если я проспал более четырёх часов, то в скором времени превращусь в монстра и тогда тебя уже ничто не спасёт.

Фара испуганно отодвинулся к борту, но бежать было некуда. А мне и подавно. Я сел в расслабленную позу, с помощью приёма «Зеркало» высветил перед собой собственную ауру и стал следить за её возможным изменением. Сияние было ровным, без тёмных пятен, и не собиралось перестраиваться.

Субъективно прошло более часа времени нашего ожидания, как мы заметили, что фура стала снижать ход. Мой внешний вид не изменился, что принесло мне огромное успокоение. И когда машина полностью затормозила, я приказал Фаре спрятаться за меня и включил силовую защиту. Двери кузова открылись, и мы увидели двух служащих, которые везли нас, находясь в водительской кабине. В руках они держали местное пулевое оружие на изготовку, поэтому я не стал ждать начала стрельбы и, проведя рукой перед лицом одного из них, дал указание:

– Я твой господин. Ты должен выполнять все мои приказы. Рядом с тобой стоит враг, убери его.

Тот, не говоря ни слова, поворачивается к своему партнёру и в упор выпускает в него из автомата длинную очередь. Я выпрыгнул из кузова и, забрав у водителя автомат, велел:

– А теперь говори, что приказал вам Ат Ос.

– Босс сказал, – медленно стал рассказывать мужчина, – что когда наши пассажиры уснут, то не менее чем через пять часов мы должны проверить их состояние. Если они будут живы, то стрелять в них. А если окажется, что оба умерли, мы можем забрать себе их деньги и вещи. Вирткостюмы, брикеты и два кристалла нужно вернуть хозяину. А трупы спрятать.

– Ах он, сволочь! – закричал Фара, услышав это признание. – Мы к нему со всей душой, значит, а он нас приказал убрать!

– Не ори, – скривился я. – А лучше вдвоём возьмите этого бедолагу, – указал я на труп, – и спрячьте подальше.

Фара стал бурчать, что он не нанимался таскать жмуриков, но, увидев мой гневный взгляд, тут же умолк. Схватив вдвоём с водителем убитого, они потащили его в ближайшую расщелину, находящуюся у рядом стоящих скал. Я в это время думал, как нам быть дальше. Водитель знает маршрут, поэтому убирать его не имеет смысла. Но как долго действует моё вмешательство в подчинённый разум, я не знал. Поэтому, когда Фара с водилой вернулись, я высказал своему подельнику дальнейший план действий:

– Значит, так. Я сажусь в кабину с водителем и буду контролировать его психологический настрой. Тебе, Фара, придётся потерпеть пока в кузове. Как только он довезёт нас до места, мы спешиваемся. Я даю ему указание забыть обо всём, что он видел, и отпускаем на все четыре стороны. Мы с тобой переодеваемся в цивильную одежду. Проходим контроль и исчезаем в тридцать четвёртом портале навсегда. Оружие мы вряд ли пронесём, но вещички нам очень пригодятся. Как я помню, если человек не погиб от действия кристалла и сам проснулся, он становится псиоником, но я и так им был. Поэтому не уверен, что на меня кристалл подействовал. Я лично ничего такого не чувствую, и, возможно, мой кристалл не разрядился и его можно выгодно продать. Так как я тебя разбудил насильно, то ты вряд ли стал псиоником, хорошо, что ещё не умер, но вот твой экземпляр наверняка пустой. Ат Ос говорил, что на инициацию даётся всего одна попытка и необходимо покупать новый минерал. Но вот как узнать, разряжены наши камешки или нет? Хм… Но ладно, – продолжил я рассуждать. – После перехода портала я иду туда, куда мне укажет мой внутренний компас, а ты, Фара, свободен в своём выборе. Можешь первое время держаться со мной. Но если вдруг решишь где-то остаться, я не в претензии. Это твой выбор.

Фархад хотел что-то сказать, но замялся, пожевал губами и не стал высказывать свои предложения и пожелания. Он кивнул и молча полез в кузов. Я же дал установку водителю занять место за рулём и везти нас по маршруту к 34-му порталу.

(обратно)

Часть вторая Наёмник

Как ни странно, но липовые документы оказались на высоте по изготовлению, и мы без проволочек прошли все пограничные и таможенные препоны. Правда, пришлось дополнительно заплатить за товар сверх лимита, оказалось, что костюмов разрешено вывозить только для себя и в количестве не более трёх штук на человека. Я не стал проявлять свои волшебные способности по уговору человека, так как свидетелей было слишком много, и, отдав практически всю наличность, мы сохранили вещи, а после таможни на дежурном автобусике нас довезли до зоны действия портала. Перейдя пешком под радугой, мы попали в мир Инмак.

В отличие от Прокона здесь воздух был вкуснее. Хотелось вдыхать его полной грудью. Да и местность приятно радовала глаз множеством зелёных насаждений.

Портал вывел нашу пару к цветущей долине. Скорее всего, здесь был уже летний сезон. Множество мошкары, бабочек и странных жуков летало по цветущей поляне. Мой внутренний компас указал нужное мне направление, и, радуясь, что все неприятности остались позади, мы с Фарой прибавили шагу.

Солнце пригревало, и нам пришлось снять верхние куртки, оставаясь в рубашках. Но шли мы недолго. Неожиданно послышался нарастающий свист, и со стороны солнца к нам приблизился летательный аппарат, угловатые формы которого по всей поверхности покрывали небольшие призмы. С точки зрения аэродинамики мне казалось, что они должны резко увеличивать сопротивление корпуса о воздух. Но для чего конкретно служили подобные пирамидки, я узнал значительно позже.

Аппарат завис перед нами в воздухе на высоте полуметра от поверхности земли. В нижней его части открылся овальный люк, из которого к нам вышли два человека, одетые в подобные угловатые комбинезоны. Когда они приблизились, я заметил, что местное боевое облачение похоже на алахарский КБ-50. Но в отличие от моих плоских керамических защитных пластин их поверхность также украшали небольшие призмы. Именно они, из-за неожиданных преломлений световых лучей, делали вид одеяния угловатым. И только защитный шлем у них был округлой формы.

Патрульные подошли к нам, держа в руках странное оружие. Один из них, явно старший по званию, представился на межмировом языке:

– Сентин То-ши. А это мой заместитель Сан-то. Предъявите ваши документы.

Мы показали всё, что у нас имелось.

Внимательно изучив наши «верительные грамоты», Тоши козырнул и, возвращая документы, вежливо произнёс:

– Добро пожаловать в мир Инмак. Наш патруль рад приветствовать вас на земле клана Синда-го. Могу я поинтересоваться целью вашего посещения?

Фара молча взглянул на меня, предлагая взять беседу на себя.

– Сентин То-ши, – учтиво склонил я голову, – мы с моим спутником – мирные путешественники. Наш путь лежит через ваш мир дальше, к другому порталу. Поэтому мы не ищем неприятностей и не везём не разрешённых к торговле вещей. Я сейчас не могу точно сказать, где находится нужный нам портал, но, если вы покажете мне карту местности, я смогу сориентироваться и указать необходимый нам путь.

– Хорошо, – кивнул То-ши. – Прошу вас пройти в наш патрульный катер. Мы доставим вас в ближайший населённый пункт, где вы пройдёте регистрацию и сориентируетесь в дальнейшем маршруте.

Десантный отсек патрульного катера походил на отсеки алахарских ботов. По обе стороны салона стояли кресла с ремнями безопасности и никаких окон. То-ши ушёл за дверь к пилотам, а его заместитель остался с нами в салоне. Под его присмотром мы пристегнулись, и катер, слегка покачиваясь, направился в путь. Фара с любопытством осматривался в салоне, а я предпочёл немного подремать, так как в фуре мне не пришлось этого сделать – нужен был постоянный контроль водителя.

Мне показалось, что я ненадолго прикрыл глаза, как почувствовал, что корпус судна покачнулся и свист турбин стал стихать.

Приземлились, сообразил я. Двери отсека открылись, и Сан-то пригласил нас на выход. За бортом перед нами открылась просторная территория, похожая на воинскую часть. Лётное поле с патрульными катерами и более массивной техникой. Пробегающие отряды военных в амуниции, похожей на костюмы наших спутников. Одноэтажные здания казарменного типа. В отличие от алахарской территории здесь было всё более скромно и военизировано. Практически нет зелёных насаждений и радующих глаз бассейнов и уютных коттеджей. Было заметно, что здесь люди военные, отказывающие себе в любой роскоши, отдавая предпочтение рациональному строительству. Я обратил внимание, что казармы, как и другие здания, имели пограничные стены странной формы, состоящие из ломаных конструкций. Сопровождающий нас Сан-то заметил мой интерес к ним и пояснил:

– Это сделано специально, чтобы в случае бомбардировки гасить ударную волну.

– И часто у вас такое случается? – поинтересовался я.

– В нашей части пока ничего подобного не было. Но в пограничных отрядах бомбардировки – обычное дело.

Пока мы шли к одному из зданий, я вспомнил, что Ашер говорила нам о войне между местными кланами, но не упомянула, по какой причине идут стычки. А спрашивать у нашего сопровождающего я не стал, кто его знает, примут ещё за шпионов.

Здание, в которое нас привели, соответствовало пограничному пропускному пункту. У нас ещё раз проверили все документы и выдали местный пропуск из пластиковой карточки с 3D-фотографией. В ней на двух языках, местном и межмировом, были записаны наши имена. Я всё так же оставался Стивом Митчеллом, а Фара – Фархадом Али Закиром. Местный чиновник взял с нас в кретах небольшую сумму за пропуска и на экране монитора высветил карту местности без особых обозначений, чтобы я смог определиться с направлением поездки. Я показал пальцем, куда мне необходимо попасть. После чего на лице служащего появилась гримаса.

– Понимаете, в чём тут проблема… – кусая нижнюю губу, стал рассказывать он. – Эта местность находится под протекторатом враждебного нам клана Така-го. И я даже не могу вам посоветовать, как туда проникнуть. Причём расстояние до этого портала очень большое. – Чиновник с сожалением оглядел нашу пару.

Переведя местные мерыдлины в привычные для меня стандарты, я очень расстроился. Путь до портала составлял более десяти тысяч километров.

– Может, вы выберете для путешествия другой портал? – участливо поинтересовался он.

– Я и выбрал бы, но мне нужен именно этот, – огорчённо ответил я. – И что, нет никаких вариантов добраться до него?

– Ну почему же нет, – усмехнулся он. – Есть. Самый простой – это вступить в нашу армию в качестве наёмника. И рано или поздно вы наверняка окажетесь на той территории.

– Не-е-е. Воевать – это не для меня, – замахал руками Фара.

В этом я был солидарен с товарищем, но кто его знает, как сложится наша судьба. Поэтому вежливо ответил:

– Спасибо за совет. Мы подумаем над вашим предложением. А пока не подскажете ли, где можно остановиться на несколько дней, чтобы отдохнуть с дороги, собрать побольше информации и произвести товарно-денежный обмен нашего скромного обменного фонда?

Офицер улыбнулся:

– Деньги, небольшую сумму, можно поменять у нас. А товар… Что у вас есть?

– Мы хотели бы продать пару вирткостюмов, – не стал таиться я, тем более военные и так были в курсе нашего имущества.

– Остановиться лучше всего в гостинице «Тайфун», – понимающе кивнул таможенник. – Это не пафосное заведение, но чистое и с хорошей кормёжкой. Костюмы лучше всего продать не в магазины, а местным теневикам. Они дадут больше, но с ними надо держать ухо востро, могут и обмануть. Хотя… если сумеете показать себя, то выгода будет наилучшей. До отеля можно добраться на такси, они дежурят на проходной. Как выйдете за территорию – справа стоянка. Цену обговаривайте сразу, иначе вас обдерут до нитки. Местная валюта у нас называется шига. Причём все предпочитают иметь не бумажные деньги, а монеты. Во время вооружённых конфликтов бумага никому не нужна, а ценный металл всегда имеет спрос. – Он достал из кошелька пару образцов. – Вот такая из золота, – показал он жёлтую монету, – соответствует десяти серебряным ши-гам или ста медным. Есть карты оплаты, на которых лежит электронная сумма, соответствующая золоту или серебру, гарантируемая государством или банком, выдавшим вам карту. – Он достал из другого отсека кошелька пластиковую карту, похожую на земной образец, но с электронным табло на лицевой стороне. – Здесь сумма показывается в двойном цвете. – Он двинул пальцем по маленькому экрану. – Белым – это в серебре, золотым – в золоте. – Цифры, меняясь в значении, стали окрашиваться в разные цвета. – Оплата с карты происходит на специальных устройствах. Номер в гостинице на двоих стоит пять серебряных шиг. Это без питания. Можете есть в ресторане отеля или в городских кабачках. Цена примерно одинаковая. Но там сами уже разберётесь.

Он поменял нам остатки кретов на местную валюту. На руки нам выдали восемь золотых и двадцать серебряных монет. Поделив их пополам, мы с Фарой пошли договариваться с таксистами.

После упорного торга таксист за пять серебряных шиг доставил нас до отеля с пафосным названием «Тайфун». Здание гостинцы ничем выдающимся не блистало, и к морской тематике или стихийному бедствию скромный дизайн было трудно отнести. Невысокое, похожее на пьедестал строение, его центральный постамент поднимался на три этажа, а боковые были высотой по два. Да и весь город был невысокой застройки. Извилистые его улочки аналогично предназначались для рассеивания ударной волны, чтобы свести к минимуму возможный ущерб от бомбёжки. Об этом по дороге к отелю нам охотно излагал водитель такси. Он поведал, что если смотреть на город с высоты, то все улицы его образуют сложную паутину. И незнакомцу непросто ориентироваться в этом муравейнике. Днём по городу все передвигаются спокойно, но вечером или тем более ночью без сопровождения он не рекомендовал бы нам высовываться из отеля.

Он же рассказал нам, что клан Синда-го – один из самых крупных среди девятнадцати кланов. По ресурсам и контролируемой территории с ним может сравниться только клан Така-го, на чью территорию нам и было необходимо попасть. И вообще, по мнению таксиста, вооружённые столкновения между представителями кланов яйца выеденного не стоят. На мой вопрос, в чём причина конфликтов, водитель пустился в пространные рассуждения, суть которых сводилась к владению и соответственно прибыли от находящихся на их землях порталов. Пару сотен лет назад территория планеты была общая и о порталах никто не имел понятия. Кланы соперничали только в получении прибыли от легальных и нелегальных источников дохода. Стычки были единичными случаями, но когда общее правительство решило обнародовать информацию о соседних мирах, то все кинулись делить пока ещё фантастический вариант получения новых и баснословных, как они думали, прибылей. Кланы, специализирующиеся на фармацевтике, хотели продавать в соседние миры свои лекарства, но, как оказалось, проходя через портал, человек и так очищался от всех вредных микробов. Продажа оружия также не приносит больших дивидендов. Где-то оно гораздо лучше нашего, где-то его вообще не покупают из-за слаборазвитого строя. А где-то им так надавали по башке, что лучше не соваться в их миры. То же и с наркотиками. Идёт небольшая торговля продукцией сельского хозяйства, обмениваются редкими металлами, некоторыми технологиями, но массового исхода населения не получилось. Первую волну эмиграции остановило общее правительство, а когда население поняло, что, как бы ни было у нас плохо или хорошо, но уезжать в параллельные миры, туда, где ты не владеешь никакой информацией, что тебя там может ожидать, даже примерно, оказало отрезвляющее действие, и поток желающих резко спал сам по себе. Это сейчас если ты имеешь финансовую возможность получить необходимое образование для другого мира спирали, то у тебя появляется шанс переехать в новый мир. И то этот процесс происходит постепенно. Сначала люди едут туда как туристы, узнают, что в том мире имеет спрос. Большой торговлей тебе не дадут заниматься, а мелкий бизнес не окупится. Это же не в соседний город съездить. Возвращаться приходится через тысячи километров. Не всем финансово это доступно. Но, допустим, ты узнал, что там требуются люди определённой профессии. Тебе необходимо получить специфические навыки, а это опять расходы, и большие. И не факт, что ты сможешь у нас найти такого учителя или заведение, кто сможет тебя подготовить. Первыми уехали дауншифтеры в более слаборазвитые миры. Они мечтали вести спокойную жизнь, без особых благ цивилизации, поэтому, продав всё имущество и затарившись необходимыми вещами, покинули наш мир. Но как показала практика, они не были готовы полностью оторваться от всех благ, например от хорошего медицинского обслуживания. Столкнувшись там с подобными трудностями, они захотели вернуться, но на гужевом транспорте или под парусами подобное путешествие до обратного портала могло длиться годами. Мало кто сумел возвратиться, и после этого также уменьшился поток эмиграции. Ехать же в более развитые миры вообще не имеет смысла – жить там в статусе недочеловека мало кому охота. Поэтому основным источником дохода стали туризм и торговля. И уже можно было бы забыть о прежних распрях, но главы кланов почему-то не хотят примирения и всё так же держатся за свои порталы, стараясь не пускать через них представителей других кланов. Вооружённые стычки чаще всего имеют диверсионный характер, редко доходит до грандиозных сражений. И войска атакуют территорию тех кланов, где порталы находятся в непосредственной близости к пограничным территориям, мечтая присоединить новые земли к сферам своего влияния. А это всё отражается и на простом населении. Теперь, если туристу, живущему, например, на нашей территории, захочется попасть в портал другого клана, он должен иметь в том клане или родственников, которые смогут за него поручиться, что он не шпион, или финансовые возможности проходить через транзитные миры.

Слушая таксиста, я задумался, что примерно такая же ситуация может получиться и на Земле, если правительства обнародуют для всех жителей планеты информацию о наличии порталов в другие миры. В Алахар вообще вряд ли кто свободно проникнет, да и в Кедровом мире уже стоят пограничные кордоны. А в том, что наши государства введут монополию на транзит, можно и не сомневаться. В моей же ситуации, не имея никаких связей на территории клана Така-го, остаётся только или путешествовать транзитом через другие миры, но без карты я не уверен, что путь у меня сократится, а то и как бы не вырос вдвое, или искать возможности протекции, а для этого нужны большие деньги. Хотя остаётся шанс, подсказанный пограничником: вступить в их армию в качестве наёмника. Но я решил оставить этот вариант на самый крайний случай. Пока же в ближайших планах у меня было продать пару костюмов, приобрести начальный капитал и пробираться к границе клана. А там уже искать выходы или на контрабандистов, которые смогут помочь перебраться на соседнюю территорию, или же вербоваться в наёмники…

Отель «Тайфун» оказался более или менее приличным заведением. Ресепшен соответствовал концепции турецкого отеля в три звезды. Плетёная мебель, пальмы в кадках, лаунж-зона с баром, стойка администратора и фирменная одежда обслуживающего персонала. Над стойкой ресепшена висел в воздухе голографический экран с информацией для проживающих здесь людей. Текст был продублирован на четырёх языках. Мы заказали номер с двумя спальнями, и уже через пятнадцать минут я нежился под массажным душем, смывая с себя усталость от долгого путешествия. Мы перекусили в ресторане отеля, после чего я завалился спать, а Фара взял на себя обязательства собрать информацию о местных теневиках и уровнях цен на наши вирткостюмы.

Проснувшись через пять часов, я услышал, что Фархад что-то весело напевает в соседней комнате. Приведя себя в порядок, я решил узнать местные новости.

– Мистер Митчелл, – начал отчитываться Фара, – мне удалось узнать, что местные воротилы собираются каждый вечер в одном небольшом заведении под названием «Мед ли». Я познакомился там с барменом, и он обещал нас свести с покупателями, но сразу потребовал десять процентов от выручки. Мне пришлось проявить всё своё красноречие и уменьшить эту сумму до пяти процентов.

– Хорошо, – кивнул я. – Дальше.

– Стоимость костюмов вместе с блоками адаптации колеблется от тысячи до пяти тысяч золотых. Всё зависит от модели и года выпуска.

– А у нас какая разновидность костюмов?

– У нас самая последняя. Смело можно продавать за пять тысяч.

– Продавать можно, но возьмут ли их за такую цену, тем более у нас их несколько? – стал размышлять я вслух. – Продавать по одному экземпляру у меня нет времени. Да и один комбинезончик мне и самому пригодится. Ты как планируешь? Все четыре продашь или оставишь какой про запас?

– Мистер Митчелл, я продал бы все пять, но поступлю как вы, один можно и позже продать, вдруг срочно деньги будут нужны.

– Значит, продаём по четыре с блоками, а это уже опт. Вряд ли за двадцать тысяч на каждого мы всё сторгуем. И у нас остаётся ещё сухой джет…

– Его готов купить бармен. А вот насчёт унитаниума мне ничего не удалось разузнать. Кого ни спрашивал, даже не слышали о таком минерале.

– Фара, то, что обыватели о нём не в курсе, я могу понять. Надо искать выход на верхушки. Уж если на Про-коне его продавали по миллиону за кристалл, то здесь его можно продать почти за столько же, но уже в золоте. Это совершенно другой уровень бизнеса, не чета местным теневикам. Поэтому у нас при проверке вещей никто из таможенников не заинтересовался кристаллами. Их мы пока прибережём.

Фара обрадовался и предложил, не откладывая, сходить в «Мед ли» и пока занять выгодные места, да и горло промочить не мешало бы. Я согласился и, одевшись в модный костюм от проконского кутюрье, прихватив один из вирткостюмов с блоком, как демонстрационный образец, вышел за Фарой на улицу…

Заведение находилось в получасе пешего хода от нашей гостиницы. Пока мы к нему шли, я с удовольствием рассматривал местную архитектуру. Единого стиля никто не придерживался. Одни здания имели дерзкие, вызывающие архитектурные изыски, другие скромно ютились между пафосными формами. В них перекликались стили земных Гауди и Фрэнка Гери, автора знаменитого танцующего дома в Праге. Между зданиями изысканной архитектуры стояли прямоугольные и квадратные модульные строения, похожие на наши земные контейнеры. Мне казалось, эти контейнеры раскрасили в яркие цвета и хаотично поставили друг на друга. Очень много было ломаных конструкций, с невообразимыми углами и стенами. Но практически нигде не было видно округлых форм. Казалось, все местные архитекторы страдают кубизмом и призматической близорукостью.

«Мед ли» оказалось одним из пафосных сооружений со странно пересекающимися стенами. Но внутри кривые стены удачно перетекали в интерьерные сооружения и не бросались в глаза. «Мед ли» был своеобразным клубом для местных джентльменов. В него мог зайти любой желающий, но не все залы были открытыми для свободного посещения. Перед такими солидными дверями стояли местные секьюрити, строго следящие за посетителями. Бармен, увидев нас, кивнул Фаре и указал глазами на одну из дверей. Фара согласно прикрыл глаза в ответ бармену и повернул меня лицом к одному из таких массивных врат.

– Вон там как раз и собираются здешние воротилы, – тихо проинформировал он.

Я внимательно посмотрел на охранявшего вход мордоворота. Его состояние было умиротворённым.

Мы выбрали свободный столик, с которого хорошо просматривался вход в нужный нам зал, и заказали ужин. В отличие от Прокона в здешнем мире кухня была натуральной. Я с удовольствием стал уплетать сочный стейк с неизвестными мне, но свежими овощами. Пиво мира Инмак тоже оказалось вкусным и терпким. Фара накинулся на натуральную пищу, будто неделю вообще ничего не ел. Жир с прожаренного мяса ручейками стекал по его рукам и лицу. Но это мало волновало моего спутника. Он не замечал таких мелочей и, как хищник, с лёгким стоном впивался зубами в сочную мякоть стейка. Когда мы утолили первый голод, то с большим наслаждением откинулись на мягкие подушки кресел и стали осматривать постепенно прибывающую местную публику.

Фасон одежды здесь походил на стили земной Японии, где гармонично сочетаются древние традиции и современные тенденции нашей моды. Это не было классическим кимоно, но мотивы и намёки на него присутствовали. Яркие принты в женском одеянии и строгие сочетающиеся цвета в мужском крое. Но главное, в чём меня всегда поражал стиль современной Японии, – это умение сочетать, казалось бы, несочетаемые вещи. Такие, как крой, многослойность, колорит и буйность красок. Хотя я и не заметил в местной одежде ничего похожего на популярный у нас стиль аниме, но комбинации вещей были странными для россиянина. А рисунки были ближе к пастельным тонам и без раздражающе модных кислотных цветов. Этот стиль импонировал мне больше, чем тот, в который я сейчас был одет. Машинально отметив несколько интересных фасонов, я сделал зарубку в голове – сменить нашу одежду.

Попросив официанта повторить для нас пиво и принести к нему местные снеки, мы неторопливо стали наслаждаться им, отмечая прибывающих посетителей, которые направлялись в интересующую нас дверь. В основной своей массе это были мужчины разного возраста, но и как минимум три женщины прошли в наш зал. Через некоторое время я заметил, что больше никто не проходит в охраняемую дверь, и, расплатившись за ужин, мы с Фарой уверенно двинулись к охраннику.

Бармен, заметив наш маршрут, кинулся к секьюрити, но я рукой показал, что мы не нуждаемся в его протекции.

Охранник, не двигаясь с места, лениво оглядел наши тщедушные по сравнению с ним тела. Но, не дав ему произнести ни слова, я провёл перед его лицом рукой и спокойно произнёс:

– Открывай дверь, нас там ждут.

Секьюрити нажал на дверную ручку и даже склонил голову, когда мы проходили мимо него…

Клубный зал отличался большей роскошью в отделке и стоящей там мебелью. Это был действительно клуб для состоятельных бизнесменов. Дорогая кожаная мебель, изысканная натуральная отделка стен с деревянными вставками и стоящими в уютных уголках большими, похожими на фарфор вазами. На стенах висела разнообразная живопись, подсвеченная точечными светильниками. Уютный декор на окнах и фланирующая публика в стильных нарядах придавали этому месту респектабельность.

На нашу пару многие уставились в изумлении. В своём «модном» одеянии мы резко контрастировали с местными представителями теневого и легального бизнеса. Подбежавший официант замахал руками, собираясь выгнать случайно зашедших посетителей, но я не дал ему и рта раскрыть. Опять же махнул рукой перед его лицом и спокойно произнёс:

– Посадите нас за отдельный столик и принесите нам по бокалу… – Я затруднился с выбором местных напитков. Что у них тут пьют? Коньяк, виски, саке… вряд ли они слышали о таких названиях. Поэтому я выбрал нейтральное: – Принесите нам двоим что-нибудь крепкое.

Официант молча поклонился и повёл нас за отдельный небольшой столик, стоящий у зашторенного окна. Пока мы устраивались, он успел отлучиться и принести нам низкие гранёные ёмкости с налитым на палец янтарным напитком. Фара был весь в напряжении, но я взглядом дал ему понять, чтобы он не дёргался, и поделился с ним уверенностью. Фархад расслабился, поставил сумку с вирткостюмом у стены и, сев за столик, стал копировать мои действия. Он так же, как и я, взял в руки бокал с неизвестным напитком, поднёс его к носу, вдохнул аромат, погонял волну по стенкам сосуда и немного пригубил местной амброзии.

Напиток оказался крепким и очень ароматным. Поэтому, сделав один глоток, я почувствовал, как горячая волна ударила мне в желудок и приятной истомой разлилась по всем чреслам.

– Неплохо! – кивнул я официанту. – Как у меня закончится, повторите, пожалуйста.

Тот улыбнулся, кивнул и исчез за соседней шторой.

Публика рассматривала нас, как экзотическую новинку, а мы в свою очередь внимательно изучали их. Сканируя одного за другим посетителей, я не видел злости, скорее, изумление нашей наглостью и лёгкое любопытство. Мужчины не набирались смелости первыми подойти к нам, а мы в свою очередь не торопили события. Это оказалось верной тактикой.

Только мы допили свою порцию амброзии, как мгновенно появившийся из ниоткуда официант поставил перед нами ещё по одному бокалу. В это время одна из дам, держа в руках фужер с напитком, лёгкой походкой приблизилась к нашему столику. Короткое, но стильное платье не скрывало стройных ножек и шикарной фигуры, а вот ухоженное лицо выдавало немалый возраст красотки.

– Извините, господа, но, так как нас некому представить друг другу, я набралась смелости сама поинтересоваться новыми лицами в нашем, так сказать, окружении.

Я привстал со своего места, Фара также вскочил, и, вежливо поклонившись, я произнёс:

– Извините, прекрасная незнакомка, что не знаю всех тонкостей местного этикета. Но думаю, вы простите двух иностранцев, волею судьбы заброшенных в ваш мир. Меня зовут Стив Митчелл, а это мой спутник Фархад Али Закир. Он родом из мира Прокон, а я путешественник из очень далёкого мира под названием Земля.

– Меня зовут Санта-го, – мило улыбнулась дама. – Но судя по вашим именам, вы не принадлежите к аристократии? Тогда я не понимаю, как вас сюда пустили?

– А с чего вы решили, что мы не аристократы? – хитро улыбнулся я.

– Да потому, – простодушно ответила дама, – что у вас отсутствует именной суффикс. Только у благородных людей есть в именах такое отличие. У простолюдинов имена похожи на ваши.

«Ах, вот оно что! – мысленно отметил я. – Все эти добавки типа „го“, „ши“ в конце имени говорят, что перед нами местный аристократ».

– Уважаемая Санта-го, – опять поклонился я, – это у вас есть такое правило, а в других мирах его может и не быть. И аристократа у нас по имени не определишь, только по статусу, который передаётся по наследству или получается в награду за определённые дела. Например, там, где я живу, во главе страны стоит король, для вас это – глава клана, а у меня статус маркиза. Как бы вам проще объяснить… – задумался я. – Ага, вот! Между мной и главой клана находится всего один человек. – Тут я немного слукавил, но даже детектор лжи не уличил бы меня в тот момент в обмане. – После короля в понижающей ступени идёт герцог, потом маркиз. Так что в краткой иерархии я как бы третий. А Фархад – мой помощник.

– Вот оно что! – изумилась Санта-го. – Тогда это резко меняет дело. – Она обернулась к залу и громко произнесла: – Друзья! Позвольте вам представить двух иноземцев из разных миров. Это, – указала она на меня, – Стив Митчелл из мира со странным названием Земля. Он аристократ, и между ним и главой клана находится всего один человек. А второй – его помощник Фархад Али Закир из соседнего с нами мира Прокон.

И тут я удивился. Публика вся встала и низко поклонилась. После чего они все по очереди стали подходить к нам и представляться. Я уже запутался во всех этих «ши», «то», «чи» и только вежливо кланялся в ответ. Когда поток иссяк, я сел в своё кресло и залпом выпил всё, что оставалось в бокале. Санта-го села рядом и, весело улыбаясь, стала рассказывать:

– Я вижу, вы были очень изумлены оказанным вам почтением?

– Изумлён? Не то слово, я потрясён, чем это мы заслужили такое уважение. – Мне действительно это было непонятно.

– Да всё просто! – засмеялась дама. – Среди здешней публики нет никого, кто так близко стоит к главе клана.

– Но вы, уважаемая Санта-го, – усмехнулся я, – вижу, не очень-то придерживаетесь подобного почтения?

– Да, вы правы, Стив Митчелл…

– Можно просто Стив.

– Хорошо, Стив. Я действительно не сильно привязана к местным традициям, так как родом, как и ваш помощник, – кивнула она на Фархада, – из Прокона.

– Так мы земляки! – обрадовался Фара.

– Если считать с точки зрения нашего мира, то да. Хотя мои родители родом из другого витка спирали. Но я родилась на Проконе. А здесь, на Инмаке, живу чуть более десяти лет, так как вышла замуж за одного представителя клана Синда-го. Точнее, была замужем, пока мой суженый не погиб.

– Примите наши искренние соболезнования, – сказал я.

– Это в вашем мире так принято говорить? – удивилась дама.

– Да… Я что-то сказал не так?

– Ничего страшного. – Санта-го посмотрела по сторонам. – Просто у нас не приветствуется соболезновать по умершему. Считается, что он погиб во славу своего главы клана. Всех мужчин с детства воспитывают так, чтобы они почитали родителей и своего господина. У них даже существует своеобразный кодекс чести, как воина и главы семьи. В нём смерть презирается. И у нас говорят, что погибший в бою стал воином Тени, то есть другого мира. Поэтому у нас чаще всего принято говорить: «Приветствую нового воина Тени!»

Я повторил её слова громко и заметил, что рядом сидящие посетители, вежливо улыбнувшись, приподняли бокалы. А сам подумал: это смахивает на кодекс японских самураев, хотя и не так явно. Так вот почему у меня местный стиль одежды навеял черты японцев, хотя местная публика внешностью была ближе к кавказским национальностям. Видимо, это произошло интуитивно. А Санта-го решила поинтересоваться, как мы оказались в этом мире.

Я не стал распространяться о своих похождениях, только упомянул, что случайно провалился в спонтанный портал и теперь возвращаюсь домой, а Фара сопровождает меня как помощник, консультирующий по особенностям его и соседних миров, и что мне необходимо попасть в портал на территории враждебного клана.

Санта-го задумалась:

– Стив, понимаете, в чём тут может возникнуть проблема… – Она подняла палец, и официант тут же принёс всем нам очередные порции напитков. – Деньги решают всё, – сделав глоток, продолжила она. – Но в вашем случае нужны очень большие деньги или как вариант – вступить в армию в качестве наёмника.

«Да чтоб вам всем тут! – мысленно выругался я. – И здесь толкают в солдаты». Но вслух поинтересовался:

– Насколько большие?

– В пределах пары миллионов золотом, – не моргнула она даже глазом. – У вас имеются такие сбережения?

– Пока нет. – Я приложился к алкоголю. – Но думаю, в скором времени я смогу набрать необходимую сумму.

– Вот даже как? – Санта-го внимательно осмотрела нас обоих. – Хм… И за какой срок вы это планируете сделать?

– От нескольких дней до пары недель, – спокойно парировал я.

Санта-го задумалась, потягивая свой напиток.

– Мой муж, – через пару минут заговорила она, – как и его предки, занимался бизнесом и войной, продавал некоторые образцы оружия, но вся наша семья так и не смогла накопить такой суммы. Мы привыкли жить на широкую ногу, – улыбнулась она. – Да и практически все находящиеся здесь люди, бизнес которых не всегда легален, вряд ли смогут за такой короткий срок набрать два миллиона золотом. Возможно, у некоторых они и есть, но всё вложено в дело, и так просто из него деньги вряд ли вытащишь.

– Это смотря что продавать, – заметил Фара.

Я сердито зыркнул на него, и он сразу прикусил свой длинный язык, сообразив, что неосторожным словом можно всё угробить.

– А что у вас такого есть? – тут же отреагировала дама.

– Пока, – вытащил я из сумки экземпляр вирткостюма, – мы хотели бы провентилировать спрос на эти изделия.

Санта-го взяла в руки упаковку, внимательно осмотрела, ощупала материал и поинтересовалась:

– А блоки коммутации к ним у вас имеются?

– Да, к каждому экземпляру.

– Так у вас их много? – оживилась дамочка.

Я не стал уточнять количество, а коротко заявил:

– Вполне достаточно для начального капитала.

– Да, это последняя модель.

Санта-го развернула костюм, и я впервые увидел его полностью. Одеяние состояло из серебристой ткани с металлическими прожилками, которые своими линиями напоминали структуру змеиной кожи. Вживую мне не приходилось видеть подобное, но по телевизору часто показывали программы о новом направлении «Зентай». Оно, кстати, тоже появилось в современной Японии. Это костюмы из лайкры, которые закрывают всё тело с ног до макушки. Есть даже специальные клубы, где люди одеваются в подобные одежды и встречаются друг с другом, не показывая лица. Считается, что это помогает им расслабляться и снимать напряжение повседневной жизни. Этот костюм был аналогичным. Я только вслух удивился, как в нём можно дышать.

– А вы сами не пробовали его надевать? – поинтересовалась дамочка.

– Нет.

– Зря. Даже не подключаясь к сети в нём очень пикантные ощущения, – поглаживая ткань, с придыханиями заметила Санта-го. – Он приятно и эротично обтягивает всё тело, каждую выпуклость и впадинку, и да, в нём великолепно дышится. Ткань, в отличие от латексного материала, свободно пропускает воздух. Надевать костюм нужно на голое тело, – всё так же не отрывая взгляда от него и ласково поглаживая материал, рассказывала она. – А когда подключишься к виртуальной реальности, то уже совсем на себе его не ощущаешь.

«Первый клиент есть!» – обрадовался я и не успел сказать ни слова, как дамочка заявила:

– Я беру у вас этот экземпляр за…

– Пять тысяч монет, – подсказал я ей.

– А вы в курсе наших цен, – усмехнулась она. – Но у меня встречное предложение. Вы мне продаёте костюм за четыре тысячи, а я вас знакомлю с человеком, который может купить сразу партию таких одёжек. Если сумеете с ним поторговаться, то и за пять тысяч продадите каждый.

– Хорошо, по рукам, – согласились мы.

– И ещё один совет, – сказала дамочка. – Когда представляетесь, добавляйте к своему имени суффикс, ну хотя бы «го». Вы хоть и иностранец, но в нашем мире так принято. Просто без него с вами мало кто будет вести торговые дела. Вам понятно, Стив-го и Фарха-до?

– Да, уважаемая Санта-го, – хором ответили мы.

Она протянула нам карту, на которой горели золотом цифры в 4000 монет, и попросила меня приложить палец к небольшому квадрату на обратной стороне карты. Приложив и свой палец на соседний квадрат, она замерла на мгновение и пояснила:

– Это теперь ваша карта. Они не именные, но привязаны по отпечатку пальца к своему владельцу. Чтобы расплатиться с такой карты, необходим сканер. Их полно по городу разбросано, есть и в каждом уважаемом заведении. На сканере набирается сумма к оплате, указывается в золоте или серебре, прикладываете свой палец, и происходит расчёт. Через подобные устройства идёт и зачисление суммы на ваш счёт. Единственное условие – это ваше спокойствие. Если вы будете волноваться, оплата не произойдёт. Это страховка от грабителя, если вас под принуждением заставят снимать все деньги. Причём сканер свободно определяет, вменяем человек или находится под действием наркотиков, в последнем случае счёт блокируется. Так что ваши деньги под надёжной защитой.

Я поблагодарил дамочку, и она направилась к одному из дальних от нас столиков. Пошептавшись с одним из сидевших там мужчин, она вернулась к нам вместе с ним.

– Уважаемый Стив-го, – обратилась она, – разрешите вам ещё раз представить моего хорошего знакомого Таки-ши.

Спутник дамы выглядел примерно лет на пятьдесят. Его плотное, но не толстое тело было наряжено в стильный тёмный френч с парой клетчатых шёлковых платков вокруг шеи. Мужчина низко поклонился и попросил разрешения присесть за наш столик. Официант тут же принёс для него ещё один стул.

– Таки-ши, – продолжила представлять своего знакомого Санта-го, – специализируется на продаже новинок как нашей промышленности, так и иноземной.

Мужчина вежливо кивнул нам.

– Я сказала ему, что у вас имеется на продажу партия вирткостюмов последней модели. Таки-ши, – протянула она ему свой экземпляр, – я уже один купила. Можешь осмотреть эту модель.

Мужчина внимательно проверил качество материала, провёл по нему рукой.

– Да, это фабричный товар. Чувствуется качество ткани. Я так понимаю, и блоки у вас заводские?

Я не знал этого наверняка, но решил, что Ат Ос вряд ли будет у себя держать блоки левого производителя, и кивнул.

– И какое количество вы хотели бы продать?

Я переглянулся с Фарой и, увидев в его глазах подтверждение ранее принятому решению, произнёс:

– Мы хотели бы продать семь костюмов. – Сделав небольшую паузу, добавил: – По цене пять тысяч монет золотом каждый.

Таки-ши, откинувшись на спинку стула, рассмеялся так, что даже слёзы выступили из глаз.

– Ха-ха-ха. Ну вы и пройдохи! – вытирая платочком слёзы, стал успокаиваться он. – Предложить МНЕ, – он даже выделил это слово, – по цене пять тысяч за опт. Это всё равно что заставить вот этот ваш бокал, – показал он пальцем на мой, – подняться в воздух и облететь наш столик по кругу.

Не успел он отсмеяться, как глаза его чуть не вылезли из орбит, когда он и дамочка увидели, что мой сосуд медленно оторвался от поверхности стола. На мгновение зависнув перед нами, он красиво стал вырисовывать круги вокруг каждого из сидящих за столом, постепенно облетая всю нашу компанию.

– Это… что это? Это как… это? – непонимающе забормотал Таки-ши.

Я поднял в воздух бокал Фары и Санты-го и заставил их повторять движения первого сосуда.

В зале застыла полная тишина. Оглянувшись, я заметил, что все посетители с восторгом наблюдают за этим фокусом. Санта-го, открыв от изумления рот, стала хриплым голосом повторять одну и ту же фразу:

– Третий человек от главы, третий человек от главы… – После чего опомнилась и с гораздо большим уважением в голосе произнесла: – Стив-го, извините меня, что я сначала не поверила вам, что вы действительно стоите так близко к вашему королю. Ибо не знала, что вам доступно творить настоящие чудеса. Я слышала, что особо приближённые к главе наделены определёнными талантами, недоступными обычным людям. Теперь я в этом полностью убеждена.

Я опустил бокалы на стол и, улыбнувшись, спросил потрясённого соседа:

– Так как, уважаемый Таки-ши, вы готовы купить у нас семь костюмов по цене в пять тысяч монет золотом?

– Э-э-э, а-а-а, – не сразу сообразил местный магнат, что это вопрос к нему. Но, вскочив с места, низко поклонился и воскликнул: – Да, глубокоуважаемый Стив-го! Я покупаю у вас семь вирткостюмов вместе с блоками по цене в пять тысяч золотом каждый. И готов лично приехать к вам, чтобы оформить нашу сделку.

Я мысленно просканировал нового партнёра и убедился, что он честен с нами, и даже больше – благоговеет передо мной.

– Тогда ждём вас завтра в девять часов утра в отеле «Тайфун», – предложил я. – В номере двадцать три.

Таки-ши ещё раз поклонился и заверил:

– Я буду точно в назначенное время. – После чего наклонился к моему уху и шёпотом спросил: – Может, у вас есть что-то и более экзотическое?

– Может, и найдётся, – негромко подтвердил я. – Но все разговоры оставим до утра.

Мужчина кивнул и вернулся к своему столику.

Ошарашенная Санта-го смотрела на меня оценивающим взглядом. После чего собралась с мыслями и решила поинтересоваться:

– Скажите, уважаемый Стив-го, а какими талантами вы ещё наделены? Если это не секрет, конечно…

– Как бы вам сказать… – задумался я на мгновение, но решил приоткрыть ещё одно своё умение. – Я могу лечить некоторые болезни и недомогания.

– Это очень интересно, – оживилась дамочка. – А меня вы можете посмотреть? Я готова заплатить за приём.

– Хорошо, – согласился я и, вычленив ауру женщины, стал внимательно её осматривать. – Ничего страшного я не вижу, – прокомментировал я образы. – Печень немного пульсирует, но это скорее от выпитого алкоголя. Аура вокруг вашей головы замутнена, но опять же это алкоголь. Спектр вашей ауры соответствует возрасту в…

– Не нужно здесь говорить о моих годах, – тихо перебила меня Санта-го. – Для всех мне всего лишь тридцать восемь лет.

– Да-да, конечно, – поправился я. – Если хотите, я могу убрать похмельный синдром и провести профилактическую чистку вашего организма.

– Будьте так любезны, – вежливо попросила она.

Я почистил замутнённые участки спектра, ещё раз внимательно проверил всю ауру и кивнул:

– Всё! Принимайте работу.

Дамочка на мгновение задумалась, мысленно осматривая своё тело, и вдруг громко воскликнула:

– Клянусь Тенью! Как будто помолодела лет на двадцать! И я совершенно трезвая! Стив-го, вы – чудотворец!

Её слова услышали все присутствующие, и тут понеслось… Ещё пару часов я осматривал ауры мужчин и женщин, исправляя энергетические узлы и подчищая мутные участки. У кого-то это были серьёзные проблемы, у кого-то не очень. Фара исполнял роль моего казначея. Но всех я не смог принять. Поэтому я извинился, что мне необходимо время на отдых, и мы с Фарой отправились отсыпаться в отель.

Нас не отпустили пешком, Санта-го лично довезла нас на своём авто до гостиницы. Мало того, за нас оплатили все наши расходы на еду и напитки, а ещё мы стали обладателями чуть более десяти тысяч шиг золотом за оказанные мной медицинские услуги. Нас тут же утвердили почётными членами местного клуба и попросили завтра обязательно приходить в это заведение и осмотреть тех, кого я не успел. Санта-го обещала завтра же к вечеру заехать за нами…

Утром у нас состоялась запланированная встреча с Таки-ши. Он привёз персональную карту на тридцать четыре тысячи монет плюс одну тысячу наличными, за что я был ему очень благодарен. На руках у нас оказалась сумма почти в пятьдесят тысяч золотом. Фара отдал один из пакетов с джетом бесплатно бармену за информацию, как комиссию нашей сделки. Вторую упаковку мы решили приберечь.

Общаясь с Таки-ши, я пытался провентилировать вопрос, известно ли ему о минерале под названием унитаниум. Бизнесмен ничего о нём не слышал и поинтересовался, чем он ценен. Не показывая сам кристалл, мы с Фарой рассказали ему, что в соседнем мире он привозится космическими кораблями издалека. И что есть опробованная технология, которая даёт возможность обладателю подобного минерала приобрести псионические способности. Как вариант их – то, что я делал с бокалами.

Эта информация очень заинтересовала нашего покупателя. Он поинтересовался, есть ли у нас подобные камни и какова их реальная стоимость. Я решил сказать ему, что у нас их сейчас нет, но мы можем достать, и что этот минерал продаётся в мире Прокон только государством и по цене миллион за один кристалл. Эта сумма крайне поразила Таки-ши, и он клятвенно обещал собрать всю информацию об этом минерале и попросил зарезервировать для него персонально один экземпляр.

Во время разговора я сканировал эмоциональный настрой собеседника и в момент моего рассказа о стоимости камней почувствовал волну жадности, охватившую Таки-ши. А когда я рассказывал, что камней у нас нет, то понял, что торговец мне не поверил, но он был честен, когда обещал постараться собрать всю информацию об унитаниуме. Поэтому подвох был вполне возможен.

Прятать камни в отельном сейфе я не стал. Не факт, что за такие деньги свободно подкупят любого из персонала отеля и он отдаст им спрятанное содержимое. Но и оставлять их было бы глупостью. Самый лучший сейф – это я сам. Поэтому я принял решение носить их с собой. Но чтобы ненароком камень не выпал из моего кармана, я взял из упаковки с джетом пару сладких пластин и засунул оба камня в их середину, обернув всё. Получилась небольшая шоколадка толщиной в палец. Её можно было даже кусать с края, и никто не обратит внимания, что там может прятаться пара небольших камней стоимостью в два миллиона шиг.

Пока я готовил подобный бутерброд, меня вдруг осенила мысль, что в клубе я поднял в воздух бокалы, которые по весу значительно превосходили небольшие камни, на которых я тренировался. Обрадованный таким результатом, я попытался поднять в воздух что-нибудь потяжелее. В нашем номере ничего мелкого не было, но я решил попробовать свои силы на стуле. И не очень уже удивился, когда он спокойно взлетел к потолку. Я решил попытаться поэкспериментировать с чем-то более тяжёлым и обратил свой взор на кровать, но та только двигалась по полу, не поднимаясь в воздух. Понятно, не сильно опечалился я. Мощность дара возросла, но не на столько, чтобы поднимать более пятидесяти килограммов. Но меня удивило, что этот скачок мощности произошёл так быстро. Ещё сутки назад я не мог управлять предметом тяжелее камешка весом не более ста граммов, а тут сразу мне стал подвластен груз в десяток или чуть более килограммов. Хм… А не подействовал ли на меня унитаниум, когда я спал? И если это так, то получается, что и мой камень разрядился. Как бы это проверить? А то можем влипнуть в большие неприятности. За миллион золотом нас из-под земли достанут и обратно туда же закопают.

Мы сменили свой гардероб в соответствии с местными представлениями о респектабельности и переехали в номер повышенной комфортности на третий этаж. Теперь у нас кроме спален был и собственный приёмный зал.

Следующие два дня мы каждый вечер посещали клуб «Мед ли» и обогатили свой счёт ещё на тридцать тысяч монет. У нас уже был зарезервирован персональный столик, и владелец заведения в награду за исцеления членов своей семьи отказывался брать с нас плату за еду и напитки.

Таки-ши появился в клубе только на третий день. По его довольному лицу я сразу определил, что у торговца есть чем с нами поделиться.

– Стив-го, Фарха-до, – низко поклонился бизнесмен, – рад видеть вас в строю.

– Присаживайтесь, Таки-ши, – пригласил я его к нашему столику. – Судя по вашей лучезарной улыбке, у вас хорошие новости?

– Да, – наклонившись к нам, подмигнул Таки-ши. – Есть и информация, и даже конкретный покупатель.

– Это хорошо, – вежливо кивнул я. – Значит, здесь знают о… об этом минерале.

– Оказывается, не только знают, но и с большим удовольствием приобретут, – хитро улыбнулся бизнесмен. – И цену вы, уважаемый Стив-го, назвали точную!

Впечатление, что Таки-ши весь сияет от радости, но, просканировав его эмоции, я убедился, что камень за пазухой у него имеется. Причём мужчина явно нервничал, и вся радость на его лице была показной.

Я посмотрел на Фархада и на мгновение прикрыл перед ним свои глаза. Это был заранее оговорённый знак, что надо быть начеку. Фара поджался и нервно оглянулся. Чтобы Таки-ши ничего не заметил, мне пришлось поделиться с товарищем своей уверенностью. Фара успокоился, но, как оказалось, это передалось и всем окружающим. Даже бизнесмен стал более уверенным. Он откинулся на спинку стула, и его нервозное состояние улетучилось. «М-да… – пожалел я. – Если противник стал уверенным, то он не сделает ошибки. А мой дар необходимо ещё совершенствовать, чтобы он действовал не на всех присутствующих, а на определённого человека. Но что сделано, то сделано».

А Таки-ши, вальяжно расположившись на стуле, стал негромко делиться новостями:

– Вы были правы, Стив-го, и в том, что этой темой владеют люди, стоящие у власти. Они знают об этом камне, и не только знают, но и изредка им удаётся приобретать этот загадочный минерал. Уж не знаю, какими путями, – развёл он руками, – но, как я понял, люди, приближённые к главе клана, действительно владеют псионическими способностями. И я практически уверен, что приобрели они их с помощью подобных камней. Поэтому мои осторожные расспросы привели мою скромную персону к самым вершинам клана Синда-го. – Бизнесмен даже прикрыл глаза, наслаждаясь воспоминаниями, а я в это время стал сканировать окружающее пространство.

Силовые линии помещения мне были уже знакомы, и я искал, что изменилось вокруг. Меня насторожили две стоящие на улице машины, которые ярко выделялись своими силовыми линиями. Причём некоторые из них принадлежали защитным щитам, уж их-то я наловчился определять. Да и лучевое оружие даже в заблокированном состоянии мне было известно.

Пока Таки-ши с упоением рассказывал, как его принимали высокопоставленные люди, я старался разобраться в устройстве подозрительной техники. Двигатель использовал неизвестную мне энергию. Это и не электричество, и не внутреннее сгорание жидкого топлива. Больше он походил на комбинированный мотор с реактором, который вырабатывал газ, скорее всего водород. Я как-то раньше не озадачивался его спектром. Исследуя внутренности автомобиля, я стал думать, как мне его обездвижить. Взрывать его не хотелось, поэтому я отбросил все варианты воздействия именно с газом. Случайно перемкнув один из заинтересовавших меня контактов, я услышал визг резины, и первый автомобиль вдруг резко стартовал с места. Его водитель, видимо, не ожидал подобного от техники, поэтому не успел сразуотреагировать, и послышался звук удара. Посетители у окна с интересом выглянули на улицу и тут же прокомментировали увиденное.

– По-моему, – высказался один из мужчин, – там неадекватный водитель был. Грузопассажирка врезалась в стену соседнего здания.

Я обрадовался такому эффекту и переключился на вторую машину. Опять раздался визг шин и послышался следующий, более сильный удар и звон металла. Тот же посетитель мгновенно отреагировал:

– Нет! Это что-то фантастическое сегодня происходит! У второй машины, такого же типа, водителя не было вообще. Он был снаружи с попутчиками, а его транспорт самостоятельно тронулся с места и также врезался по соседству с первым автомобилем! Во дают!

«Нам пора уходить», – решил я и стал сворачивать нашу беседу:

– Таки-ши, это всё замечательно, но нам необходимо отлучиться. Поэтому давайте договоримся так. Встречу с покупателем я предлагаю перенести на два дня. Камни ещё в пути, и нам пока нечего предъявить. И хотелось бы найти более спокойное место. Слышите, что творится на улице?

Таки-ши изумлённо глядел в окно.

– У вас есть другой вариант? – спросил я бизнесмена.

– А? Что? Простите, я отвлёкся на аварию.

– Я спросил: у вас есть вариант более спокойного места встречи с покупателем через два дня?

– А-а-а, да, конечно, есть. Я предлагаю встретиться в доме терпимости. – Он протянул мне визитку с пикантным рисунком девушки и с указанным на ней адресом. – Это заведение располагается на окраине города, и там нам никто не помешает и не заподозрит.

– Хорошо, – взял я визитку, – в семь вечера мы будем там. И предупредите покупателя, что товар мы предъявим, когда убедимся в наличии всей суммы у них на руках. Две карты по миллиону золотом каждая. Сканер должен подтвердить, что они чистые и ни к кому не привязаны.

Таки-ши кивнул, и мы с Фарой откланялись всем присутствующим и не спеша вышли на улицу. Охранник уже знал, что, когда мы выходим, он даёт по рации команду служебному автомобилю, который доставит нас до гостиницы. Поэтому, выйдя наружу, мы не стали задерживаться и смотреть на собирающуюся толпу зевак, а быстро юркнули в салон авто и отправились к отелю…

– Ну что, Фара, – развалившись на диване в нашем номере, обратился я к партнёру, – наступает самый ответственный момент торгов. Как ты понял, те две машины приезжали по нашу душу. Не знаю, был ли у них запланирован захват или пока просто хотели побеседовать, но лучше, когда встреча будет происходить по нашему плану и по нашим правилам.

– Что вы предлагаете, мистер Митчелл?

– Первое. Я планировал завтра встретиться с нашей знакомой леди Сантой-го и договориться с ней о покупке пары образцов местного стрелкового оружия. Помнишь, она в разговоре упоминала, что её муж этим занимался?

– Хорошо, – кивнул Фара. – А второе?

– Второе: ты завтра вечером поедешь в этот дом терпимости как клиент. Снимешь понравившуюся тебе девочку, развлечёшься…

Глаза Фары были довольными, но я тут же сбил его предэротический настрой:

– Но главное – разведаешь всю округу. Посмотри пути отхода, возможные места засад и самое главное – возьми в аренду два автомобиля. На одном мы будем ездить, а второй заранее спрячешь где-то недалеко от публичного дома. Если всё пройдёт как запланировано, мы на нём и смотаемся из этого города.

– Я понял, мистер Митчелл…

Следующий день мы посвятили подготовке к встрече с покупателями. Санта-го не отказала мне в помощи, и уже к вечеру за тридцать тысяч золотых я стал обладателем пары местных оружейных комплектов. Это были две небольшие лучевые винтовки «Скоп» с компактным термоядерным реактором холодной накачки. Его хватало примерно на двести выстрелов лазерным лучом. После чего необходимо было менять разряженную батарею. Зарядное устройство (время зарядки два часа) для неё шло в комплекте со второй батареей. Санта-го предупредила, что у винтовки нет отдачи, но урон тем сильнее, чем дольше держишь луч на цели, хотя от этого аккумулятор быстрее разряжается. В эту сумму входили две магнитные мины с установочным таймером подрыва размером с пачку сигарет, пара оборонительных гранат, похожих на круглое металлическое яйцо с кнопкой активации (пять секунд), закрытое предохранительным клапаном, два тактических жилета с блоком силовой защиты, пара классных титановых ножей в защитном чехле и две горошины персональных раций. Плюс медицинские тактические аптечки для каждого и один из местных военных костюмов для Фары, которые мы видели у патрульных при нашей первой встрече. Я поинтересовался, для чего эти пирамидки на комбинезоне.

– Понимаете, уважаемый Стив-го, – дама потрогала одну из пирамидок, – раньше все воины имели в своём комплекте только силовые щиты. Но с развитием технологий луч из «Скопа» стал свободно пробивать его при длительном воздействии. Поэтому военными инженерами был разработан специальный материал, неподвластный кратковременному воздействию лазера. А форма пирамидок – это простое устройство для создания луча преломления, или, по-простому, рикошета. Они все сориентированы так, чтобы лазерный луч через систему пирамид отражался практически навсегда строго вверх или вниз, не задевая соседей справа и слева. Но всегда остаётся шанс, что луч попадёт встык между двух пирамидок, тогда через несколько секунд лазер убьёт человека.

– А эти же пирамидки не создают дополнительное сопротивление о воздух для вашей летательной техники?

– Если не включать силовое поле, то да, создают, – улыбнулась Санта-го. – Но силовое поле всегда включают при полёте, и именно оно создаёт обтекаемую форму для воздушного транспорта.

Теперь мне было понятно предназначение пирамид на костюме и корпусах военной техники. Но мне был привычен свой боевой комбинезон, и поэтому я решил оставить себе КБ-50, надеясь на собственный силовой щит, хотя запаса энергии для него оставалось очень мало…

Довольный Фархад вечером отчитывался о проведённой рекогносцировке местности. Дом, предлагаемый нам для встречи, действительно стоял отдельным особняком, окружённый парковыми деревьями. Но чёрный ход из него выходил к лесу и был закрыт на замок, который для винтовки не представлял проблемы. Что радовало – это отсутствие вокруг водных преград. До публичного дома шла хорошая дорога, которая огибала парк и возвращалась в город. Но рядом шли ещё две дороги с хорошим покрытием, и одна, грунтовая, уходила в лесную чащу, где Фархад и спрятал наш второй автомобиль. Он нарисовал план местности и указал овраг, где стояла машина. По плану до неё было идти примерно около трёхсот метров, так что даже из верхнего окна здания её не было видно. Он сказал, что проехал по лесной дороге примерно пять километров, и только тогда она выходила из леса около заброшенной деревеньки и тянулась дальше полузаросшей травой грунтовкой в холмы. Все остальные дороги вели к ближайшим населённым пунктам. Он не стал по ним ездить, но у девушки, которую заказал для себя, ненароком поинтересовался об их направлении. Одна шла вокруг нашего городка, а вторая уходила к соседнему мегаполису, который располагался на расстоянии около ста километров от публичного дома. Фара схохмил, а не по ней ли убегают от разъярённых жён их клиенты? На что девушка рассмеялась и пояснила, что он почти угадал. Эта трасса удобная, чтобы скрыться, так как дальше нет ни постов охраны, ни пограничников, а дорога петляет через холмы, где легко сменить направление движения.

Ага, сделал я зарубку у себя в голове, именно эта трасса и будет, скорее всего, под пристальным наблюдением. Возвращаться в город не имеет смысла, значит, будем уходить по грунтовой дороге. Но я не считал местных спецов полными дураками и был уверен, что даже на планируемом мной направлении они оставят хоть небольшую, но засаду. Поэтому предложил Фаре рано утром ещё разочек съездить вдвоём к той тропинке. Я планировал спрятать во второй машине оружие, продукты и наши вещи, а также заминировать дорогу отхода. Мне не важно было, что к дереву мина не прилипнет. Просканировав взрывчатку своим внутренним взором, я разобрался с взрывателем и при необходимости мог замкнуть контакт подрыва дистанционно. Фархад должен был замаскировать её примерно на расстоянии в один километр. Вторую мину я планировал спрятать на расстоянии ста метров от публичного дома на трассе, идущей к соседнему мегаполису. Её взрыв должен быть отвлекающим манёвром. А мы в случае опасности через чёрный ход направлялись к нашему транспорту.

Я предложил Фаре, когда торг совершится, под любым предлогом выйти из комнаты и, услышав первый взрыв, через заднюю дверь бежать в лес к машине. Нейтрализовать охрану на нашем пути отхода я брал на себя. Добравшись до машины, быть в полной боевой готовности, ожидая меня. Боевые комбинезоны мы планировали надеть ещё в гостинице и в них отправиться на встречу с покупателем.

Как и ожидалось, рано утром, выезжая из гостиницы на арендованной машине, я обнаружил в ней жучок, а чуть позже преследовавший нас хвост. Жучок-пеленгатор я банально сжёг, а машину преследователей заблокировал, замкнув аккумулятор. Это дало нам необходимое время, чтобы сделать все наши приготовления. А позже, вернувшись в номер, мы обнаружили, что всё в нём подвергалось пристальному обыску, но камни и деньги были при мне, а вещи и оружие мы успели спрятать во второй машине. Фара проникся ответственностью предстоящего мероприятия. Я с ним отработал сигналы на наших рациях, как когда-то в Заброшенном мире: один щелчок – внимание, два – открываем огонь, три – кидай гранату. Разобрались с устройством местного оружия и гранат, потренировались быстро менять разряженную батарею.

Фархаду раньше приходилось стрелять из разного оружия, поэтому он уверенно держал винтовку. И к вечеру, переодевшись в боевые комбинезоны, мы отправились к месту встречи.

В публичном доме нас уже ждали. На входе два охранника не удивились нашему облачению, но попросили задержаться и небольшими устройствами просканировали наши тела. Доложив по рации, что оружия при нас нет, разрешили проходить в дом.

Раньше мне никогда не доводилось посещать проституток, поэтому, насмотревшись разных фильмов, я ожидал увидеть большой салон, где сидит толпа полуодетых девушек и посетитель может выбрать понравившуюся красавицу. Салон был, но вот девушки куда-то попрятались. Провожатые предложили нам подняться на самый верхний этаж дома. Там весь этаж занимал шикарный зимний сад. Помещение с уютной мебелью украшали изысканные растения, создавая живописный интерьер. На одном из диванов сидели двое мужчин, одетые в строгие официальные костюмы. Один из них был наш знакомый Таки-ши. Прежде чем нас представили, я нагло обошёл всю площадь сада, делая вид, что внимательно осматриваю стены и растения, ища замаскированные «подлянки». Но на самом деле я сканировал окружающую дом территорию в поиске засад.

Очень удобно было, что покупатель решил сделать встречу в панорамном зале. Скорее всего, они планировали, что в случае форс-мажора их будут прикрывать свои снайперы. Так и оказалось. Мне визуально не было видно спрятавшихся стрелков, но энергетически я их без проблем обнаружил. Причём определил секторы их обстрела. Они все пересекались на гостевом диванчике. Меня обрадовало, что по крайней мере один из них оказывался в пределах досягаемости от взрыва замаскированной нами мины.

Также я увидел, что нашу грунтовую дорогу охраняет пара мужчин, но на такой дистанции я не мог оказать на их организм пси-воздействие, и мне пришлось внимательно осмотреть прилегающую территорию. Я очень обрадовался, когда увидел искусственную каменную горку. Попробовал поднять из неё парочку камней и, увидев, что они шелохнулись, заставил себя держать на них постоянное внимание.

Выяснив всё, что хотел, я вернулся к ожидавшим меня покупателям и сел на соседний диван.

– Уважаемый Стив-го, – начал беседу Таки-ши, – разрешите вам представить одного из ярких представителей клана Синда-го, который занимает очень высокую должность в нашем правительстве. Это третий человек после нашего главы клана, господин Ника-го.

Этот человек был худощавого телосложения. Его узкое лицо украшали тонкие усики в стиле Сальвадора Дали. А загорелое лицо с большими тёмными глазами и прямой нос относились к земному испанскому типажу.

Покупатель вежливо кивнул, а бизнесмен продолжил:

– Уважаемый Ника-го, позвольте представить вам третьего человека после главы своего клана из мира Земля господина Стива-го и его помощника Фарха-до.

Мы также учтиво кивнули в ответ.

– Уважаемый Стив-го, мой покупатель наслышан, что у вас имеется интересующий его товар, и он желает осмотреть его.

– Уважаемый Таки-ши, я готов показать камни, но только после того, как уважаемый Ника-го подтвердит, что он сможет оплатить такой редкий товар.

Таки-ши посмотрел на своего покупателя, а тот небрежным жестом достал из кармана сюртука две карты и бросил их на столик. Взяв их, я провёл пальцем по дисплею. Он показал, что на каждой находится по миллиону золотом. Приложив палец к окошку на обратной стороне карты, я расслабился, но дисплей даже не моргнул, как было бы, если карта оказалась именной.

– Всё в порядке, – улыбнулся я и достал приготовленные камни.

Глаза Таки-ши загорелись нездоровым блеском, а его покупатель взял камни и, внимательно осмотрев их на просвет, вдруг неожиданно тонким голосом заявил:

– Уважаемый Стив-го, да, это унитаниум, но я должен проверить, не разряженные ли это камни.

Вот тут я уже напрягся. Процедура идентификации мне не была знакома.

А Ника-го достал откуда-то с пола стеклянный сосуд, в котором плавала какая-то бесформенная масса. Меня охватило любопытство.

– Извините за моё невежество, но что это такое?

– Это местная медуза, – улыбнулся Ника-го. – Недавно, совершенно случайно, как чаще всего и делаются великие открытия, мы обнаружили, что при близком контакте с этими камнями, если они заряжены конечно, медуза становится красноватого оттенка.

Он поставил сосуд на стол и поднёс к нему наши камни. Я на мгновение даже забыл об опасности и с любопытством стал наблюдать за этим организмом. В первое мгновение она была совершенно бесцветной, но уже секунд через тридцать её тело стало наливаться краснотой. Внутренне я ощутил, что эти двое довольны реакцией. Но цвет медузы становился всё более насыщенным. Настроение покупателей стало меняться с довольного на изумлённое. А когда медуза превратилась даже не в красное, а практически в вишнёвое существо, Ника-го с восторгом схватил один из камней.

– Этого не может быть! – громко воскликнул он.

– Что-то не так? – осторожно спросил я.

– Да нет, всё очень даже так! – радостно воскликнул покупатель. Он с восторгом вертел камень, разглядывая и потирая его грани. – Просто раньше медуза окрашивалась не в такой яркий и насыщенный цвет. Это говорит о том, что камень имеет очень сильное пси-поле, которое нам раньше просто не встречалось.

Ага, мысленно обрадовался я.

– Тогда, – сказал уже вслух, – вы понимаете, что ценность одного камня значительно возрастает. – Я как бы оценивающе прищёлкнул языком.

Фара понял мой намёк и, встав с места, извиняющимся тоном сообщил, что ему необходимо срочно посетить туалет. Оба мужчины, поглощённые открывшимся им зрелищем, согласно кивнули. Фара вышел за дверь, а я продолжил разговор:

– Эти камешки по своей мощности как минимум в два, а то и три раза превосходят все ранее вам известные…

– Да, – рассеянно заметил Ника-го. – Я так понимаю, это минералы с другого месторождения?

Я не был в этом уверен, но меня вдруг осенила мысль: а не причастен ли именно мой организм к тому, что камни вдруг оказались очень сильно заряженными? Я вновь обратился к своему внутреннему запасу энергии и увидел, что её осталось практически на донышке.

«Да ёшкин кот! – выругался я мысленно. – Вот в чём дело! Пока я два дня носил у себя эти камни, они заряжались моей энергией! Причём зарядились так сильно, как не могли у себя на родной планете».

Но деваться было уже некуда. Надо завершать торги. Потому что предчувствие меня уже не просто предупреждало, а вопило во весь голос, что пора уносить ноги.

– Вы угадали, уважаемый Ника-го, – вежливо произнёс я и, забрав второй минерал, продолжил торг: – И как вы понимаете, такой мощный унитаниум не может стоить всего один миллион. Ведь используя такую силу, можно получить очень мощный дар…

– Да, но… – начал говорить Ника-го, но я не дал ему продолжить. Моё внутреннее чувство просканировало, что покупатель стал нервничать и готов к силовым мерам. – Уважаемый Ника-го, я готов уступить вам один из камней за два миллиона, и торг здесь неуместен.

– Цена ваша обоснованна. Но я хотел бы приобрести оба этих камня и все остальные, которые у вас имеются. – Тонкий голосок покупателя стал дрожать от негодования. – Да, у меня при себе сейчас нет столько наличности, но… – Тут он хищно усмехнулся. – Я думаю, деньги и не понадобятся.

Как только он это сказал, я тут же активировал свою защиту. Ника-го вцепился в первый камень и произнёс одно лишь слово: «Можно». Одно из панорамных окон вдруг разлетелось на мелкие осколки. Это по мне стрелял один из снайперов. Я спокойно забрал обе карты с деньгами и мысленно активировал первую мину. За окном раздался мощный взрыв, и несколько других панорамных окон разбились от ударной волны. Залпы снайпера не причиняли мне никакого вреда, но, как я обратил внимание, они шли лишь из одного направления, видимо, второго снайпера зацепило взрывом моего заряда. Таки-ши с покупателем мгновенно упали на пол, прикрывая руками свою голову. Я тут же присел на корточки перед Таки-ши и, проведя перед его лицом рукой, дал команду:

– Ты сейчас схватишь Ника-го и будешь держать его пять часов, не давая возможности вырваться.

Бизнесмен, повернувшись к своему партнёру, оплёл мощными руками и ногами его тело, не давая тому даже пошевельнуться. Ника-го стал пытаться освободиться, но это было всё равно что бороться с тисками анаконды. Он стал кричать на Таки-ши и угрожать ему, но тот только крепче сжимал свои объятия.

«Так, эти двое обезврежены!» – подумал я и кинулся к окну.

Два стражника, охранявшие «нашу дорогу», держали в руках стволы, озираясь. Дистанционно подняв в воздух из подмеченной кучи приглянувшиеся камни, я нанёс ими сильные удары по голове парней. Как только они без сознания упали, из двери вдруг выскользнул Фара с какой-то девушкой. Она была одета в походный комбинезон, держа в руках небольшую сумку. Они вдвоём бегом направились в глубину леса.

– Ну ёперный театр! – выругался я. – Никак проститутку свою прихватил.

Отвлёкшись на бегущих людей, я проглядел момент, когда к нам на третий этаж поднялись два охранника, встречавшие нас у входа. Вломившись с разгона в нашу дверь и увидев лежащих Таки-ши и Ника-го, они мгновенно открыли огонь по мне из двух стволов. Моя защита не подкачала, но я не хотел никого убивать своим грави-кольцом и по уже проверенной схеме дал команду одному из них обезвредить своего партнёра. Тот выбил оружие из рук своего коллеги и захватил его в болевой захват. Подхватив оба валяющихся на полу ствола, я наклонился к визжавшему от страха Ника-го и, глядя в его обезумевшие глаза, спокойно произнёс:

– Ника-го, – я намеренно пропустил слово «уважаемый», – я мог бы забрать оба камня и все деньги, но будем считать, что вы мне заплатили за один образец. Поэтому я с чистой совестью его вам оставляю. Деньги забираю, как оплату. И ещё… напоследок… – Я встал с пола и, направляясь к выходу, веско добавил: – Никогда не нужно обманывать землян. Мы привыкли вести бизнес честно, а тех, кто нас пытается кинуть, ждут большие неприятности. И подумайте о том, стоит ли пускать погоню за нами, вашим людям со мной не справиться.

Выбегая наружу через чёрный ход, я, оглядываясь по сторонам, кинулся в глубину леса. Вслед мне неслись выстрелы других охранников, но внутреннего запаса энергии ещё хватало на мою защиту, поэтому я не пользовался встроенным щитом тактического жилета, да и мой защитный шлем ждал меня в автомобиле, где уже ожидал меня Фархад. Подбегая к машине, я обратил внимание, что за рулём сидела та самая девица, а Фара в полном боевом облачении с оружием в руках рядом ждал моего возвращения.

– Нафиг ты эту девицу прихватил?! – заорал я ему по рации.

– Мистер Митчелл, она хорошо знает нужную нам дорогу.

– Понятно, быстро в машину!

Мы запрыгнули на заднее сиденье, и девушка резко стартовала с места. Надев боевой шлем и поменяв защиту на встроенную, мы с Фарой, оглядываясь назад с оружием в руках, ждали погоню. И вскоре я заметил огни преследовавшей нас машины. Она как раз оказалась в радиусе действия второй нашей мины. Мощный взрыв с моей помощью перевернул транспорт преследователей.

– Классно бабахнуло! – радостно заорал Фархад и поинтересовался: – Мистер Митчелл, а вы деньги прихватили?

Я молча показал ему две карты на предъявителя. Фара мечтательно прикрыл глаза, откинувшись на спинку заднего дивана машины. А девушка, ловко управляя тачкой, виртуозно вписываясь в узкие лесные повороты, уносила нас вдаль…

Через полчаса я успокоился, что на земле за нами пока погони не будет, но вот с воздуха она была вполне вероятна. Поэтому я попросил девушку выбирать маршрут, по возможности скрываясь под деревьями.

За два следующих часа мы познакомились. Её звали На-той Кастелли, ей было двадцать два года. Последние два месяца она действительно работала в публичном доме, планируя поправить своё финансовое положение. Но, как оказалось, система штрафов всё больше вгоняла её в очередную долговую яму. Поэтому предложение Фары присоединиться к нашей компании она восприняла с энтузиазмом.

Но следующее её повествование показало, что всё было не совсем так. На мой вопрос: где она наловчилась так классно водить машину, Ната с улыбкой сказала, что её учил управлять любым транспортом ещё покойный отец. Они жили далеко отсюда, за городом. Отец держал свою мастерскую. Он был хорошим мастером, к нему приезжали даже за тысячу километров от их дома. Он чинил и совершенствовал практически любую технику, и не важно, наземная она или воздушная. И в свободное время давал своей дочке попробовать управлять ею. Но как-то он не смог вовремя погасить кредит из-за болезни, и банк отобрал его мастерскую. Оставшись вдвоём с матерью после смерти отца, они перебивались случайными заработками, но их катастрофически не хватало на жизнь. И тогда Ната решила податься в город, где её уговорил подработать первый же попавшийся на пути сутенёр. А уже в публичном доме она поняла, что эта перспективная работа оказалась хуже рабства. Она давно планировала побег и решила довериться двум иноземцам, предполагая, что мы не станем выдавать её местной полиции или, тем хуже, владельцам публичного дома. По осторожным расспросам Фары она сообразила, что он не зря расспрашивает её о территории. Она думала, что мы хотим кинуть на бабки именно хозяев дома терпимости, но, заметив толпу охраны и военных, поняла, что дело более серьёзное. Но решение было принято, вещи собраны, и она уже ждала у чёрного выхода Фару и предложила ему услуги водителя и проводника. Как я понял, Фархаду она понравилась ещё в первое его посещение, и он недолго ломался.

Её история меня не удивила, я таких ещё на Земле наслушался и насмотрелся по всем СМИ. Но то, что девушка оказалась сообразительной и хорошим водителем, знающим территорию, мне понравилось. И я не стал выказывать своего недовольства, а только предупредил Нату, что с нами оставаться опасно. Мы сможем ей помочь с деньгами, но, по крайней мере, мой путь лежит очень далеко отсюда, в земли клана Така-го. Я вкратце рассказал свою историю, как попал в их мир и что мне необходимо вернуться домой, где меня ждёт моя семья. Фара добавил свои «пять копеек», что если она не против, то он мог бы ей помогать, так как она ему безумно понравилась. И что он давно уже задумывается о создании семьи. Но, видя по глазам девушки, что не произвёл на неё необходимого впечатления, стал хвастаться, как мы богаты и можем позволить себе практически всё.

– Фара, – строго поглядел я в его сторону, – опять распускаешь свой болтливый язык?

– Простите, мистер Митчелл, – побледнел он, но тут же приосанился и повторил: – Ната, тем не менее моё предложение о семье для вас остаётся в силе.

Девушка только кивнула, не говоря ни «да», ни «нет».

Пересекая лишь ей известные грунтовые дороги, Ната всё дальше уводила нас в глубину материка. Воздушное преследование так и не появилось, поэтому напряжённость стала потихоньку отпускать меня. На улице темнело. Ещё через пару часов девушка вывела наш транспорт на хорошую дорогу и прибавила скорости. Она достала откуда-то небольшой косячок, раскурила его и с удовольствием стала затягиваться.

Фархад скинул свой шлем, а я не стал. Наоборот, неплотно прикрыл забрало, отрешившись от всего и впав в полусонное состояние от лёгкого покачивания корпуса машины, а потом и незаметно для себя крепко уснул…

И снится мне сон, что моё бесплотное тело вдруг через корпус автомобиля взмывает вверх. Я поднимаюсь ввысь и вижу под собой несущийся по дороге автомобиль, который освещал фарами пустынную дорогу.

– О! Это же мы едем, – обрадовался я.

Нам навстречу изредка попадался разнообразный транспорт, а попутный мы никому не давали себя обогнать.

«– Хорошо ведёт машину Ната, уверенно», – мысленно похвалил я девушку.

«А куда это мы едем? – вдруг подумал я. – Надо слетать разведать».

Я мысленно рванулся вперёд и не удивился, что по воздуху легко обогнал нашу таратайку. Пролетая, словно птица, над трассой, я совершенно не чувствовал самого полёта, будто смотрел кино. Ну, мелькает и мелькает подо мной полотно дороги. Вон и развязка впереди какая-то появилась… Так… А что это там за скопление машин? Ого! Похоже, там военные кого-то ждут. А кого? Не нас ли? Нужно срочно предупредить Нату. А куда нам лучше всего сворачивать?

Я поднялся ещё выше и стал осматривать территорию. До развилки было два грунтовых съезда – направо и налево. Я полетел к правому повороту – дорога вела до небольшого, еле освещённого ночными огнями посёлка, и дальше пути не было. Понятно, тупик. А левая трасса? А вот она выходила к большому лесному озеру и, извиваясь вдоль его берегов, огибала почти до середины водоёма, после чего уходила в сторону и тянулась сквозь лесной массив. Поднявшись ещё выше, я не заметил на ней ничего подозрительного. Эта подойдёт.

Я мгновенно вернулся в своё тело и открыл глаза. Радио в машине негромко транслировало похожую на восточный мотив мелодию. Фара сладко спал рядом со мной, а девушка, уже без курева, всё так же уверенно гнала вперёд.

– Ната, сейчас будет поворот налево и съезд на грунтовку, рули туда.

– Зачем, мистер Митчелл? Эта дорога удобная и ведёт в нужном вам направлении.

– Не всё то удобно, что по пути. Там засада. Сворачивай. Девушка ничего не сказала, но, когда фары высветили нужный поворот, ловко свернула с хорошей дороги и, петляя по грунтовке, стала углубляться в лес.

– Сейчас доедем до озера, там заночуем, – предложил я.

– Мистер Митчелл, а откуда вы знаете об озере и засаде?

– Хм… действительно, откуда?.. – задумался я.

Я же спал или не спал? Так… я расслабился, Ната стала курить травку… Вот! Точно! Я же забрало полностью не закрыл и дышал тем же дымом, а моё подсознание автоматически ввело меня в транс. И я всё увидел!

А когда наша машина выехала к озеру, моя уверенность в этом окрепла.

– Бывают у меня иногда такие видения, – поделился я озарением с девушкой.

Та, оглянувшись, внимательно посмотрела на меня, но ничего не сказала.

Ещё минут тридцать мы углублялись вдоль водоёма, пока Ната не приглядела подходящую полянку для стоянки. Спрятав машину под разлапистую крону деревьев, мы расположились на ночлег. Местная мошкара была не кусачая, но постоянно вилась около нас. Погода тёплая, поэтому я, уточнив у Наты, можно ли купаться в этом озере, с удовольствием скинул военный комбинезон и в одних трусах кинулся в воду. Вволю наплававшись, я вышел на берег. Костёр разводить мы не стали, чтобы нас не было заметно с воздуха, поэтому мои товарищи приготовили ужин из саморазогревающихся консервов.

Пока мы перекусывали, Фара всё вился вокруг красавицы, пытаясь исполнять чуть ли не все её прихоти. А я смотрел на него и думал. То ли у него давно не было женщины, то ли действительно влюбился. На мой взгляд, девушка хоть и была привлекательной, но не до такой степени, чтобы я потерял голову. А у Фархада было именно такое состояние. Но, как чаще всего бывает в жизни, мы думаем, что это мы выбираем, а на самом деле выбирают нас. И я всё чаще ловил на себе изучающий взгляд Наты. Она вроде и шутила с Фарой, и общалась, но всё это было играючи, несерьёзно, а в мою сторону бросала взгляды, будто проверяя мою реакцию на заигрывания моего товарища.

Как джентльмены, мы предложили девушке лечь спать в салоне авто, мол, нас в боевых комбинезонах ни одна зараза не укусит, а шлемы помогут не страдать от мошкары. Ната согласилась, пояснив, что дым от её косячка выгонит из салона летающую гадость. И я, не став мешать молодёжи, выбрав более или менее удобное место и пристроив под рукой оружие, упаковался в боевой комбинезон и лёг поспать. Уже засыпая, подумал о Ника-го: интересно, что он сейчас делает? Таки-ши все пять часов держал его в крепких объятиях или его помощники сумели высвободить своего господина? Вот, наверное, прикольное было зрелище! – усмехнулся я, представляя себе эту сцену. После чего успокоился и, повернувшись на бок, крепко уснул.

Видимо, образ Ника-го крепко засел в моей голове, потому что я увидел его во сне. Он стоял, низко согнувшись, в каком-то кабинете. По стенам виднелись книжные полки с расставленными старинными фолиантами. Собеседника мужчины я не видел. Мне казалось, что я как раз смотрю его глазами на своего подчинённого. Поза Ника-го выражала глубокое почтение, а душевное состояние было на грани обморока.

«Интересно, – подумал я, – что же так напугало этого человека?»

Я увидел, что «мои руки» подняли к глазам кристалл унитаниума, и вдруг услышал чей-то низкий голос:

– Так ты говоришь, что подобного кристалла ещё никто никогда не видел?

– Да, мой господин, – всё так же, не поднимая головы, ответил Ника-го. – Медуза окрасилась практически в рубиновый цвет.

– Интересно, – произнёс бесплотный голос. – И много у него было таких камней?

– По крайней мере два образца точно. Но я предполагаю, что в запасе было значительно больше.

– На чём основывается твоё предположение?

– Вы же знаете, я могу ощущать пси-носителей. Мой организм приобрёл подобные способности благодаря инициации с кристаллом унитаниума. Но при нашей встрече от этого человека исходило очень мощное поле.

– Так, может, он и сам псионик?

– Мой господин, я этого и не отрицаю. Он точно обладает псионическими способностями. Иначе как можно объяснить, что он отдавал приказы нашим людям и они становились полностью ему подвластны?

– Согласен, это редкий дар, но он нам знаком. И всё же, почему ты решил, что у него есть ещё кристаллы?

– Это не я решил, а мой мозг. Он работает как индикатор. Обычно при встрече с псиоником я ощущаю лёгкую головную боль. То же самое происходит, когда в пределах моей чувствительности появляются кристаллы этого минерала. Боль в голове лёгкая, как от усталости. Но когда в помещение вошёл этот человек, то пульсация стала практически еле терпимой. Я чуть не потерял сознание. Такое было лишь однажды, когда мы получили большую партию кристаллов.

– Так, может, это было действие на эти камни? – спросил голос, а «мои руки» вновь поднесли к глазам камень и стали вертеть его.

– Нет, мой господин. Несмотря на сильный заряд этого минерала, я сейчас чувствую лишь лёгкое недомогание.

– Или это очень сильный псионик? Кстати, как его имя?

– Стив-го Митчелл. Но вряд ли он сильнее вас, мой господин.

– Льстишь, Ника-го? – Голос явно потеплел.

– Только факты, мой господин. Он заявил, что стоит третьим после своего господина.

– Та-ак, хорошо. Что вообще удалось о нём узнать?

– Он со своим помощником Фарха-до вышли из портала мира Прокон. На таможенном пункте он заявил, что путешествует транзитом и его путь лежит в следующий портал, который находится на территории наших противников из клана Така-го. И что он родом из мира, который называется Земля.

– Это где такой мир расположен?

– Извините, мой господин, но мне не удалось этого узнать. Он может находиться как у начала спирали, так и далеко позади нас. И хотя Стив-го легко расправился с моей командой, но он явно не эллин.

– Почему вы так решили? Вы видели раньше хоть одного эллина?

Ника-го явно стушевался. Его голос предательски задрожал.

– Нет, мой господин, но… мне всегда казалось, что эта раса не нуждается ни в помощниках, ни в торговле, ни в длительных путешествиях.

– Что мы вообще знаем об этой удивительной расе? Может, это как раз их представитель. Ходит по мирам и собирает информацию… До меня доходили слухи, что в некоторых мирах можно достать эллинские устройства и артефакты. Значит, кто-то туда ходит? Или их разведчики приносят в наши миры свои «игрушки».

Я у себя в голове тут же сделал зарубку: оказывается, не во всех мирах есть искины типа моей Селены и другие интересные гаджеты. Очень интересно, почему эллины допускают это в одних мирах и строго следят, чтобы подобные устройства не появлялись в других витках спирали?

– Да, вы правы, мой господин, возможно, моя реакция была не на камни, а на этого представителя эллинов.

– Ника-го, как вы быстро соглашаетесь с моим мнением. А если этот Стив-го не имеет никакого отношения к эллинам?

– Тогда получается, у него есть ещё большой запас камней унитаниума…

– Как бы там ни было, но нам необходимо захватить этого человека.

– А его спутника?

– А он нам разве нужен? Поступайте с ним как захотите. Кстати, что известно об их местонахождении?

– Мы предполагали, что он выйдет на основные трассы, ведущие к границам нашей территории, и везде расставили засады, но он как сквозь землю провалился. Ни на одном посту его машину не заметили.

– Фото и описание вы всем разослали?

– Да, мой господин.

– Обезличенные карты они, как я понял, забрали. Поэтому предупредите все банки, если вдруг по их сетям пройдёт информация о крупных денежных покупках. Если это не эллин, а обычный человек, то я уверен, что ни он, ни его спутник не смогут удержаться, чтобы не приобрести что-то более дорогое и качественное. А там мы их уже зацепим. И не важно, эллин он или обычный псионик с камнями, в любом случае мы останемся в выигрыше. И да… последний вопрос, – голос легонько хмыкнул, – как вам понравилось находиться столь долго в жарких и крепких объятиях Таки-ши?

Ника-го было выпрямился и собрался уходить, но после этого вопроса его лицо стало пунцовым.

– Но я…

– Знаю! – усмехнулся голос. – Но если вы его не сможете поймать, то клянусь, такие объятия для вас на долгое время станут основными…

Я проснулся. Было раннее утро. Лёгкая туманная дымка стелилась по берегу озера. Не знаю, сколько часов я проспал, но сон был очень ярким и крепко засел в моей памяти. Оглядевшись по сторонам, я увидел Фару. Он спал неподалёку от меня, крепко обхватив руками винтовку, словно обнимал девушку. Встав и подойдя к машине, я не увидел в её салоне спавшую Нату. Мысленно просканировав окрестности, я обнаружил, что наша проводница купается в озере. Подойдя к берегу и сев на траву, я отрешённо стал наблюдать за плавающей девушкой, так как в моей голове крутились совершенно другие мысли.

Что это был за странный сон, да такой яркий, словно я заглядывал в свой артефактный шар предвидения. Но шара-то со мной нет. А судя по сну, я как-то умудрился не просто увидеть происходящие события, но и смотреть на них глазами другого человека. Эти мои новые способности откуда взялись? Я прикинул, что со мной происходило в последнее время, и у меня оставался только один вариант: это действие унитаниума. Но опять же, какого действия? Первого, когда мы ехали в грузовом автомобиле ещё на Проконе, или второго, когда мне пришлось носить минералы в своём кармане почти два дня? Или вот этого, третьего, заряженного мной же, с которым я сейчас спал?

Я достал из кармана комбинезона синий камушек, сверкающий в лучах поднимающегося солнца. Вдруг он до сих пор на меня воздействует? – крутил я его, наслаждаясь переливами. Но я уже несколько раз спал в опасной близости от его поля и не стал монстром. Может, у меня на их пси-излучения выработался иммунитет? И только ли один раз он на меня подействовал или теперь облучает меня постоянно?

Я не знал ответы на свои вопросы, но, решив проверить остатки внутренней энергии, с удивлением увидел, что её стало немного больше. Это что же получается: он сначала брал у меня энергию, а теперь поделился со мной? А у него тогда сколько её осталось? «Эй! Медузы поблизости никто не видел? Я хочу проверить камень!» – мысленно закричал я. Но, естественно, ответа не услышал.

Пока я так сидел на берегу и рассуждал, Ната подплыла к берегу и стала выходить из воды совершенно обнажённой. Видя, что я даже не поднял на неё голову, она остановилась рядом со мной и негромко кашлянула. Оторвавшись от созерцания кристалла, я увидел, что девушка с любопытством разглядывает меня.

– Стив-го, у вас такой забавный вид, будто вы мысленно куда-то улетели. И что это за камень вы вертите? – Девушка встала передо мной в сексуальную позу, демонстрируя свою стройную фигурку.

А я, погружённый в свои мысли, даже не обратил на неё внимания.

– Камень, камень… – пробормотал я. – Ах да! Камень! Это минерал из очень далёкого космоса. Называется унитаниум.

– Из космоса? Правда? А можно его подержать?

Я поднял на неё глаза, и только сейчас до меня дошло, что девушка совершенно не стесняется своей наготы, а даже, наоборот, старается выставить себя в наиболее выигрышной позе.

Усмехнувшись, я протянул ей кристалл. Ната осторожно взяла его обеими руками, покачала, как младенца, и стала рассматривать на просвет.

– Красивый, – тихо произнесла она.

– Вы красивее! – Мои глаза рассматривали её фигуру.

– Правда? – засмущалась девушка. – А я вам нравлюсь?

– Ната, вы чудо как хороши, – ничуть не покривил я душой, – но по возрасту вы сейчас как моя младшая дочь.

– Как дочь? Хм… вы же такой молодой ещё…

– Ну да, – приосанился я. – Мы, мужчины, которым за пятьдесят, очень молодо выглядим!

– Вам пятьдесят? – не поверила она.

– Даже немного больше.

– Но как такое возможно?! Я вам дала бы… ну… максимум тридцать пять, и то из-за ваших усов. Они придают вам солидности. Но если их сбрить…

– Наточка, ещё полгода назад я и выглядел соответственно своему возрасту, но с тех пор мне пришлось пройти множество миров, которые не только очищали мой организм от вредных микробов, но и лечили его. Поэтому сейчас моя внешность соответствует тридцатипятилетнему виду. И хотя по меркам своего родного мира я давно уже не котируюсь у молоденьких девушек, но в том мире, где сейчас живу я и моя семья, пятьдесят – это возраст только ещё входящего в расцвет юноши. Люди там спокойно доживают до ста пятидесяти лет. А усы нравятся моей жене, – подмигнул я девушке и гусарским жестом поправил их.

– А тогда… – хотела спросить что-то девушка, но вдруг мы услышали осторожное покашливание.

Обернувшись, мы заметили, что Фара наблюдает за нами.

– Ой, – почему-то испугалась обнажённая красавица и, отдав мне камень, быстро юркнула в кусты, где лежала её одежда.

– Проснулся? – поинтересовался я у товарища. – Не желаешь искупаться, а то нам ещё долго ехать, а запах потного мужчины будет нервировать нашу молодую красавицу.

Фара засопел, но, ничего не сказав, скинул комбинезон и с разбега бултыхнулся в озеро. Так как я купался ночью, то просто умылся прохладной водой, и мы с Натой стали готовить завтрак.

Пока ели, я вкратце рассказал свой сон. Девушка заново смотрела на меня таким взглядом, будто о чём-то хотела спросить, но всё не решалась. После моей истории мы все стали советоваться.

– Так куда нам лучше направиться? – спросил я у попутчиков. – Все основные трассы будут перекрыты, наши с Фарой фото есть у всех патрульных, возможно, и у некоторых военных. Деньги у нас имеются, но тратить их бездумно нельзя, нас быстро вычислят. Ната, мы не местные и не владеем всеми реалиями, может, ты что-то предложишь?

– А что можно предложить?.. – задумалась девушка. – Эта дорога ведёт в сторону от границы с кланом Така-го. Именно там нас будут меньше всего искать. Поэтому я предлагаю двигаться по ней. – Девушка оживилась. – Да, точно, именно так нам и нужно сделать! В первом же населённом пункте мы бросаем эту машину, и я беру в аренду другую. Меня же никто не знает в лицо. А примерно в пятистах километрах отсюда живёт мой дядя. Он владеет небольшой аэрофирмой. В его парке несколько лёгких летательных аппаратов – аэротакси. Он, конечно, тот ещё жмот, но на деньги падкий. Наличные у вас имеются, мы можем взять в аренду или купить один из таких аппаратов. Я умею их водить, и тогда уже по воздуху мы сможем отправиться в нужном вам направлении!

– Молодец, Натка! – обрадовался я. – Дай я тебя поцелую!

Девушка тут же протянула свои губки бантиком, но я чмокнул её в щёчку. Заметив ревнивый взгляд Фархада, я сказал:

– Фара, не ревнуй, я по-отечески, она же мне в дочки годится.

Тот засопел, но взгляд его изменился.

Так всё и произошло. Мы добрались до следующего города, бросили машину в лесу. Наличные у нас были, заработанные нами ещё в местном клубе джентльменов. Так что картами с миллионами мы нигде не расплачивались. Ната взяла в аренду другую машину, и мы отправились в путь. И уже к вечеру следующего дня находились далеко от всех перекрытых направлений. Ната предупредила, что её дядюшка будет не рад нашей компании, поэтому она вечером из гостиницы, которую забронировали на её же имя, позвонит своему родственнику и предупредит о своём визите.

По легенде, девушка работает на нас наёмным пилотом. Мол, её начальники хотят развеяться и хорошо отдохнуть. Здесь, оказывается, есть горный курорт, который пользуется большой популярностью у ловеласов. И это направление не вызовет у дядюшки подозрения. Необходимо только сменить одежду на более предназначенную для курорта. Перед размещением вгостинице мы заехали в магазин и на всех троих купили соответствующие одеяния. Девушка приглядела для себя кожаные в обтяжку коричневые брюки с такого же цвета кожаной курткой. А нам посоветовала взять одежду более свободного кроя. Мы же боссы!

Затарившись вещами, мы арендовали в гостинице трёх-спальный люкс и заказали хороший ужин в номер. Утром Ната отправилась к дядюшке, прихватив с собой двадцать пять тысяч золотом, надеясь выкупить подходящий транспорт, а не брать его в аренду. Она объяснила это тем, что её родственник все аэротакси оснащает системами контроля за пилотами, а нам это не надо. Такси стоят в пределах пятнадцати – восемнадцати тысяч. Сколько ещё понадобится для демонтажа системы слежения, она не знала, поэтому попросила сумму с запасом. Ната обещала давить на конфиденциальность нашей поездки. Я просканировал девушку и не почувствовал в ней подвоха. Поэтому, дав ей деньги, мы остались валяться в номере гостиницы…

Ната вернулась к вечеру по уши довольная. Её свидание с родственником прошло даже лучше, чем она предполагала. Узнав, что племянница пришла не просить денег, а, наоборот, желает их потратить, родственник стал сговорчив. Оказалось, что дядюшка накануне купил пару новых аппаратов «Пиго» и ещё не успел оснастить их системами контроля. Их стоимость составляла восемнадцать тысяч золотом каждый, поэтому он охотно продал одну из машин за двадцать тысяч.

Ната отдала нам остатки денег и представила отчёт по дополнительным расходам: оснащение аппаратов системами экстренного спасения пассажиров, заправка топливом, регистрация у аэродиспетчерской службы, а также напитки и еда. Она извинилась, что ей пришлось произвести регистрацию техники на своё имя. Мы не были против этого. И остатки денег предложили забрать себе, как плату за оказанную нам услугу.

Оказалось, что антигравитации в этом мире не знали, и для летательных аппаратов использовалось криогенное топливо. Как и в машинах, его основу составляет водород, только в сжиженном состоянии. Это тоже было экологическим топливом. Водород хранится в аппарате в замороженном виде, отсюда и термин – криогенное топливо. Компактный реактор холодного синтеза, установленный на борту, работает на этом газе. Одной заправки водородом хватает, чтобы небольшой летательный аппарат для четырёх пассажиров мог пролететь почти две тысячи километров. Это не мощная турбированная установка с силовыми щитами, которая используется военными. У них техника посерьёзнее и дальность полёта приличная, но для наших нужд хватит и аэротакси, рассказывала Ната.

Мы не утерпели и вышли полюбоваться новым приобретением.

Фюзеляж аппарата походил на современные земные вертолёты, только без хвоста и винта сверху. Тот же обтекаемый корпус, две небольшие дверки по бокам, огромные панорамные окна, но нигде я не видел несущих винтов. Лишь по четырём сторонам находились обтекаемые консоли.

– Это турбины новой разработки с изменяемым вектором тяги, – показывая на них, похвасталась Ната. – Они вращаются вдоль оси крепления и позволяют «Пиго» как зависать над поверхностью, так и развивать скорость в четыре шага.

Мне незнаком был этот местный термин, и путём долгих расспросов я уяснил, что это приблизительно четыреста километров в час.

Внутри салона в два ряда были установлены четыре уютных кресла, а во втором ряду они разделялись небольшим столиком.

– Там обычно и сидят вип-пассажиры, – пояснила девушка. – Сзади над ними есть небольшой холодильник, куда укладываются напитки и продукты. А позади корпуса есть багажный отсек, куда при случае можно поместить и пятого попутчика. Сидеть в нём неудобно, – усмехнулась Ната, – но лучше плохо ехать, чем хорошо ждать! – улыбнулась она. – Грузоподъёмность – пятьсот килограммов.

Это я тоже уяснил методом ассоциаций.

Место пилота находилось слева, а консоль управления была очень простой. Как и в моём «Страннике», это был один экран, на котором выводилась вся необходимая информация. Только вместо руля у этого аппарата стоял небольшой джойстик управления, а под ногами находились две педали.

– Это педали управления турбинами, – пояснила Ната, увидев направление моего взгляда. – Левая педаль меняет геометрию направлений сопел, правая – мощность. В общем, ничего сложного, джойстиком регулируется направление полёта и повороты. Аппарат очень устойчив.

«Типа наших игрушечных квадрокоптеров», – подумал я. А вслух похвалил девушку с отличным приобретением.

Мы назначили вылет на пять утра и пошли обмывать в номере покупку…

А вот утром нас словно сглазили. Погода была ветреной и дождливой, но вылет мы не стали отменять. Ната оказалась прекрасным пилотом, но порывистый ветер на высоте не давал нам развивать крейсерскую скорость, и ей приходилось применять все свои умения пилота, чтобы удерживать машину в воздухе. А когда гроза разыгралась не на шутку, нам пришлось снижаться и пережидать её на земле. Девушка выбрала подходящее местечко около небольшой рощицы, и ждать, пока гроза утихнет, нам пришлось пять часов.

Перекусив внутри салона, мы устроились поудобнее на сиденьях в ожидании хорошей погоды. Я уже хотел подремать, но Ната вдруг задала вопрос:

– Скажите, Стив-го, вы же псионик?

– Хм… По вашим меркам, наверное, да.

– А что вы умеете, кроме того, что видите реальность в своих снах?

Я задумался, вспоминая все полученные навыки.

– Я вижу ауру людей и могу их лечить. Я не читаю мысли, но хорошо разбираюсь в эмоциях и ощущениях собеседников. Я могу найти человека, которого видел или знал, хоть за тысячи километров и даже в других мирах.

После этих слов Фара вздрогнул и озадаченно посмотрел на меня. Я тут же просканировал его и увидел, что моего партнёра мучают сомнения и есть какая-то неудовлетворённость и в то же время страх. Я не видел его мысли, но понял, что у Фары мелькают иногда варианты кинуть меня. Я тут же достал одну из карт с миллионом и протянул её Фархаду:

– Фара, возьми свою долю, и я тебя не держу. Ты волен в своём выборе. Поэтому не нужно, чтобы мы расставались врагами.

Мой товарищ смутился. Он вроде и хотел взять карту, и в то же время сдерживал себя, понимая, что этим он подтверждает свою нечистоплотность. На его лице эмоции менялись, как в калейдоскопе.

– Бери, бери, – улыбнулся я. – Я же вижу, тебя терзают сомнения. Я не в обиде. Но если вдруг судьба нас разлучит, я не хотел бы, чтобы ты держал на меня зла.

Фархад ещё больше смутился. Он молча забрал карту и еле слышно произнёс:

– Извините меня, мистер Митчелл.

– Бывает, – усмехнулся я и продолжил беседу с Натой:

– Так на чём мы остановились?

– Вы чувствуете других людей, – бросив озадаченный взгляд на Фару, напомнила она.

– Да. Чувствую и, кроме того, могу делиться с ними своими эмоциями и ощущениями.

– Это как?

– Я точно не могу сказать, но если мне очень хорошо, то и окружающим меня людям будет становиться так же. А если мне плохо или больно… О! – оживился я очередному открытию. – Тогда я могу поделиться своей болью с другими, и им также станет хреново! Так что не нужно меня огорчать, – подмигнул я обоим слушателям. Так… Что ещё… А! Я могу управлять любыми устройствами, работающими на электричестве, вижу различные излучения силовых, магнитных и других полей. Владею телекинезом. – Я тут же поднял одну из упаковок с едой и заставил её полетать по салону «Пиго». – Могу заставить человека делать то, что я хочу…

– Простите, Стив-го, если я неверно поняла, – перебила меня Ната. – То есть вы могли бы, например, меня заставить раздеться перед вами и выполнить все ваши изощрённые прихоти?

– Ну… в принципе – да. Но я заставляю людей выполнять мои приказы только в крайнем случае. Когда, скажем, мне грозит опасность. А в сексе предпочитаю обоюдное согласие.

– Тогда, – оживилась девушка, – если бы вы встретились с нашим главой клана, вы могли бы его заставить поменять политику управления страной на более лояльную к подданным? Чтобы прекратились эти вооружённые столкновения?

– Я не знаю, Ната. С обычным человеком это, скорее всего, прокатит, но мне кажется, у власти стоит человек, так же как и я наделённый псионическими способностями. Я это почувствовал, когда смотрел во сне его глазами. А на подобных людей моё убеждение не действует.

– Жаль, – расстроилась девушка. – А что вы ещё умеете?

– Да больше и ничего… – Я не стал ей говорить о возможности заряжать свой организм энергией и создавать из неё силовую защиту.

– А как вы стали обладателем таких возможностей? Это врождённые способности или приобретённые?

– Это можно приобрести двумя путями, – поделился я с девушкой. – Первый путь – попасть в нулевой, или первичный, мир спирали, который все называют Заброшенным. Воздух там заражён умным вирусом. И если человек сможет вступить с ним в симбиоз, то получит возможность развивать различные пси-способности. Как, впрочем, у меня и произошло.

– Это для меня практически недостижимый вариант, – огорчилась Ната.

– Второй – это посещать миры, где есть места силы. Я побывал в двух подобных мирах и очень удачно попадал в необходимый для этого период, так как места силы делятся своей мощью с людьми в строго определённое время.

Девушка ещё больше скуксилась…

– Есть и более простой способ. – Я достал из кармана унитаниум и покатал его в руках. – За миллион золотом можно купить вот такой кристалл. Если положить его рядом с головой и уснуть, этот минерал станет пси-полем воздействовать на ваш организм. И чем больше времени вы с ним проведёте, тем сильнее способности приобретёте. Но есть одно ограничение: сон не должен превышать четырёх часов. И вы сами должны проснуться в этот период. Если вы превысите этот интервал взаимодействия до пяти часов, то превратитесь в ужасного монстра. А если проспите более пяти часов, просто умрёте.

Девушка хотела сначала взять камень, а после моих слов в испуге отдёрнула руку.

– Я впервые слышу о подобных кристаллах. И что, нет никакого контроля над процессом?

– Почему же нет? Есть. Вы можете попросить своего друга дежурить рядом с вами, и, если вы сами не проснётесь до четырёх часов, он должен вас разбудить. Вы не умрёте и не станете монстром, но и пси-способностей не приобретёте. Эффект обнуляется. Это как в компьютере, когда идёт процесс копирования. Прервав его в последний момент, вся информация не сохранится. Но и кристалл после этого теряет свои способности, и его можно выбрасывать и искать другой миллион для очередной попытки. – Я не стал опять рассказывать, что приобрёл способность заряжать пустые кристаллы.

– Вы говорили, что эти камни привозят из далёкого космоса… – Девушка осмелела и взяла камень.

– Да, но не в ваш мир, а в соседний, Прокон.

– И там они свободно продаются?

– Нет, конечно. Там ими в основном владеет только государство и продаёт их по миллиону кретов за штуку. Но, как мне стало известно, небольшое количество всё же воруют. Уж не знаю, на какой стадии процесса это происходит, но контрабандный товар имеется.

– А это заряженный камень или пустышка? – разглядывая минерал на просвет, поинтересовалась девушка.

– Этот заряжен.

– Значит, им ты оставил пустой?! – обрадовался Фара. Я не стал его огорчать, а просто кивнул.

– А как его проверяют? – не умолкала Ната.

– Я и сам не знал, пока не увидел, что у вас в морях живёт какой-то вид медуз, которые могут окрашиваться в красный цвет, чувствуя пси-излучения кристаллов.

– Да… – Девушка восторженно на мгновение замолчала и, вернув мне камень, пояснила: – Впервые я держала миллион в руках!

Дождь не прекращался, поэтому все решили немного подремать. Я прикрыл глаза, но в голове у меня мелькала мысль, что мой дар управления и манипулирования людьми очень опасен. Не дай бог им станет обладать человек, приближенный к власти и с недобрыми намерениями. Он сможет влиять на решения, например, президента в своих корыстных целях. А вот интересно, если меня показать по телевидению, как раньше показывали Кашпировского или Чумака, и попросить поколдовать умами, это подействует на всех, кто посмотрел бы программу? А вдруг это действительно так? Блин… Об этом даре у нас на Земле лучше вообще не упоминать.

Приткнувшись к окну аппарата, я под стук дождевых капель прикрыл глаза и отключился. И опять мне приснился странный сон, в котором я увидел прежних своих знакомцев. Дело происходило всё в том же кабинете. Ника-го стоял в низком поклоне и отчитывался перед своим вассалом.

– Мой господин, есть хорошие новости.

– Докладывай.

– Нам удалось найти машину, на которой сбежали эти два человека. И мы нашли свидетелей, которые подтвердили, что эти двое с ещё одной девушкой уехали вглубь материка на другом транспорте.

– Что за девушка, удалось установить?

– Да, мой господин. Это сбежавшая из дома терпимости проститутка по имени Ната Кастелли. Видимо, ещё там, после нашей встречи, они прихватили и свою сообщницу. Именно по этой причине им удалось скрыться от всех патрулей. Девушка из местных жителей и хорошо знает все окрестные дороги.

– Где они сейчас находятся?

– Скорее всего, в воздухе…

– Поясните.

– Нам удалось установить, что на её имя был зарегистрирован лёгкий летательный аппарат «Пиго». Их используют частные перевозчики в качестве аэротакси.

– Тогда его легко можно отследить, ведь все такси оснащаются системами контроля…

– Это так, мой господин. Но в данном случае их аппарат не имеет такой системы. Её ещё не успели установить.

– И где нам теперь их искать?

– Я позволил бы предположить, что они будут передвигаться в сторону границы с кланом Така-го, как планировал этот Стив-го. Я распорядился об усиленных воздушных патрулях, но в данное время идёт сильный грозовой фронт и у нас нет возможности перекрыть всё воздушное пространство.

– Та-ак…

– Но я ещё отдал приказ выпустить в воздух поисковые катера-пеленгаторы, практически все, что у нас имеются. Они способны создать пеленгационную сетку над фронтом грозы. Поэтому если они не сидят сейчас на земле, то у них есть единственный вариант – подниматься над грозой. Скорость от этого у них резко сократится, да и дышать будет тяжело, но это даёт им возможность не сидеть на месте, а хоть и медленно, но двигаться. И тогда мы их засечём.

– Это хорошо, но есть вариант, когда ваши катера не смогут их запеленговать?

– Э-э-э. Есть, мой господин. Это если они будут двигаться практически над землёй, тогда мы их не сможем засечь. Но для такого полёта у них должен быть в наличии пилот экстра-класса.

– Хм… Будем надеяться, у них нет такого пилота…

Я проснулся, словно меня облили ушатом воды. Ната сидела впереди и смолила свой косячок.

Ага! Вот почему меня кинуло опять в астрал.

– Ната, а что ты постоянно куришь? – поинтересовался я.

– Это? – показала она сигарету. – Одна… э-э-э… экзотическая травка, точнее, смесь трав…

– Не патон ли?

Девушка очень удивилась:

– Да-а-а. Откуда вам о нём известно?

– Да так, слышал… – не стал уточнять я.

И быстро сообразил, что сочетание моего сна и вдыхания лёгкого наркотика уже второй раз автоматически вгоняет меня в астрал. Глядишь, я так и наркоманом стану. Зачастил вдыхать травку-то… Но, вспомнив видение, решил поинтересоваться у Наты:

– Скажи, а ты хороший пилот?

– Ха! Никто не жаловался ещё.

– А сможешь лететь низко над землёй?

– Это возможно, но максимальную скорость я не смогу развивать. Придётся постоянно маневрировать, а это и дополнительный расход топлива…

– У нас сейчас нет другого выхода.

Я разбудил Фару и рассказал им о своём видении.

– Нам только и остаётся, что двигаться там, где нас не засекут пеленгационные катера.

Девушка осмотрела горизонт и предложила:

– Тогда нужно лететь немедленно. Гроза уходит, а нам она на руку. Я буду держать высоту не более трёх корпусов над землёй, и мы будем прятаться под покровом непогоды.

На том и порешили.

До следующего пункта заправки мы добрались никем не замеченные. Девушка оказалась замечательным пилотом. У меня дух захватывало на виражах, которые она выделывала, пролетая сквозь лесные чащи и холмы. Да и грозовой фронт двигался в нужном нам направлении.

Заправившись, мы продолжили путь. На прямых участках, где нам не мешала растительность, я расспрашивал её и Фару о прошлой жизни, интересовался пристрастиями и увлечениями. Оказалось, Фархад давно хотел стать землевладельцем. Его мечтой было выращивать натуральные продукты питания, которые в его мире были в страшном дефиците. А Ната желала стать профессиональным гонщиком. Ей всегда нравились различные аппараты, и не важно, летают они, плавают или передвигаются по земле. Они оба с воодушевлением рассказывали о своей мечте, а я смотрел на них и думал: не стать им парой, слишком разный тип людей, да и интересы противоположные. Парню нравится спокойный образ жизни, а девушка не может жить без адреналина…

Гроза прошла, и небо очистилось от туч. До границы с кланом Така-го оставалось всего пара сотен километров, когда мы увидели преследователей. Три мощных крупных военных катера выскочили из-за облаков. Их, как ни странно, заметил Фара.

– За нами погоня! – закричал он.

Оглянувшись, я увидел преследователей.

– Оружие к бою! – заорал я и быстро натянул свой шлем.

Фара растерялся – какое оружие его напарник имел в виду? Но я не дал ему опомниться.

– Фара, надевай шлем и активизируй защиту: ты прикрываешь своим телом Нату.

Я же, прихватив винтовку «Скоп», купленную ещё у Санта-го, перебрался на переднее сиденье, рядом с пилотом, и закрепился в нём ремнями. Сняв предохранитель, я открыл небольшое окошко в пассажирской дверце. Ветер тут же стал трепать волосы девушки, но та только крепче сжимала джойстик управления. Я активировал защиту, встроенную в тактический жилет, приберегая собственное поле на самый крайний случай.

– Так, Ната. Нам от них не оторваться, поэтому наше спасение только в манёврах. Держись на минимальной высоте и старайся постоянно маневрировать. Я попытаюсь по ним стрелять. Не уверен, что моё оружие пробьёт их броню, но как психологический фактор может нам немного помочь.

В это время в наших динамиках зазвучал командный голос преследователей:

– Внимание пилоту аппарата «Пиго». Предлагаем вам немедленно совершить посадку. В противном случае будем открывать огонь на поражение.

Два катера нагнали нас и взяли в клещи, а третий пристроился сзади.

Чуть правее я увидел лесную чащу.

– Ната, – кивнул я в сторону леса.

Девушка без пояснений поняла меня и резко свернула вправо. Соседний катер испуганно дёрнулся вправо и вверх, думая, что мы будем его таранить.

– Ха! Боятся! – приободрил я товарищей. – Ната, гони!

Девушка и без моей подсказки вдавила педаль мощности в пол. Пилот правого катера стал заново сближаться с нами, но я, высунув ствол винтовки в окошко, стал стрелять по нему короткими лучевыми залпами. Пилот опять дёрнулся в сторону и вверх, а нам только того и надо. Девушка, мастерски заложив вираж, влетела в чащу и стала выделывать настоящие цирковые кульбиты. У меня глаза не поспевали следить за мелькающими деревьями, а она, словно играючи, вписывалась в узкие лесные просеки. Два катера преследования не сунулись в чащу, и только третий, тот, который шёл сзади нас, упал нам на хвост. Видно, и там сидел мастер своего дела. Я периодически оглядывался назад и видел, что махина лишь изредка задевала ветки деревьев, обламывая их на высокой скорости, но расстояние не изменяла.

– Стив-го! – вдруг закричала Ната. – Сейчас будет один фокус! Приготовьтесь стрелять прямо в лобовое стекло пилота-преследователя, это его ослепит!

Я приложился к прицелу и замер в ожидании. Но то, что произошло потом, мы с Фарой не могли предвидеть. Наш «Пиго» вдруг перевернулся в воздухе на сто восемьдесят градусов, то есть вверх ногами, и подпрыгнул над деревьями, заложив крутой вираж направо.

– Стреля-ай!

Я от неожиданности немного потерялся, но тут же снова прильнул к прицелу. Поймав в визир окошко пилота, выпустил в него длинную очередь. Катер преследователей не смог повторить манёвр и на полной скорости врезался в огромное дерево, стоящее на его пути. Раздался взрыв, и на одного преследователя стало меньше.

– Да-а-а! – заорали мы хором.

Девушка вернулась к нормальному положению полёта и опять углубилась в чащу.

– Ната, – удивился я, – как тебе удалось совершить такой манёвр? Я думал, «Пиго» может летать только в одной плоскости.

Девушка улыбалась:

– Меня этому приёму в своё время научил отец. Вся сложность здесь в согласованной работе обеими педалями и джойстиком. Опытный пилот может заставить «Пиго» вообще крутиться непредсказуемо, но сейчас для этого у меня мало места.

– Внимание пилоту «Пиго», – опять раздался голос из наших динамиков. – Повторяю в последний раз: если вы не остановитесь, мы открываем огонь на поражение.

– Да вот хрен вам! – Стиснув джойстик, девушка уверенно вела наш аппарат сквозь деревья.

А теперь пришла пора поработать и моей защите. Только я активировал силовой щит, растягивая его на весь аппарат, как по нас произвели первый выстрел.

– Нас собьют! – нервно закричала девушка.

Но я успокоил её жестом. Оглянувшись назад, я видел, что оба катера открыли по нас огонь. И хотя лучи и не могли пробить мою защиту, запас энергии таял на глазах. Когда его осталось практически на донышке, я обратился к товарищам:

– Ребята, у меня больше нет энергии на нашу защиту. Поэтому извините меня, если что…

– Нас убьют и мы умрём? – жалобно застонал Фархад.

– Фара, мы все когда-нибудь умрём, но я постараюсь подороже продать свою жизнь.

Проверив оружие, я приготовился к последнему бою. Ната ничего не сказала, она всё так же мастерски вела аппарат среди мелькающих деревьев. И тут моя энергия полностью истощилась. Очередной выстрел преследующего нас катера попал в одну из турбин, и она задымила. Ната попыталась резко набрать высоту, но второй выстрел другого катера попал во вторую турбину. «Пиго» затрясло. Девушка, работая педалями, с помощью двух оставшихся турбин пыталась удержать аппарат в воздухе, но падение было неизбежным.

– Падаем! – только и успела воскликнуть она, как из лесной чащи навстречу нам выскочила в воздух пара совершенно других, незнакомых мне аппаратов и открыла огонь по нашим преследователям.

Те, не ожидая такого поворота событий, запоздали с ответным огнём, и один из катеров преследователей сразу же поплатился за беспечность. Раздался взрыв, и осколки аппарата, разлетаясь по округе, прошили наш стеклянный купол насквозь. Если бы не защита Фары, девушку убило бы на месте, а так наш аппарат, еле управляемый, стал падать в лесную чащу. Каким-то чудом Нате удалось жёстко посадить полуразвалившийся «Пиго» на небольшую лесную просеку.

– Все из машины! – закричал я, выбивая ногой остатки дверей.

Выскочив наружу, мы попрятались возле стволов деревьев, наблюдая за воздушным боем.

Наши неожиданные помощники столкнулись с профессионалами, и вот уже один из катеров-«спасителей» загорелся и взорвался в воздухе, разбрызгивая горючие капли по лесу. Но второй катер не оплошал, залихватски и даже красиво сделал петлю и, зайдя в хвост нашего преследователя, расстрелял того, как в кино, из всех стволов.

Когда стрельба затихла, мы, осторожно выглядывая из-за деревьев, увидели, что одинокий «спаситель» медленно опускается рядом с остатками «Пиго». Я кивнул Фаре, и мы оба приготовились к стрельбе.

Катер сел на землю, и из него вышли два человека в боевых угловатых комбинезонах, держа в руках похожие на наши винтовки. Шлемы их были закрыты, поэтому лиц мы не видели. Один из них поднял винтовку стволом вверх и, открыв другой рукой забрало, прокричал фразу на непонятном мне языке. Потом подождал немного и ещё что-то выкрикнул. Я оглянулся на девушку. Ната, прячась в овраге, подняла на меня глаза и перевела:

– Это воин клана Така-го. Он говорит, чтобы мы не боялись и выходили, они не будут стрелять. И ещё он сказал, что враги наших врагов – его друзья.

Я кивнул Фаре, чтобы он оставался на месте, и, готовясь, если что, открыть огонь, вышел из укрытия.

– Хорошо! – крикнул я в ответ на межмировом языке. – Я выхожу.

Подойдя ближе к нашим спасителям, я увидел, что из приоткрытого забрала шлема одного из них выглядывают смеющиеся глаза.

– Это вы пилот этой крохи? – кивнув на останки «Пиго», спросил военный также на межмировом.

– Нет. Пилот прячется там, – мотнул я головой назад.

– Очень хотелось бы с ним познакомиться, – улыбаясь, произнёс военный. – Я очень поражён его мастерством.

Просканировав собеседника, я не обнаружил подвоха, поэтому, повесив винтовку на плечо, крикнул своим товарищам:

– Выходите, они не причинят нам вреда.

Фара и Ната вылезли из кустов и направились к нам.

– Вот она пилот, – кивнул я на подошедшую Нату.

Глаза у военного стали удивлёнными.

– Вот как? Не ожидал! Как вас зовут?

– Ната Кастелли.

– Уважаемая Ната, разрешите представиться: сентин Нами-ко. Я восхищён вашими профессиональными навыками и хотел бы предложить вам свои услуги в качестве сопровождающего до вашего места назначения.

Девушка смущённо оглянулась на меня. А у меня в голове вертелось это слово – «сентин», я же его уже раньше слышал… Да! Точно так же представился первый встреченный нами патрульный, когда мы вышли из портала.

– Извините, что прерываю вашу беседу, – влез я в разговор. – Но простите моё невежество, а у вас нет брата в клане противников? Я просто уже видел одного Сентина…

Офицер рассмеялся во весь голос:

– Ха-ха-ха, ну и рассмешили вы меня. Сентин – это не имя, а звание.

Как я впоследствии выяснил, это соответствовало нашему капитану.

– Кстати, – утирая выступившие слёзы, как бы невзначай поинтересовался военный, – а почему вас преследовали военные катера?

– А почему вы вступили в бой на вражеской территории? – вопросом на вопрос постарался смутить его я.

– Да, вы правы. – Офицер внимательно посмотрел на меня. – Мы сейчас не на своей земле и находимся в боевом рейде. И на вас мы наткнулись случайно, когда прятались в этом лесу и по радару наблюдали за полётом противника. Но уж очень красивый фортель выкинула ваш пилот, – улыбнулся он девушке. – И мы не смогли сидеть на месте. Я принял решение помочь вам. Я ответил на ваш вопрос? – Офицер вгляделся в мои глаза.

– Да, сентин Нами-ко. Прежде чем ответить, разрешите и мне представить свою команду. Пилот, водитель и наш проводник Ната Кастелли, родилась в вашем мире.

Офицер вежливо кивнул.

– А это мой попутчик из мира Прокон Фархад Аль Закир или просто Фарха-до. А меня зовут Стив Митчелл, здесь меня называют Стив-го. Я путешественник из мира Земля. Волею случая я провалился в неожиданный портал и теперь возвращаюсь домой. Мой путь лежит через ваши земли, где находится нужный мне портал. А преследовали нас за то, – улыбнулся я, – что между высшими чинами местного клана и мной возникло небольшое недоразумение. Мы с Фарой продавали привезённый товар, а они не хотели нам платить и попытались убить. Но это им не удалось. Я нейтрализовал их начальство и попортил шкуры их стрелков, а они, видимо, на меня за это обиделись и стараются отомстить.

– Ха-ха-ха! – заржали уже оба офицера. – Недоразумение… Попортили им шкурки, и они обиделись! Расскажем кому – не поверят ведь!

Когда они успокоились, Нами-ко представил нам своего спутника:

– Это мой заместитель кентин Шати-ко.

Я уже сообразил, что это звание чуть ниже.

Они оба протянули нам руки, и мы с удовольствием их пожали.

– Если у вас остались какие-либо вещи, быстро берите их с собой – и добро пожаловать к нам на борт, – предложил офицер. – Если вас ещё интересует путь к порталу.

Я оглянулся на друзей:

– Вы как? Со мной или остаётесь?

Ната тут же радостно закивала, соглашаясь, а Фара помялся, но, видимо сообразив, что идти ему некуда, тоже кивнул.

Мы забрали свои вещи и продукты из останков «Пиго» и поднялись на борт военного судна теперь уже союзного нам клана Така-го.

Военный рейдер внутри походил на уже виденные нами пограничные катера. Только, в отличие от пустых салонов погранцов, здесь по бокам в десантных креслах сидели восемь вооружённых военных. Нами-ко показал нам, куда можно сложить вещи и как закрепляться в пустующих креслах. Десантники с интересом рассматривали нас, особенно Нату. Но попыток заигрывания никто не совершал. Нами-ко со своим замом скрылись в другом отсеке, и катер, слегка качнувшись, взлетел в воздух.

Я уже думал, наше путешествие благополучно завершится, но не тут-то было. Буквально через двадцать минут в салоне загорелось тревожное табло и зазвучал противный сигнал. Я не мог прочитать, что за надпись горела, но по сигналу понял, что ничего хорошего он не предвещает. Все десантники закрыли забрала шлемов, и мы с Фарой прикрыли свои.

Один из сидевших военных встал со своего кресла и, подойдя к девушке, что-то сказал ей на своём родном языке. Она кивнула. Десантник из настенного отсека над нашими головами достал похожий на его комбинезон со шлемом. Девушка тут же стала поспешно облачаться в него, периодически хватаясь за стены и соседние кресла, пытаясь удержаться от резких манёвров судна. И только она успела надеть на себя защитный шлем, как луч лазера разрезал сверху обшивку судна.

– Да по нас же стреляют! – испуганно заорал Фара.

Влетающие порывы ветра страшно завывали разными голосами, ещё больше заставляя нас нервничать. Судно бросало из стороны в сторону, видимо, пилот пытался уворачиваться от обстрела. Но вдруг и с другой стороны очередной луч разрезал обшивку, и в появившемся проёме я увидел, что в небе идёт жесточайший бой. Мой взгляд успел заметить как минимум два военных катера, которые атаковали наше судно.

Вдруг корпус рейдера затрясся, и судно ощутимо накренилось носом вниз. Я не понял, отчего это произошло, или это сбой в движках, или кто-то серьёзно нас повредил, но тут дверка соседнего отсека открылась и в ней появился Нами-ко.

– Ната! – перекрывая шум ветра, закричал он. – Срочно нужна ваша помощь!

Я сначала удивился, почему он кричит, а потом сообразил, что девушка-то надела комбинезон, но как пользоваться встроенной рацией, ей никто не объяснил.

Ната, отстегнувшись от ремней, кинулась к офицеру, и они вошли в соседний отсек. Дверь офицер или забыл закрыть, или ему было не до этого, поэтому в проёме я увидел, что его помощник Шати-ко вытаскивает безжизненное тело с места пилота. Нами-ко указал девушке на освободившееся кресло, и я понял, что сейчас уже Ната будет управлять нашим судном.

Сидевший напротив меня военный открыл забрало своего шлема и закричал нам:

– Нас подбили! Пилот убит! Защиты практически не осталось! Они берут нас в клещи и предлагают сдаваться! У врагов тоже защита истощилась, но их три катера, а ракет у нас уже нет! Лазерные пушки заклинили, мы безоружны и падаем!

Мой мозг лихорадочно стал перебирать варианты действий. Так… Прежде нужно определиться, где противник. Я постарался успокоиться и стал сканировать окружающее нас пространство. Ага! Вот… С двух сторон я обнаружил довольные эмоции наших преследователей и увидел, что им известно наше плачевное положение и они готовы добить нас.

– Фара! – закричал я напарнику. – Срочно беги в рубку к Нате и предупреди, что сейчас мы будем стрелять! Пусть она сделает вид, что мы сдаёмся, и начнёт снижаться, а потом подпустит преследователей с двух сторон поближе к нам и не сильно дёргает наш корабль.

Фара кинулся в кабину, а я обратился к военным:

– Парни! Лазеров у нас нет, поэтому катера не опасаются встречного огня. А мы им приготовим сюрприз. Все занимаем положение для стрельбы с обеих сторон. Будем стрелять винтовками сквозь повреждённую обшивку и не жалеем зарядов.

Десантники радостно осклабились:

– Покажем этим гадам, что воины клана Така-го не боятся Тени, и уведём за собой на тот свет как можно больше врагов.

Мы отстегнулись от ремней и развернулись к сквозным отверстиям в обшивке. Я видел, что Ната стала снижаться, и очередное моё сканирование подтвердило, что враг радуется победе. Пилоты катеров стали приближаться к нашему корпусу, и, как только расстояние стало оптимальным для стрельбы, я заорал во всё горло:

– Огонь!

Враг не подозревал, что уже поверженный противник вдруг огрызнётся таким плотным огнём. Какие-то наши лучи, попадая в защитные призмы, отражались от корпуса судна, но непрерывная стрельба помогала лучу находить места стыков и прорезать корпуса преследователей насквозь. Видимо, всё стрелковое оружие у местных катеров располагалось только по носу, поэтому нам никто не смог противостоять. И буквально через минуту оба катера задымились и стали падать на землю.

– Да-а-а! – заорали от восторга наши десантники.

В это время в проёме рубки появился Фара и закричал:

– Держитесь за ремни!

Борт нашего судна вдруг стал полом. Я не успел зацепиться и покатился. Со мной рядом упала ещё пара человек, но те, кто сообразил удержаться, открыли огонь по третьему, невидимому ранее катеру.

Ната бросила рейдер в петлю Нестерова, обходя потрясённого преследователя. Теперь и потолок для нас стал полом, и мы дружно успели пристроиться у пробоин и открыть ураганный огонь по врагу. Катер противника попытался увернуться, но время было упущено. Чадя и содрогаясь, он стал падать.

Крики восторга не умолкали. Парни хлопали друг друга и нас по плечам, адреналин бурлил в крови, но появившийся Нами-ко утихомирил их:

– Парни, вы молодцы, но мы долго в воздухе не удержимся. Наш рейдер весьма потрепали. Я вообще удивлён, что эта девушка смогла из него выжать такую фигуру высшего пилотажа. Но двигатель сильно повреждён. Ната будет тянуть, сколько сможет, до границы, а там нам придётся или идти пешком, или ждать подкрепления. Шати-ко связался с нашей базой, предупредил, что у нас проблемы, но не успел сказать, в каком квадрате мы находимся. Связь тоже накрылась. Так что готовьтесь к жёсткой посадке. Как приземлимся, берём вещи, НЗ, оружие и срочно уходим от места падения. Мы пока на вражеской территории.

Все молча закрепились в своих десантных креслах и стали ждать момента посадки.

Второй день мы идём по лесу, уходя от преследования. М-да… давно я столько не ходил. В первый день я всё никак не мог пристроиться к размашистому шагу моих новых товарищей, но это и понятно, они профессиональные военные, и пройти для них в день полсотни километров – раз плюнуть, а я в последнее время передвигался исключительно на различной технике. Но на второй день пути мой организм стал сдавать. Дыхалки не хватало, мышцы болели от непомерной нагрузки, во рту становилось кисло-горько, будто я съел что-то противное. Приходилось идти, стиснув зубы. И когда я готов был уже сдаться и попросить привала, только стоны Фары удерживали меня от позора.

Ему было ещё труднее. Он стонал и ныл всю дорогу, постоянно хныча, просил нас убавить скорость, сделать внеочередной привал, дать ему воды. А вот Ната меня удивила. Она шла, словно не замечая трудностей. Хотя я видел по её лицу, что девушке очень тяжело, но она ничем не показывала этого. Уже только за это я мог простить человеку прежние слабости. Хотя откуда у Наты слабости? То, что она пошла в проститутки, так это не слабость, а безысходность. Но девушка не смирилась и ждала подходящего момента, чтобы порвать с этой работой. В пути она нас ни о чём не просила, не ныла, а честно исполняла свои обязанности водителя и проводника. А в критической ситуации, наоборот, показала всё, на что способна, и даже больше. А вот Фара только и ждёт момента, чтобы отойти в сторону, но пока понимает: без нас ему труба. И единственный шанс на спокойную жизнь для него теперь только на территории другого клана…

Я оглядел изрядно потрёпанный наш отряд и в очередной раз поправил лямки военного рюкзака, который мне одолжили десантники для моих вещей. Да и какие это были вещи-то… Я упаковал только воду, оружие, консервы, вирткостюм с блоком и последнюю упаковку с джетом.

Кстати! – вдруг всплыла в моей голове здравая мысль. Ведь мне рассказывали, что он тонизирует организм!

Прямо на ходу, скинув с плеч рюкзак, я залез в него рукой и, нащупав одну из питательных пластин, вытащил её и откусил небольшой кусочек. По вкусу джет напоминал нашу земную фруктовую пастилу. Хм… вкусно. Прожевав и сглотнув сладкую массу, я избавился наконец от неприятного привкуса во рту. Откусив ещё кусочек, я уже с наслаждением стал уплетать это заморское лакомство. Когда я съел всю порцию, то ощутил прилив сил. Ноги стали уверенными, боль исчезла, дыхание выровнялось, и жизнь стала прекрасной. На моём лице заиграла улыбка. Я воспрянул духом, стал с удовольствием осматриваться по сторонам и негромко запел старую песню Андрея Макаревича:

Заметив моё довольное лицо и прислушиваясь к незнакомым словам чужого языка, Ната с удивлением поинтересовалась:

– Стив-го, что с вами случилось? Вы будто стали сильнее и увереннее?

Я улыбнулся ей и достал из рюкзака ещё пару пластин этого транквилизатора. Одну протянул девушке, другую Фаре. Фархад заныл:

– Я так умираю от усталости, что еда не полезет мне в рот.

– Ешь давай! – приказал ему я. – Поверь, тебе станет значительно легче.

Ната без слов откусила кусочек джета, искоса поглядывая на меня. Когда они доели лакомство, их лица изменились. Ната повеселела, а Фара наконец избавил нас всех от своего постоянного нытья. Даже Нами-ко, шедший впереди нашего небольшого отряда, заметил, что всем нам стало значительно легче. Он сбавил шаг, поравнялся с нами и осторожно поинтересовался:

– Стив-го, вы сотворили очередное чудо?

– Да какое там чудо, – усмехнулся я. – Все чудеса у меня в рюкзаке. – Я достал ещё одну пластину джета и протянул её командиру. – Вот, хотите попробовать?

– Это что, наркотик? – осторожно рассматривая неизвестный продукт, поинтересовался он.

– Да нет, конечно. Это джет, сделан из прессованных фруктов, растущих в соседнем с вами мире, Проконе. Из него варят компот… Э-э-э… как вам проще объяснить-то? Ну, заливают горячей водой и дают настояться. Потом пьют этот напиток. Он оказывает тонизирующее действие на организм. Можно и так его есть – и питательно, и вкусно, и бодрит.

Нами-ко осторожно откусил кусочек пастилы, прожевал его и улыбнулся:

– Действительно вкусно!

Я раздал по пластине лакомства всем нашим товарищам. И уже через минуту джет превратил наш отряд в добрый и улыбающийся единый коллектив. Парни расслабились, стали шутить, вспоминали прошедшие события. Настроение у всех поднялось, и жизнь казалась уже не такой паршивой. Хотя ещё вчера было всё не так гладко…

…После жёсткого приземления в лесу мы все вышли из катера, вытащив погибшего пилота. Парни шустро вырыли подходящую яму и похоронили своего товарища. После чего, забрав свои вещи и оружие с боеприпасами, наш командир Нами-ко повёл отряд из тринадцати человек по одному ему известному маршруту.

После часа быстрого шага он сделал первый привал, достал из своего рюкзака электронный планшет и стал делиться новостями:

– Значит, так, парни… – Палец его двигался по светящемуся экрану. – Мы сейчас находимся здесь. Нам предстоит пройти ещё пару часов, и мы должны будем выйти в районе небольшого посёлка. Вот здесь, – ткнул он в очередной маркер, – в посёлок мы не пойдём, но обходить его придётся только с левой стороны. За ним справа – большое водохранилище, нам его не преодолеть. Но если нас запеленговал противник, то я на его месте устроил бы на нашем пути за посёлком засаду. Мест для этого там полно. По идее, необходимо вперёд пустить разведчиков, но у нас нет подходящего оборудования. Мы можем надеяться только на свои глаза и уши. Какие будут у вас предложения?

Десантники переглядывались между собой, но никто не решался предлагать свои варианты.

– Слушай, сентин, – обратился я к нему не по уставу. – Давай сделаем так. Ты мне даёшь одного человека, и мы с ним идём в разведку. У вас в шлемах рации встроены, по ним и будем держать связь. У меня рация тоже есть, но я пытался по ней настроиться на вашу волну, но, видимо, кодировки не совпадают.

– Стив-го, во-первых, вы не мой подчинённый, и я не могу вам приказывать. Во-вторых, почему вы решили, что сможете справиться с этим заданием? У вас есть боевой опыт или в вашем костюме встроены средства разведки?

– Небольшой опыт имеется, а спецсредств у меня нет.

– Так как вы сможете определить засаду? Я не знаю как в вашем мире, но у нас используются голографические средства маскировки. Они настолько реально выглядят, что на расстоянии пары метров невозможно увидеть не то что одного человека, но даже взвод солдат.

«Да, – подумал я. – И здесь забыли о камуфляже. Все используют электронику, а если она откажет?»

Вслух же произнёс совсем другое:

– Сентин, у вас имеются летающие автоматические дроны?

Командир меня не понял.

– Как бы вам проще сказать… Это такие компактные летательные аппараты, – стал объяснять я, – которые могут с помощью камер слежения следить с воздуха за территорией.

– А-а-а! Понял тебя. Раньше такими аппаратами пользовались, но теперь это стало нерентабельно. Их легко можно обнаружить и нейтрализовать даже с помощью моего планшета, – потряс он электронной картой. – А чтобы защитить аппарат от обнаружения, необходимо использовать силовой щит, сопоставимый с тем, который был установлен на нашем рейдере. Поэтому от лёгких разведчиков и отказались. Сейчас в основном используют планетарные зонды и различные электронные спецсредства. Но наши боевые комбинезоны тоже не поддаются многим тепловым, лазерным и электронным датчикам.

– Нами-ко, мне для поиска противника не нужны никакие электронные устройства разведки. Достаточно того, что я могу почувствовать людей на расстоянии. А дальше будем действовать по ситуации. – Я видел по глазам, что мне не верят, и решил предложить простейший способ проверки: – Давайте сыграем в прятки. – Я понял, что никому не понятен мой термин, и поправился: – Это легко проверить так: вы сейчасдаёте задание своим бойцам замаскироваться от меня в пределах ста метров и в радиусе триста шестьдесят градусов. Я не буду смотреть, куда и кто побежал. После чего я смогу их всех обнаружить.

Нами-ко с любопытством оглядел бойцов и, улыбнувшись, дал команду:

– Рассредоточиться!

Я демонстративно закрыл глаза, но внутренним чутьём видел всех, кто куда побежал. Через минуту командир подтвердил, что все спрятались. Открыв глаза, я стал показывать все направления разбежавшихся десантников. Там, там, там… Одновременно я шёл в указанных направлениях и с помощью внутреннего компаса всё более точно ориентировался в засадах. Найдя семерых бойцов, я никак не мог обнаружить восьмого. Мой компас уже точно указывал место, но я нигде не видел спрятанного человека.

– Вот тут для меня загадка, – признался я офицеру. – Точно знаю, что он здесь, – указал я на мощный ствол дерева, – но не вижу его. – Чувствую, он залез наверх, но как? Дерево такое толстое, что руками его никак не обхватить. Для этого нужны либо специальные когти, но тогда на стволе остались бы следы от них….

– Либо прыжковый ранец, – усмехнулся Нами-ко. – Боец, спускайся, ты обнаружен, – громко скомандовал командир, и я увидел, что сверху, с вершины дерева, к нам выпрыгнул его подчинённый.

Я сначала удивился, что он не боится разбиться, спрыгивая с такой высоты, но, когда он подлетал к земле, увидел, как за спиной десантника появились две мощных струи и он мягко приземлился.

– Стив-го, я потрясён! – хлопнул меня по плечу Нами-ко. – Вы просто уникум! Без всякого снаряжения найти моих подопечных никто не смог бы.

– А что это за прыжковое устройство? – поинтересовался я у бойца.

Тот повернулся ко мне спиной, демонстрируя небольшой жёсткий рюкзак, на который я раньше не обращал внимания.

– Это прыжковый ранец, – стал пояснять он, – предназначен для форсирования различных высотных преград. Одной заправки топлива хватает в среднем на двадцать прыжков, если высота подъёма не превышает пяти метров. Если необходимо подняться гораздо выше, то, естественно, количество прыжков уменьшится. На отделение положен один ранец, на взвод – три. Боец с его помощью закрепляется наверху и сбрасывает штормовые трапы для остальной группы.

– Да, классное устройство, – оценил я агрегат. – Ну так что, командир, кого ты мне дашь в напарники?

– Бери моего зама Шати-ко, – махнул на него командир. Тот скинул рюкзак и подошёл к нам. Я тоже оставил вещи, чтобы легче было передвигаться. Прихватил только винтовку и запасные батареи. Мы обвешали свои комбинезоны сорванными ветками деревьев и выслушали указания командира:

– Так, парни, в бой не вступать. Ваша задача обнаружить возможные засады и сообщить нам. Будем обходить их стороной.

Его бойцы поменяли в моём тактическом жилете батарею с силовой защитой на свежую, и мы вдвоём отправились вперёд.

Только через два часа пути моё внутреннее чувство стало подсказывать мне, что впереди по нашему маршруту находятся люди. Предупредив об этом своих товарищей по рации, мы стали осторожно красться по лесу. Так как я не знал внешности противника, то мой компас здесь был бессилен. Пришлось ориентироваться только по ощущениям.

– Стоп! – шепнул я, присев и показав рукой в подозрительном направлении.

– Стив-го, – присев рядом со мной, так же шёпотом поинтересовался Шати-ко, – сколько там народу?

– Как минимум пятеро.

– А точнее можете сказать?

– На такой дистанции пока чувствую пятерых, возможно, чуть дальше есть ещё люди.

Мы стали осторожно продвигаться вперёд, прикрываясь кустарниками и деревьями. И ещё метров через сто я определил, что количество противников увеличилось.

– Ещё шестеро там, – указал я рукой чуть левее.

– Тогда это точно не местные жители. – Напарник внимательно осматривал лесную чащу. – Чего им такой толпой тут делать?

– Может, на пикник выехали, – схохмил я.

– А как нам это проверить?

– Есть у меня одна идея. Смотри внимательно вон в те кусты, – показал я и стал мысленно тянуться к плодам нависших над кустами деревьев.

Расстояние было приличное, но мне и не нужно было заставлять предметы летать. Я выбрал несколько плодов, издалека похожих на земные шишки, и стал мысленно раскачивать их, пытаясь оторвать от веток. Через несколько секунд пара плодов оторвалась и упала в кусты. Нам было видно, что там кто-то завозился, но человек не выглянул.

«Да я всё равно тебя достану», – усмехнулся я и стал раскачивать ещё несколько шишек. Плоды один за другим стали падать в растительность. Я почувствовал, что прятавшийся там человек обозлился и после очередной порции шишек наконец выглянул из кустов, пытаясь разглядеть, что там за зверь шалит.

– Точно военные! – обрадовался Шати-ко, разглядывая в прицел винтовки сверкающий на солнце защитный шлем. – Стив-го, с вашими талантами вам прямая дорога к нам. – Эмоции переполняли парня. – Сейчас я сообщу об этом командиру. – Он на мгновение прикрыл забрало шлема, связываясь с нашим отрядом.

– Кстати, Шати-ко, я всё хотел спросить, – поинтересовался я, когда он закончил доклад, – вы – регулярная армия или…

– Мы все наёмники. Воюем по контрактам. Я второй год служу. А что? Оплата достойная, по двести золотых в месяц плюс надбавка за боевые рейды, такая же сумма, плюс выслуга плюс полное обеспечение жильём, медициной и питанием. Хорошая страховка по ранениям. А если во время рейдов удаётся пощипать кого-то, это приличное дополнение к зарплате. Иногда до тысячи золотых в месяц набегает. Расходов у меня практически нет, поэтому ещё годик послужу – и на заслуженный отдых. Куплю хороший дом, заведу прибыльный бизнес…

Я слушал мечтания парня, а сам думал: вряд ли у кого из моих земных знакомых, умудрившихся вернуться живым из подобных «командировок», будет спокойная жизнь. Даже мой товарищ полковник Пищугин, у которого, единственного из нас, была гарантированная и приличная пенсия от государства, не смог завести свой бизнес. А много расходов у него уходило и на восстановление организма после ранений и контузий. И если бы он не отправился тогда со мной в поездку по мирам, то вряд ли излечился бы от всех «боевых приобретений». Но у человека есть мечта, и это замечательно.

Шати-ко вдруг прервал свои душевные мечтания и прислушался:

– Так, Стив-го, командир скорректировал наш маршрут. Возвращаемся.

Всем отрядом мы стали двигаться параллельно засаде, иногда делая вылазки. Но постоянное сканирование местности показывало, что засады, обнаруживаемые нами, перекрывали пути прохода.

Так мы шли до вечера, но всё было тщетно. Где-то взводами, а где-то практически целой ротой, но все дороги были перекрыты. На очередном привале мы стали решать, как нам поступить.

– Идти дальше нет смысла, – стал показывать на карте Нами-ко, – здесь начинается горный хребет. Через него нам не перебраться. Он тянется не на одну сотню километров. Остаётся прорываться с боем. Нас мало, – оглядел он скучковавшихся вокруг него людей. Даже Фара прислушивался к словам командира. – Стрелять умеете? – спросил он нас троих.

Мы кивнули.

– Тогда предлагаю прорываться ночью здесь, – ткнул он пальцем в планшет. – Судя по последним разведданным уважаемого Стива-го, здесь находится всего один взвод. Это тридцать человек. Нас всего тринадцать и только стрелковое оружие. Ничего мощного и тяжёлого для хорошей атаки нет. Хорошо было бы жахнуть ракетой прямо в центр и тогда уже идти на прорыв, но где её взять?

Ракета, ракета, стал размышлять я, разминая ладони. Чем, кроме неё, можно жахнуть? И вдруг меня осенило: грави-кольцо!

– Сентин, у меня есть идея, и ждать ночи нет смысла. Давай сделаем так. Я один и без оружия, типа сдаюсь, выйду к засаде. Как только я окажусь около противника, то смогу нейтрализовать всех в радиусе десяти метров, а вы в это время начинаете атаку.

– Стив-го, это очень опасно, я не могу подвергать вас такому риску.

– У вас есть другие предложения? Их почти в три раза больше. Они лучше вооружены, находятся на своей территории. В любой момент могут запросить поддержку. А я с помощью своего устройства смогу резко сократить их численность. Да и когда вы начнёте атаку, я тоже не буду сидеть на месте. Оружия рядом будет полно, щит у меня имеется. По-другому нам никак не пройти.

– А если они заставят вас отключить силовую защиту?

– Думаю, в первые несколько секунд мой комбинезон сможет выдержать прямой выстрел из вашей винтовки, а потом и я не буду стоять столбом.

Скрепя сердце, Нами-ко согласился с моими доводами.

– Но тогда для согласованной атаки возьмите наш шлем, – предложил он. – А то мы видеть вас не будем, а сигнал для атаки вы по нему и подадите.

Мы с Шати-ко поменялись головными уборами. Он показал, как активировать рацию. А я свои вещи и оружие отдал Фаре. Ната отвела меня в сторону и, обняв, шёпотом попросила быть очень осторожным.

«Так… – улыбнулся я. – А девушка-то ко мне неравнодушна». Обняв её в отеческом жесте, я потрепал её за волосы:

– Не волнуйся, всё будет в порядке.

Пообещав, что обязательно вернусь, и нацепив новый шлем, я отправился в сторону противника…

Поначалу всё прошло так, как мы и задумали. Выйдя перед засадой, я походкой ничего не подозревающего человека, размахивая руками, направился прямо на солдат. Постоянно сканируя их состояние, я почувствовал, что они напряглись и уже были готовы стрелять. Тут мне пришлось немного попотеть. Я постарался быть беспечнее и мысленно прямо-таки расплёскивал вокруг эту эмоцию, делясь ею с окружающими. Бойцы успокоились и огонь открывать не стали. А когда до меня осталось метров пятьдесят, один из них вылез из кустов и окликнул меня на своём языке. Мне пришлось остановиться, изобразить испуг и закричать на межмировом, что я потерялся и заблудился. Прошу их не стрелять и оказать мне помощь. Солдат на мгновение замер, а потом закричал уже на понятном мне языке:

– Отключить силовую защиту и поднять руки вверх!

– У меня нет оружия! – закричал я в ответ, отключая силовой щит и поднимая руки ладонями к противнику.

– Не делая резких движений, медленно подходи ко мне, – приказал военный.

Я направился к кустам, постоянно сканируя окружение. Поравнявшись с солдатом, я остановился. Тот провёл вокруг меня каким-то устройством и закричал в глубь леса, что оружия у меня нет.

– Можешь опустить руки, – разрешил он. – Но иди вперёд, и, опять предупреждаю, никаких резких движений.

Метров через тридцать мы вышли на небольшую поляну. Там было пятеро человек. Подведя меня к одному из них, солдат приказал:

– На колени, быстро! – и даже толкнул в спину.

Встав на колени, я стал рассматривать окружающих меня людей. Стандартные боевые комбинезоны, разгрузка, похожая на ту, которая надета на мне. Оружие – знакомые мне винтовки «Спок», и у одного из них что-то другое, более крупного или, точнее, мощного лучевого оружия.

А вот это может быть опасным для моего комбеза, прикинул я.

– Ты кто такой и что здесь делаешь? – властно спросил меня один из военных.

– Наш аппарат разбился и упал далеко в лесу, – стал рассказывать я почти правду. – Из всех пассажиров лишь я один остался в живых. Долго шёл по лесу, пока не нашёл вас. Дайте мне воды и, если можно, еды, – жалобно попросил я.

Командир внимательно оглядел меня и крикнул какую-то фразу в сторону.

Из соседних кустов появились два человека. Один из них нёс рюкзак, вероятно с продуктами, а второй – сосуд, похожий на термос.

«Так, уже их восемь человек, – мысленно прикинул я. – Это не то, на что я рассчитывал, но и так будет нам польза».

Один из подошедших достал из рюкзака упаковку с едой, а второй протянул мне термос. Взяв обеими руками подношение, я как бы осторожно поставил всё на землю и, дважды нажав на камень грави-кольца, крикнул по рации шлема:

– Огонь!

Людей вокруг меня сплющило от мощного гравитационного удара. Они, как кегли, разлетелись в разные стороны. Мне пришлось тут же отключить кольцо и на всякий случай продублировать его нажатие. Но никто из упавших военных так и не поднялся.

Схватив первую же винтовку и активировав силовой щит, я кинулся к ближайшему обнаруженному мной стрелку. Я даже и не стрелял, а, приближаясь к сидевшим в засаде людям, опять же использовал на них всю мощь гравитационного удара.

Бой был скоротечным, но и у нас не обошлось без потерь. Один десантник был убит и двое тяжело ранены. Оказалось, что мощное лучевое оружие было не в единственном экземпляре.

Осматривая трофеи, один из наших бойцов вдруг подбежал к Нами-ко и показал ему какое-то найденное им устройство.

– Быстро уходим, – скомандовал тот. – Сейчас здесь будет жарко.

Забрав у Фархада свои вещи, я пустился со всеми в бега. Только мы успели немного удалиться от места боя, как за нашими спинами стали раздаваться мощные взрывы.

– Еле ушли, – на мой немой вопрос ответил Нами-ко. – Там один из них был связистом и успел через спутник отправить сообщение, что их практически всех перебили. В подобном случае артиллерия сразу же получает команду открывать беглый огонь по их квадрату.

Обрадовавшись, что сия чаша нас миновала, я даже смог ещё некоторое время довольно резво бежать, но силы расходовались быстрее, чем планировалось. Наш отряд перешёл на быстрый шаг, а потом и просто на обычный. Но мне от этого становилось не легче. Первое время меня поддерживал адреналин, а потом сил уже не оставалось. Мы шли и шли уже в полной темноте, изредка останавливаясь на небольшие промежутки для отдыха и лёгкого перекуса. Два раненых десантника, обколотые обезболивающим, брели рядом с нами тремя. Фара опять постоянно ныл: «Куда мы так спешим, давайте остановимся и нормально отдохнём», – но Нами-ко вежливо давал ему понять, что он не намерен этого делать. Что по нашему следу сейчас идут поисковые отряды. И если они нас найдут, то лёгкой смерти нам не избежать. Слова о смерти подстёгивали богатое воображение Фары, и он прибавлял шаг, но ненадолго…

– Граница рядом!

Только одна эта фраза приподняла наш дух.

Поравнявшись с командиром, я поинтересовался:

– Скажите, Нами-ко. А ваши границы реальные или номинальные?

– Понимаете, Стив-го, граница как бы есть, но её как бы и нет. – Он увидел, что мне непонятно это, и стал объяснять: – Раньше этих границ не было. Единое государство, с единым языком, на огромном континенте было вполне мирным. Это потом у нас образовались кланы, которые за сотню лет либо исчезли совсем, либо стали одними из самых крупных. Поэтому у нас, как в старину у бандитских группировок, были различные сферы влияния. Но бандиты делили так города, а у нас нечто подобное произошло со страной. И с тех пор идёт постоянная война за сферы влияния, где в случае успешных боевых действий не районы, а целые регионы могут отойти под ту или иную «крышу» определённого клана. Причём это не мешает нашим главам периодически встречаться и даже сообща отмечать, например, праздники. Для них это большая игра, где в случае выигрыша кто-то приобретает новые территории и новый доход. Но и, конечно, вся наша верхушка желает заполучить территории, где расположены порталы.

Я задумался:

– Скажи, Нами-ко, а не случится ли так, что ваш глава, узнав о том, что я нахожусь на его территории, захочет меня передать или «подарить» своему противнику?

– Вот тут я не уверен, – задумался уже мой собеседник. – Я о таких случаях не слышал, но кто их там знает, стоящих у власти? Но если не секрет, скажи, Стив-го, что такое вы продавали, что на вас ополчилась даже армия?

Я достал из кармана камень и показал его командиру. Тот взял его в руки, внимательно осмотрел на просвет и поинтересовался:

– Хм, камень как камень. Я так понимаю, это не бриллиант, потому что на просвет он с кучей прожилок. Из такого не выйдет драгоценности, даже при самой изысканной огранке. Но, видимо, у него совершенно другие качества? – Его лицо выражало крайнюю степень заинтересованности.

– Да, ты прав, – забирая камень и пряча его в карман, стал делиться я информацией. – Такие камни невозможно найти здесь. Их привозят издалека космическими кораблями в мир Прокон…

Я кратко рассказал ему всё, что знал об этом удивительном минерале, естественно скрыв информацию о том, что я могу их заново заряжать.

– Вот оно что… – Нами-ко надолго задумался.

Мы шли рядом, но я не перебивал мысли командира. Просканировав его состояние, я понял, что он в растерянности, но ничего дурного не замышляет. Поэтому я успокоился, планируя, как мне поступить в дальнейшем.

– Послушай, Стив-го, – через некоторое время возобновил он наш разговор. – Я пришёл к мысли, что такое развитие событий вполне возможно. Поэтому у меня имеется предложение. Когда нам удастся выйти к своим, то я предупрежу всех моих ребят придерживаться единой версии событий: что мы случайно нашли разбившийся аппарат в лесу, что мы подобрали троих оставшихся в живых гражданских людей, обещая им помощь, что потом на нас напали в воздухе и разбили, но благодаря вашей выдумке и умениям нам удалось уничтожить противника и приземлиться. А дальше даже врать не нужно. Расскажем, что мы вступали в бой и вы проявили себя с лучшей стороны. Возможно, вас даже отметят и наградят…

– Деньги нам не нужны, – перебил я его, – мне бы попасть к порталу…

– Это уже вторично, – отмахнулся Нами-ко. – Сейчас вас необходимо официально легализовать. Нате и Фаре в награду за помощь военному отряду могут предоставить вид на жительство. Ну а тебе я посоветовал бы стать наёмником.

Я хотел возразить, но командир не дал мне и рта раскрыть.

– Всё понимаю, воевать – это не для тебя. Но поверь. Это единственный шанс без помех добраться до портала. Обычно после успешного рейда нам всем дают неделю отпуска. А став наёмником, ты получишь статус и документы бойца. Мы все видели, на что ты способен, поэтому даже детектор лжи не сможет опровергнуть наши показания. Хотя я и не думаю, что до этого дойдёт… А там я уж постараюсь, чтобы ты попал именно ко мне. Потом с такими документами, – радостно усмехнулся он, – ты без проблем доберёшься до места назначения.

Прикидывая все за и против, я пришёл к мысли, что мне подходит такое предложение, и я его принял.

Немного отстав, я поделился своим планом с Натой и Фарой. Внимательно выслушав меня, Фара обрадовался такой перспективе. Легальные документы, вид на жительство и хорошие деньги – ему большего и не требовалось. Но Ната не захотела такого будущего.

– Я тогда тоже запишусь в наёмники, – с обидой выпалила она.

Я удивился:

– Послушай, милая, если ты так решила из-за меня, то вынужден тебя разочаровать. Я не собираюсь здесь оставаться, как только получу отпуск, сразу отправлюсь к необходимому мне порталу.

– Я с тобой. – Девушка смотрела на меня глазами полными надежды, а мне жаль было её разочаровывать.

– Наточка, – приобнял я её за плечи. – Ты же мне в дочки годишься. У нас нет совместного будущего. Я путешественник, пришелец. Мой путь долгий, но он ведёт меня к дому, к семье, к детям. Меня ждёт любимая жена, интересная работа, да и вообще совершенно другой мир. Он не такой, как ваш. В чём-то лучше, в чём-то, возможно, гораздо хуже, но он меня устраивает. И я…

– Воздух! – вдруг раздался голос одного из десантников. Условный рефлекс бросил меня в ближайшие кусты, Ната метнулась в противоположную сторону. Лишь Фара замешкался на месте, но один из бойцов толкнул его с дороги, и тот кубарем улетел в соседнюю заросль. Над нами тут же пролетело огромное судно.

– Рассредоточиться! – услышал я громкий голос Нами-ко. Приготовившись к стрельбе и активировав защиту, я стал высматривать противника. И он не заставил себя ждать. По тропе, по которой мы только что шли, пронеслась череда крупных разрывов. Ударная волна сбила меня с ног. Моё тело покатилось в оказавшийся рядом овраг, и это спасло меня от второй очереди, прошедшей следом именно там, где я прятался.

Услышав чей-то стон, я побежал по дну оврага на голос. Это был один из десантников. Он лежал на животе в окровавленной луже. Я стал разворачивать его лицом вверх и только тогда увидел, что одной ноги у него не было.

– Да ёперный театр! – выругался я и полез за армейской аптечкой, которой ни разу ещё не пользовался.

В ней лежали одноразовые разноцветные шприцы, какой-то большой тюбик, ампулы с инъекциями и пластиковый жгут.

Ага! То, что надо. Накинув петлю чуть повыше обрубка ноги, я затянул шнур, передавливая артерию, чтобы остановить кровопотерю. А вот содержимое какой ампулы снимает боль? Я не знал, но методом ассоциаций решил, что красное будет самое то. Вколов его в мышцу солдату, я увидел, что через минуту тот открыл глаза.

– Боец, ты меня слышишь?

– Да, – кивнул он.

– Чем рану перебинтовать?

Солдат не понял моего слова, но губы его прошептали:

– Выдави на ногу массу из тюбика.

Ага! – сообразил я. Там, наверное, гель. Я выдавил часть содержимого на окровавленный обрубок ноги. Пена запузырилась и полностью скрыла под собой рану. На моих глазах гель отвердевал и, видимо, также снимал болевой синдром. Взгляд воина стал более ясным, и он потянулся к лежавшей рядом винтовке.

– Помоги мне подняться на вершину оврага, – попросил он. – Сейчас на нас пойдёт десант.

Я помог ему переползти наверх и выбрать подходящую позицию.

– Нормально, – оценил он. – Ты прикрывай мне спину. Я побежал к другой стороне оврага и приготовился к стрельбе…

Десант появился неожиданно. Моё внутреннее чувство вдруг стало зашкаливать от ощущения множества приближающихся к нам людей. Активировав армейский силовой щит, я стал высматривать подходящие цели. Первым открыл огонь раненый десантник. Я не стал на него оглядываться и, дождавшись подходящей дистанции, короткими залпами присоединился к стрельбе.

Да… тактика боя с силовыми щитами и лучевым оружием резко отличалась от земных реалий. Если меня в армии учили передвигаться короткими перебежками, постоянно меняя свою траекторию, прятаться за любым подходящим укрытием и после нескольких выстрелов менять местоположение, то здесь народ пёр толпой, надеясь на свою силовую защиту. У меня в голове всплыл эпизод из старого советского фильма «Они сражались за Родину», когда красноармеец стреляет в наступающих на него немцев. Наш стреляет в офицера из винтовки, а он не падает, так и идёт во весь рост. Красноармеец ещё раз стреляет и никак не может понять, почему офицер, насвистывая лёгкий мотивчик, опять не прячется и всё так же хладнокровно идёт на него. Пока до него не доходит, и герой произносит знаменитую фразу: «Да он же пьяный, собака!»

Вот и этот бой напоминал мне киношный эпизод. Я вёл стрельбу из разных позиций, а атакующие даже не предпринимали попыток спрятаться и шли на нас в атаку, словно им море по колено. Но как только расстояние между нами резко сократилось, мне непрерывным огнём стало удаваться прорезать защиту в силовом поле и выводить из строя нападающих. А когда я вспомнил, что в рюкзаке у меня есть пара местных гранат… Их разрывы оказались очень эффективными. Это заставило залечь атакующих и действовать более осторожно. Но силы наши были не равны. Я слышал взрывы гранат с разных сторон, видимо, они были не только у меня, но понимал, что нам долго не продержаться.

И тут мне пригодился мой новый навык управления предметами на расстоянии. Видя у врага на жилете висящую гранату в пределах моей досягаемости, я дистанционно нажимал предохранитель и взрывал её. Но это было не так часто, как мне хотелось. И когда наши надежды были почти исчерпаны, а боеприпасы подошли к концу, над нами в воздухе вдруг появились летательные аппараты, которые открыли стрельбу по нашему противнику.

– Наши! – радостно заорал раненый десантник, показывая мне на воздушные судна.

Те ракетами и мощными лазерами просто выжигали землю со стороны атакующих нас людей.

Бой шёл и в воздухе. Но катеров клана Така-го было очень много, и за короткий промежуток времени бой завершился их победой. У нашего отряда прибавилось раненых, но никто не погиб. Я обрадовался, что Ната была цела, да и с Фарой ничего опасного не произошло.

Нами-ко собрал нас и пригласил занимать места в одном из опустившихся на поляну военных катеров…

А дальше всё прошло, как и предсказывал наш командир. Военное руководство наёмников благосклонно отнеслось к гражданским, оказавшим неоценимую помощь их отряду. Нас разместили в отдельном домике. Через два дня Нате и Фаре вручили официальные документы на право жительства с возможностью открытия собственного бизнеса. Меня приняли в наёмники, сразу дав чин кентина, поземному – лейтенанта. Показания Нами-ко составили всем нам отличную протекцию и относительно неплохую прибавку в денежном эквиваленте.

По штату мне полагался полный комплект обмундирования и боевой комбинезон местного образца, но мне не хотелось расставаться со своим привычным КБ-50, поэтому Нами-ко отвёл меня к одному умельцу, и тот усовершенствовал моё одеяние. Вместо плоских керамических пластин он поставил местные призмы, которые кроме того, что помогали отражать лучевое оружие, защищали и от кинетических, и от пулевых повреждений.

Всему отряду, тем, кто не нуждался в долгом медицинском уходе, дали недельный отпуск. Поэтому, упаковав военный костюм в сумку и переодевшись в повседневный комбинезон, я ожидал в своей комнате Нами-ко. Он предложил помочь мне в пути до портала. А моё исчезновение из этого мира командир собирался преподнести как случайную гибель во время отпуска. Мол, его словам поверят безоговорочно. Накануне мы радушно попрощались со ставшими родными мне бойцами, устроив небольшие пьяные посиделки в местном баре. С Фарой мы распрощались ещё раньше. Как только ему выдали документы, он пришёл ко мне с вещами. Долгого разговора не получилось, да я и не старался. Поэтому, пожелав ему успеха, мы разошлись, как в море корабли. Ната все эти дни избегала меня, а я и не настаивал на встрече. И очень удивился, когда она пришла проводить меня в дорогу.

– Стив-го, вы уже собрались? – поглядывая на мою сумку, тихо спросила она.

– Да, Ната, мне пора.

– И вы так и не хотите, чтобы я отправилась с вами?

– Я же тебе всё объяснил…

Девушка прошлась по комнате, стараясь не глядеть в мою сторону. Взяла в руки оставленную кем-то на столе салфетку и, держа её в руках, повернулась ко мне. Я сначала не понял, что произошло, как бумажная салфетка вдруг вспыхнула ярким пламенем.

– Ната, что это было? – удивился я.

– Это сгорела моя любовь к вам, – всё так же тихо произнесла девушка, рассыпав пепел по полу.

– Ната, поверь мне, это была ещё не любовь, а влюблённость, но я не её имел в виду. Как загорелась бумага?

– Это я заставила…

– Так ты что… псионик?!

– До встречи с вами я была обычной девушкой, а вчера заметила, что могу взглядом или мысленно, я ещё не разобралась в этом… но у меня получается заставить загореться практически любой предмет. – Девушка взяла с полки фарфоровую статуэтку, и та загорелась синеватым пламенем.

– Потуши, – попросил её я, и пламя мгновенно пропало.

– Очень неожиданная у тебя способность проявилась, – искренне удивился я. – Мне такая ещё не встречалась, но как тебе она досталась?

– Я не знаю, – присела девушка на мою кровать.

Я сел рядом и обнял её за плечи:

– Так это же здорово! Теперь ты тоже стала уникальной. И мне кажется, что к этому приложил свои силы мой камень.

Я достал из кармана минерал и вновь стал его рассматривать. В моей голове крутились различные версии события. Но я остановился на одной из них. Это то, что после контакта со мной, после моей зарядки его унитаниум стал оказывать своё воздействие не только во время сна. И, по моим предположениям, скорее всего, он влияет на моё близкое окружение. А чаще всего в последнее время до его вторичной разрядки вокруг меня было два человека – Ната и Фархад.

Так вполне вероятно, что и у Фары должны открыться какие-то способности! – осенило меня. Но я не стал об этом говорить Нате.

Я хотел сказать ещё какие-то успокоительные слова девушке, но тут в комнату вошёл Нами-ко. Увидев нас, сидящих в обнимку на кровати, он улыбнулся и осторожно поинтересовался:

– Вы уже попрощались? А то нас ждёт машина.

– Да. – Я спрятал в карман минерал и незаметно достал из него карту с миллионом. Мы обнялись с девушкой, и я ловко опустил карточку в её кармашек. – Я точно знаю, что тебе повезёт! – улыбнулся я и поцеловал её в щёчку. – Ведь я колдун и вижу будущее! – После чего подхватил свою сумку и отправился за Нами-ко…

На армейском автомобиле, похожем на наши джипы, мы добрались до соседнего с частью городка. Там нам предстояло пересесть на монорельсовый поезд. Состав двигался практически до нужного мне места. Несмотря на его солидные скоростные характеристики, дорога занимала чуть более суток. Поэтому Нами-ко взял нам купе со спальными местами.

Поезд выглядел хищным и зализанным. Вагоны составляли практически единую цельную конструкцию. Я даже не понял, как они изгибаются, если поезд проходит повороты. А когда поезд тронулся, я изумился, потому что не было привычного земного дорожного стука на рельсовых стыках, он шёл практически бесшумно, лишь изредка сквозь окна вагона доносились особенно сильные, но еле слышные порывы ветра.

Двухместное купе было уютным, и я обрадовался, когда обнаружил в нём скромную, но собственную душевую с туалетом. Спальные места были двухъярусными, и при размещении Нами-ко великодушно предоставил мне нижнее место. Стоящий рядом с окном столик складывался, прижимаясь к стене и позволяя расширить свободное пространство или увеличить вдвое ширину кровати. В стене, отделяющей спальное место от туалетной комнаты, были встроены экран местного телевидения, устройство для приготовления горячих напитков типа нашего чая и кофе, небольшой холодильник с прохладительными напитками и микроволновка. Багаж мы разместили в специальных ящиках под нижней полкой, с помощью кнопок отрегулировали комфортную температуру и отметили начало поездки парой упаковок местного пива.

Устроившись, Нами-ко включил на экране какую-то развлекательную программу. Так как местный язык был мне незнаком, передача не произвела на меня впечатления. Мои глаза стали слипаться, и тело погрузилось в сладкий сон без сновидений.

Командир разбудил меня под вечер, предлагая пойти в вагон-ресторан поужинать. Местное заведение было очень достойным, а пища превосходной. Нами-ко заказал под горячее крепкий алкоголь, так что возвращались мы в купе довольные и весёлые.

Но когда до нашего оставалось пройти всего три купе, за одной из дверей мы услышали женский плач. Командир остановился и посмотрел на меня. Получив моё молчаливое согласие, он осторожно постучал. Дверь открыла молодая симпатичная девушка с испуганными глазами, а внизу на кровати сидела её не менее симпатичная соседка и рыдала во весь голос.

– Извините за беспокойство, – произнёс Нами-ко, – но разрешите поинтересоваться, что у вас случилось и не нужна ли вам помощь?

Плачущая девушка на мгновение перестала рыдать, подняла на нас глаза и вновь разрыдалась. Её подруга кинулась к ней, села рядом на кровать, обняла её за плечи и стала успокаивать:

– Да не реви ты так… Не в деньгах же счастье. На мою стипендию как-нибудь первое время проживём.

– Так, понятно. – Нами-ко сел с другой стороны от красавиц. – Давайте рассказывайте, кто вас обидел?

Я приложил определённые усилия и поделился своим спокойствием со всеми. Девушка перестала плакать, и подруги рассказали, как потеряли свой скромный капитал. Звали их Крис и Аля. Они студентки, приезжали на каникулы навестить своих родных. История банальная, видимо, практически для любого мира. На вокзале они познакомились с парочкой смазливых ребят, которые угостили их коктейлем, веселили, развлекали. Потом помогли донести вещи до вагона, рассказывая, что они тоже едут в этом поезде, и вроде ничего не предвещало трагедии. Но когда девушки захотели купить в буфете что-нибудь себе на ужин, оказалось, что вся наличность у них пропала. Причём у плаксы Али украли даже безналичную карту.

– Ну и чего реветь? – спросил мой командир. – Нужно было сразу же сообщить менеджеру вагона, что ворюги, возможно, едут в этом же поезде. Вы же помните их лица?

– Лица мы их помним, – заявила Крис, – но я уже прошла по всему составу и никого не обнаружила. Хотя я смотрела только в те купе, где двери были открыты. Но нечестивцы могут прятаться за закрытыми дверями, и тогда нам их не найти. Вы же знаете, что в передвижных составах действует закон о неприкосновенности купе на всё время поездки. И не то что менеджер, а даже служба безопасности не вправе вскрывать двери любого отсека. А на ближайшей станции они могут улизнуть и уже скрыться с концами. А к менеджеру чего зазря подходить? Это если бы мы точно были уверены, что парни в этом поезде…

– Да, – согласился командир, – закон такой я знаю. Стив-го, – поднял глаза на меня Нами-ко, – ты можешь им помочь? Ведь у тебя талант видеть то, что скрыто от простого взгляда.

Я задумался, чем тут можно пособить. Да, я чувствую людей, их эмоции. Но определить за закрытой дверью, кому они точно принадлежат, трудно. И эйфория от удачного воровства у парней, скорее всего, давно прошла. И фото их у девушек нет. Ну, пройдусь я по вагону, просканирую всех пассажиров, но как узнать, кто из них воры? А ломиться в каждую закрытую дверь – это гарантированно нарушить местные законы. Проблемы мне не нужны, домой поскорее хочется попасть. Но как увидеть через запертую дверь? Я задумался и вспомнил, что у меня была небольшая шкатулочка с травой. Но захватил ли я её, когда мы потрошили свой багаж на месте падения рейдера?

– Так, Нами-ко, посиди несколько минут с девушками, а мне необходимо немного подготовиться.

Я метнулся в наше купе, достал сумку и увидел, что шкатулка была завёрнута в упаковку с вирткостюмом. Класс! Я насыпал немного смеси на стеклянную тарелку, которую вынул из микроволновки, и поджёг её. Усевшись рядом на кровати, я стал входить в транс. Видимо, прошлые разы подготовили моё сознание, и мне не пришлось долго ждать. Мой разум поднялся над летящим по рельсу поездом, и я видел, как через рентген, что делают пассажиры в других отсеках. Я летал сквозь стены состава, прислушиваясь к разговорам сидящих там людей. Было много парней, но кто из них конкретно обидел наших девушек, мне не удавалось узнать. Поэтому я, как и в прошлый раз, стал подниматься ещё выше, пока не завис в бескрайнем просторе. Привычно представив Багиру, я уже не удивился, когда из дымки её фантом подлетел прямо ко мне:

– Спрашивай.

– Меня интересует вопрос: кто на вокзале или уже в вагоне поезда украл деньги вот у этих девушек? – Я мысленно представил их внешность.

– Два парня. – Фантом изобразил Багиру, лениво развалившуюся на полу.

– Я знаю, что два каких-то парня, но где они сейчас?

– Они едут в этом же поезде. – Фантом потянулся, словно шорк только что проснулся.

– Хорошо. Но покажи мне, где они.

Моё сознание вынырнуло из бескрайнего тумана и на большой скорости подлетело к поезду. Я увидел, что на полках одного из купе спали два молодых человека. Поднявшись чуть выше, я определил, какое это купе и какого вагона.

Вернувшись в своё тело, я загасил дымящиеся остатки патона и прошёл к девушкам.

– Нами-ко, – улыбнулся я командиру, – давай пройдём по составу.

Он подмигнул девушкам:

– Мы быстро!

Подходя к нужной нам двери, я поинтересовался, имеем ли мы право вломиться в купе, не нарушим ли мы закон?

– Закон мы, конечно, нарушим, – подтвердил мои опасения Нами-ко. – Но если дверь не заперта…

Я усмехнулся:

– А кто нам мешает её сделать именно такой?

– Да? – удивился командир. – Но как ты сможешь её открыть? Ведь у каждого купе свой электронный ключ, – показал он пластиковую карту от нашей двери. – Она открывает только своё купе. Даже менеджер вагона не сможет вскрыть дверь, пока пассажир не доехал до своей станции.

– А нам это и не нужно.

Я вторым зрением стал рассматривать устройство замка. Силовые линии мелькали перед моими глазами, но опыт электрика пригодился и здесь. Создав небольшой энергетический мостик между нужными контактами, я услышал, что замок щёлкнул и разблокировал нам вход.

– Прошу! – жестом фокусника отодвинул я дверь в сторону.

– Так, Стив-го! – радостно осклабился командир. – Подожди меня здесь, в проходе.

Он зашёл в купе и задвинул за собой дверь. Хорошая здесь звукоизоляция, подумал я, когда различил еле слышные возгласы. Через минуту дверь открылась, из неё вышел довольный Нами-ко, а я заметил валяющиеся на полу избитые тела молодых воришек. Мой командир помахал передо мной солидной пачкой денег и картой Али:

– Пошли.

И мы двинулись к нашему вагону. Девушки не ожидали, что мы управимся так быстро. А когда мой товарищ выложил перед ними пачку наличных и карту, то они обе кинулись его целовать. Командир отнекивался, что его работы здесь пустяк, и, показывая на меня, твердил, что всё сделал именно я. Поэтому и мне досталась порция восторженного визга и горячие поцелуи. А когда девушки решили пересчитать наличность, её оказалось гораздо больше, чем было украдено.

– Это вам компенсация, – улыбнулся я, – за потраченные нервы.

Такое радостное событие было решено отметить. Нами-ко сходил в ресторан и заказал хороший ужин для девушек, а также пару бутылочек крепкого спиртного. Мы уселись в нашем купе и под радостное щебетание подруг отметили успешную операцию. И ничего удивительного не было, когда утром я проснулся в обнимку с Крис, а заметив отсутствие своего товарища, понял, что он всю ночь утешал Алю.

Выходили мы из поезда на конечной станции вместе с девушками. Те приглашали навещать их в любое удобное для нас время. Нами-ко подтвердил, что он обязательно к ним заглянет, а вот Стив-го должен уехать в длительную командировку. Крис заметно расстроилась, поэтому мне пришлось вновь приложить своё умение делиться позитивом, и девушка опять стала улыбаться. Посадив подружек на такси, мы на другой машине отправились в гостиницу. До портала по утрам ходил междугородний автобус. Нами-ко купил два билета на него и сказал, что дорога займёт пять часов.

В гостинице всё прошло без эксцессов. Номер обычный на третьем этаже, кухня уже привычная, и, казалось, ночь будет без сюрпризов. Я уже мечтал, как уберусь отсюда в другой мир…

Находясь в гостинице, через администратора отеля я узнал необходимую мне информацию об очередном портале. Проход вёл в мир, который назывался Хопи. Служащий гостиницы, услышав мой вопрос об этом мире, сально улыбнулся и заговорщицки подмигнул мне. Потом наклонился и тихо поинтересовался:

– Что, тоже любите, когда женщины над вами доминируют?

– В смысле? – откровенно удивился я.

– Ну так всем известно, что на Хопи отправляются в основном мужчины, которым нравится, когда женщина их унижает, заставляет выполнять свои сексуальные прихоти. Хотя, глядя на вас, я не уверен, что вы будете там пользоваться спросом…

Я второй раз удивился и попросил подробнее меня просветить по особенностям транзитного мира. Оказалось, что в мире Хопи уже который век у власти стоят женщины. Это сложилось исторически. В давние времена, когда мир находился в средневековом состоянии, без огнестрельного оружия и развитой техники, все селения располагались практически в густых лесах. И основную вооружённую силу там представляло женское население. Какое-то небольшое отличие у них в ДНК. Мужчины там вырастали слабыми, а женщины, наоборот, крепкими и мускулистыми.

Ага, догадался я, это похоже на земные мифы об амазонках. Но в сегодняшнее время, когда мир Хопи стал более цивилизованным, развитым и различие между мужчинами и женщинами стало не таким явным, всё равно дамы по своим физическим параметрам превосходят мужское население. И сейчас у власти там стоят в основном женщины. Большинство руководящих мест на разных предприятиях также принадлежит им. Мужчины работают в основном в сфере обслуживания и развлечения. Многие просто состоят на иждивении своих жён, выполняя всю работу по дому и занимаясь воспитанием детей.

– Этакие подкаблучники. – Администратор даже мечтательно закрыл глаза, и я догадался, что он как раз только об этом и мечтает.

– И что, всех мужчин там унижают или есть исключения? – постарался я сбить его с эротического настроя.

– Но почему же всех? – удивился уже работник гостиницы. – Только тех, кто этого желает. Поэтому у нас и развит, так сказать, интимно-доминирующий туризм в этот мир, – улыбнулся он. – Но на вас, – скептически оглядел он меня, – вряд ли найдётся спрос.

– А что? Я так плохо выгляжу?

– Да нет, наоборот, слишком мужественно. Там мужчины имеют более стройное телосложение и скромный рост. Априори женщины и крупнее самцов, и выше их по росту. А вы и по высоте будете превосходить местное мужское население, да и телосложение у вас не такое изящное. Хотя… Бывают странные предпочтения и у дам. Так что, возможно, если вам повезёт, то вы сможете заработать даже поболее, чем другие.

– Ну слава богу, – улыбнулся я. – А то у меня настроение чуть не упало.

Я не стал рассказывать, что меня не интересует такой вид туризма, да и вообще я не за этим туда еду, но как идея для прохождения таможни – этот вариант для меня сойдёт.

– А как там с местной валютой?

– Безнал там бесполезен, – отмахнулся администратор. – А вот наличные монеты имеют спрос. Золото – оно и есть золото.

«Ага! – подумал я. – Тогда нужно всю наличность с карт перевести в звонкую монету».

– Спасибо за консультацию, – поблагодарил я администратора отеля, – но последний вопрос: где я могу обналичить свои карты?

– Можете прямо у меня, – приветливо улыбнулся работник.

Просканировав его эмоции, я понял, что меня здесь хорошо облапошат.

– А другие варианты имеются?

– Ну… – расстроился администратор, – можно и в городе в банках поменять, только у них есть лимит на определённое количество, не более тысячи монет, а у нас можно обналичить хоть сто тысяч!

– Спасибо за предложение, но у меня более скромная сумма… Так где, вы говорите, находится ближайший банк?

Оказалось, до него пешком идти не так и далеко. И я, откланявшись, вышел на улицу и направился к обменному пункту. У меня была небольшая сумма наличных, выданная мне в части, но оставалась ещё приличная сумма на карте. Поэтому, когда я предъявил личноевоенное удостоверение кентина, мне без проблем поменяли всю сумму. Для военных у них не было лимита. Наличных оказался приличный мешочек, весом примерно в три килограмма. Но я совершенно не расстроился, что мой багаж прибавил в весе, и, радостно насвистывая, вернулся в гостиницу.

Мы с Нами-ко поужинали в ресторане гостиницы и отправились отсыпаться в свои номера перед дальней дорогой.

Но ночью я вдруг проснулся от непонятной тревоги. Окна моего номера выходили на сторону главного входа в гостиницу. Выглянув, я увидел, что перед отелем остановились несколько тёмных машин, из которых выходило приличное количество одинаково одетых мужчин. Чувство тревоги усилилось. А не по мою ли это душу пожаловали? Но где я мог засветиться? Билеты на поезд, автобус и номера в гостинице всегда оформлял Нами-ко. Я если и расплачивался, то только наличными… Наличные! Вот! – дошло до меня. В банке я предъявлял свои документы и удостоверение наёмника. Но сожалеть было уже поздно.

Быстро натянув на себя военный комбинезон и схватив сумку с вещами, я кинулся в соседний номер к Нами-ко. Он на мой стук открыл мгновенно, сказывалось умение спать в полной готовности к изменяющейся обстановке. Узнав, что нас вычислили, он без слов затащил меня в номер, запер дверь и стал быстро переодеваться. Только он успел облачиться в свой костюм, как мы услышали стук в дверь моего номера.

– Быстро к окну, – скомандовал Нами-ко.

Я ещё не успел сообразить, как мы будем спускаться с третьего этажа, потому что сканировал машины на наличие в них людей, как он вытащил из своего багажа два десантных карабина с тросом. Один конец троса он закрепил за кровать в номере, а другой зацепил за мою разгрузку. Закинув сумку с вещами за спину, я выпрыгнул из окна, держась за спусковое устройство. Я не успел отцепиться от троса, как рядом со мной приземлился командир. Нам повезло, что все пассажиры мощных автомобилей пошли вместе со всеми в гостиницу, не подозревая, что мы их уже засекли. Нами-ко выбрал одну из машин и сел на место водителя.

– Да чтоб тебе! – вдруг выругался он.

Я, садясь рядом, поинтересовался, в чём проблема.

– Здесь запуск двигателя у них зачипирован на отпечаток пальца.

– Погоди немного, – сосредоточился я и стал исследовать предохранительное устройство.

Разобравшись, какой контакт необходимо замкнуть после процедуры сканирования отпечатка пальца, я убрал преграду:

– Заводи!

Мотор, коротко рыкнув, завёлся.

– Поехали, и можешь сильно не гнать! – махнул я рукой и стал замыкать контакты и проводку в других машинах.

И, отъезжая от гостиницы, мы увидели дым из-под капотов оставшихся там автомобилей.

– Стив-го, я в очередной раз не устаю удивляться вашим умениям, – выезжая из города, похвалил меня Нами-ко. – А ты и летающую технику можешь вывести из строя? А то вполне возможно, что они пустят за нами воздушные катеры.

– Вот тут я не уверен, – честно признался я. – Во-первых, для меня важна дистанция, на очень больших расстояниях моё умение бессильно. Во-вторых, я не знаю устройства ваших катеров, а времени экспериментировать у нас не будет. Перемыкать же все видимые мной контакты… Это если только случайно мне удастся угадать нужный. В машине проще, там я примерно представляю принципы её работы. А в воздушных судах встроено слишком много дублирующих устройств.

– Это да, – согласился командир. – Но как всё-таки они нас вычислили?

Я рассказал ему, что ходил менять деньги в банк.

– Да, вполне возможный вариант, – на большой скорости вписываясь в узкий поворот, задумчиво произнёс он. – Значит, наш глава клана дал доступ соседу к поиску информации о тебе. Вот тебе и война…

– Когда вопрос стоит об очень больших деньгах, даже враги могут договориться, – согласился я с ним.

Освещая дорогу мощными фарами, мы двигались по безлюдной трассе от города. А в голове у меня крутилась старая песенка Юрия Визбора:

Да, те, кто путешествовал ночью на своей машине, знают это ощущение: когда вокруг вас царит тьма и есть только вы и освещённый фарами путь. Мириады звёзд сияют над вами, и им совершенно нет никакого дела до тех, кто двигается где-то там, внизу, очень далеко под ними. Свет фар, выхватывая из темноты ветки деревьев, рисует странные силуэты, созданные местным рельефом.

Да… – глубоко вздохнул я. Ночь вдохновляла массу поэтов и художников, и только меня не трогала эта необычная красота. В голове свербела единственная мысль: как там мои родные? Беспокоятся, переживают, наверное. Сколько уже дней я отсутствую? Я потерял им счёт и от этого страдал ещё больше.

Мы ехали ещё около двух часов. Посветлело, утро вступало в свои права. И совершенно неожиданно дорога перед нами взорвалась. Осколки дорожного покрытия разлетелись веером, пробивая стёкла нашего автомобиля и отскакивая от наших комбинезонов. Нами-ко резко свернул с трассы в сторону, но и тут перед нашим носом прогремел следующий взрыв. Я успел уже включить защитное поле на разгрузке и параллельно активировал его у товарища. Нами-ко выругался и стал сдавать назад, но не проехали и пяти метров, как позади машины появилась очередная яма от разорвавшейся ракеты.

– Приехали, – обречённо опустил он руки. – В коробочку, гады, зажали. Сейчас живьём брать будут, а у нас даже никакого оружия нет.

Я оглядывался по сторонам, примечая подходящие обломки камней, которыми мог оперировать. Это, конечно, не пуля и даже не лазер, но хоть что-то. Я планировал оглушить противника, и пока он потеряется или отрубится, то постараться завладеть его оружием. Но противник оказался хитрее. Видимо, военные получили необходимые инструкции, и с зависших рядом катеров послышались по громкой связи приказы:

– Приказываем вам бросить оружие, снять шлемы, закрыть глаза, не произносить ни одного слова и выходить с поднятыми руками, потом встать на колени. Если заметим, что вы подсматриваете или даже случайно откроете рот, открываем огонь на поражение.

«Ну вот мы и попались, – подумал я. – Они предусмотрели практически все мои умения. Внутренней энергии у меня нет, словом воздействовать на людей я не смогу, камнями вслепую не побросаешься. Остаётся надеяться только на чудо. Но чуда не произошло».

Мы вышли и опустились на колени, как требовали захватчики. Глаза мои были закрыты, но, мысленно сканируя окружающее пространство, я «увидел», что к нам идут по крайней мере пять человек. Один из них остался в стороне, а четверо приблизились к нам. Рот мне заклеили липкой лентой, а на голову натянули плотный мешок. Руки сковали за спиной наручниками, после чего грубо подняли на ноги и повели к одному из приземлившихся катеров.

«Добегался», – подумал я, когда меня бросили на пол животом вниз и вдобавок приковали к рукам и мои ноги. Рядом послышалось падение и второго тела, моего товарища.

Везли нас недолго, поэтому я сообразил, что мы всё ещё на земле клана Така-го. Солдаты не стали нас расковывать, а, схватив за руки и ноги, банально понесли наши скрюченные тела. Я чувствовал, что они вошли в помещение и куда-то спускаются – звук шагов стал более гулким. Меня занесли в какую-то комнату, бросили на пол, отстегнули наручники, сняли с меня комбинезон, оставив на мне только трусы. Посадили на жёсткий холодный стул, приковав ноги за щиколотки к его ножкам, а каждую руку – к выступам за спинкой. И все вышли из помещения, хлопнув металлической дверью.

Я ощутил, что грави-кольцо всё так же на моём пальце, и обрадовался этому подарку. Но снять его одной рукой было очень трудно, хотя я постепенно старался сдвинуть его через широкую фалангу пальца. Эх, намочить бы жидкостью палец, тогда оно соскользнуло бы. Но руки были сухими. А камень невозможно нажать, пока не снимешь кольцо; мой палец не давал ему погружаться на необходимую глубину. Это было своеобразным предохранителем от случайного нажатия.

Оставшись в одиночестве, я стал сканировать окружающее меня пространство. Мысленно видел уходящих сопровождающих, а за соседней стеной мой радар обнаружил Нами-ко. Он, как и я, был прикован, но испуга у него не было. Была лишь горечь, что нас повязали, а мы никому не смогли «настучать по репе». Рот у меня был заклеен, а дышать через плотный мешок становилось всё труднее. И я уже практически запаниковал от удушья, когда через долгий промежуток ожидания ощутил приближающихся ко мне людей. Войдя в мою камеру, один из них приказал:

– Глаза не открывать. Сейчас я сниму с вас мешок.

Мешок сняли, но на глаза тут же надели плотные очки. Когда я открыл глаза, то опять ничего не увидел. Очки не пропускали ни капельки света. Ленту больно сняли со рта, выдернув волосы из моих усов.

– Суки, – выругался я от боли.

– Ничего страшного, – услышал я чей-то знакомый голос.

Приподняв голову, я завертел ею в разные стороны, пытаясь определить, откуда идёт звук.

– Вижу, вы меня узнали? – вкрадчиво произнёс голос. И я вспомнил, что он принадлежал нашему покупателю.

– А-а-а, господин Ника-го, чем обязан нашей вторичной встрече? – усмехнулся я.

– Понимаете, Стив-го, после нашего последнего разговора у меня осталось несколько неразрешённых вопросов, да и камешек вы отдали только один.

– Но у меня и нет больше камней, – пожал я плечами. – Тот, который оставался, был последним, но и он уже разряжен.

– Да, мы нашли в ваших вещах единственный минерал, и он действительно уже не представляет для нас интереса. Но я уверен, что вы знаете, где ещё можно достать такие уникальные камни. Ведь по уровню зарядки пси-энергией ему нет равных среди всех минералов, что нам приходилось когда-либо видеть.

– Эти камни я приобрёл в мире Прокон, – ответил я. – Точнее, мне их подсунул один человек, который назвался Ат Осом, надеясь, что во время сна я и мой товарищ погибнем.

– Он не врёт, – произнёс ещё чей-то голос.

– О! Здесь присутствует мой «коллега»-псионик! – повернул я голову в другую сторону. – Парни, я честно сказал, что у меня было всего два камня, а деньги ваши я отдал.

– Подтверждаю, – согласился со мной голос.

– Хорошо. – Ника-го стал ходить по комнате. – Как нам его найти и что вам о нём известно?

– Он живёт в нижней части города Марза и возглавляет шайку недовольных местной политикой людей. Точнее, банду псиоников.

– Подтверждаю, – всё так же сухо подтвердил голос.

– Срочно проверить и собрать мне всю информацию об этом Ат Осе, – приказал кому-то Ника-го, и я услышал удаляющиеся шаги. – А вот что мне делать с вами? – задумчиво произнёс он.

– Раз всё выяснилось и с нас нечего больше брать, может, вы тогда отпустите меня и моего попутчика?

– К вашему товарищу у нас претензий нет, только сожаление, что вы смогли запудрить ему мозги и заставили помогать честного гражданина иноземному шпиону.

«Вот оно как! – мысленно обрадовался я. – Они подумали, что я внушением заставил Нами-ко помогать мне». А вслух сказал:

– Почему именно шпиону? Я не крал никаких данных и не выслеживал секретную информацию. Я путешествую транзитом через ваши миры.

– Не врёт, – всё так же подтверждал каждую фразу мой «коллега».

– То есть вы хотите сказать, что не имеете никакого отношения к разведке эллинов?

– Ха-ха-ха! – рассмеялся я. – А с чего вы решили, что я эллин?

– Ну… – задумался Ника-го, – вы-то, может, и не эллин, но ведь не станете отрицать, что встречались с ними?

– Отрицать не стану, – кивнул я. – Приходилось видеть.

– Не врёт! – удивлённо подтвердил голос.

– Даже так?!

Я не видел лица Ника-го, но моё сканирование подтверждало, что он сильно изумлён.

– Значит, они действительно существуют? И мир их закрыт не просто так?

– Они есть, но почему они закрыли доступ в порталы, ведущие к ним, мне неизвестно. И если вы считаете, что я их разведчик, то вы глубоко заблуждаетесь. У меня есть единственная цель – вернуться к себе домой.

– Он ни разу не соврал, – подтвердил «коллега».

– Хорошо, – согласился Ника-го. – Снимите с него непроницаемые очки. Но предупреждаю вас, Стив-го, если вы попытаетесь взять под контроль кого-либо из нас, то вас просто убьют.

– Я не буду брать никого под свой контроль, – заверил я.

Очки сняли, и мне пришлось долго промаргиваться, пока сквозь внезапно выступившие от яркого света слёзы я разглядел своих собеседников.

Ника-го был в своём деловом костюме. Рядом с ним находился худощавый мужчина в огромных очках и более простом костюме. С обеих сторон от них стояли вооружённые до зубов два человека в боевых комбинезонах. Оружие они держали направленным на меня. Пока я делал вид, что пытаюсь справиться со слезами, вторым зрением я рассматривал окружающие меня стены. Так… Дверь запирается без электроники, на механический засов. А над ней стоит камера наблюдения, которая направлена прямо на меня. Хм… И больше ничего подозрительного нет. Хорошо. Я стал усиленно до боли в коже тянуть за кольцо, пытаясь снять его с пальца. Единственная жидкость, которая могла мне помочь, – это моя кровь. Поэтому я, невзирая на боль, просто срывал кожу металлом кольца.

– Тогда у меня остался ещё один интересующий меня вопрос. – Ника-го остановился передо мной и даже немного наклонился ко мне. – Какими талантами псионика вы обладаете?

– Да какие у меня таланты… – стал тянуть я время, лихорадочно стягивая грави-кольцо. – Вы их все уже знаете. Я могу заставить обычного человека, не псионика, выполнять все свои приказы.

– Не врёт, – подтвердил человек в очках. – Меня он не сможет взять под контроль, как и вас, мой господин.

– Могу ощущать присутствие людей, находящихся в определённой близости от меня, – продолжал неспешно перечислять я. – Чувствую их настроение. Но не читаю их мысли.

Ника-го от этих слов словно расцвёл.

– Подтверждаю, – кивнул его спутник.

– Могу ещё делиться своими эмоциями.

– Это как это? – удивился Ника-го.

– Когда мне хорошо, то и всем вокруг меня хорошо! – Мне наконец-то удалось снять с окровавленного пальца кольцо, и, почувствовав облегчение, я машинально поделился этой эмоцией со всеми.

Параллельно прикинув радиус поражения от грави-удара, я понял, что он не заденет за стеной моего товарища.

– Хм, да! – изумился Ника-го. – Мне будто стало легче.

– А когда меня обижают, – я зажал кольцо и приготовился нажать на камень, – то тем, кто мне сделал плохо, может стать ещё хуже. – И я дважды нажал на камень, одновременно отключая камеру наблюдения.

Люди разлетелись по стенам комнаты, оставляя на ней окровавленные следы от разбитых голов. А я уже выискивал глазами ключи от моих наручников. Они валялись возле одного из вооружённых солдат. Я заставил ключи подлететь ко мне и, выворачивая голову за плечо, постарался попасть ими в скважину. Не с первой попытки, но мне удалось освободить одну руку. Дальше дело пошло быстрее. Схватив оружие у убитых солдат, я заодно снял с них и разгрузку с силовой защитой. Выскочив в коридор, я увидел лежащего за дверью ещё одного военного, попавшего под мой удар гравитации. Перескочив через него, я открыл двери в соседнюю камеру и кинулся к Нами-ко, сидевшему в одних трусах и также прикованного к стулу. Быстро расковав товарища, я протянул ему вторую разгрузку и винтовку.

– Ну, теперь вы у меня за всё ответите! – обрадовался он.

– Так, Нами-ко, держись от меня на расстоянии не ближе десяти метров, – предупредил я его. – Иначе попадёшь под мой грави-удар.

Тот кивнул.

– И ещё нам нужно найти свои вещи, они мне очень дороги, – усмехнулся я.

Мы стали осторожно двигаться по коридору. Нами-ко прикрывал мне спину, а я сканировал окружающее пространство. В одной из комнат я ощутил присутствие двух человек, предупредил об этом товарища и, не мудрствуя лукаво, ещё за дверью нажал на кольцо. Войдя внутрь, мы увидели, что это было служебное помещение для отдыха военных. На стеллажах лежали комплекты военного снаряжения. В одном из металлических шкафов стояли винтовки и ящик с гранатами, которыми мы пополнили свои разгрузки. А в отдельном шкафчике мы наконец-то увидели на полках аккуратно сложенные наши вещи. Пока Нами-ко следил за коридором, я быстро переоделся и почувствовал себя более уверенно.

Вроде ничего не пропало, обрадовался я. Даже согревающее кольцо и разряженный унитаниум были на месте. Я дал одеться командиру, и мы, закинув наши сумки за спину, стали искать выход. Видимо, комната, куда шло изображение с камеры наблюдения, находилась далеко от нашего подвала. Поэтому мы успели практически добраться до выхода из него, как вдруг сверху открылась дверь и к нам стали спускаться вооружённые люди. Я успел насчитать шестерых военных. Но они не ожидали, что внизу лестницы их ждёт сюрприз. Мы, не сговариваясь, отстегнули по гранате от разгрузки и одновременно кинули их в солдат. Они даже не успели включить свою силовую защиту, как поплатились за свою беспечность. Добив поверженных противников из лучевого оружия, мы выскочили наружу.

А дальше всё было просто. На площадке перед огромным домом стоял одинокий военный катер, видимо, на нём нас и привезли. Мы с Нами-ко ворвались внутрь и кинулись к пилотской кабине. Пилот кемарил в своём кресле, ни о чём не подозревая. Поэтому, чуть он встрепенулся, я провёл рукой у него перед глазами и дал ему команду отвезти нас к порталу, ведущему в мир Хопи. Пилот запустил двигатели и стартовал к месту назначения.

– Ну что, Нами-ко, – спросил я товарища, сев в соседнее с пилотом кресло. – Что будешь делать дальше? Может, пойдёшь со мной в соседний мир?

Он, устроившись в кресле стрелка, поглядел вниз на мелькающую в окне землю и произнёс:

– Нет, Стив-го. Здесь мой мир, и я не ищу иного. Все мы рано или поздно станем воинами Тени, и если я погибну, хочу служить на своей земле, в своём мире.

– Но тебя, возможно, будут искать?

– Возможно, будут, а возможно, и нет, – философски заметил он. – Но когда мы тебя высадим, прикажи пилоту слушаться меня, а я уже сам решу, куда мне направиться и что делать.

Так и поступили. И уже через полчаса лёта, находясь недалеко от таможни портала, я помахал с земли рукой улетающему катеру, провожая Нами-ко в долгий путь.

(обратно)

Часть третья Исследователь

Пройти таможню перед порталом в мир Хопи для меня не составило труда. Дежурный кентин, увидев документы своего «коллеги», посоветовал мне хорошо провести там время. Он снабдил меня полезной информацией, где можно остановиться на ночлег, какие расценки там на еду, питьё, а самое главное, по его мнению, сколько можно заработать в качестве подчинённого сексуального партнёра. Мне это было неинтересно, но пришлось делать вид, что это именно то, что мне нужно. Он снабдил меня картой местности и объяснил, где найти обратный портал, для возвращения «домой».

Когда я заплатил приличную пошлину в золоте, меня провели к небольшому, типа гольф, автомобилю. Сервис здесь был на высоте, и мне не нужно было пешком идти до самого портала и дальше. Эти мини-машинки по кругу постоянно сновали между мирами. Заряда аккумулятора как раз хватало, чтобы добраться от одной границы до другой. Точнее, до следующей таможни. Индикатора портала в моём транспорте не наблюдалось, но офицер предупредил меня, что дальше по всему пути расставлены указатели и заблудиться невозможно. Поэтому, уложив вещи в небольшой багажник, я отправился в новый мир.

В мире Хопи шёл дождь, было неуютно и прохладно. Хорошо, что у гольф-автомобиля были крыша и лобовое стекло, иначе мне пришлось бы надевать защитный шлем от комбинезона. Глубоко вдохнув свежего и немного сырого от дождя воздуха, я продолжил путь. Указатели на меж-мировом языке вывели меня прямо ко двору очередного пропускного пункта.

– Ого, какая дылда к нам пожаловала!

Именно такими странными словами меня приветствовала женщина-таможенник, одетая в обтягивающую светлую блузку с узкими погонами на плечах.

Так как офицер находилась за стойкой регистрации, я не мог предположить её рост, поскольку она сидела за экраном местного компьютера. И хотя всё, что положено женщине, у неё присутствовало, но фигура была очень крепкой и какой-то сбитой. А когда соседняя дверь в общей комнате открылась, то я увидел и представителя мужского населения. Сначала я подумал, что это подросток. Ростом около метра шестидесяти, худощавого телосложения, но лицо с морщинами выдавало в нём взрослого мужчину. Он мельком кинул взгляд на меня, лицо его изумилось, но, видимо, по долгу службы он не мог задерживаться, поэтому, лишь покачав в удивлении головой, пошёл дальше по коридору.

Женщина, узнав, что моя цель прибытия заключается не в поиске развлечений, а только как транзитная страна, улыбнулась и уже более лояльно поинтересовалась, куда мне необходимо попасть. Я, как и в предыдущем мире, попросил высветить на экране монитора общую карту местности. Сориентировавшись в пространстве, указал необходимое мне направление. Офицер посмотрела, на какой портал попадает выбранный мной маршрут, и в очередной раз удивилась:

– Это проход в мир негуманоидов.

– В смысле? – опешил я.

– В полном смысле, – усмехнулась она. – Дорога ведёт в мир, который не имеет названия в нашем языке. Ему дали условное наименование – Амфи. Живут там странные существа, ничего общего с людьми не имеющие. Они вроде и разумные, но найти с ними точки соприкосновения нам пока не удалось. Они и не млекопитающие, и не рыбы, скорее амфибии. Могут жить и на суше, и в воде. У них есть свой способ общения, местный язык, но наши учёные ещё только начинают создавать общий словарный запас. Городов, какие приняты у нас, они не строят, даже не удалось уточнить, где и как они живут. Но вы вряд ли найдёте хоть один справочник на эту тему. Там нет техногенной цивилизации, и вам придётся туго, путешествуя на своих двоих.

– А как же ваши учёные там передвигаются? Не пешком же?

– Я точно не знаю, но, вероятно, берут нашу технику и запас горючего. Хотя сами понимаете, что это мизер. И если они и передвигаются, то не на большие расстояния. Наши первые экспедиции вообще сначала думали, что этот мир пустой в плане разумных существ. Но им повезло, что там, на доступном расстоянии, обнаружили портал в транзитный техногенный мир, через который и возвращаются наши путешественники.

– А возможно ли достать карту той местности?

– Не знаю, – пожала мощными плечами женщина. – Если только вам обратиться в Учёный совет, но он находится в столице Маунти. И вам придётся добираться до него либо по воздуху, либо по воде.

Оказалось, этот город находился в северных широтах. И огромные леса не давали возможности добираться до него наземным транспортом. Да и до нужного мне портала не было прямой дороги. Переведя местные меры длины в привычные для меня километры, я выяснил, что здесь расстояние до нужного мне портала было около двух тысяч километров. Но в том районе у местных не было даже городка. Портал никем не охранялся, так как к негуманоидам никто не стремился попасть. И до него можно было добраться только по рекам. Местные воздушные судна, типа наших земных самолётов, нуждались во взлётно-посадочных полосах, а в глухом лесу их никто не строил.

Я расстроился, прикидывая свои новые перспективы. А женщина-таможенник зарегистрировала меня в своей базе и протянула временную карту с моей фотографией, дающую право находиться на территории мира Хопи в течение месяца. Заплатив сто монет сбора, я поинтересовался, где могу обменять своё золото на местную валюту.

– В городе в любом банке, – ответила она. – Причём везде курс одинаков – одна золотая монета меняется на сто мимов. Мим – это местные деньги.

Я поблагодарил её и направился к выходу.

– Желаю вам успеха! – радушно крикнула она мне вдогонку.

За воротами таможни я поймал местное такси, немного непривычное по дизайну, какое-то яйцеобразное, и попросил отвезти меня в гостиницу. После всех приключений очень хотелось помыться и привести себя в порядок. Водителем такси оказалась тоже женщина. Такая своеобразная гром-баба. У нас подобные мощные дамы часто работают в тяжёлых условиях – кладут рельсы, заливают асфальт. А здесь она окинула меня заинтересованным взглядом:

– Хм… Крепенький мужичок! Не желаете развлечься?

– Нет, красавица, – озабоченно ответил я, погружённый в свои мысли. – Вези в город до гостиницы.

– Сто мим.

Я достал одну золотую монету:

– Так сойдёт?

– Вполне, – улыбнулась она, но мне было не до радушия.

Дорога от таможни вела через густой лес. «Прямо как у нас в Сибири», – подумал я, оглядывая мощную зелёную растительность. Город возник как-то сразу. Вот только что стояла сплошная стена деревьев, и сразу за ней появились дома. Архитектура была что-то в стиле средиземноморских стран. Дома невысокие, максимум в пять этажей, но большинство строений было в два-три уровня. Крыши покатые, с высокими углами наклона. Похоже, осадки у них частые и зимой возможен снег, подумал я. Дорожное покрытие цветом походило на наш асфальт и было достаточно ровным. Много стеклянных витрин магазинов, много разнообразного возраста женщин и мужчин. Причём на общем фоне сразу бросалось в глаза, что женская половина населения была рослой, примерно с меня или даже чуть выше, и большинство имели очень плотную фигуру. Нет, не толстую. Все изгибы и приятные выпуклости радовали мой мужской взгляд. Просто они были крупнее. А вот мужская часть населения действительно измельчала. Если не обращать внимания на их лица, то казалось, здесь живут только дети и подростки. Да и лица тех мужчин часто были странно инфантильными и во многом женоподобными. Бросилось в глаза и то, что женщины носили в основном обтягивающие брюки вместо юбок и платьев. И по фасону они походили на изделия из кожи. А вот верхняя часть одежды была разнообразной. Мужчины тоже не носили платьев, но покрой брюк был более свободным, я бы назвал его расклешённым. Всего пару раз мне удалось увидеть девушек в коротких и средней длины юбках, но и те были в обтяжечку, что смотрелось очень даже сексуально.

Выйдя из такси у гостиницы, я заметил заинтересованные взгляды проходящих мимо девушек и женщин. Кто-то даже присвистнул. Я сначала не сообразил, в чём дело, но, глянув на своё отражение в панорамном стекле гостиницы, удовлетворённо улыбнулся. Мой боевой комбинезон очень соответствовал местной моде под обтягивающую кожу. А растрёпанные волосы и закопчённое лицо создавали образ много повидавшего человека. Поэтому мой внешний боевой вид резко отличался от местных тщедушных и женоподобных мужичков.

Пригладив волосы, я вошёл в холл гостиницы.

Здесь уже сновали и мужчины и женщины. На ресепшене мне за пять золотых монет выдали карту-ключ от моего номера 307 на третьем этаже. Сверкающий зеркалами лифт поднял меня и ещё одну рослую гостью отеля на нужный мне этаж. Выходя из дверей лифта, я вдруг почувствовал, что меня шлёпнули по заднице. Изумлённо оглянувшись на спутницу, я увидел её хитрую улыбку.

– Если надумаешь развлечься, – хрипловатым голосом на межмировом языке произнесла она, – мой номер четыреста три.

Мужику я бы сразу врезал, но тут женщина… Пока я решал, как поступить в подобном случае, двери лифта закрылись.

– Во-о дела! – усмехнулся я. – Не успел заселиться, как меня уже снимают. И ведь вроде и приятно, что мой внешний вид никого здесь не шокирует, но с другой стороны, я же не проститутка…

Номер был по-домашнему уютным. Не было в нём холодных цветов и стандартного гостиничного минимализма. Сразу мне стало понятно, что дизайном здесь занималась женщина. Множество полочек с украшениями. Красивые шторы, по-семейному укрытая покрывалом кровать. Поэтому я быстро разделся и кинулся в душевую комнату, а обнаружив, что там есть даже ванна, набрал в неё горячей воды и лёг отмокать от всех прошлых невзгод.

Обнаружив в шкафу мягкий халат, я с удовольствием облачился в него и, заметив на стене номера экран с надписью «Сервис», нажав кнопку, заказал в номер обед. Там же нашёл «Прачечную» и отдал зашедшему пареньку свой боевой костюм и стандартный комбинезон наёмника, в котором ехал в поезде, чтобы их привели в порядок. После чего с удовольствием развалился на кровати и стал просматривать по местному ТВ различные каналы. Только пара из них шла на межмировом языке. Но как я заметил из моей земной практики путешествия по разным странам, это обычно не самые интересные передачи. Но один из местных музыкальных каналов мне очень понравился. Я даже захотел найти в городских магазинах сборники виденных мной выступлений. Странные на вид инструменты, великолепная техника игры и тембральное богатство звучания мне очень импонировали. После я обнаружил, что в стене есть встроенный холодильник с местными алкогольными напитками, после дегустации которых я с удовольствием провалился в долгий сон…

Проснувшись, я заметил, что на сервисном экране мигает надпись, что мои вещи постираны и почищены. Поэтому, нажав кнопку подтверждения, я уже через пять минут, заплатив пару монет парнишке, с удовольствием переоделся в чистую одежду. Приведя себя в порядок и позавтракав, я вышел из гостиницы, планируя поменять часть золота на местную валюту и найти вариант поездки до столицы. В банке мне выдали солидную пачку денег и там же сказали, как найти ближайшую кассу с билетами. Причём менеджер банка, улыбчивый молодой парнишка, посоветовал брать билет на самолёт. Он стоил не дороже, чем на речное судно, но зато я экономил кучу времени. По прибытии в аэропорт Маунти он рекомендовал мне обратиться в справочную, где мне скажут, как добраться до Учёного совета.

И уже через три часа я сидел в салоне вылетающего лайнера и рассматривал мир в круглые иллюминаторы. Кстати, я совершенно случайно узнал, почему в суднах и самолётах их делают круглыми. Потому что это помогает корпусу лучше сопротивляться давлению воды или воздуха. Давление идёт по кривой окружности, а не по четырём углам, как в квадратном окне.

Все звуковые сообщения пилотов и надписи в салоне были на местном языке, но нарисованные рядом пиктограммы не давали мне чувствовать себя полным идиотом. Местные стюарды были все невысокими парнями, но они владели межмировым языком.

Полёт не доставил мне хлопот, и уже через пару часов я с вещами искал окно справочной.

До площади, где находилось здание Учёного совета, я добирался на местном автобусе с уютными и комфортными сиденьями. По дороге с удовольствием рассматривал столицу. Меня радовало огромное количество зелёных насаждений, цветов, парков, памятников архитектуры, чистота улиц и яркие одежды жителей. Здесь уже встречались многоэтажные высотки непривычных очертаний. Практически на каждом этаже таких зданий были просторные многоуровневые террасы, а не скромные земные балконы.

«Вот что значит женщина у власти, – думал я. – Они делают расчёт не только на рациональность, но и на удобства и красоту. Возможно, это и не так уж плохо. А учитывая местный менталитет, где женскому полу приходилось нести все тяготы жизни – воевать, рожать детей, строить, производить, управлять страной, не особо рассчитывая на мужчин, – о многом говорит».

Автобус довёз меня до места назначения. Пройдя через огромную площадь, я остановился перед монументальным зданием Учёного совета. Оно уже своим внешним видом говорило, что ему много лет и здесь люди занимаются наукой. Стены храма науки были облицованы местным камнем, а может, и выложены из него. Мощные колонны можно было отнести к романской архитектуре, но оконные проёмы походили уже на готику. А лаконичная геометрия элементов декора намекала на конструктивизм. В этом здании не было единого стиля, но в то же время оно не смотрелось вычурным. Всё сочеталось очень гармонично.

Пройдя через высокие двухстворчатые двери, я попал в огромный холл, где сновали множество озабоченных «учёных», как женщин, так и мужчин. Остановившись недалеко от входа, я стал искать глазами того, к кому можно было бы обратиться с вопросом. Взгляд не помог. Тогда я обратился к внутренним ощущениям, пытаясь найти благодушно настроенного человека. Перебирая множество людей, я вдруг услышал голоса двух женщин, ведущих интенсивное общение на повышенных тонах. Одна из них была в солидном возрасте, я назвал её профессорша, другая – значительно моложе. Обе были одеты в обтягивающие брючки. Но если у профессорши верхняя одежда была строгого, делового, «учёного» стиля, то у более молодой собеседницы под короткой курткой виднелась белая прозрачная блузка, которая практически не скрывала солидного «богатства души». Языка я не знал, но периодически мелькающее слово «амфи» дало понять, что это именно те люди, которые мне необходимы. Приблизившись к ним, я стал наблюдать за беседой.

Дама в возрасте пыталась увещевать более молодую собеседницу, но та принимала все доводы в штыки. При разговоре она размахивала руками, пытаясь доказать свою точку зрения, и от этого полы куртки её распахивались, демонстрируя приятные мне просвечивающие сквозь ткань окружности. Но более опытная в таких делах профессорша спокойно отражала все её атаки. Она, не повышая голоса, пыталась убедить партнёршу, что её аргументы не убеждают профессоршу в истинности фактов. Да, языка я не понимал, но эмоциональную окраску разговора ощущал полностью. Я стал уже хорошим эмпатом, и, несмотря на то что профессорша была непробиваемой, мои симпатии были на стороне эмоциональной собеседницы.

Заметив, что разговор подходит к концу, но дамы так и не пришли к консенсусу и девушка стала уходить в расстроенных чувствах, я догнал её на выходе из здания и спросил:

– Простите, что вмешиваюсь, но, может, я вам могу чем-то помочь?

Девушка изумлённо оглядела невесть откуда взявшегося здоровяка-мужчину. Видя, что она никак не реагирует, я решил ещё раз поинтересоваться:

– Простите, я не знаю вашего языка, а вы разговариваете на межмировом?

– Я-то разговариваю, – сухо подтвердила она, – но вам-то какое до этого дело?

– Самое прямое, – как можно более дружелюбно улыбнулся я. – Я услышал, что вы вели беседу о мире Амфи. А я как раз туда собираюсь.

– Вы учёный? – ещё больше изумилась девушка.

– Нет, хотя высшее образование… кхм… другого мира у меня имеется.

– Другого мира? Вы, простите, откуда такой здоровый вылезли?

– Ну… во-первых, я не вылез, а провалился в спонтанный портал. А во-вторых, я родом из мира Земля. Это второй мир от начала спирали.

– Ого! Как далеко вас занесло! И зачем вам понадобился мир Амфи?

– Я возвращаюсь домой, и путь ведёт меня через него.

– У вас есть карта всех миров спирали? – спросила девушка.

– Нет, карты у меня нет, но мне она и не нужна. Я, как птица, чувствую направление, которое ведёт меня домой.

– Это уже интересно, – прищурилась красавица. Она протянула мне свою крепкую руку и представилась: – Катрин Беркер.

– Стас Радыгин, – улыбнулся я и пожал её сильную руку.

– А вы действительно значительно отличаетесь от наших мужчин, – усмехнулась она, оценив моё рукопожатие. – Но давайте уйдём отсюда в какое-нибудь более удобное для беседы место.

– Я не здешний, поэтому предлагайте вы.

Через полчаса мы сидели в уютном кафе и наслаждались ароматным чаем с выпечкой. По дороге в заведение я рассказал, как умудрился попасть к ним, и, отвечая на её вопросы, поведал о том, что обладаю некоторыми возможностями, недоступными большинству населения. А именно чувством направления и умением ощущать эмоции других людей. Услышав об этом, Катрин разулыбалась:

– Понимаете, Стас, ведь вас мне послали сами боги! Я как раз пытаюсь доказать, что жители мира Амфи – эм-паты. И их язык более чем наполовину состоит из эмоциональных составляющих. Поэтому мы до сих пор не можем найти с ними общий язык. И здесь я пыталась выбить средства на очередную экспедицию, чтобы доказать свою правоту.

– И я так понял, вам отказали в финансировании?

– Да, вы правы, – огорчилась она. – У меня есть небольшие личные запасы денежных средств, но их не хватит на то, что я задумывала.

– Вот тут я могу вам помочь. – Раскрыв свою сумку, я показал солидную пачку денег. – Я готов вложиться в ваш проект, если вы поможете мне добраться до портала и будете моим консультантом по миру Амфи.

– А если не хватит, – боясь поверить в такие перспективы, но с горящими глазами, осторожно поинтересовалась девушка.

– Тогда у меня есть ещё немного золота, – потёр я характерным жестом палец о палец, – или мы сможем заработать недостающую сумму, например, – улыбнулся я, – играя в азартные игры.

– Тогда я спокойна, – усмехнулась Катрин, протягивая мне для пожатия руку, как бы закрепляя сделку.

Узнав, что я ещё нигде не остановился, она любезно предложила мне одну из пустующих комнат в своей квартире.

Девушка жила в высотном здании на семнадцатом этаже с террасами. Комнаты просторные, каждая не менее тридцати квадратных метров. Большие окна пропускали много света, а терраса была просто загляденье. На ней стояли клумбы с растительностью, уютные кресла и столик под просторным навесом, за которым очень приятно было вечерами наблюдать за вечерним городом. В квартире было три спальни и просторная гостиная с кухонным уголком. Но Катрин не любила готовить, да и, как она объяснила, ей просто некогда. Поэтому мы перекусывали утром бутербродами с чаем, а обедали и ужинали в соседних кафешках.

Ещё в первый вечер девушка рассказала мне свой план и на что придётся потратить основную сумму денег. Кроме затрат на снаряжение, продукты, палатки, средства связи и медикаменты, нам необходимо было взять в аренду экспедиционный грузовик. Но самая значительная сумма ушла на покупку двухместного дирижабля. Именно с помощью него Катрин и собиралась обследовать большую территорию. Топливом для него служил тот же водород, которым заполнялась и оболочка. Да, здесь знали о гелии, и он был бы более безопасным газом. Но вся прелесть заключалась в том, что установка для выработки водорода компактна и проста. Была бы вода. Газ можно не хранить и сразу заправлять в ёмкость оболочки. Были единичные случаи в прошлом, рассказывала мне Катрин, что такие дирижабли взрывались, пока не был изобретён умный материал. Он очень лёгкий и прочный. Причём слой ткани двойной. Нижний – гелеобразный. Он равномерно располагается по всей площади покрытия. В случае разрыва наружной оболочки он мгновенно заклеивает её, не давая водороду вырваться наружу и смешаться с кислородом для случайного взрыва. Ткань антистатична, что, опять же, гарантия безопасности от случайной искры. Да и грузоподъёмность у водорода выше, чем у гелия, соответственно, размеры дирижабля более компактны. Индекс гравитации в мире Амфи ниже местного, что также способствовало грузоподъёмности. Конечно, подобную оболочку может пробить пуля, но не стрела, да и гелий сразу постарается обезопасить разрыв. А мир Амфи и не имел огнестрельного оружия.

Аппарат приводился в движение двумя винтами, которые питались тоже от водорода. Балластом служила простая вода. В этом мире дирижабли широко стали использоваться совсем недавно, после изобретения подобного материала. Наш дирижабль мог нести полезный груз в размере четырёхсот килограммов. Этого вполне хватало для передвижения двух человек плюс походное снаряжение. Причём топливо для винтового двигателя бралось из той же самой оболочки. Одной заправки дирижабля хватало на пятьсот километров полёта. После чего приходилось приземляться около очередного водоёма и заправляться. А при попутном ветре расстояние могло увеличиваться вдвое.

Наличных денег всё-таки не хватило, поэтому через пару дней, приодевшись по местной моде, мы отправились в столичное казино. Здесь обошлось без неприятностей. Катрин, наблюдая, что количество фишек у нас растёт на глазах, веселилась, как юная девчонка. А худощавые и мелкорослые мужички, сидящие за столами возле своих великорослых спутниц, завистливо на это смотрели.

Сорвав крупный банк, мы по дороге домой купили дорогое спиртное и напились вусмерть. До постели дело даже не дошло, мы отрубились ещё на террасе. А утром мне пришлось снимать похмельный синдром себе и девушке с помощью своих умений.

Компактно сложенный каркас дирижабля пришёл только на третий день. За это время наш грузовичок был укомплектован всем необходимым. Ещё сутки ушли на то, чтобы самолётом доставить весь наш груз до города, откуда к порталу можно было добраться по воде. А там уже Катрин наняла небольшую баржу, которая за три дня собиралась подняться вверх по течению и доставить всё наше снаряжение практически к самому порталу.

В пути мы общались на весьма разнообразные темы: о работе, о моей семье, о наших увлечениях. Я сказал, что моё полное имя Станислав, а её имя на земном языке будет Катя. Девушка разрешила себя так называть, если мне так удобнее. Выяснилось, что в здешнем обществе женщины поздно созревают для брака. И в тридцать лет, а именно столько недавно исполнилось Катрин, все стараются сделать карьеру, а не растить детей. Девушка жаловалась на инфантильных мужиков, постоянно ноющих, как им тяжело живётся. А когда она узнала, что у нас примерно всё наоборот, её очень заинтересовал земной образ жизни. И то, что мой рост и телосложение – это среднестатистический тип земных мужчин, и то, что сейчас многие подростки гораздо выше меня по росту. А то, что земные военные почти стопроцентно мужчины, поразило девушку до глубины души. Пришлось рассказать, что и я сейчас по основной профессии – военный офицер. А также, что живу и служу в другом мире, отличном от родного. После этой информации я часто стал ловить внимательно изучающие меня взгляды Катрин.

Нам было о чём поговорить и что обсудить. А когда оказалось, что и она любит музыку и владеет довольно большой коллекцией звукозаписей, тут наши интересы полностью совпали. На барже было нечем заняться, поэтому мы слушали музыку и смотрели местные фильмы по её компьютеру. Меня удивило, что здесь внешний вид компа походил на земные ноутбуки. Но батареи для него были значительно мощнее земных аналогов. Катрин даже подарила мне местную флешку, куда скопировала отличную подборку песен в разныхстилях. Я ей рассказал, что дома у меня есть искусственный интеллект, который зовут Селена, и он может снять информацию с любого нестандартного носителя…

За разговорами и местным пивом мы за три дня добрались до портала…

Мир Амфи был похож на джунгли. Погода жарила не менее плюс тридцати градусов по Цельсию. Катрин заранее предупредила меня, что в той местности много мелких гадов, которые могут значительно испортить нам здоровье. Поэтому у нас в снаряжении были комбинезоны и ботинки из прочного материала. А также панама с москитной сеткой.

Выехав из портала на своём грузовичке, мы углубились в джунгли по хорошо проторенной дороге. Оказалось, что это старая тропа местных крупнорогатых животных. Они стадами мигрировали между пастбищами. Я сразу указал направление, куда вёл меня мой внутренний компас. Катрин было всё равно, куда лететь, и мой маршрут был ничем не хуже любых других. Местные амфибии чаще жили у крупных водоёмов. А так как здешние места, по мнению девушки, были все испорчены предыдущими неудачными контактами их учёной братии, она как раз и планировала улететь куда подальше.

Ещё на барже она показывала мне фото и видеозаписи местных удивительных существ. Крупное тело с очень коротким шерстяным покровом походило на земную саламандру. Но в отличие от скромного земного аналога здешняя амфибия по размерам не уступала крокодилу. Причём лапы у неё были более длинные, и передними хватала предметы. В воде она плавала за счёт плоского хвоста, а на земле быстро бегала и даже, как некоторые виды ящериц, вставала на задние лапы. Голова могла поворачиваться в стороны, а зрение позволяло различать любые цветовые оттенки. Под водой это существо ориентировалось, как дельфины. Им было знакомо понятие созидательного труда и совместных действий. Учёные наблюдали, как они охотились, используя примитивные орудия типа копья, но тем не менее очень эффективно действующие. Проследить за их местом обитания никак не удавалось. Даже небольшие дирижабли, следующие за группой во время и после охоты, вдруг неожиданно теряли из виду всех особей, будто они просто растворялись в воздухе. И до сих пор неизвестно – теплокровные это существа или хладнокровные. Но то, что они умели общаться различными звуками, не подвергалось сомнению.

Амфибии любопытны, именно они всегда первыми выходили навстречу людям. А по версии Катрин, львиную долю передачи информации собеседнику они транслировали эмпатически. И от этого издаваемый звук, например командующий партнёру справа начинать атаку на добычу, нельзя было интерпретировать просто как «атакуй справа», слишком много возможных вариантов можно было предположить, если сочетать его с эмоциональной окраской сообщения. Это могло быть и доверие, и совет, и предупреждение или пожелание, да много чего ещё. Наблюдая за первыми контактами по видеозаписям, Катрин заметила особенность в реакции амфибий. Казалось, они понимают состояние человека и пытаются с ним общаться по своим канонам, но люди не могли их понять. Она собиралась экспериментировать с новыми особями, а тут, к великому её счастью, и я свалился на голову с редким умением. Поэтому мы были нужны друг другу.

Остановившись на берегу небольшой речки, мы разбили временный лагерь. Девушка занялась нашим размещением, а мне досталась сборка летательного аппарата. Каркас дирижабля я собирал почти весь день. К нему шла видеоинструкция с полной визуализацией процесса. Катрин, разбив палатку, установив систему выработки водорода и электронный защитный периметр от диких животных, стала помогать мне натягивать на каркас чудо-материал. К вечеру огромный корпус был готов к заполнению газом и закреплён якорями к стволам деревьев. Подведя шланги к заправочному отверстию, мы запустили наполнение оболочки водородом. А сами, поужинав саморазогревающимися упаковками с едой, усталые, завалились спать в палатке.

Утро не принесло сюрпризов. Дирижабль висел над землёй, удерживаемый двумя якорями. Поэтому мы, приведя себя в порядок, загрузили вещи и снаряжение в скромного вида гондолу и через два часа поднялись в небо. Я мог пилотировать алахарские аппараты, но и Катрин, как оказалось, умеет управлять дирижаблями: она проходила специальные курсы по управлению воздушными летательными аппаратами и даже сдала экзамен на пилота дирижабля. И там их, в частности, учили, как управиться с аппаратом в одиночку, если вдруг наступит форс-мажор. Просто пришлось бы якорем цепляться за деревья, как рыбак ловит удочкой рыбу. А дальше проще: зацепив один якорь, подтянуть аппарат к земле и, спустившись, вручную закрепить второй якорь.

Сбросив водяной балласт, девушка направила наше судно в указанном мной направлении.

Ощущения полёта были самыми разнообразными – от пугающих до восторга. Когда сидишь в крепком корпусе самолёта или моего «Странника» – это одно. А когда вокруг тебя практически нет стен, только каркас пола под тобой и открытые всем ветрам сиденья – это совершенно другое. Я вертел головой в разные стороны, наслаждаясь открывающимся простором. Хорошо, у дирижабля очень медленный подъём, это не так страшно, а когда аппарат набрал приличную высоту, моему восторгу не было предела. День был ясным, облаков практически не попадалось на нашем пути. Высотомер показывал, что мы поднялись примерно на полкилометра над землёй. Ветер был немного боковой, поэтому Катрин приходилось постоянно корректировать направление полёта. А я наслаждался шикарными видами этого мира. С высоты он казался практически весь покрытым густой растительностью. Редко когда виднелись большие открытые пространства лугов и полей. Реки изгибались, словно громадные змеи, ползущие среди густой травы. Наверху было не так жарко, да ещё небольшой ветерок приятно обдувал нас. Иногда птицы на большом расстоянии от нас пересекали наш маршрут. И постоянное чувство восторга наполняло наши души и сердца. Я даже подумал, что по возвращении домой надо будет всем своим домочадцам и друзьям предложить полёты на лёгких аппаратах, без корпуса, типа наших земных дельтапланов с мотором. Совершенно другие ощущения испытываешь при таком полёте.

Мы летели практически весь день, и уже к вечеру Катрин заметила озеро с хорошим пляжем для посадки. Указав на него, она прокричала:

– Здесь сядем! И кстати, очень хороший вариант для встречи с местными амфибиями!

Я кивнул, и девушка уверенно направила наш аппарат на снижение. Винты дирижабля были вынесены в стороны от его оболочки и могли менять вектор тяги. Поэтому, пока Катрин удерживала аппарат у поверхности пляжа, я быстро подтащил якоря с тросами к ближайшим деревьям и намертво закрепил их. Вытравив слабину канатов, мы надёжно припарковали его на стоянке. С помощью шлангов Катрин закачала новую порцию балласта, а я в это время разбил походный лагерь.

Сидя вечером у костра, я поинтересовался: а если бы меня здесь не было, как бы девушка одна справлялась со всем этим?

– Да, было бы всё сложнее, – прихлёбывая ароматный чай после сытного ужина, поделилась она со мной видением ситуации, – и занимало бы больше времени, но у меня уже есть подобный опыт в родном мире.

Оказалось, жить в походных условиях ей не раз приходилось в разных экспедициях. И я успокоился, что, когда уйду через новый портал, девушка не пропадёт и сможет справиться в одиночку. Отправившись к озеру, я решил ополоснуться перед сном, но только успел раздеться, как почувствовал чьё-то любопытство. Оглянувшись на сидящую у костра Катрин, я произнёс:

– У нас гости.

Девушка, озираясь, вскочила, а я стал сканировать окрестности.

– Три особи, там, там и там, – указал я на окружающие нас кусты и деревья.

– И что они делают? – спросила Катя.

– Пока стоят, но эмоциональная окраска меняется. Им интересно, но не страшно, – прислушивался я к своим ощущениям, переводя их девушке. – Они удивлены нашим видом и не знают, как себя вести.

– Может, ты их позовёшь? – предложила Катрин.

– Попробую.

Я успокоился и попытался передать ощущения радости от приятной встречи.

– Ого! – удивилась девушка. – Даже я почувствовала изменение своего настроения.

– Выходят, – предупредил я.

Амфибии вышли почти одновременно с разных сторон.

«Ни фига себе ящерка!» – ошарашенно подумал я.

Существа, стоя на задних лапах, ростом были чуть выше меня. Все трое держали в руках примитивные деревянные копья, а у одного из них во второй лапе находился свёрток, сплетённый из широких листьев. Я поднял правую руку вверх и как можно более дружелюбно произнёс:

– Привет!

Катрин также повторила мой жест и приветствие.

Существа переглянулись, и двое из них синхронно подняли правые лапы вверх. Тот, что держал в лапах свёрток, положил его на землю. Причём я заметил, что он не наклонился, а присел на задних лапах, не отрывая от нас взгляда. После чего существо издало странный звук, а эмоционально я ощутил вопрос.

– Катрин, он что-то спрашивает.

– Может, кто мы такие? – повернула ко мне голову девушка.

Я подошёл к ней и почесал немытую голову:

– И как им ответить, что мы из другого мира?

– Давай я попробую, – предложила она. И, повернувшись к существам, стала говорить так, как мы на ломаном английском пытаемся общаться с иностранцами. – Моя жить другой мир. Моя прийти в гость. – Одновременно она рисовала в воздухе круги и показывала пальцами шаги, пытаясь донести до амфибий смысл своей речи. – Моя друг! – ткнула она в себя ладонью.

А я ощущал недоумение существ. Они повернулись друг к другу и стали коротко вякать на своём гортанном языке. Эмоции у них сменялись одна за другой.

– Чего они решают? – уже не поворачиваясь в мою сторону, тихо спросила у меня Катрин.

А я вдруг решил пошутить.

– Понимаешь, судя по их ощущениям, они хотят нас съесть. Вот только никак не могут решить, здесь нас приготовить или увести к ним, а потом уже сожрать.

– Моя нельзя кушать! – замахала на них руками девушка, и я почувствовал испуг в её душе.

– Моя разумная! Моя хочет дружить! Моя давать подарки! – Катрин кинулась к нашему багажу и стала доставать из него зеркала, бусы, яркие кубики, как для туземцев.

Увидев эту картину, я рассмеялся во весь голос:

– Катя! Да я пошутил! Ха-ха-ха…

Расплёскивая вокруг себя хорошее настроение, я и не заметил, что в окружающем меня эмоциональном пространстве резко изменилась аура. Амфибии вдруг бросили свои копья и стали подходить к нам ближе. Они буквально лучились дружелюбием. Успокоившись, я вновь просканировал их. Любопытство, понимание и доброта по отношению к нам.

– Катя, похоже, они нами заинтересовались и поняли, что мы разумные. Я не знаю, это мой смех на них так подействовал или твоя реакция, но явно контакт у нас состоится.

Амфибии подошли к нам на расстояние вытянутой руки. Мы стояли не шелохнувшись, но с любопытством следили, что будет дальше. Существа протянули свои верхние конечности, очень похожие на наши ладони, только вместо трёх фаланг на их пальцах я заметил всего две, и стали нас ощупывать. Эмоции калейдоскопом сменялись у меня в голове, но агрессии я не ощущал. Они издавали какие-то непонятные звуки, наверное, обсуждали невиданных ранее пришельцев. После того как они нас потрогали, Катрин неожиданно стала трогать и их тела. Я увидел, что это им интересно и не противно, поэтому, сам того не ожидая, присоединился к эксперименту.

Короткая шерсть на телах амфибий была жёсткой и лоснящейся. Наверное, это помогает им передвигаться под водой и не мёрзнуть, подумал я. И вдруг ощутил одобрение, что я угадал. Став смелее, я уже увереннее трогал руки, пальцы и голову амфибий. Подняв за руку одну из конечностей исследуемого мной существа, я поставил рядом свою руку и стал показывать наши различия. Амфибия довольно заурчала, когда я обратил её внимание на различие наших пальцев и возможности движения кистей. У них кисть была более развитой и могла изворачиваться на большие углы. А амфибия, которая до этого трогала девушку, вдруг показала на её одежду и тут же повторила жест, указав на моё обнажённое тело.

– Одежда! – произнесла Катрин.

– Гу! – подтвердила амфибия.

– Гу – одежда – гу! – повторила девушка и стала снимать её с себя.

Я стоял остолбеневший, наблюдая, как Катя раздевается. Мы несколько дней прожили вместе, и я ещё ни разу не видел её обнажённой. Фигура у неё была крепкой, но очень гармоничной. Таких актрис часто приглашают у нас на Земле сниматься в сериалах о женщинах-воительницах. Большая округлая грудь, на животе просматриваются даже кубики накачанного пресса, и практически нигде нет следов жирового отложения.

– Снимай трусы, – вдруг услышал я её команду.

– Зачем?

– Снимай, тебе говорю.

Покраснев, я стянул последнюю на себе одежду. Тело моё, как ему и положено, тут же отреагировало на обнажённую красавицу. Я прикрыл пах руками, а девушка без стеснения стала показывать на себе и мне наши анатомические различия. После чего несколько раз повторила:

– Самец. – А указав на себя: – Самка.

– Ка! Гы! – сказала амфибия, указала себе за голову, где находились небольшие ушные отверстия с синеватым оттенком, и повторила: – Ка! – Потом показала на соседнюю особь, и вновь мы услышали: – Ка! – А на третьей амфибии ушные раковины были зеленоватого оттенка, и прозвучало: – Гы.

Так мы поняли, что здесь было два самца и одна самка. Катрин рассмеялась и повторила за амфибией, указывая то на нас, то на них:

– Ка. Гы.

Потом мы оделись и пригласили их к костру. Наш словарный запас стал пополняться новыми понятиями разнообразных обиходных предметов, таких как камень, песок, вода, огонь, дерево, трава. Хотя возникали и непонятки. Указывая на воду озера, амфибии выдавали звук, но при его повторении эмоции у них менялись. Не сразу, но я сообразил, что они пытались нам сказать, что вода бывает разной. Сейчас это спокойная чистая вода, при другой окраске эмоций – что вода грязная. Что вода несёт радость или страх, что она движется или стоит. Все свои догадки я перечислял Катрин, а она с распахнутыми от восторга глазами всё записывала в свой ноутбук. Её гипотеза подтверждалась на глазах, что у нас и у амфибий совершенно разные вербальные составляющие языка. Мы мыслим по-разному.

Я вспомнил, что ещё в начале двадцатого века лингвист Бенджамин Ли Уорф выдвинул гипотезу, что язык определяет образ мыслей его носителей. Он предложил простой пример: у европейца есть одно слово для определения падающего снега, снега, который лежит на земле, снега, превратившегося в лёд, и так далее. А для эскимоса существование такого всеобъемлющего слова немыслимо. Для каждого состояния он использует совершенно разные определения. Они как-то попытались сосчитать, сколько у эскимосов есть слов для описания состояния снега, и когда их количество превысило двести, то уже никто не взялся их пересчитывать.

Так и здесь с амфибиями, только к звуку прилагались эмоции. Видимо, местные существа были отличными эм-патами.

Мы ещё долго сидели бы у костра, но вдруг все существа встали, и я почувствовал, что им нужно уходить. Пришлось передать им ощущение печали, но они тут же дали мне понять, что наша встреча не последняя и мы ещё увидимся. Я перевёл это Кате, и мы даже проводили амфибий до ближайших кустов.

А потом, сидя у костра, мы с ней распили бутылочку вина, припасённую девушкой по такому случаю. Эмоции прямо распирали Катрин, она постоянно наговаривала в диктофон свои мысли и догадки. А я всё думал о её теле. Да, давно у меня не было женщины…

Наконец, искупавшись в озере, я завалился спать в палатку и очень удивился, когда чья-то шаловливая ручонка прогнала мой сон. Открыв глаза, я увидел в полутьме обнажённую Катрин, которая стягивала с меня нижнее бельё, а потом, оседлав меня, принялась со стонами раскачиваться, прижимая мои руки к полу палатки. Мне хотелось тоже потискать её за приятные выпуклости, но девушка словно не замечала моих осторожных попыток освободиться. Она буквально насиловала меня, не думая ни о чём. Такой изощрённой пытки я не мог долго сопротивляться, и наши стоны слились в едином рыке.

А утром Катя виновато, опустив глаза, просила у меня прощения:

– Извини меня, Стас, я себя этой ночью просто не контролировала. Тут слились все факторы возбуждения: и наша поездка, и первый контакт, и подтверждение моей гипотезы, и вино… Да и долгое воздержание, – засмущалась она. – Поэтому я на тебя и накинулась. Мне очень стыдно…

– Да ладно, – ухмыльнулся я. – Я, конечно, привык к другому сексу, где мужчина выступает в доминирующей роли, но и так мне понравилось.

– Правда?! – Её глаза хитро прищурились. – То есть ты не в обиде?

– Да нет же!

– Уф, тогда я спокойна. А то мне показалось, что вдруг я нарушила какие-то ваши условности или табу.

– Ну… В сексе у нас нет запретов. При обоюдном согласии возможно всё. Даже о чём не принято говорить, – улыбнулся я. – У меня единственное условие: никакого садизма, а в остальном… – пожал я плечами.

– Вот и хорошо! – чмокнула меня в щёку девушка и радостно побежала к озеру искупнуться…

Амфибии пришли к обеду. Катрин более основательно приготовилась к встрече. Она разложила разные геометрические фигуры, подготовила анимационные ролики на экране своего ноутбука, выложила наши продукты, планируя дать им попробовать и определить вкусовые предпочтения. Со стороны мне всё это было понятно, но я никак не мог сообразить, как Катя собирается фиксировать эмоции. Человеческое лицо способно мимикой выражать чувства, даже не прибегая к словам, а у амфибий как это понять? Лица – как у ящериц, мимики – никакой, поэтому и звуки они издают простейшие. Но вот эмоциональная окраска значительно расширяет спектр звукового общения. Да и вообще, для меня загадка, как они смогли освоить эмпатию? И это характерно только для них или все животные этого мира владеют такой способностью?

Я задавал подобные вопросы не только себе, но и Катрин. Девушка не могла мне ответить почти ни на один из них. Оказалось, учёная братия, исследующая этих удивительных существ, не владела даже тем, что нам вчера удалось установить.

Амфибии неохотно шли на контакт. Нет, точнее, они с удовольствием шли на первый контакт, но как только понимали, что люди не наделены даром эмоционального общения, то тут же теряли к ним интерес. Поэтому учёные в основном только наблюдали за ними и сопоставляли их действия со звуками.

При разговоре со мной Катя призналась, что она в замешательстве, и как только я исчезну из её жизни, она не представляет дальнейшего процесса исследований по налаживанию контакта. А я не мог ей передать свои способности. Возникала патовая ситуация. Мне необходимо было двигаться дальше, домой, а Катя больше всего желала, чтобы я не покидал её и помогал при встречах с амфибиями. Мы договорились, что максимум ещё два-три дня я буду оставаться с ней на этом месте, но потом мы должны будем лететь дальше…

Амфибии пришли на встречу уже вчетвером. Как оказалось позднее, их сопровождал самец – старейшина их племени. Его выдавала более блёклая окраска меха вокруг ушных раковин. Да и по энергичности он уступал своим спутникам.

При встрече с местными жителями я почувствовал огромный букет эмоций: «радость, благодарность, любопытство, умиротворение». А когда нам представили четвёртого члена делегации, то сочетание мудрости, уважения, превосходства, гордости и почитания подсказало мне, что это уважаемый член их общины. Я всё это переводил Кате и в ответ пытался делиться своими эмоциями: «радость, уважение, благодушие, любопытство, желание, неловкость». После чего единственная самочка показала рукой на меня, потом на мои глаза, уши и голову, повторяя такие же жесты на себе, сопровождая показ эмоциями: «пытливость, любопытство, интерес, радость». И так же на Катю. А у себя прикрыла глаза и уши, транслируя мне эмоции: «удивление, жалость, сожаление», сделав жест рукой, который я интерпретировал как вопрос.

– Катя! – обрадовался я, что понял такое сложное предложение. – Она говорит, что рада, когда я её понимаю, и сожалеет, что ты не можешь её понять и отвечать. А этот жест, – я повторил круговое вращение кистью, – знак вопроса!

Катрин застыла в изумлении, а мне пришлось тут же транслировать амфибиям: «утверждение, понимание, согласие», – показав на себя, а потом, указав рукой на Катю, транслировать: «сожаление, горечь, смятение» и повторить знак вопроса.

Амфибии повернулись друг к другу, и между ними завязалась оживлённая беседа. Я не успевал считывать огромный спектр сменяющихся эмоций. Но понимал, что они пытаются решить эту проблему. После чего один из самцов вдруг развернулся и исчез в прибрежных кустах. А мы пригласили остальных к разложенным Катей предметам. Пока мы знакомились с новыми терминами на языке амфибий, прошло около двух часов, прежде чем вернулся ушедший самец. Как только он подошёл к нам, меня захлестнули «радость, восторг, понимание, надежда и эйфория».

– Так, Катя, по-моему, они смогут решить твою проблему.

– Но как?

– Не знаю, но они радуются.

Самец вдруг оттянул на своём брюхе складку кожи и, запустив внутрь лапу, достал оттуда кристалл желтоватого цвета.

– Стас, они сумчатые существа! – Девушка даже вскочила от изумления. – Этого никто предположить не мог!

«Ну, сумчатые и сумчатые, как у нас кенгуру, – подумал я. – Что такого-то?»

Самец протянул камень девушке и показал на её голову. Катрин взяла минерал и повторила жест, означающий вопрос. Амфибия забрал камень, приложил к своей голове, а я почувствовал: «спокойствие, расслабленность, собранность, удивление, умиление, восторг и эйфорию». После этого он протянул камень мне.

Я улыбнулся в ответ: «понимание, согласие, удивление, восторг».

– Стас, чего он хочет? – изумлённо спросила Катя.

Я же метнулся к своей сумке и достал из неё синий кристалл унитаниума. Вернувшись к амфибиям, я показал на него и, приложив камень к голове, другой рукой изобразил знак вопроса. Старший самец взял у меня минерал, покрутил его в лапах, приложил себе к голове и, повернувшись к собратьям, стал говорить речь. «Восторг, умиление, восторг, изумление, воодушевление, восхищение, заинтересованность, ликование, осторожность, смятение, удовлетворение» – это только краткий перечень ухваченных мной эмоций. Самец забрал у меня и жёлтый кристалл. Соединив их вместе, он передал их мне. «Трепет, любопытство, интерес, восхищение, обескураженность, настороженность, любопытство, азарт». Я понял.

– Катя, он спрашивает, откуда у нас такой камень. Видимо, они похожи по свойствам, но отличаются по действиям.

– И что это за минерал? – Девушка взяла у меня оба камня и стала с любопытством рассматривать их, но старец вдруг забрал у неё унитаниум и положил себе в набрюшную складку.

Я удивился и показал знак вопроса. «Удивление, сожаление, горе, замешательство, печаль».

Самец в ответ тронул меня рукой: «успокоение, интерес, восторг, нежность, трепет, восхищение, надежда».

«Вернут», – понял я.

А самец опять показал на жёлтый минерал и на голову девушки: «спокойствие, расслабленность, собранность, удивление, умиление, восторг, эйфория».

Вся четвёрка встала и отправилась в кусты.

– Куда это они? – удивилась девушка.

– На сегодня сеанс закончен, – пожал я плечами. – Но, по-моему, их очень заинтересовал мой камушек.

– Так ты мне не рассказал, что это за минерал и откуда он у тебя.

– Да? – хитро улыбнулся я. – Тогда приготовь нам обед, а я пойду немного позагораю. А за обедом всё и расскажу. – Развернувшись и скидывая на песок одежду, я пошёл к озеру.

«Гнев, раздражение, любопытство, интерес, заносчивость, нетерпение, плаксивость, терпимость, ярость, гордость, бессилие, жалость, зависть, любопытство». Я сначала оглянулся, ища глазами амфибий. Но потом понял, что автоматически уже сканирую пространство и это набор эмоций Катрин.

– Я всё слышал! – громко крикнул я девушке. – Сделаешь обед – расскажу…

За обедом я выполнил своё обещание. Катрин так увлеклась моим рассказом, что забывала подносить ложку ко рту. А после того как я закончил повествование, стала внимательно рассматривать жёлтый минерал.

– И ты считаешь, что если я положу его около головы и усну, то со мной ничего страшного не случится?

– Думаю, нет. – Я покрутил камушек перед глазами, замечая, что и он, как мой унитаниум, внутри состоит из множества прожилок. – Иначе меня предупредили бы. Но если ты боишься, то я могу не спать ночью и наблюдать за тобой. Если вдруг ты станешь превращаться в монстра, – хитро улыбнулся я, – то я успею его убить. Только тебе будет необходимо снять всю одежду.

– Это ещё зачем? – Катя вообще перестала есть.

– Ну как же?! – притворно вскрикнул я. – Если у тебя станут появляться щупальца, я же через пижаму их не увижу, а когда они вырастут, то справиться с чудищем мне будет уже не под силу!

– Облезешь! – улыбнулась Катя.

– Но старшой так мне говорил! – не унимался я.

– Облезете вместе со своим старшим, – замахнулась на меня Катрин ложкой. – Так бы и сказал, что сиськи мои тебе нравятся, а то начал тут пургу разводить – старшой сказал…

– А если и нравятся, то что?

– А ничего!

– Слушай, – пришлось сделать обиженное лицо, – неужели я не заслужил такой простой награды за все мытарства за мою работу переводчика… – Меня несло, как Остапа Бендера: – Я, можно сказать, бросил ради неё всё: и работу, и карьеру, и семью, продал квартиру, машину…

– Это чего ты и когда продавал?

– Хм… – улыбнулся я. – Ну, подумаешь, увлёкся немного.

– И всё это ради меня? Или всё-таки моих сисек?

– Ну, – смутился я, – ещё там, в Учёном совете, я, конечно, сначала обратил внимание на тебя. А вот потом, когда ты стала активно размахивать руками, уже на просвечивающую сквозь блузку… э-э-э… грудь.

– Хорошо, – смилостивилась она, – будешь хорошо себя вести, получишь, – приподняла она руками бюст.

– Вот упрямые бабы, всё наперекор делают! – Но, увидев удивление в её глазах, тут же поправился: – Ну… что мне и хотелось. – И вернул кристалл девушке…

Вечером в палатке от волнения и переживаний Катя никак не могла заснуть.

– Может, выпьешь чего? – предложил я.

– Нет, а вдруг алкоголь как-то повлияет на процесс. Лучше трезвой быть.

Девушка ворочалась с боку на бок, но сон не шёл. «Так дело не пойдёт», – подумал я и стал делиться своим спокойствием и расслабленностью. Катя успокоилась, дыхание у неё выровнялось, и она стала засыпать. Причём такая медитация подействовала и на меня. Незаметно я и сам впал в дрёму. Моё сознание отделилось от бренного тела и без всякой травы устремилось в голубую высь.

Виденная ранее серо-голубая дымка окутала моё бесплотное тело. Привычно позвав Багиру, я увидел её бегущей сквозь туман по ярко-зелёной траве.

– Откуда трава здесь взялась? – спросил я её.

– Это твоё подсознание выдало такой образ. – Багира бегала рядом, шутливо пытаясь поймать летающих бабочек.

– Послушай, Багира, а что это за камень? – мысленно воссоздал я образ минерала.

– Это местная порода, как и унитаниум обладающая оригинальным полем. При продолжительном воздействии с разумными существами оказывает благотворное влияние на мозговую деятельность. Любой живой организм, оказавшись в радиусе действия подобного излучения, получает возможность развивать у себя эмпатические способности.

– А разве это не врождённый дар?

– Чаще всего нет. Обычно индивидуумы приобретают его вместе с возрастающим опытом. Самые продвинутые существа могут помимо того, что чувствовать собеседника, так и получать над ним контроль. Обычно эмпатию люди разделяют на три вида. Первый – это эмоциональная эмпатия, когда человек подражает моторным реакциям собеседника. Вторая эмпатия – когнитивная. Она базируется на интеллектуальных процессах. И третья – предикативная. Здесь проявляется способность предсказывать реакции других существ. Но есть ещё четвёртая составляющая – когда человек может заставлять других людей или существ совершать подчинённые действия. Вы, кстати, обладаете подобным талантом. Но это может быть очень опасным для окружающих.

– А этот минерал может оказаться роковым для нас?

– Нет. Излучения отдельно взятого кристалла минимальные. Чем дольше субъект будет находиться в контактном поле камня, тем у него быстрее станет развиваться способность к эмпатии.

– То есть спать с ним не обязательно?

– Излучение действует круглосуточно, но во время сна или медитации оно более благотворно и быстрее влияет на организм.

– Тогда зачем амфибии забрали мой унитаниум?

– Они его вам зарядят.

– Чем?

– Тем самым полем, которым вы в своё время заряжали своё тело. Поле планеты единое, но на разные субъекты оно действует по-своему. У камней разная кристаллическая решётка, поэтому и разные свойства вибраций энергии.

Я возликовал:

– Так, может, мне туда самому пойти и зарядиться?!

– Не получится. Выход энергии земли этого мира находится глубоко под водой. Именно там и расположены залежи этого минерала. В своё время они оказали необходимое воздействие на местных жителей – амфибий, а также и на другую мелкую подводную живность этих водоёмов. Именно по этой причине амфибии стали охотиться на земле. Они обмениваются эмоциями с подводными собратьями и считают их разумными.

– А только ли эмпатию дают эти минералы?

– Хороший вопрос! – Багира перестала бегать по траве и улеглась у моих ног. – Не только. В вашем случае они могут дать значительно больше, чем дали амфибиям.

– А что именно?

– Это можно объяснить математикой атлантов, которые в своё время жили в вашем мире.

– Поясни, пожалуйста.

– Рассмотрим простой пример: 1+1=2. Так считали и продолжают считать у вас. Но атланты решали примерно так: 1+1=2х. То есть при сложении, например, двух ручьёв можно получить или два ручья, или уже реку. То есть вы не учитываете некий икс, который может существенно изменить ваше восприятие мира.

– Здорово! Но как это относится ко мне?

– У тебя есть определённые способности и умения. Подумай, как сложить несколько похожих умений, чтобы получить не их сумму, а новый результат.

– А просто сказать мне нельзя? – обиделся я.

– А мы и не предлагаем готовых решений. Приходится учитывать некий икс, который может привести к разным результатам реальности. Думай. – Багира заклубилась туманом, и вместе с ним растаяло и всё моё окружение.

Проснувшись рядом со сладко спящей Катей, я выглянул из палатки. Утро вступало в свои права. Вода на озере так и манила.

«Сейчас бы удочку – и порыбачить, а потом зажарить улов и съесть! – глядя на возникающие на воде круги от кормящихся там рыб, подумал я. И тут же опешил: – Хм… Пожалуй, мне ловить их и нельзя!»

Я подошёл к воде и стал сканировать её поверхность. «Голод, жадность, безмятежность, настороженность, подозрительность, ярость, эйфория», – эмоции были простыми и яркими.

Блин… Это всё равно что съесть котёнка, играющего у твоих ног. Вот что сотворил этот минерал с подводными жителями. Хотя почему именно с ними. Другие животные так же, скорее всего, чувствуют. Просто я никогда их не сканировал. М-да… Теперь мой взгляд на мир сильно изменился.

Вернувшись к палатке, я нашёл упаковку с лепёшками и, прихватив парочку, снова пошёл к озеру.

«Блаженство, довольство, надёжность, предвкушение, удовольствие, радость», – стал транслировать я, присев с лепёшкой у воды. И не очень удивился, когда разглядел мелькающие спины огромных рыб, подплывших к самому берегу. Я протягивал им куски лепёшки, и рыбы спокойно взяли еду у меня из рук.

– И что ты тут делаешь? – услышал я осторожный голос Кати за моей спиной. Она, сонная, но в то же время какая-то домашняя, стояла на берегу, укрываясь одеялом.

– Рыб кормлю, – протянул я ей кусок лепёшки. – Попробуй сама.

Девушка присела около воды, но рыбы не подплывали к ней.

– И что я делаю не так?

– Попробуй эмпатически сказать им, что тебя не нужно бояться и что всех ожидает здесь угощение.

Я стал наблюдать, как Катрин морщит лицо, стараясь передать свои эмоции.

– Не лицом думай, а душой, – подсказал я.

Девушка успокоилась и отрешилась от всего. Я почувствовал пока робкие, неуверенные, но в то же время чёткие эмоции: «стабильность, приветливость, спокойствие, любопытство, симпатия, удовольствие, радость», и увидел, как расширились от восторга её глаза, когда одна рыбина, подплыв к её руке, осторожно взяла ртом лепёшку. Потом подплыла ещё одна и ещё… Катя скинула с себя одеяло и метнулась к вещам. Притащив полную упаковку этих мучных изделий, стала кормить уже огромную стаю теснившихся у берега рыб…

За завтраком я рассказал ей, что мне удалось вытащить из информационного поля планеты.

– Так, получается, мы открыли неизвестный ранее науке минерал? – с горящими от возбуждения глазами спросила Катя.

– Получается, так.

– Тогда на правах первооткрывателя необходимо дать ему имя. У тебя есть предложения?

Я в недоумении пожал плечами:

– А у тебя?

Мы надолго задумались.

– Может, сделаем микс из наших имён? – предложила девушка. – Стас Радыгин и Катрин Беркер?

– Стакат или Радбер? – скривился я. – Как-то по-детски. А может, эмпатин?

– Класс! Минерал эмпатин! Мне нравится, – чмокнула меня в щёку девушка.

– Мне тоже. – Я потянулся к её телу, и Катя не отстранилась, наоборот, она взялась было за свою майку, собираясь её снять, как я боковым зрением заметил, что у нас появились гости. – У нас амфи, – показал я глазами за спину Катрин.

Девушка поправила одежду, и, поднявшись, мы направились к земноводным.

Четвёрка амфибий пришла не с пустыми руками. Во-первых, старейшина вернул мне мой унитаниум. А остальные достали из набрюшных сумок штук тридцать эмпатинов. Даже Катрин сообразила, что эти существа хотят устроить нечто вроде обмена. Она метнулась к вещам и высыпала на песок всё, что заранее приготовила для экспедиции. Амфи перебирали предложенные товары, быстро обмениваясь звуками и эмоциями. Их заинтересовали зеркала и несколько ножей. Причём, оценив остроту металла, они дали понять, что охотно возьмут его ещё, даже без ручек.

Помимо металла амфибии заинтересовались продуктами: консервированным мясом, рыбой, некоторыми злаками, солью, а вот к сахару они остались совершенно равнодушными.

Я не вмешивался в торги, лишь изредка помогая Кате в переводе эмоций, всё-таки практики у неё ещё было очень мало.

После обмена девушка предложила продолжать пополнять словарный запас амфи. Дело пошло быстрее, так как она уже могла самостоятельно делать пояснения к каждому звуку. Программа в компьютере помогала быстро составлять необходимые фразы, а Катя их уже окрашивала соответствующим букетом эмоций. Не всегда она угадывала, но процесс совершенствования общения не утихал.

Оказалось, у местных существ есть и имена. Им трудно было произносить наши звуки, поэтому они дали Кате имя – Ка-а-гы, то есть Ка – первый слог её имени, А – другая, Гы – самка, с эмоцией «трепет, нежность», а ко мне соответственно обращались Са-а-ка, с эмоцией «интерес, энергичность».

Беседу с нами в основном вёл старец, которого все звали Ы-ы-ка («уважение, мудрость, покорность»). Мы тут же переиначили его во Владыку. И самочка по имени Га-га-гы («интерес, увлечённость, радость») у нас стала Гагой.

Мы узнали, что понятие часов для них нет. Амфи время разделяли по положению солнца. Причём у них не было понятия высоты над горизонтом или восток-запад. Положение светила на небосводе отличалось эмоциональной окраской. Катрин смогла на мониторе ноутбука показать, как ходит солнце, а амфи передавали эмоции в разных его положениях.

Но когда Катя попыталась выяснить, как далеко от места нашей стоянки они живут, то здесь возникла определённая заминка. По звукам и эмоциям получалось, что очень далеко, но прошлые исследования смогли установить, что скорость этих существ в наземном положении была лишь немного быстрее человеческого бега. Катя взяла за единицу длины их копьё, которое было примерно полтора метра длиной. Из разговора получалось, что им нужно идти от нас до места их обитания почти десять километров. Но, сверяясь с положением по солнцу, получалось, что этот путь у них практически не занимал никакого времени. Амфи настойчиво твердили, что «эмоциональное» положение солнце остаётся одним и тем же.

Когда Катя, показывая на себя и на меня, постаралась объяснить, что у нас этот путь занимает гораздо больше времени, это очень возбудило амфи. Они жестикулировали, показывая на свою голову, тело и конечности. Эмоции лились рекой, но мы никак не ухватывали суть этого спитча, постоянно демонстрируя недоумение и показывая знак вопроса.

Наконец Владыка отдал приказ одному из самцов. И вот тут мы увидели настоящее чудо. Самец стал отходить от нашей стоянки ровным шагом, потом увеличил скорость передвижения, опустившись на четыре конечности, и вдруг исчез! Владыка дал сигнал второму самцу, у которого в руках было копьё. Тот отошёл к берегу озера, но сразу же опустился уже на три конечности, одной рукой продолжая сжимать копьё. Стартовал резко с места и через три секунды исчез с наших глаз.

Вот теперь я уже был во всеоружии и вторым зрением увидел, что во время его бега перед ним появилось сияние энергии, похожей на микропортал. Амфибия умудрился сам, без всяких приборов создать энергетическую воронку и пройти через неё. Сияние поля отличалось от спектра порталов между мирами, и я тут же озвучил своё открытие Кате.

– Дорогая, по-моему, нам сейчас показали очень оригинальный способ перемещения по местности с помощью телепортации.

И тут же нас накрыло: «удовлетворение, ликование, радость, эйфория».

– Стас, ты угадал! Вот это открытие так открытие! – Вскочив, девушка стала приплясывать. – Вот почему наши поисковые дирижабли никак не могли отследить бегущих амфибий. – Катя тормошила меня за плечи, смеялась, танцевала и в восторге хлопала в ладоши.

Владыка подтвердил, что наши догадки верны, и удивился, что для нас это невозможно. Но тут же, указав на меня вместе со знаком вопроса, передал нам уверенность.

Катрин удивлённо посмотрела на меня:

– Стас, может, я ошибаюсь, но, по-моему, Владыка хочет сказать, что тебе такое под силу.

Я сам с изумлением смотрел на всех присутствующих. Переспросив у Владыки, верно ли мы поняли, что это возможно, он указал на меня и подтвердил это, но, уже указав на Катю, выразил вопрос и смущение.

– Да, – подтвердила она его ответ. – Для тебя такое возможно, а вот я пока точно не смогу. Может, когда-нибудь, позже, со временем…

– Но как? – поинтересовался я у амфи.

Владыка указал на лежащий рядом унитаниум и эмпатин, потом на мою голову и на тело: «злость, восторг, надежда, ярость, страх, напряжение, экстаз».

– Насколько я смогла понять его эмпатические сигналы, – задумчиво осматривала меня Катя, – ты способен на такое во время сильных эмоциональных переживаний. А то, что он показал на наши камни, говорит мне, что для этого необходима энергия. Но вот внутренняя ли это сила, или нужен внешний источник, я не поняла.

Обескураженно усевшись на песок, я взял в руки оба минерала и погрузился в размышления.

В голове мелькали обрывки бесед с призраком Багиры и ситуации из моей жизни. Ну, с призраком было всё понятно, он подсказал мне, что необходимо соединить некоторые мои умения, но не усилить их, а получить новый результат.

Да, я видел, как с помощью телепорта прыгал и адмирал Мигель, и мой товарищ Баринов, но почему-то не удосужился посмотреть во время прыжка, какое поле возникает при подобном процессе. Ах да! Ещё мне вместе с Багирой как-то удалось открыть портал из Земли в Заброшенный мир, когда мы убегали от преследовавших нас британских разведчиков. Вот тогда мне действительно было страшно, и я запаниковал. Но мы действовали сообща с Багирой, наделённой определёнными талантами, и она мне помогала. А теперь-то я один…

Значит, необходимо кем-то или чем-то заменить Багиру! Если нет живой энергии, то, возможно, сложив пару подходящих, типа этих минералов, которые я кручу в руках, добавить к ним свои возможности… Я машинально мысленно оторвал оба камня от рук и заставил их висеть передо мной в воздухе. Размышляя о различных комбинациях, я заставил минералы летать вокруг меня по эллипсоиду. Мой взгляд остановился на кучке эмпатина, и я стал по одному добавлять их в свой круговорот. Полностью отрешившись от всего, я и не заметил, что заставил вращаться уже не пять-шесть кристаллов, а почти все. В голове же в это время у меня крутились мысли:

«Так, я вижу различные энергии, могу создавать энергетические мостики, управлять приборами. Гравитация, пусть в небольших пределах, но также мне подвластна. Что ещё? А! Эмпатия! Помимо чувствительности к состоянию окружающих меня людей, могу заставить выполнять мои приказы, знаю направление. Могу заряжаться энергией земли. Ну, не знаю, как эмпатия, а вот гравитация плюс возможность управлять энергией плюс направление, мой внутренний компас, эти составляющие мне подходят. Но как их заставить работать вместе? Здесь уже не банальный пример: 1+1+1=3х. Здесь уравнение А+В+С=Zx. Кстати, а как я тогда с Багирой умудрился открыть портал? Так… Я паниковал и пел свою мелодию, а Багира вплетала другую».

Музыка тут же всплыла в моей голове, а тело вдруг стало насыщаться энергией, в которой я очень нуждался. Это не походило на мощный водопад, как в пещере у колдуньи, скорее, напоминало лёгкий душ. Но мне стало так приятно и тепло, что я наконец обратил внимание на присутствующих. Они сидели, заворожённо наблюдая за летающими камнями. Сфокусировавшись на них, я увидел, что камни, вращающиеся вокруг меня, сияют ярким светом, будто подсвеченные изнутри лампочкой. «Восторг, экстаз, восторг, интерес, экстаз, любопытство, растерянность, удивление, пытливость, восхищение, восторг». Эмоции постоянно менялись, а сияние камней стало затухать и через короткое время полностью погасло. Я опустил минералы на землю.

Владыка схватил все камни и заворчал, раскладывая их себе и партнёрше по набрюшным сумкам. Мы сообразили, что он их забирает, но вернёт опять заряженными. Я пробежался по своему организму. Он зарядился всего на треть, но и этого в моих условиях было уже много!

Амфибии собрались и пошли к кустам, а Катя задумчиво смотрела на меня, будто видела впервые.

– Скажи, Стас, а все земляне могут такое, как ты?

– Нет, конечно, – улыбнулся я. – Пока только единицы, но мы учимся. Например,один мой друг может поднимать и управлять в воздухе предметами значительно тяжелее, чем мои камни. Другой может лечить, причём даже тяжёлые заболевания без всяких медицинских приспособлений. Третьего совершенно невозможно обмануть. Ещё один мой товарищ – это животное из Заброшенного мира, шорк – может мысленно общаться с нами даже на огромных расстояниях и становиться невидимкой. Хотя верь или не верь, но всего более полугода назад я был обычным, ничем не привлекательным человеком, пока не стал путешествовать по мирам спирали.

– И как ты стал обладателем таких фантастических способностей?

– Сначала я адаптировался к вирусу, живущему в самом первом от начала спирали Заброшенном мире. А потом стал посещать места силы, где приобретал новые способности.

Я рассказал о двух мирах, где уже побывал, – на горе мира Луки и в озере мира Лута. Упомянул, что таких мест известно всего двенадцать. Прикрыв глаза, процитировал отрывок описания карты всех двенадцати миров, перевод которого вложил в мою память отец Адэхи.

– «Озеро отдаёт свою силу всем, кто в него зайдёт», – мечтательно, с придыханием повторила финал описания Катя.

– По крайней мере, для тебя посетить мир Лута – не такая уж проблема, – усмехнулся я. – Всего-то пара-другая порталов и почти год ожидания. Хотя те миры… – почесал я выросшую за время путешествия по Амфи щетину на лице, – не самые приветливые к иностранцам. Но деньги и золото очень помогают в перемещениях, – усмехнулся я.

– А по наследству эти способности передаются? – ошарашила меня Катя очередным вопросом.

– Вот уж чего не знаю, того не знаю, – развёл я руками. – Моя дочка младшенькая, которая адаптирована у меня к вирусу, ещё учится. Детей у неё пока нет. Вот когда замуж выйдет да дети появятся, тогда и узнаем.

– Думаю, я это узнаю гораздо раньше…

– Это как это? – опешил я.

– Вчера ночью, – смущённо прикрыв глаза, стала делиться Катя, – ну… когда у нас ЭТО произошло. Был самый опасный период в моём женском цикле, и с большой долей вероятности ты вскоре будешь… папой, – улыбнулась она. – Хотя не мешало бы закрепить результат.

«Вот это новость! – плюхнулся я на песок. – У меня может родиться ребёнок в совершенно далёком от Земли, а возможно, и нашей Галактики месте. Да погоди, – стал успокаивать себя я, – у меня возраст за полтинник, но… Вот именно, – сам себе ответил я, – омоложение организма при прохождении через порталы и курорты Медины, да и не похож я теперь на старичка. Вполне вероятно, что это может произойти. А как же вирус в моём теле? – вновь спросил я себя. – Кровь моя девушке не попала, иначе она давно бы уже тю-тю. – Я посмотрел на смущённую Катрин. – Но ведь нам говорили, что вирус встраивается в ДНК и изменяет клетки, значит, возможно, что кое-какие способности могут передаваться по наследству».

– Тогда не ранее чем через годик жди в гости, – улыбнулся я. – Заеду и посмотрю!

– А сможешь обратную дорогу найти? – хитро улыбнулась Катя.

– Ты просто не знаешь, что я способен отыскать хоть раз виденного мной человека даже на краю Галактики. Вот такой у меня ещё есть дар, – пожал я плечами и пошёл к палатке. – Слушай, от всех этих новостей я жутко проголодался. Ты собираешься кормить своего мужчину? – сделал я ударение на последнем слове.

– Ладно, мужчинка! Пойдём, я тебя накормлю! Кстати, а каких женщин чаще всего выбирают у вас на Земле парни?

– Хм… на вкус и цвет, как у нас говорят, товарищей нет… Но есть один анекдот: «Решил один мужик жениться. Было у него на примете три девушки. Только он не знал, какую выбрать. Все они симпатичные и фигуристые. Тогда дал он каждой энное количество денег, дабы посмотреть, как они ими распорядятся. Первая на все деньги купила себе дорогие одежды и украшения, сходила в салон, сделала причёску, макияж, пришла к мужику и сказала: „Смотри, дорогой, я хочу, чтобы у тебя была самая красивая жена! Все будут тебе завидовать и возжелать меня, но я буду верна только тебе“. Вторая на все деньги накупила мужику дорогих одежд, обставила весь дом, пришла к нему и сказала: „Я хочу, чтобы ты был самый красивый у меня и все видели, какая я хорошая хозяйка. Мне важно, чтобы тебе было хорошо“. Третья все деньги вложила в дело, через месяц получила в два раза больше и отнесла их мужику, мол, смотри, как я забочусь о твоём капитале. И если я стану твоей женой, то мы никогда не будем бедствовать. Думал мужик, думал, кого ему выбрать, и выбрал ту, у которой сиськи больше!»

Катрин анекдот очень понравился, а ночью мы с упоением «закрепляли результат»…

Амфи опять вчетвером пришли к нам утром. Разложив перед нами наши заряженные камни, Владыка начал беседу. Его интересовало, как так у меня получилось сделать, чтобы кристаллы отдали всю энергию без остатка. Я долго пытался простейшими понятиями объяснить, что такое музыка и как с её помощью можно передавать свои эмоции и чувства, но ничего не получалось. И тогда меня осенило. Узнав, что у Катрин в ноутбуке была программа для синтеза мелодий, я попросил у неё на время компьютер.

Мелодичная гармоника, помогающая мне управлять энергиями, так и крутилась у меня в голове. Поэтому, немного посидев за монитором, я смог подобрать этот эксклюзивный отрывок. Когда включил его на воспроизведение перед амфибиями, то по их эмоциям понял, что сделал для этих существ божественный подарок. Оказалось, им музыка была ранее незнакома, и эта мелодия произвела на всех субъектов неизгладимое впечатление. Эмоциональный фон вокруг нас готов был взорваться от огромного спектра переживаний этих милых существ. Им самим голосовые связки не позволяли повторить его, но они жестами дали понять, что очень желают получить предмет, который может воспроизводить мелодию.

Я попросил Катю включить что-то ритмичное из своей коллекции, и амфи вдруг стали дёргаться в такт барабанам. За музыку они готовы были приносить огромное количество минералов. А эмоции бесконечной благодарности омывали наши изумлённые души.

– По-моему, у вас не будет проблем в дальнейших контактах, – глядя на пританцовывающих амфибий под звучащую из динамиков мелодию, обратился я к девушке. – Везите сюда и музыкальные инструменты. Я не знаю, каких они у вас видов, но струнные разновидности получат здесь огромную популярность. Амфибиям трудно воспроизводить мелодии голосом, но вот дёргать за струны и играть они научатся быстро.

Катя ошалевшими глазами смотрела на всё происходящее, но мне пришлось вернуть её на землю.

– Извини, дорогая, всё это очень замечательно, но, видимо, мои услуги тебе в дальнейшем не пригодятся. Я и так задержался, поэтому настала пора продолжить мой дальнейший путь. Ты меня довезёшь до портала или мне справляться своими силами?

Девушка потерялась, не зная, что мне сказать, но через мгновение сообразила:

– Да-да… конечно.

Дав закончиться игравшей мелодии, она объяснила амфибиям, что нам необходимо отправляться в путь. Но обещала, что не ранее чем через тридцать дней она вернётся на это место и привезёт новый товар в обмен на минерал. Амфибии ушли, а мы стали собирать наш лагерь и дозаправлять дирижабль водородом.

Эмпатин постоянно оказывал своё влияние на девушку, и она всё лучше справлялась с новым даром. Нам уже даже не приходилось общаться словами. Мы ощущали друг друга так, словно прожили вместе долгие годы.

Я вспомнил свою супругу. Очень часто, ещё живя на Земле, мы могли почувствовать, что хочет наш партнёр. Это происходило без всяких слов. Но всё это пришло к нам по прошествии долгих лет совместной жизни. А здесь понадобилось всего два дня.

Пока мы упаковывали вещи, я думал, что этот минерал, возможно, очень пригодился бы не только на Алахаре, но и на Земле. Люди стали бы честнее, если бы могли общаться не только словами, но и чувствами, эмоциями. Трудно обмануть человека, который может заглянуть к тебе в душу. Естественно, на это потребуется очень много времени, может, даже не десятки, а сотни лет, но в итоге раса изменится и будет жить по другим правилам и понятиям. Надо бы прихватить несколько этих минералов…

– Держи! – вдруг протянула мне горсть жёлтых кристаллов Катя.

Я улыбнулся и получил не менее открытую улыбку в ответ. Мы опять поняли друг друга без слов…

А потом в течение трёх дней на дирижабле мы добирались до нужного мне портала. Катрин не знала, куда он выведет, но мне это было и не важно – он вёл меня к дому. За время полёта и ночёвок я рассказывал ей о своих путешествиях. Объяснил, что у каждой планеты есть своё поле, которое может выходить из его ядра в совершенно неожиданном месте. Здесь оно находится под водой. Это живое поле позволяет заряжать не только кристаллы, но и живые организмы. Но для этого необходимо совершенствовать своё тело. Я продемонстрировал ей свой силовой щит, который не может пробить ни один известный нам вид оружия. Теперь-то у меня был небольшой запас энергии.

В моих рассказах я часто вспоминал семью и друзей. Делился смешными и трагическими событиями нашей жизни. Катя в свою очередь знакомила меня с особенностями её родного менталитета, где женщинам отводилась основная роль сильного пола. Что-то меня веселило, что-то удивляло, некоторые аспекты раздражали, но это был её мир, и они так жили. Это не было полной противоположностью земному образу жизни. Хотя некоторые рассказанные ею истории были зеркальным отражением моих отношений к женскому полу. Например, когда, будучи ещё студенткой, они с подругами пробрались в мужское общежитие и споили пацанов, чтобы затащить их к себе в постель. Я со смехом рассказывал о своих похожих приключениях.

Так, за занимательными воспоминаниями мы добрались до портала. С высоты полёта нам хорошо было видно радужную дымку над проходом. Поэтому, чтобы аппарат не затянуло в другой мир, мы приземлились на безопасном расстоянии и стали прощаться.

Нам не было нужды говорить какие-то банальные слова. Мы стояли, обнявшись, а за нас говорило тело и эмоции. Почувствовав её беспокойство за меня, я заглянул в её глаза, полные слёз.

– Не волнуйся, я не пропаду, – произнёс я, погладив девушку по щеке. – И конечно, сейчас переоденусь в свой боевой комбинезон.

Облачившись в КБ-50 и прихватив сумку с вещами, продуктами, кристаллами и остатками золотых монет, я помахал рукой и направился к радуге.

– Чёрт, чёрт, чёрт! Ну надо же какая невезуха! – выругался я, выбираясь из очередного сугроба, в который раз сорвавшись с присыпанного снегом уступа.

Третий день в полном боевом облачении я практически полз по заснеженным горам. Конечно, следовало бы ожидать, что не все порталы выходят в удобных климатических зонах. Мне просто раньше очень везло, но вот из шикарного южного мира Амфи меня закинуло в арктические широты другого мира. Ну, может, и не арктические, я не мог определиться на месте. Но когда вышел на заснеженном плато, меня сразу охватил крепкий мороз и пронизывающий ветер. Даже комбинезон не мог справляться с таким холодом. Пришлось срочно искать в моём багаже согревающее кольцо. Хорошо, выход из портала находился на приемлемой высоте и кислородного голодания у меня не было. Площадка скалы была ровной почти километр, а вот дальнейший путь оказался не таким гладким. Постоянные трещины, огромные скальные перепады не позволяли напрямую прокладывать мой маршрут. Приходилось подолгу искать обходные пути. За день я проходил приблизительно от пяти до десяти километров. У меня не было в запасе альпинистского снаряжения, даже банальной верёвки не захватил, но, казалось бы, в самых безвыходных ситуациях мне помогала новая способность к дистанционному управлению предметами. Иногда, где скалы не позволяли мне идти дальше, я буквально строил некое подобие каменной лестницы. Я находил отрезок скалы минимальной высоты, метров в пять, и, находясь на вершине, строил из камней внизу подходящие уступы. Это занимало уйму времени, но с каждым таким строительством мне удавалось оперировать всё более тяжёлыми предметами. Некоторые обломки превышали мой вес, но вот поднять именно себя мне никак не удавалось. Оказалось, мне необходимо видеть весь предмет целиком, тогда я мог им управлять. А как увидеть себя?

Мой первый построенный уступ развалился, когда я на него наступил, и, если бы не силовая защита, я мог бы разбиться насмерть. Но энергия постепенно тоже расходовалась, поэтому тратил я её только в таких вот крайних случаях.

Для сна выбирал подветренные стороны скал, хотя это не гарантировало, что меня за ночь не засыплет снегом. Периодически я сканировал окружающее пространство, но ни одной живой души так и не сыскал.

Запас продуктов подходил к концу. Я уже и так старался экономнее их расходовать. Снега вокруг было навалом, так что с водой проблем не было. Очень выручали меня армейские саморазогревающиеся пайки, прихваченные ещё от наёмников. Но и они оказались не вечными. Оставалась последняя упаковка. Выручал джет, только с помощью него мне удавалось поддерживать в себе бодрость духа и силы…

Сильный порыв ветра едва не сбил меня с ног, когда я выбрался из сугроба. Камни постепенно сходили на нет, и я наконец спустился с горной гряды. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась заснеженная пустыня. Ни птицы, ни зверя поблизости так и не было. Активировав последнюю упаковку пайка и прижавшись спиной к камням, я медленно и тщательно съел всё, что там было. Запив обед талой водой, я лёг отдохнуть перед долгой дорогой.

Внутренний компас показывал мне нужное направление, и, передохнув, я вновь двинулся в путь.

Ветер постепенно стихал, и через некоторое время сквозь пелену плотных облаков стало просвечивать едва заметное солнце.

«А вообще есть ли здесь жизнь? – выбираясь из сугробов на жёсткий наст, думал я. – Я уже не говорю о разумной, а вообще любая?» Иначе без еды мне долго не протянуть. В сумке у меня оставалось несколько пластин джета и упаковка с печеньем, засунутая, видимо, Катей. Сегодня я ещё потерплю. А вот завтра уже, кроме печенюшек, есть будет нечего. Но и их надолго не хватит. Джет, конечно, бодрит, но это только видимость. Он работает как стимулятор и сжигает жировые запасы организма. Хм… это, несомненно, приятно, что я избавлюсь от лишнего жира, но потом-то где брать энергию? Хорошо, что замёрзнуть мне вряд ли удастся, а вот зачахнуть от голода – запросто.

Я стал вспоминать время, когда мы с товарищами без еды и питья брели по Великой Алахарской пустыне. Там мы страдали и от жары, и от голода. Шли без воды, пока не нашли разбившийся шаттл, где с помощью найденных военно-парадных кителей нам удалось добывать хоть немного воды.

Я огляделся. Ровная снежная наледь тянулась до горизонта, лишь немного впереди меня из снега торчал одинокий странно ровный ледовый нарост. «Ветром его, что ли, так обдуло? – подумал я. – И почему он один, а других нет поблизости? Будто с неба упало ледяное копьё и воткнулось в лёд. Но за всё время его никто не сломал». Мне стало интересно, и я чуть отклонился от маршрута.

Пока приближался к этому предмету, то стал понимать, что сооружение очень высокое. И то, что ранее мной было оценено высотой метра в два-три, вблизи оказалось уже более десяти метров в высоту и гораздо толще в диаметре. «Явно это не природное образование», – подумалось мне. А когда, подойдя вплотную и сняв с руки перчатку, я стал греть образовавшуюся наледь, то через несколько минут обнаружил подо льдом искусственную структуру. Мне трудно было определить, что это – металл или камень, но это было точно кем-то изготовлено.

«Ага! – обрадовался я. – Цивилизация здесь есть или когда-нибудь была, – вдруг пришла мне печальная мысль. – А если была, то где мне искать помощь?»

Стоя около этого шеста, я думал: зачем его сюда поставили? Если он упал с неба как обломок чего-либо, то очень уж ровно он воткнулся в лёд. А если его оставили здесь как знак или маяк, то, опять же, каким нужно обладать ростом, чтобы без техники установить такое громадное сооружение? Тут необходимо существо высотой более пяти метров. Тогда остаётся вариант, что оно венчает собой предмет, спрятанный подо льдом? Но как до него добраться? Не будешь же часами отогревать по полметра ледяного покрытия. А копать или долбить мне нечем или есть чем? Я оглянулся на видневшиеся вдали скалы. Хочешь не хочешь, но придётся вернуться и притащить хороший обломок скалы. Идти назад очень не хотелось, но шанс, что подо льдом я смогу найти нечто полезное, был велик. Поэтому, тяжело вздохнув, я повернул назад…

Через четыре часа я начал бомбардировку льда вокруг этого шеста. Я поднимал обломок скалы в воздух настолько высоко, насколько хватало моих истощённых сил, и бросал его о поверхность. За десять бросков обломок выбивал во льду яму глубиной около полуметра. После этого я вручную выгребал воронку от кусков льда. Почти уже ночью мне наконец удалось пробить отверстие до основания копья. Расчищая его руками, я увидел, что это похоже на пологую крышу, а возможно, и купол сооружения. Но сил практически не осталось, и пришлось устраиваться на ночлег.

В вырытой мной яме ветра не ощущалось, поэтому я уснул прямо в ней. Утром, подкрепившись последней пачкой печенья и пластиной джета, я вновь принялся за работу. Я не стал экономить на еде, понимая, что мне нужны силы.

Промёрзшую крышу я пробил только к обеду. За это время мой осколок сильно убавился в размерах, но свою работу он сделал. Дыру я расширил с помощью своих способностей. Здесь было уже проще. Я «хватал» за неровные края отверстия и тянул их, постепенно обламывая и увеличивая проём. Свет еле проникал сюда, но мне это было и не особенно нужно. Забрало боевого шлема позволяло хорошо видеть в темноте. Заглянув в отверстие, я увидел, что купол не очень высок, примерно в трёх метрах под ним виднелась покрытая инеем поверхность.

Была не была, подумал я и спрыгнул.

Помещение напоминало чердак. Но ведь с любого чердака должен быть выход? Я нашёл на одной стене овальный контур двери с круглой ручкой. Хм… но если она и ведёт куда-то, то, скорее всего, за купол, но там везде лёд, а мне-то нужно внутрь. Значит, необходимо искать проход на полу. Это было уже сложнее. Под инеем также лежал лёд, и, как я ни расчищал его руками, обнаружить место люка никак не удавалось.

Ну что же, придётся опять бомбардировать. Затащив под купол оставшиеся осколки скалы, я стал бросать их на пол. Чердачный люк нашёлся немного в стороне от контура двери, и тоже овальной формы. Расчистив его, я увидел и похожую круглую ручку. Своими силами открыть дверь мне не удалось. Пришлось тянуть с помощью телекинеза. С лёгким хрустом люк распахнулся, и я в нетерпении заглянул в провал. Снега нет – и это радует.

Лестница, ведущая от чердачного проёма, была странной, если это вообще можно было назвать лестницей. Скорее это походило на позвоночник огромного животного. Но тем не менее по ней можно было вполне сносно спускаться. Ночное видение моего забрала выхватывало странные рисунки по стенам тянущегося вниз туннеля приличного диаметра. Они походили на графическое изображение звуковых волн, пересекающихся под разными углами.

«Для человека очень нерационально делать такое огромное пространство, – думал я. – Видимо, те, кто всё это построил, были крупнее людей. Хотя двери-то и люк не очень большие по размерам, – вспомнилось мне. – Значит, я ошибаюсь. Но тогда для чего такой широкий туннель, не летали же они по нему, или… летали?»

Лестница длиной около тридцати метров привела меня к очередному дверному проёму. Ручка, опять такая же круглая, легко позволила открыть проход дальше. Лишь только я вошёл, как вдруг в ещё большем коридоре загорелось зеленоватое освещение. Я поднял забрало шлема и глубоко втянул носом морозный воздух. Неприятного запаха не было. Даже затхлости помещения не ощущалось. «Простой, холодный и совершенно безвкусный здесь воздух», – подумал я.

Коридор тянулся в две стороны. И куда мне идти? Чаще всего люди на Земле правши, и они выбирают направление вправо, но исходя из опыта путешествий в земных аэропортах левая очередь к проходам всегда короче. И идти налево выгоднее. Пойду-ка я тогда налево.

Не опуская забрала шлема и закинув сумку с моими вещами за спину, я пошёл, легонько насвистывая, по светящемуся коридору. Откуда поступал свет, мне было непонятно. Казалось, сами стены дают такое странное освещение. Пол был совершенно ровным, а вот на стенах опять переплетались волнистые узоры слегка выпуклых линий. Изредка по этим выпуклостям пробегали яркие точки светлячков. Казалось, это вены, внутри которых течёт зеленоватая кровь и изредка по ним проносятся светящиеся лейкоциты.

Коридор стал заметно заворачивать влево. У меня создалось впечатление, что он закольцовывается. Минут через тридцать я опять стоял на том же месте у открытой двери, ведущей на чердак.

– Да в рот мне ноги! – громко выругался я. – И что, я потратил кучу времени, чтобы пробиться в кольцевой коридор? Эй! Здесь кто-нибудь есть?

«Есть, есть…» – затихающе откликнулось эхо.

– А может, нет?

«Нет, нет…» – всё так же повторяло эхо за мной.

– Сейчас гранату брошу! – зло предупредил я, ожидая привычного эха, и очень удивился, когда услышал чей-то странный голос:

– Не надо.

В воздухе передо мной стал вырисовываться непонятный образ. Это было точно не человекообразное существо. Оно скорее напоминало робота. Немного согнутые ноги с множеством сочленений плюс такие же крупные руки, массивное яйцеобразное тело с зеркальным брюшком посередине и полное отсутствие какой-либо головы. Голограмма была соткана из множества светящихся точек, но её размер подходил к моему росту.

– Ты кто такой? – спросил я непонятное существо.

– Меня зовут… – И тут ультразвуком меня ударило по ушам.

– Эй, братан, потише, – сморщился я от боли.

– Извините. – Интонации существа не поменялись. Они звучали ровно, словно механически. – В вашем языке у меня нет наименования. Но можете обращаться ко мне Льюус.

– Хорошо, Льюус. Скажите, куда я попал, что это за место?

– Это климатическая станция, построенная… минуточку… – Существо замолчало. – Более двадцати тысяч лет назад по вашему летоисчислению. Она предназначена для терраформирования этой планеты.

– Стоп, – перебил его я. – То есть вы не местные жители?

– Вы правы. Мои создатели прилетели сюда очень давно. Они построили несколько десятков таких сооружений в разных точках планеты.

– И?..

– Что – и? – не понял Льюус.

– И что произошло дальше? Здесь кто-нибудь жил или планета была безлюдной? Почему они здесь всё бросили или терраформирование произошло?

– Нет. Здесь не было разумной жизни, и эта планета очень подходила для дальнейшей колонизации. Но процесс изменения климата так и не был запущен.

– Почему?

– Моими создателями случайно были обнаружены порталы, ведущие в другие миры. Они сначала очень обрадовались этому, так как не нужно было больше пересекать космическое пространство и таких миров можно было бы заселять тысячами. Наши дроны-разведчики посещали большое количество ваших миров. Они собирали полезную информацию, пока не обнаружили странную аномалию. Причём эта аномалия повторялась во всех мирах, начиная от этого, или, возможно, она продолжалась и в этом мире.

– И что это за аномалия?

– Я не могу описать её метафизическое состояние, но у меня есть информация, что она просила называть себя Иной, или Стражник.

Я улыбнулся, вспоминая эту встречу с искусственным интеллектом, построенным неизвестно кем.

– И чем закончилась эта встреча с Иным?

– Мои создатели получили строгое предупреждение, что нельзя изменять кислородосодержащую планету под свои параметры. Это плохо отразится на структуре миров спирали.

– И что? Они получили по мордасам? – радостно спросил я.

– Не понял ваш вопрос.

– Ну, их вынудили покинуть эту планету насильно?

– Нет. Они улетели добровольно. Иной подсказал им параметры подобных порталов на поверхности собственного мира. Просто эти пограничные частоты даже не могли прийти моим создателям, как вы говорите, в голову. Да и живут они в основном под корой планеты. Оказалось, природные частотные колебания подобных порталов различаются от характеристик планет и её биосферы. Поэтому для дальнейшего развития популяции местного населения нет необходимости летать так далеко и заниматься изменениями климата. Все станции были законсервированы и брошены.

– А ты?

– А я дежурная частица позитронного мозга станции. Моими датчиками было обнаружено разумное существо, и я вступил в контакт с ним.

«Ага, это он обо мне говорит», – сообразил я.

– Теперь у меня вопрос к вам. Что вы делаете внутри нашей станции?

– Я?.. Хм… Я путешествую между мирами. И эта планета для меня транзитная. Но я не ожидал, что здесь будет такой суровый климат и полное отсутствие разумной цивилизации.

– Такой холодный климат не на всей планете. – Существо зажгло рядом с собой ещё одно изображение. – Синим цветом изображены материки в северном полушарии, – стало пояснять оно, – зелёным – в районе экватора, а жёлтым – это юг.

Я увидел круглый шар, и, как и предполагал, на нём мигал светлячок, показывающий, что станция находится в северных широтах.

– Мы находимся очень близко к полюсу. Поэтому здесь так холодно, – вещал Льюус. – Так что заставило вас проникнуть внутрь станции?

– У меня закончились продукты питания, и я искал любую возможность продолжить путь к необходимому мне порталу.

– Покажите на изображении ваш маршрут.

Я попросил сориентировать моё расположение на карте. И когда рисунок планеты изменился, я показал на светящемся изображении, куда мне необходимо попасть.

– Маршрут понятен, – резюмировал Льюус. – До следующего портала вам необходимо пройти… – Он замолчал на мгновение. – Более трёх тысяч километров.

– Офигеть! Три тысячи мне придётся идти пешком… – Я задумался. – Ну… при такой погоде я вряд ли смогу делать в день более тридцати километров. А значит, мне предстоит провести в пути не менее ста дней!

– Хочу предупредить, что вам предстоит пересечь участок океана шириной более пятисот километров, – всё так же хладнокровно заявил Льюус. – Портал находится на соседнем материке.

– Ну всё… это конец, – сел я от расстройства на пол. – Льюус, я пешком не дойду. Даже если бы дошёл, то водное пространство мне не на чем пересечь. Да и с продуктами у меня плохо, а точнее, полное их отсутствие.

– С продуктами я не могу вам помочь. Разный метаболизм между нашими расами. – Я ожидал, что фигура пожмёт плечами, но Льюус стоял не шелохнувшись. – Но вы можете воспользоваться нашими транспортными средствами.

Настроение у меня стало подниматься.

– Это очень меня выручит, – признался я.

– Тогда идите за мной.

Льюус полетел по коридору в правую сторону. И совершенно неожиданно в стене стало проявляться овальное отверстие. Зайдя за светящимся силуэтом в проём, я увидел огромный зал, заставленный разнообразными существами. Но когда я подошёл ближе, мне стало понятно, что это странные по форме механизмы. Мой провожатый подлетел к одному из них, который внешним видом походил на него самого. Механизм, видимо, получил команду, потому что при нашем приближении неожиданно встал на четыре конечности. Оказалось, что то, что я принимал за руки и ноги, на самом деле лапы, причём их было не четыре, а восемь – по четыре сверху и снизу. Верхние конечности тут же сложились в компактную форму, прижавшись к телу механизма.

– Это транспортное средство изготовлено по подобию средств передвижения моих создателей, – стал рассказывать Льюус. – Конечно, они гораздо скромнее по размерам и ложемент не предназначен для человекоподобных существ… – При этих словах прозрачный купол сверху брюшка открылся, и я увидел ровную вогнутую поверхность. – И вам придётся занять горизонтальное положение, согнув ноги в коленях, но это вполне удобно для вашего скелета.

Под руководством Льюуса я уложил сумку в специальный багажный отсек, открываемый снизу яйцеобразного брюха, и лёг на спину в ложемент, согнув ноги в коленях.

– Ну… не так уж и плохо, – поёрзав, признался я. – А как им управлять?

– Сейчас увидите, – услышал я, и купол стал закрываться.

Я ожидал, что зеркальная поверхность будет прозрачной, но ошибся. Когда она закрылась, внутри появилось такое же зеленоватое свечение. Тело моё опутали светящиеся волокна, словно ремни безопасности, а сверху опустилась пара волокон с утолщениями на конце.

– Прикрепите эти контакты к вашим вискам, – услышал я чуть приглушённый голос Льюуса.

Поднеся эти утолщения к голове, я не удивился, когда они сами будто присосались к коже. В это же мгновение купол словно исчез. Мне казалось, я вишу по центру между огромных лап механизма. Я повернул голову налево, и аппарат неожиданно развернулся вправо.

– Льюус! У них что, мышление отличается от нашего?! – закричал я.

– Мышление отличается, но вы, видимо, перепутали местами контакты.

Я оторвал присоски и поменял их справа налево. Купол, потемневший на это время, вновь стал полностью прозрачным. Я опять посмотрел налево, и аппарат теперь повернулся в нужную сторону.

– Вот! Другое дело. А как его заставить идти?

– Мысленно давайте команды: вперёд, назад, стоп, вверх, вниз и так далее.

Я тут же стал экспериментировать. Оказалось, это очень прикольно, словно в компьютерной игре от третьего лица. Причём степень свободы суставов этого аппарата могла заставить его ходить хоть по стене и даже кверху ногами. В нужный момент автоматически работали четыре верхние конечности. Но на мне это никак не отражалось. Словно в мониторе переворачивалась картинка, а я так и сидел в своём кресле.

– Класс!

Я пробежал по всему ангару, заставляя механизм перепрыгивать через препятствия и взбираться по стенам.

– Верхние четыре конечности имеют хватательный рефлекс, – продолжал консультировать меня фантом. – И вес, поднимаемый ими, может в пять раз превосходить вес самого аппарата. По вашей шкале измерений он может нести груз весом до двух тонн.

Оказавшись поблизости от подобного аппарата, я тут же отдал команду: «Схватить, поднять» – и увидел, как две «руки» приподняли своего механического близнеца и закрепили груз надо мной. Скорость передвижения ничуть не изменилась. Я балдел от его возможностей.

– Льюус, а какой у него запас хода?

– Практически неограниченный. Я перенастроил регенератор атмосферы на ваш человеческий тип дыхания, поэтому вы можете в нём даже опускаться на дно морское, но не глубже ста метров по вашей шкале глубин. Давление на такой глубине предельное для панциря механизма.

«Груз опустить, поставить», – скомандовал я, и механизм беспрекословно выполнил мой приказ.

– Льюус, а как узнать, что для него предельно?

– Ваше зрение – ваш индикатор. Чем опаснее среда обитания или тяжелее груз, тем видимость будет хуже.

– Понятно. А если мне понадобится выйти, чтобы… э-э-э… справить естественные надобности, как его открывать и опять закрывать?

– Приложите обе ладони к полу ложемента, – попросил Льюус. – Хорошо. Теперь ваш код занесён в базу данных механизма. Отсоединив контакты с головы, приложите обе руки к потолку – купол откроется. Одна рука – команда закрыться. Снаружи – то же самое. Можно прикасаться руками в любом месте тела, кроме зоны суставов.

Я тут же всё это проделал. Аппарат работал безукоризненно.

– Когда вас нет внутри, он автоматически при закрытии купола переходит в режим ожидания, – проинструктировал меня фантом.

– Назову тебя Жук, – произнёс я, и картинка перед моими глазами моргнула. – Эй? Льюус! А что это сейчас было?

Изображение на мгновение пропало.

– Не нужно беспокоиться. Аппарат принял ваше имя. Теперь он будет откликаться дистанционно: услышав ваш зов, он автоматически сможет приблизиться к своему хозяину.

– Это вообще здорово! А на какой дистанции он меня сможет услышать?

– Как для человеческого уха. Чем громче вы крикнете, тем дистанция может быть больше. Вообще-то он настроен на ультразвуковое общение, но вашему виду это недоступно. Поэтому радиус его действия ограничен.

– А если кто-то другой вдруг крикнет «Жук!»?

– Аппарат не активируется. Он привязан к вашему тембру звучания.

– Огромное спасибо за помощь, Льюус.

– Рад, что смог помочь, – всё так же без эмоций прозвучал его голос. – Тем более мне приятно было это делать за такой долгий срок бездействия.

– Тогда мне пора в дорогу, покажешь, где здесь выход?

– Следуйте за маячком.

От фантома отделился небольшого размера светящийся шарик и полетел по коридору. Я не спеша направился за ним. В кольцевом коридоре он довёл меня до следующего неизвестно откуда появившегося проёма, за которым оказался длинный коридор с похожей на позвоночник лестницей, ведущей наверх. Остановившись перед торцевой стеной, маячок погас.

– Хм… и как тут выйти? Эй, Льюус!

– Минуточку, – раздался неизвестно откуда его голос. – Выходным створкам мешает открыться образовавшийся за долгое время лёд. Необходимо немного подождать, пока лёд разморозится. Процесс уже запущен.

Через десять минут в стене появилось большое овальное отверстие. Выйдя наружу, я увидел синеватый и совершенно ровный коридор, прорезанный чем-то в ледяном покрове.

«А нехило его тут заморозило», – подумал я, шествуя по нему наверх. По моим прикидкам, туннель во льду тянулся метров на пятьдесят. Это мне ещё повезло, что купол стоял так высоко.

Выйдя наружу, я увидел знакомый ледяной пейзаж. Солнце всё так же еле виднелось сквозь плотную пелену облаков. Сориентировавшись по внутреннему компасу, я направился в путь.

– Бегом, – скомандовал я, и Жук значительно прибавил шагу. – Ещё быстрее!

Ноги Жука замелькали с огромной частотой, и я, как на гоночном болиде, ринулся вперёд. Жаль, что я не поинтересовался максимальной скоростью аппарата. Но визуально мне казалось, что он движется не менее двухсот километров в час, а может, и больше. На практически пустынной ледяной равнине трудно было привязаться к каким-либо ориентирам.

Через пять часов местность стала меняться. Появились участки земли, не прикрытые льдом и снегом. Сквозь проталины виднелся сероватый мох. А ещё через пару часов я остановился, чтобы выйти размяться. Я ощутил, что и температура вокруг меня немного поднялась. Размявшись и сжевав очередную пластину джета, я вновь отправился в дорогу.

Океан открылся передо мной через час.

– Ну что, пришла пора тебя испытать под водой, – подумал я.

Неспешно загоняя аппарат в воду, я панически ожидал, что вода хлынет на меня, но этого не произошло. Резкость зрения под водой немного ухудшилась, и это понятно: другой коэффициент преломления света. Осторожно опускаясь под воду, я замечал, что вокруг меня становится темнее – глубина увеличивалась, но, когда она достигла своего предела, в моих глазах транслируемая картинка резко за-пульсировала и окрасилась в красноватый оттенок.

– Понял! – Я развернулся немного назад, и вновь зрение вернулось в норму.

Двигаясь вдоль побережья глубоко под водой, я не встречал живности, только морская растительность изредка попадалась на моём пути. Скорость под водой резко снизилась, поэтому мне пришлось выйти на поверхность и попытаться найти более мелкое место. Но и через три часа я всё так же не мог пересечь океан.

На улице стемнело, поэтому я вышел на берег и, выбравшись из Жука, с удовольствием лёг на берегу, вытянув затёкшие в коленях ноги. Делать нечего, пришлось переночевать.

Но и следующий день не принёс мне удачи. Глубина пролива не позволяла двигаться под водой.

«Продуктов нет, джет подходит к концу, и океан мне вброд не перейти, – усевшись на берегу залива, думал я. – И как мне вернуться? Больше уже никто не поможет… Видимо, придётся решать уравнения атлантов. Итак, что мы имеем и умеем, – в который раз стал я размышлять. – Телекинез, эмпатия, управление энергиями. Хм… Энергии мне откуда взять-то? Здесь нет никакой цивилизации. Да, но у меня есть почти треть запаса внутренней силы. Но как всё это можно скомпоновать?»

Я залез обратно в Жука и пешим ходом отправился вдоль побережья, продолжая размышлять:

«Энергия у меня есть, я из неё могу создать защитное поле, но только ли его? У меня же получалось как-то зарядить унитаниум, значит, энергия универсальная, и при определённой сноровке я могу ею распоряжаться как захочу. А что я хочу? Хочу вернуться домой. Вернуться можно через стационарный или случайный портал. До стационарного далеко, значит, нужно открыть свой, а как? Хм… Но я же тогда с Багирой смог это сделать. Попробуем сымитировать ситуацию».

«Бегом», – отдал я команду Жуку, и дорога полетела подо мной.

«Так, я пел свою мелодию… – Музыка всплыла у меня в памяти и стала кружиться в моей голове. – Я потянулся тогда к линиям электропередач для управления энергией. Так, возьмём взамен мой запас, и что дальше? Там ведь Багира стала петь свою мелодию… – Я вдруг вспомнил и её мотив. Музыка лилась у меня в голове, аппарат бежал по берегу, я пытался внутреннюю энергию превратить в портал, но… ничего не происходило. – Что я делаю не так? Вроде всё верно, но программа не запускается. Может, увеличить скорость, мы ведь тогда неслись больше сотни километров в час».

«Ещё быстрее», – отдал я очередную команду. Жук летел вдоль тянущегося побережья буквально как стрела, но портал не открывался.

Я замедлил скорость бега. Это, значит, не главное. Тогда что? Ведь телекинезом я раньше не владел, и он не главное, а что главное? Хм… что я ещё не использовал? Эмпатию? А на кого мне здесь воздействовать, я ведь в тот момент и ею не владел.

«Эмпатия, эмпатия, эмоции. – Эти слова всё крутились в моей голове. – Точно эмоции! Я тогда был сильно напуган, а Владыка же мне подсказывал, что нужны яркие эмоциональные всплески. Но как меня сейчас заставить резко повысить эмоциональный фон? Нужен внешний раздражитель! А где его взять? Никого же рядом нет. Так, думай… Что может меня раздражать? Боль?» – Я ущипнул себя одной рукой за другую. Больно, но это не яркая эмоция. Тогда что? Страх?! Но кто меня сможет сейчас сильно напугать? Хм… получается, только я сам. А как? Придётся рискнуть жизнью.

Оглядываясь, я заметил, что вдалеке виднеется отличное место, чтобы покончить с жизнью. Скала! Если разогнаться и удариться о неё, может, и получится проскочить, или убиться насмерть… Да… Но если я не попробую, то и так умру здесь от голода, сил практически уже не осталось. Эх! Где наша не пропадала?!

Нацелившись на скалу, я разогнал Жука на полную скорость.

– Да! – орал я в экстазе. – Русские не сдаются!

В моей голове крутились две мелодии, я готов был выплеснуть внутреннюю энергию всю без остатка.

Скала приближалась с бешеной скоростью. Но портал никак не открывался!

– Сука! – заорал я от страха, когда до массивной стены оставалось несколько метров, и неожиданно заметил возникшее кольцо портала передо мной. – Да-а-а-а! – заорал я уже от восторга, нырнув в этот энергетический туннель.

В мире, куда я попал, царила ночь.

Я озирался вокруг, не понимая, куда мне идти. Компас отказывался показывать направление, словно я уже вернулся домой.

– Да что за чёрт!

Открыв колпак Жука, я выбрался наружу и втянул в себя ночной воздух этого мира. Странно, но этот запах был мне явно знаком.

– Так… нужно всё же определиться.

Я достал из багажного отсека свой шлем и надел его, опуская забрало. Через подсветку я увидел степь, тянущуюся бесконечным покрывалом.

– Да ладно! Неужели это Заброшенный мир?

И тут же услышал у себя в голове голос:

«А я знала, что ты сюда вернёшься!»

– Багира, ты?

«А кто же ещё!»

– Судя по тому, что я тебя слышу, мой финиш оказался не так от вас и далеко.

«Практически рядом, – подтвердила Багира. – Километров сто».

– Но как? Я же шёл к семье, а оказался здесь?

«Во-первых, семья твоя тоже здесь. Я им сказала, что если и стоит тебя ждать, то только в этом месте. Вирус в нашей крови обязательно приведёт тебя в родной мир. А во-вторых, поздравляю, что ты самостоятельно освоил приём возврата домой».

«Так вот оно что! – осенило меня. – Уравнение атлантов я составлял с ошибкой. Я брал в расчёт совершенно другие исходники, когда, оказывается, нужно было воспользоваться старыми данными – управление энергиями, вирус в крови и эмоции!»

«Да, – подтвердила мои размышления Багира. – Из любого витка спирали можно всегда вернуться прямо сюда, в Заброшенный мир, была бы рядом любая энергия. Вирус – идеальный проводник, и нет нужды возвращаться через кучу других порталов».

Я тут же обратился к себе и заметил, что моего запаса энергии осталось половина от предыдущего уровня.

«Хм, не так уж и сильно я потратился, – порадовался я. – На прыжок ушло около десяти процентов».

«За тобой прилететь?» – поинтересовалась Багира.

– Не нужно. – Я уже настроил компас на новую цель. – Мои, наверное, спят? Я так полагаю, вы в Центре подготовки «Новый человек».

«Да, я не стала их будить».

– И не надо, я скоро буду. Да… и предупреди там охрану, чтобы не открывали огонь. У меня транспорт несколько необычный.

Весело рассмеявшись, я залез в Жука и на полном ходу направился к родным.

Три дня я провёл с семьёй в Центре подготовки. Были и слёзы, и радость, долгие разговоры в родном «Страннике», и шикарные посиделки с коллегами из отряда «Багира» в местном кафе. Моему Жуку все удивлялись. Местные умельцы провели анализ материала, из которого он изготовлен, и впали в ступор. Это был не металл и не полимер. Они назвали его кремнеорганикой. Практически это был квазиживой организм. Причём на других людей он не реагировал. Я брал камеру вместе с измерительной аппаратурой и снимал всё изнутри. Научная братия была в восторге и полном шоке – ничего подобного им раньше видеть не приходилось. Они взяли на анализ и мою новую усовершенствованную керамическую защиту боевого комбинезона. Идея ими была одобрена, но технологически они пока не могли воссоздать подобный материал.

Центр за это время стал полностью функциональным. Жизнь кипела, и детское население радовало своими успехами и достижениями. Да и количество шорков значительно прибавилось.

Как оказалось, и моя супруга с дочкой нашли здесь применение своим талантам. Жена занималась с детьми хореографией, параллельно осваивая и народные особенности уже двух миров. А дочка с удовольствием упражнялась с ребятами из отряда в физической и стрелковойподготовке. Она и до этого хорошо стреляла из пистолета – мы с ней ходили в земной тир. Но тут уже освоила и лучевое оружие, и некоторые рукопашные приёмы из арсенала спецназа Алахара.

А три дня понадобились для того, чтобы супруга смогла организовать себе замену. Хореографическая подготовка воспитанников получила полное одобрение у руководства обоих миров. И было принято решение пригласить постоянного педагога, которому Алёна передала все наработки и планы занятий.

До конца отпуска у меня оставалось три дня, поэтому я забрал семью, и мы вернулись в родные пенаты посёлка Параизо. Жука я перевёз с помощью грузовых захватов «Странника». И что меня приятно удивило, это то, что когда я зацепил за яйцеобразное тело аппарата манипуляторами кемпера, то Жук тут же сложил свои лапки и стал очень компактным и аэродинамическим. Теперь у меня на стоянке перед домом красовались два оригинальных механизма.

Но нас всех удивила Багира. Она с помощью своего ультразвукового общения смогла найти общий язык с Жуком. И аппарат охотно откликался на её команды, выполняя роль домашней собачки. Они умудрялись даже играть в догонялки. Смотреть на это было нашим новым развлечением. Багира подтвердила, что у Жука есть небольшой разум и некоторые рефлексы, но интеллект простейший, готовый выполнять определённые команды. Так этот организм стал очередным нашим домашним питомцем.

А дома, как говорится, и стены… помогают отдыхать. Я отрывался с друзьями, которые, выслушав мои похождения, с радостью помогали снимать стресс. Счастливы были все, в том числе и Селена, которая сразу стала намекать испытать мой вирткостюм, но я всё оттягивал этот занимательный эксперимент. Хватало и жены.

Естественно, я рассказал всем близким о привезённых мной минералах. Унитаниум пока отложили, но по камешку эмпатина я раздал семье и моим друзьям, предупредив, что достаточно его носить с собой. И ещё один минерал подарил Стрижу. Он в это время находился на Алахаре и с удовольствием присоединился к нашему дружественному сабантую.

Оказалось, адмирал Мигель был в курсе моего исчезновения. Мы с помощью Селены переговорили с ним, и он дал мне время доотдыхать, хотя предупредил, чтобы по окончании отпуска я подготовил полный доклад о всех моих путешествиях.

Не забыл я и о бизнесе. Навестив ресторан Стелла, забрал причитающуюся мне прибыль и слил ему музыкальные новинки другого мира из флешки, подаренной мне Катрин. Это оказалось новым витком развития популярности для его заведения, так как к земным стилям народ постепенно охладел или, точнее, привык. Они не вызывали уже такого бешеного ажиотажа.

Для всех остальных я был в отпуске, поэтому меня практически никто не доставал расспросами и беседами…

И вот сегодня утром мы с друзьями – командорами третьего ранга Бариновым Владимиром Витальевичем, Пищугиным Сергеем Николаевичем, а также с капитанами Мелиховым Алексеем Михайловичем, Копейко Сергеем Степановичем, с Багирой и Машкой, шорком, принадлежащим проводнику, – прицепив под брюхо кемпера Жука, вылетели в нашу часть. Мой друг и бывший проводник Степаныч не принимал активного участия в наших последних совместных действиях. На нём была организация и сопровождение грузов с транспортом, как с Земли, так и с Алахара, для строительства Центра подготовки в Заброшенном мире. Там он и приобрёл свою Машку, как и наш боевой товарищ Стриж – самца Спока. Но, живя по соседству, мы не забывали делиться с ним нашими новостями и приключениями. Вот такой огромной компанией мы и предстали пред ясные очи нашего командира – адмирала флота его величества Мигеля Эдуардо Сильва в его резиденции.

– Ну что ж, орлы, рад видеть вас в добром здравии и хорошем настроении. Станислав Викторович, вы подготовили отчёт о виденных вами мирах?

– Так точно!

Я дал команду искину Селене, которая привычно обхватывала мою левую руку, скинуть подготовленный файл Груму, искину адмирала.

– Хотя мне уже кое-что передали из Центра подготовки, но я обязательно всё внимательно изучу. Впрочем, может, у вас есть что ещё добавить к отчёту?

Я кивнул и выложил на стол перед Мигелем два кристалла: унитаниум и эмпатин:

– Это то, что кратко описано в отчёте, но, как говорится, лучше увидеть своими глазами. Модифицированный комбинезон КБ-50 находится у меня в «Страннике». Там же стоит ещё один экзотический вид транспорта под названием Жук.

– А вот на это я хотел бы очень посмотреть, – улыбнулся адмирал. – Идите хвалитесь своими новинками.

Мы вышли из коттеджа Мигеля и направились на лётное поле. Там уже собралось полно военных. Все с удивлением рассматривали моего Жука. Презентацию устраивала Багира. Она заставляла механизм бегать, прыгать, ползти, хватать различные предметы и носиться с ними на бешеной скорости, с лёгкостью уворачиваясь от служебного и боевого транспорта. Жук забирался на огромные грузовые корабли и демонстрировал чудеса эквилибристики.

Адмирал, остановившись поблизости, наслаждался этим показательным выступлением.

– Да… такая техника нам самим очень пригодилась бы, – через некоторое время высказался он. – Так где вы её нашли? – обернулся он ко мне.

– Господин адмирал, у этого мира нет названия, но я попросил Селену отметить его местонахождение на витках спирали. Кстати, в её базе данных не оказалось упоминания о заброшенных базах пришельцев. Этот мир помечен как необитаемый. Так что при определённой сноровке мы сможем до него добраться. А учитывая, что все станции на нём законсервированы более двадцати тысяч лет назад, мне кажется, позитронный мозг найденной мной климатической станции с удовольствием станет с нами сотрудничать.

– Я тоже хотел бы на это надеяться, – задумчиво пробормотал Мигель. – Хорошо. Комбинезон отдадите нашим яйцеголовым, пусть исследуют усовершенствования. А сейчас я приглашаю вас всех на планёрку. Накопилась уйма дел, которые я не могу поручить никому, кроме вас.

Мы вернулись в дом адмирала и приготовились слушать его.

– Значит, так. – Адмирал, как всегда, при долгих разговорах предпочитал ходить по комнате. – Вы, может, в курсе или нет, но Земное консульство заработало в полную силу в нашем мире. Вследствие этого накопилось очень много административных чиновников, желающих посещать наш мир. Пока мы разрешили постоянный въезд только работникам консульства, которое возглавляет Андрей Юрьевич Марычев. Он, кстати, ждёт встречи с вами, – намекнул адмирал. – Да и госпожа Миронова скучает… А на днях ожидается приезд с Земли шефа земной разведки Алексея Васильевича Портникова. Да и ваша старая знакомая Нийя собиралась на днях здесь появиться. Мир Айя также открывает здесь свою дипломатическую миссию. В связи с этим наш король Жуан собирает большой совет, чтобы обсудить планы развития государства и дальнейшего сотрудничества с другими мирами спирали. Также мы планировали отправить исследовательскую экспедицию в мир, открытый вами, Станислав Викторович. Да и британская разведка в лице МИ-5 нашла на одном из своих островов портал в Кедровый мир. Хорошо, что мы оперативно смогли обнаружить их поисковую команду, быстро вернуть их на Землю через Заброшенный мир, но, – адмирал хитро усмехнулся, – через Российский портал. Где их ожидала «приятная встреча». В общем, они теперь в курсе, что Россия единственная страна, которая имеет «открытый лист» на транзит через наш мир. Но это вносит дополнительное напряжение в международные отношения на Земле. Поэтому мы, как союзники, не можем спустя рукава относиться к этой проблеме. – Адмирал остановился и внимательно оглядел нас. – Вашу команду придётся разделить. Дел много. И таких специалистов, как вы, у нас пока единицы. Каждый из вас будет курировать определённое направление. Хотя уже приличное количество наших коллег были привиты к вирусу, но их способности пока очень скромные. Мы не боимся минированных сюрпризов. На довольствии армии стоят уже шесть шорков. Одного из них вы знаете – это Спок, шорк вашего друга Стрижа. Генрих, кстати, также примет активное участие в этих проектах. Просто он уже озадачен персональным видом деятельности – организацией встречи господина Портникова. Поэтому предлагаю обязанности распределить так: командор Баринов назначается личным советником его величества на ближайшем заседании совета. Вас невозможно обмануть, а как вы сами понимаете, на этом заседании многие станут преследовать свои личные интересы. Поэтому за ближайшие три дня вам необходимо кратко ознакомиться с досье членов совета и консультировать короля при возникновении щепетильных вопросов.

– Есть! – вскочил Володя.

Адмирал поморщился и махнул рукой, показывая, что подниматься не обязательно.

– Командор Пищугин, вам поручается работа с майором Стрижом по организации и обеспечению безопасности во время визита господина Портникова с его свитой. Присутствие землянина благоприятно скажется на этой встрече, тем более вы заочно уже знакомы.

– Так точно! – отозвался Серёга.

– Командору Радыгину с капитаном Мелеховым поручается сразу два направления. Это встреча и сопровождение дипмиссии мира Айя и экспедиция в пустующий мир с целью изучения и установления контактов с искусственным интеллектом, оставленным иноземной цивилизацией, а также рассмотрение возможности использовать инопланетную технику в нашей жизни. Кстати, Станислав Викторович, вы назначены руководителем этой экспедиции, и перед поездкой вам рекомендуется обязательно показать вашего Жука Нийе. Они тоже используют квазиживые организмы, и нас очень интересует их мнение по этому вопросу.

– Есть! – хором ответили мы с Алексеем.

– А вам, капитан Копейко, с вашей Машкой предлагается стать консультантом в дипмиссии Земли с самыми широкими полномочиями. Вы больше всех присутствующих живёте у нас на Алахаре и владеете многими вопросами как местной жизни, так и земной. А ваша Машка автоматически становится на довольствие в армию Алахара пока в качестве рядового, помогая вам в обеспечении безопасности Земного представительства.

– Так точно! – отчеканил Степаныч.

– Все необходимые пояснения, списки и контакты людей, с которыми вам предстоит в дальнейшем работать, отправлены вам на боевые планшеты. Пока на этом всё.

Мы встали, собираясь покинуть дом адмирала, но он показал жестом немного задержаться.

– Да, прежде чем вы начнёте заниматься своими обязанностями, я рекомендовал бы вам сегодня всем посетить земную дипмиссию и ваших знакомых. Как раз представится удобный случай познакомить землян с Сергеем Степановичем. Сами понимаете, это положительно скажется на его дальнейшем сотрудничестве. Адрес указан в планшете капитана Копейко.

Дружно отдав честь, мы вышли наружу.

В дипмиссию решили ехать на моём «Страннике», оставив Жука на аэродроме части под присмотром Багиры. Селена вывела маршрут на экран, и мы, прихватив Машку Степаныча, отправились в путь в наземном режиме. И уже через сорок минут заходили в Земное представительство.

Дипмиссии отдали один из пустующих бывших дворцов. Убранством он напоминал летнюю резиденцию короля, но более скромного размера. Перед входом на территорию, огороженную узорчатым забором, земляне поставили дежурного охранника. Он не знал нас в лицо, поэтому предложил подождать, пока свяжется с начальством.

– Мля, – весело выругался Серёга, – вот первое отличие алахарцев от землян. У них поднёс браслет к считывающему устройству – и ты опознан. Разрешено тебе войти – дверь откроется, запрещено – появится надпись. А здесь, блин, охранник, да ещё такой важный. Чего ты щеришься? – зло спросил он у стражника. – Если бы мы захотели, то без оружия разнесли к чёрту и твою будку, и вообще всё здание!

Видимо, по рации тот получил указания, потому что вдруг выдал:

– Извините, но вы не заявлены сегодня на приём. Если у вас есть какие-то вопросы, прошу пройти вон в ту сторону, – махнул он рукой, – там находится бюро пропусков. Заполните бланк заявления и… Ой! – вдруг закричал он, когда неожиданно поднялся в воздух метра на три, ворота сами распахнулись, и мы, улыбаясь над беспомощным охранником, спокойно пошли к дверям дипмиссии. – Я вызову сейчас охрану! – писклявым голосом закричал стражник.

– Попробуй, – усмехнулся Лёха, и тело охранника стало крутиться, как вентилятор.

– Лёха, а я смотрю, твои возможности резко пошли вверх?

– Так это… если я обращаюсь к внутреннему запасу, то и твой «Странник» без проблем подниму.

– Понял, но всё же отпусти мальчика, – попросил я.

Лёха опустил на землю позеленевшего вояку, когда мы уже открывали входную дверь. А там нас ожидал очередной секьюрити, но, наверное, он заметил, что творилось с его коллегой, потому что встретил нас с пистолетом в руках.

– Стоять! – грозно произнёс он. – Я уже вызвал алахарский спецназ.

– Сынок, – усмехнувшись вдруг потерявшему оружие охраннику, ласково обратился Сергей, – звони и отменяй вызов, но сразу предупреди, что здесь пришли командоры Радыгин, Пищугин и Баринов с друзьями из отряда «Багира». Иначе ты прослывёшь тупорезом и паникёром.

Пистолет охранника висел в воздухе перед ним, направленный в его сторону. Секьюрити не стал совершать резких движений, а стукнув пальцем по петличке рации, висевшей у него на пиджаке, произнёс:

– Отмена вызова. Эти люди назвались фамилиями Радыгин, Пищугин и Баринов с друзьями.

Видимо, там соответственно выругались. Нам не было слышно, что звучало в его наушнике, но по мимике лица поняли, что его «поставили на место».

– Извините, произошла накладочка, – вежливо ответил он.

Мелихов вернул ему пистолет, опустив его прямо в кобуру.

– Я сейчас доложу Андрею Юрьевичу.

Пока мы осматривались, к нам спустился сам Марычев.

– Здравствуйте, друзья! – радушно поздоровался он со всеми за руку. – Честно признаюсь, жду вас давно, но наслышан, что вы были в длительной командировке, потом в заслуженном отпуске, хотя могли бы и навестить старика…

– Андрей Юрьевич, ну какой же вы старик! – вежливо парировал Баринов. – Это мы уже в предпенсионном возрасте…

– Да полно вам, батенька, загонять себя в старики, – улыбнулся Марычев. – Тем более вы, похоже, не в курсе, что в России собираются увеличить возрастную категорию выхода на пенсию. Так что даже по земным меркам вы ещё в полном расцвете сил. А глядя на ваши помолодевшие лица…

– Андрей Юрьевич, – вмешался я в разговор, – это мы здесь помолодели, а вот многие наши сверстники на Земле…

– Станислав Викторович, я понимаю ваше возмущение, но не могу отвечать за решения правительства и объяснять, чем они руководствовались. Я вас просто ознакомил с земными новостями.

– Стас! – хлопнул меня по плечу Алексей. – Да не парься ты, нас-то теперь это не касается. Мы же граждане Алахара…

– Лёха, это я понимаю, но у меня осталась там куча родственников, родной брат, в конце концов. И я представляю, как ему не сладко придётся.

– Так забери его сюда!

Мелихова не так просто было контраргументировать. В принципе он был прав, это было бы наилучшим вариантом. Финансы и мои технические возможности позволяли перевезти его без оформления всяких документов – мне это было под силу. Наверное, так и придётся сделать, думал я, поднимаясь по лестнице дипмиссии. А Андрей Юрьевич всё рассказывал, как им живётся на новом месте.

– …Мы организовали работу нашего информационно-аналитического центра, объединив программное обеспечение алахарцев с земными разработками. В этом нам очень помогла Елена Вячеславовна. Не забыли ещё вашу крестницу?

– Ну что вы, Андрей Юрьевич, как можно забыть такую красавицу, – вразнобой стали отвечать мы.

– Тогда давайте навестим её. Тем более и она рада будет вас повидать.

– Да, самое главное, Андрей Юрьевич. Разрешите вам представить капитана Копейко Сергея Степановича и его подопечную – шорка по имени Машка.

Они с Марычевым пожали друг другу руки.

– Копейко назначен в ваше заведение консультантом с самыми широкими полномочиями. Теперь по всем вопросам обращайтесь напрямую к нему. А Машка будет помогать в обеспечении безопасности земной дипмиссии.

– Очень хорошо, – улыбнулся Марычев. – Тогда чуть позже мы с вами встретимся и более подробно всё обговорим.

Андрей Юрьевич повёл нас в местный дата-центр, но в цифровом святилище Мироновой не оказалось.

– Вы не скажете, где Елена Вячеславовна? – спросил Марычев проходящего мимо сотрудника.

Тот не смог ответить. Я же, настроив на неё свой локатор, указал нужное направление.

– Там она, – ткнул я рукой чуть левее входа в дата-центр.

– А-а-а, – улыбнулся Андрей Юрьевич, – она, скорее всего, пошла в наш скромный дендрарий. Идёмте, я вас провожу. Кстати, Станислав Викторович, мы очень нуждаемся в вашей помощи. Понимаете, какая вдруг возникла ситуация. – Марычев взял меня под руку, прибавляя шагу. – Мы хотели приобрести такой же искусственный интеллект, как у вас. Сами понимаете, средства на него мы нашли бы, сколько бы ни попросили. Но вот ведь какая незадача: на рынке никто не может нам помочь. Все торговцы как один отвечали, что уже несколько месяцев назад все поставки прекратились. Нам в голову пришло всего два варианта событий. Первый – что у эллинов что-то пошло не так. Но мы склоняемся ко второму варианту, что эллины, наоборот, достигли запланированного результата и полностью прекратили поставки новых образцов искусственной матрицы.

– Андрей Юрьевич, вы хотите сказать, что к этому причастны именно мы?

Марычев с уважением посмотрел на меня:

– А вы быстро сообразили. Наши аналитики дают почти стопроцентный прогноз, что это связано с развитием программы по внедрению вируса Заброшенного мира в человеческое общество. В связи с этим нам необходима ваша помощь, точнее, помощь вашей Селены. Мы не могли просить об этом адмирала с его искином, потому что не вправе задерживать надолго лицо такого ранга. Но дело в том, что алгоритм поисковой программы, разработанный ещё на Земле Еленой Вячеславовной, нам удалось совместить с алахарскими программными разработками. Вернее, почти совместить. В каких-то режимах наши аналитические программы работают идеально, а в других – просто зависают. Мы вроде всё учли: и то, что наши конфигурации сетей имеют древовидную структуру, и порядки считывания битов в байтах, и согласование различных шлюзов и протоколов, и работу по разным технологиям. Но где-то есть ошибка, которую не могут обнаружить ни наши, ни местные компьютерщики. Поэтому мы хотели, чтобы Селена нашла ошибку в согласовании протоколов и передала нам карту миров, расположенных по спирали Фибоначчи.

– Селена, – обратился я к искину, – ты можешь скинуть им на сервер карту миров спирали?

– Смотря в каком формате, – раздался голос Селены. – У меня есть ограничение на полное копирование этих данных.

– Нас устроит в любом подходящем для использования в наших компьютерах, – обрадовался Марычев.

– Боюсь, у вас может не хватить резервов. – Селена высветила перед нами в воздухе голографическое изображение миров. Спираль, разворачиваясь и сияя огнями множества точек разнообразных миров, уходила под потолок. – И это даже не один процент изображения, – пояснила Селена. – Если указывать все связи… – точки соединились множеством линий, имитирующих связующие порталы, и голограмма расцвела ажурной паутиной, – то и того меньше. А если привязывать к каждому миру информационное описание местной цивилизации, то не хватит места на всех компьютерах обоих миров.

– М-да… – озадачился Андрей Юрьевич. – Тогда давайте сделаем так. Если брать за основу алахарскую технику с её скоростью передвижения, то нас интересует карта спирали до тех мест, которые можно посетить, находясь в пути один месяц.

Голограмма значительно уменьшилась, уже не упираясь в потолок.

– Да, такой усечённый вариант я могу вам сбросить в 3D-формате для воспроизведения на плоском экране с привычной для вас координационной сеткой. Это не противоречит моим программным установкам, но он будет без подробного описания всех мест.

– Это даже больше, на что мы могли рассчитывать, – обрадовался Марычев.

Мы, похоже, не успели далеко удалиться от дата-центра, потому что Селена тут же доложила, что карта скопирована в земную базу данных.

– Спасибо большое! – поблагодарил её Андрей Юрьевич. – А мы уже пришли. – Марычев открыл очередную дверь, которая вывела нашу компанию на задний двор дипмиссии.

Леночка сидела на скамейке и мелкими глотками пила какой-то явно горячий напиток из большой фарфоровой чашки. Скамья почти терялась под ветвистыми растениями. Своими лианоподобными ветками с широкими листьями они создавали небольшую уютную беседку, защищающую сидящих под ней посетителей от палящего солнца. Заметив нашу компанию, девушка отставила чашку и радостно воскликнула:

– Ребята! Как я рада вас всех видеть! – Она крепко обняла нас четверых и поцеловала, а мы в свою очередь представили ей Степаныча и Машку.

Раньше им не довелось встречаться. Хотя на Земле Степанычу приходилось контактировать с безопасниками, когда он курировал поставку грузов для строительства Центра, но это были другие офицеры. Мы тоже не остались в долгу, рассыпаясь в комплиментах о том, как она хорошо выглядит. Совсем юная девушка, да и причёску поменяла. Леночка зарделась от наших дифирамбов, но тут же, схватив меня за руку, затараторила:

– Стас, мне очень нужна ваша с Селеной помощь.

– Успокойся, Андрей Юрьевич меня уже ввёл в курс дела.

– Правда? – Она потащила меня за руку. – Тогда, если у тебя есть время, я хочу показать наши наработки.

Я оглянулся на товарищей, но они, посмеиваясь, махнули мне рукой:

– Иди давай. Мы тебя здесь подождём.

– Зачем же здесь? – взял в свои руки организацию досуга Марычев. – Я предлагаю пройти в наш скромный буфет и за бокальчиком прекрасного земного коньячка поговорить по душам.

– Андрей Юрьевич, – встал в позу Пищугин, – я вынужден категорически… с вами согласиться. Ничто так не укрепляет дружеские отношения, как совместная пья… э-э-э… простите, посиделки.

Марычев рассмеялся и повёл друзей, а мы с Леночкой пошли в дата-центр. По пути я расспрашивал Миронову о её жизни. Что нового произошло, как работается на новом месте, встречалась ли она ещё раз с королём? Где сейчас подполковник Сарычев Андрей Анатольевич, с которым она разминировала бот? Леночка кратко отвечала, что у неё всё хорошо. Работа очень нравится, жить здесь интересно, и коллеги подобрались славные. Появились друзья из местных жителей. С королём виделась всего один раз, когда он с визитом приезжал на официальное открытие дипмиссии. Но всё ограничилось небольшой прогулкой по дендрариуму и беседой. Но его величество обещал непременно её навестить на более длительный срок, зарделась она, а я понял, что девочка попала под обаяние короля. Сарычев недавно уехал на Землю по каким-то личным делам. А она в данное время занимается разработкой нового аналитического алгоритма. Аналитики просчитывают варианты развития международных отношений между двумя мирами.

– И какие прогнозы они выдают?

– В чём именно?

– Ну… например, будет ли обнародована информация о порталах для всех жителей Земли.

– Стас, – удивлённо посмотрела на меня Лена. – Это даже не нужно анализировать. Естественно, нет. Иначе вся экономика Земли рухнет в один момент, а это чревато войной.

– Хорошо, – спокойно отреагировал я. – Тогда скажи, каков прогноз на стабилизацию экономики в России?

– А вот это уже интереснее. Не знаю, в курсе ты или нет, но алахарцы дали нам на собственное изучение некоторые виды продукции, в том числе и более ёмкие аккумуляторы.

– Нет, я не в курсе.

– Так вот. Сейчас на Земле, например, производители автомобилей всё больше начинают разрабатывать и выводить на рынок машины на электрических двигателях. Даже АвтоВАЗ пытается создать свою конкурентоспособную версию. Всё это делается с дальним прицелом на то, чтобы примерно через десять лет народ был готов к появлению нормальных батарей и водители пересели на электромобили. Такого срока должно хватить на безболезненное внедрение новых технологий. А в течение последующих десяти лет полностью перейти на возобновляемые источники энергии. Есть хорошие продвижения и в развитии военных технологий. Так что перспектив полно, а наша аналитическая программа никак не поддаётся отладке. В теории вроде всё верно, но вот в чём проблема: мы застряли на этапе преобразования теоретического алгоритма в реальную программу. Где-то у нас ошибка, но пока мы не можем её обнаружить, поэтому мне и нужна консультация Селены… Мы уже пришли. – Леночка открыла дверь и пригласила меня в дата-центр.

Раньше я видел европейский центр и один из форпостов ФСБ. Но этот резко отличался от них. Компьютерщики создали здесь симбиоз земной и алахарской техники. Были и привычные земные шкафы-стойки серверов, и совершенно отличные от них алахарские пирамиды. Мелькали огромные мониторы и голографические экраны, на которых сияли непонятные мне символы.

Леночка бросилась к одному из земных экранов и на привычной клавиатуре стала набирать необходимую команду. Для меня всё это было тёмным лесом, поэтому, скомандовав Селене появиться в полный рост, попросил её проконсультировать Лену по всем вопросам. От девушек сразу стали доноситься словосочетания типа «отсутствие замкнутых маршрутов в Сети, поддержка алгоритма, обрати внимание вот на этот сегмент, какие пакеты вы отправляете, какие идентификаторы в этом поле у вас стоят, так сгенерируйте эти данные, да у вас конечные узлы не совпадают, а здесь он должен адаптивно подстраиваться, так от этого буфер перегружается и получается зависание, голопроектор не видит этих данных, вот здесь поменяй способ взаимодействия» и т. п. А я устроился за одним из земных компьютеров и стал просматривать земные новости.

Ким Чен Ын посетил Трампа. Вот ведь, пытается через Америку решить свои проблемы. Трамп грозит новыми санкциями… Спецслужбы разных стран стали ловить наших программистов. Хм… а это для чего? Чем они им насолили или это отголоски нашего взлома европейского дата-центра?.. Так, о повышении пенсионного возраста я уже знаю. Блин, если бы остался на родине, точно закрыл бы своё ИП, а то плачу каждый год налоги, а пенсия мало того что не начисляется – ну не подхожу я по году рождения, 1965-й, так и дожить до неё ещё… Вашингтон вводит огромные пошлины на импорт товаров из Китая – ну точно, крыша поехала у американского президента…

Когда я закончил читать, Миронова с Селеной стояли позади меня, ожидая, когда я освобожусь.

– Вы что, уже всё? – потягиваясь в кресле, поинтересовался я.

– Да, Стас! Твоя Селена просто чудо! Она указала, где мы застопорились, и подсказала, как этого избежать.

– Селеночка, а нельзя было просто самой исправить программу и всё?

– Стас, если бы я это сделала, то Елена так и не поняла бы, где кроется ошибка. И в следующий раз они могли опять её совершить. А так мы прошлись по всей цепочке и разобрали её по составляющим. Я познакомила её с математикой атлантов. Она помогает расширить сознание и мыслить другими категориями.

– Ну да, ну да… 1+1 получается или два ручья, или целая река, – пробормотал я.

– Стас, я удивлена, – изумилась Селена, – ты знаешь основы этого алгоритма?

– Не только знаю, – усмехнулся я, – а даже применял на практике, когда возвращался из своего незапланированного путешествия.

– Стас, а я не в курсе твоих похождений, – обиделась Лена. – Это когда ты ещё путешествовал и куда?

– Да пришлось тут вместо отпуска побродить по белу свету, точнее, по спирали, – отмахнулся я.

– Расскажешь?

– Слушай, я бы горло промочил…

– Так давай пойдём к ребятам, они в нашем буфете должны быть, Марычев их туда повёл.

Когда мы зашли в буфет, то посиделки там были в самом разгаре. Ребята общались с Андреем Юрьевичем уже накоротке, называя его просто Юрич. Заметив нас, они дружно подскочили к Леночке и буквально потащили её к своему застолью. Мне тут же налили приличную порцию коньяка и предложили выпить за дружбу.

А потом я рассказывал о своих похождениях в мирах спирали, естественно умалчивая о некоторых интимных подробностях. Всех тут же заинтересовали мои новые способности, приобретённые во время этого путешествия. Я продемонстрировал управление предметами, используя для этого вилки, ножи, ложки и стаканы. Особенно всем понравилось, когда я заставлял их вращаться вокруг меня, выписывая в воздухе замысловатые кривые. Лишь об умении управлять людьми я не стал распространяться. Не то что не доверял Марычеву, просто не хотел, чтобы у кого-то возник соблазн использовать мои способности в личных целях. Да и об умении открывать портал в Заброшенный мир я тактично промолчал, хотя о такой возможности уже знали мои друзья.

Уже поздно вечером мы, весёлые и довольные, возвращались в часть. Хорошо, что мне не нужно было сидеть за рулём, с этим прекрасно справилась Селена.

Степаныч с Машкой не поехали с нами в расположение, а отправились ночевать в собственную гостиницу, доставшуюся проводнику ещё в те времена, когда нам вручали статусы баронов. У него завтра с утра начиналась служба при дипломатической миссии.

А утром, свежие и выспавшиеся, мы приступили к своим обязанностям. Баринов и Пищугин убежали по назначенным им поручениям, а мы с Лёхой и Багирой отправились к ангарам, на встречу с участниками экспедиции в мир, которому мы дали условное название мир Жуков. Они уже знали, что их ждёт, и соответственно готовились к предстоящей поездке.

Из данных, высланных нам адмиралом на служебные планшеты, мы были в курсе, что Нийя с посольством должна прибыть завтра или послезавтра. Поэтому мы решили не тратить времени и познакомиться с людьми, участвующими в экспедиции.

Очень обрадовались, когда узнали, что с нами летит наш старый знакомый пилот, капитан Стик. Да и к тридцати ребятам из учёной братии нам в сопровождение даны два взвода родного и прилично разросшегося отряда «Багира». Такое большое количество военных отправлялись с нами не только для внештатных ситуаций. Предполагалось, что один взвод станет пилотами внеземных аппаратов «Жуков». Итого нас набиралось почти сто человек вместе с техниками.

Вся экспедиция размещалась, как и раньше, при колонизации Заброшенного мира, в двух военных транспортниках. Радовало, что никому не нужно будет соблюдать меры предосторожности против вирусов, хотя и придётся постоянно носить защитные скафандры. Край был суровым, и особое внимание уделялось защите от холода. Мир Алахар был очень тёплым, и местные жители с трудом представляли себе морозы под минус двадцать градусов. А когда я стал знакомить их с обстановкой, то предупредил, что, по моим ощущениям, морозы на месте найденной мной станции держатся на уровне минус пятидесяти. Поэтому мы стали готовить технику и защиту к жёстким условиям полярного круга. Это у нас с Лёхой были согревающие кольца, поэтому мы могли ходить там хоть в шортах, а остальным нужно утепляться. Соответственно подготавливалось и топливо, и энергетические ресурсы для работы в экстремальных условиях. Нам пришлось даже протестировать свой «Странник» для предстоящей экспедиции с помощью навыков Селены. Она нас успокоила, что мастера при изготовлении корпуса постарались, чтобы он выдерживал холод даже открытого космоса. Поэтому, хоть расход энергии и возрастёт на поддержание тепла внутри кемпера, при нашем мощном реакторе это будет практически незаметным.

Целый день у нас ушёл на подготовку и устранение возникающих проблем. Дав задание в течение следующих пары дней всё ещё раз внимательно проверить, мы ушли отдыхать уже поздно вечером…

Нийя с посольством прибыли к обеду следующего дня. Они приземлились на аэродроме нашей части. Это нужно было видеть. Летательные аппараты мира Айя внешне были совершенно непривычными, на мой земной взгляд. Формой и цветом они напоминали чуть сплющенный огурец. Но вот эти огуречные пупырышки то появлялись на корпусе, то исчезали. Со стороны казалось, что они движутся подобно волне рук, которую поднимают болельщики на стадионах. Причём волна шла то в одну сторону, то в другую, иногда эти волны сталкивались друг с другом и разбегались под разными углами. Корпуса аппаратов жили своей непривычной нам жизнью. Да и входные люки у них открывались, как диафрагма у фотоаппарата: только что ничего на корпусе не было видно, и вдруг маленькое круглое отверстие расширяется непонятно как, из него опускаются ступеньки, висящие в воздухе, и первой выходит наша красавица Нийя из клана Гаэль. В струящемся, словно живом, платье салатового цвета, доходящем практически до пола, она напоминала древнюю статую, изваянную мастерами давно ушедшей эпохи. На совершенно лысом черепе красовалась оригинальная диадема, сверкающая бриллиантами в лучах солнца.

Заметив в толпе встречающих сановников и военных нас с Алексеем, Нийя радостно улыбнулась и помахала нам рукой. Мы не остались в долгу. За девушкой в проёме стали появляться мужчины и женщины, как мы поняли, работники нового посольства. У всех женщин были длинные, до пола, платья различных расцветок. А мужчины щеголяли в просторных до колен сюртуках без рукавов и в широких брюках, материал которых струился живыми складками, и даже на расстоянии я чувствовал, что он необычайно лёгок и красив. Череп у мужского населения также был безволосым, но они уже ничем его не украшали. Причём волосы у мужчин не росли и на лице. Мужчины были такими же грациозно и худощаво высокими, как Нийя. Вся делегация плавно двинулась к встречающим её алахарцам.

Пока стороны обменивались протокольными речами, мы с Лёхой ждали в сторонке. Багира отдыхала возле нашего кемпера. Речи быстро закончились, и вся компания отправилась в офисное здание, где были накрыты праздничные столы. И только после торжественного обеда мы наконец-то смогли более тесно пообщаться с Нийей.

Она предупредила, что у нас есть три часа на общение, а потом ей придётся покинуть нас и сопровождать посольство к месту его постоянного пребывания. Она сказала, что жители Айи не будут размещаться в алахарских зданиях, а построят своё – живое. Король выделил им место в одном из заповедных парков столицы, где они и построят, а точнее, вырастят новое посольство. На наш вопрос, сколько на это понадобится времени, Нийя огорошила нас заявлением, что за месяц выращенное здание полностью будет удовлетворять всем потребностям новых жителей. А пока будет идти процесс «строительства», работникам их посольства придётся жить и работать в своих аппаратах.

Я потащил Нийю к нашему «Страннику», чтобы показать найденную мной новинку квазиживого организма Жук. Багира в это время вышла из кемпера и обрадовалась встрече со старой знакомой. Приласкав шорка, девушка изумлённо уставилась на не виденный ею ранее и не слышанный о такой форме жизни живой механизм. Она заинтересовалась и внешним видом аппарата, и его возможностями и попросила продемонстрировать, что он может и как передвигается. Пришлось залезть внутрь и выполнять все просьбы девушки.

Когда я вволю набегался, напрыгался, облазил различные препятствия, Нийя пригласила Жука подойти к транспорту, на котором она прибыла. Скрывшись в недрах айинского «огурца», она через минуту вынесла, как мне показалось, пластиковый квадрат, размером метр на метр, и, поставив его перед Жуком, спросила:

– Стас, что ты видишь?

– Квадрат, белый.

– А теперь? – Она провела рукой поверху квадрата, и цвет его изменился.

– Теперь он стал зелёным.

Девушка ещё несколько раз меняла цвета, и я ей сообщал об этом. Нийя усложнила задание. Теперь на квадрате появлялись различные рисунки в совершенно фантастических цветовых вариациях. Я, как мог, описывал увиденное, смотря на них глазами Жука.

– Очень интересно! – радовалась Нийя, как простая девчонка. – Стас, ты, может, не в курсе, но зрение твоего механизма можно сравнить с поляризационным зрением насекомых. Я показывала тебе рисунки, в которых обычный человеческий глаз не смог бы различить определённые цвета. Вылезай из аппарата, я тебе нагляднее покажу. Вот смотри… – Девушка что-то поменяла в настройках, и я увидел обычный белый цветок с чуть жёлтой серединой. Я описал, что мне видно. – Вот так этот цветок видит человеческий глаз, – продолжила Нийя. – А теперь я покажу, как его видишь ты через рецепторы механизма.

Середина цветка вдруг окрасилась в ярко-фиолетовый цвет, сердцевина поменяла цвет с жёлтого на рубиновый. Сам цветок стал контрастнее и значительно привлекательнее.

– Офигеть! Он стал гораздо ярче! – закричал я.

– Да. Человеческий мозг часто сам дорисовывает цвета. На самом деле первый рисунок я тебе показывала вообще в чёрно-белом варианте. Это твой мозг уже раскрасил его по цветовой гамме. А зрение у насекомых фасеточное. Так что и создателей этого механизма можно отнести к разумным насекомым. А способность поляризовать изображение помогает делать картинку более чёткой, контрастной и сочной. Вы же пользуетесь очками от яркого солнца?

– Пользуемся.

– Вот! Но обычные стёкла не могут отфильтровать блики от разных поверхностей, таких как поверхность воды, снега, отражение от раскалённого полотна дороги и тому подобное. А вот если вместо обычных стёкол поставить поляризационные, то мир становится ярче и комфортнее. Именно так и видят его различные насекомые. Но, скорее всего, у них другое восприятие мира, точнее, сферическое и объёмное. Тебе же изображение передаётся более чёткое, но стереоскопическое, привычное для человека.

«Стас, – мысленно обратилась ко мне Багира, – попробуй встать позади Жука и бросить в него тяжёлый камень».

Я удивился такому предложению, но исполнил его. Камня поблизости я не нашёл, но отыскал металлическую болванку. Мысленно подняв в воздух, я кинул её в аппарат. Жук вдруг резко отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от летящего предмета.

– И что это было? – удивлённо спросил я Багиру.

«А то, что он видит всё вокруг себя, находясь в дежурном режиме, и, как может, защищает своё тело».

– Что и требовалось доказать! – улыбнулась Нийя. – Твой аппарат квазиживой и видит сразу на триста шестьдесят градусов, как многие насекомые. Да и скорость восприятия у него значительно выше, чем у человека, значит, и его создатели очень быстро могут передвигаться.

– Ты права, – согласился я с доводами. – Искин той станции, которую я нашёл в пустом мире, рассказывал мне, что эти механизмы созданы по подобию своих создателей. Только они более хрупкие и не такие большие.

– И что это за мир? – полюбопытствовала Нийя.

– У него нет названия, мы ему дали имя – мир Жуков. Я вообще случайно туда попал.

Я вкратце рассказал о своих похождениях и упомянул, что в ближайшие дни мы собираемся туда отправиться с экспедицией.

– Я с вами, – безапелляционно заявила Нийя.

– Но твоя работа в посольстве…

– Ничего страшного, обойдутся и без меня. А пропустить такое открытие я, как учёный, просто не могу.

– Но…

– С адмиралом я договорюсь, – усмехнулась она. – Ты же меня знаешь.

Мелихов, до этого пристроившись на лужайке, не вмешивался в наши эксперименты, но после этих слов подошёл к нам и осклабился:

– Ну что, как в старые времена! Тряхнём стариной!

– Тебе бы всё потрясти…

– Да ладно тебе, Стас, – хлопнул он меня по плечу, – с Нийей веселее будет, да и как специалисту по квазиживым механизмам ей нет равных среди всех членов нашей экспедиции.

Вот как тут поспорить? Лёха был прав на сто процентов.

– Хорошо, – согласился я, – перетаскивай свои вещи в «Странника».

Нийя чмокнула меня и Лёху в щёку и убежала собираться. А Лёха, глядя ей вслед и потирая место поцелуя, признался:

– Слышишь, Стас, а быстро она переняла наши обычаи.

– Это да… – протянул я. – Но как бы до секса не дошло. Она, конечно, девочка симпатичная, но ты же знаешь, что мне нравятся женщины более округлые и сис… – Я показал характерный жест руками. – Не хотелось бы её обидеть.

– Согласен. Фигурка у неё очень уж хрупко выглядит. Хоть я и знаю, что скелет у жителей Айи по прочности не уступает нашему, а даже, наоборот, превосходит, но мне так и кажется, что сожми чуть посильнее – и кость тут же сломается. Будем стараться не доходить до такой крайности…

Мы поглядели вслед девушке и, развернувшись, пошли в ангары к нашим будущим коллегам.

А вечером, собравшись у адмирала, мы поняли, почему Мигель настаивал на показе нашего Жука Нийе до отправки экспедиции. Узнав, что она проявила искреннее желание присоединиться к нам, адмирал радостно потёр руки: у него в этом и состоял план привлечения на халяву классного специалиста. Оказывается, он был в курсе, что сроки строительства посольства займут примерно месяц и его будущим сотрудникам практически мало что придётся делать. Зная интерес Нийи к живым механизмам, Мигель был уверен, чта та согласится, да и налаженный с нами контакт не могли не соблазнить девушку принять участие в подобной экспедиции. Поэтому он заранее благословил нас на ратные подвиги, и вылет назначили на следующий день. Мы сообщили своим семьям, что опять с головой окунаемся в работу и продолжительное время будем без связи. Но успокоили, что это мирная экспедиция.

И в обед следующего дня мы отправились в путь.

Селена проложила маршрут так, чтобы мы особо не светились в развитых транзитных мирах. Она выбирала порталы, находящиеся в неудобных с географической точки зрения местных жителей местах, да и выдерживала скорость так, чтобы над жилыми районами мы пролетали в тёмное время суток. «Странника» никто и не заметил бы благодаря нашему нанопокрытию, доставшемуся нам от Иного. А вот два сопровождающих нас транспортника спрятать было нелегко. Да и путь оказался неблизким. В дороге нам предстояло провести пять дней. И это учитывая непрерывный полёт.

За это время мы с Лёхой решили протестировать привезённый мной вирткостюм. Как я уже говорил ранее, он напоминал серебристый чулок, который полностью закрывает всё тело и голову. На спине магнитная застёжка, идущая от пояса до макушки. Пришлось полностью раздеться, чтобы натянуть на себя это экзотическое одеяние. Ощущения непонятные, но возбуждающие. Причём дышать через него оказалось легко, да и пока он не был активирован, можно было смотреть вокруг, будто через плотный, но просвечивающий чулок.

Селена предложила лечь на кровать, прежде чем онаактивирует коммутационный блок. Чтобы не смущать Нийю с Алексеем, я закрылся от них защитным прикроватным куполом. Услышав вопрос Селены, готов ли я, подтвердил, что готов.

И тут началась полная чертовщина…

– Стасик! Дорогой! Стас, твою мать! Я долго буду тебя звать?

– Селена, что случилось?

– Давай вылезай из своего виртуала, ужин стынет.

– Какой на фиг ужин? Мы же недавно завтракали!

– Слушай, ты со своим виртуальным пространством вообще скоро с катушек съедешь. Снимай свой чулок – и быстро за стол. Завтра тебе рано вставать на работу.

– Какую работу? Мы же летим в экспедицию?

– Я тебя предупредила, если не вылезешь, на хрен отключу выделенку.

Я ничего не понял, но, откинув защитный купол с кровати, спустился в салон кемпера и стал стягивать вирткостюм. Странно, но салон был пустым. Лёха с Нийей куда-то пропали, а двери кемпера были открыты.

«Мы приземлились, что ли?» – подумал я и направился к выходу.

Вот тут меня в первый раз накрыло. За дверями виднелась небольшая лужайка с моим домом, окружённым другими коттеджами.

– Какая, на хрен, лужайка, какие коттеджи, когда мой особняк одиноко стоит на скале! Что за хрень?!

Я оглянулся на кемпер и обратил внимание, что на нём отсутствует рисунок силуэта Багиры. Да и сам кемпер был странным, похожим на моего «Странника», но в то же время это был не мой аппарат.

Ничего не понимая, я направился к дому. На крыльце перед входом развалилась большая чёрная кошка.

– Багира? – неуверенно произнёс я.

– Мяу. – Животное повернуло голову в мою сторону.

– Да ёшкин кот! – Я вбежал в дом и увидел, что там совершенно другая обстановка.

– Алёнушка, милая. – Осторожно ступая, я направился к кухне. – А кто это у нас всю мебель поменял?

Из дверного проёма на меня смотрела Селена, одетая в спортивный костюм.

– Ну ты дурак… – покачала она укоризненно головой, вытирая полотенцем тарелку. – Говорила же я тебе, заканчивай ты сутками висеть в виртуалке. Крыша поедет и не вернётся… Закончишь так же, как твой друган сосед Лёха. Уже родную жену забывать стал. – Селена всплакнула и вернулась на кухню.

– Да у меня жена Алёна, дочь Алиса, а ты виртуальная матрица эллинов. Искусственный интеллект…

– Это я-то виртуальная? – зло переспросила Селена. Она подошла ко мне и тут же огрела меня по ногам полотенцем.

– Ай! – вздрогнул я от неприятных ощущений, а Селена вдруг стала колотить меня по всем местам, приговаривая: – Вот дал же бог мне муженька, виртуального наркомана.

Удары были болезненными и реальными!

– Да погоди же ты! – Я одной рукой поймал полотенце, а другой схватил Селену за плечо.

Она была настоящая! Я стал ощупывать её за все части тела. Тело её было реальным! Везде, где нужно, было упругим, мягким и тёплым.

– Ну что, убедился? – сквозь слёзы язвительно сказала Селена.

– Так ты что, настоящая?

– А какая же ещё?

– А как же моя супруга Алёна и дочка Алиса?

– Алиса вон там, в комнате сидит, рисует что-то. А вот твоя Алёнушка… – Селена вырвалась из моих рук. – Это твоя жена в виртуальном мире. Уж не знаю, почему ты имя дочери там себе оставил, а вот вместо моего дал виртуальной жене другое имя. Она что, в сексе лучше, чем я? – Селена встала в сексуально эротическую позу и медленно пробежалась руками по своему роскошному телу.

– Я не знаю, – вдруг опешил я, полностью потерявшись в своих мыслях и эмоциях. – Так, стоп. Это что же получается, что я сейчас нахожусь в реальном мире, а всё, что со мной приключилось ранее, было виртуальным? Но у меня там были фантастические способности! – вспомнил я и попытался взглядом поднять кухонную табуретку. Та стояла не шелохнувшись… – Так, может, сила пропала, надо взять что-то полегче. – Я подошёл к столу и уставился на лежавшую на нём ложку.

– Что, Данила-мастер, – усмехнулась замолчавшая было Селена. – Не выходит у тебя каменный цветок?

Я поднял на неё изумлённые глаза.

– Не понял ещё? – с сарказмом переспросила Селена. – Да ты каждый раз, выходя из виртуалки, пытаешься продемонстрировать свои волшебные способности. – Ну не летают у тебя предметы, и колдовать ты не можешь. И внушать у тебя никогда не получалось. Ах да, – усмехнулась она, – и Багира у нас не исчезает, да и говорить не умеет, а ты по-кошачьему так и не научился общаться. И силовое поле, и порталы ты не открываешь. И даже с крыши не пытайся прыгать, как в прошлый раз. Чуть ноги не переломал. Ну не умеешь ты летать, и кемпер наш только по земле передвигается. – Она поставила на стол передо мной тарелку с борщом. – Ешь давай, да вот рюмочку прими, поможет тебе вернуться к реальности. – Селена поставила передо мной початую бутылку коньяка «Реми Мартин».

Машинально налив полную рюмку, я залпом выпил спиртное. Хм… Вкус коньяка нормальный. Взяв ложку и хлеб, я отхлебнул борща – вкусный, домашний. Я с аппетитом стал хлебать наваристый борщ да пропустил под него ещё парочку рюмашек. В голове стало легко, и настроение поднялось. Селена вертелась на кухне по своим делам. А я, доев первое, встал из-за стола и, подкравшись к Селене сзади, схватился руками за её шикарную грудь.

– Ну что? Полегчало? – с улыбкой спросила Селена.

– Да. Спасибо. Очень вкусный борщ, всё как я люблю, – похвалил я, а сам потихоньку мял приятные полушария.

– Ну хватит, хватит, – стала вырываться из моих объятий Селена, – потерпи до вечера.

В прекрасном настроении я вышел с кухни. Спустился в холл к телевизору и включил его привычным пультом, а не словами. Переключая каналы, я видел обычные земные телепередачи. Где-то шли фильмы, где-то политические диспуты, на которых до сих пор обсуждалась международная политика, война в Сирии, да перемывали косточки Крыму. Привычная реклама пива, чипсов, женских прокладок и всякой хрени периодически прерывала вещание программ. Мне захотелось чаю. Вернувшись на кухню, я открыл обычный земной холодильник, достал из него надрезанный лимон. Откромсав кружочек, положил его в стакан, насыпал сахар, налил заварку и кипяток. Аромат лимона заструился по помещению.

«Блин… неужели мне всё привиделось? И мои друзья, и параллельные миры?»

Прихлёбывая чай, я вышел на веранду, сел там на диванчик и посмотрел на соседний дом. Хм… а вот его облик я что-то не помню. Вроде что-то знакомое, но… нет, не вспоминаю. Я опять задумался и увидел, что из этого коттеджа вышел Лёха Мелихов.

– Лёха, здорово! – заорал ему я.

Тот как-то странно стал вертеть головой во все стороны, но через некоторое время его взгляд сфокусировался на мне, и его лицо оживилось.

– А, Стас, привет! Как дела? – Он подошёл к нашему декоративному заборчику, разделявшему два двора.

– Да нормально, а у тебя? – Я с кружкой пошёл ему навстречу.

– А-а-а, – махнул он рукой, – опять с Нийкой поцапался.

– Нийей?

– Ну да, с женой.

– А она что, твоя жена?

Мелихов удивлённо посмотрел на меня:

– Так уже десятый год как. А-а-а… – видимо, дошло до него. – Ты только из виртуалки вылез?

– Ну… да, – промямлил я.

– Везёт же тебе! – Лёха с испугом оглянулся на свою входную дверь и тихо произнёс: – А моя как год назад комп разбила, так и не пускает меня в Сеть.

– А что так?

– Да ты забыл, наверное, я ведь пять дней сидел, не вылезая из виртуального костюма, организм так истощился, что пришлось потом два месяца провести в больнице. Сначала тело восстанавливали, а потом и мою душу. Еле пришёл в себя. Долго никого не узнавал. Если бы не дополнительное страхование жизни, денег не хватило бы на реабилитацию. Хотя до сих пор нет-нет, да и зависаю. Теряюсь, что реально, а что нет.

– Так мы сейчас в реальности или в виртуалке? – шёпотом спросил я.

– Скорее всего, в реальности, – почему-то испуганно ответил он. – Но я на сто процентов не уверен.

– Лёша! – раздался женский голос, и во двор вышла Нийя. Она была не такой тощей, какой я видел её раньше, и с длинными волосами. Лицо её было знакомо, но уставшее и не такое молодое. Она была одета в короткое платье простого домашнего фасона, который не скрывал слегка полноватых ног. – Ты домой собираешься?

– Да-да, сейчас, дорогая, вот со Стасиком остановился поболтать.

– А она у тебя разве не лысая? – удивлённый открывшимся зрелищем, спросил я Алексея.

Тот коротко хохотнул.

– Ха! Да, ты мне рассказывал, что у себя в виртуалке ты создал её облик тощей, длинной и совершенно лысой.

– А Серёга, Вовка, они сейчас где?

Мелихов в очередной раз удивлённо посмотрел на меня, покачал головой и тихо посоветовал:

– Завязывал бы ты, Стас, с Сетью. Я понимаю, там ты живёшь полноценной жизнью, тебе многое подвластно, там ты силач. Я знаю, что ты и меня туда прописал, и наших друзей. Но смотри, крыша поедет – тебя никто не спасёт. Я же знаю, что на работе у тебя проблемы. Зарплата маленькая, и страховки у вас нет. Селена твоя сейчас тоже в поисках работы. Если вдруг форс-мажор какой – тебе и продавать нечего. За кемпер ещё кредит не погасили. А ваша радиостанция и так еле держится на плаву. Сейчас ведь мало кто даёт рекламу на радио. Даже на телевидении её продают за копейки. Все перешли на виртуальную сеть. Вот там миллиарды крутятся… – Лёха мечтательно прикрыл глаза. – Да и дочке вашей образование нужно получить, – открыв глаза, кивнул он мне за спину, – а сейчас, сам знаешь, не подмажешь – не поедешь. Везде бабки требуются.

Я изумлённо оглянулся на входную дверь и увидел Алиску, выбегающую куда-то с рюкзаком за плечами.

– Алиса, ты куда намылилась на ночь глядя?

– Пап, я погуляю с девчонками недолго. Вы дверь не запирайте.

– Ладно, – кивнул я вслед уходящей дочери.

– А Серёга и Вован сейчас в других городах живут, – продолжал меня знакомить с реальностью Лёха. – Серёга стал большим начальником, что-то там связанное с безопасностью коммерческих структур. Баринов открыл уже третий большой магазин, занимается мебельными поставками со всего мира. Это мы с тобой тут остались, неприкаянные. А у них жизнь кипит, да и с бабками всё нормалёк.

«Вот это меня накрыло! – в очередной раз мысленно изумился я. – Это что же получается, я был в виртуалке, а сейчас вот это всё, – обвёл я взглядом окрестности, – настоящее?! – Я ущипнул себя за руку. Больно! – Значит, это реальность? М-да…»

– Слышь, Лёха. Я домой пойду, а то что-то никак не приду в себя.

– Давай, Стас, удачи и, главное, надолго не зависай в сетях. Я понимаю, что это засасывает хуже наркотика, но ты ставь таймер – не больше часа в день, и тогда с головой будет порядок.

Мы пожали друг другу руки, прощаясь, и я поплёлся в дом.

Блин… Но если это сейчас реальность, то почему я помню два своих состояния: когда жил примерно такой же обыденной жизнью без виртуальных сетей, а потом стал путешествовать по порталам. Я же не мог себе нарисовать виртуальный мир, где мне жилось бы хуже, чем сейчас? Я же не полный идиот. Хотя… может, это как раз от большого ума?

Я хорошо помнил один эпизод из прошлой жизни, когда служил в армии и нас заставили бежать многокилометровый марш-бросок по гористой местности. Воздуха не хватало, ноги заплетались, силы таяли, а наш командир вдруг дал команду на ускорение. Мля! Какое ускорение, и так сил нет! Но он всё орал: «Сержанты, выполнять команду!» Но деваться некуда, мы стали подгонять своих подчинённых кого словом, кого пинками, забирая у слабых автоматы и вещмешки. Некоторое время бежали так, с ускорением, пока не поступила команда перейти на обычный бег. И вот тут произошло чудо. Вернувшись к прежнему темпу, мы стали бежать уже без проблем. И наша скорость уже не казалась предельной, и силы были, и ноги передвигались. Вот тогда мы все получили очередной урок: если думаешь, что тебе хреново, нужно сделать ещё хуже. А когда вернёшься в прежнее состояние, то поймёшь, что всё было и не так плохо.

Следовательно, может, и я хотел сначала смоделировать ситуацию, когда в виртуалке будет хуже, чем в реальности. Тогда, возвращаясь «домой», я мог адекватно реагировать на трудности и нормально жить. Но что же меня заставило смоделировать более интересную жизнь? Видимо, предыдущего психологического подъёма уже не хватало.

Вот только так я мог объяснить всё, что со мной случилось и почему я стал зависать в более захватывающей, пусть и виртуальной жизни.

Размышляя подобным образом о бренности бытия, я машинально пошёл в ванную комнату, принял душ и направился в спальню. Там у нас перед кроватью на стене висел телевизор. Пока жена возилась где-то по своим домашним делам, я вновь включил зомбоящик. Переключая каналы, наткнулся на уже ранее виденный фильм «Исходный код». Там парень садится на поезд, которому суждено через несколько минут взорваться. Когда это происходит, главный герой попадает в некую капсулу, где через экран монитора женщина объясняет ему, что он попал в специальную программу – «Исходный код». Эта программа позволяет возвращаться в тело человека всего на восемь минут его жизни. За это время парень должен определить, где находится бомба и как её обезвредить. Это предотвратит страшный теракт. Ему предстоит снова и снова погибать во взрыве, пока он не решит поставленную задачу… Это, естественно, не комедия типа «День сурка», но в финале герою всё же удаётся выбраться из заточения в капсуле и жить нормальной жизнью, оставляя на суд зрителя догадываться – живёт он в реальном мире или развивается в виртуальном.

Вот что такое мне нужно сделать, чтобы понять, где я, или вырваться в родной мир?

Пока я смотрел кино, пришла Селена. Она надела прозрачный кружевной пеньюар, который не скрывал ничего из шикарных женских достоинств, и сетчатые чулочки. Заслонив собой экран, она медленно оседлала меня:

– Ну и что мой котик предпочитает? Смотреть телевизор или заняться более приятным делом? – Она медленно провела руками по своим манящим окружностям.

Да это не женщина, а мечта! – потянулся я к её груди. И как она досталась мне, такому обалдую? Но самобичеванием заниматься было некогда – Селена стала активно отдаваться сексу. За эту шикарную ночь я так и не понял, кто кого, собственно, и не раз отымел. Но всё было настолько замечательно, что под конец я отрубился сразу и без сновидений.

Очнулся от голоса Селены:

– Стас! Милый! Вылезай из своего виртуального костюма. Открыв глаза, я не сразу сообразил, что вижу мир сквозь материал, натянутый на мою голову. Пытаясь ощупать руками лицо, я сквозь ткань увидел, что и руки мои также одеты в перчатки.

«А-а-а, – осенило меня, – я опять, похоже, залез в виртуалку».

Привстав, я обнаружил, что лежу на кровати в кемпере, закрытый от всех пологом. Откинув его, я заметил, что в салоне, кроме Селены, никого нет.

– Прости, дорогая, – стал снимать я вирткостюм, – я, видимо, опять засиделся в Сети и при входе забыл поставить таймер на отключение.

– Да нет, это я тебя вывела в реальность.

И тут я заметил, что Селена одета не в домашнюю одежду, а в знакомый костюм секретарши.

– Дорогая, тебе на работу пора или ты уже вернулась домой? – Я никак не мог сообразить, что происходит.

Селена засмеялась:

– Стасик! Ты просто чудо! А ну-ка, обними меня.

Стащив одеяние, я кинулся к любимой, и неожиданно мои руки схватили воздух.

– Мля, что такое?

Селена заливалась хохотом.

– Милый, ты просто вернулся в реальность, а я голография.

– Так это что… Всё, что я сейчас видел – дом, Лёху и тебя, как свою жену, – это всё было виртуально?

– Да. Это я смоделировала искусственную реальность, чтобы ты в полной мере осознал, как это – жить в киберпространстве.

– А где же Мелихов и Нийя? – изумлённо обводил я глазами пустой салон кемпера.

– Они спят на своих местах. Ты для них отсутствовал почти семь часов.

Я подошёл к закрытому спальному месту Лёхи и осторожно заглянул за защитный купол. Мелихов сладко спал. С нижней полки подняла голову сонная Багира.

– Спи, спи, – успокоил я её.

Подожди. – Я всё никак не мог понять, сосредоточиваясь на воспоминаниях. – А как же вкус коньяка, борща, запах лимона?

– Это всё передавалось в твой мозг, – пояснила Селена. – На самом деле ты ничего не ел, не пил и даже не ходил в туалет. Прислушайся к себе.

И тут я понял, что ещё немного – и может случиться конфуз. Я стремглав побежал в туалетную комнату, потом принял душ. И понял, что чертовски проголодался. Наделав себе бутербродов, я стал уплетать их, запивая горячим чаем.

– Послушай, Селена, – жуя, стал я спрашивать иски-на, – для меня всё было настолько реальным, что вначале я если и сомневался, то потом принимал всё как настоящее.

– В этом и заключается эффект вирткостюма. Через множество рецепторов он передаёт практически неотличимые от реальности ощущения. И даже те, которые не совсем совпадали с настоящими чувствами, пользователю отличить невозможно. Мозг человека так устроен, что он автоматически дорисовывает или домысливает недосказанное. Поэтому если ты видишь знакомый предмет, не совсем точно воспроизведённый в виртуале, то мозг за тебя всё дополняет. Это как в том опыте, что показывала тебе Нийя, когда тестировала зрение Жука. Тебе показали чёрно-белое изображение цветка, а ты стал описывать, что сердцевина у него желтоватая. А если бы на той же чёрно-белой картинке были изображены, например, морковь, клубника, слива или зелень, то человеческий глаз увидел бы различие в цветах. Пусть не столь яркое, но цветное. Так и в киберпространстве мозг многое домысливает. Ты резал лимон, а разум помнил, что должен идти при этом запах, вот он тебе и подсказывал. Хотя и рецепторы костюма всё это пропорционально усиливают. В этом прелесть и в то же время опасность искусственной реальности. Люди просто перестают воспринимать действительность и гибнут за короткое время, полностью истощая свой организм. Если бы я смоделировала сказочную реальность с феями, троллями и тому подобной нечистью, ты не так быстро слетел бы с катушек, – мило улыбнулась Селена. – Поэтому пришлось сразу пойти на крайние меры. Но согласись, в постели тебе со мной понравилось? – хитро прищурилась она.

Ну что тут сказать… Она была на триста процентов права. Тут и шикарное тело, и раскрепощённость, и фантазии на такой высоте, до которой мы с женой за двадцать пять лет совместной жизни так и не рискнули дойти.

– Кхм… – поперхнулся я. – Да, согласен, всё было просто супер! Кстати… нужно костюм постирать.

Селена захохотала.

– Успокойся, всё это было у тебя в голове! Но если бы ты давно не был с женщиной, то тогда – да. Костюмчик пришлось бы стирать. Это случается у особо эмоциональных личностей да у юнцов, которые ещё не были с женщиной. А тебе уже нечего бояться.

Я допил чай с бутербродами и понял, что наконец сыт, а Селена продолжила пояснения:

– В следующий раз, когда захочешь побродить по виртуальности, скажи мне, какой сюжет тебя интересует. Советую попробовать бои с чужими или приключения с эльфами. А может, хочешь стать султаном с гаремом в триста жён или императором галактики? Или, предлагаю, вообще засунуть тебя в тело женщины, чтобы ты отведал нашу «тяжёлую женскую долю». Я могу сделать тебя сногсшибательной красоткой. От мужиков отбоя не будет! – хитренько засмеялась Селена.

– Там видно будет, – махнул я рукой и зевнул. – Блин, я же вроде спал в виртуальности?

Селена тут же предложила лечь отдохнуть, потому что она в киберпространстве не дала мне поспать, а вывела в реальность.

Вернувшись на свою койку, я немного поворочался, перебирая в голове всё, что произошло в моём сознании, и думая, насколько всё это было реально. Но сон одолел меня, и я отключился до утра…

А проснувшись, увидел, что все мои попутчики уже встали и ждут от меня полного отчёта. Оказалось, даже Нийя, несмотря на высокоразвитую цивилизацию мира Айя, не знает, что такое киберпространство. У них это вообще считается чем-то вроде извращения. Зачем нагружать мозг придуманными ощущениями, когда можно их испытать в настоящей жизни. Но как учёному ей это очень интересно познавать.

Я не стал подробно описывать, что со мной произошло, а предложил им самим испытать нечто подобное. Причём для Лёхи я попросил Селену создать виртуальность с похожим на мой сюжетом. А вот для Нийи без особого экстрима, но воплотить нашу прошлую земную жизнь в России.

Первым в искусственную реальность отправился Алексей. А мы с Нийей и Багирой стали обсуждать план предстоящих исследовательских работ. Я более подробно рассказал всё, что успел заметить на станции жуков, останавливаясь на таких подробностях, как запахи, световое оформление, особенности открывания проходов, температура внутри станции, строение фраз виртуального помощника Льюуса. Нийя делала пометки в планшете, который был, оказывается, также квазиживым и работал не на электричестве, а питался водой с минеральными добавками, как экзотический цветок. А Багира заполняла память её устройства ультразвуковыми сигналами, которыми она общалась с моим Жуком, заставляя того выполнять определённые команды.

Кстати, во избежание возможных осложнений мы не стали брать мой квазиживой аппарат в эту поездку. Мало ли для чего понадобятся манипуляторы «Странника», да и был велик шанс увеличить технопарк новыми образцами.

Так, за приятным и полезным общением мы провели более шести часов, когда наконец к нам вернулся обалдевший Лёха.

По его взгляду я сразу понял, что он ещё не соображает, где в данный момент находится.

– Лёха, ты уже в реальности, очухивайся быстрее…

– Ага, ты мне и там точно так же говорил, слово в слово! – отмахнулся он от меня, как от фантома.

– Ну так ущипни себя… – предложил я и тут же осёкся, выпучив глаза.

– Ага! – обрадовался Алексей. – Дошло? Я и там себя щипал, и не только. Это не доказательство.

Я задумался. И как ему объяснить, что он сейчас не в виртуальности? Но выручила всех Селена.

– Милый, обними свою красавицу, – протянула она руки к Мелихову.

Тот улыбнулся и ринулся к искину, но, когда не смог её ухватить, его лицо стало меняться.

– Селеночка, – ревниво обратился я к ней, – а ты и для него играла роль любимой жены?

– Стасик, не ревнуй. – Фантом Селены подошёл ко мне и погладил меня по щеке. – Это было необходимо, иначе после первого раза он ещё долго не мог бы прийти в себя. А так это его быстро образумит, кстати, как и тебя.

«Да, глупо ревновать к голограмме, – думал я, – да я и не ревную, просто изобразил ревность».

А Лёха вдруг ойкнул и ринулся в туалетную комнату. Проследив за ним взглядом, я предложил:

– Нийя, давай готовить перекус, по себе знаю, его сейчас на хавчик пробьёт.

Пока Мелихов мылся в душе, мы приготовили ужин, а потом за рюмочкой стали делиться впечатлениями о произошедших с нами приключениях в искусственной реальности. Нийя не стала откладывать испытания на следующий день и после ужина пошла переодеваться в костюм. А мы с Лёхой уже без стеснения стали обсуждать сексуальные подробности этого эксперимента. Допив бутылочку, мы пришли к выводу, что многое нам необходимо попробовать с нашими настоящими, а не виртуальными жёнами. Багира сначала находилась рядом с нами, но, когда мы раскрепостились от алкоголя и стали делиться интимными подробностями, она тихо фыркнула, и в голове мы услышали её скептический голос:

«Сразу видно, самцы…»

Она ушла и развалилась на своём спальном месте. А я под действием коньяка поинтересовался у искина:

– Селена, а если натянуть костюм на шорка, он сможет окунуться в виртуал?

– К сожалению, нет, Стас. Рецепторы костюма настроены только на человеческое тело и на его мозг.

– Жаль, а то интересно было бы понаблюдать, как себя может ощущать абсолютно другой организм в наших условиях.

– У шорков и восприятие мира совершенно отличное от человеческого. У них слуховые и обонятельные ощущения порой приносят гораздо больше информации, чем зрение. Тем более их способность к эмпатии и мысленному общению вообще не имеет аналогов в программном обеспечении вирткостюма.

– Ну, нет так нет, – спокойно согласились мы с Лёхой и решили, что такой эксперимент достоин распития ещё граммов по сто пятьдесят…

Утром мы завтракали с задумчивой Нийей. Мы, конечно, наседали на неё, расспрашивая об ощущениях, но она отмалчивалась, внимательно следя за нами. И только после завтрака, когда мы развалились в креслах, включив какое-то кино на салонном телевизоре, она обмолвилась:

– Да, ребята. Это был, наверное, самый экстремальный опыт в моей жизни.

Мы уже не стали встревать с вопросами, боясь, что она опять замолчит, но девушку словно прорвало:

– Мне приходилось в экспедициях жить в разных условиях и, как вы знаете, даже побывать в плену у работорговцев живым товаром. Но ваша земная жизнь… Я даже не знаю, с чем её можно сравнить. Я всегда могла сама унять любую боль, вылечить болезнь, получить помощь от соплеменников и правительства. Быть уверенной в любой жизненной ситуации. А там я поняла, как вам трудно приходится жить. Точнее, выживать, когда ты не обладаешь никакими способностями. Когда правительству наплевать на своих граждан, когда медицина практически бессильна против многих болезней, когда экология приносит не облегчение, а смерть и не на кого надеяться, только на себя. Когда вам приходится надрываться на разных работах, чтобы просто прокормить семью, а не жить в достатке. Когда вечером люди не выходят на улицу, опасаясь грабежа или насилия. Когда не уважают стариков, которые выживают на мизерную пенсию…

– Селена, – перебил я Нийю, – ты чего ей там показала?

– Ничего особенного. Я имитировала один из твоих обычных рабочих будней. Нийя была твоей женой, жила в вашей земной хрущёвке, видела тех, кто тебя в то время окружал, – соседей, коллег, друзей. Я смоделировала ситуацию, когда вы оба осенью простыли и вам пришлось ходить в поликлинику, не забывая о работе.

Ха! – ухмыльнулись мы с Лёхой. Один поход в наши поликлиники – это можно делать отдельный квест.

– В общем-то ничего необычного, с вашей, земной, точки зрения, – улыбнулась Селена.

– Если это всё для вас обычно, – изумилась Нийя, – то я даже не могу представить, когда вам бывает действительно плохо.

– Да, были в моей жизни страшные моменты, – признался я. – Был период, когда в нашей стране вообще не было денег. Нет, они, конечно, были, но рабочим их не платили. Мой брат ждал зарплату почти семь месяцев, но он жил с родителями, и они помогали его молодой семье. А я тогда уже жил в общаге, в комнате из девяти квадратных метров на троих. Денег нет, продукты купить не на что, продать нечего. Я попросил у отца его машину «Ниву» и нанялся к одному начинающему бизнесмену водителем. Мы ездили по предприятиям, и он продавал лекарства. Если за день удавалось заработать, он мне платил за бензин и немного наличных. Если нет, то только за бензин. И вот как-то несколько дней у нас не было прибыли вообще. Людям нужны были лекарства, но они элементарно не могли их купить – не было денег. Дома жрать нечего, купить продукты не на что. Я пошёл и снял со сберкнижки все накопленные деньги, которые родители несколько лет откладывали мне на квартиру. Шесть с чем-то тысяч рублей. Их как раз хватило на литровую бутылку молока, пачку чая и хлеб. Всё! Это цены на январь 1996 года. Хлеб – 2300, чай – 2500 и молоко – 1500 рублей за литр! Такая вот была инфляция. Но продолжаю. И этот бизнесмен тогда расплатился со мной двумя килограммами перловки и пачкой масла. В этот день у нас было пиршество. Пусть без мяса, но с жареным лучком перловка пошла на ура! Вот это самое страшное, когда твои близкие ждут от тебя помощи, а ты ничем не можешь им помочь. А потом я пошёл разгружать вагоны – деньги небольшие, но платили каждый день, видимо, там впервые я и надорвал спину, которая потом мне ой как аукнулась. И таких моментов было множество, не только лично в моей, но и вообще в жизни большинства россиян. А то, что тебе показали жизнь пусть в скромной хрущёвке, но зато уже в собственной квартире, это уже большой плюс для семьи. Многие мои друзья так и не заимели своей квартиры и только после смерти родителей смогли жить самостоятельно. А мы в это время уже вкалывали так, что могли себе позволить раз в год ездить отдыхать семьёй на море, купить первую машину. Но здоровья от таких нагрузок не прибавлялось. И если бы не тот шанс, который позволил мне попасть в другие миры, я не знаю, как сейчас у меня было бы со здоровьем.

– У меня в жизни тоже было много подобных случаев, – признался Мелихов. – Так же надрывался, как мог, и так же, как Стас, – кивнул он на меня, – имел проблемы со спиной. Я тогда уже даже чемодан с трудом поднимал – спинная грыжа в двух местах. Но мне повезло – встретился с одним знахарем. Удивительный человек, как у нас на Земле говорили, экстрасенс, но не из тех, которых часто показывают по телевизору, а которые тихо, мирно лечат людей и не пиарятся на экранах. Вот он мне и помог со здоровьем. Живёт, правда, далековато от Оренбурга, в Краснодарском крае, так что приходилось ездить к нему на сеансы. Как сейчас Пищугин может энергетически лечить людей руками, так и он подобное умеет. Этот лекарь меня и поставил на ноги. Я теперь и спортом занимаюсь, а как с вами попал в передрягу, вообще о проблемах со здоровьем забыл, – улыбнулся он.

Нийя ошарашенно оглядывала нас с Лёхой, слушая такие обычные с земной точки зрения жизненные воспоминания.

– Да, теперь я понимаю, почему мне с вами так интересно. Да и почему алахарское правительство предпочло заключить именно с Россией дружеское соглашение. Если такие тяготы вас не сломили и не озлобили, вы и дальше сможете выживать в любых условиях…

Мы ещё долго отдавались воспоминаниям о нашей прошлой жизни, рассказывая девушке не только страшилки, но и множество комических моментов, а она делилась своими воспоминаниями… Так и коротали время до прибытия в мир Жуков.

Селена вывела нас через портал, находящийся ближе к экватору, а дальше маршрут прокладывал уже я благодаря своему внутреннему компасу. Мы понимали, что таких станций на планете множество, но я знал направление только к одной, находящейся близко к полюсу. И через несколько часов мы высадились в заснеженном мире. Мы связались с коллегами в других транспортниках, назначили время выхода и обговорили количество первой исследовательской группы. Хотя ничего опасного вроде не ожидали, но половина нашей команды составляли бойцы отряда «Багира».

Наша тройка быстро облачилась в КБ-50 и взяла привычные «Пульсары». Багиру из-за жуткого мороза пришлось оставить в транспортнике. Но я ей клятвенно пообещал, что позже обязательно возьму её на станцию. Нийя под боевой костюм надела термобельё, а нас с Мелиховым согревали артефактные кольца.

Открыв дверь «Странника», я задним числом пожалел, что мы не подумали сделать тамбур, какой был у нас в самом первом кемпере. Порыв ветра и снега влетел в приоткрытую дверь с такой силой, что Багира рефлекторно дёрнулась в сторону от прохода, а у себя в голове мы услышали:

«Согласна, я вас здесь подожду. Погода не для моей шкуры».

Нийя же, зябко ёжась, по внутренней рации пробормотала:

– Да, в таких климатических зонах мне ещё не доводилось бывать.

– Что, мёрзнешь? – одновременно с Лёхой поинтересовались мы.

– Да нет пока. Но если больше часа находиться на таком морозе, то даже в этом комбинезоне замёрзнешь.

– Тогда не будем терять времени, – скомандовал я и повёл нашу группу за собой.

Пурга мешала нормально ориентироваться, но меня вёл внутренний компас. Поэтому мы минут за пятнадцать дошли до туннеля во льду, ведущего к проходу. В нём было идти уже комфортно. Но через пятьдесят метров его загородила сплошная стена грязно-серого цвета.

– И как нам пройти дальше? – поинтересовался Лёха.

– Не знаю, – потерялся я.

– Может, нужно постучать? – раздался в наушниках голос Нийи.

Я постучал костяшками руки. Тишина. Постучал ногой. Опять никакого результата.

– Льюус! – закричал я, но только эхо в туннеле ответило мне.

– Может, попробуем разрезать? – подошёл ко мне один из научных работников. – У нас есть лазерная буровая установка.

– Хороши же мы будем, если пришли с дружескими намерениями, а сами начнём с вандальных разрушений, – охладил я его пыл. – Начнём, как и в первый раз, с чердака, – решительно развернулся я в другую сторону. – Всем идти нет смысла, со мной пойдёт только Мелихов.

– И я, – безапелляционно заявила Нийя.

– Хорошо, и ты. Всем оставаться на месте. Мы изнутри откроем вам проход.

Наша тройка вышла наружу, и мы стали искать приметный шпиль, но сквозь пургу найти его было проблематично. Даже очки шлема не позволяли ориентироваться в такой снежной каше. Мы по рации сообщили, что ищем проломанный мной ранее проход.

Нашли шпиль совершенно случайно, точнее, его обнаружила Нийя. Её сбил с ног особо сильный порыв ветра, она покатилась по льду и ударилась спиной о тот самый шпиль.

– Нашла, нашла!

Следуя на зелёную точку в очках визира, которая указывала, где находится девушка, мы добрались до неё и практически ползком отыскали уже засыпанный снегом колодец. Пришлось выжигать лучами «Пульсаров» новый проход. Но каково же было моё изумление, когда мы добрались до крыши, а дыры в ней и не обнаружили. На месте ранее взломанного мной отверстия виднелась такая же грязно-серая поверхность. Пришлось и её резать лучами, чтобы попасть на чердак станции. А там было уже всё знакомо. Люк в полу отыскали быстро. Я провёл друзей по странной, похожей на позвоночник животного лестнице, обращая их внимание на рисунки на стенах.

– Да, похоже на спектр звуковых колебаний, – согласилась с моим мнением Нийя.

– Или на спектрограмму осциллографа, – тут же предложил свою версию Мелихов.

Спустившись, я открыл очередную дверь, и мы вышли в знакомый кольцевой коридор. Тут же везде зажёгся зеленоватый свет. Я не стал кричать про гранату, как в прошлый раз, а сразу позвал:

– Льюус!

– Здравствуй, человек-путешественник! – В воздухе перед нами стало проявляться изображение искина. – Я вижу, ты сумел вернуться к себе домой и опять пришёл ко мне, но уже со своими спутниками.

– Да, Льюус. Это мои друзья. Девушку зовут Нийя, а мужчину – Алексей.

– Здравствуйте, Нийя, Алексей и человек-путешественник, – снова поздоровалась голограмма.

– Льюус, в прошлый раз я забыл тебе представиться: зови меня Стас.

– Хорошо, Стас, – тем же механическим голосом, совершенно без эмоций, откликнулся Льюус. – Зачем вы опять пришли сюда или вам нужна очередная помощь?

– Нет, Льюус, – напевно проговорила Нийя, – мы пришли как друзья, чтобы познакомиться с вами, возможно, чем-то помочь.

– Все дежурные системы станции функционируют в рабочем режиме. Помощь не требуется, – холодно заявил искин.

Я не знал, что на это можно возразить, но Нийя недаром была опытным психологом.

– Помощь может быть не только физической, но и психологической или эмоциональной.

– Мне не знакомы такие термины – психологический и эмоциональный, – отозвался Льюус. – Моя дежурная частичка позитронного мозга не нуждается в эмоциональности.

– Но ты же в прошлую встречу со Стасом заявил, что тебе приятно оказать ему помощь за столь долгое время бездействия.

– Да, – согласился фантом. – Я так говорил. Потому что долгое время находился в полном бездействии.

– Так мы готовы тебе помочь стать полноценным существом и нагрузить тебя работой, – улыбнулась девушка.

– Я готов работать! – Наконец голограмма изменила свой рисунок. Вокруг яйцеобразного тела во все стороны развернулись псевдоноги существа, и он стал напоминать солнышко с восемью толстыми лучами.

– Льюус, тогда открой, пожалуйста, шлюз, через который ты меня выпускал, – попросил его я. – Там на морозе ждут мои друзья. Они могут замёрзнуть от сильного холода.

– Шлюз открыт, – тут же заявил он, и в наушниках шлема мы услышали радостные возгласы членов нашего отряда…

С разрешения Льюуса мы разбили дежурный лагерь в одном из ангаров с техникой. Нийя сумела убедить искина, что мы хотим только учиться у него и готовы обмениваться практически любой полезной информацией как в сфере жизни нашей и его бывших хозяев, так и в технологической индустрии.

Мы все переселились на станцию. Закутав Багиру в тёплое одеяло, я перенёс и её. Хотя для функционирования бывших хозяев станции температурный режим был значительно ниже, чем для человека, мы уговорили Льюуса поднять температуру внутри станции до относительно комфортных для нас плюс пятнадцати по Цельсию.

Багира быстро нашла общий язык с искином. Они с удовольствием общались в ультразвуковом диапазоне. И иногда уже шорк нам подсказывал значение или функции того или иного элемента климатической станции. Видя ошалелые глаза нашей учёной братии, я понимал, что открытия следуют одно за другим.

Мелихов занялся организацией охраны и техническими проблемами нашего коллектива. А мне, как руководителю экспедиции, нужно было решать в основном бытовые вопросы. Хотя настал такой день, когда пришлось с головой окунуться и в исследовательские заботы.

– Стас, у нас возникла загвоздка, – как-то пожаловалась мне Нийя.

– И в чём дело?

– Понимаешь, мы выяснили интересную вещь про Льюуса. На самом деле он – дежурная частица именно этой станции. И не обладает всей полнотой власти, ссылается на необходимые директивы из центра. А когда мы захотели пообщаться с его позитронным мозгом, то выяснили, что он находится не здесь. У Льюуса нет его координат, и он не может вывести его из спящего режима. Когда существа строили свои установки на планете, они поместили управляющий мозг отдельно от всех станций. То есть в случае аварийной ситуации это никак не отразилось бы на общей работе системы. Центр должен был координировать работу всех подразделений, и, опять же, Льюус не знает их количество. А мы никак не можем даже проникнуть в отсек станции, где находится климатическая установка. Команду на доступ в это место может дать только головной позитронный мозг.

– А как я вам в этом могу помочь?

– Стас, нужно найти, где расположен этот центр, и, активировав его, получить для нас доступ к климатическим системам.

– Нийя, а тебе не кажется, что эта просьба относится к разряду «пойти туда, не знаю куда, найти то, не знаю что»?

– Стасик, – нежно провела она рукой по моей щеке, – ты же сообразительный. Я уверена, что у тебя это получится лучше, чем у кого бы то ни было.

Я понимал, что девушка применила на мне свои эмпатические чары, но не стал противиться. Тем более мне и так надоело сидеть на одном месте, и возможность отправиться в свободный поиск было наилучшим решением моей хандры.

– Хорошо, – сдался я, – попробую, хотя пока не представляю как.

«Я с тобой», – возник у меня глас Багиры.

– Куда же я без тебя, – проворчал я в ответ.

На мои вопросы у Льюуса, где хотя бы приблизительно может находиться управляющий центр, я не получил вразумительного ответа. Никакого логического решения у задачи не было. Логического – с точки зрения человека, а вот чем руководствовались существа, выбирая место для размещения позитронного мозга, я никак не мог понять.

Мы с Багирой часами летали, наворачивая круги от нашего местоположения в радиусе до пятисот километров. Я не отрывал взгляда от окна «Странника», пытаясь вторым зрением заметить сияние любого энергетического поля, но всё было тщетно.

– Селена, у тебя имеются какие-нибудь предложения по поиску?

– Стас, вот здесь я тебе ничем не могу помочь, не обладаю нужной информацией. Может, у кого-нибудь спросить?

– У кого?! Был бы здесь хоть какой-то разум!.. – повысил голос я и тут же осёкся. – Подожди! А ведь это мысль! Селена, ты умничка! Помнишь, Иной тебе переслал координаты волны маяка контрольного пункта, по которым его можно запеленговать. Он говорил, что они располагаются в очень узком коридоре реликтового излучения? И что в каждом мире есть его проекция. Да и Льюус упоминал, что их поисковые боты наткнулись на аномалию, называвшую себя Стражник, или Иной.

– Да, Стас. У меня есть эти данные, но наш следящий радар не способен выдавать такую частоту.

– Так… Наш не способен, но ведь жуки его обнаружили, значит, у них могут быть подобные приборы! Летим назад…

Льюус, узнав, что нам требуется устройство, способное работать в очень узком волновом диапазоне, загорелся этой идеей. И уже к вечеру в его мастерских был изготовлен опытный образец. Они с Селеной адаптировали возможность его подключения к радару «Странника». Я не мог больше ждать, и мы сразу вылетели на поиск. Льюус предупредил, что радиус действия устройства не превышает пятисот километров. Поэтому, загнав «Странника» на высоту двадцать километров, Селена повела его зигзагами, стараясь перекрывать как можно большую площадь сканирования. Я сначала всё ждал отклика прибора, а потом банально уснул в пилотском кресле.

Маяк Иного устройство жуков обнаружило уже к утру. По координатам оно располагалось ближе к экватору, в красивейшей горной гряде одинокого острова. Приземлившись, мы с Багирой вышли наружу. Здесь погода была даже жаркой, но мой комбинезон прекрасно справлялся и с более высокой температурой. Подойдя к входу в пещеру, мы увидели рядом на скале знакомое радужное сияние мыльного пузыря, через которое просматривалось внутреннее пространство. Приложив ладонь к этому тёплому полю, я подождал пару секунд, и оно тут же исчезло.

– Идём, Багира, я познакомлю тебя с Иным.

Как и в прошлый раз, пол пещеры был искусственно выровнен, а вот стены и потолок остались в своей природной, естественной красоте.

«Стас, я слышу голос проекции Иного, – сказала Селена. – Он рад видеть носителя истины».

Я не сразу сообразил, что так Стражник называет людей, в крови которых есть код доступа к его проекциям.

Мы спустились в просторный зал, где в лучах струящегося сверху света над небольшим постаментом висел в воздухе зеркальный шар, но уже более скромного диаметра.

– Диаметр проекции десять метров, – ответила на мой немой вопрос Селена, появляясь рядом с нами в полный рост.

Мы подошли к шару, в котором отразились только наши с Багирой тела. И опять, как и в прошлый раз, моё отражение в какой-то момент зажило собственной жизнью.

– Приветствую носителя истины, – подняло правую руку моё отражение.

– Здравствуйте, Иной, – улыбнулся я в ответ и также поднял правую руку.

– Какая помощь требуется от меня в данный момент временно и именно в этом мире спирали?

Около моего отражения появился стул, куда уселась проекция Иного.

– Понимаете, тут какоедело… – оглянулся я на Багиру и голограмму Селены. – Я сейчас с товарищами нахожусь в затруднительном положении. Мы прилетели в этот мир изучить оставшееся от пришельцев наследие. Они прилетали сюда более двадцати тысяч лет назад и хотели его колонизировать. Но, по имеющейся у нас информации, нашли вас и, получив предупреждение, что не стоит заниматься изменением климата, улетели.

– Да, был такой инцидент, – согласился Иной.

– И они бросили всё своё оборудование, а мы хотели бы его изучить и использовать в мирных целях.

– Так кто вам мешает это сделать? Изучайте. Я не вижу здесь противоречия.

– А затруднение у нас в том, что мы не можем проникнуть во все отсеки климатической станции, которую мы отыскали. На это необходимо получить разрешение головного центра, в котором находится основной позитронный мозг.

– Но вы не знаете, где он находится? – улыбнулось отражение.

– Вот именно! Я хотел бы получить координаты этого центра и всех остальных заброшенных станций, построенных пришельцами для терраформирования планеты.

– Координаты станции я могу вам дать, – махнуло рукой моё отражение в шаре, и Селена в тот же миг отчиталась:

– Координаты приняты.

– А вот насчёт центрального позитронного мозга не всё так просто. – Отражение в шаре встало со стула и принялось ходить из стороны в сторону. – В данный момент его просто не существует.

– Как это так? – опешил я.

– После того как пришельцы получили информацию о частотах порталов на их родной планете, они заморозили работу всех климатических установок, а позитронный мозг увезли с собой.

– И как нам теперь быть? – опечалился я. – Получается, мы не сможем проникнуть в закрытые отсеки и продолжить изучение брошенного оборудования? Или, может, есть какой-то вариант? Например, прорезать буровым лазером отверстие в стенах комплекса.

– Силовые методы вам не помогут. Стены климатического комплекса тоже можно назвать условно живыми. И любое силовое вмешательство в их структуру приведёт к аннигиляции оборудования.

– Тогда как нам быть?

– Есть единственный вариант. – Лицо моего отражения вдруг приблизилось и стало просто огромным. Его глаз подмигнул мне, и Иной произнёс: – Попросить разрешение у позитронного мозга.

– Но как? Если его уже нет более двадцати тысяч лет.

– Но ведь двадцать тысяч лет назад он ещё был, – опять подмигнуло мне отражение.

И я вспомнил, что Иному подвластно время. И что эта мыльная завеса при входе не что иное, как временной барьер.

– То есть вы хотите сказать, – боясь спугнуть удачу, начал я, – что нам стоит отправиться в прошлое и спросить разрешение у позитронного мозга?

– Точно! – Отражение лица уменьшилось до нормального, пропорционального размера с телом.

– А этот центр далеко от вас?

– Я дам координаты вашему искину. И не волнуйтесь за ваш аппарат, его я тоже перенесу во времени назад. Впрочем, вы уже и так находитесь в том временном отрезке. По вашему времяисчислению, всего два дня назад я общался с пришельцами. И они уже начали собираться домой.

– Получены, – отрапортовала Селена.

– А как мы вернёмся назад? Нам опять прилетать к вашей базе?

– Нет. Достаточно просто сказать вслух: «Миссия выполнена» – и вы окажетесь в своём времени.

– Большое вам спасибо! – поклонился я, и даже Багира что-то проворчала на своём языке.

Собираясь уходить, я вдруг почувствовал, что моё тело наполняется энергией под завязку, как тогда, в пещере. Это было очень кстати, а то у меня оставалось её на донышке после возвращения.

– И за это спасибо, – повернувшись к шару, произнёс я, но моего отражения, как и Багиры, в нём уже не было.

– Аудиенция закончена, – кивнул я шорку, и мы направились к выходу…

«Странник» стоял вроде на том же месте, но вокруг что-то изменилось. Хотя, казалось бы, скалы и скалы, чему здесь меняться?

«Камни другие, – услышал я в голове голос Багиры, – стали больше. Запах другой».

И всё вокруг поменялось. Насчёт запаха я сомневался, но мой нос не чета нюху шорков. А вот насчёт камней я был полностью согласен. Вроде двадцать тысяч лет без человеческого вмешательства, ан нет, природа за это время подточила горную гряду.

Мы сели в кемпер, и я поднял его в воздух.

– Смотри, Багира, – показал я через лобовое стекло, – а остров-то тоже изменился! Он, оказывается, раньше был намного больше! Смотри, какие там пляжи шикарные были, – указал я на широкую береговую полосу, обрамлённую плотной зеленью. – А в наше время их практически не осталось.

Я передал управление судном Селене, а сам с удовольствием рассматривал мир, который был моложе нашего на двадцать тысяч лет.

«А ведь если сейчас вернуться через порталы на Землю, там ничего знакомого вообще нет. Прекрасная экология, невырубленные леса, чистые реки и моря. Может, слетать посмотреть? – подумал я. – Туда-то я быстро могу добраться. Прикольно было бы потом выложить в Интернете снимки территории той же Москвы, какой её никто никогда не видел. Но ведь если я напишу, что так выглядела Земля двадцать тысяч лет назад, мне всё равно никто не поверит. И потом найдётся куча диванных умников, которые станут разоблачать мои реальные фото. Начнут лить гадости. Нет, что-то не хочется подобной славы… Да и возвращаться ведь придётся. Хм… а вдруг команда на возвращение действует только в этом мире? Это снова пять дней пути на обратную дорогу в мир Жуков, а у нас сколько дней пройдёт? Или не дней?» Я запутался в рассуждениях и решил не рисковать.

– Селена, нам долго ещё лететь?

– Стас, мы практически возвращаемся к полюсу. Центр с мозгом располагается в умеренно-холодном климатическом поясе. Этого и следовало ожидать, когда мы просили Льюуса поднять температуру в станции. Видимо, его хозяева живут при температурах близких к нулю, но всё же не при отрицательных значениях. Через час будем на месте.

– Слушай, дорогая, я давно хотел тебя спросить: как ты ориентируешься в мирах, где нет навигационных спутников?

– Стасик, ты, видимо, забыл, я тебе ещё при первой нашей встрече рассказывала о геомагнитной сетке Хартмана, по которой ориентируются все мигрирующие животные и насекомые. Это природная сетка координат, разбитая на геопатогенные зоны, что-то вроде наших квадратов, а правильнее, ячеек. И чем ближе они расположены к полюсам, тем ячейки становятся меньше по размерам, и можно ориентироваться точнее. Так и Иной передал мне координаты, привязанные к этим геомагнитным линиям.

– А-а-а, точно! Я просто забыл, теперь вспомнил!

Поглядывая через окно «Странника» на пролетающую внизу поверхность планеты, я заметил, что сейчас под нами бескрайняя зелёная зона, периодически рассекаемая широкими речными руслами.

«Чистый, не загаженный цивилизацией мир…» – думал я, наслаждаясь великолепным зрелищем нетронутой природы.

– Подлетаем, – доложила Селена, и я сосредоточился. Местоположение центрального мозга было выбрано на просторной поляне, граничащей со скалами и лесным массивом. Я никогда не обратил бы на это место внимания, но сейчас его выдавали стоящие рядом со скалами два странных летательных аппарата пришельцев. С одной стороны, они как бы и не имели геометрической формы, нигде не было видно прямых углов, вся поверхность механизмов была зализанной, но в то же время она была гармонично законченной.

«Чем-то похоже на тело нашей земной медведки, только без мощных передних лапок, – подумал я. – Да и размер огромный».

– Селена, какая приблизительная длина этих звездолётов?

– От максимально удалённых финишных точек длина механизмов составляет триста пятнадцать метров.

– Ого! – уважительно оценил я размеры.

– А вот и его пассажиры. – Селена вывела на монитор изображение пришельцев.

Действительно, формой они напоминали жука. Яйцеобразное зеркальное брюшко, восемь лап, только они были тонкие и длинные.

– Паука напоминают! – воскликнул я.

– Нас сканируют, – раздался предупредительный голос Селены.

– Странно, но как они смогли запеленговать нас? Ведь мы находимся в режиме невидимости и прикрыты силовой защитой?

– Не знаю. – Фигура искина появилась стоящей рядом с моим креслом. – Но нас облучают совершенно неизвестным мне излучением. И я подозреваю, они видят нас на своих экранах, или что у них там.

– Селена, ты можешь выйти на связь с ними, пока они нас не сбили неизвестным оружием?

– Пробую, но они никак не реагируют.

«Дайте я попробую, – услышали мы голос Багиры, – только уши прикройте».

Я едва успел закрыть ладонями уши, как вибрация ультразвука проникла в мою черепную коробку.

«Есть связь, – услышали мы через некоторое время шорка. – Они разрешают нам совершить посадку рядом со своими кораблями».

Я не успел отдать приказ Селене, как она уже начала снижение «Странника» между двух огромных звездолётов. Как только мы приземлились, я увидел, какие они огромные. Выйдя из кемпера, мы с Багирой замерли, с изумлением оглядывая инопланетную технику.

Поверхность этих звёздных монстров состояла из шестигранных секций, которые можно было различить, только находясь вблизи этих аппаратов. Пусть такое, но понимание геометрических фигур было знакомо. Покрытие нижней части звездолётов постоянно меняло свой цвет из светло-зелёного в почти чёрный и обратно. Пока мы наслаждались этим фантастическим зрелищем, к нам подбежали на своих тонких лапках два пришельца. Они были высотой с меня, а их зеркальные тела аналогично звездолётам периодически отсвечивали зеленоватым оттенком.

Ультразвук паучков ударил по моим ушам, и Багира тут же включилась в диалог. Общение оказалось продолжительным. Я не влезал в беседу, понимая, что шорк лучше справится. Через некоторое время Багира повернула голову в мою сторону:

– Стас, они удивлены, что на этой планете есть разумные существа. И хотя их язык очень отличается от моего, они используют в основном другие несущие частоты, но мне удалось договориться, чтобы они пригласили нас к позитронному мозгу, в базе данных которого уже есть меж-мировой язык, изученный его дронами во время путешествия через порталы.

Паучки развернулись и засеменили в направлении пещеры.

– Нам туда, – указала Багира.

Чтобы не отстать от них, мы перешли на бег. Проход в скалу оказался полностью искусственным, он походил на туннель в климатической станции. Такая же странная лестница, похожая на позвоночник гигантского животного, такие же волнообразные рисунки на стенах. Сначала мы уворачивались от бегущих нам навстречу жуков, несущих в своих лапах различный груз, а потом поняли, что аппараты хорошо видят препятствие и свободно проносятся мимо нас даже по стенам туннеля. Поэтому дальше мы уже спокойно продвигались вглубь пещеры.

Проход вывел в первую кольцевую структуру, из которой наши сопровождающие повели нас на более низкие уровни комплекса. Мы прошли ещё три кольцевые развязки и дошли до просторного, высотой около пятидесяти метров грота, где и находился позитронный мозг. Я ожидал увидеть или шар, или шестигранник, да любой плотный предмет, но то, что висело перед нами в воздухе, можно было отнести к гигантскому морскому организму, вы, возможно, видели такие по телевизору. Они имеют прозрачное вытянутое тело, внутри его видны светящиеся волокна, по которым периодически пробегают волны света. Учёные одному из таких видов дали название гребневик. Вот нечто подобное, живое и сияющее, находилось перед нами, висящее прямо в воздухе.

– Вот это да! – восхитился я и услышал в ответ механический голос:

– Фраза мне непонятна. Она имеет эмоциональное выражение восхищения, изумления, удивления, недоумения, разочарования, что никаким образом не относится к патрисам.

– Простите, но что такое патрисы? – вежливо спросил я.

– Патрисы – мои создатели, вы их видите рядом с собой. «Понятно, – сообразил я, – эти паучки и есть патрисы».

– Но, судя по всему, вам знакомы все перечисленные термины, – улыбнулся я.

– Да, я их изучил с помощью поисковых дронов, отправленных через порталы в другие миры.

– Значит, вы понимаете, что мир несколько шире, чем вам было ранее известно.

– Да, мне пришлось пересмотреть свои начальные директивы. Но, сканируя вашу технику, вас и вашего спутника, я не могу определить, из какого мира вы сюда пришли.

– Да, вы правы, мы пришли из разных миров, развивающихся совершенно в противоположных эволюционных направлениях. Меня можно отнести к существам, называющимся людьми, а моего спутника уже к абсолютно другому пути эволюции, к шоркам. И, самое главное, мы пришли и из других временных отрезков, отстоящих от данного момента на двадцать тысяч витков планеты вперёд вокруг этого светила.

– Вы путешественники во времени?

– Можно назвать нас и так, – согласился я.

– И ваша цивилизация через такой огромный промежуток времени освоит эту планету?

– Нет. Эта планета к тому временному отрезку так и останется пустынной. На ней мы обнаружим брошенные вами климатические установки, которыми вы собирались терраморфировать эту планету.

– То есть, вы хотите сказать, мы покинем этот мир и больше сюда не вернёмся?

– Да. Ваши создатели заберут только вас, оставив на произвол судьбы всё, что они построили.

– Значит, мы будем развиваться по другому пути эволюции?

– У меня нет такой информации, но я точно знаю, что аномалия, которую вы знаете под именем Иной, дала вам частотные характеристики для порталов, находящихся на вашей планете. И она же объяснила, что незачем заниматься колонизацией отдалённых планет, когда их великое множество находится на каждом витке спирали.

– Вы тоже знаете Иного?

– Да, и могу в любое время получить от него необходимую консультацию.

– Это интересно, – всё так же без эмоций заметил голос. – Но что же привело вас сюда, именно в этот промежуток времени?

– Дело в том, что мы хотим изучить брошенные вами механизмы и технологии. Ваши станции бездействуют длительное время, а как я понял из общения с одной из ваших частиц, которая назвалась Льюусом, это его не устраивает. Он создан, чтобы работать, а не спать тысячелетиями.

– Понимаю, я сам люблю созидать, а не находиться в спящем режиме. Так что вам мешает?

– Вы закрыли доступ в те отсеки станции, где находятся климатические установки. И Льюус предупредил, что без вашей команды он не может их разблокировать. У нас есть информация, что если мы применим силовые меры, то станция аннигилируется, уничтожив и находящихся там людей.

– Всё верно. Это защитные меры от варварства.

– Так, может, вы сейчас дадите такую команду вашим станциям, чтобы они пропустили нас для исследовательских целей?

– А мне для чего это нужно? – механически прозвучал голос. – Сможете вы изучить брошенное оборудование или оно вас уничтожит, мне нет никакого дела до вашей цивилизации.

«Хм, – задумался я. – А ведь с его точки зрения эту ситуацию можно рассматривать, будто я – муравей, пришёл к нему, высшему существу, и попросил разрешения исследовать брошенную им хлебницу с остатками пищи. Вот мне было бы дело до этого муравья? Если бы я его не услышал, то, скорее всего, нет. Но если бы муравей сумел бы меня хоть как-то попросить или заинтересовать, то я определённо разрешил бы ему это действие. Я попросил мозг, но ему это не интересно. А чем я могу заинтересовать? Что у меня такое есть, чего нет у них? Вот ведь вопрос! Технологии? Так у них они совершенно другие, возможно, гораздо лучшие».

Я машинально сунул руку в карман комбинезона и нащупал кристалл эмпатина. Достав его, я подвесил его перед собой в воздухе и заставил вращаться вокруг моего тела по эллипсоидной траектории.

– Что вы делаете? – спросил меня позитронный мозг.

– Я думаю, чем вас можно заинтересовать в обмен на доступ в закрытые отсеки.

– А как вы заставляете камень летать вокруг вас?

– Мысленно, – пожал я плечами.

Вот как ему это рассказать. Я и сам не понимал, как у меня получается оперировать разными энергиями.

– А ваш спутник тоже может такое?

– Багира, покажи.

И тут один из патрисов вдруг поднялся в воздух и стал крутиться вокруг своего товарища. По ушам меня ударил резкий ультразвуковой сигнал.

– Багира, опусти его ради бога, – поморщившись от неприятного эффекта, попросил я.

– Это занимательно, – отреагировал мозг. – А какими ещё способностями вы владеете?

– Я могу управлять различными энергиями. Но показать здесь мне не на чем, – обвёл я взглядом помещение. – Я ещё не разобрался в ваших технологиях, и всегда есть опасность, что устройство может уничтожиться.

– Вы боитесь за свою жизнь? – механически заметил голос.

– Я ею дорожу, но для меня это не представляет опасности, я всегда могу защититься от разрушения, – ответил я и тут же создал защитное поле из внутреннего запаса энергии, накрыв им себя и Багиру.

Видимо, мозг отдал кому-то команду, и моя защита вдруг ярко засияла, но на нас с шорком это никак не отразилось.

– Да, – произнёс голос, – моя попытка повредить вашу оболочку не принесла мне успеха.

«Вот сука, – подумал я, – он на нас испытал действие неизвестного оружия, но внешне остался спокоен».

– Видите, я же говорил.

– Хорошо, я готов обменяться с вами полезной информацией. Если вы сможете объяснить, как научиться патрисам овладеть этими способностями, я открою доступ в закрытые отсеки станций.

«Мля… И как я это объясню?» – задался я вопросом.

И неожиданно в моей голове прозвучала мысль Багиры: «Отдай им эмпатин».

«Точно!» – обрадовался я.

– Научиться этому просто, – остановил я вращение камня и направил его к одному из патрисов. – Излучение этого минерала оказывает положительное влияние на развитие способностей разных существ. Возможно, и вашим хозяевам он поможет развить у себя подобные умения.

– Да, у камня есть неизвестное мне излучение, – подтвердил мозг. – Я согласен на обмен.

Мозг, видимо, опять отдал неслышную мне команду, и один из паучков схватил эмпатин и куда-то убежал. Буквально через минуту он вернулся, держа в верхних лапках, как мне показалось, страусиное яйцо, и протянул его мне.

– Это устройство разблокирует вход в климатические отсеки.

Тяжёлое, прикинул я его вес в руке, пара килограммов точно.

– Может, у вас есть ещё полезная для нас информация? – поинтересовался мозг. – Я готов к сотрудничеству. Ваши знания в обмен на мои.

Да… у них полно неизвестных нам технологий. На чём работают их аппараты и летают звездолёты, что за материал используется в жуках и как его производить? Да и вообще, как изготовить таких жуков? Вопросов множество, но что предложить ему взамен, он же захочет равноценную информацию.

– Селена, что мы можем предложить на обмен?

Её фантомное изображение появилось около нас.

– Может, интересные технологии есть у тебя в заначке?

– Стас, то, что использую я, этим не могу поделиться никак, даже если очень захотела бы. Я могу дать только информацию, данные, структуру…

«Дайте ему структуру спирали, – услышал я в голове совет Багиры. – Они знают, что есть порталы, но самой структуры ещё не понимают».

А что, это мысль! – обрадовался я.

– Селена, а можешь ты дать им структуру спирали Фибоначчи без привязки её к нашим мирам и без технических данных о них?

– Да, это возможно… Вас подобное интересует? – спросила Селена у позитронного мозга.

– Согласен. Меняю структуру на структуру. Что вы хотите узнать?

Вот опять вопрос врасплох. Что мне у него просить? Структуру звёздных двигателей? Но, не владея технологией, это всё равно что показать крестьянину снимок внутренностей телевизора и попросить собрать такой же.

И опять меня выручила Багира:

«Попроси у него структуру радарного поля. Ведь их техника обнаружила нас, когда мы думали, что это просто невозможно. А зная структуру, можно на неё воздействовать и самим построить как поисковый радар нового поколения, так и возможность противодействия к нему».

Я тут же озвучил своё предложение, и обмен состоялся. Селена подтвердила, что данные ею получены.

Расставались мы на позитиве.

– Ну что же! – радостно обратился я к Багире. – Миссия выполнена, и мы…

Всё вокруг на миг подёрнулось дымкой, и мы увидели, что в пещере никого и ничего нет.

– Да ёшкин кот! – выругался я. – Я же не хотел так быстро возвращаться!

Можно было бы ещё поразмыслить, что предложить взамен… Но слова были сказаны, и мы вернулись в своё время…

Поднимаясь к поверхности через совершенно пустые коридоры, испещрённые волнообразными рисунками, я думал: «Пусть алахарцы изучат новые технологии управления климатом планеты. Только мне интересно, станут ли они делиться ими с землянами? С одной стороны, это моим соплеменникам было бы очень полезно, учитывая, что в последнее время с погодой на земле творится чёрт-те что. Даже банальная гроза приносит с собой разрушения строений и зданий. А с другой стороны, эти знания можно использовать как климатическое оружие. Значит, вряд ли они поделятся такой информацией. Не факт, что Россия станет делать подобное оружие, но всегда остаётся вероятность кражи секретных данных. Соответственно, наши исследования засекретят. Хм… Интересно, а здесь требуют подписку о неразглашении? Я вроде ничего, кроме военного контракта, не подписывал, но за прошедшее время у меня и моих друзей накопилась такая уйма интересной и даже секретной информации, что все мы для землян становимся выгодным приобретением. Наши российские безопасники вряд ли станут чинить козни союзникам, тем более мы с господином Портниковым успели дружески пообщаться и даже обменялись контактами, а вот другие спецслужбы вполне могут открыть на нас охоту. К тому же Мигель поставил нашу пятёрку в известность, что британцы смогли обнаружить на своих островах портал в Кедровый мир. Но если им там лазейку перекрыли, они станут искать другие проходы. Здесь логика проста: если они есть у России, Кореи и Британии, то, возможно, и на других континентах проходы можно обнаружить. А здесь уже вопрос времени, прежде чем у них появится информация о нашей причастности к путешествиям по мирам спирали. Тем более что мы засветились. В разведке не дураки сидят, умеют обрабатывать информацию и находить связи там, где этого другие не заметили бы. Получается, всем нам нужно ожидать сюрпризы. Как бы наших родственников на Земле не подставить под неприятности. Может, пришла пора и их вывезти в безопасное место? Хм. Надо ребятам рассказать о моих размышлениях. А предупреждён – значит вооружён! Да и с нами теперь не так просто сладить, придётся попотеть».

Так, размышляя о дальнейших перспективах, мы с Баги-рой добрались до одиноко стоящего на плато «Странника»…

Моё возвращение с ключом к закрытым отсекам станции трудно было назвать триумфальным. Никто мне не кричал «ура!» и в воздух чепчики не бросал. Я даже Нийю не видел, а банально отдал яйцо первому пробегавшему мимо меня учёному со словами: «Это ключ к закрытым отсекам. Передай, кому там положено».

Тот с ошалелыми глазами пробормотал слова благодарности и вновь куда-то убежал. Лишь Мелихов меня заметил и, радостно улыбаясь, по-дружески обнял.

– Ну, как слетал, успешно?

– Да, всё нормально. Привёз нашим яйцеголовым некое устройство, открывающее заблокированные отсеки.

– Ну и хорошо! – ударил меня по плечу Лёха. – Слушай, пошли в «Странник». А то я за последние дни запаршивел совсем. Вечерами очередь в душ в транспортниках – не протолкнёшься. Хотелось бы в нашей сауне попариться.

– Согласен, сам с дороги, но всё руки до бани не доходили.

…Когда мы, распаренные и довольные от прохладного пива, развалились в креслах в кемпере и обсуждали увиденное мной в этой поездке, к нам зашла и Нийя.

– Привет, Стас! – поздоровалась она. – Я догадалась, что ты прилетел, когда заметила толпу учёных, тащивших исследовательское оборудование по коридору. По их счастливым выкрикам я поняла, что отсеки наконец разблокировали с помощью привезённого устройства, и сообразила, что это ты приложил к этому руки. И как прошла ваша встреча?

Пришлось ещё раз рассказывать, уже для Нийи, о своих похождениях. Её очень заинтересовала полученная мной информация о неизвестной ранее структуре поискового поля. Она попросила Селену дать ей исходники и помочь с консультациями. Две наши красавицы тут же с головой ушли в исследовательскую работу по изучению новой структуры.

Мы с Лёхой не стали лезть в эти научные дебри, а, допив пиво, просто пошли спать. А потом оказалось, дамы работали всю ночь и уже к утру представили нам схему нового устройства, адаптированного к нашей технике. Для его изготовления пришлось совмещать индустриальные алахарские технологии и живые мира Айя. Но также им понадобились возможности мастерских Льюуса. В итоге в устройстве сошлись три методики из разных миров. Излучающий элемент был сделан из кремнеорганики жуков. Причём девушкам удалось заставить его работать в противоположных направлениях – как поисковый радар, так и блокиратор подобных излучений. Они протестировали его на моём «Страннике», заставляя гонять его на разных высотках и в разных режимах.

Первый образец устройства был громоздким, но Нийя обещала, что через несколько дней им удастся модифицировать его до приемлемых размеров. Параллельно она изучала и климатические установки жуков. А на мне опять бытовая рутина.

И вот однажды я почему-то вспомнил встречу с Катей. Как она там? Вернулась ли домой или всё бороздит просторы мира Амфи? Мой компас тут же указал мне направление на неё, а на душе стало тревожно. Я почувствовал, что девушке плохо, что её что-то гнетёт.

«Бляха-муха! Да тут лететь недалеко, – подумал я, – практически „за поворотом направо“!» Узнав, что моё недолгое отсутствие никого особо не напряжёт, я решил, оставив Лёху старшим за себя, слетать навестить Катрин. Тем более меня грела и корыстная мысль – разжиться кристаллами эмпатина. Теперь-то их можно увезти килограммами, а не поштучно. Зная пристрастие амфибий к музыке, я выкупил у коллег портативные аудиопроигрыватели, собираясь предложить их в обмен на кристаллы. Селена помогла закачать в них ритмичную музыку из моей обширной коллекции разных миров.

Багира, естественно, увязалась со мной, тем более климат других пространств был гораздо комфортнее морозного полюса.

Проложив указанный мной маршрут, Селена взяла на себя услуги пилотирования «Странника». И через пять часов мы влетали в мир Амфи. Судя по положению солнца, там было раннее утро…

Мой компас указывал направление, как я думал, на портал в мир Хопи, но Селена показала на карте, что мой курс не совпадает ни с одним из проходов. Тревога в душе усилилась, я убеждался, что вспомнил о Катрин не просто так и она нуждается в моей помощи. Поэтому, постоянно внося поправки, я гнал «Странника» на всех парах.

– Обнаружены остатки летательного аппарата, – вдруг доложила Селена.

– Где, покажи?

«Странник» завис над лесным массивом, сквозь деревья которого внизу просматривались обломки знакомого дирижабля. Но компас вёл меня в сторону от места катастрофы.

Значит, жива, обрадовался я. А когда кемпер завис над небольшим водопадом, внутреннее чувство мне подсказало, что Катя находится где-то рядом. Выбрав удобное место, я приземлился, мы с Багирой, выскочив из «Странника», кинулись искать девушку. Компас привёл меня в пещеру недалеко от струящегося по многочисленным каменным выступам потока воды. Заглянув внутрь, я увидел спящую Катю, прикрытую лёгким одеялом. Радостно кинувшись к ней, я наступил на рассыпанные у входа мелкие камни, и они противно заскрежетали, играя роль примитивной сигнализации.

– Кто здесь? – вскинулась девушка, слепо прищуриваясь от бьющих внутрь пещеры лучей солнца. В руках она держала увесистую палку.

– Ну вот, – обиженно проворчал я, – стоит отлучиться ненадолго, и ты уже успела влипнуть в неприятности.

– Стас! – радостно вскрикнула Катя и, откинув одеяло, поползла мне навстречу.

– Мля, – опешил я, – да что с тобой?

Кинувшись к девушке, я прижал её крепко к себе. И только тут заметил, что одна нога Кати заключена в импровизированный лубок из веток дерева и остатков одежды. А Катерина рыдала от счастья. Багира подошла к ней и стала облизывать её осунувшееся лицо от слёз.

– Да ладно тебе, успокойся, – как мог, утешал я девушку.

А та, вцепившись в меня, как клещами, всё рыдала, всхлипывая сквозь слёзы:

– Ты пришёл… Ты наконец пришёл…

Понимая, что такой концерт может продолжаться долго, я применил к ней одну из своих способностей к эмпатии.

– Всё, успокоилась, – провёл я перед лицом девушки рукой. – Идём ко мне в кемпер, и ты спокойно расскажешь, что у тебя произошло.

Видя, что ей трудно встать, я подхватил её на руки и понёс в машину. Усадив Катю в кресло, я быстро приготовил сытный завтрак, и она, жадно проглатывая еду, стала рассказывать о своём путешествии…

– Когда ты исчез в портале, я не стала возвращаться домой, а решила продолжить свои исследования. До обратного портала в мой мир было далеко. Даже непрерывный перелёт занял бы десять дней. Поэтому я решила периодически останавливаться в разных местах и налаживать контакты с другими племенами амфи. Всё было просто замечательно! Амфибии охотно шли на контакт. Мой словарный запас пополнялся, а общение уже не представляло никаких трудностей. Амфи несли мне кристаллы, запас которых стал приближаться к предельному весу, который смог бы нести мой аппарат. Поэтому я в основном знакомила их с музыкой. Мои способности к эмпатии стали впечатляющими. Я уже практически без слов понимала этих умных существ, как и они меня. И хоть мне было очень страшно одной, без тебя или какого-либо попутчика, но амфибии с лихвой скрашивали моё одиночество. Материала накопилось не на одну докторскую диссертацию, и я уже собралась возвращаться на родину, как во время очередного полёта, когда до обратного портала оставалось рукой подать, заметила внизу своих соплеменников. Неужели ещё кто-то отправился в подобную экспедицию? – подумала я, собираясь снижаться к людям. И тут заметила, что среди пары экспедиционных машин странной конструкции и разбросанного снаряжения лежат тела пяти амфибий. Сначала я подумала, что они просто общаются в такой странной позе. А потом эти люди стали ставить на них ноги и фотографироваться, держа в руках оружие. До меня дошло, что они убили амфибий. Это меня так разозлило, что я, направляя дирижабль на снижение, стала кричать: «Убийцы! Что вы наделали?!» В общем, я стала грозить им всеми карами, собираясь сообщить об этом инциденте во все СМИ. Но эти твари открыли огонь по моему аппарату. Нет, они не стали стрелять именно в меня, понимая, что если найдут моё тело с пулями, то наши власти землю вскроют, но найдут убийц. А вот если моя смерть произойдёт в результате взрыва дирижабля, то они останутся безнаказанными. Двойная оболочка отлично справлялась с затягиванием дырок от пуль. Я стала разворачивать аппарат, стараясь уйти от обстрела, но кто-то внизу догадался, и они открыли огонь из трассирующих зарядов. И это принесло свои плоды – водород мгновенно взорвался, и я камнем рухнула на землю. От огня меня спас навес гондолы, а от гарантированной смерти уберегли ветки деревьев. В результате падения я сломала ногу, слава богу, не открытый перелом, и отшибла себе всё, что можно отбить. – Катя подняла майку, и я увидел сплошной синяк на нежной коже девушки.

– Вот суки! – выругался я, сжав кулаки. – Когда это произошло?

– Три дня назад.

– Как ты думаешь, они ещё здесь или уже вернулись через портал?

– Думаю, они давно дома.

– Сколько их было?

– Я видела сверху четырёх женщин и пару мужчин, – поморщилась от боли в ноге Катя.

– Так, ты рассказывай, что было дальше, а я займусь твоим лечением.

Притащив аптечку, я дал девушке обезболивающее и стал проводить настройку её организма через чистку ауры.

– Когда я упала, – продолжила рассказ Катя, – я поползла в сторону, прихватив с собой только самое ценное – мой компьютер. Охотники не стали исследовать место катастрофы, наверное надеясь, что сильный взрыв не оставил улик. И это помогло мне удалиться в безопасном направлении. Из подручных средств я соорудила себе импровизированную шину и стала искать место с питьевой водой. Услышав шум водопада, я поползла на звук. Напившись из него, я потеряла сознание. К вечеру меня нашли амфибии. Это они помогли мне добраться до этой пещеры и принесли с места крушения всё, что ещё можно было спасти. Вещей оказалось не так уж и много. Одно одеяло, которое взрывом сбросило с гондолы, и оно не сгорело в огне. Одну флягу для воды и пару упаковок с едой. Когда я всё съела, амфибии стали приносить мне тушки убитых животных. Камнем я разделывала их, чтобы добраться до мяса. Я никогда не ела сырого мяса, но огонь разжечь было нечем, поэтому, долго не решаясь попробовать добычу, но голод не тётка, всё же решилась есть его сырым, чтобы не потерять силы. Воду мне также приносили эти милые существа. Мы подолгу общались. Их интересовало, почему разумные убивают разумных. Я, как могла, пыталась объяснить им, что не все люди такие жестокие, но у нас есть и такие, которые убивают ради развлечения. Их мало, но они есть, и мы их обязательно накажем за такое злодеяние. Я насобирала мелких камней и на ночь рассыпала их перед входом, надеясь, что услышу, если ко мне кто-то зайдёт в пещеру. Я часто вспоминала тебя, не надеясь на скорую встречу. И не ждала. Но первым пришёл именно ты.

Я смотрел на голодную израненную девушку, которой пришлось пережить так много, не надеясь на чью-то помощь. И она не потеряла силу духа и пыталась выжить. Подчистив ауру и запустив регенерирующие процессы в её организме, я позвал искина:

– Селеночка, покажись нам.

Катя сперва изумилась, когда перед нами из ничего появилась ещё одна красавица. А потом её взгляд стал изучающим. Она невольно стала сравнивать свою внешность и облик Селены. Поняв, что она проигрывает моей красавице по всем статьям, учитывая свой непритязательный вид, Катрин тут же нахмурилась. Всё это я ощущал и эмпатически. Улыбнувшись девушке, я успокоил её:

– Катя, познакомься, это мой искусственный интеллект Селена. Селена, это Катя.

– Очень приятно, – вежливо улыбнулась Селена. – Катя, не ревнуйте меня к Станиславу, я голография. – И в доказательство она прошла сквозь меня, а потом и сквозь Катерину.

Взгляд Кати сразу изменился на более добродушный.

– Простите, – улыбнулась девушка, – я сразу не сообразила, что вы немного просвечиваете.

– Селеночка, я предлагаю вам с Катей поработать вместе. Катя будет набрасывать эскиз людей и техники, как запомнила, а ты попытайся всё визуализировать. Это пригодится нам в поиске.

– Стас, ты что, хочешь искать этих охотников?

– А почему нет? Как говорят у нас на Земле, «куй железо, не отходя от кассы». Поэтому мы сейчас слетаем на место крушения и туда, где ты их заметила. Поищем следы. Багира попытается взять след. Ты как? – спросил я шорка.

«Мне это будет даже интересно», – призналась Багира.

– Вот и ладно.

Катя смотрела на меня изумлённо.

– Ах да, – спохватился я, – забыл тебе представить и вторую свою красавицу. Знакомьтесь, Багира из Заброшенного мира. Она не может общаться на человеческом языке, голосовые связки не позволяют, но всё понимает и отвечает мне мысленно.

Багира подошла к девушке и приласкалась, словно обычная кошка. Катя осторожно погладила её и спросила:

– Так, может, сразу представишь мне всех своих друзей?

– Может, когда-нибудь и представлю, но сейчас здесь больше никого нет.

– И ты в одиночку собираешься преследовать шестерых вооружённых человек?

– Ты, видимо, забыла, кто я! – Пришлось встать в гордую позу супермена. – Я защитник обиженных и угнетённых! Я ради тебя готов на всё! Я бросил семью, покинул отчий дом…

– Где-то я всё это раньше слышала, – рассмеялась Катя и многозначительно поиграла своим бюстом.

– Ну вот, – улыбнулся я. – Настроение поднялось, щёчки порозовели, нигде ничего не болит?

– Вроде нет, – прислушалась к себе девушка.

– Тогда вот тебе планшет. – Я перевёл Селену в режим экрана. – Можешь рисовать на нём хоть чем. – Найдя у себя в загашнике карандаш, я протянул его Кате. – А Селена будет подправлять тебя и создавать объёмный облик предметов.

Сев в пилотское кресло, я поднял «Странника» в воздух и повёл его сначала на место падения дирижабля. Приземлились мы чуть в стороне и с Багирой вышли осматривать окрестности. От летательного аппарата осталась перекошенная рама, обгоревшие остатки двигателя и разбросанные по округе обломки. Хотя Багира умудрилась заметить на одном из деревьев один целёхонький экспедиционный ящик. Добраться до него снизу не было возможности, поэтому мы вернулись в кемпер, и, подлетев на нём, я манипуляторами ухватил груз.

Далее мы направились к месту стоянки охотников. Здесь уже Катя помогла указать нужное место. Приземлившись, мы вновь с Багирой стали осматривать стоянку. Заметив следы от шин, я с помощью Селены их сфотографировал, и искин тут же выдала рисунок колёс и их предполагаемый диаметр.

– Протектор внедорожный, – отчиталась Селена. – Судя по глубине вдавливания и ширине обода, максимальная нагрузка у них не превышает восьмисот килограммов. Значит, машины не были грузовыми.

– Да, – подтвердила Катя. – Они были словно разобранные и без обшивки. – Она набросала на планшете их внешний вид.

– Понятно, – глянув на рисунок, кивнул я. – Типа наших багги. Несущие рамы и никакой обшивки. Машина становится легче и прочнее. Соответственно увеличивается проходимость и дальность поездки. У нас на Земле во многих странах те, кому позволяют деньги, на охоту отправляются именно на таких машинах.

– Так, получается, их создали именно для подобных сафари? – изумилась Катерина.

– Вполне возможно, раз тебе неизвестна данная конструкция.

– Тогда отсюда вытекает, – продолжала размышлять Катя, – эти поездки у них регулярные?

– Если это не первый выезд, то, скорее всего, ты опять права, – подтвердил я.

– Это же какой надо быть сволочью, чтобы убивать разумных существ?! – Катя от негодования даже попыталась встать с кресла, но сломанная нога не дала ей этого сделать. – У-у-у… – От боли девушка схватилась за ногу и рухнула на место.

– Так, ты давай без резких движений. Серёги здесь нет, он бы быстро тебя поставил на ноги, а я могу только снимать боль и подстёгивать внутренние резервы организма. – Я опять подправил ауру девушки. – Да, может, они даже и не в курсе, что амфибии разумны, – снимая боль, заметил я. – Это сейчас ты можешь подобное доказать, хотя многие твои коллеги скептически относились к подобным заявлениям. Так что сиди на месте и рисуй эскизы, а мы ещё здесь пошастаем.

Багира, полазив по кустам, нашла ещё пустые гильзы и закопанные остатки от трапезы.

– Багирочка, сможешь взять след?

«Без проблем, – услышал я в голове ответ. – Дождя не было, следы от машин хорошо видны, да и, проанализировав остатки пищи, я оставила в памяти несколько характерных для человека запахов. Так что по ним смогу определить охотников».

– Хорошо! – обрадовался я. – Тогда сейчас полетим невысоко по следам машины, а где они пропадут, будет твой выход.

«Что в ящике, посмотри», – предложила Багира.

Точно! Я вернулся к «Страннику» и обследовал найденный нами контейнер. Он был забит жёлтыми кристаллами эмпатина, что нас очень обрадовало. Занеся его в грузовой отсек, мы отправились в очередной полёт.

Через пару часов, иногда приземляясь на каменистой дороге для уточнения следов, нам удалось проследить путь стрелков. Он действительно вёл к обратному порталу.

– Ну что, летим домой? – спросил я у Кати.

Она улыбнулась и кивнула.

Перейдя в режим полной невидимости, мы нырнули в портал мира Хопи.

Выход из мира Амфи, как и вход, никем не охранялся. Как я знал ранее, это было непопулярное направление у местных жителей. Но в свете последних данных кто-то стал развивать экстремальный туризм с охотниками за головами.

Приземлившись и выйдя наружу, мы осмотрели степную местность, где Багира уверенно взяла след. Но дорога была недолгой. Нюх шорка привёл нас к реке и одинокой пристани, а здесь уже были возможны два направления.

– Так… – Я попросил Селену высветить карту местности. – Куда они могли пойти? Вниз по течению или наверх?

– Если вниз, то ближайший город расположен от этой пристани примерно в двухстах километрах, – отчиталась Селена.

– А если наверх?

– Здесь ближе, порядка ста километров.

На карте замигали два маркера.

– А не могли они раньше высадиться? Что там из небольших посёлков есть по пути?

– Вниз по течению есть четыре скромных населённых пункта, наверх – всего два. И там и там есть возможность пришвартоваться.

– Это уже хуже, – расстроился я. – Но делать нечего, придётся проверять все причалы.

– Стас, а как ты узнаешь, на котором они сошли?

– Спрошу у местных, видели ли они подобные машины… Селена, ты закончила реконструкцию?

– Да, Стас. – Искин в воздухе высветила перед нами экспедиционные багги.

– Нормально, – оценил я проекции. – Но сначала нужно завезти Катю в госпиталь, чтобы они проверили ногу и наложили нормальный гипс, или что у вас тут накладывают? Потом оставляем Катерину в больнице, а сами занимаемся поиском.

– Я с вами, – категорично заявила девушка.

– Ага… щас, – скептически хмыкнул я в ответ. – Как ты собираешься бегать? На костылях?

– Да… бегать я не смогу, – хитро прищурилась Катя, – но как ты сам собираешься опрашивать местных жителей?

– А в чём проблема?

– Так ты думаешь, что у нас все разговаривают на меж-мировом языке? Да в глухих посёлках о порталах и то не в курсе. Так что я вам нужна как переводчица! – Катя гордо подняла голову.

– А я сам и не буду опрашивать, у меня Селена есть! – Я показал девушке язык. – Что, съела?

– Но… а как же я? – чуть не расплакалась Катя.

– Да успокойся ты, не о том сейчас нужно думать. Уродов этих мы найдём, а там уже и твой выход будет.

– Но как мы докажем, что это именно они? – удивилась девушка.

– Предъявим фото и видеофиксацию инцидента.

– Но я же ничего не снимала!

– А тебе и не нужно. Селена, ты сможешь сделать реальную инсценировку?

– Да, – подтвердила искин. – Мне только необходимо указать примерное местоположение всех участников на карте, ракурс ивысоту полёта дирижабля…

– А пока вы с Селеной будете всё уточнять, – продолжил я, – мы летим в ближайший город, где есть хороший медицинский центр.

Таким оказался город вниз по течению.

Приземлившись в режиме невидимости неподалёку от больницы, я помог Катерине добраться до медперсонала, где ей оперативно стали оказывать помощь. Оставив девушке для связи бусинку радиостанции, я отправился к ближайшему посёлку вверх по течению…

Следы багги обнаружились в третьем поселении. Причём нам даже не пришлось никого спрашивать. Когда мы высадились у причала, Багира мгновенно по запаху отыскала интересующий нас след, оставленный этими машинами. Она решила пробежаться по земле, а я летел за ней на «Страннике», накинув полог невидимости.

След привёл нас прямо в некое лесное подворье, укрытое от людских глаз высоким деревянным забором.

«Машины спрятаны здесь», – услышал я в голове голос Багиры.

На первый взгляд, в доме никого не было. Зависнув над просторным двором, я сверху не увидел ни одного живого существа, но моё внутреннее чувство подсказывало, что по крайней мере один человек там присутствует. И он находится в жилой части огромного дома, граничащего с длинными хозяйскими постройками, в которых, скорее всего, и прятали машины. Приземлившись во дворе, я не стал снимать невидимость, а выйдя из салона, открыл запертые ворота для Багиры. Для пущего эффекта я надел на комбинезон боевой шлем и прихватил одну из винтовок. Подойдя к входной двери, я громко постучал в неё кулаком и закричал:

– Эй! Кто дома есть? Открывайте!

В ответ полная тишина. Я постучал ещё раз и предупредил, что, если не откроют, я вышибу дверь. На эту угрозу уже отреагировали. Послышалась фраза на незнакомом мне языке. Селена тут же перевела:

– «Вы вторглись на территорию частной собственности. И если вы сейчас же её не покинете, я имею право применить оружие».

– Селена, переведи этому засранцу, что если он не впустит меня, то я, как офицер по спецпоручениям, имею право вообще разнести все его постройки, а его привлечь к суду, как элемент, совершающий незаконные действия против представителя власти.

Из дома послышалась очередная фраза.

– Он ругается, – не стала переводить мне Селена.

– Хорошо, ты сам напросился, – обозлился я.

Отойдя назад, я направил на дверь винтовку и разнёс её вдребезги несколькими выстрелами. Включив силовую защиту, я вломился в дом и увидел, что в одной из комнат сидит невысокий, но ладный мужичок, держа в руках местную автоматическую винтовку, из которой он тут же открыл по мне огонь. Но его пули рикошетом отлетали от моей силовой защиты.

– Бросай оружие, подонок, – направил я на него свой ствол.

Но мужик даже и не думал его отпускать и невероятно удивился, когда оно просто вылетело из рук. Я сам сначала не понял, что произошло. Ведь мне не пришлось применять к нему никаких из своих умений. Но через секунду всё прояснилось, когда я увидел проявляющуюся из воздуха Багиру, держащую в своей челюсти чужое оружие. Этот инцидент так напугал мужчину, что он с воплем стал вжиматься в угол, глядя на возникшее из ниоткуда неизвестное ему животное. А Багира положила винтовку с изогнутым стволом на пол и тихо зарычала, приближаясь к неудачливому стрелку. Тот вдруг закатил глаза и стёк по стенке, потеряв от страха сознание.

Я понимал незнакомца. Шорк за прошедшее время стал размером с очень крупную собаку. И я подозревал, что он мог банально перекусить ствол винтовки. А когда на тебя безоружного идёт и рычит непонятная зверюга, то ли пёс, то ли уже почти тигр, практически с тебя ростом… Я и сам мог бы обделаться на его месте.

– Молодец, красавица, но можно было не рычать, – пожурил я Багиру, – а то теперь придётся приводить его в себя.

Подойдя к мужчине, я стал хлестать его по щекам, приводя в чувство. Тот открыл глаза, и его взгляд сразу же зафиксировался на стоящей рядом Багире. Мужик вновь заорал и стал судорожно вырываться, пытаясь вскочить и убежать. Пришлось ему врезать кулаком по челюсти и предупредить, чтобы он не дёргался, а то мой зверь откусит ему мужское достоинство.

– Я всё скажу! – заорал он уже на межмировом языке. И я догадался, что он бывал по ту сторону портала.

Мне больше не пришлось прикладывать никаких силовых мер. Мужика словно прорвало. Он рассказал практически всё. И что эта фирма пользовалась его услугами как проводника, и что хранила свой транспорт. И что он был против того, чтобы стрелять в девушку на дирижабле.

– А в амфибий, значит, можно? – зло перебил его я. – Вы разве не знали, что они разумны?

– Так это же вроде охоты, – заскулил мужик. – Да и кто мог знать, что у них есть разум? Сарики (я так понял, это местные животные сродни нашим обезьянам) тоже берут палки в руки и острыми камнями разбивают орехи, но их пока никто не признал за разумных животных.

– То, что вы по незнанию устраивали охоту на разумных существ, будет решать местный суд, – вынес я свой приговор, – а вот то, что вы стреляли в мою девушку на дирижабле, этого я вам простить не могу. Багира!

– Я не стрелял! – истерично заорал мужик, и на его штанах стало расплываться мокрое пятно.

«Не врёт», – услышал я голос Багиры, да и сам уже понял, что он действительно в Катю не стрелял.

– Верю, – сухо произнёс я. – Селена, ты все показания записала?

– Так точно, господин командор, – подыграла мне искин, появляясь из воздуха в строгом деловом костюме.

У мужика от увиденного чуда вообще чуть крыша не съехала. Лицо его перекосилось, глаз задёргался, и он стал от испуга икать.

– Где найти нам остальных участников этой поездки? – схватил за шиворот я мужика, но тот только икал и не мог выговорить ни слова.

– Да чтоб тебя, – выругался я и стал оглядывать помещение. Заметив стоящую на столе бутылку с какой-то жидкостью, я по воздуху заставил её перелететь ко мне и, протянув её мужику, сказал: – Пей и успокойся.

Тот дрожащими руками схватил бутылку и, не отрываясь от горлышка, выпил до дна всё, что там имелось.

– Легче?

Мужик кивнул.

– Давай рассказывай, где живут твои подельники.

Судорожно прерываясь на всхлипывания, хозяин дома выложил всё, что знал.

– Всё записала, господин командор, – тут же доложила Селена.

– Отлично! – Я собрался уходить. – А вам я настоятельно рекомендую самому сегодня же зайти в ближайшее отделение службы безопасности, или что у вас здесь, с чистосердечным признанием. Это смягчит вашу участь. Я достаточно понятно выразился? – строго посмотрел я на мужика.

Багира многозначительно рыкнула, а Селена презрительно хмыкнула. Тот часто закивал от страха.

– Иначе… – показал я жест, что ножницами отрезаю что-то.

Мы втроём вышли на улицу. Оглянувшись, я заметил, что мужчинка с испугом наблюдает за нами из окна. Открыв невидимую дверь «Странника», мы вошли внутрь и исчезли из его вида…

На следующее утро я навестил Катерину в больнице. Но сначала встретился с лечащим врачом, который снял все мои опасения по поводу возможных осложнений.

– Самое главное, что ребёнку ничего не угрожает, – приобняла меня за плечи высокая докторша.

Я в первый момент не сообразил, о каком ребёнке идёт речь, но потом вспомнил, что Катя предупреждала меня об «опасном периоде». Поэтому, немного смущённый этим известием, я поднялся к ней в палату. Она вместе с симпатичной соседкой по комнате смотрела по телевизору последние новости. Молоденький диктор верещал с экрана о великом открытии столетия и неизвестно откуда полученном работниками правоохранительных органов компромате на высокопоставленных особ. Из этих данных следовало, что они принимали участие в незаконном сафари в соседнем мире, где убивали разумных амфибий. Следствию предоставили фото- и видеодоказательства этих злодеяний, а также им инкриминируется попытка убийства научного работника Катрин Беркер. Причём к этим доказательствам были приложены файлы с видеофиксацией признаний их самих. Но когда следственные органы приехали задерживать этих преступников, оказалось, что у всех мужчин отбиты их мужские органы, а у женщин выстрижены клочками волосы. Причём все виновные отказывались называть лицо, причинившее им подобные повреждения.

– Судя по последним данным, – взахлёб делился горячими новостями диктор, – Катрин Беркер осталась жива, но где она в данное время находится, пока неизвестно. Но уже сейчас, судя по полученным данным, можно со стопроцентной уверенностью утверждать, что именно ей принадлежит это великое мировое открытие нового разума. И наше правительство готовится внести поправки в законодательство о сохранении обнаруженных разумных существ и взять под контроль порталы выезда в мир Амфи…

Я осторожно кашлянул, обозначая своё присутствие. Девушки оглянулись, и Катя, схватив костыли, кинулась в мои объятия.

После излияния горячих чувств мы сели на кровать, и она стала расспрашивать меня, как так быстро удалось всё установить. Я не стал углубляться в подробности, но вкратце поделился, что, найдя одного из участников той поездки, по цепочке удалось установить и других. А на вопрос, почему у мужиков были отбиты яйца, а у женщин испорчена причёска, многозначительно отозвался:

– А незачем было стрелять в мою девушку.

После этих слов Катя молча прижалась ко мне, и мы всё понимали без слов. Всё-таки классная эта штука – эмпатия…

– Ты теперь станешь знаменитой, – через некоторое время заметил я.

– А ты станешь отцом, – хитро прищурив глаза, не осталась в долгу Катя.

– Это я уже понял, – тяжко вздохнул я и состроил огорчённую мину.

Девушка игриво ткнула меня кулачком.

– Да ладно, ладно, – в шутке сжался я от страха. – Чай, не в первый раз! Но мне нужно возвращаться, я вроде сейчас как на службе. Выпросил для поездки пару дней.

Катя огорчилась:

– И когда теперь появишься?

– Ничего обещать не могу, но, если у тебя возникнут проблемы, я это почувствую и обязательно приеду. Но имей в виду, лететь придётся пять дней.

– Понятно, – улыбнулась она и прижалась ко мне.

– Кстати… – Я засунул руку в карман комбинезона и достал горсть кристаллов эмпатина. – У меня там их целый ящик. Где их оставить?

– Раздели пополам, – предложила девушка. – Мне и этого достаточно. Тем более мир Амфи от нас недалеко. А тебе пригодятся и на родине. Ящик оставь при больнице. Я, как выйду, заберу.

– Хорошо, – согласился я.

Мы ещё немного побыли вдвоём, но время не ждало, и пришлось прощаться.

– Дорогой, – приостановила мой уход Катя, – а как у вас на родине называют детей с именем Победитель?

– Победа – Виктория. Значит, если мальчик, то Виктор, если девочка – Виктория.

– Значит, так и назову нашего малыша…

Сдав в больницу на хранение экспедиционный ящик с кристаллами, мы улетели через портал в мир Амфи.

Там я приземлился у ближайшего водоёма и на полную мощность включил через выносные динамики музыку. Амфибии появились незамедлительно. Торг состоялся. Я раздал все приготовленные компактные проигрыватели и солнечные зарядные устройства для них, а сам стал обладателем огромной кучи принесённых кристаллов эмпатина. Багира тоже быстро наладила общение с этими интересными существами, и как ни странно, но её присутствие очень помогло нам в выгодной торговле.

Общий вес камней вместе с имеющимися минералами от Кати составил более двухсот килограммов. Довольные и счастливые, к вечеру мы вернулись в мир Жуков…

А там меня ожидал наш старый друг майор Генрих Стриж. После радостных объятий он стал делиться новостями. Оказалось, он прибыл сюда не просто так. Землянам понадобилась именно наша помощь, как специалистов по порталам. Приезд генерала Портникова был официально-деловым. И дело было очень серьёзным. У нас на Земле давно ходили слухи о мифической базе немцев в Антарктиде, которой дали название «База-211». Её искали в разных местах. Есть документы, указывающие на то, что многочисленными подводными лодками туда вывозилось всевозможное оборудование. Более одиннадцати тысяч человек было вывезено только из концлагерей для секретных работ.

Основное предположение, где могла размещаться подобная база, – это территория под названием Земля Королевы Мод. Это обширная область на атлантическом побережье Антарктиды. На эту территорию претендовала Норвегия. Но с 1961 года эти земли подпали под действие «Договора об Антарктике» и иных международных соглашений по южному полярному региону, допускающих только научно-исследовательские работы. В соответствии с этим договором территориальные претензии Норвегии на все земли южнее 60° ю. ш. были бессрочно заморожены.

На территории Земли Королевы Мод действует несколько научных станций, в том числе российская станция «Новолазаревская» и немецкая «Ноймайер III». И вот совершенно недавно сотрудниками российской станции в глубоком снегу был обнаружен вход в пещеру. Для Антарктиды это считается вообще нехарактерным обстоятельством. И этот проход ведёт глубоко под землю. Исследовательская группа проникла вглубь этой территории и обнаружила характерные следы присутствия там ранее большого количества людей и предметов с нацистской символикой. Но не это самое главное. А то, что она нашла странное устройство, по предварительным данным способное открывать проход или на другую планету, или в другие миры, а возможно, и времена. Они, естественно, сразу сообщили об этой находке руководству, а те информировали и ФСБ. Сейчас на Земле подготовлена большая и, естественно, секретная экспедиция для изучения этого наследия нацистов. В эту поездку приглашены российские учёные, а также отряд арктического спецназа. Но господин Портников предложил привлечь и вашу четвёрку в роли консультантов, как людей, обладающих уникальными способностями в различных сферах, незнакомых ещё земной науке. Да и время для такого путешествия выпало очень удачное. Температура в Антарктиде в июле месяце на побережье хотя и морозная, но вполне терпимая, в пределах от минус двадцати пяти до минус сорока пяти градусов по Цельсию. Зимой же, по нашему привычному сезону, она колеблется в пределах минус шестьдесят – семьдесят градусов. Да и по темноте меньше будет случайных глаз. Я сначала и не придал этой информации никакого значения. Ну, темно, значит, ночью высаживаться будем.

– Сроки поджимают, поэтому меня послали к вам на замену, – закончил своё повествование Генрих. – Экспедицию уже отправили, но вам не составит труда добраться самим к месту. Все данные и распоряжения получите у адмирала. Портников в курсе, что вы сейчас находитесь в далёкой командировке, но он не знает, что ты, Стас, теперь можешь самостоятельно открывать портал в Заброшенный мир и значительно сокращать время перелёта. Это позволит вам сэкономить уйму времени и даже прибыть на место гораздо быстрее основного состава. Адмирал надеется, что вы в «тишине» сможете первыми обнаружить что-то интересное или запустить установку, чтобы определить, куда она ведёт. Но он ещё сам вас предупредит, чтобы вы работали без фанатизма и необдуманного риска. Поэтому собирайтесь – и в дорогу. И да, ещё, – улыбнулся Генрих, – Портников настоял, чтобы вы обязательно прихватили с собой и вашу знакомую, капитана Миронову, он уверен, что она не будет для вас обузой, так как аналогично обладает некоторыми талантами.

Меня эта информация даже обрадовала: команда опять собирается вместе! Багира тем более была рада, что мы уезжаем из морозного климата, хотя я всё же подпортил ей настроение, сообщив, что в Антарктиде такая же температура, как здесь сейчас.

Нам двоим собраться – только попрощаться с коллегами. Мы предупредили и Нийю, что срочно уезжаем по требованию начальства. Она опечалилась, но сумела преподнести нам полезный подарок – компактную установку поискового радара и блокиратора по технологиям жуков. Мы с помощью Селены установили её на приборной панели «Странника» и отправились в путь.

Я немного нервничал, пытаясь в третий раз самостоятельно открыть портал, но вспомнил, что у меня сейчас везде полный порядок, как дома, так и в мире Хопи. И в таком приподнятом настроении мне без проблем удалось заново открыть проход, ведущий нас к дому.

Всё-таки классно вот так, без долгих промежуточных перелётов, путешествовать из мира в мир. Научиться бы открывать порталы, сразу ведущие в те миры, которые тебя интересуют. Мне на ум пришли эллины. Ведь им, видимо, удаётся путешествовать без транзитных станций, значит, это возможно. Вспомнил и найденное отцом моего бывшего шефа Семёном Андреевичем Харламовым некое устройство, способное сразу открывать проход в любой мир спирали. Но его почему-то забрали эллины. То есть в принципе это не противоречит физике спирали Фибоначчи. И такие путешествия возможны, хотя эллины говорили, что мы якобы ещё не готовы к подобным путешествиям. Но и мы стали совершенно другими. Мы для землян не чужие, но мы уже иные. Хорошая фраза, обрадовался я, надо её запомнить.

Из Заброшенного мира мы привычно перелетели на Алахар и сразу же связались с командованием. Адмирал дал нам день на посещение семей и предупредил, что через сутки будет ждать нас в столице. Баринов и Пищугин были уже дома, поэтому нам надлежало прихватить и их. А Мигель предупредил капитана Елену Миронову быть в полной готовности к поездке…

Отдыхать – не мешки ворочать. Сутки пролетели мгновенно, и уже утром следующего дня мы приземлились на аэродроме части. Служебный персонал стал загружать в грузовой отсек «Странника» оружие, продукты и оборудование в расчёте на пять человек. А мы пошли на инструктаж к адмиралу. Там нас ждала радостная Леночка. Отчитавшись о нашей поездке и предупредив, что мы привезли тяжёлый, но ценный груз – кристаллы эмпатина, получили благодарности командования и обещание очередных премиальных. Адмирал, как всегда прохаживаясь по комнате из стороны в сторону, начал инструктаж со странных слов:

– Вот что, сынки… – Адмирал не заметил этой оговорки, а мы удивлённо переглянулись. – Дело, на которое вас посылаем, непростое. Грум, – обратился он к своему искину, – покажи привезённые господином Портниковым фотографии.

Перед нами в воздухе засветился огромный экран, на котором мы увидели странное сооружение. Оно чем-то напоминало устройство, много раз виденное нами в фантастических фильмах. Кольцеобразная конструкция громадного диаметра, способная пропустить сквозь себя без проблем даже мой «Странник».

– Я такие видел в фильме «Звёздные врата», – сказал Мелихов.

– Точно, похожи! – подтвердил Володя Баринов.

– Вот и нас, как и ФСБ, такое сходство насторожило, – признался Мигель.

– Вполне возможно, что они действительно ведут не к другим мирам, а в другие галактики. Предположений слишком много. К ним натолкнули и вот эти рисунки. – Адмирал вывел на экран фотографии стен пещеры, и мы стали рассматривать непонятные символы, выбитые в скалах или чем-то выжженные. – Эти символы повторяются и на одном из обводов этих врат.

Рисунки стали компилироваться с идентичными изображениями на устройстве.

– Это явно либо координаты, либо пояснения к новым мирам. Но и это не самое странное. – Адмирал увеличил один из фрагментов сооружения. – Видите? Некоторые элементы конструкции светятся. Это, как оказалось, не от вспышки или фонарей. Они на самом деле светятся. – Он стал менять картинки, демонстрируя нам изображения в разных светофильтрах. – Вам это сияние ничего не напоминает?

– Очень похоже на один из спектров при прохождении портала, – заметил я.

– Вот и у нас такое же предположение, – кивнул Мигель. – Наши учёные утверждают, что, судя по спектральному анализу, этот элемент не известен ни на Земле, ни на Алахаре. Это вообще, возможно, упало или, точнее, привезено из космоса неизвестной нам цивилизацией. Рисунки на стенах пещеры датированы миллионами лет. Алексей Васильевич Портников сообщил, что, по мнению земных учёных, нацистам удалось отыскать остатки устройства древней цивилизации, существовавшей задолго до появления на Земле хомо сапиенса. И, используя полученные знания, открыть портал. Но куда он ведёт, у нас нет предположений. В базе данных моего Грума, как, скорее всего, и вашей Селены, эти символы нигде не упоминаются. – Адмирал внимательно оглядел нас. – Так вот, сынки, если вам удастся активировать эти врата, сами не лезьте. Вам загружают сейчас специальное оборудование. Одно из них вы уже видели – это зонд с координатами возврата к нам на Алахар. Правда, в него забиты данные порталов всего около ста ближайших миров, больше пока он энергетически не способен пролететь. Есть и разные другие исследовательские приборы, даже с элементами искусственного интеллекта. Он не такой, как ваша Селена, но вполне способный анализировать обстановку и принимать все меры к выживанию и сохранению накопленной информации. Есть и портативные разведчики. У них одна задача: если портал окажется взаимообратным, они вернутся к вам и доложат, что с другой стороны. Все необходимые коды и настройки я сбросил Селене.

– Получено, – тут же отозвалась мой искин.

– Вы пока у нас лучшие, кто овладел способностями по управлению различными энергиями. А так как вы все обладаете разными талантами, дополняющими друг друга, то у вас имеется самый большой шанс определить, что это за устройство и куда оно ведёт. Станислав Викторович, прихватите и своего Жука, – попросил адмирал, – вдруг пригодится.

Я кивнул.

– Проход в пещеру позволит вам загнать внутрь даже вашего «Странника». – Адмирал остановился перед нами. – Надеюсь, мне нет нужды напоминать вам, что миссия совершенно секретная.

Мы впятером синхронно кивнули.

– Просто имейте в виду, что во время контактов с арктическими учёными вы все являетесь сотрудниками Российской ФСБ. Господин Портников позаботился об этом и привёз все необходимые документы, а также земную арктическую одежду, чтобы вы там не отличались от остальных. – Адмирал отошёл к рабочему столу и достал из него пять удостоверений.

Я с удовольствием стал рассматривать свой синий образец с персональной фотографией и голографиями. Удивило, что моё фото, как и вся отделка удостоверения, было выполнено с помощью растровых тончайших линий. На ней я был в форме подполковника, о чём и сообщалось в документе. У Пищугина и Баринова было такое же звание. У Мелихова были погоны майора, а у Мироновой – капитана. В прилагающихся к документам бумагах было указано, что мы все являемся сотрудниками научно-исследовательского центра ФСБ России, которую раньше возглавлял наш знакомый Андрей Юрьевич Марычев, и имеем самые широкие полномочия.

– Андрей Юрьевич, кстати, сейчас и возглавил эту экспедицию, так что знакомые у вас там будут, – добавил адмирал. – Светить иноземными технологиями перед полярниками я вам не рекомендую. У вас будет фора в несколько дней до прибытия основного состава экспедиции. Если за это время вам не удастся приблизиться к разгадке врат, будете работать в тандеме с теми людьми, на которых укажет вам Марычев. Задача ясна?

– Так точно! – хором гаркнули мы, вскочив со своих мест.

– Вольно! Разойдись. И это… будьте там очень осторожны, – добавил по-отечески Мигель.

Через пару часов, загрузив отсек «Странника» под завязку, мы стартовали к ближайшему порталу Заброшенного мира…

К указанным координатам в Антарктиде мы добрались ночью по земному времени. Подведя «Странника» к входу в ледяную пещеру, я на минимальной высоте осторожно повёл его по проходу. Свет фар кемпера высвечивал перед нами ледовую дорогу, которая незаметно перешла в каменную поверхность. Здесь уже без проблем было возможно передвигаться и на колёсах, но мне мешал Жук, подвешенный под днищем транспорта. Поэтому мы медленно, осторожно углублялись в огромную пещеру. Туннель периодически изгибался, но мы с нашими габаритами без проблем продвигались вперёд, пока не попали в просторный зал. Свет фар выхватил из темноты громадное кольцо неизвестно кем построенных врат.

– Слушайте, парни, а в реальности это устройство выглядит значительно масштабнее, – заметил Володя.

Оставив в стороне Жука, я приземлился неподалёку от кольца, но практически по центру перед ним. В пещере никого не было, поэтому мы в боевых комбинезонах, надев согревающие кольца, вышли из машины и приблизились к вратам. Только Багира, поморщив нос от мороза, не стала выходить наружу, предпочтя остаться в кемпере. Я внутренним взором рассматривал сияние энергетических полей. Оно было каким-то усечённым. Светились только отдельные части кольца.

– А оно не всё светится, – тут же подтвердил мои наблюдения Серёга.

– Ага, будто только дежурный режим включён, – высказался Лёха.

– Или батарейки сдохли, – хмыкнул я.

– Чёрт! – вдруг выругался Володя.

– Ты чего? – повернулся я в его сторону.

– Да вот о ящик споткнулся, – пнул он его.

Через ночную подсветку визира шлема я заметил, что на ящике нарисован фашистский орёл – герб Третьего рейха.

– Вован, глянь, на нём свастика!

– Ух ты! – обрадовался Баринов. – Я давно мечтал приобрести себе в коллекцию нечто подобное. И смотри, как он хорошо сохранился за прошедшие годы!

– Да тут их полно, – обвёл я взглядом просторное помещение, – и не только ящики.

– Ребята, – вдруг услышали мы голос Леночки, – давайте утром всё осмотрим внимательнее, мне как-то сейчас не по себе.

– Мля… И то верно, – заметил Пищугин. – Эти артефакты от нас никуда не денутся, а утро вечера мудренее.

Мы согласились с ними и вернулись отсыпаться в кемпер. А утром стуками в дверь «Странника» и лучами мощных фонариков нас разбудили местные учёные. Ими оказались два бородатых мужика с весёлыми лицами. Когда мы их впустили внутрь раздвинутого салона, ребята сразу же скинули свои толстые синие пуховики, оставшись в ярко-оранжевых плотных штанах на лямках и в серых толстых свитерах, и представились:

– Старший научный сотрудник Института стали и сплавов Березин Андрей Владиславович, а это мой коллега метеоролог Стариков Геннадий Алексеевич.

Мы представились в ответ. Багира благоразумно пряталась от незнакомцев, опасаясь смутить их непривычным для землян внешним видом.

– Парни, я просто офигел, – с улыбкой начал Березин. – Идём мы утречком проведать пещеру, а там стоит кемпер с московскими номерами. Вы что, на нём из столицы приехали? Или по воздуху прилетели?

– Да нет, не приехали, – усмехнулся я, – нас с вертолёта спустили. Да и не кемпер это, а специальный арктический вариант вездехода, созданный по спецзаказу для нашего Научно-исследовательского центра. А номера – да, московские!

– Так вы сами москвичи? – поинтересовался уже Стариков, и я подумал, что он ищет земляков.

– Нет, – помотала головой Лена. – Москвичка только я, а ребята из Оренбурга. Работаем вместе. А вы откуда?

– Я из Питера, – щёлкнул по-гусарски ботинками Андрей, – а мой коллега из Новосиба.

– Тогда, может, позавтракаете с нами? – предложила Леночка, – а то мы прилетели ночью и ещё не успели адаптироваться к местному времени.

– Ну… сейчас всегда ночь, хотя… если только чаю, – переглянулись мужики.

А до меня только сейчас дошло, что в Южном полушарии идёт зима и солнце появится на небе только в середине августа.

– Так за знакомство, и не грех коньячка тяпнуть, – потёр Лёха руки.

– Коньячка… – многозначительно переглянулись полярники. – Но имейте в виду, не мы вам это предложили.

– Вот и славно! – рассмеялись мы.

И завтрак плавно перетёк в обед. Леночка сделала жаркое, и под коньяк мы быстро подружились. Парни разделись до рубашек, сняв свитера, и восхищались, как классно у нас работает отопитель салона, не то что у них в бытовке, где-то около плюс пятнадцати постоянная температура.

Мы выпили за знакомство, потом за полярников, за науку, за перспективы и тому подобное, а затем перешли к вопросам, что им известно об этом месте. Андрей вспомнил, что ему нужно доложить по рации начальнику станции, что первые члены экспедиции уже прибыли. Поэтому он оделся и выскочил наружу. А Гена пояснил, что из этой пещеры связь не пробивается, скальные породы надёжно экранируют сигналы радиостанций. И стал рассказывать нам всё об этом месте.

– Понимаете, мужики, – прихлёбывая ароматный кофе и щурясь от наслаждения, делился он с нами информацией, – это место мы много раз проходили, и даже летом, но никакой пещеры не было. А в тот самый раз Андрюха с ещё нашими двумя коллегами, оставшимися на зимовку гляциологом и палеобиологом на траке, отправились снимать замеры плотности ледяного панциря по новым координатам. Чтобы сократить путь, они пошли вдоль берега. И вот десятки раз проходя мимо этого места, вдруг увидели огромную пещеру. Причём стены её были словно оплавлены тёплым воздухом, будто кто-то гигантский сделал выдох наружу, растопив огромное количество льда. Или подобное могло произойти от внутреннего взрыва. Естественно, это их заинтересовало. Оставив трак снаружи, они пешком направились в образовавшийся туннель. В нём было значительно теплее, это ещё больше заинтересовало наших парней. А когда они добрались до этого зала и увидели ящики с нацистскими символами, то, естественно, в первую очередь подумали о потерянной базе фашистов. Забив на измерения, они вернулись к нам на базу и уже практически в полном её составе вновь добрались сюда. Мы сделали массу фото- и видеоматериалов, ну и сообщили на Большую землю о находке. Нам сразу же пришло уведомление держать открытие в секрете от всех арктических коллег. А ещё через некоторое время сообщили, что приедет большая исследовательская экспедиция. Вот мы вас и ждали. Ежедневно проверяя пещеру: вдруг обвал или что-то ещё, и никто нам не поверит. Но вы приехали, и мы можем спать спокойно.

Вернулся Андрей и подтвердил наши полномочия:

– Начальник связался с Марычевым. Он в курсе, что вы самостоятельно должны были прилететь. Так что всё в порядке… Ну ладно, Гена, пошли, нас там ждут. Сказали, чтобы мы не мешали им.

– А вы сейчас вернётесь на станцию «Новолазаревская»? – спросила их Елена.

– Нет, что вы! До станции около девяноста километров. Да на улице и ветер сильный поднялся. Наши здесь недалеко поставили дежурную бытовку, в ней вас и дожидались.

Мы дружески распрощались с ребятами, проводили их к выходу, а потом стали одеваться в арктические одежды. Конечно, с нашими согревающими кольцами мы могли ходить хоть в трусах, но это очень озадачило бы полярников. Поэтому, соответствуя образу бывалых путешественников, нам пришлось натягивать на себя пуховые штаны, куртки и шапки. Полярной ночью что днём, что вечером было одинаково темно. Поэтому мы достали из приготовленных на Алахаре ящиков осветительные приборы и расставили их в разных углах грота. Стало значительно комфортнее.

При свете мы внимательно осмотрели всю пещеру и нашли ещё много интересного. Оказалось, от кольца идут толстые силовые кабели к распределительному ящику, рядом с которым стояли припорошенные снегом обычные дизельные генераторы. Баки для солярки были пустыми, да и в ящике некоторые платы зияли пустыми глазницами от вырванных с корнем устройств.

– Стас, смотри, – обратил на это внимание Баринов. – Это или потом кто-то сделал, или люди, разрушив всё управление, скрылись во врата, которые ещё какое-то время работали.

– Да, такое возможно, – согласился я, указывая на пустой постамент рядом с ящиком. – А здесь стояло что-то тяжёлое, иначе зачем такое мощное основание?

Обследуя территорию, мы убеждались, что здесь было установлено разнообразное оборудование неизвестного нам назначения, но всё аккуратно было демонтировано.

– Вот педантичная немчура, – ругался недалеко от нас Мелихов. – Утащили всё, что можно, только рухлядь осталась.

– Стас, иди сюда, – услышал я окрик Лены с другой стороны пещеры.

Подойдя к ней, я увидел, что она отскребла со стены скалы большой кусок льда, под которым светилась каменная поверхность таким же сиянием, как отдельные элементы конструкции врат.

– Ты как это нашла? – изумился я.

– А я просто смотрела внутренним взором и искала сияние энергий. Вот и заметила, что в этом месте подо льдом что-то есть. Стала долбить ледяной панцирь, и вот, – указала она на сияющую поверхность.

Мы вдвоём принялись расчищать это место. А когда полностью очистили, то ахнули. В выдолбленной нише каменной поверхности находился строго прямоугольный сияющий предмет.

– Мужики! – крикнул я остальным. – Ищите сияние энергий по стенам пещеры!

За три часа мы обнаружили и расчистили ещё шесть подобных прямоугольников. С помощью Селены я всё это заснял на видео и предложил ей попробовать определить закономерность их расположений. Селена тут же выдала мне результат:

– Если сложить излучения всех семи полей прямоугольников, то они сконцентрируются строго по центру ворот. Причём если предположить, что сложение энергий сразу же передавалось подобным предметам, находящимся по обводам кольца, то второй фокус находится на расстоянии десяти метров от самого кольца.

– Хм… и что это нам даёт?

– Если предположить, что первичный сигнал шёл не от этих камней, а от другого устройства, находящегося в этом втором фокусе, то получается, здесь применяется принцип зеркальных телескопов. Они собирают слабый световой поток, идущий от далёких звёзд, и фокусируют его на принимающем устройстве, значительно усиливая сигнал. То есть из незнакомого нам источника, находящегося на расстоянии десяти метров от кольца, шёл сигнал на эти светящиеся материалы. Они фокусировали все потоки в своём центре, параллельно отражая их на камни в стенах, от которых шёл ещё один энергетический поток с другой стороны ворот также в центр кольца. При сложении этих двух взаимонаправленных энергий мог произойти либо контролируемый кольцом взрыв, либо открывался проход в другой мир. Простая математика атлантов, – пояснила она моим изумлённым товарищам, – где 1+1 = 2х.

Пришлось им рассказать основы этой математики.

– Остаётся только найти первичный источник энергии, и кольцо заработает, – отчиталась Селена.

– А что это за источник и какова его мощность, да и что за излучение в нём использовалось? – стали мы вразнобой задавать вопросы искину.

Но Селена заявила:

– Мне пока это неизвестно. Не хватает данных для анализа.

Облазив ещё раз всю территорию, ничего занимательного мы больше не нашли. Сияние неизвестных излучений нами не было найдено. Пришлось возвращаться в кемпер. Приготовив обед, мы только собирались перекусить, как к нам опять пожаловали Андрей и Гена. Мы, естественно, пригласили их к столу. Оказалось, они пришли предупредить нас, что объявлено штормовое предупреждение и чтобы мы в ближайшие сутки не выходили из пещеры.

– Здесь на берегу знаете какие ветры бывают! – рассказывали опытные полярники. – Двести пятьдесят километров в час. Технику приходится якорить.

– Так, может, вы у нас непогоду пересидите? – спросили мы.

– Нет, – заотнекивались учёные, – у нас там отопитель включён, да и рация постоянно на связи с Большой землёй. Трак мы закрепили, бытовка стоит надёжно, так что нам не впервой, а вот вы без привычки погибнете.

Мы не стали их разубеждать, а просто согласились, что, естественно, будем сидеть как мыши в норе. После чего поделились новостями, что нашли в стенах ещё незнакомые элементы конструкции и что, по нашим расчётам, перед вратами раньше находилось устройство, способное излучать какую-то энергию. С помощью неё и можно было запускать врата, но куда они могут вести, у нас якобы не было предположений. Мы послушали разные версии ребят, соглашаясь с некоторыми или разбивая их в пух и прах, но о порталах, естественно, молчали.

Пообедав, полярники покинули наш кемпер с приготовленными им в подарок свежими фруктами, а мы легли отдохнуть и спокойно подумать над перспективами. Для релакса я попросил Селену тихонько включить для меня лёгкую музыку и, развалившись на кровати, неожиданно уснул.

Знакомая туманная дымка окутала моё невидимое тело, и я сообразил, что опять вышел в астрал.

«Может, здесь получу ответ на интересующий всех вопрос», – подумал я и устремился вверх.

Дымка приобрела голубоватый оттенок, и вокруг меня замелькали бесформенные тени.

– Багира! – крикнул я в пустоту, и одна из теней, приближаясь ко мне на ходу, стала превращаться в знакомый силуэт шорка.

– Спрашивай, – произнёс фантом Багиры.

Я рассказал о найденном устройстве и попросил сказать, что за энергия в нём использовалась.

– Сила Земли, – зевнула Багира, – разве не понятно?

– Земли?

– Да. Вы же ею сами пользуетесь… У вас у четверых она точно есть.

А-а-а! – дошло наконец до меня. Вот она о какой энергии говорит!

– А как нам её можно применить для данного случая?

– Вы же вычислили фокусное расстояние…

– Это нам известно, но я всегда эту энергию использовал только для себя.

– Так поменяйте вектор силы. – Фантом Багиры развернулся и стал удаляться.

– Подожди! – закричал я ей вслед. – А какую мощность нам нужно применить?!

– У меня нет для вас подходящего термина. Вы сейчас работаете, как краны для воды. Чем их сильнее повернёшь, тем больше напор струи. Но не переборщите… – донеслись до меня последние слова исчезающего фантома.

* * *

Проснувшись, я вскочил и заорал на весь салон:

– Парни! Я знаю, как активировать врата!

Все радостно загалдели и кинулись собираться на выход. Лишь одна Багира, посмотрев на нашу суету, призналась:

«Вы как хотите, но меня что-то тревожит».

– Что тебя тревожит? – натягивая на себя зимние штаны, поинтересовался я.

«То, что ты решительно хочешь попробовать сразу же открыть портал».

– А ты считаешь, что у меня не получится?

«Да нет. Я даже уверена, что, наоборот, получится, но от этого тревога становится только сильнее. Что-то вы не учитываете, хотя подсказка должна быть где-то здесь».

– Нам всё равно нужно попробовать. Не волнуйся, я буду действовать осторожно.

Оставив Багиру в салоне, мы впятером выскочили наружу и подошли к вратам.

– И как собираешься действовать? – поинтересовались мои друзья.

Я стал рассказывать им своё видение в астрале.

– Значит, говоришь, наша сила может активировать портал? – оглядываясь вокруг, сказал Баринов.

– Призрак так мне сказал. Но Багире что-то тревожно. Она предупредила, что мы чего-то не учитываем, причём это «что-то» явно находится у нас на глазах. Но вот что это такое?

Володя всё так же вертел головой по сторонам.

– Стас, давай вставай в центр фокуса, – повёл меня к устройству Мелихов. – Вон, гляди, здесь и постамент заранее подготовлен был. Видимо, на нём и стоял первый излучатель.

Приглядевшись, я точно заметил, что под снегом виднеется практически ровная площадка.

– Селена, здесь фокус? – указал я на неё.

– Да. Ровно посередине.

– Ты… это, Стас, – хлопнул меня по плечу Сергей, – не бзди. Мы тебя своими щитами, если что, прикроем.

– Погодите немного, – вдруг всполошился Володя, – я сейчас. – Он метнулся к кемперу и через пару минут приволок камеру видеонаблюдения. – Надо же всё запротоколировать. – Он попытался поставить камеру на один из валяющихся рядом камней, но она никак не хотела ровно стоять, да и ракурс был неудачным. Тогда Баринов отошёл к стене пещеры, где стоял распределительный щит, и проволокой привязал камеру к нему. – Вот! Теперь мы все видны и врата тоже. – Включив устройство на запись, он вернулся к нам.

Пришлось выстроиться перед кольцом ромбом. По центру первым на площадке стоял я, за мной встали три моих товарища, активировав силовую защиту, а позади этой тройки стояла напряжённая Леночка. Я активировал свою защиту – и купол без проблем накрыл меня. Я усилил его, но купол стал от этого только шире.

«Нет, не так, – крутились у меня в голове мысли. – Призрак же говорил поменять вектор силы, а я всегда брал за отправную точку своё тело. Значит, нужно взять другую точку для старта и расширять поле под другим углом. – Мысленно представив, что моё тело стоит не вертикально, а лежит горизонтально на определённой высоте, я вновь активировал силовую защиту. Поле конусом стало распространяться от меня под углом девяносто градусов. – Ну вот! – обрадовался я. – Другое дело». Я не стал расширять его диаметр, а просто мысленно усилил энергетический поток. Поле потянулось к кольцу.

– Пока всё нормально, – услышал я голос Пищугина, – продолжай.

Я ещё поднапрягся, и конус наконец достиг врат.

– Стас, – услышал я Володю, – меняй вектор силы, твой конус расположен значительно ниже обода кольца.

Да я и сам это прекрасно видел. Пришлось представить, что моё тело стало наклоняться, и конус наконец точно встал посередине врат. Иноземные элементы вспыхнули на ободе устройства, и мы все увидели, что от них потянулись лучи точно в центр отверстия. С противоположной стороны аналогично от пластин, стоящих в скале, возникли другие отражённые силовые потоки, которые сошлись в центральной точке врат. Энергия сияла, лучи бились, но портал не открывался.

– И что я делаю не так? – не оглядываясь, спросил я у ребят.

– Не знаю, – задумчиво произнёс Володя. – Может, сила слабенькая. Давай я свой поток присоединю к тебе.

Он подошёл ко мне сзади и, положив руки на плечи, стал отдавать свой запас энергии, направляя его в мой конус. Сияние полей значительно усилилось, раздался даже небольшой гул, но портал не открывался.

– Понятно же, что не хватает, – усмехнулся Пищугин. – Лёха, ты на стрёме. – И так же, как Володя, подошёл сзади и стал делиться своим запасом энергии.

Сияние стало заметно даже обычным глазом, о чём сообщила Леночка. Внутренний обод врат вдруг стронулся с места и стал неспешно вращаться. Гул усилился, но портал пока не открывался.

– Работает! – радостно заорал Мелихов, указывая на вращение внутреннего элемента. – Но мало энергии. Я щас!

Мы ничего не успели сказать, как Лёшка прикоснулся к нам и со всей дури дал мощный энергетический толчок, усиливая мой энергетический потенциал. Гул значительно увеличился, а внутри кольца вдруг засияли сполохи, которые стали из центра расплываться по внутреннему диаметру. Мне вдруг показалось, что моё тело стало тянуть прямо в это отверстие. И с каждой секундой всё ощутимее.

– Все назад! – успел заорать я, когда увидел, что портал стал открываться.

Заметив, что ящики с немецкой символикой вдруг поползли по полу в сторону кольца, я резкоотключил энергетический поток, но было уже поздно. Меня и моих товарищей оторвало от земли и понесло в это сияющее отверстие. Ничего не успев сотворить, я почувствовал сильный удар и мгновенно провалился в беспамятство.

Совершенно секретно

Экз. № 001

Служебная записка

С 23 по 25 июня 2018 г. из-за сильного штормового ветра экспедиция не могла высадиться на аэродроме около станции «Новолазаревская». Как только погода стабилизировалась, все участники экспедиции были оперативно доставлены на место предполагаемого нахождения затерянной базы нацистов под кодовым названием «База-211».

В контрольной точке нас встретила дежурная группа полярников в составе двух человек: старшего научного сотрудника Института стали и сплавов Березина Андрея Владиславовича и метеоролога Старикова Геннадия Алексеевича. По их показаниям была составлена предварительная история произошедших здесь событий.

21 июня полярники обнаружили внутри пещеры транспортное средство, похожее на кемпер с московскими номерами, как было установлено позже, это был аппарат Радыгина под кодовым наименованием «Странник», что подтвердило наши предположения о его возможности перемещаться по воздуху. Внутри этого транспортного средства находились четыре мужчины и девушка, которые представились полярникам как Радыгин, Баринов, Пищугин, Мелихов и Миронова. Больше они никого не видели, но это не значит, что среди людей не было шорка по кличке Багира, постоянно сопровождающего своего хозяина Радыгина С. В. Скорее всего, она находилась под камуфлирующей окраской, боясь шокировать полярников.

Березин сообщил о них начальнику арктической станции, который по рации связался со мной и получил подтверждения, что это наши сотрудники.

На следующий день группа Радыгина поделилась с полярниками информацией о найденных ими дополнительных устройствах портала, находящихся в стенах этой пещеры. Они также сообщили, что ими были рассчитаны поля и фокус первичного энергетического воздействия на врата.

Полярники предупредили эту пятёрку о надвигающейся непогоде и своей необходимости возвращения на временную базу. Когда погода нормализовалась, они вернулись в пещеру. Но в ней никого и ничего уже не было.

Стариковым была обнаружена видеокамера, привязанная проволокой к распределительному щиту, оставшемуся от прежних хозяев, на которой сохранились кадры последующих событий.

На видеозаписи хорошо видно, что Радыгин занял место в точке предполагаемого фокуса воздействия. В руках у него ничего видно не было. Он стоял совершенно спокойно, вглядываясь в центр врат.

Запись звука была некачественная, но, прогоняя её через фильтры, нам удалось восстановить все переговоры. (Смотри Приложение к записке № 1.)

Судя по беседе, эта четвёрка использовала воздействие на врата энергией, ранее нам неизвестной. Её визуальный поток стал заметен, только когда к процессу присоединился третий член команды – Пищугин.

Поток энергии, шедший от Радыгина, напоминал собой светящийся конус, который совпадал с диаметром колец. А когда к группе присоединился и Мелихов, портал открылся, но он стал работать как мощный пылесос, который оторвал всю пятёрку людей от земли и понёс в центр образовавшегося прохода.

Всасывающий поток был настолько мощным, что кроме валяющихся повсюду ящиков и мусора он втянул в себя и кемпер, и неизвестное нам устройство, стоящее рядом с транспортом. По нашим предположениям, этот механизм, напоминающий собой яйцеобразный зеркальный купол на суставчатых ногах, был привезён командой Радыгина.

Всасывающий поток работал около пяти минут, втягивая в себя остатки мусора, после чего сияние в кольце погасло и полностью пропало.

Камера работала до тех пор, пока не истощились аккумуляторы, но за оставшийся период времени ничего больше не произошло. По случайному стечению обстоятельств предметы, находившиеся по другую сторону врат, не попали в зону действия засасывающего поля и остались на своих местах. Среди них нашлись пустые ящики с символикой Третьего рейха и портативные светильники алахарского производства.

Приложение:

– видеозапись событий;

– текст расшифровки разговоров группы Радыгина.

Начальник антарктической экспедиции № 001/06-18

Марычев Андрей Юрьевич

(обратно)

Часть четвёртая Дойче зольдатен

Очнулся я от сильного желания сходить по малой нужде. Да и правый глаз нестерпимо зудел, мне вздумалось его почесать, но моя правая рука почему-то не хотела нормально двигаться. Зато левой рукой без проблем удалось снять противный зуд. С трудом разлепив веки, я увидел над собой белоснежный потолок. Ничего не понимая, я стал рассматривать себя и своё окружение. Запаса внутренней энергии у меня оставалось всего треть, но, если не очень транжирить, на личные нужды мне хватит.

Блок Селены всё так же покоился на моей левой руке, как и грави-кольцо на пальце, и это порадовало. Но вот согревающего кольца на пальце правой руки я не увидел. И оказалось, что моя правая рука от плеча до кисти находится в гипсе. Да и левая нога аналогично была закована в гипсовое сооружение. Я попытался глубоко вздохнуть, но тут же почувствовал, что тугая повязка на груди не даёт мне этого сделать. Из одежды на мне ничего не было, даже трусов, моё тело покрывали только бинты.

«А нехило я разбился», – подумал я, когда левой рукой нащупал бинты и на голове.

Пытаясь приподнять голову, я ощутил противное головокружение и тошноту.

«Как минимум мощное сотрясение башки», – дошло до меня.

Не делая резких движений, я стал осматриваться по сторонам. Кровать оказалась старой конструкции, состоящей из железных стоек.

«Откуда они такой раритет откопали? Наверное, подо мной ещё и панцирная сетка», – всплыла мысль, но проверить это я пока не мог.

В палате, кроме моей кровати и рядом стоящей деревянной тумбочки, на которой я увидел стеклянный графин с водой и стакан, больше ничего не было. Лишь у входной двери на стене висел больничный халат. Да и комната была очень скромного размера, как раз на одно койко-место. Над входной дверью находился странный светильник, такие раньше обычно вешали в помещениях, где опасались попадания влаги или огня.

«А-а-а, в бане у друзей подобный видел, – вспомнил я, – или в фильме о подводниках. Но опять же подобные древние дизайнерские формы давно никто не использует».

Светильник не горел, а свет струился позади меня. С трудом откинув голову назад, я увидел продолговатое окно, разделённое на небольшие квадратики отдельными рейками.

«Я в прошлое, что ли, попал? – мелькнула паническая мысль. – А где мои вещи? – Я попытался приподняться над кроватью, но в голове опять противно запульсировало. – Нет, так дело не пойдёт. Придётся себя подлечить».

Создав свой фантом с помощью приёма «Зеркало», я стал исправлять изрядно замутнённую ауру своего тела. Работа предстояла длительная, и я так увлёкся, что не заметил, как дверь в мою палату приоткрылась и вошла девушка в халате медсестры. Голубая блузка с белоснежным воротничком стоечкой с брошкой с красным крестом, поверх которой надет белый фартук на лямочках. Выглядывающие светлые волосы из-под белой косынки. На левом рукаве поверх локтя находилась светлая повязка с красным крестом, по окружности которой шли какие-то буквы.

«Ну точно, в прошлое попал, – взгрустнул я. – Сейчас все доктора носят шапочки, никаких повязок, да и судя по материалу фартука и косынки – всё из хлопка».

Девушка, увидев мои открытые глаза, улыбнулась и подошла, поправляя косынку. Нагнувшись у моей кровати, она достала из-под неё фаянсовую утку и пристроила у меня между ног. Потом достала из кармана стеклянный пузырёк, вытряхнула из него пару белых таблеток и протянула их мне.

– Где я? – забирая таблетки, на межмировом языке поинтересовался я у медсестры.

– Trink sie mit Wasser^[6], – произнесла девушка, наливая мне из графина стакан воды.

Проглотив таблетки и услышав знакомые слова на немецком языке, я поинтересовался:

– Deutsch?^[7]

– Oh! Sprechen Sie Deutsch?^[8] – обрадовалась девушка.

– Nein^[9], – признался я и перешёл на английский: – Но я говорю на английском. Или на русском, – перешёл я на родной язык. – Но в последнее время чаще всего мне приходится общаться на межмировом, – сказал я на третьем языке.

Девушка виновато улыбнулась:

– Ich verstehe Sie nicht. Ich spreche nur Deutsch^[10].

Я глазами изобразил сожаление, а девушка показала на утку и махнула рукой, мол, давай. «Да чего уже тут стесняться», – подумал я и с облегчением справил нужду. Девушка, забрав утку, ушла, а я продолжил восстанавливать свою ауру. Через некоторое время боль в теле утихла, голова стала ясной, и я попытался привстать на кровати. Сев на ней, я заметил, что за задней спинкой койки стоят костыли.

«То, что мне надо!» – обрадовался я. А выдвинув ящик тумбочки, обнаружил там своё кольцо и артефактные часы на цепочке. Из личных вещей в моих карманах куртки было ещё удостоверение, выданное мне ведомством Портникова, но его как раз и не оказалось.

«Ладно», – подумал я и, взяв костыли, решительно встал с кровати.

Доковыляв до двери, я умудрился накинуть на себя халат и, открыв дверь, выглянул в коридор.

В это время в моей голове проявился глас Багиры:

«Наконец-то, а то я звала, но меня никто из вас не слышит». «Багира, ты где?»

«Я прячусь в разбитом „Страннике“».

«А он где находится?»

«Его затащили в какой-то ангар. Корпус сильно деформирован, и он уже вряд ли сможет передвигаться в наземном режиме, но реактор в порядке, энергия есть».

«А ты как, цела?»

«У меня всё хорошо, но приходится питаться одними консервами. Извини, Стас, но я их вскрываю зубами».

«А люди тебя видели?»

«Нет! – Я почувствовал, что Багира радуется. – Они думают, что здесь живёт демон, который не пускает их внутрь и наносит повреждения даже через защиту. Посторонние люди несколько раз пытались войти в салон, но я их отпугивала ультразвуком и кусала за конечности, сбивая с ног. Внутри кемпера после падения, конечно, полный бардак, но вода и еда у меня пока есть».

«А про Жука не слышала?»

«Он недалеко от меня стоит, целёхонький. Эти люди пытались его вскрыть, но у них ничего не получилось. Я ради смеха погоняла Жука за этими проходимцами. Они от страха разбегались, один даже пытался стрелять из пулевого оружия, но пули отскакивали от покрытия. Пришлось дать ему хорошего пинка, боюсь, стрелок сильно покалечился. Но зачем трогать неизвестный механизм? И тем более стрелять по нему?»

«Хорошо, ты тогда пока охраняй машины, а я попытаюсь найти остальных».

Первого я вспомнил Пищугина, и мой компас тут же указал на стену коридора.

«Ага! – обрадовался я. – Один лежит поблизости».

Но только я заковылял к предполагаемой двери, как в коридоре показалась моя медсестра, которая тут же подлетела ко мне и быстро затараторила.

– Селена, – отдал я негромко команду, – срочно транслируй мне перевод в левое ухо.

– Вам нельзя двигаться, – услышал я синхронную речь. – У вас сильное сотрясение мозга и множество переломов. Доктор будет ругаться.

– Meine Kameraden^[11], – вспомнил я очередную фразу из фильмов и указал на соседнюю дверь.

Медсестра попыталась тянуть меня назад в мою палату, но побоялась меня уронить. А я, решительно отодвинув девушку в сторону, попёр как танк, куда вёл меня мой компас. Открыв соседнюю дверь, я увидел практически полностью замотанное в бинты тело, лежащее на подобной моей кровати. Подойдя, я увидел из бинтов лицо Сергея.

– Что с ним? – спросил я медсестру на межмировом языке, так как практически исчерпал все знания немецкого.

– Он в коме, – услышал я перевод.

– Выйдите отсюда, – попросил я девушку и, указав на дверь, показал жест двумя пальцами, будто они идут.

Медсестра поняла меня и молча удалилась. А я, с трудом усевшись на стул, стал приводить ауру Пищугина в порядок. Через пять минут Серёга открыл глаза.

– Где я? – просипел он пересохшими губами.

– Мы в больнице.

– В какой больнице?

– В немецкой! – улыбнулся я. – Судя по всему, мы пролетели через портал и сильно разбились. Так что мы сейчас или в прошлом, или в… – Я на мгновение задумался. – А! Ну да! Или в Четвёртом рейхе.

– Бляха-муха! Вот нас угораздило! – выругался Пищугин. – А где мои часы?

– Подожди, – потянулся я к тумбочке и нашёл там его артефактное устройство.

– Так… пальцы вроде шевелятся, – прохрипел он. – Налей мне, пожалуйста, воды и дай часы в правую руку.

Я протянул ему артефакт и поднёс к пересохшим губам стакан с водой. Серёга выпил его полностью и уже более нормальным голосом попросил меня положить часы на его правое предплечье. Как только ремешок лёг поверх гипса, над Серёгиной рукой сразу появился знакомый синеватый туман. Засверкали микромолнии, и раздался лёгкий гул. Когда первый этап процесса завершился, Сергей попросил меня дать часы ему в руки. Что-то нажав, он сказал ещё раз положить часы на то же место. Теперь над рукой появился туман бирюзового цвета с молниями.

– Нормально! – оценил работу часов Серёга. – Рука срослась, теперь нужно снять гипс и можно дальше работать.

– Легко сказать – снять гипс. А чем? Ножниц нет…

– Костылями разбей, – предложил Пищугин.

Когда через пару минут к нам в палату вбежала медсестра с незнакомым мужчиной, одетым в белоснежный халат, то им открылась эпическая картина. На кровати лежит человек, закатанный в гипс, а рядом на стуле сидит второй калека и бьёт лежащего больного по руке костылём.

– Что вы делаете, изверг?! – услышал я перевод в ухе. Они оба кинулись ко мне, пытаясь вырвать из моих рук костыли и прекратить, как они думали, избиение больного. Пришлось применить к ним обоим одно из своих умений. Поднимать в воздух я их не стал, а мысленно оттолкнул обратно к выходу.

– Селена, переводи прямо в ухо этим докторам, – попросил я. – Значит, так, любезные. Вы сделали всё, что могли, поэтому прошу вас не мешать нам восстанавливаться. И срочно принесите мне ножницы, чтобы снять не нужный более гипс. И прошу вас, пока мы сами не выйдем из этой двери, сюда не заходить. – Я мысленно поднял в воздух второй костыль и покрутил его дистанционно перед испуганными лицами медперсонала. – Не заставляйте меня применять силу. Вам всё понятно?

Доктор с девушкой побледнели и испуганно закивали. Я не стал их больше держать и через минуту стал обладателем мощных ножниц.

«Мля, как у моей бабушки. Ну точно, мы в прошлом оказались», – беря в руки этот инструмент, подумал я и стал разрезать бинты на правой руке Сергея…

Через полчаса мы избавились от бинтов и гипса и, одетые только в халаты и шлёпки, шли по коридору, отыскивая остальных наших товарищей. Баринов и Мелихов, аналогично восстановленные артефактом Пищугина, присоединились к нам ещё через час, а вот Леночку мы не отыскали. Мой внутренний компас вёл меня из этого здания наружу. Вернувшись по коридору к моей палате, я забрал из тумбочки личные вещи, и мы направились искать выход. По дороге я передал друзьям свой разговор с Баги-рой. И что «Странник» повреждён. Баринов предложил решать проблемы по мере их поступления, а пока, мол, нужно найти выход отсюда. Но как оказалось, на выходе нас уже ждали.

Коридор вывел нас в помещение приёмного покоя, где вдоль стен стояли обыкновенные деревянные стулья и угловатый столик для дежурного медперсонала. Но никого из медработников мы не увидели, а перекрывая входную дверь, перед нами, заложив руки за спину, стоял самый настоящий немецкий офицер в чёрном мундире, позади которого с автоматами наперевес ждали два его подчинённых, одетых в форму рядовых вермахта.

– Оху^***! – улыбнулся Пищугин. – Настоящий гестаповец!

– Это штурмбаннфюрер СС, – пояснил Баринов.

– А ты разбираешься в их знаках различия? – удивлённо спросил Серёга.

– Немножко, – ответил Володя и тут же перешёл на немецкий: – Господин штурмбаннфюрер, чем обязаны таким приёмом?

Я попросил Селену переводить синхронно и остальным моим товарищам, так же как и я, не владеющим немецким языком.

– Попрошу вас вернуться в свои палаты, – еле разжимая губы, процедил офицер.

– А если мы будем против? – вежливо поинтересовался у него Баринов.

– Тогда я буду вынужден применить к вам силу. – Он вытащил из-за спины руки и положил правую ладонь на висящую на ремне кобуру пистолета.

Заметив этот жест, Серёга засмеялся:

– Давно я хотел посчитаться с вами! – Он только ещё поднимал руки, как я услышал шёпот Лёхи:

– Стас, ты – тела, я – оружие!

И в это мгновение автоматы у рядовых резко выдернулись из рук, а сами они, отлетев в разные стороны, с громким звуком ударились о стены. Офицер собирался вытащить свой пистолет, но, увидев, как два автомата неожиданно сами собой развернулись в воздухе и направили стволы на него, убрал руку с кобуры.

– Мля, парни, – обиженно засопел Сергей. – Не дали мне позабавиться.

– Поверьте, господин штурмбаннфюрер, – всё так же вежливо продолжил Володя. – Мы не хотим никому причинять неприятности. Но в случае неадекватных действий с вашей стороны мы можем на кусочки разнести всё это здание, да и не дай бог вызванную вами технику. А пули нам не страшны. – Баринов обернулся к Лёшке и попросил выстрелить в нашу сторону.

Один из автоматов развернулся и выпустил очередь по нас. Естественно, мы все сразу же выставили силовые щиты, поэтому пули рикошетом отскакивали от защитного поля, выбивая в штукатурке стен приличные отверстия.

– Убедились? – Володя был сама любезность.

А офицер стоял с изумлённым лицом, не зная, как реагировать.

– Лёша, – повернулся Баринов к Мелихову, – отдай этим бедолагам автоматы.

Оружие само развернулось в воздухе и подлетело к поднимающимся с пола рядовым. Те с опаской схватили автоматы и закинули их себе на плечи. А я только сообразил, что оружие отличается от виденных мной в фильме «Шмайсеров», и подумал, надо будет потом у Володи спросить об этом.

– Тогда что вы хотите и куда направляетесь? – уже более вежливо поинтересовался офицер.

– С нами была девушка, и она находится не в этом здании. Мы направлялись к ней, чтобы оперативно оказать ей помощь, что вы пока не в состоянии сделать.

– Но на улице поздняя осень и довольно прохладно, – штурмбаннфюрер стал просто очень любезным, – а у вас нет тёплой одежды. Вашу пришлось разрезать, сами понимаете, – развёл он руками, – множество переломов…

– Мы вам очень благодарны за оказание первой помощи, но теперь мы способны позаботиться о себе сами. А насчёт мороза… Поверьте, даже сидя голышом в снегу при самых низких температурах, мы ничем не навредили бы своему организму… Ну, так как, господин офицер, мы можем пройти к нашей соплеменнице?

– Проводите их, – отдал приказ офицер своим подчинённым. – Ваша девушка лежит в соседнем здании госпиталя…

Выйдя наружу, я с удовольствием вздохнул полной грудью чуть сыроватый, но вкусный осенний воздух. Листва на деревьях стала менять расцветку, но ещё не осыпалась. Солнышко только ещё начинало свой бег по небу, но ветра не было, поэтому мне было комфортно в длинном больничном халате.

Аккуратная каменная дорожка вела нас к соседнему корпусу. Архитектура госпиталя походила на старинные здания 1930-1940-х годов, расположенные в живописных уголках Швейцарских Альп.

– Парни, так мы где сейчас находимся?! – восторженно озираясь по сторонам, поинтересовался Лёха. – В прошлом или другом мире?

– Я не в курсе, – пожал плечами Баринов. – Но красиво у них здесь.

– Кстати, Володя, – обратился я к нему. – А ты не знаешь, что за автоматы у наших сопровождающих? – кивнул я назад, где шли ошарашенные и настороженные рядовые.

– Хм… я не силён в разновидностях стрелкового оружия нацистской Германии. Но судя по формам, это модифицированные МР-43 или 44. Их в основном выпускали в 1943 году.

«М-да… легче не стало, – подумал я. – Так и непонятно, мы в прошлом или где?»

Володя повернулся к нашим конвоирам:

– Ребята, а как называется это место, где стоит ваш госпиталь?

Солдатики переглянулись, но, видимо, решили, что это не секретная информация, и один из них ответил:

– Это пригород Берлина.

– Слыхали, – оживился Сергей, – Берлин. Значит, мы в прошлом? А кто сейчас стоит у власти?

– Как кто? – удивились солдаты. – Фюрер.

– Неужели Гитлер?

– Так точно, – отчеканили оба.

– А какой сейчас год? – не унимался Баринов.

– История нашей империи насчитывает не одно тысячелетие… – завёл пластинку второй солдат.

– Это понятно, – поморщился Володя. – А год сейчас какой?

– Восемьдесят четвёртый по новому стилю, – пояснил второй сопровождающий.

– Поняли, парни? – поднял палец Володя. – Восемьдесят четвёртый, это получается, что где-то примерно в 1934 году сюда направились первые колонисты. Значит, мы не в прошлом!

– Подожди, – наморщил лоб Сергей, – это что же, Гитлер у них прожил более ста лет?.. Парни, у вас же Адольф Гитлер фюрер? – повернулся он к солдатам.

– Почему Адольф? – опешили они. – Генрих Гитлер, дедушка его был Адольфом. Родители нашего фюрера – потомки от брака сына Хильды Локамп и Адольфа Гитлера с избранной девушкой из проекта «Тор».

– А-а-а! – улыбнулся Баринов. – Слышал. Это тот самый проект, – пояснил он для нас, – когда немцы пытались выращивать истинных арийцев.

– Ну, тогда другое дело! – весело откликнулся Мелихов. – Это из прошлого я не знаю, как бы мы вернулись, а раз это другой мир, то опасаться нечего. Стас, ты спроси Селену: мы на витках спирали?

– Селеночка, ты можешь определить, что это за мир?

– Пока нет полных данных, – прозвучал голос моего искина. – Мне необходимо определиться по координатам. Для этого я должна подняться высоко в воздух и сориентироваться по сетке Хартмана. После сравнительного анализа я могу дать точный ответ.

Мы подошли к соседнему корпусу. Двигаясь по извилистым коридорам и поднимаясь по этажам, наша странная компания распугивала своим напором попадающийся мужской и женский медперсонал. Да ещё сопровождающие нас военные с оружием за плечами вносили смятение. Наконец обнаружили палату с Мироновой. Из-под одеяла виднелась только её обмотанная бинтами голова с прикрытыми глазами. В отличие от нас девушка была не одна в комнате. На соседней кровати испуганно выглядывала из-под одеяла ещё одна пациентка.

– Ходить можешь? – спросил её Баринов.

Та испуганно кивнула.

– Ну так выйди минут на десять.

И уже через пять минут Леночка радостно обнимала всех нас. Нарядившись в подобные нашим одеяния – халат и тапочки, – Лена вытащила свои вещи из тумбочки. Я обратил внимание, что там кроме согревающего колечка лежало и артефактное жемчужное ожерелье, но удостоверения ФСБ также не оказалось.

Спустившись к выходу, мы увидели, что нас ожидает мужчина среднего возраста, но, в отличие от предыдущего штурмбаннфюрера, одетый в гражданский светло-коричневый костюм. Двубортный пиджак с широкими лацканами, прямые широкие брюки, светлая рубашка с галстуком, украшенным маленькой булавкой с бриллиантом. Лицо породистое, чисто выбритое, с добродушной улыбкой, волосы тёмные, зачёсанные назад.

– Здравствуйте, господа! – произнёс он, протягивая нам для пожатия руку. А к ладошке Елены он прикоснулся губами, имитируя поцелуй. – Прошу прощения за предыдущий инцидент, – развёл он руками, – но штурмбаннфюрера Отто никто не успел предупредить, что он будет иметь дело с выходцами из другого мира.

– Извинения принимаются, – улыбнулся в ответ Володя.

– А у вас очень хороший немецкий, – похвалил его незнакомец. – Впрочем, разрешите представиться: глава Берлинского отделения «Аненербе» Вильгельм Хильшер.

– Командор третьего ранга королевских вооружённых сил Алахара Владимир Баринов. А это, – указал он на нас, – мои коллеги – командоры Станислав Радыгин и Сергей Пищугин, майор Алексей Мелихов и очаровательная капитан Елена Миронова.

– Алахара? – удивился Вильгельм. – Но тогда как же понимать вот эти найденные у вас удостоверения спецслужб Российской Федерации? – Он достал из внутреннего кармана пиджака наши корочки и открыл одну из них. – Здесь и ваше фото имеется с погонами подполковника!

– Всё верно, – улыбнулся Володя. – Вы сами понимаете, что, действуя на чужой территории, мы обзавелись соответствующими документами.

– Так вы разведчики? – понятливо усмехнулся Хильшер.

– Не совсем, – скривился Баринов. – Но имеем непосредственное отношение к спецвойскам. И выполняем определённые поручения нашего короля.

– Тогда простите моё невежество, но Алахар расположен на каком материке Земли?

– Алахар – это не на Земле, – улыбнулся Баринов. – Это мир на другом витке пространственной спирали.

– Даже так! – изумился Хильшер. – Тогда, господа, имею честь пригласить вас в более уютное заведение, где вам будет предоставлено всё необходимое для комфортного проживания. – Он развернулся и открыл входную дверь, приглашая нас на выход…

Идя за главой «Аненербе» по дорожкам к выходу с территории госпиталя, мы услышали, как Вильгельм спросил Володю, где он так хорошо выучил немецкий язык. Баринов дипломатично ответил, что ему пришлось долгое время жить на Земле, и он в совершенстве владеет не только немецким, но и русским. Это помимо алахарского и… ещё одного. А мы догадались, что наш друг специально не стал акцентировать наше российское гражданство. По-видимому, местное население не знало о природных порталах и соответственно не владело межмировым языком.

– А так как пещера с вратами находилась в ближайшей доступности к полярной станции русских, – продолжал он знакомить с обстановкой главу отделения, – нам, естественно, приготовили соответствующие документы. И все члены нашей группы в совершенстве владеют русским языком.

Я сначала не понял, о каком четвёртом языке чуть не обмолвился наш друг, но через мгновение до меня дошло, что и я владею этим языком – языком мира Санктум, который мы изучали на Алахаре под действием гипноизлучателей.

Дорожка привела нас к кованой ограде с резными воротами, за которыми мы увидели два чёрных автомобиля.

– Обалдеть! – по-русски произнёс Баринов. – Парни, глядите, это же «Мерседес-Бенц» и «хорьх»!

– Приятно слышать, – улыбнулся Вильгельм, – что вам известны эти модели. Они, конечно, модифицированные по сравнению с теми образцами, которые привезли наши предки в этот мир. Здесь много напичкали электроники. Есть и климатическая система, и массажные кресла, и даже встроенный холодильник с прохладительными напитками. Прошу, – жестом вышколенного дворецкого открыл он заднюю дверь «хорьха», и Володя вместе с Сергеем и Лёхой нырнули в уютный салон автомобиля. – А вам предлагаю занять места в «мерседесе», – предложил он нам с Еленой.

Мы с удовольствием развалились на мягком красном кожаном диване заднего ряда этого великолепного ретроавтомобиля. Вильгельм закрыл за нами дверцу и вернулся к «хорьху». Мы от водителя были отделены перегородкой со стеклянным окошечком, за которым виднелся только его затылок в чёрной фуражке. Мотор негромко заурчал, и мы мягко тронулись.

– Перед вами есть кнопка открывания холодильника, – услышали мы через динамик голос нашего водителя. – Берите что хотите.

Нажав на эту кнопку, мы увидели, что дверка медленно поползла вниз, образуя уютный столик между нами. А за ней открылся зеркальный отсек, уставленный разнообразными бутылками с напитками.

– Ну что, Леночка, – потянулся я к бутылке со знакомой надписью «Cognac», – хряпнем по писярику за здоровье?

– Я не против, только мне нужно его запить чем-то.

Увидев, что на одной из коричневых бутылок было написано «Fanta»^[12], я удивился. Но, открыв её, понюхав и сделав маленький глоток, понял, что отдающий яблоками напиток действительно напоминает знакомую нам современную «фанту». Взяв рюмки с коньяком и стаканы с «фантой», мы с удовольствием выпили за наше здоровье.

Наслаждаясь выпивкой, мы с удивлением стали рассматривать новый Берлин. Чистые улочки, монументальные здания, отсутствие баннеров с рекламой и пешеходы, одетые как в старых фильмах, создавали впечатление, что мы находимся на съёмочной площадке фильма о 1930-1940-х годах в Европе, по которой сновали старинные автомобили. Девушки были с непривычными для меня причёсками – все в завитушках и волнистых укладках. Длинных распущенных волос мы ни у кого не углядели. Да и цвет волос был у всех натуральным, без ядовитых кислотных расцветок Земли XXI века. Мужчины в основном одеты в костюмы, женщины – в платья и лёгкие плащи, изредка попадались люди в военной форме. За стеклянными витринами магазинов – разнообразный товар. Иногда нас обгоняли открытые, сверкающие разноцветным лаком кабриолеты, рыкая мощными моторами, что указывало о наличии здесь элиты и обычных граждан. Вообще вся обстановка говорила, что здесь нет войны, но местное население застряло в техническом и культурном развитии.

А потом я подумал, что это вполне закономерно. Пусть восемьдесят лет назад сюда привезли первых поселенцев из концлагерей, которым досталась, как всегда, самая грязная и тяжёлая работа по освоению новых территорий. Потом стала прибывать элита, но, даже создав здесь промышленность и отстроив первые города, люди делали всё по старым, проверенным земным наработкам. И если на этой территории не оказалось другой цивилизации, то им не с кем было соревноваться и перенимать опыт. Зачем? Всё и так их устраивало. Да, возможно, желание жить комфортно заставляет людей придумывать новые приспособления и улучшать старые изделия. Но зачем строить, например, более аэродинамический кузов у автомобиля, если топлива завались и оно недорогое. Лучше обратить внимание на приятные жизненные мелочи, добавив более мощный мотор, более комфортные сиденья, кондиционер, холодильник, отделку салона и тому подобное. А корпус и так хорош. Да и первое время, пока они строились и восстанавливали свою промышленность, скорее всего, было не до дизайнерских изысков, ведь всё приходилось начинать с нуля. Но надо отдать им должное: окружающая нас действительность была качественной, пусть и в ретростиле…

Дорога через небольшой лес привела нас к аккуратному посёлку. Наш автомобиль, двигаясь за «Хорьхом», въехал на территорию одного из уютных трёхэтажных коттеджей. Окружённый фруктовыми деревьями, он напоминал чей-то собственный дом либо пансионат для небольшого количества посетителей. А когда машины подъехали к крыльцу дома и я увидел, что на пороге коттеджа нас ожидает строгая дама, одетая в блузку с шейным бантом и прямую юбку, то подумал, что это, возможно, и частная гостиница.

Хильшер открыл дверцу «Хорьха», выпуская моих друзей наружу, а мы с Леночкой решили не дожидаться, пока нам откроют двери, и сами выбрались из автомобиля. Вильгельм жестом радушного хозяина повёл нас к входу в здание.

– Господа, разрешите представить вам хозяйку этого уютного заведения фрау Эмили, – улыбнулся он.

Дама вежливо наклонила голову, но её лицо осталось непроницаемым. Мы тоже кивнули в ответ, понимая, что наш внешний вид не очень презентабелен.

– Фрау Эмили, прошу прощения за странный облик наших дорогих гостей, – тут же внёс поправку в наш статус Хильшер, – но дело в том, что нам пришлось повредить их одежду в экстренной ситуации. И пока вы будете размещаться, я постараюсь быстро исправить это недоразумение, – улыбнулся Вильгельм нашей пятерке.

Хозяйка повела нас за собой к предназначенным нам комнатам. Это действительно оказался небольшой пансионат. Прямо от входа мы попали в просторный холл, из которого на второй этаж вела широкая лестница, а за остеклёнными дверями виднелась столовая с пятью столиками. Я обратил внимание, что в столовой убиралась молодая девушка, одетая в строгий костюм горничной.

– Завтрак уже давно закончился, – сухо пояснила фрау Эмили, – но на обед попрошу не опаздывать. Он начинается строго в четырнадцать ноль-ноль. Ужин у нас в девятнадцать ноль-ноль, а завтрак в восемь ноль-ноль. На еду отводится полчаса.

Володя за всех нас поблагодарил строгую даму и, обернувшись к нам и перейдя на межмировой язык, усмехнулся:

– Поняли, что у них здесь всё строго? Узнаю педантичную немецкую натуру. Кстати, Стас, а как там наша Багира поживает, а то ты лишь кратко сказал, что «Странник» повреждён, но шорку ничего не угрожает.

Я только собирался открыть рот, как услышал в голове голос Багиры:

«Ребята, у меня всё хорошо и проблема с пищей разрешилась! – Увидев изумлённые глаза своих товарищей, я понял, что и они слышали её голос. А Багира продолжила:

– Помнишь, я рассказывала, что эти люди приняли меня за демона, охраняющего ваш транспорт. На это их натолкнула и эмблема, нарисованная на стенах кемпера. Так вот один из них предложил умилостивить страшного духа, то есть меня, и принёс живую курицу, свернул ей голову и положил у порога „Странника“ как жертвоприношение! Я, естественно, не выходя из-под мимикрирующей окраски, с удовольствием её съела. Видели бы вы их глаза, когда курица стала исчезать неизвестно куда! Так что версия о злобном демоне, жаждущем крови, утвердилась! Я позволила одному из них заглянуть в салон, но, как только он хотел что-то взять в руки, пришлось его толкнуть, а вещь, которую он опрометчиво хотел прихватить, я мысленно подняла в воздух и, покрутив вокруг обалдевшего военного, опять поставила на место. Эти чудики быстро сообразили, что смотреть можно, но трогать ничего нельзя. Так что ваши вещи под охраной».

– Молодец, Багира! Умничка! – стали раздаваться наши возгласы.

Нас расселили по разным комнатам на втором этаже. Меня порадовало, что в каждой были свои душевые кабины. Мне давно уже хотелось смыть с себя въевшийся в тело и одежду специфический больничный запах. Тем более в ванной комнате я увидел приготовленный для постояльцев чистый мягкий махровый белоснежный халат. Мыло, помазок и станок для бритья, зубная щётка и неожиданный жестяной тюбик с зубной пастой и надписью Chlorodont меня приятно удивили. Такими тюбиками мне приходилось пользоваться в раннем детстве, но, естественно, с советскими названиями.

Приведя себя в порядок и переодевшись в свежее махровое одеяние, я с удовольствием развалился в небольшом кресле спальни. Номер для пансионата был вполне комфортабельным: полуторная кровать, деревянный комод со старинным громоздким будильником, небольшой столик со стеклянным графином, наполненным водой, и двумя стаканами, пара кресел и массивный одёжный шкаф, внутри которого я обнаружил скромных размеров пузатый холодильник с двумя бутылочками прохладного пива. На стене – овальное зеркало и небольшое радио. Покрутив настройки, я нашёл музыкальную радиостанцию. Большое окно с балконной дверью выходило на фруктовый сад.

На столике лежала местная газета, но так как языка я не знал, то принялся просто рассматривать картинки. Одна из них меня очень заинтересовала. На ней было фото нашего главы «Аненербе», одетого в офицерскую форму.

– Селена, ну-ка, переведи мне эту статью, – попросил я искина.

– «Вчера, – дикторским голосом начала читать Селена, – глава Берлинского отделения „Аненербе“ обергруппенфюрер СС Вильгельм Хильшер сообщил журналистам, что их отделу удалось совершить прорыв в исследовании отключившегося портала, через который наши предки прибыли в мир Новой Германии. В результате чего через, казалось бы, навсегда отключившиеся врата в наш мир были перенесены несколько человек и две единицы неизвестной техники. Глава отделения отказался дать пояснения, с каким миром или временным слоем им удалось наладить контакт. Но по имеющимся у нас сведениям, не всё прошло гладко. Энергетический пробой был неконтролируемым, в результате чего пострадали пришельцы, которых, оказав первую медицинскую помощь, сразу же доставили в военный Берлинский госпиталь. Врачи сообщили нам, что их состояние крайне тяжёлое и даже, несмотря на все наши достижения, некоторые пришельцы вряд ли смогут выжить. И хотя внешне они ничем от нас не отличаются, но, по первым предположениям, это вряд ли выходцы с мира Земля. Язык, на котором они говорили в бреду, не относится ни к одному из известных нам наречий бывшей родины. Буквы на технике похожи на руны, а на одном из повреждённых транспортов нарисован силуэт оскалившегося неизвестного науке зверя. Для второй единицы неизвестной техники наши учёные вообще не смогли дать определения. Внешне оно похоже на насекомое с восемью ногами (руками) и с яйцеобразным зеркальным телом, на котором не видно ни одного люка или отсека. Но нам удалось получить интересную информацию от одного из охранников бункера, куда переместили эти загадочные машины. Он сообщил, что этими объектами управляют демоны. Наши приборы не фиксируют в них никаких живых существ, – рассказывал он, – однако пока никому не удалось даже заглянуть в салон большого транспорта. На людей мгновенно начинается невидимая атака. Их выталкивают неизвестные силы наружу, нанося им резаные раны на конечностях, а предметы сами летают по воздуху. От этих невидимых существ не спасает даже мощная броня. Ножи или зубы играючи разрезают защитные щитки у наших военных. А насекомоподобный аппарат не берут даже крупнокалиберные пули. Зато он гоняет живой персонал бункера, желающий приблизиться к нему или своему старшему „брату“. Механика его конечностей такова, что ему не страшны никакие преграды и совершенно без разницы, передвигаться по полу, стенам или потолку бункера. Что подтверждает версию о пришельцах из другого мира. Дистанционный спектральный анализ выдаёт просто фантастические результаты. По этим данным, насекомоподобный аппарат состоит из обычного кремния в соединении с органическими веществами, но чрезвычайно прочного. А основной транспорт использует такие металлы и сплавы, которые пока неизвестны нашей науке. И хотя стены его сильно деформировались, но ни одна из них не треснула и не разошлась по швам. По первым полученным данным, учёные предполагают, что этот материал сможет выдержать и космический холод, и огромное давление. На наш вопрос, зачем такая прочность колёсному транспорту, исследователи пока не могут дать определённого ответа. Но они утверждают, что, даже по предварительным прогнозам, за прошедшее время землянам не удалось бы достичь таких высот в создании подобных аппаратов. Поэтому не стоит опасаться коммунистической угрозы из мира наших предков. Мы обещаем держать своих читателей в курсе всех событий, связанных с этим инцидентом».

Я усмехнулся: оказывается, наш Вильгельм большая шишка в местной иерархии – обергруппенфюрер СС! Я точно не помню, но, скорее всего, это звание соответствует нашему генералу. И судя по информации из статьи, это не мы открыли портал, а они провели удачный эксперимент. «Хотя здесь сказано, что пробой был неконтролируемым, поэтому нас так сильно покалечило, – сообразил я, – соответственно, они владеют информацией, как такой проход сделать безопасным. И хорошо, что они не считают нас выходцами из коммунистической России. Не то чтобы я опасался, но определённая напряжённость в отношениях могла стать очень явной».

Ко мне в комнату кто-то вежливо постучал. Открыв дверь, я увидел молодого человека в форме рядового вермахта, который держал в руках стопку мужской одежды, а рядом с ним стояла большая картонная коробка с изображением мужских туфель.

– Разрешите войти? – услышал я перевод Селены с немецкого языка.

Кивнув, я отошёл в сторону и показал рукой – входите. Рядовой внёс вещи и обувь, положил их на стол и чётко отрапортовал:

– Обергруппенфюрер СС Вильгельм Хильшер приказал доставить всем вам по паре комплектов одежды. Здесь, – указал он на лежащую стопку, – есть пижама для сна, нижнее бельё, пара сорочек и брюк для помещения и выхода на улицу. А также два свитера. В коробке две пары обуви вашего размера, также предназначенные для помещений и выхода на улицу. – Рядовой метнулся в коридор, и я увидел, что он двигает стойку на колёсиках с висящей на ней одеждой. Сняв с неё бежевый костюм, он занёс его в мою комнату и повесил в шкаф.

– Это для торжественных приёмов, – пояснил он. – Господин командор что-то ещё желает получить? – вежливо поинтересовался военный.

– Нет, спасибо, – поблагодарил я.

Военный вздрогнул, когда услышал перевод моих слов прямо в своём ухе, но, щёлкнув каблуками, прошёл дальше по коридору.

– Селеночка, помоги моим друзьям с переводом, – попросил я искина, а сам стал рассматривать и примерять принесённую одежду.

Обычные тёмные семейные трусы и белую майку я тут же надел. Рубашки белого и кремового цвета были мне в самую пору. Брюки немного широковаты, но регулировались в поясе небольшими бретельками на пуговицах. Они были также двух цветов – бежевого и чёрного. Один из свитеров был более тонким, зато другой – мягкий и плотный, сразу было видно ручную работу и настоящую шерсть, а не синтетику. Ботинки двух видов, одни явно для передвижения по горам – из натуральной коричневой кожи, со шнуровкой и на толстой рубленой подошве, а вторые – мягкие полуботинки из замши, но тоже со шнурками. Вроде не жмут, примерил я их.

– Стас, время подходит к обеду, – напомнила мне Селена.

Поглядев на часы, я стал торопливо одеваться. Кремовая рубашка, коричневые брюки, тонкий свитер и замшевые ботинки превратили меня в иностранца, приехавшего в Альпы на отдых. Оглядев себя в зеркало, я остался доволен своим внешним видом. Причесавшись найденной в комоде расчёской, я отправился в столовую, где уже за столиками сидели мои друзья. Увидев меня в таком прикиде, все заулыбались, а я оценил и их изменённую внешность. Парни были одеты в моём стиле, а вот Елена сидела в мягком цвета слоновой кости брючном костюме, а поверх лёгкого свитера я заметил надетое артефактное ожерелье, гармонично вписывающееся в стильный облик девушки.

– Леночка, а почему не платье? – поинтересовался я.

– А вдруг драться придётся? – стрельнула она в меня хитрыми глазами.

Я, конечно, засомневался в искренности ответа, но отметил, что костюм ей очень идёт, подчёркивая её стройную фигуру и оттеняя светлые волосы. Почувствовав моё расположение, Леночка улыбнулась. Всё-таки классная вещь –эмпатия! – в очередной раз порадовался я.

В столовую вошла горничная, катя перед собой столик на колёсиках с уставленными на нём тарелками. Машинально просканировав её, я явственно ощутил эмоции девушки: «настороженность, опасение, страх разоблачения, давление со стороны, нервозность, опять страх», и они сменялись с катастрофической скоростью. И как только она стала расставлять тарелки по столам, я почти одновременно с ребятами крикнул на межмировом языке:

– Опасность! Еда отравлена!

Оказалось, все мои товарищи, прокаченные эмпатинами, стали ощущать эмоциональные вибрации окружающих нас людей. Парни мгновенно вскочили вместе со мной, окружили себя и Елену силовой защитой. Со стороны казалось, что стулья и столы в столовой сами вдруг задвигались, образуя небольшую баррикаду перед дверью, закрывая нас от возможной опасности.

– Что это значит? – грозно обратился Баринов к горничной на немецком языке.

Девушка уронила очередную тарелку и в страхе прижалась к стене.

– Всё в порядке, – услышали мы голос Вильгельма, который собственной персоной неожиданно появился в дверном проёме. – Приношу свои искренние извинения за этот инцидент, – зыркнул он на испуганную прислугу и показал рукой убрать всё это, а нам приветливо улыбнулся.

– Странные игры вы затеваете здесь, господин обергруппенфюрер СС, – растягивая слова, произнёс Володя, и я догадался, что и он прочитал знакомую мне статью. – Что за отраву вы добавили в пищу?

– Ещё раз прошу простить мою выходку, – ничуть не смутился Хильшер, – но вы должны понимать меня как профессионал, что мы не могли не попробовать.

– Так что за яд вы туда насыпали? – Баринов кивнул нам, и мы убрали защитное поле и заставили столы и стулья встать по своим местам.

– Да никакого яда, – притворно махнул рукой Вильгельм. – Так… лёгкий наркотик.

– Врёте, – жёстко сказал Володя. – Меня невозможно обмануть.

– Хм… ну, не наркотик, – уже стушевался Хильшер. – Так… одно психотропное средство, которое помогло бы сделать вас более лояльными…

– И плясать под вашу дудку? – жёстко парировал Баринов.

– Хотелось бы, – обречённо вздохнул тот. – Но, как я теперь понял, с вами такие фокусы не пройдут.

– Послушайте, обергруппенфюрер, – подошёл Баринов к Вильгельму и с вызовом посмотрел ему в глаза, – вы просто не отдаёте себе отчёта, с кем вы столкнулись. – Он вполоборота повернулся к нам и продолжил: – Мои друзья способны без всякого оружия просто стереть ваш город с лица земли. Если вам нужны доказательства, то, не выходя из этого помещения, мы за несколько секунд готовы разрушить ваш скромный пансионат до основания. А потом пройдёмся по городу. А вернувшись к своему транспорту, – усмехнулся он, – мы разрушим и всё остальное. И никто не сможет нас остановить. Хотите пари? – хитро улыбнулся Володя.

Леночка прикоснулась к своему ожерелью, я высвободил из рукава наручи с Селеной и мысленно поднял в воздух один из столов, заставив его мелко вибрировать, Сергей выставил свои магические руки, а Лёха, ехидно усмехаясь, достал из кармана брюк свои пижонские очки.

– Пожалуй… нет, – изменился в лице Вильгельм, с опаской наблюдая за нашей реакцией. Профессионала видно сразу, он чувствует, когда блефуют, а когда говорят пусть и нелицеприятную, но правду. – Гарантирую, больше никаких неприятных сюрпризов от меня и моих коллег не будет, – вежливо добавил он.

– Вот и ладушки, – улыбнулся Баринов и похлопал Хильшера по плечу. – Так что у нас сегодня на обед?..

После обеда Вильгельм повёл нас в соседнее крыло здания, где оказался зимний сад с уютной плетёной мебелью с мягкими подушками. Нам принесли кофе в красивых фарфоровых чашечках и дополнительно кофейник. А мы, наслаждаясь насыщенным ароматом и приятным вкусом, пробуя небольшие печенюшки, продолжили выяснять отношения.

– Извините, Вильгельм, моё любопытство, – решил первым поинтересоваться я у Хильшера, – но, когда я прочитал статью в газете о вашем «удачном» эксперименте с вратами, у меня возникли вопросы.

– Подожди, Стас, – перебил меня Серёга. – У меня принципиальный вопрос, и от того, как на него мне ответят, будет зависеть моё дальнейшее отношение к жителям этого мира.

Я пожал плечами, а Пищугин продолжил:

– Скажите, господин Хильшер, у вас существуют концентрационные лагеря для людей низшего сорта?

– Откуда вы… Ах да! – стукнул себя по лбу Вильгельм. – Вы ведь говорили, что долгое время прожили на Земле. Действительно, в начале нашей экспансии у нас они были, но!.. – поднял он палец. – Уже более пятидесяти лет их не существует. На первых порах они были жизненно необходимы. Но когда портал закрылся, а это произошло в августе 1945 года, поступление свежей рабочей силы и технических ресурсов прекратилось и нам пришлось стать более бережливыми. Сначала концлагеря перешли в резервации, потом в спецпоселения, а в настоящее время это полноценные города со своей структурой, управлением и властью.

– То есть вы хотите сказать, – наклонился Пищугин к собеседнику, – что вот так просто вы полностью отказались от поддержания чистоты крови арийской нации?

– В наших условиях, – развёл руками Вильгельм, – это оказалось решительно невозможным. Раньше моё имя произносили как Вильгельм фон Хильшер, – с вызовом произнёс он, гордо подняв голову.

– Так вы дворянин, из знатного рода? – удивлённо вскинул брови Сергей.

– Один из последних, – кивнул Хильшер. – У нас осталось очень мало семей, которые могут похвастаться чистотой крови всех предыдущих поколений. Первоначально чистокровных арийцев пришло в этот мир около ста тысяч человек. И даже развитие проекта «Тор» в новых условиях не принесло ожидаемых результатов. Нас было слишком мало, чтобы заселить все территории этого мира. Со временем арийцы стали всё чаще выбирать себе жён из потомков бывших узников, которые были значительно красивее немецких девушек. А бывшие рабы, несмотря на тяжёлую работу, плодились гораздо быстрее, чем чистокровные арийцы. Поэтому сейчас у нас не так много семей, которые могут добавлять к имени частицу «фон». И она практически выходит из обращения…

– Но «дифференциация по цвету штанов» у вас всё-таки осталась? – усмехнулся я.

– Простите? – не понял Хильшер.

– Я хотел сказать, – поправился я, – что города, в которых живёте вы и бывшие узники, всё же различаются по статусам?

– Да, – не стал юлить Вильгельм. – Жители бывших резерваций без специального пропуска не могут попасть на территорию, например, Нового Берлина. Пока границы существуют, но кто знает, – тяжело вздохнул он, – что произойдёт здесь через пару десятков лет.

– Меня устраивает такой расклад дел, – откинулся на спинку кресла Пищугин. – Так что ты, Стас, хотел спросить?

– Да, Вильгельм, вернёмся к моему вопросу.

– Я весь внимание…

– Как я понимаю, наше проникновение было таким катастрофическим, потому что врата работали нестабильно?

– Вы правы, господин Радыгин, это походило на природный выброс энергии. Не знаю, в курсе вы или нет, но врата через определённые промежутки времени спонтанно выбрасывают накопленную за годы энергию в ту или иную сторону, так сказать, разряжаются, на время открывая проход между мирами. Это происходит примерно раз в сорок лет. Мы постоянно ведём наблюдение за их состоянием, и буквально недавно, с месяц назад, врата сбрасывали энергетический сгусток в сторону Земли. Поэтому мы очень удивились, когда через месяц из них выбросило вас. Позвольте взамен полюбопытствовать, как это произошло и каким источником энергии вы воспользовались, чтобы открыть проход?

– У этой силы нет названия, – пожал я плечами. – Это наш внутренний запас энергии. Сил четырёх человек как раз хватило, чтобы врата заработали. Мы определили фокусное расстояние, где раньше стоял ваш источник силы, и, встав на это место, высвободили собственную энергию, но врата стали работать как мощный пылесос, который оторвал нас и нашу технику от земли и выбросил в ваш мир.

– То есть вы хотите сказать… – Азартно потирая руки, Хильшер даже не смог усидеть на месте. Он встал с кресла и принялся ходить по помещению. – Что вы создали энергетический поток и направили его прямо в кольцо?

– Да… – опешил я. – А что не так?

– А вы заметили, что там оставались силовые кабели, которые шли к другому источнику энергии?

– Было что-то такое, – принялся вспоминать я.

– Так вот это как раз и нужно было для компенсации реактивной силы врат. Для их стабильной работы необходимо два независимых источника энергии: силовой и компенсационный. Первый открывает проход, а второй служит фильтром, гасящим энергетические всплески. Первичный расход энергии для запуска врат требует громадного энергетического потенциала, зато при включении компенсатора она расходуется очень экономно и врата остаются открытыми довольно продолжительное время. В нашем случае они работали годами.

– А что это за источники, не электрические же? – поинтересовался Баринов.

– Конечно нет, – оглянулся на него Вильгельм. – Я знал, что вас заинтересует этот вопрос, и принёс с собой один из них. – Хильшер достал из внутреннего кармана пиджака коробочку размером с пачку сигарет, но более толстую.

Открыв крышку, он достал из неё… знакомый нам кристалл из Заброшенного мира довольно крупного размера.

– Парни, да это же!.. – вскочил Лёха.

– Я вижу, вам знаком этот минерал, – улыбнулся довольный произведённым эффектом Вильгельм.

– Да, мы видели такие в одном из… миров спирали, – признался Володя. – Но как они попали к вам?

– Скажем так, – усмехнулся Хильшер, – нам их… подарили в одном тибетском монастыре некогда жившие там монахи. Они сказали, что в этих камнях заключена огромная сила и что нужно очень осторожно ею пользоваться. Не сразу, но нашим учёным в то время удалось создать установку, которая чуть не разнесла полгорода при первом запуске. Всё это списали на террористический акт против рейха. Но через несколько месяцев они отладили устройство, и нам удалось получать стабильный и регулируемый поток высвобождаемой энергии. В то время наши исследователи Антарктиды смогли отыскать пещеру с вратами. Недавно они в очередной раз сработали, и пробой растопил скрывающие проход льды…

«Так вот как, – сообразил я, – наши полярники смогли отыскать эту пещеру. Раньше она была скрыта льдом, но спонтанный выброс растопил ледяной панцирь, и проход в очередной раз открылся! Получается, эта пещера примерно за сорок лет опять скрывается под ледяными наростами, пока снова не произойдёт выброс».

– И нашим гениям пришла мысль, – продолжил рассказ Хильшер, – использовать эти установки на найденном артефакте. Мы так и не смогли определить, когда и кем были созданы подобные проходы, но явно ещё до появления человека разумного у нас на Земле, а возможно, вообще ещё до появления динозавров, но тем не менее нам удалось расшифровать некоторые символы, поясняющие принцип работы портала. И, подключив наши устройства с кристаллами к вратам, мы смогли без особых потерь открыть проход и заставить его стабильно работать долгие годы. Но сейчас эти минералы полностью истощили свои запасы энергии и стали не более чем дорогим украшением, – вздохнул он, пряча кристалл в коробочку. – Я удовлетворил ваш интерес? – улыбнулся мне Вильгельм.

– Более чем! – отсалютовал я ему пустой чашкой и потянулся к кофейнику.

– Так зачем же вам понадобилась помощь нашей команды? – отхлёбывая только что налитый горячий кофе, поинтересовался Володя.

– Понимаете, какое тут дело, коллеги. – Хильшер сел в кресло и тоже налил себе новую чашку с напитком. – Когда мы прочно обосновались в новом мире, то, естественно, стали изучать доставшееся нам наследство. Здесь в горах тоже стояло аналогичное кольцо врат, через которое мы и пришли на новые земли. Значит, здесь до нас существовала цивилизация или, возможно, где-то ещё существует, подумали мы и отправили в разные концы поисковые команды и научные экспедиции. Одни возвращались ни с чем, другие находили остатки разрушенных городов, третьи бесследно исчезали. Но одна из экспедиций успела передать в радиоэфир вот эту запись. – Вильгельм из другого внутреннего кармана пиджака достал небольшое устройство, похожее на крошечный магнитофон с катушками.

– Прикольный гаджет, – усмехнулась Елена, – я такой видела в фильме о Штирлице.

– Я тоже, – внёс свои «пять копеек» Мелихов.

Поставив магнитофон на столик, Вильгельм включил его на воспроизведение. Через шумы радиопомех стал слышен искажённый от страха голос радиста:

– А-а-а! Спасите нас! Здесь творится полная чертовщина!.. (Шум и треск эфира.) Эти духи, призраки, бесплотные тени, дьявол их побери (помехи), нас атакуют! Мы против них бессильны! (Шум стрельбы и взрывы.) Пули их не берут, огнемёт тоже, гранаты… (Долгие помехи.) Лейтенант приказал… Боже! В кого они его превратили?! (Хрип умирающего человека и треск эфира…)

– Это всё, – выключая магнитофон, вздохнул Вильгельм. – Перед этим эфиром, а они выходили на связь каждый час, командир поисковой группы сообщил, что они нашли технику предыдущей экспедиции в полном порядке, стоящей неподалёку от странной пирамиды. Людей и их останки никто не обнаружил. Лейтенант предупредил, что они выдвигаются к этой пирамиде. А потом эта радиограмма.

– Значит, что-то такое они нашли на свою задницу, мля, – вынес вердикт Сергей. – Ну а мы-то тут при чём?

– Если бы вы были с Земли, то вряд ли смогли бы помочь нам, – заметил Хильшер, – но вы, как сами признались, живёте в более развитом мире и, судя по вашим способностям и технике, скорее всего, относитесь к потомкам атлантов. – Он изумлённо уставился на наши улыбки. – Или, может, гиперборейцев? – Наши улыбки стали шире. – Магрибы? – Его глаза от удивления чуть не вылезли из орбит, а мы начинали уже посмеиваться. – Неужели вы настоящие арии?!

Мы уже смеялись во весь голос, а Володя, вытирая слёзы, выступившие от смеха, произнёс:

– В некотором роде да, мы арии. По крайней мере, последние археологические находки на нашей родине, – многозначительно поднял он брови, – говорят, что мы произошли от древних ариев.

– Я так и знал! – в восторге снова вскочил Хильшер.

– Но давайте не будем широко распространяться об этом, – поморщился Баринов. – Мы не хотим ненужного ажиотажа и огласки.

– Да-да, я понял, – с горевшими от восторга глазами прошептал Вильгельм. – Неужели мы вас нашли?!

Мы хитро переглядывались, догадываясь, что к чему. Последние археологические находки на территории Южного Урала как раз недвусмысленно подтверждают теорию, что древние арии более тридцати тысяч лет назад, спасаясь от природного катаклизма, переселялись за Уральский хребет, рассредоточиваясь и смешиваясь с коренным населением Урала, а затем Индии и Ирана, но так и не добрались до территории нынешней Германии. А то, что мы родом с Земли, на которую так не надеется обергруппенфюрер СС, вызвало у нас безудержное веселье. Пока мы успокаивались, Баринов с серьёзным видом продолжил выспрашивать Хильшера:

– Я так полагаю, вы хотите привлечь нас к этим исследованиям?

– Очень хотим! – Вильгельм сидел как на иголках. – Сами понимаете, что для нашего народа это потенциальная угроза. У нас пока нет ни возможностей, ни знаний, как с ней можно справиться. Это пока неизвестные силы сидят в пирамиде, а вдруг они из неё выйдут?

– Но нам-то от вашего предложения какая польза?

– Как какая?! – Лицо Вильгельма приняло вид, будто перед ним разверзлась бездна. – Вы же наши предки, а мы ваши потомки! Неужели вы не поможете своим детям?!

– Это, мля, спорный вопрос, – вспылил Серёга. – Я-то точно не ваш потомок и тем более не предок. И как боевой офицер…

– Погоди пальцы веером гнуть, – отмахнулся Володя. – Всё-таки они оказали нам первую помощь, когда нас выкинуло из врат. Не знаю, смогли бы мы сами вовремя оклематься.

Хильшер с надеждой поглядывал на нас, ожидая положительного решения.

– Я думаю, им нужно помочь, – произнесла Леночка. – Хотя бы разузнать, что это за пирамида такая и чем она может быть опасна. Кто его знает, возможно, это нам пригодится в будущем.

– Да, парни, – оживился Лёха, – я за любой кипеш, кроме голодовки. Ты как, Стас?

Я кивнул:

– Я за то, чтобы помочь.

– Ну а ты как, Серёга? – обратился к нему Баринов.

– Согласен, мля! Не люблю быть кому-то обязанным. Вписываемся!

– Мы поможем вам! – повернулся Володя к Вильгельму.

Пока мы летели на нашем «Страннике» к пирамиде по указанным Хильшером координатам, Селена сориентировалась по магнитной сетке планеты и выдала нам информацию, что ей этот мир знаком и его краткие данные присутствуют в её базе данных. Этот «пункт назначения» относился к заброшенным мирам, пригодным к заселению людьми. Когда-то здесь существовала довольно развитая, но не человекоподобная цивилизация, как ни странно, но выбравшая путь звёздной экспансии, а не расселения по мирам спирали. Эта точка довольно далеко расположена от начальных координат спирали Фибоначчи. На планете существуют тринадцать порталов, но, чтобы вернуться через них на Алахар, необходимо пройти несколько тысяч врат. Но у Селены не было информации о том, что представляют собой оставленные давно ушедшей цивилизацией пирамиды и для чего они были предназначены. Судя по имеющимся у неё данным, этим сооружениям примерно сотни миллионов лет. И удивительно, что они до сих пор стоят незыблемо и природа полностью не поглотила их.

Я вспоминал, как нас привезли в ангар, где стоял повреждённый кемпер и совершенно невредимый Жук. Ходовая «Странника» от сильного удара полностью вышла из строя, и кемпер стал абсолютно непригодным для передвижения по поверхности, но Селена протестировала его силовые системы и подтвердила, что летать он может, хотя из-за деформации кузова и не так быстро, как раньше. Нам с помощью местных механиков пришлось потрудиться, чтобы разобрать остатки колёс и убрать обломки под защиту кузова. Кемпер теперь всегда висел в воздухе на небольшой высоте. В награду за помощь мастера попросили показать им нашего духа – охранника машины. Мы посовещались с Багирой, и она проявилась из воздуха, не полностью, но с оскаленным выражением на морде, что вызвало испуг и благоговейный трепет у персонала и необычайно подняло наш и без того высокий рейтинг.

Закончив ремонтные работы и наведя порядок в салоне, мы ещё день провели в беседах с Хильшером, делясь своими краткими знаниями о том, как развивалась Земля после августа 1945 года. Его очень обрадовало известие, что Советский Союз развалился и коммунисты проиграли нынешней власти. Хотя, как он позже признался, его это и не сильно волновало, как его предков. Он родился уже здесь и совершенно не представлял всех земных нюансов и масштабов. А недовольство коммунистами передалось ему от его родителей, но он обязан сообщить высшему руководству, что коммунистической угрозы больше не стоит опасаться, даже если врата вновь удастся кому-то на Земле активировать. Да, конечно, можно было воспользоваться услугами и знаниями Селены, но мы посчитали, что давать полную и подробную информацию бывшим противникам не стоит. Да и раскрывать все наши карты и возможности тоже было бы ошибкой. Вильгельм также не делился всей информацией и достижениями местной диаспоры. А учитывая, что даже в 1930-1940-х годах немецкие учёные были одними из самых выдающихся умов планеты, то ещё неизвестно, чего они достигли более чем за восемьдесят лет полной изоляции. Поэтому мы делились только краткой и общей информацией.

Нам вернули наши удостоверения, и через день, обменявшись радиочастотами для связи, мы отправились к загадочной пирамиде…

С высоты полёта «Странника» лежавший внизу под нами мир ничем особо не отличался от виденных нами ранее планет. Иногда под нами мелькали поляны с совершенно непривычными цветовыми оттенками, но Селена подсказывала нам, что, например, ярко-фиолетовое пятно – это аналоги земных цветов: лаванды, колокольчиков или обворожительной скабиозы. И несмотря на то, что период цветения их на Земле более ранний, здешние цветы, возможно, из-за местного мягкого климата не осыпаются до поздней осени. А некоторые радужные разводы являлись выходами на поверхность минеральных солей.

Сверху загадочная пирамида своей камуфлирующей расцветкой была практически незаметна. Мы сначала увидели немецкие грузовые машины и бронетранспортёры. А когда кемпер снизился неподалёку от брошенной автотехники предыдущих экспедиций, то контур пирамиды стал отчётливо виден. Осторожно подойдя по возможности ближе к этому монументальному сооружению, высотой примерно с девятиэтажный дом, мы обратили внимание, что его поверхность не идеально гладкая, хотя как зеркало отражала на своих гранях всё окружающее. Поэтому её и не видно с воздуха.

Одетые в боевые комбинезоны, мы остановились на безопасном расстоянии от строения. Серёга достал свой трофейный бинокль и внимательно осмотрел прилегающую территорию.

– Так, парни, примерно в пятидесяти метрах от нижней грани пирамиды видны следы от взрывов гранат и сожжённая трава, скорее всего, от немецких огнемётов. Входа на гранях пирамиды я пока не обнаружил. Значит, есть минимальная дистанция, пересекая которую на людей кто-то нападал. Останков тел я тоже пока не вижу, хотя… погодите… Ага! Это брошенный огнемёт, и вот ещё вижу автоматы, но ни тел, ни обрывков обмундирования нигде нет.

Мы по очереди брали бинокль, вглядываясь в детали.

– Ну и что будем делать? – поинтересовался я.

– Давайте сначала облетим пирамиду на «Страннике», осмотрим окрестности…

Разведка с воздуха принесла минимум новой информации, только то, что основанием этого сооружения был равнобедренный пятиугольник. Судя по следам взрывов на земле, все предыдущие экспедиции подходили к пирамиде только с одной стороны, что подсказывало нам о наличии там, вероятно, единственного входа, пока нам невидимого. Техника и брошенное оружие выглядели неповреждёнными.

– Такое ощущение, – поделилась с нами своими мыслями Елена, – что пирамида эта вписана в пентаграмму. Посмотрите, как причудливо накладываются на грани тени. А неизвестные силы уничтожили всю органику и ткани, но металл не тронули. Возможно, рядом с оружием мы и найдём невидимые нам с высоты значки, награды, металлические пряжки от ремней и тому подобное.

– Скорее всего, ты права, – согласился с ней Володя. – И с пентаграммой, и с пограничной полосой. Но если мы подойдём ближе, то окажемся как раз в зоне бывших активных боевых действий.

Мы сообщили по рации Хильшеру, что обнаружили пирамиду и результаты наших наблюдений.

«А давайте отправим на разведку Жука, – услышали мы в голове голос Багиры. – Он-то изготовлен из кремнеорганики, может, его не тронут? А в случае опасности он сможет быстро удалиться из зоны поражения!»

– Отличная идея! – обрадовались мы.

Багира взяла на себя управление Жуком. Она осторожно подогнала его к рубежу, но ничего опасного не произошло, зато мы все отчётливо увидели, что на стене пирамиды появилось треугольное, чуть подсвеченное отверстие входа.

– Открылась! – почти хором выдохнули мы.

Багира дала команду Жуку приблизиться к проходу. Но опять ничего опасного не произошло.

– Эх! Ничего не видно отсюда! – посетовал Лёха. – Может, поближе подлетим?

– Я бы не стал так рисковать, – признался Баринов.

– Согласен, мля. Нехер задницу подставлять, – категорично отозвался Сергей.

– Тогда что мы дальше будем делать? – Лёха всем видом показывал, что у нас нет других вариантов. – Отсюда ничего не видно. Подойдём ближе – нас могут атаковать. Жука они не трогают, значит, не чувствуют в нём угрозы. Мы можем загнать его внутрь, но он же не оснащён передающими камерами, и мы так ничего и не узнаем, что там внутри.

– М-да, об этом мы не подумали, – огорчился я. – Но у меня есть предложение!

– Какое? – Все уставились на меня.

– В Жуке на разведку поеду я.

– Это может быть очень опасно, – попыталась остановить меня Леночка.

– Я думаю, что раз они не тронули Жука, то есть шанс, что и меня внутри не засекут. Но если вдруг что-то случится, я постараюсь быстро убежать, а вы меня будете прикрывать. Да ещё у нас остался хоть и небольшой, но запас на силовую защиту, возможно, она окажется эффективной против неведомых врагов. Ещё ни разу нас не подводила.

Серёга, пожевав в раздумье губами, согласился:

– Я думаю, Стас, ты прав. В данной ситуации, сидя здесь, мы ничего не добьёмся. Но в случае прямой атаки – никаких вольностей и ненужной отваги! Ноги в руки – и убегай.

Я кивнул:

– Багира, возвращай Жука.

Связь решили поддерживать через Селену. Вдруг и её способности окажутся нелишними.

Сняв шлем, я забрался в ложемент механизма. Зеленоватое свечение и привычные волокна опутали моё тело, а присоски, закреплённые на висках, сделали меня зрячим. Пробежавшись по округе и восстановив навыки управления механизмом, я помахал одним из верхних манипуляторов вышедшим проводить меня ребятам и затрусил в сторону пирамиды.

Подойдя к пограничной полосе, я снизил темп и практически по шажку стал приближаться к строению, каждую секунду ожидая неведомой атаки на меня. Но пока всё было тихо. Приободрённый таким положением дел и уведомив друзей, я более смело стал подходить к треугольному проходу. Его ширина позволяла проникнуть даже нашему «Страннику». Достигнув входа, я остановился, опасаясь переступить порог, но, чуть помедлив, пересёк его. Перед моими глазами на стенах прохода изредка мелькали чуть красноватые прямые всполохи, будто это было диодной подсветкой, так популярной в последнее время в земном дизайне или в космических компьютерных игрушках. Стены прохода так же, как и вся наружная поверхность пирамиды, были неоднородными. Мне казалось, они сотканы из отдельных блоков, совершенно неожиданных по конфигурациям, но, надо отдать должное строителям, чётко подогнанных друг к другу. И вот по этим стыкам и сверкали микромолнии, напоминающие бегущие диодные огни. Свет солнца постепенно сходил на нет, и в проходе становилось темнее и темнее.

Я медленно продвигался по длинному, какому-то бесконечному коридору и думал, почему именно пирамида так часто встречается как одно из уникальных сооружений разумных существ в разных мирах. Люди всегда видели в этой конструкции не просто красивую геометрическую фигуру, а придавали ей некий сакральный смысл. Кто-то её использовал для общения с потусторонним миром, другой считал, что пирамида поможет ему защититься от бед и негативной энергии. Туристы, посещающие пирамиды в Египте, говорили, что на одних они действуют угнетающе и там всегда присутствует дежурный врач, чтобы оказать немедленную помощь. На других, наоборот, действовали положительно. Люди ощущали прилив сил и дополнительной энергии. Казалось, она забирает у людей негативную энергетику, одаряя их положительными силами. Многие умудряются с помощью неё выходить в астрал…

– Точно! В астрал! – Я остановился и предупредил своих товарищей, что у меня всё в порядке и я сейчас попытаюсь выйти в астрал, чтобы собрать необходимую информацию об этом артефакте.

Солнечный свет уже давно не проникал внутрь прохода, но в коридоре не стало совершенно темно. Сполохи, мелькающие с разных сторон, позволяли вполне нормально видеть окружающее меня пространство. Под рукой у меня не было ни травы патон, ни медитативной музыки, но был уже неоднократный опыт. Расслабившись, я стал по известной схеме менять ритм дыхания, а в моей голове автоматически всплыла мелодия, которую мне удалось получить при изучении артефактных кубиков. Моё сознание отделилось от тела, но почему-то не устремилось ввысь, я всё так же находился в треугольном коридоре. В фантомном облике я облетел стоящего Жука и даже сквозь крем-неорганику видел спящего себя, но, пытаясь взлететь вверх, постоянно упирался в стены прохода.

– Да что за чёрт! – выругался я и услышал чей-то противный смех. – Кто здесь? – стал вглядываться я в темнеющий проход.

Ехидные смешки стали звучать вокруг меня со всех сторон.

– Хи-хи, он спрашивает, кто здесь… Такой большой и такой вкусный… Он спрятался от нас в свою консервную банку и думает, что мы его не достанем… Хи-хи! А за стенами нас ждут ещё несколько вкусняшек… Может, съедим его? Хи-хи… Не сейчас, нам нужно заманить остальных сюда… мы слишком долго ждали, а вкуснятинка опять появилась в нашем мире… А как мы их заманим? Хи-хи… Так же, как и предыдущих вкусняшек… Но я не могу ждать, я голоден… И я… И я… И я… Он отличается от предыдущих вкусняшек… Хи-хи. В нём гораздо больше необходимой нам энергии… Потерпите немного – и сегодня всем достанется по жирному куску… Хи-хи… Мы проснулись, и теперь нас никому не остановить…

Я ничего не понимал и никого не видел, только голые стены прохода, но звучащие фразы стали вгонять меня в панику. Мгновенно вернувшись в своё тело, я стал лихорадочно через Селену вызывать друзей.

– Стас, моя связь заблокирована, даже по аварийному каналу, – доложила Селена. – Такого просто не может быть, но это случилось! – Даже у искусственного интеллекта прорезалась паника в голосе.

– Возвращаемся, – принял я решение и, развернувшись, попытался отправить Жука в обратный путь, но он остался стоять как вкопанный.

– Да ёшкин кот! – заматерился я. – Похоже, я влип.

Ещё раз развернувшись, я попытался сдвинуться с места, и мой транспорт без проблем зашагал внутрь пирамиды.

– Вот бляха-муха! Я могу двигаться только в одну сторону, путь наружу для меня закрыт. Связи нет. Меня пока не трогают, но, видимо, сейчас начнётся воздействие на моих друзей. И как их предупредить? Что ж, придётся идти вперёд. Для меня уже не важно, где меня могут съесть – в этом коридоре или чуть дальше, но, может, мне попадётся что-то стоящее?..

Леночка, дежурившая с биноклем, первая заметила, что из треугольного прохода показался Жук и замахал им верхними манипуляторами, а в наушниках раздался голос Стаса:

– Парни! Можно безопасно идти, только не берите с собой оружие. Я договорился со здешними обитателями. Они нападали на предыдущие экспедиции именно из-за этого.

– Ребята! – радостно закричала Миронова.

– Да слышим, слышим, – стали доноситься в наушниках шлемов голоса остальных.

– Стас, ты сам как? – спросил Сергей.

– Я в порядке, идите скорее… тут такое!

«Погодите! – раздался голос Багиры. – Это не Стас, я его не чувствую».

– Оба-на! Сука, мля, обманка, – отключив рацию, в голос выругался Пищугин. – К оружию и включить защиту. Леночка, быстро в кемпер.

Парни, выхватив «Карбиды», мгновенно выставили защитные купола. А Сергей, заново включив связь, предложил:

– Стас, давай ты к нам иди, тут возникла нештатная ситуация, и требуется твоё присутствие.

– Парни, всё потом, идите срочно сюда!

Голос Стаса звучал как настоящий.

– Багира помирает, скорее возвращайся! – послышался голос Баринова.

– Да хрен с этой Багирой, – зло ответил лже-Стас. – Срочно все ко мне!

– Ну точно, ты не наш Стасик, – усмехнулся в ответ Пищугин и, прицелившись, выпустил пару очередей из винтовки прямо в Жука.

– Вы чего, парни, офигели?! – взвился голос в наушниках. А Жук легко увернулся от лучей. – Это же я, Стас!

– Так подойди к нам и докажи, – произнёс Мелихов и также выпустил в двойника пару лучей из «Карбида».

Двойник стал ругаться, кроя всех бранными словами, уворачиваясь от выстрелов, но не покидая пограничную зону в пятьдесят метров.

– Что будем делать? – выключив рацию, спросил Пищугин у остальных. – Похоже, наш Стасик попал к ним в плен, а они не могут нас атаковать за пограничной зоной. Патовая ситуация.

– Может, я подойду как можно ближе и попробую свои очки? – предложил Лёха.

«Или, может, я прокрадусь к ним незаметно», – проявилась из воздуха рядом с парнями Багира.

– Багирочка, ты невидима оптически, – повернулся к ней Володя, – но энергетически мы тебя можем видеть, значит, и противник тебя обнаружит. Если ему удалось создать правдоподобного двойника Радыгина, ещё неизвестно, что можно от него ожидать. Давайте попробуем вариант с очками.

Лёха, радостно оживившись, открыл забрало шлема и нацепил артефактные очки.

– А вдруг это настоящий Стас, только одурманенный, – выглянула из кемпера Леночка. – Мы же убьём его.

«Нет, это точно не Стас, – откликнулась Багира. – Я бы его почувствовала, даже одурманенного. А это непонятно что. И не призрак, и не человек».

– Давай, Лёха, – ударил Мелихова по плечу Пищугин. – Мы идём на пять шагов позади тебя. Лена, сиди в салоне…

– Я тоже с вами пойду, если вы все погибнете, я не смогу вернуться одна.

– Хорошо, – немного подумав, согласился Сергей. – Но держись позади нас, прячься за нашими силовыми щитами, понятно?

Миронова кивнула.

– Всё, вперед! – скомандовал Пищугин, и отряд двинулся к границе зоны…

Идя по нескончаемому коридору, я размышлял, кем могут быть здешние обитатели. Сидя в Жуке, я их не слышал и не видел, но стоило мне выйти в астрал, как сразу стала доступна их речь. Получается, что это нечто подобное духам или неизвестным нам энергетическим существам? За корпусом Жука они меня пока не трогают, а вот в астрале уже хотели сожрать. Значит, пока я внутри механизма, у меня есть пусть и небольшая, но защита. Надеюсь, им придётся потратить некоторое время, чтобы выковырять меня отсюда, а мне необходимо срочно найти, чем можно обороняться, или выиграть время. Парни, скорее всего, поймут, что со мной что-то произошло, и не полезут сломя голову внутрь пирамиды. Но, вероятно, начнут некоторые силовые воздействия на неё. Хм… интересно, а выдержит ли она мощность Лёхиного луча? Почему-то я не сомневался, что он испробует свои очки на этом строении. Хорошо, если он сможет нанести повреждения, а вдруг нет? По информации Селены, даже эллины не в курсе, что это за пирамиды, которые, возможно, появились задолго до развития цивилизации Заброшенного мира и, соответственно, самих эллинов. Нужно рассчитывать на худший вариант. Луч не сможет причинить вреда ни стенам здания, ни здешним обитателям. Да и как попасть в то, что не видно даже вооружённым глазом.

– Дорога стала подниматься, – доложила Селена.

Я этого не почувствовал, но не доверять искину не мог. А через минуту заметил и первый поворот направо под углом в девяносто градусов. Хоть какое-то разнообразие.

– Мы опять поднимаемся, – сообщила Селена, но теперь и я это заметил.

Ещё через некоторое время путь опять строго перпендикулярно повернул уже влево. А на шестом повороте дорога вывела меня в огромный зал.

– Мы в центре строения, – услышал я голос искина.

Остановившись, я попытался осмотреться.

– Ты как это определила?

– По проникающим из космоса мюонам.

– Что-то я слышал об этих частицах…

– Мюоны по массе в двести раз тяжелее электронов, – стала просвещать меня Селена. – Поэтому они обладают большей проникающей способностью. Ваши земные учёные уже несколько десятков лет занимаются просвечиванием египетских пирамид с помощью мюонных бомбардировок.

– Хм. У нас на Земле есть подобные фантастические установки?

– Нет. – В словах искина послышался смех. – Фантастики в этом совершенно нет, и для этого не нужны громоздкие устройства. Уже значительно позже люди придумали детектор горизонтальных мюонов. А раньше они просто клали пластины с фотоэмульсией, которые были покрыты тонким слоем алюминия, чтобы не происходила засветка. Они экспонируются несколько десятков дней, в общем, чем дольше, тем точнее получалась картина сканирования. Мюоны на пластинах оставляли своеобразные рисунки, по которым учёные и определяли неизвестные науке скрытые помещения в пирамидах.

– То есть по этим отпечаткам можно сказать или увидеть, где есть скрытые пространства и какой они формы?

– Именно. Но мне нет необходимости делать такую длительную выдержку, у меня другие возможности их регистрировать. И это помещение также построено в виде пирамиды, – стала информировать меня Селена. – Площадью 1069,939 квадратного метра.

– Погоди, объясни попроще.

– Нижние грани пятиугольника по пятнадцать метров, высота пирамиды тоже пятнадцать метров. Но в центре зала есть небольшой пятиугольный выступ высотой всего десять сантиметров и с гранями по три метра. Он стоит строго по центру периметра.

– Понял, идём к нему, – приободрился я. – Если его для чего-то построили, значит, именно он мне и нужен.

Жук взобрался на эту возвышенность и замер точно посередине пентагона. Я стал оглядываться по сторонам, но, кроме привычных сполохов по стенам, ничего не видел.

– И что дальше?

– Я не знаю, – отозвалась Селена.

– Блин… Стою здесь один, как тополь на Плющихе, а вариантов дальнейших действий у меня нет. Может, покричать?

– А смысл? – Голос искина выражал сомнение. – Ты сидишь в герметично закрытом корпусе. Кричи не кричи, никто не услышит.

– М-да… Ни фарами помигать, ни сигналом побибикать. Чего делать-то?

– Мне кажется, нужно выйти наружу, – предложила Селена.

– А меня не съедят?

– Включай сразу же своё силовое поле, возможно, оно задержит на время неизвестного противника.

«Ну что же, не сидеть же мне вечно взаперти, – вздохнул я. – Но прежде чем выйти, попробую ещё раз посетить астрал».

Настроившись и расслабившись по известному алгоритму, я вновь выскочил из телесной оболочки и завис над куполом Жука. Сразу послышались неизвестные голоса, которые уже не смеялись, а раздражённо переговаривались:

– Вы зачем пропустили его в самый центр?.. Но, верховный, мы же пытались заманить остальных… И что? Эта вкусняшка пробралась в эпицентр силы… Но мы думали… прежние же вкусняшки все пытались вырваться из лабиринта, а этот… вот мы и… Так, с вами ещё я разберусь. Переходим в активную фазу… Да, верховный…

– Смотрите! – Лёха ещё не успел включить свои артефактные очки, а ситуация перед входом пирамиды полностью изменилась.

Жук с лже-Радыгиным исчез, а из треугольного прохода стали выходить солдаты вермахта в полном вооружении. Причём кроме автоматов они были вооружены и огнемётами, и ручными гранатомётами. Друзья стояли на границе последних боевых действий и молча наблюдали, как военных становится всё больше и больше.

– Мля! Да сколько же их?! Всем залечь! – звонко выкрикнул Пищугин. – Но не далее чем на два метра друг от друга, чтобы не рвать силовую завесу. Багира, в кемпер!

Парни и девушка мгновенно рассредоточились по земле, выбирая хоть небольшие укрытия.

– Лена, не лезь вперёд, лежи строго за нами!

– Есть! – коротко ответила Миронова и отползла немного назад.

– Приготовиться к стрельбе!

– Так мне работать очками или нет? – поинтересовался Мелихов.

– Пока отставить, ты наш резерв. Будет туго, тогда и подключишься. Сейчас прикрываешь Миронову.

– Понял. – Лёха подполз поближе к девушке.

А солдаты в это время стройными рядами, словно в психологической атаке, пошли в сторону ребят, рассчитывая устрашить и подавить волю и психику обороняющихся. И буквально через пару мгновений открыли ураганный огонь из всех видов оружия.

– Мля! Да они реально стреляют! – заорал Пищугин, да и все остальные заметили, что пули стали отскакивать от силовой защиты. – Огонь! – приказал Серёга и первым открыл стрельбу.

Баринов подключился к бойне, лазерными лучами выкашивая прорехи в стройных рядах наступающих вояк. А те испарялись, словно утренний туман, но из прохода вновь появлялись всё новые полчища солдат.

– Да сколько же вас там! – изумлялись мужики, меняя батареи в винтовках, но военные всё шли и шли, постоянно ведя стрельбу по нашей команде.

Расстояние катастрофически уменьшалось.

– Да я вас всех вертел, фашисты проклятые! – матерился во весь голос Серёга, но солдаты совершенно молча так и шли на землян, не прекращая стрелять.

Струи из огнемётов разбивались о силовую защиту, высвечивая в воздухе её контур. Парни из «Карбидов» выжигали уже целые шеренги атакующих, но те, волшебным образом исчезая, вновь появлялись у входа и всё так же пёрли на них в безудержной атаке. Рикошет снаряда гранатомёта вдруг пробил бак одного из брошенных немецких грузовиков, и тот оглушительно взорвался, разбрасывая горящие обломки по окружности. Одна из железок чуть не задела Лену, но силовой кокон Мелихова надёжно прикрывал беззащитную девушку. Сам Лёха, периодически вставая на колено, помогал обороняться друзьям, да и Миронова успевала делать по нескольку выстрелов, но это мало помогало.

– Мужики, а я их не могу силой мысли поднять, словно эти люди не материальные?! – заорал Мелихов.

– Но стреляют они как настоящие, – резонно заметила Леночка.

– У меня последняя батарея осталась! – выкрикнул Баринов, меняя магазин винтовки.

– Аналогично, – отозвался Сергей. – Лёха, твой выход, иначе нас сомнут.

Мелихов привстал над парнями и, открыв забрало шлема, прикоснулся к очкам. Мощный луч всепоглощающей энергии вонзился в толпу солдат, словно раскалённый нож в твёрдое масло. Направляя сжигающий поток вдоль толпы атакующих, Лёха испарял вояк целыми взводами, те уже не успевали возродиться у входа, и немцев становилось всё меньше и меньше.

– Да! Так их! – в восторге кричали ребята.

Но вот луч потока скользнул по стенам пирамиды и… отразился от них, словно солнечный зайчик от зеркала.

– Да ёрш твою медь, – расстроился Лёха. – Парни, а стены-то я не могу прожечь.

Его луч стал бить точно в треугольный проём, уже не давая возрождаться ни одному из атакующих. И через мгновение всё прекратилось. Новые солдаты перестали появляться из прохода.

– Отбой! – выкрикнул Пищугин.

Всё стихло. Ребята стали оглядываться по сторонам, но никаких следов и остатков тел, кроме выжженных в земле ям, не было видно.

– Всё закончилось? – спросила, поднимаясь с земли, Леночка.

– Боюсь, это были только цветочки, – поделился своими сомнениями Сергей. – Володя, быстро в кемпер, там у нас был ещё запас батарей в моей сумке. Но меня мучают подозрения, что следующая атака будет кардинально отличаться от предыдущей.

– Да и запаса энергии на силовую защиту у меня еле осталось, – добавил Лёха.

– Да, мля, у меня тоже, – сплюнул Сергей. – Леночка, не в службу, а в дружбу, принеси, пожалуйста, водички, а то во рту пересохло.

Миронова убежала, а вернулся Володя с последним запасомбатарей для винтовок.

– Парни, боюсь, нам не выдержать следующей атаки. Моя интуиция прямо вопит об этом, – сказал Серёга.

– И что будем делать? – спокойно спросил Володя.

– По-хорошему, надо бы отступать…

– А Стас?

– Вот только он меня и держит, – признался Пищугин и, взяв принесённую девушкой флягу, с удовольствием промочил горло…

Голоса стихли, а я взлетел под самый купол внутренней пирамиды, но опять не смог его преодолеть. Мои глаза видели лишь одиноко стоящего внизу Жука. По полу также сверкали сполохи, которые вдруг образовали пятиконечную звезду.

«Боже мой! Это же пентаграмма!» – сообразил я.

И прежде чем вернуться в своё тело, я по периметру облетел помещение, внимательно рассматривая стены. Пока я передвигался по треугольному коридору, то не мог видеть полной картины, но здесь, на просторе, эти сполохи, как я думал, мелькающие хаотично, складывались в смутно знакомые рисунки.

«Что же они мне напоминают? – никак не мог я сообразить. – Видно, придётся просить Селену проанализировать их».

Вернувшись в тело, я активировал внутреннюю защиту и осторожно открыл корпус Жука.

«Вроде никого нет, никто на меня не бросился», – подумал я и спрыгнул на пол.

– Селена!

– Да, Стас, – появилась она в полный рост рядом со мной.

– Видишь эти сполохи на стенах?

– Да.

– Попробуй их скомпилировать в единый рисунок, что-то они мне напоминают…

– Ты прав, – мгновенно отозвалась она и тут же высветила в воздухе до боли знакомые иероглифы, виденные мной ещё в первую поездку по Заброшенному миру.

– Да это же символы на моих кубиках!

– Ты прав, Стас.

– Но их всего пять, а где же шестой?

– Скорее всего, на полу, нам отсюда его просто не видно.

– А ну-ка, проиграй здесь мелодию, подобранную нами. Селена выдала музыкальный фрагмент, и сполохи превратились в постоянно светящиеся символы.

– Гоняй её по циклу, – радостно попросил я её.

Музыка вновь заиграла, и светящиеся символы, завибрировав, вдруг оторвались от стен пирамиды и повисли в воздухе. Я заметил, что шестой символ поднялся с пола, и мы оказались прямо в его центре.

– Слушаю вас, мой повелитель, – вдруг раздался резкий голос на межмировом языке, звучащий, казалось, со всех сторон и ниоткуда.

– Вот это номер! – совершенно искренне изумился я.

– Чей номер, что за номер? – переспросил голос. – Простите, мой повелитель, я не понял команды.

– Ты кто? – спросил я голос.

– Я ваш слуга, – покорно ответил он мне.

– Это я понял, но ты искусственный разум или живое существо?

– По вашей земной классификации меня с натяжкой можно отнести к термину «демон».

– О как! А чьи голоса я тогда слышал, когда выходил здесь в астрал?

– Это сущности, оставшиеся от прошлой цивилизации, существовавшей здесь много миллионов лет назад.

– Какая у них задача?

– Уничтожать всё живое, попавшее в их энергетическое поле.

– Ты можешь их остановить?

– Пока они спали, я мог их контролировать, но здешние люди их разбудили, и теперь я практически над ними невластен.

– Оба-на, – озадачился я. – Но что они сейчас делают? За стенами этой пирамиды остались мои друзья…

– Они пытаются на них напасть и поглотить.

– И что будет, если им это удастся?

– Они станут сильнее, и радиус их действия увеличится. «Вот оно что! – понял я. – С каждым съеденным человеком они расширяют свою границу. И чем больше экспедиций будет сюда направляться, тем они станут сильнее и могущественнее».

– Как с ними справиться? Есть варианты, если ты не можешь?

– Их необходимо выгнать из пирамиды. Находясь внутри, они поддерживают в себе силы мощью сооружения. Пирамида аккумулирует космическую энергию, которая поддерживает в них активную жизнь.

– То есть, если их отключить от местного аккумулятора, они ослабнут и погибнут?

– Не совсем верно. Они ослабнут, но не погибнут. Их нельзя так просто уничтожить, они просто перейдут в другую фазу. Вы должны были слышать о законе сохранения энергии, что энергия не возникает из ничего и не исчезает бесследно, а переходит из одной фазы в другую.

– А эта фаза будет безопасной для людей?

– Может, да, а может, и нет.

– Да в рот мне ноги! – тихо выругался я. – И что делать?

– Вы сейчас находитесь в командном центре пирамиды. Отдавайте приказы.

– Это я понял. Но как отдавать приказы? Словами?

– Нет. Нужно ощутить пирамиду, как своё тело. И из центра пентаграммы отдавать команды.

«А-а-а, – сообразил я. – Придётся опять выходить в астрал».

Я отогнал Жука в сторону и вернулся в центр площадки. Лёг на пол, раскинул руки и ноги по сторонам пентаграммы и попытался полностью расслабиться. Меня немного сбивала цикличная мелодия, исполняемая Селеной, но я понимал, что без неё я потеряю контакт с демоном. Поэтому, отрешившись от всего, я вновь покинул своё тело…

– Началось, – выдохнул Серёга, заметив, что перед входом появилась туманная дымка, которая, закручиваясь по спирали, вырастала в настоящее торнадо. – Слушай мою команду. Встаём в круг, плечом к плечу. Двое ведут огонь на поражение. Лена, ты стреляй по возможности. Третий держит над всеми силовой купол. Так у нас появится больше времени на оборону.

«Я с вами, – услышали все голос Багиры. – Вам пока не сравниться по скорости реакции, а я, возможно, пригожусь».

– Хорошо, – согласился Сергей. – Первым щит держишь ты, Алексей.

Лёха встал в центр и активировал силовую защиту. А вихрь в это время поднялся выше пирамиды, и вдруг из него, прямо из верхней точки на группу стали пикировать непонятные существа. Это были даже не птеродактили, потому что такого количества зубов, когтей и крюков не мог представить ни один воспалённый мозг. А по земле, из этого же вихря, на горстку людей кинулась толпа страшилищ, лишь размерами напоминающих древних доисторических чудовищ. Они завывали и рычали так, что любой человек мог бы обгадиться от страха, не говоря уже о противном до дрожи внешнем виде. Казалось, страшнее тираннозавра природа зверя и не видела, но здесь эволюцией и не пахло. Было впечатление, что над монстрами поработал маньяк-вивисектор.

– Мамочки! – непроизвольно вскрикнула Леночка, увидев эту толпу выродков.

А парни уже открыли огонь. Но твари, несмотря на исполинские размеры, оказались очень увёртливыми, и удачное попадание уже полностью не испаряло чудовищ. У них лишь отлетали части тела и оторванные конечности, а количество монстров всё росло. Среди исполинов вдруг появились ещё более юркие существа, напоминающие небольших ютарапторов. Они проскальзывали между своими коллегами и прыжками атаковали защитный купол.

– Парни! – закричал Лёха. – Они вышли за периметр! Круговая защита! – И тут же открыл огонь из своих очков.

Монстры кидались на купол, пытаясь прогрызть его огромными клыками. Воздушные твари плевали на защиту ядовитой слюной, которая, шипя и дымясь, стекала по стенкам силового купола. Луч Мелихова был самым разрушающим средством, но и он не успевал направлять его на мелькающих с огромной скоростью гадов.

– Да чтоб вам! – ругался Володя, пытаясь уже сплошным лучом резать эту толпу.

И тут всем ударило по ушам ультразвуком.

– Мля, Багира, это ты воешь? – отстреливаясь от хищников, прокричал Пищугин.

«Да, – услышали все ответ шорка. – Смотрите внимательно! Тварей от этого противного звука словно передёрнуло, и они резко утратили свою бешеную скорость. Движения их стали адекватными и не такими резкими».

– Нормально! – оценил эффект Володя, и его выстрелы, как и остальных членов группы, стали более эффективными.

– Кончается энергия для купола! – закричал Мелихов. – Володя, принимай эстафету!

– Принял, – отозвался Баринов и раскрыл свой купол. Леночка наравне со всеми вела огонь, оправившись от испуга, но твари продолжали плодиться, окружив плотным кольцом небольшую группу людей.

– Пригнулись все! – периодически командовал Мелихов, ведя лучом по окружности, выкашивая гадов, но подбегали новые, атакуя отряд.

– У меня тоже заканчивается энергия для купола, – через некоторое время отчитался Володя. – Серёга, принимай!

– Готово, мля!

Мелихов, в очередной раз скосив толпу нападающих тварей, вдруг закричал:

– Глядите на пирамиду!

Обороняющимся открылась картина, что монстры разделились на две атакующие команды. Одна из них продолжала нападать на людей, а вторая непонятно из-за чего стала бросаться на стены пирамиды, но их атаки не приносили разрушения. А потом все заметили, что вторая волна всё дальше и дальше отодвигается от стен сооружения. Казалось, будто некое поле выталкивает тварей наружу.

«Это Стас! – вдруг все услышали голос Багиры. – Я его чувствую! Он помогает нам изнутри!»

– Да-а-а! – воодушевились все и с ещё большим остервенением стали отстреливать тварей…

Выйдя в астрал, я вновь увидел, что повис в воздухе прямо по центру, среди светящихся и вибрирующих символов. Посмотрев вниз, я заметил и своё тело, лежащее в центре пентаграммы.

– Так… И как тут управлять всем этим?

Пока я оглядывался, неожиданно услышал громкий голос:

– Твари! Вы чего натворили?! Вкусняшка пробрался в центр управления!..

– Но, верховный, вы же сами сказали атаковать вкусняшек снаружи… Кто знал, что этот… сможет активировать демона…

– Твари… разорву… Атакуем этого!

– Мать моя женщина! – воскликнул я, увидев, что ко мне со всех сторон устремились фантомы страшных чудищ.

Совершенно машинально, не отдавая себе отчёта в том, что мой разум находится в астрале, я активировал силовую защиту, словно находился в реальном теле. И она появилась! Но здесь её было хорошо видно. Сияющий всеми цветами радуги шар полностью закрыл мой фантомный облик. Твари стали кидаться на меня, пытаясь прогрызть кокон, но он оказался им не по зубам.

– Верховный… верховный, – послышались жалобные вопли со всех сторон. – Он черпает энергию из пирамиды… Мы не можем его достать…

– Твари! Всех переформатирую, – бесился голос верховного, а я, вспоминая прошлые опыты по управлению энергией, стал расширять силовой кокон.

Стенки шара двинулись в стороны, постепенно расширяясь и выталкивая тварей всё дальше от меня. Шар постепенно увеличивался в диаметре, и вскоре фантомы гадов исчезли из помещения. Но я продолжал усиливать давление, и, когда силовой кокон вышел за границы пирамиды, моему взору открылась ужасная картина. Я увидел моих друзей, стоящих плечом к плечу и отбивающихся от ужасных существ. Увидел, что часть монстров продолжает кидаться на мою силовую защиту, но кокон всё расширялся и постепенно отталкивал тварей от стен сооружения.

Разумом я понимал, что победа почти достигнута, но твари хоть и ослабли, продолжали атаковать моих товарищей. Нужен финальный удар, а я никак не мог сообразить, что это может быть.

«Наконец-то, Стас! – услышал я голос Багиры. – Мы тебя заждались, но наши силы на исходе».

«Багирочка, чем я могу вам помочь? Я ещё не освоился в управлении энергией пирамиды».

«Думай скорее! У нас истощается силовая защита!»

Я стал лихорадочно перебирать варианты. Да, я могу толкать тварей всё дальше и дальше, но это не уничтожит их. Демон говорил, что эти сущности бессмертны, только перейдут в другую фазу, но опять же – что это будет за фаза? Вот как бы опять их загнать в спячку или в стазисное поле? У кого бы спросить? Блин! У кого, у кого? Конечно, у демона!

– Демон, ты меня слышишь?

– Да, мой повелитель.

– Мы всех выгнали из пирамиды?

– Да. Никого не осталось.

– У тебя существует какое-либо средство упаковать этих сущностей в стазисное поле?

– У меня нет…

– Ага! А у меня или у моих друзей?

– Да, такое поле у вас имеется. У девушки!

– Ёперный театр! – ошеломило меня известие.

У Мироновой есть стазисное поле? Откуда? Хотя… у неё есть бусы! Неужели это оно и есть?

«Багира, ты меня слышишь?»

«Да, Стас».

«Скажи Елене, чтобы она применила своё жемчужное ожерелье!»

«Поняла…»

– Ребята, мля, боюсь, у меня для вас плохая новость! – отстреливаясь от монстров, прокричал Пищугин. – Ещё пара минут – и моя энергия полностью истощится! Я не смогу вас ничем прикрывать!

– И какие есть предложения? – спросил Баринов.

– У меня, мля… никаких!

– И у меня нет. И у меня, – отозвались Лёха с Еленой. «У меня есть! – радостно заявила Багира. – Стас советует Лене применить своё ожерелье».

– Леночка, сука, мля, простите мой французский, – выбивая очередного монстра, осклабился Сергей, – но пора бы уже что-то сделать!

Миронова, отложив оружие, отстегнула защитный шлем от комбинезона. Засунув руку под воротник одеяния, она отцепила одну из жемчужин от колье и, немного помешкав, кинула её в толпу монстров. Все на миг застыли, наблюдая за полётом этого скромного серебристого снаряди-ка. А жемчужина, словно раскалённое ядрышко, пролетела сквозь тела и, ударившись о землю, закурилась лёгким дымком. Этот дымок становился всё гуще и гуще, превращаясь в маленькое торнадо, которое, набирая обороты, неожиданно вцепилось своей верхушкой в крайнего монстра и стало засасывать его внутрь. Твари на миг застыли, забыв об атаке, и в одно мгновение вдруг кинулись в разные стороны. А торнадо, увеличиваясь в размерах, стало засасывать гадов одного за другим. Монстры, визжа от страха, пытались вырваться из этих цепких объятий, но всё было тщетно. Вихрь поднялся до небес и втянул в себя всех летающих тварей. Когда в окружающем пространстве не осталось ни одного страшилища, вихрь величественно втянулся в жемчужину и пропал. А серебряная горошина поменяла свой цвет на матово-чёрный.

– Офигеть… – опуская оружие, только и произнесли все свидетели этого события.

Леночка, расстегнув комбинезон, медленно подошла к жемчужине и, подняв её, поднесла к своему ожерелью. Горошина, словно так и было необходимо, влилась в дружную цепочку серебристых соседок и встала строго на центральное место. Все заметили, что она немного отличалась от соседок более крупным размером.

– М-да… – Пищугин даже не смог заматериться. – Кто же из нас мог подумать, что у тебя окажется наиболее эффективное оружие?

– Я и сама не знала, – призналась ошеломлённая Елена.

Она осторожно ощупывала своё колье, боясь поверить, что в одной из жемчужин скрыто нечто очень опасное.

– Леночка, слушай, а если опять бросить эту жемчужину, из неё вылезут эти твари? – возбуждённо спросил Мелихов.

– Я тебе брошу! – пригрозил другу Пищугин.

– Я не знаю, – по девушке словно прошла дрожь, – возможно, да, но я не хочу это проверять. – Леночка всё не могла поверить, что бойня закончилась.

– Успокойся, – приобнял её Володя и показал Лёхе пальцем у виска, – не слушай придурка, мы ничего не будем проверять.

Багира тоже подошла к Елене и, как кошка, приласкалась, успокаивая красавицу.

– Да нет, всё в порядке, я уже пришла в себя, – слабо улыбнулась девушка. – Но спать сегодня я вряд ли смогу.

Через час мы, сидя за столом нашего «Странника», дружной компанией отмечали великую победу, делясь своими впечатлениями. Спиртное лилось рекой, на всех вдруг напал такой жор, что пришлось несколько раз загружать продуктами автоматическую печку. Мы даже не услышали, что нас вызывает Хильшер, пока Селена, появляясь перед нами во весь рост, не предупредила об этом. Баринов на шатающихся ногах, но с хорошим настроением, доставая очередную бутылку из наших закромов, попросил искина вывести связь к нам за стол.

– Гутен… ик… так, – посмеиваясь, поприветствовал он главу местного отделения «Аненербе». – Вы позвонили в дом, где идёт пьянка. – Все громко рассмеялись. – Если у вас что-то срочное, оставьте, пож… ик… алуйста, сообщение на нашем автоответчике!

Селена всё добросовестно перевела на немецкий язык. – Послушайте, господа, – раздался изумлённый голос Вильгельма, – если бы вы мне не сказали, что родом из другого мира, то я подумал бы, что вы родились на Земле и вы русские. Мне ещё родители рассказывали, что…

Наш гомерический хохот не дал закончить Хильшеру фразу.

– Да русские мы, русские! – стали доноситься до него наши пьяные выкрики. – И родились мы на Земле!

– Мы просто… ик… не хотели вас изначально расстраивать, – усмехнулся Володя. – Но мы никого не обманули! – гордо встал он в позу. – Мы действительно сейчас живём в другом мире и состоим на службе как боевые офицеры государства Алахар!

– Молоток! – громко воскликнул Мелихов. – Отчеканил и даже не запнулся… Выпьем за Алахар!

– А всё, что вы рассказывали мне о Земле… – Голос обергруппенфюрера СС задрожал.

– Истинная правда, – признался Володя, – просто не вся. Земля, и в частности Россия, в данное время входит в содружество между несколькими мирами, расположенными на витках пространственной спирали.

В эфире возникла продолжительная пауза. Мы успели выпить ещё по рюмке и смачно закусить, прежде чем вновь услышали голос Хильшера:

– Я понял вас… э-э-э… товарищи офицеры…

Чем опять вызвал у нас гомерический хохот.

– Да какой я тебе на х… товарищ, – выругался Пищугин. – Я господин командор!

– За отряд «Багира»! – вновь заорал Лёха.

– Погоди, – перебил его собравшийся Баринов. – Господин Хильшер, мы имеем честь доложить вам, что найденная вами пирамида относится к числу заброшенных артефактных сооружений, в которых в режиме спячки находятся существа или, точнее, некие сущности, оставленные много миллионов лет назад ушедшей цивилизацией. Они уничтожают всё живое. И мы вам не советуем их посещать и исследовать. Даже с нашими далеко превосходящими возможностями наш отряд чуть не погиб, пытаясь обезвредить активированные вашими людьми сущности. Эту пирамиду мы запечатали, и она стала относительно безопасной. Но если вам попадутся другие похожие строения, обходите их стороной за сотню километров. У вас ещё долгое время не представится возможности остановить экспансию разбуженных существ. А этот мир сможет опять стать полностью стерильным. Вам всё понятно?

– Я вас понял, господин командор третьего ранга. Благодарю за помощь.

– Вас ещё что-то интересует? – вежливо спросил Володя.

– Да… нет… Впрочем… Вы собираетесь вернуться в Берлин? Или…

– Скорее или, господин Хильшер. Мы в вашем мире не собираемся задерживаться. Вот выпьем ещё бутылочку-другую, отоспимся и уйдём в свой мир. Для этого нам не нужны никакие врата. Впрочем, дам добрый совет. Вам не следует опасаться экспансии из наших миров. Мы определились с координатами, а расположение вашего Четвёртого рейха слишком далеко, чтобы кого-то из нас заинтересовать, если только врата не заработают опять в рабочем режиме. Но вы не поделились знанием с нами, как это сделать, а мы в свою очередь не откроем вам способ, как уйти отсюда.

– Я вас понял…

– Да, Вильгельм, – решил добавить я к этой речи пару слов. – Если вдруг случайно, я повторяю: случайно, во время нашего отдыха кто-то захочет навестить нас или, не дай бог, опять же чисто случайно уронить парочку бомб, то это нам совершенно не повредит, но крайним окажетесь вы. А мы очень не любим оставаться в долгу. Verstehen?^[13]

– Ja wohl!^[14] – И через секунду добавил: – Туле нас рассудит.

– Ну и хорошо! – согласился я, не придав значения последней фразе…

Мы чудно посидели. Я рассказал товарищам о демоне и о том, что смог наладить с ним дальнейший контакт, что демон запечатал вход в пирамиду и, кроме нас, теперь никто не сможет туда больше проникнуть. Оказывается, с ним можно общаться из любого мира с помощью пентаграммы, шести символов из Заброшенного мира и… музыки… Я попытался напеть известный всем фрагмент. А также рассказал, что этот демон даже благодарен нам за избавление от беспокойных соседей и готов к полноценному сотрудничеству. Теперь ему нет необходимости делить с кем-то получаемую пирамидой энергию. А за миллионы лет он соскучился по общению и с радостью готов влиться в наш коллектив для взаимовыгодного существования.

А астральное тело, оказывается, может без всяких порталов путешествовать по любым мирам спирали Фибоначчи. И вообще, оказалось, что астрал – это не информационное поле планеты, а всеобщее поле спирали. Главное, уметь им пользоваться. Там также есть и союзники, и враги, свои опасности и прелести.

И я надеюсь, что это астральное существо станет нашим новым добрым союзником.

Мы выпили ещё и за демона, и за нас всех, а потом, включив силовую защиту «Странника», отправились отсыпаться, собираясь после завтрака вернуться прямо в Заброшенный мир.

Совершенно секретно

Начальнику антарктической экспедиции № 001/06-18

Марычеву Андрею Юрьевичу

С очередной почтой нам в центр поступила информация о возвращении в Заброшенный мир группы Радыгина в полном составе. В подготовленном ими отчёте есть краткое описание принципа действия найденных в Антарктиде врат.

Проход ведёт в мир, очень далеко отстоящий от начальной точки координат спирали Фибоначчи (несколько тысяч стандартных порталов).

Для стабильной работы врат им требуется два независимых источника энергии: силовой и компенсационный. Первый источник проламывает проход, второй компенсирует реактивные гармоники, возникающие в процессе пробивания туннеля. Мощность и тип энергии не удалось установить. Есть информация, что для этого использовались заряженные неизвестной энергией кристаллы Заброшенного мира крупного размера.

Энергия, которой пользовались члены группы Радыгина для открытия врат, также относится к неизвестным нам видам. По их словам, они сами научились накапливать её, путешествуя по другим мирам, но сейчас они её полностью израсходовали.

Этими вратами более десяти лет пользовались нацистские службы фашистской Германии. Предположительно с 1934 года по август 1945 года. Кристаллы с силовой энергией были получены нацистами в неизвестном тибетском монастыре. Врата действовали до тех пор, пока энергия в этих минералах не истощилась.

За это время ими были переправлены в мир Новой Германии, или, как они говорят, мир Четвёртого рейха, более ста тысяч чистокровных арийцев и, предположительно, более миллиона узников концлагерей. А также огромное количество технических ресурсов, стратегических запасов и оружия. За восемьдесят четыре года освоения новых территорий ими были выстроены целые города с земными названиями.

По показаниям членов группы Радыгина, мир вполне цивилизован, но по техническому оснащению соответствует 40-50-м годам XX века. Также в нём существуют такие спецслужбы, как СС и армия вермахта.

Приказываю:

1. Прекратить все попытки активировать врата. Оставить только небольшую группу учёных, занимающихся исключительно расшифровкой символов и артефактов неизвестной цивилизации. В дальнейших планах разрешена только исследовательская, научная и теоретическая деятельность.

2. Создать отдел по поиску и изучению кристаллов огромного размера из Заброшенного мира.

3. Собрать любую подробную информацию из архивов бывшего СССР и Германии, относящихся к периоду 1934–1945 годов, об исследовании Антарктиды, пропавшей немецкой технике, учёных, мирных гражданах и эвакуированных в неизвестность германских и союзных заводах.

4. Направить исследовательско-поисковые группы в монастыри Алтая и Тибета для поиска подобных камней.

5. О найденных крупных кристаллах в самом Заброшенном мире или на рынках других миров сообщать немедленно.

Директор ФСБ России, генерал армии

Портников Алексей Васильевич

«Эх! Хорошо же дома!» – лёжа в шезлонге и прихлёбывая прохладное алахарское пиво, думал я. Через Заброшенный мир мы вернулись в родные пенаты, а Миронова отправилась на Землю. Отчитались перед адмиралом. Селена фиксировала всё с нами происходящее, поэтому фото- и видеоматериалы заслуживали отдельной похвалы и награды. Нам дали недельный отпуск для восстановления сил после опасной командировки.

Дома я связался с мастерами-братьями Жаном и Жаком, которые собирали моего «Странника». Когда я им показал повреждения кузова кемпера, то они меня расстроили, сообщив, что даже тщательная рихтовка не позволит корпусу восстановить прежнюю прочность. Внутренняя деформация не исчезнет, поэтому однозначно кузов необходимо полностью менять. Но они тут же подняли мне настроение, сказав, что сейчас идёт очередная распродажа списанной военной техники для гражданских нужд. Они уже были на этом аукционе и приглядывали для себя интересные лоты. И там сейчас есть одно уникальное воздушное судно, а с моей лицензией офицера они смогут его приобрести для дальнейшей модернизации. Корпус этого корабля практически не использовался в повседневности. Эти борта относились к дежурным спасательным судам и находились в режиме консервации.

– Правда, корпус у них подлиннее вашего «Странника», но если вы захотите, – сообщили они мне, – мы сможем укоротить его под ваши требования.

Я обрадовался этой потрясающей новости и стал рассказывать, что за полгода эксплуатации мне пришлось не раз пожалеть о скромном багажном отсеке. А когда в моей коллекции появился и Жук, то постоянно приходилось его прикреплять и отцеплять от днища при взлётах и посадках.

Братья тоже обрадовались, что у них появляется шанс вновь хорошо заработать на очередном заказе, и мы обговорили все нюансы. Я сказал, что меня полностью устраивает внутренняя отделка и функциональность салонного оборудования, но необходим более объёмный грузовой отсек и возможность помещать в корпус Жука.

Мастера пообещали, что у «Странника» они поменяют только корпус, не особо трогая что-то внутри. А также установят модернизированный грузовой отсек, куда не только войдёт Жук, но и можно будет размещать огромное количество необходимого груза. Правда, максимальная длина кузова теперь составит пятнадцать метров, а минимальная – одиннадцать, но он будет иметь возможность трансформироваться и в ширину для увеличения полезной площади во время стоянок, и в длину, если мне не понадобится возить много груза.

– Силовая установка у нас очень мощная, поэтому все ТТХ останутся прежними.

Они пообещали переделать и колёсную базу, при которой задний мост при увеличении длины кузова превратится в парный. Мне было жалко терять старый корпус, так как он был покрыт нанороботами, делающими его невидимым в оптическом диапазоне, подаренными мне Иным. Но оказалось, что и эта проблема решалась проще, чем я думал. У Селены в памяти был сигнал активации и деактивации нанопокрытия. И перед тем, как отдать машину в переделку, Селена отправила соответствующую команду, и боты опять собрались в зеркальный кубик с гранями по десять сантиметров. После этого сомнений у меня не осталось.

Денег, полученных от Стелла за трансляцию новых музыкальных треков, хватало с лихвой, поэтому я внёс предоплату, и братья, забрав «Странника», отправились выполнять его апгрейд…

Мы все нежились в домашней обстановке целую неделю, а потом за нами прилетел старый знакомый Стик и доставил нас пред ясны очи нашего уважаемого командующего адмирала Мигеля Эдуардо Сильва.

– Вижу по глазам, что вы хорошо отдохнули и готовы к новым свершениям? – прищурив хитро глаза, поинтересовался он.

– Так точно! – хором ответили мы вчетвером.

И даже Багира что-то проворчала на шоркском языке.

– На этот раз задача будет для вас не в напряг. – Адмирал привычно прохаживался по комнате. – Я давно собирался лично посетить ваш мир, а тут совпало так, что пришло приглашение от господина Портникова, а вы вернулись из командировки. Да и с вами шеф ФСБ хотел бы более предметно поговорить на тему врат. Мы переслали ему некоторые доставленные вашей командой фото- и видеоматериалы, и у него появился ряд вопросов, на которые сможете дать ответы только вы. Поэтому вопроса, кого брать с собой в поездку, у меня не возникло. Я в курсе, – махнул он на меня рукой, останавливая пытающиеся сорваться с губ слова, – что ваш «Странник» пострадал и в настоящее время находится в переделке. Но для того, чтобы не выделяться среди землян, мы давно уже имеем в своём арсенале похожие на ваш кемпер средства передвижения и даже, – усмехнулся он, – с земными номерами. Так что будьте готовы сегодня выехать так, чтобы на Землю попасть ночью. Станислав Викторович, вас попрошу принять служебный транспорт, он стоит в ангаре. Так… что ещё? Дорогу вы знаете. Встреча назначена нам в… – адмирал взглянул на экран своего Грума, – в подмосковном санатории. Алексей Васильевич меня предупредил, что вы знаете адрес, вы там уже жили.

Я кивнул.

– Форма одежды гражданская, – продолжил сообщать вводные Мигель, – оружия не брать, но артефакты прихватите, мало ли что. Всё, выполняйте…

Ангар мы нашли быстро, а когда вошли внутрь, то удивились схожести армейского транспорта с моим «Странником». Отличие было в том, что на корпусе отсутствовал рисунок шеврона отряда «Багира». Да и внутри отделка была более скромной, но позволяющая располагаться шести пассажирам. Машина была с дежурным сейфом, в котором, по нашим предположениям, было спрятано алахарское оружие, и загружена продуктами.

Селена протестировала все силовые системы и сообщила, что всё в порядке, правда, ТТХ этого аппарата значительно уступали моему образцу. Но нас это мало волновало.

Мы разместили в салоне свои сумки с дежурными вещами, по сложившейся привычке прихватив основные артефакты. Тем более внутреннего запаса энергии у нас не было, поэтому нам вновь пришлось брать артефактные защитные шары. У Пищугина на руке я заметил защитный артефактный наруч вместе с его лекарскими часами, а с ножом-струной Сергей вообще никогда не расставался. У Мелихова кроме пижонских лучевых очков оказался подзабытый нами эспандер – артефакт, который пока никак себя не проявил. Баринов любовно положил на окно кем-пера телепорт, чтобы тот в очередной раз подзарядился от солнечного света, и он не снимал перстень масонов, который защищал его от гипнотического воздействия. Моё левое предплечье, как всегда, охватывала Селена. Кроме этого, у меня было на пальце грави-кольцо и на цепочке артефактные часы, которые могли отматывать время назад, а также невидимый браслет, блокирующий действия на меня других артефактов. И у всех у нас были силовые шары и согревающие кольца. Ну и плюс те умения, которыми мы обзавелись, путешествуя по мирам спирали. Дома мы оставили только кристаллы эмпатина, защитные тёплые куртки из кожи каменной рептилии (лето на дворе) и шары предвидения. С моим умением выходить в астрал и искать необходимую информацию они потеряли свою ценность. Кстати, я пообещал и своих друзей научить подобному приёму. В арсенале же Багиры был только собственный ошейник.

Проверив наличие артефактов, мы дождались адмирала и вылетели в сторону портала.

Выйдя на Земле в районе Сургута, мы в полной темноте по воздуху отправились в полёт до подмосковной Балашихи. Нас невозможно было засечь земными радарами, но режима оптической невидимости у армейского аппарата не было. Поэтому мы и выбрали ночное время. За четыре часа мы долетели до памятного лесочка, а из него уже в наземном режиме, как обычный земной кемпер, отправились по известному маршруту до подмосковного санатория.

На въезде в местную здравницу нас уже ждали, поэтому мы без проблем разместились по номерам и легли отсыпаться с дороги.

А после обеда к нам приехал лично сам Алексей Васильевич Портников. Мы все поздоровались, как старые друзья, и сразу завязалась интересная и неожиданная беседа.

– Понимаете, какая ситуация сложилась, – начал рассказывать нам шеф ФСБ. – Благодаря вашим стараниям и присланным от вашего адмирала материалам, – кивнул он Мигелю, – нас заинтересовал этот человек. – Генерал достал из портфеля планшет и вывел нам на экран фотографию Вильгельма Хильшера, сделанную Селеной.

– Это обергруппенфюрер СС, возглавляющий отдел «Аненербе» в Новом Берлине посещенного нами мира, – подтвердил я.

– Именно, – усмехнулся Портников.

– А вам он каким боком стал интересен? – осторожно поинтересовался Пищугин.

– А вот каким. – Генерал высветил сдвоенное фото. Одно изображение было старым чёрно-белым, на котором мы опять увидели лицо Вильгельма, а второе – цветным, на котором Хильшер выглядел пожилым человеком.

– Как это он так быстро постарел, – удивился Мелихов. – И откуда у вас это фото?

– А вы уверены, что это именно ваш знакомый? – хитро прищурился генерал.

– Хм… на старом фото он очень похож, а вот в старости я его не узнал бы, – признался Баринов. – Словно это другой человек.

– Вы правы, Владимир Витальевич, – убирая планшет в портфель, подтвердил Портников. – На этих двух фотографиях изображён предок вашего знакомого, скорее всего, дед, которого земная мировая история знала под именем Фридриха Хильшера. Это был немецкий религиозный философ, публицист, оккультист, а также руководящий сотрудник «Аненербе». Он родился в 1902 году, а умер в 1990-м. И, как ни странно то, что он был заместителем управляющего «Аненербе» Вольфрама Зиверса, считался врагом нацистского режима. И даже принимал участие в подготовке заговора германского Сопротивления с целью убийства Гитлера, был арестован, однако вскоре освобождён благодаря вмешательству своего друга Зиверса.

– Ничего себе! – присвистнул Алексей.

– Вот именно! – Генерал откинулся на спинку стула. – А теперь мы получаем информацию, что его потомок в третьем или четвёртом поколении возглавляет в другом мире аналогичную организацию «Аненербе».

– Да уж, – усмехнулся Баринов. – Пути Господни неисповедимы. Так всё-таки, чем вашу организацию заинтересовал человек, живущий за тысячи порталов от Земли?

– В ваших отчётах об этом нет ни слова, но меня интересует, не упоминал ли он случайно в разговорах о некой организации, которая в начале двадцатого века называлась Туле?

Мы стали переглядываться, пытаясь вспомнить об этом, но ничего не всплывало.

– Стас, я могу напомнить, – вдруг услышали мы голос Селены.

– А ну-ка! – оживился генерал.

Селена появилась в полный рост перед нашей компанией и сообщила:

– Уже в финале вашего разговора, когда вы бурно отмечали победу над сущностями, ты, Стас, предупреждал Вильгельма, чтобы он не натворил глупостей, пытаясь вам навредить, пока вы будете отдыхать.

– Да… было что-то такое, – стал смутно припоминать я. – Но что он ответил, я не помню.

– Хильшер сказал: «Яволь», а потом тихо добавил: «Туле нас рассудит».

– Вот! – хлопнул себя по коленям от радости Алексей Васильевич. – Значит, и эта организация не умерла, а продолжает существовать в новом мире.

– Простите, Алексей Васильевич, – обратился к нему Баринов. – Но чем это общество опасно?

– Пока не знаю, – задумался Портников. – Но сфера их деятельности и интересов начиная с 1918 года была очень обширной. Они выбрали своим символом свастику с мечом и венком. И как раз именно вокруг этой организации стали группироваться люди, которым в будущем было суждено сыграть решающую роль в формировании и занимании ключевых постов нацистской партии. Члены этого ордена пытались воскресить тайные магические знания, якобы потерянные древним центром могущественной цивилизации. Братьев ордена обучали искусству магии и развитию потенциальных способностей человеческого тела и разума. Что я сейчас и наблюдаю в вашем лице, – улыбнулся нам генерал, заметив, что Мелихов, не вставая с места, по воздуху перенёс к себе поближе бутылку с минеральной водой. – В том числе их учили управляться с невидимой и всепронизывающей силой, которой индусы дали название кундалини, а один английский оккультист, Литтон, назвал божественным врилом. Они говорили, что тот, кто владеет этим врилом, может стать хозяином над всем миром. По видеозаписи, полученной нами во время открытия вами антарктических врат, наши учёные дали нам понять, что вы как раз и владеете этой самой кундалини.

– Алексей Васильевич, – обратился я к генералу, – мы и не скрывали, что умеем обращаться или, вернее, ещё учимся обращаться и аккумулировать эту энергию, но мы не знаем, где на Земле находятся её источники. А сейчас эту силу мы полностью растратили. Но у нас есть гипотеза, что со временем этой энергией научатся управлять все те, кто вступил в симбиоз с вирусом Заброшенного мира.

– Да, именно к этой версии пришли и наши аналитики, – кивнул мне Портников.

– Так в чём интерес именно к молодому Хильшеру? – в очередной раз попытался прощупать генерала Баринов.

– У нас есть подозрение, что на некоторых высокопоставленных чиновников мирового ранга периодически идут магические или, точнее, астральные атаки. И этот Хильшер владеет более подробной информацией о положении дел на Земле, чем всё это преподнёс вам.

– Но при общении с нами он не врал, – задумался Володя. – Я бы это почувствовал.

– А зачем врать, если просто не всё говорить? – резонно заметил Портников.

– Вот гад, – разозлился Сергей. – Получается, он знал, на что нас посылал и что скрывается в этой пирамиде?

– Вполне вероятно, – кивнул генерал. – И они хотели посмотреть, справитесь ли вы с этим делом. А как вам, надеюсь, известно, астрал не имеет пространственных и временных границ, и воздействие через него может быть очень эффективным. Всё зависит от мастерства и «прокаченности» резидента.

– Да, – вздохнул я, – теперь мы это знаем.

– Кстати, – добавил генерал, – после вашего возвращения атаки резко пошли на убыль. По крайней мере, это нам сообщили экстрасенсы, с которыми мы постоянно поддерживаем контакты. Так что ваша победа пусть и косвенно, но принесла для Земли ощутимую пользу…

Наш адмирал всё это время молча сидел на диванчике, поглядывая на нас. Со стороны казалось, что его не интересует беседа, но мы уже хорошо знали Мигеля, чтобы понимать: он ничего не упускает из нашего разговора. И когда возникла очередная пауза в общении, он, откашлявшись, вдруг предложил:

– Кхм… В истории нашего государства были похожие моменты, когда на короля, предка нашего Жуана Кобурга, кто-то пытался воздействовать с помощью магии. Я понимаю, что это странно звучит – магия, но мы также пользуемся этим термином, когда не можем объяснить некоторые феномены с точки зрения науки. Алексей Васильевич, я как-то рассказывал нашим друзьям, – кивнул он на нас, – что Жуан сейчас довольно хорошо защищён, и не только эллинскими артефактами и своей службой безопасности. Ещё пару сотен лет назад нашему государю подарили некий кулон, который теперь передаётся по наследству из поколения в поколение. Говоря простым языком, в этом кулоне заключена астральная сущность, которая и помогает, а правильнее сказать, защищает нашего короля от возможных астральных атак. По вашей земной классификации сущностей эту структуру назвали бы ангелом, но у нас есть более привычное обозначение этого существа – торк. Это одна из разновидностей существ высшего порядка. Кто-то в них верит, кто-то нет, это совершенно не имеет значения, но при появлении этого кулона все государи Алахара больше никогда не знали проблем с нервными расстройствами, здоровьем и угнетённой психикой.

– Очень интересно, уважаемый Мигель, – улыбнулся Портников. – А у вас, случайно, нет изображения этого кулона?

– Даже не случайно – есть! – усмехнулся адмирал. – И когда вы его увидите, то очень удивитесь. Грум, – обратился Мигель к своему искину, – выведи нам изображение кулона короля.

Все мы ахнули, когда в воздухе перед нами засветилось изображение цепочки с висящим на ней хрустальным кулоном в виде… той самой пятигранной пирамиды, которую мы видели в мире Четвёртого рейха.

– Так это же… – вскочил Мелихов.

– Именно, – подтвердил адмирал и тут же вывел в соседнем изображении облик пирамиды, зафиксированной моей Селеной. – Совершенно идентичные пропорции, – заметил он.

– Да, но только в кулоне короля сидит ангел, или, как вы говорите, торк, – заметил я, – а в нашей пирамиде – демон. Да и размеры германской пирамиды очень велики, она высотой порядка девятиэтажного дома.

– Вот и меня эти пропорции смущают, – признался Мигель. – Я долго размышлял на эту тему, но даже Грум не смог мне помочь, так как в его базе данных нет ни единого упоминания, что это за гигантские сооружения. Но я самостоятельно пришёл к выводу, что размеры пирамид могут различаться от способа их применения – локального (зона действия на одного человека) и, скажем, планетарного масштаба. Все пирамиды собирают энергию, но сами понимаете, чтобы воздействовать, например, на палец, который вы обожгли, или лечить ожоги всего тела, необходимы разные затраты сил и средств.

– Возможно, вы и правы, – кивнул Портников. – А у меня к ребятам ещё одна просьба. Не хотят ли они на два-три дня смотаться в Германию? А именно – в город Кёльн.

– А там вам от нас какая помощь требуется? – удивился я.

– Дело в том, – генерал опять включил свой планшет, – что, когда мы стали собирать информацию обо всём, что так или иначе связано с этим антарктическим вопросом, мне мои коллеги, вернее, наши резиденты, прислали вот это фото. – Портников вывел на экран цветную фотографию уже виденной нами пирамиды в виде кулона. – Это изображение одного из подобных кулонов, – кивнул он Мигелю, – которым владеет ваш король. Но эти «украшения» имеют историческую ценность и хранятся, точнее, одно из них хранится в одном из музеев этого города. Если быть совершенно точным – в Центре нацистской документации Кёльна. Я знаю, что вам, Станислав Викторович, приходилось бывать в этом городе.

Эта информированность меня удивила. Да, ещё в 1993 году моя первая поездка за границу была именно в Германию, и мы, естественно, приземлялись в аэропорту Кёльна, но нас сразу повезли в совершенно другой город, Ункель, где находилась небольшая гостиница. А это довольно далеко. Да, я рассказывал своим друзьям, что потом сам ездил в Кёльн и даже жил там несколько дней в здании бывшей фабрики, где администрация города устроила центр по иммигрантам из России. Но откуда эта информация у фээсбэшников? Вот это они мощно покопались в нашем прошлом.

– Да, был, но это было очень давно, двадцать пять лет назад…

– Поверьте, Кёльн с тех пор не сильно изменился, по крайней мере историческая его часть. А вам именно туда и необходимо попасть. Район называется Северный Рейн-Вестфалия, 23–25 Аппелльхофплац. Именно там стоит здание, вкотором с 1934 года находилась штаб-квартира гестапо.

– И в чём заключается наша задача? – поинтересовался Баринов.

– Эти пирамидки не в открытом доступе, их не показывают посетителям. И этих «украшений» всего два, по крайней мере, у нас такая информация. Каждое изделие хранится отдельно. В идеале мы хотели бы приобрести оба этих предмета, но хватит даже одного. По последним данным, одна из пирамидок находится в сейфе директора этого Центра. Где вторая, нам пока не удалось установить.

– То есть вы хотите, чтобы мы украли эти изделия? – прямиком заявил Мелихов.

– Но почему именно украли? – улыбнулся Портников. – Скорее – на время изъяли, максимум на две-три недели. Мы не собирались их приобретать. Но по официальным каналам нам никто не даст разрешения на их исследование. Их как бы не существует. А с вашими способностями – не оставлять следов – у нас будет время на их изучение, после чего мы официально сообщим, что нашей службе удалось найти похищенное, и с помпой вернуть изделие на родину. Да и для выполнения этого задания нам понадобятся всего двое из вас. Мы планировали задействовать вас, Станислав Викторович, с Селеной и Владимира Витальевича, как обладателя телепорта. А остальные будут сопровождать господина адмирала в ознакомительной поездке. У нас запланирована кроме официальных встреч на высшем уровне и культурно-развлекательная программа. Тем более уже сегодня к вечеру вы все должны были переехать в отличную гостиницу. Но если вы захотите помочь нам в этом щекотливом вопросе, то самолёт на Кёльн вылетает сегодня в девятнадцать ноль-ноль.

– А документы? – поинтересовался Баринов. – У нас же нет…

– У вас уже всё есть, – усмехнулся генерал и достал из портфеля два красных заграничных паспорта и две золотые карты Visa на наши имена.

– Вы будто знали заранее, что мы согласимся, – усмехнулся я.

– Такая работа, – парировал с улыбкой генерал. – Но, естественно, если ваше руководство будет не против, – сделал поклон в сторону адмирала Алексей Васильевич.

– Эти двое ничуть не хуже всей четвёрки, – указал Мигель на Пищугина с Мелиховым. – Тем более с Багирой. Как я понимаю, она не поедет в Германию.

Портников кивнул:

– Хорошо, даю добро. Помогите землякам.

– Есть, – хором ответили мы с Володей.

Из дополнительного оборудования мы взяли у Сергея только нож-струну, если вдруг пришлось бы резать сейф, обычные хлопчатобумажные перчатки, тряпочные бахилы и шапочки-маски с прорезями для глаз. Мы хотели вернуть выданные нам ранее удостоверения сотрудников ФСБ, но Алексей Васильевич махнул рукой, объясняя, что пусть они у нас будут, тем более мы теперь вроде как коллеги, а указанные в них звания соответствуют алахарским.

Аэропорт Кёльн/Бонн за двадцать пять лет моего отсутствия кардинально изменился. Раньше это было довольно скромное здание, а теперь мы увидели современный огромный комплекс из нескольких терминалов, с просторной парковкой. В зале прилёта нас встречал представитель трансферной службы отеля Cologne Marriott Hotel. Эта гостиница была выбрана из двух соображений: она находилась в относительной близости от музея, но в то же время по другую сторону железнодорожных путей и вокзала города. В случае форс-мажорных обстоятельств нам было легче скрыться. А для туристов в пешей доступности находился Кёльнский собор и река Рейн.

Мы жили в соседних комнатах. Номера по-европейски чистые и комфортабельные, хороший завтрак. Хотя, выйдя из отеля, мы обнаружили, что практически рядом находится частная пекарня, где продаётся неимоверно вкусно пахнущая свежая выпечка. Многие клиенты нашего отеля именно там покупали себе завтрак.

В первый день мы пешком, наслаждаясь прекрасными видами города, прошли до нужного нам адреса.

Я ещё в своём первом посещении этого города обратил внимание, что все дороги там очень петляют. Приходилось и за рулём по ним передвигаться. Поэтому расположение необходимого нам музея было удобным в плане отхода. Как минимум пять направлений можно было выбрать для отступления. Естественно, мы купили по четыре с половиной евро входные билеты и посетили все три этажа этого музея, а также подвальное помещение. Взяв аудиосопровождение (по два евро) на русском языке, я много чего узнал нового. В сами камеры вход запрещён, все надписи из них представлены в виде фотографий в коридорной экспозиции, но мы заглянули в пару камер и увидели их, нацарапанные на стенах. Особенно жутко было читать надписи русских осуждённых, которые сообщали, что кого-то из их друзей расстреляли или повесили и что их ждёт подобная участь.

На верхних этажах музея идёт рассказ в основном об истории национал-социализма и жертвах кровавого режима. Мрачная выставка, с которой люди уходят, погружённые в себя. Но это наша история, и её необходимо знать.

Здание Центра резко выделяется среди архитектурного ансамбля города. Его несколько раз достраивали. Но нас больше всего интересовал пятый этаж, где и находился интересующий всех кабинет. Проход в него для посетителей музея, естественно, закрыт, но Селена подтвердила, что без проблем взломает кодовый замок двери. Мы обследовали помещения комплекса, зафиксировали все камеры наружного наблюдения и рассчитали их секторы охвата. Мы даже поэкспериментировали с ними, дистанционно отключая некоторые камеры на несколько секунд и свободно проходя в зоне видеонаблюдения. Подождав рядом, мы не заметили никого из служебного персонала, вышедшего к нам, чтобы проверить эти точки. Что нас чрезвычайно обрадовало. Видимо, постоянного жёсткого контроля здесь не соблюдали.

Осмотрев экспозицию и близлежащую территорию, мы вернулись на такси в гостиницу, а операцию наметили на следующий вечер.

Отдохнув, мы весь следующий день потратили на другие достопримечательности Кёльна, ведя себя как обычные туристы, приехавшие сюда на несколько дней. Естественно, посетили и величественный Кёльнский собор, сделали кучу фотографий с помощью Селены, а то в первый раз я приезжал без фотоаппарата. Поужинали в приличном ресторане и через искина сообщили в Москву о времени операции, что планируем её провести в ночь с пятницы на субботу. Москва подтвердила, что обратный рейс нам забронирован на утро субботы с пересадкой в Берлине. Мы было обрадовались, но всё пошло не совсем так, как мы планировали.

Зная, что этой ночью нам спать не придётся, мы решили отдохнуть днём. Пытаясь заснуть, я опять вышел в астрал. Здесь стены гостиницы меня не сдерживали, и мой разум устремился вверх. Привычный туман и фантом Багиры обрадовали меня своей стабильностью. Я даже ещё не успел поинтересоваться о планируемой операции, как фантом заговорил первым:

– Знаю, о чём хочешь спросить. Кулон вы найдёте. Но это не то, что вы ожидаете.

– В смысле? – не понял я. – Это другой кулон?

– Нет, кулон тот самый, что вам показывали на фото, но он вам не нужен.

– Я знаю, – согласился я с фантомом, – он нужен нашим коллегам.

– И вашим коллегам он не нужен. Это не то, что они ожидают.

– А что это?

– Это полная противоположность.

– Поясни…

– Вы сами поймёте, а потом и они поймут, но будет уже поздно.

– Кулон представляет собой опасность?

– В какой-то мере да.

– Получается, лучше его не трогать?

– Это уже не важно, что должно, то свершится. Делай, что должен, и будь, что будет…

От этих слов я проснулся. Зайдя в комнату к Баринову, я поделился с ним своим видением. Мы долго размышляли, как нам поступить, но пришли к выводу, что нам могут не поверить. Мало ли что мне приснилось, поэтому решили дело не откладывать…

Операция по изъятию кулона прошла без сучка и задоринки. Мы пешком добрались до Центра. Селена подтвердила, что никого постороннего в зоне её датчиков нет. На всякий случай я активировал защитный периметр искина. Без проблем мы проникли внутрь здания и никем и ничем не замеченные поднялись по лестнице на пятый этаж. Открыв дверь, мы, стоя ещё на лестничной площадке, сразу обнаружили камеру наблюдения, направленную в коридор. Но мне даже не пришлось выходить в него. Володя с помощью телепорта, прыгая из кабинета в кабинет, добрался до интересующего нас кабинета. Сейф оказался цифровым, резать стенки или замок ему не пришлось. Селена дистанционно открыла его, и Володя тут же увидел небольшую металлическую коробочку с интересующим нас кулоном. Баринов забрал артефакт из коробочки, Селена заперла сейф, и мы благополучно вышли наружу. Нервы были напряжены до предела, но, уходя по соседним улочкам, мы постепенно успокаивались. Тем более хлынул настоящий ливень, и хотя мы и промокли до нитки, но пелена дождя помогала нам оставаться незамеченными.

Добравшись до гостиницы, мы переоделись в сухую одежду и заказали такси в аэропорт. Но вот тут начались неприятности, сначала мелкие. То ли из-за дождя, то ли по неизвестной нам причине, но администратор всё никак не мог найти нам машину. Местный трансфер уехал по вызову, а городские такси не хотели ехать в аэропорт. Дождь закончился, мы уже вышли на мокрую улицу, чтобы попытаться поймать свободный транспорт, но дороги были совершенно пустыми. Когда время уже сильно поджимало, администратору гостиницы наконец удалось заказать для нас машину. Мы обрадовались и пообещали таксисту двойной тариф, если он успеет доставить нас до окончания регистрации на рейс, но машина, выехав за пределы города, напрочь отказалась ехать. Сам водитель недоумевал, что такое могло произойти с новым «мерседесом», но тот, словно зачарованный, дёрнувшись пару раз, заглох. Водитель попытался вызвать техподдержку, но никак не мог дозвониться до неё по мобильному телефону. На немецких дорогах через определённые промежутки (обычно два километра) стоят колонки экстренной связи для того, чтобы водитель в случае поломки автомобиля мог вызвать техническую службу. Наш водитель выдал нам светоотражающие жилеты и потребовал, чтобы мы ждали его не в салоне машины, а за отбойником – таковы правила. Он же пойдёт по дороге до такой колонки, чтобы вызвать ближайшего дежурного техника. Он надел спецжилет, установил знак аварийной остановки очень далеко от автомобиля и ушёл в неизвестность. Я с помощью Селены попытался реанимировать двигатель такси, но искин информировала нас, что она не видит никаких поломок, но аккумулятор машины был совершенно пуст, и даже наши скромные умения по созданию электрических дуг не смогли завести машину.

Только через два часа к нам добрался дежурный техник, когда наш самолёт уже улетел.

Мы связались с Москвой, сообщив о форс-мажорных обстоятельствах, нас заверили, что ничего страшного, купите билеты на следующий ближайший рейс. Но когда мы наконец добрались до аэровокзала, оказалось, что билетов на ближайшие три дня просто нет в наличии. Москва на эту новость отреагировала оперативно, но и они не смогли решить этот вопрос. Поэтому нам рекомендовали взять напрокат машину, благо водительские права были у меня с собой, и ехать на ней к польской границе, мол, там нас будут ждать. Но и здесь не всё было гладко. В прокате аэровокзала не оказалось свободных машин. Нам пришлось опять ехать в город, чтобы у местного партнёра взять старенькую «Опель-Астру».

Выехали мы в дорогу уже после обеда. Селена, играя роль навигатора, сообщила, что нам необходимо проехать до Франкфурта-на-Одере чуть более шестиста километров. Но неприятности продолжали сопровождать нашу поездку. Машина то ехала, то плелась, не реагируя на педаль газа. Мы затормозили у обочины, и я вышел наружу, чтобы осмотреть двигатель. Но тут не вовремя проезжала патрульная машина, которая остановилась впереди нас, и офицер выписал мне штраф за то, что я вышел без жилетки. Это у нас её необходимо надевать в тёмное время суток или при плохой видимости, а у немцев это нужно делать всегда. Хотя патрульный и оказался таким вежливым, что сам вызвал нам техслужбу, но приехавший мастер не нашёл никакой причины – при нём мотор работал, как часы.

Раздражительные, нервные, усталые, на периодически капризничающем автомобиле, мы к вечеру проехали всего около трёхсот километров. У нас прокалывалось колесо – мы опять вызывали техподдержку, начинался ливень, а стеклоочистители отказывались работать, к ночи горела только одна фара ближнего света. Мы остановились на ночлег в какой-то глуши, съехав с автобана, чтобы переночевать в машине. Двери машины отказывались открываться. Пришлось их открывать практически пинками. Нехотя перекусили купленными в дорогу продуктами и легли спать, но сон не шёл.

– Слушай, Стас, – начал разговор Володя, – нас будто накрыло пеленой несчастья. Нам не везёт: машины ломаются, погода портится, полиция штрафует – может, это всё действия этой безделушки? – Баринов достал экспроприированный кусок хрусталя в виде пятигранной пирамиды и внимательно стал его рассматривать.

– Так если это она нам всё портит, то как же раньше с ней жили люди?

– Думаю, коробочка экранировала энергию кулона. Недаром она была из странного металла.

– А почему ты и её не забрал?

– Подумал, что, если директор полезет в сейф и увидит коробочку на месте, он и не подумает, что она пустая.

– Логично, – вздохнул я, – но нам теперь приходится огребать по полной.

– А может, тебе проконсультироваться у своего знакомого демона?

– Володя! А это идея! Селена…

– Да, Стас, – раздался её голос.

– Ты сможешь создать визуальное изображение пентаграммы и символов пирамиды?

– Без проблем, только необходимо найти свободное пространство…

– Понял. Володя, жди здесь, а я отлучусь в лесочек.

Идти пришлось недалеко. Удобная полянка нашлась поблизости. Уже полностью стемнело, и посторонних вокруг никого не было. Усевшись прямо на землю, я попросил искина высветить символы вокруг меня. Когда они засветились прямо в воздухе, я даже усмехнулся, подумав, как необычно всё это смотрелось со стороны: лес, ночь, поляна, в центре которой сидит мужик, под ним нарисована яркая пентаграмма, а вокруг светятся непонятные символы. Увидит кто со стороны, решит, что это колдун. Попросив Селену воспроизводить музыкальный отрывок, при котором мой разум погружался в медитацию, я прикрыл глаза и отрешился от окружающего мира.

Астрал привычно распахнул мне свои объятия, но вместо Багиры передо мной висела чёрная клякса.

– Демон, это ты?

– Да, мой повелитель.

– Слушай, а ты не мог бы выбрать более привычный для меня облик?

– Например?

– Человекообразный.

– Слушаюсь, – произнёс голос.

Клякса превратилась в лёгкую дымку, из которой стали проступать человеческие черты. И через мгновение рядом со мной появился седовласый старичок профессор, одетый в неряшливый костюм. Старинное пенсне украшало его круглое, одутловатое лицо. Нос картошкой, мелкие глазки да и помятый пиджак не производили величественного впечатления.

– Хм… – изумился я. – Не так я себе представлял демона.

– Я знаю, – улыбнулся мужчина. – Но моя противоречивая сущность решила сделать всё наоборот.

– Ну что же, пусть будет профессор, – кивнул я.

– Так чем могу служить, молодой человек? – поправил на носу пенсне старичок. Демон безукоризненно соответствовал новому облику.

– Понимаете, профессор, мы с моим другом стали обладателями одного ювелирного изделия.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся мой собеседник, вытирая выступившие слёзы из-под пенсне. – Да, Станислав Викторович… удивили вы меня этим сравнением. Ещё никто за многие века не называл демонов ювелирными украшениями.

– Так в ней заключён ваш собрат?

– На этот вопрос можно ответить и да и нет. – Профессор, заложив руки за спину, стал расхаживать вокруг меня. – С точки зрения вас, людей, мы считаемся демонами, но так же, как и на вашей планете, да и в других мирах, у нас есть своя иерархия и аристократия. Так вот, демон, заключённый в вашем кулоне, это рядовой член нашего братства, так сказать, сущность первого порядка. Всего их девять, но даже девятый ранг сущности не гарантирует её аристократичность.

– А вы, профессор, стало быть, аристократ? – съязвил я.

– У нас это называется по-другому, но если судить с земной точки зрения, то да, я аристократ. – Он встал в гордую позу и чуть склонил голову.

– И вас не смущает, что вы обычного земного человека считаете или называете своим господином? – хитро спросил я.

– Ничуть. Во-первых, вы уже не совсем обычный человек. Во-вторых, даже стали дворянином и аристократом в мире Алахар. А в-третьих, не каждый смог бы проникнуть в мою пирамиду и тем более свободно хозяйничать и управлять энергиями в командном центре сооружения. Да и ваша команда лишь немногим уступает вашим постоянно растущим способностям.

– Спасибо за высокую оценку наших скромных умений, но сейчас я не об этом хотел у вас, профессор, – выделил я это слово, – поинтересоваться.

– Да знаю я, – махнул рукой старичок, – о чём вы хотите меня спросить. Как уберечься от влияния на вас этого демона.

– Да, а то у нас скоро случится нервный срыв.

– Не нужно было его вытаскивать из блокирующей коробочки.

– А если его спрятать в другую упаковку, может, из серебра или золота?

– Нет, это не поможет, в том сплаве очень специфические ингредиенты, замешанные на крови младенца.

– Даже так? И как нам теперь быть?

– Вам нужно принести ему жертву, и сущность на время станет безопасной для вас. Причём человеческую.

– Ну нет! – возмутился я. – На это мы не согласны! Никто из нас не станет забирать чью-то жизнь!

– Тогда демон заберет вашу. – Профессор произнёс это так буднично, словно сообщил об убийстве комара.

– А есть другие варианты? – Меня даже передёрнуло от одной мысли о жертвоприношении.

– Если вы его вернёте на место, то всё прекратится.

– Но у нас задание, мы не можем его не выполнить!

– Понимаю… – Профессор на минуту задумался. – Демон так или иначе всё равно вернётся на прежнее место, но вам он крови успеет попортить.

– Так вы нам поможете? – спросил я.

Профессор впервые посмотрел мне прямо в глаза.

– Я могу помочь лишь тем, что поменяю вектор силы.

– А что это значит?

– Вас неприятности будут обходить стороной, но вот кому-то из вашего окружения может не поздоровиться.

– Из нашего личного окружения?

– Нет. Это могут быть совершенно посторонние прохожие или попутчики, которые могут ехать с вами в соседнем вагоне, например. Теперь они вместо вас опоздают на самолёт или у них сломается машина. Ну и всякое такое…

– Мне необходимо посоветоваться с товарищем.

– Хорошо, но если вы согласитесь с моим предложением, то в течение ближайших тридцати минут хором громко вслух произнесите: «Мы принимаем ваше условие». И тогда вы без проблем довезёте заказ до вашего руководства…

Вернувшись в машину, я всё подробно рассказал Володе.

– Ну и что ты думаешь? – поинтересовался я у него.

– Думаю, нужно соглашаться, а то иначе мы просто не доберёмся домой. Ты заметил, что неприятности стали нарастать лавинообразно. Оставшиеся триста километров нам не одолеть.

– Но тогда невезуха перекинется на других людей, нам совершенно неизвестных.

– Да, согласен, это звучит непорядочно, но я так рассуждаю: эти неудачи будут преследовать совершенно разных людей, мы-то будем двигаться. Может, у кого-то сломается машина, но сломается один раз, как только мы удалимся на приличное расстояние, неудача покинет бедолагу и будет искать новую жертву. Помнишь нашу встречу с Портниковым? Мигель тогда заметил, что пирамиды различаются размерами и соответственно по свойствам. Наше изделие локального действия, скорее всего, с небольшим радиусом поражения. Надо будет предупредить наших встречающих и коллег в Москве, что пирамида активировалась и начинает вредить окружающим людям. Тогда нам обеспечат «зелёный коридор», чтобы минимизировать негативное влияние кулона. А если демон не изменит вектор воздействия, боюсь, мы просто не вернёмся домой.

«М-да, дилемма, – думал я. – С одной стороны, Баринов прав, нам-то какое дело до неприятностей других людей? Они же аналогично относятся к нам. А с другой стороны, это всё-таки подло. Да и всё это задание после открывшихся подробностей стало сильно попахивать. Хотя демон предупреждал, что в столице ошиблись и эта пирамида – полная противоположность алахарской. Но пока они сами не убедятся в этом, наши слова будут звучать неправдоподобно. Простите нас, неизвестные люди, что мы перекидываем на ваши плечи наши неприятности. Но в данной ситуации, даже если мы захотим вернуться назад, мы банально можем не успеть. Слишком демон распоясался».

– Хорошо, – кивнул я, – соглашаемся.

И мы на «три-четыре» хором громко вслух произнесли:

– Мы принимаем ваше условие!..

До границы с Польшей мы добрались уже без проблем. Мотор работал как часы, все фары светили, кондиционер охлаждал, радио звучало без хрипов. Периодически нам попадались аварии, но нас словно кто-то оберегал. Нормально спать мы так и не смогли, поэтому рано утром, тронувшись в путь, предварительно связались с Москвой и обрисовали нашу ситуацию. Не уверен, что дежурный офицер не посчитал нас сумасшедшими, но, видимо, ему дали указание выполнять любые наши просьбы. Поэтому на границе с Польшей нас ждал комфортабельный микроавтобус «Мерседес» с белорусскими номерами. Мы оставили прокатную машину на таможне, заплатили выписанный нам штраф и пересели в ожидавший нас транспорт.

Границу у Бреста автобус пересекал уже вечером. В дороге мы сладко выспались, перекусили и, расслабленные, с наслаждением развалясь в уютных креслах, наслаждались видами другой страны. Музыка по радио периодически прерывалась новостями, в которых сообщалось, что, видимо, магнитные вспышки на солнце спровоцировали целую череду дорожных аварий на автобане Германии, а позже и на дорогах Польши. Мы переглядывались с Володей, понимая, что это проделки нашего артефакта, но, скрипя зубами, мысленно пытались себя успокаивать. В Бресте нас пересадили на другой микроавтобус, уже «Фольксваген», и к вечеру доставили к месту назначения.

Кулон забрал дежурный офицер, которому мы ещё раз рассказали о творящейся чертовщине и предупредили, что всем, кто будет находиться в контакте с этим артефактом, следует быть предельно осторожными. А лучше его как можно быстрее вернуть на место. Он подтвердил, что примет нашу информацию к сведению, и удалился.

Нас привезли в совершенно другую гостиницу, где, как оказалось, все эти дни жили члены нашей миссии. Вечером за дружеской посиделкой вместе с адмиралом мы стали рассказывать о наших приключениях. Мигель очень внимательно выслушал всю историю, после чего извинился, что ему необходимо срочно связаться с генералом Портниковым. О чём шёл разговор, мы не знаем, но на следующее утро он собрал нашу четвёрку у себя в номере.

– Значит, так, орлы, – выделил он нас с Бариновым взглядом. – Ваша информация полностью подтвердилась, и даже больше. Этот демон успел за одну ночь натворить такого беспредела, что руководством ФСБ было принято решение как можно быстрее вернуть артефакт на место. Но отправлять вас обычными гражданскими маршрутами – это потеря времени и, возможно, жизни гражданских лиц. Поэтому решено вас двоих отправить в Германию с военного аэродрома. Здесь пригодятся ваши удостоверения сотрудников ФСБ. Сейчас за вами придёт машина с «товаром», которая и доставит вас на аэродром. Там готовится к отправке транспортник с гуманитарными грузами для жителей Сирии. Он по плану должен сделать промежуточную остановку в Германии, там будет дозагрузка продуктов и ваш «выход». Маршрут и контакты вам передадут в самолёте. Ваша задача: как можно быстрее и незаметнее вернуть кулон на прежнее место. Моя миссия на Земле подошла к концу. Поэтому мы этой же ночью должны вернуться к себе, но… – Адмирал обвёл нашу команду взглядом. – Прежде чем вернуться к порталу, мы слетаем в Европу, где будем ждать вас в удобном для старта месте. Связь держим по нашим искинам. Вопросы?

Вопросов не было.

И вновь наша жизнь закрутилась чередой поездок. Кулон нам вернули в серебряном портсигаре. Как объяснил нам офицер:

– Яйцеголовые думают, что это снизит радиус воздействия демона, мол, его и батюшка освятил. Хотя я к вам добирался на трёх автомобилях! Суки, ломались одна за другой, – выругался вестовой, – причём на третьей мы чудом увернулись от серьёзной аварии. Так что, братки, увозите его скорее на хрен отсюда.

Но мы-то знали, что серебро бесполезно, поэтому в постоянном напряжении сидели весь полёт на откидных жёстких сиденьях военного транспортника. Нас, словно заражённых чумой, старались нигде не задерживать, и хоть накладки постоянно случались, но мы уже к десяти вечера находились у входа в здание Центра нацистской документации Кёльна. Опять накрапывал мелкий дождик, народу вокруг видно не было, поэтому Володя телепортировался за входную дверь и свободно открыл мне проход изнутри. По проверенному сценарию, отключая камеры наблюдения, мы без проблем добрались до площадки пятого этажа. Володя, прихватив кулон, исчез, прыгая через стенки кабинетов, а я ждал команды от Селены, чтобы опять взломать сейф, но вдруг искин сообщила мне, что Баринов зовёт меня к себе и попросил заблокировать все попутные камеры наблюдения.

«Что-то серьёзное», – подумал я и решительно шагнул в коридор.

Баринов ждал меня у одной из дверей.

– Идём, разговор есть.

Входя в кабинет, я не сразу сообразил, что здесь присутствует ещё один человек.

– Селена! – Я собрался отдать команду о включении защитного режима, но Баринов меня опередил:

– Не нужно, Стас. Разреши тебе представить директора этого необычного музея доктора Варнера.

Я машинально кивнул, а сам с любопытством стал рассматривать убранство комнаты. М-да… а наши директора более шикарно обустраивают себе офисы. Комната никак не походила на рабочее место директора, скорее это был заурядный офис рядового менеджера. Светлый угловой столик у окна с одиноким монитором и кучей бумаг. Несколько горшков с цветами на окне. Абстрактная картина, висящая на стене рядом с окном, сейф, пара стульев для посетителей и небольшой кухонный уголок с набором для чая и кофе.

Директор выглядел усталым и вроде не старым, но уже с сединой на короткой бородке и усах.

– Доктор Варнер, это мой друг Стас Радыгин.

Мы пожали друг другу руки.

– Доктор Варнер, мой друг не говорит на немецком языке, – продолжил Баринов, – но не удивляйтесь, если услышите в ушах женский голос, переводящий вам его речь. Это наш компьютерный помощник Селена.

– Это как Сири в айфоне? – улыбнулся Варнер.

– Немного лучше, – перевела мой ответ для него Селена.

– Ого! – удивился директор. – Впечатляет! Но теперь-то вы мне расскажете, как вы прямо из воздуха появились в моём кабинете, – повернулся на своём вертящемся кресле Варнер к Баринову. – Впрочем, что это я, – всполошился он. – Присаживайтесь. Может, желаете чаю или кофе?

– Кофе, – переглянулись мы.

– Так чем обязан такому странному посещению в совершенно закрытом здании? – Директор запустил кофемашину, и по комнате заструился приятный аромат свежемолотых зёрен.

– Мы хотели бы вернуть вам одну вещицу, взятую у вас на время. – Баринов достал из кармана серебряный портсигар и, открыв его, протянул изумлённому Варнеру экспроприированный кулон. – И ради бога, доктор, спрячьте его скорее в ваш замечательный футляр.

Тот трясущимися руками взял своё сокровище и, подойдя к сейфу, вдруг застыл на месте.

– Вы так меня изумили, господа, что я даже забыл код от сейфа.

– Это не страшно, – успокоил я его. – Селена…

– Готово, – доложила она, и дверца сейфа с лёгким щелчком стала самостоятельно открываться.

– Это фокус или колдовство? – уже испуганно спросил директор, дрожащими руками вынимая ту самую коробочку для кулона.

– И ни то и ни другое, – стал успокаивать его Володя. – Просто высокие технологии, пока недоступные большинству землян.

– Землян? Вы сказали землян?! – почти фальцетом воскликнул Варнер.

– Да что же вы так взволновались, – буркнул Володя. – Стас, а ну-ка.

– Доктор, вы совершенно спокойны, – произнёс я, проведя рукой около его лица.

– Да, действительно, что это я? – удивлённо, но уже без нервных срывов откликнулся директор. – Но всё-таки вы сказали – земляне. Значит, мне стоит понимать так, что вы не относите себя к подобному термину?

– Но почему же? – усмехнулся Володя. – Мы как раз стопроцентные земляне. Родились здесь, но в данное время живём в другом мире.

– В каком? – сразу же уцепился за новую информацию Варнер.

– Вам пока рано об этом знать, – сказал я. – И не потому, что это такой уж большой секрет, просто не все земные правительства готовы обнародовать эту секретную информацию.

– Так почему же вы поделились этими данными со мной? – Варнер протянул первую ароматную чашку с кофе Баринову.

– Потому что мы хотим ознакомить вас с одной очень любопытной информацией, которая поможет уберечь вас и ваших близких от больших неприятностей, связанных с этим украшением, – кивнул Володя на сейф, в котором директор спрятал пирамидку.

Варнер приготовил вторую чашку кофе и протянул её мне.

– Спасибо, – поблагодарил я, – очень вкусно пахнет. Да и на вкус напиток оказался приятным.

– Так вот, вернёмся к кулону, – наслаждаясь ароматным кофе, стал рассказывать Баринов. – Но прежде ответьте мне на один вопрос: что вы о нём знаете?

– Хм… – задумался директор. – Я знаю, что некогда он принадлежал одному из влиятельных лиц, стоящих у вершины власти организации, которая в начале двадцатого века именовалась Туле. Вам знакомо это название?

– Да, мы в курсе, что это за организация и для чего она создавалась, – подтвердил я.

– По имеющимся у меня данным, в ней состоял сам Ганс Франк, один из главных организаторов геноцида в Польше, – гордо заявил директор.

Мне было незнакомо это имя, но я машинально кивнул, мол, и для меня это известный человек.

– И вы должны знать, – продолжил Варнер, – что члены этого общества искали наследие атлантов, к которым они причисляли себя как их потомки. А легенда гласит, что этот кулон в давние времена был привезён именно с легендарного острова Туле. Он сменил много владельцев, но ни один из них никогда не носил его в качестве украшения. По той же легенде в этом кулоне заключена неизвестная сила, способная перевернуть мир. Но никто так и не решился выпустить её на волю.

– Кроме нас, – тихо по-русски добавил Баринов.

– Простите, что вы сказали?

– Так… ничего, продолжайте, доктор.

– Все прежние владельцы лишь на короткое время позволяли себе открывать этот футляр, чтобы насладиться, а иногда и похвастаться перед другими своим сокровищем исчезнувшей цивилизации. Именно от подобного хвастовства кулон быстро переходил к новому владельцу, а прежний погибал от рук неизвестного убийцы. Эту закономерность успели заметить и хвастаться им прекратили, что ещё больше подняло ценность вещицы. И она продолжала ещё чаще сменять хозяев. Последние уже прятали её от посторонних глаз и не афишировали, что она находится у них в коллекции. Насильственные смерти прекратились, и о кулоне постепенно забыли. А ко мне эта вещица попала совершенно случайно. Вдова одного бывшего нациста после его смерти пригласила нас в дом и предложила забрать все интересующие нас предметы и документы для нашего музея. У неё рука не поднималась выбросить вещи из комнаты покойного супруга. Там среди разного хлама я и обнаружил эту коробочку. Вдова ничего не могла о ней сказать и спокойно отдала мне её. А позже, разбирая пожелтевшие бумаги этого бывшего нациста, мне попалось описание этого кулона и краткая его история. Мой знакомый ювелир сообщил, что это горный хрусталь и особой ценности не представляет. Ну… может, только как историческая реликвия. Вот вкратце и вся его история, – развёл руками Варнер.

– А теперь послушайте, что мы вам расскажем. – Допив кофе, Баринов откинулся на спинку стула и красочно стал расписывать наши похождения, включая консультацию у демона в астрале.

Директор совершенно ошеломлённо, не перебивая, внимательно слушал. А потом задал всего один вопрос:

– Так получается, что есть кулоны, в которых заключены не демоны, а ангелы?

– Отдаю честь вашему незаурядному уму, – отсалютовал я Варнеру пустой чашкой.

– Да, вы правы, – подтвердил и Баринов. – И наше руководство ищет именно такие «украшения».

Директор надолго задумался, а мне лень было вставать, и я машинально с помощью телекинеза вернул пустую чашку на кухонный столик. Варнер внимательно проследил за летевшей по воздуху чашкой, но спросил совершенно другое:

– Так что вы посоветуете сделать с этим артефактом?

– Мы не знаем, – задумались уже мы с Володей. – По имеющимся у нас данным, эту сущность невозможно уничтожить, даже если разбить или сжечь кулон. Закон сохранения энергии приведёт к тому, что она просто перейдёт в другую форму существования, но вот не окажется ли она ещё хуже предыдущей? Мы этого не знаем. Как не знаем и того, кто и по какой причине её сюда заключил. Получается, что этот предмет необходимо спрятать так, чтобы он никогда не попал в руки людей.

– Я видел в одном фильме, что подобные вещицы бросали в океан, – оживился директор.

– Я тоже видел этот фильм о чайнике, – улыбнулся я, – но помните последний кадр, где предмет вроде опускается в Марианскую впадину, а его проглатывает акула. И возникает мысль, что он опять может попасть в руки людей.

– Стас! – вдруг воскликнул Баринов. – А если нам его отвезти в один из заброшенных миров. Туда, где ещё не скоро появятся люди?

– Слушай, – я воспрянул духом, – а это хорошая идея! Но, может, вы сами хотите от него как-то избавиться, или он вам дорог как историческая реликвия? – Я смотрел на директора и увидел, как его обуревают разные чувства.

Мы стали отличными эмпатами. Здесь читались и жадность, и азарт, и страх, и сожаление, восхищение и гордость сменялись настороженностью и оцепенением. Его разрывали чувства, но разум постепенно побеждал. Я мог бы его заставить, но мне хотелось, чтобы человек сам сделал выбор. Наконец директор вновь подошёл к сейфу, уже без нашей помощи открыл дверцу и вынул из неё коробочку с артефактом.

– Вот, – протянул он её Баринову, – сделайте так, чтобы этот демон больше никому не приносил несчастья.

– Обещаю, – коротко ответил Володя…

Мы ещё немного посидели в компании доктора Варнера, который, оказывается, задержался на работе, подготавливая некоторые документы для очередной выставки. Володя показал ему, как может перемещаться в пространстве. Я полевитировал с некоторыми предметами, а заодно подправил у директора ауру, запуская процессы восстановления организма. Мы не стали ему рассказывать о мире Четвёртого рейха, но вкратце рассказали о теории спирали Фибоначчи. После чего уже без всяких фокусов герр Варнер проводил нас до двери и выпустил наружу. Мы расставались как хорошие знакомые. Директор предлагал посещать его в любое время и оставил нам свои координаты для связи. Мы попросили его не афишировать нашу встречу и разговоры, и Варнер клятвенно обещал всё оставить в тайне.

Дождь закончился, и мы, наслаждаясь свежим воздухом, с чистой совестью отправились пешком к ближайшему ресторанчику. Я расспрашивал Володю, почему он обращался к директору «доктор», а не «герр»? Но Баринов мне объяснил, что хоть слово «герр» и считается уважительным обращением к мужчине, но к человеку, защитившему диссертацию, принято обращаться «доктор».

По дороге Селена связалась с нашими московскими кураторами, которым мы сообщили об успешном завершении операции.

А дальше всё было буднично. Пока мы ужинали, получили сообщение от наших друзей, что кемпер адмирала приземлился недалеко от города. Поэтому, заказав такси, мы направились к нему. Водитель очень удивился, когда мы попросили его высадить нас на пустынной трассе у небольшого лесочка, но дополнительные чаевые, или, как их называют в Германии, «питьевые деньги», сняли всю озадаченность водителя. Пройдя по лесопосадке, мы увидели наш алахарский трейлер.

Я попросил адмирала и ребят, раз представилась такая оказия, навестить моего товарища, с которым мы вместе служили, мол, он живёт недалеко от Кёльна, всего двести пятьдесят километров. У него сегодня день рождения, хочу поздравить, если можно. Адрес у меня его есть, посёлок называется Ленгфурт, общины Трифенштайн. Вот только подарок я не прихватил… Но друзья оперативно решили этот вопрос. В закромах у адмирала оказался бочонок с великолепным алахарским пивом, ребята откопали упаковки с гедерской косметикой, подходящей и ему, и жене. Я же решил сделать подарок своими руками.

Грум адмирала быстро определил координаты посёлка, и уже через пятнадцать минут мы приземлялись на его окраине. Сверху я увидел настоящий пасторальный немецкий городок с невысокими картинными домиками и многочисленными полями, как позже оказалось – виноградными.

Он ещё не спал, и когда кто-то позвонил в дверь его дома, он спросил по-немецки, кого это черти принесли так поздно. И каково же было удивление моего товарища, когда он услышал мой смех и ответ: «Лёня, дойче зольдатен, открывай! Русские пришли! С приветом и подарками из Оренбурга!» Дверь отворилась, и Лёня Жилинский собственной персоной, одетый в спортивные штаны и майку, кинулся обниматься. Да, годы никого из нас не пощадили: полысевший, худощавый, хотя ещё крепкий… Но его жизнерадостный вид и открытая улыбка никого из нас не оставили равнодушными. Он сразу потащил нашу компанию к столу, разбудив всех домочадцев. Багира не пряталась в камуфляж, изображая домашнюю рысь, и мгновенно завоевала симпатии семьи Леонида. И тут понеслось… Мы вручили ему пиво и косметику, а он притащил странные плоские эллипсоидные бутылки, которые немцы называют боксбойтель, с местным вином, и чисто русский разгул начался.

Из кемпера мы прихватили заморские деликатесы, а супруга Леонида угощала нас жирным зажаренным гусем. Болтали в основном мы с Лёней, вспоминая годы армейской службы. Он рассказывал, что работает конструктором в одной небольшой фирме и все здесь зовут его Лео. Я делился воспоминаниями о своих местах отдыха и прежней работы. А когда все, наевшись до отвала и напившись вкусного германского вина, развалились кто где, я признался другу, что сейчас опять служу, но кем и где – не могу сказать, давал подписку. Но для своего товарища и членов семьи хочу сделать необычный подарок. Я попросил их по очереди заходить в выделенную мне на время спальню и чистил им ауры, настраивая организм на саморегуляцию. Пищугин проверил их тела ещё раз, убрав попутно мелкие проблемы, и мы расстались уже под утро. Я извинился, мол, служба, и нам пора в путь. Всё семейство вышло провожать наш кемпер, поэтому мы не стали их пугать, а в наземном режиме выехали за окраину посёлка.

На улице лишь немного посветлело, когда мы вылетели к ближайшему порталу, ведущему нас к дому.

(обратно)

Эпилог Астрал спирали Фибоначчи

– Итак, уважаемые члены нашего сообщества. Я, как ответственный за работу вверенного мне подразделения по укреплению стабильности развития всех конгломератов спирали, а также укрепления вектора вероятностной сущности и судьбоносного инсайта^[15], просил вас подготовить мне краткие отчёты о вашей деятельности за один период обращения планеты вокруг светила. (Шум множества голосов.) Тише, тише, не все сразу. Я внимательно ознакомился с представленной информацией. Спешу вам сообщить, что развитие проекта под кодовым названием «Возрождение» успешно стартовало в начальной точке координат пространственной спирали. Уже несколько сотен человек вступили в симбиоз с умным вирусом, и тенденция продолжает лавинообразно расти уже в двух мирах… Но меня насторожило лишь одно упоминание, так или иначе связанное с неким человекообразным существом планеты, расположенной второй по счёту от начала витка спирали, – Землёй. Существо значится под именем Станислав Радыгин. В отчётах есть упоминание о ещё некоторых землянах – это некто Пищугин, Баринов и Мелихов, но процент ссылок на Радыгина самый большой. Вы, наверное, хотите меня спросить, что здесь странного? Так я отвечу. У вас у всех есть упоминание о нём. Да-да! Каждый из вас указал в отчёте, что он имел дело с этим человеком. Хотя только у одного из вас было прямое указание поддерживать с ним постоянный контакт. Вот я и хотел бы уточнить, как это произошло? Кто начнёт первым? Давайте вы, Бажена.

– Да, я, скорее всего, меньше всех поддерживала контакт с Радыгиным. Он случайно заехал с товарищами в наш посёлок…

– И случайно попал в дом именно к вам?

– Получается так… Но я успела лишь протестировать его на владение планетарной энергией, которой древние индусы мира Земля дали название кундалини. Оказалось, он может её осязать, но пользоваться пока не умеет. Мной была произведена небольшая ментальная коррекция, и всё. Больше я с ним не встречалась и занималась плановыми реконструкциями.

– Хорошо, понятно. Кто следующий?

– Наверное, я…

– Давайте, отец Амбруаз.

– Радыгин, путешествуя с товарищами транзитом через мир Луки, смог помочь нам в одном щекотливом вопросе, а именно – он спас множество моих прихожан.

– И вы тоже хотите сказать, что ваша встреча была чистой случайностью?

– Истинный Бог! Даже я назвал бы эту встречу божественным предназначением.

– Давайте сегодня обойдёмся без божественной сущности. Так, и что дальше? Он помог вам, и…

– В благодарность за спасение я поделился с ними информацией о двенадцати местах силы. И даже провёл к одному из таких мест, которое наделило Радыгина и его товарищей новыми способностями.

– А зачем вы решили форсировать события? Или у вас были личные интересы?

– Ткань мироздания благосклонно приняла эти изменения, отметив всю четвёрку божественной благодатью.

– М-да… С вами всё понятно… Следующий? У меня по списку идёт Иной. Иной, вы собираетесь отчитываться перед собранием?

– Как вы меня достали! Я же говорил, что работаю по своему проекту, и просил не лезть в мои дела.

– Но на вас есть кросс-ссылки из разных источников, и вы также встречались с Радыгиным.

– Да, встречался и даже поделился с ним информацией…

– Не только информацией.

– Да, не только. Я ему подарил скромное устройство, существование которого уже давно теоретическидоказано на родной планете этого человека.

– А почему вы это сделали?

– Потому что сублимация его действий положительно отражается и на моём проекте.

– То есть вы в первую очередь заботились о собственном детище?

– А о ком же ещё? Не о вашем же судьбоносном инсайте.

– И с вами мне всё понятно… Далее идёт… минуточку… а… Зара. Что скажете уважаемому собранию вы?

– Я сделала только то, что должна была сделать.

– А именно?

– Радыгин с товарищами целенаправленно искали меня и… нашли.

– И вы отдали им жезл власти?

– А почему я этого не должна была сделать? За сотни лет ситуация на Алахаре стабилизировалась, и мне больше не было необходимости прятать этот артефакт. А дальнейший прогноз давал почти стопроцентную гарантию укрепления этой стабильности.

– Но вы им рассказали о кундалини. И даже дали возможность заряжаться этой энергией.

– Их тела созрели для аккумулирования потока силы, и в дальнейшем они смогут даже дистанционно заряжаться энергией планеты. Чего зря время тянуть? А вы меня постоянно ограничивали в ней.

– То есть в первую очередь вы тоже преследовали собственные интересы?

– Нет, но…

– И с вами мне всё ясно. Дальше… Отец Адэхи, ну, с вами мне всё более или менее понятно. Вы, как старый знакомый отца Амбруаза…

– Нет. При встрече с Радыгиным я не придерживался термина о божественном предназначении. А исходил из чисто практических пониманий. Его разум был как у ребёнка, и я не мог просто так пройти мимо. Пришлось объяснять ему, что он может гораздо больше, чем думает сам. А тут как раз пришло время для очередного события планетарного масштаба…

– И вы привели его к следующему месту силы.

– Да. Таков был его путь.

– Отец Адэхи, я безмерно уважаю ваш дар предвидения, потому что именно ваше напутствие и уроки, полученные Радыгиным от вас, позволили ему стать обладателем некоторых минералов, энергетические колебания которых перестраивали его организм, даря новые способности…

– Но согласитесь, мои действия не шли вразрез с доктриной нашего плана.

– Тут не поспоришь, вероятностная проекция событий была всегда строго зелёного спектра, даже колебания её уменьшились. К вам у меня претензий нет… Кто там ещё остался? А-а-а, демон!

– А чё, если чё, так сразу демон?

– Бросьте свои шуточки и выражайтесь яснее.

– Хм… С точки зрения банальной эрудиции не каждый индивидуум способен игнорировать точку зрения банальной тенденции, которая уничтожает точку зрения банальной эрудиции.

– Демон!

– Да!

– Хватит паясничать и объясните уважаемому собранию, почему вы пошли на контакт с Радыгиным? У вас была совершенно другая задача.

– Понимаете, какая тут штукенция образовалась… Именно с моей, так сказать, подачи был локализован давно планируемый прорыв сущностей низшего порядка в ткань реальности. И именно мои действия привели к тому, что это произошло не в одном мире, а как минимум в трёх. В Новой Германии, на Земле и на Алахаре.

– Так вам что, за это медаль дать? Это ваша работа.

– Медали не надо, а вот расширить полномочия и сферу моей деятельности могли бы. Надоело сидеть на одном месте.

– Я подумаю об этом.

– Простите, уважаемый коллега, а почему вы забыли упомянуть, что и сами лично встречались с Радыгиным и даже назвались Странником? А то наезжаете на нас, а у самого рыльце-то в пушку.

– Хм… действительно, я виделся с ним мельком, но только в качестве представителя цивилизации эллинов, чтобы вернуть им соплеменника. И больше контактов не происходило.

– Но вас видел не только Радыгин, но и его друзья, и теперь они…

– Всё. Хватит. Я не намерен отчитываться об этом инциденте, тем более с моей стороны никаких коррекций на них не оказывалось, в отличие от всех вас. Итак… у нас остался ещё шорк. Багира… Как самый молодой член команды, что вы обо всём этом думаете? Вы – единственное существо, которое имеет постоянный контакт с Радыгиным.

– Я считаю, что его пора вводить в курс дела и делать эмиссаром эллинов.

– Вот так сразу? Проект рассчитан не на одно десятилетие, а в нашем случае прошло чуть более полугода. Зачем же сразу к нам? Может, мы спешим?

– Я считаю, что время настало. Реципиент развивается гигантскими скачками. И если мы будем искусственно тормозить этот процесс, то возможно необратимое изменение потока реальности. Действия Радыгина и его друзей положительно отражаются на ткани мироздания. Миры, посещённые его командой, становятся более стабильными, получая новые векторы развития. Отрицательные колебания вероятностной проекции уменьшаются. Ткань реальности укрепляется. А ведь мы именно к этому и стремимся?

– Да, но, повторяю, не торопим ли мы события?

– Думаю, не сильно. Когда Радыгин самостоятельно или с друзьями посетит хотя бы ещё пару мест силы, он и сам сможет открыть проход в ваш мир. А вы представляете, как на неподготовленного человека повлияет эта информация? И к чему это может привести? Вы уже не сможете заблокировать его разум, а физическое устранение претит вашим понятиям.

– Я понял вас, но нам необходимо посовещаться.

– Совещайтесь, но мне с ними очень интересно находиться, и не только в качестве вашего посланника.

– Я вас услышал, Багира. Хотя… все эти случайные контакты и встречи с Радыгиным, а также совпадения с планами нашего развития меня не могут не настораживать. Как такое может быть, что обычный человек вдруг стал незаменимым винтиком грандиозной доктрины?!

– Простите меня, уважаемый председатель, но у меня, пусть и самого молодого члена вашей команды, есть гипотеза, что эти планы, или, точнее, проделки, могут быть запрограммированы прежними жителями Заброшенного мира. Возможно, это было прописано ими в ткани мироздания, что первый привитый к вирусу человек станет одной из ключевых фигур в развитии проекта «Возрождение»…

– Всё может быть… всё может быть… Но, так или иначе, мы теперь будем пристально следить за Радыгиным и его друзьями.

(обратно) (обратно)

Вячеслав Неклюдов Не иные, но другие

Пролог

Это произошло очень давно. Неизвестное излучение, пришедшее из глубин космического пространства, накрыло мир, которому позже дадут название Заброшенного, а местные жители называли Эллинией. Население планеты в первую сотню лет после этого инцидента, не заметило особых глобальных изменений. Наоборот, открытие возможности через пространственные порталы путешествовать в соседние миры, дало новый виток развития экономики этой планеты. В Заброшенном мире процент появления на свет новых гениев, заметно возрос. Новые, практически фантастические открытия и технологии посыпались словно из рога изобилия. Население планеты научилось создавать уникальные материалы и устройства, во много раз расширившие способности людей. То, что раннее считалось невозможным и сказочным, в этот период времени появлялось на свет, становясь всеобщим достоянием. Цивилизация эллинов получила новый толчок к развитию. Люди стали исследовать иные миры, но проникая через ближайшие порталы в другие пространства, они с горечью сознавали, что развитой цивилизации нигде не имеется. И хотя на родной планете им удалось без особых проблем вырастить для себя умных и перспективных питомцев – Шорков, но желание создать нечто похожее на цивилизацию людей не пропадало.

Поэтому все усилия науки были приведены к тому, чтобы искать и поднимать уровень развития других подходящих для этого особей и приматов на других витках спирали, надеясь через многочисленные селекции создать из них равных себе по разуму и возможностям дружеские цивилизации.

Первый опыт создания себе подобных эллины начали на планете, которой через миллион лет дадут название Земля. Они изменяли геном приматов, модифицируя ДНК человекообразных существ и встраивая в него цепочки и фрагменты из собственных ДНК.

Опыты оказались успешными. Каждое новое поколения приматов, становилось все более похожими на своих создателей. Пока очередная космическая катастрофа практически полностью не уничтожила жизнь на этой планете, на долгие годы сковав поверхность земли громадным панцирем из льда. Терраформирование планеты эллины еще не освоили, поэтому на долгие тысячелетия забросили научные эксперименты на Земле. Но миров во вселенской спирали имелось бесконечное множество, и подобные эксперименты перенесли в другие пространства. Ученые Эллинии экспериментировали на самых разнообразных видах животных и перспективных организмах, добиваясь хороших результатов, или забрасывая на долгие годы неудачные с их точки зрения проекты, пока беда не пришла и на родную планету.

Очередное космическое излучение так изменило геном всех жителей, что они стали опасны для всего живого родной планеты. Нет, они не превратились в ужасных монстров, но биохимия тел, как и новые фрагменты ДНК претерпели кардинальные изменения. И чтобы не стерилизовать родную планету и не убить цивилизацию Шорков, было принято решение покинуть Эллинию.

Еще через тысячу лет учеными было найдено решение проблемы совместного сосуществования с этими умными животными. Им стал уникальный вирус, который мог встраиваться в ДНК, аналогично меняя биохимию всех тел. Но он уживался только с молодыми организмами. Людям пришлось повсеместно прививать молодое поколение Шорков, но более зрелые особи все без исключения погибли.

Через многие поколения популяция Шорков вновь стала прежней и люди вернулись в Заброшенный мир. Вирус не только модифицировал тела животных, но послужил ключом к развитию у них новых способностей. И вновь планета стала заселяться людьми. Шорки из разряда домашних питомцев перекочевали в статус помощников человека. Они уже совместно с людьми путешествовали по разным мирам, помогая и оберегая членов своей семьи. Люди научились открывать проход в совершенно любое пространство, в независимости от его расположения на витках спирали. Но в один прекрасный день, Шорки заметили, что остались единственными разумными существами на всей планете. Люди исчезли в одночасье, не объяснив помощникам своего решения. Некоторые Шорки самостоятельно отправились по другим мирам искать пропажу, но и там никого не осталось из прежних друзей. Хотя одна закономерность все же объявилась – некоторые миры оказались полностью закрытыми от посещений. Расы, к которым «приложили руку» ученые так и продолжали развиваться, постепенно переходя из одного витка эволюции к другому, но эллины для Шорков полностью пропали.

Шли очередные тысячелетия. Миров на спирали было бесконечное множество и каждый из них мог стать домом для человека.

Шорки перестали посещать другие миры, прекратив искать людей. Но прежние хозяева не оставляли без внимания своих бывших питомцев. Тайно они наблюдали за всеми пространствами, где успели «отметиться». Для них открылась самая ценная и непреложная истина – не нужно уподобляться богу или демиургу, вмешиваясь в эволюцию и перекраивать всех по своему облику и подобию. Каждый вид существ имеет право на собственное развитие. Лучше наблюдать, а если нужно изредка и ненавязчиво помогать цивилизациям развиваться самостоятельно, стараясь не допускать их самоуничтожения. Но иногда такие катастрофы все же случались…

Города Заброшенного мира постепенно приходили в упадок. Лишь одни «умные дороги», могли самостоятельно восстанавливаться от природных повреждений и даже через сотни тысяч лет, выглядели как новые.

Земля аналогично жила своей никому незаметной жизнью. Она даже перестала служить банальной транзитной точкой в путешествиях по далеким мирам. Шорки полностью прекратили все проникновения в другие пространства. Но после планетарного природного катаклизма, на поверхности Земли все же осталось несколько десятков тысяч особей с модифицированной ДНК и чуть большее количество без изменений генома. Они и возродили новое человечество. В связи с непропорциональным смешиванием крови модифицированных и обычных особей, постоянной миграции и контактов с другими выжившими племенами, фрагменты модифицированного кода оказались практически у всех жителей Земли. За тысячелетия первичная цепочка ДНК претерпела заметные изменения, многие ее участки впали «в спячку», многие видоизменились и очень редко у кого можно было встретить оригинальный код, данный много лет назад учеными Заброшенного мира. Но те, у кого он сохранился, а временами даже активировался, становились выдающимися людьми своей эпохи. Они превращались в талантливых индивидуумов и экстрасенсов, их признавали гениями науки и культуры, некоторые люди становились основоположниками основных мировых религий, а другие превращались в государственных тиранов.

Случайные особи, начиная еще со времен Египетского царства, проникающие через спонтанные порталы в другие миры, «попадались на глаза» наблюдателям и эмиссарам Заброшенного мира, в крови которых ученые с удивлением обнаруживали следы первичного кода ДНК. Такие особи брались на особый учет. За ними велось пристальное наблюдения. Одних перспективных людей тактично подталкивали к самосовершенствованию, других старались провести по местам Силы, чтобы понаблюдать, как новые умения скажутся на развитии индивидуума и соответственно окружающего его общества. Одним из таких испытуемых оказался французский пират Брис Бюжо. Продолжительное время наблюдая за его персоной, эллины вынесли положительный вердикт в его развитии и чуть позже он был включен в состав элиты, став одним из эмиссаров эллинов в мире Луки.

Эллины считали, что неважно где ты родился. Но став эмиссаром, тебя направляли в тот мир, где твои услуги и навыки могли бы принести наилучший результат. Такими эмиссарами каждый в свое время оказались Бажена из мира Гедер, Зара из Санктума и отец Адэхи из мира Лута. Были и союзники совершенно негуманоидных цивилизаций, и даже искусственные интеллекты древних миров спирали, выполняющие собственные миссии и не отказывающие принять участие в операциях эллинов. Такие как Иной или Демон.

Более подробно изучив землян, цивилизация эллинов пришла к выводу, что инициация с умным вирусом поможет жителям именно этого мира развиваться до самых высоких степеней интеллектуального, морального и духовного развития. Ими было принято решение искать особенно одаренных особей, у которых полная активация определенных фрагментов первичного кода ДНК происходила бы благодаря умному вирусу. И которые в дальнейшем могли бы стать новой элитой цивилизации, ведя ее к гармоничному развитию, исполняя роль тайных эмиссаров эллинов.

Проводя анализ среди многочисленных народов планеты Земля, ученые удивились одной закономерности. Население страны Россия имело в своих телах наибольшее количество прекрасно сохранившихся фрагментов древнего кода ДНК. Такие люди на интуитивном уровне выбирали себе подобных спутников жизни и друзей, имеющих в крови схожие коды.

Эмиссар эллинов, ставший таковым совершенно недавно, начал поиск подходящих кандидатов, проживающих на территории России в непосредственной близости от порталов. Он не был землянином. Родившись в другом витке спирали, он в данное время служил Алахарским разведчиком. Естественно его алахарское начальство не было в курсе основной миссии, получая регулярные отчеты агента из другого мира. Обладая незаурядными возможностями по управлению людьми и чтению их мыслей, этот резидент двух разведок, сумел идентифицировать нескольких подходящих кандидатов. Наблюдение за ними, как и поиск других заметных фигур, длилось более десяти лет. Реверсивный цикл работы порталов не позволял отправить неподготовленных избранников в другие миры, где они бы мгновенно могли погибнуть. Но постоянное наблюдение «со стороны», за эти годы позволило кандидатам избежать неприятные сюрпризы судьбы. Для одних избранников, эмиссар предотвращал дорожные аварии, для других умудрялся блокировать мины, третьим создавал благоприятные условия для заключений торговых контрактов, четвертых по возможности избавлял от серьезных заболеваний. Кто из них первым приобщиться к умному вирусу – он просто не мог знать. Но едва представилась удобная возможность отправиться в путь по виткам спирали, эмиссар предпринял необходимые коррекции.

Ему не составило труда дать мысленную команду одному из бывших сограждан этого мира Харламову Владимиру Семеновичу, а ныне уважаемому гражданину империи Алахар, найти в интернете объявление об аренде микроавтобуса, принадлежащего одному из найденных кандидатов. Он же, во время встречи в аэропорте города Уфа и получении эллинской матрицы, сумел воздействовать на разум торговца и заставить непроизвольно сократиться мышцам его руки, чтобы тот уронил разумную матрицу, а кандидат ее поймал, активируя иноземное устройство. Харламову уже ничего более не оставалось, как пригласить потенциального представителя устроиться к себе на предприятие и уговорить принять участие в поездке по мирам спирали.

Именно эмиссар слил информацию заграничным конкурентам о неизвестном месторождении редкоземельного металла –тантала, заставив Харламова броситься в бега, а его напарнику искать недостающих помощников в предстоящей поездке. Он знал и о том, что люди, имеющие в крови необходимый код, чаще всего поддерживают постоянные отношения с себе подобными и шанс, что владелец микроавтобуса пригласит с собой в поездку кого-либо из подходящих кандидатов был практически стопроцентным.

Поэтому, когда сразу три из наблюдаемых избранников отправились в другие миры, он был счастлив от успешно выполненного задания, о чем и сообщил эллинам.

Долго вынашиваемый проект под названием «Возрождение», наконец-то стронулся с места, постепенно наращивая скорость…

(обратно)

Часть 1. Точка отсчета – 5… Глава 1

Лондон. Кабинет главы британской контрразведки МИ-5 Эванса Палмера. За три дня до описываемых событий.

- Сэр, разрешите?

- Да, Доминик, я вас давно жду. Вот ознакомьтесь с этими документами…

- Сэр, очень любопытно. Это не фейк?

- Да куда уж более… Как видите, и мои агенты не оплошали.

- Значит Харламова в тот раз уже курировало ФСБ? А Радыгин на самом деле подполковник?!

- Доминик, он не просто офицер, а сотрудник научно-исследовательского центра ФСБ России, как, впрочем, и остальные двое - Пищугин и Баринов.

- Сэр, это многое меняет…

- Ну, если откровенно, то не очень многое. Просто стали более понятны некоторые моменты наших расследований. Кстати, вот еще самые последние фотографии…

- Сэр, но, это же просто кемпер! И хотя эмблема отсутствует, но судя по характерному рисунку радиатора – это Мерседес. Номера у него столичные! Форма немного непривычная, скорее всего дизайн создавался по спецзаказу, но ничего странного я не вижу. А как он соотносится с нашими делами?

- А вот это самое интересное, Доминик! У нас нет более ранних фотографий, но один из агентов сообщал, что похожий кемпер более скромного размера, он как-то наблюдал около одного из заведений, где часто останавливаются важные персоны, имеющие отношение к ФСБ. Этот автобус отличается от ранее виденного им – более крупными размерами и более обтекаемыми формами. Но характерный рисунок с эмблемой неведомого зверя имелся на обоих экземплярах! Он его хорошо запомнил. По его предположениям это возможно, стилизованное изображение мифического зверя, но самое любопытное в том, что именно на этом кемпере буквально пару дней назад прибыли некоторые известные вам персоны! Вот еще парочка занимательных фотографий!

- Сэр! Это же…

- Да, Доминик! Это Радыгин, Баринов и еще неизвестные нам лица. Встречает их некто Сарычев Андрей Анатольевич, недавно получивший звание полковника! А вот высокую худощавую дамочку с большими глазами, голову которой украшает капюшон плаща и зрелого мужчину в легком пальто, нам не удалось идентифицировать. Но то, как они держаться и с каким почтением их встречает этот Сарычев, можно сделать вывод, что персоны эти не простые…

- Хм…, сэр, единственное, что я могу предположить, опираясь на новые данные – что в Россию пожаловала миссия из другого мира?

- А вы молодец, Доминик! Именно к этим выводам пришли и наши аналитики!

- Тогда получается, что рисунок на корпусе кемпера – это не стилизация?

- Именно! Скорее всего это животное существует на самом деле и живет в других мирах! А подобные кемперы, замаскированные под земные марки – это стандартные и комфортабельные передвижные средства из другого мира. И они уже не в первый раз прибывают в Москву! Правда, нам так и неизвестно, откуда они проникают в наш мир…

- Сэр, но как бы и нам выйти на этих представителей? Портал мы обнаружили, но сами знаете, как нас там встретили. А теперь военные патрули, с совершенно фантастической техникой не дают нам «туда» прохода. Сначала они без каких-либо разговоров, просто вернули экспедицию, а чуть позже банально уничтожили всю военную технику спецотряда. Оставшихся в живых людей вернули назад со строгим наказом – более не пытаться проходить через этот портал иначе они будут уничтожать всех без сожалений. И даже разговаривать они с нашими дипломатами не желают, мол только русские имеют право на подобные посещения и контакты. Все вопросы к ним!

- Да, Доминик, мы оказались в полной заднице. Русские нас обошли. Наши люди уже ищут другие порталы. Исходя из имеющихся данных такие проходы должны существовать на разных материках, но дело это к сожалению, не быстрое. Эти поиски не остались незамеченными и теперь уже наши американские коллеги стали наводить информацию, чего это мы ищем на чужой территории. Вот как нам теперь быть? Идти к русским на поклон? Да наше руководство скорее аналогично полностью закроет всем россиянам страну для посещения.

- А смысл, сэр? У них теперь имеется более перспективный партнер, а возможно, что уже и союзник, для которого вся наша военная мощь, что абориген с копьем против танка! Да и российских денег в нашей «открытой экономике» сколько инвестировано? Боюсь, что скоро наоборот не к нам, а в Россию капиталы потекут. Я буквально недавно читал аналитический обзор, что пока еще такое положение дел едва заметно, но к осени 2019 года финансовые аналитики прогнозируют увеличение иностранных инвестиций в Российскую Федерацию. И это, не смотря на все санкции! Они еще не знают истинного положения дел, связанных с порталами! А если информация о порталах станет известна широкой общественности…

- То вся экономика планеты может рухнуть, Доминик. Здесь как раз не нужно паниковать. Русские не дураки, такие данные будут до последнего держать в секрете. Но вот быть в аутсайдерах, нам не к лицу.

- У вас имеется какой-то план, сэр?

- Скорее наметки. Нужно попытаться найти подходы, если не к иноземным представителям, то к тем, кто их сопровождает.

- Сэр, вы думаете, можно перекупить Радыгина или Баринова?

- Купить, соблазнить, шантажировать. Вариант кнута и пряника – тоже не стоит исключать. Семьи у них у всех исчезли из-под нашего наблюдения. Но как вариант, еще остались дальние родственники. Я дал задание более подробно покопаться в личных делах этих двоих. И если Баринов на самом деле профессиональный военный, кстати работающий еще во времена КГБ, то Радыгин попал к ним случайно. Скорее всего подполковник он липовый. Наши аналитики дают почти стопроцентный прогноз, что удостоверение ему дали для того, чтобы солидно выглядеть в кругу иноземцев. Харламов его когда-то приобщил к тайнам порталов, да и мы точно знаем, что он там бывал неоднократно. Есть даже видеозапись, как Станислав с друзьями на микроавтобусе уходит через подобный портал. Баринов был майором на пенсии, его вроде как вернули в строй и дали повышение. Возможно и Радыгин как-то сумел отличиться в других мирах, так что его аналогично сделали работником научно-исследовательского центра ФСБ и якобы наградили высоким званием. Но из войскового сержанта в подполковники просто невозможно сразу же перепрыгнуть! Значит человека купили тщеславием! Мы перешерстили социальные сети интернета. Нашли много любопытного! У нас есть информация, что обоим нравятся эффектные грудастые женщины. В «облаках» они оба хранили кое-какую пикантную информацию…

- Сэр, вы говорите о порно?

- И о нем в том числе! Так что нужно подобрать подходящих кандидатов, свести их с русскими, а там уже все будет зависеть от мастерства агентов. Это вариант «пряника».

- Сисястых девиц мы найдем сэр, здесь проблем я не вижу, но как нам их свести?

- Доминик, судя по скромной охране на этот раз прибыли не суперважные персоны. Поэтому сопровождение будет скромным. Как у русских принято? Гостей станут водить по всяким светским раутам, на концерты, в театры, выставки, телевидение. Даже с Мадонной, несмотря на всю ее многочисленную охрану, можно познакомиться в концертных турах. Охрана в первую очередь будет следить за гостями. Баринов с Радыгиным, почти наверняка будут в сопровождении. Так что познакомиться с одним из них девушкам будет не трудно. Я бы рекомендовал именно Радыгина, но и второго не следует сбрасывать со счетов. Пусть наши агенты обещает им все, что в голову взбредет! От личного острова, до миллиардного счета в Британском банке.

- Сэр, я вас понимаю! Обещать и давать…

- Доминик! Если нам удастся выйти на руководство других миров, можно не только остров подарить… Но, кое в чем вы правы! Все будет зависеть от полученной нами информации. Так что срочно готовьте агентов!

- Есть сэр! …

… За последние полгода в нашей алахарской жизни произошли определенные изменения. Проект «Новый человек» в Заброшенном мире, развивался по запланированному сценарию. Детишки, живущие и проходящие обучение в этом центре, удивляли персонал своими новыми талантами. Я с друзьями так и продолжал курировать это направление. Наблюдая за подрастающим поколением вундеркиндов, мне приходилось невольно сравнивать ребят с героями земных фантастических фильмов. Взять хотя бы героев блокбастера «Росомаха», где детей мутантов собирали со всей планеты и учили в своеобразной школе. Пока еще никто их них не освоил умение открывать индивидуальный портал в любой из миров спирали, как, впрочем, и я сам, но уже то, что они умудрялись творить, можно было отнести к колдовству или фантастике. Как и прогнозировалось, у каждого индивидуума развивались характерные и определенные таланты. Дети все умели оперировать сторонними источниками энергии, но каждый из них трансформировал свои новые способности по определенным направлениям. Кому-то лучше всего удавался телекинез, кто-то ловко управлял электричеством, так что частенько энергоснабжение комплекса приходилось чинить, после детских шалостей. Были и такие, которые как Ната Кастелли из мира Инмак умели создавать огонь, другие управляли любыми жидкостями, меняя физические свойства. Кому-то удавалось изменять структуру собственных тел, заставляя костный скелет на короткий промежуток времени становиться более гибким. В первое время таких умельцев приходилось извлекать из ловушек, куда они по детской неосторожности умудрялись просовывать свои конечности или залезать. И как не следили многочисленные шорки за своими новыми питомцами, но смертельных случаев избежать полностью не удавалось. Пока еще щенков шорков на всех не хватало, новые прайды постепенно перебирались на место базы людей. Но дети, видя к чему могут привести такие шалости, старались в будущем избегать подобных ошибок. Слава богу никто не трансформировался, как героиня этого же фильма Мистик, перевоплощаясь в любой облик.

Земные и Алахарские бойцы, подружившиеся с умным вирусом, уходили служить в спецподразделения обоих миров. Отряд «Багира», где мы все до сих пор числились, уже практически полностью состоял из модифицированных людей.

Представительство из мира Айя наконец-то открылось и в полную силу заработало на Алахаре. Первые группы по обмену опытом стали путешествовать от нас к ним и обратно. Нийя на три месяца уезжала в родной мир Айя. С ней отправились и наши с Володей дочери. Одна захотела освоить новые уникальные и практически живые технологии по строительству зданий, а вторая –создавать живые компьютеры. И хотя дипмиссия гарантировала безопасность людей, я все же настоял на том, чтобы Багира отправилась с девочками. С таким помощником я был уверен в хорошем самочувствии дочерей. Совсем недавно Нийя вернулась на Алахар и привезла много видеозаписей о том, как наши девушки там устроились.

Особых проблем с другим укладом жизни в чужом мире не возникало, и мы с женой были рады успехам и достижениям Али.

Моя супруга, аналогично устроилась на постоянную работу практически по земной профессии хореографа. Она стала ведущим специалистом по детскому творчеству в двух центрах. Первый – это в Заброшенном мире, а второй на Алахаре при земной дипмиссии. Как ни странно, но именно в алахарской столице Аркада, возник небывалый интерес к земной культуре. И хотя еще массовых экскурсий из мира Земля даже не планировалось, но об открытии земного представительства все уже знали. Всем было любопытно, как там живут обычные люди, чем увлекаются, как отдыхают, какие фильмы и спектакли смотрят, что танцуют, какие виды спорта там популярны и многое другое. Малочисленных землян постоянно приглашали различные общественные и государственные организации, округа и общины рассказать о жизни на Земле. Такой же информационный ажиотаж произошел и с жителями Айи. Спрос на них был ничуть не ниже. И наши жены, кроме жены Мелихова, занимающейся малышкой, стали часто пропадать в подобных командировках. Наши дети-школьники стали получать аллахарское образование, мы - служили, так что все были при делах.

Братья близнецы Жан и Жак заменили моего «Странника», корпус которого был поврежден, после арктической миссии. Реактор и двигатель они оставили прежними, а вот фюзеляж пришлось создавать заново. Как и ранее было взято за основу тело военного транспортного бота Алахара, с изменяющейся конфигурацией носовой и кормовой частей. Мастера учли мое пожелание, чтобы багажный отсек мог помимо груза, вместить и моё квазиживое передвижное средство «Жука». Поэтому кроме выдвижных секций, расширяющих внутреннее жилое пространство во время остановок, кормовая часть аппарата могла телескопически увеличиваться в длину от начальных одиннадцати до финальных пятнадцати метров. В наземном варианте при максимальной длине под багажным отсеком появлялась дополнительная третья пара колес, превращая «Странника» в громадный автобус. Внутреннее убранство, как и панель управления оставили практически неизменным. Но перегородка, отделяющая грузовой отсек от жилого пространства, могла аналогично сдвигаться. В случае необходимости кемпер мог разместить в громадном салоне не менее двадцати пассажиров. В стенах грузового помещения имелись скрытые спальные места. А «живые мембраны» позволяли забыть о нехватке воды или стерилизации воздуха. «Странник», как и прежде умел летать, сохранив все скоростные характеристики и практически космическую герметизацию салона. Мастерами были учтены и наши прежние упущения, когда необходимо было во время полета срочно открывать двери. В полу и крыше сделали несколько специальных технических люков, имеющих телескопические тамбуры, чтобы сохранить комфорт для остающихся в салоне людей.

По настоянию Сергея Пищугина в корпусе аппарата разместили кое-какое вооружение, прихваченное из пещеры мира Луки. Мощная лазерная установка при необходимости появлялась на крыше «Странника», да и днище кемпера во время полета прикрывала скорострельная плазменная пушка. Так что машина могла вести стрельбу практически по всей окружности. Стандартный силовой защитный экран, по умолчанию входил в комплектацию. А подаренный Иным кубик с нанороботами, вновь активированными на поверхности кемпера, позволял делать его невидимым даже в оптическом диапазоне. С базовым блоком Селены, я практически не расставался, привыкнув, что на моей левой руке постоянно находится специфический наруч. Да и работа офицера по спецпоручениям в звании командора третьего ранга мне очень нравилась. Наш командир Мигель Эдуардо Сильва адмирал королевского флота Его Величества Жуана Кобурга, был отличным начальником. Он пока еще не решился привить себе вирус, как не решились и многие земные офицеры из руководства ФСБ, но трусом его назвать было бы кощунством. Хотя буквально недавно на боевой тренировке я умудрился поранить руку. Мы на таких тренингах старались не применять свои экзотические умения и вот, отражая удар клинка наручем Селены, я умудрился порезать кисть. Кровь попала на базовый блок, а после тренировки Селена сообщила мне, что вирус в моей крови отсутствует! Когда это произошло, она затруднялась дать ответ, но по ее предположениям – так и должно было случиться. Вирус дал моему телу новые способности, поменял некоторые коды ДНК и посчитав свою задачу выполненной, самоликвидировался! Посещая Заброшенный мир, я не заражался им вновь. Модифицированные организмы этот вирус больше не трогал. Заинтересованный этим феноменом я попросил дать на анализ кровь своих друзей и близких. Вируса и там не оказалось! Наша кровь стала прежней, не опасной для людей. Сообщив адмиралу эти горячие новости, я получил распоряжение проверить и всех бойцов отряда «Багира». Опытным путем было установлено, что вирус живет в наших телах примерно от семи до девяти месяцев. У нашего друга Генриха Стрижа и проводника Степаныча вирус аналогично пропал, так как они одни из первых были к нему инициированы, а вот у бойцов, вступивших в этот симбиоз позже всех, он еще имелся в крови. Стандартного срока жизни вируса в телах людей не оказалось, у всех это происходило индивидуально. Но новость оказалась приятной. Теперь не нужно было опасаться, что по неосторожности мы сможем кого-то заразить и срочно придется искать ближайших шорков.

Титул маркиза, данный нам троим позволял жить припеваючи в собственных земных наделах, да и периодические поступления за музыку от Стелла не могли не радовать. Мелихов пока еще оставался в статусе барона и звании капитана, но наша четверка уже входила в королевский совет, и мы все обзавелись скромными перстнями телесного цвета, которые многое могли сказать «посвященным» в тему.

И вот когда на родной Земле наступила весна, адмирал вызвал меня и Володю к себе на ковер:

- Вот что, мои любезные. Особой загрузки для вас сейчас нет, но помните ли вы ваше давнее обещание?

- Это какое? – удивился я, припоминая, что и кому мы там что-то обещали. Мигель следил за нашей реакцией, но по его глазам мы видели, что косяк за нами все же имеется

- А помните вы Давиду Иосифовичу обещали показать родные места?

- Ах, это! – мы с Володей виновато усмехнулись. – Помним конечно, но служба…, -адмирал не стал далее выслушивать наши оправдания.

- Вот как раз по службе я вам и предлагаю отправиться на Землю. Как там ваша земная поговорка гласит: «Одним выстрелом убьете сразу двух зайцев», а точнее даже больше. Вам поручается доставить некоторые особо важные документы из земной дипломатической миссии, да еще отвезти один из алахарских компьютеров руководству ФСБ. Елена Миронова с нашими программистами и Нийей разработали новую программу, которая позволит более продуктивно обмениваться данными, и которую не смогут взломать земные хакеры. Мало того…, им удалось создать направленный передатчик, сигналы которого проходят сквозь порталы. И хотя дистанция между приёмником и транслятором пока скромная, но это лучше, чем гонять механических «почтальонов». Вы и повезет парочку таких комплектов, чтобы земное руководство установило их неподалеку от проходов. Вам доверяют и надеюсь ценят. Это у нас «раз»! Следующее дело – вам поручается проверить как идут дела у землян, которые прошли обработку вирусом, заодно проверите у них кровь на его наличие. Посмотрите, проконсультируете, потом мне отчитаетесь!

- Есть!

- Это еще не все! Теперь третий заяц – возьмете с собой Кагановича Давида Иосифовича. Директор ФСБ Алексей Васильевич Портников лично мне обещал, что даст команду на изготовление официальных российских документов для нашего общего друга. А кто лучше вас сможет показать ему родные места? Да и Нийю Гаэль с собой прихватите. Она, как основной разработчик новой аппаратуры, покажет и расскажет земному персоналу, как её использовать и обслуживать. Пищугин и Мелихов здесь возьмут на себя ваши дела и обязанности.

- Есть шеф!

- И еще, - адмирал на мгновение задумался. Пожевав губами, он все же не стал высказывать собственные опасения, а лишь пожелал: - Будьте там осторожны. Я знаю, что с вами нелегко справиться, но, если вдруг появится нештатная ситуация – не геройствуйте. Земляне пока не должны знать на что вы уже способны и какими новыми талантами обладаете. Не светите алахарские технологии и не берите с собой наше вооружение. Я знаю, что у вас в загашниках имеется земное стрелковое оружие. Достаточно того, чем обладает ваш «Странник». Да и присмотрите за нашими друзьями. За Нийю я спокоен, но Давида Иосифовича может понести… Шутка ли почти сто лет прошло после его ухода в другие миры.

- Шеф, мы его одного никуда не отпустим, - высказался Баринов. – Деньги земные у нас на картах еще имеются и даже в евро! Так что предупредите его, чтобы он никакую контрабанду в виде брюликов или золота с собой не брал, а то с ними как раз влипнуть и можно.

- Хорошо, - улыбнулся Мигель. –Я его строго предупрежу. У вас там сейчас идет весна, так что форма одежды соответственно сезону и гражданского типа.

- О, Стас! - толкнул меня в бок Володя. - Куртки наши из кожи каменной рептилий придутся в самый раз. А Нийе нужно сказать, чтобы прихватила плащ из мира Санктум. – Я лишь согласно кивнул головой, а адмирал завершил беседу парочкой коротких предложений:

- На всю поездку вам дается неделя. Отправляетесь через сутки.

- Есть! – хором отчеканили мы…

… «Странник» в режиме полной невидимости привычно вышел на Землю через Сургутский портал. Путь через Гедер был значительно короче, чем лететь в Кедровый мир, потом в Заброшенный и из него проходить на Землю в районе Байкала или пролетев несколько тысяч километров - до портала в Архангельской области. Приземлившись в знакомом лесочке и дождавшись утра, мы в наземном режиме, как обычный автобус выехали в сторону столицы. С земного смартфона Баринов отправил короткое смс, что мы уже здесь и через парочку часов прибудем к «нашему» пансионату. «Странник» мягко скользил по российским дорогам в максимальном своем размере. Это опять же было связано с секретностью. Жука пришлось оставить дома, потому что работники земной дипмиссии попросили на обратном пути по возможности прихватить кучу вещей, необходимых им для дальнейшей работы в другом мире. А светить возможностями трансформации кузова перед спецслужбами Земли нам не хотелось.

Четыре комфортабельных кресла позволяли наслаждаться поездкой и рассматривать окрестности. Правое место от водителя отдали девушке, впервые попавшей в наш мир. Давид Иосифович, сидел позади Нийи, но так как второй ряд кресел стоял на более высоком уровне, то впередисидящие пассажиры не закрывали обзор для вторых рядов. Каганович рассматривая невзрачные российские пейзажи, постоянно восклицал что-то в стиле: «Господи, только не делай мне нервы», «Друзья, вы посмотрите-таки на этот мир!». А когда Нийя указывала на какие-то удивившие ее особенности, то пожилой еврей, с характерным произношением парировал: «Девочка, тока не делайте мине беременную голову, я и так устал впечатляться!». Температура воздуха за бортом кемпера в этот ранний час была около нуля градусов, но проглядывающее сквозь серые облака солнышко, обещало днем поднять температуру примерно до плюс семи, а может быть и гораздо выше. Я попросил Селену поймать какую-либо радиостанцию и под зажигательные земные хиты наша группа с комфортом двигалась в сторону Москвы. Мы с Володей по очереди выступали в роли местных гидов, рассказывая об особенностях здешнего проживания. Гаишники, видя наши спецномера, демонстративно отворачивались в сторону, но на подъезде к столице, нас все же остановили на одном из постов ДПС.

Выйдя наружу и предъявив свои права вместе со служебным удостоверением подполковника, я удостоился отдания чести и пожелания счастливого пути.

На территории пансионата нас уже ждал старый знакомый, специалист по разминированию, полковник и наш друг Андрей Анатольевич Сарычев, с кем мы познакомились при крайних обстоятельствах еще на королевском приеме, организованным специально для земной экспедиции. Он один из первых земных военных приобщился к симбиозу с вирусом, поэтому при встрече мы его порадовали, что скорее всего вирус в его крови исчез и он теперь может жить более раскованно, но все же неплохо бы ему сдать нам на анализ свою кровь.

Андрей Анатольевич заметно обрадовался новостям, хлопнув нас по плечам, он с азартом заявил:

- Парни, тогда это дело нужно отметить в баньке! Пиво, раков и девочек я беру на себя! – Потом заметно сконфузился, сообразив, что с нами рядом стоит Нийя. Он стал перед ней извиняться, но Володя успокоил друга, сообщив, что она не понимает русского языка, на который мы автоматом перешли при встрече. Успокоившийся Сарычев, перейдя на межмировой язык, повторил для гостьи, чем собственно ей предстоит заниматься и какая программа его сотрудниками для нас подготовлена. Он знал, что нам выделена неделя и его контора постаралась запланировать все дела так, чтобы осталось время и на работу, и на развлечения.

Первые три дня предназначались для обучения земных специалистов с работой на иноземной технике и транспортировки ее к местам входов и выходов из популярных порталов.

Еще во время пути я поинтересовался у Нийи, на каком принципе основана передача и получение данных новых аппаратов, если даже радиоволны, как и лазерные лучи не проходят через порталы.

Девушка нам рассказала, что в новом оборудовании используются технологии из мира жуков. Да и приборы эти наполовину состоят из органических материалов. Она давно размышляла, как создать удобное сообщение между мирами через порталы. Ученые знали, что они пропускают интеллектуально развитую органику, но не дают прохода, например, мошкаре, как и опасным микроорганизмам. И вот она, исследуя возможности заброшенной станции жуков, да и усовершенствуянаш поисковый радар, рабочие частоты которого с подачи Иного и адаптации искусственным разумом станции Льюусом прекрасно работали в «Страннике», пришла к мысли, что нужно попробовать новые технологии. Жуки общались не только с помощью ультразвука, но они активно использовали биоэнергетику. От этой идеи Нийя и начала «плясать». Вернувшись на Алахар, она с Леночкой Мироновой включилась в работу над новой компьютерной программой, в минуты отдыха периодически рассказывая об этой экзотической экспедиции землянке. Так что у девушек сообща возникла идея использовать именно биоэнергетические излучения. И вот на свет появилась установка, сочетающая в себе компоненты четырех миров: в основном из мира жуков, Алахара, Айи и немного Земли. Она успешно прошла испытания на порталах с Гедером, после чего было принято решение поставить парочку таких установок и на Земле. Российские ученые, даже если станут разбирать аппараты по частям, вряд ли в ближайшем будущем смогут повторить нечто подобное, поэтому король дал добро на подобную процедуру.

Каганович, хотя и не имел непосредственного отношения ко всем этим делам, все же являлся членом королевского совета. Мне было понятно, что его не особо заботит, как и где будут проходить секретные работы. Ему жутко хотелось посетить разные места бывшей Родины.

Понимал это и Сарычев. Поэтому он предложил подходящий компромисс: Давид Иосифович очень желал посетить родную Одессу, прогуляться по Питеру и Москве. Поэтому Андрей Анатольевич предложил поступить так. Каганович совместно с Бариновым и еще одним из его сотрудников, уже сегодня вечером улетают в Одессу. Два дня им дается на экскурсию по родному городу, после чего они вылетают уже в Питер, откуда вернуться утром четвертого дня и все оставшееся время будет посвящено столице и окрестностям. Баринов проходя военную службу еще в бывшей Советской Украине, не раз бывал в Одессе, как и отлично знал Санкт-Петербург. Мне же предстояло сопровождать Нийю по воинским частям Оренбурга, Сургута, Крыма и Архангельска в качестве переводчика и официального сопровождающего лица. Все перемещения по стране были запланированы специальными авиарейсами. Не всегда это были гражданские самолеты, кое-где нам пришлось бы летать не очень комфортабельными военными бортами. Но в пассажирском транспорте нам всегда полагались места бизнес класса. Я мог бы быстрее и более комфортно перемещаться на «Страннике», но, чтобы не светить все его возможности и не вводить в искушение земные спецслужбы, согласился на предлагаемые варианты. Да и Нийя хотела вкусить все прелести реальной земной жизни, а не как в прошлый раз через виртуальный компьютерный костюм.

Приведя себя в порядок после дороги и пообедав, мы все отправились по запланированным маршрутам.

Три апрельских дня как ни странно для нас всех оказались самыми насыщенными по впечатлениям. Не знаю, как там себя с Давидом Иосифовичем ощущал Володя, но я вернулся в пансионат словно выжатый досуха лимон. Первый день я еще честно старался работать как переводчик, но язык так уставал, что еле шевелился. А на второй день, наплевав на секретность, я попросил Селену взять на себя эти функции. Показав на своей руке темный наруч базового блока, я сообщал всем любопытным, что это экспериментальная модель портативного мульти переводчика, снабженная искусственным интеллектом и собственными динамиками. Она пока еще не поступила в продажу ни в одной стране мира, но я как работник научно-исследовательского центра ФСБ России имею право на персональный экземпляр. После чего хотя бы в этом вопросе для меня наступило облегчение. Нийю мы представляли, как жителя одной из скандинавских стран, говорящей на языке своего народа, корни которого уходят еще в древние финно-угорские племена. Хотя даже за эти три дня наша красавица с легкостью смогла усвоить самые распространенные русские слова. По крайней мере при решении бытовых вопросов она уже не нуждалась в чужой помощи.

Жили мы в различных гостиницах, обычно в соседних номерах, но посещая Оренбург, я специально привел ее в свою хрущевку, чтобы Нийя воочию убедилась, что виртуальная реальность, созданная Селеной, практически точно показывала условия нашего российского проживания. Крым изумлял теплой погодой, примерно около двадцати градусов тепла и качественным вином, вкус которого высоко оценила даже Нийя. Южные деревья радовали глаза зеленым цветом и экзотическими для гостьи ароматами, но море было еще холодным. Нас постоянно сопровождал улыбчивый молодой капитан, просивший себя называть просто Артемом, беря на себя все заботы о нашем проживании, питании и скромном отдыхе.

Посещая Архангельскую область, мы убедились, что погодные условия там оказались похожими на московские. Так что в своих одеяниях мы чувствовали себя превосходно. Хотя в Сургуте приходилось согреваться горячим чаем и более крепкими напитками в салонах авто. Чаще всего, нас привозили на секретные военные объекты, расположенные в отдалении от больших городов. Так что из развлечений, кроме вечерних ресторанов, у нас были лишь прогулки на открытом воздухе, да телевизионные передачи. Постоянная смена различного транспорта от самолетов, до микроавтобусов и служебных Уазов, длительные перемещения по территориям, перекусы в солдатских столовых... Да и просто походными бутербродами для моей особы и с трудом найденными натуральными овощами, зеленью и фруктами для Нийи, быстро прогнали у меня ностальгические воспоминания. Особенно заметные трудности оказались как раз с питанием для гостьи. Вегетарианка по рождению, Нийя мгновенно определяла некачественную или нитратную пищу. Поэтому Артему пришлось изгаляться в поисках хороших продуктов, чтобы девушка не чувствовала себя голодной. В ресторанах посетители обращали внимание на непривычное строение лица девушки и ее лысую голову, но то ли нас хорошо охраняли, или возможно нам попадалась интеллигентная публика, поэтому неприятных эксцессов не происходило. Хотя ранее именно в Крыму, один из посетителей все же осмелился пригласить Нийю на танец. Я хотел было вмешаться, но девушка с улыбкой остановила нас с Артемом, предупредив что не стоит беспокоиться. Она умеет танцевать, а от партнера не исходит агрессии. Я-то знал, что в случае конфликта она сможет легко справиться с любым землянином, но капитан все же беспокоился. Он единственный из присутствующих отдыхающих обладал информацией, что эта дама живет в другом мире, а он вроде как ответственен за нас. Пришлось ему рассказать, что Нийя, кроме приемов рукопашного боя, обладает даром отличного психолога и даже без всякого гипноза сможет любого убедить в чем угодно, если конечно захочет. Зато весь зал ресторана с удовольствием наблюдал за этой танцующей парой.

Кавалер оказался не лишен чувства такта и обладал хорошими хореографическими данными, а плавные, словно плывущие движения Нийи, одетой в длинное до пола и переливающееся словно радуга платье, буквально завораживали посетителей. Даже ресторанные музыканты в финале танца присоединились к бурным аплодисментам публики, выражая свой восторг профессиональными движениями танцоров. О чем они там беседовали, Нийя не рассказывала, но уже вечером, когда нас повезли в аэропорт, показал мне визитку мужчины и смущаясь сообщила, что тот предлагал ей звонить в любое время и пораженный ее неземной красотой, приглашал к себе в гости. На позолоченной визитке кроме фамилии и имени находилась надпись, что обладатель этой картонки является не последним лицом одного крупного московского холдинга. Надпись: «Газпром-Медиа Холдинг» мне особо ни о чем не говорила, но Нийя призналась, что этот мужчина, узнав, что она чуть позже появится в столице, приглашал ее наведаться к себе на работу, обещая познакомить красавицу с популярными медийными лицами раскрученных телевизионных каналов. Артем, прочитав фамилию на визитке, лишь ухмыльнулся. Он знал этого человека и пообещал Нийе, что легко сможет решить этот вопрос, мол, все равно на оставшееся время его руководством было запланировано множественные посещения культурных и развлекательных центров столицы, так почему бы не пойти и на телевидение?

Услышав такое обещание, девушка подарила нам двоим загадочную улыбку.

(обратно)

Глава 2

Баринов с Кагановичем, как и было запланировано вернулись в пансионат утром четвертого дня. По лицу Володи я прочитал, что он не просто устал, а практически зае*****. Заметила его состояние и Нийя, поэтому улучив момент, когда он после дороги привел себя в порядок, ненавязчиво пригласила друга к себе в номер. Вышел он через пятнадцать минут совершенно другим человеком. Зная природные способности девушки по энергетическому воздействию на тело и разум, я был только рад за товарища.

Ближе к обеду нас навестили Артем с Сарычевым. Капитан сиял ослепительной улыбкой, еле сдерживая себя, чтобы не поделиться горячими новостями. По его эмоциональному фону я прочитал, что новости у него приятные для нас. Но первым сообщил планы на день Андрей Анатольевич:

- Друзья, руководство в лице Алексея Васильевича Портникова благодарит Вас многоуважаемая Нийя Гаэль за уникальную аппаратуру. Установки прекрасно работают и информационный обмен данными стал осуществляться практически без задержек. Да и привезенный Вами новейший компьютер с уникальной программой тоже высоко оценён нашими специалистами. Можете передать Елен Мироновой, что командование за оказанные услуги перед Родиной награждает ее внеочередным званием майора и медалью «За заслуги перед Отечеством» первой степени. Документы и награды для нее Вам вручат перед возвращение на Алахар. Вам Станислав Викторович, Владимир Витальевич и естественно Нийя Гаэль, объявляется персональная благодарность от президента Российской Федерации. - Сарычев с улыбкой на лице пожал нам всем руки, а кисть девушки даже поцеловал, после чего продолжил раздавать подарки:

- Президент очень высоко ценит дружеские отношения Его Величества короля Жуана Кобурга и надеется на дальнейшее взаимовыгодное сотрудничество. А вот это скромное украшение из земных камешков, он просит вас Нийя Гаэль принять в подарок от российского руководства! - Сарычев протянул девушке квадратную бархатную коробочку бордового цвета, где оказалось красивейшее рубиновое колье. И пока Нийя рассматривала подарок, Андрей Анатольевич продолжал петь дифирамбы:

- На следующие три дня для вас подготовлена очень насыщенная программа отдыха и развлечений. Мы постарались учесть и Ваши, уважаемый Давид Иосифович пожелания, - гусарским жестом склонил он голову Кагановичу, после чего отбросив официальные формальности, Сарычев радостно потер руки:

- А теперь! Когда персонал обучен, связь налажена, награды вручены – предлагаю немножко пошалить! – спародировал он Карлсона. – Программа отдыха у нас обширная! Но вот, - бросил о косой взгляд на подчиненного, - благодаря стараниям моего коллеги, в нее пришлось внести некоторые изменения. И начнем мы сегодняшний день с посещения одного телевизионного канала «ТНТ». Но пусть Артем вам сам все расскажет. – Полковник кивнул капитану и тот уже не сдерживая эмоции стал делиться новостями:

- Нийя помните мужчину Алексея Андреевича, подарившего вам свою визитку? Так вот этот канал как раз входит в его холдинг. Я вчера связался с ним, и он с радостью приглашает всю нашу компанию к себе! Именно сегодня там проходит первый отборочный кастинг на популярную телепрограмму «Битва экстрасенсов». А так как вы аналогично обладаете некоторыми специфическими особенностями и талантами не уступающими земным колдунам и целителям, даже наше руководство согласилось с этим приглашением.

- Да, какие там у меня таланты, - скромно потупив глаза, засмущалась девушка. – Мои спутники, - стрельнула она глазами по нам с Володей, - ничуть не хуже меня обладают почти волшебными возможностями…

Такое откровение гостьи видимо у нас с Бариновым отразилось на наших физиономиях. Мы не хотели афишировать скрытые таланты, а Нийя практически нас сдала…

- Тем более вам всем четверым будет любопытно! - не унимался Артем. – Посмотрите на наших земных колдунов, ведьм и магов, может быть дадите мастер-класс. А после телевидения, мы запланировали небольшую прогулку по столице. Персональный катер вашего, Нийя знакомого, покатает вас по Москва-реке, потом мы прогуляемся по Арбату, посетим Красную площадь и наш современный деловой центр Москва-Сити. Если вдруг вы захотите сделать какие-либо покупки, то не стесняйтесь, контора все оплатит!

«Деньги на карточках у нас имелись, но раз контора платит, то грех отказываться!» -подумал я, а капитан все распалялся:

- Завершим вечер в ресторане «Лодка», он принадлежит нашему общему с Алексеем Андреевичем хорошему знакомому и популярному спортсмену мирового уровня Косте Цзю. Качественная и шикарная азиатская кухня, должна особенно понравиться вам, Нийя…

- А вечером у кого хватит сил, - перебил подчиненного Сарчев, - милости прошу попариться в моей личной баньке. Так что в ресторанах рекомендую сильно не наедаться, потому что три ведра свежих раков и море пива я вам гарантирую! А завтра программа мероприятий будет уже по-другому, ранее утвержденному сценарию, - зыркнул он глазами в сторону Артема, но капитана это нисколько не смутило.

Такие насыщенные перспективы первого дня не оставили никого равнодушными. Поэтому, переодевшись в подходящую для экскурсий одежду, но в тоже время соответствующую нашему статусу иноземных путешественников, мы вшестером загрузились в тонированный микроавтобус.

Я плохо знаю столицу, поэтому совершенно не мог понять, куда нас привезли. Довольно неприметное здание могло быть и жилым домом, и офисом мелкооптовой фирмы. На входе обычный турникет с охранником, которому Артем показал свое удостоверение и нашу группу быстренько пропустили. Мы поднялись по лестнице, где нас ждала рыжеволосая девушка, представившаяся редактором Анной. Она сообщила, что в курсе нашего посещения и на это время они уже успели пригласить несколько кандидатов на шоу, а также одного из постоянных соведущих проекта Сергея Сафинова. Девушка предупредила, что Алексея Андреевича здесь нет, но он будет ждать их по другому адресу в офисе на Олимпийском проспекте, а нас – гостей, сейчас проводят в комнату, где и будет проходить тестирование кандидатов.

Из рассказов Анны, мы уяснили, что обычно первичный кастинг проходит без всякой помпы и присутствия знаменитостей. Сегодня по просьбе Алексея Андреевича для нас сделали исключение. Шеф предупредил Анну, что будет присутствовать женщина неземной красоты, с которой он недавно познакомился, находясь по делам в Крыму. Редактор, ведя нас по коридору, постоянно бросала изучающие взгляды на Нийю, видимо нестандартная внешность гостьи ее очень поразила. Анна как бы случайно обмолвилась, что в курсе ее не российского происхождения, а услышав, что перевод ее речи кто-то произносит женским голосом, удивилась портативному переводчику. Пришлось мне заново «нести пургу» про эксклюзивный продукт.

Комната, примерно в двадцать квадратных метров была оснащена семью креслами для нас, стандартным офисным столом и небольшой темной ширмой позади этого стола. Перед ширмой виднелась обычная бытовая камера на штативе, которая должна была снимать лицо сидящего перед редактором кандидата. Там же нас познакомили с одним из ведущих братьев Сафиновых иллюзионистом Сергеем, внешность которого была нам с Володей отлично знакома и кастинг начался.

Честно признаюсь, меня это процедура не впечатлила. Кандидатам задавали на мой взгляд дурацкие вопросы типа: «Когда вы узнали о ваших магических талантах?», или «А вы уверены, что окружающие люди вам не подыгрывали?», «Почему вы решили принять участие в этом шоу?». Я понимал, что редакторам видимо за все эти годы не раз приходилось видеть огромное множество каких-либо авантюристов, доморощенных магов и экстрасенсов. Анна давала задание узнать, чья фотография лежит в закрытом конверте и если кто-то случайно, с моей точки зрения отгадывал пол, то кандидату предлагали рассказать все, что он якобы знает об этом человеке. Изредка приглашали другую девушку и по контакту с рукой, просили рассказать о ее жизни. Никаких людей в багажниках автомобилей никто не искал. Духов не вызывал, в бубен не стучал и травы не жег, хотя черными свечками пользовались через одного. Процедура быстро мне наскучила, хотя некое любопытство со стороны Нийи я считывал по её эмоциональному фону. Сафинов заметив, наше с Володей недовольство, в один из перерывов, угощая нас соками и водой задал парочку вопросов Нийе: «Кто, по ее мнению, из всех виденных людей обладает экстрасенсорными способностями? И что может она сама, обладая такой незаурядной внешностью?». По его мнению, с таким лицом и фигурой она легко затмила бы одну из более ранних победительниц этого шоу Джулию Вангу. Я сообразил, что для телевидения нестандартный внешний облик является первым признаком на успешное участие в любом проекте, но не успел вставить слово, как Нийя с улыбкой указала на нас с Володей.

- Я неплохо разбираюсь в биоэнергетике, - с заметным акцентом, стала отвечать она на русском языке, - психологии, телах и лечениях людей. Я не смогла бы угадать, чье фото лежит в конверте, или какой предмет вы спрятали за ширмой, а вот мои друзья способны на более зрелищные поступки.

Такая длинна фраза на чужом для девушки языке, откровенно изумила нас с Бариновым. Мы и не подозревали, что Нийя за время нашего с ней общения постоянно учила русскую речь, а за эти три дня, погрузившись в нашу действительность, сумела многократно пополнить свой словарный запас! Эта новость оказалась шокирующей и для Артема с полковником, зато Сафинов заметно оживился:

- Вы знаете, Нийя. За все время существования этого проекта, мне пришлось очень многое увидеть. Удивить меня практически невозможно, я сам маг и волшебник! – Сергей достал из кармана видимо заранее приготовленную пятирублевую монетку и ловкими движениями рук, заставлял ее исчезать из вида, но мгновенно «доставал» пятак из складок одежды девушки.

- А что можете вы? – Сафинов протянул монету мне, держа ее двумя пальцами и громко ойкнул, когда та выскользнула из его рук и по воздуху перелетела ко мне на ладонь.

- Я еще не волшебник, а только учусь, - произнося эти слова, я опустил ладонь вниз, а монетка так и осталась неподвижно висеть в воздухе. – Но кое какие фокусы, мне, как и вам подвластны! – Заставив пятак облететь вокруг моего тела, я поймал его рукой и вернул монету обалдевшему владельцу.

- Да и найти человека в багажнике без проблем смогу, а если очень приспичит, то и рассказать о нем некоторые подробности. Хотите проверить?

Сафинов, не ожидая подвоха и пораженный зрелищем летающей по воздуху монетки, лишь кивнув головой, почему-то осипшим голосом произнес:

- А давайте! – после чего он быстро откашлялся и оживился. - Про меня вы видимо много читали и видели по телевизору, а вот что вы можете рассказать про нашу Аннушку? – Иллюзионист с улыбкой уставился на рыжеволосую редакторшу. Хитрый блеск в глаза Сергея, заставил меня насторожиться. А в это время Володя, перейдя на межмировой язык, наклонился к моему уху и произнес:

- Стас. Этот фокусник явно хорошо знаком с Анной. Жопой чувствую – есть у них общие секреты. Так что пошукай там в астрале что-нибудь пикантное…

Зная талант Баринова легко определять ложь и правду собеседников, я стал «впадать в нирвану». Этот прием мне уже удавался без вдыхания дыма травки, поэтому полностью расслабившись и закрыв веки, я соскользнул в астрал…

- Ну, и что вы про нее узнали? – заинтересованный голос иллюзиониста, заставил меня открыть глаза. Пятеро членов нашей группы пристально и с интересом следили за мной, да и редакторша не сводила с меня заинтересованного взгляда. Мне пришлось уже задать вопрос девушке:

- Анна, вы правда хотите, чтобы я рассказал некоторые особенности вашей жизни?

Эмоции рыжеволосой редакторши выдавали некое смущение и подозрительность. С одной стороны, она нас видела впервые, с другой стороны богатый опыт участия в этом проекте чуть ли не кричал ей в уши, что некие люди действительно обладают магическими талантами, хотя большинство сцен в ранних программах срежиссировано продюсерами шоу для пущего эффекта. Она могла бы согласиться, что девушку, имеющую такую неординарную внешность, можно было бы отнести к ведьмам или колдуньям. Но этот, по ее мнению, мужчина со стандартным и не особо эффектным лицом в меру интеллигентного россиянина вряд ли обладает экстрасенсорными способностями, хотя фокус с летающей монеткой, она видела впервые. Но посчитав, что я начну делать какие-то общие прогнозы, согласно кивнула головой:

- Рассказывайте!

- Хорошо, - вздохнул я и кинув взгляд на Сергея, продолжил. – Буквально три дня назад, вы с компанией отлично проводили время в одном из столичных ресторанов. Отпросившись у вашей подруги Маши, той, которая вам сегодня помогала в кастинге на пару минут в туалет, вы орально ублажали одно очень медийное лицо. Вам назвать его имя?

- Нет! – буквально с надрывом выкрикнула Анна.

- Мне дальше продолжать описывать этот вечер? Я могу рассказать кто и во что был одет, что далее произошло с вашей одеждой и даже где сейчас она находится?

Девушка со страхом в глазах, отрицательно покачала головой.

- А на счет угадать кто прячется за ширмой, - продолжил я демонстрацию своих умений. – Так вот за нашей спиной в соседнем кабинете, сейчас стоят две девушки и парень, прислонившись ушами и стаканами к стене, чтобы расслышать, о чем мы здесь сейчас говорим…

Мне не пришлось даже ничего доказывать, как за стеной послышался звон одного разбитого бокала. Физиономию Сафинова в этот момент было трудно описать. Всем было понятно, какое медийное лицо я имел ввиду.

- Искать тела в багажниках мы пойдем? – пришлось задать мне провокационный вопрос Сергею, но тот, как и Анна отрицательно покачал головой. После встал извинился, что его ждут дела и он восхищен моими талантами несомненно подходящими для этого проекта, а потом быстро попрощавшись со всеми нами покинул комнату…

Анна еще попыталась спасти ситуацию, задав вопрос, кто победит в очередном шоу. Но Сарычев, решительно встав с места, сообщил редактору, что время у нас ограниченно и Алексей Андреевич уже давно ждет на встрече в офисе.

Усаживаясь в микроавтобус, он тихо поинтересовался у меня:

- Стас, я не знаю, где ты отыскал компромат на эту Анну, и как заставил летать монетку, хотя признаюсь выглядело все эффектно, но как ты угадал, кто там за стеной?

- Да это просто Андрей! – хмыкнул я. – Ты же сам видишь энергетические поля? Кое чем уже умеешь управлять. Кстати, тебе давно пора пройти коррекцию у Призрака в Заброшенном мире. Даже я уже вижу, что развитие умений у тебя застопорилось…

- Да понимаю, - поморщился полковник. – Все времени никак не выберу…

- Ну вот – это относится к монете! А я еще вижу биополе человека и даже успел тебе сегодня утром его подчистить. Голова прошла? Вот то-то же! Ты позже и сам этому приему научишься. Я могу отличить мужское это биополе или женское. Я не знаю имен тех, кто нас подслушивал, возраст могу сказать лишь приблизительно, но по характерным аурам видел, как и в каких позах они стоят, а про стаканы - догадался!

- Класс!

Сарычев откинулся на сиденье микроавтобуса и до самого офиса телеканала более не произносил ни слова…

Офисное здание телеканала на Олимпийском проспекте, выглядело уже более презентабельно. Оригинальное архитектурное сооружение с полукруглой ломанной конструкцией верхних этажей, приятно радовало глаза не стандартным внешним обликом. Здесь уже буквально все внутренне убранство помещения «кричало» об успешном и состоятельном телеканале.

Алексей Андреевич сам лично вышел встречать нас внизу, после чего сняв верхнюю одежду, мы прошлись по коридорам и этажам здания заглядывая в некоторые кабинеты, где работали творческие люди, ранее часто виденные нами на экранах телевизора. Нашу экскурсионную группу постоянно провожали любопытными взглядами. Еще бы! Одно из первых лиц канала самолично ведет гостей по офису, рассказывая и показывая, чем они собственно здесь занимаются. Мы здоровались с популярными людьми, встречались с многочисленными актерами телевизионных сериалов, по тем или иным причинам забежавшие по делам в офис. Шеф вел Нийю рядом с собой в первых рядах. Как я понял она уже особо не нуждалась в услугах переводчика Селены, поэтому мы с Володей просто в хорошем настроении шли чуть позади иноземных гостей. Импозантный Каганович, в старинном пенсне и деловом костюме, держался как коронованная особа, для которой собственно и организована была эта экскурсия. Его можно было принять как за популярного в прошлом актера, так и за важную аристократическую персону. Изредка он вставлял в свою речь характерные одесские выражения, получая многочисленные улыбки и одобрение публики.

Нийя же, одетая в небесно-голубой брючный костюм, шла практически молча, одаряя всех встречных людей своей неземной улыбкой. Алексея Андреевича часто останавливали во время экскурсии, как неизвестные нам сотрудники телеканала, так и столичная богема, но он ловко уходил от длительных разговоров, ссылаясь на то, что у него сегодня в гостях очень именитые персоны. Я не знаю, как нас представили шефу наши федеральные покровители, а тем более, за кого он принимал Нийю Гаэль, но флюиды влюбленности, перемешиваемые с эротическими фантазиями, мы с Володей считывали без проблем. Нийя же своим стройным и высоким телосложением напоминала дорогую заграничную модель, и даже отсутствие волос на голове ее нисколько не портило, а наоборот, придавало некий изысканный шарм. Трудно определяемый акцент давал всем встречным понять, что она иностранка, а манера держаться и нестандартная внешность превращали ее в титулованную особу. Я не удивлен, что многие посетители, познакомившиеся с Гаэль, сразу же после этой встречи бежали к интернету, чтобы собрать информацию – кто она такая, раз шеф сам лично проводит экскурсию и почему они ранее о ней не знали. А полное отсутствие любой информации, заставляло любопытных задумываться о гостье. Некоторые девицы, встреченные нами в коридорах офиса, недвусмысленно стреляли и на нас с Володей глазками. Я не мог понять, это происходило из-за нашей «природной красоты», или от того, что мы шли в компании с шефом? Некоторые особы были очень даже сексуальной внешности, обычно мне такие нравятся - большая грудь, длинные ноги. А одна из таких офисных работниц лицом и внешностью даже напомнила мне Катрин Беркер из мира Хопи, ожидающую от меня ребенка. Мое новое умение, определять на любом расстоянии, как себя чувствует знакомый мне человек, подсказало что, Катя в данным момент времени сладко спит. Она еще не родила, но ребенок развивается нормально. Я на мгновение отрешился от окружающей реальности, вспоминая о наших прежних отношениях с Катрин, и не заметил, что именно эта самая девица, задает мне какой-то вопрос.

- Простите, - вышел я из прострации. –Задумался на мгновение, вы что-то у меня спрашивали?

- Да, э-ээ…

- Станислав.

- Очень приятно, а я Маргарита, можно Марго! – протянула она руку мне для знакомства. –Я спрашивала не желаете ли вы что-нибудь выпить?

И тут я заметил, что мы зашли в помещение, напоминающее уютный бар или кафе.

- Алексей Андреевич отлучился на десять минут, - поясняла девушка. – Он сейчас быстро завершит срочные дела, а потом вы поедите кататься на катере по реке. У нас есть вода с газом и без, соки, пиво и любой алкоголь. Что вы желаете?

Я оглянулся на Володю, но тот уже с довольным видом поднимал узкий бокал с янтарным пивом у барной стойки. Каганович Нийя и два наших сопровождающих сидели в уютном уголке, попивая яркие коктейли, хотя в бокалах у полковника и капитана, скорее всего был обычный сок, или безалкогольный коктейль. Давид Иосифович, как сытый кот лучился удовольствием! По его счастливому лицу я без проблем читал, что старый ювелир просто тает от новых впечатлений. Да и Нийя выглядела счастливой. Как я понимал, она аналогично сообразила, что Алексей Андреевич на нее «запал». Нам было понятно, что меня с Володей она относила к разряду друзей, а друзей, как известно «не трахают». А тут появился кавалер с приятной наружностью, да еще и житель другого мира, на которого ее внешность произвела определенные впечатления. Так почему бы, естественно только с научной точки зрения, не воспользоваться открывающейся возможностью? Бросив на меня взгляд, Нийя поняла, что я в курсе ее дальнейших планов, да и сама глазами указала на стоящую рядом Маргариту, все еще ожидающей от меня ответа, чего я желаю. Зная, что нормы морали в мире Айя отличаются от земных «стандартов», хотя, положа руку на сердце – редко какого земного мужчину это останавливало, я понял, что она практически намекает мне на девицу. Поэтому еще раз оценив взглядом перспективную внешность красавицы и вдыхая очень приятный аромат неизвестных мне духов, я с улыбкой ответил:

- Пожалуй и я бокальчик пива уговорю!

- Вам какого? У нас имеется богатый выбор…

- А Володе какого налили?

- Немецкого эля «Пильзнер».

- Давайте и мне его.

Сделав первый глоток, я ощутил немного горьковатый вкус и явно выраженный привкус хмеля.

- Отлично! – ничуть не покривил я душой.

- Станислав, хотите я принесу Вам чипсы, нарезку, соленые орешки или сухарики к пиву?

- О, сухарики! – обрадовался я. – Давно их не пробовал! Соскучился по некогда родному продукту. У вас есть со вкусом холодца или чесночные? Я вроде сегодня ни с кем целоваться не планировал?! Хотя…, в вашем офисе полно очень даже симпатичных девушек и я стоя поблизости от вас, уже с трудом себя сдерживаю… Давно не был в России и в очередной раз убеждаюсь, краше наших девушек в мире нет! Поэтому и прошу сухарики с чесноком, а то неровен час…, и я за себя не отвечаю! А так пусть будет хоть и небольшой, но сдерживающий меня фактор!

- Да я всего первый день здесь работаю, - мило улыбнулась Маргарита. – У меня, так сказать пробный выход в свет, и я очень боюсь, что что-то сделаю не так… И да…, я тоже люблю чесночные! – призналась она, после чего развернулась, колыхнув шикарным бюстом и сексуальной походкой направилась за моим заказом. Обтягивающая черная юбка чуть выше колен, при каждом шаге выделяла стройные ножки в чулочках. Направившись к столику, я обратил внимание, что наруч Селены слегка завибрировал. Оттянув рукав, я увидел, что по его поверхности бегут слова: «парфюм девушки содержит феромоны». Мысленно усмехнувшись «такому коварству», я стал ждать обещанных сухариков…

После офиса, мы немного покатались по Москве. Артем выступал в роли гида, рассказывая гостям богатую историю столицы, и примерно через час мы усаживались на шикарный прогулочный катер. Не знаю, заметил ли Алексей Андреевич на каких девчат мы с Бариновым делали стойку, но на этом судне как на подбор, оказались еще с пяток соответствующих девиц. И я ничуть не удивился, когда увидел там и Маргариту.

В уютной и просторной кают-кампании, нас уже ждал накрытый столик, с дежурным молодым официантом. Нам представили капитана судна, показали парочку санузлов, небольшую кухню, где вовсю трудился итальянский повар и огромный танцпол с дежурным ди-джеем, гоняющим иностранные миксы. Второй ярус судна с огромными боковыми диванами предназначался для уютного времяпровождения на воздухе. Через скрытые в бортах колонки лилась бодрящая и слава богу негромкая музыка. Отчалив от пристани, наше судно отправилось на водную экскурсию. Мы перезнакомились с девицами, которые умудрились мужскую часть нашей компании как-то распределить между собой, и под веселые и остроумные комментарии Артема расположились за обеденным столом. Алексей Андреевич успел переодеться в светлый костюм и перекусив салатами и легкими морскими закусками под игристое шампанское, мы чуть позже поднялись на второй ярус корабля.

На верхней палубе было довольно уютно. И хотя солнышко светило вовсю, промозглый ветер не давал полностью наслаждаться столичными пейзажами. Я уже хотел было спуститься вниз, чтобы прихватить свою куртку, но неожиданно заметил, что Маргарита поднялась к нам на палубу, держа в руках теплый и мохнатый плед. За ней шли и другие девицы, неся гостям подобные утеплители. Указав рядом с собой на свободное место, мы с Марго, как и прежде одетой в строгий офисный костюм, накрывшись теплым пледом, стали мило беседовать о разных пустяках. Я заметил, что и Каганович не остался обделенным женским вниманием. Его спутница, указывая руками на берег, как профессиональный экскурсовод, рассказывала о проплывающих за бортом местах Москвы. Я успел заметить, что Давид Иосифович одной рукой крепко держал дамочку за талию, а второй осторожно гладил по аппетитной ножке, щурясь от удовольствия как кот, но его спутница словно и не замечала, что ее тискают.

«А сотрудницы у нашего хозяина – вышколенные!» - успел подумать я и неожиданно ощутил, как женская ладошка Маргариты под теплым пледом, словно случайно проскользнула по моей груди и не останавливая движения осторожно пожала причинное место.

«Оба-на! – обрадовался я. – А экскурсия эта обещает быть интересной!». И хотя поблизости от нас находилось уйма народа, я решился аналогично провести левой рукой по аппетитным выпуклостям Маргариты, пожимая податливую грудь. Девушка нисколько не смутилась, наоборот – принялась нежно ласкать моего петушка. Мы оба делали вид, что увлечены местными пейзажами, а сами потихоньку лаская друг друга под пледом, вели общие разговоры.

Я выдал заранее подготовленную легенду, что мы четверо сейчас живем за границей, переезжая по разным странам. Что я родился в России и по основной профессии военный в звании подполковника, которому в последнее время приходится заниматься еще и наукой, но какой, я не могу ей рассказать, иначе ее придется убить! «Шутка!» – смеялся я. Что Нийя на самом деле не русская, но тоже очень известный в своих кругах ученый. Она никогда не бывала в России, но вот представилась такая возможность и теперь нас возят по разным местам и экскурсиям. Что Каганович на самом деле имеет у себя в крови аристократические корни, хотя давно уже живёт в другой стране. И тут черт меня дернул похвастаться, когда я заявил, что и мы с Володей имеем титулы маркизов, но тут же мгновенно поправился, приложив палец к губам что: «Т-с-с-с, это секрет!». После чего попросил девушку рассказать о себе.

Марго сообщила, что никаких титулов не имеет, родилась в Подмосковье, и только сегодня утром ее взяли на работу с пробным периодом на должность офис-менеджером по работе с клиентами в департаменте телеканала. «Но вот то, что она сейчас делает, - она шаловливо поиграла пальчиками по моему достоинству, – не является ее основной работой, хотя в ее обязанности как раз и входит встречать посетителей, оформлять необходимые бумаги и пропуска, организовывать деловые встречи и развлекательные мероприятия. А я, мол, как мужчина произвел на нее определенные впечатления».

Мне не дано было как Баринову определять врет ли человек или говорит правду, да честно говоря и не хотелось этого, но эмоции девушки сообщали, что я как мужчина ей не противен и что как раз интимные отношения ее нисколько не смущают. Поэтому полностью расслабившись, я с удовольствием отдался манящим волнам предстоящего порока…

… Проснулся я с тяжелой головой лежа явно не в своей гостиничной постели. С трудом приоткрыв глаза, я увидел, что лежу совершенно голый, в незнакомом помещении, да еще мало того за руки и за ноги прикованный наручниками к металлическим спинкам этой самой кровати. Заметив, что ободки браслетов прячутся за красным искусственным мехом, я мечтательно подумал, что это Маргарита меня приковала пока я спал, для очередных сексуальных экспериментов. Блок Селены все так же находился на моей левой руке, странно, что я его не снимал перед сексом. Но что это за комната и как мы сюда попали, я не помнил. Голова раскалывалась, хотя в последнее время я не особо и налегал на алкоголь. «Видимо вчера нам в клубе подсунули «паленку», - подумал я, и применив прием «зеркало» стал приводить себя в порядок, подчищая ауру и параллельно вспоминая прошедшие дни…

Прогулка по Москва-реке оказалась веселой, хотя до секса у нас дело так и не дошло. Прятаться по туалетам – не в моем вкусе, а более на прогулочном катере укрыться был негде, хотя уже вечером меня тешила мысль, что такое эротическое начало знакомства, как выяснилось, было только у меня. Возможно и у Нийи нечто подобное было, судя по ее ярким эмоциям, но спрашивать девушку напрямую я не мог.

Отобедав на катере, мы как оказалось, на время распрощавшись с Алексеем Андреевичем, отправились в пешие прогулки по Арбату и Красной площади. Каганович с Нийей накупили по огромному пакету разнообразных сувениров, где-то даже мы с Володей расплачивались своими картами за особо дорогие экземпляры, потому что нашим друзьям было неловко постоянно просить оплатить сувениры сопровождающим. Посмотрели деловой центр Москва-Сити, и даже успели насладиться видами столицы с одной из смотровых площадок этих зданий. Потом направились в обещанный ресторан, где «случайно» оказался и Алексей Андреевич, но уже с тремя своими сотрудницами. Марго успела сменить офисный стиль одежды на более сексуальное платье. А во время танцевальной паузы, она подвела к Баринову почти такую же сногсшибательную как она сама красотку Милену, как бы ненароком сообщив, что это ее хорошая знакомая, которая тоже оказалась в ресторане, но ее кавалера срочно вызвали по неотложным делам. И чтобы подруга не скучала, она и пригласила Милу присоединится к нашей веселой компании. Ее шеф, как оказалось мельком знал эту Милену, точнее хорошо знал ее кавалера, успешного бизнесмена. Поэтому он был совершенно не против расширения коллектива. Володя, у которого оказалась такая симпатичная партнерша по танцам – естественно не стал отказываться, а федералы и не протестовали. И веселье закрутилось по-новому. Чуть позже к нам присоединился и сам владелец ресторана Костя Цзю, оказавшийся компанейским мужиком и весельчаком. Кухня и антураж заведения были просто великолепными. Оригинальные восточные витражи, уютная вип-комната с огромным диваном, дорогие отделочные материалы, нестандартное остекление, много дерева и картин, живая музыка, огромная барная стойка и оригинальная подача блюд. Нийя с восторгом оценила вкусовые достоинства некоторых из них, попросив Костю дать ей рецепт. И хотя посетителей в этот вечер было полно, это никого из нас не смущало. Мы отрывались в смехе, беседах и танцах. Алексей Андреевич настоял на том, что счет закрывает он, поэтому Сарычеву ничего другого не оставалось, как пригласить и его с компанией в свой загородный домик в баню.

А вот там у нас с Марго и состоялся первый долгожданный контакт. Нийя, живя еще в наших алахарских домах, знала, что такое сауна и баня. Да и размеры этого храма «чистоты и здоровья» у Андрея Анатольевича оказались не малыми. Он сам чаще всего с семьей проживал в московской квартире, поэтому нам никто не мешал уединяться в одной из пустующих спален жилого дома. Свежие раки, вкусное пиво, баня и шикарная доступная женщина – что может быть лучше для полноценного отдыха?!

Милена с Володей, аналогично создали «подходящую парочку» и расстались мы уже под утро. Алексей Андреевич, эмоции которого «выдавали в эфир», что он несказанно доволен, видимо и у него контакт состоялся, увез девиц с собой, а мы все буквально провалились в крепкий сон.

Следующий субботний день был ничуть не хуже предыдущего. И хотя нас в основном возили по галереям, музеям и историческим местам, вечер в одном из московских клубов, где вновь «случайно» оказался шеф с знакомыми нам девицами – был на высоте!

Маргарита периодически интересовалась моей служебной жизнью. Я, о чем считал нужным рассказывал, о другом умалчивал, ссылаясь на секретность, но затуманенный алкоголем мозг хотя и выдал мне совет, что расспросы вроде бы звучат настойчиво, но высокий градус коктейлей, заглушал подозрительность.

Уже поздно вечером, когда мы приняли решение закругляться, Алексей Андреевич попросил Сарычева подбросить до дома и Марго с Миленой, мол он с Нийей еще задержится в клубе, но гарантированно сам лично довезет гостью куда она прикажет, а вот остальные девушки подустали.

Первой микроавтобус привез Маргариту. Район был мне не знаком, да и слабо освещенные пустынные улицы не внушали доверия Маргарите. Я считывал ее страх и нежелание расставаться со мной, поэтому, когда она испуганно-вопросительно поинтересовалась, а не проводят ли ее до дома, то естественно я, натянув на себя куртку, согласился. Сарычев, увидев мои масляные глаза, коротко хмыкнул и протянув визитку с телефоном, пояснил:

- Машина понадобиться, позвони по этому номеру. Сегодня отсыпаемся. Завтра все мероприятия начнутся ближе к обеду.

Увидев, что микроавтобус поехал далее, а я остался с ней, эмоции Марго изменились на спокойно-уверенные!

На улице моросил мелкий дождик, поэтому спрятав голову под капюшон куртки, я как галантный кавалер вел даму под ручку к ее дому. У Марго аналогично имелся плащ с капюшоном и дождик был нам не помеха. Архитектурные особенности многих столичных домов - строится в виде неприступных стен, имея у себя внутреннее личное пространство в виде уютных двориков, куда можно было попасть только проходя через арки, оказалось характерным и для дома Маргариты. Проходя через такой своеобразный туннель, я в очередной раз ощутил, в эмоциях девушки испуг.

«Но ты же идешь в сопровождении шикарного мужчины! – я мысленно поднимал себе оценку. – Который не только сексуальный жеребец, но и почти профессиональный военный. Чего тебе бояться?» Мои уши, прикрытые капюшоном, не услышали тихих шагов позади нас, но сильный удар по моей голове, способный вырубить любого мужчину не оказал на меня того эффекта, который ожидали нападающие. Капюшон из уникального материала каменной рептилии, в доли секунды стал небывало прочным, спасая мою голову от повреждений. Я и забыл, что у меня на руке имеется блок Селены способный парализовать любое количество нападающих. Развернувшись в недоумении, я увидел, что позади нас стоит троица парней, у одного из которых в руках была зажата бейсбольная деревянная бита. Они даже не успели высказать своих претензий, как мне пришлось ввязаться в драку.Мощным ударом в челюсть, отправив противника с битой в нокаут, я тут же ринулся к опешившим двоим подручным. На то, чтобы вырубить и этих двоих у меня ушло секунд десять. Сказывались постоянные тренировки с бойцами моего отряда. Марго застыла как вкопанная, беззвучно открывая рот. Сообразив, что девушка собирается закричать, я крепко обнял ее и стал нашептывать: «Что ничего страшного не случилось, и что кричать не нужно. Парни явно хотели попросить закурить, но я ведь не курю, так что пусть полежат немного, придут в себя, надеюсь они после этой встречи тоже бросят курить!» ....

Лежа прикованный к спинкам кровати и практически приведя себя в порядок, я вспоминал, что мы спокойно дошли до ее подъезда. Придерживая тяжелую входную дверь, я еще оглянулся, пытаясь рассмотреть в темном проходе, что там с парнями, как неожиданно ощутил сильный укус комара в шею. Машинально хлопнув рукой по коже, я даже не сообразил, что время для комаров в апреле еще не подходящее. Зайдя в подъезд, мы стали подыматься на лифте на седьмой этаж. Марго уже успокоилась и прямо в кабине лифта стала неистово домогаться меня, тиская моего дружка и расстегивая на мне одежду. Естественно мне пришлось аналогично реагировать. Помню, что мы заходили в ее квартиру, практически полураздетые и там же в прихожей, срывали с себя остатки облачения, а вот что была далее у меня в голове не осталось. Я ни фига не помнил был ли у нас секс, или нет? …

Маргарита, имеющая из одежды только многочисленные кожаные ремешки, черными полосами и секторами обтягивающие ее стройное тело, вошла в спальню как раз в тот момент, когда я мучительно вспоминал, что у нас вчера, или еще сегодня с ней было? Занавешенные шторы едва пропускали свет из окна и в полумраке комнаты Марго была особенно хороша! Она оседлала меня как наездница и медленно раскачиваясь стала возбуждать моего дружка. Маникюрными ноготками, не стараясь расцарапать мою кожу, она стала делать вид, что готова разорвать мое тело на клочки, постоянно приговаривая:

- Ну, мой маркиз! Теперь я на Вас за все отыграюсь! Я буду насиловать Вас до тех пор, пока Вы не подпишите со мной брачный контракт и не перепишите на меня всю Вашу российскую недвижимость, все Ваши сберегательные счета и отдадите мне все кредитные карты!

Включившись в игру, я стал жалобно и слезливо причитать:

- О моя госпожа! Простите меня если сможете, но я ввел Вас в заблуждение! У меня нет никаких имений и сберегательных счетов! Единственная российская недвижимость заключается в старой хрущевке, замухрышного провинциального города. Но ее я готов отдать Вам и так, без брачного контракта, только за единственную ночь любви, с Вами моя госпожа!

Марго не удержалась и громко рассмеявшись, поинтересовалась:

- Что, правда ничего нет?

Я сделал вид, что задумался:

- Ну…, замка точно нет, а хрущевка - есть! В Оренбурге! И даже трехкомнатная! А вот сбережений, увы…

- А хотел бы ты все это иметь?

Эмоциональный фон девушки явно давал понять, что вопрос этот задан неспроста. Я не мог точно разобраться, чего она хочет. Любопытство, нетерпение, сексуальное влечение и желание доминировать – я без проблем считывал. Но вот заданный мне вопрос, почему-то вызывал у меня смущение. Вряд ли это была игра. А тогда что? Пришлось вновь включится в игру:

- А кто не хочет, моя госпожа? Собственный замок –это было бы круто! Но в России для получения замка, нужно быть либо олигархом, либо спать с олигархом. А я как-то по мужикам не прикалываюсь… Вот только если Вы на самом деле не бедный офис-менеджер, а богатая и влиятельная дама, инкогнито проникнувшая в Россию, чтобы, исполняя свои сексуальные прихоти насиловать русских мужчин, то вот тогда у меня могли бы появиться шансы! За замок я, пожалуй, на многое соглашусь!

Услышав такое признание с моей стороны, глаза Маргариты увеличились в размерах. Она даже невольно вздрогнула. Сменяющийся вихрь девичьих эмоций окутал меня со всех сторон. Марго перестав возбуждать дружка, слезла с моего томящегося тела и встав около кровати, нормальным уже голосом произнесла:

- Это легко можно устроить…

(обратно)

Глава 3

Россия. Москва. Кабинет директора ФСБ Портникова Алексея Васильевича

- Андрей Анатольевич, очень интересную запись вы мне показали со своего смартфона и вот эта горошина…, - генерал крутил в руках матовую капсулу размером с дробинку. - Выходит, наши британские коллеги устроили охоту на гостей из другого мира? А сопровождающих их людей стали метить?

- Алексей Васильевич, пока еще слава богу не на них, но Радыгин и Баринов у них точно были в разработке, а вот уже через наших друзей …

- Это понятно. Давайте теперь более подробно расскажите еще раз о ваших действиях после звонка Радыгина.

- Так точно товарищ генерал! Звонок на мобильный телефон нашего водителя раздался в 8.42 по московскому времени. Звонил Станислав Радыгин. Водитель Николай Волошин хотел уже было выезжать по адресу, где мы вчера вечером высадили Радыгина и работницу телеканал ТНТ Маргариту Дмитриевну Колончук. Все фото людей так или иначе контактирующие с нашими гостями имеются в деле. Но Станислав попросил прихватить и меня заодно, намекая что он себя неважно чувствует. Звонил он со своего телефона, но я, зная возможности Радыгина без проблем приводить свой организм в порядок, заподозрил неладное. Поэтому прихватил с собой еще парочку коллег.

- Продолжайте…

- Да. Поднявшись на седьмой этаж в квартиру этой Колончук, дверь которой открыл Станислав, мы увидели странную картину. На разобранной кровати спальни совершенно безмолвно сидела она сама практически без одежды, в одних лишь кожаных ремнях и неизвестный мужчина в костюме, у которого мы обнаружили документы на имя некоего Звишнева Стефана Лазаровича, серба по месту рождения, работника одной из наших строительных компаний. На кровати виднелись наручники в меховой отделке, которыми видимо во время секса приковывали партнеров. Как выяснилось позже, там ранее был обездвижен Радыгин. По его словам, выходило следующее: Они вчера шли в квартиру этой Колончук, как я успел выяснить – снимаемой девушкой в течении последних трех месяцев. В подворотне на него напали трое неизвестных. Один из которых попытался вырубить Станислава бейсбольной битой, но видимо неудачно. Радыгин после этого умудрился справиться, как он думает с хулиганами, пытавшимися поживиться его кошельком. После чего они с девушкой прошли к подъезду, где он ощутил, как тогда подумал, сильный укус комара в шею. Он помнит, как они зашли в квартиру, но потом у него полный провал в памяти. Очнулся Радыгин уже обнаженным, прикованным за наручники в кровати девушки и с плохим самочувствием. Пока он приводил себя в порядок, в спальню зашла обнаженная Колончук и стала шутливо играть в изнасилование. Но во время так сказать «игры», Маргарита старалась выяснить его материальное положение. Узнав, что он кроме старой хрущевки ничего не имеет, стала намекать на возможность сказочно разбогатеть. Радыгин сначала подумал, что это элементы игры, но, когда после долгих уговоров девушка взяла в руки свой телефон и набрав чей-то номер коротко произнесла: «Заходи», Станислав сообразил, что дело нечисто. Он освободился от наручников…

- Погодите Андрей Анатольевич, как это освободился?

- Товарищ генерал я его потом позже спросил, но он с улыбкой намекнул, мол: «Помнишь летающую монетку, так и ключик ко мне прилетел». Я в рапорте указывал про этот момент и совет Радыгина в скором времени мне срочно пройти коррекцию в Заброшенном мире. Это мол, одно из умений, которое дает вирус.

- Ага, понятно. Дальше что было?

- В общем, пока Маргарита встречала этого Стефана, Станислав успел себя освободить и быстро одеться. А вот потом этот Звишнев, зайдя в спальню сначала удивился, спросив Маргариту, почему его ввели в заблуждение, сказав, что клиент обездвижен? А потом стал откровенно вербовать Радыгина, намекая что у него имеются всего два варианта. Первый – стать богатым и независимым, и второй - где практически открытым текстом говорилось, что если он не согласится, то его дальние родственники могут пострадать. Далее Станислав сообщил, что обездвижил этих людей, а зная возможности его блока с Селеной –это ему не составило труда и вызвал меня. Подозревая, что помещение могут дистанционно прослушивать он высказался иносказательно. Квартира Колончук была оборудована парочкой скрытых камер. Радыгин их легко обнаружил, а также регистрирующий блок, после чего сжег всю аппаратуру.

- Это он зря, конечно сделал, - поморщился генерал, - хотя я могу предположить, что там были пикантные кадры с его участием и он не желал, чтобы это кто-то еще видел.

- Так точно товарищ генерал. И я пришел к таким же выводам.

- А вот эта горошина? – Портников указал на скромный трофей.

- А это! – ухмыльнулся Сарычев. – Я, когда увидел Станислава, обратил внимание на красное пятно на его шее. Сначала я подумал, что это прыщ или чирей пытается пробиться. Указал на это Радыгину. Он удивился, потом подойдя к зеркалу рассмотрел покраснение, потрогал его пальцами, а следом я увидел, что кожа в этом месте разошлась и из нее к Станиславу на ладонь выпала вот эта дробинка.

- Выходит это не комар был?

- Так точно! Я еще не отдавал этот трофей нашим спецам, но предварительный вывод –это маячок! Причем он скорее всего был смазан анальгетиком и снотворным. Чтобы клиент не сразу его смог обнаружить. Вот Радыгин и не помнит, как оказался в постели. А там уже и боль прошла, и рана затянулась, так что к вечеру и от покраснения ничего бы не осталось.

- Выходит и нападение в подворотне звенья одной цепи?

- Несомненно! Шоковое состояние, бурлящий адреналин. Другой бы на его месте после схватки даже этого укола не почувствовал. А вот само нападение я рассматриваю как первую неудачную попытку поставить этот самый маячок. Скорее всего наша девица не профессиональный агент или возможно, что вообще не штатный сотрудник. Так – мелкая шестерка, которую подкладывают в постель нужным людям.

- Это понятно. Что вы предприняли далее?

- Мы с Радыгиным все беседы вели в ванной комнате, там и пришли к совместным выводам. Ну, повязали бы мы их и что? За квартирой, скорее всего, велось наружное наблюдение. Спугнули бы остальных и все… Стас сказал, что может «поработать» над клиентами, если никто из нас ему не будет мешать и они не будут ничего помнить из произошедшего. Он может дать им установки, что вербовка прошла успешно, а наши сотрудники проследят за этими людьми, чтобы выявить остальных.

- Это верное решение. Значит Радыгин владеет гипнозом?

- Скорее всего, товарищ генерал. У него самый большой срок симбиоза с вирусом. Но возможно, что это и Селена, я не стал уточнять. В общем, мы там рассовали своих маркеров обоим. Вышли на лестничную площадку по просьбе Радыгина и ждали его там. Он появился минут через пять. Затем наша компания выбралась из подъезда и пошла к машине. Станислав изображал пьяного вусмерть человека, который еле передвигал ноги, а два моих сотрудника его вели под руки, так что сторонние наблюдатели ничего опасного не должны были заметить. Мы в квартире пробыли недолго. Забрали человека и уехали.

- Хм… ваши предположения, кто это мог быть? Серб, скорее всего обманка?

- Я думаю, товарищ генерал, что это британцы?

- Люди Палмера?

- Так точно! Агенты обещали счета в британских банках, шикарные дома на острове. Но самое интересное, что буквально через семь минут после нашего отъезда, позвонил и Баринов с просьбой забрать и его с адреса Милены. У него слава богу все прошло без насилия и прочего, но предложение и он получил от этой самой Милены Георгиевны Авдеевой. О талантах Баринова отличать правду от лжи мы давно знали. Он позже с юмором рассказал, как его пикантно вербовали, обещая замки и чуть ли не остров в личное владение. Жучки, которые ему на одежду нацепила эта Мила я пока оставил в нашем пансионате.

- Значит Андрей Анатольевич, вы предлагаете поиграть с британской разведкой?

- Алексей Васильевич, а почему бы и нет? Радыгин обещал, что те двое его не сдадут и я ему верю. Баринов отделался шуточками, обещая подумать. Жучки у нас на руках, нацепим их нашим сотрудникам, пусть бриты «следят»! Но вот с этой горошиной, уверен не все просто. Радыгин высказал предположение, что это не простой маячок. По крайней мере никаких радиоизлучений у него нет. И с его помощью наверняка кто-то попытается отследить координаты порталов. Он и предложил мне засунуть его в тело дикой утки, пусть летает по свету и вводит в заблуждение следящих!

- А что, хорошее предложение! – откинулся на спинку кресла довольный генерал. – Но только не утки, еще подстрелят охотники.

- Можно в цаплю или в журавля…

- Андрей Анатольевич, мы подумаем куда его пристроить. Самое главное разобраться, как его британцы собираются отслеживать. Нужно же будет делать периодические его «исчезновения».

- Понимаю!

- Так… с этим понятно. Ваши действия и решения я одобряю. Передайте Радыгину и Баринову мою благодарность за порядочность и… сообразительность. И еще… Сделайте нашим друзьям копии документов, присланных доктором Варнером из Центра нацистской документации Кёльна и передайте бумаги им при встрече. Я не уверен, что мужики что-то смогут с этим сделать, но так как они уже встречались с директором Кельнского музея и в курсе поиска артефакта, возможно у нас что-то и выгорит.

- Это архивные документы с упоминанием о второй пирамидке?

- Да, они самые. Времени с той поры утекло не мало, но ребята в прошлый раз показали себя смышлеными, вдруг выйдут на след другого кулона?

- Есть!

- А по текущим делам… потом все подготовите в отчетах. Что у вас на сегодня было еще запланировано?

- Да еще парочка экскурсий, потом обед, после которого наши друзья отправятся обратно. Там еще нужно будет кучу вещей загрузить для нашей дипмиссии. Кемпер закрыт и никто кроме Радыгина не сможет его отворить, мы, кхм… проверяли…

- Хорошо, езжайте к вашим друзьям, а я дам необходимые распоряжения нашим сотрудникам. Запускаем британцев в работу…

… Пока мы двигались в надвигающейся темноте к месту старта, Володя сидя в соседнем кресле с интересом знакомился с копиями архивных документов, переданных нам перед самым отъездом Сарычевым. Где отыскал их наш старый знакомый доктор Варнер, Андрей Анатольевич не сообщил. Баринов и сам увлекался периодом Второй мировой войны и периодически зачитывал вслух любопытные абзацы из подготовленного кем-то ранее перевода, вставляя свои комментарии. Документы оказались очень любопытными. Володя нам пояснил, что они относятся к апрелю 1941 года, когда немецкий тогда еще генерал-лейтенант Йохааннес Эрвин Ойген Рооммель принимал участие в североафриканской военной кампании. Позже - 22 июня 1942 года он стал уже генералом-фельдмаршалом. Так вот копиями архивных документов были рапорты майора специального диверсионно-разведывательного подразделения состоящего на учете полка особого назначения «Бранденбург-800» некоего Вольфганга Крейпе. Это известное в мировой истории подразделение начинало свой кровавый путь со строительно-учебного батальона особого назначения, позже переросло в полк, потом в дивизию, а затем уже в танково-гренадерскую дивизию «Бранденбург». Его подразделения никогда не принимали участие в боевых действиях в полном составе, предпочитая действовать в составе других боевых единиц, но редко какие-либо спецоперации проходили без вмешательства подобных специалистов. В разные периоды времени офицерами этого подразделения были созданы различные легионерские формирования из завербованных иностранцев и немецкого постоянного состава, такие как: «Немецко-арабский легион», «Черногорский легион», «Индийский легион/Асад Хинд», «Кавказский легион», «Мусульманский легион», «Арабская бригада», батальон «Нахтигаль», «Афганская рота», «Персидская рота».

Так вот, один из рапортов гласил, что одно такое подразделения 28 апреля 1941 года отправилось с секретной миссией, имея задание доставить древний артефакт в виде пирамидки в «Место Силы», чтобы усилить его магические свойства. Отряд отправлялся из города Эс-Саллум, расположенного в северо-западной части Египта. Этот майор докладывал, что его люди, совместно с сопровождающим отряд штурмбанфюрером СС Генрихом Гессен успешно высадились с моря и загрузившись едой и водой, на трех грузовиках, броневике и одной легковой машине завтра с утра отправляются в путь. Боеприпасы и медикаменты имеются в достатке, заболевших и раненых –нет. Два обещанных проводника ждали отряд на месте, да еще этот майор нанял два десятка арабов для тяжелых физических работ. Итого общее количество вместе с личным составом стрелкового взвода составило семьдесят один человек.

Баринов тут же пояснил, что стрелковый взвод (Scuetzenzug) по штатному расписанию того времени, имел в своем составе 49 человек. Из них 1 офицер, 6 унтер-офицеров и 42 солдата. Всего во взводе на вооружении имелось - 12 пистолетов, 5 автоматов, 33 карабина, 4 ручных пулемета и 1 легкий 50-мм. миномет. А учитывая наличие бронетранспортера, это плюс еще один тяжелый пулемет. Так что сила по тем временам приличная.

А вот следующий документ гласил, что более об этом отряде нет никаких упоминаний. Он бесследно пропал в песках пустыни и скорее всего ценный артефакт исчез вместе с ними.

- Стас, но самое прикольное, - глядя на бумаги стал делится своими размышлениями Володя, - что сегодня как раз 28 апреля! И ровно 78 лет назад этот Вольфганг Крейпе составлял свой рапорт. Но меня еще удивил этот Генрих Гессен…

- А что в нем не так? – управляя кемпером, поинтересовался я.

- Да понимаешь… Гессены (фон Гессен) – старинный немецкий магический род, считающийся официально прерванным с 1965 года. Не удивлюсь, что этот штурмбанфюрер имел отношение к Аненербе.

- А вот ты читал о пирамидке. Это не наш ли двойник кулона доктора Варнера?

- Может и он, а может как раз полная его противоположность…

- Володь, думаешь там был заключён ангел?

- Ангел или другая сущность, но скорее всего положительная, чем «наш артефакт» (* упоминает история из третьей книги «Вектор силы»)

- Бляха муха! Получается он пропал где-то в северной Африке? А федералы думали, что он у Варнера…

- Да, Стас, получается так… Может его кто-то уже нашел, а может до сих пор где-то там под песком валяется. Лет то уже сколько прошло. Эх! Место старта и дата нам известна. Нам бы машину времени и…, - Володя мечтательно откинулся на спинку кресла, а я задумался о рассказанном.

«Получается, что уже завтра – 29 апреля, но ровно семьдесят восемь лет назад, артефакт повезут на какое-то тайное «Место Силы». Отряд исчез, пропал, погиб, в общем следов в истории не осталось, поэтому найти пропажу просто нереально! Но если бы был свидетель этого инцидента…, а может в астрале поискать? Там вроде бы почти обо всем можно найти информацию… Хм…, а почем бы и нет! Остановимся в лесочке, и прежде чем вылетать я, пожалуй, навещу его!»

Нийя и Давид Иосифович были не против небольшой задержки. Каганович даже поинтересовался, а нельзя ли, прежде чем мы уйдем через порталы выйти в космическое пространство, он бы с удовольствием посмотрел бы на родную планету? Нийя тоже была не против подобной экскурсии. Корпус Странника был рассчитан на полеты в ближайшем космосе, а Селена подтвердила, что сможет взять на себя управление кемпером. Пришлось мне пообещать, что выполню эту просьбу, но прежде необходимо поискать информацию в астрале о пропавшем артефакте…

Призрак в образе Багиры, явился на мой зов, и плавая в воздухе вокруг моей оболочки стал отвечать на задаваемые вопросы:

- Да… это другая пирамидка с положительной сущностью внутри. Но информации о ее местоположении в астрале нет.

- Как так нет? – удивился я. – Вы же обо всем знаете?

- В информационном поле планеты хранится все, что так или иначе связано именно с ней. Но искомый артефакт находится в контейнере, который попал на Землю извне.

- Погоди, - не понял я призрака. – Извне это значит из космоса или из других миров?

- Из космоса… давно. Его обнаружили случайно при добыче угля. Цилиндр из неизвестного сплава обладает такой экранировкой, которая не фиксируется энергиями и потоками планеты. Это не антивещество, но тем не менее в структуре контейнера используются металлы неизвестные людям. Артефакт был заключен в этот контейнер примерно за два месяца, от запрашиваемой даты. С той поры координаты его местонахождения никому неизвестны.

- Хм… и как нам его найти?

- Современными методами это невозможно… Единственная возможность –это проследить за экспедицией и в момент ее гибели забрать артефакт.

- Легко сказать проследить. – хмыкнул я, не понимая куда призрак клонит. –У нас же нет машины времени…

- У вас нет, а у другого есть! Думай…, - призрак Багиры стал растворяться в воздухе так и не дав прямого ответа, в очередной раз намекая, что конкретно советов здесь не дают. Нужно и самому пошевелить умишком. Но напоследок все же успел дать одно предупреждение:

- Вам придется вмешаться в реальность и уже от вас будет зависеть будущее проекции этого мира…

После такого совета пришлось возвращаться в собственное тело «неудовлетворенным» поиском…

Соблюдая режим полной экранировки «Странник» вышел в околоземное пространство нашей планеты. Зрелище было незабываемым. Одно дело, когда ты смотришь на Землю с экрана монитора или телевизора, а другое, когда ты сидишь пристегнутым в уютном кресле и через лобовое и боковые стекла аппарата разглядываешь всю красоту космического пространства почти на 360 градусов. Мы даже немного полетали в невесомости. То еще удовольствие – постоянно ожидая падения и удара, который все никак не наступит. Кагановичу неожиданно стало плохо. Нийя мгновенно диагностировала у него падение давления, сообщив что во время невесомости основной объем крови смещается в верхнюю половину тела, а возраст у нашего ювелира уже почтенный и ему противопоказано долгое нахождение в невесомости. И хотя Давид Иосифович отнекивался, ссылаясь что у него все в порядке, и он желает еще хоть немного посмотреть на родную планету, но Гаэль была непоколебима. Она, проведя необходимую коррекцию энергетических потоков его тела, давала всего полчаса на эту экскурсию. Пришлось ювелиру согласиться с таким жестким требованием.

Пока мы облетали вокруг земного шарика, я, наслаждаясь небывалыми видами, все размышлял, где нам найти этого «другого», у кого имеется машина времени.

Неожиданно Селена выдала голосовое сообщение, что поисковый радар приборов жуков обнаружил координаты проекции Иного!

«Ну точно! – обрадовался я. – Другой – это же Иной! Он, спрятавшись за защитным хроноплем, существует одновременно во всех мирах и естественно на нашей Земле. Я, ранее посещая его пару раз попадал не то что на 78 лет назад, а практически на десятки тысяч и даже миллионы лет назад. Так почему бы его не попросить отправить нас на необходимый срок в прошлое и самим не проследить за экспедицией? Местного времени мы не потеряем. Из командировки не опоздаем. Иной вернет нас в практически тот же самый момент! Решено!»

Я не успел сообщить товарищам о приятной новости, как очередное донесение Селены заставило нас всех насторожиться:

- Внимание! У нас по курсу виднеется местная космическая станция!

Мы четверо мгновенно прильнули к окнам. МКС сияя в отраженных лучах Солнца летела по своей орбите немного впереди нас. При отсутствии атмосферы расстояние на глазок определять очень трудно, но видно ее было просто великолепно! Мы двигались с более высокой скоростью медленно догоняя станцию. Я знал, что обнаружить нас земными радарами и локаторами невозможно, как и увидеть в оптическом диапазоне. Поэтому попросил Селену подвести нас как можно ближе к МКС. Но мой искин выдала очередное предупреждение:

- Стас в эфире я ощущаю панику.

- Да что случилось, Селена?

- Как я понимаю наземные службы постоянно ведут мониторинг космического пространства и периодически корректируют орбиту и положении станции, избегая контакта с космическим мусором.

- Ну, да…

- А сейчас они не успевают скорректировать орбиту. К станции приближается крохотный астероид и буквально через десять минут произойдет его контакт с этим объектом! Это не орбитальный мусор, а пришелец из далекого космоса. Космонавтам срочно рекомендуют занять места в спускаемых отсеках двух кораблей…

- Селена мы можем им чем-то помочь?

- Да, если собьем камень из нашей плазменной пушки.

- Так чего ты медлишь?

- У «Странника» нет радаров для космических дистанций. Мы сможем попасть в него, когда он окажется в зоне моей чувствительности. Для этого наш аппарат должен находиться практически возле станции.

- Ну, и?

- Мне придется увеличить скорость. Будут перегрузки, боюсь, как бы организм Давида Иосифовича не пострадал.

- Вот что милочка! – Каганович уже закреплял свое тело ремнями в кресло. – Не нужно бояться за здоровье старого ювелира. Надо срочно спасать этих отважных людей! Нийя если что подстрахует!

Девушка, устраиваясь в соседнем кресле, лишь виновато улыбнулась: «мол, постараюсь, но…», а Селена уже мгновенно наращивала скорость.

Летая в атмосфере планеты, мы периодически испытывали небольшие перегрузки, но они нарастали постепенно и особых проблем никто не испытывал. Даже в космос мы сейчас поднимались неторопливо, благодаря антигравитационной установке. Да, в боевом режиме при резком старте нас прилично вдавливало в кресло, но сейчас Селена стартовала так, что мне с трудом удавалось дышать. Мысленно я вспоминал, какая скорость у МКС. Она составляла примерно 27000 км/час. Я с трудом перевел ее в космические единицы, голова от перегрузок плохо соображала. У меня получилось, что это примерно 7,5 км/сек. А сейчас спидометр «Странника» демонстрируя на своем экране цифру в 13,8 км/сек за доли секунд изменял показания в сторону постоянного увеличения. Станция вырастала в размерах прямо на глазах, пугая меня возможным столкновением. Я не успевал соображать, но Селена постоянно докладывала о своих действиях:

- Торможу…, сканирую окружающее пространство…, есть цель, справа по курсу! Навожу пушку…

Я еще толком не успел прийти в себя, как легкое жужжание сервомоторов сообщило, что наше плазменное орудие вышло из-под днища кемпера и наводится на цель.

- Выстрел!

Скосив глаза вправо, я увидел, как в космическую темноту ринулся ярко светящийся плазменный шар. И через пару секунд в отдалении мы увидели яркую вспышку взрыва.

- Попадание! - Доложила Селена. - Опасность миновала… - Она тут же вывела в эфир крики ликования из центра управления и возгласы удивления, кто это им помог. Сами космонавты ничего не успели разглядеть, но бортовые камеры МКС зафиксировали момент, когда из пустоты появился светящийся шар, который и уничтожил опасный объект. Хриплый, но радостный сип Давида Иосифовича, над которым уже вовсю трудилась Нийя и слабые хлопки его ладоней известили нас, что ювелир живой и он радуется нашей победе.

А Селена уже уводила наш кемпер по орбите к Земле, получив от меня команду спускаться по обнаруженным координатам Иного…

За время спуска, я рассказал товарищам о возможности найти древний артефакт и этой идеей загорелись все без исключения. Особенно восторгался Давид Иосифович, мечтая увидеть родной мир не через сто с лишним лет, после своего отъезда, а через более скромный промежуток времени. Володя, увлекающийся этой темой, мечтал разжиться редкими сувенирами той эпохи. Нийе было все любопытно, что так или иначе связано с нашим миром, а меня и уговаривать было не нужно!

Безымянный остров, как пояснила Селена, расположенный за экватором в южной части акватории Индийского океана, практически полностью состоящий из голых скальных вершин, простирался под корпусом «Странника». Именно отсюда шло излучение реликтовой волны, говорящей о том, что где-то в горах скрыта пещера с очередной проекцией Иного в мире Земля. Радар жуков вел наше судно к небольшому скальному выступу, где с трудом мог зависнуть в воздухе кемпер. Встать на нее шестью колесами «Странник» уже не смог бы. Наблюдая за открывающимся ночным пейзажем, я подумал, что людям сюда будет очень трудно добираться. Остров довольно скромного размера, совершенно без береговой линии, не то что корабль, даже надувная лодка не причалит. Да и кому интересны голые скалы? Попасть к этой пещере можно было только по воздуху. Скорее всего за ближайшие сотни тысяч лет, сюда вообще не ступала нога ни одного разумного существа, не то что «носителя истины» (* упоминаются в книге «Пилигримы спирали»).

Зависнув в режиме невидимости над каменным уступом «Странник» доставил нас к виднеющемуся в скале пролому. Не уверенный, что вместе со мной за силовую завесу пропустят и моих друзей, но точно знающий, что в прошлый раз при положительном результате кемпер перенесся одновременно со мной и Багирой во времени, я отправился к темневшемуся проходу. Знакомая, еле видимая в темноте пленка защитного поля все также играя мыльными разводами, встретила мои руки. Идентификация прошла без проблем и уже через пять секунд я оказался внутри узкой пещеры. Голограмма Селены по моей просьбе появилась в полный рост рядом со мной, играя роль своеобразного фонаря, позволяющего безопасно спускаться по камням в глубину грота.

- Стас, я слышу голос проекции Иного, – отозвалась Селена. – Он рад видеть носителя истины.

Примерно через сто метров в проходе стало постепенно светлеть. Стены коридора расширялись, потолок постепенно поднимался, и тропинка, как и в прошлые разы привела меня в огромный зал. Знакомый зеркальный шар диаметром в десять метров, купаясь в искусственных столбах света висел в воздухе над небольшим каменным постаментом. Как и прежде в нем отразилось мое тело, но без Селены. И опять, как и в прошлые разы, моё отражение в какой-то момент зажило собственной жизнью.

– Приветствую носителя истины, – подняло правую руку моё отражение.

– Здравствуйте, Иной, – улыбнулся я в ответ и также поднял правую руку.

– Какая помощь требуется от меня в данный момент временно и именно в этом мире спирали?

Около моего отражения в очередной раз появился стул, куда уселась проекция Иного.

- Понимаете какое тут дело…, - я машинально оглянулся на Селену, но та с одобрительной улыбкой кивнул мне, чтобы я не терялся и рассказывал все, как есть. – Мне, точнее нам с моими спутниками, - махнул я рукой себе за спину, - необходимо попасть в прошлое ровно на семьдесят восемь лет назад. Мы ищем один древний артефакт в виде пирамидки или прозрачной призмы, в котором заключена энергетически-положительная сущность.

Селена в этот момент вывела в воздухе изображение германского кулона.

- Знаю о таком, - спокойно отреагировало мое отражение в шаре. – Но я не фиксирую его. Этот артефакт спрятан и от моего взора в контейнере, не имеющим никакого отношения к этим виткам спирали.

- Это я уже знаю, но у нас имеется документ, точнее рапорт одного из офицеров, который получил задание доставить эту пирамидку к месту Силы. Из него выходит, что завтра утром 29 апреля, но 1941 года они отправляются из египетского города Эс-Саллум к этому самому месту…

- Таких мест Силы на планете полно, - перебил меня Иной. – Я не могу подсказать к какому именно источнику лежал их путь.

- Да это и не нужно, - сморщился я. – Мы бы находясь в режим невидимости проследили бы за экспедицией. По имеющимся у нас данным эта экспедиция пропала в песках пустыни. Мы бы дождались подходящего момента и изъяли бы эту пирамиду. Ты же ранее отправлял меня на двадцать тысяч лет назад? А сейчас мне нужно всего на семьдесят восемь лет в прошлое.

- Отправить вас не проблема, - задумалось отражение. –Здесь возможен временной парадокс. Слишком короткий промежуток времени вам требуется. Проще всего отправлять как раз на более длительные сроки. Например, в десятки тысяч лет назад, а еще лучше на миллионы!- усмехнулся Иной. – Это как бросить камень в воду. Кинешь его недалеко от берега, и волна доберется до тебя. Кинешь его на середину озера, и вода у твоего берега так и останется неподвижной. Чем дальше прыгать в прошлое тем больше уверенности что ваши действия там не отразятся на будущих поколениях…

- Какой парадокс? Мы не собираемся вмешиваться в реальность. Понаблюдаем и все! – Мне пришлось отвечать уверенно, но в голове так и крутилось предупреждение из астрала, что мы все же вмешаемся в реальность. Отражение Иного безмолвно смотрело на меня, а мне почему-то становилось неуютно, словно это совесть сверлила душу.

- Хотя…, - наконец-то решил он дать ответ. – Есть в этом временном витке спирали некая заковырка, точнее узелок. Возможно, что ваше путешествие поможет решить эту проблему и выровнять, а точнее сгладить энергетические потоки равновесия. Хорошо! -мое отражение приподнялось со стула: - Я отправлю вас в нужный период времени. Вы помните, что как только вы посчитаете, что проблема решена достаточно будет вслух произнести: «Миссия выполнена» – и вы вновь окажетесь в своём времени.

- Да, спасибо Иной, я это помню.

Отражение исчезло с зеркальной поверхности шара, а я в очередной раз ощутил, что моё тело наполняется энергией под завязку. За эти полгода нам не приходилось усиленно тратить свои энергетические запасы, но пополнить живую силу было очень приятно!

- И за это благодарю, - поклонился я шару и направился к выходу.

Кемпер, как и прежде висел невидимым в воздухе. Сиял только дверной проем, у которого меня ожидали друзья. Баринов первым заметив, когда я появился из пещеры, восторженно заорал:

- Стас! Меня зарядили под завязку! Значит мы уже в прошлом?

- Скорее всего да, - пожал плечами я. – А вы момент перехода разве не заметили?

- А как его в темноте заметишь, - удивился Давид Иосифович. – Хотя мне на мгновение показалось, что сердечко екнуло.

Остальные признались, что нечто подобно происходило и у них. С приподнятым настроением мы загрузились в кемпер и полетели в направлении небольшого египетского городка Эс-Саллум…

(обратно)

Глава 4

Разбудил меня аромат свежесваренного кофе. Оказалось, что все мои спутники давно пробудились и собирались как раз позавтракать. Голограмма Селены, увидев мое сонное лицо, пожелала мне доброго утра и сообщила, что «Странник» прибыл к месту назначения и сейчас завис на высоте пятидесяти метров над портом египетского города. Естественно такое сообщение я не мог оставить без внимания и кинулся к окнам.

Внизу под нами уже кипела местная жизнь. В небольшой бухте под кемпером виднелись четыре деревянные рыбачьи лодки, уткнувшиеся носами в каменисто-песчаный пляж. Стояла парочка военных катеров с немецкими флагами и одна большая транспортная баржа, на которой видимо и была доставлена сюда экспедиционная техника. Чистейшая вода бухты сияла как хрусталь в лучах восходящего солнца. Но морским портом назвать увиденное язык не поворачивался. Скорее это был небольшой каменный причал, где по обеим сторонам от пирса высились небольшие военные укрепления, с парочкой зенитных орудий, укрытых маскировочными сетками.

Пыль, поднимаемая многочисленными военными, пешком и на автомобилях снующими вдоль побережья к виднеющемуся небольшому поселку, благодаря морскому бризу, медленно стелилась в сторону жилых квадратных домов. Вереницы закутанных в ткани бедуинов на верблюдах, перевозящие на спинах животных многочисленные узлы с грузом или домашним скарбом, сновали как трудолюбивые муравьи по узким улочкам поселка.Какие-то мужчины гнали небольшие стада рогатого скота. Босоногие мальчишки, как мошкара вились у проходящих отрядов немецких солдат, выпрашивая подачку. Кое где сверху отлично просматривались разрушенные от взрывов здания, да обгорелые остовы военной техники, намекая нам, что недавно здесь шли ожесточенные столкновения с противником.

Володька, запивая бутерброды чаем, с набитым ртом уже рассказывал Нийе и Давиду Иосифовичу, что Эс-Саллум именно в этот период времени, являлся стратегическим пунктом, в частности, когда на его территории шли ожесточенные бои между немецким Африканским корпусом Роммеля и британскими корпусами. В наше же время эта деревня, которую с натяжкой можно назвать городом, и с практически неизменным маленьким портом не представляет особого интереса для туристических поездок. Но вот в 1941 году он являлся торговым центром у бедуинов. Сказывалась близость к границам Ливии. Хотя в древние времена эти земли принадлежали римской империи. Еще до основания города Эс-Саллум, на его территории располагался порт – Баранис, который основали древние римляне. И до наших времен здесь сохранились римские колодцы. Сверху эти места с водой можно легко обнаружить по характерным деревянным крышам, защищающим колодцы от прямых солнечных лучей и загрязнения. Чаще всего это были банальные квадратные коробки, а кое-где колодцы уже имели цилиндрическую форму.

Слушая Баринова, я без труда обнаруживал эти источники с водой. Где-то ее банально вручную доставали ведрами на веревках, но и парочку колодезных воротов я успел разглядеть. Хотя наличие внизу военной техники и бойцов лично у меня создавало ощущение, что я смотрю художественный фильм про Индиану Джонса, о чем и сообщил Володе.

- Стас, да я сам, когда рассматривал пейзаж аналогично поймал себя на этой же мысли!

- Володь, а наши клиенты где?

- А влево посмотри! – отмахнулся Баринов. – Там видишь тканевые пологи колышутся? Это местный базар. И рядышком с ним на площади как раз и стоят три грузовика «Opel Blitz» с брезентовым верхом и полугусеничный бронетранспортёр «Ганомаг». Военные прячутся под навесами, а рабочая сила пристроилась около стен домов. Сидят – отдыхают. Легковая машина буквально недавно отъехала, видимо по делам, но мы ждем отправления. Селена контролирует обстановку, а нам торопиться некуда. Садись завтракать…

Закидывая себе в рот еду, я размышлял: «Как там внизу сейчас живут люди? Понятно, что на этой территории идет война и погибнуть возможно даже от шальной пули». Я машинально бросил взгляд на приборную панель кемпера, и успокоился, заметив сияющий значок включения силовой защиты. Если начнется артналет, то «Странник» не пострадает от снарядов зениток. Но мне чертовски захотелось оказаться там внизу. Посмотреть вживую на людей, которых уже давно нет в живых. Заглянуть в глаза нацистским солдатам, марширующим по пыльным улочкам этого египетского городка. Пройтись по торговым рядам, где колоритные торговцы нахваливают свой неказистый товар. Но я понимал, что мой внешний вид и незнание арабского или немецкого языка могут сыграть для меня злую шутку. На английском языке именно здесь не стоило говорить, иначе меня могли принять за британского шпиона. Но желание оказаться на земле, даже несмотря на опасность ничуть не пропадало.

Пока я размышлял о возможных вариантах ассимиляции, Селена неожиданно сообщила:

- Внимание! Я обнаружила, что какой-то мужчина, одетый под местного жителя что-то засунул под кузов одного из немецких грузовиков.

Мы не успели даже подойти к окнам, как искин огорошила нас очередным сообщением:

- И под вторую машину он что-то засунул, а сейчас быстро уходит к базарным рядам, чтобы затеряться в толпе. Мои датчики показывают, что это там находится по два килограмма тротила.

- Да бляха-муха! –выругался Баринов. –А машины –то хотят взорвать!

- Погоди Володь, - я с сомнением вглядывался вниз. – Селена сколько времени уходило у этого незнакомца на установку взрывчатки?

- Пару секунд не более на одну машину.

- Хм…, - я с сомнением смотрел на товарищей. - Гранату можно засунуть, но она сама не взорвется. Если это просто тротиловая шашка, то нужен дистанционный взрыватель. Опять же он не успевал его установить. Если это мина, то мне опять непонятно как ее взрывать. Что-то я не помню о таких компактных радио взрывателях в этот период времени. Володь ты у нас специалист по Второй мировой войне, как считаешь?

Баринов, глядя в окно кемпера, стал рассуждать сам с собой:

- Возможно это морская магнитная мина. Ее установить не проблема. У британцев она как раз обладала мощностью 2 килограмма в тротиловом эквиваленте. Их называли «мина-морское блюдечко». Но радио подрыва они тогда не использовали. Применяли две модификации запала мгновенного и замедленного действия. Можно было вставлять огнепроводный шнур, или еще такие мины оснащались простейшими водяными турбинами, которые приведут к срабатыванию устройства, если корабль проплывёт определённое расстояние. И раз взрыва до сих пор не произошло, то заряд явно хотят взорвать тогда, когда экспедиция покинет пределы города, иначе здесь от базара ничего бы не осталось.

- Парни, так может это как раз тот самый момент, когда экспедиция пропала? – Нийя смотрела на нас ожидая возражения или согласия с ее предположениями.

- Не уверен, - Баринов задумчиво почесывал подбородок. Даже если две машины взорвутся, то все равно остается приличное количество военных. Возможны многочисленные свидетели. Роммель сейчас «на коне» и теснит британцев. Я не могу спрогнозировать дальнейшие действия этого майора, но сопровождение артефакта Гессеном, а фактически это Аненербе, которая в этот период времени имеет колоссальную поддержку у фюрера может «поставить на уши» всю округу. И если бы в моем отряде погибли бы люди, то я попросил бы поддержки у командования. И не факт, что мой отряд от такой помощи не увеличился бы вдвое.

Я вернулся к недоеденному завтраку и допивая остывший чай, поинтересовался у друга:

- Володь, значит в нашей истории этого взрыва не было?

- Скорее всего нет.

- Выходит нам нужно предупредить немцев?

- Стас, но тогда мы вмешаемся в ход исторических событий?

Это я понимал, но вспоминая разговор в астрале о том, что мы так или иначе вмешаемся в реальность, а возможно это как раз тот самый случай, заставило меня рассказать о подобном предупреждении.

- Тогда я иду вниз! – улыбнулся Баринов. Это все понимали, что он единственный из нас отлично владеет немецким языком.

- Да, мой юный друг, - характерным басом заметил Каганович. – Но вот вопрос - в чем вы пойдете?

Володя оглядел нас, не понимая, что у него не так.

- Даже ваше земное одеяние резко отличается от местного фасона. Как только немцы вас увидят вот в этом, -Давид Иосифович указал на голубые джинсы с лейблом на английском языке, - вас сразу жепосчитают шпионом.

- Мда, - Володя вспоминал, что у него имеется с собой из одежды. –Бирку можно оторвать…

- Вы мне здесь халоймесы* не раскидывайте, Владимир! Фасон и брезентовый материал –вас однозначно выдадут, вы же не хотите, чтобы вас приняли за шлимазла?** (* Халоймес - ерунда, иврит. **Шлемазл (шлимазл) — жаргонное слово обозначает придурка либо человека, которому просто хронически не везёт.)

- И что нам тогда делать? – Баринов смотрел на ювелира, а тот что-то высматривал внизу на торговых рядах.

- Вот! – указал он куда-то пальцем вниз. – Как не претит мне заниматься воровством, но у тех вон торговцев я вижу в продаже европейские летние костюмы. Они конечно транта*, но фасон местный. Не уверен есть ли там ваш размер, но это все же лучше, чем спалиться в вашем одеянии. (*Транта — старая, потрепанная одежда)

Я ранее не замечал в лексиконе Кагановича эти странные еврейские словечки, но сумел сообразить, что два дня проведенные им в Одессе пополнили или пробудили словарный запас пожилого еврея. А Каганович уже давал указания Селене зависнуть как можно ниже над этими торговыми рядами.

Вот здесь нам и пригодились нижние люки кемпера. Стороннего наблюдателя очень бы поразили две руки, которые появились сверху из воздуха и схватив ближайший к ним бежевый костюм и матерчатую шляпу, вновь исчезли уже вместе с ними. Но видимо наша кража так и осталась незамеченной, панику никто не поднимал. Торговцы внимательно следили за прохожими, но кто знал, что воровать станут сверху?

Одеяние было немного великовато Баринову, н смотрелся он в нем так экзотически, что я, едва сдерживая хохот, в очередной раз ощутил себя в голливудском блокбастере.

- Хватит ржать! – Володя осматривал себя со всех сторон, пытаясь не реагировать на наши шуточки. Обувь в виде туфлей, оставили прежнюю, да и рубашку под пиджаком невозможно было определить к временному промежутку. Но в шляпе и этом бежевом костюме Баринов напоминал европейского профессора, занимающегося археологическими раскопками. Селене пришлось высвечивать карту Египта, чтобы Баринов мог выдать приемлемый вариант ответа, куда он собственно направляется.

Естественно возник вопрос с документами. Не дай бог фашисты станут требовать паспорт и тогда конфликта не избежать.

И хотя в земном смартфоне Володи имелись копии некоторых бумаг тех времен, а Селена могла все скопировать и скомпоновать, но качество бумаги для паспорта могло выдать Баринова с потрохами. Володя решил придерживаться легенды, что документы у него украли, но при себе имеется «разрешение на ведение раскопок» от правительства Египта, выданное профессору Германского археологического института Карлу Лемману. Селена подобрала подходящий шрифт старинных печатных машинок и составила документ на двух языках с арабскими и немецкими печатями. Бумагу пришлось соответственно «подготовить», чтобы она носила характер тщательно хранимой, но все же мятой от времени. Баринов внимательно осмотрел «фальшивку» и согласился, что настоящей экспертизы она не выдержит, но на разок вполне сойдет! Кому «на хер» интересен археолог в регионе, где ведутся военные действия. С него и взять то нечего. Ищет что-то в земле, капает, собирает глиняные черепки и ржавые мечи…

Примерно этой легенды о раскопках, он и собирался придерживаться во время общения с немцами. Селена взяла на себя трансляцию его разговоров, а возможность поставить собственное силовое поле, давало гарантию на определенную безопасность нашего друга. Да и мы готовы были вмешаться при любой опасности, достав из загашника земные автоматы. Пришлось немного отлететь в сторону, чтобы наш друг мог без помех «появиться» в этом мире и Баринов, с улыбкой приветствуя нас, коснувшись полов шляпы пальцами правой руки, отправился по узким улочкам в сторону базара…

Как мы и предполагали, немцы нашего друга встретили в штыки, но подошедший унтер-офицер отнесся более благосклонно к «соотечественнику», бьющему себя в грудь и тыкающему какой-то бумагой охраннику, где говорилось об исторических раскопках об их ценности для истории Рейха и Египта. Баринов рассказывал сбивчиво, постоянно жестикулирую руками, играя роль испуганного профессора. Он сообщил, что видел, как неизвестный что-то спрятал под днищем двух грузовиков, подозревая что сейчас произойдет взрыв, он испугался и убежал. Но бомбы не взрывались, поэтому, как только он успокоился, то вновь вернулся сюда на площадь, чтобы предупредить военных. Мы зависнув поблизости наблюдали, как солдаты принялись внимательно осматривать днища своих машин и у двоих из них обнаружили посторонние предметы. Селена автоматически переводя нам речь, сообщила что это явно магнитные британские мины, но кто-то модернизировал их, поставив на взрыватель вместо турбины лопасти небольшого вентилятора, позволяющего взорвать тротил через определенный промежуток времени. В это время как раз вернулся и легковой автомобиль-кабриолет, где мы увидели двух важных офицеров. Черная форма эсэсовца помогла нам определиться кто из них, кто. И пока майор Вольфганг Крейпе выслушивал доклад младшего офицера, Гессен внимательно рассматривал Володю. Жара или хорошая актерская игра Баринова, платочком вытирающего пот на лбу, якобы от испуга не вызывали агрессии со стороны нацистов. Эмоциональный фон штурмбанфюрера СС был ровным и спокойным. С его стороны даже сквозило легкое любопытство к, так сказать, соотечественнику. Я в этот момент попытался просканировать нациста и с удивлением убедился, что человек этот непростой. Даже эмоциональный фон его был очень сдержан и читался на пределе «слышимости». Я почему-то подумал, что заставить такого что-то делать по моему «приказу» будет проблемно, а скорее всего мои «умения» не окажут на него никакого влияния. Артефакт он так просто не отдаст. Было в нем нечто загадочное и это нечто меня очень настораживало…

Пока майор отдавал приказы еще раз тщательно проверить как технику, так и багаж, Генрих завел, как бы ничего не значащий разговор, прощупывая незнакомца. Баринов, зная свои сильные стороны, считывая эмоции нациста, успешно лавировал, давая «верные ответы».

Он сообщило, что действительно у него берлинский акцент и он родился в этом славном городе. Что он профессор археологии Карл Лемман и держит путь к своим подчинённым, занимающимися раскопками в местечке Джебель аль-Маута, скорее всего малоизвестном господину штурмбанфюреру.

- Это на Холме мертвых? – неожиданно переспросил Гессен.

- Д-да, - удивился Володя. – А вы там бывали?

- Пока не приходилось, - усмехнулся офицер. – Но планирую его наведать на обратном пути. А как вы планировали туда добраться профессор?

- За мной должны были прислать машину, но я уже третий день ее жду, а транспорта все нет. Я честно говоря потерял надежду и уже ищу возможность с караванами бедуинов отправиться в дорогу.

- Профессор, а не боитесь, что эти бродяги вас ограбят?

- А что у меня красть? – развел руками Володя. - Денег и драгоценных камней нет, даже часы пришлось отдать за проживание в местной, так сказать гостинице. Личные вещи, продукты – я за них не держусь. Все мои бумаги остались там, на раскопках…

- А чем расплачиваться собирались? Бедуины не альтруисты, даром никого не возьмут.

Заслышав такой вопрос, Баринов сделал вид, что задумался, отвечать или скрыть правду господину офицеру, а на самом деле он ждал совета от нас.

- Скажи этому поцу, - оживился Каганович, - что у тебя имеется небольшой самородок золота. Я дам если что.

Баринов прислушался к этому совету, а я с укоризной посмотрел в сторону ювелира. Давид Иосифович всем своим видом показал, что раскаивается, хотя его и предупреждали, но вот ведь пригодился!

- Золото? Хм…, - задумался Гессен. – Покажите?

Вихрь мгновенно сменяющихся эмоций Генриха, давал нам понять, что этот ответ его очень заинтересовал.

- Оно у меня не с собой, - как бы нехотя промолвил Баринов. – Сами понимаете, воров здесь полно.

- М-м-да… Оборванцев здесь хватает. Но я бы и бедуинам не доверял, зарежут ночью. Тем более вы один…

- А кто вам сказал господин штурмбанфюрер, что я путешествую в одиночестве? Нас трое.

- Вот как? Любопытно! А кто ваши спутники?

- Один из них русский профессор Каганович, - стал импровизировать Володя, - а вторая женщина, его помощница Наталья

- Русские здесь в такое время? – Глаза Генриха расширились. – Они либо очень отважные люди, а скорее всего полные идиоты.

- Уважаемый штурмбанфюрер, - как бы извиняясь произнес Баринов. – Археология, как и история не знает границ и не ждет благоприятного периода, когда стоящие у власти люди поймут бессмысленность войны. А тем более, что может быть почетнее чем сохранять исторические ценности именно в этот период?

- Мда…, - ухмыльнулся Гессен. - Узнаю столичную профессуру! Меня, кстати, тоже очень интересуют исторические ценности. Ну что же удачных вам раскопок, профессор!

Баринов было уже развернулся, чтобы уйти, как неожиданно офицер у него поинтересовался:

- Карл, в благодарность за вашу помощь в обнаружении взрывчатки, я мог бы вас и ваших спутников добросить до оазиса Сивы. Это большая часть предстоящего вам маршрута. Там уже практически рукой подать до Холма Мертвых.

- Да я бы с радостью, - стал мяться Баринов, - но нам не хотелось бы вас утруждать…

- Поверьте профессор, лучшего сопровождения вам в это время не найти. Расстояние не маленькое, за один день не управиться. А наши доблестные солдаты не дадут интеллигенцию в обиду. Ну, так как?

- Соглашайся, - почти в один голос вскрикнули Нийя и Давид Иосифович. –Такой шанс упускать нельзя, может по пути узнаем где артефакт. Если что Стас с Селеной нас подстрахуют!

- Хорошо! – согласился Володя. –Только мне нужно будет сходить за коллегами и багажом. Вы, когда отправляетесь?

Гессен взглянул на наручные часы:

- Хотели бы прямо сейчас, но думаю полчаса времени у нас еще имеется, – кивнул он на суетящихся солдат, проверяющих в кузовах машин багажные тюки и ящики на возможные сюрпризы. – У вас много багажа?

- Да нет, - отмахнулся наш друг. – Сумка и мешок.

- Тогда я вам предлагаю задний диван моего «Хорьха – 901», тем более с вами дама. А майор Крейпе поедет на броневике. Ему не впервой ехать с личным составом.

- Благодарю вас, штурмбанфюрер! Ну, я побежал? …

Эти полчаса были самыми напряженными у нашей группы. Одеяния Нийи и сюртуки с пенсне Кагановича еще можно было с натяжкой отнести к этому времени. Хотя свежий вид одежды не мог не насторожить военных. А древний саквояж ювелира вообще был идеальным. Но пришлось кроме тряпок наполнять сумки консервами, сдирая с них яркие наклейки, искать подходящие емкости для воды, а также соответствующую посуду. Благо в нашем кемпере имелись российские керамические кружки без рисунков и обычные столовые приборы. Я высадил товарищей в неприметном проходе, обговорив все тревожные сигналы и они сломя голову побежали по грязным улочкам к месту старта экспедиции. Несмотря на конец апреля, погода здесь стояла жаркая.

Потные и пыльные «археологи», прибыв на место, уже ничем особо не выделялись среди других участников предстоящей поездки. И хотя Нийя прикрыла голову косынкой, её необычная внешность заставила офицеров удивиться небывалой красоте. Зато хватающий жаркий воздух пожилой Каганович в пенсне и жилетке вообще не вызвал ни у кого подозрения. Хотя эмоции Генриха, по отношению к ювелиру, давали понять, что, судя по фамилии и внешнему облику этого «русского профессора», он догадался о его еврейском происхождении. Заметил это и Давид Иосифович, поэтому чтобы не вызывать неприязни, он попросил Володю перевести, что на самом деле мама у него украинка родом из Харькова, а папа из Еревана. И по некоторым политическим обстоятельствам он взял себе фамилию мамы. А у армян имена Давид и Иосиф - считаются библейскими именами и довольно распространены. И он сам часто переживает, что его принимают за еврея. Такая поправка была принята уже более благосклонно и не вызывала враждебности.

Но вот по отношению к Нийе его эмоции носили восторженный характер. Баринов мгновенно пояснил, что Наташа имеет в своей крови скандинавские корни, а волосы пришлось пару дней назад сбрить, мол сами понимаете, какая сейчас гигиена, чем еще более расположил Гессена к себе.

Машины, заполнившись солдатами и арабами, чадя бензиновыми выхлопами выезжали организованной колонной из полуразрушенного города. Первым шел броневик, а за ним, соблюдая одинаковую дистанцию, двигались три грузовика. Я обратил внимание, что легковой автомобиль, выезжая из города шел в колонне точно по середине, как раз между двумя грузовиками, на которые диверсант ставил ранее мины. Причем один из них как раз был загружен бочками с бензином, парочкой караульных и десятью арабами. И в момент взрыва от легкового автомобиля не осталось бы и следа. Я свои размышления с помощью Селены транслировал прямо в ухо друзьям. Володя, делая вид, что интересуется местностью, поинтересовался у Генриха, почему именно такой порядок построения автоколонны здесь применяется. И что если бы мины сработали, то пассажиры Хорьха однозначно отправилось бы к небесам.

Гессен, поиграв желваками, оценил наблюдательность профессора и пояснил, что как только они выедут на простор, его автомобиль встанет во главе колонны и им не придется глотать пыль, но бронетранспортер с первым грузовиком солдат сейчас служит основной боевой поддержкой на случай возможного нападения.

Я, пролетая сверху и чуть впереди над колонной, старался высматривать любые подозрительные места на возможность засады. И уже практически на выезде из города, обратил внимание, что возле одних из развалин группа людей с оружием в руках прячется среди полуразрушенных стен. На всякий случай я приказал Селене в этом месте активировать «Защитный периметр» и снять его, когда колонна проедет, незачем напрасно рисковать. Убедившись, что дорога пустынна, я перевел кемпер под управление искина и устроился в удобном кресле. Путь предстоял неблизкий, колонна плелась со скоростью примерно в шестьдесят километров в час, поэтому разложив спинку сиденья я стал прислушиваться к завязавшемуся в Хорьхе разговору…

Секретный архивный документ. Радиограмма.

Доклад командира специальной диверсионной группы отдельной ударной бригады восьмой армии, лейтенанта Самуэля Флетчера:

28 апреля 1941 года моя группа из пятнадцати человек скрытно пробралась в город Эс-Саллум. Переодевшись под гражданское население, мы стали ожидать прибытия морем штурмбанфюрера СС Г. Г., по нашим сведениям, имеющего при себе неизвестный артефакт, предположительно очень древнего происхождения. Разведданные оказались точными, и грузовая баржа высадила на берег города стрелковый взвод, три грузовика марки «Опель», один бронетранспортер «Ганомаг» и одну легковую машину «Хорьх-901». Штурмбанфюрер остался на ночь в ставке местного командования и подобраться к нему не представлялось возможности. Утром 29 апреля на легковом автомобиле с водителем за ним отправился майор К. Мой человек в этот период времени попытался скрытно установить магнитные мины, модернизированные нами для дистанционного подрыва. Это ему удалось, никто из охраны не заметил момента установки. Но позже выяснилось, что свидетель все же был. Невзрачный мужчина, как мы позже выяснили у местных торговцев, какой-то немецкий профессор или ученый, которого они ранее никогда в городе не видели, сообщил о минировании, и взрывчатка была обнаружена.

Моим командованием такой вариант развития событий был предусмотрен, и на выезде из города колонну ожидала засада моего подразделения. Этот ученый и два его спутника пожилой старик и молодая девушка, находились в легковом автомобиле с Г.Г. Дорога была нами заминирована мощным фугасом с дистанционным подрывом. Группа бойцов пряталась в ближайших развалинах, но как только колонна приблизилась к месту засады, моих людей охватил странный паралич. Никто, и я в том числе, не могли даже пошевелиться, не то, что крутить ручку взрывной машинки.

Паралич пропал лишь когда колонна немецкой техники благополучно миновала место засады и убыла по неизвестному нам маршруту, предположительно ведущему к оазису Сива. По нашим размышлениям мы скорее всего попали под магическое действие этого артефакта.

У нас не имелось подходящего транспорта для преследования, поэтому мы временно потеряли экспедицию из вида. В данное время ищем подходящий транспорт, чтобы отправиться в погоню.Подпись – Дэдди.

Дэдди от Старика:

Срочно добирайтесь в ранее обговоренную точку на Ливийской границе. Туда уже отправлены специально для вашего подразделения три американских автомобиля «Dodge WC» с запасом топлива, продуктов, оружия и воды. Постарайтесь не упустить из вида нашего клиента Г.Г.

С расходами можете не считаться, любые наши подразделения должны всячески помогать вам в этой миссии – ваша задача приоритетная. Нам очень нужен этот артефакт. Подпись – Старик…

… Сидя в кресле кемпера, я поинтересовался у Селены, какое расстояние до этого оазиса Сива?

- Стас, если бы мы летели по прямой, то примерно двести семьдесят километров. Но по местным дорогам, это будет почти на сто километров больше. Дорог практически нет нормальных и скорее всего они будут выбирать караванные маршруты.

- Ага… Я не знаю, какой расход бензина у немецкой техники, но скорее всего полного бака вряд ли хватит более чем на триста километров. А учитывая, что они почти полностью загружены людьми и запасами, да прибавить к этому пересеченную местность, среднюю скорость они смогут держать не более сорока километров в час. Плюс остановки на заправку топливом, на туалет и еду, немцы в этом плане щепетильные… Как минимум одну ночевку им видимо, придется делать…

- Это если ты берешь за финиш оазис?

- Да, его! Надеюсь на каком-либо привале наши друзья смогут обнаружить где прячет контейнер этот Гессен? Там Володя прихватил пару бутылок русской водки, а немчура очень охоча до этого алкогольного напитка.

- Стас, а если не найдут?

- Придется тогда уже ночью поискать. Свидетелей не будет. Накроешь всех своим «Защитным периметром» а мы перетрясем весь багаж…

- Да я без проблем, но мне почему- то кажется, что этот контейнер будет не так просто отыскать…

- Это с чего ты так решила?

- Ты же помнишь Стас, что я могу управлять различными энергиями, как, впрочем, уже и ты. Но я до сих пор не вижу, где может быть запрятан артефакт. Создается такое ощущение, что он прячется от постороннего взора. Помнишь, как в сказках, где хотят спрятать какой-то дорогой предмет, то колдовством «отводят от него взгляд» любого человека. Мне неизвестно подобное излучение, но факт существования такой энергии или поля я не могу отрицать. Возможно контейнер лежит у всех на виду, но мы его банально не видим! Мы можем перетрясти все ящики и сумки, обыскать карманы людей, а он будет лежать рядышком, но мы его пропустим!

- Черт… прикольное это поле. Нам бы овладеть такими талантами не помешало бы. Это кемпер у нас сейчас невидим, а тут можно и человека сделать таковым. Стоишь себе рядышком, а тебя никто не фиксирует. Это не шапка невидимка, но эффект почти такой же. Хм-м… а если сфотографировать всю местность? Интересно на фотографиях его будет видно?

- Возможно! Но нужно тогда все вещи вытрясти и разложить на земле. А если контейнер лежит где-то в багажнике, или спрятан в нишах и дверях машин? Его могли засунуть в корпус снаряда или мины. Мы его и не найдем так никогда… Это если бы мы точно знали, что, например, он запрятан именно в этой машине, или в другой, или в личных вещах. А так, гадать…

- Мда, загвоздка. Блин, как же он так маскируется? Селена, ты думаешь это свойство инопланетного металла?

- Стас, скорее всего это совокупное взаимодействие материала с артефактом и немцы об этом как-то догадались, или им кто-то подсказал…

- Мда… и как нам тогда его искать?

- У меня пока нет подходящих вариантов. Стас, а что говориться в ваших земных сказках?

- В сказках? Блин…. Да я и не помню. Кто-то ищет такие предметы боковым зрением, кто-то снимает колдовством. Одни добывают некие ключи, другие воздействуют собственной магией. Можно еще заставить предмет проявить себя самому и вот тогда…

- Да, это хороший прием, осталось только догадаться как нам заставить его это сделать…

- Нужно рассказать об этом нашим товарищам. Пусть разговорят Гессена. Дорога дальняя…. Как офицера Аненербе, его должны интересовать всякие мистические истории. Пусть Володя расскажет ему байки про Атлантов, Гипербореев, про исчезнувшие цивилизации, параллельные миры. Возможно упомянуть и об Антарктиде и Четвертом Рейхе. Мы же там бывали, вот пусть он и преподнесёт, как бы это все могло быть с точки зрения науки и мистики… Нийя может упомянуть об альтернативных способах развития цивилизаций. Давид Иосифович может поговорить о плюсах и минусах монархии и диктатуры пролетариата… О дальнейшем развитие событий на Земле. Тем полно, нам нужно разговорить этого Генриха, расположить его к себе, а там глядишь ниточка и появится…

- Хорошо, Стас. Я сейчас им сообщу…

(обратно)

Глава 5

Сидя в «Страннике» я слушал разговоры моих друзей с Гессеном словно занимательную аудиокнигу. Причём надо отдать должное – Володя умел вести беседу, слушать его было приятно и интересно. Правда ему приходилось нелегко, когда Генрих задавал вопросы Кагановичу или Нийе. Синхронный перевод требовал от Баринова определенных моральных и психологических усилий, но кое-какие подробности нацисткой миссии вдали от цивилизации стали вырисовываться. Штурмбанфюрер «проговорился», что его аналогично интересуют некие мистические места Силы. Причем эти «источники» несут как положительную, так и отрицательную энергию. По одним координатам можно получить высокие сакральные знания и вырасти духовно, по другим можно погрузиться в пучину темной силы и превратиться в некроманта.

Но когда Гессен узнал, что Баринов знаком с творчеством Германа Вирта и его трудом: «Происхождение человечества: исследование по истории религии, символики и письменности атланто-нордической расы» (* Издана в 1928 году.), а также кое-что слышал о деятельности эзотерического общества «Туле» (появившееся в Мюнхене в 1918 г.) и как житель Берлина, знает, где находится штаб-квартира Аненербе (*1 января 1939 года «Аненербе» получило статус самостоятельной организации с расширением прав и предоставлением дополнительного финансирования. Штаб-квартира «Аненербе» располагалась в особняке Вилла Вурмбах берлинского района Далем.), то разговор стал протекать более продуктивно.

Володя признался, что лично с Рейсхфюрером СС Гиммлером он не знаком, но много слышал и читал о нем.Слышал он и о раскопках на холме Мург в Чёрном лесу близ Баден-Бадена, а также об исследовании древних оккультных скал Экстернштайне, которые, по его мнению, не стоят такого мифического внимания.

На вопрос Гессена, а где же лучше всего проводить такие исследования, Баринов, играя роль профессора археологии, с улыбкой парировал, что очень много магических мест имеется в… России! И что его коллеги советские археологи, занимающиеся изысканиями в разных уголках европейской части Советского Союза, стали очень часто находить следы древних… ариев или арийцев! И по этим же мнениям коллег, именно славянские племена ранее населяли земли Германии, а вот арийцы пришли на территорию Европы как раз с востока. И если придерживаться исторических фактов, то теория расового превосходства германцев, как ни прискорбно это ему принимать, является ошибочной.

После подобного замечания, Гессена словно прорвало. Он стал сыпать «фактами» и «историческими находками», обнаруженными на землях благословенной Германии. Что многие из них принадлежат высокоразвитой цивилизации Атлантов, ранее населяющих эти территории. Что все новейшие достижения науки не могут даже предположить, как такое можно создать. Он поинтересовался, а слышал ли уважаемый профессор о недавней находке на глубине почти трехсот метров от поверхности земли странного цилиндра из неизвестного металла? Его нашли горняки, добывающие уголь. Материал находки не поддается никаким режущим инструментам. Как выяснилось позднее – цилиндр оказался полым и даже имеющим отворачивающуюся крышку, но так точно подогнанную по размерам, что прорезь смогли обнаружить только, исследуя поверхность цилиндра под микроскопом!

На вопрос Володи, а что было внутри, Генрих ответил, что он был заполнен мелкими шариками в виде дробинок из того же самого материала. Вот тогда ученые и стали над ними экспериментировать. Они нагревали шарики до сверхвысоких температур, измеряемых в тысячах градусов, но дробинки не плавились! Они не магнитились, не резались, даже мощные прессы не могли их расплющить. И что когда немецкие ученые разгадают секрет этого материала, то танки и самолёты Рейха станут неуязвимыми, а германская армия станет самой мощной за всю историю планеты.

Естественно услышав такое «признание» мы все четверо напряглись, как гончие собаки перед охотой, но Баринов повёл себя, как человек, которому «лапшу на уши вешают». Он стал откровенно насмехаться над этой «байкой», что все это вранье, и такого металла просто не может существовать на планете.

Гессен, сохраняя серьёзный вид, выслушав все контраргументы профессора, неожиданно достал из кармана кителя небольшой тряпичный пакетик, из которого высыпал на ладонь несколько матовых, отдающих синеватым цветом дробинок.

- Это они? – Володя протянул палец к ладони штурмбанфюрера и осторожно покатал шарики по ладони офицера.

- Да, - кивнул Гессен. – Возьмите одну.

И пока Баринов рассматривал дробинку, передавая ее ювелиру и Нийе, моя Селена уже сообщала:

- Дистанционное наблюдение показывает полную идентичность внешнего облика и размера той дробинки, которая Стас была у тебя в шее.

- Офигеть! – только и смог я сказать. Получалось, что если меня пометили британцы, то откуда у них эти шарики? Значит, они имеются не только у немцев, но и у бритов? И цилиндров может быть несколько! Или они попали уже к ним в руки намного позднее? Но если эта экспедиция пропала без следов, то, когда и как этот раритет угодил к англичанам? Блин! Загадка на загадке! А Володя, вернув дробинку Генриху, повел разговор в новом направлении. Он заметил, что если такой материал существует в реальности, то почему все решили, что он принадлежал Атлантам, а не привезен жителями других миров из далекого космоса?

- А вы думаете, что где-то там, - Генрих поднял голову к небесам, - живут другие люди?

- Не обязательно люди, - парировал Баринов, - они могут выглядеть похожими на нас, скажем вот как наша красавица Наташа, в крови которой, возможно, имеются примеси этих далеких цивилизаций.

- С этим фактом я с вами полностью согласен, - Генрих бросил очередной изучающий взгляд на нашу красавицу, а Володя продолжал развивать свою теорию:

- А могут иметь облики вообще ничего общего с людьми не имеющие. Они могут прилетать к нам на Землю и тайно наблюдать за жителями. Я даже больше вам скажу штандартенфюрер, - оживился он. – Вот мы сейчас с вами едем по пустынной местности, а над нами совершенно невидимый для человеческого глаза может двигаться летательный аппарат на высоте, скажем метров пятьдесят над нами, с борта которого за нами кто-то наблюдает!

- Да? – Гессен поднял глаза вверх и внимательно стал разглядывать небосвод. Через полминуты он повернулся к собеседнику и с улыбкой заметил:

- Ну, допустим. Этот аппарат, как вы изволили выразиться, невидим для нашего глаза, но шум мотора мы бы услышали, даже если бы он летел на высоте пятьсот метров.

- Генрих, но почему вы решили, что раз он невидим, то его и услышать можно? С такими высокими технологиями это было бы глупо, так себя выдавать.

- Хм-м, а если я сейчас в него выстрелю! – Гессен достал из кобуры пистолет Вальтер и стал поднимать его вверх.

- Ну и потратите патроны впустую, - усмехнулся Володя. – У вас в кармане лежат дробинки, которые не смог одолеть самый мощные пресс, которых не взяли огромные температуры, а вы хотите пулей сбить невидимый аппарат. Вы уверены, что его корпус аналогично не создан из такого же уникального материала?

Генрих убрал пистолет, еще раз внимательно оглядел небо, после чего флегматично пожав плечами, ответил:

- Это все ваши фантазии, профессор. Такого летательного аппарата не может быть и никто за нами не наблюдает. Даже «Фокке-Вульф - 189» * я бы смог без бинокля обнаружить, а невидимых самолетов не существует. (*«Фокке-Вульф» Fw 189 — двухмоторный двух балочный трёхместный тактический разведывательный самолёт. Первый полёт совершил в 1938 году. В СССР получил прозвище «Рама».)

- Это пока, - усмехнулся Баринов. – Кто знает, что будет лет через восемьдесят!

- Можно подумать профессор, что вы знаете?

- Возможно и знаю, или по крайней мере могу с научной точки зрения спрогнозировать. Мы археологи хоть и капаемся в «прошлом», но иногда именно нам многое становится понятным…

Так, периодически останавливаясь на отдых и туалет, отряд немцев при наступлении сумерек, стал искать подходящее место для сна. Местные проводники сообщили, что немного впереди из песка будут торчать небольшие скалы, и там будет удобнее и безопаснее всего расположиться на ночь.

Для командного состава арабы поставили военную палатку, а сами расположились в отдалении, разведя костер для приготовления горячей пищи.

Генрих предложил и для Натальи поставить отдельную палатку, но наша девушка вежливо отказалась, сообщив, что для нее не составляет труда спать под открытым небом. И как раз в сопровождении своих спутников она чувствует себя полностью защищенной. Гессен с майором, услышав перевод профессора, лишь усмехнулись, но караул был выставлен, а солдаты, располагаясь на отдых, оружие держали поблизости от себя. Место для ночлега было выбрано подходящее. С одной стороны, спину прикрывали скалы, а с другой стороны военных охранял бронетранспортёр и две грузовые машины. Опель с топливом поставили ближе к камням. Володя, разогревая на костре консервы и наблюдая за солдатами, как военный с достоинством оценил мастерство их расположения. Прячась за ящиками с продуктами и вещами, да за мешками с песком, которые уже успели насыпать арабы, бойцы могли вести успешную оборону. И хотя скалы казались неприступными, Баринов все же сомневаясь, успел шепнуть майору Крейпу, что если на них заберется даже один человек, то гранатами он может натворить здесь больших бед. Майор поблагодарил земляка за наблюдательность, но успокоил, что его подчиненные осмотрели эти скалы, там без специального альпинистского оборудования невозможно забраться. А откуда оно у бедуинов? Так что опасаться особо нечего.

Русская водка на ужин, вызвала ажиотаж у командного состава. Хотя Володя планировал напоить только Генриха и Вольфганга, но те пригласили и младших унтер-офицеров. Так что литр водки на десятерых не оказал того воздействия, на которое мои друзья рассчитывали.

Я тоже не стал задерживаться в пилотском кресле, а предупредив Селену, чтобы разбудила меня «если что», отправился на боковую…

Когда все офицеры разошлись по местам отдыха, а у костра осталась сидящая в задумчивости Нийя с друзьями, неожиданно к ним вернулся Гессен. Не присаживаясь у огня, он остался стоять, положив руку на кобуру.

- Карл, - начал он разговор обращаясь к лежащему около костра Баринову, - а теперь расскажите мне кто вы такие на самом деле?

- Но я уже все рассказал? – удивился Баринов, пытаясь подняться на ноги.

- Не нужно вставать, - расстегивая кобуру жестко предупредил Гессен. – Или я открою огонь без предупреждения.

Володя остался в сидячем положении, как и остальные его друзья.

- И все же? – Генрих следил за лицами археологов, сам оставаясь в полумраке. – Откуда вы? И кто вообще? Только не нужно вводить меня в заблуждение сказками про археологов. Хотя должен признать, у вас это Карл, или как вас там на самом деле зовут, очень удачно получалось. Но вы видимо были не в курсе, что я знаю немного русский язык. И акцент вашей спутницы, к которой Давид Иосифович, видимо забывая легенду, обращался как Нийя, говорит мне, что она такая же русская, как я Иисус. Я прав? – перешел он на русский язык. – А вы профессор, - повернулся он к Кагановичу, - никакой не армянин. Я мог бы «купиться», если бы вы вставляли в свою речь армянские слова, но иврит мне приходилось тоже слышать.

Его «русский» оказался довольно неплохим, а Баринов, услышав такие замечания, как профессионал смутился, что их всех так легко вычислили.

- Так вы расскажите мне кто вы такие и почему так хорошо владеете оккультной тематикой? Вряд ли вы русские шпионы, тогда кто, британцы? Идея внедриться к нам с помощью сливания своего агента, заминировавшего машины – была неплохая! Признаю! Но вот в наших с вами беседах вы себя практически выдали. Итак? …

Баринов переглядывался с товарищами, а меня в это время уже срочно будила Селена:

- Стас, тревога! Наших разоблачили!

Не одеваясь, я кинулся к водительскому месту и стал опускать «Странника», стараясь, чтобы его защитное поле накрыло моих друзей. Я знал, что Вовка закроет себя силовой зашитой, но вот чтобы растянуть ее еще на двоих товарищей, нужно определенное время, а тех несколько секунд могло бы и не хватить.

- Понимаете Генрих…, - принялся говорить Баринов, но не успел завершить фразу, как на территории лагеря раздался мощный взрыв. Грузовик с топливом взрываясь на короткое мгновение осветил всю территорию вокруг. Еще ничего не успев понять, я уже бежал к двери, чтобы запустить внутрь своих спутников, когда раздался второй взрыв. Пока я запускал товарищей в кемпер, немецкие солдаты уже открыли огонь по невидимому противнику, атакующему лагерь со стороны пустыни…

Секретный архивный документ. Радиограмма №2.

Доклад командира специальной диверсионной группы отдельной ударной бригады восьмой армии, лейтенанта Самуэля Флетчера.

Старику от Дэдди:

- Сэр, благодарю за своевременную помощь. Машины оказались превосходными, местные арабы сообщили нам приблизительный маршрут движения немецкого отряда. Мы двигались без остановок и нагнали его уже к ночи. Один мой боец, используя альпинистское снаряжение сумел забраться на ближайшие скалы и, дождавшись затишья, бросил две гранаты вниз на территорию лагеря. Одна граната взорвала грузовик с топливом, обломки которой уничтожили офицерскую палатку, а вторая повредила бронетранспортер, уничтожив сразу же около двадцати человек из личного состава, отдыхающего поблизости. Мы одновременно со взрывами атаковали лагерь, с другой стороны. В ходе боя отряд немцев был практически полностью уничтожен. Погибли и наемные работники со стороны местного населения. Но по какой-то случайности не пострадал наш клиент Г.Г. Взрыв машины с топливом не задел его и оставил совершенно нетронутым легковой автомобиль, где оставались на ночлег два солдата. Взрыв аналогично не затронул троих гражданских, тех, кто сопровождал Г.Г. в этой поездке на легковом автомобиле. Я сам не видел, но мой человек, ведущий огонь с вершины скалы, сообщает о невозможном! Он говорил, что в воздухе появилась сияющая в темноте дверь, куда эти три гражданских лица и спрятались. Возможно это ему привиделось, но и Г.Г. не пострадал от взрыва, хотя обломки разлетались на приличное расстояние. Он успел кинуться к легковому автомобилю и вместе с двумя солдатами скрылся в темноте. И хотя мы вели огонь по этой машине, по какой-то случайности ему удалось от нас уйти. После зачистки территории мы не обнаружили тела этих гражданских лиц. Не найден и артефакт. У меня погибли шесть человек, мы собираемся похоронить их у скал. Собрав какие возможно прихватить с собой трофеи, а остальные уничтожив, мы попытаемся с утра вдевятером отправиться в погоню по его следам. Подпись Дэдди.

Дэдди от Старика:

Не упускайте Г.Г. из вида и не дайте ему добраться до намеченных координат. Если артефакт до сих пор у него, он однозначно будет добираться к намеченной цели. Его контора очень в этом заинтересована. Мы окажем положенные почести павшим бойцам и необходимое внимание семьям погибших. Как только вы найдете артефакт, сразу же сообщайте, радисты дежурят круглосуточно. Мы скажем, к какой точке эвакуации вам лучше всего будет добираться. Подпись Старик…

… - Стас! Прикрывай этого Гессена! – орал Володька, устраиваясь в пассажирском кресле кемпера. - Он не должен пострадать, иначе мы так и не узнаем, где он прячет артефакт.

Я видел, что штурмбанфюрер пригибаясь бежит к кабриолету, откуда выглядывали две головы расположившихся там на отдых солдат. Держа корпус «Странника» над ними, я, синхронизируя скорость удирающего от опасности автомобиля, на минимальной высоте вел кемпер так, чтобы его силовое поле прикрывало и кабриолет. Летящие со стороны пустыни пули не могли причинить ему вреда и машина с тремя пассажирами, не включая фар, благополучно удалялась от места боя.

- Кто же это мог быть? – Баринов оглядывался на товарищей, но по их лицам видел, что и они озадачены тем же вопросом.

- Володь, может это те, кто минировал ранее машины? – Убедившись, что кабриолету ничего уже не угрожает, я поднял «Странника» повыше и отдал управление Селене.

- Может и они Стас, вряд ли это бедуины или арабы. Атаковали лагерь профессионально, забравшись на скалы. Стрельба велась очередями, а не винтовочными выстрелами. Вряд ли у местных полно автоматов, так что я почти уверен, что это были британцы. Хорошо, что ты успел снизиться и накрыть нас всех полем «Странника», я не ожидал взрыва. Да и Гессена оно же спасло. Думаю, от экспедиции в живых мало кто сумел остаться, там шансов почти не было. Стрельбу вели и со скалы, и со стороны пустыни. На фоне горящих машин - немцы были как на картинке.

- Да, но наш друг, - кивнул я на лобовое стекло, - сейчас летит в ночи неизвестно куда. Хорошо еще, что баки у него полные, успели заправиться. Но вот хватит ли этого до финальной точки? Он же вам так и не открылся, куда они путь держали? Судя по его эмоциям, он сейчас спокоен и не особо переживает за погибших товарищей. Но его целеустремленность граничит с фанатизмом! Главное – вперед…

Я не успел закончить фразу, как меня неожиданно перебила Нийя:

- Стас, а откуда он знает, куда ему двигаться? Проводники то остались в лагере…

- Хм…, точно.

Меня тоже удивило, как он умудряется ориентироваться в полной темноте. Кругом пески и скалы. Я попытался использовать одну из своих возможностей: зная человека, я мог точно определить, в каком направлении он от меня находится и что чувствует. Сидя в кресле кемпера я мог точно указать, где сейчас находиться автомобиль Гессена, но вот судя по считываемым эмоциям, колебаний в своих поступках у Генриха не наблюдалось. И если ранее во время пути офицеры периодически советовались с проводниками, то сейчас штандартенфюрера словно вел таинственный компас. Как будто пройдя определенную часть маршрута, он уже точно знал, куда ему необходимо попасть. Высказав свои догадки и предположения друзьям, мы пришли к выводу, что: «Утро вечера мудренее», гадать можно до посинения, но лучше после подобной встряски, выпить по сто грамм и пойти отдохнуть…

Солнце уже светило во всю, когда я проснулся. Ночка выдалась беспокойная. Я постоянно просыпался от мельтешащих сновидений с различными сюжетами. Нийя сидела в пассажирском кресле и, увидев, как я, кряхтя и стеная, поднимаюсь с кровати, ласково пожелала: «доброго утра!». Она сообщила, что после вчерашней встряски так и не смогла заснуть, и решила «остаться на вахте». Услышав, что машина Генриха за всю ночь ни разу не останавливаясь, прошла почти триста километров, я пошел приводить себя в порядок, заметив, что и мои товарищи просыпаются.

Мы едва успели позавтракать, как Селена сообщила, что кабриолет стал замедлять скорость, и сменил направление, направляясь к видневшимся, как пальцы из песка пяти одиноким каменным выступам. Сообразив, что это, по-видимому, и есть конечная точка маршрута, мы решили обогнать автомобиль и первыми добраться к этим скалам, слабо светящимися в прозрачном воздухе.

Едва мы зависли над этим природным образованием, как Селена, появившись в полный рост рядом с нами, указала вниз:

- Посмотрите вниз на эти скалы!

- Милочка, а что там необычного? - протирая стекла пенсне, уставился в окно Давид Иосифович. – Да, похожи на пальцы, торчащие из песка, но это ветер обточил их за тысячелетия…

- Селена, - Володя всматривался в композицию. - Ты хочешь сказать, что строго по центру идет вверх какое-то сияние?

- Я не вижу сияния, - призналась Селена.

Как выяснилось, не видели его и Нийя с Кагановичем, зато мы с Бариновым его прекрасно различали, но мой искин обратила внимание не на это:

- Видите, как эти камни располагаются?

- Селеночка, не пудрите мне мозги, - вскипятился ювелир. – Я уже говорил – они похожи на пальцы руки.

- Да нет же! – Селена попросила немного наклонить кемпер, и когда камни стали отлично видны, она голографическими линиями в воздухе нарисовала между ними звезду, концы которой строго соответствовали каждой каменной вершине.

- Пентаграмма! – ахнули мы с Вовкой. – Выходит это сияние и есть место выхода Силы! А Гессен именно сюда везет артефакт!

- Спускаемся? – Нийя смотрела на нас, а я задумался.

«Ну, спустимся. Генрих увидит, что его здесь ждут и не станет доставать артефакт. Возможно он попытается нас убить, не подозревая, что это ему не по силам. Увидит, что пули нас не берут и что дальше? Застрелится от горя или станет торговаться? Он сообразит, если уже не догадался, что нас интересует артефакт. Но вот отдаст ли он нам его добровольно? Это вряд ли, скорее оставит последнюю пулю, чтобы выстрелить себе в висок. Значит нам нужно дождаться, когда он достанет «заначку», поставит ее в центре пентаграммы и вот тогда уже нам нужно будет появляться».

Я решил поделиться размышлениями с друзьями.

- Да, Стас - согласен, - Володя как обычно при размышлениях потирал себе подбородок. – Но вот какая мысль пришла мне в голову. А если этот кулон или контейнер вместе с ним, успеет наделить Гессена каким-либо «магическим» талантом? Или встанет на его защиту? Вспомни Стас, как мы везли его «противоположность»?Наши способности оказались для этой сущности не более чем игрушками. Тогда мы никак не сможем на него воздействовать…

- Значит нужно не дать ему встать в центр поля. – Я обвел взглядом спутников. – Ну что будем делать? «Странник» по размерам не поместится в центре этой площадки.

- Стас, опускай его точно с противоположной стороны, от подъезжающей машины, -посоветовала Нийя. – Как только Генрих пойдет сюда, мы выходим из кемпера. Только парни, необходимо заранее активировать вашу силовую защиту, поле «Странника» центр площади не перекрывает. Стас, ты Селене даешь команду парализовать людей. Мы забираем предметы и исчезаем. Все! Операция завершена!

На том и порешили…

… Он, Генрих фон Гессен, долго шел к этой цели. Многие поколения его предков обязывали отпрыска знаменитой фамилии наконец-то не на словах, а на деле добиться грандиозного успеха. Аненербе и его руководство не в курсе, какими на самом деле способностями обладает эта пирамидка. Ему просто сказочно повезло, когда судьба или само провидение свело его с профессором Отто Шнайдером, изучающим таинственную находку горняков. Док в своё время работал с этим психопатом и шизофреником Карлом-Мария Вилигутом*, заявляющим, что он является потомком божества северных народов Тора и обладает тайными знаниями древних германских племён, еще при исследовании скалы Экстернштайне. (*Карл Мария Вилигут (Вайстор) - немецкий оккультист и бригадефюрер СС, серьёзно повлиявший на мистические настроения Третьего рейха.)

И теперь никто так и не узнает, как способен цилиндрический контейнер усилить действия магической пирамиды. И для чего служили эти странные шарики в найденном контейнере. Корабль, на котором плыл этот ученый, потопила британская подводная лодка, и даже если кто сразу не ушел на дно, гарантированно не смог бы продержаться в холодных северных водах больше двадцати минут. Так что тайна вместе с Шнайдером исчезла на дне Атлантики.

«А разгадка на самом деле очень проста!»

Генрих держал на ладони с десяток дробинок, которые словно намагниченные шарики, сцепившись в единую линию, указывали на место Силы.

«Это простейший компас! И чем ближе они оказываются к месту выхода энергии из планеты, тем становятся более активными. Причем только профессор догадался, что достаточно оставить хоть одну дробинку в нужном месте и остальные шарики обязательно приведут любого, кто имеет у себя хотя бы с десяток таких дробинок, к этому же месту. Достаточно оказаться в относительной близости от местоположения этой дробинки. Он сегодня ночью сумел выяснить, что это расстояние на чувствительность оказалось длиной почти в двести километров…. Да, цивилизация исчезнувших Атлантов, или как ранее говорили эти шпионы-археологи, инопланетяне - на самом деле обладали уникальными знаниями. Но вот куда эта странная троица исчезла, когда взорвались запасы топлива? Понятно, что это напали британцы. Но в момент взрыва ему показалось, что в воздухе появилась светящаяся дверь, за которой и спрятались эти археологи… Но пирамидка спасла его от летящих осколков, да и после прекрасно защищала автомобиль от пуль, когда он с двумя солдатами покидал опасную зону. Что там говорил Отто - что в кулоне заключен ангел? Хотя это не важно, демон, ангел, черт или призрак. Главное, что артефакт работает и защищает своего владельца! Даже профессиональный гипнотизёр не смог его заставить выполнять свои приказания, несмотря на то, что его специально опоили опиумом! А уже сегодня он станет и физически неуязвимым, достаточно поставить контейнер с пирамидой в центр и самому встать над ним! Сила трех энергий – земли, контейнера и кулона – превратят его в сверхчеловека!

Нет, он не желает занимать место фюрера. Но стать его правой рукой и возглавить «Наследие предков» гораздо выгоднее и престижнее! И вот тогда врагам Рейха - несдобровать! А теория расового превосходства германцев – превратится в аксиому! Кстати… вот и рука Тора!» …

Машина подъезжала к месту Силы практически на остатках топлива. Но водитель сообщил, что есть еще две полные канистры с бензином. Этого не хватит, чтобы добраться до места старта, но до оазиса Сива можно дотянуть, если выкинуть все лишнее из кабриолета. Генрих согласился, что без брезентового верха, дверок, крыльев, защиты двигателя и запасного колеса – можно будет потерпеть. Слава богу, что «Хорьх» без поломок смог одолеть такое расстояние по местным дорогам, хотя, скорее всего это заслуга пирамидки.

Голод и жажда Гессена не терзали, он словно забыл, что тело нужно кормить. Его вела жесткая воля и желание стать сверхчеловеком. Поэтому, когда автомобиль наконец-то приблизился к камням, он достал из багажного отсека обычную старую гильзу-светильник времен первой мировой войны калибра 76 миллиметров, которую ему подарили как забавную вещицу, найденную в русских окопах. На укороченном корпусе гильзы была нанесена шутливая дарственная надпись для Генриха.

Гильза даже могла давать свет, если заправить ее бензином, но никто не мог догадаться, что по его просьбе немецкий механик создал в ней потайной контейнер для того самого цилиндра, идеально вмещавшегося по ширине и длине. Эта гильза валялась, словно ненужный хлам, но как говорится: хочешь что-то спрятать – положи это у всех на виду. Ее многие видели. Красть – так она никому и даром не нужна. Нажав потайной замок на гильзе, он отвернул торцевую часть бывшего снаряда с удаленным взрывателем, вытряхнул из него контейнер и, дождавшись остановки автомобиля, направился к камням, торчащим из песка, словно рука каменного гиганта.

Каково же было его удивление, когда в воздухе появилась та самая дверь, откуда к нему навстречу вышли четверо людей. Троих из них он мгновенно узнал, это были те самые археологи, а вот четвертый мужчина был ему неизвестен. Но на этот раз все четверо были одеты в непривычные и немного странные одеяния. Рефлексы штурмбанфюрера не подвели. Выхватив из кобуры пистолет, он направил его в сторону этой четверки, с грозным окриком:

- Стоять, или я буду стрелять!

Оглянувшись назад, он заметил, что его бойцы не растерялись. Один из них держал в руках автомат, второй, прячась за корпусом Хорьха – винтовку. Генрих, ухмыляясь, вновь обернулся к этим четверым, по лицам которых он считал, что те совершенно не боятся его и солдат, хотя в руках и не держат никакого оружия. Они остановились, но четвертый незнакомец неожиданно на русском языке произнес странную фразу: «Селена - защитный периметр!». Фраза Гессену была не совсем понятна, но вот лица этих людей вдруг изменились на удивленные, а незнакомец неожиданно выматерился.

Генрих в очередной раз бросил взгляд на бойцов, замерших как истуканы, но никто с тыла не нападал. Но вот уже после фразы профессора Леммана: «Стас, Гессена паралич не берет!» - стало немного понятнее.

- А вы Карл, - Генрих перевел дуло Вальтера на «земляка», - думали, что со мной так легко справиться?

- Думали, - кивнул профессор, отвечая на немецком языке. – Сразу не получилось, но у нас имеются и другие варианты.

- Нет у вас вариантов!

Штурмбанфюрер выстрелил в Карла, но пуля рикошетом отскочила от него словно от бетонной стены. Генрих принялся стрелять в его спутников, но эффект оказался аналогичным. Несмотря на маленькую дистанцию - эту четверку вообще не брали пули. Расстреляв всю обойму, Гессен отбросил в сторону бесполезный пистолет. Его солдаты не шелохнулись даже на сантиметр, продолжая неподвижно таращиться на незнакомцев.

- Я так понимаю, вы это хотите забрать? – Генрих с ненавистью в глазах, протянул вперед руку с зажатым контейнером.

- Не хотим, а заберем, - спокойно ответил ему четвертый незнакомец. Контейнер неожиданно вырвался из рук Генриха и по воздуху перелетел к этому мужчине.

- Прощайте, - добавил он и, развернувшись, направился в противоположную сторону туда, где в воздухе так и продолжала сиять открытая в неизвестность дверь. На мгновение он задержался в центре площадки. Постоял, немного прислушиваясь к себе, после чего пожал плечами и скрылся в этой висящей в воздухе двери. Каганович и Наталья молча развернулись и последовали за мужчиной, лишь Карл Лемман на мгновение задержался.

- Да кто вы такие! – негодуя, от бессилия заорал ему Гессен.

- Мы русские, - спокойно ответил ему профессор. – Вот только живем мы на семьдесят восемь лет вперед. В 1941 году мы еще и не родились, ну…, кроме Кагановича. Вот его возраст давно перевалил за сотню лет.

- Но этого не может быть?!

- Как видите Генрих – может. А ваш непобедимый Рейх проиграет Вторую мировую войну в 1945 году и кстати - Советскому Союзу! А в 2019 году вашу «Великую» Германию будут населять народы из разных уголков планеты, хочу заметить, что турков и арабов у вас будет немерено. А вот найти чистокровного арийца будет очень проблематично. Так что ваша теория расового превосходства потерпит полный крах…

- Карл, или как вас там на самом деле?

- Владимир.

- Пусть Владимир, но почему вы мне все это рассказали?

- Да потому, Генрих, что мы с вами более никогда не встретимся. Прощайте.

Баринов развернулся и, закрывая воздушную дверь, полностью исчез из этого участка пространства или мира. Неожиданно Генрих заметил, что над песком проявилось огромное тело какого-то летательного аппарата размером с железнодорожный вагон, который совершенно бесшумно и медленно стал подниматься в воздух. Гессен готовый лопнуть от злости, ненавидящим взором следил за этим объектом. Неожиданно в его днище появилось непонятное устройство, из которого вылетел яркий огненный шар. И это было последним, что в своей жизни видел Генрих Гессен…

… - А нафига? – управляя кемпером, поинтересовался я у Володи, который произведя два выстрела из нашей плазменной пушки, убирал турель в корпус «Странника».

- В нашей истории говорится, - помахал он перед моим носом бумагами, переданными еще Сарычевым. - Экспедиция пропала «Бесследно!» - выделил он последнее слово. - Наша «миссия выполнена». Мы не имеем права рисковать.

У меня на мгновение екнуло сердечко. И хотя мне было жалко этого штурмбанфюрера, я понимал правоту слов друга. Неожиданно в моей голове всплыла одна важная мысль, о которой мы все позабыли.

- Бляха муха! – едва успел выругаться я, как меня неожиданно перебил голос Селены:

- Мы уже в своем времени! Я фиксирую множество теле и радиоканалов, а также получаю сигналы со спутников…

- Да етическая ты сила, - уже повышая голос вновь заматерился я.

- Стас ты чего? – Володя смотрел в мою сторону, не понимая, что произошло. – Ну, вернулись и вернулись. Контейнер с пирамидкой у нас, надеюсь, ты его проверил?

- Да, она там лежит…

- Ну вот! И хотя я так и не прихватил подходящих сувениров…

- Да не в этом дело! – ударив в сердцах по штурвалу я смотрел на друзей, непонимающих, что я имел ввиду.

- Станислав, ты хотел ее зарядить? – Нийя пыталась понять, что меня так расстроило. – Но я же сама видела, как ты останавливался в центре этой пентаграммы…

- Да не это! – я смотрел на друзей с печалью в глазах. – Помните, он вам показывал шарики-дробинки?

- Ну, а что их в контейнере нет?

- Как раз их там и нет!

Мои возмущенные эмоции считал даже Каганович. Сняв пенсне, он подышал на него, а после протирая стекла платочком, не произнося ничего вслух, изобразил губами ругательство.

- Ну, точно! – хлопнул себя в это время по лбу Баринов. – Он же держал их отдельно в мешочке! Летим обратно!

- Вы-таки уверены, что они все еще там? – Каганович, вновь надевая окуляры, окинул нас взглядом мудрого учителя. – Так вот, послушайте, что я имею вам сказать! Старого еврея не проведешь! За семьдесят восемь лет там уже столько песка по насыпало, что даже останки машины мы вряд ли найдем, если они после взрыва плазмы оставались. Тем более те останки под тем же песком давно сдвинулись со своего места. А возможно, что шарики нашли те, кто ночью нападал на немецкий лагерь. Я почти уверен, что они кинулись в погоню не найдя тело Гессена, тем более видели, что его машина скрылась в ночи. Так что успокойтесь друзья и смиритесь с неизбежным. Давайте лучше выпьем… чаю, за успешное завершение наших поисков…

Секретный архивный документ. Радиограмма №3.

Доклад командира специальной диверсионной группы отдельной ударной бригады восьмой армии, лейтенанта Самуэля Флетчера.

Старику от Дэдди:

Сэр. Мы нашли место Силы, но машины Г.Г. и людей так и не обнаружили. Возле пяти скал на песке нами обнаружены следы оплавленного песка в виде неглубоких воронок, превратившегося практически в стекло. В одном из них лежали несколько десятков магнитных шариков, сцепившиеся друг за друга в прямую линию, которая указывала точно на место Силы. Они по описанию подходят к тем, о которых нам сообщал Док. А возле второй воронки мы обнаружили куски оплавленного металла, предположительно от автомобиля Хорьх. Никаких следов артефакта мы не нашли, хотя практически вручную перебирали песок возле этих воронок. Шарики и некоторые куски оплавленного металла мы все забрали с собой. Останков людей, если таковые и были – нам отыскать не удалось. Что здесь произошло и куда пропали люди – нам неизвестно. Предположений масса, но все это я готов высказать лично при встрече. Ждем координат эвакуации. Подпись –Дэдди.

Дэдди от Старика:

Дополнительно возьмите образцы оплавленного и обычного песка. Шарики упаковать отдельно. Это самая главная ценность и именно их вы должны доставить несмотря ни на что. Выдвигайтесь в квадрат 143. Там вас будет ожидать проводник с транспортом. Он доставит вас к временному аэродрому, откуда вас заберет военный борт. Удачи! Подпись – Старик.

(обратно)

Часть 2. Точка отсчета-4... Глава 6.

Плавая в бассейне собственного дома и отдыхая от командировки на Землю, я размышлял о найденном нами у нацистов артефакте. Мы вчетвером не пришли к однозначному мнению, как с трофеем поступить. Давид Иосифович настаивал на том, чтобы отдать пирамидку нашему командиру Мигелю. По его мнению, начальству виднее, что с ней делать. Володя рекомендовал отдать артефакт землянам. Мол, она и ранее находилась на нашей родной планете, значит и сейчас должна там оставаться. Раз король Алахара Жуан Кобург имеет подобный амулет, пусть и российский президент им обладает. Может быть жизнь в России станет лучше? Нийя советовала временно придержать у себя как кулон, так и инопланетный цилиндр, а еще лучше отдать добычу на время ей для исследования. Я же, когда, держал кулон в руках, ощущал какое-то умиротворение и спокойствие. Мне не хотелось его никому отдавать. Находясь еще там, в 1941 году в центре места Силы, я не ощутил какого-то резкого изменения в собственном организме. Никто из нас не знал, что должно произойти, едва артефакт окажется в центре выхода энергии. Вроде никаких экстрасенсорных талантов у меня не образовалось. Да и стоя там, среди камней и, несмотря на жару, я лишь на мгновение ощутил исходящее снизу тепло, которое через несколько секунд полностью пропало. Это не были согревающие волны на озере, как в мире Лута. Не походили мои ощущения и на пульсацию горы в мире Луки. Просто мне показалось, что на короткое мгновение подо мной включился вентилятор, поднимающий разогретый воздух от песка вверх, и я оказался в этом потоке. Но он был кратковременным, а после сразу же пропал. Возможно, нужно было что-то делать в этом месте Силы, может быть, требовалось достать кулон из контейнера или держать его как-то по-особенному – мы же не знали. Поэтому меня терзали смутные сомнения – оказал ли он вообще на меня какое-то воздействие? Но, так или иначе, когда я доставал его из цилиндра, мне всегда становилось легко и спокойно на душе, словно этот предмет был из моего далекого детства. По этой причине мне не хотелось его отдавать вообще кому-либо, и я не знал, как лучше поступить. А посоветоваться было не с кем.

«Вот если только вновь в астрале поискать ответ? Хмм, а почему бы и нет!». Выбравшись из бассейна, я разлегся на шезлонге и постепенно расслабляясь, отправил свой разум ввысь…

Призрак Багиры предсказуемо появился, едва я оказался в туманной дымке астрала:

- Знаю, что тебя терзает! – плавая вокруг моего тела в воздухе, заявил облик шорка. – Но однозначного ответа на твой вопрос не существует…

- Багира, и как мне поступить?

- Решать придется тебе самому, но я бы на твоем месте не спешила с окончательным решением. Все может измениться - и время, и ситуация.

- Погоди, … меня ожидает какая-то неприятность?

- Все иногда случается, никто гарантированно не застрахован от негатива. Генриху Гессену не помогла пирамидка сохранить жизнь, если бы он не держал ее в контейнере. Хотя тогда он не мог рассчитывать на ожидаемый результат в месте Силы. Любая сущность, как и любой человек не терпит неволи, хотя этот контейнер и нельзя назвать тюрьмой, скорее это доспехи. Но даже постоянно носить защиту не снимая ее, мало кому понравится.

- Блин, Багира, что-то я запутался. Ты все эти присказки к чему ведешь?

- К тому, что тебя скоро ожидает новая поездка, кстати, и не одна. И ты потом не раз вспомнишь эти мои слова…

- Хорошо, - я понял, что в очередной раз придется самому покумекать над полученным «предсказанием». – Но после этих поездок мне кому отдать артефакты, или может себе их оставить?

- Когда вернешься, и… если вернешься – сам будешь уже знать ответ! – Призрак исчез в воздухе, а я в полном недоумении вернулся в собственное тело…

Информация из астрала оказалась верной в том смысле, что не прошло и пару дней, как адмирал вызвал нашу четверку к себе на ковер. Не пускаясь в долгие рассуждения, он сразу же стал ставить для нас задачу:

- Парни, у нас без вести пропала научная экспедиция. Тридцать человек ученых и с десяток технических специалистов. Пришел от них аварийный зонд, помните я вам ранее такой выдавал?

Мы синхронно кивнули. Металлическое яйцо, программируемое на единственный маршрут – сюда в Алахар, нам выдавали, когда наша группа отправлялась в мир Санктум.

- Так вот, - продолжил инструктаж адмирал. – Мир нам относительно известен – это Таград. Цивилизация примитивная – похожая на мир Санктум. Язык вам придется выучить, о порталах и других мирах там не знают. Но есть некоторые отличия, одно из которых, это почти разумные животные. Можно сказать, что в этом мире развиваются параллельные цивилизации. Этим он и был интересен ученым. Таград расположен довольно далеко от нас по виткам спирали, вам предстоит пересекать узловые точки порталов, и дорога до него в полетном режиме занимает шесть дней. Кстати, там практически рукой подать до мира Сарта – всего два портала, где жили ваши крестницы. Не забыли вы еще сестер-двойняшек – Агниз и Дениз?

Услышав эти имена, мы с ухмылками переглянулись и оживились.

«Как таких забыть! Охмурили вдвоем нашего друга майора Стрижа. И хотя Генрих вроде как отдавал предпочтение Агниз, но Дениз не собиралась так просто отдавать мужчину родственнице. Они до сих пор продолжали жить втроем! Одни сослуживцы завидовали майору, другие, в том числе и мы, жалели бедолагу. Нам одних жен за глаза хватало, а он разрывался между двумя красотками». Но Мигель не дал нам помусолить эту пикантную тему:

- Значит так: узнаете, что там произошло. Если что-то серьезное – спасайте всех. Понадобиться помощь – отправляйте зонд. Если ничего страшного – помогите, чем сможете, а на обратном пути навестите Сарту. Сестренки хотят сообщить родителям, что у них все хорошо, что они живы-здоровы и обосновались у нас. Координаты родственников и видеозаписи сестричек для семьи я сбросил Селене. По срокам я вас не ограничиваю. Но если в течение двух месяцев вы не вернетесь, то мне придется отправлять войска, либо запретить этот мир к посещению. Но я приказываю вам вернуться! – адмирал грозным взглядом окинул нашу четверку. - Слышали?

- Так точно! – хором гаркнули мы.

- Хорошо! – ухмыльнулся Мигель. – Медики вас уже ждут. На складах возьмете все, что нужно для длительного проживания. Про то, что жители Таграда не должны ничего знать о высоких технологиях – вы уже в курсе. Ну, - адмирал пожал нам всем руки, - удачи!

Во время полета к Таграду наша четверка развлекалась тем, что, надевая по очереди костюм виртуальной реальности, мы отправлялись в различные смоделированные Селеной миры. Почему-то никто не захотел жить в «прошлом», но тема развитого и космического будущего – превалировала. Сюжеты были практически всего двух направлений. Первое это - военные сражения, как лично, так и на суперсовременной фантастической технике. И вторая тематика, связанная с развлечениями и сексом.

По сравнению с первым опытом, мы уже точно знали, что все это смоделировано искусственным интеллектом и при выходе из виртуальности не испытывали психологического шока. Селена параллельно выводила изображение на большом голографическом экране для тех, кто оставался в кемпере, а чисто мужской коллектив позволял не сдерживать себя как в разврате, так и в выражениях. Селена умудрилась создать обратную связь со зрителями и в некоторые особо опасные или пикантные моменты виртуального сюжета, человек, находящийся в компьютерной реальности слышал подсказки или комментарии друзей. И уже он сам мог решать пользоваться ли советами, или отключить обратную связь. Мы завоевывали планеты и миры, воевали с цивилизациями, не имеющими ничего общего с людьми, жили в достатке и роскоши, заводили настоящие гаремы с симпатичными наложницами. Но, снимая костюм, со смехом вспоминали некоторые эпизоды компьютерной жизни. Может быть, сказывался наш опыт в полсотни прожитых лет и путешествия по другим мирам? Возможно, мы и так были психологически устойчивы, но наша четверка воспринимала виртуальность как развлечение. Ни у кого не возникало неудержимого зуда вновь окунуться в чужую для него жизнь. Нам полностью хватало и того, что мы уже имели и променять свою реальную жизнь, на виртуальную – никто не желал.

Шесть дней пути в земном поезде, наверное, было бы тяжело перенести. Я не знаю, как люди из Москвы неделю едут до Владивостока. Ни тебе толком помыться, не посидеть на унитазе, летом – душно, зимой холодно. А также спать и питаться в тесном купе не всегда комфортно. А в удобном салоне «Странника» с отдельными кроватями, позволяющими отгородиться от салона, собственной автоматической кухней, полным климат-контролем, безлимитным душем, санузлом и даже парной – можно было жить и более длительные сроки. Тем более, едва кто-то желал поразмять ноги и подышать свежим воздухом, я сажал кемпер в подходящей безлюдной местности, и мы давали себе передышку в полете. Не всегда климат транзитных миров был к нам благоприятен, но чаще всего можно было отыскать подходящее место приземления.

Выход из портала Таграда, оказался в пустынной местности. И хотя здешняя территория очень походила на наши бескрайние Оренбургские степи ближе к осеннему периоду, но мы точно знали, что найти людей здесь будет не просто. Селена не обнаружила в эфире никаких аварийных сигналов пропавшей экспедиции. Этот настораживающий факт говорил нам, что по какой-то причине техника ученых полностью вышла из строя. Значит найти людей будет не просто.

Информация об этом мире у Селены оказалась скудной. Гравитация чуть ниже земной. Передвигаться нам будет легко. Мир технически не развит – местные жители едва освоили мелкую добычу и ковку железа, крупных городов практически не имеется. Статистики никто не ведет. Многочисленные племена кочевников нигде не останавливаются надолго. Мало кто постоянно занимается сельским хозяйством в виде земледелия. В основном в здешнем мире воюют, разводят домашний скот, ловят рыбу, собирают дары лесов, полей, морей и постоянно бродят в поисках лучшей жизни. Местные жители по внешности походят на людей, но имеют более крупные тела. Мы с нашим ростом от метра семидесяти до ста восьмидесяти восьми сантиметров относились бы в этом мире к недомеркам или подросткам. Средний рост здесь принято было считать в два с половиной метра, причем даже у женского пола.

Еще меньше информации было о разумных животных. К какому они виду относятся Селена не знала. Да и фотографий у нее особо не имелось. Она показала нам животных похожих на крупных собак, медведей или волков. Еще более крупных ящериц, типа наших варанов, да мелких летающих тварей, напоминающих птеродактилей. В базе Селены имелись упоминания малочисленных путешественников: что одни из зверей обучались человеческой речи, другие ее хорошо понимали, но из-за особенностей физического строения челюстей не могли членораздельно отвечать. Третьи не могли или не хотели общаться с родом человеческим, зато охотно лакомились его телами.

Зато имелась любопытная информация о едином языке зверей. Им мало кто владел, но все же некоторым шаманам удавалось налаживать контакты почти со всеми видами живых существ мира Таград, хотя такие специалисты были здесь редкостью. Местная речь состояла из резких рычаще-кричащих звуков. С нашей точки зрения даже слова о любви здесь звучали как ругательства. К этой манере общения необходимо было привыкнуть, и мы все эти дни полета тренировали произношение.

Пролетая над местными степями на небольшой высоте и скорости, мы внимательно наблюдали за территорией. Кое-где на вершинах гор уже виднелись снежные шапки, но на равнинах все еще превалировал зелено-желтый цвет растительности.

Первых людей мы обнаружили после часа полета. Верхом на крупных животных, отдаленно напоминающих коней с густым меховым покровом, по кромке лесного массива, выстроившись цепочкой, скакало восемь человек, вооруженных мечами и деревянными щитами. Нам сразу бросилось в глаза, что никаких уздечек и поводьев эти лошади не имели, хотя странного вида седла – все же украшали их спины.

У троих мужчин к седлам были приторочены копья, а еще у двоих за спинами висели луки. Металлических доспехов воины не имели. Но кожа местных животных применялась широко. Попросив Селену приблизить изображение седоков, мы убедились, что о кольчуге здесь все же имели представление, но видимо из-за дороговизны металла она была редкостью. У двух воинов кольчужные сетки в виде полос были вшиты в одежду, играя роль металлических передников, защищавших грудь и живот. А у остальных грудь, руки и плечи прикрывали кожаные щитки. Зато все воины носили за спинами длинные плащи с меховыми воротниками, сапоги до колен и рукавицы, почти до локтей.

Рассматривая отряд, мы затруднялись дать им земное определение: скифы, сарматы, аланы или саки. Черты воинов ближе всего походили на европейские, обветренные в долгих походах и загорелые от местного солнца. У некоторых на лицах виднелись грубые шрамы. Половина воинов не носила головные уборы, выделяясь странными короткими стрижками с вырезанными посередине челками в виде прямого угла. Лица четырёх мужчин украшали пышные усы и небольшие бородки. У другой половины воинов лица были безволосыми, или как мы предположили, что это были еще юноши. Кожаные шапки с меховыми оборками скрывали прически молодежи. Отряд, двигаясь галопом по виднеющейся проселочной дороге, змеёй, извивающейся вдоль лесного массива, спешил по своим срочным делам, не подозревая, что за ними сверху ведется наблюдение. Селена мгновенно сообщила, что эти животные держат скорость примерно в сорок километров в час. Боковой ветер сдувал дорожную пыль в сторону леса, не закрывая обзора скачущим позади воинам. Решив, что эти люди рано или поздно приведут нас к соплеменникам, мы, сравняв наши скорости, держались чуть позади отряда на высоте девятиэтажного дома.

Примерно через час полета, искин сообщила, что отряд замедлился и свернул в лесную зону. Разлапистые ветки местных деревьев и темная одежда воинов мешали нормальному обзору. Отряд словно растворялся в полумраке, и нам пришлось снизиться практически к самим вершинам лесного массива, чтобы не потерять людей из вида.

Неожиданно воины, полностью остановившись, спустились со спин скакунов на землю и сняв теплые плащи, приготовили свое оружие.

- О! Ща махачка начнется! – оживился Леха Мелихов, устраиваясь возле бокового окна «Странника». – Серега, пива неси, позырим!

- Ага, ща… бегу и падаю! – Пищугин, едва выглянув в окно, не стал устраиваться в кресле, а развалившись на диванчике и раскупорив бутылочку с прохладным пивком, попросил у Селены устроить прямую трансляцию происходящего внизу, прямо в салоне кемпера. Мы с Бариновым сидя на престижных местах у лобового стекла и так все хорошо видели.

Восемь человек, держа в руках мечи, копья и луки, сперва быстрым шагом, но постепенно замедляясь, стараясь не шуметь, крались среди деревьев к какому-то им известному месту.

«Странник» под моим чутким руководством, пролетел немного вперед, где мы увидели, что на небольшой поляне, огороженный высоким деревянным забором, стоит домик, в виде длинного и невысокого барака. В центре огороженного двора, около вкопанного в землю вертикального столба, стоял полуобнаженный окровавленный мужчина, привязанный к нему прочными веревками. Лица его сверху рассмотреть не удавалось, да и поза пленника говорила нам, что тот либо обессилил, либо потерял сознание. И только благодаря прочным веревкам не падал на землю. Во дворе людей практически и не было. Но вдоль забора, по нешироким мосткам, закрепленным угловыми балками вдоль стен, ходили шесть караульных стражников. Нам сверху хорошо было видно, что рядом с жилым домом под деревянными навесами располагалась местная конюшня, где виднелись крупы местных лошадей в количестве около десятка. «Отхожее место» в виде четырех деревянных кабинок, откуда в здание шел ребенок, затягивая ремешок на просторных штанах. Поблизости от кабинок стоял небольшой сарай с земляной крышей, видимо местный склад. А по соседству располагалась наковальня и открытая печка кузнеца, из которой струился вверх слабый дымок. Видимо работу мастер уже закончил, а в печи догорали последние угольки. Поодаль от кузницы виднелся деревянный колодец с покатым навесом да питьевой желоб для скотины. На двускатной крыше основного здания высилась каменная труба печи, по-видимому кухонная, из которой аналогично струился легкий дымок, как бы намекая, что жители дома сейчас отдыхают. У нас не оставалось сомнения, что эта восьмерка идет именно сюда. Скрытное передвижение означало, что здесь их не ждали, а привязанный к столбу пленник, возможно, был их сородичем.

- Сначала им нужно вот «этих» снять, - послышался голос Пищугина, рассматривающего местную «крепость» на голографическом экране. – У этих троих луки, а у остальных мечи и копья, - комментировал он обстановку. – А то эти лучники всех, нахер, сверху перестреляют!

Мы с Володей, услышав подобные замечания стратега, лишь пожали плечами: «Мол, это и нам понятно!», а Серега уже вошёл в тактический раж:

- Ворота заперты, но забор не очень высокий, метров пять всего! Крюк с веревкой забросить и забираться. А снимут по-тихому хотя бы вон тех двоих лучников, и с той стороны, откуда они пробираются, легко переберутся за стену. Я бы еще зажигательных стрел на основное здание запустил бы с десяток. Сарай им не поджечь, крыша землей засыпана и стоит он близко к забору, хрен попадешь в стену. А так, загорится барак -возникнет паника. Кто-то тушить полезет, кто-то в битву ввяжется, а там уже как фишка ляжет. Если в бараке много воинов, то им несдобровать, а если не очень, то есть шанс освободить пленника.

Как ни удивительно, но последующие события показали, что Пищугин практически все точно предсказал, вот только когда эта восьмерка перебралась через ограду, они, в добавок, отвязали и выпустили на площадку всю скотину, которая метаясь по двору, громко орала, дополнительно создавая панику. Двое молодых парней кинулись освобождать пленника, пока остальные шестеро вели бой с выскочившими из барака защитниками. Мечами воины работали «будь здоров»! Нам сверху все казалось обыденным, но когда я представил себе, что фехтую с великаном почти в два раза выше меня, с легкостью работающего мечом длиной почти в мой рост, то на душе как-то стало неуютно. «Лучше уж с лазерным оружием, - думал я, наблюдая за схваткой. – А как они уходить собираются? – мелькнула в моей голове шальная мысль, увидев, что пленника отвязали, но он еле держится на ногах. – Лошади то остались далеко! На руках нести, так враги не дадут».

Хозяева подворья постепенно теснили малочисленный отряд к запертым воротам. Караульные, те кто остался в живых, давно находились на земле, ведя бой с противником. Орали и кричали все, кому не лень, и я почти случайно различил среди летающих словесных угроз – странный полу-вопль полу-крик одного из молодых воинов. Никто из нас не придал значения этому зову, но оказалось, что это была команда. Восьмерка лошадей, остававшаяся в лесу, услышав приказ, разом кинулись к зданию. И вот едва они добрались к запертым изнутри воротам, то следующее действие нас всех очень озадачило. Лошади словно знали, что им нужно делать. Они, развернувшись задом к проходу, встали в один ряд и как по команде разом ударили мощными копытами в дверные створки! Ворота прогнулись внутрь, но не открылись, а лошади раз за разом били и били по ним, пока запорная балка не треснула и ворота не распахнулись. Восьмерка бойцов вскочила на лошадей, закрепив раненого товарища за спину седока самого легкого из них и отстреливаясь из луков, стала как можно быстрее уходить в лесную чащу, пока не началась погоня.

Мы смотрели на битву, словно на исторический боевик! Нам было видно, что не все прошло гладко и у некоторых молодых бойцов «спасателей» стекала кровь по лицам, а один из них едва мог шевелить правой рукой. Зрелые воины особо не пострадали. У одного из них была разорвана рубаха, у другого - рукав куртки и, хотя кровь из ран потихоньку сочилась, но тяжелораненых не наблюдалось в отличие от хозяев. Как только паника на дворе затихла, мы увидели три тела, лежащие бездыханно на земле, еще четверым мужчинам выскочившие женщины перевязывали руки и плечи, да полюс трое караульных жмуриков. Один из хозяев, по-видимому старший этого клана, отдавал приказания бойцам скакать в погоню, но местные лошади были не оседланы. И хотя мужчины ловили испуганных животных и без всякого седла кидались на них в погоню за обидчиками, но мы понимали, что это будет для преследователей не так просто. Старшой же собирал оставшихся в живых воинов, собираясь отправить вдогонку еще и пеший отряд поддержки.

Развернув «Странника» в воздухе, я последовал за убегающей командой спасителей.

- Видали парни! – Восторженный Пищугин вошел к нам в кабину управления с недопитой бутылкой пива. – Ловко они набег совершили! Пленного освободили и потерь практически не понесли.

- Да это им просто повезло!- с ленцой в голосе парировал Леха, отправляясь к холодильнику за пивом. – В доме все отдыхали, лошади расседланы, нападения никто не ждал.

- Братан! Так в этом и есть прелесть тактической задачи! – Глаза Пищугина заблестели, а мы с Володькой поняли, что тот «закусил удила» профессиональной военной гордости.

- Ты Леха только прикинь! Момент выбрали подходящий, когда все отдыхали, тихо подобрались к часовым, сняли самых опасных, подожгли крышу, выпустили зверей, устроили панику и под это дело освободили товарища!

- Серега я не буду с тобой спорить, - поднял руки вверх Мелихов, - но посмотри вниз! Местные отряд догоняют. Они скачут хотя и без сёдел, но кони у них отдохнувшие, а наши уже проскакали хрен знает сколько километров!

И действительно, ситуация под нами менялась в худшую сторону. Восьмерых наших освободителей, постепенно догоняли десять вооружённых воинов. Причем у четверых при себе имелись луки. А стрелять в спину убегающим для них было более удобно, чем отстреливаться назад. Дистанция постепенно сокращалась. Оставалось не так много времени, когда расстояние станет комфортным для стрельбы из луков. Тем более оба отряда выскочили из лесного массива и скакали по открытой местности.

В создавшейся ситуации я видел только единственное решение – спешиться и, прячась от лучников среди ближайших деревьев, принять бой. Видимо не я один так думал. Первый отряд стал вновь сворачивать к лесу, когда в его сторону полетели первые стрелы. Одна из них угодила в спину крайнего наездника, но видимо того спас вновь накинутый теплый плащ. Стрела болталась в ткани из стороны в сторону, подсказывая нам, что снаряд не достиг цели. Спешившаяся четверка старших, отдав приказ встать за их спинами раненому молодняку, приготовила мечи и щиты для очередного сражения. Два юноши крепко держали копья, собираясь ими бить атакующего противника с дальней дистанции. Тот, кто не мог работать правой рукой, остался с раненым товарищем, а его напарник держал в руках лук с единственным колчаном стрел.

Но бойцы второго отряда, несмотря на численное превосходство, не стали лезть напролом с ходу атакуя противника. Вместо этого они остановились в отдалении, ожидая, когда лучники с безопасной дистанции поразят хотя бы парочку бойцов противника.

- Етить вашу мать! – выругался Пищугин. – А ведь наши могут проиграть… зажмут в лесу, дождутся прихода подмоги и каюк…

- Серёга, а ты этих уже за наших считаешь? – ехидно ухмыльнулся Мелихов.

- Ну, наши не наши, … но раз своего товарища выручили, то в подлости я их упрекнуть не могу.

- Тогда что? – Леха обвел нас горящим взглядом. – Вписываемся парни?

- Можно попробовать, - кивнул Баринов. – Но только без лазеров – шмазеров и твоих Леха очков!

- Володь, играем вариант неактивной защиты? – предложил я.

- Да, - согласился со мной друг. – Активируем свои силовые поля, встаем цепочкой перед «нашими» и защищаем их от стрел. Я накрою всех полем из наруча, - указал он на свой щиток на руке. - Пусть нападающие теряются в неизвестности. Вы, Леха со Стасом, можете немного пошалить с помощью телекинеза, но скромно без фанатизма.

- Эх, Багиры нам не хватает! – посожалел Пищугин. – Вот она бы здесь шухера наделала. Мне пришлось с ним согласиться:

- Это да, но ее нет. Так что сами будем справляться. Отпугнем нападающих, ты Сергей потом окажешь медицинскую помощь раненым, так глядишь союзниками и обзаведемся. Нам же нужно искать пропавшую экспедицию.

На том и порешили…

… Род «Летящей Агсты» знали многие. Он пользовался почетом и уважением у многих местных племен. И это не только благодаря талантам шамана Югко, знающего язык всего живого, но и его воинам. Мастерство мужчин не имело себе равных по степени владения мечом или луком. С раннего детства всех детей начинали обучать искусству сражения. Мало кто знал, что среди умелых ратников были и женщины. Они носили мужскую одежду, стригли коротко волосы, но на их лицах не росли усы и бороды. Поэтому срок службы у девиц был коротким. Если в первое время противник принимал их за молодых бойцов, не имеющих право носить волосы на лице, то с возрастом это становилось заметным и женщины уже не могли принимать участие в сражениях. Но это не значило, что, оставаясь дома, они не могли себя защитить. Захватчик очень бы пожалел, если бы решился напасть на поселение, где лазутчики не обнаружили бы мужчин.

Но самым ценным достоянием рода считалось правило: никогда не бросать своих людей, чтобы с ними не случилось. Всех людей «Летящей Агсты» хоронили в специальных курганах с соблюдением всех положенных при этом церемоний.

Глава рода управлял своими людьми, как заботливый хозяин, не тратя понапрасну человеческие ресурсы. А шаман рода был его духовным наставником. Шаманов было мало, не каждому давалось это мастерство, и они ценились на десятикратный вес редкого железа. Племенам и родам, не имеющих собственных шаманов – жилось не просто. Никто не мог дать им подходящего совета, не мог вылечить раны, договориться со зверями, да и просто научить животных помогать людям. За шаманами устраивались настоящие охоты, если не удавалось их купить, или вырастить своего. Род «Летящей Агсты» даже не мог предположить, что у них похитят великого Югко!

Сейчас глава рода Оларис Могучий вел отвлекающую битву с врагами, посягнувшими на святыню «Летящей Агсты». А он, его родной брат Кагги Справедливый отправился с малыми силами обходными путями к месту, где по донесениям разведчиков держали пленного шамана. Враг был хитрым, он оставил много ложных путей, путал многочисленные следы и распускал лживые слухи, но в поисках разведчикам помогали мелкие летающие ящеры, которых в свое время прикормил и приручил Югко. Им удалось узнать, где держат шамана и пока войска Олариса Могучего сражались с вооруженным противником, он умудрился незаметно прокрасться, как они думали почти в пустое стойбище и с мечом в руках освободить шамана.

Но ящеры не могли сообщить, что в доме окажется так много посторонних бойцов. Сражаясь с противником, он узнал парочку парней из рода «Хитрого зуба». Скорее всего, это его отряд остановился на ночлег в стойбище. Эти воины редко передвигались на спинах Чорков, они предпочитали бег, но зато могли без остановки бежать хоть круглые сутки. Очень выносливые у «Хитрого зуба» воины. Телосложением и силой они уступали людям его рода, но превосходя противника по количеству – становились очень опасными.

Вот и сейчас, когда наездники заставили людей его отряда укрыться среди деревьев, Кагги понимал, что это временно. Скакать по густому лесу на спинах Чорков они не смогут, выйти на открытое поле им не дадут стрелки. Да и выходить из-под защиты деревьев было бы самоубийством. Враг станет ждать, когда к ним подоспеет подмога из рода «Хитрого зуба». Нападение людей «Летящей Агсты» было неожиданным, это и позволило освободить шамана. Хорошо, что Чорки быстро сломали крепления ворот и им удалось уйти, но теперь их отряд загнали в ловушку. Шаман потерял силы, он не сможет призвать жителей леса на подмогу, над ним хорошо поработали изуверы палачи. Да и его воины устали и ранены. Можно, конечно попросить Чорков закрыть людей собственными телами, но мех на крупах животных еще полностью не сменился на зимний вариант и стрела из лука легко пробьет его даже со средней дистанции. Смерть животных ненадолго отсрочит гибель его отряда. Это шамана они убивать не станут, а остальные люди им не интересны. Оставалось только подороже продать свои жизни…

Загнав Чорков в лес, он приказал бойцам невысовываться и ждать нападения. Скорость бегущего человека, конечно ниже скорости Чорков, но вряд ли им придется ждать долго, не успели они прилично оторваться от преследования.

«Эх! Жаль, что шаман не успел его научить языку животных. Ведь он всего десять дней назад прошел обряд посвящения! И все никак не мог выбрать свободного времени, чтоб научиться этому таинству. Никто не мог предположить, что за Югко уже идет охота и его в скором времени похитят. А теперь кого просить о помощи?»

По оживившимся лицам противника, Кагги понял, что подмога уже близко. Настало время его людям петь песнь последней битвы. Он уже было набрал в грудь побольше воздуха, чтобы громкими словами песни предупредить противника, что люди будут сражаться до последнего и уже прощаются с этим миром, но то, что произошло следом – не поддавалось объяснению.

Прямо из воздуха к ним вышли четыре странно одетых подростка. У всех на телах имелись черные короткие куртки без меха, узки синие штаны. Вместо сапог какие-то обрезанные тапочки, а в руках ни меча, ни щита. Присмотревшись повнимательнее, Кагги разобрал, что лица у подростков взрослые, у одного даже имелись усики, а у второго бородка, вот только ростом эти мужички не вышли. Эти коротышки внимательно посмотрели в сторону его воинов, после чего один из них усмехнувшись, показал на единственный щиток, закрепленный на его руке и произнес:

- Ничего не бойтесь. Вас никто не тронет.

Четверка коротышек спокойно повернулась к ним спинами, не опасаясь их подставлять под удар, и рассредоточившись, полукругом охватила его отряд. После чего тот, что с усами вышел немного вперед и прокричал в сторону неприятеля:

- Эти люди находятся под нашей защитой! Советуем вам всем покинуть территорию, иначе нам придется вмешаться.

Слова незнакомца были понятны, но вот произносил он их как-то мягко, скорее всего, этот язык был для него не родным. Естественно противник не приняли всерьез слова коротышки. Они наоборот стали смеяться над карликами и обзывать их бранными словами. Бойцы отряда «Хитрого зуба» практически успели добежать до своих товарищей и прекрасно слышали слова незнакомца. Но никто из них не смог предположить, что после угроз в их сторону начнется.

Волшебным образом с десяток мечей вырвались из рук своих прежних владельцев и подлетели к этим коротышкам. Зависнув на короткий промежуток времени возле них в воздухе, они стали вращаться по немыслимым траекториям, а потом, не останавливая вращения, полетели в сторону неприятеля. Лучники принялись стрелять в коротышек и в его людей, но стрелы, словно упираясь в невидимые стены, падали возле ног карликов, не причиняя ни им, ни его людям никакого вреда. А летающие мечи атаковали врага, нанося резанные раны по конечностям противника. Они задевали и тела Чорков, которые от испуга и боли стали метаться по поляне, стараясь спастись от страшных летающих предметов.

Увидев, что враг стал разбегаться в панике, Кагги отдал приказ атаковать противника, но стоящий поблизости коротышка с бородкой, обернувшись в его сторону спокойно попросил не вмешиваться в урок. Он так и сказа: «урок». Как будто его спутники учили неприятеля… Хотя…. После такого «урока» он сам бы в следующий раз поостерегся нападать на этих странных карликов. Войска противника в панике разбежались по округе, а один из этой четверки, подошел к шаману, лежащему без сознания, и стал что-то делать возле его тела. Никто из его людей не осмелился мешать этому странному человеку. А когда тело Югко окутало туманное сиреневое облако с небольшими молниями, даже он Кагги понял, что их жизнь спасли настоящие шаманы. Югко очнулся и все раны на его теле исчезли! Этот шаман с наручем обошел всех его людей, оказывая помощь, после которой все раны на телах мгновенно затянулись.

Естественно после такой помощи он не мог поступить иначе. Припав на одно колено весь его отряд и даже шаман, словно принимая присягу рода, хором повторили слова благодарности и приглашения:

- Род «Летящей Агсты» благодарит вас незнакомцы. Наш род перед вами в неоплатном долгу. За оказанную помощь мы просим приять наши слова благодарности, наши тела в услужение и просим почтить вас своим присутствием стоянку нашего рода, где вы будете почетными гостями на все времена!

После чего Кагги предложил коротышкам четырех Чорков для предстоящего путешествия, но тот, что с усиками, едва кивнув головой произнес:

- Мы принимаем ваше приглашение. Но животные вам понадобятся самим. А мы незримо будем сопровождать ваш отряд и, если в очередной раз вам понадобиться наша помощь, мы мгновенно ее окажем.

После чего эта четверка вновь исчезла из вида, словно они вошли в невидимую дверь…

(обратно)

Глава 7

- Брат, ты на самом деле считаешь, что это Великие шаманы? - Оларис Могучий сидя во главе пиршественного стола, внимательно рассматривал четырех коротышек, для которых пришлось на скамью дополнительно подкладывать обструганное полено, накрывая его плащами, чтобы незнакомцы нормально могли сидеть за столом и пользоваться посудой, как все остальные воины.

- Какие-то они невзрачные, - поморщился вождь. – Даже наш Югко выглядит на их фоне богатырем.

- Брат, ты не смотри на мелкий рост, я же тебе рассказывал, как они нас спасли! – Кагги, запивая жирное мясо остатками крепкой брагой в своей кружке, вновь потянулся за кувшином, чтобы наполнить себе сосуд горячительным напитком.

Воины Рода «Летящей Агсты» под открытым небом праздновали победу в битве и возвращение ранее похищенного шамана. Югко по традиции сидел на почетном месте с противоположной стороны огромного пиршественного стола, другой торец которого возглавлял Оларис Могучий. Его ближайшие родственники расположились по правую руку от вождя, а гости по левую сторону. Воины – и мужчины и девушки, в зависимости от статуса и доблести размещались поблизости по обеим сторонам длинного стола.

Многочисленные женщины Рода сновали от кладовых до места пиршества, сменяя пустые кувшины с брагой и принося новые порции жареного мяса, специально откормленного к празднику Крыги. Этот громадный хищник был пойман в лесу два периода назад, когда ночной небосклон украшало Око одноглазого бога Ирги, и специально откармливался в загоне, чтобы его мясо стало более жирным и вкусным. Богатый стол украшали жареные туши речных монстров, пойманных накануне рыбаками, а также дары лесов и полей из ягод, грибов, зерен и зелени с полевыми сладкими корешками, собираемыми старухами и детворой. Такие совместные пиршества были редкостью у Рода. Но сегодняшний повод – стоил того, чтобы вывалить на общий стол огромные запасы продуктов, несмотря на то, что холодный сезон был не за горами. Как раз и брага настоялась на травах и мёде.

Потерять шамана – великое горе, а спасение шамана – более великий праздник! Да и победная схватка воинов Рода с врагами – не менее значимое событие, учитывая, сколько трофейных мечей из драгоценного железа им удалось добыть у поверженных врагов. И хотя многих мужчин и молодых женщин, погибших в той битве, похоронили в высоком кургане, но Род «Летящей Агсты» не даром носил имя мелкого летающего ящера, размножающегося практически в любых условиях и сезонах. Женщины, которые не могли воевать в мужском обличье, становились матерями, ежегодно принося здоровое потомство. Да и по количеству людей этот род превосходил многочисленные племена, населяющие территорию от северных вершин до морского побережья. Стоило только посмотреть, сколько десятков пальцев обеих рук занимали огромные шатры его бойцов и это, не считая более мелких палаток, где проживали незамужние женщины и старики.

Вождь с гордостью окинул глазами территорию стойбища.

«Да! Ему было чем гордиться! Его воины одни из самых лучших и сильных, его женщины одни из самых выносливых, плодовитых и красивых, а его шамана по мастерству, вряд ли кто превосходит в других племенах! А вот нынешние гости не производили впечатления сильных и умелых бойцов. Ростом с подростка, телосложение хлипкое, как у ребенка, только вот лица карликов выдают прожитые годы», - Оларис вновь бросил изучающий взгляд на пришельцев: «И что там Кагги ему рассказывал о каких-то небылицах? Что мечи противника сами вылетели из их рук, подлетели к коротышкам, раскрутились как праща, а потом полетели обратно и стали наносить удары своим бывшим владельцам? Сказки какие-то! Такого даже в наших былинах не рассказывалось. Запретных грибов они там, что ли наелись, для поднятия боевого духа? Наши герои – это могучие великаны, одним ударом громадного меча выкашивающие полчища врагов, а эти карапузы… Хм… даже обычный клинок вряд ли поднимут? И хватит ли им силенок растянуть тетиву боевого лука? Я бы поставил свой драгоценный кинжал скорее на юную девицу, едва освоившую приемы владения мечом на схватку с любым из них. А эти коротышки? Они же ей в пупок будут дышать – смешно!». Вождь руками вытер усы, пряча в этом естественном движении усмешку и поднявшись с деревянного трона, поднял в руках золотой кубок со свеженалитой брагой:

- А этот бокал, я хотел бы поднять за наших уважаемых гостей! Для нас большая честь приветствовать за общим столом сразу четырех Великих шаманов!

Все присутствующие за столами воины, аналогично встали со своих мест и, подняв высоко кубки, хором крикнули:

- Честь! Честь! Честь!

Гости аналогично соскочили со своих мест, подняв тяжелые бокалы, но лучше бы они этого не делали. Сидя на приподнятых местах, их еще более-менее было всем видно, а встав на ноги, они практически пропали из вида. Бойцы с трудом различали головы коротышек среди громоздящихся кувшинов и блюд с крупными кусками жареного мяса. И даже торжественный тост вождя не смог удержать подвыпивших воинов от громкого смеха. Да и сам Оларис, пряча ухмылку за кубком с напитком, понимал веселый настрой своих подчиненных.

«Ну, как поверить, что эти «взрослые подростки» могут быть Великими шаманами? Да, его брат Кагги не мог объяснить, как эти четверо вышли из воздуха, а позже в нем же и скрылись? Не мог он объяснить, как они оказались возле стойбища, когда он с отрядом к нему подъезжал. Не мог он объяснить, почему стрелы противника до них не долетали? Судя по произношению – эти люди чужаки. Так никто даже из далеких племен не разговаривает. Как будто это не шаманы, а странствующие певцы – они не говорят, а вроде как поют. Но барды не могут заставлять летать мечи…, а вот как бы попросить их показать, на что они способны? По древним правилам Рода он не может просить гостей что-то сделать, вот только если они сами предложат. Кагги вроде как знаком уже с ними, но он брат вождя и аналогично должен придерживаться закона. Нарушать какие-то правила изредка дозволялось только шаману, как связующему звену между духами предков и ныне живущими, но сейчас Югко сидел далеко от него и Оларис не мог попросить у шамана совета».

Вождь размышлял над создавшейся ситуацией, но оказалось, что его вмешательства и не требовалось. Парочка захмелевших братьев Жиго и Стаго Везучих, после изрядного возлияния браги, стала, как бы ненароком задирать гостей, обидными словами высказывая сомнения в их доблести. То, что произошло следом, вождь потом смог объяснить только одним словом – чудо!

Кто из этой четверки его сотворил, Оларис не мог даже предположить, но громадные глиняные кружки братьев, с налитой внутри брагой сами собой вырвались из рук воинов, взлетели высоко вверх и с огромной скоростью рухнули на головы подвыпивших мужчин. Те, стряхивая с головы, усов и бород капли алкоголя не поняли, что только что произошло, но раздавшийся за этим громкий хохот соседей, стер у Везучих все остающиеся крохи самообладания.

А как тут не обидеться, когда товарищи насмехаются над таким «везением»? Старший брат Жига первым презрительно высказался, что если бы не высокий статус гостей, то он предложил бы скрестить с любым из коротышек мечи, а лучше сразу со всеми четырьмя и даже взял бы в руки детский деревянный меч, чтобы ненароком не повредить тонкую шкурку гостей. Слова эти были очень оскорбительны. Если бы это относилось к любому члену Рода, то схватки бы не избежать, но вождь не знал, как отреагируют на вызов его гости. Эта четверка что-то обсудила на неизвестном языке, после чего самый низкорослый из шаманов встал со своего места и, стараясь произносить слова грубо, предложил наглецу попробовать одолеть его одного. Причем не деревянным, а настоящим боевым мечом. И что самое странное – коротышка пообещал ему задницу порезать. Такой смешной угрозы никто ранее не слышал, поэтому хохот почти сотни воинов прозвучал для Жиго, как боевая песня.

А когда брат вышел на открытое пространство, поигрывая своим боевым оружием, предлагая выбрать гостю меч по своему вкусу, тот не стал идти к стойке с мечами, а вытащил из-под короткой черной куртки странный нож. Точнее Оларис сначала подумал, что это ножик, но для руки и роста шамана он был великоват, для меча коротковат. Коротышка пару раз покрутил лезвие руками в разные стороны, перебрасывая короткий клинок из руки в руку, приноравливаясь к его балансировке, после чего предложил противнику нападать.

Жиго, оглядываясь на веселящихся товарищей, пару раз пугнул гостя, делая прямые выпады в его сторону, но коротышка стоял, не шелохнувшись, внимательно следя за соперником, и как только расстояние между противниками сократилось до зоны прямого контакта, сразу бросился вперед. Оларис думал, что этот шаман станет наносить резанные удары, так как его смешное оружие вряд ли нанесет серьезные повреждения Жиго, но он недооценил гостя. Тот не стал делать ложные выпады, стараясь отвлечь соперника от замаскированного удара, да и Жиго не рассчитывал, что коротышка работать мечом вообще не станет. Старший брат держал меч так, чтобы парировать любой удар, но никак не мог ожидать, что его противник, пользуясь малым ростом, проскользнёт у него под ногами и уже в движении нанесёт резанный удар по его ягодицам. Да еще вдобавок ударит ногами под колено, заставляя Жиго присесть, а уже завершая скольжение кубарем перевернется и умудрится еще пару раз резануть своим ножиком по беззащитным булкам соперника, после чего сразу же атакует спину противника ударяя одновременно ногой под другое колено, а локтями нанося удары в область почек. Ошеломленный Жиго, так и не нанесший ни одного удара, стиснув зубы от боли, рухнул как подкошенный на пыльную землю. А коротышка уже прыгнул ему на спину, держа свой, как казалось несерьёзный ножик в области шеи поверженного врага.

- Вы не желаете принести нам свои извинения? – пропел он вроде угрожающую фразу, но как-то по-доброму. За столом на мгновение повисла полная тишина. А когда Жиго сиплым голосом попросил простить его, ссылаясь на то, что он был не прав и виной тому большое количество выпитой браги. И что ни он ни его брат никогда более не усомнятся в воинской доблести Великих шаманов, то хор радостных воплей из сотни здоровых глоток воинов известил все стойбище, что гости Рода «Летящей Агсты» действительно рады принимать у себя Самых Великих шаманов, среди которых даже самый мелкий человек – Великий боец!

А Оларис теперь уже с гордостью смотрел на своих низкорослых гостей, мысленно прикидывая, какую пользу можно извлечь из этого знаменательного события…

… Я проснулся от жажды, вчерашняя бражка была вкусна и коварна. Пилась легко, но в голову ударяла крепко. С трудом продрав веки и откинув тяжелое одеяло, сшитое из кусков меховых шкур, я в изумлении стал рассматривать помещение, вспоминая, как мое тело сюда попало и где сегодня ночевало. Но не успел вспомнить все подробности, как меня насторожило чье-то тихое сопение. Повернув голову вправо, я увидел прямо перед своим лицом крупную обнаженную женскую грудь.

«Офигеть! Вот это размерчик!» – мысленно прикинул я достоинства ее обладательницы. Задрав голу вверх, я увидел и чудную кучерявую головку ее рослой хозяйки, покоившуюся на импровизированной подушке из мехового мешка.

«Бляха-муха! Это как я здесь оказался?». Откинув полностью меховое покрывало, я обнаружил, что лежу совершенно голый, а моя одежда разбросана по полу просторного шатра. Из всего одеяния на левой руке у меня покоился только блок Селены.

«Етить-колотить! Это что я вчера даже до кемпера не добрался? Мля, а был ли у меня секс? Черт… ничего не помню. Хмм… а как же мои друзья? Они бы меня одного здесь не бросили… Вот если только и они не ночуют в соседних шатрах!» - осенила меня здравая мысль.

Стараясь не разбудить местную красавицу, я осторожно выбрался с лежанки и стал быстро натягивать на себя одежду. Пользоваться местными туалетами я не стал, в памяти остался момент, когда мы с местными воинами отходили поодаль к какому-то оврагу. Поэтому дав задание искину подогнать сюда «Странника» и нащупав невидимую дверку, снизившегося аппарата, я проскользнул в теплый салон кемпера.

Успев привести себя в порядок и помыться, я присел завтракать, но крики моего имени на межмировом языке друзей, стоящих внизу, не дали мне полностью расслабиться. Запустив товарищей внутрь, мы стали делиться воспоминаниями о вчерашнем вечере.

Естественно главным событием посиделки было сражение Пищугина с одним из воинов. Своим тесаком, отобранным еще в первых наших путешествиях по мирам Спирали, он вчера так ловко орудовал, что поднял наш рейтинг на небывалые высоты. Оказалось, что Селена записала сражение и мы, уже сидя за столом кемпера, в очередной раз насладились незабываемым зрелищем. Серега, рассматривая поединок, как сторонний зритель, сам комментировал свои ошибки, где он чуть недовернул, где медленно двигался и что можно было сделать еще проще, используя пониженную гравитацию, но нам и так все нравилось. Парни вспоминали, что мы вчера с Лехой еще показывали фокусы с летающими предметами, пока Баринов беседовал с местным шаманом. Что нас уже почти приравняли к здешним богам. Что напились вчера все изрядно, многие воины падали в сон прямо сидя за столом, но мол, мы ещё держались. Что были даже местные танцы, под странные духовые инструменты и барабаны. И что этот брат вождя Кагги подарил нам по собственному шатру с симпатичными хозяйками. Леха, даже пошутил, что он, когда оказался обнаженным в постели с великаншей, ползал по ней приговаривая: «Неужели это все мое!». А его партнерша все ласково ворковала: «Ах ты мой шустрый, карапузик!». Я честно признался, что не помню, было ли у нас чего, и что сбежал сюда, пока дама еще спала. Серега и Володя тоже замяли эту пикантную тему, ссылаясь на выпивку, но как ни странно, голова ни у кого не болела, так что чистить ауру нам не пришлось.

Зато Володя разжился кое-какой информацией. Именно он напомнил нам, что мир Таград – один из двенадцати миров, о которых нам рассказывал еще отец Амбруаз. И что именно здесь находится та самая лесная поляна, где в определенный период времени из глубинных недр исторгается энергия планеты. Шаман Югко знал об этом тайном месте. И сам неоднократно там бывал. И что после подобного посещения он овладел единым языком зверей и научился их понимать, а иногда и управлять животными.

- Кстати, - добавил Баринов. – Он сообщил, что очередной срок посещения этой поляны уже близко. Что Око одноглазого бога Ирги уже начало приоткрываться на небе и как только его глаз полностью откроется, это и будет днем таинства. Я не смотрел вчера на небо, но уверен, что это местная Луна постепенно проявляется на небосводе. И нам всем не помешает посетить еще одно место Силы.

Володя рассказывал, что Югко ничего не слышал о пропавших шаманах - наших друзьях. Так что найти алахарскую экспедицию будет не просто. Югко посоветовал ему поспрашивать у других племен, хотя это будет и проблематично. Род «Летящей Агсты» многие уважают, но есть и те, кто его ненавидит. Шаман не может дать единого совета, как себя вести при таких встречах, но лучше, если с нами будет кто-то из Рода, тогда мол, мы не попадем в неприятности. Единственно чем он может нам помочь, в благодарность за его исцеление, это попросить животных в поиске, но людей много и найти кого-то определённого животные вряд ли смогут. Ему необходимо дать более конкретные, но простые параметры поиска типа: запах, внешний вид, размеры. Но вот как аборигену объяснить, кого именно мы ищем, Баринов вчера по-пьяни не смог придумать и теперь предлагает нам решить этот вопрос.

- А чего его решать? – возмутился Леха. – Покажем ему наш «Странник», скажем, пахнет железом. Вряд ли здесь есть нечто подобное? Пусть зверюги и ищут такие большие железные предметы.

Идея оказалась подходящей! Действительно, грузовые боты экспедиции пусть и отдаленно, но похожи на наш кемпер. Железо здесь, как мы поняли – в большом дефиците. Найдем боты – отыщем и людей!

Серёга Пищугин порадовал новостью, что после схватки со старшим братом Жиго и после чудесного излечения того от ран на заднице, у нас теперь имеется парочка надежных сопровождающих. Вчера он с младшим братом Стаго пообещали решать любые наши проблемы и готовы сопровождать нас и защищать в поездках на Чорках, так мол, зовут местных лошадей. И что вчера после схватки, вождь Оларис подарил нам четверым по кинжалу, на ручках которого вырезан символ рода – летающий ящер Агста.

Наш друг тут же продемонстрировал свой экземпляр, похожий на короткий меч, сообщив что сталь в нем «говно», но для коллекции - сойдет. Я не помнил, куда дел свой подарок, но Володя высказался, что скорее всего он остался в подаренном шатре. Свой он тоже там оставил. Его дамочка повесила кинжал на центральном шесте, держащим крышу шатра, сообщив, что каждый, кто войдет в дом, будет видеть, кому он принадлежит. И, по его мнению, нам тоже необходимо приготовить какие-то подарки для вождя. А то вчера, как-то неловко вышло – пришли с пустыми руками.

- Это понятно, что мы жизнь спасли его брату, людям и шаману, но подарить в ответ что-то надо.

Баринов смотрел на нас, ожидая предложений, а я думал, что можно подарить?

«Понятно, что высокие технологии вручать не стоит. Золото здесь не ценилось, вчера за столом выяснилось, что самородки часто находят в местных ручьях, но металл мягкий и идет только на украшения для женщин, да на посуду для вождя и его гостей. Дарить наши продукты или алкоголь, но зачем спаивать местных? Бижутерию и зеркала мы прихватили со склада, зная о степени развития местного мира – как вариант, подойдут. Но вот железо здесь – ценится выше всего. Его мало, качество среднее и его трудно добывать. Были бы хорошие мечи – это был бы лучший подарок, но наши размеры для местных малы. Все равно пришлось бы перековывать под более длинную руку. Так может подарить им изделия из железа?».

Я высказал свои мысли друзьям.

- А что, классная идея! – оживился Мелихов. У нас в грузовом отсеке есть парочка металлических ящиков, подарим один, там сталь отличная – перекуют в мечи! Есть лопаты, топоры и даже парочка ломов. А если Серега им покажет новые приемы ковки, то мы вообще здесь в статус местных богов перейдем.

- Ага! – хохотнул Пищугин. – Такие мелкие, карликовые божки, которые местным в пупки дышат!

Шутку все оценили и дружно отправились в грузовой отсек, готовить подарки…

Шатер шамана Югко по размерам походил на те, в которых мы утром проснулись, но внутренним убранством заметно отличался от наших более аскетических жилищ. На стенах из выделанных шкур висели пучки засушенных местных трав и кореньев. Около спального ложа стояли деревянные сундуки, заставленные разными глиняными сосудами с маслами, порошками и жидкостями. У него не имелось центрального шеста, как в наших хижинах. Вместо одного, купол шатра держался на трех древках, по середине которых из камней был выложен очаг. Причем каждый камень костровища был украшен стилизованным рисунком разнообразных зверей и птиц. Я удивился, что не видел такого очага в своем жилище, и тихонько поинтересовался у Вовки, а был ли в его доме такой очаг. Баринов сказал, что место под костер имелось, но не по центру шатра, как здесь, а немного в стороне, и даже в верхней шкуре, играющей роль крыши, имелось специальное отверстие для вытяжки.

- Но обрати внимание, - указал он мне на очаг и внутренности шатра. – У Югко здесь все расположено очень симметрично. Словно каждая вещь играет определенную роль в домашней гармонии! Потому и очаг расположен строго по центру.

«Ну, точно! – обрадовался я. – Как я сразу не заметил? Даже сундуки стоят на определенном расстоянии от спальной лежанки. И пучки трав висят строго равномерно и симметрично. Что поделаешь – шаман, мля!»

А Югко, сидевший на скрещенных ногах возле едва дымящегося костра, завидев нашу компанию, протянул руку к своему правому плечу и взял в руки какой-то грязный комок ткани, покоящийся на его плече. Комок неожиданно зашевелился. Мы с любопытством следили за фокусом. Ткань развернулась, превращая свои концы в широкие перепончатые крылья, из середины комка вверх поднялась странная лысая голова, похожая на птеродактиля и через несколько секунд на нас смотрел местный летающий ящер –Агста. Расправив широко крылья, он демонстративно зевнул вытянутый челюстью с мелкими острыми зубками, после чего сложил крылья вдоль тела, превращаясь в нечто похожее на птицу размером не превышающего земного голубя, сидящего на когтистых лапках летучей мыши.

- Это мой друг! – с улыбкой показал нам питомца Югко. – Его зовут…, - и тут шаман издал резкий тонкий звук, после которого ящер обернулся к шаману, проковылял по его руке, цепляясь коготками за ткань и как обычная кошка, потёрся головкой о шею Югко.

- Он поможет в ваших поисках, - осторожно поглаживая лысую головку питомца, приласкал ящера шаман. – Только покажите ему, что нужно искать.

Мы понимали, что появление непонятного и большого предмета для аборигенов может стать шоком, поэтому место для демонстрации пришлось выбрать в том самом овраге, куда жители ходили справлять нужду. Его размеры без проблем позволяли разместиться не то что кемперу, а целому железнодорожному составу.

Поэтому добравшись до места и заведя в овраг наш аппарат, я попросил Селену убрать невидимость и показать шаману висящего над землей «Странника» во плоти, коротко поясняя:

- Вот такие большие и железные вещи мы ищем.

Югко издал серию коротких свистов, после которых Агста взлетел в воздух с его плеча и принялся на приличной скорости кружить вокруг кемпера.

- Ультразвуком обследует машину, - раздалось у меня в ушах пояснение Селены. Оглянувшись на друзей, я увидел, что и они услышали искина. Агста, запомнив предмет, на мгновение подлетел к шаману, издал серию свистов и, развернувшись, стал набирать высоту, исчезая в вышине.

- Он передаст своим соплеменникам, что нужно будет искать, - совершенно спокойно доложил нам шаман. Меня, как и моих спутников, откровенно поразил факт, что такое мелкое животное отлично поняло своего хозяина, или друга, что нужно делать и что искать! Головка как у птички, мозг скромного размера, но, однако же, поняло, что от него требуется и даже сообщило об этому Югко. Для нас это было сродни чуду. Естественно, что мы думали, как отреагирует на современное чудо – появление из воздуха «Странника» и шаман, но Югко вел себя так, словно уже не раз видел летающие машины и это для него обыденное явление. Эмоции шамана нам не врали, он не испугался, но и не особо удивился. Скорее отнесся к инциденту совершенно флегматично. Дав задание питомцу, он пригласил нас в шатер отведать местного травяного настоя.

Сидя за чаем на полу возле очага, мы стали задавать вопросы шаману о местных зверях. Кто из их понимает человеческую речь, кто может внятно отвечать, а кого лучше опасаться. Югко из одного сундука вытащив куски обработанной коры, на которых пусть и примитивно были изображены разные существа, стал нам рассказывать о них.

- Агсту вы уже видели. Эти ящеры смышленые твари, но понимают простые команды. Не следует от них требовать невозможного. По сути это мелкие хищники, часть которых Род приручил уже давно. Они могут помогать на охоте, развлекать младенцев, но в битве от них мало толку. Зубки мелкие, не каждую часть кожи даже прокусить смогут. Вот Чорки –эти более разумные животные, практически уже домашние. Они даже пытаются отвечать, но длинные языки не дают им членораздельно произносить людские слова. С непривычки сразу и не поймешь ответа, но после долгого общения – многое становится понятно. Чорки и в бою, и в хозяйстве незаменимые помощники людей. Они могут принимать совместные действия и решения даже без участия человека.

Вот этого зверя зовут Крыга, - шаман указал нам картинку с тушей, похожей на помесь кабана и слона, такие толстые у него были ноги. – Он дикий хищник, не общается ни с кем, у него одна мысль – пожрать и неважно кого. Но мясо его вы вчера как раз и пробовали. Есть еще его собрат - крупный ящер – Ргыч – тоже ни с кем не вступает в общение, быстро очень бегает и поймать его трудно, но кожа его ценится прочностью и идет на доспехи воинам.

Есть еще Гризы, Жоги и Маги, - шаман показывал нам рисунки с животными похожими на медведей, волков и тигров. – Они по разуму не уступают Чоркам и, хотя особо не дружат с людьми, тем не менее, иногда принимают участие в совместных охотах, хотя в легендах говорится, что и в эпохальных сражениях они участвовали наравне с человеком. Причем понимают нашу речь и чуть лучше, чем Чорки – могут ответить. Самым разумным является Йогти, - шаман показал нам рисунок с существом похожим на обезьяну. – Живут семьями и стаями в горах, но часто появляются и на равнинах.

- На нашего Йети похож, - заметил сходство Леха.

- Ну, точно Снежный человек! – обрадовались мы, а Югко все рассказывал.

- Они высотой даже чуть выше нашего самого высокого воина. Одежды не носят, тело и голова покрыта густым мехом. Живут в пещерах. Могут членораздельно говорить на человеческом языке, хотя у этих существ есть и свой язык. Очень сильные, бесстрашные и умные животные. Даже кто-то из воинов видел, что они не боятся огня, хотя предпочитают есть свежее мясо. Но все же предпочитают сторониться людей и неохотно идут на контакты. С ними лучше не встречаться, - заметил шаман. - Если

Йогти не в настроении – может разорвать на клочки.

А вот этого, - вытащил шаман последний рисунок. – Я вживую никогда не видел.

Рисунок на коре напоминал облик крупного кольчатого осьминога. Я стал вспоминать, что известно о его земном прототипе: «Несмотря на небольшой размер, обладает достаточно агрессивным характером и признается одними из самых ядовитых животных в мире!»

- Я так понимаю, что это существо обитает в воде? – рассматривая изображение, задал вопрос Баринов.

- По рассказам – да, - кивнул ему Югко. – Но я слышал истории, что его часто видели и на суше, причем на очень удаленном расстоянии от воды. И он размером в два раза превосходит человека!

- Ни фига себе, осьминожка! – присвистнул Алексей, невольно поежившись. – С таким и встречаться не охота.

- Простите Югка, а он ядовит? – задав вопрос, я вспоминал, как питается земной собрат. Вроде как клювом прокусывает тело жертвы и как паук впрыскивает в кровь яд.

- Этого я не знаю, - покачал головой шаман. – Но рыбаки рассказывали, что иногда в ясную погоду они видели на дне морей огромные поселения этих существ. И территория у них даже больше нашего стойбища. А на поверхности они, как и в воде - хорошо маскируются, и их можно определить только по характерному запаху.

- Хм…, - задумался Володя, - так может наши ученые к морю отправились?

- Или в горы, к Йети, - добавил Сергей. – Мля, да и здесь полно разумных животных. Я хрен его знает, куда они могли намылиться?

- Значит, будем искать везде! – я хотел было уже встать, чтобы попрощаться, но шаман попросил нас всех задержаться.

- А теперь вы друзья расскажите мне, откуда вы здесь появились? Чувствую у вас силу огромную, такой силы нет ни у одного местного шамана, я точно знаю. К какому племени или Роду вы относитесь? Вы смертные или боги?

Мы переглянулись. Такой интерес к нашим особам, мы подозревали и даже проработали соответствующую «легенду» для внедрения. Мы уже знали, что у местных не принято интересоваться, кто ты и откуда прибыл. К гостям здесь относятся уважительно – захотят сами все расскажут. Но шаманы не придерживались неписанных правил. Поэтому отвечать взялся Володя:

- Ну, вряд ли нас можно считать богами, хотя наши некоторые возможности сродни талантам богов. Мы люди, почти такие же, как и вы, живем далеко отсюда. И хотя для вас мы коротышки, но для своего Рода-племени – мы средние по высоте. Мы точно не бессмертные, хотя убить нас – очень трудно. Мы владеем знаниями пока недоступными вам. Ты видел нашу…, наш… блин, парни как ему сказать о «Страннике»?

- Нашего Чорка! – пояснил я. – Мы на таких существах передвигаемся, как Агста по воздуху. Он многое умеет и понимает наши команды, но сделан из железа. Это у вас оно редкое, а наш Род научился добывать его в огромных количествах.

- Да! – обрадовался подсказке Баринов. - Так что ездить верхом мы давно перестали. Теперь мы передвигаемся, прячась внутри. Там тепло и комфортно, даже можно жить некоторое время, и он умеет прятаться от постороннего взора. До нашего стойбища лететь нужно шесть дней.

- Далеко! – задумался Югко.

- Да, не близко, - кивнул ему Володя.

- А ваш Род воюет?

- Иногда, но в основном мы мирные люди.

- То есть ваши мечи не ржавеют?

- У нас не мечи, но в общем да – не ржавеют.

- А стойбища у вас большие, сколько шатров?

- У нас это называется город и дом. В одном городе столько домов, что не сосчитать и дома могут быть высотой до неба. В одном доме может жить все ваше стойбище, а в городе людей живет столько, сколько ярких точек по ночам на небосводе.

- Это капли от слез бога Ирги, - дал новое понятие для звезд шаман.

- Пусть так, - согласился Баринов. – Но наш Род не желает воевать, а хочет изучать…

- Что изучать?

- Все! – покрутил руками над головой Володя. – Как у нас говорят: в знаниях – сила! Чем больше ты знаешь о мире, тем ты сильнее!

- Верно вы рассказываете, - согласился шаман. – Вот и я постоянно говорю вождю Оларису, что не нужно нападать на другие племена, лучше объединяться и жить со всеми в мире. Лучше приручать животных и жить с ними сообща, тогда все забудут, что такое голод и холод. И что от таких союзов мы станет только сильнее! Расскажите о себе нашему вождю?! Научите нас, как правильно нужно жить!

- Рассказать? – Баринов оглянулся на нас. – Это мы можем, но научить… Вы же люди и сами должны прийти к этому. История нашего Рода не сразу пришла к этой мысли. Наши предки тоже воевали за лучшие земли, за еду, за кров и женщин. Наши вожди отправляли на смерть за лучшую жизнь много воинов, где гибли и мирные жители. Но один человек приказать этого вам не сможет. Всегда найдется тот, кто будет недовольным. Так было у нас, так, возможно, произойдет и у вас.

Я решил перебить друга:

- Но мне кажется, шанс у вас все же есть!

- Какой? – Югко смотрел на меня, как на бога. По его взгляду и эмоциям я понимал, что он как губка впитывает в себя все наши слова, стараясь отыскать в них истину, или ответ на свои вопросы.

- Ваши разумные животные! Они живут по другим законам, и если вы примите их как равных себе, то сможете друг у друга научиться самому лучшему.

- Стас, вы правы! – шаман вскочил с места и принялся ходить из стороны в сторону, бормоча себе под нос:

- Даже мелкая Агста, не станет брать еды, больше чем ей нужно для себя или для питомцев. Жоги охраняют свою территорию, но не нападут на чужую самку с детёнышами, проходящую по своим мирским делам. Даже мощные Гризы, роящие себе норы для сна, могут впустить к себе других мелких животных, не годящихся им для пищи и те, платят им взаимностью: чистят шерсть от паразитов и криками предупреждают о чужаках.

- Это называется взаимовыгодный симбиоз, – пояснил я, обрадовавшись такому примеру. – Партнеры в природе, взаимодействуя друг с другом – получают взаимную выгоду! Люди, аналогично сотрудничая друг с другом, тоже получают выгоду. Так почему бы вам не найти общие точки соприкосновения с вашими животными или растениями? Да-да, Югко –вы не ослышались! Мы видели места, где люди живут в симбиозе с деревьями, травами и водорослями. Они помогают им развиваться, а растения дают жилье, защиту и пищу для людей. Мир – лучше войны! Вы ставите ночью караульных, чтобы они следили за возможным нападением неприятеля. Но я уверен, что те же Гризы, Жоги и Маги о которых вы нам рассказывали – справились бы лучше с этой обязанностью, причем за еду и доброе к себе отношение. Пищу не обязательно добывать и убивать – ее можно выращивать! Причем даже в холодные времена, построив для нее тёплые дома-шатры. И раз у вас есть тайное место силы – не нужно его прятать от соплеменников и делать только достоянием шаманов. Пусть ваши люди все пройдут через него, возможно, это пойдет им на пользу. Подумайте об этом, Югко…

- Да, благодарю вас Великие шаманы, что на многое вы открыли мне глаза. А теперь я прошу вас, отправится со мной к вождю, у него для вас имелась какая-то просьба…

(обратно)

Глава 8

Разговор с вождем в его громадном шатре оказался интересным. Мы поблагодарили его за оказанное к нам уважение и вручили свои скромные подарки, но по загоревшимся от восторга глазам Олариса, поняли, что очень даже угодили железными предметами. Наш обычный дорожный ящик для местных оказался самым драгоценным подарком –тратить столько железа на мебель это было непозволительной роскошью. Да и топоры, сияющие ярким стальным цветом, произвели должное впечатление на вождя. Местные жители чаще использовали мощные колуны для рубки дров, а наши изделия сразу же отнесли к боевому оружию. Не оставили мы без внимания и наших новых «жен», заскочив перед походом к вождю в шатры и вручив дешёвую, по нашим меркам бижутерию с зеркалами. От таких роскошных подарков нас всех без исключения хотели сразу же затащить в постель, но мы тактично предупредили, что нас ждёт глава Рода.

Оларис же пригласил нашу четверку на разговор, имеющий две подоплеки. С одной стороны, глава Рода сообщил нам, что люди соседнего племени вроде как видели каких-то странных коротышек, которые, как и мы внезапно появились неизвестно откуда, а потом так же внезапно исчезли. Но с другой стороны – эти свидетели попали к ним утром в плен и отношение с другим племенем было на грани конфликта. Проблема трений оказалась старой как мир – спорные территории. Сегодня утром патруль Рода поймал чужаков на своём берегу реки, где они ловили рыбу. Вода была негласной границей двух Родов. Но берег принадлежащий «Летящей Агсты» в том месте имел более глубокое дно, соответственно улов мог оказаться гораздо богаче, чем на мелководье клана «Зубастого Жоги». Обычно нарушителей убивали прямо на месте «преступления», но командир патруля, сидевший с нами вчера за общим столом, решил привезти пленников в стойбище и допросить.

По эмоциям Олариса, мы считывали, что он надеется на нашу помощь. Вроде как помог нам найти информацию о наших соплеменниках, но в тоже время рассчитывает укрепить свои позиции как владыка. Опять же по местным законам он не мог нас напрямую попросить о вмешательстве в эту распрю, поэтому пригласил и шамана, чтобы он высказал «волю богов».

Югко не стал долго лукавить и высказался в том ключе, что Оларис хотел бы напугать соседей нашими волшебными способностями. Чтобы они своевольно никогда более не пересекали обговоренных границ. Чтобы Род «Зубастого Жоги» узнал, какими связями обладает «Летящей Агста» и что в случае очередных нарушений кара последует незамедлительно.

- Напугать то можно, - Серега подкинул в руке кинжал подарок вождя, - но кто тогда станет с нами делиться информацией?

- Так вы сначала все узнайте, а потом напугайте, - бесхитростно предложил Оларис.

- Простите, многоуважаемый вождь, - вмешался Баринов, - если бы все было так просто. Здесь нужно быть дипломатичнее…

- Дипло… чего? – не понял нового слова глава Рода.

- Дипломатия – это средство осуществления внешней политики между Родами.

- Теперь вообще все непонятно, - насупился Оларис. – Слова какие-то мудреные Володя ты произносишь…

- Погоди Вован, - поморщился Пищугин. – Дай я понятнее объясню. Вождь! Дипломатия - это умение одерживать победы без войны.

- Колдовством, магией?

- Да нет же! Иногда простым словом можно нанести больше вреда, чем ударом меча. Вот, например, встретились два вождя и один другого обозвал страшным ругательным словом. Допустим Оларис, что вас кто-то оскорбил, что вы будете делать?

- Я вызову его на бой и убью. А потом призову своих людей, и мы сотрем с лица земли весь это Род от мала до велика!

- Вот! – назидательно поднял палец вверх Сергей. –А если вас кто-то ударит плашмя мечом по заднице – вроде случайно, что вы будете делать?

- Я спрошу, почему он так поступил, если случайно или в шутку – то ничего страшного. А если он этим хотел унизить или оскорбить меня –то убью…

- Ну, вот! А допустим, что этот некто хотел вас унизить этим ударом, но на ваш вопрос –отшутится, что это у него случайно произошло и он просит его просить.

- Хмм… так это все от его ответа будет зависеть…

- Верно Оларис! Дипломатия – это как раз игра словами! Просто нужно знать, какие слова и когда необходимо произнести и многих конфликтов можно избежать. А за правильные слова, да еще вовремя сказанные можно получить гораздо больше, чем воюя. Это не каждому дано, этому учатся долгие года. Не каждый может стать шаманом, как и дипломатом. У нас вот он, - кивнул Сергей на Баринова, - умеет так обращаться со словом. Так что его можно назвать - дипломатом.

- Да? – Оларис внимательно разглядывал Володю, решая в уме очередную задачу. Но недаром он был вождем, с решением не стал затягивать:

- Володя, - поманил он пальцем Баринова к себе, и едва тот приблизился, как вождь положил ему на плечо свою громадную ладонь и спокойно произнес:

- Вот ты и найди такие слова, чтобы наши соседи более не нарушали границу, и все рассказали вам о пропавших соплеменниках. Сможешь?

- Я постараюсь, - пообещал ему Баринов, - но для этого мы должны оказаться на территории «Зубастого Жоги».

- Берите себе любых Чорков и сколько нужно воинов! – отдал приказ вождь.

- И пленных нам отдайте, - попросил я главу Рода. – Если мы их вернем живыми, это поможет вам укрепить свои позиции. Вождь посмотрел на меня, пожевал губами, видимо такое здесь было не принято, но чуть позже махнул рукой, одобряя мою просьбу:

- Берите…

На территорию другого рода, мы решили добираться на «Страннике». Хотя Леха и предлагал скакать верхом на Чорках, чтобы так сказать теснее завязать знакомство с местными, но мы пришли к выводу, что очередное «колдовство» сыграет нам на руку. Мы настояли, чтобы пленных рыбаков освободили и дали им скакунов. Сопровождать миссию вызвались братья Везучие, прихватив с собой пару десятков бойцов. А когда отряд был готов к отправлению, мы демонстративно исчезли из вида так, чтобы пленники это видели. Местные уже знали об этой способности и с ухмылками поглядывали на опешивших от подобного «чуда» рыбаков.

Дорога до стойбища «Зубастого Жоги» заняла почти пять часов. Селена следила сверху за отрядом и во время перехода воинов по мелководью на другую сторону, где уже ожидал аналогичный патруль другого клана опустила кемпер для нашего, так сказать выхода в свет. Командир «Жогов» опешив от такого чуда, не стал чинить препятствий и дал парочку своих бойцов для «почетного сопровождения» нашей миссии. Мы же, вновь скрывшись в «Страннике», держась на небольшой высоте, рассматривали членов другого племени. Скакуны те же самые, но одежда заметно отличалась от воинов «Агсты». Плащи были почти полностью сшиты из темных шкур, а не только воротники. Только у командира патруля имелись кожаные доспехи, а у остальных они отсутствовали, зато меховые сапоги и меховые наручи имелись у всех без исключения.Превалировало и количество луков – почти у каждого наездника он висел за спиной, зато мечей было мало. А вот по лицам я не видел особой разницы. Да и по росту не мог точно сказать выше они или ниже наших новых друзей. Все патрульные сидели на Чорках. При первом нашем появлении среди всадников, мы и так выглядели среди них подростками.

Стойбище «Зубастого Жоги», размещенное в степи, выглядело похожим на наше, но вот шатры здесь ставили более скромного размера. Я понимал, что такое жилище с одной стороны проще обогревать, а с другой стороны - я бы не хотел жить в тесноте, наверное, уже привык к «роскоши». Наше «появление» перед публикой – произвело должное впечатление на местных. Пока нас торжественно сопровождали к шатру вождя, люди выстраивались в длинный коридор вдоль всего маршрута как почетный караул. Мужчины и женщины разных возрастов и одеяний. Да и чумазой детворы нам на глаза попадалось немало. Мальчишки и девчонки не занимались какими-то хозяйственными работами, а со смехом носились по своим детским делам, играя и прячась друг от друга среди построек. Но завидев нас, тут же бежали к взрослым, чтобы рассмотреть, кто это к ним прибыл. Никто детвору не прогонял, разрешая наслаждаться невиданным зрелищем. Такое отношение к детям мне более импонировало, чем в племени «Агсты», где детей с младенчества воспитывали в строгости и учили быть воинами. Но, как говорится: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят».

В шатер нас не пригласили. Местный владыка уже ждал гостей, восседая на деревянном троне, вынесенным перед его жилищем, в окружении почетного караула из восьмерых бойцов. У этих воинов уже имелись и кожаные доспехи, и мечи со щитами, висящими за могучими спинами. Лица с рыжеватыми усами и бородами смотрели на нас настороженно. Длинные рыжие волосы у караульных были стянуты в пучок на затылке, чтобы не мешать обзору во время сражения и только у главы Рода они были распущены по плечам. Вождя отличал еще накинутый на плечи красный плащ, скрепленный на шее золотой брошкой, но сапоги и наручи с меховыми оборками – указывали на его принадлежность к Роду «Зубастого Жоги».

Братья Везучие, не произнося ни слова, вытолкнули вперед захваченных рыбаков, предоставив Великим шамана начинать разговор.

Баринов коротко представил нас и поинтересовался, как здесь принято обращаться к вождю? Узнав, что того зовут Хангри Великий и достаточно будет произносить одно лишь слово – «Великий», сразу же сделал в голове пометку, что, хотя живут здесь вроде как проще, но тщеславия им не занимать.

- И, хотя наши друзья из Рода «Летящей Агсты» называют нашу четверку Великими шаманами, - Володя начал беседу, указывая на нашу группу, - нас достаточно называть просто по именам: Сергей, Алексей, Станислав и меня - Владимир.

Баринов тактично повел разговор о том, что вождь Оларис Могучий недоволен тем фактом, что люди Рода «Зубастого Жоги» нарушают установленные договором границы его территории. Что он уважает соседей и надеется, что Великий Хангри и его люди вспомнят слова этого Договора и будут в дальнейшем придерживаться его исполнения. А в знак хороших отношений между двумя Родами – Род «Летящей Агсты» не стал убивать нарушителей границ и возвращает их обратно в целости и сохранности.

- Передайте вождю Оларису Могучему, что я ценю его поступок, сохранивший жизнь моим людям, - в ответной речи заметил Хангри. - Однако хочу напомнить о том, что еще наши предки настаивали на пересмотре этого устаревшего Договора, по которому именно с этого поворота реки, территория на время непрерывной скачки Чорка – принадлежит нам. Пусть он еще раз перечитает Договор! Еще при жизни деда Олариса Роду «Летящей Агсты» перепали земли северной части реки с огромной лесной территорией. А нам должен был отойти участок, начинающийся с этого изгиба реки, но почему-то Оларис считает его своим.

Володя понял, что разговора не получится. Он не владел всей информацией, кто кому должен, что и когда здесь принадлежало и кому отошло. Спорить и уговаривать можно было бы до хрипа в горле, но правду так и не отыскать.

- Стас, - шепнул он мне на межмировом языке. – Я попробовал – не получилось, давай ты попытайся.

- А мне-то что им говорить?

- Говорить не нужно, - глазами улыбнулся мне Володя. – Ты внуши этому Хангри, что он не прав и что граница, как и прежде будет проходить по руслу реки.

- Да я уже думал об этом, - признался я другу. – Но как это преподнести? Гляди сколько народу на нас глазеют, всех я не смогу взять под контроль.

- И не нужно, - Леха, не отводя взгляда от вождя, наклонил ко мне голову. – Ты Селену используй, типа это богиня всех богинь и именно она рассудит давний спор. А под шумок и внуши наши требования вождю. Мы с тобой устоим представление по вызову духов. Музычка специфическая, шум, дым, свет. Летающие предметы - нужно шоу! А под это дело втюхаем им - мир, дружбу, жвачку!

Идея был классная! Под вызов духа можно было болтать с искином на непонятном всем языке – местные примут это за колдовство шамана. Музыка у Селены в памяти хранится, а шоу… что же устроим здесь настоящее ШОУ! …

… Шаман Рода «Зубастого Жоги», сидя в своей хижине – кусал локти от страха и злости. То, что он увидел сегодня просто не могло быть на самом деле, даже вкушая запретные грибы, он в своих видениях никогда не видел ничего подобного. Его разум такого даже предположить не мог! Да и то, что ему в те моменты грезилось, не передавалось членам племени. А здесь свидетелями настоящего обряда стал почти весь Род! Эти шаманы коротышки оказались очень умелыми и опасными. Понятно, что после таких представлений Хангри Великий поменял свое незыблемое мнение, так долго выращиваемое и постоянно подогреваемое им – шаманом Клорри. Именно он заставил вождя когда-то усомниться в Договоре, исказив реальные факты. Договор был вырезан в трех экземплярах мастерами на специальных досках, куда все вожди поставили кровавые отпечатки своих больших пальцев в знак согласия. Эти доски хранилась как святыня в специальных каменных курганах на территории каждого из Родов. Сколько труда ему стоило изготовить похожую доску, исказить некоторые символы, да еще перенести на новый экземпляр отпечатки пальцев предков вождей. Да, он знал, что если сравнить его вариант с двумя другими, хранившемся на территории «Летящей Агсты», или Рода «Хитрых Ргычей», то различия сразу же заметят. Но найти святыню на чужой земле было не просто! И вот когда он практически узнал, где находится тайный курган «Агсты», чтобы и там поменять записи, здесь появляются очередные шаманы коротышки и своим колдовством убеждают Хангри Великого, что он был неправ! А что это за богиню со странным именем Селена они всем показали? Он никогда не слышал о такой божественной красоты женщине великанше.

Как профессионал своего дела, он не мог не оценить эффектность обряда вызова богини. «Откуда били эти барабаны, что за странная музыка звучала? А камни, которые поднялись возле сидящего на земле коротышки в воздух и стали как Агсты летать вокруг его тела! Да еще потом он сам оторвался от земли и повис в воздухе на высоте своего роста. А свет, бивший в небеса из небольшого костра с такой силой, что даже самый огромный огонь не смог бы его создать. А уже когда из столба света появилась женщина воин, держащая в руках громадный меч и самое главное - все ее тело было заключено в сверкающие металлом доспехи, то даже он от испуга упал ниц на землю, не говоря об остальных членах рода. Да что он… - Хангри Великий, слез со своего трона и приклонил колени перед богиней. А такого просто никто не мог ранее вообразить! И какой возбуждающий похоть голос был у этой Селены! Не то чтобы он сам страстно возжелал эту красавицу, но он был практически уверен, что каждый воин был готов жизнь отдать за одну лишь ночь с такой богиней!

Откуда же взялись эти коротышки? Да…, они не первые карлики, кого он в своей жизни видел. Были и другие не так давно. Но те двое приходили именно к нему, без шума и пыли. Сказали, что они странники, занимаются врачеванием и даже вылечили его от сильных болей в спине. Они говорили, что просто ходят по свету, собирают древние знания, иногда помогают страждущим. Вот и ему помогли волшебным образом перенести отпечатки пальцев на доску, не интересуясь зачем это ему надо. Они ходили по стойбищу, смотрели как люди живут, их многие видели, но они ничего не просили, никому не угрожали, а потом также неизвестно куда исчезли. Но правда оставили ему странный предмет в виде гладко обструганной палки, сказав, что, если шаману понадобится какая-то помощь, или он увидит незнакомцев – просто взять ее в руки три раза потрясти и все говорить вслух, мол, они его услышат.

Возможно эти новые коротышки заинтересуют тех других?»

Шаман из глубины сундука достал ту саму гладкую палку и встряхнув ее три раза стал взахлеб ей жаловаться и рассказывать, свидетелем чего он сегодня стал. Завершив свою исповедь, он собирался было спрятать палку на место, как в его шатре раздался чей-то голос:

- Мы услышали тебя, шаман Клорри! Ты должен сделать вот что: Расскажи новым шаманам, что ты видел нас. И что если они хотят с нами встретиться, то должны идти на север к скалам. Там – в ущелье между горами, которые вы называете «Клыками Демона Орги» есть вход в пещеру. Пусть отправляются туда. А мы уже сами решим, как с ними поступить и каким богиням вы будете служить.

Клорри благоговейно приложил магический предмет ко лбу и с почтением прошептал:

- Сделаю все, как вы велите! …

… «Странник» держал путь к северным горам. Братья Везучие, ставшие свидетелями появления новой богини Селены, скакали в свое стойбище с двумя горячими новостями. Первое – это то, что вождь Хангри Великий согласился более не нарушать Договор о разделе территорий и в знак этого даже передал хорошие подарки Оларису Могучему. А вторая новость была самой «горячей» - оказалось, что Великие шаманы не только мастера своего дела, но еще и дружат с Самой Великой богиней великаншей, женщиной-воином Селеной, которую они своими глазами видели воплоти и которая вразумила несговорчивого главу клана «Зубастого Жоги»! О таком чуде стоило рассказать не только вождю, но и всем членам Рода.

Мы же, устроив небывалое шоу для аборигенов, с улыбками обсуждали их реакцию и нахваливали Селену, за такое представление. Но меня не покидала назойливая мысль после разговора с шаманом Клорри.

Вроде как он дал нам почти точную информацию о нахождении наших коллег, но вот эмоции его при этой беседе, были совершенно другими. Шаман словно злорадствовал, сообщая нам о коротышках ученых. И это мне очень не нравилось. С одной стороны –место для базового лагеря в горах было наилучшим. Загнав экспедиционные боты в пещеру, ученые выигрывали по многим параметрам. Их не видно, из скал можно скрытно вылетать в любом направлении, в пещерах можно жить, ведя обычный образ жизни, не стесняясь аборигенов. Скорее всего там имеется горная река или подземное озеро, так что с водой проблем не будет, во время непогоды –пещера становится идеальным укрытием. Но с другой стороны, если эти скалы экранируют все сигналы, то как осуществляется связь в случае форс-мажора? Если ученым понадобится помощь, то аварийная команда их не услышит и не прилетит. В подобном случае - можно было бы вынести наружу ретранслятор, но тогда почему они нас не слышат? Селена перебирает все эфирные частоты, но ответа до сих пор так и нет. Может быть там возникла нештатная аварийная ситуация? Это почти невозможно, чтобы вся техника перестала работать, но этот вариант оставался единственно приемлемым. Аварийный бот они отправили же! Я решил высказать свои опасения товарищам.

- Стас, да не паникуй ты раньше времени! – попытался обнадежить меня Мелихов. – Возможно их просто в пещере завалило. В ботах можно жить очень долго. Согласен, -перебил он пытающиеся сорваться с моих губ возражения, - с нашими лазерами можно прорубить почти любую скалу. Но допустим, что у них повредило реактор, тогда заряжать батареи лазеров вряд ли получится.

- А что! –оживился Пищугин. – Лехин вариант очень даже подходит! Лазеры истощились, но небольшое отверстие они сумели прорезать – вот и выкинули через него аварийный зонд. Сидят там под землей и ждут от нас помощи.

- Да подходит, - согласился я, - но вот эмоции этого шамана мне не нравились. Возможно наши ему ранее сообщали, что живут среди скал. На Чорках им несколько дней до этих «Клыков» нужно добираться.

- Стас, - Володька, отставив стакан с чаем, присоединился к обсуждению, - да он еще во время нашего представления завистью и злобой исходил, мы это все ощущали. Это понятно, мы вторглись на его территорию и показали то, на что он вообще не способен. Как «шаманы» - наша четвёрка оказалась профессиональней, вот злоба его до сих пор и не отпускает. Хорошо еще, что он все же решился поделиться с нами информацией, хотя…, - Баринов на мгновение задумался. – Я думаю ты в чем-то прав. Он нам не врал – это я бы ощутил. И он на самом деле общался с коротышками. Но вот вел он себя так, словно у него имелся за душой какой-то козырь! Да, точно! – стукнул Баринов себя по лбу. – До меня только сейчас дошло, что он дал нам координаты, о которых узнал совершенно недавно! Словно кто-то ему их подсказал! Но вот рады ли мы будем от этого?

- Володь, ты думаешь, что это не наши «коротышки»? – Я смотрел на друга, пытающегося проанализировать очень скромную информацию.

- Не знаю, Стас, - покачал он головой. – Может наши, а может и нет…

- Погодите парни, - наморщил лоб Алексей. – Вы хотите сказать, что здесь другая экспедиция из какого-то другого витка спирали?

- А почему бы и нет? - Баринов вновь вернулся к бокалу с чаем. Промочив горло, он пояснил: - Никто не запрещает другим ученым или искателям приключений путешествовать по чужим мирам. Так что эти «коротышки» могут использовать совершенно другие способы связи, о которых мы не знаем. Селена, сколько миров на витках спирали более развиты чем Алахар?

- Очень много! – Голограмма искина появилась в салоне кемпера. – Скажем, самая ближайшая к миру Таград, располагается в неделе лета, используя среднюю скорость «Странника». Причем по соседству от этого мира есть еще четыре цивилизации, превосходящие по многим технологиям Алахар. А если двигаться дальше по виткам спирали, то таких миров можно насчитывать тысячами…

- Хорошо, не унимался Леха. – Если Селена о них знает, то пусть просканирует пространство в других диапазонах и найдет тех, других…

- Алексей, - Облик искина подошел к Мелихову и положил ему руку на плечо. – Знать и использовать – разные понятия. Я могу управлять любой техникой, но нужно ее иметь в наличии. Иначе мой блок был бы громадного размера. Ваша аппаратура не может обнаружить другие цивилизации, а другой у нас нет. Мои же скромные способности, если вы забыли, действуют только в радиусе ста метров от базового источника. И Стас должен дать мне команду на такой поиск, а пока я не обнаружила ничего подозрительного.

- Так может снизимся? – предложил Леха мне. – И Селена с небольшой высоты станет сканировать местность…

Я согласился с другом – такая предосторожность не помешает. «Странник» изменил высоту полета и Селена по моей просьбе стала искать другие источники чужих сигналов.

К скалам мы подлетели уже к вечеру. На протяжении всего маршрута, Селена не обнаружила ничего подозрительного, но это не значило, что опасности для нас нет. Ущелье нашли без проблем, его с высоты было хорошо заметно. Две скалы без какой-либо заметной растительности, действительно похожие на клыки, высились по обе стороны скального прохода, вдоль одной из стен которого текла небольшая горная речушка. Снизив скорость, мы на небольшой высоте принялись искать местные гроты. Примерно на высоте километра от подножья – нашлась одна такая пещера, но ее ширина не позволила бы пройти не то что экспедиционному судну, но даже нашему кемперу. Поднявшись практически до вершин, мы видели трещины в скалах, но они были еще уже, чем первая найденная нами. Решив, что мы ничего не потеряем, если начнем обследования с самой широкой из них, я повел «Странника» к первой точке поиска…

- Ну и как мы решили? – Пищугин осветил фонариком, тянущийся в глубину скального массива изломанный проход. – Всем идти нет смысла. Нужно кого-то снаружи оставить на всякий случай - первое правило спелеологов. И что мы берем с собой?

- Ты имеешь ввиду оружие? – Баринов, зная друга, лишь ухмылялся.

- Ну, да! Давно мы не стреляли, я уже соскучился! – радостно потирая руки, объявил Сергей. – Понятно, что оденем на себя наши КБ-50. Но нужно будет прихватить парочку тактических лазерных винтовок «Карбид» к нашим «Пульсарам» и …

- Погоди-погоди, - остановил я пыл друга. – Ты что уже воевать собрался? Мы ищем пропавших членов экспедиции. С чего ты решил, что придётся сразу же воевать? Если их засыпало, то «Карбидом» мы не обойдемся. Придется снимать с крыши кемпера более мощное оружие.

- Да нет, Стас. Это я на случай встречи с «другими».

- А с чего ты решил, что они на нас сразу нападать станут? Да и то, что наше оружие окажется эффективным против потенциального противника? Если эта цивилизация более развита чем наша, то возможно, что и КБ-50 нас не спасет.

- Стас, ты забыл, что ли, у нас и так есть собственное защитное поле? – Сергей смотрел на меня как на идиота, сморозившего полную чушь.

- Почему забыл – помню! Но если мы сразу же появимся вооруженными, то это может спровоцировать «неизвестных» на адекватные противодействия.

- Стас, и что ты предлагаешь?

- Пойду я один.

- В смысле? - обиделся Пищугин.

- Точнее не пойду, а поеду на своем «Жуке». Он пролезет там, где люди не пройдут. Я внутри буду в полной безопасности, даже если упаду в воду. Он видит все на триста шестьдесят градусов. Так что подкрасться ко мне будет невозможно. Скорость его передвижения во много раз быстрее человеческой, да и реакция тоже. Если что –закроюсь своим силовым щитом. Возьму с собой нашу алахарскую рацию – будем по ней держать связь. Если все будет нормально – вызову вас, ну а если что не так – вы втроем меня потом спасете!

- Стас дело говорит, - согласился с моим предложением Баринов. – Ему в Жуке будет более удобно и безопасно. Понадобится применить силу – тут мы поможем, а если опасности там не предвидится, то в Жуке он и без нас справится.

Как не хотелось Пищугину повоевать, но пришлось согласиться с таким предложением.

Выгнав Жука из грузового бокса через задний пандус кемпера на скалы, я как обычно лег в ложементе на спину, согнув ноги в коленях. Как и в прошлые разы, мое тело словно ремни безопасности опутали многочисленные светящиеся волокна. Присоединив к вискам присоски контактов, я приноровился к новому потоку поступающей в мозг информации. Я, как и в прошлые разы висел совершенно без тела по середине восьми огромных ног. Поворачивая голову, я мог менять сектор зрения практически как при круговом обзоре.

«Да…, давненько я не катался в этом квазиживом механизме», - подумал я, давая мысленные команды на различные движения. Восемь лап Жука без проблем позволяли двигаться и цепляться за камни и выступы даже на потолке пещеры. Четыре верхние конечности имели хватательный рефлекс и могли как держаться за камни, так и переносить на себе груз весом в две тонны. Темнота пещеры не требовала дополнительного освещения. Рецепторы Жука без проблем помогали мне видеть все в легком зеленоватом свечении при полной темноте. Мой мозг пару минут привыкал к такой подаче зрительной информации, но быстро адаптировавшись, перестал меня беспокоить. Помахав верхними лапами остающимся возле кемпера друзьям, я направился в глубину прохода.

Зрительные и слуховые рецепторы транслировали мне все, что происходило за корпусом Жука: шуршание катящихся от его шагов мелких камушков, легкое эхо от моих прыжков там, где передвижению мешали валяющиеся крупные глыбы и обломки скал. Проход извилистой змейкой опускался куда-то в глубины горы, становясь все шире и шире. Селена, закрепленная на моей руке, безмолвствовала, записывая весь маршрут в свою память, так что заблудиться я не боялся. На мое удивление здешняя пещера не имела внутри ни сталактитов, ни сталагмитов. Видимо вода сюда вообще никогда не проникала. Да и посторонних следов мне не попадалось. Если здесь кто и проходил, то по моему разумению они летали по воздуху, а не шагали по камням. Ни посторонней грязи, ни отпечатков подошв я не видел.

Жук грациозно перебрался через природные образования, постепенно спускаясь все ниже и ниже. Я уже начинал думать, что мы ошиблись. Что эта пещера совершенно пустая и не то что наши ученые, а и вообще ни одна живая душа сюда не проникала уже сотни тысяч лет. Каждые пять минут я связывался с друзьями, сообщая им, что у меня ничего нового, что дорога постепенно снижается, но ни Селена, ни я не фиксируем ничего здесь подозрительного.

Баринов уже передал, что если еще в течении получаса я не увижу следов чужого присутствия, то идти далее он не видит смысла. Согласившись с ним, я вел Жука уже по широкому коридору, где без проблем поместился бы наш «Странник», располагаясь даже поперек прохода. Как неожиданно датчики Селены нащупали посторонние сигнатуры не стандартной для Алахара пульсаций. Зная, что радиус действия моего искина составляет всего сто метров, я снизил скорость передвижения и стал практически красться, стараясь не издавать ни звука, переставляя ноги Жука так, словно это я сам шел на цыпочках. Датчики механизма фиксировали, что впереди коридор еще более расширяется и ведет в подземную нишу. Остановившись на мгновение, я связался с друзьями сообщив, что Селена обнаружила какие-то излучения, а я уже подхожу к какому-то подземному куполу. Друзья передали мне совет - не лезть напролом, а постараться скрытно подобраться к предполагаемому месту размещения людей.

Жук уже практически плыл над камнями, как хищник, который медленно подбирается к ничего не подозревающей жертве. Да и рецепторы Жука передавали мне в мозг, что вроде как становится светлее. Прячась за большими камнями, я практически вплотную подобрался к небольшому природному барьеру, словно невысокой стенкой отгораживающего мой коридор от следующего более просторного зала, как вдруг зрение мое полностью отказало. Ничего не понимая и схватив рацию, я попытался связаться с друзьями, но и рация молчала. Датчики Жука не функционировали, скорее всего накрылась и система регенерации. Я ощущал, что кислорода мне уже не хватает, мое дыхание становилось все более частым и глубоким.

Тогда, приложив обе руки к куполу Жука я попытался вылезти из него, но мое передвижное средство никак не реагировало на команду – выпустить меня наружу. Воздух внутри заканчивался, меня охватила паника. Я стал уже руками и ногами бить по крышке отсека, но Жук не реагировал. С трудом перевернувшись со спины на живот, я попытался спиной продавить верхнюю часть моей капсулы, но Жук, словно став монолитным, закупорил мое тело внутри себя. Сознание от недостатка кислорода поплыло, я все еще пытался толкать спиной крышу, но тело уже слабело, мозг отказывался выдавать команды телу и через короткое мгновение мое сознание поглотила сплошная тьма…

(обратно)

Глава 9

- Ну, и что будем делать? - Баринов смотрел на друзей, в глазах которых плескалась тревога за Радыгина. – Уже час прошел, как Стас перестал отвечать по рации. Даже если рация отказал, в чем я очень сомневаюсь, то он должен был бы уже выбраться из пещеры.

- Нужно срочно идти на помощь! – Мелихов кинулся к шкафу, где висели боевые костюмы и хранилось боевое оружие.

- Леха, погоди, не мельтеши, - неожиданно остановил его Пищугин. – Тут нахрапом не стоит решать проблему.

- Да Леш, Серега прав, - поддержал товарища Володя. – Идти вдвоем в неизвестность – не вариант. Хрен его знает, что или кто нас там ожидает. Если наши предположения о наличие другой, более развитой цивилизации верны, то осторожность не помешает.

- И что вы предлагаете? – Мелихов сжимая и разжимая кулаки от нервного возбуждения ждал предложения от товарищей. – Может Стас там погибает! – нервно выкрикнул он в лицо друзьям. – А мы тут сидим и чего-то ждем…

- Жук надежен и прочен, - рассудительно заметил Володя. – С его реакцией даже от обвала можно уберечься. Так что вряд ли Стас погибает, но вот то, что связь пропала – мне не нравится. Даже если это горная порода препятствует прохождению сигнала, то Радыгин бы уже сам давно повернул обратно и нам бы сообщил. А если это чужаки, то лезть без разведки в пещеру – глупо.

- Ну и что нам делать – сидеть здесь и ждать? – Мелихов злобно сплюнул на камни. – Уже один сглупил…

- Зачем сидеть, - Баринов поднялся с камня и направился к «Страннику». – Нам нужна помощь! Так что летим к «Агстам».

- Ага, - сморщился Алексей. – Этим помощникам неделю сюда добираться придется. Или ты запустишь их в кемпер?

- Нет, - отрицательно покачал головой Пищугин. – В салон их пускать не стоит. Потом не отмоем, да и с их габаритами поломают здесь все на хрен....

- Тогда остается только грузовой отсек?

- Обойдемся подручными средствами, - ухмыльнулся Сергей. – Я на обратном пути покумекаю и расскажу. Давайте здесь оставим продуктовый НЗ для Стаса, на всякий случай и летим к нашему стойбищу. Володь ты с управлением «Странника» справишься?

- Да, Стас мне давал порулить им в полете, взлет и посадку я освоил. Резкие маневры я вряд ли сумею произвести, но для спокойного полета – вполне гожусь. Вот только режим невидимости снять не смогу. Это Селена делала…

- А нам Володь, этого и не надо!

Парни выгрузили пластиковый контейнер с запасом пищи и воды, после чего «Странник» осторожно поднялся в воздух и управляемый Бариновым, направился к месту обитания Рода «Летящей Агсты» …

…Странные звуки и непонятные голоса тревожили мой разум. Мне казалось, что я уже умер. В памяти отчетливо всплыл момент, когда я на остатках кислорода пытался выбраться из Жука, но его купол не поддавался. Словно он тоже умер или окаменел.

Приоткрыв глаза, я заметил вокруг себя серую туманную дымку: «Бляха муха – облака! Ну, точно я умер!»

Многочисленные тонкие голоса стали, словно эхо, повторять за мной: «Умер… умер… умер…».

Я покрутил головой, но никого не увидел, затем я попытался осмотреть себя – мое прозрачное тело в той же самой одежде, в которой я находился внутри Жука, висело среди этого тумана: «Ну, точно, я дух!».

«Дух…дух…дух…», - принялись в очередной раз повторять за мной последнее слово невидимые существа. В голове неожиданно всплыл анекдот про Чапаева и колодец, решив проверить, не шутит ли кто надо мной, я закричал: «Сейчас гранату брошу!». Но эхо словно насмехаясь над моим криком, стало повторять последнее слово с разными тембрами от ребенка до старика: «Брошу… брошу… брошу…». Меня это почему-то сильно разозлило. Уже не сдерживаясь в эмоциях, я заорал: «Да етить вашу мать!».

«Тить… етить… тить-тить… мать-мать…», - стали насмехаться надо мной очередные голоса, но на удивление, повторяли они уже не последнее слово.

«Ага! Значит я здесь не один?»

«Один… не один… един… не един…»

- Хорош прикалываться! – заорал я что есть мочи.

- Уже и пошутить нельзя, - послышался мне знакомый тембр. Дымка предо моим лицом стала сгущаться, и из нее выплыл призрак Багиры.

- Так я что, не умер, а в астрале?

Рассматривая Багиру, которая словно кошка, устроившаяся на диване, потягивалась в момент пробуждения, полностью вытянув передние и задние лапы, я не знал, радоваться мне или нет. Если я в астрале, то значит не умер и это великолепно, или я задохнулся в Жуке, а моя душа улетела в астрал? Я ждал ответа, но Багира не торопилась его давать. С удовольствием потянувшись, она глубоко зевнула, после чего легла на бок и стала меня внимательно и главное молча, рассматривать.

- Ну, и как я здесь оказался?

- Как-как, - передразнил меня призрак, - каком кверху! Ты разве сам не помнишь?

- Шутишь? – зло переспросил я Багиру. – Я умирал там внизу в Жуке.

- Ну, умирал, но ведь не умер…

- Ага! Значит я живой?

- Пока живой… Это хорошо, что ты перевернулся спиной вверх. Твой артефакт выпал из-за пазухи, и ты машинально взялся за него рукой. Но если ты не предпримешь никаких активных действий, то там навсегда и останешься.

- Погоди, подруга, - с раздражением замотал я головой, вспоминая о каком артефакте призрак ведет речь.

«Пирамидка с ангелом! - осенило меня. – Ну точно! Еще там, на Таграде перед тем, как устроить представление для Рода «Зубастого Жога» я демонстративно достал её из контейнера и надел себе на шею. Плох тот шаман, который не имеет волшебных амулетов! Так это она меня спасла! – осенило меня, - но как?»

- Багира объясни, что со мной произошло?

- Не произошло, а сейчас происходит, - Багира пару раз лизнула свою лапу. – Да ты сам посмотри, а то расселся тут…

Вспомнив, что в астрале возможно перемещаться по путеводным каналам, я мысленно направился к своему телу по тонкому светящемуся поводку. Пронзив скальный массив, я увидел, что мой Жук, накрытый каким-то едва светящимся куполообразным полем, стоит в каком-то странном и явно цивилизованном светлом помещении. Пронзив его оболочку, я увидел, что у него внутри, словно зародыш в яйце, виднеется мое скрюченное тело.

«Ага! Выходит, здесь все же имеется чья-то чужая база! И я ее нашел, точнее они меня нашли. Чем-то парализовали мой агрегат и перетащили его к себе на базу. Но по-видимому не представляют, что внутри Жука кто-то есть посторонний… Как же им сообщить?»

Заметив, что из моего помещения идут целых три широких коридора, я направился по ближайшему из них. Возможно мне повезло, или совершенно неважно было куда лететь, но ближайший разумный представитель другого мира обнаружился в небольшом соседнем кабинете. Мужчина, одетый в свободные светлые одежды, висел полулежа в воздухе без каких-либо приспособлений. На его лице виднелись странные очки, или небольшое радужное забрало. Руки незнакомца лежали на его груди, а пальцы легонько подрагивали, словно он что-то печатал на невидимой клавиатуре. Не зная, как к нему подступиться, я завис над его короткостриженой головой, с неожиданно фиолетовыми волосами и попытался своими прозрачными руками его потрогать. Но мужчина никак не реагировал. Тогда я заорал во весь голос: «Эй! Вы меня слышите?». Но и эти действия не произвели никакого эффекта.

«Бляха-муха! Что я делаю не так? Как же мне сообщить, что в Жуке лежит человек и его нужно срочно извлечь, а то он так и задохнется! Этот мужик меня не слышит… Я до него достучаться не могу… Я призрак, а он нет, вот если бы он тоже был призраком… Хм… погодите! Я, значит бестелесный призрак…, а что такое призрак? Это копия, слепок с меня реального! И если призраки могут между собой общаться, то мне не нужен реальный человек, достаточно создать его слепок – копию! Нийя меня учила, как создавать своего двойника, так почему бы не использовать этот прием на других! И если я применял специфический спектр ауры, используя приём «Зеркало» чтобы создать свой фантом, то скорее всего он же поможет мне создать фантом незнакомца!»

Вспомнив характерный рисунок, я поднес свои прозрачные ладони к вискам висящего в воздухе мужчины и заставил того раздвоиться. Двойник повис рядом с реальным телом в воздухе, а я, опасаясь, что ничего не получится, робко задал вопрос:

- Вы меня слышите?

- Да…

- Ну, наконец-то! – эмоции радости так и распирали мою душу.

Фантом незнакомца снял радужные очки и с улыбкой посмотрел на меня:

- Вы кто такой и как вы попали в мою виртуальность? Как обошли защиту Мозга? И почему мне так хорошо? – негромкий голос незнакомца был очень приятного тембра.

- Меня зовут Стас, и мое тело сейчас находится в Жуке, - не стал я разъяснять об астрале, пусть думает, что ему все это кажется. – Вы сейчас находитесь в моем виртуальном мире. А хорошо, это от того, что я сейчас делюсь с вами своим позитивом. И если вы не откроете моего Жука, то я задохнусь внутри.

- В жуке? – удивился незнакомец. – В каком еще жуке?

- Я вам сейчас покажу! – Взяв мужчину за руку, я вместе с ним пролетел сквозь стены и остановился перед своим передвижным средством.

- Вот этот Жук – мой аппарат, - указал я на агрегат. – Мое тело находится внутри, но какая-то сила не дает мне выбраться из него.

- А-а! Так это передвижной механизм! – обрадовался незнакомец. – А мы думали, что это неизвестный нам живой организм.

- Да, вы правы. Он квазиживой, но я им управляю, сидя внутри, а какая-то сила не дает мне выбраться…

- А! - отмахнулся мужчина. – Это стазисное поле. Это нечто вроде заморозки, но без вредных последствий для внутренних органов. Любой живой объект может храниться в нем практически вечно! В нашей коллекции множество таких замороженных экземпляров. Как дойдет до них время, так и будем более подробно их изучать. Хотя странно, что поле не подействовало на ваше тело… Мда…, а хотите я вам, устрою экскурсию по-нашему, так сказать музею?

- Возможно чуть позже, - согласился я с его предложением, - но сначала я хотел бы выбраться наружу.

- Так вылезайте…

- Мля, ты чего мужик не понял! – обозлился я. – Твое стазисное поле не дает мне этого сделать! Мой Жук парализован. Отключай свое поле на хер!

- На что? – не понял тот.

- На хер! … Неважно, срочно отключай его и все! Где у вас там пульт управления, рычаг или кнопка – нажми, что там положено!

- У нас нет ничего подобного, - холодно заявил мне незнакомец. – Нужно просто отдать команду: «Снять стазис».

- Ну, так отдавай!

- Хорошо, - мужчина завис перед Жуком и громко произнес: - Мозг, снять стазис с этого объекта! Но купол, накрывающий Жука, не пропал.

- Не понимаю ничего, - удивился мужчина. - Мозг, снять стазис с этого объекта, - еще раз повторил он команду, но купол не исчезал.

- Такого просто не может быть! – изумился он, а я сообразил, что раз мы призраки, то нас никто в реальности не слышит.

- Нужно вернуться в свое тело, - потащил я его за руку в прежнюю комнату.

- Ну, да, - кивнул мне он, соглашаясь. – Мы же сейчас в виртуальности находимся.

Залетев в его пустое помещение, мы остановились возле висящего в воздухе тела.

- И какую нужно дать команду, чтобы выйти из виртуала? – незнакомец смотрел на меня так, будто я все знаю.

- Сначала вернитесь в собственное тело, - приказал я. – А потом уже сами выйдите из своего виртуала.

- Очень интересная программа! – бросил любопытный взгляд на меня мужчина. – Расскажете потом, как вам это удалось сделать?

- Может быть, - торопил я незнакомца. – Давайте уже, ложитесь!

Заняв тоже самое положение, он на мгновение поднял призрачную голову:

- Я на месте, запускайте выход в реальность, - после чего полностью исчез в оригинале.

«Легко сказать – «запускайте», знать бы, как это сделать? Я на мгновение запаниковал. Сам я без проблем мог выходить из астрала, а как заставить это сделать постороннего? Нужно же вновь заставить фантом взаимодействовать с физическим телом…Так, что мы имеем – два тела, два слоя… Точно! – осенило меня, - Это опять же как в «Фотошопе»! Нужно склеить слои!» Приложив вновь ладони к вискам незнакомца, я мысленно скомандовал: «Соединиться с оригиналом!»

Физическое тело незнакомца, наконец-то ожило. Он присел, опять же прямо в воздухе, снял свои очки, огляделся по сторонам и пробормотал:

- Любопытно! Это на самом деле было или мои коллеги подшутили? На всякий случай пойду проверю.

Встав словно с невидимой кровати на ноги, он направился по коридору в зал с Жуком. Остановившись возле аппарата, он вслух отдал знакомую уже мне команду:

- Мозг, снять стазис с этого объекта!

Купол мгновенно пропал, а я, ощутив, как на душе заметно полегчало, словно метеор ринулся к собственному телу…

… Жадно вдыхая прохладный воздух, я выбирался из ожившего Жука наружу. Хотя мой разум так и сверлила мысль, почему стазис на меня не подействовал? «По идее я сейчас вообще должен быть в полной отключке. Что там Багира говорила – мне повезло, что моя рука схватилась за кулон? Вот! Это он меня спас, не дав подействовать стазису, и видимо замедлил все физиологические процессы». Обратив внимание, что пирамидка так и висит на моей груди, я решил спрятать ее вновь за пазуху.

Мужчина с фиолетовыми волосами с любопытством наблюдал за моими действиями. Заметив, что я отдышался и полностью пришел в себя, он слегка кивнул мне, демонстративно спрятав руки за спину и поинтересовался:

- Значит, вы и есть тот самый Стас из виртуальности?

- К вашим услугам! – изобразил я правой рукой витиеватый реверанс. – Позвольте поинтересоваться вашим именем, титулом, статусом или должностью? А также порядковым номером мира вашего проживания.

- Ух ты, - оживился мужчина, - как все необычно! Можете называть меня Софтазом Катекумом, я «джиорг» девятого ранга, первой ячейки научного сектора. Порядковый номер нашего мира на витках Великой Спирали – 987.

- Ага! – кивнул я ему. – По-нашему это ученый со степенью?

- Не совсем верно, - поморщился Софтаз, - наука это не профилирующее для меня занятие. Скорее я верховный наблюдатель за деятельностью своего подчиненного сектора, а вот мои подопечные как раз и занимаются всякими исследованиями. В мои обязанности входит наблюдать, направлять и корректировать работу «джиоргов» более низких рангов, которые руководят фрагментарными ячейками, куда уже входят сами ученые.

- Хм… получается, что вы научный руководитель? – попытался я выяснить специфику этой должности.

- Да – я руководитель, но не научный, скорее представляю собой исполнительный орган.

«Тогда – Верховный Надзиратель», - подумал я, но не стал этого озвучивать вслух.

- Ну, теперь более-менее понятно стало, - согласился я с ответом.

- А вы, каким сектором у себя заведуете, и каков ваш порядковый номер родного мира? – Софтаз, все так же держа руки за спиной, задал свой вопрос. Решив, что у этой цивилизации такие нормы приличия, я, аналогично убрав руки за спину, стал придумывать, как описать свою должность:

- Понимаете ли, коллега… Я родился во втором мире от начала спирали. И там, где я проживаю, приняты другие термины и обозначения, но можно сказать, что моя должность командора третьего ранга и статус маркиза, позволяют мне управлять ячейками и секторами со всеми нижестоящими, как вы говорите «джиоргами», в количестве не менее тысячи боевых единиц.

- Ого! – изумился Софтаз. – В нашей системе иерархии это равняется «джиоргу» десятого ранга, первого военного квадранта! – Глаза Катекума на мгновение загорелись, но через пару секунд потухли. Считывая его эмоции, я догадался, что мой статус почему-то вдруг потерял для него значимость. А следующие слова Софртаза, внесли некую ясность:

- Хотя ваша примитивная техника, - лицо джиорга вновь поморщилось, - вряд ли сможет конкурировать с нашими высокими технологиями. У вас даже не стоит простейший нейтрализатор стазиса. Да и мир ваш находится у самых истоков Великой Спирали и, судя по вашему аппарату, вряд ли вы достигли наших высот. Значит, будем считать, что мы занимаем примерно одинаковую ступень по иерархической лестнице. И действительно можем обращаться друг к другу, используя термин – коллега.

Мне было все по барабану, но я величаво кивнул, что «принимаю его предложение».

- Так вот коллега, - я обвел взглядом совершенно пустое помещение, где находились мы вдвоем и мой Жук. – Не поделитесь ли со мной информацией - куда я попал?

- Это наша база в мире Таград.

- Научная?

- Не совсем… Скорее экспериментальная.

- Вот как? И над чем вы проводите эксперименты, коллега Софтаз? Как я понимаю, вы забрались подальше от родного мира, чтобы не навредить себе?

- Да, коллега Стас, - ухмыльнулся собеседник. – Вы практически угадали, если поменять местоимение «чем» на «кем».

- Даже так…, – я постарался скрыть свое изумление, делая вид, что мне наплевать на это. Мне пришлось рассчитывать, что этот «джиорг» не умеет, как я сканировать эмоции, но судя по статусу «Надзирателя», он должен быть хорошим физиономистом. Да и почему-то не нравился он мне, как человек. Было в нем нечто надменное, некое высокомерие по отношению к другим. У меня даже мелькнула мысль, что если бы я не озвучил свою «высокую должность», то он и разговаривать не стал бы со мной. А так… все же оставался небольшой шанс выяснить, что это за люди и чего им нужно в мире Таград. Да и полностью раскрывать свои карты – мне жутко не хотелось, поэтому о нашей пропавшей экспедиции я вообще не собирался заводить разговор.

- Ну, а ваша цель появления в этом мире какая? – задал Софтаз очередной вопрос. Мой мозг на мгновение ощутил некое давление.

«Оба-на! А надзиратель не так-то прост! – сообразил я. – Это похоже на талант псионика, с какими мне пришлось встречаться, путешествуя по мирам спирали. А вот хренушки тебе!», - мысленно позлорадствовал я тщетности его попыток, но вслух вполне миролюбиво ответил:

- Наша цель вполне научная. Мои люди сопровождают ученых, которые прибыли сюда для изучения местной флоры и фауны. Думаем, что было бы неплохо приручить некие виды местных животных, обладающих примитивными зачатками разумаи поставить их себе на службу, а также выбрать подходяще виды флоры для дальнейшей селекции и адаптации их к нашему миру. – После этих моих слов, эмоции Софтаза вновь стали восторженными.

- Коллега Стас! Да у нас с вами практически схожие цели! А вы свою базу где разместили?

- Коллега Софтаз, у нас нет постоянного места дислокации. Мы перемещаемся в воздушном пространстве Таграда. Местные аборигены еще долгие тысячелетия не смогут нас засечь, или просто увидеть в оптическом диапазоне. Как я понимаю, и вы нас не засекли, пока я к вам не попал…

- Да? – наконец-то удивился он по-настоящему. – Значит ваша техника не такая уже и примитивная, - едва слышно пробормотал он, после чего с улыбкой добавил:

- Да что же мы все здесь стоим? На правах хозяина я приглашаю вас отдохнуть и перекусить с дороги. Вы не торопитесь возвращаться?

Взяв из купола Жука рацию, я попытался связаться с друзьями, но эфир молчал. Взглянув на наруч Селены, которая мгновенно вывела мне на панель часы, я сообразил, что с момент моего старта прошло уже более часа.

«Скорее всего, мои товарищи, убедившись в пропаже связи – не станут лезть под землю, а будут думать, как меня вызволять. И наверняка отправятся за помощью. Лезть сюда в малом составе они точно не станут. Возможно, мою рацию блокирует какое-то неизвестное силовое поле, или они уже далеко улетели. Тогда нужно просто подождать немного и выяснить подробнее, чего здесь нужно посторонним, над кем они собираются или уже проводят своим эксперименты, а для этого все варианты хороши. Отдохнуть и перекусить? А почему бы и нет!»

- Да, коллега, - улыбнулся я Софтазу. - Мои люди меня подождут, сколько нужно. А я действительно немного проголодался и с удовольствием принимаю ваше приглашение! …

… - Ну и как ты планировал перевозить бойцов? – Мелихов следил за действиями друга, который что-то втолковывал парочке мужчин с громадными топорами из Рода «Летящей Агсты». Серега в это время веткой чертил на земле какой-то рисунок.

- А вот здесь на балках, - указывал он мужчинам на схему, - нужно будет закрепить металлические кольца. Через них будут идти веревки. Так за какое время вы сможете соорудить подобную конструкцию?

Мужики, ростом в два раза выше Пищугина, смотрели на коротышку как на бога, несмотря на то, что он был им едва по пояс:

- Великий шаман, - пробасил один из них. – Сделаем мы все это быстро! Дерева у нас запасено с избытком. А все остальное от кузнеца будет зависеть. Ежели вы говорите, что помост должен выдержать вес минимум двух десятков воинов, то на эти кольца и скобы уйдет почти все железо, что сейчас имеется в стойбище. Это какая же у них должны быть толщина, чтобы скобы не разогнулись, а кольца выдержали такой громадный вес!

- Понятно, - прочесал подбородок Пищугин. – Железо хорошее мы кузнецу дадим. Переплавит его под скобы и кольца, да и кое-какие карабины у нас имеются, а со сборкой вам сколько времени надобно?

- Ну так, ежели кузнец нам все предоставит, то за светлое время сделаем! Но прочных канатов может не хватить. Их тоже придется плести…

- Канаты мы вам тоже дадим, - отмахнулся Сергей, - но работу нужно выполнить как можно быстрее.

- Если вождь помощников нам выделит, то до обеда сможем управиться, Великий шаман.

- Уже лучше! Давайте вы готовьте бревна, доски и балки, - указал он мастерам, - а мы отнесем хорошее железо кузнецу, пусть кует скобы и кольца…

- Ты что? – удивленно указал на рисунок Мелихов, - хочешь перевозить людей на плоту?

- Типа того! – подтвердил Пищугин. – Мы с Вовкой это обсуждали в полете. Сделают нам помост, мы его веревками закрепим под днищем «Странника», там захваты у нас есть. Высоко подниматься не станем, чтобы бойцы не испугались. Володька гнать кемпер особо не будет, а то или свалятся, или замерзнут на наших скоростях, но одеться придется им потеплее. Пусть не за пару часов, а за пять-шесть, но мы их довезем к горам.

- Серега, а если кто-то свалится?

- Не свалятся! Я там предусмотрел страховку с нашими альпинистскими карабинами. Привяжутся веревками, так что даже если кто от страха потеряет сознание – не упадет. Нас будет не видно – пусть считают, что это боги или духи их несут над землей. А Володька куда пошел?

- Он к шаману Югко отправился, сказал разговор для него имеется, что-то там на счет разумных зверей. Он и их хочет задействовать в поиске.

- О! Нормально! – оживился Пищугин. – Такая подмога нам будет в самый раз! Вот только как их перевозить? – задумался он на мгновение. – Два раза придется летать, или они сами придут? Кого он там планирует брать?

- Серега, я не в курсе. Пойду, спрошу у Баринова…

- Успеешь еще. Сначала идем в кемпер, нужно будет наш второй металлический ящик освободить. Отнесем его кузнецу, он из него наделает нам скоб и колец нормальных. Я ему помогу с закалкой и работой.

- А мне потом что делать?

- А ты начинай отбирать бойцов. Чую желающих будет много – повоевать с Великими шаманами, - усмехнулся он. – Но нам нужны такие, которые высоты не бояться, да и под землей не испугаются. Так что на тебе - тест и проверка кандидатов. Я там около высокого берега реки видел два приметных дерева, громадного размера. Стоят как раз на разных берегах. Как Вовка освободится – так вы вдвоем берите наши веревки и натяните с помощью «Странника» канатную дорожку. Кто не испугается и сможет перебраться на другую сторону – тот нам подойдет. А если кто сорвется от страха, так внизу река, не разобьется насмерть. А я с кузнецом тряхну стариной…

- Понял, Серега, сделаем! …

… - Да Великий шаман, Агсты пока не нашли тех предметов, которые вы показывали, а ваша идея позвать на помощь животных для поиска вашего друга не плохая, но нужно подумать – кого звать.

- Югко, а в чем проблема? - Баринов сидел в хижине шамана возле дымящегося очага и слушал, что тот предлагает.

- Позвать можно кого угодно, - рассуждал тот вслух, - да хоть всех сразу, но толка в общем сборе не будет.

- Поясни?

- Гризы, Жоги и Маги – не дружат между собой. В преданиях говорилось, что только бог Ирги обладал даром держать всех зверей вместе, да и то пока он этому научился, то умудрился лишиться одного глаза. И теперь он лишь одним глазом смотрит на нас с небес. Лучше позвать кого-то одного из них, но опять же нужно знать для каких целей. Гризы – самые сильные из этой троицы, но нюх у них самый слабый, да и зрение в темноте не очень. Жоги – лучшие поисковики, но на равнинах и лесах, в горах среди камней им будет трудно передвигаться. Маги – для этих целей лучше всего подходят. Там и нюх, и зрение и лапы пригодные для камней, но вот разум у них самый слабый. Хотя я подозреваю, что они просто скрывают свои таланты. Им труднее всего придется объяснять, что нужно искать и чего опасаться. Они самые независимые и гордые животные из этой троицы.

- Югко и как же нам быть?

- Для ваших поисков лучше всего подошел бы Йогти. Тем более эти существа как раз и живут в горах, они и более разумные, и сильные, отлично видят в темноте и с легкостью перемещаются среди камней, но вот найти их будет не просто.

- Но способ-то имеется? – Володя смотрел на шамана, а тот в очередной раз подбросил в очаг щепотку сушеной травы. Дым почти погасшего очага, с новой силой устремился под купол шатра. Югко, прикрыв глаза, стал глубоко и медленно вдыхать специфический запах тлеющей травы.

- Имеется, - почти через пять минут дал ответ шаман. – Но я не уверен, что он сработает.

- И что за способ?

- Есть в горах некоторые места, куда изредка эти существа приходят. Я не знаю, чем они их притягивают, но вот как раз в это время, когда око одноглазого бока Ирги раскрывается на небосводе, Йогти можно увидеть там в вечернее время.

- Югко – ты знаешь, где находятся такие места?

- Знаю, Великий шаман, но без подарков туда не стоит даже приходить – разорвут.

- Да с подарками – не проблема, - отмахнулся Баринов. – Скажи, что нужно – мы возьмем с собой. Или поймаем свежачка. Нужна ткань – дадим, еду любую, оружие мечи или копья – без проблем сделаем…

- Не скажи, Великий шаман. Угодить им трудно. Принесешь не то мясо, ягоды или рыбу – разорвут. У них имеется непонятная мне религия. В определённые периоды времени они едят строго определенную пищу, и угадать, что это будет - очень трудно. Одежду они не носят, оружия не имеют, металл для них бесполезен. Говорят, что наши женщины им нравятся, но пленных самок у нас нет, а отдавать своих…

- Это я понял, - задумался Володя. – Скажи шаман, а как они хранят свою пищу?

- Как-как? Да почти так же, как и мы. В горах много холодных пещер, льда и ледяной воды. Я не знаю, коптят ли они мясо или солят, но в холоде любая пища долго хранится. Но раз огня не боятся, то возможно и его используют. Никто не был в жилищах Йогти.

Я никогда не видел, как они охотятся, но знаю точно, что едят все что поймают или найдут. И мясо, и зелень, ядра и корешки…

- Ага! Значит, ты говоришь у них раздельное питание?

- Какое?

- Неважно! Я думаю, что смогу найти такие подарки, которые их точно заинтересуют. Теперь бы узнать, где эти таинственные места находится?

- Великий шаман. Если ты говорил, что твой друг пропал возле места, которые все называют «Клыками Демона Орги», то Йогти можно найти не очень далеко от этой расщелины. Я бы мог показать, но на Чорках путь туда займет…

- Югко, поедешь на нашем скакуне. Времени у нас мало, так что бери, что тебе понадобится для беседы и …

В это время в шатер заглянул Мелихов.

- Володь, там нужно через реку протянуть трос с помощью нашего «Странника». Серега сказал, будем по нему отбирать тех бойцов, кто не боится высоты. Мы с тобой этим должны заняться.

- Леха, трос мы сейчас натянем, но мне некогда заниматься отбором кандидатов. Югко знает, где можно найти Йогти. Так что мы после троса сразу же полетим к этому месту. Будем просить, чтобы Йогти нам помогли в поисках. Оказывается, горы – их епархия. Нам с тобой нужно будет еще в наших пищевых запасах покопаться. Просмотрим, что можно отдать как подарок из продуктов долгого хранения. А то оказывается эти Снежные люди – щепетильны в выборе еды. Югко рассказывал, что у них даже нечто вроде пищевого поста имеется! Не то привезем – разорвут, - улыбнулся Баринов.

- Володь, да у нас там и мясо мороженое имеется и фрукты, овощи всякие, злаков в упаковках полно. Сахар, соль, специи. Да! Может консервы им подойдут? Там есть упаковки, которые пальцами легко открываются…

- Вот и посмотрим, что можно подарить, - согласился Володя. – А вы коллега, - повернулся он к шаману, – собирайтесь не спеша. Время немного есть, а я потом за вами зайду, и тогда полетим на встречу с Йогти…

(обратно)

Глава 10

Продвигаясь с Софтазом Катекумом по совершенно пустому и белому как в больнице коридору, я удивлялся отсутствию персонала. Кое-где в этом прямоугольном туннеле виднелись запертые двери, но никто из них не выходил, даже навстречу нам не попался ни один человек, хотя мы с ним прошли расстояние не менее ста метров.

«Странно? – думал я. – Куда все подевались? Отгрохали же себе помещения в скалах, такое пространство за короткий срок не построишь. И главное – местные ничего об этом не знают, все тайно и незаметно. Интересно – живут они тоже здесь? Хм. … Если это база, то где вообще весь персонал и куда мы идем?» - но Софтаз, словно предчувствуя мой вопрос, сам стал давать ответы:

- Как видите, коллега Стас, у нас все сейчас находятся на рабочих местах. Каждая дверь, -указал он на запертые проемы, - это рабочий кабинет. Персонал в них, пользуясь удаленным доступом, проводит свои исследования и эксперименты. Это связано с техникой безопасности. Сами понимаете, работать в виртуальном мире более удобно. Кстати… а вы используете виртуальные сети?

Вопрос «джиорга» прозвучал вроде как без особого интереса, но мне почему-то показалось, что так он вроде как ненароком, пытается выяснить степень интеллектуального развития моего мира. Я в очередной раз ощутил давление на свой разум, словно меня проверяли на детекторе лжи. Решив на всякий случай подстраховаться, я решил говорить только правду, но подбирать такие выражения, чтобы несведущий принимал ее за истину.

- Да, коллега Софтаз. У нас существует единое информационное пространство, где любой пользователь, подключившийся к сети, может найти или получить требуемую информацию. И совершенно неважно, где он находиться – в своем рабочем кабинете, у себя дома или просто на природе.

- Да? – улыбнулся Катекум, - приятно слышать! А кто управляет этим пространством? Есть единый центр?

- Честно говоря, коллега, никогда об этом не задумывался, но у меня и так при себе имеется свой искусственный интеллект, возможностями которого я вполне доволен. – Указав на наруч Селены, который и так Софтаз уже видел, когда я выбирался из Жука, мне ничуть не пришлось покривить душой. Считывая эмоции собеседника, я замечал, что того пока устраивают мои ответы и он настроен благожелательно.

- Вот как? – удивился тот. – Никогда такой не видел ранее. Он умеет создавать виртуальные миры? И какого рода интерфейсы вы с ним используете?

- О, еще какие! – усмехнулся я в ответ, вспомнив свои приключения при использовании виртуального костюма. – В данное время я могу с ним переговариваться без всякого дополнительного устройства, но если нужно полное погружения в вирутал с запахами и тактильными ощущениями, то у меня имеется специальный костюм. Вы знаете, коллега, - доверительно наклонился я к Софтазу, - с таким одеянием особенно пикантно участвовать в интимных сценариях.

- Вы используете виртуальность для своих похотливых намерений? – почти вскричал Катекум. Такая реакция меня насторожила. Решив, что возможно эта тема для них очень щепетильная, я мгновенно поправился:

- Только в минуты релакса. А у вас разве это не принято?

- Да вы что, коллега Стас?! Это строго запрещено! Виртуал предназначен не для развлечений, а только для работы!

- Да? Тогда прошу простить меня коллега Софтаз, я об этом не знал. У нас на это запрета нет…

- Да разве вы не знаете, что подобные моменты могут привести нацию к упадку? Если люди начнут в виртуале не только работать, но и развлекаться, то это приведет мир к краху! Никто не захочет жить так, как это принято в обществе, а все начнут создавать свои виртуальные миры, и цивилизация погибнет! Это все надо срочно и жестко пресекать! -

Эмоции ненависти и жестокости, словно ушат холодной воды окатили мой разум. Даже спокойное прежде лицо «Верховного надзирателя» на мгновение исказилось от злости.

- Возможно вы правы, коллега Софтаз, - делая вид, что задумался, согласился я с мнением «джиорга», стараясь не распалять того сверх необходимого, - но как видите нам эта напасть, слава богу, пока не грозит. Я и мои коллеги четко различаем грань дозволенного. Хотя признаюсь, что иногда такие мысли посещали и мою голову, особенно по отношению к незрелому молодому поколению.

- Коллега Стас, здесь нужно действовать немедля. Наш мир уже был практически на грани распада, пока наш Верховный правитель не принял необходимые строгие ограничения и жесткий контроль, - стал успокаиваться Катекум.

- Спасибо, коллега Софтаз, я обязательно передам ваши слова своему верховному правителю.

Эмоции собеседника вновь становились ровными и спокойными. Но очередной его вопрос, заставил меня не расслабляться, а собраться с мыслями и подумать, как на него отвечать.

- Коллега Стас, вы ранее обмолвились словосочетанием «слава богу», получается, что вы верите в бога как в высшее существо?

- Понимаете, коллега Софтаз, в моем мире много различных религий, к которым я отношусь совершенно равнодушно. У нас принято считать, что не стоит мешать верить людям в богов, демонов, или ангелов. Каждый сам решает для себя, во что ему верить или нет. Хотя в моем мире очень популярна поговорка: «Есть люди, в которых живет бог, есть люди, в которых живет дьявол, а есть люди, в которых живут только глисты».

- Глисты?

- Да, это такие мелкие черви – паразиты, которые размножаются и питаются внутри живых организмов.

- Ха-ха-ха! Очень хорошая пословица! – от души рассмеялся Катекум. – Надо будет потом своим коллегам рассказать! Так вы не закончили свое высказывание…

- Да. Так вот, я верю в высшие силы! Неважно как их называют – богами, ангелами или демонами. Возможно это некая высшая цивилизация, или вселенский разум, который ведет нас по жизни, управляет, наставляет и рекомендует поступать так, а не иначе. Возможно это некий закон природы, который мы еще не постигли, или энергия, коей еще предстоит нам овладеть.

- Очень любопытная теория, - усмехнулся Софтаз.

- А у вас есть религия? – задал я уже свой провокационный вопрос.

- У нас есть Верховный правитель, - словно отрезал мой собеседник. – Мы верим в него, в его мудрость и дальновидность! А религия, как система взглядов на сверхъестественные явления, не относящиеся к законам природы и выпадающие из цепи причинных связей и зависимостей – полностью искоренена в нашем обществе. Кстати, … мы уже пришли. - «Джиорг» указал на дверь, ничем другим не отличающуюся от остальных проемов, открыв которую мы зашли в очередное совершенно пустое помещение, отличающееся от кабинета Софтаза только более крупными размерами. Пространство без окон и какой-либо мебели – не давало мне понять, чем здесь занимаются.

- Здесь у нас принимают пищу, - пояснил Катекум, следя за выражением моего лица. – Как раз наступает время такого перерыва и сюда начнут приходить работники. – Видя, что я не понимаю куда идти и что делать, он с ухмылкой превосходства провел меня к противоположной стене и сделал вид, что присел в воздухе.

- Садитесь, - указал он мне направление напротив себя. Опасаясь упасть, я аналогично сделал вид, что присаживаюсь, как моя задница ощутила вполне удобное сиденье.

- Умное силовое поле, - пояснил Софтаз, кладя руки на невидимый стол. Потрогав ладонями воздух перед собой, я ощутил невидимую, но совершенно ровную поверхность стола. Катекум развел руками в стороны, как бы показывая, что стол может быть совершенно любого размера. Я решил повторить его эксперимент и стал водить руками не только перед собой, но и по бокам – стол был везде!

- Я вижу по-вашему изумлению, что это для вас в новинку? – усмехнулся «джиорг».

- Да, - не стал скрывать я своего удивления. – У нас принято пользоваться видимой мебелью, а так я опасаюсь уронить что-либо мимо стола.

- А зачем возить с собой кучу посторонних предметов, когда умное поле не занимает места и прекрасно справляется с любыми пожеланиями?

- Это я могу понять, - озираясь вокруг, промямлил я, - но непривычная пустота…

- Ах, да! – рассмеялся он. - У вас же нет наших встроенных в тела имплантов! На самом деле это поле вполне осязаемо и им легко управлять. Мы то все видим… Вот наденьте мой визор. – Софтаз протянул мне свои очки, которые он ранее спрятал в широкий карман собственного одеяния. Надев окуляры, я машинально выругался: - Мля…

Теперь я видел, что комната на самом деле походила на столовую или кафе. Но вся меблировка была виртуальной! Столы, стулья, какие-то шкафчики и даже предметы служащие украшением интерьера, словно прозрачные предметы были расположены в разных местах. Ради эксперимента, я решил встать со своего стула и пройтись по залу. Совершенно не встречая никакого сопротивления, я ходил по комнате разрезая своим телом всю видимую через очки мебель, но едва мне хотелось ее потрогать, даже встав по середине круглого стола, как руки ощущали твердую и надежную поверхность. Мебель словно материализовалась, но снимая окуляры, я вновь ничего не видел.

- А прикольно! – радовался я словно ребенок, подходя к раздаточному столу, где виднелся небольшой экран с надписями на неизвестном мне языке.

- Это меню? – указал я на него Софтазу, - а как им пользоваться, язык мне не знаком?

- Мозг, - громко произнес вслух команду Катекум. – Переключить список меню на межмировой язык.

Надписи на виртуальном экране изменились и стали понятны для меня.

- О! Спасибо! – обрадовался я. – И что вы порекомендуете коллега Софтаз, а то многие названия для меня «темный лес»?

- Коллега Стас, я не уверен в нашем общем метаболизме, но если вы уже употребляли местную пищу, и она вам подходит, то пролистайте список блюд вниз, там будет сноска - пища Таграда.

- Да нашел!

- Список там не большой, но можно выбрать из мяса, рыбы или злаков. Нажав на блюдо, вы увидите три маркера – это степень температурного режима приготовления: малый, средний и большой.

- Ага, увидел! Скажите коллега Софтаз, а чье это мясо? А то по названию мне непонятно?

- А какая разница, коллега Стас. Это могут быть Маги, Жоги, Гризы, или Йогти…

- Погодите коллега, - затряс я от изумления головой, - вы употребляете в пищу разумных существ?

- Ну, как же они разумные? – опешил от моего вопроса Катекум. – Это же не люди, а примитивные существа, у них интеллект даже на один процент от нашего не тянет. Так что ешьте спокойно!

Такое отношение к местным разумными животным меня почти оскорбило, но решив, что качать сейчас «права» не в моих интересах, я решил выбрать рыбу, благо она не относилась к здравомыслящим, а также зелень и горячий напиток из местных ягод. Квадратный поднос с треугольными тарелками, шестигранный стакан и немного странные столовые приборы, словно из неоткуда появились на раздаточном столе. Приподняв очки, я увидел, что это уже не мираж и посуда с моим заказом словно висит в воздухе. Вновь нацепив окуляры, я забрал поднос и понес его к «нашему столику». В это время двери в помещение стали открываться и сюда потянулась другая публика и самое любопытное, что только мужского пола. Все одеты в свободные светлые одежды в стиле Софтаза словно это единая униформа. Мужчины лишь изредка бросали взгляды в нашу сторону, замечая меня как незнакомца, но видя, что со мной сидит местное командование, быстро отворачивали взгляд, и молча направлялись к раздаточному столу.

- Вы пока кушайте, - приподнялся со своего места «джиорг», - а мне нужно немного отлучиться по служебной необходимости. Визор я вам оставляю, с ним проще ориентироваться в наших коридорах, если не успею уложиться к финалу обеда – можете прогуляться по нашей базе. Вас без чипа не пустят в запретные или опасные места, а я вас без проблем позже найду…

… - Я выслушал вас «джиорг» девятого ранга. Все ваши отчеты запротоколированы и переданы в архив.

- Благодарю Вас Верховный! Что вы порекомендуете делать мне дальше с нашим незваным гостем?

- Его «Жук» на самом деле представляет собой квазиживое существо. С таким мы ранее не встречались. Мозг базы уже провел его полный анализ. Этот механизм обладает зачатками примитивного разума, но не способен выполнять самостоятельные задачи. Вооружение на нем полностью отсутствует, так что для нас он совершенно не опасен. На пришельце аналогично Мозг не увидел никакого оружия. Судя по вашим с ним беседам индекс интеллектуального и технического развития жителей второго мира Спирали по пятидесятикратной шкале Глоста можно приблизительно отнести к двадцатой позиции.

- Простите Верховный, но не слишком ли вы высокий уровень развития даете этой расе? С моей точки зрения он едва дотягивает до пятнадцатой позиции.

- Скорее всего «джиорг» девятого ранга он даже ближе к десятому уровню, раз он выбрал из пищи не сублимированные продукты и даже не энергетически сбалансированные. Но мы не можем исключать два значимых факта. Первый это наличие у него на руке собственного искусственного интеллекта, по предварительным данным похожего на базовый блок расы эллинов.

- Этих выскочек? Простите Верховный, что вспылил, но все равно – двадцатый уровень слишком высокий. Даже у нас он равняется тридцать второй позиции.

- Прощаю, «джиорг» девятого ранга. Тем не менее, хотя у нас и не имеется подобных блоков, мы не можем исключать возможность непосредственного получения коллегой Стасом этого инструмента напрямую у эллинов. А если представители этой расы могут проникать в закрытый сектор, это автоматом дает им дополнительные балы по шкале Глоста.

- Понял Верховный, а второй фактор?

- Второй – это то, что наши приборы на самом деле не зафиксировали базу этой цивилизации в мире Таград, хотя с легкостью обнаружили базу чужаков из четвертого мира с названием Алахар. Тот занимает шестнадцатую позицию по шкале Глоста и, насколько нам известно, не имеет у себя квазиживой технологии.

- Извините меня Верховный, но Алахар это еще не показатель, да и на экспедицию из четвертого мира мы наткнулись случайно, а других мы особо и не искали.

- Согласен с вами «джиорг» девятого ранга, но в вашем докладе имеется упоминание, что впервые коллегу Стаса вы встретили в виртуале, так?

- Так, но…

- Вот именно – НО! Мозг доложил мне, что никто из посторонних в единый виртуал не проникал. Он не зафиксировал и вашей беседы с коллегой Стасом. Это и подозрительно. Человек не имеет встроенных в организм имплантов и чипов, а свободно проникает в нашу сеть, да еще так, что мы его не видим! Боюсь, что в таком случае даже двадцатый уровень по шкале Глоста можно считать заниженным. А это его упоминание, что он управляет ячейками и секторами с нижестоящими «джиоргами» в количестве не менее тысячи боевых единиц. Боевых! И если он один так легко взламывает нашу, как мы считали ранее – безупречную защиту, и в режиме невидимки свободно выходит на вас, то что стоит ожидать от его подчиненных? Да и стазисное поле на него по какой-то причине не подействовало…

- Об этом я и не подумал, Верховный, простите…

- Вот именно, Софтаз Катекум, поэтому вы до сих пор носите девятый ранг, хотя с вашим послужным списком, могли бы уже стать на ранг выше!

- Простите меня Верховный, я готов искупить свой промах!

- А вам другого и не остается. Нужно либо искупить, либо потеряете все свои привилегии, скатившись резко вниз по карьерной лестнице.

- Я готов Верховный! Прикажите разрезать коллегу Стаса на куски, и я готов сам лично это сделать…

- Мда… Катекум, привыкли вы там в своем научном секторе резать всех подряд. Кстати, как продвигаются ваши исследования по «нашему» вопросу? Есть новые данные по Йогти?

- Пока хвалиться нечем, Верховный. Мы препарировали уже два десятка тел этих животных, провели множество опытов с мозгами этих существ, но пока так и не выяснили, как им удается самостоятельно открывать проходы в другие миры. Нам удалось выяснить лишь одну закономерность. Открывать собственные порталы эти существа умеют только, так сказать в юности. У более старых животных эта способность пропадает. Мои сотрудники понимают, что это связано с работой мозга и без дальнейшего его развития многие нейронные каналы атрофируются у зрелых особей. Мы провели множество опытов, тестов и анализов, но в неволе эти существа напрочь отказываются демонстрировать свои умения и не пугаются даже смерти. И пока полной ясности у нас так и нет.

- Мда «джиорг», …. Загадка не желает разгадываться. У нас полно фактов и данных, что эти Йогти периодически бывают в совершено разных мирах и, как мы догадываемся – без использования природных порталов. Но даже с нашими совершенными методами исследований мы не можем этого понять. Вроде уже создана полная виртуальная модель мозга Йогти, прорисованы и смоделированы миллионы нейронных связей и… ничего. Ладно, работайте дальше…

- А с коллегой Стасом мне как поступить? Резать его?

- Препарировать пришельца вы всегда успеете, но сначала я рекомендовал бы понаблюдать за ним, может быть чем-то стимулировать на откровенность. Да еще отправить поисковые зонды на поиск его базы. Если мы не смогли засечь чужаков по энергетическим излучениям, то пусть настройщики дадут задание искать пришельцев по характерным меткам его «Жука». Вряд ли это единственный механизм на базе. Как найдёте – сразу же мне доложите! Благо наша ретрансляционная сеть между порталами позволяет обмениваться данными без всяких временных задержек.

- Слушаюсь Верховный. И еще позвольте один вопрос?

- Ну?

- Что делать с алахарской экспедицией? Они все пока находятся в стазисе. Мы несколько человек препарировали для «пополнения нашей научной базы», но большая часть пока не тронута.

- С конкурентами мы всегда поступали жестко. Как я понял они аналогично стали собирать данные на Йогти?

- Не только на них, Верховный…

- Это уже не важно, но… пока прошу никого из них более не «исследовать».

- Но почему?

- Вы начинаете меня расстраивать, «джиорг» девятого ранга. А сами не догадываетесь? Объедините данные об Алахаре и коллеге Стасе…

- А-а-а! Если их миры находятся близко на витках Спирали, то возможно они контактируют, если не сотрудничают! И наш гость, имеющий статус военного, возможно, прибыл сюда ради поиска пропавшей экспедиции?

- Ну, наконец-то! А то я уже подумывал понизить ваш ранг для мозговой стимуляции…

- Верховный! Тогда нам необходимо как можно более полно узнать об этой расе и ее боевом потенциале!

- Верно Катекум! Собирайте любые данные и ищите его места базирования. Запускайте директиву ноль на нашем объекте. Пароли начнут меняться каждые три секунды, сбежать вряд ли получится. Препарировать коллегу можно и чуть позже…

- Разрешите Верховный использовать сотрудниц специальной ячейки? Как не стыдно мне признаваться, но мое пси-воздействие на гостя оказалось нулевым…

- Разрешаю, но активируйте для начала одну особь. Если она не справится, то можно и вторую подключить и смотрите, чтобы ваши подчиненные держались от них подальше, иначе работа на нашей базе может надолго застопориться. Отправляю вам секретный ключ активации этого отсека.

- Принял Верховный! Я вас не подведу! …

… Завершая обед, а для меня уже ужин, я продолжал наблюдать за местным персоналом. Никто из мужчин в столовой не брал приготовленного мяса или рыбы, как я. С моего места мне не было видно, на какие позиции в меню нажимал персонал, но на появляющихся тарелках наблюдалось какая-то разноцветная размазня. Не видел я и зелени или фруктов, да и напитки по своей структуре больше всего напоминали кисель, хотя у некоторых в стаканах виднелась прозрачная жидкость, скорее всего простая вода. Мне было непонятно – это осознанный людьми выбор блюд, или здесь существовали какие-то ограничения? Периодически надевая и снимая окуляры, я наслаждался виднеющимися странностями. В очках – все посетители сидели в настоящей столовой, а вот без визора – мужчины висели в воздухе вместе со своими подносами. С одной стороны, меня удивляли возможности невидимых полей, а с другой стороны без окуляров местный пейзаж смотрелся пустым и некомфортным. Зная свою способность «видеть» земные и алахарские энергетические источники, я практически нигде не замечал сияния знакомых для меня «рисунков». Эта новая для меня энергия был совершенно невидимой. Такое положение дел не могло внушать оптимизма, так как при случае форс-мажора, я не мог бы управлять этой новой силой. Решив проконсультироваться с Селеной, я перешел на русский язык, предполагая, что его здесь никто не понимает:

- Селена отвечай мне прямо в ухо. Ты можешь управлять местными приборами?

- Стас – эти технологии неизвестны эллинам. Я сама удивлена, как такое возможно, но это факт. Мои датчики как раз сейчас ведут сканирование во всех мыслимых диапазонах, но пока безуспешно. Здешняя цивилизация, судя по полученной тобой информации – указана в моей базе данных, но хотя и имеет высокий индекс развития, помечена как не рекомендованная к сотрудничеству. Мир 987 – это смесь тоталитарного режима, жестких правовых ограничений, граничащих с рабством и виртуальной зависимостью, имеющей строгие рамки «можно-нельзя, а если можно то, кому». Управляется этот мир существом без имени, к нему принято обращаться: «Верховный». Но у эллинов имеется подозрение, что это не реальное существо, а скорее всего либо масса клонов, либо вообще компьютерная программа, играющая роль человека. Причем эта программа сделана настолько талантливо, что ей подвластны такие людские качества, как – сомнение, удивление, любопытство, сарказм и даже юмор! Возможно, мы с ней похожи, но есть одно кардинальное отличие – у меня имеется мораль, а у Верховного ее нет. Отправить на гибель тысячу человек – пустяк, уничтожить мир – раз плюнуть. Захватить чужие территории - запросто! Верховный - не способен переживать за других, он следует своей четкой цели – расширить свои полномочия пока только на соседние миры, но скорее всего туда, куда сможет дотянуться. Я не знаю, на чем прибыли сюда эти существа и какая максимальная у них скорость перемещения, но если брать за основу ваши способности, то лететь им сюда пришлось не менее года!

- Офигеть! - удивился я. – Безвылазно год сидеть в аппарате я бы не смог, да и продуктов сколько нужно с собой везти…

- Стас, а кто тебе сказал, что они сидели? Раз у них имеется поле стазиса, то это вроде анабиоза. Я успела просканировать Жука, пока он был им заморожен. По какой-то причине это поле не подействовало на тебя, но все естественные процессы Жука полностью прекратились. Он в таком поле может храниться миллионы лет без серьезных последствий для себя. Это словно капсула времени. Если тебе удастся разобраться, как его можно создавать, в будущем такое поле очень бы всем нам пригодилось.

- Намек понял, Селена. Кстати, я сейчас вспомнил, что подобное поле было заключено в одной из жемчужин ожерелья Елены Мироновой!

- Да, Стас, но у нее так сказать компактный, разовый вариант. А здешний - немного другой.

- Понял. А что с этим умным полем, которое видно, едва я надеваю эти очки?

- Это тоже очередная уникальная возможность и мне пока не ясно, чем или как подобное поле генерируется… Слишком мал мой радиус охвата территории. Я могу только предположить, что оно имеет единый источник. И трансформация его осуществляется на определённом расстоянии, как твоя собственная защита. Ты ее генерируешь, но силовой кокон виден как ажурная пленка в метре от твоего тела. Ты можешь этот кокон растянуть, но внутри это поле никак не фиксируется, твои друзья аналогично видят его рисунок на определенной дистанции от тебя. Скорее всего, эта новая энергия действует похожим образом.

- Ага! – задумался я. – Слушай, Селена, а возможно, что оно управляется местными виртуальными сетями?

- Хороший вариант, Стас! – обрадовался голос искина. – Давай попытаемся взломать эту сеть?

- Давай милая, а тебя не засекут? Все-таки здешний уровень не чета даже Алахару. А этот Софтаз отдавал команды какому-то местному Мозгу. Как бы это не здешний искусственный интеллект.

- Да, ты прав. Я подумаю над обходными маршрутами, тем более мои датчики видят, что весь местный персонал имеет в своих телах и головах искусственные образования, не относящиеся к природным органам. Структура мне незнакома, но я вижу, что это смесь органики и различных химических элементов, соединенная с нервными окончаниями и путями передачи информации. Что же, так будет даже интереснее работать. Я приступаю?

- Давай! …

Закончив еду первым из присутствующих пары десятков мужчин, я встал со своего «места» и понес поднос к раздаточному столу. Не знаю, возможно, я что-то и нарушил, так как два десятка пар внимательных глаз следили за мной, словно я совершил нечто противозаконное, но мое земное воспитание не позволило оставлять грязную посуду на «столике». Едва мой поднос коснулся виртуальной поверхности раздаточного стола, как сразу же исчез, словно его и не было вовсе. После этой процедуры, все мужчины вновь отвели от меня взгляд и принялись совершенно молча поглощать свою размазню.

Нацепив на глаза визор, я отправился в путешествие по «пустым коридорам». Но оказалось, что это не так. Окуляры демонстрировали мне, что коридор на самом деле раскрашен замысловатыми рисунками, витиевато переплетающимися узорами и даже украшен картинами со странными пейзажами. Я через очки удивленно рассматривал незнакомые мне места, скорее всего принадлежащие чужим мирам, пока в моей голове не возник очередной вопрос: «Если местный персонал и так все это видит без визора, то для чего его вообще используют? Это у меня нет встроенных имплантов, а другим очки для чего? Софтаз лежал в своем кабинете, нацепив визор на глаза. Что он с ним делал? Возможно, это не просто очки виртуальной реальности, а нечто большее? Возможно, этот прибор необходим для работы с местной сетью? Тогда как его активировать? Какую команду дать на вход: Энтер, Ввод или Пуск? А ну-ка милый!» Я застыл на месте и попытался «увидеть» другим зрением эти очки. Визор практически никак не изменился, но немного поменялся в окраске, став светлее.

«Что это? Это его силовые линии, или новый спектр излучения? – размышлял я, стоя в одиночестве по середине пустого коридора. – Мля, у кого бы спросить? Может опять в астрал сгонять? Тогда нужно найти спокойное местечко».

Идя по коридору, я руками толкал каждую дверь, но лишь шестая оказалась не запертой и без проблем отворилась. Визор показывал мне, что это помещение походило на комнату отдыха, где в центре комнаты, окруженный мягкими диванами стоял громадный морской аквариум с разноцветными рыбками, креветками и ракообразными существами. Решив, что это помещение мне подходит я разлегся на одном из диванов, сняв очки и расслабившись, соскользнул в астрал.

На мое удивление, призрак Багиры уже ждал меня в туманной дымке:

- Вижу, ты осваиваешься в новом для себя окружении, - грациозно потянулась она. – Но совет, а точнее помощь тебе нужна не моя.

- А чья? – удивлённо промолвил я. – Здесь есть кто-то еще?

- У нас много кто есть, а некоторые очень часто бывают, но тот, кто тебе нужен сейчас не здесь.

- А где?

- Где, где – в звезде! – Призрак Багиры стал постепенно растворяться в тумане.

- В какой звезде? – успел я крикнуть последний вопрос, не надеясь получить ответ, но он все же последовал:

- В пентаграмме! …

… «О как! - присел я на невидимом диване в пустой комнате. – Дело до демона дошло! Значит нужно вызывать тяжелую артиллерию», - вздохнул я, опускаясь на пол.

- Селена, создай для меня пентаграмму с антуражем, помнишь, как в тот раз в Германии?

- Без проблем, выполняю.

На полу появилась сияющая голограмма звезды, а мое тело в воздухе с шести сторон окружили символы с кубиков, найденных еще при первом нашем посещении Заброшенного мира. Селена стала воспроизводить музыкальный отрывок, при котором мой разум погружался в медитацию, а я в очередной раз прикрыл глаза и отрешился от окружающего мира.

Астрал привычно распахнул мне свои серые объятия, но вместо Багиры передо мной висела знакомая чёрная клякса.

– Демон, это ты?

– Да, мой повелитель. – Клякса принялась трансформироваться в знакомого седовласого старичка профессора, одетого в неряшливый костюм и носящего на носу-картошке старинное пенсне.

- Чем в этот раз могу служить, молодой человек? – поправил на своем носу окуляры старичок, устраиваясь на возникшем по соседству кресле качалке. – О, я вижу, что вы сейчас в гостях? – усмехнулся демон, внимательно меня разглядывая. Я, как и в прошлый раз, решил обращаться к нему, как к обычному человеку.

- Да, профессор, вы правы, но эти хозяева мне начинают откровенно не нравиться. Странно у них все здесь. И что меня особенно напрягает, так это то, что я почти не вижу никаких силовых линий. Но едва надену местные очки, как словно пелена спадает с моего разума. И хотя энергий я вновь не фиксирую, но зато вижу и могу контактировать с реальностью.

- Станислав вы правы на счет термина – пелена. На всей территории этой базы действует еще одно излучение. В древности ваши далекие предки приписывали его к способностям Лешего отводить взгляд. Хотя на самом деле это еще один вид не изученной вами природной энергии.

- Стоп-стоп! – попросил я у демона паузу, вспомнив, что мой кулон ранее хранился в уникальном контейнере, как раз способном отводить взгляд. И его не могла учуять даже Селена. – А не связано ли это поле с неким загадочным металлом, попавшим к нам на Землю миллионы лет назад?

- Станислав, а вы не так уже и безнадежны! – с улыбкой до ушей, похвалили меня демон, покачиваясь в кресле. - Хотите я вам кое-что покажу? – Не дожидаясь моего согласия, демон вскочил с кресла, схватив меня за руку, он понесся вниз, к земле, таща меня за собой. Наши оболочки пронзили скалы и оказались в том самом помещении, где мое реальное тело сидело на полу с закрытыми глазами в светлой и пустой комнате.

- Ничего не замечаете? – ехидно поинтересовался у меня демон.

- А что я должен заметить? – мой фантом облетел вокруг моего физического тела. – Сижу – медитирую.

- А так? – профессор подлетел к моей оболочке и прислонил свои ладони к моим вискам. В тот же самый миг светлое помещение полностью преобразилось. Вместо белоснежных стен, я увидел ржавые и грязные металлические панели. По стенам стекали капли какой-то маслянистой жидкости, кое-где виднелась грязная старая паутина, да и входные двери больше всего напоминали овальные и донельзя ржавые корабельные люки. А мое расслабленно тело сидело на пыльном с комками грязи металлическом полу. Зато мои глаза наконец-то заметили ветвящиеся силовые линии местных энергосетей.

- Фу! – поморщился я. Демон резко убрал свои руки от моей головы, и комната вновь стала чистой и белоснежной.

- Де етическая сила! – выругался я от мгновенной перемены.

- Полностью с вами согласен! – хохотнул фантом профессора. – Эта раса давно научилась пудрить мозги всем остальным, когда еще почти тысячу лет назад космические корабли привезли из границ солнечной системы неизвестные металлы. У вас на Земле эту границу называют поясом Койпера. Он по сути своей похож на пояс астероидов, но значительно превосходит последний в размерах и массе. В нем много чего интересного можно отыскать.

- И как они здесь живут? – машинально поморщился я.

- Как видите, - подмигнул мне профессор – светло и радостно! Просто настоящая реальность не всем бы пришлась по вкусу. И зачем через многие сотни миров везти сюда дорогое оборудование, комфортные жилые модули, когда можно обойтись малыми затратами. А виртуальная реальность помогает скрашивать нелицеприятную действительность.

- Профессор, так получается, что и у себя на родине они в таком дерьме живут?

- Не все, Станислав, не все. Кое-кто может себе позволить реальную роскошь и комфорт. Даже у вашего коллеги Софтаза – жилой модуль и рабочий кабинет на самом деле чистые и комфортные. Да и питаются такие люди отдельно от остальных.

- Тьфу, - я сплюнул фантомную слюну. – А что я тогда елна самом деле?

- Вам рассказать? – ухмыльнулся демон, а я, автоматически поморщившись, мгновенно поправился:

- Лучше не нужно, а то еще вырвет. Так что вы можете мне посоветовать профессор? Я же не могу видеть все это в реальности.

- Пока нет, - кивнул мне демон.

- И как же быть? Вы же не можете постоянно отводить от меня мороку?

- Постоянно не смогу, но периодически это возможно.

- И как?

- Я должен быть всегда с вами.

- Да я, собственно, не против, а разве это возможно?

- Да, если вы позволите мне поселиться в вашем артефакте, - кивнул он мне на грудь, где висела пирамидка.

- Но там же живет торк, как его называют на Алахаре, или ангел, как считают земляне! Он вряд ли вас к себе пустит.

- На постоянное местожительство – естественно нет, - согласился профессор. – А на время – это возможно. Но от вас потребуется…

- Жертва?

- Да.

- Профессор, но я не хочу никого убивать!

- А это и не нужно! Достаточно будет окунуть, или измазать в вашей крови пирамидку. Тогда я смогу создать энергетический, или точнее виртуальный клон артефакта и на время переместится в него. Только не стирайте кровь с кулона. Пока она на ней остается, пусть и в засохшем виде – я могу вас сопровождать и помогать. Вам достаточно его просто в нужный момент брать в руки, и пелена спадет. Но как только пирамидка полностью очистится от крови – я исчезну и вернусь к себе. Ну, что работаем вместе?

- Да профессор, - протянул я ему руку для пожатия…

(обратно)

Глава 11

Шамана Югко пришлось сажать в багажный отсек «Странника», хотя он по росту был не самым высоким из Рода «Летящей Агсты», но все же более близок к трем метрам по высоте. Да и по телосложению он вряд ли поместился бы в земное кресло. Жука в транспортном отсеке не было, так что шаман в нем мог даже свободно лежать, Володя принес ему парочку наших одеял для комфорта. Югко не испугался, увидев, как из воздуха появляется квадратная пещера. А единственное боковое окно позволяло ему смотреть наружу и ориентироваться на местности. Голова шамана в сидячем положении как раз идеально соответствовала по высоте оконному проему. Володя изнутри запер грузовой пандус и, не закрывая проходной двери, чтобы Югко его мог видеть, направился к месту пилота.

По местному времени здесь стояло раннее утро. Стойбище еще только начинало просыпаться, это земляне бодрствовали всю ночь, занимаясь срочными делами. Подарки для Йогти были отобраны, канат через реку – натянут. Пищугин уже работал молотками с мастером в местной кузнице. Плотники начинали изготавливать «небесный плот». А кемпер плавно набирая высоту, устремился к памятным скалам. В пути Володя пару раз заходил к шаману – проведать, как он там. Но эмоции Югко были спокойными, он словно не раз уже летал и с удовольствием рассматривал в окно местные пейзажи.

Подлетая к окутанному утренними облаками ущелью, Баринов услышал голос шамана, предлагавшего двигаться в правую сторону и рекомендовавшего снизиться, чтобы он мог обнаружить нужное место. Югко рассказал, что Йогти как раз сейчас должны выходить из своих пещер, для утренней охоты. Но шерсть этих существ служит отличной маскировкой, поэтому нужно держаться максимально низко.

Володя, не обладая хорошими навыками в управлении «Странника» - снизил скорость передвижения кемпера почти до пешеходной, чтобы аккуратно вести аппарат на малой высоте, держась чуть ниже облаков, опасаясь зацепить днищем изрезанные вершины горного массива. И хотя на мониторе «Странника» радар высвечивал все неровности горной местности, Баринов все же опасался летать на сверхнизкой высоте. Он и не надеялся разглядеть тела Йогти, с напряжением в руках и без помощи Селены, управляя массивным аппаратом, но шаман не оплошал.

- Там! – вдруг раздался его громкий возглас. Володя мгновенно сориентировался и, развернув нос аппарата в правую сторону, тоже заметил двух крупных мохнатых существ, перебирающихся через крупные валуны, направляясь к подножью горного массива. Йогти шли спокойно, не обнаруживая невидимый корпус «Странника».

- Югко, сейчас я опущусь немного впереди этих существ. Что нам нужно сделать, чтобы они не испугались и не обозлились?

- Володя трудно сказать. Резких движений не нужно делать. Но вот запах еды мог бы сыграть нам на пользу. Нюх у них изумительный…

- Понял! Тогда я опущусь практически к подножью горы, чтобы нам успеть вытащить подарки…

Баринов, разрывая в спешке упаковки с курицами, бросал настороженные взгляды на скалы, вытаскивая гостинцы из грузового отсека кемпера. Шаман же вообще не суетился. Он, усевшись на землю практически в позе «Лотоса», накинул на свой голый торс меховую накидку, закрыл глаза и стал издавать короткие и странные, похожие на горловое пение якутов, вибрирующие звуки. Володя, перетаскивая продукты, обратил внимание, что обнаженный торс шамана, кроме старых шрамов, не был украшен никакими татуировками. Да и вообще в этом племени он не видел татушек ни у кого. Воины, когда сопровождали их в поездке к племени «Зубастого Жоги», рисовали небольшой орнамент на лицах из светлой глины. И как он предполагал рисунок этот был информационным. Возможно в бою Агсты наносили другие символы, но вот портить кожу несмываемыми татуировками – здесь было не принято, как и калечить внешность, вставляя в раны различные украшения в виде пирсинга. Такое бережное отношение к собственному телу – Баринов высоко оценил.

Но вдруг шаман, прекратив вибрации, едва слышно добавил для землянина короткое слово: «Тихо».

Володя замер в неудобном положении, держа в руках очередную упаковку с окорочками, пытаясь разглядеть парочку снежных людей. Он уже совершенно точно не сомневался, что это именно земные Йети. Многочисленные рисунки, фото и видеокадры в интернете практически очень точно изображали местных Йогти. Теперь и он разглядел, что парочка мохнатых объектов стояла поблизости на расстоянии пятидесяти метров от них. Шаман сидя уже с открытыми глазами, выдержав небольшую паузу, вновь принялся за горловое пение, но теперь он словно вел с существами разговор.

Мохнатые великаны стояли не шелохнувшись, но и враждебности Баринов от них не ощущал. Схватив руками гору куриных окорочков, Володя бросил взгляд на шамана, но тот не стал делать никакого замечания, словно землянин все делал правильно. Медленно, чтобы случайно не споткнуться, Баринов шел с подношением к Йогти. Шаман в это время так и продолжал вести «горловой рассказ». Остановившись метрах в десяти от снежных людей, Володя положил подарок на землю, после чего стал медленно пятится назад к оставшейся горе выгруженных продуктов.

Один из Йогти выйдя вперед, осторожно подошел к окорочкам. Принюхавшись к подношению, он обернулся к напарнику и коротко рыкнул. После этого второй сделал еще несколько шагов вперед и неожиданно произнес на местном наречии, съедая мягкие окончания слов:

- Мелкий… Твоя дават, твоя не убиват?

Баринов не успев подойти к приготовленной еде, остановился на месте и боясь сделать неосторожное движение, поинтересовался у шамана:

- Он спрашивает или утверждает?

- Видимо спрашивает. – Шаман перестав издавать горловые звуки, повернулся к землянину. – Я не ожидал, но этот Йогти знает наш язык.

- Югко скажи ему, что и эти продукты, - указал он на груду подарков, - тоже приготовлены для них.

- Сам скажи, он же тебя спрашивал, тем более говорит на нашем наречии, - буркнул в ответ шаман. Тогда Володя, коверкая язык, стал кричать в ответ:

- Моя не убиват, моя хороший, моя дават много еды! Это все вам! – указал он руками на продукты. –Тут много мяса, много рыбы, много ягода, там сладкие и соленые камни! Моя хороший, моя нужна помощь Йогти!

Во время этого «пламенного спитча» человека, ко второму Йогти подошел первый более смелый напарник, что-то коротко рыкнув в ответ.

- Старший спрашиват – какой помош нужен? – перевел вопрос своего начальника второй Йогти.

- Моя мелкий друг пропал, - стал выбирать простые выражения Володя. – Ушел там пещера, - махнул он рукой в сторону ущелья, - и не вернулся.

- Там пещера плохой! Там живут много злой мелкий, много обман. Те мелкий ловит и убиват Йогти, - почти затараторил переводчик. - Моя злой. Моя убиват тот мелкий. Ты тоже мелкий – моя убиват всех мелкий!

- Моя другой! – ударил себя в грудь Баринов. – Тот злой мелкий поймал мой друг мелкий и хочет его убиват! Моя друг, моя не ловит и не убиват Йогти. Моя дает еду. Бери все! Помоги найти моя мелкий друг.

Снежные люди перешли на свой язык, они что-то ворчали, рыкали, издавали странные щелчки челюстями. Володя, обернувшись к шаману тихо поинтересовался:

- Твоя понимать… тьфу. Югко - ты понимаешь, о чем они говорят?

- Да, немного, - подтвердил шаман. – Они не верят тебе, но очень хотят забрать подарки. Переводчик предлагает напасть на нас, но старший ему говорит, что он забыл, как другие мелкие на них охотятся. И что ты можешь оказаться опасным, несмотря на малый рост. И что я говорил с ними на едином языке, просил помощи. Что я свой, а ты чужой, но младший не унимается. Он хочет тебя убить, а подарки поделить на нас троих.

- Ага, - нахмурился Володя, – понятно. Придется идти ва-банк!

- Куда идти? – не понял последнего слова шаман, но Баринов и не собирался пояснять. Решительным шагом он направился к Йогти. Те двое, заметив такое нехарактерное поведение человека, мгновенно схватили по огромному каменному куску, размерами в два раза превышающие голову землянина и едва Володя приблизился на подходящее расстояние – синхронно кинули в него эти тяжелые метательные снаряды. Баринов шел, не останавливаясь и не пригибаясь. Машинально отметив небывалую силу Йогти, оценив приблизительный вес обломков не менее чем в пятьдесят килограмм, он, заранее используя внутренние резервы организма, активировал собственное силовое поле, создавая ажурную куполообразную защиту. Камни со всей силы ударились по ней крошась на более мелкие обломки, но не причиняя человеку никакого вреда, а Йогти уже рыча от злости кинулись на человека, собираясь разорвать того острыми зубами и мощными когтями…

Югко наблюдал за действиями коротышки с интересом. Ему нравился Володя. Шаман природным чутьем ощущал в нем великую силу, несмотря на скромное телосложение, и когда огромные булыжники разбились в воздухе, не задев даже мелким осколком Великого шамана, Югко от восхищения улыбнулся, что происходило с ним очень редко. Шаман даже мельком успел предположить, что и когти Йогти не смогут пробить такую защиту, но он ошибся. Володя не стал испытывать на себе силу парочки озлобленных существ. Он также спокойно шел вперед, не останавливаясь и когда могучие Йогти синхронно прыгнули, собираясь разорвать наглеца, коротышка неожиданно исчез. Шаман не понял, как это произошло. Только что он был перед парой разъяренных существ, а в следующий миг его не стало. Не поняли этого и Йогти. Они приземлились на совершенно пустую каменную поверхность, издавая изумленное рычание. Неожиданный голос Володи, раздавшийся позади этой парочки, изумил даже флегматичного шамана:

- Моя не хочет убиват Йогти. Моя друг. Моя хочет спасти мой мелкий друг.

Йогти развернулись назад и Югко заметил, что Володя спокойно стоит позади этих существ на расстоянии десяти шагов от них. Как такое произошло шаман, так и не смог понять, но такое поведение коротышки озадачило и Йогти.

- Твоя умеет ходит другой дорога? – удивленно прорычал переводчик.

- Моя умеет! – подтвердил Баринов.

- Твоя умеет быт там, потом ходит обратно? – пытался разобраться в ситуации более юный Йогти.

- Умеет, - кивнул ему коротышка и мгновенно исчезнув из вида, тут же появился на прежнем месте, перед существами. - Моя не злой, но другой мелкий злой, поймал мой мелкий друг. Моя просит - помоги найти мой мелкий друг. Моя не любит другой мелкий злой.

Югко смотрел, как два Йогти стали бурно обсуждать новую ситуацию. Шаман понимал, что коротышка неожиданно показал то, что Йогти ранее считали только своим даром и думали, что подобного никто больше не умеет. В разговоре мелькали сравнения коротышки с ними, но решение проблемы постепенно вырисовывалось. Йогти пришли к выводу, что этот мелкий хоть и чужой, но не нападет на них, принес дары и умеет ходить другой дорогой, как и они. И раз злые мелкие похитили его друга, то он оказался в похожей ситуации и хочет отомстить врагам. Обсуждение закончилось согласием помочь этому мелкому.

- Твоя ходит пещера сегодня, когда наступит темно. Моя приходит туда с много Йогти, - стал сообщать принятое совместное со старшим решение переводчик. – Твоя помогат искат мой Йогти, моя помогат искат твой мелкий друг.

- Хорошо, - согласился Володя. – Твоя знат место пещера?

- Моя много видит где ходит злой мелкий. Моя туда придет.

- Моя придет туда вместе много друг, - решил предупредить Йогти Баринов. – Страх нет, мой друг помогат искат твой Йогти и мой мелкий друг. Моя сейчас уходит, твоя берет еду.

Баринов развернулся и, подходя к шаману, произнес:

- Вроде договорились. Поехали домой Югко.

Шаман попрощался с этой парочкой, издав несколько горловых звуков, после чего полез в багажный отсек «Странника» …

… Вернувшись в собственное тело после беседы с демоном, я быстро пересел с пола на виртуальный диван, в памяти отчетливо хранилась картинка, какое на самом деле это помещение. Мельком еще успел подумать, почему в этот «храм релакса» так никто и не зашел, может быть местные инстинктновенно чуяли реальность, но срочное дело с созданием жилья для темной сущности, требовало найти что-то вроде ножа. Рассматривая через визор комнату отдыха, я не видел ничего подходящего. В голове мелькнула мысль – вернуться в столовую и взять там нож, но посторонние свидетели мне были крайне нежелательны. Не факт, что они поняли бы, что я собираюсь делать, но пока демон меня не страхует, резать палец черт знает каким ножом, я не хотел. Можно было бы прокусить зубами мягкую подушечку пальца, и я уже было стал выбирать тот, который было бы не особо жалко повредить, но здравая мысль принесла ответ на мою проблему:

«А зачем кусать? Если я могу заживлять раны, заставляя кожу почти мгновенно затягиваться, то почему бы не попробовать противоположные эффект? Ведь у некоторых верующих людей самостоятельно появляются на теле открытые раны – стигматы! Им помогает в этом религиозная экзальтация, а по-простому – вера. Неужели я подобного не смогу?»

Выбрав большой палец на левой руке, я постарался дать мысленную команду на раскрытие плоти в строго определенном месте. И почти не удивился, когда на подушечке пальца появился аккуратный разрез, постепенно набухающей моей собственной кровью. Быстро достав из-за пазухи кулон, я стал прикладывать к ране каждую его сторону, стараясь полностью закрасить материал в кровавый оттенок. Эта жидкость неравномерно распределялась на гладкой поверхности, и как я не старался, но идеально закрасить все стороны артефакта у меня не получалось. Кровь постоянно стекала и капала на пол и мне приходилось периодически крутить пирамидку, чтобы хоть как-то достичь идеала. В этот момент дверь в мое помещение отворилась, и ко мне заглянул Софтаз.

- Простите мое любопытство, - начал он разговор удивленно посматривая на мою окровавленную ладонь, - но что вы сейчас делаете?

- Да вот, - убирая кулон за пазуху, я слизнул языком остатки крови на пальце, давая команду на затягивании раны, - порезался где-то. Пришлось использовать «затягиватель ран», - мгновенно придумал я название процедуре, - чтобы остановить кровь. Вот видите, - я протянул поврежденный палец Катекуму, показывая, что рана стянулась и кровь идти перестала.

- Осторожнее надо как-то, - оглядывая по сторонам помещение, удивился «джиорг», - хотя, такое и у наших сотрудников периодически случается.

«Не удивительно», - подумал я, вспоминая, как на самом деле выглядит эта комната.

- Так что вы планировали со мной далее делать? – Я решил вести себя понаглее. – Как говорят на моей родине: «В гостях хорошо, а дома лучше».

- А стоит ли торопиться домой? – Софтаз, все также держа руки за спиной, умудрился произнести вопрос с искренним удивлением и вроде даже с заботой. – Сейчас ночь. И хотя мы здесь живем по своему часовому режиму, но отпускать гостя не отдохнувшим, было бы неучтиво с нашей стороны. Для вас уже приготовлена гостевая комната и даже! – он специально выдержал паузу. - Легкий алкоголь!

По восторженным эмоциям Софтаза, я понял, что выпивка для него большая редкость. «Скорее всего, местное руководство заинтересовалось мной и дало указание – выяснить подробнее всю мою подноготную. Мда… не удивлюсь, если мне и девицу, какую-нибудь подсунут. Мужиков здесь полно, а вот женщин я пока не встречал», - но выдавив на лице восхищенную улыбку, я согласно кивнул, что мол, принимаю предложение, и отдохнуть было бы неплохо, тем более нам до сих пор было неизвестно, куда пропала алахарская экспедиция. Я протянул визор Катекуму, но тот небрежно отказался, сообщив, что ему он пока не требуется, а мне поможет ориентироваться.

Моя комната оказалась не так и далеко от той, откуда мы вышли. У меня создавалось впечатление, что вся база построена в виде длинного коридора, но зная о мороке, я подозревал, что это не совсем так. Софтаз вошел первым в эти апартаменты, а не как было принято у нас – первым пускать гостя.

- А это наша гостевая, - развел он руками, демонстрируя внутреннее убранство. На мгновенье я приспустил очки, чтобы убедиться, что вновь комната выглядит совершенно пустой, но через окуляры это помещение напоминало роскошный люксовый номер. Стены декорированы сложными узорами из разных материалов, было заметно, что дизайнер рисовал трехмерную модель номера с любовью и вкусом. У одной из стен расположилась шикарная двуспальная кровать с балдахином и четырьмя удобными подушками. Пол выглядел стильно, вроде как из дубового паркета. В отделке комнаты превалировали пастельные цвета без особых ярких пятен. Вдоль стен расположились парочка мягких кресел с резными ножками, журнальный столик и даже шкаф для одежды, с резными дверцами в стиле морозных узоров. Имелась даже просторная душевая комната, с мраморной отделкой в стиле египетской плитки. А «джиорг» уже нахваливал дизайн:

- Этот номер создан по мотивам древних зодчих, живших в нашем мире более тысячи лет назад. Так сказать – нестареющая классика. Из крана течет настоящая холодная и горячая вода, а не принятые повсеместно ионовые души, - скривился он. – А почувствуйте какой здесь воздух! – Он глубоко вздохнул, и с наслаждением выдохнул воздух, предлагая мне оценить неповторимую свежесть.

Я аналогично втянул носом местную атмосферу, на самом деле отдающую легкой цветочной свежестью.

- Да, коллега Софтаз, неплохо!

- Да это просто шикарно! – Катекум прошелся по комнате, рассматривая декор номера и глубоко дыша, словно на медицинской процедуре. – Да, прелестные у нас гостевые комнаты, и я уверен, что вы прекрасно здесь отдохнете.

- А как здесь включать и выключать свет и регулировать температуру воды? – я заглянул в ванную, где не увидел никаких кранов для душа.

- Это вам Мозг поможет, - как бы нехотя ответил мне Катекум. – И все просьбы нужно начинать, обращаясь к нему, вот так, например: - Мозг приглушить освещение до интимного.

В тот же миг комнату окутал полумрак. Вновь выглянув через очки, я увидел, что освещение на самом деле стало приглушенным.

- Ага, понятно коллега Софтаз! Мозг вернуть прежнее освещение, - громко попросил я, и в помещении вновь стало светло.

- Вся сантехника аналогично работает по команде, - заметил небрежно «джиорг».

- Я понял, а как запереть за собой дверь? А то я, знаете ли, не привык, чтобы во время отдыха меня кто-то беспокоил.

- Да все так же, попросите Мозг, - отмахнулся Софтаз. – А если к вам захочет прийти посетитель, то на фоне двери вы увидите его в полный рост и сами решите пускать кого-либо или нет.

- Отлично! – я радостно потер руки и, отвернувшись от Катекума, сделал вид, что протираю от соринки глаз, а сам в это время потрогал руками пирамидку. Комната не изменила своего светлого облика, что меня немного успокоило, а то спать в грязном помещении мне не очень-то хотелось. Заново нацепив визор, я подошел к кровати и испытал ее на прочность. Умное поле передало моим рукам, что оно на самом деле легко пружинит, словно это настоящий шикарный матрас. Да и в креслах было удобно сидеть. Я бросил взгляд на «джиорга», как бы намекая, что более не нуждаюсь в его услугах. Софтаз был понятлив, и, уходя из номера, прежде чем закрыть за собой дверь, успел добавить:

- Легкий алкоголь и закуску вам чуть позже принесут. Приятного отдыха!

Жить в подобном номере было прикольно. Я вроде как повесил свою одежду в шкаф, но без очков – она просто висела на стене. Зайдя в душ, я попросил Мозг сделать воду теплой и положил визор на полочку. Без него - вода лилась непонятно откуда с потолка, а очки висели в воздухе. Но самое интересное, что капли воды не выходили за определённые границы, в виртуале обозначенные стеной. Без очков, они словно стекали по визуально невидимой стене, но руками отлично ощущаемой. Мыло я не нашел, но теплая вода и так прекрасно освежала потное тело.

Тоже самое было и с местным унитазом, жидкость, словно по невидимым поверхностям исчезала в неизвестности. Мокрым ложиться на кровать я не хотел, поэтому решил проверить Мозг на исполнительность, дав команду высушить мое тело. Из пола душа, куда прежде стекала вода, задул мощный вентилятор с теплым воздухом. Сообразив, что можно было так попросить и шампунь, я не стал больше экспериментировать, тем более в комнате неожиданно раздался лёгкий звонок. Не понимая, что происходит, и кто это звонит, я нацепил визор и увидел, что за входной дверь стоит явно стройная женская особа, держа в руках поднос с парочкой бутылок и полупрозрачным контейнером с закусками.

«Ага! Бухло с закуской принесли! И явно это местная красотка», - обрадовался я, оценивая довольно сексуальный наряд девушки, вопреки местному свободному стилю одеяния, плотно обтягивающий ее стройное тело модели. Красное платье с короткими рукавами, длиной чуть выше колен сидело на девушке словно вторая кожа. Мне не было понятно – это такая ткань, кожа или латекс, но подобный стиль не мог оставить меня равнодушным. «Интересно будет пообщаться!», решил я, быстро натягивая на себя одежду и не забыв нацепить кулон. После чего я радостно выкрикнул:

- Мозг открыть дверь и пропустить посетителя!

Девушка вошла в мой номер, словно плывя над землей. Мое обоняние мгновенно утонуло во взрыве приятных ароматов, словно воздушное облако, окружившее дамочку. Разум мой мгновенно поплыл, как от солидной дозы алкоголя. Ее большие глаза смотрели на меня так, словно все эти годы она ждала встречи именно со мной. А я, уже почти не контролируя себя, сделал шаг ей на встречу, буквально утопая и растворяясь в ее больших бездонных зрачках…

… Софтаз Катекум в это время осторожно выглядывал из дверей своего жилого отсека. Нет, он делал это не из профессиональных особенностей своей профессии. Мозг и так фиксировал все, что происходило на базе, но сильнейшее сексуальное влечение к женской особи, буквально доводило его до нервной дрожи. Женщин в его родном мире всегда не хватало на всех. По какой-то необъяснимой причине они рождались очень редко и служили одной из самых высоких наград за доблестную службу. Хотя по его разумению – это делалось искусственно, но высказывать претензии он не собирался, обычно недовольные законами – мгновенно исчезали в неизвестности. Он слышал, что если при родах в специзоляторах новорожденный ребенок оказывался женского пола, то девочку сразу же забирали в особое учреждение на полный пансион и соответствующее воспитание. Женщин часто держали в поле стазиса, выпуская дамочек только для выполнения предназначенной им миссии – дарить наслаждение мужчинам, а в определённые периоды жизни – непосредственно для зачатия ребенка. По сути – многие из них по году рождения были значительно старше Софтаза, но по факту выглядели очень юными. В родном мире были запрещены любые виртуальные игры, носящие эротический подтекст. Даже искусственные существа, создаваемые местной промышленностью как бытовые помощники или рабочие – выпускались только в мужском обличье. А интим с живой женщиной индивид мог получить, как высшую оценку своей работы или за приличную стоимость. И Софтаз периодически наведывался в такие сектора, его доходы это позволяли. Правда, существовало одно приятное исключение из общих правил. Специалист, достигнув десятого ранга, мог иметь постоянную спутницу жизни и даже изредка получать приятные периодические бонусы в виде посещения специальных женских заведений. Софтаз был очень близок к исполнению своей мечты – достигнуть степени «джиорга» десятого ранга. И теперь его давние грезы оказались в руках странного гостя. От получения нужной и наиболее полной информации о технологиях второго мира, зависело его счастье. Его пси-атака на пришельца оказалась бессильной, поэтому пришлось обращаться к профессионалам. Он и так еле сдержал себя, когда выводил из стазисного поля эту особь, обученную всем тонкостям соблазнения мужчин. И у него был необходимый временной интервал, пока эта «хищница» не активирует все свои скрытые возможности. Лично он, уже при виде этой «куколки» - рассказал бы все, что знал и даже чего не знал, лишь бы оказаться хотя бы на часок в ее объятиях. Огромным усилием воли он сдержал себя, чтобы сразу же не наброситься на вожделенное женское тело. И теперь, наблюдая за ней издалека, он почти кусал себе локти от злости: «Но почему такая дива не его? Почему он буквально толкает красотку в объятия другого мужчины, когда только он достоин обладать подобной красотой? Может быть, когда она выпотрошит все данные из этого Стаса и отчитается перед Мозгом, у него будет десять минут на секс, прежде чем он вновь запрячет ее роскошное тело в стазисное поле? Стазис обладал одним побочным эффектом, он не оставлял в памяти существа все его действия за последние четверть часа. Так что о его «шалости» никто бы не узнал, а он, как никто другой, умеет работать с местным Мозгом и прекрасно знает, как убрать из его памяти необходимый ему файл записи. В таких длительных командировках особенно тяжело жить без посещений женских секторов. А он находится здесь уже почти четверть года. Пока шло развертывание базы, настройка всех систем, развертывание лабораторий, запуск поисковой техники, прописывание алгоритмов и графиков работ для персонала, вывод его из стазиса, а теперь еще исследование местных животных Йогти, которые, как оказалось, умеют самостоятельно путешествовать по разным мирам спирали, особо было не до женщин. А теперь у него «на руках» имеется код допуска в спецсектор, где он сможет пусть и на короткое время изредка активировать лично для себя любую из пяти особей, хранящихся в стазисе.» Так мечтая о предстоящем событии, Софтаз увидел, что дверь гостевого номера приоткрылась и красотка, ступая, словно верховная особа, вошла в комнату Стаса. Машинально отметив время входа, он мысленно прикинул, что на обработку клиента у нее уйдёт примерно час. Катекум, тяжело вздыхая, что ему придется еще немного потерпеть до счастливого мгновения, скрылся в своем жилом отсеке…

… Володя, включив автопилот «Странника», решил немного поваляться на кровати. По какой-то причине, он выбрал спальное место Радыгина. Упаковав шарик телепорта, пригодившийся ему во время встречи с Йогти в специальный прозрачный контейнер и откинувшись на подушку, Баринов неожиданно почувствовал какой-то жесткий предмет, мешающий его голове удобно улечься на ней. Засунув под нее руку, он нащупал там артефактный цилиндр, в котором ранее Стас держал кулон. Вытащив предмет и рассматривая его, словно видел впервые, Володя стал размышлять, для чего он вообще мог служить? Они все четверо уже знали, что ранее в нем находились шарики из подобного металла, но делать для их хранения специальный кофр из того же материала было как-то глупо. «Тогда для чего вообще нужен подобный контейнер? - размышлял он, лежа на кровати. – Тем более с таким небольшим объемом? Хм… а если посмотреть в шаре предвидения? – осенило его. – Точно! Что-то они все забыли, про найденные в Заброшенном мире артефакты, когда Стас научился добывать информацию из астрала. Да и свое кольцо, он давно уже носил не снимая, как простое украшение». Вскочив с кровати, он нашел в своих вещах эту хрустальную сферу и, стараясь отрешиться от всех мыслей, стал крутить шарик в руках. Ожидаемая дымка, возникшая в артефакте, постепенно рассеиваясь, показала ему самого себя. Он держал в руках загадочный контейнер и опускал в его нутро свой артефактный перстень масонов! После чего изображение смазалось, но возникло очередное – он стоял уже в глубине пещеры, держа в одной руке этот же самый контейнер, а в другой руке -крышку от него, пристально вглядываясь в эти два объекта и двигая две половинки так, словно хотел создать из них два солнечных зайчика, но без светового луча. После чего и эта картинка пропала…

«Любопытно!» - подумал Володя, откладывая хрустальный шар в сторону и снимая с пальца кольцо. Небольшое отверстие контейнера без проблем позволило перстню скрыться внутри емкости. «И что теперь?» - Баринов оглянулся по сторонам, но ничего не происходило. «А что, собственно должно было произойти?» – стал он размышлять сам с собой, как неожиданно услышал зовущий его голос Югко. Не выпуская из рук контейнер, землянин направился в грузовой отсек.

Шаман сидел на полу в позе лотоса, смотря точно на проход, откуда к нему шел человек. Володя, идя к нему навстречу, постепенно изумлялся – глаза шамана смотрели как будто сквозь него, словно великан не видел никого перед собой.

- Югко, чего звал? – задал Баринов вопрос, остановившись перед ним и изумился еще больше. Шаман стал вертеть головой по сторонам, пытаясь понять, откуда шел голос человека.

- Володя, ты где? – Югко даже привстал, пытаясь заглянуть себе за спину, словно землянин мог оказаться позади него.

- Югко ты чего? – не понимая происходящего, повторил Баринов.

- Володя, ты откуда со мной говоришь? – шаман продолжал вертеть головой, так и не видя стоящего перед ним человека. Баринов посмотрел на контейнер с кольцом, после чего перевернув его, вытряхнул артефакт к себе на ладонь.

- Ох! Великий шаман! – Югко в почтении склонил голову перед человеком, наконец-то заметив его. – Ты велик в своем могуществе, но не нужно так пугать меня, появляясь из воздуха. Я хотел только попросить воды.

Володя принес ему пластиковую бутылку с холодной газированной водой из холодильника, которую шаман выпил полностью, нахваливая, какая это вкусная вода, наверное, прямо из подземного горного источника. Но Баринов даже не отреагировал на похвалу, до него дошло, что кольцо с контейнером умудрилось сделать его невидимым для шамана. Две энергии вступили во взаимодействие! И если ранее кольцо защищало своего владельца от постороннего вмешательства в его разум, то теперь оно наоборот – воздействовало на разум окружающих, делая своего обладателя невидимкой.

«Скорее всего, - размышлял Володя, - это не эффект оптической невидимости нанопокрытия «Странника», ведь он видел свое тело без проблем. А нечто более похожее на отвод глаз! Отворот, морок, наваждение, пелена или иллюзия! Терминов полно, но теперь немного стал понятен механизм действия этого контейнера, а точнее металла, из которого он был изготовлен! Он трансформирует одну энергию в другую! Этакий материал-трансформатор! Офигеть! Когда в нем была пирамидка, он прятался от наших глаз, а теперь, находясь в моих руках имея внутри себя артефактное кольцо, он прячет уже меня! Интересно, а что должно произойти там, в пещере, когда я вроде как ничего в него не клал? Что там у нас еще имеется? Защитный силовой шарик в него точно не пролезет, диаметр отверстия у контейнера меньше. Очки Мелихова – аналогично не поместятся, как и наруч Пищугина. Даже его лечащие часики вряд ли пройдут через горловину, как и старинные часики Стаса. Есть еще эспандер Лехи, который так себя и не проявил, но даже если его плотно сжать – он вряд ли поместится. А! Еще браслет Радыгина из камешков, вот он точно залезет, если его сложить пополам. Нужно будет посмотреть в вещах Стаса, он в последнее время вроде как не особо носил его на руке, оставляя на своем пальце только грави-кольцо. Имея такое колечко – браслет, нейтрализующий его действие, вроде как был не особо нужен. Есть еще согревающие кольца – они точно пролезут, возможно там были они, но судя по логике – они тогда должны замораживать что-то или кого-то. Хм…Но мои движения руками были такими, будто я управлял невидимыми лучами, но что это могут быть за лучи? Какие силы я тогда использовал? Точнее еще буду использовать? Блин…. Загадка, но нужно будет показать и рассказать друзьям о контейнере, может быть мы втроем придем к решению этого феномена? Точно!»

Володя, вновь надев свое кольцо масонов, направился к месту пилота, торопясь добраться до стойбища…

(обратно)

Глава 12

Я полураздетым сидел на виртуальной кровати, держась рукой за окрашенный моей кровью кулон, пока местная взбалмошная фифа гордой походкой покидала мой номер. В моей памяти оставалась всего парочка моментов это - когда я шел навстречу красотке, а затем я выталкиваю ее, добавляя вслед: «Что не настолько оголодал по женщинам, чтобы бросаться на такие мослы!». Приказав Мозгу запереть входную дверь, я притушил свет и собирался лечь спать, но мой разум так и продолжал прокручивать в голове последние события.

«На меня совершенно точно было оказано психотропное воздействие. И только благодаря кулону я смог очистить разум от наваждения. Провожая взглядом девушку, я недоумевал, чем она меня смогла зацепить? Ранее мне никогда не нравились длинные и худые дылды. Все это безгрудые, тонконогие и тощие модели, с впалыми щеками ходящие по подиумам, лично у меня вызывали одно желание – накормить их. Хотя и среди представительниц подобной профессии у меня имелись кумиры – это сестренки-близнецы из Колумбии Марианна и Камилла Давалос. По моему мнению у всех моделей должны быть подобные фигуры. Там и симпатичная внешность, и приятные округлости во всех полагающихся местах. Да и еще я уважал компанию «Victoria’s Secret», которая отбирает для себя моделей с хорошими формами, а не вешалок, на которых хоть и более удобно шить одежду, но считать эталоном красоты многие мужчины просто отказываются. А мне как раз и подсунули – вешалку! И чего я словно опьянел?»

- Селена! – перешел я на русский язык.

- Да, Стас, – голограмма моей красавицы высветилась в полный рост.

- Селена, что сейчас происходило? Почему я повелся на эту тощую?

- Здесь сложились несколько факторов. Анализ воздуха в комнате выявил кроме большого количества феромонов, еще и смесь ароматических ингредиентов, расслабляющих и притупляющих сознание. Но, по моему мнению, этого ароматического букета было мало, чтобы ты потерял контроль над собой. Я предполагаю пси-воздействие на разум. В земной мифологии имеется упоминание о демонах похоти и разврата – суккубах. Так что я могу предположить, что эта особа является реальным воплощением средневековых легенд. Но она точно – физическое существо, а не призрак, или дух. И хотя я не могу фиксировать энергию пси-воздействий, но сумела обнаружить одну любопытную странность.

- Какую?

- У нее в голове, кроме стандартных имплантов, виденных мной ранее у мужского персонала, имеется несколько грамм металла, из которого создан тот самый контейнер!

- О, как!

- Да, Стас, это очень необычно. Эта цивилизация не только знает о существовании уникального материала, но и активно его использует!

- Селена и ты считаешь, что этот материл может оказывать некоторое пси-воздействие на посторонний разум?

- Стас, я не исключаю такой возможности и уже практически на сто процентов в этом уверена.

- Так…, теперь кое-что стало понятно. Подсунули мне значит местного суккуба, чтобы выведать мои секреты? Интересно, у них все женщины такие, или это специально созданное существо?

- Не владею подобной информацией, Стас, но посещение этой девицы, помогло мне подобрать ключик к местной сети. Оказалось, что у нее имеется персональная связь с Мозгом и выделенным каналом в виртуал. И по какой-то причине этот ее канал не так тщательно защищен, как у остального персонала. Видимо ее апгрейд очень давно уже не осуществлялся. Так что мои пост-квантовые технологии позволили за короткое время получить доступ в местную сеть используя ее личный идентификатор.

- Отлично, милая!

- Но есть одна проблема, Стас.

- Какая?

- Я могу рыться в сети, пока эта девица бодрствует, если она уснет или отключится от виртуала, то Мозг сразу же заметит несоответствие. Нужно чтобы она как можно дольше бодрствовала!

Окончательная мысль еще не успела сформироваться в моей голове, а я уже вскакивал с кровати и бежал к выходу из номера, надеясь успеть отыскать девушку. Открыв дверь, я удивился, что красотка никуда не ушла, а так и стояла в коридоре. Заметив меня, она вновь обольстительно улыбнулась, но я успел схватиться за кулон.

- Передумал? – с вызовом спросила меня девушка, гордо направляясь в мою сторону. Дав ей зайти в номер, я прикрыл за собой дверь и проведя свободной ладонью перед ее лицом, дал уже свою «принудительную команду»:

- Слышишь ты, красотка. Я уже тебе говорил, что твои внешние стандарты не возбуждают меня, но для всех остальных, как я понимаю – ты эталон красоты. Поэтому ты сейчас пойдешь по всем отсекам и станешь соблазнять всех мужчин подряд. Тебе сколько времени давали на меня и каков порядок действий?

Взгляд модели потух, но подчиняясь моей воли, девушка уже спокойно доложила:

- На обработку клиента полагается стандартный час. После чего я должна отчитаться перед Мозгом базы и отправится в стазисное поле в сопровождении начальства.

- Софтаза?

- Да.

- Вот и хорошо! – мысленно я уже прокручивал порядок действий. – Значит так - ты сейчас идешь к любому свободном мужчине, соблазняешь его, секс и все такое. После через час направляешься к Софтазу Катекуму, и прихвати с собой всю эту выпивку, -указал я на поднос с закусками. – Скажешь, что со мной у тебя все прошло хорошо. А потом доводишь начальника до полного сексуального изнеможения. Не получится одной – приведешь еще своих подруг. Сколько там вас таких еще в запасе имеется?

- Еще четыре девушки.

- Вот и отлично! А когда он «отрубится», идете дальше по всем остальным отсекам. Через восемь часов вернешься ко мне в номер и доложишь сколько мужчин вы за это время довели до оргазма! Я пока спокойно отосплюсь. Перед Мозгом будешь отчитываться только после моего разрешения. Понятно?

- Да.

- Выполняй! …

… Софтаз проснулся, когда его виртуальные часы показывали полдень. Вскочив от ужаса с постели и бросая косые взгляды на валяющиеся пустые бутылки от легкого алкоголя, он стал судорожно приводить себя в порядок. Такого с ним никогда ранее не случалось. Он даже на пять минут не позволял себе опаздывать на работу, а сегодня прошло уже четыре часа, как он должен был отметиться в сети. Одеваясь, он с опаской включил доступ к своему рабочему терминалу, предполагая, что там в виртуале уже висит не один десяток рабочих запросов от подчиненных, но по какой-то причине его виртуальный почтовый ящик содержал в себе лишь единственную ссылку на общий чат базы, присланную Мозгом. Не подозревая ничего плохого, он активировал свой аккаунт и тут же застыл на месте, не успев натянуть на себя даже штаны. Множество экранов демонстрировали не то что пикантные, а откровенно пошлые сцены похоти его подчиненного персонала с пятью особями женского пола. Причем кто-то еще беспробудно спал в своем отсеке после бурного секса, кто-то, как и он только что проснулись, с глупыми улыбками сидя на кровати и не думая одеваться. А пятеро ученых самого низшего ранга – все еще продолжали сексуальную вакханалию с пятью особями.

«Но как такое возможно! – Катекум стал вспоминать вчерашний вечер и от охватившего его страха, буквально рухнул на кровать. – Этот беспредел сотворил он сам –лично! Первая особь, доложившая о выполнении задания, принесла с собой две бутылки, предназначенные гостю, сказав, что он алкоголь не употребляет. На радостях, что вино уже как бы списано, он и решил немного пригубить. Да и хотел ведь всего чуть-чуть попробовать, оставив не допитое хмельное зелье про запас, а получилось…, - Софтаз бросил испуганный взгляд на две прозрачные емкости, в которых еще вчера плескалось почти два литра изысканного напитка. – Ну, хорошо, - стал вспоминать он. – Я или мы выпили все вино и секс у нас был шикарным, но кто активировал и выпустил из стазиса остальных девушек?». В памяти этого события не оставалось, тогда «джиорг», используя свой высший допуск, попросил Мозг показать ему записи вчерашнего вечера с момента, когда к нему пришла первая особь. Заметив себя в совершенно нетрезвом виде, обнимающим полураздетую дамочку и выводящим из стазиса остальных девушек, он схватился руками за сердце. А когда Софтаз увидел, что они уже вшестером устраивали у него в жилом модуле настоящую сексуальную оргию, то от ужаса захрипев и в очередной раз впившись ногтями в области сердца, упал на пол, потеряв сознание. Мозг базы, получив аварийный сигнал от встроенного медицинского импланта «джиорга», оперативно отдал приказ виртуальной системе – срочно оказать помощь человеку. Катекум уже не видел, как из стен его жилого модуля появились гибкие манипуляторы, которые подхватив безвольное тело начальника, уложили его аккуратно на кровать и стали оказывать полный комплекс реанимационных процедур.

Придя в себя и получив медицинские рекомендации – провести в лежачем положении хотя бы еще четыре часа, он стал в виртуале бегло просматривать записи поведения своего персонала. Как он уже понял - народ этой ночью отрывался в сексуальном угаре. Более ста сотрудников всех степеней и рангов за все это время получили доступ к обольстительным женским особям. Особенно его злил тот факт, что с девицами переспали даже те, кто о таком роскошном подарке и не мечтал, в виду своей никчемной категории. Уже напоследок, Софтаз вызвал записи из гостевого номера и то, что он увидел, чуть не спровоцировало очередной приступ. Оказалось, что его гость был единственным, кто не польстился на женщину,даже выгнал ее, крича вдогонку: «Что не настолько он оголодал по женщинам, чтобы бросаться на такие мослы!». Остановив проигрывание записи, Катекум стал размышлять, что впервые в жизни он совершил крупную ошибку, не выяснив предпочтения пришельца.

«Действительно, почему он решил, что в другом мире женский пол –не редкость? А если это так, то вкусы у представителей другой цивилизации могут быть совершенно иными! Естественно, что коллега Стас не польстился на выбранную им особь, хотя у него в запасе были и другие дамочки с иными телесными формами. А выбранная девушка, не получив желаемого, оторвалась уже на начальнике! Вот! – Софтаз подумал, что он на верном пути. – С этого все и началось! – немного обрадовался он. - Гость отказался, тогда особь соблазнила руководителя, а когда он от выпитого алкоголя потерял над собой контроль, то и решил вызволить из стазиса и остальных красоток! Провалившись в сон, он забыл вернуть девушек назад, а те уже сами пошли по остальным отсекам заниматься сексом со всеми подряд!».

Решив, что разобрался в ситуации, Софтаз стал думать, как скорректировать свой промах, чтобы сохранить свои позиции и не потерять нажитые блага долгими годами безупречной службы. Очередная связь с Верховным по расписанию должна проходить в полночь по местному времени. Он мог удалить все видеозаписи, заменив это время смонтированным повтором из более ранних данных, где народ стандартно отдыхал. Особей он загонит в стазис, этих девиц если и будут проверять, то только когда миссия базы окажется выполненной. Но как удалить воспоминания у всего персонала – он не знал. Всех в стазис не загонишь, кто-нибудь обязательно проговорится. Единственное решение – убрать всех подчистую! - Его совершенно не терзали муки совести. - Но как это сделать? – размышлял Софтаз, лежа в кровати. - Вот если бы на базу кто-то напал, а он один выжил бы во время атаки. Но кто это может сделать? Йогти – нет…. Местные дикари? Так этому никто не поверит. С палками и мечами не пройти через защиту базы. Здесь не каждая цивилизация справится, даже… хм… а почему бы и нет? - Взгляд Софтаза вернулся к остановленной на паузе видеозаписи с гостем. – Ну вот же решение! – осенило его. – Этот гость из второго мира оказался у меня не просто так. Надо будет доложить, что его цивилизация сотрудничает с миром Алахара. Верховный уже знает, что он возглавляет военный сектор. И никто не усомнится, что его команда прибыла в поисках оказавшейся у нас в плену экспедиции из четвертого мира. Он тайно пробрался к нам на базу, чтобы выяснить наши слабые места, а потом его подчиненные полностью уничтожили весь персонал, все записи базы, освободили пленных и ушли к себе домой. Выжил только я… Хм… нужно придумать почему я один выжил? О! Мне нужно будет покинуть базу, якобы я лично отправился на разведку, так как наши зонды обнаружили местоположение коллег Стаса, и я хотел сам лично в этом удостовериться! А когда вернулся, то от базы оставались одни головешки. Отличный план! Возьму базовый портолет, где есть встроенная капсула стазиса. На нем позже и вернусь домой. А исследования по Йогти, ну что же мы не успели – так уж вышло, пусть присылают другую экспедицию. Годом раньше, годом позже… не моя команда, так другая выяснит, как эти животные умудряются открывать порталы в другие миры. Мы подождем, зато о моем промахе никто не узнает. Теперь необходимо решить, как спровоцировать коллегу Стаса на активные действия? Да еще нужно будет как-то ослабить нашу защиту, вряд ли его боевые возможности выше наших. И главное, чтобы все это выглядело реально, а то Верховный не поверит. Тогда что делать? Хм… а если запустить техническую проверку базы. Она по плану должна быть еще через пять дней, но можно будет доложить, что я, опасаясь внезапного вторжения, решил провести эту процедуру чуть раньше! Точно! Вроде как превентивное мероприятие, но так сложились обстоятельства! Мы тестировали, а они, словно зная об этом – на нас напали. Осталось придумать, как спровоцировать пришельца…»

… Не ожидал, но силовое поле, имитирующее мое спальное ложе, оказалось очень комфортным. Я проснулся в отличном настроении от очередного предупреждающего звонка. За дверью стояла та самая девица, с растрепанными волосами, но довольной улыбкой. Красавица доложила, мне что она и четыре ее подруги сумели за эти восемь часов удовлетворить почти сто человек, но оставалось еще полтора десятка не хваченных персон. Дав задание не останавливаться на достигнутом успехе, пока всех мужчин они не ублажат, я довольный закрыл за ней дверь и принялся приводить себя в порядок. Вторая новость оказалась еще более приятной. Селена взломала местную сеть и добыла полную схему местной базы. Кроме этого она же нашла файлы с видеозаписями и один из них, относящийся к моей персоне – откорректировала, удалив с него те фрагменты, где я даю указание девице, заменив финал тем, что я ее выгнал, а дальше просто лег спать. Да и последний эпизод с ее отчетом – тоже уже подвергла коррекции. Так что мое вмешательство в дела местных проституток – пока никем не было обнаружено. Это не могло не радовать.

И пока я чистил зубы немного странным приспособлением, выданным мне Мозгом по моей же просьбе, Селена высветила в воздухе трехмерную голограмму с чертежами базы, давая пояснения, что и где у них тут находится. Оказалось, что эти подземелья имели кольцевую структуру, где жилые и рабочие помещения шли по окружности в несколько уровней, а в центральной ее части находились все силовые, технические и энергетические установки. Оптический морок скрывал для меня тот факт, что коридоры закруглялись, но пирамидка с двумя сущностями справлялась с наваждением отлично. Кое-где на ее гладких поверхностях моя кровь уже оказалась стертой, но ее еще имелось в достатке для неоднократного применения.

Селена предупредила меня, что не смогла дотянуться до системы управления защитным периметром базы – не хватало расстояния, да и возможно они управляются через другую сеть. Поэтому искин предложила после завтрака прогуляться по коридорам, где она уже проложила маршрут к центральным секторам. Селена предположила, что если алахарскую экспедицию захватили они, то нам нужно будет пройти к техническим складам, помеченным на схеме, как стазисное хранилище. Потом, по моему запросу, она показала мне комнату Софтаза, который еще дрых беспробудным сном. Немного отмотав записи назад, я увидел, что «джиорг» этой ночью отрывался на всю катушку с пятью дамочками, разной наружности. Он зажигал так, словно торопился опробовать все, что можно, не надеясь, что такая халява когда-нибудь еще повторится. Полураздетые девицы покидали его номер, когда мужчина уже был в полной отключке.

Приведя себя в порядок, я попросил Мозг организовать мне завтрак прямо в номере и не удивился, когда над виртуальным столиком появилось меню. Опасаясь, что при выборе очередных Таградских блюд, мне подсунут черт знает, что, я решился попробовать местные пюрешки. На мое удивление они оказались вполне приемлемыми по вкусу. Напомнили мне земные бизнес-ланчи быстрого приготовления с картошкой и супами. Насытившись, я выглянул за дверь и не увидев никого из посторонних – направился по коридорам в сторону стазисных хранилищ….

… Небесный плот получился солидным и крепким. Сергей внимательно осматривал все крепления, проверял узлы на канатах, крепил карабины для страховки бойцов, когда на стойбище вернулись Баринов с шаманом. Мелихов успел отобрать три десятка воинов, не боящихся высоты и теперь они все следили, как из воздуха к ним опускаются канаты, к которым чуть позже стали крепить сам плот. Когда помост оторвался от земли, вздохи удивления прозвучали со всех сторон. Пищугин предложил отобранным воинам зайти на плот, чтобы проверить, как тот будет держать немалый вес. Помост завис на высоте всего метр от земли, поэтому бойцы с ростом не менее трех метров, радостно шагали на него не опасаясь падения. Когда три десятка воинов свободно уместились на помосте, Сергей попросил их одновременно попрыгать, чем доставил всем присутствующим очередные крики и вопли радости. Воины не только прыгали, но и стали раскачивать плот, используя его словно качели. Пищугин внимательно следил за креплениями, не замечая, что местная детвора, завидуя взрослым воинам, собирая остатки досок и балок, уже просит мастеров соорудить им такие же пусть и более мелкие, но качели.

Тестированием помоста все остались довольными. Дав полчаса время воинам на сборы, земляне собрали в салоне кемпера. Расстояние до скал было большим, и чтобы успеть к наступлению ночи, вылетать нужно было уже сейчас, так как скорость полета пришлось бы держать не более ста километров в час.

Володя показал изумленным друзьям, как он научился «исчезать из вида» с помощью контейнера и перстня. Обсуждая новые возможности артефакта, друзья так и не пришли к единому мнению, что в него нужно было положить, но предполагая, что столкновение неизбежно – все приготовили трофеи из Заброшенного мира. Едва успев перекусить, они проследили за погрузкой вооруженных бойцов, после чего кемпер медленно поднялся на высоту примерно пятьдесят метров и направился в сторону ущелья. Шаман Югко, аналогично разместился на плоту, чтобы психологически поддерживать людей, в первые минуты полета, объясняя, что это не путь в другой мир к предкам, а то что это боги помогают Великим шаманам творить такие чудеса.

Во время полета, парни периодически следили за бойцами через нижние обзорные люки. Но если в первые мгновения, воины рода «Летящей Агсты» жались друг к другу с опасением поглядывая на удаляющуюся землю, то теперь они прижимались телами, укутываясь в плащи и согревая друг дружку от сильного встречного ветра. Володя ни на минуту не оставлял штурвал управления «Странником». Чтобы уменьшить раскачку плота, ему приходилось постоянно учитывать направления ветров, следя за датчиками кемпера и выстраивать маршрут полета не по кратчайшему пути, а постоянно лавируя в воздушных потоках.

К расщелине они подлетали уже практически в полной темноте, опасаясь, что Йогти могут не дождаться людей, но мохнатые союзники, в количестве двенадцати особей, оказались на месте. Шаман, вибрируя горловым наречием «представил» обе стороны друг другу. Контейнер с НЗ для Радыгина так и оставался нетронутым. Но когда земляне собирались идти в пещеру, знающий язык людей Йогти стал отговаривать их от этого направления, поясняя, что данный маршрут опасен. Они видели недавно как из этой пещеры вылетел большой предмет и исчез в облаках. Но есть другой путь. Нужно лишь подняться по скалам выше. Там проход не такой широкий, но зато более безопасный. Люди предложили Йогти зайти на помост, но те категорически отказались, поэтому всем бойцам пришлось подниматься с ними вместе. Земляне, находясь внутри кемпера, смотрели на маршрут и радовались, что им нет нужды карабкаться по громадным камням, через которые с трудом удавалось перебираться даже таким великанам, как Братья Везучие, которые, естественно, не оставили без поддержки новых друзей Рода.

В пещере никто не зажигал факелов. Оказалось, что все местные жители прекрасно адаптируют зрение к темноте, но и землянам не нужны были фонарики. Модифицированные после работы умного вируса зрачки, пусть и в черно-белом изображении, но помогали видеть все препятствия. Йогти шли первыми и постоянно предупреждали союзников о коварных расщелинах, понижающимся по высоте проходе или о нужных поворотах в ответвляющихся скальных коридорах.

Земляне давно уже потеряли ориентацию, но надеялись, что союзники их не бросят, тем более в крайнем случае Баринов мог использовать свой телепорт, для возвращения к «Страннику», а там если что… и привести подмогу.

К чужой базе «злых мелких», подходили практически ползком. Другой путь Йогти вывел спасателей на один из скальных выступов громадной подземной пещеры, где внизу под ними люди разглядели несколько небольших металлических контейнеров, разбросанных по разные стороны от центральной скалы.

- Странная база, - указывая на четыре разнокалиберных контейнера, прошептал Пищугин. – Непонятно… всего четыре хранилища и все? Тогда в каком из них держат нашего Стасика? И главное я вообще не вижу никаких силовых линий!

- Серега, - прошептал ему в ответ Баринов. – Я думаю здесь используются другие технологии, а база на самом деле гораздо больше и спрятана в центральной скале, а это выходы из базы. Какие-то технические, какие-то для персонала…

- И как узнать, какой нужен нам?

- Как-как, - усмехнулся Володя – разведкой! Я пойду.

- Стой! – схватил друга за одежду Мелихов. – Я с тобой!

- Нет Леха, - отцепил его руку от штанов Володя. –Ты у нас самая мощная огневая единица. Держи очки наготове. Серега – ты готовь прикрывать всех наручем. Рация у меня с собой, как только выясню куда нам надо идти – скажу. Будьте наготове.

Шаман, лежащий поблизости, стал передавать приказ Верховного шамана воинам и Йогти, но существо, знающее местный язык, неожиданно воспротивилось:

- Моя идти вниз с мелкий, - указал он лапой на Баринова. – Моя может тихо ходит по камням – твоя нет. Твоя сидит моя спина, моя идти вниз.

- Переводчик дело говорит! – ткнул друга в бок Пищугин. - Хотя тебя с артефактом будет и не видно, но по шуму и без приборов можно легко отследить.

- Хорошо, - согласился Володя, забираясь на хребет Йогти. Находясь уже на мохнатой спине, Баринов снял с пальца перстень и упрятал его в контейнер. Неожиданно фигура переводчика с сидящем за спиной человеком исчезла из вида. Йогти тихо заворчали от неожиданности, к ним хотели было присоединиться и воины, но шаман шикнул на парней, поясняя, что это чудеса мастерства Великих шаманов, а прозвучавший тихий голос Володи, сообщивший: что «они пошли» - успокоил всех…

… Я шел по кольцевому проходу, ориентируясь по голосовым подсказкам Селены. И вновь мне никто не попадался навстречу. «Как будто народ вообще не выходит из своих кабинетов, или сегодня выходной» - думал я, открывая очередную дверь ведущую в следующий коридор.

Периодически хватаясь за кулон, я видел, как меняются транзитные проходы. Одни из них имели цивилизованный вид, а другие были сляпаны в стиле «так-сяк», словно пьяный сварщик лепил разнообразные по форме и качеству куски металла, пытаясь создать более-менее квадратный проход. Меня удивлял и еще такой факт – как они здесь поддерживают порядок? Никаких передвигающихся чистящих механизмов я не наблюдал. Возможно они работали по ночам, прячась за стенами? Мои глаза, при снятии морока, выхватывали в несущих конструкциях нечто похожее на люки и дверки, разнообразного размера и мест расположения. Опять же, именно к этим люкам я видел подходящие электрические линии – как оказалось, этот вид энергии здесь использовался. Но все же кое-какую технику мне удалось найти.

Заходя через ржавые ворота в очередное помещение, я понял, что попал в местный ангар, где на огромном пространстве стояли странного вида темные, почти черные аппараты, напоминающие гибрид яйца и гармошки. Нос и корма у них были обтекаемо-гладкими, а вот середина тела агрегата, напоминала меха музыкального инструмента, или даже жеванную бумагу! Мне на ум пришла только одна идея - что так можно регулировать внутренний объем пространства. Возможно, что я ошибался, но рассказать мне в чем суть такой конструкции никто не мог. Я попытался войти в один из аппаратов, но овальная дверь на гладкой носовой части не желала открываться. Как мне потом сообщила Селена –там использовался биомеханический замок, отдаленно похожий на запоры «Странника», в который попасть могли только мои друзья и родственники, занесенные в память кемпера по кодам ДНК. И пока не пройдет мини химическая реакция соответствия – посторонний не сможет зайти внутрь. Поэтому поглазев на непривычный вид техники, я покинул ангар, направляясь к пункту назначения – стазисному хранилищу. Чтобы попасть в это помещение, пришлось использовать способности Селены по взлому электронного запора.

И когда замок тонко пискнув, позволил мне пройти внутрь, я сначала просто опешил! Огромные пространство было уставлено, наверное, сотней разнообразных тел, представляющих живой и разумный мир Таграда. Подсвеченные невидимыми светильниками, они стояли словно статуи или точнее восковые фигуры из музея мадам Тюссо, располагаясь на небольших помостах. Я, забыв о времени, ходил словно завороженный среди застывших экспонатов. Причем кроме зверей, на этих помостах в разных позах застыли и некогда живые люди. Поле стазиса замораживало существ в самые различные моменты их прежней деятельности. Я даже заметил ребенка, сидящего со спущенным штанами, видимо его похитили, когда он присел «по большому». А когда увидел подводного обитателя – громадной высоты осьминога, стоящего на вытянутых щупальцах, то надолго застыл, рассматривая этого странного обитателя. Он действительно напоминал нашего мелкого кольчатого собрата, но стоя на полностью вытянутых щупальцах, словно он уже прыгнул, оттолкнувшись от земли - размер имел не менее десяти метров.

«Такие, пожалуй, с легкостью утащат под воду самую большую лодку местных жителей, -думал я, обходя замершее существо по кругу. – Интересно, где и как подчиненные Софтаза его поймали? Югко нам рассказывал, что до моря от стойбища нужно очень много дней добираться. Выходит, если техника чужаков способна перевозить такие громадные предметы, то и транспортные боты Алахара без проблем утащит? И если эти чудики причастны к пропаже нашей экспедиции, то искать нужно здесь…» - думал я, направляясь вдоль очередных статуй.

Единственного Алахарца я обнаружил почти в конце этой экспозиции. Полуодетый мужчина, среднего возраста с испуганными глазами застыл в странной позе с вытянутыми вверх руками. Как будто он просил что-то у бога, или ловил какой-то опасный предмет, но так и не поймал. Но один человек - это не несколько десятков. Решив, что где-то должно быть еще одно помещение, я направился к очередной металлической двери.

Земляков-алахарцев я обнаружил в следующем ангаре. Знакомые транспортные боты, в количестве четырех единиц, стояли вдоль стены этого полупустого помещения на похожих постаментах, но более крупного размера. Людей я нигде не видел, но заглянув в окно одного из транспортов, сумел разглядеть застывшие внутри фигуры людей. Судя по характерным позам – члены экспедиции отдыхали в момент похищения. Никто и не думал выставлять наружную охрану. Местные жители с примитивными мечами не смогли бы попасть внутрь запертых транспортников, поэтому ученые и не особо уделяли времени охраняемому периметру. Но тогда мне было непонятно, как вытащили того мужика, с протянутыми руками из соседнего ангара? Если только он не находился уже снаружи.

«Стоп! – осенило меня. – А не тот ли это человек, который выпустил аварийный зонд? Ну точно! Видимо он заметил что-то подозрительное, а когда понял, что на лагерь нападают, то перед тем как попасть под стазисное поле – успел выбросить вверх этот шарик. Так что он не ловил, а наоборот бросал зонд в воздух. И если это так, то в каком-либо боте до сих пор осталась незапертая дверь!»

Такой открытый проход оказался в самом дальнем аппарате. Зайдя внутрь транспорта, я вдруг почувствовал какое-то давление. Тело ослабло, как после огромной физической нагрузки, ноги стали подкашиваться, отказываясь идти дальше. Я успел сообразить, что мое тело попало под воздействие стазисного поля, накрывающего бот, а не превратиться в такую же статую, мне пока не дает кулон-пирамидка. Но силы таяли на глазах. Понимая, что через минуту мозг может полностью отрубиться, я уже опустившись на четвереньки, теряя последние силы пополз к выходу из транспортника …

… Софтаз не нашел гостя в номере. Недоумевая, куда он мог деться, Катекум решил воспользоваться помощью Мозга. Но и всезнающий искусственный интеллект не мог дать вразумительного ответа. По его мнению – коллега Стас вообще отсутствовал на базе, хотя его квазиживой транспорт так и продолжать стоять в небольшом ангаре. Не понимая, как такое могло произойти, «джиорг» решил не искать пришельца, а начать подготовку к зачистке базы. Для этого следовало всех разогнать по рабочим местам, а особей - срочно упрятать в стазис. Получив данные, где и с кем они в данное время забавляются, Софтаз отправил всем подчинённым срочно сообщение, что он идет с проверкой и, если кого не найдет на рабочем месте, тот очень об этом пожалеет. После чего быстрым шагом направился к ближайшему отсеку с девочкой…

Разогнав всех по местам, Катекум вновь вышел на связь с Мозгом и очень удивился, когда тот выдал ему информацию, что одна особь до сих пор находится в дальнем ангаре стазисного хранилища.

«Но этого же не может быть! – недоумевал Катекум. – Он только что лично запрятал в спецотсеке всю эту развратную пятерку. Тогда кого там видит Мозг?» Включив доступ к видеотрансляции из этого ангара, «джиорг» с изумлением рассматривал совершенно пустое помещение.

- Мозг и где эта девица? Я ее не вижу здесь.

- Особь уже вышла из ангаров и направляется к жилым отсекам. Могу включить маркер, - доложил искин.

- Включай! – Софтаз видел на схеме базы, как яркая точка движется по переходным тамбурам, но вновь выводя из них видеосигналы, он наблюдал на экранах пустые помещения.

- И где эта вертихвостка? – со злобой в голосе поинтересовалось начальство, но Мозг докладывал, что маркер он и сам видит, но по какой-то причине камеры особь не фиксируют.

- Ладно, пойду навстречу. Мозг, а что у нас с периметром?

- Нарушений и посторонних я не фиксирую.

- Жаль, - вздохнул Катекум, направляясь по коридору.

- Не понял последней команды, «джиорг» …

- Я говорю, - поправился Катекум, - что жаль, что на нас никто не нападает, никто не тревожит, а то у меня такое настроение, что я готов всех разорвать на клочки.

- Прикажите вывести кого-либо из стазиса «джиорг»? Для психологической разгрузки?

- Может быть, Мозг, может быть…

- Внимание! – доложил искин базы. – Особь выходит в ваш коридор!

Софтаз остановился на месте, сжимая кулаки от непонятного напряжения, слишком много на него сегодня утром навалилось событий. Он был готов увидеть кого угодно, но когда из двери показался коллега Стас, то его тело застыло словно в ступоре…

- Вы? – выдохнул он с каким-то придыханием.

- Да, я – спокойно признался пришелец. – А вы кого ожидали увидеть? Может быть призрака? - Коллега Стас стоял совершенно спокойно, с усмешкой поглядывая на «джиорга». А в голове Софтаза непонятные ранее фрагменты утренней головоломки, стали выстраиваться в логическую цепочку:

«Если Мозг видел маркер особи, а в реальности это пришелец, то почему он решил, что вся вакханалия произошла по его недосмотру? Скорее всего это проделки коллеги Стаса! Мозг базы видит его особу под чужим маркером. Значит он его как-то взломал! И скорее всего еще при первой встрече с подосланной дамочкой! Точно! Этот коллега, никем не фиксируемый, ходил практически по всей территории базы, умудряясь вводить в заблуждение продвинутый искусственный интеллект. Скорее всего он получил полный доступ к Мозгу и смог взломать все его протоколы с помощью своего блока, который я видел у него на руке! И если он был в хранилище, то естественно мог видеть пленённых «союзников»! И чисто теоретически, если не на самом деле – он мог уже связаться со своими подчиненными, значит атака все же будет! Как удачно все складывается! Мне не придется ничего минировать! Скажу, что он взломал коды директивы «Зачистка». От нашей базы в таком случае практически ничего не останется! Теперь на самом деле есть на кого все списать» …

Губы Софтаза непроизвольно растянулись в улыбку до ушей, чего Стас за ним никогда не замечал и когда тот произнес: «Не призрака, но я так рад вас видеть!», Радыгин по его эмоциям прочитал, что тот непонятно чем, но очень доволен. Это еще больше внесло сумятицу в разум землянина. Стас не мог сообразить, что ему следует ожидать от сияющего счастьем «джиорга», и его следующая фраза не внесла полной ясности:

- Мозг! – громко произнес он. – Протокол «чужой»!

Стас машинально активировал силовую защиту, но это ему не помогло. С потолка коридора мгновенно упали две крепкие перегородки, изолировав его от Софтаза, а в образовавшимся пространстве из стен прохода раздались какие-то шипящие звуки.

- Опасно! Сонный газ! - вскричала Селена, но Стас уже этого не слышал. Его разум мгновенно померк и он, потеряв сознание, упал на пол…

(обратно)

Часть 3. Точка отсчета-3... Глава 13

… Я сидел на лесной поляне в окружении своих друзей и размышлял о прошедших днях. Когда Мозг базы усыпил мой разум, я на время выпал из круговорота событий, и не видел, как друзья меня спасали. Сообща мы более-менее восстановили, что происходило на базе чужаков, пока я был без сознания. Правда мы так и не поняли, почему взорвалась вся база. Йогти видели, что из скал ранее вылетал какой-то предмет, по нашим прикидкам в этом летательном аппарате мог находиться Софтаз Катекум, или кто-то еще. Он вылетел заранее, словно предчувствовал, что от базы останутся одни обломки, но почему он не стал никого спасать из своих подчиненных – нам было неясно, хотя единственное предположение выглядело так: он поставил цель похоронить всех без исключения и нас в том числе. Словно он заметал за собой какие-то преступления или косяки. Примерная цепь произошедших событий выглядела так.

Первое: - Пока я валялся без чувств в перекрытом проходе, «джиорг» скорее всего – покинул пределы базы на небольшом летательном аппарате. Какие команды он отдавал Мозгу – мы так и не узнали. Даже Селена не смогла ничего считать из поврежденных и расплавленных останков. Возможно детекторы комплекса засекли группу Йогти, ожидающую подкрепления людей и предупредили Катекума, но с такими современными технологиями работникам базы не стоило ничего опасаться. Так что бросать на произвол судьбы весь персонал – Софтаз был не должен, а все произошло с точностью до наоборот. При наших последующих раскопках, мы находили множество фрагментов человеческих тел.

Второе: - Взломать коды доступа не территорию этого комплекса – никто не смог бы, Селена находилась на моей руке. Моим друзьям просто несказанно повезло, что Баринов все же догадался, как можно использовать уникальный материал контейнера. Как он признавался, решение на него нахлынуло словно наваждение! Оказалось, что в контейнер ничего не нужно было класть. Володя, воздействуя на металл своей внутренней энергией точно так же, как мы когда-то запускали врата в Антарктиде, ведущие в мир Четвертого Рейха, сумел создать необходимые энергетические возмущения. Именно они, вступив во взаимодействие с таким же металлом, широко используемом на базе, позволили блокировать «умное поле», которое в этом комплексе играло сразу несколько ролей. Оно выполняло как бытовые функции, так и силовые! Причем, как выяснилось позже – лучи очков Алексея не могли это поле преодолеть. Они резали любые перекрытия, но, если за стенами находилась виртуальная мебель, энергия лучей Мелихова не могла ее повредить. А вот Баринов, создавая вихревое возбуждение своего энергетического потока с помощью двух частей контейнера, мог временно блокировать эту неизвестную нам силу и тогда уже стены комплекса без проблем разрезались как Лешкиным лучом, так и алахарским плазменным оружием. Кстати, нужно будет позже проверить – а не подобный же металл использовался при работе земных антарктических врат?

Третье: - По какой-то причине, когда мои друзья в сопровождении воинов Рода «Летящей Агсты» и Йогти проникли на территорию комплекса их никто, не остановил. Словно здесь вообще не имелось военных. Но даже если это и так, то защитные системы базы – априори должны были существовать, а вот почему-то противодействия никакого не осуществлялось. Боевой отряд беспрепятственно шел по коридорам базы, проверяя все попутные двери. Первыми двигались Йогти и едва им попадался кто-либо из персонала, как они мгновенно разрывали человека на кусочки. Володя пытался было пресечь эту жестокость, но по словам переводчика понял, что это бесполезно. Йогти считают здесь всех врагами, так как множество их сородичей погибли или пропали без вести.

Четвертое: - Мое тело можно было искать до посинения, но Пищугина словно вело провидение. Сергей позже признался, что и у него проклюнулась способность чувствовать направление к человеку, которого он знал. Именно он вел отряд, подсказывая, куда нужно всем сворачивать. Отсек, в котором я оказался изолированным – разрезал Мелихов. А Серега уже с помощью артефактных часов привел меня в порядок. Вот тогда уже Селена по моей команде вышла в сеть и сообщила, что по какой-то причине Мозг запустил команду на самоуничтожение базы и что у нас есть всего четверть часа, чтобы покинуть эту территорию. Зная, что наши земляки находятся не очень далеко, я бегом повел отряд за собой. Мы успели до наступления апокалипсиса войти в ангар с транспортниками. Йогти увидев застывших собратьев, принялись было хватать их, но те, кто успел к ним прикоснуться автоматически замирали, попадая под действие стазисного поля. Зная, что времени остается очень мало, мне пришлось давать команду на спасение всех, кого только было возможно спасти от неминуемого взрыва. И здесь уже отличился Лешка. Он тоже увидел в шаре предвидения, как работает его эспандер. Он, оказывается, как раз и снимал стазисное поле. Пищугин побежал накрывать полем из наруча аппараты экспедиции. А мы втроем, приказав членам нашего отряда встать как можно плотнее к нашим телам, стали максимально возможно расширять собственные силовые поля, чтобы захватить ими всех, освобожденных из стазиса существ. Не все дикие звери, как и члены других племен сообразили, что нужно делать, но объяснять было некогда.

И когда стены базы стали рушиться от взрывов, я молился всем богам, чтобы моего внутреннего запаса силы хватило на наше спасение. Самое любопытное оказалось в том, что едва пропала энергия, питающая стазисные поля, как все «бывшие статуи», на которых не успевал подействовать Мелихов - ожили! А самое интересное, что под действие моего защитного кокона попал и тот самый гигант осьминог! Не всех нам удалось спасти, все-таки три человека очень мало на такую площадь, но в живых оказались и несколько ранее плененных Йогти, чему потом бурно радовались мохнатые собратья.

Пятое: - Самое любопытное началось, когда мы принялись выбираться из образовавшихся вокруг нас развалин. Камни, мешающие выходу, своим оружием резали мы и ожившие алахарцы. Обломки таскали все подряд, как члены нашего отряда, так и те, кого мы смогли спасти, накрыв силовыми коконами. И что поразило нас всех – оживший осьминог вел себя совершенно спокойно и разумно. Шаман Югко сумел с ним как-то «переговорить» и это существо оказалось самым сильным из всех уцелевших. Осьминог ловко расчищал проход, хватая своими многочисленными щупальцами самые крупные обломки камней и останки стен базы. Долго ли коротко ли, но мы в конце концов выбрались из завалов, расчистив путь и для алахарских транспортников, хотя тот маршрут, которым мы сюда добирались – не годился для крупного транспорта. Но оказалось, что у Селены была не только схема базы, но и чертежи подземелий, где были указаны пути прохода для крупных объектов. Мы собирались уже было улетать, но воины «Летящей Агсты» отказывались возвращаться домой без трофеев. И главными для них ценностями оказались обломки из железа. Поэтому алахарцы с удовольствием предоставили им багажные отсеки своих аппаратов, для перевозки к стойбищу драгоценного металла.

Шестое: - Меня в очередной раз удивил осьминог, пока воины загружали железные останки, он подошел ко мне, держа в щупальцах какой-то крупный булыжник. С помощью шамана Югко, осьминог пояснил, что, по его мнению, этот камень живой! Я сначала не понял в чем дело, но Селена, просканировав этот предмет – сообщила, что он медленно вибрирует на очень низкой частоте, словно внутри него работает какой-то механизм, распространяющий неизвестное ей поле. Искин предположила, что это может быть что-то вроде передатчика или ретранслятора. Трофей мы естественно прихватили, планируя отдать его для изучения ученым. Но меня осенила очередная мысль – что среди останков базы можно попробовать поискать тот самый экзотический металл, из которого был создан артефактный контейнер. И пока воины таскали обычное железо, мы стали искать необычное. Тщательные поиски принесли плоды – вставки из подобного материала, присутствовали практически во всех останках стен бывшей базы. Мы вырезали его лазерами и складывали в алахарских транспортниках, собрав достаточное его количество.

Седьмое: - Мы уже практически собирались покидать подземелье, как я услышал у себя в голове странный зов-сигнал. Ранее я не слышал ничего подобного, но идя по пеленгу и попросив помочь мне раскопать останки базы, обнаружил своего Жука. Едва удерживающее его стазисное поле пропало, и стены комплекса стали рушиться, тот инстинктновенно принял защитную позу, стараясь удержать падающие на него обломки. Три верхних манипулятора оказались повреждены, но самостоятельно передвигаться на нижних конечностях он мог вполне. Чему я очень обрадовался. Жук помог нам обнаружить и еще один странный блок, оставшийся полностью неповрежденным в его отсеке. По прикидкам Селены это мог быть механизм генерации того самого стазисного поля. Так что добытыми трофеями мы – люди были очень все довольны.

Единственное что нас расстраивало это то, что мы так и не нашли управляющий центр умного поля. Но алахарские ученые не собирались вот так сразу возвращаться на родину. Они пообещали нам, что еще не раз наведаются под землю и будут продолжать проводить раскопки базы, теперь уже в сопровождении новых союзников из Рода «Летящей Агсты». И если Софтаз не отправился в обратный путь, то ему одному будет уже трудно справиться с алахарцами. А раз по словам Селены на такой маршрут уходит почти год, то им теперь особо опасаться нечего. Браться Везучие, радостные от такого богатого похода, уже вслух мечтали, как Род заживет, обладая доступом к несметным запасам крепкого железа.

Мы понимали, что цивилизация Таграда получила новый толчок к развитию и жизнь уже не будет здесь прежней. Воины видели летательные машины, сами перемещались по воздуху, видели работу лучевого оружия, разрезающего громадные камни и даже успели подружиться с осьминогом, да еще заключить дружеские отношения с Йогти и другими, оставшимися в живых животными. Я подумал, что возможно кто-то из них напишет уже местную «Махарабту*» с описанием чудесного оружия, битвы шаманов с богами и спасение всех живых. (Махарабту считают древнеиндийским эпосом о ядерной войне)

Такого фурора при нашем возвращении к стойбищу – не видел никто. «Странник» единственный находился в невидимом режиме. Но когда перед жителями опустились с неба четыре громадные летающие скалы, как они называли наши транспортники, да еще летающий плот, на котором кроме воинов находился и осьминог – подобного изумления было не передать словами! Нам позже пришлось отвезти этого «Октопуса*» (*Осьминог –греч.) к морю и с поверхности воды понаблюдать за подводными городами. Как ни странно, но это греческое имя пришлось гигантскому головоногому моллюску по душе. Он стал даже откликаться на него и по возвращению его в родные места, подарил людям большую коллекцию крупного жемчуга. Мы честно поделили ее с жителями Рода, не забыв и наших подаренных «жен» …

… - Верховный, прошу прощения, что опоздал с выходом на связь, но у меня произошла нештатная ситуация.

- Я уже вижу, «джиорг» за вами развалины нашей базы. Хотелось бы услышать ваш отчет почему именно вы остались в живых, когда все остальные погибли? Я ничего не путаю, погибли же все?

- Так точно, Верховный! Так получилось, что я покидал территорию базы, для того чтобы проверить показания поисковых зондов, заметивших возле одной из стоянок диких аборигенов странные предметы, которые могли оказаться техникой коллег Стаса. Излучений энергоносителей они не зафиксировали, но внешний вид был очень непривычным для мира Таград, поэтому мне пришлось лично вылетать на проверку этих данных.

- И?

- Это оказались каменные образования, Верховный, внешним видом очень похожие на летательные аппараты. А когда я, получив сообщение Мозга, вернулся на базу, то увидел, что от нее ничего не осталось.

- И кто же это мог сделать, а «джиорг»? Не местные же аборигены?

- Я думаю, что это подчиненные коллеги Стаса. Вы оказались правы Верховный, в уровне развития той цивилизации. Он никак не меньше двадцатой позиции по шкале Глоста.

- Почему вы так решили «джиорг»?

- Я всегда находился на связи с Мозгом. Когда я покидал территорию комплекса, коллега Стас еще спал. Я ему подсунул самую подкованную в обольщении особь, и она сумела вынуть из него душу. Мозг получив от нее отчет составил краткий рапорт о возможностях и технологиях мира пришельца. Оказалось, что им не только известны технологии создания виртуальных миров, но они могут в них жить и …, простите меня за эти слова Верховный, но даже заниматься в нем сексом! Из-за этого контекста, в том мире очень популярны и развиты технологии взламывания чужого доступа, чем и воспользовался наш гость, когда проснулся. Мало того, что он нарушил весь распорядок работы нашей базы, взломав доступ в спецотсек и выпустив на волю всех пятерых особей женского пола! Но пока эти ненасытные бестии соблазняли персонал базы, он, используя чужой маркер, умудрился пробраться в стазисное хранилище, где по всей видимости обнаружил и коллег из союзного мира. По моему мнению ему одному не удалось справиться с защитой базы и скорее всего он умудрился вызвать подкрепление по неизвестным нам протоколам связи. Сообщение о взломе и проникновении чужих, я получил от Мозга, когда находился очень далеко. По моей команде Мозг базы активировал протокол «Чужой», и сообщил мне, что коллега Стас обезврежен, но это уже не могло спасти наш комплекс. Видимо наши внутренние защитные системы были взломаны, создалась реальная угроза захвата всей территории и Мозг принял решение запустить директиву «Зачистка», чтобы уничтожить все подряд, с захватчиками соответственно.

- То есть это не вы активировали директиву, а Мозг?

- Так точно, Верховный! Но я бы на его месте поступил аналогично! Персонал неадекватен, защита взломана, чужие проникли на базу, и чтобы не дать им захватить все наши технологии, мне пришлось бы взять на себя такую ответственность! Но я в это время, как уже сообщил вам – был далеко и летел на всех парах, но не успел…

- Ну, что же похвально слышать о таком рвении «джиорг» девятого ранга. И что было дальше?

- А дальше вы сами видите… Я вернулся к руинам…

- Это я вижу, но прошу вас запустить зонд с дополнительной камерой, я хочу более внимательно осмотреть повреждения… Так-так…Хмм и вы говорите, что все погибли?

- Дд-а, Верховный, а разве это не так?

- А вот я вижу, что, судя по оплавленным обломкам вот этот проход был сотворен не взрывами, а кем-то!

- Простите Верховный, вы хотите сказать, что все чужаки уцелели?

- Хмм, «джиорг», возможно не все, но скорее всего большая часть точно спаслась.

- Верховный, но у нас там не только физические заряды использовались, но и химические растворители, плюс вибро-разрушители, после работы которых от приборов остается одна пыль. И, кстати, особый акцент у нас делался как раз на коммуникационные сектора, стазисные и технические хранилища. Все комплектующие сети, как и Мозг – невозможно было бы восстановить. Так что, если кто и выжил – они точно не получили ни крохи информации о нас, как и о технологии умного поля! Беспокоиться нам не о чем!

- А я и не беспокоюсь, «джиорг» девятого ранга. Но размышляю так, что если эти существа смогли выжить в подобном катаклизме, то они явно обладают очень надежной защитой, а это уже далеко не двадцатая позиция по шкале Глоста, а скорее всего уже двадцать пятая. А раз они смогли справится с умным полем, даже не имея представления как оно функционирует, то я бы прибавил им еще три пункта.

- Но ломать – не строить, Верховный. Возможно им случайно повезло.

- Случайно говорите? Хмм… случайно коллега Стас попал к вам на базу, случайно на него не подействовало стазисное поле, он случайно проник в виртуал так, что его не засек наш Мозг, а потом он случайно взломал всю систему, запустил друзей и заставил Мозг самоуничтожить всю базу с наработками, техникой и персоналом? Потом случайно выжил в кромешном аду и вытащил своих союзников? Я думаю, что и двадцать восьмая позиция для этого будет маловата. Скорее это уже очень близко к нам.

- Но тогда Верховный…

- Вот что «джиорг». Ты сейчас уничтожишь все оставшиеся датчики и нашу ретрансляционную сеть на этой планете.

- Но Верховный, я остался один, а этих датчиков и всего остального …

- Не важно Софтаз Катекум. Приказываю уничтожить все, чтобы ни один наш самый простой прибор не попал в руки пришельцам из других миров. Надо будет - станешь руками растаскивать все обломки базы, чтобы убедиться в полном уничтожении любых оставшихся устройств. Если я узнаю, что, хотя бы самые примитивные приборы попали в руки чужакам, ты у меня лишишься не только всех привилегий, но и опустишься на самое дно социальной лестницы. Если члены этой экспедиции выжили, то они еще не раз прибудут в эти подземелья. Поэтому ты сейчас откроешь секретный отсек своего портолета и активируешь через свой ядерный реактор порошок уничтожителя и рассыплешь его по всем останкам базы.

- Верховный, но я же тогда получу опасную дозу радиации? А мой портолет не оборудован лечебной капсулой…

- Ничего, потерпишь, зато у нас будет полная уверенность, что ни один прибор здесь не останется. Вернёшься, когда все закончишь, а лечение, хм-м-м… если выживешь и тебя не прикончат чужаки, то получишь уже на родине – как поощрение за отлично выполненную работу, понятно?

- Так точно, Верховный…

… Празднование длилось почти три дня. И вот сейчас, мы с алахарскими коллегами в сопровождении шамана Югко и нескольких воинов Рода, сидели на той самой поляне Силы, когда местная Луна, называемая аборигенами Оком одноглазого бога Ирги, сияла над нами ярким и чистым светом. Поблизости от нас на траве расположилось несколько молодых особей Йогти, в сопровождении нашего старого знакомого – переводчика. А немного поодаль, спокойно уживаясь с людьми, примостилисьнесколько семей с детенышами из Гризов, Жоги и Маги. Шаман мне сообщил, что две семьи Жоги и Маги – это те, кого мы освободили, но я не мог их пока различать по облику.

Мы все ждали наступления определенного часа, когда сила планеты станет делиться своей мощью со всеми нами. Учёным мы давно уже рассказали, что ранее нам удавалось посещать некоторые места Силы, наделившие нас очередными способностями. Но мы-то уже прошли обработку умным вирусом, а как подействует эта Сила на обычных людей –никто не представлял. Но тайна адаптации к вирусу все еще оставалась доступной только посвященным, а среди здешних коллег никто об этом не знал. Наши земляки утыкали всю поляну разнообразными приборами, надеясь зафиксировать это новое излучение, чего никто ранее не проводил. Мы все надеялись, что если удастся его как-то замерить, исследовать и воспроизвести, то люди получат уникальный шанс – модернизировать свои тела и способности без посещения подобных мест Силы. Если на Югко эти вибрации подействовали, дав ему способность и умение общаться с животными, то и на любого другого они окажут какое-то полезное воздействие.

Времени выхода Силы никто точно не знал. Из прошлых опытов мы уяснили, что этот природный процесс начинается спонтанно, необходимо просто подождать. Хорошо еще, что нам не нужно было стоять в холодной воде, как пришлось мне в мире красных людей. Поэтому все расположились на поляне, чаще всего принимая лежачую позу.

Неожиданно по моему телу пробежали мурашки озноба, я еще не успел сообразить от чего это произошло, как Лешка, приняв сидячее положение, громко объявил:

- Началось!

Народ из числа яйцеголовых было засуетился, но мы предупредили, что желательно не двигаться, пусть приборы сами все регистрируют, а мы расслабленные и спокойные будем купаться в излучениях планеты.

На этот раз по коже бежали не горячие волны, а легкие мурашки, словно шаловливые женские пальчики слегка пробегались по моему телу, щекоча и лаская его. От подобных процедур непроизвольно возникала улыбка на моем лице. Бросив взгляд на соседей, я обратил внимание, что все присутствующие лучились подобными улыбками. Мне показалось, что даже морды животных стали более приветливыми. Мы все сидели и лежали, прикрыв глаза и нежились в расслабляющих вибрациях, пока они постепенно не стали затухать. Примерно полчаса длилась эта процедура, после чего все постепенно стали расходиться.

Ученые собирали регистрирующую аппаратуру, а наша четверка, усевшись в кружочек стала обсуждать какие изменения в организмах мы почувствовали. По моим ощущениям –это был приятный почти эротический массаж и все. Я не знал, что во мне изменилось. На первый взгляд – никаких мгновенных новых способностей у меня не открылось, как в прошлые посещения подобных мест. Мои друзья тоже были в недоумении. Стали высказываться различные предположения, что скорее всего мы попали под такие вибрации планеты, какие были у нас ранее. Все вспомнили отца Амбруаза, который каждый год приводил народ к святой горе и смотрел, как люди постепенно преображаются, если не внешне, то психологически. Он же нам рассказывал, что подобные излучения действую на всех по-разному. У нас в тот раз почти мгновенно проявились скрытые таланты, а у других на это может уйти долгий период времени. Но он то уже не менялся, хотя каждый год приходил на место Силы. И хотя внутренние ощущения сегодня отличались от прежних впечатлений, мы успокоились, решив, что возможны всего три варианта. Либо нам дали долголетие, как отцу Амбруазу, либо ничего не дали, а возможно, что новые способности проявятся чуть позже. Поэтому огорчения ни у кого не возникло, зато появился вопрос – что нам делать дальше? Сроки командировки мы не превысили даже наполовину, экспедицию – вызволили из плена. Оставалось добраться до мира Сарта, чтобы передать весточку родителям двойняшек. И здесь уже Селена нам напомнила, что там тоже имеется место Силы, в характерном морском заливе. И раз мы уже отметились в Таграде, то почему бы не «прокачаться» в Сарте? Да… нам не известно, в какое точное время происходит выброс энергии планеты, все описания звучат иносказательно. Искин процитировала текст для Сарты:

«Красивый залив расположен практически на экваторе центрального материка. Его характерной и приметной особенностью являются совершенно черные скалы, которые пологой дугой отделяют сушу от моря. Попасть на берег можно только с воды. В день, когда естественный небесный спутник планеты становится особенно крупного размера, вода уходит из залива очень далеко, обнажая дно, покрытое гладкими черными камнями. Именно в этот день энергетические потоки планеты вырываются на поверхность, даря возможность тем, кто в подобный миг окажется рядом – познать новое, или изменить себя»

- Ну, все понятно! – оживился Баринов. – Видимо местная Луна вращается вокруг планеты по эллиптической орбите и когда она максимально близка – на планету действует максимальная приливная сила. Я читал, что под действием приливной силы весь земной шар немного деформируется. Со стороны Луны и с противоположной стороны возникают небольшие горбы, а по бокам земная кора, наоборот, немного опускается. На экваторе высота этих твердотельных приливов может составлять около полуметра. У нас это происходит более равномерно, а в другом мире возможно все иначе. У нас период вращения спутника вокруг Земли составляет 27, 3 суток, но в мире Сарта он может быть иным. Там орбита может быть более вытянутой, соответственно на планете в периоды сближения двух космических тел природные катаклизмы должны быть более выраженными, да и те же отливы-приливы – будут более зрелищными.

- Виталий почти угадал, - подтвердила Селена. – В моей базе данных имеется скромное упоминание, что небесный спутник Сарты имеет диаметр почти в два раза меньше земной Луны, а период его обращения вокруг планеты составляет примерно 235 суток. Стандартные года Земли и Сарты практически равны. Так что вам нужно будет узнать только дату максимального сближения небесного тела с планетой, а я смогу проложить маршрут к описанному заливу, заодно обновлю свои данные по этому миру, а то они у меня сейчас устаревшие лет на пятьдесят.

- Ну что летим? – Володя хитрым взглядом обвел наши сияющие физиономии. – Может нам опять повезет и этот срок наступит в ближайшее время? Если что – немного подождем, время позволяет.

Уговаривать никого не было нужды. Распрощавшись с алахарцами, пообещавшими доставить воинов и шамана назад в стойбище и попрощавшись с Югко, мы скрылись в «Страннике» и направились к ближайшему транзитному порталу.

По пути, Селена немного просветила об этом новом для нас мире. С одной стороны, то что она нам рассказывала – нас устраивало. Сарта по уровню развития техники соответствовала Земле, с поправкой на то, что о наличии природных порталов знала большая часть населения планеты. Но ядерное противостояние трех крупных государств Синха, Пирту и Басара, занимающих и самые крупные материки планеты – внушало опасения. Причем та часть суши, которая проходила через экватор – принадлежала самой воинствующей стороне – Синха. Местное население планеты большей частью походило на азиатов, имеющих характерные раскосые глаза, но вспоминая облик сестренок Агниз и Дениз, мы удивлялись другому строению глаз девушек. Хотя, я тут же вспомнил, что в Японии популярны операции по изменению формы век - блефаропластика. Да и вообще большинство актрис и певиц в Восточной Азии проходят через подобную процедуру. В Таиланде за 600 долларов эту операцию проводят всего за полчаса. А в Корее такую процедуру делают даже в подростковом возрасте. Так что возможно и сестрички немного подправили свою внешность. Владение тремя основными языками – были принято повсеместно. Межмировой язык общения тоже присутствовал, но не так широко. Им владели только те, кто мог себе позволить посещать другие миры. Единой валюты не существовало. Территории всех порталов тщательно охранялись вооружёнными силами каждого из трёх государств, в границах которых они находились. А территориальные, экономические, религиозные и правовые вопросы, как и на Земле – постоянно были точкой преткновений руководителей трех рас. Селена сообщила нам, что на Сарти не знали об антигравитации, но я хорошо помнил камень, подаренный чиновником Бажене. Выходит, в первом мире местные бывали, и скорее всего артефактные антигравы из Заброшенного мира – кое у кого здесь имелись, добираться на колесах пришлось бы очень долго. Другое дело, что владельцы подобных предметов не афишировали на чем, летает, например, местный вертолет. Винт крутится, ветер при взлёте и посадке – дует, внешний вид остается прежним, так что догадаться о наличии антиграва – не просто. Я сразу вспомнил земной случай, когда в юности смотрел телевизор и там показывали местного деревенского Кулибина, который изобрел другой принцип преобразования электрической энергии в механическую. Его обычный велосипед тянул за собой прицеп с грузом в полтонны, развивал скорость с грузом до 70 км/час и мог проехать на скромном мотоциклетном аккумуляторе, по-моему, более трехсот километров! Я сам по телевизору видел, с какой пробуксовкой стартовал велосипед, трогаясь с места. Понятно он легкий, а прицеп с грузом тяжелые. Мужик рассказывал, что японцы узнав об этом предлагали ему миллионы, но он не хотел отдавать изобретение за рубеж, мол он патриот и хочет, чтобы Россия была передовой. Причем его инновационный принцип годился даже для вращения лопастей вертолета! Но куда бы он не обращался – его везде посылал на три буквы. Не знаю, что стало с этим изобретением, но судя по нашим жалким земным попыткам перейти на электродвигатели – видимо так и кануло в лету. Не удивлюсь, что где-нибудь в глубинке до сих пор односельчане тихо и спокойно используют это изобретение, перевозя электро-велосипедами огромные телеги с сеном и навозом по родной деревне…

Еще Селена предупреждала нас, что без документов там перемещаться проблематично. Путешественникам из соседних миров, приходится платить въездную пошлину и получать временный пропуск на неделю, который можно будет продлить, если возникнет такая необходимость. Поэтому лучше всего пересекать порталы официально и в наземном варианте, чтобы не вызывать нездоровый интерес к себе. Запасы золота у нас имелись, так что поменять его на местную валюту мы могли без проблем.

Первый транзитный мир, без развитой цивилизации – мы преодолели по воздуху. Селена выбрала проход, через который нам было бы ближе всего добираться до родного города двойняшек.Но приблизившись к порталу на Сарту, мы перешли в наземный режим и «по старинке» миновали его на колесах. Едва наш кемпер проехал по заросшей травой поляне пару километров, как мы получили сообщение от Селены о приближении местного летательного аппарата.

Едва увидев странную машину, нам сразу стало понятно, что это военная техника. Носовая часть брутального металлического монстра имела две турели с мощными стволами крупного калибра. Да еще под днищем на крыловидных выступах крепились направляющие с реактивными снарядами. Эта техника имела два больших несущих винта, с изменяющимся вектором вращения и два более мелких на хвостовой части корпуса. Каждый из них был заключен в сплошной обод и крепился на небольших крыльях. Нечто похожее я ранее видел в фильме «Аватар».

Аппарат завис перед нами в воздухе, и дождавшись полной остановки кемпера, стал медленно опускаться на землю. Понимая, что нас будут проверять местные пограничники, мы спокойно ждали, когда из корпуса судна выйдут военные и направятся к нам. Форма местных бойцов была черного цвета, но защитные жилеты, экипировка, разгрузка и непривычного вида автоматы с касками очень походили на современные земные образцы. Встав перед «Странником» они на межмировом языке попросили всех присутствующих выйти наружу. Старший группы - офицер с серьезным лицом, стал задавать стандартные вопросы: откуда мы прибыли на территорию Басара, с какой целью решили посетить его мир, везем ли опасные вещества, наркотические средства или оружие. И почему прибыли через портал неразвитого мира.

Отвечать за всех нас взялся Володя. Он вежливо пояснил, что мы офицеры из мира Алахар, а портал выбрали из-за удобства перемещения, как наиболее близкого к пункту назначения. Прибыли мы сюда с целью посетить город Кадрус, где хотим найти семью метра Шигурда-али-Тея и сообщить, что его ранее пропавшие дочери двойняшки Агниз и Дениз живы и здоровы и сейчас проживают в столице Алахара – Аркаде. Что ничего опасного для здоровья жителей Сарты мы не везем, а личное оружие, полагающееся нам по статусу у нас естественно имеется, но оно, как и положено заперто в сейфе и будет применяться лишь в случае опасности для нашей жизни.

Я, машинально считывая эмоции военных, понимал, что наши ответы для них не более чем формальность, но вот следующий вопрос офицера прозвучал для всех нас неожиданно:

- Скажите, имеете ли вы или ваши спутники врожденные дары?

- Простите офицер, - поправился Баринов, - о каких врожденных дарах вы нас спрашиваете? Мы у вас впервые и не совсем понимаем подоплеку вопроса.

- Я имею ввиду, - стал объяснять нам военный, - какими сверхъестественными талантами вы оказались награждены в моменты своего рождения? Читаете ли вы мысли, умеет ли замораживать воду, обладаете ли немыслимой физической силой?

- Насколько мне известно, - оглянулся на нас Володя, - мы все родились в одном и том же мире и ничем подобным от миллионов своих сверстников не отличались. А в чем собственно дело?

Но офицер не стал отвечать на последний вопрос нашего друга, а оглянувшись на одного из своих подчиненных, получил от него короткий ответ:

- Командир, он вроде не врет…

А у меня в голове возникло предположение, что как раз этот человек либо читает мысли, либо он «интуит», но все равно было непонятно, почему их интересовал вопрос о врождённых талантах или даре?

- Хорошо! – начальник нам слегка улыбнулся. – Тогда добро пожаловать в мир Сарта. Вам необходимо заплатить въездную пошлину в размере 100 гаков на человека после чего вам на тыльную сторону кисти будет нанесен регистрационный код. Это ваш документ сроком на одну стандартную неделю. По истечению этого срока он исчезнет без следов и если вы захотите продлить сроки вашего пребывания, то вам будет нужно обратиться в ближайшие отдел регистрации и обновить код на новый срок за ту же сумму. Если этого не сделать – вы автоматически становитесь нежелательной персоной и к вам будут применяться строгие административные или насильственные меры в соответствии с нашими правовыми законами. За просрочку кода вам грозит крупный денежный штраф и тюремный срок до одного года. И еще, - добавил он. – Прошу вас никогда не закрывать одеждой или перчатками этот код. Любой наземный сканер, вплоть до воздушного зонда, должен всегда его видеть. Если вдруг с вами что-то произойдет, наша служба безопасности всегда сможет вас опознать и оперативно прийти к вам на помощь. Вам это понятно?

- Вполне, - согласился Володя, но офицер не собирался завершать свою речь.

- Нам необходимо еще осмотреть ваше транспортное средство и только после этого вы получите разрешение на посещение Сарты.

- Прошу, - Баринов – радушно указал руками на входную дверь «Странника». Я внутренне немного поежился. Наше персональное лучевое оружие на самом деле хранилось в специальном запираемом отсеке, но вот если эти вояки обнаружат и более серьезные установки… Но Вовка, прочитав мои эмоции, перешел на русский язык.

- Стас, все путем, я предусматривал подобную ситуацию.

Патруль пройдясь по салону, и заглядывая во все шкафы и отсеки не обращал внимания на верхние и нижние люки, да и я и сам словно забыл, где они у нас находились. Единственное любопытство у них вызвал Жук, но Баринов все так же на правах старшего, спокойно пояснил, что это наш специальный аппарат для перемещения по горам и исследования пещер, но всего несколько дней назад он попал под камнепад и пострадал.

Осмотр мы прошли без проблем, нам нанесли на руки специальной устройством штрих-код, за который мы заплатили почти полкило золотом и уточнив, есть ли у нас карта местности – пожелали счастливого пути.

А вот когда мы тронулись в путь, Володя и рассказал нам одну любопытную подробность. Он увидел в шаре предвидения, что нас будут проверить военные и что он раскладывает в места крепления мощного лазера и пушки кусочки того самого экзотического металла, которые мы вырезали из стен разрушенной базы. Оказалось, что он сумел подобрать силу энергетического воздействия на этот элемент, чтобы создавать отводящий взгляд морок! И весь остаток пути до пункта назначения, мы тренировались в этом эффекте, возбуждая вибрации металла своими уже почти истощившимися внутренними запасами Силы…

(обратно)

Глава 14

До города Кадрус, расположенного от портала на расстоянии в пятьсот километров, мы добирались почти весь день. Несмотря на приличное состояние местных дорог, наш маршрут лежал через парочку транзитных населенных пунктов. И оба раза мы попадали в гигантские дорожные пробки на проверки наших штрих-кодов. И хотя наш кемпер был не самым крупным среди многообразия автомобильных видов, но частые патрули, завидев нестандартный аппарат, старались проявить бдительность. У нас у всех создавалось ощущение, что мы подъезжали к земным городам миллионникам. Мне несколько раз приходилось проезжать транзитом через такие мегаполисы, как Волгоград, Ростов или Краснодар, и если по какой-то причине это происходило в «час пик», то загруженность дороги была обыденным явлением. Хотя даже между населенными пунктами все трассы были постоянно загружены различными машинами. Как будто все жители этого мира именно в этот день уселись на автомобильный транспорт, а судя по многочисленным выхлопам и гари – не все автомобили здесь были экологически чистыми.

Без помощи Селены нам было бы трудно ориентироваться на дорогах и в городах. Дорожные знаки кардинально отличались от виденных нами ранее, поэтому мой искин постоянно высвечивал голограммы и голосом поясняла, что нам следует сделать, как лучше перестроиться или какую скорость нужно держать. Она же во время пути, постоянно подключалась к местным информационным сетям и пополняла свою базу данных по этому миру.

Конечно всем было любопытно, как здесь живут местные жители, но радиоэфир звучал на непонятном языке и Селена брала на себя роль переводчика. Музыка с рваными ритмами был вполне приемлемой, но вот новостные программы заставляли нас быть настороже. Слишком много криминальных новостей передавалось в эфире. И насколько мы поняли преступления совершали мутанты, или как мы узнали чуть позже – люди, наделенные от рождения некими дарами, давшими новорожденным уникальные способности. Перебирая различные радиостанции, мы выяснили и новые исторические подробности этого мира.

Оказалось, что почти двадцать пять лет назад здесь все же развязалась небольшая ядерная война и в основном военные действия велись на материке Синха. Два государства Пирту и Басара заключили военный союз и атаковали несговорчивого противника. Территория Синха, подвергшаяся ядерному удару, почти вся оказалась радиоактивной. Там практически не осталось населения, но ветры постоянно заносили радиоактивные облака и на земли сопредельных государств. Как результат этого сражения, среди людей резко возросло число изменений наследственных свойств организма и это проявлялось не только по внешним параметрам. На свет стали появляться младенцы, наделенные некими не присущими ранее человеку дарами. Телепатия, левитация или телекинез – стали здесь обыденным явлением. Но население, подогреваемое местной пропагандой – встречало в штыки такие новшества. Народ не желал видеть мутантов в своих рядах, приписывая им всевозможные злодеяния. Не факт, что все преступления в разных городах совершали именно мутанты, но журналисты старательно подчеркивали тот факт, что без вмешательства именно измененных людей – не обходилось ни одно нарушение закона.

Теперь нам стало понятно, почему пограничники интересовались именно этим вопросом –нет ли у нас врожденных даров? Володя честно ответил, что мы четверо родились обычными детьми и такой ответ прокатил. Новые способности мы ведь получили уже в зрелом возрасте. Но вот если бы мы признались о наших скрытых талантах – то не факт, что с нами стали бы вести мирные беседы, могли и открыть огонь на поражение.

А новости пестрели сообщениями об очередных экономических кризисах, о колоссальной безработице, о напряженных отношениях среди других стран и нападениях партизан, оставшихся в живых на территории Синха.

Это нас вообще не радовало, хотя мы и находились в Басаре. Мало того, что источник Силы находился на зараженной радиацией территории, так еще там постоянно возникали военные конфликты. С одной стороны, мы могли незаметно прилететь по нужным координатам. Даже радиацию мы смогли бы вылечить с помощью артефакта Сергея. Но вот с другой стороны мы банально опасались – Сила планеты в совокупности с радиоактивным заражением могла оказать совершенно противоположный эффект на наши тела. И вместо полезных новых способностей мы могли бы получить резко противоположные и даже опасные изменения своих организмов.

Селена выяснила и срок выхода Силы из ядра – местная Луна должна была оказаться в точке минимального расстояния от планеты аж через 153 дня! Мы не могли ждать так долго, поэтому решили, что новый апгрейд лучше провести в другом месте. Таких миров оставалось еще предостаточно. Но одна из идей, высказанная Селеной, заставила нас задуматься о сложившейся ситуации в этом мире. Искин предположила, что в результате ядерных взрывов произошло смещение планетарной коры. И выход Силы теперь находится не в одном месте, а рассредоточился по соседним материкам, и скорее всего именно по Басару, так как собранные ею факты говорили, что именно здесь чаще всего рождались младенцы, наделенные уникальными способностями. И теперь на Сарте вообще нет единого большого источника Силы, зато появились сотни, если не тысячи подобных, но мелких источников. А возможно, что они вообще стали кочующими, так как статистика показывает, что дети, появляющиеся на свет с уникальными дарами, рождались именно в периоды наименьшего расстояние между планетой и ее спутником. Ученые Сарты высказывали разные предположения, почему это стало происходить. И хотя природная закономерность от приближения спутника ими давно выявлена, но все основные теории этого феномена о возросшем количестве мутаций, относились именно к распространению радиоактивных осадков. Мол это местная Луна притягивает радиацию из зараженной местности, да еще сместившаяся кора планеты от ядерных взрывов, выстроила по-новому магнитосферу небесного тела и в дело вступила дополнительно и космическая радиация. Население после ядерного конфликта стало мигрировать к крупным и отдалённым от бывших границ с противником городам. Проезжая по населенным пунктам, мы обращали внимание на большую плотность заселения здешних территорий. Я никогда не был в Японии, но по телевизору много раз видел, как плотно и тесно они живут в мегаполисах, используя любой свободный клочок земли. А там, где свободного места мало, возводят высотные жилые комплексы. Так и здесь – причудливая архитектура, практически не оставляла ни одного пустого пространства. Я не мог подобрать земной термин, описывающий здешний стиль строений. Скорее всего он полностью отсутствовал. Дома, совершенно невообразимых цветовых оттенков, жались друг к другу, буквально наползая один на другой. Многочисленные уровни и ярусы, закрывали от нас вид на небо, а людские потоки, как муравьи сновали по узким извилистым тротуарам, которые словно серые змеи заползали на выступы зданий, оплетая монолитные тела как лианы в джунглях Амазонки.

- Да, парни, - промямлил Леха, разглядывая эти могучие переплетения стали и бетона с практически отсутствующей зеленью, - не хотел бы я здесь жить. Теперь понятно, почему сестренки не торопятся возвращаться на Родину. Дышать подобной гарью и жить в бетонном муравейнике мало кто захочет. То ли дело у нас в Алахаре!

- А сам то, давно стал алахарцем? - решил подколоть его Пищугин. – Не остановись ты в тот раз на Пушкинской, так и жил бы сейчас, если не в Оренбурге, то в Ростове, или Москве. А там тоже, еще тот муравейник…

- Согласен, - Мелихов был настроен на философский лад. – Мне просто повезло, что я встретил вас. Но нам сейчас нужно найти обменный пункт местной валюты, или точку, где можно продать немного золота. А то я смотрю здесь даже остановиться на парковку негде. Везде висят значки оплаты услуг.

- Оба-на! – усмехнулся Сергей. – Ты уже разбираешься в местных знаках?

- А чего тут сложного? – не понял сарказма Лешка. – Ты смотришь на левую сторону, а здесь все стоянки на моей – правой стороне. Я уже не раз видел, что машина втискивается на парковку и водитель идет к терминалу, кто карту прикладывает, кто монетки кидает. А наш кемпер большой, ему мало будет стандартного места, как бы на штраф не нарваться.

- Лех, да нам же пох!- Пищугин победно смотрел на товарища. - Заедем к родителям девушек, передадим им привет, Стас скинет записи и обратно вернемся. А если нам в это время штраф какой наложат, то кто нас будет искать в других мирах?

- Нет полковник, - отозвался Баринов, – лучше заплатим, а то на обратном пути нас все патрули станут останавливать. Кто их тут знает, начнут наезжать, проблемы чинить, а нам оно надо? Мы вроде как официальные представители Алахара, прибыли по делам. Зачем о себе создавать негативное мнение?

- Хотите платите, - буркнул Пищугин, - а я бы не стал. Мы может в жизни вообще здесь более не появимся.

- Как знать, Серега, как знать, - спокойно парировал Володя. Пищугин понимал, что он не прав, но вступать в полемику благоразумно не стал, а матюкнувшись про себя, демонстративно отвернулся к своему окну.

Многоэтажный дом, где проживал мэтр Шигурд-али-Тей, найти оказалось не просто. Я объезжал нужный район почти три раза, пока Володя не заметил узкий проезд, по ширине и высоте позволяющий нашему кемперу пробраться во внутренние дворы одного из монументальных строений. Хорошо еще что внутри было необходимое пространство для маневрирования нашим довольно крупным автобусом, но вот с местом парковки пришлось повозиться. На платной стоянке ему требовалось занять три стандартных места, да еще перегородив парочку проездов. Пришлось загонять его практически в тупик. Хорошо еще, что поблизости оказались другие водители и с помощью переводчика мы выяснили, где можно получить местную валюту в обмен на драгметаллы и сколько стоит парковка на сутки. В подобных кондоминиумах не было почасовой оплаты, так что пришлось нам раскошелиться. Долго искали и вход в нужный подъезд, но автоматический местный домофон сообщил нам, что сейчас никого из членов семьи Шигурд-али-Тей нет дома. Так что мы решили немного прогуляться по окрестностям, а заодно отведать местную кухню.

Воспользовавшись советами коллег водителей и следуя дорожным указателям, небольшой ресторанчик мы нашли неподалеку от места стоянки. Правда пришлось подниматься с помощью скоростных лифтов на верхний ярус одного из корпусов, но зато перед нами раскинулся живописный вид на вершины домов города Кадрус. Молодой человек у входа в заведение поинтересовался чего мы желаем и узнав, что мы хотели плотно поужинать с возможностью промочить горло местными напитками, радушно улыбаясь повел нашу группу к отдельному закутку с прекрасными панорамными видами. Стиль местного заведения я бы отнес ближе к азиатскому с помесью хай-тека. И хотя никаких драконов и витиеватой резьбы мы не видели, но большие настенные панно с перламутровой мозаикой, изображавшей природные виды, местных птиц, водопады и даже мелкие характерные штрихи в виде подсветки, мебели, высоких потолков, оформления блюд и сочетания цветовой гаммы – создавали впечатления азиатского востока.

Не зная местного языка, чтобы прочитать меню, мы попросили другого паренька официанта принести нам на его выбор, но, чтобы там было и мясо, и зелень, а также средний по крепости алкоголь. Паренек побежал выполнять заказ, но предварительно принес нам кувшин с чисто й питьевой водой, парочку тарелок с какими-то солоноватыми сухариками и миску с очищенными зернами.

- О! – оживился Леха. – Семечки и чипсы нам уже принесли, может предварительно и пива закажем?

Но не успели мы порадоваться каламбуру, как официант принес нам четыре узких и длинных бокала, с темно-коричневым напитком. Пена отсутствовала, значит это не пиво, - подумали мы, но на вкус напиток напоминал ядреный, чуть горьковатый квас. А после пары солидных глотков, мы поняли, что алкоголь там тоже имеется. Вкус был непривычным, но приятным. Сухарики пошли «на ура», да и зерна оказались не семечками, а скорее солоноватыми орешками. А после выпитых бокалов мы неожиданно ощутили, что наш аппетит только разыгрался!

За стенами ресторана темнело и в ближайших к нам домах засияли огоньки из сотен окон. Помещение ресторана постепенно заполнялось многочисленными посетителями, чаще всего одетыми неброско, но в однотонные цвета одежды и с минимальной косметикой. Да и столовыми приборами местные пользовались не так, как в России. Вилку здесь держат в правой руке, а нож в левой, причем пользуются ими одновременно, не откладывая нож в сторону. Мы с аппетитом поедали огромные сладковато-острые бифштексы из неизвестного зверя, заедая его листьями местных салатов, когда на небольшой сцене появилась худощавая, большеглазая девушка-певица в длинном, переливающимся золотыми искорками темно-бардовом платье и короткой прической аналогично бардового цвета. Она стала исполнять какие-то лирические композиции и, хотя мы не понимали языка, но под спокойную музыку – пища поглощалась более приятно и равномерно. Алкоголь, по вкусу напоминающий крепленое вино, нам принесли в темном кувшине. Сочетание чуть кисловатого напитка с пикантной остротой мяса – так хорошо гармонировало по вкусовым ощущениям, что мы решили заказать еще один кувшинчик.

Певичка что-то пела, народ практически полностью заполнил зал, настроение у нас у всех было приподнятое, местная публика начала разогреваться, кто-то даже вышел потанцевать. Мы с удовольствием наблюдали за местными парочками, уделяя большее внимание женской половине и как по закону подлости – в ресторан заявляются те, которым все по жизни якобы должны. Крепкие молодые ребята в количестве шести персон, носящие черные куртки с непонятым желтым символом на спине, фасоном напоминающие рабочую робу, прошли через танцпол, расталкивая танцующие парочки, направляясь к противоположному от нас концу зала. Одна из девушек от сильного толчка одного из громил, отлетела к нашему закутку и если бы Лешка не успел поймать ее, то красотка со всей силы ударилась бы о спинку стула головой.

- Эй, братан, тебя разве вежливости не учили? – Вопрос Мелихова прозвучал на межмировом языке. Вряд ли его поняли, но интонации землянина не понравились парням. Да и эмоциональный фон подсказывал всем нам, что эта группа находится на взводе и готова уже почесать кулаки о любого, кто подвернется им под руку. Тот, к кому Леха обратился, вдруг с ухмылкой произнес что-то на местном наречии. Его дружки захохотали, а Селена стала транслировать нам перевод:

- Глядите парни! Эти дрищи иностранцы хотят научить нас приличным манерам! Слышь ты, урод белобрысый, - обратился качок к Мелихову. – Ты разве не видишь наши символы? – парень специально повернулся в пол-оборота, чтобы показать на спине свою желтую абстракцию

Леха стоял совершенно молча, не понимая, чего он должен бояться. Я бросил взгляд на посетителей ресторана. Все они делали вид, что их это не касается. По-видимому, местную шпану здесь боялись. Мелихов стоял совершенно спокойно, а его молчание громилы расценили как испуг.

- Видали парни, - громила указал пальцем на нашего друга. – Он от страха обделался! Чуете, - он специально подергал носом, - вонять стало!

Но то что последует следом, качок и не предполагал. Леха резким коротким ударом правой руки сломал ему нос, одновременно нанося мощный удар другой рукой в область живота. Громила мгновенно свалился на пол. Его кишечник решил, что пора очиститься и в воздухе на самом деле запахло дерьмом. Пятерка его друзей напряглась, но почему-то не кидалась в драку. Неожиданно соседние стулья и посуда стали подниматься в воздух. Я бросил быстрый взгляд на Лешку, но тот лишь отрицательно покачал головой – это были не его проделки. Понимая, что сейчас нас постараются атаковать, мы все четверо не сговариваясь активировали жалкие остатки энергии на силовые щиты и вскочили со своих мест…

… - Вы обслуживали сегодня столик, за которым сидели четверо иностранцев?

- Да, кэп!

- Расскажите, что вы видели?

- Кэп, да я собственно не видел, как начинался конфликт. Эти четверо заказали хороший ужин, сидели культурно, никого не трогали и кстати, расплатились за заказ с очень хорошими чаевыми…

- Молодой человек! Я вас не о деньгах спрашиваю, а о драке.

- Кэп, да не было никакой драки! Мне коллеги рассказывали. Когда члены банды этого урода Крипси появились у нас в заведении, они, как всегда, стали вести себя вызывающе. Прошли через холл, расталкивая танцующих гостей. А одну девушку так толкнули, что она могла бы разбить себе голову, если бы один из светловолосых иностранцев не поймал ее в падении.

- Ну, вот… и дальше?

- А дальше он что-то спросил у боевика вроде как на межмировом языке, видимо высказал свои претензии. Простите кэп, но я этот язык не знаю. Они заказ делали с помощью переводного голосового устройства с женским голосом. Ну, а в ответ громила стал его оскорблять, а иностранец ударил его в нос и в живот. Знаете, … так резко и неожиданно, словно профессиональный боец. Громила сразу же упал без сознания, и тут же вонище поднялось, фу-у…

- Так, дальше что было?

- Кэп, а что можно было ожидать от измененных? Они заставили подняться в воздух нашу мебель и посуду, видимо собираясь ей атаковать иностранцев, но в этот момент в зале мгновенно погас свет! Сами видите, на улице давно стемнело. Раздался звук падающих тел и ранее висящих в воздухе предметов. Никто ничего и не видел, а когда свет сам неожиданно вновь включился, то все боевики лежали без сознания на полу. Иностранцы, так и стояли около своего столика. Публика сначала ничего не понимала, но когда увидела, что все подонки получили по заслугам – стала аплодировать! Потом эти четверо через переводчика позвали меня, рассчитались и поинтересовались кто были эти наглецы? Я и рассказал, что это члены шайки или как они сами себя называют банды измененных, во главе которой стоит Крипси. Мужчины еще уточнили мол, измененные – это люди которые от рождения стали обладать новыми способностями или дарами? Я и подтвердил, что да.

- Ага, а иностранцы?

- Кэп, а что иностранцы? Сказали: «Понятно», и ушли. А наш администратор стал вызывать ближайший патруль, то есть вас.

- И никто ничего не видел, даже на камерах контроля ничего не записалось?

- Кэп ничего! Видимо был мощный скачек напряжения и камеры все выключились. Так что никто не знает, почему бандиты потеряли сознание или кто их вырубил. Но иностранцы физически никак не смогли бы до них дотянуться…

- То есть к ним у вас претензий нет?

- А за что? Они никакого урона нам не нанесли, наоборот – остановили этих подонков!

- А у вас не возникло мысли, что они тоже измененные?

- Они? Кэп да если бы все измененные были такими вежливыми и спокойным, я бы ничего не имел против совместного существования, но вы же сами знаете, как они себя ведут, а вот наше правительство…

- Достаточно молодой человек, благодарю за вашу помощь службе безопасности…

… На улице давно стемнело, но нам идти было недалеко. По дороге мы даже не обсуждали недавний инцидент в ресторане. Да там собственно и обсуждать было нечего, кроме парочки шикарных ударов Мелихова. Но служба в спецотряде «Багиры» и постоянные тренировки давно уже каждого из нас превратили в неплохих бойцов. Да и наша четверка умела понимать друг друга без слов и всякой телепатии. Пока мы с Пищугиным на время отключили энергоснабжение ресторана, Леша с Бариновым мгновенно ударили своими силовыми полями по телам наглецов. Мы уже довольно быстро могли менять вектор силы и превращать защитный кокон в ударное поле. Энергии при этом тратилось минимальное количество, а столкнуть лбами парней – много ума не нужно. Но кое-какие мысли в моей голове стали оформляться в реальные факты. Измененных здесь не очень-то и любили, а скорее всего даже преследовали. Поэтому такие особи стали собираться в шайки и банды недовольных, чтобы противопоставлять себя обществу. Здешние отношения не походили на мир Прокон и живущих там псиоников. Там тоже были банды, но они жили в нижней части города, где всех жителей считали отрепьем, но обладатели даров спокойно уживались и в элитных слоях общества. Никто их не преследовал, да и стать таким измененным мог только очень богатый субъект, купив привезенные из космоса кристаллы унитаниума. А здесь дар мог получить совершенно случайный человек. И если предположения Селены верны, что источник Силы теперь излучает в тысячах разных местах и скорее всего там, где кора планеты нестабильна, то состоятельные люди вряд ли будут строить дома в сейсмически опасных районах, а бедным людям такой выбор сделать практически невозможно. Вот именно у них и стали рождаться дети с новыми способностями, которых по этой же причине не желает принимать остальное общество. Боятся таких людей или опасаются – уже неважно. Но скорее всего криминал заманивает в свои сети именно такие таланты. А что удобно же! Никто не увидит, как ты своруешь товар у продавца. Вроде же нет поблизости никого, а драгоценность сама взлетает в воздух и летит к воришке. Может быть кое-кто умудряется найти себе хорошую работу, как например таможенник, который проверял нас при въезде. Он явно читал наши мысли или имел отличную интуицию. Возможно и другие таланты находят здесь применение, как у нас на Земле. Хорошего хакера рано или поздно вычисляют и заставляют работать на государство. Но от этого желающих взломать твой компьютер или банковский счет не становиться меньше. Всех хакеров устроить на работу не реально, а всем хочется жить красиво и на халяву, так что преступников будет всегда хватать. А среди тех парней явно были те, кто обладал даром телекинеза, возможно и чем-то еще, но они просто не думали, что смогут получить по башке от мирных незнакомцев. Наши способности вроде остались незамеченными – свет мог погаснуть сам, парни потеряли сознание, упали на пол и ударились об него головами. Так что синяки и шишки от ударов наших полей – вряд ли к нам приведут. Посетители видели, как Лешка ударил нахала, и они потом даже аплодировали нам, но кто знает местных полицейских? Могут и придраться…

Так размышляя о новом мире, мы вновь пришли к подъезду родителей сестренок. На этот раз домофон подтвердил наличие хозяев дома, но осторожный папаша не торопился пускать нас к себе, поэтому мне пришлось попросить Селену воспроизвести звуковую дорожку начала письма, которая начиналась словами перебивающих друг друга сестренок: «Пап, мам и наш младшенький братишка - привет! Это мы ваши доченьки Агниз и Дениз. Спешим сообщить, что с нами все в порядке! Наши хорошие друзья, офицеры из мира Алахар, где мы сейчас проживаем, должны вам передать это наше послание…», после чего двери в подъезд распахнулись и нас попросили подняться на двадцать третий этаж.

Мэтр Шигурд-али-Тей выглядел как убеленный сединами профессор. Высокий рост, седые волосы, зачёсанные назад, лицо продолговатое с хищным острым носом, широкие пронзительные глаза, утопающие в мелкой сети морщинок, острый подбородок и полное отсутствие растительности на лице. Теперь нам стало понято, от кого у девушек такой разрез глаз. Мужчина был одет в длинный до пола бежевый халат без рукавов, под которым виднелась желтая рубаха с длинными и широкими рукавами. Его пронзительные глаза и эмоциональный фон выдавали смесь из испуга, радости, переживания, надежды и какого-то неожиданного расстройства. Словно новость его обрадовала, но если бы что-то другое так не тревожило душу отца, то он был бы по-настоящему счастлив. Примерно такой же фон струился от стоящей позади него женщины, одетой в подобном же стиле. И если бы не проблески седины в темных, гладко прилизанных волосах, ее можно было бы отнести по возрасту максимум к сорока годам, но в отличие от мужа она внешне более походила на миловидную азиатку, небольшого роста.

Родители, владеющие межмировым языком, пригласил нас в довольно просторную квартиру, что говорило о достатке. Дизайн помещения аналогично стилю одежды был выдержан в бежевых и светлых тонах. Из прихожей нас провели в светлый холл неправильной шестигранной формы, где каждая стена имел либо дверь, ведущую в смежное помещение либо широкое от пола до потолка окно. У оконных проемов в высоких кадках стояли зеленые насаждения, у самой широкой грани зала расположился длинный угловой диван с низкими журнальными столиками. На стенах особых украшений, кроме двух картин, мы не заметили. Все было строго и лаконично. Отец представил нам супругу, как Они-али-Тей, мы коротко рассказали, как познакомились с девушками, умолчав о том, что их продавали как рабынь-невольниц, сообщив просто, что они оказались в затруднительной ситуации и нам пришлось увезти их в свой мир. Что сейчас они находятся под присмотром нашего друга – офицера королевского флота и что дело идет к свадьбе, но мы сами до сих пор не в курсе, кого наш Генрих выберет в жены. Что наш друг на хорошем счету у командования и получает отличное жалование. А так как мир Алахара вполне мирный и современный, то жить в нем довольно комфортно. И что мы сами ранее жили в другом мире, но вот решили переселиться на Алахар, перевезя с собой наших жен и детей. После чего я попросил Селену сбросить все записи на местный компьютер, и мы предложили родителям с ними ознакомиться. Было заметно что им не терпится все это посмотреть, но как радушные хозяева родители сначала предложили нам перекусить, но узнав, что мы только что поужинали, решил напоить нас местным травяным настоем. Пока мы наслаждались горячим напитком с местными коржиками, отец сматерью ушли в другую комнату, чтобы посмотреть фильм о дочерях.

Мы же за чаем обсуждали настроение хозяев. Все мои друзья понимали, что у родителей девушек какие-то неприятности, да и о брате сестрёнки упоминали, а его мы что-то здесь не видели. Но лезть с расспросами никто не желал, надеясь, что после просмотра, привезенного кино, мы и сами обо всем узнаем.

Примерно так все и произошло. Когда заплаканные родители вышли из комнаты, отец уже нес в руках изящный сосуд с янтарной жидкостью, а под рюмочку крепкого, но ароматного напитка разговор потек сам собой. Мы узнали, что мэтр Шигурд на самом деле вроде профессора, занимается биологией и ему не раз с женой уже приходилось бывать в других мирах. Его супруга, как ни странно – технический специалист, поэтому часто сопровождала мужа в служебных командировках. Мэтр – это уважительное обращение к ученым. Да и дочки, едва получив высшее образование, решили с друзьями отправиться в путешествие по соседним мирам, не прислушавшись к советам, куда не стоит лезть, за что и поплатились. Оказалось, что они в фильме обо всех своих приключениях родителям рассказали и что за спасение их жизней дочери до конца своих дней будут молиться всем богам за нас. Они звали родителей перебираться к ним на Алахар, сообщая что по своим профессиям они будут здесь востребованы, но в данное время семью али-Тея терзали другие муки. Проблемы с младшим сыном Шарти.

Мы, естественно, стали интересоваться, что произошло и можем ли мы чем-то помочь? Но родители наотрез отказывались рассказывать, а тем более просить у нас помощи. Пришлось мне применять свои навыки «убеждения» и то что нам рассказали, заставило в очередной раз задуматься о местной жизни.

Шарти родился, когда семья али-Тея жила еще в другом, более мелком городе. И от рождения стал обладать даром небывалой силы. Тщедушное телосложение вводило в заблуждение его противников. Он долго скрывал свой дар, но вот совершенно недавно уже в Кадрусе, столкнулся с плохими парнями.

- Это не с бандой Крипси? – поинтересовался Леха.

- А вы его откуда знаете? – удивленно переспросил Шигурд. – Да, - согласно кивнул он, - с группировкой Крипси. Вы, наверное, уже о ней слышали?

- Не только слышали, - криво усмехнулся Мелихов, - но и пришлось кое с кем познакомиться. Причем перед тем, как к вам прийти.

- Да? – глава семьи переглянулся с женой. – Странно… А чего им в нашем жилом районе понадобилось?

- Ты думаешь это из-за нашего сына? – с испугом в глазах промолвила жена.

- Не уверен, но…

- Да расскажите вы все о сыне?! – возмутился Пищугин. – Он что, стал членом банды и мешает другим жить?

- Не совсем так, - мэтр Шигурд решил взять паузу и разлил всем по очередной порции напитка. – Понимаете господа офицеры, какое тут дело получается. Он не так давно оказал отпор хулиганам. Эти ублюдки попытались ограбить Шарти, когда он возвращался от своей девушки. Но не ожидали что щуплый паренек переломает им ноги. Вот после этого Крипси и стал искать с ним встречу. Не раз предлагал он пойти к нему на службу, обещая хороши деньги, любые развлечения, девушек, наркотики, почет и уважение его клана. Он пудрил мозги мальчику, что его люди не грабители, а борцы за справедливость. Что всех этих зажравшихся богатеев, которые не дают жить обладателям дара наравне со всеми, нужно приструнить. Что у него все бойцы обладают какими-либо талантами, недоступными обычным смертным, и что именно они – новая раса за которыми должны идти не наделённые дарами плебеи. Сначала сын не желал этого даже слышать, но Крипси, или кто там у него идейный вдохновитель, умеет убеждать. Шарти стал часто пропадать из дома, у него появились большие деньги, но вот несколько дней назад он забежал к нам и сообщил, что разрывает все отношения с бандой. Что эта идеология не для него, и он не желает работать на этих подонков, но беспокоится за нас. Поэтому ему необходимо скрыться, но он даже нам не скажет куда собирается податься, так как у главаря есть люди, читающие мысли, а он сам мстительный по натуре. И естественно они, как родители, переживают за сына. Они рады, что у дочерей все складывается хорошо, но не могут себе позволить даже думать о переезде. Нужно выручать сына, но как это сделать - семья не знала. Обращаться к властям – это значит подставить родного человека. Наделенных дарами в обществе не любили. Хотя возможно, что служба безопасности, играющая здесь роль полиции – уже в курсе этого факта. Лично у них пока на работе все спокойно, но если и там узнают, что эта семья имеет в своем кругу измененного, то неприятности посыпятся на их головы, как снежная лавина. Так что они теперь даже не знают, кто сможет им помочь в подобной ситуации.

Я смотрел на измученных родителей, которые оказались в патовой ситуации. Они не могли обратиться ни к бандитам, ни к властям, ни к родственникам. Из рассказа вроде как выходило, что сын образумился и понял, что его банально использовали. Не известно, были ли у него надежные друзья, но когда кажется, что весь мир ополчился против тебя, то можно с дуру наделать много глупостей и легко погибнуть. В одиночку, даже обладание Силой не поможет тебе стать счастливым и свободным. Родителей, как известно не выбирают, а эта пара нам нравилась. Я считывал подтверждающие эмоции своих друзей. И поэтому мне не хотелось покидать хороших людей, которые так нуждаются в помощи. Это было не в моих правилах.

- Парни, вписываемся? – Пищугин смотрел на нас, нисколько не сомневаясь в принятии решения, а Лешка откинувшись на спинку дивана, с ленцой в голосе парировал:

- Мог бы и не спрашивать…

(обратно)

Глава 15

Ночь давно вступила в свои права. Во многих соседних окнах уже погасли огни, когда мы решили откланяться. Родители девушек так обрадовались нашему желанию помочь сыну, что категорически не желали отпускать нас в кемпер на ночлег. Но мне пришлось сослаться, что алахарская техника здесь многим в новинку и, хотя нашу машину трудно взломать, но присмотреть за ней все же стоит. Да и удобства в «Страннике» ничуть не уступают по комфорту и сервису квартире, а на привычном месте – мы лучше выспимся.

Мэтр Шигурд дал нам адреса и контакты трех близких друзей сына, а также его девушки, которые теоретически могли знать, куда Шарти мог податься, и мы с утра планировали собирать более подробную информацию об отпрыске. Он выдал нам и местный телефон, показав, как с ним обращаться. Друзья могли не оказаться дома, так что лучше было бы предварительно с ними договориться. Девушку точно можно было поймать ближе к вечеру. Она работала в полувоенной организации за городом. Посторонних туда не пускали, и застать подругу можно было только после работы.

На подходе к кемперу, мы обратили внимание, что даже если бы мы захотели, то выехать сейчас не смогли бы, что, впрочем, не мешало нам улететь. «Странника» с трех сторон окружали посторонние машины. Да и возле него самого терлась большая группа мужчин в количестве десяти человек. Виднеющиеся на спинах курток желтые символы, подсказывали нам, что это дружки тех, с кем мы столкнулись в ресторане. Парни аналогично нас заметили, и едва расстояние между нашими группами сократилось, как один из качков громко поинтересовался у соседа, нос которого прикрывала странная маска:

- Жоги - эти что ли чудики тебе нос сломали? – прозвучал для нас перевод от Селены.

- Да они, - прогундосил бедолага, опасливо прячась за спину дружков.

- Ну, что уроды, - с ехидной улыбкой обратился незнакомец к нам. – Придется вам раскошелиться и заплатить за причиненный ущерб нашим товарищам. Жоги нужны деньги на лечение носа и отбитой вон тем белобрысы – печенки, - указал он на Лешку. - А с вас компенсация за выкуп наших товарищей из кутузки службы безопасности.

Я не успел вымолвить и слова, как Мелихов, выйдя вперед, резко заявил:

- Вижу вас всех здесь вежливости не учили. А за «уродов» я могу и тебе нос сломать! – Селена автоматически перевела слова землянина на местный язык.

- Ой-ой-ой, какие мы грозные! – делая вил что испугался, главарь шайки затряс руками и коленями, изображая дрожь, а все его подельники громко рассмеялись. – Пичи, покажи, что ты умеешь? – обернулся мужчина к стоящему за спиной парню. Тот выйдя вперед, уже держал в руках два крупных камня и на наших глазах, демонстративно подкинув пару раз в воздух эти каменюки, он стал медленно сжимать их в ладонях. Булыжники с громким треском принялись крошиться, осыпаясь на землю мелкими кусочками.

- Не хотите пожать ему руку? – подмигнул главарь своим спутникам. Леха уже было достал из кармана свои знаменитые очки, но я не стал долго ломать комедию и спокойно произнес на межмировом языке:

- Селена – защитный периметр!

Десятка парней мгновенно застыла как истуканы, а я, махнув рукой друзьям, открыл дверь кемпера и пригласил всех пойти отдохнуть…

Прекрасно выспавшись и позавтракав, мы рано утром вышли из «Странника». Количество статуй из парней за ночь прибавилось. Теперь уже два десятка разных по возрасту мужчин, замерли в совершенно забавных позах. Кто-то стоял, схватившись руками за ранее «окаменевшего» товарища, кто-то замер в движении, словно это был стоп-кадр бегущего спортсмена, некоторые стояли в полусогнутом положении. И не у всех вновь появившихся мужчин мы увидели характерные символы на одежде. Возможно это прохожие пытались помочь бедолагам, но Селена четко следовала инструкциям – раз противнику кто-то собирался помочь, то он автоматически попадал под действие «защитного периметра». Хорошо еще, что погода ночью, в принципе была не очень холодной, так что обморожение никому не грозило, но побелевшие лица самых ранних статуй – подсказывали нам, что бедолаги хорошо замерзли. Сняв защитное поле, мы с улыбками следили, как парни, издавая жалобные стоны, падали на землю и начинали разминать затекшие мышцы ног и растирать кожу на лицах. А Леха с белоснежной улыбкой, прохаживаясь между ними гоголем, уже ехидно интересовался, пользуясь возможностями перевода моего искина:

- Так, что бродяги – будем еще письками мериться или спокойно поговорим?

- Ну, вы и садисты, - простонал главарь. – Могли бы сразу предупредить, что вы измененные…

- Меньше о деньгах нужно было думать! – Сергей протянул руку главарю, помогая тому подняться с земли. – Сказали бы сразу – разговор имеется и избавили бы себя от ночного караула. Эти тоже ваши? – кивнул Пищугин на мужчин не имеющих на одежде опознавательных знаков.

- Наши, - простонал главарь, осматривая своих бойцов. – Кто бы другой вряд ли пришел к нам на помощь…

А я в голове автоматически пометил, что не все измененные так демонстративно выделяются среди толпы. Есть и более разумные. Скорее всего знаки носят шестерки или боевики…

- Мы измененных иностранцев из других миров еще не встречали. – Главарь внимательно окинул нас четверых взглядом, после чего поднял сжатую в кулак левую руку и представился: – Старшой группы Пханги Му.

- Пан Ги Мун? – удивился Мелихов. - Блин, прям как нашего бывшего Генерального секретаря ООН!

- Не Пан Ги Мун, - поправил его старшой, - а Пханги Му. Му это сокращенно от Мурабти. В нашей среде измененных принято сокращать второе имя.

- Да? – удивился Леха. – Тогда я Алексей Ме, это Владимир Ба, Сергей Пи и Станислав Ра.

- Ра? – теперь уже удивился главарь. – Точно от рождения Ра, или вы уже потом изменили второе имя?

- Да, - я кивком подтвердил сокращение своей фамилии. – От рождения. А что тут странного? Если полностью, то - Радыгин…

- Ра-ды-Гин! - восхищенно повторил за мной Пханга, разбивая мою фамилию по слогам, а его товарищи уважительно зацокали языками. Я не понимал, в чем подвох, но эмоциональный фон подтверждал, что моя фамилия почему-то произвела на всех впечатление. Селена же, перейдя на русский язык, внезапно пояснила:

- Стас. У местных жителей второе имя начинающееся на слог Ра – могут носить только аристократы или боги!

- Это как у нас в Египте – бог Ра?* - пришлось мне уточнить. (* Ра- древнеегипетский бог солнца, верховное божество в религии древних египтян. Его имя означает «Солнце»)

- Примерно так, - согласилась она. – Тут дополнительно вышло полное совпадение и по артиклю «ды» имеющему в местном языке неопределенное значение «из». Вот и получается, что Ра-ды-Гин – это вроде как бог из семьи Гинов. А вот фамилия Пищу-Гин – может здесь означать, что это твой родственник, а если быть точнее – то сестра. «Пищу» – так здесь обращаются к младшей сестренке. И теперь он-она вроде как тоже относится к ветке Гинов. Но артикля «щу» - здесь уже не имеется.

- Стас! – протянул ко мне обе руки Серега. – Брат, как долго я тебя искала!

- Сестренка! – аналогично, я потянулся к другу. – Моя пропавшая сестренка, а где же твои сиськи?

- Да пошел ты! – беззлобно ухмыльнулся Сергей.

Местная братва не понимала, о чем мы говорим, но по нашим улыбкам сообразила, что мы в хорошем настроении и вроде как конфликтовать не собираемся. Пханга уже обращаясь только в мою сторону, неожиданно, но вежливо попросил:

- Может быть, ваша группа встретится с моим начальством?

- Это с Крипси, что ли?

- Да, уважаемый Станислав Ра. Он один из самых сильных измененных, и вы могли бы найти общие интересы. Такие, как мы и вы, должны держаться друг друга…

- Вот здесь ты, любезный не угадал, - наехал на главаря Пищугин. – Мы ничего общего с вами не имеем. Мы военные и всегда били таких наглецов как ты и твоя кампания. Мы всегда ведем себя вежливо и корректно, не задираем прохожих, не хамим и не оскорбляем, но, если кто мешает нам жить – получит адекватный отпор. И не важно, какую должность он занимает в местной иерархии, и какие имеет связи.

- Зря вы так Сергей Пи, - стал укорять землянина местный. - Связи в нашем деле очень много значат. Вот как вы думаете, почему мы на вас так быстро вышли?

- А чего тут гадать? – возмутился Серега. Я понимал по глазам и эмоциям друга, что он начинает закипать и если его начнут еще учить, то Пищугин перейдет уже на конкретный мат, а там и до столкновения недалеко. Поэтому взяв того за руку, глазами показал: «спокойнее». Тот понял и более сдержанно дополнил:

- Мы ужинали в соседнем заведении, значит и остановились где-то поблизости…

- Нет, не так! – улыбнулся главарь. – А вот по «этому», - указал он на тыльную сторону ладони Сергея, где виднелся штрих-код. Пищугин еще не успел сообразить, а Володя уже задавал следующий вопрос:

- У вас есть доступ к базе данных или к центру контроля всех жителей города Кадрус?

- Не только, - подтвердил Пханги. – А ко всей базе Басара. Мы можем найти кого угодно! – хвастливо заявил он, но Баринов мгновенно подсек его на крючок.

- Кого угодно? Да не в жизнь не поверю.

- Владимир Ба, вы сомневаетесь?

- Нет, я твердо знаю, ведь если бы это было так, то вы давно уже нашли бы своего бывшего подельника Шарти-али-Тея. Ведь именно поэтому он вчера с коллегами, - кивнул Володя в сторону бойца со сломанным носом, - был в том самом ресторане, где мы и познакомились. Или я не прав?

Пханги молчал, а его эмоции и выпученные глаза подсказывали нам, что Вовка угадал! Да и шепот остальных бойцов, повторяющих одно и тоже слово - «интуит», говорило нам о многом. Черт знает, как, но предположение нашего друга оказалось верными! Именно сына мэтра Шигурда эти бойцы вечером искали. Возможно в том зале был тот, кто знал Шарти? Но по нашей «вине» разговор не состоялся. И, несмотря на вроде как тотальный контроль за населением, сынок умудрился куда-то исчезнуть из-под всеобщего надзора.

- Так что вот какое будет «наше» предложение, - продолжил Володя. - Мы сейчас отъедем по делам, а ближе к вечеру пусть Крипси, если не боится, придет в тот самый ресторан, где мы будем вновь ужинать, вот тогда и поговорим. А сейчас быстро расчистили нам проезд, если не хотите повредить свои машины – нам пора ехать…

Надежды на то, что друзья Шарти нам подскажут, куда он мог податься, было мало. Мы, позже общаясь с ними, точно узнали, что парни не владеют подробной информацией о сыне мэтра Шигурда, и один из них был вчера в том самом ресторане. Наши с Володей таланты позволяли это знать наверняка. Мы, конечно предупредили паренька, что с ним собирались поговорить бойцы Крипси и посоветовали ему в ближайшие дни не светиться на улицах. Надежда оставалась на девушку Шарти, но меня мучил один вопрос: как этот одаренный молодой человек умудряется скрываться от тотального контроля за населением? Мы практически везде видели эти многочисленные датчики и сканеры контроля. Нам было понятно, что «измененные» как-то получили доступ к этой системе. Возможно подкупили нужного человека, или местный хакер взломал к ней доступ. С одной стороны Селена легко смогла бы войти в эту базу данных, если бы мы узнали ее местоположение. Но судя по реакции Пханги – им это не помогло. Соответственно возникал и вытекающий из этого другой вопрос: а чем так досадил Шарти этому Крипси? Да, демонстрация силы одного из бойцов Пханги – впечатляла. Никто из нас четверых ладонями не раздробил бы те булыжники. И если сын мэтра Шигурда обладает подобными талантами… Хорошо… пусть он физически сильный как боевая единица, но потеря одного бойца не критична, если есть другие фигуры, обладающие подобной силой. Вот только если он еще более могучий, или обладает талантами, о которых даже родители не знают – вот тогда нам было бы понятно, зачем его хотят обратно заполучить. Так что разговора с Крипси нам не избежать. Скорее всего главарь банды измененных знал и о девице, но ту от неприятностей пока спасала принадлежность и работа на военных. Видимо измененные опасались с ними сталкиваться. Это вам не обыватели, которых можно легко ограбить, а те потом побегут жаловаться в полицию, или как тут она у них называется – СБН служба безопасности населения. Возможно этот Крипси платит и им? Или имеет правительственную «крышу»? То-то его бойцы чувствуют себя в безопасности и свободно ходят по городу, не скрывая своих знаков.

Я вспомнил рассказ Пищугина о подобном случае у нас на Земле, когда неподалеку от крупного города в глубине России была самая настоящая база боевиков и никто ее не трогал, пока один из офицеров на свой страхи риск не провел, так сказать «учения» своего подразделения поблизости от этого лагеря! Базу накрыли и всех там повязали, но разборок было немерено и этого офицера позже все пытались сделать виноватым. Ну, не могло подобного быть без солидного прикрытия.

Так и здесь. Измененных ненавидели или боялись, но не особо и трогали. Видимо кому-то это было выгодно? А военные всегда были на особом счету. Так что девушке сына просто повезло, что она там работала. Но прошло всего три дня после его «дезертирства» из банды. Сегодня шел четвертый день и не факт, что к этой девушке Крипси не ищет подходы. Поэтому нам необходимо было срочно с ней переговорить, пока другие не пожаловали.

Герда, именно так звали девушку, отказалась с нами общаться по телефону и, хотя мы ссылались на то, что ее номер нам дал отец Шарти, это ее не убедило. Да я и сам бы настороженно отнесся к подобному звонку, поэтому нам пришлось дежурить около ее дома, а точнее уже в подъезде. Селена без проблем открыла нам кодовую дверь. Сергей предположил, что девушку могут подвозить коллеги военные, и она уже под прикрытием может заходить в подъезд. Так все и оказалось. Два вооруженных человека сопроводили нагруженную пакетами светловолосую сотрудницу, одетую в светлый плащ до самой двери, но совершенно не видели нас. А мы вчетвером, воспользовавшись способностями уникального металла наводить морок, стояли совершенно спокойно около входной двери в квартиру. Парни уверенно направились к лифту, когда увидели, как Герда входит в квартиру, и не обратили внимания, что девушка почему-то замешкалась в проходе, а дверь за ней сама резко закрылась.

- Вы кто такие? – Герда потянулась рукой к дамской сумочке, едва мы сняли морок, но Володя, перехватив одной рукой ее конечность, второй рукой вежливо потянул сумочку на себя.

- Не нужно бояться и совершать необдуманные поступки, - с миролюбивой улыбкой, добавил он, мельком заглянув в отобранный женский аксессуар. – Мы вам не враги, как и не враги вашему другу Шарти. – Селена автоматически переводила его слова на местный язык.

- Прошу прощения, что мы заявились незваными, - Володя с улыбкой кивнул головой, - но на то имеются определённые причины. И давайте пройдем в комнату, где нам всем будет более удобно общаться.

Квартира девушки выглядела более скромной по размеру, но более уютной, чем у мэтра Шигурда. Стандартный прямоугольный зал с большими окнами, много зелени и цветов, среди которых на стенах просматривались небольшого размера пейзажи. Из зала вели два коридорчика, один на кухню, а второй, видимо в спальню. Дивана, как такового не оказалось, но небольшой меховой коврик и парочка кресел около небольшого столика имелось. Баринов указал на одно из них, а сам на правах «старшего», устроился в другом. Мы же втроем присели на том самом ковре.

- Итак, - Володя, указал на нас. – Как вы поняли, мы живем в другом мире. И прибыли мы сюда по просьбе дочерей мэтра Шигурда-али-Тея, которые некоторое время назад пропали, отправившись в путешествия по другим мирам. Герда, вы не говорите на межмировом языке?

- Нет.

- Хорошо, тогда будем пользоваться нашим переводчиком. Меня зовут Владимир, это мои друзья Стас, Алексей и Сергей. Мы по профессии военные офицеры, стоим на службе у короля Алахара, а прибыли в этот мир, чтобы сообщить мэтру Шигурду, что его дочери живы и здоровы и сейчас проживают на Алахаре. Но беседуя с отцом девушек, мы узнали, что его сын попал в беду. Вкратце нам известно, что он ранее состоял в банде или группировке некого Крипси, но позже образумился и решил покинуть его. Мы также в курсе, что его ищут и даже знаем о том, что Шарти до сих пор умудряется ускользать от тотального контроля. Не в наших правилах оставлять без помощи наших друзей и членов их семей. Так получилось, что мы очень хорошо знаем Агниз и Дениз, и наш общий друг скорее всего женится на одной из них. Дочери передали нам для своей семьи сообщение, где они рассказывают, что с ними приключилось, и что они хотели бы перевезти всю семью к нам на Алахар. Стас попроси Селену показать ей этот отрывок из записи.

Пока на голографическом экране сияющие от счастья двойняшки, перебивая друг друга, щебетали, как им хорошо здесь живется, что они скучают по родителям и брату и будут рады, если они все переедут к ним сюда, я считывал эмоции Герды. Сначала девушка была настороженно-злой, но не испуганной, что говорило о крепости характера. Потом постепенно она оттаивала, рассматривая на экране сестренок, хотя до сих пор не очень нам верила. Она бросала периодически взгляды на всех нас, но Леха с Сергеем вообще не смотрели в ее сторону, обсуждая шепотом настенные пейзажи. Мы с Бариновым вели себя так, будто занимаемся рутинной работой и нам все равно - верит ли она нашим словам или нет. Но кадры с двойняшками ее заставили сомневаться в ранних выводах. Я не знал, есть ли здесь подобные технологии с голограммами, но нечто похожее на экран телевизора, на стене имелось. Да и не хотел применять на девушке свои убеждающие умения. Нам всем было важно, чтобы она поверила нам так.

Досмотрев отрывок из записи, Герда задал вопрос:

- От меня вы что хотите?

- Нам нужно найти вашего друга и если он нуждается в помощи или защите – оказать и, то и другое.

- Но я не знаю, где он может быть!

- А вот здесь вы лукавите! – Володя улыбнулся ей в ответ, ловя и наши лучезарные улыбки.

- Да я правда не знаю! – с надрывом в голосе произнесла девушка, но следующий комментарий прозвучал уже от Алексея.

- Герда у вас красивое имя, но врать вы не умеете! Да и не стоит. Вовка у нас обладает талантом отличать ложь от правды. И кстати – в наших сказках есть героиня, которую звали так же, как и вас - Герда. Она отправилась в одиночку спасть своего брата, которого похитила злая Снежная королева. Ей помогают все, с кем она встречается: принц и принцесса, ворон, маленькая разбойница, старая финка-лапландка, северный олень. Все они сочувствуют маленькой девочке, видят, как велико её горе. И даже Снежная королева уступает ей в схватке за брата Кая.

- Это вы к чему? – бросила хмурый взгляд на Леху девушка.

- А к тому, что нужно слушать свое сердце и доверять людям, у которых нет корыстных интересов. Нам, честно говоря «по барабану» - ваш мир, ваш социальный строй, ваши законы и отношения между жителями и измененными. Мы сами давно уже стали иными и как видите – живем и не паримся!

- Вы иные, то есть измененные, но из другого мира? – не поверила нам Герда, но эмоции девушки неожиданно всколыхнула надежда.

- Да. Стас – покажем ей?

Леха подмигнул мне глазом, кивком головы указав на девушку. Я понял его задумку. Моих сил уже хватало управлять объектами массой более ста килограмм. Да и Мелихов был со мной наравне, но он предложил мне заняться девушкой, а сам… Ну, хорошо –девушка, так девушка. Я настроился и заставил Герду оторваться от дивана и зависнуть в воздухе в полуметре от кресла, а потом немного перемещаться по комнате, оставаясь висеть в воздухе. А Лешка в это время подхватил несколько горшков с цветами и заставил их летать вокруг девицы. Володя неожиданно исчез из кресла и пока Герда изумленно вертела головой, он вновь появился в зале, держа в руках поднос с кувшином и стаканами, видимо с помощью телепорта побывал у хозяйки на кухне. Пока Баринов разливал напиток, удивленная Герда, поинтересовалась у Сергея:

- А вы что можете?

- Я умею лечить. – Пищугин встал с ковра и подойдя к висящей в воздухе девушке, направил на нее свои руки. – Так… особых проблем я не вижу. Легкие немного вялые, сейчас подправлю… Вот, теперь норма! Желудок – ранний гастрит, а тут упс… язвочка намечается – уберем все воспаления. О! В крови содержатся тяжелые металлы и радионуклиды. Теперь понятно откуда проблемы с желудком. Радионуклиды оказывают разрушающее действие на нервную и пищеварительную систему. Видимо экология здесь ни к черту, оно и понятно - ядерная война была... Так, запустим очистку крови. А в целом ваш организм не сильно изношен, но вы и молоды еще! Как теперь самочувствие?

- Да вроде как хорошо все, - девушка до сих пор не могла поверить своим глазам. – Это все не галлюцинации? А-то есть у нас здешние умельцы, на расстоянии чего только не внушат…

- А на это у нас Стас имеется! – захохотал Мелихов. - Он может заставить человека делать что угодно…

- И меня? – перебила его Герда. – Так может мне это все сейчас видится?

- Мда… вы правы, - задумался Лешка. – Стас и как её убедить, что все это не сон и не видения? – Он поставил цветы на место, а я опустил девушку на пол.

- Мда… Леха, - я в уме пытался решить сложившуюся загадку, попивая напиток, принесенный Вовкой из кухни. – Герда у вас есть устройство, которое может записывать видео?

- Есть.

- Тогда давайте сделаем так. Вы сейчас его принесете и включите на запись. Мы вас опять покатаем по комнате, а потом уйдем на время. Вы успокоитесь, чуть позже проверите записи, если они вас убедят, то вы нам позвоните. У вас же остался номер, с которого мы вам сегодня звонили?

- Да.

- Хорошо! Давайте мы все повторим, но уже без лечения Сергея. Он уже вроде как показал свои умения. А у нас сейчас будет еще одна встреча, точнее ужин, на котором мы возможно получим кое-какую любопытную информацию, а вы пока успокоитесь и подумаете. Договорились?

- Вполне. Так я пошла за камерой?

- Идите…

Официант ресторана был тот же, поэтому едва завидев нас, он уже с улыбкой проводил нашу группу до знакомого столика и затараторил, как он рад приветствовать уважаемых гостей. И что персональный ужин он готов организовать для нас непосредственно из рук шеф-повара ресторана. Нам была приятна такая забота, так что мы с удовольствием устроились на обжитом месте и стали рассматривать посетителей заведения. Внимание официанта к четверым мужчинам не осталось и для них незаметным, поэтому публика периодически бросала в нашу сторону осторожные взгляды. Мы же сканировали эмоциональный фон, ища подозрительность или недоверие. В лицо Крипси мы не знали и были уверены, что вряд ли руководитель станет носить одежду с фирменными знаками. Была малая надежда, что его могут выдать эмоции, но общий фон не предвещал ничего опасного. Легкое любопытство сквозило буквально от каждого столика, но и оно постепенно сходило на нет. Поэтому мы пришли к выводу, что он либо еще отсутствует, либо так искусно маскируется, что мы засечь его не можем.

«Захочет – сам подойдет», - подумал я, и мы все приступили к ужину.

Официант начал носить нам блюда, начиная с небольших порций, поясняя, что это морские моллюски, это салат из свежей зелени, привезенной из какого-то неизвестного нам региона. Мы пробовали нарезки из копчёностей, какие-то острые стручки, запивая огонь во рту знакомым напитком и все это только разжигало наш аппетит. А когда принесли огромное блюдо с ароматным мясом – мы накинулись на него словно давно не ели. Все было очень вкусно и красиво.

На сцене появилась знакомая худощавая певичка, но уже в бархатном синем платье и с синими волосами. Я еще подумал, что она красит волосы в тон одежды, но сегодня ее репертуар был более зажигательным. Вкусная еда и алкоголь заставили душу размякнуть, настроение поднималось и меня даже потянуло немного покуражиться, ну, или хотя бы потанцевать. Я не сообразил, что машинально стал делиться своим прекрасным настроением с окружающими и в первое мгновение не понял, почему практически все посетители встали со своих мест и потянулись на танцпол. Лишь когда Серега толкнул меня в бок и, подмигнув, поинтересовался: «Стас – твоя работа?» - я сообразил, что невольно стал заводилой. «Но раз так произошло, почему бы и не потанцевать?».

Мы вчетвером покинули место и присоединились к танцующим.

Очередная песня оказалась еще более динамичной и, хотя никто из нас не понимал текста, но по улыбкам посетителей мы сообразили – что артистка поет о чем-то веселом и зажигательном. Народ танцевал кто как может, поэтому наши движения не казались здесь неизведанной экзотикой. И как-то совершенно случайно, встретившись глазами с симпатичной девушкой, в коротком черном платье, почти мальчишески темной стрижкой и с яркими бриллиантами в небольших ушках – мы образовали пару. Я успел оценить стройные ножки, точеную фигурку и выразительные черные глаза. Мы стали танцевать друг перед другом, лучась обоюдными улыбками. Она задала какой-то вопрос, но в шуме музыки я ее не понял, поэтому переспросил на межмировом языке:

- Простите, я не расслышал?

- Я спросила, как тебя зовут? – наклонив голову ко мне, поинтересовалась партнерша. Вопрос прозвучал для меня понятно. Обрадовавшись, что не придется пользоваться переводчиком, я радостно ответил:

- Я Стас, а как твое имя?

- Я Кристи!

- Очень приятно! А твой парень не станет ревновать, что ты танцуешь с незнакомцем?

- У меня нет постоянного партнера! – прокричала она. – Хотя я сюда пришла и не одна. Мы вчетвером сидим вон за тем столиком, - указала она на самый противоположный угол зала.

Бросив взгляд в ту сторону, я увидел, что её столик был пустым. Как я понимал, спутники Кристи тоже сейчас танцевали где-то поблизости.

- А мы вон там сидим! – указал на наш закуток.

- Я видела! – мило улыбнулась она мне, и неожиданно мой разум ощутил легкое силовое давление.

«Оба-на, - пролетела мысль у меня в голове, - а девушка не так проста. Явно измененная! Значит и Крипси где-то поблизости находится». – Я завертел головой, пытаясь понять, где прячется главарь. Но мои движения девушка расценила как поиск соперника.

- Не волнуйся! Мои товарищи не будут против нашего общение.

- Да? Тогда я спокоен!

Следующая композиция неожиданно зазвучала в лирическом исполнении.

- Продолжим? – девушка сама шагнула ко мне в объятия и, прижавшись упругой грудью к моему телу, вроде даже стала вести меня в танце. Я понимал, что у нас обычно мужчина задает темп, стараясь «подчинить» партнершу, но возможно здесь так принято, поэтому расслабившись, я включился в приятный процесс своего обольщения.

Танец завершился, исполнительница на время исчезла со сцены, а мы с Кристи направились к нашему столику. Расторопный официант, уже успел поставить пятый стул и организовать для дамы чистую посуду.

Представив свою новую знакомую парням и соответственно друзей ей, мы подняли рюмки в тосте «За знакомство!». Я успел шепнуть ребятам на русском языке, что девица, скорее всего, агент главаря и стоит придержать язык за зубами. Девушка вела себя вполне естественно. Она не комплексовала, смеялась над шутками, задавая вполне обыденные вопросы: где мы живем и какого «лешего» нас занесло так далеко от родного мира?

Не раскрывая всех подробностей, мы с шутками и прибаутками рассказывали, что оказались здесь почти случайно. Нужно было просто передать весточку от наших знакомых здешним родственникам. И что мир Сарта немного напоминает нам родные места. Что мы скоро отсюда уедем и, возможно, более никогда не появимся, поэтому и отрываемся в ресторане, наслаждаясь спокойными моментами перед очередной службой в королевском флоте. Она вроде как верила, коротко рассказывая о себе, что занимается административной работой в одном закрытом учреждении, о котором естественно не может рассказать. Что ей это нравится, и что сегодня можно немного расслабиться, так как завтра всеобщий выходной день.

Сидеть в ресторане было приятно, но меня терзала мысль, почему главарь к нам не подходит. Если эта Кристи его сотрудница, то давно должная была убедиться, что мы вроде как не представляем опасности и дать знак начальству. Но девица, весело смеясь, даже не поворачивалась к своему столику, за которым мы все успели заметить двух крепких молодых людей и еще одну девушку. Да и ее друзья, по какой-то причине не беспокоились за подругу. И если один из парней был тот самый Крипси, то он явно не торопился заводить с нами разговор.

Ситуация начинала превращаться в фарс. Мы вроде как уже поужинали, и пора было бы распрощаться с этим заведением, но на контакт с нами никто не выходил. Певичка вновь вышла на сцену, но танцевать никто из посетителей не собирался. Я был флегматично спокоен и ничего не транслировал. Мое спокойствие прервал звонок телефона, данный нам мэтром Шигурдом. Звонила Герда. Она подтвердила, что желает с нами еще раз встретиться. Записи видео она показала подруге, на которую вряд ли мы воздействовали. И та ее убедила, что все происходило на самом деле.

Кивнув парням, что нам пора уходить, я повернулся к новой знакомой со скорбным лицом, поясняя, что несмотря на приятный вечер, нам все же придется расстаться. Что было очень приятно познакомиться, но дела не ждут.

Лицо Кристи с приятно-восторженного превратилось в задумчивое. Она уже не казалась нам недалекой легкомысленной девицей. Такая характерная перемена в поведении нашей собеседницы, заставила нас остаться на своих местах. Девушка, побарабанив пальчиками с прозрачным маникюром по столу, обвела нас всех взглядом:

- Странно, - произнесла она, - что вы собрались уходить, так и не переговорив с кем хотели?

- А вы знаете, с кем у нас была назначена встреча? – вежливо поинтересовался Володя.

- Знаю, - не стала скрывать она.

- Тогда почему бы вам не пригласить этого человека к нашему столику? – По тону голоса друга я догадался, что Баринов ее давно раскусил и что он понимал, с кем ведет общение. Но по какой-то причине не стал нам об этом сообщать. Они с Кристи обменялись взглядами и в очередной раз я ощутил попытку воздействия на свой разум. Как оказалось, это почувствовал не только я.

- Не пытайтесь применять на нас свои способности, милочка. – Володя как всегда был спокоен как удав. – А лучше пригласите к нашему столику вашего босса. Я гарантирую, что ему ничего не угрожает. Нам местные разборки не нужны. И это он хотел с нами встретиться. А если ваш босс передумал, то нам стоит распрощаться.

Володя встал из-за стола, показывая, что он собирается уходить и пальцами поманил официанта. Паренек было кинулся к нашему столику, но неожиданно Кристи показала ему руками, чтобы он повременил.

- Сядьте, - в тоне девушки прозвучал жесткий приказ. Володя лишь усмехнулся, но беспрекословно занял свое прежнее место.

- Да, - подтвердила девушка. – Я хотел-ла с вами встретиться.

- Вы? – удивленно переспросил Лешка. – Вы Крипси?

Красавица подняла ладошку к губам, показывая, что не стоит громко произносить это имя.

- Да. Крипси это я.

- Но вы э-э-э девушка?!- не поверил Мелихов.

- И что? Вас этот факт смущает?

- Нет, но мы думали, что мужчина как бы возглавляет…

- Сегодня девушка, завтра мужчина, после завтра…, впрочем, это не важно. Так переговорим? …

(обратно)

Глава 16

На улице светало и спать нам ночью не пришлось. Мы двигались по трассе, ведущей к месту работы Герды. Ее, как выяснилось, настоящая воинская часть находилась примерно в пятидесяти километрах от города. Подружка Шарти, одетая в нечто напоминающее спортивный костюм, сидела рядом со мной на пассажирском сиденье «Странника» и подсказывала, как нам было лучше всего выбираться из населенного пункта и по какой дороге следовать к месту работы. В данное время мы уже находились на финишной прямой и ехали совершенно молча, каждый погруженный в свои мысли. Я же в очередной раз прокручивал в голове события вчерашнего вечера.

Разговор с этим или этой Крипси вышел занятным. Она рассказывала, что всем нам стоит объединять свои таланты и не важно в каком из миров Спирали мы живем, что измененные должны стать новой вехой в развитии человечества. Эволюция - неизбежна. А если принимать во внимание все мечтательные бредни о высшей расе, высокой цели для измененных, о новом грядущем порядке и, как результат, диктатуре иных, и о новом мире, где у власти стоят мутанты, становилось понятно, что перед нами практически Гитлер, но в более симпатичном женском обличии. Вылавливая крохи информации из пламенного спича, мы для себя кое-что сумели прояснить о реальном положении дел и что измененных на Сарте не так уж и мало. Молча выслушивая все эти бредни, мне на ум пришла неожиданная мысль. И едва девушка замолчала, я решил уточнить некоторые детали:

- Скажи Кристи, э-ээ Крипси – сколько тебе лет? Хотя ты выглядишь очень молодо, у меня почему-то создается впечатление, что ты по возрасту ближе к нам, чем к своим товарищам, сидящим там, за столиком?

- Стас, - ты тоже интуит, как Владимир?

Вопрос от Крипси прозвучал вроде стандартно, но мы не рассказывали ей о своих умениях, поэтому догадались, что информацию о нас эта особа успела собрать.

- Возможно, - предположил я. – Как-то не задавался таким вопросом, но все же о возрасте?

- Тогда скажу так, - девушка следила за нашей реакцией. – Мой возраст ближе к четырем десяткам лет…

- Врет, - парировал Баринов. – Я думаю, что Стас прав и вы перешагнули уже пятый десяток?

- Хм… Владимир, вы очень хороший интуит, - без тени улыбки заметила девушка. – Ну, хорошо, вы угадали и что дальше?

Теперь уже я следил внимательно за ее мимикой, рассказывая свои выводы:

- А дальше Крипси, я могу предположить, что вы родились обычным ребенком, и дар свой получили если не в детском, то в более зрелом возрасте. У нас имеются предположения, что ваши бойцы и прочая шушера – стали такими от рождения, и так как все они довольно молоды, то могу с уверенностью заявить, что ваши подчиненные находятся в возрасте не старше двадцати пяти лет. И родились они после ядерного конфликта.

- И что? – пожала девушка плечами.

- А то! – вмешался Володя, - что вы не единственный человек в мире Сарта, наделенный особыми талантами не от рождения!

- Погоди Вов, - Мелихов сиял от того, что и он понимает подоплеку моего вопроса. – Выходит она еще до войны была в том заливе?

- Мля, Леха да все понятно же! – Серега плеснул себе в стакан остатки алкоголя из кувшина. – Здесь, на Сарте, давно уже имеется некое тайное общество, члены которого в свое время прошли через место Силы. Их было не очень много и тайну эту они тщательно оберегали. А вот после ядерного конфликта – этот залив перестал «излучать». Источник переместился, а точнее рассеялся по планете и стал блуждающим. Избранные уже не могли получать дар, а угадать в каком месте и когда эта сила станет пробиваться на поверхность – никто из них не может предсказать. Вот теперь они и стали искать измененных, чтобы так сказать - собрать свою армию, да и пополнять свои ряды, смешивая кровь с избранными особями.

Какая-то горячая мыслишка не успев сформироваться в моей голове, внесла разброд и шатание мыслей. Не успев ее ухватить и решив разобраться позже, я вновь включился в беседу. Пищугин точно озвучил мои смутные подозрения, но реакция Крипси прозвучала неожиданно. Она внешне осталась совершенно спокойной, но вот слова, сорвавшиеся с ее прекрасных губ с явным сарказмом, дали нам понять, что девушка почти в ярости.

- Надо же, все четверо иноземцев и прекрасные интуиты! Да еще судя по доступной мне информации, обладающие некими новыми для нас талантами! Возможно мне проще приказать вас уничтожить, чем вести разговоры? Слишком много вы уже знаете…

В разговоре возникла долгая пауза, видимо Крипси прикидывала все шансы, поэтому мне пришлось прервать ее размышления.

- Поверьте милая девушка, что это будет не просто, – я решил, что пора подействовать на ее разум своими способностями и дал команду: - Но Вы и так не станете причинять нам вреда!

- Это почему?

«Да етическая сила! – мысленно выругался я. Мозг девушки не поддавался моим талантам убеждения. Противник оказался подготовлен куда более серьезно». Поэтому мне пришлось действовать банальным убеждением.

- Да потому что вы тоже интуит и можете догадаться, чем это вам грозит. Ментальному воздействию мы не поддаемся, хотя вы уже не раз пробовали его испытать на нашем разуме…

- Как и вы на мне! – не осталась в долгу Крипси.

- Было дело, - развел я руками. – А силовые методы могут оказаться бессильными и даже опасными. Вы же не знаете в полной мере, какими способностями мы или наша техника обладает? Хотя, - успел прервать я пытающиеся сорваться с ее губ слова, - нас проверяли военные интуиты при переходе через портал, но как видите, и мы «не лыком шиты». – Я заставил ее пустой бокал оторваться от стола и подлететь ко мне. Посетители ресторана не заметили мою маленькую шалость. Я был не уверен, поймет ли она такое чисто земное сравнение и термин, но мои словаи небольшую демонстрацию девушка восприняла всерьез и не стала протестовать, а я продолжил уговаривать:

- Мы не имеем желания вмешиваться в вашу жизнь и в ваши грандиозные планы, у нас и своих забот хватает. Мы на самом деле прибыли в ваш мир, как почтальоны – передать сообщение…

- Но вы знали о месте Силы? – попыталась прощупать нас девушка.

- Знали, - не стал скрывать я данных. – И планировали посетить его, если дата позволит. Кстати, в мирах Спирали об этом месте знаем не только мы, но раз источника больше нет, то нам, в общем-то, делать здесь практически больше нечего…

- Врете! – голос Крипси вновь прозвучал жестко. – Вас, как и меня интересует один человек.

- Интересует, - вмешался в разговор Баринов. – Но не как обладатель таинственного дара, а как сын обеспокоенных его исчезновением родителей. Кстати, а вам, почему он так интересен? Не думаю, что только за силу его мышц. Вы не поделитесь информацией?

- Нет.

- Угу… я так и думал. – Володя, перешел на русский язык, обращаясь к нам: - Пора сворачивать беседу с этой маньячкой педиком.

- Кем? – чуть не поперхнулся Леха, но Баринов, отмахнувшись, лишь произнес: «Потом».

Он вновь поднял руку, подзывая к нам официанта, но Крипси на этот раз останавливать паренька не стала. Дождавшись пока мы рассчитаемся за ужин и поднимемся со своих мест, она все же оставила за собой последнее слово:

- Как я понимаю, мы не договоримся о союзе? Вы не желаете присоединится к иным?

- Нет! – Пищугин как всегда был категоричен. – Вы нам не интересны, как и ваши бредовые мечты – главенствовать на Сарте. Есть другие пути для людей, наделенных дарами от рождения или позже приобретенными талантами – не править над миром, а помогать другим. Мы себя не отделяем от наших сограждан и не стремимся к власти. Так что мы не иные, хотя и другие.

- И как я понимаю – вы продолжите искать Шарти?

- Не сомневайтесь дамочка, - сжав зубы, процедил Сергей. - Мы его отыщем…

- Тогда я с вами не прощаюсь.

Крипси встала из-за столика и сексуальной походкой направилась к своим спутникам…

Добираясь на кемпере до дома Герды, Мелихов вновь задал вопрос, почему Володя назвал девушку маньячкой педиком, да и нам это было интересно.

- Я не знаю парни, - признался Баринов, - возможно, это новое умение или развитие интуиции, но я практически уверен, что это если не гермафродит, то точно мужчина, да и визуально….

- С чего ты так решил? – Леха не верил другу. – Симпатичная бабенка, да и сиськи были без лифчика, такие конкретные…

- А ты за руками ее не следил? – задал странный вопрос Володя.

- Нее-т…

- А я вот невольно обращал внимание на руки и знаешь… как бы тебе сказать… они менялись!

- В смысле? – удивился уже и я.

- Знаешь, Стас, в моменты ее пламенной речи, когда разговор шел о власти, о диктатуре измененных, я вдруг увидел, что изящные женские пальчики вроде как на глазах грубели. И я уверен, что это не морок, а настоящая метаморфоза. Словно это ранее был мужчина, который изменил или умеет изменять свою внешность. А в минуты речевого воодушевления он ненадолго терял над собой контроль и облик девицы начинал изменяться. Помните ее слова: «Сегодня девушка, завтра мужчина, после завтра…». Да и мои способности различать правду от лжи, мне вроде как подсказывали, что эта красавица «с секретом». Вот я и предположил, что эта или этот Кристи обладает даром менять внешность. Возможно этот процесс не такой быстрый и мгновенный, как в наших земных фантастических фильмах, но мне почему-то кажется, что я не ошибаюсь в выводах. Это его дар – менять свою внешность, да и от рождения он наделен…, помните слова персонажа из мультика «Тайна третьей планеты»: «Птица Говорун отличается умом и сообразительностью, умом и сообразительностью…»

Мы рассмеялись от того, как точно Вовка изобразил голос этого персонажа.

- Но тем не менее, - задумчиво поделился соображениями Пищугин, - От того что он педик, этот Крипси не становится менее опасен… Скорее наоборот. А учитывая его принадлежность к местной аристократии, стоящей у власти, а тем более тайной - нам бы не стоило здесь задерживаться надолго. Черт его знает, что ему взбредёт в голову? Как бы местные жители не пострадали, да и «Странника» на «жучки» стоит проверить…

Герда, переодевшись в спортивный костюм, ждала нас в квартире. И хотя Вовка мог бы с помощью телепорта открыть нам дверь, мы не стали этого делать, стараясь произвести «благоприятное впечатление» на девушку. Да, честно говоря, она и сама нам показалась необычной. Нет, не в плане принадлежности к измененным, но твёрдость характера и реакция на изменение ситуации у Герды была как у профессионального военного: ни паники, ни страха, хладнокровие и контроль. Да и эмоциональный фон она умела держать. У меня даже возникло сомнение в ее работе, вряд ли она на службе занимала какую-то административную должность.

Разговор у нас вышел вообще коротким. Герда подтвердила, что виделась с сыном мэтра Шигурда-али-Тея перед его исчезновением из города. Он забегал попрощаться и успел сообщить, что его будут искать, но, чтобы не навредить родителям, он планирует укрыться на границе с Синха. Она же нам сообщила, что Шарти умеет как-то прятаться от всевозможных датчиков слежения, а по физической силе с ним мало кто сможет сравниться, так что парень не очень беспокоился о безопасности.

Мы рассказали о беседе с Крипси, что ее очень удивило, особенно о месте Силы, о котором она ничего не слышала раньше. Наши предположения оказались верными – никто не знал истинного облика этого субъекта. Герда призналась, что беспокоится за любимого, но ее предложение обратиться к военным – Шарти полностью игнорировал. Он не сказал девушке, по какой причине его ищут бывшие подельники, но она понимает, что это связано с его полученными от рождения особенностями.

А у меня в голове вновь промелькнула молнией мыслишка, но на этот раз я успел поймать ее за хвост. Прокрутив в памяти наши разговоры, я уцепился за слова Пищугина: «…угадать в каком месте и когда эта сила станет пробиваться на поверхность – никто из них не может предсказать». А что если Шарти как раз это и может? За такую способность живого индикатора выхода Силы – его не оставят в покое!

Поделившись своими соображениями с друзьями, мы пришли к выводу что, если я прав –этот Крипси не отступится и будет искать парня до тех пор, пока не найдёт или не убедится в его гибели. И нам стоит поторопиться…

Неожиданно Герда заявила, что отправляется с нами и никакие отговорки ее не убедят. Она может оказаться нам полезной в плане проводника и консультанта, владеющего информацией по тем местам. Но ей нужно заехать к себе на работу, прихватить некоторые вещички. Дома она ничего подходящего для длительной поездки не держит. И вот теперь рано утром мы подъезжали к огороженной бетонным забором территории с вооруженной охраной на въезде. Мы не опасались за целостность кемпера, а, наоборот, с любопытством осматривали местную военную часть.

Два крепких дзота, из амбразур которых торчали внушительные стволы, охраняли проезд. Нам было немного видно, что далее за высоким забором дорогу преграждали мощные бетонные надолбы, мешающие двигаться транспорту по прямой. А еще чуть далее виднелись серые приземистые строения. Два вооруженных охранника, держа в руках местные автоматы, направились к нашей машине, но Герда уже выскакивала из боковой дверцы. Видимо ее здесь знали, потому как под касками у военных промелькнули улыбки. Девушка крикнула нам, чтобы мы припарковались на гостевой стоянке слева от КПП и быстрым шагом, обгоняя военных, Герда направилась вглубь части.

Снаружи было прохладно, так что у нас никакого желания не возникало прогуляться по округе. Мы успели даже позавтракать и немного покемарить, когда в дверь кемпера раздался громкий стук. Леха, открыв проход неожиданно громко присвистнул. Приподняв голову с койки, я заметил, что в салон поднимается человек, одетый в настоящий военный камуфляж, держа перед собой двумя руками такой же камуфлированный вещевой мешок, а через плечо у него перекинут ремень с оружием непривычного образца. И лишь когда незнакомец стал опускать багаж на пол салона, по светлым волосам я и узнал Герду.

- Ни фига себе, подруга! – Пищугин с восхищением в глазах, уже вскакивал с кровати и с любопытством потянулся к чужеземному стволу. – А чего ты не сказала нам, что тоже наша коллега?

- Да я не штатная боевая единица, - с лёгкой улыбкой призналась нам Герда. – Скорее вольнонаемная и служу здесь по контракту. Ранее состояла на службе в погранотряде, но после контузии – была комиссована.

- Ах вон оно что! – изумился Сергей. – А я в прошлый раз обследуя тебя на твою голову внимания и не обратил!

- Да она и не особо часто меня тревожит, - призналась Герда, - но иногда, периодически я теряю концентрацию. Так что для военной службы я не гожусь. А в нашей части я вроде тренера по стрельбе, да вот изредка выполняю кое-какие не очень сложные задания.

- Так ты еще и пограничник! - эмоции переполняли моего друга. – Стас! – заорал он от восторга, - да она вообще наш человек! Это дело надо обмыть!

- Успеешь! – охладил я пыл друга. – Спать будешь здесь, - указал я на опускающуюся в передней части салона кровать. – Вещи и оружие можно отнести в грузовой отсек, там и наша оружейка находится. А теперь давай показывай – куда нам нужно попасть.

Селена по моей просьбе высветила в воздухе голографическую карту местности.

- Я могу лишь предположить, - девушка в задумчивости морщила лоб, - но из нашего города в наземном варианте до границы дорога заняла бы не менее четырёх суток. Так что скорее всего Шарти убегал по воздуху. Ближайший к границе воздушный порт находится вот здесь в Карабте, - Герда ткнула в одну из точек. – А там можно нанять транспорт с проводником и уже добираться, ну хотя бы в Керчь. Этот город был ранее пограничным. Да и менее всего пострадал от ядерного катаклизма. Там горная гряда более-менее защищает жителей от радиоактивных ветров и осадков. И еще система слежения СБН там не работает, - местные аборигены всю электронику уничтожили. А другие места, где можно скрыться, расположены значительно дальше, но если мы его в Керчи не найдем, то придется и другие варианты рассмотреть.

- Мля, Стас – город как у нас называется! – Серёга продолжал лучиться радостью. – Два совпадения уже - Герда и Керчь. Мне кажется нам туда и надо! Ты бы проконсультировался у себя, - кивнул он глазами наверх.

Я намек про астрал понял, но предложил для начала убраться отсюда. Кто его знает может нас люди Крипси засекли, хотя электронных жучков мы и не обнаружили. Поэтому отъехав от военной части подальше и перейдя в режим невидимости, «Странник», управляемый Селеной, поднялся в воздух и направился по координатам Керчи. А я, откинув спинку пилотского кресла, расслабился и ускользнул в астрал…

… - Ну что, Стас? – Парни смотрели на меня, ожидая ответа, а я пытался собраться с мыслями. Информация, полученная в астрале, как всегда была завуалированной.

- Наши предположения по поводу Керчи – верны, но нам советуют поторопиться. Я не понял, как, но кемпер наш отследили, мало того его практически ведут. Так что Крипси будет точно знать – где мы окажемся.

- Но мы же проверяли «Странника» на «жучки» и датчики? Никаких чужих устройств мы не обнаружили!

Парни смотрели на меня, а я не знал ответа, поэтому и отреагировал:

- Мужики – за что купил, за то и продаю. Может Герда нам подскажет? Как у вас можно отследить транспорт без использования электроники?

Селена теперь постоянно переводила наши слова девушке.

- У нас редко используют датчики слежения, - Герда показала нам свою руку и кивнула на наши штрих-коды. – В основном идет постоянное сканирование по кодам. Даже техника помечается подобными маркерами, только на машинах используют другой спецсостав. Он начинает излучать отраженный сигнал при определенных облучениях. Причем транспорт с таким маркером наша аппаратура может обнаружить на приличном расстоянии. Облучение идет и с поверхности планеты и из космоса со спутников. Штрих-код – это вроде бортового номера. Он служит первичным обозначением и носит, скорее всего, номинальных характер. Транспорт вообще без кода – сразу же относится к подозрительным. Секрет этой краски, а точнее технология изготовления – одна из самых охраняемых, там используются добавки из очень редкого растительного ингредиента. И даже если бы противник смог бы сделать корпус аппарата полностью невидимым в оптическом диапазоне, то это не спасло бы его от обнаружения. Такая вроде бы простая органическая метка – все равно отразится в поисковом луче многочисленных контрольных постов с единой базой данных. Каждая страна создает свои уникальные добавки в эти маркеры. И даже если противник скопирует код на свой корпус, то два одинаковых отраженных сигнала могут насторожить. А уже затем идет и электронное подтверждение.

- Стас – может нам приземлиться на время, - Володя быстро ухватил местную особенность. – Блин, кто бы мог подумать – специальная краска на корпусе и никаких датчиков не нужно! Герда, а ее оттереть можно?

- Да, без особых проблем, - подтвердила она. – Обычно применяют спецсостав, но можно и банально от шкрябать. Я же говорю – это первичная метка.

- Так это нам шпана такие метки нанесла? – возмутился Мелихов, но Баринов его опроверг:

- Не, Леха - я думаю, что еще пограничники нас промаркировали. Мы все в салоне были, когда они нас шмонали, а другие в это время могли нанести коды на корпус. И даже в разных местах. А так как люди Крипси имеют доступ к этой базе данных, то уже знают, или вычислили, куда мы направляемся.

- Володь, - я посмотрел на друга. - Тогда я пока не вижу смысла стирать эти метки. По нашему положению и скорости полета они уже знают, что мы можем перемещаться по воздуху. Скорее всего, просчитали по курсу - куда мы летим. Даже если мы найдем сына мэтра, нам же все равно придется возвращаться, чтобы Герду вернуть домой. Да и на обратном пути, если мы не отметимся на портале – все будут считать, что мы где-то здесь остались. На пограничной территории сканеры СБН не работают, как Герда нам сказала…

- Стас, мля, - но со спутников нас могут видеть. – Серега как всегда был прямолинеен. – Мы не видели, а такой маркер нам могли нанести на крышу с помощью дронов.

- Это возможно? – мы вчетвером смотрели на девушку.

- Вполне.

- Тогда опускай «Странника»! – попросил Пищугин. – Осмотрим весь корпус. На крыше все сотрем, а с бортов пусть пока остаются…

Маркеров мы обнаружили целых восемь штук. Даже на крыше нашли парочку, но размером покрупнее. Я на всякий случай уточнил у Селены, а не повредим ли мы уникальное нано-покрытие, но искин нас успокоила, что это безопасно и только очень мощный лазер сможет его повредить, да и то ненадолго. И что в тот раз, когда корпус кемпера от ударов о скалы сильно пострадал – эти нано-существа – остались совершенно невредимыми. Они умеют клонировать поврежденных собратьев.

- Вот суки! – сдирая штрих-код наждачной бумагой ругался Серега. – Такие маленькие рисунки, а со спутника их видать.

- Серый, - я наблюдал из потолочного люка за работой друга. – Я тебе больше скажу. На наших земных Луноходах, которые давно уже не работают, имеются простые устройства – уголковые отражатели. Они представляют собой систему из 14 стеклянных четырёхгранных пирамид, это вроде как «отрезанный» плоскостью угол куба, со стороной 9 см. Все призмы размещены в одной термоизолированной коробке так, чтобы наклонные их грани были открыты для поступления лазерного луча. С Земли на него пускают лазер, и он отражается к нам обратно, как солнечный зайчик. Так астрономы следят за положением спутника и знают точно, на сколько сантиметров в год меняется его орбита! Прикинь – сантиметров и на расстоянии почти в четыреста тысяч километров! А призма небольшая! Так что считать штрих код со спутника – как два пальца обос… асфальт! Такие уголковые отражатели позже и американцы там оставляли.

- Все, готово! – поднимаясь во весь рост, Пищугин погрозил кулаком в небо! – Теперь суки – попробуйте нас отследить! …

Керчь выглядела странно. По нашему общему мнению – мы попали в американский фильм в стиле «Конец света». Въезжая в город, мы наблюдали везде запустение, хилую растительность, мусор и разруху. Но как оказалось, это было характерно для окраины города. В центре дома выглядели более приветливо, хотя стены во многих местах были облуплены, окна первых этажей были заколочены или прикрыты металлическими ставнями, а мусора хоть и было меньше, но за чистотой здесь вряд ли строго следили. Население носило разнообразные головные уборы, на лицах маски и очки в стиле «стимпанк», а одежда не оставляла открытыми ни одной части тела. Селена сообщила нам, что ей в воздухе замечен повышенный радиационный фон, а Герда из своего мешка принесла нам всем упаковку каких-то таблеток, пояснив, что они выводят радиацию из организма, но одежду все же придется где-то обмывать от радиоактивной пыли и осадков. Здесь во всех жилых домах имеются подобные души. От таблеток мы временно отказались, а на счет опасности занести радиацию в салон – пояснили, что у нас имеются алахарские излучатели и «живые мембраны». Они убивают любые опасные вирусы, да и с радиацией проблем не испытывают. Так что за это не стоит беспокоиться, но вот выходить из салона придется уже через тамбур.

Мы медленно проезжали по разбитым от колдобин улицам, осматриваясь по сторонам и провожая взглядами странные немногочисленные автомобили довольно крупного вида. Одни из них походили размерами и обликом на наш кемпер, другие имели вид вездеходов на пузатых громадных колесах или крупных джипов. Легкового транспорта нам не попадалось, хотя и двухколесные монстры, ревя мощными моторами здесь присутствовали. Неожиданно мы стали различать слабые звуки бодрой музыки. Конкретного плана куда ехать у нас не имелось. Герда нам рассказывала, что придется перешерстить не один бар, чтобы поспрашивать у местных о новичках. В таких местах каждый прибывший на виду, поэтому я направил машину в сторону равномерно усиливающегося звука.

Публика на улицах постепенно прибывала, да и наряды у людей стали появляться какие-то странные в стиле латексного садо-мазо вкупе с противогазами или шлемами, напоминающими головные уборы космонавтов или военных пилотов. Народ держал в руках пучки ярких перьев, светящиеся предметы, фонари и воздушные шарики.

- Бог мой! – ахнула Герда, рассматривая странные наряды. – Я и забыла! Сегодня же праздник святого Ра-ды-Кола! Обычно в южных городах его отмечали с ярким карнавальным шествием, музыкой и танцами. Неужели и здесь сегодня карнавал?

Мы во все глаза рассматривали увеличивающуюся толпу прохожих, шедшую с нами в попутном направлении. А музыка звучала все громче и громче. Неожиданно «Страннику» дорогу перегородил местный джип, раскорячившись поперек трассы, намекая что проезд закрыт. Поблизости на площади виднелись другие стоящие автомобили. Возле джипа дежурила тройка вооруженных автоматами особ, крепкого телосложения, одетых в напоминающие неопреновые костюмы водолазов одеяния, поверх которых они нацепили бронежилеты с разгрузкой и защитные щитки на конечности.Головы парней прятались в каски и противогазы с широкими стеклами. А немного вдали мы уже видели карнавальное шествие. Публика из зрителей приплясывала на местах под зажигательные мелодии, немного напоминающие бразильскую самбу.

- Ну, что парни, может сходим? – сияющие Лехины глаза выдавали его нетерпение. – Я еще ни разу в жизни не бывал на карнавале!

Мы тоже никогда живьем его не видели, так что сидеть в машине вроде было ни к чему.

- Леха, вот только у нас нет ни масок, ни очков как у них, - Володя указал на характерные особенности местной моды. Но Мелихова не так просто было остановить.

- Ну и что? Наденем наши боевые костюмы с шлемами. И от радиации защитимся и от местных не особо будем отличаться. Сам же видел здесь народа в шлемах полно! Карнавал же! Вот оружия с собой думаю брать пока не стоит, хрен его знает, как местные безопасники на него отреагируют. Герда у тебя как с одеянием?

- Головной убор с маской у меня с собой, - кивнула она на вещмешок. – Знала куда собираюсь. Камуфляж у меня единый – комбинезон. Перчатки и обувь – имеется. Так что я вроде как защищена от радиационной пыли. Винтовку здесь оставлю, только клинок на всякий случай прихвачу. Во время карнавала стрелковое оружие под запретом, а вот холодное оружие здесь не запрещено, хоть меч носи…

Такое положение дел устроило всех. Единственное усовершенствование облика девушки выглядело в том, что мы дали ей алахарскую рацию-наушник, чтобы быть с нами на связи. И едва все переоделись, как мы, выходя через тамбур по два человека, покинули салон кемпера...

Охранники на улице окинули нашу группу внимательным и взглядами, но несмотря на непривычные одеяния не сделали попытки даже подойти к нам. Оружие никто не брал, а болтающийся мачете на поясе у Пищугина и небольшой кортик у девушки для карнавала выглядели вполне естественно. Герда на голову надела полный противогаз с широкими как у охранников стеклами, но без защитного шлема. Мой комбинезон отличался от одеяния парней многочисленными призмами, которые я в свое время привез из других миров, но этим он только выигрывал.

Мы пробирались через толпу зевак, одетых во что попало. Гипертрофированные силиконовые или надутые сиськи с задницами, странные яркие маски, многочисленные шипы и рога, закрепленные на всех частях тела, какие-то резиновые кружева и оборки, воротники и юбочки. Облегающие чулки-сапоги на громадных шпильках или платформах, какие-то гофрированные трубки-шланги, совершенно матовые скафандры и разноцветное латексное одеяние, украшенное непонятными символами и рисунками – превращали местных жителей в адскую прислугу. По внешнему облику я не мог догадаться кто со мной рядом находится – мужик это или баба. Так что наше одеяние выглядело даже скромным по отношению к остальным зрителям.

А когда мы пробрались к ограждениям, то фантасмагорическое карнавальное шествие меня в этом полностью убедило. Виденные мной ранее по телевизору парады членов ЛГБТ – были жалким подобием по сравнению с местным зрелищем. Некоторые латексные дивы – выглядели очень даже сексуально, нося полностью обтягивающие одеяния и элегантные фильтрующие воздух маски, извиваясь и танцуя на странных передвижных платформах под непривычные ритмы. Да и мужчины, имея хорошие фигуры – не украшали свои костюмы надувными аксессуарами, хотя именно «гипертрофированных образов» было намного больше. Многочисленные наряды украшали сверкающие металлом шлемы и доспехи. Были даже люди, наряженные в костюмы роботов трансформеров или вообще в виде инопланетных тварей с горящими диодными огнями щупальцами. Отдельными группам шли местные музыканты со струнными, ударно-шумовыми и электронными инструментами, чередуясь с ровными шеренгами танцоров.

Мы во все глаза рассматривая это шествие и сами стали приплясывать, поддаваясь рваному ритму барабанов, как вдруг на нашу пятерку обратил внимание один из таких танцевальных коллективов. Парни, вооруженные муляжами старинных мечей, носили похожие шлемы, а их партнёрши прятали стройные тела в латекс, раскрашенный как раз под камуфляж. И вот одна из танцовщиц, заметив «собратьев по образу», подбежала к нам и раздвинув металлическое ограждение принялась настойчиво вытаскивать нас на дорогу. Я сначала было стал противиться приглашению, но услышав в наушниках голос Герды, предлагающей принять участие в шествии, мол это огромная удача завязать знакомства – согласился.

Как здесь было принято танцевать никто из нас не знал, поэтому отрывались кто как мог. Нас танцоры поставили во главе своего коллектива. Серега махал своим мачете, выделывая настоящие кренделя. Герда шла позади него изящно перебирая ножками в замысловатых па. Мы шли за ней следом, исполняя роль то ли прислуги, то ли охранников, выделываясь в рок-н-рольных движениях. Через маски противогазов нам не было видно реакцию публики, но машущие и тянущиеся к нам руки, мычания и приглушенные вопли давали нам понять – что наше выступление всем нравиться! Девушки танцорки, исполнив синхронные танцевальные движения с группой, периодически подбегали к нам и обняв нас за талии танцевали в обнимку, словно в пьяном угаре. Какая-то неземная эйфория охватила наш разум. Мы уже совершенно не думали о проблемах и задачах, полностью растворившись в местных ритмах и танцевальных движениях.

Постепенно музыка стала стихать. Зрителей становилось все меньше и меньше. Примерно через пару часов нашего шествия группы танцоров и музыкантов исчезали на многочисленных улочках огромной финальной площади города.

Как и предсказывала Герда, наш танцевальный коллектив не желал прощаться с новыми знакомыми. Парни поманили нас за собой, сообщив, что после такого марафона не мешало бы промочить горло. Нам и так уже хотелось пить, а раз предлагают еще и выпить, то грех отказываться.

До бара идти оказалось не так уж и далеко. Входной тамбур в заведение мог вместить максимум десять человек сразу, поэтому нам всем пришлось заходить по очереди. В замкнутом бетонном пространстве в нашу группу со всех сторон ударили мощные струи обеззараживающей жидкости и как только дезактивация была завершена, в противоположной стене открылся проход в бар. Заметив, что наши новые товарищи спокойно снимают шлемы и направляются к длинным столам с лавками, мы аналогично разоблачились и с любопытством принялись осматриваться. Одна из девушек танцовщиц, та, которая и затащила нас танцевать, с милой улыбкой махала нам рукой, приглашая присесть именно за ее столик, где уже сидели три подружки и парочка мужчин. Представившись именем Гала, она стала знакомить нашу группу с коллегами, а заметив, что ее речь кто-то переводит, мгновенно перешла на межмировой язык. Герда завязала беседу с парнями, а танцовщица переключилась на нас.

- Так вы из другого мира? – удивилась Гала. – Мне пару раз приходилось пересекать порталы в соседние миры. И как вам наш праздник?

- Мы потрясены! – честно признался я. – Но как тут сделать заказ, а то очень пить хочется?

- Я сейчас! – Гала подозвала одного из парней обслуги и поинтересовалась, что мы желаем заказать.

- Сначала просто жажду утолить, - попросили ее ребята, а потом можно и кое-что покрепче и с закуской!

Паренек принес на всех три больших кувшина с каким-то прохладительным напитком, а потом водрузил на стол громадную бутылку с зеленой жидкостью, объемом не менее трех литров, поясняя что закуска будет чуть позже.

Утолив жажду, мы завязали общение. Гала интересовалась какого дьявола нас принесло в этот убогий городок, а мы коротко рассказали, что ищем здесь одного человека. Герда показала изображение Шарти на своем телефоне, но Гала бросив мимолетный взгляд призналась, что хотя она живет здесь почти два года, но не знает этого парня. Ее коллеги аналогично не видели Шарти, поэтому нам пришлось заняться ужином. За выпивкой и разговорами, мы выяснили почему танцовщица сама проживает в подобном месте. Гала призналась, что выбор ее осознан. Здесь нет никаких налогов, нет тотального контроля. Свобода нравов и образа жизни. Можно неплохо зарабатывать на контрабанде и не важно это оружие или продукты питания. А танцует она так…для души, хотя работу выбрала не простую. Галу местные знают, как хорошего проводника по территории сопредельного государства. И хотя большая часть территории Синха покрыта радиоактивными осадками, она знает безопасные маршруты и места, где можно разжиться почти любым товаром.

Вечерок удался, мы чудно посидели, узнали много интересного из образа жизни здешних аборигенов, да и алкоголь оказался приличной крепости, так что из бара мы выходили в «приподнятом» настроении. На улице давно стемнело, но наши шлемы без проблем позволяли видеть в полной темноте. Селена периодически подсказывала нам в какую сторону идти к стоянке кемпера. Улочки города оказались совершенно пустынными. Но едва мы прилично удалились от бара, как из подворотни к нам навстречу вышли около двух десятков вооруженных стволами аборигенов.

- А я уже думал обойдется, - Серега перевел свой тесак в более удобное положение для боя.

- Думаешь это по нашу душу? Тогда хрен с этой радиацией, я надеваю очки. – Мелихов уже собрался доставать из клапана костюма свой боевой артефакт, как Володя попросил его не торопиться. Я заметил, что рука Герды уже лежала на ее кортике, а поза девушки показывала, что она готова к любой неожиданности. Толпа аборигенов окружила нашу группу и видимо старший из парней, выйдя немного вперед, поинтересовался:

- Ну что, иноземцы… поговорим? …

(обратно)

Глава 17

Меня не удивило, что обращение к нам прозвучало на межмировом языке. Смущало другое – откуда парень узнал, что люди, скрывающие лица за непроницаемыми шлемам, из другого мира? Эмоции окружившей нас толпы были смешанными, но скорее настороженными, чем агрессивными. Это тоже было мне не понятно. Если нас хотели ограбить, или убить – эмоции об этом нам подсказали бы. Но хотя публика и была вооружена, никто пока не торопился пускать оружие в ход. Я понял, почему Володя попросил нас не дергаться.

- Так кто из вас «Святой»? – вопрос парня прозвучал странно, но вспомнив, что моя фамилия в прошлый раз произвела на измененных впечатление, сообразил, что абориген спрашивал именно меня и приподняв праву руку, я решил представиться.

- Это я, а в чем дело?

- Ты Станислав Ра?

Этот вопрос уже всем нам дал понять, что парни в курсе кто мы такие и не ошиблись в адресате, поэтому отрицать я не стал:

- Да это я. Чем обязан?

- Вы должны выполнить для нас одну работу.

- Парень, а ты часом не ошибся? – Пищугин обозначил себя, крутанув демонстративно своим мачете. – Мы никому ничего не должны и тем более вам…

- Попросите вашего товарища придержать язык за зубами, когда аристократы беседуют, - попросил меня переговорщик. –Я не с ним разговаривал…

Эмоции Сергея выдали его возмущение, но и он сообразил, что время рыпаться еще не пришло, поэтому лишь фыркнув в ответ, сделал шаг назад.

- Он больше не будет, - пояснил я. – Так чем обязан? И кстати, как вас зовут?

- Меня ранее знали, как Зури-ды-Ган. Но теперь я откликаюсь и на имя Зур Га. А дело у нас, надеюсь взаимовыгодное. – Зур выдержал паузу, ожидая видимо моего вопроса, но я молчал в ответ. Главаря видимо это вполне устроило, поэтому кивнув мне в знак понимая, он пояснил:

- Вы ищите одного человека по имени Шарти. Его же ищет, и некто Крипси. Я не ошибаюсь?

- Нет, продолжайте…

- Так вот я предлагаю вам работу. Вы выполняете наш заказ, а я вам сообщу, где этого Шарти вы сможете отыскать. Но сроки очень ограничены. Не уложитесь в отведенное время и ваш паренек отправиться к Крипси.

- Зур, вы хотите убедить меня в том, что Шарти у вас?

- Не у меня лично, но после выполнения заказа вы получите адрес, где сможете его забрать.

- Но я могу узнать адрес и без выполнения этой работы, вам, наверное, не все о нас рассказали?

- Вполне достаточно! - Через стекло противогаза я видел его улыбку. – Но воздействовать на мой мозг бессмысленно, я сам не знаю этого адреса, как и людей у которых он возможно содержится. Курьера от их я видел впервые в жизни, так что даже под пытками я ничего не расскажу. Да, задание на поиск Шарти получал я лично и разослал его всем, кто мог его засечь.

- Не врет, - подтвердил слова парня Володя, но и верить голословно я не собирался:

- Тогда как я могу проверить, что наш друг находится здесь?

- Я ждал этого вопроса! – вновь ухмыльнулся Зур. – Кичи, дай мне вещи, которые тебе передал курьер.

Стоящий по соседству парень, снял со спины рюкзак и вынул из него полосатую рубашку.

- Вам знакома эта вещица? – Главарь следил за нами, но эта рубашка лично мне ни о чем не говорила, зато ее узнала Герда.

- Стас, - зашептала она по микрорации. – В этой рубашке был Шарти, когда приходил со мной прощаться.

- И вот еще, - Зур взял у соседа какое-то украшение на шнурке.

- Это кулон Шарти! – в голосе Герды слышалась тревога. – Он бы точно никогда не выбросил подарок матери. Стас, может мы атакуем бандитов?

- Погоди, - отключив внешний звук, попросил я девушку. – Еще не время. Тебе Селена переводит наш разговор?

- Да.

- Жди, нужно узнать, чего они хотят за парня, - и вновь активировав динамики шлема, я поинтересовался:

- Вещи его, наш человек их опознал. Так что за работа и почему такое странное условие – или нам, или Крипси? Как я могу точно знать, что вы нас потом не захотите обмануть?

- Обман – здесь второе имя каждого жителя, - хвастливо заявил Зур. – Ваш паренек так и попался. Он дурачок думал, что сможет укрыться в подобном месте, но видимо не знал нашей поговорки: «Камешек лучше всего спрятать среди других многочисленных камней». В большом городе ему было бы легче затеряться, с его-то талантами уходить из-под сканеров СБН, а он поперся сюда, где практически каждый житель на виду. Но вы, Станислав, правы – хотя я тоже измененный, но мне плевать на Крипси, его связи и грандиозные планы. Я торговец и, как и многие здесь жители – не планирую надолго задерживаться. Тем более на Синха есть практически никем не охраняемый портал, через который можно уйти в другие миры и жить там припеваючи – были бы камешки или драгметаллы.

- И вы хотите, чтобы мы помогли вам до него добраться?

- Нет, Святой. – Я с моими парнями и сам до него доберусь, но мне нужен один эксклюзивный товар. А вот до него я добраться не могу – он до сих пор хорошо охраняется…

Мне на ум неожиданно пришло озарение:

- Скажите Зур, а это место не военная база, случайно?

- Ха-ха! … Да Святой, мне говорили, что вы интуит, но я немного сомневался. Да – это военная база с личным составом. Я там ни разу не был, но в оставшихся после войны документах – нет упоминания, что ее уничтожили. Так что, скорее всего, там до сих пор имеется вооруженная охрана. Эта база строилась в расчете на то, чтобы выжить после ядерного апокалипсиса и запасов внутри хватит не менее чем на сотню лет. В общем – если вы за пять дней сможете добраться до места и скажем так – экспроприировать некий контейнер, хранящийся глубоко под землей в самом охраняемом месте – вы получите назад вашего человека. А Крипси – будет умываться кровавыми слезами. Не уложитесь – Крипси получит то, что ищет.

- А почему именно пять дней?

- Заказчик – иномирянин, будет ждать еще именно такой срок, после чего он уберется к себе. А найти на этот контейнер другого кандидата – возможно никогда более не придется.

- Что в нем, Зур?

- Честно – я и сам не знаю, но цену предлагают просто огромную. Мне с парнями хватит на долгую и счастливую жизнь в другом мире. У меня имеется только точное его описание и приблизительные координаты базы. Если берётесь за работу – я вам все это дам.

- А с чего вы решили, что это нам под силу?

- Так сложились обстоятельства, - развел он руками. – У вас это должно получиться, тем более ваша машина умеет летать, а путь не близкий!

- Врет, - Баринов был категоричен. – Могу предположить, что заказ на поиск Шарти был разослан в разные места. Ему просто повезло, что наш парень собрался в Керчь. А вот чуть позже выслали ориентировку и на нас. И этот «аристократ» хотел заработать на нашем кандидате и уже чуть было не сообщил о том, что Шарти у него, а точнее у его коллег или партнеров в руках. Мало того - я уверен, что его держат под дурью, иначе нашего измененного никакие кандалы бы не удержали... А тут и мы появились, и он решил эту информацию придержать. Скорее всего Гала нас и сдала… Вот у этого Зура и созрел план, как убить сразу двух зайцев и на парне заработать и выполнить заказ иномирянина. Своих людей терять он не желает, а если мы погибнем, то навар будет меньше, но все равно – гарантирован. Мы можем сейчас всех здесь положить и продолжить поиск, но боюсь, что его подельники этот жест воспримут отрицательно и не факт, что оставят в живых сына мэтра.

- Мда…, - задумался главарь. - Плохо, когда тебя окружают одни интуиты – ничего-то от них не скроешь. Даже Галу просчитали… Но хорошо, что тебя сейчас понимают. Итак, вы – беретесь за работу?

- Нам нужно посоветоваться…

Перейдя на внутреннюю связь, мы перешли к обсуждению проблемы.

- Стас, ты же знаешь, что пострелять я всегда «За»! – Серега был верен себе. – Но у нас практически не осталось запаса энергии даже на свою защиту. Пять минут максимум мы продержимся. Наши костюмы – хороши, но кто знает, как и чем нас там встретят. Вчетвером воевать против толпы военных, даже нашим личным оружием было бы безрассудно.

- Впятером, - коротко отрезала Герда. – Я иду с вами.

- Извини красавица, - вздохнул Пищугин, - но пускать тебя без защиты это подставить под пули. Нет уж, останешься в кемпере…

- Но у нас же есть парочка солидных пушек и на «Страннике»? – вмешался Леха. – Мы ими там все можем разнести!

- Ага, - ухмыльнулся Володя, - а как ты их под землю потащишь?

- А под землей я и очками справлюсь! – хвастливо заявил Мелихов.

- Герой! Это пока снайпер тебя не свалит. Шарики силовые мы не захватили – привыкли что внутренние силы есть. – Пищугин задумался. – Нет Стас, без запаса энергии нам лезть под землю не резон – сгинем сами и парня не спасем.

- Значит будем сначала искать Иного. Попросим у него Силы, - предложил я.

- Да Стас –это было бы наилучшим решением, - Баринов неожиданно стукнул себя по шлему. – Мля мужики! Вот мы тупицы!

- Ты чего? Да что случилось? Объясни? – посыпались на Володю наши вопросы.

- Иной! Вот решение всех наших проблем!

- Ты предлагаешь попросить его отправить нас на пару дней назад и перехватить Шарти уже здесь, или еще раньше и забрать его от Герды? – поинтересовался Пищугин.

- Нет Серега. Я почему-то уверен, что тогда мы повлияем на равновесие этого мира, за которым следит Иной. Будущее, а точнее нашу реальность менять нам не следует, а вот побывать в прошлом –стоит!

- Вовка –ты гений! – дошло и до меня. – Решено - беремся за работу. Но прежде навестим Иного и попросим его отправить нас на двадцать пять лет и сколько-то там дней назад. Навестим место Силы, пока еще не развязалась ядерная война, прокачаемся, и энергию у Иного пополним, а затем уже и базу навестим. Потом забираем Шарти и возвращаем его родителям. Захотят – с нами отправятся к дочерям. С документами мы им поможем!

- Точно! – обрадовался Мелихов. – И Герда с нами прокачается! Мужики – офигеть! Да мы так вообще можем все места Силы навестить!

В словах друга были заманчивые предложения и каждый из нас в голове у себя сделал об этом пометку. Девушка следила за нашим разговором молча, не понимая, чему мы радуемся, но вопрос о путешествие в прошлое ее заинтересовал:

- Парни! У вас что есть машина времени?

- Нет Герда! – я постарался передать в голосе улыбку. – Но у нас есть связи с Иным!

- Иной – это кто-то измененный?

- Не совсем, но… это трудно объяснить, лучше ты сама все увидишь!

После чего вновь включив внешние динамики шлема, я обратился к ожидающим нашего ответа боевикам:

- Мы беремся за работу. Зур - рассказывай, все что знаешь об этой военной части и загадочном контейнере…

В мире Сарта пещера Иного находилась аналогично на отдельном острове. Селена запеленговала его характерное излучение, и нам пришлось лететь туда почти шесть часов, но вот сразу проникнуть в пещеру нам не удалось. Я как обычно прикладывал руки к мыльной поверхности, но проход не открывался. Зато, когда я попросил девушку остаться в кемпере – нас четверых без проблем пропустили. Иной перенес нашу группу в нужный момент времени и, как и прежде зарядил под завязку организмы внутренней энергией. Поэтому на пути к заливу мне пришлось на словах рассказывать Герде, что это за существо и чем он занимается. Что его проекция существует в каждом из миров Спирали и что избранные могут получить к нему доступ, как к некой библиотеке.

Мне не пришлось ускользать в астрал, чтобы получить информацию о военной базе. Иной справился с этой проблемой ничуть не хуже и дал даже план этой базы. Хотя все же не озвучил точного ответа, что хранится в загадочном контейнере. Иной пояснил, что нам всем хорошо знакомы предметы, хранящиеся там и что, если у нас получится оставить добычу себе – мы не пожалеем. Что контейнер запечатан личным кодом ДНК главнокомандующего этой базы и что попытка взлома этого предмета чревата серьезными последствиями не только для нас, а даже для материка. Что материал контейнера хоть и прочен, но внутри него имеется небольшой ядерный заряд и несанкционированное вскрытие его принесет куда больше вреда, чем самоуничтожение всей базы. Хотя если во время самоликвидации этот контейнер останется на территории базы, то взрыв окажется во много раз сильнее. Иной предупредил, что на военном объекте нас уже ждут очередные неприятности и после нашего там появления время на операцию будет строго ограниченно. Необходимо постараться провести ее так, чтобы нас как можно позже обнаружили. Едва это произойдет, как дежурный офицер запустит режим самоуничтожения. У него дистанционный взрыватель. А у нас будет всего тридцать минут, чтобы унести ноги из опасного места. Не успеем – там все и погибнем в ядерном катаклизме.

Мы понимали, что Иной не шутит, но и не дает полного предсказания на благоприятный исход дела. На наши вопросы он пояснил, что мироздание штука не простая и пока у него имеется прогноз пятьдесят на пятьдесят в успешном прохождении миссии. Он видит два пути развития этого мира – где мы выживем и где мы погибнем. И все они реальны! Леха решил пошутить и поинтересовался: «А нет третьего варианта, где мы отказываемся от миссии и улетаем к себе, или четвертого – где взрыва не происходит?». Иной дал точный ответ: «Нет. База взорвётся при любом исходе дела с нами или без нас. Это событие уже заложено в ткань мироздания. Мы полетим туда однозначно, а далее все будет зависеть только от нас самих. Напоследок он предупредил, что к этой базе сейчас добираются еще три отряда, желающие завладеть контейнером, так что лучше не откладывать надолго эту операцию».

К заливу Силы мы прибыли практически почти в полночь. Пустынный берег с небольшой полоской белоснежного песочка, словно шейный воротничок, окаймляющий выпирающие в море громадные темные скалы, так и манил пробежаться по нему босиком и с разбега нырнуть в лениво набегающие волны.Местная громадная Луна освещала побережье мягким неоновым светом, прокладывая сверкающую в мелких бликах лунную дорожку почти к самому берегу. Зная, что война еще не начиналась и радиации никакой здесь нет, мы впятером, раздевшись до трусов, кинулись в чуть прохладную воду. Герда не стеснялась своей наготы, а мы и не обращали на девушку никакого внимания, наслаждаясь после радиоактивной Керчи, свежим воздухом и кристально чистой морской водой. А после купания развели на берегу костер и стали жарить куриные окорочка. Под парочку бутылочек земного коньяка они очень изумительно пошли.

Герда призналась нам, что еще ни разу не была на море. Ее пограничная служба проходила почти в таком же городке как Керчь. Что она познакомилась с Шарти полгода назад, когда он, не зная, что девушка владеет приемами рукопашного боя – вступился за одинокую красавицу, возвращавшуюся поздно домой. Герда не стала разубеждать молодого человека, что она и сама бы справилась, но по глазам юноши поняла, что нравится ему. Да и Шарти произвел на нее впечатление, когда разбрасывал шпану, словно мешки с пухом. Она так и не рассказала сыну мэтра о своей военной профессии, тем для общения и так хватало, коротко только успела сообщить, что работает вольнонаемной в военной части. А гражданских лиц там всегда хватало. Мы рассказали ей о кое-каких своих похождениях и что знаем о местах Силы в разных мирах. Что таких миров нам известно всего двенадцать. Я упомянул что мы бывали в разных мирах спирали, но вот в местах выхода Силы мне довелось побывать на один мир больше.

Никто из нас и не заметил, когда настало время выплеска энергии наружу. Просто ощутив волну озноба, все мы пододвинулись поближе к огню, думая, что на улице похолодало. Но когда такие волны стали пробегать по телу все чаще и чаще – тогда уже мы сообразили, что настало время очередного таинства.

Ощущения были странными. С одной стороны, наши тела вроде как нагревались у костра, а с другой стороны морозящие волны озноба – заставляли кожу покрываться мелкими пупырышками. Я лично не мог сообразить – мне жарко или холодно, такой контрастные перепад температур вводил мозг в заблуждение. Я уже ни о чем не думал, да и мои товарищи невольно все замолкли, окунувшись в новые неизведанные ранее ощущения. Никто не хотел идти в кемпер за теплой одеждой. А когда озноб стал пропадать, то жар от костра полностью согрел наши тела.

Мы еще сидели на своих местах, когда Герда первая решил встать на ноги. Оглядываясь вокруг, она восхищенно заметила:

- Боже! Это даже с оргазмом нельзя сравнить! Как же мне хо-ро-шо! – закричала она во весь голос и раскинув руки в стороны, стала кружиться на месте. Мы с улыбками следили за девушкой, пытаясь в очередной раз определить изменения в телах, но кроме приятной усталости я ничего не ощущал.

«Наверное, со временем все это притупляется! – думал я, поглядывая на друзей. Те аналогично смотрели в мою сторону, ожидая моей реакции. Бросив взгляд на недопитую вторую бутылку, и потянувшись за коньяком, я сообразил, что напиток конкретно нагрелся от углей костра.

- Блин… коньяк почти горячий, как его пить?

- Стас, может за другой бутылкой сходить? – Володя посмотрел на емкость и неожиданно пузырь с остатками коньяка взлетел в воздух. – Это кто это? – не понял Баринов. – Это я сам?

- Вов, а ну-ка перемести бутылку ко мне! – попросил я друга, ощущая в руках какое-то легкое напряжение. Пузырь неторопливо перелетел по воздуху ко мне, а я, взяв его в ладони и ощутив тепло, неожиданно стал впитывать эти лишние градусы до тех пор, пока стекло напитка не стало покрываться инеем!

- А ну-ка! – азартно потирая ладони ухмыльнулся Пищугин. – Стас метни коньяк мне!

Теперь уже благодаря моему умению управлять предметами, пузырь перелетел к Сергею. А тот взяв его в руки неожиданно добился того, что стекло стало плавиться, и на песок вылились остатки коньяка.

- Мля парни! А я что умею? – Мелихов с завистью смотрел на нас. – Вы вон чего с коньком сотворили, а я? Хотя….

Леха внезапно напрягся, посмотрел на впитавший алкоголь песок и неожиданно из него вверх потянулась жидкая струйка из останков напитка. Она собралась в шарик, который пульсируя словно в невесомости завис в воздухе. Леха заставил его подлететь к себе и сглотнув субстанцию, поморщился:

- Блин… весь алкоголь испарился уже. Это ты Серега перегрел напиток, Стас хотя бы его охладил…

Мы не обращали внимания, что пораженная зрелищем Герда застыла на месте, с восторгом наблюдая за нашими фокусами.

- Простите парни, а я такое тоже смогу сотворить?

Вот тогда уже мы все перевели взгляды на нашу спутницу.

- Герда мы не знаем, чем одаривает человека сила планеты, - промолвил Баринов. - У всех это происходит по-разному. Я вот только сейчас научился управлять предметами дистанционно. Первым этим даром овладел у нас Леха. Затем Стас в другом мире постиг подобное искусство, а я вот только сейчас. Но у нас у всех была некая предварительная подготовка. Я не знаю, как быстро таланты начинают проявляться у новичков – это все от многих факторов зависит. У нас давно уже в телах модифицированный код ДНК. Но то, что ты однозначно стала измененной – это уже свершившийся факт. Может завтра, а может через неделю, трудно сказать, но ты сама поймешь, чем обладаешь. Так что ты, как и Шарти, теперь стала другой.

- Стас, а сколько нам лететь до базы, у Селены спроси? – Пищугин забавлялся с песком, нагревая и превращая его в своих ладонях в стеклянную массу.

- Два с половиной часа, - отозвался мой искин.

- Нормально! – ободрился Сергей. – Самое сонное время для часовых. Так что, думаю, нам не стоит здесь засиживаться, а лучше отправляться к базе. Да по пути еще раз по схеме прикинем все варианты проникновения, учитывая наши новые способности.

- Тогда в путь! – отдал я команду…

… Герда, слушая обсуждение различных вариантов проникновения на военную базу, смотрела на своих неожиданных новых знакомых с любопытством и каким-то странным обожанием. Нет, она не собиралась ни с кем из них флиртовать или заниматься сексом, хотя это предложение ее нисколько не шокировало бы. Да и парни, несмотря на возраст, были в хорошей физической форме. Девушка скорее воспринимала их как своих братьев – крепких, надежных, остроумных и забавных, но родственников. Она не понимала - это от того что ее организм получил новые способности, или что она уже привыкла к мужчинам из другого мира? Да… Они видели друг друга обнаженными и уже более суток проводят время в едином коллективе? Хотя в годы ее службы в погранотряде она не была единственной особой женского пола, но проводя много времени с сослуживцами у нее не возникали такие родственные чувства. Там были командиры, друзья, коллеги, партнеры по сексу, но не близкие ей люди. А вот с этими иностранцами за короткое время все стало по-иному. Почему-то Герда была уверена, что с заданием они справятся и вызволят Шарти, а что дальше? Вновь вернуться в родную часть и учить новичков навыкам стрельбы, когда она окунулась в принципиально другой уровень и образ жизни? Нет –этого она не желала. Оказывается, есть люди, которые свободно посещают почти любые миры – живут в них, выполняют какие-то задания, попадают в приключения, заводят новые знакомства и более того – постоянно совершенствуют как свое тело, так и разум? Да и Шарти вряд ли захочет вернуться к прежней жизни, да и есть ли она у него на Сарте? Вновь прятаться от маньяка Крипси? А надолго ли его хватит? Ей-то уже понятно, что за ее избранником охотятся не просто так. Чем-то таким ее Шарти владеет и спокойной жизни ему здесь не дадут. Но у него-то есть приглашение сестренок переехать в далекий Алахар, даже с родителями, а у нее? Захочет ли Шарти взять девушку с собой? Она вроде как немного старше его по возрасту, хотя ранее это парня не шокировало. А если не возьмет? Мда… прозябать на Сарте ей уже совершенно не хотелось. Родителей в живых давно не осталось, они как бывшие военные участвовали в «ядерном конфликте» Именно по этой причине Герда повзрослев, выбрала военную службу. Дальним родственникам в те тяжелые времена было не до нее. Девчонка, после смерти родителей росла в интернате. И кроме муштры и строгости не видела ничего в жизни. А эти военные из Алахара оказались совершенно другими. Она знала о высоких чинах и должностях, но эти люди не чурались вести себя с ней, как с равной! Они видимо даже не задумывались о каких-то нормах морали и особенностях местного менталитета. И подобное отношение к людям ей импонировало. Казалось бы – кому интересна чужая судьба? Другие бы на их месте прилетели, сообщили и улетели бы обратно, а эти взяли на свои плечи груз чужих забот и не просто взяли, а рискуют своими жизнями, чтобы решить возникшую проблему. Да… За такими людьми и она готова идти и в огонь, и в воду… Даже если ее с собой не возьмут – она уже не сможет быть прежней. А дар, кхм… какой он будет никто не знает, но она теперь тоже измененная и к прежней жизни вряд ли уже вернется. А раз так сложилась ее судьба, то и переживать не стоит! Она будет делать что должна, а что там ждет ее впереди – уже не важно…

Герда обратила внимание, что мужчины никак не придут к единому мнению. Путей проникновения на базу было несколько, но с ее точки зрения самым оптимальным была одна из вентиляционных шахт, если срезать на ней выходящие наружу предохранительные крыши. Стас именно на нее и указывал, но Алексей напоминал, что запаса веревок на всю глубину не хватит. А резать ступени в стене – придется долго, когда дорога каждая минута. Герда попросила уточнить диаметр шахты и вспомнив про странный механизм в грузовом отсеке кемпера задала вопрос:

- Парни, а ваша многоногая машина работает? Она по диаметру вроде как пролезет по шахте. Сможет ли она спускаться по вертикальной стене?

- А что - вариант! – Стас с добродушной улыбкой посмотрел на девушку. – У него не все манипуляторы сломаны, так что думаю – спуск Жук осилит. Он на себе и всех вас утащить может. Тут и скорость и почти комфорт! Датчики по пути все гасим. Я не смогу, а вы трое уверен – справитесь. Леха очками прорежет нам проход — вот здесь, и смотрите по схеме – мы попадаем на предпоследний уровень. Нужно будет пробраться по этому проходу, затем нейтрализовать караульный пост. Если они не успеют нажать тревожную кнопку, то мы практически незаметно спустимся на финальный уровень. Там вновь гасим все камеры и датчики и бегом идем к точке назначения. Селена взломает код в сейф – мы забираем контейнер и этим же путем уходим. В идеале вообще должны уложиться за полчаса.

- Стас, - перебил его Сергей. – Сам понимаешь, что идеала не бывает. Всегда возникает какой-то форс-мажор.

- Да и код ДНК главнокомандующего базы нам нужен для вскрытия контейнера, - заметил Володя. – Я лично не собираюсь отдавать трофей, так и не узнав, что там внутри. Хрен его знает, вдруг это нечто опасное для мира?

- Думаете там плутоний? – Леха переводил взгляд с одного друга на другого.

- Может и он, - согласился с этой версией Баринов. – А может что и пострашнее, раз покупатель за ним приехал из другого мира.

- Вот я и говорю! – Пищугин указал на другой коридор. – Нам придется разделиться. Пусть Стас с Лехой едут к сейфу, а мы с Вовкой пойдем к начальству.

- А кодовые замки как взломаете без Селены? – задал вопрос Радыгин, но Сергей был уверен в плане:

- Вован с телепортом метнется на другую сторону и мне проход откроет. Защита у нас надежная…

- Хорошо, - кивнул ему Радыгин. – А вдруг нештатная ситуация – смотри на план базы. Если кто-то включит сигнал тревоги – там подмога набежит не менее сотни человек. Электроника начнет менять коды доступа с огромной скоростью. Все коридоры и проходы заблокируются мощными перегородками – мы банально не успеем слинять! Нужен еще кто-то в контрольном пункте управления, чтобы дать нам время вскрыть сейф и быстро уйти. Иначе мы просто не успеем. Лехины очки шикарные – нет слов, но и они не мгновенно режут метровую сталь.

- В пункт только я смогу пробраться, - тихо вздохнул Баринов, - да и уходить мне будет легче всего с помощью телепорта, но сами понимаете – никого из вас я прихватить с собой не могу…

- Мля, парни! Тогда я один полезу к шефу и точка! – Сергей хлопнул ладонью по столу, но не ожидал что голос подаст и пятый член группы:

- А про меня вы забыли?

Герда смотрела на мужчин, понимая, что ее участие в этом плане даже не предусматривалось.

- Я могу Сергея сопровождать!

- Герда ты извини меня за прямоту, но у тебя даже нормальной защиты нет!

- Я ей дам свой костюм, - Радыгин по-отечески смотрел на девушку, а Герда в его неожиданно добрых глазах читала согласие на операцию.

– Я буду в Жуке, так что комбез мне не особо нужен. А она в нем будет более защищена! Пули точно не пробьют материал. Да и ты, Сергей, если что прикроешь своим полем…

- Да я-то прикрою, но…

- Серега, она нам нужна, поверь!

- Стас – опять интуиция?

- Не знаю, но думаю, что не ошибаюсь. И пластины «морока» все берем. Теперь у нас энергии полно!

Герда не понимала, что за «морок» такой, но по улыбкам мужчина догадалась, что штука эта очень полезная.

- Тогда предлагаю этот план принять за основу! – Баринов указал на голографическую схему. – Сюда идем все вместе на Жуке. Затем разделяемся. Я начинаю прыгать по уровням к центру управления, Серега с Гердой пробираются вот сюда, где отмечена комната проживания начальства. Я не уверен, что там за замок, открывающийся по коду ДНК, но на всякий случай нам нужен хотя бы палец.

- Ха, Володь, ну ты и садист! – коротко хохотнул Мелихов, на что Баринов спокойно заметил.

- Они все погибнут, ты же слышал предсказание Иного. Взрыв будет. Мы не ангелы и никого не спасем, как ни горько мне это осознавать. Иной врать не будет, и как я понимаю, с нашим участием или с участием других групп охотников за контейнером, но база уже обречена. И если мы утащим ящичек, то взрыв не будет таким глобально опасным для планеты, как мог бы быть при наличии там этого образца. А командир без пальчика немного потерпит. Не тащить же их друг к другу? У нас время строго ограничено.

Герда слыша такие слова – понимала, что этим людям горько осознавать, что кому-то из-за них придется погибнуть и что Володя прав – они не ангелы, хотя и обладают уникальными возможностями. Она верила, что этот неизвестный, но могущественный Иной – перед которым даже время не властно – не станет просто так отправлять людей на гибель. Значит так нужно, что для спасения одного человека – должны погибнуть сотни людей. Они все солдаты и знали на что идут. Да и она, проходя военную службу, стреляла в противника и не задумывалась, что его, скорее всего, дома ждет семья, жена и дети. Что, возможно, останься он в живых и мир мог бы измениться! Нет… Она выполняла приказы командования, веря, что ее деяния идут на пользу Родине. И хотя душу девушки мутило, она инстинктивно понимала – здесь нельзя иначе.

Герда не понимала, как, но эти люди почему-то точно знали, какие чувства и сомнения она сейчас испытывает. Они словно читали ее как открытую книгу. И она не удивилась, когда на пути к военной базе, Стас присел рядом и словно родной человек стал рассказывать одну историю из своего родного мира. Там говорилось о рядовом Райене, про которого даже сняли кино. Он упомянул, что этот фильм был основан на реальных событиях, когда после одновременной смерти пятерых братьев Салливан были приняты правила о распределении членов одной семьи по разным подразделениям и об отзыве последнего оставшегося в живых из них с фронта. В этой истории рассказывалось, что отряду из восьми человек нужно было отыскать последнего из оставшихся в живых братьев. Эта восьмерка прошла через настоящий ад, теряя по пути своих товарищей и множество людей, которые им помогали. И все это ради спасения одного человека. Что он сможет прокрутить этот фильм позже, его запись хранится в блоке искина, но он идет почти три часа, а у них времени уже не оставалось. Поэтому лучше он ей покажет, как пользоваться шлемом и рацией боевого костюма, как стрелять и перезаряжать алахарские излучатели. Стас предупреждал, что не нужно вылезать вперед, и ничего зазорного если она будет прятаться за спиной Пищугина. Сергей самый опытный воин из их четверки, ему приходилось воевать в разных мирах, так что пусть она лучше прикрывает его тыл и побережет себя.

Герда никогда не разговаривала с отцом, она его и не помнила. Из личных вещей от родителей остались только фотографии, но беседуя со Станиславом, почему-то ощущала, словно ее наставляет родной отец. Он беспокоится за дочурку и переживает. Необычные эмоции захватили ранее холодную голову девушки и она, не осознавая почему, но прошептала:

- Я не подведу тебя, папа…

Радыгин на мгновение замолчал, но потом понимающе кивнул и с улыбкой добавил:

- Я знаю, дочка…

(обратно)

Глава 18

Первым сюрпризом для нашей группы стал тот факт, что природа около вентиляционной шахты оказалась в полном порядке. Селена сообщила, что радиации она не ощущает, есть небольшой фон, но он скорее всего идет от базы, а точнее от хранящегося там ядерного арсенала. В голове у меня промелькнула эта странность и пропала. Мелихов лишь обрадовался, что сможет работать своим артефактом без особой опасности для заражения. Я в этот момент уже успел забраться в Жука и выводил его из кемпера. Четверка моих спутников, одетая в боевые костюмы и вооруженная алахарскими излучателями – ожидала меня у входа, над крышкой которого колдовал Леха лучом своих волшебных очков, а ребята, обнаружив следящие датчики – заблокировали местную электронику. Селена посадила кемпер в режиме невидимости в непосредственной близости от вентиляционной шахты и едва я выбрался наружу, как ребята уже успели срезать защитный верх вентиляции и крепили его тросами к «Страннику». Володя, забравшись в кабину управления кемпером, осторожно сдвинул массивную крышку, освобождая нам проход, а затем наша группа разместилась на корпусе Жука. Я аккуратно стал спускаться вниз по вертикальному колодцу, растопырив конечности экзотического передвижного средства.

Круговой обзор Жука позволял мне видеть, что шахту периодически перекрывали парочка крепких металлических решеток, но Жук в данной ситуации оказался незаменим. Управляя его свободными конечностями, я держал эту преграду, пока Леха очками перерезал ее крепления к стенам, после чего мы вновь опускались с этой решеткой вниз.

Достигнув дна через семь минут и сложив перерезанные преграды у стены, мы дождались пока Мелихов прорежет подходящий в стене проем, чтобы и Жук смог бы перебраться на территорию подземной базы. Едва наша группа пробралась в длинный служебный коридор и собиралась было идти далее, как мы увидели первого человека. Судя по одежде к нам шел представитель технического персонала. Неизвестно что заставило его появиться в этом проходе, но постоянное воздействие внутренней энергией на пластины «морока» делало нашу группу для него полностью невидимыми. Но вот на дыру в стене за нами этот морок не распространялся. Глаза дежурного мастера почти вылезли из орбит от удивления, но этот человек не успел ничего сделать или доложить начальству. Серега в несколько шагов добежав до ремонтника, мощным ударом приклада по голове отправил его в долгий нокаут.

Прислонив мастера к стене, он по рации посоветовал нам поторопиться.

Первая преграда возникла метров через пятьдесят за поворотом коридора. Мощная стальная дверь с небольшим синим дисплеем преграждала нам путь. Дав приказ Селене взломать код, мы стали ждать результата.

- Странный алгоритм здесь используется Стас,- раздался голос искина у всех в наушниках. – Я впервые с таким встречаюсь. Здесь применяется не цифровая кодировка и не дактилоскопическая, а звуковая. Причем очень похожая на мажорную гамму, судя по последовательности звуков!

- В смысле? – не понял я.

- Ты же музыкант, должен знать…

- Да я знаю. Мажорная гамма строится по формуле: тон-тон-полутон-три тона-полутон.

- Верно Стас. Но здесь забиты звуковые колебания очень похожие на подобную формулу. Вроде как стихи или скорее песня, я сейчас подбираю схожие значения… Секунду… Готово!

Дисплей на двери загорелся более ярким синим цветом, раздался заметный щелчок и дверь медленно стала подниматься вверх.

- Вперед! – скомандовал Пищугин. – Нас ждет еще следующий контрольный пункт с охраной. Володя готовься.

До следующей двери мы бежали гораздо дольше. Коридор тянулся уже метров на двести вперед. Мне внутри Жука было комфортно, это все остальные передвигались на ногах, я же ехал лежа на спине. Поэтому решил поинтересоваться, что за комбинацию подобрала Селена:

- Понимаешь Стас – у меня получилась вроде как песня. – Искин растягивая слова, произнесла какую-то напевную фразу, очень напоминающую именно мажорную гамму, после чего перейдя на понятный нам язык, пояснила: - в переводе это звучит примерно так: «Первая бессмертная рота намерена соперника загнать в болото…»

- Так это же слова неофициального гимна Синха! – раздался взволнованный голос Герды. – Я это точно знаю! Есть официальный текст гимна, а эти строчки, давно уже сочинил один из боевых офицеров десантного подразделения Синхи. Когда я еще служила в погранотряде, мы как-то поймали одного диверсанта. Вот он, сидя в камере и пел это произведение, а я услышала и запомнила. Там такая позитивная и бодрящая гармоника, что я еще в те годы подумала - нам бы такую песню!

- Это все прикольно! – раздался в наушниках голос Пищугина, - но мы уже пришли. За той дверью сидит охрана. Они нас сейчас не видят, потому что мы все камеры и датчики гасим, но едва дверь начнет открываться – как мгновенно насторожатся. Тем более они сейчас не понимают, что там со слежением происходит. А если за дверью имеются тепловые сканеры, то нас на экранах будет видно.

- Тогда я пошел! – Володя сняв с левой руки перчатку, сжал в руках шарик телепорта и мгновенно исчез из вида.

Через несколько секунд дверь стала самостоятельно подниматься вверх, а с другой стороны нас встречал одинокий Баринов. Глазами Жука я увидел, что проход в соседнее помещение охраны приоткрыт, а на полу виднеется парочка бесчувственных тел.

- Теперь разделяемся! – скомандовал Сергей. – Мы с Гердой идем к начальству, Володь – на тебе пульт управления, а ты Леха со Стасом идите к сейфу. Если что –вызывайте по рации. Хорошо еще что пока все тихо…

Едва Пищугин это произнес, как дверь, через которую мы только что прошли – самостоятельно пошла вниз. Раздался странный заунывный звук и синтезированный голос зазвучал в коридоре:

- Внимание всему персоналу базы! Обнаружено несанкционированное проникновение на территорию базы. Код опасности – фиолетовый! Дежурной группе срочно занять все боевые посты согласно протоколу! Внимание повторяю…

- Да мля! –выругался Сергей. – Где мы прокололись?

- Это не мы! – Володя указал на приоткрытую дверь контрольного поста, где на экране виднеющегося дежурного монитора мигала схема базы. Бросив взгляд на план, я увидел, что на схеме вентиляции, идущей к нижним уровням базы, двигались вниз две мониторные точки. Причем одна из них шла как раз по тому самому туннелю, по которому мы еще недавно спускались. – Это чужаки, - коротко добавил Володя. - Иной же говорил, что еще три группы сюда шли. И я так понимаю, что парочка уже дошла. Пока никто не объявлял о приказе покинуть базу, но нам нужно торопиться. Так что… шевелим булками!

Володя исчез первым, используя телепорт. Затем по нужному коридору побежали Сергей с Гердой, а я попросил Селену поставить дополнительный блок на открытие прохода. Нам не нужен был в тылу противник. Леха как заправский ковбой запрыгнул на тело Жука, и мы со всех ног побежали к пункту назначения…

… Приготовив инопланетное оружие к стрельбе, я бежала за Сергеем. Он перед каждым поворотом коридора на мгновение замирал на месте, словно прислушивался и не обнаружив опасности, вновь ускорялся. Селена еще в кемпере умудрилась загрузить в мой шлем небольшую программу перевода, так что ее услуги мне сейчас не требовались. Я не знала, что там инопланетник слушает и как видит, но мужчина ни разу не ошибся. Один раз нам пришлось замереть на месте. По перекрестному коридору пробежал отряд из пары десятков вооружённых бойцов. Я уже было приготовилась стрелять, но Пищугин прошипел в микрофон, чтобы я не дергалась, а стояла неподвижно. И хотя укрыться нам было негде, но военные наши фигуры по какой-то причине не видели! Едва отряд пробежал мимо нас, как в моих наушниках шлема раздался довольный голос Сергея: - Работает морок! За ними побежали!

Это было поразительно, но мы, пристроившись в хвосте отряда двигались за бойцами, направляющимися в попутном с нами направлении. На стекле моего шлема выводилась схема базы, загруженная заранее еще Селеной с нашими точками перемещения, так что ориентироваться было очень удобно. На очередном перекрестке, едва мы свернули в нужный проход, чтобы пробраться к жилым уровням, как увидели, что дорогу перегородила стальная переборка, которой не было на плане. Я поняла, что она появилась из-за тревоги, но тем не менее не представляла, как нам ее открыть.

Сергей же словно вторым зрением осмотрев преграду, пробурчал:

- Ага… так, понятно. Механический запор-предохранитель с той стороны. Электроника дверь не откроет, пока кто-то не снимет защелку. Ладно, где она тут у них? …

Я не знала, кто нам сможет помочь с другой стороны хотя и понимала, что как-то эти мужчины умеют работать дистанционно с любой электроникой. Не успев задать вопроса, я заметила, что мой напарник, снял перчатку с левой руки и прислонил ладонь к преграде. Неожиданно металл перегородки стал раскаляться, словно его нагревали сварочным аппаратом и через минуту в нем образовалось подходящее отверстие, через которое и засунул руку Сергей . Раздался отчетливый щелчок, и преграда пошла вверх, открывая нам путь.

- Вперед! – вновь скомандовал Пищугин и мы побежали как сумасшедшие по очередному коридору. На следующем перекрёстке, мужчина показал мне жест «стоп». На развилке дежурило три вооруженных охранника. Понимая, что нам нужно пройти как раз мимо них, Сергей отдал очередной приказ:

- Двигайся за мной медленно и осторожно.

Заунывный звук серены помогал заглушать наши шаги. Заметив, что алахарец перехватил оружие в руки, я поняла, что стрелять он не собирается, поэтому аналогично сняла с шеи ремень лазерной винтовки. Он жестом показал мне, что берет двоих, а мне указал на третьего. Удары Пищугина были очень быстрыми. Я, выведя из строя своего кандидата сообразила, что Сергей легко смог бы нейтрализовать и троих, но дал мне шанс проявить себя. Оценив мою работу поднятым пальцев вверх, он махнул рукой в направлении нужного нам коридора. По рации донеслись слова Стаса: «Мы на месте, приступаем к вскрытию», а через пять секунд и Баринов доложил, что пульт под его контролем. Одни мы еще не добрались до точки назначения, на что Сергей ответил: «Мы еще в пути».

Через минуту, наша пара уже входила на жилые уровни. Комната главнокомандующего была помечена на световой карте, но едва Пищугин мощным ударом ноги открыл ее, как я услышала в наушниках шлема его странные слова:

- Мля сука, я так и знал!

- Чего там? – раздался вопрос Стаса.

- Спальня пуста! – доложил Сергей. – Видно по тревоге он убежал в командный пункт.

- Парни меня пытаются выкурить, – Баринов произнес это спокойно, но в динамиках шлема до нас доносились звуки выстрелов и рикошеты пуль. – Пока им это не удается, - коротко добавил он, - но поторопитесь…

- Так, мля Герда! – Сергей приоткрыл забрало шлема, чтобы видеть мои глаза. – Нужно наведаться в командный пункт. Ты как готова? Придется пострелять, там без вариантов –втихую не проберемся.

- Готова!

По моим глазам мужчина понял, что я не отступлюсь и кивнув в согласии, закрыл шлем.

- Тогда вперед…

… Как мы и предполагали, в момент объявления тревоги, массивная дверца хранилища оказалась полностью заблокирована. Селена оказалась бессильна, включился временной механический замок, поэтому Леха, надев артефактные очки резал жарким потоком прочную дверь. Луч шел медленно, но равномерно. Мелихов вырезал такой проем, чтобы человек мог спокойно пролезть. Ему понадобилось пять минут, чтобы завершить свою работу, но вырезанный кусок оказался очень массивными и здесь пришлось вступить уже моему Жуку. Схватившись парочкой верхних уцелевших конечностей за массивную рукоятку двери и упираясь в скользкий пол, я попробовал вытащить отрезанный кусок, но лапы Жука лишь бессильно скользили по бетонной поверхности.

- Леха! – заорал я ему по рации. – Не могу зацепится – скользко.

- Я щас!

Мелихов с помощью очков принялся передо мной делать в полу выемки, чтобы конечностям моего агрегата было обо что упираться. Дело пошло. Жук получил нужную опору и медленно вытащил приличный кусок металла из двери. Его падение отозвалось заметной вибрацией пола, но Леха уже лез в сейфовое помещение.

- Стас! – заорал он в наушниках. – Здесь как в швейцарском банке. Я по телеку видел! И золота полно! Может прихватим?

- Да погоди ты с золотом. Контейнер нашел?

- Ищу… Здесь еще имеются запертые ящички, но… я уже работаю над ними. Так... ого! Здесь брюлики, бумаги какие-то… хрен поймешь, язык непонятный… Так еще камешки, вроде векселя с печатями какие-то… Так… это статуэтки какие-то странные, видимо тоже дорогие… Да мля, где же наш ящик? Стас я вроде все дверки на стене вскрыл… Хотя погоди…

- Чего там?

- Ага! Нашел еще одни отсек! –раздался радостный голос Мелихова. – За стопкой золота был укрыт! Так… Бинго! Нашел!

- Неси его сюда!

- Бултыхается в нем что-то, - укладывая контейнер в багажный отсек Жука, произнес Лешка, а я вдруг новым зрением увидел исходящие от предмета лучи какой-то мощной энергии.

- Леха ты там поосторожнее с ящичком, а то бабахнет, костей не соберем.

- Да понял Стас не маленький, сам вижу сияние, а он и не тяжелый. Так как на счёт золота брат?

Я доложил на всеобщей волне, что контейнер у меня, но Сергей с Гердой еще не добыли палец начальства. Время позволяло, поэтому я дал добро на загрузку в отсек нескольких слитков золота.

- Но без фанатизма, - предупредил я друга. – Нам еще на поверхность выбираться, а Жук более двух тон не вынесет.

Покинув нутро аппарата, я стал помогать Мелихову таскать и загружать в скромный багажный отсек Жука дорогой металл…

… «Вот уроды не понимают, что стрельба бесполезна!» - Баринов сидел на месте дежурного оператора и следил за многочисленными экранами. Мониторы нижнего уровня там, где сейчас орудовали Стас с Лешкой – были темные. Видимо заблокировать их не удалось, и парни банально сожгли следящую электронику. На полу его пункта управления лежали бесчувственные тела трех сменных операторов.

Баринов с усмешкой вспоминал, как он появился посреди комнаты. Двоих мужчин он вывел из строя прикладом собственной винтовки, но третий оператор успел выхватить табельное оружие и открыть огонь по незнакомцу. Силовое поле без проблем отражало все пули, а Володя неожиданно решил испытать свое новое умение. Он стоял совершенно спокойно, глядя в глаза стреляющего в него оператора. Тот и не видел, как за его спиной в воздух поднялась одна из статуэток, ровными рядами, размещавшимися на одной из настенных полок и со всего маха, ударила его сзади по затылку. Охранник, мгновенно потерял сознание, а Володя, усевшись на свободное кресло стал по экранам следить за ситуацией на базе. Один из отрядов-претендентов на главный приз в количестве двенадцати человек благополучно спустился по той же самой шахте, по которой и они ранее двигались, но дверь возле контрольного поста заблокированная Селеной, никак не желала открываться. Один из бойцов прикладывал к ней какое-то устройство, поглядывая на миниатюрный дисплей, но все попытки открыть проход – были тщетными. Языка незнакомцев Володя не понимал, эмоции по экрану считать не мог, но видя обескураженные и злые лица – сообразил, что члены этого отряда в бешенстве от потери времени. Вторую группу претендентов на контейнер зажали в одном из верхних коридоров. Кто-то из местных пытался выйти на связь, но Баринов никоим образом не показывал, что этот пост давно под его контролем. Один из мониторов транслировал, что за дверью его помещения собралась большая толпа военных –видимо сообразили, что пункт управления захватили и пытались взломать дверь, но умения Володи хватило, чтобы полностью ее заблокировать. Тогда военные решили взорвать проход. Баринов на всякий случай активировал силовой щит, расширяя его границы и когда мощный взрыв попытался вынести двери, то силовое поле остановило искорёженные обломки. Землянин видел, что к нему пытались вломиться бойцы, но поле не пропускало людей, тогда военные открыли ураганный огонь, но и он оказался полностью бессильным.

Неожиданно монитор слежения за первой группой показал, что там народ оставил все попытки взломать код и принялся минировать дверь.

- Стас, я не уверен, но по-видимому дверь сейчас взорвут, - вышел он на связь с другом. – Поторопитесь! Скоро у вас будут гости!

- Принято! – доложил Радыгин. – Мы уже заканчиваем погрузку.

Последующий за этим разговором взрыв у двери повредил и камеры слежения, поэтому что там далее происходило внизу, Володя уже не мог знать. Но зато он увидел, как у запертых дверей командного пункта, выведя из строя караул появились Герда с Сергеем. Пищугин выйдя на связь с товарищем попросил открыть им проход, но как это сделать Володя не понимал. Надписи на пульте управления были незнакомыми. Наугад нажав несколько кнопок, он увидел, что вместо дверей командного пульта открыл проход для зажатой в угол второй группы претендентов. Те обрадовавшись неожиданному подарку, постоянно отстреливаясь, принялись уходить по свободному проходу.

- Серега я хрен его знает, как вам открыть дверь! Может лазером прорежете?

На экране монитора Баринов видел, что его товарищ внимательно осмотрел дверь и прилегающие к ней стены. Навел на металл ствол винтовки и попытался проделать в ней дырку. После неудачной попытки - доложил по рации:

- Вован. Дырка не поможет. Здесь металл какой-то особый, плохо поддается лазеру. Я посмотрел местную электронную разводку – здесь нахрапом не возьмешь. Все закольцовано. Загашу одни датчики – другие заблокируют дверь механически. Нужно будет ждать Леху с очками. А на двери такой же кодовый замок, Селена который взламывала.

- Так может Герда повторит те строчки из песни?

- Понял! Ща попробуем …

… - Ну что милая, вот и твоя помощь понадобилась. – Пищугин следил за Гердой, которая сообразив, что от нее требуется, подошла к датчику и пропела строчку из песни. Дверь даже не шелохнулась. Девушка еще раз повторила строку, но проход не открывался.

- Ну, и?

- Сергей я ничего не понимаю – все точно воспроизвела и в нужной тональности…

- Мля, время уходит… Что делать будем? Может здесь другой код нужен? Какие в песне еще характерные фразы имеются?

Герда в голове уже перебирала полный вариант текста: «Так это вряд ли… а финал? Нет не пойдет. Что же еще можно использовать может припев? Как там… «Сверкая блеском стали…» Она попробовала напеть эту строчку, но дверь не открывалась.

«Нет… главнокомандующий не стал бы эти строчки ставить на код, тогда какие? Что могло бы зацепить офицера высокого ранга? Наверное, вот это!» Она настроилась и пропела финальную строку припева:

- На пути у нас не стой - за Родину пойдем на бой!

Дверь как бы нехотя поползла вверх, а Сергей уже с лежачего положения открыл стрельбу по ногам и силуэтам противника.

Герда аналогично, присев на колено стала вести огонь по многочисленному командному составу, огрызавшемуся из всех видов стрелкового оружия, параллельно выискивая самого старшего офицера. Она успела заметить, как два человека открыли в стене командного пункта неприметную ранее дверь и собираются скрыться за ней. Понимая, что скорее всего один из них главнокомандующий, Герда неожиданным прыжком буквально влетела в помещение и наращивая скорость понеслась за этими двумя. Мимолетно она успела заметить, что время словно замерло. Звуки стали тягучими, превратившись в звенящие струны. Люди застыли в разных положениях и даже Сергей замер словно манекен на полу. Герда в движении успела заметить медленный полет пули к ее лицу, но легко увернувшись от смертоносного снаряда, девушка подлетела к офицеру, уже закрывающему дверь и схватив того за свободную руку она сильным рывком потянула мужчину на себя. Кисть военного оторвалась от руки, будто была мягкой игрушкой. Герда не успела сообразить, что происходит. Она отлично рассмотрела глаза военного не успевшего еще понять, что он остался без конечности. Зато в полумраке разглядела, что второй офицер в этот момент тянул за плечо своего коллегу, как бы помогая тому быстрее запереть дверь. Схватив и его конечность второй рукой, Герда без проблем оторвала и ее, и только после этого время вернулось к нормальному течению. Машинально от собственного рывка упав на пол, Герда поняла, что её тело почему-то резко ослабло, как будто она весь день таскала тяжести. Мышцы ног налились непривычной ломотой. Дверь лязгнув металлом захлопнулась и уже после этого за ней раздались два мужских вопля боли. В этот же миг девушка ощутила пару резких ударов в области торса, но боевой комбинезон выстоял, перераспределяя кинетическую энергию пуль по всей своей поверхности. Сообразив, что стрельба до сих пор не прекращается, она на четвереньках поползла к Пищугину. Тот словно только что заметил девушку, держащую в руках две кровоточащие кисти рук и матюгнувшись в наушниках заорал:

- Быстрее ко мне, я запираю дверь! Герда из последних сил засеменила по полу к начавшей движение вниз стальной перегородке. Она успела перекатиться к землянину, когда дверь за ней опустилась на пол, отрезая оставшихся в живых военных от парочки наглых диверсантов. А уже затем по коридорам базы стал разноситься другой вой сирены и механизированный голос сообщал:

- Внимание! Запущен режим самоуничтожения базы. До взрыва осталось двадцать девять минут и сорок секунд.

- Достала ДНК? – Пищугин смотрел на обессиленную девушку, а та, протянув ему две оторванные кисти, пояснила:

- Но я не знаю, которая из них конечность главнокомандующего.

- Херня вопрос! – рассмеялся Сергей. – Потом сами узнаем! Но как это ты так быстро смогла добежать до тех двоих?

Герда не знала, что сказать, а Сергей и не настаивал. Сообщив парням по рации, что ДНК у них при себе, он забрал ее оружие и закинув руку девушки себе на плечи, помогая ей подняться на ноги, потянул Герду в обратный путь…

… Володя, еще раз осмотрев по мониторам ситуацию на базе, заметил, что вторая группа, которой он случайно открыл проход, спустилась практически на предпоследний уровень, взрывая попадающиеся на пути преграды. Ее состав поредел уже в два раза, но парни, не смотря на предупреждение об эвакуации, целеустремленно двигались в сторону подземного хранилища. По рации шлема донеслись слова Стаса, что они вступили в бой с первой группой охотников, которые не ожидали встретить претендентов, но шансов у «коллег» против алахарцев не было никаких. Доложив, что проход к шахте свободен и они ждут друзей, Радыгин отключился.

Пункт управления, занятый землянином, противник перестал атаковать, хотя и вывел камеру наблюдения из строя. Баринов не стал гадать, какой сюрприз ему готовят, поэтому зажав в руке шарик телепорта, выбрал необходимое направления для прыжка и исчез из этого помещения…

Пищугин придерживая девушку максимально быстро двигался к нижнему уровню. Они уже не раз видели толпы народа, бегущие по коридорам к лестницам и лифтам, но наведенный морок делал пару невидимой. Хотя один раз им пришлось банально прижаться к стене коридора, когда им навстречу неслась толпа гражданских лиц, видимо обслуживающий персонал с почти безумными от страха глазами. Несколько человек во время бега умудрились налететь на «невидимые» им тела Сергея и Герды. Ударившись корпусом о незримое препятствие – эти бедолаги изумленно начинали оглядываться, но подпирающие спину коллеги, толкали их вперед, так что никто и не догадался, что противник был у них перед глазами. В шуме, панике и суете, Сергей, не совершив ни одного выстрела и не выведя из строя ни одного человека, провел ослабшую девушку к нужному коридору.

Синтезированный голос отсчитывал последние пятнадцать минут, когда они оказались на финишной прямой. Перешагивая тела поверженного противника, они видели, что к ним несется Жук, на корпусе которого уже сидели Баринов и Мелихов. Протянув руки, они помогли забраться друзьям наверх, и Стас погнал Жука на полной скорости к прорезанному выходу вентиляционной шахты. Проем шахты был свободен от бывших преград и Жук, работая лапами на максимальной скорости, выбрался из шахты менее чем за пять минут.

- Быстро, быстро! – орал Пищугин, загоняя друзей в появившийся в воздухе дверной проем кемпера, пока Стас заводил свой транспорт в грузовой отсек. Селена уже взяла на себя управление «Странником» и не дожидаясь пока задняя дверь полностью закроется подняла аппарат в воздух и стала максимально быстро уводить транспорт из опасной зоны. Стас, находясь еще в Жуке ощутил возрастающие перегрузки. Сообразив, что выбираться наружу пока рано, он остался лежать в корпусе квазиживого механизма.

Остальная четверка, не успев даже разоблачиться и снять шлемы, замерла в четырех креслах, стараясь перетерпеть повышение своей массы почти в четыре раза.

- Взрыв! – неожиданно прозвучал голос Селены у всех в наушниках. – Держитесь!

И к перегрузке неожиданно добавилось неприятное сотрясение корпуса кемпера. Но оно оказалось не долгим. Искин уводила «Странника» все дальше и дальше и через несколько минут снизила скорость до стандартной.

Когда все скинув боевое облачение, собрались в салоне кемпера, я оглядел своих друзей, глаза которых сияли от успешно выполненного дела. Неожиданно подала голос Селена:

- Стас в местном эфире что-то непонятное происходит.

- Погоди, - остановил я искина. – Сначала выпьем, а потом уже послушаем твои новости. Ну что же друзья мои, - принеся с собой из грузового отсека бутылочку коллекционного коньяка, я стал разливать его по бокалам. – Работу мы проделали непростую, но наша «Миссия выполнена» успешно!

В этот момент мое сердечко предательски дрогнуло. Непонимая, что произошло, я заметил, что и остальная четверка непроизвольно стали потирать руками область сердца. И в этот момент меня пронзила молнией мысль!

- Мля-ть! Пацаны и кхм…, простите девушка. Вы поняли, что сейчас произошло?

Все молчали и лишь Володя шепотом тихо произнес:

- Едрить-колотить…. Мы все это время были в прошлом! - Он ошалело посмотрел на сосуд с коньяком и не произнося более не слова, махом выпил редкий напиток.

- Мы были на базе, когда она еще существовала двадцать пять лет назад? – не поверила Герда.

- Да милая, - до меня наконец-то стал доходить драматизм создавшейся ситуации. - Мы после места Силы должны были произнести кодовую фразу: «Миссия выполнена», чтобы вернуться в свое время, но на радостях этого никто из нас не сделал.

- Ну не сделали и в чем-проблема-то? – Леха смотрел на нас еще не просчитав ситуацию, но Серега, аналогично выпив коньяк без тоста, не стал объяснять, а попросил Селену рассказать, что ее поразило в эфире и что в нем идет сейчас.

- Вы правы друзья, - голограмма искина засияла перед нами в воздухе. –Я хотела сообщить, что после самоликвидации базы, эфир заполнился сообщениями на языке Синха, что приборы зафиксировали ядерный взрыв, а это может быть лишь одно -противник атаковал государство Синха. И руководство страны начинает приводить в действие план «Вторжение», соответственно в сторону других государств должны были полететь ядерные ракеты. А сейчас никакой паники в эфире нет…

- Это до меня сразу дошло! – Мелихов плеснул себе в рот коньяк. – Но ведь как я понимаю, ядерная война так и так должна была начаться?!

- Леха мля, прости меня за сравнение, - обозлился Сергей, но ты полный долбо…ящер! Это мы развязали войну! Мы! Двадцать пять лет назад наше посещение военной базы спровоцировало этот ядерный конфликт. Никто не понял, что какая-то периферийная база самоликвидировалась. Все посчитали это нападением противника!

- Парни, - возмутился Мелихов. – Не такой уж я идиот! Это я давно понял, но вот вы не хотите понять, что этот взрыв все равно состоялся бы! Не нужно накручивать себя и свою совесть. Иной же говорил – взрыв неизбежен, он давно запрограммирован мирозданием. Наше проникновение не засекли, а вот две другие группы –обнаружили. Мы могли совершенно тихо изъять этот контейнер, и никто бы и не понял, как это произошло. Но вот другие конкуренты засветились! Не будь там нас – другого противника все равно бы обнаружили. Так что не вините себя…

- Леха, ты не учитываешь еще один факт, - парировал слова друга Баринов. –Ты прав – другие группы обнаружили бы, но не факт, что командование приняло бы решение о самоликвидации. А вот здесь постарались уже мы. Они видели непривычное оружие и наши комбинезоны, они видели, что неизвестные силовые поля не дают им проникать туда, куда они хотят, пули и снаряды не берут наши тела. Скорее всего они подумали, что их атакуют не люди, учитывая, что Герда не понимая, как, смогла настолько быстро двигаться, что чуть не повредила мышцы и связки не привычные еще к таким нагрузкам и скоростям. Оторвать кисть от руки не так просто. Что тогда могло прийти на ум командирам? Что их захватили не местные, а инопланетяне! Я думаю, что именно по этой причине и было принято решение ликвидировать базу.

- Так это что мой дар? –удивленно переспросила Герда. – Небывалая скорость?

- Скорее всего да, - согласился Володя. – Ты можешь в критических ситуациях двигаться так быстро, что никто этого просто физически не может заметить.

- Бог мой! – ахнула девушка, пораженная новыми возможностями и не обращая внимания на сложившуюся ситуацию. Но для себя я уже успел разложить информацию по полочкам.

- Парни, а ведь Иной это все знал заранее! – высказал я свои предположения, выпив до дна порцию алкоголя.

- Да Стас, думаю ты прав, - Володя, взяв бутылку вновь разлил по опустевшим рюмкам коньяк. – Иной знал, что мы будем действовать в прошлом и поэтому предупредил о трех других охотниках за сокровищами. Но видимо так было и задумано - и наш путь, и деяния были заранее предначертаны?

- Но у Иного было два варианта! - усмехнулся Сергей. – И я предлагаю выпить за то, что вариант, где мы погибли – не воплотился в жизнь!

Этот прекрасный тост поддержали все и коньяк пройдя по пищеводу принялся исправлять наше поникшее настроение. После второй рюмки тело наконец-то начало отпускать, и я вспомнил о добыче:

- Кстати мужики, а что там в контейнере?

- Точно! Нужно же посмотреть за что мы рисковали жизнями? – стали раздаваться голоса, а Леха уже тащил загадочный ящик.

Корпус контейнера по цвету напоминал алюминий. Форма продолговатого и рифленого саквояжа, длиной с полметра и высотой сантиметров тридцать. Осмотрев трофей, мы практически с трудом смогли разглядеть где шел шов между крышкой и телом артефакта. На одном из торцов имелся синий прямоугольник и все! Герда принесла две конечности и протянула их мне, но я с улыбкой предложил ей самой попробовать открыть ящик, раз она добыла ДНК.

Девушка посмотрела на обе кисти, немного подумала и решительно приложила одну из них к синему экрану. Первая попытка оказалась удачной. Внутри что-то щелкнуло, и верхняя крышка немного приподнялась.

Неожиданно мощное сияние больно ударило по моим глазам.

- Блин! Черт! Сука! – аналогично отреагировали мои друзья, прикрывая глаза руками от этой лучистой энергии. Герда смотрел на нас непонимающим взглядом, а у меня в голове уже всплывало в памяти, где и когда я видел подобное сияние. У травницы Бажены в шкатулке хранился крупный кристалл из Запретного мира. А сейчас сияние из узкой щели шло такое, словно в контейнере лежало с десяток подобных кристаллов. Я еще не успел разглядеть, так ли это, как голос Герды подтвердил мои догадки:

- Ух ты! Какие крупные бриллианты! Да за один такой камешек можно было бы всех в нашем городе купить!

Я отвел взгляд и постарался расслабиться. Второе зрение успокоилось и моим обычным глазам представилось незабываемое зрелище. В коробке, словно куриные яички в гнездах покоились три десятка сверкающих идеальной огранкой алмазов. Вытащив коробку наружу, я заметил, что под ней лежала еще одна подобная емкость, но уже с более крупными практически с куриное яйцо – камнями, но количеством уже в два десятка. А у стенки контейнера на дне имелся небольшой выпуклый отсек, с местным значком радиации. Как мы поняли – там и хранился тактический заряд.

- Они? – задал вопрос Мелихов, указав головой на камешки.

- Они, - подтвердил я.

- Теперь понятно, что имел ввиду Иной, - задумчиво пробормотал Володя. – В этих камнях столько энергии запасено, что во время ядерного взрыва мог пострадать не только континент, а вся планета. Так что это еще хорошо, что мы контейнер утащили. Здесь вообще все живое могло погибнуть!

Герда изумленно следила за нами, не понимая, о чем идет речь, пришлось коротко рассказать ей о феномене этих кристаллов.

- Тогда их ни в коем случае не стоит отдавать бандитам. – Девушка сообразила к чему это может привести. – Не факт, что они не знают о заключенной внутри энергии.

- Да ты права, - согласился я с ее мнением. - Но скорее всего бандиты не в курсе содержимого контейнера, а вот заказчик отлично знал, что хранится на военной базе. И цену назначил соответствующую. Но отдавать мы камни не собираемся. Ящик отдадим, скажем что открыть его мы не смогли, а вот что положить внутрь?

- Да булыжников напихаем! – рассмеялся Лешка.

- А вдруг они как-то могут, не открывая контейнер проверить, что внутри? –возразил Володя.

- Хм…, - задумался Мелихов, после чего быстрым шагом направился в грузовой отсек. Вернулся он с небольшим мешочком.

- Думал нам пригодиться, но теперь чего уж, - со вздохом произнес он и высыпал на стол горсть небольших бриллиантов.

- Так ты и камешки из сейфа успел прихватить? – догадался я.

- А чего им там без толку пропадать? – Леха залихватски подмигнул нам глазом. – После взрыва там все равно мало что уцелеет. А нам, как видите –пригодились. Положим эти брюлики, и пусть просвечивают чем там они хотели! Кто знает какие должны быть размеры у драгоценностей? А так любой сканер покажет наличие камней.

- Один все же нужно оставить, - выбрал самый мелкий артефакт Володя. - Вдруг заказчик знает про сияние. У нас не убудет, а клиента введем в заблуждение!

На том и порешили. И пока Селена вела «Странника» в город Керчь, мы хорошим ужином отметили завершение первого дела и провалилась в крепкий сон…

(обратно)

Глава 19

Еще в прошлый раз местом очередного контакта было выбрано то самое заведение, где мы сидели с танцорами. Как оказалось, местного главаря здесь знали практически все жители, и едва мы успели перекусить, как к нам уже подсаживался Зур. Флюиды его жадных эмоций буквально окутывали нашу группу невидимым облаком.

- Приветствую вас уважаемый Ра-ды-Гин! – как и в прошлый раз разговор он завел с «равным» себе по статусу. – Неужели вы успели уложиться за столь короткий срок?

- И вам не хворать достойный Зури-ды-Ган! – не остался я в долгу перед бандитом. Тот поморщился, видимо такое обращения к личности здесь было не в почете, но высказывать претензии не стал. – Как видите, - указал я на друзей, – мы все живы и здоровы, несмотря на довольно жаркую встречу у военных. И раз мы сидим в этом заведении, то явно не с пустыми руками. Надеюсь с нашим товарищем все в порядке?

- Думаю да, - отмахнулся Зур. – Так где я могу посмотреть на товар?

Мы все это время непрерывно сканировали окружающее пространство на поиск его людей, которых должны были выдать эмоции, но кроме трех подозрительных посетителей пока никого не фиксировали. Скорее всего основное его прикрытие находилось на улице и в случае конфликта нас ожидали неприятности именно там. Мы же заранее постарались расписать все роли по возможным сценариям, поэтому Володя совершенно спокойно достал из-под стола темную матерчатую сумку и приоткрыв молнию, продемонстрировал, что в ней лежит тот самый контейнер.

- Вы его вскрывал? – Зур постарался задать вопрос как бы небрежно, но эмоции его выдавали. Он опасался нашего положительного ответа, поэтому я, лишь пожав плечами небрежно заметил:

- А как его откроешь? Там имеется синий контактный дисплей, мы пробовали прикладывать свои руки, но видимо датчик настроен на владельца багажа. Внутри что-то слегка бултыхается, а это может быть все что угодно… Но, если вы желаете, мы можем попробовать его вскрыть при вас. У нас имеются с собой резаки по металлу…

- Нет! – категорическим жестом поднял обе руки вверх главарь. – Вот этого как раз делать не стоит, иначе... – Эмоции Зура нам легко подсказывали, что он в курсе неприятного сюрприза.

- Давайте мне его сюда, - Зур потянулся за багажом, - я должен проверить товар. - Но Володя, демонстративно закрыв молнию на сумке, убрал трофей под стол, а я с улыбкой заметил:

- Зур, неужели мы похожи на идиотов? Пока наш товарищ не появится здесь – мы вам ничего не отдадим. Обмен будет происходить из рук в руки. И хочу предупредить заранее – не стоит нас злить или пытаться обмануть. Если Шарти в течении часа не появится в этом заведении – наша договоренность будет считаться расторгнутой. Содержимое контейнера мы или оставим себе, или мой искин через час выложит в общем доступе информацию о нем. Так что покупатель персонально придет к нам, а мы уже поторгуемся. Сам понимаешь – зачем нам посредник вроде тебя?

- Святой – ты зарываешься, - сквозь зубы процедил главарь. – Здесь никто и ничего не продает, и не покупает без моего ведома…

- Тогда у тебя остается мало времени Зур, - я не собирался подстраиваться под местного авторитета. - Уложишься за час – контейнер твой. Мы в отведённый тобой срок -уложились. Теперь и ты постарайся. И еще… Я очень не люблю сюрпризы. Не дай бог ты затеешь какую-либо гадость по отношению ко мне и моим друзьям. И чтобы у тебя не возникло ненужных иллюзий…, - в этот заранее обговоренный момент Баринов, встав из-за стола и надев боевой шлем, взял в руки ту самую сумку с контейнером и помахав главарю ручкой, мгновенно исчез из вида.

- Видел? – я с трудом удержал улыбку. Вид у Зура был дурацки-изумленным, а мне пришлось с серьезным видом и далее ломать комедию: – Теперь даже я не знаю, где сейчас находится мой коллега с трофеем. А он, возможно уже держит на прицеле твоих подельников.

- Но я э-э…, - Зур не знал, как отреагировать на подобное чудо, вертя во все стороны головой, а я не давал ему времени опомниться.

- Зур – часы тикают, у тебя уже осталось менее часа.

- Давай мля… шевели задницей, - не удержался от комментария Сергей. – Иначе мы тут все разнесем. И подручных своих забери, - кивнул он на троих парней, сидевших от нас поблизости. – Не люблю, когда мне в спину смотрят, я от этого становлюсь раздражительным и начинаю таким соглядатаям ломать шеи. Да, милая? – Пищугин подмигнул Герде, а та, не растерявшись, подыграла:

- Да, дорогой! Завалить двадцать профессиональных военных на базе лишь за то, что они косо на меня посмотрели... Ну, право не стоило! – Герда словно любящая женщина, с обожанием в глазах провела ладошкой по щеке Сергея.

- Милая, - Пищугин аналогично вошел в раж. – Они не косо на тебя смотрели, они тебя хотели! А я очень ревнивый, ты же знаешь! …

Пищугин с Гердой стали разыгрывать настоящую сценку ревности, словно они действительно были парой. Зур ошалело смотрел на представление, но я, демонстративно громко кашлянув, заставил его перевести взгляд на меня:

- Зур время…

- Да-да…, - Главарь, доставая из кармана местное устройство связи, пошел в противоположный конец зала, кивнув вычисленным нами телохранителям. Те молча встали из-за столиков и направились за боссом.

- Ну и что думаете? – понизив голос поинтересовался я у друзей. – Мы произвели на него впечатление?

- Думаю да, - вновь стал серьезным Сергей. – Но все же камень за пазухой у него припасен.

- И еще парни, - Герда кивнула на барную стойку. – Я заметила, что хозяин заведения и Зур – перемигнулись. Что-то они замышляют. - На что Леха, нацепив на нос очки и оглядев помещение забегаловки, тихо позлорадствовал:

- Пусть постараются!

Подняв свой шлем, я вызвал на связь Баринова:

- Вов, ты как?

- Нормально! Я в кемпере уже завис над площадью в режиме невидимости. Багаж при мне, а на улице возле дома собирается приличная толпа c оружием.

- Понятно. Мы так примерно и ожидали…

- Стас я нижнюю пушку уже активировал.

- Хорошо… Ждем клиента…

… Зур был вне себя от злости. Эти пришлые иностранцы вели себя очень вызывающе. Так разговаривать уже давно никто себе не позволял по отношению к потомку древнего аристократического рода. И хотя он и старался вести дела с положенными аристократам солидностью и честностью, но кинуть пришлых – сам бог велел. Они были не из его круга друзей, коллег или торговых партнеров, поэтому угрызений совести Зур не испытывал. Хотя исчезновение одного из мужчин – почти ввело разум в ступор. Он никогда не слышал о подобных умениях измененных, хотя и относился к этому кругу лиц, получив свой дар в далекие времена. Одним из его талантов было умение точно знать и определять, сколько человек его окружают, поэтому он и протянул так долго. А с его образом жизни и бизнесом –это уже было не мало. Как бы противник не маскировался, подобраться незамеченным к его телу никому еще не удавалось. Поэтому исчезновение иностранца не было оптической иллюзией. Он точно знал, что человек каким-то непостижимым образом испарился из этого участка пространства и Зура подобный феномен заставлял быть осторожным. Главарь понимал, что в этот раз все будет не просто – инопланетники попались не простые. Даже разговаривая с заказчиком из соседнего мира о контейнере, он был уверен, что сможет того обмануть – забрать и обещанную награду и не отдать трофей, а вот сегодня такая уверенность резко пошатнулась. Да и вроде как в шутку сказанные девицей слова о смерти двадцати профессиональных военных – не давали ему покоя. Эту дамочку еще при первой встрече он отнес к местным жителям и предположил, что она была нанята в роли проводника. По манере держаться, моторике движений он отнес ее к бывшим военным. А теперь выходит у девицы любовь с одним из пришлых? И явно она будет выступать уже на их стороне. Поэтому идя в другой конец зала, Зур лихорадочно перебирал в голове варианты дальнейших действий.

«Нахрапом забрать товар – вряд ли получится. Дьявол его знает, что еще умеют эти измененные. Крипси сообщал, что парни «с талантами», но какие они точно –даже он не знал. Только предупредил, что ребята эти не простые и кое-что умеют, вроде телекинеза и внушения. Но его мозг от воздействия давно защищен – здесь Зур мог не опасаться. А вот его телохранители –вполне могли попасть под воздействие инопланетников. Да еще эта телепортация чужака с сумкой… Значит придется действовать на максимальной дистанции – это раз. Задержанного дружка придется сюда привезти –это два. Но держать при себе, пока те не отдадут трофей. Заказчик дал ему на время небольшое устройство, чтобы проверить содержимое контейнера. И как только он убедится, что у в его руках тот самый артефакт, то можно будет приступать к третьему шагу. Владелец заведения Шаац – его кореш и он сейчас станет потихоньку выпроваживать всех посетителей. Даже если его парни полностью разнесут всю эту богадельню, то он не останется в накладе. Обещанная Зуром сумма как минимум в два раза полностью покроет все предстоящие расходы. Так что будет можно открыть уже два подобных заведения. Да и парни Шааца обещали принять участие в этой операции. Так что почти четыре десятка его бойцов, три телохранителя, он сам и пятнадцать человека Шааца – солидная по местным меркам сила. Парни должны были уже окружить здание, чтобы никто не ушел. Хорошо бы еще оставить при себе и этого Шарти? Дьявол его знает, зачем он Крипси, но раз клиент желает его получить, то почему бы на этом дополнительно не заработать? Вот только куда исчез тот мужик с сумкой? Святой говорил, что якобы и сам не знает, но верить ему нельзя. На какую дистанцию действует эта телепортация? Возможно противник действительно затаился где-то поблизости и станет из укрытия выбивать его парней? Нужно будет сейчас дать команду парням перешерстить ближайшие строения на случай засады. И позвонить по контактному номеру ребятам, у которых этот Шарти и содержится. Те тоже жуки – таятся как крысы, боятся, что я их кину. Да я бы и кинул, но слишком жирный куш вырисовывается, а погореть на мелочи – себя не уважать. Так что придется им заплатить, сколько просят, благо это не очень для него обременительно».

Дав команду проверить окрестности, Зур связался с компаньонами:

- Да, это я Зур Га. Тащите вашего клиента к Шаацу. Деньги у меня при себе. Не трясись не обману…. Что? Как это исчез? Вы там обкурились или обкололись с клиентом заодно? Дьявол! Как такое было возможно? Вы меня подставить хотите? Да я вас всех найду и живьем кишки на кулак буду медленно наматывать…. Да мне насрать на твои оправдания! Когда он исчез? Два часа назад? Вот дерьмо! Ага… Ищите? Кого отправили на поиск? Понятно… Ну так ищите скорее, у вас есть полчаса... Нет. И не проси…. Меня самого сроки поджимают. Мои ребята все при делах сейчас… Хорошо… Не психуй… Пол часа еще могу накинуть, а потом уж извини…Про кишки я не шутил, ты меня знаешь…

… - Нервничает, - Леха кивком головы указал на Зура, который то и дело подносил к уху местное устройство связи. Мы это тоже видели и по эмоциональному фону догадывались, что у того возникли какие-то неприятности.

- По ходу с Шарти какие-то проблемы, - высказал предположения Пищугин. – Может он умудрился сбежать от них?

- Может быть. – Я вновь вызвал Володю на связь. – Как у тебя там дела?

- Стас. Местные бойцы все заняли исходные позиции. Две трети личного состава я накрою без проблем. Они идиоты не ожидают атаки с воздуха. А вот около десяти человек рассредоточились по узким проходам. Возможно они меня ищут, но могут и занимать позиции в соседних домах. Мне сверху не очень хорошо видно какое там при них оружие, так что снайперов я бы не исключал.

- Понял Вов. А у нас тут суматоха вроде намечается. Боюсь, что Шарти мы не дождемся. Да и местный бармен с Зуром в доле, и в том, что засада нас ждет на черном ходе я просто уверен. Тут и посетители вроде как постепенно расходятся, а новых мы не видим…

- Да я заметил, как местная братва уже на подходе всех заворачивает обратно.

- Вот как? Значит потасовки нам не избежать. Но выдерживаем часовой интервал. А после – готовься расчищать нам основной выход. Помнишь? Мы будем уходить по дороге, ведущей к площади. Там, где шествие фестиваля завершилось.

- Стас – будь спок! Я задний пандус вам предварительно открою, так что время лишнего ни капли не потеряем…

… Мы успели рассчитаться за ужин, попить местного чая, ожидая, когда в зале нарисуется Шарти, но к финалу выделенного времени он так и не появился. Селена четко доложила, что час ожидания истек, и мы, едва встав из-за стола, увидели, как к нам торопится Зур.

- Святой, я прошу еще немного времени, тут нарисовались некоторые проблемы…

Но я не собирался подстраиваться под главаря.

- Зур, если вы мните себя аристократом, то должны понимать, что в нашей среде такое не принято.

- Но обстоятельства…, - попытался было качать права главарь, но не на того напал.

- Зур. Мое время дорого стоит, и я не привык им разбрасываться. Я могу еще подождать, но каждая минут ожидания обойдется вам, скажем…, - я не знал местных расценок, но вспомнив о таможенной пошлине при въезде на Сарту – решил, что эта цифра будет сейчас уместна, - в 100 гаков!

- Святой! А ты не оборзел?

- Тогда уважаемый Зур Га я вынужден распрощаться.

Мы стали надевать на голову шлемы, одновременно готовясь активировать силовую защиту, чтобы прикрыть и Герду, но главарь вдруг решил не дать нам этого сделать. Он схватил ближайшего к себе Сергея за руку и зло прошипел:

- Никуда вы не уйдете, пока я не разрешу…

По напрягшемуся лицу друга я понял, что он пытается вырвать свою конечность, но не может этого сделать. Видимо дар силы имелся и у местного авторитета. Но я хорошо знал Пищугина – оставлять просто так наглеца безнаказанным, он не стал бы. Отложив шлем на стол, он совершенно спокойно второй рукой взялся за руку главаря и с ехидной улыбкой, поинтересовался?

- А тебя, щенок разве не учили вежливо обходиться со старшими, как по возрасту, так и по званию?

Зур не понял предупреждения. По его эмоциям я считывал упоение властью и силой, но неожиданно лицо главаря стало изменяться. Глазки забегали, кожа на щеках покраснела, он разжал свою ладонь, но теперь уже Серега крепко держал противника за конечность, с ухмылкой заявляя:

- Вот ты уже попал на первые сто гаков. Платить сразу будешь или желаешь продлить удовольствие?

Я сообразил, что мой товарищ использует свой новый дар – умение нагревать предметы, но я не мог понять, почему Зур не может выдернуть конечность? Если он обладает немыслимой силой, то почему её не использует? Бросив взгляд на Мелихова, я понял, что тот аналогично принимает участие в этом спектакле. Используя дар телекинеза, он давит на руку Зура и не дает главарю сойти с места. Неожиданно я заметил, что рука бандита все же оказалась сильнее Лехиного таланта. Зная, что Мелихов мог оперировать предметами весом более двухсот килограмм, я удивился силе Зура. Но одержать перевес над нами я не мог себе позволить, поэтому аналогично стал «давить» на противника уже своим даром телекинеза. Рука главаря застыла на месте, а через мгновение стала опускаться вниз. В воздухе резко запахло жареным, да и заметный дымок от хвата Сергея легкой струйкой поднимался наверх. Зур не выдержал жара и нашего давления. Заорав от боли и обиды, он упал перед нами на колени. Естественно такого надругательства над боссом – его шестерки не могли себе позволить. Телохранители, выхватывая из-под одежды стволы, кинулись было к нам, но Герда предупредительным выстрелом из плазменной винтовки, выжгла перед ними в полу приличную дыру. Наведя оружие на парней, она спокойно заметила:

- Не нужно влезать в беседу, когда старшие разговаривают.

Зур визжал уже как резонная свинья, когда Сергей отпустил захват. Я заметил, что Пищугин прожег бандиту руку почти до кости, но мне совершенно не было жаль подонка, торгующего людьми. Мы с Лешкой аналогично перестали давить на авторитета. Серега же демонстративно подняв вверх совершенно чистую ладошку, подул на нее, как бы сдувая пепел и вновь обратился к главарю:

- Итак… с тебя уже двести гаков. Продлевать удовольствие будешь или мы пошли?

Зур стонал, перехватив обожжённую конечность чуть повыше места ожога. Он молчал, но эмоции ненависти, обиды и злобы буквально окутали нашу группу. Его прилюдно унизили, а такой позор, по его мнению, карался только смертью. Поэтому мы не питали никаких оптимистических иллюзий о том, какая встреча нам уготована при выходе. И даже его шипение вслед, что - «нам всем не жить», восприняли как пожелание спокойной ночи.

Надев на голову шлемы и предупредив Баринова, что готовы к выходу, - мы под защитными куполами совершенно спокойно вышли на улицу…

… Через пять минут после уходя иномирян, нанося заживляющие мази на руку компаньона и перебинтовывая конечность, хозяин заведения Шаац увидел, что через входную дверь к нему в зал ввалился обожжённый человек, от одежды и противогаза которого остались одни ошметки. Остатки волос на окровавленном с обгорелой коростой лице, страшная ругань и сыпавшиеся на голову Шааца и Зура проклятия не давали понять – чей это боец. Совершенно бесцеремонно он, отбросив оплавленный автомат на пол, подошел к барной стойке и выхватив одну из дорогих бутылок с крепкой выпивкой, жадно присосался к горлышку. Ополовинив сосуд одним махом, он обвел глазами почти пустое помещение и заметив сидевших за столом хозяина заведения и главаря, пошатываясь направился к ним, «выдавая в эфир» - самые изощренные ругательства в сторону своего бывшего руководства.

Шаац понял, что это был ранее его человек, но среди ругательств этого контуженного, лично он выяснил некую ценную информацию. Она гласила, что: «Какого дьявола они все поверили своим боссам о том, что эти инопланетники – ничего им сделать не смогут? Что эти «выкидыши бешеных собак», Шаац сообразил, что это эпитет в их адрес, - трещали о слабых дарах иных. Что у них не имеется здесь никакой поддержки, а иноземные трофеи можно будет очень выгодно продать? Ага – щас! С воздуха по ним открыли такой ураганный огонь, что никто и головы не смог поднять. Камни плавились от неизвестного оружия. Ему лично повезло, что он успел залезть в люк канализации и остался в живых. А эти иные, как бы насмехаясь ни разу не выстрелили в их сторону. Их не брали никакие пули! Даже самый крупный калибр оказался бессильным. Спокойно, как на прогулке они ушли в сторону площади, и никто не видел, куда они исчезли!

Кто вел огонь с воздуха – никто так и не смог понять, но у всех создалось впечатление –что это были военно-воздушные силы. А с армейскими связываться – себе дороже. Он лично в небе ничего не видел, но теперь точно знает, что их боссы – полные уроды, которым в аду самое место. А он сейчас выпивкой будет вымывать радиацию из организма, а после все этого уедет на хрен отсюда. И если кто из присутствующих посмеет хоть словом ему возразить, - боец достал из кармана гранату и положил ее рядом на свободный столик, - он все здесь разнесет к чертовой матери, ему терять уже нечего».

Шаац предпочел благоразумно промолчать, но чуть позже выйдя на улицу он ужаснулся увиденному. Вся территория перед его заведением выглядела так, словно здесь недавно бомбила военная авиация. Каменная мостовая превратилась в дымящиеся ямы, стены домов зияли обгорелыми крупными отверстиями, словно там взорвались реактивные термобаристические снаряды. Повсюду виднелись обожжённые человеческие останки, хорошо еще что противогаз не пропускал зловонных запахов, а то бы мужчину вырвало. Его уже и так мутило от страшного пейзажа, и он мысленно в который раз проклинал Зура, подбившего его на противостояние с чужаками. И хотя стены его здания по какой-то причине не сильно пострадали, Шаац понимал, что теперь в его заведение народ не скоро еще придет…

… - Ну и как нам теперь отыскать этого Шарти? – Пищугин смотрел на нас, в я в очередной раз пытался спрогнозировать возможные действия сына мэтра Шигурда-али-Тея. Володя, разнеся все в округе плазменной пушкой и забрав нас с улицы, вывел «Странника» на окраину города, где мы и собрались на совет. Парни и Герда высказывали самые разные варианты о возможных направлениях бегства Шарти. Лично у меня в голове не было никаких предположений. Сын мэтра мог залечь на дно, мог уйти в сторону Синха, или двигаться в совершенно неожиданном направлении, вплоть до возвращения в родной город. Как неожиданно меня зацепило высказывание, а точнее сожаление Лехи о том, что я не могу применить свой дар поиска людей, которых ранее видел. Он рассказывал Герде, что я всегда точно знаю кто из них и где находится, даже если они будут в другом мире. Что я так отыскал одного опасного преступника империи Алахар, хотя за ним пришлось ехать через несколько миров. Что теперь я и Герду смогу отыскать где угодно, но вот с Шарти я ранее не встречался, а то бы в два счета его нашел. Герда уважительно смотрела в мою сторону, а я в этот момент размышлял, как это умение можно было бы использовать в сложившийся ситуации:

«Итак… как я вообще это делаю, - стал я задавать мысленный вопрос и искать на него ответ. – Вот, например, моя супруга, - в голове мгновенно всплыл ее облик, а моя голова инстинктновенно повернулась в нужную сторону. Я точно знал в каком направлении мне следует идти к ближайшему порталу. - Но вот точно ли я реагировал только на ее внешний облик? – Я еще раз вспомнил образ супругу, но теперь уже задержал его в памяти, рассматривая словно фотографию. Я увидел облик любимого человека, как бы окруженного легким сиянием. –Так это же аура! – осенило меня. – Выходит я настраиваюсь не только на внешние данные, но и на индивидуальный спектр человека! А как мне узнать спектр ауры Шарти-али-Тея? Экстрасенсы это могут делать по фотографиям, или обращаются к душам умерших родственников, но я-то не экстрасенс? С умершими не общаюсь, хотя и имею в знакомых демона. Ха! …Может у него спросить?»

- Ты чего Стас? – Володя заметил, что я решительно направился к пилотскому креслу. А я уже уводил «Странника» подальше от города.

- Парни есть у меня одна идейка, но мне нужно кое с кем посоветоваться.

- С демоном? – догадался Баринов, а я лишь согласно кивнул…

… Герда из окна кемпера наблюдала за новым знакомым Станиславом. То, что он сейчас творил, походило на мистику, фантастику или чудо, но она лично наблюдала за происходящим из окна инопланетного аппарата. Мужчина в боевом комбинезоне сидел на земле почти в полной темноте, если бы не светящиеся в воздухе странные рисунки, окружающие его тело со всех сторон и сияющая на земле пентаграмма. Она ранее слышала про подобные мистические учения и верования, но не особо доверяла слухам. А как оказалось это все было реальностью. Она даже непроизвольно вздрогнула, когда тело сидящего Стаса вроде как само оторвалось от земли и на расстоянии полуметра зависло в воздухе. И только тихий голос Володи, указавшего на это чудо друзьям: «Глядите парни. Наш Стас может и собой уже управлять!», подсказал Герде, что эта способность и для них оказалась сюрпризом. А Ра-ды-Гин висел в воздухе совершенно неподвижно. Девушке казалось, что даже ураган не смог бы его в этот момент сдвинуть хоть на сантиметр. Но жуткое любопытство, заставило Герду поинтересоваться у его товарищей, что сейчас происходит.

- Он общается с одним демоном из далекого мира, - стал рассказывать Баринов. – Даже мы не знаем, как далеко он расположен по виткам Спирали. Мы там тоже были, но попали не через природные порталы, а через искусственные врата…

- Врата? А их кто создал?

- Мы не знаем, - добавил Сергей. – Это устройство наши ученые обнаружили совершенно случайно в родном мире. Оно возможно сотни тысяч, а может и миллионы лет пряталось под ледовым панцирем. В общем, нам четверым удалось его активировать и нашу группу занесло черт знает куда. В том мире уже были люди, которые, как оказалось несколько десятков лет назад тоже сообразили, как запустить устройство и переселились в другой мир. Там нам пришлось немного повевать, но Стас умудрился завести знакомство с одним, или одной сущность. Это совершенно иная форма жизни или существования. Мы не можем ей дать определения, скорее всего это некая разумная энергетическая субстанция, просившая называть себя демоном. Но контакт был налажен, и этот демон уже несколько раз нам помог.

- Ага, - Герда наморщила лоб. – А как Стас с ним связывается, если даже мира его не знает?

- Как-как? – ухмыльнулся Лешка. - Через астрал, конечно! Слышала о таком понятии?

- Слышала… Выходит астрал един для всех миров Спирали?

- Мы как-то об этом не задумывались, - признался Володя, - но скорее всего ты права! Это единое информационное пространство всей Спирали Фибоначчи! – И предвосхищая очередной вопрос, добавил: - Фибоначчи это наш древний ученый, который сотни лет назад и заметил эту природную закономерность. А о существовании порталов мы узнали относительно недавно.

- Хорошо, это я поняла. А как вы вернулись обратно из далекого мира? Тоже через врата?

- А это уже очередной талант Стаса! – ослепительно улыбнулся Мелихов. – Он умеет открывать портал в самый первый мир от начала Спирали, минуя все промежуточные проходы. А там до нас практически рукой подать! Так что если мы к вам летели почти неделю, то для того чтобы вернуться назад – нам понадобится всего несколько часов. Возможно и мы скоро этому научимся…

- Это просто невероятно! – Герда не могла поверить, что все то, о чем ей сейчас рассказали совершилось на самом деле. – А я… ну, я вроде как тоже теперь измененная, смогу всему этому научиться или овладеть?

- Ну, - Баринов бросил взгляд на друзей. – Если пройдешь инициацию вирусом первого мира, - то вполне возможно. Но для этого тебе нужно попасть в Заброшенный мир. Заразиться вирусом – легко, а вот как сделать так, чтобы он прижился – знаем только мы.

- Да? Жаль, - Герда расстроилась. – Я бы хотела всему этому научиться…

- Так поехали с нами! – Леха дружески обнял девушку за плечи. – Миров полно, можно найти себе планету по вкусу.

- Да я не против! – Герда поняла, что ее мечты начинают воплощаться в реальность. – Спасибо за предложение, но я хотела бы жить в родном мире. Может он и не так хорош, но это моя планета. Ее успели загадить, но кто-то должен ее для начала привести хотя бы к прежнему виду, а потом уже делать лучше…

- Ты права, как никогда! – взгляд Володи изменился. – Нам в свое время пришлось покинуть родную страну, но позже мы осознали, что любим Родину и где бы мы не жили, мы о ней не забываем. А сейчас стали пусть и мелкими шагами, но помогать постепенно приводить ее в порядок. Мы понимаем – этот процесс не быстрый, но чем больше станет таких как мы – измененных, тем быстрее мы сможем помочь менять миры к лучшему.

- Вот именно! – Глаза девушки загорелись огнем понимания. – Мне и Шарти нечто подобное говорил! Он ненавидит этого Крипси за то, что тот пудрит мозги измененной молодежи. Да и вся наша политика почему-то направлена против иных. А ведь мы можем сделать для страны гораздо больше и лучше! Нужно только чтобы нас поняли и приняли, а мы уже…, - Герда не успела закончить мысль, как голос Лешки прервал ее тираду:

- Стас возвращается! …

Ра-ды-Гин вернулся в машину и сняв комбинезон, молча подошел ко мне. Я почему-то испугалась. Нет, Стас не стал страшнее, но он смотрел на меня так, словно пытался проглядеть насквозь. Его друзья затихли, не задавая никаких вопросов, будто понимали, что тот собирается со мной сделать. А Ра-ды-Гин не произнося ни слова, взял своими прохладными руками меня за голову.

- Не бойся! – тихо произнес он. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Вспомни Шарти, -попросил он, но меня колотила какая-то нервная дрожь и я никак не могла сосредоточиться. Тогда Стас вновь произнес:

- Ты спокойна, ты расслаблена и сейчас отчетливо вспомнишь как выглядел твой друг.

Неожиданно я полностью успокоилась. Его слова подействовали на меня словно приказ гипнотизёра. Я расслабилась и в моей голове отчетлив проступил образ Шарти. Я вспоминала как он улыбался, как мы гуляли по улочкам города, как я с ним познакомилась, как мы ласкали друг друга и как однажды вечером срывая с себя одежды…

- Достаточно! – улыбнулся мне Станислав и отпустив мою голову, повернулся к друзьям. –Я знаю теперь куда нам нужно лететь!

- Нашел парня? – не поверил ему Мелихов.

- Леха, пока я знаю только направление, но сам же понимаешь – дальше дело техники. И судя по его координатам, он сейчас находится в каком-то передвижном средстве, удаляясь от Керчи.

- Будем искать методом триангуляции? – задал Баринов вопрос. Я не поняла этого термина, но сообразила, что парни его уже не раз применяли.

- Да, - кивнул ему Стас, направляясь к месту пилота, - но с поправкой на движущееся средство. Селена высвети мне карту местности.

В воздухе появилось изображение города Керчи и прилегающих окрестностей.

- Нам нужно лететь в этом направлении, - указал он в сторону севера. Мысленно прикинув вектор передвижения, я не поверила свои глазам.

- Погодите ребята! Он что возвращается в Кадрус?

- По-видимому, да! – согласился со мной Володя. – Подлетим поближе – сориентируемся более точно.

А Станислав уже поднимал в воздух машину…

Транспорт, где предположительно находился мой Шарти, аппарат иномирян нагнал примерно через пару часов. Я через нижний люк видела один из переделанных военных броневиков, на максимальной скорости и без света фар, движущийся по ночной проселочной дороге. Стас, указав на него подтвердил, что парень совершенно точно находится внутри этой машины.

- И как нам его остановить? – Мелихов поглядывая на несущийся внизу броневик, задумчиво почесывал подбородок. – Выстрелить перед ними?

- Нет, - категорически отрезал Стас. – Подумают, что мы за ними охотимся. Наделают глупостей…

- Тогда выйти из режима невидимости и сесть перед ними?

- Тоже не вариант, - не соглашался Ра-ды-Гин. – Нужно как-то их предупредить. О! Понял! Селена…

- Да Стас, - в воздухе появился голографический облик сексуальной красавицы. Я уже знала, что это Станислав придумал образ искусственному интеллекту. И хотя я понимала, что это не живой человек, а тело девушки не настоящее, но немного ощущала себя ущербной. У меня не такая большая грудь, не такие стройные ножки, неухоженная прическа, полное отсутствие макияжа. «Но ведь мы почти на войне… здесь не до красоты», - успокаивала я себя, хотя осадочек в душе все же оставался.

- Селена, - попросил он, - просканируй машину на наличие у них средств связи, я сейчас опущусь пониже.

- Обнаружена рация! – подтвердила голограмма.

- Сможешь выйти с ними на связь?

- Легко! Говори!

- Внимание военной машине, движущейся по трассе, - он бросил взгляд на карту, где искин мгновенно высветила цифровое обозначение, - сто восемнадцать! – начал громко и спокойно произносить Станислав. – Я хотел бы переговорить с Шарти-али-Теем. Прошу вас снизить скорость и остановиться!

Но броневик словно не слыша продолжал нестись по дороге, да еще прибавив скорость.

- Шарти! Я знаю, что вы меня слышите! – продолжал общение Стас. – Меня зовут Станислав Радыгин – я офицер мира Алахар. Мы с моими спутниками прибыли к вашим родителям, чтобы сообщить о судьбе ваших сестер. Они живы и здоровы и сейчас живут в нашем мире.

- Да пошел ты! – послышался голос Шарти, добавляющий в финале кучу ругательств, сообщающих в красочных эпитетах, что он не намерен общаться с приспешниками Крипси. Поэтому я, встав позади кресла пилота, громко закричала:

- Шарти не дури! Это я Герда! Останови броневик – мы не хотим тебе зла. Алахарцы наши друзья!

- Ага! Так я и поверил! Сволочи даже голос моей девушки подделали!

- Ну, и как его убедить? – у меня навернулись слезы на глазах. Я слышала голос любимого человека, но он не желал меня признавать. Но Стас неожиданно предложил:

- Селена создай фантомный облик Герды и в прямом эфире транслируй его там в броневике.

- Готово!

- Герда, - обернулся ко мне Ра-ды-Гин. – Он тебя сейчас видит там, внизу. Объясни, что не нужно нас опасаться, мы хотим ему помочь.

Представив мысленным взором, что я беседую с любимым, я вытерла выступившие слезы и стала просто рассказывать о наших с ним встречах:

- Здравствуй милый, это я… Я понимаю, что ты уверен в мороке, но кто может знать, что при первой нашей встрече ты держал в руках кофр с чертежами. Что я до сих пор храню пластиковое колечко, которое ты мне в шутку подарил на втором нашем свидании. И что ты боялся оконфузиться при первом поцелуе и от волнения прокусил мне нижнюю губу…, - Я говорила и говорила, до тех пор, пока не услышала голос Станислава:

- Хорошо Герда, он поверил. Машина останавливается. Парни – мы приземляемся…

(обратно)

ЧАСТЬ 4. Точка отсчета-2 ... Глава 20

Захватами «Странника» мы подцепили бронетранспортер, где ранее кроме Шарти сидели еще четыре человека и двигались в сторону Кадруса. Экипаж военной машины, приняв нормальный душ, сидел за нашим столом и наслаждался вкусным ужином. Герда, как радушная хозяйка, потчевала гостей, не забывая подкладывать еду в тарелку и любимому человеку. Эмоции девушки подсказывали нам, что исхудалый вид избранника ее расстраивает, но сияющие глаза Шарти и уважительное отношение к нему его спутников, давали нам понять, что он явный лидер этого небольшого коллектива.

Разговор с сыном мэтра Шигурда-али-Тея вышел совершенно неожиданным и любопытным. Уже сам факт того, что юноша никуда на самом деле и не бегал, а целенаправленно отправился в Керчь – говорил о многом. Слушая рассказы Шарти о своих приключениях, у меня в голове полностью менялось первоначальное о нем представление. Сын мэтра точно знал, что он ранее делал и собирается делать в дальнейшем. Он на самом деле обладал недюжинной силой, в этом нам пришлось убедиться, когда я крепил бронетранспортер к днищу кемпера. Одному из механических захватов никак не удавалось подцепить военную технику под днище, так Шарти руками умудрился приподнять за край борта этот транспорт, чтобы манипуляторсвободно зашел под кузов. Он нам рассказал, что обладает даром обманывать датчики СБН, создавая вокруг себя некое изолирующее поле. Система просто отказывалась его видеть. Он подтвердил наши предположения об умении ощущать выходы энергии Силы из ядра планеты, именно за этот его талант и попытался ухватиться Крипси. Да и в банде Крипси он оказался не случайно. Но главарь не знал, что Шарти не только мог видеть эти энергетические потоки, но и прогнозировать в каком именно месте они должны будут выйти наружу. Он сам не знал, как это можно объяснить. С его слов выходило, что это вроде инстинкта, зовущего его в определенные координаты, причем чем меньше времени до выброса оставалось, тем зов был сильнее.

На наш вопрос: «А не на выброс ли он сюда пожаловал?», Шарти ответил, что не только на него. Кроме того, что он повез с собой своих товарищей, чтобы так сказать «прокачать» друзей, но основной целью его поездки было нечто другое. «Поступив на службу» к Крипси, он узнал, что этот аристократ занимается не только черными делишками, но и делает бизнес на иноземных артефактах, попавших на Сарту из других миров спирали. Сталкеры ходят по ранее разрушенным городам Синха и периодически приносят оттуда некие занимательные вещички. Переглянувшись со своими товарищами, он получил у них молчаливое согласие и вытащил из небольшой сумочки, прихваченный им из бронетранспортёра хрустальный шар, размером с яблоко.

- Вы знаете что это такое? – любовно перекатывая артефакт с руки на руку, задал нам вопрос Шарти. Я почему-то подумал, что это мог быть защитный артефакт из Заброшенного мира, с которыми мы раньше ходили. Но не успел ответить, как ощутил эмоциональный всплеск Пищугина, готового подшутить над парнем.

- Нет, а что это? – вроде как удивился Сергей. Шарти не ощущая подвоха, предупредил землянина, что это силовое защитное поле и попросил атаковать его, ну хотя бы ножом. Я, зная друга, внутреннее предвкушал небольшой спектакль. Увидев, что Шарти активировал защиту, Сергей выхватил один из своих дежурных ножей. Поигрывая клинком, он медленно подошел к ничего не ожидающему парню, сидевшему на стуле совершенно расслабленно и замахнувшись вроде как угрожающе, медленно протянул руку с ножом прямо к горлу паренька.

- Я могу сейчас перерезать тебе шею, - с улыбкой предупредил он Шарти. – И что ты хотел мне показать?

- Ничего не понимаю? – парень смотрел на зажатый в руке шар, а мы уже смеялись во весь голос.

- Послушай друг! – Пищугин убрал ножик, а второй рукой забрал шар у паренька. – На самом деле мы прекрасно знаем этот артефакт, - он провел по шару рукой, снимая защитное поле. – И знаем откуда его привозят. Но у этого артефакта есть уязвимое место. Его поле пропускает медленные предметы. Если бы я бросил в тебя нож – он бы отскочил, а вот медленную руку – это поле пропустит без проблем.

- У вас имеются подобные шары? – поразился Шарти, получая свой артефакт обратно.

- Были ранее, - ответил ему я. – Но нам они сейчас стали не нужны. Мы сами теперь умеем генерировать более лучшую защиту, она не пропустит уже ничего, даже ментальную атаку.

- А есть и такая? – не поверил один из спутников Шарти. Я не стал отвечать на этот вопрос, но применяя свое «умение» неожиданно приказал:

- Всем встать из-за стола, схватить товарища слева за нос и держать не отпуская, пока я не прикажу!

Мою команду выполнили все, кроме Шарти. На него мой приказ не подействовал.

Глядя на получившуюся цепочку, пытающуюся освободить свой нос от хватки соседа, засмеялась уже одна Герда. Очень комично выглядели мужчины, не понимая, почему они не могут разжать пальцы. Но сын мэтра, бросил на меня уважительный взгляд, когда я отменил приказ.

- Сильно! Крипси тоже умеет делать нечто подобное, но у него немного другой подход. Он вроде как внушает человеку видения и тот начинает видеть то, чего нет на самом деле. Да он и сам меняет внешность под кого угодно… Этакий хамелеон…

- А-а-а! Поэтому ты сначала не поверил голограмме Герды? –догадался Володя.

- Да. Я подумал, что это морок. Но когда она стала рассказывать о тех моментах, о которых никто кроме нас не мог знать я и поверил.

- Браток, а в плен ты как попал? – поинтересовался Мелихов. – Или это тоже был один из твоих планов?

- Нет. Плен мной не предусматривался. Сдал меня один из продавцов-сталкеров. Я пришел на встречу за товаром, а меня там уже ждали с транквилизатором. От выстрела я не мог уклониться. Хорошо еще что мои парни дежурили поблизости. Воевать они не могли – силы были неравны. Но отследить, куда потащат мое тело – сумели. А как только я пришел в себя, то выбраться из помещения, где меня держали – было просто. Да и изменника сталкера мы нашли, так что он ничего не получил за товар и его заодно лишился…

- Шарти, а тебе зачем все эти артефакты? – задал я вопрос, ощутив смену спокойного эмоционального фона на тревожную окраску. – Неужели воевать собрался с системой?

- Стас, я так понимаю вы интуит?

- Скорее всего да, - пожал я плечами. – Меня уже не раз здесь так называли. Так значит воевать?

- Если надо, то и воевать, - с какой-то жесткостью в голосе произнес юноша. – Я решил собрать вокруг себя тех, кому не безразлична судьба страны и мира в целом. Меня не устраивает создавшееся положение и отношения к измененным. Мы не враги остальному народу, наоборот – мы новая волна. Свежая струя воздуха для загибающейся планеты. Мы можем изменить ситуацию к лучшему, не меняя и не отбирая у людей сложившиеся ценности. Мы готовы к диалогу, но если надо - будем с оружием в руках отстаивать свои взгляды на дальнейшее развитие нашего общества…

Я слушал Шарти, понимая, что передо мной сидит настоящий революционер-лидер. Хорошо еще что он не требовал, как в свое время коммунисты грабить богатых и отдавать награбленное бедным. Ему хватало ума понять, что не нужно стрелять направо и налево, отбирая власть, а в первую очередь необходимо менять сознание народа. Ядерный катаклизм уже произошел, народ сообразил к чему может привести дальнейшее махание кулаками. Юноша рассказывал, что в местном обществе давно уже зреют идеи мирового сотрудничества с единой валютой, по возможности с единым языком, естественно без искоренения национальных особенностей многочисленных народов. Но кто-то очень не хочет упрощать людям жизнь и буквально натравливает обывателей на измененных. А он хочет собрать вокруг себя как можно больше иных, учить, объяснять, растолковывать – что хотя они и иные, но не чужие своему народу. Культ «высшей расы», культивируемый подобными Крипси существами – ошибочен! Что кроме новых способностей на измененных накладывается и новая ответственность – не применять полученные дары во зло. А артефакты им нужны в основном – защитные. Шарти рассказал, что в его команде уже около сотни человек, не все они наделены дарами и у него пока нет финансовой возможности возить максимальное количество людей к этим источникам силы. Но его люди – верят ему и готовы идти за лидером и в огонь, и в воду. Команда Шарти открывает новые виды бизнеса, используя таланты измененных. Одни из них, умеющие искать людей – открывают детективные агентства, другие, обладающие огромной физической силой – могут грузить машины и вагоны, строить дома, перетаскивать массивные объекты без аренды техники, а это уже оплачивается по более высоким тарифам. Третьи могут управлять электрической энергией – такие специалисты вообще нарасхват, особенно у криминальных элементов, но его люди не нарушают закон. Приходится нелегко, особенно сталкиваясь с отморозками Крипси, обладающими некими способностями, но в группу Шарти постепенно примыкают и обычные люди. Крипси кто-то поддерживает на верхах, но, когда коллеги Шарти смогут дать бандитам достойный отпор – люди увидят, что не все измененные им враги. Он понимает, что будет не просто, но ни у кого не просит финансовой помощи. Он просто не может жить иначе. И еще он планирует искать подобных себе и в других городах. По его разумению он не один такой – просто нужно найти единомышленников. Он готов лично сопровождать новых кандидатов к местам выхода Силы. И чем таких иных станет больше – тем они станут сильнее! А раз у его сестричек жизнь налаживается в Алахаре, то он просит нас забрать его родителей туда же. Ему будет спокойнее вести свою работу, зная, что близкие родственники в безопасности. Он любит Герду, но переживает, что с ним она будет несчастлива и если это возможно, то он просит нас и ее забрать с собой…

Уже только за это Шарти был достоин нашего уважения. Но честь и хвала девушке, что она ни на минуту не задумываясь, призналась в ответной любви и что раз она тоже стала измененной, то пусть только Шарти попробует от нее избавиться. И хотя Герда в этот момент находилась возле моего пилотского кресла, она мгновенно оказалась возле обеденного стола и шутливо схватив любимого за шею, с улыбкой произнесла, что теперь им придётся ходить единой тропой!

Шарти не понял, что произошло, но через мгновение улыбнулся и задал всего один вопрос, кивнув в нашу сторону:

- Они?

- Они! – с любовью погладив по голове любимого, Герда вновь исчезла из вида и материализовалась на старом месте.

- Мышцы уже не болят?- подмигнул ей Мелихов.

- Привыкают постепенно. - Герда похлопала себя по икрам. – Просто нужно больше тренироваться. – Она уже обычным шагом вернулась к возлюбленному и утонула в его жарких объятиях и поцелуях…

Броневик мы выгрузили на одной из окраин города Кадруса. Мне пришлось попросить Селену рассчитать скорость «Странника» так, чтобы наш транспорт прибыл к месту назначения как можно ближе к полуночи. Шарти на время распрощался с товарищами, поехавшими по своим делам, а он отправился с нами к родителям. Мы знали, что городские датчики СБН фиксируют кемпер и, скорее всего, Крипси будет в курсе нашего возвращения, но на удивление возле дома мэтра Шигурда нас никто не ждал, хотя мы морально уже были готовы к столкновению. Поэтому наш дружный коллектив без эксцессов добрался до нужной нам квартиры. Предупрежденные звонком родители ждали нас, за накрытым столом, но едва горячие объятия родственников прекратились, Шарти предупредил отца с матерью, что времени у нас в обрез. Разговор сына с родителями все же состоялся. Пока он делился новостями, нас успели усадить за стол, и чтобы не терять время попусту, мы с удовольствием приступили к позднему ужину.

Родители, выслушав историю и предложение сына, задумались. Уезжать в другой мир — вот так без подготовки было страшно. Мэтр Шигурд рассуждал, что с его работой – проблем не будет. Он может уволиться хоть сейчас. Его профессия биолога в данное время здесь не востребована, да и супруга Они-али-Тей не держится за свое скромное место, но он отлично понимает, что без определенного финансового буфера отправляться в другой мир – не стоит. А жить на шее у дочерей он не собирался.

Шарти, выслушав сожаления отца, достал из своей сумочки два артефакта из Заброшенного мира. Одни из них был знакомый нам шар силы, а второй оказался палочкой-гравиком!

Я, считывая эмоции Шарти, понимал, что он рассчитывал на эти трофеи, но судьба родителей для него были важнее. Поинтересовавшись у нас, сколько можно получить на Алахаре за эти реликвии, молодой человек откровенно удивился нашим улыбкам. Пришлось ему рассказать о нашей договоренности:

- Шарти. Это хороший товар и стоит он не мало, особенно гравик. Но родители и так не будут чувствовать себя ущемленными. – Я подмигнул Володе и тот исчез на глазах изумленной публики. Через минуту он вновь появился в комнате, держа в руках матерчатую сумку. Герда ахнула, понимая, что мы хотим сделать, а Баринов уже протягивал багаж юноше.

- Вот, это тебе, точнее мы хотели оставить его вам с Гердой! – Володя раскрыл молнию и показал внутреннее содержимое. – Там на всех хватит! И твоим родителям и на твое благое дело!

- А что там? – Шарти попытался приподнять крышку контейнера, но тот был запер с помощью оторванной конечности. Баринов достал из багажа пакет с рукой, но Шарти опасливо отодвинулся в сторону. Зато Герда с улыбкой, вытащив охлажденную кисть – прислонила ее к синему экрану и дождавшись щелчка, приподняла крышку контейнера. Сияющие в свете ламп бриллианты, ровными рядами разложенные в ячейки, удивили семью али-Тей.

- Но я не могу принять такой дорогой подарок, - замялся юноша. - Здесь просто фантастическое богатство! Нет… не могу…

- Шарти, - мне пришлось приобнять парня, одновременно делясь с ним и окружающими хорошими эмоциями. – Мы все равно хотели отдать этот контейнер за твое спасение, думая, что ты в плену. Так что для нас он не дороже человеческой жизни. Ты вправе теперь распоряжаться этими бриллиантами как вздумается. Надеемся они послужат благому делу. Часть можешь отдать родителям – им это поможет обосноваться на Алахаре, купить хороший дом на морском побережье, дать сестрам образование и приданное, если кто из них соберется выйти замуж. Да и тебя они буду рады принять в новом мире. А раз ты заимел гравик, то теперь сможешь купить и оснастить летательное средство – антигравитацией. Это тебе поможет спокойнее путешествовать между мирами. Но вот этот алмаз, - я взял в руки заряженный кристалл, - никогда не продавай. В нем заключена мощная энергия, хотя тебе придется научиться, как ее использовать. Этот камень – артефактный из Заброшенного мира. У нас имеются такие же бриллианты, но отдавать кому попало их не стоит.

Насколько я могу догадываться…, надеюсь ты уже и сам знаешь, что выход энергии планеты теперь каждый раз идет по-иному. Другие потоки, другая среда, материя и структура планетарной коры – меняют энергию потока, и она каждый раз по-новому действует на людей. Я могу предположить, что ты и сам постепенно приобретаешь новые способности, каждый раз посещая эти места выхода Силы?

- Да, так и есть! – согласился Шарти.

- Тогда этот камешек тебе позже пригодится. Ты сначала сможешь увидеть его сияние, а позже научишься и использовать его силу. Да и Герду заодно еще не раз прокачаешь! Так что береги кристалл. А теперь, уважаемые родители – прошу с вещами на выход. Наш аппарат ждет внизу и уже через несколько часов полета вы сможете обнять своих драгоценных дочурок! …

… Никто из нас не сомневался, что около кемпера всех будет ждать сюрприз. Но что это окажутся патрульные машины СБН с вооруженными бойцами – никто не мог даже предположить. Похожие на небольшие броневики черные автомобили, окружили нашего «Странника» со всех сторон, перегородив узкие выезды с парковочной зоны. Я насчитал пять угловатых машин, на крышах которых были установлены мощные пулеметные турели.

В принципе ничего страшного в этом не было, никто не мешал нам взлететь, но едва эта мысль промелькнула у меня в голове, как шум парочки винтокрылых машин дал всем понять, что бегство по воздух они тоже предусмотрели. Появившиеся над нами аппараты внешним видом – походили на пограничную машину, встречающую нас после прохождения портала.

- Это военные, - указала на них Герда. – Странно… Чего летчикам здесь надо? И безопасникам? Я думала нас будут ждать шестёрки Крипси?

Окружив семью али-Тея и Герду своими телами, мы мгновенно активировали силовые защитные поля. Я заметил, что Шарти, не зная, что его прикрывают – достал из сумки шарик и проведя по нему ладошкой, подготовил артефакт к работе.

Но не успели мы выйти из подъезда, как усиленный мегафоном голос прокричал нам свои требования на местном языке, а затем продублировал предупреждение на межмировом наречии:

- Внимание неизвестным личностям! Вы нарушили условия посещения мира Сарта. Не пройдя положенную таможенную регистрацию вы неизвестным образом проникли на территорию планеты и города Кадрус. У вас нет на транспорте опознавательных знаков и поэтому вы подлежите аресту, а ваше дело будет передано в суд города Кадрус. Просим не оказывать сопротивление, отягчающее вашу вину, иначе нам придется применить силовые меры воздействия, а это грозит вам уже каторгой!

- Как так не прошли регистрацию? – заорал в ответ Леха. –Да у нас у всех коды нанесены на руках! Вот! – Он поднял ладонь с нанесенным рисунком. – И на машине они имеются! И неделя с момента посещения еще не истекла!

Голос на мгновение замолчал, а чуть позже с издевкой в голосе заявил:

- Мы еще раз проверили ваш транспорт – на нем все регистрационные знаки отсутствуют! А ваши коды принадлежат добропорядочным путешественникам, тела которых сейчас находятся в международном розыске. И у нас имеются предположения что к их исчезновению причастны именно вы!

- Крипси - скотина тухлая! – злобно выругалась Герда. – Могу поклясться, что это его ребята нам стерли все коды на кемпере, а заодно внесли изменения в базу СБН.

- Да хрен бы с ним, - выругался я. – Мы-то сможем слинять, а вот вас, если останетесь –заметут. Так что сейчас все идем в кемпер, - но голос переговорщика не замолкал:

- Мы знаем, что у вас в заложника имеются жители нашего города. – Поэтому предлагаем вам добровольно отпустить заложников – это поможет смягчить уровень вашего наказания.

Здесь уже никто не сомневался, что все это проделки Крипси. Он как-то умудрился нас подставить и сидит сейчас в сторонке, наблюдая за представлением.

- Ну что, Стас, будем делать? - Серега чуть склонил ко мне голову. - Я насчитал вооруженного народ более пяти десятков, из них четыре снайпера. Их выдала электроника, да я и сам бы на тех местах стрелков разместил бы. На вертолетах ракеты, мы не успеем добежать до машины и включить защитное поле «Странника». Сверху могут открыть стрельбу по машине.

- Понял! – Я оценил расстояние и повернул голову к Баринову. – Вов, сможешь одним прыжком сразу телепартнуться в салон? Только так мы спасем наш транспорт. Едва ты исчезнешь – по нам мгновенно откроют стрельбу. Надеюсь, что огонь будут вести исключительно по нашим телам. Так что у тебя будет несколько секунд, чтобы активировать защиту кемпера, а там уже и мы подоспеем…

- Попробую. Уточни у Селены расстояние до машины?

- Пятьдесят три с половиной метра по прямой, - доложила она.

- Ага! Нужно прыгнуть сразу на пятьдесят четыре, чтобы оказаться в салоне.

- Точно!

- Мля… Всегда ранее прыгал приблизительно, но деваться некуда… Готовьтесь. – Володя достал шарик телепорта, а я уже тихо предупреждал спутников, чтобы они быстрым шагом сразу же шли за нами в сторону машины и ничего не боялись. Быстро бежать нам мешали багажные сумки и коробки родителей, но лишние десять секунд не решали сейчас никакой роли. Едва Вовка исчез, как мы дружной толпой сделали первый шаг вперед. Нам уже не раз приходилось бывать под огнем, поэтому мы втроем шли спокойно, неся перед собой коробки с вещами и выискивая глазами возможные подлянки. Герда шла, держась одной рукой за Шарти, а второй тащила прикрывшую от страха глаза его мать. Мэтр, сжав упрямо зубы, тащил в руках две огромные сумки, вздрагивая от каждого рикошета, но постепенно успокаиваясь, понимая, что пули не могут нас достигнуть. Не успели мы сделать и десяти шагов, как с вертушек по машине ударили реактивные снаряды, но Володя успел активировать защиту и легко сияние над корпусом кемпера показывало всем, что такая стрельба для машины не страшна. А ракеты разрываясь об силовое поле «Странника» вредили осколками лишь стоящие поблизости гражданские машины и транспорт СБН. Мы уже загружались в салон, когда с крыши кемпера вверх ударил луч лазера, мгновенно поразив один из вертолетов. Вторая машина, увидев падение напарника, заложив крутой вираж ушла из зоны обстрела, скрываясь за корпусами высоток.

Пока все рассаживались по местам, Селена, взяв на себя управление транспортом, уже поднимала в воздух кемпер и активировав режим невидимости, легко ушла от возможного преследования.

- Странно, что они наш транспорт не заминировали, - пробормотал Пищугин, размещаясь в пассажирском кресле. - Я пока шёл не успел посмотреть…

- Зато я посмотрел! - ухмыльнулся Баринов. – Честно говоря вам не видно было, но я немного перепрыгнул. Попал в салон со второй попытки, но вовремя вспомнил про морок. Так что моего промаха никто не заметил. А вот запуская двигатель – обратил внимание на посторонние сигналы, ну и заблокировал их. Селена я пока их держу, но проверь, что там со взрывчаткой можно сделать?

- Готово! – доложила она. – Можно не опасаться. Я вывела из строя дистанционные взрыватели.

- Ну и отлично!

Я обернулся к парню с девушкой. – Вас где лучше всего высадить? Или с нами полетите?

- Я покажу! – Шарти подошел к лобовому стеклу и указав на одно из зданий, попросил держать курс в ту сторону, поясняя что там за городом у него имеется одна из безопасных точек, где можно укрыться, а дальше его с Гердой заберут товарищи…

Расставание с новыми знакомыми вышло не долгим. Шарти поблагодарил нас за бесценный подарок, а родители в очередной раз попрощались с отпрыском, наставляя непутевого, по их мнению, сына, на путь истинный. Но глаза юноши сияли уверенностью в своей правоте и истинности задуманного дела. Сколько бриллиантов он отсыпал родителям - мы не видели, но тревожный эмоциональный фон мэтра Шигурда сменился на более уверенный.

Понимая, что нам теперь нет нужды официально проходить через таможню, я, психологически настроившись, прямо в воздухе открыл портал, ведущий в Запретный мир. Но сразу на Алахар мы лететь не стали, а навестили Центр подготовки. Естественно, родителям Шарти пришлось надевать защитные костюмы, но когда мы показали мэтру Шигурду, как здесь все устроено, чем знаменит этот мир, кто в этом центре работает, то увидели, как зажглись интересом глаза обоих супругов. Почему-то я сразу же подумал, что они выберут для дальнейшей работы именно это место. Наверное, опять – интуиция. Мэтру – как биологу было жутко любопытно изучать флору и фауну другого мира, а его супруга восторгалась техникой и установками двух соседних миров. Да и местные ученики, еще не вышедшие из статуса детей с любопытством в глазах следящие за новыми посетителями – импонировали родителям. А разумные Шорки – просто поразили пару. Мы поняли, что они давно мечтали о внуках, а здесь их оказалось такое громадное количество, что эта семейная чета просто таяла от восхищения. И когда я вернулся от местного начальства, просившего прихватить кое-какие материалы на Родину, то все понял по глазам этих людей. Они уже нашли любимое для себя дело. Местное руководство благосклонно приняло мою просьбу устроить их на работу, а учитывая специализацию этой семьи – такими специалистами грех было разбрасываться. Так что пару сразу же направили на процедуру инициации с вирусом, но все же предоставили отсрочку на неделю, чтобы семья могла увидеться с дочерями и решить правовые и жилищные вопросы. К вечеру этого дня – мы наконец-то пересекли портал на Алахар и отправили руководству сообщение об успешном завершении дела. Но у нас в этот момент наступало утро следующего дня, так что домой мы не успели заскочить, а сразу же направились в столицу.

Адмирал лично встречал нас на летном поле военного аэродрома, а выходя из кемпера мы увидели, что рядом с ним стоит наш друг Генрих Стриж с сестренками Агниз и Дениз. Пока родственники радовались долгожданной встрече, мы коротко доложили об успешном выполнении операции по спасению пропавшей экспедиции. Выгрузив подобранные трофеи, мы, прежде чем подготовить отчеты, попросили Мигеля Эдуардо Сильву помочь в оформлении документов на родителей девушек, сообщив, что они, владея подходящими профессиями и образованием, имеют желание приступить к работе в Заброшенном мире. Руководство Центра с радостью готово принять подобных специалистов, а учитывая, что родной мир проживания этих людей находится очень далеко по виткам спирали, мы гарантируем, что эта пара лояльна в политическом отношении и, собственно, деваться им некуда. Что финансово они обеспечены и не требуют никакой помощи или льгот.

Мигель лишь усмехнулся нашей просьбе, заметив, что: «Еще не было ни одной экспедиции, чтобы мы чего-то или кого-то не привезли с собой! Что он заранее чувствовал об очередной просьбе, а так как ранее мы не совершали ошибок, то и сейчас готов помочь с легализацией родственников таких очаровательных девушек!».

Оставив семью али-Тея на попечение будущего зятя - Стрижа, мы подготовили отчеты и получили пять дней на отдых.

Каково же было мое удивления, когда, приземляясь у своего дома, я увидел, что там меня встречает семья в полном составе: жена Алена, дочка Алиса и Багира!

За эти месяцы шорк заметно вырос в размерах. Теперь это был скорее тигр, а не рысь. Я едва смог удержаться на ногах, когда Багира встав на задние лапы кинулась меня обнимать. Выведя повреждённого Жука из грузового отсека «Странника», я пожаловался дочке, что он требует ремонта или лечения и не могла бы она его посмотреть, так как училась обслуживать квазиживые организмы. Алиска, взглянув на повреждённые манипуляторы, лишь отмахнулась:

- Не вижу никаких проблем – отрастим новые. Я много чего с собой привезла.

Да и зайдя в дом, мне на глаза сразу же попались появившиеся там новинки, привезённые дочкой из мира Айя. У одной стены стояло небольшое толстое дерево, с короткими веточками, но очень длинными и шевелящимися листьями. Воздух в комнате отдавал странными незнакомыми, но приятными ароматами. И хотя я обратил внимание, что система кондиционирования была отключена, но в помещении было свежо и дышалось как-то особенно легко!

- Это Орро! – указала Алиска на ствол дерева. - Он теперь у нас отвечает за микроклимат в помещении, чистоту воздуха и борьбу с пылью и вредными микроорганизмами. Ему нужна только влага. Я уже провела из нашей водяной скважины доступ к нему, так что теперь нам даже пыль вытирать не придется – Орро ее засасывает, питается всем этим и очищает воздух. А вот это, - провела она меня на кухню, - это Зигги, мама уже успела его оценить! Он готовит, а точнее выращивает в своем организме очень вкусную пасту, которая с успехом заменит многие десерты, и очень полезна для человека.

Я увидел на кухонном фартуке какое-то переплетение из зеленовато-серых лиан, толщиной в руку.

- Пап –попробуй! –Дочка подошла к этим растениям с небольшой пиалой и выбрав одну лиану – выдавила в емкость густую зеленоватую кашицу. Протянув мне пиалу с ложкой, она ждала, когда я ее продегустирую. Осторожно зачерпнув пюреобразное месиво, я с опасением попробовал его на вкус:

- Блин! Действительно вкусно! Это что-то вроде сладости из детства, оно отдаленно похоже на яблочное пюре, но есть еще какие-то интересные ингредиенты!

- Да, пап! – обрадовалась дочка. – Самое любопытное, что можно оторвать одну ветвь и брать с собой в поездку. Поставь один конец отростка в воду и Зигги это пюре будет давать тебе постоянно! У меня еще и живой компьютер имеется! – похвасталась дочка, таща меня в свою комнату. – Смотри как он работает!

В спальне дочери на столе лежала какая-то двойная доска, от которой тонкими веточками к тарелочке с жидкостью тянулись несколько изломанных корешков. Я сначала подумал, что это такая тонкая шкатулка, но дочка, схватила этот предмет и подняв верхнюю панель, превратила объект в нечто похожее на ноутбук с висящими полуметровыми отростками. Издав старинный звук, который Селена мне перевела с языка Айя как термин «Включить», я с удивлением увидел, что на верхней доске стали выступать многочисленные отростки, высотой не более пары миллиметров. Они шевелились живым ковром, но через пять секунд замерли, изобразив какой-то непонятный символ.

- Он готов к работе! – подтвердила мне Алиска. – Пап, ты только скажи - что ты хочешь увидеть или тебе нужно получить какую-либо информацию?

- Да? Кхм… Ну, хорошо! Покажи мне свою комнату, где ты жила в мире Айя.

Я не ожидал, но эти отростки, мгновенно меняя цвет как кожа хамелеона, превратились в настоящий экран! И изображение на нем ничем не отличалось от картинки земного монитора. Я рассматривал запись странной и живой комнаты…, в похожей когда-то, и мы ранее проживали, вернув Нийю после ее похождения в родной мир. А дочка с блеском в глазах рассказывала, как здорово там было жить и учиться, что этот живой компьютер не наносит вреда глазам, может с помощью живых волокон создавать трёхмерные объекты, понимает голосовые команды и по скорости обработки информации превосходит самые продвинутые земные модели! Алиса поведала, что у нее там появилась куча новых знакомых и со юмором рассказала, как она учила экзотических товарищей весело проводить время, так как это принято на Земле.

Я ушами слушал восторженную дочурку, а в голове у меня параллельно звучал голос Багиры, подтверждающий ее слова или дополняющий ее рассказ некоторыми скрытыми фактами. Дочка сначала не обратила внимания на суфлера, а после вроде как в шутку стала обвинять шорка, что она мол, обещала молчать, а сейчас все рассказывает родителям!

Мы все давно уже умели слышать Багиру и такое дополнение к рассказу нас только радовало и веселило. Дочка потащила меня во двор, чтобы показать изменения на внутренней площадке, как много там стало зелени и что она может. Но я временно отказался, сообщив: что соловья баснями не кормят, а отца сначала нужно помыть, накормить, напоить, а потом уже и ответ держать. Поэтому от меня временно отступились и пока я приводил себя в порядок, женщины накрывали на стол.

Позже за ужином, мы стали делиться остальными новостями. Я показал, как могу исчезать у них на глазах, используя уникальную пластину из металла «морок», но только на Багиру это излучение не действовало, хотя жена и дочка были поражены. Как могу охлаждать напитки и любые предметы. Показывая этот фокус, я удивился, что, забирая тепло у объектов, я вроде как насыщаюсь. Даже вкусный ужин уже не лез мне в желудок. Багира мысленно мне подтвердила, что она это «видит» и на самом деле я теперь могу обходиться без еды, насыщая свое тело через поглощение энергии других объектов и предметов. Я не собирался отказываться от привычной еды, но сообразил, что в кризисной ситуации мне теперь голод не грозит. Даже от банального костра я мог полностью насытиться! И эта мысль, что я физически перешел на качественно другой уровень, заставила меня задуматься.

Выйдя на площадку внутреннего дворика, напоминающего теперь какой-то экзотический сад, такое множество разнообразных растений привезла с собой дочка, я присел на диване около обрыва, отделенного от пропасти стеклянным барьером, и задумался о полученных за все это время умениях.

«Умный вирус и посещение разнообразных мест Силы дали мне так много, что я уже опасался называть себя обычным человеком. Я вижу силовые лини различных энергетических источников, большинством из них умею управлять. Обладаю чувством направления, могу точно сказать где находится тот или иной человек, с которым я когда-то встречался. Я стал эмпатом - считываю эмоции людей, умею общаться образами и даже могу на расстоянии сказать, как чувствуют себя близкие или знакомые мне люди. Обладаю даром убеждать собеседника и заставлять его делать то, что мне нужно, кроме наделенных подобными талантами существ. Владею телекинезом, причем могу оперировать десятком объектов общей массой более двухсот килограмм. Умею выходить в астрал и даже общаться через него с далекими мирами, например, с демоном.Могу заряжать свое тело энергией планеты и управлять этой силой, меняя вектор применения от защиты к нападению. Умею лечит людей, считывать ауру. Могу делиться с окружающими своими эмоциями – радости или огорчения, могу разговаривать на нескольких языках других миров Спирали, а теперь еще и поглощать тепловую энергию, насыщая свое тело. Ах да… еще я защищен кулоном с положительной сущностью – ангелом и умею открывать портал в Заброшенный мир! Хотя… почему только в него? По идее можно открывать в любые миры… Технология стандартная… Скорее всего нужно просто тренироваться, - решил я. - Вот только непонятно, что мы получили от источника Силы в Таграде?».

Вспоминая недавнюю командировку в мир великанов и практически полностью отрешившись от окружающей действительности, я неожиданно услышал двойной вопль женского изумления. Обернувшись назад я не понял, что моих родных поразило, но голос Багиры, прозвучавший у меня в голове - расставил все точки над «И»:

«Поздравляю, Стас! Ты теперь освоил и левитацию!»

Я не понял, что шорк имел ввиду, но ее совет посмотреть вниз, чуть не ввел меня в панику. Оказывается, мое тело висело в воздухе прямо над пропастью! Стеклянный бортик находился в метре позади от меня. Как я оторвался от скамейки, как переместился за ограду – я не помнил. Неожиданная паника попыталась ворваться в мой мозг, но голос Багиры привел мое сознание в порядок:

«Не дергайся, Стас. Дыши спокойно! Тебе нужно просто использовать внутреннюю силу. Помнишь, как ты ранее создавал необходимый тебе вектор? Так и сейчас – обратись к внутренним запасам. Создай вектор тяги в противоположном направлении – в сторону моря. Он оттолкнёт твое тело обратно за ограду»

Это я умел делать и сфокусировав внутренние запасы энергии – без проблем переместил собственное тело на скалу. После чего выпрямил ноги и другим вектором заставил себя опуститься на поверхность.

- Черт! Багира, а как я преодолел силу тяжести? – Я попытался подпрыгнуть, но гравитации вернула мое тело на поверхность. – Что я делаю не так?

«А что ты делал перед этим?»

- Я расслабился и вспоминал мир Таград, где мы жили в племени великанов. Я вспоминал, как мы дышали им в пупок, а нам так хотелось стать немного выше…, - Не успел я завершить фразу, как мое тело без проблем оторвалось от камней и вновь замерло в воздухе. Но теперь я был умнее. Мгновенно создавая вектор перемещения, я заставлял свое тело двигаться то вверх, то вниз, или перемещаться вдоль нашего двора на любой высоте…

«Молодец! - Похвалила меня Багира. – Теперь просто запомни это ощущение и в любой момент воспроизведя его – ты станешь повелителем гравитации!».

Новая способность меня так захватила, что я стал по очереди катать жену, дочку и тяжелую Багиру по воздуху, смело вылетая за пределы бортиков и перил, обрамляющих наш двор на вершине скалы. Я понял, чем мое тело наградил Таград, хотя меня мучило жуткое любопытство – а что приобрели там мои друзья? …

(обратно)

Глава 21

Ответ о новой способности Баринова мной был получен на второй день отдыха. Вылезая из домашнего бассейна, я обратил внимание, что друг сидит на одном из шезлонгов и попивает приготовленный мной коктейль. Причем бокал висел перед ним в воздухе.

- Володь, привет! А ты как здесь оказался?

- Как-как… телепортировался…

- Ага, что-то случилось? – поинтересовался я, вылезая из воды.

- Можно сказать и так. Вкусный коктейль! – оценил он прохладный напиток. – Только нагрелся немного.

Подойдя к другу, я прислонил руку к потеплевшему бокалу, забирая тепло и охлаждая содержимое.

- Вот! Теперь самое то! – потягивая через соломинку напиток, обрадовался Баринов. –Вкус очень прикольный, а почему я его раньше не пробовал?

- Это Алиска привезла из мира Айя много новых умных растений, вот и угощает меня теперь экзотическими вкусами и ингредиентами.

- Класс! – Володя даже прищурился от удовольствия. – А Багира где?

- А они с дочкой на пляж поехали вниз, - указал я на виднеющуюся со скалы полосу береговой линии. Видя, что друг не торопится делиться новостями, я, не заходя в дом, управляя предметами дистанционно, налил из стоящего там кувшина такой же коктейль и заставил бокал прилететь ко мне в руки.

- Так какими судьбами тебя ко мне занесло от родного дома? – присаживаясь рядом, поинтересовался я. - Чего тебе не отдыхается?

- А я к тебе с подарком, - признался Володя. Он достал из кармана шорт знакомую коробочку, в которой всегда хранил шарик телепорта и не успел я его переспросить, как друг протянул ее мне со словами:

- На владей!

- Не понял? – взяв предмет в руки и приоткрыв крышку, я увидел знакомый волосатый шарик. – Ты чего?

- Стас, мне он более без надобности.

- Опять не понял…

- А так будет понятнее? –Баринов неожиданно исчез и появился с противоположной стороны бассейна.

- Ни фига себе! – залпом выпив коктейль, удивился я. – И давно ты так можешь?

- Еще на Сарте, - признался друг. – Помнишь я вам рассказал, что промахнулся в первом прыжке до кемпера? Ну, вот…, второй прыжок я произвел без телепорта. Это уже потом сидя в машине, я вспомнил, что не сжимал шарик. В салоне кемпера я не стал экспериментировать, а когда вернулся домой – решил попробовать. И знаешь, что?

- Что?

- Я теперь прыгаю с точностью до метра и мне уже не нужно видеть финальную точку маршрута! Я теперь могу ее просто в голове себе представить!

- Офигеть!

- Мда, Стас… сам не ожидал, но по-видимому из-за того, что я уже не раз прыгал с телепортом, у меня и проявилась эта новая способность. А ты?

- А что я?

- Да мы же все видели, когда там еще на Сарте ты, вызывая демона, висел в воздухе над землей? Или ты этого не заметил?

- Там… да, не заметил.

- А здесь?

- А здесь! ... – Я подошел к другу и обхватив его руками за пояс – приподнялся с ним в воздухе, зависнув над пропастью. Стараясь превратить голос в злодейский, я с кровожадностью проскрежетал: – А теперь я тебя сброшу вниз со скалы, и никто не узнает, где могилка …, - Я не успел завершить фразу, как вдруг мы вместе с Бариновым оказались в лесной зоне нижнего пляжа. – Твоя…, - завершил я фразу, машинально добавив: - … же мать! Это, как это?

- Поверь, Стас – сам не знал! – голос и эмоции друга подсказывали, что и он оказался в шоке. – Я просто хотел прыгнуть и… тебя за собой потянул!

- Бляха муха! Володь, а обратно со мной сможешь?

Баринов не ответил, но едва он взял меня за руку, как следующее что я увидел – был родной двор.

- Мля, Вова – это дело нужно обмыть!

- Погоди обмывать! – усмехнулся друг. –Ты поприличнее оденься, не в плавках же тебе ходить, и мы попытаемся прыгнуть к Сереге.

Натянув шорты и майку, я на всякий случай прихватил из кухни и большой кувшин с новым коктейлем. Крикнув супруге, что я отлучусь ненадолго, мы с Вовкой исчезли из этого участка пространства…

… Серега задумчиво сидел на деревянном крыльце своего особняка. Пищугина одолевали странные мысли. Он практически решал глобальные вопросы бытия, а точнее сравнивал себя с богом. Но один вопрос они никак не мог решить – какой он бог? Разрушения или созидания?

«С одной стороны, - размышлял он, - я всегда был военным, как на Земле, так и в других мирах. Меня учили убивать, и видимо хорошо учили, так как я до сих пор жив и здоров. Но согласившись помочь другу в командировке, после которой его тело изменилось – он стал другим! Теперь он умеет различать и управлять различными энергиями. Он стал эмпатом – отлично понимает других существ. Он превратил свое тело в аккумулятор невиданной мощности, который защитит его и, если нужно, может убить человека. И даже металл и камень ему теперь подвластны – обычными руками он способен лучше всякого сварочного аппарата – раскалить практически любой предмет. Он стал быстрее, выносливее и опаснее! Но! Ему дали дар исцелять людей! Да вот даже вчера! Сосед пошел в лес, ему понадобилась парочка деревьев. И спиленное одно из них, падая зацепило ногу соседа. А вот Сергей, сидя дома, смог определить, что поблизости кому-то стало плохо. Он не понял, как это произошло, но сломя голову выбежал из дома, не прихватив ни одного артефакта. Найдя мужчину, Пищугин «увидел», что у того переломана нога и самое главное одними руками, без артефактных часов – смог срастить кость и удалить все повреждения. Сосед был поражен, а он смущенный вернулся домой. Но это хрен бы с лечением». А вот то, что произошло уже сегодня – заставило Сергея пересмотреть свои взгляды на дальнейшую жизнь. Он вспоминал шамана Югко из Рода «Летящей Агсты», который умел понимать язык всех животных. Тогда ему казалось, что это просто фокус, а вот сегодня услышав пение птиц – до него наконец-то дошло, что он понимает, о чем те щебечут! И вчера ведь он о беде соседа узнал не путем эмпатии, а понял это по голосам птах! Вот и сейчас, сидя на крыльце и слушая перезвон голосов разных птиц и мелких грызунов поблизости от его дома, он прекрасно понимал, о чем те говорят. Пищугин не знал единого языка, как тот же шаман, но обладал другим даром – эмпатией, которым его наделил уникальный кристалл -эмпатин, найденный Стасом в одном из миров. Благодаря ему он не только читал эмоциональные составляющие людей, но и умел передавать свои эмоции. Он слышал, как ближайшие птички щебечут о еде, но видят его и бояться подлететь. Тогда, накрошив в ладонь хлеба, он сел на крыльцо и стал «передавать в эфир» свои эмоции: - он не опасен, он друг, у него много еды, он не сделает больно никому, вокруг спокойствие, безмятежность, защита…

И буквально через пару минут сначала одна более смелая птаха подлетела к нему и опустившись на ладошку осторожно взяла кусочек хлеба. Затем вторая, а там и остальные птички налетели, толкая друг друга, торопясь ухватить кусочек лакомства. Услышав вопрос: «А нам?», он опустил глаза к земле и увидел двух жирных зверушек, похожих на сурков. Они стояли перед человеком на задних лапах – выпрашивая угощение. Птицы успели расхватать хлебные крошки, поэтому Сергею пришлось вернуться в дом и принести из него капустные листья. Сурки не убежали и смело выхватили из рук человека редкое угощение. Да и птички продолжали виться поблизости, требуя свою долю.

Устроив такой шикарный пир для местной живности, Сергей и задумался о своем предназначении:

«Ведь если у тебя, мало возможности всем делать добро, то у тебя полно шансов – не причинять никому зла. И если ему дан бесценный дар понимать людей и животных – то это не просто так? Он легко может отнять или дать жизнь, а это ведь способность равная богам? Тогда – какой он бог …», но додумать Пищугин ничего не успел. Отвлекшись на зверушек, он пропустил тот момент, когда эмоциональный фон вокруг него изменился. Неожиданно на его голову откуда-то сверху полилась прохладная жидкость.

- Мля, да что это за хрень? – Сергей поднял голову вверх и замер от удивления. В воздухе, на высоте его крыши, держась друг за друга висели Володька со Стасом. И именно Радыгин поливал товарища из кувшина прохладной жидкостью! Мужики, смеясь во все горло, распугали зверушек, после чего медленно опустились на землю перед изумлённым товарищем.

- Гостей принимаешь?

- Мля парни! Это как это вы? Откуда? И как это у вас…? – Пищугин потерял дар речи, а Стас ужепротягивал другу кувшин с охлаждённым коктейлем.

- На… Промочи горло и голову! …

… Мелихов во дворе своего дома нянчился с дочуркой Соней. Она уже делала попытки ходить, но сейчас бегая на четвереньках по лужайке, девочка со смехом пыталась поймать струйки воды, которые в виде небольших фонтанчиков непредсказуемо появлялись из густой травы. Это Лешка, используя новый дар, забавлялся водичкой, предварительно вылитой из шланга. Он сидел поблизости на скамеечке, довольно щурясь на солнышке, словно кот, объевшийся сметаной, и дистанционно управлял жидкостью, превращая ее в небольшие фонтаны. Радостная дочурка, измазанная по уши в мокрой земле, придавив ручонками очередную водяную струйку весело гукала, оглядывалась по сторонам, пытаясь угадать где вновь появится гейзер из теплой водички, чтобы придавить и его. Лешка с удовольствием управлял водой, заставляя жидкость разбегаться ручейками и таких фонтанчиков становилось все больше и больше. Параллельно с этим он периодически поднимал вверх небольшие водяные шарики и исподтишка бросал их в дочурку. Соня от таких снарядов только хохотала, пытаясь вдобавок поймать и водяные пузырики.

Мелихову нравилось новое умение, но что ему дал мир Таград – он так и не понимал. Управление энергиями – это понятно, эмпатия – тоже, телекинез – прогрессирует, водой он еще учится управлять, но уже вчера вечером он обливал себя водой из подземного источника, без всяких приспособлений. Он знал, что водоносный слой, откуда в дом поступала вода лежит не очень глубоко, в пределах двадцати метров. На его участке при строительстве дома вырыли его давнюю земную мечту - настоящий колодец! Вода в нем казалась наиболее вкусной. И хотя из этой же подземной реки в его дом шло и водоснабжение, но из крана пить воду – было не комильфо. Зато после утренней зарядки и пробежки, облиться ледяной водой из колодца, а потом пить вкусную воду, от которой ломило даже зубы – было самое то! Раньше он доставал воду обычным ведром, а теперь усилием воли из колодца вылетал почти куб воды, заключенный в шар и по команде Лешки с высоты выливался на его разгоряченное тело. Но умение управлять водой – ему дал мир Сарта, а вот чем одарил мир великанов – было непонятно.

«Стас выдвигал гипотезу о долголетии? Может это оно?». Вещь, конечно приятная, но Лехе все же хотелось чего-то более существенного. Запустив в очередной раз четыре фонтанчика, Мелихов удивился, когда заметил и пятого водяного собрата. Дочка радостно повизгивая заставлял исчезать забавные струйки, но вот пятый гейзер не желал пропадать. Соня прижимала струйку к земле, но убрав ручки, удивлялась, что фонтанчик не исчезал, а так и продолжал бить вверх тонкой струйкой.

- Гу-а, - указала она отцу на вредную водичку, как бы спрашивая: «Какого хрена она не исчезает?» Леха и сам не мог понять, откуда взялся лишний источник. Прекратив создавать свои фонтаны, он пристально посмотрел на оставшегося собрата.

«И откуда же ты появился? Родник что ли?».

Неожиданно зрение мужчины изменилось. Он ясно видел бьющую из земли струю воды, но в тоже время немного в сероватом оттенке различал, как русло источника уходит под землю. Следя за извивающимся подземным руслом, он опускался все ниже и ниже, пока не разглядел и подземную реку!

«Офигеть! А речка под землей солидная!». Лешка еще не понял, чему он стал свидетелем, но услышав крик жены, что Сонечке пора кушать, он машинально повернул голову в сторону дома и увидел его насквозь, словно в рентгеновском трехмерном изображении! Мелихов свободно различал силуэты мебели, предметы интерьера, лежащую у входа в кухню кошку, да и жену он видел, как женский скелет, обрамлённый телесной оболочкой! Зажмурившись от неожиданности, он через пару секунд вновь открыл глаза, но трехмерное зрение уже пропало. Дом выглядел как обычно, гейзер так и продолжал бить из земли, создавая небольшую лужицу, из которой в ближайший лесок извилистой змейкой струился узкий ручеек. Подняв с земли дочурку, он, сетуя, как она изгваздалась и что прежде чем кормить ребенка ее нужно помыть, понес Сонечку в дом. Супруга, увидев грязное, но довольное чудо, отобрала ребенка у мужа, обозвав того идиотом, что мол купал девочку в ледяной воде. Леха обычно не оставался в долгу в подобных перепалках, но в этот раз безмолвно отдал ребенка и словно робот вернулся обратно на улицу. Усевшись на лавочке и немного напрягшись, он вновь увидел землю, с уходящим в глубину руслом созданного им родника.

«Етическая сила! И очков, а точнее приборов никаких не надо! – осенило его. Это что – у меня зрение стало вроде рентгеновского?» Он сидел на скамейки, а глазами словно радаром рассматривал подземную кору на глубину не менее двадцати метров. Лешка видел, где под землей лежат огромные валуны, где расположены пласты глины и песка. Где имеются небольшие вкрапления странных каменных образований, видимо какие-то минералы, а где точат корни ближайших деревьев. Это его так увлекло, что он, как ранее и Пищугин не обратил внимания на изменение эмоционального фона. Но очередная струйка ледяной жидкости, полилась ему прямо за шиворот. Подняв вверх голову, он замысловато выругался, заметив, что с высоты примерно семи метров ему машут руками три висящих в воздухе улыбающихся товарища! …

… - Стас! Ну, что ты овладел левитацией мы уже, знали еще там, на Сарте! – Глаза Мелихова горели огнем азарта. - А как Серега с Вовкой висели в воздухе?

- Леха, да все просто! Это я их уже держал с помощью дара телекинеза. Сначала мы попробовали летать с Володькой, но в первый раз я обхватывал его руками, а вот когда уже прыгнули к Сереге, то я и сообразил, зачем напрягать руки, когда я могу его просто приподнять. Сам же помнишь, что мне доступен вес не менее двухсот килограмм. Так что я и вас троих одновременно могу поднять, - произнося эти слова, я, как и обещал – заставила всех троих зависнуть в воздухе на высоте в полметра, а затем и сам оторвался от земли.

- Круто! – Мелихов залпом выпил мой коктейль и вновь потянулся за кувшином. - Так это что парни? Мы теперь можем и без транспорта перемещаться?

- Скорее всего –да! – подмигнул ему Баринов. – Но вот максимальное расстояние прыжка я еще не знаю…

- Так чего сидим? – Леха залпом выпил вторую порцию коктейля. – Давайте прыгнем куда-нибудь.

- Куда? – Серега не торопился допивать прохладный напиток, медленно наслаждаясь вкусовыми ощущениями.

- А давайте в столицу махнем? К нам в часть!

- Мля Леха! – Пищугин даже крякнул от возмущения. - Мигелю стуканут и нас из отпуска отзовут… Тебе оно надо?

- Не-а…

- Ну вот! Ты прежде думай, а потом уже предлагай.

- А может Нийю навестим, или Миронову? – предложил я. – Естественно если Вовка осилит такую дистанцию?

Мы все перевели глаза на Баринова. Эмоции друга говорили, что он вроде и не против эксперимента, но не уверен, что потянет телепортацию на такую огромную дистанцию. Пока все прыжки им совершались максимум на десять-пятнадцать километров, мы все жили поблизости. А теперь ему предлагают прыгнуть на дистанцию в несколько тысяч километров. Мы уже все знали о новых способностях друг друга, но если у Баринова получится телепортироваться до столицы –это было бы всем умениям уменье! О том, что я владею даром открывать портал через десятки миров в Заброшенным мир – воспринималось уже обыденно. Ведь мы всегда сидели внутри «Странника» или еще раньше в моей машине. А вот так – без ничего, можно сказать в одних трусах переместиться на три тысячи километров – казалось нам сейчас настоящим чудом.

- Можно попробовать! – согласился Володька, но мне в голову пришла отличная мысль:

- Погодите парни! Нужно нам прихватить хоть парочку пластин «морока». А то материализуемся в саду – нас охрана той или иной дипмиссии заметит, зачем людей нервировать?

- Точно! – Леха уже бежал в дом. – Я сейчас свои принесу! …

… Леночка Миронова решила прогуляться по саду на территории дипломатической миссии землян в мире Алахар. Она уже успела привыкнуть к этому миру и буквально недавно навещала родственников на Земле. Она не могла им сообщить где сейчас работает, но курортный климат Алахара ей больше нравился. Переданная Радыгиным новость о том, что вирус в ее теле полностью прижился и теперь она не несет угрозы окружающим – не могла не радовать девушку. Тем более, что отношения с королем Жуаном Кобургом продолжались и требовали выхода на качественно иной уровень. Теперь можно было без опасений заниматься сексом с кем угодно, но Лена не хотела случайных связей. Те редкие встречи с Жуаном все больше и больше вызывали у девушки симпатию, постепенно переходящую в любовное томление. Ей становилось банально скучно от рутинной работы в консульстве. Алахарские программы были адаптированы с земными разработками. Информационный поток увеличился, хотя еще существовали временные ограничения в виду невозможности передавать данные напрямую через порталы. Но вот только сегодня утром Андрей Юрьевич, возглавляющий земную организацию на Алахаре, сообщил ей приятную и перспективную новость. Марычев разговаривал с адмиралом Мигелем и тот его обрадовал сообщив, что ее старые земные знакомые Стас, Володя, Сергей и Алексей, вернувшиеся два дня назад из длительной командировки по мирам Спирали –привезли очень интересные трофеи. Один из них умел генерировать уникальное стазисное поле, а второй прибор, предположительно – мог передавать непрерывные потоки информации непосредственно через порталы! Это грозило очередной технологической революцией. Сейчас этими приборами занимаются алахарские ученые, но землянам, да и жителям мира Айя, как основным союзникам, вскоре аналогично придется осваивать и адаптировать компьютерные сети под новые протоколы передачи данных. Но когда это произойдет, Лена не знала. Она бы с удовольствием окунулась в новое направление, но в последнее время занималась рутинной работой. И если бы не редкие встречи с Жуаном, девушка могла бы просто зачахнуть. Работникам консульства – редко позволяли выходить «на свободу» да и то такие прогулки чаще всего сопровождались «наблюдателями». Выйти за территорию консульства в одиночку – было практически невозможно. Поэтому Леночка откровенно скучала, вспоминая прежние приключения и путешествие с командой Радыгина. И для нее стало полной неожиданностью, когда знакомый до боли голос, как ей показалось именно Стаса, позвал ее.

- Лен!

Она повертела головой во все стороны, но в поле зрения никто не попадал. Подумав, что это ей почудилось, она вновь было заскучала на тенистой скамеечке, но теперь уже хор из четырёх мужских голосов не дал ей расслабиться:

- Лен! Ты чего?

- Ребята, вы где? – девушка вскочила с места, не понимая откуда идет звук и откровенно удивилась, когда увидела, что на тропинке стоят ее знакомые, одетые в обычные домашние шорты и майки, держа в руках какую-то коробку. Только что на тропе никого не было и вот тебе – здрасти! Четверо до боли знакомых, да что уже скрывать – почти родных мужчин с добродушными улыбками смотрели в ее сторону.

- Ребята! – Миронова бросилась к парням, обнимая всех по очереди и целуя в щеки: – Стас, Леха, Володя, Сергей – как же я по вам соскучилась! Черти! Где вы пропадали? Совсем забыли про меня…

- Почему забыли? – Леха держа в руках картонную коробку, протянул ее девушке. – Вот! Все что нужно прихватили с собой! Здесь и выпить, и закусить и вкусняшки всякие найдутся. У тебя купальник при себе?

- Нет…

- Не страшно! – Леха балагурил как обычно. – Будешь топлес загорать! Или устроим нудистский пляж. Мы тоже плавки скинем!

- Леха, уймись! – я откровенно радовался встрече с Мироновой. – Лен, беги в комнату бери купальник и быстро сюда. Мы тебя подождем, а потом сразу на море.

- А как же охрана? - удивилась девушка. - Мне же нужно пропуск оформлять на выход и нас по одиночке не выпускают?

- Это мы берем на себя! – подмигнул я Елене. – Неужели Андрей Юрьевич будет против, чтобы такая прекрасная девушка, провела выходной день с бравыми офицерами легендарного отряда Багира? У тебя же сегодня выходной?

- Не совсем, но искать вряд ли будут…

- Тогда вперед за купальником! …

… - Андрей Юрьевич — это начальник охраны вас беспокоит.

- Слушаю вас Сергей Дмитриевич.

- Андрей Юрьевич наша Миронова пропала…

- Как пропала?

- Ее Жуков зачем-то искал. Мы проверили всю территорию консульства. Ее нет нигде. Последний раз где-то минут пятнадцать назад ее видела наша сотрудница Птахина. Елена Вячеславовна забегала в свою комнату, а потом выбежала в наш сад, но никто ее более там не видел и из сада она не выходила.

- Так… а что показывают камеры наблюдения?

- В саду их практически нет. Только на входе и в дальнем конце. Это как бы приватная территория…

- А ее метка?

- Отсутствует, Андрей Юрьевич. Но вы же знаете, что наши приборы фиксируют метку на расстоянии всего в тридцать километров.

- Значит Сергей Дмитриевич, она находится гораздо дальше этой дистанции.

- Но Андрей Юрьевич, я могу гарантировать, что территорию нашей миссии она не покидала. Пограничные датчики засекли бы пересечение периметра.

- Выходит ей кто-то помог?

- Выходит так, Андрей Юрьевич. Я готов выслать поисковую группу…

- Погодите вы Сергей Дмитриевич поднимать панику. Алахар - это вам не Россия. Мне кажется, что ничего опасного с Еленой Вячеславовной не случилось. А то что она пропала с территории консульства, это еще не повод поднимать панику. Я более чем уверен, что к вечеру она вновь появится – живая и здоровая. Вы же сами знаете, что она умеет управлять нашей аппаратурой дистанционно.

- Но мы проверили все записи и протоколы. За этот период времени они ни на секунду не прекращали работу. Так что…

- Так что, Сергей Дмитриевич я рекомендую вам успокоиться. Елену Вячеславовну знаем не только мы с вами. У нее в Алахаре имеются такие связи, что наш президент позавидовал бы…

- Но Андрей Юрьевич…

- Сергей Дмитриевич, я приказываю – отставить панику! Если она не с Жуаном, то…

- То, с кем?

- Я не уверен, Сергей Дмитриевич, но готов поставить на кон свою месячную зарплату, что тогда с командой Радыгина, они недавно вернулись с очередного задания...

- Простите Сергей Дмитриевич, а Радыгин – это кто?

- Мда… Сергей Дмитриевич, уж кого-кого, а маркиза и командора Станислава Радыгина и членов его команды в Алахаре знает лично не то что сам король, но если не видели, то слышало о них почти все население островов. Таких людей нужно знать не только в лицо… Это вам не наша земная богема, в лице артистов, губернаторов и всяких медийных личностей. Они вроде как незаметны, тихо себе работают на благо местного Отечества, не забывая помогать и бывшей земной Родине. Но лучше всего если бы они считали вас другом, иначе я ломанного гроша не поставил бы на вас при любом раскладе, вплоть до нашего боевого полка против этих четверых…

- Да ладно… Андрей Юрьевич. Это всего лишь люди…Неужели они такие крутые, что справятся с целым полком?

- Сергей Дмитриевич, - Марычев был серьезен как никогда. – Не судите всех по себе. Я лично с ними не раз общался. И это уже давно не люди…

- А кто?

- Они иные… И дай нам бог через десятки, если не сотни лет хоть немного приблизится к их теперешним умениям…

… Мигель шел в собственную спальню, когда голос искина Грума предупредил, что с ним хочет переговорить король Жуан Кобург.

- Да, Ваше Величество!

- Мигель, я желаю с тобой переговорить не как со своим вассалом, а как с другом.

- Слушаю Жуан.

- Скажи мне друг, ты в курсе где находятся сейчас твои офицеры по спецпоручениям?

- Ты имеешь ввиду команду Радыгина?

- Именно…

- Они в заслуженном отпуске. Два дня назад они вернулись из длительной командировки по мирам Спирали, и я им дал пять дней на восстановление.

- То есть их летательный аппарат э-э-э «Странник» не приземлялся сегодня на территории твоей части?

- Никак нет, мне бы сообщили…

- Да? Хм… И судя по мониторингу воздушного пространства – они нигде не регистрировались…, но я же знаю об уникальной возможности этого аппарата, оставаться невидимым даже для наших радаров.

- Жуан, да в чем дело? Ты их в чем-то подозреваешь?

- Кхм… понимаешь Мигель, сегодня поблизости от столицы произошел один странный, назовем его –инцидент.

- Я весь во внимании…

- Ты же знаешь, что сегодня выпуск из Академии нашей Службы безопасности.

- Да. Это весь город знает…

- Вот! Город и жители знают, что излюбленным местом, где бывшие кадеты отмечают выпуск является удаленный и пустынный пляж. Там практически нет даже крупной растительности, не говоря о каких-то строениях. Чтобы юные головы ничего там не сожгли и не сломали в пьяном угаре. И в этот день все стараются держаться подальше от этого места… Но вот сегодня толпа выпускников обнаружила на излюбленном месте каких-то незнакомцев. Это были четверо мужчин и одна девушка. Они жарили мясо на раскаленных камнях, загорали и купались, ну и выпивка там тоже фигурирует.

- Прости Жуан, на камнях?

- Ты не ослышался Мигель, именно на камнях, как дикари – дрова там найти проблематично.

- Так… и, как я понимаю, случился конфликт интересов?

- Да Мигель. Толпа молодых юношей в количестве ста двадцати человек успевшая подогреть себя алкоголем, увидев девушку – естественно возжелала завести знакомство. Несколько парней принялись, кхм… ухаживать за девицей. Естественно такое «наглое» внимание к своей спутнице эта четверка не намеревалась терпеть. Кто-то из них сначала просто предупредил, что не стоит вести себя так развязано с незнакомыми людьми, но ты же знаешь наших выпускников. Им океан уже был по колено… Они принялись распускать руки, но девица оказалась не робкого десятка. Парни не поняли, как это произошло, но четверо наглецов через мгновение оказались разбросанными по пляжу. Девушка какими-то хитрыми приемами и ударами отбилась от хамов. Но сто двадцать подогретых алкоголем человек не намерены были подобное стерпеть.

- Далее понятно, Жуан. Они кинулись защищать своих дружков и судя по твоему интересу – огребли по полной?

- Мигель, не просто огребли! Эта четверка совершенно не испугалась превосходящего количества наглецов. Но вот что я хотел бы тебе зачитать. Это отчет медиков из нашей службы спасения, которую вызвали потерпевшие: «Тридцать человек имели на своих телах серьезные ожоги, вплоть до первой степени. Еще пара десятков юношей наоборот – отморозили себе некие места. А как раз у тех самых наглецов, которые имели несчастье хватать и тащить девушку –отморожены самые пикантные места. Медики попытаются их восстановить, но прогнозы дают неутешительные. У других имеются на телах многочисленные порезы от холодного оружия, но это так сказать ожидаемо… Так что тут еще: –переломы, гематомы, ушибы разной степени тяжести». В общем целых и невредимых выпускников можно было пересчитать по пальцам.

- Жуан, ты мне какие-то сказки рассказываешь. Четверо против четырех полноценных групп?

- Мигель – пятеро, ты забыл про девушку. Судя по показаниям, она успела там тоже отличиться. Причем парни рассказывали совсем уже удивительные вещи. Медики отнесли это на счет стресса, но вот я тебе зачитаю небольшие выдержки:

«Нам казалось, что океан выступает на стороне этих незнакомцев. Волны неожиданно сами кидались на нас, не давая нам драться», «Кто-то бросал в нас камнями – причем очень метко…», «Местные морские птицы – атаковали нас, словно мы им угрожали…», «Эти люди двигались с немыслимыми скоростями…», «Наши тела сталкивали невидимые силы», «А один из мужиков исчезал и появлялся совершенно в неожиданных местах, успешно атакуя нас…», «Эти люди совершали такие высокие и длинные прыжки, что мне показалось, что они умеют летать!», «А эта бешеная девица билась как древняя воительница или ведьма. Она летала по воздуху и молотила парней ногами и руками!».

- В общем Мигель, там еще много чего подобного написано.

- Жуан, но как я понял из всех этих записей – огнестрельного оружия никто не применял?

- Холодное было у многих, но ты прав Мигель - никто не стрелял. Ожоги могли быть от раскаленных камней, хотя вот то, что это произошло у трех десятков – меня настораживает. Такого количества для жарки мяса не нужно, хотя так и не понятно, чем их нагревали…

- Хорошо, Жуан, но почему ты решил, что это были именно мои люди?

- Интуиция, мой друг! Интуиция… Тем более, что некоторые молодые люди запомнили странные ругательства, произносимые этой четверкой во момент схватки, я зачитаю: «Я вам задницы на бригатский флаг порежу»,

- Британский…

- Что?

- Жуан, правильно говорить – на Британский флаг…

- Ага! Это молодцы просто не расслышали…Там еще имеются слова типа: «Сука, мля… и т.п.»

- Ну, хорошо, возможно это и мои парни. Хотя ты говоришь, что «Странника» никто не фиксировал? Но зачем так далеко лететь к столице? Да и девушка откуда? Они у меня все семейные… Хотя…

- А вот здесь Мигель моя интуиция дает сбой. Но что ты имел ввиду под словом «хотя»?

- Жуан, а что если это девица - Елена Миронова? У меня данный вариант сейчас единственно подходящий для сложившийся ситуации. Мои ребята прилетели в столицу к старой знакомой – землячке, на чем – это уже другой вопрос. Выехали на пикник, причем выбрали место удаленное. Они точно не могли знать о дате выпуска и этом пляже.

- Мигель… Если эти наглецы позволили себе такое хамское поведение именно к ней, то…

- Ну-ну, Жуан, успокойся! Я знаю твое трепетное отношений к Елене и нужно радоваться, что у нее оказались такие хорошие и верные друзья…

- Тогда парням еще мало досталось… Я сейчас пошлю запрос в земное консульство и если факты подтвердятся…

- Жуан не кипятись. Даже если отсутствие Елены подтвердится, парни уже поплатились за свою наглость. В следующий раз они сто раз подумают, прежде чем действовать необдуманно. А эта… хм… пятерка куда потом делась?

- А вот тут разногласия в показаниях… Но большинство склоняется к тому, что они собрали свои вещи, пошли наверх, а потом исчезли…

- Как это исчезли?

- Мигель – вот здесь показания и разнятся. Кто-то сообщил, что медленно растворились в воздухе, другие говорят – взлетели и исчезли, а третьи сказали, что они ушли в скалу, как призраки…

- Мда…. Жуан, это все, что ты хотел мне сообщить? Или остались еще какие-то непонятки?

- Да, есть одно… патруль позже тщательно осмотрел место происшествия. Так вот из той самой скалы, в которой эта пятерка якобы исчезла – стал бить родник! Причем вода оказалась исключительно вкусной, прохладной, чистой и даже минеральной! Кстати никаких намеков на этот источник геологическая разведка даже не давала.

- Мда… Жуан, чудеса какие-то. Да еще родник этот, прям как Святой…

- Елены!

- Что?

- Мигель, давай назовём его источником Святой Елены! …

(обратно)

Глава 22

Утром следующего дня меня разбудил звонок по коммуникатору от Лешки.

- Леха, блин… после вчерашнего выспаться не даешь. Чего трезвонишь?

- Стас – включай канал новостей! Там про нас говорят!

- В смысле про нас? О вчерашней драке что ли?

- Почти! Да ты включи – сам все узнаешь!

Отключив коммуникатор я, не вставая с постели, попросил искина высветить мне прямо здесь, в воздухе, любой канал новостей. Селена вывела на голографический экран девушку репортера, которая стояла на том самом побережье спиной к скале, из которой на полутораметровой высоте вытекал небольшой водопадик. Глаза журналистки светились восторгом, пока она комментировала свидетелем чего ее коллеги сегодня стали. Камера немного захватывала и соседей – репортеров, постоянно переводя ракурс на этот скромный источник, а ведущая выстреливала в эфир потоки красноречия:

- Уважаемые зрители. Как вы можете видеть за моей спиной находится тот самый источник с уникальной по своему составу водой. Жители столицы прекрасно знают этот удаленный пляж, но по сообщениям многочисленных свидетелей - никакого источника еще вчера утром на нём не имелось. Откуда он взялся, что стало причиной его появления – пока для всех нас загадка. Этот пляж ранее был излюбленным местом у столичной молодежи, особенно у выпускников Академии Безопасности. Каждый год строго в определённый день они собирались на этом побережье, чтобы, так сказать, отметить окончание учебы и отпраздновать выход в большую жизнь! Все мы знаем о шумных и продолжительных вечеринках бывших курсантов. Но у меня имеются показания свидетелей, что вчера вечером на побережье было тихо. Некоторые смельчаки, опасаясь попасть под разгорячённые руки выпускников, все же пробрались к пляжу, но никого там не увидели. Зато нам удалось узнать, уважаемые зрители, одну любопытную подробность от одного из работников Службы спасения. Каждый год, чаще всего уже поздно ночью, им приходилось именно в этот день посещать побережье и оказывать медицинскую помощь некоторым «горячим» юношам. Но вчера сигнал вызова неотложной помощи оказался неожиданно ранним. По идее выпускники еще не успели бы весело и шумно отпраздновать окончание учебы. Наш собеседник отказался подробно комментировать вчерашние события, но упомянул, что такого количества прибывших сюда экипажей – он ни разу в жизни не видел.

Мы обратились в пресс-службу Академии, но и там отказалась сообщать, как проходил выпускной вечер, хотя нам все же удалось узнать одну странную подробность из канцелярии учебного заведения. Сегодня утром администрация академии получила семьдесят два рапорта с просьбой перевести выпускников на военную службу, а если точнее – зачислить будущих офицеров в знаменитый отряд «Багира»! Причем, если там не окажется офицерских вакансий, эти юноши готовы начать службу даже в качестве рядового или младшего командного состава! Что же могло повлиять на такое решение выпускников Академии – никто не знает, а они все до единого предпочитают отмалчиваться. Но я хотела бы вернуть ваше внимание к этому источнику. Возможно это он повлиял на юные умы наших выпускников? Я и мои коллеги уже успели попробовать эту вкусную воду, но пока нас не тянет пойти в армию. Тогда в чем же дело?

Приглашенные специалисты геологоразведочной службы запустили в источник микрозонд. Он провел полное сканирование родника и выдал данные, что под землей имеется русло небольшой подземной реки, о котором ранее никто не знал. И именно из него наверх как-то умудрился пробиться этот источник. Какие силы заставили воду подняться с более чем тридцатиметровой глубины, пройти через скальную породу и выйти через небольшой разлом наружу – специалисты пока не знают, но гарантированно дают прогноз, что теперь этот родник не пропадет. Кто-то уже успел его прозвать: «Источником Святой Елены». Мы пока не выяснили кто эта Елена? Существует или существовала ли она на самом деле, но еще один любопытный факт дает нам понять –что это имя не вымышленное. И хотя бывшие кадеты отказывались нам рассказать, что собственно там происходило, но услышав про источник и его имя – улыбались и соглашались с нами, что название это ему очень подходит. И что, скорее всего, следующие выпускники, планирующие проводить выпускные вечера именно на этом побережье – уже не будут их отмечать чисто в мужской компании. Да и эти торжества будут проходить более спокойно.

Загадок полно! Ответов на них практически нет. Так что, уважаемые зрители, мы будем держать вас в курсе этого необъяснимого феномена – появления источника Святой Елены и его влияния на умы юного поколения Алахара! …

Выслушав новости, я набрал номер Мелихова:

- Ну, что я тебе могу сказать Алексей! Курсанты оказались благородными…

-Трусами?

- Не-ет! В трусости я их упрекнуть не могу. Парни хоть и получили по мордасам, но кто им по репам настучал, судя по репортажу – не признались. Так что здесь наше инкогнито…

- Уже кем-то раскрыто!

- Мда, Леха… тут я с тобой не спорю. Имена наши никто не называл, но вот отряд «Багира» - прозвучал.

- Стас, но откуда они это поняли? Мы же, когда предупреждали пацанов по-хорошему, – не сказали, кто мы и откуда? Одежда у нас была гражданская. В лицо нас мало кто знает. Кадры с тусовки в сеть не попали, даже если кто и снимал… Да и парни были изрядно подогретые алкоголем. Отрывались выпускники… Имена наши, тут согласен –периодически звучали, но не полные: Серый, Лен, Вован, Стасян, да и меня вы просто Леха называли…

- Леш, я не знаю, но боюсь, что адмирал уже в курсе… У него башка варит. Вряд ли командование догадалось о наших новых умениях, но могут предположить, что «Странник» висел поблизости в режиме невидимки. Хотя родник именно ты умудрился вытащить наружу…

- Стас, да я не хотел, это как-то само получилось. Хотя название мне нравится - Святой Елены!

- Да, Миронова теперь может гордиться. Получается родник в ее честь назвали?

- Получается так…

- Нужно бы звякнуть ей, а то вытащили девушку на пикник, а сами, как малолетки в драку ввязались…

- Стас, да это ты виноват?

- Я? Ты че Леха! Я тут при чем?

- Ага! Правда не помнишь?

- Да чего помнить-то? Я вроде как не сильно пьяный был…

- Во-во! Ты уже успел хорошо принять на грудь, когда эти курсанты пожаловали, и был, скажем так, в «приподнятом настроении» …

- И что?

- А то, что ты невольно стал с нами делиться этим своим «настроением»! Ну и парней вдобавок зацепил… Видишь ли, тебе покуражиться захотелось!

- Бляха-муха!

- И не говори… Но я не жалею ничуть! Классно вчера оторвались, мне прям не хватало подобного! Все стрессы прошли…

- Мда, Леха, с тобой не поспоришь… Видимо придется завязывать с выпивкой, а то я вчера действительно немного расслабился, в следующий раз могу и дров наломать…

- Стас, хорошо еще шашлыки нам не попортили песком. Кстати на раскаленных камнях, разогретых Серегой – отличное мясо получилось!

- Согласен. И второй пляж был не хуже прежнего, вот только купальные костюмы нам всем попортили…

-Ха-ха! И не говори! Ленка поначалу немного стеснялась, а потом, когда ты с Пищугиным привели наши тела в полный порядок – все ее комплексы пропали! А этих «первых» помнишь?

- Это которые руки начали распускать на Ленку?

- Ну, да! Ты же им яйца отморозил! Не завидую парням!

- Кхм… надо бы навестить бедолаг. Думаю, местная медицина хоть и качественная, но я немного перестарался вчера, разозлился очень.

- Серегу прихвати, он лекарь все же посильнее тебя.

- Да нужно и Вовку брать, не лететь же на кемпере?

- Ну и меня заодно захватите. Наведаем кадетов, заодно – извинимся. Они же пацаны еще – не понимали, куда лезут…

… - Господин адмирал, это руководитель академии Службы безопасности Вас беспокоит.

- Да Паоло Коста, у меня высветились ваши контактные данные. Вы по какому-то делу связались со мной, или просто конфиденциально желаете поговорить?

- Скорее посоветоваться…

- Я весь во внимании…

- Понимаете Мигель Эдуардо Сильва…

- Паоло, раз беседа наша носит, так сказать, частный характер, давайте общаться по именам.

-Хорошо Мигель. Так вот. Я хотел бы поблагодарить ваших бойцов за вчерашний вечер.

- Вот как?!

- Да, именно поблагодарить. Несмотря на то, что контакт вчера между вашими подчиненными и моими выпускниками был более силовым, чем дружеским, но информация, полученная мной в полдень – расставила перед нашим составом академии новые приоритеты.

- Даже так? Любопытно! Продолжайте.

- Мигель, вы, наверное, еще не в курсе, но ваши офицеры сегодня утром навестили всех бывших курсантов. Я подчеркиваю - ВСЕХ бывших курсантов, получивших вчера вечером более тяжкие физические повреждения, чем остальной личный состав. Я не знаю, чему вы там учите своих людей и какой аппаратурой обладаете, но уже в обед все курсанты были выписаны из медицинских учреждений полностью здоровыми! Даже те, у которых кхм… так сказать, причинные места были серьезно повреждены.

- Ну, что же - я рад…

- Но это еще не все…

- Слушаю вас Паоло.

- Мы выявили некоторые просчеты в нашем педагогическом плане, в частности на следующий учебный год думаем увеличить часы обучения рукопашному бою, тактике, оказанию первой помощи, скрытному проникновению и перемещению как в зданиях, так и на пересеченной местности. И даже хотим создать экспериментальную учебную группу исключительно с женским личным составом.

- Паоло, это все хорошо, но я здесь причем?

- Адмирал – я прошу вас рассмотреть возможность предоставления нам учителей, тренеров или командиров желательно на весь учебный период из вашего знаменитого отряда «Багира». Я понимаю…, что это вряд ли возможно, ведь вы боевое подразделение, но хотя бы изредка присылать кого-либо и показывать нашим курсантам мастер-классы, по перечисленным дисциплинам.

- Паоло, я подумаю над вашей просьбой, но хочу задать вам встречный вопрос – почему именно по этим направлениям вы хотите приглашать моих специалистов? Рукопашный бой и медпомощь –это мне понятно, но для выпускников вашей академии – боевая тактика и скрытное перемещение вряд ли нужно? Насколько я знаю - ваши бывшие курсанты идут работать с гражданским населением. Террористами, экстремистами и прочим сбродом – занимаются узко профилированные учреждения. Вот там подобные дисциплины являются одними из основных, а вам они зачем?

- Мигель, вчерашняя дра…, простите, столкновение курсантов и ваших профессионалов выявило наши ошибки. Да и переговорив сегодня с некоторыми из выпускников – я узнал любопытные подробности. Приемы рукопашного боя – были не стандартными и высокоэффективными, даже единственная девушка вчера показывала просто фантастическое владение собственным телом. У выпускников хватило ума не выкладывать записи сражения, а точнее своего поражения в сеть, но кое-то успел это заснять. Если желаете - я вам позже скину эти записи…

- Был бы премного благодарен.

- Да и сегодняшнее посещение пострадавших показало, что ваших людей никто из медиков не видел. Как они умудрялись незаметно проходить по многочисленным коридорам с постоянно снующим медицинским персоналом – никто до сих пор не может предположить. Они неожиданно, словно из воздуха появлялись в палатах и оказывали помощь людям. Причем не только моим курсантам, но и тем, кто лежал рядом. Я уже знаю, что девушка сегодня отсутствовала, но сообразил, что это был продуманный психологический ход. Иначе юноши могли получить комплекс неполноценности – понимая, что не смогли справиться с хрупкой особой, а она еще и оказала бы им помощь. Это говорит о наличии чувства такта у бойцов отряда «Багира» и человеческой порядочности. Так что передайте им мои благодарности…

- Я обязательно передам. Что-то еще Паоло?

- Да, Мигель. Я почему-то ранее не слышал о женщинах в вашем отряде. И если это не секрет, то как эта девушка в него попала?

- Паоло – секрета в этом нет. Она не член отряда «Багира». У нас не состоят на службе женщины.

- Вот даже как? А кто тогда она? Вы ее знаете?

- Я могу только догадываться… Ведь не зря источник назвали именем Святой Елены.

- Мигель, так она реальный человек или…?

- Простите Паоло, но эту секретную информацию я уже не могу вам выдать…

… Удивительно, но адмирал за все пять дней нашего отдыха ни разу нас не потревожил. Мы навестили в больницах юношей, исправили свои оплошности в виде нанесенных травм, потом заскочили и к Лене. У Мироновой аналогично особых проблем не возникло, хотя она и рассказала нам, что ее в тот вечер вызывал к себе Марычев и по-отечески пожурил, предупредив, что в следующий раз все же лучше ставить в известность руководство о своих исчезновениях. Особого шума в эфире на тему выпуска курсантов – не было. Покуражилась молодежь и затихла. Зато о новом минеральном источнике знала не только столица, но и весь Алахар. За три следующих дня территорию вокруг него облагородили, превратив некогда пустынный пляж в красивую местную достопримечательность. В СМИ появилось множество гипотез и легенд о Святой Елене, о полезности именно этой воды, как для влюбленных, так и для здоровья в целом. Но пока никто конкретно не докопался о том, кто на самом деле послужил прототипом названия. Даже мы, хотя и понимали, что имя Елена было выбрано не случайно, но вот почему появилась прибавка именно «Святая» - пока не могли сообразить, как не было никаких вариантов и у Мироновой. Руководство ей погрозило пальчиком и отстало, в местной сети о земной миссии даже не упоминалось. Наши фамилии и должности – нигде не фигурировали, так что вроде все тихо обошлось, но какое-то зудящее чувство тревоги –меня не отпускало. Я если не задницей, то кожей чувствовал – что эта история еще всем нам аукнется. Возможно сработала моя так недавно прозревшая интуиция, но факт оставался фактом. Поэтому мы по окончании короткого отпуска, в военной форме прибыли на моем «Страннике» по месту службы. Багира увязалась с нами, так как желала навестить шорка Спока, живущего у нашего друга Генриха. Адмирал еще отсутствовал, его срочно вызвали на прием к королю, поэтому мы решили пока навестить место обитания членов отряда «Багира».

На входе в спортивный зал нас уже ждал самец Спок. Он был даже немного крупнее Багиры и, хотя по возрасту они были примерно равны, чуть старше года, но это не мешало шоркам – ластиться и играть друг с другом как месячные котята, переговариваясь на ультразвуковом языке.

Стриж, как раз завершал ежедневную физическую подготовку личного состава, но завидев нас, отдал приказ о прекращении тренировок. Едва мы подошли поближе, как толпа сослуживцев, с шумом и радостным гомоном окружив нашу четверку, принялась требовать от нас отчета, как это мы умудрились впятером выстоять против значительно превосходящих сил противника, и что это за девица была с нами? Мы сначала «включили дурачка», но Генрих, легко отметал все наши возражения. Никто другой в тот день просто физически не мог находиться на столичном побережье. Отряд в полном составе был на выезде в совершенно противоположной стороне острова.

Пришлось вкратце, не раскрывая инкогнито Елены, рассказать, что мы просто встретили в столице старую знакомую и решили посидеть на берегу. Имя Елена уже фигурировало в СМИ, так что наших парней интересовало лишь, почему мы вступили в схватку. С наших слов они сообразили, что мы не знали о празднике и об этом месте. Что курсанты вели себя по-хамски, не слушая наших предупреждений, и лишь когда они стали распускать руки по отношению к девушке – нам пришлось кулаками вразумлять юное поколение, что не стоило так поступать. И хотя мы старались сдерживать свои силы, но все же изредка превышали некоторые пределы своих возможностей. Парни уже видели нас в работе или в бою, другие слышали о наших умениях, но общий хор голосов просил нашу четвёрку показать хотя бы парочку новых приемов, и, главное, Генрих нас больше всех подзуживал. Большинство членов отряда «Багира» в свое время прошли через инициацию вирусом, кроме недавних новичков, и многие уже умели управлять электроприборами, постепенно осваивая методику работы с аурой. Они могли снимать боль у себя или коллег, регулировать энергию своих тел. Я даже легко вычислил, кому адмирал давал кристаллы эмпатина, - дающие способность ощущать невидимые визуально эмоции других людей. Стриж был одним из этих немногих, но желание посмотреть на нашу работу – буквально разливалось ровным эмоциональным фоном практически у всех бойцов. Адмирал еще не вернулся на базу и, решив немого размяться, мы, быстро переодевшись в спортивную форму, устроили показательный мастер-класс для коллег и друзей.

Встав спиной друг к другу, я в пол-оборота предупредил друзей:

- Парни работаем единой стеной защиты с одновременным отталкиванием.

- Принято! – согласились они и едва бойцы ринулись на нас толпой, как почти одновременно отлетели к стенам зала.

- Ну, нет! Гады, обманули! Мы так и знали, что артефакты у них есть, - стали раздаваться со всех сторон обиженные голоса бойцов.

- Да нет у нас никаких артефактов! – наша четверка продемонстрировала пустые руки и карманы. – Это другой уровень защиты, с элементами векторной атаки.

- Тогда почему вы его на курсантах не стали применять? – поинтересовался Стриж, единственный не принимающий участие в тренировке. Пришлось мне объяснять, по какой причине мы поступили так, а не иначе.

- Генрих, а они не поняли бы урока. Ну, оттолкнули бы мы их. Молодежь посчитала бы, что у нас при себе защитные артефакты. Это наоборот бы стало злить затуманенный алкоголем разум. Начались бы словесные оскорбления…, а так им настучали по репе, и они образумились.

- Может ты и прав, - задумался Стриж. – Но сейчас давайте показывайте, как вы без этой силы бились.

- Хорошо, нам нужна одна минута…

Мы вновь обговорили порядок действий: кто и когда атакует, кто на защите, кого и в какие моменты нужно подтолкнуть телекинезом или левитацией и когда Вовка прыгает в тыл условного противника. – Мы готовы, нападайте! …

… Показательные выступления, длившиеся всего семь минут, были прерваны грозным окриком адмирала:

- Отставить!

- Смирно! - Вторил ему Стриж, прозевавший приход начальства.

Все без исключения атаковавшие нас бойцы, еле держась на ногах, попытались принять соответствующую уставу позу.

- Радыгин, и сотоварищи - етить вашу мать! Думать головой разучились? – раскрасневшееся от негодования лицо Мигеля выражало целую бурю эмоций, а эмоциональны фон предвещал «штормовую погоду».

- Никак нет, господин адмирал королевского флота! – Гаркнули мы хором.

- А мне кажется – да… Вы сейчас по своим фантастическим возможностями равны практически богам, по способностям – пока еще, слава богу, люди, а вот по поведению недалеко ушли от подростков. Хотите покалечить мне весь личный состав?

- Никак нет, господин адмирал королевского флота! Это была тренировка! Мы бились не в полную силу.

- Оно и видно, - чуть смягчился Мигель, считывая эмоции окружающих. – Так – всем кому требуется медпомощь – оказать ее!

- Есть!

- Потом привести себя в порядок, и я жду вас у себя, выполнять!

- Есть!

Пока мы работали с личным составом, приводя тела бойцов в порядок, Стриж, улучив минутку, тихо поинтересовался у меня:

- Стас, как я понял ты овладел левитацией, Володя может прыгать без шарика телепорта, кто-то из вас владеет телекинезом, а еще вы еще можете охлаждать и нагревать любые предметы и тела – так?

- Так.

- А почему ты не можешь телепортироваться?

- Генрих –это талант открылся у Вовки, а я пока не умею…

- Но ты же самый первый инициированный?

- И что?

- Как что! Тыпервый должен овладевать всеми другими способностями!

- С чего ты взял? – не понимал я друга, как услышал у себя в голове голоса шорков.

«Багира – он у тебя все еще не понимает?».

«Думала сообразил уже, но видимо ты прав, Спок».

«Да в чем дело? – послал я им мысленный запрос, разозлившись, что меня держат за дурака»

«Стас, - раздался голос Багиры. – Ты же овладел приемом «зеркало». Так почему ты до сих пор думаешь, что он предназначен только для излечения собственного тела? Ты же сам нам рассказывал, как умудрился отыскать в мире Сарта паренька Шарти? Ты считал память и образы у другого человека!»

«И что? –задал я вопрос, одновременно получая на него ответ. – Вот я остолоп!»

«Ну, слава астралу! – порадовалась за меня Багира. – Наконец-то дошло! А я еще удивлялась, как это ты до сих пор не научился открывать порталы в другие миры».

«А кто у нас это умеет? – откровенно удивился я».

«Из вас - пока никто, но ты же нам дома рассказывал о Йогти в мире Таград. Они же ходят по другим мирам, не особо осознавая, как им это удается. Даже на вашей Земле их неоднократно видели».

«Блин, Багира, почему ты с нами не была в Таграде?».

«Не всегда это хорошо, ты и сам должен учиться, наблюдать, познавать, перенимать. Я же не всегда с тобой буду нянчится».

«То есть ты считаешь, что я мог бы скопировать это умение у Йогти?».

«Стас не только это, а любые умения у любых живых существа и даже у флоры и фауны. Твое тело уже довольно хорошо развито и перестроено, ты умеешь конвертировать и трансформировать различные энергетические потоки… А ты вновь замер в своем развитии. Так не стой на месте! Совершенствуйся!» …

… - Ну, что господа офицеры, оторвались на молодых курсантах?

Мы вчетвером стояли по стойке смирно перед адмиралом. А тот, бросая на нас хитрые взгляды, вроде ругал, но эмоциональный фон его речи был спокойным, и даже скорее всего заинтересованным, хотя и с нотками тревоги.

- Хорошо еще, что у вас хватило ума и сообразительности вернуться и оказать помощь особо пострадавшим. Глава академии Паоло Коста просил передать вам свою благодарность. Но ваше так сказать «показательное выступление» неожиданно получило любопытный резонанс.

Мы вновь ни словом не жестом не выдали своей заинтересованности. Мигель выдержал небольшую паузу, ожидая от нас вопроса, но понимая, что мы и так все «во внимании», продолжил свою речь:

- Если ранее молодежь не особенно охотно шла учиться в боевые подразделения, то теперь ее словно прорвало. На следующий учебный год количество заявок в «наши» училища и академии – возросло почти в десять раз. И кстати, после вашего посещения медицинских учреждений, количество рапортов о зачислении молодых офицеров в отряд Багира превысило уже сотню и, как вы понимаете – это те самые курсанты, которые должны были служить по основному профилю. Вижу по вашим довольным физиономиям, что вы нисколько не раскаиваетесь?

- Так точно, господин адмирал королевского флота!

- Я так и думал. Тогда для вас имеется еще одна новость. Участие Елены Мироновой в конфликте не осталось незамеченным нашим уважаемым правителем – королем Жуаном Кобургом. Уж вы-то должны знать о его трепетном отношении к этой, хм… особе.

Мы с друзьями переглянулись, инстинктновенно догадываясь, о чем нам собирается доложить Мигель, и не ошиблись в своих предположениях.

- Отношения этих двух людей давно требовали перехода на иной уровень, а вы своей выходкой спровоцировали ускоренное принятие этого решения. Хотя каша здесь готова завариться не шуточная. Высшая знать еще не в курсе, хотя давно уже судачат о том, что Жуан зачастил в земное консульство.

- Господин адмирал, а когда свадьба? – не утерпел Мелихов, но Мигель лишь усмехнулся.

- Скоро… И именно на вас будет возлагаться большая ответственность в безопасном проведении этого, не побоюсь подобного сравнения – эпохального мероприятия! Брак собираются заключить люди из разных миров. Я только что беседовал с Жуаном по этому вопросу. Придется согласовывать множество совместных протоколов, как с нашей, так и с земной стороны. Естественно, будут приглашены особо важные персоны не только с обеих сторон, но и наши потенциальные союзники, а также представители и гости соседних с Алахаром миров – Медина, Кедровый мир и Гедер. Так что всем нам придется очень постараться, чтобы торжество прошло на высшем уровне безопасности для высокопоставленных лиц. Народа, как обычно, не хватает, но вы опять же умудрились своей выходкой нечаянно пополнить ряды прославленного отряда «Багира». Так что в течении этого месяца новички буду проходить ускоренный боевой курс, чтобы пополнить наши ряды. Предварительно процесс бракосочетания назначен через три месяца. Точная дата еще будет уточняться. Но по нашим планам она приурочена к национальному празднику – встрече Нового года! Так что если все будет идти по намеченному сценарию – то в канун национального торжества сыграем свадьбу!

Но отдыхать все это время вам вряд ли придется. Уже завтра вы летите с нашей дипломатической миссией на Землю. Ее будет возглавлять герцог Моис Проденси. Вы с ним ранее еще не встречались, но в заместителях у него будет ваш старый знакомый - Давид Иосифович! Как обычно – вы отвечаете за безопасность наших людей и служите в роли консультантов по любым земным вопросам. Миссия состоит из двенадцати человек, в нее включены специалисты по совершенно разным вопросам, от правовой, юридической, экономической поддержки до знатоков королевского этикета и личной безопасности.

Самое главное – с вами отправляется и госпожа Миронова. Её сейчас консультируют по всем вопросам, но она дополнительно будет должна подготовить своих родителей. Командировка рассчитана на десять дней. Елена Вячеславовна потом вернется с вами же, как я полагаю, там придется везти кое-что из приданного. По идее не мешало бы прихватить с собой и ее родителей, чтобы новая обстановка и другой мир не стали для них шоком. У меня есть информация, что для земных родственников приготовлен отдельный домик со всеми удобствами и обслуживанием, да и госпожу Миронову по возвращению переселят в это здание, так что ее работа в земном консульстве будет вроде как завершена. В общем вопросов множество, проблем - еще больше, но нужно все успеть сделать и уложиться в отведённый срок.

Вам в придачу дается еще пять человек из отряда Багира с таким расчетом, чтобы как минимум два человека могли постоянно сопровождать троих членов миссии. А вот вам, Станислав Викторович, предстоит самая ответственная задача – постоянно сопровождать Елену Вячеславовну. И днем, и ночью – теперь она тоже особо важная персона. Это не мой приказ, а просьба самого короля. Зная о ваших новых талантах – я уверен, что в случае нештатной ситуации, вы сможете оперативно поддержать друг друга. Шорка с собой брать не стоит. На Земле пока о других мирах знает очень ограниченный круг лиц. Сопроводительные документы и верительные грамоты уже подготовлены. Предупреждение о вашем посещении через порталы ушло еще вчера. Возможно вы будете встречаться и с вашим президентом, поэтому парадная форма с наградами – обязательна к наличию. Миссия отправляется на трех аналогах вашего «Странника», чтобы не шокировать землян иной техникой, но вы уже их не раз видели. До земной столицы от портала вблизи Сургута будет организован ночной воздушный коридор с военным сопровождением. Время вылета и прибытия запланировано так, чтобы все перелеты проходили ночью. К сожалению, наша техника, в отличие от вашего «Странника», пока не может переходить в режим невидимости. Приземляться будете на военной базе не очень далеко от Москвы, координаты вам пилоты передадут, а далее в наземном режиме отправитесь к месту назначения в знакомый вам уже пансионат.

Вопросы?

- Господин адмирал - оружие брать?

- Только компактные Пульсары в кобуре – это по протоколу. Если считаете нужным прихватить кое-какие артефакты – я не против, скорее всего у земной охраны они тоже будут. Но, как я понимаю, к президенту с ними вас не пропустят. Да вы уже и сами ходячее оружие. Если встретитесь с коллегами, прошедшими инициацию вирусом – на людях вести с ними как с незнакомыми вам людьми. Неформальные контакты в нерабочее время – можете поддерживать. Встречать вас там будет ваш старый знакомый уже в звании полковника - Сарычев Андрей Анатольевич, но и директора ФСБ Портникова Алексея Васильевича – вы тоже увидите. Он курирует эту встречу на верхах. Будете работать в тесном контакте с офицерами Федеральной службы безопасности. Не все они проходили через порталы, так что ваше знание родного языка придется всем на пользу. Удостоверения, выданные вам ранее как офицерам ФСБ, сохранили?

- Так точно!

- Прихватите, вдруг пригодятся. Наши электронные документы в виде браслетов – пока для землян в новинку. Будут провокации – не выделяться. Вы обычные люди, поэтому отмораживать или сжигать живую плоть – запрещаю! Как понимаю пластины «морока» у вас имеются? Берите, мало ли что…

Станислав Викторович – теперь что касается лично вас. Чтобы сэкономить время перелета и попасть в точно назначенное время – вы прямо отсюда открываете окно портала в Заброшенный мир для нашей миссии, а там уже следуете по намеченному маршруту.

- Есть, господин адмирал!

- На Земле вы головой отвечаете за госпожу Миронову. В одиночку она никуда не должна отлучаться, как бы ни старалось земное начальство, или она сама. Твердите всем – у меня личный приказ короля Жуана Кобурга. Вы – персональный страж. Вам понятно?

- Так точно, господин адмирал!

- Ну, вроде все. Идите, готовьтесь. Стриж вам подберет пятерку в сопровождение…

… Покинув кабинет адмирала, мы разом выдохнули от напряжения. Эмоциональный фон Мигеля нам без всяких слов давал понять, что дело закрутилось серьезное. Проще было воевать, чем окунуться в зловонную жижу закулисных интриг. Там не было такой стратегической ответственности, а сейчас мы вроде как отвечали за оба мира. Статус Леночки, после нашей пирушки – вырос почти до небес. Теперь она была не нашей подружкой, а невестой короля, соответственно – потенциальной жертвой для всякого рода авантюристов или желающих через нее добиться каких-то своих преференций. Как говорил наш сатирик Михаил Жванецкий: «Пока ты семь раз отмеришь, другие уже отрежут». Мы понимали, что все это держится в строжайшем секрете, но вспоминая прошлые приключения, да хотя бы с тем же маркизом Жозе де Корвалью – такая горячая новость могла и просочиться. Поэтому с этой минуты нам нужно было держать уши востро. Времени было в обрез, поэтому навестив Генриха и отобрав себе в сопровождение пятерку бойцов, мы воспользовались талантом Баринова, чтобы прыгнуть к себе домой за необходимыми вещами. Именно в этот момент я, вспомнив совет Багиры, попытался настроиться на биополе друга. В момент прыжка до родного дома, я почти ухватил закономерность эффекта телепортации. Но потом попросил еще пару раз прыгнуть вместе с ним, заметив и исправив одну собственную ошибку.

Я понял, что Баринов в момент прыжка – в мыслях отчетливо представляет себе место, где желает оказаться. Потом он обращается к внутренним запасам энергии, что пробить туннель до необходимых координат. Это очень походило на мое умение открывать портал в Заброшенный мир, только там я обращался как к своим, так и к сторонним источникам энергии, да и мощность была другая. Оперируя этими энергетическими потоками, я научился создавать вектор прокола пространства и даже сам пару раз прыгнул возле своего дома. Пока я не знал пределов максимальной дистанции, но к дому Пищугина – телепортировался без проблем. Именно ему я и передарил шарик Володиного телепорта, показав, что мной освоено новое умение.

К вечеру мы были на территории нашей базы в полной готовности к новой командировке. Елена прибыла за полночь. И уже через пару часов следующего дня наш кортеж из четырёх кемперов через открытый мной портал перелетел на территорию Заброшенного мира, чтобы через полчаса оказаться на Земле…

(обратно)

Глава 23

Лондон. Кабинет главы британской контрразведки МИ-5 Эванса Палмера. За три дня до описываемых событий.

- Сэр разрешите?

- Да, Доминик, заходите, я давно вас жду. Вы успели просмотреть свежий материал по России?

- Да сэр. Как я понимаю, наличие четырех идентичных кемперов – говорит нам, что в гости пожаловала крупная рыба?

- Не то слово, Доминик! Вот посмотрите только что присланные фотографии.

- Сэр, я вижу, что и наши старые знакомые вновь пожаловали?

- Как видишь мой друг, не они одни. И судя по возросшей охране – это те, кого мы так долго ждали. Там и Радыгин с друзьями и тот старик. Девушка, правда другая, более похожая на землянку, сейчас по ней пробивают информацию, но вот остальные прибывшие люди ведут себя так, словно они королевские особы, или как минимум члены Парламента Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии! Причем члены верхней палаты лордов. Понятно, что вот эти молодые люди на фотографиях – охранники или военные, но статус других гостей виден сразу. Вы отчеты по маркеру Радыгина принесли?

- Так точно сэр. Вот видите? … Периодически он пропадал на разные сроки от пары дней до недели, потом вновь появлялся в разных концах Москвы, но на территории ведомственного пансионата он засветился только сегодня, вместе с новыми кемперами, до этого длительное время маркер полностью отсутствовал. По этой статистике пока трудно предположить, где находятся порталы в России, тем более, если он уезжал из столицы –то наши люди не могли отследить маркер на далеком расстоянии, но еще статистического материала и не так много…

- Отлично! Значит федералы его не обнаружили! Теперь придется применять силовые методы воздействия на него…

- Сэр, а наши доверенные лорды не пробовали выходить на высшее руководство России? Я говорю не о президенте, а хотя бы на уровне дипломатов?

- Доминик пробовали и не раз. Наш посол в Москве Дебора Бронхет буквально недавно в приватной беседе попыталась прощупать Сергея Маврова. Так министр иностранных дел России чуть ли не насмехался над ней. Все его ответы сводились к финалу одного русского анекдота: «Такой большой, а в сказки веришь!». В общем Россия делает вид, что никаких порталов не существует и все разговоры о них – сплетни и фантастика. А новые образцы оружия – это заслуга российский ученых и инженеров. А когда Дебора попыталась показать кое-какие видеозаписи, когда мы пытались штурмовать портал на острове, Мавров похвалил наших специалистов за отличную компьютерную графику, и даже пошутил, мол это кадры из какого фильма? Ты же знаешь этих дипломатов – им палец в рот не клади. У нас мало фактов, а слова к делу не пришьешь. Годовалое видео с телефона об инциденте в Оренбурге – это практически все, что у нас сохранилось. Даже то что, когда вернули нашу последнюю экспедицию, пригрозив в следующий раз полным уничтожением, так вновь у нас не осталось никаких существенных доказательств. Военные из других миров –все отобрали, а что не смогли найти, так дьявол знает, как, но умудрились стереть все носители данных. Нам и предъявить нечего, а эти русские ублюдки насмехаются над нами. Так что пора переходить к серьезным мерам.

- Я весь внимание, сэр.

- Доминик, мной отдан приказ о пробуждении глубоко законсервированных агентов, через третьих лиц. Они должны будут собрать несколько вооруженных отрядов. Основной цели операции – они не знают, так что в случае провала на нас никто не выйдет. Русские посчитают, что это очередные террористы –экстремисты ИГИЛ. Что какой-либо Абдула аль Хамид собрал очередных воинов ислама под свои знамена. Тем более сейчас в Сирии позиции России крепки как никогда. Сам же должен понимать Доминик - на данном этапе поражение Европы в Сирии очевидно. Европейцы почти не присутствуют в регионе, американцы мечтают уйти, Путин держит в руках будущее конфликта вместе с Эрдоганом, Нетаньяху и Ираном. И мне кажется, что российский президент намеренно пошел на конфронтацию с западным миром, сочтя ее более выгодной, чем поиск кооперации. Он уже тогда знал о порталах и других мирах. А участие в сирийском конфликте помогло вернуть Россию на дипломатическую арену, даже если Путин, как мне кажется, не предполагал, насколько правильным окажется расчет.

Но вернемся к плану. Эти группы буду работать автономно в разных городах России и Подмосковья. Вылазки, теракты и прочие активные экстремистские действия – будут отвлекающим фактором. Федералам придется отправить часть своих специалистов из Москвы. А в это время наши профессионалы постараются выкрасть представителей иных миров, если не всех, то хотя бы одного. Здесь я планирую задействовать практически всю нашу агентуру. В случае успешной операции можно будет и поторговаться, как с русскими, так и с иными! Доминик пойми – на меня давят, еще с момента дела Скрипалей. И эта операция – мой шанс показать себя. Я не тешу себя иллюзиями, на моей должности долго не задерживаются. Нашей стране и так нелегко, а еще этот выход из Евросоюза. Так что финансирование будет идти по полной программе – не экономим.

Я уже подготовил и отправил вам на компьютер подробную документацию, планы эвакуации через Прибалтику, Украину и Кавказ в зависимости от ситуации, а также список лиц, которым поручается самое ответственное задание. Так что Доминик – вы лично будите курировать этих людей, проведете с ними инструктаж, снабдите всем, что они попросят, чтобы не облажались, как тогда зимой в Оренбурге. Выделите им поисковые шарики, ну…, вы в курсе какие и готовьтесь отправить группу в самое кроткое время.

- Есть, сэр! …

Россия. Москва. Кабинет директора ФСБ Портникова Алексея Васильевича. За два дня до описываемых событий.

- Андрей Анатольевич, доброе утро. Жду от вас доклада по иноземным гостям.

- Доброе, Алексей Васильевич. Пока у нас все идет по намеченному плану. Дорога прошла без эксцессов. Военные сопроводили алахарский транспорт до аэродрома, а там уже ждали наши машины сопровождения. Гостей вчера встретили, разместили в нашем пансионате. Первый день дали им на адаптацию – вечером был небольшой торжественный ужин с приглашёнными артистами. Мы с главой миссии герцогом Моисом Проденси –коротко пробежались по рабочим моментам. Встреча с президентом намечена на завтра в Кремле. Время нам выделено всего полчаса с 16.25 до 16.55. Для соблюдения секретности - мы это мероприятие проводим как встречу иностранной делегации с рабочим визитом, так что особого торжества не планируется. Все документы и пропуска мной уже подготовлены. Программа встречи расписана практически по минутам: обмен верительными грамотами, подписание договоров и соглашений, обсуждение вопросов долгосрочного сотрудничества. Герцог мне уже передал необходимые документы, и я еще вчера отправил их в администрацию президента на ознакомление. Все переведено на русский язык, так что эксцессов не должно возникнуть.

- Так, понятно, а что там с Мироновой?

- Теперь, что касается Елены Вячеславовны. Президент естественно уведомлен о ситуации, но на встрече с ним этот вопрос не будет обсуждать. Здесь планируется полностью наша работа. Родословная моими сотрудниками давно уже подготовлена и заверена со всеми полагающимися тонкостями. Родители майора Мироновой еще не в курсе, но это она берет на себя. Ее заявление об увольнении мной принято и подписано. Так что с сегодняшнего дня – она вроде как не наш сотрудник. Алексей Васильевич необходимо еще решить вопросы с приданным. По бумагам Миронова у нас происходит из древнего черниговского дворянского рода, внесённого во II часть дворянской родословной книги Черниговской губернии и пользующегося гербом Несобе. Герб представляет собой щит, пересеченный красным и золотым, на котором расположена серебряная стрела с черным орлиным хвостом на конце; в нашлемнике – три страусовых пера. Носители этого герба выводили свой род из Моравии. Все это мы подготовили. Но нам понадобятся древние украшения примерно того периода, по легенде они передаются из поколения в поколение. Я уже нашел несколько подходящих вариантов, вот ознакомьтесь. Стоимость там указана, так что требуется ваше согласие и финансирование.

- Хорошо, Андрей Анатольевич, я ознакомлюсь и отдам соответствующие распоряжения. Что еще?

- Елена Вячеславовна к президенту не идет, но вот команду Радыгина, я записал в полном составе. Они же у нас «там» стали маркизами и баронами, а также входят в королевский совет. Да и искин Станислава будет автоматически переводить речь герцога для президента и обратно. После визита в Кремль на следующий день, Миронова в сопровождении Станислава Викторовича должна отправиться к родителям. Они живут в Рязани. А для остальных у нас запланировано первое культурное мероприятие – экскурсия по столице. На следующий день намечена уже официальная встреча в аппарате ФСБ. Все по официальному протоколу, за моментом отсутствия прессы. Я подготовил списки сотрудников, которые будут при этом присутствовать, сопровождать делегацию и решать все текущие вопросы. Среди них есть те, кто уже прошел инициацию вирусом, но есть и те, кто ни разу не бывал в других мирах. Это в основном женский кадровый персонал из нашего подразделения, занимающегося специфической тематикой.

- Отдел «Зеро»?

- Они самые!

- Хорошо. Дальше…

- После ваших переговоров, на следующие два дня для наших гостей вновь намечена культурная программа. Экскурсии, развлечения, концерты, выставки и тому подобное. Нам в это время необходимо решить, кто кроме вас будет представлять Землю на свадебном торжестве. Кого стоит пригласить, кого ввести в курс дела, что мы будем дарить молодоженам – сами понимаете – подарок должен быть королевским. На чем нам лучше туда добираться да много чего еще… А затем вновь рабочие встречи алахарцев с вами, но уже будем решать текущие моменты.

- Хорошо, Андрей Анатольевич - план принимается. А что с охраной гостей?

- А что не так, Алексей Васильевич? Радыгин будет постоянно сопровождать Миронову.

Остальные члены его команды, усиленные бойцами отряда «Багира», присматривают за алахарцами.

- Это я в курсе, а наши силы?

- Стандартное сопровождение в двух машинах. Охрана территории пансионата на время проживания там гостей – усилена бойцами разных спецподразделений. Все как обычно…

- Тут такое дело, Андрей Анатольевич. Регионы просят помощи. По оперативным данным в некоторых городах России и даже в Подмосковье ожидается серия терактов, ну и перестраховываются наши коллеги. Это я к тому, что сможем мы обойтись собственными силами, не пользуясь услугами управления «А», «Вымпела» или «Ратника»?

- Я думаю справимся, Алексей Васильевич.

- А с МИ-5? Есть подвижки? Как их агенты?

- Пока тихо, но это у тех, кого мы ведем…

- Плохо, товарищ полковник. Если бы они суетились, то было бы проще. Я знаю Эванса, он мелочиться не будет, на кону стоит его репутация, как бы не пошел «ва-банк». Специалисты экстра-класса у него имеются и недооценивать британскую разведку –не стоит… Необычные кемперы многие жители видели. В прошлый раз британцы устраивали охоту на бывших землян, кто-то им слил информацию, а в этот раз тишина… Мне кажется в пансионате «крот» завелся…

- Мы уже работаем над этим, товарищ генерал.

- Я в курсе, но меня гнетут сомнения. Палмер буквально зубами пытается прогрызть путь через порталы, а сейчас, когда «гости» пожаловали - словно специально выжидает….

- Товарищ генерал, думаете возможны провокации против иноземных гостей?

- Как бы чего не хуже… Пока они на территории пансионата – я за них спокоен, а вот во время культурных программ…

- Прикажете усилить сопровождение?

- Не хотелось бы привлекать к ним внимания, Андрей Анатольевич, но вот в ключевых точках маршрута неплохо бы дополнительно расставить наших людей.

- Сделаем.

- А что с маркером Радыгина?

- Материал уникальный, аналогов на Земле нет, но хитрость на него одна нашлась! Его периодически прячут в криогенный контейнер. Умельцы создали небольшой термос, с внутренней температурой равной космическому холоду. На время транспортировки он питается от аккумулятора, потом его включают в электросеть. Пока маркер охлажден –его не видно, сейчас мы его вновь вытащили. Так что, если контроль до сих пор осуществляется – пусть британцы думают, что клиент в пансионате. Нам там проще будет их брать, если что.

- Хорошо. Значит справитесь своими силами?

- Так точно, товарищ генерал!

- Работайте…

… Мы ехали с Еленой как пассажиры на служебном автомобиле Мерседес в Рязань к ее родителям. Гаишники, видя наши номера – демонстративно отворачивались. С нами в салоне машины кроме водителя Андрея, находился еще один сотрудник Федеральной службы, наш старый знакомый капитан Артем Жданов. Зная его неугомонную натуру, я заранее попросил, чтобы на время поездки разговоров было минимум, а еще лучше бы звучала спокойная релаксирующая музыка. Елена аналогично была погружена в свои мысли, видимо репетируя речь с родителями. Теперь ей приходилось держать определённый статус. Все эти герцоги, маркизы и «особо приближенные к императору» - девушку раздражали. С нами она общалась, как и раньше, но среди вельмож –приходилось держать себя в руках. Эмоциональный фон Лены буквально кричал, что хотя она в глубине души и желала такого развития событий, но когда королевская карусель завертелась, то естественно испугалась.

Нам она во время перелета успела рассказать, как к ней приходил просить ее руки Жуан Кобург. Он оказывается вычислил, или ему сообщили, что его любимая принимала участие в драке. И он очень переживал за ее телесное и душевное здоровье, опасаясь стресса, но увидев сияющее лицо избранницы, как и положено – припал на колено и протянул ей коробочку с шикарным перстнем, прося стать его законной супругой. Лена рассказывала нам, что она потрясённая и не вникала в его речь, изобилующую терминами – идти по жизни рука об руку, разделить с ним ответственность, управлять государством и т.п. Она находилась словно в шоке. Это тебе не юный, прыщавый принц на белом коне, а мужественный король, причем в солидном возрасте. И хотя внешне Жуан выглядит очень молодо и надеется на будущих отпрысков, она - испугалась. Мысли мелькали в голове с такой скоростью, что мозг, как земной компьютер просто завис на время. Жуан удивлённый, что она не дает ему ответа, тоже вроде как запаниковал. Он еще два раза переспросил ее –выйдет ли она за него замуж? И когда Елена «отвисла» и со слезами на глазах бросилась к нему на шею, повторяя, что естественно она согласна, то Жуан от восторга закричал и закрутил ее вокруг себя. В общем, король покинул комнату Елены через два часа. Чем они там занимались – мы естественно догадывались, но вникать в интимные подробности никто не желал.

Не все члены алахарской делегации положительно восприняли тот факт, что король решил выбрать себе супругу из другого мира. Но герцог Моис Проденси – был настроен позитивно. И как мне кажется именно по этой причине Жуан и назначил его главой нашей миссии. Одни герцога боялись, другие – уважали. Мы это легко понимали по эмоциональному фону. К нам Проденси относился как к равным, скорее всего он по многим вопросам был в курсе и знал о нашей преданности. Да и специфика нашего задания охранять жизнь подданных короля – сглаживала некоторые колкости от остальных членов делегации. Мы не лезли в политику, нам были по барабану дворцовые интриги, мы не претендовали на дружбу и не требовали себе каких-то бонусов. Поэтому остальные «поверенные короля» смирились с неизбежным присутствием бывших землян. Радовал нас только Давид Иосифович! С характерным одесским колоритом, он шутил над коллегами, радовался жизни и событию. Его роль консультанта и знатока земных дворцовых традиций была своеобразным буфером между требованиями Алахарского этикета и Российского. Именно он должен был создать нечто среднее, удовлетворяющее желаниям и традициям алахарской короны и не обидеть представителей земного мира. Предстоящий фронт работ – воодушевлял бывшего ювелира.

Я вспоминал, как горд он был, когда нас привезли в Кремль на встречу с президентом. Мы прошли через огромное количество постов, все эти хитроумные и замаскированные аппараты, силовые линии которых нами вычислялись без проблем, все эти системы наблюдения и безопасности, вызывали у нас лишь усмешку. Я раньше не бывал в подобном месте, но рассматривая высшие меры предосторожности, мысленно прикидывал, что если бы нам дали задание – проникнуть в «святая святых», то с вероятностью почти в сто процентов – нам четверым это удалось бы без проблем. Изредка мы встречали тех, кто в свое время проходил процедуру инициации вирусом, по глазам мы легко узнавали друг друга, но как было и предписано – ни жестом, ни мимикой не выдавали своей заинтересованности. Да и за стол к президенту нас четверых не усадили, как, впрочем, и остальных. Беседу вел только герцог. Нас заранее проинструктировали как мы заходим, куда идем и где присаживаемся. Единственный приятный бонус был в том, что Владимир Владимирович всем нам при встрече пожал руку. Услышав наши земные имена и титулы, он даже слегка улыбнулся. Для Моиса Проденси было приготовлено отдельное место возле главы Российской Федерации. И как только нас представили друг другу, все заняли соответствующие места. Селена автоматически переводила гостям речи, а мы сидели рядом и следили за разговором представителей двух держав.

Встреча лично на меня не произвела никакого особого впечатления, хотя внутреннее напряжение и не отпускало. Все это я раньше видел и по телевизору. И если бы не автоматическое поддержание температуры наших парадных кителей, то можно было бы и вспотеть. Документами обменялись, что-то подписали и нас даже какой-то фотограф успел запечатлеть для истории, но прессы как таковой мы не увидели.

И вот сегодня мы с Леночкой ехали к ее родителям в Рязань. Я как-то давно бывал в этом городе, и сейчас развалившись на заднем диване Мерседеса, вспоминал те года бурной молодости.

Андрей вел машину очень быстро и уверенно. Он постоянно обгонял попутные транспорты и даже иногда включал «крякалку», распугивая неторопливых водителей. Артем нам показал, как можно включить массаж в шикарных сиденьях немецкого автопрома, и я сейчас как раз наслаждался приятными и расслабляющими вибрациями, бросая взгляды на российскую действительность через тонированное окно машины. На Земле едва еще начинался июль месяц. Погода в эти дни стояла не жаркая, но климат контроль салона прекрасно поддерживал комфортную температуру. Я практически задремал, как неожиданно ощутил нарастающую тревогу и придя в себя, стал оглядываться по сторонам. Водитель с Ждановым были беспечны, они ругались на какого-то идиота, не дающего им себя обогнать. Наши машины как раз шли бок о бок. Андрей, нажимая на педаль газа, пытался обойти неуступчивого водителя, но соседняя Тойота Камри не уступала нашему Мерседесу в мощности. Стекла «японца» аналогично были полностью затонированны, поэтому мы не видели кто сидел там за рулем. А вот эмоциональный фон от его азарта, и какой-то лёгкой злобы навевал на меня тревогу. На удивление встречные машины куда-то пропали, и дорожная ситуация позволяла совершить обгон.

Елена аналогично дремала, сидя по соседству, но чувство опасности уже лавиной накатывало на мой разум. Схватив Андрея за плечо, я заорал ему почти в ухо:

- Тормози!

- Некуда! – закричал он в ответ. – Сзади меня БМВ подпирает!

Бросив взгляд в заднее стекло, я увидел, что, мигая левой «повороткой», за нами почти впритык идет черная бмвэшка.

- Тогда газуй!

Но выполнить команду Андрей не успел. Тойота резко сбросила скорость, засвистев шинами по асфальту, как и задняя БМВ, а нам в левую сторону неожиданно был нанесен мощный удар. Я не успел сообразить, что это был реактивный снаряд, как Мерседес оторвался от полотна дороги и вращаясь в воздухе, кубарем полетел на правую сторону обочины.

Инстинктновенно я активировал на всех нас силовое поле, одновременно сдавливая наши с Мироновой тела телекинезом, чтобы они не болтались как сосиски в банке, так как мы с Леной ехали не пристегнутые ремнями безопасности. И едва машина перестала кувыркаться, как я дурным голосом заорал Мироновой:

- Хватай Андрея крепко! – А сам в это время ухватив бесчувственного Антона и Елену совершил свою первую телепортацию с тремя телами к виднеющейся примерно в километре от дороги лесополосе. Едва мы оказались в лесу, как со стороны трассы раздался мощный взрыв и от нашего Мерседеса во все стороны полетели осколки и искорёженные куски металла.

Но нам было не до них. Окровавленные тела Андрея и Антона не давали нам с Еленой расслабиться, но спасти водителя не удалось. Снаряд ударил в его сторону и мне каких-то сотых долей секунды не хватило, чтобы его прикрыть силовым полем. Осколки задели и Антона, но здесь было проще – он еще дышал, поэтому я принялся оказывать ему экстренную помощь, используя все свои умения. Лена молча убирала осколки, выходящие из тела Жданова, а я в это время восстанавливал его органы.

Через десять минут после моей операции Антон пришел в себя:

- Где это мы? И что с моей одеждой? – парень изумленно пытался вернуть на место оторванные части пиджака и брюк.

- В нас стреляли, - указал я на виднеющиеся у дороги клубы дыма и пламени. –Машина восстановлению не подлежит.

- А Андрюха?

- Погиб, - Лена указала на лежащее рядом тело сослуживца. – Мы ничем не могли ему помочь, а тебя вот он спас. – Миронова указала на меня и протянула Антону горсть вытащенных мной из тела Жданова осколков. – Держи на память, это Стас из тебя только что вытащил.

Антон судорожно стал ощупывать свое тело, пытаясь понять куда был ранен и почему нет боли.

- Это как это? Разве такое возможно?

- Стас много чего может, недоступного обычным людям. Он и нас сюда перетащил.

- Но как? – не унимался Жданов, и мне пришлось его немного потрясти.

- Антон, все это потом. Нужно нашим сообщить, что машину подбили и водитель погиб. И я почти уверен, что это дело рук британцев. Не уймутся сволочи… А стреляли в нас вроде как из РПГ.

- Да нет, - Жданов задумчиво перебирал осколки в руке. - Это не ручной гранатомет, на такой скорости, да и из поперечной позиции попасть в нашу машину из него трудно, а вот управляемым снарядом - вполне, так что это скорее всего ПТРК (Противотанковый ракетный комплекс). Я думаю даже это «Фагот». А сообщить, это я мигом, да… мля. - Антон вытащил из кармана пиджака осколки спутникового телефона.

- Накрылась связь, - обреченно произнес он. – И что будем теперь делать?

- Антон, а как далеко мы уехали от Москвы? – Мы с Леной смотрели на капитана, а он морщил лоб, вспоминая пройденный маршрут.

- Так, поворот на Коломну мы минут двадцать назад проскочили. Так что почти до Рязани уже добрались, там вроде как километров пятьдесят оставалось.

- Тогда двигаем туда.

- Но как я в таком виде пойду и на чем поедем?

Мда… Видок у Жданова был как у подравшегося пьянчуги. Костюм в лохмотья, кругом следы от крови, но зато сам он – как огурчик. Автостопом такого вряд ли кто возьмет.

- Ладно капитан, это я беру на себя. Рязань я плохо себе представляю, поэтому телепортировать нас туда не могу. Придется на попутках добираться…

- Но кто меня такого возьмет… Да и идти назад к дороге…, - поморщился он, - может там нас еще пасут?

- Логично, - согласился я. – Поэтому мы сейчас прыгнем вперед на несколько километров, а там будем ловить дальнобоя. Твой вид его не шокирует – это я тоже беру на себя. Андрея пока здесь оставим, ты позже пришлешь за ним людей, а мы с Еленой, как и планировалось идем к ее родителям, контакты у тебя имеются. Наша одежда почти не пострадала, так что бросаться в глаза не будет. А ты срочно свяжешься со своими и все им расскажешь. Про телепортацию при Рязанских коллегах я бы не особо распространялся, скажи - повезло, нас выкинуло из машины, а потом она уже взорвалась, кровь на твоей одежде –водителя…

- Есть! – вскочил с места Антон. – Станислав Викторович, а как телепортироваться будем?

- А вот так!

Я взял за руку Елену и Жданова и прыгнул вперед на расстояние визуальной дистанции…

… Экскурсионная программа для алахарской делегации была насыщенной. Оно и понятно – вельможам старались показать столицу во всей красе. Хотя погода была пасмурной – но вполне комфортной по температуре, в пределах двадцати градусов тепла. Радыгин уехал с Мироновой в Рязань, а остальных повезли кататься по живописным местам. Тонированный автобус Мерседес легко вместил всех пассажиров, а парочка джипов с местной охраной сопровождали делегацию. Земляне недавно были в Москве с Когановичем и Нийей, поэтому особого ажиотажа не испытывали, зато Давид Иосифович, узнавая уже знакомые места с восторгом пересказывал герцогу, как он по весне здесь отдыхал. Два часа их катали по городу, а сейчас всех привезли в какую-то парковую зону, где в небольшом ресторанчике всех ожидал обед из национальных русских блюд. Баринов с Лешкой и Сергеем, разместились за отдельным столиком. Эмоциональный фон этого места был ровным и спокойным. Охрана вела себя уверенно, так что бывшие земляне, доверяясь местным профессионалам, планировали расслабиться и набить свои желудки всякой вкуснятиной. Туалетная комната располагалась чуть поодаль от основного здания в отдельно стоящем домике. Володя один из первых ее посетил, оценив дорогую отделку и хорошую сантехнику, хотя некое тревожное чувство его там не покидало. Причем это относилось ко второй двери, так сказать запасному выходу. Потрогав дверной замок, он убедился, что тот надежно заперт и подвыпивший посетитель вряд ли выйдет на хозяйственный двор. Понаблюдав, как некоторые алахарские вельможи направлялись в «подсобное» помещение, но затем спокойно возвращались в основной зал без эксцессов, он постарался успокоиться, но все же указал на подозрительную дверь майору Сидоренко, отвечающему за сопровождение. Тот пообещал уделить ей особое внимание.

Кухня превзошла все ожидания по ассортименту и качеству приготовления пищи. Володя отрывался по подзабытым вкусам соленых грибочков, подкопчённому салу, селедочке, семге и икре, бочковым маринованным огурчикам, жаренному судаку, кулебякам, ягодам и русской каше. Иноземные гости, аналогично не пропускали ни одно экзотическое для себя блюдо, запивая деликатесы медовухой и свежесваренным пивом. А когда принесли исходящих паром и укропным ароматом крупных красных раков, то пиво полилось рекой. Естественно народ периодически стал наведываться в туалетный домик, но вот когда герцог там задержался, поначалу никого это не всполошило. Легкую панику поднял Давид Иосифович. Он лично наведался в туалет, собираясь проверить чего там герцог застрял и вернулся из него обеспокоенным, громко заявив, что Проденси там нет.

Вот тогда Володя и вспомнил о своей тревоге. Федералы, по рациям стали вызывать наблюдателей, а когда выяснилось, что не все охранники находятся на связи, тут паника и началась.

Гостей мгновенно загнали в автобус, федералы суетливо бегали по округе сверкая оружием и бросая настороженные взгляды по сторонам, но никто не стрелял. Герцог пропал тихо и незаметно. Как выяснилось через пару минут, несколько охранников нашли крепко спящими за территорией ресторана. Слово «похищение» - зазвучало уже на всех языках. Старший группы сопровождения майор Сидоренко, чуть не рвал на себе волосы, но сообразил, что совет и помощь бывших земляков может пригодиться.

- Парни, что будем делать? – Глаза майора выдавали нотку беспокойства, но мужчина старался держать себя в руках, понимая, что это его «косяк».

- Мля…Стаса бы сюда, - выругался Пищугин. - Он у нас как поисковый радар может работать. Как я понимаю – время упущено?

- Да, командор, - согласился Сидоренко. –Я естественно куда надо сообщил, и специалисты группы «Сетка» начинают просматривать все ближайшие камеры наблюдения, но уже точно могу сказать – работали профессионалы. И это не случайно. Усыпляющие дротики, которыми вывели часть охраны –не нашего производства, а израильского. Такие в России мало кто сможет достать.

- Майор, - перебил его Леха, - да мы давно уже поняли, что это МИ-5 поработало.

- А с чего вы это так решили? – удивился Сидоренко.

- А тебя разве не и инструктировали? Мы с ними уже не в первый раз сталкиваемся. Так что срочно отзывай Радыгина. Только он способен определить, куда герцога потащили.

Майор стал связываться со своим командованием, но через минуту удивленно сообщил:

- С машиной на которой уехал Радыгин с Мироновой - связи нет.

- Как нет? Может сотовая связь в дороге не везде берет?

- У них спутниковая связь, но самое главное – маркер машины пропал с карт слежения.

- Плохо, - резюмировал полученные данные Баринов. – Значит и там была атака. Это говорит о хорошо спланированной операции.

- Вы думаете их убили? – майор удивлённо переводил взгляд с одного мужчины на другого.

- Стаса хрен убьешь! – ухмыльнулся Сергей. – Но машину могли покалечить. И если связи нет, то он будет пробираться к ближайшему городу. Как думаешь майор, по времени они уже успели до Рязани добраться?

- Вроде как должны были…

- Тогда так коллега. Всех гостей срочно вернуть в пансионат. Надеюсь там охрана нормальная? Нас вези на ближайший аэродром, или пусть сюда вертолет присылают. И скажи там кому положено, чтобы одежду нам подходящую прихватили, не в костюмах же воевать.

- Оружие?

- У нас свое! – указал на кобуру Пищугин. – Если только оптику прихватят и связь. Но вертолёт нам нужен позарез. Адрес родителей Мироновой есть?

- Так точно!

- Вот! Дай указание летчикам, чтобы нас как можно ближе там высадили. Заберем Стаса и полетим искать герцога. Действуй! …

… Камаз, груженный кирпичами, мы поймали, совершив еще парочку телепортаций. Дав приказ водителю не обращать на одежду Жданова внимания, мы попросили доставить нас к ближайшему посту ДПС на въезде в Рязань. Водитель попался словоохотливый, бросая похотливые взгляды на Леночку, он успел рассказать нам интересную новость. Оказывается, встречные машины нам не попадались по той причине, что дорогу перегородил грузовик, перевозящий огромные трубы, его как-то занесло и он перекрыл дорогу со стороны Рязани. Там скопилась приличная пробка из попутных и встречных машин. Дальнобойщикипытались как раз его вытащить из кювета, чтобы открыть дорогу, а он на Камазе объехал аварию по грунтовке. Он как раз вез кирпич в Рязань для одного строящегося клиента, забрав товар с местных складов, так что увидев затор, выезжал на трассу по проселочной дороге.

Мы трое переглянулись, сообразив, что атака была тщательно спланирована. И кто-то знал, что мы поедем в сторону Рязани. У меня мелькала мысль, что ненароком эту наколку дала Миронова. Если всех нас сфотографировали с дальней дистанции, то естественно стали собирать информацию о том, кто мы и откуда. Понятно, что нас британцы знали в лицо и не только, а найти данные на незнакомую им девушку в наше время проще простого. Возможно наши разговоры прослушивали через дистанционный микрофон или читали по губам – не факт, но бриты точно знали, что мы собираемся ехать в Рязань. На меня у них давно зудит в одном месте. Так что возможно целью атаки была моя персона, хотя мой «шарик-маркер» оставался в пансионате. О будущей роли Елены на Алахаре знал узко ограниченный круг лиц и там искать утечку вряд ли стоило.

Водитель-камазист, заигрывая с девушкой, вроде как старался выяснить свободна ли она, но Леночка с улыбкой парировала, что давно занята и что с ее мужем не стоит связываться. На вопрос паренька: «А муж у нас кто?», Миронова шутливо ответила: «Царь! Да, царь, вот так вот получилось!».

В общем так с шуточками мы добрались до стоящей у въезда в город парочки патрульных машин ДПС. Вид Жданова в оборванном костюме заставил гаишников усомнится, когда тот потребовал его срочно связать с управлением ФСБ и предоставить нам обе машины, но его удостоверение в купе с моей ксивой, мигом убрало все глупые ухмылки с откормленных физиономий постовых. И уже через пару минут, нас с Леной в одной из патрульных машин везли к ее дому, а Жданова на другом автомобиле доставляли в региональное управление ФСБ.

Родители Мироновой оказались милыми людьми. Они знали, что дочка должна была приехать, но, когда та заявилась в дом в помятой одежде, без багажа и с каким-то посторонним мужчиной – откровенно удивились. Лене пришлось импровизировать, придумывая историю, что мужчина ее коллега офицер ФСБ и давний друг, который помог ей добраться до города. Что вещи она просто не стала брать, надеясь пополнить свой гардероб свежими и модными новинками, а так как в последнее время она не жила в Москве, а была в длительной командировке, то естественно там было не до шмоток.

Нас постарались тут же усадить за стол, но Лена попросила время, чтобы привести себя в порядок. Папа девушки Вячеслав Никифорович, статный мужчина, инженер-строитель по профессии, предложил пропустить «по маленькой», пока женщины соберут на стол, но едва мы продегустировали по рюмочке его домашней настойки, как в прихожей зазвонил стационарный телефон. Взяв трубку отец Лены откровенно изумился и протягивая ее мне, пояснил:

- Вас, Станислав Викторович спрашивают.

По телефону какой-то мужчина, представившись майором Кочетовым, буквально выкрикивал мне в ухо потоки информации. Выслушав его, я задал лишь один вопрос:

- Где сядет вертолет?

В трубке офицер расписывал, как мне из дома добраться до футбольного поля ближайшей школы.

- Понял, скоро буду…

Лена с мокрыми волосами одетая в домашний халат уже выходила из душа, когда я собрался уходить.

- Стас, а ты куда собрался?

- Работа Леночка. За тобой временно другие присмотрят, а мне срочно нужно отлучиться. Герцог пропал…

(обратно)

Глава 24

Вертолет Ми-8 с эмблемой и надписью: «МЧС России», вздымая пыль со школьного футбольного поля, едва успел приземлиться, когда я уже бежал в его сторону. Один из членов экипажа открыв мне дверь, призывно махал рукой. Запрыгнув в салон, я ожидал увидеть своих друзей, но внутри кроме нас двоих никого не было. Вертолет взревев мотором стал подниматься вверх, а летчик, наклонившись к моему уху, закричал:

- Товарищ подполковник! Мы Вас сейчас максимально быстро доставим на военный аэродром, там уже ожидают ваши товарищи. А это вот вам попросили подготовить! –Пилот указал мне на комплект военного камуфляжа с обувью, разгрузкой и бронежилетом, лежащий на пассажирской скамье. – Все приготовлено по вашим размерам! - продолжал докладывать он. - Оружие если надо, получите на месте. На военном аэродроме вас ожидают два многоцелевых ударных вертолета Ми-35М, в сопровождении «Аллигатора» и отделения спецназа – экипажи и бойцы готовы выполнять все ваши приказы.

- Понял! – прокричал я ему в ответ, скидывая потрепанную гражданскую одежду и переодеваясь в походный вариант. Бронник я отодвинул, как бесполезную тяжесть.

Сколько по времени мы летели я не засекал, потому что, настроившись на герцога я ощущал и контролировал, как меняется его вектор перемещения и его скорость была приличной. Значит Проденси куда-то везли. Попросив у пилота карту, и указав приблизительное направление перемещения объекта, я поинтересовался у мужчины, что это за дорога.

- Направление на Волоколамск! – прокричала он.

- А дальше куда дорога ведет?

- Великие Луки, а там и до Прибалтики недалеко!

- А какое расстояние до Великих Лук?

- Если лететь, то примерно 450 километров, по асфальту – чуть больше.

- Так… А сколько примерно аэродромов расположено поблизости от столицы?

- Да десятка два наберется.

- Понял. Вот что друг – передай по рации, чтобы проверили все эти аэродромы, какой транспорт вылетал в сторону Прибалтики в ближайшее время?

- Есть! …

Мы уже приземлялись, когда я получил ответ на свой вопрос. В том направлении сегодня вылетели семь гражданских судов. Три гражданских самолета и четыре вертолета. Все легкого класса, на таких далеко не улетишь, да и вместимость у них всего три-четыре пассажира. Такая информация заставила меня задуматься.

«Выходит не по воздуху нашего герцога собирались увозить. И если из Москвы похитители «рвали когти», то дальше у них был другой план транспортировки – наземный. Хорошо… Будем отслеживать пеленг».

На военном аэродроме меня уже ждал сопровождающий, который отдав честь, бегом повел меня в сторону двух мощных винтокрылых машин, с раскрученными винтами ожидающих мою скромную персону. «МИ-35М» серо-зеленого цвета с крупным камуфляжем и надписью: «ВВС России» полностью соответствовал облику боевого вертолета: не убираемые небольшие крылья, с закрепленными на них блоками с неуправляемыми ракетами, а на носу два прозрачных купола для пилотов с парочкой пушек хорошего калибра. Возле одного из аппаратов на бетонном покрытии мне махал рукой Володька. Второй «МИ-35М» стоял рядом, загораживая собой хищный силуэт тактического вертолета «Аллигатор», аналогично готовящегося к взлету.

Запрыгнув в салон, где кроме моих друзей находились четыре полностью экипированных бойца спецназа, проводивших меня настороженным взглядом, я поинтересовался у Баринова:

- Володь, сколько часов у них форы?

- Часа два минимум! Куда нам лететь?

- Передай пилотам держать курс на Великие Луки, а там дальше скажу. Селена – высвети мне карту и сориентируй нас.

Когда в воздухе перед моим лицом засияла голограмма с нашим местоположением, помечая точкой вертолет – эмоции бойцов с настороженных сменились на удивленно-уважительные. Проведя пальцем по голограмме, я указал приблизительную точку где в этот момент находилось тело герцога.

- Смещается в сторону Пскова, - заметил сидевший поблизости Пищугин.

- Да, - согласился я. – Селена, можешь передать новый пеленг пилотам?

- Сделано, - раздался у меня в ушах голос искина. Володя, ведущий переговоры с военными летчиками, лишь усмехнулся, когда они матом отреагировали на невесть откуда взявшийся у них в наушника женский голос, но Баринов подтвердил новый пеленг, пояснив, что эта женщина – наш оператор связи. Пилоты поворчали для проформы, что всякие хакеры в юбках влезают на оперативную частоту, но направили вертолёты по нужному курсу.

Через пятнадцать минут полета, я заметил, что пеленг на герцога остановился, а через десять минут вновь стал менять вектор перемещения, но уже с другой скоростью.

- По ходу, клиента перегрузили в наземный транспорт! –прокричал я друзьям. – Володь, попроси пилотов связаться с гражданскими диспетчерами – пусть выяснят, кто только что приземлился из тех семи пилотов, о которых я ранее спрашивал? И пусть предупредят того пилота, чтобы тот оставался на месте. Через пару минут Володя нам сообщал:

- Коммерческий вертолет модели «ROBINSON R66 TURBINE», бортовой номер «N316MH» - выполнял прогулочный маршрут. Диспетчер передал ему наши требования, но ответа не получил. Пилот на связь перестал выходить.

- Грохнули, что ли? – высказал предположение Мелихов.

- Не обязательно, - парировал Сергей. – Мог просто отключиться, типа уже ушел кофе пить, а может тайком удирает на низкой высоте, понимая, что его за жопу возьмут, когда узнают на кого тот работал.

Я в этот момент попросил пилотов немного отклониться в сторону, чтобы методом триангуляции уточнить новое местоположение герцога и почти сразу же определил, по какой дороге они сейчас двигаются. Селена вновь передала уточненный пеленг для пилотов, и те послушно заложив вираж, вышли на новое направление. Буквально через пять минут, Селена неожиданно стала транслировать нашей четверке разговоры пилотов трех машин:

- Третий я шестой, наблюдаю поперечным курсом на малой высоте вертолет модели «Робинсон». Оптическое увеличение показывает, что номер соответствует интересующей нас машины - «N316MH».

- Шестой, догнать его и заставить приземлиться!

- Понял третий. Иду за ним…

- Гражданский вертолет с бортовым номером «N316MH» - приказываю вам срочно приземлиться и ждать приезда оперативной группы. Повторяю, …

Но пилот «Робинсона» словно не слышал этих требований. Селена пояснила нам, что под номером шесть скрывается пилот «Аллигатора». Неожиданно у нас раздался мат того пилота:

- Третий, да там пилот о**евший! Его пассажир открыл по нам стрельбу из ручного пулемета.

- Понял, шестой. Значит сдаваться не собирается. А ну-ка еб** эту заразу!

- Да с радостью – третий! Там лес, никто не пострадает.

Нам не было видно, как протекают события, но радостный вопль пилота «Аллигатора» подтвердил о попадании:

- Сдохни сука! Третий – противник сбит, продолжаю сопровождение группы.

- Шестой, это третий, принял.

А еще чрез пять минут полета я увидел, что пеленг точно ведет нас вдоль какой-то проселочной дороги, извивающейся в густом лесном массиве. Селена по моей просьбе передала пилотам, что мы на месте, и нужно искать наземный транспорт.

- Вижу внизу джип, на большой скорости движущийся по грунтовой дороге, - доложил один из вертолетчиков.

- Это они! – подтвердил Баринов, а пилоты, включив бортовые громкоговорители, стали транслировать вниз требование остановиться. Но машина и не думала прекращать движения. Тогда «Аллигатор», обогнав нас, и развернувшись навстречу джипу, завис на малой высоте над полотном трассы, ожидая приближения машины. Водитель автомобиля не мог этого не видеть, но и тормозить не стал. Резко свернув с дороги в правую сторону, он стал углубляться в лесную зону. Стрелять по машине мы не могли, опасаясь зацепить тело герцога, да и густая растительность отлично скрывала от вертолётов маршрут передвижения.

- Нужно высаживаться! – проорал я требование Володе. – Скажи пилотам, чтобы брали транспорт в клещи и пусть бойцов второго вертолета высадят левее и дальше, мы спустимся с правой стороны, а «Аллигатор» продолжает патрулировать дорогу.

Пилот нашего вертолета, зависнув над деревьями сообщил, что подходящей поляны поблизости он не видит, поэтому спускаться придется по тросам. Бойцы уже открыли десантные люки и готовили веревки, зацепляя себя альпинистским снаряжением, которое у нас отсутствовало:

- Ну, а вы как, папаши, собираетесь спускаться? - с ехидной усмешкой поинтересовался один из спецназовцев. У нас на плечах не было погон, и воины принимали нас за каких-то секретных специалистов.

- Разговорчики! – рыкнул на них Пищугин. - Они такие же подполковники, как и я, - а боец мгновенно поправился:

- Извините товарищ подполковник.

А мы с Бариновым практически синхронно ответили:

- Не боись, сынок!

- Вы прыгайте, а мы вас уже внизу будем ждать! – добавил я.

- Ну-ну, - не поверил нам боец и его группа одновременно шагнула в пропасть…

Каково же было удивление всех четверых спецназовцев, когда, едва отцепившись от веревок, они увидели нашу четверку, спокойно стоящую поблизости.

- Ну и ху** вылупились? – подколол их Серега. - Бегом за нами!

А я уже наращивая скорость вел группу в нужном направлении…

… Моис Проденси, которого уже привел в чувство Пищугин, сидел с нами в салоне вертолета и с любопытством в глазах интересовался, как он здесь очутился, так как в его памяти остался лишь момент, когда он посещал туалет в ресторане. Лешка с горящими от возбуждения глазами, взахлеб рассказывал о его похищении и как мы его спасали, а я в голове прокручивал последние события.

Машину похитителей мы заметили буквально через пять минут интенсивного бега по лесу. Заметил джип и второй отряд спецназа, именно они открыли огонь по колесам машины, практически одновременно с похитителями. Те увидев преследование, не собирались так легко сдаваться. Расчет бойцов был правильным, но никто не ожидал, что рядом окажется скальный обрыв, куда водитель джипа и направил машину. Дистанция для применения наших навыков телекинеза была критическая, да и вес джипа многократно превосходил наши скромные возможности по поднятию веса, оставался лишь один способ спасти герцога. Нам с Бариновым даже не пришлось ничего говорить друг другу, да и в перемещающийся объект мы телепортировались впервые в жизни, но деваться было некуда – машина уже выскочила с обрыва и на все про все нам оставались считанные секунды. Я машинально пожалел, что не прихватил своих артефактных часов, но как оказалось, они и не понадобились. Мой разум каким-то непостижимым образом умудрился затормозить время в момент перемещения. Оказавшись в багажнике джипа мы с Володькой заметили, что машина словно застыла в воздухе. Мы увидели, что герцог, пристегнутый ремнем безопасности, сидит с закрытыми глазами на заднем сиденье автомобиля, а какой-то крепкий мужчина с автоматом в руках, продолжает вести огонь из окна дверки. Я даже разглядел, как из ствола Калашникова собирается вылететь пуля, но так и застряла на выходе из пламегасителя. На переднем сиденье расположились еще парочка мужчин. Водитель, вцепившись в руль, злобно смотрел куда-то вперед, видимо уже прощаясь с жизнью, а его сосед аналогично вел стрельбу через переднюю дверку.

- Володь, - указал я на Проденси и стрелка. – Ты хватай этих, а я прихвачу тех двоих.

- О-кей! – Баринов крепко ухватил герцога и стрелка за руки и исчез из машины, а я в это время перебрался на задний ряд и прихватив остальных, телепортировался с грузом к своим. Едва мы материализовались в лесу, как время вновь ускорило свой бег. Водитель продолжал держать в руках оторванный автомобильный руль, а стрелки не сообразив, что оказались уже в другом месте, не прекращали стрельбу. Леха и Сергей своими силовыми полями накрыли ближайших бойцов, а Мелихову пришлось уже телекинезом вырывать оружие из рук похитителей, пока мы с Бариновым одновременно наносили удары руками в уязвимые точки на телах стрелков. После чего подоспели спецназовцы, и завалив противников на землю, скрутили им руки и ноги. В этот момент раздался взрыв от рухнувшего вниз джипа, но все люди были целы, герцог спасен, а противник захвачен.

И теперь сидя в салоне вертолета, я ловил на себе изучающие взгляды спецназовцев. Эмоции профессиональных военных были изумленными. Бойцы не как не могли понять, свидетелями чего они сегодня стали. С их точки зрения – люди подобного просто не могли, а мы вроде как на инопланетян не похожи. Парни уже не шутили, а с уважением и каким-то почтением относились к нашим просьбам. У меня пересохло в горле и на мою просьбу: – «водички нет у кого», все одновременно протянули свои фляжки. Бойцы видели, как Пищугин поводив руками около тела герцога – привел того в чувство. Они успели заметить, что пули похитителей летели к ним, но какое-то поле спасало тела, с рикошетом отводя опасность. Да и наше исчезновение, а потом и появления с людьми из машины – было просто чудом. А уж вылетевшие из рук противника автоматы, медленно опустившиеся поодаль на землю, походили на какой-то фокус. Да и наше появление на земле, пока они спускались на тросах из вертолета – не поддавалось объяснению. Я бы мог заставить их забыть об увиденном, но понимал, что нам придется отчитываться перед земным руководством об операции и если свидетельские показания не совпадут, то может возникнуть недоверие к нам. А так как про наши кое-какие способности земляне, точнее те, кому положено, уже знали, то особо скрывать их и не стоило. Попросят меня – стереть у бойцов воспоминания – сотру, но сам влезать в мозги боевых товарищей не буду.

Уже при подлете к аэродрому, тот, кто обозвал нас «папашами», осмелев задал мучивший всех спецназовцев вопрос:

- Товарищи подполковники, а вы вообще кто? Люди, или…?

- Да люди мы, люди, - подмигнул им Сергей. – Только немножко другие.

- Но это военная тайна! – не утерпел со своими комментариями Мелихов, а я, понимая, что у них будут интересоваться деталями операции, вежливо попросил:

- Парни, вы только особо не рассказывайте всем подряд, свидетелями чего вы сегодня стали. Те, кому положено о нас знать – вас еще сто раз об этом предупредят, заставят подписать бумаги о неразглашении. Для ваших сослуживцев можете рассказать просто: Нашли, спустились, нагнали и задержали, без всяких чудес.

- Понятно, - кивнули бойцы, но один все же не утерпев, задал очередной вопрос:

- А вы вообще с Земли?

- Мы все из Оренбурга, - ответил за нас Баринов, - но эта информация только для вас.

- Ага, - парень явно нам не поверил, но нам было не до этого. Вертолет успел приземлиться, а нас на поле уже ожидал полковник Сарычев. Мы увидели, что из второго вертолета в это время ребята выводят задержанных похитителей, и тащат их в ожидающую спецмашину, а Андрей Анатольевич, заметив, что мы впятером невредимые выходим из салона, глубоко вздохнул и быстрым шагом направился к нам на встречу…

Россия. Москва. Кабинет директора ФСБ Портникова Алексея Васильевича.

- Андрей Анатольевич, благодарю за успешно проведенную операцию по освобождению заложника…

- Служу России! Но Алексей Васильевич – не меня нужно хвалить, а команду Радыгина. Это Станислав Викторович определил, в какую сторону направлялись похитители. Он с Бариновым умудрился телепортироваться в падающую с обрыва машину и вытащить из нее всех пассажиров.

- Да, кстати, Андрей Анатольевич, а эти возможности телепортации связаны с их ранней инициацией умным вирусом?

- Алексей Васильевич, пока не могу дать ответ на это вопрос, но у Баринова на руках ранее имелся уникальный живой артефакт, алахарцы называют его телепорт. Он позволяет переносить, точнее телепортировать своего владельца на определенное расстояние. Возможно и у Радыгина появился подобный предмет. Они все же больше нас путешествуют по разным мирам…

- Ага… но я читал рапорты участников операции, так там такое понаписано…

- Алексей Васильевич, у них у всех взяты подписки о неразглашении событий инцидента. Но вы правы – наши люди стали свидетелями необычных явлений. Начиная с исчезновения этой четверки из висящего в воздухе вертолета, силовых полей, защищавших тела наших бойцов, оригинальной медицинской помощи и телепортации с пассажирами джипа. Я хотя и прошел «прививку» вирусом, но мои умения пока еще скромные – свет могу выключить или включить, чайником дома управляю, да телевизором без пульта давно уже пользуюсь. Станислав Викторович мне уже не раз рекомендовал почаще бывать в Заброшенном мире, чтобы проводить коррекцию, но сами понимаете – дел куча.

- Понимаю, Андрей Анатольевич, но давайте вернемся к нашим делам. Что показал допрос похитителей?

- Как мы и предполагали – это дело рук МИ-5. Опять же, после обработки клиентов Радыгиным – потоки их красноречия не утихают. Наш гипнотизёр даже ревновать Станислава стал, но это так… к слову… На этот раз к нам в руки попали настоящие профессионалы. Мы сейчас отслеживаем остальных участников отлично продуманной операции по похищению представителей Алахара. В сбитом вертолете – живых не осталось, но они при любом раскладе и не собирались сдаваться. У всех имелись капсулы с ядом. Мы сейчас ищем тех, кто стрелял в машину с Мироновой – этот теракт был аналогично направлен на отвлечение нашего внимания. Все вооружение и аппаратуру они получали уже на территории России. Сейчас наши опергруппы направлены по полученным от британцев координатам. Отчет о работе я жду в течении ближайших часов.

- Хорошо, значит я не ошибался в оценке Палмера. И как мне кажется все террористические акты в наших городах – это звенья этой же операции по похищению?

- Возможно, Алексей Васильевич. Мы сейчас прорабатываем и эту версию. Как мы предполагаем все эти группы работали автономно, не зная о действиях друг друга. Координация действий шла через анонимный сервер, наши ребята сейчас отслеживают все засветившиеся там интернет адреса. Но уже одно могу сказать – постепенно вскрывается глубоко законсервированная сеть британской разведки. Все эти люди нигде ранее не светились, ожидая команды к действию. Выходит, Эванс Палмер действительно пошел «ва-банк», пожертвовав такими агентами. И нам следует ожидать, что на своей должности он теперь не задержится.

- Андрей Анатольевич – это и хорошо и плохо одновременно. Палмера мы уже могли просчитывать, а к новому главе придется присматриваться. Новая метла, сами понимаете…

- Понимаю, товарищ генерал. Так может нам «ответочку» замутить? Чтобы и преемнику тот потом передал, что с нами шутки плохи. А то вон чего удумали – теракты, стрельба, похищение…

- У вас уже есть наметки?

- Кое-какие мысли давно мелькали, но исполнителей, подходящих было трудно найти…

- А теперь хотите воспользоваться услугами Радыгина?

- Да! Они мужики понимающие, да еще и зуб имеют на британцев. Что-то в стиле прошлогоднего взлома дата-центра, но теперь уже конкретно для МИ-5.

- Андрей Анатольевич, думаете они согласятся?

- Алексей Васильевич, в виду последних событий, многие предварительные пункты из программы пребывания алахарской миссии – придется пересмотреть. Да и место проживания сменить – крота мы пока не вычислили, так что всем нам будет спокойнее, если гостей перевезут в другую безопасную локацию. Экскурсии придется отменить, а чего мужикам еще почти неделю сидеть за забором? Я уверен, что они, убедившись в безопасности своих подопечных с удовольствием примут участие в операции. И хотя Станислав Викторович сейчас вновь сопровождает Миронову, но там дела идут к логическому финалу. А транспорт Радыгина, насколько мне известно, может совершенно свободно перемещаться по нашей планете и ни один радар его не зафиксирует.

- Простите, что перебиваю Андрей Анатольевич, - на счет кемпера - это всё алахарские технологии?

- Не совсем. Транспорт – точно алахарский, но вот еще при разговоре с адмиралом королевского флота Мигелем Эдуардо Сильва, он признался мне, что Станислав умудряется постоянно модернизировать свой аппарат, привозя разные уникальные устройства из других миров. И даже алахарцы пока не в силах кое-что повторить, хотя и работают над этим. Я точно знаю, что они сейчас сотрудничают с миром Айя. Помните необычную девушку, которую Радыгин привозил в последний раз сюда?

- Да – Нийя.

- Она! Так вот, новая разработка по передаче данных через порталы – это совместная работа ученых двух, точнее трех миров, мы вроде как тоже причастны. А Миронова успела мне сообщить, что Станислав из последней поездки привез вообще нечто новое. И этот прибор позволит нам как по телефону общаться с любыми мирами, а не только в зоне действия порталов!

- Мда…, Андрей Анатольевич – перспективы просто сказочные, но как я понимаю пока наши союзники не спешат делиться с нами многими новинками?

- Товарищ генерал, а вы бы стали?

- Мда… кхм. Ну, хорошо! Я не против «предупредительной акции». Подготовьте план операции мне на ознакомление и как получите подтверждение от Радыгина и его команды – запускайте его в дело.

- Есть!

- А работа с миссией?

- Кроме отмененных экскурсий и переезда – все пойдет по предварительному плану. Через день мы все встречаемся у нас по вопросу обсуждения свадебных протоколов, подарков и т.п.

- Хорошо… Работайте…

… Родители Елены, естественно, оказались в шоке от ее новости. Мало того, что будущий муж – король, так еще и жить молодожёны будут в чужом мире, куда не ходят поезда и не летают самолеты, не говоря о поездке на легковой машине. И хотя дочка привезла для родных массу фото и видео записей – поверить в другой мир родители не желали. Пришлось мне воспользоваться помощью Селены и попросить ее появиться в полной своей красе. Голографическая девушка и ее небольшая презентация о других мирах, произвела на родственников такое впечатление, что они уже безоговорочно поверили дочке. И в доме началась суета: что с собой брать, какие документы нужны, какие лекарства, а с деньгами как быть, где поменять честно накопленные рубли на алахарские кроны? «Да кто же нас с работы отпустит на несколько месяцев? А там не холодно, теплую одежду может прихватить? А соленья и варенья сколько с собой можно увезти?».

Мне приходилось постоянно консультировать родителей, беря на себя обязанности помочь с продолжительным отпуском, поставить квартиру на круглосуточную охрану, прихватить или достать какие-то срочно необходимые для поездки вещи. Прыгая из подъезда рязанского дома на стоянку «Странника», я как минимум два раз в день перевозил родительские чемоданы, бытовую технику, соленья и варенья со множеством других предметов. Хорошо еще, что многие бытовые и деловые вопросы помогало решать Рязанское управление ФСБ. Артем Жданов носился как поганый веник по городу, но все проблемы решались очень оперативно. За два дня родительскую квартиру поставили под вневедомственную охрану, на работах им дали дополнительные отпуска без содержания. А когда мне позвонил полковник Сарычев с интересным предложением – я с радостью согласился променять «спокойную» рязанскую жизнь, на беспокойную командировку в Лондон.

Правда для этого пришлось перегонять «Странника» на другую локацию, где теперь жила алахарская миссия, да и вновь разгрузить кемпер от вещей семьи Мироновых, но операцию нам предложили любопытную. Идея был стара, как мир, но в свете наших уникальных возможностей – результат был бы неоднозначным. Адрес штаб-квартиры британской спецслужбы мог узнать любой желающий из интернета: Здание Темз-хаус в районе Миллбанк, на северном берегу Темзы, недалеко от Ламбетского моста. И как бы хорошо это строение не охранялось, но как говорится: от ракеты оно не убежит.

Сначала планировался первый акт «Марлезонского балета» - потрепать нервы клиента, финансово наказав эту организацию. Российские агенты нашли один интересный банк, размещенный в британской офшорной зоне, а конкретно на Британских Вергинских островах.Точнее, его сдали захваченные похитители. Они сообщили, что финансирование этой операции шло именно из него. Так вот, более семидесяти процентов всех активов этого банка как раз и принадлежат британской разведке. Федералы планировали взломать систему безопасности этого банка, но не забрать все деньги себе, а перевести их различным благотворительным организациям по всему миру. Требовать вернуть назад крупные суммы – Палмер не станет, объявлять о взломе банка – тоже, предъявлять претензии – вроде как некому, денежки уйдут на благое дело, естественно без согласия британской разведки, но за грехи нужно платить.

Вторым актом планировалось «поговорить» с Лондонским руководством. Шанс выйти на самого Палмера был не простым, но здесь опять же помогли допрашиваемые похитители. Одни из них упомянул, что деньги перечислял некто Янус, но это вымышленное имя, как оказалось, имело истинное лицо в виде «правой руки» Палмера, носящего имя Доминика Скерцо. Этот итальянец, британского происхождения и финансировал многочисленные операции МИ-5 по всему свету. Российской разведке удалось выяснить, где проживает этот помощник, так что операцию устрашения предполагалось начинать именно с него. Сарычев на мое предложение выкрасть этого человека и привезти его в Россию – высказался позитивно, но уточнил, что тогда международного скандала не избежать, а это недопустимо. Лучше бы сделать так, чтобы этот Доминик сам понял ошибочность своих действий. Тогда мы с друзьями предложили вывезти его в Заброшенный мир и показать ему останки британской базы и могилы посланных на смерть людей, так сказать психологически надавить на человека, дав понять ему, что во всех этих смертях виноват именно он.

Ну, и третьим актом было пожелание российского руководства, вновь намекнуть Палмеру обликом «Чужого», что его предупреждают второй и последний раз – не лезть через порталы, а тем более прекратить всякую подрывную деятельность на территории Российской Федерации. Не факт, что он послушается этого совета, но нервы ему высшее руководство и британские лорды – попортят.

Мы же, в довесок ко всему, попросили изготовить нам стикеры-наклейки, где будет изображение того самого «Чужого», видео которого Палмер в прошлом году получил из взломанного дата-центра, с характерной надписью сверху: «Я же тебя предупреждал!». Эти наклейки должен будет пронести на территорию штаб-квартиры обработанный нами Доминик Скерцо и расклеить где только возможно. Понятно, что если не он сам захочет уволиться, то администрация, решив, что этот сотрудник сошел с ума от напряженной работы и очередного провала миссии - уволит его и так. А вот по Палмеру эта «детская» выходка с наклейками - может очень существенно ударить.

Идеи были приняты с одобрением. И пока дизайнеры для нас изготавливали макеты наклеек, мы обсудили некоторые технические и тактические моменты предстоящего вояжа. На этот раз нам не требовались липовые «жены», да и путешествие до островов –планировалось на нашем «Страннике», хотя грим для меня подготовили. В банк на Вергинских островах предстояло идти мне одному, естественно с блоком Селены. Полковник Сарычев подготовил для меня список с реквизитами благотворительных организаций, куда была включена и Россия.

Как бы не охраняли помощника Скерцо, но вытащить того из дома – не представлялось для нас проблемой. Телепортация – преград не знает. Время операции похищения было назначено ночью. Вечером навещаем банк, а затем летим в Лондон. Нам необходимо было уложиться за несколько часов, чтобы его пропажу никто не заметил. А мы в это время свозили бы его в другой мир и «обработанного» - вернули обратно домой. Следующим утром навещаем уже руководство.

Где в данное время расположен кабинет шефа британской разведки – никто не знал. Его в целях безопасности постоянно переносили в разные места. Но радиус действия моего искина в сто метров, позволял проникать через стены зданий даже на подземные уровни. Расположение кабинета Эванса мы планировали «уточнить» у Доминика. Все пункты предстоящей операции мы должны будем проводить так, чтоб ни одна ниточка не вела к России. На Виргинских островах – грим, маскировка и мой английский язык. Во время похищения Доминика – мы должны будем не снимать боевые алахарские костюмы с шлемами, скрывающими наши лица. Его держим исключительно в грузовом отсеке кемпера. Все разговоры ведем только с помощью голографической Селены. Пусть Скерцо думает, что его похищали инопланетяне, или жители других миров. Ну и около штаб-квартиры «шалим» так, чтобы никто не смог нас вычислить. Мы прикинули, что в момент беседы с «Чужим» - нужно будет в соседних кабинетах изобразить «Полтергейст». Камер наблюдения в этом здании полно, так что пусть все фиксируют. А мы подвигаем вещами, предметами, по мелькаем голограммами с демоническими обликами, польем из стен водой. Где-то раскалим, а где-то заморозим стену, в общем создадим мистическую атмосферу. И пусть потом по сто раз просматривают и голову ломают – кто это у них там был. А если в британских компьютерах найдется что-то интересное – так Селена скопирует эти записи. Нам это ничего не стоит, а нашим землякам – очень может пригодиться при дальнейшей работе.

Планы были проработаны, стикеры – изготовлены. Лететь нам предстояло в сторону Доминиканы, так что прикинув разницу по времени, мы на следующий день вылетели по запланированному маршруту…

Лондон. Кабинет министра внутренних дел Великобритании Саджи Джарвида. Присутствует глава британской контрразведки МИ-5 Эванс Палмер.

- Эванс милый, что за «fuckin' shit» у вас в штаб-квартире творится?

- Простите меня, сэр, но когда ко мне обращаются, используя термин «милый», я подозреваю, что меня хотят банально «трахнуть»?

- Ты не ошибся, «крепыш». И я бы с удовольствием это проделал с тобой, но боюсь, мои коллеги ревновать станут. Так все-таки, что за отчеты я сегодня получил от своих секретарей? Почему проверенные временем сотрудники аппарата британской военной контрразведки, массово написали заявления об увольнении? И даже ваш заместитель, как его там… э-эээ, а вот… Доминик Скерцо?

- Сэр, этому человеку я сам предложил написать заявление об уходе. Нервное потрясение, после провала операции в России – подорвало здоровье моего бывшего заместителя, и он немножко тронулся умом.

- Вот как? Любопытно! И в чем же это проявляется?

- Сэр он утверждает, что его ночью похитили инопланетяне! Что они через окно протащили его на борт летающей тарелки и привезли в другой мир! А там он увидел разбитые остовы военной техники и могилы наших солдат, погибших или пропавших безвести, когда они исследовали один секретный объект, значащийся у нас под номером ZV001GBI. И все это он теперь перенес на свой счет, что это он виноват в их гибели. А еще он умудрился где-то напечатать стикеры, компрометирующие нашу службу, и расклеил их по всему зданию! Он носился по коридорам выкрикивая странные фразы типа: «Мы все умрем! Не нужно было туда лезть! Я не виноват – простите меня! На мне ставили опыты! Меня соблазняла настоящая космическая королева, а не наша старая карга…» и многое другое.

- Даже так? Эванс, а не связано ли это событие с остальными почти двумя десятками подобных заявлений, в которых звучит нечто подобное? Я вам сейчас процитирую некоторые выдержки: «Дьявол сегодня гулял в моем кабинете!». Или вот еще: «Прямо из стены на меня полилась струйка воды». А как вам вот это: «Предметы с моего стола взмыли в воздух и стали летать по комнате, периодически ударяясь о мою голову, хотя я старался уклоняться от них!». Эванс и таких строчек множество! Там и покрытые инеем стены – это в июле месяце? И раскаленное стекло окна. Духи, черти, призраки, шныряющие по кабинетам! Потусторонние голоса и странные вопли! И самое интересное, что все это не бредни больных людей, которым жара ударила в голову. Все это запечатлено на камерах наблюдения!

- Сэр, у меня нет объяснения…

- Да? Тогда почему я не вижу подобного рапорта и от вас?

- А разве он должен быть?

- Ну, как же, «мой смельчак»! Вот запись с камеры в вашем кабинете. Опять «Чужой» вышел на беседу с вами! Он уже второй раз вам намекает, чтобы вы не лезли, куда не следует! Кстати это куда? И что я вижу - он сжег ваш компьютер! А вы уверены, что информация с него не ушла третьим лицам?

- Сэр, я дал задание нашим компьютерщикам все тщательно проверить. Они заверяют, что не зафиксировали проникновения, хотя именно в этот момент был небольшой скачек по скорости работы внутреннего сервера, но за такое короткое время просто невозможно скачать большой объем информации…

- Ага, невозможно. Вы видимо забыли про прошлогодний взлом дата-центра, когда у нас, точнее у Вас – пропала секретная информация! А тысячи пользователей лишились своих электронных накоплений.

- Почему же забыл – отлично помню, сэр, но там это произошло за минуты, а у нас скачок был всего пару секунд…

- Эванс, там и объемы были другими… И что я теперь должен докладывать королеве?

- А причем здесь она, сэр?

- Это я образно высказался…, вы сами прекрасно знаете, кому я отчитываюсь…

- Сэр, а если преподнести это как спланированная акция русских хакеров?

- Ага! И духи, и вода из стен, и прочая чертовщина – все они? Эванс – да меня на смех поднимут! Образ «Чужого» - я еще мог бы этим объяснить, но «полтергейст»? Если у русских есть такие технологии, то мы уже безбожно отстали, а место и вам и мне - на помойке истории! Надо мной и так уже… кхм. Мда… Это все или я еще чего-то не знаю?

- Нет, сэр, то есть да, сэр, есть еще одна неприятность – вот она точно дело рук русских хакеров. Они взломали защиту нашего банка на Виргинских островах…

- И? ...

- В общем, счета пустые, а все деньги разошлись благотворительным организациям…

- В России?

- И в нее в том числе, но не самые крупные суммы, так что…

- Эванс «fuckin' shit»! Я бы вас за это расстрелял!!! Мда… Вот дерьмо… вы меня очень расстроили. Теоретически мы не можем обвинить в этом именно русских, раз они весь наш фонд рассредоточили по всей планете. Можно, конечно заявить, что это наша инициатива, но за такую «активность» нас точно поимеют во все дырки…

- Сэр, может не надо… обо всем сообщать?

- Сам не хочу. Это будет уже точно моим крестом на карьере…

- Сэр, так что нам делать с записями в штаб-квартире?

- Вот что Эванс. Все записи нужно уничтожить – сбой в системе, пожар, акт вандализма –сам придумаешь как… А лучше спиши все это на своего зама – ему уже нечего терять, сошел с ума и все уничтожил. Про призраки и прочее – спишешь на утечку наркотического газа из лаборатории. Вреда мол, от него нет, а глюки многие могут словить. Но вот с банком – тут не отмажешься, придется признать свою ошибку, деньги-то мои…э-э-э… государственные, да еще и кое-каких высокопоставленных лиц. Так что ты задницу свою смажь, на всякий случай –ха-ха-ха! И подготовь кандидатуру своего приемника… Я попытаюсь еще предпринять кое-какие шаги, встречусь и переговорю с адекватными лордами и сенаторами, но … полных гарантий дать не могу. Так что, давай – действуй и про смазку не забывай, ха-ха-ха! ...

Эванс Палмер, выходя из кабинета: «Свою задницу смажь» …

PS от автора: - Саджи Джарвид (Пакистан) стал первым в истории представителем национального меньшинства в должности одного из высших сановников государства и занимал пост министра внутренних дел Великобритании почти до конца июля. 24 июля 2019 был назначен Канцлером казначейства в кабинете Бориса Джонсона (98-е правительство Великобритании).

(обратно)

Глава 25

Мы возвращались на Алахар, прихватив родителей Елены. Первым и, слава богу, самым сильным шоком для них, как и ожидалось – стало владение межмировым языком, автоматически дающееся, а точнее пробуждающееся у тех, кто впервые пересекал портал. А уже изменение пейзажа за окном кемпера – воспринималось более спокойно. Естественно, я выбирал маршрут через Кедровый мир и по просьбе Мироновой сделал там получасовую остановку. Пока дочка вводила в курс дела по новому миру отца с матерью, радуя их новостью, что организмы у родителей избавились от заразных микробов и соответственных болезней, я, сидя на ступенях «Странника», вспоминал один из последних разговоров с генералом армии директором ФСБ Портниковым Алексеем Васильевичем. Он очень хвалебно отозвался о нашей работе с британцами и благодарил за полученные материалы из компьютера Эванса Палмера, достойные награждения очередными российскими наградами, но вот последующая наша с ним беседа, заставила меня, в который раз задуматься.

Нечто подобное я давно ожидал, но в свете последних событий – меня эти предложения настораживали. Конечно приятно, когда тебя хвалят за отлично проделанную работу, а когда еще и награждают… Но Алексей Васильевич очень тактично дал нам понять, что подобные операции на благо Отечества – могут принести нам самые высокие дивиденды. Раз мы смогли выкрасть заместителя главы британской контрразведки и обработать его так, что никто и ничего не заподозрил, то таких «заметных» финансовых и политических фигур на Земле еще полно. А мы, с нашими уникальными способностями, могли бы оказать России неоценимую услугу. Мои скромные возражения, что мы сейчас живем и служим в другом мире, прозвучали для генерала не более чем «детская отговорка». Он дал нам понять, что стоящие у власти люди всегда смогут договориться с союзниками, найти компромисс, обсудить условия сотрудничества, а такие люди как мы – очень ценный ресурс. И если мы хотя бы иногда будем выполнять кое-какие поручения для своей страны, пусть и бывшей, то эта работа будет оплачиваться по самому высокому тарифу.

Сергей с Алексеем, слушая эти дифирамбы, едва сдерживали усмешку, а вот Володя, аналогично сообразив, что нас банально пытаются купить, задал любопытный вопрос:

- Скажите Алексей Васильевич о какой оплате нашего труда может идти речь?

Генерал замешкался, но все же, не называя конкретных сумм, произнес, что: «Мы сами можем назначать цену за определенную работу. Оплата может идти в любой валюте, даже алахарской, ценных металлах, бриллиантах, акциях или недвижимости».

- Ага! - хохотнул Мелихов, - или борзыми щенками.

Директор ФСБ понял, что Лешка насмехается, но сдержал себя, с улыбкой заявив: «Что если нам так угодно, то и этот вариант оплаты они с удовольствием рассмотрят». Мы не стали «держать пальцы веером», качать права и требовать к себе индивидуального подхода, коротко сообщив что, работая на Алахар мы и так это все имеем и даже с избытком. Но подумаем над предложением российской стороны, естественно посоветовавшись с алахарским начальством.

И вот теперь я уже который час мучительно размышлял, а не ошибку ли мы сделали, приняв участие в «Лондонской операции»?

«С одной стороны, - думал я, – меня пытались в очередной раз убить, да не только меня, а и моих друзей в лице Елены, Артема и погибшего водителя Андрея. Такое отношение к собственной персоне я естественно не мог оставить безнаказанным. С другой стороны, мы«засветили» некоторые уникальные возможности, за которые теперь мертвой хваткой пытаются уцепиться российские спецслужбы. Оно и понятно, что те, кто прошел через инициацию вирусом – рано или поздно получат такие же навыки, но не сразу, а через года, десятки, а может и сотни лет. О двенадцати местах Силы знает только наше Алахарское начальство. Но попасть в них требуется в строго определенное время. Нашу тайну контакта с Иным и возможности с его помощью перемещаться во времени – знает лишь узкий круг, в который кроме нас четверых входит Нийя и Давид Иосифович. Но время показало, что они умеют держать язык за зубами. Есть еще одна девушка, Герда из далекого мира Сарта, но за нее я тоже был спокоен. Значит, чтобы достигнуть «наших высот» у землян может уйти не менее сотни лет. Король Алахара рад новым союзникам, но делиться технологическими новинками не спешит и это продуманное решение. Пускай земляне себя сначала покажут «во всей красе». На Алахаре до сих пор находятся те, кто гребет все под себя, выводит деньги в офшоры, ворует вагонами, продает ценные ресурсы на сторону, откладывая прибыль в свой личный карман. Империя с ними борется. А уж на Земле, к сожалению, подобное воспринимается как норма. Да… Человек - не идеален. Ему каждый раз мало! Имея комнату в общаге, он мечтает о собственной квартире. Имея квартиру, он мечтает уже о доме. Имея дом – мечтает о счете в банке, а далее яхты, вертолеты, личные острова и власть, власть, ВЛАСТЬ!

Странно, почему мне этого не хочется? А моим друзьям?». Я решил задать вопрос вышедшему на воздух Мелихову:

- Леха, вот скажи мне откровенно, тебе для жизни чего еще не хватает?

- Мне? Хм… ну и вопрос ты Стас задал. Когда я вкалывал на Земле, я мечтал о собственном доме, на море желательно, большом земельном участке, престижной машине, деньгах – естественно, ну, там семья, дети внуки…

- Это понятно, - отмахнулся я. – Но у тебя это сейчас все имеется. Правда пока без машины…

- Стас, да нах она мне нужна? На море я могу и на гироскутере добраться. В столицу – ты нас возишь, по службе нам дают любой транспорт. Денег у нас сейчас в достатке, а если мало станет, то мы прекрасно знаем, как их раздобыть. Да и того, что храниться в «той самой пещере» в мире Крузан* – еще и нашим правнукам хватит! (* упоминается в книге «Пилигримы Спирали»)

- Значит ты королю служишь не за деньги?

- Стас, можно подумать, ты радуешься зарплате. Скажи ты сам в курсе, сколько там тебе деньжат «натикало за звание» на браслет?

Вот здесь меня Лешка подловил, я на самом деле давно уже не заглядывал, какая сумма хранится, или накопилась на служебном браслете. В деньгах мы нужды давно не знали, но вот что странно – нам и не хотелось их бездумно тратить или копить, как скряги. Покупать модные новинки из одежды, техники, продуктов – нам было не интересно. Даже наши жены редко посещали торговые центры. Они точно знали, что им нужно для дома, для семьи и для работы, а кичиться новой блузкой от известного модельера, или последней моделью коммуникатора… зачем? Возможно в другом мире – эта одежда людям покажется безвкусицей, или вызывающей раздражение. Нам за этот год стало как-то безразлично, что говорят о нас за нашими спинами. Мы привыкли подстраиваться под разные слои общества в совершенно различных мирах. Мы научились выживать в социумах, где полностью отсутствует такое понятие как комфорт и гигиена. Мы не комплексуем при виде знатных и высокопоставленных особ.

Наше отношение к жизни постепенно меняется! А Лешка как бы подытожил мои раздумья:

- Знаешь Стас, я себе уже не раз задавал подобный вопрос. Да…, я сейчас служу Жуану Кобургу, но вряд ли за деньги, просто мне этот человек нравиться. Я его уважаю и стараюсь помочь чем могу. Я очень благодарен вам, что вы показали мне, как можно жить по-иному! Привели в другие миры, помогли устроиться. Я с вами прошел и огонь, и воду и, надеюсь, – медные трубы. Но за это время мы стали другими, у нас есть все для комфортной жизни, мы можем путешествовать по любым мирам и помогать тем, с кем нас сталкивает судьба. Но вот Портникову я помогать, почему-то более не хочу…

- Что так?

- Да какой-то скользкий он.

- Леха, на его должности он и должен быть таким…

- Да я понимаю, - поморщился Мелихов, - но вот те, кому мы ранее помогали – не сулили нам барышей и не требовали от нас еще раз им помочь. Вспомни хотя бы отца Амбруаза! А Розалия Аскер - женщина-вамп, которую боялись многие мужчины бизнесмены и как она нам была благодарна за возможность наказать своего обидчика и готова была сама нам помогать. А Нийя, а сестры двойняшки? Магичка Зара, директор Кёльнского музея доктор Варнер. Да все те, кого ты сам встречал и нам рассказывал, путешествуя по разным мирам? А твоя Катрин? А Герда? Вот таким людям я готов в любой момент оказать новую помощь! Они пытаются сами решить собственные проблемы, не надеясь на нашу поддержку. Мне такие люди нравятся, а вот генерал, который хочет нас исключительно «доить», взамен на медальки…, - Мелихов в сердцах махнул рукой.

- Леха я вот что думаю: С одной стороны, я не могу не согласиться с твоими выводами. Все, кого ты перечислил замечательные люди, обеспокоенные не только своими личными заботами, но и делами и проблемами окружающих их людей. Так же, как и ты, я готов в любой момент прийти на помощь любому из них, если потребуется.

С другой стороны - директор ФСБ выступал перед нами не как частное лицо, а как государственный деятель. Точнее, как человек, отвечающий за безопасность государства. Поэтому можно понять его желание привлечь к решению вопросов государственной безопасности наши сверх возможности. Но вот в чем проблема… Мы практически сломали жизнь этому британцу Доминику. Карьера его накрылась, а возможно и его начальства тоже, перспектив в дальнейшей жизни – не предвидится. По сути мы вмешались в течение времени и к чему приведет этот шаг, я пока не знаю! Вот не было бы нас и что? ФСБ и МИ-5 продолжали бы планировать свои операции без нашего «волшебного вмешательства». Я хорошо запомнил слова адмирала, что мы стали почти богами и теперь каждый наш поступок может заметно влиять на развитие даже не одного человека, а на целое государство или весь мир! Прикинь Леха – МИР! И лично я пришел к выводу, что не готовы еще земляне к «таким способностям» как наши, а нам не стоит более принимать участие в операциях ФСБ. Ну…, если только в самых крайних случаях, например, предотвращения реальной угрозы жизням тысяч людей. Мы должны стать исключительно консультантами, помочь им выращивать своих спецов из числа инициированных к вирусу. Помнишь нашу замечательную пословицу: - На бога надейся…

- А сам не плошай! – расплылся в улыбке Мелихов.

- Точно! Ведь и мы сами вначале умели чуть ли не меньше, чем сейчас могут они. Но ведь справлялись. А то наши земляки обленятся…

- Согласен, Стас! Надо будет потом нам всем вместе обсудить этот вопрос и принять согласованное окончательное решение. Кстати, и о наших взаимоотношениях с алахарскими руководителями тоже. - Лешка аналогично толкнул меня в плечо, а мои мысли в этот момент перескочили на упомянутую другом Катрин Беркер:

«Интересно, как там она? По срокам уже должна родить».

Мое умение ощущать настроение людей, которых я хорошо знаю, подсказало мне что в этот момент Катя счастлива, но что-то ее немного тревожит. Это не было опасностью для жизни, но почему-то игнорировать этот сигнал я не мог. Мне срочно требовалось увидеть девушку, да и на сына хотелось посмотреть. Почему-то я точно был уверен, что родился мальчик. На полет в мир Хопи нужно было затратить несколько дней, поэтому я хотел попросить у адмирала дать мне отпуск за свой счет, но маршрут планировал выбрать не прямой, а заскочить вновь на Таград. Слова Багиры о том, что я могу перенимать умения, не давали мне покоя. Научившись открывать проходы в любые миры как это делают Йогти, минуя природные порталы – очень экономило бы время для меня. А такая способность для всех нас – была бы гораздо ценнее любых других умений. Я мысленно рассматривал вариант, что Мигель откажет, тогда бы мне пришлось подать рапорт на увольнение.

«Хм..., а кстати – мой годовой контракт более полугода как уже завершен! По земному календарю мы его заключали с адмиралом в ноябре 2017 года, а сейчас июль 2019! И я не подавал рапорта о его продлении, да и канцелярия не уведомила меня об этом, выходит в разговоре с адмиралом возможно будет использовать этот приятный бонус! Хотя… вроде было упоминание об автоматическом продлении, если командование посчитает мою работу соответствующей всем служебным требованиям. Нужно будет срочно проконсультироваться, на каких условиях можно досрочно расторгнуть контракт?»

Меня служба полностью устраивала, да чего уже греха таить – даже нравилась! Сидеть без дела я не привык, но знать, что кто-то нуждается в твоей помощи и ничего не делать –это не в моих правилах.

Поэтому едва мы оказались на нашей Алахарской базе, я сразу же отправился искать адмирала…

- Станислав Викторович, может все же передумаете?

- Господин адмирал, я благодарен вам за все, но мне срочно нужно улететь. И если вы не дадите мне пару недель за свой счет, то я…

- Это я понял. Давайте сейчас поговорим не как командир с подчиненным, а просто как друзья, Стас.

- Давайте, Мигель.

- Куда и по каким делам вы хотите отлучиться, вы мне не поведаете?

- Это личное, Мигель. Я и друзьям об этом пока не собираюсь рассказывать. Хотя одной из моих транзитных точек будет мир Таград. И если что нужно передать – я могу прихватить с собой.

- Хорошо – экспедиции в Таграде нам найдется что передать. Но зачем же сразу увольняться?

- Мигель поверьте... Я бы мог на вас подействовать одним из своих умений, и вы бы без проблем подписали мое заявление, но я не хочу оказывать воздействие на друзей, а Вас я считаю одним из них.

- Благодарю! Это я высоко ценю, но не могу понять – почему вы хотите покинуть службу? Отпуск я вам дам, но все же? Судя по вашему настрою и эмоциям, вы явно давно обдумали этот шаг.

Услышав слова про эмоции, я сначала удивился, а потом сообразил, что адмирал явно прокачался привезенными камнями эмаптина! И теперь он также, как и мы – легко считывает эмоции окружающих его людей.

- Понимаете Мигель, я могу быть опасным для людей. Не в том смысле, что сойду с ума и начну все здесь крошить, а как раз наоборот. Я опасаюсь, что мои умения начнут использовать другие люди, преследуя какие-то свои личные, или корыстные цели, а мне бы этого очень не хотелось. – Мне пришлось рассказать адмиралу об Лондонской операции, предложениях директора ФСБ и собственных размышлениях. О похищении герцога он уже и так знал. Мигель, внимательно выслушав меня, не сразу дал ответ. Я аналогично считывал его эмоциональный фон и видел, что тот раздумывает и даже мысленно борется с противоречивыми чувствами. С одной стороны, он понимал меня, как никто другой, а с другой – не хотел терять высококлассного специалиста. Понятно, что бойцы отряда Багира – почти все прошли через инициацию умным вирусом, но, когда их умения сравняются с моими, да и сравняются ли вообще, он не мог знать. Давить на меня силой или шантажировать – было бесполезно. Не факт, что это вообще получиться, а в случае чего я мог забрать семью и перебраться в любой другой мир. С моими новыми талантами – я везде могу хорошо устроиться. Лучше всего дать мне то, что я прошу и иногда пользоваться моими советами, консультациями или помощью.

- Станислав, вот что я вам предлагаю. Как я понимаю в деньгах вы особо не нуждаетесь, и повышением зарплаты вас не удержать? Ну и хорошо. Давайте поступим так. Я даю вам отпуск без содержания, тем более что друзья ваши остаются здесь?

- Пока да, - подтвердил я.

- Вы решаете свои проблемы, а потом возвращаетесь на службу. До конца продленного срока осталось потерпеть всего три с половиной месяца. Как раз должно пройти бракосочетание Жуана и Елены, а после всего этого, вы с чистой совестью уходите, так сказать «на покой». Перед королем вы остаетесь с незапятнанной репутацией. Титул у вас никто отнимать не будет. Земли, дом, счета в банках – остаются при вас, как и место в королевском совете. Живите – как хотите. Вы уже не раз доказали свою преданность короне. Посещайте любые миры, оказывайте всем, кому пожелаете любую помощь, но! Если нам понадобится ваша консультация или подмога – прошу не отказывать нам. Ну, что по рукам? – улыбнулся мне Мигель

- По рукам! – я с удовольствием пожал протянутую мне руку адмирала…

… Предупредив семью и друзей, что срочно отправляюсь в Таград, чтобы перевезти кое-какое оборудование для научной экспедиции в одиночку, я услышал, что Багира желает отправиться со мной. Такое силовое и моральное подкрепление и меня и семью более чем устроило. Жену в это время вновь попросили навестить Центр в Заброшенном мире, как педагога. Дочка, переговорив с Нийей – улетела в столицу, чтобы принять участие в каком-то уникальном эксперименте по созданию очередного устройства связи, потому что Елена Миронова уже не могла принимать участие в научных исследованиях, а Нийя не желала иметь дела с военными мужчинами из земной миссии. Так что дома все равно никого бы не оставалось, и моя «неожиданная» командировка оказалась как нельзя кстати.

Загрузив багажный отсек и салон «Странника» под завязку научным оборудованием и продуктами, я отправился в дорогу.

Новое местоположение базы, оказалось неподалеку от стойбища Рода «Летящей Агсты». Мое прибытие хотя и оказалось неожиданным, но ученые были рады доставленным посылкам. Они рассказали мне, что от бывшей чужой базы – не осталось ни следа – кто-то постарался полностью уничтожить все следы иноземного пребывания. Так что новыми трофеями из других миров они не могли похвастаться.

Навестил я и шамана Югко, он, как и прежде сидел у огня в своем шатре, а на его плече в виде грязного комка ткани – спал мелкий ящер Агста. Но едва мы с Багирой замерли на пороге жилища, как этот мелкий лысый птеродактиль мгновенно проснулся и приняв угрожающую позу – зашипел на нас, демонстрируя мелки и острые зубки. Багира, неожиданно издав серию ультразвуковых колебаний – мгновенно успокоила Агсту. Ящер, что-то курлыкнув в ответ, вновь укутался в крылья и заснул на плече своего друга.

Заметив наш приход, великан Югко радушно улыбнулся и не вставая с места произнес:

- Я рад приветствовать Великого шамана в своем скромном жилище! Твои подвиги будут жить в моем сердце вечно! А твой тотемный зверь поразил меня своим разумом!

- Здравствуй Югко, я тоже рад видеть тебя в здравии! Память о тебе навсегда осядет в моей голове. А это мой друг по кличке Багира, - указал я на шорка. Багира, перейдя на обычный звуковой диапазон, коротко рыкнула и кивнула головой шаману. Тот удивился, но аналогично склонил голову, демонстрируя свое уважение.

Обменявшись любезностями, мы устроились у костра, попивая какой-то травяной настой. Багира лежала рядом прикрыв глаза, будто тоже собралась поспать.

- Знаю, что тебя привело вновь в наши края, - шаман с высоты своего роста поглядывал на меня, как учитель на ученика. В полумраке шатра, его почти обнаженное тело сверкало в отблесках костра так, будто его натёрли маслом. – Ты будешь искать встречи с Йогти, -твёрдо заявил он, не сомневаясь в своих суждениях.

- Да шаман, - признался я. – Я хочу научиться ходить теми же дорогами, которыми ходят и они.

- Я вижу твою силу, - произнося эту фразу, Югко наоборот прикрыл глаза, словно так ему было лучше видно. – Твои соплеменники коротышки – не смогут этого понять. А у тебя есть к этому способности. Я это еще прежде видел. Скоро они появятся и у твоих друзей, Великих шаманов, но ты давно готов. – После чего он открыл глаза и улыбнувшись добавил:

- Но я вижу, у тебя еще один вопрос?

- Да Югко. Скажи ты можешь научить меня единому языку зверей?

- Могу, - кивнул он, - но в обмен на другое твое умение.

- Какое?

- Умение исцелять всех живых.

- Я согласен, когда мы это можем начать?

- А мы уже это делаем, - прихлебывая горячий отвар, Югко глазами указал мне на мой сосуд. – Этот настой поможет нам настроить разум. Я видел утром в видениях, что ты придешь ко мне и мы будем учить друг друга, поэтому и приготовил этот отвар. Пей, мелкими глоточками и молчи…

… Обмен умениями с шаманом походил на то действо, когда я считывал у Герды данные о Шарти. Только в этот раз мы оба взяли друг друга руками за голову. Правда мне пришлось для этого встать, а Югко так и остался сидеть на прежнем месте. Мне довелось в очередной раз применять умение «Зеркало». Я показывал шаману характерный спектор энергетического сияния своих ладоней, как ранее мне его показывала Нийя и просил Югко запоминать и воспроизводить его, поправляя до тех пор, пока цвет полностью не совпал. После чего мы рассматривали ауры друг друга, где наши требуемые к обмену умения сияли более ярко, стараясь перенести эти спектры к себе, чтобы встроить в свою энергетическую оболочку.

Мне казалось, что это процесс занял у нас всего полчаса времени, но, когда мы отпустили друг друга, я ощутил, что мои мышцы тела затекли так, словно я несколько часов простоял неподвижно. Багира мгновенно подтвердила мне, что с момента нашего обмена - прошло почти пять часов и пора бы ее покормить, так как ящер сам улетал в поисках пищи и даже ей принес какую-то мелкую живность, но для ее размеров это не более чем конфетка. Что кто-то из великанов заглядывал в шатер, но увидев нас и шорка, благоразумно закрывал полог, чтобы не тревожить Великих шаманов.

Агста, сидящая на плече Югко, заметив, что тот наконец-то очнулся, что-то прошипела, а я неожиданно понял ее вопрос: «Друг с тобой все в порядке?». Машинально свернув губы трубочкой, я попытался издать резкий свист, подтверждающий, что с нами все хорошо. Не с первого раза, и даже не с третьего, но нужный сигнал у меня получился! Агста перевела взгляд на меня и удивленно присвистнула в ответ: «Я понимаю тебя!».

Удивленно просматривая память, до меня дошло, что она обогатилась многими странными звуками и терминами. Это походило на гипнотическое обучение другим языкам, но на этот раз не использовалась аппаратура!

- Я очень признателен Великий шаман за новые знания! – поблагодарил меня Югко. –Теперь я понял, как можно еще лучше оказывать помощь. Это не просто, но я вижу, что более эффективно! А теперь нам всем нужно перекусить, сил потрачено не мало и телу нужна энергия. Может ты присоединишься к нашему столу?

Я поблагодарил шамана в ответ и сказал, что буду рад разделить с ним трапезу, но не хотел бы оказаться неучтивым и сейчас схожу за привезенной мной едой из моего мира.

Ужинали мы на улице за общим столом. И хотя на этот раз народа было меньше, но я увидел кроме нескольких алахарских ученых и старых знакомых: главу Рода Олариса Могучего, его брата Кагги Справедливого, братьев Жиго и Стаго Везучих, да и других воинов, с кем нас ранее сводила судьба. Они все успели мне похвастаться новыми клинками и кольчугами, изготовленными из трофейного металла разрушенной базы. Вождь намекнул, что позиции Рода сейчас высоки как никогда. Новое оружие и защита прочны и надежны, а другие племена хотят войти к ним в союзники прознав, что «Летящая Агста» подружилась с коротышками, из Рода Великих шаманов! Что рыбаки Рода уже не раз встречались c Йогти и те не нападали на воинов, а наоборот, предлагали обменяться добытыми трофеями, так как рыбу они не умели сетями ловить, зато приносили на обмен редких и вкусных горных козлов. И даже уточняли, а нельзя ли им получить очень вкусную птицу, которую ранее приносили коротышки. Эту информацию я принял к сведению. Мороженные куриные окорочка у меня всегда имелись в закромах кемпера.

Великаны восхищались и Багирой, увидев, что она умеет исчезать из вида, безоговорочно согласившись, что у Великих шаманов и звери должны быть необычными. Ужиная, я успел послушать разные вариации на тему: «Как мы воевали в горах», в которых каждый из воинов проявил себя как великий стратег! А уж братья Везучие – были самыми талантливыми из всех…

Зная, что Йогти выходят из пещер на поиски пропитания ранним утром, я отправился немного поспать. А утром, вспомнив, как выглядел «переводчик» Йогти, я по пеленгу отправился с ним на встречу.

Парочку представителей племени волосатых снежных людей, я обнаружил в окрестностях разрушенной базы. Кто из этих особей был переводчиком я с высоты не мог разглядеть, поэтому мне пришлось приземлиться неподалёку и ожидать спускающихся с гор существ, сидя на камне. Багира, применяя природный камуфляж спряталась поблизости. Но Йогти, завидев меня не торопились приближаться. Они стояли в отдалении, нюхая воздух и издавая глухие рыки. Эмоциональный фон подсказывал мне, что эти существа опасаются приближаться, хотя меня и узнали, выходит они как-то учуяли шорка. И чтобы не вызывать у Йогти раздражения я попросил Багиру стать видимой. Едва моя любимица проявилась из воздуха и медленно подойдя ко мне, уселась у моих ног, Йети заворчали и принялись медленно приближаться. Чтобы еще более завоевать их доверие я попытался произнести похожие на горловое пение якутов, вибрирующие звуки, означающие что я друг и не желаю никому зла. Опять у меня не сразу получились нужные вибрации, без долгой и постоянно тренировки это было проблематично. Этот новый язык отличался от всех выученных мной наречий ранее. Не уверен, что делаю все правильно, я тем не менее старался изо всех сил. Снежные люди прислушавшись к моим потугам, видимо сообразили, что я с ними пытаюсь разговаривать и ускорили шаги.

- Твоя говорить весь язык? – поинтересовался один из них, в котором я с радостью опознал знакомого переводчика.

- Моя пытаться учить весь язык.

- Твоя плохо говорить, твоя говорить, как щенки…

- Да, - согласился я. – Я еще учить этот язык. Югко меня учить.

- Знаем Югко, он друг и тебя знаем, ты был пещера там, - махнул он громадной лапой в сторону ущелья и добавил: - И на поляна в лес ты тоже был, когда ночной глаз давал нам силу… Зачем сегодня пришел?

- Я хочу учить, знать, уметь, - я не знал какое слово будет понятно для Йогти, чтобы он научил меня открывать порталы, поэтому приходилось подбирать синонимы. – Ходить как вы разные места. Ходить быстрой дорогой далеко и возвращаться назад.

После моего спича, снежные люди стали кротко перерыкиваться на своём языке, которого я не понимал, но придя к определенным выводам, переводчик вновь подал голос:

- Твоя уметь ходит другой дорога. Я вижу…, зачем обман?

Я сначала не понял, о чем они говорят, а потом сообразил – они как-то увидели, что я умею телепортироваться! Выходит, зрение у них тоже уникальное?! Но как же мне объяснить, что я хочу научиться другому.

- Моя уметь ходить короткий дорога! – подтвердил я и для наглядности телепортировался на небольшое расстояние. - Но эта короткая дорога, а моя хотеть учить ходить длинный дорога! Такой как эта!

Я обратился к внутренним запасам энергии и открыл портал в Заброшенный мир. Не уверенный видят ли его снежные люди, я указал на него рукой.

- Но моя уметь открыть только одна дорога! - прекратив возмущать пространство, я закрыл портал и продолжил говорить: - Моя хочет учить ходить много дорога. Научи меня. Я дам много вкусный мясо птица.

Йогти вновь принялись обсуждать мою персону, бросая короткие взгляды. Эмоции этой парочки подсказывали мне, что мое предложение с курицей их заинтересовало, но видимо они не знали, как передать мне такую способность, которую умели делать даже дети. Через некоторое время переводчик признался:

- Моя не уметь учить, как ходить длинный дорога. Моя просто уметь это делать. Вот так!

Неожиданно вторым зрением, я увидел, как по соседству со мной стало искривляться пространство. Сначала возникло чуть блёклое, но постепенно темнеющее пятно, как во время нарастающей грозы темнеет небо. И буквально через мгновение, я увидел, как темнота превращается в энергетическую воронку, всасывающую силовые линии, как в водовороте. Но куда переводчик открыл портал и откуда брал на это энергию я сперва не сообразил, а потом переведя взгляд на Йети, увидел, что от его головы куда-то в вышину тянется еще одна силовая линия.

- Мля, из астрала он что ли энергию качает?

«Верно Стас! - послышался у меня в голове ответ Багиры. – Астрал – это практически неисчерпаемые запасы природной энергии. Ты ранее в нём искал только информацию. А теперь знаешь, что можешь черпать из него и массу энергии! И не нужно искать линии электропередач. Сама природа дает тебе почти вечный источник!»

«Багира, а почему ты мне об этом раньше не рассказывала?»

«Всему свое время. Я бы сказала, но показать не смогла бы, а ты не стой столбом –копируй быстро все, что видишь»

«Ага! – Я, мгновенно используя прием «Зеркало» и наработки с шаманом, стал вычленять в ауре Йогти выделенные активные участки и переносить их в рисунок своей ауры.»

- Показывай! Еще показывай! – выкрикивал я как заклинание просьбы для Йогти, стараясь успеть запечатлеть все тонкости работы портала и его настройки. Да я и сам на время потерял связь с реальностью, ускользнув разумом в астрал. И то, что я там увидел –поразило меня до глубины души. Предо мной во всей красе висела в воздухе Спираль Фибоначчи! Да-да! Та самая спираль миров, которую ранее рисовала моя Селена. Вот только Йогти сами вряд ли понимали, куда, а точнее в какой мир они открывают проход, но я поднаторевший в этой схеме – четко видел, что открытый переводчиком портал ведет прямо на Землю! Мысленно дав команду увеличить рисунок спирали, я увидел Земной шар во всей красе. И нить прохода тянулась к североамериканскому континенту! Вновь увеличив изображение, я различил уже территорию Канады, а далее и крупный лесной массив!

«Черт –все оказывается так просто! Можно открывать проход не только в зоне действия природных порталов, а где угодно!»

- Я понял, моя понимать! – заорал я во все горло от радости, а переводчик, оборвав связь с астралом, закрыл возникший проход на Землю.

- Твоя понимать? – не поверил он.

- Моя понимать! Моя показать!

Решив, что эксперимент стоит проводить с миром, где нет людей, я, настроившись, соскользнул в астрал. Вызвав рисунок спирали, я нашел на нем мир Амфи и увеличивая изображение, стал рассматривать планету во всей красе. Я точно не знал, где мы тогда с Катрин путешествовали, но для тестирования годилась любая точка на планете. Увеличивая изображение неизвестного материка, я выбрал на нем точку финиша, после чего потянулся к силовым линиям астрала. Но никак не мог за них ухватиться.

«Багира, что я делаю не так?» – заорал я, забыв, что нахожусь в астрале, но из туманной дымки едва послышался знакомый голос призрака Багиры: «Ты забыл о мелодии. Пой ее! ...»

«Точно! – осенило меня. – Та самая мелодия, которая помогала мне открывать портал в первый раз и которую мы пели в унисон с шорком!» В голове мгновенно всплыл мотив и силовые линии астрала сами собой заструились, подчиняясь моей воле и превращаясь в реальности в окно портала.

- Другая дорога, - потянув носом, сообщил мне переводчик. –Там безопасно? Еда есть?

- Да, есть! – подтвердил я. – Злой мелкий почти нет.

- Можно ходить?

- Можно.

Переводчик коротко что-то прорычал товарищу и тот смело шагнул в созданный мной проход. Я от неожиданности расслабился, связывающая меня с астралом нить пропала и портал закрылся.

- Ой! – испугался я. – А как он вернется? Я закрыл ему дорога, да?

- Назад вернуться просто, - сообщил мне переводчик. – Дом долго искать не надо. Если эта дорога будет хороший охота – мы ходить туда. Я тебя учить?

- Да, спасибо! Ты меня научить.

- Тогда давай вкусный мясо…

Вспомнив об обещанном вознаграждении, я направился в кемпер и принялся из него выносить ящики с мороженными куриными окорочками. Едва я успел вытащить четыре упаковки, как вторым зрением увидел, что в воздухе вновь появилось окно портала из которого выскочил первый Йогти, держа в лапах тушу зверя, похожего на косулю. Он успел обменяться с коллегой мнением и когда я подтащил к ним последний ящик, переводчик сообщил мне свежую новость:

- Твоя новый длинный дорога хороший! Охота хороший, тепло и вкусно! Но есть другой мелкий не злой. Мой брат его видеть и говорить с ним.

- Да, там живут существа, который может жить вода и земля. Зовут Амфи. Они умный, но не злой. Уметь говорить другой язык.

- Брат знать. Брат понимать другой мелкий не злой. Дорога хороший. Моя говорить спасибо новый дорога! Мясо птица не надо…

- Нет, - не согласился я, сообразив, они посчитали платой за учение открытие для них нового мира. - Договор! –Твоя учить, моя давать вкусный мясо!

- Новое слово – Договор! – прорычал Йогти. –Хорошее слово! Договор, - повторил он термин. –Твоя показать новый дорога, моя давать мясо, договор!

После чего его товарищ протянул нам принесенную тушу из мира Амфи. Пришлось взять, тем более что Багира, видя косулю, недвусмысленно облизывалась, намекая на пиршество. И пока я разделывал зверя, Йогти забрав все ящики с мороженной курицей, успели тихо исчезнуть среди камней…

(обратно)

ЧАСТЬ 5. Точка отсчета – 1… Глава 26

Погода в Хопи была по-осеннему дождливой. Мне пришлось воспользоваться помощью Селены, чтобы найти родной город Кати - Маунти, о котором я только знал по названию, не имея представления о его географическом расположении.

Выбрав место финиша на окраине города, я прямо с Таграда открыл портал к пункту назначения. А дальше было просто. Пеленг вел меня к девушке, оказавшейся как раз в своей квартире. Пролетая над столичными зданиями в режиме невидимости, я с удовольствием рассматривал так понравившуюся мне ранее местную архитектуру с, парками и многочисленными памятниками. Я наслаждался огромными зелёными территориями, меняющими свою окраску на осенние цвета, широкими проспектами и домами с многоуровневыми террасами. А когда подлетел к нужному зданию, то увидел, что на семнадцатом этаже прямо на знакомой террасе, не обращая внимания на дождь и прохладную погоду, стоит закутавшись в одеяло Катерина, и смотрит, как мне показалось, именно в мою сторону. Зависнув как раз около балкона, я открыл входную дверь кемпера и увидел, как в глазах ничуть не изменившейся Катрин появляются слезы радости и надежды при виде моей смущенной персоны, висящей в невесть откуда взявшимся в воздухе проеме.

- Ну, здравствуй, милая!- протягивая к ней руки, я спрыгнул с перил лоджии. - Я вернулся, как и обещал…

Багира, которую Катя прекрасно знала, запрыгнула на балкон следом за мной, девушка обрадовалась шорку как старому знакомому, крепко обняв подросшее животное за могучую шею.

Малыш еще спал в своей кроватке, когда Катя мне его показала. Он сладко чему-то улыбался во сне, а я рассматривал это чудо с каким-то умилением, понимая, что это – «сын»! Теперь у меня есть и сын!

Шорк мысленно передала мне фразу: «Я удивлена! Это явно твой детеныш. Он пахнет как ты!». Глупо было отказываться и я признался: «Да - мой, так получилось, Багирочка».

Над кроваткой, как и в земном варианте, висели на веревочках какие-то яркие игрушки-погремушки, а гордая Катя мне шепотом рассказывала, что трехмесячный Виктор уже крепко держит голову, приподнимается на руках и даже пытается издавать звуки, очень похожие на слова межмирового языка! Я-то знал, что он всем нам дается с момента рождения, но пока малыш развивается, ему нужны постоянные тренировки. А Катя рассказывала, что благодаря прокачке минералом «эмпатин» она прекрасно понимает ребенка. Оказывается, это так здорово, когда ты без слов можешь ощущать человека! Она точно знает, что ребенок хочет – есть или пить, что ему неудобно лежать, или хочется в туалет, холодно ему или жарко. Да и малыш на удивление рос не капризным, а очень общительным ребенком. Он словно аналогично считывал эмоции матери и понимал, когда она расстроена, стараясь утешить ее своими неуклюжими движениями и гугуканьем. Он любил веселиться и визжать от восторга. И даже мог произнести слово – мама. Ему нравилась музыка и он периодически пытался подражать музыкальным фразам. Нравилось ему купаться и бывало, что маме изредка приходилось силком вытаскивать малыша из ванны. Он от этого раздражался, но учуяв сердитые мамины эмоции – мгновенно успокаивался. Они с Виктором понимали друг друга без слов и это было великолепно!

Я с удовольствием слушая рассказы Кати, сидя с ней в обнимку на уютном диване, видел, что она рада моему возвращению, и ее эмоции буквально сияли позитивом. Но мои мысли о том, что же меня потревожило – не давали полностью расслабиться разуму. Вроде все хорошо, ребенок жив и здоров, не капризничает, хорошо кушает, растет по графику, даже с опережением своих сверстников, да и по размерам тела – считается здесь богатырем! И Катя внешне выглядит великолепно, несмотря на недавние роды. Но ведь тревожный импульс у меня был?! Я стал осторожно расспрашивать ее о работе, о финансовом благополучии, об отношениях с соседями и коллегами. О том, как сложилась ее судьба после «Великого открытия» в мире Амфи.

Катрин с удовольствием поведала мне, что мир Амфи стал более посещаем, но строго запрещен к любым проявления вандализма, а тем более охоты. Чаще всего это научные и исследовательские экспедиции. Что ее имя знает почти вся страна, и что на работе ей выделили целый отдел, по изучению языка амфи, а также уникального кристалла «эмпатина». И она даже совершила грандиозное открытие, случайно, но все же… Они в отделе разработали прибор, который фиксирует мощность заряда этого минерала. Но как-то однажды, она оставила рядом с микроволновкой один из кристаллов эмпатина, а когда вновь взялась за его исследования, то обнаружила что его запас энергии увеличился! Пока Катя об этом феномене никому не рассказывала, так как почти сразу у нее начались схватки и девушку повезли в больницу рожать. А так… на работе до родов было все хорошо. Зарплату в декрете ей выплачивают, так что на жизнь им с малышом вполне хватает. Коллеги ее уважают, а тех, кто по каким-то причинам ее недолюбливает - она легко вычисляет по эмоциям и старается держаться от подобных людей подальше. Но сейчас она пока временно в декретном отпуске, который продлится еще три месяца, после чего придется вновь возвращаться на работу. Соседи ее уважают как ученого и соседку, периодически помогая ходить за продуктами. Да и она теперь может похвастаться улучшенными кулинарными навыками, хотя ранее, как я знал, Катрин не любила готовить. Услышав такое признание, я естественно намекнул, что неплохо бы с дороги накормить своего мужчинку! Катя рассмеялась, вспомнив подобный эпизод из нашего с ней приключения в мире Амфи, и поиграв руками своим еще более выдающимся после родов бюстом, пошутила:

- Ты этого хочешь или просто поесть?

- И то и другое! – с улыбкой парировал я. – Я по всему изголодался!

Пока девушка готовила на кухне обед, я вновь подошел к кроватке с сыном. Тот на удивление уже лежал с открытыми глазами. Увидев над собой лицо незнакомого человека, он не стал плакать, а наоборот попытался произнести какое-то слово, очень походившее на вопрос межмирового языка: «Ты кто такой?»

- Я – папа!

- Па-па, - неожиданно повторил он за мной слово и стал его вновь повторять: Па-па-пап-па-а-а! Ма-ма, па-па…, - гу-ы-а! – после чего весело засмеялся.

Катрин, услышав его смех вышла из кухни, но заметив, что я стою у кроватки, улыбнулась своим мыслям и вновь скрылась на кухне…

Когда мы с сыном удовлетворили свои пищевые и физиологические потребности, я, лежа в кровати с Катей, продолжал интересоваться делами в городе и стране. Багира в это время забавлялась с мальчиком, опущенным к ней на ковер. Ребенок с веселым визгом тискал шерсть этого странного зверя, исследуя «новую игрушку», а шорк, периодически становясь невидимой, следила за его удивлением, а также присматривала, чтобы он не уползал далеко. Катерина, понаблюдав за этой смешной парочкой, наконец-то мне рассказала, что ее в последнее время тревожит.

По какой-то необъяснимой причине в стране стали появляться новые реакционные движения чаще всего религиозно-фундаменталистские по своей сути. Да и политических деятелей словно подменили. Если ранее значимые политические фигуры вещали с высоких трибун о сохранении моральных ценностей в стране, укреплении семьи и роли женщины в обществе, развитии науки и образования, то теперь они же вещают о возвращении религиозным структурам господствующих позиций в стране, ратуя якобы за сохранение и возрождение исторических ценностей и традиций. На телеэкранах странные личности в мужском обличии кричат о том, что наше правительство умалчивает данные о исторической роли мужчин, а историки намеренно искажают факты, предоставляя гипотезы, что только женщины спасли страну от падения в пропасть невежества и порока, а мужчины не принимали в этом процессе никакого участия. И что несмотря на то, что мужчины явно проигрывают по всем физическим параметрам женщинам, но именно они должны стать во главе страны, республики и мира. В разных теледебатах постоянно идет сравнение мира Хопи с соседним миром Инмак, где царят кланы и у власти стоят мужчины. И как, оказывается, это выгодно и перспективно будет для Хопи!

Ни для кого не было секретом, что мужчины других миров любили приезжать к ним в гости, так сказать для секс-туризма. Да и по сравнению с местными представителями хлипкого вида – пришельцы имели больше шансов на «тесные контакты». Но заняться сексом – это одно, а постоянно жить под властью мужчин – это уже другое. Женщины не собирались менять свои традиции, привычки и образ жизни.

По мнению Катрин – кто-то пытается столкнуть лбами мужчин и женщин ее мира, причем делая акцент на мужской части населения. «Хлюпики» естественно радуются, как дети, не предполагая во что это выльется. Но Катрин понимает, что это начало конца! Пока они будут разбираться кто прав, кто виноват, тот кто все это затеял укрепит свои позиции в мире Хопи и мужчины возьмут власть.

Она рассказала, что все это начиналось еще год назад, когда мы с ней и познакомились. Сначала все это муссировалось в виде сплетен и слухов, сравниваемых с анекдотами, а сейчас этот процесс идет массированно и целенаправленно. Он уже захватил мужское население всей планеты. И теперь местные мужчины требуют вернуть им «свои права». Участились мужские демонстрации, переходящие в открытые столкновения с женщинами, представителями правопорядка, поэтому вечерами на улицу выходить в одиночку, а тем более с ребенком - становится опасно. Да еще один хмырь по имени Волад Чотак, в последнее время мелькающий на всех телеканалах, Катю стал заметно раздражать. Ранее эта бесхребетная тварь, считалась мужем Жанни Чотак – известной бизнесменши, входящей в управляющий совет научного центра, где Катя и работала. Но по странному стечению обстоятельств ее частный самолет полгода назад потерпел крушение над океаном и его останки до сих пор так и не найдены. И теперь этот Волад, автоматически стал распоряжаться всеми активами, принадлежавшими его покойной супруге. Он окружил себя большой охраной из спецподразделения «Мах», считающимся самым элитным боевым подразделением столицы. Как правило, это женщины - профессионалы, которых с малолетства готовили к военной службе. Им без разницы – кого охранять, они по сути воины-наемники очень высокого класса. Так вот этот Чотак теперь влезает и в работу научного центра, хотя ничего в этом не понимает. Он вставляет палки в колеса, закрывает перспективные направления исследований, ставит во главе отделов мужчин, а на всех каналах кричит о половом неравноправии. Что женщины притесняют мужчин, захватив управление государством и армией. Он пытается убедить общество, что необходимо бороться с этой исторической несправедливостью. И что именно женщины виноваты в том, что мужчины физически выглядят заметно слабее женского пола. И главное – мужчины ему начинают верить! В Маунти он стал одной из заметных политических фигур. Катя не знает, кто его поддерживает, денег от жены осталось предостаточно, но вот в том, что он сам решил выйти на политическую арену – Катрин сомневается. Она его ранее видела на собраниях совета, корпоративах и научных симпозиумах. Волад был жалкой тенью на фоне своей супруги. Она, естественно, тогда не умела считывать его эмоции, но теперь буквально ощущает сочащуюся ненависть, злобу и ожесточенность.

Катя намекнула мне, что раз я обладаю некими фантастическими возможностями, то не мог бы я с ним «поговорить» - я пообещал, но лежа с ней в обнимку, мой разум пытался найти рациональное зерно в этих новостях и сложить картинку из пазлов.

«Волад дорвался до власти и денег после пропажи или гибели своей супруги. С одной стороны, если он раньше ничего из себя не представлял, то можно было понять мужчину –он отрывался, как мог. Получив доступ к счетам, он попытался получить и власть. В этом ничего нового не было, я таких людей и на Земле не раз видел. Но Катя упомянула, что он не единственный, кто требует вернуть и восстановить якобы исторически потерянные мужские позиции, хотя насколько мне известно – тщедушность мужского населения –давняя генетическая загвоздка. Получается, что кто-то еще заинтересован в изменении здешнего строя, но кто? Неужели это дело рук кланов из соседнего мира Инмак? А что – с них станется! Там противостояние затянулось – никто не желает совершать опрометчивых поступков и развязывать мировую войну. А здесь в Хопи – лакомый кусочек громадной территории, где мужики – слабаки, а женщины правят миром. Так почему бы его не прибрать к рукам! Мда… Убрать этого Чотака – мне раз плюнуть, или «убедить его» в своей ошибке. Но таких как он уже много, просто так оказалось, что он лично мешает моей девушке нормально жить и работать. Катя опасается, что, выйдя из декрета – она может лишиться должности, так как до родов возглавляла отдел по изучению языка амфи, или даже самой работы, ввиду новой политики научного центра. В мире Хопи становится неспокойно. Значит нужно дать задание Селене, чтобы она собрала как можно больше информации по всем значимым субъектам столицы и мира. Понятно, что это будут в основном статистические данные, но уже можно будет кое-что конкретизировать и сориентироваться, откуда нам «плясать». Второе – собрать досье на этого Волада Чотака – где живет, какая охрана, какие меры безопасности принимает, навестить его все же придется. Так… что еще? Может друзей пригласить? Как говорится: одна голова хорошо, а две или четыре – еще лучше! Портал теперь я могу открывать в конкретное место.Нужно бы посоветоваться… Но как узнать, кто же так заинтересован в смене власти на Хопи? С кем посоветоваться? Хм… если только с Иным? Точно! Уж он-то должен все знать! Решено! Сначала навещу Иного, а после полученной информации – решим, кого стоит приглашать и что нам делать!» …

Как и прежде, радар жуков под управлением Селены отыскал несущие частотные сигналы логова Иного и я, предупредив Катрин, отправился на «Страннике» к месту его расположения. Им оказался огромный горный массив в трех часах лета от столицы. Пройдя «мыльную» завесу, я нашел в глубине пещеры очередной шар из многочисленных проекций Иного во всех мирах спирали.

- Рад приветствовать носителя истины! Что привело тебя ко мне на этот раз? - Как и прежде мое отражение в серебристом шаре зажило собственной жизнь, здороваясь со мной.

- Здравствуй Иной! Мне от тебя нужен совет.

Я рассказал все, что мне удалось узнать из рассказа Катрин Беркер, а также статистики, собранной Селеной за время полета.

- Ты прав Станислав. Здесь четко прослеживаются интересы из мира Инмак. Я могу даже дополнить некоторые данные: – Число представителей этого соседнего мира за последний год заметно увеличилось здесь на Хопи, причем практически из всех кланов, а не только самых влиятельных. И они занимаются совершенно иными делами, а не секс-туризмом, как считает большинство обывателей. Ты же сам был в том мире и знаешь о псиониках…

- Так это они зачастили сюда?

- Да. И еще дам одну информацию – практически каждый из них провозил через таможню кристаллы унитаниума, добываемые на Проконе!

- Вот оно что! – осенило меня. – Представители кланов обрабатывают местную власть! Или тех, у кого имеется достаточно средств, чтобы оплатить такой камень! – Проекция Иного не ответила мне, но мое отражение с хитринкой подмигнуло, подтверждая догадку.

- Иной и что ты посоветуешь делать?

- Станислав здесь нет однозначного совета, - мое отражение вновь стало серьезным. – Но дам к размышлению еще одну любопытную информацию. В мире Инмак знают о камнях, которым вы дали название «эмпатин» и даже завезли к себе большую партию. Но по какой-то причине они не получили там большого спроса, как «унитаниум». Умение считывать эмоции жители Инмака посчитали не значащим внимания, по сравнению с талантами, одаряемыми человека голубыми камнями. Они считают, что эмоции – это минус, главное хладнокровие, а не переживания.

- Вот как? Мда… и что же мне делать? Надавить на Чотака я могу, как ранее на Земле повлиял на Доминика, но это же не решит проблему всего мира Хопи?

- Ты прав, искатель истины - не решит. И не терзай себя по прежним поступкам, хотя бы того же Доминика. Ты поступил так, как посчитал нужным – это не шло в разрез с равновесием в мире. Доминик Скерцо рано или поздно – так и так потерял бы работу, но при твоем вмешательстве в его судьбу - он останется в живых, иначе через месяц он погиб бы. Кстати и Эванс Палмер не задержится долго на своей работе. С вероятностью в сто процентов он уйдет с должности весной следующего года.

- Это из-за нашей причастности к случившимся событиям?

- И из-за них тоже, - согласился Иной. – Но не настолько сильно, как вы думаете. Равновесие трудно нарушить, но тем не менее колебания исторических событий возможны. И как они отразятся на реальности – это еще вопрос. Моя задача – следить и предотвращать особо сильные колебания реальности. Именно поэтому я помог вам в случае с поиском артефакта, принадлежавшего ранее Генриху Гессену.

Услышав про эсэсовца, я машинально схватился за кулон с пирамидкой, до сих пор весящей у меня на шее. Это движение не ускользнуло от всевидящего ока Иного.

- Станислав, как я вижу артефакт еще при вас?

- Да…

- Вам он более не нужен…

- Да? А кому я его должен отдать?

- Это вы должны принять решение, а не я. У меня есть два варианта развития событий и все они могут стать реальностью. В одном - вы отдаете его российскому президенту, в другом – жене Жуана Кобурга. И это от вас зависит, где ему следует приносить пользу. Но я не вижу третьей вариации, когда он остается у вас. Хотя в любом случае – что-то изменится. И история пойдет немного другим путем.

- Но какой путь лучше?

- На этот вопрос у меня нет ответа – все в мире относительно. Оказывая помощь одному из двух людей, вы можете ошибиться с вашей точки зрения, но взглянув с другой позиции – вы окажете положительную услугу другой стороне. Простой пример: - Нейтрализовав того же Доминика, вы оказали услугу российскому государству, временно прекратив некоторые операции МИ-5 в вашей бывшей стране. Но зато американская контрразведка получила приятный бонус, и пока спецслужбы России будут отвлекаться на ловлю агентов МИ-5, Пентагон успешно проведет одну из своих операций, которая еще аукнется ФСБ. Не трогали бы вы его и Портников успел бы получить любопытную информацию от своего двойного агента, работающего в аппарате МИ-5, пока вы там не устроили «магическое представление». Так что любое ваше решение может принести кому-то пользу, а кому-то вред.

- Иной, и как мне поступать, может посоветуешь?

- Совет дам. Раз ты носитель истины, то и поступки твои оказываются более весомыми на доске равновесия. Но весь фокус в том, чтобы совершать их как можно незаметнее. Ты можешь убить Чотака, или насильно убедить его в ошибочности своих взглядов. Но ведь что-то или кто-то повлиял на этого человека, раз он пришел к подобным мыслям? Вспомни, как работает иллюзионист – он не обманывает зрителей, а отвлекает внимание! Все понимают, что их обманывают, но не понимаю – как. Иногда это ловкость рук, иногда специальные приспособления или помощник, в виде сексапильной красотки. Но на истинного профессионала – работает уйма людей. Они его невидимая армия, которая и позволяет создать настоящее волшебство. Я уверен, что как минимум одного такого иллюзиониста и гипнотизера земляка ты знаешь – это Дэвид Копперфильд! Ты должен стать такой невидимой армией, тогда все будут уверены, что события происходят сами собой, без влияния постороннего человека.

- Типа как Мазарини? Этакий тайный кардинал, который ничего не делал своими руками, но его все боялись?

- Но здесь ты ошибаешься, Станислав. Джулио Мазарини, или как его на самом деле звали - Джулио Раймондо Маццарино, а по-французски Жюль Мазарен – был необыкновенно талантлив, умен и смел. И много чего делал исключительно своими руками и поступками. Но твой пример – подходящий! Это сродни игре в шахматы – где правильно выбранная стратегия - приводит к победе. Вот простой пример: - Зачем самому бить морду подонку, если ты не уверен в своих силах, когда это может сделать брат-спортсмен, обиженной им девушки? Это стратегия, игра – и от того, как незаметнее ты ее проведешь, колебания реальности будут практически незаметны.

- Мда…, - я задумался. «В словах Иного был дан мне конкретный совет или ответ: – не лезть открыто во всевозможные распри. Чем меньше мы будем на людях «светиться», тем это лучше для любого мира. Как говорил земной мультипликационный персонаж: «Здесь надо технически…». Убрать камень с дороги можно не только оттащив его десятком лошадей, калеча животных, или разбивать мечом и кувалдой, ломая инструмент, чтобы опять же тащить обломки. Можно отрыть под ним яму, и он сам свалится туда, а потом и закопать. И камень будет целый, и дорога освободится! Значит играть нужно тоньше, тактичнее, разобрав все причинно-следственные связи и подготовив почву, слегка подтолкнуть там, где этого никто не ожидает, а результат окажется нужным! Теперь…Что мы знаем? Начнем с малого: - псионики зачастили сюда и везут унитаниум, чтобы обрабатывать верхушку власти. Значит как-то нужно прежде нейтрализовать или разрядить минерал? Но как?»

- Иной, может подскажешь, как разрядить унитаниум?

- Станислав – ответ на этот вопрос ты давно уже знаешь, или если забыл, то мог бы получить, не приходя ко мне. Он есть в астрале и твоей памяти, но я подскажу – в этом может помочь как раз «эмпатин». Раз он может заряжать унитаниум, то…

- То можно найти условия, когда он его разрядит? – вспомнил я рассказ Кати, о нечаянном открытии.

- Верно!

- А у тебя случайно нет хотя бы одного кристалла, а то я свой отдал адмиралу.

- Станислав – ты же и так знаешь где его можно взять на Проконе. Применяй свои способности…

- Спасибо Иной за урок! Я понял, как нужно действовать!

-Удачи тебе, носитель истины! – моя проекция удаляясь исчезла в отражении шара, а я направился к выходу из пещеры…

Первый раз минерал унитаниум я увидел почти год назад в логове Ат Оса – главы банды псиоников, проживающего в нижнем уровне города Марза. Значит нужно еще раз наведаться к этому человеку и «поговорить». «Красть не буду, - решил я, вспомнив некоторые подробности той встречи, и его попытки избавиться от моей персоны. - Мне есть что предложить главарю! А вот камни «эмпатина» – мне нужно будет с собой прихватить».

На дворе стояла ночь, когда я вернулся к Кате. Пообщавшись с ней, я разузнал, где срочно можно разжиться этим минералом. Но для этого она должна будет отправиться со мной. Оставив Багиру присматривать за спящим ребёнком, мы на «Страннике» долетели до места ее работы.

Монументальное здание научного центра напоминало уменьшенную копию Ученого Совета, где я в свое время и познакомился с Беркер. Такие же колоны, готические оконные проемы в стенах, лаконичная геометрия элементов декора, подсвеченных в ночное время спрятанными прожекторами. Естественно, строение было заперто, но телепортация позволила нам без проблем проникнуть в отдел, которым и руководила Катрин. Достав из рабочего сейфа своего кабинета горсть желтых кристаллов, Катя без колебаний передала их мне.

Вернув девушку домой и прихватив Багиру, я в режиме невидимости «Странника» открыл портал к нижнему уровню города Марза. Мой радар привел нас к знакомому трёхэтажному особняку в стиле земной старинной дворянской усадьбы, втиснувшемуся между двух громадных монолитов. Я с улыбкой рассматривал раскрашенные под дерево, но вылитые из бетона, фасады с лепниной и колонны с балконом на втором этаже здания. Зная, что Ат Ос умеет читать мысли, я заранее позаботился о защите своего разума. Теперь это не представляло для меня труда. Пеленг показывал, что главарь сейчас находится здесь, поэтому мне не нужно было открывать дверь, а затем подниматься из просторного холла на второй этаж по знакомой лестнице. Мы вдвоем с Багирой, прячущейся под природным камуфляжем, телепортировались в его комнату прямо через окно спальни. Ат Ос спал на широкой кровати в одиночестве, его девушка по имени Ашер - отсутствовала. Я заметил все тот же огромный шкаф с полками, уставленными бумажными изданиями, диван, стоящий у чайного столика все с теми же креслами, но неожиданно хозяин дома проснулся, заметив мое присутствие. Приподнимаясь в постели, он уже держал в руках оружие, похожее на странный пистолет.

- А-аа, - протянул он ехидно, разглядев кто перед ним стоит. - Мистер Стив Митчелл! Вы все еще живы? А ваш спутник, э-ээ?

- Фара?

- Да!

- Ат Ос, а вы думали, что мы с ним погибли, когда вы подсунули нам кристаллы унитаниума?

- Надеялся, - его лицо скривилось, - но теперь вижу, что мои надежды были тщетны?

- Я тоже рад вас видеть в здравии, - ухмыльнувшись парировал я, направляясь к дивану. Пока я с удобством пристраивался на мягкой мебели, Ат Ос обвел взглядом комнату, как будто его что-то тревожило, но вот что – он определить не мог. Как я полагал, он чуял Багиру, но вот понять, что это не человек, а тем более невидимое существо – бандит не догадывался. Поэтому вновь переведя на меня взгляд и все также не опуская пистолет, он словно в раздумье поинтересовался:

- Но что мне мешает еще раз попробовать от вас избавиться?

- Ну, то что это совершенно бесполезно, - произнес я, телекинезом выдергивая оружие у него из рук. – Да и пришел я не один.

Ат Ос неожиданно охнул. Я увидел, что он вновь принял горизонтальное положение, а кровать его заметно просела под более тяжёлым весом. Багира постепенно появляясь из воздуха всем своим телом лежала на человеке, угрожающе скаля мощные клыки перед его испуганным лицом.

- Знакомьтесь! - указал я на нее. - Моя подруга – Багира. Шорк из начального мира спирали. Она очень не любит, когда угрожают ее друзьям, поэтому на вашем месте я был бы очень осторожен в выражениях, тем более она понимает нашу речь и даже…

- Я слышу ее мысли, она разумна! – изумленно перебил меня Ат Ос, после чего с кряхтением в голосе добавил: - Да понял я, понял, слезь уж с меня…

Багира, коротко рыкнув, спрыгнула с кровати, но осталась лежать на полу поблизости. Ат Ос, разминая грудь, вновь принял сидячее положение и уже с тоской в голосе поинтересовался:

- Так какого дьявола вас опять принесло ко мне, мистер Митчелл? От вас у меня одни неприятности…

Прежде чем отвечать на вопрос я решил по интересоваться его девушкой:

- Скажите Ат, а что стало с вашей спутницей Ашер?

- Мы расстались…

- Это была ее инициатива, или?

- Моя. Я не мог видеть, как она страдает и исправить содеянное не мог…

- Понятно… Тогда у меня к вам будет взаимовыгодное предложение. Я исцелю Ашер, а вы мне предоставите несколько кристаллов унитаниума для научных экспериментов. И заряженных, и разряженных. Мне кажется, что вы их до сих пор держите в сейфе. Я прав?

Ат Ос ничего не ответил, но согласно кивнул головой. Эмоциональный фон главаря изменился. До него постепенно доходил смысл моего предложения. Он сообразил, что они с возлюбленной вновь могут быть вместе. Взгляд мужчины преобразился, а настороженное ко мне отношение сменялось на изумлённое, постепенно переходящее в надежду.

- Стив, вы правда это сможете?

- На 99% - да! За этот год я многому научился…

- Тогда чего же мы ждем! – Ат Ос вскочил с кровати, бросив настороженный взгляд на Багиру, но та лишь лениво отвернулась. – Едем срочно к Ашер! …

Как оказалось, Ашер сейчас жила в верхней части города, и чтобы сэкономить время, я пригласил Ат Оса воспользоваться своим летающим кемпером, а не его брутальным монстром на громадных колесах. Главарь, сидя в пассажирском кресле с удивлением рассматривал непривычные для него интерьеры, обстановку и оснащение салона. Он практически не задавал мне вопросов, о «Страннике», понимая, что этот аппарат совершенно другого и более высокого уровня, чем вся местная техника. Он лишь один раз поинтересовался: «А может ли моя машина летать в космосе?», и получив подтверждение, надолго задумался. Ат Ос хотел мне подсказывать куда нужно лететь, но я и так ощущал направление, где сейчас находилась Ашер.

Дом девушки оказался немного в стороне от городского массива. Он выглядел уже не как дворянская усадьба, а скорее, как земной коттедж, выполненный в техно-стиле, с элементами кубизма. Но в отличие от используемых у нас панорамных стекол, в нем оконные проемы были очень скромными, да еще имели возможность закрываться металлическими ставнями, в случае опасности, превращая дом в небольшую крепость.

Ашер, естественно, спала, в Марзе наступало ранее утро, но едва мы оказались у входной двери, как ее талант ощущать псиоников сработал, разбудив спящую красавицу. Я ощущал, как она спускается из спальни, как подходит к двери и собирается ее открывать. Эмоциональный фон Ат Оса в это время – пульсировал разнообразными эмоциональными всплесками – от опасения с переживаниями до надежды и радости.

Увидев нас двоих, Багира осталась в кемпере, девушка неожиданно ахнула, но разглядев мое лицо –обрадовалась:

- Стив это вы?

- Да Ашер, это я. Доброе утро!

- Рада вас видеть! А ты зачем пожаловал? – сжав губы в напряжении, поинтересовалась она у главаря, но я не дал ему ничего возразить в свое оправдание.

- Ашер, может вы пригласите нас в дом? У меня есть что вам сказать и предложить. Это я попросил Ат Оса оказать мне небольшую услугу.

- Хорошо, проходите... только тихо, мои родители еще спят…

- Мы их постараемся не потревожить, - пообещал я, заходя в дом.

Сразу же за массивной дверью, без какого-либо тамбура или прихожей – начинался просторный холл, как я и предполагал, без особых интерьерных изысков. Все минимально и лаконично. Я сообразил, что это вкусы родителей девушки, но, возможно, комната Ашер другая по стилистике. Устроившись на сером аскетичном диване, я стал рассказывать, что меня привело к ним на этот раз…

- Значит вы хотите спасти мир, где живет ваша девушка? – выслушав мой небольшой рассказ, задала вопрос Ашер.

- Я хочу, чтобы соседи не лезли в чужой огород со своими взглядами на жизнь. Минералы унитаниума приносят не только пользу. С их помощью люди из Инмака пытаются поменять всю политическую систему мира Хопи, а этого я не могу одобрить. В моем мире есть хорошая поговорка: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». Ты можешь посещать соседние миры – живи, работай или отдыхай, но не меняй его под себя, под свои вкусы и требования – этим он и хорош, что совершенно другой. Я не бог и в одиночку мне не под силу справиться с этой проблемой, но я могу подсказать с чего следует начать. И первое что мне пришло в голову, это - разряжать, провозимые через таможню минералы унитаниума.

- Стив, - перебил меня Ат, - вы думаете это легко? Как я понимаю вы знаете процедуру инициации этим минералом. Он постепенно отдает свою энергию человеку, изменяя его ДНК. На это требуется время. При прохождении пограничного контроля – человек тратит минуты, а не часы! Да и чтобы запустить процесс инициации камню нужно войти в контакт с биополем человека, для этого ему лучше всего спать и только тогда минерал станет отдавать свою силу.

- Ат, – вы все верно описали, но мне и не нужно, чтобы он постепенно разряжался. Опять же приведу нашу поговорку, которая гласит: «Что на всякую хитрую жоп…, простите Ашер, - гайку, найдется свой болт с резьбой!». И если вы думаете, что этот минерал уникален, то вот вам его анти-собрат! – Я достал из кармана один кристалл эмпатина и протянул его главарю.

- Что это?

- Это минерал, который добывают жители мира Амфи. В отличии от своего голубого собрата – он дает человеку всего лишь одну способность – ощущать эмоции окружающих его существ. Зато без смертельных и опасных побочных эффектов, он умеет как отдавать свою энергию, так и поглощать чужую.

- И вы хотите проверить, как он это будет делать с унитаниумом?

- Не проверить! То, что они могут вступать в контакт я и так знаю! Я хочу провести опыты, при каких условиях он сможет мгновенно забирать энергию и разряжать голубые кристаллы. В мире Хопи у моей девушки есть своя лаборатория и она уже открыла некоторые интересные свойства эмпатина. Теперь нам нужно провести серию опытов с унитаниумом. Для этого я и прибыл в ваш мир…

- Стив, - улыбнулась мне девушка. – Я рада за вас, и думаю, что у вас все получиться, но причем здесь я?

- Ашер, я пообещал, что вылечу вас от пси-способности, которая оказалась такой тяжелой ношей и не дает влюбленным сердцам быть вместе. А за это Ат даст мне несколько необходимых для опытов кристаллов.

- А разве это возможно? – глаза девушки стали неожиданно большими. – Вы же в прошлый раз не смогли оказать мне помощь?

- Верно, - кивнул я, - но с тех пор много «воды утекло» …

- Воды? –удивилась она

- Это вновь одна из наших поговорок, - пришлось пояснить мне. - Я хотел сказать, что с тех пор я многому научился и практически уверен в успехе. Вы разрешите мне попробовать?

Ашер переглянулась с Ат Осом, и по его взгляду поняла, что он этого страстно желает.

- Хорошо… Что я должна делать?

- Ничего. Просто садитесь рядом на диван, а я начну работать.

Настроившись на процесс, я вычленил ауру девушки и стал исследовать ее спектр. Операция была новой для меня. Ранее я лишь исцелял внутренние органы, а теперь мне нужно было залезать глубоко «внутрь». Было немного страшно, но вспомнив как я перенимал чужие способности, я планировал и в этот раз использовать те же приемы. Оказалось, что все будет намного сложнее. Я умел копировать код, но, чтобы изменить или стереть его – процедуры копирования было мало. Я опасался задеть и уничтожить другие жизненно важные гены. Пришлось вновь нырять в астрал и искать там необходимую информацию. Как и прежде готовых ответов призрак мне не давал, многое приходилось постигать самому. Я словно на лифте постоянно сновал между реальностью и «виртуальностью», консультируясь по каждому шагу. Но постепенно смог исправить ошибочный код, найдя и взяв его аналог у себя. Когда я обессиленный рухнул на диван, оказалось, что прошло четыре часа. Домашние давно проснулись. Ат Ос видимо предупредил родителей девушки, и они не мешали процессу излечения.

Ашер, словно родившись заново – смотрела на возлюбленного, как на чудо, понимая, что прежняя вялость и апатия куда-то пропали. Давящая на разум боль исчезла!

- Стив! –удивленно воскликнула девушка. – Но я, как и прежде ощущаю вас двоих как псиоников, но теперь без вредных последствий! И ..., - она на мгновение замолчала, а потом добавила: – Как странно, но оказывается я могу читать эмоции?! Милый я словно вижу, как ты рад меня видеть здоровой, и как дьявольски устал мистер Митчелл. Как мама за меня переживает, там за стенкой, а папа тревожиться и нервничает. Стив – оказывается читать эмоции – это так здорово! Спасибо! – Девушка кинулась мне на шею и крепко поцеловал в щеку.

Я не понял, как такое произошло, что во время излечения я умудрился передать ей способности к эмпатии, но мое тело и разум так устали, что я лишь слабо улыбнулся в ответ…

(обратно)

Глава 27

Ат Ос сдержал данное мне слово, выделив пару десятков камней для опытов. Я видел, что в его сейфе оставалась еще несколько экземпляров унитаниума, но неожиданно смущенный главарь банды псиоников попросил подарить ему хотя бы парочку камней эмпатина. Он был безумно рад исцелению любимой, а слова Ашер, что читать эмоции окружающих – так классно, зацепили разум мужчины. Мне было не жалко поделиться кристаллами, и я даже предупредил, что хранить их по соседству не стоит, эмпатин более «жадный» в поглощении энергии хотя и не несет вреда для человеческого организма. А когда камень разрядится, его легко можно вновь зарядить, положив на ночь рядом с голубыми кристаллами или воздействовав на структуру камня микроволновым излучением. Единственное, о чем я умолчал, что и унитаниум аналогично можно заряжать, а не выбрасывать отработанный минерал. Об этом стоило бы догадаться, но если Ат Ос пожелает заняться научными исследованиями, чем он ранее и занимался, то это будет его собственное открытие, а не навязанный мной ответ.

Почему-то моя интуиция подсказывала, что именно так все и будет, и эта наша встреча заметно повлияет на дальнейшее отношение главаря банды к окружающими миру и политическому строю мира Прокон.

Возвращаясь к Кате, и размышляя на эту тему, я был доволен собой. Получалось, что я стал претворять советы Иного в жизнь. Мне не пришлось «насильно» переубеждать Ат Оса изменить свой образ жизни. Исцелив девушку, я автоматически запустил течение реальности по новому пути. Я был убежден, что Ат станет немного другим, соответственно его банда станет действовать по-иному. Я не мог с уверенностью утверждать, что он перестанет воровать унитаниум и займется распространением эмпатина, но то, что его характер поменяется к лучшему - был убежден на сто процентов.

Теперь стоило параллельно с опытами над голубыми кристаллами подобрать ключик и к нынешнему руководителю Катрин - Воладу Чотаку. Селена сообщила мне, что ей удалось найти не так много информации по этому объекту в открытом доступе, Катя и так почти все это рассказала, но адрес проживания у нее имеется. А если постараться незаметно к нему подобраться, то взломав компьютер, можно «нарыть» и кое-что более любопытное.

Исследовать голубые кристаллы мы с Катей решили по ночам, так как днем в ее лаборатории нам не удалось бы сохранить секретность. Но прежде воздействие одного из кристаллов Катюша решила испытать на себе, тем более, что я вернулся из Прокона вечером. Я рассказал ей все положенные особенности при инициации унитаниумом и крайнем сроке в четыре часа, когда она самостоятельно должна будет проснуться. Девушку не испугало это требование, она похвасталась, что в многочисленных экспедициях давно научилась планировать свой сон. И практически точно может проснуться через любой «запрограммированный» интервал времени. На крайний случай я смогу разбудить ее, если что…

Я видел, что, Катя настроена решительно и отговаривать ее бесполезно, поэтому, когда она стала укладываться спать, я решил эти четыре часа пободрствовать. Сытый Витя мгновенно заснул, Багира устроилась на балконе, а я с чашкой местного чая, решил присоединиться к шорку на открытом воздухе…

Небо этой ночью оказалось на удивление чистым и звёздным. Знакомых земных созвездий я не находил. Попросив Селену показать мне на голографическом глобусе, как выглядит эта планета и рассматривая непривычные очертания материков, я обратил внимание, что город Маунти расположен примерно на широте Рима или Ташкента. Значит климат здесь мягкий и сильных морозов ожидать не стоит. Попивая горячий чай, я практически «ушел в себя», рассуждая на тему, почему каждый новый мир так разительно отличается по внешнему виду и «временному фактору»? Задав этот вопрос своему искину, я неожиданно получил доступ к любопытным материалам, которые Селена хакнула во время взлома европейского дата-центра. Кроме финансовой отчетности и базы агентов МИ-5, там хранились некоторые данные из работ Стивена Хокинга, в которых профессор рассказывал о теории параллельные вселенных. В 1980-х годах Хокинг вместе с американским астрофизиком Джеймсом Хартлом разработал новую теорию возникновения Вселенной. Теория Хартла-Хокинга устраняла внутреннее противоречие теории Эйнштейна, в которой постулировалось, что наша Вселенная возникла около 14 миллиардов лет назад, но не говорилось, каким образом это произошло. Я ничего не понимал в заумных формулах по квантовой физике и механике, но выводы, переведенные Селеной на русский язык, мне показались интересными. Там сообщалось о том, что Большой взрыв вероятнее всего создал не одну вселенную, а бесконечное их количество. В соответствии с этой же теорией, в каждой такой мультивселенной существуют планеты, идентичные нашей Земле, живут похожие на нас существа и действуют одинаковые физические законы, но… Ничего не мешает другим планетам быть немного иными. Где-то до сих пор живут популяции динозавров, а где-то действуют другие физические константы, а планеты, похожие на нашу Землю располагаются в разных галактиках! И математические выкладки из этой теории говорят, что такое возможно на самом деле! Но опять же, согласно этим выкладкам – люди точно не знают, в какой именно из многочисленных вселенных они живут. И именно этот парадокс в своей последней работе пытается решить Хокинг совместно с профессором Томасом Хертогом из Левенского католического университета в Бельгии. Парадокс в рамках новой теории разрешается с помощью математического арсенала другой экзотической теории - теории струн.

Один из волнующих выводов новой теории в том, что, по словам Хертога, она может помочь исследователям обнаружить следы параллельных вселенных в нашей. Он писал, что это можно сделать, изучая микроволновые следы Большого взрыва, но вот как перейти из одной вселенной в другую – ученые не догадывались. Они практически подошли к идее Спирали Фибоначчи о многообразии миров, но возможность, что путь к мультивселенным открыт даже с нашей планеты – они почему-то не стали рассматривать. Возможно потому, что Стивен не успел? Хокинг умер 14 марта 2018 года. Практически ровно через полгода после того, как мы с друзьями впервые оказались в других мирах… А спецслужбы Великобритании оказывается интересуются и такими экзотическими направлениями, как квантовая физика.

Но меня в этих материалах заинтересовало другое совпадение: Теория струн и микроволновое излучение!

Согласно той же до сих пор спорной теории струн - каждый атом, как известно, состоит из еще меньших частиц – электронов, которые кружатся вокруг ядра, состоящего из протонов и нейтронов. Протоны и нейтроны, в свою очередь, состоят из еще меньших частиц – кварков. Но теория струн утверждает, что на кварках дело не заканчивается. Кварки состоят из крошечных извивающихся нитей энергии, которые напоминают струны. Каждая из таких струн невообразимо мала. Мала настолько, что если бы атом был увеличен до размеров Солнечной системы, струна была бы толщиной с дерево! Но раз есть струна – значит она должна вибрировать или звучать, говорить! Вот как тут не вспомнить строки из Библии: «В начале было Слово…» * (*Первые слова Евангелия от Иоанна.). А множество струн – дают аккорд, то есть музыку! Недаром мне музыкальная фраза помогает открывать порталы! И опять же, хотя теорию струн ученые называют триумфом математики, но сожалеют, что проверить ее пока невозможно, однако и признают, что без дополнительных измерений она выглядит убого. Уравнения этой теории требуют, как минимум десять дополнительных измерений, а то и больше, но все эти измерения невообразимо малы. Физики до сих пор спорят, каким образом такие крошечные искривления пространства оказывают воздействие на наш мир? Но пока никто не додумался применить эти теории к существующим порталам, скорее всего потому, что они этого просто не знали, а те, кто знал – не спешили делиться секретной информацией с учеными. По моему мнению, как раз все эти суперзакрученные в колоссальных потоках энергии измерения и позволяют проходить между мирами! А каждая такая струна, звучащая чуть по-иному – превращает новый мир в эксклюзивное пространство. Свойства и характеристики других миров придерживаются определенных физических констант. Измени одну из них, например, силу электромагнитного воздействия и звезда может погаснуть или наоборот взорваться. Вроде бы мелочь, а мир будет совершенно другим. С помощью точных приборов я могу настроить свою старую гитару почти идеально, но там всего шесть струн, а когда их тысячи или миллионы? Небольшой резонанс, незаметный человеческому уху, и соседний мир будет совершенно иным…

Теперь что касается микроволнового излучения.

Микроволны — это поддиапазон радиоизлучения, примыкающий к инфракрасному. Его также называют сверхвысокочастотным (СВЧ). Микроволновый диапазон интересен астрономам, поскольку в нем регистрируется оставшееся со времен Большого взрыва реликтовое излучение, кстати, на котором и работает радар жуков. Это на Земле микроволны используются для таких бытовых задач, как разогрев завтрака и разговоры по мобильному телефону. СВЧ излучение можно концентрировать в узконаправленный луч. Микроволны подобно свету распространяются по прямой и перекрываются твёрдыми объектами, наподобие того, как свет не проходит сквозь непрозрачные тела. Но есть один любопытный факт: «Излучение от земных станций сотовой связи GSM довольно сильно ослабляют сосновые леса, так как размеры и длина иголок приблизительно равны половине длины волны, и иголки служат своеобразными приёмными антеннами, тем самым ослабляя электромагнитное поле.» Такой же эффект оказывают и густые тропические леса. Именно по этой причине нашу мобильную связь называют - сотовой. Область обслуживания территории делится на участки – соты. Соседние базовые станции используют разные, но повторяющиеся радиочастоты, при этом не создают помех друг другу. А чем выше частота излучений – тем больше информации она несет. И разная частота микроволнового излучения проникает на разную глубину объекта. По телевизору показывали, что военные создали такую СВЧ пушку, где при излучении с частотой в 95 ГГц микроволны на расстоянии до километра проникают под кожу человека на два миллиметра, вызывая сильное жжение. Этот локальный и мгновенный процесс - вроде бы не смертельно опасен для жизни, но для разгона демонстраций – очень подходит. В бытовой микроволновке используется частота уже в 2,45 Гигагерц, проникающая в разогреваемый объект уже на несколько сантиметров. Но оказывается длиной этой волны, естественно необходимо уточнить точное значение, можно заряжать кристаллы эмпатина, о чем случайно догадалась Катрин. Выходит, сама вселенная нам подсказывает, что нужно делать!

Просто необходимо создать такие условия, когда при кратковременном микроволновом излучении кристалл унитаниума высвободит всю накопленную им энергию. А учитывая «музыкальную» теорию струн – было бы неплохо придумать звуковое устройство, объединяющее все эти мои домыслы. Раз у меня есть музыкальный фрагмент, позволяющий разуму входить в единую тональность с природными энергиями, то если создать небольшой резонанс – эффект должен быть противоположным! Нажал кнопку – устройство выдало кратковременную СВЧ волну, проиграло музыкальную фразу и кристалл - разрядился! Главное не переборщить с этим самым резонансом, а то взорвется все к чертовой матери… Эк меня разобрало! По-моему, хорошая идея! Мля… а я всего-то смотрел на звезды! …

Погруженный в свои мысли о решении очередной проблемы, я так увлекся, что перестал следить за временем, но Селена не дремала. Она сообщила, что крайний срок взаимодействия унитаниума с телом Катрин подходит к завершению и если девушка самостоятельно не проснется, то…

Но едва искин высказала свои опасения, как я, находясь на балконе, услышал громкий зевок Кати и ее хриплый спросонья голос:

- Стас, я вовремя проснулась?

- Да, милая, - успокоил я девушку, заходя в комнату. А в это время из детской кроватки раздалось и кряхтение Вити, который вдруг решил тоже проснуться, выдавая в эфир эмоции с желанием освободить свой кишечник. Ребенка быстро привели в порядок, и он вновь мгновенно провалился в сон, а Катя, сидя на кровати, мысленно проверяла себя на возможные изменения в организме. Не обнаружив на первый взгляд ничего нового, она предложила нам всем отдохнуть, мол скоро уже утро, а дел запланировано много. Я не стал ей рассказывать к каким мыслям я пришел, дежуря ночью, просто сообщил, что у меня появились кое-какие идеи по поводу эмпатина.

Утром я проснулся с мыслью искать дом Волада Чотака и попытаться взломать его компьютер, но едва я открыл глаза, как рука Кати прикрыла мой рот, чтобы я не вздумал что-то произносить, а ее сияющие от счастья глаза указали на детскую кроватку, откуда доносился восторженный писк малыша. Переведя на Витю взгляд, я увидел, что над ребенком в воздухе медленно кружатся его игрушки и погремушки, которые ранее не были привязаны над ним, а лежали отдельно на столике. Витя радостно гугукая заставлял то одну, то другую игрушку подлетать к нему, после чего тщательно исследовал, пробуя предмет «на зуб» и тиская его в ручонках, после чего исследованная игрушка занимала свою орбиту в воздухе, а к малышу приближался очередной объект.

- Это ты делаешь? – шёпотом поинтересовался я у Кати, но она отрицательно покачала головой.

- Нет, не я. Это он сам как-то умудрился заставить их висеть в воздухе.

- А ты чему научилась?

- Я? Тоже кое-что уже могу! – с гордостью прошептала Катрин и после ее слов свет в спальне самостоятельно включился. Затем тихо заиграла музыка из музыкального центра, а на кухне пикнул сигналом включения кухонный комбайн, который готовил нам на завтрак горячие напитки.

- Я вижу излучения линий электропередач, - стала делиться новостями Катрин, - и могу дистанционно пользоваться любой бытовой техникой!

- Оу! Да ты же моя умничка! Но как же наш сын научился телекинезу?

- Ничего удивительного Стас, - хмыкнула она, бросив на меня скептический взгляд. - Я думаю, что и на него кристалл повлиял. Кроватка рядом стоит, расстояние от минерала до его головки конечно было больше, чем у меня, но мозг ребенка более восприимчив к новым знаниям. Уснул он чуть раньше, но камень возле своей подушки я положила уже позже, а проснулись мы практически одинаково. Да и раз он твой сын, то его организм уже более приспособлен к таким изменениям, чем мой. Так что папочка – готовься к очередным сюрпризам ребенка!

Завтрак у нас напоминал небольшой аттракцион, под названием: «Не дай ребенку убиться». Витя по воздуху заставлял подлетать к себе все, на чем фокусировался его взгляд. Причем он сразу же мог оперировать предметами весом в два килограмма. И не важно, что это была упаковка с печеньем или с мукой, но падая на пол, как только он терял интерес к объекту – сами понимаете, кто больше наносил урона и беспорядка. Опытным путем мы выяснили, что малыш мог одновременно управлять шестью объектами. Пришлось нам все прятать под замок в шкафы и антресоли, а что невозможно было укрыть от взора малыша – крепилось к полу и стенам почти намертво. На это у нас ушел целый день. Поэтому до Волада я в этот раз так и не добрался. Едва ребенка уложили спать под присмотром Багиры, мы с Катей телепортировались в ее рабочий кабинет, и стали работать с кристаллами. Я рассказал ей свои домыслы, догадки, идеи и прежде чем начать эксперименты, нам пришлось, пользуясь помощью Селены, сначала создать несколько микроволновых излучателей, а затем мы начали проводить опыты с минимальной частоты волны.

Первая ночь не принесла нам успехов, зато днем я все-таки смог навестить дом Чотака. Волада дома не оказалось, но мне это было даже на руку. Селена легко могла скачать информацию с неработающего компьютера. Зависнув на «Страннике» в режиме невидимости над его поместьем, я получил очень любопытные документы, из которых ясно было видно, что бывший муж Жанни не раз имел дело с эмиссарами мира Инмак, причем начал с ними общаться задолго до гибели своей супруги. Меня вообще не удивило, когда я увидел, что с Воладом контактировал представитель клана Синда-го, того самого, на территории которого я оказался, пройдя через портал из мира Прокон. Именно с членами этого клана у меня были неприятные столкновения. А вот один из найденных документов заставил меня задуматься – случайно ли погибла Жанни Чотак? Селена умудрилась найти якобы «удаленные файлы» из переписки Волада с неким господином Нари-ко, где тот уточнял дату вылета Жанни и маршрут полета ее частного самолета. Волад как раз и называл ту самую дату, когда летательный аппарат супруги пропал над бескрайними просторами местного океана.

В суде эту переписку вряд ли примут к сведению, но как «контраргумент» она могла в дальнейшем пригодиться. Селена нашла и выписки с банковских счетов, где фигурировали некие «пожертвования» от анонимных лиц на развитие научного центра. Опять же, учитывая, что многие исследования наоборот закрывались – эти поступления были не иначе чем взятками, вот только кому они шли? Компьютер Волада не был подключен ни к одной из сетей, видимо он так подстраховывался от взлома, но моему искину найти эти данные было «раз плюнуть». Естественно, я всю полученную информацию передал Кате. Это бы ее родной мир и как поступать с данными на Волада – решала она сама, а я старался помочь чем мог.

На следующую ночь мы немного продвинулись в экспериментах с камнями. Наконец-то была обнаружена точная частота микроволнового излучения, при которой камни эмпатина максимально быстро и полно заряжались. Уже одно только это открытие сулило небывалую прибыль для Катрин. Теперь не нужно было выбрасывать «отработанный материал» и ехать за новыми камнями в мир Амфи, но как разряжать унитаниум – мы пока не знали. Помог нам в этом неожиданный банкет.

Ученый Совет столицы решил массово отпраздновать свою двухсотую годовщину существования, а так как Катрин Беркер в последнее время стала очень популярным ученым к ней домой прислали приглашение на это торжество. Пригласительные билеты были на две персоны, так что мое присутствие там – даже не обсуждалось. Катя уже долгое время сидя с ребёнком, естественно, была рада сменить обстановку. За Витей присмотрела бы Багира, так что за день до торжества, мы отправились с ней по магазинам, чтобы она могла выглядеть «соответственно». Катя хотел и мне купить местную парадную одежду, но с моим телосложением это оказалось очень проблематичным. Здесь не было автоматических швейных мастерских, а праздник был назначен на следующий день. Так что я успокоил девушку, сообщив, что у меня в кемпере хранится белоснежный парадный мундир алахарского офицера и в нем мне будет более комфортно, а для всех остальных она может меня представлять, как старого друга из другого мира. Мужем она меня по определенным причинам назвать не могла, да я и не собирался быть двоеженцем, поэтому, чтобы мы гармонично смотрелись в паре, ей пришлось искать наряд белого цвета, но ничего подходящего мы найти не смогли. То фасон не тот, то материал не подходит, то размера нет соответствующего. Эмоции девушки ясно давали мне понять, что она примерно знает, чего бы хотела, но за один день найти что-то стоящее было практически невозможно. Катя расстроенная шла домой, а у меня в голове в этот момент созрела одна подходящая идея. Я вспомнил об алахарских платьях-трансформерах и точно знал, что в «нашей» пещере на Крузане оставался еще достаточный запас подобных изделий. И пока она принимала ванну, я открыл портал в тот мир.

Пещеру за наше время отсутствия никто не посещал. Я помнил о заминированных сюрпризах, но теперь мне не было необходимости пешком проходить по туннелю. Телепортация позволила мне сократить путь и время. Взяв одно такое платье, я на всякий случай прихватил и несколько слитков золота, чтобы Катрин с ребёнком ни в чем более не нуждалась. А когда она вышла из ванной – то охнула от неожиданности, увидев на кровати белоснежное длинное одеяние. Я рассказал, что теперь она сама сможет подогнать его по фигуре, изменив дизайн так, как пожелает и даже не один раз. Такие возможности наряда ни одну девушку не оставят равнодушной и пока я ужинал, Катя смогла создать из него то, что хотела. В ночь перед торжеством, мы решили банально отдохнуть, а то за последнее время никто из нас полностью не высыпался. На следующий день Катрин парочку слитков золота обменяла в ближайшем банке на приличную сумму, положив ее на счет, а сама отправилась в салоны – приводить свою внешность в порядок. Мы же с Багирой в это время присматривали за Витей.

Я обратил внимание на то, как сильно он подружился с шорком. И что, когда Багира отлучалась по своим делам, он начинал издавать зовущие ее звуки, пытаясь повторить рычание зверя. Когда Багира была рядом он и вел себя более разумно – не хулиганил и не бросался бездумно вещами, прилетающими к нему повоздуху. Я понимал, что нам все же придется вернуться в родные миры, а вот Виктору, да и Кате такой помощник не помешал бы. Посоветовавшись с шорком, мы обоюдно пришли к мысли, что сюда необходимо привези ее собрата из Заброшенного мира, да и умный вирус пойдет мальчику только на пользу. Шорк поможет ребенку правильно развиваться и со временем тот научиться самостоятельно открывать порталы в любые миры. Зная, что женщины тратят на салоны уйму времени, я забрал Витю с собой на кемпер и открыл портал в первый мир спирали.

Стаю Шорков с щенками мы обнаружили довольно быстро. Вожак, услышав мысленный зов Багиры, остановил свой прайд и дождался нашего приземления. А дальше все было просто. Вирус проник в тело мальчугана, Багира игриво куснув ногу ребенка, своим языком ввела необходимые организму для симбиоза катализаторы. Витя даже не расплакался от укуса, а лизание шорка ему было давно знакомо. Вожак выделил нам молодого самца, которого мы тут же окрестили Малышом, а буквально через десять минут возник и «перинатальный центр», где ребенку провели полную коррекцию, порадовавшись, что все развивается даже лучше, чем они предполагали. Я мысленно решил, что этому способствовала «прокачка» унитаниумом. И что будущим детям лучше с младенчества прививать уникальные способности. А через пару часов мы уже вчетвером вновь вернулись в мир Хопи.

Катя, вернувшись домой с новой прической, была удивлена, что за время ее отсутствия в доме появился новый жилец, но услышав почему мы так поступили - полностью одобрила все наши действия. И через пару часов, мы с ней, одетые во все белое, буквально вплывали через высокие двухстворчатые двери в здание Ученого Совета, где я с Катрин когда-то и познакомился. Катя создала наряд с длинным струящимся по полу пологом и полуоткрытым декольте, украсив шею ожерельем, а ушки сережками из эмпатина.

Знакомый просторный холл был украшен цветами, шарами и светящимися гирляндами. На небольшой сцене играли музыканты, а среди гостей сновали многочисленные мальчики-официанты с подносами и журналисты всех мастей. Внутри парами и поодиночке фланировали гости, одетые в парадные одеяния всех цветов и расцветок, кроме белого. Мы были единственными в белоснежном гардеробе и от этого мне казалось, что все только и смотрят на нас. Скорее всего так и было. Катя заранее успела мне шепнуть, что белый цвет здесь считается знаком того, что молодые люди решили связать свою судьбу, хотя на свадебных церемониях этого оттенка уже никто не придерживается. Моя рослая и крепкая фигура среди тщедушных мужчин, аналогично бросалась в глаза всем присутствующим и едва мы успели немного оглядеться, как нашу пару окружили многочисленные репортеры и фотографы. На Катрин водопадом посыпались вопросы, кто ее импозантный спутник, кто дизайнер ее выдающегося и нестандартного наряда, как поживает молодая мама, как растет ребенок, когда у нас намечена свадьба и что нового она готовит в плане науки…

Вопросы задавались на местном языке, поэтому я лишь вежливо улыбался, следя за тем, чтобы Катю не задавила толпа любопытных и жадных до сенсации журналистов. Узнав, что я из другого мира, кое-кто, перейдя на межмировой язык попытался и меня втянуть в дискуссии, но я вежливо отвечал всем, что, хотя и познакомился С Катрин Беркер год назад, но оставаться в Хопи не желаю. На провокационные вопросы типа: – а не заберу ли я выдающегося ученого в свой мир, с улыбкой парировал, что разве возможно оторвать женщину от любимого занятия? Она изучает мир Амфи, и я не вправе вмешиваться в ее дела, а тем более лишать ее этого удовольствия! И что мы люди военные – куда пошлют нас командиры – туда мы и отправимся. Журналисты смеялись в ответ, но постепенно отставали от меня. Катрин же, соскучившись от сидения дома – буквально расцвела как майская роза. Звонкая, смеющаяся и остроумная она полностью покорила своими ответами всю журналистскую братию. Я же, находясь в ее тени, следил за эмоциональным фоном. Редко кто был благосклонен к нашей паре, в основном везде струились нотки зависти и злости. И мужчины, и женщины завидовали Кате, что она выглядит великолепно, что в основном около нее толпятся журналисты, что она сумела где-то оторвать себе громилу мужика, да еще военного. Что она известный ученый, да еще и родившая недавно себе сына. Что ходят сплетни, якобы ее малыш растет настоящим великаном и скорее всего именно я его отец, хотя и непонятно, когда мы все это успели проделать, раз Беркер постоянно пропадала в долгих командировках в мире Амфи. Я буквально горящей кожей ощущал похотливые взгляды многочисленных дамочек, раздевающих меня взглядом, так что пришлось дать команду процессору моего мундира усилить охлаждение тела. А уж местные мужики – чуть ли не ненавидели меня за мою земную фигуру, хотя на лицах у всех без исключения сияли благожелательные улыбки.

Перед уходом из квартиры, я по какой-то причине решил прихватить по парочке кристаллов унитаниума и эмаптина, которые положил в разные карманы кителя. Окунувшись с головой в местное сообщество я и забыл о них, но камни неожиданно напомнили мне о себе самым нестандартным способом.

Устав от всех новых лиц и знакомых, которые спешили заверить свое почтение Катрин Беркер, я решил отойти в сторону, прихватив бокал с местным вином. Устроившись у стены, возле сцены, я стал наслаждаться очень ритмичным мотивом, который исполняли местные музыканты, играющие на странных инструментах, напоминающих земные аналоги терменвокса*. (*Терменвокс (theremin или thereminvox) — электромузыкальный инструмент, созданный в 1920 году советским изобретателем Львом Сергеевичем Терменом в Петрограде. Поначалу измерительная установка Термена представляла собой генератор электрических колебаний. Прибор оказался очень чувствительным: реагировал на малейшие изменения ёмкости колебательного контура, вызванные, например, изменением положения руки человека в пространстве. С изменением ёмкости менялась частота звука. То есть, звук возникал при движении руки человека. При игре на классическом инструменте управление звуком происходит в результате свободного перемещения рук исполнителя в электромагнитном поле вблизи двух металлических антенн. Исполнитель играет стоя. Изменение высоты звука достигается путём приближения руки к правой антенне; громкость звука управляется приближением другой руки к левой антенне.)

Языка я не понимал, но аранжировка и исполнение мне понравилась, да и голоса двух солистов органично дополняли друг друга. Попивая мелкими глотками терпкий напиток и притоптывая в такт ногой, я неожиданно услышал за спиной незнакомый женский голос, обращающийся ко мне на межмировом языке:

- Любите музыку, офицер?

- Да, э-э-э…, - обернулся я назад, с любопытством рассматривая дамочку в строгом брючном костюме. Уже то, что она была не в платье, как большинство из присутствующих здесь дам, подсказывало мне, что эта особа явно имеет какой-то высокий ранг, чин или должность, позволяющей ей быть не такой как все. Лицо выдавало немалый возраст, хотя телосложение было вполне гармоничным.

- Йована Рашка, - представилась дамочка, протянув мне руку.

- Очень приятно, Йована. Я, Стас Радыгин – мир Алахар, - машинально поднося ее крепкую ладонь к губам, я имитировал поцелуй.

- У вас так здороваются? – удивилась дама.

- Не со всеми, - признался я. – Но на торжествах это знак уважения по отношению к красивой женщине.

- Вот как? - ее брови поползли наверх, а на лице засияла скромная улыбка. – Очень любопытный обычай. Так просветите меня, Стас - у вас, точнее… в вашем мире, правят мужчины?

- В основном да, но… милая Йована, у нас есть старая поговорка: «Мужчина голова, а женщина шея, куда шея повернется, туда и голова смотрит».

- Ах-ха-ха-ха! – громко рассмеялась дамочка. – Как верно замечено! Мне уже заранее начинает нравится ваш мир! Как далеко он расположен от Хопи?

- Мне проще сказать, как близко он находится от начала Спирали – это четвертый мир.

- Далековато, - задумалась она. – Выходит у вас есть техника, позволяющая преодолевать такие большие расстояния, и скорее всего она летает?

- А у вас мужской склад ума, - заметил я. – Да, у нас имеются такие аппараты.

- Хмм, странно…

- А в чем, уважаемая Йована, вы видите странность?

- Странность в том, уважаемый Стас, что я руковожу пограничным департаментом и через меня проходит вся информация о посетителях из других миров. А за последнее время мне никто не сообщал о подобной алахарской технике, прошедшей в Хопи через порталы.

- Верно, - немного смутился я. - Я здесь присутствую не совсем официально. Мой аппарат не отмечался на ваших пограничных постах.

- Я это уже поняла Стас Радыгин. А раз его не засекли, то я могу предположить, что ваши технологии далеко обогнали наши…

- Скорее всего да. Но вы можете быть спокойны – я не собираюсь приносить вреда вашему миру, скорее наоборот…

- Уже любопытно, прошу уточнить?

- Скажите Йована, как вы относитесь к шумихе, поднимаемой вашей, с позволения сказать мужской частью населения, якобы ратующей за возрождение утерянных ими позиций?

- А-а-а, вы в курсе наших трений?

- Да, мне Катрин рассказала, да и телевидение ваше я смотрел.

- А в вашем мире, Стас – женщины борются за свои права?

- В том, где я родился – есть и такие, но пока все это идет без призыва к насилию. А в том, где я сейчас живу – Алахаре, скорее за власть борются мужчины.

- Да, Стас, вы правы, у нас сейчас стало немного неспокойно. И я, как ответственный руководитель за безопасность страны, не могу с этим смириться.

- То есть вы в курсе, что к вам зачастили мужчины из мира Инмак?

- Естественно!

- А вы в курсе того, что они провозят через границу вот такие голубые кристаллы? – я полез в один из карманов и показал Йоване унитаниум.

- Нет, но у нас не запрещено провозить через порталы любые украшения или драгоценности. А что, разве они несут опасность? - Рашка взяв у меня камень внимательно его рассмотрела. - Каждого посетителя проверяют на наличие химически опасных, взрывных или радиоактивных элементов. Приборы бы показали это…

- Нет, конечно, уважаемая Йована. Этот камень не несет в себе скрытой угрозы для общества. Хотя для человека его воздействие на организм может быть двояким.

- Проясните?

- Он может наделить своего обладателя некими уникальными, почти «магическими» способностями или, банально убить его.

- Вы уверены в этом?

- Я сам прошел через его воздействие, - пришлось признаться мне.

- И чем он вас наделил, раз вы стоите здесь живой и довольный? – в глазах дамочки разгорался профессиональный интерес. Я бросил взгляд на Катрин, но та все еще была занята беседами с многочисленными знакомыми и коллегами.

- Знаете, Йован, на всех он действует по-разному. Кто-то получает вот такие «магические» способности, - я вычленил взглядом стоящего неподалеку официанта с подносом напитков, не смотрящего в нашу сторону, и заставил прилететь к нам два полных бокала с вином. Протягивая напиток изумленной Рашке, я с улыбкой продолжал знакомить ее с новой информацией. – А кто-то может воздействовать на разум людей, заставляя их совершать те действия, которые этому «кому-то» нужны.

Прихлебнув вино, я на время замолчал, оценивая эмоции руководителя пограничного департамента. Йована оказалась опытным профессионалом. Быстро сложив в голове «два плюс два», она почти мгновенно выдала заключение:

- И вы считаете, что вся эта шумиха затеяна именно такими агентами?

- Не только шумиха, - стал делиться я накопленной информацией. – Эти кристаллы, - я забрал у женщины минерал и спрятал его в кармане, - продают очень дорого, не каждому они по карману, суммы измеряются в миллионах! Но если есть деньги – то почему бы не купить такой кристалл и не получить в собственное пользование какую-либо «магическую» способность?

- Ага…, - Рашка вновь замолчала, усваивая и обрабатывая новую информацию. – А в чем вы хотите нам помочь? Как я понимаю, вы не собираетесь ловить этих контрабандистов и агентов, отбирая у них кристаллы?

- У меня на Родине говорят: «Один в поле не воин».

- Тоже хороша фраза, очень похожая на нашу: «Одна женщина – половина бойца. Две женщины, прикрывающие друг другу спину – полный воин. Тысяча женщин –непобедимая армия». Так в чем может выражаться ваша помощь?

Прежде чем ответить, я вновь просканировал эмоциональный фон дамы. Обмана или коварства я не ощущал, поэтому решил приоткрыть один из наших планов. Про эмпатин Йована знала и даже видела его, хотя пока и не рискнула воспользоваться его возможностями. Я постарался убедить ее, что это принесет ей огромную пользу, но самое интересное, что Катрин Беркер разработала уникальную технологию по вторичной и последующей зарядке этих камней энергией. И что неплохо было бы распространить этот минерал по всем жителям мира Хопи. Вреда от него точно нет, а польза может оказаться огромной. И вторая новость — это то, что эмпатин может забирать энергию унитаниума, правда пока при длительном нахождении на небольшом от него расстоянии. И что мы сейчас работаем над тем, как добиться мгновенного разряда энергии. Так что пограничникам и не нужно будет его искать, достаточно чтобы разрабатываемый нами прибор находился в непосредственной близости от эмиссара.

Музыканты уже в очередной раз сменили свой репертуар. Сейчас звучало что-то медленное, расслабленно-приятное, похожее на наш земной блюз, но исполняемый нестандартными инструментами. Я увлекся рассказом об эмпатине, как неожиданно Рашка прервала меня, указав рукой на мой карман кителя:

- Простите, Стас, что перебиваю вас, но, по-моему, у вас там что-то горит?

- Где?

- В другом кармане. Видите, дым идет?

Заснув руку в карман мундира, я обнаружил, что оба кристалла эмпатина практически раскалились.

Ничего не понимая, я достал оба камня и зажав в ладони, мгновенно охладил минералы. В этот же миг мой внутренний аккумулятор запаса силы немного пополнился. «О –как! – мелькнула у меня в голове мысль. – Оказывается я на самом деле умею трансформировать один вид энергии в другой и теперь нет нужды искать источники планетарной силы, или заряжаться у Иного», но мои размышления прервал голос Рашки.

- Стас – это же эмпатин, а разве так и должно быть? – с участие поинтересовалась Йована, а я отрицательно покачал головой.

- Нет, вряд ли, если только…

- Что только?

Я не отвечал, а мой интуиция буквально кричала, что открытие где-то очень близко.

«Так, что мы имеем, - думал я в это время. – Камни нагрелись, что ранее не наблюдалось, возможно они мгновенно зарядились, но как? Так… эмпатин относительно близко находится к унитаниуму, но он, - я опустил руку в другой карман и обнаружил, что голубые кристаллы заметно похолодели. – Ага! … Я ранее считал, что музыка и СВЧ излучение должны как-то взаимодействовать. Музыка была, а вот микроволны откуда? Если только за стеной?»

- Йована, а вы случайно не знаете, что расположено вот за этой стенкой? – указал я на перегородку, у которой мы стояли.

- Знаю, там кухня.

- Ага, а микроволновые печи там используют?

- Естественно, закуску для гостей подогревают…

«Вот оно что! – осенило меня. – Звук и СВЧ как раз присутствуют! А вот какая музыкальная фраза, или частотная вибрация послужила запуском?»

- Еще один вопрос, Йована – что за композиция сейчас играла и возможно ли где достать записи именно этих исполнителей?

- Композиция называлась «Надежда», это довольно популярное у нас произведение, вот только исполнение не совсем стандартное. Эти инструменты не так давно у нас появились и называют их Вибротоны. А записи группы «Чоки» можно купить в музыкальных магазинах. Стас, а собственно, что произошло?

- Понимаете, уважаемая Йована, я почти уверен, что изготовление приборов, способных разряжать кристаллы унитаниума не заставит себя долго ждать. И очень благодарен вам, что вы решили со мной побеседовать!

- Хм… но это мой, так сказать, профессиональный интерес…

- Я так и подумал, но прошу простить меня, что должен вас покинуть, возникшая идея требует срочного исследования.

- Я понимаю вас, Стас, но уверена, что мы в скором времени еще увидимся. То, что вы мне сообщили – требует срочной проверки, и если эти факты подтвердятся…

- Я в этом не сомневаюсь…

- То мы просто обязаны встретиться еще раз и поговорить более откровенно. Такое дело нельзя бросать без продолжения…

- Я буду только рад, уважаемая Йована. А сейчас я вынужден буду вырвать из лап алчущих гостей свою знакомую Катрин Беркер и постараюсь уговорить ее покинуть это знаменательное мероприятие, чтобы заняться срочными исследованиями…

- Понимаю, - усмехнулась Рашка. - До встречи офицер, Стас Радыгин…

(обратно)

Глава 28

Катю еле удалось вытащить с мероприятия. Я ее понимал, купаться во всеобщем внимании – приятно, сам в этот миг вспомнил парочку моментов из личной жизни, которые, кстати, произошли со мной во время моей службы в армии. Первый раз - это когда я там собрал парней, и мы организовали свой вокально инструментальный ансамбль, починив музыкальные инструменты и акустику. К нам в клуб 23 февраля, тогда он еще не был выходным днем, привели школьников на «Урок мужества» и узнав, что я являюсь руководителем ансамбля – попросили сыграть несколько композиций после торжественной части. Сначала что-то патриотическое, а затем можно и эстрадное. Мы с парнями в это время еще только учили песню «Бродячие артисты», которую исполняла группа «Веселые ребята». Композиция была практически готова, но мы мало ее репетировали, а там в припеве нужно было петь в два голоса. Когда занавес открылся, мои ребята увидели, что зрительный зал полка почти полностью заполнен, а там не менее 1000 мест. Второй солист - бас гитарист, испугался публики и отказался петь, я же играл на ритм-гитаре. Первые три «патриотические» и парочку более современных песен у нас исполнял почти профессиональный певец. В финале нашего короткого выступления мы уже начали играть «Бродячих артистов» и подходит время припева. Я глазами показываю басисту на микрофон, а в его глазах испуг и он отрицательно качает головой, но петь-то надо. Тогда я на негнущихся ногах подошел ко второму микрофону и стал тихо подпевать вторым голосом. И свершилось чудо! Школьники задних рядов встали со своих мест и начали подпевать нам, пританцовывая. На втором припеве и я осмелел и с нами пел уже почти весь зал! А затем шквал аплодисментов с криками радости и восторга. Это было так здорово и приятно, что мы после выступления долго не могли успокоиться, вспоминая как «подняли зал и порвали всех»!

А второй случай произошёл позже, когда я выступал с военным оркестром, читая поэму «На безымянной высоте». Оркестр определенные части произведения сопровождал подходящими по смыслу мелодиями. Например, на строчки: «А война уже ломилась в двери, вся в крови, в пожарищах, в пыли…» - оркестр играл отрывок из шестой симфонию Шостаковича, или, когда я описывал как в тяжелых условиях, двигались наши войска –меня сопровождала тема песни военных лет: «Эх дороги, пыль да туман…» и т.д. В общем когда я закончил номер – весь зал с офицерами, их женами и гостям – встал, аплодируя моему выступлению. Я ушел за кулисы, но аплодисменты все не прекращались! Конферансье, найдя меня восторженно воскликнул:

- Солдат, ты весь зал порвал! У тебя в репертуаре есть еще что-то в подобном стиле?

- Есть юмористический номер, про алкашей…

- Хм… про алкашей не нужно (концерт был посвящен 40-й годовщине Победы). Тогда еще раз выйди и просто поклонись!

Вот тогда, еще командующий Краснознамённым Дальневосточным военным округом генерал-полковник Язов Дмитрий Тимофеевич, и пожал мне руку прямо на сцене, объявляя благодарность.

Так что я не особо настойчиво тянул Катрин домой, считывая ее счастливые эмоции. Но все же мы не стали там надолго задерживаться и переодевшись в привычные одежды, вернулись ночью в ее лабораторию. Катя нашла в местной сети записи группы «Чоки» с нужной композицией и включив микроволновой излучатель на требуемую частоту, мы запустили трек «Надежда». Вот как раз во время начала припева и произошло искренне желаемое нами событие! По случайному ли стечению обстоятельств, но эта гармония очень походила на «мою мелодию», отличаясь лишь тональностью. Вибротоны, подкрепленные волнами СВЧ излучения, генерировали в магнитном поле необходимые звуковые колебания, входящие в резонанс с кристаллической структурой унитаниума, которые заставляли кристаллы мгновенно отдавать свою энергию, поглощаемую эмпатином. Мы провели опыты и с отсутствием поблизости желтых камней, узнав, что если рядом не было собрата, способного принять эту силу, то камни взрывались, превращаясь в мелкую пыль.

Индикатор заряда, придуманный и созданный отделом Катрин, показывал, что эмпатин в момент полного насыщения раскалялся от того, что его емкость увеличивалась в два-три раза и с помощью тепла он сбрасывал излишки энергии в атмосферу, или начинал плавиться. Для безопасного поглощения энергии – требовался разряженный кристалл, тогда нагрева не происходило. Прикинув, что жители Инмака вряд ли будут везти по единственному минералу, мы решили приспособить к прибору небольшой магазин с индикатором заряда, куда можно было бы вкладывать с десяток разряженных желтых кристаллов.

А дальше оставалось дело техники – создать как можно более компактный прибор для подобных нужд, когда прототип нами практически был собран.

С одной стороны, порталов на планете ведущих из мира Инмак было ограниченное количество, и вроде бы максимально таких приборов требовалось всего пара штук. Но я высказал сомнение, что за все это время, здесь на Хопи уже не создан «стратегический запас» подобного минерала. Так что таких проборов необходимо было собрать гораздо больше и желательно их размещать во всех госучреждениях и структурах, а для этого требовалось массовое изготовление. Поэтому мое знакомство с Йованой Рашка – оказалось, как нельзя кстати.

Интуиция мне подсказывала, что ей в этом вопросе можно доверять, поэтому следующим днем я созвонился с ней, договорившись о встрече на завтра.

Кабинет директора пограничного департамента резко отличался от наших офисных помещений. Все-таки женщины более склонны к комфорту и уюту, поэтому, когда нас с Катрин, крепкие женщины охранники, одетые в деловые костюмы, проводили в ее офис, я подумал, что это жилое помещение. Мягкой расцветки обои, по-домашнему уютная мебель, много зелени и картин, панорамные окна. И хотя длинный офисный стол здесь присутствовал, но он очень гармонично смотрелся в общем антураже. За ним можно было либо обсуждать деловые вопросы, либо обедать в кругу большой семьи.

Йована в светло-голубой блузке и темных брюках сидела на диване, около которого юная девушка в коротком темном платье, сервировала чайный столик на три персоны. Заметив нас, Рашка с улыбкой пригласила присоединиться к чаепитию, указав глазами на два соседних кресла. Когда первая дегустация ароматного напитка прошла, разговор начинавшийся обыденными интересами о здоровье и работе, перешел к нужной теме.

- Стас, я дала задние проверить вашу информацию, - допив чай, перешла к конкретике Йована. - Опуская статистику, подтверждающую ваши предположения, мои специалисты обнаружили очень занимательные факты.

- Вы имеете ввиду «необычные способности»? - откинувшись на мягкую спинку кресла, я считывал эмоциональный фон дамочки, замечая в нем странные нотки любопытства. Они не относились к теме нашей встречи, а были конкретно адресованы нам с Катей. Причем не носили никакого интимного подтекста, а скорее были близки к исследованию. У меня возникла мысль, почему это происходит, но вопрос Кати все и так расставил на свои места:

- Тирес, простите мое любопытство, но я вижу, что вы прокачались эмпатином и теперь пытаетесь сканировать наши эмоции?

- Вы правы, Катрин! – с улыбкой заметила она, аналогично расслабляясь на податливой спинке дивана. – Я решила воспользоваться советом вашего друга Стаса. Должна признаться – это очень необычные ощущения. И, Стас - вы правы. Мне стало гораздо легче общаться с подчиненными…, - мгновенно Йована вычленила возникший у меня вопрос по термину «Тирес» и коротко пояснила.

- Стас, по роду моей занимаемой должности, ко мне принято обращаться со словом «Тирес». Это не должность и не чин, а форма вежливого обращения к руководителю высокого статуса. Возможно в вашем мире тоже есть такие слова?

- Да, тирес, - я быстро учился. - Прошу простить меня, что в прошлый раз я не знал об этой особенности и называл вас по имени. У нас приняты разные обращения в зависимости от национальности и статуса человека: господин, мистер, товарищ, сэр, мадам, леди, гражданочка, девушка. К королю у нас обращаются Ваше Величество или Государь, не называя его по имени…

- Не страшно, Стас! - одарила она меня ослепительной улыбкой. - На том торжестве я была, как и вы в роли гостя! Так что можно было общаться без формальностей.

- Спасибо, тирес! Но, как вижу, вы довольны таким обновлением?

- Не стану отрицать – мне оно более чем нравится, и я дала распоряжение пройти через это обновление почти всем моим подразделениям.

- Тогда давайте вернемся к делу. Что обнаружили ваши ищейки?

- Некоторые особи, кстати, как и мужчины, занимающие высокие посты как в нашем руководстве, так и в бизнесе – на самом деле изменились. Они стараются не афишировать новых талантов, но тем не менее у меня есть пока некоторые данные кто и чем стал обладать. Одни из моих агентов даже пытались прощупать неких довольно известных лиц из мира Инмак, пребывающих в настоящее время в нашем мире, и вот тут у меня имеется самое ценное наблюдение.

- Какое? – не удержалась от вопроса Катя.

- Несколько моих людей на первый взгляд ничего не обнаружили. Это и странно…

- Тирес, а в чем выражена эта странность? – Беркер перевела разговор на себя, а я и не вмешивался.

- Понимаете, Катрин, - по идее они просто обязаны были «нарыть» информацию. Я лично отправляла проверенных сотрудников к парочке «туристов» из клана Синда-го. Но они вчера вернулись практически ни с чем, уверяя меня в ошибочности задания. А вот благодаря моему новому умению считывать эмоции – я поняла, что моих людей «обработали» и теперь, к сожалению, я не могу им доверять. Очень жаль терять таких профессионалов, но…

- Стас, - повернулась ко мне Катя. –А ты бы не мог их вновь перевербовать в нашу сторону?

- О! Офицер, - оживилась Йована, - вы наделены еще одним талантом, о котором мне не рассказали?

- Я много чего могу, но уважаемая тирес, я же не интересуюсь вашими способностями и возможностями?

- Вы абсолютно правы, офицер. Но раз вы обещали нам помочь, то я должна твердо знать на какую помощь вправе рассчитывать. Вы можете вернуть мне «преданность» обработанных сотрудников?

- Скорее всего да. И сделаю это не по вашей просьбе, а так сказать с дальним прицелом.

- Любопытно! И в чем вы его видите?

- Как и говорил вам ранее, я хочу, чтобы этот мир жил по своим принципам и законам, а жители других миров не вмешивались в это. А вот ваши «завербованные» сотрудники –могут принести пользу, так как враг будет уверен, что они играют на его стороне.

- Простите Стас, то есть вы не ищете личной выгоды?

- Моя выгода в том, что Катрин с сыном будут жить в мире, который их устраивает, вот и все.

- Вот как… – вы бескорыстный человек?

- У нас, уважаемая тирес, – таких людей называют Альтруистами! Они бескорыстно делают то, что считают нужными, не преследуя финансовую выгоду. Чаще всего это забота о благополучии других членов общества. А на счет корысти и выгоды я ее не отрицаю и вряд ли откажусь принять все блага, предлагаемые мне этим или другим миром. Но в данный период времени – мне нет нужды искать возможность, где и как заработать. У меня и так имеется все необходимое для комфортной жизни и даже больше, чем я или моя семья может потратить. Так почему бы мне не сделать приятное другим? Будь это Катрин с сыном или целый мир?

- Звучит благородно, - задумалась Йована, - хотя мне пока и трудно в это поверить.

- Ваше право, тирес, но тем не менее пригласите ваших завербованных специалистов сюда, и я с ними немного поработаю…

Завершив «обработку» двух симпатичных агентов, сняв все прежние установки и дав свои «якоря» на возможное повторное внушение и гипноз, я попросил еще раз принести чая. Девушек качественно обработали, заставив шпионить за начальством, поэтому мне пришлось не так легко, как если бы я просто давал свои установки, сначала нужно было найти скрытые команды и обезвредить их. Йована не произнося ни слова, внимательно следила за моей работой. Я считывал гордость Кати и легкий скептицизм Рашки, переходящий в удивление. Но мое последующее предложение попробовать штатному гипнотизёру, если таковой имеется в штате департамента, вновь дать свои установки этим девушкам – было принято серьезно и с доверием.

- Да, - согласилась Йована, – это похоже на чудо или магию. Значит вы и мне можете дать любые приказы?

- Могу, - кивнул я, попивая только что принесенные чай, - только зачем? У вас же в кабинете все записывается?

- Да.

- Хотя я и эти записи могу стереть, не вставая с кресла.

- Простите, Стас, Вы эллин?

- Нет, я родился на планете Земля, а сейчас нахожусь на службе у короля одного из двух государств Алахара – Жуана Кобурга.

- Даже так? И много вас таких в мире Алахар?

- Хватает, но таких как я – пока не так много. Но прошу вас, тирес, не требуйте от меня многого. Я не Бог, и не собираюсь им быть. Я простой консультант, намекающий, что неплохо было бы Вам сделать. И первое, что срочно требуется изготовить - это вот такую установку. - Я кивнул Кате, и она достала из принесенной нами сумки первый прототип детектора-разрядника унитаниума, состоящий пока еще из нескольких блоков. После чего мы прямо в кабинете Рашки провели демонстрацию работы нашего прибора.

Йована профессионально отнеслась к подобному опыту. Она задавала вполне разумные вопросы: сколько у нас таких агрегатов, от чего питается этот прибор, какова максимальная дистанция его действия, как часто его необходимо включать, несколько он опасен для окружающих? О чем мы знали – рассказывали. На вопросы о максимальной дистанции и опасности для людей – признавались, что еще не проверяли, да и помещение лаборатории Кати не позволяло проводить подобные опыты. Я был на пограничном пункте Хопи, когда возвращался домой во время заброса меня через случайный портал и помнил размеры помещения, о чем и сообщил Йоване. На такие объемы пограничного пункта мощности нашей установки вполне хватало. Да и планировали мы включать прибор во время оформления гостей из Инмака, хотя Катя заметила, что ничего не мешает им прибывать и через другие порталы, когда они поймут, что им «перекрывают кислород», так что и для других пропускных пунктов наши установки оказались жизненно необходимыми. Разговоры были долгими и основательными, но не даром Рашка занимала такой пост. Все свои последующие распоряжения она отдавала своим подчиненным коротко и лаконично. Прибор отправили в одно из секретных учреждений, где его должны были доработать до компактного размера и запустить в производство. Наши рекомендации приняли к сведению и пообещали любое содействие при возможных проблемах. Вот здесь я и выложил очередной козырь, перебросив на компьютер Рашки документы, полученные Селеной в компьютере Волада Чотака. Файлы же с перепиской о его супруге очень заинтересовали директора пограничного департамента. Йована пообещала, что лично будет курировать дело нынешнего руководителя научного центра, так что за место работы Беркер может быть в дальнейшем спокойна.

Вернувшись домой я посетил астрал, где призрак Багиры сообщил, что предпринятые мной меры окажутся весьма эффективными. Недовольство мужчин еще не скоро прекратится, но вооруженных столкновений в ближайшие годы не стоит ожидать. Прибор запустят в производство и потоки псиоников из мира Инмак резко пойдут на убыль. Линия реальности выправилась и даже Иной будет доволен, но теперь все станет зависеть от здешнего руководства.

Витя, умудрившись поранить руку, не нарочно передал вирус и своей маме, когда она слизнула языком капельки крови, но наличие в квартире двух шорков не создало из этого проблемы. Поэтому я решил передать Кате и еще некоторые свои умения, заставив запомнить проигрываемый Селеной музыкальный фрагмент, усиливающий и помогающей развивать новые таланты. Как чуть позже оказалось, сын, аналогично прослушивая эту мелодию, умудрился развить умение телекинеза на более высокий уровень буквально за пару дней. Он смог оперировать уже десятком предметов, массой до пяти килограмм. Шорк по кличке Малыш успешно заменил Багиру, став любимцем мальчугана. Его постепенно вводили в общество, выгуливая мальчика с животным на воздухе. Соседи в первое время удивлялись неведомому зверю, но местное телевидение, показав в эфире нас с Катей – сыграло этому на руку. Все благосклонно приняли ее «дружбу» с иноземным офицером и не задавали лишних вопросов – откуда появилось странное животное.

Прожив еще три дня в квартире Катрин, я собирался было уже возвращаться в родные края, как прогуливаясь с ребенком и Малышом по улочке, я машинально ощутил чей-то жуткий интерес к моей персоне. Делая вид, что ничего не замечаю, я специально свернул на тенистую тропинку местного и почти безлюдного парка, чтобы этот «наблюдатель» себя как-то проявил. Малыш, получив мой мысленный приказ, вроде как убежал в кусты, одновременно применяя свой невидимый камуфляж, а я ожидал, когда этот человек решит «поближе познакомиться». Витя вроде как затих, провалившись в крепкий сон, а я, подведя коляску к ближайшей пустой скамейке, решил сделать вид что аналогично желаю на ней отдохнуть. Но не успел я даже откинуться на деревянную спинку скамьи, как мое одиночество было прервано странно знакомым голосом:

- Кого я вижу? Стив-го!

Обернувшись назад, я заметил, что через газон и кусты в нашу сторону направляется плотный мужчина. Мой мозг мгновенно выдал ответ где и когда я его видел – это был Таки-ши торговец и бизнесмен, который купил у нас с Фарой виртуальные костюмы, а потом «нашел» покупателя на унитаниум некого Ника-го, которого мне позже пришлось «убрать» применяя гравитационный удар моего трофейного кольца уже на территории соперничающего клана*. (* Упоминается в книге «Вектор силы»). Но последнее что оставалось в моей памяти от встречи с этим господином – это то, что он по моему приказу оплел руками и ногами Ника-го, давая нам время убраться с деньгами и вторым камнем. С тех пор Таки-ши не сильно изменился и не похудел. Его лоснящееся улыбкой лицо буквально сочилось радостью, а вот эмоции выдавали его внутреннее напряжение. Да и под легким пальто я разглядел у него сияние некоего энергетического оружия. В том, что он оказался здесь случайно я не верил, зная, что портал из Инмака находится на приличном расстоянии от местной столицы. Но вспомнив, что меня не раз показывали по местному телевидению, я сообразил, что он легко мог вычислить, где проживает Катрин Беркер, чтобы зачем-то выйти на меня. Сканируя окружающее пространство, я не удивился, ощутив еще три фигуры, не сводящие с меня глаз. Охрана, а точнее его группа прикрытия профессионально пряталась среди местной зелени, но их тела выдавало свечение ауры. А в том, что они готовы открыть стрельбу – я не сомневался. Справиться со мной им было не под силу, но прежде чем принимать «адекватные меры», стоило выяснить, что привело торговца ко мне.

- Здравствуйте Таки-ши, - не повышая голоса, чтобы не разбудить Витю, поздоровался я. –Не скажу, что рад этой встречи, но раз вы специально меня искали, я готов уделить вам немного времени. У меня в коляске спит мальчик, так что попрошу и вас не шуметь. Как вы меня нашли - я догадываюсь…

- Да, Стив-го! - понизил голос он, присаживаясь со мной по соседству, но соблюдая определенную дистанцию. - Просматривая местные новости, я не ожидал вас там увидеть. Честно скажу я был в курсе того, в каком из миров вы исчезли, но удивился, что вы до сих пор здесь находитесь, а не вернулись к себе на Родину. Поэтому принял решение встретиться с вами и поговорить…

- Принял или вам посоветовали? –просканировав эмоции, я понимал, что торговец лукавит.

- Да, Стив-го! – восхитился он. - От вас ничего не скроешь! Я уже подзабыл, что вы третий человек от главы клана. Скажу так – мне настоятельно рекомендовали с вами переговорить. Если вы забыли, то за вами до сих пор числится должок…

- Это ваши хозяева так считают…, - мне пришлось показать, что я якобы оскорблен. – Сделка была честной, я назвал цену, ваш компаньон согласился, но он хотел забрать и второй минерал, не заплатив за него денег.

- Ника-го давно нет в живых, насколько мне известно, - в эмоциях торговца появились нотки жадности и очередного любопытства. – И я практически уверен, что к его пропаже приложили руки именно вы?

Я не стал отвечать на этот вопрос – пусть думает, что хочет, но судя по формулировке – он точно не знал, кто убил худощавого «покупателя», а я не собирался перед ним откровенничать. Не дождавшись моего ответа Таки-ши продолжил разговор:

- Но я хотел переговорить с вами не по второму камню, а по всем остальным!

«Ага! Так вот что его интересует! – осенило меня. – Они были в тот раз удивлены, что мои минералы показывали такую силу зарядки, которую покупатели ни разу не видели в жизни и посчитали, что мой унитаниум происходит из неизвестного месторождения».

- Таки-ши я сейчас не занимаюсь унитаниумом. Да и время моего здесь в Хопи прибывания подошло к финалу. Так что увы…, ничем вам не могу помочь…

- Стив-го, не нужно отказываться сразу, мы готовы очень хорошо заплатить даже за информацию…

- Ага! Как в прошлый раз?

- Поверьте, Стив-го, я был не в курсе подобного «сюрприза» и…

- Врете, - считав его эмоции, жестко перебил его я. – Может вас в тот раз конкретно и не ставили в известность, но зная с кем вы имели дело и методы работы представителей клана Синда-го, это легко предполагалось. А вы… погодите…, – Неожиданно мое второе зрение вычленив ауру собеседника, показало, невиданные ранее участки спектра. И эти контрастные сполохи намекали на то, что со мной рядом сидит псионик. – Ах вот в чем дело! - обрадовался я. - Таки-ши, вы все же прокачались унитаниумом?! И чем же вас наделил это камень?

- Стив-го, я поражен вашей прозорливости. Ранее мне не встречались люди, умеющие видеть «Дар».

- Хм…, так вы называете новые способности – даром?

- Да, Стив-го, а чем еще это может быть?

- Хорошо – пусть Дар, - я тщательнее пригляделся к спектру, - но судя по вашему «сиянию», он у вас не малый. Я мог бы предположить, что вы на себе рискнули испытать тот самый первый кристалл? Странно, как клан Синда-го вам его уступил?

- Не уступил, Стив-го, а продал и за гораздо большую сумму, чем Ника-го купил его у вас.

- Ага…, - я на мгновение задумался, просеивая полученную информацию. – Могу предположить, что они испугались такого мощного заряда и решили посмотреть, как эта прокачка отразится, например, на Вас?

- Да, Стив-го – вы действительно третий человек после главы вашего клана, - подсластил «пилюлю» торговец. - Хотя с такими талантами вы давно должны были быть вторым. Вы правы - так все и было. Я купил этот минерал, но не сразу решился испытать его на себе. Пришлось долго тренироваться, чтобы научиться просыпаться вовремя. Но это того стоило! - голос торговца неожиданно изменился, в нем появились властные нотки. - И вы мне сейчас добровольно скажите, где находится месторождение таких камней…

«Так вот какой ты приобрел дар! – сообразил я. – Значит ты стал почти таким как главы кланов Инмака. Понятно, но что же…, тогда мы немного поиграем…»

Понимая, что меня вроде как пытаются взять под «контроль», но не знают, что это им не под силу, я решил немного подшутить над Таки-ши. Сделав безвольное лицо я, словно находясь под гипнозом, стал правдиво отвечать:

- Месторождение минералов, которые были у меня – находится в Пятне.

- В каком Пятне?

Изумление торговца было не наигранным. Такого ответа он явно не ожидал, пришлось мне растолковывать, поясняя:

- Пятно – участок космического пространства, куда отправляются космические корабли из мира Прокон. Именно оттуда родом те самые кристаллы, которые я продавал со своим напарником Фарой.

- Так другого месторождения нет?

- Я его не знаю. Эти кристаллы мы приобрели на Проконе, о чем я позже и сообщил Ника-го.

- Дьявол, тогда почему они имели гораздо более сильный заряд пси-энергии?

- Я думаю, Таки-ши, что во время моего путешествия они где-то дополнительно подзарядились. Нам же приходилось останавливаться на ночлег в лесах и полях как мира Прокон, так и Инмака, мы долго добирались до вашего города.

- Выходит узнать, как и где это произошло практически невозможно?

- Боюсь, что это так и есть…

- Тогда, Стив-го, вы нам более не интересны. Прощайте…

Толстяк встал со скамейки и не оборачиваясь пошел в ту же сторону, откуда и появился. Я не слышал его голоса, но понимал, что в живых меня вряд ли оставят. Три боевика не думали испаряться. В моей голове мелькнула мысль, что это будет как раз то, что нужно!

«Я должен здесь «погибнуть!» Причем с подтверждением по всем СМИ. Медиа средства здесь стопроцентно мониторят, так что это будет лучше всего и для Кати с сыном.» Шорк по кличке Малыш предложил атаковать вооруженных людей, но я попросил его не вмешиваться.Мне были нужны «следы и улики», поэтому я как бы случайно оттолкнул коляску с ребенком от себя, одновременно активируя на всех нас силовую защиту и приподнялся со скамьи. Именно в этот момент с трех сторон в мою сторону ударили плазменные лучи энергетического оружия.Они прожигали насквозь деревянную спинку скамейки, плавя дорожное покрытие и поджигая кусты, но для нас это было совершенно безопасно. Я понимал, что, увидев бесполезность этой стрельбы – убийцы, естественно, не поверят в мою гибель, поэтому расширив силовую завесу для сына, я мгновенно телепортировался по очереди ко всем троим боевикам, внося в разум стрелков информацию, убеждающею тех в моей смерти. Они буквально «видели», как упало мое прожженное во многих местах тело и могли описать как это все, происходило. После чего все трое быстро покинули место происшествия, не бросая экзотическое оружие на месте преступления. Мне пришлось телепортироваться в квартиру Катрин, а Малыш в одиночкутолкал коляску со спящим мальчуганом к нам домой. Свидетели позже рассказывали, как это было и удивлялись умному зверю. Я практически сразу же связался с Йованой, рассказав подробности моей беседы с Таки-ши, после чего она взялась оперативно «создать» прецедент с уликами и пообещала взять торговца под плотный контроль. Катя естественно ужаснулась произошедшему, но мы с Малышом и Багирой успокоили девушку, сказав, что у нас все было под контролем и погибнуть никто бы не смог даже чисто теоретически, хотя ей придется сыграть роль безутешной вдовы.

Буквально через пару часов местное телевидение во всех красках расписывало мою смерть, показывая зрителям обезображенное и обожженное тело. Все было очень достоверно. Единственное, что меня откровенно удивило, где Рашка умудрилась отыскать клона с моими не малыми для здешних мужчин габаритами.

Все было преподнесено так, что шорк привел коляску с малышом к дверям своего дома, где чуть позже его и обнаружила Катрин Беркер. Катя всего один раз мелькнула на экранах, пряча заплаканное лицо, но зритель понимал, что девушке не до пиара. Все радовались, что ее ребенок остался в живых и восхваляли экзотического и умного зверя. Так что самой большой сенсацией стал у нас Малыш. Никто не знал откуда он родом, поэтому все журналисты сошлись на мнении, что это я его привез из далеких и неизвестных местным ученым миров. Местные службы безопасности объявили об открытии уголовного дела по вопросу гибели иномирянина и обещали зрителям держать их в курсе расследования.

«Мое тело» увезли и обещали похоронить за счет государства. Кате выделили материальную помощь, так что я вроде как исчез из этого мира. Йована позже поблагодарила меня за новую информацию в деле агентов Инмака и попросила, что, когда я в следующий раз решусь навестить мир Хопи, не забывать ее, она всегда будет рада нашему общению.

Перед отлетом в Алахар, я решил сделать еще один подарок для Катрин. Защитных артефактов Заброшенного мира у меня с собой не было в наличии, мы давно многими из них не пользовались, но вспоминая опыт работы с Ашер, когда я ненароком передал ей новое умение, я предложил Кате попробовать встроить в ее тело Дар, позволяющий копить энергию и применять ее для создания защитного поля.

Этот процесс оказался еще более сложным и длительным, чем при работе с Ашер. Мне приходилось постоянно прерываться во время работы, так как время летело очень быстро, а Витя периодически требовал к себе внимания. Я умудрился создать постоянный канал с астралом, в котором и черпал подходящие знания, советы и рекомендации. Но самым любопытным для меня моментом работы стало соединении моего разума с сознанием Бажены, девушки травницы из мира Гедер. Она в этот момент тоже вышла в астрал и умудрилась найти в нем меня. Мы вместе начали работать над Катей, но этого оказалось мало. Тогда Бажена предложила позвать на помощь еще одну общую знакомую знахарку Зару из мира Санктум. Я не мог вспомнить, когда и как они познакомилась, скорее всего это было до моей с ними встречи, но используя три головы и мое тело с руками – мы смогли провести эту непростую операцию.

Я выдохся так, словно по бездорожью и в одиночку тащил на себе весь день груженную песком телегу, но мы вместе справились с задачей. Я даже подумал, что зачем посещать места Силы, когда можно вот так самому перестраивать организмы дорогих мне людей. Да… этот процесс не быстрый и энергетически затратный – мои внутренние запасы энергии заметно истощились, хотя я в основном пользовался энергетическими потоками астрала, но при такой тонкой работе мне пришлось одновременно использовать разные виды энергий. Когда я завершил работу над телом Кати, на улице стояло ранее утро следующего дня. И хотя я психологически чертовски устал, но пришлось еще провести несколько уроков, по созданию замысловатого узора силовой защиты, а потом еще и зарядить под завязку «аккумуляторы» девушки. И даже в этом случае я совершил новое для себя открытие, узнав, что мой внутренний запас энергии во много раз превосходит пока еще скромные запасы тела Беркер. Выходило, что чем чаще ты заряжаешь свое тело, тем емкость у него постепенно увеличивается. Я напоследок посоветовал девушке учиться выходить в астрал, чтобы позже выработать способность получать из него информацию и использовать его энергию. Я рассказал, что вначале мне приходилось это делать с помощью легких наркотических природных средств, а потом этот процесс стал проходить самостоятельно и естественно, без вдыхания стимуляторов. Проверив способность Катрин создавать персональную защиту, я наконец успокоился осознав, что теперь девушка с ребёнком будут в полной безопасности. Витя давно уже проснулся и поел, когда я собрался улетать. Попрощавшись с сыном, Малышом и Катей, мы с Багирой через террасу прошли через дверь, висевшего в невидимости «Странника», помахав на прощанье всем троим руками и лапами. После чего я активировал процесс запуска портала в мир Алахар…

(обратно)

Глава 29

Вернувшись домой, я доложил адмиралу, что решил все свои проблемы и мы с Багирой вновь готовы приступить к несению службы. Эмоции Мигеля дали мне понять, что он доволен нашим возвращением и у него для меня давно уже готово новое дело, но прежде чем его озвучивать, адмирал предложил мне немного подождать, пока он свяжется с Нией, так как это и ее касается. Мое новое умение постоянно держать канал связи с астралом, мгновенно подсказало мне тему задания, и она оказалась очень странной. Я сперва даже подумал, что ошибаюсь, поэтому решил уточнить у Мигеля:

- Простите, адмирал, мое любопытство, но не связано ли ваше задание со вторым государством Алахара?

- Станислав, - приятно удивился Мигель, - если бы я вас не знал, то подумал бы об утечке информации в моем ведомстве. Но прошу вас подождать немного. Когда Нийя Гаэль освободится и прибудет к нам в часть, я все вам обоим, а точнее троим – Багиру это тоже касается, и расскажу. А пока прошу дождаться ее на территории части.

Я козырнул и отправился навестить своего друга Стрижа.

Генрих как раз только что вернулся из Заброшенного мира и мы, засев в баре, под прохладный фруктовый коктейль обменялись новостями. Пока он рассказывал о своей службе, мою голову не покидала мысль, что за весь срок пребывания в этом мире я практически не уделял внимания вопросу о втором королевстве Алахара. Кто там стоит у власти и как он относится к Кобургу? Раз Жуан содержит вооружённые силы, значит опасается, что столкновение возможно? Войска модернизируются и развиваются, космический мониторинг осуществляется. Понятно, что мы живем так сказать в глубине королевства Кобургов и поэтому меня не особо интересовало, что происходит на границах. Да и в случае военного столкновения – нас бы перебросили на окраину, хотя, слава богу, подобного пока не происходило, но все же?

- Генрих, - перебил я друга, - скажи, а кто возглавляет соседнее королевство?

- Стас, а ты разве не знаешь? – откровенно удивился Стриж. – Там во главе стоит старший брат нашего Жуана – Бранко.

- Брат?

- Да, а что тут странного?

- Хм… но если они родственники Кобурги, то зачем держать такие большие войска? Не проще ли быть единым государством?

- Ну, во-первых, Бранко не Кобург, а Мадантело, хотя при рождении и носил фамилию отца. Это позже, когда он женился, то чтобы отличаться от бывших предков, взял фамилию супруги. Там длинная история, связанная с семейным конфликтом… Я точно не знаю из-за чего возник весь сыр-бор, но ранее Алахар не был разделен на два больших государства. Ты же знаешь, что Империя Кобургов расположена в основном на самых крупных островах Алахара?

- Да, это я в курсе.

- Так вот! У нас на планете имеется единственный крупный материк и ранее там проживала куча племен и народов. Предки Кобругов, тогда еще прапрадед нашего государя по имени Дакриз, давно мечтал завоевать его. Это было примерно пятьсот лет назад. Войны шли с переменным успехом. Дакризу удалось закрепиться на материке и создать первый форпост. Постепенно его войска расширяли захваченную территорию, устанавливая везде свою власть. Но захватить восточную часть материка ему в тот раз оказалось не по силам. Местные племена объединились и смогли дать достойный отпор захватчикам. Причем вооружённые столкновения длились почти пять десятков лет, пока не возникло шаткое перемирие...

Поколения Кобургов сменялись. Старшие сыновья наших королей, согласно древней традиции, отправлялись править захваченной территорией, и она в те времена была вроде как протекторатом Кобургов. Но прогресс не стоял на месте – технологии развивались, да еще «наши» первыми, чем жители восточной части материка узнали про порталы и стали привозить новинки из других миров. Старший сын Жуана, достигнув совершеннолетия, по какой-то причине поругался с отцом. Он, как и положено в свое время – отправился править захваченной территорией материка. В это время произошел качественный скачок в вооружении, в общем… война продолжилась, и восточная часть материка не смогла больше противостоять Кобургам. Но восточные вожди пошли на одну хитрость. Они согласились капитулировать, но с условием, что Бранко возьмет в жены одну из высокопоставленных девиц. Причем ему давалась даже возможность выбора из почти двух десятков кандидаток. Вопреки воле отца Бранко пошел на этот шаг и женился на девице по имени Консала Мадантело, после чего поменял и свою фамилию, объявив территории материка независимым от Кобургов государством, а себя его королём. Так что восточные вельможи практически остались при своих интересах!

Отец Жуана и Бранко умер, но успел перед смертью создать Договор. Он не желал братоубийственной войны, понимая, что этим сыновья только ослабят друг друга и погубят оба государства. Сыновья подписали Договор, обязывающий обе стороны признать друг друга независимыми отдельными королевствами и отказаться от притязаний на земли и корону соседа. Вооружённые силы содержали и развивали оба королевства и как гарантию соблюдения данного договора, и как необходимость для противостояния с множеством мелких образований, не вошедших ни в одно из королевств.

Вот так у нас и возникло два независимых государства. Понятно, что внутренние склоки между всеми этими герцогами, маркизами и баронами – не утихают ни тут, ни там. Но это как бы внутрисемейные конфликты, которые не принято выставлять на публику. Поэтому у нас и не особо вспоминают второго брата. Жуан, несмотря на возраст, до сих пор не выбирал себе супругу, пока судьба не свела его с Леночкой Мироновой. А у Бранко были два взрослых сына…

- Погоди Генрих… Ты сказал были?

- Да, Стас. Один погиб, пытаясь решить какой-то местный конфликт в борьбе за трон. А второй умер практически недавно, пару лет назад всего - несчастный случай, говорят, но я что-то не очень в это верю.

- А больше детей у этого Бранко не было?

- Ну, если только внебрачные, но сам понимаешь – они не могут претендовать на трон. В общем там сейчас напряженная ситуация. Наследников не осталось, а вельможи никак не придут к единому мнению, кому достанется корона, если нынешний король умрет? Он, кстати имеет весьма почтенный возраст, хотя и не критический для нашего мира, но разница у него с Жуаном составляет тридцать пять лет. Смерть сыновей подкосила его здоровье, и он не хочет даже слышать о лечебной медицине и омолаживании. Консала не может или не желает родить ему новых наследников, но даже если бы и могла, то Бранко не желает об этом теперь и слышать. Я удивляюсь, как на материке до сих пор не развязалась война за трон. Там вельможи желают власти не хуже нашего маркиза Жозе де Корвалью.

- Мда… Генрих, любопытную историю ты мне рассказал…

- Стас, а почему тебя заинтересовал подобный вопрос?

- Позже расскажу, дружище, - допивая коктейль пояснил я, так как Селена сообщила мне о вызове к адмиралу…

Мне было очень приятно увидеться с красавицей Нийей, но обменяться новостями нам не дали. Адмирал, оглядев нашу троицу, стал рассказывать по какому вопросу он нас позвал.

- Станислав Викторович, вы были правы, когда задали мне вопрос о втором королевстве. Именно о нём я и хотел вам поведать. Не знаю, в курсе вы или нет нашей истории, но на единственном материке правит родной брат нашего Жуана Кобурга.

Адмирал коротко рассказал практически тоже самое, что я недавно услышал от Стрижа, но финал его рассказа намекал - чем нам троим предстоит заняться.

- Вы в курсе предстоящего свадебного торжества. И Жуан, естественно, не мог не пригласить родного брата на это событие. Они давно уже тесно не общались, и наш Государь не особо ждал ответа от Бранко, но ответ все же пришел... – Мигель сделал паузу, надеясь на наши вопросы, но без слов понял, что мы и так в полном внимании. –Так вот, - продолжил он, - в ответном письме брат благодарит Жуана за приглашение, обещая прибыть на торжество. Мало того, он оказывается пристально следит за развитием событий на островах и естественно в курсе того, что невеста Жуана родом из другого мира. В наших СМИ эту новость сейчас обсуждают все, кому не лень! О землянах ему мало что известно, ведь прямого портала с Земли на нашей территории нет, они все от вас ведут либо в Запретный мир либо в Кедровый. А тут еще у нас в столице открылось новое посольство из далекого мира Айя, куда он скорее всего даже разведчиков не посылал, и дополнительно стали появляться шорки из Запретного мира. Естественно, такое положение дел соседнего королевства его заинтересовало. Скорее всего, он предполагает, что мы либо смогли нейтрализовать смертельный вирус, либо придумали вакцину от него. У Кобургов появились новые союзники, а значит изменилась расстановка политических сил на планете. И, возможно, младший брат стал сильнее во всех смыслах этого слова. Это понятно, что разведка Мадантело работает на нашей территории, как и Кобургов на материке. Но данные, полученные из средств массовой информации и при личном общении, могут разительно отличаться. Возможно, кто-то из наших вельмож и сливает им информацию, но мы точно знаем, что прямых контактов с землянами, как и с вашими, Нийя, соотечественниками у них не было. Дипломатические миссии охраняются надежно, а с момента их открытия у нас еще не было никаких открытых массовых торжеств.

Так вот - Бранко попросил брата, если это возможно, прислать к нему в гости хотя бы по одному представителю из новых союзников, гарантируя полную безопасность послов и шорков, если таковые с ними будут. Он лично желает пообщаться с послами, чтобы создать собственное представление о жителях других миров.

Жуан не желает конфронтации с братом, но и насильно отправить кандидатов от союзников он не в праве, все-таки есть определенный риск. Вот король и предложил мне поговорить с вами на эту щепетильную тему. Зная ваши таланты, Станислав Викторович, вкупе с блоком Селены и ваши, Нийя Гаэль, я уверен, что в трудную минуту вы сможете справиться с любыми обстоятельствами, хотя отряд «Багира» я буду держать в полной боевой готовности и в случае вашей просьбы о помощи – его ничто не остановит. Ваш «Странник» уничтожить очень проблематично, а в случае опасности вы всегда сможете укрыться в Заброшенном мире через умение Станислава открывать в него портал.

Адмирал не знал, что мое умение давно уже не ограничивается единственным порталом, но я благоразумно промолчал.

- В общем, я хочу вам троим предложить миссию связанную с посещением брата нашего короля в статусе послов от ваших миров. Я уверен, что вы не скажите лишнего, но, в тоже время, пусть он и его окружение посмотрят на вас. Можете кое-что продемонстрировать из своего богатого арсенала возможностей – это решать вам, по ситуации. Но сами понимаете, что Жуан хотел бы убедить родственника, что уникальные возможности, открывшиеся от привлечения новых союзников, перспективны для всего Алахара. Что он готов к союзу и с ним, но в случае конфронтации – сможет постоять за себя. У Жуана нет желания развязывать очередную войну. Он считает, что сильному лидеру нет нужды доказывать, что он силен. Пусть его поступки служат напоминанием всем желающим «поживиться за чужой счет» о том, что любой противник может получить достойный отпор, после которого вряд ли оправится. А ваша задача быть самими собой, вести себя так, как вы считаете нужным. Нам не нужно приукрашать действительность или хвастаться технологиями. Мы все из разных миров, наши технологические уровни развития отличаются, как и образы жизни… Но ведь раз мы смогли подружиться и оказаться полезными друг другу, так почему бы и старшему брату не присмотреться к потенциальным друзьям? Я понимаю, что будут и провокационные вопросы, даже по отношению к Багире, об этих существах до сих пор ходит много слухов, даже у нас. Население не знает об умном вирусе и что мы научились с ним уживаться, да и Бранко пока об этом рано знать…

- Это мы понимаем, - перебил я адмирала. – И не собираемся полностью откровенничать… Просто брат Жуана увидит, что шорки могут жить и в нашем мире и дружить с людьми, а так как я будут в роли переводчика…

- Верно, Станислав Викторович. Именно этого мы от вас и ждем. Нужно создать положительное мнение – не более. Не нужно махать кулаками, но если что…

- Это понятно, господин адмирал, - улыбнулись мы с девушкой. - Материковую столицу мы с Нийей «разносить в пыль» не будем.

- Я надеюсь, - хмыкнул в усы Мигель. – Так вы беретесь за эту миссию?

- Почему бы и нет? – я для себя твердо решил посмотреть другое королевство.

- Я тоже готова полететь, - мило улыбнулась Нийя. – Когда нам нужно быть там?

- Давайте сделаем так, - на мгновение задумался адмирал. – Я сообщу Жуану о вашем согласии. Он приготовит подарки для старшего брата, вы полетите официально на «Страннике», естественно без ваших, Станислав, режимов невидимости. Завтра я уже буду знать все необходимые подробности, так что думаю, вылетать будете скорее всего через два-три дня. А пока занимайтесь своими делами.

- Есть! –козырнул я, и мы с Нийей покинули кабинет Мигеля…

До материковой столицы Шантри мы летели чуть более шести часов. Наш полет проходил по официальным воздушным коридорам и моего «Странника» контролировали все авиадиспетчеры. Мне не было нужды отвечать на постоянные запросы, с этим легко справлялась Селена, поэтому нам досталась роль почетных пассажиров, болтающих во время полета на разные темы.

Я рассказал Нийе, куда отлучался, что в другом мире у меня родился сын и об этом нужно как-то рассказать жене. Воспитание жителей мира Айя было другим, да и супругов они выбирали себе периодически, не деля детей на своих и чужих. И если партнер уходил в другую семью, то это было нормально и видеться с детьми или с прежней женой никто не запрещал. Тем более дети сами выбирали с кем они хотят остаться жить (* Подробнее об этом в книге «Пилигримы Спирали»). Нийю удивляло мое смущение в предстоящем разговоре с женой. Она считала, что неважно от кого родились дети, а так как это самое главное достояние в жизни любого человека, то априори никаких скандалов и упреков эта тема не должна вызывать. Я же пытался ей объяснить, что у землян все немного по-другому. Они в большей части – собственники и индивидуалисты. Если жена или муж –то один на всю жизнь. Детей на Земле тоже очень любят, но не каждая семья готова принять чужого ребенка, как родного, хотя в истории планеты полно примеров – когда это «исключение» многими игнорируется. И не обязательно для «подобного» нужны природные катаклизмы или война. Многие женщины с детьми, оставшиеся без мужей –находят себе вторые половинки, которые успешно заменяют детям «биологического» отца. Да и молодые мамы, если с мужем им не повезло – могут забрать и «чужого» ребенка, покидая, например, пьющего мужика и воспитывать приемный детей как родных.

- Тогда я вообще не понимаю, чего ты опасаешься? – откровенно удивилась Нийя. – Ну, родился у тебя сын в другом мире и это прекрасно! Та девушка ничего не требует от тебя, хотя ты, чувствуя ответственность, не забыл о ней и как мог – помог! Да и насколько я изучила тебя за все время нашего знакомства и дружбы – так и продолжишь помогать! И свою семью обожаешь! Почему жена должна тебя ругать, тем более это произошло непреднамеренно?

- Да все это так, - смутился я, - но…

- Если хочешь, давай я с ней поговорю?

- Да? Спасибо, это было бы неплохо! – вздохнул я с облегчением, помня о психологических талантах девушки и способности «уговорить» любого, не пользуясь никакими экзотическими приемами, типа моего «внушения».

Тема разговора сменилась и Нийя рассказала мне о своей новой работе, в которой принимает участие и моя дочь. Она хвалила Алису за нестандартность мышления, за свежий взгляд и отличные идеи. Образец, привезенный мной из мира Таград – на самом деле оказался уникальным прибором. Применяемые там технологии не были известны жителям мира Айя, как и алахарцам, не говоря о землянах. Но стажировка для дочки в родном мире Нийи – не прошла даром. Принцип работы установки был более-менее понятен, но некоторые составляющие прибора без технологических карт было невозможно воспроизвести. И теперь им приходится экспериментально выращивать определённые узлы и компоненты. Алиса как раз и предложила для этого использовать вариативное магнитное поле, которое она, благодаря симбиозу с умным вирусом, научилась самостоятельно генерировать. Причем дочка рассказывала девушке, что эта идея пришла к ней с Земли, когда она читала про новинки, разработанные учеными для поиска разливов нефти под арктическими льдами. Принцип действия земного детектора основан на явлении ядерного магнитного резонанса. Кстати - это явление широко используется в настоящее время в земной физике, химии и медицине: например, лежит в основе медицинской магнитно-резонансной томографии (МРТ). Правда, в земном детекторе используется магнитное поле Земли, а она пошла немного дальше. Алиска научилась менять магнитную среду с помощью своих ладоней. Она интуитивно ощущает, поле какой мощности необходимо создать для того или иного растения, чтобы усилить и улучшить его природные компоненты. Нийя рассказала, что те растения, которые появились в нашем доме – как раз и являются «модернизированными», а точнее селективными аналогами своих предков мира Айя. Так что ее умения пригодились и при выращивании био-узлов и компонентов новой установки. И я, как отец, могу гордиться, что к новому уникальному прибору приложила руки и его доченька. А он обещает дать настоящий прорыв в науке и позволит мгновенно общаться жителям других миров между собой, через порталы, как по телефону. Понятно, что сначала это будет большой редкостью и не для всех, но перспективы – огромные!

Так, обсуждая деловые и домашние темы, мы незаметно прибыли в Шантри.

Аэропортом нам была назначена территория небольшого военного гарнизона, расположенного на окраине столицы. Медленно опустившись на летное поле, мы практически через минуту были окружены толпой местных военных. Привыкнув, что на родной базе практически весь персонал носит удобные комбинезоны, я мгновенно обратил внимание, что местные бойцы немного в этом архаичны. Китель серого цвета, фасоном напоминающий мне времена службы в Советской армий, прямые брюки и массивные ботинки – выглядели «тяжелой» одеждой. Ремня военные не носили, зато у многих на плечах виднелась система «боевой разгрузки», напоминающая корсет для выпрямления позвоночника. Оружия мы не фиксировали, понимая, что это «зеваки», но буквально в следующую минуту через толпу зрителей прошел взвод в составе двадцати человек, одетых уже в светлую форму. Они с оружием в руках организовали небольшой коридор для прибывших персон, то есть для нас и замерли по стойке смирно. В конце этого прохода мы разглядели одинокого мужчину, одетого в похожий на мой белоснежный мундир и фуражку – встречающего, которого видимо и назначили быть нашим сопровождающим. Судя по погонам, он был, как и я в звании командора третьего ранга. Поправив на себе головной убор, я бросил взгляд на Нийю, которая соблюдая общий стиль, надела длинное до пола белое и облегающее ее фигуру платье, при каждом шаге сверкающее миллионами ярких точек, а ее лысую от рождения голову украшала бриллиантовая диадема. У Багиры на шее сиял ее ошейник с лычками мастер-сержанта, сверкающий написанным вязью именем и армейским кулоном, а у меня из ярких элементов одеяния выделялась одна из высших королевских наград - бриллиантовый орден «Серебряной звёзды».

Первой на землю медленно вышла Багира, получив шумную реакцию удивления от многочисленных зрителей. Она молчаливо обвела всех присутствующих взглядом, как бы говоря: «я всех вас заметила» и сделав шаг вправо, приняла сидячую позу, пропуская вперед нас с Нийей. Раздавшийся следом второй общий вздох при нашем появлении, я отнес, естественно, к девушке. Вряд ли военных поразила моя стандартная внешность, но Гаэль двигалась так, словно плыла над полотном аэродрома. Ее развивающееся при каждом шаге одеяние не открывало длинных ног, но мужчинам это и не нужно было. Наш мозг автоматически рисует все то, что женщина скрывает под одеждой. Багира шла на шаг позади нас, «прикрывая тыл», но соблюдая достоинство и не вертя по сторонам головой. Подойдя к встречающему, я приложил руку к головному убору по стандартам Алахара и коротко доложил:

- Командор третьего ранга Военно-морского королевского флота Алахара и маркиз его Величества - Станислав Викторович Радыгин, родом из мира Земля. Рядом со мной стоит ученый мира Айя - Нийя из клана Гаэль, а также шорк - мастер-сержант Военно-морского королевского флота Алахара по кличке Багира из Заброшенного мира. Мы прибыли от короля Жуана Кобурга по личному приглашению Вашего Многоуважаемого Государя Бранко Мадантело, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение!

На что получил соответствующий ответ офицера, козыряющего мне в ответ:

- Командор третьего ранга материковых вооруженных сил Алахара – Кендри Лиам Факундо, урожденный мира Алахар, рад приветствовать именитых гостей из других миров на территории Короля Бранко Мадантело. Надеюсь вы добрались без проблем? - Он имитировал поцелуй протянутой ладошки Нийи, за что получил ее очаровательную улыбку:

- Да, спасибо офицер! Мы практически не устали!

- Уважаемые гости! - Факундо жестом указал на стоящий неподалеку темно-матовый летательный аппарат. - Для вас приготовлены комфортабельные апартаменты непосредственно на территории столичной королевской резиденции. Прошу пройти в наш катер.

- Благодарю вас, командор, - пожимая протянутую руку, улыбнулся я в ответ. - Но прежде прикажите вашим бойцам помочь разгрузить подарки, переданные Жуаном Кобургом для вашего Государя, а также наши личные вещи из багажного отсека моего «Странника».

Пока бойцы шустро выгружали наш багаж, мы с Нийей сканировали окружающих нас людей. Злобы и ненависти мы не ощущали, наоборот – среди военных царила почти всеобщая доброжелательность и жуткое любопытство. Причем ко всем нам троим. Про Гаэль и Багиру я еще мог понять, но не соображал, чем я их мог заинтересовать? Тронув блок искина под рукавом, я практически одними губами задал этот вопрос Селене.

- Понимаешь Стас, - раздал у меня в ухе женский голос. – Ты тоже считаешься здесь экзотикой, так как имеешь не малый чин для жителя, скажем так из более слаборазвитого мира. Ранее на Алахаре было не принято брать на военную службу обитателей других миров, а уж достичь звания командора и получить статус маркиза - и в реальности не всем местным под силу. Да и Багира – вроде как зверь, но уже мастер-сержант! Это и удивляет всех.

- Понятно, - прошептал я, заметив, что бойцы быстро успели перегрузить все вещи в ожидавший нас летательный аппарат. Заперев «Странника», мы перешли в уютный салон люксового катера и практически бесшумно оторвавшись от летного поля, на небольшой высоте направилась к резиденции Мадантело…

Домики, выделенные нам для проживания – напоминали виллы заграничного земного курорта высшего класса. Погода на материке была более прохладной чем на островах, но климат системы работали просто отлично. Вода в моем личном бассейне регулировалась по температуре, но для моего земного тела – она и так была вполне комфортной. Вилла Нийи располагалась точно напротив моего дома. Факундо лишь уточнил где желает жить Багира и не нужен ли ей отдельный домик, но получив ответ, что нам вместе будет удобнее всего, с улыбкой пожелал приятного отдыха. По местному времени мы прибыли в обед, а первая торжественная встреча с королем была назначена на ужин. Между собой я предложил называть нас по именам, чем очень обрадовал Кендри. Он представил нашу троицу местной обслуге, поручив той выполнять любые пожелания гостей. Озвучил программу нашего пребывания на три официальных дня, поясняя что мы можем позже задержаться здесь на любой дальнейший срок, просто как туристы. Сегодня нам предстоял ужин среди особо приближенных к королю вельмож. Нечто подобное уже было в моей практике, когда на Алахар прибыла земная миссия и Елена танцевала с Жуаном. Так что здесь ничего трудновыполнимого я не видел. На следующее утро, мы, как и в тот раз с Кобургом, должны были вылететь в малую резиденцию Мадантело, расположенную около какого-то местного озера. Там в более непринуждённой обстановке король желал побеседовать с нами. А на третий день была запланирована небольшая экскурсия по достопримечательностям столицы и финальный ужин в ресторане, принадлежавшем его родственнику со стороны жены. Консала Мадантело устраивала там частную вечеринку для своих друзей. После ознакомления с планом мероприятий и оставив нам персональное средство связи, командор почти сразу же удалился, а мы принялись исследовать выделенную нам территорию. Точнее изучать ее отправилась Багира, мгновенно применив свой камуфляж, а мы с Нийей прошлись по королевским виллам.

Как я понимал, по виду они ничем не отличались. Огромный и просторный холл, способный вместить без проблем три десятка человек, четыре отдельные спальни с огромными кроватями, выдержанные в стиле королевских опочивален времен восемнадцатого века Земли, с поправкой на современный комфорт. Хотя я, с моим новым умением левитировать, в последнее время спал, зависнув в воздухе. Это началось после моего возвращения от Катрин. Практически в первую же ночевку дома, я проснулся утром, висящим над собственной кроватью на высоте примерно пол метра. На удивление такая манера сна – оказалась более комфортной. Воздух лучше всякой перины или матраса держал мое тело, не мешая кровообращению. Я практически не ворочался во время сна и левитировал непроизвольно, но отдых «в воздухе» был более продуктивным. Разумом я понимал, что мое тело перестраивается под новые умения и теперь даже если я окажусь на полностью необитаемом острове, то легко могу жить без всяких приспособлений. Рыба будет по моему приказу сама выпрыгивать из воды, как и дичь, огонь я разведу без трения, спать лягу, зависнув в воздухе, накрывшись силовым куполом. Пресную воду достану из-под земли. Даже в лютый мороз я не замерзну без одежды. Холодное – подогрею, горячее могу и заморозить. Нужно еще перенять некоторые особенности друзей и все! Я могу вылечить болезни и раны, без всяких лекарств и медицинских приборов. Да даже питаться я теперь могу с помощью одной лишь энергии из астрала, но зачем отказывать себе в привычных мелочах? Поэтому с размаха я откинулся на королевском ложе, пробуя на ощупь упругость местных матрасов. Кровать оказалась вполне комфортной. В дверь спальни неожиданно постучали и в помещение заглянул один из четырех дворецких, сообщая мне, что обед будет готов через полчаса и уточняя где нам с девушкой накрывать. Я решил оставить выбор за Нийей, а оставшееся время потратить на плавание в бассейне…

За время обеда Нийя делая вид, что увлечена местными деликатесами и периодически высказывая это вслух, перешла на мысле-речь со мной. Жители Айя практиковали оба способа общения, да и я впервые ее «услышал» именно так, когда девушку продавали на аукционе. (* упоминается в книге «Пилигримы спирали»). А вот со мной Нийя так общалась, если требовалось передать нечто личное или секретное:

«Стас, одна из служанок моего домика, которой я сегодня помогла снять боль и ожог от чайника на местной кухне, решила по доброте душевной предупредить меня. Кухонное помещению не прослушивают, и она порекомендовала, чтобы мы не верили словам местного герцога, одного из приближенных короля, некоего Тимона Амгалана. Меня эта информация заинтересовала, и я «постаралась» разговорить кухарку. Женщина рассказала, что этот герцог страшный человек и король его беспрекословно слушается. Мол, в народе давно ходят слухи, что это не Бранко управляет государством, а Тимон. И власть до сих пор официально не перешла в его руки по той причине, что герцог опасается расследования со стороны Жуана. Хоть братья вроде как не особо ладят, но в случае внезапной смерти родственника Кобруг может поинтересоваться, как такое произошло и затеять проверку. Слухи про соседнее королевство ходят разные, но большинство населения верит, что в случае вооруженного столкновения войска Жуана окажутся сильнее, чем армия Бранко. Подданные Бранко слышали из новостей об открытии двух посольств из других миров на островном государстве и боятся, что союзные войска, выступив на стороне Жуана Кобурга в пух и прах разнесут материковое королевство, ведь все знают, что жители мира Айя – почти колдуны! А Земляне очень агрессивные. А если у Кобургов на службе стоят еще и странные звери, как наша Багира, о которой кухарка с опаской отзывалась, пораженная ее умом и громадными размерами, то дела Мадантело будут плохи. Наш приезд здесь не афишируется. О нас знает узкий круг приближенных к королю, ну и обслуга резиденции. Так что никаких журналистов точно не будет.»

«Очень интересно, - признался я. – Аппаратуру я «видел», но не стал ничего трогать. Это мне заранее было понятно, что нас будут держать под контролем. Ты что предлагаешь?»

«Стас я знаю о твоей способности находить информацию в астрале – посмотри там, что можно накопать на герцога.»

«Обязательно посмотрю, что еще?»

«Надо быть осторожными, со стороны этого Тимона возможны провокации. Мне уже кажется, что наш приезд как раз организовал именно он, а не король.»

«Хм…, - задумался я. – Знаешь, Нийя, в свете новой информации я, пожалуй, соглашусь с тобой. Возможно король и хорошо относится к брату и к его новым союзникам, но вот этот герцог может устроить нам такую пакость, которая скомпрометирует нас перед государем…»

«А возможно и перед обоими братьями»

«И этот вариант я бы не исключал…. Погоди, сейчас Багиру вызову, может она что любопытное обнаружила?»

«Да я вас давно слушаю, - раздался «в эфире» голос шорка. – Кроме многочисленных следящих датчиков, усиленной вооруженной охраны, где даже у людей, подметающих улицу есть спрятанное оружие, я вроде ничего особо подозрительного не обнаружила, но мной был подслушан один любопытный разговор, как раз двух таких уборщиков».

«Багира, да не томи ты нас! О чем они разговаривали?»

«Они обсуждали предстоящий ужин с вами…. И говорили о привезенных подарках, что нужные люди их уже подготовили…»

«Нийя – тебе не кажется это странным?»

«Ты, о чем Стас?»

«О подарках… Зачем их готовить?»

«Думаешь там сюрпризы от Жуана?»

«Да я практически уверен в подлянке, но не от нашего короля! Багира, ты сможешь отыскать и пробраться в помещение, где сейчас хранят наши гостинцы?»

«Смогу…»

«Тогда срочно разыщи и посмотри, чего там нового прибавилось, не хотелось бы повторения случая, как с Алахарской выставкой?»

«Уже бегу Стас…»

«Отлично! Нийя, а мы делаем вид, что ничего не произошло. Наслаждаемся обедом…, как получим информацию о подарках, так и подумаем, что с ними нужно будет сделать. Если там взрывной сюрприз, то сообщать об этом нет смысла. Здесь почти везде люди герцога. Так что нужно будет не допустить теракта, без информирования высоких особ. А я сейчас начну искать интересную информацию по герцогу Тимону… Нам очень повезло с этой кухаркой, надо будет ее как-то позже отблагодарить».

«Стас, это моя забота, я уже знаю, что нужно будет для нее сделать».

«Хорошо, а пока… обедаем…»

(обратно)

Глава 30

Установленный мной канал с астралом во время нашего с Нийей обеда, помог найти очень любопытную информацию. Тимон Амгалан оказался причастен к неслучайной, как и предполагал Генрих Стриж, гибели второго сына короля Бранко. Но эфемерную информацию не предъявишь как доказательство, о чем я мысленно уведомил девушку. Да и Багира «порадовала» нас обнаруженным сюрпризом. В невидимом камуфляже, да с ее скоростью перемещения – заметить шорка было просто невозможно. Она сообщила, что это оказалась не взрывчатка, а небольшой баллончик с подозрительным газом, подключенный к дистанционному блоку запуска. Шорк пояснила, что это устройство недоброжелатель умудрился засунуть в непрозрачную бутылку дорогого вина. Но это было еще не все! Практически каждый подарок от Жуана получил странную губку. По словам Багиры – запах этой губки был подозрительно-будоражащим. На шорка этот аромат почти не действовал, но на людей его влияние могло оказаться более сильным. Багира предупредила, что она попыталась когтем отколупать эту губку у одной из шкатулок, но этот предмет был приклеен намертво. Да и увидеть губку обычным человеческим зрением было невозможно - она как хамелеон принимала окраску того предмета, к которому была приклеена. Еще Багира сообщила, что у охранника, дежурившего возле склада с подарками, в носу имеются какие-то фильтры.

«Понятно!» – обменявшись мыслями с Нийей, мы пришли к выводу, что гостинцы все испорчены и дарить их чревато. Но и без подарков идти на прием к королю – как-то было неучтиво.

«Стас - что будем делать?» - девушка в прозрачном пеньюаре лежала на шезлонге возле своего бассейна и делала вид, что отдыхает, прикрыв глаза. Я в этот момент сидел на веранде, предоставленной мне виллы с коктейлем в руках и демонстративно смотрел в другую сторону, продолжая мысленный разговор:

«Нийя - от подарков необходимо избавляться. Это я беру на себя. Но нужно их чем-то заменить.»

«Что предлагаешь?»

«Давай по-быстрому смотаемся домой и прихватим что-то из нашего домашнего арсенала. Я смогу открыть портал, только необходимо будет прыгать из комнаты, где нет видеонаблюдения.»

«Стас – ты не говорил мне, что обладаешь новым талантом! Если только в туалетных комнатах нет камер, а так они везде должны быть…»

«Да, как-то все к слову не пришлось. Слушай, а у меня идея! Я на время отключу запись, и мы уходим через портал домой. А здесь я оставлю блок Селены, и она будет изображать нас, пока мы будем отсутствовать. Предлагаю имитировать сексуальную страсть. Я вроде как начну заигрывать с тобой, после чего мы…, ну, ты понимаешь, а камеры пусть снимают! А когда вернемся – Селена вновь на время имитирует помехи, и мы появимся.»

«Отличная идея, Стас! Только нужно будет немного подготовиться. Подарки же в руках не унесем. Я сейчас вроде случайно перенесу туда парочку своих сумок, чтобы они и на камерах примелькались, а потом в них и положим подарки! А ты меня, как бы случайно застанешь в этом помещении, ну и…»

«О-кей! Начинаем операцию…»

Торжественный ужин проходил в одном из куполообразных павильонов правительственной резиденции. Нас официально представили королевской чете. Бранко удивительно походил на своего более молодого брата. Но многочисленные морщины вокруг глаз и худощавая фигура выдавали его возраст. Зная, что он на 35 лет старше Жуана, я визуально давал ему лет шестьдесят, понимая, что в реальности он ближе уже к ста годам. Его супруга Консала выглядела гораздо моложе мужа, близко к 40 годам и была очень даже миловидной и фигуристой дамой. Наши белоснежные костюмы удачно гармонировали с одеяниями королевской четы. Они аналогично надели светлые торжественные наряды. Фирменный стиль короля был близок к моему парадному мундиру, а длинное до пола платье королевы, обтягивало ее аппетитную фигуру, сияя бликами и рисунками, словно редкая кожа змеи-альбиноса. Худощавая фигуры Нийи резко контрастировала с присутствующими за общим столом дамами. Все эти герцогини и маркизы были «в теле», возможно по этой причине остальные мужчины бросали исподтишка сальные взгляды на жительницу мира Айя. Витающие за ужином эмоции были переполнены почти полным спектром вариаций. От похоти и любопытства, до зависти, и какой-то злости. Познакомились мы и с герцогом Тимоном Амгаланом с супругой. Я ожидал увидеть худого, носатого мужчину-злодея, возможно с пижонскими усиками, а оказалось, что герцог был полной противоположностью злодейского облика. Круглое веселое лицо, нос картошкой и никакой растительности на лице. Лишь жидковатые волосы на голове и заметная лысина выдавали его возраст, но все его поведение как бы говорило: «Да я такой – весельчак и балагур!». Его жена была мужу под стать. Смешливая пышечка, с кудрявыми рыжими волосами, такая дочка мельника, которая удачно вышла замуж за состоятельного вельможу. Вся одежда гостей внешним видом походила на одеяния королевской пары, отличаясь в цвете, мелочах и богатстве отделки.

Нас с Нийей посадили строго напротив Мадантело, Багире выделили место около нас, когда я пояснил, что шорк успел хорошо перекусить еще в обед и сейчас пока просто посидит поблизости. Я явно ощущал веселую пикантность, исходившую от некоторых гостей.Видимо они «были в курсе», чем мы с Нийей занимались днем. Селена справилась более чем отлично! Уж не знаю, что она там «показывала» и какое шло озвучивание, но вернувшись на виллу, я ловил ухмылки обслуживающего персонала обоих коттеджей и завистливые взгляды женской его части. Когда все официальные представления нас и государя прошли, Тимон посетовал на непонятную аварию, произошедшую в помещении, где хранились подарки от Жуана. Он объяснил, что по-видимому произошло короткое замыкание, а аварийная система пожаротушения по какой-то причине не сработала. Так что все, что мы привезли - сгорело. Когда герцог произносил «извинения» его эмоции давали нам понять, что он обозлен и как раз от того, что мы не можем «вручить» гостинцы.

Едва сдерживая улыбку, мы с Нийей получив возможность произнести ответную речь после официальных обменов любезностью, открыли парочку небольших сумок, которые принесли с собой. Аналогичнопосетовав на случайный пожар, мы стали вытаскивать якобы то, что успели прихватить с собой, как сувениры, и вручать эти скромные подарки государю.

Я подарил роскошный комплект из ожерелья и сережек созданный из кристаллов Заброшенного мира его супруге, один из тех, которые мы обнаружили в пещере принадлежавшей опальному маркизу Корвалью. Королю досталась по парочке коллекционных бутылок земного Шампанского и коньяка, а также меч, в инкрустированных бриллиантами ножнах, найденный в той же пещере. Я пояснил, что напитки - земного производства, и что хотя холодное оружие в мире Земля давно не применяется в сражениях, но древняя традиция до сих пор сохраняется, и у каждого Государя имеется собственный любимый клинок, который он может нацепить к своему мундиру при встрече именитых гостей.

Нийя аналогично припасла парочку бутылок айской амброзии, сообщив, что ее принято употреблять мелкими дозами в моменты апатии, печали или расстройства. Что в составе этого древнего напитка имеются только растительные компоненты из мира Айя и он совершенно не опасен для жителей Алахара, а даже очень полезен. И что в год таких бутылок изготавливается всего тысяча штук на всю планету. А Консале она преподнесла платье из растительного материала, сообщив, что оно живое и значительнее красивее того, в чем Нийя сюда пришла. Что оно не имеет размера и подстраивается под любую фигуру, а если на него плеснуть любую жидкость или напиток – этот материал поменяет цвет, причем окраска зависит от состава напитка и даже Нийя не знает, каким станет ее платье если она сейчас прольет на него фужер, например, местного вина, где материя может служить своеобразным индикатором напитка.

Произнося эту фразу, Гаэль взяла свой фужер с уже заранее налитым обслуживающим персоналом вином и полностью вылила его на свое белоснежное платье. Неожиданно по ткани словно извивающиеся сполохи молнии побежали странного ядовито-желтого цвета полосы. Эмоции девушки выдавали искреннее удивление, поэтому я осторожно поинтересовался:

- Нийя, а так и должно быть?

- Нет, Стас, скорее всего в напиток попали какие-то посторонние ингредиенты…

- Любезный, - со спокойным лицом обернулся я к ожидающему по близости официанту. – А принести нам бутылочку такого же вина, но не раскрытую и чистые фужеры. Мужчина дрожащими руками, принялся забирать наши сосуды к себе на поднос, но неожиданно уронил мой полный фужер. Если бы он упал на стол, то разбиваясь обрызгал бы не только нас с Нийей, но и сидящих поблизости гостей, поэтому мне ничего не оставалось делать, как поймать его с помощью телекинеза и вернуть неповрежденным на поднос.

Обслуга, сжав в ужасе губы, молча и быстро удалилась, а гости с любопытством следили за разворачивающимся представлением. Материал платья еще немного поиграл сверкающими разводами, после чего успокоился, став однородным, но все же ближе к темно-желтому цвету. В это время официант принес целую бутылку, которую я собственноручно откупорил и налив в чистый бокал напиток, вновь плеснул из него вино на платье девушки. В этот раз платье почти мгновенно изменило свой спектр на приятную желтоватую окраску, заиграв сверкающими как бриллианты вкраплениями и главное без каких-либо мокрых пятен.

- Теперь другое дело! – мило улыбнулась Нийя, демонстрируя новый цвет. – А если Ваше Величество пожелает вернуть белый цвет, то нужно просто напоить платье чистой водой. Девушка взяла стоящий поблизости запотевший кувшин с водой и налив немого жидкости в чистый бокал вновь плеснула себе на платье, которое словно хамелеон перекрасилось в прежнюю белоснежную окраску. Гости зааплодировали, а официанты, повинуясь сердитому взгляду герцога, мгновенно забрали у всех присутствующих приготовленные фужеры с напитками, заменяя их на чистую посуду и вновь заполняя вином из открываемых бутылок. Я успел увидеть, как король бросил укоризненный взгляд на своего подданного, но герцог лишь невозмутимо пожал плечами, после чего более пристальным взглядом стал изучать нас. Такая небольшая демонстрация достижений мира Айя не прошла незамеченной ни для кого, и эмоции гостей стали меняться на изумленные и изучающие. А Нийя мысленно мне сообщила, что теперь подсыпать наркотики или отраву в пищу противник побоится.

«Слушай, а как ты догадалась?» – задал я ей мысленный вопрос.

«Я и не знала, - призналась Нийя, - но когда я взяла бокал в руки, то уловила в эмоциях герцога сожаление, вот тогда и решилась показать этот эксперимент»

«Думаешь там был яд?»

«Вряд ли, - тогда окраска была бы более жесткой. Скорее там был транквилизатор или наркотический препарат. Нас не хотят убивать, а вот скомпрометировать – это в стиле герцога»

Мы, как ни в чем не бывало, принялись за ужин, под легкий аккомпанемент местного струнного квартета, заодно познакомившись с сидевшими по бокам от нас гостями. Как мы сообразили, по здешнему этикету – супругов рассаживали за столом не рядом, а напротив друг друга. Нас и королевскую пару - это не касалось. Чета маркизов Галушто оказалась дружески расположенной к общению. Супруг Тенкто, периодически перебиваемый его более любопытной женой Марго, интересовались нашими мирами и жизнью при Кобурге, а также расспрашивал о странном звере. Багира так и лежала чуть поодаль от нас, делая вид, что отдыхает. Мы, особо ничего не скрывая, рассказывали, как попали в Алахар и что достигнуть нынешних высот нам пришлось не просто, периодически рискуя жизнью. Марго, естественно интересовало, как и где можно приобрести такие замечательные платья – индикаторы. Нийя рассказала, что все это производится в ее родном мире Айя, но пообещала маркизе чуть позже подарить другое подобное платье, более короткого фасона, так сказать пляжно-отпускной вариант, чем завоевала ее полное восхищение новыми знакомыми. Тем более что Марго буквально купалась в лучах зависти от других дам, сетующих, как этой паре повезло с местом за общим столом.

После ужина, мы все вышли на воздух, чтобы немного пообщаться, и здесь нас «атаковали» почти все без исключения приглашенные вельможи, задавая банальные бытовые вопросы, редко, когда переходящие в политику и прося о возможности приобрести аналогичные платья и потискать шорка. С Багирой проблем не было, она позволяла всем без исключения гладить себя по мощной голове и делать совместные фотографии. А вот с платьями вышел конфуз – Нийя призналась, что у нее более нет подобных изделий. Нужно ждать поставок из Айи. Даже герцог Тимон Амгалан удостоил нас своим общением. Он еще раз извинился за инцидент с вином, пообещав строго наказать недосмотревших слуг, а мы сделали вид, что ничего страшного не произошло, мол бывает в жизни всякое, чем в очередной раз поставили его в тупик. Эмоции мужчины говорили нам, что он ждал наших возражений, возможно и обвинений, а получил полное пренебрежение к произошедшему. Сгорели подарки - да и черт с ними, вино оказалось чем-то разбавлено – подумаешь, какой пустяк.

Высказав свои заверения, что подобного больше не повторится, он потерянный удалился якобы по своим делам, а нам было на него начихать.

Подходил и Бранко с супругой, поинтересоваться как нас устроили, а заодно и прояснить фокус с фужером. Пришлось вновь показать, что я умею, заставив оторваться от кустов роскошный бутон цветка и по воздуху перенес его королеве. На вопрос – все ли жители Земли наделены подобными талантами, я честно ответил, что нас таких пока мало, но постепенно мы прогрессируем и с каждым годом подобных людей будет становиться все больше, причем как землян так алахарцев.

- Вы имеете ввиду, подданных Кобурга? – задал он один из интересующих его вопросов.

- Да, - подтвердил я. – Но что мешает жителям вашего материка присоединится к нашему союзу? Вы же родные братья, Ваше Величество, а ведет себя, простите за сравнение, как малые дети. Это мои игрушки, а это твои и не лезь ко мне…

- В чем-то вы правы, маркиз, - не стал спорить король. – Но давайте поговорим об этом завтра. – После чего мы раскланялись, и королевская пара покинула вечеринку…

Ночь на вилле прошла без эксцессов, а после завтрака за нами вновь прибыл командор Кендри Лиам Факундо и в знакомом нам катере, мы направились в очередную резиденцию четы Мадантело. Багира в полете вела себя спокойно, так что никаких мин и взрывчатки не стоило нам опасаться, но успокаиваться, как я понимал – было рано.

Приземляясь на территории возле лесного озера, я с любопытством наблюдал за местной архитектурой. Если летняя резиденция Жуана была похожа на земные деревянные коттеджи, то лесной уголок его брата походил на сказочное королевство. Острошпильные башни и домики с округлыми окнами, украшенные оригинальной черепицей, полусферические купола, портики, балкончики и балюстрады, укутанные ветвистыми растениями, превращали эту усадьбу в сказочный городок лесных эльфов. А когда мы вышли из катера и увидели местный персонал, одетый в свободные брючки, длинные просторные рубашки, жилетки и балахоны лесных расцветок – эта ассоциация у меня только окрепла.

Кендри, ведя нас по этому великолепию, пояснял, что стиль одежды персонала полностью воспроизводит народные исторические одеяния, которые носили местные жители еще каких-то сто лет назад, да и домики копируют древнюю манеру строительства. Я даже посожалел, что современный индустриальный стиль столицы вытеснил такую красоту из моды и что с моей точки зрения было бы прекрасно, если бы народные традиции вновь возродились. Командор поддержал мое мнение, сообщив, что многие провинциальные города на территории империи до сих пор выглядят именно так, но вот крупные мегаполисы, к его горькому сожалению, подвержены индустриальной моде.

Я не стал ему озвучивать мысли что идея многоквартирных домов – выгодна любому правителю. И хотя населению это преподносится как более практичные и экономные затраты для получения жилплощади, что исключать нельзя, но самое главное, о чем умалчивается – так легче держать массы людей под контролем. Можно постоянно повышать стоимость коммунальных услуг, навязывать новые категории расходов и диктовать свои условия. Владелец частного дома – может уже сам решать, что ему нужно, а от чего он может отказаться. У вас просят полмиллиона, чтобы провести вам газ? Да и флаг им в руки – он обойдется и без него, одним электричеством, или даже печкой. Грозятся отключить электричество – да и идите вы лесом, - поставит солнечные батареи или дизель генератор. Не проведут воду – выроет колодец. Повысят цены на фрукты, овощи, мясо и молочные продукты, а кто мешает ему разводить свой скот и сад? Отключат отопление, так у него печь давно стоит! А комфорта и свободы в собственном доме – всегда гораздо больше! «Но это я увлекся», - встряхнув головой, отгоняя назойливые мысли, я вновь вернулся к реальности

Рассматривая подобную красоту, у меня мелькала мысль, что корни земных историй про эльфов могли быть отсюда. Правда ушки у местного населения были обычные и не заостренные, как у эльфов, но кто знает, как выглядели жители этих мест до тех пор, пока войска Кобургов не пришли на материк? А там уже пошло смешивание крови с местным населением и через пять столетий потомки стали немного другими.

Я был в живых домах мира Айя, но и местный стиль мне импонировал. Кендри завел нашу группу в один из куполообразных домиков, с тремя спальными комнатами и предложил располагаться. Он уведомил нас, что как только Его Величество пожелает с нами пообщаться, то слуги сразу же об этом известят, а произойдет подобное не ранее, чем к обеду. А пока командор посоветовал прогуляться по территории, искупаться в чистейшем озере и познакомиться с прибывающими гостями. Он пояснил, что, если нам что-то потребуется, мы можем без проблем найти это в доме или попросить прислугу. Познакомив нас с молодым человеком – мажордомом по имени Арвен, он вновь исчез по своим, служебным делам.

Мы же, переодевшись в легкие местные одежды, решили прогуляться к озеру, чтобы подышать свежим лесным воздухом, а возможно и искупаться.

Направляясь по извилистым тропинкам к воде, я замечал и других посетителей этой усадьбы. Одни, парочками или поодиночке прибывали на похожих катерах в резиденцию и направлялись к своим домикам, другие, переодевшись в одеяния эльфов –сидели на просторных террасах или прогуливались по уютной территории. Охраны как таковой визуально мы не обнаруживали, хотя следящая аппаратура мной фиксировалась без проблем. Но подойдя к пляжу, я вторым зрением разглядел сияния многочисленных аур в густом лесу, окружавшем водоем. Идеально гладкая как зеркало вода, отражавшая стволы многочисленных деревьев и чистое без облачка небо, одним своим видом манила окунуться в подобную красоту. Температура воздуха была около 25 градусов тепла, ветер практически отсутствовал, так что мы с Багирой не стали задерживаться на благоустроенном пляже, и я, скинув на бегу одежду, кинулся за шорком, который своим телом уже повредил зеркальную поверхность озера. Нийя осталась на берегу, присев на уютное пляжное кресло и с улыбкой следя за нашим плаванием, а мы на перегонки поплыли к середине озера. Удивительно, но Багира меня легко стала обгонять. Работая четырьмя широкими и мощными лапами, она неслась по воде как лодка с мотором, а ее мысленная подколка: «Попробуй догони», заставила меня пойти на небольшую хитрость. Применяя свою способность к левитации, одновременно с телекинезом я, делая вид что усиленно работаю руками, на самом деле только имитировал это. Мое тело, разрезая воду как мощный катер догнало шорка, а затем легко и перегнало!

«Обман! - раздался у меня в голове возмущённый голос Багиры. –Ты себя с помощью Дара стал толкать!»

«А кто тебе мешает? – невозмутимо парировал я. – Применяй и догоняй!»

«Ну, ладно!» - Неожиданно Багира нырнула под воду, одновременно становясь невидимой. Я только вторым зрением контролировал ее ауру, но то что произошло следом, я не смог понять. Тело шорка удивительным образом стало под водой набирать скорость и догонять меня. Я не видел, как и чем она так ускорилась, но ее аура меня без проблем нагоняла. Естественно, что мне пришлось еще раз ускориться, но Багира не отставала! Я по воде несся как катер, разогнавшись примерно до сорока километров в час, но справиться с шорком не смог. Багира легко меня догнала и обогнав примерно на десять своих корпусов, как ракета вылетела из воды, держа лапы вдоль тела, после чего вновь шумно нырнула под воду.

«Ты как это сделала: Я так не могу разогнаться!» – в восторге заорал я, остановившись на месте и стуча по воде от избытка эмоций руками. На что получил её флегматичный ответ: «Ну…, у «каждого» свои недостатки!»

Подплывая медленно к берегу, мы заметили, что за нашим соревнованием наблюдала не только Нийя. Знакомая чета маркизов Галушто с тройкой незнакомых нам лиц из двух мужчин и женщины, стоя у кромки воды, аплодировали нашему выступлению. Причем Марго стояла в коротком ярко синем платье, на которое с завистью поглядывала одна из присутствующих неизвестных мне дам.

«Нийя – мысленно обратился я к Гаэль. – Марго в твоем платье?»

«Да»

«А когда ты успела его подарить?»

«Стас, как знала – прихватила его с собой на пляж. А пока вы плавали, пришел Тенкто с супругой, ну я и вручила обещанный подарок. Марго его тут же в кабинке и одела»

«Ага, а эти трое кто?», - медленно подплывая к берегу поинтересовался я неизвестными людьми.

«Справа от меня маркизы Ингвионы - Сандро с женой Галеей, а слева герцог Ольвэ Гаар. Он помимо должности второго королевского советника - вроде как управляющий этой резиденцией»

«Хм… вчера я его что-то не помню за столом?»

«Верно, вчера его и не было. Он подготавливал эту резиденцию к приему гостей.»

Выходя из воды, я с улыбкой приветствовал старых знакомых:

- Тенкто, Марго – вы просто очаровательны в этом платье! – ничуть не покривил я душой. Несмотря на плотную фигурку маркизы, телосложение она имело очень гармоничное.

- Герцог, маркизы – полушутливо поклонился я незнакомцам. – Прошу прощения, но сами видите я весь мокрый.

В этот момент, стоящая рядом Багира как собака принялась разбрызгивать с шерсти воду, окропляя всех присутствующих дождем из мелких капель. Незнакомка взвизгнула, а платье Марго, получив порцию чистой воды, мгновенно впитало жидкость, окрашиваясь в белый цвет. Галея изумленно вытаращила глаза на Марго, а та, лишь гордо вскинув голову, ослепительно улыбалась, млея от счастья.

- Герцог Ольвэ Гаар, - протянул мне первым руку для пожатия управляющий имением. – И все земляне так фантастически быстро плавают? – Его глаза улыбались, а эмоциональный фон был дружелюбным.

- Не все, - я своим даром мгновенно высушил ладонь и уже абсолютно сухой рукой пожал худощавую, но крепкую кисть герцога. Мне понравился Ольвэ. Его высокая и худая, а скорее жилистая фигура подсказывала, что этот человек следит за своим обликом. Лицо гладковыбритое и немного продолговатое, большие и умные глаза с прямым аристократическим носом, длинные до плеч светлые волосы, не скрывающие нормальных «земных» ушей. Одет неброско, в местном стиле эльфов, но было видно, что все пошито на заказ и сидит просто идеально на спортивном теле. – Но некоторые мои друзья земляне, - продолжил я разговор, - возможно и обогнали бы меня, как это сделала сегодня Багира.

- Честно признаюсь, я впечатлен! – герцог перевел взгляд на шорка, а Багира присев рядом со мной, протянула ему крепкую лапу для знакомства. Наклонившись к ней и уважительно пожимая конечность зверя, герцог, вполоборота повернувшись ко мне, поинтересовался:

- А она понимает нашу речь?

- Да. Шорки по развитию ничем не уступают людям, а возможно кое в чем даже превосходят!

- Просто поразительно! – восхитился Ольвэ, а Багира негромко рыкнув, мысленно мне передала: «Хороший человек, нет в нем фальши»

- Вы Багире тоже нравитесь! – перевел я слова шорка герцогу.

- Вы понимаете ее речь?

- Да, - не стал я рассказывать о возможности мысленного общения. Стоящая рядом чета маркизов по какой-то необъяснимой причине не импонировала мне. Эмоции вроде нейтральные, внешностью оба супруга - приятной, тела аналогично спортивные, но с Ингвионами мне не хотелось общаться, поэтому и откровенничать при них я не собирался.

– Но позвольте нам привести себя в порядок, - попросил я разрешения у герцога, после чего направился в сторону моей партнерши. Нагретыми ладонями я мог быстро высушить собственное тело, но зачем раскрывать все секреты? Подойдя к сидевшей на шезлонге Нийе, и взяв принесенное из домика полотенце я стал вытирать себя и Багиру.

- Стас, а Багира тебя сделала! – Нийя подмигнула шорку, на что зверюга одобрительно кивнула девушке головой. Чувствуя какой-то подвох, я стал изображать возмущение:

- Не понял? Вы что сговорились? И как это ты обогнала меня и так долго была под водой? А ну-ка колитесь! – Багира возмущенно заворчала, а Нийя звонко рассмеялась. Чувствуя себя дураком, я обиженно переводил взгляд с шорка на девушку.

- Стас ты так ничего и не понял? – в глаза Нийи сверкали от смеха слезинки.

- А что я должен был понять?

- Ну, ты даже не поинтересовался, что делала Багира в моем мире, когда сопровождала твою дочку?

- Погодите-ка! – я по астральному каналу связался с призраком шорка. –Так вот в чем дело! – удивлению моему не было предела. –Тебя там модернизировали! И в твоем теле есть био-импланты! То-то я ничего не заметил постороннего!

- Да, Стас, - успокоилась Нийя. – Багира нам рассказала о ее схватке в мире Крузан с модернизированными Лигром и попросила по возможности прокачать ее тело. Она и так обладала талантом к телекинезу, если ты забыл, а мы просто немного биологически усилили ее природные возможности, но признайся, что ты и сам мухлевал, используя Дар? – Мне нечего было возразить, поэтому потрепав шорка по мокрой голове, я признался:

- Да, красавица моя – ты победила, признаю! …

Нас троих успели покормить, прежде чем мы увиделись на территории усадьбы с королем, но встреча эта произошла не так, как все планировали. Герцог Ольвэ, в сопровождении двух крепких сотрудников резиденции, выдающих в них военных, нашел нас с Нийей прогуливающимися по лесной тропинке. Его облик, эмоции и взгляд выдавал внутреннее напряжение и сожаление, по отношению к нам. Ничего не понимая, чем так Гаар озабочен, первой вопрос задала Нийя:

- Простите герцог, что-то случилось?

- Случилось, - не стал скрывать он возникшей проблемы. – Но прежде чем сообщить об инциденте, я хотел бы задать вам несколько вопросов: Что вы делали после обеда, где ваша Багира и как долго вы здесь гуляете?

Мы с Нийей переглянулись, не понимая в чем, собственно проблема и честно признались:

- После обеда, Багира убежала в лес, поохотиться, она все-таки хищник, а нам принесли в основном растительную пищу, а разве это запрещено?

- Нет, - сжав губы признался герцог. –А вы что делали?

- Мы – сначала прогулялись по территории, осматривая домики, а после вышли в лес и примерно полчаса здесь уже гуляем.

- Вас кто-то видел?

- Хм…, - мы с Нийей переглянулись, вспоминая кто мог нам попасться по пути. – Когда выходили из нашего домика – нас видели маркизы Галушто, Марго еще помахала нам из окна рукой.

- Так… далее.

- А потом, около дальних домиков перед лесом, нас видели трое мужчин – из персонала. Один из них еще был очень рыжим, а так, вроде никто нам не попадался на пути, все посетители усадьбы словно вымерли…

- Вы видимо не в курсе, но после обеда у нас принято отдыхать. Кто-то ложиться спать, а кто-то располагается на верандах, подышать свежим воздухом и спокойно переварить пищу.

- Понятно, - мило улыбнулась Нийя, - а что произошло, почему вы искали именно нас?

- Понимаете, уважаемая Гаэль. Из спальни королевы пропала одна редкая вещица. Это можно сказать национальное достояние нашей расы – старинная диадема…

- Погодите, - перебил я герцога. – Но насколько я знаю у вас здесь все под наблюдением?

- В том – то и дело, маркиз. По какой-то причине в этот момент вся аппаратура отключалась. Причем электроснабжение не пропадало, персонал не покидал своих мест, но факт остается фактом. Похищение диадемы произошло именно в этот момент, когда у службы охраны появился провал в памяти. Но не это самое страшное…

- А что?

- А то, что все наши подданные знают, что диадема эта снабжена микромаяком и мы уже обнаружили ее, но самое неприятно это то что она была спрятана в …

- В нашем домике? – в голосе Нийи послышался ужас.

- Именно так, - развел руки в стороны герцог. – Поэтому я просто обязан вас задержать и провести расследование кражи. Если это не вы, то возможно это сделал ваш разумный зверь? На окне спальни мы обнаружили странные полосы, словно следы от когтей.

- Багира никогда бы этого не сделала, - сжав кулаки, оскорбленно произнес я. – Как и мы с Нийей…

- Ольвэ, но это же глупо! – Нийя мгновенно успокоилась и разговаривала хладнокровно. – Вы же понимаете, что нас подставили, зачем нам что-то красть?

- Извините уважаемая Гаэль, но я обязан…, так что пройдемте с нами и, если это возможно – пусть ваш шорк тоже вернется, - эмоции герцога говорили, что он разумом все понимает, но ослушаться приказа не может.

Возвращаясь к усадьбе, я по просьбе Нийи уже просеивал информацию в астрале, кто бы это мог быть. Багира, услышав мой призыв неслась со всех ног в нашу сторону, давая дельный совет: «Стас, я вас сейчас обгоню, встретимся уже у домика короля. Я невидимкой проберусь в спальню и попробую обнаружить преступника по запаху. Ты ищи информацию в астрале, а потом будем решать, какие можно предъявить доказательства нашей невиновности.»

Астральный призрак, как всегда иносказательно посоветовал обратить внимание на не понравившихся мне маркизов.

«Мля! То-то они мне не понравились сразу! –думал я, идя следом за впереди идущим герцогом. – Если это они нам напакостили, то как это доказать? Понятно, что охрану чем-то «отвлекли». Если у них провал в памяти, то скорее всего это какая-то химия или газ. Но аппаратуру отключали и на все про все – было очень мало времени. Выходит, действовал не один человек? Возможно пара… Хм… тела этих Ингвионов – спортивные. Там и дамочка, если что заберется без проблем на второй этаж балкона, пока муж травит газом охрану. Звучит вроде все логично, но где взять убедительные доказательства? Нашим словам – вряд ли поверят… Нужно найти емкость, где был этот газ. Неплохо бы отыскать кое-что еще, но и емкости пока хватит. Отпечатков на них вряд ли осталось, но…!» – В моей голове стала складываться некая идея, с которой я и поделился с Нийей.

«А что! – обрадовалась она. - Может и сработать! Давай попробуем!» Дав еще одно задание Багире – отыскать баллон, где был газ, мы попросили герцога прежде чем устраивать разборки, показать нам то место, где нашли диадему. Зайдя к нам в дом и увидев, что местом хранения реликвии оказалась багажная сумка Нийи, мы сделали вид, что удивлены этим фактом, но прежде чем вести нас к следователю, Гаэль попросила прихватить некие небольшие пузырьки, которые, по ее словам, помогут нам оправдаться и найти вора. Герцог, заметив, что это довольно скромные емкости – дал разрешение, увидев, что Нийя демонстративно открыла их все по очереди и вылив по капле жидкости на палец – слизнула все языком, убеждая Ольвэ, что это не отрава. В это время Багира уже докладывала, что запах в королевской спальне точно принадлежит дамочке, бывшей на пляже и что баллон с газом явно утопили в озере мол, она его «видит», но после «прокачки» легко сможет донырнуть на большую глубину и принести туда, куда мы скажем. Мы же с Нийей мысленно обговорив нюансы предстоящего следствия, попросили герцога собрать всех без исключения жителей резиденции, чтобы прилюдно доказать нашу непричастность.

Представление получилось на славу!

На просторной террасе королевского домика, где восседали супруги Мадантело, вокруг нас двоих собралась приличная толпа гостей, где естественно присутствовали и преступники. Я легко мог бы их «заставить» признаться, но необходимо было устроить представление для зрителей. Багира, уже достала со дна озера небольшой металлический баллон с остатками газа, к которому был прицеплен пакет с какой-то одеждой.

«То, что надо!» – обрадовался я находке, выслушивая обвинения от герцога в свой адрес. Тот сухо рассказал гостям, что произошло и дал нам слово в оправдание.

- Ваше Величество, королева и уважаемые гости, - начал я свою речь. - В моем мире есть такое понятие как «презумпция невиновности». Это один из основополагающих принципов уголовного судопроизводства, заключающийся в том, что лицо считается невиновным, пока его вина в совершенном преступлении не будет доказана в порядке, предусмотренном законом, и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

По законам же мира Айя – обвиняемый может предоставить любые доказательства, включая паранормальные способности при раскрытии преступления. Там уже давно экстрасенсорика перешла в область науки. И мы хотим сейчас продемонстрировать небольшой опыт. Багира!

Шорк, расталкивая толпу, прошла к нам и положила к моим ногам поднятый с глубины баллон с вещами, а я, подмигнув Нийе, уже «начал представление»:

- Уважаемая публика! Как вы слышали от герцога – охрану на время отключили каким-то странным средством или газом, выключив на время похищения и камеры наблюдения. Преступники баллон утопили в озере, но Багира умеет глубоко нырять. Да-да, - заметив ропот в толпе, усмехнулся я. – Именно преступники, одному человеку подобное было бы провести не под силу. Вы можете возразить, что это мы сами его там утопили. Не стану отрицать – этот вариант вполне возможен, поэтому и прошу свою спутницу продемонстрировать небольшой опыт. Прошу, - указал я рукой на девушку.

- Многие из вас, - стала рассказывать Нийя, держа в руках принесённые пузырьки, - видели вчера эксперимент с моим платьем. Второй экземпляр я сегодня подарила маркизе Галушто! - Публика оживилась, а Марго, стоящая все в том же коротеньком наряде, но уже ярко золотого цвета, польщено улыбалась. – Даже герцог Гаар и маркизы Ингвион, присутствующие утром на пляже видели, как наша материя меняет цвет от любой жидкости, потому что она практически живая…

Я в этот момент следил за маркизами, видя их внешнее хладнокровие, но эмоции не врали! Они пока не понимали к чему мы ведем, но внутренне напряжение уже начинало их охватывать, а Нийя в этот момент просила публику дать ей любую вещь, но так, чтобы она ничего не видела. Мы же с Багирой следили «во все глаза», мысленно ведя разговор:

«Багира, тебе там что видно?

«Стас мужчина, одетый в длинный плащ, сиреневого цвета передал какой-то браслет»

«Отлично! - вычленив кандидата, обрадовался я. - Работаем!»

Нийя же в это время стоя спиной к публике, дождалась, как одна из дам, передала ей это украшение.

- Хорошо! – развернулась Гаэль к публике лицом. - А теперь я найду обладателя этого браслета. Для этого у меня имеется жидкий индикатор, который способен обнаружить даже одну молекулу человека, если бы он перед этим обработал предмет самой жесткой химией, уничтожая все отпечатки. У вас есть нечто подобное? – обернулась она к управляющему, - возможно мощный антисептик или спирт?

- Да, кивнул он – сейчас его принесут.

Стоящий возле него мужчина метнулся в дом и быстро вынес емкость со спиртом. Нийя тщательно обработала браслет жидкостью, после чего капнула на него из своих баллончиков по капле жидкости.

- А теперь я попрошу каждого из вас подойти и взять браслет в руки. К коже владельца он прилипнет как живой, чужие смогут вернуть его мне обратно. И когда мужчина в сиреневом плаще взял собственность в руки, я с помощью телекинеза «прилепил» украшение к его ладони. Тот попытался оторвать браслет, тянул его другой рукой, но все было тщетно. Тогда Нийя вновь капнула на украшение из другого пузырька и браслет упал на землю.

- Можете забрать свою вещицу, - мило улыбнулась она хозяину. - Он больше не будет липнуть. Владелец осторожно поднял с земли украшение, и убедившись, что оно более не прилипает к коже, счастливый вернулся на свое место.

- Видите? – Нийя уже завладела вниманием толпы. –А теперь мы подобный фокус проделаем и с баллоном. Она вновь капнула на него из пары пузырьков, и сама же взяла его другой рукой – емкость не прилипла. За ней и я подержал в руках баллон, после чего осмелевший герцог повторил эксперимент, а за ним потянулась и остальная публика. Емкость ни к кому не прилипала. Я следил за четой Ингвион, наступала очередь и для них. И чтобы якобы сократить время теста, я поднес баллон к обоим супругам и предложил им одновременно потрогать его руками, мол так быстрее все пройдет. Ингвионы стояли не двигаясь.

- Ну, - подтрунивал я их. – Это не страшно – коснитесь его ладошками, и мы пойдем дальше…

Ингвион – продолжали стоять, не прикасаясь к баллону.

- Ольвэ, - чуть обернулся я к герцогу. – Попросите ваших помощников помочь мне и пусть эти люди прислонят свои ладони к баллону, или я сейчас же обвиню их причастными к краже. Два охранника, подойдя к Ингвион насильно взяв их ладони, одновременно приложили руки к баллону, мгновенно слепившим обе конечности.

- Даже так! –якобы удивился я, продолжая сдерживать телекинезом руки этой парочки. – Что и требовалось доказать!

- Взять их! – последовала команда герцога, и охрана крепко схватила так и продолжавших молчать супругов. А я в это время достал из пакета странную одежду, как хамелеон, меняющую на солнце оттенок, и протягивая ее герцогу, пояснил, что и на этой материи можно отыскать следы ее обладателя обычным анализом по ДНК. Финал нужно было завершать и Нийя, капнув на баллон из третьего пузырька, «разъединила» эту сцепку.

Пока преступников уводили под шум толпы, герцог, подойдя ко мне, тихо поинтересовался:

- Маркиз, скажите – мне кажется, что вы заранее знали кто похититель?

- Да, знал, - так же тихо ответил ему я. – Но моим словам вы бы не поверили, а публика желала зрелища, вот мы и устроили небольшое представление.

- Мда, маркиз… не хотел бы я оказать в числе ваших врагов.

- Предлагаю оставаться друзьями – протянул я ему свою руку, которую он незамедлительно пожал…

(обратно)

Глава 31

С королем мы встретились через час после задержания похитителей частной собственности. Ольвэ, лично обнаружив нас у озера, попросил заглянуть нашу троицу на королевскую веранду. Бранко в этот раз был один, без супруги. На тенистой площадке к нашему приходу уже был накрыт десертный столик с напитками, фруктами и какими-то сладостями. Рядом со столом исходил горячим паром странный аппарат, отдаленно напоминающий земной самовар. Струящийся в воздухе травяной и немного пряный аромат, подсказывал, что в этом агрегате готовится аналог чая. Как ни странно, но прислуга полностью отсутствовала, что говорило о полном к нам доверии со стороны государя и о серьезности предстоящего разговора.

Заметив нас, король, не вставая с роскошного кресла, приветливо махнул рукой и предложил устраиваться на соседних мебельных собратьях, заодно самостоятельно наливать себе чая.

Прихватив в руки чашки с ароматным напитком, мы с Нийей расположилась поблизости от государя, Багира же развалилась на соседнем диване.

- Как я догадываюсь, - начал Бранко разговор, - вам ничего не стоит проникнуть в любое помещение и в случае приказа убрать того или иного человека. Я прав?

- Ваше Величество, - прихлебывая напиток стал отвечать я. – Мы не убийцы и никогда ими не были.

- И все же? – король пристально ждал ответа.

- Государь, Вы правы лишь в том, что мы сможем проникнуть туда, куда мало кто вообще сможет пробраться, но мы стараемся не применять силу, а если необходимо, то «уговорить», - сделал я акцент на этом слове, - человека не поступать опрометчиво.

- То есть вы могли бы так поступить и со мной?

- Мы многое можем, но с Вами так поступать никогда бы не стали…

- Почему?

- Потому что мы придерживаемся закона о Равновесии в мире.

- Поясните…

- Ваше Величество, в последние месяцы я много думал и размышлял на эту тему. Вы наверняка знаете или слышали, что есть силы природы и бытия, которые соблюдают это равновесие и восстанавливают его, если оно нарушается. Иной высший разум ли это или законы природы – не важно. Это не мистика, а закон сохранения энергии, который в моем мире изучают еще школьники. Любая замкнутая система не разрушится, пока будет соблюдаться определенный баланс сил. И это работает не только в природе, но и в человеческом обществе. Мы не самые удачные от природы создания. Любой человек желает жить лучше, мечется в поисках счастья, спотыкается, ищет, перебирает варианты, умудряется расшибать себе лоб и вновь бросается в поиск. Перемены в собственной жизни им воспринимаются как негативные, даже если человек выиграл крупную сумму денег, скажем в лотерею. Сначала его охватывает восторг, а потом накатывает жуткая паника. Он боится, что все, кто его окружают – начнут завидовать и желать это счастье отнять. Человек начинает нервничать, трястись от страха за свою жизнь и эти деньги редко кому приносят то счастье и покой, который он долго ожидал. А ему стоило всего лишь оглянуться, осмотреться вокруг и понять – как живет окружающий его мир! Все живые существа, кроме человека, находятся в ладу с природой. И все эти термины вроде кармы, око за око, воздаяния – являются лишь частными случаями всеобщего закона о равновесии. Примеров можно приводить массу, но лично я понял одно - чтобы что-то получить, нужно чем-то пожертвовать. Халява – приятная вещь, но нарушающая закон равновесия и рано или поздно ты все равно заплатишь по счетам. И чем заметнее в природе и обществе будет «точка воздействия», - тем сильнее она аукнется тому, кто на нее оказал влияние. У каждого человека есть свой доступный для него уровень принятия решения. Это как в любой компьютерной игрушке – пока ты не научился простейшим действиям – не стоит лезть сразу на высокие уровни игры, ты там долго не проживешь. Не стоит мечтать о яхте, если ты не научился содержать и управлять даже недорогой машиной.

Поэтому и не стоит вмешиваться в дела правителей мира сего, если ты всего лишь уборщик мусора. Так и я, хотя и занимаю определенную должность при Кобурге, не стану вмешиваться в дела вашего государства. Это ваше право, ваше решение и вам придется отвечать за содеянное. У нас на Земле говорят: «Насильно мил не будешь», а насилие над разумом – самое страшное.

Но…, - я промочил пересохшее горло горячим напитком, - это мое личное мнение, я к нему долго шел и никому не навязываю.

- Очень любопытный взгляд на жизнь, - заметил Бранко. – Есть некоторые разумные мысли, совпадающие с моими взглядами на порядок вещей. А вы, Нийя Гаэль, что думаете по этому поводу?

- О равновесии?

- В том числе и о нем.

- В мире Айя – нет единого руководителя, короля или императора. У нас нет выборов президентов, как в мире Земля и царские потомки не наследуют трон от своих родителей, как на Алахаре. У нас по очереди правят представители существующих кланов. Они управляют государством строго определенный срок и эти кланы представляют собой не партии или классы, а направления деятельности. Сейчас у власти стоит мой клан ученых, но через два года, настанет очередь клана Тегри – они инженеры, затем следующие пять лет нами, будут управлять медики, потом учителя, военные, пищевики и земледельцы. Но это не значит, что за сроки правления того или иного клана приоритет будет уделяться только ученым или, например, военным. Просто взгляд со стороны помогает увидеть иногда то, чего ты сам в некоторые моменты не замечаешь. Да и наш мир другой, он более био, чем техногенный. Станислав верно сказал – мы стараемся жить в ладу с окружающей нас природой, не калечить ее понапрасну и искать пути симбиоза с ней. От этого выигрывают все и это наш путь Равновесия. Но познакомившись с землянами, мы увидели некоторые свои ошибки, которые ранее нам как-то не бросались в глаза. Это отношения между мужчинами и женщинами, термин семья, ответственность за детей и за свои поступки. Именно по этой причине мы открыли посольство на Алахаре. Мы хотим учиться у вас тому чему ранее не придавали значения, а взамен предлагая учиться у нас – как жить в равновесии с природой. Нам не нужны чужие территории, но учиться лучшему – это наш принцип жизни! У каждого народа есть недостатки – например, у землян это агрессивность, у алахарцев – флегматичность, сочетающаяся с инертностью мышления, у моего народа – хладнокровность в отношениях. Но я видела, как Станислав и его друзья менялись за время нашего знакомства. И если ранее они были готовы без колебаний применять оружие, бросаясь в драку, то теперь постепенно становятся иными, более мудрыми и терпеливыми. Он легко смог бы взять вас, Ваше Величество, под свой контроль, но никогда не станет подобного делать, понимая к чему это может привести, как мог заставить маркизов Ингвион сразу же признаться в краже, но не стал этого делать. Это не его мир, не его страна и не его дом. Он всегда оставляет решение за тем, кому это положено делать по статусу или должности, тем самым, не внося колебания в природное равновесие. Он, как и я, может посоветовать, намекнуть, рекомендовать, подтолкнуть – но сделать это вы должны сами, без постороннего вмешательства и лишь тогда будет толк в содеянном. Мы не знаем, например, как погиб ваш младший сын, но уверены, что без постороннего вмешательства кого-то из близких по должности к вам людей - это не произошло. Как и вчерашний инцидент с вином, подарками или сегодняшней кражей. Кому-то необходимо и выгодно создать о нас нелицеприятное мнение и этот кто-то явно не желает возможного примирения братьев, а тем более нового союза.

- Нийя, вы намекаете на герцога Тимона Амгалана?

- Вот видите, Ваше Величество! – оживилась Гаэль. – Ни я, ни Станислав не называли его имени, но видимо подсознательно вы его давно в чем-то подозревали…

Бранко на мгновение замолчал, делая вид, что освежает свой чай, добавляя в чашку более горячей жидкости. Его эмоции выдавали полное смятение, видимо наша речь все же задела короля за живое.

- Ваше Величество, - отставив бокал на столик, я полез в карман брюк. – У меня для Вас имеется еще один скромный подарок. – Достав желтый камень, я положил его на столик перед государем.

- Мне не хотелось ранее прилюдно его вам дарить. Это кристалл эмпатина, мы привозим его из далекого мира Амфи. Он абсолютно безвреден для человека. Из него можно даже делать украшения, но самый главный его секрет заключается в том, что, заряжаясь от энергии планеты, он может одарить человека уникальным талантом ощущать эмоции окружающих его людей. Я сам давно прошел через его воздействие и ничуть не жалю о том. Это не детектор правды или лжи, но человек, внешне оставаясь спокойным, все же подвержен эмоциям. И они подсказывают нам, как лучше всего следует поступить. Вам ничего не нужно специально делать, достаточно всего лишь перед сном положить его рядом с собой, а утром вы почувствуете, кто и как к вам относится.

Король, взяв камень, долго вертел его в пальцах, просматривая на свет, пытаясь разглядеть невидимую силу, заключенную в кристалле, после чего улыбнулся своим мыслям и с улыбкой спрятал подарок у себя в кармане.

Прихлебывая чай, мы еще долго беседовали на разные темы. В основном Бранко интересовался, как мы живем в других мирах, что нам нравится, какую музыку мы слушаем, какие фильмы смотрим, как отдыхаем или работаем и где нам с Нийей пришлось побывать. Мне пришлось с помощью Селены показать кое-что из солидной музыкальной и видео коллекции разных миров. Побеседовал он и с Багирой, для которой я служил переводчиком, причем государь убедился, что я не придумываю ответы, когда он попросил Багиру продемонстрировать некоторые свои умения. Шорк исчезал у него на глазах, с огромной скоростью перемещаясь по комнате. Багира даже показала талант телекинеза, заставив полетать по веранде посуду. Она рассказала, что ее вид может жить в разных мирах и многие тысячи лет назад сопровождал человека в его путешествиях. Ее нюх превосходит по качеству многих животных, а разум помогает делать выводы. Что ранее в Заброшенном мире жили эллины, создавшие ее популяцию, которые позже, как известно государю, закрыли порталы в свой мир. По какой причине это произошло - она не знает, но уверена, что это не прихоть, а необходимость. Что я ее спас еще детенышем и с тех пор она неразлучна со мной. И что у Кобурга на службе уже состоитнесколько ее более молодых собратьев и сестер.

Я не знал, какое мнение о нас формируется в голове Бранко, но эмоции короля явно показывали, что он заинтересован и доволен беседой. Разговор затянулся до сумерек. Аппарат исправно выдавал подогретый напиток, но никто из подданных или прислуги нас так и не по беспокоил. Я, честно говоря, подустал и уже в конце беседы, переключив свое зрение на цветовое восприятие ауры, заметил, что у государя имеются темные фрагменты, показывающие на заболевание некоторых внутренних органов. Но на мое предложение провести восстанавливающую терапию – Бранко отказался. Он знал и так, чем болен, но не желал выздоровления. Его необъяснимая тоска, возможно по потерянным детям, превалировала над здравым смыслом. Мы с Нийей понимали, что этот человек все для себя давно решил, но какие будут последствия его решения – он сам не знал. Даже ускользая во время разговора в астрал, я не получал однозначного ответа. Как ранее говорил мне Иной – возможны два, а то и три варианта развития событий и все они могут стать реальностью. Астральный призрак сообщил мне, что наш разговор с королем – уменьшил количество будущих вариантов до минимума, но оставшиеся три версии все же возможны.

Вернувшись в предоставленный нам домик, мы все трое поужинали и завалились спать. Утром после завтрака за нами вновь прибыл командор Кендри и на том же самом катере мы вернулись на территорию столичной резиденции короля. Офицер предупредил, что вечером, как было и запланировано, пройдет вечеринка, организованная женой короля Консалой Мадантело в ресторане ее родственника, а через час нас ждет наземная экскурсия по достопримечательностям столицы. Обед по пути был запланирован в каком-то монументальном историческом комплексе, а за два часа до следующего мероприятия нас вернут сюда обратно. Форма одежды свободная и он лично будет нас везде сопровождать, но для этого и ему необходимо сменить официальный мундир на гражданскую одежду.

Погода в этот день стояла пасмурная, плавать в бассейне не хотелось, поэтому мы с Нийей, переодевшись в повседневные одежды, ждали Кендри на террасе моего домика. Где жил офицер – мы не знали, но ровно через час он, одетый в серые брюки и такую же рубашку с длинным рукавом, приглашал нас разместиться в местном микроавтобусе. Транспорт внешним видом напоминал мне мой, горячо любимый Гранд Старекс, но с более комфортабельным и широким салоном, где в пассажирском пространстве находились всего два просторных и уютных кресла с диваном, который мгновенно заняла Багира. Кендри уселся возле водителя, молодого парня по имени Серж. Тот, обернувшись в нашу сторону с улыбкой на устах, пообещал показать Шантри во всей красе.

Выезжая за территорию резиденции, я обнаружил, что впереди микроавтобуса появился странный темный автомобиль, за которым Серж мгновенно и пристроился.

«Понятно - сопровождение, - мелькнула в моей голове мысль, - хотя кого нам бояться? Но раз он есть, так что придется смириться» - и экскурсия началась.

Серж оказался вдобавок и неплохим экскурсоводом. Не оборачиваясь в сторону пассажиров, он интересно и занимательно комментировал местные виды, сопровождая свой рассказ любопытными историческими фактами.

Шантри не особо по стилю отличалась от другой алахарской столицы - Аркады. Но сохранённые кое-где исторические здания в стиле «эльфов» и многочисленные памятники с монументами - приятно радовали глаз. Серж не забыл упомянуть времена интервенции со стороны Кобургов и что ранее столицей был более южный город на побережье океана.

Мы, поднявшись по извилистой дороге на самую высокую смотровую площадку, вышли из автобуса, оставив Багиру валяться на диване и подойдя к прозрачным перилам с удовольствием рассматривали в легкой туманной дымке лежащую перед нами столицу. Это явно была не земная Москва, но тем не менее я ощутил легкую нотку ностальгии по Земле. Я вспоминал, что в более юном возрасте, путешествуя с родителями на теплоходе и добравшись до столицы, как раз через три дня после завершения Московской Олимпиады, нас с экскурсией впервые привезли на «Воробьевы горы». Тогда Москва меня покорила своими бескрайними просторами. А сейчас, рассматривая совершенно другой город, расположенный черт знает в какой вселенной, я тосковал именно по Земле. На смотровой площадке было очень мало посторонней публики. Эмоции, окружавшие нас, говорили, что это обычные туристы, наслаждающиеся видами города.

Отрешившись от реальности, я, погруженный в свои мысли, не обращал внимания, что эмоциональный фон постепенно меняется от умиротворенности до легкой паники. А шум ревущих моторов вывел меня из прострации.

На смотровой площадке появились новые персонажи. Я знал, что на всём Алахаре используются экологически чистые двигатели, не сжигающие топливо и соответственно очень тихо работающие, но приятную тишину разрезали громкие выхлопы и рев моторов двухколесных монстров, отдаленно похожих на гироскутеры. Причем из выхлопных труб валил темно-сизый дым. Серж, рассказывающий в это время очередную историческую байку, поморщился, поясняя, что это местная молодежь развлекается. Что они специально прикрепляют к электрическим гироскутерам приборы, имитирующие работу двигателей внутреннего сгорания. Это у них выражение своеобразного протеста, правда так и не понятного против чего. Молодые и неряшливо одетые парни и девушки, с раскрашенными волосами и прическами в стиле земных панков, вели себя громко и развязно. Толпа из пары десятков человек демонстративно употребляла алкоголь из бутылок, шумела и ругалась, задевая прохожих, спешащих покинуть это место. Правда местная ругань не имела ничего общего с русским матом, но юным отпрыскам в этот миг казалось, что круче них никого здесь нет. Заметив худощавую и лысую Нийю, они почему-то посчитали ее легкой добычей. Пятерка наглых парней, бросая сальные и пошлые шуточки, в стиле кто будет первым «трахать» эту худую страшилу, направились в нашу сторону. Я хотел было уже «вписаться», но получив мысленную просьбу девушки пока не вмешиваться, как бы в страхе отошел на три шага в сторону, потянув и Кендри с Сержем за собой. Факундо аналогично заартачился, отдавая команду нашему сопровождению по рации, ведь в его обязанности входила наша безопасность, но я тихо пояснил, что «этот спектакль», лучше наблюдать с безопасного расстояния и попросил охрану не вмешиваться. Но Багиру это не остановило. Выскочив из автобуса в режиме невидимости она уже дежурила возле девушки и ждала развития событий.

Ничего не подозревающие парни, видя одинокую худышку, почувствовали себя настоящими мачо и самый наглый из них, положив волосатую руку на плечо Нийи, тут же предложил заняться с ним оральным сексом. Гаэль мило улыбнулась и поинтересовалась: - А у наглого самца есть чем, удовлетворить бедную и изголодавшуюся без секса девушку?

- А ты сомневаешься? – захохотал он, оглядываясь на дружков. Те дружным смехом поддержали своего вожака. – На проверь! – выпятил он вперед пузо, не ожидая подвоха. Нийя спокойно протянула руку к причинному месту и со всей силы сжала мужское достоинство парня. Бедолага заорал во всю глотку, от нахлынувшей жуткой боли. Я-то знал, что несмотря на худобу, жители мира Айя имеют очень прочный скелет и сильные мышцы, но парни этого знать просто не могли. Видя, что вожак корчится от боли и не может произнести и слова, остальная четверка, выкрикивая грязные ругательства собралась было атаковать девушку, но не тут-то было. Четверка парней неожиданно разлетелась по сторонам так, словно они все получили мощные удары по телам. Я видел, что это Багира постаралась, а Нийя мысленно попросив шорка немного помочь, вдруг оторвала парня от земли, продолжая держать того за «бубенчики» и перенеся его тело за стеклянную ограду, подвесила нахала над пропастью, задавая всего один вопрос:

- Ты все еще хочешь сексуального удовлетворения? А как на счет моего желания, чтобы ты немного полетал перед сексом? Говорят, это помогает возбудиться, а то я смотрю, что-то твой «дружок» практически скис!

Толпа панков, замолчала, с ужасом наблюдая за висящим над обрывом вожаком, которого без особого напряга держала за пикантное место худая и лысая девушка. Четверо его дружков валялись поодаль на асфальте, стеная от боли, но не делая попытки приподняться, а тем более атаковать незнакомку. Я решил добавить зрелищности в этом представлении. Приподняв тело Нийи над землей, я подвесил и девушку в воздухе.

- Так я не слышу ответа? -Гаэль легонько потрясла тело парня и тот в очередной раз взвыл, стараясь сквозь боль, вымолвить извинение.

- Не поняла? Так полетаем или ты со своими дружками сейчас уедите и больше никогда не будите хулиганить?

- Мы… у-е-дем! Простите нас! – наконец-то удалось ему членораздельно попросить прощения.

-То-то же! –мило улыбнулась Нийя, смотря в сторону замолчавшей толпы. Я эффектно перенес оба тела по воздуху к ним поближе, после чего Гаэль отпустила руку, и вожак грохнулся с полутораметровой высоты на асфальт, а ее я вернул на прежнее место. Неожиданно и все четыре подельника заскользили по земле, стирая свою одежду об асфальт. Троих с помощью телекинеза, тащил я, а четвертого схватив зубами за шкирку, перетаскивала невидимая Багира. Она лишь в финале на минуту проявилась из воздуха, отпустив бедолагу и предупреждающе зарычала, пугая грозным видом толпу, после чего вновь скрылась под природным камуфляжем. Испуганные неведомым зрелищем и шепча: «это ведьма и духи», мотоциклисты мгновенно загрузили своих побитых дружков на гироскутеры и не включая «шумилок» тихо удалились восвояси.

Ошалевшие от восторга Серж с Кендри, взахлеб стали расспрашивать Нийю, как это ей удалось подобное сотворить, на что получили ответ:

- Это совместная работа нас троих…

Вечер в ресторане родственника королевы с многообещающим названием «Сюрприз», обещал быть приятным. Не успев еще подъехать к заведению, я уже фиксировал ауру многочисленных охранников, расположенных в самых неожиданных местах. Зайдя с девушкой в роскошный зал заведения, мы увидели множество небольших круглых столиков, заполненных дежурной закуской. Просторную сцену, где готовился выступать какой-то музыкальный коллектив. Красочно одетую публику, где мелькали уже знакомые нам лица королевских вельмож и слышались приветственные окрики в наш адрес. Консала без супруга, в сопровождении четырех крупных охранников, лично встречала приглашенных гостей у входа в зал. Она, надев подарочное платье Нийи, которое необычным фасоном и кроем скрывало одни телесные недостатки, подчеркивая другие женские прелести, раздавала всем гостям карнавальные маски, скрывающие как минимум пол лица. Такая праздничная маскировка нами была высоко оценена и спрятав свои лица под материалом масок, мы прошли в основное помещение.

Багира осталась на вилле, поэтому Кендри, на правах сопровождающего, вел меня и Нийю к забронированному столику на четверых.

Наши места, оказались удачно расположены внутри уютной стенной ниши, скрывающей нас от любопытных глаз большинства посетителей, но не мешающей наслаждаться выступающими на сцене артистами.

Музыканты принялись исполнять легкие приятные мелодии, создающие расслабленную атмосферу. Молодой бармен подкатил нам тележку с напитками, рассказывая и нахваливая некоторые из них. Мы не знали местных особенностей, но заметив, как за соседними столиками люди пили красочные коктейли, попросили и нам приготовить нечто подобное. Когда молодой человек удалился к другим гостям, я с опаской посмотрел на «светофорный» напиток. Нийя была в обычном костюме и проверять коктейль было не на чем, но зная мои способности в оказании первой помощи, она первая решилась продегустировать выпивку. Легкое помутнение ауры, показало мне, что девушка чуть-чуть опьянела, но визуально это никак на Гаэль не отразилось. Нийя лишь заметила, что напиток получился сладким, но градус алкоголя в нем явно повышен. Решив, что русских «градусом не возьмешь», я отпил пару глотков коктейля из своего высокого бокала. Смесь действительно напоминала сладкий и крепкий ликер, отдающий медово-травяным ароматом. Мне ранее на Родине попадалась качественная медовуха! Нет не та, которую называют медовой бражкой, питьевым медом или сытью, с небольшим градусом, а та, более крепкая, которая веселит душу и отнимает ноги. Ты сидишь за столом вроде как веселый и не шибко пьяный, а встать не можешь…

Так и этот коктейль по вкусу очень ее напоминал, а учитывая, что емкость бокала была приблизительно в пол-литра, то эффект от этой смеси мог оказаться сильно опьяняющим, о чем я предупредил девушку и посоветовал больше закусывать.

Нийе вкус понравился, и она легкомысленно заявила, что раз здесь присутствует травяная органика, то для нее он не опасен, сколько бы градусов не содержал. Решив, все же сильно не налегать на коктейль, я принялся за еду…

А далее вечеринка завертелась! Музыканты сменили репертуар на более зажигательные композиции и многие из гостей пустились в пляс. Нийя потянула за собой Кендри, предлагая командору присоединиться к ней в танце, я же на его немой взгляд лишь с улыбкой отрицательно покачал головой. Наблюдая за танцующими посетителями, прячущими внешность под карнавальными масками, мой разум машинально заметил, что к нашему столику кто-то движется. И хотя лицо мужчины полностью скрывалось за смешливым образом, знакомое сияние ауры, подсказывало, что это идет Бранко в сопровождении персонального телохранителя. Король, заметив, что я поднимаюсь с места, отрицательно махнул рукой, стараясь сохранить инкогнито. Присев на свободное кресло и поздоровавшись со мной, Бранко наклонив голову, чтобы я мог расслышать его слова через громкую музыку, неожиданно стал меня благодарить:

- Маркиз, вы не представляете, какой подарок сделали мне вчера, подарив эмпатин. Я рискнул положить его к себе на подушку и уснуть, а утром меня ожидал приятный сюрприз! Вы оказались исключительно правы! Это не детектор лжи, но то, что я узнал сегодня о своем окружении – стоит всех других подарков! Я с утра успел сменить почти весь обслуживающий меня персонал. Парочку из них отправил в тюрьму, хотя для одного из них и смерть была бы самым простым наказанием. Успел поругаться с герцогом Тимоном и парочкой более мелких вельмож. Даже жестко упрекнул свою супругу, которая многие годы была уверена, что я превращаюсь в безвольного тюфяка. В общем – всколыхнул королевское болото…

- Ваше Величество, - успел я вставить парочку фраз, - но теперь все дерьмо всплывет наружу?!

- Я и не сомневался! – коротко хохотнул Бранко. – Но от новых ощущений, я, наверное, наконец-то проснулся! Этот магический кристалл и наши вчерашние разговоры словно возродили меня к жизни! Я много думал и размышлял. Так что передайте моему брату, что я обязательно буду на его свадебном торжестве и готов обсудить условия воссоединения наших государств под единым флагом империи Кобургов!

Эта новость словно атомная бомба разорвалась в моем разуме! Такого эффекта от миссии никто из нас троих не мог ожидать. Бранко явно намекал на теперь уже планетарное государство! Неважно, кто его возглавит старший или младший брат – но целая планета и единая империя – такого я еще не встречал в других мирах. Эту мысль следовало «перетереть», и я машинально залпом выпил весь бокал медового коктейля. Бармен, внимательно следящий за залом, обратил внимание на мою пустую емкость и быстро приблизившись к столику, мгновенно заменил пустой бокал новым радужным коктейлем, который я следом пригубил.

Бранко, заметив мою «неумеренность» в выпивке, постарался было меня остановить:

- Маркиз, я бы на вашем месте не стал бы так рьяно налегать на этот коктейль. Помимо того, что в нем содержатся растительные афродизиаки, он еще прилично ударяет по голове. Но, впрочем, … это ваше дело, а я вынужден покинуть эту вечеринку. Дел накопилось много, нужно постепенно, как вы верно заметили - все дерьмо разгребать! Надеюсь, что мы еще не раз увидимся у Жуана? –Король встал с места и растворился в толпе танцующих гостей, а я лишь машинально кивнул головой на его замечание, не вникая в смысл слов, продолжая прокручивать в голове горячую новость:

«Алахар станет единым! Получается, что у землян, а точнее россиян, как и у жителей Айи – появится очень мощный союзник! Шутка ли – мощь целой планеты? И надо заметить –не малая мощь, учитывая технические и научные достижения алахарцев. Это понятно, что объединение произойдет не за один день, или месяц. Возможно понадобится год или два, но перспективы – огромные! Конечно не всё население планеты это устроит, недовольных всегда и везде хватало. Возможно будут протесты, разгромные статьи в СМИ, провокационные программы по местной сети, да и столкновения возможны. Таким как герцог Тимон нужна власть, а Бранко планирует объединить два государства, так что Амгалан и ему подобные естественно воспримут в штыки подобную новость и непременно начнут действовать, как когда-то действовал маркиз Корвальо. Мда… - работы предстоит непочатый край. А я вздумал отойти от дел. Хм… не поторопился ли я?»

Ответить на свой же вопрос я не успел. Какая-то женщина в маске, схватила меня за руку и потащила на танцпол. Лишь по фасону одежды, я догадался что это королева Консала. Ткань королевского наряда сменила цвет на темно-бардовый, сверкая в лучах прожекторов миллионами сияющих точек, а ее обладательница стреляла в мою сторону хитровато-интимными взглядами. Прислушавшись к музыке, я сообразил, что музыканты играли один из земных шлягеров «Мама Люба», которые я в начале своего первого путешествия по другим мирам, транслировал в кабачке у Стелла.

«Значит земное творчество и здесь уже знают», - подумал я, пытаясь пуститься в пляс, но мои ноги еле двигались.

«Блин! Да что за фигня?» - Обернувшись к нашему столику, я заметил, что и второй бокал моего коктейля почти пуст.

«Офигеть, я уговорил почти литр медовухи! Теперь понятно, почему тело отказывается двигаться». Эмоции танцующей рядом со мной королевы, подсказывали мне, что женщина прилично опьянела и неожиданно желает страстного секса. Я не знал, именно меня она хотела, как экзотику, или вообще любого мужчину, видимо у них с Бранко давно в постели что-то не ладилось, но мое «пьяное» тело интим категорически отвергало. Да и не стал бы заниматься сексом с королевой, какой красавицей она не была – упаси боже, проблем потом не оберешься!

Я попытался подправить свое здоровье с помощью приема Зеркало, но шумная обстановка и замутненный разум не позволяли мне оперативно прийти в себя.

«Нийя, - мысленно позвал я девушку. - Ты как себя чувствуешь?»

«Ха-ха-ха! Стас, я в восторге! Мы тут с командором зажигаем! Хотя и понимаю, что со мной что-то не то…»

«Ага, хм... понятно, значит и ты мне сейчас не поможешь»

«А в чем дело?»

«Да я тоже что-то с алкоголем перебрал и не могу себя привести в порядок… А тут еще королева меня видимо хочет…»

«Как женщина?»

«Точнее, как дикая самка, у которой течка началась! О-о! Она меня уже тащит куда-то… Блин, подсобка что ли какая?»

«Стас тебе помощь нужна?»

«Сам справлюсь, веселись…»

Комната, куда меня затащила королева, оказалась маленькой, но с небольшой кроватью. Консала не слушая мои возражения, принялась неистово срывать с меня одежду. Естественно физически я был сильнее, даже под действием алкоголя, но сопротивляться королеве – было смерти подобно. Кто знает, что у пьяной женщины на уме? Оттолкнешь –врага приобретешь, пойдешь на уступки – сам себя корить станешь и опять же приобретешь врага уже в лице ее мужа. И как тут поступить, когда при любом варианте ты окажешься виноватым?

Пьяный мозг выдал единственный результат – бежать, но куда?

«Господи! – взмолился я, - подскажи решение? Бог э-э-а-а… ну точно!»

Прижав похотливую королеву к себе и уловив ее эмоциональный восторг, я за ее спиной открыл портал прямо во двор церкви отца Амбруаза и осторожно подталкивая Консалу спиной вперед, перевел ее в мир Луки…

- Где это мы? – Консала непонимающим взглядом осматривала почти деревенский двор, а мой «компас» уже указывал, куда нужно идти чтобы найти святого отца. В мире Луки стоял прохладный вечер. Отец Амбруаз, сидел на скамейке во дворе своей церкви и обычной ниткой с иголкой зашивал свою поношенную рясу.

- Проходи, проходи, агнец мой любимый! – не поднимая голову пробасил старец. – Вижу, привел ты ко мне заблудшую душу…

- Да, здравствуйте отец Амбруаз! – мне почему-то стало очень легко и спокойно на душе, и я машинально поделился этим чувством с королевой.

- Вижу не потерял ты Дар Божий, да и новыми обзавелся! - откладывая в сторону зашитую рясу, поднялся со скамейки мужчина. Мы с ним крепко обнялись, и я представил ему Консалу Мадантело. Королева все еще не могла сообразить, что произошло и почему она стоит на темной улице, освещаемой лишь светом из окон рядом стоящего здания. Куда делись гости, где музыка, где кровать, которую она так страстно желала? Я легко читал ее эмоции, а свежий воздух постепенно приводил мой разум в порядок.

- Понимаю, почему ты сюда пришел не один, - разглядывая гостью, пробасил святой отец. – Но на улице холодно, так что давайте пройдем ко мне в комнату и перекусим, чего Бог послал.

- Отец Амбруаз, да я вроде как сытый, но вот разум после коктейлей не мешало бы привести в порядок. Да и Ее Величеству нужно объяснить, где она оказалась.

- Тогда я свежего чая заварю с травкой отменной, там и поговорим…

Святой отец провел нас в костел, где как я помнил, за алтарем находилась трапезная. По пути нам попалась молодая девушка, которая без слов поняла, что от нее требуется и развернувшись, отправилась заваривать чай. Амбруаз по пути спокойно объяснил королеве куда она попала и что ничего странного или опасного здесь нет. Я знал талант святого отца уговаривать кого угодно, а мой инстинкт подсказывал, что я сделал все верно. Консале нужен был духовник, она должна кому-то выговориться и получить необходимые ответы, а отец Амбруаз, как никто другой для этого подходил. Мы отлично помнили его проповеди, на которых он нам рассказывал, что «Бог живёт в каждом из нас. И только от нас самих зависит, как мы проживём свою жизнь! Что - мы социальные существа и нуждаемся в других людях и в том, чтобы они были позитивно настроены к нам самим. И что, если у нас хватит мужества признать свои ошибки и начать жить не только для себя, но и для других людей, мы сможем построить мир, в котором не будет насилия. Мы будем наслаждаться тем, что делаем, и вкушать те плоды, которыми одаривает нас жизнь».

Я, сидя в сторонке и попивая ароматный напиток, удивительным образом очищающий мой разум, смотрел на беседующую парочку людей. Сначала королева, не желала воспринимать старца, как равного себе собеседника, но постепенно ее отношение к святому отцу менялось. Она слушала его раскрыв рот, от удивления забыв даже про свой бокал с чаем в руках. Я не прислушивался к разговору, но машинально соскользнув в астрал, успел побеседовать с призраком, который в очередной раз убедил меня в правильности этого поступка. Я не оказывал никакого давления на личность королевы, как и отец Амбруаз, но именно такого откровенного разговора по душам – ей все эти годы и не хватало. Возможно и отношения с Бранко теперь наладятся…

Беседа была долгой, я уже начал беспокоиться, а не примут ли пропажу королевы и меня, за провокацию, но увидев, как отец Амбруаз поцеловал женщину в макушку, а она вся в слезах прижалась к святому отцу, словно очищая душу - понял, разговор окончен. И прежде чем я вновь открыл портал в ту же саму комнату, королева, приведя себя в порядок, попросила у меня извинения:

- Простите, маркиз, за мое поведение. Сама не знаю, что на меня там в ресторане нашло. И… я вам очень благодарна за знакомство с этим удивительным человеком – отцом Амбруазом! Я оставлю в секрете вашу способность открывать порталы в любой мир. Святой отец мне много и о вас рассказал. Я поняла – это Ваш новый путь, делать мир чище! Вы не ангел и не эллин, вы землянин! Возможно, что в этом и ваше преимущество! Вы видите мир по-своему и, хотя у вас много уникальных талантов, вы не стали иным, вы все такой же человек со своими слабостями и достоинствами. Хотя, - прищурилась она с улыбкой, - все же… чуть-чуть другой. Спасибо вам за это!

Мы вернулись обратно в ресторан, где охрана уже начала было паниковать, но благодаря разговорам с Нийей – вела себя пока адекватно, а заметив наш «выход в свет» и совсем успокоилась. Вечеринка продолжалась, большинство гостей и не заметили нашего отсутствия, но королева более не стремилась «отрываться». Она выбрала себе спокойное от шума место и периодически бросая изучающий взгляд в нашу сторону, чему-то тихо улыбалась…

(обратно)

Эпилог

… Ранним утром я сидел на веранде своего дома, наслаждаясь прекрасным видом на океан с высокой скалы. Свежий морской бриз приятно освежал тело, солнце еще только начинало свой бесконечный бег по небосводу, и воздух не успел прогреться до высокой температуры. Моя семья еще спала. Даже Багира, открыв один сонный глаз и заметив, что это я с бокалом чая выхожу на улицу, мгновенно его вновь прикрыла, проваливаясь в сон.

А мне этой ночью по какой- то причине почти не спалось. В голове бесконечным хороводом крутились разнообразные мысли. Я вспоминал, как проходило свадебное торжество Жуана и Елены, теперь уже алахарской королевы Кобург. Вся торжественная церемония заняла три полных дня.

В первый день, мы с моими друзьями в полном парадном облачении стояли в почетном карауле с товарищами из отряда Багира. Нам еще повезло, что согласно привилегированного статуса маркизов и баронов, да и высокого офицерского звания нашей четверке досталась более «спокойная миссия» - дежурить возле царской четы. Нам не было нужды постоянно быть на ногах, как более молодым нашим сослуживцам, хотя ответственность была более высокой.

С Мироновой перед торжеством мы успели повидаться буквально полчаса всего. Ее естественно бил мандраж, поэтому мне пришлось дать ей «успокоительную» установку и в качестве свадебного подарка вручить кулон с ангелом «на счастье». Лена поделились с нами самой свежей новостью, что она беременна, так что наследник или наследница не заставит себя долго ждать. Жуан был в курсе этой новости и от этого нервничал как юнец, дергаясь по пустякам. Пришлось и ему «сказать» пару слов.

Свадебная церемония транслировалась на всю планету! С земной стороны, кроме родителей девушки присутствовали и наши старые знакомые: Давид Иосифович – как же без него, полковник Сарычев и директор ФСБ Портников. Были и еще какие-то не виденные нами ранее офицеры и гражданские, которых нам перед торжеством представили, но их имена сразу же улетучились из памяти. Случайных людей на таком мероприятии не было, все решалось заранее. Безопасность «высоких» гостей требовала многочисленных предосторожностей, а королевский протокол и церемониал скрупулёзно регулировался проработками всех, даже самых мелких деталей. Нам пришлось «попотеть», но зрелищность свадьбы оправдала все наши физические и моральные потери. Пара была безумно красива. А живое платье Леночки из мира Айя с длинным, струящимся как ручей шлейфом, медленно меняющее цветовую гамму и самостоятельно плетущее оригинальные кружева – обсуждали даже мужчины. Жители столицы высыпали на улицы города и буквально облепляли все дома по пути следования королевской колонны. И хотя молодожены ехали в открытом взглядам транспорте –для четы Кобургов это было безопасно. Мы, следуя за ними следом, по очереди прикрывали новобрачных силовым экраном, который превосходил артефактные силовые шары Заброшенного мира по всем параметрам.

Естественно работала и местная служба безопасности, но основной акцент при охране королевских особ во время прогулки, делался на нашу четверку. Мы побывали в местной церкви, где проходило таинство бракосочетания, заметно отличающееся от земных традиций. Побывали в родовом гнезде Жуана, представляющим собой старинный замок. Родителей Кобургу заменяли родственники и наш адмирал Мигель. Заехали на местное королевское кладбище, где покоились все его предки. А в финале –принимали поздравления в его центральной резиденции от официальных гостей, которых набралось с пару сотен. Особенно я был рад приезду старшего брата с супругой. Бранко с Консалой заметили меня в толпе, но из-за строгого протокола не стали подходить, а лишь кивнули, радушно улыбаясь, как старому знакомому.

Второй день был более спокойным. Он начался с утреннего проезда по другим, заранее определённым улочкам столицы, где те, кто не смог вчера увидеть молодоженов, теперь могли насладиться видами молодых супругов. Потом была большая пресс-конференция с многочисленными журналистами. А вечером состоялся торжественный ужин, на котором присутствовало почти тысяча человек. Он проходил на открытой местности, в одном из шикарных парков столичной резиденции. И хотя нашим семьям были забронированы определённые места, но служебные дела не дали нашей четверке нормально посидеть с женами за столом. Серьезных эксцессов не было, но мелкие проблемы иногда требовали нашего присутствия.

Зато на третий день, прибыв в знакомую горную усадьбы, где нам как-то пришлось разминировать «земную взрывчатку», мы все же более-менее расслабились. Именно здесь адмирал сообщил нам, что братья согласны заключить союз. Единой столицей решено выбрать Аркаду, а братья, используя наработки мира Айя, решили по очереди править Империей, сменяясь каждые два года. Новость еще не озвучивали широкой публике, так как требуется подготовить кучу документов, пересмотреть некоторые пункты и параграфы алахарской конституции, подготовить новые рекомендации и много чего еще, но задел уже есть! И еще я узнал, что Бранко решил заняться своим здоровьем и планирует в очередной раз завести наследника, отношения с Консалой у них выправились, благодаря нашей с Нийей поездке.

Торжество прошло и нам дали три дня отдыха. И вот только вчера вернувшись из столицы, я наслаждался видами с домашней террасы. Мысли о свадьбе сменились другой темой. Через неделю, у меня официально завершается второй годовой контракт, который я не намерен был продлевать. Разговаривая с друзьями, мы пока так и не пришли к окончательному варианту. Лешке необходимо было еще несколько месяцев служить, это у нашей тройки даты были едиными. С одной стороны – финансово мы все были обеспечены и в доходах, как таковых не нуждались. Да и используя мои наработки в прокачке тела –теперь вся наша четверка обладала схожими талантами. Но общаться с астралом мои товарищи только еще начинали, по этой же причине пока только я один мог открывать проходы в разные миры спирали. Мы практически перестали пользоваться «Странником», как и носить при себе артефакты из Заброшенного мира. Зачем, когда мы сами стали такими артефактами. Даже наших жен и детей постепенно прокачивали, развивая у них новые таланты. Можно было теперь самостоятельно жить припеваючи, но сидеть без дела – как-то неинтересно. Тогда чем заняться?

Вот меня и мучил этот второй вопрос – чему посвятить себя? Это понятно, что нас продолжат использовать в роли консультантов, советников и потенциальных тренеров. А что еще? Для чего мне вообще все это дано? Все эти супервозможности? …

Едва подобная мысль пришла мне в голову, как утреннюю тишину разрезал чей-то незнакомый голос:

- Станислав Викторович –не помешаю?

Повернув голову вправо, я удивился, заметив рядом с собой стоящего постороннего мужчину. «Странно, как это я его не почувствовал? И где-то я уже ранее видел эти свободные светлые одеяния» -мелькнула в моей голове мысль.

- Э-э-э, простите, вы же эллин - Странник? – осенило меня.

- Да, это я, - улыбнулся он. –Я присяду?

- Да ради бога! – Я подвинулся на скамье, освобождая место для собеседника. – Желаете что-нибудь выпить или перекусить?

- Нет. Спасибо я не голоден и не испытываю жажды.

- Тогда чем обязан?

- Вы знали, что мы за вами наблюдали?

- Догадывался, хотя не понимаю для чего?

- Понимаете Станислав Викторович…

- Можно просто Стас, - перебил я его.

- Хорошо, Стас - я отвечаю за работу вверенного мне участка Спирали по укреплению стабильности развития всех её конгломератов, а также укрепления вектора вероятностной сущности и судьбоносного инсайта*. (*Инсайт (insight, англ.) – буквально: озарение, проницательность)

- Хм..., простите Странник, но мне не совсем понятно…

- Слежу за Равновесием в мирах своего участка Спирали…

- А-а, теперь более понятно. А я здесь причем?

- Сейчас дойдем и до вашей персоны. В мою команду входит множество разумных существ, некоторые из которых занимались в том числе и непосредственно работой с вами. Вы их знаете и встречались лично…

- Например?

- Например – Ваша Багира.

- Шорк? Офигеть…, а кто еще?

- Бажена, отец Амбруаз, Зара, отец Адэхи, и даже Демон с Иным!

- Етическая сила! – не удержался я от ругани. – Выходит они все за мной следили?

- Не совсем верно – они скорее вас вели, наблюдали за вашим развитием и помогали по мере возможности…

- Могли бы и предупредить, - буркнул я обиженным тоном.

- Они не могли этого сделать точно также, как не делают этого умные родители, воспитатели в детском саду, учителя в школе. В нормальной ситуации до определённого момента ребёнок не понимает и не чувствует, что он находится под постоянным наблюдением, что его направляют и воспитывают. Так же и по той же причине, по какой вы в последнее время стали вести свои дела. Они соблюдают законы Равновесия…

Эллин стал рассказывать о проекте «Возрождение», которое с моей помощью стартовало из начальной точки координат пространственной спирали. О том, что они ищут одаренных особей в разных мирах и привлекают к работе. О давних опытах расы эллинов по созданию существ себе подобных, об уникальном коде ДНК, который, как оказалось присутствует в моем организме и распространён в телах многих жителей Земли и особенно России. О том, для чего и как создавался умный вирус. Эллин упомянул, что наиболее перспективных жителей Земли его команда тактично подталкивала к самосовершенствованию, стараясь провести по местам Силы, чтобы позже понаблюдать, как новые умения скажутся на развитии индивидуума и соответственно окружающего его общества. Некоторых одаренных особей они привлекали к в качестве эмиссаров эллинов. И что на меня они тоже делали ставку, но путь, на который они планировали потратить не одно десятилетие, я умудрился пройти за два года. Вот он и предлагает мне влиться в такую команду, чтобы и дальше работать над развитием миров, сохраняя законы Равновесия. Странник упомянул, что за мной, как и моими друзьями его эмиссар стал следить задолго до того, когда я впервые пересек портал в другой мир. Что это он в роли незримого ангела, помогал нам в критические жизненные моменты, например, когда я за несколько секунд перед аварией – пересел с одного борта грузовой машины, на другой. Я-то думал, что это случайность, тем более, что ехали мы вдвоем в закрытым тентом кузове и я никак не мог видеть ситуацию на дороге, а оказалось – это эмиссар постарался мне внушить мысль. В той аварии самосвал металлическим кузовом, как бритвой срезал левую сторону, где я всего несколько секунд назад сидел в одиночестве. Эллин рассказал, что Пищугин мог уже не раз подорваться на минах, но опять же благодаря вмешательству эмиссара – оставался в живых, и таких случаев у нас у всех было полно! Да и Селену я получил «не случайно»!

Его рассказ заставил меня надолго задуматься. В голове мелькали мысли и воспоминания из моей прошлой и теперешней жизни. Все оказывается было не так, как я думал ранее… И сердится на своих знакомых я был не вправе.

- Ну, так как Станислав Викторович, вы согласны влиться в нашу команду? –Эллин ждал моего согласия, а я в этот момент сканировал эмоции собеседника. Странник, почему-то был совершенно уверен в моем положительном решении, а это меня раздражало. В последнее время я стал более осторожен и отлично помнил «земные уроки». «На хорошую работу – звать не будут! Если тебя куда-то заманивают, значит жди подвоха. Возможно эллины и не такие. Да это понятно, что хорошего специалиста могут и переманить. Так было у меня один раз в жизни, но там я знал людей, предлагающих влиться в новый коллектив, знал, чем мне придется заниматься и не боялся ответственности. А здесь виденный всего лишь второй раз в жизни эллин – зовет меня к себе в команду. Все что он мне тут наплел – звучит вроде как разумно и красиво. Но так ли это все на самом деле? Свой мир они ото всех закрыли – что они там делают, чем занимаются? Какого конкретного инсайта, а точнее прозрения они добиваются? У отца Харламова в момент его возвращения – стерли память, чтобы он никому не рассказал, чего он «такого» в мире эллинов увидел… Зачем, если ты вроде как печешься о всеобщем благе? Так покажи всем и не скрывай – как ты живешь у себя, чем дышишь, к чему стремишься… Мда…»

- Послушайте уважаемый Странник. Предложение ваше интересное, но мне необходимо подумать.

- А что вас смущает, Стас?

- Многое. Например, почему вы ото всех скрываетесь? Зачем закрыли свой мир? Совершенно не понятны мои будущие задачи, права и обязанности. Вы предлагаете работу только мне или моим друзьям тоже?

- Что ж, ваши вопросы закономерны и было бы странно, если бы вы их не задали. Постараюсь ответь по порядку.

Есть такое понятие как ноосфера планеты. Вы об этом знаете, естественно. Первым уровнем – астралом вы уже научились пользоваться. Но есть и второй и третий ее уровни. Ваш старый знакомый Демон – имеет доступ уже ко второму уроню, а Иной – даже к третьему. Дело в том, что в ноосфере наших миров хранятся абсолютно все знания той или иной цивилизации. На своей планете – мы упростили доступ к планетарной базе данных. Это что-то вроде вашего земного интернета, где любой житель планеты абсолютно свободно получает ответ на любой вопрос, какой его может заинтересовать. И любое другое разумное существо, если попадет в наш мир, точно также получит доступ к этим знаниям. У нас он сможет найти уникальные для своего уровня развития технологии изготовления любого артефакта, включая и те, которые могут иметь огромный разрушительный эффект, да и много чего еще. Увы, но любое новое техническое достижение жители большинства планет во вселенной прежде всего стремятся использовать в военных целях. Вот для того, чтобы этого не допускать мы и были вынуждены закрыть доступ к нашему миру. Ну а тем, кто всё же каким-то образом смог попасть к нам, как например ваш знакомый Семен Харламов - мы стираем память за весь период их нахождения у нас, прежде, чем вернуть их в родные миры. Как видите, это вынужденная мера. И пока вы не достигните определенного уровня развития, и вы и ваши друзья не будете иметь доступа в наш мир. А согласившись влиться в нашу команду, вы Станислав сможете получать новые знания, опыт с уникальными способностями и значительно расширите возможности вашего искина, у которого откроются дополнительные директорий, ранее ему недоступные. И, кстати, если в ходе вашей новой деятельности вам потребуются какие-либо артефакты, транспорт, приборы и приспособления, естественно обоснованные для решения поставленной задачи, то сможете получать их в любое время и в любом количестве, в том числе и те, о существовании которых вы пока ещё и не подозреваете.

Теперь о предлагаемой вам деятельности и её задачах. Как вы знаете, количество населённых планет и цивилизаций на витках Спирали измеряется десятками тысяч. Я и мои партнеры следим за равновесием в мирах, населённых человекообразными гуманоидами, другие наши коллеги - за мирами, населёнными разумными существами ничего общего с людьми не имеющими, третьи – за мирами, населёнными совершенно другими разумными видами, которые и существами не назовёшь, кстати Демон – один из них. На вас мы хотим возложить задачу по соблюдению Равновесия на Земле, Алахаре, Гедере, Медине, Кедровом и Заброшенном мире. Основное внимание, конечно, надо будет обратить на Землю и Заброшенный мир. Нулевой мир всем нам интересен с точки зрения его возрождения и постепенного заселения. Вы уже предприняли первые шаги, отправив туда детей из двух миров. Но и остальные подотчётные вам миры – не стоит забывать.

Отбор и совершенствование взрослых людей тоже постепенно нужно ставить на поток. Пусть у них не будет всех тех способностей, которыми впоследствии станут обладать дети, но максимально возможное количество взрослых людей на данном этапе деятельности вам будет крайне необходимо. Причём, для мира Земля – не акцентироваться только на вашей родной стране. Ведь самые сложные задачи вам предстоит решать именно на Земле. Вы сами понимаете, что невозможно мгновенно решить глобальные вопросы – типа противостояния ядерных держав, как невозможно за короткий срок – понизить уровень агрессии землян. Вам придется многому научиться.

Я бы рекомендовал начать с изменения отношений землян к экологии и сохранению климата планеты. Задачи более чем ответственные и сложные и в одиночку вам их решить невозможно. Постоянно работать с вами в этом направлении буду, и я и те наши представители, что уже сейчас работают на Земле. Все ранее мной перечисленные ваши знакомые с других планет тоже будут активно вам помогать. Они станут как бы вашей командой. Каждый из них будет продолжать свою деятельность на тех планетах, где они сейчас находятся, но и в делах Земли по вашей просьбе тоже будут активно вам содействовать.

Теперь о ваших друзьях. Они, безусловно, останутся с вами, и вы будете все делать сообща, распределив между собой функции и задачи. На Алахаре вплотную подключайте к работе Стрижа и вашего старого знакомого проводника Сергея Степановича. Поработайте с ними, подучите, особенно Генриха, а помощников он пусть подберёт и подготовит себе сам.

И ещё, Стас, пожалуй, самый важный момент в отношении ваших нынешних друзей и будущих помощников. Важно не столько овладеть всеми теми умениями, которыми уже овладели вы сами, а самое главное, понять разумом и ощутить душой, то что в последнее время поняли и ощутили вы – никакого насилия, только убеждение, никакого прямого вмешательства, только косвенные непрямые действия. Если необходимо конкретное и радикальное вмешательство, то оно должно исходить не от вас, а от местных представителей власти или иных лиц по их собственному убеждению. Вот когдаваши друзья поймут и примут это, тогда вы сможете им поручать любые дела, а они смогут брать на себя самостоятельную работу хоть на целой планете.

Вас удовлетворил мой ответ? Или появились новые вопросы?

- Мда… Странник. Сказать вы меня огорошили своими словами, значит ничего не сказать. Это всё настолько необычно, масштабно и ответственно, что сейчас я ничего вам сказать не могу. Сначала нужно позвать друзей и рассказать о нашей беседе. Я уверен, что нам всем захочется еще не раз встретиться с вами и задать множество своих вопросов.

- А потом?

- А потом мы посмотрим. Если все, что вы мне рассказали верно – возможно мы и сработаемся…

Конец!

24 июня 2020

PS: Хочу передать огромную благодарность одному из своих постоянных читателей Сергею Петровичу Слесаревскому из г. Калининград, за активное участие при написании этого романа.

Его неоценимая помощь в роли корректора, советчика, собеседника, видящего свою линию развития сюжета, иногда резко контрастирующую с мнением автора, и даже спорщика с литературным персонажем, как с живым человеком –помогла мне написать эту книгу.

Огромное Вам, писательское – Спасибо!

Ваш автор. )))

На книгу никто не писал рецензий, но я бы хотел, чтобы она выглядела так, как об этом написал в комментариях Сергей Петрович:

"Вот и завершена последняя книга из цикла «Спираль Фибоначчи». Очередная книга из огромного числа книг современной фантастики. Главные герои книг сродни героям А. Дюма – бесстрашные, готовые защищать слабого, бороться за справедливость, верные друзья, люди высокой морали и лучших человеческих качеств. Автор нигде не поучает читателя, как правильно жить, как следует поступать, к чему следует стремиться. Он просто пишет фантастический приключенческий роман. Роман обращён к читателям, которым не чуждо чувство романтики, кто ещё молод или не очерствел душой. Автор проводит своих героев, и вместе с ними читателей, через множество различных миров. Здесь есть миры уровня племенно-родовых отношений, уровня раннего земного средневековья, но есть немало миров на много опережающих человечество в техническом отношении. Есть описания и других миров, но стадии их развития земная цивилизация либо уже прошла, либо они очень отличаются от условий жизни на Земле. Мне сейчас более интересны технически развитые миры, к уровню которых постепенно движется человечество, и то, какие они все разные. Есть мир Алахара, где очень бережно относятся к природе и, несмотря на развитие технологий, уделяют большое внимание сохранению экологии на высшем уровне. Есть мир Прокона, где экология полностью загублена. Есть мир Крузана, где процветает рабство и всевозможные сексуальные извращения. Есть мир «под порядковым номером № 987 на витках Великой Спирали» с представителем которого, «джиоргом» девятого ранга, первой ячейки научного сектора Софтазом Катекумом, встречается главный герой в мире Таград. И несмотря на то, что мир № 987 автором подробно не описан, становится ясно, что правит в нём искусственный интеллект, очевидно когда-то созданный учёными этого мира и захвативший власть на планете.

А ведь сегодня человечество, как богатырь из сказки перед камнем с надписями куда же идти, тоже стоит на самой настоящей развилке с выбором, а по какому пути ему идти дальше. И если правильный путь – путь цивилизации Алахара, только один, то остальные пути тесно между собой переплетаются и могут завести человечество в пропасть деградации и угасания. При этом все пути, ведущие человечество к краху, уже определились и очень чётко просматриваются. И самое неприятное, что первые шаги по этим путям человечество уже сделало. Так что, если мы, земляне, сами не встанем на единственно правильный путь, то никакие супер герои или эллины нам не помогут. А вы говорите, фантастика. Увы, реальность."

(обратно) (обратно)

Тэсса О`Свейт Двойная жизнь. Защитница веры

Благодарю Рысь и Лунь за то, что не дали этой идее пылиться в столе.

Благодарю Паука за неоценимую помощь в вопросах психиатрии.

Благодарю Медведя за бесконечно ценные советы касательно вооружения и всего, с ним связанного. А также за то, что всегда был рядом.

Благодарю свою маму и бабушку за то, что всегда верили в меня.

Я люблю вас!

Глава 1, в которой все идет не по плану

Этим утром я была готова ко всему. К наводнению, к зомби-апокалипсису, к тому, что вызванное мною такси попадет колесом в открытый ливневый колодец посреди пробки на центральной улице. К тому, что мне придется, сняв любимые лодочки и подвернув штанины, идти почти по лодыжки в воде через недовольно гудящую автостраду. Я была готова даже к тому, что мой телефон может внезапно разрядиться, и купила заранее «банку», которая лежала пока невостребованной в моей сумке. Сегодня будет мой день, что бы ни думал про это весь окружающий мир!

Бизнес-план в непромокаемой папке я прижимала к себе правой рукой, столь же крепко держала ремешок висящей на плече сумки левой, попутно вцепившись в ручку зонта. Добравшись до спасительного сухого островка, коим оказался табачный павильон, я зашла внутрь, сложив зонтик, наткнулась на жалостливый взгляд стоявшей за прилавком продавщицы и, получив молчаливое одобрение, разложила свои вещи на свободном столике. За ним было принято стоя глотать растворимый кофе, запивая пирожок рублей за семьдесят, теперь же он стал хранителем моих туфель, на которые я откладывала аж целых два месяца, и того, что обещало мне долгожданное продвижение по службе.

– Может, вам того, кофейку? – Женщина за прилавком решила проявить сочувствие, и сегодня я была даже благодарна ей за это, посчитав добрым знаком.

– Ой, нет, спасибо, мне нельзя… – Сделав очень грустное якобы от этого факта лицо, я подумала, что если уж я выпью местный напиток, который по какому-то недоразумению назывался кофе, то мне действительно ничего больше будет нельзя. Я достала из сумочки телефон, набрала, не глядя, заученный номер подруги и, подождав долгие два гудка, услышала заветное «ну, я же говорила».

– Ну, я же говорила. – Оля, или Оливия Адамиди, как ее именовали некоторые клиенты, конечно, не была никакой потомственной греческой провидицей. Но вот что у нее было не отнять, так это чуйку на разного рода неприятности. Очевидно, именно это (а также диплом психолога, живой ум и бойкий язык) позволило ей стать весьма востребованной в сфере навешивания лапши на уши. Сама Оля, зная мое скептическое отношение ко всей этой магии, не настаивала и не пыталась меня ею заинтересовать, лишь загадочно хмыкая, однако к ее советам я предпочитала прислушиваться. К сегодняшнему дню меня готовила именно она.

– Да-да, я знаю, – обреченно ответила я ей, становясь поочередно в позу журавля и снимая промокшие капроновые гольфы.

– И где ты?

В трубке послышался выдох. Оля курила длинные, тонкие и темные сигареты, которые делала сама из какого-то заказываемого за тридевять земель табака. Курила одну за другой, не переставая. Я словно наяву ощутила этот тяжелый терпкий запах, окутывающий мою подругу, будто вуаль, и поморщилась, пытаясь сообразить, куда же я «выгребла». Озвучив предполагаемый адрес, а затем и точный, с которым помогла продавщица, я услышала в трубке задумчивое хмыканье и, кажется, постукивание острых ноготков по столу. А потом «жди» и короткие гудки прерванного звонка.

Тяжело вздохнув, я положила телефон на столик и принялась вытирать бумажными платками ступни, пристроившись на табуретке, которую мне милостиво предложила эта неумолимо приближающаяся в моих глазах к лику святых продавщица табачного киоска. Промокшие и порвавшиеся за мой путь по автострадному морю гольфы были безжалостно отправлены в мусорку – в сумке у меня было целых две пары. А еще лейкопластырь, бинт, дорожный швейный набор, косметичка, даже запасной лифчик и еще одна белая блузка, если вдруг с моей что-то случится по дороге.

Поджав ноги под себя, я сидела на табуретке в табачном киоске, смотрела в окно, за которым лил дождь, гудели никуда не едущие машины, и надеялась, что Оля, как всегда, сотворит свое маленькое чудо и сможет сделать так, чтобы я добралась до пункта назначения.

Через пятнадцать минут, когда моя вера в подругу начала чуть-чуть, самую-самую малость давать трещину, дверь киоска открылась, и в него втиснулся здоровенный, облаченный в джинсы и кожаную куртку мужик, похожий на страшный сон любого предпринимателя из девяностых. Из-под тяжелых бровей он окинул меня мрачным взглядом, от которого хотелось сильнее вжаться в табуретку, а еще лучше – слиться со стеной. В павильончике, что, оказывается, успел стать для меня весьма уютным и почти родным, сразу стало тесно и словно бы потемнело.

– Давай быстрее, я тут на тротуаре припарковался.

Я не сразу разобралась, что это басовитое ворчание, которое издал новый посетитель табачки, адресовалось мне, потому мужчина, переступив с ноги на ногу, тяжело вздохнул, посмотрел на продавщицу, которая решила передислоцироваться за кассовый аппарат, и, протянув ко мне свою ручищу, просто сдернул меня с табуретки.

К этому я была не готова.

Истошно заорав, я со всей силы колошматила его свободной рукой, а когда этот бугай вдруг закинул меня на плечо, впилась зубами в единственное, что было мне доступно, – в его ухо. Мужик взвыл, нецензурно выругавшись, и стряхнул меня обратно на табуретку.

– Ты больная, что ли?! – Прижав ладонь к уху, на котором остался очень явный и наливающийся кровью след от моих зубов, бугай навис надо мной, гневно сопя и закрывая мне собой весь белый свет. – Меня Оля послала, баба ты сумасшедшая. Собирай свои шмотки и пошли, довезу тебя куда надо. Связался же с истеричкой… – Я еще ошарашенно моргала, когда этот «посланник» вышел на улицу под дождь, ругая меня на чем свет стоит. Медленно до меня начало доходить, а когда через полминуты на экране телефона высветился номер Оли, я наконец поняла, что она это сделала. Оля сотворила чудо.

– Ты зачем Илью укусила, мать? – Голос подруги просто искрился весельем.

– Да он… а я… – только и смогла выдавить я из себя, чувствуя, как багровею от стыда.

– Ладно-ладно, давай собирай вещи и бегом в машину, и не трясись так, Илюша – добрейшей души человек. Ветеринаром работает, между прочим. Все, отбой связи, помогла, чем смогла, а дальше ты сама.

Так быстро собиралась я последний раз только на школьную дискотеку, когда узнала, что первый красавчик нашей параллели уже дважды отказал моей сопернице в танцах. А ведь казалось, что все уже было потеряно!

Пробормотав слова благодарности выглядывающей из-за кассы женщине, я босиком, прижимая к груди туфли, сумку и папку с документами одной рукой и держа зонтик над головой второй, вылетела из павильона и сразу увидела хмурого Илью, сидящего не в новом, но заслуживающем уважения «туксоне», рассматривающего свое пунцовое ухо в отражении. Заметив меня, мужчина сделал страдальческое лицо и кивнул, мол, быстрее давай. Я безропотно залезла на заднее сиденье автомобиля, где оказалось не только просторно и сухо, но чисто и тепло.

– Простите… – Собрав мужество в кулак, я подняла глаза и встретилась с насмешливым взглядом в зеркале заднего вида. – Простите! Но вы сами хороши, кто ж так пугает… – Отведя взгляд, я снова почувствовала предательский румянец. Нашла чего пугаться, ну надо же было сопоставить одно с другим: звонок Оле и появление неизвестного мужчины на машине.

– Да ладно, расслабься. Хотя укус у тебя что надо, чуть не отгрызла мне ухо, а с этим еще ни одна собака не справилась. – В другое время я бы возмутилась такому сравнению, но… Нервный смешок, вырвавшийся из моего рта, поразил даже меня. А затем я рассмеялась так, как не смеялась уже давно, всхлипывая от ощущения спадающего напряжения и понимая, что теперь-то я точно смогу осуществить все задуманное.

Илья тоже улыбался, очевидно, за укушенное ухо меня уже простили. Мне было жутко интересно, за что же такое он задолжал Оле, что поехал в страшный ливень на Садовое кольцо, но я решила спросить об этом потом у подруги.

– Ну что, едем, боевой воробей? – Мужчина снова посмотрел в зеркало заднего вида и завел машину, а я, судорожно достав зеркальце из сумки, поняла, что действительно напоминала больше воробья, чем претендентку на должность финансового директора крупного модного дома.

– Едем, – уверенно ответила я, называя адрес и чувствуя, как под урчание двигателя машины в меня возвращается былая вера в собственные силы.

И мы поехали.

Если бы меня так вез тот злополучный таксист, высока вероятность, что я потребовала бы остановить уже через пару минут и предпочла бы пешком добираться до заветных небоскребов. Но вера в Олю и человека, которого она мне прислала, была столь велика, что я лишь пристегнулась ремнем безопасности и, крепко сжимая в руках расческу, принялась наводить порядок на голове, наблюдая за окном тот изобретательный маршрут проулков, дворов и пустых тротуаров, которыми перемещался автомобиль.

Прошло немногим больше часа, а мы были уже на месте. До назначенной встречи оставалось еще двадцать минут, и мне было очень тяжело скрыть наползающую улыбку. Дождь к этому времени все же закончился, и из-за серых туч вылезло робкое весеннее солнце, ласково пригревающее мне плечи даже через тонкий пиджак. Сердечно попрощавшись с Ильей и еще раз извинившись за ухо, я, прихватив свои вещички, вспорхнула на крыльцо офисного здания, одарила нежнейшей улыбкой охранника и, пикнув пропуском, оказалась внутри.

Мельком брошенный на отражение в зеркальной стене взгляд подтвердил, что мой облик идеален, а я сама – воплощение делового стиля и элегантности. Приветливо поздоровавшись с парой знакомых моделей, что покидали здание, и думая о том, насколько они удивятся, когда «Эля из бухгалтерии» превратится в Элеонору Рудольфовну, финансового директора дома моды «Вермина», я поднялась на лифте на пятнадцатый этаж и прошла в приемную исполнительного директора. За столом секретаря было пусто, хотя разложенные документы и еще исходящая паром чашка чая намекали, что Илона отошла куда-то совсем недавно. С секретарем босса отношения у всех незамужних и молодых дам были натянутые – Илона работала с Виктором Сергеевичем уже пять лет и с точки зрения трудолюбия и хватки была прекрасным помощником, если бы не ее маниакальное желание выйти замуж за него или кого-то из его партнеров – ей бы цены не было. Впрочем, судя по всему, цены ей действительно не было, потому как у нее хватало мозгов не совершать никаких откровенно глупых поступков, а по слухам, что блуждали в бухгалтерском отделе, ее эффектная внешность все же давала свои плоды, и вроде бы с кем-то из совета директоров она даже ходила на свидания.

Вздохнув, я вспомнила, каких трудов мне стоило наладить с Илоной отношения. Она была далеко не глупа – одна из тех женщин, которые откусят тебе руку по самое плечо, стоит только дать палец. Я бы даже восхищалась ею, если бы не ее мания с замужеством. Впрочем, мои долгие и упорные труды по установлению с ней более-менее доверительных отношений увенчались успехом – Илона сама подсказала мне, что босс велел информировать кадровый отдел о необходимости найма нового финансового директора после того, как старый был тихо, но с позором изгнан за несколько не крупных, но все же незаконных денежных махинаций в свою пользу. Секретарь босса даже намекнула, что была бы не прочь, если бы в этом «пропитанном одеколоном и сигарами мире» у нее появилась союзница. И вот я здесь, а Илона…

Червячок беспокойства вновь зашевелился внутри. Я посмотрела на часы: оставалось десять минут до встречи. Поднявшись, я походила перед кабинетом, чьи тяжелые деревянные двери были закрыты, и, наконец убедившись, что лифт стоит где-то внизу, а на всем этаже, кроме меня, нет ни души, прильнула к двери шефа ухом, мучаясь от угрызений совести и любопытства.

– …удача – не наш профиль. Нужен точный расчет. – Голос Виктора Сергеевича спутать с кем-то было тяжело.

– Конечно, я понимаю. План предоставлю к совету директоров, не сомневайтесь, – ответил шефу незнакомый мне мужской голос.

План?! Совет директоров?! Я отпрянула от двери, словно обжегшись, чувствуя, как предательская тошнота подкатывает к горлу. Что же делать? Открыть дверь и войти самой или…

Дверь открылась, и из кабинета, держа поднос в руке, вышла Илона с тем самым хищным взглядом охотницы, наметившей себе цель. Увидев меня, она округлила глаза, прикрыла за собой дверь и вдруг выдала сочувствующую улыбку.

– Солнышко, давай я тебе кофейку сварю? – Теперь я точно понимала, что весь мой план пошел коту под хвост.

– Илона, что… – Я собрала волю в кулак и уже более уверенно договорила: – Что происходит?

– А происходит, моя кисонька, то, что шеф уже нашел себе нового финансового директора… – Илона вздохнула и села за свой стол, не сводя с меня взгляда карих глаз.

– Я зайду? – Сжав зубы, я кивнула на дверь шефа. Секретарь, мгновение подумав, вдруг улыбнулась хищно и белозубо и, нажав кнопку на телефонном аппарате, промурлыкала:

– Виктор Сергеевич, к вам Элеонора Рудольфовна. – И, моментально убрав пальчик с кнопки, кивнула мне: – Давай, хуже не будет точно, а ты, я вижу, готовилась. Сумку тут оставь.

Глубоко выдохнув, я, бросив сумку на диванчик и набрав воздуха в грудь, как пловец перед прыжком, решительно повернула ручку двери и вошла в кабинет. На меня пристально смотрели две пары глаз: шеф вопросительно, но доброжелательно, и незнакомый мужчина, сидевший в кресле напротив начальника, облаченный в строгий серый (мышиный, как я мстительно сразу окрестила этот цвет) костюм, черноволосый и сероглазый. Может быть, я бы в другое время и заинтересовалась им, но сейчас он был для меня врагом номер один, и никаких чувств к нему, кроме гнева, я не испытывала.

– Элеонора, рад вас видеть. Что-то случилось?

– Мне было назначено, Виктор Сергеевич, – ответила я и заметила, как шеф чуть посмурнел и внезапно неловко отвел взгляд. – Собеседование на должность финансового директора, помните? – продолжила я с напором в голосе и положила свою папку перед ним на стол.

– Ах да, конечно, Элеонора, конечно, я помню. – Виктор Сергеевич покосился на папку, потом взял ее в руки и вопросительно посмотрел на меня: – Это?..

– Это – мой бизнес-план. Я подготовила его к совету директоров, вы можете сразу посмотреть на мои предложения и оценить меня как кандидата.

– О, даже так. – Шеф с интересом взглянул на меня, а сидящий напротив него мужчина хмыкнул, чем снова привлек внимание моего начальника. – Элеонора, это очень ответственно, я горжусь, что у меня работает такой инициативный сотрудник с таким серьезным подходом к вопросу, но…

– Но? – подтолкнула я босса к продолжению, скрещивая руки под грудью.

– Но я уже предложил это место Артуру Максимовичу, и он…

– А он представил вам бизнес-план? – Я метнула острый взгляд на вольготно устроившегося в кресле мужчину, который даже не подумал оторвать свой зад и предложить место даме.

Босс чуть склонил голову к плечу, с любопытством смотря на меня, и наконец ответил:

– Нет, не представил.

– Тогда просмотрите то, что я подготовила. Ведь должность финансового директора предусматривает ответственный подход к делу и точный расчет.

Виктор Сергеевич пристально смотрел на меня, потом перевел взгляд на Артура. Мужчина пожал плечами.

– Позвольте мне, в крайнем случае, я исправлю ошибки и выпишу Элеоноре премию за то, что она чуть облегчила мне работу.

Зеленая папка переместилась в руки этого мерзавца, а я, с трудом сдержавшись от скрежета зубов, стараясь сохранить спокойное лицо, отчеканила:

– Я против использования моего плана кем-то, кроме меня. Тем более против, чтобы кто-то что-то в нем исправлял.

– Элеонора, мне жаль, но вопрос с назначением Артура Максимовича уже решен. – Шеф посмотрел на меня сочувствующе и примирительно поднял вверх правую ладонь. – Я сам посмотрю ваш план. Артур, верните его мне на стол, спасибо. И если он действительно хорош – дам вам недельный отпуск и премию за упорный труд. Поймите меня правильно, совет директоров гораздо лучше воспримет Артура на этой должности, ведь он…

– Мужчина, – закончила я за Виктора Сергеевича, и тот, помедлив, кивнул.

– Я не только это хотел сказать, но и это тоже. Ты сама же все понимаешь. Давай отдохни. Я скажу Илоне, она отправит информацию об отпуске и премии сегодня же. Выпей кофе, съешь пирожное, думаю, бухгалтерия недельку поживет без заместителя главного бухгалтера… – Последние слова я слышала уже как в тумане. На негнущихся ногах я вышла из кабинета шефа, под пристальным взглядом Илоны села на стул возле ее стола и самым позорным образом разрыдалась.

– Та-а-ак… – протянула она, покосилась на экран на всплывшее уведомление корпоративной почты, а потом, решительно встав, крепко взяла меня за локоть, и уже через минуту я умывалась холодной водой в туалете под пристальным взглядом секретаря. – Ты даже не думай этот фокус повторять здесь, поняла? Ну, вот вроде умная, смелая девушка, а развела нюни в нашем серпентарии. – Идеальным французским маникюром Илона оттарабанила замысловатую дробь по белому фаянсу раковины. – Не вышло сейчас – выйдет потом. Людям свойственно ошибаться…

Многозначительно приподняв бровь, она самолично оторвала мне бумажное полотенце, потом – вручила мою сумку, которую успела прихватить по дороге с дивана, и, сообщив, что уведомление о приказе на отпуск и премию уже пришло ей на почту, посоветовала ехать домой.

– Напейся, поплачь, проспись. А потом потрать премию на то, что ты давно хотела. Познакомься с кем-нибудь, в конце концов, а то все работа да работа.

– Да не хочу я мужика, я так долго шла к этому, а он, этот хлыщ… он руки к моему плану тянул! – Злость, охватившая меня, досушила остатки слез, и я, сжав кулаки, посмотрела в зеркало на отражение Илоны. Та театрально прикрыла глаза ладонью, а потом фыркнула и потянула меня за руку в сторону выхода из дамской комнаты.

– Все, выкинь это из головы. Найдешь другой способ реализовать свои амбиции, а пока – марш отсюда и не появляйся тут в отпускную неделю, проветри голову и получи удовольствие от жизни. Ну или хотя бы вспомни, как это делается.

В голосе Илоны послышались смешливые нотки, она подтолкнула меня от двери туалета в сторону лифта, и, уже нажимая на кнопку вызова, я обернулась к ней:

– Дай сигарету, пожалуйста, а?

Недоуменное выражение лица было мне ответом, а потом, словно что-то вспомнив, она кивнула, вытащила из кармана брюк тонкий золотистый портсигар и кинула мне.

– Лови! Портсигар вернешь через неделю! Удачи, солнышко!

Двери лифта закрылись за мной, увозя на первый этаж. В глазах снова предательски защипало, но я, сжав портсигар в ладони, закусила губу и, проморгавшись, нашарила в сумке телефон.

Я не верила во всю эту магическую чепуху, но Оля никогда не ошибалась! И сегодня должен был быть, с ее слов, знаковый день для меня. День, который перевернет мою судьбу и станет началом новой, успешной жизни! Набрав номер подруги, я помедлила со звонком, представив, что будет, если я сейчас опять разревусь в трубку, и потому нажала на кнопку вызова, только когда уже миновала турникеты и стояла на крыльце.

Прижатый к плечу телефон гудел, а я еще дрожащими пальцами открывала портсигар, в котором лежали четыре темные тонкие сигареты, немного похожие на те, что курила Оля. Поняв, что у меня нет зажигалки, ведь сама я эту «прекрасную» привычку бросила уже очень давно, я посмотрела по сторонам и, найдя взглядом охранника, жестами показала, что хочу прикурить. Странно, что от Илоны пахло каким-то другим табаком, но, возможно, это просто была старая пачка, или у нее было два портсигара? Да какая разница… Струйка дыма вырвалась из моего рта, обжигая губы непривычной уже горечью, как раз тогда, когда в трубке раздался знакомый голос:

– Ну как все прошло?

– Хреново, Оля. Хреново. – Мрачности моего голоса могли позавидовать горгульи на парапете известного собора. – Где-то ты просчиталась с сегодняшним днем.

– Исключено, – категорически отвергла этот вариант Ольга, и я почувствовала закипающую внутри злость.

– Исключено? Когда я приехала, в его кабинете сидел мерзкий мужик, которого уже приняли на мою должность! – Сигарета, крепко сжатая пальцами, не выдержала напора и сломалась, осыпаясь крошками табака, а я, сделав резкую затяжку, не целясь, швырнула ее в стоящую поблизости урну.

– Что ты куришь? – В голосе подруги появились странные железные нотки, которыми она взбесила меня еще больше. С каких это пор я должна была перед ней отчитываться? С чего вдруг я вообще поверила во всю эту мистическую чушь про совпадение звезд и энергий, ждала сегодняшнего дня, вместо того чтобы отнести готовый еще в начале недели план на стол начальника и получить вожделенное повышение?

– Кровь девственниц, настоянную на рогах черного козла! – рявкнула я в трубку и сбросила вызов, едва подавив желание швырнуть телефон на выложенное мрамором крыльцо.

Меня трясло. От обиды, от злости, от упущенных возможностей. Дождавшись такси, я закинула сумку на заднее сиденье и рухнула рядом, закрывая глаза и откидывая голову.

– Плохой день?..

– Везите молча, – обрубила я желание таксиста поговорить, даже не удосужившись посмотреть, кто меня везет.

Машина тронулась, и я, приоткрыв глаза, безучастно смотрела в окно на проплывающий мимо городской пейзаж. Внезапно нахлынувшая апатия поглотила все бушевавшие во мне эмоции, словно бы оставив без сил. Телефон в руке завибрировал, высвечивая номер подруги. Помедлив, я все же ответила.

– Эва, пожалуйста, выслушай меня, а еще лучше – приезжай ко мне. Только не злись! – Голос Ольги звучал обеспокоенно и умоляюще, и я, вздохнув, буркнула в телефон, что еду. Она всегда называла меня только Эвой с самого первого момента нашего знакомства, отвергая Элю и все производные от моего имени.

Подняв взгляд на таксиста, я несколько мгновений изучала его, а потом, все так же не желая общаться, просто поменяла в приложении точку назначения. Пиликнувший на приборной панели телефон высветил обновленный адрес, мужчина, посмотрев на него, молча развернул машину, выбирая новый маршрут.

Уже поджав ноги в любимом кресле в квартире Оли, я, вдыхая мягкий аромат жасминового чая с кардамоновой ноткой и нежась в ласковом полумраке комнаты, думала, что очень зря сорвалась на подругу. Сама Оля, сидя напротив в чем-то излюбленно рабочем, напоминающем древнегреческий костюм, сложила ноги на кофейный столик, демонстрируя в разрезе юбки сложную, уходящую куда-то выше, на бедро, татуировку в мифологическом стиле, курила свою сигарету и очень пристально смотрела то на меня, то на огонь небольшой жаровни, стоящей рядом с ее ступнями.

Отхлебнув чаю, я вздохнула, прерывая повисшую тишину, и подруга, вопросительно посмотрев на меня, тут же ответила:

– Да, я все еще вижу этот день таким, каким сказала тебе. Удачным, поворотным в судьбе, твоей отправной точкой в новую жизнь.

Встав, подруга беспокойно заходила по комнате: от занавешенного тяжелыми изумрудными шторами большого окна до светло-бежевой стены, что всегда напоминала мне песок на далеком и теплом пляже. Я пила чай, наблюдала за ее перемещениями и за тем, как она все больше и больше раздражается, запускает пальцы в длинные, почти до щиколоток, волосы и массирует голову, словно пытаясь избавиться от мигрени. Наконец Оля остановилась, резко обернулась ко мне, и я почувствовала некоторую оторопь: будучи вполне в своем уме и памяти, я могла бы с уверенностью сказать, что у моей подруги светились глаза!

– Ол-ля-а?.. – Я выставила вперед недопитую кружку с чаем, будто бы она могла меня защитить. – Ты себе линзы купила флуоресцентные для впечатлительных клиентов?

– Что? А, не важно! Где та дрянь, которую ты курила? Она еще при тебе? – Я кивнула и, сунув руку в сумочку, сразу нащупала портсигар и протянула его Оле. Выхватив его, она одним движением пальца откинула тугую крышку, скривилась, точно увидела что-то омерзительное, распахнула шторы, открыла окно и вытряхнула через него все содержимое.

– Какая мерзость! – Закрыв окно и оставив шторы незадернутыми, подруга вернула мне портсигар, а после – подошла к стоящему рядом с окном мраморному столику, заставленному стеклянными банками разной прозрачности. Уверенно открыв одну из них, она вытащила веточку какого-то растения и, кинув ее в жаровню, удовлетворенно кивнула. Я молчала, настороженно наблюдая за подругой. Свечения радужки я больше не замечала, а на глазах успокаивающаяся Оля снова устроилась в кресле напротив меня, перекинув волосы через плечо, и закурила.

– Чего ты там про глаза говорила? – наконец спросила она, вопросительно прищурившись на меня через молочный дымок, исходивший от кадильницы и смешивающийся с дымом ее сигареты.

– А, да мне показалось, что светятся. – Я нервно хихикнула и уткнулась в чашку с чаем.

– Ты же не веришь во всю эту мистификацию, – передразнила меня подруга и рассмеялась, а потом ткнула пальцем мне за спину. – За твоей спиной на стене зеркало, за моей спиной – источник света, а на мне – линзы. Светоотражающие, заказала у одного умельца за бешеные бабки, и, судя по всему, не зря, раз уж даже ты впечатлилась. Зеркало отражает свет мне на лицо, если я сижу ровно и смотрю прямо в него. А линзы отражают его обратно.

– Круто, – кивнула я, подумывая, как бы у подруги тут кто не отправился в мир иной, узрев, как очи «провидицы» вдруг начинают светиться. Хотя наверняка смысл в этом всем есть, уж Оля отлично понимает, когда нужно нагнать таинственности и «магии», раз зарабатывает своими пророчествами много лет. – А сигареты зачем выкинула? – спросила я, допив чай и чувствуя, что окончательно успокоилась и обрела столь необходимое душевное равновесие.

– У меня такие бывший муж курил, ненавижу этот запах, за километр его чувствую. – Оля вздохнула, а я сочувствующе покивала головой. Олиного мужа я не застала, но, судя по тем коротким и емким характеристикам, которые я услышала о нем за годы нашей дружбы, он был тем еще засранцем и конченым эгоистом. Как угораздило Ольгу связаться с таким человеком, я не особо понимала, а сама она лишь ответила широко известной фразой про любовь и козла.

– Слушай, а давай закажем ужин? Есть хочу – не могу! Заодно, может быть, придет мне что-то дельное насчет всей этой ситуации с твоим хмырем.

Я снова кивнула.

Следующую пару часов мы болтали ни о чем, уминали принесенную курьером пиццу, открыв под это дело вытащенную из шифоньера бутылку вина. Я, переодевшись в одну из Олиных безразмерных туник, из кресла перебралась на удобную софу и, полулежа на ней и поглощая вино, чувствовала себя если не греческой богиней, то где-то очень близко – обстановка крайне к этому располагала. Постепенно усталость прожитого дня взяла свое, и моя полулежачая поза превратилась просто в лежачую, а затем я уснула.

Проснувшись глубокой ночью, я оглядела пустой зал, освещенный лишь тлеющими в стоящей на столике жаровнице углями, и, решив, что мне вовсе незачем беспокоить уже наверняка спящую подругу и я прекрасно высплюсь на мягкой и уютной софе, спустила стопы на пол, намереваясь взять стакан воды. И тут же забралась с ногами обратно, судорожно вглядываясь в темноту пола: я была уверена, что моей щиколотки только что коснулась змея, но Оля никогда не держала у себя дома даже кота, не то что такую экзотическую тварь. Могло ли мне показаться? Я с трудом расцепила собственные пальцы, впившиеся в колени, и попыталась перевести дух: змеи были моим страхом с самого детства. Даже роскошный кошелек из змеиной кожи, который мне, молоденькой восемнадцатилетней студентке, привез в подарок из Таиланда дядя, я отдала маме, с трудом приняв тогда дорогое изделие в руки.

– Оля? – робко позвала я в темноту, повернув голову в сторону спальни, и вдруг мой взгляд упал на зеркало. И в зеркале я увидела себя, сидящую на софе, а за мной – женский силуэт. Вместо ее лица была темнота, но я отчетливо видела два желтых змеиных глаза, смотревших на меня из этой темноты. Она протянула ко мне руку с острыми когтями, и я закричала, пытаясь вскочить с софы, но не чувствуя в себе сил сделать это, словно бы мое тело обратилось в камень.

Сильный удар по лицу я почувствовала до того, как действительно проснулась, задыхаясь от ужаса и ощущая, как саднит горло от крика.

– Эва, Эва, очнись! – Оля крепко прижимала меня к софе одной рукой, а второй, видимо, готова была отвесить мне очередную пощечину. – Эва, это я!

Испуганное лицо подруги белело в темноте, такое знакомое, родное и обычное, что я, не выдержав, разрыдалась.

Оля крепко прижала меня к себе, гладя по волосам и приговаривая, что это был всего лишь страшный сон. Потом, когда рыдания стихли, она отодвинула меня и, крепко держа за плечи, строго потребовала рассказать, что мне приснилось.

И я рассказала. По мере рассказа лицо подруги смурнело, она принялась нервно сплетать волосы в косу, перекинув ее через плечо, и кусать губы. Я заикалась, зная, что сейчас придется вспомнить ту женщину-змею, которую видела, но Оля меня остановила. Резко встав, она принялась доставать из ящиков свечи, расставлять по всей комнате и зажигать одну за другой. Я следила за ней, притихшая и напуганная своим сном, не до конца понимая, что же она хочет сделать.

– Наши сны подчас иррациональны. Но они отражают то, что нас действительно беспокоит. Вцепляется, словно крючьями, в наше сознание. То, что бродит так глубоко в тебе, что ты сама никогда не сможешь вытащить наружу без чьей-то помощи. Сядь сюда лицом ко мне. – Тонкий палец Оли властно указал на небольшую банкетку, что стояла перед зеркалом. Тем самым, в котором я видела свой кошмар. Я отрицательно замотала головой, вцепившись пальцами в свои колени.

Оля вздохнула и снова села рядом со мной.

– Послушай, это был всего лишь сон. Ты не одна, я рядом с тобой, и ничего плохого не произойдет. Ты же не веришь в магию, и никогда не верила.

Я, закусив губу, кивнула и, чувствуя, как у меня предательски дрожат колени, села на банкетку, ощущая идущий от висящего на стене зеркала холод. Сейчас я уже не была так уверена в своем воинствующем неверии в сверхъестественное.

– Хорошо, молодец. – Оля оттащила кресла из центра комнаты, отодвинула журнальный столик, поставила кругом семь мелких курильниц, а потом принялась наполнять их какими-то травами, и я, беспокойно покосившись на это, робко осведомилась о том, чем она собралась меня окуривать.

– Не тебя, а себя, это раз. А два – ты себя и так уже окурила, только я и подумать не могла, что тебя так ночью вштырит, – припечатала подруга, а я поняла, что она говорит про выкуренную мною сигарету из тех, что дала Илона.

– То есть этот сон, он из-за той сигареты? В ней был какой-то наркотик? – Я судорожно размышляла о том, почему Илона дала мне их. Неужели я все же обманулась на ее счет и ее хорошее ко мне отношение всегда было лишь маской?

– Нет, ну не совсем нет, но по большей части. Сигарета это только… оформила. Ох, не отвлекай меня, я отвечу на все твои вопросы после. – Оля устраивалась на полу, усаживаясь напротив меня, распуская волосы и поджигая чаши с углем и травами.

– После чего?

Белый дым взметнулся под потолок семью столбами.

– После того, как ты посмотришь мне в глаза.

Я вскинула голову и устремила взгляд на подругу так быстро, насколько только была способна. И утонула в желто-зеленом свете ее глаз.

Я стояла посреди поля, хмельная от запаха цветущих трав.

– Не оборачивайся. – Спиной я ощутила спину подруги и кивнула. – Расскажи мне, кого ты видела?

Набрав воздуха в грудь, я на одном дыхании рассказала про странную женщину с глазами змеи в зеркале, а потом вдруг поняла, что от испуга не обратила внимания на одну важную деталь.

– Оля, я только сейчас поняла, что там отражалась не я. Там была другая девушка, очень похожая, но с другой прической и одетая совсем по-другому.

Я чуть повернулась, думая посмотреть на подругу, но она дернула меня за руку с другой стороны, заставляя стоять ровно.

– Точно? Ты уверена?

– Да. – Я прокручивала в голове сон, что все еще отдавался холодом в животе, но с каждым мгновением моя уверенность лишь укреплялась.

– Что ты видишь сейчас?

– Цветущее поле. Очень много цветов, и они так сладко пахнут…

– Жаль, значит, нужно действовать очень быстро. Стой на месте и делай то, что я скажу. И молчи!

Ольга предвосхитила мои вопросы, и я, с трудом пытаясь удержаться от того, чтобы посмотреть через плечо, замерла.

За спиной зазвучал шепот на непонятном мне языке, а я стояла и смотрела на колышущиеся от ветра цветы. Красные, желтые, они пахли так сладко, что кружилась голова. Я поняла, что не чувствую температуры воздуха и не ощущаю прикосновения лучей солнца, хотя солнечный свет был буквально повсюду.

Кажется, Оля все-таки обкурила меня по второму кругу. Я едва сдержала смешок, но продолжила стоять, вдыхая полной грудью пьянящий аромат цветов и чувствуя, как словно бы становлюсь все легче и легче…

– Обернись.

Я, чуть покачнувшись, повернулась всем телом и даже не смогла поднять руки, чтобы заслониться от летящего в грудь ножа.

Боли не было. Ольга, глядя на меня серьезным, сосредоточенным взглядом, с хрустом провернула нож в моей груди, вздохнула и поцеловала в лоб.

– Не бойся, ты справишься. Это и есть твоя отправная точка. Мы постараемся тебя найти.

И мир погас с моим последним вздохом, когда я упала в это дурманящее море цветов.

(обратно)

Глава 2 О вреде пьянства и поспешных решений, а также о переселении душ

Я лежала в постели, не открывая глаз, и думала, что вчера взяла лишку. То ли так повлиял дым от курильницы, то ли вино, которое мы в итоге выпили больше, чем одну бутылку, но такие красочные мультики (пусть и немного пугающие, не каждый день увидишь собственную смерть!) я смотрела только в младшей школе.

Протяжно зевнув, я вдруг поперхнулась и взвыла от боли в груди, там, куда во сне подруга ударила ножом. Распахнув глаза и машинально прижав к солнечному сплетению ладонь, я вдруг поняла, что вовсе не дома у Оли. Убрав руку, я увидела, что никакого смертельного ранения под ней, конечно, не оказалось, но сама я облачена в какую-то несуразную ночную рубашку до пят и лежу в огромной высокой кровати с балдахином, достойной очередного фильма про страдающее Средневековье. Впрочем, оглядев комнату, в которой оказалась, я поняла, что вопрос со Средневековьем спорный; ну разве что, может быть, раннее…

Чем я только не увлекалась в студенческие годы, и реконструкторство, а именно – шитье костюмов и выгул их на исторических фестивалях, занимало в те годы едва ли не большую часть моего свободного времени. Я находила что-то очаровательное в том, чтобы окунуться на пару дней в эпоху прекрасных дам и их рыцарей или во времена, когда Англии досаждали викинги. Примеряла и сама образ суровой воительницы, впрочем, исключительно на костюмированных выступлениях – в бой, как некоторые дамы, я не совалась, было откровенно страшно. И сейчас, осматривая комнату и вороша в памяти все знания, что были мной почерпнуты за тот продолжительный и бурный период молодости, я поняла, что слюдяные пластинки в узких окнах и обшитая деревом комната указывали, скорее всего, именно на раннее Средневековье. Однако товарищи-реконструкторы явно схалтурили – под потолком висел вполне современный полусферический плафон из матового стекла, а у противоположной стены стояло антикварного вида, но все же – трюмо с вполне чистым зеркалом, насколько я могла судить, сидя на кровати.

Потирая ладонью солнечное сплетение, которое все еще странно ныло, я спустила ноги с постели и, решив более внимательно осмотреть затянутую сумраком комнату, поискала глазами переключатель. На видном месте его нигде не было, кажется, чтобы не пихать на стену совсем уж современный атрибут, тут просто поставили «умную» лампу. Дабы увериться в своих размышлениях, я хлопнула в ладони, выжидающе глядя на потолок, и, сначала тускло замигав, лампа через мгновение засветилась ровным приятным дневным светом, мерцая, словно бы внутри парила золотая пыль. Полюбовавшись необычным светильником, я, подтянув левой рукой слишком длинную ночную рубашку (а кто меня вообще переодевал?!), прошлепала босыми ступнями по деревянному же полу, внимательно рассматривая комнату. Камин, вокруг которого была предусмотрительно оставлена каменная кладка, тлел еще теплыми углями, и я, мимоходом взяв со стоящей рядом кованой дровницы аккуратное полешко, сунула его в топку. Меня заинтересовало антикварное трюмо, явно из настоящего дерева, украшенное изысканной резьбой, а вблизи выяснилось, что еще и металлической всечкой. Серебристые узоры на деревянной поверхности сплетались в причудливые картины, на которых парили дивные птицы, скакали прекрасные кони и росли невиданные растения. Водя пальцами по этому мебельному чуду, я глянула в зеркало и почувствовала, как сердце предательски пропустило удар. Сев на придвинутый к трюмо стул, я оперлась на спинку, не сводя взгляда с отражения, потом – ущипнула себя за руку и, вскрикнув, с еще большим шоком уставилась в зеркало.

Из него на меня смотрела девушка, настолько похожая на меня, что, если бы не ее длинные волосы, заплетенные в толстую косу, против моего асимметричного каре, которое я всегда делала, и отсутствие маленького, почти незаметного следа от сделанного в юношестве пирсинга правой брови – я бы сама могла обмануться. Я подняла руку – отражение идеально повторило мой жест. Опасливо наклонившись ближе, я рассматривала свое «не свое» лицо в зеркале. Оно было моложе. Волосы гуще, я бы даже сказала, роскошней, была бы у меня такая шевелюра – я бы ее тоже не обрезала. А вот светлые ресницы, которых явно не касалась краска, почти сливались с бледной кожей, непорядок. Губы менее яркие, натурально-розовые, без татуажа, который я делала в прошлом месяце. Кожа светлее, родинка под правым глазом чуть сдвинута к виску. Откинувшись обратно на спинку стула, я посмотрела на пальцы и уже не удивилась короткому обрезному маникюру вместо привычного мне френча.

Итак, кто же я?

Я снова оглядела комнату, понимая, что это никакаяне реконструкция, а мой сон – вовсе не сон. Голова шла кругом, и я, подавив желание нервно хихикнуть, сделала глубокий вдох и ме-эдленно выдохнула. Потом еще раз и еще раз, пока не почувствовала, что способна трезво рассуждать.

Встав со стула, я ощупала себя, прошлась по комнате от двери до слюдяного окна, чувствуя, что и двигаюсь теперь немного иначе, даже хожу другой походкой. В окно не было ничего видно, и оно ожидаемо не открывалось.

Сев на край кровати, я задумалась, ощущая, как пальцы, словно бы на автомате, потянулись теребить кончик пшенично-платиновой косы. В этот момент дверь с тихим скрипом отворилась, в образовавшуюся щель робко заглянула женщина неопределенного возраста, курносая, темноглазая и в чепчике, живо напомнившем мне готовую к взлету чайку.

Надеюсь, мне такое носить не придется?..

– Госпожа, вы уже проснулись?

Ладно, я – госпожа, это уже неплохо. Осталось понять – чем именно я повелеваю. И кем, кроме этой женщины, видимо.

Я кивнула, молча смотря на заглядывающую в мою (?) комнату служанку.

– Мне подать вам воду для умывания? Распорядиться о завтраке? Повеста Виала еще не проснулась, мне разбудить ее? – Ворох вопросов высыпался на меня, и я, твердо решив не повторять стандартных ошибок всяких разных попаданок, книжки про которых я читала в то же время, когда шила костюмы, величественно кивнула.

– Подай воду, завтрак пока не нужно, будить тоже никого не надо.

– Слушаюсь, госпожа. – Женщина скрылась за дверью, притворив ее за собой. А я выдохнула – первый контакт успешно состоялся. Очевидно, что с новым телом мне передались какие-то знания-умения, потому как у меня не возникло проблем с речью и ее пониманием. Более того, постаравшись вдруг определить, на каком языке я думаю и отличается ли он от моего родного, я поняла, что не могу. Ради интереса я попыталась выдать пару базовых фраз на английском и с легкой оторопью поняла, что вслух произношу совсем не то. Видимо, предыдущая обладательница этого тела знала еще какой-то язык, который и заменил его собой.

Пока я предавалась размышлениям о своих лингвистических способностях, дверь в комнату снова отворилась, и уже виденная мною женщина вошла внутрь, неся в руках охапку полотенец и какие-то склянки, а за ней своим ходом и без всяких видимых дополнительных приспособлений парила по воздуху огромная бадья с водой.

Приплыли. Или это какой-то суперразвитый мир, жители которого по собственной прихоти маскируются под предания былой старины, или тут есть магия. И почему мне упорно кажется, что вероятнее второй вариант?

Служанка прикрыла за бадьей дверь, а затем коснулась невзрачного кулона, висевшего поверх простенького суконного платья цвета дубовой коры. Бадья плавно начала опускаться вниз, и только когда ее основание коснулось пола, женщина убрала от украшения руку.

– Извольте, госпожа. – Я, встав, подметила, что служанка ведет себя спокойно, сдержанно, уверенно и доброжелательно. Очевидно, что она давно «меня» знала. Подойдя, она помогла мне избавиться от ночной рубашки, а потом – ступить в исходящую паром воду.

Женщина со знанием дела всыпала в подготовленную ванну какие-то цветные порошки, заставив меня флегматично задуматься о своем возможном бесславном конце, если в одной из склянок вдруг окажется яд, но те, растворяясь буквально на глазах, лишь наполнили воздух сладковатой пряностью, а меня – умиротворением. Однако молча млеть в горячей воде было никак нельзя, и потому, позволив женщине пару раз облить мою голову и приняться за мытье волос с помощью местного варианта шампуня, я, лениво приоткрыв один глаз, задала свой первый вопрос:

– А что нового произошло, пока я спала?

Движения пальцев в моих волосах на мгновение замедлились, но практически сразу же возобновились.

– Даже рассказать нечего, госпожа. Вы как ушли в опочивальню, его величество еще немного… мм… поругался, запустил пару кувшинов в стену и тоже ушел в свои покои. Вы бы смилостивились над отцом, ваше высочество…

От одной простой вроде бы фразы я почувствовала переизбыток информации. Мало того что, судя по всему, я была принцессой, так еще и у меня был здесь отец, которого я же вроде как довожу до разбивания посуды о стену.

Я снова прикрыла глаза, размышляя над этим, и вдруг в голове всплыл голос подруги. «Отправная точка в новую жизнь», – кажется, так она говорила. Ну что же… из бухгалтера в принцессы методом переселения в новое тело – вполне подходит под описание. Я спустилась чуть ниже, чтобы вода покрыла плечи, и задумчиво уставилась на свои ноги у противоположного края бадьи.

Судя по тому, какую ремарку себе позволила служанка, она или была очень близка бывшей обладательнице этого тела, или очень любила моего «батюшку». Попробуем прощупать первый вариант.

– Знаешь, мне приснился сегодня странный сон… И я хочу спросить тебя, только отвечай честно, хорошо? – Увидев в воде кивающее отражение, я продолжила: – Я не права во всех этих ссорах с отцом?

Служанка вздохнула, помрачнела лицом, закусила губу. Я молчала, рассматривая женщину. Наконец она заговорила:

– Госпожа Эвелин, ваш отец очень любит вас, и та судьба, что он для вас выбрал, – не его решение. Мои сыновья служат в королевском полку, вы, может быть, помните их. И они, и все солдаты королевства отдадут жизнь за вас и вашего отца… Только вот Ариман и его войско все равно сильнее. А чего стоит этот дракон, будь он проклят… Если бы вы, простите меня за дерзость, были моей дочерью, я бы велела вам бежать, но вы же не простая девушка, вы – принцесса. И решение выдать вас замуж за Аримана далось его величеству очень тяжело.

Я молчала, сосредоточенно рассматривая борт бадьи и уже отчаянно желая вернуться домой: пусть я никогда не стану финансовым директором, пусть я умру старой девой в окружении сорока котов, но попасть в тело принцессы какого-то королевства, которую выдают замуж за соседа-завоевателя, – это очень сомнительная удача! Тяжело вздохнув, я решительно сжала под водой кулачки: не имею понятия, что за цаца была предыдущая обладательница этого тела, но пока я в нем – никаких морганатических браков не будет, если я не пойму, что иного выхода нет.

Мимоходом я отметила, что служанка назвала меня Эвелин, и мысли сразу скакнули к дорогой подруге (а подруге ли?), которая всю жизнь величала меня Эвой. Получается, она это все предвидела, что ли? Или, может быть, была знакома с настоящей принцессой? Вопросов к Ольге становилось все больше, но я, понимая, что задавать их сейчас просто некому, да и не это меня сейчас должно было волновать, задвинула их куда подальше, до лучших времен.

Итак. Я – принцесса. Эвелин кто-то там. Какого-то там королевства, которое, судя по всему, настолько мало, бедно, неудачливо – подчеркните нужное, что у него под боком воинственный сосед, с которым это самое королевство не может справиться, а он еще имеет ручную и, поди, огнедышащую ящерицу. И я должна выйти за него замуж, очевидно, чтобы это королевство избежало войны. За какого-то там Аримана, чтоб ему коты в тапки гадили. Пре-вос-ход-но! Кажется, я понимаю, почему у Эвелин не ладятся отношения с отцом – видимо, моя предшественница была не в восторге от этого расклада так же, как и я.

Внезапно вставший перед глазами осколок кошмара заставил меня вздрогнуть. Раз уж тут есть магия и драконы, значит – и та змееглазая гостья из кошмара вполне могла существовать. Жаль, что я не видела ее лица, хотя, кто знает, может быть, тут и лицо можно магией поменять и вообще бог весть знает, что сделать еще…

Чувствуя подступающую панику, я запустила пальцы в волосы, перехватив эстафету у служанки, и попыталась составить план действий на ближайший день.

Для начала мне надо было выяснить, как все-таки зовут мою фею пушистого полотенца и душистого мыла. Потом ознакомиться с географией королевства в частности и мира в целом. Желательно также успеть перехватить где-то хотя бы совсем базовые знания о магии, а еще – об этикете, принятом в этих краях.

Я, отпустив многострадальные волосы, сползла в бадью еще глубже, опуская в воду намыленную чем-то пенистым макушку, и некоторое время созерцала «умный» светильник, который оказался не умным, а, видимо, магическим. Ловкие руки служанки разбирали длинные пряди, промывая их от пены, а я бездумно пялилась в потолок, пытаясь собрать мысли в кучу.

Здесь у меня есть отец. Он, конечно, и так у меня был, только вот я его почти не помнила. Только те светлые детские воспоминания о колючей щетине, терпком запахе табака, сладостях, которые он, кадровый военный, откуда-то умел доставать, и сильных руках, подбрасывающих меня к потолку и неизменно раз за разом ловящих. Когда я стала старше, мама рассказала мне, что отец погиб при исполнении, когда мне было три года. Дома был альбом с фотографиями, шкатулка с его наградами. После него мама так и не вышла замуж, хотя я точно знала, что предложения поступали – она была статной, красивой женщиной, которую не сломила ни смерть мужа, ни мои подростковые выходки. Я почувствовала, как у меня предательски защипало в глазах, и, набрав воздуха в грудь, зажмурилась, окунаясь в воду с головой.

Как же ты там, мамочка? Что стало со мной в моем родном мире и как это отразится на тебе? Ты же сразу поймешь, что со мной что-то не так, я же знаю.

Вынырнув, я вытерла лицо ладонями, а потом глубоко вдохнула, приняв единственно верное, как мне показалось, решение.

– Я хочу одеться и прогуляться по замку, пока все спят. А потом поговорить с отцом. – Женщина за моей спиной вздохнула, и я, повернувшись в бадье, посмотрела ей в лицо. – Просто поговорить. Мне… – Я задумалась на мгновение, а потом решила, что вдохновенно соврать, еще и прислуге, чтобы нужный мне слух разнесся максимально быстро, вполне неплохая мысль. – Мне был сон. Я видела женщину, облаченную в белые одежды, она сияла, как солнце, только я не разглядела ее лицо. Она сказала мне, что выход есть из любой ситуации. И что я должна быть сильной перед лицом опасности и верить в близких людей, которые окружают меня…

Я замолкла, смотря на то, как по лицу сидящей рядом с бадьей женщины начинают катиться слезы. Она казалась одновременно просветленной и одухотворенной после моих слов, и при этом – горюющей.

– Вы говорите, как говорила ваша мать, да хранит ее вечность. Я думаю, что это ее светлый дух пришел вселить в вас надежду, госпожа.

А мать в этом мире у меня, видимо, мертва. Я ощутила укол вины за такое вранье, но отступать было некуда, да и реакция служанки только играла мне на руку.

Молча кивнув и встав из воды, я ступила на постеленный под ноги коврик. Все еще безымянная для меня женщина шустро принялась растирать меня полотенцем, а я стояла, обдумывая свой план.

Всю нужную информацию мне мог дать сразу один человек – мой потенциальный отец. Оставалось только надеяться, что я смогу объяснить ему, что произошло, в меру своего скромного понимания ситуации, и верить, что родительские чувства не дадут ему вызвать какую-нибудь инквизицию (надеюсь, ее тут нет вообще) с приказом вытравить поганого демона из тела дочери.

Погрузившись в мысли, я очнулась только тогда, когда служанка, достав из переднего кармана фартука гребень, принялась прочесывать теперь уже мои длиннющие волосы, которые к тому же еще и вились, благо крупными завитками.

– Что пожелаете надеть?

– Не важно. – Заметив легкое замешательство моей помощницы, я поняла, что настоящая принцесса, очевидно, была весьма придирчива к костюму. – После того как мне явилась мама, я поняла, что все, что меня волновало до этого момента, – детские глупости. Не важно, во что я одета, главное, кто я есть на самом деле.

А на самом деле я – чужачка, самозванка и бухгалтер. И мне придется над этим поработать.

Снова просветлев лицом, женщина с головой зарылась в стоящий у правой стены массивный шкаф, и через миг на кровать упали два платья: одно, кажется, из шелка цвета слоновой кости, а второе – значительно роскошнее на вид, лазурное, с золотым шитьем. «Верхнее и нижнее платье, – быстро сообразила я. – Только бы у них не было этой проклятущей моды на утягивание корсетами!»

Мне повезло, корсеты еще явно не пришли в этот мир или же миновали именно мой гардероб, но идеально сидящее по фигуре платье лишь немного стесняло движения, плотно обхватывая меня от талии и выше и расходясь свободными юбками от пояса. Не мешая служанке одевать меня, я, стараясь не выражать интереса, ощупала ткань, провела пальцами по вышивке с внутренней стороны и, наконец, посмотрела на себя в еще одно зеркало, большое, выдвинутое женщиной из-за шкафа.

Квадратный вырез горловины, достаточно глубокий, чтобы подчеркнуть грудь, летящие рукава верхнего платья и узкие, с кружевными манжетами, от нижнего. Плотная посадка по телу, на спине и верхней части рукава, от плеча до локтя – шнуровка. Ткань плотная, максимально близкая по качеству к привычным мне материалам и, я была уверена, полностью натуральная. С некоторой опаской сунув ступни в предложенные мне лазурного же цвета атласные туфельки на небольшом каблуке, я с облегчением поняла, что они удобны, словно любимые домашние тапочки.

– Отлично, спасибо, – сдержанно поблагодарила я свою помощницу, и та, присев в реверансе на мгновение, отошла к трюмо, открыла один из боковых ящиков и вытащила алую атласную подушечку с лежащей на ней изящной короной-обручем, усыпанной сапфирами и бриллиантами. Назвалась принцессой – изволь носить!

Я долгим взглядом молча осматривала предложенный мне атрибут нового положения, затем взяла ее аккуратно двумя руками и, возложив себе на голову, бросила взгляд в зеркало. На меня смотрела почти незнакомая мне девушка в поистине королевских одеяниях, с роскошной гривой платиновых волос, крупными локонами ниспадающих на плечи и спину и укрывающих ее почти до пояса, и со сверкающей камнями короной на голове.

В каком-то модном журнале я читала, что каждая женщина внутри – королева. Фраза казалась мне тогда очень циничной: побудь тут королевой, когда у тебя инвентаризация на носу, а надо еще в магазин зайти, картошки домой купить и еды для маминого кота. Но сейчас, смотрясь в зеркало, я чувствовала небывалую уверенность в своих силах, и, что греха таить, легкая тяжесть короны на голове была удивительно приятной.

Пока я любовалась отражением, расторопная женщина извлекла все из того же трюмо пару колец и браслет, но надеть их на себя я не позволила. Невзирая на их невероятную красоту, я чувствовала, что сейчас будет правильнее придерживаться позиции переосмысляющей все принцессы, и если корона – символ моего положения и ответственности, то от прочих украшений стоит пока отказаться. Тем более что я не хотела походить на разряженную новогоднюю елку – традиция обвешиваться десятком украшений мне всегда претила. Накинув на плечи короткий бело-серебристый меховой плащ, предназначенный для утепления моей чуть более открытой верхней части тела, я в последний раз оглядела комнату.

– Идем, прогуляемся по дворцу, пока все спят. – Позволив себе лукавую улыбку, я пропустила служанку вперед, и она, открыв дверь, выпустила меня в коридор.

Я не могла пока судить о размерах места, где оказалась: окна были закрыты слюдой, через которую рассмотреть хоть что-то было невозможно. Ну… зато не дуло, вернее – дуло не так сильно, как могло бы. Я ногами ощущала прохладный сквознячок, что скользил у самого пола, но пока дискомфорта это не доставляло. В молчании мы шли мимо стоящих возле стен стражников, и только понимание того, что плакала моя легенда, если я начну разглядывать их дивные доспехи, заставляло меня с каменным выражением лица двигаться дальше по коридору. А посмотреть было на что: невероятные доспехи, словно взятые из фэнтезийного кино про высокомерных эльфов, сочетались с тяжелыми суконными плащами и серым, похожим на волчий, мехом. Скользя периодически взглядом по лицам стражи, я иногда замечала их взгляды: кто-то смотрел с сочувствием, кто-то – делано равнодушно, а кто-то откровенно с насмешкой. Да уж, принцесса явно оторвалась по полной в своем протесте замужеству. Ой, не с той стороной ты воевала, глупая, а мне теперь разбираться, репутацию восстанавливать, любовь народа снискивать…

Из коридора мы вышли в просторный зал, увешанный портретами различных дворян, чьи лица мне были незнакомы, но стоило моему взгляду дойти до двух самых крупных картин, как я почувствовала вставший в горле ком. Из-под полупрозрачной белой вуали, что прикрывала самый верх полотна, на меня смотрела мама. Молодая, как на черно-белых фотографиях из ее студенческой юности, коронованная, в роскошном платье, сверкающая драгоценностями даже с картины. Я подошла ближе, не отводя взгляда от портрета. Магия в этом виновата или художник был настолько мастером, но мне казалось, что она смотрела на меня своими мудрыми, добрыми глазами, словно бы упрашивая быть добрее к человеку, чей портрет висел по левую сторону. Это лицо я тоже знала, хоть мне и потребовалось какое-то время, чтобы вытащить его из памяти. Фотографий отца было немного, и на большинстве он был с бородой, пусть не длинной, но порядочно меняющей его облик. А на портрете рядом он был чисто выбрит, с уложенными под корону-обруч волосами, и его глаза так же, как глаза матери, будто следили за мной, строго вопрошая, что же достойного я совершила в недавнее время…

Служанка молчала, не решаясь прервать мой молчаливый диалог с портретами. А я рассматривала своих-чужих родителей, горько дивясь тому, в какие жестокие игры с нами, мной и моей предшественницей, играет судьба. Мы обе потеряли когда-то тех, кто был нам близок, и обретем их только в обмен на новую потерю. Думала ли принцесса об этом, когда просила помощи через отражение? Просила ли она вообще этой помощи или все – случайное стечение обстоятельств?

Ответов на эти вопросы у меня не было, но в душе теперь появился огонек надежды – найти общий язык с человеком, который не был мне чужим ни по одну сторону зеркала.

Отвернувшись, я резко вздохнула и кивнула замеревшей женщине:

– Пойдем к отцу. Иди вперед, пожалуйста, я не хочу оставаться одна, но мне нужно подумать.

Моя проводница кивнула и повела меня дальше по коридорам, а я подбирала правильные слова для разговора с «отцом».

Здравствуйте, вы думаете, что знаете меня, но на самом деле… Нет, бред. Привет, папа, я тут подумала и передумала… Нет, тоже чушь. Если он хорошо знал свою дочь, то быстро раскусит, что с его роднулечкой что-то не так, и кто знает, что он после этого сделает. Привет, я пришла поговорить… Хм, уже лучше. По крайней мере, начало весьма нейтральное, если он, конечно, не начнет в меня кидаться тяжелыми предметами после вчерашней ссоры, которую напоследок учудила принцесса.

Мы подходили к высоким массивным дверям, возле которых стояла стража. Заметив меня, они вытянулись по струнке, переглянулись, видимо озадачившись тем, что же их принцессе потребовалось от короля в столь ранний час, но промолчали и не стали меня задерживать. Войдя в зал, судя по обстановке, являющимся кабинетом, я отпустила служанку, подкинула полено в еще тлеющий камин, сняла свой меховой плащ и, повесив его на спинку кресла, принялась осматриваться.

Книги, множество книг. Стеллажи стояли практически вдоль всех стен, и, водя пальцами по корешкам, я, машинально отметив, что навык чтения у меня также присутствует, поняла, что ни пылинки на них нет. За книгами следили, и более того, это были не просто книги, а в большинстве своем учебники и финансовые отчеты. Я вытянула один том наобум с ближайшей, до конца заполненной полки и, немного пролистав, открыла.

Отчеты за этот месяц.

Мой разум привычно хватался за цифры, я, опустившись в кресло за королевским столом, положила рукопись перед собой, вытянула чистый лист бумаги из стопки, лежавшей на краю, и, пошарив взглядом по столешнице, обнаружила угольные палочки и перо с чернильницей. Решив, что до пера еще морально не доросла, я взяла в руки импровизированный карандаш и принялась за то, чем занималась последние несколько лет – за сведение дебета с кредитом. Эти простые вычисления помогали мне отвлечься и упорядочить мысли, я даже надеялась, что, механически сверяя полученные цифры, придумаю, как построить предстоящий диалог, но чем дальше я углублялась в расчеты, тем больший хаос творился в моей голове. В конце концов я откинулась на спинку кресла, смотря в этот раннесредневековый гроссбух и ощущая сосущий под лопаткой червячок страха.

Судя по этим отчетам, королевство было не просто бедным, оно уже давно не имело средств к существованию. Деньги каждый раз вносились со стороны, причем – в книге не указанной. Мог ли это быть займ от наших «дружелюбных» соседей? Или пожертвования населения? Черт возьми, да не могло быть такого, чтобы королевство являлось настолько убыточным! Тут расходов с гулькин нос, куда все уходило, куда?!

Скрипнув зубами, я, энергично растерев ладонями лицо, снова взялась за расчеты. Потом достала предыдущую книгу, потом еще одну… Цифры сливались в один бесконечный поток, я против воли начала зевать. Еще около часа я боролась со сном, а потом он взял свое: я, сложив руки на стопке исписанных листов, уткнулась в них лбом, планируя подремать часик, а потом продолжить, но этим планам сбыться было не суждено.

Проснувшись, я поняла, что мои плечи укрыты теплым шерстяным платком, а в кресле у тихо потрескивающего камина сидит спиной ко мне мужчина. Из-за его головы выплывали дымные колечки, в комнате стоял отчетливый запах крепкого табака. Корона тускло поблескивала на седых волосах, когда он переворачивал очередной лист, сравнивая его с написанным в книге, что, видимо, вытащил из-под моих рук. Приоткрыв глаза, я наблюдала за тем, кто был моим отцом, пока он вдруг не заговорил:

– Проснулась, значит.

Я, не видя смысла притворяться дальше, подняла голову с рук и кивнула, пытаясь прочистить горло.

– И как это понимать? – Король поднял небольшую кипу исписанных мною листов и повернулся ко мне, чтобы через мгновение засмеяться. Тихо, незлобиво, сразу вызвав у меня желание посмотреться в зеркало.

– Что? – Зеркала под рукой не было, и я осторожно потрогала пальцами лицо, а затем – посмотрела на свою ладонь. Она была покрыта угольными разводами, а я, видимо, только что добавила на лицо новых пятен. – Вот же…

Я покрутила головой в поисках того, чем могла бы вытереть уголь с лица, а король протянул мне свой платок и с улыбкой наблюдал, как я изворачиваюсь, пытаясь рассмотреть свое чумазое отражение в отполированном до блеска металлическом кувшине.

Не так я представляла первый разговор с моим старым-новым отцом. И как тут вести серьезную беседу на равных?

Вздохнув, я отложила платок и тут же наткнулась на любопытный взгляд короля.

– Ну а теперь, когда принцесса восстановила свой благообразный облик, она соизволит ответить старому королю, почему копается в его документах и что значат эти записи? – Он встал, подошел к столу и положил передо мной исписанные мною листки и один из гроссбухов. Я, помолчав немного, собралась с духом, встала с его места и указала на освободившееся кресло рукой.

– Пожалуйста, сядь…те, ваше величество. И позвольте мне все объяснить.

Король удивленно вздернул брови, однако молча обошел стол и сел, оперевшись на него локтями и положив на сцепленные пальцы голову.

– Вчера ты себя подобными официозами не утруждала, дочь моя. Ну что же – позволяю, ваше высочество. Объясняйтесь.

И я начала с самого начала.

С того момента, как помнила свою жизнь, ту, настоящую жизнь. Рассказывала про маму и про отца, про то, как его не стало, и про то, как через пару лет нам пришлось переехать. Про свой первый класс, про то, как мама сшила мне платье на новогодний утренник. Про школу, про университет, про знакомство с Олей. Про первую настоящую любовь и то, как больно было потом. Про работу, про новую квартиру, про то, как отправила маму отдыхать к морю. Про все, что мой отец, мой настоящий отец должен был бы знать, будь он жив в моем родном мире.

Король не перебивал. Он сидел и слушал с непроницаемым лицом, только неровные отблески огня иногда сверкали где-то в глубине его глаз. Но он молчал, и я продолжала говорить. Про свое стремление к лучшему, про работу в «Вермине», про все трудности, с которыми я там столкнулась. Про бизнес-план. Про вечер у Оли. Про кошмар, в котором я видела его дочь и ту, что угрожала ей. И про свою смерть и последующее пробуждение здесь.

– …а эти бумаги… Я пыталась успокоиться. Пыталась настроиться на разговор с тобой… с вами. И делала то, что умею лучше всего, но, видимо, и тут я недостаточно хороша. Оно не сходится, все не сходится, и мне надо потратить несколько месяцев, чтобы понять, верно ли это. Я сначала просто из любопытства… а потом просто хотела понять и помочь, потому что я не знаю, не знаю, что теперь делать и что со мной будет… – Чувствуя, что срываюсь на позорные слезы, я почти до крови закусила губу и замолчала, утыкаясь взглядом в пол.

Мужчина в кресле шевельнулся, чуть меняя положение. А затем в полумраке кабинета прозвучал его тихий голос:

– Как зовут твою мать, дитя?

– Изерда. Изерда Алоновна. – Я подняла взгляд на короля и, увидев замешательство на его лице, пояснила: – У нас так принято. Есть имя, есть фамилия – это как род, и есть отчество – оно по имени отца дается. Имя моего дедушки – Алон.

Король напротив медленно поднялся из кресла, не сводя с меня тяжелого, пугающего своей задумчивостью взгляда. Он обошел стол и остановился рядом со мной.

– Я вижу, что ты веришь в то, что говоришь. Но это еще не значит, что все это – правда. Что с моей дочерью?

– Я не знаю. Оля… Она сказала «мы постараемся тебя найти», но кто эти «мы» – я не знаю. Я могла бы соврать, но знаю только то, что там вашей дочери, очевидно, безопаснее, чем здесь.

Мужчина кивнул, сел на край стола, сдвинув записи, и еще раз внимательно меня оглядел.

– Вчера Эвелин сказала, что умрет, но замуж за убийцу и узурпатора не выйдет. Она никогда не обладала магическим даром, даже зажечь светильник для нее было непосильной задачей, но ее мать была исключительной женщиной. Изерда обладала даром провидения, но призналась мне в этом только после свадьбы. У нас считается, что магические силы для особы королевского рода – не самое лучшее приданое. Дочь их не унаследовала, как я думал, по крайней мере, ни одна проверка у нее так и не нашла их…

Нервно облизнув губы, я пыталась понять, к чему ведет король, но в моей голове крепко засели его слова о магическом светильнике.

Подождите-ка, то есть для того, чтобы зажечь его, надо обладать магическим даром? Но я же легко сделала это в своей комнате. Подняв голову, я нашла на потолке уже знакомую мне мутную полусферу и хлопнула в ладони, мысленно произнеся: «Свети!»

И он засветил. Набрав яркости от тусклой лампочки до маленькой сверхновой, он вдруг загудел и взорвался.

Я вскрикнула от испуга, закрываясь руками, и почувствовала, как меня выдергивают из-под падающих осколков.

– Я… я просто сказала ему светить!

Король, отряхиваясь от стеклянного крошева, жестом отослал вбежавшую в кабинет стражу и рассмеялся, качая головой:

– Да уж, он был очень исполнителен, хочу тебе сказать.

Посерьезнев, мужчина еще раз осмотрел меня, а потом, резко выдохнув и, видимо, что-то решив для себя, заговорил:

– Значит, так. Ты – Эвелин. Это твое имя. Эвелин Латисская, дочь Рудольфа Четвертого. То есть – моя дочь. Хотела ты того или нет, но теперь будет так. Что ты знаешь о месте, куда попала?

Я, тихонько выдохнув от облегчения, помотала головой. Одной проблемой только что стало меньше – мне поверили и меня признали. У меня появился первый союзник! Да еще и не просто союзник – а король и мой собственный отец. Наконец-то приятная новость!

– Ничегошеньки я не знаю. Мне «по наследству» досталось умение говорить, читать и писать. Вроде бы все. А вот воспоминаний никаких, только моя собственная память.

– И еще, судя по всему, дар к магии принесла с собой, – добавил отец, подходя к креслу, в котором сидел в начале разговора, и беря в руки оставленную в глиняном блюдце на подлокотнике трубку.

Я снова помотала головой.

– В моем мире магии не было, кажется… – Я задумалась: что же тогда провернула Ольга и, получается, проворачивала все то время, что я ее знала, если магии нет?

– Кажется, гм. А светильник сам по себе взорвался, видимо. – Рудольф раскурил трубку от уголька из камина и махнул рукой на мои попытки что-то возразить.

– Слушай меня внимательно, Эва. Изерда была не просто пророчицей, она была правнучкой могущественной чародейки из Серебряного народа… – Глянув на мое лицо, он вздохнул. – Да, придется знатно поработать над всем этим. Серебряный народ отличается от людей. Они говорят на другом языке, они все обладают силой, недоступной простому человеку, даже если тот родился с магическим даром. Твоя прапрабабка Каталина Шантрийское Пламя была могущественной и пугающей своей силой властительницей. Только вот одного из своих сыновей, старшего, наследника трона Хеймара простить так и не смогла, ведь тот женился на человеческой женщине, пусть и благородных кровей. Было несколько десятков лет кровопролитной вражды между родом Северной Звезды, имя которого взял себе Хеймар, и Шантрийским Пламенем – правящим домом Серебряного народа. В процессе этой вражды Хеймар, его супруга и трое из четырех их детей, кроме младшей дочери – Ароны, погибли. Это дела давно минувших дней, предательство Хеймара было прощено, но не забыто. Арона была отвергнута собственным народом и навсегда осталась Северной Звездой. Ее дочь – Изерда, твоя мать и моя жена, унаследовала лишь толику дара своих могущественных предков. Ее пророчества были спонтанны, неясны и забирали много сил. В конце концов это ее и сломило. Ты была совсем малышкой, когда после одного из пророчеств она не пришла в себя, а вскоре – умерла.

Повисла тишина. Сизый дымок от трубки плыл по кабинету, что постепенно светлел от солнечных лучей, проникающих через слюдяные оконца. Рудольф погрузился в воспоминания, его взгляд потух, а сам он словно бы постарел на глазах. Я понимала его – тяжело думать о тех, кого потерял, даже если это было очень давно. Выждав еще пару мгновений, я поелозила в кресле, а потом аккуратно подергала «отца» за край камзола. Он, будто бы очнувшись, посмотрел на меня и, снова раскуривая притухшую трубку, продолжил:

– В общем, наличие у тебя дара объяснить можно просто. Вчера мы с тобой знатно поругались. Так, что аж свод замка дрожал. Слышали, наверное, даже за его стенами. Будем считать, что в тебе проснулась кровь предков, афишировать это не станем, но если что – как-то объяснить можно.

Вспомнив свое вранье служанке, я тут же рассказала о нем «отцу», он одобрительно кивнул.

– Мира – добрая женщина, любит тебя, как свою дочку. И уж поверь – она всем расскажет, что к тебе во снах являлась Изерда. Как бы слухи о твоей божественности не пошли такими-то темпами. Изерду очень любили, ее смерть была невосполнимой потерей для всего королевства. Жаль только, что характером ты пошла в меня, а не в мать. А теперь… – Он повел плечами, разминаясь, и посмотрел на посветлевшее окно. Потом перевел взгляд на меня, взял платок и принялся вытирать с моего лица угольные разводы. Я не сопротивлялась – мне было как-то по-особенному приятно, хоть и неловко. – Кажется, нам придется начинать все заново, Эва. Жаль, что времени осталось так немного…

Я напряглась, вспоминая о предстоящем замужестве, которое висело надо мной дамокловым мечом.

– Да, об этом я тоже хотела поговорить. Через сколько это прекрасное событие состоится? – Встав, я нервно прошлась по кабинету, сплетая пальцы в замок.

– Через месяц. Твой жених уже прислал повесту, судя по всему, с ней ты еще не сталкивалась.

Я поморщилась. Понятия не имея, кто такая эта повеста, я уже чувствовала, что от женщины, которую прислал мой «суженый», добра ждать не придется. Мою гримасу король понял по-своему и пояснил, что повестой в тех краях, из которых родом Ариман, зовут жрицу драконьего храма, служащую королю, если он отмечен благословением дракона. И что эта чешуепочитательница прибыла в замок для того, чтобы просветить меня об обычаях моей будущей родины, а также – следить за моим поведением и ситуацией в замке в целом.

– Очаровательно. А ее, случаем, не Виала зовут? – Получив утвердительный кивок от короля, я вздохнула. – И как давно она здесь?

– Неделю. Отношения у вас не заладились, предупреждаю сразу. И я бы на твоем месте был осторожен с этой женщиной. Она весьма влиятельна в своих краях. Тут я могу тебя защитить, но там…

Я язвительно фыркнула, обернувшись на «отца».

– А я не собираюсь пока в ее края. Играть в робкую жертвенную овечку я не буду, не для того я сюда попала. – Заметив глубокую морщину между бровями Рудольфа и тоскливый, но хмурый взгляд, я подошла ближе и взяла его за руку. – Я понимаю, что выдать меня замуж тебе видится единственным способом сохранить это королевство, избежать кровопролитной войны и, возможно, спасти меня саму. Я обещаю, что если не будет иного выбора, если мы вместе не найдем другой способ – я выйду замуж молча и с достоинством, как истинная дочь короля. Но до этого момента я буду бороться. За свою свободу и свободу этого королевства. Мы будем бороться. Да, отец?

Мужчина молчал, а потом медленно кивнул и сжал мои пальцы в ладони.

– Да, дочь. Мы будем бороться.

И, повинуясь внезапному порыву, я обняла человека, который был мертв для меня двадцать девять лет моей прошлой жизни, чувствуя, что обрела что-то новое и очень дорогое мне.

Отец… тебя никогда не было. Всю мою жизнь, и теперь… эта странная, пугающая ситуация, чужое тело, чужой мир и чужой человек, которого я тем не менее называю своим отцом даже мысленно. Мои ли это чувства? Честна ли я сама с собой и с этим уставшим, так много потерявшим человеком? Мысли вихрем пронеслись в моей голове, пока тяжелая и теплая ладонь не легла мне на плечи.

– Мне все еще тяжело свыкнуться с мыслью, что ты – это не ты. Но… – король отодвинулся и поправил корону-обод на моей голове, – ты словно стала больше похожа на мать, чем на меня. Это хорошо для нашего маленького вранья. И хорошо для меня. Я совсем стал забывать, что ты ее дочь тоже ровно столь же, сколь и моя, а она не простила бы мне, отдай я нашу дочь как откуп, без боя.

Я кивнула и, рассматривая его лицо, думала о вещах, которые сейчас были так невозможно далеки от меня: о том, смогу ли я познакомить маму с ним, показать ему свой мир, и сумеет ли он когда-нибудь простить себя за то, в чем никогда не был виноват – в смерти Изерды из этого мира.

Вздохнув, я опустила взгляд и прошлась по кабинету, хрустя осколками светильника под ногами. Встав возле окна, я вдохнула прохладу, идущую от камня замка, и обернулась на отца, снова рассматривающего мои записи, намереваясь что-то сказать, как вдруг мир перед глазами поплыл, и я почувствовала, как подкашиваются ноги.

– Эва! – Отец бросился ко мне и громким окриком позвал стражу. – Магистра сюда, живо! Эва, доченька, что с тобой? – Грубая ладонь коснулась моего лба, словно освежающий ледник. – Ты вся горишь, Эва, ты слышишь меня? Смотри на меня, Эва! – Голос отца прорывался сквозь мутную пелену, не давая мне нырнуть в нее, связывая меня с этим миром. В рот полилась вода, я кашляла, хватая ее вмиг пересохшими губами, пытаясь проглотить. А еще через мгновение, ощутив пьянящий запах цветущего луга, я погрузилась в небытие. Снова. Как меня это уже достало!

(обратно)

Глава 3, в которой есть пострадавшие

Передо мной под касаниями беспечного ветра колыхались уже знакомые цветы. Запах лугового меда ударил в нос, но теперь он казался тошнотворно приторным, отдающим болезненной мигренью в висках. Я, приложив пальцы к голове, медленно обернулась и увидела неподалеку от себя парящую в воздухе тень, похожую на женский силуэт. Она то уплотнялась, то снова таяла, словно ей не хватало сил для того, чтобы появиться. Стоило мне сделать несколько шагов к ней, как она протянула ко мне руки, а потом сложила их в молитвенном жесте. Я медлила, не решаясь прикоснуться к неизвестному, тень, не издавая ни звука, все так же тянулась ко мне, не сдвигаясь с места, потом упала на колени, и я вдруг увидела призрачный силуэт длинной косы, переброшенной через плечо. Могла ли это быть Ольга? Я сделала шаг вперед и протянула к плечу тени руку, и в тот момент, когда мои пальцы почти коснулись ее, я вдруг услышала где-то на самом краю своего сознания тихий, отчаянный крик. Ольга! Отдернув руку, я увидела, как тень уплотнилась и одновременно с этим – потеряла человеческие очертания и бросилась ко мне. Время замедлилось: сгусток тьмы летел в мою сторону бесконечно долго, а я падала спиной в цветущую траву, и в воздухе между мной и атакующей меня тварью вдруг возникла маленькая серебристая звездочка. Она вспыхнула, вытягивая свои лучи по направлению к летящей тени, и та попыталась вроде бы извернуться, избежать неминуемого столкновения… и разлетелась на куски под острыми серебряными лезвиями.

Вынырнув, как из глубокого омута, я судорожно вздохнула, и надо мной тут же склонились два лица: одно принадлежало Рудольфу, а второе – незнакомому мне седому мужчине с ухоженной бородой и внимательным, острым, беспокойным взглядом.

– Эва, ты пришла в себя! – Отец попытался обнять меня, но старец его остановил властным жестом и, пробормотав под нос что-то на знакомо звучащем, но непонятном языке, протянул ко мне ладонь. Я недоуменно уставилась на его руку, а потом вдруг ощутила странное покалывание в голове и поняла, что источником этого ощущения был старик.

«Ты что, пытаешься читать мои мысли?!»

Стоило мне только возмущенно подумать об этом, как глаза старца расширились, и он, опустив ладонь, пробормотал извинения за свой поступок и отошел, дав королю возможность стиснуть меня в медвежьих объятиях. Сипя, я поведала, что сейчас в мире станет на одну принцессу меньше и ему придется выходить замуж самому. Отец сразу отпустил меня, очевидно, его такая перспектива совсем не прельщала, и я, отдышавшись, смогла оглядеться, старательно игнорируя пристальный, любопытный и непонимающий взгляд седовласого.

– Магистр Фарраль сказал, что ты побывала в Грани^[16]. – Отец крепко сжимал мою ладонь, а я, аккуратно сев на полу (все это время я лежала на нем?), почувствовала легкую, но усиливающуюся тошноту, о чем не преминула сообщить, прижав ладонь ко рту. Дорогой серебряный кувшин вряд ли обрадовался бы такому использованию, если бы его кто-то спрашивал, но такова была его судьба… и когда я, скривившись, наконец отлипла от него, чувствуя вместе с облегчением неприятное жжение в гортани, мне было его почти жаль. Нормально ли это – жалеть предметы обихода? Ответа на этот вопрос я не нашла и, вздохнув, перевела виноватый взгляд на отца, надеясь, что он объяснит мне, что вообще произошло. Но слово взял мужчина, представленный мне как магистр Фарраль.

– Мм… Ваше высочество, я прошу прощения еще раз за то, что пытался прочесть ваши мысли. Мне нужно было удостовериться, что именно вы вернулись из Грани, а не какая другая тварь.

Я пристально смотрела на говорящего со мной, а потом покосилась на отца.

Ну и что это за хрень? Кто этот хмырь и что за тварь вы тут ждали вместо меня? Давай, пап, включи интуицию, я ведь ничегошеньки не знаю об этом мире и о том, можно ли доверять этому перевоплощению в Гэндальфа Серого!

Отец, заметив мои взгляды, непонимающе нахмурился, а потом, беззвучно протянув длинное «о-о-о», покачал головой, словно бы говоря и «да» и «нет» одновременно. Старец, увидев эту пантомиму, вопросительно посмотрел на меня, потом на короля, потом снова на меня и вздохнул.

– Я служил вашей семье сорок восемь лет, Рудольф. И так вы платите мне за мою верность? Сейчас речь не обо мне или о вас – речь о здоровье юной… – (Юной? Стоп, а сколько мне, вернее, этому телу лет? И до скольких тут живут люди?) –…принцессы Эвелин. Я, конечно, не могу требовать, но прошу вас рассказать, что вы знаете о случившемся, это может оказаться жизненно важным!

Отец выглядел посрамленным этими словами, а я, взвешивая все «за» и «против», смотрела на возмущенного до глубины души старика, который с оскорбленным и беспокойным видом стоял надо мной, выражая немой укор.

– Я принимаю ваши извинения. Только воды дайте, – решила я прервать сцену «оскорблен и обижен», не сводя взгляда с магистра Фарраля. Выпив и смыв отвратительное ощущение приторной тошноты, я глубоко вздохнула и решила зайти издалека. – Магистр, вы слышали о каком-то цветущем поле? Там только красные и желтые цветы, они пахнут очень сладко. Иногда приятно, иногда тошнотворно. И нет солнца, хотя свет, кажется, повсюду. – Я внимательно смотрела на лицо магистра, а затем, опираясь на руку отца, поднялась и села в кресло, стоящее рядом. Отец, взяв со стола слетевшую во время моего падения корону, молча водрузил мне ее на голову, предоставляя право самой решать, что говорить, и лишь ободряюще сжал мое плечо, словно бы стараясь поделиться своими силами.

Магистр Фарраль, помолчав, удивленно и обеспокоенно посмотрел на меня, а затем медленно кивнул.

– Да. Не точно о таком же, но место, что вы описываете, очень напоминает один из вариантов Грани.

– Хорошо. Значит, я была там, в этой Грани. И видела там тень. Я думала, что знаю ее, но потом услышала голос, который кричал мне не прикасаться к этой тени. Тень пыталась наброситься на меня, между ней и мной появилась серебряная звезда и разорвала ее светом на кусочки. А потом я очнулась тут… – Я замолчала на мгновение, смотря в ошалевшие от информации глаза магистра, а затем добавила: – До этого ночью мне снилась моя мать, сияющая, словно звезда. А после этого я приказала светильнику зажечься, и он… – Я кивком указала на осколки на полу, которые сиротливо поблескивали возле отцовского стола, и принялась с неким удовольствием наблюдать, как у седовласого мужчины совсем не фигурально отвисает челюсть от удивления. Впрочем, магистр быстро совладал с собой. Забродил по кабинету, бормоча под нос что-то и периодически гневно потрясая длинной бородой, сообщая миру, что это невозможно и так не должно быть, но так есть, и я – тому свидетельство. Я и король молча следили за ним взглядами, пока старик не обернулся, замерев и всматриваясь в мое лицо, а затем не начал пытаться опуститься наодно колено. Тут уже пришла очередь изумляться мне, а отец, отпустив мое плечо, властно поднял старика за локоть, не давая ему совершить задуманное.

– Быть не может, я даже не верил в это, а тут вижу собственными глазами. Дитя мое, тебе необходимо отправиться в Маль’суатар, твое наследие пробудилось спустя столько лет, только Серебряный народ сможет научить тебя управлять им!

Я ошарашенно посмотрела на короля – он бросил столь же изумленный взгляд на меня. Кажется, такого развития событий в ответ на нашу маленькую легенду отец не предвидел.

– Магистр Фарраль, но ведь Серебряный народ отверг моих предков, разве нет? – удачно блеснула я полученными так недавно от отца знаниями, и старик согласно закивал.

– Да, но этот случай должен все изменить, такое бывало… да такого вообще не бывало! Считается, что наследие Хеймара Шантрийского навсегда растворилось в человеческой крови, ведь даже ваша мать, пусть цветущие луга оберегают ее покой, не могла совладать со своим даром, а она всего лишь была провидицей.

Магистр выглядел весьма взволнованным, а я, задумчиво накручивая длинный локон на палец, смотрела в окно за его спиной.

Всего лишь провидица…

– А как же моя свадьба?

– Да какая свадьба, ваше высочество, ваш дар важнее всякой свадьбы!.. – Магистр возмущенно задергал бородой, но, заметив наши с отцом кислые взгляды, вдруг осунулся, замолчал и устало оперся пальцами на край стола.

– Только вот мой будущий супруг вряд ли будет согласен с вашим мнением, магистр. – Я, грустно улыбнувшись старику, подняла глаза на отца, словно бы спрашивая у него, что с этим всем делать.

Он задумчиво покусывал губу, о чем-то напряженно размышляя, и, уже знакомым мне образом кивнув своим мыслям, поднял взгляд на Фарраля.

– Об этом мы подумаем позже. Магистр, моей дочери ничего не угрожает?

Старик отрицательно замотал головой:

– Если и угрожало, то это уничтожено. Все, что стирает чистый свет, уничтожается навсегда, а уж если это происходит в пределах Грани, то тому точно нет возврата. – Фарраль был категоричен в своем мнении, и это, очевидно, успокоило отца. Но не меня. Я не могла понять, почему это произошло со мной, почему я снова оказалась там, на том поле, и почему я слышала голос подруги – она тоже была там? Или она чувствует, когда со мной случается беда?

Вопросов становилось слишком много. Я уже собиралась просить поведать мне об этом Маль’суатаре, как в дверь кабинета громко постучали, а затем она открылась, явив перед нами немолодого мужчину в строгой темной одежде зеленых тонов, с немногочисленной вышивкой. Его худое нахмуренное лицо выражало крайнюю степень беспокойства.

– Ваше величество, ваше высочество, магистр, прошу прощения, но аудиенции у короля ожидают уже больше получаса. Мне велеть им ждать еще?

Переглянувшись с отцом, я ободряюще ему улыбнулась.

– Иди, все в порядке. Я буду или тут, или с магистром Фарралем, нам есть что обсудить.

Помедлив, король поцеловал меня в лоб и покинул кабинет, оставив нас со стариком наедине. Фарраль ждал, с любопытством смотря мне в глаза, я какое-то время молчала, рассматривая его.

– Сдается мне, что я недостаточно много внимания уделяла получению знаний, – наконец начала я, вставая из кресла. – Хочу заполнить этот пробел, пока еще есть такая возможность. Мне нужны все книги и записи о моих предках и все, что мы можем достать о Серебряном народе и Маль’суатаре. И ваша помощь, чтобы во всем этом разобраться. – Я скрестила руки под грудью, не готовая принимать возражения. В конце концов, магистр служит этой семье уже столько лет – послужит и мне самой!

Старик, впрочем, спорить и не собирался. Наоборот – он согласно закивал, с радостью принимая мои слова.

– Это воистину светлый час, я так долго ждал, простите мне мою дерзость, госпожа, когда вас заинтересует история собственной семьи!

Видимо, до этого принцесса Эвелин не особенно радовала старика тягой к знаниям. Оно и к лучшему – было бы странно, если бы я начала вдруг изучать то, что и так, по мнению окружающих, должна знать.

– Тогда предлагаю начать прямо сейчас, – безапелляционно заявила я. – С чего мой наставник порекомендует это сделать?

Старик задумался на мгновение, пробежав взглядом по книжным полкам, а затем уверенно пошел к стеллажу и извлек пухлый том в потемневшей от времени малиновой обложке.

– С этого. А я, с вашего позволения, схожу к себе и возьму еще пару документов, которые могут нам пригодиться. И… э-э-э… заодно пришлю служанку, чтобы убрала последствия этого маленького недоразумения. – Фарраль обвел рукой осколки на полу, использованный не по назначению серебряный кувшин и покинул кабинет, оставив меня наедине с врученной им книгой.

Решив не терять времени, я села в отцовское кресло и устроила том на столе, предварительно аккуратно сложив стопкой исписанные мною ранее листы, скинула с ног туфли и подвернула под себя ноги, укрывая их теплой тканью платья. Впрочем, спокойно почитать мне никто не дал. Служанка, собиравшая осколки, прошла в кабинет почти незаметно, но через пару мгновений за дверью раздалась ругань: гневный женский голос обещал проклясть стражу, если тотчас не откроют дверь. Судя по тому, что та распахнулась, стражу угроза проняла, и это мне совсем не понравилось – где тот предел их верности короне, после которого они начинали слушаться черт знает кого?

Вошедшая в кабинет женщина была облачена в открытое алое платье – подол асимметричный, сзади до щиколоток, спереди на ладонь выше колена, украшенное грубым черным орнаментом, изображающим чешую, и высокие сапоги, зашнурованные от подъема стопы. Она бесцеремонно прошла через кабинет к столу, оперлась на него руками, нависая надо мной, и скривилась.

– Ты думала, что сможешь тут от меня спрятаться? Убирай свои книжки, принцесса, они не научат тебя законам, которым ты должна подчиниться через месяц.

Я почувствовала обжигающую ярость, закипающую внутри меня.

– Виала. – Не сомневаясь, что эта наглая, хамоватая особа была той, про кого говорил мне отец, я спустила ноги, надевая обувь, и встала.

Женщина презрительно скривилась и процедила:

– Повеста Виала, никчемная ты…

Договорить ей я не дала. Мне было уже все равно, кто она там, положено ли принцессам бить кого-либо, но сжавшийся кулак прилетел в это надменное лицо четко туда, куда я и хотела. В нос. Все, как учил меня когда-то давно один из моих ухажеров. Хороший парень Дима был одним из немногих, с кем я осталась в теплых отношениях, разойдясь по обоюдному желанию. Иногда так бывает, что люди друг другу просто не подходят. Но на занятия по боксу, которые он вел, я ходила еще много лет по его же просьбе. Он говорил, что знание о том, куда и как бить, еще ни одной девушке не мешало.

Пока Виала, держась за лицо, вставала с пола, я, обойдя стол, схватила ее за волосы, собранные во множество косичек, и, намотав их на кулак, без всякой жалости дернула голову повесты вверх, отчего она снова развалилась на полу в болезненно-неудобной позе.

– Слушай сюда, никчемная ты сука, – я смотрела в ошарашенные глаза женщины, получая странное удовольствие от вида ее окровавленного лица, – я вроде бы через месяц выхожу замуж за того, кому ты служишь. Я нужна ему живой, целой и невредимой. По крайней мере – на первых порах. А вот тебя прислали в чужое королевство, одну, и думается мне, что на твое место с готовностью встанут десятки других женщин, если ты вдруг близко познакомишься с нашим палачом.

– Ты будешь проклята и сожрана богом Драконом, ты будешь мыть ноги его статуи своими волосами, ты… – Смотря в ненавидящие меня глаза Виалы, которая почему-то даже не пробовала вырваться, я поняла, что попала в самое яблочко.

– А ты будешь проклята мною сейчас. Станешь бесплотной тенью в Грани, а твое сердце подадут мне на ужин, если сейчас твой черный язык не втянется в твою пасть и она не захлопнется до того момента, пока я не скажу ее открыть! – Я еще раз дернула черные косы, внимательно наблюдая за изменением выражения лица своей пленницы. Очевидно, удачно ввернутое упоминание Грани окончательно повергло в шок иноземную гостью, она побледнела так, что ее загорелая кожа стала казаться серой. – Убирайся. И не забудь сообщить о произошедшем моему будущему супругу. Во всех деталях. – Я отпустила волосы Виалы, и она, словно очнувшись, зашипела подобно змее, заставляя меня буквально дернуться от нового желания ударить ее снова, вскочила с пола и, вытирая рукой бегущую из носа кровь, пулей вылетела из кабинета. Я проводила ее взглядом, потом повернулась к онемевшей служанке, что столбом стояла возле окна, и, подмигнув, шагнула следом за сбежавшей. Нет, я не собиралась ее преследовать. Выйдя за двери, я развернулась к стоящим возле них стражникам, пристально осмотрела их, вглядываясь в лица, а затем презрительно скривилась.

– Бабы испугались. Проклятия. И даже не заглянули в кабинет, когда она вошла. Похоронили меня уже? Откупились мною? – Я повысила голос, чувствуя, как из коридора за мной следят глазами слуги и другие стражники. – А будь там не я, а мой отец, вы бы ее тоже впустили?

Я смотрела в их лица, ища в них ответ. Мужчины переглянулись, и один из них, вздернув подбородок, демонстративно отвел от меня взгляд.

Это уже потом я с ехидным смешком думала, что было бы с моей ногой, придумай в этом мире стальной гульфик. А в тот момент, чувствуя клокотавший в груди праведный гнев, я не без удовольствия наблюдала, как получивший носком туфли по самому нежному месту стражник скрючился на полу.

– Может, мне и придется выйти замуж за этого чешуйчатого фанатика. Только вот я сделаю это ради спасения королевства от войны. Ради людей, тех, кто верен короне, верен мне и моему отцу. А не ради вас, трусливые мыши. – Я скрестила руки на груди, чувствуя, как гнев проходит, а меня начинает колотить крупная дрожь. – Убирайся с поста и забери с собой этого… – Подбородком указав на притихшего на полу мужчину, я понадеялась, что точно запомнила их. – И чтобы к вечеру вас обоих больше не было в замке. – Протянув руку к двери кабинета, я погладила старинное дерево и, не оборачиваясь, уже тише договорила: – А увижу – прокляну. Спросите у драконьей жрицы – как.

Захлопнув за собой дверь, я прижалась к ней спиной, чувствуя, как меня буквально трясет от переизбытка адреналина. Гнев и бессилие захлестывали меня с головой. Ситуация с Виалой и стражниками у кабинета показала мне, что сторонников у нас было еще меньше, чем мне думалось вначале. Замок, которому надлежало выдержать изнурительную осаду, внезапно стал казаться клеткой, в которой мы были вынуждены сидеть.

Внезапно эмоции схлынули, оставив меня, обессиленную и дрожащую, стоять, прислонившись к двери. Я вздохнула раз-другой, чувствуя, как это все больше походит на всхлипы, и вдруг услышала шевеление. Служанка! Точно, она же убирала осколки! Открыв глаза, я сразу нашла ее, с деревянным ведерком в руках нерешительно топтавшуюся в паре шагов от меня. У девушки было странное, напуганное и одновременно с этим обеспокоенное лицо. Она нервно покусывала губу, смотря на меня, и мне было жутко интересно, о чем она думает. Может быть, размышляет о том, что ее высочество заболела бешенством и стала кидаться на людей, и не пора ли ей прыгать в окно, пока я и на нее не накинулась?

Отлепившись от двери, я вяло махнула рукой и переместилась к столу, оперевшись на него руками. А потом ощутила очень робкое, такое аккуратное, будто бы я и впрямь могла укусить, прикосновение к рукаву платья.

– Ваше высочество, вы… Вы сильная. Вы справитесь.

Я медленно повернула голову, неверяще глядя на девушку в простом суконном платье, робко тянущую пальцами дорогой шелк моего одеяния. У нее было милое конопатое лицо со следами перенесенной когда-то оспы, русые волосы выбивались из-под синего чепчика непокорными завитушками, а взгляд голубых глаз, пусть все еще настороженный, нес в себе что-то… Что-то особенное.

Сила правителя – в его народе.

Я вздохнула и улыбнулась несколько нервно, но однозначно благодарно.

– Я справлюсь. Конечно. Спасибо тебе. – Осторожно пожав огрубевшие от тяжелой работы пальцы, я смотрела, как девушка, кажется, сама все еще ошалевшая от собственной смелости, выходит за двери кабинета. А затем, закрыв глаза, зажмурилась.

Если еще мгновение назад замок казался мне клеткой, то теперь я понимала, что даже если это – клетка, то я в ней не одна. И вообще, раз уж судьба закинула меня в тело принцессы Эвелин, значит, я должна была справиться со всем происходящим лучше, чем она. В конце концов, у меня есть козырь, которого не было у моей предшественницы, – какие-то магические способности… в которых я еще сама не разобралась, правда, но все же! А еще – умение давать отпор всяким наглым особам. Уж в этом я за свои тридцать два года поднаторела достаточно. Кстати, о возрасте…

Встряхнувшись, я прошлась мимо полок, выискивая подмеченные мною не так давно книги с родословной правителей Андарии, взяв последнюю, пролистала до самого конца и совсем не по-королевски присвистнула. Однако я помолодела на семь лет. Эвелин Латисская родилась в пятый месяц зимы 1486 года от Божественной войны, а сейчас, судя по «гроссбуху», который я читала до этого, 1511 год. Что это за Божественная война и почему у их зимы пять месяцев – мне еще предстояло разобраться, однако новость была приятная. Какая женщина не мечтает стать моложе, вернувшись в ее «золотые» двадцать пять лет?

Я поставила книгу на место и даже успела вернуться к столу к тому моменту, как магистр Фарраль вошел в кабинет, а за ним – целая кипа парящих в воздухе свитков и пара увесистых томов.

– Хм, и я так могу? – Я окинула аккуратно планирующие на стол бумаги взглядом, чувствуя небывалый душевный подъем от первой настоящей демонстрации магии в этом мире.

Чародей уверенно кивнул и тут же разбил мои надежды:

– Вы сможете гораздо больше, но вам нужно учиться у своих сородичей. Человеческая магия вам дастся с большим трудом, ведь у нее совсем иная природа, а вы, как ни крути, могли получить только дар аль’шури – дар Серебряного народа.

Я разочарованно вздохнула. Ну вот, стоит только узнать, что ты – потомок могущественных колдунов, и помечтать о том, как движением брови будешь создавать ураганы, как тебе обламывают все и вся банальными условиями и необходимостью ехать в какие-то дали дальние, чтобы учиться у каких-то далеких предков. Интересно, почему никто не рассматривает тот факт, что вряд ли мои потенциальные бабушки-дедушки обрадуются моему появлению и согласятся меня учить? Или этот Серебряный народ состоит из сплошь альтруистов с синдромом наставничества? Что-то мне слабо в это верится.

Следующие несколько часов я, увлеченно закопавшись в принесенную чародеем информацию, впитывала знания о мире, где я оказалась. А оказалась я в весьма интересном, как выяснилось, месте. Чем-то оно напоминало мне родной мир времен раннего Средневековья, но магия вносила свои коррективы. А еще – божества. Да, я узнала, что здесь божества были не пустым звуком. Они действительно существовали и сравнительно активно вмешивались в жизнь своих почитателей. Не прям чтобы каждый день, но вот поклясться на имени божества-покровителя и нарушить клятву почти во всех случаях приводило к летальному исходу клятвопреступника. И хорошо, если смерть была быстрой. Бог Дракон, которому как раз поклонялись в королевстве моего нежеланного жениха, был достаточно мстительной сволочью. Впрочем, со слов Фарраля, при этом он весьма щедро помогал своим последователям, отплачивая за верность. И толкая на новые войны, ведь божеству было не важно – истово в него верят на захваченных землях или же только совершают необходимые ритуалы…

– Вы должны знать, моя принцесса, что каждое живое существо обладает энергией Ато, количество которой определяет, насколько это существо ценно для божества. Или близко к нему… – Чародей посмотрел на меня, и я старательно закивала, хотя понятия до этого момента не имела, о чем он говорил. Он продолжил маршрут вдоль стенки, поучительно вещая дальше: – Так вот, Ато дается всем при рождении, но в разном количестве. Исчезнуть, а вернее – раствориться Ато может только после смерти своего обладателя и никак больше. В процессе жизни Ато так или иначе обновляется, циркулируя между носителем и окружающим миром. А в случае с божественными ритуалами – между носителем и божеством, которому ритуал посвящен. Божество может обладать неограниченным запасом Ато, но для настоящих чудес оно использует Ато своих почитателей, настолько крошечную ее часть от каждого, что люди этого не чувствуют. Но из сотни тысяч песчинок образуется пустыня.

Я задумчиво хмыкнула:

– Получается, что божество может забрать Ато для своих целей и убить того, кто им обладал?

– Т-ш-ш. – Фарраль зашипел, приложив палец к губам. – О таких вещах не говорят в полный голос! Конечно, такое может произойти, – старик кивнул, нахмурившись и понизив голос, – но чтобы такое произошло, божествам надо иметь потребность в огромном количестве Ато. Что и происходило во время Божественной войны.

Я заинтересованно смотрела на чародея, и тот, поняв, что от меня уже не отвязаться, вздохнул и начал рассказ тихим голосом:

– Все, что говорят обычным людям и поведали вам о том, как божества боролись между собой за выживание созданных ими народов, конечно, правда. Но не вся. Божества боролись не только за земли для своего народа, но и за свое существование. Они зависят от нас, как мы зависим от них. В нашем мире есть… хм… забытые божества. Они пали еще до Божественной войны. Поглощены другими, более сильными и, не побоюсь этого слова, привлекательными для разумных рас божествами. Ато циркулирует по всему миру и в нас, но только божественные сущности могут ею пользоваться, творя настоящие чудеса. И да, во времена Божественной войны, темные времена для истории практически любого народа, кровавые жертвоприношения богам были не редкостью. Приносили в основном собственных врагов, но бывало и так, что в некоторых случаях жертва была добровольной. Или назначенной, если необходимо было нечто особенное, – еще тише закончил Фарраль, отворачиваясь к слюдяному окну и давая мне время обдумать услышанное.

Я закусила губу, поняв, куда клонит чародей. В истории любой цивилизации есть черные страницы, и неудивительно, что этот мир не стал исключением. А то, что божества не черпают энергию неизвестно откуда, а берут ее у своих почитателей, одаривая их взамен, в принципе, казалось мне даже достаточно логичным.

– А как появились божества? – задала я последний, мучивший меня на эту тему вопрос и увидела растерянный взгляд магистра.

– Никто не знает, ваше высочество. Они просто… были. – Старик развел руками, снова повернувшись ко мне. Я кивнула, приняв этот ответ, но не удовлетворившись им. Может быть, когда-нибудь я заинтересуюсь этим снова, но сейчас у меня на это нет времени.

Следующую пару часов мы посвятили географии и культурным особенностям ближайших королевств. Немного поговорили о Серебряном народе, но я быстро поняла, что ничем особенным, кроме собственного подхода к магии и сильного магического дара, они не обладают. Разве что живут дольше обычных людей лет на пятьдесят да еще страсть как не любят чужаков. Поклоняются Серебряной Орлице, те еще затворники, снобы и любители возвышенной архитектуры. Внутренне скривившись, я представила свою потенциальную встречу с «родней» по маминой линии. Картинка вырисовывалась безрадостная и малопривлекательная.

Зато я обзавелась бесценными в моей ситуации знаниями о местах, из которых вышел Ариман Око Дракона (интересно, он сам придумал себе такое пафосное прозвище или грамотная пиар-компания ему его подарила?), и о нем самом.

Старик, усаживаясь в кресло возле окна, подпер голову кулаком и тяжело вздохнул, повествуя мне о моем будущем, если я не смогу отвертеться от сомнительного счастья стать женой ящеропоклонника.

– Говорят, он переродился в пламени одного из драконьих храмов на Востоке. Еще говорят, будто он был признан сыном самого бога Дракона. Много чего говорят, и, как вы понимаете, опровергать это особо некому.

Я почесала зудевший от книжной пыли нос и кивнула.

– А их жрицы, какой властью они обладают?

– Вы беспокоитесь из-за своего инцидента с повестой?

Я снова кивнула, прищурившись и окидывая чародея подозрительным взглядом. Откуда он узнал? Рассказала служанка или он следит за кабинетом с помощью магии? Фарраль, словно почувствовав мои подозрения, примирительно поднял руки перед собой:

– Вид несущейся по коридору драконьей жрицы, утирающей кровь из носа, дополненный рассказами слуг, слышавших ваши слова, адресованные страже у кабинета, принцесса, очень хорошо обрисовали мне картину произошедшего. Вы наживаете себе врагов, ваше высочество, но и друзей тоже.

– Врагов? – Я иронично выгнула бровь. – Вот уж не знала, что Виала приехала сюда, чтобы наладить со мной дружеские отношения.

Чародей пожевал губу и согласно кивнул.

– Возвращаясь к вашему вопросу, жрицы Дракона, конечно, пользуются особым положением среди его почитателей. Стать ею – значит сразу шагнуть в высшее сословие. Вчера ты – дочь гончара, а сегодня – та, на которую собственный отец не смеет поднять глаз. Конечно, среди них идет жестокая борьба за власть. Борьба – это то, что их божество любит больше всего, потому роль верховной жрицы – это не только достижение, но и приговор самой себе. Я слышал только про двух верховных жриц в истории культа Дракона, которым удалось продержаться на своем месте больше пары лет. Как вы понимаете, ни одна из них не умерла от старости.

Я хмыкнула – получается, я не просто попала в самое яблочко, ткнув Виалу в ее «удаление» от трона, но и зацепила самые тонкие струны ее души: она жаждала власти, и от ее задания наверняка зависело то, как быстро она ее получит. Провали она его или окажись в немилости у Аримана – и плакали ее планы. Хм… Может быть, чародей прав и я слишком рано сделала ее своим врагом? Что же, возможно, мне еще удастся использовать повесту в своих интересах.

После небольшого перекуса прямо в кабинете мы с чародеем приступили к детальному обсуждению теперь уже моего королевства. Меня особенно интересовало то, кто вел все это время учет казны и всех доходов-расходов короны.

Чародей охотно отвечал на мои вопросы. Не владея информацией о доходности тех или иных мануфактур, имевшихся на территории Андарии, он при этом с большим удовольствием и с ноткой ностальгии в голосе повествовал о густых лесах, полных дичи, о полноводных реках, в которых рыбу можно ловить чуть ли не голыми руками, и о рудниках, что находились у подножия гор на севере страны. По его словам выходило, что Андария – чуть ли не настоящий рог изобилия, но, когда я отметила этот факт и сказала, что по отчетам королевство является едва ли не нищим и что мне не ясно, как это происходит, воспрявший было духом чародей резко сник.

– Виной всему ваш прадед, ваше высочество. В свое время он щедрой рукой раздаривал наделы верным ему людям, поделив королевство на части. Тогда это было оправданно, но теперь… время прошло, прадеды мертвы, а их потомки, как вы сами понимаете, мало обеспокоены состоянием Андарии. Зачем им помогать королевству, тем более вооружать его, если, по их мнению, все, что надо сделать, это просто выдать вас замуж за Аримана. Простите, такова правда.

Я, сжав зубы, кивнула. Правда, какой бы болезненной она ни была, лучше, чем сладкая ложь.

– Скажите мне, магистр, а отец не пытался решить этот вопрос? Обновить старые клятвы или что-то такое? – Я покрутила в воздухе рукой, пытаясь выразить невыражаемое.

Чародей хмыкнул, горько улыбнувшись.

– Конечно, пытался, только вот случилось все крайне… э-э-э… неудачно. День в день, когда он устраивал прием, чтобы решить этот вопрос, обрушился главный храм столицы. Не весь, конечно, только часть свода, никто не пострадал даже, но эти прохиндеи, ни разу в своей жизни не служившие полное воздаяние, хором завопили, что это плохой знак и что Светозарная предостерегает их от поспешных решений. Обсудить этот вопрос снова не удалось, так как кто-то из них, я подозреваю, что лорд Оташский, быстро разнес весть о случившемся. Народ занервничал, среди жрецов кто-то сказал, что богиня недовольна нашим королем, и пришлось потратить уйму времени на то, чтобы усмирить недовольных и доказать, что это было лишь неудачное стечение обстоятельств. А после умерла ваша матушка, и король, кажется, перестал интересоваться делами всего королевства, сосредоточив свое внимание на столичном регионе, – единственном, который на самом деле принадлежит короне.

Я покачала головой, размышляя об услышанном.

– А что же божество?

– А что – божество? Времена, когда Светозарная говорила со своими последователями так громко, что ее слышали бы все земли, прошли с Божественной войной. Она творит чудеса не больше и не меньше остальных богов. Но ее глас молчит. Верховный жрец утверждает, что она говорит с ним во снах, но вот кому у меня меньше всего веры, так это ему.

Дверь кабинета скрипнула, и на пороге появился король. По его лицу я поняла, что что-то произошло, но он быстро справился с обуревавшими его эмоциями и, энергичной походкой пройдясь до стола, за которым я сидела, совершенно не по-королевски (Хотя, может быть, и наоборот? Королю можно все. По крайней мере – мне хотелось в это верить…) устроился на его краю.

– Чем вы тут занимались, пока я делил коней и слушал о том, кто кому плюнул в суп?

– Били лица и более нежные части, рассуждали о божественности и о том, что пора прижать к ногтю наших вконец оборзевших вассалов, – бодро отрапортовала я, с удовольствием наблюдая, как на лице отца появляется откровенно шокированное выражение.

– Мне почему-то кажется, что это как-то связано с отсутствующей у дверей стражей.

Я снова кивнула и коротко пересказала отцу, опустив подробности разговора с повестой, случившееся. Оба мужчины слушали с неподдельным интересом, но если на лице магистра Фарраля появлялась по-юношески озорная усмешка, то король, наоборот, становился все мрачнее.

– Мне кажется, давно я не прибегал к смертной казни, – тяжело обронил он, а я вздрогнула, посмотрев на своего отца по-новому. Мысль о том, чтобы отнять у кого-то жизнь, казалась мне кощунственной. Ведь можно все решить, как цивилизованные люди, выговором и увольнением, ну или как тут это называется? Окончанием службы, но никак не убийством.

– Нет, не надо. Они уже получили по заслугам, правда. Не хватало нам еще в такой нелегкий час казнить собственных подданных.

Отец промолчал, лишь покачав головой, а затем поинтересовался насчет второй половины моего ответа:

– Ну и как вы собираетесь прижать вассалов?

Я пожала плечами:

– Раз уж в тот раз все пошло не по плану из-за божественного вмешательства, возможно, стоит попробовать организовать его второй раз, – заметив странные взгляды, которыми меня наградили одновременно чародей и король, я развела руками. – Ну а чем вам не нравится эта идея? В конце концов, раз она наш покровитель, надо хотя бы попробовать поговорить с ней.

Рудольф и Фарраль переглянулись снова.

– Но для этого необходимо пойти в храм, – осторожно заметил чародей.

– В этом есть проблемы? – так же осторожно поинтересовалась я.

Отец кивнул:

– Да. Основная проблема в том, что по правилам, когда особа королевских кровей идет обращаться к божеству, храм закрывают на сутки. Уходят даже жрецы. Ты будешь там совсем одна, тебе нельзя будет ничего есть, только пить воду и молиться.

А наша богиня та еще любительница самоистязаний. Надеюсь, плетью себя бить не придется?

– И все? – уточнила я на всякий случай.

– И все, – ответил отец, а чародей кивнул. Я мысленно выдохнула и поняла, что в моей голове зреет гениальный по своей наглости план.

– Отлично. Когда это можно организовать?

Мужчины вновь переглянулись, и Фарраль уже знакомым жестом провел в воздухе ладонью, начиная читать заклинание.

– Если вы опять полезете ко мне в голову, то я, несмотря на ваш возраст, в вас чем-нибудь кину, – предостерегла я чародея, который, тут же смутившись, пробурчал что-то про привычку, прерывая заклинание и пряча руки в широкие рукава мантии.

– Милая, это очень тяжелое испытание.

Я вскинула бровь, смотря на отца, но не дождалась продолжения реплики и потому заговорила сама:

– Тяжелое испытание – просидеть без еды сутки? Я вам скажу больше, мой король. Я хочу одеться как простолюдинка. Сукно. Никаких украшений, непокрытая голова. Я пройду до храма пешком и буду просить не как принцесса, а как обычный человек. Как одна из ее детей.

Звенящая тишина была мне ответом. Я смотрела в шокированные лица и чувствовала внутреннее ликование – о да, это будет то еще зрелище. Раз уж у аристократии мой отец не пользуется поддержкой, то стоит искать ее среди простых людей. А раз они еще и набожны, то не воспользоваться этим я просто не могла. Конечно, современники сказали бы, что это все вторично, избито и вообще – слишком пошлая презентация снизошедшей до простого народа принцессы. Но современников здесь не было, а факт того, что это сработает, был налицо. На два лица. На два шокированных до глубины души мужских лица.

– Кхе-кхе… А знаете, ваше величество, это может сработать. Если даже богиня не ответит на мольбы ее высочества, то народ воспримет такой мужественный шаг как настоящее откровение. – Магистр Фарраль ожил первым, за что получил мой полный благодарности взгляд.

Король еще некоторое время помолчал, потом медленно кивнул:

– Ладно. Сделаем так, как ты хочешь. Но я пущу за тобой самых верных людей, чтобы они были рядом, случись что.

Я вздохнула. По моим расчетам, моя смерть – то, что меньше всего нужно врагам короны. Я – жертвенный агнец, которого надо швырнуть в пасть огнедышащего чудовища, и это оберегало меня лучше, чем любые солдаты. Но спорить с отцом мне было ни к чему, потому я кивнула, соглашаясь.

– Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Я пойду в храм сегодня, до наступления сумерек.

Отец снова кивнул, потом повернулся к чародею:

– Магистр, оповестите храм. Пусть подготовят все необходимое и ждут принцессу у дверей.

Чародей поклонился отцу, мне и вышел из кабинета.

Король снова посмотрел на меня. Брови сурово сведены к переносице, пальцы барабанят по крышке стола…

Кажется, меня собираются ругать…

– Эва, что это за…

– Послушай, папа, – я бесцеремонно прервала отца, не желая выслушивать что-то о своем неосторожном или необдуманном поведении, – я пришла из мира, в котором религия тоже много значит. И я могу тебе сказать, что в моем мире боги не творят чудеса, по крайней мере, последние две тысячи лет. Но им поклоняются и им верят. А здесь божество – это реальная сила. Нам нужны союзники. Мне нужны союзники. И просидеть сутки без еды в простой одежде в надежде, что Светозарная услышит мой крик о помощи, – это меньшее, что я могу сделать сейчас. Как минимум это поднимет королевскую семью в глазах простого народа, а сила короля в его подданных в первую очередь. – Я вздохнула, устало взмахивая рукой, и потерла переносицу. – Мне надо готовиться к прогулке. Скажи, я могу взять с собой в храм книги?

– Да, – не задумываясь ответил Рудольф. – Книги – можешь.

– Отлично! – Прихватив со стола два объемных фолианта, до которых не добралась в процессе беседы с чародеем, я сделала прощальный реверанс и вышла из кабинета, оставив отца раздумывать над всем происходящим.

Через пару часов должен был свершиться мой первый выход в мир, и я собиралась обставить его с максимальной пользой для себя.

Через полтора часа я стояла в простом коричневом суконном платье почти до пят, в кожаных сапогах, в накинутом на плечи тяжелом плаще из двухслойного шерстяного полотна, в синем чепце с капюшоном поверх на крыльце замка с сумкой, которая оттягивала мне плечо весом двух объемных книг по истории этого королевства.

Первый раз я увидела замок со стороны. Небольшой, в три этажа и, как я узнала, проходя по нижним коридорам, одним цокольным, с круглыми башнями по углам, он стоял, окруженный крепостной стеной, кажется, в форме пятиугольника.

Спустившись по лестнице, я пересекла двор, пройдя к воротам под взглядами прислуги и стражи. У ворот уже ждали отец и магистр Фарраль. Обняв меня за плечи, отец прочистил горло, подбирая слова, но у него что-то пошло не так, потому меня просто еще раз обняли, и ворота крепости открылись передо мной.

Внизу был город. Яркий, шумный город, украшенный флажками, а в самом его центре стояло сияющее белизной здание, назначение которого было ясно мне без слов. Перехватив сумку поудобнее, я запахнула плащ, чувствуя холодные порывы ветра, и решительно двинулась вперед по единственной дороге, ведущей от замка в город.

И когда ворота захлопнулись за спиной, я поняла, что не знаю, как пройти к храму. Мысленно обругав себя за глупость, я сердито топнула ногой и ускорила шаг – где наша не пропадала! Сверху было видно, что храм стоит в самом центре города, а значит – все крупные дороги так или иначе будут вести к нему. Не потеряюсь, не маленькая.

С такими мыслями я добралась до самого города, влилась в ряды прохожих и целенаправленно пошла вперед по широкой мощеной улице, по обе стороны которой располагались лавки с разнообразными товарами. Я бы обязательно сунула свой нос в каждую из них, но… не сегодня. Дойдя до небольшой круглой площади с неработающим фонтаном в центре в виде вставшего на дыбы коня, я устроилась на его бортике и, сняв капюшон, стянула чепец с головы, засовывая его в сумку. Я еще только расправляла поверх плаща волосы, раздумывая, как бы привлечь внимание, как поняла, что вокруг становится подозрительно тихо. Обернувшись, я столкнулась с десятком взглядов – люди, оказавшиеся рядом, смотрели на меня молча, словно бы чего-то ожидая. На них обращали внимание те, что были за их спинами, подходили и тоже замолкали.

Я почувствовала предательский холодок, пробегающий по позвоночнику.

– Здравствуйте. – Я нервно поправила прядь волос, что сдул на лицо ветер, и вдруг несколько стоящих впереди женщин согнулись в поклоне, заставляя своих детей сделать то же самое.

– Ваше высочество! – неслось со всех сторон, и я вместо ликования и удовольствия вдруг ощутила почти ужас.

– Встаньте. Встаньте немедленно! – Я бросилась к почти опустившимся на камень женщинам и силой подняла их с колен. – Прекратите это, не смейте кланяться мне. Не сейчас! – Я чувствовала отчаяние, прорезающееся в моем голосе. Подняв одних, я бросилась к другим, заставляя и их встать, и наконец они меня послушали.

Я слышала гомон в задних рядах. Слышала, что люди передают мое имя друг другу, и, вернувшись к фонтану, запрыгнула на его бортик, поднимая руки и чувствуя, как холодный ветер тут же забирается под плащ.

– Послушайте меня, люди Андарии! Я – Эвелин Латисская, дочь Рудольфа Четвертого Латисского и Изерды Северной Звезды. Но я – андарийка! – Заметив непонимание на лицах ближайших ко мне людей, я мысленно чертыхнулась. Очевидно, подобное название не было тут в ходу. – Я родилась здесь, Андария – мой дом! Сегодня я не принцесса, сегодня я – просительница. Я иду в храм просить за всех нас у Светозарной. За то, чтобы она сберегла наш народ. – Морозный воздух обжигал горло, мне приходилось говорить достаточно громко, и я чувствовала, как уже начинаю подхрипывать. – Я знаю, сейчас непростые времена для нашего королевства, но я и мой отец, мы пытаемся сделать все, чтобы война обошла вас стороной.

– Так выйди замуж! – вдруг раздался из толпы насмешливый мужской голос, и несколько человек поддержали его согласным гулом. Я, сжав кулак за спиной, медленно выдохнула.

– Если не будет другого варианта – выйду, – я вздернула голову вверх, ища взглядом говорившего, – только прежде чем делать это и отдавать наш народ в служение богу Дракону, может быть, мне стоит чуть-чуть побороться за свою свободу? Или ты, крикнувший мне из толпы, уже готов предать Светозарную и радостно спрятаться под чешуйчатую лапку, мм? Выйди сюда, вперед, покажи свое лицо, смельчак! – Я чувствовала, как гнев распаляет меня, ощущала жар в груди и видела, что мои слова находили цель. Вперед никто не вышел, и я кивнула. – Ничего, я буду смелой. За тебя, крикун. И за вас всех, народ Андарии, но, прежде чем лечь на жертвенный алтарь, я хочу спросить ту, которой мы молились со времен Божественной войны, помнит ли она о нас. Это ли ее замысел и ее план?

Народ молчал, молчала и я, чувствуя капельку пота, предательски ползущую по затылку на шею.

И вдруг как гром среди ясного неба прозвучал тонкий женский голос, который я сегодня уже слышала:

– Славься, Эвелин, принцесса Андарии! – Конопатое лицо и непокорные русые завитушки. Я улыбнулась ей, чувствуя уже не жар, а тепло, разливающееся по телу.

– Славься! СЛАВЬСЯ! – грянул нестройный хор, сливаясь в единый общий рев. Толпа рванула вперед, и я, даже не успев испугаться, только вцепилась в сумку крепче, чувствуя, как меня усаживают на плечо и несут дальше по центральной улице.

Меня передавали с плеча на плечо, наверное, с десяток раз. Я пожимала сотни рук, тянущихся ко мне со всех сторон, и мне казалось, что весь мир стал огромным ликующим людским морем. И вот меня, встрепанную, ошалевшую от эмоций – своих и чужих, – поставили на ноги прямо перед первой ступенькой белокаменного храма, на крыльце которого ожидали служители в золотых одеждах.

– Принцесса Эвелин. – Высокий худой мужчина в расшитом жемчугом одеянии выступил вперед, спускаясь мне навстречу. Он сурово оглядел ликующую за моей спиной толпу и снова перевел взгляд на меня. – Кажется, вы хотели прийти сюда своими ногами, а не на чьей-то спине.

– Я люблю свой народ, а они любят меня, – ответила я громко, глядя прямо на служителя храма в его бесцветные, чуть навыкате глаза, которые смотрели на меня с досадой.

– Покажите вашу сумку, принцесса. Я должен быть уверен, что вы не принесли с собой еду.

Стерпев и эту шпильку, я сняла сумку и положила ее на землю.

– Сниму еще и плащ, чтобы вы точно были уверены, что я ничего не пронесла под ним. – Распустив завязки, я спустила с плеч тяжелую ткань и покрутилась перед верховным жрецом (а кто еще мог обладать достаточной наглостью для подобных заявлений?), потом попрыгала на месте, не сводя взгляда с рыбьих глаз, демонстративно вытащив из сумки две книги, потрясла их страницами вниз, а потом и пустую сумку перевернула. – Вы довольны?

Верховный жрец поджал губы и отошел в сторону.

– Ее высочество Эвелин Латисская входит в храм для молитвы. Да прикоснется к ней Светозарная!

Я молча кивнула жрецу, перевесив плащ через руку, сложила книги обратно в сумку и поднялась по ступенькам к массивным храмовым дверям.

Шаг, другой, я вошла внутрь, и створки за мной начали закрываться. Тяжелые, каменные, толщиной с мою голову, не меньше. Я дождалась, пока они захлопнутся с характерным стуком, и перевела дыхание.

Плащ и сумка легли на скамью, а я подошла к возвышающейся у дальней стены статуе женщины, вокруг которой горело не меньше сотни свечей, плавающих в бассейне возле ее ног.

Ну что ж, Светозарная, давай попробуем познакомиться.

(обратно)

Глава 4 О мышах, молитвах и яблоках

Через полтора часа бесцельного блуждания по пустому храму я почувствовала, что мое первое знакомство с местной религией не задалось. Уходя, жрецы закрыли все двери, которые, очевидно, вели в помещения на втором этаже. Сунув свой нос во все углы, я обнаружила, что в храме царит идеальная чистота, а из предметов, которые я могла бы хотя бы теоретически переместить, здесь только лавки да свечи в огромных и тяжелых кандилах, стоящих под фресками. Не было ни чаш для купели, которую я обнаружила в соседнем зале, ни запасных незажженных свечей, даже захудалой табуретки мне не оставили. Будто я тут не с богиней общаться собиралась, а храмовую утварь воровать, ей-богу!

Вернувшись к своим вещам, я закинула сумку на плечо и, подойдя к бассейну возле статуи, расстелила у бортика плащ и попыталась устроиться на нем поудобнее. Выходило в целом неплохо. В храме было тепло, приятно пахло воском и цветами, а тишина стояла мягкая и уютная, окутывая, словно любимый плед. Сев и разложив книги перед собой, я согнула ноги в коленях, обхватила руками, положив на них голову, и посмотрела на статую прекрасной женщины, возвышающуюся надо мной. Тот, кто сотворил ее, был настоящим мастером: казалось, что еще мгновение – и прикрытая тончайшей вуалью грудь поднимется во вдохе, а сама богиня откроет глаза, сожмет пальцы на рукояти вложенного в ладони меча и услышит возносящих ей молитвы. Только вот сегодня здесь не было ее верных последователей, лишь одна я – не верующая ни в одного из богов своего мира и пока что не собирающаяся проникаться религией этого. И из молитв Светозарной у меня была только та, что я вычитала перед выходом во взятой с собой книге о культах и божествах. Судя по описанным событиям, если божества в этом мире реальны, вслух ее зачитывать совсем не стоило – был риск пообещать этой прекрасной женщине жизнь ее врага. Интересно, она считает своими врагами любого, кто не поклоняется именно ей, или тех, кто поклоняется кому-то другому, конкретному?

Вздохнув, я принялась листать страницы книги, ища момент, на котором закончила читать. И ровно тогда, когда палец лег на нужную мне строку, я услышала шорох.

Мыши?

Мышей я не боялась, а их присутствие в идеальном внешне храме показалось мне даже забавным. Мышам плевать – дом бедняка, дворец короля или храм божества. Мыши просто хотят есть.

Отложив книгу, я встала, одернув подол платья, и пошла на шорох. Через пяток шагов я замедлилась – шорох был громче, чем даже от пары мышей, и я уже задумывалась о том, стоит ли мне вообще идти на источник шума или, может быть, лучше позвать на помощь…

А кого я могу позвать? Эти каменные двери я не открою при всем желании, даже если вдруг захочу прервать общение с божеством досрочно. Мог ли в храме остаться какой-то зазевавшийся жрец, которого заперли случайно? Или это воришка? Или…

Я сделала шаг назад. До этого момента мне казалось, что роль свадебной жертвы была достаточной защитой от убийц, ведь вряд ли кто-то из местного дворянства захочет ощутить на себе все прелести кровопролитной войны.

Отступив на пару шагов, я огляделась, ища, что же могу использовать в качестве оружия. Я взглядом скользила по залу, не зная, за что зацепиться: лавку я бы не подняла, а больше ничего тут и не было. Вряд ли незваный гость испугается нескольких свечек, зажатых в кулаке. Еще пара шагов назад – шум в соседнем зале усиливался, кажется, я даже слышала, как кто-то ковыряется возле двери, ведущей на второй этаж, вот бы только знать, по какую сторону: все еще по ту или уже по эту?

Краем глаза я уловила мимолетный блеск и, повернув на него голову, чуть не подпрыгнула от внезапной радости. Конечно! Меч в руках статуи, он же настоящий; по крайней мере, я на это надеялась, уповая на то, что пакостную бутафорию в этом мире меча и магии никто в руки божественной статуе не всунет. Подобрав юбку и стараясь производить как можно меньше шума, я добежала до статуи, взяла небольшой разбег и, в прыжке перемахнув бассейн у ног священного изваяния, обхватила ее руками, балансируя на небольшой площадке-основании, где, собственно, и стояла Светозарная.

Надеюсь, что меч настоящий, а ты – не обидчивая. В конце концов, что лучше может защитить девушку, чем меч? Тем более – полученный из рук богини.

Закусив губу от напряжения, я начала аккуратно вытягивать клинок за рукоять вверх, но он, предательски застряв гардой, ни в какую не хотел поддаваться: растопыренные пальцы божества словно нарочно цеплялись за, по сути, небольшую и скругленную деталь, хотя казалось, что та должна была легко проскочить между переплетенных пальцев, стоит лишь только…

Повернув голову на усиливающийся шум, я чертыхнулась и уже не так осторожно дернула меч, как вдруг почувствовала, вернее – не почувствовала сопротивления.

Мгновение полета спиной назад, крепко сжимая меч в руках, и я с оглушительным для тишины храма шумом упала в бассейн, перевернув все эти маленькие плавающие свечи, подняв тучу брызг и выплескивая воду на пол. Мой совсем не молитвенный вопль устремился под своды храма, тут же превратившись в неразборчивое бульканье, а потом – в резкий всхлип-вдох и кашель.

Переваливаясь через бортик мелкого, до бедра глубиной, бассейна, я одной рукой пыталась отлепить от себя мигом потяжелевшую шерсть юбки, а другой – крепко сжимала рукоять трофейного одноручного меча. Бросив испепеляющий взгляд в невозмутимый божественный лик, я поднялась на ноги, потом переставила их в более устойчивую позу, как учили когда-то в историческом клубе, и направила меч в сторону предполагаемого источника шума. Некоторое время в храме не раздавалось ни единого звука, кроме разбивающихся о камень пола капель, что щедро сыпались с подола моей юбки. Затем я уловила смешок. Тонкий детский голос хихикнул раз-другой, заставляя волосы на затылке буквально встать дыбом, и затих. Послышались шаги и шлепки, словно кто-то босой шел по камню. Смешок раздался ближе, откуда-то сбоку. Резко развернувшись, я продолжала держать меч перед собой, стараясь не обращать внимания на то, как предательски дрожит его острие в моей руке.

Соберись, Эля, соберись. Что бы это ни было, у тебя есть чем защититься. Ты сможешь, давай, соберись, черт тебя дери!

Вдруг я поняла, что чувствую чей-то взгляд. Меня передернуло от отвращения, казалось, что кожи коснулись старой игрушкой-лизуном, пыльным, грязным, но все еще сохранившим свойство прилипать, пусть и не так здорово, как раньше. Медленно, чувствуя, как по моим ногам стекают ручейки воды с промокшей насквозь одежды, я начала поворачиваться вокруг своей оси, стараясь напрячь все органы чувств, какие мне только были доступны. И уже почти оказавшись лицом к божеству, я скорее ощутила, нежели поняла, что воздух за моей спиной приходит в движение. Разворот, полшага назад, резкий выпад с ударом по косой – кажется, мое тело знало лучше меня, что нужно было делать. Воздух взорвался оглушительным визгом, а затем на меня прыгнуло что-то, похожее одновременно на жабу и маленького ребенка: худое тельце венчала огромная пасть, разевающаяся на полголовы и имеющая несколько рядов острых зубов, а длинные руки заканчивались перепонками и когтями на пальцах. Существо прыгнуло, я заслонилась мечом, но оно, врезавшись в меня всей тушей и отбросив назад, к бассейну, вдруг отскочило, дымясь и пронзительно завывая.

С трудом встав, я почувствовала, как пол уходит из-под ног, как к горлу подкатывает предательская тошнота, но вид длинного раздвоенного языка, яростно хлещущего в воздухе из зубастой пасти монстра, явно говорил мне: упаду в обморок – и от меня к утру останутся только кости, и то не факт. Существо затихло, дымок, идущий от его тела, развеялся, и я увидела, что на груди и плечах монстра остались светлые подпалины, словно на него пролили кислоту. На торсе твари также красовалась узкая и длинная царапина – я все-таки зацепила ее самым острием. И это давало мне надежду – если можно ранить, значит, можно и убить!

Тварь обходила меня сбоку, перемещаясь на всех четырех конечностях и периодически маша перед собой когтистыми лапами, а я делала небольшие шаги назад, боясь поскользнуться. Под сапогами жалобно хрустнули книги, зашуршала ткань плаща; тварь прибавила ходу, а потом вдруг, сделав очередной шаг ко мне, взвизгнула и отскочила назад, потрясая обожженной передней лапой. И до меня дошло. Она не нападала, потому что пыталась отрезать меня от воды, которая по какой-то причине доставляла ей массу неприятных ощущений. Резко вздохнув, я сделала еще шаг назад, не сводя взгляда с озлобленного монстра, который осатанело тряс покалеченной конечностью, наклонилась и подхватила плащ за край. Заметив мои движения, жабомордый зашипел, заклацал зубами и, очевидно, набравшись достаточно смелости и злобы, короткими и быстрыми прыжками снова попер на меня. Я в три широких движения небрежно намотала плащ на руку и прыгнула в бассейн, окатывая оказавшуюся совсем близко тварь потоком воды. От тут же раздавшегося визга, казалось, должны были лопнуть витражи под сводом храма, но этого не произошло, а вот я будто бы оглохла, по шее потекло что-то теплое. Однако, понимая, что сейчас не время проверять, смогла ли эта тварь сделать с моими ушами то, что не смог ни один новомодный русский рэпер, я, чувствуя, как плащ на руке щедро напитывается водой, пристально смотрела на покрытое белыми волдырями существо, которое сипело и хрипело, разнося скудное убранство молельного зала. Лавки превращались в щепки, золотые кандила летели на пол, рассыпая свечи; в припадке боли и ярости тварь не пожалела даже фреску – в одно мгновение оттолкнувшись задними лапами от пола и пробежав по стене, она оставила поперек мифологического сюжета о снисхождении Светозарной к людям пять глубоких царапин, вспахавших изображение, как плуг свежую землю, и снова уставилась на меня. Я пошатнулась, с трудом выдерживая ее ненавидящий, давящий взгляд. Грудь сжало, легкие, выплюнув воздух, заставили меня сделать судорожный вздох и отступить назад. Пробирающая до сердца прохлада божественной статуи коснулась моей спины.

– Запустила ты свой храм, Светозарная. Хреновая из тебя хозяйка. Вон какие мыши отожрались, с жеребенка размером… – Я не услышала свой собственный голос, скорее почувствовала его вибрации; слова, окончившиеся нервным смешком, взбесили моего противника. Жабомордый сгруппировался и прыгнул, распластавшись в воздухе по длинной, практически красивой… и смертельной для меня параболе. Я видела, знала, чувствовала, что не увернусь от этого прыжка. Так что я теряю?

– Во имя твое своею рукой я в жертву тебе отдаю!.. – Сминающий тело удар, хруст костей, боль, пронзающая всю меня от кончиков пальцев, сжимающих вошедший в грудь монстра клинок, до бедер, которые задними лапами полосовала бьющаяся в агонии тварь.

Я, пытаясь закрыться левой рукой, обмотанной плащом, из последних сил дернула головой в сторону, пропуская мимо удар когтистой лапы, и он пришелся по статуе за моей спиной.

И вспыхнул свет. И в нем я увидела, как монстр, разевая пасть, растворяется, истлевает, осыпаясь пеплом в последних конвульсивных позывах. Меч выпал из моей руки в воду, и я сползла по статуе вслед за ним, ощущая ужасную усталость и холод, ползущий от ног к животу.

– Кому ты принесла жертву, дитя? – Я слышала женский голос, но губы меня уже не слушались.

Я умираю, эгоистичная ты дрянь, неужели это так сложно понять?

– Я все слышу, чужачка. – Голос звенел металлом.

И я из последних сил выдавила улыбку.

Да пошла ты…

Я очнулась посреди молельного зала. Разрушения вокруг меня давали понять, что все произошедшее не было сном. Медленно я подняла голову с пола и сразу увидела ее. Богиня держала меч, закинув его плашмя лезвием на алебастровой белизны плечо, и смотрела на меня с насмешкой и презрением.

– Надо было оставить тебя подыхать за твои слова, чужачка.

Я села на каменном полу, осмотрев свои ноги, потом – ощупала тело и, наконец, снова подняла взгляд на божество:

– Ты могла помочь сразу.

– С чего мне тебе помогать? Ты – ненастоящая Эвелин.

– Как будто Эвелин бы ты помогла. – Прекрасный божественный лик исказился гневом, и сияние вокруг фигуры, доселе мягкое, вдруг начало резать глаза. Но божество молчало, и я продолжила, вдохновленная оставшейся без ответа дерзостью: – Не помогла бы. Ты ее бросила.

– Она не молилась. – Сияние не утихало, но женщина смотрела на меня почти что с интересом.

– А о чем она должна была молиться? О, великая Светозарная, спаси меня от замужества с ящеропоклонником, ведь он захватит эти земли и разрушит твои храмы! – изобразила я писклявый и жалобный голос, а затем хмыкнула: – Думаешь, этот народ будет втихаря приносить тебе жертвы, совершая ритуалы бога Дракона?

Сияние угасло, богиня, взмахом руки сотворив себе изысканный стул, устроилась на нем и, положив меч поперек колен, продолжила меня разглядывать.

Я тебе что, шут?

– Весьма похожа. Хотя скорее – мелкая гавкающая собачка.

Я фыркнула:

– Все вы, божества, одинаковые. Во всех мирах.

Обойдя богиню и сев на остатки лавки, я покосилась на меч, первый раз разглядев его как следует. На нем не было и следа прошедшего боя, и меня это, пожалуй, радовало. Обидно было бы, если бы его повредили.

– Нравится? – вдруг спросила меня Светозарная. Я молча кивнула. Мановение руки – и меч материализовался у моих ног. – Ты заслужила.

Божество поднялось и пристально смотрело на меня. Я пыталась ответить тем же, но полыхающие белым бесформенным огнем провалы глаз без намека на зрачки не давали сделать этого, и я позорно опустила голову.

– Хамка. Дерзкая хамка, пришедшая в мой храм, устроившая в нем этот… МОЛЧАТЬ! – Божественный глас буквально размазал по полу меня, пытающуюся заикнуться о настоящем виновнике беспорядка, а божество продолжило: –…Устроившая в нем этот бардак. Своровавшая мой меч, сломавшая мою статую. Пославшая меня! В моем собственном храме! – Светозарная замолчала, закончив озвучивать список моих геройств, и я, снова подняв на нее взгляд, пожала плечами, мол, да, все я, признаю, только не ори ты больше. – Ты же ведь понятия не имеешь, что я могу с тобой сделать, да? – Голос божества был таким, словно бы она разговаривала с умственноотсталой.

Я покачала головой:

– Судя по информации из книг – все что угодно.

– И тебе не страшно? – Богиня снова села, положила ногу на ногу, оперлась рукой на подлокотник и подперла кулаком подбородок.

– Не-а. От той твари умирать страшно, потому что… я могла справиться, и, заметь, справилась. Ну… почти. А с тобой я что сделаю? Ничего. Значит, я должна принять все твои действия как фатальность бытия.

Некоторое время мы молчали. Божество смотрело на меня, не шевелясь. А я разглядывала ее. Светозарная была будто соткана из белых языков пламени, этакая хуманизация сверхновой звезды. Идеальная фигура, идеальные черты лица. Она казалась настолько похожей на человека и в то же время все же не выглядела таковой, и это вызывало какое-то нервирующее беспокойство. Именно это, а не ее сверхсила.

Урчание моего живота прервало царившую тишину, и божество одновременно с этим, вроде бы придя к какому-то решению, встало со стула.

– Да, пожалуй, ты подходишь.

– Для чего? – осторожно поинтересовалась я.

– Для того чтобы стать защитником веры.

– А если я не хочу? – Перспектива стать девочкой на побегушках у своенравного и эгоистичного божества меня совсем не прельщала.

– А тебя никто уже не спрашивает, могла подумать об этом раньше, когда приносила мне жертву. – Богиня пожала плечами и повела правой рукой в воздухе, создавая блюдо с фруктами.

«Ты что, еще и вегетарианка? У меня желудок позвоночник обсасывает, а ты тут яблоки наколдовываешь… – Заметив взгляд Светозарной, я крайне стремительно мысленно исправилась: – Яблоки – тоже неплохо. Даже очень хорошо, вкусно, полезно, питательно…»

Богиня вздохнула и резким движением запястья отправила блюдо на пол, к моим ногам. Оно, вопреки ожиданию, мягко приземлилось возле меня, и я с удовольствием впилась зубами в сладкую плотную мякоть. Запрещали приносить еду с собой, так? А то, что наколдовала Светозарная, является самой что ни на есть правильной пищей, ведь не отказывать же богине в желании накормить свою… э-э-э… защитницу веры?

– Ты невыносима. Мерзотный характер, никакого уважения к божествам, ноль смирения, тяга к жизни и шило в заднице. Знаешь, мне нравится. Получше, чем все эти робкие овечки, которые приходят и просят, просят, просят… – Светозарная прошла мимо меня к фреске на стене и повела рукой, восстанавливая ее. Затем вдруг остановилась на половине работы, хмыкнула и вернула все, как было.

Я хрустела яблоком, облизывала пальцы от текущего по ним сока и чувствовала, что вкуснее этого яблока, съеденного после моей практически самостоятельной победы над уродливым монстром, еды быть не может.

– А эти жабомордые в храмах, это нормально? – Оставив от яблока только хвостик, я бросила его на поднос и взяла новый фрукт.

– Нет, он пришел за тобой. – Божество подошло к бассейну и собственной статуе, лишившейся части ладони от удара твари. – Ты заняла это тело, когда оказалась на просторах Грани. Еще некоторое время они будут тебя чувствовать и искать. Разные твари, хат’тазиш или, как ты выразилась, жабомордый – чуть ли не низшее звено пищевой цепочки существ, что живут там. Это прекратится, когда запах Грани выветрится, но я не уверена, что ты до этого момента доживешь.

Свечение божества усилилось, и куски статуи, даже, кажется, мраморная крошка, поднялись из воды и стали снова единым целым, словно и не было того страшного удара когтистой лапы. А я, замерев с яблоком во рту, переваривала услышанное: судя по всему, я была в глубокой и непроглядной мадам сижу.

Прожевав кусок, я взвесила недоеденный фрукт в ладони и посмотрела на божество, что с явным интересом наблюдало за моими размышлениями.

– А какие плюсы полагаются твоему защитнику веры? – наконец поинтересовалась я, понимая, что, видимо, податься в услужение строптивой богине – не самый плохой (единственный?) способ сохранить свою шкурку целой и невредимой. Божество иронично выгнуло бровь, молча уставившись на меня. – Ну да, да. Я подумала и решила, что моя вера крепка, и я с радостью…

– Не паясничай, – прервала меня Светозарная, снова отворачиваясь и рассматривая храм. – Я дам тебе защиту, сотру запах Грани с тебя. Не до конца, это даже мне неподвластно, но это даст тебе больше времени на то, чтобы научиться владеть своими силами. Дам тебе свой знак и крошечный, в моем понимании, конечно, набор своих умений. Попрактикуешься и сможешь лечить всяческие болезни, которыми вы, люди, болеете, общаться с магическими созданиями, защищать себя не только с помощью меча, но и магии. Неплохой такой набор для девочки на побегушках, не так ли?

Светозарная даже не собиралась скрывать, что читала все мои мысли как открытую книгу. И потому я тоже не собиралась юлить, тем более, как выяснилось, именно мою наглость, родившуюся не иначе как на пороге очередной смерти, она и оценила.

– Да, на первых порах пойдет. А теперь про мои обязанности поподробнее расскажи, о Светозарная.

Богиня молчала, чуть склонив голову к плечу, а потом улыбнулась, демонстрируя мне в улыбке все до одного острые зубы.

– Ты должна будешь убить бога Дракона, когда придет время. И посвятить его мне, как посвятила хат’тазиша.

Я икнула, подавившись яблоком, закашлялась, пытаясь его выплюнуть, и подумала, что это будет невероятно нелепая смерть: убийца опасного (что бы там ни говорила богиня) чудища, нахамившая божеству и ставшая защитницей веры, умирает от куска яблока, застрявшего в горле.

Светозарная недовольно цокнула, и злополучный кусок фрукта выскочил из моего рта, давая мне возможность судорожно вдохнуть.

– То есть ты сама его убить не смогла, а мне – иди и убей? Думаешь, я книжек не читала? Не знаю, что происходило в вашей Божественной войне?

Светозарная нахмурилась, скривила прекрасное лицо и подняла левую руку раскрытой ладонью ко мне. На пылающей огнем коже темно-фиолетовой кляксой расползался символ культа драконопоклонников.

– Мы заключили договор. Об этом в «умных» людских книжках не напишут. Мы не можем напасть друг на друга и не можем причинить друг другу прямой вред. Но ты этим договором не связана, даже как моя защитница веры.

Я нервно усмехнулась, а потом – рассмеялась в голос. Богиня, засветившись чуть ярче, молчала, ожидая, пока моя истерика закончится. Когда смех превратился в судорожные всхлипывания, я соизволила оторвать лицо от колен, в которые уткнулась, пытаясь взять себя в руки, и почти шепотом произнесла:

– Значит, он, пока ты почивала на лаврах, взращивал себе могущественную армию из людей, раздавал свою благосклонность направо и налево и завоевывал мир, а теперь, когда тебя приперло, ты решила разгрести жар моими руками? Как я могу убить БОГА? Для этого мне надо будет прирезать каждого его последователя, чтобы он потерял подпитку Ато, а я не согласна становиться твоим персональным палачом!

Светозарная вдруг ласково улыбнулась, подошла и прикоснулась к моему лицу, поднимая меня за подбородок и заставляя встать. От ее пальцев шло сухое тепло, как от раскаленного полуденным солнцем песка.

– О, моя строптивица, с богом Драконом будет все намного проще. Ведь я знаю то, чего мне, по его соображениям, знать не позволено. Я знаю, что твой жених стал не просто его защитником веры, он стал его воплощением, его физическим телом. – Сияющие глаза Светозарной выворачивали мою душу наизнанку, парализовали, оставив мне возможность дышать и слушать, напрочь лишив всех прочих ощущений. – Он очень дорожит своим выкормышем Ариманом, а ты, о, я уверена, ты поразишь в самое сердце их обоих. Во всех смыслах этих слов. И тогда, когда Ариман будет выдыхать свой последний воздух, ты принесешь его в жертву мне, и почти все Ато Дракона станет моим. И поверь мне, Эвелин, после этого в этом мире не останется женщины, равной тебе, моей защитнице веры, в могуществе.

Я трепетала, чувствуя, как слова божества проникают в разум, заползают в самые темные глубины моей души. Я всегда этого хотела: славы, могущества, уважения. Хотела, чтобы люди здоровались со мной первыми, чтобы мое слово весило достаточно для влияния на жизни других. Хотела получить все то, что могло бы устроить мою жизнь и жизнь мамы лучше, чем у всех…

Мама. Ее образ вдруг всплыл поверх всех других, и я почувствовала укол стыда лишь на мгновение, но его хватило, чтобы божество, держащее меня за лицо, уловило это изменение.

– Мама… она осталась там, в твоем родном мире. Бедная старая женщина, чья дочь вдруг резко изменилась. Интересно, настоящая Эвелин будет так же благосклонна к твоей старушке-матери, как ты была к ее отцу?

– Так она – там, на моем месте? – Эта новость меня обрадовала. Пусть лучше будет так, чем мое бездыханное тело, похороненное рядом с отцом.

Светозарная кивнула, отпустила мой подбородок, освобождая из-под власти своих сил, и скучающим взглядом обвела храм.

– Итак, значит, всего того, что я тебе пообещала, мало за убийство Дракона. Ну что ж… Я смогу провести твою мать в этот мир. Омолодить. Наверное, она и король снова будут счастливы вместе, пусть и в другом мире.

Я не сводила взгляда с божества, чувствуя щемящую боль в груди, а потом – медленно кивнула.

– Я согласна. Я сделаю это. – Богиня довольно улыбнулась, но я не остановилась: – Предлагаю скрепить наши договоренности клятвой. Ты, Светозарная, поклянешься именами всех божеств, кроме Дракона, в том, что сделаешь то, что пообещала мне. Я поклянусь твоим именем, что сделаю то, что ты с меня требуешь, – убью бога Дракона или умру сама, выполняя это.

Божество прищурилось, пристально глядя на меня, хмыкнуло и скривило губы недовольно, но кивнуло.

– Ладно.

Она хотела меня обмануть!

– Да, хотела. Но ты все же додумалась до очевидного решения этого вопроса, молодец. Значит, и богу Дракону будет не так легко тебя обдурить. – Я зло зашипела, и Светозарная насмешливо цокнула. – Ну-ну, успокойся. Ни к чему делать такое лицо, в конце концов, после клятвы мы станем друг другу почти что сестрами, – зубастая улыбка снова нарисовалась на лице божества, и она протянула мне правую руку, – будет не больно.

Вздохнув, я подала Светозарной свою ладонь, а в следующий момент поняла, что в этом мире у меня нет хуже врага, чем моя собственная покровительница. Больно не было. Была агония. Мое тело словно разбирали на мельчайшие частички и собирали заново, лучше и прочнее. И где-то на краю сознания я понимала, что этот процесс почему-то идет медленнее, чем планировало божество. Наконец все это закончилось, и я снова лежала на каменном полу храма. Таком удобном, прохладном, нежном, ощущаемом каменном полу. Перед моим лицом стояли две босые божественные ноги. Светозарная наклонилась и показала свою правую ладонь, а потом перевернула мою, демонстрируя сияющее белое пламя по центру.

– Мы заключили договор, Эвелин… – Голос божества внезапно зазвучал устало и болезненно. – Отныне ты – моя защитница веры. Твоя рука – моя рука, твой меч – мой меч. Ты – мой голос, выше голоса всякого жреца. Дарую тебе свое благословение и свои силы: все, что ты сможешь вместить и освоить.

Знак на моей руке засветился, мягко, нежно, испуская приятное тепло.

Богиня выпрямилась, оставив в поле видимости только свои ноги до колен, так как я все еще не могла пошевелить ничем, кроме глаз, даже моргать мне было тяжело.

– Не бойся, это скоро пройдет. Твое тело привыкает к новым силам. Оказывается, у тебя уже был один дар, но, думаю, с Орлицей я разберусь сама. Будем считать это твоим маленьким бонусом от родни по материнской линии. – Женские ноги исчезли из поля зрения, но я чувствовала, что божество еще рядом. – Зови меня, если почувствуешь крайнюю нужду, но особо не увлекайся. До прибытия Аримана ты предоставлена сама себе. Решай свои проблемы своими силами, я хочу видеть, что не ошиблась в тебе, Заноза.

Еле слышное гудение и словно бы посвежевший воздух известили меня о том, что моя покровительница ушла. Я прикрыла глаза, наслаждаясь прохладой камня, что остужал мою разгоряченную голову, и очнулась только тогда, когда услышала тяжелый скрежет каменных дверей.

Встав, я обнаружила, что чувствую себя так, как если бы не лежала больше двенадцати часов на холодном камне, а посетила спа-салон, массажиста и отдохнула в удобнейшей кровати. Тело все еще плохо подчинялось мне, реагировало медленнее и плавнее, чем я хотела, и это напоминало мне попытки заново научиться двигаться, впрочем, может, так и было на самом деле. Подобрав с каменного пола оставленный мне меч, я сжала теплую, чуть шершавую рукоять и, водрузив по примеру Светозарной его на плечо, неторопливо пошла навстречу открывающимся дверям храма.

Рыбьи глаза уставились на меня так, будто я прямо в храме хладнокровно расчленила десяток невинных людей, развесив их после этого по стенам. В рваном платье, юбка которого сбоку укоротилась до, очевидно, непозволительной длины чуть выше колена, с мечом в руках, с разбитым главным залом за спиной я шла, чувствуя разливающееся в душе блаженство, которое наверняка отражалось на моем лице.

– Да как ты посмела!.. – Я медленно перехватила меч левой рукой, устроив его тем же образом на левом плече, подняла правую ладонь перед собой, и верховный жрец замолчал, словно его голос обрубило острейшим лезвием.

– Светозарная выбрала меня защитницей веры.

По мере того как я подходила ближе, глаза всех остальных жрецов, столпившихся на крыльце, становились все больше. Они отходили, пропуская меня, а я шла к ожидающим внизу крыльца людям.

– Она услышала меня! – Я, встав по центру крыльца, подняла ладонь, распрямив руку полностью, и знак на ней вспыхнул белым огнем, разгоняя вечерние сумерки. – Она услышала НАС!

Люди взревели, подкидывая головные уборы, и я несколько мгновений наслаждалась этим ликованием, а затем опустила ладонь, и людской гул быстро стих.

– Я прошу вас об одном – разнесите эту новость по всем уголкам нашего королевства. И отпразднуйте тот день, когда Светозарная вернулась к нам и встала за нашими спинами!

В этот раз радостный гул раздался и из-за моей спины, впрочем, он быстро утих, и я, не оборачиваясь, знала причину.

Что поделать, мой рыбоглазый друг. Твое единоличное правление в этом религиозном болотце окончено, придется или пододвинуться, или приспособиться к новым условиям.

За моей спиной произошло некоторое шевеление, и рядом, по правую руку от меня, появились вышитые жемчугом одеяния, скрывающие тощее тело верховного жреца.

– Это великая честь стать защитником веры, ваше высочество, надеюсь, вы осознаете это.

– О да. Мы со Светозарной провели почти целые сутки в беседе об этом. Как она сказала, теперь мы практически сестры, и это действительно большая честь и большая ответственность. – Я улыбалась людскому морю перед храмом, не поворачивая головы к жрецу.

Жрец, промолчав, лишь вкрадчиво поинтересовался у меня, что я собираюсь делать дальше.

– Я? Я – защитница веры, но я также – принцесса. Королевством правит мой отец, за религиозную же часть все это время отвечали вы. Я думаю, что мы придем к соглашению, в конце концов, это наш общий дом, и мы все будем радеть за его благосостояние, верно? – Краем глаза я увидела, как дрогнули уголки губ мужчины, он явно был доволен услышанным.

– Истинно так, ваше высочество. Я не сомневался в вашем благоразумии, ведь вы были так далеки от веры все это время, что начни вы вмешиваться…

– Я начну, – оборвала я его речь, обернувшись к нему и смотря ему в глаза. Меч, покоящийся на плече, и тепло божественного знака на ладони придавали мне уверенности и спокойствия. – Я непременно начну, но я не собираюсь играть против вас, если вы поддержите моего отца и наше королевство.

– Вы хотите ввергнуть нас в пучину войны? – Жрец мастерски сохранял дружелюбное выражение лица, и со стороны наверняка казалось, что мы общаемся как лучшие друзья.

– Нет, как я уже сказала до этого. Но теперь я – защитница веры. И, как вы понимаете, не собираюсь эту веру менять. А Ариман может слегка… не одобрить такое развитие событий.

Жрец глубоко задумался, и я его хорошо понимала. С одной стороны, таким образом я говорила ему почти прямым текстом, что свадьба под угрозой, а значит – война все же может случиться. С другой стороны, лично я в этом как бы не была виновата, а осуждать решения Светозарной… Видимо, подобная вольность позволительна лишь мне. И то – я больше не чувствовала в себе такой смелости.

– Мы вместе попробуем решить эту проблему во благо нашего королевства.

Я мысленно облегченно вздохнула, нарисовав на лице самую счастливую улыбку, на какую была способна. Это не было победой, но было шатким перемирием, а мне сейчас большего и не требовалось. Я получила то чудо, которое могло бы прижать обнаглевших вассалов к ногтю и обеспечить в стране какое-никакое, а единство.

С высоты крыльца я увидела, что со стороны дворца приближаются всадники, и мне вовсе не нужно было гадать, кто ехал во главе колонны. Золото короны сверкнуло в лучах уходящего солнца, люди расступились, пропуская гвардейцев и отца, тот, спрыгнув с коня, в пару быстрых шагов оказался возле меня.

– Ваше величество, – опустила я голову, чуть приседая в реверансе, и, уже поднимаясь, покосилась на все еще стоящего рядом жреца. Тот, учтиво поклонившись королю, верно истолковал мой взгляд и ретировался – у него было много работы, как-никак жабомордый знатно повеселился в молельном зале.

– Все хорошо, пап, – опередила я вопрос Рудольфа, и он, пристально вглядевшись мне в лицо, крепко обнял меня – буквально на пару секунд, положенных по статусу королевской особе.

– Мы видели вспышки света из окон храма. Магистр сказал, что Светозарная снизошла до разговора, но я и подумать не мог… – Взяв меня за правую ладонь, он развернул ее знаком вверх и вздохнул. – Во что же ты впутываешься, Эва?

– Не бойся, пап. Я справлюсь. Мы справимся. Это наше королевство, и мы его никому не отдадим. – Я крепко сжала руку отца, а потом вдруг вспомнила, что сегодня меня удивило. – А я занималась фехтованием?

Король кивнул.

– Да, я нанял учителем мастера меча. Не скажу, что сделал это охотно, но ты очень настаивала.

– Здорово, это сегодня спасло мне жизнь. – Я не стала говорить отцу, что все было совсем не так. – Я хочу учиться у него дальше. И учиться всему, что мне может так или иначе пригодиться, без оглядки на то, что я – твоя дочь.

– Ты – защитница веры. Все, что тебе будет необходимо, будет исполнено. – Рудольф чуть склонил голову, но я тут же дернула его за рукав, шикнув.

– Прекрати! Я – Эвелин Латисская, твоя дочь. И пока я отпущена богиней в свободное плавание, по нашей с ней договоренности, я буду в первую очередь твоей дочерью, а потом уже – все остальное.

В замок мы возвращались долго. Город праздновал, народ гулял на улицах, а я узнала, что магический дар встречается достаточно часто среди обычных людей, просто не имеет особой силы. Наблюдая за всплывающими над крышами домов магическими огоньками, что устремлялись в небо и гасли там, не смея спорить с сиянием звезд, я думала о том, как теперь повернется моя жизнь. Как мне понять, на что я теперь способна, и освоить это все в ближайшее время? Вздохнув, я потрепала везущего меня коня по гриве. Еще одна маленькая радость, которую мама смогла мне обеспечить когда-то. Только повзрослев, я поняла, каких неимоверных усилий ей стоило оплачивать мои занятия в школе верховой езды. Она всегда берегла меня, отдавала мне самое лучшее, и я, едва только стала зарабатывать, старалась ответить ей тем же.

Пожалуйста, Эва, если ты меня слышишь, люби ее так, как она будет любить тебя.

Моя беззвучная мольба растворилась в иссиня-черном ночном небе, усыпанном мерцающим покрывалом огней и звезд, и я всем сердцем надеялась, что моя просьба все же достигнет ушей бывшей принцессы.

Уже во внутреннем дворе замка, передавая поводья конюху, я сладко потянулась и поняла, что все же лимит моей бодрости близится к полному исчерпанию. И поскольку звучно зевать во всю ширину рта мне как принцессе и обросшей титулами, аки пень – грибами, защитнице веры не положено, а кружки ароматного американо в обозримом будущем не планировалось, стоило отправиться спать, отложив все важные разговоры на завтрашнее утро, о чем я отцу и сообщила.

Король пожелал мне добрых снов и сказал, что сам еще поработает в кабинете, а утром будет ждать меня за завтраком.

– Пора бы тебе уже осмотреть владения, дочь, – тихо шепнул мне на прощанье отец и отправился к ожидающим его на крыльце придворным, что дикими глазами косились на мои голые колени.

Впрочем, там же на крыльце стояла и Мира, которая, всплеснув руками, окружила меня своей заботой.

Я даже не заметила, как оказалась в своих покоях, раздетая и лежащая в бадье с горячей водой и благоухающей лавандой пеной. Мое тело отозвалось блаженным стоном, и я, откинув голову на бортик, прикрыла глаза, позволяя причитающей Мире мыть мои испачканные пеплом волосы. Потом так же покорно я встала, вяло сопротивляясь обтиранию и порываясь сделать это сама. На меня натянули ночную рубашку, служанка сноровисто заплела подсушенные полотенцем волосы в длинную и еще чуть тяжелую от влаги косу и властной рукой отправила меня спать.

Уже обнимая подушку и проваливаясь в зыбкий мир снов, я услышала едва различимый голос. Свой голос, сказавший лишь одно слово, и уснула со счастливой улыбкой на губах.

Эвелин меня услышала. Теперь я была в этом точно уверена.

(обратно)

Глава 5 О тяжести даров

Я никогда не летала во сне до сегодняшней ночи. Мне снился удивительный сон, словно бы я – птица, ясноокая и быстрокрылая. Я стремительно разрезала мощными крыльями воздух на высотах, недоступных человеку, созерцая мир под собой через разрывы облаков, любуясь им. И чувствуя свою власть над ним.

Проснувшись, я смотрела в укрытый полумраком потолок, пытаясь понять себя и свои чувства. Власть над миром? Очень смешно. Скорее тут мир владеет мной, причем – как хочет и во всех позах, а Светозарная – лучший тому пример.

Перевернувшись, я сжала подушку, утыкаясь в нее лицом и вдыхая передавшийся ей от моих волос запах лаванды.

«Лавандовый крем, так мамины руки пахли… пахнут, – поправила я сама себя. – Никакого прошедшего времени, мы увидимся, мы скоро увидимся, когда я… как только я…»

Резко сев, я яростно схватила подушку и со всей силы швырнула ее через комнату в противоположную стену. Убийство все еще казалось мне чрезмерным решением, однако же… Ариман бы наверняка исполнил все, не раздумывая, предложи ему это его бог. Вчера я не сомневалась, что готова заплатить такую цену за то, чтобы восстановить свою семью. Вчера мне все было по плечу: я убила монстра, я стала защитницей веры, я – принцесса, любимая собственным народом…

Медленно подняв правую руку, я посмотрела на мягко сияющий знак.

– Не пытайся меня одурачить. – Я смотрела на свою ладонь так, точно она была гадким созданием, а не частью меня.

– Это ты не дурачь себя, Эва. Прислушайся к себе, это – твои чувства… – Я ощутила насмешку в божественном голосе, что звучал где-то на краю сознания, а потом что-то сродни оплеухе и одновременно вылитому на голову ведру ледяной воды. Светозарная окончательно покинула мое сознание, сделав это намеренно неприятно – это я знала. Интересно, у всех защитников веры такие «теплые» отношения со своим божеством или это мне так повезло в порядке исключения?

Встав с кровати, я прошлепала босыми ногами по полу до оставленного Мирой кувшина с водой и жадно припала к нему, игнорируя стоящий рядом бокал. Прохладная жидкость принесла ясность, как и сквозняк, пробирающийся под длинную ночную рубашку к моим голым ногам. Вздрогнув от прикосновений потоков воздуха, я тряхнула головой, отставив кувшин в сторону, хлопнула в ладоши, зажигая магический светильник, и села за туалетный столик, намереваясь расплести волосы и расчесать их самостоятельно. Не родилась принцессой – так и нечего к этой роли сильно привыкать! На самом деле я находила в этом занятии что-то медитативное, настраивающее на размышляющий лад. Пальцы привычно взялись за расплетание, а я в очередной раз задумалась, какие дары мне достались вместе с этим телом. Про знание языков я выяснила еще в первый день. Вчерашнее происшествие и слова отца дали мне понять, что уроки фехтования также не прошли даром – действительно удачное совпадение: мои реконструкторские потуги и мышечная память этого тела. Если бы не это, мои косточки стали бы отличным дополнением к интерьеру молельного зала. Так что еще помнит это тело? Стоит уточнить у отца, какие причуды своей дочери он поддерживал, пожалуй, займусь этим сразу, как только мы останемся наедине.

Шум за дверью отвлек меня от мыслей, и я, встав, уже было пошла открывать, но вовремя вспомнила, что стою лишь в одной ночной рубашке. Она хоть и доходила до пят, но явно была не тем предметом гардероба, в котором надлежало порядочным принцессам (а я – порядочная?) выглядывать в коридоры замка. На скорую руку, прислушиваясь к возне за дверью, нацепила на себя первое попавшееся верхнее платье, злостно шипя на плохо поддающуюся шнуровку, и, махнув рукой, решительно дернула дверь.

За порогом комнаты замерла Мира и высокий, рыжебровый и абсолютно лысый худощавый мужик. Кажется, брови были единственной выжившей на его голове растительностью – его серые, цвета грозовых туч, глаза пристально изучили меня с головы до пят, и он только собирался что-то сказать, как Мира (ах, моя милая защитница), вырвав из рук мужчины деревянный меч, который он принес, со всей силы огрела рыжебрового по груди.

– Ах ты, каргасово семя! Охальник! Душегубец! Да кто ж видел, чтоб ее высочество ни свет ни заря поднимал какой-то безродный…

– Мира, остановись. – Я вдруг почувствовала гнев, который волной разбежался от доселе смиренно терпевшего брань и удары мужчины. Безродный… вот что тебя зацепило? А я теперь, получается, могу чувствовать эмоции? Я бросила взгляд на раскрасневшуюся Миру, что держала в руках деревянный меч и весьма уверенно, надо сказать, это делала. Нет, ее эмоций я не чувствовала. Или эта способность проявилась выборочно, или улавливала я только сильные всплески. А если так…

– Прошу простить мою служанку. Мира иногда перебарщивает с заботой обо мне, но делает это исключительно из благих побуждений.

Мужчина пожевал губами и, коротко поклонившись, снова покосился на меч, который Мира не собиралась ему отдавать.

– Я готов возобновить тренировки, ваше высочество, как велел ваш отец и мой король. Жду вас на заднем дворе. – Повторив поклон, рыжебровый удалился, а вместе с ним ушел и его стремительно затухающий гнев. Я, покачав головой, подцепила сконфуженную моими словами Миру под локоть и, затащив в комнату, закрыла дверь.

Она выглядела практически виноватой, а деревянный меч, который прятала за спиной, придавал ей едва ли не девчачий вид. Я не могла сдержать улыбки.

– С такой защитницей мне ни один драконопоклонник не страшен, но, – я подняла указательный палец, стараясь смотреть на служанку строго, – все же говорить о безродности было лишним.

Согласно кивнув, Мира вздохнула и протянула мне деревянный меч. Я взялась за едва шершавую, отполированную явно моей ладонью рукоять, чувствуя, как пальцы привычно сжимаются на ней, и, прислонив меч к стенке возле трюмо, принялась разоблачаться из абы как надетого платья. Мира тут же бросилась мне помогать, и вместе мы смогли победить запутанную мною шнуровку.

– Что вы желаете надеть на тренировку? – Простейший вопрос поставил меня в тупик, но Мира, копаясь в моем шкафу, не заметила этого, продолжая: – Может быть, зеленое суконное платье?

Да, платье – именно то, что нужно мне на тренировке по фехтованию. Надо как-то выкручиваться.

Вспомнив, что стало вчера с моей одеждой, а конкретно – укороченный когтями хат’тазиша подол, я осторожно поинтересовалась у служанки, куда делся мой наряд паломника. Она заметно смутилась.

– Я его еще не починила, ваше высочество. Юбку стоит полностью поменять и…

– Отлично! Не надо ничего менять, обрежь ее спереди, чтоб нитки не лезли, и неси. И у тебя же несколько сыновей, наверняка лежат какие-нибудь ненужные мужские штаны? – Лицо Миры медленно вытягивалось, сравниваясь по цвету со статуей моей покровительницы. Я поняла, что такие инновации напрочь перебивают все правила и устои поведения женщин вообще и принцесс в частности, и, поколебавшись с мгновение, решила кое-что прояснить: – Мира, ты же помнишь, что я теперь не только принцесса, но и защитница веры Светозарной? – Служанка кивнула, нервно теребя край передника. – Как думаешь, если мне придется защищать себя с оружием в руках, будет ли моих противников волновать, в юбке я или в штанах? А простят ли они обмотавшийся вокруг ног подол или снесут мне голову?

– Что вы такое говорите, ваше высочество, да как можно, вы же…

– Я – принцесса. Но, выбирая между длинной юбкой и возможностью оставаться живой принцессой, я выберу второе.

Мира вздохнула, на лице ее отразилось смирение пополам с горьким пониманием. Эта женщина нравилась мне все больше и больше, видимо, потому она и была единственной личной служанкой принцессы.

Поклонившись, она быстро покинула комнату, отправившись за вещами для меня, а я, снова сев перед зеркалом, пристально и строго посмотрела на свое отражение. На самом деле мне было даже забавно – по закону жанра мне следовало лезть во все дыры, отказываться от неудобной одежды, вершить культурную и социальную революцию и между делом охмурять «первого парня на деревне». Ох, посмотрела бы я на всех этих писательниц, окажись они на моем месте, как бы они проворачивали такие фокусы. Пальцы сжались на расческе, и я, не отводя взгляда от зеркала, принялась энергично чесать доставшееся мне вместе с этим телом платиново-золотое богатство. Пришедшая с одеждой Мира лишь покачала головой и взялась помогать мне в нелегком деле борьбы с моими волосами. Смирившись с собственным бессилием, я безропотно уступила поле боя профессионалу, лишь попросив заплести мне косу. Покончив с туалетом, я надела мое вчерашнее платье, спереди едва закрывающее колени, и принесенные служанкой мужские штаны. Они были с широким шагом, отчего я сделала вывод, что сыновья Миры не просто служили в армии, но и часто ездили верхом. (У нас есть конница? Да когда уже я смогу нормально разобраться, какими ресурсами, человеческими и природными, на самом деле обладает королевство?!) Облачившись во все это, я почувствовала себя вполне комфортно: ничего не волочилось по полу, не норовило запутаться под ногами. А надетая мною сюркотта^[17], что Мира принесла по собственному желанию, смущенно сказав, что ее мальчики выросли из нее слишком быстро, а мне в такую погоду стоит одеваться тепло, и вовсе подняла уровень комфортности на максимум. Отказавшись от украшений (корону Мира даже не стала предлагать), я подхватила деревянный меч, и вдруг меня осенило.

– Мира, а где тот меч, с которым я вчера пришла? – От усталости я совсем не запомнила, куда он делся после моего прибытия в замок. Служанка неопределенно повела плечами и сообщила, что клинок взял магистр Фарраль.

Интересно, зачем он ему?

– Пройдешься сомной? – Я понятия пока не имела, как выйти на задний двор, к тому же меня интересовало еще несколько вопросов, на которые Мира могла дать ответ. Натянув шерстяные носки, а поверх – сапоги, я, полная бодрости и движимая жаждой действий, вышла из своих покоев.

Коридоры замка были полупусты. Стража, стоящая на посту, вытягивалась по стойке «смирно», но мне казалось, что половина просто спала с открытыми глазами, а движения были не более чем рефлексами, выработанными за годы службы. Впрочем, мое появление в столь экстравагантном виде их явно оживило. Ну и пусть. Все мелкие причуды спишем на мое «уверование», а воздержаться от крупных поможет отец. Да и разбитого носа Виалы и сцены с охраной у дверей кабинета должно хватить пока что как темы для обсуждения «что отчудила наша принцесса». Кстати, о…

– Мира, а леди Виала тебе в ближайшее время на глаза не попадалась?

Служанка чуть задумалась, а потом кивнула.

– Да, я видела ее вчера. Она выходила из башни воронов, видимо, отправляла очередное письмо, а потом заперлась в покоях. Служанка, которая носит ей еду, сказала, что та даже не открыла ей, велев поставить все у дверей.

Я весьма заинтересованно слушала свою спутницу, заодно мотая на ус, каким способом связи пользуются в моем «родном» королевстве. Вороны вместо голубей – замена казалась мне разумной. Я как-то, будучи в зоопарке еще совсем мелкой, видела там воронов, гордо восседающих на массивных ветках-жердочках. Мощный клюв, острые когти и внимательный, пристальный взгляд глаз-бусинок впечатлили меня до глубины души. А когда уж после основной экскурсии для посетителей устроили маленькое представление и гигантская птица считала простенькие примеры, а потом – разносила детям яблоки, слушая дрессировщика, который называл ей наши имена, я окончательно убедилась в правдивости расхожего мнения о недюжинном интеллекте этих птиц. «Стоит заглянуть в эту башню хотя бы ради интереса», – решила я.

Мы вышли из замка и оказались на просторном, мощенном камнем дворе, который сейчас был практически безлюден, если не считать меня, Миры и моего учителя фехтования. Мужчина, хмыкнув, все еще недовольным, но уже без прежнего гнева взглядом скользнул по моей служанке, а та моментально насупилась и даже вроде сделала полшага вперед, закрывая меня, аки храбрая курочка, прячущая цыпленка от дворового кота. Я, с трудом сдержав смех, шепнула ей, что все будет хорошо.

– Ну не съест же он меня, право. Мы же уже занимались, – напомнила я Мире.

– Занимались, ага. А потом вы чуть не плакали от синяков, – парировала она. Я чуть прикусила язык, а потом вздохнула. Да-а-а… зачем же ты, Эвелин, потребовала учителя фехтования, если синяков забоялась?

– Ну, то было тогда и было моей прихотью. А теперь это надобность. Хотя горячую ванну после тренировки я хочу принять в обязательном порядке. Мне еще с отцом завтракать.

Служанка закивала и, бросив на прощанье подозрительный взгляд на рыжебрового мастера меча, шустро сбежала со двора, а я, наоборот, прошла в его центр, к своему наставнику.

Повисла пауза. Я понятия не имела, как выкрутиться из ситуации, что я не знаю его имени. Мужик просто молчал, осматривая мою царственную персону. Стоять было холодно, пар изо рта не внушал оптимизма, а небо медленно светлело.

– Может быть, начнем? Разминка, пробежка? – Переступив с ноги на ногу, я помахала деревянной имитацией меча. Молчать мне надоело. Две рыжие гусеницы, притворяющиеся бровями на лице моего учителя, медленно, но неотвратимо поползли куда-то на лоб.

– Принцесса желает бегать? – зачем-то уточнил мужчина. Я тяжело вздохнула.

– Принцесса желает учиться. Учиться фехтованию по-настоящему, а не так, как она училась до этого, от баловства и собственной вредности. Прошу вас, мастер меча, давайте начнем сначала. С самого начала. – Я сделала самую умоляющую рожицу, на какую только была способна, и, кажется, это возымело успех. По крайней мере, мой наставник, снова окинув меня взглядом, усмехнулся и, велев мне положить меч на землю, приступил к первой части тренировки – к разминке.

Сказать, что это было познавательно, это не сказать ничего. Очевидно, здоровый образ жизни, конная езда и какие-никакие тренировки наложили свой отпечаток на это тело – оно было в меру сильным, с хорошей осанкой, но совершенно не гибким и уж точно не ловким и невыносливым. Да, Эвелин понятия не имела, что такое йога, латинская программа бальных танцев или стретчинг, и я это прочувствовала каждой клеточкой тела. Повторяя все эти наклоны, выпады ногой с поворотом корпуса, прыжки, я старалась не обращать внимания на то, как собственная коса бьет меня по спине, как предательские капельки пота скапливаются на лбу и как начинают дрожать коленки. Наставник, казалось, не замечал моего страдальческого пыхтения. И только один раз, поймав его взгляд, я поняла – он ВСЕ замечал и явно получал некоторое удовольствие от этого. Вот гад! Сцепив зубы, я почувствовала прилив сил – раз надо, значит, сделаю! Чай не вагоны с углем разгружать, подумаешь, приседания, подумаешь, прыжки! Да нас тренер на фитнесе так гонял, что у тебя брови отвалились бы, лысый ты засранец!

Перед глазами чуть потемнело, и я, сделав очередное приседание с прыжком вверх, раскинула руки в стороны, пытаясь поймать равновесие и успокоить вдруг закружившуюся голову. Наставник переменился в лице. Осторожно протянув руку, он поймал меня за локоть.

– Ваше высочество?

– Дальше. – Сцепив зубы, я прогнала предательские мушки перед глазами и зло вперилась в мужчину взглядом. Тот, помолчав, отпустил меня и коротко поклонился.

– Прошу меня простить. Я вел себя неподобающим образом. Если вы позволите, я бы предложил вам восстановить дыхание, пройдясь по двору, и выпить немного воды. А после этого мы приступим к упражнениям с мечом.

«Вел ты себя. Образом неподобающим. Ха! – ликовала я молча, с прищуром смотря на мастера меча. – Проверял меня, значит. Насколько капризной принцессе засвербило на самом деле. Ну что ж, будем считать, что мы квиты». Величественно кивнув и ощущая, как пот впитывается в нижнюю рубашку, надетую под платье, я, стараясь медленно и размеренно дышать, пошла по двору. Два коротких вдоха, два выдоха, два вдоха…

– Что с вами стало? – Я споткнулась и обернулась на мастера меча, что следовал позади неслышимой тенью.

– В каком смысле? – Подавив зарождающуюся панику, я взяла себя в руки и пошла дальше, зная, что мужчина идет за мной.

– Вы… вы изменились, ваше высочество.

Я хмыкнула. Еще бы я не изменилась. Настоящее высочество сейчас где-то в Москве в моем теле прогуливает мою премию, и ох как бы она там еще чего не натворила. Вся надежда на Ольгу, что она не даст получившей свободу принцессе пуститься во все тяжкие. Однако мастеру меча что-то нужно было ответить, и слова подобрались сами собой:

– В храме на меня напал хат’тазиш, мерзкая жабомордая тварь с зубами в три ряда, когтями на лапах и прыгучая, как дикая кошка.

– Самрак. Так их называют у меня на родине, – тут же пояснил свою ремарку мастер меча, а я сделала себе очередную мысленную пометку: не только узнать его имя, но и выяснить, в каких краях отец его для меня нашел. – И как вы с ним справились? – В его голосе было недоверие и любопытство. Это было всяко лучше, чем насмешка.

– Если честно – паршиво. Я смогла поцарапать его острием меча поперек груди. А потом он прыгнул сверху очень быстро. За моей спиной была статуя Светозарной, я выставила меч вперед, и он сам напоролся на него и попутно – разорвал мне все, до чего смог дотянуться. Я бы умерла там, но Светозарная решила вмешаться. Это и есть причина моих изменений.

Я решила благоразумно опустить подробности о сражении и жертве своенравному божеству.

В молчании мы прошли еще полкруга, и я почувствовала себя значительно лучше, наконец-то отдышавшись и чуть остыв.

– Ну что ж. Убить самрака – испытание даже для опытного воина, – наконец проронил мой наставник. Я ожидала какой-нибудь истории или хотя бы похвалы, но рыжебровый лишь задумчиво сморщился, и мы продолжили тренировку, приступив к упражнениям с мечом. С базовыми движениями я справилась быстро – сказывалась мышечная память тела и мои собственные воспоминания из реконструкторской молодости, потому наставник решил, что мы можем перейти к блокам и парированиям. Я с радостью согласилась.

Примерно через час я подумала, что если бы этот мужик вел в моей родной Москве какие-нибудь экспресс-курсы для тех, «кто хочет быть стройной к лету», то из его зала к июню выходили бы сплошь «мисс точеная талия» и «попка-орех». Потому что с такими нагрузками или превращаешься в идеал всех фитоняшек, или умираешь, и твое бренное тело складывают под коврик для йоги к остальным неудачникам. Учитывая, что коврика для йоги в распоряжении этого изверга не было, да и умирать мне никто не позволял, у меня выбор оставался невелик. Деревянный меч становился все более неподъемным, руки и плечи… да что там, все тело болело так, словно я вскопала в гордом одиночестве двадцать соток и посадила картошку. Скорее на чистом упрямстве, игнорируя сигналы о помощи, что посылало тело, я снова встала в стойку, опустив меч острием вниз, сделала быстрый шаг вперед, сближаясь с несуществующим противником, руки медленно, слишком медленно даже для меня самой повели меч выше, поднимая его яблоко на уровень моего пупка, и…

– Хватит. На сегодня все, ваше высочество. – О, эти ласкающие мой слух звуки. Божественные, прекрасные, самые сладкие из всех возможных. Оперевшись на деревянный меч, я вытерла пот со лба рукавом сюркотты, чуть прикрыв глаза и мечтая сейчас только о том, чтобы вытянуться в горячей ванне и подремать хотя бы полчасика. – Встретимся завтра утром, в это же время.

Наставник поклонился и быстрым энергичным шагом удалился от меня в замок, столкнувшись в дверях с Мирой. Я безучастно наблюдала, как мастер меча отвесил моей служанке ироничный поклон, а она, гордо вздернув нос, прошла мимо, будто там и не было никого.

«Интересно, я слышала про ее сыновей, но не слышала про их отца… О, нет-нет-нет! Даже не думай вставать на этот скользкий путь свахи!» – мысленно одернула я сама себя, а потом вымученно улыбнулась подошедшей Мире. Она оценила ущерб, оглядев меня с ног до головы, всплеснула руками и, подхватив под локоть, повела в замок. Я не сопротивлялась.

Уже лежа в горячей воде и вдыхая чуть пряный запах, похожий на апельсин с кардамоном, я посмотрела на свою ладонь. На нежной коже еще только контурами, но уже весьма уверенно вздувались первые мозоли. Это казалось мне странным, ведь принцесса занималась некоторое время, неужели это было так давно и мало, что мозоли успели сойти?

Заметив мой взгляд, Мира охнула и разразилась сочувствующими восклицаниями, обещая мне принести «ту мазь», что «уберет все это безобразие». Зародившиеся в моей голове сомнения только подтвердила фраза о том, что истинной принцессе не положено ходить с руками, как у прачки.

Значит, принцесса после каждой тренировки мазала лапки какой-то целебной мазью, которая убирала ей все мозоли. А потом, видимо, это повторялось и повторялось…

– Нет, – ответила я твердо, хоть и с сожалением. Такую бы чудо-мазь мне туда, в родной мир. – Руки должны привыкнуть. Я учусь обращению с оружием не из прихоти, это я тебе сегодня уже говорила. Мозоли поболят и пройдут, ничего страшного, а вот спину и… э-э… окрестности… их помазать чем-нибудь не мешало бы. – Осторожно поелозив под горячей водой, я прислушалась к ощущениям в пояснице и ниже. Неприятное нытье мышц обещало превратиться в отчаянные крики ближе к вечеру, и с этим надо было что-то делать. Служанка кивнула и, сообщив, что сейчас вернется, покинула комнату, оставив меня отмокать в воде.

Запрокинув голову, я прикрыла глаза, вдыхая успокаивающий аромат, и потому не сразу заметила, когда на противоположном краю моей деревянной ванны пар, исходивший от воды, вдруг свился в тугой жгут, а потом утолщился, уплотнился и превратился в знакомый мне облик.

«Эва?» – раздался в моей голове голос Оли, и я, от неожиданности чуть не нахлебавшись воды, вцепилась в края бадьи руками, во все глаза смотря на висящий передо мной туманный лик подруги.

– Оля? Это ты? – шепотом ответила я, не веря собственным глазам и ушам. Она все-таки смогла! Смогла найти меня!

«Я не могу… много сил… осторожно… хорошо?»

Голос в моей голове слабел, я слышала его обрывками, но даже этой малости мне было достаточно. Понимая, что сейчас не время задавать подруге фундаментальные вопросы из серии «какого хрена вообще происходит, почему ты меня убила и что мне теперь со всем этим делать», я озвучила тот, что меня беспокоил больше всего:

– Оля, как мама?

Туманный лик чуть истончился, потом уплотнился, словно бы из последних сил, и в голове прозвучал вселяющий в мое сердце надежду ответ: «Все хорошо. Она рядом. Она любит тебя».

Кажется, на этом силы Оли иссякли, потому что ее сотканное из пара лицо осыпалось десятками капель обратно в воду.

Я со вздохом откинулась на деревянный край ванны, закрывая лицо руками. Пара секунд связи принесла мне такое облегчение, что я готова была одновременно смеяться и рыдать.

Значит, Оля каким-то образом смогла все ей объяснить. И она поверила, впрочем, в даре убеждения подруги я уже не сомневаюсь. Как и в других ее дарах. Как много я о тебе не знала, как много игнорировала, хотя, казалось бы, все происходило прямо перед моими глазами…

Дверь скрипнула, и в покои вернулась Мира. Обеспокоенно вглядевшись в мое лицо, она спросила, хорошо ли я себя чувствую и все ли в порядке. Я, ответив, что просто неудачно плеснула водой в лицо, вылезла из огромной лохани и, предоставив служанке возиться с моими волосами, энергично растерла себя жестким полотенцем, после чего мне велели лечь на живот и намазали прохладной, чуть пощипывающей кожу мазью.

– Магистр Фарраль сказал, что в те места, что будут болеть вечером, можно втереть еще раз. – Конечно, кто еще может быть поставщиком различных магических и не очень притираний для королевской семьи, как не королевский чародей.

Страдальчески морщась, я встала, прислушиваясь к телу, – да, болеть стало значительно меньше, и противное ощущение «натянутых связок» постепенно уходило. С одобрением покосившись на небольшой глиняный кувшинчик с мазью, который Мира поставила на столик, я подумала о том, насколько доступны подобные составы простым людям. Что это в тебе – коммунистка-революционерка просыпается? Пойдешь вершить борьбу за равные права и обязанности? Я вздохнула, снова остро ощущая себя не в своей шкуре как в прямом, так и в переносном смысле. Служанка заплетала мои волосы во что-то более подобающее принцессе, чем простая коса, а я сидела на кровати, слушая ее умиротворяющее мурлыканье какого-то расхожего местного мотива, и беспокоилась о простом народе. Как в той глупой, но популярной юмористической передаче: «Икра в горло не лезет, все о России-матушке думаю». Тьфу, противно аж. Пора было прекращать маяться дурью. Я, в конце концов, должна получать хоть какие-то блага от своего положения. Альтруизмом страдать – удел святых, хотя в этом мире я даже не уверена в возможности их появления. Можно ли считать меня условно святой? Представив себя вознесенной на мраморный пьедестал, я на мгновение даже залюбовалась этой картиной. Впрочем, сознание тут же услужливо нарисовало мне голубя, сидящего на парапете храма Светозарной, перед которым происходит все действо, и образ потерял сразу половину своей привлекательности. Интересно, а…

Я опасливо покосилась на правую ладонь, прислушалась к своим ощущениям и тихонько додумала оборванную мысль: «…а договор с божеством можно разорвать?»

Праведного гнева не последовало, знак на руке не вспыхнул обжигающим огнем, а случайно дернувшую меня за прядь волос и тут же рассыпавшуюся в извинениях Миру за божественную кару я решила не считать.

– Готово, госпожа.

Голос служанки вырвал меня из размышлений, и я, аккуратно ощупав пальцами сеточку из косичек, что ловкие пальцы Миры сделали поверх общей массы волос, кивнула:

– Спасибо, Мира.

Новое платье, на этот раз глубокого изумрудного оттенка в сочетании с нижней рубашкой цвета слоновой кости и золотым шитьем. Корона-обруч. Перебрав украшения (надо почаще заглядывать в ларцы, что прячутся в трюмо, такую красоту если не носить, то хоть в руках подержать стоит), я вытянула из шкатулки длинную нить изумительно идеального жемчуга и, дважды обернув ее вокруг шеи, довольно кивнула. Лаконично, стильно, со вкусом. Может быть, недостаточно богато для принцессы, но в самый раз для защитницы веры. По крайней мере, для одной конкретной.

Путь в тронный зал я уже знала – идя через замок на задний двор, я видела, как слуги готовят к завтраку просторный светлый зал, украшенный штандартами Андарии, – белый грифон (то, что это грифон, я узнала еще раньше из книг, без этого упоминания я вряд ли бы определила витиеватый орнамент как живое существо) на синем фоне.

Не страдая топографическим кретинизмом, я достаточно легко воспроизвела маршрут до зала, последние несколько метров ориентируясь уже не столько на память, сколько на запах. В животе предательски посасывало после изнуряющей тренировки, и потому ароматы свежего хлеба и, кажется, чего-то мясного будоражили мое воображение.

Войдя в зал, я увидела Рудольфа, сидящего не на троне, что стоял у дальней стены, а на стуле за относительно небольшим, всего метра три, столом, стоящим в центре зала. Угол стола по левую руку от отца был завален какими-то свитками и письмами, по большей части еще даже не вскрытыми, о чем свидетельствовали целые печати. Он, держа один из множества документов в левой руке, правой активно орудовал двузубой вилкой, отправляя в рот куски мяса и какие-то овощи. По правую руку от отца сидел магистр Фарраль, помешивающий кашу в своей тарелке. Вся оставшаяся часть стола была сервирована разнообразными блюдами, от вида которых у меня откровенно заурчал живот.

– О, Эвелин, доброе утро! – радушно поприветствовал меня отец и кивнул на стул по левую руку от себя.

– Ваше высочество. – Фарраль привстал со своего места и, склонив голову, снова сел, возвращая все внимание еде.

Вокруг сразу засуетились слуги, отодвигая стул, ставя передо мной тарелку, готовые подкладывать все, что я скажу. Не выбирая, я ткнула пальцем в два ближайших подноса, на одном из которых возлежали, иначе не сказать, на подушке из зелени маленькие запеченные птички, а на втором было что-то вроде холодных закусочных рулетов. Взяв из корзинки кусок ароматного хлеба, я, стараясь выглядеть максимально сдержанно и царственно, принялась уминать свою порцию.

Через какое-то время мельтешение прислуги отца стало раздражать, и я не была уверена, что тому виной было не очередное открытое им письмо. Прогнав всех из зала, он снова погрузился в чтение, отвлекаясь лишь на то, чтобы перекинуться парой ничего не значащих для меня фраз с магистром или подложить мне в тарелку «вот этого чудесного кролика».

– Итак, – промолвил король, откладывая письма в сторону, – новость о том, что у Светозарной появилась защитница веры, достаточно быстро распространяется. Я уже получил несколько осторожных писем из Амальского и Гаэтского герцогств с весьма расплывчатыми формулировками и эфемерными поздравлениями. Герцог Маривский и герцогиня Васконская прислали свои искренние поздравления мне и тебе, Эвелин, и сообщили, что были бы рады прибыть ко двору до… – отец замялся, скривившись, – до приезда лорда Аримана.

Я кивнула. Кто-то хотел посмотреть на меня до того, как драконья лапа сожмется на моем горле, какая прелесть.

– Герцог Оташский ожидаемо молчит, – Фарраль звякнул ложечкой по тарелке и фыркнул, – старая крыса, как всегда, в своем репертуаре.

Я, вспомнив, что именно это имя магистр Фарраль связывал с неудачей моего отца в присоединении и восстановлении контроля над королевством, нахмурилась.

– А до него точно добрались известия о случившемся вчера?

Отец кивнул, потом, вспомнив, что я могу просто не обладать познаниями в географии Андарии, аккуратно пояснил, что уж если вороны добрались туда и обратно от Амальского герцогства, то находящийся под боком у столицы Оташский точно в курсе.

Итак… столичный регион, Амальское, Гаэтское, Маривское, Васконское и Оташское герцогства. Шесть?

– А что юный Стефан Фиральский? – Магистр Фарраль с любопытством глянул на короля, и тот отрицательно покачал головой.

– Из Фиральского герцогства доходят весьма смутные и мрачные вести. После смерти герцога Осберта среди его сыновей разгорелась настоящая борьба за власть, невзирая на то, что Осберт оставил весьма четкое волеизъявление на этот счет. Не удивлюсь, если его младший сын Герберт всего лишь пешка в руках охочих до власти аристократов. Я помню этого молодого человека еще совсем юношей, и он не был похож на того, кто может ввязаться в войну против собственного старшего брата.

Значит, семь. Королевство поделено на семь частей, и из них только условно две можно считать лояльными короне. Еще два держат нейтралитет, в одном сидит тот еще козлина, а в последнем – гражданская война. Пожалуйста, пустите меня обратно в мой мир, я заведу трех котиков и до конца жизни буду просто бухгалтером без каких-либо амбиций и карьерного роста!

Закусив изнутри щеку, я покосилась на отца и почувствовала моментальный укол совести. Было видно, что Рудольфу доставляет сильное огорчение мысль о том, что дети его, очевидно, умершего друга сейчас сражаются между собой за власть.

– Времена меняются, отец, и люди тоже. – Положив ладонь поверх руки отца, я с сочувствием вгляделась в уставшее лицо, хотя было только раннее утро. А ложился ли король сегодня спать? – Жажда власти толкает людей на опасные решения… – Договорив, я задумчиво вслушалась в собственные слова. А почему я, собственно, так легко приняла роль принцессы? Почему стараюсь заиметь побольше влияния в королевстве, думаю о том, как бы воспротивиться навязанному ситуацией браку? Не из жажды ли власти? Вздохнув, я качнула головой. Я уже ступила на этот путь и складывать лапки, отдаваясь и тут на волю случая и чужих решений, не собираюсь!

– Магистр Фарраль, а мой меч все еще у вас?

Чародей на мгновение недоуменно посмотрел на меня, а потом, поняв о чем речь, кивнул.

– О да, прошу прощения, что забрал его без вашего разрешения. Вы были так измотаны… ваше высочество, я бы просил вас сегодня зайти в мою башню, мне есть что показать и рассказать вам об этом оружии.

– Хорошо, – кивнула я, глубоко заинтригованная. Было бы очень здорово, если бы оружие из рук богини оказалось настоящим артефактом, но я боялась, что на такой подарок удача не расщедрилась. По крайней мере, меч может иметь какой-то глубоко религиозный смысл, а уж поговорить с чародеем в любом случае будет полезно.

Спустя пару минут старик, откланявшись, покинул нас, и я решила пользоваться минутами уединения. Вопросов у меня было много, но стоило начать с тех, что я считала самыми важными.

– Скажи, Стефан Фиральский, он бы поддержал тебя, если бы занял место своего отца? – Я выжидающе смотрела на Рудольфа, который словно бы полностью погрузился в свои мысли. – Отец?

– Что? Ах, это… Скорее всего, да, но я боюсь, что этого не случится.

– Почему? – Я с удивлением смотрела на короля, не понимая, почему он в этом так уверен.

– Потому что Стефан проиграет. Он слишком громко говорил о своей верности старым порядкам, слишком сильно разделял мнение своего отца. Аристократы любят, когда могут управлять правителем, и все эти мелкие бароны и графья, они не дадут Стефану занять место отца. Тем более что речь идет о достаточно богатом герцогстве, если, конечно, война не разорила и его.

– А мы можем выразить поддержку Стефану? У нас есть армия, есть какие-нибудь ресурсы, что позволят это сделать?

Рудольф, задумчиво барабаня пальцами по столу, пристально смотрел на меня.

– Есть личная гвардия, можно попросить поддержку у герцогини Васконской, Марьям была очень близка с Осбертом, особенно по молодости, когда мы были еще молоды и беспечны, а весь груз власти лежал на наших родителях.

– А Маривское герцогство?

– Нет, у них очень напряженные отношения с Ульманом на границе. – Я тяжело вздохнула, чувствуя, что еще чуть-чуть – и все эти названия сольются для меня в одну неразборчивую кашу, и отец, поняв это, вытащил из-под кипы документов сложенный вдвое пергамент. Развернув его, он показал мне карту, которая именовалась как «Карта королевства Андарийского и земель, к нему прилегающих».

– Смотри, – отец ткнул пальцем в первую точку на карте возле красиво нарисованного замка, – вот это – герцогство Латисское, вот столица. Вот тут, – его палец сместился в левую сторону и отсек проведенной ногтем чертой небольшую часть королевства в углу на юго-западе, – Маривское герцогство. Вот здесь, чуть выше их, Васконское. Вот граница Андарии и королевства Ульман. – Палец отца прошел по юго-западному краю, как раз там, где располагались земли Маривского герцогства.

– И там все настолько остро? – Я подняла взгляд от карты на отца, и тот, поморщившись, стукнул по краешку Ульманского королевства, которое скрывалось за краем карты.

– Стоит только перестать охранять границу, как король Ульмана вторгнется в земли Маривии. Не захватывать – учитывая ситуацию с Ариманом, это бесполезно – грабить. Людей угонят в рабство, сады разорят, проще говоря – вывезут все, что смогут.

Угонят в рабство?

Я, чувствуя себя полной идиоткой, хлопала глазами, смотря на край карты, туда, где прятался Ульман. Отец, истрактовав мое молчание как отсутствие вопросов, продолжил. Его палец сместился за территорию нашего герцогства, очертив изрядный кусок у гор.

– Гаэтское герцогство, – он стукнул пальцем по соседнему с нами региону, – Оташское. Лакомый кусочек, мой дед был очень дружен с отцом Эверарда, нынешнего герцога Оташского, считал его одним из своих ближайших союзников. К сожалению, между потомками, как видишь, дружба не задалась. А тут у нас осталось Амальское герцогство и так заинтересовавшее тебя Фиральское. – Палец Рудольфа остановился на юго-восточном крае королевства, очертив там угол.

Я, чуть отойдя от мысли о том, что в этом мире вовсю практикуется рабство (Хотя чего я ожидала? Жертвоприношения, войны богов… Рабству тут прям самое место, для полного комплекта, так сказать), рассматривала карту. Получалось, что с севера, востока и юго-востока наши земли упирались в горный массив, запад выходил на некие Вольные степи, юго-запад – на Ульман, а условный юг – снова на Вольные степи.

– Что такое Вольные степи? – решила я не откладывать этот вопрос в долгий ящик.

Отец хмыкнул и, потерев переносицу, прищурился:

– Представь себе людей, которые не хотят никому покоряться и поклоняться. Не хотят пахать землю, выращивать сады. Зато лучше всех разводят коней. Жеребцы из Вольных степей стоят по своему весу в золоте. Мощные, своенравные и преданные хозяину до конца, они продаются еще необъезженными жеребятами, но уже обладают несгибаемым характером… – Рудольф на мгновение замолчал, словно бы вспоминая что-то приятное, и я вопросительно выгнула бровь, но промолчала. Конечно, я обожала лошадей, но сейчас меня занимали совсем иные вопросы, нежели воспитание каких-то легендарных скакунов. Через миг он встрепенулся и продолжил: – Сами Вольные – превосходные наездники, отличные стрелки и абсолютно не интересуются делами большого мира. С ними можно только торговать – раз в полугодие они оказываются возле наших и ульманских границ, ставят там шатры и торгуют, пока не пройдет три ночи.

– И что, люди Андарии и Ульмана так просто ходят на этой… э… ярмарке?

Отец кивнул.

– Да, Вольные свято чтут законы гостеприимства и никому не позволят их нарушить.

Интересная картина получается…

Пока я молча рассматривала карту, отец налил себе вина из кувшина и, отпив немного, подпер голову левой рукой, покачивая кубком в правой.

– Итак, ты подумываешь ввязаться в войну Фиральского герцогства, я прав? – Закусив губу, я кивнула. Отец весело хмыкнул. – И как ты себе это представляешь? – Казалось, что его забавляла идея вмешаться в междоусобицу.

Вздохнув, я выпрямилась, завела руки за спину, сцепив их в замок, посмотрела на Рудольфа и заговорила:

– Я всего лишь женщина, не обученная тактике и стратегии ведения боя. Но тебе, отец, отправляться туда нельзя. – Веселье мигом пропало из взгляда карих глаз, король прищурился, напрягся, напомнив мне старого, но все еще опасного волка. – Да, нельзя. У нас под боком герцог Эверард Оташский, который не преминет воспользоваться твоим отсутствием. А уж если с тобой что-то случится, то герцог наверняка с радостью преклонит колено перед Ариманом, притащит меня ему на поводке и будет, в общем-то, по-своему прав. – Взгляд отца потяжелел, но король медленно кивнул, не перебивая меня. – Скажи, отец, а мой мастер меча, кто он такой?

Внезапная смена темы заставила Рудольфа моргнуть, переключаясь между объектами разговора, а потом он медленно, не сводя с меня взгляда, ответил:

– Харакаш с Туманных островов, он в свое время обучал еще меня. Отличный, я бы даже сказал – превосходный воин. У себя на родине он руководил малыми разведывательными отрядами, потом был захвачен в плен и продан на невольничьем рынке. Отец привез его из одной торговой экспедиции, когда я был совсем юнцом, освободил, и с тех пор он путешествует по Андарии, возвращаясь, когда наша семья об этом просит. Харакаш говорит, что связан с королевской семьей узами чести и неоплаченным долгом. Кстати, как прошли ваши занятия сегодня?

– Хорошо. – Я отмахнулась от вопроса, не желая вдаваться в подробности тренировки. Получается, что рыжебровый старше, чем я думала. А еще – идеально подходит для моей задумки. – Я хочу поехать в Фиральское герцогство и взять с собой мастера меча Харакаша как телохранителя и наставника. И поехать исключительно в составе войска, которое сможет выделить герцогиня Марьям, потому как оставлять столицу совсем без защиты нельзя.

Отец, снова прищурившись, смотрел на меня, изучая так пристально, что мне стало не по себе.

– Кто будет руководить войском?

– Тот, кого назначит Марьям, это ее люди, она лучше нас их знает. Но подчиняться они будут моим приказам, в общем плане. – Я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно. – Таким образом у меня будет два опытных воина в советниках, а я буду выступать как представитель короны и веры, духовный лидер, если позволишь.

– А ты справишься? – Я, сильнее сцепив пальцы за спиной, молча кивнула. Некоторое время мы играли с отцом в гляделки. Он, сжав губы в тонкую нить, играл желваками. Я стояла молча и гордо, чувствуя легкую оторопь, накатившую от холодного взгляда отца. – Нет, – наконец проронил он и перевел взгляд на бумаги, видимо, думая, что на этом разговор окончен.

– Я не спрашиваю у тебя разрешения, отец. – Я сама не понимала, откуда во мне столько наглости и смелости.

Рудольф, видимо решив, что ослышался, перевел на меня удивленный взгляд темнеющих от набирающегося гнева глаз.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что я не спрашиваю разрешения. – Пальцы за спиной жалобно хрустнули, так сильно я их сжала, но отступать я была не намерена. Король снова молчал, и это меня нервировало все больше и больше. – Отец, я просто хочу…

– Я сказал, нет, Эвелин. Я запрещаю тебе ввязываться в это. Да, твои слова не лишены смысла, но отправлять тебя одну…

– Я не буду одна! Со мной будут солдаты, Харакаш и… Светозарная! – выпалила я, чувствуя отчаяние. Нам нужны были союзники, и вернуть целое герцогство обратно, в состав королевства, было бы большой удачей.

– Ты даже не знаешь Марьям, но уже готова положиться на нее и ее солдат? Уже даже решила, что она точно поможет тебе?

– Но ты же сам сказал, что она была дружна с герцогом Осбертом, и ее письмо…

– Это всего лишь письмо, Эвелин. – Рудольф смотрел на меня строго, словно на нашкодившего щенка. – Герцогиня – глубоко верующая женщина, но она уже пятнадцать лет как правит герцогством одна и, надо сказать, весьма успешно. Станет ли она рисковать своими солдатами ради далеких и давно ушедших чувств? Ты сама сказала, времена меняются и люди тоже. Доверять ей из-за одного письма – опасная, смертельная глупость.

Я, опустив руки вдоль тела, почувствовала, как закипавшая во мне злость подступила к горлу и превратилась в горькую обиду. Перед глазами помутнело, а слова, так долго крутившиеся в моем сознании в виде неясных, обрывочных мыслей, наконец сформировались, чтобы вырваться из меня криком.

– Да как же ты не понимаешь, ничего не делать, не пытаться – вот что для меня теперь смертельная глупость! Лучше умереть, барахтаясь, чем покорно сдохнуть на драконьем алтаре! Думаешь, я долго проживу после свадьбы? Не более пары дней, если не умру сразу же после тебя! Отец, очнись! – Горько-соленые слезы все же прочертили дорожки по моему лицу, и я, резко стерев их тыльной стороной ладони, разозлилась на саму себя. Опять развезла нюни! – Это пару дней назад я была просто трофеем, безобидным и бесполезным придатком к трону, а теперь я – защитница веры. Другой веры! Боги уничтожали друг друга, захватывали земли друг друга и насильно насаждали свой культ многие столетия, с чего ты взял, что Ариман оставит меня в живых после того, как я получила вот это?! – продемонстрировала я отцу мягко светящийся на коже знак Светозарной.

По его лицу я увидела, что он понял. Что до этого он просто не задумывался, какое «чудо» мы получили от божества, а теперь вдруг понял все кристально ясно и болезненно точно.

– Это ты ее попросила? Чтобы не оставить мне иного выбора, да? – Сухой, надтреснутый голос словно ударил меня током.

– Нет! Клянусь, нет, она сама! Я… она поставила мне условие. Я не смогла отказаться… Прости. – Я закрыла глаза и закусила губу, зажмурилась до цветных пятен перед глазами. Послышался шум отодвигаемого стула, шаги. Я почувствовала запах табака и прикосновение чужих эмоций. Гнев, бессильная ярость, боль. Внезапно проснувшаяся новообретенная способность решила уведомить меня о том, что я и так знала.

– Какое условие? Смотри мне в глаза! – прозвучал гневный рык, и я, испуганно вздрогнув, не смея противиться, открыла глаза, чтобы замереть, как удав перед кроликом, под этим тяжелым, требовательным взглядом. И поняла, что он не должен знать всего.

– Мама. Она жива в моем мире… – Я, дрожа, сглотнула внезапно пересохшим горлом, сипя, как если бы мне не хватало воздуха. – Она пообещала мне, что перенесет ее сюда. Сделает моложе. Что вы… что мы…

Отец отступил, резко, словно я ударила его в грудь и вышибла ему весь воздух, а я, вцепившись в стоящий рядом стул, чувствовала, как его гнев и ярость сменила всепоглощающая боль и тоска. А потом, будто одинокий огонек свечи в темной комнате, загорелась надежда. И все исчезло. Я осталась один на один только со своими чувствами, и это было похоже на глоток свежего воздуха.

Всхлипнув, я порывисто вздохнула, понимая, что буря миновала.

– Хорошо. Мы попробуем сделать так, как ты решила. – Я смотрела на короля и, казалось, не до конца понимала, что он говорит. Рудольф, опираясь локтями на стол, ерошил волосы на голове, сняв корону и положив ее рядом с собой. На меня он не смотрел. – Я напишу письмо герцогине. С мастером меча решай сама – я не могу ему приказать, это будет только его выбор. Оставь меня.

– Отец… – Я сделала полшага вперед, протягивая руку, но он качнул головой, все так же не глядя на меня.

– Уйди, Элеонора. Я хочу побыть один.

Такое родное и такое чужое сейчас имя больно резануло по ушам, и я, проглотив подступивший к горлу комок, присела в низком реверансе и быстрым шагом вышла из зала, задержавшись перед тем, как открыть двери, лишь только для того, чтобы набрать воздуха в грудь и попытаться взять себя в руки.

Мне это далось с трудом. Уже из-за почти захлопнувшихся за спиной дверей я услышала звон посуды, скинутой на пол, и грохот откинутого пинком стула.

(обратно)

Глава 6 О вместительных сундуках и простых именах

Все же положение принцессы дает свои плюсы. Быстрым шагом двигаясь по коридору, сжав кулаки и гордо задрав голову, я видела окружающий мир весьма смутно из-за подступающих слез, но переживать о том, что в кого-то врежусь, не приходилось – люди отскакивали с дороги прытко, как будто тренировались делать это много лет. Впрочем, кто знает, как часто кто-то из представителей королевской семьи носился по коридорам замка в гневе, ярости или под властью других, не менее сильных чувств?

Ноги несли меня незнамо куда, замок я так и не осмотрела полностью, но хотелось оказаться подальше от людей.

Размечталась, уши развесила, отцом назвала, дура! Умер твой отец, хватит тешить себя сопливыми мечтами о том, что любимый папочка придет и решит все твои проблемы! До тридцати двух лет дожила, а ума не нажила!

На глаза удачно попалась какая-то дверь, и я, даже не задаваясь вопросом, что это за помещение, дернула за ручку на себя, практически влетая в небольшую, малоосвещенную комнатку, захлопнула за собой дверь, закрывая ее на засов и утыкаясь лбом в теплое дерево, и позволила себе наконец-то расплакаться.

Мне было очень больно и очень обидно.

Как он не понимает! Нет никакой разницы, кто в теле его дочери: если Ариман окажется достаточно беспринципным, то после свадьбы смерть быстро соберет свой урожай – меня, Рудольфа и всех, кто даже случайно выразил свою преданность и уже попал под пристальный взгляд его шпионов. Я была практически уверена, что Виала во дворце даже не столько затем, чтобы следить за моим «поведением и порядочностью» и чему-то там обучать, хотя ей, очевидно, мысль поунижать принцессу приходилась по вкусу, а именно для того, чтобы запоминать, кто ходит в доверенных лицах у короля. Всхлипнув, я решила все-таки отлепиться лбом от двери и посмотреть, куда меня занесло, и, обернувшись, столкнулась с чужим взглядом.

Ошарашенный моим появлением мужчина, тут же неловко отводя глаза, вытянулся по струнке, как делали стражники в замке, и, склонив голову и лицезрея подол моего платья, спросил у меня, чем он может служить.

– Отвернись! – потребовала я, и мужчина моментально повернулся ко мне спиной, прямой, словно палку проглотил.

Быстренько вытащив из-под рукава нижнего платья платок (да будет благословенна Мира, самая лучшая из всех служанок, какие только могут быть!), я принялась вытирать лицо, обрадовавшись в первый раз в жизни, что не накрашена.

Ситуация была отвратительная: влетела к кому-то в комнату, прервала чужой отдых, измазала соплями дверь, и все это еще надо помножить на то, что ворвалась я в комнату к мужчине и что он еще и мой подданный. Отлично, просто изумительно, десять принцесс из десяти! Надо было срочно выходить из положения. И из комнаты… но как?

Нервно поправив корону-обруч, я, потеребив еще мгновение платок, вздохнула.

– Можешь повернуться.

Мужчина помедлил, потом с некоторой опаской развернулся, бросив короткий взгляд мне в лицо, и с еще более обреченным видом уставился на подол моего платья.

Ага, очевидно, надеялся, что тебе показалось. Нет, милый, тебе не показалось, к моему глубочайшему сожалению.

– Ты кто? – Если что, тут темно, спишу на то, что не рассмотрела, а если это вообще кто-то мелкий, так принцессе обычно и в лицо таких знать необязательно. По крайней мере, все, что я пока успела понять о настоящей Эвелин, это то, что она не особенно интересовалась простыми людьми и чем-то, кроме собственного блага. Винить ее в этом я не могла, а сейчас это вообще играло мне на руку.

– Альвин, ваше высочество.

Я, все еще чувствуя в носу предательскую влажность, старательно удерживала себя от постыдного шмыганья и, выгнув бровь, поинтересовалась:

– Просто Альвин?

Мужчина, кажется, смутился еще сильнее. Полумрак мешал мне разглядеть его лицо как следует, но, кажется, стоявший напротив меня был едва ли мне не ровесник. В смысле – мне настоящей, а не принцессе. Хорошо сложен, даже побрит (Это он сам додумался или подражает кому-то? Большая часть виденных мною мужчин из числа стражи имела бороды разной степени длины, и далеко не всем она шла), одет вроде бы тоже опрятно. Мысленно я нервно хихикнула, размышляя, что тут-то я по закону жанра должна падать в крепкие объятия и порочить честь принцессы… А я вот даже не знала, есть ли что порочить, кстати.

– Да, ваше высочество. Я из простых людей, мне родовое имя не положено.

Я кивнула, принимая эту информацию.

– Ну а делаешь-то ты что тут, Альвин? – Мой вопрос загнал мужчину в тупик, он чуть недоуменно огляделся, вроде бы вспоминая, где находится, а я фыркнула чуть насмешливо. – Да не прямо здесь, а вообще, в замке.

Облегчение во взгляде мужчины заставило меня чуть улыбнуться. Как мало надо человеку для счастья – всего лишь понять, что именно у него спрашивает дурная баба, по случайности вломившаяся в его комнату и оказавшаяся принцессой.

– Я служу помощником капитана стражи барона Эддрика. – Кажется, в голосе проскользнула нотка гордости. Впрочем, возможно, и правда было чем гордиться. Молодой, неродовитый, а уже – помощник капитана стражи в замке.

Кивнув, я огляделась. Надо было как-то выбираться отсюда, но как сделать это незаметно? Взгляд пробежался по стенам, зацепиться было не за что. Маленькие слюдяные окна на втором уровне замка – скорее способ уйти из этой жизни вообще, нежели конкретно из этой комнаты. Альвин мужественно стоял на месте, кажется, даже не шевелясь, чем меня одновременно и радовал и раздражал.

– Альвин, зажги свет, пожалуйста. – Да, я буду вежливой принцессой. Что бы там ни воротила настоящая Эвелин – мне ее поведение повторять от жеста до жеста не требуется. В любимицу народа я позавчера уже поиграла, вроде бы вышло неплохо, продолжим идти тем же путем.

Мысли о моем становлении защитницей веры заставили меня посмотреть на правую ладонь, может быть, божество сотворит какое-нибудь маленькое чудо и я отсюда исчезну? Белый знак мягко сиял на коже, в голове, кроме собственных мыслей, ничего и никого не было. Ясно, хочешь чудо – чуди сама.

Пока я тщетно надеялась на «черта в табакерке», в комнате значительно посветлело. Оглядевшись, я увидела, что молодой человек зажег свечи в напольном канделябре, а так как комнаткаоказалась действительно небольшой, их света было достаточно, чтобы наконец осмотреться нормально.

Я сделала шаг вперед, и Альвин тут же шарахнулся в сторону, не забывая при этом про идеальную осанку и приличествующий ситуации взгляд в пол. Я, прикрыв рот рукой, хихикнула – это было очень мило, правда. Этакий образец мужественности и непорочной рыцарской чести. Чуть покрасневшие кончики ушей сообщили мне, что смешок мой не остался незамеченным, но взгляда он на меня так и не поднял. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.

Конечно, я могла понять Альвина. Ситуация, в которой он оказался, была весьма щекотливая. Тут чуть что не так, и разбираться в любом случае будут с ним в первую очередь, а ему этого явно не хотелось. Вот так, парень, не было тебе печали…

– Отсюда можно как-то незаметно выйти? – Я, в пяток шагов дойдя до стены, снова покосилась на окна, потом – на массивный сундук, стоящий в углу, и, не найдя ничего интересного, обернулась на попавшего в переплет по моей вине страдальца.

Интересно, если можно, то кому ради сохранения приличий надо ретироваться из комнаты – мне или ему? Наверное, ему, чтобы казалось, что я вбежала в пустую комнату.

Альвин отрицательно помотал головой.

– Нет, ваше высочество.

Я вздохнула, чувствуя себя героиней дешевой мелодрамы. Окинув еще раз взглядом комнату, ее скудное убранство с одним сундуком, узкой кроватью у стены, креслом, столом и стулом, я опустилась в кресло и, подперев голову рукой, от нечего делать принялась рассматривать запертого со мной в одной «клетке» мужчину.

Высокий, светловолосый, нос немного картошкой и, кажется, сломан, но пойдет, все же не модель, а доблестный стражник. Плечи широкие в наличии, руки за спиной прячет, но по тому, что видно, можно догадаться, что тоже мышцами не обделены. Причем – настоящими, а не теми, что гордо выпячивали некоторые модели-мужчины в «Вермине». Цвет глаз с такого расстояния и при таком освещении я увидеть не могла, но черты лица были вполне приятными, я бы даже сказала – мужественными, хотя нос все-таки добавлял немного простоты. Мое пристальное внимание не осталось без реакции – Альвин держался достойно, сохраняя практически беспристрастное лицо, но пунцовые кончики ушей, казалось, могли поджечь соломенно-светлые волосы, выдавая своего обладателя с головой. Отведя взгляд, я вздохнула.

– Ну и как выкручиваться будем, Альвин?

Маска самообладания стражника дала трещину. Взгляд панически дернулся с меня на запертую дверь и обратно. Я со скрытым ехидством наблюдала за этим, пытаясь получить хоть какое-то удовольствие от ситуации, в которую угодила по собственной дурости. Потом, взмахнув рукой, поправила подол платья и вздохнула.

– Ладно, не нервничай ты так. Ни тебе, ни мне не нужны слухи, порочащие репутацию. Давай придумаем, как из этой ситуации вывернуться.

Альвин молчал, а предательский румянец с ушей полз уже на лицо.

– Ваше высочество, я не могу… Ваш отец… Ваш жених…

Я удивленно хлопала глазами, пытаясь понять, что именно он «не может». Идей на ум не приходило.

– Что ты не можешь?

– Не могу на вас жениться! – выпалило это чудо, глядя на меня, как щенок смотрит на злого хозяина, нарочно поднявшего мячик слишком высоко.

Уж не знаю, приличествует ли принцессам так ржать, но сдержаться мне было очень трудно. Отсмеявшись, я вытерла выступившие на глазах слезы, глубоко несколько раз вздохнула и еще раз посмотрела на ничего не понимающего Альвина.

– Ты серьезно думаешь, что я хочу замуж за тебя? – Оп, и непонимающее лицо сменилось облегченно-обиженным. Согласна, возможно, прозвучало излишне резко, ситуацию стоило чуточку поправить. – Не обижайся, Альвин, ты очень-очень милый, но дело в том, что я не знаю, как от одного жениха избавиться, а тут ты еще… Нет уж, жениться тебя на мне никто не заставляет, да и не требуется это.

Детский сад какой-то… Но зато теперь я точно знаю, что нахождение женщины и мужчины в одном помещении без свидетелей тут трактуется достаточно однозначно. Жениться он не может, хе-хе…

– И что вы прикажете мне делать? – Альвин, видимо, понял, что никто не намекал на его «недостойность» руки принцессы, и перестал обижаться, решив проявить заинтересованность в «спасении чести и достоинства». На мой взгляд, социальная разница между нами была весьма очевидна, и вряд ли бы мой «отец» одобрил бы такой мезальянс, даже не виси надо мной дамокловым мечом свадьба с Ариманом, но мужская гордость иногда прет впереди логики, и – следуя моим наблюдениям – чаще, чем хотелось бы.

Удержавшись от шутки про штаны и бег (а то опять не так поймет же), я снова оглядела комнату. Стена, окно, кровать, стол, сундук, дверь, стена, Альвин. Сундук. Альвин.

– А что в сундуке? – Я встала и, подойдя к тяжелому и массивному предмету интерьера, прищурившись, сравнила его габариты и рост мужчины.

– Одежда, ваше высочество.

– Вытаскивай.

– Зачем?

Ишь, любопытный какой!

– Затем, что мы спрячем тебя в сундуке. Я… – обведя взглядом комнату, я поняла, что это – наилучший выход, – изображу, что в ярости раскидала тут все вещи, побила посуду, ведь сюда обязательно кто-то заглянет после моего ухода. Посидишь в сундуке немного, а потом вылезешь.

На лице стражника появилось понимание и готовность следовать плану. Сдернув с кровати одеяло, он принялся вытаскивать из сундука свои нехитрые пожитки и, равномерно распределив их по всей поверхности, накрыл снова одеялом. Я одобрительно кивнула – а парень-то не прост! Я даже не подумала, что вытащенные из сундука вещи могут привлечь ненужное внимание, а так застеленная шерстяным одеялом кровать оставалась вне всяких подозрений.

Сундук оказался впритык, в моей душе снова зашевелились угрызения совести. Ворвалась в комнату, запихнула в сундук, сейчас еще бардак тут устрою… Вроде накосячила я, а страдает другой, ни в чем не повинный человек.

– Слушай, Альвин… – Он вскинул на меня взгляд, елозя в попытках устроиться в сундуке поудобнее. Глаза были серыми, серьезными и очень красивыми. – Прости меня, ладно? Я тебе потом со служанкой пришлю что-нибудь за вот это все.

– Не надо, ваше… – Я закрыла крышку сундука. Сказала, что пришлю, значит – пришлю! Будет он тут еще своей принцессе «ненадкать». Хорошо, что на сундуке не предусматривался замок, иначе мы бы никак не выкрутились, наверное…

Я вздохнула, посмотрела по сторонам и принялась разрушать. Предметов, которые для этого подходили, было не так уж и много, что, в общем-то, и к лучшему. Пнула стул, скрепя сердце запустила глиняную чернильницу в стену, оставив уродское темное пятно и черепки на полу, сбросила со стола простенькую медную посуду, что знатно прогремела по каменной кладке. Ну, вроде достаточно.

Засов скрипнул, я открыла дверь и, стараясь держать максимально хладнокровный вид, вышла в коридор. В меня тут же стрельнула любопытная пара глаз – оказывается, практически рядом с комнатой Альвина стоял стражник, на выходе из коридора, из которого я выбежала, прежде чем запереться тут. Ладно, мой новый знакомый вроде бы не был глупцом, так что явно не станет вылезать из сундука до смены караула.

Подойдя к стражнику, я пристально посмотрела на него и осведомилась, кому принадлежит комната, из которой я вышла.

Стражник, глупо похлопав глазами, отрапортовал, что Альвину из Суррея. Я, кивнув, словно мне это о чем-то сказало, сообщила, что изволила гневаться и несколько попортила убранство комнаты. И чтобы Альвин из Суррея не держал зла на принцессу, она, дескать, ему со служанкой пришлет монетку за погром. Стражник снова кивнул, и я медленно и величественно двинулась по коридору, старательно прислушиваясь к происходящему за спиной.

Стражник, конечно, стоило мне отойти на пару шагов, покинул пост, заглянул в комнату и… никого там не найдя, вернулся на место. Я спиной чувствовала, как он пытается понять, как проглядел выход помощника капитана, и довольная своей маленькой хитростью, да еще и успокоившись после произошедшего в зале, решила, что сейчас самое время наведаться в башню к чародею. Он там что-то про меч говорил интересное. Да и вообще магистр Фарраль был для меня практически неисчерпаемым источником информации, так что я точно найду, что еще у него узнать. Оставалось только выяснить, где же башня чародея, и вообще понять – куда меня занесло.

Через полчаса блужданий по замку я начала чувствовать тоску и безысходность – спрашивать дорогу было бы странно, а я сама попросту не знала, как дойти туда, куда нужно. В итоге, осознав тщетность попыток, я спустилась на первый этаж и пошла в правую сторону, где по моему разумению находился выход на задний двор. За время моей «прогулки» я создала нездоровый ажиотаж среди слуг замка. Возможно, слухи о бесцельно бродящей по замку принцессе породили мысли, что она ищет, на кого бы излить свой королевский гнев, и потому все вокруг были максимально при делах. Шторы выбивались, двери натирались воском, слюдяные оконца протирались до скрипа. Я шла и важно кивала, чувствуя одновременно и удовольствие, и тоску. Все эти люди работали и разговаривали, шутили, смеялись, что-то обсуждали. Стоило мне приблизиться, как разговоры замолкали, а головы – склонялись. Невероятно важная и бесконечно чужая и одинокая. Вот какая она – участь принцессы. Интересно, у настоящей Эвелин были друзья? Может быть, дети герцогов или даже дети правителей из других королевств? Единственным, кто мог бы мне рассказать об этом, был тот, кого я сейчас хотела видеть едва ли не меньше своего «жениха».

Вскоре, оказавшись в знакомых мне коридорах, я почувствовала себя чуть лучше – теперь я хотя бы знала, куда идти. Добравшись до выхода на задний двор, я замерла на крыльце, не до конца понимая, зачем я все же сюда пришла и что хотела найти. У выходящего во двор правого угла детинца разгружали повозки с провиантом. Я видела ящики с яблоками, какие-то мешки, дичь. Возле стены напротив крыльца, но достаточно далеко от меня, группка мальчишек лет пяти-шести – не больше гоняла мяч. Я, вздохнув, отступила было назад, но услышала какое-то подозрительное шуршание за спиной и обернулась, чтобы увидеть уже целую очередь из слуг, что скопились за моей спиной. Я вышла во двор, отступая в сторону и давая людям пройти, они, кланяясь, прошмыгивали мимо, уходя по своим делам. Окинув взглядом двор, я заметила то, что от дверей мне видно не было, – возле ящиков на земле сидела девочка, темные волосы были заплетены в неряшливую косу, из-под серой рубахи выглядывали залатанные штанишки и поцарапанные босые ноги. Она не участвовала в игре, хотя с большим интересом за ней наблюдала. Мяч полетел в ее сторону и остановился прямо возле ее ног, и дети замерли тоже и замолчали, смотря на взявшую в руки мяч девочку. От группы мальчишек отделился один и, подойдя, забрал мяч, а потом – сильно толкнул, практически ударил в плечо девчушку, которая ему, кажется, что-то говорила, а остальные начали смеяться.

Детские игры – скажете вы. Маленькие засранцы – скажу я!

Подобрав платье, я подошла к детям:

– Эй вы!

Они обернулись, и я увидела – сейчас сбегут.

– А ну стоять на месте! – На лицах отразился испуг, все замерли. Со стороны слуг от разгружаемых повозок кто-то побежал, никак чья-то мать. – И что это мы тут делаем? – Подойдя, я смерила пятерых мальчишек взглядом, а потом покосилась на девочку.

– Играем, – выдал нестройный хор голосов, среди которых один, спохватившись, добавил «ваше высочество».

– Я вижу, что играете. Она вам что сделала? – кивком головы указала я на девчонку, что теребила пальцами кончик растрепанной косы.

Дети ответить ничего не успели – вмешалась служанка, пухленькая, раскрасневшаяся женщина в добротном платье и отделанном вышивкой переднике. Непростая барышня, видимо.

– Ваше высочество, что-то случилось? Что-то дети натворили?

Я кивнула, но промолчала. Что-то внутри – какое-то странное чувство – придержало мой язык, чтобы проверить, что будет дальше.

Служанка окинула взглядом ватагу… и тут заметила чуть поодаль стоящую девочку. Я даже рта открыть не успела, как толстые и цепкие пальцы вцепились в детское ухо.

– Опять ты что-то стащила, приблуда окаянная?! А ну…

– Руки от ребенка убери, ЖИВО. – Холоду в моем голосе могли позавидовать все горные реки, а в правой руке как-то странно засвербило, отчего я решила предусмотрительно сжать ладонь в кулак. Служанка, обмерев, ослабила хватку, и девочка, тихо всхлипнув, выскользнула и молча прижала ладонь к багровеющему уху.

– Ваше высочество, она…

– Она? Кто из них – твой сын?

Женщина замерла, а потом решительно указала на светловолосого мальчишку, что стоял рядом с ней. Я почти поверила, только вот мальчишка испуганно дернулся, и я увидела, что второй рукой служанка крепко сжала его локоть, не давая вырваться.

– Лжешь. Лжешь своей принцессе. Не очень умно с твоей стороны, отпусти ребенка.

– Ваше высочество, за что вы…

– Она, – я кивнула на девочку, – ничего не сделала. Она просто хотела играть. Но ей не дали, а потом – ударили. А остальные, – я гневно обвела взглядом детские лица, – рассмеялись. Это весело, когда кого-то бьют, да? – Дети молчали, служанка хватала воздух ртом. – Я повторяю еще раз: кто твой сын?

– Я, – из-за спины женщины раздался голос, и вышел тот мальчишка, что отбирал мяч, – я ее сын, ваше высочество. Не наказывайте маму, ваше высочество, это я виноват.

Я посмотрела на мальчика, потом на его побледневшую мать.

– Ты сделал один удар. Ударил ту, что слабее тебя. Тебе тоже сделают один удар.

Служанка тоненько завыла, вызывая глухое раздражение. Как врать и плакать, так это она умеет, а как сына воспитывать, так это она почему-то забыла.

– Хватит скулить, никто его не убьет.

Я обвела взглядом задний двор. Оказывается, за то недолгое время, что продолжалась эта сцена, собралось некоторое количество зрителей. Поодаль, с правой стороны, стояли слуги, с левой, чуть ближе, маячила стража, неведомо откуда подтянувшаяся, а на стоящую неподалеку бочку опирался уже знакомый мне Харакаш, посматривая с интересом на спектакль. Он-то мне как раз и был нужен.

– Мастер меча! – окликнула я его, и он, чуть удивленно приподняв бровь, встал ровно и слегка поклонился. – Будьте так добры, дайте мне один из ваших ремней.

Мужчина буднично кивнул, сняв с пояса перевязь с мечом, вытащил из шлевки один из ремешков и передал мне.

Мальчишка угрюмо исподлобья косился на меня. Я вздохнула и уже готова была перегнуть его через собственное колено, чтобы перетянуть по заду, но тут почувствовала, что за ремень кто-то тянет.

Молчаливая девочка, смотря на меня снизу вверх, мотала головой из стороны в сторону.

– Он ударил тебя и должен понести наказание. – Нет, мне не хотелось бить мальчишку, но иначе разве он поймет?

Девочка снова затрясла головой и активнее задергала ремень на себя. Я отпустила его, и она, спрятав его за спину, снова покачала головой, а потом, подбежав к Харакашу, настойчиво впихнула ремешок ему в руку.

Я вздохнула.

– Забавно, ты ее ударил, а она тебя защищает. – Мальчишка лишь косил взглядом то на меня, то на чумазую девчонку, алея щеками. – Запомни это. Она могла тебе отомстить, но вместо этого – простила. Вот это и есть сила, а не то, что ты сделал. Понял меня? – наклонилась я к мальчику, беря его пальцами за подбородок и заглядывая в глаза.

– Понял, – ответил он тихо.

– Хорошо. – Я выпрямилась и огляделась. – Ну? Что стоим? Дел нет ни у кого?

Вокруг меня сразу загомонили люди, все спешно разошлись, включая заплаканную служанку, забравшую сына и остальных детей.

Только Харакаш, надев перевязь обратно и заложив большие пальцы за пояс, остался стоять и смотрел на меня с интересом. Да еще девочка, из-за которой это все и началось. «Приблуда», так сказала служанка.

Подойдя к ним, я бросила вопросительный взгляд на мастера меча, а потом обратилась к девочке:

– Как тебя зовут?

– Она не говорит, – ответил мне вместо нее Харакаш. Я закусила щеку – до этого я списывала ее молчание на робость, а оно вот как…

– Ты знаешь, кто ее родители?

Харакаш отрицательно качнул головой.

– Она появилась в замке пару недель назад. Ей дали какую-никакую одежду и поставили кормить кур. Потчуют не шибко, спит в конюшне, но это всяко лучше, чем на улице. Что вы собираетесь теперь делать с ней?

– А зачем мне с ней что-то делать? – удивленно спросила я.

– А что, ваше высочество собирается отправить ее обратно кормить кур? Кухарка вряд ли забудет про все, что случилось. Вас-то она не считает виноватой, вы же принцесса, а девчонке наверняка достанется.

В словах мастера меча был резон. Значит, то был сын кухарки и сама кухарка.

Я задумалась. Харакаш молчал, девочка смотрела на меня, снова принявшись теребить кончик косы. И тут я вдруг подумала, что это – мой шанс. Да, тяжело назвать другом маленькую девочку, но все же можно. А еще – можно учить ее и таким образом узнавать все самой, не вызывая подозрений.

– Ты будешь моей фрейлиной, – твердо заявила я девчонке и увидела непонимание на лицах обоих стоящих рядом со мной людей. Видимо, тут таких дам еще не придумали, ну что ж – я буду первой. – Фрейлина – это подруга знатной дамы, которая сопровождает ее в повседневных делах, скрашивает ее досуг… – «И собирает сплетни, но этого я говорить не буду, да и тебе, малышка, стоит еще подрасти».

На лице мастера меча появилось недоверие и удивление, а лицо девочки озарил почти священный восторг.

– Вы возьмете ее в замок?

– А почему нет? – с вызовом поинтересовалась я. – Она же приблудилась к замку, так что может быть кем угодно, если выдастся шанс. Чем плоха роль фрейлины принцессы?

Мастер меча молча пожал плечами, соглашаясь с моей логикой, а я заметила, что он часто пренебрегал моим титулом, обращаясь ко мне просто на «вы». Это было странно, но почему-то в его случае не вызывало какого-то возмущения. «В конце концов, оте… Рудольф, – мысленно поправила я сама себя, – сказал, что он обучал еще его самого. Кстати, тогда он должен быть едва ли не ровесником Фарраля, а выглядит ровесником короля. Как так, интересно?»

– Раз уж мы встретились, у меня есть просьба, Харакаш, – решила я сразу перейти к делу. Мастер меча молча кивнул. – Я отправлюсь в Фиральское герцогство, и мне не помешает надежный человек рядом.

В этот раз я действительно смогла его удивить. Харакаш посмотрел на меня как на идиотку, помолчал некоторое время, а потом осторожно поинтересовался, какого, собственно, черта я забыла в разрываемом войной герцогстве. Он, конечно, выразился куда как культурнее, но я отлично понимала, что он на самом деле хотел сказать.

– Я еще не уверена, что действительно отправлюсь туда. Зависит от того, даст ли герцогиня Васконская армию, но если да – то я хочу, чтобы меня сопровождал тот, кто имеет опыт в руководстве людьми и в сражениях. Кровопролитная война – это не то, чем должны заниматься подданные короны.

Харакаш хмыкнул, почесал лысый затылок и, внезапно усмехнувшись, склонился в поклоне.

– Для меня честь сопровождать вас в этот поход, ваше высочество.

Я, ощущая, как моя подозрительность резко завопила, что тут что-то не так, медленно кивнула. Интересно, что это он так обрадовался?

– Ее тоже с собой возьмете? – Вопрос мастера меча выбил меня из колеи.

– Кого, девочку? Нет, конечно, там совсем не место для детей. – Я возмущенно посмотрела на Харакаша, как ему вообще такое в голову пришло?

– Оставите здесь? Одну?

– Нет. – В голову тут же пришли мысли о Мире. У нее два взрослых сына, уже выросли, да и в поход я ее точно с собой не возьму. Могу ли я оставить девочку на свою служанку? Мира казалась мне максимально надежным человеком, к тому же – с ярко выраженным материнским инстинктом, который она старательно реализовывала на мне. Не скажу, что меня это хоть сколько-нибудь беспокоило, а в данной ситуации – скорее даже радовало. – За ней присмотрит Мира. – Харакаш скривился, словно испытал резкую боль. – И что вы так не ладите? – решила я взять быка за рога, но мастер меча тут же вернул себе былое самообладание.

– Что вы, ваше высочество. Ваша служанка – образец всех добродетелей, что только возможно узреть в одной женщине, разве я могу…

– Ладно, ладно. Не езди мне по ушам, – отмахнулась я от мужчины, и тот ехидно осклабился. То ли его порадовала моя реакция, то ли вырвавшаяся фразочка из моего родного мира, но вид у него стал на редкость жизнерадостным. – Ты видел, кстати, Миру где-нибудь не так давно?

– Она вернулась из города. В замке где-то, – тут же ответил Харакаш и с невозмутимым лицом выдержал мой подозрительный взгляд.

– Ла-адно. Ну что ж, доброго дня, мастер меча.

– И вам доброго дня, ваше высочество. Буду ждать вас утром на том же месте.

У меня резко заболела спина и все, что было ниже… Вот умеет же, гад, одной фразой все испортить!

Протянув ладонь девочке, я сжала тонкие пальцы и повела ее в замок. Оставалось найти Миру, но этим можно было озадачить первого попавшегося на глаза слугу. Моей юной фрейлине требовалось сменить гардероб, вымыть голову (только бы вшей не успела подхватить!) и…

Я остановилась. А как мне ее называть?

– Ты умеешь писать?

Девочка отрицательно помотала головой.

– Даже свое имя не можешь?

Ответ был таким же.

Я вздохнула, потом хмыкнула от пришедшей в голову мысли.

– Мария. Тебе нравится?

Девочка задумалась, а потом уверенно кивнула.

– Значит, Мария. Просто Мария. Мне тоже нравится!

И мы вошли в замок.

(обратно)

Глава 7 О титулах, героях и женихах

Помнится, я собиралась не делать никаких особо отступающих от нормы поступков. И в тот день, когда я привела Марию в замок, мне казалось, что я это правило нарушаю – притащила приблуду, мало того что служанку нянькаться заставлю, так еще и сама с ней возиться буду. Но оказалось, что в этом случае все как раз было более-менее в рамках нормы. Правда, мое действие не совсем правильно истрактовали.

Тем же вечером, наблюдая, как Мира купает девочку в моей бадье (я твердо решила, что Мария будет жить со мной в одной комнате, и даже выбрала место, куда поставить ее собственную кровать и сундучок под вещи), я совсем не ожидала вопроса, которым меня озадачила моя верная служанка.

– Благое дело вы задумали, моя госпожа. Может быть, вам стоит и о других сиротах позаботиться?

Я в некотором замешательстве посмотрела на женщину, она, купая мою немую протеже, улыбалась и с интересом поглядывала на меня. Заметив мой взгляд, чуть смутилась, возможно, подумав, что лезет не в свое дело, но я кивнула.

– Продолжай.

– Сирот не то чтобы очень много, не больше, чем в других королевствах, но и не меньше. Сейчас вы, моя госпожа, на виду у столь многих людей… быть может, ваш пример заставит их обратить внимание на тех, о ком больше некому позаботиться?

Я задумалась – в словах Миры было много смысла. Защитница веры, спасительница сирот Эвелин Латисская, принцесса Андарии. Звучало весомо, пафосно и, самое главное, не так уж далеко от истины.

– Для того чтобы быть примером, мне нужно чуть больше, чем одна сирота. А организовывать целый приют сейчас, боюсь, короне не по карману. Но ты права. Надеюсь, я успею… – не закончив вслух фразу, я все равно ощутила, как ее конец повис в воздухе. Служанка опустила глаза и строгим голосом сообщила Марии, что юные леди не плескаются водой в купающих их старых женщин. Девочка сделала максимально благовоспитанный вид, и Мира принялась за мытье ее волос. Вшей, слава Светозарной, удалось избежать.

– Думаю, стоит показать юную леди магистру Фарралю.

Я снова кивнула, меня тоже беспокоила немота девочки. Визуальный осмотр ничего не дал – язык на месте, никаких повреждений на нем не было. На большую оценку я была неспособна – мои познания в медицине оставались на уровне оказания первой помощи, но никак не выше. Если окажется, что девочка способна заговорить, возможно, мудрый чародей сможет со временем вернуть ей дар речи. По крайней мере, мне этого очень хотелось.

Итак… из отведенного мне месяца условной свободы оставалось двадцать семь дней. С королем за день я больше не виделась, мне даже казалось, что он сам избегал меня. Я была не против – сказать ему мне было нечего. Потратив часть дня на то, чтобы обсудить с Мирой переустройство комнаты под проживание там маленькой фрейлины, я рисовала сейчас, сидя за столом в своих покоях, набросок выкройки будущих штанов. Носить штаны ее сыновей все же казалось не самым удобным делом, тем более что в бедрах они мне были практически впритык, а во всех остальных местах – болтались. Вспоминая, как шила себе фестивальные платья, а парням из нашего отряда – элементы костюма, я, ностальгически улыбаясь, водила угольной палочкой по листу бумаги. Раз уж верх штанов все равно будет скрыт одеждой (шокировать общественность обтянутой брюками попой принцессы я не собиралась), то можно посадить их по фигуре, чтобы ничего не сползало и нигде не терло. Без промедления выбрав вариант с наружными швами и подождав, пока Мира закончит с банными процедурами девочки и уложит ее, уставшую и сонную от всех потрясений, в мою кровать, я показала ей свой рисунок и коротко пояснила, в чем идея.

Мира задержала на мне странный долгий взгляд, и я закусила губу – да, построение выкроек это не то, что должна была знать принцесса, явно не то. Но не идти же к незнакомой мне портнихе, или что, шить на коленке по ночам самой? Мире я доверяла, ей доверяла Эвелин, король… а все ее действия за эти три неполных дня, что я тут пробыла, показывали, что даже тогда, когда не одобряет действий принцессы, она остается ей верна.

– Да, ваше высочество, я могу это сшить. Нужно снять мерки. Вы… уверены, что хотите носить это?

– Мира, мои платья прекрасны, но они не переживут тренировки и поход… Потребуется новый гардероб, но он должен соответствовать моему положению, потому вот это безобразие, – я постучала пальцем по рисунку, – мы скроем под укороченным платьем.

Мира, задумчиво рассматривая рисунок, кивнула, а затем вдруг загадочно улыбнулась:

– Моя госпожа имеет еще какие-то требования к своему новому наряду?

Я поняла, что служанка что-то задумала. Почему-то возникло ощущение приятного сюрприза, который будет ждать меня в будущем. Помотав головой, я тоже ответила ей улыбкой.

– Мне нужен один комплект, совсем простой, чтобы не жалко было валяться в грязи на тренировках, пока мастер меча будет выбивать из меня пыль. – Глаза Миры опасно прищурились, словно бы она была готова прямо сейчас найти Харакаша и выщипать ему все оставшиеся на лице волоски. – Почему вы так не ладите?

– Не ладим? Что вы, госпожа. Мастер меча – человек высоких принципов…

– Ладно-ладно, не хочешь, не говори. – Услышав знакомую песню, я махнула рукой. Кажется, между этой парочкой все не так просто, но лезть в это я не собиралась. Уже не маленькие дети, разберутся сами.

Глянув на кровать, где калачиком на краю свернулась Мария, я подумала, что сейчас самое время заглянуть к Фарралю. Выяснить, что он хотел рассказать про меч, и предупредить, что завтра к нему зайдет Мира с моей фрейлиной. Осталось только узнать дорогу до башни чародея, но оставлять Марию одну в комнате мне не хотелось – не потому, что я думала, будто она что-то украдет, просто мне казалось, что сейчас за ней нужно присматривать до тех пор, пока каждый житель замка не будет знать, что этот ребенок под моей защитой.

Раздумывая о том, как же все лучше сделать, я внезапно вспомнила про Альвина. Точно!

– Мира, я сегодня поругалась с отцом и немного натворила дел. Ты знаешь помощника капитана стражи Альвина? – Служанка, удивленно взглянув на меня, подтвердила, что знает. – Я разрушила его комнату. Что-то сломала, что-то разбила… Не смотри так на меня, мне и без того стыдно! – Мира тут же отвела взгляд, извиняясь и уверяя меня, что она ничего такого не подумала, а я вздохнула и продолжила: – Так вот. Можешь сходить за ним? После недавнего случая со стражей у дверей кабинета мне бы хотелось поговорить с кем-то из них. Недостаточно высоким, чтобы это выглядело как выговор, но достаточно хорошо знающим своих сослуживцев.

Служанка кивнула, поверив в мое небольшое вранье, и вышла из покоев, притворив за собой дверь. Я не особенно кривила душой – мне действительно было интересно расспросить кого-то о том происшествии, а кроме того – мне нужен был провожатый, и…

Я вздохнула – ну самой себе врать не стоило. Альвин был очень забавным и милым, в меру скромным, а еще – сообразительным и занимал вполне высокое (и весьма подходящее) положение в замке, чтобы моя прогулка до чародея в его сопровождении не выглядела как что-то предосудительное. Я бы сказала, что он мне даже понравился, хотя все же был не совсем в моем вкусе.

Мария на кровати тихонько заворочалась и едва слышно застонала. Я, подойдя, почувствовала неловкость – никогда не умела обращаться с детьми. Сев на край кровати, я аккуратно погладила девочку по волосам. Что ей снится? Почему она не говорит? Откуда пришла и кем была? Надеюсь, когда-нибудь ответы на эти вопросы найдутся, хоть я и чувствовала, что ее историю вряд ли можно назвать счастливой. Маленькая немая девочка, одна в этом мире…

Кажется, видения, что мучили ее, отступили. Она снова задышала глубоко и ровно.

Я просидела рядом вплоть до прихода служанки, а потом, передав пост Мире, набросила на плечи меховую накидку и вышла в коридор.

Альвин, уважительно поклонившись, выпрямился, позволив разглядеть себя лучше, чем это было возможно в прошлую нашу встречу. Очевидно, он приоделся для прогулки со мной. Это было весьма забавно и очень мило. Добротный коричневый кафтан с вышитым растительным орнаментом сидел на нем как влитой, подчеркивая осанку, широкие плечи и сильную шею. Перевязь с оружием была одновременно еще и поясом. Волосы были зачесаны чуть-чуть назад на манер Рудольфа – кажется мне, что кто-то почитает короля за икону стиля. Не самый плохой вариант, но меня сейчас несколько раздражало все, что так или иначе напоминало о нем.

– Ваше высочество. Вы повелели, и я прибыл.

Ну, просто как в дешевом романе. Как ты додумался до такой реплики?

Я, царственно кивнув, закрыла за собой дверь покоев, краем глаза заметив по-доброму насмешливый и самую малость обеспокоенный взгляд служанки. О чем она думает вообще?

– Я хочу осмотреть замок и посетить магистра Фарраля. Проводи меня.

Альвин снова поклонился, на этот раз уже по-военному – чуть согнув спину и склонив подбородок к груди, и мы пошли по замку. Я с нарочитой ленцой водила взглядом из стороны в сторону, запоминая, что где находится, в какой коридор мы поворачиваем и откуда выходим.

– Как твоя спина? – тихо поинтересовалась я, когда мы миновали очередного стоящего на посту стражника и отошли на достаточное расстояние. Альвин, продолжая сохранять невозмутимое лицо (подозреваю, что зачесанные назад волосы были нужны для того, чтобы скрывать предательски алеющие уши), так же тихо ответил, что с ним все в полном порядке и «вашему высочеству совершенно не о чем беспокоиться».

Еще какое-то время мы шли молча.

– Скажи, Альвин, те двое мужчин, что до недавнего момента охраняли кабинет моего отца, что с ними?

– Дринур и Осгод. Они… – он замялся, я недовольно нахмурилась, – переведены охранять другой участок замка. Не так почетно и подальше от ваших глаз.

– Помнится, я велела им убраться из замка, а не прятаться. Меня могли убить из-за их трусости! – Альвин стушевался. Очевидно, стучать на свое начальство (а кто еще мог назначить стражников на другой пост?) он не собирался, но и врать не хотел. Давить на него я не стала, но… – Король хотел их казнить за измену, но я его отговорила. Не хочу вмешиваться в ваши дела, но, возможно, тебе стоит намекнуть барону Эддрику, что конкретно этих двоих стоит убрать из дворца. Совсем.

Альвин молчал, хмурясь. Понимаю. Ему явно предстоял не самый приятный разговор с бароном, однако я надеялась, что, выбирая между желанием сохранить двух стражников и уберечь себя и их от гнева Рудольфа, Эддрик выберет второе.

Впереди замаячил короткий коридор с дверью в конце, судя по всему, финальная точка нашего маршрута по замку. И точно – Альвин замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, не доходя до двери.

– Благодарю за компанию. – Я едва заметно склонила голову, бросив на своего провожатого взгляд. Альвин зарделся под ним, как девица на выданье, а я едва удержалась от смешка – интересно, он в принципе не избалован женским вниманием или это я так на него действую?

– Это честь для меня, ваше высочество. – Помощник капитана стражи поклонился, а я толкнула дверь, входя в башню чародея.

Честно говоря, после всех чудес, что со мной случились за это время, я ожидала от чародейского логова чего-то… ну, точно чего-то необыкновенного. А никак не попасть во что-то среднее между небольшой библиотекой и лабораторией алхимика. Где светящиеся на полу магические знаки? Парящий в воздухе гримуар? Может быть, у магистра хотя бы есть какой-то особенный магический зверек – фамильяр?

– Ваше высочество, как хорошо, что вы все же пришли!

Фарраль появился как черт из табакерки откуда-то сбоку. Сделав пару шагов вперед, я увидела, что там была еще одна дверь, за которой скрывалась уводящая наверх лестница. Надежда на то, что где-то от меня прячут настоящие чудеса, снова робко зашевелилась. Чародей меж тем шуршал различными бумагами, выкладывая их предо мною на стол поверх каких-то свитков и исписанных листов. Я взяла один из них, пытаясь вчитаться. Язык был похож на тот, на котором говорили сейчас, но некоторые слова я разбирала с трудом, а какие-то не понимала вовсе.

Чародей, заклинанием перенеся часть лишних бумаг на стоящую возле стены тумбу, бережно положил на освободившееся место мой меч.

– Возможно, вам известна легенда про непобедимого Коррина, защитника веры в период Божественной войны. – Я неопределенно качнула головой, но чародею, видимо, и не требовалось какое-то подтверждение или опровержение. Он, копаясь в выложенных на стол бумагах, вытащил один из свитков и расстелил его рядом с клинком, продолжив свой рассказ. – Легенды гласят, что его вера и воинское мастерство были одинаково велики. Он выходил из боя непобежденным раз за разом в сиянии божественного благословения, иногда даже не обагрив клинок кровью. Так сказано в легенде.

Я молчала, ожидая продолжения. Чародей же, вдруг тяжело вздохнув, аккуратно прикоснулся к мечу, обхватив узловатыми старческими пальцами правой руки его рукоять, а левой нажал на гарду.

– Мало кто мог увидеть меч Коррина вблизи и остаться в живых. А после его смерти меч вручили статуе Светозарной, чтобы он, в конце концов, оказался в ваших руках, когда этому пришло время. Вы – его новая владелица, я думаю, что вы должны знать один маленький секрет.

Чародей потянул руки в стороны, и меч разделился на две половины: клинок без рукояти, но с гардой… и кинжал. Острый трехгранный стилет с узким ободком – упором для пальцев.

– Не обагрив клинок кровью, говорите…

– Думаю, что никто не осмелился осматривать божественное оружие так внимательно, как это сделал я. Меч определенно несет в себе часть силы Светозарной. Пропитался ли он ею, пока был в руках Коррина, или был благословлен отдельно, я не могу сказать, но это, безусловно, тот самый меч.

Взяв в руки лезвие с гардой и кинжал, я посмотрела на обе половины меча – в лезвии изнутри была полость точно под стилет. Соединив части, я пальцами ощутила на гарде две выпирающие пластинки, совсем чуть-чуть, но…

Легко нажав на них, я тут же увидела восстановивший целостность меч. В моем родном мире бытовало мнение, что в период Средневековья стилет был оружием подлецов, трусов и убийц. Почему-то я не сомневалась, что здесь размышляли примерно так же. Скрытый нож в оружии великого – даже легендарного – воина? Я не была особенно удивлена. Не знаю, какие отношения у него были с божеством, но на войне все средства хороши, и лучше быть живым подлецом, чем мертвым героем. А как показала история этого мира – у Коррина получилось совместить и то и другое.

– Вы говорите, что клинок пропитан силой Светозарной… Он что-то может?

Фарраль пожал плечами:

– Он не тупится, плохо поддается воздействиям различных алхимических кислот. Очень прочный. Могу сказать, что это не его родное свойство – сталь, из которой он сделан, конечно, невероятно высокого качества, но и она бы не вынесла всего, что я на нем испытал… – Чародей замолк.

– И все? – Я была разочарована. Нет, безусловно, это хорошо, что меч очень прочный и острый, но я ожидала от божественного оружия большего. Эх, где же все эти сияющие пламенем клинки, испепеляющие чуть ли не одним махом орды врагов?

– Боюсь, что да. Или же моих познаний недостаточно для того, чтобы раскрыть тайны этого оружия. – Чародей выглядел несколько уязвленным, и я, изобразив на лице благодарную улыбку, сказала, что он и так много сделал и что информация о скрытом стилете и свойствах клинка может в один момент спасти мне жизнь.

– Магистр Фарраль, а могу я спросить вас, сколько вам лет?

Кустистые брови чародея удивленно взлетели вверх, он пожал плечами:

– В третий месяц зимы этого года мне исполнится сто двадцать один год. А почему это интересует вас, ваше высочество?

Я прикусила губу, быстро обдумывая, стоит ли мне спрашивать магистра о дальнейших возрастных аспектах и о том, почему они с Харакашем столь разительно отличаются внешне. Мастер меча хоть и производил впечатление высушенной тугой палки, но не выглядел старым. Хотя, по словам отца… да чтоб тебя, по словам короля, Харакаш обучал владению оружием его самого, а это значит, что мастеру меча было никак не менее семидесяти лет по максимально возможным скромным подсчетам, а в реальности наверняка куда больше.

– Меня просто смущает мой наставник. Мастер меча Харакаш ведь обучал еще моего отца, выходит, что разница в вашем возрасте не настолько уж и велика…

– Иными словами, юную принцессу интересует, почему мастер меча выглядит как мужчина средних лет, а чародей – как старик? – Магистр Фарраль улыбался мне, словно готовясь рассказать какую-то шутку. Я кивнула, с интересом смотря на него. – Видите ли, мудрость редко идет рука об руку с молодостью. Харакаш – оружие, человек войны, житель Туманных островов, а я – мозг, мне важно выглядеть так, чтобы, глядя на меня, люди помнили: я стар, опытен и к моим словам стоит прислушиваться… – Хитро прищурившись, чародей погладил бороду ладонью.

– Получается, вы на самом деле выглядите моложе?

– Могу выглядеть моложе, но это потребует некоторых усилий. А что до вашего мастера меча… такие, как он, живут долго, платя за это высокую цену.

Это становится все интереснее.

– Какую цену?

– Как, вы забыли?

Я сделала вид, словно бы задумалась, а потом покачала головой:

– Вы же помните, магистр, я была не самой прилежной ученицей.

Старик хмыкнул, не осмелившись как-то комментировать мои слова.

– Туманные острова откололись от суши в самом начале Божественной войны. Говорят, что их покровитель был настолько слаб, что не мог защитить сам себя, но… у него хватило сил защитить тех, кто в него верил. Люди Туманных островов живут необычайно долго, если, конечно, не гибнут из-за своей неуемной жажды опасностей. Их Ато не интересует ни одного из богов, сами они к магии не способны, да и неподвластны ей практически.

– Практически? Значит, что-то все же может на них повлиять? – Я зацепилась за оговорку, и чародей, чуть поморщившись, кивнул.

– Конечно, на них подействовала бы магия их покровителя, если бы он еще существовал. Кроме того, они зависимы от своих земель. Я имел удовольствие быть весьма дружным с одним из жителей Туманных островов, и он поведал мне, что им необходимо возвращаться на родину как минимум раз в десяток лет, иначе они начинают стремительно стареть. Я удовлетворил ваше любопытство, ваше высочество?

Я кивнула. Фарраль оглянулся на небольшую дверь, из которой вышел, когда я только пришла к нему в башню, словно бы его там кто-то ждал, а потом, снова повернувшись ко мне, спросил, может ли он еще чем-то мне помочь.

– Да, магистр. Я взяла себе воспитанницу… – Заметив откровенно удивленный взгляд старика, я повела рукой, не желая вдаваться в подробности. – Она не говорит. Немая. Я хотела бы, чтобы вы осмотрели ее, может быть, ее немота излечима? Кроме того, было бы неплохо знать, кто она и откуда, если это возможно.

– Как пожелает ваше высочество. Прикажите вашей служанке прийти с ней завтра после завтрака сюда. Еще что-то?

Он явно куда-то торопится. Или к кому-то.

– Нет, благодарю, Фарраль.

Взяв клинок и уже как-то привычно плашмя закинув его на плечо, я направилась к выходу из чародейской башни. Надо ножны заказать к нему, что ли…

Кстати, о заказать. Для меня до сих пор было вопросом, где взять деньги. Как минимум – я обещала Альвину монету за устроенный в его комнате бардак и испорченные вещи. Идти к королевскому казначею?

Мысли плавно повернули к тому, с чего я начала свое знакомство с ситуацией в королевстве. К гроссбухам и тем, кто их заполнял. С этими вопросами мне точно придется обратиться к Рудольфу, как ни крути. Но для того, чтобы идти не с пустыми руками, мне все же стоит для начала понять – действительно ли расходы не совпадали с доходами и «балансом» или я все же ошиблась. И даже неизвестно, что хуже…

Идя по коридорам с закинутым на плечо клинком (а как еще его изволите нести?), я чувствовала провожающие взгляды. Согласна, меня сейчас только перед портретистом ставить, чтоб увековечил на героическом портрете для потомков.

Чем ближе я подходила к кабинету короля, тем меньше во мне оставалось уверенности. Я словно бы чувствовала себя виноватой в чем-то, но в чем? Разве я сделала что-то, чтобы заслужить такое отношение к себе? Глубоко вдохнув, я положила ладонь на ручку двери под пристальным взглядом стражников. У меня даже не попытались отобрать оружие? Потому что я – принцесса, потому что я – защитница веры или по причине совокупности этих пунктов?

Кабинет оказался пуст. На столе лежала придавленная чернильницей стопка исписанных мною листов. Гроссбухов нигде не было. Пройдясь до книжных шкафов, я обнаружила, что все убрали на полки. Водрузив книги одна на одну, я положила под обложку верхней стопку листов, подхвативвсе это рукой, прижала к боку и вышла из кабинета, нагруженная мечом и книгами, как маленькая ломовая пони.

И хоть бы одна зараза додумалась помощь предложить! Так нет же – стражники, видя, что их принцесса что-то тащит из отцовского кабинета, с максимально сосредоточенным выражением лица делали вид, что ничего не происходит. С одной стороны – хорошо, а с другой – смешно. Неужели они думают, что я беру что-то без спросу?

А черт, ведь и правда без спросу. Да ну и ладно, в конце концов, расчеты вообще мои, так что без спросу только наполовину. Да и Рудольф брать книги из его кабинета не запрещал. А раз не запрещал – значит, можно.

Тихонько пыхтя от напряжения и попыток сохранять королевское достоинство, я донесла все наконец до своих покоев и, радуясь, что дверь открывается внутрь, толкнула ее ногой.

Предо мной предстала комната в процессе перестановки. Мира командным голосом руководила двумя здоровыми парнями, которые, натужно сипя, передвигали мою постель ближе к стене, чтобы освободить место под мебель для Марии. У окна уже громоздился каркас для кровати девочки (односпальной, но сразу полноразмерной) и сундук под вещи. Сама девочка обнаружилась тут же – сидя на сундуке, она, обхватив колени, наблюдала за рабочим процессом. Заметив входящую в комнату меня, Мария, чудное дитя, сразу подбежала и протянула руки, забирая книги и складывая их на письменный стол. Парни поклонились, а Мира, всплеснув руками, присела в реверансе, извиняясь за то, что я застала весь этот бардак.

– Ничего, занимайтесь делом. – Махнув рукой, я положила меч на столешницу к самой стене и села за стол, принявшись раскладывать книги и листки с расчетами. Я не чувствовала в себе желания погружаться в цифры, но висеть у занимающихся делом людей над душой не хотелось. Однако стоило только всем перестановочным работам в моих покоях закончиться, а работникам с поклоном уйти, как за еще не закрывшимися дверями замаячил Харакаш в сопровождении какого-то мужчины.

Увидев эту пару, Мира сразу стала напоминать потихоньку закипающий чайник, но молча, повинуясь моему кивку, впустила обоих, тут же устроившись неподалеку, чуть за моей спиной якобы для того, чтобы заплести Марии волосы.

– Ваше высочество, – поклонились мужчины. Харакаш – как обычно, чуть сгибая спину, а сопровождающий его – в глубоком поклоне. – Я осмелился вызвать мастера Гойшека, он – видный, хоть и недооцененный бронник. Учитывая всю ситуацию, я предполагаю, что вам потребуется доспех… и ножны, – закончил мой наставник, покосившись на лежащий на столе меч.

– Разумно, – кивнула я. Ну вот, настала пора обзавестись своими собственными доспехами.

– С вашего позволения, ваше высочество, мне нужно снять мерки…

За моей спиной словно бы завелось гнездо гадюк, такой жуткий звук издала служанка.

– Нет уж, ни один мужлан не полезет своими рабочими ручищами к ее высочеству Эвелин!

Харакаш насмешливо цокнул, глядя на меня. Бронник стушевался – было видно, что ему самому крайне неловко от всей этой ситуации. Я почувствовала недовольство и уже собиралась весьма резко высказать Мире, чтоб она не мешала, как ее следующая фраза удивила всех, кто находился в комнате.

– Я не покушаюсь на ваше мастерство, Гойшек, но уж мерки со своей госпожи я смогу снять сама, не будь я дочерью Дируна из Гольштада!

У мастера меча и Гойшека не фигурально отвисла челюсть. Смотря на их лица, я покосилась на служанку, что явно довольствовалась произведенным эффектом. Это, впрочем, не помешало ей шустро выставить не сопротивляющихся мужчин за дверь, мило проворковав Гойшеку, что она принесет ему мерки завтра рано утром. Дверь захлопнулась, и я выжидающе уставилась на Миру.

– Ваше высочество, я с пяти лет, вплоть до замужества, помогала отцу в мастерской, поверьте, я знаю, как надо снимать мерки для изготовления доспеха. – Мира смотрела на меня прямо и открыто, уверенная в своих словах.

– Охотно верю.

Как интересно, дочь бронника стала королевской служанкой…

Вечер прошел практически по-семейному. Переодевшись в «домашнее», как я мысленно окрестила наряд из длинного шелкового платья с запахом фисташкового цвета и похожего фасона чуть более короткий халат из теплой шерсти, я все же засела за расчеты после того, как Мира сняла с меня мерки.

Мария перебирала обновки – моя служанка принесла свои старые вещи и часть легкой рукой подогнала на девочку прямо при мне. Отмытая, нормально одетая, она казалась вполне нормальным ребенком, которому просто очень-очень не повезло в этом жестоком мире.

Ширму, которой я хотела отгородить свою постель, обещали привезти только завтра, но меня это мало смущало – одну ночь поспим и без «зонирования жилой площади».

Когда цифры стали сливаться у меня перед глазами, а Мария – откровенно клевать носом, я скомандовала отбой. Переодевшись в ночную рубашку до пят, к которой уже начала привыкать, я забралась в кровать, сделав себе уютный кокон из одеяла, и, пожелав своей соседке по комнате добрых снов, задремала.

Следующие два дня прошли особо ничем не примечательно. Разве что я стащила у Миры иголку и проткнула надувшиеся на пальцах мозоли, чтобы они присохли и зажили быстрее. На тренировках мне приходилось заматывать ладонь льняным бинтом – иначе бы я просто не смогла сжимать рукоятку тренировочного меча. Харакаш поморщился, конечно, но ничего не сказал.

Король передал мне несколько писем, в которых сообщалось, что герцоги с большим удовольствием приняли приглашение в столицу; даже герцог Оташский обещался прибыть через несколько дней, а вот из Фиральского герцогства было по-прежнему тихо. Конечно, надежды на то, что Стефан или Герберт в разгар военных действий на их территории вдруг прибудут ко двору, практически не было, но отправить хотя бы весточку… Неужели и это сейчас для них настолько сложно?

Магистр Фарраль осмотрел Марию и сообщил, что немота девочки является «естественной реакцией на вещи, нанесшие непоправимый ущерб ее сознанию», проще говоря – имела психологический характер. Это одновременно и ужасало, и внушало надежду – страшно представить, какие трудности перенесла моя фрейлина, но последствия их можно было преодолеть.

Божество молчало. Это изрядно нервировало, а еще я никак не могла взять в толк, что же мне делать со своими «способностями», как их развивать и что они вообще из себя представляют. Ничего экстраординарного в себе я по-прежнему не замечала, даже мозоли на руках быстрее не заживали, только все так же иногда чувствовала чужие эмоции, самые сильные. Причем, как выяснилось, для этого мне необязательно было бодрствовать – я моментально проснулась, когда от Марии, спящей в кровати за ширмой, пошли настоящие волны безысходной тоски и страха. Девочка смогла успокоиться только тогда, когда я разбудила ее, вырвав из глубокого и цепкого кошмара, и на остаток ночи положила рядом с собой в кровать. Честно говоря, я обычно с трудом переносила вынужденные разделения постели, сказывались детские воспоминания от понаехавших на какой-то семейный праздник далеких родственников, притащивших с собой детей. Мне тогда пришлось делить кровать с двумя двоюродными сестрами, моими ровесницами, но очень противными и высокомерными девчонками. Почему-то это не мешало мне потом ездить на различные фестивали, ночевать в одной палатке с еще двумя-тремя людьми, но вот кровать… по моему стойкому убеждению, в ней было место только выбранному мною мужчине.

Впрочем, Мария занимала смехотворно мало места, и я все же решила пожертвовать своим комфортом на одну ночь – девчушку мне было жаль.

В попытках «почувствовать силу» я даже вспомнила курс йоги, на который ходила почти два года. Дождавшись, пока Мира заберет девочку к себе (там она учила ее и еще одного ребенка писать и считать), я распласталась на обшитом деревом полу в позе Бхуджанга-что-то-там, ища связь с внутренними энергиями и вибрациями космоса. Нашла закатившееся под трюмо кольцо и офигевшую от такого поворота мышь, явно залетную (ибо дыр я не нашла даже при самом тщательном осмотре) и не ожидавшую столкнуться нос к носу с моей царственной особой. Мышь с позорным писком ретировалась под шкаф, а я со стоном ткнулась лбом в пол. Все было бесполезно – я не чувствовала в себе ничего, никаких отголосков божественной силы. Но она во мне была, и это факт, а значит, я просто что-то не так делала. Но что?

Была и хорошая новость, хотя тут как посмотреть. Я поняла, что не ошиблась в своих расчетах. И если поначалу расхождения казались мелочью, то с каждым месяцем разница становилась все больше и больше, а под конец второго гроссбуха у меня шла кругом голова от той суммы, которая словно бы канула в неизвестность. Осторожно вызнав у Миры цены на столичном рынке, а у Харакаша – стоимость наемных солдат, я еще около часа кружила вечером по комнате под внимательным и беспокойным взглядом Марии. Почти пять тысяч золотых монет за два года! За эти деньги можно было не просто армию вооружить, еще бы на пару сотен наемников осталось, а на сдачу построить трехэтажный сиротский приют.

Мне предстоял серьезный разговор с Рудольфом, я не могла быть уверенной, что это все не проворачивал сам казначей у него под носом, но, возможно, что схема была куда как серьезней. И меня все еще интересовал источник дохода – надо было выяснить, или хотя бы попытаться, ситуацию до моего отъезда в Фиральское герцогство.

О предстоящей поездке я старалась не думать – все зависело от того, получит ли моя просьба поддержку герцогини Марьям. Вот так, ты вроде бы принцесса, однако все равно приходится просить и надеяться на чужую милость.

Вечером, когда я в очередной раз сидела на кровати, пытаясь ощутить в себе хоть какие-нибудь божественные силы, вполуха прислушиваясь к скрипу пера – Мария за письменным столом активно тренировалась в прописи, – в дверь моей комнаты вошла Мира. Вернее, вначале вошло бело-золотое шелковое облако, за которым уже потом можно было различить мою служанку.

– Ваше высочество, давайте примерим платье для завтрашнего приема.

Она сгрузила шелк на кровать, и я, покорно встав, отдалась на милость ловких рук женщины, мысленно восхищаясь ее мастерством, – то, что она делала, не имея под рукой никаких привычных для меня средств пошива вроде пластиковых лекал или швейной машинки, вызывало во мне неизменный восторг.

– А ты не думала стать портнихой, шить на заказ?

– Как же я вас оставлю, госпожа. – Мира посмотрела на меня с таким укором, словно я предложила ей не открыть свое дело, а предать корону в целом и меня в частности.

Я вздохнула. В ее словах была доля правды – я понятия не имею, как бы справлялась со всем этим свалившимся на меня средневековым бедламом, если бы не эта мудрая, по-домашнему уютная и так много умеющая женщина. И я все еще так мало о ней знала! Нужно было как-то разузнать побольше, да так, чтобы не вызывать подозрений…

– Мира, ты знаешь что-нибудь про тех, кто прибудет завтра в замок?

Служанка удивленно посмотрела на меня снизу вверх, отвлекаясь от подкалывания ткани.

– Вряд ли я могу рассказать вам что-то новое, моя госпожа, только слухи…

– Отлично, именно они-то мне и нужны, – довольно кивнула я.

– Ну… – осторожно начала Мира, – говорят, что один из сыновей герцога Оташского – бастард.

– Какой из? – Я заинтересованно прищурилась.

– Всегда по-разному. Вы же их видели – ни один на него не похож. – Быстрые пальцы служанки ловко закончили с подолом и перешли на построение вытачек. Местная мода – что-то с чем-то: то тут платья покроя едва ли не нашего десятого века, то декольте и вытачки. Интересно, что из этого – культурная традиция народа, а что – заимствованное?

– А ты как думаешь, Мира? Кто из сыновей герцога – незаконнорожденный, если таковой вообще есть?

Она задумалась, пальцы чуть замедлились, но через мгновение снова запорхали над тканью поверх поясницы.

– Не знаю, госпожа. Супруге герцога было непросто понести, да и первая беременность протекала тяжело, насколько мне известно. А вот второй ребенок появился быстро, да и… А вы не спрашивали об этом у графа Фалько?

А почему я должна была у него об этом спрашивать? И кто это вообще?

– Нет, – лаконично ответила я.

Служанка вздохнула:

– Да, вы правы, моя госпожа. Мужчины придают таким делам слишком большое значение, а уж спрашивать о таком своего жениха… простите, ваше высочество, бывшего жениха… ох… – Мира стушевалась, заметив мой взгляд. Она, видимо, сочла его возмущенным, но на самом деле он был шокированным.

Так, значит, у меня до «помолвки» с Ариманом был жених. И жених этот ни много ни мало был сыном того хитрозадого герцога. А теперь помолвка накрылась медным тазом, сохранять лояльность незачем, надо побыстрее занять выгодное положение и успеть в числе первых изъявить свою верность новому правителю, который, я уверена, постарается быстро себя здесь закрепить. Интересно, мой несостоявшийся женишок согласен со своим папочкой или у него на этот счет все же есть какие-то собственные мысли?

– Простите, моя госпожа, я не подумала…

– Все в порядке, Мира, незачем переживать, – я успокаивающе улыбнулась своей служанке, – что было – то прошло.

Служанка тяжело вздохнула и углубилась в подгонку платья, оставив меня один на один с моими мыслями.

Очевидно, беседу с королем откладывать было нельзя. Я должна была знать все о гостях, которые прибудут завтра. Тем более – о таких, с которыми принцесса была близка…

Я задумалась: а насколько принцесса была близка с ее женихом? Но не успела я развить эту мысль, как в дверь постучали.

Громко и весьма требовательно.

(обратно)

Глава 8 О котах, чувстве такта и пиратах

Просто удивительно, как иногда совпадают мысли у двух людей. Неожиданный стук в дверь, и на пороге оказался король, который, поняв, что я совсем не готова к встрече с высокопоставленными гостями, решил устроить мне экспресс-курс по их родословным и заочно познакомить с ними методом осмотра картинной галереи. Да, у нас в замке, оказывается, и такая имелась.

О происшествии практически двухдневной давности мы не вспоминали; Рудольф был собран и целеустремлен, что, впрочем, не мешало ему отпускать ехидные комментарии касательно той или иной персоны, снабжая меня попутно ворохом полезной информации. Так что можно сказать, что ночная прогулка с просмотром портретов прошла не только полезно, но и в какой-то степени приятно.

О моем бывшем женихе король знал мало – очевидно, что доверительных разговоров между Эвелин и Рудольфом не было. Фалько, старший сын Эверарда, герцога Оташского, был типичной «достойной партией», а на тот момент еще и хорошо подходил для укрепления связей с главным политическим оппонентом внутри страны. И, как я поняла, это почти сработало, но пришедшая с юга угроза в лице Аримана расстроила все планы и оттого, возможно, еще больше настроила герцога против короны. Такая краткая сводка меня мало устраивала, но получить какую-либо информацию о личных отношениях между принцессой и ее несостоявшимся женихом мне было неоткуда.

Придется выкручиваться своими силами, впрочем, мне уже не привыкать.

Кроме того, как оказалось, Альвин все же поговорил со своим начальником, и тот внял гласу рассудка, хоть и не преминул поинтересоваться у короля о точности полученных сведений. Рудольф коснулся этого эпизода буквально в паре фраз, лишь обозначив, что горе-стражникам дали время до завтрашнего утра убраться из замка. Я предпочла не спрашивать о том, что будет, если они не успеют, – в данном случае пословица «Меньше знаешь – крепче спишь» была как нельзя близка к правде.

В свою комнату я вернулась едва ли не под утро, потому поспать мне удалось всего часа четыре. После позднего завтрака, который нам с Марией подали в покои, я приступила к сборам на торжественный прием. Вернее – «меня приступили», ибо мне в этой феерии шпилек, шнуровки и шлейфов отводилось место безмолвного манекена, причем, желательно, максимально послушного. Мира собирала в единый ансамбль платье и прическу, а мне оставалось только лицезреть себя украдкой в зеркале да купаться в лучах восторга моей юной подопечной.

Последним штрихом стала для меня косметика. Оказывается, она тут все же была в весьма щадящем варианте, но была. Мира точными движениями опытного визажиста заштриховала с помощью кисточки межресничное пространство, потом, уже другой кисточкой, в пару ловких взмахов подкрасила мне ресницы, отчего они сразу проявились на лице, сделав глаза куда заметнее и выразительнее, и под конец из маленькой баночки на мои губы нанесла едва ощутимым слоем карминовую помаду. Посмотрев в зеркало, я вдруг испытала жгучую зависть к самой себе – встретила бы такую на улице в своем родном мире, наверняка бы подумала, что волосы и ресницы наращены, а на лице блефаропластика. Да, теперь я точно видела, что мы с Эвелин отличались внешне: похожие, как сестры-близнецы, но не одинаковые. Косметика эту разницу подчеркнула, заставив меня почувствовать себя практически неуютно в чужом теле. Мира, заметив мой взгляд, обеспокоенно поинтересовалась, что мне не нравится, но я, взяв себя в руки, улыбнулась, сказав, что просто восхищена ее работой. Восхищаться и правда было чем.

Тяжелую золотую парчу сменял и дополнял нежный шелк цвета белого жемчуга, мерцая и переливаясь мягкими складками драпировок. Все это заключало мои талию и грудь в нетугой корсет, чтобы тут же превратиться по верху в широкий овальный вырез, словно бы чудом держащийся на самых кончиках плеч. Грудь была едва-едва приоткрыта сверху, но и там на нее ложилось нежное кружево, одновременно и скрывая, и подчеркивая ее. Мягкие и широкие рукава были прихвачены немного выше локтя парчовой отделкой, от чего на предплечьях образовывались объемные, но нежные буфы, а сам рукав от локтя широким крылом ниспадал до запястий. На бедра лег тяжелый наборный пояс, стоимость которого я боялась даже прикинуть в уме, блистающий перламутром и золотом, из овальных сложных элементов, щедро украшенных сканью и мелкими сверкающими камнями, больше всего напоминающими бриллианты. Прическа и вовсе являла собой изящно-небрежное произведение искусства из локонов, присобранных чуть выше затылка и хитро скрепленных шпильками между собой, чтобы дальше водопадом упасть на спину.

Стараясь стереть с лица глупую улыбку, я аккуратно дотронулась пальцами до небольшой пряди, касающейся ключицы.

«Нравится? Поверь, тебе уготована куда большая роль, чем быть принцессой какого-то захолустного королевства… – Голос Светозарной, возникший в голове, заставил меня замереть, чувствуя, как улыбка приклеилась к лицу, словно бы его свело. Нашла время, когда напоминать об уготованной мне «роли». – Ну, не обижайся на меня, Заноза».

Я чувствовала ее усмешку и старательно делала вид, что все в порядке, рассматривая отражение в зеркале и пытаясь не выдать себя перед Мирой.

«Ты… всегда здесь?» – задала я мысленно вопрос, надеясь при этом, что божество уже покинуло мой разум.

«Нет, я пришла посмотреть, что тебя так осчастливило. Простые люди, простые радости… Оставлю тебя наедине с твоим маленьким праздником, не скучай!»

На этот раз божество ушло достаточно мягко, что меня даже удивило. Никаких неприятных ощущений, просто вдруг появилось чувство небольшого холодка где-то в затылке, и через миг все прошло. Я, медленно и очень аккуратно выдохнув, отстранилась от зеркала; зачем приходила, спрашивается? Напомнить про себя? Так про тебя и так хрен забудешь, акула ты зубастая…

– Ваше высочество, с вами все в порядке?

Обернувшись на Миру, я увидела беспокойство на ее лице и постаралась придать себе как можно более непринужденный вид.

– Да, все хорошо. Я немного нервничаю перед сегодняшним приемом. Новая роль, новые обязанности… – Я не кривила душой. Если с ролью принцессы я еще как-то смогла справляться до сегодняшнего момента, то роль защитницы веры была для меня абсолютной тайной. Хоть король и сказал вчера вечером, что моей задачей будет лишь предъявить себя (и знак на руке) публике, ну и склонить на свою сторону герцогиню Васконскую, я сомневалась, что на этом все закончится.

Стук в дверь прервал мои размышления. Мира открыла ее, приняла из рук пажа шкатулку и, затворив снова, повернулась ко мне.

В шкатулке лежала маска. Тонкие золотые нити сплетались в узорчатое полотно, чтобы на лбу сложиться в стилизованную геральдическую лилию – как забавно, мир другой, а некоторые мелочи, поди же ты, совпадают. Глазницы по верхней части были обрамлены мелкими сверкающими бриллиантами. Маска нужна была не для того, чтобы скрыть лицо, а для того, чтобы подчеркнуть его. Но зачем она вообще была нужна? Какая-то традиция? Особенности приемов в этом королевстве?

Маску надлежало крепить двумя атласными золотыми лентами, и я позволила Мире сделать это, придержав ее пальцами на лице, пока она завязывала бант поверх моих волос.

– Пора, ваше высочество. – Отступив на шаг, моя личная фея осмотрела меня с гордостью и каким-то особенным теплом в глазах, а затем присела в реверансе.

Улыбнувшись, я глубоко вдохнула, подходя к двери покоев, и, толкнув ее, решительно сделала шаг в коридор.

Ну что ж, хотела совет директоров, а получила бал с аристократами. Хрен редьки не слаще, но тут ты хотя бы имеешь какой-никакой вес. Даже будучи женщиной.

Внезапные воспоминания о том самом дне, после которого все пошло кувырком, вселили в меня легкую злость и чувство мстительного превосходства. Да этим занудам из «Вермины» даже не снилось, что теперь я могу и какими силами управляю… ну, могу управлять. В теории. Да не важно!

Я, величественно плывя по коридору, с благосклонной улыбкой взирала на сгибающиеся спины. Слуг прибавилось, часто они были одеты в чужие цвета, но это было понятно – высокие гости не могли прибыть без своего сопровождения. И ровно в тот момент, когда я уже собиралась спускаться по лестнице на первый этаж к тронному залу, меня перехватил незнакомый мне мужчина. Богато, но строго одетый, коренастый, с небольшим животиком, обтянутым темным камзолом, с приметным, изукрашенным шрамами лицом, чуть взъерошенными волосами и цепким, быстрым взглядом – он живо напомнил мне откормленного камышового кота. Вроде бы и милый пухляк, а все ж – зверь. Мужчина неглубоко поклонился, улыбаясь мне во весь рот, отчего его лицо собралось в морщинах, а шрам, пересекающий правую бровь, нос и уходящий на левую щеку, стал еще страшнее.

– Ваше высочество, вы ослепительно прекрасны сегодня. – А голос-то какой, да вам, товарищ, менестрелем надо быть, с таким-то тембром. А вот в комплиментах вы не сильны.

– Только сегодня? – Я позволила себе вздернуть бровь и пристально вглядеться в каре-желтые глаза своего внезапного собеседника. Его ресницы чуть дрогнули, потом он прищурился хитро, насмешливо, и вот неизвестный мне снова согнулся в поклоне, признавая свою оплошность:

– Особенно сегодня. Прекрасны вы, конечно, всегда.

Я хмыкнула, улыбнувшись самым краешком губ, при этом судорожно пытаясь понять, кто же этот человек, столь смело отвешивающий мне комплименты. Он мне нравился своей непосредственностью и, что скрывать, голосом. Низкий, вибрирующий баритон мягко касался ушей, навевая непрошеные сравнения то ли с опытным ловеласом, то ли с оперным певцом высшего уровня. Меж тем я упорно пыталась вспомнить, где же могла его видеть, ведь лицо казалось очень знакомым, только вот я бы запомнила эти шрамы, они же…

Твою мать!

Я, на мгновение закусив щеку изнутри, тут же мило улыбнулась, смотря в глаза своему несостоявшемуся свекру, главному политическому противнику короны герцогу Оташскому. Портреты в галерее были достаточно стары и не отражали реальной картины; Рудольф, конечно, упомянул, что Эверард уже не выглядит тем покорителем женских сердец, каким был изображен на полотне, но почему – напрочь вылетело у меня из головы. А вот сейчас внезапно вернулось.

– Вы что-то хотели, герцог? – Я, чуть помедлив, приняла предложенную мне ладонь, положив на нее свою идеально прямую левую ладошку. Мы медленно двинулись в сторону кабинета короля. Направление меня несколько удивило, однако вида я старалась не подавать.

– Конечно, ваше высочество. Увидеть вас в столь новом… мм… положении было весьма интересно для меня. – Герцог говорил очень аккуратно, хоть и несколько прямолинейно, как мне показалось. Чуть опустив ресницы, я бросила на него короткий взгляд и молча кивнула, показывая, чтобы он продолжал. Это чуть выбило его из колеи – герцог, очевидно, ожидал, что я ему что-то отвечу, но я предпочла дать ему вести в этом маленьком танце.

– Кхм… Признаться, я не поверил слухам, достигнувшим моего замка. Иногда чернь бывает весьма богата на выдумки… – Карие глаза смотрели с интересом, герцог постоянно отводил взгляд, как того требовал этикет, но я тем не менее постоянно ощущала его. Градус моего удовольствия от идущего рядом человека ощутимо поубавился.

Чернь… А ты у нас, конечно, белая кость, голубая кровь, что тебе до того, что говорят простые люди.

Я все так же молчала, храня непроницаемое выражение лица, теперь стараясь даже не смотреть на идущего бок о бок со мной герцога. Его это, очевидно, несколько нервировало, а я не могла отказать себе в таком удовольствии, как подергать кота за усы.

Тем временем мы достигли небольшого зала, предшествующего кабинету короля. Герцог уверенно вел меня к портретам королевской четы.

– Я хотел сказать вам, что очень огорчен тем, что помолвку между нашими семьями пришлось расторгнуть. Это был настоящий удар для меня – узнать, что нашим с Рудольфом надеждам не суждено будет сбыться.

– Его величеством, королем Рудольфом Четвертым, – поправила я герцога, взглянув на него сверху вниз. Он был на полголовы ниже меня, и я, не преминув этим воспользоваться, добавила во взгляд легкого холодка, как бы намекая на то, что не одобряю панибратства в отношении своего родителя. Эверард тихо и коротко рассмеялся.

– Право, ваше высочество, мы с вашим отцом были весьма близки в молодости, вам ли не знать. – Он выглядел безмятежно, но вот что я научилась делать за годы работы в «Вермине», так это видеть злость, спрятанную на дне глаз. Мне везло – та злость была направлена не на меня, я была бухгалтером, а не одним из лиц с глянцевой обложки, и потому наблюдала эту злость со стороны. Теперь же пришлось столкнуться с ней лицом к лицу.

– Не спорю, вы были близки. Но, кажется, доверительные отношения между вами давно уже не в чести? – Я улыбнулась одними губами, продолжая пристально смотреть на стоящего рядом со мной аристократа. – Зачем вы привели меня сюда, Эверард?

Герцог, изучая меня глазами, хмыкнул. Куда-то пропала его очаровательная улыбка, взгляд стал куда жестче, но словно бы и заинтересованней. Кажется, меня перестали считать за дурочку. Это было не очень хорошо, но роль дуры мне всегда давалась с трудом, и проблем от этого я еще в том мире хлебнула немало.

Повернувшись к портретам короля и королевы, Эверард молчал некоторое время, глядя на них, а потом, искоса, на меня.

– Вы изменились, ваше высочество. Мне, право, жаль, что вы все же не станете женой моего сына. Да что там, будь я на пару десятков лет моложе…

Я прервала его, подняв правую руку. Взгляд герцога тут же прикипел к белому знаку на моей коже.

– Оставьте свои сожаления и комплименты для того, кому они действительно придутся по вкусу, герцог. Я спрашиваю еще раз: зачем вы привели меня сюда? Я видела эти портреты всю свою жизнь, однако разговаривать о приемах живописи вы явно не планировали, так что же вы хотите мне сказать или что услышать от меня?

Я опустила ладонь и скрестила руки под грудью, Эверард, словно избавляясь от какого-то морока, тряхнул головой и посмотрел мне в глаза.

– Я здесь для того, чтобы понять, что нашла в вас Светозарная. Не хотел, чтобы мне мешали ваши подданные.

Как-то недостаточно уважительно. Топнуть ногой, возмутиться? Нет, слишком претенциозно.

– И как успехи? – Я, не меняя позы, подняла взгляд на портрет королевы, прикрытый вуалью. Эверард на мгновение скривил губы и, будто бы через силу, ответил:

– Вы действительно изменились, ваше высочество. Жаль, что так поздно.

– Поздно для чего? – Я снова посмотрела на него, не понимая, как в этом человеке что-то могло меня очаровать еще мгновение назад. Точно наваждение какое-то. Нет, его голос и впрямь красив, и он все еще напоминал камышового кота, но… что-то исчезло. А самое важное, что он так и не ответил ни на один мой вопрос прямо. Манера общения аристократов? Или он делал это по какой-то своей причине?

– Для вас, Эвелин. Для вас поздно. Как бы вы ни храбрились, вам уже ничего не изменить.

О, старый облезлый кошак, я еще найду, чем тебя удивить, поверь мне!

– Несомненно, обсужу вашу позицию со Светозарной при нашей следующей встрече. – Я выдала самую естественную улыбку, на какую была способна. Зрачки герцога резко сузились, ресницы задрожали – будто старый интриган что-то почуял, что-то, что его напугало, но смог быстро справиться со своими чувствами. Его спина чуть согнулась в поклоне.

– Позвольте покинуть вас, ваше высочество.

– Вы узнали все, что хотели?

– Более чем.

– В таком случае вы свободны. Ах, нет, – вроде бы вспомнив в последний момент, я подняла правую руку вверх и, накрутив на палец выбивающийся из прически локон, чуть склонила голову к левому плечу, – как поживает мой… мм… несостоявшийся жених?

Герцог улыбнулся, и, видят все боги этого мира, за этой улыбкой стоял оскал не хуже, чем у моей покровительницы.

– Фалько скоро женится, ваше высочество.

– Какая чудная новость! – Этому я действительно была рада – чем меньше моих женихов в мире вообще и возле меня в частности, тем лучше для меня же. А вот Эверард, видимо, расценил мои слова по-своему, чуть напрягшись и не сводя с меня темного взгляда. – Теперь вы правда свободны, герцог. Благодарю вас за эту беседу, она оказалась весьма познавательной.

Я улыбалась в спину герцогу, пока он не скрылся в конце коридора за поворотом, а затем, медленно выдохнув, едва заметно пошевелила плечами, разминая напряженную спину. Очевидно, что мой собеседник так и не сказал всего, что планировал, а мои слова станут темой для его размышлений на долгое время. Впрочем, вся наша небольшая прогулка и разговор оставались для меня большим вопросом. Казалось, что герцог привел меня сюда не только для того, чтобы поговорить без лишних ушей. Ему что-то нужно было, но я так и не смогла понять, получил ли он, что хотел.

Спускаясь по лестнице, ведущей на первый этаж к тронному залу, я все еще прокручивала в голове диалог со старшим Оташским, когда увидела движущегося мне навстречу с другой стороны короля. Он, облаченный в маску наподобие моей, только черненую, разговаривал с идущим по левую руку от него мужчиной в богато украшенной броне, похожей на ту, что носили стражники замка. Заметив меня, король махнул рукой, прерывая разговор, и мужчина, коротко поклонившись, остановился, а потом и вовсе развернулся к стоящим на посту стражникам, что-то им говоря.

Это и был тот самый барон Эддрик, начальник дворцовой стражи? Надо бы спросить у Рудольфа.

– Вижу, Мира не утратила своего таланта.

Я без промедления воспользовалась поданной мне ладонью и кивнула.

– Мужчина, с которым ты разговаривал?..

– Барон Эддрик, начальник нашей стражи. Доложил, что те двое уже покинули замок. Ну что, пойдем представим высшему свету новую защитницу веры? – В голосе короля слышалось веселье. Конечно, ему-то все происходящее было привычно, чего я о себе не могла сказать.

– Да, – коротко кивнула я, на мгновение прикусив губу, чтобы тут же отпустить ее и чуть приподнять голову, делая глубокий вдох.

Рудольф махнул стоящему у дверей мажордому, тот, трижды ударив об пол внушающим уважение посохом, громким поставленным голосом сообщил в зал:

– Его величество король Андарии, герцог Латисский, сюзерен Васконии, Гаэтии, Оташа, Маривии, Амалии и Фираля, друг Вольных степей, Рудольф Четвертый Справедливый! Ее высочество принцесса Андарии, герцогиня Латисская, Карающий меч и глас Светозарной Эвелин Добродетельная!

Король хранил невозмутимое лицо, бросив лишь один короткий взгляд на меня и сжав на мгновение мои пальцы, намекая, что выражение лица принцессе стоит сменить.

Я старательно убрала идиотскую ухмылку и попыталась принять максимально добродетельный вид, мысленно хихикая. «Добродетельная». Я. Всю жизнь эгоистка эгоисткой, поперек голов лезущая что на учебе, что на работе. Рубля никому не пожертвовавшая, ни в одного бога не верившая. Вот что делает правильно выстроенный имидж! Я ни секунды не сомневалась, что мое новоявленное прозвище появилось стараниями Миры в том числе. Наверняка уже вся округа знала, что принцесса взяла со двора немую сироту, пригрела, приодела и учиться отправила. Не удивлюсь, если моя личная служанка даже нашептала кому-то про то, что я не против открыть приют для сирот. Ну а вкупе с моим амплуа «спустившейся к народу» и «избранной богиней» прозвище не заставило себя долго ждать. Отлично! Собственно, а не этого ли я добивалась?

Разноцветное море всколыхнулось, зашуршало дорогими тканями платьев, склоняясь перед августейшими особами. Я, проникнувшись моментом, взирала на приседающих в реверансах и сгибающихся в поклонах людей из-под ресниц, нежно улыбаясь себе и распирающему меня чувству собственного достоинства. В конце концов, за эти пять дней я сделала столько, сколько предыдущая принцесса не сумела за всю жизнь, так что мне действительно было чем гордиться.

Король отпустил мою руку уже перед «финишной прямой» у тронов. Я, приподняв подол платья, поднялась по трем ступенькам, села на предназначенный мне атрибут власти, такой же, как у короля, только пониже и с не такой высокой спинкой.

Рудольф небрежно кивнул, и музыканты, стоящие в углу зала, завели нечто легкое и определенно танцевальное.

– Ну как тебе? – Чуть склонившись ко мне, король при этом на меня не смотрел, следя за кем-то в зале.

– Очень круто! – Я все же удостоилась непонимающего взгляда и тут же поправилась: – Я хотела сказать, что очень здорово. Незабываемые ощущения!

Пользуясь тем, что рядом с троном было пусто, а музыка отлично заглушала нашу речь, я могла не переживать за искренность своих слов.

– «Добродетельная Эвелин» – я даже подумать не мог о таком, не то что мечтать дожить, – хмыкнул король насмешливо, я в притворной скромности опустила взгляд, чтобы тут же понять, что нужно успеть сообщить Рудольфу о своем странном разговоре с герцогом сейчас, пока еще есть свободная минутка, и взглянула вновь на короля.

– Со мной перед приемом говорил герцог Оташский. Я не поняла, чего он хочет. На прямые вопросы отвечал уклончиво, в конце сказал, что я изменилась, но для меня слишком поздно. А еще сообщил, что мой бывший жених скоро женится.

Король, мгновение помолчав, усмехнулся, потом посерьезнел и повернулся ко мне лицом:

– У каждой герцогской семьи есть своя, скажем так, особенность. У нашей семьи это чувство правды. Как ты думаешь, почему мой титул «Справедливый» и почему я выступаю судьей каждую неделю? Я ощущаю, когда мне врут в ответ на прямой вопрос. У тебя эта способность тоже есть. Была, если быть точным… Именно поэтому я тебе поверил, поверил в твою историю. Я сам несколько раз соврал тебе в первый день в тех вещах, которые Эвелин бы взбесили, и соврал максимально прямо, так что моя настоящая дочь почувствовала бы это. Ты не отреагировала. На прямые вопросы отвечала правду или то, что считала правдой. Выводы напрашиваются сами собой, верно? Очевидно, герцог просто пытался избежать нашей «родовой особенности», отвечая уклончиво, чтобы ты не могла определить, истинны ли его слова.

Я сидела, судорожно переваривая эту информацию. Получается, что сидящий рядом со мной Рудольф был в некотором смысле ходячим детектором лжи? И я должна была быть тоже, но, видимо, утратила эту способность. Вернее, тело утратило, когда мы с настоящей принцессой поменялись местами. Так, а какие способности у других герцогов? А если кто-то из них читает мысли?!

Король, наблюдая за паникой, отразившейся на моем лице, видимо, понял ее по-своему.

– Да, тебе придется быть очень осторожной в своих высказываниях и реакциях на чужие слова.

– Какими способностями обладают другие герцоги? – Я заметила краем глаза чей-то пристальный взгляд, но, повернув голову, из моря прикрытых масками лиц никого выцепить не смогла и снова посмотрела на Рудольфа.

– Никогда не играй с Марьям в азартные игры. Она – королева удачи, иначе не сказать. Предки Вимона Гаэтского и Михаила Амальского, как я тебе вчера говорил, произошли из одного рода, потому и способности у них одинаковые – близкие родственники могут общаться между собой телепатически, но вроде бы не на больших расстояниях. Фрей Маривский прибыл сегодня вместо отца – отменный дрессировщик, как и весь их род. Ощущение, что он на самом деле умеет говорить с животными. Фиральский род – прирожденные горняки, чувствуют драгоценные жилы под землей, потому-то их герцогство и было одним из самых богатых. И, наконец, Оташские – они чувствуют опасность. Забавно, но при этом ни дед Эверарда, ни отец не погибли своей смертью.

Я, облегченно выдохнув, чуть расслабилась. Значит, мысли никто не читает, и на том уже спасибо. Интересная картина вырисовывается, однако. Хм, а может быть, именно по этой причине герцог занервничал во время нашего разговора? Моя фраза про Светозарную зацепила какие-то тревожные нотки? Очень интересно… Жаль, что я лишена «родового» наследия.

– А в чем ты соврал мне?

Но король от моего вопроса отмахнулся, лишь обронив, что это не важно, и кивнув на подходящего к тронному возвышению молодого человека:

– Кажется, твой бывший жених решил пригласить тебя на танец.

Вот только этого мне еще не хватало! В местных танцах у меня не было ни времени, ни сил разбираться, а полагаться на то, что некоторые элементы, что выделывали кружащие в зале пары, были мне смутно знакомы, я не собиралась. Однако приближающийся мужчина о моем скептицизме, конечно, подозревать не мог.

Смотря на затянутую в бархатный дублет фигуру склонившегося перед нами графа Фалько, я позволила себе коротко вздохнуть: хорош стервец. А в том, что он именно стервец, я не сомневалась ни мгновения. Когда Мира говорила, что сыновья герцога Эверарда не похожи на их отца, она явно имела в виду исключительно внешность, а смотреть надлежало отнюдь не на черты лица, которые сейчас весьма кстати частично скрывала маскарадная маска. Бледная кожа, нетронутая загаром, огненно-рыжие волосы, тонкие губы, изогнутые в вежливой холодной улыбке, и тот самый взгляд серо-зеленых глаз. Взгляд, который я видела у его отца. Плевать, какие у него волосы, он – копия Эверарда.

– Ваше величество, ваше высочество. – Фалько поднял глаза на короткое мгновение вначале на Рудольфа, а потом на меня и тут же опустил их, соблюдая приличия и позволяя мне беззастенчиво ощупать его фигуру визуально.

– Говори. – Король смерил взглядом подошедшего, но ответил достаточно дружелюбно.

– С вашего позволения, я бы хотел пригласить принцессу Эвелин на танец. – Фалько помедлил, снова поднимая глаза, но на этот раз уже на меня.

Рудольф чуть повернулся ко мне и вопросительно изогнул бровь. Судя по всему, он не был против, если бы я приняла предложение… но я-то против! Я не умею танцевать! Вернее – умею, но совсем не то, чего от меня ждут. И вряд ли тут мышечная память мне поможет.

– Принцесса Эвелин не настроена сейчас на танцы. Но вполне может просто побеседовать, если эта альтернатива устроит графа Фалько.

Молодой мужчина снова склонился в поклоне и протянул мне руку, помогая спуститься по ступеням. И я, касаясь своими пальцами его ладони, лихорадочно обдумывала, как бы извлечь максимальную пользу из этого разговора.

Гости расступались перед нашей парой, как волна перед носом корабля, и смыкались за нашими спинами. Фалько уверенно вел меня к балкону, полузакрытому широкой и тяжелой портьерой, а я… витала в облаках, потому что в голове не было ни одной дельной мысли. Благо свежий воздух и вид дневного города меня чуть отрезвили. Убрав ладонь с руки моего спутника, я оперлась локтями на каменные перила балкона, разглядывая простирающийся внизу город, ожидая, пока Фалько начнет разговор первым. Но мой экс-жених молчал, прислонившись боком к светлому камню перил, и, скрестив руки на груди, смотрел на меня.

– Скучали, граф Оташский? – Я все же решила прервать затянувшееся молчание, чуть повернув лицо в его сторону, но глядя не на него, а мимо.

– А вы, ваше высочество? – Я, не скрываясь, недовольно скривила губы, наконец посмотрев на собеседника. Конечно, я не могла быть уверена, что он отвечал вопросом на вопрос из желания скрыть от меня правду, но, учитывая не так давно полученную мной информацию про «родовую способность» и то, как со мной говорил отец Фалько, у меня не находилось причин думать иначе. Видимо, что-то в моем взгляде молодой человек уловил, потому как отвел глаза и тяжело вздохнул. – Эвелин… – Вот так просто – Эвелин? По старой памяти неудавшегося брака? – Ты же знаешь, я не мог не думать о том, что случилось, о нас и о наших планах…

Я поймала себя на мысли, что мне очень хочется, раскрыв рот, как наивная дурочка, смотреть на этот образец мужской красоты, веря каждому его слову. Только в сознании все тот же червячок сомнения шептал мне про обтекаемость фраз и про то, что думать про планы можно что угодно и как угодно. Интересно, а каково это жить с человеком, который всегда чувствует, правду ты говоришь или нет? Был ли к этому действительно готов Фалько?

Отведя взгляд, я сплела пальцы в замок, снова рассматривая город и белоснежные стены храма Светозарной, что ослепляли даже с такого расстояния.

– Герцог Эверард сказал, что ты скоро женишься. – Я старалась говорить максимально равнодушно, пытаясь вывести графа на эмоции, и тот с лихвой оправдал мои ожидания. Пренебрежительно фыркнув, Фалько небрежно взъерошил волосы и закатил глаза.

– Отец пару месяцев как подыскивает мне достойную партию.

– Что, осколками девичьих сердец уже можно засыпать рвы крепостей? – Я улыбнулась, и граф, коротко хохотнув, кивнул и тут же снова стал серьезным. Серо-зеленые глаза смотрели на меня такпристально, что я буквально чувствовала плотность этого взгляда.

– Ты не передумала? – Я лихорадочно пыталась сообразить, о чем же настоящая принцесса должна была не передумать, но ни одной дельной мысли в голову не приходило – эта взбалмошная девчонка, в теле которой я оказалась, могла придумать что угодно.

– Мм? Что? – Я изобразила глубокую задумчивость и невинно похлопала глазками в сторону графа. Он был явно одного возраста с Эвелин, и если в своем мире я бы скорчила недовольную мордочку на тему того, что он «маловат» для меня, то тут…

Так, надо выбросить эти глупые мысли из головы. Ну, бывает, «любимый цвет, любимый размер», совпали вкусы с предыдущей обладательницей тела, но что теперь, все планы коту под хвост? Ага, разбежались. Нет уж.

– Эвелин, для побега все готово… – понизил он голос и аккуратно коснулся моего запястья кончиками пальцев. Ласково так, поглаживающе… стоп, что? Побег?! Господи, ну почему принцесса была такой безалаберной, романтичной, эгоистичной идиоткой?!

Я вздрогнула, отдернула руку и строго посмотрела на стоящего рядом графа, а он, в свою очередь, вдруг прищурился, резко напомнив мне своего отца, словно бы прислушиваясь к чему-то.

– Эвелин? – В его голосе промелькнуло подозрение. Что-то почувствовал? Плохо, плохо!

– Прости, Фалько, но все очень сильно поменялось в последнюю пару дней… – Я постаралась сделать действительно грустный голос и отвела глаза, играя в «принцессу, обремененную долгом». – Не будет никакого побега. Я больше не принадлежу себе. – Удачно запомнившаяся фраза из какого-то мыльного сериала здесь пришлась как нельзя кстати.

– Это из-за… – Пальцы Фалько снова коснулись уже моей правой руки, но на этот раз он подошел куда ближе – я практически упиралась плечом ему в грудь.

– Да. И не только из-за нее. – «Не могу же я тебе сказать, что мне божество тут пообещало маму из родного мира выписать». – Я многое переосмыслила за эти последние пять дней. Я не могу бросить отца, не могу оставить королевство…

– Так убеди его просто отдать корону, ты же говорила, что у тебя почти получилось. – Сильные пальцы цепко сжимали мое запястье, а я, ошеломленная, опустив голову, пыталась осмыслить то, что услышала. Так, значит, Эвелин не просто собиралась сбежать в какие-то эфемерные дали со своим женихом, но еще и убедить отца сдать королевство без боя? Конечно, я могла бы трактовать подобное как попытку заботы со стороны избалованной и наивной принцессы, но с трудом представляла, как к этому относился ее отец. Неудивительно, что его реакция на мое признание была столь адекватной. Очевидно, что мы с настоящей принцессой были настолько разными людьми по характеру, что мои слова, подкрепленные его чувством правды, сыграли лучше всяких заверений.

Пальцы, крепко обхватившие мое запястье, вдруг разжались, а сам граф Оташский сделал полшага в сторону.

– Фалько? Тебя ищет… хм, прошу прощения, ваше высочество.

Низкий, чуть грубоватый голос прервал нашу с графом беседу, постепенно выходящую за грани дозволенного. Я обернулась и увидела высокого, широкоплечего и черноволосого мужчину, чье лицо скрывала маска, один в один такая же, как у Фалько. Более массивный по фигуре, не такой изысканный, не такой грациозный. Если старшего сына герцога я могла сравнить с изящной рапирой, то сейчас передо мной предстал двуручный меч. И, судя по мельком брошенному на меня взгляду, я ему не нравилась, хотя мне могло и показаться. Может, его эмоции были направлены не на меня, а именно на…

– Элиас, пошел вон. – Фалько гневно скривился, но его младший брат даже ресницами не дрогнул, не сводя с него тяжелого взгляда серых глаз. Я бы с обладателем такого взгляда так не разговаривала.

– Ваше высочество, мой брат вынужден вас покинуть. Прошу прощения. – Еще один хлесткий взгляд в мою сторону, у меня перехватило дыхание, но я постаралась не подать виду.

Нет, все же ему не нравлюсь именно я.

Элиас подошел к брату, опустил ему руку на плечо и несильно надавил, заставляя, однако, моего спутника сжать губы в тонкую нить.

– Я выкину тебя из герцогства вон, как только отец…

– Вот когда станешь герцогом, тогда и поговорим. Прошу прощения, ваше высочество. Некоторые семейные дела не терпят отлагательств. Прощайте, ваше высочество.

Элиас буквально протащил старшего брата за плечо к выходу, отодвинул портьеру и, отпуская Фалько, несильно толкнул того вперед, в зал. После – повернулся, коротко поклонился мне и исчез за тяжелым бархатом, отгораживающим балкон от тронного зала.

И только после этого я перевела дух. Тяжелое, хладнокровное презрение, обволакивающее меня с того момента, как взгляд серых глаз коснулся моей фигуры, наконец исчезло, удалилось, растворилось в море людских эмоций, что бушевало за портьерой. Вместе с ним исчезли гнев и ненависть Фалько.

Что младшему графу Оташскому успела сделать принцесса, если он ее настолько презирает? Одни вопросы…

Еще с пару минут я стояла на балконе одна, вдыхая прохладный воздух и наблюдая за полетом птиц, а потом мое одиночество прервал Рудольф, ведя ко мне женщину, ради которой и затевался весь этот балаган с балом.

Глубокого кроваво-винного цвета закрытое платье со шлейфом и высоким разрезом с правой стороны до самого бедра, демонстрирующим штаны и ботфорты на невысоком каблуке. На левом бедре, прямо поверх платья, перевязь с клинком. Левая половина лица и большая часть лба закрыта сплошной черной маской, анатомической, но все же – сплошной, полностью закрывающей левый глаз! Этой даме не хватало только широкополой шляпы со страусиным пером и кобуры с револьвером, чтобы вскочить на борт испанского галеона и заявить, что никто не пострадает, если не окажет сопротивления. Марьям превосходила все мои самые смелые ожидания и уж тем более – свой благовоспитанный (и скучный) портрет, который висел в замковой галерее. В свободной руке эта шикарная женщина несла кубок и, как я могла заметить, не стеснялась применять его по назначению. Впрочем, резкий взгляд фиалкового глаза можно было сравнить только со свистом стали в воздухе – герцогиня Васконская была трезва как стеклышко и явно настроена на деловую беседу вне зависимости от того, какую роль она изображала перед гостями замка.

Следом за королем шел Альвин с настолько серьезным выражением лица, что сразу было видно: ему дали ответственное задание. Король с герцогиней вошли на балкон, Альвин закрыл за ними портьеру, оставаясь по ту сторону, а я бросила короткий взгляд на Рудольфа, пытаясь что-то усмотреть в его лице, хоть какую-то подсказку о том, как себя вести.

– Эвелин, моя прекрасная девочка, как ты похорошела! – Марьям тут же отпустила локоть Рудольфа, чтобы крепко меня обнять. Я, чуть оторопев, аккуратно коснулась ладонями ее спины, выразительно глядя на короля, которого, кажется, моя реакция забавляла. В объятиях меня сжимали крепко, но недолго, обдав запахом вина, мяты и пряностей. «Королева пиратов», как я мысленно окрестила герцогиню, отстранилась, окинула меня внимательным взглядом, а потом – сделала неглубокий реверанс. – Большая честь для меня находиться в присутствии защитницы веры Светозарной.

Я чуть склонила голову, отвечая уважением на уважение. От слова этой женщины зависел успех всей моей затеи, так что я бы и сама в реверансе присела, будь я уверена, что это не сочтут чем-то излишним.

– Прежде чем мы поговорим о деле, – герцогиня выразительно изогнула бровь, снова поднимая на меня свой завораживающий взгляд, – я бы хотела задать личный вопрос, если это не возбраняется. А может быть, даже и два. – Я кивнула. Что ж, вопросы были ожидаемы, однако я даже предположить не могла, что Марьям Васконская захочет у меня узнать. Хотя… – Какая она? Ты же говорила с ней?

Я снова кивнула, медленно, не сводя взгляда с единственного видимого мне глаза герцогини. Конечно, Рудольф говорил, что Марьям весьма набожна, и можно было бы предположить, что ее заинтересует моя встреча с божеством, однако…

– Она иная. Похожа на человека внешне, но не человек, конечно. И да, я с ней говорила. – Я увидела требовательный вопрос во взгляде, которым меня одаривала Марьям, и продолжила, осторожно подбирая слова: – Она… я ее развеселила. Сначала разозлила, потом развеселила. Видимо, она что-то увидела во мне, что ей пришлось по вкусу, и потому избрала меня. – Я замолкла. Мне больше нечего было сказать – все остальное касалось только меня и Светозарной… и нашего с ней договора.

– Пришлась по вкусу… – Марьям повторила мои слова эхом, потом вдруг прижала ладонь ко рту, издав сдавленный смешок, и кивнула. – Хорошо сказано, Эвелин. Спасибо, мне это было важно, правда. – Герцогиня взяла себя в руки, хотя на ее губах блуждала странная усмешка, резко контрастирующая с бесстрастной маской. Я бросила вопросительный взгляд на короля, но он лишь качнул головой. Значит, тоже не имел понятия, что это все значило. – Еще меня интересует, конечно, с какой целью ты все это затеваешь. Чего хочешь добиться?

Взгляд фиалкового глаза блуждал по моему лицу, я молчала, чуть прикрыв глаза. Ясное дело, что мне стоило быть максимально искренней и при этом пройтись по очень тонкой грани лжи. Хотя почему сразу лжи? Я внезапно ощутила, что все, что мне представлялось правильным ответить на заданный вопрос, мне действительно близко.

– Я хочу свободы. Своей свободы, в первую очередь. Я хочу иметь право решать, строить свою судьбу своими собственными руками, хочу, наконец, чего-то да стоить, а не просто «занимать место». То, что я родилась принцессой, еще не делает меня безропотным трофеем. Я хочу добиться права голоса для себя и для королевства. Мне слабо верится, что Ариман легко откажется от поглощения и присоединения этих земель к тем, что он уже поработил, но меня тошнит от одной лишь мысли, что эта земля и этот народ окажутся проданы, переданы под власть другого божества, как скот! Что их будут заставлять верить или, еще хуже, приносить в жертву, как было во времена Божественной войны… – Я сделала паузу, набирая воздух, и сжала кулаки, глядя в единственный глаз Марьям. Герцогиня хранила непроницаемое выражение лица, и я не могла понять, плохо это или хорошо. Мои слова о богине так взволновали ее, а теперь… Что ж, мне оставалось лишь закончить свою речь и ждать, что будет дальше. – Они сами должны решать, чего они хотят. И для того, чтобы у них был этот шанс, нужно сделать так, чтобы Ариман начал считаться с нашим королевством. Чтобы его победа над нами более не казалась ему малокровной и легкой. А для этого королевство должно вновь стать единым, как было когда-то.

Я замолчала, выдохшись и чувствуя себя на удивление успокоенной, и отвела взгляд, пытаясь погасить вдруг поднявшийся из глубины души гнев. Да, в этой речи было очень много «я» и претензий на личную выгоду. Но кто может меня осудить за это? Герцогиня? Не смешите мои туфельки! Кто как не выходец из привилегированного сословия, женщина, стоящая у руля своего герцогства так много лет, может понять мое желание стоить чуть больше, чем мне положено по праву рождения?

– Рудольф, когда ты сказал, что твоя дочь настроена серьезно, ты мне солгал… – Я неверяще замерла, слепо уставившись на каменный парапет балкона. Что? Это я-то настроена несерьезно?! Я, едва сдерживаясь от злобного шипения, стараясь подавить рвущийся на волю резкий выдох, подняла взгляд на Марьям. – Она не просто настроена серьезно… Она же готова глотку Ариману перегрызть. Я бы на его месте трижды подумала, стоит ли вообще подходить к принцессе, про брачную ночь даже говорить не стану. – Герцогиня, закончив фразу, сделала глоток из своего кубка и отсалютовала мне им, а я ощутила себя воздушным шариком, из которого медленно стравливается воздух. – Я дам войско. Но… – «Королева пиратов» сделала многозначительную паузу, а потом продолжила, глядя уже больше на Рудольфа, чем на меня: –…не просто так. Снабжение столицы для меня достаточно хлопотно, так что, если вся ваша военно-политическая кампания увенчается успехом, я хочу пятнадцатую часть от всех доходов, что будет приносить Фиральское герцогство в королевскую казну, в течение десяти лет.

Опустошив кубок, герцогиня улыбнулась мне довольно и чуточку лукаво.

Так вот откуда были эти неустановленные поступления средств в гроссбухе! Все эти годы Марьям поддерживала корону на плаву! Но как? Откуда такие средства?

– С вашего позволения, я оставлю вас обсудить этот маленький нюанс. Ваше величество, ваше высочество… – Герцогиня Васконская присела в грациозном реверансе и покинула балкон, на прощанье по-матерински потрепав растерявшегося Альвина по щеке.

Повисла пауза. Рудольф молчал, выжидающе смотря на меня. Я отвечала ему тем же.

– Пятнадцатая часть это много? – Я не выдержала первой и нервно прошлась по балкону от края до края, чувствуя, как пальцы сами по себе начали теребить рукав роскошного платья.

– Это у тебя надо спросить, ты у нас финансовый гений, не я. – Король усмехнулся на мое немое возмущение и тут же примирительно поднял ладони перед собой. – Ладно-ладно. Я не особо хорош во всех этих счетоводческих делах, но пятнадцатая часть – это обычная компенсация за участие в военных действиях. Конечно, никто не платит ее десять лет, она высчитывается с захваченных средств, но так как мы никого не захватываем и не грабим, то я считаю подобное предложение достаточно уместным.

Я кивнула, мотая на ус ценную информацию не только о местных порядках совместных грабежей, то есть – военных кампаний, но и о том, что мой отец расписался в собственной экономической беспомощности.

Нет. Так не может продолжаться вечно. Но разговор о том «а дочь ли я тебе или где?» стоит отложить до более приватной обстановки. Нельзя даже допускать возможности, чтобы кто-то услышал подобные вопросы!

Поправив рукав, я еще несколько мгновений смотрела на лежащую у подножия замка столицу, а потом – кивнула.

– Значит, мы принимаем это предложение.

– Отлично. – Рудольф моментально откликнулся, а мне отчего-то стало не по себе. Он так легко отпустил меня, словно бы не было того разговора, не было всех его переживаний… Я невольно попыталась вглядеться в лицо короля, найти там что-то, что подсказало бы мне, а переживал ли он за меня на самом деле, как за свою дочь. Мой взгляд, конечно, не остался незамеченным. Рудольф хмыкнул, подошел и встал рядом, опираясь локтями на каменные перила, как это не так давно делала я сама. – И что теперь тебе не так, Эва?

Я, покусывая губу, начала ощущать себя дурой. Весьма неприятное чувство, между прочим, но достаточно правдивое: то требую отпустить меня воевать, то недовольна, что меня отпускают. Как говорил персонаж моего любимого ситкома: «Не можешь сдержать эмоции – иди в чулан, никто не любит истеричек». В чуланах сидеть принцессам не полагается, а второй забег по замку мог и не сложиться так удачно, как с Альвином.

– Все в порядке, я… – Я тут же замолкла, натыкаясь на насмешливый взгляд короля. Ну да. Я врала, вернее – пыталась врать ходячему детектору лжи. К успеху шла, угу. – Ладно. Меня просто зацепил тот разговор… не идет из головы. – Я опустила взгляд и начала старательно исследовать пространство под балконом, надеясь, что ощущение неловкости не выльется стыдливым румянцем на щеках.

– Забудь, Эва. Я… вспылил. Прости. Не надо было мне это говорить. – Голос короля звучал чуть глухо, и я, бросив на него короткий взгляд, заметила болезненно-тоскливое выражение на его лице.

– Я тоже очень по ней скучаю… – Все же я не решилась протянуть к его плечу руку, хотя мне этого очень хотелось. Рудольф кивнул, зажмурился на мгновение, а потом я снова увидела его таким, каким уже привыкла: доброжелательным, насмешливым и чуточку уставшим.

– Ну, ваше высочество, ваша миссия на сегодня окончена, а моя еще только начинается. Отдохни как следует, видит Светозарная, ты этого заслуживаешь. – Король улыбнулся мне, и я невольно улыбнулась в ответ. В пару размашистых шагов Рудольф оказался у портьеры и в сопровождении Альвина ушел через расступившееся перед ним людское море.

Что он там сказал? Отдохнуть как следует? Понятия не имею, как следует отдыхать принцессе, но вот вино мне сейчас точно не помешает. Все же я молодец! И заслуживаю определенной награды. Осталось теперь только узнать, предполагается ли на этом празднике жизни еда?

Глубоко вдохнув, я почувствовала, как на лицо наползает довольное и благостное выражение, и приступила к выполнению новой поставленной цели – отдыхать как следует.

…Уж лучше бы Рудольф велел мне идти в библиотеку и просидеть там до самого утра!

(обратно)

Глава 9 О культурной апроприации и неуместных улыбках

Медленно открыв один глаз, я тут же закрыла его, ощущая ломоту в висках и легкое покачивание всего окружающего меня мира.

Голова болела, во рту была настоящая засуха, глаза реагировали на свет так, словно мне пытались их выколоть каждый раз, когда я приоткрывала веки. Попытка оторвать голову от подушки принесла мне вихрь новых ощущений в виде стремительно подкатывающей к горлу тошноты, одновременно с этим – чувства острого голода и желания умереть. Прямо сейчас и желательно не совершая более никаких телодвижений. Как там было? «Мама, я не могу больше пить»?

– Ваше высочество, вы…

– Тшш… – Я тихо зашипела, поморщившись не только от голоса Миры, но и от звуков своего собственного, и очень аккуратно приоткрыла один глаз.

Служанка смотрела на меня, как смотрят на нерадивую дочь-старшеклассницу, пришедшую со школьной дискотеки подшофе и недоползшую до собственной кровати. Где-то глубоко в душе у меня зашевелился червячок стыда, но я волевым усилием загнала его поглубже – я взрослая женщина, имею право пить сколько хочу! Особенно – учитывая все текущие обстоятельства.

– Я принесу вам отвар из трав. – Видя, что я сейчас мало приспособлена к активной жизнедеятельности, Мира сжалилась и вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собою дверь. Я, никак не отреагировав на ее уход, лежала в кровати, преисполнившись жалости к самой себе и заодно – пытаясь восстановить ход вчерашнего «банкета». Память услужливо подкидывала мне вполне безобидные фрагменты моего маленького алкогольного срыва. С течением времени все великосветское общество разделилось на две неравные группы: меньшую – постарше и основную – «молодняк», в который вошла и я. Мы обсуждали моду, и, кажется, я весьма впечатлила Фрея Маривского своими познаниями в конной езде… На этом месте моя память давала некий сбой, а так как активное шевеление извилинами сейчас приносило мне весьма ощутимую боль, я решила, что вряд ли там могло произойти что-то действительно существенное. В голове плавали обрывочные воспоминания о весьма невинных играх: местное подобие ручейка, потом, кажется, прятки… Я, наморщив лоб от нахлынувшего головокружения, перетерпела пару особо неприятных мгновений и, медленно выдохнув, приняла для себя строгое решение не пить больше ничего крепче травяных отваров. Очевидно, это тело было куда более восприимчивым к алкоголю, чем мое, родное.

Эх, кажется, мне стоит привыкнуть к тому, что оно больше не мое, по крайней мере – на какое-то время. Ладно, главное, что я вроде бы ничего не натворила, да и что-то подсказывает мне, что остальная молодежь пошла вразнос вслед за своей принцессой, если даже не впереди нее.

Скрип двери прервал мои унылые размышления, и я, снова приоткрыв правый глаз, увидела Миру, что несла перед собой поднос с исходящим паром кувшином и кружкой, и Марию, в руках которой я не без удовольствия заметила пряжу и спицы. Правильно, пусть дите будет при деле и учится всему, что ей может пригодиться в этом суровом и жестоком мире такого вкусного вина и такого жуткого похмелья…

Пока мне подтыкали подушку под спину, помогали из лежачего положения принять полусидячее, вручали в руки глиняную кружку, источающую ароматы мяты и барбариса, в мою голову настойчиво возвращались размышления об игре в прятки. Почему-то мне казалось очень важным это воспоминание, но оно было настолько зыбким, словно я не просто перебрала с алкоголем, а получила несколько добрых ударов по голове. Сделав пару осторожных глотков из кружки, я признала напиток весьма годным к употреблению, единственное, чего в нем не хватало для полноты вкуса, это ложечки меда, но сейчас мне было и так неплохо.

Мария села на свою кровать, с интересом рассматривая мое «помятое» высочество, а я подумала, что подаю ребенку не самый лучший пример, однако читать нравоучительные проповеди не стала. В конце концов, воспитание детей не было моей сильной стороной хотя бы из-за отсутствия младших братьев и сестер, и я была уверена, что Мира справится с этим гораздо лучше, чем я.

Сделав еще десяток мелких глотков целебного напитка и ощущая, что тошнота проходит, а головная боль – отступает, я позволила себе довольно зажмуриться. Все же жизнь не такое дерьмо, когда ты принцесса и тебе приносят чем похмелиться прямо в кровать. Стоило мне расслабиться и окинуть первым осмысленным взором свои покои, как я наткнулась на лежащее на диванчике возле стены лошадиное седло.

В голове зазвенела тонко натянутая струна моих подозрений: «Какого черта в моих покоях делает седло?»

– Мира, а что оно тут делает? – Я, кивнув подбородком в сторону лошадиной экипировки, поморщилась от легкого покалывания в затылке, что вызвал этот немудреный жест.

– Лежит, ваше высочество, – невозмутимо, но с легкой стервозинкой в голосе ответила служанка. Очевидно, что-то вчера все же случилось. Ох, дурная голова ногам покоя не дает!

– И что я вчера натворила? – Обреченности в моем голосе мог позавидовать любой актер драматического театра, читающий монолог Гамлета. Однако если актеру сценическая обреченность была нужна, то у меня она была вынужденной и оттого – малоприятной. Мира вздохнула, а я ощутила этот вздох первым гвоздем в крышке моего гроба.

– Вы, госпожа, вчера были несколько… несдержанны в алкоголе, – начала моя верная служанка. Но я, преисполнившись мрачных настроений, перебила:

– Говори как есть. Ее высочество надралось вчера в щи.

Мира, чуть округлив глаза, переварила мое высказывание, потом мимолетно улыбнулась, оценив и явно запомнив фразу, и кивнула.

– Да, именно так. Подробности мне неизвестны, но, по слухам, вы покорили сердце графа Фрея, победили в игре в прятки, отвесили оплеуху вашему бывшему жениху, застукав его на конюшне с другой женщиной, обругали его на чем свет стоит, а потом уснули где-то в коридорах дворца. Вас к покоям доставил помощник капитана стражи и младший граф Оташский. С седлом в руках. Как мне сообщили доставившие вас благородные мужи, вы наотрез отказались с ним расставаться. – Она замолчала, и я с мучительным стоном закрыла глаза. Это ж надо было так ужраться! Какой позор! Что сейчас обо мне думают все окружающие и дворянство? Еще и тащили через весь замок, как пьянь подзаборную. Да еще и кто! Альвин и этот Элиас, будь он неладен!

– Все очень плохо, да, Мира?

Служанка опять вздохнула, поправила чепец, что казался неотъемлемой частью ее внешнего вида, и успокаивающе мне улыбнулась:

– Нет, ваше высочество. На самом деле, простите мне эту дерзость, будь я на вашем месте, я бы графа Фалько еще и не так бы отчихвостила. Он вас совершенно, абсолютно недостоин! Ну а по поводу ваших… кхм… увеселений… Так вчера весь замок гудел, особенно молодые аристократы. Я бы даже сказала, что вы вчера весьма уверенно возглавили менее официальную часть праздника. Ну а ваш танец и песня о стаканах на столе произвели настоящий фурор.

«Это конец», – пронеслось у меня в голове.

Я, слушая успокаивающий голос этой во всех отношениях замечательной женщины, понимала, что на самом деле это был полный провал. Моя память, опираясь на слова Миры, потихоньку начала реконструировать события прошлой ночи, пусть не целиком и не всегда связно, но я поняла, почему игра в прятки меня так беспокоила. Я мало того, что хорошо спряталась, но и нашла то, что не ожидала найти. Видимо, устроила весьма показательный скандал, который я помню только по размазанным картинкам и крайне испуганному лицу Фалько, которое всплыло в моей памяти белым пятном среди полумрака конюшни. Что говорила (и, упаси все боги этого мира, куда посылала), я не помнила абсолютно. Почему утащила с конюшни седло – воспоминания тоже умалчивали.

– А та особа, с которой он собирался уединиться, она хоть красивая? – не пойми зачем поинтересовалась я у Миры.

Мне не сказать, что было обидно. Я на графа Фалько, в отличие от настоящей принцессы, никаких планов не строила, да и все же что-то в нем меня настораживало, особенно после вчерашнего разговора, но вопрос почему-то возник. Спишем на загадочную женскую натуру.

Открыв глаза, я покосилась на пристально смотрящую на меня служанку, что тут же отвела взгляд.

– Мира, ты же не думаешь, что я буду портить кому-то жизнь из-за того, что этот хлыщ не умеет держать себя в руках, а свой… – Я осеклась, решив, что подобное высказывание уж чересчур экспрессивно для моего высокого положения, да еще и при Марии, которая все это время весьма заинтересованно грела ушки на нашем разговоре, даже не пытаясь маскироваться вязанием.

Мира кивнула, оценив мою сдержанность, и пожала плечами.

– Обычная девушка, ваше высочество. То ли отчаявшаяся, то ли не очень умная, то ли не очень воспитанная. – В голосе почтенной матери двух взрослых сыновей прозвучали осуждающие нотки. Очевидно, желания молоденькой служанки провести ночь «на сеновале» с графом она не одобряла.

Меня не покидало ощущение, что тем вечером я натворила больше, чем упомянула Мира, но она то ли не знала, то ли не хотела меня расстраивать еще больше. Тяжело вздохнув, я допила отвар, поставила кружку на прикроватный столик и, откинувшись на подушках, задумчиво уставилась в потолок.

Во всей этой истории мне казалось странным, что к покоям меня притащил не кто-нибудь, а граф Элиас Оташский. Я не могла ошибиться вчера – моя единственная божественная способность работала как часы и ясно сообщила мне, что он меня крайне недолюбливает. Может быть, в нем взыграло чувство жалости? Или он внезапно оказался этаким рыцарем и решил не бросать «даму в беде»? Главное, чтоб от этого мне не оказалось еще больше вреда.

– Мира, а гости уже разъехались? – Я понятия не имела, сколько сейчас времени. По моим биологическим часам время было пить минералку и сожалеть о вчерашних глупостях, а больше они ничего не сообщали.

– Нет, конечно. Кто же будет уезжать утром после королевского приема? Обед, вечерний променад. Его величество наверняка устроит конные скачки, скорее всего, в них будет участвовать граф Маривский. Не удивлюсь, если и вас попросят… – Мира выразительно посмотрела на свою воспитанницу, сидящую на кровати, и та с самым благовоспитанным видом принялась вязать, медленно и неловко щелкая спицами.

– Меня? Что, кто-то хочет, чтобы я свернула себе шею как можно быстрее? – Я саркастически скривилась.

– Ну, вчера же не свернули, – возразила служанка, заставив меня так и замереть с глупо открытым ртом.

Это еще что значит?

– А вчера я делала… что? – Мне было даже страшно задавать этот вопрос. Может быть, они что-то в вино добавляют? Я так не гуляла со времен студенческой молодости, но там-то все как раз понятно – яблочные «три топора», пара «дошираков» на всех и гуляй, рванина, от рубля и выше.

– И это не помните? Ох, может быть, мне позвать магистра Фарраля, вы точно хорошо себя чувствуете? – Мира обеспокоенно вгляделась в мое лицо, но я отрицательно помотала головой. Еще тут чародея не хватало, еще заподозрит что, так проблем не оберешься. При всем моем желании узнать об этом мире как можно больше, Фарраль представлял для меня опасность первого уровня – чародей был близок к семье, обладал неустановленным для меня потенциалом, и меньше всего хотелось, чтобы такой полезный человек вдруг начал играть против меня.

– Я просто действительно много выпила, и многие воспоминания вчерашнего вечера для меня как в тумане…

Да и сама я словно ежик в тумане… Ежик? При чем тут ежик?.. Лошадка-а-а?..

Казалось бы, бессвязная ассоциация, пронесшаяся в моей голове, внезапно пролила свет на события прошедшего вечера, а прозвучавшие следом слова Миры смогли полностью восстановить несколько фрагментов вчерашних событий.

В голове поплыло неторопливое слайд-шоу.

Вот я стою в окружении каких-то молодых дам, и мы общаемся, кажется, как раз обсуждая местную моду. Ни черта не помню, но, видимо, диалог был весьма оживленным и интересным всем участникам. Смена слайда: мужчина лет тридцати пяти, не красавец, с безвольным подбородком, но не лишенный некоторого обаяния, весьма жарко повествует о своей поездке к Вольному народу. Смена слайда, и я с тем же жаром доказываю ему, что посадка в седле «по-женски» это плохая идея и, чтоб объездить коня, нужна не сильная мужская рука, а мозги. Смена слайда: конюшня, два прекрасных жеребца в сбруе стоят у открытых ворот замка. Фрей предлагает мне дружеское пари – сделать круг до города и обратно к воротам, показать мастерство наездницы. В его устах это звучит почти пошло, но, кажется, я на тот момент об этом мало задумывалась. Смена слайда: я пришла второй, отстав от Фрея на целый корпус, но мне рукоплещут, а граф помогает спуститься в этом безумно красивом и безумно неудобном платье с седла. Слова признания моей правоты, тост в честь Эвелин Смелой.

Скоро моими титулами можно будет вышивать замковые гобелены, используя их вместо краевого узора.

– …и я очень переживаю за вас. Конечно, я не вправе вас осуждать, но спасет ли Пресветлая и Всевидящая вас от падения с коня на полном скаку?

Это она так Светозарную величает? Ах, ну да, я же читала. У нее там список титулов раза в четыре длиннее моего, ну ей-то по статусу положено.

– Я понимаю, Мира. С моей стороны это было очень безответственно, я признаю. Что-то… что-то не рассчитала я вчера, я себя так странно чувствую после этого… – кивнула я на правую ладонь, намекая на благословение божества, и служанка отвела взгляд.

– Говорят, что божественная сила опьяняет. Я… вы знаете, ваше высочество, что богиня не даровала мне дочь, как бы я ни просила, но я бы не пожелала ей такой участи, будь она у меня. – Она вздохнула, поднимая на меня глаза. – Простите меня, госпожа, я старая женщина и лезу в те вещи, что мне недоступны.

– Мира, я получила власть, которая и не снилась моему отцу, разве можно об этом сожалеть? Я могу изменить все, что было неподвластно нам до этого момента! – Я улыбнулась служанке и, протянув к ней руку, сжала ее сухую, чуть шершавую ладонь, чувствуя какой-то непонятный, чуть нервирующий зуд в глубине души.

– А какой ценой? – Она подняла на меня печальные глаза, и я замерла. Она точно не могла знать о нашем договоре с божеством, но что же тогда она имела в виду?

– Какой? – Мои губы прошептали это сами по себе, а я не отводила взгляда от лица сидящей рядом со мной. Внезапно раздался короткий звук, мы обе повернули головы и увидели Марию, которая, кажется, просто заснула под непонятные взрослые разговоры, выронив на пол спицы. Отпустив руку служанки, я отвела взгляд. Кажется, ребенок должен был быть хотя бы на какую-то часть моей заботой, но все легло на плечи Миры. Ей хлопоты, а мне – слава? Обмен не совсем равноценный, но…

Пообещав себе заняться воспитанием девочки самостоятельно после возвращения из мятежного герцогства, я снова откинулась спиной на подушку, прикрывая глаза. Я старалась даже мысли не допускать о том, что могу не вернуться, по крайней мере, эти размышления не всплывали на поверхность так явно. В погоне за способом, что позволит мне решить поставленные перед собой задачи, я вдруг оказалась вовлечена в то, во что ни один разумный обычный человек из моего родного мира не влез бы. В войну. Сейчас, лежа в кровати на мягкой перине, слыша, как Мира легкими шагами перемещается по комнате, что-то убирая, открывая шкафы и проветривая помещение, я вдруг осознала, что ведь совсем не готова к тому, что меня там ждет. Но пути назад у меня не было.

Что же, раз решила, то пойду до конца! В конце концов, смерть не может быть страшнее рабства, да и ей надо до меня еще добраться, этой старухе с косой. Я буду не одна.

На одеяло поверх моих ног легло платье, я открыла глаза и поняла, что пора покидать уютную постель.

Пока Мира собирала меня для выхода из покоев, я наблюдала за тем, как проснувшаяся от дремы девчушка снова взялась за вязание. Мария уже не казалась той тенью, испуганной мышкой, что я видела во дворе, но что-то в ее глазах, иногда в излишне осторожных или, наоборот, резких движениях царапало мой взгляд. И заставляло чувствовать себя виноватой перед ней в чем-то, но я не могла в толк взять почему.

Закончив с моим туалетом, первая претендентка на орден «Стальные нервы и золотые руки» поправила мне чуть подвернувшуюся нижнюю юбку, разгладила складки недлинного шлейфа платья и присела в реверансе.

Мой взгляд скользнул по моему отражению в зеркале, а потом я, чуть повернув голову, посмотрела на все так же лежащий на столе меч, полученный из рук божества.

– Мира, а бронник не появлялся?

Ответом мне была быстрая полуулыбка и чуть лукавый взгляд, тут же спрятанный под ресницами.

– Появлялся, госпожа, а как же. Мы все обсудили, и над заказом для вас трудятся сразу четыре мастерских, все будет готово уже завтра, утром будет финальная примерка.

Я кивнула, заинтригованная поведением своей личной служанки, но расспрашивать не стала – что я успела понять про Миру, так это то, что, если б мне, по ее мнению, нужно было что-то знать, она бы сразу мне рассказала, а так, видимо, сюрприз какой-то готовит. Не буду портить его своими расспросами.

Взгляд упал на гроссбухи, лежащие на моем столе рядом с мечом, и исписанные листы. Учитывая вчерашний разговор с Рудольфом и договоренности с Марьям, следовало показать результат моих изысканий королю как можно скорее. И чем плох сегодняшний день?

– Мария, мне нужна твоя помощь. Возьми вот эти две книги, а я возьму остальное. Поможешь донести до кабинета короля?

Отложив вязание, моя фрейлина кивнула и взяла две верхние книги, самые тонкие, а я, уложив стопку исписанных мною листов под обложку одного из гроссбухов, подхватила оставшиеся три.

Мира открыла нам дверь и вышла следом, направляясь по каким-то своим делам, а мы с Марией двинулись к кабинету Рудольфа. Я чувствовала себя уже достаточно уверенно, чтобы рассуждать об экономике и расчетах – отвар, который изготовил магистр Фарраль, был поистине чудотворным.

Идя по крылу, в котором располагались мои покои, я дважды натолкнулась на вчерашних собутыльников, и надо сказать, что большим облегчением для меня стали дружелюбные, а местами даже восхищенные взгляды. Мы вежливо расшаркивались, и мне освобождали дорогу, желая доброго утра и надеясь продолжить общение за обедом. Перед самым кабинетом короля я краем глаза заметила уже знакомый мне силуэт и, мысленно скривившись, изобразила на лице вежливую улыбку.

– Ваше высочество. – Элиас Оташский, повернувшись ко мне от портретов, окинул меня коротким взглядом и поклонился, как того требовал этикет.

– Ваше сиятельство, – коротко кивнула я, приветствуя графа, и уже было отвернулась, чтобы продолжить свой путь, как он, переведя взгляд на стоящую чуть позади меня Марию, нахмурился и непонимающе покосился на меня.

– Осмелюсь спросить, но это – та девочка, приблуда со двора?

Я вынужденно посмотрела на графа снова. Настроение у меня стремительно портилось. Нет, я, конечно, была в какой-то мере ему благодарна за его рыцарские порывы, выразившиеся в транспортировке моего безвольного тела (и седла!) до покоев, но внимание к Марии, тем более в ключе «приблуды» меня порядочно злило.

– Мария – сирота. И с недавнего времени – моя подопечная и полноправный житель этого замка. – Я с вызовом уставилась в его серые глаза, ожидая реакции.

– Вы решили вырастить себе служанку, как из безродного щенка выращивают сторожевую собаку? – Этот хмырь саркастично заломил бровь и кивнул, словно бы одобряя то, что он сам сейчас придумал.

– Я решила, что сироте нужна крыша над головой, образование и будущее. – Я едва не зашипела от злости, чувствуя, как все мои мало-мальски доброжелательные настроения касательно этого человека только что улетучились. – Подрастет – станет придворной дамой, получит титул и наследство. Смотрите, граф, как бы вашему сыну не пришлось еще в очереди стоять за ее рукой! – Игнорируя всяческие представления об этикете, я резко отвернулась от младшего графа Оташского и пошла в сторону кабинета, спиной ощущая его тяжелый, пристальный взгляд.

«Выискался тут знаток собак! Засранец породистый, корчит из себя черт знает что! Аристократишка несчастный… Стоп… – Я чуть замедлила шаг, потом и вовсе остановилась, ожидая, пока новые стражники у кабинета откроют передо мной двери. – Мира говорила, что про сыновей Эверарда ходят слухи, будто один из них – бастард. Но как раз Фалько-то на отца похож, а вот Элиас – совсем нет, а он еще и младший. Может быть, он потому и ведет себя подобным образом, что знает о себе правду, и в стараниях «соответствовать» аристократическому семейству перегибает палку?»

Усмехнувшись своим мыслям, я в сопровождении своей подопечной зашла в кабинет, чтобы попасть под перекрестье взглядов.

В кабинете Рудольфа оказалось на удивление много народу, но теперь мне хотя бы было понятно, почему Элиас ошивался рядом – герцог Оташский в компании Фалько, что ощутимо дернулся, стоило мне бросить на него взгляд, здесь тоже находился. А помимо него – Марьям, невозмутимо дымящая изящной трубкой с длинным мундштуком, и собранные и настороженные герцоги Михаил и Вимон. Граф Маривский отсутствовал, а жаль, мы с ним, судя по всему, весьма неплохо поладили.

Марьям улыбнулась мне и присела в неглубоком реверансе, с интересом взглянув на Марию. Мужчины коротко поклонились, бросив взгляды разной степени недоумения на мою спутницу.

– Мария, положи книги на стол и вернись к Мире, хорошо?

Девочка послушно подошла к королевскому столу, сгрузила на него гроссбухи, наткнувшись на заинтересованный взгляд короля, быстренько ретировалась за мою спину, к дверям, и, сделав торопливый реверанс, выскочила из кабинета. Я молча поместила свою ношу на положенные девочкой книги и выразительно постучала по ним пальцем, глядя на отца, но тот отрицательно качнул головой. Обернувшись, я посмотрела на всех собравшихся по очереди.

– Надеюсь, собрание не из-за того, что мой неудавшийся жених вчера чуть не предался разврату на моих глазах с нашей служанкой? Если так, то я прошу прощения – отвешивать оплеуху мужчине, что утром убеждал меня в своей любви, а вечером полез под юбку к прислуге, было явно недостойным… для меня, – не удержалась я от ядовитого высказывания, понимая, что фразу все поймут правильно, и с удовольствием заметила, как Фалько дернулся во второй раз, глядя на меня одновременно испуганно и с ненавистью. Впрочем, как подсказывала моя «божественная» частичка, испуга в нем было явно больше, а вот его отец, напротив, даже позволил себе хмыкнуть, улыбнувшись на мое высказывание. Остальные герцоги хранили молчание. Рудольф за моей спиной едва слышно кашлянул, и я тут же посмотрела на него.

– Косвенно – из-за этого, Эвелин. Служанку, с которой Фалько… кхм… решил предаться разврату, нашли мертвой на конюшне.

Что?

Я ошалело хлопала ресницами, пытаясь осмыслить услышанное, а когда осознала…

– Ты что, поиметь не смог, так убить решил?! – Развернувшись на пятках, я сделала полшага к Фалько, чувствуя закипающую в груди ярость и одновременно с этим тепло в правой ладони. Но Эверард тут же выступил перед сыном, смерив меня холодным взглядом.

– Вообще-то, принцесса, мы пришли к королю, потому как обвиняем в убийстве вас.

– …Что? – Я сама не узнала свой хриплый голос. – Что за бред! С чего бы мне убивать несчастную девушку?

– От ревности, конечно. Ваш план побега провалился, Фалько воззвал к вашему разуму… – Ах ты лживый, драный сукин сын! Мой план провалился, к разуму ты моему воззвал!.. – …И умерьте свой пыл. Богиня выбрала вас защитницей веры не для того, чтобы вы ее силой пытались проворачивать свои грязные делишки. – Герцог Оташский презрительно вздернул верхнюю губу, а я, с трудом переведя дух, сжала ладонь в кулак и убрала руку за спину, чувствуя, как сухой жар от знака опаляет пальцы.

– Лжец. – Я перевела взгляд на Фалько, вкладывая в него всю брезгливость, которую только ощущала к этому человеку.

Дверь кабинета открылась, на пороге появился чуть запыхавшийся граф Фрей, а за ним внутрь скользнул Элиас. Мужчины разошлись в разные стороны, младший сын Эверарда с деланым безразличием прислонился спиной к книжному шкафу, а Марьям шепотом ввела Фрея в курс дела.

– Вы обвиняете моего сына во лжи? Тогда скажите нам, что вы делали…

– Эверард, ты заигрался. – Король встал со своего места, опираясь сжатыми кулаками на столешницу и не сводя взгляда темных глаз с герцога. – Она моя дочь, принцесса этого королевства, и не тебе устраивать ей допрос.

Герцог замолчал, склоняя голову, но тут же поднял взгляд и с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, сказал:

– Но все же у нее было больше всего мотивов совершить это ужасное преступление. И раз вы, мой король, ее отец, то вы не можете ее судить. Надо собрать совет герцогов, где мы все, как равные…

– Эверард, умолкни. Мы все тебя поняли. Ты талдычишь об этом совете уже третий раз. – Марьям, вальяжно выйдя вперед, встала рядом со мной, смотря в чуть побелевшее от ярости лицо герцога. В том, что это была именно ярость, я не сомневалась – меня омывало ею, как морские волны омывают прибрежные скалы. Герцогиня меж тем продолжила: – Теперь настало время говорить для принцессы. Ваше высочество?

Я кивнула, испытывая к этой женщине глубочайшую благодарность. Не знаю, что за мотивы двигали ею, религиозные или этические, но без ее поддержки в такой момент мне пришлось бы явно туго.

– Я… я не убивала ту девушку. – Смотреть на Эверарда смысла не было, я снова обвела взглядом всех остальных присутствующих, остановившись в конце на лице короля. Он медленно кивнул, намекая мне, чтобы я продолжила. – Зачем мне было убивать ее? Я не была на нее зла, я была зла на графа Фалько. Ведь мы… – Я помедлила, пытаясь подобратьправильные слова. Говорить, что «мы» собирались сбежать, было бы неверным – ведь как раз таки я сбегать никуда не собиралась, это была идея принцессы, судя по всему, даже не ей самой придуманная, а я-то как раз той принцессей не была.

– Что «вы», ваше высочество? – Герцог Гаэтский пристально смотрел на меня, периодически кидая короткие взгляды на стоящего в паре шагов родственника. Наверняка общаются между собой.

– Граф Фалько и принцесса Эвелин действительно обсуждали побег. Но… я передумала. После того, что со мной произошло, я решила, что побег – безответственно и глупо и не принесет мне счастья, лишь одни проблемы. И не только мне. – Я снова посмотрела в глаза королю, читая там молчаливую поддержку. Очевидно, что мне удалось сформулировать все так, чтобы он понял реальную расстановку вещей и при этом смог проверить, правду ли я говорю.

– То есть вы, ваше высочество, утверждаете, что вы передумали сами? Осознали всю меру ответственности, которая лежит на вас? Ну, тогда вам не составит труда ответить, что вы делали после того, как залепили моему сыну пощечину, напились и ушли из тронного зала? – Сочащийся доброжелательностью голос герцога Оташского проникал в мой разум как отрава. Кто-то из гостей следил за мной и донес ему, что я ушла до конца празднества. Кто? Его младший сын? Скорее всего…

Почувствовав на себе перекрестье взглядов, я зажмурилась и тихо сказала:

– Я не помню.

– Что, простите, ваше высочество, вы сказали? – Герцог Амальский сделал полшага вперед и переспросил, видимо не расслышав.

– Я…

– Она спала на софе, второй этаж замка, возле оружейной. Спала в обнимку с седлом, если это важно. – Внезапно прозвучавший от книжных шкафов голос Элиаса произвел эффект грома среди ясного неба. Эверард, оскалившись, потребовал было от него закрыть рот и не влезать в разговоры старших, однако Рудольф велел герцогу заткнуться.

– Граф, расскажите подробнее о вчерашнем вечере.

И Элиас принялся рассказывать…

– После того как граф Фрей и ее высочество возвратились со скачек, мы все вернулись в тронный зал. Принцесса Эвелин с другими дамами отошли и занялись какими-то своими делами, а через некоторое время кто-то из гостей, кажется, барон Рикер из Ласко, предложил устроить танцы. В этот момент ее высочество заявила, что знает отличный танец, который не только можно исполнять всем вместе, но и таким образом отдать дань уважения и благодарности божеству. – Граф замолк, переводя дух. Воздух в кабинете был достаточно сухой, и потому немудрено, что у него быстро пересохло горло. Я собственноручно налила из стоящего на отцовском столе кувшина стакан воды и подала своему внезапному спасителю. Для меня оставались тайной его мотивы, ведь сейчас он, судя по взглядам, что метал на него Эверард, явно шел против замыслов своего родителя и не мог этого не понимать.

– Танец в честь божества? – Пока Элиас опустошал серебряный стакан, Марьям покосилась на меня своим фиалковым глазом. – Очень интересно, как жаль, что мы, как настоящие старики, уже покинули зал к тому моменту. Я бы с удовольствием приняла участие в таком танце!

Я кивнула, неловко улыбнувшись и пытаясь сдержать нервный смешок. Кажется, вчера мое пьяное высочество нарушило свою первую и единственную заповедь попаданки – не творить херни, – потому как я догадывалась, какой именно танец я могла предложить свету андарийской аристократии для массового увеселения и изъявления благодарности. Все мои еврейские предки гордились бы мной, но мне почему-то было очень стыдно. Граф Элиас меж тем продолжил:

– После танца все решили играть в прятки. И надо сказать, что принцессу Эвелин нашли только по той причине, что она соизволила найтись сама. Думаю, что эту часть мой брат мог бы рассказать лучше, так как напрямую в ней участвовал… – Все посмотрели на Фалько, а тот с ненавистью, сжав кулаки, уставился на брата. – Но он, судя по всему, не горит желанием. После оплеухи и нескольких некуртуазных речевых оборотов ее высочество, прихватив седло, покинула конюшню и направилась в зал. Там она выпила еще какое-то количество вина, познакомила нас с творчеством одного любимого ею менестреля и покинула зал, пребывая явно в растревоженных чувствах. Я последовал за ней, потому как счел, что поведение моего брата бросает тень на всю нашу семью, и переживал, что принцесса Эвелин что-нибудь сделает, хотел извиниться за случившееся, но нашел ее уже спящей на софе, там, где и говорил, – на втором этаже, в коридоре возле оружейной. Вернувшись в зал, я взял с собой милорда Альвина, дабы не замарать репутацию принцессы какими-либо действиями, и мы вместе доставили ее к покоям. Вместе с седлом. Там нас встретила ее служанка, такая темноволосая женщина в чепчике, и забрала у нас принцессу, поблагодарив. Вот и вся история. – Элиас, сохраняя невозмутимое выражение лица, уставился на короля, они изучали друг друга пару мгновений, после чего король кивнул, и граф, коротко поклонившись, вышел из кабинета, не удостоив отца или брата даже взглядом. Я очень медленно и тихо выдохнула. Очевидно, что Элиас прошел проверку на «ложь» и практически подтвердил мое алиби, попутно упомянув еще двух свидетелей. Судя по всему, он действительно следил за мной в той или иной мере, но доносчиком явно был не он. Пусть Элиас и был мерзким, напыщенным и самодовольным гадом, но все же сейчас сыграл мне на руку. Только отчего-то казалось, что мне еще придется рассчитаться с ним за его благородство – не верила я в то, что он поступает так исключительно из жажды справедливости.

– Твой сын, Эверард, говорил правду, – Рудольф, все также нависая над столом, чуть наклонил голову, переводя взгляд с меня на герцога, – или ты хочешь это оспорить?

Эверард молча коротко дернул головой в сторону, сжав губы так, что они превратились в полоску.

– Получается, что местоположение принцессы мы определили, нашли свидетелей разной степени знатности и никак между собой не связанных, и ты забираешь свои обвинения? – Марьям, все еще стоящая рядом, приобняла меня рукой за плечи, глядя на герцога с легкой насмешкой и любопытством.

«Камышовый кот», уже взяв себя в руки, взглянул в лицо моей сторонницы и медленно кивнул.

– Я признаю свои обвинения принцессы Эвелин несостоятельными и прошу ее милости. – Он впился в меня взглядом, а потом вдруг усмехнулся и склонил голову, словно бы признавая свое поражение.

– Я ее вам дарую, герцог.

Оташские вышли из кабинета первыми, следом, отвесив по поклону и поцеловав Марьям пальцы, вышли Михаил и Вимон. Граф Маривский, чуть помедлив, поцеловал руку еще и мне, и, наконец, в кабинете остались только я, Рудольф и герцогиня Васконская.

– Я ожидала, что произойдет какая-то гадость, но обвинение в убийстве – это уже через край! – Агрессивно выбив трубку на блюдце, герцогиня принялась ее по новой набивать, а я как-то тускло поразилась ее образу жизни: пьет, курит, владеет оружием (не просто же так она его носит), лишена одного глаза и при этом – умна, хороша собой и, очевидно, вполне счастлива… вот бы мне так. Осев в кресло, возле которого до этого стоял Эверард, я закрыла лицо руками и пыталась привести мысли в порядок. Меня не покидало ощущение, что я была виновата в смерти девушки. Мог ли ее действительно убить Фалько, чтобы насолить мне? Например, по приказу отца.

– Эва, ты в порядке? – Рудольф вышел из-за стола и, положив руку мне на плечо, аккуратно его сжал. – Все позади, обвинения сняты.

– Но она мертва, отец. А если это правда Фалько? Нужно найти убийцу, нельзя же все бросить вот… Вот так! – Убрав руки от лица, я сплела пальцы поверх платья на коленях, поднимая взгляд на короля. – Ее осмотрели? Где она? Я… я хочу ее видеть.

– Ты уверена, милая? – Марьям, раскурив трубку, смотрела на меня сквозь сизый дымок. – Ей нарисовали невероятно широкую улыбку в области живота. Зрелище не из приятных, поверь…

Мое живое воображение тут же услужливо выдало эту картину, и я почувствовала подступающий к горлу комок. «Вспороли живот как какой-то дичи. И она не кричала? Или никто не услышал, ведь в замке было так шумно…» – Мысль повисла, неоконченная, я, поборов тошноту, пыталась мыслить рационально.

– Ее тело уже осмотрели?

Король кивнул:

– Фарраль.

Я встала, преисполнившись мрачной решимости.

– Я хочу поговорить с ним. И… потом я вернусь, нужно обсудить это. Только никому не показывай пока что, – указала я подбородком на принесенные мною гроссбухи и расчеты.

Рудольф снова сжал мое плечо и аккуратно его погладил.

– Хорошо, я буду ждать тебя здесь. Нам с Марьям нужно еще кое-что обсудить касательно твоего отбытия.

На негнущихся ногах я вышла из кабинета короля, чуть постояла, невидящим взглядом задержавшись на портретах, висящих на стене, а потом, собравшись с силами, направилась в сторону башни чародея.

Фарраля я встретила по дороге к ней и, коротко описав, что меня интересует, была вознаграждена любопытным и преисполненным уважения взглядом.

– Хорошего правителя должна волновать судьба его слуг, тем более такая трагичная. Бедняжке повезло – она умерла, даже не приходя в себя. Кто-то сильно ударил ее в основание черепа, почти проломив его, и только потом взрезал ей живот от одного нижнего ребра до другого. Осмелюсь предположить, что удар по голове был нанесен круглым, небольшим и симметричным… Пресветлая дева, Эвелин, вам нехорошо? – Фарраль заметил, что я в прямом смысле слова сползаю по стеночке, и прервал свой живописный рассказ, подхватывая меня под локоть. Сложный жест пальцами перед моим лицом сопровождался фразой на знакомо звучащем мне языке, смысл которой я, однако, не смогла понять, и мое сознание прояснилось, а легкие словно бы наполнились свежим воздухом.

– Простите меня, ваше высочество, я увлекся. – Чародей сокрушенно посмотрел на меня, и я нашла в себе силы на слабую улыбку. Чары чарами, а нарисовавшуюся в голове картинку никто не отменял.

– Получается, ее сначала оглушили, чтобы она не кричала, а потом – убили? – уточнила я на всякий случай.

– Верно. Место, где нашли тело девушки, сейчас осматривает Харакаш и барон Эддрик.

Значит, я потом смогу просто узнать обо всем у мастера меча и Рудольфа? Это хорошо. Тем более Харакаш вряд ли успокоится, не найдя хотя бы следов убийцы.

Сказав чародею, что у меня больше нет вопросов, я поблагодарила его за чудесный отвар, которым меня потчевала Мира утром, и медленно пошла обратно, в сторону кабинета.

Фалько не казался мне настолько гнусным, чтобы так жестоко убить девушку, которая тем более была согласна провести с ним ночь. Конечно, я его совсем не знала, но мне очень хотелось верить, что бывший избранник принцессы был не конченым чудаком на букву «м», а лишь слегка потерявшим стыд засранцем из недружественной семьи. В конце концов, я даже не могла с уверенностью утверждать, что между Эвелин и Фалько не было каких-то чувств, скорее – молодой граф просто был тем еще собственником и нарциссом, потому и позволил себе на балконе лишнего. Кроме того, я не отметала влияния его отца – мне казалось, что идея с побегом повенчанной принцессы была весьма выгодна Эверарду Оташскому, только вот зачем ему для этого рисковать старшим наследником?

Разве только по той причине, что у Элиаса не хватило бы актерского таланта сыграть большую любовь. Или его не смогли заставить участвовать в этой авантюре? Или Фалько был действительно влюблен в принцессу и пошел наперекор воле отца, планируя побег? Да уж, вряд ли кто-то из этой троицы захочет отвечать на мои вопросы по доброй воле.

Вот уж воистину – утро начинается не с кофе…

Дойдя до кабинета отца, я застала его там в одиночестве, с мрачным видом просматривающего мои записи.

– Ты все проверила? – Он отложил очередной исписанный листок и помял переносицу двумя пальцами.

– Да. Несколько раз. Кто-то действительно обкрадывает казну, и, должна признать, делает это весьма умело… – «Но недостаточно, чтобы скрыть это от взгляда натасканного на поиск ляпов в бухгалтерии экономиста из двадцать первого века!» – закончила я мысленно, испытывая легкую гордость за себя.

В кабинете повисла тишина, прерываемая лишь шелестом листов, которые Рудольф вновь взял в руки.

– Кто ведет королевскую казну? – Я примостилась на уголок стола, заглядывая сверху вниз в расчеты, чтобы понять, на каком месте задерживается взгляд короля.

– Казначейский совет, в нем двадцать три человека, – с тяжелым вздохом пояснил отец, а я мысленно порадовалась, что не все двести.

– Я так понимаю, что они не равноправны? Есть же кто-то, кто проверяет это все? – Постучав по гроссбухам пальцем, я слезла со стола и прошлась по кабинету.

– Да, три старших счетовода. – Рудольф отложил мои записи, собрал их в аккуратную стопку, после – убрал в верхний ящик стола и закрыл его на ключ.

– Трое, значит… ладно, давай разберемся с этим, когда я вернусь? Это дело не на один и не на два дня, а вы с Марьям обсуждали именно все условия моего отбытия? – Сев в кресло, я попыталась выкинуть мысли о мертвой девушке из головы. Сейчас этим занимались те, кто явно поболее моего понимает в убийствах, мне оставалось только ждать, а потом – пристать к Харакашу с расспросами.

Рудольф кивнул, потер лицо руками и откинулся на спинку стула, доставая из другого ящика стола кисет и трубку.

– Да. Она еще вчера вечером отправила ворона в свой замок. Сегодня армия под предводительством графа Бернарда из Шоара выдвинется из Маривии, пройдет на кораблях по руслу Аси. Пусть против течения, но всяко быстрее, чем идти пешком. А пешком идти придется – восточнее столицы Аси слишком мелкая для военных кораблей. Так что через двое суток в столицу прибудет обещанная тебе армия. До Фиральского герцогства вы доберетесь при среднесуточном марше в шесть – девять миль^[18] в лучшем случае – за пять, в худшем – за семь дней.

Итак, до приезда Аримана примерно двадцать три дня. Минус еще два на прибытие армии – двадцать один день. Минус, пусть будет по максимуму, семь дней, и у меня останется, самое большое, две недели. Негусто… целую неделю потеряли со всей этой беготней!

Я вздохнула, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Впрочем, что мне оставалось? Только смириться. Все складывается так, как складывается. Доспех будет готов только завтра, и то, возможно, его придется еще подгонять. Повозками для армии отец уже точно кого-то озаботил – если его экономические познания были не чета моим, то вот в его стратегическом навыке и умении планировать военные походы я не сомневалась. Интересно, как бы обстояли дела, если бы Изерда в этом мире не умерла? Наверняка перед Эвелин не стояла бы необходимость выходить замуж за Аримана, изучать их драконьи порядки…

– Кстати, отец, я давно не видела повесту. Она не попадалась тебе на глаза? – Я подняла взгляд на Рудольфа, который удивленно вскинул брови, впрочем, не отрываясь от плавно поднимающихся к потолку сизых дымных колечек.

– Зачем тебе драконья жрица?

– Да так, ни за чем, просто было интересно. – Пожав плечами, я тоже принялась наблюдать за изящным танцем колеблющегося в воздухе дымка.

– Попадалась не так давно. Выглядела обеспокоенной, но не то чтобы очень. Может, прислали письмо из «родного дома» с вопросами, как продвигается обучение строптивой невесты? – Король, коротко хохотнув, прикрыл глаза, посматривая на меня искоса. Я хмыкнула.

– А кстати, вы разве не перехватываете все их послания?

– В этом нет смысла, к сожалению. Для нас они выглядят как пустые листы. А Фарраль, попытавшись магией прочесть спрятанный текст, еще сутки лежал почти пластом. Письма защищает магия бога Дракона, тут нужно что-то посильнее, чем обычный дар чародея, – с сожалением в голосе ответил мне король, и я согласно кивнула. Сомневаюсь, что я могла бы сейчас попытаться прочитать одно из таких писем, хотя попробовать, конечно, можно было бы, но…

Нет. Не сегодня. Я устала от всех этих тайн, интриг и… всего вот этого!

– Я могу попробовать до своего отъезда, пошли за мной, если она будет получать или отправлять письмо, ладно?

Рудольф молча кивнул.

Некоторое время мы сидели в уютной тишине. Наши взгляды то и дело падали на стопку гроссбухов на столе, но обсуждать эту тему никто не хотел. Я, едва только получила ответы на все волновавшие меня сейчас вопросы, снова мысленно вернулась к убитой девушке. Как ни старалась прогнать чувство вины и горечи – у меня не выходило. Мне было ее очень жаль, и казалось, словно я была в ответе за постигшую ее судьбу. О чем думал Рудольф, я могла только гадать.

Наш небольшой приступ лени прервал Харакаш, который зашел в кабинет как раз тогда, когда я уже собиралась идти искать его сама – хотелось узнать подробности их с бароном Эддриком поисков и поговорить насчет отъезда.

Непривычно мрачный, житель Туманных островов прошел к столу короля, коротко кивнул нам обоим и доложил, что все так, как они с королем и предполагали. Следов убийцы найти не удалось, тот, кто это сотворил, явно был профессионалом своего дела.

– …И, конечно, это не может быть ее высочество. Уж простите, принцесса, но в тот момент, когда вы научитесь яблоком кинжала оглушать с одного удара в затылок, мне, скорее всего, будет уже нечему вас учить, – закончил свой отчет мой наставник.

– Вы нашли кинжал? – Я встрепенулась. Это ведь улика, по кинжалу можно было выяснить многое… по крайней мере, так было в детективных фильмах и сериалах. Безусловно, я понимала, что в реальности вряд ли хватит пары взглядов, чтобы точно определить, кому принадлежало орудие убийства. Если убийца не идиот, а Харакаш так явно не считал, то оружие, судя по всему, будет самым типичным на свете.

– Нет, ваше высочество, я определил это по характерной форме кровоподтека на затылке и повреждению костей черепа. – Мастер меча бросил на меня короткий, ничего не выражающий взгляд и снова посмотрел на короля: – Я могу идти?

– Да, Харакаш, конечно. Спасибо за твою помощь. – Рудольф проследил взглядом за тем, как островитянин выходит, и скривился. – Жаль, я очень надеялся, что обнаружатся хоть какие-то следы, ведущие к герцогу Оташскому и его семейке.

– Это было бы слишком просто, хотя мне бы тоже этого хотелось, – согласно кивнула я и, встав, расправила складки платья. Живот предательски заурчал, намекая на то, что я с самого утра, кроме антипохмельного отвара, не положила в него ни крошки. Сей звук не остался незамеченным, и король предложил спуститься в обеденный зал.

– Слуги уже наверняка накрыли на столы, а гости – сползлись на запахи еды. – Встав из-за стола, король потянулся, пощелкивая позвонками спины, и подал мне руку.

Я сделала кислое лицо.

– Веришь ты или нет, но сегодня я уже не считаю весь этот официоз крутым.

– Не переживай, обед проходит в куда менее торжественной обстановке. Все сидят, едят, чавканье заглушается музыкой, а разговоры ведутся сытые и ленивые. Даже убийство вряд ли встряхнет это болото особенно сильно, все же большая часть гостей вчера знатно повеселилась… как я понял.

Я почувствовала предательский румянец, вспыхнувший на щеках.

– Никогда больше не буду пить ваше вино, – проворчала я себе под нос, ощущая, что при одной мысли об алкоголе в животе начинается что-то нехорошее.

– Никогда не говори никогда! – внезапно ответил Рудольф широко известной в моем мире фразой и, предложив мне руку, вывел из кабинета.

(обратно)

Глава 10 О долгах, куклах и доспехах

Король оказался прав – в то время, пока мне кусок в горло не лез, все участники обеда, выразив вначале дежурное сожаление по поводу произошедшего инцидента и вполне натуральное беспокойство о том, поймали ли убийцу, и раз нет, угрожает ли им что-нибудь, принялись за обед, мигом забыв, что ночью в замке случилось бесчеловечное преступление.

Из всех присутствующих только граф Фрей с энтузиазмом предложил свою помощь в поисках виновника, но его азарт для меня был сравним с азартом матерого охотника, что хочет загнать хищного зверя. Проще говоря, пока я давилась бульоном, с кислой физиономией вылавливая клецки из тарелки, аристократы обсуждали торговлю, моду и, конечно, вчерашний вечер. О бедной убитой девушке никто не вспоминал уже через две-три минуты. Раздраженно отложив ложку, я оглядела стол в надежде найти что-то не алкогольное из напитков, но, судя по всему, изначально ничего, кроме вина, не предполагалось. Подозвав слугу, я попросила принести мне что-нибудь травяное или, на худой конец, простую воду. Озадаченная мною прислуга быстрым шагом покинула зал, а я, снова взяв в руки ложку, покрутила ее в пальцах, испытывая острую неловкость от происходящего. Конечно, этот мир не таков. Смерть здесь – обыденность, тем более – смерть девушки, не относившейся к благородной семье. Для меня это было дикостью, я представляла, что было бы, случись такое в моем районе. Полиция, гудящие СМИ, повышенная бдительность бабулек на лавочках, а то и гляди – смакование жуткого убийства во всяких «Пусть говорят» и сотни теорий о том, кто и зачем это совершил. А здесь… словно курицу зарубили. Нет, корову. Ценную, но легко заменимую.

– Эвелин, у тебя все хорошо? – Чуть наклонившись, Рудольф обеспокоенно вгляделся в мое лицо, и я вымученно улыбнулась.

– Я не могу… мне не дает покоя смерть этой девушки. Все так спокойны, будто бы ничего не случилось. Но ее же не могли просто так убить, это…

Король прервал меня, положив ладонь мне на пальцы:

– Эва, я понимаю, что тебя это затронуло куда больше, чем всех нас, но, пожалуйста, возьми себя в руки. Не здесь и не сейчас стоит обсуждать эту смерть. Поверь, я не меньше твоего хочу, чтобы убийца был пойман и ответил за свое преступление. Но они, – король едва заметно кивнул на наслаждающихся жизнью гостей замка, – простые люди. Им легче забыть про смерть, тем более кого-то, кто настолько далек от них, чем обдумывать ее причины и, самое главное, искать виновного.

Закусив губу, я слушала короля, понимая, что он говорит, но не желая это принимать.

– Но ты же… – Я не договорила, подняв глаза и наткнувшись на внимательный взгляд Рудольфа.

– Если ты о том, что я жалею бедную девушку и переживаю за нее, то, поверь, я не многим отличаюсь от них. Мне ближе ее смерть по той причине, что она – моя подданная. А еще, – король понизил голос, при этом мило улыбнувшись Марьям, сидевшей поодаль и кинувшей на нас весьма заинтересованный взгляд, – по той причине, что это убийство и обвинение тебя в нем были весьма выгодны Эверарду. Совет герцогов необходимо собирать именно из герцогов, так что Фрею пришлось бы отправиться домой, а голос Фиральского герцога был бы удержан. Как рассудили бы Михаил и Вимон, я не могу сказать. Добавим к этому то, что сам совет идет не один день… – Король замолчал, многозначительно глядя на меня. Я кивнула, медленно понимая, к чему он клонит.

– И ни о каком военном походе речи уже и не могло бы быть. Откуда он узнал?

Рудольф пожал плечами, с беспечным видом обведя зал взглядом, налил себе вина из стоящего рядом кувшина, а около меня появился слуга, отправленный мною ранее за питьем. Пока он водружал на стол красивый глиняный кувшин, расписанный яркой глазурью и слегка не вяжущийся с остальной серебряной посудой, я обдумывала то, что только что узнала. Кто-то доносил Эверарду о каждом нашем шаге, и в этот раз круг возможных информаторов и сузился, и одновременно стал шире. Если с нашей стороны, то рассказать герцогу Оташскому могла сама Марьям, в чем лично я очень сомневалась, или тот, кто имел контакт с отправленным ею письмом, но и в этом я также не была уверена – скорее всего, моя благодетельница лично отправляла послание. А значит, доносил кто-то со стороны Васконского герцогства…

И вот тут у меня пазл не сложился. Как так? Если письмо было отправлено совсем недавно, на то, чтобы прислать об этом весточку Эверарду, времени бы просто не хватило, ведь девушку убили ночью. Бред какой-то.

Отпив чуть-чуть горячего пряного напитка и посмаковав легкую кислинку, я внезапно поняла, что мне нравится эта маленькая детективная история. Да, разобраться с ней было нужно, но сам процесс мне вдруг стал доставлять своеобразное удовольствие, а не ощущался досадной необходимостью. Как говорится, не можешь остановить парад – возглавь его. Очевидно, я для этого созрела.

Когда слуги отошли, снова оставив нас с королем, я поделилась с ним своим выводом и с некоторым удивлением заметила в его глазах удовлетворение.

Он что, проверяет мои умственные способности?

Я не успела даже возмутиться по этому поводу – Рудольф, покачав головой, усмехнулся и снова наклонился ко мне:

– Я не знаю твоих возможностей, не забывай об этом. И я рад, что ты внимательнее и умнее, чем… – Окончание повисло в воздухе, но я отлично понимала, что король имел в виду настоящую принцессу. Пусть он и старался скрыть некоторую тоску в голосе при этих словах, но я чувствовала, что он часто думает о ней и переживает.

– Мне… Ольга смогла со мной связаться. – Я заметила непонимание, а через мгновение – узнавание в его глазах. Он вспомнил, кто это и какую роль она сыграла в нашей истории. Король подобрался, впившись в меня взглядом, и я продолжила: – С ней все в порядке. Она присмотрит за ней, и Оля тоже.

Монарх медленно кивнул, расслабляясь и возвращая на лицо непринужденную улыбку.

– Ты верно заметила этот маленький нюанс, потому у меня для тебя есть интересная новость. С сегодняшнего дня повеста больше не будет тебе досаждать. – Вдоволь насладившись моим изумлением, Рудольф продолжил: – Самым первым тело обнаружил Харакаш. Впоследствии рядом с ним он все же нашел весьма характерного вида нож, которым может обладать только одна особа в пределах нашего замка. А вышеназванная особа вполне спокойно сидела в своих покоях, как он выяснил спустя пару минут. Иногда полезно, когда в замке есть кто-то, привыкший думать своей головой от и до. Островитянин весьма быстро выудил из жрицы все, что она знала по этому поводу, и пришел к выводу, что она убийцей быть не могла, да и не стала бы прятать свое оружие рядом с телом. Очевидно, кто-то хотел, чтобы все выглядело как ритуальное убийство, жертвоприношение, которое не дали довести до конца, спугнув убийцу. – Король принялся за остатки своей еды, намекая мне, что наша беседа затянулась и привлекает ненужное внимание. Я, снедаемая любопытством, взялась за чуть подостывший бульон куда уже с большим аппетитом, чем был у меня в начале обеда.

«Итак, получается, что Эверард лишь воспользовался сложившейся ситуацией. Чьим-то не до конца удавшимся планом, вполне может быть, что даже своим собственным. Если так, то никакого информатора может и не быть – он мог просто из желания досадить обвинить меня в убийстве, используя полученную от Фалько информацию и «повод» в виде якобы проснувшейся ревности. И тогда о моем походе в Фиральское герцогство все еще никто не в курсе, впрочем, это все равно вскроется, когда войско герцогини Васконской прибудет в столичный порт. И, скорее всего, мятежники будут предупреждены о моем появлении, так что на внезапность можно не рассчитывать. Жаль, что я не умею телепортироваться или видеть будущее… – От рассуждений об убийстве я плавно перешла к своим неудачам в освоении божественного дара, что вызвало во мне тоскливое негодование. – Светозарная хоть бы инструкцию какую мне оставила, что ли, а то тыкаюсь, как слепой котенок… Может, среди книг магистра Фарраля что-то есть, раз уж про меч там нашлось? Надо спросить обязательно!»

Опустошив тарелку, я приговорила кружку своего «чая», заев его засахаренными яблоками, и бросила короткий взгляд на сидящего рядом монарха. Тот, в свою очередь, меня старательно игнорировал, ведя бурную беседу с подсевшим к нему герцогом Вимоном об урожае винограда и вине, которое, как я поняла, производило Гаэтское герцогство в большом количестве. Чуть послушав их, я заскучала – ценительницей вин я не была и никогда не умела отличать все эти «земляные нотки с легким флером цветущей сливы», потому переключила внимание на гостей.

В общем и целом аристократы сегодня являли собой достаточно скучное зрелище: насытившиеся, утомленные вчерашним банкетом, они переговаривались между собой, сидя за столом, или сбивались в небольшие группы на балконах и возле них. Снаружи кто-то курил – я отчетливо ощущала аромат табака. Меня вообще удивляло, насколько тут был распространен ритуал курения. Король, Марьям, некоторые молодые аристократы… и, судя по всему, Элиас тоже увлекался трубочным зельем. Его легко узнаваемую среди гостей фигуру я приметила в дальней части зала, где он, прислонившись к стене плечом, с непроницаемым выражением лица выслушивал что-то от своего отца, крутя в руках трубку. Поймав мой взгляд, граф лишь на мгновение опустил веки, показывая, что заметил его, но с места не сдвинулся, продолжая внимать Эверарду.

Вздохнув, я налила себе еще травяного напитка и принялась обдумывать полученную от отца информацию, пусть она была и не полной. Получается, что изначальный план убийцы, пока не будем твердо считать, что это был герцог Оташский, был в том, чтобы в итоге подставить под удар Виалу. Ритуальное жертвоприношение под покровом ночи, под носом у защитницы веры – звучит весьма внушительно, и это явно должно было спровоцировать какую-то мою реакцию. С одной стороны – наказать ее означает эскалировать конфликт с Ариманом, с другой – не вынесешь ей приговор, и собственный народ не поймет. Зачем это, допустим, тому же герцогу Эверарду?

Закусив губу, я оперлась на спинку стула, пытаясь взвесить все «за» и «против». За этими раздумьями я пропустила момент, когда король встал, и почти вскочила, чтобы не нарушить правил этикета. Рудольф, очевидно, пока не собирался продолжать нашу беседу, плотно увлеченный диалогом с Вимоном, и я была предоставлена сама себе. Выйдя из-за стола, я нашла взглядом Элиаса, что теперь уже скучал в одиночестве – куда делся герцог Оташский, я не заметила, а Фалько даже не было на обеде.

Отпечаток пощечины на графской щечке замаскировать не удалось? Какая жалость!

Мысль об оставленном мелкому засранцу подарке согрела мне сердце, и я решительно направилась к младшему графу Оташскому. Обрастать неоплаченными долгами я не собиралась, тем более с такими людьми, как эта семейка, следовало держать ухо востро – обернуться не успеешь, как будешь должна по самое горлышко.

– Ваше высочество. – Граф отлепился от стены и согнулся в поклоне, странно неловком и чуть дерганом, а меня вдруг пронзило ощущение чужой боли, сильной и давящей.

Его что, били?

Что-то в моем лице, видимо, меня выдало. Граф недовольно дернул щекой, чуть прищурился, словно бы сдерживая какое-то высказывание, отчего у меня резко пропало желание задавать вопросы – очевидно, что моя жалость и расспросы ему совершенно не нужны, ну, а раз так – стоит перейти к делу.

– Ваше выступление в кабинете короля было весьма смелым, – осторожно начала я, но младший сын герцога Оташского молчал, ожидая продолжения. – Но я не думаю, что оно было продиктовано жаждой справедливости.

– Допускаете, что я далек от таких тонких материй? – Элиас сохранял убийственное спокойствие, чем невольно вызвал уважение – всегда любила людей, которые умеют держать лицо.

– Допускаю, что одной жажды справедливости мало, чтобы пойти против планов своего отца и герцога, – мило улыбнулась в ответ я, все же с некоторым затаенным интересом рассматривая стоящего напротив меня человека.

– Вы проницательны, ваше высочество. Осмелюсь предположить, что вы пришли за тем, чтобы предложить мне награду? – Очевидно, граф решил, что можно не рассусоливать наш разговор на еще десяток вежливых и осторожных фраз. Я молча кивнула, но Элиас, ухмыльнувшись, отрицательно покачал головой. – Мне доставило большое удовольствие ваше вечернее выступление на конюшне. Кроме того, сейчас у вас нет ничего, что вы могли бы мне дать.

Вот как, значит.

– И что же это?

Граф пожал плечами и хищно усмехнулся:

– Вам не стоит думать об этом сейчас, ваше высочество. Поверьте, если вы сможете когда-нибудь дать мне это, то вам оно будет не в тягость. Разрешите идти? – окончил он совсем по-военному, и я в замешательстве кивнула. Мысли о предполагаемой награде скакали в моей голове, и вдруг все стало кристально ясно. Я, нервно прикусив щеку изнутри, посмотрела в спину чуть прихрамывающему графу. Если моя догадка оказалась верна, то награда для Элиаса могла действительно быть мне не только не в тягость, но даже принести определенную пользу и удовольствие.

Уже выходя из обеденного зала, я вдруг уловила краем уха знакомый мотив, что мурлыкал себе под нос стоящий возле дверей стражник. Заметив мой пристальный взгляд, он смутился и замолчал, а я, ощущая отголоски стыда за вчерашний загул, практически выскочила за двери, надеясь, что эксцентричная выходка принцессы скоро покроется пеленой забвения.

В коридоре я встретила герцогиню Васконскую, что выходила в окружении пары слуг из гостевого крыла. Присев в реверансе, Марьям протянула руки, и я уже с удовольствием обняла эту чудесную женщину.

– Удачи тебе, Эвелин. Пусть твой путь тернист, но я верю, ты сможешь по нему пройти. – Меня расцеловали в обе щеки, и я, с теплотой улыбнувшись герцогине, вышла из общего коридора на стену детинца, подождав и проводив гостью, садящуюся в карету, глазами. Когда экипаж выехал за ворота, я подняла взгляд выше, вдаль, рассматривая город несколько с другого ракурса, нежели тот, что открывался мне с балкона тронного зала, и увидела стоящий в порту крупный корабль. В мореходстве я была не сильна, потому определить на глазок, что это за судно, конечно, не могла. Флагов на мачтах тоже видно не было, но мне почему-то казалось, что этот корабль ждет именно Марьям.

Вдоволь надышавшись прохладным воздухом, я направилась в свои покои.

Надо ли говорить, что убийцу так и не нашли? Дворцовая стража была поставлена на уши и, кажется, получила особый приказ насчет охраны моей персоны, потому как Альвина я видела с завидной частотой, постоянно натыкаясь на него краем глаза.

К вечеру почти все гости разъехались, остались только граф Фрей и герцог Вимон, но и те отправились в свои земли утром следующего дня. Их отбытие я застала во дворе замка, возвращаясь с тренировки на негнущихся ногах и чувствуя, как перед глазами летают черные мушки. Харакаш, кажется, решил выжать из меня возможный максимум до отбытия, и потому я выползла во двор перед главным входом в замок в состоянии близком к нестоянию, даже не думая, что могу встретиться с кем-то из благородных гостей.

В мыслях я уже лежала, сладко посапывая, в горячей воде, а потому не сразу отреагировала на то, что у меня появился спутник. Когда до моего уставшего высочества дошло, что рядом со мной кто-то идет, я остановилась, опираясь на тренировочный меч, и соизволила повернуть голову, ощущая, как тяжело мне дается это движение.

Фрей, переминаясь с ноги на ногу, пытался не глазеть на меня, соблюдая правила приличия, но у него получалось из рук вон плохо, и я могла его понять. Я уже успела выяснить, что вид женщины в штанах и сюркотте, да еще и с мечом, пусть и тренировочным, вызывал нездоровый ажиотаж, а уж в моем случае…

– Граф Фрей? – одновременно поздоровалась и поинтересовалась я. Говорить с кем-то сейчас вообще не входило в мои планы, но надо было проявлять хотя бы элементарную вежливость.

– Ваше высочество, какая неожиданная встреча! – воодушевленно начал Фрей, а я, чувствуя, что от улыбки мне сводит щеку, вяло поинтересовалась, что же привело графа в такую рань во двор.

– Мы отбываем, ваше высочество, и, надо сказать, я еще никогда не покидал столицу с таким нежеланием. – Он обворожительно улыбнулся, заглядывая мне в глаза. В этот момент я особенно резко ощутила, что пропахла потом, в пыли с головы до ног, а растрепанная коса явно не является пиком нынешней моды. Закон подлости работал как часы вне зависимости от мира: если ты идешь в шикарном наряде, с прической и макияжем, шансы встретить кого-то стремятся к нулю, а вот если ты в растянутых штанах и с немытой головой вышла вынести мусор или, как сейчас, плетешься с тренировки до своих покоев – встретишь всех, кого только можно. Впрочем, кажется, Фрея мой вид не смущал, что делало ему честь.

– Надеюсь, что вы еще неоднократно побываете у нас в гостях. – На этот раз я улыбнулась вполне искренне – Фрей был милым и, кажется, симпатизировал не только короне, но и лично мне, а это было весьма полезно и, что уж говорить, приятно.

– Я бы тоже очень этого хотел… – Граф переступил с ноги на ногу, явно не зная, как выразить какую-то мысль, еще раз быстро оглядел мой припорошенный пылью лик и, откланявшись, направился в сторону взнузданного для него коня. Уже у самых ворот Фрей, красуясь, поднял коня на дыбы и взмахнул рукой, вызывая у меня улыбку: мальчишка, как есть мальчишка, хоть и граф. Отсалютовав ему тренировочным мечом, я побрела в замок, уже привычно замечая на периферии зрения маячащего Альвина. Однако на разговоры у меня сил не осталось совсем, и потому я лишь кивнула ему, поднимаясь на массивное замковое крыльцо и проходя в открытые стражей двери.

В моих покоях, невзирая на раннее утро, уже вовсю бурлила жизнь. Мира хлопотала над исходящей паром ванной, распространяющей по комнате манящие запахи цитрусов и меда, Мария корпела над букварем, что ей достал из собственных запасов Фарраль. Девочка старательно осваивала грамоту, и надо сказать, что моя служанка очень ее хвалила, что не могло меня не радовать.

Погрузившись в горячую воду и свесив руки с бортиков лохани, я жмурилась от удовольствия, пока ловкие и умелые руки Миры массировали мне голову и мыли волосы. Мария устроилась рядом, перетащив свой стул, и показывала мне яркие картинки из букваря, который, на мой взгляд, мог стать достойным экземпляром любого музея. Мы с «найденышем» повторили все буквы по очереди и вразброс, я немного поиграла с ней в урезанную игру в слова (девочка все так же не говорила и потому показывала пальцем на буквы в книжке) и убедилась, что Мария действительно крайне быстро все схватывает. Конечно, она еще достаточно часто ошибалась, но учитывая, что ребенок начал изучать грамоту пару дней назад, ее успехи были очень и очень достойными на мой скромный взгляд полного профана в воспитании детей.

Выбравшись из ванной, я, закутанная в большое полотенце, намазала чудесной мазью Фарраля гудящие от усталости ноги, а потом, повинуясь указаниям моей личной феи, легла на кровать, и мне намазали спину и поясницу.

– Нашли?

– Нет. – Мира отрицательно мотнула головой, а я вздохнула. Кто бы ни был убийцей, он действовал очень ловко и не оставил никаких зацепок, что могли привести к его личности. Барон Эддрик ходил мрачнее тучи, периодически рявкал на стражу и в целом имел вид раздраженный и раздосадованный – еще бы, в отданном ему под охрану замке произошло убийство, да еще не абы когда, а в момент приезда высоких гостей! Тут кто угодно будет ходить злой и недовольный.

Мне удалось утром вытянуть из островитянина новости про повесту, ведь с королем я так и не договорила вчера. Оказалось, что драконья жрица, понимая всю тяжесть своего положения, сама попросила у островитянина помощи, и тот дал ей вполне дельный совет – бежать из замка как можно быстрее и незаметнее в самом непредсказуемом направлении. Как оказалось, Рудольф и Харакаш предложили ей действительно неожиданное решение – Виала отбыла из замка в составе делегации из Васконского герцогства. Марьям сказала, что для женщины с характером у нее всегда найдется работа, лишь бы та не афишировала, какому богу поклоняется. Все это я узнала из уст своего мастера меча, а после он, словно бы наказывая за любопытство, принялся гонять меня до седьмого пота и дрожи в коленках. Честно говоря, я была рада тому, что повеста покинула замок – как наладить с ней отношения, я еще не придумала, да и мне было не до того, а теперь она как минимум не будет шастать по дворцу. Так, глядишь, за время, проведенное у герцогини, еще и станет чуть благосклоннее к людям, что решили не спускать на нее всех собак, и, может, расскажет что полезное? Это, конечно, было бы совсем удачей, и я на такое не рассчитывала, но помечтать мне никто не запрещал.

Дав мне полежать около часа на кровати, Мира тонко намекнула, что скоро придет бронник и ее высочеству стоит одеться, но вместо привычного уже платья выложила на кровать штаны, сшитые по моей просьбе, и две рубахи из плотного, мягкого, белого льна: одну чуть короче и подогнанную по фигуре, а вторую – до середины бедра и более свободную. Облачившись в это все, я села на стул и, пока Мира собирала мои волосы в тугую косу, рассматривала устроившуюся на полу девочку, что безмолвно тетешкалась с простенькими куклами и маленькой деревянной лошадкой. В одной из кукол я внезапно узнала себя: светлые волосы из льна, зеленое платье, корона-венок из соломинок и маленький меч из двух палочек в руках. А вторая кукла… я ощутила мурашки, волной пробежавшие по позвоночнику и свернувшиеся в животе холодным комком. У второй куклы не было ног: то, что я приняла сначала за платье, было грубо сшито снизу в некое подобие хвоста, а темные волосы торчали в стороны, изгибаясь, словно змеи.

– Откуда у нее эти игрушки? – Губы плохо слушались меня, но я старалась не выдать своего испуга голосом.

– Лошадь рыжебровый подарил, а куколки… – Мира на мгновение замолчала, задумавшись, – не помню, принесла вчера вечером откуда-то. Может, со двора сделал кто. Это важно?

Кто? Кто мог сделать ей такие куклы?!

– Нет, просто стало интересно. Хорошо, что она прижилась в замке… Ее же никто не обижает? – перевела я тему, стараясь унять дрожь в пальцах, сцепляя их в замок.

– Все хорошо, госпожа. Мария – чудная девочка, а с кухаркой Роззи я потолковала. – В голосе дочери бронника, матери двух сыновей и женщины, умеющей держать меч в руках, послышались такие нотки, что я, не удержавшись, хмыкнула. Да уж, я не сомневалась, что после того, как с кухаркой «потолковали», та сто раз подумает, прежде чем обижать нашу воспитанницу.

Все же это шутка моего воображения или они действительно похожи? Ох, Мария, как же узнать, кто дал их тебе? Может быть, ты сможешь написать? Надо только поймать момент, когда никого не будет, например – вечером, перед самым сном…

В дверь постучали, и я, встав, увидела в открытых Мирой дверях бронника, он согнулспину в поклоне и сказал, что все готово к примерке. Служанка накинула мне на плечи длинный плащ (прикрыть все, что не прикрывали рубашки), я прихватила меч, и мы вчетвером, ибо Мария пошла с нами, спустились на первый этаж в оружейную.

Там на манекен, вокруг которого бродил с задумчивым видом Харакаш, был надет мой будущий доспех. Темно-синий стеганый поддоспешник, прошитый ромбами, кокетливо выглядывал из-под кирасы серебристо-стального, с необычным синим отблеском, цвета, с горжетом и красивыми «по фигуре» ребрами жесткости. К кирасе с помощью ремешков крепилась пластинчатая юбка из трех (двух боковых и переднего) сегментов, которая должна была закрывать мне бедра. Сзади теми же ремешками была прикреплена маленькая юбочка синего же цвета, сужающаяся книзу. «Наверняка идея Миры. Прикрыть попу, но чтоб в ногах не болталось, хе…» – промелькнула мысль. Все это великолепие украшалось тонкими серебряными полосками с изящной гравировкой, что были ювелирно наклепаны на юбку и горжет. Я, ощущая непереносимое желание напялить все это на себя как можно скорее, подумала, что если бы мне такую красоту подогнали во времена моей реконструкторской молодости – я бы умерла от радости на месте, а теперь… Да ладно, кого я обманываю! Невзирая на то что доспехи нужны были с вполне утилитарной целью – чтоб мое высочество не прихлопнули в первые же минуты любой стычки, – я все равно была близка к детскому восторгу, уж больно изысканно и вместе с тем солидно выглядело произведение мастера Гойшека. Пока я рассматривала кирасу, опустив меч на стойку и водя пальцами по наклепанным серебряным полосам, Мира подошла к столу, на котором были разложены остальные части моей экипировки, и голосом, не терпящим возражений, потребовала, чтобы мужчины вышли, пока ее высочество будет облачаться в доспехи.

Гойшек, очевидно, полностью подавленный авторитетом дочери Дируна из Гольштада, был готов немедленно капитулировать за двери, а вот мастер меча, напротив, уходить никуда не собирался. Скрестив руки на груди, он поинтересовался, как ее высочество будет облачаться в походе, в который Мира не едет, и кто будет затягивать все ремни, сама Светозарная?

Слышали когда-нибудь, как шипит клубок змей? Я – нет, но, думаю, моя боевая леди в чепчике могла бы дать им мастер-класс.

Я предпочла самоустраниться от их ругани, выделив обоим немного времени выпустить пар, но, когда за спиной яростное шипение стало перемежаться с рычаще-лающими короткими репликами мастера меча, решила, что мне стоит вмешаться. Повернувшись к спорщикам, я увидела, что эти двое стоят почти нос к носу, сверля друг друга гневными взглядами. Видимая мне ладонь Харакаша конвульсивно сжималась и разжималась – наверное, он уже в мыслях несколько раз придушил Миру, а та, грозно уперев руки в бока, несмотря на то, что была ниже мастера меча почти на полторы головы, пыталась выдавить его грудью из оружейной, гневно вменяя ему недостаток знаний в области светского этикета и сообщая, что если понадобится, то она поедет за своей принцессой даже на край света.

Э-э-э, нет, это мне не нужно. Кто тут за Марией присмотрит? Да и вообще, я б на месте ее сыновей открутила голову такой принцессе, у которой шило в одном месте, так она еще и мать за собой утащила… нет-нет.

– Так, успокойтесь оба. – Я смерила стоящих напротив меня взглядом и поняла, что Гойшек таки сбежал за дверь, в чем винить его явно не стоило. Мира замолчала, скрестив руки на груди и почти с вызовом глядя на мастера меча. Стоящая в углу Мария, явно напуганная перепалкой, нервно обхватила себя руками.

– Мира, ты никуда не едешь. Точка. Я все сказала! – Я подняла вверх правую ладонь, смотря на служанку, которая на глазах будто состарилась лет на десять. Мгновенный укол совести пронзил мое сердце, но я была уверена, что сейчас поступаю более чем правильно. Мастер меча язвительно хмыкнул, отчего Мира вдруг резко заморгала, словно сейчас расплачется, и я тут же перевела взгляд на него. – Выйдите за дверь, мастер. И подождите, пока я не позову вас. – Взгляд островитянина, казалось, спрашивал, а не очешуела ли принцесса часом, однако принцессу, то есть меня, понесло: – Если вам неведомо, что такое переживания за близких, то пусть ваши хмыки и язвительные замечания останутся за дверью. Мира не права, но я не позволю вам испытывать чувство несуществующей победы над женщиной, что заменила мне мать!

Харакаш чуть поменялся в лице, растерявшись от такой отповеди, коротко поклонился и через мгновение оставил нас с Мирой и Марией.

Подойдя к уже не скрывающей слез женщине, я крепко обняла ее и подставила свое плечо, укрытое плащом.

– Госпожа, но как же вы там одна, без слуг, без меня! – Сбивчивый, перемежающийся всхлипами приглушенный голос Миры был полон отчаяния. Я, чуть отстранившись, взяла ее за плечи и взглянула в заплаканное лицо.

– Госпоже пора становиться взрослой, Мира. Есть вещи, которые важнее, чем нежная кожа на руках или какие-то общепринятые нормы морали. Я обойдусь без слуг, сама оденусь, сама расчешу волосы и заплету их в косу. Сама нарежу себе хлеб или мясо. Я переживу без слуг, но не переживу, если подвергну тебя лишней опасности. Если с тобой что-то случится, как я посмотрю в глаза твоим сыновьям? Кем бы ты ни была, Мира, чьей бы дочерью ни являлась, твое место здесь, в замке, и тебе есть чем тут заняться. Например, Марией – если бы я все же решила взять тебя с собой, кто бы присмотрел за ней? А ведь она куда более беззащитна, чем я.

Служанка молчала, обреченно взирая на меня, отчего я чувствовала себя не просто не в своей тарелке, а так, точно меня хоронили заживо. Мария, тихонечко подойдя к нам, робко взялась за край ее передника пальцами.

– Если с вами что-то случится… – начала было Мира, но я резко качнула головой, прерывая ее:

– Если со мной что-то случится, ты мне ничем там не поможешь. Я ввязалась в опасную игру, я понимаю. Война – это не шутки, но я буду не одна, и ты это знаешь. Харакаш прав, скорее всего, именно он будет помогать мне облачаться в доспехи, и он же будет отвечать в какой-то мере за мою жизнь. Я ему верю, Мира. Он учил еще моего отца и раз за разом возвращается сюда по просьбе короны. Не знаю, какой долг он не оплатил королю, но явно намерен отдать его мне. И не надо воспринимать его как врага, хорошо? Он, конечно, та еще язва, но он хочет помочь. И помогает…

Мира кивнула, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Я еще раз обняла ее и отошла к столу, дав время прийти в себя, а сама принялась рассматривать оставшиеся элементы моего «гардероба».

Сегментарные наплечники с гербовой чеканкой андарийского грифона, вызолоченного на светлом металле, имели выступающую кайму по верхнему краю высотой где-то сантиметра два с половиной. К ним крепились круглые «блюдца», которые должны были защищать подмышку от колющего удара и название которых я в упор никак не могла вспомнить. Еще пара наручей на плечи для защиты бицепсов (хотя было бы что защищать) с цельной, круговой защитой локтя, что также были украшены чеканкой с каким-то растительным орнаментом. Латные перчатки, набедренники, защита для коленей, голени и самая лучшая обувь для московского метро – сабатоны. Все это было чуть темнее, чем моя кираса, словно бы сделано из несколько иного металла и не обладало таким иссиня-искристым отливом, словом, выглядело как добротная сталь, но не более.

Вдоволь налюбовавшись своим новым обмундированием, я обернулась на Миру, удостоверившись, что она успокоилась и поняла (и приняла) мои слова, и сама лично подошла к дверям и, открыв их, позвала Харакаша, что стоял напротив, привалившись спиной к стене.

Мастер меча вернулся в оружейную, избегая смотреть на служанку. За ним следом прокрался мастер Гойшек, опасливо косясь на Миру, но та, уже примерив на себя маску непроницаемого спокойствия, кивнула головой. Меня принялись одевать.

Сняв плащ, я сначала влезла в стеганые куртку и штаны, что надевались поверх моих штанов и рубашек, после этого меня усадили на стул, и я внимательно проследила за тем, как Харакаш надел на меня правый набедренник. Я знала, как это делается, весь доспех очень напоминал мне «нашу» готику, но ведь принцессе это знание было взять неоткуда, потому, понаблюдав за манипуляциями мастера меча, я сама надела второй, надежно затягивая ремни поверх штанов. Процедура повторилась с защитой колена, голени и сабатонами, с которыми у меня возникли небольшие проблемы – я никак не могла нащупать правильное положение ремешка, металлическая «калоша» то болталась, то слишком сильно уходила вверх, мешая мне шевелить ступней. Тут уже Гойшек, вытащив из принесенной с собой сумки шило и какую-то деревяшку, шустро сделал мне дырку в ремешках, которыми сабатоны крепились к наголенникам, четко между двумя имеющимися. Я встала, чуть покачнувшись с непривычки, и медленным тяжелым шагом, приноравливаясь к дополнительному весу на ногах, прошлась по оружейной. В целом все было нормально. Не суперудобно, не как в домашних штанах, но это – доспехи, а не платье для променада, так что все ощущения, что я сейчас испытывала, были в рамках нормы и даже лучше, чем я могла бы предположить.

Пока на меня надевали кирасу, я поняла, что меня озадачило.

– А почему доспех конный? – Мой вопрос, видимо, был вполне ожидаемым. Пока Гойшек закреплял на мне кирасу, подгоняя боковые ремни, и надевал горжет, Харакаш пояснил, что проще сражаться, стоя на земле в конном доспехе, чем сидя верхом в пешем.

– По крайней мере, в вашем случае, Эвелин, ведь марш-броски вам делать не придется, а защита у него на порядок выше, – закончил мастер меча, и я согласно кивнула. В моем случае вообще было трудно предугадать, в какое дерьмо я вляпаюсь. Конному бою я не обучена, но езжу объективно неплохо. Мне не пристало идти пешком по статусу, да и на коне большая вероятность в случае чего просто суметь уйти от навязанного боя или хотя бы выдержать пару ударов, пока мне не придут на помощь. С другой стороны, если я окажусь без коня – мне бежать-то будет особо некуда, останется уповать на защиту доспеха, который куда как сложнее проковырять, чем обычный, предназначенный для пехотинца, и на вбитые моим наставником навыки боя. И молиться моему божеству, чтобы она не проморгала попытку убийства своей защитницы веры.

Я заметила, что отношусь к своей возможной смерти как к вероятному и неизбежному злу. Она меня страшила, и я, конечно, хотела избежать ее всеми силами, но тот факт, что она была куда более возможна в этом псевдосредневековом мире, чем в оставленном мною двадцать первом веке, для меня не был откровением. Наверное, я бы здорово упростила всем жизнь, скромно дождавшись Аримана и померев в положенный час, но облегчать кому-то жизнь – не то, чем я привыкла заниматься даже в своем родном мире, так к чему нарушать традиции?

Кираса оказалась на диво легкой. Я даже как-то неверяще ощупала ее и подозрительно покосилась на расплывающегося в улыбке бронника.

– В чем секрет? – Я не собиралась мучиться любопытством, предпочитая в лоб узнавать все особенности снаряжения, от которого будет зависеть моя жизнь.

– Я получил возможность поработать с металлом Серебряного народа. Ваш отец дал мне целый слиток, и я разбавил им нашу сталь. Не шедевр эпохи Божественной войны, но все же кираса вышла на порядок легче и прочнее, чем будь она просто из стали.

Так, значит, у моих дальних родственников помимо непомерного эго, зачатков расизма и какой-то особой магии есть еще и какие-то чудесные сплавы? Надеюсь, что хотя бы уши у них не острые, а то это совсем уже перебор будет…

Следующие полчаса были посвящены подгонке наплечников, которые Гойшек аккуратно подвыгнул прямо тут с помощью местной формы, благо довести нужно было совсем немного, и пробиванию новых дырок в ремешках – мои плечи оказались не так объемны, как мастер предполагал. Наплечники на бицепсы сели без проблем, а латные перчатки повергли меня в детский восторг – я минуты три, не меньше, шевелила пальцами, облаченными в пластинки металла, завороженная их плавным шелестом.

Мне снова предложили пройтись в этом всем, и я принялась ходить по оружейной, размахивать руками, прыгать на месте и совершать прочие телодвижения, привыкая к весу моей одежки на ближайшие пару недель. В это время за моей спиной велись оживленные дебаты о том, как на мою голову надеть шлем и куда деть косу. Судя по всему, варианты с обстриганием не рассматривал никто, да и мне самой было бы просто жалко избавляться от такого богатства. В конце концов, когда я подошла к пришедшим к единому мнению Харакашу, Мире и Гойшеку, мне расстегнули горжет, заправили косу под кирасу, чуть выправив на затылке, и снова застегнули горжет уже поверх нее, я покрутила головой и признала этот способ весьма удобным, а тоскливую мысль о том, что волосы пропахнут потом, отодвинула на край сознания – удобство важнее красоты. Потом на мою голову надели мягкую и плотную шапочку, название которой упорно ассоциировалось у меня с ботвой, но его я вспомнить тоже не смогла, а сверху – шлем. Я успела разглядеть его только мельком, Мира вытащила его из сумки, убрала ткань, в которую он был завернут, и я успела лишь понять, что он сделан из того же сплава, что и моя кираса, а торчащие по кругу головы зубцы, выполнявшие, видимо, роль короны, резко напоминали мне о полной острейших зубов пасти Светозарной.

Шлем закрывал мне щеки, немного спускался на переносицу, но имел широкие прорези для глаз, оставлял открытыми нос и губы.

– Подобный носил Коррин, но он был воином, привыкшим к доспехам, потому для вас мы сделали чуть более легкую версию с большим обзором. – Гойшек любовался мной, как картиной, а я ощупывала руками в перчатках шлем.

– Дайте зеркало, что ли, – все-таки не выдержала я, и мои «модельеры», порыскав по оружейной, нашли серебряный поднос, вполне подходящий как какая-никакая замена. Взяв его в руки, я попыталась рассмотреть себя.

Шлем делал мое лицо похожим на морду диковинного зверя. Плавные, обтекаемые линии, идущие от глаз, словно бы удлиняли их, декоративные полоски серебра, покрытые насечками, напоминали перья, что складывались внезапно в два загнутых кверху острых рога, вокруг которых венцом шли вызолоченные «клыки».

Я помотала головой – шлем сидел как влитой, не съезжал и вообще – не двигался.

– Харакаш, возьми что-нибудь не слишком убийственное и ударь меня по голове. – Мастер меча быстро огляделся и подошел к стойке с полуторными мечами с таким видом, будто последний час только и ждал, как огреть бы свою принцессу чем-нибудь тяжелым. Мира порывисто вздохнула, но ничего не сказала. Мария, до этого с любопытством бродившая вдоль стоек, подбежала к моей служанке и снова вцепилась в край ее передника. Гойшек стоял с невозмутимым видом, настолько уверенный в своем изделии, что эта его вера передалась даже мне.

– Принцесса? – мастер меча окликнул меня, и я, рефлекторно повернув голову, успела увидеть, как мне в область уха летит лезвие клинка.

Соприкосновение меча и шлема сопровождалось низкой вибрацией, а меня слегка отбросило к стене, в которую я уперлась руками, пытаясь поймать равновесие и прогнать запрыгавшие мушки перед глазами.

Ну сволочь… Ну гад…

Я потрясла головой, прогоняя звон в ушах, и отмахнулась от насевшей на меня Миры, показывая, что со мной все в порядке. Стащила с головы шлем и взглянула туда, где по моему разумению должна была оказаться как минимум вмятина.

Ничего. Даже царапины не было.

Я подняла все еще ошалелый взгляд на мастера меча, что уже вернул полуторник в стойку и пояснял мне с невозмутимым видом:

– Вы хотели проверить – мы проверили. Хорошо держитесь, кстати, удар был весьма сильным. – В его голосе крылась бездна спокойствия и некоторая доля одобрения. Я тяжело вздохнула, еще раз осмотрела шлем и вручила его в руки Миры.

– Это изумительная работа, мастер Гойшек. Даже не знаю, как вас благодарить, – искренне и с чувством произнесла я, переводя взгляд на покрасневшего от похвалы мужчину.

– Право, ваше высочество, это был удивительный заказ, и мне доставило большое удовольствие выполнить его. Тем более ваш отец и мой король щедро заплатил за него, еще и дал такой уникальный шанс поработать с наследием Серебряного народа… О, вы еще ножны не примерили!

Зардевшийся бронник взял с другого стола ножны из выкрашенной в темно-синий цвет кожи со стальными устьем и навершием и, ловко закрепив два ремня перевязи на моем поясе, потянулся было к мечу на стойке, но, словно бы одумавшись, убрал руки, почтительно сгибая передо мной спину. Кажется, я даже перестала получать от этого жеста удовольствие, воспринимая его как нечто должное и порой раздражающе затягивающее все действие.

Подойдя к оружейной стойке, я сама взяла божественное оружие и, убрав его в ножны, снова побродила по комнате. Быстро поняв, что клинок стоит придерживать за рукоять, иначе он стучит по ногам и иногда сползает то вперед, то назад, я, приноровившись, довольно качнула головой. Наконец-то у моего верного меча будет достойная «одежда». Кстати, интересно, у этого клинка есть имя? Обычно все мало-мальски известное оружие имеет имя, а уж тем более – меч защитницы веры. Но Фарраль о нем не упоминал. Назвать его самой? Как-то очень претенциозно…

Я решила оставить это дело на потом и, еще раз ощупав себя, принялась раздеваться.

В процессе снятия кирасы Харакаш проинформировал мое высочество, что вечером он ждет меня в полном облачении во дворе для конной прогулки. А утром – там же и в том же виде, для тренировки в доспехах.

Одна мысль о предстоящем занятии отозвалась в мышцах фантомными болями, а на лице – легким ужасом, который мой наставник конечно же заметил, наградив меня ехидной, но не злобной усмешкой.

– Тяжело в учении… – начал он, а я бездумно подхватила, заканчивая вместе с ним так хорошо известную фразу: –…Легко в бою.

Островитянин взглянул на меня удивленно и с некоторой теплотой, а после поинтересовался, откуда я знаю высказывание его народа. Я отмахнулась, соврав, что попалось в одной из книг, что давал господин чародей, а мне запомнилось почему-то. Харакаш, кажется, остался вполне удовлетворен этим ответом, я же сделала себе мысленный выговор за то, что не слежу за своим длинным языком: «И так уже натворила дел на пару месяцев вперед, половина прислуги мурлычет «ну-ка, мечи стаканы на стол», не хватало еще что-нибудь учудить!»

Из оружейной я забрала только ножны – мастер Гойшек сказал, что нужно еще поправить пару мелочей, и к вечеру доспех будет полностью в моем распоряжении. Потому, опоясавшись перевязью и положив ладонь на яблоко меча, в сопровождении своих «дам» я возвращалась в покои, размышляя о том, чем же заняться после завтрака с королем.

Решение пришло само собой: зайдя в комнату, я увидела, что Мария снова потянулась к тем самым куколкам, вызывая у меня нервное дерганье уголка губ, и решила, что после завтрака возьму девочку, мы сядем на коня и доедем до города. Я все равно хотела прогуляться по местной ярмарке, так почему бы не совместить приятное и полезное? Тем более что мне хотелось сделать какой-то подарок не только своей подопечной, но и Мире – слишком много нервов я ей потрепала за последнее время.

Обозначив для себя план на ближайший день, я старательно игнорировала куклы девочки вплоть до выхода на завтрак. Игнорирование было настолько старательным, что заняло все мои мысли: я старалась одновременно убедить себя в том, что это всего лишь моя паранойя и разыгравшееся воображение, и при этом – строила теории о том, кто же мог подарить моей маленькой фрейлине такие игрушки. Уже почти у обеденного зала я поняла, что меня, погруженную в свои мысли, Мира ухитрилась переодеть в глубокого винного цвета платье, а волосы переплести и украсить жемчужными шпильками.

Толкнув двери, я внезапно для себя выяснила, что пришла не на завтрак, а на самый настоящий военный совет, потому как, помимо исходящих нежными ароматами блюд, на столе была разложена карта, уголки которой прижимали тарелки и салатницы, а в самом зале было людей ровно на три головы и одного незнакомца больше, чем я ожидала увидеть.

Голоса замолкли, стоило мне только появиться в дверях, а после стоящий возле короля незнакомый седоватый статный мужчина с убранными в хвост на затылке темными волосами выпрямился и поклонился мне вместе со всеми остальными, кроме, собственно, Рудольфа.

Кажется, я уже начала замечать разницу в глубине поклонов, прогресс, однако!

– Эвелин, ты можешь не помнить, вы давно виделись в последний раз, но наш гость – граф Ольди, главнокомандующий войсками Андарии. – Король с улыбкой протянул мне руку и отодвинул стул рядом с собой, предлагая сесть и принять участие в маленьком собрании, мимоходом пододвигая в мою сторону пустую тарелку. Намек я поняла, потому, сделав легкий реверанс в сторону графа и мило улыбнувшись всем присутствующим в лице Фарраля, барона Эддрика и Альвина, что скромно стоял у ближайшей стенки, села на предложенное мне место и принялась делать то, что я умела даже лучше, чем создавать всем вокруг неприятности, ибо отточила этот навык за годы новогодних застолий. Я начала неторопливо есть и подслушивать «взрослые» разговоры.

Как выяснилось, подслушивать действительно было что.

(обратно)

Глава 11 О детских воспоминаниях и сорока двух монетах

Я чинно обгладывала кроличью ножку, подставив под капающий с нее соус кусочек серого хлеба, завороженно наблюдая за тем, как Рудольф и Ольди водят пальцами по карте, сопровождая это комментариями. Как мне удалось понять, граф до этого проживал не в столице, а где-то за ее пределами, что мне казалось странным. При всем при этом он явно не оставлял свой пост – мельком упомянутые в разговоре даты прошедших военных сборов укрепили меня во мнении, что он занимал его отнюдь не формально, уделяя должное (по моему скромному мнению) внимание состоянию нашей немногочисленной армии.

– …таким образом, на сегодняшний момент мы можем выставить порядка двенадцати полных «копий», если не вытягивать завязанные на охране границы с Ульманом войска. К ним, я полагаю, точно присоединятся четыре комтурии из ордена Светозарной, может быть, даже пять благодаря ее высочеству. – Граф отвесил мне короткий поклон-кивок, и я, облизав губы от сливочного соуса, чуть приподняла бровь.

Если я что и помнила из своего реконструкторского прошлого, так это то, что в Средние века основной структурной единицей в войске было рыцарское «копье» – этакий личный отряд, который организовывался вокруг одного конкретного рыцаря. Эти «копья» в разные времена нашей эпохи имели несколько разную численность, а тут я вообще понятия не имела, как строились военные единицы. Пассаж про комтурии – составные части военно-монашеского ордена – меня и вовсе смутил. Во-первых, тем, что их шло только какое-то количество из всех имеющихся (разве не весь Орден должен поддержать защитницу веры?), а во-вторых – а сколько их вообще и накладывает ли их присоединение к армии на меня какие-то обязательства перед храмом? Надо ли мне принимать активное участие в религиозной жизни общества? Проводить определенные ритуалы? Я, конечно, сказала на крыльце храма верховному жрецу, что планирую так или иначе вмешиваться в религиозную жизнь Андарии, но от него пока никаких вестей не поступало, а мне было, мягко говоря, не до этого.

– Позвольте узнать, граф, сколько человек состоит обычно в рыцарском «копье»? – Я, вытерев пальцы о матерчатую салфетку, пригубила травяной отвар из теплой, чуть шершавой глиняной кружки. К вину я прикасаться все так же не собиралась, чем вызывала легкую усмешку короля и непонимающие взгляды прислуги. Такими темпами слух пойдет, что принцесса поститься начала…

– Рыцарь, его оруженосец, кутилье^[19], до трех конных лучников, два арбалетчика, один-два копейщика. – Граф Ольди отвечал мне благосклонно, словно поощряя мой интерес к военной стезе, что меня одновременно и радовало, и удивляло. Я, строго говоря, не обладала совершенно никакой информацией об этом человеке, и, судя по всему, это было не столь важно, если это, конечно, не являлось очередной проверкой на «умственные способности» от моего разлюбезного отца-короля. А сам граф вел себя так, будто для него было в порядке вещей видеть ее высочество на военном совете и отвечать на ее вопросы. Подозреваю, что в лице главнокомандующего я столкнулась с возведенным в абсолют дворянским этикетом или по-простому – стальными нервами и умением держать себя.

– А могу я узнать, в чем причина такого… мм… дробления Ордена? – Я, отведя взгляд от графа, опустила его на карту, чуть приподнявшись, чтобы рассмотреть обозначения на ней. Как и ожидалось, она чуть отличалась от той, по которой Рудольф знакомил меня с географией Андарии. И если я правильно поняла, то башенки со знаком Светозарной и обозначали располагающиеся на территории Андарии комтурии. Их, как ожидалось, было семь.

– Фиральская комтурия, насколько мне известно, занята поддержкой простого народа на землях герцогства. Маривская в полном составе участвует в охране границ. – Граф замолк, и я наткнулась на его пристальный взгляд – Ольди, очевидно, ждал от меня каких-то выводов.

– А пятая, насчет которой вы, граф, не уверены, это Оташская комтурия? – предположила я очевидное, но граф внезапно покачал головой.

– Нет, ваше высочество, пятая комтурия, насчет которой я сомневаюсь, это столичная, Латисская. Ей руководит лично верховный жрец, а он до недавнего времени был весьма осторожен в проявлении своей лояльности. Раньше я бы сказал, что он откажет нам в возможном присоединении к войску, выбрав нейтралитет, сейчас же, после вашего избрания, я просто сомневаюсь в его возможных решениях. – Граф задумчиво посмотрел на карту, а я – на Рудольфа. Король, пару минут назад севший в кресло, массировал переносицу, искоса поглядывая на меня. Очевидно, что со жрецом нужно было поговорить и сделать это максимально осторожно – рыбоглазый деятель от мира религии явно захотел бы получить что-то взамен за лояльность. И чую, что претендовать он будет на жирненький кусок земли для храмового или, вернее, своего пользования. Что еще просить за помощь королю?

А теперь – главный вопрос дня.

– Я верно понимаю, что вы рассматриваете все это, – я прочертила над картой полукруг ладонью, – с точки зрения возможного противостояния Ариману?

Король, Эддрик и Ольди переглянулись, и Рудольф медленно кивнул, уже в открытую смотря мне в лицо. Я, внутренне возликовав, чуть прикрыла глаза, сдерживая торжествующий возглас. Малыми шагами был выложен путь к моей цели! Если они уже хотя бы теоретически рассматривали возможность дать отпор, значит, шансы на воплощение моего плана были. Заставить Аримана замедлить ход своей военной машины, остановиться, задуматься хотя бы на какое-то время, что пошло не так. И… позволить мне подобраться ближе.

Холодные колючие мурашки пробежали от живота к позвоночнику и вверх, до затылка.

«Убить. Я должна его убить. Или он, или я. Такова цена. Всего лишь одна жизнь. Жизнь завоевателя, узурпатора, убийцы, богоизбранного палача для этого мира…»

– Эвелин? – Из моей маленькой мантры меня вырвал голос короля, я, резко открыв глаза, поняла, что сижу, сжав столовый нож в руке до побеления костяшек. Медленно расслабив пальцы, я попыталась придать лицу отрешенно-доброжелательный вид.

– Простите, я задумалась. Что ж… граф Ольди, осмелюсь спросить, как вы оцениваете наши шансы?

Тот поправил рукава камзола, скользнул взглядом где-то над моей головой, подбирая слова, потом пожал плечами:

– Ничтожно малы. Я бы даже сказал, что единственное, что может нас спасти, это чудо. – Граф мягко улыбнулся, не сводя с меня своего убийственно-серьезного взгляда.

Повисла неловкая пауза. Мне не нужно было смотреть по сторонам, чтобы понимать, что на мне скрестились взгляды всех присутствующих.

Чудо. Только чудо может нас спасти. Смерть защитника веры, смерть носителя божественной силы, обезглавливание вражеской армии. Это понимаю я, понимаете вы, и, скорее всего, об этом задумается сам Ариман. Что помешает ему просто уничтожить нас за попытку противостояния, не вступая на поле интриг и переговоров? Я должна помешать. Всеми возможными силами. Помешать или сдохнуть, будь оно все проклято!

– Что ж, помолимся Светозарной, чтобы чудо произошло… – Мои губы едва шевелились, но в звенящей тишине было бы достаточно и шепота. С трудом сдержав облегченный вздох, едва ощутив, что перекрестье взглядов исчезло, я холодными пальцами вцепилась в кружку со своим напитком.

Король, с мгновение изучая меня взглядом, задал Эддрику какой-то вопрос, смысл которого я даже не уловила, граф свернул карту, и вскоре беседа из деловой превратилась в светскую, однако мне кусок в горло уже не лез. Навязчивые мысли кружили в голове, словно стая воронов над издыхающей клячей. Фарраль, за все время нашей беседы не проронивший ни слова и словно бы слившийся со своим креслом, вдруг протянул руку и коснулся моего локтя, шепнув пару слов «на своем, чародейском». Мне вдруг вроде бы стало легче дышать, и я, удивленно тряхнув головой, вопросительно покосилась на мастера магических искусств. Он же лишь покачал головой в ответ, провел по столу пальцем, как бы подводя черту, потом поджал губы недовольно, и через мгновение я услышала его голос в своей голове:

«Поговорим после завтрака, ваше высочество. Это важно».

Я, опустив взгляд в кружку, кивнула якобы каким-то своим мыслям, чувствуя нервирующее беспокойство. Да, мне стало определенно лучше, сознание точно посветлело, но теперь меня терзали сомнения насчет того, не раскусил ли чародей меня каким-то образом.

До конца завтрака я сидела как на иголках, едва не забыв о том, что хотела спросить у Рудольфа – как мне быть с покупками на рынке. Король ответил так, как я и ожидала: сказал «записывать все на его счет», то есть на счет короны, – но получить официальное подтверждение для меня было важно. А то потом, еще чего, спросят за траты, кто их, королей, знает…

На выходе из зала магистр Фарраль окликнул меня, «напомнив», что я хотела отобрать книги для своей воспитанницы и что он как раз может мне помочь в разборе его библиотеки. Кивнув, я прошлась в полном молчании с ним по коридору, мысленно перебирая все возможные варианты нашего разговора и чувствуя, что ощетинилась, как еж, готовая все отрицать.

Едва дверь кабинета магистра закрылась за нами, как чародей бросился мимо меня к стеллажу, вытащил с полки какой-то кристалл и начал всовывать его мне в руки. Я, приготовившись к словесной войне, стала молча от него отбрыкиваться, но старец топнул ногой и в приказном тоне заявил мне, что если ее высочеству надоело жить, то пусть облегчит участь всем и повесится на вожжах в конюшне, не вовлекая в это окружающих. Оторопев от подобного высказывания, я сжала в пальцах сверкающую нежной розовой дымкой друзу, а Фарраль, встав передо мной, вдруг стал казаться мне выше, шире в плечах и каким-то невероятно грозным.

Узловатый старческий палец уперся в кристалл, Фарраль громким, поставленным голосом произнес несколько фраз, и я вдруг поняла, что друза в моих руках начала нагреваться.

– Что…

– Молчи и терпи! Терпи, как бы ни было больно! – Чародей продолжил декламирование, не сводя взгляда с кристаллов в моих руках, а я, закусив губу, подчинилась. А что мне еще оставалось? Полусфера в ладонях теплела все сильнее, и через пару секунд мне показалось, что я пытаюсь удержать наполненную кипятком кружку. Кристаллы потемнели, налились отвратно-гнилостным сиянием и начали крошиться, осыпаться пеплом. Точно таким же, каким осыпался жабомордый в храме. Меня пробила крупная дрожь, боль в руках становилась нестерпимой, и я, впившись зубами в нижнюю губу, с трудом сдерживала крик, при этом была не в силах оторвать взгляда от разваливающегося кристалла в моих руках.

«Я не выдержу, не выдержу, не выдержу… Больно, больно, отпусти меня, выпусти меня отсюда, ВЫПУСТИ!» – Нечеловеческий крик в моей голове заглушил мои собственные мысли, жар в руках был такой, что мне казалось, будто плавятся мои кости, и только глаза все еще говорили о том, что пальцы не осыпались пеплом за друзой, а кожа не обуглилась вместе с мышцами.

И вдруг все исчезло. Фарраль замолк, остатки камня провалились сквозь мои пальцы, а я почувствовала, что ноги подкашиваются, а меня саму колотит крупная дрожь. Сгорбленный, постаревший чародей едва успел жестом отправить под меня стоящее неподалеку кресло, в которое я осела как безвольный куль.

– Что это… – Хриплый голос, срывающийся с моих губ, казался совсем чужим. Я сделала вдох и опустила взгляд на пальцы: целые, покрытые чуть огрубевшей от тренировок с мечом, но розовой и здоровой кожей. – Что за херня сейчас произошла?!

Чародей, привалившись к стенке, жестом попросил меня дать ему чуть-чуть передохнуть, и я потратила это время на то, чтобы ощупать собственные руки, осмотреть их и, наконец, успеть вытереть тыльной стороной ладони текущую по подбородку кровь.

– Я старый дурак, ваше высочество. Вы все же притащили из Грани с собой непрошеных гостей. Вернее – гостя. Он питался вами и вашими страхами, я почувствовал это за завтраком, но он оказался даже сильнее, чем я думал. Прятался, видимо, маскировался. Умная тварь. – Чародей выдохнул последние слова с какой-то смесью уважения и ненависти, а я, привалившись к спинке кресла, снова вытерла текущую из прокушенной губы кровь.

Она сказала, что сможет частично стереть запах Грани, но не для всех. Значит, эта тварь была сильнее хат’тазиша, хоть и действовала по-другому. Скоро ждать других гостей?..

– Фарраль, с этим можно что-то сделать? – указала я пальцем на свое лицо, уверенная, что выгляжу сейчас так, если бы пыталась сожрать кого-то живьем. Чародей кивнул, медленно подошел ко мне и снова направил на меня правую ладонь. Несколько тягучих фраз, и боль в губе исчезла, оставив лишь неприятный зуд, а мои пальцы не нашли на коже даже следов от прокуса.

Удобно.

Подняв взгляд на чародея, я уже собиралась поблагодарить его, но вдруг почувствовала, как он устал. Всепоглощающая усталость, подкашивающая ноги, выпивающая остатки сил, навалилась на чародея с такой мощью, что заглушила все другие эмоции и волной докатилась до меня. Старик качнулся, и уже я, неловко вскочив с кресла, подхватила его тощее, легкое тело, крепко сжав локоть, и толкнула в сторону кресла, что недавно занимала.

– Эй-эй, вы только не помрите тут. – Я обеспокоенно огляделась, касаясь взглядом разных баночек-скляночек, наполненных неизвестными мне составами. А ну как он сейчас тут кони двинет, что делать прикажете? – Что-то из этого всего может помочь?

Чародей кивнул и едва слышным шепотом сказал, что в левом от окна шкафу на третьей полке, восьмая с правой стороны, стоит мензурка, наполненная розовым эликсиром.

Просто живое воплощение фразы о том, что порядок может спасти жизнь, иначе и не скажешь.

Споив Фарралю зелье, я подтащила с другого конца комнаты кресло для себя и села в него, пристально смотря на чародея. Так мы и сидели, два инвалида (один физически, другая – умственно) друг напротив друга, переваривая произошедшее.

– Ваше высочество, – наконец заговорил чародей, – настоятельно прошу изучить дарованные вам силы.

Я уныло вздохнула: как будто я была против! Наоборот, я была всеми конечностями за то, чтобы их изучить, только вот божественные силы, видимо, от этой идеи были не в восторге.

– Если бы я знала, с чего мне начать, – поделилась я своим горем с Фарралем, – Светозарная, – «Издевается…» – подумала я, – испытывает меня и не дает мне подсказок.

Чародей вздохнул так тяжело и горестно, что я почувствовала укол совести. Уж не из-за моей ли последней просьбы ему так поплохело?

– Эта тварь… вы уничтожили ее? – осторожно поинтересовалась я, выдержав некоторую паузу.

Фарраль неуверенно кивнул:

– По крайней мере, я сделал все для этого, что было в моих силах.

Обнадеживает, конечно, но хотелось бы быть уверенной на все сто процентов. Интересно, есть какой-то рейтинг чародеев? Или методика их классификации по могуществу? Да когда я уже разберусь во всей этой иерархической богадельне?!

Мы еще некоторое время молчали, думая каждый о своем. Магистр постепенно начинал выглядеть все лучше, набираясь сил и, видимо, восстанавливая потраченную на заклинание Ато. Я же размышляла о том, что мне делать со своим даром, вернее – с отсутствием его проявлений.

– Эвелин, простите меня за… – начал было Фарраль, но я отрицательно покачала головой.

– Вы же мне жизнь спасали, если так подумать. Что-то я сомневаюсь, что это существо ограничилось бы мелкими подачками с моей стороны. – Я, задумчиво пожевывая щеку изнутри, рассматривала остатки пепла на полу комнаты, который развезла подолом, перетаскивая кресло. – Как мне научиться понимать, что что-то этакое рядом со мной или уже действует на меня? Я даже не знаю, в какой момент эта тварь ко мне подселилась!

Чувствуя гнев и бессилие, я стукнула сжатым кулаком по подлокотнику. Слова о том, что тварь может убить не только меня, но и кого-то еще, крепко засели в моей голове. Этакая бомба замедленного действия – на кого следующего это существо перепрыгнуло бы? На Миру? Марию? Или сразу на короля?

Фарраль еще дрожащими руками достал из недр своего безразмерного балахона кисет с трубкой и, набив ее, поджег табак от искры с пальца. Несколько глубоких затяжек, и мягкий, чуть терпкий, с легкой горчинкой аромат повис в чародейской башне, извиваясь струйкой дыма и уползая под потолок, чтобы втянуться в щель между ним и дверью, ведущей к лестнице на второй этаж.

– Я не знаю, ваше высочество. Ваши силы для меня непостижимы, как и образ их действий. Я могу сделать для вас небольшой артефакт, но он не будет всегда точно показывать, действительно ли рядом с вами создание из Грани или вы просто чувствуете ее запах.

– Это лучше, чем ничего, я буду очень благодарна. – Фарраль кивнул в ответ на мои слова, и мы снова замолчали. Я следила взглядом за струйкой дыма, что, извиваясь, утягивалась сквозняком. Если бы не периодическое шипение трубки, то я бы подумала, что чародей и вовсе заснул, но нет, он снова открыл глаза, чуть сменил положение тела, поперебирал пальцами на чаше трубки и вытащил ее изо рта.

– Вам может помочь Орден. У меня информации о Коррине немного, да и та, что есть, по-хорошему, должна принадлежать им. Орден хранит свои тайны от мира, но не должен хранить их от защитницы веры.

– Это мне нужно обратиться к верховному жрецу? – Я скривилась от одной мысли о том, что придется просить что-то у этого ушлого человека, но чародей отрицательно покачал головой.

– В Фиральской комтурии вы вполне можете рассчитывать на доступ к библиотеке и имеющимся у них знаниям, если, конечно, сможете до нее добраться. – Старец выразительно поднял брови, я хмыкнула. Видимо, ковровой дорожки до крепости воинствующих монахов мне не расстелят, что, собственно, и ожидать было глупо. – Единственное, чем я могу вам помочь, ваше высочество, это написать письмо моему старому другу, брату Ирвину. Он сейчас где-то в гуще бед, раздирающих герцогство, но если на его имя придет письмо – ему сообщат. Может быть, он захочет помочь, и тогда ваша дорога до Алой крепости станет намного проще.

Чародей окончательно перешел на уважительное обращение к моей персоне, и я поняла, что настало время уходить. Встав, я кинула взгляд в небольшое зеркало на стене, удостоверившись, что мой вид не вызовет ненужных вопросов, и, пожелав Фарралю поскорее набраться сил, покинула башню.

Бредя по коридорам к своим покоям, я даже не сразу сообразила, что за мной на почтительном расстоянии снова крадется Альвин. А когда заметила и обернулась, тот вытянулся по стойке «смирно» и молча изучал взглядом подол моего платья.

– Ты теперь везде будешь за мной ходить?

– Таков приказ его величества, – тут же ответил мой новоявленный телохранитель. Значит, приказ короля, а кто у нас тут выше короля?

– Я – защитница веры Светозарной и приказываю тебе перестать сопровождать меня. – Я пристально посмотрела на все так же изучающего взглядом подол Альвина, но он сразу же отрицательно покачал головой:

– Приказ моего короля выше для меня всякого иного, ваше высочество. – В его голосе не читалось даже намека на сомнение, что лишь подкрепляло симпатию к нему.

– И правильно, Альвин. Служить двум господам – дело неблагодарное и неблагородное. – Я отвернулась и снова пошла по коридору, слыша, как мой спутник, чуть помедлив, двинулся следом.

Закрыв за собой дверь, я обнаружила, что Мария в прямом смысле слова спала над букварем, сидя за столом, а две куколки и небольшой, но в какой-то мере искусно вырезанный деревянный конь лежали на ее кровати. Крадучись, я подошла к ним, не решаясь брать в руки. Я надеялась, что в моей паранойе был виноват паразит из Грани и что сходство на самом деле ничтожно, но надежды мои не оправдались. Даже, наоборот, в тот момент, глядя на этих дотошно исполненных куколок, я лишь укрепилась в своем мнении. Взяв обеих в руки, я подошла к спящей девочке и, положив их перед ней, уже собиралась было коснуться ее плеча, разбудив, но замерла, бросив короткий взгляд на ее лицо. Губы Марии шевелились, словно бы она что-то шептала!

Затаив дыхание, я склонилась ниже, прислушиваясь, но не уловила ни звука. Тогда я попыталась прочитать по губам хоть что-то, что произносила девочка, но и тут мои умения дали сбой – я попросту не знала, как со стороны выглядит артикуляция на местном языке. Вот и еще одна проблема переноса между телами выявилась. Выпрямившись, я с досадой стукнула себя кулаком по бедру. Надо будет перед отъездом поговорить с Фарралем, пусть понаблюдает за Марией – может быть, в беззвучно произносимых словах кроется тайна ее жизни?

Все же я не стала будить девочку и, собственноручно распустив шнуровку на платье (для чего мне потребовалось выполнить по меньшей мере два акробатических этюда, еще и сохраняя тишину), сложила его на кровать и принялась переодеваться в уже прочно поселившиеся в моем гардеробе штаны и рубаху, сшитые на этот раз специально для меня и оттого особенно приятные к телу.

На самом деле вопрос белья взволновал меня еще в первый день, когда Мира вытряхивала меня – свежеиспеченную попаданку – из ванны и собиралась облачать в платье. Просто к тому моменту мозг былнастолько занят попытками растянуть вдоль извилин все свалившееся мне на голову счастье, что я приняла как факт – трусы, похожие на мужские семейники, сшитые из плотного белого льна, тут были, а вот на верхнюю часть тела женщинам особого белья не завезли. Как и жестких корсетов, спасибо всем божествам за это. Был и еще один вопрос, прояснить который мне стоило бы большого труда и который был связан с моим полом напрямую. Я уже подумывала, что, может быть, стоит обсудить эту тему со Светозарной (все же женщина, хоть и божество), но все решил случай: утренний напиток, принесенный Мирой, оказался на диво горьким, но фраза «ваше высочество, ну что вы как дитя. Сейчас горчит, зато никаких этих проблем не будет…» поставила все на место. Горчащую дрянь я выпила залпом, как противную, но полезную микстуру, и да, проблем до сих пор не наблюдалось.

Эх, вот что ж ты, магия, такая капризная зараза и обошла наш мир стороной?

Нижняя рубаха из нежного шелка, шерстяные штаны, мягкие и теплые, как живот дремлющего кота, связанные заботливыми руками Миры носки, сверху – суконное изумрудное платье с рукавами и обрезанной спереди аж до колен широкой юбкой, чтобы было удобно ездить верхом. Теплая сюркотта поверх, которую я подпоясала перевязью с клинком, и подбитый роскошным белым мехом тяжелый шерстяной плащ на плечи. Я сама водрузила корону себе на голову, поправила складки капюшона на плечах, взяла перчатки (все же на улице до сих пор шел пар изо рта, а по ощущениям температура держалась на уверенных минус пяти по Цельсию) и, помедлив, аккуратно коснулась плеча спящей девочки.

Мария проснулась почти мгновенно, но была как сонный котенок: глаза открыла едва ли наполовину, беззвучно зевая и смешно дергая кончиком носа.

– Мари, хочешь поехать со мной в город? – Я, не выдержав умилительности картины, расплылась в улыбке, но стоило мне только сказать слово «поехать», как сон с девочки словно сдуло. Она вскочила, сверкая счастливыми глазами, часто закивала и тут же начала собираться, как маленький ураган пронесясь по комнате. Готова спорить, что спичка в моих пальцах все еще горела бы, когда упакованная в теплое платье, шаль, с беретом на голове Мария предстала передо мной, впившись в меня взглядом.

– Пойдем, чудо, – усмехнулась я, поправив девочке берет, а выпустив ее перед собой, даже не удивилась, увидев ожидающего за дверью Альвина.

– У тебя вообще все обязанности отобрали? – Моя «тень» вздохнула и качнула головой.

– Беречь вас – сейчас моя единственная и самая важная обязанность, – сообщил мне Альвин с самым серьезным выражением лица. Вот откуда он такие словечки берет – дамские романы почитывает втихаря по ночам?

Представив помощника капитана стражи почти что в темноте, при свете одинокой лучинки втихаря полистывающего что-то типа «Невеста для графа», я весело фыркнула и покачала головой, отчего Альвин потупил взгляд, снова радуя меня видом пылающих кончиков ушей.

И в таком составе: прыгающая при каждом шаге от радости Мария, уже успевшая порядочно устать от едва начавшегося дня я и сосредоточенный, преисполненный важностью своего задания Альвин – мы дошли до внутреннего двора, откуда, как я успела изучить за время королевского приема, вел короткий путь на конюшню. При виде нашей делегации конюх слегка удивился, но, честь ему и хвала, быстро взнуздал нам двух коней и вывел во двор. Там я, устроившись в седле, приняла из рук Альвина девочку, усаживая в седло боком перед собой, краем глаза подсмотрела, как легко взлетает в седло мой провожатый, облаченный меж тем в доспехи, после вспомнила, что подобное счастье предстоит мне самой вечером, и, испортив себе таким образом первые минуты конной прогулки, мрачно потребовала открыть ворота замка.

Ехали мы неторопливо, Мария крутила головой во все стороны, напоминая мне маленького птенчика, Альвин держался чуть позади, отставая от моего коня на почетные полкорпуса. А я… просто ехала. Для меня в такой езде было что-то медитативное, настолько размеренное и при этом – не требующее ни умственных, ни физических усилий, что я погружалась в приятное состояние расслабленности, словно бы растворяясь в таком простом действии, как конная езда. Мысли в голове текли неспешно и волей-неволей возвращались к моему провожатому. Я всегда была любопытной, особенно к тем, с кем мне приходилось работать. Любила наблюдать за людьми, строить логические цепочки, используя ту немногую, полученную из малозначимых разговоров информацию. Однако сейчас мне, в принципе, было достаточно просто спрашивать – вряд ли Альвин расценивал это как посягательство на личную жизнь.

Чуть придержав коня, я повернулась к спутнику, с интересом рассматривая его и понимая, что на самом деле знаю о нем и достаточно много, и практически ничего.

– Альвин, а как так вышло, что ты стал помощником капитана стражи в таком молодом возрасте?

Мой провожатый слегка недоуменно нахмурился, кажется, не понимая, к чему я задаю этот вопрос, но ответил без промедления:

– Мой отец до того, как осесть в Суррее и открыть лавку, был одним из кондотьеров^[20]. Он обучал меня военному ремеслу и, когда мне исполнилось четырнадцать, представил своему товарищу, прославленному рыцарю Вальго из Эдермонда. Я проходил у него в оружейниках еще семь лет и был знаком со многими его товарищами, среди которых оказался и барон Эддрик – на тот момент еще помощник капитана стражи при его величестве Армарике Справедливом, да сохранит его Светозарная в своих объятиях. Когда пришло время, барон занял пост капитана стражи, а я участвовал в отборе на место его помощника, прослужив перед этим восемь лет в замковой страже. Так я стал его помощником, ваше высочество, – закончил Альвин с ноткой гордости в голосе. Я его гордость понимала – по меркам Средневековья он сделал просто головокружительную карьеру, пусть и благодаря удачно сложившимся обстоятельствам, но без «мохнатой лапы», вполне себе упорным трудом и личными заслугами.

– И как тебе жизнь в столице? Уже присмотрел домик для покупки и будущую мать твоих троих детей? – Каюсь, не сдержалась. Не подколоть мистера «моими ушами можно прикуривать» на тему личной жизни было выше моих сил, однако Альвин внезапно стойко выдержал такие издевательства и ответил, что, дескать, дом присмотрел, но не в столице, а в родном Суррее, а с будущей матерью пока как-то не срослось.

– Служба в замке занимает все свободное время, ваше высочество, а среди служанок… – он вздохнул несколько тоскливо, – так вышло, что не сложилось.

Пятой точкой чую, тут какая-то драматичная история! Но, ладно, так уж и быть, побуду человеком и не стану его расспрашивать. Как-нибудь потом, может…

С по-зимнему серого неба на макушку Марии опустилась крупная снежинка. Потом еще одна и еще, и вот мы ехали к городу, словно через мягкое, податливое пуховое одеяло – снег падал настолько густо, что уже в двух-трех метрах мало что становилось видно. Пока Мария пыталась поймать снежинки ртом, я сняла перчатку, перехватив поводья в левую руку, и подставила раскрытую правую ладонь под снег.

Зима была моим любимым временем года все детство и часть юношества. Ощущение праздника, затаившегося чуда, сопровождаемое запахом ярких спелых мандаринов, что неизменно украшали наш пусть и скудный, но все же праздничный стол. Терпкий запах хвои от еловых веток, поставленных в вазу, или от величественной ели, что росла в углу сада, доставшегося нам при покупке небольшой дачи в подмосковном садоводстве. Мороз, пощипывающий щеки, санки, которые надо было волочить за веревку на вершину ледяной горы, чтобы съехать на них с визгом и улюлюканьем, или много позже, сцепившись в паровозик со школьными друзьями, с хохотом скатиться с уже не такой уж и высокой горки, стоя на ногах и неизменно заваливаясь в снег в самом конце ледяного пути.

Снежинки таяли, не касаясь моей руки, испарялись от сухого жара печати божества на моей ладони. Я перевернула руку тыльной стороной вверх и с каким-то внутренним облегчением смотрела, как крупные хлопья снега касаются моей кожи, холодя и покалывая, и тают, оставаясь на ее поверхности капельками воды.

Я окинула взглядом побелевший мир вокруг и вдруг поняла, что мне хорошо тут. Что все, чего мне не хватало, заключалось лишь в одном человеке. Ни телефоны, ни журналы, ни моя квартира, которую я старалась обустроить стильно, модно и, что скрывать, дорого. Даже Оля, моя лучшая подруга… все это отходило на второй план. Словно что-то приятное и даже важное когда-то, но ненужное сейчас.

Подогнав пятками коня, что перешел на вальяжный шаг, я снова натянула перчатку, смахнула с макушки Марии образовавшийся на берете сугробик, повторила ту же процедуру со своим капюшоном и вздохнула, вобрав полной грудью свежий, чистый и чуть морозный воздух.

Этот мир и это место мне действительно нравились.

Снегопад привнес в жизнь города оживление – улицы были заполнены детьми, что придавались извечным (и, очевидно, одинаковым во всех мирах) забавам, запуская друг в друга снежки. Единственное, что отличало эту игру от аналогичной в любом московском дворе, – периодически зависающие на мгновение в воздухе снежки, когда у кого-то из детей хватало Ато (или умения?) затормозить их, вместо того чтобы уворачиваться. Я подумала, что было бы здорово, если бы Мария могла остаться с ними и поиграть, но бросать девочку на улице одну я не хотела, а Альвин, судя по всему, даже испытывая муки совести, все равно бы с ней не остался, выполняя приказ Рудольфа по охране моего бренного тела. Посадив Марию в седло по-нормальному, я спешилась и взяла коня под уздцы.

– Нужно оставить где-то лошадей, не будем же мы бродить с ними за покупками? – обратилась я к Альвину, который, последовав моему примеру, спрыгнул с коня, крепко перехватывая уздечку почти возле самой морды решившего проявить немного строптивости животного.

– Мы можем оставить их в «Королевской чаше», там вполне достойная конюшня. – Мой спутник не мешкал с ответом, потому я лишь согласно кивнула, поправила капюшон, чтобы он точно скрывал королевский венец на моих волосах, и, подождав, пока Альвин пройдет чуть вперед, двинулась за ним, ориентируясь не столько на фигуру своего провожатого, сколько на куда более заметный круп его коня.

Людей вокруг было много, они смеялись, ругались, торговались, но самое главное – они сплетничали. Пока мы шли до «Королевской чаши», которая оказалась весьма презентабельного вида постоялым двором, я узнала, что некая Марилька печет лучшие в мире пироги с треской, Хельму, вдову Игната, опять зовут замуж (тут был завистливый вздох «да сколько можно!»), в столицу прибыл известный бард и просто «ах, какой мужчина!», а верховный жрец закашлялся на утренней службе. Не то чтобы это было хоть сколько-то полезной информацией (ну разве что кроме пирогов – пироги с треской это вещь!), но я все равно старательно прислушивалась к разговорам уже просто из любопытства, чтобы понять, чем живут эти люди.

На мое удивление, мы дошли до «Чаши» неузнанными – никто не стремился заглянуть под капюшон странной леди в сопровождении королевского стражника. Потому я решила не заходить на постоялый двор или на конюшню, сказав Альвину, что мы с Марией подождем его на улице. Стражник, чуть нахмурившись, передал поводья выбежавшему мальчишке-конюшему, что уставился на броню дворцовой стражи как на самую красивую девочку во дворе, и строгим голосом сказал, чтоб тот передал хозяину, чьи это кони. После чего повернулся ко мне и невозмутимо сообщил, что готов проводить меня на рынок.

Ты что, думал, я сбегу, пока ты о конях договариваться будешь? Ну… была такая мысль, не спорю, ладно.

Состроив самое невинное лицо, я кивнула и уже через десяток шагов, крепко сжимая маленькую ручку Марии, погрузилась в прекрасный мир торговли с уличных прилавков.

Расписные деревянные игрушки, мастерски пошитые куклы, резные фибулы и гребни из кости, яркие тканые платки, туески с медом или засахаренными ягодами, различные поделки-фигурки – и все это богатство было щедро приправлено гомоном людских голосов, запахом пирогов на подносах уличных торговок и хитрыми взглядами лавочников, что следили за мной, пытаясь заглянуть под глубокий капюшон на моей голове. Впрочем, я была уверена, делали они это из чистого любопытства, отлично видя по моей одежде, что к ним пришла обеспеченная дама. Именно по этой причине возле каждой лавки они, понимая, что потенциальная покупательница молчит и, опустив голову, рассматривает безделушки на прилавке, не идя на контакт, пускались соблазнять дарами ребенка. Так Мария получила одну простенькую, но весьма милую заколку для волос, небольшой кулек с медовыми орехами и мягкого, маленького, набитого шерстью медведя, похожего на далекого предка известного медвежонка Тедди. Торговка, с улыбкой глядя на счастливую девочку, обернулась ко мне, и я опустила взгляд, чтобы сделать вид, будто смотрю на стоящее перед ней большое чучело совы.

– А вы, ваше высочество, чем-нибудь заинтересовались? – Женщина понизила голос, чуть склонившись ко мне и якобы поправляя что-то на прилавке, явно наслаждаясь моим удивленным лицом.

– Давно вы меня раскусили?

Торговка пожала плечами и улыбнулась:

– Я занимаюсь малыми артефактами помимо всей этой мишуры… и вижу божественную печать на вас. А учитывая, что не так давно происходило и что за новости прогремели по Андарии, мне нетрудно было вас узнать. – Она обезоруживающе улыбнулась, а я, заинтригованная, машинально крутила в пальцах взятый с прилавка коралловый браслет, обдумывая, могу ли я позволить себе покупать артефакты в подарок, или это уже слишком.

– Я ищу подарки. Пока… что-то обычное, не артефакт, но по-особенному красивое. – Я наконец решила, что покупать надо то, что тебе по карману. Нет, конечно, вся казна королевства была условно в моих руках. Это можно было бы сравнить с безлимитной платиновой кредитной картой… но с моей кредитной картой. И осознание, что я беру не из чужого кармана, здорово тормозило при совершении необдуманных трат.

Смахнув со лба темную прядку, торговка задумалась на мгновение.

– Подарок для женщины или мужчины? – Она еще немного понизила голос, стрельнув взглядом на стоящего в полутора метрах от меня Альвина.

– Для женщины, – улыбнулась я ее предположению. Альвин, каким бы милым ни был, не заслужил подарка. Просто потому, что за погром комнаты я с ним уже рассчиталась, а больше нас ничего и не связывало. Выполнять приказы – его работа, и ему за нее весьма неплохо платят. – Она где-то шестидесяти лет, мастерски шьет, очень заботливая и добрая, – я покосилась на Марию, увидев, что моя собеседница перевела взгляд на ребенка, улыбаясь, и заметила, что девочка с важным видом кивает после каждого моего слова, – хочется подарить что-то такое, что выразит ей мою благодарность.

– Что ж, такой подарок я, пожалуй, могу помочь найти. – Торговка чуть отошла от прилавка, повернулась ко мне спиной и, открыв один из сундуков, стоящих у стены дома, к которому, собственно, временная лавка и примыкала, вытащила из него небольшую шкатулку и поставила передо мной.

Ловкие, украшенные крупными перстнями пальцы откинули крышку, и моему взгляду предстал самый красивый и современный швейный набор, о каком только можно было мечтать в условиях этого мира. Острые портняжные ножницы с удобными деревянными ручками, покрытыми тончайшей резьбой, – красиво и в руке лежат удобно (я тут же проверила), браслет с магнитной (!) игольницей в виде круглого темного камня на серебряного цвета цепочках, что должны были обвивать руку, и наперсток, украшенный по бокам диковинной гравировкой. На дне шкатулки обнаружился небольшой перекидной блокнот с подвешенным к нему на шелковом шнурке угольным грифельком, обернутым в плотную бумагу, и набор иголок разной длины и толщины, цветом подозрительно напоминающих мой нагрудник. Придирчиво перебрав содержимое шкатулки, я некоторое время рассматривала иглы, и торговка озвучила то, что я и так предполагала: в сталь добавили ларит, металл Серебряного народа. Опробовав магнит, который женщина назвала «камень Ангуса», я вполне ожидаемо увидела, как к нему прилипают иголки. Нет, ну мало ли, товар надо проверять перед покупкой, а не после!

– И сколько вы просите за этот набор?

– Немного, всего семьдесят две золотые монеты. – Она взглянула на меня, и в этом взгляде я прочитала интерес и предвкушение веселья. Кто я такая, чтобы расстраивать милую торговку?

– Да что вы, целых семьдесят две золотые монеты за швейный набор?! Ну, только если вы добавите к нему мешочек золотых нитей, а так… готова дать только тридцать, – покачала я головой и скрестила руки под грудью.

– Тридцать монет? Вы хотите меня разорить! Только для вас я готова сделать скидку и продать вам этот изумительный швейный набор, созданный, между прочим, всего в трех экземплярах, за шестьдесят пять золотых!

– Аж три экземпляра?! И вы предлагаете мне, принцессе Андарии, подарить кому-то вещь, два экземпляра которой уже есть у кого-то другого? Тридцать три!

– Ох, ваше высочество, вы режете меня без ножа! Да, три экземпляра, но один был отдан в приданое тогда еще принцессы Каталины, а второй покоится на дне Великой Бездны вместе с пропавшим в ней кораблем Ургоша Завоевателя и всеми богатствами, что он вез из своего последнего набега. Пятьдесят золотых!

– Каталина отреклась от собственного сына, а Ургош погиб в Великой Бездне, и везде были эти наборы, может быть, они несут беды? Мне потребуется лично изучить его, перед тем как дарить, на предмет проклятий, тридцать восемь золотых! – Хорошо, что, невзирая на активные торги, мы делали это достаточно тихо, а вид Альвина, стоящего у лавки, и вовсе отпугивал желающих потереться рядом со мной, невольно подслушивая, о чем ведут речь две дамы.

– Я же артефактор, если бы на предметах было проклятие – я бы обязательно знала об этом! Только из моей любви к вам как к нашей защитнице и принцессе я скажу – сорок пять!

– Сорок два, и вы всем можете рассказывать, что ваши товары одобрила принцесса Андарии. И я куплю у вас еще один подарок. – Я прищурилась, готовая выслушивать новые аргументы и уже ожидая реплики про голодных детей на лавках, но торговка кивнула, расплываясь в улыбке, и поправила выбившуюся из-под меховой шапки прядь.

– Будь по-вашему, ваше высочество, я согласна с этой ценой.

Я улыбнулась в ответ, удовлетворенная результатом торгов, и женщина убрала шкатулку с прилавка, чтобы сноровисто упаковать ее в льняной мешок черного цвета и перемотать веревкой.

– Кому следующий подарок?

Я подбородком указала на Марию, которая потеряла интерес к нашей беседе, когда мы только начали торговаться, и сейчас увлеченно перебирала перламутровые пуговицы в небольшой деревянной чаше на прилавке.

Торговка задумалась на гораздо более длительное время, чем в случае с подарком для Миры, потом посмотрела на меня, снова на девочку и, кивнув, вытащила из-под прилавка небольшой медальон – на тонкой серебристой цепочке висела невесомая ласточка, несущая в клюве какой-то цветок желтого цвета. Серебряное брюшко птицы контрастировало с вычерненным верхом и покрытым эмалью венчиком цветка. Взяв украшение, я немного подержала его в ладони, любуясь тонкой работой, и согласно кивнула: украшение не было дорогим, выглядело милым и неброским, и его легко можно было спрятать под одеждой.

– Согласна. Сколько? – Я приготовилась торговаться, но женщина, снова глянув на Марию, качнула головой:

– Это подарок.

Я, удивленно хлопнув глазами, промолчала и тоже посмотрела на Марию, что в этот момент решила отойти от прилавка и подергать Альвина за руку.

– Но мы же договорились, что я еще что-то куплю у вас, – возразила я, не отводя взгляда от Марии, которая тыкала пальцем куда-то в сторону, обращая внимание Альвина на что-то, что мне с моего ракурса не было видно из-за людей.

– Мне нравится число сорок два. Хорошее, со смыслом. – Я услышала смешок в голосе моей собеседницы и обернулась, чтобы спросить, что она имеет в виду, но поняла, что стою аккурат сбоку от первых торговых лотков следующего ряда, в полутора-двух метрах от стен домов, к которым эта передвижная ярмарка примыкала.

Передо мной никого не было. Ни торговки, ни ее лавки. Возле ног лежал черный льняной мешок, а в ладони я сжимала ласточку с цветком, который узнала только сейчас, словно бы даже наяву ощутив его медовый запах.

Медленно обернувшись, я пыталась понять, заметил ли кто-то еще пропажу, но люди сновали вокруг, деловито огибая меня и даже проходясь по тому месту, где только что была лавка артефактора, оставляя первые следы на плотном и ровном слое снега.

– Альвин?..

– Ваше высочество? Вы… простите, я не заметил, когда вы успели?.. – В его голосе было удивление и смущение. Он быстро подхватил стоящий у моих ног мешок и подошел ближе, странно глядя на меня.

– Ты не заметил? – переспросила я, снова оглядываясь.

– Да я только на минуту отвернулся, и вот вы уже стоите, и мешок… Простите, я буду внимательнее. – Мой страж склонил голову, а я, закусив губу, взглянула на Марию.

Девочка смотрела на меня пристально, серьезно, сжимая в руках подаренного медвежонка. Потом, точно очнувшись ото сна, тряхнула головой, захлопала глазами и подбежала ко мне, протягивая игрушку. Я была уверена, что она уже не помнит, откуда ее получила.

Еще раз посмотрев туда, где за мгновение до стояла (а стояла ли?) лавка «торговки», я перевела взгляд на кулон в руке.

«Сорок два хорошее число…»^[21] – Меня озарило, и я с трудом смогла сдержать нервный, но счастливый смех. Смахнув с берета Марии очередную порцию снега, я надела на нее кулон, спрятала его под шаль и махнула рукой Альвину:

– Идем! Хочу попробовать лучшие в мире пироги с треской! – И, сжав ладонь своей протеже, бодро направилась в сторону призывных рыбных ароматов.

Мысль о том, что я – не единственная гостья в этом мире, грела мне сердце.

(обратно)

Глава 12 О семейных отношениях и карьерном росте

Прогулка по центральным улицам заснеженной столицы длилась еще пару часов. За это время я успела сунуть нос во все углы, в какие мне позволил Альвин, следовавший за мной как матерый сторожевой пес и не один раз вдруг возникавший между мной и очередным закоулком со словами: «Ваше высочество, там нет ничего интересного, пойдемте, я покажу вам…»

И показывал. Кондитерскую, в которой творили умопомрачительной вкусноты, сладости и калорийности десерты из сливок, ягод и песочного теста. Мастерскую зеркал, в которой можно было заблудиться, как в лабиринте, и вдоволь накорчить смешных рожиц себе и обескураженному Альвину, который вдруг понял, что не знает, какая из принцесс настоящая. Выступление кукольного театра в передвижном фургончике, которое мы с Марией смотрели, кажется, с одинаковым интересом. Я была готова бродить по этому чудному городу еще многие часы, как вдруг заметила, что девчушка зевает, прикрывая рот ладонью.

Все, даже ребенка развозит, пора иметь совесть и вернуться в замок. Что ж, Латисса, «дочь» первого короля Андарии, ты прекрасна, но нам пора возвращаться домой…

Я именно так и подумала – домой. Это было странно, и я еще какое-то мгновение пыталась разобраться в этом чувстве, но потом решила, что оно правильное, ведь в какой-то степени это и правда был мой дом. Ровно для половины меня. А судя по недавней встрече с мастерицей, как она выразилась, малых артефактов, я тут не первая и не единственная гостья из своего мира.

Интересно, что она еще обо мне узнала и как? Какими силами обладает, что смогла из всего того бардака, что творится в моей голове, вытащить любимую книжку?

Встреча с землячкой очень воодушевила и укрепила во мне мысль о том, что если уж смог кто-то тут прижиться, то смогу и я. Это первым идти, дорогу прокладывать, сложно, хоть я была готова и на это, а я тут даже не первая! А где наша не пропадала?

Вернувшись к «Королевской чаше», мы получили коней обратно. Что приятно – владелец заведения уважительно, но твердо отказался от денег, сказав, что был рад послужить королевству. Итак, за полученные для Марии и Миры подарки я не заплатила ни монеты, а на развлечения и вкусности потратила чуть меньше двух золотых, требуя везде лист бумаги и перо и выписывая чеки для королевской казны, чем вводила большинство торговцев в ступор. С чековой системой оказался знаком только владелец зеркальной мастерской, но тут я даже не удивилась – хорошее зеркало в Средние века было дорогим удовольствием в нашем мире и оставалось таким же недешевым в этом, так что использование чеков было весьма уместно.

Можно считать, что шопинг удался на славу!

Обратный путь мы проделывали медленно и некоторое время в тишине. Я переваривала все полученные от поездки в город эмоции, Мария спала, прислонившись ко мне бочком, Альвин откровенно радовался возвращению в замок, сияя, как новенький золотой. Наверное, оттого, что все прошло без проблем. Кстати…

– Альвин, скажи мне, – покосившись на спящего ребенка, я понизила голос, дернув удилами и заставив коня пойти почти бок о бок с лошадью моего вынужденного телохранителя, – а как так вышло, что мы поехали без сопровождения, только втроем?

Помощник капитана замковой стражи поморщился едва заметно, а потом медленно и неохотно ответил, что сопровождение было, просто я его не увидела.

– Мне не запрещали рассказывать вам об этом, но… Я прошу вас, ваше высочество, все же не распространяться о том, что я вам это сказал. – Реплика Альвина чуть сбила меня с толку. Я, закусив губу, непонимающе выгнула бровь, но, очевидно, мой спутник предпочел игнорировать «сложное лицо», дожидаясь, если что, прямого вопроса.

Помолчав немного, я все же уточнила, в чем причина такой странной просьбы. Альвин снова поморщился, словно от зубной боли.

– Смерть Деллы… – Так вот как звали убитую на конюшне девушку! – …обеспокоила многих. Барон Эддрик приказал мне сообщать обо всех ваших перемещениях в замке или за его пределами. И если вы выезжаете из крепости, уведомлять об этом городской гарнизон. Часть его сегодня сопровождала вас в обычной одежде.

О как! Получается, что меня сегодня окружал, возможно, целый отряд, а я и не заметила. Да уж, внимательность просто десять из десяти!

– Как барон связывает мою безопасность и смерть той несчастной девушки? Кстати, у нее есть… была семья или родственники? – Мне подумалось, что было бы неплохо справиться о том, как они пережили такое известие. Возможно, помочь деньгами, все же девушка погибла в королевском замке.

– Я не знаю, ваше высочество. Барон просто отдал мне приказ и сказал, что не хочет это обсуждать. – Альвин помедлил с ответом на второй мой вопрос, но потом все же продолжил: – У Деллы были только младший брат и дядя. Ее родители умерли: мать от пятнистой болезни, отец от слабого сердца. Часть жалованья она отдавала семье дяди, которая жила в доме ее родителей и приглядывала за братом. Я взял на себя смелость съездить к ним, и они сказали, что не нуждаются в какой-либо помощи.

Как внезапно много ты знаешь об этой Делле, неужто ты был влюблен в барышню, что привлекла внимание Фалько и, возможно, только потому и погибла?

Мне хватило такта не задавать этот вопрос, благо было о чем еще спросить.

– Так, значит, ее родственники встретили тебя в доме ее семьи – усопших родителей и младшего брата – и отказались от помощи. А брата ты ее видел?

– Нет… – Альвин отрицательно мотнул головой, нахмурился, задумавшись. Я остановила коня.

– Веди меня к дому Деллы. Я хочу убедиться, что с мальчиком все хорошо. Ты же знаешь, как он выглядит?

Мой спутник кивнул и, едва слышно вздохнув, признался, что пару лет назад у него с Деллой были некоторые романтические отношения: «Я клянусь, что имел только самые честные намерения!» Но в итоге не срослось, и пара рассталась, не успев создать новую ячейку общества. Альвин был знаком с братом девушки лично, они гуляли вместе по городу втроем, а вот дядю и других родственников никогда не видел, кроме того дня, когда приехал навестить мальчика.

Мы развернули лошадей и, воротившись к окраине города, поехали по боковой улице. Мария все так же сладко посапывала, уткнувшись носом в свою шаль, и от ее вида мне становилось и спокойно, и беспокойно одновременно.

– Как ты связываешься с гарнизоном?

– Магистр Фарраль выдал специальный артефакт. Мне нужно сжать его в ладони, мысленно произнести определенное слово, и тогда в городском гарнизоне на зачарованной карте появится точка, показывающая, где я.

Я уважительно присвистнула, чем вызвала некоторое округление глаз моего собеседника.

– И они видят, куда ты движешься?

Альвин отрицательно покачал головой.

– Только точку, в которой я задействовал артефакт. Я осмелился спросить королевского чародея, можно ли сделать так, чтобы было видно мои перемещения, но он сказал, что для этого нужен мощный источник Ато и другой ретанр… ретлан… Простите, ваше высочество, я не запомнил.

– Ничего, – отмахнулась я, мотая на ус ценную информацию. Ато у меня теперь было хоть отбавляй, а другой ретранслятор, если именно это слово не запомнил воин, можно и подыскать. Впрочем, Фарралю сейчас и так забот хватает, ему еще мне артефакт делать… Вот так превратили почтенного магистра магии в производственную артефактную линию, ничего святого нет! – Сейчас ты можешь вызвать гарнизон?

Мой спутник опустил пальцы в привязанный к поясу кошель, прикрыл глаза на мгновение и кивнул.

– Готово, ваше высочество.

– Отлично, тогда подождем. – Я чуть повозилась в седле, немного передвигая Марию так, чтобы она не сползала с лошади, и чувствуя, что Альвин не сводит с меня тревожного взгляда. – Спрашивай, что смотришь. – Я покосилась на своего телохранителя, он вздохнул:

– Что вы хотите сделать?

Я пожала плечами неопределенно – если бы я сама знала наверняка…

– Мы просто узнаем, как там брат Деллы. Это ведь его дом, не так ли? – Альвин кивнул после небольшой паузы, и я продолжила: – Вот мы и проверим, хорошо ли родственники обращаются с ним и с его имуществом.

Повисла условная тишина. Снег падал, кони едва слышно всхрапывали, белым шумом гудели соседние дома: где-то кто-то ругался, где-то пели, заплакал младенец, и залаяла собака. Кто-то высунулся на улочку, где мы с Альвином ожидали прибытия патруля, но, улицезрев наш тандем, скрылся в переулке раньше, чем я успела рассмотреть, кто это был. Наконец через какое-то время я услышала приближающиеся голоса, которые, впрочем, быстро смолкли, и на занесенную снегом дорогу в молчании вышла небольшая группа из разномастно, но достаточно одноцветно одетых лиц мужского пола.

– Альвин, это наши? – Я на всякий случай перехватила поводья поудобнее, готовая пришпорить коня и дать деру, но мой спутник кивнул и приветственно помахал рукой подходящим ближе «горожанам». Приглядевшись и порывшись немного в памяти, я поняла, что двух из них, кажется, действительно видела на рынке. Остальные наверняка тоже были там, просто мы с Марией, увлеченные безделушками и сладостями, не обратили внимания на вполне типично выглядящих мужчин.

Отряд замаскированных патрульных остановился в паре метров от меня, а затем впереди стоящий рослый, темноволосый и бородатый мужик в добротной темно-синей котте, поверх которой был надет еще серый шерстяной вязаный жилет с белым орнаментом по низу, сделал полшага в мою сторону и поклонился. За ним ритуальное сгибание спины повторили все его коллеги, а я, коей адресовалось сие массовое поклонение, старательно пыталась отделаться от мыслей о том, что жилет лидера отряда напоминает мне свитер с оленями, связаный для любимого внука бабушкой.

– Кхм… Спасибо, что так быстро откликнулись на зов. Мы… – я вдруг застопорилась, понимая, что не знаю, как правильно представить Альвина, – с моим спутником, который вам наверняка знаком, хотим навестить один дом, но не уверены, что нам там будут рады.

Отряд переглянулся, лидер нахмурился:

– Ваше высочество, я вас не совсем понимаю.

Я возвела очи к небу, вздохнула и, почувствовав, что моя маленькая фрейлина завозилась в седле, успокаивающе погладила проснувшуюся Марию по руке.

– План таков: мы навещаем дом одной погибшей девушки и ее младшего брата, убеждаемся, что родня обходится с ребенком хорошо, и уезжаем.

Старший отряда чуть наклонил голову к плечу, бросив короткий взгляд на сидящую передо мной девочку, и коротко кивнул.

– Я понял вас, ваше высочество. Готовы служить. – Вопреки моему опасению, орать следом за командиром о своей готовности отряд не стал. Они шустро перестроились в шеренгу по двое, я, кивнув, развернула коня в ту сторону, куда мы направлялись до этого.

Альвин ехал чуть впереди, показывая дорогу, следом я с Марией, а за нами маршировал строй переодетых в гражданское гарнизонных солдат. Выглядели мы достаточно впечатляюще, потому, двигаясь по улицам, постепенно обрастали зрителями, которые в большинстве случаев следовали на некотором отдалении за нами. Почему в большинстве? Потому что дети всех возрастов короткими перебежками, сбиваясь в группы, двигались наравне с нашей небольшой процессией, глазея на не скрывающего своей принадлежности к королевской страже Альвина и меня, чуть сдвинувшую назад глубокий капюшон, чтобы было видно корону.

Когда мы свернули на одну из узких улиц между простыми, но все еще каменными двухэтажными домами, наш отряд стали наблюдать еще и из окон, и к тому моменту, когда Альвин спешился, нас, можно сказать, уже ждали.

На крыльце стояла худая темноволосая женщина, кутаясь в теплый, толстый, но изрядно поношенный шерстяной плащ до самых пят. Тонкие черты, обрамленные густыми и темными ресницами большие глаза, прямой нос. Даже пальцы рук, судорожно вцепившиеся сейчас в края плаща, были достаточно аристократичного вида – изящные и бледные, не тронутые загаром. В юности она, наверное, была настоящей красавицей, но теперь ее портили крепко сжатые, ставшие едва заметной полоской бледные губы и бегающий с меня на Альвина испуганный взгляд. Взгляд затравленного животного.

Позади женщины стояла, видимо, ее дочь – уж больно похожие были у них черты лица. Синее платье с вышивкой по подолу выглядывало из-под укороченного плаща, который девушка запахнула, нервно вскинув голову, отчего в ее ушах звякнули серьги. Рядом с ними, чуть впереди, стоял дородный мужчина в алой, чуть полинявшей котте и теплом стеганом кафтане нараспашку с объемным меховым воротником, возможно, чуть старше, а может, просто хуже сохранившись, чем его супруга. Все трое поочередно пялились то на меня, то на сидящую передо мной в седле Марию.

А где младший брат Деллы?

Скептически оглядев троицу на крыльце, я стянула капюшон с головы совсем. Альвин, сохраняя драматическое молчание, выразительно поправил меч на поясе. Троица резко вспомнила, что коронованным особам в это мире принято кланяться, а у мужчины даже прорезался голос. Ладно, все можно списать на нервы. В конце концов, это ж стресс: представитель высшей феодальной прослойки (да простит меня Рудольф, что я к нему примазалась) и какой-никакой, а духовный лидер (а верховный жрец, возможно, не простит, но кто его спросит?) – и оба в одном лице на коне к порогу пожаловали. Да еще и с сопровождением.

– Ваше высочество, это такая честь. – Мужчина разогнулся, после него выпрямились и женщина с девушкой. Снова повисла тишина. Я молчала, чувствуя гаденькое удовольствие от того, что видела, как они нервничают. Никто не без греха, что поделать. Наконец, решив, что нагнетание атмосферы прошло успешно, я повернула голову к Альвину.

– Ты уверен, что он живет в этом доме?

– Да, ваше высочество. – Умница Альвин повернулся к семейству, и я увидела, как чуть перекосилось лицо тетки погибшей Деллы. – Где Марк?

– В доме должен быть, господин. – Глава семейства снова попытался согнуться, но супруга поймала его за локоть и что-то прошептала на ухо, бросая косые взгляды то на меня, то на Альвина. Мужчина, краснея, выдернул руку и что-то коротко и тихо ответил, но женщине этого хватило: губы сжались в фактически невидимую линию, глаза метали молнии на собственного мужа, пальцы судорожно вцепились в предплечья. Не происходи все это на наших глазах, мужчину бы точно ждал феерический скандал, а так…

– Альвин, сходи за ним. – Я кивнула в сторону дома и смахнула новый маленький сугробик с берета Марии. – Не замерзла?

Девочка отрицательно покачала головой и чуть сменила положение в седле, устраиваясь удобнее.

Альвин спрыгнул с коня и размашистым шагом подошел к дому, недрогнувшей рукой сдвинул в сторону не успевшего отойти с дороги отца семейства и вдруг, словно споткнувшись, на мгновение взглянул в лицо сдвинувшейся в сторону «безутешной» тетки Деллы, а после, ничего не говоря, зашел в дом.

Я водила взглядом по лицам людей, что окружали меня, и остановилась на лидере отряда городского патруля. Тот сохранял максимально спокойное выражение, но я заметила, как бегал его взгляд по держащимся в отдалении жителям города и как иногда ходили желваки на его скулах. Он нервничал, и это факт.

Есть ли тому реальная причина, опасается он чего-то (или кого-то?) конкретного или просто переживает из-за того, что шиложопое высочество втянуло его людей в какую-то мутную историю?

Прервав мои размышления, на пороге показался Альвин, хмурый и один. Мария обеспокоенно завозилась у меня в седле, а я непонимающе выгнула бровь.

– Где ребенок? – Мой телохранитель завелся с пол-оборота.

Отец семейства недоуменно лупал глазами, мямля что-то про то, что он его вчера утром видел, потом по делам ездил, а сейчас только и успел, что домой вернуться да на порог ступить, и даже не обратил внимания… Альвин, скрипя зубами и не выслушав до конца, обернулся к стоящей за спиной мужа тетке Деллы.

Та, в отличие от супруга, вид имела надменный и даже несколько злорадный.

Дело пахнет керосином, как бы Альвин сейчас не убил кого в запале. Кто знает, на что он способен и в норме ли вещей тут бить женщин?

– Так, отставить разборки. – Я спрыгнула с седла, протянула руки Марии и помогла ей спуститься. – Вы трое – в дом, продолжим разговор там. Ты, ты и ты, – я указала пальцем на командира отряда патрульных и двоих случайных, стоящих за его спиной стражей, – идете со мной. Остальные смотрят за леди Марией и нашими конями. А горожан попрошу разойтись по своим делам!

Последнюю фразу я произнесла громче, чем все предыдущие, обводя взглядом любопытные лица людей, что выглядывали из домов и толпились в проулках вокруг, после чего передала поводья в руки подошедшего ко мне замаскированного патрульного, попросила Марию слушаться «вот этого господина» (господин тоже назначился моим указующим перстом из числа стражников) и пошла к крыльцу в сопровождении троих мужчин.

Дом внутри произвел на меня двоякое впечатление. Небольшой по моим меркам, но явно внушительный для среднестатистической средневековой семьи, да еще и все два этажа принадлежали им, как я могла судить по лестнице, ведущей из основного помещения (гостиной, как я окрестила то для себя) наверх. Чистый, опрятный, но словно бы не обжитый до конца, будто сюда только переехали.

Моя охрана рассредоточилась по гостиной, сунув нос во все углы, снова начавшая нервничать хозяйка дома бестолково топталась возле тлеющего углями очага, а ее дочь разжигала масляные лампы, установленные на специальных полочках на уровне глаз. Привыкнув к полумраку, я смогла различить и другие детали внутреннего убранства, например то, что посуда была в основном из дерева, но украшена резьбой и росписью, а на полке над очагом – на видном месте стояло несколько серебряных и медных блюд. Дрова лежали на полу аккуратной стопкой возле каменной стены, на самом камине была развешана чугунная посуда для готовки, достаточно чистая, хоть и явно активно используемая. В углу стояла прялка, рядом корзина с белой шерстью, судя по намотанной на веретено нити, устройством пользовались совсем недавно.

Пройдя к стоящему в центре комнаты столу, я села на единственный стул с невысокой спинкой, который, очевидно, принадлежал главе семейства, что принялся неуверенно переминаться рядом со своей супругой и дочерью, которая, закончив с освещением, явно не знала, куда себя девать. Садиться я им предлагать не собиралась.

– Итак, я задам вопрос, который вы трое уже слышали. Где Марк, брат Деллы?

– Вы пришли за мальчиком с целым отрядом наемников? Он что, украл что-то? – вдруг решила парировать вопросом на вопрос женщина, нервно обхватив себя за локти.

Я на мгновение даже опешила от такой наглости.

– Наемники? – Оглянувшись на сопровождающих меня в гражданском платье стражников, я вспомнила свою реакцию на первое их появление и кивнула, понимая. – Нет, это всего лишь городская стража, ситуация требовала от них быть незаметными.

На этих словах молчаливый предводитель отряда отогнул шерстяной жилет и продемонстрировал приколотую изнутри плоскую брошь с изображением щита и меча, а дочь хозяев дома мгновением позже упала в обморок.

Неожиданный поворот…

На отца семейства было жалко смотреть, казалось, что он или лопнет от приливающей к лицу крови, или упадет с разрывом сердца рядом с достаточно быстро пришедшей в себя и залившейся слезами дочкой. Первые же слова, прорвавшиеся через девичьи рыдания, были адресованы матери и заставили меня, да и всех присутствующих, практически сделать стойку, как гончих, напавших на след.

– Мама, они все знают, они следили…

– Тише, тише, золотко. – Растерявшая окончательно весь лоск женщина обнимала своего ребенка, гладя по голове, а потом обернулась ко мне, зло сверкая глазами. Я, делая вид, что мне и так все известно, молча выгнула бровь, хотя внутри у меня уже все оборвалось в ожидании самого худшего. И худшее пришло: – Это я. Я придумала и я сделала. Дочь и муж ничего не знали. – Она встала, гордо выпрямившись и скрестив руки под грудью, словно совершила что-то героическое.

Мужчина, смотря на свою супругу снизу вверх и продолжая обнимать полулежащую дочь за плечи, имел вид настолько потерянный и испуганный, что я вполне легко была готова поверить, что он вряд ли был о чем-то в курсе.

– Очевидно, что твоя дочь все же что-то знала. Рассказывай все от начала и до конца, а я подумаю, кто виноват и что с этим делать. – Я бросила два короткихвзгляда – на напрягшегося Альвина и на свое сопровождение. Моего телохранителя, как лицо заинтересованное, обуревали эмоции, а вот патрульные откровенно скучали, хоть и были настороже, косясь то на подавленного главу семейства, что опустился на одно колено рядом с дочерью, то на его супругу.

– Марк был слабоумным и бесполезным. Пока Деллка работала и давала деньги на его содержание, я еще готова была терпеть это ничтожество в своей семье, но у меня дочь! А этот недоумок повадился цветочки ей дарить, воровал, небось, где ему денег на цветы зимой взять! – Девушка в объятиях отца, потемневшего лицом, зашлась слезами пуще прежнего, а ее мать продолжила после секундной паузы: – Я давно уже снотворные капли себе выписываю, а как Деллки не стало, так я поняла, что ты сам это ярмо всю жизнь тащить будешь и нас заставишь. – Она бросила быстрый и презрительный взгляд на молча смотрящего на нее мужа. – Позвали мы его с Ольхой проехаться с нами до соседней деревни, пока ты был в лавке, я налила ему вина с каплями снотворными, и на полдороге мы его с дочерью ссадили с телеги.

– Он же мой племянник, Зара, как ты могла…

– Так и смогла! Обрюхатил бы этот недоумок Ольху через пару лет, кому с этим позором жить бы пришлось, тебе? Первым бы орать начал о том, куда я глядела, что за дочерью не досмотрела! А о дочери, о дочери ты подумал?! Сколько ей в девках сидеть? За ней везде этот мычащий дурак таскался, друзей-подруг распугал всех!

Я встала, не спуская взгляда с тяжело дышащей отравительницы.

– Где оставили? По какой дороге везли?

– Где оставили, там нет уже. А если и есть, так одни кости. – Неприятная ухмылка скользнула по когда-то красивому лицу Зары, ее дочь на полу замерла, уставившись расширившимися глазами на мать.

– Ты же сказала, что он проснется, мы же ему и нож, и еды оставили, чтоб шел… – начала лепетать Ольха, но ее мать фыркнула, закатив глаза.

– А ну как нашел бы дорогу домой? Нет, я ему столько снотворного влила, что он еще у леса помирать начал. Это только ты у меня, дурочка, могла в такой глубокий сон поверить. Все добра ему желала, плакала… Ничего хорошего ни он, ни шлюха Деллка нашей семье не принесли. Сдохла она, сдох и он, туда им и дорога. – Сбоку от меня послышался медленный выдох – Альвин с трудом сдерживал себя. Зара его тоже услышала и, гордо вздернув подбородок, смерила холодным взглядом. – Лишь один ее любовник, видимо, совестливым оказался, на том и погорела я. Надо было отдать тебе мальчишку, и дело с концом, ну, что сделано, то сделано. Я убила, меня и судите, от содеянного отказываться не буду, но ради счастья дочери и не то бы еще сделала.

Зажмурившись, я с трудом сдержала мат. Вот тебе и счастье дочери, на чужих костях и в чужом доме построенное.

– И что мешает мне забрать на суд не только тебя, но и твою дочь, которая помогала тебе вывезти Марка из его собственного дома?

– Его дома? Да что тут вообще…

– Рот закрой. – Я наконец стряхнула с себя оцепенение, пытаясь переварить все, что узнала за недолгий промежуток, и вспомнила, что стоящая передо мной женщина мне в этом мире не ровня и вести себя должна соответствующе. – После смерти Деллы этот дом по наследству принадлежит Марку. Которого ты убила, а дочь твоя поспособствовала. Альвин, бери ее и дочь, вяжи руки, повезли их в замок. – Откуда у меня в голосе звучало столько спокойствия, я и сама не понимала. Ситуация меня пугала до дрожи. Вот тебе обыденность жизни простого средневекового дома. С глаз долой, едва только повод появился и возможность. И если бы не Альвин и мое любопытство – мы бы о том даже не узнали. Да и толку, что узнали? Не успели все равно.

Смертельная бледность залила лицо Зары, колени ее подломились, и она, упав на пол, поползла ко мне, умоляя не трогать ее дочь, которая не знала ни о доме, ни о снотворном и лишь выполняла ее приказы, не смея ослушаться.

Я смотрела на убийцу, пока мое сопровождение грубо ставило ее на ноги и вязало руки веревкой, оставляя полуметровый «хвост», чтоб было удобнее вести, пытаясь понять, действительно ли она хотела оградить дочь от каких-то поползновений или просто воспользовалась удобным предлогом, усмирив совесть, и избавилась от нежеланного приемыша? Пыталась понять, чем руководствовалась эта женщина, пойдя на убийство доверившегося ей мальчишки, да еще и убогого. Пыталась как-то оправдать ее, глядя на красавицу-дочь Ольху. Пыталась и не могла.

– Ваше высочество, я прошу вас, – мужской голос прорезался через завывания супруги, стоило только Альвину шагнуть в сторону замершей в объятиях отца девушки, – я знаю свою дочь, она бы ни за что не согласилась, знай, что моя… что Зара задумала. Она дружила с Марком и с Деллой дружила, прошу вас, не забирайте ее у меня!

Зара тут же затихла, словно и не было ее скорбного воя и причитаний.

– Жену свою ты тоже знал. – Альвин помедлил, глядя на меня, а я стояла, пытаясь взвесить все «за» и «против». Как быть с ним, с дочерью, с домом? Как рассудить и по справедливости, и так, чтобы не вызвать никаких несогласных шепотков в народе, ведь, ясное дело, слухи пойдут.

– Грамотный? – Он кивнул мне в ответ. – Неси перо, чернила и лист.

Едва все запрошенное оказалось на столе, как я под тихие всхлипы Зары указала за полчаса постаревшему отцу на стул, с которого встала сама.

– Пиши. Я, имя, род, если есть, четвертого дня во втором зимнем месяце от 1511 года передаю свой дом в столице королевства Андария, городе Латисса, в пользу Эвелин Латисской, принцессы Андарии для организации сиротского дома. Передаю безвозмездно и безвозвратно. Печать есть?

Мужчина кивнул, ушел на второй этаж и принес кусочек сургуча и мешочек с мелким песком. Шорох сыплющегося на пергамент песка, дуновение, пара секунд ожидания, пока брошенный в латунную ложку сургуч расплавится над огнем, и глава уменьшившегося в численности семейства прижал печатку на мизинце к сургучной лужице на пергаменте, оставляя оттиск-монограмму.

Итак, я только что отжала дом. Принцесса Эвелин – детектив и черный риелтор. Отличный карьерный рост, ничего не скажешь.

Невзирая на всю тяжесть ситуации, а скорее даже по причине ее осознавания, я пыталась найти для себя хоть что-то забавное во всем происходящем. Можно ли считать это защитным механизмом психики? Наверное, да, потому как при мысли о собственном «развитии» мне самую капельку, но стало смешно. Черный юмор я любила еще в родном мире, так что можно считать, что ничего для меня в этом не поменялось.

– Хорошо. А теперь отдавай мне ключи, бери дочь, собирайте вещи, и чтобы к завтрашнему вечеру вас в этом доме не было.

– И… все? – В голосе мужчины слышалось недоверие и едва ощутимая надежда.

– И все, – мрачно подтвердила я, массируя висок пальцами. – С супругой попрощаешься?

Я не знала, что конкретно полагается в этом мире за убийство с попыткой присвоения чужого жилья, но, опираясь на скромные знания о Средних веках своего мира, могла предположить, что точно ничего хорошего. Отец Ольхи, видимо, знал.

Он подошел к супруге, бледной, изгрызшей губы в кровь, немигающим взглядом следящей за его движениями. Медленно снял со своего пояса нож, взяв его в правую руку. Также медленно завел левую руку за голову жены, снимая с нее пышный чепец и являя на свет масляных ламп густые черные локоны. Сверкнула в неверном свете сталь, и вся буйная грива, что скрывалась под головным убором женщины, осела на пол, в два движения намотанная на кулак и грубо обрубленная прямо у затылка.

Я, завороженная, не смела сказать и слова, глядя на этот ритуал.

Стоявшая до этого момента без единого звука Зара порывисто всхлипнула, но смолчала. Только из глаз полились крупные горючие слезы.

– Он был сыном моего младшего брата. Я клялся сберечь его детей. И не смог. Ты сделала меня клятвопреступником. Пролила мою кровь. Втянула в это мою дочь. У меня нет больше жены, и не было никогда. Я не знаю тебя. – В его голосе не было злости или гнева, только бесконечная печаль.

Посеревший лицом «вдовец» снял с пояса своей не жены кольцо с ключами и, положив его на стол поверх написанной им дарственной, отошел к дочери, что усадил перед письмом на лавку.

Забрав со стола связку и документ, я кивнула Альвину, и мы ушли, выводя подстриженную пленницу наружу.

При виде нашей процессии все, кто так или иначе остался на улице, занимаясь «делами» (наверное, никогда еще так тщательно и в едином порыве никто не чистил дорогу от снега, как происходило сейчас), уставились на нас и Зару, с которой сейчас можно было писать икону матери-мученицы.

Сложив написанный не мужем документ вчетверо, я задумалась на мгновение, куда мне его деть. Никакой сумки я с собой не брала, справедливо рассудив, что все покупки за меня сможет носить Альвин. Собственно, а почему бы не отдать дарственную на хранение ему?

Переданный документ и ключи мой телохранитель взял без вопросов и спрятал в свою седельную сумку.

Вскочив в седло, я приняла из рук «вот этого господина» Марию, усадила ее перед собой и глянула на стоящих рядом переодетых гарнизонных стражей.

– Благодарю за службу. Дальше моя помощь потребуется?

Капитан отряда отрицательно качнул головой.

– Нет, ваше высочество. Ее признания достаточно. Рады служить!

Испытывая прилив внезапного раздражения и злости, я резко кивнула, натянула на руки перчатки, накинула на голову капюшон и пришпорила коня, благо с той стороны, откуда мы сюда приехали, улицы пустовали.

Альвин не мешкая отправил лошадь следом.

До замка мы добрались в тягостном молчании. Мария, притихнув, крепко держалась за седельную луку, вжавшись в меня спиной. Я же думала о том, что все-таки надо приказать послать отряд на поиски бедного мальчишки, нутром чувствуя, что это ничего не даст, а если и даст, то результат меня не обрадует.

Ворота начали открывать при моем приближении, и я подогнала коня ударами пяток, чувствуя, как холодный воздух вымораживает мою злость и горечь, пусть и не целиком.

Сделав полтора круга по двору, переводя коня с галопа на рысь, а затем и на шаг, я наконец остановила животное и, подождав, пока Марии поможет спуститься подошедший к нам конюх, спрыгнула с седла сама, погладив лошадь по шее на прощанье.

На душе было гадко и тоскливо, но где-то внутри тлел уголек надежды. Я думала о том, что, возможно, смогу в этом мире не только устроить свою тушку в тепле и уюте, реализовав все потаенные мечты, но и сделать что-то полезное. Что-то, чем можно искренне гордиться. И, на мой взгляд, создание нормальных, цивилизованных детских приютов – цель более чем достойная.

Подошедший Альвин протянул мне сложенную вчетверо дарственную, но я забрала у него еще и мешок с подарком для Миры.

– Я могу донести… – начал было он, но я его прервала:

– Можешь, но не понесешь. Доложи барону Эддрику о случившемся, и, если это возможно, все же съездите поищите мальчишку… или то, что от него могло остаться. Если он погиб, то стоит похоронить его так же, как и сестру.

Альвин коротко поклонился и быстрым шагом скрылся в замке, а я, оглядев двор, взяла Марию за руку, и мы медленно пошли в сторону крыльца.

Девочка прижимала к себе одной рукой мишку и полупустой туесок со сладостями, а я размышляла о том, что этот мир во многом более жесток, чем мой, и нужно быть ему под стать.

Как выжить тут и не стать чудовищем в собственных глазах?

В книжках главная героиня должна была обратиться к своему божеству или увидеть прекрасный сон и получить недостающие ей смелость и твердость характера – этакий карт-бланш на все, что она ранее считала невозможным для себя. И обязательно при этом остаться доброй, милосердной, нежной и далее по списку. Мне же вряд ли удастся провернуть такой фокус – божество не спешило даровать мне утешение и сверхспособности, а во снах таилась иногда угроза куда более страшная, чем наяву.

И почему меня вдруг стал беспокоить собственный моральный облик именно сейчас? Надо быть реалисткой и эгоисткой – никто в этом мире не позаботится о тебе лучше, чем ты сама.

Закончив на этом самокопание, я и не заметила, как мы с Марией уже поднялись на крыльцо замка. Без каких-либо задержек добравшись до моих покоев, сняв по дороге теплые плащи, мы ввалились в комнату и с удивлением обнаружили, что она пуста.

Признаться, я совсем привыкла, что к тому моменту, когда я возвращаюсь к себе, меня уже ожидает верная служанка, которая не иначе как имеет свою собственную шпионскую сеть в замке, доносящую обо всех моих передвижениях. Потому, не обнаружив ее в комнате, я обескураженно покрутила головой, положила ключи и документ на стол, а упакованный в мешок подарок на пол рядом с ним и, переглянувшись с Марией, пожала плечами.

Ну… ладно. Возможно, у нее сейчас какие-то свои дела. У нее же могут быть свои дела?

Я помогла девочке переодеться в домашнее, сама же, наоборот, избавилась только от перевязи с клинком и сюркотты, оставшись в своем «ездовом» платье. У меня было достаточно времени до вечерней прогулки с Харакашем, и я решила потратить его приятно и полезно – завалилась на застеленный шкурами пол поближе к камину и вооружилась вторым томом книги некоего Мартина из Бейона, что на удивление не занудно, но аж в семи томах повествовал о событиях, последовавших сразу за Божественной войной.

И аккурат на периоде, предшествующем заложению Андорийского королевства, меня сморил сон.

(обратно)

Глава 13 О супе, пророчествах и конях

В этот раз на цветочном поле я оказалась не с пустыми руками. В моем сне я сжимала рукоять меча защитницы веры и оттого чувствовала себя несколько более уверенной, чем в прошлый раз, готовая к отчаянному противостоянию. Но защищаться было не от кого. Алые и желтые цветы едва колыхались от слабых прикосновений ветра, ничто не собиралось нападать на меня или даже появляться возле меня. Настороженно оглядевшись, я прищурилась, всматриваясь в горизонт: очевидно, долина цветов находилась в какой-то низине, ибо со всех сторон ее окружали горы, достаточно высокие, как я могла судить по белоснежным пикам, вздымающимся вдалеке к безоблачным небесам. Задрав голову, я поняла, что не обманулась в самый первый раз – солнца действительно не было! Свет, мягкий, золотистый, словно бы струился со всего неба одновременно. Я даже могла видеть его переливы в высоте, стоило мне глянуть не прямо над собой, а чуть вбок.

Закинув клинок плашмя на плечо, я пошла вперед. Не выбирая направление, просто вперед, потому как со всех сторон долина выглядела для меня одинаково: бескрайнее поле цветов без намека даже на тропинку и кольцо гор, обхватывающее все это.

Интересно, Фарраль упоминал, что это похоже на один из вариантов Грани, получается, что Грань имеет разный вид? Или, может быть, даже разные области, участки, в которые можно так или иначе попасть? А я всегда попадаю в одно и то же место… дело во мне? Или…

Я остановилась, закусив губу и вспоминая свое самое первое попадание сюда.

«Что ты видишь сейчас?» – тогда спросила Оля и потом, услышав описание, сказала, сожалея, что нужно действовать быстро.

Значило ли это, что мы, находясь в условно одном месте, могли видеть разное? Или наоборот – мы должны были видеть разное, но видели одно, и это определило мою судьбу? Может быть, это цветочное поле как-то связано с Олей?

У меня было очень много вопросов, но где получить на них ответы, я даже не могла предположить. Медленно идя вперед, я вдыхала мягкий, нежный аромат цветов, не чувствуя ни жара, ни холода, ни порывов ветра, от которых покачивались яркие цветочные венчики.

Как мне показалось, через полчаса я остановилась и села, в раздражении, без жалости смяв под собой цветы. За все то время, что я шла, горы впереди не стали больше и на сантиметр, а значит – или они были гораздо дальше, чем мне представлялось, или я не приближалась к ним вовсе.

Глянув поверх цветов, что сейчас колыхались на уровне моего плеча, я подняла лицо к небу.

– ЕСТЬ ТУТ КТО-НИБУДЬ?! – У меня даже горло заболело от той силы, с которой я послала в небеса свой вопль отчаяния. Никто мне не ответил. Цветы тихо шелестели, свет лился с неба, а я чувствовала охватывающее меня уныние.

Как отсюда выбраться? Если все было так же, как в прошлые разы, то сейчас я не просто сплю, я без сознания. Конечно, когда это поймут, позовут Фарраля, и тот наверняка сможет вернуть меня обратно… По крайней мере, я на это надеюсь. Но стоит все же попытаться найти выход самой.

Первым делом я пребольно ущипнула себя за руку. Никакого эффекта, кроме стремительно наливающегося краснотой пятна на коже, это не произвело. Покосившись на меч, я поняла, что к таким экспериментам у меня душа не лежит, и потому, взяв оружие в руки, разобрала его на две половины. В голове крутилась целая куча разнообразных клишированных приемов из фэнтези-книжек, с помощью которых главные герои выкручивались из неприятных ситуаций. Во многих из них фигурировали скрытые в крови силы, дарованные свыше, и я, решив, что от укола пальца мне хуже не станет, смело ткнула оставшимся в правой руке стилетом в указательный. Ярко-алая капля крови выступила незамедлительно, но опять-таки ничего не произошло.

Может, нужно сказать какие-то особенные слова?

Из особенных слов мне, к стыду, вспоминались только непечатные.

Некоторое время понаблюдав за тем, как капелька набирает форму, а потом начинает скатываться по пальцу вниз, я слизнула ее и, собрав меч в единое целое, встала, осматриваясь.

Почему меня снова запихнуло сюда? Должна же быть хоть какая-то логика в моих путешествиях во сне, не просто так я тут оказываюсь…

Следующая мысль, родившаяся в голове, заставила меня скривиться – раз я снова оказалась здесь, в Грани, то, значит, и новая тварь скоро в том мире появится, приманенная ее запахом! Угораздило же…

Вдруг раздавшийся где-то на границе сознания мелодичный перезвон заставил меня замереть, с поднятой по-дурацки для шага ногой. Медленно и аккуратно закончив движение, я так же плавно начала оглядываться, поворачиваясь вокруг своей оси, и почти сразу увидела ее.

Маленькая серебряная звездочка, искрясь и выдвигая острые даже на вид небольшие лезвия, чтобы тут же втянуть их обратно, парила за моей спиной всего-то в метре от меня. Я могла бы поклясться, что еще мгновение назад ее там не было, однако вот теперь она висела и звенела, чуть покачиваясь в воздухе.

Несколько секунд мы «смотрели» друг на друга. Ну, то есть я-то смотрела, а вот могла ли смотреть в прямом смысле слова звезда, у меня уверенности не было, однако ощущение, что меня также изучают, определенно присутствовало. Я помнила, что эта или похожая на нее штука спасла меня от твари, притворявшейся моей подругой в прошлый раз, и потому не испытывала какого-то страха. Любопытство, настороженность, но не страх.

– Привет, – неуверенно заговорила я, воткнув меч перед собой в землю и почесав вдруг раззудевшуюся правую ладонь о бедро, – спасибо за помощь с той тенью.

Звездочка качнулась в воздухе вверх-вниз, мелодично прозвенев что-то, потом чуть увеличилась в размерах, засветилась немного ярче, снова сжалась и в конце концов выдала над собой более-менее читаемый, расплывающийся в воздухе набор светящихся андарийских букв, сложившихся в простой, казалось бы, вопрос: «Кто ты?»

И я, не задумываясь, ответила так, как уже привыкла:

– Эвелин Латисская, принцесса… стой-стой! Погоди! – Я отшатнулась от ощетинившейся острейшими лучами-лезвиями звезды, что угрожающе дернулась ко мне, сопровождая это низким гулом. Она остановилась в паре миллиметров от моей правой ладони, мне казалось, что я даже чувствую покалывание от кончиков ее лучей.

Гул стал чуть выше, не таким громким, а клинки-лучи немного втянулись, хоть и не исчезли полностью.

– Мое имя – Элеонора. Мы с принцессой поменялись местами и телами, но понятия не имею, как так произошло. Я вообще из другого мира, – добавила я в конце, сочтя это важной информацией. Моя нечеловеческая собеседница (или собеседник?) качнулась в воздухе несколько раз, потом описала перед моими руками круг и, втянув все острые лучи в себя, одним аккуратно указала на божественную отметку.

– Да-а… это долгая история, но мне пришлось под видом принцессы стать защитницей веры Светозарной. Она, конечно, знает, кто я.

Звезда больше не проявляла враждебности, чуть покачиваясь передо мной, и я опустила руки, переведя дух.

«Принцесса жива?» – Новый вопрос возник в воздухе, и я уверенно кивнула.

– Да, она в моем теле и в моем мире. За ней присмотрят моя подруга и мама.

Звезда замерла в воздухе, потом молча облетела вокруг меня, словно бы осматривая, и зависла где-то в полуметре перед лицом.

«Ты в опасности. Тебе нельзя здесь бывать так часто». – Новые слова всплыли в воздухе, и я горько улыбнулась.

– Я знаю, но не могу контролировать попадание сюда. Не знаю даже, как это происходит. – Помедлив с вопросом, я все же решила узнать, кем (или чем?) является создание, общающееся со мной. – А кто ты? Ты знаешь Эвелин?

Звезда качнулась вверх-вниз, будто кивая, но письменный ответ появился с задержкой, казалось, она думала, а стоит ли мне вообще отвечать.

«Изерда».

Я несколько раз перечитала это имя, чувствуя, что в голове начинает немного гудеть.

– Но ты… вы… Изерда же умерла, – неуверенно проговорила я, пытаясь выстроить максимально нейтральное предложение. Звезда снова «кивнула», и я продолжила: – Получается, что после смерти вы остались тут, в этом месте?

Все же если с Рудольфом у нас как-то сразу задалось общение и говорить ему «ты» было для меня вполне естественно, то общаться с «не совсем умершей» матерью тела, которое я занимаю, мне было неловко. Вдвойне неловко мне становилось, потому что я совершенно не представляла, как себя вести в этой ситуации.

Представившаяся Изердой поменяла тон гудения, качнулась из стороны в сторону. Над ней начал проявляться и меняться текст с такой скоростью, что я едва успевала читать.

«Я появилась тут, когда ты пришла в Грань. Многое из происходящего не ясно для меня, мой дар покинул меня вместе с последним вздохом, на все вопросы теперь стоит искать ответы лишь у Орлицы. Возможно, именно она вернула меня, или же меня позвала кровь, что течет в твоих жилах. Одно я могу сказать: если душой моя дочь вне этого мира и оберегается твоей матерью, то я не могу дать тебе того же в мире этом. Я чувствую, как мои силы тают день ото дня, и вскоре я снова стану частью Великого Потока, теперь уже навечно».

Голова шла кругом от такого обилия информации, но я старалась запомнить все, что мне говорила Изерда, ведь это могло оказаться очень важным.

– Орлица покровительствует Серебряному народу, как мне убедить их пустить меня в свои земли?

Помнится, Фарраль тоже говорил о том, что мне нужно овладеть силами, которые проснулись в крови принцессы, и обратиться для этого именно к ним. Как это все заманчиво и не вовремя одновременно!

Звезда издала длинную переливчатую трель и описала несколько кругов в воздухе.

«Ты можешь позвать ее. Печать другого божества помешает, но со временем ты научишься контролировать это влияние на тебя. Тогда обратись к ней. Орлица не отвергала нас, она не вмешивается в дела своего народа, но если она ответит тебе, то даже ее защитница тебе не помешает».

Интересная вырисовывается картина, ничего не скажешь. Дожить бы еще до момента, когда я освою дарованные мне божественные силы и смогу обратиться к богине Серебряного народа.

– Как мне вернуться обратно из этого места? И почему я попадаю сюда?

На этот раз Изерда молчала дольше, да и текст, появившийся над ней, вырисовывался медленно и словно бы исправлялся прямо в процессе написания.

«Я не могу сказать точно, но, скорее всего, дело в том, что ты все еще тянешься к родному миру, и у тебя есть силы, чтобы попытаться туда попасть. Будь осторожна, возвратиться телом ты не сможешь, только духом, но дух без тела не живет долго, и цена путешествия может оказаться слишком высока. Вернуться ты должна усилием воли. Пожелай этого, найди для себя якорь, то, что будет связывать тебя с Андарией, с твоей ролью».

Закусив губу, я переваривала услышанное. Это путешествие в Грань оказалось невероятно полезным и столь же разочаровывающим. Все же я надеялась, что смогу как-то попасть в родной мир, хоть на пару минуточек. Оставалось надеяться, что категоричное отрицание этой возможности Изердой основывалось лишь на ее знаниях. В конце концов, Светозарная пообещала перенести мою мать в этот мир, что означает – такие путешествия все же возможны.

Следующий вопрос к воплощению матери Эвелин пришел сам собой:

– Какое пророчество было последним? После чего вы погибли?

Звезда чуть померкла, острые лучи-лезвия волной прошлись по всей ее поверхности, появляясь и тут же исчезая.

«Все мои пророчества занесены в дневники. Я писала сразу после того, как выходила из транса. Последнее я не сумела записать, а теперь уже и не могу вспомнить. Возможно, что оно предрекало судьбу мира, а может быть, всего лишь изменение цен на пушнину… – Я хмыкнула, читая последние строки, что таяли в воздухе, уступая место новым: – В былые времена были те, кто мог предсказывать нужное. Видел нужные ветви, зрил в нужное время. Мне этот дар не достался, хотя мне кажется, что все же я видела нечто важное. Может быть, Рудольф записал мои последние слова».

Я медленно кивнула, почему-то ощущая невыразимую тоску в сказанном мне и делая мысленную пометку обязательно спросить у короля о том, что предшествовало смерти его супруги.

«Тебе нужно уходить. Я чувствую тень рядом с тобой, и пока я еще могу их уничтожать – я буду это делать. Но тебе нужно возвращаться».

Благодарно кивнув, я прикрыла глаза, пытаясь найти тот самый якорь, о котором говорила Изерда. В голове царила полнейшая каша, и мне потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться и попытаться привести в порядок бушующий там хаос. Что может быть якорем для меня?

Глубоко вдохнув, я попыталась сосредоточиться и вспомнить всех, кто в этом мире был мне так или иначе дорог. Образы Миры, Рудольфа, Марии, Альвина всплывали перед глазами, но я не чувствовала, что это именно то, что мне необходимо. Перебирая воспоминания, я вдруг ощутила, что, кажется, нашла нужное. Сосредоточившись, я представила, как просыпаюсь утром в своей огромной кровати. Как опускаюсь в исходящую паром бадью. Как после меня облачают в платье и как я надеваю корону на голову. Изерда сказала найти якорь, но разве это обязательно должен быть кто-то или что-то конкретное?

По крупицам я вытаскивала из собственной памяти свое отражение в зеркале и через мгновение почувствовала, как мир вокруг меня словно бы течет, размазывается, отпуская из своих объятий. Запах цветочного поля стал едва уловимым, уступая другим, более приземленным ароматам. Почувствовав на краткий миг полную невесомость, я оттого особенно отчетливо осознала вес своего тела, лежащего на застеленном шкурами полу. У меня получилось!

Подняв голову, я увидела уже знакомую мне до мелочей комнату, а еще поняла, что отлежала левую руку. Мария, сидевшая до того ко мне спиной на стуле, обернулась на звук движения и помахала рукой, показав жестами, что старалась не шуметь, пока я спала.

Сев, я размяла затекшие руки и осмотрелась – спрашивать, приходила ли Мира, не было смысла, ведь она наверняка не дала бы мне спать на полу.

– Я прогуляюсь немного, тебе принести что-нибудь? Хочешь есть или пить? – Подойдя к двери, я оглянулась на свою фрейлину, но та отрицательно покачала головой и снова развернулась к столу с разложенными на нем прописью и букварем. Оставив ребенка упражняться в письменности, я вышла за двери и неторопливо двинулась в сторону кухни – у меня-то все эти прогулки по междумирью аппетит еще как пробудили, так что я надеялась перехватить что-нибудь вкусненькое. Идя по коридорам, я уже привычно кивала знакомым лицам слуг, в какой-то момент мне показалось, что я видела в одном из боковых коридоров мелькнувший край мантии чародея, но обсуждать с ним произошедшее в Грани мне не хотелось. Думается мне, когда мой амулет будет готов, Фарраль сам об этом сообщит, а до того времени не буду его беспокоить.

На кухне все было так, как и должно быть: жарко, вкусно пахло, и все были при деле. Мое появление вначале осталось незамеченным, но стоило мне сунуть нос в булькающий на подвесе котел, как я сначала ощутимо получила половником по рукам, а потом, когда с обиженным видом принялась обсасывать измазанный чем-то вкусным палец, меня осыпали тысячей извинений и заверениями, что просто не признали в таком необычном костюме.

Шлепнувшая по рукам поварешкой женщина мне не была знакома, впрочем, встречаться с уже виденной мною кухаркой, памятуя о нашей первой и последней встрече, не хотелось. С серьезным лицом выслушав сбивчивые извинения прислуги, я заявила, что всенепременно прощу ее, если она нальет мне полтарелки того вкусного варева из котла. Пожелание было исполнено практически моментально – мне тут же освободили часть стола, смахнули крошки полотенцем, постелили белую салфетку и поставили на нее небольшую серебряную тарелку, в которой исходил божественными ароматами копченого мяса наваристый гороховый суп. Поняв, что жизнь на кухне неизбежно замирает, я окинула всех строгим взглядом и сообщила, что если мое присутствие мешает их работе, то я, пожалуй, уйду и буду ждать ужина. Все сразу закопошились, возвращаясь к своим обязанностям, а я, сев за стол, взяла ложку и с удовольствием вдохнула пар, идущий от моей порции. Уже приговорив половину, я заметила, что та кухарка, что наливала мне еду, смотрит на меня краем глаза чуть удивленно и вместе с тем подозрительно. Интересно, в чем причина?

Доев и с трудом удержавшись от облизывания ложки, я положила ее на краешек тарелки, чинно промокнула губы предложенной мне тканой салфеткой, после чего, поймав очередной взгляд прислуги, кашлянула, окончательно привлекая ее внимание.

– Что-то не так?

Повариха ощутимо смутилась, опустив взгляд в пол.

– Нет, ваше высочество, что вы…

– Тогда почему ты так смотришь на меня? – Я оперлась локтями на стол и положила голову на сплетенные пальцы рук.

– Вы… это еда для стражников. – Женщина нервно замяла пальцами край передника, надетого поверх платья.

– И мне нельзя ее есть? – Изогнув вопросительно бровь, я пару мгновений наблюдала за отрицательными мотаниями головой, а потом продолжила «допрос»: – Так в чем же дело? В том, что эта еда не предназначена для королевского стола? – Женщина кивнула, сцепив пальцы перед собой, и я тихонько и коротко рассмеялась. – И очень жаль. Было бы неплохо иногда есть то, чем кормится наша бравая стража. Это было очень вкусно, спасибо.

Оглядев кухонную прислугу, я встала из-за стола, взяла в руки пустую тарелку с ложкой и передала накормившей меня кухарке, что выполнила неловкий реверанс. Решив, что мне не стоит больше смущать работников, я ретировалась с кухни, ощущая приятную сытость, и очень неторопливо пошла в сторону королевского кабинета. Проходя по первому этажу мимо дверей тронного зала, я обратила внимание на большое количество стражи, что стояла в этом коридоре, а также на тихий гул, идущий из-за дверей зала. В иное время и в ином месте я бы просто заглянула в приоткрытую дверь, но делать это под взглядами стражников мне совершенно не хотелось. Пришлось воспользоваться привилегиями принцессы – докопаться с вопросами до одного из стражников и узнать, что в тронном зале его величество ведет прием простолюдинов. Закусив губу от мучительного любопытства, я еще какое-то время потерлась возле дверей, понимая, что мое появление не останется незамеченным, а потому, со вздохом оставив затею подсмотреть за королевским судом, решила прогуляться по замку. Раз уж Рудольф занят делом, мне без него в кабинете делать нечего, так почему бы не совместить приятное с полезным? Тем более что до сегодняшнего момента мне не удавалось выкроить время и спокойно, никуда не ища дорогу, пройтись по замковым коридорам, да и до вечерней конной прогулки оставалось еще добрая пара часов.

Через полчаса я пожалела, что не подготовилась к этому маленькому исследованию заранее – мне остро не хватало принадлежностей для рисования. Замок был достаточно большим, чтобы легко заплутать в нем без должного опыта. Три уровня над землей и еще один нижний, где располагался склад, несколько глухих и пустых сейчас тюремных камер и настоящее подземное озеро, которое, очевидно, и являлось источником воды для всего замка.

Основные коридоры были представлены двумя чуть изгибающимися в центре прямыми, я даже не сразу поняла это – лишь отойдя на значительное расстояние и обернувшись назад, заметила, что мне не видно другое плечо коридора. Когда я вернулась на его условный центр и внимательно осмотрелась, мое внимание привлекла внутренняя стена в этой части замка. Проведя рукой по ней несколько раз, я пришла к выводу, что за ней скрывается потайной ход – из невидимых, но ощущаемых щелей чуть сквозило. Я не стала ощупывать стену целиком, чтобы не привлекать ненужное внимание, но готова была поспорить, что эти щели сложились бы в прямоугольник проема. Интересно, как она открывается? И что там за ней?

Сделала круг по второму этажу замка, на котором сначала располагались гостевые покои и по краям комнаты служащих на более-менее важных должностях, а дальше – мои покои и королевский кабинет. Я хмыкнула, представив, какой крюк сделала, когда неслась из тронного зала, орошая путь своими слезами, – пролетела по всему первому этажу, поднялась на второй по дальней лестнице, побежала в обратную сторону к той лестнице, что ведет на первый и третий этажи, и, не добежав до нее, вломилась в комнату Альвина, дверь которой я достаточно легко опознала сейчас. Бешеной собаке семь верст не крюк, а уж зареванной принцессе два витка по коридорам тем более не расстояние.

Перейдя на третий этаж, по которому моя нога ступала впервые за все время пребывания в замке, и пройдясь по коридорам, я нашла лишь одну приоткрытую дверь. И стоило мне только сунуть свой нос за нее, как в голове появились самые непечатные выражения, какие я могла вспомнить, – все это время над моей головой была библиотека, и никто, НИКТО не сказал мне об этом? Ладно, не никто – узнать о ней я должна была от одного вполне конкретного королевского лица!

Уже привычно глянув в темноту каменного свода, я хлопнула в ладони, ожидая, пока загорится свет, а потом у меня буквально перехватило дыхание. Библиотека была большой, а по средневековым меркам – просто огромной: стеллажи стояли попарно в семь длинных рядов, а также вдоль стен, подпирая потолок. Возле одного из шкафов была приставная лесенка, а у дальней стены библиотеки я обнаружила вполне мягкую длинную софу, спинкой прислоняющуюся к письменному столу, покрытому слоем пыли. Взяв с полки первую попавшуюся книгу, я открыла ее, мгновение вглядывалась в строки, закрыла, с трудом сдерживая дрожь в пальцах, поставила ее обратно и огляделась внимательнее. Все книги были примерно одинаковой толщины, отличаясь только цветом обложки и датами, проставленными на корешках. Я взяла в руки другую, с соседнего стеллажа, открыла ее по центру и через мгновение также закрыла.

Это были не книги. Это все были дневники, полные пророчеств! Все эти семь рядов, каждый из шести пар стеллажей, имеющих по четырнадцать полок, – все это место занимали записанные Изердой пророчества, которые являлись ей на протяжении всей ее жизни…

Теперь я не была удивлена тем, что мать настоящей принцессы погибла от собственного дара. Страшно представить, сколько всего она видела, сколько всего проходило через ее сознание и искало выход в этот мир в виде достаточно образных, зачастую жутких пророчеств. Ни то, что я прочитала в первом дневнике, ни то, что увидела во втором, не сулило ничего хорошего. Это могло как уже случиться, так и только быть где-то в будущем этого мира – надеюсь, что Изерда ставила какие-то пометки там, где что-то сбылось, если знала об этом, конечно.

Практически на цыпочках я вышла из библиотеки, прикрыв за собою дверь и испытывая благоговейный ужас пред тем, через что прошла супруга Рудольфа. И мне обязательно нужно будет изучить эти записи, хотя бы самые поздние. Вдруг в ее последних пророчествах есть что-то обо мне?

Медленно бредя в сторону оружейной, я натолкнулась на Миру, что также медленно, погруженная в свои мысли, шла мне навстречу. Мы обе чуть непонимающе похлопали друг на друга глазами, едва не столкнувшись на повороте, после чего моя служанка, встрепенувшись, спросила, как прошла моя прогулка по городу. Продолжив путь в сторону оружейной, я поведала Мире обо всем случившемся коротко и не вдаваясь в подробности. Конечно, историю с артефактором, кем бы она на самом деле ни была, я опустила совсем – этими деталями я смогу поделиться разве что с отцом, и то я была пока не уверена в том, что хочу это делать.

– Скажи, а архив на третьем этаже кто-то посещает? – задала я вопрос с целью выяснить, у кого пророчества моей не матери пользуются популярностью, но Мира мотнула головой.

– После смерти вашей матушки, да пребудет она в объятиях Светозарной, дверь туда закрыта много лет. Король даже запретил нам убираться в той комнате и забрал все ключи от нее, насколько я помню.

Такой ответ меня озадачил – получается, что сам король посещал архив с дневниками Изерды и забыл закрыть дверь? Нет, чушь какая-то. Нужно будет у него спросить. И обязательно проверить, все ли дневники на месте, благо королева нумеровала их с пылом настоящего архивариуса.

Мира молчала, не мешая мне размышлять об услышанном, и мы дошли до оружейной, не проронив ни слова больше. Уже у самых дверей моя служанка вдруг встрепенулась и, присев в реверансе, сказала, что приготовит мне ванну, чтобы я успела привести себя в порядок перед ужином.

– Ты разве не останешься помочь мне? – Вынырнув из собственных мыслей, я чуть удивленно посмотрела на Миру, и та отрицательно покачала головой.

– Только если вы прикажете, ваше высочество. Я не могу мешать вам становиться той, кем вы хотите, по собственной воле. Я усвоила этот урок. – В ее голосе не было обиды или несогласия, лишь усталость и надежда. Мира снова присела в реверансе, и я кивнула, провожая ее некоторое время взглядом, пока она не скрылась в одном из коридоров, и только после этого – толкнула дверь оружейной.

Когда я уже лежала в горячей воде, благоухающей елью и апельсинами, мне казалось, что Харакаш для меня стал тем самым человеком, которого можно смело назвать тренером личностного роста. Но около трех часов назад в голову никакие иные слова, кроме как «садюга», «гад» и «где ж я так нагрешила, что судьба послала мне тебя?», в его адрес не приходили.

С надеванием доспехов я справилась достаточно хорошо, пусть, очевидно, не так быстро, как хотелось бы моему лысому, как коленка младенца, мучителю, и даже достаточно бодро забралась в седло на взнузданного ради такого случая отцовского коня, приученного к одоспешенному наезднику. А вот потом все пошло наперекосяк, что, впрочем, было неудивительно.

Скаковая лошадь и рыцарский конь отличались по нюансам управления так же, как спортивный «феррари» от джипа Wrangler. Да, конь. Да, вот тебе седло, повод, ноги в стремена суй, и, казалось бы, что сложного? А вот хрен тебе! Все началось с поводьев – мой рыжебровый мучитель сразу потребовал, чтобы я перехватила их одной рукой, показав, как это нужно сделать, поясняя, что в другой руке у меня будет меч. Я вообще-то была с ним полностью согласна, исключая тот момент, что «это же так просто, что даже ребенок справится!». Подозреваю, что мастер меча (и других премудростей) просто нащупал мою ахиллесову пяту в виде болезненного самолюбия и принялся без всяких угрызений совести на нее давить, вызывая у меня вполне логичную попоболь.

После того как я худо-бедно разобралась с поводьями, выяснилось, что на наклоны корпуса конь реагирует совершенно не так, как я привыкла. Харакаш пояснил, что в основном управление будет происходить с помощью поводьев, шенкеля^[22] и изредка голосовых команд, но на корпус животное реагирует куда меньше, чем скаковой конь, потому как всадник в доспехах сидит в принципе по-другому, нежели без них, и реакция будет только на значительные изменения. Наверное, это было вполне логичной особенностью для любого коня в тяжелой коннице как в этом мире, так и в моем, поэтому выбора у меня не было: пришлось уделить куда больше внимания своим ногам и рукам, вернее – руке.

– Боевой конь – существо одновременно и послушное, и яростное. Это тот, кто может спасти вашу жизнь, а может забрать ее быстрее любого вашего врага. Гаратэ, – островитянин похлопал рыжего коня по шее, – прекрасно обученный и не раз бывавший в боях зверь, но он из вольных, а значит, имеет только одного настоящего хозяина – вашего отца.

Я вздохнула и аккуратно погладила облаченными в латную перчатку пальцами шею Гаратэ, который с момента вывода его из конюшни даже головой не повел в мою сторону.

– И что это может значить для меня?

Харакаш хмыкнул, заправив большие пальцы рук за свой многослойный красный пояс, упорно делавший его для меня похожим на казака.

– Что вам надо стать его другом. Если вы не сумеете этого сделать, он может наплевать на все годы обучения и просто спасти себя, чтобы вернуться к хозяину. В лучшем случае он просто унесет вас с поля боя, в худшем – сбросит как ненужный груз. С боевыми конями вы, очевидно, не сталкивались до этого, так что давайте разберем сегодня их основные особенности.

Харакаш не дал мне времени обдумать его слова, взлетая в седло серой тонконогой кобылы и посылая коня вперед. Я сжала ногами бока своего скакуна, и тот, словно бы помедлив, пошел в сторону крепостной стены, ступая тяжело и неторопливо.

– Рыцарский конь не умеет красиво перебирать ногами. – Островитянин наворачивал вокруг нас круги, пока Гаратэ, обращая на него внимания не больше, чем на назойливую муху, двигался к воротам. – Он создан для мощных рывков, для пробивания грудью вражеского строя, для избиения врага копытами, но не для скачек. Скаковая лошадь постарается избежать столкновения, а боевой конь – увернуться от возможного удара и затоптать вставшего у него на пути.

Под весьма познавательный рассказ Харакаша о тонкостях психологии рыцарского коня и о том, как их такими делают, мы покинули крепость и сразу же взяли левее, объезжая город.

А дальше началось самое тяжелое.

Выехав в припорошенное снегом поле, Харакаш привязал свою кобылу к идущей по краю изгороди и велел мне отъехать на другой конец поля, а потом – взять разгон прямо на него.

Гаратэ неторопливо, преисполненный чувства собственной важности, отвез меня туда, где я развернула его в сторону мастера меча и, глубоко вздохнув, резко надавила шенкелями, отпуская повод и наклоняя корпус к шее скакуна. Конь подо мной сделал несколько неторопливых шагов, еще пару, еще… мощные ноги начали напоминать мне пневматические поршни, замерзшая земля вылетала огромными комьями из-под копыт, я слышала тяжелое и короткое фырканье, что порождал выходящий из его ноздрей разгоряченный воздух. Гаратэ чуть наклонил голову вниз и понесся прямо на подсогнувшего ноги Харакаша, лишь набирая скорость и не собираясь останавливаться.

А если островитянин не успеет отскочить? Это же форменное самоубийство! Конь разорвет его копытами на части!

Я чувствовала, как холодный ветер впивается мне в лицо через прорезь шлема, буквально силой заставляя меня вдохнуть воздух в сжавшуюся от напряжения гортань. Казалось, словно копыта коня грохотали прямо у меня в голове, и я во все глаза смотрела на то, как стремительно приближалась фигура мастера меча.

Он не успеет! Не успеет!

Вцепившись обеими руками в поводья, я резко потянула их на себя, откидывая корпус назад и крепко сжимая ногами бока Гаратэ… и почувствовала, что лечу. Меня не спасла ни правильная посадка в седле, ни крепко сжимающие поводья пальцы, ни стремена. Резко вставший в свечку конь тряхнул спиной, будто собака, играючи сбрасывая меня с себя, и, гневно всхрапывая, замолотил в воздухе копытами в паре метров от отскочившего в сторону Харакаша.

Удар о землю, боль во всем теле и невольный всхлип, вырывающийся вместе с воздухом из моего рта. Я с ужасом смотрела, как боевой конь, не опускаясь на передние ноги, чуть наклонился вперед и сделал прыжок на задних ногах в сторону мастера меча, пытаясь нанести удар передними копытами.

– Смотрите, это называется левада^[23] с последующими курбетами^[24]. – Харакаш, казалось, совсем не был обеспокоен происходящим. Он ловко держался в паре метров от наскакивающего на него коня, не позволяя ему приблизиться. Я, приподнявшись на локте и морщась от гула в голове, наблюдала эти ужасающие танцы еще пару мгновений, а потом Гаратэ просто опустился на все четыре ноги и, гневно фыркнув, отошел в сторону.

Сев на промерзлой земле, я глубоко вдохнула, чувствуя неприятное, сосущее ощущение в животе. Мастер меча без всяких осторожностей прошел мимо резко успокоившегося коня, что с максимально возможным интересом исследовал снег под копытами, и протянул мне руку.

– Как я уже говорил, с ним придется подружиться, а ты сейчас его сильно разозлила. – Он смотрел на меня с улыбкой, насмешливой, но беззлобной, и я поняла, что это было за чувство. Страх. Я боялась, что убью человека. Что я могла это сделать. Харакаш помог мне встать, пока я отряхивалась, пытаясь осознать произошедшее, подошел к коню и, взяв его под уздцы, повел ко мне. Мы с конем глянули друг на друга… и, кажется, рыцарский конь меня презирал.

– Я его разозлила, отлично, просто замечательно, – бурчала я под нос себе, когда мастер меча велел мне снова садиться в седло, удостоверившись, что звон в моих ушах прошел и я отлично хожу по прямой. – А то, что он отправил меня в полет и чуть не убил тебя, это, конечно, цветочки?

Сидящий на ограде поля мастер меча усмехался, крутя в пальцах где-то найденную длинную соломинку.

– Ты дала ему приказ, а потом – испугалась. Думаешь, только я это заметил? Твой испуг в бою может стоить ему жизни, а он прожил уже двадцать лет и явно не собирается умирать в ближайшее время, тем более с какой-то пигалицей на спине. – Харакаш был награжден мною яростным взглядом, который его только развеселил. Он снова перешел на фамильярное «ты», и сейчас мне как никогда хотелось поставить этого зазнайку на место, но я старалась держать себя в руках. Правда, какая бы неприятная она ни была, в данном случае куда лучше, чем лесть. – Принцесса, посмотри на мир его глазами. Он носил на себе сначала принца, затем – короля. Я многое могу сказать о твоем отце хорошего и плохого, но в бою он был смел и яростен до безрассудства. Гаратэ в этом на него похож.

– А можно мне другого рыцарского коня? Обычного, – тоскливо протянула я, чувствуя себя инородным (и ничего не решающим) телом на спине этого животного. Гаратэ всхрапнул, тряхнул головой и легонько подкинул зад, заставляя меня пригнуться и сжать колени. Кажется, впервые за это время мы с ним в чем-то были согласны. Харакаш коротко хохотнул, а потом, посерьезнев, покачал головой:

– Он лучший из лучших. Единственная проблема, что он считает себя умнее тебя, и с этим тебе нужно справиться.

– Тяжело признавать, но он действительно прав. Может быть, в руках такого опытного воина, как мой отец, он и становится идеальным боевым конем, но для меня он слишком своевольный, Харакаш. Я не смогу… – Уныло разглядывая рыжую гриву, я хотела только одного – вернуться в замок. Тело после удара о землю болело, понимание, что своенравная скотина под седлом считает меня ничтожеством за проявленную слабость, больно язвило самолюбие, а лицо покалывал морозный ветерок, еще и несущий в себе острое, мелкое снежное крошево, посыпавшееся с небес.

Мастер меча отбросил соломинку в сторону, спрыгнул с ограды и подошел ко мне, кладя руку на шею коня.

– А я не спрашиваю, сможешь ты или нет. Ты должна, защитница веры, или можешь просто пойти и проплакать в своей комнате вплоть до приезда твоего женишка. – В его голосе было столько неприкрытой издевки, что я аж задохнулась от накатывающей на меня волны гнева. Харакаш, впрочем, этого и добивался. – Ну? Попробуешь еще раз? Землица нынче мягкая, если что. – Он отвернулся, трусцой быстро пересек поле, отбежав примерно на то же расстояние, что разделяло нас в первый забег Гаратэ, и поманил меня рукой.

Я, все еще ощущая тлеющий в душе уголек гнева, чуть поелозила в седле, возвращая себе правильную посадку, медленно выдохнула и послала коня вперед. Гаратэ вздохнул почти по-человечески и снова начал набирать скорость, а я, закусив почти до крови губу, чуть пригнулась к его шее, пытаясь перебороть страх.

Чем ближе мы были, тем более насмешливым становилось выражение лица у мастера меча. Он явно ждал, что я снова осажу коня. Возможно, уже готовил очередную речь о том, что и кому я должна. Да я и без него знала эту простую истину лучше, чем он себе представлял, потому что я должна себе самой в первую очередь! Себе, не божеству, не народу Андарии, не Рудольфу! Да гори этот мир синим пламенем, если я дам какой-то строптивой скотине пустить псу под хвост мои планы – слишком многое стоит на кону!

Ветер яростно хлестал по доспеху, а я чувствовала жар, растекающийся из груди по всему телу. Харакаш отскочил в самый последний момент, и я, не медля, чувствуя какое-то торжествующее злорадство, потянула повод в левую сторону, одновременно давя левой ногой и подпинывая правой. Гаратэ вместо поворота взмыл в свечку, после чего тут же развернулся на задних ногах и сделал длинный скачок вперед… остановившись буквально в полуметре перед мастером меча и ощутимо толкнув его головой в грудь.

Харакаш не скрывал своего удивления и удовольствия:

– Молодец. – Он поднял на меня взгляд. – И ты, принцесса, тоже молодец.

«Вот засранец!» – подумалось мне, и через мгновение я поймала его веселый взгляд и рассмеялась, чувствуя, как напряжение уходит.

– Пируэт, который Гаратэ сделал, очень хорош для повторного наскока на противника. Как ты понимаешь, тяжелая конница применяется именно для сражений с пешими боевыми единицами, так что это один из базовых и часто используемых элементов.

– Не ожидала, что он так сделает, если честно. Хорошо, что этот конь умнее меня и останавливается тогда, когда нужно. – Отсмеявшись, я покачала головой и аккуратно погладила коня по рыжей гриве. Гаратэ всхрапнул и дернул головой в сторону, очевидно, выражая недовольство моими девчачьими ласками.

– Просто Гаратэ знает меня очень давно, я пригнал его жеребенком и подарил своему лучшему другу и первому ученику – твоему отцу. Я – его друг, но если бы на твоем месте был король, он бы не остановился. – Харакаш похлопал коня по настойчиво тыкающейся ему в грудь морде, и тот снова толкнул его, а потом, тряхнув гривой, перемялся с ноги на ногу, выпуская пар изо рта.

– Ну так что? Теперь, когда ты смогла пересилить свой страх, продолжим дальше?

И мы продолжили. Харакаш объяснил мне ту самую разницу между «наездник просто наклонился» и «наездник что-то хочет», показал несколько способов ведения повода одной рукой, предложив выбрать более удобный, и продемонстрировал сравнительную разницу в маневренности, скорости и прыжках. Гаратэ, к моему удивлению, проигрывал невзрачной серой тонконогой лошадке мастера меча практически во всем вышеперечисленном.

– Разве степные кони не считаются самыми лучшими?

– А что для тебя значит самый лучший конь? Для меня это означает, что он верен своему хозяину и умен достаточно, чтобы самостоятельно принимать решения тогда, когда это нужно.

– Но я думала, что степные кони должны быть быстрыми и маневренными, Вольный народ в основном же луками пользуется и много кочует…

Харакаш согласно кивнул, но поправил меня, сказав, что не каждый конь из Вольных степей выращивался как конь степняка.

– Они уже давно поняли выгоду, которую можно получить, разводя тех животных, что более востребованы. Степной конь – это, считай, как одна большая порода, внутри которой есть несколько дроблений. Есть аш’за – это выносливые и верткие животные, которыми пользуются сами степняки. Есть урлаз’атан – это впряжные кони, тягловые, тяжелые. Их мало, так как покупать таких коней дорого, а использовать по назначению можно в основном лишь в хозяйстве. Потому их держат как племенных для скрещивания с нашими лошадьми и выращивания фар’атан, таких, как Гаратэ. Может быть, он и не может прыгнуть так высоко, как моя Фай, но в длине прыжка ее превзойдет, просто сейчас мы его уже порядочно погоняли, так что предлагаю возвращаться в замок. Основы вы узнали, а остальное будете познавать в дороге. – Мастер меча снова вернулся к уважительному обращению к моей персоне, подчеркивая, что мои (и Гаратэ) мучения подошли к концу.

Я, взяв пример с Харакаша, аккуратно похлопала коня по шее, и тот, фыркнув, в этот раз уже не дернул головой в сторону. Ну чем не маленькая победа?

На обратной дороге мы практически не разговаривали – Харакаш, кажется, исчерпал свой дневной лимит, а я чувствовала себя настолько уставшей, что мерный шаг коня погружал меня в полудрему, и подозреваю, что только высокое седло не дало мне свалиться в момент особенно навалившейся усталости. Потому сейчас, лежа в воде и слушая тихое мурлыканье Миры, что рассказывала Марии какую-то интересную и поучительную сказку о коте и мышатах, я была Харакашу благодарна – пусть он и дальше язвит, играет на моем самолюбии и злит меня до пелены перед глазами. Он делает это во благо мне, а значит, лучшего я и желать не могу.

(обратно)

Глава 14, в которой что-то кончается, а что-то – начинается…

Вытряхнув почти задремавшую меня из ванной и отобрав мой полюбившийся «конный» костюм, Мира, сжалившись, облачила меня в более домашний наряд из атласного нижнего платья пыльно-розового цвета и суконного верхнего достаточно скромного силуэта, бордового цвета, с золотым шитьем по подолу и горловине. Мягко, тепло и никаких сложных покроев, складок и вырезов. Подтянув шнуровку по бокам, расправив длинные рукава и накинув мне на плечи белую, похожую на пушистое облачко шаль, служанка сообщила, что пришло время ужина и король уже наверняка ждет меня в зале.

Рудольф находился в преотвратнейшем настроении и хоть и пытался это скрыть, но получалось у него так себе. Он постоянно хмурился, раздраженно косился то на меня, то на слугу, что подливал в монарший кубок вино. Когда я случайно поскребла двузубой вилкой по серебру тарелки, и вовсе едва сдержался от какого-то резкого замечания, уж больно выразительное у него было лицо в тот миг. Настроение отца только ухудшилось, когда я упомянула архивы и пророчества Изерды, найденные мною, но он, поиграв желваками, лишь сухо ответил, что проверит лично, все ли дневники на месте, и навесит дополнительный замок на дверь.

– Завтра утром прибывают войска Марьям. Твои войска. Харакаш говорит, что ты готова для поездки. – Рудольф, отставив кубок, махнул рукой, выгоняя виночерпия. Я молчала, одновременно озадаченная началом разговора и тем, что я, оказывается, по мнению Харакаша, готова к своей первой военной миссии. Уж не пытался ли он этими словами успокоить Рудольфа? Но кому-кому, а ему точно известно, что королю врать бесполезно. Неужели он и правда так считает?

– Ему виднее со стороны, мне так кажется, – осторожно заметила я, чувствуя, что пауза затягивается. Рудольф хмыкнул и скрестил руки на груди.

– Как тебе Гаратэ? – Интонации короля навевали мне ассоциацию с допросом.

– Умный и своенравный конь. Жаль, что не умеет разговаривать, хотя, с другой стороны, сегодня я бы наверняка узнала о себе от него много…

– Не паясничай, Эва! – Рудольф грубо прервал меня, ударив кулаком по столу и повысив голос. Я замолкла, сжав челюсти и возмущенно недоумевая, смотря на него. Король резко встал, раздраженно прошелся по залу, посмотрел несколько мгновений на гобелен, изображающий девятерых пляшущих мужчин, а потом снова повернулся ко мне: – Ты хоть понимаешь, что можешь умереть в этой поездке?

Повторив жест отца со скрещиванием рук на груди, я скептически выгнула бровь. Сейчас бы моему дочернему сердцу растаять от заботы и переживаний обо мне, но что-то в голосе короля настораживало, не давало пойти мыслям в эту сторону.

– Понимаю. И мое нежелание ходить с постным лицом объясняется не моей тупостью, а тем, что я не собираюсь помирать раньше времени. Ни морально, ни физически.

Короля мой ответ только еще больше раздраконил, но на этот раз он сдержался, ограничившись лишь сжатыми кулаками и неразборчивым бурчанием.

Да что с тобой такое?

– Зачем ты начал этот разговор, отец? – Я постаралась смягчить свои слова интонацией, и вроде бы у меня это вышло. Лоб короля чуть разгладился, хоть гнев и не ушел с его лица полностью, сжатые до побеления костяшек в кулак пальцы расслабились. Он посмотрел мне в лицо долгим, изучающим взглядом и вздохнул тяжело и как-то обреченно. И мне вдруг стало ясно, что его терзало. Моя достаточно давно дремавшая способность снова дала о себе знать, уловив на этот раз не буйство чувств, а то, что было под ним скрыто, – страх.

Наверное, говорить в лицо королю о том, что ты знаешь, что он боится, не самая лучшая идея. И в кои-то веки я к своему внутреннему голосу прислушалась и прикусила язык, вместо этого встав, подойдя к отцу и крепко его обняв.

Я не была уверена в том, чего именно он боится, но мне было важно, чтобы он чувствовал мою поддержку. Я должна была уехать из столицы, оставив за спиной все то, что стремилась сохранить, пусть и не из каких-то высоких целей, а из весьма эгоистичного желания. И пока я буду в Фиральском герцогстве, именно Рудольф и его вера в меня будут хранить это место. Будут оберегать наш план, наш маленький мятеж против уготованной Андарии роли со стороны захватчиков. Хотелось мне того или нет, я должна была искоренить страх в душе короля или хотя бы заставить его чувствовать уверенность во мне и моих решениях.

На объятия Рудольф ответил не сразу, но все же ответил.

– Береги себя, Эвелин. Другой дочери у меня нет. – В голосе его прибавилось спокойствия, но и грусти тоже.

– Я обещаю, что буду осторожна. – Я была максимально искренна в этом обещании, хоть и понимала, что фактически уже нарушила его, придумав и возглавив эту авантюру с поддержкой возможного союзника-герцога.

Разжав объятия, мы вернулись к столу, где король сам подлил себе еще немного вина (да сколько он может его выпить, пока хотя б в одном глазу появится намек на опьянение?) и принялся за остывший ужин. Я же, уже насытившись, присматривалась к лежащему на блюде яблоку, когда подумала, что стоит рассказать Рудольфу о произошедшем с семьей Деллы. Так, на всякий случай. Впрочем, рассказ о поступке Зары короля не сильно впечатлил, а вот мою риелторскую аферу он оценил и одобрил, сразу же уточнив, как именно я представляю себе «сиротский дом», чем поставил меня в тупик.

– Судя по всему, об этом ты еще не думала? – Я отрицательно покачала головой, и король задумчиво пробарабанил пальцами по столешнице. – Если я правильно понимаю твою идею, то ты хочешь создать некий дом, где оставшиеся без родителей дети смогут жить? Прости, но какой от этого толк для королевства? Я понимаю, что это дети, но нельзя помочь всему миру, ведь тогда ничего не останется для самого себя.

В словах Рудольфа был прагматизм и цинизм, замешенные на горькой истине, – ситуация с казной не позволяла заниматься благотворительностью. Впрочем, мне пришла в голову одна идея.

– Скажи, а в храме оставляют дары? – Король кивнул, тут же заинтригованно прищурившись, а я, воодушевленная, продолжила: – И они, конечно, не попадают в казну королевства, а идут на нужды храма? – Рудольф снова кивнул. Я довольно улыбнулась – решение проблемы с сиротскими домами напрашивалось само собой. – Тогда я предлагаю первоначальное содержание сиротского дома повесить именно на храм.

– И как ты уговоришь Рафлавара на это? – Король был явно заинтригован, а я только сейчас узнала, как зовут рыбоглазого верховного жреца.

– Буду давить на волю Светозарной, потом рассказывать о том, как сильно это поднимет его популярность в народе, а еще – предложу воспитывать из подходящих мальчишек будущих храмовников.

– А какая от этого польза нам?

– А помимо уроков богословия, которые отлично лягут в детское сознание, можно будет подыскать им наставников, например, портных, столяров, пекарей и всех прочих, которые будут готовы обучить детей разным полезным навыкам. Мы им за это срежем небольшую часть налога, а в итоге получим обученных, готовых к самостоятельной жизни работников, которые будут лояльны не только к храму, что и так, в общем-то, разумеется, но и к короне, которая спасла их от голодной смерти, дала жилье, пропитание и законный способ заработка.

Мой небольшой монолог сопровождался задумчивым хмыканьем Рудольфа, что явно взвешивал все «за» и «против» относительно этого плана.

– Ладно, – промолвил король наконец, – идея звучит интересно, но разбираться с этим мы будем после твоего возвращения. Сейчас не время и не место решать это. – Рудольф встал, и я встала следом за ним. – Они прибудут утром, потребуется пара часов, чтобы пройти через город, обойти столицу и выйти на тракт. Харакаш встретит их в порту и проведет до временной стоянки, где они будут ожидать твоего прибытия. Он настаивает на том, чтобы вы не теряли времени и отправлялись в тот же день.

– И я с ним полностью согласна, у меня и так осталось немного времени…

– Тогда иди.

И стоило мне только выйти из зала, как я наткнулась взглядом на переминающегося с ноги на ногу Альвина, стоящего неподалеку от входа, что при виде меня принял самый решительный вид, какой только мог, подошел ближе и внезапно опустился на одно колено.

– Позвольте мне сопровождать вас, ваше высочество!

Я чуть ошалело похлопала глазами на эту коленопреклоненную инсталляцию, а потом, скрестив руки на груди, нахмурилась:

– Если я ничего не путаю, то твое место в замке. Я не права?

– Правы, ваше высочество, – Альвин опустил взгляд вниз, – но разве барон не поручил мне охранять вас? А вы отправляетесь туда, где опасностей во сто крат больше, чем в столице.

– И почему тогда ты спрашиваешь моего разрешения, раз у тебя есть приказ? – усмехнулась я, уже с интересом смотря на молодого стражника.

– Потому что охранять того, кто этого не хочет, намного тяжелее. – Альвин снова поднял на меня лицо, и, может быть, мне показалось, но я видела тень скрываемой улыбки.

Засранец ты. Харизматичный и настырный.

– Уговорил. Вставай с колен. Выход завтра утром, иди найди Харакаша, скажи, что отправляешься с нами, и он наверняка найдет тебе какое-то занятие. – Я, вздохнув, махнула легонько рукой, и воин, тотчас вскочив с колен, коротко поклонился мне и споро, видимо, чтоб не дать мне времени передумать, унесся прочь по коридору.

На самом деле я была даже рада, что Альвин выразил желание отправиться со мной. Харакаш, конечно, был интересным собеседником, но его периодически слишком сильно хотелось убить или хотя бы обматерить, чтобы испытывать иллюзии касательно нашего исключительно приятного времяпрепровождения в походе.

Кстати, Альвин ничего не сказал про поиски мальчика, видимо, результаты были неутешительны…

Вы помните, как в детстве вся семья собиралась на море? Вас ждали трое суток незабываемой поездки в плацкарте (или купе), а перед этим – сборы. Нет, не так. СБОРЫ.

Именно их я застала, когда пришла к дверям в свои покои. Под четким руководством Миры две молодые девушки паковали в отдельный сверток одно из моих платьев, сама она укладывала в ларец корону и какие-то еще украшения, а Мария, преисполненная важности, полировала льняной тряпицей мой шлем. Да, доспех доставили в покои.

Заметив мою царственную персону, служанки склонились в поклоне, а Мира, сделав не столь глубокий реверанс, коротко пояснила мне, где в каком свертке что лежит и как это будет скреплено. Одно парадное верхнее платье глубокого пурпурного цвета, под него два нижних, одно запасное из тончайшего перламутрового шелка. Меховое манто, смутно напоминающее мне о каком-то животном, тщательно обернутое в кожу. Сменные рубашки, теплые штаны, носки, белье – это все упаковывалось отдельно, чтобы мне было проще доставать нужное. Девушки продолжили укладывать вещи, особенно много хлопот им доставляли шелковые нижние платья, которые надлежало соответствующим образом накрутить на длинные деревянные валики, чтобы ткань не помялась. Мира закрыла замок ларца с украшениями, повесила золотой ключик на цепочку и протянула мне.

– Корона, сапфировые серьги и печатка с гербом – ничего лишнего, – отчиталась она, и я, взяв ключ, благодарно пожала ее пальцы. Подарок для нее так и остался не врученным и был задвинут под трюмо, чтобы не мешался под ногами, – презентовать его сейчас, при свидетелях, мне не хотелось.

Вечер упрямо шел к ночи, вещи были почти собраны, Мария уже добралась с льняной тряпочкой до латных сапог, а Мира, в несколько решительных движений победив шелк платья, сама обернула его вокруг валика, показывая служанкам, как это сделать проще. Все свертки были перевязаны между собой, и девушки вынесли их из комнаты, оставив меня, расположившуюся на время сборов в кресле с томом Мартина, в обществе моих «придворных дам».

– Ну что, значит, завтра я вас оставлю. Ненадолго, но все же… – Положив книгу на уголок трюмо, я встала, потянувшись до сладкого напряжения в спине, и, наклонившись, вытащила из-под туалетного столика черный мешок. – Мария уже получила свои подарки сегодня, теперь твоя очередь. – Движением опытного фокусника я сдернула с сундучка ткань и протянула его заинтригованной Мире. Та, чуть оробев, медленно протянула к нему руки, аккуратно осмотрела со всех сторон красивый небольшой ларчик из дерева, украшенный резьбой и серебром, едва слышно вздохнула и, открыв, заглянула внутрь.

– Ваше высочество, это же… – пальцы выудили из сундучка иголку, служанка впилась взглядом в ее синеватую сталь, а потом посмотрела на меня, – это же целое состояние…

Я, чувствуя разливающееся в груди тепло легкой гордости и удовлетворения подарком, махнула небрежно рукой. Мире, конечно, не нужно знать, что я не заплатила за него даже те сорок две золотые монеты, но и считать себя чем-то обязанной мне она не должна. Хоть и будет, конечно.

– Сущие пустяки. Ты так много делала для меня, особенно в последнее время, а теперь я уезжаю и оставляю тебя с Марией, хотя она – моя фрейлина…

Девочка, услышав свое имя, прислушалась к нашему разговору, а затем – подошла и обняла Миру, прижимаясь к ней щекой.

– Ваше высочество, служить вам – радость для меня. – Иголка вернулась в сундучок, сундучок закрылся, а Мира присела в низком реверансе. Мне показалось или в ее глазах блеснули слезы? Вот еще этого не хватало!

Я почувствовала, как в носу защипало от трогательности момента, и незаметно ущипнула себя за запястье.

– Так, не будем разводить сырость. Завтра у меня сложный и волнительный день, а у вас – особенно у тебя, юная леди, – с завтрашнего дня прибавится хлопот. – Мира и Мария переглянулись, а я продолжила, понизив голос: – Будьте осторожны и слушайте все, что происходит вокруг вас. Мира, если ты вдруг заметишь что-то очень подозрительное – сообщи об этом Фарралю, он придумает, что делать. Не исключено, что, когда я уеду, тут могут начаться проблемы, но идти к королю будет слишком заметно.

– Вы считаете, что в замке есть враги? – Моя личная служанка закусила губу, чуть сжав пальцами сундучок, что все так же держала в руках.

Я кивнула:

– Я скажу больше – я уверена в этом. Поэтому прошу вас, берегите друг друга и присматривайте за замком, как бы это странно ни звучало.

Мария закивала, не сводя с меня серьезного взгляда. Иногда мне казалось, что эта девочка понимала куда больше, чем ей было положено по возрасту.

– Мы будем внимательны и осторожны, госпожа, – Мира, обойдя меня, поставила сундучок с швейными принадлежностями на трюмо рядом с книгой, – а теперь давайте укладываться спать, негоже будет, если вы начнете зевать перед строем солдат.

Я улыбнулась: вот так, принцесса принцессой, а спать все так же загоняют. Впрочем, Мира была, как всегда, права, и потому мы с Марией, споро переодевшись в ночные рубашки, забрались в свои кровати.

Закрывая глаза, я еще слышала тихий голос Миры, что начала рассказывать моей протеже сказку на ночь, но уснула быстрее, чем узнала, куда собрался идти серый волк на этот раз.

Проспала!

Прорвавшаяся сквозь сладкий сон паническая мысль буквально подбросила меня на кровати еще до того, как я действительно проснулась. Нервно сжимая край одеяла, я несколько мгновений невидяще пялилась в полумрак комнаты, пытаясь понять, сколько сейчас времени, и прислушиваясь к звукам в замке, а потом, потерев лицо руками, вздохнула.

Давно у меня не было таких пробуждений, кажется, еще с выпускного курса. Преподаватель по экономике и праву был у нас лютым зверем и закрывал лекционный зал на ключ, едва только слышал звонок на пару. И захлопывал дверь прямо перед носом вне зависимости от того, по какой причине ты опоздал.

Усмехнувшись в темноту собственным нахлынувшим воспоминаниям, я, покрутив головой, убедилась, что Мария еще спит, и, спустив ноги с кровати, тихонько прошла к столу, чтобы попить. Ступни привычно пощекотал ползущий по полу сквозняк – вечная беда любого замка, – пустив мурашки по коже, и я, стараясь издавать как можно меньше шума, налила из серебряного графина в стакан воды.

Тихий плеск, сонный вздох Марии за спиной.

– Явится она во времена смутные, неся пламя белое на ладонях своих. – Серебряный стакан звякнул о деревянный пол, а я, чувствуя, как волоски на затылке встают дыбом, круто развернулась на все сто восемьдесят градусов, одновременно с этим потянувшись к перевязи, что висела на манекене с доспехом. Мария, сидя на кровати, смотрела на меня абсолютно пустыми, затянутыми мутной белой пеленой глазами и продолжала говорить: – Меч верный покинет хозяина, и тьма придет за светом, с гор спустившись.

Испытывая одновременно первобытный страх и мистическое любопытство, я перестала тянуться к оружию (ну право, что мне сделает ребенок, в котором немногим больше метра роста, весом в полмешка сахара?) и на пару шагов приблизилась к девочке, стараясь двигаться как можно плавнее и не спугнуть ее: пророчества – штука полезная, особенно если звучат своевременно.

– Прольется кровь простая и кровь благородная. И погаснет пламя белое в руке ее… – Холодный, отстраненный голос осекся, Мария вдруг вздрогнула, словно все ее тело скрутило судорогой, голова запрокинулась назад, из уст ребенка исторгся хрип вместо членораздельной речи. Еще одна судорога – я подскочила к девочке, стараясь поддержать ей голову, а потом наклонила лицом вниз, обхватив руками за пояс и плечи и отчаянно зовя на помощь, – на губах моей фрейлины запузырилась кровавая пена.

Дверь в покои распахнулась почти мгновенно, влетевшая в комнату стража с клинками наголо растерянно обвела взглядом пространство, в котором предполагаемый враг не обнаруживался, и замерла.

– Фарраля сюда, ЖИВО!

Стражников как ветром сдуло, но тут же в комнату вбежала Мира в одной ночной рубашке, босая и кутающаяся в платок. Властным движением руки она отодвинула меня от конвульсивно дергающейся девочки, разжала ей зубы пальцами, придавив указательным и средним язык и сдвинув к щеке, чтобы Мария не смогла сомкнуть их, после чего еще сильнее наклонила бьющегося в припадке ребенка, давая пене стечь.

– Что мы можем… – начала я, но служанка качнула головой, бросив на меня короткий взгляд и не дав мне договорить.

– Ничего, ждем чародея.

Секунды тянулись ужасающе долго, я слышала, как возле покоев скопились слуги, которых оттеснила стража, видела бледное лицо Альвина, что робко заглянул через порог, и наконец в комнату взлохмаченный, сжимая в руках несколько крупных кристаллов, ворвался магистр.

Быстро оценив обстановку, он кивнул Мире, коротко скомандовал ей: «Держи крепче», – и, бросив на постель девочки один тускло мерцающий в темноте камень, похожий на тот, каким вытягивал тварь из меня, сжал второй в ладони.

Тяжелые, словно из металла отлитые слова гулко отдавались в сумраке комнаты, в которой никто так и не зажег свет и не решился внести свечи. Мне казалось, что я знаю этот язык и одновременно не знаю. Чувствуя себя лишней, я сидела тише мыши, не сводя взгляда с зачитывающего заклинание волшебника, от которого к замершей в неестественной позе девочке протянулся золотистый луч, медленно окутывающий все ее тело.

Кристалл в руках Фарраля начал осыпаться, серебристыми искорками ложась на пол, и стоило ему только истаять, как чародей не глядя взял с кровати второй, не прекращая декламировать.

Мне казалось, что даже воздух сгустился вокруг магистра, время будто замедлилось, а окружающий мир – отдалился.

Серебряные искры скользили сквозь пальцы чародея, лицо девочки разглаживалось, мышцы – расслаблялись, а с глаз медленно уходила белая пелена. Последняя искра слетела с ладони Фарраля, и он, чуть дрогнув, продолжил заклинание.

Все медленнее и тяжелее ему давались слова, но белый туман в глазах моей подопечной все еще клубился, и я вдруг поняла, что должна сделать.

Встав, я вложила свою руку во все еще раскрытую ладонь чародея, смахивая остатки истлевшего кристалла, и почувствовала, что магистр держится за Ато, дарованную мне божеством, подобно утопающему, что хватается за соломинку.

Золотой луч становился плотнее, шире, сиял, точно маленькое солнце, окружая действительно божественным ореолом фигуру девочки в объятиях Миры. Громким голосом, уверенный в своих силах, Фарраль декламировал черт знает по какому кругу текст, и в голове моей отдавалось эхом его значение. Закусив губу, я стояла не шелохнувшись, хотя ощущала, как течет от меня к чародею заемная божественная сила. И наконец в комнате повисла тишина, что прерывалась лишь ровным, спокойным дыханием Марии.

– Ваше высочество, вы…

– Я в порядке, – отмахнулась я от Фарраля, сцепив пальцы, чтобы скрыть дрожь, и пристально вглядывалась в лицо девочки, – с ней все будет хорошо?

– Теперь – да. Я уверен в этом, – добавил он, наткнувшись на мой взгляд, а потом, вспомнив о приличиях, отвел глаза в сторону.

Ах да, я же в сорочке…

Чародей бросил короткий взгляд на Миру, что баюкала крепко спящую (явно магически наведенным сном) Марию.

– Думаю, что вы вряд ли ляжете. Когда приведете себя в надлежащий вид, прошу вас прийти в кабинет короля.

Я хмыкнула чуть удивленно, но кивнула. Слова девочки (или того, кто вещал ее голосом) крепко засели в голове, и не было никаких сомнений, что в пророчестве говорилось обо мне.

Чародей, выйдя за дверь, прикрыл ее за собой и разогнал слуг и стражу, что скопились в коридоре. Судя по всему, Рудольф тоже уже был где-то неподалеку, по крайней мере, мне казалось, что я слышу его голос.

Не терпящим возражений тоном я пресекла попытки Миры помочь мне с одеждой, сама перенесла Марию в мою кровать (все равно мне в ней уже не лежать ближайшие пару недель) и, устроив на подушке такую маленькую в сравнении с белеющими перинами девочку, указала на место рядом с ней.

– Ложись. Тебе тоже нужен отдых, не на краю кровати же тебе сидеть до утра, а я, считай, что уже отправилась в поход. Сон после такого ко мне точно не придет…

Мира послушно кивнула. Она вообще после ухода чародея была на диво тиха и кротка. Я вытащила из шкафа один из своих прогулочных нарядов, молча облачилась в него, села на стул перед трюмо и принялась сосредоточенно расчесывать волосы, сцепив зубы и хмуро смотря в зеркало.

– Ваше высочество. – Робкий голос служанки заставил меня бросить взгляд поверх отраженного плеча на Миру. – Она пророчествовала? – Я молча кивнула и продолжила причесываться. – Вы запомнили пророчество?

Еще один кивок. Мне совершенно не хотелось пересказывать его служанке – нервировать пожилую женщину я точно не собиралась, и так уже натерпелась.

– Не переживай, ничего страшного она не говорила. – Я отложила гребень и принялась заплетать тугую косу, начав чуть ниже макушки.

Мира молчала, и отчего-то казалось, что она не поверила в мои слова. Но ведь и правда, разве девочка сказала что-то страшное?

Я прокрутила мысленно все, что Мария успела выдать до того, как ее скрутил приступ.

Она явно не закончила пророчество, там должно было быть что-то еще… Эх, Мария, Мария, неужели из-за этого дара ты лишилась голоса?

Когда я закончила заплетаться и обернулась, то увидела, что Миру все же сморил сон – она прикорнула на уголке кровати, держа ладонь поверх живота девочки. Стараясь издавать как можно меньше звуков, я вышла из покоев и быстрым шагом направилась в королевский кабинет.

Не успела я и дверь за собой закрыть, как Рудольф тут же задал вполне ожидаемый вопрос:

– Что она говорила?

Очевидно, что Фарралю не было нужды спрашивать, пророчила Мария или нет. И, очевидно, ему эти симптомы были очень хорошо знакомы.

Бедная Изерда…

– Явится она во времена смутные, неся пламя белое на ладонях своих. Меч верный покинет хозяина, и тьма придет за светом, с гор спустившись. Прольется кровь простая и кровь благородная. И погаснет пламя белое в руке ее… – закончила я и вздохнула.

Рудольф выругался, потом сжал кулаки, прошелся по кабинету и разразился столь отборной бранью, что я даже заинтересованно округлила глаза, запоминая цветастые идиоматические выражения и мысленно прикидывая, в какой ситуации смогу их применить.

– Ваше высочество, это – все? – когда запас ругательств у короля иссяк и тот опустился в кресло, уточнил у меня чародей, что выглядел не в пример лучше, чем после изгнания из меня твари-паразита. Я молча кивнула.

– Что это значит, Фарраль? Нет, не пророчество, а все вот это. – На Рудольфа было страшно смотреть: дикий взгляд темных глаз, гневно трепещущие крылья носа, мелкая судорога то и дело пробегала по губам, превращая лицо в звериную скалящуюся морду. Чародей поднял руки ладонями перед собой, призывая его успокоиться, и, к удивлению, это сработало. Через пару минут тишины, за которые я успела устроиться в единственном свободном кресле, доплести кончик косы и вдоволь наглядеться на носки своих сапог, тяжелое дыхание Рудольфа утихло, сам он, растерев лицо и на некоторое время спрятав его в ладонях, если не успокоился окончательно, то хотя бы просто взял себя в руки, усмирив бушующие эмоции.

– Отвечая на ваш вопрос, ваше величество, – чародей был предельно серьезен и официален, отставив в сторону привычную дружескую манеру общения, – Мария – пророчица. Причем очень сильная для человеческой девочки. Чтобы вывести ее душу из Грани и вернуть в тело, потребовались такие силы, какие я тратил в свое время на вашу супругу, да упокоится ее душа…

– Да мне плевать, кто или что она такое! – Король рыкнул на чародея, глянув поверх сплетенных перед лицом пальцев. – Эва отправляется на войну через неполные пять часов, а мы получаем пророчество, которое предвещает «угасание белого пламени в ее руке»! Она отправляется на верную смерть, это даже мне ясно!

– При всем уважении, – холоду в голосе чародея позавидовали бы горные вершины, – мы все умрем рано или поздно. Но сказано ясно, что это может случиться только тогда, когда «меч покинет хозяина», рискну предположить, что речь о мече защитника веры, вернее, теперь защитницы, что сейчас принадлежит принцессе.

– А остальное? Тьма с гор, это же явно про этого выкормыша Аримана!

– Но он все еще не пришел за ней, не так ли? – Чародей флегматично пожал плечами и достал кисет, планируя набить трубку.

– Фарраль, видит Светозарная, я считаю тебя своим другом, но если ты сейчас… – начал снова заводиться Рудольф, и я поняла, что надо вмешаться. Даже если чародей с высоты своей мудрости проигнорирует все угрозы короля, то все же не стоит допускать разлада между ними тогда, когда я собираюсь покинуть столицу.

– Отец, позволь, я скажу.

Рудольф перевел на меня взгляд, помолчав несколько мгновений, а потом кивнул.

Я встала, прошлась по кабинету от стены до стены, подбирая слова и заодно давая королю время остыть. Наконец остановилась и подняла взгляд на сидящего за столом монарха.

– Что я усвоила обо всех пророчествах – так это то, что они не всегда сбываются. Подожди! – подняла я руки перед собой, останавливая уже собравшегося высказаться на этот счет Рудольфа. – Да, я явилась в «смутные времена» и принесла «пламя белое», но меч при мне, мой женишок где-то далеко, ничья «кровь благородная» еще не пролилась, да и огонь, вот он, – продемонстрировала я знак на правой руке и вздохнула, резко качнув головой. – Я буду творить свою судьбу. Пусть пророчество будет мне предостережением, подсказкой, но не преградой. В конце концов, ты знаешь, что я должна сделать, – глядя в глаза короля, закончила я.

Сомкнув веки, Рудольф сморщился, словно от острейшей зубной боли. Он отлично понял, что я говорила о вещах более глобальных, чем примирение взбунтовавшихся аристократов.

Фарраль молчал, пристально, хоть и одобрительно, глядя на меня и пуская колечки из все-таки раскуренной трубки.

– Твоя судьба и судьба всего королевства в твоих руках, Эвелин, – произнес король и поднял на меня тяжелый взгляд измученного внутренней борьбой человека. Знак на ладони вдруг опалил меня сухим жаром, словно предупреждая, Фарраль вздрогнул, и мы оба обернулись в одну сторону.

– Мария…

Она же была в Грани!

Мир будто полетел кувырком. Я бросилась в отчего-то распахнувшиеся двери, стрелой помчалась по коридорам, не бегом, а словно бы длинными прыжками, а в голове была лишь одна мысль, даже не мысль – молитва. Я молилась Светозарной, чтобы успеть. Там Мария и Мира, беззащитные перед чудовищем, что пришло на запах юной пророчицы!

Воздух жег легкие, сбивался комком в горле, я видела, как к входу в мои покои сбегается стража, и каким-то чудом проскочила мимо них, обогнав, чтобы со всей силы, со всем гневом влепить правой рукой по щеке жабомордого, что закрывал спиной стоящую в углу Миру.

И мгновением позже удара, уже смотря в клейменную знаком божества морду твари, что с шипением разворачивалась ко мне и заносила лапу для смертельной оплеухи, я увидела, как из груди вдруг замершего и странно булькнувшего монстра высовываются добрые двадцать сантиметров сияющей стали, а потом исчезают, чтобы появиться уже в его горле.

Мой меч остался в шее хат’тазиша, упавшего на пол, орошая дерево темной, густой кровью и медленно истлевая в пепел, а я увидела Миру, правая ладонь которой выглядела так, словно она сунула ее в костер. Рукоять моего меча белела, раскаленная, и я была уверена, что, если бы не вонь от твари, лежащей на полу, я бы чувствовала запах жареного мяса.

– Простите, ваше высочество… – Мира неловко опустилась в реверансе и вдруг, закатив глаза, осела на пол, а я еле успела ее подхватить. За спиной моей служанки стояла Мария, уткнувшись лицом в угол и закрыв глаза руками.

Я даже не успела набрать воздуха в грудь, как чародей уже забрал упавшую в обморок Миру из моих рук и уложил на мою же кровать.

– Жива, цела, ожоги я вылечу, просто нервное перенапряжение, – не дожидаясь моих вопросов, озвучил все Фарраль, и я облегченно выдохнула.

Обошлось.

В дверях мелькнул знакомый худощавый силуэт мастера меча, но внутрь Харакаш не зашел, впившись в меня пристальным взглядом. На его лице было очень странное выражение, которое я не могла понять, но он молчал, вынудив меня нахмуриться и коротко мотнуть головой, мол, уйди, не маячь тут своей испуганной мордой, все живы и целы. Еще не хватало выслушивать его нотации или, паче того, претензии к Мире!

Мастер клинка исчез, словно его ветром сдуло, а на его месте тут же появился Рудольф, создавая вокруг себя почтительную зону отчуждения. И тут я поняла, что еще немного, и сама я буду орать, применяя все новоприобретенные в кабинете знания и приправляя их родным русским непечатным, настолько меня нервировала вся эта суета и беготня вокруг и огромное количество совершенно ненужных людей!

И, кажется, что-то отразилось на моем лице, потому что король, развернувшись в сторону коридора, приказал всем немедленно разойтись по своим делам, а после, бросив короткий взгляд последовательно на меня, тварь на полу, чародея и снова – на меня, сказал мне, что будет ждать на завтрак в кабинете. И вышел (будь благословен этот святой человек!), притворив за собой дверь.

Я, обойдя постепенно превращающуюся в серую кучу тварь, аккуратно коснулась плеча девочки, что все еще стояла вуглу. Она, вздрогнув, обернулась, а потом бросилась ко мне, порывисто обняв и уткнувшись в живот лицом.

– Мира велела стоять и не оборачиваться, – зазвучал внезапно ее чуть приглушенный голос.

– Ты заговорила… – Я уже утратила сегодня силы удивляться, но отчего-то в душе стало немного легче. Голос у девочки был тот же, каким она вещала пророчество, просто мягче и куда более живой. А еще она немного картавила, но это, думаю, будет несложно исправить.

– Да… – Кажется, сама Мария была потрясена этим фактом, но ее взгляд метнулся к лежащей на кровати Мире. – Она…

– Все хорошо, – поспешила успокоить я ребенка, – Мира практически не пострадала, только обожгла ладонь. Магистр Фарраль быстро поставит ее на ноги, но ты береги ее, пожалуйста, пока меня не будет, хорошо?

Девочка часто-часто закивала, и я, потрепав ее по волосам, мягко подтолкнула в сторону Миры, а сама подошла к пеплу, лежащему горой почти что посреди моей спальни, с торчащим из него мечом. Протянутая к рукояти ладонь ощутила лишь мягкую прохладу, невзирая на то, что я видела дрожащий воздух вокруг. Пальцы сомкнулись на оружии, и груда пепла осыпалась вниз, медленно превращаясь в полное ничто.

Значит, ты не любишь, когда тебя берут чужие руки, даже тогда, когда это ради благой цели?

Я убрала клинок в ножны, перевязь с которыми все так же висела на манекене, и смотрела на то, как Фарраль водит рукой над обожженной ладонью Миры. И чувствовала злость. На клинок за то, что он сделал с рукой моей боевой служанки. И на себя – за то, что, слыша, как Фарраль зовет в своих чарах Марию «из-земель-что-лежат-за-пределами», недодумалась сразу до того, что за девочкой последуют незваные гости. И на Фарраля злилась – из-за того же.

Краем глаза я уловила какое-то движение на кровати и, вынырнув из мыслей, заметила, что Мира пришла в себя.

– Ваше высочество…

Я взмахом руки прервала ее тихий голос, подошла к кровати и аккуратно обняла эту чудесную женщину.

– Ты сделала все правильно, более того, ты настоящая героиня! – Фарраль согласно кивнул, и я, не удержавшись, добавила: – А я и господин чародей – два идиота.

– Ну что вы, ваше высочество…

– Ее высочество права ровно наполовину. Ей такие вещи еще позволительно забывать, а вот мне – нет. Я приношу свои глубочайшие извинения, госпожа Мира из Гольштада, и могу только умолять вас принять их и мои скромные услуги целителя. – Голос магистра был пропитан горьким сожалением, и я, ловя виноватый взгляд, что он бросил на меня, кивнула.

Ладно, и на старуху бывает проруха, прощен на первый раз…

Предупредив, что вернусь в свои покои за доспехами и оружием, я вышла в коридор и прислонилась спиной к прохладной стене, игнорируя взгляды стоящей на посту стражи.

Чувствую, после моего отъезда вся сегодняшняя ночь, а вернее – раннее утро обрастет такими деталями, что только по одним действующим лицам и можно будет опознать…

Я стояла так минут пять или десять, пока не почувствовала рядом какое-то движение. Открыв левый глаз, я ожидаемо увидела Харакаша, что едва сдерживал беспокойство и мерил шагами коридор поперек в паре метров от меня.

– Хватит маячить, – устало (еще даже не утро, а я уже чувствовала себя как после кросса на двадцать километров!) осадила его я, отлепившись от стены и направляясь в сторону кабинета короля, где меня ждало мягкое кресло и завтрак. Мастер меча освободил мне дорогу и тенью крался следом, не решаясь что-либо спрашивать, что на него было совсем не похоже и оттого только больше напрягало. – Ну? – не выдержала я, остановилась и, уперев руки в бока, прямо посмотрела на островитянина.

– Могу ли я узнать…

– Нет. Доволен? – Я прищурилась, без всякого страха глядя в блеснувшие гневом глаза мастера меча. – Пока не начнешь вести себя как нормальный человек, а не эгоистичный чурбан, ничего я тебе не скажу… – Я помедлила, обкатывая в голове внезапно появившуюся мысль, а потом продолжила: – Кроме того, что Мира жива и практически цела.

Бинго!

Я отвернулась почти моментально, но мне и не нужно было видеть лицо мастера меча – я почувствовала волну облегчения, что разбегалась от него во все стороны. Конечно, он бы в другое время спросил, что значит «практически», но желание сохранить свой маленький уже-не-секрет для меня в нем оказалось сильнее, и он молча проводил меня до дверей королевского кабинета.

Завтракали мы в тишине. Рудольф, оценив мой уставший вид, решил не наседать с вопросами, здраво рассудив, что, когда я наемся – расскажу все сама. Но стоило ему только заикнуться о произошедшем, как я, подняв на него печальные, покрасневшие от недосыпа очи, жалобным голосом попросила сжалиться над дочерью и просто дать ей поспать в кабинете, раз уж ее покои превратились одновременно в лазарет и в кладбище.

Рудольф сжалился.

Он растолкал меня только через несколько часов со словами, что мне уже пора готовиться и выезжать. Отправленный за моими доспехами Альвин, облаченный в начищенную до блеска броню, получил самый строгий приказ ни в коем случае не позволять моей служанке помогать и вернулся спустя десять минут сконфуженный и в сопровождении Миры.

Под моим мрачным взглядом он совершенно стушевался, а Рудольф, хмыкнув, велел парню сложить мое обмундирование в кресло и вышел из кабинета, уводя Альвина с собой.

– Я хотела, чтобы ты отдыхала, – строго глянула я на Миру, что, оберегая перебинтованную ладонь, раскладывала мои доспехи по столу левой рукой.

– А я хотела проводить вас, ваше высочество. Позвольте старой женщине проявить свою сентиментальность…

Покачав головой, я принялась облачаться в доспехи.

Последним лег мне на плечи тяжелый и теплый плащ, который моя личная служанка скрепила простой фибулой чуть ближе к правому плечу.

Заглянувший в кабинет Харакаш, бросив короткий взгляд на нас, скрылся за дверью, перед этим выразительно округлив глаза. Я его поняла.

Мира провожала меня до самого крыльца, где остановилась у дверей замка, ибо во дворе меня ждал король, барон Эддрик и граф Ольди. А также Харакаш, Альвин и Гаратэ. Последний, закованный в украшенный травлением конный доспех (в голове упорно крутилась какая-то мысль о музыкантах, к чему бы?)^[25], выглядел настолько монументально, что даже не сразу был бы принят мной за живое существо, не знай я точно. Особенно меня впечатлил почти десятисантиметровый шип, наверняка острый, аккурат над ноздрями, выходящий из защищавшей его морду маски.

– Рыцарю полагается оруженосец, но я думаю, что Альвин отлично справится с этой задачей, – после всех обязательных поклонов проговорил мне капитан дворцовой стражи. Я покосилась на максимально сурового и сосредоточенного Альвина и важно кивнула. Кажется, тот даже облегченно выдохнул, видимо, боялся, что я в последний момент решу показать норов.

– Ваше высочество, позвольте…

Наблюдая, как граф Ольди лично подставляет сцепленные в замок ладони для подножки, я поймала на себе насмешливый взгляд Харакаша. Больше всего мне хотелось совершенно не по-королевски показать язык вредному островитянину, но для этого вопиющего нарушения этикета вокруг было слишком много зрителей, потому мне ничего не оставалось, как принять этот благородный жест и, умостившись в седле, посмотреть сверху вниз на короля.

– Пусть хранит тебя Светозарная, – произнес Рудольф, и я склонила голову.

– Пусть Светозарная хранит Андарию. – Слова подобрались легко и сами собой. Возможно, по той причине, что они были искренними.

Харакаш и Альвин были уже в седле. Я развернула Гаратэ, и мы вышли из ворот замка, переходя на неторопливую среднюю рысь, доступную для рыцарского коня.

Падал снег. Он укрывал невесомой пеленой наши следы, посыпая еще только начинавшую просыпаться столицу. За моей спиной оставалось все то немногое, что я обрела в этом мире. А впереди ждало мое войско.

И война, в которой я должна победить любой ценой.

Свист воздуха, взрезаемого плетью, и удар.

Она не дрогнула, даже не вздохнула, когда семь хвостов коснулись еще по-девичьи нежной кожи ее живота. Она заслужила, все заслужила…

– Ты клялась, что еще пара недель – и девчонка будет послушна, как лента, и тиха, словно песчаная мышь.

– Да, мой господин.

Свист, удар. На животе взбухали рубцы, сочились кровью из мелких ранок, что оставляла грубая поверхность хвостов плети. «По спине было бы удобней», – подумалось ей, она любила спать на животе. Но по спине было нельзя, ведь одеяние верховной жрицы оставляло спину открытой до самого копчика, где нежная кожа переходила в мелкую чешую.

Она ждала новый удар, прикрыв глаза и сжав пальцы. Змеи шипели, зло, испуганно, но ими она не могла управлять.

– Приблизься.

Послышался шелест чешуи, жрица покорно легла ничком, ощущая божественную прохладу, идущую от вылизанных служками до блеска темных камней. Вытянув руки, она подтянулась на них вперед, помогая себе длинным и мощным змеиным хвостом. Она заслужила кару. Она подвела бога Дракона, но еще с большим гневом обрушится ее проклятие на выскочку с севера!

Еще движение и еще. Девичьи пальцы, увенчанные острейшими когтями, коснулись ноги в сандалиях.

– Она должна сломиться. Должна быть покорна нам.

– Да, мой господин. Кто бы ни помог ей сбросить оковы духа, я затяну петлю на ее шее вновь во славу бога Дракона.

– Мы есть бог Дракон!

– Вы есть бог Дракон, – прошептала она за ним послушно, ожидая, как и в прошлые разы, кары свыше за такую дерзость. Как и в прошлые разы, кары не последовало.

– Посмотри на меня. – Жрица подняла лицо, но увидела лишь темноту, что взрезалась светом одного-единственного драконьего глаза на человеческом лице. – Ты сильна в своей вере?

– Да, мой господин. Навечно. – Кончик хвоста ее беззвучно дрожал, а змеиная часть тела свивалась в кольца, подчиняясь чувству опасности, что исходила из темноты.

– Хорошо. Действуй. И не разочаровывай меня более.

– Да, мой господин. – Она снова опустилась на камни, склонясь перед живым воплощением бога Дракона, не смея даже глубоко дышать, пока не почувствовала, что он вышел из храма.

«Вся моя боль, весь его гнев – все это падет на тебя, Эвелин. Твоя расплата за мой позор, за сомнение в его голосе – ты почувствуешь вкус моей мести. И будешь послушно смотреть, как я разрушаю твою жизнь…» – подумала она и злорадно улыбнулась.

(обратно) (обратно)

Тэсса О`Свейт Двойная жизнь. Из света во тьму

Глава 1 О свершившемся и грядущем

Шел третий день нашего марша в Фиральское герцогство. Чем дальше мы отходили от столицы, тем холоднее становилось, и мне уже не казались ненужными все те теплые вещи, что были взяты с собой. Поход напомнил об университетских временах, когда мы после третьего курса, собравшись нашей небольшой, но крепкой компанией из семерых человек, купили себе путевки на Алтай. Тогда разве что снега не было…

«Конная феерия», как мы потом между собой окрестили это приключение, себя оправдала на все сто. Правда, на конях мы проделали только часть маршрута, хоть и достаточно приличную, однако этого хватило, чтоб мои не подготовленные к седлу однокурсники ходили потом враскоряку пару-тройку дней, периодически одаривая меня самыми многообещающими взглядами, ведь включить в путешествие конный маршрут предложила именно я. Впрочем, когда эмоции чуть улеглись, мышцы перестали болеть, а ноги стали сводиться вместе без заметных усилий, товарищи все же согласились, что идея с конной прогулкой была хороша. Фотосессия, которую устроил не расстающийся со своим «кэноном» Пашка, разлетелась по всему институту, оно было и неудивительно – брутальные мужчины с суровыми лицами, демонстрирующие обнаженные торсы на фоне белоснежных вершин Белухи верхом на конях, и невесомые нимфы, отражающиеся в глади Кучерлинского озера, обнимающие лошадей за шеи или лежащие на их спинах. Фурор был обеспечен. О том, с какой скоростью натягивались теплые вещи после якобы игривых фотосессий, мы никому не рассказывали. Вот и теперь дорога, в воздухе чувствуется прохлада, мерное покачивание в седле, гул шагов сотни воинов и нескольких десятков коней – Марьям оказалась воистину щедра – все это погружало меня в какое-то умиротворение, близкое к медитации, отодвигая на задний план мысли о том, кто мы и зачем идем в раздираемое гражданской войной герцогство.

– …Ваше высочество, что вы скажете?

Я вынырнула из воспоминаний под влиянием скрипучего голоса мастера меча, что крайне редко называл меня раньше по титулу, а сейчас, очевидно, создавал видимость светского этикета и, кроме того, привлекал мое внимание.

– Это необходимо обдумать, – ровным тоном заявила я, не сводя взгляда с марширующих впереди нас солдат.

Конечно, я прослушала все, о чем они говорили с Бернардом из Шоара, и островитянин это отлично видел, но не присланный вместе с войском командир, вполне приятный на вид и в общении мужик, который при этом явно не до конца понимал, как ему вести себя со мной и что я вообще делаю в рядах армии. Я его не винила – соединяя в себе одновременно религиозную и светскую власть, я была еще и женщиной, к коим в Андарии относились хоть и более лояльно, чем в нашем родном Средневековье, однако в роли гордых воительниц видеть не стремились. С другой стороны, он же прибыл от Марьям, женщины более чем эпатажной по меркам королевства, неужели ему все равно непривычно было лицезреть кого-то еще «сильной и независимой»?

Покачав головой в такт собственным мыслям, я глянула на клонящееся к закату солнце, прикидывая, когда будет привал и, главное, ужин. До вожделенного котелка с похлебкой оставалось никак не меньше часа, а в животе уже создавалось неприятное ощущение посасывающей пустоты.

Бернард, коротко кивнув, направил коня в сторону, к своим офицерам, оставив нас с Харакашем, который тут же не преминул пройтись по моей невнимательности.

– Мы через четыре дня прибудем в герцогство, а вы витаете в облаках, – начал он без каких-либо прелюдий, заставляя меня непроизвольно скукситься. Иногда мастер меча был просто невыносим.

– Пользуюсь моментом, вдруг потом не представится. – Ответ я проворчала себе под нос, но Харакаш все равно услышал, тяжело вздохнул, возвел очи к небу и, пришпорив коня, оставил меня с Альвином, чей конь шел позади моего.

Некоторое время я наслаждалась одиночеством и относительной тишиной, а потом, обернувшись, жестом подозвала своего самовызвавшегося телохранителя.

– Да, ваше высочество? – Голос Альвина был полон бесконечного умиротворения. Казалось, что он получал большое удовольствие от похода, заскучав в должности помощника капитана стражи в замке. Может быть, так и было?

– Ты ведь уже бывал в подобных походах? – Спросить я хотела совсем другое, но почему-то задать вопрос напрямую оказалось сложно.

Альвин, не ведая о моих сомнениях, кивнул, но, поняв, что я жду больше, чем молчаливого подтверждения, заговорил:

– Я участвовал в Пятой обороне границы от Ульмана и в битве Сожженного Древа тоже.

Судя по голосу моего телохранителя, что-то особенное произошло в той битве, но спрашивать я побоялась, ведь я должна была знать о не так давно произошедших событиях. К сожалению, времени на изучение всего у меня катастрофически не хватало, пусть я и прихватила с собой неосиленный и до середины четвертый том Мартина из Бейона, изучение его шло крайне медленно – после ужина я забиралась в постель, открывала книгу на закладке и засыпала, прочитав едва ли страницу.

Гаратэ всхрапнул, тряхнув гривой и глухо звякнув шейной броней. Действительно, чего я боюсь?

– Убивать – это… как? – Альвин бросил на меня беспокойный взгляд и тут же отвел глаза.

– Ваше высочество, может быть, вам и не придется…

– А если придется? Мы туда не цветами торговать едем, я веду войско усмирять мятежников и должна быть готова… убить, если потребуется. – Последние слова дались мне с трудом. Альвин не знал, что эта война для меня была вроде тренировки, ведь мне предстояло лишить жизни куда более высокопоставленную цель. И малейшее промедление будет стоить мне жизни, да и не только мне. А я была не готова. Что и неудивительно – с чего бы вдруг мне, жительнице мегаполиса XXI века, экономисту по образованию, быть готовой хладнокровно убить человека? А придется…

Альвин молчал, потом вздохнул, очевидно, его мои вопросы не радовали.

– Возможно, мастер меча сможет объяснить вам лучше меня? Я простой солдат… – предпринял он еще одну попытку увильнуть от щепетильной темы разговора, и я гневно фыркнула. Будто я не спрашивала рыжебрового об этом! И что? Что он мне сказал?

– «Придет время, и вы поймете, принцесса», – передразнила я интонацию Харакаша и требовательно посмотрела на своего собеседника. Альвин хмыкнул, но тут же вернул серьезное выражение лица. Я не собиралась отставать, но решила зайти с другой стороны. – А ты помнишь своего первого убитого? – Да, согласна, вопрос звучит банально, ну а что мне еще было спрашивать? Пристально глядя в лицо Альвина, я не могла не заметить легкую тень, что легла на него, а чуйка, обострившаяся за последние дни, донесла до меня чувство легкой печали и раздражения. Кажется, я наступила на больную мозоль.

– Я не помню его лицо, если вас интересует это. – В его голосе прорезались жесткие нотки, он помолчал пару мгновений, а потом продолжил уже мягче: – В ранние времена Суррей часто подвергался ульманским набегам, особенно когда его величество Армарик заболел и герцоги были больше озабочены воцарением вашего отца на троне, нежели бедами простых людей. – Альвин снова замолчал, подбирая слова или, пожалуй что, вспоминая события того дня, а я, быстренько представив мысленно карту королевства, поняла, что до этого просто не задумывалась о том, что мой телохранитель родом из Маривского герцогства, а Суррей был едва ли не первым городом на его территории, если суметь пересечь границу с юго-запада…

– Альвин, не надо, я не подумав спросила. – Взвесив все «за» и «против», я все же решила, что не стоит бередить старые раны, но мой спутник качнул головой.

– В тех событиях, если подумать, нет ничего страшного, ваше высочество. Наверное, учитывая все, это действительно может вам помочь… Мне продолжить? – Альвин дождался моего кивка и, прочистив горло, принялся рассказывать дальше: – Мне было около девяти лет, когда Ульман прорвал оборону форта Гаввар, до сих пор считают, что там не обошлось без предателя с нашей стороны, и его мародеры добрались до Суррея. Отец шел со своим отрядом от форта Ильтар, но они были в двух сутках постоянного марша до города, а когда там узнали, что граница прорвана, ульманцы были от нас уже меньше чем в полудне пути. Жителей предместья даже впустить в крепость не успели, сколько людей тогда осталось за стенами…

Альвин замолк, чтобы перевести дух и собраться с мыслями, а я почувствовала, как пересыхает горло и встают дыбом волоски по всему телу от зрелища, что представилось мне в голове. Запертые ворота, в которые отчаянно стучат люди, обреченные на смерть или рабство, и какие-то размытые фигуры, налетающие на них с клинками наголо.

– В городе начался бунт, часть находившихся внутри оказалась разделена со своими семьями, и в итоге люди стали штурмовать стены изнутри… Слепое желание быть со своими близкими погубило не только их, но и почти весь город. Воспользовавшись смутой, ульманцы смогли ночью перебраться через стены незамеченными и, перебив стражу, открыть ворота крепости. Я так мало помню о той ночи. Мы заперлись в доме, спрятались в погреб. Мама замотала сестре рот тряпками, чтобы та не могла закричать, если испугается. Помню, что в дом вломились и люк погреба открыли, тогда мама закрыла нас собой, толкнув к стене, и ни меня, ни Солею не заметили. Мародеров было двое: один держал мать, а второй осматривал дом. Потом они решили, что она уже достаточно старая, чтобы быть невинной, и потому ею можно воспользоваться без ущерба для товара. Когда они оба отвлеклись на мать, я вылез из подвала, взял стоящую возле очага кочергу и проломил тому, что стоял ближе всего ко мне, череп. Кажется, я ударил пару-тройку раз, не исключено, что даже больше, не помню, если честно. Второго, стоило ему наброситься на меня, убила мама кухонным ножом. После этого мы затащили трупы в подпол, снова спрятались там сами, предварительно раскидав все вещи и мебель и оставив входную дверь открытой, словно дом уже обнесли. Меньше чем через сутки ульманцы покинули город, и мы выбрались оттуда. – Альвин замолчал и вопросительно взглянул на меня, очевидно интересуясь, удовлетворил ли он мое любопытство.

Я ехала, тупо глядя перед собой и пытаясь представить, каково это – проломить голову насильнику матери, а потом сутки просидеть в темном холодном подвале с двумя трупами под боком и надеяться, что тебя не найдут.

– Ваше высочество? – В голосе моего телохранителя проскользнуло беспокойство, и я, попытавшись стряхнуть с себя оцепенение, зажмурилась и помотала головой. Конечно, я не пребывала в иллюзиях насчет мира, в который попала: никаких тебе единорогов, какающих бабочками. Войны, болезни, смерти, дети-сироты, боги-паразиты – все это было вполне ожидаемо. Реальная жизнь без прикрас, как она есть. – Ваше высочество, вы в порядке?

Альвин осмелился даже коснуться моей облаченной в латную перчатку руки, и я закивала, проморгавшись от внезапно набежавших слез.

– Да-да, Альвин. Я в порядке. Скажи, а те, кого увели в плен… что с ними стало?

– Отец рассказывал, что они столкнулись с уходящими из города прямо на окраине предместья. Когда ульманцам стало ясно, что уйти с товаром им не дадут, они согласились на переговоры, но это были не те переговоры, которых мы ожидали. Ульманцы потребовали дать им уйти, и тогда пленников они отпустят перед самой границей живыми. Иначе всех попавших в рабство убьют до того, как в битве умрут их пленители. Отец не знал, в плену мы, погибли или остались живы в городе, но понимал, что стоит дать противнику дойти до границы, и там их встретит настоящее ульманское войско, а не этот отряд, и никого уже будет не вернуть, потому отдал команду к атаке. Спасти удалось лишь чуть больше половины взятых в плен – остальным успели перерезать горло. Подошедший на помощь второй отряд перекрыл дорогу к отступлению, и все ульманские мародеры были перебиты. – Альвин замолчал, а потом продолжил с явным одобрением в голосе: – Отец после этого попросил командование о расчете, но ему предложили перевод в городской гарнизон, наградили деньгами за доблесть, а потом он ушел в отставку и открыл лавку… Его награды хватило даже на это!

На лице Альвина сияла почти мальчишеская улыбка, он вспоминал время после тех ужасных событий с явной теплотой, меня же почти что колотила дрожь. Я пыталась осмыслить все сказанное моим спутником, объяснить себе, что это обычное дело – брать пленников из враждебного тебе королевства, использовать их…

Он не знал, там его жена и дети или нет, но все равно отдал приказ об атаке… Какой силой воли надо обладать, чтобы сделать такой выбор?

– Спасибо, Альвин… За рассказ. Спасибо. – Отведя глаза от Альвина, что снова посматривал на меня с явным беспокойством, я нашла взглядом Харакаша: даже учитывая летящий с небес снег и прохладный ветер, он не удосужился накрыть лысую голову, выделяясь на фоне облаченных в капюшоны людей.

Я надеялась, что рассказ моего телохранителя прояснит что-то, и не ошиблась – стало кристально ясно, что я взвалила на себя крайне тяжелую, возможно, непосильную ношу. Жаль, что я не могла поговорить об этом с отцом – со своим настоящим отцом – и спросить его, почему он стал военным и что им двигало? Что движет людьми, которые идут к своей потенциальной гибели, дергают смерть за косу, когда для того нет крайней необходимости?

От размышлений меня отвлек внезапно оказавшийся рядом мастер меча.

– Командуем привал. – Он не спрашивал, он утверждал, и я, не имея ничего против, кивнула. Харакаш громко свистнул, привлекая внимание Бернарда и двух стоящих рядом с ним офицеров, и мотнул головой в сторону. Командующий армией ответил еле заметным жестом, коротко передал указания своим офицерам, и уже через минуту над колонной послышался вожделенный приказ свернуть с дороги и разбить лагерь.

Я наблюдала за процессом уже третий раз и все еще не уставала поражаться тому, как слаженно действовал этот военный механизм. Повозки, в которых уже вовсю шел процесс готовки нехитрой снеди, сводили с дороги, расставляя в длинный полукруг. Разбивались общие палатки, ставился и мой небольшой шатер – исключительно походный, не для долгого проживания, как пояснил мне Харакаш. Предполагалось, что по прибытии в Фиральское герцогство мы разместимся в резиденции герцогов, иные варианты не рассматривались ни Рудольфом, ни графом Ольди, ни Бернардом. Я старалась разделять их оптимизм, слабо представляя, что нас ждет на самом деле, и доверяя людям более опытным.

Кормили мою царственную особу, а также офицерский состав с общего стола тем же, чем и солдат, лишь добавляя к нашим порциям по горсти сухофруктов, кусочку медовых сот и щепотке специй, которых мне очень не хватало в наваристой, сытной, но пресной похлебке. Выходило очень калорийно, учитывая, что сама похлебка была достаточно густой – из крупы, подсушенного мяса, лука, сухарей – и с приличным куском хлеба вприкуску. Я даже опасалась после первого такого ужина, что рискую к концу недели не влезть в собственные доспехи, о чем ради смеха поделилась с мастером меча, на что тот невозмутимо ответил, что ремешки кирасы можно и ослабить, но если серьезно, то мои тренировки он на время похода прекращать не собирается, так что за лишние килограммы я могу не переживать – не появятся.

Мастер меча не соврал. Первый день похода был щадящим, но следующим же утром, пока лагерь только поднимался и собирался, а Альвин занимался седланием коней, у меня была разминка, пробежка и даже осталось немного времени, чтобы привести себя в порядок после физической нагрузки. Харакаш набирал снег и топил его на тлеющих с ночи углях до приемлемой температуры, и если я не копалась во время пробежки, то успевала утащить котелок в свой шатер и быстро протереться теплой водой. Если нет, то мастер меча с безразличным лицом выливал воду прямо на остатки костра. В первый раз я так лопухнулась и теперь старалась не филонить во время пробежки – ходить грязной мне не хотелось совершенно, и островитянин, очевидно, об этом знал, потому что каждый вечер меня ждал котелок нагретой воды независимо от того, насколько сильно я выкладывалась на вечерней тренировке, которую мне устраивали перед ужином. Кроме того, я должна была по его требованию носить доспехи весь день! Вот и сегодня – лагерь разбивался, ужин готовился, а ее высочество в моем лице обреченно стаскивала свою латную тушку с седла и шла на уже очерченный мастером меча своеобразный ринг. Настало время боли и унижений!

Альвин, неизменно наблюдающий за моими тренировками молчаливо и с любопытством, пока еще отсутствовал, хотя его я как раз не стеснялась совершенно. А вот к бродящим мимо импровизированной площадки, границы которой были протоптаны Харакашем, солдатам привыкнуть было тяжело. Впрочем, пока те молчали, мастер меча не обращал на них внимания, а всех, кто решил, будто может давать советы выходцу с Туманных островов, Харакаш отвадил еще в первую тренировку, с полуулыбкой предложив выйти против него в дружеском поединке.

В отличие от солдат, облаченных в сюркоты синих цветов, островитянин носил что-то вроде многослойного пончо, перехваченного тонким ремнем, чтобы ткань не перекрывала висящие на поясе мечи, и перед боем это пончо Харакаш снял, продемонстрировав находившийся под ним доспех, каких я тут еще не видела. Нагрудник из толстой, темной, вощеной кожи был украшен на животе дополнительной накладкой в виде крупных чешуй, кожаных же. Под грудиной накладка с живота переходила в накладку на груди, где был вытравлен сложный орнамент, представляющий двух воронов, что сидели спиной друг к другу на ветвях, а их хвосты сливались с канвой травления. Кожаные сегментарные наплечники с металлическими вставками, украшенными так же, как и нагрудник. Короткие кожаные наручи, позволяющие увидеть мелкозвеньевую кольчугу, надетую под доспех. И край красного стегла, чуть торчащий из-под длинной, ниже середины бедра, кольчуги, уже полинявший на тысячу раз, но украшенный все еще заметной вышитой лентой по краю, – алые и желтые маки на черном поле.

Я вышла с тренировочной площадки, отойдя к Альвину, что тут же предложил мне нагретое место на пне, укрыв меня моим же плащом, и следующие полчаса мы во все глаза смотрели, как мастер меча гонял солдат кругами, словно матерый тигр нашкодивших котят. Если бы меня попросили описать технику его боя, я бы сказала, что ее нет и она во всем одновременно – казалось, что островитянин буквально взрывается яростными шквалами хаотичных ударов, взяв в руки свои полуторные мечи. Он по сотне раз менял блокирующую и атакующую руку, сбивал шлемы с голов, подсекал ноги и выдавливал противников одного за другим с арены. Удары совершались с самых неожиданных позиций, но, заметив, что я пытаюсь уследить за взмахами клинков, Альвин мягко прикоснулся к моему локтю и указал пальцем на ноги островитянина:

– Смотрите, как он двигается, ваше высочество. Это будет куда полезнее для вас.

Харакаш, мягко переступая с ноги на ногу, никогда не останавливался на одном месте, кружа вокруг очередного соперника. Шаги его были не ритмичны – он то задерживался, то ускорялся, всегда ступая с носка на пятку и стараясь ставить ступню под углом к своему телу.

– Это похоже на танец, – заметила я шепотом, и мой телохранитель, подумав, кивнул.

– Он бьется не так, как сражаются островитяне. Я никогда не видел такой манеры боя, но знаю, что господин Харакаш обладает огромным опытом и много где бывал. Вот бы послушать о его приключениях…

Мы дождались, пока мой наставник выкинет за вытоптанную границу последнего смельчака и, отсалютовав клинками в воздухе, поклонится собравшимся солдатам.

Свист, улюлюканье и стук кулаков по груди были наградой мастеру меча, но я, знакомая с ним ближе, видела, что за внешне безразличным выражением лица скрывается недовольство.

– Сегодня тренировки не будет, – сказал он мне, когда все наконец разошлись, – слишком поздно, слишком много времени я потратил на ублажение своей гордости.

– Ну… это было красиво и познавательно, – попыталась я уменьшить его недовольство, но он раздраженно повел бровями и, коротко поклонившись, ушел в направлении лагеря.

Демонстрация силы не прошла даром: сегодня зевак было гораздо меньше, да и переговаривались они тихо, водя носами в сторону запахов еды, идущих от обоза. Я, полная решимости разговорить своего наставника, приняла базовую стойку, опустив меч лезвием вниз, и, дождавшись кивка, провела серию атакующих ударов.

– Медленно, принцесса, расслабь плечо, когда клинок идет вниз. – Харакаш отбивал удары моего тренировочного одноручника, пристально следя за тем, как я двигаюсь. Меч, полученный от божества, мы решили в тренировках не использовать во избежание каких-либо проблем.

– А где ты так научился… Уф! – Островитянин без предупреждения перешел в атаку, и я даже смогла отбить первый удар, впрочем, потеряв меч после второго.

– Не болтай во время занятий. – Харакаш дождался, пока я подниму выбитый клинок и снова встану напротив него.

Еще полчаса я с переменным успехом наносила ему удары, стараясь одновременно следить за ногами, дыханием и положением рук относительно корпуса, а потом попыталась зайти с другой стороны:

– Это доспех с твоей родины?

Кара в виде ловкой подножки настигла меня мгновенно. Рухнув на землю с коротким воплем, я несколько мгновений смотрела в небо, а потом – на ехидное лицо мастера меча, после чего он протянул мне руку, помогая встать.

С кряхтением поднявшись с земли, я отряхнула юбку, пристегнутую к кирасе, и вздохнула.

– Не вздыхай так тяжело, принцесса. – Невозмутимый Харакаш, уже убрав меч в ножны, скрестил руки поверх своего пончо, демонстрируя мне чешую наручей.

– Мне кажется, что это бессмысленно, – я стянула с головы шлем и подставила лицо прохладному ветерку, – чему можно научиться за такой малый срок?

– Выживать, – просто ответил мастер меча, пожимая плечами. – Ваша задача понять, что выжить – не означает победить своего противника, тем более – в честном поединке. Выжить – это всего лишь пережить своих врагов.

Недоуменно покосившись на островитянина, я некоторое время обкатывала это высказывание, он же, явно неудовлетворенный моим молчанием, тяжело вздохнул, потом сделал круг по нашему рингу и уставился на меня.

– Я знаю, что вопросы убийства не дают тебе покоя, принцесса. Это не то, что можно понять словами. Отнимать чужую жизнь легко. Жить с этим иногда куда как сложнее… – Харакаш почесал подбородок, пытаясь подобрать слова. Я молча ожидала продолжения, но в какой-то момент островитянин просто махнул рукой, видимо отчаявшись выразить свои мысли. – Ужин, ваше высочество. Не стоит заставлять обоз ждать.

Альвин, уже минут десять как ожидавший у границы тренировочной площадки, забрал у меня шлем и батват^[26], и мы пошли следом за мастером меча, предвкушая сытный ужин и возможность принять горизонтальное положение в походной постели.

Я же лелеяла надежду, что, уже сидя возле разведенного перед моим шатром костра, смогу вытянуть из мастера меча хоть какую-нибудь интересную историю, ведь на сытый желудок и собака добрее. Однако ужинали мы в компании Бернарда и пары его доверенных офицеров – мастер меча как сквозь землю провалился, и мне так и не удалось его увидеть до того, как дали команду «отбой».

Избавившись в шатре от доспехов, я сложила их на крышку походного сундука, дождалась, пока Альвин принесет мне котелок с водой, и с глухой тоской по прекрасной деревянной бадье, что осталась в замке (про удобства родной цивилизации я старалась даже не думать), разделась и обтерлась влажной тряпицей. Потом, быстро натянув на себя чистое белье и рубаху, в которой спала вместо ночнушки, забралась с ногами на постель и, расплетя волосы, тщательно их расчесала и заплела заново. Конечно, голову бы помыть, но провернуть это без наличия реки под боком с такой шевелюрой было практически нереально, так что я ждала завтрашнего вечера как манны небесной – лагерь будем ставить у реки, и если упросить Альвина натаскать воды и нагреть сразу несколько котлов на разных кострах после ужина, а из обоза стянуть таз, то я смогу даже немного поплескаться сама. Кто две недели зимой без горячей воды сидел, тот в тазике мыться не боится!

Закончив с волосами, я улеглась в походной кровати, штуке куда как более удобной, чем брошенный на пенку советский спальник, сделанной из дерева и собираемой с помощью системы пазов, повошкалась на укрытом шкурами соломенном матрасе и, продавив в нем уютную вмятину, вздохнула, натянув до самых ушей теплое шерстяное одеяло.

За стенами шатра негромко переговаривались часовые. На сон у меня было около семи часов, не стоило тратить их на самокопание – этим я и в дороге заняться могу.

Усталость быстро взяла свое, и только я смежила веки, как мягко навалившийся сон погрузил меня в небытие.

(обратно)

Глава 2 О котлах и пороках

Проснувшись, я не сразу поняла, отчего это произошло, и несколько мгновений тупо смотрела в темноту шатра. Потом, окончательно стряхнув с себя сонливость, я почувствовала, как знак на руке чуть греет кожу, что само по себе было странно, но вроде бы пока не предупреждало о чем-то действительно опасном, иначе я бы ощущала это совсем иначе. Вытащив правую руку из-под одеяла, я уставилась на языки белого пламени, шевелящиеся на ней. Наверное, некоторые люди в моем мире отдали бы очень много денег за возможность получить подобную татуировку на более видном месте – символ Светозарной, живое белое пламя, мерцающее и двигающееся то ли под кожей, то ли на ней, выглядел красиво, особенно во мраке походного шатра. Да и практично – фонарик с собой носить не надо, так в туалет ночью пойдешь, и есть чем подсветить…

Поймав себя на столь приземленной мысли касательно божественного символа, я вздохнула, подавив смешок. Наверное, меня можно считать настоящей богохульницей, что особенно забавно, потому как именно я тут выступаю в качестве ревнительницы веры…

Сладко зевнув, я отвела взгляд от символа божества и сразу же замерла, смотря на ткань возле самого входа, – по ту сторону шатра кто-то стоял. Мужской силуэт был четко виден благодаря еще не потухшему костру, подсвечивающему его со спины, а потому сразу было ясно, что стоящий без оружия, это меня успокоило. В конце концов, я нахожусь посреди военного лагеря, в самом охраняемом шатре…

Кстати, а где стоявшие у входа стражники?

Мужчина возле опущенного полога переступил с ноги на ногу и все так же ничего не предпринимал, а я лихорадочно пыталась сообразить, что же делать. Звать на помощь вроде бы не было причин – понятия не имею, сколько этот человек тут простоял, но если бы он хотел меня убить, то, возможно, уже сделал бы это, пользуясь отсутствием охраны, чтоб ей пусто было… А может быть, охрана отошла именно по той причине, что ей приказали?

Мысли испуганными тараканами рванули в стороны, оставляя у меня подозрение, что кто-то из офицеров или, хуже того, сам Бернард оказался предателем.

«Но ведь стоящий у входа безоружен… не душить же он меня собирается?» – пронеслось в голове.

Я вглядывалась в силуэт, пытаясь догадаться, кто это, и вдруг мелькнула совершенно безумная, но внезапно быстро укрепившаяся мысль.

– Альвин, это ты? – Я позвала шепотом в темноту, и фигура, вздрогнув, помедлила и закивала. Расслабленно выдохнув, я тут же нахмурилась, а потом прикрыла лицо рукой в мгновенной догадке.

Альвин, топчущийся у моего шатра в гордом одиночестве, отпустивший стражу с дежурства… Наверное, он и правда читает дамские романы по ночам! И что прикажете делать?

Спустив ноги с кровати, я нащупала в темноте сапоги, всунула в них ноги и, замотавшись во взятое с кровати одеяло, подошла к входу в шатер.

– Ты что тут забыл? Ну-ка, спать иди! – шепотом же возмутилась я, надеясь воззвать к разуму телохранителя.

– Эвелин, я… мне надо поговорить. – Тихий голос точно принадлежал Альвину.

Приплыли… Сколько я слышала в своей жизни вот этих «мне надо поговорить», сказанных в полумраке у дверей. И заканчивалось это всегда одинаково… Или почти всегда. Некоторых «поговорильщиков» я и на порог не пускала, так что, жалостливо поскребшись в ночи, они стыдливо удалялись прочь от моей квартиры и исчезали из моей жизни. А вот с Альвином что делать?

Пока я судорожно обдумывала варианты, откуда-то сбоку раздались мужские голоса, явно усиливающиеся в нашем направлении.

И что вам всем не спится сегодня?!

– Чтоб тебя… заходи! – Я приподняла полог, и мой телохранитель ловко юркнул в полумрак шатра.

Прижав указательный палец к своим губам, я некоторое время еще прислушивалась к голосам идущих мимо – обсуждали, кажется, кого-то из обозных дам, – а после, убедившись, что никто не стал случайным свидетелем порочащего принцессу поведения, обернулась к Альвину:

– Скажи мне, о доблестный воин, какого хрена ты приперся к моему шатру посреди ночи и торчал у него как столб?!

Мое гневное шипение, очевидно, сбило его с толку. Он некоторое время молча смотрел мне в лицо, потом неловко улыбнулся, потупил взор и снова посмотрел на меня, заставив сделать полшага назад. Я слишком хорошо знала этот взгляд. Не могу, конечно, сказать, что в свои тридцать два года я была прожженной сердцеедкой и опытным психологом, но взгляд влюбленного в тебя по самые уши мужчины опознать мне было по силам – эту смесь упрямства, обожания, детского восторга и совершенно недетской нежности сложно с чем-то спутать даже в полумраке.

– Эвелин… – начал он.

– Тсс! Ее высочество Эвелин Латисская, и никак иначе! – Я понадеялась вразумить телохранителя титулом. Не помогло.

– Эвелин… – предпринял вторую попытку Альвин, беря меня за левую руку, которую я тут же выдернула из его ладони, тщательно стараясь не смотреть ни на красивую сильную шею, ни на широкую грудь, ни на тугие мышцы рук, что не скрывала рубаха из небеленого льна. Альвин мне просто нравился как человек, а девичье тело явственно было готово меня предать. Ох, кажется мне, что принцесса не так чиста и непорочна, как мне думалось раньше… Впрочем, не особо-то это и удивительно.

– Так, давай успокоимся и поговорим как взрослые люди, – все так же, на пониженных тонах, продолжала я взывать к разуму Альвина. – Ты простой стражник, воин из неблагородной семьи, я – принцесса королевства, защитница веры, обещанная другому мужчине в жены, давай не будем совершать поспешные поступки, это никого не доведет до добра! – Все это время я двигалась от него по полукругу, пытаясь сохранять дистанцию, а он шел следом, не сводя этого своего взгляда как привязанный ко мне подросток-волкодав – большой, сильный и такой дурно-ой…

– Я все давно обдумал. Я люблю вас, ваше высочество, и прошу стать моей дамой сердца, коль вы не можете стать моей женой, – ответил мне этот персонаж из женского романа, а я давила на корню желание схватиться за голову.

Обдумал он! ДАВНО! Чуть больше недели он с принцессой в моем лице общается – и уже, надо же, все давно обдумал!

Пока я страдала острыми приступами сарказма, Альвин успел сократить дистанцию и снова нежно взял меня за руку. Знак на правой ладони чуть потеплел, заставив меня раздраженно шевельнуть пальцами, сжимающими шерстяное одеяло, в которое я все еще куталась.

«Магическая сигнализация это, конечно, здорово, но вот давай ты в мою личную жизнь вмешиваться не будешь? – Адресуя сии мысли божественному символу, я нехотя подняла глаза на своего телохранителя. – Нет, а с другой стороны, ну что я теряю? Почему нет? Я взрослая, самодостаточная женщина, тем более королевских теперь кровей. Если не кривить душой, то любовники у принцесс-королев не такая уж и редкость, а консумация брака часто совершалась совмещением ножа и пальца. Я, может быть, помру через неделю, а может быть, помру в попытке убить Аримана,должна же я получить хоть какое-то удовольствие от этой жизни? Альвин красив, достаточно умен, влюблен, предан мне всей душой… а будет еще и телом…» – Последняя часть мыслей заставила меня нервно хихикнуть. Мягкие поглаживания моей ладони на мгновение прекратились, и я, взглянув в вопросительно-умоляющие глаза, медленно кивнула, опустив ресницы в какой-то внезапной, обычно не свойственной мне робости.

Чуть грубоватые мужские пальцы скользнули под одеяло, в которое я все еще куталась, задрали рубаху, провели по моей талии в сторону позвоночника, чтобы аккуратно надавить на поясницу, придвигая меня к их обладателю. Сопротивляться мне не хотелось – торги с совестью я проиграла и надеялась получить от этого как можно больше удовольствия. Целовался Альвин на удивление умело, с жаром, без юношеской робости, которую я в нем подозревала.

«Интересно, как целовался Фалько?» – Мысль мелькнула в моей голове вместе с образом несостоявшегося жениха, правую ладонь внезапно сильно обожгло, отчего я, вздрогнув, распахнула глаза с коротким и тихим вскриком и увидела, как лицо Альвина пошло рябью, «потекло», будто смазанные масляные краски, и начало приобретать черты графа Оташского!

Вопль, который я издала, наверняка слышал весь лагерь, я дернулась прочь и вдруг почувствовала, что почему-то падаю, а после – очнулась на земляном полу около своей кровати. Я прижалась к ней спиной и смотрела на странное бесформенное существо, рябящее и пузырящееся всей своей поверхностью, что тянуло ко мне мерзкие щупальца, беспорядочно усыпанные склизкими присосками, замерев в каких-то миллиметрах от моего тела, которое его явно не интересовало. Его интересовала Ато, запас которой благодаря Светозарной был у меня весьма велик, но все же не безграничен, и я явственно ощущала, как он стремительно уменьшался с каждой секундой.

Знак на руке полыхал неудержимым белым огнем, я слышала, как за тканевыми стенками шатра раздается вполне недвусмысленный шум, и, понимая, что сейчас ко мне ворвутся все, кто только сможет, с трудом отвела взгляд от омерзительной твари, нашла более-менее приличную лазейку между его щупальцами и, собравшись с духом, выполнила самый идеальный прыжок с кувырком, какой только делала в своей жизни. Харакаш мог бы мной гордиться!

Вцепившись в спасительно близкую рукоять своего меча, я, не поднимаясь с колен, развернулась и наотмашь рубанула по метнувшимся ко мне щупальцам, уже видя, как в шатер врывается Харакаш и Альвин. Настоящий Альвин!

Мастер меча, перехватив свой клинок, коснулся кромки пальцем, разрезая его, и окровавленным уже лезвием кромсанул тварь, пока я, пытаясь унять бешеный стук сердца, поднималась с земли, крепко сжимая в правой руке меч, а левой опираясь на поданную моим телохранителем руку. Потом, осознав, кто мне помогает, как я сейчас выгляжу и насколько же я феерическая дура, отстранилась от Альвина, одновременно разворачивая его за плечи лицом к входу – чтобы в случае чего спрятаться за ним от снующего перед палаткой офицерья и спрятать голые ноги, весьма бесстыже по местным меркам торчащие из-под рубахи, длиной доходящей лишь до середины бедра.

Когда страсти немного улеглись, а изрубленная на куски тварь осыпалась белым пеплом (в голове я поставила жирную пометку – не забыть спросить у Харакаша, что у него за кровь такая ядовитая), мастер меча громко оповестил всех, что беспокоиться уже не о чем, разогнал офицеров, выдал мне одеяло для того, чтобы я в него завернулась, и выпроводил из шатра Альвина. Запалив масляную лампу, островитянин оглядел мою все еще нервно дергающуюся от пережитого персону, глубоко вздохнул, сев на второй мой походный сундук, не занятый доспехами, достал из-под пончо фляжку и протянул ее мне. В ней оказалось даже не вино – какая-то крепкая травяная настойка, от одного глотка которой показалось, что внутри меня загорелось маленькое солнце. Не рискнув пить больше, я вернула флягу мастеру меча.

– Ты неплохо справилась. – Расщедрившийся на похвалу Харакаш вызвал у меня новые танцы лицевого нерва, отчего правый глаз отчаянно задергался. Наставник, оценив нервный тик, хмыкнул.

Некоторое время мы сидели в тишине, потом я почувствовала, что меня немного отпустило от всего произошедшего, и покосилась на островитянина, что рассматривал пепел на земляном полу.

– Почему твоя кровь… – начала было я, но Харакаш выразительно скривился и возвел очи куда-то к потолку, перебивая меня:

– Больше мне интересно, почему ты кричала: уларь’маор вызывает исключительно приятные видения, ему нужны самые сильные положительные эмоции. Не хочешь рассказать мне, что случилось? – Почти бесцветные глаза мастера меча с интересом уставились на меня. Я натянула одеяло до самых ушей, чувствуя, что неизбежно краснею, и буркнула куда-то себе в коленки, что не хочу. – Хм… ну, хорошо. Жаль, что магистр не дал тебе никакой артефакт, чтобы ты могла чувствовать этих тварей. – Скрестив руки на груди, мой собеседник окинул взглядом шатер, остановившись на мече, что я прислонила к краю кровати рядом с собой, чуть воткнув кончиком в землю.

– Он хотел, но после того, как это, – я покрутила правой ладонью в воздухе, – стало реагировать на тварей из Грани, в нем отпал смысл.

Харакаш поджал губы, оглядел меня и кокон из одеяла, в который я завернулась, вопросительно поиграл бровями, но я молчала, как партизан на допросе, не собираясь признаваться в причинах, по которым игнорировала предупреждение «пламени» на руке.

– Ладно, – наконец сдался мастер меча, – видимо, что-то пошло не так. Постарайся поспать еще немного, принцесса. Завтрашний день будет таким же, как все предыдущие.

Угу, значит, никаких послаблений в связи с форс-мажорными ситуациями не предвидится. Очевидно, для тебя уважительной причиной пропустить тренировку является только смерть, и то я до конца в этом не уверена. Проводив взглядом выходящего из моего шатра Харакаша, я представила, как он стоит над моим бренным телом и требует, чтоб ее высочество прекратила симулировать и немедленно отправлялась на пробежку. А ведь с него станется, и я правда встану и пойду…

Уснув под утро, я часто просыпалась, нащупывая ладонью рукоять меча – ее легкая прохлада, казалось, всего на десяток градусов ниже температуры моей руки, успокаивала. Мне было мучительно стыдно перед самой собой и перед Альвином, хоть он ничего даже не подозревал. Я прокручивала в голове все те немногие разговоры с ним, в том числе и о его отношениях с Деллой, и не могла понять, что же на меня нашло, если я решила, будто мой телохранитель, человек стойких моральных принципов, имеющий честь и гордость, пойдет ночью к дочери короля с амурными целями?

Натянув одеяло до самой макушки, я крепко зажмурилась, а потом сделала поочередно пять-шесть глубоких и медленных вдохов-выдохов. Постепенно тревожные мысли отступили, голова моя снова отяжелела, и я погрузилась в сон.

Утро принцесс в романах начинается обычно со служанки, которая раздвигает шторы, впуская лучи солнца в комнату, приносит теплую воду для умывания и свежеиспеченные круассаны. Мое утро вот уже четвертый день подряд начинается именно таким образом, разве что распахивают не шторы, а полог шатра, и то – на время, и будит меня не личная служанка, а вредный лысый воин-островитянин, принося мне вместе с холодной водой для умывания… ровным счетом ничего.

– Если ты хочешь завтракать не в седле, советую поторопиться. – Пока я продирала глаза, отчаянно зевая и пытаясь сфокусировать взгляд на мастере меча, он деловито смерил шагами шатер, обернулся, скрестил руки на груди и демонстративно возвел глаза к потолку. – Собирайся шустрее, принцесса. Планы изменились, ты заслужила небольшую награду за ночные подвиги. – В его голосе сквозило ехидство, отчего мне захотелось швырнуть в него подушкой. Но подушки не было, да если и была бы – что бы это дало?

– Собираюсь, собираюсь. Буду готова через четверть часа.

Удовлетворенный моим ответом, мастер меча покинул шатер, а я получила возможность выбраться из-под одеяла и приступить к сборам. Я, конечно, могла бы сделать это и раньше – меня-то не пугала перспектива показать голые «аж до бедра» ноги постороннему мужчине, но в этом мире пляжей еще не придумали и подобные выходки благовоспитанной принцессе претят – а ну как островитянин еще лекцию мне закатит о непозволительном поведении? Он и не на такое способен!

Холод, идущий от земли, меня быстро взбодрил, заставив ускорить процесс облачения в одежду. Голова зудела противно и навязчиво – волосы надо было срочно помыть, благо с собой мне завернули мыльный корень и какие-то баночки, последовательность использования которых Мира отметила прямо на крышках.

При мыслях о Мире чуть взгрустнулось – мне не хватало ее доброго взгляда и заботливых рук. Эта прекрасная женщина распространяла вокруг себя какую-то ауру домашнего уюта, и я по-хорошему завидовала Марии, оставшейся в замке у нее на попечении.

Быстренько натянув штаны, носки и вторую рубаху, переплетя растрепавшуюся за ночь косу, я надела стеганую куртку и, поколебавшись, откинула полог шатра.

Без своего верного оруженосца я не смогла бы нормально надеть кирасу – строго говоря, технически это было возможно, но пыхтеть лишние десять-двадцать минут мне не хотелось. Потому, найдя взглядом Альвина, что уже ошивался поблизости, привычный к водружению на меня доспеха каждое утро, я поманила его рукой.

Ремни кирасы, наручи, перчатки, горжет, батват, шлем. Защиту ног я надела еще до этого самостоятельно. Закрепив на себе перевязь с божественным оружием, я вышла из шатра, предварительно накинув плащ и закрепив фибулой, огляделась и, не найдя в обозримом пространстве Харакаша, обернулась к Альвину:

– А где наш несравненный воин с Туманных островов?

Альвин в ответ подвел ко мне взнузданного Гаратэ.

– Сказал, что ждет нас впереди, и велел не задерживаться в лагере.

– А завтрак?! – взвыла я, и мой оруженосец продемонстрировал небольшой мешок, притороченный к седлу его лошади.

– Я взял из обоза печеных яблок, вяленого мяса и грушу. И ваш травяной отвар, конечно, во фляге.

Чувствуя, что не останусь голодной, я благодарно кивнула Альвину и влезла в седло. После ночных приключений и плохого сна тело побаливало, но любопытство пока побеждало.

Что же ты такое придумал? Может, покажешь какой-то особенный прием? Или наконец-то решил ответить хотя бы на один из моих вопросов и сделать это подальше от лишних ушей?

Мы выехали из лагеря, махнув постовым и сообщив, что подождем их чуть дальше, и кони затрусили по дороге.

Погода стояла безветренная, мороз практически не ощущался, лишь легкий пар срывался с губ. Солнце светило с чистого зимнего неба, снег под копытами коней хрустел и искрился.

Ночные переживания постепенно отходили на задний план – этому немало помогало печеное яблоко, точнее, печеное земляное яблоко, а если по-нашему – картошка, которую я получила от Альвина вместе с полоской вяленого мяса. Есть в латной перчатке было не очень удобно, но вполне возможно, а снимать ее не хотелось, потому и картошку и мясо я ела, крепко сжимая в льняной тряпице.

Наконец, когда я не только доела, но и запила холодным (вот он, минус вощеных кожаных фляг, в них нельзя наливать горячие напитки) отваром, возле небольшого лесного островка мы заметили стреноженную серую кобылу мастера меча и его самого, успевшего развести небольшой костер из валежника.

Выглядел Харакаш настолько довольным, что у меня моментально зашевелился червячок недоверия – я была уверена, что островитянин придумал очередной способ «с пользой провести время», и мне в этой придумке отводилась самая активная роль!

– Ну наконец-то. – Встав с небольшой горки хвороста, которую, очевидно, сам же и натаскал, мастер меча скрестил руки на груди и подождал, пока мы подъедем и спешимся.

– И зачем мы здесь? – Оглядываясь, я рассматривала небольшую рощицу, разведенный островитянином костер и думала о том, что при такой благодатной погоде шашлыки бы жарить да через огонь прыгать, а не вот это вот все…

Мои размышления прервались самым неожиданным образом – метко пущенным прямо в шлем снежком!

Резко обернувшись, я увидела старательно скрывающего улыбку Альвина и островитянина, который уже подбрасывал в ладони новый снежок, стоя в четырех-пяти метрах от меня.

– Есть у меня на родине одна игра, принцесса… – начал этот рыжебровый засранец и сделал вид, что замахивается снежком.

Я, совершенно не задумываясь, с коротким писком спряталась за Альвином.

– Снимай с меня перчатки, сейчас я ему… Да нечестно так! – Я дернулась от очередного снежка, который обошедший нас с оруженосцем Харакаш кинул мне в бок. – Дай только перчатки снять!

Распираемая азартом и каким-то детским восторгом, я трясла руками, пытаясь стряхнуть с них готические перчатки, больше мешая Альвину, чем помогая. В конце концов ему это надоело, и он, схватив меня за запястье, сначала расстегнул одной рукой ремни на правой перчатке, потом повторил ту же процедуру на левой.

Да так и остался стоять, сжимая в руках элементы моего военного гардероба, с переброшенным через плечо моим плащом, который я скинула следом за перчатками, наблюдая, как его принцесса лепит из снега шары и с боевыми воплями пытается поразить верткого, как ласка, островитянина.

Уже минут через десять я почувствовала, как по моей спине струится пот, а через пятнадцать мне казалось, что Харакаш просто хочет моей смерти. В непримиримой снежной битве я имела провальный счет, однако душу грело целых четыре метких попадания, одно из которых было прямо в лоб островитянина!

Альвин переместился к костру, отведя лошадей в сторону, и наблюдал за нами оттуда, периодически подкидывая веточки в костер. На призыв Харакаша присоединиться к нашему веселью тот только покачал головой, выставив перед собой руки. Впрочем, веселье длилось недолго – я быстро выдохлась, что, учитывая мое обмундирование, было вовсе не удивительно. Усевшись прямо в небольшой сугроб, я попыталась стянуть с головы шлем, чтобы немного остыть, но оказавшийся рядом мастер меча стукнул меня по рукам.

– Вставай и к костру, не хватало еще, чтобы защитница веры сопливила перед лицом всех этих баронов, виконтов и графов.

– Ты сейчас напоминаешь мне Миру, – не смогла не поддеть его я, упираясь в землю руками и вставая. Харакаш ничего не ответил – он просто отвернулся и пошел к костру, а я, несколько обескураженная его реакцией (ожидала-то очередную подколку!), пошла следом.

Меня усадили на хворост, сунули в руки остатки травяного отвара, сняли шлем и запретили даже пальцем прикасаться к батвату, угрожая лечением с помощью горячего молока, барсучьего жира и волшебных слов.

– И где мы достанем молоко?

– Придется ради такого дела ограбить ближайшую деревню. – Островитянин скорчил самую невинную физиономию и подмигнул Альвину, сидящему чуть поодаль.

– А барсучий жир?

– Возможно, сэр Харакаш одолжит тот, которым смазывает свою густую шевелюру, – внезапно ответил Альвин.

Я замерла с открытым ртом, а мастер меча расхохотался.

– Подожди, ты что, правда мажешь голову барсучьим жиром? – Переводя взгляд с оруженосца на Харакаша и пытаясь понять, пошутил Альвин или нет, я вдруг поймала себя на мысли, что мне комфортно. Так, как бывает комфортно в окружении старых знакомых, с которыми ты вроде бы не особо близок, но все же есть что-то приятное и дружеское, что вас связывает.

– Некоторые вещи, принцесса, должны оставаться тайной, – отсмеявшись, ответил мне мастер меча.

– Я так понимаю, волшебные слова, которыми ты собрался меня в случае чего лечить, тоже относятся к этим вещам?

– Абсолютно верно, – со смешком подтвердил островитянин. Я хмыкнула, старательно убирая дурацкую улыбку, и протянула руки к огню.

Еще где-то с полчаса мы сидели в тишине, слушая треск костра и жмурясь, глядя на пламя. А потом собрались и выехали навстречу уже тронувшейся по дороге армии. Переход до реки был ничем не примечательным, я просто периодически поклевывала носом в седле, выныривая из сладкой дремы только для того, чтобы окинуть взглядом дорогу и раскинувшийся вокруг пейзаж, спросить у Альвина, скоро ли мы прибудем, и, получив неизменный ответ: «Да, ваше высочество, уже скоро», снова погрузиться в зыбкий сон.

«Скоро» оказалось не меньше, чем шестью часами, – худо-бедно я научилась определять время по положению солнца благодаря паре уроков, данных Харакашем. Под конец нашего пути я чувствовала себя самым несчастным и одновременно самым злым человеком на свете. Грязная голова зудела под шлемом, ощущение прилипшей к спине рубахи доводило меня до белого каления, в придачу я чувствовала, как чешется копчик, и никак не могла его почесать так, чтоб это не было слишком заметно.

По всем этим причинам, когда наша армия подошла к изгибу реки, где мы и планировали разбить лагерь, я безапелляционным тоном велела Альвину отправиться к обозным – требовать самую большую и крепкую лохань, глубокое ведро и черпак и передать мой наказ: после готовки сразу поставить на огонь большой котел с водой. Делать это до ужина или вместо него я все же не стала – если я плюну в солдат, они утрутся, но если они плюнут в меня…

Самая большая лохань выглядела как добротный деревянный таз с бортами примерно в метр высотой и шириной чуть меньше метра. Что ж, выбирать не приходилось, хорошо, что было хотя бы это.

Лохань была торжественно водружена в центре моего шатра, Альвин взял в оборот кого-то из солдат, и они притащили туда же две треноги-подвеса: одну для котла с горячей водой, вторую – для котла с холодной. Я мерила шагами пространство вокруг, вспоминая, что короткая прическа у меня появилась одновременно с увлечением походами в составе студенческой группы, пока все те же два страдальца наполняли второй котел холодной водой из реки.

Наконец, когда четверо мужчин притащили наполненный крутым кипятком котел и установили его на треногу, я приказала Альвину встать на страже у входа в шатер, завязала полог внизу, вытащила из походного сундука пушистые полотенца и принялась снимать одежду.

Раздевшись до пояса, я решила повременить со штанами и сапогами. Волосы длинные, мыть их относительно долго, а мерзнуть голой, стоя босыми ногами на земляном полу пусть и мягкой, но все же зимой, мне совершенно не хотелось.

Вытащив из того же сундука простой деревянный ларчик, а из него – маленький глиняный горшок, горловина которого была затянута тканью и завязана веревкой, я высыпала порошок в разведенную мною воду в лохани и приступила к помывке всего того добра, что наотращивала принцесса.

Уже спустя минут десять я поняла, что не предусмотрела лишь одного – куда девать грязную воду. Потому, после того как волосы были домыты, мне пришлось намотать полотенце на голову, натянуть на себя грязную одежду и, расшнуровав полог, попросить Альвина взять себе помощника и вылить использованную воду за пределами лагеря.

Клянусь, что в тот момент мой телохранитель впервые на моей памяти задумался о том, что меня было бы проще придушить. Однако, ограничившись коротким выразительным взглядом, Альвин исчез, а вскоре появился с кем-то из солдат, и они вынесли лохань, чтобы потом вернуть мне ее пустой. Искренне поблагодарив их, я повторила последовательность с зашнуровыванием полога и раздеванием, на этот раз уже полностью, убрала полотенце с головы, завязав на макушке что-то вроде гульки, и со вздохом, согнув ноги в коленях, устроилась в лохани, поливая себя разведенной водой из ведра и яростно шкрябая кожу пальцами.

Вода остывала быстро, потому растягивать удовольствие не получалось. И вот, стряхнув капли с ног, я всунула их в сапоги, энергично растерлась, оделась в чистое и снова заплела волосы, чувствуя себя почти что заново родившейся. Вот она – привычка к комфортной жизни! Ведь ходила в походы на неделю-полторы, и вполне устраивало меня обтирание влажной тряпкой, в походе же! А тут…

Я отвязала полог шатра и снова вернулась к сундукам, ища в их недрах чистые шерстяные носки.

– Альвин, унесите воду, пожалуйста. – Мой окрик остался без внимания, я удивленно подняла голову, прислушалась и только сейчас поняла, что вокруг как-то настораживающе тихо.

Я почувствовала подкрадывающуюся нервную дрожь. Доспехи надевать было некогда, да и все же – звуки стоящего вокруг меня военного лагеря были, просто они стали иными.

– Альвин?.. – Я, найдя носки, шустро натянула их, снова обулась и, накинув на плечи плащ, взяла в руки ножны и откинула полог шатра, тут же лицезрея преинтереснейшую картину.

На площадке, что была перед моим шатром, полубоком ко мне стоял Харакаш в весьма недвусмысленной позе, указывая обнаженным клинком в сторону незнакомого мне бородатого мужчины, огромного, похожего на вставшего на дыбы медведя, облаченного в тяжелый доспех и бело-красные одежды и сжимающего в руках недурственного размера молот, украшенный символом Светозарной. За спинами человека-медведя стояли еще несколько мужчин в похожих одеждах и доспехах, но вооруженных мечами. Альвин, чуть отошедший от шатра, нервно сжимал рукоять клинка. Замершие вокруг солдаты выглядели растерянными, а командующий Бернард, до этого момента переводивший отчаянный взгляд с Харакаша на неизвестного с молотом, метнул умоляющий взгляд на меня. Впрочем, молотоносец тоже заметил мое появление и, бросив островитянину короткое «позже договорим», повернулся ко мне.

– Приветствую тебя, защитник веры. – Моя принадлежность к женскому полу была игнорирована. Густой низкий голос, исторгнувшийся откуда-то из глубин этого человека, был похож на голос горы, если бы они умели разговаривать. Я пристально смотрела незнакомцу в лицо, мысленно отмечая наличие явно сломанного носа, рассеченную бровь, шрам через губу и совсем свежий рубец, уходящий со лба куда-то под широкий красно-белый капюшон.

Опустив молот, он поставил его себе на сапог, сопроводив это характерным металлическим стуком, видимо, стальной носок уже вошел в моду. Не дождавшись от меня какой-либо реакции, кроме молчания и пристального взгляда, мужчина снял капюшон, демонстрируя тронутые сединой чуть курчавые темные волосы.

– Я – комтур^[27] Ханс из Алой крепости. Магистр Ирвин просил встретить вас на дороге в герцогство и обеспечить необходимое сопровождение, но есть вещи, о которых он, очевидно, не знал и которые меняют ситуацию.

– Полагаю, эти вещи связаны с безобразной сценой, которую я сейчас лицезрела? – Я очень старалась говорить нейтрально, сохраняя некую нотку дружелюбия в голосе, но чувствовала, что мне удавалось это с трудом. Уверенность в том, что не мастер меча спровоцировал конфликт, была очень велика, а уж после слов этого Ханса…

– Верно, – коротко ответил мне рыцарь.

Я вздохнула, нашла взглядом Бернарда, который за спиной воина-монаха посылал мне отчаянные сигналы, тыча пальцем в офицерский шатер за своей спиной.

– Что ж, предлагаю вам обсудить все это в более мирной обстановке, как подобает цивилизованным, не являющимся друг другу врагами людям.

Ханс замешкался, прислушиваясь к моим словам, но кивнул.

– Бернард! – окликнула я командира, и тот появился рядом со мной так внезапно, словно освоил телепортацию. – Отведи комтура в штаб и проследи, чтобы братьев-монахов устроили не хуже наших солдат.

– Слушаюсь, ваше высочество! – В глазах капитана мелькало нескрываемое беспокойство, но он не проявил его жестом или словом.

Я же, ловя на себе взгляд Харакаша, кивнула в сторону своего шатра и тычком отправила туда же Альвина – ситуацию надлежало обсудить как можно быстрее, чтобы выработать план действий.

А я-то уж было поверила, что мы хотя бы до герцогства доберемся без проблем!

(обратно)

Глава 3 О взрослых детях…

В моем вроде бы просторном шатре стало резко тесно. Встав треугольником вокруг лохани с водой, мы молча смотрели друг на друга пару мгновений – я прислушивалась к происходящему вокруг, Альвин и Харакаш наблюдали за мной. Убедившись, что комтур отошел от шатра, я наконец задала самый животрепещущий вопрос за последние десять минут:

– И что это было? – Я пристально глянула в лицо сначала мастеру меча, затем своему телохранителю. – Что этому монаху не понравилось?

– Я, вернее, мое присутствие в лагере. – Харакаш повел плечами и скрестил руки на груди.

Я закатила глаза.

– Это мне было ясно и без твоих пояснений. Почему и о чем вы собрались позже договаривать?

– Понятия не имею, спроси об этом у своего новоявленного подданного. – Голос островитянина сочился ехидством, но в данный момент я была не готова к общению в таком духе.

– Сейчас не время для твоих острот! Если я спрашиваю тебя, значит, и ответы мне нужны тоже от тебя. – Я ткнула пальцем в его сторону, и мастер меча тяжело вздохнул.

– Островитян не везде любят, особенно служители других богов. Мы их… раздражаем. – Харакаш неопределенно повел ладонью в воздухе, а я хмыкнула.

– Неудивительно. Если твои соплеменники ведут себя так же, как ты…

– Да не в поведении дело, принцесса, – перебил меня рыжебровый, – если выражаться проще, то каждый из нас носит частичку божества в себе, его посмертный дар. Служители других божеств, такие, как этот Ханс, чувствуют ее. Это как заноза под ногтем или камешек в ботинке. С одной стороны, можно и потерпеть, а с другой – мешает сосредоточиться на деле, и все получается не так, как должно.

– Почему же я не чувствую ничего такого?

– Принцесса, дарованный тебе запас сил настолько велик, что хватит на трех, а то и четырех таких, как я. Проще говоря, моя сила слишком мала для того, чтобы вступать с твоей в конфликт. – Харакаш развел руками, а я задумалась.

Получается, что у людей есть свой запас Ато, а у некоторых, например как я или Ханс, он подменился на Ато божества? Или просто преобразовался после проведения должных ритуалов? Но я же не провожу никаких обрядов, получается, что все-таки подменился… Или это только мой, частный, случай, а со служителями все иначе? Агрх, скорее бы добраться до этой Алой крепости и задать вопросы тем, кто в этом понимает больше меня!

– Поправьте меня, если я не права. Этому Хансу ты, как нелюбимая жена, отравляешь жизнь одним своим существованием, и он во что бы то ни стало хочет с этим разобраться, желательно поделив тебя надвое? – Мастер меча кивнул, а я мысленно взвыла. – Не было печали… И что прикажете делать?

– Я могу его просто… – Харакаш сделал прекрасно известный, очевидно, в обоих мирах жест, проведя ребром ладони по своему горлу, а мне захотелось утопить его в лохани с грязной водой.

– Мы не будем никого убивать, это надо решить другим путем, мне нужно попасть в Алую крепость мирно!

Альвин, все это время стоявший молча, прочистил горло.

– Могу я высказаться?

– Давай. – Я махнула рукой и села на край кровати, подперев голову.

– Когда-то я думал стать одним из братьев-рыцарей и потому очень тщательно изучал их кодекс. В нем говорится: «Не уповай на силы свои там, где сил не имеешь, уповай на веру». И еще: «Не возноси гордыню свою превыше долга своего».

– И как нам это должно помочь? – Я не сводила взгляда с телохранителя, и он, видя, что и я, и Харакаш далеки от кодекса и его понимания, пояснил:

– Дело в том, что Ханс – комтур, проще говоря, он – воин, хоть и наделенный определенными правами и обязанностями. Если я правильно понял, его отправил магистр Алой крепости, а значит – тот, кому он подчиняется по иерархии Ордена.

Я, сцепив пальцы в замок, прищурилась:

– Получается, что он не может так вольно обходиться с «просьбой» настоятеля?

Альвин покачал головой в ответ.

– Если это была просьба – может, но надо понимать, что для этого должны быть веские основания. А я, с вашего позволения, не уверен, что его личные неудобства из-за Харакаша можно считать вескими основаниями, и…

– Не возноси гордыню свою превыше долга своего и не уповай на силы свои там, где сил не имеешь. Уповай на веру! – Я вскочила, подавив желание крепко обнять моего умного оруженосца. – Он не может решать за магистра, принимать нас в Алой крепости или нет. Долг стоит выше гордости, и вера в действия своего духовенства – вот о чем я должна ему напомнить. Альвин, ты умничка!

Оруженосец смущенно уставился в пол, а Харакаш задумчиво поджал губы, прежде чем поинтересовался у меня, что я буду делать, если комтур заартачится.

– Скажу ему, что как защитница веры, а значит – голос и меч Светозарной, глубоко порицаю его гордыню и то, что он мешает выполнению великой миссии.

– А дальше?

– А дальше мы прибудем к стенам Алой крепости сами, не маленькие, без проводников справимся, и я побеседую с магистром о нужных мне вещах.

– А если он не пустит меня в крепость?

– Не думаю, что до этого дойдет, а если и дойдет, то разберемся по мере поступления проблем. – Я махнула рукой и, попросив мужчин вытащить-таки лохань из моего шатра, принялась облачаться в доспехи.

Не прошло и четверти часа, как я в сопровождении Альвина и Харакаша прибыла в штабной шатер, прижимая шлем локтем правой руки к корпусу, а левой ладонью придерживая меч за рукоять.

Судя по взгляду, который комтур кинул на мое оружие, – меч признали. Следующий взгляд был адресован невозмутимому островитянину, после чего посланник скрестил руки на груди и заявил, что не намерен продолжать разговор в присутствии нечестивца.

– Хорошо, покиньте шатер. – Я кивнула Бернарду и, положив шлем на угол стола, с умным видом посмотрела на расстеленную на нем карту.

– Простите, что? – Шокированный Ханс меня не подвел, выдав именно ту, нужную мне реакцию после короткой паузы.

Я подняла на него взгляд. Сейчас, когда капюшон с его головы был снят, я могла бы сказать, что стоявшему по другую сторону стола мужчине между сорока и пятьюдесятью годами. Ханс имел весьма густую, с намеком на ухоженность бороду, курчавые темно-русые волосы, уже тронутые сединой на висках и макушке, и решительный взгляд человека прямого, упорного и упрямого, который привык, что его приказы не оспариваются.

– Что слышали, комтур. Сейчас вы в расположении армии Андарии, и не вам решать, кому находиться за офицерским столом. Если вы не собираетесь соблюдать элементарную субординацию в присутствии высших армейских чинов и защитницы веры – покиньте шатер, мы поговорим с вами позже, когда я освобожусь. – Боковым зрением я заметила, как восхищенно вытягивается лицо графа Бернарда, спиной ощущала пристальный взгляд Харакаша и видела, как меняется выражение лица у храмового рыцаря.

Шок, возмущение, торг, принятие…

– Прошу простить. Такого больше не повторится, – ответил он, глядя мне в глаза, и я кивнула. Действительно не повторится. Такой не будет плевать в чай или гадить под коврик – не в его привычках. Если уж решит припомнить, то сделает это в лоб.

– Отлично. В таком случае, я думаю, граф, пора дать вам слово. – Я перевела взгляд на Бернарда, и тот, благодарно кивая, прочистил горло.

– Кхм… На следующий день мы пересечем границу Фиральского герцогства. Благодаря информации, полученной от лорда Ханса… – Комтур кашлянул, выразительно и достаточно громко. Я наблюдала, а граф, замолчав на мгновение, поинтересовался: – Вы что-то желаете сказать?

– Да, если позволите. Не лорд, а брат-рыцарь. Негоже именовать меня светским титулом, которого я не имею.

– Прошу прощения, брат-рыцарь Ханс. – Бернард был спокоен и учтив, что навело меня на две мысли. Первая о том, что представителям храма Светозарной дозволено очень многое, в том числе – перебивать речь графа. Вторая мысль была о том, что Ханс, очевидно, не из тех, кто прельщается высокими титулами, и, вполне возможно, настоящий идейный служитель, что для меня было одновременно и хорошо и плохо. Хорошо по той причине, что я являюсь по сути своей прямой волеизъявительницей веры его божества, а плохо – он будет замечать каждую мою ошибку, совершить коих я могу великое множество, конечно, с точки зрения «истинного» ревнителя веры.

Граф между тем продолжил, прокладывая оглашаемый маршрут пальцем по карте.

– Итак, первое поселение, которое нам встретится, это деревушка под названием Кохша. Брат-рыцарь сообщил, что она практически не тронута военными действиями из-за удаленности от центра герцогства. Жители Кохши сторонники графа Стефана и охотно поделятся с нами припасами. Некоторые из них вступили в ополчение, поддерживающее старшего сына покойного герцога в притязаниях на место отца.

«Припасы – это хорошо, но нужны ли они нам?» – промелькнуло у меня в голове.

– Вы считаете, что нам действительно необходимо пополнять припасы в этой деревне? – Бернард вопросительно молчал в ответ, и я продолжила: – Им надо как-то пережить зиму и весну, наша армия не должна объедать собственных граждан.

Комтур снова пошевелился, глянул вопросительно на графа, на меня и, получив от каждого кивок, указал пальцем на две деревни, стоящие по обе стороны реки выше от нас по течению.

– Рона и Отра старшего сына герцога не поддерживают. Кроме того, не единожды ставили сети через всю реку, рядом с ними она сужается, и это легко сделать, таким образом препятствуя рыбной ловле всем, кто живет ниже по течению.

– Предлагаете наведаться за ресурсами к ним? – Я заинтересованно посмотрела на место, где остановился палец Ханса.

– Воины храма не обладают полномочиями для суда по вопросам нерелигиозным. Однако считаю, что пользование рекой и выгодным положением для того, чтобы ослабить своих же братьев, заморив их голодом, недостойно детей Светозарной и подлежит наказанию.

Комтур выражался несколько витиевато, но смысл я уловила весьма точно. Прийти, осудить за алчность и поддержку бунтовщиков и отобрать то, что требуется для армии. План казался весьма простым, достаточно жестоким, но в нынешних условиях вполне приемлемым… По крайней мере, мне приходилось это признавать. Как бы я ни хотела решить все подобные вопросы мирно, стоило смириться с тем, что здесь это будет невозможно. Как говорил мой преподаватель философии: «Tempora mutantur et nos mutamur in illis»^[28].

– Я услышала вас, комтур. Бернард, провизия нужна уже в ближайшие дни?

Граф отрицательно качнул головой.

– Мы хорошо снаряжены, если не будет никаких проблем, то нашего продовольствия хватит на шесть дней полного пайка и десять дней урезанного. Для коней урезать питание в зиму непозволительно, потому будем считать, что ровно неделю армия может быть на полном самообеспечении.

В офицерском шатре повисла тишина, я раздумывала над тем, как лучше поступить, остальные молчали, видимо, из солидарности.

– А как обстоят дела с провизией в Фиральской комтурии?

– Если ситуация будет критической, мы сможем поддержать вашу армию, но лучше бы до этого не доводить. – Ответ Ханса расшифровывался просто и понятно: нас поддержат, но, во-первых, в ущерб себе, а во-вторых, помощь, скорее всего, будет иметь свою цену. Что ж, лучше так, чем никак.

За моей спиной зашевелился Харакаш, и я, оглянувшись, указала ему кивком на стол с расстеленной картой. Комтур промолчал, но я ощутила разлившуюся от него волну раздражения.

Ничего, потерпишь, не маленький.

Тем временем, окинув взглядом карту, островитянин задумчиво потер подбородок и спросил словно бы в воздух:

– Я так понимаю, что бунтовщики не стоят войском в одном месте?

Бернард молчал, мастер меча ждал ответа. Через мгновение Ханс переборол свое нежелание говорить с Харакашем:

– Не стоят. Их силы разделены на три или четыре мобильных отряда.

– Герцогский замок не в осаде? – уточнил граф, и комтур отрицательно мотнул головой:

– Формально – нет. Фактически – да. Они перехватывают все обозы, идущие в замок. Торговцев не пускают тоже, конечно.

– А вас? – Я с интересом ждала ответа на этот вопрос.

Ханс поморщился, помедлив, и, явно подбирая слова, ответил:

– Они не чинят препятствий, но идут сразу следом за нами. Из-за этого герцогский замок не открывает перед нами ворота. Я полагаю, они считают, что мы поддерживаем мятежников.

– А вы…

Комтур не дал мне договорить, не скрывая досады и раздражения от ситуации, которую вынужден был пояснять:

– Мы не можем применять силу к нашим братьям, особенно к тем, кто не проявляет агрессию даже при возможности.

– На провокации, значит, мятежники не поддались? – безо всякого такта уточнил мастер меча.

Ханс бросил на него короткий взгляд и, сжав зубы, кивнул.

– Или у них очень хорошие командиры, которые вымуштровали армию, или это чья-то армия, превосходно обученная и пришедшая на помощь бунтовщикам, как мы пришли на ваш зов, ваше высочество. Во второй вариант я верю больше, если позволите. – Мрачности в голосе командующего армией было не занимать, и я его отлично понимала. Одно дело – усмирять ополченцев и малочисленные баронские войска, другое – сталкиваться с чьей-то хорошо обученной и вооруженной регулярной армией.

– В чьи цвета одеты? – Надежда умирает последней, но брат-рыцарь лишь покачал головой.

– Нескольких местных баронов и графа Мараваля, хотя тот уже пару месяцев как покинул герцогство, переехав в летнюю резиденцию на другом краю королевства.

С трудом подавив желание выругаться, я, убрав руки со стола, потерла раззудевшуюся переносицу.

– Граф, каковы наши дальнейшие планы?

– Добраться до Кохши, разослать разведчиков, поговорить с ополченцами. Брат-рыцарь, мы можем рассчитывать на вашу помощь в налаживании контактов с местными в случае чего? – Бернард дождался утвердительного кивка от комтура и перевел взгляд на меня.

– Хорошо. Если больше вопросов на повестке дня нет, то все свободны. Желаю приятного вечера, лорды. – Скромно молчавшие офицеры и граф склонились в вежливом поклоне, а я вышла из шатра, краем глаза замечая, что за мной вышел не только Альвин и Харакаш, но и Ханс. – Харакаш, скажи мне, что никаких тренировок сегодня больше не будет. – Я произнесла это вполголоса, отчего мастеру меча пришлось подойти ближе. Усмехнувшись, он заверил меня, что на мою долю сегодня выпало достаточно трудностей, чтобы и он их еще добавлял.

– Он, очевидно, хочет поговорить… – Идущий по другую сторону от меня Альвин решил изобразить Капитана Очевидность, намекнув на все еще следующего по пятам храмовника, и заставил меня тяжело вздохнуть и спросить саму себя едва слышно о том, как быть, если я говорить с комтуром совсем не хочу?

– Оставьте нас, думаю, беседа будет на личные темы. – Я возвела очи к темнеющему небу, смотря на первые возникающие звезды, и дождалась, пока мой телохранитель и мастер меча уйдут, а брат-рыцарь приблизится.

– Признаться, я ожидал худшего, защитница. – Ханс не стал бродить вокруг да около.

Я скептически хмыкнула. Я уже не обезличенный «защитник веры», а аж «защитница». Расту, так сказать, в глазах подчиненных.

– Неплохо для изнеженной принцессы, да?

– Я не говорил такого. – Комтур бросил на меня короткий взгляд, и я вдруг почувствовала легкий флер тепла, на мгновение окутавший рыцаря из храма.

– Но вы так думали. Что это было? – Мы медленно шли по лагерю, освещенному яркими кострами. Я слышала, как переговариваются между собой воины, травят похабные байки, где-то тихо поют в два голоса, пусть мимо нот, но от души, и думала о том, задумываются ли эти люди, против кого они пришли сражаться? Скажут ли им офицеры? Наверное, скажут…

– Вы чувствуете… – Ханс снова обрел дар речи, не то спрашивая сам себя, не то утверждая очевидное.

– Я много чего чувствую. Так что это было? – уже с недовольством в голосе повторила я свой вопрос.

– Полог молчания. Я скрыл свои мысли, защитница. – Возможно, мне показалось, но в голосе храмовника я услышала сомнение в собственных действиях.

– Я не читала ваши мысли. У вас все на лбу написано. – Пренебрежительно фыркнув, я кивнула с доброжелательной улыбкой проходящим мимо солдатам, отчего те приосанились и, сделав максимально благородные выражения лиц, поклонились.

Некоторое время мы шли в тишине. Я дышала свежим воздухом, чувствуя, как у меня постепенно замерзают кончики ушей и нос, и была готова уже повернуть обратно, к своему шатру, а вернее, к разведенному перед ним костру, на котором уже наверняка тихонько булькает в котелке полюбившийся мне отвар. Однако идущий рядом комтур, видимо, решил наконец поговорить о более насущных делах.

– Я хотел сообщить вам о том, что присутствие рядом с вами выходца с Туманных островов навредит вам и вашему делу.

– Это каким же образом, комтур? – Я почувствовала неприятный, обжигающий клубок ярости, что начинал ворочаться в груди.

– Он является носителем воли другого божества, одного из падших темных времен Божественной войны.

– А темным это божество стало до или после того, как пало? – Я остановилась, прямо глядя в лицо Хансу, которое сейчас выражало изумление, близкое к ужасу.

– Защитница, это граничит с ересью…

– Я – избранная Светозарной. Мои мысли прозрачны для Нее, мои действия продиктованы Ее желаниями. Если я, голос Светозарной и Ее меч, говорю ересь с точки зрения Ее служителей, не значит ли, что Ее служители недостаточно понимают Ее замысел? – Я говорила тихо, не сводя взгляда с лица брата-рыцаря, на котором отражалась вся возможная палитра эмоций. – У меня к вам вопрос, комтур, с каких пор вы стали ставить личную гордость и неприязнь превыше вашего долга? Почему вы считаете себя вправе судить действия того, кто обратился к вам как к другу и брату по вере, а не как к подчиненному, хотя мог это сделать?

Ханс молчал, не сводя с меня темного взгляда, в котором то и дело мерцали блики от костров.

– Вы защищаете его из-за личной приязни или же по иным причинам? – Вопрос комтура выбил меня из колеи, давить теологическими приемами из своего мира не получилось. Я, моргнув, отвела взгляд, обдумывая ответ.

– Он честен в своем желании помочь моей миссии. Его не волнует мое божество или то, как кто-то из последователей Светозарной относится к нему. Харакаш – мастер меча, мой наставник, учитель и друг. Его многое связывает с королевской семьей, в том числе и чувство долга, потому он без сомнений решил ехать со мной в эти края. Я не имею роскоши выбирать союзников, но отказываться от верных друзей ради них я не готова. Мы все служим одномуделу и преследуем одну цель, а личную неприязнь можно оставить на тот период, когда она будет иметь смысл. Я достаточно понятно ответила на ваш вопрос, брат-рыцарь?

– Более чем. – Комтур склонил голову и отошел, оставив меня с ощущением, что этот словесный бой я в лучшем случае свела вничью.

Раздосадованная прошедшим не так, как планировалось, разговором, я вернулась к своему шатру. На площадке перед ним, как я и ожидала, горел небольшой костер, а над ним висел котелок, исходящий уже знакомыми мне ароматами трав и ягод, кои в сушеном виде везлись специально для меня, благо места занимали немного.

Устроившись на табуретке, что, как и вся походная мебель для высшего командного состава, собиралась методом «паз в паз», я отстегнула перчатки, положила их себе на колени и протянула пальцы к огню.

Альвин помешивал отвар в котелке, Харакаш, сидя на табурете, полировал лезвие меча тряпицей, придирчиво осматривая его при неровном свете костра.

– Как прошла беседа? – спросил мастер меча, не отрывая взгляда от своего занятия.

Через жопу.

– Думаю, на какое-то время он от тебя отстанет. Только не провоцируй его сам.

Альвин поднял на меня вопросительный взгляд, потом снова вернулся к помешиванию, периодически придирчиво рассматривая поднятые деревянной ложкой из воды корешки.

Мастер меча тяжело вздохнул, положил оружие поперек колен и, скрестив руки поверх, посмотрел на меня:

– Ну а что по поводу посещения Алой крепости?

Хрен его знает!

– Никакой конкретики, – ответила я, тупо глядя в огонь сквозь свои растопыренные, протянутые к нему пальцы.

– Дальнейший план действий? – Голос Харакаша долетал до меня словно откуда-то издалека.

Я закрыла глаза, глубоко вдохнула и резко выдохнула, пытаясь успокоиться, – вся эта ситуация с взявшимися не пойми откуда противниками из чужой армии, с косо смотрящими друг на друга островитянином и комтуром, с необходимостью заниматься судом и узаконенным разбоем в пользу армии…

– Спать, – открыв глаза, я растерла лицо горячими от жара костра ладонями, – будем решать проблемы по мере их поступления.

Еще минут пятнадцать или двадцать мы сидели в молчании, пили разлитый по кружкам отвар и смотрели на огонь. Потом я, пожелав своим спутникам доброй ночи, ушла в шатер, где, сняв с себя доспехи, разделась и нырнула под одеяло, привычно укутываясь им до самых ушей и проваливаясь в сон.

Утро было холодным. Снег падал сплошной стеной, Бернард молча хмурился, подгоняя сборы, – было ясно, что до деревни мы дойдем позже, чем планировалось. В придачу у одной из повозок ночью треснула ось, и пришлось ждать, пока ее скрепят металлическими стяжками, которые помогут доехать до деревни, где уже будет возможность починить ее нормально.

Харакаш где-то пропадал с самого утра, потому моя тренировка не состоялась. Я начала было переживать, высматривая не только его лысину, но и красно-белые капюшоны, но все храмовники были на месте, а островитянин рядом с ними не маячил. Уже перед самым выходом войска мастер меча объявился, сообщив, что всего лишь разведывал обстановку впереди.

– И что наразведывал? – Я меланхолично покачивалась в седле, не ожидая какого-либо серьезного разговора, но Харакаш аккуратно и незаметно подопнул мою ступню ногой:

– Позовите Бернарда, дело важное.

Предчувствуя нехорошее, я обернулась на Альвина и попросила того подозвать находящегося в другой части армии графа. Пять-десять минут томительного ожидания, и вдоль выстраивающейся колонны к нам поскакали двое всадников, в которых я легко опознала возвращающегося оруженосца и Бернарда.

Выведя Гаратэ в сторону, я дождалась, пока Харакаш повторит мой маневр, а Бернард поравняется с нами и мужчины обменяются приветствиями.

– Прикажите солдатам надеть броню, я видел черный дым, поднимающийся из-за леса, – без предисловий начал мастер меча.

Ощущение беды во мне лишь усилилось, да и выражение лица командующего армией не выражало ничего хорошего.

– Комтур говорил, что деревня практически нетронута войной, – напомнила я.

– Комтур проходил мимо этой деревни как минимум сутки назад, за сутки много что могло измениться, особенно если учесть, что о нашем приходе мятежные бароны, конечно, знают, – мрачно ответил мне Бернард. – Нужно выслать разведчиков вперед уже сейчас, может статься, что в Кохше нас ждет засада.

– Или гора трупов, – абсолютно равнодушным голосом добавил Харакаш, пожимая плечами.

Я вздрогнула, отгоняя от себя нарисовавшееся в мыслях видение. Засада или трупы – вот уж отличный выбор, даже не знаешь, чего тебе хочется меньше всего… Впрочем, не важно, чего хочется. Все уже решено, нам осталось лишь прибыть к точке назначения и увидеть все своими глазами.

Колонна встала. Солдаты экипировались, в воздухе висело тревожное ожидание первого боя. Спустя еще полчаса мы выдвинулись по тракту в сторону границы с Фиральским герцогством.

Снег тихо падал, укрывая все плотным, белоснежным, искрящимся в лучах солнца покрывалом. Напряжение, витавшее в воздухе, каким-то немыслимым образом спадало, я слышала, как переговариваются солдаты в строю, как где-то в обозе затянули шуточную и не вполне цензурную песню о веселой вдове и молодом солдате. Мне оставалось только с усилием расслаблять пальцы, чтобы не вцепляться в повод, и думать о том, насколько же гибка человеческая психика и как быстро приспосабливается к окружающим условиям. Моя, правда, почему-то не спешила этого делать в полной мере, но не все же сразу?..

За последние двое суток нам никто не встретился на дороге. Ни едущие в герцогство, ни оттуда. Харакаш объяснял это тем, что ввозить товары в регион, где идет гражданская война, чревато потерей не только товаров, но и жизни. А местное население или давно уже уехало к родне, если имело таковую, или сидит по своим деревням и не рискует проявлять какую-то особенную активность. Потому показавшийся через пару часов одинокий силуэт, едва просматривающийся через плотную снежную пелену, качающийся из стороны в сторону и упрямо бредущий нам навстречу, вызвал закономерное оживление. К нему тут же выдвинулось одно копье^[29], что, впрочем, оказалось без надобности. Даже не успев сблизиться с ним, идущий споткнулся и упал в снег.

Мужчина был порядочно избит, одет явно не по погоде и оттого – очень слаб. Его положили в одну из повозок, и когда армейский лекарь доложил, что неизвестный пришел в себя, я не стала отказывать своему любопытству и изъявила желание присутствовать при разговоре, отправив Гаратэ к хвосту колонны.

Общался с подобранным на дороге мужчиной один из офицеров, Гильом, я знала его шапочно как одного из доверенных лиц Бернарда, и не более. Заметив подъезжающую меня, офицер сбился с вопроса, заставив закутанного в одеяло «подобрыша» беспокойно высунуться из повозки, чтобы тут же, округлив глаза, спрятаться обратно.

– Ваше высочество… – начал было офицер, но я подняла руку, прерывая его:

– Пожалуйста, продолжайте. Я лишь хочу послушать.

Офицер кивнул, сидящий в повозке спешно опустил взгляд до того, как я сумела его поймать, и глухо закашлялся.

– Так… что было дальше после того, как вас согнали на площадь? – собравшись с мыслями, Гильом продолжил прерванный мною разговор, а я обратилась в слух.

– Нам зачитали приказ его светлости герцога Фиральского о том, что каждое село обязано предоставить не меньше десяти и еще пяти мешков зерна, три коровы и три раза по десять курей…

– Приказ какого герцога? – уточнил офицер, но мужик отчаянно затряс головой:

– Не знаю, ваша милость, Фиральского герцога, и все.

– В какие цвета были одеты солдаты?

Селянин снова отрицательно закачал головой:

– Без цветов они были, ваша милость. Ни знамен, ни котт^[30] поверх, попона на коне – и та была пестрая.

Офицер раздосадованно хмыкнул, а я почувствовала, что снова сжимаю поводья. Водили за нос не только нас, но и простых жителей – попробуй потом объясни, что грабил тебя «тот, плохой», а ты-то «хороший» герцог. Да даже у меня самой не было уверенности, кто из них хороший, а кто – плохой.

А ведь выбрать придется… С одной стороны – законный наследник отцовского титула, лояльный короне изначально. С другой – его младший брат, которого, очевидно, держат как символ «благородного восстания» мятежники, рвущиеся к власти. А если все не так?

Если восстание – лишь логичный исход недовольства властью? Хотя в таком случае отец все же сказал бы мне об этом… Нет, нельзя искать второе дно. Моя задача не восстановить справедливость, а в первую очередь обеспечить целостность королевства и получить лояльное герцогство, богатое ресурсами. Остальное – второстепенно.

Тряхнув головой и прогоняя непрошеные мысли, я снова прислушалась к разговору офицера с подобранным на дороге мужчиной.

– …прятались. Кто в подпол, кто за домом. Ловили, как зверей. Сказали, что надо было по-хорошему отдавать, а теперь сами возьмут. – Голос сидящего в повозке человека был глух, полон какой-то бесконечной тоски и смирения.

– Ловили, а потом что?

– Известно что, ваша милость. Баб насильничали, мужиков в кандалы. Детишек не трогали, только дочку мельника конем затоптали по случайности…

У меня не находилось никаких слов – ни цензурных, ни матерных. Словно услышанное разом вышибло все мысли и блуждало теперь в голове, эхом отдаваясь в подкорке. Гильом вздохнул, подождал, пока говорящий откашляется, выпьет из врученной ему лекарем фляжки и продолжит сам без дополнительных вопросов.

– Потом петуха пустили по крышам. В амбаре бочку с маслом разбили, чтоб горело, значится, лучше. Мертвых хоронить запретили, велели стаскать в тот же амбар, да так с ними и подожгли. Я так и сбежал… – селянин глянул на меня коротко и снова опустил глаза, – трупы таскал, а с последним сам на кучу лег у стенки, мертвым прикинулся, вид у меня подходящий был… да и кто меня там в лицо из солдат запоминать станет? Как факелы внутрь закинули и ворота закрыли, так я к дальней стенке убежал и стал там доску раскачивать. Когда балки рушиться стали – уже выламывал, не услышали бы меня все равно. И выполз в ту дыру, да там сознание и потерял, надышался…

– Что еще видел в деревне? Разведка донесла о черном дыме.

– Край деревни они подожгли уже перед тем, как уходить. Я очнулся к тому моменту, меня портниха приметила наша, спрятала у себя в доме. В наказание подожгли. Командир их уехал уже со скотом, конвоем и мужичьем в кандалах, остались солдаты. Развлекались по-всякому, пока в доме дочку Милы не нашли. Она того, девица фигурой ладная, да на ум убогая, что дитя. Вылезла из подпола, видать, на шум. Начали ей подол задирать, бабы вой подняли, что ребенка насильничают. А Милка взяла вилы и с размаху ткнула в солдата. Свара началась, женщины похватали кто вилы, кто лопаты, но быстро это закончилось. Самых боевитых убили, остальных загнали в дома. После куражиться духа, видимо, не осталось, и те уехали, подпалив крыши у домов на окраине. Пока потушили…

Я слушала, не сводя взгляда с говорящего, ощущая, как меня начинает колотить крупной дрожью. Офицер оглянулся на меня, ожидая, захочу ли что-то спросить, но я молчала, и он продолжил сам:

– А ты-то что на дороге делал?

– Послали меня к его светлости герцогу Амальскому. Просить помощи, ибо нет житья уже и сил нет терпеть такое.

– Как тебя зовут? – Я, переборов подступивший к горлу комок, наконец смогла заговорить.

Мужик тут же, словно по команде, уткнулся взглядом в деревянный борт повозки:

– Паэн, ваше высочество.

– Ты молодец, Паэн. Мы наведем порядок в герцогстве и накажем тех, кто учинил разбой в твоей деревне.

– Спасибо, ваше высочество…

Кивнув офицеру на прощанье, я направила Гаратэ в сторону и, уже когда он шел через пропускавших его солдат, бросила последний взгляд на сидевшего в повозке.

Он не поверил ни единому моему слову, даже не надеялся, что мы действительно сможем что-то сделать, и единственное, чему он был рад, так это тому, что остался жив.

Зло сжав поводья, я едва сдержалась от того, чтобы пришпорить коня: Гаратэ не стал бы церемониться с идущими рядом солдатами, а этого мне точно не нужно было.

Вернувшись в голову колонны, я переглянулась с Харакашем. Тот сразу понял, что дело – дрянь, но расспрашивать не стал, очевидно, решив оставить это до следующего офицерского сбора.

Спустя шесть часов мы достигли деревни.

Кохша представляла собой чудовищное зрелище. Остатки амбара исходили тяжелым черным дымом, воняющим горелой плотью так, что даже несущий его в противоположную от нас сторону ветер не мог избавить от запаха полностью. По дворам бродили женщины, перемазаные копотью, с лицами, искаженными горем и отчаянием. На центральной площади, залитой впитавшейся в мерзлую землю кровью, лежали в два ряда завернутые в тканое полотно тела.

При виде входящей в деревню армии все замерло, словно на стоп-кадре, а потом снова ожило – женщины бросились в дома. Ставни закрывались, двери захлопывались изнутри, кажется, даже заставлялись чем-то тяжелым. До моего уха донесся тоненький плач в одном из домов, двери которого остались открытыми, и я, спрыгнув с седла, пошла на звук, пока Бернард взывал к разуму спрятавшихся в домах жителей, а потом, видя нулевую реакцию в ответ, приказал привести Паэна, чтобы он подтвердил нашу доброжелательность.

Скрипнул под ногами деревянный пол, я пригнулась, чтобы не удариться о косяк головой, глаза медленно привыкали к полумраку сеней, в которых я оказалась. Через мгновение я увидела какую-то возню в дальнем от себя углу и, присмотревшись, поняла, что там, обнимая что-то похожее на большой овчинный тулуп, сидит мальчишка не старше десяти лет.

– Эй, привет. Не бойся, я тебя не обижу… – Я протянула к нему пустые руки, пусть и закованные в латные перчатки, и замерла.

В руке мальчишка сжимал нож, а тулуп внезапно поднял голову, оскалив клыки. Впрочем, голову собака долго не продержала, я заметила, что под животным натекла уже здоровенная лужа крови, очевидно, пес держался из последних сил. Нож в детской руке дрожал, но лицо у мальчика было решительное, и я поняла, что он действительно попытается им воспользоваться. На ум сразу пришла история Альвина, и я опустилась на одно колено и медленно сняла шлем, положив его на пол рядом с собой.

– Посмотри на меня. Я не причиню тебе вреда, меня зовут Эвелин, я – ваша принцесса, я прибыла сюда, чтобы помочь.

– Кому?! – Голос мальчишки сорвался, пес попытался встать, дергая лапами, но не смог и лишь тихо, обреченно заскулил.

Я почувствовала, как в горле одномоментно пересохло.

– Вам. Тебе. Пожалуйста, поверь мне. – Я снова протянула руку ладонью вверх. Пес на мое движение уже не реагировал, его глаза закатились и закрылись.

Нож опустился.

– Они забрали папку. А Черныш укусил одного, и его прямо в бок… – Мальчик посмотрел на лежащего поперек него мертвого пса, обнял порывисто и крепко, а потом аккуратно сдвинул его голову со своих ног и встал. – Ты убьешь их? – Он смотрел на меня исподлобья. Перемазанный собачьей кровью, с дорожками слез, прочерченных на чумазом лице.

Я медленно кивнула.

Кого-нибудь мы так или иначе убьем. Знать бы только, того ли…

Подобрав с пола шлем, я положила руку на плечо мальчика и вывела его из дома, прикрыв за собой дверь. Пришло время поговорить с местными жителями.

(обратно)

Глава 4 …и вынужденных признаниях

Перепоручив найденного мальчишку оказавшемуся рядом солдату с наказом отвести к обозу и проследить, чтоб накормили и обогрели, я с досадой заметила, что измазала латную перчатку и наколенник в крови – в темноте не увидела, что кровь была и на деревянном полу, а на перчатке она наверняка с плеча парня.

Подобрав с земли горсть снега и шоркая им по ладони, я пошла к стоящим в центре деревни Бернарду, Харакашу, смущенному и явно не знающему, куда себя девать, Паэну и паре деревенских женщин, державшихся на почтительном от мужчин расстоянии.

Покрутив головой, я заметила и Ханса, что стоял возле обернутых в саван тел и, судя по всему, совершал какой-то похоронный ритуал. Любопытство подмывало подойти и послушать, но с комтуром пересекаться мне хотелось меньше всего, да и собравшиеся в центре площади явно ждали меня – в конце концов, кого еще им ожидать?

Я пошла в их сторону и заметила, как выражение лица мастера меча поменялось на удивленное и беспокойное. Он в пяток очень быстрых шагов оказался возле меня и тихим шепотом потребовал, чтобы я надела шлем, а потом поинтересовался, в чьей крови я успела измазаться.

– В доме мальчишка был с умирающей собакой. В собачьей крови и измазалась, все нормально, – отмахнулась я от островитянина, и он, чуть помедлив и отстав на пару шагов, снова ускорился, кивнув.

Шлем я надевала уже практически рядом с Бернардом, вопросительно смотря то на Паэна, то на стоящих неподалеку женщин, что при виде меня сначала низко поклонились, а потом – потупили взгляд в землю.

– Что тут у вас? – Я продолжала рассматривать женщин, подмечая, что они хоть и привели себя в порядок, как могли, но у одной наливался синевой след от чьих-то рук на шее, выглядывая краем из-под ворота тулупа, у другой явно опухло ухо. Такие вещи легко не скрыть, как и испуганный взгляд, и то, как они вздрагивали каждый раз, когда мимо проходил кто-то из солдат…

– У нас тут все не очень хорошо, ваше высочество, – дипломатично подобрав слова, ответил мне Бернард. – Из деревни забрали весь скот, не взяли только кроликов и кур. Мороженое мясо с ледников вытащили тоже. Остались сушеные грибы, яблоки, всякая прочая мелочь, какое-то количество земляных яблок, а зерна в лучшем случае на девятнадцать домов наберется три мешка.

Я слабо представляла, на какое время можно растянуть такое количество продуктов, однако понимала по контексту, что ситуация, мягко говоря, аховая.

– Варианты?

Бернард пожал плечами. Я нашла взглядом комтура, который как раз закончил свой обряд и отходил от трупов, поручая своим подчиненным помочь с выкапыванием могил на деревенском кладбище. Дождавшись, пока он заметит мое пристальное внимание, я поманила его рукой.

Ханс подошел без охоты, но в глазах у него мелькнуло плохо скрываемое любопытство.

– Защитница веры?

– У них забрали большую часть еды. Того, что осталось, хватит ненадолго. Ваш монастырь может принять женщин с детьми?

Комтур ненадолго задумался и кивнул:

– Может. Но туда еще нужно добраться…

– Хорошо. Доберемся. Сопровождение мы возьмем на себя, вас я прошу поговорить с местными, объяснить, что стоит брать в первую очередь. – И обратилась к командующему: – Бернард, твои офицеры могут найти среди солдат тех, кто понимает в плотницком деле хоть что-то? Надо починить нашу повозку и придется позаимствовать у наших копий несколько коней.

– Впрячь в телеги?

– Да, вариантов немного. Нам придется везти детей, кроме того, среди женщин наверняка есть пожилые или, хуже, пострадавшие во время разбоя.

Ханс продолжал стоять рядом, прислушиваясь к разговору, и я поняла, что забыла его отпустить.

– Спасибо, комтур, можете приступать.

Он, помедлив, развернулся на пятках и пошел в сторону домов, я же, ловя взгляд все еще топчущихся на месте деревенских баб, указала ему вслед рукой:

– Идите к брату-рыцарю, он вам все объяснит. Делайте, как он скажет.

Едва слышное «да, ваше высочество» было мне ответом – и женщины буквально рванули прочь от меня по следам уходящего Ханса.

Тяжело вздыхая, я попыталась почесать щеку, но лишь поскребла пальцами шлем. Вот зараза…

– Ваше высочество, нам придется задержаться в Кохше, – Бернард, дождавшись, пока мой унылый взгляд дойдет до его скромной персоны, снова заговорил, – армии необходимо отдохнуть, подготовиться к походу. Все продукты, включая птицу, нужно будет забрать. На подготовку к перевозке потребуется время.

– И сколько? – Я попыталась залезть пальцем под нащечную пластину шлема, чтобы почесать зудящее место, но латная перчатка не позволила провернуть этот фокус.

– Думаю, полутора суток хватит. Сегодня и до завтрашнего обеда солдаты будут отдыхать, потом – организационные дела, ремонт, подготовка обоза, отдых до следующего утра и выход. Есть другие распоряжения? – Бернард смотрел на меня, ожидая ответа, и я качнула головой.

Движемся в рамках срока, да и какой выбор-то у нас?

– Нет, граф, действуйте, как сказали.

– С вашего позволения я отдал приказ, чтобы ваши вещи доставили в дом бывшего старосты. Теперь он пуст и подойдет для вашего отдыха лучше, чем что-либо еще.

– Хорошо, благодарю. Еще что-то?

– Никак нет, ваше высочество. – Бернард коротко поклонился и отошел, оставляя меня с Харакашем.

Мастер меча, молча стоя позади все это время, оглядывался вокруг, словно бы выискивая что-то, а потом, посмотрев на меня, вздохнул:

– Я был когда-то в этой части Андарии. В здешних лесах полно дичи, а зимняя охота – это что-то особенное. Жаль, что мы не сможем устроить себе небольшое развлечение.

Про охоту я знала немного – муж нашего главбуха частенько на нее ездил, с ее слов, и вроде бы даже ей это нравилось. Хвасталась, что к новогоднему столу он привез ей мясо дикой козы и что все гости буквально вылизывали тарелки… еще хвасталась, что ездила сама, но не стрелять, а исключительно ради природы.

«Воздух кристальный, снег на ветвях еловых лежит, небо высоко-высоко! Сидишь у костра, дровишки похрустывают, хлебушек с дымком ешь, а мужики где-то там, в лесу… и тишина такая, благодать!» – рассказывала она, мечтательно возводя глаза к потолку.

– Да, пожалуй, действительно жаль, – согласилась я с островитянином. – А ты знаешь, где дом старосты?

Мастер меча кивнул и указал мне пальцем на постройку почти в центре деревни. Она мало отличалась на первый взгляд от остальных, но если бы я пригляделась, то, может быть, догадалась бы сама. Крепкая, массивная дверь и ставни, украшенные резьбой, плотная, не новая, но добротная плетеная изгородь вокруг дома, идущая от крыльца в обе стороны… сидящая на ступенях пожилая женщина в ярком, малиновом с золотом, платке.

– Ну, идем… – Я, чувствуя легкую неуверенность, двинулась к дому. Островитянин тихой тенью последовал за мной.

Едва женщина увидела нас, как вскочила, вернее, попыталась вскочить – ухватившись руками за перила крыльца, тяжело потянулась, болезненно морщась.

– Ваше высочество… – Она попыталась поклониться, но я, понимая, что старушка может потом и не разогнуться, остановила ее, придерживая за локоть.

– Как тебя зовут?

– Ависия, ваше высочество. – Женщина снова сделала попытку поклониться, но я все так же не дала ей этого сделать.

– Идем в дом, Ависия. Ты хозяйка, жена старосты?

Она молча кивнула, Харакаш открыл дверь, входя первым, мы двинулись следом.

Ависия ступала медленно, осторожно и, как мне показалось, чуть прихрамывая. Войдя в дом, я увидела чистые сени, убранную и достаточно просторную горенку и даже проход в отдельную комнату, где я уже заметила бок одного из своих сундуков. Выложенный камнем очаг теплился углями, на столе с выкрученным на полную фитилем стояла зажженная масляная лампа, и всю эту идиллию портила только одна небольшая деталь – не до конца соскобленное и замытое пятно крови на полу возле стола.

Пока Харакаш шустро осматривал дом, суя нос во все углы, я велела Ависии сесть на лавку, обошла стол, сняла с головы шлем и, водрузив его на столешницу, с наслаждением пошкрябала щеку пальцами.

Ависия молчала, нервно вцепившись в свой платок пальцами и уставившись на мой шлем, я же, пользуясь случаем, рассматривала ее.

Хозяйка дома была немолода – волосы, торчащие из-под повязанной косынки, полностью поседели, морщины, избороздившие лицо, были свидетельством действительно почтенного возраста, а не работой ветра и солнца. В горницу вернулся удовлетворенный осмотром островитянин, и Ависия тут же перевела взгляд со шлема на него, словно бы испытывая облегчение, что есть на кого смотреть, кроме меня.

– Нашел что-нибудь интересное? – Я совершенно не знала, о чем говорить с женой старосты и как с ней себя вести, потому возвращение Харакаша тоже принесло мне облегчение.

– Второй подпол, шкатулку с монетами, несколько книг. Ничего, что было бы нам нужно, – закончил мастер меча, покосившись на сидящую на скамье женщину. – Хозяйка, мы останемся в этом доме. Тебе есть куда уйти? И лучше бы тебе обратиться к армейскому лекарю или к братьям-рыцарям, чай уже не девочка, нога сама по себе болеть не перестанет.

Ависия кивнула дважды и, встав, опять попыталась неловко поклониться.

– Не нужно. – Я отвела глаза. С одной стороны, мне была понятна простая логика поведения в этом мире – аристократии положено все самое лучшее, и не для них делить дом с простой селянкой. С другой – мне было стыдно за то, что пережившую такие потрясения женщину мы практически выгоняли из дому. Впрочем, что бы я ни чувствовала, мне нужно было вести себя так, как положено, а не так, как хочется.

Сев на лавку у стола, я начала возиться с ремнями перчаток, пока Харакаш закрывал за Ависией дверь.

– Как думаешь, ее муж еще жив? – Услышав стук запора на двери, я облегченно вздохнула и, победив ремни на правой руке, положила снятую перчатку на стол. – Не знаешь, среди похороненных был староста? И что с амбаром будут делать, где сжигали трупы?

Харакаш молчал, хотя я слышала его шаги за спиной, и стоило только мне начать разворачиваться, как шеи вдруг коснулась ледяная сталь.

Я замерла, пытаясь понять, что происходит.

– Харакаш?

– Кто ты такая? – Лезвие ножа на горле чуть сместилось, неприятно щекоча кожу. Судя по ощущениям, мастер меча сдвинулся к моему левому плечу.

– Я не понимаю, какая дрянь тебя укусила… – Я тянула время, пытаясь придумать, как выкрутиться из этой странной ситуации, но легкое давление острой стальной кромки на кожу прямо под челюстью сбивало мне и слова и дыхание.

– Не пытайся заговорить мне зубы. Кто или что ты такое? Принцесса до обморока боялась собак, вида мертвых зверей и всегда ненавидела охоту. Король даже подарил своих гончих графу Ольди и убрал чучело медведя из тронного зала. А теперь, не-принцесса-Эвелин, говори мне, кто ты, или я перережу тебе горло.

Оледенев, я с мысленным стоном закрыла глаза.

Так вот где я прокололась. Жопа, полная жопа, что же делать?..

– Рудольф знает правду, – начала я со своего главного козыря, но лезвие от моей шеи почему-то никуда не делось.

– Не сомневаюсь. Его тяжело обмануть. А вот меня, оказывается, легко. Чем вы оба и воспользовались, не так ли?

– Никто не хотел тебя обманывать, просто произошла вещь, которую ни я, ни он не понимаем. А Светозарная не спешит мне что-то объяснять. – Я аккуратно вздохнула, стараясь особо не шевелиться и кося глазами на кинжал у горла. – Послушай, это объяснять тяжело и долго, не мог бы ты…

– А ты постарайся легко и коротко, для дураков. – Интонация Харакаша ясно давала мне понять, что его терпение было на исходе.

И где носит Альвина, когда он так нужен?! С другой стороны, вряд ли от его присутствия что-то изменилось бы в лучшую сторону…

– Меня, настоящую меня, зовут Элеонора, я… Я не знаю, как объяснить! Мы с принцессой поменялись телами. Как-то так вышло, – затараторила я. – Я вообще из другого мира, но мы с ней очень похожи внешне, и наши родители… Они тоже похожи. Имена, лица… Только мой отец погиб, когда я была маленькой, а мама жива. Настоящая принцесса там, в моем теле, в безопасности… – Я замолкла, не зная, что еще добавить. Секунды тянулись томительно долго, но наконец Харакаш что-то буркнул на неизвестном мне языке и убрал нож от моего горла, делая шаг в сторону, чем я тут же воспользовалась, переползая по лавке подальше от островитянина. Шансов в случае чего у меня было немного, если не сказать, что не было совсем, но желание держать максимально возможную дистанцию от мастера меча было едва ли не инстинктивное.

– Это все звучит как бред больного лихорадкой. – Островитянин беспокойно мерил шагами горницу, а я аккуратно коснулась пальцами шеи там, где только что прижималось лезвие, чувствуя, как меня начинает колотить нервная дрожь.

Он только что мог перерезать мне горло… В одно движение. И реши он это сделать, ничто бы меня не спасло…

– Хочешь, Светозарной поклянусь? – сказала я на полном серьезе, но Харакаш насмешливо фыркнул:

– Нет, обойдусь как-нибудь. И зачем тогда этот спектакль? – Он остановился, скрестил руки перед собой и требовательно, с нескрываемым презрением уставился на меня.

Я нахмурилась, непонимающе смотря в ответ.

– Какой спектакль?

– Этот! Со всеми этими речами про Андарию, с походом сюда. С твоим становлением местной защитницей веры? Ведь все это тебя не касается, что тебе пообещали? – Раздраженно взмахнув рукой, Харакаш снова забродил от стены до стены, дав мне время насладиться собственной обидой в полной мере.

– Это – не спектакль. Моя сытая, безопасная жизнь, в которой я и только я решала, с кем мне быть и что мне делать, отдана вашей избалованной принцесске, а мне теперь приходится думать, как сделать так, чтобы и я, и отец, и это королевство остались в целости и сохранности! Думаешь, мне это все было нужно?! Думаешь, я об этом просила?! – Вскочив с лавки, распаляясь с каждым новым словом, я яростно прошипела все это в лицо остановившегося напротив меня островитянина, не переходя на крик только из понимания, что какую-никакую тайну все же нужно сохранять. – Да эта с-с… Светозарная – Она ж только и ждет, как разгрести все дерьмо моими руками! Но тут, знаешь, у меня выбора нет – Ее помощь нужна, иначе все эти твари, которые лезут за мной из-за перехода между мирами, и этот ваш проклятый Ариман – они порвут меня на куски! Думаешь, есть идиоты-добровольцы, которые готовы променять свою беззаботную, уютную, безопасную…

– И скучную, – вдруг вклинился в мою гневную тираду мастер меча, склоняя голову к плечу и уже с интересом глядя на меня, – скучную жизнь на такую? Ведь это ты хотела сказать?

Я, резко выдохнув, отвернулась.

– Она была не скучной. – Помолчав и прислушавшись к себе, я все же сдалась: – Ладно, немного скучной, но в ней хотя бы друзья не приставляли мне ножи к горлу, меня не выдавали замуж насильно, мне не нужно было идти на войну и убивать!..

Осекшись и махнув рукой, я снова села на лавку, решив все же не сообщать Харакашу о своих договоренностях с божеством. Уткнувшись лбом в доски столешницы и накрыв голову руками, пытаясь успокоиться и придумать, что делать и как быть, я пропустила момент, когда островитянин подошел к двери, снял с нее засов и, вернувшись, сел за стол напротив меня.

Некоторое время мы молчали, потом я чуть приподняла руку и, выглянув из-под нее, посмотрела на мастера меча. Тот разглядывал меня, словно диковинную зверушку, но презрения в его взгляде я больше не замечала – ну хоть что-то хорошее.

– Что? Думаешь, не добить ли меня сейчас, чтоб я себя и других не мучила? – Я снова закрылась руками, тяжело выдыхая.

Мастер меча был прав – моя жизнь была скучной. Нереализованные амбиции, ежедневная рутина, характер, опять же, в кулаке не спрячешь – все это действительно давило на меня. Здесь, вдохнув дикого воздуха средневекового мира, я вдруг ощутила это как нельзя остро. В придачу – получила какие-никакие рычаги власти и возможность реализовать свои желания…

На самом деле, если бы не висящая надо мной дамокловым мечом необходимость кого-то там убивать, я бы радовалась тому, что попала сюда. Но на каждую бочку меда найдется свой черпак с дерьмом.

– Нет, думаю, что от тебя тут будет больше пользы, чем от бывшей принцессы, – прервал мои размышления Харакаш, подпирая голову кулаком и не сводя с меня взгляда своих прозрачно-серых глаз.

– Прости, никто не хотел тебя обманывать, просто… Я сама не до конца верю в то, что произошло. – Подняв голову, я повторила позу островитянина, подперев голову не облаченной в латную рукавицу рукой.

– Я видел много странных вещей, которые не смог понять до сих пор. Мне осталось только смириться с ними, видимо, ты и твоя история станете в тот же ряд. – Мастер меча пожал плечами и огляделся, оценивая предоставленное нам жилье.

– Почему ты веришь мне? – Вздохнув, я принялась за ремни второй перчатки. Пальцы еще подрагивали, слишком свежо было воспоминание о лезвии, приставленном к моему горлу.

Кстати, ножа я раньше у него не видела, интересно, скрывается ли еще какое-то оружие в складках его пончо?

– Потому что это неправдоподобно. История, которую ты попыталась рассказать, звучит как бред. Врать ты стала бы куда как более достоверно. А еще разница в характере между тобой и принцессой весьма заметна – твое счастье, что большая часть тех, кто окружал тебя, всегда видели в Эвелин лишь принцессу. Вздорную своенравную девушку, которой было все позволено и которая пользовалась практически безграничной любовью своего отца. Она не поддерживала ни с кем особо близких отношений, всегда задирая нос и ведя себя как дочь короля и будущая королева. Это нормально для здешних мест, но я все еще привык смотреть внутрь человека, а не на его маску. А внутри вы разные. – Мастер меча встал, подошел к закрытому ставнями снаружи и затянутому бычьим пузырем окну, прислушиваясь, потом кивнул своим мыслям и снова вернулся к столу. – Принцесса была взбалмошной, но по сути своей безобидной девушкой. Наивной, романтичной, избалованной и отчаянно одинокой. Из Рудольфа плохой воспитатель, да и король в последнее время… Ты другая. Из другого материала, тверже. Жестче. Опаснее. Что в твоей душе теперь – мне неведомо, но с твоим появлением мой старый друг ожил. Словно вышел из тени своего забытья. И то, что ты говоришь и делаешь, – мне это нравится. Похоже мыслят женщины с моих родных островов. Не знаю, что тобой движет, но пока ты идешь – нам по пути, – закончил свою речь Харакаш и махнул рукой в сторону двери. – Альвин идет, принцесса.

Я, переваривая все услышанное, лишь кивнула.

«Пока ты идешь – нам по пути» – что ты имел в виду? То, что я иду нужным путем, или то, что я просто не сижу на месте? Ладно, хорошо, что хоть с этим пунктом мы разобрались быстро и достаточно безболезненно, хотя думаю, что пару седых волос он мне все же обеспечил… Надо узнать у него все, что он знает о принцессе. Второй такой прокол при знающем человеке – и вся легенда может рухнуть к чертовой матери!

Дверь распахнулась, впуская морозный воздух и моего оруженосца, тащившего на себе мой же соломенный матрас, одеяла и еще какие-то мешки.

– В-ше всоч-тво, уф… – сгрузил он мешки на пол, положив сверху матрас и одеяла, и, закрыв за собой дверь, вытер пот со лба, вернее, попытался это сделать. Перчатка шкрябнула по шлему, Альвин скривился, мотнул головой и, сняв шлем, с благодарностью посмотрел на мастера меча, что потащил мои спальные принадлежности во вторую комнату. – Ваше высочество, там баню топить начали еще до нас, спрашивают, изволите ли вы первой…

– Изволю! – Я постаралась ответить это максимально сдержанно и спокойно, но одна только мысль о бане (благослови Светозарная этот народ за то, что у них есть баня!) заставила меня чуть ли не подпрыгнуть на лавке. Пропариться, помыться как следует, разогреть мышцы – это ли не предел мечтаний?

Крикнув кому-то на улице, что ее высочество согласна, Альвин положил шлем на стол неподалеку от моего и шустро стаскал мешки к дальней стенке горницы, а Харакаш вытащил из хозяйской спальни пользованный старостой и его женой матрас, пристроив его у стены рядом с мешками.

– Коней покормил? – осведомился островитянин у моего оруженосца, тот кивнул:

– У хозяев дома свой скотный сарай, достаточно большой. Я там расчистил, кинул чистого сена и всех троих туда поставил.

– Хорошо, – скупо похвалил островитянин и повернулся ко мне: – Ваше высочество, мы с Альвином будем спать в горнице, постелем тут ближе к ночи, если вы, конечно, не против, – дополнил он чуть с опозданием.

– Не против. Места тут хватит, да и безопасней так. – Я облегченно вздохнула, наконец справившись со второй латной перчаткой, и взялась за ремни защиты ног.

Пока я снимала с себя доспехи, оставаясь в стегле, Альвин натаскал дров для очага, а Харакаш разобрал один из мешков, выставив на стол всякую снедь, готовую и не очень.

– Может, попросить завтра смолоть муки и испечь свежего хлеба… – Вернувшийся с последней охапкой дров оруженосец мечтательно повел носом, но наткнулся на суровый взгляд Харакаша.

– Нечего время тратить и силы. На сухарях вприкуску перебьешься, – незлобливо, но наставительно ответил мастер меча и, взяв котелок с полки над очагом, вышел из дома.

Судя по всему, сегодня нашим поваром будет он…

Попросив Альвина помочь мне с горжетом и кирасой, я вдохнула полной грудью. Унеся свое обмундирование в отведенную мне комнату, я увидела, что мой матрас поставили в короб кровати, накидав сверху одеяла, а сундуки с одеждой расставили вдоль стены. Сложив доспехи на стол, а перевязь с клинком положив в изножье кровати, я, пользуясь тем, что комната не видна из горницы, сладко-сладко потянулась вверх, потом наклонилась к полу, касаясь его ладонями, поскручивалась в поясе влево-вправо, разминая затекшие от постоянной езды мышцы, и принялась стягивать с себя стеганую куртку и штаны. В доме было тепло, если в нем еще и очаг зажгут, чем, судя по звукам, и занимался Альвин, то станет нестерпимо жарко.

Зарывшись в сундук с одеждой, я не сразу нашла то, в чем можно ходить дома, когда ты совсем не дома, а найдя, вспомнила Миру. Штаны из тонкого сукна светло-бежевого цвета, изумрудная туника из сатина с узкими рукавами и аккуратным круглым вырезом ворота, расшитая по низу золотой нитью, тонкий и длинный кожаный пояс с красивой литой бляшкой и что-то вроде мягких домашних тапочек с пришитой к ним подошвой из кожи, связанных на спицах. Погладив мягкую ткань, пахнущую лавандой, как моя постель в замке, я неспешно переоделась, подпоясалась на несколько оборотов поясом, распустила косу и, вооружившись гребнем, вышла в горницу, в которой уже вовсю орудовал у очага Харакаш.

При виде меня островитянин чуть округлил глаза, хмыкнул и снова уткнулся в котелок, в котором в едва закипающей воде уже что-то плавало, продолжая прерванную реплику:

– …и самое главное – не соли до самого конца. Потом, как настоится, щепотку под крышку котелка, перемешать и еще дать постоять, и вот тогда… – Островитянин обернулся и посмотрел на Альвина, тот, пунцовея кончиками ушей, старательно отвел от меня взгляд. – …добавляешь мухомор и пуд железа. И будет хорошо. Запомнил? – закончил он, выразительно смотря на меня.

– Запомнил, – кивнул оруженосец, подтверждая, что не то что не запомнил, а даже не услышал, что ему сказали в конце.

Островитянин вздохнул, отвернулся к котлу, предварительно закатив глаза и дав мне мгновение полюбоваться его недовольной и саркастичной физиономией. Я прошла к столу, усаживаясь на край лавки сбоку, и вступила в неравный бой с волосами, которые, туго заплетенные в косу несколько дней назад, превратились из округлых локонов в крутые и упругие завитки, да и начали уже немного подсваливаться. Ну, ничего, помою в бане волосы, высушу в доме и заплету мягко, чтоб вороньим гнездом поутру не сплелись…

Так мы и сидели – я вычесывала копну волос, периодически сдерживая ругательства и пытаясь не сломать гребень, Харакаш что-то мурлыкал под нос у котелка, досыпая туда то крупы, то каких-то трав, и по дому потихоньку полз запах наваристой ухи, а Альвин, перестав угрожать самовоспламенением, подмел пол, постелил у дальнего от входа угла хозяйские матрасы и занялся чисткой доспеха.

Всеобщее умиротворение длилось не больше получаса – стук в дверь и женский голос из-за нее оповестили, что баня для ее высочества истопилась. Метнувшись в свою комнату, я достала все глиняные баночки с мыльным корнем, травами для воды и еще какими-то штуками, чистое белье, завернула все в полотенце кульком, накинула на плечи стеганую куртку, влезла в сапоги и, воодушевленная, поскакала к дверям навстречу своему девичьему счастью.

Девичье счастье встретило меня в виде «черной» бани, какую я видела только в деревне у деда и в которую даже париться не ходила – воротила свой избалованный городскими удобствами нос. Сейчас же, стойко перенеся мысль о том, что расстаться с одеждой придется в огороженном забором и облагороженном настилом неотапливаемом закутке, я, выслушав от своей провожатой, что моя банщица ждет меня уже внутри, разделась, чувствуя, как легкий мороз тут же начал щипать кожу, сложила вещи стопкой, кинув полотенце сверху, сунула сапоги под скамью и, прижимая к груди свои баночки и чуть не споткнувшись о непривычно высокий порог, юркнула за дверь, плотно прикрыв ее за собой.

Черные стены, уже не красящие, но не отмываемые от копоти, слой мягких от воды и жара еловых веток, закрывающий пол целиком, пар и шипение от поданной на камни порции воды – я даже не сразу разглядела в этом тумане и полумраке молодую девушку, что отмачивала в кадке с водой веник. А вот она, привыкшая к тусклому свету, идущему из двух узких, закрытых в несколько слоев пузырями окошек, меня увидела сразу и склонилась чуть ли не до земли, мазнув кончиком черной косы пол.

– Давай условимся: мы тут без титулов, раз друг перед другом в чем мать родила, и пока не попаримся, так и будет. Тебя как зовут? – взяла я с ходу быка за рога, подходя ближе и чувствуя, как божественно прекрасный жар проникает под кожу, моментально ставшую влажной от висящего в воздухе пара.

– Дора, гос… – Наткнувшись на мой строгий взгляд, девушка стушевалась и замолкла.

– А я – Эвелин, но это ты наверняка знаешь. Ну что, в такой бане я еще не была, так что командуй. – Я поставила принесенные мною снадобья на лавку, умостила свою пятую точку на деревянной полке, глубоко вдыхая горячий воздух, собрала волосы в хвост, перекинула их на грудь и с интересом огляделась.

Выложенный камнями очаг с круглой «спинкой» располагался в углу, по правую руку от входа. Напротив меня, сидящей на деревянном лежаке, приподнятом над полом на добрый метр и имевшем в виде приступки лавку, стояли две полные воды кадки, одна пустая и одна на четверть заполненная водой лохань, в ней Дора держала банный веник. Переведя взгляд на мойщицу, я заметила, что она синтересом поглядывает на баночки, что сейчас стояли у моих ступней, и махнула ей рукой, мол, чего стоишь, поддай и садись.

Дора оказалась девушкой понятливой – помещение заволокло паром, а сама она аккуратно присела на лежак на почтительном расстоянии от меня, но достаточно близко, чтобы я смогла ее хоть как-то рассмотреть. Скуластое лицо, чуть широковато поставленные глаза, крупноватый нос, премилые ямочки на щеках. Девушка была крепкой, с развитыми плечами и спиной, небольшим животиком и тяжелой, но еще не потерявшей форму грудью. Широкие бедра и сильные руки дополняли картину деревенской труженицы. Лишь синяки от ударов да отпечаток чьей-то пятерни на предплечье делали эту картину безрадостной. Быстро отведя взгляд, я едва слышно вздохнула. Дора не выглядела подавленной или расстроенной – было ли это проявлением крепкой психики или же попыткой отстраниться от случившегося?

Взяв стоящие на лавке глиняные горшочки, я поставила их между нами и принялась открывать, заглядывая внутрь, комментируя и протягивая их потом Доре, чтобы она также ознакомилась с содержимым.

– Так, тут мыльный корень с лавандой… Тут… кажется, что-то хвойное с апельсином, а это – мазь какая-то, не знаешь, зачем она? Хм, а это же та штука, которой я спину после тренировки мазала, надо будет потом, после бани, давай отставим пока…

Как я и предполагала, любопытство победило. Уже через минуту Дора смело совала нос в ароматные глиняные горшочки, предложила растворить в воде для подачи пара хвойно-цитрусовый порошок и, встав, спросила, готова ли я к тому, чтобы меня пропарили веником, пообещав быть очень аккуратной.

Я была готова ко всему!

Заплетя на скорую руку волосы в косу, я легла ничком на полку под шипение выплеснутой на камни воды, расслабленно вдохнула расползающийся по бане аромат нового года и едва не застонала от удовольствия, когда моих пяток коснулся мягкий банный веник.

Дора свое дело знала на отлично – веник порхал над моим распластанным по лежаку телом, то нежно обнимая плечи, то игриво похлопывая по ягодицам, то щекоча ступни ног. Удары чередовались мягкими прикладываниями распаренных веток к телу, мелкие и частые прикосновения перемежались тяжелыми и редкими хлопками. И когда я уже совсем расслабилась, ощущая себя почти единым целым с полкой, на которой лежала, коварная банщица вылила на меня ковш прохладной воды!

Нет, умом-то я понимала, что это действительно надо и полезно и что вода, простоявшая все это время в кадке в парилке, не может быть такой ледяной, какой я ее почувствовала. Но вот мое тело среагировало на это совершенно иначе.

С абсолютно не королевским визгом ужаса и восторга я подскочила на полке, чувствуя, как сердце разгоняет кровь по телу, и поняла, что в помещении стало как-то ощутимо светлее. Дора замерла, широко раскрыв глаза и уставившись на мою ладонь, и я, опустив взгляд следом за ней, увидела, что символ божества, в обычной жизни светящийся едва заметно, сиял, словно маленькая звезда.

– В-в-а-а-а-ш… – Девушка качнулась, готовая бухнуться на колени, но я тут же схватила ее за руку, благо «черная» баня строилась не особо большой, и дотянуться до нее с полки я могла без проблем.

– Все нормально, Дора! Тише, это, наоборот, хорошо, мне понравилось, просто очень неожиданно было, вот я и заорала, – успокаивала я чуть дрожащую банщицу.

Та, переведя на мое лицо абсолютно ошалевший взгляд, кивнула медленно и позволила усадить себя на полу рядом. Свечение божественного клейма на моей ладони постепенно стихало, а Дора, кажется, приходила в себя, потому как, облокотившись на отставленные назад руки, я несколько раз ловила на себе ее любопытный взгляд.

– Спрашивай, если хочешь, чего молчать? – наконец прервала я минуты тишины, повернув лицо к девушке.

– А когда он так полыхает, это больно? – Банщица с опаской покосилась на мою правую ладонь, я отрицательно покачала головой.

– Нет, мне не больно. Он реагирует на многие вещи, в том числе и на мое состояние, как видишь. Резкий приступ восторга – и я уже могу освещать средних размеров баню, – улыбнулась я, и девушка тихонько хихикнула. Я же, решив закрепить положительный результат, предложила Доре поменяться местами.

– Конечно, я не так виртуозно владею веником, как ты, но все же попытаюсь. Тебе пропариться тоже полезно. – Заметив неуверенно-сомневающееся выражение на лице своей собеседницы, я шутливо нахмурилась и требовательно ткнула пальцем в лежанку.

– Хорошо-хорошо, только пару поддам… – Дора сдалась и, ловко отмерив черпаком небольшое количество воды, аккуратно плеснула ее на каменную кладку очага, отчего помещение снова заволокло паром.

Старательно похлопывая Дору веником по всем подставленным частям тела, я завела неторопливый разговор о деревенской жизни и о том, какой она была до войны. Девушка сначала стеснялась, говоря, что она «не смыслит во всех этих политиках», но когда я сказала, что политика меня и не интересует, а только то, каким был их быт и видели ли они добро или зло от герцога и его сыновей, разговорилась:

– Его светлость покойный герцог Осберт был хорошим правителем. При нем было тихо да спокойно, везде порядок был. А сыновья его… мы их в глаза не видали ни разу. Бывало, герцог земли объезжал, мы его хлебом да солью встречали, я малая была, но видела, что он нас не чурается, прям как вы гос… э… Эвелин. – Замявшись, Дора все же переборола себя и назвала меня по имени, а я задумалась над ее словами о том, что она была маленькой, когда это происходило.

– Дора, а сколько лет тебе?

– Восемнадцать, – гордо ответила она, даже приподняв голову с лежака. Я едва сдержала смешок, впрочем, взгляд тут же упал на пунцовеющие на бедре девушки синяки, и веселье куда-то подулетучилось.

Я старше ее на четырнадцать лет! Вернее, биологически на десять, но будто это что-то меняет…

– А сыновья герцога так не делали? – Я окатила ее водой из ковша, и она, издав довольный вздох, медленно села на полке и подвинулась, освобождая место и для меня.

– Как?.. А-а-а. – Вспомнив тему нашего разговора, раскрасневшаяся Дора качнула отрицательно головой. – Какое там. Сначала только сборщик податей приезжал. Потом вдруг второй нарисовался через неделю после первого. Сказал, дескать, мы платим узурпатору и убийце собственного отца, а он – посланник достойного герцогского титула Герберта. Младшенького, стало быть, сына покойного герцога. И ему, его светлости Герберту Фиральскому, надыть помощь оказать, потому «тащите четыре меры пшена, десяток гусей и двух свиней», вот так вот и сказал.

– А вы что? – Я слезла с полки и потрогала воду в ближайшей лохани пальцем – ее уже даже прохладной назвать было нельзя, что мне и нужно было.

– А мы ничего, – вздохнула Дора и пожала плечами, – мы ж отдали уже. Люди мы простые, чего там высокие господа не поделили, то нас не касается… Не касалось до вчерашнего дня. – Голос девушки ощутимо посуровел, и я нарочито громко плеснула водой в кадке.

– Подай мне мыльный корень с лавандой, надо волосы промыть, а то голова взопрела… – Я взяла протянутую мне баночку и принялась разводить воду в лохани, взбивая пальцами пену.

– А что с нами в Алой крепости будет?

Я обернулась, смотря в лицо Доре, что нервно теребила кончик своей косы.

– Ничего плохого. Там крепкие стены и есть провиант. Мы не можем оставить вас здесь вот так… Так что сопроводим до крепости, а там уже решим, что делать. – Пожав плечами, я уже почти отвернулась от селянки, как следующая ее фраза заставила меня прямо-таки подпрыгнуть на месте, круто обернувшись.

– А с солдатами спать обязательно или помощи в обозе хватит в уплату?

– В уплату чего? Стой, что значит – «обязательно спать»? Ты о чем? – Я, чуть ошалев, хлопала глазами на сидящую напротив девушку, пытаясь понять, с чего вдруг она говорит о таких вещах. Дора, видя мою реакцию, стушевалась, потупила взгляд и начала что-то мямлить под нос, но я ее прервала: – Так, скажи четко и внятно, что ты имела в виду?

– У вас много мужчин и мало женщин в обозе, я подумала, ну… что как в уплату охраны надо будет… то самое… – Видя, как мои глаза приближаются по размеру к двум блюдцам, Дора замолкла.

Я еще несколько мгновений стояла, осмысливая то, что услышала, а потом осторожно поинтересовалась, с чего она вдруг решила, что им придется расплачиваться натурой.

– Ну, так всегда делают! – выпалила эта святая простота, а я с трудом сдержала рвущиеся с языка непечатные выражения.

– Никто не будет заставлять вас спать с солдатами. Ни я, ни сами солдаты, ясно? Только добровольно и никак иначе! А еще лучше – обойтись без этого совсем… – закончила я уже больше в сторону и тише, а потом снова пристально посмотрела на Дору. – Ты все поняла?

– Я – да, – твердо и радостно ответила мне она, моментально обозначив основную проблему.

Разговаривать об этом надо было с офицерами и графом – хотелось бы, конечно, верить, что под моими знаменами сплошь высокоморальные и культурные люди, но мое худо-бедное знание истории родного мира нашептывало об обратном. Так как превращать сопровождаемых женщин в солдатских шлюх я позволять не собиралась, следовало решить этот вопрос, как говорится, на берегу.

Завершали банные процедуры мы неторопливо. Я поделилась с Дорой порошком мыльного корня, и в холодный открытый «предбанник» мы выпрыгивали, благоухая лавандой, хихикая и ойкая от прикосновений холодного снега к коже, что неторопливо сыпался с темнеющего неба. Притоптывая и едва ли не соревнуясь в скорости, оделись в подмерзшую холодную одежду, чтобы потом, заговорщически переглянувшись на прощанье, прыснуть в разные стороны, разбегаясь по теплым домам.

В занятой нами избе старосты меня встретил сногсшибательный запах ухи, отчего-то мрачный Альвин и островитянин, развалившийся с тарелкой прямо на полу возле очага и имевший вид неуловимо схожий с пригретым и прикормленным дворовым кошаком.

– Как баня?

– Хороша, – лаконично ответила я, сбрасывая сапоги у порога и перелезая в мягкие шерстяные тапочки. Шустро растерев полотенцем волосы, я повесила его на веревку, натянутую возле очага, села за стол и следующие минут двадцать воздавала должное кулинарному мастерству Харакаша.

Сидящий по другую сторону стола Альвин в тарелке почему-то ковырялся без аппетита, чем вызвал у меня молчаливое недоумение – уха вышла знатной: наваристой и пряной. Не хватало куска свежего хлеба, но и с сухарями шло неплохо.

Прикончив свою порцию и чувствуя, что совсем скоро меня сморит сон, я решила не откладывать беспокоящий меня вопрос на потом и, отложив ложку, оглядела ужинающих мужчин.

– Я хочу обсудить с вами вопрос безопасности женщин, которых мы будем сопровождать.

Альвин поднял на меня чуть удивленные глаза, Харакаш недоуменно выгнул бровь.

– Принцесса, возможно, это стоит обсудить завтра с графом и его офицерами, – осторожно предположил он, рассматривая подозрительно мое лицо.

Я согласно кивнула:

– Конечно, но прежде я бы хотела спросить у вас, насколько возможно обезопасить женщин от наших же солдат?

Глаза моего оруженосца чуть увеличились в размерах, островитянин из полулежачего положения перешел в сидячее. Я, подперев голову кулаком и пребывая в чрезвычайно благостном (распаренная и сытая) настроении, ожидала предложений.

Харакаш прочистил горло, поняв, что со мной играть в гляделки бесполезно, и уточнил, а почему я, собственно, решила, что моя собственная армия как-то угрожает деревенским дамам.

– У нас на сотню мужчин сколько женщин? Пять-семь их в обозе? Я, конечно, не сомневаюсь в доблести и чести наших солдат, однако среди тех, кого мы будем сопровождать, полно красивых и молодых девушек. А я не хочу, чтобы моя армия вставала в один ряд с насильниками, которые сотворили с этой деревней все вам известное.

На этот раз пауза была дольше. Лица обоих моих собеседников выражали крайнюю степень задумчивости. Потом Альвин, отодвинув пустую тарелку, покосился на островитянина и заговорил:

– Если ставить вопрос так, то… э-э… комтур Ханс может помочь.

Харакаш у очага пошевелился, и я заметила, как на его лице появилось форменное недовольство, если не раздражение.

– Продолжай. – Мне было как минимум интересно, какая идея появилась у моего телохранителя.

Тот снова покосился на мастера меча:

– Они могут попросить его принять их не как гостей храма, а как будущих служительниц, и тогда любое насилие над ними будет считаться оскорблением веры.

– Вариант действительно неплохой, но звучит все же не очень хорошо. Ради сохранности себя от посягательств со стороны своих же защитников им нужно уйти служить в храм… А ты что думаешь, Харакаш?

Островитянин недовольно скривился, но, немного помедлив, тоже заговорил:

– В империи Им А Тохаим есть интересный обычай – вдовы, несущие траур, обмакивают кисти рук в золу. К женщине с такими руками не подходят даже попрошайки, уважая ее горе.

– И как это нам поможет? – недоумевающе спросила я.

– Золы у нас предостаточно – нет ничего сложного в том, чтобы те, кто не хочет никаких отношений с солдатами, нанесли себе на лицо, на лоб, например, полоску золой. Поговорите завтра с Бернардом, принцесса. Пусть его офицеры проведут разъяснительную работу среди солдат, а вы скажите женщинам нанести себе отметины… Это проще, чем отдать свои жизни служению в храме, – бросил Харакаш косой взгляд на старательно игнорирующего его Альвина, который лишь сжал губы в тонкую нить.

Да что вы тут уже успели не поделить между собой, пока меня не было?

– Тоже интересное предложение. Что ж, утро вечера мудренее, подумаю об этом завтра. Вы как хотите, а я еще почитаю перед сном. – Встав из-за стола, я зевнула, прикрыв рот ладонью, и ушла в отведенную мне комнату, освещенную неровным огнем маслянной лампы, стоящей на столе.

Переставив светильник на придвинутый к кровати табурет, я сняла штаны и тунику, сложив их на крышку сундука, надела чистую рубаху и, грустно оценив оставшийся запас чистой одежды, забралась под одеяло в обнимку с четвертым томом исторической летописи андарийских земель.

В соседней комнате послышались тихие разговоры, смысл которых было не разобрать за треском дров в очаге. Потом звуки передвигаемой мебели, шуршание, усталый вздох, кажется Альвина. Я погрузилась в перипетии отношений «моего» прадеда и владык соседних королевств, которые тогда еще были полностью самостоятельны, и пропустила тот момент, когда голоса в соседней комнате зазвучали вновь.

– …закрой свой рот! – рявкнул мой оруженосец и выскочил на улицу, хлопнув дверью с такой силой, что за окном осыпался с края крыши снег.

Я, завернувшись в одеяло и сунув ноги в тапки, высунулась было в горницу, но там меня ждала лишь тишина и абсолютно невозмутимый островитянин, который, видимо, так и решил спать на нагретом очагом полу, лишь подложив под голову свое одеяло.

Заметив мою недоумевающую физиономию, он махнул рукой:

– Иди спать, кровь молода, горяча. Принял близко к сердцу мои слова. Остынет на холодке и вернется, ничего с ним не станется.

Покосившись на дверь, я вздохнула и последовала совету мастера меча, отправившись обратно в постель.

Чтение уже не шло, глаза отчаянно слипались. Отложив книгу, я закрутила фитиль лампы и опустила на него колпачок, затушив огонь.

Уже почти засыпая на ходу, я на скорую руку заплела волосы в косу и вырубилась, едва моя голова коснулась подушки.

(обратно)

Глава 5, в которой ожидания разбиваются о реальность

Всем известное выражение «встал раньше, чем проснулся» стало для меня в это утро больше, чем просто словами.

Я подскочила на кровати от громкого противного звука, словно кто-то лупил поварешкой по кастрюле, а потом поняла – действительно лупит, только не по кастрюле, а по котелку, и не кто-то, а мой личный тренер; в голове нарисовались исключительно кровавые картины.

Завернувшись в одеяло, я босиком вышла в горницу и, сверля лучащегося бодростью и жизнерадостностью островитянина взглядом, хрипло осведомилась, по поводу какого праздника сей утренний концерт. Осмотрев меня с головы до пят, Харакаш покачал головой и сказал, что один день прогулять он мне дал ввиду «чрезвычайных» обстоятельств, но привыкать к этому не следует, а потому, если ее высочество изволит завтракать, то первым делом по плану идет омовение царственного лица и тренировка, а потом уже – вожделенная миска вчерашней ухи.

Наскоро умывшись из принесенного в мою комнату ведра чистой студеной воды и сунув в рот местную «зубную щетку» – палочку из какой-то там особенной древесины, название которой я даже не пыталась запомнить, – я вопросительно уставилась на мастера меча, уже отложившего в сторону свои «музыкальные инструменты».

– По известной схеме, принцесса: разминка, пробежка, спарринг.

– А вода горячая будет? – замерев с палочкой для чистки зубов, жалобно спросила я, и островитянин кивнул.

– Все в доспехах? – Я направилась в комнату, чтобы переодеться, и мне уже в спину донеслось, что доспехи на пробежку надевать не нужно, только стегло.

Заправив кровать, я на скорую руку собралась и, уже выходя в горницу, поняла, что не так.

– А где Альвин? – Натягивая сапоги у двери, я подняла голову на Харакаша и увидела, как тот досадливо морщится. – Что-то случилось?

– Видимо, он все еще обижен на меня, – мастер меча повел плечами, – не стоит беспокоиться. Что может случиться с ним в деревне посреди нашего войска?

Я кивнула согласно – Харакаш был прав, конечно… но мне не хотелось, чтобы между этими двумя возникали разногласия. Не так уж и много было людей, на которых я могла положиться, и не хватало еще, чтобы они друг с другом переругались.

Дорожку для пробежки мне, оказывается, уже проложили. Судя по всему, островитянин попросил пару солдат сделать несколько кругов вокруг деревни, наверняка поделившись с ними за это глотком из своей фляжки. Размявшись под бдительным оком наставника, я потрусила по утоптанному снегу. Мысли мои блуждали вокруг вчерашних предложений касательно безопасности сопровождаемых нами женщин и предстоящего разговора с Бернардом, потому я не сразу поняла, что выходящая из неприметного дома на окраине знакомая фигура – Альвин. А когда поняла, то уже практически пробежала мимо. Сворачивать шею и высматривать, к кому наведывался оруженосец, мне казалось чем-то несолидным, но все решилось само собой. До моих ушей донесся знакомый девичий голос.

Дора!

Сворачивая за угол дома, я чувствовала странную обиду и одновременно с этим ощущала себя конченой дурой, потому как, рассуждая трезво, я к Альвину испытывала исключительно дружеские и, что скрывать, эгоистично-собственнические чувства. Я привыкла, что он всегда рядом, алеет кончиками ушей и преданно исполняет приказы. Носит мне воду, варит вечерний отвар, помогает с доспехами и восхищенно смотрит. Даже свою «фантазию» под действием той ночной твари я воспринимала как случайность, логично вписавшуюся в обстановку.

Нет, ну а кого мне было подозревать в топтании рядом с моим шатром? Харакаша?

Мозг услужливо подкинул события той ночи, заменив действующее лицо, и я, споткнувшись, чуть не улетела с утоптанной дорожки в сугроб.

Только этого мне не хватало!

Когда я второй раз пробегала мимо дома Доры, то застала девушку за колкой дров. Она, завидев меня, опустила колун и, помедлив, согнулась в поклоне, очевидно, решив, что не стоит при возможных свидетелях панибратствовать с принцессой. Я махнула ей рукой, чтобы не сбивать дыхание, и продолжила свой путь – Дора мне нравилась, никаких причин испытывать к ней неприязнь не было, и уж тем более совершенно не мое дело, кого она пускает в свой дом и, возможно, в постель. Даже если это – мой оруженосец.

Размышляя таким образом, я пробежала мимо тренера, за что получила снежок в спину.

– Надевай доспехи и приступим, – без предисловий объявил Харакаш и отошел, взмахом руки указывая на меня Альвину, что уже переминался с ноги на ногу рядом с полным комплектом моего обмундирования и простым тренировочным одноручным мечом.

Быстро облачившись в уже привычную броню, я надела шлем, взяла меч и вдруг поняла, что в некотором отдалении от Харакаша, стоящего среди сугробов вместо привычной утоптанной заранее площадки, чего-то ожидает еще пара солдат.

Заметив, что я готова и опасливо подхожу к нему, мастер меча поманил рукой топчущихся воинов.

– Напоминаю для тех, кому частые удары в голову отшибли память! Атаковать в полную силу, удары не тормозить! Я буду рядом, опасные моменты подстрахую, но если увижу, что халтурите, то до самого конца нашей кампании будете бегать по утрам вместе с ее высочеством, уж поверьте, с Бернардом я договорюсь.

«Мне хана…» – только и успело пронестись в голове, прежде чем Харакаш указал пальцем на одного из солдат, а после – на меня.

– Первый пошел!

Я встретилась взглядом с мужчиной и поняла, что тот преисполнен мрачной решимости избежать утренних оздоровительных процедур и щадить меня не станет.

Харакаш, держась по левую сторону в каком-то шаге от меня, подстегнул приблизившегося воина коротким «ну?!», и я едва успела отразить удар, приняв его на середину клинка и тут же чувствуя неприятную отдачу в локте.

– Ты что, палку держишь?! – Хлесткий окрик пробудил во мне какие-то воспоминания, и я, нервно дернув запястьем, попыталась отвести оружие противника в сторону. – А ты, – рыкнул он на солдата, – как беременная сука, если все воины, едущие с нами, такие, то лучше утопиться в ближайшей реке.

Солдат не дал мне отвести оружие, быстро отступив назад и кинув мрачный взгляд на сочащегося ядом островитянина, чем я решила воспользоваться.

Быстрый шаг вперед, клинок – из нижней стойки вверх, почти идеально, как на тренировке, но противник заметил это и парировал удар, отводя мой меч в сторону и тут же атакуя сверху. Блок!

Я даже не успела обрадоваться тому, что удачно блокировала, – воин поднырнул под мой меч, и уже через мгновение я рассматривала синее небо, лежа на спине.

– Два такта на одну смерть, – полным веселья голосом огласил Харакаш, пока недавний противник подавал мне руку, помогая встать.

– Два такта?

– Два удара сердца. Маловато, чтобы успеть спасти тебя в реальном бою. – Островитянин широко усмехнулся и тут же снова посерьезнел.

– Ты не делал так на наших тренировках. – Я нахмурилась, а мастер меча фыркнул:

– Я много чего не делал, но это не значит, что этого не сделает твой враг.

– И как быть? – Я посмотрела на солдата, стоящего в паре шагов от меня.

– Не держать блоки долго, парировать или сразу же отходить. Все твои противники буду сильнее тебя, и каждый может попытаться продавить блок или сбить с ног. Безопаснее будет отходить. Отдохнула? – Не дожидаясь моего ответа, мастер меча махнул рукой: – Заново!

Обреченно вздохнув, я повернулась к сопернику.

После того как количество тактов с десяти, до которых я ухитрилась несколько раз «дожить», стало неумолимо сокращаться, мастер меча объявил перерыв.

Мы вернулись в дом, где я с большим удовольствием сняла с себя доспехи, стеганую куртку и в мгновение ока умяла предложенную порцию ухи, после чего меня моментально одолела сытая сонливость, и я, доскребая ложкой по дну тарелки, мечтала только о том, чтобы вытянуться на постели с книжкой… А еще – о чистых рубахах, ибо у меня оставалась последняя.

– Кто-нибудь знает, как получить чистые вещи у прачки? Кажется, мне до сих пор ничего не вернули из обоза…

– Дора принесет, ваше высочество, она их только ночью развесила сохнуть… – Альвин замолк, заметив наши с Харакашем пристальные взгляды.

– Ну, Дора так Дора, – демонстративно безразличным голосом обронила я, отодвигая тарелку и вставая из-за стола. – Харакаш, до тренировки у меня есть еще время вздремнуть с книгой?

Островитянин молча кивнул, и я удалилась в свою комнату, жалея, что в таких домах не предусмотрены межкомнатные двери – хлопнула бы от души!

Стянув с себя потную рубаху, я разложила ее на крышке сундука, чтобы просохла, и, обтираясь тряпкой, смоченной в ведре с уже нагревшейся водой, начала мысленно искать причину своего раздражения: «Кажется, мне действительно льстило внимание Альвина, и потерять его оказалось достаточно болезненно для моего самолюбия… Ну, не он первый, не он последний. Главное, чтобы был верен делу и предан мне, остальное – пустяки».

– …меня в молодости. – Я уловила часть фразы, сказанной мастером меча.

– Почему?

– Потому что такой же молодой дурак. – Харакаш беззлобно хмыкнул. – Есть будешь?

– Буду, – после небольшой паузы ответил Альвин.

Обиды в его голосе я не услышала, что немного меня порадовало, видимо, мужчины смогли наладить общение снова.

Вытащив последнюю чистую рубаху и переодевшись, я с удовольствием вытянулась поверх одеял, чувствуя, как расслабляются мышцы.

Хорошо, что никто не имеет привычки вваливаться в мою комнату без позволения! Можно спокойно поваляться в трусах и рубахе… Гребаное средневековое пуританство, будь оно неладно!

Подтянув к себе поближе недочитанную книгу, я открыла ее на нужной странице и продолжила вникать в события более чем столетней давности.

«…Объединение не было простым, но было ясно: оно необходимо, если люди этих земель хотят сохранить себя и свою свободу. Ульман, переняв традиции империи, упрочил их и расширил – занимаясь работорговлей, он делал рабами не только преступников и тех, кто оказался беззащитен перед его же законами, но и стал нападать на земли соседей ради захвата ценных пленников. Противостоять набегам в одиночку было практически невозможно – ни одно из королевств не обладало достаточным ресурсом для того, чтобы организовать охрану всех своих границ, и тогда король Латиссии Армарик Второй предложил объединение Гаэтии и Васконии для совместного противостояния внешнему противнику…»

Прикрыв глаза, я попыталась представить эту встречу, опираясь на виденные в галерее портреты. Три великих короля прошлого собрались больше сотни лет назад в нашем замке для того, чтобы заключить союз, объединить силы и вместе противостоять иноземцам.

«История любит цикличность. Правда, в этот раз трех королей не будет, есть только я, король и шесть герцогов, которых мне нужно сплотить любой ценой. И то – нет уверенности, что этих сил хватит…» – подумалось мне.

«Есть еще я…» – прозвучал у меня в голове знакомый голос, заставив подпрыгнуть на кровати, едва сдержав вскрик, и вцепиться пальцами в книгу. Сонливая дремота слетела, словно ее и не бывало, а Светозарная, очевидно довольная произведенным эффектом, самодовольно рассмеялась.

«У тебя еще никогда защитники веры от инфаркта не помирали? Так я сейчас чуть не стала первой», – мысленно обратилась я к божеству, но та лишь насмешливо хмыкнула.

«Не придумывай. Твое тело здорово настолько, насколько я смогла его поправить. Смотрю, ты вплотную занялась изучением нашего мира…» – В голове возникло странное ощущение, будто бы кто-то что-то перекладывал с места на место. Непроизвольно я потянулась пальцами к вискам, которые начало неприятно покалывать, массируя их и пытаясь успокоить возникшую, наверняка по воле моего божества, мигрень.

«Перестань это делать!» – не выдержала я наконец, вставая с кровати и умываясь водой из ведра. Чувство ломоты в висках усилилось настолько, что мне было совершенно все равно, что в этой же воде я совсем недавно полоскала тряпочку, которой обтиралась после тренировки.

«Хорошо. – Светозарная оказалась на удивление покладиста. Ощущение, что мое сознание листают, как модный журнал, исчезло, и мигрень тут же начала стихать. – Я все равно не нашла ничего действительно интересного».

«Какое огорчение. – Вернувшись на кровать и снова взяв книгу, я невидящим взглядом уставилась на страницы. – И в честь чего мне дана радость слышать тебя в голове сегодня?»

Богиня, сделав небольшую паузу, все же соизволила ответить:

«До меня доносятся голоса молящихся. Ариман столкнулся с препятствиями на юге…» – Многозначительная пауза длилась дольше, чем я была готова терпеть.

«Ну-у? Что за препятствия? Чем это для меня может обернуться?»

«Он ведет войну на несколько фронтов, и юг создает ему достаточно проблем. А проблемы нашего врага – наши успехи, не так ли?» – В голосе Светозарной я услышала помимо усмешки некоторую недосказанность.

«Подожди, получается, на юге у нас есть союзники? Они тоже почитают тебя? Почему ты раньше не…»

«Враг моего врага – мой друг, но вера вас не объединит. В этой войне каждый за себя, Заноза».

Вздохнув, я потерла страницу книги пальцем.

«Ладно, новость о проблемах Аримана действительно хорошая. А мне тут твой ярый фанат условия диктует… пытается».

«Комтур-то? Забавный мальчик. И очень результативный. Холост, кстати». – В голосе Светозарной послышался откровенный смех. Я фыркнула.

«Ну да, давай еще мужиков мне посватай… Что ты подразумеваешь под словом «результативный»?»

«То, что я очень скучаю по временам, когда жертвоприношения были в моде…» – От проскользнувшего в голосе богини ощущения голода меня пробила крупная дрожь.

«Ты хочешь сказать, что он…»

«Он просто идет в бой с моим именем на устах. Этого достаточно, но случается так редко!» – посетовало божество, а я, не скрываясь, облегченно выдохнула. Мысль о том, что Ханс совершает жертвоприношения в честь нашей общей покровительницы, меня немного испугала, что, естественно, не укрылось от обосновавшейся в моей голове божественой сущности.

«Ты все еще цепляешься за свою смешную мораль? Пойми уже, для этого мира она неприемлема. Убивай или будешь убита сама. – Светозарная сказала это почти что с дружеским сочувствием. – Может, тебе потренироваться на ком-нибудь?»

«В чем? В убийстве? Отличное предложение, сейчас только пойду найду желающих отправиться в твои нежные объятия!» – Моему возмущению не было предела: «Нет, Она совсем того? Потренироваться, ага…»

«Я все слышу, Заноза, – напомнила мне богиня, и я пожала плечами, не видя в этом ничего критичного. – Ладно, я все время забываю, что у вас так не принято. Жаль, жаль… В любом случае пора уже принять необходимость убийства. И того самого, и всех, что ему будут предшествовать». – Светозарная, читая меня, как открытую книгу, беззастенчиво била по самым уязвимым местам. Я понимала, что Она была права, оставалось только принять эту правоту. А вот с принятием как раз и были проблемы. Божество меж тем покинуло мою голову, не утруждая себя словами прощания. Впрочем, нужны ли подобные тонкости, если Она приходит и уходит, когда Ей вздумается, без всяких препятствий?

Интересно, а тот полог, который использовал брат-рыцарь, он может оградить меня от Нее? Боюсь, если я спрошу у комтура об этом в таком ключе, он сочтет меня безумной.

Еще какое-то время я пыталась читать, но разговор со Светозарной сбил мне весь настрой, а потом мысли и вовсе перешли на одну из насущных проблем – женщины и войско. Тяжело вздохнув, я отложила книгу и принялась одеваться, одновременно с этим прислушиваясь к звукам в доме. Кажется, за время беседы с божеством мои соседи куда-то разбежались, подтверждением тому стала пустая горница, в которую я вышла, застегивая на ходу стеганую куртку. Не желая возиться с доспехами, я накинула на плечи плащ, заколов его фибулой на плече, сменила вязаные тапочки на сапоги, стянув уже высохшие шерстяные носки с веревки над очагом, и, открыв дверь, замерла на пороге, вдыхая свежий морозный воздух. «Лепота-а», как говорил один известный царь. Спустившись с крыльца, я направилась в сторону бегающей в центре деревни детворы, заметив издалека вихры уже знакомого мне мальчишки, бывшего владельца Черныша.

Меня дети быстро приметили, стоило только подойти чуть ближе, и, сбившись в кучу, любопытно взирали снизу вверх, выпихнув вперед моего недавнего знакомого.

– Миледи? – неуверенно протянул он, чувствуя свою важность перед друзьями по играм и при этом нервно кося на меня взглядом, то поднимая его от земли, то снова рассматривая мои сапоги.

– Правильно говорить «ваше высочество», но это сейчас не важно. Скажите, вы видели… – Я помедлила. Мне было интересно, где Харакаш и куда делся Альвин, но все же, решив, что дела важнее любопытства, продолжила: –…графа Бернарда? Примерно вот такого роста, с пышными темными усами и всеми командующий.

На моих последних словах дети заметно оживились.

– Я видела, как он шел в сторону амбара, ну, того, что сгорел. – Из-за спины стоящего передо мной мальчика, чье имя я так и не удосужилась выяснить, высунулось смешливое и конопатое девчачье лицо.

– Это уже давно было, Лана! Господин граф вернулся в дом баб Милы, я сам видел! – перехватил инициативу обратно мальчишка, снова привлекая мое внимание. – Давайте я вас провожу, ваше высочество?

– Давай, – без какого-либо сомнения согласилась я и пошла следом. Мне очень не хотелось спрашивать, как его зовут. Наверное, по той причине, что мне казалось более простым постараться забыть его, не пускать к себе в душу, а имя – это уже слишком личное, чтобы просто вычеркнуть из памяти.

Всех детей мира не спасти, а у меня уже есть один ребенок, оставшийся в замке… С другой стороны, я же хотела заняться устроительством сиротских домов? Рано, рано… нет ничего, кроме помещения, даже денег на содержание нет…

Навстречу нам то и дело попадались сытые, выспавшиеся солдаты, что, завидя меня, старательно делали большой крюк, не сбавляя шага. И я им была почти благодарна: все эти расшаркивания сегодня стояли уже поперек горла, может быть, когда-нибудь я привыкну к ним настолько, что буду считать чем-то само собой разумеющимся, но до этого нужно побыть принцессой явно подольше.

Мы достаточно быстро оказались у нужного дома – уже подходя, я почувствовала запах свежевыпеченного хлеба и услышала мужские голоса, среди которых легко опознавался голос графа.

Кивнув мальчику в благодарность, я потянула на себя дверь, прошла в небольшие, чистые и странно пустые сени и сразу, не задерживаясь, в горницу.

При виде меня мужчины замолкли и склонили головы в приветственном поклоне.

– Здравствуйте, милорды. – Доброжелательно улыбаясь и прикрывая за собой дверь, я вдруг увидела стоящую у очага женщину. Ее руки двигались словно сами по себе, ловко и точно, в то время как практически ничего не выражающий взгляд стремился в одну точку – куда-то сквозь окружающий мир… и я внезапно оказалась на пути этого взгляда.

Горечь, острая и едкая, будто дым полыни, рвущая сердце на куски боль и страх одиночества – женщина подняла на меня глаза, что смотрели уже чуть осмысленнее, но я «закрывалась», всеми силами стараясь оттолкнуть от себя чужие чувства, в которых увязала, тонула с головой.

«Дом баб Милы… Это ее дочь была деревенской дурочкой, а она ткнула насильника вилами!» – вспомнила я рассказ подобранного нами на дороге Паэна. Сквозь мутную пелену до меня донесся обеспокоенный гам, и я поняла, что уже не стою, а сползаю на пол по двери, а через мгновение сильные руки подняли меня и усадили на лавку, прислоняя спиной к стене.

– Ваше высочество? Принцесса? Что с вами?!

Я с трудом стряхнула наваждение чужих чувств, ужасаясь их силе и тому, как они действуют на меня, и через пару мгновений вдруг ощутила блаженное умиротворение. Глубоко вдыхая, я наконец смогла сфокусироваться на стоящих передо мной, и первое, что увидела, – бело-красные одежды комтура.

– Оставьте. Защитница будет в порядке, разойдитесь же, ну! Дайте дышать! – басил Ханс, отгоняя графа и офицеров, а потом обернулся и пристально посмотрел на меня. Я же – искала взглядом хозяйку дома. Она сидела рядом с очагом, смотря то ли на свои руки, то ли просто в пол, безучастная ко всему происходящему. И я ее не чувствовала.

Комтур, опустившись передо мной на одно колено, чтобы наши головы оказались на одном уровне, пристально изучал мое лицо.

– Сила в руках несведущего несет беду для ей владеющего. – Брат-рыцарь говорил тихо, едва шевеля губами, и я медленно кивнула, благодарная за такую поблажку. Он же, помолчав мгновение, продолжил уже обычным голосом: – Как вы себя чувствуете, защитница?

– Благодарю, намного лучше, – ответила я абсолютно искренне, но взгляд снова вернулся к сидящей возле очага Миле. – Комтур, могу я попросить вас сделать с ней то же, что вы сделали со мной?

Ханс некоторое время смотрел на женщину, потом нахмурился, видимо поняв причину моей просьбы.

– Это не исцелит ее, – предупредил он меня.

– Я понимаю, но ведь это облегчит ее боль?

– Не всякую боль стоит приглушать. – Ханс, поджав губы, еще мгновение смотрел на хозяйку дома, что молча снова принялась за готовку, потом медленно кивнул. – Хорошо.

Встав с колена, брат-рыцарь подал мне руку, помогая подняться, и пока я обводила взглядом чуть ошарашенные и слегка блаженные лица графа и его офицеров, подошел к хозяйке дома. Я тут же последовала за ним в надежде подсмотреть хоть что-то полезное.

Комтур опустил правую руку на плечо стоящей к нему спиной женщины, развернул ту к себе лицом, кажется, едва ли не против ее воли, и коснулся указательным и средним пальцами левой руки ее лба.

– Отринь. – Он сказал это тихо, спокойно, без каких-либо особенных интонаций, но что-то заставило меня напрячься. Казалось, что я слышу не только его голос, но и нечто иное. Какое-то низкое вибрирующее гудение за гранью человеческого восприятия, что внезапно стало доступно моему уху.

И все пропало.

Пропал гул и пропал безучастный взгляд Милы, глаза ее наполнялись слезами. Всхлипывая, она вытерла их худой морщинистой рукой, пока храмовник гладил ее по укрытой платком голове, как несмышленого ребенка.

Мы встретились с Хансом взглядом, и он чуть прикрыл глаза, а потом, все так же крепко держа Милу за плечо, вывел ее из дома.

В горнице повисла тишина. Я смотрела в сосредоточенно-отрешенные лица оставшихся в доме мужчин, понимая, что и на них произвело впечатление то, что случилось. Наконец, решив, что молчание затянулось, я деликатно кашлянула в кулак.

– Что ж, давайте вернемся к делам?

Мгновение они смотрели на меня непонимающе, а потом один за другим, словно вынырнули из каких-то своих мыслей, закивали, выражая вслух согласие.

– Итак… с вашего позволения, милорды, я пришла обсудить весьма щепетильную тему… – начала я издалека, видя, как они постепенно приходят в себя, возвращаясь в нашу суровую реальность и к жизненным проблемам.

Интересно… получается, что воздействие комтура не носит строго точечный характер. Сначала я, потом – Мила, а зацепило так или иначе всех вокруг…

Граф, проведя ладонью по лицу, оперся руками на стол, где расстелили нашу походную карту, вид у него был человека, который только что или познал истину, или был как минимум близок к этому.

– Какую же, ваше высочество? – спросил Бернард, и я, отметив появившуюся наконец реакцию, продолжила:

– Тему сопровождения женщин этой деревни до Фиральской комтурии. – На меня посмотрели с непониманием, впрочем, другого я и не ожидала. – Если точнее, я хочу поговорить о безопасности этих женщин. Они уже пережили насилие со стороны нашего предполагаемого противника, и я совершенно не желаю, чтобы наши доблестные солдаты встали с ними в один ряд. – Скрестив руки под грудью, я обвела взглядом собравшихся в доме офицеров, следя за выражениями их лиц. Бернард молчал, задумчиво глядя на меня, потом почесал подбородок и, встав в зеркальную моей позу, уточнил, что именно я имею в виду.

– Я имею в виду, граф, что среди сопровождаемых нами женщин полно молодых и красивых. Достаточно красивых, чтобы кто-то не смог устоять перед соблазном воспользоваться их телом и возможной безнаказанностью за этот гнусный поступок.

Бернард хекнул от моей прямолинейности, среди офицерского состава прошел легкий шепоток, многие мужчины смотрели на меня странно, косясь и отводя взгляд, и это нервировало, если не сказать – злило.

– Ваше стремление понятно и заслуживает уважения, но нужно понимать, что у нас и так достаточно проблем с тем, чтобы организовать их перемещение… – Граф потер пальцами лоб и осмотрел своих подчиненных.

– Я понимаю. Понимаю также и то, что не все женщины могут быть против каких-либо отношений с нашими воинами. Я думала, что мы можем попросить их надеть какой-то опознавательный знак, чтобы тех, кто не против, можно было легко отличить… – начала я, но прервалась, так как один из офицеров, кажется Фран, робко прочистил горло, вопросительно глядя то на меня, то на своего командира.

– С вашего позволения, ваше высочество, они не согласятся это сделать. Вернее, сделают, может даже все, но в итоге будут пренебрегать, и начнется неразбериха.

– Они – это кто?

– Женщины, ваше высочество, – молодой мужчина стушевался, ему явно неловко было обсуждать со мной такие темы, – у многих из них были мужья или женихи, и сейчас их вроде бы нет, но они вроде бы есть. Неизвестно, живы ли они и вернутся ли когда-нибудь к своим семьям. А среди солдат много молодых и неженатых мужчин с хорошим жалованьем и достатком…

– Я поняла. – Прервав Франа, я нахмурилась. – Поправьте меня, милорды. Женщины не согласятся вешать на себя опознавательный знак, потому как, если их мужья или женихи живы, о чем мы знать не можем, они будут заклеймены как изменщицы своими же товарками, даже если не вступят ни в какую связь с солдатами просто из-за одного выраженного желания?

Все находящиеся в комнате мужчины синхронно кивнули.

Вот засада!

– А кто-то из них при этом, так или иначе, вступит в связь хотя бы по той причине, что не захочет упускать шанса охомутать солдата при деньгах и уехать из села?

Последовало очередное массовое кивание.

Граф, доселе молчащий, задумчиво наморщил лоб.

– Думаю, ваше высочество, все можно организовать проще. Женщины будут двигаться с обозом, на его сопровождение мы отрядим некоторое количество солдат из самых порядочных; офицеры, займитесь их поиском в подчиненных вам частях. Скажем, не больше десятка на всех, итого у нас будет по две-три женщины на каждого охранника и по двое солдат на каждую повозку. Дежурить будут у обоза сменно, накинем к жалованью за это. Задача охраны будет проста – следить, чтоб молодые и горячие не лезли к обозу сами и чтоб утром все женщины были на месте целые иневредимые. Среди солдат провести инструктаж – за попытку нарушить указ буду снимать жалованье, за насилие – по возвращении в родные земли лишу воинских привилегий, включая посмертные выплаты семье, если, не приведи Светозарная, погибнут.

– А если она захочет уйти из обоза сама? – Я задумчиво закусила губу, обкатывая в голове предложенный графом план.

– Тогда пусть за ней придет тот, к кому она идет. Он же ее пусть и вернет к утру. Будем считать это прививкой хороших манер. – Бернард хмыкнул чуть насмешливо, и я улыбнулась в ответ.

– Это хорошая идея, граф. Что ж… у меня, пожалуй, больше нет вопросов. Не буду вам мешать.

– Ваше высочество! – Нестройный хор голосов зазвучал мне уже в спину. Не было никакого желания тратить время на созерцание их согнутых спин, а вот найти комтура и вцепиться в него, подобно клещу, – еще как было!

Ханса я обнаружила уже в одиночестве, разминувшись с Милой через пяток шагов от крыльца. Женщина медленно шла в сторону своего дома с опухшим носом и отекшим лицом, но в ее взгляде появился какой-то смысл. Она, увидев меня, согнулась было в поклоне, но я быстро проскочила мимо, коротко кивнув, – ее чувства все еще бродили по моей памяти, да и ощущение какой-то неловкости не добавляло комфорта и желания задержаться возле безутешной матери, тем более что Ханс, словно чувствуя мое приближение, неспешно пошел прочь.

– Комтур!

Он остановился и обернулся с тяжелым вздохом, но без раздражения.

– Что вы сделали там, в доме? – Я сверлила не терпящим возражений взором брата-рыцаря, и он, понимая, что от меня теперь так легко не отделаться, медленно направился вдоль домов, предлагая мне следовать за ним.

– Это называется «Песнь Принятия»… – Храмовник сделал паузу, вдыхая, и я тут же вклинилась с вопросом:

– Почему «Принятия», если вы сказали отринуть?

Поперхнувшись воздухом, Ханс посмотрел на меня, потом возвел очи к серо-белесому небу, видимо зарекаясь чему-то удивляться, и пояснил:

– Потому что отринуть человек должен то, что ему мешает. Душевную горечь, гнетущие воспоминания. А принять то, что все уже случилось и нужно жить дальше. Найти себе цель. А разве королевская семья имеет доступ к Священному Писанию?

– Что? – Я непонимающе захлопала глазами. – Почему вы это спрашиваете?

Ханс взглянул на меня испытующе и несколько подозрительно, потом покачал головой.

– То, что вы сказали, защитница. «Отринь». – Он произнес это слово, и я поняла, что оно звучит не так, как обычная речь. Казалось, словно это совсем другой язык, и теперь без потусторонних звуков на заднем фоне мне это стало ясно как день. Комтур меж тем продолжал: – Это храмовое наречие. Его не изучают нигде, кроме как в комтуриях. Откуда защитница его знает?

– Да… сейчас я слышу, что это не мой родной язык, но он мне понятен. Когда вы сказали это слово Миле, я слышала за ним гул… будто кто-то зацепил пальцем толстую, туго натянутую струну. – Попытавшись восстановить в памяти этот звук, я закусила губу. Получалось тяжело, хотя, казалось бы, воспоминания были свежее некуда. Звук как бы ускользал из головы, становясь зыбким отголоском.

Комтур, внимательно следя за моими мысленными изысканиями, недовольно хмыкнул.

– Как жаль, что вы не храмовник. Если я правильно помню историю королевской семьи – обращаться с Ато вас никто не учил?

Я покачала головой – Рудольф упоминал об этом в самом начале нашего «знакомства». Каким-то образом получив семейный дар чувствовать ложь, род Латисских потерял способность к распространенным манипуляциям с Ато, и эта ситуация изменилась только тогда, когда я поменялась с настоящей принцессой местами. Что-то пробудило доставшиеся от Изерды силы во мне, вернее – в крови этого тела, если можно так сказать.

– Плохо. Но, с другой стороны, это может быть и полезным. Главное, чтобы вам достались лучшие учителя.

– Потому мне и надо попасть в Алую крепость, Ханс. – Я доверительно взяла комтура за локоть, умоляюще заглядывая ему в глаза. – Я чувствую людей даже тогда, когда уже сама не хочу этого. Я не могу совладать с силами, которые Она вплела в меня, мне недостает знаний и умений, и где еще, как не в Алой крепости, мне обрести недостающее?

Комтур вглядывался мне в лицо некоторое время, но я при всем желании ничего не почувствовала в этот раз. Очевидно, мастерство владения решает больше, чем наличие сил… ну или же в этот щит нужно ударять много, очень много раз, чтобы он сломался. Тем не менее наши переглядки закончились тем, что он прикрыл глаза и отвернулся, едва ощутимо шевельнув локтем, чтобы освободиться от моих цепких пальцев.

– Мое мнение неизменно – служителю падшего темного бога нечего делать в стенах комтурии.

– А если он туда и не зайдет? – Я зацепилась за его оговорку как утопающий за соломинку, и брат-рыцарь остановился, досадливо щелкнув языком и не скрывая того, что понял, на чем я его ловлю.

– Почему вам так важно его присутствие рядом? Обучать защитницу веры – великая честь, и любой из служителей отдал бы все за такую возможность. Но вы выбираете чужака, пусть и состоящего на королевской службе. Почему? – Темные глаза смотрели испытующе, а я вдруг поняла, что без всяких сверхспособностей знаю, что он чувствует. Обиду, непонимание и злость.

Он шел навстречу армии, во главе которой стоит защитница веры, с четким планом стать ее наставником, обучить храмовым тайнам, владению оружием, а у защитницы мало того что уже есть учитель, так это еще и раздражающий его одним своим существованием островитянин с частичкой чужого божества внутри!

– Потому что он – мой друг, Ханс. Друзей не выбирают, их можно только проверить. Харакаш проверку прошел. – «Или скорее я прошла». – А друзей у меня не то чтобы очень много, и каждый на вес золота.

Давай, мужик, ну не могу же я тебе в лоб сказать: «Дядя, давай дружить!» – так же дела не делаются! Пошевели своими насквозь уверовавшими извилинами: Харакаш не претендует на звание единственного наставника… а если и претендует, то, в отличие от тебя, явно понимает, какой у меня главный приоритет сейчас! Без освоения способностей я – ничто…

Отведя взгляд, брат-рыцарь некоторое время смотрел куда-то поверх моего плеча, а потом медленно кивнул.

– Только если он… – Его лицо неуловимо изменилось, и через долю секунды меня просто снесли в прыжке, укладывая на спину в снег. Я увидела, как в стойку колодца ровно напротив того места, где только что находилась моя голова, втыкается арбалетный болт с черным оперением.

Интересно, а спасет ли мой шлем от такого выстрела?

– Лежи! – рявкнул на меня комтур и, ловко поднявшись на ноги, бросился к стоящему неподалеку горелому дому.

Наверное, да. Только я ж без шлема, умница!

И я лежала.

До меня отголоском донеслось «гудение струны», по которому я поняла, что Ханс снова задействовал храмовое наречие, как он сам это назвал, а потом вокруг меня оказалось внезапно много народу. И Альвин, закрывающий собой и щитом, и Харакаш, ругающийся, как последний портовый грузчик. И еще с десяток людей в доспехах.

Этот импровизированный отряд в мгновение ока довел меня до занятого нами дома старосты, Альвин зашел со мной внутрь, воины остались снаружи, а островитянин, кажется, рванул в сторону предполагаемого стрелка и комтура – то ли проследить, чтобы храмовник его не зашиб, то ли, наоборот, – свернуть тому шею самостоятельно.

– Что произошло-то?

– Вас пытались убить, ваше высочество. – Альвин сообщил это таким голосом, словно я была напрямую виновата в недавних событиях.

Вздохнув, я села на скамью и принялась ждать.

(обратно)

Глава 6 О тонкостях командной работы

Вернувшийся в дом мастер меча не спешил делиться новостями. Он весьма красочно, с матерком прошелся по моим умственным способностям, а после, воздев руки к потолку, завершил вопросом:

– …и, учитывая все это, ты все равно туда поперлась?!

Мне было одновременно и смешно, и грустно, и даже немного страшно, особенно в начале, когда обуреваемый гневом островитянин молча влетел в дом, хлопнул дверью и принялся носиться по горнице как алчущий крови зверь. Благо выпускал пар он таким образом недолго, а то я всерьез начала переживать за случившееся и за свою жизнь. Один раз он мне нож к шее уже приставил, с него станется… А когда на тебя орут, причем используя весь богатый запас саркастических и порой непереводимых выражений, но понимаемых по интонации на каком-то интуитивном уровне, за свою жизнь как-то уже меньше переживаешь. Орут, значит, как минимум настроены на диалог!

– На этот вопрос надо отвечать? – Я убрала одну ладонь от лица, глядя на Харакаша правым глазом. – Мне очень стыдно. Да. Я очень глупая принцесса, которой только что чуть не сделали лишнее отверстие в голове. Да. Моему мозгу это бы не повредило, потому что его там в тот момент не было, да. Ты абсолютно прав. – Убрав вторую руку, я постаралась сделать максимально серьезное лицо, но, очевидно, мастер меча имел некий опыт в физиогномике… или, может быть, я была недостаточно убедительна.

– Ты еще и смеешься? Да десяток минут назад твои мозги…

– Которых нет, – вставила я.

Харакаш поперхнулся, глядя на меня своими аж прозрачными от гнева глазами.

– Чего нет?

– Мозгов, – честно ответила я. Островитянин на мгновение задумался, потом со стоном хлопнул себя по лицу.

О, вот мы и дошли до фейспалмов^[31]…

Альвин, стоящий у дверей, позволил себе хмыкнуть, и я мысленно его перекрестила, ведь такой, казалось бы, невинный звук моментально перетянул внимание островитянина.

– Ты что-то хочешь сказать? Может быть, где ты шлялся, пока наша принцесса бродила по деревне без какой-либо защиты?

Альвин, ошалело уставившись на мастера меча, попытался что-то возразить, но у островитянина, судя по всему, накипело.

– О, Туманный, неужели я мало искупил свою вину перед тобой? За что ты мне послал этих двух выброшенных в шторм на берег?!

Пока Харакаш как-то странно и не обидно ругался, Альвин перебазировался ко мне поближе, не исключаю, что для того, чтоб спрятаться за меня в случае чего.

– А чего он про выброшенных? – шепотом поинтересовалась я у своего оруженосца.

– Это он назвал нас морскими львятами. Или мальками, я не уверен, у островитян очень расплывчатые ругательства, – пояснил тот.

– Хочешь, чтобы я не расплывчато поругался?! – Харакаш саркастично осклабился, и я решила перейти в наступление.

– А сам-то ты где был, пока твоя принцесса бродила по деревне без какой-либо защиты?

Мастер меча уставился на меня, то ли восхищаясь такой наглостью, то ли потеряв дар речи от нее же. Потом махнул рукой, показывая, что конфликт исчерпан.

– Так, ладно. Ваше высочество, надевайте доспехи, мы поймали ваших неудачливых убийц. Одного комтур, правда, по голове приложил шибко, но второй вполне разговорчивый. Поможете с допросом.

«Я? Помогу с допросом? Каким образом-то? О нет…» – пронеслось в голове, и тут до меня дошло: Харакаш не знает о том, что я потеряла родовое наследие Латиссов, и рассчитывает, что смогу определить, когда пойманный будет лгать!

– Харакаш, нам надо поговорить! – Я резко вскочила, отмахиваясь от Альвина с кирасой. – Альвин, выйди за дверь и проследи, чтоб никто не мог подслушать!

Мой телохранитель, чуть помедлив, подчинился. И как только дверь за ним закрылась, я, схватившись за голову, под удивленным взглядом островитянина упала обратно на лавку.

– Я не чувствую ложь! – Трагическим шепотом сообщив это оторопевшему от такого поворота мастеру меча, я нервно задергала себя за косу.

– В смысле – не чувствуешь?

– В прямом! Очевидно, это как-то зависело от настоящей Эвелин, от ее души, а не от ее тела!

– А еще позже сказать об этом ты не могла? – Харакаш ответил мне злым шепотом, отчего я гневно фыркнула и сообщила, что, если бы не собака, он бы вообще ходил и не подозревал ни о чем до сих пор. Мастер меча нахмурился еще сильнее, и я, понимая, что это очень плохой аргумент в сложившейся ситуации, так же шепотом извинилась.

– Так что делать-то?

Островитянин сделал пяток быстрых шагов вдоль стены сначала в одну сторону, потом – в другую.

– Скрывать долго не выйдет, поползут слухи, а нам это не нужно. Скажи, что ты обменяла дар рода на дар божества. Среди андарийских аристократов с сотворения мира не было защитников веры – они все были выходцами из простых семей, так что уличить тебя во вранье будет некому, – наконец предложил Харакаш, и я задумчиво закусила губу.

– А комтур?

– А что комтур? За все надо платить, и божествам в том числе. Что он тебе скажет? Пошли его… к Ней. За ответами на все имеющиеся у него вопросы. – Островитянин ядовито усмехнулся, я решительно кивнула:

– Хорошо. Альвин!

По всей видимости, мой оруженосец был достаточно честен, чтобы отойти от двери на почтительное расстояние, потому как Харакашу пришлось самому подойти к дверям и, распахнув обе, из горницы и из сеней, позвать Альвина.

– Помоги принцессе облачиться в доспехи, и идите к горелому дому, что напротив колодца. – Островитянин смерил нас пристальным взглядом, мы оба послушно кивнули в ответ.

Харакаш вышел, а мы принялись за доспехи. Оруженосец подозрительно на меня косился, но молчал, а я гадала: догадывается он о чем-то или же просто пытается понять, что за тайны у нас с мастером меча?

Конечно, нервы мои были натянуты, как струны на гитаре, – допросы я себе представляла только по старым советским фильмам, да еще по творчеству небезызвестного Тарантино. Коктейль так себе, скажу я вам: кинематограф мало чем мог помочь в данной ситуации, потому как я не являлась ни отважной советской шпионкой, ни суровым мафиозным боссом. Что ждало меня в обгоревшем доме? Представлялось расплывчато, но в весьма мрачных тонах. Оно и неудивительно – меня пытались убить меньше получаса назад, и тот, кто в этом, к счастью, не преуспел, должен был понести наказание, рассказав перед этим все, что знает. Мне оставалось надеяться, что пленник окажется не самым стойким и достаточно сговорчивым – я точно знала, что не выдержу зрелища пыток.

– Ваше высочество, все в порядке? – Альвин, оказывается, уже закончил с ремешками, пока я блуждала в мыслях, и теперь стоял рядом, чуть обеспокоенно вглядываясь в мое лицо.

– Что? А, да… Да, все в порядке. – Вздохнув, я надела шлем и, придерживая рукоять меча, вышла из дома.

Улица встретила нездоровым оживлением – было ощущение, что вся деревня вместе с моей армией прямо сейчас собиралась куда-то переезжать.

Странно, еще ведь слишком рано для сборов на завтра, разве нет?

Приглядевшись, я поняла, что действительно ошиблась – повозки стояли поодаль, никто ничего на них не грузил. На деревенской площади толпились местные жительницы и дети, вокруг стояли дозорные, наблюдая за тем, чтобы никто не вышел из пусть достаточно широкого, но оцепления, а еще какая-то часть солдат шныряла по домам, скрупулезно осматривая каждый угол, что снаружи, что, видимо, внутри.

Заприметив нас, вышедших на крыльцо дома, четверо воинов, стоявших неподалеку, тут же приблизились, обступив нас.

– Что происходит? – Я нахмурилась, потому что все происходящее пробуждало во мне какую-то запоздалую паранойю.

– Напавшие на вас, ваше высочество, скрывались в одном из опустевших домов. Очевидно, их оставили специально, зная, что мы где-то неподалеку, – пояснил мне идущий по правую руку воин. – Граф отдал приказ осмотреть все дома, даже жилые. На всякий случай…

Поджав губы, я кивнула.

Конечно, мысль о внезапном падении на нас предполагаемых противников не витала, но то, что нас практически ждали, рассчитав время прибытия, было весьма неприятно, хоть и ожидаемо.

И все же вопрос: чьи люди это сотворили? Возможно, сейчас мы это и узнаем…

Приближаясь к покрытому сажей и копотью дому, я невольно замедлила шаг, набираясь решимости, словно перед прыжком в ледяную воду. У него дежурили двое солдат, что вытянулись в струнку, стоило мне попасть в их зону видимости, и расступились, открыв передо мной проход внутрь, поскольку дверь в сени попросту отсутствовала.

В горелой избе было немногим теплее улицы – через пустые глазницы окон, не прикрытые ни пузырем, ни ставнями, влетал морозный ветер, да и сени продувались насквозь. Отчего тут быть теплу?

В центре горницы стоял на коленях человек в одном исподнем, а вся его верхняя одежда, судя по всему, была выпотрошена при обыске и сейчас валялась возле дальней стены. В помещении, кроме пленника, были комтур, граф, два офицера и мастер меча. В кои-то веки Ханс и Харакаш не сверлили друг друга неприязненными взглядами – островитянин внимательно осматривал разложенное на столе вооружение пленника, а комтур стоял за спиной поставленного на колени мужчины с безразлично-холодным выражением лица.

– Ваше высочество. – Бернард коротко кивнул и повел рукой, приглашая меня к столу, возле которого стоял.

Мастер меча бросил на меня короткий взгляд, потом посмотрел на комтура, тот тяжело вздохнул и кивнул.

– Защитница, вы уверены, что ваш семейный дар?.. – начал он, но я его перебила, взмахнув рукой.

Значит, Харакаш решил сам сообщить ему. Очень даже хорошо!

– За все надо платить, комтур. Мой дар – лишь одно из благ, чем я пожертвовала, став той, кто сейчас есть.

Храмовник кивнул и снова опустил взгляд на пленника, что скептически прищурился, глядя на меня.

Я подошла ближе, разглядывая поставленного на колени. Ему явно крепко досталось, впрочем, вспоминая слова мастера меча, его подельнику повезло еще меньше. Или больше? Тут с какой стороны посмотреть…

Вздохнув, я подняла взгляд на возвышающегося над нами Ханса:

– Он стрелял?

– Нет, второй. – Комтур качнул головой и подопнул коленом пленника, отчего тот потерял равновесие и уперся связанными руками в пол. – Не смей поднимать головы при защитнице веры, червь!

Я еле сдержалась, чтобы не вздрогнуть, и продолжила разглядывать несостоявшегося убийцу. Среднего возраста, не особо примечательная внешность. Мелкие шрамы на руках, редкие и ни о чем мне не говорящие. Телосложение жилистое, лицо чисто выбритое, с паскудным выражением, которое он снова продемонстрировал мне, невзирая на запрет комтура поднимать голову. Ханса это, конечно, разозлило, но я остановила поднятой ладонью новый, явно более сильный тычок.

– Как тебя зовут?

– Тебе-то что, принцесска? – Серо-зеленые глаза смотрели презрительно и с насмешкой. Мужчина провел языком по зубам, не размыкая губ, словно проверяя, а все ли зубы на месте, а потом – покосился мне за спину на подошедшего Харакаша.

– Интересно, как зовут того, кто не смог убить безоружную и беззащитную девушку. Байки про тебя сочинять стану на досуге, вот смеху-то будет.

Пленник скривил побитое оспинами лицо, морща широкий нос и недоуменно хмурясь.

– Может, мы просто начнем? У него с собой много интересной мелочи, которую можно испробовать на нем же. – Я все-таки обернулась на островитянина и увидела, что тот крутит в руках острую и длинную иглу, явно не швейного назначения.

– Это что? Его?

– Да. Это почти лестно, ваше высочество, среди ваших убийц был как минимум один истинный профессионал. Как же вы так просчитались, мм? – Островитянин опустился на одно колено и быстрым движением приставил иглу к шее пленника прямо под челюстью, надавливая снизу вверх и заставляя того спешно поднять голову.

– Я привык работать один. Стоило придерживаться этой привычки до конца. – Невзирая на страх, присутствие которого я начала ощущать в пленнике, он держался достойно.

Харакаш еще несколько мгновений держал иголку у его шеи, потом убрал, встав.

– Ну, давай попробуем… расскажешь нам что-нибудь? – Островитянин скучающе поковырял сапогом пол, явно не рассчитывая на сговорчивость.

– Давным-давно в одной далекой стране я встретил твою мать… – оживленно начал пленник и тут же согнулся на полу, судорожно хватая воздух ртом.

Харакаш смотрел на него с интересом, будто бы прикидывая, сколько еще таких ударов придется нанести и даст ли это какой-то эффект. Комтур, как мне показалось, одобрительно хмыкнул. Я стояла ошеломленная, не успевшая даже толком разглядеть, как мастер меча нанес второй удар ногой, переворачивая пленника на спину.

– Хватит! – против собственной воли я вскрикнула, хватая островитянина за локоть, тот, досадливо морщась, все же остановился.

– Защитница, я прошу вас не мешать. – Ханс смотрел с ироничным прищуром, вроде бы посмеиваясь над такой чувствительностью. Я же почувствовала, как меня начинает трясти мелкой дрожью.

– Кхе… а-а-а, действительно, кхе-кхе… не надо мешать… вашим верным… собачкам, – сквозь кашель и судорожные вздохи произнес пленник. Его боль доносилась до меня как-то приглушенно, будто назойливое гудение где-то на грани сознания.

Но… это должно быть не так! Я чувствовала боль Элиаса в замке, хотя он явно пострадал меньше, чем этот тип…

В замешательстве, отпустив локоть островитянина, я взглянула в лицо согнувшегося на полу мужчины, что пытался отдышаться и сгруппироваться, ожидая новых ударов.

– Мы… ничего так не узнаем. – Мой неуверенный голос вызвал недовольные выражения лиц у комтура и мастера меча. Бернард, офицеры и Альвин, стоящий у самого входа, присутствовали в горнице лишь как молчаливые наблюдатели, не вмешиваясь, но я ощутила и их недоумение тоже. – Его боль… Он не чувствует ее так, как надо.

Островитянин и храмовник переглянулись, а пленник на полу хрипло рассмеялся, насколько было возможно в его состоянии, впрочем, смех быстро прервался очередным пинком, на этот раз тяжелым латным сапогом комтура. Не скрывая раздражения, храмовник легко поднял задыхающегося человека с пола, снова заставляя того встать на колени, пусть и упираясь руками в пол. Островитянин пристально, словно бы видя ее в первый раз, осмотрел длинную и острую иглу, что лежала у него на ладони.

– So… jy is een van die Liggaamlose krygers?^[32]

Теперь уже все уставились на Харакаша, что с видимым трудом спросил что-то у изумленного пленника на неизвестном мне языке.

– Weet jy my taal? Weet jy wie ek is?^[33] – Аккуратно сменив позу, сев и подвернув под себя ноги, мой несостоявшийся убийца с некоторым беспокойством взглянул на островитянина.

Я все еще чувствовала его неправильную боль, но теперь к ней снова примешивался страх, который тот пытался побороть.

Харакаш молчал, задумчиво крутя иглу в пальцах.

– Что, во имя Светозарной, ты ему сказал? Что это за язык? – Ханс, нахмурившись, смотрел на островитянина с подозрением.

Вот и кончилось ваше временное перемирие…

– Это тохаимский. Имперский язык, я провел там когда-то достаточно времени, чтобы выучить его… но не думал, что встречу Бестелесного^[34] так далеко от их земель. Если ты, конечно, Бестелесный. – Островитянин прищурился, крепко сжал в пальцах экзотическое оружие и кивнул двум офицерам: – Снимите с него рубаху.

Приказ был исполнен достаточно быстро, хоть пленник, зло шипя, сопротивлялся, как мог. В конце концов офицеры отступили, Ханс громко помянул темных богов, вызывая демонстративное закатывание глаз у островитянина, и я увидела, что весь живот пленника охватывает черная татуировка, напоминающая одновременно паучьи лапы, переплетение каких-то лиан, вроде бы складывающихся в слова, и, кажется… женские руки?

Яростно прожигая Харакаша взглядом, мужчина разогнулся, гордо задирая голову. Но мастер меча, казалось, и не заметил – он обошел пленника кругом и хмыкнул настолько ядовито, что это невозможно было оставить без внимания.

– Недоделка. Его можно сломать, главное – знать как. – Островитянин снова прокрутил в пальцах иглу, и плененный словно бы посерел. Волна ужаса, ударившая во все стороны, заставила меня задержать дыхание, и комтур, видимо догадавшись, что я переживаю не самые лучшие моменты, снова задействовал свои способности. Харакаш недовольно передернул плечами.

Вместе с гудением незримой струны ко мне пришла ясность ума, и я, благодарно кивнув отступившему в сторону храмовнику, пристально посмотрела на стоящего на коленях пленника. Его лицо казалось мне настолько обычным, что трудно было поверить, будто этот человек из какой-то далекой страны. Но факты говорили сами за себя.

– Быть может, он расскажет все сам?

Пленник открыл рот и тут же звучно захлопнул его, смыкая губы так крепко, что они побелели.

– Не расскажет, – качнул головой мой наставник. – Более того, даже задавать вопросы на вашем языке бесполезно.

– Будешь болтать с ним тьма знает о чем? – завелся с пол-оборота Ханс.

– Не сквернословь при ее высочестве, комтур, – строго оборвал его островитянин, и я едва сдержала смешок. Сам-то не стеснялся в выражениях меньше получаса назад, а другим, ишь, не сквернословь! – Вариантов немного: или мы пытаем его, а он героически молчит, или мы пытаем его, и он рассказывает то, что может рассказать. Сам выберешь или подсказать?

– Так, давайте вы потом отношения выяснять будете, – вклинилась я в зарождающийся спор и указала ладонью на сидящего перед нами мужчину, – ты… знаешь, как его разговорить?

Вопрос дался мне с некоторым трудом, уж больно выразительно поблескивала игла в тусклом свете масляных ламп.

– Я могу попробовать вспомнить то, что знал, – очень уклончиво ответил мастер меча. Пленник после этих слов вздрогнул всем телом, сжимая пальцы в кулак. Я продолжала пристально смотреть на островитянина, и он, догадавшись, чуть склонил голову. – Я справлюсь сам, помощи комтура будет более чем достаточно, ваше высочество.

– Хорошо. – Поборов облегченный вздох и ощутив радость от этих слов, я сдержанно кивнула. – Тогда я займусь другими делами, позовите меня, когда закончите с этим.

Из дома я выходила быстро, судорожно вдыхая свежий воздух и чувствуя тяжелый взгляд пленника до тех пор, пока его не отрезала закрытая за моей спиной дверь. В голове настойчиво крутилась одна и та же мысль: «Я разрешила подвергнуть человека пыткам. Даже не оспорила это, не попробовала найти иной вариант. Даже если его на самом деле не существует, я просто… смирилась?»

Стоя перед домом, я невидящим взглядом водила по деревне, пытаясь понять, что мне делать и как быть.

Да, он хотел меня убить. Очевидно, он был готов к разным исходам, и если бы не неудача его подельника, вполне возможно, что меня бы уже не было. Но… почему? Зачем ему это? Может быть, его заставили, не оставили ему выбора… или оболгали меня? Он так пренебрежительно обо мне отзывался… Он может не знать, что на самом деле играет не на той стороне! Его еще можно попробовать переубедить!

Я резко развернулась на пятках, рванув к двери, и чуть ли не нос к носу столкнулась с Альвином, что конечно же вышел за мной.

– Ваше высочество?

– Это… надо остановить. Он не виноват, его могли обмануть! – Я сделала шаг к двери, но вдруг поняла, что меня крепко подхватили под локоть.

– Это профессиональный наемный убийца. Ему заплатили за вашу смерть, очень хорошо заплатили. – Голос Альвина звучал над ухом, пока я вяло дергалась, пытаясь вырвать руку из железной хватки. Мы шли по улице бок о бок, и казалось, что я просто прислушиваюсь к чему-то очень важному, что сообщает мне телохранитель… Хотя… на самом деле так оно и было.

– Его будут пытать, Альвин… – вырвался у меня почти крик ужаса. Почему-то, приняв факт того, что хочу или нет, но обречь кого-то на смерть мне придется, с пытками я смириться не могла.

– Будут. Его же инструментами, полагаю. Которые он мог применить против вас. Иначе мы не узнаем, кто стоит за многими другими вещами, происходящими в королевстве. Это меньшая цена, ваше высочество. – Альвин был непоколебим, но пальцы его разжались, давая мне опустить руку. Я понимала, что он прав… Мой оруженосец меж тем продолжал: – Ваша жизнь была иной до всего этого, но если вы хотите выжить, если хотите, чтоб выжили те, кто пойдет за вами, вы должны научиться делать этот выбор. Научиться жертвовать даже важными для вас людьми ради достижения цели. Это война, и здесь всегда нужно чем-то жертвовать, ваше высочество.

И в первую очередь я должна пожертвовать собой – девушкой из двадцать первого века, а еще своими принципами и моралью.

– Я поняла… понимаю это, Альвин. Но поступать так очень сложно. – Мне было горько и стыдно за собственную слабость. В конце концов, я сама вцепилась в этот путь всеми руками и ногами, а все еще продолжала пытаться выйти самой светлой и чистой из царящей вокруг грязи и крови. Причем светлой даже не в глазах других, а в своих собственных…

Оруженосец молчал, но я ощущала его одобряющее сочувствие. Ему было меня жаль. Наверняка он где-то в глубине души считал, что это все – не то, чем должна заниматься королевская дочь. И он, наверное, отчасти был прав, но… лишь отчасти.

– Раз уж я экипирована по последнему слову военной моды, предлагаю потренироваться без неусыпного взора мастера меча, что скажешь? – Перевод темы дался мне максимально неловко, но Альвин или не заметил, или просто понял, чего мне хотелось. В любом случае он согласился, а это – важнее.

Пройдя на утреннюю тренировочную площадку (Альвин даже успел у кого-то по дороге отжать меч, пообещав вернуть к вечеру, очевидно, он успел обзавестись знакомыми и снискать какое-никакое уважение среди солдат), я сняла перевязь со своим клинком и взяла в руки «трофейное» оружие.

– Ваше высочество хочет повторить стойки?

Ваше высочество хочет занять голову чем угодно, кроме выбора из двух зол.

– Да, давай. Только в быстром темпе. – Я встала на изготовку, и следующие двадцать минут для меня превратились в бесконечное движение.

С Альвином все шло намного проще – он осторожничал, сдерживал руку, не пытался выжать из меня максимум возможного, но я все равно ощутила через несколько минут, как мне становится жарко, через десяток – пот начал бежать по спине, а через два десятка – движения рук замедлились, ноги торопились, а я стала куда менее внимательной.

Оруженосец остановился сам, отошел и убрал меч в ножны, давая мне отдышаться и прийти в себя.

– Как думаешь, что нас ждет дальше? – Я задала вопрос без какой-либо задней мысли, скорее озвучив тему, которая меня волновала все это время, но Альвин воспринял его максимально серьезно.

– Путь до Фиральской комтурии не особо длинный. По дороге мы пройдем еще мимо двух деревень, стоящих почти у тракта, потом, доведя деревенских жителей, наверное, направимся в замок? Вы так прикажете, ваше высочество?

– Наверное… я бы предпочла отправить гонца Стефану, нежели сразу прийти с войском под стены замка. Учитывая то, что рассказал комтур, подобное появление может его только напугать.

Альвин покачал головой, соглашаясь с моими словами.

– Продолжим? – Я взмахнула мечом, поддевая острием снег с земли, и мой оруженосец снова обнажил клинок.

Медленный вдох, медленный выдох. Я старалась не следить за руками противника, смотря в центр солнечного сплетения, чуть ближе к его правой руке, и ловя движения периферическим зрением. Два коротких быстрых шага с каждой стороны, блеск и звон столкнувшихся клинков! Шаг в сторону от меча противника, чтобы дать ему соскользнуть^[35] вниз с моего рукоятью вверх поставленного клинка, и тут же, описав острием полукруг, рубящий удар от бедра по диагонали. Альвин парировал, напирал и вдруг отбросил лезвие моего меча вбок, я вынужденно отступила, чтобы тут же парировать самой, прижимая его острие к земле, и ударила наискось снизу вверх. Мой оруженосец рефлекторно вскинул левую руку и принял удар меча на латную рукавицу.

– Это не честно! – Я одновременно чувствовала возмущение и некий азарт.

– Я привык работать со щитом. – Альвин сделал полшага назад, виновато пожав плечами.

– А меня научишь? – Опустив клинок лезвием вниз, я требовательно и одновременно умоляюще посмотрела на воина. Тот неловко переминался с ноги на ногу, отводя взгляд.

– Ваше высочество, вас обучает мастер Харакаш, и кто я такой…

– Он не учит меня обращению со щитом!

– Потому что щит даст тебе ложное ощущение защиты, – зазвучал за спиной знакомый голос, и я обернулась на подходящего к нам островитянина. – Принимать удары на щит непросто, это серьезная работа телом, вбивать это в тебя нет времени. Ты, конечно, способная ученица, но дать тебе щит – это обречь тебя на быструю смерть. Не можешь блокировать – разрывай дистанцию. – Островитянин сурово повел бровями и вперил взгляд в оруженосца. – А тебе стоит избегать таких рефлекторных движений. Принцесса еще не умеет изменять траекторию удара, работая запястьем, но опытный боец вывел бы тебе руку из строя, в лучшем случае – попав в локтевое сочленение.

Альвин посмурнел, а я впитала комплимент о способности, как измаявшийся от жары цветок заветную влагу. Впрочем, Харакаш не был бы самим собой, не испорть он момент, спустив меня с небес на землю:

– Мы все выяснили, ну как «все»… Все, что смогли. – Его явно не устроили итоги допроса, спрашивать про состояние пленника я не решилась. А мастер меча после небольшой паузы продолжил: – К сожалению, эти двое никак не связаны с бедами Фиральского герцогства. К счастью – они не из империи. Пленник не прошел обряд инициации… а, не важно. Главное – они прибыли за вами по заказу кого-то из столицы. Лица заказчика Бестелесный не видел, но тот платил чистым золотом и драгоценными камнями. За голову принцессы была дана достойная награда…

Я стояла, обдумывая все услышанное, а потом вдруг почувствовала холодок ужаса, скользнувший по спине и сжавший сердце.

– Мы можем как-то связаться с замком? С отцом?

Харакаш, не сводя взгляда с моего лица, отрицательно покачал головой.

– Это можно сделать из Алой крепости или из замка герцога. Воронья башня есть и там и там, но никак иначе. – Островитянин подошел чуть ближе и положил руку мне на плечо. – Эвелин, я спрашивал про короля. Пленник утверждал, что других Бестелесных, подобных ему, в Андарии нет. Твоему отцу ничего не угрожает, он находится под надежной защитой чародея и замковой стражи. Но тебе стоит быть осторожнее… не знаю, как быстро весть о неудаче убийц дойдет до заказчика и дойдет ли до нашего возвращения, но кто-то очень хочет твоей смерти.

– Ничего нового, Харакаш. Ничего нового… – Я скривила губы, мастер меча, похлопав меня по наплечнику, отошел.

– Вам стоит продолжить тренировку, раз уж вы к ней приступили. И раз вы оба вышли на тренировочное поле, посмотрим, что сможете в команде. Альвин, сходи за щитом.

Оруженосец, кивнув, быстрым шагом отправился в сторону дома старосты, и проводивший его долгим взглядом Харакаш снова обратился ко мне:

– Есть еще одна вещь, которую я не хотел говорить при нем.

– Какая? – Я меланхолично провела острием меча по снегу перед носками сапог.

– Комтур подозревает меня в заговоре с вашими убийцами.

– Неудивительно, – я подняла взгляд на мастера меча и хмыкнула, – он готов обвинить тебя в сделке с самим Драконом, лишь бы занять место моего наставника.

– Вот как… А я должен был догадаться, – протянул островитянин. – Он сам тебе сказал о своем желании?

– Нет, но весьма красноречиво проболтался. Или, быть может, сделал это намеренно? Слушай, он не говорил прямо, но «обучать защитницу веры – великая честь, и любой из служителей отдал бы все за такую возможность», – процитировала я слова Ханса, и мастер меча резко кивнул.

– Я думаю, было бы неплохо, если бы он обучил тебя этим своим штукам. Что он там провернул в доме?

– Это «Песнь Принятия», так он сказал. И как раз к мысли обучить меня я его и склоняла, когда во мне попытались проделать лишнюю дырку…

– Ясно, а что со мной решили? – Островитянин смотрел на меня с интересом.

Я, вдруг почувствовав неуверенность, стушевалась.

– Намекала ему, что в саму комтурию тебе лично заходить совсем не обязательно, а еще, что он вполне может стать моим, так сказать, духовным наставником. – Во время этой фразы я очень старательно следила за выражением лица мастера меча, но ничего, кроме одобрения, не увидела. Флер эмоций, идущий от него, тоже не принес с собой чего-то иного.

– Хороший план, главное, чтоб теперь он не пошел на попятную, хотя, может быть, сегодняшняя ситуация его только подстегнет… О! А вот и твой оруженосец. – Харакаш отошел, вытаскивая из ножен меч и указывая острием клинка в мою сторону. – Итак, я буду пытаться добраться до принцессы, а ваша задача – не дать мне это сделать. – Он проследил за тем, как Альвин надел на руку щит – в моей голове сразу всплыл дурацкий стишок-кричалка с маршей времен реконструкторской молодости: «Если видишь ты экю^[36], весь на левую рукю. Если в правой твоей меч, ты неверных им калечь!» Харакаш тем временем уже стоял передо мной. – Начинаем на счет три. ТРИ!

Все, что я успела, это сделать быстрый шаг назад, убираясь из-под ног моего защитника – защитник защитницы веры, отлично же… – чтобы тот не наступил на меня, отступая и принимая на щит первый удар. Харакаш двигался вокруг нас очень быстро, нанося удары один за другим, и Альвин, блокируя то щитом, то мечом, вынужден был постоянно разворачиваться. Я, следовательно, постоянно топталась за его спиной. В какой-то момент воин стал буквально центром наших «танцев». Забывшись, я шагнула вбок, давая Альвину пространство для разворота, но его почему-то не последовало, а Харакаш вдруг оказался прямо передо мной.

Вскинув меч, я неуклюже парировала удар, но этого хватило, чтобы мой телохранитель успел снова вклиниться между нами, вынуждая мастера меча отскочить на безопасное расстояние.

Мы продолжили круговые топтания, и я поняла, что выходить из-за спины Альвина мне строго противопоказано. Но как же мне тогда помочь ему?! В пару к моим мыслям Альвин попросил «не высовываться», и я, мрачно созерцая, как островитянин в легкой кожаной броне потихоньку изматывает моего телохранителя, усердно думала, что же мне делать. В какой-то момент Альвин особо удачно отбросил щитом лезвие клинка вбок, и я, вынырнув из-за его спины по левую сторону, чтобы не попасть под замах меча, попыталась атаковать Харакаша.

– Стоп! – Его веселый, пусть и запыхавшийся голос вызвал у меня недоумение, а потом я услышала легкое позвякивание и опустила голову, чтобы увидеть, как острие меча постукивает по краю моей кирасы возле подмышки. – Вы проиграли.

– Почему это? – Альвин надавил клинком на пончо мастера меча, под которым явно скрывался его доспех.

– Ты-то меня, конечно, убил. Но твою принцессу я забрал с собой, – улыбаясь, сообщил ему островитянин, и я, ловя на себе два взгляда, почувствовала, как краснею от стыда.

– Я же попросил не высовываться… ваше высочество, – добавил после паузы мой телохранитель.

– Больше не буду, – буркнула я себе под нос.

Харакаш хмыкнул, наблюдая за всем этим, и отошел, предложив сделать небольшой перерыв. Альвин, кажется обидевшись на меня за провал «миссии», уселся на брошенный на снег щит, снял шлем и тряхнул головой, от которой шел пар.

Бедолага…

Я побрела неприкаянной по тренировочной площадке, окидывая тоскливым взглядом деревню, и заметила, что островитянин возвращается, неся в руках топор.

Альвин тоже увидел идущего к нам мастера меча. Его лицо моментально выразило крайнюю степень страдания, а после он обернулся ко мне:

– Что бы ни случилось – из-за моей спины не выходить!

– Но я хочу помочь! – Я ковыряла снег сапогом, не поднимая взгляда на Альвина.

Тот, тяжело вздохнув, ответил:

– Поможете, если не будете высовываться из-за моей спины! Ну… если будет возможность и он вдруг откроется, можете попробовать из-под руки или над плечом ткнуть мечом, но не больше! – Он закончил строгим голосом, хмурясь, и я, как послушная принцесса, кивнула.

– Ну что, отдохнули, обсудили стратегию? – Харакаш, держа топор в левой руке, подкинул его несколько раз в воздух, каждый из них ловя за обмотанную кожей рукоять, потом продел левую руку в темляк, идущий от пятки топорища, и кивнул на середину тренировочного поля.

– Угу… – мрачно в унисон ответили мы с Альвином.

Лицо молодого мужчины было полно решимости, он явно собирался взять реванш, островитянин усмехнулся, подмигивая мне, мол, посмотрим, на сколько вас хватит в этот раз.

Первый «этот раз» оказался довольно коротким. И, видит Светозарная, я была в этом действительно не виновата!

Минута, ну, может быть, две кружения по утоптанному до скольжения снегу, очередная атака островитянина, и я увидела, как левый локоть Альвина идет вниз, и противники замирают на миг, а потом расходятся, опустив оружие.

– Что произошло? Мне ничего не видно из-за твоей спины. – Я озадаченно посмотрела на оруженосца, потом перевела взгляд на Харакаша.

– Не успел освободить щит от топора и пропустил удар в шею. – Мастер меча сообщил это максимально серьезно, явно намеренно избавившись на миг от веселья в голосе, чтобы не провоцировать раздражение Альвина.

Тот тяжело вздохнул и снова поднял меч, готовясь к следующему раунду. Я, закусив губу, переместилась из-за его левого плеча ближе к правому, стараясь не высовываться вперед и при этом иметь возможность хоть как-то отслеживать происходящее.

Мы снова кружили по снегу. Становилось понятно, что даже Харакаш немного подустал, каково было Альвину, я боялась и предположить, с его латным доспехом, щитом, мечом и необходимостью прикрывать мое бренное тело.

Я наблюдала за тем, как островитянин пытается зацепить кромку щита, и пару раз ему это почти удалось, один раз даже по моей вине – я слишком нерасторопно отскочила назад, и Альвин буквально врезался в меня спиной, разрывая дистанцию в попытке освободиться.

Избавленная от необходимости делать что-то, кроме своевременных отскоков, я следила за происходящим, сжимая рукоять меча и судорожно размышляя, что же можно предпринять такого полезного, чтобы помочь Альвину. Он уставал куда быстрее облаченного в легкий кожаный доспех островитянина и из-за меня за спиной не имел возможности агрессивно контратаковать, вынужденный огрызаться парированиями и периодическими угрозами в виде удара щитом. Пока я размышляла, Харакашу удалось-таки зацепиться за верхнюю кромку топором, я увидела, как Альвин вскидывает меч для блока ударапротивника, и, подчиняясь какому-то наитию, просто ткнула клинком из-под правой руки моего защитника в открывшийся на мгновение бок островитянина.

– Стоп! – Харакаш довольно прищурился, остановившись, Альвин недоуменно замер, быстро окидывая взглядом противника, и заметил мой меч, острие которого продырявило пончо мастера меча.

– Это было неплохо. – Скупая похвала медом полилась в наши уши, и мы с Альвином переглянулись, в кои-то веки довольные действиями друг друга. Я ощутила себя неимоверно полезной, а мой телохранитель, кажется, просто радовался тому, что мы победили. Очевидно, он на это уже не рассчитывал. – Счет, конечно, не в вашу пользу, но результат весьма интересный. Я бы повторил… – Харакаш сделал выразительную паузу, глядя на мужественно поджавшего губы оруженосца, – но возраст, знаете ли, не тот. Устал, кости болят…

Альвин попытался незаметно выдохнуть, и я, не сдержавшись, тихо хихикнула.

По возвращении в дом старосты я обнаружила стопку чистых рубах, аккуратно сложенных на моей постели. Поверх них лежал маленький льняной кулек, развернув который, я обнаружила тонко нарезанные высушенные яблоки и морковь. Вся едва зародившаяся обида на Дору мигом улетучилась – в конце концов, негоже мне уподобляться собаке на сене.

Что говорить, пара из необремененного титулом Альвина и селянки представляется куда проще, чем какие-то непонятные взаимоотношения между принцессой и ее телохранителем. Или защитницей веры и ее оруженосцем. Как ни назови – все одно и то же.

С удовольствием отметив, что Дора принесла еще ведро чистой (и даже теплой!) воды, заменив использованную мною для обтирания, и новую сухую тряпку, я оповестила своих соседей, что собираюсь проваляться в постели до самого ужина… или бани – в зависимости от того, что приготовят раньше. Альвин изъявил желание почистить мой доспех, и я, легко выдав ему все добро, дождалась, пока он покинет комнату, и, разоблачившись, старательно протерлась смоченной водой тряпкой, чтобы потом с огромным удовольствием влезть в чистую рубаху и с книгой в обнимку вытянуться на кровати, укрывшись шерстяным пледом.

Мне предстояло дочитать о том, как мой дед объединил семь королевств в одно целое, и я не собиралась откладывать это на потом, но мягкость кровати и общая расслабленность быстро отправили меня в легкую дремоту, из которой я провалилась в тяжелый, вязкий и пугающий сон.

Мне снилось лицо Бестелесного, имени которого я так и не узнала. Оно кривлялось и издевательски хохотало, белея в темноте, а потом вдруг трансформировалось в жуткую драконью морду.

«Принцесска…» – прошипела эта тварь, выдохнув клубы горячего, едкого дыма. Мне показалось, что воздуха не стало в один миг, и, замахав руками, я попыталась разогнать вонючее облако, окутавшее меня черным саваном.

«Ты – всего лишь сон! Пошла вон, гадина чешуйчатая!»

Драконья морда ощерилась в жутком оскале, что заменял ей улыбку, и пропела, почему-то голосом Марии: «И тьма придет за светом, с гор спустившись. Прольется кровь простая и кровь благородная. И погаснет пламя белое в руке ее…»

Янтарно-алые глаза дракона погасли, его поглотила тьма, и вместо него буквально в паре метров от меня возникла Мария. Девочка стояла спиной, закрывая лицо руками и сдавленно рыдая. Сквозь всхлипывания было слышно, что она просит прощения и зовет меня, умоляя не оставлять ее одну в темноте.

«Мария… Мария, я тут, слышишь?» – Я протянула руку к ребенку, осторожно касаясь тонкого плеча, но пальцы прошли сквозь нее, как через призрака, оставляя за собой искорки золотой пыли, мерцающие в воздухе.

Мария обернулась, глядя куда-то сквозь меня, и в один миг вдруг осыпалась золотой пылью к моим ногам, чтобы та тут же взвилась огромной змеей!

Я вскрикнула, отшатнувшись в ужасе, и ощутила, что падаю в бездну. Золотая змея следила рубиновыми глазами за тем, как я лечу в никуда, становясь в какой-то момент лишь точкой где-то далеко в вышине. Легкие сжались, пытаясь сделать хотя бы еще один глоток воздуха, но вместо него в них влилась ледяная вода…

Проснувшись, я даже не сразу осознала, что мне ничто не мешает нормально вдохнуть. Все вокруг расплывалось, и только когда свет вдруг начал меркнуть, я вдруг поняла, что мое тело будто забыло, что должно дышать, и судорожно вдохнула сама. Ощущение ледяной воды в легких оставалось настолько реальным, что меня затошнило, и, резко свесившись с кровати, я все же исторгла из себя ту немногую жидкость, что содержалась в желудке, ибо в легких, конечно, никакой воды не было.

Где-то на периферии сознания я поняла, что оживленная беседа, проходящая за стенкой, прервалась, и услышала голос Харакаша, хоть и не могла разобрать, что он говорит, а потом чьи-то теплые руки бережно уложили меня обратно на кровать.

В голове звенело.

Казалось, словно я действительно падала в какое-то ничто, ставшее вдруг океанической бездной. Перед глазами все так же плыло, и сфокусироваться ни на чем не выходило. Я уловила несколько взмахов рукой перед лицом, меня аккуратно потрясли за плечи. Что-то спрашивали, потом кричали – то ли на меня, то ли еще на кого-то.

Через мгновение вдруг стало легче. Цветные пятна обрели четкость, и я увидела, что на краю постели сидит Харакаш, придерживая меня под голову и не давая ее запрокинуть.

Заметив, что мой взор обрел осмысленность, островитянин перевел дух и о чем-то спросил, но в ушах стоял такой гул, что я смогла лишь покачать головой из стороны в сторону и повести ладонью в воздухе, призывая подождать немного. К тому моменту, когда я наконец обрела не только возможность слышать, но и силы говорить, в моей комнате, кроме Харакаша, оказались Альвин и Ханс, которого тот привел.

– В порядке… я… лучше… – не очень внятно попыталась успокоить их я. – Сон, просто… дурной сон. Сон. – Язык слушался плохо, и я злилась на саму себя.

Мастер меча обеспокоенно обернулся на комтура, но тот сверлил его настолько недовольным взглядом, что Харакаш принял, кажется, единственно верное решение в данном случае.

– Я не могу ей помочь. Хочу, но не могу. А ты можешь. Но поможешь ли?

Ханс гневно фыркнул, но бережно просунул ладонь под мою голову, занимая место Харакаша, а островитянин отошел к входу, не сводя с меня взгляда.

Какое-то время в комнате царила тишина, но я уловила знакомое гудение там, за гранью доступного человеческому уху, и поняла, что храмовник что-то делает. Что-то, от чего кошмарный сон будто бы подернулся рябью, а потом и вовсе ушел куда-то в глубины памяти; ко мне медленно возвращались силы, а вот сам Ханс, казалось, потускнел, серея лицом. Не сводя с него взгляда, я заметила, как чуть углубляются морщины в уголках глаз, белок розовеет от появившейся капиллярной сетки, а седины в бороде становится чуть больше. Наконец комтур бережно опустил меня на подушку, и в тот же миг, когда его руки перестали меня касаться, струна прекратила вибрировать, и я вдруг увидела мир предельно четко и ясно, будто всю налипшую грязь смыло теплым летним ливнем.

– Ей нужно отдохнуть. – Встав, комтур обернулся к стоящим возле стены Харакашу и Альвину.

– Но я хорошо себя… – начала я, но тут же замолкла под строгим, уставшим взглядом храмовника.

– Нужно. Отдохнуть, – с нажимом произнес он, и я послушно кивнула. – Обучение защитницы нельзя больше откладывать. Я займусь этим с завтрашнего же утра. А с тобой, – невзирая на то что я не видела, на кого смотрит Ханс, я бы поспорила на собственную руку, что слова адресованы мастеру меча, – мне надо поговорить. Сейчас же.

Он покинул комнату первым, за ним Альвин, последним – Харакаш, который вдруг обернулся на меня и подмигнул, прежде чем скрыться за косяком.

Островитянин и храмовник, негромко переговариваясь, вышли на улицу, явно не собираясь посвящать меня в тонкости своей беседы, а Альвин, закрыв за ними дверь, подпер ее спиной, очевидно, не собираясь нарушать какие-то там нормы этикета, глазея на принцессу, но при этом стоя начеку, чтобы наверняка услышать, ежели мне опять вздумается что-то учудить.

Чудить мне не хотелось от слова совсем, потому я тихонько подтянула к себе книгу, кулек с сухофруктами и, решив для себя, что ну их, эти дневные сны, погрузилась в события 1410 года по местному летоисчислению.

(обратно)

Глава 7 О меде, зависти и гордыне

В поселении царило оживление. Как и говорил Бернард, началась подготовка к сопровождению оставшихся женщин Кохши, и все, умеющие худо-бедно держать плотницкие инструменты в руках, принялись за починку телег, укрепление повозок и сбор новых для нужд переезжающих. Мне же во всем этом была отведена простая участь – сидеть смирно и не мешать рабочему процессу. Впрочем, было бы странно, если б принцесса взялась за молоток или пилу.

Конечно, просто сидеть без дела мне никто не дал – комтур, убедившись в моем вполне приемлемом состоянии тела и духа, взялся за обучение. И пока вся деревня напоминала разворошенный пчелиный улей, я сидела в доме, чинно сложив ручки на коленях, и внимательно смотрела на находящегося по другую сторону стола Ханса.

– Обучение послушников начинается с основ храмового наречия, но, очевидно, с тобой мы эту часть пропустим. Хоть и не ясно, откуда ты его знаешь, главное, что наречие тебе известно…

– Прошу прощения, комтур, но я не согласна. Я понимаю его, но понятия не имею, как говорить на нем самостоятельно. – Воздев указательный палец к потолку, я отрицательно покачала им, подчеркивая важность своих слов.

Ханс нахмурился, выразительно пошевелил бровями, обдумывая услышанное, и тяжело вздохнул.

Да, вот такая незадача, досталась тебе ученица черт-те что и сбоку бантик.

– А все предыдущие защитники обучались в храме? – Вопрос терзал меня уже достаточно давно. Харакаш говорил, что все божественные протеже до меня были из простого народа. Из книг я знала о том, что Коррин был храмовником, но о других никаких уточнений не было.

Мой вопрос явно вызвал затруднения у Ханса – он, задумчиво прищурившись и глядя куда-то сквозь меня, замолчал на добрые две-три минуты, потом медленно и очень неуверенно качнул головой:

– Если память не подводит меня, только трое, кроме защитника Коррина, обучались при храмах Светозарной.

– Получается, что не все знали храмовое наречие? – Меня не покидает мысль, что все это как-то не сходится.

С одной стороны, это наречие – важная часть, этакий ключ к способностям, дарованным божеством. С другой стороны, им явно владели не все. Или же его можно изучить где-то в другом месте?

Комтур вздохнул:

– Об этом доподлинно неизвестно, защитница. Я могу только сказать, что в летописях зафиксированы случаи использования божественных сил всеми защитниками веры, каких знала история нашего народа. Несколько из них были даже неграмотны, так как вышли из простого люда. Ирнаот, например, был землепашцем, а Лиам – рыбаком, так что говорить об их знании храмового наречия с уверенностью я не могу. С другой стороны, вы же знаете его откуда-то?

Испытующий взгляд моего нового наставника, который словно не был еще до конца уверен в моих умениях, заставил меня недовольно поджать губы. Комтур являлся невероятно ценным союзником и хорошим источником знаний и умений, но с ним приходилось быть очень осторожной. Постоянное ощущение танцев на скользком льду, необходимость соответствовать какому-то образу, который я еще не до конца сама понимала, – это все лишь добавляло нервозности.

– Откуда-то знаю. Единственное, что я могу предположить, так это вмешательство Светозарной. Она… – Я задумалась, припоминая нашу единственную личную встречу в храме. – Что-то сделала со мной. Разобрала и собрала заново. Даже не знаю, как это объяснить иначе, Ханс.

Очевидно удовлетворившись моей «откровенностью», храмовник важно кивнул:

– Возможно, в тебе, защитница, таится еще множество вещей, о которых мы даже не подозреваем. Пути Ее неисповедимы.

Я молчала, старательно контролируя выражение лица, уж больно фраза про пути повеяла на меня «домашними» религиями. Но хочешь – смейся, а хочешь – плачь, боги этого мира были явно куда реальнее богов моего мира. Или, по крайней мере, точно активнее – сейчас я была готова усомниться даже во всем том, что знала до этого про свой родной мир. И именно из-за этой активности и возникли все мои проблемы…

На удивление Ханс оказался хорошим учителем. Впрочем, почему на удивление? Если я правильно все понимала, он действительно готовился к тому, чтобы обучать. Если не новоявленного защитника веры, то молодых храмовников.

Принеся мне сшитую из бумажных листов тетрадь – вещь явно непростую и недешевую – и, о чудо, почти настоящий карандаш, он счел необходимым чуть снисходительно пояснить мне, что это за «писало», с таким изумлением я смотрела на широкий графитовый стержень, помещенный в трехсторонний корпус из дерева. В ответ уже я смотрела на комтура, не скрывая красноречивого выражения лица: «Ты что, за дуру меня держишь?»

– Я просто удивлена, что у комтура есть… писало, а в королевском замке оно не в ходу. – Слово «карандаш» тут явно отсутствовало в обиходе, и я решила не щеголять подобными словечками при Хансе.

– О, хм… – Кажется, храмовник чуть смутился. – Это действительно редкая вещь, и я подумал, что тебе она не знакома. У меня есть один друг, он считает себя обязанным мне и взял на себя труд снабжать комтурских писарей писалом из империи. Я беру себе по два из каждой его посылки и думаю, что сейчас его применение будет уместно.

Ого, у комтура есть друзья в империи? Или это карандаш из империи, а друг – из другого места? Все любопытственнее и любопытственнее!

Обучение храмовому наречию пошло достаточно споро. Меня не покидало странное, навязчиво зудящее где-то в подкорке ощущение, что я словно бы вспоминаю что-то известное, просто хорошо забытое. Комтур откровенно радовался, что не приходится по тысяче раз объяснять прописные истины, и хотя мой почерк он честно назвал «совершенно непригодным для книжного писца», но тут же уточнил, что мне вряд ли придется когда-либо этим заниматься, а значит, не о чем и беспокоиться – надо радоваться тому, что уже есть.

За изучением алфавита и азов письма время пролетело достаточно быстро. Вспомнила я об этом лишь тогда, когда в облюбованную нами хату ввалились, стряхивая с себя снег, Альвин и Харакаш, впуская следом морозный свежий воздух. Обернувшись на них, я разом ощутила, как свело и спину, и шею, и правую руку. В позвоночнике что-то хрустнуло, и храмовник, вздохнув и покосившись на шумно фыркающих и разувающихся мужчин у дверей, объявил, что на сегодня занятия окончены.

– Я принесу тебе доску для письма и молитвенник. Постарайся практиковаться в чтении и произношении, пока едешь в седле. Доброго вечера. – Закончив нейтрально свою реплику, Ханс разминулся с моим телохранителем и мастером меча, не обменявшись с последним даже взглядом, и, обувшись, вышел из дома.

Харакаш тут же плюхнулся на лавку напротив меня, где парой минут раньше сидел комтур, и с интересом глянул в мои бумаги.

– Ты знаешь храмовое наречие? – Я была готова к тому, что островитянин кивнет головой – слишком много тайн хранилось в этом человеке, но тот сразу отмахнулся.

– Откуда бы? Я просто любопытен. – Харакаш сверкнул на мгновение улыбкой, вызвав у меня резкий приступ подозрительности. Мастер меча явно пребывал в отличном настроении, хотя причин тому не было, более того, его всегда раздражало присутствие комтура где-то рядом.

Выдержав мгновения моего испытующего взгляда с максимально невозмутимым видом, Харакаш объявил, что не позволит превратить свою ученицу в книжного червя, и потому у меня есть полчаса на то, чтоб закончить все свои дела, а потом у нас по плану дня разминка и повторение спарринга с работой в команде.

– А перекусить можно? – После умственной работы меня всегда тянуло что-то пожевать, и обучение у комтура не стало исключением из правила.

Островитянин вполне благостно отнесся к идее легкого перекуса – в погребе старосты обнаружилась небольшая кадка с мочеными яблоками и ящик с овощами, которому предстояло перекочевать в обоз. Приготовленных так яблок я никогда в глаза не видела и потому пробовала с большим интересом; Альвин, судя по всему, имевший какие-никакие познания в этой области, рассказал, что яблоки мочили с медом и травами, это было ясно по вкусу. А еще то, что мед явно местный, с растущих в этом регионе цветов, а значит, у деревни была своя пасека.

– А торговля медом прибыльна?

– Торговля медовухой еще как, – хмыкнул Харакаш. – Ну и медом, конечно, тоже. Я больше чем уверен, что до войны жители Кохши воспринимали себя чуть более богатыми, чем их менее удачливые соседи. Вполне может быть, что в этом и заключается причина установки сетей через реку.

Найденная в ящике морковь оказалась тоже достаточно сладкой, чтобы съесть ее сырой. Некоторое время в доме раздавался только звук слаженно работающих челюстей и хруст плотного овоща, а потом, чувствуя приятную, не отяжеляющую сытость и бодрость, я пошла в свою комнату – переодеваться в стегло. Впереди нас с Альвином ждал еще один бой, пусть тренировочный, но не менее важный.

Как и ожидалось, Харакаш гонял нас до изнеможения. Спасибо, что до моего, а не Альвина, потому как иначе некому было бы тащить мое дрожащее в коленях величество до дома. Конец тренировки объявила я, просто сев в снег и сказав, что больше не могу. Перед глазами все плыло, пот по спине тек рекой, ноги дрожали, а лысый мучитель казался мне средоточием всех пыток мира в сереющих сумерках. Устало опустив щит и оперевшись на него, Альвин согласно кивнул, и мы вдвоем уставились на недовольно кривящегося островитянина.

– Противникам своим тоже так скажете? Устали, ножки не держат?

– Харакаш, будь человеком, скажи мне, какой бой будет длиться столько времени? Мы что, должны против целого войска с Альвином стоять? Так можно даже не пытаться – эта затея обречена на провал, если только наш противник не соизволит решать проблему нашего умерщвления через рыцарские дуэли, в чем я очень сильно сомневаюсь. – Я старательно удерживала себя от того, чтобы опрокинуться спиной в снег, приняв такое манящее горизонтальное положение. Переохлаждение в этом мире никто не отменял, а проверять, может ли мое божественное начало, дарованное мне Светозарной, противостоять воспалению легких, совершенно не хотелось.

– Ваша выносливость – залог вашего выживания, – назидательно поднял палец к небу Харакаш, но, глядя на наши кислые физиономии, смирился с неизбежным и махнул рукой: – Идите отдыхайте. Эвелин, сказать нагреть воды для тебя?

– Да-а… – Оперевшись на Альвина, я мечтательно вздохнула, представляя, каким блаженством будет сейчас помыться в горячей воде. Потом, спохватившись, перевела взгляд на мастера меча. – Подожди, а ты не с нами?..

– Нет, у меня еще есть пара дел. Отдыхайте, приводите себя в порядок. Подъем будет засветло, Бернард хочет покинуть деревню уже на рассвете.

Убрав меч в ножны и закинув свои топоры на плечи, островитянин бодрым шагом удалился прочь куда-то вглубь деревни, в противоположную от нашего дома сторону.

Мы с Альвином переглянулись.

– Идти сможете, ваше высочество?

Я прислушалась к дрожи в ногах и, чуть пошатываясь, сделала несколько шагов. «Латные» ноги казались сейчас совершенно неподъемными, и переставляла я их с видимым трудом. Вздохнув, Альвин предложил мне закинуть руку ему за шею и, крепко обхватив меня под лопатками за кирасу, повел в сторону дома.

Так мы и шли, обнявшись, как старые добрые друзья, выделывая на снегу слегка зигзагообразную траекторию и перешучиваясь о том, что процесс транспортировки не стоящего на ногах напарника надо было включить в тренировки.

В доме, избавившись от доспехов, я просто сложила руки на столешницу и уткнулась в них лицом, стыдливо приняв задремавший вид. Конечно, Альвину и в мыслях не пришло бы укорять принцессу в том, что она не помогает с ужином. Более того, я лично сомневалась, что настоящая принцесса была вообще в курсе, даже теоретически, как готовится что-либо. В конце концов, готовка всегда была уделом простого люда, к которому Эвелин никак нельзя было отнести. Вот и оставалось мне делать вид, что я даже желания помочь не испытываю, и давить на корню естественный порыв помочь.

Альвин меж тем, мурлыкая себе под нос какую-то мелодию, колдовал у котелка, висящего над очагом. Чем-то там шуршал тихонько, что-то сыпал в воду, лазил в подпол, наверное, за морковью. Звуки были такими успокаивающими, что я действительно начала засыпать, и оттого раздавшийся в сенях шорох, а затем – стук во внутреннюю дверь оказались особенно громкими, заставив меня непонимающе вскинуть голову, осоловело оглядываясь.

– Ваше высочество, – раздался из-за двери знакомый женский голос, – баня нагрелась.

Дверь отворилась, и на меня неуверенно глянула Дора, тут же опустив взгляд и низко поклонившись. Пользуясь моментом, я быстро скосила глаза на Альвина, но тот словно совершенно не интересовался пришедшей, даже не повернувшись к ней от очага.

– Благодарю, Дора. – Заметив, что девушка переминается с ноги на ногу у двери, я вопросительно вздернула бровь, но потом до меня дошло.

Она ждет, пока я соберусь и пойду с ней или отпущу ее. Хм…

Встав со скамейки и с трудом удержавшись от тяжелого кряхтения при этом, я доковыляла до своей комнаты, взяла чистую рубаху, шерстяные штанишки, платье-тунику и плащ, потому как надевать на чистую одежду пропахшее потом стегло совершенно не хотелось.

Кстати, о стегле…

Когда мы с Дорой покинули дом, я тут же поинтересовалась насчет стирки моего поддоспешника – возможно ли это, и если да, то сколько времени займет. Казалось бы, простой вопрос вызвал некоторое недоумение и глубокие раздумья у девушки.

– Несколько дней, ваше высочество. Кипятком ошпарить, мыльным корнем растереть – дело не долгое, но надо еще дня два на морозе подержать, а потом еще высохнуть дать, чтоб клопов вывести.

– Клопов?.. – Я даже притормозила от такой информации, судорожно перебирая в голове все, что я знаю про клопов. – У меня нет клопов, точно нет!

Дора, кажется, не только смутилась, но и испугалась, вжав голову в плечи и опустив взгляд.

– Конечно, ваше высочество, простите меня, ваше высочество… – залепетала она, вызывая у меня стойкое желание встряхнуть ее за плечи.

– Дора, успокойся. Я тебя ни в чем не обвиняю. Просто мой поддоспешник пахнет потом, и я не испытываю удовольствия от того, что надеваю его на чистую одежду. Надеялась, что это можно исправить как-то быстрее, чем за несколько дней. Но нет так нет! – Я успокаивающе похлопала девушку по плечу и мысленно вздохнула.

Ходить мне в грязном стегле до самой Алой крепости, а то и еще дольше. Гадство…

Сказав Доре, чтоб отнесла поддоспешник в дом, а грязное нательное – к обозным, я шустро поснимала с себя грязную одежду и юркнула в полумрак бани, в уже знакомый запах хвои и трав.

Проморгавшись и привыкнув к тусклому освещению, следующий час, а может, даже больше, я посвятила себе, любимой, устроив с помощью пеньковой мочалки настоящий пилинг всего тела, до скрипа вымыв волосы и без зазрения совести изведя на это всю воду – в конце концов, для меня грели!

Чуть приоткрыв дверь бани, я дала температуре и влажности внутри понизиться, а себе – привыкнуть к прохладному воздуху, после чего выскочила на улицу. На скорую руку растерев себя полотенцем, оделась в чистое, замотала волосы на манер тюрбана и, завернувшись в плащ, быстрым шагом пошла в сторону дома.

Деревня спала, готовясь к раннему выходу. Окна большинства домов были темны, на улице попадались только патрули, что при виде моей фигуры с тюрбаном на голове забавно пучили глаза и отводили взгляд, делая вид, что ничего не видели. С темного, иссиня-черного неба сыпало крупными искрящимися снежинками, и мне на какой-то миг стало очень спокойно от этой тихой, безмолвной красоты. И если б не пощипывающий распаренную в бане кожу морозец и ранний подъем, я бы с удовольствием побродила по спящей деревне еще, но не судьба.

Харакаш еще не вернулся в дом, потому ужинали мы с Альвином вдвоем. Оба были слишком уставшие для каких-то разговоров, и тишина прерывалась лишь поскребыванием ложек по тарелкам да треском истлевающих дров в очаге.

Наконец, поблагодарив за еду и пожелав добрых снов, я выползла из-за стола и ушла в свою комнату. Волосы, освобожденные от полотенца, едва я зашла домой, уже успели подсохнуть, и потому мне пришлось потратить чуть больше времени, чем хотелось, на их расчесывание и заплетание. В такие минуты я с особой тоской вспоминала ловкие руки моей личной служанки и иногда даже задумывалась о ножницах, но лишь только на миг. Все же мне было жалко срезать такое богатство.

Когда с вечерним туалетом было покончено, вместо того чтобы лечь в кровать, я замерла в ее изножье. В голове моментально воскрес образ жуткой драконьей морды, а затем – немигающий взгляд золотой змеи.

Дожила, теперь мне страшно ложиться спать… Сколько человек может без сна? Четверо суток? Пять? Нет, так дело не пойдет…

Сев на кровать, я помассировала пальцами виски, глядя на подушку так, словно это она была виновата во всех моих бедах. Война с предполагаемым противником началась раньше, чем мне представлялось. В том, что эти кошмары не плод моего воображения, сомнений не было – никогда в жизни мне не снилось такое дерьмо. Даже когда я лежала в больнице с гриппом и с температурой, близкой к сворачиванию белка, ловя глюки в виде плавающих перед глазами радужных пятен, тогда мои сны были максимально психоделическими, бессвязными, наполненными странными образами и воспоминаниями, но – всего лишь снами. Они никогда не переходили из моего воображения в реальность, не заставляли меня захлебываться несуществующей водой.

В соседней комнате я услышала, как Альвин ворошит угли и потом укладывается спать. Мне бы тоже по-хорошему лечь, ведь спать осталось всего ничего, но…

«А вдвоем было бы не так страшно». Непрошеная мысль вызывала у меня насмешку и тихое фырканье. Я себе даже представить не могла лицо моего телохранителя, подойди я к нему с таким предложением.

Входная дверь скрипнула, раздались тихие шаги. Пользуясь тем, что еще не сняла с себя штаны, я высунулась в горницу и увидела Харакаша, стряхивающего с одежды снег. Заметив меня, он удивленно округлил глаза и, подойдя ближе, шепотом, видимо, чтоб не будить уже уснувшего Альвина, поинтересовался, почему я не сплю.

– Страшно, – честно призналась я, также понизив голос.

Островитянин несколько мгновений смотрел в мое лицо, нахмурившись, затем тяжело вздохнул:

– Ложись, я сейчас вернусь. – И, снова накинув свое пончо, вышел из дома, тихо притворив за собою дверь.

Надеюсь, он не за комтуром пошел…

Тем не менее я разделась, оставшись в белье и рубашке, и легла в кровать, укутываясь одеялом. Сонливость накатывала волнами, но то и дело я ощущала уколы страха, стоило мне ей поддаться, и потому ворочалась, вздыхала и прислушивалась к звукам в доме и за его пределами.

Наконец стукнула дверь в сенях, затем скрипнула в доме. Аккуратными шагами вернувшийся мастер меча прошелся по горнице, пошелестел углями в очаге и зашел в мою комнату, неся в руках миску, над которой тонкой струйкой тянулся дымок, и исходящую паром кружку из глины.

– Пей. – Харакаш протянул мне напиток, и я, принюхавшись, различила только слабый мятный аромат во всем травяном многообразии незнакомых запахов. Мастер меча тем временем поставил на сундук миску, в которой оказались какие-то травы и, кажется, еловая веточка, пошебуршил в ней этой самой веточкой и сел на пол, прислонившись к изножью кровати спиной.

– А что это… – начала было я, но островитянин меня прервал:

– Пей и молчи. А как допьешь – закрывай глаза и спи. – Непререкаемые нотки в голосе заставили меня насупиться, но я все же послушалась. Как-никак он для меня старался. Мог сейчас спокойно развалиться на своем матрасе и видеть второй сон, а не нянчиться с испуганной девчонкой.

«А ведь я и есть для него самая настоящая девчонка. Он же в два с лишним раза как минимум меня старше! Интересно, где он был и что видел? Наверняка у Харакаша была очень насыщенная жизнь… Только вот молчит как партизан и не рассказывает ничего. Ну, ничего, разговорю как-нибудь» – так, размышляя о прошлом островитянина, я выпила весь отвар, который он мне принес, устроилась поудобнее и вдруг поняла, что засыпаю. Мягко, но крепко проваливаясь в объятия сна, я слышала, как сидящий у изножья кровати мастер меча что-то мурлыкает под нос, какую-то простую цикличную мелодию. Под потолком комнаты легкими изгибами вился дымок из импровизированной курильницы и, попытавшись сфокусироваться на нем взглядом, я окончательно заснула.

– Ваше высочество!.. Бу-бу-бу, бу-бу… Ваше высочество!.. – доносилось до меня сквозь сон. Я закопалась поглубже под одеяло, натягивая его до самой макушки, и сонно проворчала, что меня нет дома.

Кажется, мой ответ вызвал некоторое замешательство по ту сторону, да и сама я, поняв, что ляпнула, соизволила приспустить край одеяла, высунув нос наружу, и посмотреть, что и кому от меня надо. Сонно щурясь в полумраке комнаты, я недовольно уставилась на Альвина, что, заметив мой царственный лик, встал по стойке «смирно» и оповестил меня о необходимости вставать и собираться к выезду.

Ну да. Фраза «выходим засветло» была сказана не для красного словца.

За окном что-то едва-едва светлело, но, прислушавшись, я поняла, что на улице разворачивается кипучая деятельность – кони ржали, люди ругались, где-то причитала тяжело переживающая свой отъезд женщина…

Вздохнув, я тоскливо махнула рукой Альвину.

– Хорошо, встаю-встаю… А завтрак будет? – Мой телохранитель кивнул и ретировался из комнаты, дав мне возможность спокойно спустить голые ноги на пол, не нарушая десяток правил поведения между незамужними мужчиной и женщиной. Встряхнувшись, я принялась за скорую разминку, а потом, слыша, как шебуршение Альвина в горнице становится все более громким, натянула штаны, нижнюю и верхнюю рубахи и, перехватив их поясом, вышла на ароматные запахи мясного бульона.

Бросив на меня косой взгляд, мой оруженосец, чуть порозовев ушами, налил мне тарелку разогретого вчерашнего супа, щедро присыпанного сухарями, и, испросив позволения, принялся перетаскивать мои сундуки к дверям. За этим занятием нас застал Харакаш. Вернее, застал он скорее меня, меланхолично подскребывающую ложкой по дну тарелки.

– Принцесса, приложите усилия и двигайте ложкой шустрее. Армия почти готова к выходу, но без вас мы с места не двинемся, а вчера снег выпал… Альвин, я помогу. – Смерив меня выразительным взглядом, островитянин подхватил один из сундуков за ручку, оруженосец тут же взялся за вторую, и они, впуская в дом морозный воздух через обе распахнутые двери, вынесли его наружу.

– Эй, а дверь закрыть? – Подскочив от прикосновений холодного воздуха к телу, я захлопнула за ними дверь и, поняв, что всю утреннюю сонливость уже как рукой сняло, пошла собираться, прихватив со стола морковь.

Стегло, конечно, не было чистым, но от него ощутимо веяло морозной свежестью. Кажется, мои слова не прошли мимо Доры, и она передала их Альвину, а тот, судя по всему, вынес его на мороз и забрал утром, чтобы поддоспешник успел нагреться. Не стирка, конечно, но все же какой-никакой способ освежить элемент гардероба. Сойдет за неимением лучшего.

Облачаясь в броню, я как раз взялась за кирасу к тому моменту, как мой наставник и телохранитель перетаскали все вынесенные в горницу вещи. Альвин помог мне застегнуть горжет, накинул плащ на плечи, сколов его фибулой, я надела на голову батват, шлем и, вешая на ходу перевязь на пояс, вышла из дома.

Мир полыхал. Край солнца только показался из-за горизонта, но розово-пламенные лучи отражались на снегу, ползли вверх по схваченным ледяной коркой деревьям, танцевали на шлемах и доспехах, касались лиц. Все казалось каким-то нереальным, невозможно, до боли в груди, красивым.

И этого никто не замечал.

Солдаты грузили подводы, офицеры командовали рассадкой наших «пассажиров», комтур и храмовники читали молитву, прося благословения в дорогу. Все были слишком заняты и погружены в свои мысли и проблемы в отличие от меня, бездельницы, стоящей на крыльце дома и не обремененной какими-либо делами.

– Все в порядке, ваше высочество?

Я перевела взгляд на голос и увидела оруженосца, подводящего ко мне Гаратэ.

– Да, конечно… – Мой голос звучит чуть рассеянно. Снова окидывая взглядом залитый багряным золотом мир, я подхожу к своему коню и треплю его по гриве, а потом протягиваю морковку на раскрытой ладони. Рыцарский конь косит на меня глазом, словно бы спрашивая, что за взятки я тут сую ему с раннего утра, но морковь быстро исчезает, перемолотая крепкими зубами.

Привычно проверив крепление подпруги и седельных сумок – не потому, что я не доверяла Альвину, а лишь из собственного желания контролировать хоть что-то, – я устроилась в седле и направила коня к формирующейся на дороге колонне.

Когда нижний край солнечного диска показался над горизонтом, мы двинулись в путь.

До Роны и раскинувшейся на противоположном берегу Отры мы добрались за три с лишним часа. Бернард недовольно вздыхал, что из-за необходимости везти лишний груз и выпавшего снега мы отстаем от графика, я же, смирившись с неизбежным, неизменно отвечала удачно подвернувшейся в памяти фразой: «Человек предполагает, божество располагает, граф. Будет то, что будет». Конечно, меня тоже беспокоило то, что наша военная кампания может затянуться, и я надеялась, что моего «жениха» задержат проблемы на юге, о которых говорила Светозарная. Не хотелось бы толкаться с ним в воротах замка по прибытии.

Мысли о том, что я могу и не прибыть, отвергались мною почти профессионально.

Въезжать прямо в Рону мы не собирались, и армия встала быстрым лагерем прямо на идущей мимо дороге, чтобы не сводить обоз в снег. Пока ставились костры и варилась похлебка, а солдаты перекусывали солониной, сухарями, запивая вином, небольшой отряд из трех копий, возглавляемый Бернардом и дополненный мной, Альвином, Харакашем и комтуром, севшим ради такого случая на коня, въехал в деревню. Рона встречала нас тягостным молчанием. Высыпавшие на площадь в центре деревни мужики – спасибо, что без вил и топоров, – имели весьма мрачный вид, а заправлял ими и, видимо, всей деревней крепкий, еще широкий в плечах старец, опирающийся на добротный резной посох.

Стоило нам подъехать ближе, как он, бросив на меня странный взгляд из-под кустистых бровей, что-то тихо сказал в сторону, а затем, подождав, пока мы приблизимся еще на пару метров, медленно согнулся в глубоком поклоне.

– Ваше высочество…

Следом за стариком согнулись все, кто вышел на улицу. Бернард, оглянувшись на меня, получил утвердительный кивок и заговорил:

– Властью, данной мне его величеством королем Андарии, герцогом Латисским, сюзереном Васконии, Гаэтии, Оташа, Маривии, Амалии и Фираля, другом Вольных Степей Рудольфом Четвертым Справедливым… – Ого, вот это официоз. Это же сейчас и мои титулы тоже пойдут, ох, хорошо, что их не так много! – …в присутствии ее высочества принцессы Андарии, герцогини Латисской, Карающего меча и гласа Светозарной Эвелин Добродетельной я, граф Бернард из Шоара, обвиняю вас в пособничестве мятежникам, вредительстве своим соседям и предательстве вашего сюзерена, герцога Фиральского!

Бернард взял паузу, набрать воздуха в грудь, а ошеломленный титулами люд, кажется, еще только переваривал, кто и в чем их обвиняет.

– В иное время наказание было бы жестоким, но ее высочество проявила милосердие. – Да ладно! Когда успела? – Ваша деревня облагается единоразовым продуктовым налогом в виде одной трети всего имеющегося у вас провианта. Живой скот не забираем, но за каждую третью голову скота будет браться четыре мешка зерна, десяток кур и половина мороженой коровьей туши.

– Ваша милость, простите нас великодушно, но в чем же мы так провинились? Где же мы мятежников поддерживаем, не было в нашей деревне отродясь такого, всегда графа Осберта любили и почитали как родного отца… – начал было староста, но оборвал сам себя на полуслове, увидев выдвинувшегося на коне вперед Ханса. Кажется, он понял, что про их проделки с сетями нам уже известно, однако комтур, судя по всему, не собирался на этом останавливаться. Вопросительно посмотрев на меня, он тихо спросил, дозволю ли я задать старосте несколько вопросов. Получив мое молчаливое согласие, Ханс спрыгнул с коня, придержав молот на поясе, и сделал шаг к старцу.

– Кто приказал тебе тянуть сети через всю реку, Рислав? Кто дал наказ морить голодом Кохшу? – Старик на этих словах сжал посох так, что побелели костяшки узловатых пальцев.

– Никто приказа не давал, господин храмовник. Голод был в деревне, тут бы самим выжить, куда уж думать…

– Не лги мне, Рислав! – вдруг рявкнул доселе спокойный комтур, и я почувствовала, как где-то далеко едва дрожит знакомая мне задетая струна. Не поет в полную силу, лишь вздрагивает, словно от дуновений ветра. Ханс меж тем сделал короткий шаг вперед, хватая старика за ворот овчинной шубы. Народ за старостой забурлил, но вид тут же обнаженных клинков и взводящихся арбалетов остудил их пыл. – Я знаю, что к вам приезжал гонец без гербовых цветов. Знаю, что ты привечал его в своей избе. Ты же бывший храмовник, ел с нами за одним столом, учил наших послушников святому слову! Что с тобой стало?

– Что со мной стало, господин храмовник? – Старик сухо закашлялся-засмеялся, и комтур, отпустив его ворот, отступил на полшага. – Вы же отобрали мой амулет. Отобрали мои книги. Оставили меня здесь одного, запретив переступать порог Алой крепости!

– Тебя должны были убить за то, что ты сделал. – Ханс практически шепчет эти слова.

Прикрыв глаза на мгновение, я сосредоточилась, задержав дыхание, как пловец перед прыжком в воду, и мысленно потянулась к стоящим передо мной людям.

Их эмоции обрушились на меня морской волной, рокоча и утаскивая следом за собой в морские глубины, и больших сил мне стоило удержаться, закусив губу до отрезвляющей боли, чтобы не нырнуть следом и суметь отсечь все ненужное. Открыв глаза, я видела комтура Алой крепости и стоящего перед ним старика и чувствовала эмоции каждого из них. Комтур источал волны едва сдерживаемой ярости, звериного бешенства, густо замешанного с разочарованием и тоской. Староста отвечал ему не меньшей злостью, но глухой, застарелой, покрытой пылью времен.

– Но не убили. Я больше не храмовник, и мне нет нужды держать ответ перед ликом Светозар…

– Нет, не смей! – Конечно же я не успела.

Комтур сделал лишь одно короткое движение, оказавшись возле старика, и вот уже тот кулем падает в снег с неестественно повернутой головой, а я сбиваю Ханса с ног широкой грудью Гаратэ. Волна людских эмоций снова обрушилась на меня – толпа в едином порыве тянется к убийце, Бернард что-то кричит мне, и я вижу краем глаза, как вскидываются арбалеты в копьях.

Этого нельзя допустить. Никак нельзя!

Где-то на грани сознания гудит туго натянутая струна. Ответ приходит сам собой вместе с жаром в груди.

– Отринь! – Храмовое наречие срывается с губ, я вскидываю в сторону толпы руку и растворяюсь в звуке, больше похожем на удар колокола. Толпа, жаждавшая крови, вдруг отшатывается и падает – люди не держатся на ногах, сползают друг по другу на утоптанную промерзлую землю. А затем все звуки исчезают, и я, чувствуя странную легкость во всем теле, теряю сознание.

(обратно)

Глава 8 Милость Ее

В сознание врывались звуки, накатывая, как штормовая волна на беззащитное побережье, а после я, с трудом открыв глаза, увидела внизу землю и массивное конское копыто.

Руками нашарив укрытую латами шею коня, я вцепилась в нее, подняла свое тело, приняла сидячее положение и ошалело завертела головой, оглядываясь вокруг, непроизвольно шмыгая носом.

Грохот в ушах постепенно стихал, сменяясь звуками происходящего – плачем, причитаниями, смехом… Сквозь мутную пелену передо мной предстали деревенские жители. Еще мгновение назад желающие растерзать Ханса в клочья, сейчас они явно были настроены куда более миролюбиво, и, кажется, их мало волновал окружающий мир. Люди обнимались, что-то говорили друг другу, словно каясь в грехах, кто-то плакал в одиночестве, осев на землю, кто-то смеялся, воздев глаза к небу. Это казалось настолько странным, противоречивым и неправильным, что меня пробил озноб.

Снова шмыгнув носом, я тряхнула головой, пытаясь осознать случившееся, и в этот момент меня грубо схватили за плечо.

– Принцесса, это было лишним! – Бесцветные глаза островитянина полнились беспокойством, что резко контрастировало с недовольством в голосе. Он окинул взглядом мое лицо и, скривившись, протянул мне край моего же плаща. – У тебя кровь из носа. Как ты себя чувствуешь? Что помнишь последнее?

Подобрав повод моего коня, Харакаш повернул свою кобылку, и Гаратэ двинулся следом. На вопрос мастера меча я ответила с некоторой задержкой.

– Я… как пустая ваза. – Проведя грубой тканью по носу и рту, я с огорчением увидела, как темными пятнами на шерсти расплывается кровь, и, чуть не завалившись в сторону от внезапного головокружения, вцепилась в переднюю луку^[37].

Сравнение с вазой пришло мне в голову неспроста – ощущение странной пустоты в груди царапало, зудело, как заноза, не давало сосредоточиться на чем-либо.

– Я помню Ханса. И толпу, которая хотела его разорвать. Я попыталась применить «Песнь Принятия», а дальше – провал…

– Не попыталась, а применила. Кажется, пробило даже храмовников, хотя они держатся, конечно, лучше, чем деревенские. – Харакаш кивком указал в их сторону, я же отвернулась, испытывая стыд и одновременно легкий ужас пополам с восторгом от того, что сделала.

Я сумела использовать силы!

– Ты потеряла сознание на пару-тройку мгновений. Судя по всему, потратила за раз слишком много Ато.

– Есть пострадавшие? – Наконец вспомнив, что вроде как главная тут и должна переживать о жителях королевства, я с некоторой опаской задала этот вопрос. «Песнь» была попыткой избежать жертв, и если все пошло не так…

– Только гордость Ханса. Брат-рыцарь взят под стражу – вытащилипрямо из-под копыт Гаратэ. Да вон он…

Я повернула голову туда, куда указывал островитянин, и наткнулась на гневный, полный какой-то звериной ярости взгляд комтура. Не вырываясь из рук ведущих его рыцарей, он повернул голову и неотрывно следил за мной взглядом.

– А я предлагал его… – Не договорив, Харакаш вздохнул и посмотрел на небо.

Я же отвернулась, пытаясь избавиться от ощущения, что совершила – или все еще совершала – огромнейшую ошибку.

Ну, хоть с кем бы посоветоваться… Спросить, а как надо, как правильно все это делать. Стоять и смотреть, как он сворачивает старику шею? Отдать комтура на суд толпы? Принять его сторону в хладнокровном убийстве, потому как он – храмовник и несет знамя веры?

Мы приблизились к небольшому отряду, что выехал с нами к Роне. Одного короткого взгляда на их лица мне хватило, чтобы понять, насколько я «переборщила» с использованием сил. Альвин алел как маков цвет, отводил глаза, смотря куда угодно, лишь бы не в мою сторону. Граф был настолько глубоко погружен в мысли, что даже не сразу заметил мое приближение, а заметив, еще некоторое время смотрел на меня так, словно забыл, кто я есть.

– Ваше высочество, у вас кровь! – Бернард наконец вынырнул из размышлений. За ним следом оживились и остальные рыцари, кто переглядываясь, кто отводя взгляд от брата по оружию. – Что с вами? Позвать лекаря? Что нам делать?

Он был обескуражен, подавлен и ждал от меня конкретных приказов…

Но если бы я сама знала, что нужно делать в таких ситуациях! Ладно, попробуем разбить большую проблему на множество маленьких.

– Со мной все в порядке. А по поводу дел… Комтура поместить под стражу. Он предстанет перед королевским судом и будет наказан по всей строгости. – Я поморщилась от собственной формулировки. Не имея ни малейшего понятия о том, что в этом мире полагалось – а полагалось ли? – за убийство, тем более что убийца и убитый были из разных социальных слоев, мне предстояло этот самый королевский суд вершить. Приятного мало, а шансы накосячить росли в геометрической прогрессии!

– А с деревней?..

Я бросила косой взгляд через плечо на едва только начавших успокаиваться жителей Роны и снова повернулась к графу.

– Действуем по плану. Проследите, чтобы мы получили ровно то, что потребовали в начале. И… если у убитого была семья, с нее брать ничего не нужно. На их долю и так хватило бед.

Граф кивнул, принимая мои ответы, после чего парой коротких приказов разделил наш маленький отряд на две части, и вот уже я во главе одной половины ехала к основному составу войска, физически ощущая, как в меня где-то между лопаток упирается тяжелый, колючий взгляд взятого под стражу комтура.

Кровь с лица я худо-бедно оттерла, насколько это можно было сделать, не сняв шлема. Харакаш ехал рядом, обеспокоенно поглядывая, поигрывал желваками и явно хотел завести разговор, но останавливал сам себя. Я была ему благодарна – в душе зрело ощущение неминуемо приближающегося дерьма, чувство опустошения никуда не исчезло, а в голове не было ни единой дельной мысли. Какие тут разговоры в таком состоянии?

Добравшись до лагеря, я сразу заметила нездоровое оживление в стане храмовников, стоило тем увидеть, как их командующего ведут под белы руки и, заковывая в кандалы, крепят цепью к одной из повозок. Охранявшие комтура не давали храмовникам подойти к нему, и становилось ясно: еще чуть-чуть, и ревнители веры попытаются перейти к активным действиям.

– Останови их. Они должны тебе подчиняться. – Хриплый голос островитянина заставил меня бросить в его сторону короткий взгляд. Он неотрывно следил за наседающими на охрану храмовниками, беспокойно шевеля пальцами на рукояти притороченного к седлу меча.

Я собралась было спрыгнуть с седла, но Альвин, едущий сразу за мной, остановил меня.

– Они не смогут его подчинить, а напугать такого коня сложно, – коротко пояснил мой оруженосец, а Харакаш добавил, что я буду казаться куда внушительнее, нависая над ними с высоты конской спины. – И так действительно куда безопаснее… – произнес он, помедлив, и тут же послал свою кобылу следом за Гаратэ.

Мое приближение в момент усмирило взбунтовавшихся. Ханс, вольготно привалившись боком к стоящей повозке, рассматривал густые, полные снега зимние облака, ползущие по небу, и лишь на миг бросил на меня раздраженный и в какой-то степени даже презрительный взгляд. Но молчал, что в данной ситуации для меня было лучше всего.

– По какому праву… – завелся с пол-оборота один из храмовников, зло смотря на меня из-под капюшона. Уже не юнец, но не старше Альвина на вид, он, скрестив руки, вздернул подбородок и моментально перешел на повышенный тон, вызывая во мне глухое раздражение, – …вы посмели заковать комтура Алой крепости?!

Я молчала, удостоив зарвавшегося служителя лишь коротким взглядом, и, хмуро разглядывая вышеобозначенного комтура, заметила, как вздрогнули уголки его губ, скрывая усмешку.

Так, значит, тебе, падла, весело! Убил человека, а теперь стоишь довольный и слушаешь, как выпестованные тобой щенки тявкают на хозяйскую руку?! Ну, хорошо, будет тебе веселье!

Переводя взгляд обратно на стоящего чуть сбоку от Гаратэ храмовника, что аж покраснел от моего пренебрежения, я смерила его долгим взглядом. Потом медленно оглянулась.

Вокруг нас, образовав небольшую зону отчуждения, стояли солдаты. Они едва слышно перешептывались, и я уже знала, что большая часть из них явно в курсе произошедшего в Роне.

– Вы заблудились… – начала я, чувствуя, как шепотки замирают и это придает мне уверенности. Я здесь главная. Я здесь – рука правосудия, наделенная властью – как светской, так и божественной.

Мои мысли замерли, ощущение пустоты в груди вдруг исчезло, а в голове раздался знакомый тихий смешок. И голос.

«Явилась…» – вздохнула я мысленно, испытывая странное облегчение. Светозарная не ответила, явно сочтя это ниже своего божественного достоинства, и я ощутила легкий толчок в сознании, мол, ну, давай, где представление?

Пауза тем временем затягивалась, и потому требование божества оказалось весьма кстати.

– …Заблудились в собственном невежестве, гордыне. В ощущении собственной значимости. И в чувстве собственной непогрешимости. – Я замолкла на мгновение, глядя в глаза комтура, по-прежнему игнорируя стоящего перед Гаратэ храмовника. – Ошибаются все. Каждый может оступиться под бременем власти, под тяжестью прав и обязанностей, что взял на себя когда-то и груз которых увеличивался с каждым годом. Но ответственность за ошибки лишь возрастает, когда большими правами себя наделяет человек. Сегодня мы решаем судьбу комтура Алой крепости, брата-рыцаря Ханса, который, поддавшись гневу, убил старосту Роны вопреки моему приказу.

Переведя дыхание, я обвела взглядом собравшихся. Храмовники были растеряны – они вопросительно смотрели на своего командира, тот безразлично пожал плечами и произнес на храмовом наречии лишь одну фразу: «По заслугам». Стоящий передо мной служитель вновь повернулся ко мне и едва только открыл рот, как я послала Гаратэ вперед, вынуждая храмовника, сразу растерявшего весь свой пафос, отскочить в сторону.

– Как ты сказал, комтур? «По заслугам»? И с каких это пор у тебя есть право решать поперек моего слова, слова защитницы веры, избранной Светозарной, кто и что должен получить по заслугам?

– Он оскорбил Ее! – От выдержки Ханса не осталось и следа, он сделал шаг вперед, натягивая цепь, и сжал кулаки.

– Он задел тебя. Или после того, как ты начал оспаривать решения магистра Ирвина, тебе показалось этого мало, и ты возомнил, что вправе решать за Ту, которой поклялся служить? – Комтур еще только набирал воздуха в легкие, чтобы ответить, а меня уже понесло: – Так я скажу тебе, гордец, что для того, чтобы оскорбить божество, нужно быть по меньшей мере чем-то более выдающимся, чем просто человеком! Все эти, – я вовремя остановила себя, удержавшись от фразы про крестовые походы, – напыщенные слова об оскорблении божества не более чем ширма, за которую ты и тебе подобные прячут свои собственные эгоистичные желания! Свою гордыню! Свою жажду править и управлять чужими жизнями едва ли не наравне с божеством, которому вы приносите клятву служения, а на деле – покупаете себе прощение всех грехов и безнаказанность!

В воздухе повисла напряженная тишина, в которой мы с комтуром сверлили друг друга тяжелыми взглядами.

– Не тебе говорить о гордыне и власти, принцесса, – буквально выплюнул Ханс, презрительно кривясь.

«Дай-ка я…» – вдруг четко услышала я в своей голове, а потом меня… отодвинули? Наверное, только это слово подходит для описания испытанных мною ощущений. Мир перед глазами вдруг начал двоиться, звуки отдалились, словно бы доносясь через плотную вату, а на меня накатила паника от того, что я перестала ощущать тело, зависая в собственном «нигде».

Стараясь перебороть все неприятные ощущения, я старательно прислушивалась и всматривалась в окружающий мое тело мир. Светозарная повела плечами, картинка дрогнула, а потом я увидела, как комтур, покраснев от напряжения, с вздувшимися венами медленно опускается на колени. Он явно пытался сопротивляться, но силы были совершенно не равны.

– Я – всепрощающая длань и Карающий меч. Я – глас Светозарной, Ее избранница и защитница, воплощение Ее воли, Ее сосуд! – Голос божества ударил по окружающим подобно звуку массивного колокола.

Храмовники упали на утоптанный снег, Гаратэ нервно переступал с ноги на ногу, первые ряды солдат отшатнулись, сбивая с ног тех, кто стоял за ними.

«Нет, стой, сбавь обороты! Не надо наказывать тех, кто непричастен!» – прокричала я мысленно, пытаясь вернуть себе контроль над телом, изо всех сил стараясь пошевелить рукой или хотя бы моргнуть, но тщетно.

Светозарная тем временем не сводила взгляда с Ханса, что повис на идущей к телеге цепи всем весом. Его губы зашевелились, с них упала первая тяжелая капля темной крови.

– Громче! – Приказ, как удар хлыста, взрезал воздух. Брат-рыцарь вздохнул с тяжелым, громким хрипом:

– Милость Твою прошу, Свет Несущая, ибо слаб…

– Милость в глазах просящего или милость в руках дающего? – Чувство неизбежного накатило на меня с новой силой. Я ощутила какое-то мрачное удовлетворение, которое никак не могло быть моим собственным, и вновь попыталась вернуть контроль над собой. Раздражение и снисходительность – меня омыло чувствами покровительницы, а потом словно бы отшвырнуло куда-то вглубь тела, в котором мне отвели лишь скромную роль наблюдательницы.

Ханс молчал, тяжело дыша. Его послушники лежали на земле, ошеломленные, не смеющие шевельнуться. Светозарная легко спрыгнула с коня и направилась к согнувшейся фигуре комтура, мне же оставалось только наблюдать как бы со стороны, довольствуясь периодически двоящейся картинкой.

– Перечить защитнику веры – то же самое, что перечить Мне. – Она уже не скрывалась за моим обликом, во всеуслышание заявляя, кто именно сейчас говорит устами Эвелин. – Какая милость в этом случае полагается, брат-рыцарь?

«Как все удачно складывается, сейчас мы решим сразу две… нет, сразу три проблемы!» – услышала я меж тем довольный голос божества где-то рядом с собой и с ужасом поняла, до чего довели наше глупое противостояние с комтуром и череда печальных случайностей, ему сопутствующих.

«Не смей! Нет! Я не хочу! Он не заслужил!»

«Он – заслужил, взгляни сама…» – Светозарная хмыкнула, изображение стало чуть четче, как и звуки, и я увидела, как Ханс поднимает голову, а после – выпрямляется, оставаясь стоять на коленях, и смотрит в «наше» лицо.

– Я думал, Ты оставила нас, Свет Несущая. – Его глаза горели лихорадочным блеском фанатичного обожания. – Столько лет молчания, и вдруг появляется эта… – Лицо комтура вдруг исказила гримаса боли, и он сорвался на шепот: –…защитница. Да. Я понял, я все понял…

Божество хмыкнуло и коснулось кончиками пальцев, облаченных в латную перчатку, макушки комтура.

– Оставь, дитя. Это пустое. Какая милость тебе полагается?

– Последнее служение, о нем прошу Тебя, Свет Несущая.

– Будет так. – Мой клинок покинул ножны, я увидела, как он вспыхнул мягким белым свечением, и услышала, как тихо поет его сталь. Алчно, жадно. Ужасающе.

«Нет, прошу тебя, не надо! Он уже достаточно испытал, он понял и раскаялся. Остановись!»

«Он сам выбрал последнее служение. Не в моих правилах отказывать своим верным детям. Исполни его просьбу!»

Я замерла, больше не пытаясь вернуть контроль над телом.

«Что?»

«Ты знаешь клятву. Отдай его мне…»

«Нет, мы так не договаривались. Только Дракон, только его я должна была…» – Я пыталась отодвинуться, уйти куда-то на задворки собственного тела, но меня безжалостно вытащили на поверхность.

«Исполни. Мою. Волю!»

В мое сознание словно впились тысячи раскаленных игл, вкручиваясь медленно, раскачиваясь из стороны в сторону.

Вместе с болью я вдруг поняла, что чувствую свое тело.

«Ты дала клятву, ты моя! Делай то, что положено, и получишь свою награду!»

Ханс смотрел мне в лицо. В его глазах пылало нетерпение пополам со страхом.

«Дай ему то, что он просит. Исполняй!» – Последнее слово, словно шипастая плеть, ударило по моему разуму, мир вокруг задвоился от заволакивающих глаза слез, руки медленно воздели меч вверх, где он поймал прорвавшийся сквозь тучи солнечный луч.

– Давай. – Хриплый шепот на храмовом наречии. Я снова встретилась с комтуром взглядом, он опустил голову, подставляя шею.

– Во имя Твое…

Сталь летит вниз.

Кровь тяжелыми брызгами осела на латных ботинках, густой волной подкатила к ногам, разливаясь темной вишней по белому снегу. Это было бы почти красиво, если бы не так тошнотворно-ужасно.

Божественный клинок, девственно чистый, будто живой, толкнул меня в ладонь рукоятью, ластясь, как сытый кот.

«Неплохо. Но когда будешь пронзать Дракона, фразу нужно будет сказать целиком».

Божество исчезло из моей головы, а я стояла над телом комтура, неуклюже завалившимся на бок с задранными вверх цепью руками, и смотрела на темную густую кровь, что толчками изливалась из разрубленной пополам шеи, паря на морозе.

Меч с «обиженным» звоном выпал из моей ладони.

Если бы только я не решила играть на публику. Если бы я нашла иной выход. Если бы ты не был таким упрямцем. Что же я делаю…

Взгляд нашел в ране белеющий позвонок, и меня скрутила тошнота.

(обратно)

Глава 9 Об особенностях средневекой психотерапии

Выезжали мы из Роны спустя почти четыре часа.

Тело комтура завернули в некрашеный лен и положили на телегу, взятую в деревне; когда я самым позорным образом проблевалась, ко мне подошел Харакаш и, поддерживая мое скрючившееся, насколько это возможно в латах, тело, тихо шепнул, что стоит приказать подготовить комтура к погребению и довезти его до Алой крепости.

Я так и сделала.

Оставшиеся храмовники следовали за телегой, читая молитвы. Когда ужас и отвращение от содеянного чуть отступили, в моей голове появилась мысль о том, что теперь бывшие подчиненные комтура меня возненавидят и попытаются отомстить. Поделившись этим со своим наставником, я услышала, что о подобном можно даже не думать.

– Все свершившееся – воля божества. Для них сама мысль мстить Ей через тебя – ересь, – уверенно подвел черту Харакаш, ободряюще похлопав меня по локтю. – Не переживай об этом. Да и вообще ни о чем не переживай. Он сам виновен в случившемся, противостоять избранникам божества всегда опасная игра.

– Он противостоял не Ей, а мне. – Я мрачно посмотрела на пальцы, сжимающие поводья. – Я не устраивала его как защитница веры наверняка по многим причинам. Вряд ли он был в этом виноват – Ханс был комтуром, храмовником, воспитанным по правилам этой веры. И я даже не знаю, почему он убил того старика… Рислава. Кажется, так его звали. Может быть, комтур действительно был прав? А я – просто глу…

– Тише, тише, – прервал меня островитянин, оглядываясь.

Пусть вокруг нас оставалась приличная зона отчуждения, а воздух полнился шумом идущих людей, ржанием коней и скрипом телег по снегу, он все же был прав. Мне не следовало высказываться так громко, сомневаясь в себе и в том, что я совершила.

Я совершила. Я. Не Светозарная.

– Альвин, ее высочеству нездоровится, съезди в обоз, попроси приготовить ее любимый отвар. – Островитянин проследил взглядом за споро развернувшим коня телохранителем и обернулся ко мне: – Послушай, Эвелин. Мы все видели, что произошло и кто был в твоем теле. И все понимают, что это божественная кара. Ханс получил последнюю милость из рук своей богини. Какая в том твоя вина?

– Это было убийство, а не кара. Ей это нравится, когда кто-то умирает из-за Нее, за Нее, для Нее… А еще Она просто приучает меня к убийству, чтобы я могла… – Внутри снова закипала злость, на глаза наворачивались слезы. Я быстро заморгала, чтобы хоть как-то избавиться от их заволакивающей влажной пелены.

Харакаш рядом со мной едва слышно хмыкнул:

– Не стоит говорить об этом еще с кем-то. Пусть все будет так, как видели окружающие, так будет проще.

– Проще всем, кроме меня. – Я подняла лицо вверх, смотря в серо-белесое, укрытое снежными облаками небо, через уголки глаз вытекла лишняя влага.

– Такова твоя доля. Надеюсь, что награда за служение будет соразмерна. – В голосе мастера меча звучало нескрываемое любопытство, но я молчала. Не было никакого желания рассказывать ему о том, чем меня «купила» акулозубая гадина, потому что я уже не была уверена, что не продешевила.

О чем я думала, когда соглашалась на все это? Собиралась просто просидеть в замке до прибытия Аримана, а потом незаметно ткнуть его ножом на брачном ложе? Да кому я вру? Ни о чем я не думала! Ничего не знала, ни о чем не задумывалась… Безмозглая эгоистка!

Вернувшегося Альвина, везущего ни много ни мало целый кувшин, исходящий паром, я даже не заметила, уйдя с головой в мысли. А подумать было о чем – если отправленную на казнь преступницу, тетку Деллы, я не записывала «на свой счет», то Ханса убила именно я. Кто бы что ни говорил, я знала, что именно моя рука опустила меч на его шею. Да, божество меня подстегнуло, давило на меня, но в тот момент… В тот момент я была свободна от власти Светозарной. Она не управляла мной.

Я сделала все сама.

Я вздрогнула, вспоминая ощущение от нанесенного мною удара. Как сопротивлялась упругая живая плоть, как неестественно легко вошел в нее божественный клинок. Мне самой не хватило бы сил разрубить шею и до середины, в этом я была уверена. Чувство живого, жадного до крови существа в руке крепко отпечаталось в памяти, как и блеск чистого лезвия, на котором ни на мгновение не задержалась кровь. Или же, наоборот, – задержалась, была впитана им как губкой?

Клинок не давал использовать себя в бою другим, хотя просто прикасаться к нему прочие люди могли. Он разумен? Фарраль не смог что-то разглядеть в оружии? Или ему не дали это разглядеть?

Как бы то ни было, я стала убийцей. Не защищая свою жизнь или интересы королевства и его народа, а по приказу божества, что решило воспользоваться случаем и научить меня проливать кровь, используя для этого собственного последователя.

Что бы ты сказала, мама, узнай о том, что я сделала? Смогу ли я рассказать тебе об этом когда-нибудь? А если ты узнаешь, кем я стану в твоих глазах? Отец ведь тоже убивал… Как он жил с этим? Как ты с этим жила?

– …Высочество. – Меня тронули за локоть, вырывая из тяжелых раздумий. Я вздрогнула, вскидывая взгляд на потревожившего, и увидела обеспокоенного Альвина. – Простите, госпожа, я…

Подняв ладонь, я прервала его извинения и взяла протянутый глиняный стакан. Конструкция шлема позволяла пить, не снимая его, потому оставалось лишь следить взглядом за тем, как темный отвар переливается из кувшина.

– Все в порядке, Альвин, все в порядке. – Мой голос мог убедить разве что глухого, но мой оруженосец ничего не стал спрашивать.

Весь оставшийся день мы шли по маршруту. Бернард уверял, что если будем придерживаться графика, то уже к вечеру следующего дня увидим стены Алой крепости. Хотелось верить, что так и будет: то и дело попадавшиеся на глаза бело-красные одежды храмовников изрядно нервировали, возвращая меня к мыслям об убитом, хоть мне и без этого было нелегко от них избавиться. Сами храмовники, очевидно, думали о чем-то ином, потому что стоило войску остановиться в выбранном для лагеря месте, они тут же принялись ходить за мной по пятам.

Я видела их рядом с собой, но стоило мне обернуться, как они, подобно тараканам при внезапно зажегшемся свете, начинали разбегаться в разные стороны.

К концу вечера мое нервное напряжение достигло предела, и потому я целенаправленно пошла ловить кого-нибудь из храмовой братии сама. За мной следом молчаливой тенью двинулся Альвин, но, впрочем, быстро куда-то делся, затерявшись между установленных шатров. Я уже успела разозлиться и обидеться на него и мысленно прокрутить в голове краткую, но горячую отповедь насчет исполнения должностных обязанностей, как Альвин появился сам, таща за руку одного из послушников.

Заметив меня, храмовник дернулся было в сторону, но вырваться из цепких пальцев моего оруженосца оказалось сложнее, чем тот представлял. Трепыхнувшись пару раз, облаченный в бело-красные одеяния молодой мужчина обреченно замер изваянием, когда Альвин остановился передо мной.

– Что происходит? – без предисловий начала я. – Вы то ходите за мной как привязанные, то разбегаетесь, стоит мне только глянуть в вашу сторону! Что вам нужно?

– Простите нас, защитница, мы слабы и поддались гордыне, – на одной ноте забубнил храмовник, пряча глаза.

Я, прищурившись, «потянулась» к нему мысленно, как уже делала ранее, и ощутила странный коктейль из страха, вины, горечи, надежды и гнева. Определить, что из этого предназначалось мне, было весьма проблематично, а монах тем временем продолжал бубнить о собственном моральном разложении и вине, которую испытывал.

– Хватит. – Прервав словоизлияния, я несколько мгновений молча буравила его взглядом. – А я-то тут при чем?

Храмовник наконец-то поднял на меня глаза, жалобно взглянув в лицо.

– Мы просим вас о милости, защитница.

Слова о милости больно ударили и так по напряженным нервам, и я, понимая, что надо держаться во что бы то ни стало, закусила до крови губу, сжимая кулаки. Стоящий напротив меня монах побледнел так, что это было заметно даже в неверном отблеске костров, и попытался упасть на колени, но Альвин продолжал крепко держать его за руку, да еще и слегка вздернул, пока я делала шаг в его сторону.

– Я. Не. Собираюсь. Вас. Убивать. – Медленно, четко проговорила я, схватив храмовника за подбородок и не давая ему отвернуться. – Какую еще милость вы от меня ждете?

Отпустив его, я скрестила руки на груди, отступая на полшага и отводя взгляд. Меня терзало странное ощущение, которое я не могла внятно описать. Неприятное – словно во время купания в теплом чистом море вокруг ноги вдруг обернулись скользкие водоросли. И они тебе вроде бы не мешают, но кто знает, что случится через мгновение.

– Прощения, защитница. Мы просим у вас прощения.

– Прощаю. – Слово почему-то далось мне с трудом. В голове далеким эхом звучали размышления о том, что эти бело-краснорясочные не меньше меня виноваты в произошедшем. – По прибытии в Алую крепость будете усмирять свою гордыню молитвами и трудом. Что еще?

Монах стоял не шевелясь, словно бы обдумывая услышанное, потом открыл рот, звучно захлопнул его спустя мгновение и согнулся в поклоне.

– Не попадайтесь мне на глаза. Я не хочу видеть вас до самого прибытия в Алую крепость. Это понятно?

– Да, защитница. – Он не разогнулся, и я отвернулась и пошла прочь, к своему шатру.

Альвин шел следом, раздражительно молчаливый и выдерживающий дистанцию.

– Ты меня боишься? – Мне вдруг стало любопытно, хотя в душе тут же шевельнулся червячок собственного страха. Задавая вопрос, я не была готова к ответу.

– Нет, ваше высочество, – спустя пару секунд ответил мне оруженосец.

– А почему? – Остановившись, я обернулась к нему, с болезненным интересом вглядываясь в его лицо.

Альвин остановился и несколько мгновений смотрел мне в глаза. Его взгляд был серьезен и, как мне показалось, грустен, но я удержалась от желания самостоятельно влезть в его чувства, дожидаясь ответа.

– Потому что мой страх ничего не изменит. Если я заслужу кару, она будет неминуема, а значит – нет смысла бояться неизбежного. – Он сделал небольшую паузу и опустил взгляд. – Ваше высочество, время позднее, вам нужно отдохнуть. Идемте, ужин уже наверняка стынет.

Я заторможенно кивнула, развернулась на пятках и пошла к своему шатру.

Он точно не мог знать о том, что на подобный вопрос ответила когда-то Светозарной я. Неужели… я стала такой же?

Перед шатром уютно потрескивал костер, в его отблесках задумчивое лицо мастера меча, сидевшего на длинном бревнышке, казалось то демоническим ликом, то мученическим образом. Из-под полуприкрытых век он меланхолично наблюдал за пляшущими языками пламени, периодически шевеля в образовавшихся углях длинной тонкой палкой. Мой приход он вроде бы даже не заметил.

Ужин ожидал внутри шатра: аккуратно поставленная на крышку одного из сундуков медная тарелка еще исходила паром, но один лишь вид еды вдруг вызвал стойкое отвращение. Опустив полог шатра, я села на заправленную постель и несколько мгновений просто смотрела на мигающий огонек масляной лампы, стоящей на том же сундуке.

Больше всего мне хотелось проснуться.

Очнуться от этого кошмара в Олиной квартире, понять, что виной всему «не пошедшее» вино или, может быть, даже тяжелое отравление плохо приготовленной пиццей и что всего этого не было.

Не было крови на снегу. Не было мертвой собаки в объятиях мальчишки. Сгоревшей деревни. Убитого теткой ребенка. Девушки-служанки с распоротым животом. Божеств, замков, слуг…

Ни-че-го.

Закрыв глаза, зажмурившись до боли, я пожелала этого так искренне, как только могла. А потом тихонько завыла, закрыв лицо руками и чувствуя обжигающий холод латных перчаток.

Это было взаправду. И я увязала все глубже.

Кто я? Элеонора, бухгалтер, москвичка из двадцать первого века? Или Эвелин, принцесса в ином мире, обреченная на брак с чужаком? Защитница веры, спасающая народ от войны? Убийца, несущая кровь и сталь? Кем я стала и кем еще стану, пока это все не закончится? Когда и как это закончится?

– Пей. – Знакомый голос над головой прозвучал настолько внезапно, что я, вздрогнув всем телом, качнулась назад, резко выставляя руки перед собой.

Харакаш протягивал фляжку, стоя в полутора шагах от меня, а полог шатра был чуть приподнят, пропуская внутрь отблески огня.

– Пей, Эла, – еще раз повторил он и вложил в мою ладонь открытую флягу, накрывая ее моими пальцами.

Он не знает, как правильно сократить мое имя. Настоящее имя…

– Эля, – шепотом произнесла я такое похожее, но кажущееся здесь чужим сокращение.

Харакаш молча кивнул, дождавшись, пока я сама сожму пальцы, и отпустил мою руку. Переставил тарелку на другой сундук и сел на освободившееся место.

– Ну? Мне надо тебя поить? – В его голосе слышалась насмешка, и я нахмурилась, чувствуя зарождающийся в глубине гнев.

Почему он смеется надо мной? Почему он мне приказывает? Мне что, мало одной твари, которая теперь будет дергать меня, как безвольную куклу, заставляя делать все, чего я не хочу?!

Островитянин выдержал мой долгий взгляд, а потом перехватил руку, не давая мне бросить флягу в дальний конец шатра.

– Этот напиток привозят для меня из дома, Эля. Он крепкий, он неприятный на вкус в первые разы, но это то, что тебе нужно сейчас. Поверь мне, я понимаю, что ты чувствуешь. – Он снова разжал пальцы.

Моя злость выходила, превращаясь в соленые дорожки на щеках. Я всхлипнула и резко приложилась к пахнущему терпкими, горькими травами горлышку фляжки.

Три долгих глотка – уже после первого мне казалось, что внутри меня полыхает маленькое солнце, а язык онемел от горечи, – я сделала, прежде чем оторваться от фляги и, судорожно вздохнув, протянуть сосуд обратно Харакашу.

Вздох, второй, третий, прямо возле моего шатра Альвин вдруг затянул разудалую и, судя по подхватывающим голосам, весьма популярную в народе песню, и вдруг я поняла, что больше так не могу.

Мастер меча ловким движением сдернул с кровати одеяло и завернул меня в него прямо поверх доспехов с головой, только стянув шлем. Я уткнулась лицом в шерстяное пончо и зарыдала в голос, пытаясь через собственный вой объяснить, что я не хотела убивать комтура, что я в этом не виновата, я не убийца, я просто хочу семью, чтобы отец и мать снова были вместе, чтобы мы были счастливы и что нельзя меня за это винить…

Харакаш молча кивал в такт моим словам, покачивая и обнимая меня за плечи одной рукой, а второй – гладя по прикрытой батватом голове.

Я рассказывала островитянину про свой дом, про маму, про то, как много она для меня делала, про то, как нам жилось без отца и как мама до сих пор его любит. Про самые вкусные в мире пирожки со щавелем и выпускное платье, которое мама перешила из своего вечернего для меня. Про те вещи, которые остались там, далеко от меня, и которые я хочу вернуть больше всего на свете. Про наш договор с божеством и про ее клятву перенести мою мать сюда, вернуть ей молодость.

Харакаш вздыхал и все так же молчал, внимательно слушая меня до тех пор, пока слова не закончились, снова превратясь в поток всхлипываний.

За стенами шатра мой оруженосец уверенным сильным голосом приступил к повествованию о непростой жизни в стоящих друг напротив друга женском и мужском храмах, о том, как их обитатели рыли навстречу друг другу проход.

Мне хотелось выйти и запустить чем-нибудь потяжелее в Альвина, наорать на них всех так, чтоб в ушах звенело, но я сидела, позорно извозив одежду островитянина соплями, всхлипывая все тише и тише, чувствуя растекающееся внутри блаженное, поглощающее всю боль тепло и накатывающую расслабленность, и волей-неволей вслушивалась в текст:

Последнее слово сбилось на дружный хохот, я насмешливо хмыкнула, одновременно шмыгнув носом, и отстранилась от своего наставника, со стыдом глядя на мокрое пятно на его пончо. Потом поймала его внимательный, изучающе-оценивающий взгляд и кивнула, чувствуя смущение.

– План удался, истерика предотвращена. – Я попыталась улыбнуться, но вышло не очень. Язык немного заплетался, а в голове все мысли словно погрузились в туман – я еще в первый раз запомнила, что напиток островитянина невероятно крепок, а уж если меня унесло на балу с вина…

– Послушай меня, Эля. – Харакаш замахал перед моим лицом рукой, потом вытянул вверх указательный палец, и я, благодарно кивнув, сфокусировала взгляд сначала на нем, а потом, с замедлением, на лице островитянина. – Сегодня ты будешь спать очень крепко. А завтра будет новый день и новая история. Подчас мы все совершаем ужасные вещи, но ты не должна дать им сломать тебя. – Он смотрел на меня требовательно и строго, и я медленно кивнула. Пусть мое тело сдавалось под напором того пойла, которое я выпила, но мозг все еще работал. – Если ты когда-нибудь сломаешься, Она победит, и все, что ты сделала до этого, будет напрасно. Его смерть и все другие будут напрасны. У каждого из нас есть путь, и ты должна пройти свой до самого конца, благо тебе нет нужды делать это в одиночку. – Харакаш вдруг широко улыбнулся, и я невольно улыбнулась в ответ, а потом – протяжно зевнула.

Понимающе цокнув, островитянин встал, поднял полог шатра и громко позвал Альвина, сообщая и ему, и всем присутствующим, что он бы такого оруженосца, который своего господина оставил после тяжелого дня в доспехах, а сам песни распевает, выпорол бы хворостиной, как шелудивого порося. После – тут же напомнил всем, что выходить с рассветом и идти до самого вечера и песни песнями, а сон по расписанию.

Народ заворчал, тихонько проходясь «по матушке» этого «лысого рыбожора», и стал расходиться, а Харакаш пропустил в шатер Альвина, которого, кажется, совершенно не смутила прилюдная отповедь.

– Сам-то справишься? – Островитянин кивнул на меня, и я протянула к Альвину руки, облаченные в латные перчатки, что так и не смогла снять сама.

– Справлюсь, – уверенно произнес оруженосец, сделал шаг ко мне… и мир вдруг наполнился уютной темнотой, унося меня в глубокий и крепкий сон, через который едва слышно прорвался голос мастера меча: «Я так и думал…» – и два тяжелых мужских вздоха.

Я проснулась внезапно для самой себя. Просто открыла глаза и некоторое время смотрела в полумрак над головой. В голове царила странная вязкость, мысли всплывали лениво, словно глубоководные обитатели, вдруг решившие посмотреть на резвящуюся в блеске лучей пеструю рыбку.

Воспоминания вчерашнего дня поднимались из темноты и вставали перед глазами. Поверх них звучали слова, сказанные мне мастером меча.

«Если ты когда-нибудь сломаешься, Она победит, и все, что ты сделала до этого, будет напрасно. Его смерть и все другие будут напрасны», – повторила я шепотом, медленно, перекатывая каждое слово на языке.

Я убийца. Я должна была стать ею рано или поздно, какими бы высокими целями я ни прикрывалась и как бы себя ни оправдывала. Ханс стал первой шаткой ступенькой. Сейчас или идти вверх, или срываться в бездну. Последнего я себе позволить не могу и не хочу! Я не фанатик, не слепое орудие в Ее руках. И никогда им не стану!

Резко сев и сунув ноги в холодные сапоги, я встала и, откинув крышку сундука, на ощупь нашла молитвенник комтура, который тот дал мне незадолго до трагических событий в Роне. Света божественной печати с ладони хватило для того, чтобы разглядеть текст. Страницы тихо шуршали под моими пальцами, пока я искала нужное. Молитвенник был исписан несколькими почерками, схожими лишь в убористости, но самым ценным для меня являлось написанное на полях совсем иначе. Большего сокровища Ханс не мог мне дать – любовно и скрупулезно перенесенный на бумагу опыт и мысли множества храмовников до него.

«Знал ли ты об этом? Наверняка знал. Сколько раз твои пальцы касались бумаги? Кто был автором тех слов? Ты ведь, полагаю, давно расшифровал их… Надеюсь, ты обрел то, к чему стремился, и все это было не напрасно», – обратилась я мысленно к Хансу.

Мой палец остановился на нужной странице – разбирать написанное на полях оказалось тяжело: кажется, тот, кто писал, или сам не до конца понимал, что переписывал, или просто специально сделал текст почти нечитаемым, но я нашла фрагмент, который засел в моей памяти. «Не остается надежды» – слишком уж странные слова для любого, кто мог обладать этой вещью, или любого, кто переписывал более раннюю копию молитвенника.

Я снова сунулась в сундук, вытаскивая из него «тетрадь» для упражнений в письме. Где-то в глубине моего сознания бродили заемные знания об этом тайном храмовом языке, но полагаться на них было непозволительно.

Не в этом случае.

Закусив губу и тихо ойкнув оттого, что попала в прокушенное место, я сбросила сапоги, снова залезая в кровать, укрылась одеялом и стала сосредоточенно вчитываться в чужие размышления, то и дело сверяясь с другими частями молитвенника, когда слово приходилось собирать буквально по буквам, и периодически пользуясь алфавитом, что с каллиграфической четкостью был выписан на первой странице тетради самим комтуром.

Постепенно разрозненные фразы и обрывки слов складывались в текст, а страницы неумолимо подходили к концу.

«Во мне не остается надежды и веры. Мы убиваем и умираем, но за что? Во мне живет лишь страх, тогда как в нем пылает ярко гордость быть избранным, его честь и его страсть к ней. Мои песни еще живы, как и его. Я все еще могу…» – Я споткнулась там, где фраза обрывалась, пытаясь разглядеть еще хоть что-то на полях этого разворота, что дополнило бы, закончило предложение. Но ничего не было – следующий разворот и следующие слова словно были написаны через какой-то промежуток времени, в них сквозила воля и опыт другого человека.

«Нет сомнения. Вне зависимости от его воли я продолжу то, что начал. Я чувствую свою смерть, но пока я нужен ему – я смогу сражаться за нас. Она все еще со мной».

За стенами шатра раздался сигнал к побудке, я лишь размяла затекшую шею и прищурилась, сопоставляя буквы и составляя очередную фразу. Она была настолько плохо прописана, что я потратила на нее времени едва ли не больше, чем на весь предыдущий фрагмент.

«Это внутри тебя. Ничто не способно ее отнять…» – Я билась над текстом последних страниц, когда за пологом раздался нарочито громкий кашель мастера меча.

– Входи, – бросила я, даже не поднимая головы, зная, что природное любопытство, которое этот человек сумел сохранить, не даст ему прерывать моего занятия.

Харакаш отвернул полог, зашел и подступил ближе, чтобы тут же сунуть любопытный нос в молитвенник, хмыкнуть, отойти и сесть на сундук, предварительно опустив его крышку.

Некоторое время в шатре царила полнейшая тишина – я перебегала взглядом с расположенных на полях, казалось бы, случайно нарисованных в столбец символов на соседнюю страницу, ища сходство.

– Дай нож, пожалуйста. – Я протянула руку, не сводя взгляда с нечитаемых символов, и почти тут же ощутила приятную шершавость оплетенной кожей рукояти.

В отполированном лезвии отражались линии, но я все так же не могла их прочесть – пусть они и походили на буквы храмового наречия, но какие-то куцые, надломленные. Раздраженно наклоняя полоску стали то так, то этак, я крутила молитвенник, потом недовольно фыркнула и с разочарованием вернула нож островитянину.

Глупо было думать, что расшифровка спрятана в простом отражении… Ну что ж, я хотя бы попыталась. Пусть вопросов без ответов ощутимо прибавилось, но эти вопросы есть, а это уже половина дела!

Мастер меча смотрел на меня вопросительно, и я какое-то время думала, с чего начать разговор. С того, что я нашла в молитвеннике? Со слов благодарности? С того, к каким выводам я пришла?

– А кто меня раздевал? – Внезапный вопрос, возникший в голове, слетел с языка раньше, чем я успела тот обдумать. Стоило мне только озвучить его, как Харакаш буквально согнулся в приступе хохота, вытирая тыльной стороной ладони выступившие слезы. – Что? Да что в этом смешного?! Эй! – Я недовольно завернулась в одеяло, а потом высунула из-под него голую ногу и попыталась легонько пнуть бесстыже ржущего наставника в колено.

– Раздевать рыцаря – обязанность оруженосца. У тебя что, есть иные варианты? – Островитянин ловко соскочил с сундука, не позволив мне даже коснуться его, и ехидно прищурился, смотря на мое вытягивающееся лицо.

Да нет. Ну не может быть. Не-э-эт, не верю! Чтоб Альвин полез меня раздевать? Да скорее верховный жрец начнет практиковать аскезу и уйдет в паломничество по Вольным степям…

– Я позвал Дору. Надеюсь, ваше высочество ничего не имеет против? – Поймав брошенную в него подушку, Харакаш метко вернул ее обратно, влепив мне прямо в лицо, и выскочил из шатра, ехидно хихикая и сообщая напоследок, что у меня ровно четыреста ударов сердца до того, как он пришлет Альвина облачать меня в доспехи.

И уж если я что-нибудь уяснила в этом мире, так это то, что если рыжебровый что-то сказал, то он это точно сделает.

Бурча под нос беззлобные ругательства в адрес одного недоделанного лысого юмориста, я снова выбралась из кровати и принялась шустро одеваться – приоткрытый полог изрядно выстудил шатер.

То и дело мой взгляд возвращался к раскрытому молитвеннику. Неразгаданная тайна бередила воображение и больно колола самолюбие, но я понимала, что для решения мне не хватает какого-то ключа.

Споро убрав с кровати письменные принадлежности в седельную сумку, я принялась надевать броню на ноги как раз в тот момент, когда у приподнятого полога нарисовался мой оруженосец.

Перекинувшись дежурными пожеланиями доброго утра, мы в четыре руки принялись упаковывать меня в доспех. Надо сказать, что теперь у нас это дело занимало от силы пару минут – я уже не лезла руками куда попало, мешая Альвину, а занималась строго теми вещами, которые мне было делать удобно, например, затягивала ремни на боку кирасы, пока мой телохранитель крепил горжет. Или подтягивала крепления на перчатках, в то время как он вдевал мою ногу в сабатон и скреплял его с защитой лодыжки.

– А ты здорово поешь. – Я все же не выдержала первой. Альвин, не поднимая головы от стального ботинка, коротко поблагодарил. Я надела шлем и, помедлив, поинтересовалась: – Тебя этому учили?

– Да, отец… – Он заметно смутился, запнулся, но продолжил: – Отец всегда шутил, что если меня не примут в ряды братьев-рыцарей, то возьмут в храмовый хор. Что так, что этак – все при деле. – В голосе Альвина звучала нескрываемая грусть. Он, закончив возиться с доспехом, встал и, отойдя, откинул полог шатра. – Нужно собирать шатер, ваше высочество. Сегодня к вечеру мы должны достигнуть Алой крепости. Харакаш просил вас подойти в офицерский шатер, как вы будете готовы.

Что случилось на этот раз? Без повода там не собираются…

Предчувствуя нехорошее, я уж было направилась в обозначенное место, но меня остановил оклик, и я обернулась. За моей спиной Альвин бережно сжимал в руках ножны с ненавистным мне клинком.

– Ваше высочество, ваш меч… – Он протягивал его мне, и я, сдерживая внутреннюю дрожь, аккуратно, как спящую ядовитую змею, взяла ножны в руки, стараясь не касаться рукояти.

– Спасибо, Альвин. – Закрепив перевязь на поясе, я уже куда медленнее двинулась в сторону офицерского шатра, чувствуя спиной недоумевающий взгляд оруженосца.

И ведь ничего ему не объяснить… А надо ли? Куда важнее решить, что мне делать с этим оружием, с какой стороны к нему подступиться. А если мне просто почудилось?

Чем ближе был конечный пункт, тем медленнее я шла, раздумывая над сложившейся ситуацией: «Могла ли я обмануться? Ощутить мысли Светозарнойи приписать их оружию? Могло ли мое сознание выдать желаемое за действительное, попытаться переложить ответственность на божество, на одушевленное оружие, лишь бы не нести этот груз самой?»

Я медленно опустила ладонь на рукоять клинка и едва ощутимо сжала ее. Сквозь плотные слои ткани я ничего не ощущала. Секунда, другая – время тянулось медленно, и в тот момент, когда я облегченно выдохнула, решив, что накрутила сама себя, клинок явственно ткнулся мне в ладонь рукоятью, сопровождая это немым «вопросом».

Лишь приложив титанические усилия, я не заорала от неожиданности и не отдернула ладонь с рукояти. Отодвинув пальцы буквально на полсантиметра, я спокойно опустила руку и одновременно с этим пошла в сторону шатра. Моя спина обливалась холодным потом – «вопрос», неоформленный словами, но четкий по эмоциям, я восприняла столь явно, как если бы тот исходил от кого-то живого. Он не источал угрозы, скорее это было что-то одновременно сродни удивлению, нетерпению и обиде. Клинок недоумевал, почему я с ним так обращаюсь!

«Да, действительно, почему? Подумаешь, кровожадная железяка, насквозь пропитанная волей такой же кровожадной богини… А-а-а, да чтоб тебя!» – мысленно возопила я. Не поддерживаемые ладонью ножны попали во время шага между ног, развернувшись почти поперек и заставив меня споткнуться.

Раздраженно передвинув перевязь за ножны на бок, туда, где ей и место, я вошла в шатер и мгновение наблюдала согнутые в поклонах разной степени глубины спины. Затем столкнулась взглядом с островитянином и едва заметно хлопнула ладонью по ножнам. Он явно не понимал, в чем проблема, но видел по моему лицу – что-то не так.

Ладно, поговорим об этом после собрания.

– Граф, господа офицеры… – Я позволила себе чуть улыбнуться тому, как это прозвучало, и продолжила: – По какому поводу собрание?

Бернард указал на расстеленную на столе карту:

– Ваше высочество, разведчики донесли, что на подступах к Алой крепости расположился небольшой отряд в герцогских цветах и с гербом.

– Предполагаете, что у нас могут с ними возникнуть проблемы? – Я бегло осмотрела карту, отмечая больше из любопытства, где именно находились непрошеные визитеры.

– Их слишком мало, чтобы доставить нам проблемы как войску, но мы понятия не имеем, какому именно герцогу подчиняется этот отряд. Очевидно, что они ожидают нас, но… – Граф умолк и вздохнул.

– Ясно. Что ж, наша цель неизменна – мы движемся в Алую крепость, потому как с нами нуждающиеся в защите и сопровождении подданные короны. О них мы должны думать в первую очередь. – Я бросила по короткому взгляду в лицо каждого, кто стоял сейчас вокруг стола. Возражений не последовало, и я, помедлив, тихо вздохнула и продолжила: – А если этот отряд решит нам помешать, то выбор у нас будет невелик.

– Осмелюсь предположить, что это – переговорщики. – Граф задумчиво потер переносицу. – Что прикажете делать в таком случае?

– Вариантов немного: они или пройдут с нами в Алую крепость, где мы проведем переговоры, или будут ждать под ее стенами, пока мы выполним свои обязательства перед жителями Кохши и будем готовы выйти и провести переговоры. – Скрестив руки на груди, я снова кинула взгляд на карту. Я надеялась, что это были переговорщики, и, учитывая все, что рассказывал комтур, ставила на отряд мятежников – раз они имели возможность следовать за храмовниками от крепости к герцогскому замку, значит, явно находились где-то неподалеку.

Что ж, будет интересно узнать, что расскажет и, несомненно, предложит мятежная аристократия.

– Понял, ваше высочество. Разрешите выступать? – Не дождавшись каких-либо еще приказов, граф прервал мои размышления, тонко напоминая о необходимости придерживаться графика.

– Да, конечно. Доброго дня, господа. – Вежливо кивнув, я снова пронаблюдала склоненные спины и, пользуясь тем, что никто не видит, кивком указала островитянину на выход из шатра.

Пока мы проводили совещание, лагерь не маялся бездельем: большая часть шатров была уже убрана, и я с удовольствием отметила, что сопровождаемые нами женщины вполне сноровисто помогали в сборах и не выглядели зашуганными. Слышался вполне привычный людской гомон, поверх которого то и дело раздавались громкие команды; всхрапывали кони, где-то в обозе зазвучала живенькая, хоть и простенькая, мелодия свирели.

– Что случилось? – Харакаш шел за моим левым плечом чуть сбоку, благодаря чему мне не приходилось повышать голос.

– Дело в мече, он… – Благосклонно улыбнувшись солдатам, что тащили мои сундуки, я отошла в сторону, пропуская их по короткому пути.

– Он?.. – настороженно переспросил островитянин.

– Он имеет чувства, эмоции. Он словно бы живой, только не совсем. – Я повернулась к мастеру меча лицом, едва сдерживая панику в голосе.

– Ваше высочество, – Харакаш бросил короткий взгляд в сторону на оказавшегося неподалеку Альвина, что руководил процессом сборки моего шатра, – вы уверены?

– Абсолютно, – кивнув, я порывисто вздохнула и чуть понизила голос, – я думала, что мне показалось… тогда. Но сегодня, идя к шатру, я снова взялась за рукоять. Представь себе – он на меня обижен и не понимает, почему я не хочу брать его в руки!

Островитянин нахмурился, поиграл бровями, пожевал щеку, а потом осторожно и тихо поинтересовался:

– Если это так, то, действительно, почему ты не хочешь брать его в руки?

– Да потому что!.. – Я оборвала сама себя, поймав встревоженный взгляд телохранителя, сделала глубокий вдох и уже значительно тише продолжила: – Потому что он хотел крови. Он стремился к ней, пил ее… – По моей спине снова пробежал озноб, и я затравленно глянула на висящий на поясе меч.

– Это оружие, его для того и создали. Его предназначение – убивать. – Харакаш смотрел на меня почти с сожалением. – Нравится тебе это или нет, но придется им сражаться. Если он действительно обладает какими-то чувствами, то стоит попробовать с ним договориться.

Я лишь в бессильном отчаянии всплеснула руками.

– Я ничем не могу помочь, как бы ни хотел. Это оружие – символ защитника веры, от него нельзя так просто отказаться. Может быть, в Алой крепости тебе подскажут что-то насчет клинка, но я тут бессилен – мне никогда не встречались и уж тем более не попадались в руки такие вещи. – Харакаш задумчиво пожевал губу и качнул головой, словно бы подтверждая свое бессилие. – Единственное, что могу сказать, так это то, что вряд ли это оружие опасно для тебя. Скорее наоборот, потому и стоит научиться им пользоваться во всех смыслах.

– Я поняла… – Я опустила голову и раздосадованно ковырнула носком сабатона утоптанный снег, мне оставалось лишь признать наличие рационального зерна в словах наставника.

Все же меч – всего лишь орудие, все зависит от моих рук. Хотелось бы еще самой в это верить…

Армия строилась в колонну, повозки выкатывались на дорогу. Альвин подвел к нам коней и подставил сцепленные в замок ладони, помогая мне сесть в седло.

Короткие лающие команды сопровождали движение войска. Мы приступили к последнему маршу перед прибытием в Алую крепость.

(обратно)

Глава 10 О налаживании контактов и возвращении домой

Что бы там ни говорил Харакаш о необходимости договориться с собственным оружием, мне все равно было не по себе. Хотя бы от мыслей о том, что пробудило это подобие эмпатических способностей у божественного оружия. Да и не было у меня опыта уговоров различных магических артефактов, а уж если учесть, кто именно приложил свою божественную ручку к его созданию…

В очередной раз я убрала пальцы, зависшие в воздухе, от рукояти меча, так его и не коснувшись. Едущий по правую руку от меня Харакаш лишь вздохнул и вернулся к беседе с графом об особенностях морской рыбалки. Как оказалось, Бернард был большим любителем порыбачить, а мастер меча по воле судьбы многое мог про это рассказать. Впрочем, сейчас все сводилось к эпичной истории про то, как тогда еще юный островитянин со своими товарищами оказался в лодке, лодка оказалась снабжена гарпуном, а гарпун оказался в спине какой-то дюже живучей твари, что таскала их за собой едва ли не несколько дней, невзирая на собственные раны.

Вздохнув, я подвинула перекинутый через седло клинок и покосилась в другую сторону, туда, где ехал Альвин.

Мой телохранитель имел столь озадаченное и сосредоточенное лицо, что я решила не отвлекать его бесполезной болтовней – о чем бы тот сейчас ни думал, это явно было важно и требовало какого-то серьезного умственного напряжения. А мне же… Мне просто хотелось оттягивать процесс «общения» с собственным оружием так долго, насколько это возможно. Проще говоря – я боялась меча до дрожи в коленях, но другое оружие мне было по статусу не положено.

Еще раз стрельнув взглядом в обе стороны, я убедилась, что до меня никому дела нет, и, глубоко вдохнув, положила ладонь на рукоять клинка.

Как и в прошлый раз, в начале никаких изменений не произошло. Возможно, это было связано с тем, что рука была в перчатке. Конечно, в прошлый раз это не помешало божественному оружию послать мне целую гамму чувств касательно «казни», но там и ситуация была…

Отголосок от оружия пришел внезапно, так, что я едва сумела сдержаться и не отдернуть ладонь, испытывая глупое отвращение к мечу. Харакаш был прав – это оружие, и оно создано для убийства, так что ожидать от него миролюбия и бабочек весьма странно. Оно закономерно откликается на то, для чего было создано, – на убийства.

Сосредоточившись, я снова обратилась к мечу, пытаясь уловить идущие от него эмоции, но воспоминаний об убийстве комтура, очевидно, надолго не хватило. Скрипнув зубами и мысленно перебрав более-менее цензурные эпитеты, я задумалась – каждый раз вызывать в памяти события прошедшей «милости» – так у меня крыша поедет раньше, чем я до своего ненавистного жениха добе…

Оп! Я почувствовала легкую дрожь под рукой и постаралась зафиксироваться на мысли об Аримане, но закономерно перешла на свои воспоминания о драконьей морде во снах, а потом – о гигантской змее и женщине-змеюке. Дрожь под ладонью не утихала, меч посылал мне настойчивый сигнал «к действию», его лихорадило, будоражило, и он рвался в бой!

Еще пару мгновений подержав эти воспоминания в голове, я осторожно убрала ладонь и выдохнула. По спине градом катился пот, рубахи под стеглом липли к телу, а дыхание было таким, словно я только что пробежала в доспехах стометровку. Почему-то «общение» с мечом давалось тяжело не только в эмоциональном плане, но и в физическом.

Едва только прикосновение с оружием было разорвано, как чужие эмоции исчезли из моего сознания, словно бы их там и не было. Порывисто вздохнув, я аккуратно огляделась. Ничего вокруг не изменилось, только история про четырех островитян, оказавшихся посреди океана, подходила к своему завершению.

– …Гребли посменно, без остановки, почти седмицу. Тварь начала вонять уже на второй день, но мы приманивали на ее куски острозубок, ловили и ели их. Дома нас уже и живыми не чаяли увидеть. Терпеть не могу мясо острозубок! – Харакаш и Бернард рассмеялись, потом их разговор плавно свернул в область кулинарии, окончательно перестав быть для меня интересным.

Короткий, брошенный на Альвина взгляд показал, что мой оруженосец все еще не вынырнул из своих тяжелых дум.

Повесив перевязь с мечом обратно на пояс, я открыла седельную сумку и вытащила молитвенник. Хорошо, что хватило мозгов не оставить в сундуке, а то я бы совсем с ума сошла от скуки и собственных мыслей…

Некоторое время я провела, переворачивая разворот с рисунком на полях во все стороны, но поняв, что с утра ничего не изменилось и эта загадка мне по-прежнему не по зубам, принялась изучать «песни», играющие роль этакого «ключа» к использованию Ато. И если до сего момента я просто читала их как художественный объект, то сейчас то ли от пережитых потрясений мои мозги заработали по-другому, то ли просто мыслительный процесс в подсознании вышел на более высокий уровень, но меня живо заинтересовал один интересный факт. Вся «Песнь Принятия», которой я «самообучилась» от комтура, состояла из одного слова, тогда как в руках у меня была целая книжечка, где самая короткая песнь была представлена целой фразой. И «Песни Принятия» тут, ожидаемо, не было – я специально пролистала весь молитвенник в ее поисках.

Получается, есть еще какие-то песни? Или это какое-то собственное творение комтура?

Понимая, что все ответы на эти вопросы я смогу получить только в Алой крепости (по крайней мере, надеялась на это), я снова вернулась к изучению песенника-молитвенника, выискивая там что-то максимально безопасное для первой пробы. Ситуация осложнялась тем, что сборник в моих руках не содержал инструкций и пояснений, будучи явно рассчитан на достаточно опытного владельца, который будет использовать его как… «Как религиозный атрибут, наверное? Наверняка комтур знал каждую букву наизусть, но тем не менее перечитывал, как некоторые истово верующие перечитывают евангелие, стремясь найти в нем что-то… Что?» Я задумалась над прозвучавшими в голове мыслями. Будучи человеком, далеким от церкви и даже от собственной «народной» религии, я никогда не понимала, зачем читать то, что ты знаешь уже наизусть? В надежде найти что-то, что ускользало от взгляда до этого? Или ища какой-то знак? Может быть, люди находят утешение в читаемых строках как в памятном письме от дорогого человека?

Переведя взгляд на аккуратно прошитые ручным швом, чуть состаренные от времени бумажные листы, собранные в книгу, я попыталась представить, что мог значить этот молитвенник для Ханса.

Мысли, так или иначе, возвращались к смерти храмовника, вызывая неприятный ком в груди и тошноту – уж больно живо вставало перед глазами воспоминание парящей на морозе рассеченной человеческой плоти.

«Ты ведь верил Ей и в Нее до самого конца! Почему все так сложилось, почему ты вдруг сам назвал наивысшую меру наказания… И есть ли другие способы божественной кары вообще? Кому я служу на самом деле и насколько жестокие порядки в Ее культе? Ох…» – От этих мыслей я почувствовала особенно острый приступ тошноты и порывисто вздохнула, привлекая внимание Альвина.

– Ваше высочество? Вы… вам дурно? – Оруженосец что-то видит в моем выражении лица, достает из своей седельной сумки кожаную фляжку, открывает и протягивает мне. – Выпейте, станет легче.

Во фляге оказывается вино – не особо крепкое, но я все равно делаю не больше полутора глотков, памятуя о слабостях этого тела.

– Спасибо, Альвин. – На холоде почти не ощущается вкус напитка, но его кислинка бодрит. В голове действительно чуть проясняется, желудок успокаивается. Вернув фляжку владельцу и проехав пару мгновений в молчании, я заметила внимательные и обеспокоенные взгляды, которые телохранитель кидает в мою сторону, и решила пользоваться случаем.

– Ты говорил, что когда-то хотел стать храмовником… а почему не стал, если это не тайна, конечно. – Мне было действительно интересно. Тем более вполне возможно, что рядом со мной идет неплохой источник базовых знаний о религиозных особенностях культа Светозарной, и стоило бы этим воспользоваться.

– В Суррее не готовят братьев-рыцарей, а обучаться дальше в нашем храме и становиться жрецом я не хотел. Возможности отправить меня в Васконию или Фираль не было, в основном из-за того, что отец тогда все еще был на службе, а сестра сильно болела в детстве, и мать, не имея возможности взять ее с собой, не могла сопроводить меня на учебу. Потому отец организовал мое обучение в гарнизоне, ну а потом – вы, наверное, помните. – Он вопросительно посмотрел на меня, ожидая, нужно ли будет повторять давнишний рассказ, но я утвердительно кивнула:

– Да, конечно, помню. Получается, какое-то храмовое образование ты все же получил?

– Меня научили читать, писать и считать. Я выучил благодарственную молитву, молитву о здравии и песнь «Волю мою укрепи». – Альвин чуть стушевался, увидев мой неподдельный интерес. Если о первых двух названных им молитвах я ничего и слыхом не слыхивала, то вот песнь в молитвеннике была.

– Расскажи мне о песни. Это же не тайна?

– Моя просьба, казалось, очень удивила оруженосца, но он, чуть помедлив, неопределенно повел плечами:

– Это не тайна. Что вы хотите знать, ваше высочество?

Какой интересный вопрос! Я бы тоже хотела знать, что я хочу знать…Что ж, попробуем!

– Скажи мне, что ты чувствуешь, когда читаешь ее?

Альвин снова задумался, пытаясь подобрать слова. Потом, бросив на меня короткий взгляд, попросил пару мгновений на то, чтобы обдумать вопрос. Я, конечно, согласилась, и телохранитель тут же прикрыл глаза и беззвучно зашевелил губами. К моему острому сожалению, «потянувшись» к нему, я не ощутила ничего нового – с эмоциональной точки зрения он был спокоен, как профессиональный шахматист, приехавший гостем на школьный турнир. Альвин тем временем открыл глаза и посмотрел на меня:

– Я чувствую тепло. Оно… как бы в голове и в сердце одновременно. А потом расходится по всему телу.

– А ты ничего не слышишь? – Он покачал головой, и я едва сдержала разочарованный вздох. Очевидно, у Альвина это работало как-то не так, как у меня. Жаль, конечно, но есть и другие вопросы. – Ладно, не важно. Скажи, а есть какие-то особенные, существенные, с точки зрения храма, вещи, которые я должна узнать до встречи с магистром Ирвином?

Мой вопрос вызвал очередной приступ задумчивости, и пауза затягивалась.

– Я не уверен, – наконец заговорил он, – что в вашем положении уместно говорить о каких-либо условностях. Вы сама – закон для любого храма, глашатай божественной воли. Я… что-то не то сказал?

Судя по всему, на моем лице отразилось все, что я думала по поводу услышанного. Альвин непонимающе нахмурился, бросил беспокойный взгляд на Харакаша, что был все так же увлечен разговорами о готовке, и понуро опустил взгляд, вздохнув так тяжело, что я мгновенно устыдилась своей несдержанности.

– Нет, Альвин, все в порядке, просто… это не совсем то, что я хочу знать. Если представить, что спрашиваю не я, а кто-то другой, менее важный, то что бы ты ответил? – Мысленно обругав себя за неумение точно формулировать вопросы, я снова пронаблюдала тяжелый мыслительный процесс, но в этот раз пауза была куда короче.

– Если позволите, я бы посоветовал не перебивать магистра, исключая, конечно, какие-то крайние случаи, – Альвин замялся, – если такие возникнут. Магистр – человек, несущий на себе бремя служения Светозарной и бремя управления Орденом. Я слышал много хорошего про магистра Ирвина, но…

Он не закончил, но я и так все понимала. Во-первых, слухи о достоинствах магистра могут быть сильно преувеличены, во-вторых, даже самому хорошему начальнику не хочется терять свой статус в глазах подчиненных, получая по панамке от вышестоящего руководства.

– Ясно, не продолжай. Что-то еще?

Альвин в ответ лишь пожал плечами:

– Отсутствие у вас сана решает все проблемы. Никто не учил вас храмовым ритуалам, кроме принятых среди непосвященных, так что все, что будет для вас незнакомо, вы и не обязаны знать.

Я вымученно улыбнулась.

Ну, просто замечательно. А можно какую-то инструкцию, ну или захудалую брошюру о тех самых ритуалах для непосвященных? Я оглянулась, осматривая находящихся вокруг меня и раздумывая, где бы мне получить столь необходимую информацию, и осознавая всю тщетность бытия и собственный идиотизм. Конечно, роль принцессы и защитницы веры давала своеобразную индульгенцию, но только в глазах простых людей. В храме братьев-рыцарей несоблюдение ритуалов поклонения с моей стороны трактоваться будет явно не в мою пользу.

В голову пришла мысль обратиться к храмовникам, сопровождающим тело комтура, но я тут же отвергла ее – доверия к ним было мало, как себя вести с ними, я не знала, и шанс наломать дров был невероятно высок.

Ну что ж… оставался единственный, максимально лояльный к моей персоне источник информации – сам Альвин.

Только как бы так переговорить с ним без лишних ушей?

– Харакаш, я хочу проехаться вне строя, есть пара вопросов, требующих немедленного обсуждения. – Я обернулась к мастеру меча, и тот без промедления кивнул. – Альвин, за мной.

Строю приходится расколоться, чтоб выпустить нас наружу. Мы выходим на обочину дороги, кони взбивают копытами не так давно выпавший снег, Харакаш держится по правую от меня руку, а Альвин – по левую, и некоторое время мы просто молча едем, пока я обдумываю, как правильно оформить свои вопросы, не вызывая подозрений.

– Альвин, я хотела бы узнать, допустимо ли присутствие мастера меча в храме с религиозной точки зрения, если не брать во внимание личные взгляды кого-либо из служителей, – наконец, решив зайти издалека, начала я.

Мой телохранитель бросил на меня странный взгляд, а потом, чуть помедлив, заговорил, аккуратно подбирая слова.

– Вера добровольна, и любые попытки насадить ее силой или же запретить обращаться к ней – немыслимы. Каждый выбирает себе божество по велению сердца. – Альвин замолк на мгновение, смотря на заинтересованного Харакаша, а потом продолжил: – Но в случае с детьми Туманных островов я не могу сказать, является ли их выбор добровольным. По этой же причине я не могу знать, могут ли они выбирать себе покровителя или же выбор сделан за них еще по праву рождения. Я не слышал о случаях, когда кто-то с островов был заинтересован в присутствии на обрядах Светозарной, и не могу судить о том, может ли это оскорбить кого-то из двух богов.

Стоило оруженосцу закончить, как мастер меча расхохотался.

– Мальчик мой, наш бог не запрещает нам избирать другую веру. Его дар был сделан не ради корысти и поклонения, а безвозмездно, как родитель дарит своему ребенку свое сердце, так Туманный подарил нам свое. Уф… Ну и рассмешил ты меня, – закончил островитянин, добродушно улыбаясь смущенному Альвину, а потом повернулся ко мне. – Позволь, я тоже отвечу на этот вопрос. – И, получив мой кивок, продолжил: – Мое присутствие может оскорбить вашу покровительницу в том случае, если я не окажу Ей необходимые почести. И если Она это заметит – я ведь достаточно мелкая фигура по ее меркам. Больше стоит переживать именно за служителей, а тут отношение может быть неоднозначное. Так что если магистр Алой крепости будет возражать против моего присутствия в комтурии, то достаточно пообещать ему, что я не буду совершать какие-либо обряды своего божества на территории замка и не буду входить в священные залы. Могу даже под стражей посидеть, если нужно. – В конце Харакаш развел руками с таким видом, что я живо представила, как он играет в гляделки с приставленной к нему охраной.

– Надеюсь, что заключение под стражу не потребуется, но я буду иметь этот вариант в виду. Спасибо, Харакаш. – Благодарно улыбнувшись своему наставнику, я снова обратилась к Альвину: – Не хочу ударить в грязь лицом, потому мне нужно точно, до мельчайших подробностей знать, что меня может ожидать в Алой крепости: в каких ритуалах мне нужно будет участвовать и какая роль в них будет мне отведена. Ты знаешь об этом?

– Э-э-э… ваше высочество, я не знаю. Мне неизвестны внутренние церемонии храмовников, а все остальное – лишь обыденные ритуалы, которые…

– Вот о них и расскажи, – прервала я своего телохранителя. – Подробно и не упуская ни одной детали.

На лице Альвина появилось полнейшее непонимание, потом – глубокая задумчивость.

– Осмелюсь спросить, вы испытываете меня? – От прозвучавшего вопроса я несколько секунд глупо хлопаю ресницами, смотря на едущего рядом мужчину, а потом, не сдерживаясь, хохочу.

– Кажется, ты сегодня в ударе, парень, – комментирует это Харакаш, пока я пытаюсь отдышаться и стряхнуть выступившие на глаза слезинки.

Испытываю, ага… Единственный человек, которого тут испытывают, это я. Пожалуй, так и скажу, почему нет?

– Альвин, у меня и в мыслях не было проверять твои знания. Это со мной проблема. – Натолкнувшись на совершенно обескураженный взгляд оруженосца, я решила пояснить. – Видишь ли, кто бы что ни говорил, но светская жизнь весьма далека от храмовой. Подозреваю, что посещение монастыря станет для меня настоящим испытанием, ведь я не проявляла рвения в служении божеству до того, как стала… – Чихнув и не закончив реплику, я сделала паузу, смотря, как на лице Альвина появляется понимание ситуации.

– О-о-о, прошу прощения, ваше высочество, я совершенно не задумывался, ох… – Альвин покраснел, замолчал и тяжело вздохнул.

– Ничего такого, Альвин, просто расскажи мне во всех деталях все, что может меня ожидать. – Я подавила в себе желание ободряюще похлопать его по плечу. Так и не разобралась с их «социальными танцами», что тут можно и что нельзя делать… и, наверное, если и разберусь, то явно не скоро.

– Да, ваше высочество… Когда мы прибудем в Алую крепость, встречать нас должен сам магистр. Ритуальное приветствие в вашем случае вряд ли применимо, но все же… Оно звучит так: «С просьбой или покаянием ты приходишь к порогу храма?» – Явно чуть нервничавший вначале Альвин успокоился, речь его стала более структурированной, а сам он словно бы читал наизусть заученный материал. – В вашем случае ни один из обычных ответов не подходит, так что тут я не могу сказать, как следует поступить.

Я кивнула, показывая, что поняла.

Итак, все как обычно. Импровизация – наше все. А ведь на самом деле надо как следует продумать ответ на данное приветствие. Это может задать тон всей беседе, а первое впечатление, как известно, исправить очень сложно…

– Что-нибудь придумаю. Еще что-то?

– Вам нужно снять шлем перед входом в храм, – окинув меня взглядом, продолжил мой оруженосец, – лучше еще и перчатки сразу перед этим снять. Вам могут предложить испить из чаши, ее нужно брать голыми руками.

– Испить что? – Я подозрительно прищурилась.

– Вино, конечно. – Альвин недоуменно пожал плечами, и я тут же успокаивающе ему улыбнулась.

– Ах да, конечно. Кажется, со всеми этими делами я стала чересчур подозрительна.

В ответ на это телохранитель только кивнул, а потом, чуть помолчав, сказал, что больше ничего не может припомнить такого, что меня точно будет ожидать.

– Появление защитника веры – дело теперь совершенно необычное. В писаниях говорится, что до Божественной войны они были всегда. Стоило одному отправиться в Ее объятия, как через пару дней, если не в этот же, появлялся новый защитник веры. Но со смертью Коррина нового защитника не было, пока Она не избрала вас… – Альвин выразительно посмотрел в мою сторону, задержав взгляд на рукояти божественного меча, и продолжил: – Я думаю, что вам позволено если не все, то очень много. Например, отказаться участвовать в каких-либо ритуалах или, наоборот, проводить их самостоятельно. Но все же прошу вас учитывать то, что я сказал ранее про магистра Ирвина.

– Да, я помню. Что ж, у меня больше нет вопросов, благодарю за помощь.

Обернувшись на марширующую параллельно нам армию, я некоторое время рассматривала ее, ведя взглядом от «головы» к «хвосту», и, наконец остановившись на телеге, окруженной храмовниками, вздохнула.

– Хотя нет, последний вопрос все же остался. Как сказать ему, что его посланник был… убит? – Я честно пыталась выдавить из себя слово «наказан», но так и не смогла.

Харакаш коротко хмыкнул, пожимая плечами, а Альвин тяжело вздохнул:

– Я знаю, что жизнь во дворце плотно сплетена с тайнами и интригами, ваше высочество, но если вам интересно мое мнение, то я советую рассказать все максимально близко к правде, какой бы горькой она ни была для магистра.

Ох, Альвин, если бы ты знал на самом деле, что там за правда… Но я тебя поняла.

– Что ж, спасибо за совет. Предлагаю завершить наше маленькое совещание, тем более… – Я всмотрелась в легкую дымку, что висела в воздухе из-за падающего с небес мелкого снежного крошева. – Мы, кажется, почти прибыли.

Из снежной белизны постепенно проступали контуры раскинувшегося леса, примыкающего к стенам возвышающейся на фоне гор крепости. Высокая стена с зубчатым верхом и угловыми башнями выглядела сурово и неприступно. Дополняли впечатление наглухо закрытые ворота.

С такого расстояния не было видно, есть ли кто-то на стенах, но я была уверена – есть и наверняка уже заметили нас. Впрочем, мы шли не скрываясь, так что…

Дорога медленно поворачивала, огибая высокий холм, и вскоре стало ясно, что наше приближение было замечено еще кое-кем. На удалении от крепости посреди заснеженного поля стоял небольшой лагерь, в котором явно царило оживление.

– Нам нужно вернуться в строй. – Харакаш развернул свою кобылу, и мы с Альвином последовали его примеру.

Бернард парой команд перестроил армию, лишь едва замедлив его шаг, выводя вперед тяжелую кавалерию и приказывая взвести арбалеты теперь идущим сразу за ними стрелкам. Таким образом я со своими спутниками оказалась смещена ближе к центру войска, что меня всецело устраивало.

Стоило только нам занять отведенные места, как из лагеря выехали три всадника, что во весь опор помчались в нашу сторону под знаменем герцога Фиральского. По левую руку от меня тут же тихо забубнил Харакаш.

– Осмелюсь обратить ваше внимание, принцесса, на знамя. Оно принадлежит покойному герцогу Осберту Фиральскому, что никак не дает понять, кто именно из герцогов прислал сюда своих людей. Очевидно, что они не хотели, чтобы это знали в крепости.

– Поняла, – коротко кивнула я, рассматривая летящий по ветру символ принадлежности к герцогскому роду. Разделенное по линии перевязи^[39], на главном поле – наши родовые цвета, а на добавочном – зеленое поле с вышитыми золотом горами.

Всадники затормозили в паре десятков метров от нас, после чего спешились, вынуждая остановиться и нас.

– Преклоните колено и назовите свое имя! – резкий, требовательный голос графа Бернарда бьет по воздуху как плеть.

Делегация, ничуть не замешкавшись, опустилась на правое колено, склоняя головы. Затем один из них (с моего места не было видно не то что лиц, но и фигур гонцов, только торчащее над их головой знамя) заговорил громким уверенным басом:

– От имени герцога Фиральского, мы смиренно приветствуем ее высочество и ее подданных на этих землях и передаем его заверения в верности и желание содействовать во всем, в чем потребуется. Я барон Каддор, а это – мои сыновья Гемир и Пирел.

Бернард оборачивается на меня, явно спрашивая о дальнейших действиях. Закусив губу, я судорожно продумываю, как лучше поступить.

– Мы рады видеть посланников герцога и говорим им проследовать в Алую крепость вместе с нами для дальнейших переговоров.

– Вы слышали волю ее высочества, седлайте коней и езжайте перед нами к воротам. Кто еще в лагере?

– Только слуги, – быстро отвечает барон, все еще оставаясь коленопреклоненным, и я пытаюсь «потянуться» к нему, преодолевая находящихся между нами солдат. Неуверенность, сомнения и при этом – решимость. Странная смесь, иначе и не сказать.

– Значит, они позаботятся о ваших вещах. На коней живо! Не стоит нас задерживать. – Граф добавляет в голос холодной стали, и барон с сыновьями послушно возвращается в седло.

Лающие команды, и армия снова приходит в движение. Я вижу, как в лагере, из которого приехал барон с сыновьями, возникло какое-то мельтешение, но никто не выехал к нам навстречу или, наоборот, от нас подальше.

Чем ближе становятся стены крепости, тем страннее я себя ощущаю. В сознании появляется тот самый звон струны, я понимаю, что сама являюсь его источником, но не могу это объяснить. Словно бы кто-то или что-то внутри крепости заставляет меня резонировать в унисон, расшевеливая силу внутри меня.

Когда до рва остается едва ли десяток метров и уже хорошо различимы стоящие между зубцами храмовники, мост, что я издалека приняла за ворота, начинает медленно опускаться, предоставляя нам вход в крепость.

Бернард приказывает нашим спутникам уйти в седьмой ряд, и они тут же перестраиваются в указанное место.

Тяжелая кавалерия расходится в две стороны, едва только пройдя под аркой ворот, тот же маневр повторяют арбалетные ряды, и я вижу, что на другом конце двора на нижних ступеньках, ведущих в замок, стоит мужчина в красно-белых с золотом одеждах.

– Добро пожаловать в Алую крепость, защитница веры! – Голос обратившегося торжественен, а сам он склоняется в неглубоком поклоне, чтобы тут же поднять на меня прозрачные, как весенний лед, глаза.

– Он из… – Я тихо шепчу это, чуть повернув лицо к островитянину, но тот резко и категорично отрицает свое возможное землячество с вышедшим нас встречать магистром, замедляя свою лошадь. То же делает Альвин, а Бернард и вовсе уводит коня влево.

Гаратэ царственно ступает по утоптанной до состояния камня промерзшей земле, и я останавливаю его в паре-тройке шагов от ступенек крепости.

– Мы незнакомы, но вы наверняка слышали обо мне, защитница. Магистр Ирвин. – Приложив открытую ладонь к своей груди, мужчина на мгновение прикрывает глаза, давая мне возможность беззастенчиво, хоть и быстро, рассмотреть его.

Он был очень стар – белые волосы, изрезанное морщинами лицо, худые руки с тонкой, похожей на прозрачный пергамент кожей. Высокого роста, он чуть сгибался, опираясь левой рукой на резную трость, что я не сразу заметила за складками его алой мантии.

– Да, я наслышана о вас, магистр. – Спрыгивая с коня, я перехватываю его под уздцы и едва заметно склоняю голову.

– Позвольте спросить вас, защитница. – Ирвин чуть растерянно и обеспокоенно обводит взглядом все еще въезжающую во внешний двор крепости армию. Я уже знала, что он спросит, до того, как, получив мой кивок, магистр снова открыл рот. – Вам встречался комтур Ханс? Он с братьями-рыцарями должен был встретить вас…

– Да, магистр. Я… возвращаю его вам, домой. – Встретив удивленный и непонимающий взгляд магистра Ирвина, я оборачиваюсь и молча смотрю, как в окружении храмовников въезжает телега с телом первого убитого мною человека. – Думаю, он бы одобрил это решение.

(обратно)

Глава 11 О тайных посланиях, поединках и добродетелях

Мне раньше никогда не случалось быть причиной чьего-то горя. Тяжелое, обволакивающее разум, всеобъемлющее – оно тягучей волной разошлось от магистра, омывая меня, как темная, непроглядная вода.

Ирвин тяжело оперся на трость, не сводя взгляда с разворачивающейся телеги, а потом – с завернутого в белый лен тела. Он молчал, но мне не были нужны его слова. Конечно, я ожидала, что смерть Ханса не будет радостной вестью для его магистра, но такое глубинное чувство?

– Он… принял смерть достойно? – Наконец, прервав молчание, настоятель храма снова посмотрел на меня. Его лицо не выражало ни одной эмоции, а глаза сверкали лихорадочно, опаляя меня спрятанной в них болью.

– Да.

– От вашей руки, защитница?

– Нет… и да. – Я медлила. Столько раз я думала о том, как ответить на подобный вопрос. И все же человек, который стоял передо мной, заслуживал правды. По крайней мере, мне так казалось. Я не испытывала к нему доверия – сейчас ни один служитель моей божественной покровительницы не казался союзником, – но то, что он испытывал, было неправильным. Он такого не заслуживал. – Светозарная дала ему последнюю милость. Она явилась, и он сам выбрал эту меру наказания. Моя рука привела все в действие.

Безучастная маска, которую удерживал магистр Ирвин, дала трещину: его глаза расширились, веки дрогнули, а сам он порывисто вздохнул, качнувшись и делая полшага назад, смотря на меня.

Мне оставалось только молчать, глядя ему в лицо, и пытаться угадать, о чем думает сейчас этот человек и что его связывало с Хансом – все же я была не настолько беспардонна, чтобы задавать этот вопрос вслух.

– Я благодарю вас за честный ответ, защитница. – Магистр Ирвин, словно бы переведя дух, справился с накатившими чувствами, только его голос едва слышно подрагивал на гласных. – С просьбой или покаянием вы пришли к порогу храма?

– Я пришла в поисках истины, магистр.

– Это более чем достойная цель. Все мы – я и другие служители храма – сделаем все, чтобы вы получили то, за чем пришли. – Магистр чуть склонил голову, и мне ничего не оставалось, как повторить этот жест, хотя его слова, мне показалось, прозвучали несколько зловеще.

Если бы я не знала, что он друг магистра Фарраля, я бы приняла это за угрозу… Мне надо успокоиться. Если я буду подозревать всех и каждого – непонятно даже, в чем я их подозреваю! – то не смогу сосредоточиться на овладении силами. А это сейчас важнее всего…

Пока я обдумывала все, магистр чуть сдвинулся вбок, освобождая проход, однако я не торопилась им воспользоваться.

– Вместе со мной прибыл Харакаш, друг моей семьи, рожденный на Туманных островах. Это может быть проблемой? – Пристально следя за магистром Ирвином, я пыталась заметить или почувствовать какое-то особое отношение к моим словам, но тот лишь пожал плечами:

– Нет, защитница. Если ваш спутник будет чтить правила храма и не будет совершать какие-либо ритуалы в честь своего божества, это не будет проблемой.

– Рада слышать. Что ж… – Я оглянулась, мое внимание привлекли служители храма, суетившиеся во внешнем дворе: они помогали с лошадьми и направляли сопровождаемых нами жителей Кохши в другую часть крепости, отрезанную от этой практически такой же внушительной, как внешняя, каменной стеной и воротами. – Я хочу поговорить с вами, магистр, но в более спокойной обстановке. Если вы готовы к этому, конечно. – Мой взгляд снова упал на повозку с телом, что вместе с толпой скрывалась за воротами.

Магистр медлил с ответом, пока я не перевела взгляд обратно на него, а потом снова склонил голову.

– Я прошу дать мне половину часа, защитница, для решения всех вопросов, возникших с размещением прибывших. Их больше, чем мы предполагали… – Он обвел взглядом все еще заполненное людьми пространство, я понимающе кивнула.

Конечно, того, что придется принимать еще и погорельцев из Кохши, ты знать не мог. Еще и в большинстве своем женщин… А ведь я до сих пор не увидела ни одной женщины в монастыре. Не создала ли я тебе больше проблем, чем предполагала?

– Конечно, я подожду. Тем более что у меня есть несколько нерешенных дел. Где я могу провести переговоры с представителями герцога?

Магистр Ирвин недоуменно нахмурился на мгновение, после чего вернул себе невозмутимый вид и подозвал служителя, стоявшего все это время возле дверей в храм недвижимой статуей.

– Это брат Севастий, он проведет вас по замку до подготовленных келий. У нас нет специального помещения для светских дел, так что…

Я кивнула, не дожидаясь, пока он закончит фразу.

– В этом нет необходимости, магистр. Келья подойдет, благодарю вас. Буду ждать нашей беседы с нетерпением. – Я чуть прикрыла глаза и, дождавшись, пока настоятель храма повторит мой жест, отвернулась от него, ища взглядом своего наставника и оруженосца.

Магистр Ирвин тут же устремился прочь, в сторону вторых ворот, а за ним быстро засеменил один из прибывших с комтуром храмовников.

«Это же тот самый, что кинулся едва ли не под ноги Гаратэ с требованием освободить Ханса…» – вспомнилось мне.

Я прикусила щеку, провожая исчезающие за воротами фигуры взглядом, и пропустила момент, когда Альвин и Харакаш появились рядом со мной.

– Берна… Все в порядке, ваше высочество? – Заметив, как я дернулась при звуке его голоса, островитянин обеспокоенно посмотрел туда, где мгновением раньше скрылся магистр, а потом снова перевел взгляд на меня.

– Я задумалась и не заметила вас. Что там Бернард? – Мысленно махнув рукой, я обратила все внимание на наставника.

Тот пожал плечами и продолжил прерванную фразу:

– Бернард и местный гостиничный^[40] разбираются с размещением, посланники герцога также удостоились временных покоев, но жаждут встречи с принцессой как можно скорее.

– Спешат, значит… – Задумчиво качнув головой, я перевела взгляд на смиренно стоящего неподалеку брата Севастия, которого мысленно тут же окрестила Севой. – Брат Севастий, проводи меня и моих спутников к нашим кельям.

– Слушаюсь, защитница. – Мужчина склонился в глубоком поклоне, а затем резво направился в сторону ворот, едва ли не подпрыгивая от нетерпения на ходу.

Мы втроем, переглянувшись, быстрым шагом двинулись следом.

Внутреннее убранство крепости отличалось строгостью, граничащей с аскетизмом. Беленые стены, переходящие в цилиндрический свод. Выложенный серым гранитом с розовыми прожилками пол. Пахло церковными свечами, хотя мне на глаза за примерно пятиминутное шествие по коридору ни одна не попалась.

Наш проводник, облаченный в светлую рясу, подпоясанную тонким, но длинным алым поясом, ступал почти бесшумно, тогда как наши с Альвином шаги отдавались звонким эхом от стен, разрушая мягкую тишину, что меня изрядно раздражало.

Сразу после входа мы прошли к лестнице по правую от него сторону, поднялись на второй этаж, преодолели три длинных коридора, связанных еще двумя лестничными пролетами, и за все это время встретили едва ли с десяток человек. Они опускали головы при виде меня, бросали украдкой взгляды на островитянина, но молчали и жались к стенам, освобождая и без того широкий проход.

Запах тающего воска становился сильнее, и в один момент по левую руку от нас сплошная стена сменилась арочными проемами, ведущими на балюстраду.

– Стойте! – Я даже не посмотрела на своих спутников, точно зная, что они послушаются, повернула в арку, выходя в пару шагов на балкон, и замерла, испытывая одновременно благоговейный трепет и нечто сродни ужасу.

Балюстрада выходила в центральный зал – скругленное по углам помещение имело высокий сводчатый потолок и высоту стен никак не меньше десяти метров, освещалось с помощью световых колодцев, закрытых витражными розетками, и сотней огромных, в полметра каждая, свечей. У дальней стены на фоне высоких и узких, перемежающихся с тонкими полуколоннами, витражных окон возвышался мраморный постамент, к нему вели шесть ступеней, а на его вершине стояли они.

Светозарную было невозможно не узнать – казалось, что скульптору позировала сама богиня, настолько точно были переданы черты лица. И пусть не было того живого эффекта, как у статуи в столичном храме, но там был лишь безликий идеал, а здесь…

Сжав перила балюстрады пальцами, я вглядывалась в статую. Высокая, стройная, с рассыпанными по плечам волосами, облаченная в длинное, обнимающее фигуру платье Светозарная улыбалась, глядя в разинутую змеиную пасть. Мраморные пальцы сжимали золоченую чешую сразу за головой твари, что обвивала всю богиню мощными, вздыбившимися в воздухе кольцами. Ниспадающий с потолка луч света, проходя через ало-золотой витраж, окутывал вырезанные из камня фигуры тонким флером, будто из пламени и крови, а блики от свечей ложились на мрамор и позолоту и скользили по ним, игрой света и тени создавая иллюзию движения змеи.

Так и стояли они – холодная, прекрасная и всемогущая богиня, на века запечатленная в камне, и ярящаяся от бессильной злобы змея, не сумевшая с ней справиться.

Кто же увидел в Тебе столько благородной силы? Кому Ты показала Свое лицо, кому запала в сердце так, что он совершил этот титанический труд, увековечив Тебя в мраморе? Была ли Ты действительно такой или это лишь одна из масок?

Мой взгляд скользил по величественной скульптуре, что была лишь немногим ниже, чем высота, на которой мы находились, но ответа на свои вопросы я не находила.

Обернувшись, я посмотрела поочередно в лица своих спутников. Альвин был полон какого-то глубокого, вдохновенного трепета, а Харакаш… Мой наставник, хмурясь, смотрел на статую, словно увидел старого, но недоброго знакомого. Поймав мой взгляд, островитянин пожал плечами и отвернулся, возвращая себе невозмутимый вид. Брат Севастий смиренно ожидал, пока мы будем готовы продолжить движение, а сама статуя его, очевидно, уже никак не волновала.

Оно и неудивительно – наверняка он в Алой крепости уже не первый год и попросту привык.

– Можем идти, – кивнула я Севастию, и мы снова двинулись по коридору. Я то и дело поворачивала голову, смотря через арки проходов в зал, но скульптуру уже не было видно, так что мне оставалось лишь разглядывать сюжеты витражей.

– Пришли, защитница. – Наш проводник остановился так резко, что я чуть не врезалась в него. Он, казалось, этого даже не заметил. – Вот ваши кельи.

Двери были открыты – в них как раз заносили вещи. Служители Светозарной шустро освободили помещение, будто растворившись в коридорах по обе стороны от нас.

– Благодарю, Севастий. – Я чуть улыбнулась храмовнику, и тот, поменяв цвет лица дважды с нормального на красный и с красного на белый, уткнулся взглядом в мраморный пол, бормоча что-то про великую благодать.

М-да. Не улыбаться, не прикасаться. По возможности контактировать как можно меньше. Не хватало мне только бродящих следом почитателей, которые точно увидят, что с их божественной избранницей что-то не так… И если тут нет инквизиции, то ее быстро учредят ради такого-то случая!

– Альвин, приведи себя в порядок и встань возле двери. Когда придут посланники герцога – извести меня. Харакаш, под стражу тебя брать не собираются, но тебе нужно чтить правила храма и никаких ритуалов, пока мы здесь. – Бросив короткий взгляд на каждого, я удостоверилась, что меня услышали, и вошла в подготовленную келью.

Как и везде, кроме центрального зала, здесь царила строгость и прагматичность. Только кровать была значительно больше, чем, пожалуй, полагалось монахам, но по-аскетичному твердая, с крепким деревянным дном под тонким и плотным матрасом.

Беленые стены, узкое окно-бойница, закрытое двухцветным витражом. Укрытый деревом пол. У стены стоял простой стол с разложенными на нем писчими принадлежностями, к нему был придвинут стул с невысокой спинкой.

Тоскливо оглядев предоставленные мне покои и понимая, что времени у меня, возможно, в обрез, я принялась шустро скидывать доспехи. Перчатки, шлем, кираса… Глубокий счастливый вздох от возможности распустить завязки на груди вырвался сам собой – все же иногда так мало надо для счастья!

За дверью голосом обозначился Альвин, отчитавшись, что пока никто не стремится нарушить мой покой, и спросил, нужно ли что-то. Мне нужна была горячая ванна и пара дней покоя, но об этом сообщать было бессмысленно, потому я коротко поблагодарила его за беспокойство и принялась переоблачаться.

Из сундука с парадной одеждой пахнуло лавандой и травами, вызвав тихий ностальгический вздох, – я скучала по замку и своим «девочкам». И по отцу тоже скучала, что скрывать.

Тонкие штаны, алая туника с золотой отстрочкой и длинными, расширяющимися от локтя рукавами… Бросив короткий взгляд на лежащую поверх стола перевязь с клинком, я решительно вернула в сундук изящный наборный пояс из тонких золотых пластин.

Здесь я в первую очередь воин, а уж потом – все остальное. Так что оставим красивые и бесполезные пояса для дома.

Я успела полностью переодеться и даже, сдерживая рвущиеся наружу такие родные ругательства, прочесать волосы и снова заплести их в косу, когда в дверь постучали. Альвин известил, что прибыли посланники герцога – барон Каддор с сыновьями.

– Впусти и войди. – Пока открывалась дверь, я поставила стул по центру комнаты, села на него, помедлив, закинула ногу на ногу и сложила руки крестом поверх них, принимая максимально расслабленный и дружелюбный вид.

Первым в комнату скользнул Харакаш, тут же устроившийся у меня за правым плечом, потом цепочкой вошли посланники герцога, а за ними Альвин, закрывая дверь и становясь возле нее.

– Ваше высочество. – Барон сделал полшага вперед и опустился на одно колено, за ним это движение повторили и его сыновья.

Я, чуть прикрыв глаза, приняла их приветствие.

– Господа. У нас немного времени, да и вы, как мне сказали, торопитесь, так что предлагаю перейти сразу к делу. – Я сделала небольшую паузу, смотря на коленопреклоненных мужчин. – Встаньте и скажите мне, кого вы представляете.

Барон Каддор с некоторым усилием поднялся с колена.

– Мы представляем герцога Фиральского и тех, кто поддерживает его законное право.

– Значит, вы посланники Стефана, – резюмировала я и увидела, как сыновья Каддора быстро переглядываются за спиной отца.

– Нет, ваше высочество, – мягко поправил меня барон, – перед своей смертью его светлость оставил письмо, в котором называл своим наследником младшего сына, Герберта.

Вот я знала, знала, что тут будет какая-то засада с тайными завещаниями и всем вот этим вот! Тайны двора Петрова^[41], чтоб их черти…

Очевидно, что-то все же отразилось на моем лице – барон насупился, его сыновья настороженно косились на меня. Я вымученно улыбнулась.

– Хорошо, раз мы выяснили, кого вы представляете, я была бы рада выслушать, с чем вы пришли.

Барон Каддор помолчал мгновение, заправив большие пальцы рук за пояс, что перехватывал его не роскошный, но добротный кафтан, а потом вздохнул:

– Мы люди простые. Титул у моей семьи уж два века как баронский, поскольку расшаркиваться не умеем. Вы позвольте по-простому, ваше высочество, рассказать вам все, как есть?

Интересно, однако…

– Отчего нет? Говорите по-простому, но без ругани – в храме не дозволено. – Я сделала строгое лицо, и барон согласно кивнул.

– С вашим отцом, его величеством Рудольфом, будь славен и долог его век, наш герцог больно дружил. Даже слухи были, что через детей породниться хотели, но… Тут уж как сложилось, да и не моего это ума дело. Но Стефан, старший его сын, в последние годы очень власть почуял. Что скрывать – ждал он, пока отец отправится в Ее объятия. И умер его светлость очень… – Каддор замялся, подбирая слово, и потом, вздохнув, тихо продолжил: – Странно. Вы его, может быть, даже помните: крепкий, как вековое дерево, строгий, но по совести все решающий. А потом вдруг заболел. Перестал выходить на воздух, прекратил посещать свои наделы, гостей не принимал…

– Вы хотите сказать, что подозреваете, будто герцога Осберта отравили? – прервала я словоизлияния барона, тот, побледнев, кивнул. – И сделал это его старший сын? – Каддор шумно выдохнул и кивнул снова. – Это серьезное обвинение, но, учитывая, что в герцогстве фактически война, вы явно уверены в своих словах. И не вы один…

Я покачивала носком сапога, пристально глядя на собеседника. Он ответил мне лишь таким же прямым взглядом.

– Откуда вы знаете про смену наследника?

– Когда стало известно, что вы, ваше высочество, обещаны Ариману…

Я, не скрывая недовольства, наморщила нос, кривя губы, отчего Каддор тут же замолк, глядя на меня с сочувствием.

– Продолжайте, барон. Но, прошу вас, не напоминайте мне о моем нареченном. – Яда в этом слове хватило бы на всех присутствующих и еще на плевок в городской колодец.

Понимающе кивнув, представитель герцога заговорил снова:

– Так вот… Мы с его светлостью были старыми знакомыми и, когда о вашей помолвке со Стефаном уже не могло быть и речи, договорились о том, что моя дочь выйдет за его сына замуж. За младшего сына, это предложил сам герцог. И пояснил, что делает это по той причине, что моя дочь – достойная партия для будущего герцога, которым станет именно Герберт.

«Получается, что во всей этой ситуации с наследием титула и всех причитающихся к нему прав есть как минимум один выгодоприобретатель со стороны – сам барон…» – отметила я про себя.

– Этот разговор проходил без свидетелей? Какие-либо письма между вами и герцогом, в которых упоминается помолвка вашей дочери и Герберта, имеются? – Я чуть подалась вперед, не сводя взгляда со стоящего напротив меня аристократа.

Он, чуть опешив, быстро кивнул. Потом помотал головой, а потом, покраснев, снова кивнул.

– Извольте пояснить. – Играть в шарады у меня не было ни времени, ни желания.

Каддор, обернувшись, беспрекословным тоном велел сыновьям выйти прочь. Я коротко кивнула Альвину, тот выпустил мужчин в коридор.

– Прошу простить, но эта информация не для их ушей. Письма, о которых идет речь, находятся в моей усадьбе, и я могу показать их вам при первой же возможности. – Каддор медлил, и я вопросительно выгнула бровь и скрестила руки под грудью.

Необходимость вытягивать все клещами из собеседника начинала порядочно раздражать. Словно ощутив смену моего настроения, Каддор продолжил речь:

– Дело в условиях, на которых моя дочь выходила бы замуж за юного герцога. Мои земли становились ее приданым. Их должны были унаследовать и поделить мои сыновья, но ни в одном из них нет умения управлять. Это была бы невосполнимая утрата для герцогства, слишком многое зависит от шахт в наших краях. – Договорив, барон тяжело вздохнул, а я закусила щеку, обдумывая услышанное.

Сапфировые шахты! На землях этого барона одна из них или даже несколько, и все это перешло бы в полное управление к герцогской семье! И тогда бы они получали не налог, а полноценный доход с добычи сапфиров. Неудивительно, что барон не хотел ничего афишировать перед собственными сыновьями. Потерять такой лакомый кусочек… я видела, как люди готовы были грызть друг другу горло из-за квартиры, а тут целая шахта!

– Я поняла вас, барон. – Откинувшись на спинку стула, я задумалась.

Стоящий напротив Каддор молчал, периодически переминаясь с ноги на ногу, он казался достаточно грузным, и ему явно было тяжело стоять на месте без движения.

– Скажите мне, Каддор, как давно герцог Герберт взимает подати с населения? – Одновременно с этим вопросом я «потянулась» к барону и легко считала его чувства: безмерное удивление, непонимание и, наконец, настороженность.

– Простите, ваше высочество, но герцог не берет податей, поддержки нашего дворянства достаточно, чтобы не трогать людей в этот и без того нелегкий период… По крайней мере, это то, что мне известно, – после небольшой паузы закончил Каддор. Я кивнула:

– Хорошо. Все, что от вас требовалось, это передать добрую волю герцога? Или же есть что-то еще? – Я тонко намекала на то, что аудиенция подходит к концу и вполне вероятно, что другой возможности озвучить все свои цели барону не представится.

Каддор мгновение смотрел на меня, а потом снова опустился на колено.

– Вы здесь для того, чтобы остановить войну, встав на ту или иную сторону. Мне остается только молить Светозарную, чтобы вы были не только добродетельны, но и справедливы.

Я хмыкнула, услышав из уст барона столь прямую отсылку на наши с отцом титулы.

– Я буду действовать в интересах короны и своего народа, барон Каддор. Желаю вам легкого обратно пути. Берегите переписку с герцогом, она может понадобиться.

Каддор встал, отвесил мне низкий поклон и, попятившись, вышел в открытую Альвином дверь.

В келье повисла тишина, нарушаемая лишь постукиванием моего сапога по полу.

Каддор не врет – он действительно ничего не знает о взимании податей с населения. И, судя по всему, он достаточно близок к молодому претенденту на герцогство. При всем при этом его семья имеет в своем распоряжении сапфировые шахты… И эта фраза «поддержки нашего дворянства хватает» – хорошо было бы знать, кто именно поддерживает молодого Герберта!

– Альвин, догони барона! Пусть напишет имена тех, кто выступает на стороне молодого герцога Герберта, и отдаст тебе.

Оруженосец, коротко кивнув, хлопнул дверью, фактически бегом отправившись выполнять приказ. За плечом хмыкнул Харакаш.

– Не даст список, готов спорить.

– Почему? – Я обернулась на островитянина, тот кисло улыбнулся:

– Потому что в случае провала с мятежом этот список может стать причиной прогулки на эшафот. Вы же не выразили четкую поддержку ему и его союзникам, потому такую информацию он распространять побоится. Тем более передавать через кого-то… Вам лично ему было бы отказать куда сложнее.

Вот незадача, не подумала об этом…

Покинув свой пост, Харакаш привалился плечом к стене, предварительно потыкав в нее пальцем и убедившись, что та не мажется белым. Я же принялась прокручивать в голове все, услышанное сегодня от барона, и вспоминать детали его поведения. По всему казалось, что барон – человек достаточно прямолинейный и честный, не скрывающий, что ратует за юного герцога не только из жажды справедливости, но и из личных побуждений. Впрочем, записывать Каддора в стан «порядочных» я не собиралась – слишком все странно и однобоко складывалось.

Юный герцог – хороший, его старший брат – плохой. Будь это так, Герберта бы поддерживало большинство, а война бы закончилась быстро. С другой стороны, у Стефана может быть гораздо больше ресурсов – нанять армию ему куда сподручнее.

Я встала и принялась бродить по келье из стороны в сторону, агрессивно массируя разболевшиеся виски пальцами.

Знание истории собственного мира, огромное количество прочитанных в юности исторических романов и громко вопящая о подставе интуиция не давали мне покоя, упорно твердя, что во всей этой истории чего-то не хватает. Еще и тот странный резонирующий «зуд», который я ощутила во дворе крепости, никуда не исчез, превратившись в какое-то подобие мигрени, и игнорировать это ощущение со временем становилось лишь сложнее.

– Ты ничего не чувствуешь?

Островитянин отрицательно качнул головой вместо ответа, и я снова принялась мерить комнату шагами.

Стук в дверь известил о возвращении Альвина. Я велела ему войти, и одного короткого взгляда на его сконфуженное лицо хватило, чтобы понять, что мастер меча был прав.

– Простите, ваше высочество, но барон сказал, что сам пришлет вам список…

– М-да, неудобно получилось. Все в порядке, Альвин, ты можешь быть свободен. И ты тоже. – Я посмотрела на Харакаша, и тот вопросительно выгнул бровь, не шелохнувшись и не двинувшись с места. – Я просто хочу прогуляться по храму и поговорить с магистром Ирвином. Мне не требуется сопровождение, особенно учитывая, что тебе и вовсе не везде можно появляться.

– Как скажете, ваше высочество. – Во взгляде Харакаша я прочла нескрываемую иронию и плохо подделанное смирение.

– Что ты задумал? – Уперев руки в бока, я смерила мастера меча пристальным взглядом.

Тот удивленно поднял брови и натянул максимально невинное выражение лица.

– Я? Что вы, ваше высочество. Я просто пойду к себе в келью и просижу там до самого обеда.

– Ну-ну… – Проводив взглядом островитянина, я тяжело вздохнула, надеясь, что мой наставник понимает всю сложность ситуации, в которой я нахожусь, и не будет создавать лишние проблемы.

Из кельи я вышла через четверть часа, приняв волевое решение оставить перевязь с клинком на поясе. Прикоснувшись к нему на мгновение ладонью, я ощутила, что оружие тоже странным образом «лихорадит» – никаких конкретных эмоций я не чувствовала, лишь общее состояние возбужденности, которое меч транслировал без остановки.

Дожила, я уже начинаю прислушиваться к его состоянию!

В коридоре не было ни одного знакомого лица, что, впрочем, меня совершенно не расстраивало – мне хотелось пройтись по храму в одиночестве. В идеале, конечно, еще и без лишнего внимания, но это было уже неосуществимо: то и дело встречая по пути служителей, облаченных в бело-красные одеяния разной степени насыщенности, я доброжелательно кивала на их согнутые спины, ощущая себя китайским болванчиком и желая как можно быстрее проскочить мимо… чтобы наткнуться на следующих.

Решив начать осмотр храма с нижних этажей, я спустилась на самый первый и прошла в центральный зал, где в лучах света возносились под потолок они – Светозарная и змея.

Выложенный мозаикой двухцветный мраморный пол казался глаже стекла, и я делала первые шаги по нему с осторожностью, медленно оглядывая зал.

Множество скамей без спинки, длинных и тяжелых, вмещающих не менее двадцати человек каждая, стояли стройными рядами по обе стороны от центрального прохода, чуть под углом к нему. Огромные свечи, установленные в каменных чашах, с фитилями толщиной, наверное, с мою кисть, мягким светом озаряли окружающее пространство, распространяя сладковатый запах воска. Все пространство вокруг было расцвечено лучами – солнечным светом, проходящим через прикрытые витражами световые колодцы и окна.

В какой-то момент мне показалось, что воздух в зале имеет свой собственный оттенок и дрожит не только вокруг пламени, а по всему помещению. Моргнув, я пригляделась, но наваждение пропало, словно его и не было.

Игра света… Я слишком устала, начинаю видеть что-то там, где нет ничего…

Тихо гудели голоса храмовников – на лавках, что были ближе всего к статуе, сидели люди, не больше десятка, и выводили гармоничную, плавную мелодию. Смысл ее я понимала через слово; все же читать на храмовом наречии и слушать его – совершенно разные вещи.

Моего появления служители словно бы не замечали, даже когда я подошла совсем близко. Их лица, одухотворенные, с полуприкрытыми глазами, выражали одну и ту же степень сосредоточенности и какого-то внутреннего просветления. Переведя взгляд с них на возвышающуюся надо мной статую, я вдруг замерла, рассматривая ступени, ведущие к постаменту.

На каждой из них было высечено по одному слову.

В основе всего было «достоинство».

Подойдя ближе, я коснулась правой ладонью холодного мрамора, ведя кончиками пальцев по линиям букв.

В молитвеннике, который достался мне от комтура, на самой первой странице была пирамида из слов, но тогда я думала, что ее порядок сверху вниз. Оказалось, что наоборот.

Достоинство. Мужество. Великодушие. Спокойствие. Благородство. Вера.

Шесть ступеней.

Шесть добродетелей Ордена.

А обладаю ли я хотя бы одной из них?

– Она прекрасна, не правда ли? – Голос за моей спиной заставил меня вздрогнуть и, резко отдернувшись от мрамора, обернуться.

– Магистр Ирвин… – Я чуть нервно улыбнулась, успокаивая вдруг бешено заколотившееся сердце, и снова посмотрела на статую. – Да. Она прекрасна. Кто ее создал? Он словно бы видел Ее воочию…

– Это действительно так. Ее создатель – Коррин. Он был сыном скульптора, о чем мало кто помнит, и не оставил свои навыки, а лишь приумножил их в стенах этого храма. Скульптуру он создал еще до того, как стал защитником веры, но не было сомнений, что Она уже тогда руководила его руками.

– Вот как… – Я снова потянулась к прохладе камня и погладила его поверхность.

Каким многогранным человеком ты был, мой предшественник, защитник веры Корр…

В один миг я ослепла, будто пронзенная насквозь светом, парализованная его чистотой. Мир вокруг замер, а ощущение резонанса усилилось настолько, что мне казалось, будто еще мгновение – и меня разорвет на куски.

«НАЙДИ МЕНЯ!» – оглушительно громко, неимоверно сильно, пробирая до самых темных глубин души и выворачивая меня наизнанку, прозвучал голос. Я потянула руку на себя, пытаясь разорвать прикосновение с камнем, и она медленно, казалось, преодолевая какое-то препятствие, наконец сдвинулась.

Мир вокруг взорвался движением.

Я видела каждое колыхание воздуха при чьем-то вздохе, головокружительный танец пылинок в лучах света, медленно поднимающееся к своду зала тепло от свечей и так же медленно опускающийся холодный воздух.

А потом все пришло в норму, вернулось к привычному мне темпу, и я медленно выдохнула, чувствуя дрожь в коленях.

В пару неловких движений я дошла до лавки и села на ее край, как-то равнодушно отметив для себя пропажу певчих, уход которых я вряд ли могла бы не заметить.

– Защитница? – Магистр Ирвин обеспокоенно присел рядом со мной, тревожно заглядывая мне в лицо.

– Все хорошо. Да, все хорошо, – повторяла я как мантру, прислушиваясь к собственным ощущениям. В голове все еще гудел властный голос, повелевающий найти его обладателя. А вот резонанс в теле, наоборот, – вроде бы поутих, стал не таким неприятным, будто бы даже более близким мне, совпал со мной и перестал болезненно раздражать.

– Вы уверены?

Я повернула голову к магистру и вдруг легко, играючи, даже не поняв, как это сделала, прочитала его мысли. Не чувства, как раньше, а тот самый мыслительный монолог, что идет в голове каждого из нас. Он стал видимым для меня, как страницы старинной книги… которая постепенно подходила к концу.

Настоятель отшатнулся, и я ощутила что-то, схожее с резким щелчком по носу, только на каком-то другом уровне. Чужие мысли исчезли.

– Я… Вы!.. – Магистр пытался найти слова, его бледная кожа на лице пошла багровыми пятнами.

– Простите меня. Я… не знаю, как это случилось. Никогда раньше я не делала так, клянусь именем Светозарной! – Я умоляюще подняла перед собой ладони, ощущая, как краска стыда заливает лицо. То, что я увидела, не было для меня предназначено. Но объясняло слишком многое.

Я убила твоего внука и привезла его тело… Ты должен ненавидеть меня, но ты беспокоишься обо мне. Твоя горечь пожирает тебя изнутри, но ты простил меня, даже не успев обвинить… Как я могу смотреть теперь в твое лицо?

– Простите, магистр… Простите меня, если бы я могла это изменить… – Я почувствовала, как к горлу подступил горький комок, а по щекам побежали слезы.

Старик, тяжело опираясь на трость, снова сел рядом и положил руку мне на плечо.

– Отпусти это, защитница. Мне не за что тебя прощать, это была Ее воля и его желание. Иногда защитник веры – лишь безвольный исполнитель в божественных руках. Все же люди слишком далеки от божеств, чтобы понимать их план. А те, в свою очередь, не всегда готовы считаться с чувствами своих избранников. – Я старалась утереть слезы, но сухие пальцы поймали мою ладонь и аккуратно сжали. – Слезы это не слабость. На твою долю выпадет множество испытаний, твоя сила будет расти, и только умение искренне горевать о чем-то, умение сопереживать сохранит твое достоинство.

– Достоинство? – Я переспросила, сипя от рвущихся наружу рыданий.

– Да… Первая ступень, основа нашего Ордена – достоинство. Достоинство быть человеком. Достоинство оставаться им. До самого конца, что бы ни случилось с тобой.

– Вы не понимаете, это… Это не мое место! Меня не должно быть здесь, я не должна быть… – Я замолкла, не зная, как объяснить все и при этом – не сказать ничего.

– Но ты все же здесь, защитница. И этого уже не изменить. – Магистр отпустил мою руку и посмотрел на меня с сочувствием. – Я могу лишь молиться за тебя. И обещать, что ты всегда найдешь уединение в этих стенах.

Моих сил хватило лишь на то, чтобы кивнуть. Даже слова благодарности не смогли прорваться через перехвативший горло спазм.

– Я хотел поговорить с тобой, защитница, но вижу, что сейчас тебе полезнее будет получить покой. Как тела, так и души. Зайди ко мне, когда будешь готова. Любой в храме почтет за честь стать твоим провожатым.

Я кивнула еще раз и опустила взгляд, изучая собственные пальцы, сцепленные в замок до побеления, пока шаги магистра не стихли где-то вдалеке.

Я здесь, и этого не изменить. Как и того, что я уже сделала…

Постепенно взгляд мой прояснился, слезы отступили, и я, чувствуя странное облегчение в душе, смогла вздохнуть полной грудью.

Центральный зал все еще был пуст, только одинокий силуэт служителя, снимающего нагар со свечей, скользил вдоль стен. Когда он приблизился к постаменту и склонился в поклоне передо мной, я нехотя встала с лавки и пошла к выходу из зала.

Стоило моим пальцам лечь на рукоять меча, придерживая тот на поясе, как я тотчас ощутила его «пение»: «Найди меня, найди. Найди меня, я рядом. Я рядом, найди меня, найди…»

С тихим вздохом я переместила ладонь так, чтобы придерживать меч за верх ножен и избавиться от назойливого голоса оружия в голове. Пусть неудобно, зато я слышала свои мысли, а не эту шарманку.

Повернув из главного зала направо, я побрела вперед, заглядывая во все открытые двери, которые мне попадались, и все больше удаляясь от той части крепости, в которой расположили меня и моих спутников.

На глаза чаще стали попадаться служители в одеждах, в которых красный преобладал над белым. Чем больше было красного, тем сильнее становилось ощущение, что передо мной не скромные жрецы, а воины. В голове тут же всплыл облик комтура – белого цвета у него были только центральная часть коты, надетая поверх доспехов, и кайма по краю капюшона.

Взгляды, бросаемые на меня, уже не были полны смирения, а несколько раз я видела откровенный вызов. Но вместо того, чтобы развернуться и покинуть эту часть храма, я упрямо шла вперед, подняв голову и игнорируя враждебность, если таковая и была мною замечена.

Слишком поздно я поняла, что постепенно за мной скопилось целое сопровождение. Краем глаза замечая их на повороте в очередной коридор, я лихорадочно думала, что же мне делать. Бежать? Глупо и недостойно роли, которую я вынуждена была играть. Остановиться и спросить, что им нужно?

Ноги вынесли меня в полупустой зал, я замерла в дверях, осматривая помещение, и, сдерживая тяжелый вздох, вошла.

Место, в которое я попала, было не чем иным, как тренировочным залом.

Тяжелые деревянные клинки, толстые щиты. Мешки с песком, бревна разной толщины и камни. У дальней стены – мишени для стрельбы.

Я обреченно сделала несколько шагов внутрь и вдруг почувствовала, что резонирование внутри меня становится более ярким. Мою попытку прислушаться к себе оборвал голос за спиной.

– Защитница веры почтила наш тренировочный зал своим присутствием! – Я возвела глаза к каменному своду, а затем медленно обернулась, легко находя взглядом говорившего. – Соблаговолит ли она дать нам пару… уроков?

За спиной обратившегося ко мне мужчины стоял один из спутников Ханса, тот самый, что требовал его освобождения.

Ну конечно… Я задницей чувствовала, что от тебя будут проблемы!

Переведя взгляд обратно на «лидера» и чуть хмурясь, я почувствовала нервную дрожь, пробегающую по кончикам пальцев.

Когда-то Харакаш сказал, что щит даст мне ложное ощущение защиты, тогда как сохранение страха для меня равняется возможности уцелеть. Что ж… думаю, тех случаев, когда меня хотят унизить, а не убить, это не касается. Что делать-то?!

– Соблаговолю. Урок первый: обращаясь к даме или к старшему по званию, необходимо назвать свое имя и титул, если таковой имеется, и только после, получив дозволение, обращаться с просьбами. – Я скрестила руки под грудью, чтобы скрыть дрожащие пальцы.

Храмовник молчал в ответ, чуть прищурившись, глядя на меня с высоты своего роста. Невзирая на то что между нами было добрых пять шагов, я видела, что едва ли достану ему макушкой до подбородка.

На стероидах тебя вырастили, что ли? Рельс говорящий…

Стоящий за верзилой открыл было рот, решив что-то сказать, но тут же получил от него почти незаметный тычок локтем, пришедшийся из-за разницы в росте точно на солнечное сплетение, и лишь шумно вздохнул.

– Прошу меня простить, защитница веры. Меня зовут Тревор, Тревор из Зилбурга. И я смиренно прошу вас провести с нами несколько тренировочных боев.

Представившийся Тревором улыбнулся широко, почти добродушно, и если бы я не обладала своей «чуйкой», я бы непременно ему поверила. Только вот легчайшее прикосновение к чужому разуму вывалило на меня кипящий клубок страстей, в котором жажда мести замешана на жгучем презрении.

Ай, танцевать, так под музыку!

– Прекрасно, Тревор. Рада вашему предложению. – Я вернула ему ответную улыбку, снабжая ее всей возможной нежностью, какую способна была изобразить в данной ситуации. – Однако прежде чем приступить к тренировкам, необходимо быть готовым не только физически, но и духовно, не правда ли? Разделите со мной «Песнь о великодушии», окажите мне эту честь.

Улыбка Тревора застыла на лице, а я, покачиваясь с носка на пятку и чуть склонив голову к плечу, смотрела на него с нескрываемым разочарованием.

– Я вижу все, что у тебя в душе, Тревор. Ты хочешь унизить меня, отомстить за смерть комтура, которая, как тебе сообщил твой товарищ, всецело моя вина. Хочешь возвыситься надо мной, а быть может, даже встать на мое место. Ну так что, Тревор, вот он – твой шанс.

Мои пальцы коснулись рукояти клинка, и тот, повинуясь закипающему раздражению в моей душе, послал вверх по руке тошнотворно-сладкую волну готовности убивать. Перехватывая меч под гарду, я расцепила ремни перевязи, сняла ее с пояса и, отходя к стене, положила меч на пол в десятке шагов от нее.

Я никого не убью сегодня.

Уже разжимая пальцы, я уловила практически разочарованный вой от клинка.

Все так же не глядя на храмовников, я подошла к стойке с тренировочным оружием и, окинув ее тоскливым взглядом, выбрала самый легкий на вид меч. После чего уложила его лезвием плашмя на плечо и обернулась.

– Давай. – Храмовое наречие тут подошло как нельзя кстати. Я сместилась к противоположному краю комнаты, следя за тем, как Тревор медленно, словно во сне, подходит к той же стойке, как следом по краям стен располагаются притихшие храмовники; в глазах запестрело от красно-белых одежд, я недовольно прищурилась, встряхивая головой.

Мой противник встал напротив. Несколько мгновений мы смотрим друг на друга.

Выпад!

Я сделала короткий шаг в сторону, не снимая меча с плеча. Деревянное оружие было куда тяжелее моего клинка: что божественного, что того, с которым я тренировалась. Стоило мне начать махать им, и я выдохлась бы быстрее, чем Тревор произнес утреннюю молитву во славу Ее.

Мужчина прищурился и сделал еще один выпад, и еще, и еще…

Я старалась сосредоточиться на дыхании и движении ног, делая все так, как учил Харакаш, – разрывая дистанцию и заставляя Тревора буквально гоняться за мной по залу, уворачиваясь от ударов. В какой-то момент я с ужасом поймала себя на мысли, что мои шаги превращаются в ритмичные танцевальные па, и тут же получила кару – предугадав, когда я отшагну, мой противник сделал еще полшага вперед и ударил с разворота, отчего левое плечо взорвалось болью, а я с трудом осталась стоять на ногах, удержавшись от падения буквально чудом.

Танец продолжился. Я старалась постоянно менять ритм шагов, чувствуя, как больно тянет левую руку и как пот заливает глаза. Мой противник смотрел на меня с нескрываемым раздражением и презрением. В какой-то момент он остановился и, забывшись, процедил сквозь зубы:

– Дерись как мужчина!

Я лишь насмешливо выгнула бровь и демонстративно хлопнула себя по груди, не желая тратить дыхание на разговоры, чем вызвала насмешливое улюлюканье наблюдающих за боем храмовников.

Он кинулся в бой яростно, стремительно, и мне ничего не оставалось, как спасаться бегством.

В голове не было ни единой мысли – я отбросила мешающий мне деревянный клинок вперед, прямо себе под ноги и, перепрыгивая через него, услышала, как практически доставший меня Тревор споткнулся, громко выругавшись.

Ай-яй!

Глянув через плечо, я позволила себе чуть сбавить темп, сберегая легкие, которые начинало охватывать огнем, и вдруг споткнулась обо что-то сама. Все, на что меня хватило, это попытаться сгруппироваться и, заметив торжествующее лицо весьма знакомого мне «краснорясочника», покатиться кубарем по деревянному полу.

Пытаясь быстро подняться, я встала на четвереньки и уперлась рукой в пол, тут же ощутив резкий рывок назад и дикую боль в затылке.

Пальцы в последний момент сжались на рукояти клинка, возле которого я упала. Схватившись левой рукой за волосы на затылке, правой я нажала на паз и буквально стряхнула лезвие меча, прежде чем мою косу полностью намотали на руку.

– Кто учил вас драться, принцесса? Кролик? – Тревор крепче сжал намотанную на кулак косу, поднимая руку все выше и заставляя меня встать на цыпочки.

– Потомок Туманного. – Невзирая на боль, скачущие перед глазами огненные круги и алчный вопль оружия в сознании, я выдавила из себя усмешку и чуть надавила на приставленный острием к животу мужчины стилет. – Руки убери, тв… Тревор из Зилбурга. Божественное оружие жаждет крови, мне тяжело его сдерживать.

«Убей, убей, напои меня кровью, убей, дай его мне, дай…» – пело в моей голове оружие, и я судорожно вздохнула, чувствуя, как дрожит рука с зажатым в ней стилетом.

Хватка ослабилась, а потом Тревор отпустил мою косу, делая осторожный шаг назад. Я, кривясь, прижала ладонь к коже на затылке, опуская кинжал.

– Урок второй, – я обвела взглядом притихших храмовников, особенно задержавшись на побелевшем лице той мрази, что поставила мне подножку, и наконец добралась взглядом до входа, в котором стоял мой наставник, – сохранять холодный рассудок и проявлять разумное великодушие.

В гробовой тишине я подобрала отброшенные ножны с так и не выпавшим из них клинком, в ней же я под двумя десятками взглядов собрала меч в единое целое и, прихрамывая, покинула зал, пройдя мимо островитянина.

Харакаш, чуть помедлив, развернулся и пошел за мной.

– А где Альвин? – Морщась от боли в подвернутой при падении ноге, я, пройдя едва ли тридцать шагов, остановилась и прислонилась правым боком к стене.

Мастер меча, едва слышно скрипнув зубами, подхватил меня за пояс, закидывая мою левую руку себе на шею, отчего я тихо взвыла.

– Что, еще и руку?! – Островитянин выдал эмоциональную тираду на непонятном мне языке, в сторону с возмущенными лицами шарахнулись оказавшиеся поблизости служители… а потом подхватил меня под колени, поднимая над землей. – Альвин у магистра. О случившемся пока что знает только малая часть храма.

– И ты. – Я обреченно вздохнула, не пытаясь сопротивляться. Нога болела, левое плечо словно бы наливалось свинцом, так что было не лучшее время демонстрировать силу и независимость.

– И я. Бродил тут, бродил там и услышал, что зазнайке из дворца собираются указать на ее место. – Островитянин снова скрипнул зубами, а я хихикнула, вызвав его недоуменно-раздраженный взгляд. – И что смешного, позволь спросить, я сейчас сказал?

– Ты? Ничего. Я просто подумала, что по-хорошему под стражей надо было сидеть именно мне. Чтоб ничего не учудить и ни во что не вляпаться.

– Кто еще тут вляпался… – Мастер меча кровожадно оскалился, и я тут же ударила его правым кулаком в грудь.

– Я. Запрещаю. Тебе. Их. Трогать. Харакаш, ты услышал меня? – Мастер меча молчал, недовольно хмурясь, а потом нехотя кивнул. – Отлично, а теперь поставь меня. Дохромаю до своей кельи сама, а то… – Оборвавшись на полуслове, я резко приказала островитянину остановиться, в этот раз он мне подчинился.

«Я рядом, – шептал голос откуда-то с левой стороны. – Найди меня…»

– Поставь меня на пол. Сейчас же. – Я подняла взгляд на островитянина, готовая вцепиться ему зубами в нос, если тот решит проигнорировать. Харакаш, чуть помедлив, аккуратно опустил меня, косо глянув на прижимающихся к противоположной стенке храмовников, идущих мимо. – Ты знаешь, что за этой стеной? – Я ощупывала каждый миллиметр каменной кладки, из-за которой, как мне показалось, услышала зов.

– Нет, – лаконично ответил мастер меча, с беспокойством косясь на меня. – Что случилось?

– Я… слышу голос. Здесь, в крепости, слышу уже не первый раз. – Отстранившись от стены и осмотрев ее критическим взглядом, я развернулась к островитянину. – Ты умеешь простукивать стены?

– Голос? Чей? – Теперь Харакаш выглядел действительно взволнованным. – Я не буду разбивать стену, если ты об этом. И не дам это делать тебе. Сейчас тебе нужна помощь лекаря!

Мне пришлось признать, что мастер меча прав – даже если там, за стеной, что-то есть, мне не стоило соваться туда в таком состоянии, особенно учитывая, что с каждой минутой было все тяжелее шевелить левой рукой.

– Ладно, ты прав. – Я бросила на стену удрученный взгляд и вздохнула. – Запомни, пожалуйста, где это место. Нужно будет сюда вернуться после разговора с магистром Ирвином.

– Наконец-то здравые рассуждения. – Наставник облегченно выдохнул и, получив царственный кивок, снова поднял меня на руки.

Некоторое время мы молчали, невозмутимо ловя на себе шокированные взгляды встречающихся нам по дороге служителей храма.

– А все-таки, что ты делал в той части крепости? Ты же собирался сидеть в своей келье до самого обеда.

– Но никто не говорил, когда я захочу устроить себе обед, верно? – Островитянин усмехнулся и подмигнул мне. – У них тут своя пекарня и неплохо солят мясо. Очень советую.

– Серьезно? Ты грабил их кухню?

– Грабил? Нет! Я дегустировал, между прочим, исключительно из заботы о вас, ваше высочество! – Лицо Харакаша было настолько серьезным и полным важности, что я снова хихикнула.

– Мастер Харакаш, защитница веры? Что случилось? – Встревоженный голос магистра Ирвина заставил меня повернуть голову. Старец в сопровождении Альвина, на котором в один миг не стало лица, вышел из коридора по правую руку от нас.

– Долго рассказывать, магистр. Спасибо, Харакаш. – Наставник аккуратно поставил меня на ноги, благоразумно поддерживая под правый локоть. – Мне требуется лекарь, кажется, у меня что-то с рукой. И с ногой… – добавила я, наступив на подвернутую конечность и поморщившись от боли.

– Ваше высочество, позвольте, я вас понесу. – Альвин, пылая кончиками ушей, заглянул мне в лицо, напоминая провинившегося щенка.

– Не спрашивай, неси! – скомандовал магистр, не давая мне и рта открыть. – Прошу вас, защитница, я опытный целитель, позвольте мне помочь вам!

– Угу, – смиренно выдавила я из себя, уже покоясь на руках у телохранителя и ощущая себя безвольным, хоть и очень ценным мешком с картошкой.

Когда дверь в кабинет магистра закрылась за нашими спинами, я вдруг поняла, что Харакаш внутрь не зашел. Мне оставалось только надеяться, что островитянин всерьез принял запрет на причинение вреда моему недавнему противнику.

– Клади ее вот сюда. – Магистр указал пальцем на софу, а потом, пока Альвин снимал с меня сапоги, опустился на стоящий рядом стул, прикрыв глаза и сложив пальцы домиком перед лицом. Ладони старца начали источать мягкий белый свет, он открыл глаза и, встав, склонился над моей ногой, водя руками в воздухе рядом с ней.

– Растяжение. Сильное, но не опасное. Альвин, от моего стола третий шкаф, четвертая полка снизу, плотный толстый бинт. – Мой телохранитель без слов бросился к указанному месту и через мгновение принес необходимое. Магистр забинтовал мне ногу, вставив между слоями ткани тонкую деревянную дощечку и фиксируя ее бинтом сверху.

Еще пару секунд сияние на ладонях настоятеля храма разгоралось с новой силой, и вот он, закусив губу и недовольно хмурясь, провел руками над моим плечом.

– Альвин, мне необходима твоя помощь. Сядь с противоположной стороны, мне нужно, чтобы ты зафиксировал защитницу, не давая ей смещаться.

– Зачем? – Я обеспокоенно ерзала на софе, пока мой телохранитель неуверенно опускался коленями на пол.

– Перелом, кость смещена. Потом вы обязательно расскажете мне, каким именно образом ухитрились получить такую травму, но сейчас нужно сместить и срастить кость. Это будет больно, потому мне нужно, чтобы вас зафиксировали, – мягким голосом пояснил мне магистр Ирвин, а потом коротко глянул на Альвина. – Правую ладонь на плечо, прямо на сустав, левую руку положи поперек живота и упри ладонью в софу, – приказал целитель. Стараясь сохранить максимально безразличное лицо, я смотрела в потолок, дабы не смущать своего оруженосца. – Защитница, будет больно, но быстро. Потерпите, пожалуйста, хорошо?

– Да-а-А-А-А!.. – взвился под потолок мой вой, а перед глазами все померкло на какие-то мгновения.

– …все, – словно сквозь вату донесся голос магистра.

Взгляд постепенно прояснялся, неясное пятно над головой обретало знакомые черты. Старец пристально смотрел мне в глаза, убеждаясь, что я вернула себе контроль над сознанием, и доброжелательно улыбался.

– Как самочувствие?

– Х… хорошо. – Неимоверным усилием воли я запихнула далеко внутрь лезущий из глубин сознания «великий и могучий», и магистр, еще мгновение вглядываясь в мое лицо, кивнул.

– Постарайтесь не напрягать руку в ближайшие дни. Я срастил кость с помощью вашей Ато, но нужно определенное время, пока все восстановится естественным путем.

– А ногу так же нельзя? – Я покосилась на забинтованную лодыжку с надеждой.

– К сожалению, нет, – магистр развел руками, – создать связь между двумя кусочками кости куда проще, чем вернуть былую прочность мышце в такой короткий срок. Можно еще и вред нанести. Поверьте, ваш организм справится с этим достаточно быстро – этот дар доставался всем защитникам веры. И вы не стали исключением, я чувствую это в вашем теле.

– Спасибо, магистр. Тогда я, пожалуй, не буду больше вам мешать. Альвин, помоги мне…

– А теперь расскажите мне, защитница, где вы получили такую травму за тот неполный час после нашей встречи?

Мой телохранитель, стоя сбокуот кушетки, сверлил меня пристальным взглядом. Быстро перебрав все возможные варианты вранья, я решила, что нет ничего лучше полуправды.

– Тренировалась с храмовниками и допустила ошибку, со всяким бывает. Не умерла же. – Я позволила себе изобразить легкомысленную усмешку, но тут же натолкнулась на суровый, даже колючий взгляд магистра.

– И кто же был вашим противником в тренировочном поединке?

Я молчала, насупившись. Молчал Альвин, играя желваками. Молчал магистр Ирвин, недовольно поводя кустистыми седыми бровями.

– Я вас понял, – первым нарушил тишину магистр. – Что ж, я сделал все, что смог.

– Спасибо за помощь. – Я печально смотрела на сапог, в который моя нога однозначно бы теперь не влезла. – Альвин, помоги мне добраться до кельи, пожалуйста.

Уже у самых дверей магистр окликнул меня:

– Я не хочу знать, какой проступок совершил мой внук. Он получил свое наказание. Но те, кто осмелился переступить через самые основы Ордена, будут наказаны. На первый раз, благодаря вам, наказание будет великодушным. Но второго раза я не допущу.

Кивнув, я сжала плечо Альвина и похромала к выходу.

(обратно)

Глава 12 О верных друзьях, заученных уроках и потерянном времени

Я вытянула ногу на подставленную табуретку, положив одну руку поперек живота, а второй подпирая щеку, и наблюдала, как по келье от стены к стене мечется Альвин.

– Как вы могли?! – вопрошал он уже в который раз. – Стоило вас оставить ненадолго без присмотра, так вы ухитрились получить травмы! И где? В Алой крепости – месте, где вы должны быть в наибольшей безопасности, чем где-либо!

– Если ты сейчас же не угомонишься, я припомню, что ты меня обнимал. – Устав от мельтешения, я решила жестоко зайти с козырей и не прогадала.

Мой оруженосец возмущенно открыл рот, хватанул пару раз воздух, выразительно вращая глазами и меняя цвет лица на пунцовый, потом звучно клацнул зубами, тяжело вздохнул и отвернулся.

– Вы сами знаете, что это неправда, – обвиняюще пробурчал он, садясь на вторую, принесенную из его кельи табуретку и беря в руки мой наголенник.

– Знаю, но мне это совсем не мешает тебе об этом напоминать. – Несколько мгновений я с ехидной усмешкой смотрела в обиженно-оскорбленный лик, а потом махнула рукой. – Альвин, ну хватит переживать из-за пустяка. Плечо починили, нога быстро заживет сама, ты же слышал магистра. Лучше скажи мне, о чем вы с ним говорили, если это не секрет. – Я быстро перевела тему, не желая слушать очередные возражения, которые включали в себя как беспокойство за мою целостность, так и сомнения, пусть и не совсем беспочвенные, в моих умственных способностях.

– Магистр расспрашивал о прошлом. О том, как я стал тем, кто я есть. – Альвин пожал плечами и принялся придирчиво осматривать крепления на наголеннике.

– Не предлагал тебе стать храмовником? – Я поерзала на стуле, пытаясь удобнее расположить ногу на табурете, и потому пропустила большую часть укоризненного взгляда, который адресовал мне телохранитель.

– Даже если бы предлагал, я бы не согласился, – тоном, полным непоколебимой уверенности, ответил Альвин и, отложив один наголенник, взялся за другой.

– Почему?

– Да вы же шею себе свернете, если рядом не окажется меня или Харакаша! – вдруг снова вспылил он, едва ли не откидывая несчастный понож.

Я поджала губы и недовольно нахмурилась, сверля Альвина глазами. Тот отвечал мне не менее выразительным, пылающим праведным возмущением взором.

От взаимного созерцания отвлекло нас отнюдь не деликатное покашливание и последующий вопрос:

– Мне попозже зайти? – Ехидно осклабившаяся физиономия островитянина, оперевшегося на дверной косяк, стала последней каплей.

– ДА!

– Нет!

Мы с Альвином крикнули одновременно, сверля друг друга гневными взглядами.

– Ого, мальчик, да ты буквально растешь в моих глазах. – Рыжебровый просочился в келью и прикрыл за собой дверь.

– Вы совсем охренели, господа?! Пошли вон из моих покоев! – Я попыталась встать, перевернула табуретку и, злобно зашипев, чуть не навернулась сама. От постыдного падения меня спас стул, в спинку которого я вцепилась.

– А если и пойдем, ваше высочество, то что? – Харакаш вдруг стал предельно серьезным и вперил в меня пристальный взгляд своих почти прозрачных глаз.

Сжав спинку стула до побелевших костяшек, я опустила веки.

– Хватит считать меня… неспособной о себе позаботиться! Хватит игнорировать мои требования. Хватит носиться со мной, как со стеклянной вазой. – Открыв глаза, я медленно перевела взгляд от одного мужчины к другому, говоря даже тише, чем обычно, и стараясь сдерживать себя, как могу. – Я, черт вас побери, не та избалованная принцесска, которую вы знали! Мне не нужны няньки!

Альвин беспомощно посмотрел на мастера меча, который, скрестив руки на груди, изучал меня взглядом, словно бы впервые видя.

– А кто тебе нужен, Эвелин?

– Друзья, – не задумываясь, выпалила я.

Оба моих спутника молчали, лишь единожды коротко переглянувшись.

– Ну что, что вы затихли? – Я опустилась на стул, подцепила здоровой ногой табуретку и, поставив ту поудобнее, снова устроила на ней поврежденную конечность. – Друзья мне нужны. Которым я могу спину подставить не потому, что они дали клятву верности моему отцу, а потому что верю в них. Которые поддержат меня и будут верить в меня. Которые будут знать, что мне безразлично, какого они пола и сословия, и что принцессу я буду изображать только на людях для вида. Которые перестанут относиться ко мне как к беспомощному ребенку и не будут игнорировать мои просьбы, думая, что знают, как мне будет лучше… – Последнее я уже практически ворчала себе под нос, поджав губы и уткнувшись взглядом в носок собственного сапога.

– Длинный список, Эвелин. А что ты дашь своим друзьям? – Харакаш так и не сменил позы, но мне показалось, что его взгляд стал чуточку теплее.

– Не знаю. Все, что они попросят, наверное. И что будет в моих силах. – Я пожала плечами, снова разглядывая свою обувь.

На секунду воцарилось молчание. Первым его нарушил Альвин.

– Я хочу, чтобы вы не рисковали собой попусту. – Он хмурился, глядя на меня со всей серьезностью.

– А я хочу, чтобы ты говорила мне правду. В тех случаях, когда это не является необходимой тайной. – Островитянин выразительно поднял бровь. – Наши пожелания в твоих силах?

– Да. – Я шмыгнула носом, чувствуя странную трогательность момента. – Простите меня… Что я накричала на вас… и вот это все. Мир?

– С кем не бывает, – отмахнулся Харакаш и снова расплылся в своей фирменной улыбке, напоминая мне очень специфичного чеширского кота. – А теперь, будь добра, друг мой, расскажи в деталях, что произошло в тренировочном зале.

Харакаш и магистр сидели друг напротив друга. Островитянин внешне казался весьма расслабленным, его взгляд блуждал по кабинету, изучая отделку и задерживаясь на корешках книг в шкафах, храмовник, наоборот, – предельно собранным. Сухие, по-старчески узловатые пальцы были сложены пирамидкой и напряжены.

– Так, значит, это все устроил Тревор? А Хью поставил ей подножку… Какой позор. – Магистр опустил глаза на мгновение, чтобы скрыть полыхнувшую в них ярость, смешанную со стыдом.

– Да не стоит так переживать, Ирвин. Тревор получил хороший урок, наверняка еще сотню раз подумает, где же он ошибся и надо ли было лезть к Эвелин. А Хью… Я могу избавиться от него. Достаточно в наказание выслать его из крепости – и он больше никогда в нее не вернется. – Островитянин безмятежно улыбнулся, переводя взгляд с книжных шкафов на сидящего напротив старца.

– Все бы лишь тебе убивать, Несущий Тьму, – недовольно качнул головой магистр.

– А если бы она шею свернула? – Все благодушие и безмятежность с мастера меча сдуло в мгновение ока. – Нелепая смерть по вине одного бесчестного мерзавца, и вся ваша крепость утонула бы в крови. Заметь, не только от моих рук и даже не по моей инициативе.

– Ну не свернула же, – проворчал в ответ магистр, тяжело вздыхая. – Ты жаждешь отмщения, но загляни в свою душу, разве это то…

– Оставь, старик! Ты знаешь островные законы не хуже меня. Да и по заветам вашего же Ордена этот паскудник должен получить по заслугам сполна.

– Но не от твоей руки, Харакаш. От руки защитницы. – Магистр указал пальцем на островитянина, тот недовольно поморщился.

– Ты сам знаешь, что ей сейчас нельзя этого делать. Да если бы и можно было, я бы не дал ей рисковать собой с целью наказания этого куска…

– Держи себя в руках, островитянин! – Сухой, но все еще крепкий кулак ударил по столешнице.

Харакаш поднял ладони перед собой:

– Все-все, молчу. Но я тебя предупредил. За пределами крепости он не под твоей защитой.

– Ты не успокоишься, да?

– Конечно. Он вмешался в бой, оклеветал мою воспитанницу и остался безнаказанным.

– Его словам все равно никто не поверит, а-а-а… – Магистр произнес это и сам раздосадованно осекся.

Островитянин хмыкнул и многозначительно поднял брови.

Некоторое время в кабинете царила тишина.

– Ладно, – наконец сдался магистр и тут же спохватился: – Но только по божественному суду. Это хотя бы должно выглядеть честной схваткой.

Харакаш встал, широко улыбаясь, коротко поклонился и вышел за двери. Магистр достал из ящика стола трубку, набил ее и долго смотрел вслед ушедшему, а потом произнес тихо, вслушиваясь в уже чужие, но одновременно такие знакомые, родные слова:

Обедала я в компании Альвина и Харакаша в своей келье. Ужин нас пригласил разделить магистр Ирвин у него в кабинете. Я этому весьма обрадовалась: желание узнать, что же находится за стеной в том коридоре, где я особенно отчетливо услышала зовущий меня голос, снедало.

Однако с вопросами пришлось повременить – магистр весьма искусно поддерживал беседу с самого нашего появления, переходя с одной темы на другую, и при этом не забывал наполнять наши тарелки, так что я успевала лишь отвечать на вопросы о благосостоянии столицы да делах во дворце и жевать.

Пищу приготовили без особых изысков, но явно с любовью к делу: кролика мариновали с травами, каша была рассыпчатой и нежной на вкус, а хлебные лепешки – горячими и пышными. Запивать все предлагалось вином, я от него отказалась, попросив воды, чем вызвала весьма удивленный и одобрительный взгляд магистра, который, впрочем, сам вином не брезговал.

Наконец, когда мы насытились физически, а магистр сполна удовлетворил свое любопытство, настало время для вопросов.

– Я обнаружила странное место в крепости. – Я бросила взгляд на обсасывающего кроличью кость островитянина, и он тотчас обозначил вслух местоположение, отсчитав повороты и шаги от главного входа. – Скажите, за стеной с внутренней стороны вглубь крепости есть что-то?

Магистр смерил меня долгим взглядом и медленно кивнул:

– Алая крепость стара, стены ее толсты и пронизаны тайными ходами. Если мне не изменяет память, там как раз один из них. Хотя вход в него находится далеко от этого места.

– Мне нужно туда попасть. – Я отложила уже ставшую привычной мне двузубую вилку и тут же подняла руки вверх, предвосхищая слова сидящих по обе стороны от меня мужчин. – Одной! Это очень важно для меня, прошу, поймите.

Они синхронно вздохнули; даже не глядя в их лица, я знала, что сейчас их внимание устремлено на магистра. Тот усмехнулся, вытер губы тканевой салфеткой и обвел нас взглядом.

– В этих коридорах давно никто не ходил. Они были запечатаны Коррином после Божественной войны, но я могу поклясться, что они безопасны – мы содержим крепость в наивозможнейшем порядке, а ловушек там никогда не было.

– Ладно, – ворчливо согласился Харакаш, – но ты возьмешь с собой свечи. И если через три свечи ты не выйдешь из коридоров, мы отправимся тебя искать.

Около трех часов… что ж, этого должно хватить. Хотя бы для того, чтобы понять, в правильном ли направлении я иду…

– Согласна.

Сборы заняли немного времени. Харакаш ворчал не переставая, то и дело настаивая на том, чтобы я взяла его с собой.

– Ты же ходишь как кутенок с подбитой лапой! Тебе нужно беречь руку, да и вообще, а если ты заблудишься там, в этих тайных ходах, как тебя потом оттуда вытаскивать? Ну не хочешь меня с собой брать, возьми хотя бы Альвина!

Я смотрела на островитянина, не на шутку обеспокоенного моим решением, испытывая одновременно легкое раздражение и умиление.

Казалось, прошло не так уж и много времени, но все же Харакаш успел эволюционировать из недовольного всем вечно мастера меча в заботливого наставника и друга. Или это я смогла эволюционировать так, что ко мне стало возможно относиться подобным образом?

– Мастер Харакаш, даю вам слово, что буду очень осторожна и при малейшей опасности поверну назад. – С максимально серьезным лицом я отвесила наставнику неглубокий поклон и заметила, как на его лице появилась некоторая растерянность.

– Ладно. И мел возьми с собой. – Мне в ладонь опустился небольшой мешочек, который я тут же повесила на пояс. – На стенах отмечай, куда идешь. Это поможет тебе вернуться, а нам, если что, найти тебя. И никаких авантюр, ты поняла меня, принцесса? – Островитянин вернул себе строго-суровое выражение лица, и я, закусив щеку, чтоб не улыбнуться ненароком, кивнула.

С собой мне выдали небольшую поясную сумку, которую мастер меча закрепил на одном из ремней. В ней лежал рулон бинтов, кремень, кресало, немного промасленной пеньки, завернутый в льняную ткань миниатюрный факел, три свечи, молитвенник, доставшийся мне от комтура, и маленький рожок. Науке пользования кремнем и кресалом островитянин посвятил добрых полчаса, пока я разболевшимися с непривычки пальцами не выбила несколько раз подряд искру, запалившую промасленный фитиль лампы. Конечно, я могла бы неплохо освещать себе путь и символом на руке, но все же навык полезный, да и свечу от божественного клейма не зажжешь.

– А это что и зачем? – Я уж было вытащила рожок, но островитянин отвел мою руку и застегнул ремни на сумке.

– Там голый камень, должно быть все хорошо слышно. Если что-то случится – дуй в рог, мы должны тебя услышать.

– Магистр Ирвин сказал, что там безопасно, – напомнила я Харакашу, тот недовольно поджал губы:

– Пусть так и будет, но если что, ты знаешь, что нужно сделать.

Мне оставалось только покладисто кивнуть и заколоть плащ фибулой.

С перебинтованной заново ногой, убрав из-под ткани поддерживающую и фиксирующую голень деревяшку, я спокойно влезла в сапоги. Пусть растяжение все еще давало неприятные ощущения при ходьбе, но с деревянным фиксатором о нормальном передвижении можно было вообще забыть.

Магистр Ирвин ждал нас у той самой стены, «координаты» которой озвучил Харакаш. Постукивая тростью по камням, старец повел нас вглубь крепости, периодически замедляясь и что-то бормоча под нос. Наконец он остановился; мы ушли достаточно глубоко в крыло, отведенное для братьев-рыцарей, но наше путешествие никем не было омрачено. Более того, магистра Ирвина и нашу делегацию заодно старательно избегали. И не сказать, что это меня расстраивало…

– Вот! Давненько я не пользовался этим коридором, уже и забыл, где в него ближайший вход. – Магистр с улыбкой постучал рукояткой трости по стене, потом нажал ладонью на один из блоков. В глубине каменной кладки что-то заскрежетало, заворочалось, и медленно, обрисовав узкий прямоугольних пустоты, часть стены начала сдвигаться внутрь и вбок!

– О-о-о… – Я сама не поняла, как возглас сорвался с губ, но старец покосился на меня с легким превосходством, довольный произведенным эффектом.

Почти гномские технологии… Скажи «друг» и войди!

Каменная дверь открылась, я с любопытством сунула нос в темноту и поняла, что не ощущаю ни запахов сырости, ни спертого воздуха – тайные ходы крепости явно имели вентиляцию.

Поджегши фитиль свечи от стоящей неподалеку масляной лампы и прикрыв ладонью разгорающийся огонек, я кивнула по очереди Альвину и Харакашу и, вздохнув, сделала первый шаг в туннель.

– Эта дверь будет открыта до твоего возвращения, защитница, – мягко сообщил мне магистр.

– Не забывай отмечать путь мелом, – напомнил мой наставник.

– Пусть вам сопутствует удача, ваше высочество, – пожелал уже в спину Альвин.

Ощущая легкую возбужденную дрожь в пальцах, я крепче сжала свечу в левой руке, запустила пальцы правой в подвешенный на поясе мешочек и, вытащив кусок мела, не задумываясь, нарисовала на стене улыбающийся смайлик.

В добрый путь!

Мастер меча, едва только фигуру его ученицы поглотила темнота коридора, сел прямо на пол, привалившись спиной к стене возле открывшегося прохода, и прикрыл глаза.

Смерив островитянина взглядом, настоятель оперся двумя руками на трость, тяжело вздохнув.

– Ты же не будешь сидеть здесь до самого ее возвращения?

– Как раз это я и собираюсь делать, – невозмутимым голосом ответил Харакаш, не открывая глаз. – А что?

– Вредно на голом каменном полу сидеть, вот что, – с ворчащими нотками в голосе ответил магистр Ирвин и легко стукнул кончиком трости мастера меча по бедру. – Вставай, нечего тут заболевания разные приманивать. Раз тебя отсюда и за волосы, хе-хе-хе, не оттащить, то я, пожалуй, составлю тебе компанию.

Островитянин все же посмотрел на магистра, не скрывая недовольства шуткой о его «прическе», и встал, бросив на старающегося сохранить невозмутимый вид Альвина косой взгляд.

– Вот и славно. Альвин. – Магистр повернулся к временно оставшемуся без работы оруженосцу принцессы. – Сходи в мой кабинет и принеси оттуда три кресла. Мне, себе и уважаемому мастеру меча. И захвати книгу со стола, она там одна. А вот Равьи и Соло, они тебе как раз и помогут. – Сухой палец указал на пытающихся прошмыгнуть мимо незамеченными служителей, и те замерли, словно примерзнув к месту. – Мальчики, помогите гостю, ну же…

Когда коридор опустел, магистр Ирвин снова глянул на Харакаша, но на этот раз взгляд его был серьезен и суров.

– Ты не сможешь всегда ее защищать, Харакаш. Ее судьба…

– Ее судьба – вернуться домой и поставить точку во всей этой истории раз и навсегда, – коротко и зло отрубил островитянин.

– Ты прав, конечно, ты прав… Но для этого она должна пройти определенный путь. – Магистр, устало опершись на трость, бросил взгляд в темноту потайного хода. – Тот, что предначертан ей свыше.

– Ну, раз он предначертан ей свыше, то я сам являюсь частью этого пути, разве нет?

Настоятель вздохнул, не желая отвечать на откровенно провокационный вопрос Харакаша и вступать в бессмысленный и долгий спор о материях, что им обоим были знакомы лишь отчасти.

– Если она та, кем должна быть, то она справится, – в конце концов тихо сказал магистр Ирвин, выдержав последующий долгий взгляд мастера меча.

– Та. – Островитянин отвернулся от собеседника и бросил обеспокоенный взгляд в темноту коридора. Зная всю историю «принцессы», Харакаш не был на самом деле в этом уверен настолько, насколько хотел.

Огонек свечи горел ярко и ровно, чуть колыхаясь от моих шагов. Иногда приходилось идти боком – коридор сужался, а после расширялся, подчиняясь какой-то неведомой мне логике. Возможно, в местах расширения были спрятаны другие двери? Я не могла этого знать.

Дойдя до первой развилки, я остановилась, закусив губу. Сунувшись в каждый коридор буквально на полшага, я вернулась на развилку, а потом, поудобнее взяв свечу в правую руку, положила пальцы левой на рукоять клинка.

– Где ты? – Я спросила это вслух, стараясь сосредоточиться на оружии. Ответ пришел мгновенно, отзываясь глубокой вибрацией где-то в солнечном сплетении, выбивая из меня дыхание и заставляя опереться плечом на стену. – Тише, тише! Не так громко, успокойся!

Дожила, я еще и разговариваю с ним, как с живым. А с ним ли?

Оружие, впрочем, действительно словно бы послушалось, и в том водопаде чувств, который выплеснулся на меня, появилась некоторая осмысленность. Я ощутила чужую усталость и удовлетворение. Ощутила, как пальцы сводит от перенапряжения и как на зубах скрипит каменная пыль. Ощутила решимость и уже знакомое мне «колебание струны».

– Лучше, но это не помогает мне. Куда мне идти: направо или налево?

Связь с божественным оружием пропала на миг, а затем вернулась четким ответом – чувством глубины, давящей на уши тишины и легкой сырости.

Куда-то вниз, видимо… Уф…

Я снова подошла по очереди к каждому коридору, прислушиваясь к себе, но ничего не менялось. Вокруг царила мягкая тишина, темнота рассеивалась чуть подрагивающим огоньком свечи, что иногда наклонялся…

Стоп.

Я приблизилась к правому коридору и сделала несколько шагов вглубь – огонек свечи тут же наклонился в мою сторону. Дабы избежать ошибки, я лизнула подушечку указательного пальца и подняла его над головой. Легкий холодок, пощекотав кожу, уверил меня, что из правого коридора есть приток свежего воздуха. Вернувшись, я зашла в левый коридор, остановившись также в паре шагов от развилки. Свеча горела ровно.

Вытащив кусочек мела, я нарисовала на стене озадаченный смайлик и, указав стрелкой в проход, пошла в левый коридор, рассудив, что «куда-то вниз» плохо сочетается с идущим свежим воздухом.

Постепенно я стала замечать, что пол под ногами выложен с небольшим наклоном – коридор, очевидно, вел куда-то под крепость. Мне то и дело попадались небольшие отводы в сторону, оканчивающиеся запертыми на замок дверями; играть в Лару Крофт совершенно не хотелось, потому я игнорировала их, лишь подмечая, что на многих замки не снимались много-много лет, судя по насевшему слою пыли. Ситуация с развилкой повторилась снова, и опять я выбрала тот коридор, из которого не тянуло, на этот раз – правый, не забыв оставить отметину мелом на стене.

Левый коридор, правый, правый, левый, правый…

Магистр был прав – крепость действительно находилась в отличном состоянии. Пусть полы коридора были вымощены не гранитной плиткой, а брусчаткой, но она явно клалась на века. Да и стены были крепки, только вот на стыках каменных блоков нет-нет да и встречался мох.

А мох любит влажность, значит, я иду в верном направлении… Глубина, тишина и сырость… Звучит-то не очень обнадеживающе на самом деле. Наверняка под крепостью есть собственный источник воды, какое-нибудь подземное озеро, и меня ведут туда.

В груди нарастало ощущение какого-то будоражащего, радостного предчувствия. С таким я искала подарки под елкой каждый Новый год, пока была маленькой. Или шла в бухгалтерию за первой в своей жизни зарплатой…

Задумавшись, я перестала смотреть под ноги, запнулась, сделала быстрый и неловкий шаг, выразив все свое отношение к произошедшему эмоциональным пятибуквенным словом, и судорожно вцепилась пальцами в стену, подавшись тут же всем телом назад.

Передо мной зиял провал, а я, витая в облаках, чуть не улетела прямиком в него, чудом поставив ногу перед самым краем.

Кажется, магистр Ирвин говорил, что эти коридоры полностью безопасны и никаких ловушек тут отродясь не было…

Восстановив дыхание, я опустилась на четвереньки и аккуратно заглянула в темноту зияющей в полу дыры. Яркости свечи хватило ровно настолько, чтобы я смогла увидеть, что стены у провала не ровные, а рваные, с торчащими из них обломками камней. Снизу ощутимо несло сыростью. Прислушавшись, я различила тихий плеск воды.

Наверное, грунтовые воды… подмыли фундамент за столько-то лет, вот и провалился участок. Так, а что делать-то?

Я подняла правую руку повыше и, глубоко вздохнув, представила ненавистную драконью морду из сна – символ на руке тут же полыхнул светом, подчиняясь вспыхнувшей в груди злости, и осветил пространство передо мной.

Да чтоб тебя через три колена…

Провал был огромным. Метра полтора, не меньше, а то и все два.

Может, прыгнуть?

Я снова покосилась вниз, во влажную темноту обвалившегося пола, и с досадой стукнула кулаком по камню – судя по тренировкам в замке, в прыжках в длину я была не сильна. Рисковать совершенно не хотелось, но что было делать дальше? Разворачиваться и идти обратно?

Сев возле края и прислонившись спиной к стене, я посветила ладонью вниз. Спуск в неизвестность мне представлялся затеей столь же самоубийственной, как и попытка перепрыгнуть. Пальцы сами собой сомкнулись поверх рукоятки божественного оружия.

– Кажется, дальше не пройти…

Меч в ответ (а я была более чем уверена, что эти чувства принадлежали именно ему) тоскливо завыл в моей голове, источая такую безысходность и горечь, что у меня тут же началась мигрень.

– Да тихо ты, железяка! Я думаю! Мне тоже не хочется идти обратно. – Я гневно глянула на божественное оружие, и оно притихло, впрочем, не умолкнув совсем. Судя по всему, меч обиделся на «железяку». Хмыкнув, я подумала, что еще несколько недель назад сочла бы все происходящее внезапным галлюцинаторным синдромом и пошла бы сама сдаваться в дурку, а сейчас вот сижу, с мечом разговариваю и пытаюсь добраться до «голоса», зовущего меня откуда-то из недр крепости. И ведь все так логично и правильно…

Вздохнув, я принялась изучать взглядом противоположный край, постепенно мирясь с тем фактом, что придется повернуть назад. Свеча догорала, и в какой-то момент я поняла, что, оставшись без своего маленького источника света, не окажусь в полной темноте. Привыкшие к отсутствию интенсивного освещения глаза стали различать идущий из провала свет, и я снова глянула вниз, надеясь увидеть его источник.

Внизу была вода. И если до этого я, ослепленная огнем свечи и светом божественной печати, видела лишь непроглядную темноту, то сейчас внизу я различала серебряную гладь озера, испускающего мягкий свет.

Вернуться, взять веревку и пару-тройку человек, чтоб подержали ее, пока буду спускаться, и я почти у цели, а там…

Мои размышления прервало почти забытое ощущение «резонанса» в груди, а следом – удар в спину. Достаточный для того, чтобы я кувыркнулась вперед головой в пролом, отчаянно, но безрезультатно пытаясь ухватиться за край.

Все, на что меня хватило, это коротко вдохнуть, прежде чем я врезалась в мерцающую гладь ледяной воды. Подвернутую ногу свело болезненной судорогой, отчего я, потеряв самообладание, принялась глупо барахтаться, чувствуя, как намокший и потяжелевший шерстяной плащ путается в ногах и облепляет тело. Воздух в легких моментально закончился, а вдохнуть я попросту не успела, уйдя с головой под воду. Пальцы рванули фибулу на плече, освобождая от цепких объятий шерстяной ткани. Оттолкнув плащ, я заработала руками и ногами, чувствуя жжение в легких и понимая, как быстро темнеет в глазах. Порывистый вдох. Вода накрыла меня с головой, и я, не помня себя, погребла к берегу, чтобы потом уже практически ползти по мелководью, откашливая воду.

Выбравшись на сухой камень, я уткнулась лицом в руки, пытаясь прийти в себя.

Кто-то или что-то столкнуло меня вниз. Я чудом не разбила себе голову о торчащие камни, чудом не захлебнулась в чертовом озере и – руки нащупали все еще висящие на поясе сумку и меч – чудом не потеряла свое снаряжение. Три чуда за неполные пять минут; кажется, моя удача может на этом исчерпать себя…

Я встала на четвереньки, ощутив разбирающий после купания в ледяной воде озноб, поднялась и наконец огляделась. Берег, на который я выбралась, был не чем иным, как цельным камнем, частью скалы, в недрах которой скрывалось озеро. Свечение воды никуда не исчезло, скорее даже усилилось, впрочем, светились и стены.

Сняв с себя набравшие воды сапоги и промокшие шерстяные носки, я проверила, что через туго затянутое горлышко поясной сумки не просочилось ни капли воды, и подошла поближе к стене.

Казалось, что ничем не примечательная сама по себе горная порода пронизана целой сетью артерий и сосудов, по которым течет расплавленное серебро, хотя камень под ладонью был совершенно холодным. Прислонившись щекой к стене, я посмотрела на поверхность сбоку и поняла, что как бы близко к поверхности ни подходили эти серебристые прожилки, они все же не выходили наружу, словно бы оставаясь запечатанными под тонкой, прозрачной слюдой.

Тяжело вздохнув, я покосилась на озеро, что сияло тем же мягким светом, после – на оставляемые мною на камне лужицы, которые едва заметно светились, а потом принялась тщательно осматривать берег. Искала я все, что может гореть, – мокрая насквозь одежда и потихоньку усиливающийся озноб намекали на необходимость согреться как можно скорее. К сожалению, ничего подобного вокруг не обнаруживалось. Как и какого-либо пути с каменного берега.

Отлично! Вот она – цена трех чудес – смерть от переохлаждения или голода…

Меня охватили отчаянье и злость на саму себя. К месту всплыли сгоряча сказанные Альвином слова о том, что, если рядом не будет его или Харакаша, я себе шею сверну.

Как в воду глядел! Может, у него тайный дар предвидения? Ах, если бы, он бы наверняка предупредил меня о грядущем и не отпустил бы одну…

По телу прошла неприятная дрожь, да такая сильная, что клацнули зубы. Судорожно вдохнув, я принялась стаскивать с себя мокрую одежду. Где-то в памяти сидели крепко-накрепко вбитые нам, сопливым школьникам, правила поведения в экстренных ситуациях преподавателем по НВП и БЖД. Ох, знал бы он, в каких условиях одна из учениц вспомнит его наставления!

Представив лицо седоватого, вечно хмурого военрука, который вдруг узнает, что где-то в другом мире уже взрослая Эля, ставшая самой настоящей божественной протеже, чуть не утонула в светящемся ледяном озере, я хихикнула, снова стукнув зубами и окончательно избавившись от одежды, разложила ее на камнях и принялась за выжимание. Пальцы вначале слушались плохо, чуть посинев от холода, и я ругалась, не стесняясь в выражениях, и выкручивала тонкое белье, яростно шипя и чувствуя, как от физических усилий по телу разливается какое-никакое подобие тепла… Или же не от них?

«Если греться и сушить одежду негде – надевайте мокрое на себя, только сначала выжмите хорошенько. Если почувствуете через какое-то время жар, не торопитесь раздеваться. Ваше тело тут ваш враг. Кровь от теплых органов прильет к конечностям и остынет. Одежда, даже мокрая, позволит снизить потерю тепла. Двигайтесь не слишком интенсивно, без излишнего усердия, но двигайтесь. Не сидите и уж тем более не ложитесь на камни – так можно получить переохлаждение и без мокрой одежды…» – вспомнилось мне словно бы из какой-то другой, уже не моей жизни. Я, как наяву, услышала голос преподавателя – строгий, твердый, будто вбивающий в наши беззаботные головы науку о сохранении собственной шкуры. И ведь действительно вбил…

Закусив губу, я натянула на себя мокрое исподнее и принялась интенсивней перекручивать шерстяные штаны, когда за спиной вдруг раздался плеск воды и чей-то удивленный вздох.

Штаны полетели в одну сторону, я, не оглядываясь за спину, прыгнула в другую, хватая ножны с лежащим неподалеку мечом. Блеск стали отразил свечение стен и воды, в голове «запел» клинок, готовый к бою, а я, держа оружие кончиком вниз перед собой, прищурившись, смотрела на странно выглядящего парня, наполовину выползшего из воды на берег и удивленно лупающего на меня светящимися синими глазами без намека на зрачок. Коротко стриженные белые волосы позволяли мне рассмотреть плотно закрытые жаберные щели на шее. Мы пялились друг на друга пару мгновений, после чего я весьма командным тоном прервала эту затянувшуюся и нервозную тишину:

– Имя и род деятельности?

– Со-о а тха-а тху-у? Киа-ама-ар а бха-а… – мелодично протянул этот странный и неожиданный гость, опасливо косясь на оружие в моих руках. Потом прищурился, вглядываясь в меч и вроде бы узнавая его.

– Я не понимаю. – Я качнула головой, не выходя из стойки.

Гладкое лицо со светлой кожей, покрытой мерцающим на свету голубоватым рисунком, недовольно сморщилось, тонкие губы приподнялись и продемонстрировали мне все до одного острые, почти акульи зубы.

Усилием воли я не сделала шага назад и чуть приподняла острие меча от камня. Движение не осталось незамеченным – гость из озера выставил перед собой руки и замахал перепончатыми пальцами в воздухе, что-то успокаивающе лопоча.

– Уход… Уплывай, – я указала острием меча на водную гладь в противоположной от меня стороне, – прочь. Оставь меня одну!

Существо снова поморщилось, несколько раз шлепнуло по воде ладонями, словно бы раздумывая о чем-то, а затем кивнуло и, оттолкнувшись от берега, нырнуло спиной назад, на мгновение я увидела мощный кожистый хвост вполне себе с акульим плавником.

«Надо валить! Срочно! Как минимум уйти от края воды подальше! Он явно хищный, вон какие зубы и хвост! А ну как он сейчас притащит сюда всю свою глубоководную братию, и что мне тогда делать?» – промелькнула тревожная мысль.

Перетащив нехитрые пожитки подальше от кромки воды, я спешно продолжила выжимать вещи, сразу же натягивая их на себя, и к тому моменту, когда вода вокруг моей маленькой площадки, примыкающей к стене, снова всколыхнулась, я была уже одета и готова продать свою жизнь подороже.

Они выныривали на поверхность один за другим, упирались руками в берег с той стороны, где он обрывался, резко уходя в глубину. С одинаково гладкими лицами, одинаково мощными телами, украшенными крайне похожим, но все же разным рисунком из длинных линий и точек, идущих по всей видимой части тела. С одинаково острыми зубами, что невозможно было не заметить, когда они говорили. Практически на всех были многорядные украшения из ракушек, косточек и чьих-то весьма угрожающего вида клыков. Несколько из них, легко оттолкнувшись от камня, сели на берег, и я увидела, что на них надето подобие сетчатых поясов из какого-то темного материала, на котором висят то ли костяные, то ли каменные ножи с широкими лезвиями и достаточно грубо сделанные.

Вся эта рыбная братия глазела на меня и о чем-то болтала между собой. А я, снова держа в руках меч, подозрительно смотрела то на одного, то на другого рыболюда, от безысходности пытаясь их посчитать или хотя бы найти среди них женщин. И то и другое получалось из рук вон плохо. Какая-то часть их постоянно плавала, ныряла, да и выглядели все они на первый взгляд невероятно похоже. Наконец, вдоволь насмотревшись и наговорившись, эти ихтиандры пришли к какому-то выводу, и один из них, сидящий на берегу и имеющий весьма впечатляющий шрам от плеча до того места, где у нормальных людей был бы пупок, ткнул в меня когтистым перепончатым пальцем и уверенно громко сказал:

– Коррин.

Остальные залопотали, захлопали ладонями по воде, потом, как по команде, затихли и уставились на меня.

Они знают Коррина и то, кем он был?.. А если это все – неудачное совпадение, а на их языке это что-то вроде «еда»?!

Рыболюд со шрамом, очевидно, не отличался большим терпением, потому что он ткнул в мою сторону рукой и с некоторой настойчивостью и нетерпением снова произнес имя защитника веры из древности.

– Эвелин, – медленно указала я на себя указательным пальцем левой руки.

Рыболюды зашумели, начав наперебой галдеть и бить руками по воде, но их, видимо, главный издал низкий шипящий звук, от которого мне захотелось вжаться в стену, что мигом навело порядок в стане ихтиандров.

Взгляд, которым меня после наградили, вешал на меня клеймо недоразвитой идиотки, с которой он почему-то вынужден возиться. Главный рыболюд подтянулся, практически лег на камень и, помогая себе руками и хвостом, похожим на акулий, начал медленно приближаться ко мне. Меня же радовало в этой ситуации только одно – по суше эти существа передвигались очень плохо.

– Стоять! – Я угрожающе шевельнула мечом в воздухе, когда предводитель рыболюдов подобрался слишком близко. Тот кинул на меня взгляд, которым удостаивают смертельно надоевших своей глупостью чужих маленьких детей, и аккуратно ткнул когтем в лезвие меча.

– Коррин. – Существо подумало еще несколько мгновений, потом ткнуло в себя когтистым пальцем. – Друг. Давно. Коррин. Плыть. Плыть?

Слова давались ему с трудом, он кривился и морщился, исторгая из себя слова на «моем» языке.

– Плыть? – Я эхом повторила его вопрос, пытаясь осознать, что он мне предлагает, и рыболюд кивнул, после чего указал на ледяную гладь воды ладонью.

– Коррин. Плыть. Там.

– Я не могу. Нет, понимаешь? Нет!

Он что, шутит? Как я могу там плавать, меня же судорогой сведет, я задохнусь быстрее, чем эти существа поймут, что произошло! Если поймут вообще!

Рыболюд наклонил голову к плечу, потом к другому, покачался из стороны в сторону, глядя на меня своими немигающими светящимися глазами, ткнул пальцем в каменный остров и следом – в меня.

– Смерть.

Руки сами вздернули меч в воздух на уровень шеи моего собеседника. Он низко и недовольно зашипел, но не шелохнулся, глядя на меня.

– Смерть. – Подождав мгновение, рыболюд ткнул пальцем в камень под собой. – Смерть. Жизнь. Там, – указал острым пальцем на воду. – Коррин. Там. Плыть.

И замолк, глядя на меня.

Я снова указала на себя пальцем, потом на светящееся, беспокойное от снующих по поверхности ихтиандров озеро.

– Я – плыть, я – смерть. – И замолчала, наблюдая за тем, как рыболюд снова принялся раскачиваться из стороны в сторону, тихо и недовольно шипя, и на всякий случай чуть отвела лезвие от его шеи. А ну как порежется еще сам… и обидится.

Тишина затягивалась. Существо напротив меня о чем-то думало, я же, пользуясь моментом, аккуратно его разглядывала, периодически косясь на плещущихся за его спиной ихтиандров.

Мощное телосложение сильно напоминало человеческое, но при взгляде на чуть обрисовывающиеся под бледной, испещренной светящимся рисунком кожей мышцы возникало ощущение неправильности, оно чем-то отличалось от нашего, но я, будучи не сильна в анатомии, не могла с уверенностью сказать, чем именно. Кроме того, тело было совершенно гладким – ни сосков, ни пупка. Кожа тоже не выглядела как человеческая, словно бы более плотная, более гладкая, она явно была слабо предрасположена к образованию морщин. Рисунок на ней, кажется, был естественным, ну или подводный народ увлекался светящимися татуировками. На руках между пальцами имелись тонкие, но не прозрачные перепонки, пальцы оканчивались темными длинными ногтями-когтями, крепкими и острыми даже на вид. Лицо рыболюда было похоже на маску: малоподвижное, хоть и не лишенное какой-то диковатой, нечеловеческой красоты. Из-под бледных тонких губ чуть выступали острые зубы, разом напомнившие о моей божественной покровительнице, по бокам на шее находились жаберные крышки, сейчас плотно закрытые, по четыре штуки с каждой стороны. Ресниц у ихтиандра не было, как и бровей, но благодаря идущему вокруг глаз, по векам, переносице и лбу рисунку это замечалось не сразу. Белые волосы были коротко и неровно обрезаны, скорее всего, одним из таких же ножей, что носил он и его соплеменники. На шее красовалось четырехрядное украшение, центром которого был крупный, неправильной формы камень, словно бы целиком состоящий из текущего в стенах вещества.

Пока я рассматривала сидящего (или полулежащего) напротив меня рыболюда, он, очевидно, пришел к какой-то мысли.

– Плыть. – Палец снова указал на меня. Потом он ткнул в себя и закончил: – Дышать.

Я, опустив меч, с недоумением посмотрела на существо, потом задумчиво почесала затылок. Ихтиандр нетерпеливо ударил хвостом по камню и тяжело вздохнул, покосившись на воду. Видимо, на суше ему было крайне некомфортно.

– Нет. – Я отрицательно мотнула головой и снова с сомнением посмотрела на воду. Мне слабо представлялось, как я смогу пережить плавание с этими существами, и, что скрывать, было страшно оказываться с ними один на один в их родной стихии.

Рыболюд зашипел, раздраженно хлестнул хвостом, резко отвернулся от меня, тяжело переваливаясь по камню, добрался до воды и скрылся в ней без единого всплеска. За ним так же молча последовали его соплеменники.

Я осталась одна.

Воспользовавшись кресалом, я подожгла одну из двух оставшихся свечей и, чуть согрев пальцы о слабенький огонь, достала из сумки сигнальный рожок. Его звонкий голос летел, отражаясь от стен и водной глади, а мне оставалось надеяться, что случится еще одно чудо: меня услышат и спасут.

Дула в рожок я до хрипоты и темноты в глазах. Делала перерывы и снова дула, пока не зашлась в кашле. Аккуратно подойдя к кромке воды, я зачерпнула прозрачную светящуюся влагу и выпила мелкими глотками, здраво рассудив, что если уж нахлебалась ее, пока барахталась в озере, то хуже она мне в любом случае уже не сделает.

Когда догорела вторая свеча, я зажгла третью. Огонек давал не так уж и много тепла, меня знобило все сильнее, и пальцы дрожали, отчего искру мне удалось выбить далеко не с первого раза. Поднимая голову, я заметила, что на противоположном берегу, на краю сидит мой недавний собеседник. Он пристально смотрел на меня, скрестив руки перед собой и лениво шевеля хвостовым плавником в воде.

Взяв свечу, я снова отошла к самой стене. Оставалось только ждать. Я ни секунды не сомневалась, что мастер меча пойдет меня искать по истечении трех часов, даже если звук рожка до них не донесся. Оставленные мелом отметки помогут повторить мой путь, а уж когда они приблизятся к разлому, я их услышу.

Опустившись на колени, я подогнула ноги и, поставив перед собой свечу, принялась греть ладони о пламя.

(обратно)

Глава 13 О действии и противодействии

Чем короче становился фитиль третьей свечи, тем напряженнее становился мастер меча. Он едва ли вполуха слушал размеренный голос магистра Ирвина, что на память зачитывал Альвину какой-то богословский трактат, отвечая на один из многочисленных вопросов оруженосца.

Наконец, когда огонек, уменьшившись, вытянулся вверх в последний раз, отчаянно и ярко полыхнув в озерце воска, и потух, оставив после себя лишь струйку дыма, Харакаш резко встал, снял со стола масляную лампу и бросил короткий и выразительный взгляд на тут же вскочившего с кресла Альвина.

Магистр замолк, тяжело вздохнул и посмотрел в темноту тайного хода:

– Она могла выйти в другом месте крепости, на другом этаже?

– Ее бы уже заметили послушники, будь это так. – Голос магистра былспокоен, но сам старец не скрывал тяжелые раздумья и беспокойство, снедающие его.

– Идем. – Островитянин развернулся и сделал шаг в сторону прохода, магистр, встав с кресла, оперся на трость и тоже двинулся следом, но Харакаш развернулся и качнул головой: – Мы справимся сами, ты нас только замедлишь.

Настоятель крепости смерил рыжебрового пристальным взглядом.

– Имей уважение, Харакаш. Это – моя вотчина, и вы войдете в ее недра только со мной или не войдете туда совсем! – Харакаш в ответ хищно прищурился, сжав губы в тонкую нить, но магистр, вдруг мягко улыбнувшись, чуть сгорбился и продолжил: – В конце концов, она – защитница веры, и моя вера в нее требует участия в ее поисках. Я, как и ты, друг мой, не могу оставить ее там.

Островитянин, пожевав губами, молча кивнул и нырнул в темный проход. Магистр двинулся следом, а Альвин стал замыкающим.

Тишину коридоров нарушал только шелест шагов и стук трости по камням. Островитянин тщательно оглядывался по сторонам – он не пропустил первой смешной рожицы, нарисованной за поворотом, лишь неопределенно хмыкнув при ее виде, не пропустил и стрелки, указывающей на развилке в правый коридор. Магистр, чуть замедлившись, глубоко вздохнул, произнес короткую молитву Светозарной, снова ускорился, словно бы получив второе дыхание.

Коридор поднимался вверх достаточно долго и в конце концов вывел их еще на одну развилку, на этот раз из трех коридоров, один из которых, самый короткий, упирался в закрытую дверь. Никаких обозначений тут не было.

– Она шла не тут. – Магистр Ирвин, переведя дух, озвучил то, что Харакаш уже подозревал. – Этот коридор ведет в старую художественную мастерскую. Этот – вкруговую по крепости с выходами на стены. А тот – уводит на этаж ниже и соединяется с переходами на втором этаже. Бессмысленный путь…

– Ее высочество что-то ищет, она может двигаться… э-э-э… бессмысленно. – Альвин чуть смутился высказанной мысли, но Харакаш, коротко и сквозь зубы выдохнув, качнул головой:

– Магистр прав, ее тут не было. Сколько тайных ходов выводит в этот коридор?

Настоятель Алой крепости укоризненно посмотрел на островитянина, явно намекая на то, что это – не та информация, которой нужно делиться.

– Старик, задам вопрос конкретнее – о скольких проходах в вашей дрянной крепости, выводящих в этот коридор, знают ваши послушники? – Казалось, что островитянин сейчас бросится на магистра с кулаками. Старец едва набрал воздуха, чтобы что-то сказать, как мастер меча разразился бранью и, едва ли не оттолкнув со своей дороги спутников, бросился мстительной тенью вниз по коридору.

Альвин, разрываясь между желанием рвануть за мастером меча и надобностью подождать куда более медленного магистра, получил от последнего одобрительный кивок и бросился следом за островитянином.

– Старый дурак, какой же я старый дурак… – Когда шаги его недавних спутников затихли вдалеке, магистр устало прислонился к стене, – Ох, лишь бы не случилось беды! Эвелин, пусть хранят тебя все светлые боги и предшественники твои… Какой же я старый дурак…

Домчавшийся до развилки островитянин бросил еще один короткий взгляд на нарисованную чуть ниже уровня его плеча стрелку на стене, злобно выругался и метнулся во второй коридор. Альвин, прибежав на развилку чуть позже, безошибочно рванул следом – выбора особого не было.

Харакаша он догнал на одном из следующих поворотов, островитянин злым взглядом окидывал проставленные мелом стрелки, ведущие одновременно в десяток боковых коридоров, что шли куда-то во внутренние помещения крепости и в оба коридора на развилке в конце.

– Что происходит?

– Уровень меток видишь? – Вместо пояснения кивком головы мастер меча указал на одну из отметок, Альвин мгновение недоуменно смотрел на кривоватую стрелку.

– Каргасово отродье, она же ростом едва достает до этих меток! – Поняв, оруженосец зло и растерянно посмотрел на Харакаша.

– То-то и оно. Ищем старую отметку примерно вот на таком, – островитянин указал ладонью чуть выше своего солнечного сплетения, – уровне. Камень старый, пористый, полностью отметку стереть не удалось наверняка.

– Как она успела нажить себе столько врагов? – В голосе Альвина слышалось отчаяние пополам с недоумением.

– О, у нашей принцессы настоящий талант. Впрочем, я знаю, кто это был. По крайней мере, у кого был резон.

На некоторое время в коридоре повисла напряженная тишина, прерываемая тихим дыханием и шкрабяньем камня ногтем.

– Я вызову его, – наконец проронил Альвин, остервенело вглядываясь в пронизанный известковыми вкраплениями серый камень стен.

– Нет, мальчик мой, – мрачно хохотнул островитянин, – не вызовешь. Твоя честь не позволит тебе вызвать на поединок калеку.

– Калеку?

– Да. Потому что я первый в очереди на беседу с ним. По старшинству. Смирись. – Островитянин сместился левее, осматривая стену возле правого прохода, и довольно хмыкнул. Эвелин рисовала достаточно объемные кругляшки и жирную длинную стрелку-направляющую. Стереть такие метки было действительно тяжело, хоть кое-кто и приложил для этого немало усилий. – Сюда!

Приходилось осматривать каждый поворот. Альвин бесконечно обогащал свой словарный запас ругательствами, как он подозревал, сразу на трех языках. Переспрашивать смысл непонятных ему выражений он не собирался – тут лишь бы запомнить! Впрочем, ему было вовсе не до того – чем меньше оставалось масла в лампе, тем злее становился островитянин и тем быстрее он летел по коридорам крепости. Наконец они остались в полной темноте.

– Зажги огонь, Альвин.

– Как? – опешил оруженосец, в темноте силясь разглядеть мастера меча.

– Как у вас это все дети делают, – донеслось с левой стороны вместе с каким-то шуршанием.

– Он взлетит и потухнет, когда потолка коснется, – стыдясь собственного неумения, ответил Альвин. Ему никогда не давались все эти манипуляции с Ато.

– А ты сделай так, чтоб не потух, – донеслось уже с правой стороны.

– Ты думаешь, что это так легко? – не выдержал телохранитель, разворачиваясь на голос.

– Я думаю о том, что она где-то там истекает кровью. – Глаза Альвина наконец привыкли к полумраку, но он и без того понимал, что мастер меча стоит прямо перед ним. – Наша взбалмошная принцесса испускает где-то там последний вздох, пока ее верный телохранитель и оруженосец мнется! Как недоласканная девица! На сеновале! И не может зажечь этот! Проклятый! Всеми! Богами! Огонь!

Харакаш в последний момент успел упасть ничком, когда над его головой пронесся и разбился о стену сгусток настоящего огня размером с кулак.

– Достаточно?! – рявкнул в наступившую после вспышки огня густую темноту Альвин, чувствуя, как вдруг сперло дыхание в груди и сердце пропустило удар.

– Более чем. – Островитянин, возникнув с правой стороны, подхватил чуть осевшего на стену товарища и, закинув его правую руку себе на шею, крепко взял за пояс. – Но ты немного перестарался. Может быть, она еще не настолько близка к гибели, чтобы я был готов отправиться следом за ней. Еще раз сможешь, только поспокойнее? Она игнорирует боковые повороты и постоянно движется вниз, нам надо только определять, какой коридор куда идет.

Благодарно опершись на плечо Харакаша, Альвин тяжело вздохнул:

– Я не могу удерживать его над рукой.

– Да и не нужно, просто можешь отпустить его… медленно?

Альвин неуверенно кивнул.

Отпустить медленно получилось не с первого раза, но зато с первой попытки был исключен «неправильный» коридор, из которого неощутимо для человека, но весьма заметно для скромных размеров огонька тянуло свежим воздухом.

Дальше дело пошло чуть быстрее, правда, и огоньки становились все меньше, да и идти приходилось медленно – не столько из-за темноты, сколько из-за Альвина, который последние шагов двести уже едва переставлял ноги.

– Тут не нужно, я чувствую, как оттуда тянет водой. – Харакаш аккуратно посадил своего спутника у стены, и вымотанный оруженосец тяжело вздохнул:

– Лучше дальше без меня, толку от меня уже нет.

– Ну-ну, не раскисай. Если б не ты, мы бы и сюда не дошли. Сядь, наберись сил, я пройду дальше по коридору.

Альвин кивнул и некоторое время сидел, вслушиваясь в удаляющиеся шаги островитянина. Потом усталость сморила его вроде бы на мгновение, и он очнулся от звука приближающихся шагов.

– Харакаш?

Ответа не последовало, но Альвин и так уже знал, что это не он. Островитянину не было нужды красться.

От первого удара телохранителю удалось увернуться, резко наклонившись вбок, от второго – закрыть голову руками. Третий – пинок в живот – выбил из него тихий вскрик, и мир, вспыхнув болезненно ярко на миг, потух, погружаясь в темноту.

Харакаш ступал в темноте, скорее скользя по камням, чем переступая по ним. Не имея возможности видеть, он ориентировался на прикосновение пальцев к стене по левую руку и на постоянное касание пола подошвой сапог. Но ему это и не было нужно – привыкшие к темноте глаза сразу заметили провал в полу и идущее из него серебристое свечение. А еще – огарок свечи на самом краю.

Мастер меча опустился на одно колено, уперся руками в край и глянул вниз, в провал. Внизу едва заметно колыхалась серебристая озерная гладь, источая мягкий свет…

От удара он ушел перекатом – слишком торопился его неизвестный противник, подкрадываясь. Коснувшись пальцами стены и вскочив, островитянин метнулся в правую сторону, удаляясь от края и вставая по центру коридора таким образом, чтобы силуэт противника подсвечивался неярким отблеском от воды.

В голове мелькнула неприятная мысль, что неизвестный наверняка прошел мимо Альвина и парня уже может не быть в живых. Почуяв глухую злость, мастер меча дождался, пока его противник предпримет несколько бесплодных атак, и, ловко поднырнув под последнюю, сделал подсечку, без всяких осторожностей падая с неизвестным на каменный пол, обхватывая его со спины ногами в замок чуть выше его колен и сдавливая горло сгибом локтя. Когда противник стал дергаться чуть судорожней, островитянин чуть ослабил хватку, дав тому сделать маленький глоток воздуха, а потом – снова сдавил горло.

Он повторил это еще два раза, пока соперник не выдохся окончательно, после чего отпустил его, сипящего и скребущего конечностями по полу, и, перевернув на живот, уселся сверху, заламывая руки и хватая за волосы.

– Где принцесса?

– Кхе… вн… внизу-у-у-у! – Попытка изобразить дерзкий и насмешливый ответ провалилась, стоило только островитянину отпустить волосы и одним движением сломать первый попавшийся под руку палец наглеца.

– Что ты с ней сделал, падаль? – Хруст второго пальца, третьего – подмятый под островитянина мужчина захлебнулся воплем, проклиная островитянина и его темного бога, призывая все кары на его голову.

– Никто не властен надо мною, кроме моего бога! – Харакаш снова вцепился в волосы своего противника, заставляя того выгнуться дугой до хруста в позвоночнике. – Что ты сделал с ней? Отвечай, или я сожру твою душу, и ни одно божество тебя не спасет.

– Я сбросил ее к потомкам уродливой Бездны! – выкрикнул-выплюнул пленник и хрипло, сквозь боль, рассмеялся. – Они уже выходили ее поприветствовать! От твоей принцесски остались лишь косточки, и с теми будут игр…

Вытащенный из сапога нож медленным, плотным, плавным движением коснулся беззащитного горла, вспарывая его до самой трахеи. Пленник под островитянином задергался, щедро орошая кровью камни, но быстро затих.

Встав, Харакаш еще мгновение смотрел на тело у ног, затем пинками подкатил его к провалу и спихнул вниз.

Серебристая вода всколыхнулась, принимая в себя того, кто еще не так давно был Хью, молодым и подающим надежды храмовником Алой крепости. Несколько мгновений ничего не происходило, лишь зыбились, окрашиваясь в алый, воды подземного озера. Затем под водой заскользили ловкие тени, труп несколько раз дернули в стороны, и Харакаш увидел, как острые и крепкие пальцы впились в тело, на поверхности мелькнуло несколько белых голов, и через мгновение лишь исчезающие в глубине тени и розовое пятно на поверхности напоминали о том, что произошло.

Нечеловеческий вой, полный невыразимой тоски и злобы, привел Альвина в чувство. Эхом разлетевшись по коридору, он отразился от стен и забился под потолок подобно обезумевшей летучей мыши.

Голова болела, во рту стоял железный привкус, под щекой было влажно и липко. С трудом приподнявшись на локте, телохранитель принцессы ощутил резкое помутнение, мир словно бы кувыркнулся вверх тормашками, и из нутра подступил едкий комок.

Когда из коридора раздались тяжелые шаркающие шаги, Альвин уже смог сесть, оперевшись спиной на стену. Его сил как раз хватило на то, чтобы отползти от дурнопахнущей желчной лужи, но не более.

– Что, что с принцессой? – Язык тяжело ворочался, натыкаясь на кровоточащую дыру вместо одного из зубов.

Харакаш молча опустился на одно колено, подставил свое плечо и шею, чтобы Альвин мог опереться, и, обхватив его за плечи, поднял, тут же перехватывая за пояс.

– Мы возвращаемся к магистру. Мне нужны веревка, доски и гарпун.

В голове у Альвина все плыло. Он пытался сконцентрироваться на словах, звучащих над ухом, но их смысл ускользал.

– Так… где Эва? – еще раз спросил он, стараясь сосредоточиться на ответе островитянина.

– Я… не знаю, – глухо соврал в пустоту Харакаш, перехватывая покрепче потерявшего сознание бывшего оруженосца принцессы и, чуть согнувшись и наклонившись вперед, закинул его себе на спину, придерживая руками под колени.

Путь назад выходил тяжелым.

Их возвращение вызвало настоящую бурю. Магистр спешно обследовал бессознательного Альвина, велел скорее нести того в лазарет и приставить к нему трех целителей; Харакаш коротко пересказал произошедшее, не вдаваясь в подробности смерти бывшего храмовника.

– Упал в провал, обвалился пол на одном из уровней.

Взгляд магистра скользнул по окровавленному колену и сапогам островитянина, но более он ничего на этот счет не сказал.

– Мне нужны веревка, багор и доски. И пара крепких рук. Нужно собрать на месте плот, я спущусь туда и найду ее.

– Харакаш…

– Не вздумай мне мешать! – Мастер меча в один шаг оказался рядом с магистром, не обращая внимания на очевидно напрягшихся вокруг служителей.

– Я и не собираюсь. – Магистр Ирвин смотрел на нависшего над ним Харакаша с пониманием и вселенским терпением. – Я только хочу сказать, что она жива. И насколько я могу судить, вполне здорова. А если ты вмешаешься, кто знает, чем это закончится.

– Откуда ты знаешь? – Островитянин задал этот вопрос, а потом тут же хлопнул себя по лбу ладонью. – Вот я дура-а-ак…

– Ну, не дурак, но все же для своего возраста мог бы быть и посдержанней, – ворчливо отметил магистр. – Я же ее лечил. Манипулировал с ее Ато. А уж умения ощущать ее силу, пусть даже на таком расстоянии, мне хватает.

– И что ты предлагаешь? – Харакаш обеспокоенно покосился на зияющий за спиной темный провал коридора.

– Ждать, мой нетерпеливый друг с островов. Просто ждать и молиться за нее. Но лично я все же планирую провести это время, помогая Альвину. А ты… думаю, самое время рассказать графу Бернарду о том, что происходит. Боюсь, если он сам заподозрит пропажу принцессы, проблем будет куда как больше… – Магистр, многозначительно подняв палец к потолку, чуть прикрыл глаза, а затем шустро застучал тростью по каменному полу, удалясь от Харакаша.

Островитянин, еще раз глянув в гостеприимно открытый проход за спиной, тяжело вздохнул, чувствуя собственное бессилие, и пошел в сторону отведенных графу покоев. Магистр был прав, лучше уж рассказать графу все как есть, нежели он сам начнет искать принцессу и расспрашивать всех встречных, собирая нелепый коктейль из правды и вымысла.

(обратно)

Глава 14 О жертвах добровольных и вынужденных

Свеча догорела достаточно давно. Я снова дудела в рожок, чувствуя себя глупо и жалко под взглядом ихтиандра с противоположного берега. Потом прислушивалась к звукам, но, кроме едва слышного плеска воды, не было ничего.

Запалив факел, я жадно придвинулась к источаемому им теплу и, чуть отогревшись, от нечего делать начала сверлить ответным взглядом рыболюда, стараясь как можно компактней сжаться в комок, сохранив тепло тела.

Сидевшее на том берегу создание на мой взгляд никак не отреагировало. Оно просто смотрело и чего-то ждало. Может быть, того, что я образумлюсь, а может быть…

Я вдруг поняла, что плеск воды стал чуть громче.

Нервно оглядевшись, я не увидела ни новых гостей, ни вообще каких-либо изменений вокруг, однако неприятная мысль, что я что-то упустила, тут же поселилась в голове.

Коснувшись пальцами рукояти меча, я попыталась спросить оружие о том, что делать, но ничего нового, кроме уже знакомых мне сигналов о необходимости двигаться куда-то вниз, я не услышала.

Плеск воды повторился.

Вскочив и подобрав факел с камня, я снова принялась оглядываться, тщательно изучая водную гладь, в конце концов сосредоточившись на берегу, что стал чуть более активно омываться мелкими волнами.

Ужас происходящего осознала внезапно – пару мгновений я смотрела, как вода коснулась лежащего на берегу небольшого камешка, коснулась, отступила, коснулась снова, обняв с двух сторон, и поглотила, прежде чем я поняла, что в скором времени мне самой предстоит оказаться на его месте.

Подняв взгляд на сидящего на том берегу рыболюда, я увидела, что он медленно кивает мне, глядя в глаза. Его губы шевельнулись, проговаривая слово, которое я от него уже слышала, – смерть.

Так вот о какой смерти он мне говорил…

Я, метнувшись к стене, тщательно ощупала ее и поняла, что примерно до высоты на уровне моего носа камень куда более гладкий, чем выше.

Сотни лет, раз за разом, повинуясь приливам и отливам, озеро поднималось и опускалось, отшлифовав камень почти до зеркальной гладкости.

Пройдя вдоль, я отследила пальцами кромку и поняла, что выбора у меня нет – или я замерзаю в ледяной воде – будь проклят этот прилив! – или принимаю странное, но дающее хоть какие-то надежды на жизнь предложение рыболюда.

– Я согласна, слышишь? Эй! Плыть! Да! – Замахав руками ихтиандру, я, заметив, что он соскользнул с камня и неторопливо поплыл в мою сторону, принялась готовиться. Крепко-накрепко затянула завязки на горлышке сумки, перестегнула перевязь с мечом, завязав ремень в плоский узел после пряжки, для надежности перекинув перед этим петлю через рукоять клинка, – потерять оружие где-то на дне озера вовсе не входило в мои планы.

Когда мой новоявленный глубоководный проводник вынырнул у берегов моего пока еще сухого островка, я, испытывая острую печаль, стягивала с ног сапоги. Плыть в них я бы все равно не смогла, а нести их было не в чем. Рыболюда мои действия, кажется, позабавили, и он, что-то пропев-прошипев, тряхнул головой и бесцеремонно ткнул пальцем в мою голень, перевязанную бинтом, а затем – в сапоги.

– Хочешь, чтоб я взяла их с собой? – Я неуверенно принялась разматывать бинт на ноге.

Ихтиандр кивнул, потом изобразил пальцами движение ног и скривился:

– Боль.

– Поняла. – Смотав сапоги бинтом, я сделала небольшую петлю, за которую их можно было удобно нести, и, поморщившись, перемялась с ноги на ногу. Вода прибывала все быстрее, уже омывая своими ледяными прикосновениями мои ступни. – Объясни мне как… – Я задумалась над тем, как задать вопрос понятным для этого создания языком. – Я не могу дышать там. Как ты будешь дышать за меня? – Я сопровождала это все жестами, указывая то на себя, то на воду, то на рыболюда.

Тот, чуть покачиваясь из стороны в сторону, показал на себя, потом на свои жабры. Потом на свой рот и на меня.

Я нервно хихикнула.

Вот она, насыщенная личная жизнь принцессы из мира меча и магии. Тварь-перевертыш из Грани и ихтиандр из озера под крепостью. Целуй – не хочу!

Рыболюд тем временем соскользнул с каменного берега и поманил меня рукой, мол, давай, чего ждешь, водичка самое оно!

Морщась от пронизывающего холода, я подошла к кромке воды и, выдохнув, чтобы нечем было позорно взвизгивать, сначала села, свесив ноги с края уступа, а затем – съехала вниз, чувствуя, как по телу пробегает обжигающий холод, а следом – опаляющий жар.

Рыболюд тут же переместился мне за спину, обхватив меня одной рукой за пояс и прижимая мои локти к телу, а ладонь второй – поместив в воздухе перед моим лицом.

Три пальца, два пальца… Я додумалась сделать глубокий вдох до того, как меня повалили боком в воду, прижав ладонь к моему лицу и наглухо заблокировав мне возможность как выдохнуть, так и заорать, теряя драгоценный воздух.

Мы неслись на глубину.

Мой «транспорт» двигался подобно акуле – плавно изгибаясь телом из стороны в сторону и при этом резко и активно работая хвостом. Руки он использовал исключительно для того, чтобы накрепко зафиксировать меня. И у него это отлично получалось до того момента, пока я не поняла, что мой небогатый запас кислорода подходит к концу, в легких жжет, а в глазах – темнеет. Я дернулась, пытаясь как-то привлечь внимание, а потом укусила своего провожатого за палец. Не сильно, но достаточно ощутимо. Меня даже хватило на то, чтобы изобразить короткую пантомиму освобожденной рукой, когда мы остановились, сжав пальцами свое горло. Рыболюд молча кивнул и демонстративно открыл рот. Мне ничего не оставалось, как повторить его действие. Я сама не знала, чего ожидала, но это на поцелуй совсем не было похоже.

Ихтиандр, плотно прижавшись узкими губами к широко открытым моим, одним глотком втянул в себя воду из моего рта, а потом начал вполне размеренно дышать. Его выдохи чуть отдавали рыбой и солью, а вдыхать ртом и выдыхать через нос было очень неудобно и требовало сосредоточенности. Через какой-то небольшой промежуток времени рыболюд постучал меня по плечу, поднял рядом с моим лицом руку и показал три пальца. Затем два.

Я сделала последний глубокий вдох, и мы снова понеслись куда-то сквозь толщу воды. Рот и нос мне больше не зажимали, отчего я могла потихоньку пускать пузыри, медленно и порционно выдыхая.

Такие остановки приходилось делать часто – я отчетливо видела, что мой провожатый не особенно доволен этим, но какой у него был выбор? Через, может быть, неполный десяток минут у нас появились спутники – другие рыболюды следовали от нас на почтительном расстоянии, с интересом глазея на меня. Иногда они подплывали чуть ближе, но когда один из них попытался коснуться меня рукой, несущий меня ихтиандр издал громкий, низкий, вибрирующий звук, больше всего похожий на пение кита, и рука любопытствующего резко отдернулась.

Постепенно я поняла, что практически не чувствую ног и пальцев на руках. Иногда казалось, что я начинаю засыпать, но мой провожатый, очевидно также заметив это, щипал меня за плечо и прибавлял скорости. Я чувствовала, что он торопится, и старалась задерживать дыхание как можно дольше…

Я не знала, сколько продолжался этот безумный заплыв, не обращала внимания на то, где мы плывем, считая до ста и закрыв глаза, потому момент, когда мы вынырнули на поверхность в другом гроте, оказался для меня полной неожиданностью.

Жадно вдохнув, я попыталась подрыгать ногами, чтобы плыть самой, но мне в ухо недовольно зашипели, и я тут же обмякла, решив не испытывать терпения ихтиандра, что, легши в воде на спину, на крейсерской скорости нес меня к берегу.

Только уже на мелководье, на таком же плавно восходящем каменном берегу, как у моего недавнего прибежища, меня отпустили и тут же снова схватили, ибо я не чувствовала ни рук, ни ног и чуть не захлебнулась, просто не сумев встать на четвереньки.

Ихтиандр коротко что-то провыл и, вцепившись в меня рукой, вытащил на берег.

– Вставай. Иди. Надо. Иди. Холод. Смерть. Вставай! – Существо трясло меня за плечи, пока я пыталась пошевелить хоть чем-нибудь. Хватка ихтиандра ослабла, и я кулем свалилась на камень, судорожно шевеля вернувшимися под мою волю руками и ногами.

Худо-бедно мне удалось приподняться и отползти чуть подальше от воды, звонко клацая зубами и вздрагивая всем телом. Добравшись до каменной, полуразрушенной стены, оставшейся от какого-то невесть как оказавшегося здесь невысокого здания, я вцепилась в нее пальцами, пытаясь поднять себя на ноги. За моей спиной на боку лежал вымотанный путешествием ихтиандр, тяжело дыша и неотрывно следя за мной взглядом.

Повинуясь скорее застрявшей в голове мысли о том, как надо действовать, нежели осознанному пониманию необходимости в этих действиях, я, опершись спиной и поясницей о каменную кладку, вступила в неравный бой с узлом на поясе, собираясь снова раздеться и выжать свою одежду.

Холодные неловкие пальцы едва гнулись, и потому я попыталась скинуть петлю ремня с клинка, увеличив таким образом диаметр пояса, чтобы попросту стянуть его с себя.

Как же холодно! Кажется, это озеро почти убило меня, высосав саму жизнь…

Петля наконец-то поддалась, и я вцепилась в рукоять меча, чувствуя приятное, в другой момент вряд ли замеченное мною, идущее от нее тепло. На какой-то миг мне показалось, что оружие что-то предлагает мне, и я, даже не задумываясь, согласилась.

В груди словно распустился огненный цветок. Сердце сделало несколько мощных и медленных ударов, разгоняя застывшую кровь, и вдруг забилось, наращивая темп, сильно и часто. Голова закружилась, и я, прикрыв глаза, сползла по стенке вниз, чувствуя, как по телу разливается божественное тепло и как колет каждую клеточку моего обледеневшего тела теплеющая кровь.

И когда в моей голове неоформленные образы собрались вдруг в яркую картинку, я поняла, что мне передал клинок и чья это сила была.

Я видела себя. Со стороны, сверху вниз я смотрела на саму себя, озаренную отблеском лагерных костров. Я видела себя, выходящую из деревенского дома в собачьей крови. Лежащую в снегу с глазами размером с блюдца. Скорбящую не своей скорбью. Попавшую в ловушку во снах. Сидящую за столом и старательно выводящую буквы, смешно высунув кончик языка. Себя, летящую на коне, и бурлящий поток силы, что расходится от моей ладони. Себя с мечом в руках, воздетым над головой. Блеск стали.

Чувства Ханса, чью кровь впитал в себя меч, обжигали меня не хуже настоящего огня. Недовольство, праведный гнев, сочувствие, беспокойство, доброжелательность, гнев восторженный и смирение – я пыталась разжать пальцы на рукояти, но они словно прилипли к ней, пока оружие передавало мне накопленную внутри себя жизненную силу. Чем сильнее и увереннее билось мое сердце, чем теплее становилось внутри, тем более тихими становились чужие воспоминания, обуревающие меня. Более четко складывались образы – теперь там была не только я, но и другие люди. Незнакомые лица и места калейдоскопом проносились мимо, воспоминания чуть замедлялись, когда я видела какие-то знакомые фрагменты – например, Алую крепость, Кохшу или… Рону. Облик Рислава, старосты Роны, встал перед глазами будто живой. Я ощутила отголоски боли, тоски и негодования, направленные в сторону этого человека, и уцепилась за это воспоминание, пытаясь понять, что же двигало комтуром в тот момент. Но память об этом человеке ускользала от меня, как мелкая рыбка ускользает из пальцев. Образ сменился лицом магистра Ирвина, меня последний раз омыло затухающими чувствами – теплом и покоем родного дома, – и все пропало.

Всхлипнув, я вытерла выступившие слезы тыльной стороной ладони, которую наконец-то смогла оторвать от рукояти клинка.

Ты не только рад убивать, ты еще и впитываешь силу убитых, как настоящий паразит… И все для того, чтобы потом передать их своему хозяину. Как это омерзительно, цинично и ужасающе практично… Это, скорее всего, спасло мне жизнь сейчас, но как же мне тошно!

Холод мокрой одежды на согретом чужой жизненной силой теле чувствовался особенно остро, потому я, встав, принялась раздеваться, периодически косясь на лежащего неподалеку ихтиандра. Его дыхание стало размеренным, ровным, а затем он, перевернувшись на живот, дополз до воды и присоединился к своим собратьям, что сновали неподалеку.

Выжимая одежду, я слушала их песни, длинные и протяжные, и, как мне казалось, очень печальные. Мысль, которая сформировалась еще в первый «контакт» с предводителем этого странного водного народа, наконец заняла одно из главенствующих положений: «Сколько же лет этому ихтиандру, если он знал Коррина и считал его другом? Или он выразился образно, имея в виду то, что он не враг тем, кто… что? Я ведь никогда не видела и не могла видеть защитника веры из прошлого. Я могу ему приходиться идейной наследницей, да и то вилами на воде писано…»

Когда, испытывая глухое раздражение, я натянула мокрую холодную одежду, вода возле берега заволновалась, и на мелководье вынырнул уже хорошо знакомый рыболюд. За ним следом, держась чуть дальше от берега, вынырнули другие подводные обитатели.

– Помог. – Ихтиандр глянул на меня, и я согласно кивнула.

– Спасибо. – Как минимум за то, что не дал медленно утонуть в ледяной воде, стоя на том островке! – Я…

Рыболюд, тихо зашипев, прервал меня. Взявшись пальцами за висящий на шее светящийся камень, он, замерев, дважды «взял» разные ноты, словно бы вспоминая забытую мелодию, а потом, прикрыв глаза, глубоко вздохнул и, развернувшись на брюхе, нырнул в воду.

– А что мне… – начала было я, но тут же замолкла, во все глаза глядя на поверхность озера.

Мой недавний «транспорт», чуть отплыв от берега, подплыл к самой поверхности воды, высунул руку с зажатым в ней камнем и низко, протяжно запел под водой. Через мгновение я услышала звук, который можно сравнить только с невероятно громким ударом сердца.

«Ту-у-м» – разносится под высоким каменным сводом, вода в озере словно бы вскипает, а камень в перепончатой руке вспыхивает, чтобы тут же погаснуть.

Вокруг моего проводника плавают его сородичи, нервно взбивая воду хвостами. Он берет паузу, а затем снова начинает петь настойчивее и громче.

Я вижу, как рисунки на телах рыболюдов вспыхивают серебром, как от поверхности озера отрываются мельчайшие капельки, воспаряя над ним и сияя.

«Ту-у-у-м» – еще один удар каменного сердца, сопровождаемый плавно разгоревшимся светом. «Китовая» песня ихтиандра, кажется, заполняет собой все пространство в воде и над ней, вибрирует где-то глубоко в моем теле, в монолите скалы, в каменной кладке уходящего в земные недра коридора.

«Ту-у-у-м, ту-у-м, ту-у-м…» – снова уснувшее сердце все же поддается и медленно, нехотя, начинает биться, озаряя поверхность светом в такт ударам. Я, забыв о мокрой одежде и о воде, что уже успела натечь по ногам в сапоги, во все глаза смотрю, как медленно вспыхивают артерии-линии в камне, как под моими ногами образуется настоящая путеводная нить, сплетенная из множества мерцающих линий и уходящая в руины за моей спиной. Биение сердца постепенно стихает.

Рыболюд, продолжая свою диковинную песню, медленно подплыл к берегу до той глубины, где вода еще могла скрывать его с головой, и поманил меня рукой к себе.

Обреченно вздохнув, я послушно пошла в ледяную воду.

И зачем, спрашивается, одежду выжимала?

Ихтиандр, глядя из-под воды, протянул мне камень, пульсирующий светом и издающий все тот же размеренный, пусть и куда более тихий, стук. Стоит только моим пальцам сомкнуться поверх чуть теплого камня, как ихтиандр замолкает, а я чувствую странное покалывание, идущее от кончиков пальцев к сердцу.

«Ты здесь». – Голос в моей голове тот же, какой я слышала, коснувшись статуи Светозарной, но куда тише и человечней. В нем все еще чувствуется сила его обладателя, но на этот раз она не разрывает мой разум на куски – лишь вежливо присутствует в нем.

«Исполни слово». – Я, чуть помедлив, перевожу взгляд на своего подводного проводника, но вижу лишь скрывающийся в глубине вод акулий хвост.

Какое слово?

«Данное мною слово». – Снова звучит голос в моей голове, и я, медленно выходя из воды на сушу, вдруг понимаю, что одежда на мне высыхает в мгновение ока. От меня в прямом смысле слова идет пар, хоть я и не ощущаю ничего необычного, кроме все тех же ненавязчивых покалываний во всем теле.

«То есть ты слово дал, а исполнять его мне?» – Я мысленно задаю этот вопрос и тут же осекаюсь, вдруг подумав – а не рано ли я начала проявлять характер? Моего собеседника, кажется, это не смущает.

«Это не будет тебе в тягость. Ато приведет тебя туда, куда нужно. Иди же!» – Меня словно бы мягко подтолкнули в спину, и я, не сомневаясь в правильности своих действий, шагнула в руины, быстро обнаружив там ведущий в толщу скалы туннель. Пульсирующее под ногами сплетение линий из чистой Ато вело именно туда.

В конце концов, разве я что-то теряю?

В туннеле не было света, но он мне и не требовался – каменное сердце освещало все на несколько шагов впереди меня, хотя божественный символ на руке, наоборот, светился все слабее и вскоре стал всего лишь белым узором на коже. Чем тусклее становился знак на руке, тем свободнее я себя чувствовала. Словно бы стряхнув со своих плеч груз обязанностей перед божеством и не ощущая ее тлетворного влияния, я почти бежала вперед, подгоняемая странной боязнью куда-то опоздать. Коридор кончился как-то внезапно, и я, выскочив в небольшую комнату, испуганно замерла, сразу прикипев взглядом к человеку, что сидел на полу. Вернее, к тому, что когда-то было человеком.

Высохшая мумия, привалившаяся к правой стене, пронизанная потоками Ато, которые расходились от нее во все стороны, с ввалившимися, закрытыми тонкой пленкой век глазницами, под которыми, кажется, сохранилось что-то вроде глаз, череп, обтянутый коричневой, местами свисающей лохмотьями кожей. Просвечивающее из-под ветхой серой ткани тело не могло быть телом живого существа, но я готова была поклясться, что видела, как грудная клетка мумии медленно, едва заметно для глаза, приподнялась, а в прорехе ткани, там, где кожа не скрывала оголенных ребер, шевельнулось сморщенное легкое.

«Не бойся. Положи сердце мне в ладонь. У нас не так много времени». – Голос в голове звучал чуть печально, и я, задавив в себе страх и отвращение, медленно подошла, быстро вложила пульсирующий светом камень в сложенные чашей костяные ладони и отскочила в сторону, напряженно наблюдая за мумией и нервно сжав рукоять меча.

Пару мгновений ничего не происходило, но потом от «сердца» по телу пробежали тонкие линии, сплетаясь в нечто, похожее на кровеносную систему. Потоки Ато оплетали пустоты, где полагалось когда-то быть органам, а ныне оставались лишь сморщенные комочки, на которые мне тошно было даже смотреть, укладывались поверх костей пучками мышц, покрывали их сверху призрачной кожей. Обтянутый лохмотьями кожи череп все больше становился похож на лицо – Ато воссоздавала все, даже ресницы на закрытых веках и буйную шевелюру.

Наконец сидящий у стены мужчина открыл глаза.

«Защитник… Защитница веры. Удивительно, но так правильно…»

Бездонные, не имеющие зрачка глаза больше всего напоминали мне взгляд моей своенравной покровительницы. Восставший из мертвых не разжимал губ, и я подозревала, что даже если это произойдет – звука не будет.

«Верно. Ато помнит то, каким я был, но она не может изменить то, каким я стал. Добро пожаловать, защитница, в последнее пристанище Коррина, возлюбленного богини и проклятого ею же», – торжественно и печально прозвучал в моей голове голос моего предшественника.

Я, почувствовав, как голова вдруг закружилась, села на пол прямо там, где стояла. Конечно, я ждала именно этой встречи, но почему-то представляла ее совсем не так. Представляла что-то вроде беседы с призраком мудрого старца, но никак не…

«Мне не больно. Я давно ничего не чувствую, защитница. Сила есть лишь в глазах, остальное – не более чем видимость. Но отрадно знать, что твое сердце еще не очерствело», – с теплотой в голосе произнес Коррин, пока я, справляясь с первым шоком, пыталась собраться с мыслями и определить, что же необходимо узнать в первую очередь.

– Почему ты сказал, что проклят ею? Почему я не чувствую здесь ее присутствия, и даже мой знак…

«Она прокляла меня тем, что сделала своим защитником. Я был рад служить ей, воспевать ее красоту и добродетель. Я был избран ею и вознесен, я был ее возлюбленным, смертным, которому удалось прикоснуться к богине… А потом стал ее верным палачом, слишком поздно поняв, где грань между любовью ко мне и любовью к власти».

Я молчала, слишком ошеломленная, чтобы задавать еще какие-то вопросы, но Коррин, очевидно, был готов взять нить разговора в свои руки.

«Я создал это место как крепость и тюрьму. Я инсценировал свою смерть, напоил свой меч собственной кровью и бросил его рядом с телом того несчастного, что стал моей последней жертвой. Сотни лет я ждал тебя, мое видение, мое пророчество, мое избавление и надежду. И теперь ты здесь».

Ужасная мысль пронзила меня от макушки до пят. Я даже не успела открыть рот, чтобы озвучить ее, как голос в моей голове засмеялся – тихо, мягко и понимающе.

«Нет, не бойся, защитница. Ты та, кого я видел в пророчестве, я знаю это, потому что я видел не тело, а дух. Его нельзя перепутать, и тебе, гостья из иного мира, было суждено оказаться здесь».

Чувствуя смущение оттого, что меня читают, словно открытую книгу, и облегчение, что не вызвала ярость своего далекого предшественника, я чуть успокоилась и постаралась сосредоточиться.

– Что я должна сделать?

«Освободить иларов, которых я запер вместе с собой».

– Ила… Водный народ! Но как? Подожди, запер вместе с собой? Они тут с тобой…

«Да, более полутора тысяч лет они заперты в этом озере по вине моей невнимательности и торопливости. Я продлил их жизнь, я создал для них целый мир, превратив мертвое каменистое дно в целые леса водорослей и кораллов, воплотив весь привычный им мир. Я был молод и не готов отступать от плана, хоть все же и отступил от него. А теперь они живут воспоминаниями о своем мире, о бесконечных просторах океана, от которого я отсек их… Я изменил их своей Ато, они стали мудрее, чем были, стали больше людьми, чем рыбами, но они прожили все это время в ожидании свободы, и я скажу тебе, как ее дать им».

Меня пробила дрожь.

– Прожили полторы тысячи лет… это не потомки тех, кого ты запер, это они сами?!

«Да. Я изменил их. Они не приносят потомство, пока живут здесь, в заточении. Все изменится, когда они выйдут на свободу».

Пока я пыталась осмыслить и как-то разложить, оценить сей факт в собственной шаткой системе моральных ценностей, Коррин молчал, давая мне время переварить всю ту информацию, что свалилась на меня.

– Л-ладно, я поняла. Освободить иларов, как это сделать – ты скажешь. А что еще? – наконец обрела дар речи я.

«Выжить. Сделать выбор», – лаконично ответил мне мой предшественник. Я подождала некоторое время для приличия, ожидая продолжения, но его так и не последовало.

– Это шутка такая?

«Нет. Я серьезен. Пойми, защитница, там, где речь идет о судьбах богов, предвидение бессильно. Судьба что тканое полотно – пласты реальностей идут один под другим, и каждый из них имеет еще десятки путей-нитей, причудливо окрашенных и складывающихся в единый орнамент. Мне удалось найти точку, где все нити оказались окрашены в один цвет, и там я увидел тебя, входящую в мою тогда еще несуществующую тюрьму. Я понял, что должен сделать. Понял, что должен сберечь свои знания и мысли для тебя, не дать своей возлюбленной стереть их… Но большего знать мне не дано. Я не знаю, какая судьба ждет тебя. Какую из множества судеб ты выберешь».

С тихим стоном я, согнув ноги в коленях, обхватила себя за голову, утыкаясь лицом в пахнущие солоноватой озерной водой штаны.

«Прости. Я могу ответить на другие вопросы, которые у тебя остались. Но времени у меня остается немного».

– Что произошло между тобой и… – Я осеклась, не решаясь произносить одно из божественных имен вслух, и тут же почувствовала одобрение такой предусмотрительности, исходящее от Коррина.

«Мой отец отдал меня в Орден, потому как от рождения я проявлял способности к манипулированию Ато. Чародеев он не любил, никто не хотел тогда с ними связываться, их было мало, они скрывались… Божеств было много. Храмов было много. Мы жили на землях, в которых почитали именно Ее. В храме я совершенствовался во владении Ато, и однажды, испытывая странное вдохновение, нарисовал портрет женщины. С этого все началось. Я не знаю, почему Она выбрала меня. Сейчас я думаю, что Ее забавляла моя искренняя вера, мое обожание и моя наивность. Но Она была не такой, какой ты Ее знаешь. Я помню, что Ее сердце было мягким, Она жаждала изменить мир, привнести в него порядок, искоренить несправедливость, стать защитой и утешением для тех, кто верил в Нее и кто любил Ее. Я любил Ее всем сердцем уже не как свое божество, а как женщину. А Она, казалось, любила меня… Когда пришел Дракон, я поклялся, что буду защищать Ее, пока не воцарится мир или пока я сам не паду в битве. Она наделила меня силой, а потом подарила меч. Тот меч, который висит у тебя на поясе. Я стал первым защитником веры, избранным для войны, и должен был стать последним. Таково было Ее желание…»

Коррин замолчал на несколько ударов сердца, а я вдруг поняла, что по моему лицу текут слезы. Столько боли, столько тоски и грусти было в голосе защитника веры из древности. Столько горькой любви к Ней, отравленной… чем?

«Властью. Силой. Опьяняющей вседозволенностью. Вот чем Она отравила меня, сама испив эту чашу с ядом до дна. Война была жестока, пришедший с юга чужак обладал силами, которых не было ни у кого… до того момента, пока не стало ясно, как он их обрел. Те боги, для которых цена оказалась слишком высока, пали, но и я и моя любимая верили, что эту цену можно уплатить, если цель будет достаточно весома. Подарить порядок и покой всему миру – что может быть более весомо?»

– Жертвоприношения… – прошептала я, и Коррин, горько хмыкнув, продолжил:

«Да. Жертвоприношения. Ослепленный своей верой, гордыней, вознесенный выше простых людей, я решил, что вправе выбирать тех, кто должен отдать свою Ато. Когда стало ясно, что отданное добровольно еще более ценно, я стал внушать им это желание… начав с преступников, мародеров, насильников, я закончил детьми… Все во имя высшей цели. Мое оружие, созданное для защиты, стало орудием палача. Когда я едва не погиб в одном из сражений, Она изменила его. Меч стал резервуаром для жизненной силы,выплескивая ее в час нужды по моему требованию. Придавая сил, залечивая раны, раскрывая знания павших… Я стал зависим от этого. Одержим жаждой крови, одержим этим опьяняющим чувством всемогущества, когда от одного движения руки зависит чужая жизнь… И невольно наделил оружие странным подобием разума. Как я обожал свою возлюбленную, так меч обожал меня. Того, кем я был. Он тоже зависим от чужой крови, ты уже испытала на себе это чувство, не так ли?»

– Да…

«Не вини его в этом. Жажда крови – мое наследие. Он же предан тебе так, как может быть предан брошенный матерью щенок, впервые познавший ласку человеческих рук. Все то время, что он провел во сне, запечатанный моей кровью, он очищался, готовился принять нового хозяина. Им стала ты, и вы связаны друг с другом так же, как с ним был связан когда-то я. Его силы и его предназначение никуда не исчезли, но теперь, когда ты знаешь о том, чем это может обернуться, знаешь, какую цену придется заплатить…» – Коррин замолк, не закончив фразу, а потом заговорил снова, словно бы не желая развивать оборванную мысль.

«Все кончилось вдруг, когда я, одержимый голодом и яростью, убил своего друга. Я помню это, словно смотрел на все со стороны. Он говорил мне, что моя вера слепа. Что я ничуть не отличаюсь от того, кому противостою. Я же обвинял его в предательстве – я знал, что это он выпустил пленников, которых на рассвете должны были принести в жертву. «Как у тебя еще хватает смелости исполнять Песни, прося Ее силы?» – спросил его тогда я, а он ответил, что уже давно не просит Ее силы, а взывает лишь к своему мужеству. Что ему нет надобности в преклонении перед той, что из милосердной и дарящей утешение стала кровавой и карающей. И тогда я убил его. Проткнул своим мечом и слушал до последнего каждый его хриплый вздох, напитывая клинок его кровью… и его памятью. И когда в бою я взял эту силу, то вдруг увидел, кем я стал. Кем мой друг видел меня. Во что я превратился…»

– «Нет сомнения. Вне зависимости от его воли, я продолжу то, что начал. Я чувствую свою смерть, но пока я нужен ему – я смогу сражаться за нас. Она все еще со мной» – процитировала я запись из молитвенника. – Это его слова? Она это…

«Ато. Его Ато все еще с ним. Он не выполнял ритуалы поклонения, но его силы оставались при нем. Он мог исцелять, он мог отводить глаза… И пользовался этим. Просто один раз попался, когда выпускал пленников. Только один раз из многих до этого…»

– Он говорил тебе о том, что ты изменился, да? Просил проявить милость, просил остановиться… – Я закусила щеку изнутри до отрезвляющий боли, смаргивая повисшие на ресницах слезы.

«Да. Он хотел меня спасти. И у него получилось, но слишком высокой ценой… Его опыт и память дали мне понять, что человек может быть сам по себе. Что все заученные нами Песни не более чем костыли. Да, обратившись к божеству, мы могли многое, но и платили за это несоразмерно больше, имея при этом возможность пользоваться своими силами, данными нам от рождения».

– «Это внутри нас. Ничто не способно ее отнять…» – снова процитировала я и словно бы ощутила, как Коррин горько усмехнулся.

«Единственное, в чем он ошибся. Божества способны отнимать Ато, и для них она нужнее воды и воздуха. Сладкий нектар, от которого они зависимы не меньше, а порой и больше, чем люди. Вижу, что моя идея сохранить его дневник, передав настоятелю Алой крепости под видом молитвенника для будущих храмовников, была верной. Да восславится скрупулезность и стремление к порядку, с которой они переносили каждую букву из раза в раз…»

– Что произошло дальше? После того как ты все понял?

«Я продолжал делать то, что делал. Остановись я, моя возлюбленная поняла бы – что-то сломалось. А так Она была слишком уверена во мне, чтобы просто заглянуть в мои мысли. Я же учился использовать Ато так, как это делал мой друг – манипулировать тем, что уже было во мне, не прося взаймы и не давая в долг. Война тем временем шла своим чередом. Выжившие божества образовали альянс, и вместе, возглавляемые моей любимой, смогли оттеснить Дракона. Она, как лидер, как сильнейшая из всех, заключила мир. О нет, Она его не желала. Будь Ее воля, Она бы прошлась огнем и мечом до самого края мира, подминая под себя все живое, и в их схватке с Драконом в живых остался бы только кто-то один. Но тогда Ее сил не хватало на открытое противостояние, а другие божества, хоть и познавшие в большинстве своем вкус жертвенной силы, боялись Дракона больше, чем жаждали единоличного правления. Итак, Божественная война была закончена. Как и было закончено мое служение…

Если бы только Она это позволила. Конечно, я один не мог уже принести Ей столько новой Ато, сколько приносили жернова войны, но… Ее приказы отправляли меня далеко от дома. Я снова искал тех, о чьей смерти никто не будет сожалеть. Коррин, защитник веры, скрывал свое имя, сменил оружие и бродил по миру под видом обычного наемника, охотника за головами. Я искал способ избавиться от своей ноши и нашел его в краях Маль’суатара… Защитница Сереброкрылой сразу поняла, кто я, и после недолгой беседы дала доступ в королевскую библиотеку, а кроме того – сама обучила меня некоторым азам владения Ато…»

– Подожди, но ведь они используют свои силы как-то совсем не так, как все остальные. Магистр Фарраль, наш придворный чародей, говорил, что аль’шури имеют какой-то свой, особенный, дар, и оттого человеку без примеси их крови использовать Ато так же, как они, не под силу…

«Лучшая ложь – сказанная полуправда. Да, они используют Ато не так, как учили людских чародеев или нас, храмовников, но причина не в крови, а в разуме. В том, как они мыслят с самого детства, в том, что они о себе знают и на что считают себя способными.

Аль’шури дали мне знания, которых не хватало для воплощения моего плана, и эти же знания помогли мне, пусть и на краткий миг, увидеть тебя и часть будущего, что уже стало нашим настоящим. После я вернулся в родные края, тщательно, но без рвения выискивая новые жертвы для своей любимой, и еще чуть погодя вымолил дать мне отдых. Она, давно уже потерявшая ко мне интерес, согласилась.

Пока я втайне от всех строил это место, закладывая в его стены целые пласты чар, Она игралась со смертными, создавая новый свод правил для Храма, вытаскивая из нашего темного прошлого обряды жертвоприношения и пестуя новую паству руками самых ревностных служителей храмов. Ей приходилось действовать очень осторожно, ведь народ, вышедший когда-то против Дракона, мог пойти против Нее самой, а божество без верующих в него подобно высокому древу на истощенной земле…

Когда я достроил свое убежище, мне остался последний шаг – умереть для всех и спрятаться тут. Все это время я копил Ато, по чуть-чуть отщипывая от живущих в Алой крепости во время их молитв. Создал себе камень-сердце, которое должно было сохранить большую часть моей собственной Ато на долгие-долгие века. И когда уже практически все было готово, я поторопился. Обрушил внешнюю стену грота, чтобы никто не мог попасть сюда случайно, запечатал ее чарами и запер вместе с собой Аавануат с ее соплеменниками…»

– Аавануат?

«Она помогла тебе добраться сюда и пробудила сердце. Это стало ее обязанностью в обмен на свободу, которую я же у нее и отнял. Все, что я мог сделать, чтобы убедить ее в том, что они действительно освободятся из этого плена, это отдать сердце ей и научить ее тому, как его активировать. Илары удивительно чувствительны к Ато, и она сразу поняла, что я вручаю ей нечто действительно ценное. Буквально часть себя».

– Так это она, ох… – Я нервно хихикнула, испытывая глупое облегчение.

«Люди… – В голосе Коррина прорезались насмешливые нотки. – Илары одновременно могут быть и мужчиной, и женщиной. В зависимости от того, кто нужен их племени больше. Аавануат была женщиной тогда, когда я запер их здесь. А потом уже не могла изменить пол, что, впрочем, не важно. Люди для иларов всего лишь еда. Хоть прожив в заточении столько времени и измененные моей Ато, эти илары стали намного умнее своих свободных сородичей, они бы просто поиграли с тобой, прежде чем съесть. И отобрали бы перед этим все, что их заинтересовало, не будь ты той, кто ты есть».

Я решила не уточнять, какой смысл Коррин вложил в слово «поиграть», будучи уверенной, что мне эта информация не понравится в любом случае.

– Что случится после того, как ты… передашь мне свои знания? Что ты будешь делать?

«Буду делать? О, я больше ничего не буду делать, защитница. Меня наконец-то не станет. Я останусь в твоей памяти, в твоих мыслях, но меня самого больше не будет, и это то единственное благо, о котором я могу мечтать».

– А что станет со мной, когда это произойдет?

«Ничего, что могло бы тебя напугать. Когда ты выйдешь из грота на поверхность, большая часть того, что ты узнала, подернется дымкой забытья. Я не могу научить тебя за такой короткий срок скрывать свой разум от Ее взгляда, но Она не должна знать о том, что со мной действительно произошло. Со временем ты почувствуешь, что многие вещи тебе уже знакомы, многое известно. Я надеюсь, ты сможешь распорядиться этими знаниями верно».

– И при этом никто не знает, как же именно верно я должна поступить. – Я фыркнула и тут же ощутила укол стыда. – Прости, Коррин. Я слишком многого ждала от этой встречи, неоправданно много, и ты в этом не виноват.

Я услышала вздох. Тяжелый, с протяжным отзвуком в глубине. Вздох человека, который размышляет, стоит ли говорить что-то еще. И молчала, ожидая, пока он делал этот выбор, однако первые же его слова заставили меня буквально сжаться в комок от напряжения.

«Переход между мирами – сложное дело. Особенно в теле, которое этому миру не принадлежит. Это требует колоссальных сил и навыка даже от божества, которое хочет перейти из мира в мир. Помни, что Ато не берется ниоткуда и его нельзя выбросить в никуда. Это то, что ты будешь помнить». – Я слышу уверенный басовитый гул струны в подсознании, сопровождающий последнюю, сказанную на храмовом наречии фразу.

– Зачем?

«Потому что ты должна делать выбор, зная цену каждого решения, защитница. Я не знаю, все ли правильно я сделал, не могу знать, как поступишь ты и как дальше развернется рисунок судьбы, но… Что бы ты ни сделала, это приведет туда, куда должно. Пусть даже к уничтожению этого мира. Мой путь на этом заканчивается. Прощай…»

– Эва. Меня зовут Эва, – торопливо прервала я своего собеседника, почему-то чувствуя важность в том, чтобы он назвал меня по имени.

«Прощай, Эва. Отныне я – твое прошлое…» – Я почувствовала мягкую, усталую улыбку в голосе Коррина. Улыбку человека, который после долгого и тяжелого рабочего дня отправляется в долгожданный отпуск.

Призрачный облик поверх живой мумии чуть потускнел, я услышала тяжелый, жутковатый, сиплый вздох, и вокруг тела Коррина вдруг вспыхнули идущие от него линии Ато. Они устремились в его сторону, перетекали по его телу в каменное сердце, что начало пульсировать все чаще и чаще, пока его удары не слились в единый гул.

Сухой щелчок, и все вокруг вдруг замерло, погрузилось в темноту. Я осталась один на один со своим дыханием и тяжелыми мыслями.

(обратно)

Глава 15 О трудностях социального взаимодействия и важности весла

Некоторое время я просто сидела в темноте, прислушиваясь к собственному дыханию.

Коррин выражался не фигурально, когда назвал себя моим прошлым. Я слышала его в своей голове – едва уловимый шепот на храмовом наречии, еле ощутимые чужие воспоминания, подернутые дымкой. Неприятных ощущений я не испытывала, просто было странно от того, что я вдруг «вспомнила», как, поддерживая себя магией, вырубала в камне эту комнату…

Тряхнув головой и прогоняя унаследованные мною непрошеные воспоминания, я встала. Пронизывающие стены потоки Ато исчезли, как исчез и свет, который они давали, а символ на руке так и не вернул себе божественное сияние. Впрочем, последнее меня скорее радовало – очевидно, тюрьма Коррина, в которую он сам себя поместил, была все еще достаточным убежищем от нашей общей с ним покровительницы.

Обратный путь был чуть медленнее из-за темноты, но я не торопилась. Мне было о чем подумать. Например, о том, каково это – провести полторы с чем-то там тысячи лет в некоем странном подобии анабиоза, ожидая, пока кто-то явится в твою добровольную тюрьму и дарует тебе вечный покой. Или о том, где пролегает та тонкая грань между порядком, равенством и тиранией, сдобренной идеями собственного превосходства… И как далеко может завести любовь.

Я вдруг поняла, что еще за чувство каждый раз слышала в голове «своего прошлого» и оттого особенно искренне и совершенно по-женски посочувствовала Коррину.

Насколько надо было любить Ее, непоколебимо и безусловно, чтобы, пройдя через мясорубку войны, через Ее предательство, а иначе как предательством я и назвать это не могу, через собственное самоотречение… все еще скорбеть о Ней? Хранить тот, незапятнанный преданными идеалами и порочной жаждой силы образ в своем сознании, зная, что он утерян навсегда?

Каким-то чудом мои мысли вдруг перепрыгнули к далеким и словно бы уже чужим воспоминаниям. Те малые обрывки детства, самого раннего, в котором папа был еще жив, а мама – сияла ярче любой звезды.

Медленно ступая по каменному полу и касаясь кончиками пальцев стены, я словно бы наяву видела, как темнота вдруг вспыхивает мягким теплым светом, что льется с хрустальной люстры под высоким потолком нашего старого дома. Как отец в строгом военном мундире кружит маму по комнате. А она в том самом платье глубокого синего цвета с прекрасным атласным шлейфом, которое она потом, много позже, перешьет мне для выпускного…

Звуки вальса Чайковского разносятся по квартире, мама смеется, а отец, чуть приподняв ее на руках, делает оборот вокруг себя, опускает маму на паркет и вдруг поворачивается ко мне:

– Ну, моя маленькая принцесса, подарите своему отцу танец?

Я вздрагиваю, закусив до боли губу, и наваждение спадает. Растворяется в темноте коридора мягкий свет из прошлого, исчезают отзвук смеха мамы и густой баритон отца.

Начало осени… Это был его день рождения, гости уже ушли, и я втихаря допила шампанское из бокала тетки. Родители танцевали в комнате, молодые и счастливые. Как это было давно…

Почему я это вспоминаю?

Ответ пришел сам собой – там, в моей голове, между моими воспоминаниями аккуратно втискивается жизнь совсем другого человека. Стоит мне только задуматься об этом, как сквозь легкую дымку проступает лицо отца, но уже не моего.

С усилием прогоняю от себя эти воспоминания. Пусть, пусть оно все уляжется, успокоится, и тогда потом, когда я разберусь со всеми своими делами и проблемами (а когда-нибудь это же должно произойти?), у меня будет время заглянуть в доставшееся от Коррина наследство целенаправленно.

Коридор кончился. Это произошло внезапно по той причине, что вода озера больше не сияла, как и стены. В гроте царила кромешная тьма, а в этой тьме, тихо переговариваясь на своем мелодичном языке, танцевали светящиеся точки и линии.

Это действительно завораживает. Настоящие глубоководные жители, хищные, опасные и странно красивые…

– Аавануат? – зову я в темноту воды и слышу, как певучие голоса затихают.

Одна группа светящихся точек и линий плывет к берегу и тяжело выбирается на камень.

– Коррин. Смерть?

Знакомый голос внушает какое-то опасение. Я только сейчас понимаю, что, «потянувшись» к чувствам илара (илары? иларши? иларки?!), практически ничего не ощущаю.

– Он… да. – Я решаю, что смерть как состояние лучше всего подойдет описанию ситуации с Коррином.

– Он обещал.

Это звучит как обвинение. Я делаю полшага назад, кладя ладонь на успокаивающе теплую рукоять клинка.

– Да, и я сделаю то, что он вам обещал. Мне нужно время. – Едва я произношу это слово, как слышу гневное, раздраженное шипение Аавануат.

– Время. Много время. Ждать. Жить. Нет время!

– Уф! Нет. Не так много времени, совсем немного! Сегодня, сейчас! Сейчас, понимаешь? – Светящийся рисунок на теле илара подсказывает мне, что та качается из стороны в сторону и нервно дергает хвостом.

– Сегодня. Сейчас. Понимаю. Жду.

Я позволила себе тихо выдохнуть – кажется, прямо сейчас меня жрать никто не собирается. Осталось только найти способ освободить иларов из их продолжительного плена.

Вздохнув, я крепче сжимаю ладонью рукоять висящего на поясе меча, надеясь, что это поможет, и пытаюсь вспомнить то, чего я сама никогда не знала, но то, что Коррин точно должен был мне передать.

Постепенно, успокоив заколотившееся при шипении Аавануат сердце, я начинаю методично перебирать в голове образы, что, на мой взгляд, могут зацепить нужное воспоминание.

Вода, озеро, мое падение, светящиеся рисунки на коже подводного народа, ледяная вода, обвал… Обвал?! Я цепляюсь за это вспоминание, старательно удерживая его в голове, и пытаюсь представить, как в воду, вздымая тучи брызг, падают каменные глыбы. В какой-то момент в моем воспоминании все чуть-чуть меняется, и я вижу, как каменные своды сходятся, повинуясь «моему» приказу. Потоки Ато разбегаются от моих ног, пронизывая монолит скалы, заставляя ее шевелиться, словно живую, опадать кусками во вскипающее озеро, смыкаясь с грохотом, который, кажется, услышат не только в Алой крепости, но и в великом океане… Крик! Тонкий, отчаянный крик! Один, второй, третий… десяток голосов сливаются в вопль. Я оборачиваюсь и вижу, как в беспокойной воде мечутся живые существа. Илары! Но ведь их не должно здесь быть!

«И все же они тут…» – Мысли Коррина звучат в моей голове, и я слышу его гнев и решимость довести дело до конца. Чувствую бурление Ато в груди, опьяняющее, терпкое послевкусие, полное осознания собственной силы. Пальцы начинает покалывать, будто бы я опустила их в снег, и я открываю глаза, даже не удивляясь тому, что все вокруг так хорошо видно, медленно разворачиваюсь туда, где в моей памяти была уродливая трещина в скале.

Она есть и сейчас, едва заметная, точно старая затянувшаяся рана.

Я вижу руки Коррина, жилистые, перевитые сухими мышцами, покрытые шрамами и ссадинами. Темная загорелая кожа, припорошенная каменной крошкой.

Я вижу руки Коррина вместо своих и слышу его голос вместо своего.

«Ту-у-у-м!» – Я слышу, как бьется сердце в моей груди, как где-то внутри моего сознания откликается натянутая до предела струна.

«Ту-у-м, ту-у-м!» – Ато во мне вздымается, как цунами, и я захлебываюсь им, чувствуя странные, противоречивые чувства – счастье и почти физическую боль.

«Ту-у-у-м!» – Наши пальцы сгибаются, будто крючья, впивающиеся в плоть недвижимого камня. Я вижу, как из скалы возле разлома сыпется мелкое крошево, и слышу, как за моей спиной в едином восторженном крике сливаются голоса иларов.

И она поддается. Медленно, с боем отдавая каждый миллиметр. Скрежет, с каждым мигом все более и более громкий, сопровождается падающими с потолка грота обломками камней. Илары мечутся в воде за моей спиной, ища укрытие, и только Аавануат, подтащившись ко мне по суше, напряженно замирает, не сводя взгляда с водоворота, что появляется на поверхности озера там, где в него опускается все расширяющийся разлом.

Мгновения текут, складываясь в минуты. Кажется, что под пальцами, что даже не касаются скалы, крошится настоящий камень. Боль в руках становится все сильнее, но мы понимаем, если остановиться сейчас, на второй раз сил может просто не хватить. Мы кричим. От боли, от гнева, от торжества, когда видим, как еще мгновение назад едва заметно расширившийся разлом вдруг расходится в разные стороны, сияя кусочком неба по ту сторону. Как обваливается горная порода, как сквозь нее бурлящим потоком на нас несутся пенные воды свободного моря.

Аавануат протягивает руки к этому потоку, в ее голосе я слышу счастье, а потом бросается ему навстречу, исчезая в его глубине.

Еще одно купание? Ну уж нет!

Мы разводим руки в стороны властным движением, и соленые воды обрушиваются по обе стороны от нас, разбиваясь о береговой камень и окатывая веером брызг.

И вдруг все заканчивается.

Я остаюсь одна со странным ощущением легкости во всем теле. Вокруг меня, стоящей на единственном оставшемся островке, плещется вода, затапливая остатки руин, веселыми пенными барашками убегая во тьму коридора и навсегда пряча от всех последнее пристанище Коррина, возлюбленного и проклятого.

– Ты здесь? – Я скорее беззвучно шевелю губами, нежели спрашиваю это вслух.

Ответ не приходит, и тогда я, повинуясь какому-то наитию, вытаскиваю меч из ножен и, поморщившись, провожу по его кромке пальцем.

Ничего не происходит, на пальце не остается даже царапины, но ответ все же приходит. Мой божественный меч, словно нашкодивший пес, что подсовывает голову под хозяйскую ладонь, предлагает мне взять то, что я еще не взяла. Коррина.

«Нет, еще не время. – Я качаю головой, не желая расходовать такой немыслимо дорогой ресурс сейчас, а потом снова прижимаю подушечку большого пальца к клинку. – Возьми, я так хочу».

В этот раз я чувствую легкий холодок, потом будто бы эхом докатывается легкая боль, но стоит мне отнять палец от клинка, как порез затягивается буквально на моих глазах.

От клинка приходит теплое чувство благодарности и обожания.

Я убираю свой меч в ножны и вздыхаю.

Итак, иларов я выпустила, а кто теперь выпустит с этого островка меня?

В кабинете магистра царила напряженная тишина.

Создавали эту атмосферу двое мужчин, сидящие по разным углам и сосредоточенно сверлящие пол взглядом. Сам владелец кабинета восседал на своем законном месте, подпирая голову рукой и смотря то на Харакаша, то на Бернарда, как будто бы сравнивая, кто из них имеет вид более мрачный.

– Хочу отметить, что ваше поведение заставляет усомниться в вашем душевном здоровье. – Магистр Ирвин наконец решает прервать гнетущую тишину и тут же попадает под перекрестье взглядов. Его это, впрочем, совершенно не беспокоит, и он продолжает: – Я же сказал вам с полной ответственностью, что с защитницей все хорошо. Она жива и цела, почему вы сидите с такими лицами, словно предстоит ее погребение?

– Скара^[42] тебе на язык, старик! – Харакаш гневно фыркает, скрещивая руки на груди.

Магистр, смерив островитянина чуть снисходительным взглядом, вздыхает.

– Есть другой спуск к этому озеру? – Граф встает со стула, вновь принимаясь нервно расхаживать по кабинету.

– Нет. В ту область у нас вообще хода не было, колодец с опресненной водой имеет совершенно другой источник.

– Ты говорил, что за этими переходами ухаживали, и уверял меня, что в ходах безопасно. – Было видно, что обвинял магистра островитянин, скорее всего, от безысходности. – А там двухметровый провал и кишащее иларами подземное озеро. Думаешь, после таких несостыковок легко верить тебе на слово?

– Думаю, что нет, однако… – Магистр вдруг изменился в лице. Вскочив, он уперся ладонями в стол, уставившись пустым взглядом куда-то вниз.

– Что? – Граф и мастер меча задали вопрос одновременно, но тут же оба замолчали. Граф – потому что увидел резко поднятую руку магистра, а мастер меча – потому что ощутил вибрацию, прошедшую по полу.

Двери кабинета распахнулись, и в них кубарем влетел Севастий.

– Магистр, северная башня дрогнула! Скала под ней, она шевелится!

– О, Пресветлая, охрани нас! Что же ты делаешь, девочка! – Магистр выскочил из-за стола с несвойственной его возрасту прытью и тут же охнул, с силой опираясь ладонью на его край. – Покинуть башню! Пусть бросают все, если им дорога жизнь, и отходят к центральному залу!

– Магистр, там же…

Магистр Ирвин, ударив кулаком по столу, витиевато выругался под взглядом побледневшего храмовника, после чего, тяжело опираясь на трость, с максимально доступной ему скоростью направился прочь из кабинета.

Граф и мастер меча, переглянувшись, выскочили за ним.

– Что происходит?

Магистр попытался было что-то ответить, но в этот момент крепость вздрогнула, вздохнув, как живой, очень уставший человек.

– В северном крыле беженцы, которых вы привели! – Настоятель крепости махнул рукой, властным жестом призывая к себе куда-то бегущих до этого храмовников. – Красным выводить людей, кого успеют! Белым срочно в центральный зал! ЖИВО! – Резкий командный окрик во всю мощь легких подстегнул послушников получше всякого кнута. Магистр, ссутулившись, прислонился рукой к стене, чувствуя, как по вековым камням идет вибрация. – Она может погубить нас всех…

– Ты сам сказал верить в нее! Верь! – Харакаш подхватил сухое тело на руки и огляделся на Бернарда.

– Я к своим, мы поможем храмовникам. – Граф бросился бегом в другую сторону.

Крепость снова тяжело «вздыхает», заставляя островитянина буквально полететь по коридорам, как большого ребенка прижимая к себе легкого магистра.

Мастер меча, не церемонясь, пинком распахнул полуприкрытую створку ведущих в центральный зал дверей и, только перешагнув порог, поставил старца на ноги.

– Клод, Галба! – Настоятель цепким взглядом нашел нужных ему храмовников. – Песнь о шести добродетелях, с тридцатой строки, да так, чтоб в иных сферах нас услышали!

Обернувшись на стоящего у входа Харакаша, магистр несколько мгновений молчит, а потом указывает тростью на скамейку возле самого выхода.

– Лучше тебе ближе не подходить, в тебе слишком силен дух Туманного.

Островитянин покорно кивает и отходит, чтоб опуститься на лавку и прижаться спиной к чуть вздрагивающей каменной стене.

– Начали! – Бело-золотые рукава взметаются в воздух, когда магистр взмахивает руками, предварительно бросив трость себе под ноги.

Хор голосов грянул с такой силой, что Харакаш невольно вздрогнул, чуть вжимаясь спиной в камень. Воздух засверкал белым золотом над поющими, Ато, щедро отдаваемая служителями, висела в воздухе какое-то мгновение, а затем начала закручиваться в спираль между разведенными руками магистра подобно диковинному смерчу. Вначале полупрозрачная и широкая воронка вытягивалась, уплотнялась и сужалась по мере того, как настоятель храма сводил перед собой ладони.

Харакаш почувствовал, как при одном взгляде на сияющую меж ладоней магистра божественную энергию полусотни жрецов у него бегут мурашки по коже и встают дыбом волоски на руках. Хотелось быть как можно дальше от Ато, предназначенной чужому божеству. Магистр Ирвин тем временем свел ладони до размеров ствола молодого деревца, почти касаясь разведенными большими и указательными пальцами друг друга, а потом, медленно подняв ладони вдоль «ствола», вдруг с хорошо слышимым хеканьем опустил их. Ато, повинуясь движению, как вода в песок, впиталась в пол в мгновение ока, и мастер меча ощутил, как она стремительно отдаляется от него, а затем – расходится в стороны.

Где-то в недрах горы, глубоко под крепостью раздался треск, послышался рокот, и тут же все успокоилось. Храмовники замолчали, устало оседая на пол и лавки. Магистр, не мелочась, сел на одну из ступеней божественного постамента, вытирая дрожащей рукой пот со лба.

Коснувшись пальцами каменной стены, Харакаш убедился, что никакой вибрации больше не чувствуется, встал с лавки и, аккуратно пройдя между вымотанными служителями, подошел к старцу. Стоило ему только открыть рот, как магистр, строго глянув на него своими бесцветными глазами, покачал головой.

– Ну уж нет, мастер меча. Дай старику отдохнуть и набраться сил, прежде чем замучаешь его вопросами. Лучше… – Настоятель снова опустил взгляд, а потом медленно кивнул. – Берите доски, веревки, да побольше, пару бревен… Спустите на веревках плот с северной стены. Скала разошлась, под крепость теперь есть проход.

– Она…

– Все так же жива и цела. Иди с глаз моих, мне еще надо Альвина проведать, некогда тут…

Харакаш уже не слушал разворчавшегося магистра, решив для себя, что задаст все вопросы потом. Пора было вытаскивать Эвелин из обители иларов.

Самым пугающим для меня стало не то, что я осталась одна посреди постепенно успокаивающейся водной стихии, а то, что Аавануат вернулась.

Она, подтянувшись на руках, устроилась на выпирающем из воды каменном блоке – том немногом, что еще осталось на поверхности от руин, и уставилась на меня своим немигающим взглядом.

Некоторое время мы смотрели друг на друга, потом я, проведя пальцами по рукояти меча, поинтересовалась:

– Почему ты не уплыла?

Илара медленно наклонилась из стороны в сторону, а потом – указала когтистым пальцем в воду. Встав, я подошла к краю своего небольшого островка и попыталась вглядеться в глубины. Аавануат недовольно зашипела.

– Отойти! – Она махнула рукой на меня, и я отшатнулась как раз вовремя, чтобы вдруг возникший из темно-синих глубин илар разочарованно схватил руками пустоту.

– Но я же… я же выполнила слово! Я вас освободила! – Я в гневе обернулась на сидящее на камне существо, и то медленно кивнуло:

– Я здесь. Я ждать.

– Чего?

Аавануат тяжело вздохнула, скрестила руки на груди и склонила голову к плечу, смотря на меня, как на дурочку:

– Я ждать людь.

Плот островитянин собирал сам. Руки помнили все, каждый оборот и узел, потому небольшой узкий плот из пяти связанных между собою бревен получился достаточно быстро. Весло сколотили в прямом смысле слова из лопаты^[43] – выбили деревянные нагели, вбили два длинных гвоздя и обвязали черенок и лопасть веревкой для надежности. А еще – прихватили из оружейной багор к вящему молчаливому неудовольствию краснорясочных.

Еще до того, как начать делать плот, Харакаш свесился со стены, внимательно вглядываясь в плещущиеся у подножия воды. Его опасения не подтвердились – волны не взбивались в пену, яростно и бессильно откатываясь от крепости, они разбивались о скалы, что выступали из воды частым гребнем в паре сотне метров.

Бернард, убедившись, что крепости больше не грозит разваливаться на части, выделил мастеру меча почти два десятка солдат в помощь, ибо сам Харакаш не собирался вручать свою жизнь и жизнь принцессы в руки храмовников.

По обеим сторонам плота было вбито по крюку, к ним привязаны веревки, за каждую ухватились по семь солдат и натянули их, пока оставшиеся подняли плот, потом аккуратно начали стравливать веревки.

Спуск плота много времени не занял. Харакаш, поглядывая на смотрящего вниз солдата васконской армии, что командовал действиями товарищей, привязал к своей спине ремнем весло и багор, накинул веревочную петлю на каменный зубец, проверил, надежно ли заправлен топор за пояс, и, ухватившись за веревку, молча перемахнул через стену. Упираясь ногами в камень, островитянин ловко перебирал руками, спускаясь все ниже и ниже к прыгающему на воде плоту. Наконец, повиснув прямо над ним, он разжал руки и спрыгнул на уже омытые соленой водой бревна. Потребовалась пара минут, чтобы отвязать веревки от вбитых в плот крючьев, а потом, вооружившись веслом, островитянин сел, скрестив перед собой ноги, положил поперек коленей багор и целеустремленно погреб в сторону отлично видного снизу треугольной формы разлома в скале чуть правее северной башни.

Опасения Харакаша были не напрасны – он не преодолел и пары метров, как когтистые перепончатые пальцы вцепились в носовую часть плота.

– Пошли прочь! – Островитянин, зло огрызнувшись на родном языке, ловко саданул веслом по ним и с удовлетворением услышал визг из-под воды. Но это было только начало.

Плот резко дернулся в левую сторону, чуть развернулся вокруг своей оси, и мастер меча, прижав весло коленом к бревнам, схватил в руки топор и багор. Первой твари, выпрыгнувшей на плот, островитянин раскроил череп. Вторая, попытавшаяся в это же время схватить его за ногу, получила багром в грудь. Вода едва только окрасилась в темно-фиолетовый, как яростный визг и утробное рычание раздались практически одновременно. Видя, как в толще вод к свежим телам устремляются их же собратья, Харакаш воткнул топор перед собой в бревно и, перехватив багор поверх весла, снова погреб в сторону расщелины, отбиваясь от наиболее настырных подводных тварей. Однако через пару-тройку гребков весло опять пришлось отложить.

– Откуда. Вы. Все. Повылазили! – рявкал на выдохе между ударами островитянин, отбиваясь от все прибывающих и жаждущих свежего мяса иларов.

Их было слишком много для этой местности и этого сезона!

В какой-то момент ему показалось, что среди самого подводного народа возникли странные разногласия – Харакаш был готов поклясться, что видел костяной нож в руках одного из существ, которым оно вспороло своему собрату брюхо. Но размышлять, откуда у голодных детей Бездны взялось оружие и что они не поделили между собой, было некогда.

В воздухе свистнули стрелы – оставшиеся на стене крепости пытались помочь, обстреливая бурлящую вокруг плота воду.

«Туманный будет долго смеяться, если меня подстрелят свои же…» – подумалось Харакашу прежде, чем его маленький плот вдруг резко накренился, и островитянин упал в воду.

Меня еще несколько раз пытались стащить с островка в воду. В конце попытки стали настолько наглыми, что Аавануат соскользнула со своего камня и принялась плавать вокруг.

Я видела, что однажды простой угрозы оказалось недостаточно, и тогда моя охранница впилась в шею собственного собрата, крепко обхватывая его одной рукой, а другой втыкая костяной нож в спину.

Разве это стоило того? Столько лет они жили вместе в заточении, почему теперь они себя так ведут? Что изменилось?

Аавануат вдруг метнулась к выходу из грота, тут же пропав из моего поля видимости. Я, сжав зубы, достала меч.

Она бы не стала ждать так долго просто для того, чтобы бросить меня. Не стала бы?..

За стенами грота шумело море, подавляя все остальные звуки, хотя вот, кажется, чайка крикнула… очень басовитая и злая чайка!

Харакаш!

Я метнулась в одну сторону, потом в другую, отчаянно ища способ как-то выбраться с островка и подобраться ближе к выходу из грота.

«Бесполезно – даже если я допрыгну до остатков стены, не сверзившись в воду к жадным до свежего мяса иларам, мне это ничем не поможет. Думай, Эва, думай!» – подстегнула я себя.

Вид взрезавшего совсем рядом воду акульего плавника заставил меня снова вернуться на центр островка. Я оглянулась и увидела, что илары, остававшиеся большей частью внутри грота, устремились наружу.

Если они агрессивны ко мне, то и Харакашу ждать добра не придется. Надеюсь, Аавануат уплыла не для того, чтобы возглавить их…

Дрожащими пальцами я распутала завязки на сумке, запуская руку внутрь и вытаскивая молитвенник. У меня не было идей, не было ни единой, самой захудалой мыслишки о том, что же я могу сделать в такой ситуации. Сейчас, ища ответы на вопросы в читаном-перечитаном молитвеннике, я бы могла понять тех, кто ищет их в Торе или в любом другом писании, только вот времени на то, чтобы иронизировать над собой, у меня не было.

Взгляд лихорадочно скользил по страницам, пока я наконец не нашла то, что, как мне показалось, могло помочь.

Коррин сказал, что эти существа очень чувствительны к Ато, а уж этого добра у меня сейчас предостаточно. Лишь бы все вышло, лишь бы…

Я встала на четвереньки и погрузила обе руки в холодную воду. До моих ушей снова донесся голос островитянина, заглушаемый шумом волн и воем-визгом иларов.

– Пади пред гневом воинства ее, как падает трава под острою косою… – Я торопливо, как нерадивая ученица, заучившая стишок на переменке, начинаю декламировать и тут же сбиваюсь. Зло ударяю кулаком по камню и начинаю снова, стараясь не вслушиваться в звуки, идущие из-за пределов грота:

Я услышала знакомое, отдаленное эхо задетой басовой струны и даже не успела обрадоваться, как она тут же затихла.

«Да чтоб тебя! Сука! Сосредоточься!» – мысленно рыкнула на себя, до боли сжав кулаки и чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Я закрыла глаза и подняла лицо к каменному своду, злясь на весь мир и на себя за собственное бессилие.

Последние строки я кричала, слыша, как набирает мощь гудение неосязаемой струны, как вдруг теплеет вода вокруг моих рук.

– Пади пред гневом воинства ее, как падает трава…

На меня нахлынуло странное, полуэйфоричное состояние. Ярость, чистая и незамутненная, затопила все мое сознание. Я, упиваясь собственным голосом, грохотавшим под сводами грота, видела пред закрытыми глазами людей, сотни и тысячи людей, бежавших прочь. Чувствовала их страх каждой частичкой своего тела и наслаждалась им, как изысканным напитком. Видела поле, усеянное телами побежденных. Видела полыхающее от пожаров небо над городом, чьи разбитые ворота валялись обломками перед входной аркой.

– …Иль в ужасе беги – мне дела нет!

Видение перед моими глазами вдруг сменилось. Я видела, как среди бежавших наперерез толпе шел человек. Серая тень, силуэт без лица, сотканный из мглистого тумана. Шел прямо ко мне!

– Осмелься только взгляд поднять, и обагрится меч мой кровью… – рычу ему я.

Кто он такой, что смеет бросать мне вызов? Все должны подчиниться, все должны…

Видение оборвалось, вспыхнув болью.

Оказываться за бортом в соленой воде Харакашу приходилось далеко не первый раз в своей жизни. Правда, учитывая окружение, этот раз мог стать последним. Ни топор, ни багор здесь не принесли бы пользы – мастер меча был слишком медленным в воде, а илары были слишком быстры. Багор был брошен сразу, топор Харакаш сунул за пояс, не желая расставаться с любимым оружием. Выдернув из-за голенища сапога нож, островитянин тут же был вынужден им воспользоваться, схватив вцепившуюся в него тварь за шею и вспоров ей брюхо.

Чернильно-красная кровь облаком растеклась в воде, тут же приманивая к себе одуревших от ее запаха иларов.

Островитянин в несколько мощных гребков вынырнул на поверхность, едва успевая набрать воздуха в грудь, как его тут же снова утащили под воду.

Предплечье, а затем и бок обжигает болью. Харакаш наотмашь бьет ножом в верткую подводную тварь, что ухитрилась достать его когтями, а затем усилием воли сжимает челюсти, чтобы не выпустить драгоценный воздух, когда в плечо впиваются острые зубы подплывшего со спины существа.

Он даже не успевает нанести удар, когда вдруг из глубин выныривает еще один илар, чуть крупнее остальных, с уродливым зажившим шрамом поперек тела. Он коротким движением перерезает костяным ножом горло своему соплеменнику, что вцепился в человеческое плечо, а потом открывает рот и низко, вибрирующе кричит на кружащих совсем рядом подводных обитателей, отчего на короткий миг вокруг возникает пустота.

Осмыслять поведение подводного народа Харакашу некогда. Он снова выныривает на поверхность, жадно глотая воздух, и крутит головой, пытаясь найти плот.

На крепостной стене слышны какие-то крики и, как кажется островитянину, голос Бернарда.

«На кой собачий хер я во все это ввязался! Ну сразу же было ясно, что это все не будет простым военным походом туда-обратно на пару недель! Нет, засвербела в заднице жажда приключений, замаячила возможность отдать долг королевской семье… Почти век прожил, а мозгов не нажил!» – подумал Харакаш.

– Залп! – доносит ветер команду со стены, и островитянин, мысленно взвыв, в максимально возможном темпе гребет к качающемуся на волнах плоту. За его спиной в воду вонзается десяток стрел, слышится тонкий визг – какая-то из них нашла свою мишень.

Когтистые лапы вцепляются в ногу чуть ниже колена – Харакаш, задержав дыхание, ныряет под воду и бьет второй ногой в лицо илару, пока тот не отцепляется, утаскивая с собой левый сапог.

Да чтоб ты подавился, тварь!

В несколько мощных гребков островитянин достигает плота, выбирается на него и наконец чуть переводит дух, оглядываясь на воду.

Такого выросший на островах, исконной морской родине иларов, Харакаш не видел никогда в своей жизни. Описать это можно было лишь одним словом – резня.

Они бились друг против друга, жестоко и непримиримо. Мастер меча то и дело видел удары костяных или каменных ножей, что пускались в ход без промедления. Увидел Харакаш и свой багор в руках того самого илара, что по какой-то причине спас его.

Постепенно островитянин смог условно определить две группы, одну – вооруженную ножами, но малочисленную, другую – без оружия, но почти вдвое превышающую по численности своих противников.

Град стрел заставлял их опускаться глубже в воду, но, сцепившись в схватке, они то и дело поднимались в верхние воды, окрашивая их кровью. На поверхности уже плавало несколько разорванных тел… и весло.

Стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, Харакаш, подгребая здоровой рукой, смог подогнать плот поближе, и ровно в тот момент, когда до весла оставалось совсем немного, что-то изменилось.

Островитянин услышал, как беснующиеся в глубине илары вдруг сменили песню. Как она стала выше, нервознее. Противостояние прекратилось, существа заметались под водой, словно бы ища укрытия, а потом… Все произошло в одно мгновение. Илары вдруг взвизгнули в едином страхе так высоко и громко, что у Харакаша на миг заложило уши, и рванули прочь, подгоняемые распространяющимися из грота потоками воды.

Забыв о распрях, они единой стаей бросились в открытое море, порой даже норовя выпрыгнуть из воды, что сверкала расплавленным золотом божественной силы.

Схватив весло, островитянин что было сил погреб в сторону разлома. Теперь ему уже никто не препятствовал.

Стоило только иларам отплыть подальше, как Харакаш, больше не оглушаемый их криками, услышал голос Эвелин. А потом, попав наконец внутрь грота, и увидел ее.

Опущенные в воду руки, запрокинутое к каменному своду лицо, прикрытые глаза и голос. Наполненный силой, напоенный яростью. Не было сомнений – именно она стала причиной поспешного бегства иларов.

– Эва! – Островитянин налег на весло, и девушка повернула на его окрик голову, впрочем, не открывая глаз.

От входа в грот до островка, на котором онасидит, совсем небольшое расстояние, а воды тут были куда спокойнее, чем снаружи. Харакаш добрался до принцессы в три мощных гребка, но увидел, что с его приближением на лице девушки все отчетливее проступает выражение безмерного гнева.

– Эва, это же я… – В замешательстве мастер меча смотрит, как его ученица, не открывая глаз и не прекращая декламировать что-то на храмовом наречии, выпрямляется, встает и вытаскивает из ножен меч.

– Эв… Эля! – Взмах меча оказывается внезапно быстрым, но разница в высоте между стоящей на островке девушкой и сидящим на плоту Харакашем слишком значительна, и тому удается избежать смертельной встречи с божественным оружием, просто резко пригнувшись.

Да чтоб тебя, сука пресветлая…

Перехватив весло за самый конец рукояти, островитянин резко взмахивает им над головой, пригибаясь в последний момент, и, описав им полный круг, подсекает находящуюся не в себе принцессу.

Девушка падает без единого звука, и лишь в последний момент Харакаш успевает поставить на пути выпавшего из ее руки меча весло, не дав тому упасть в воду.

Перепрыгнув с плота на остров, мастер меча торопливо ощупывает голову бессознательной Эвелин. Пальцы окрашиваются кровью.

«Небольшое рассечение, череп цел… Надеюсь, что, когда ты придешь в себя, ты будешь уже собой», – подумал Харакаш.

Взяв руку принцессы за кисть, он сжимает ее пальцы поверх рукояти меча и заправляет его в ножны у нее на поясе. Потом аккуратно перекладывает на плот саму принцессу и, сев на него сам, сосредоточенно гребет прочь.

«Надеюсь, это все того стоило, Эва… очень на это надеюсь».

(обратно)

Глава 16 О чужих секретах и нарушенных обещаниях

Просыпаться от ощущения боли в голове весьма неприятно. А если прибавить к этому невероятную жажду и ломоту во всем теле, то комплект получается совершенно мерзостный.

Вокруг царил странный полумрак, зыбкий, словно бы рваный по краям. До меня долетали обрывки разговора, но я никак не могла понять, о чем же идет речь, хоть и узнала голоса магистра Ирвина и Харакаша.

Безуспешно попытавшись шевельнутся, провести рукой по лицу, я вздрогнула, пытаясь вжаться спиной в свою лежанку, когда надо мною вдруг появились два сотканных из тумана силуэта. Серые, мглистые, безликие, они напоминали мне того, что шел мне навстречу в видении. Один из них протянул руку, и я… открыла глаза.

– Защитница, ты пришла в себя! – Магистр Ирвин кладет мне на лоб руку, потом, видимо замечая мой взгляд, чуть хмурится. – Что-то не так? Что-то болит?

Я перевожу взгляд на Харакаша, что стоит по другую сторону от кровати. Он хмурится, нервно скребя пальцами щеку.

Я, чуть задержав дыхание, опускаю веки и опять вижу два силуэта.

– Ты меня обманул, – открыв глаза, я с трудом произношу эти слова, чувствуя, как начинает першить в горле.

Магистр Ирвин тут же подносит мне пиалу, исходящую мятно-хвойными ароматами, и подсовывает руку под спину, чтобы помочь приподняться, но я не двигаюсь, упрямо сжимаю губы, глядя на своего наставника.

Тот в некотором недоумении смотрит на меня, потом переводит взгляд на магистра, затем снова на меня.

– О чем ты? – наконец спрашивает он, и я взглядом указываю на настоятеля Алой крепости.

– О нем.

Харакаш думает еще несколько мгновений, потом кивает:

– Так, значит, ты видишь его суть.

– Да, вижу. А ты, конечно, не знал об этом тогда, когда я спрашивала?

Мастер меча хмурится еще сильнее, открывает рот, чтобы что-то ответить, а потом просто взмахивает рукой и уходит, бросив через плечо: «Разбирайся с этим сам». Дверь за ним захлопывается с оглушительным грохотом, магистр Ирвин тяжело вздыхает и, отставив пиалу на стоящую возле моей кровати тумбу, некоторое время смотрит вслед ушедшему Харакашу.

– Прости меня, защитница, твой наставник не виноват в том, что ему пришлось обмануть тебя.

Я молчала, ожидая продолжения, и осматривала свою комнату, что мне выделили в крепости. Вроде бы тут ничего не изменилось… Магистр, снова вздохнув, повернулся ко мне:

– Нельзя перестать быть потомком Туманного, но он не требует от нас поклонения. Каждый идет своим путем. Я пошел своим, выбрал веру в порядок, веру в добродетели. Законы островов даже тогда, в моей юности, казались мне излишне жестокими, хотя сейчас я думаю, что они справедливы. Может быть, даже больше, чем законы Ордена… – В голосе старца послышалась грусть, а прозрачные глаза подернуло поволокой воспоминаний.

– Как… как так вышло, что ты тут, если Ханс…

– А-а-а, да. Харакаш рассказал мне, что мой внук достаточно четко обозначил свое отношение к нему. Видишь ли, защитница…

– Эва. Сейчас по имени, прошу… – Я все же попыталась принять полулежачее положение, и магистр бережно поддержал меня под поясницу, сунув под спину подушку, и протянул мне в руки пиалу.

– Хорошо, Эва. Пожалуйста, выпей. Боюсь, моя исповедь будет долгой, а у тебя будет много вопросов. Твое состояние беспокоит меня, и ни к чему истощать организм снова.

Я, принюхавшись к чуть терпкому хвойному аромату, сделала глоток, чувствуя, словно напиток всасывается еще во рту, не достигая желудка. В отвар явно добавили меда, но не так, чтобы перебить его сладостью весь терпкий древесно-травяной букет. Вкус был вязким, плотным и весьма бодрил.

Увидев, что я воздала должное напитку, магистр поправил одеяло, которым я была накрыта, и продолжил:

– Наследие передается только в том случае, если оба родителя из нашего народа. Моя жена Лия была северянкой из этого герцогства. Наша дочь унаследовала от меня лишь цвет глаз, а ее сын, мой внук, не получил и этого. История того, как я покинул в юности острова и отправился искать для себя места, где чувствовал бы себя лучше, чем в родном краю, очень длинна, Эва. Могу сказать лишь то, что человек, который обучил меня владению Ато и научил прикрывать собственную суть от других храмовников, был предыдущим настоятелем этого храма. Он был добр ко мне, честен и благороден, хоть в его жилах и не текло ни капли дворянских кровей. Я – дитя Туманного, хочу я того или нет, и это все же ставит мне определенные условия, которые, впрочем, лишь помогли мне стать тем, кто я есть.

– Ты лечил меня… как? Магистр Фарраль говорил… – Я закашлялась, и настоятель крепости налил мне еще отвара из стоящего там же, на тумбе, кувшина.

– Ах, мой старый друг… Хотел бы я увидеть его еще раз, но боюсь, что я уже слишком стар для одного лишнего путешествия. Да, мы неподвластны другим силам. Я не могу обмениваться Ато с нашей покровительницей. Не могу обмениваться с тобой. Но могу использовать ее, черпая из внешних источников и управляя ею, как это делают чародеи. Ты одна из немногих, кто может видеть мою истинную природу. Твоему взору легко проникнуть под потоки Ато, которыми я окружил себя. Они создают иллюзию силы, видимость моего постоянного взаимодействия с богиней. Этот маленький обман Она легко мне простила. Может быть, Ее это даже немного веселит, если что-то может веселить божество. – Магистр кротко улыбается мне, а я с трудом выдавливаю улыбку в ответ.

«Хорошо, что ты не знаешь, какие отвратительные вещи могут вызывать радость у твоего божества…» – думаю я про себя.

– Тебя я лечил твоим собственным Ато. Это, к слову, метод, который заслуживает пристального внимания среди чародеев и используется с большой охотой, – с некоторой гордостью поведал мне магистр Ирвин.

– Ты много знаешь о чародеях, да?

– Да. Прошлый настоятель Алой крепости покинул их братство. Он упоминал, что это было нелегко сделать…

– Так… почему Харакаш не сказал мне правду насчет тебя? Еще когда я увидела тебя на крыльце, я спросила у него, но он очень категорично опроверг это.

Магистр Ирвин задумался, откинувшись на спинку стула и глядя куда-то сквозь меня.

– Первой причиной тому может быть понимание, что это – не его тайна. На островах очень трепетно относятся к таким вещам. Он отлично понимал, что нахождение потомка Туманного в должности настоятеля в Алой крепости – нечто из ряда вон выходящее, а учитывая настроения комтура… Скорее всего, он хотел разобраться во всем сам. Как ты спросила его об этом?

– Хм… – Я отхлебнула из пиалы, задумываясь и пытаясь воспроизвести события того дня. – Я спросила: «Он из?..» – и Харакаш ответил: «Нет, совершенно точно нет».

Магистр хмыкнул:

– Второй причиной такого ответа может быть твой вопрос. После «из» можно многое подставить. Например, «он из ваших», верно? Определенно, Харакаш не считает меня «своим» в той мере, в какой к этому вопросу подходят на нашей родине. Я – чужеверец, и хоть это не запрещается, но всегда вызывает недоверие у моих соплеменников. Он не поймет, да и не стремится меня понимать, что, впрочем, и не требуется. Достаточно того, что он спокойно относится к моему выбору.

Допив отвар, я передала пиалу магистру и глубоко задумалась.

Итак, магистр – островитянин по происхождению. Он не может пользоваться Ато, как это делают храмовники, и потому пользуется им так, как это делают чародеи. Черпают извне и, очевидно, манипулируют им так же… или там же. Короче говоря – не пропускают через себя. Если я все верно поняла, конечно… Он скрывает свою суть от окружающих благодаря, выражаясь просто, искусственной ауре, и…

– Получается, Ханс даже не знал, что его дед…

– Конечно, нет. К моему сожалению, я слишком поздно понял, что такие вещи лучше не держать в секрете от семьи. У меня была одна-единственная попытка поговорить с ним об этом, но тогда я понял, что его мнение о детях Туманного уже сформировалось и… Эх! Побоялся я разрушить наши с ним отношения. Он остался единственным из моей семьи, и я по-стариковски боялся потерять его одобрение. – Магистр бросил на меня короткий взгляд и сжал мою ладонь. – Моя семья жила долго и счастливо, но, к сожалению или к счастью, ни Лия, ни Герда не выбрали для себя путь веры, а потому прожили столько, сколько им отмерено. Не стоит начинать пожирать себя мыслями о прошлом, Эва. Есть вещи, которые тебе не под силу изменить.

Осталось только попытаться с этим как-то смириться.

– Что связывало Ханса и старосту Роны?

Магистр поморщился от моего вопроса, но стоило мне открыть рот в попытке «отменить» надобность ответа на него, как он остановил меня поднятой рукой.

– Твой вопрос связан с его смертью?

– С их смертями, – отведя глаза, подтвердила я.

– Рислава тоже?.. – Мой собеседник выглядел подавленным и не скрывал этого.

Ох, ну вот зачем я спросила, могла же промолчать, зачем ковырять еще свежие раны! Ду-у-ур-а-а-а…

– Простите, магистр. – Я невольно перешла на официальное обращение, пряча глаза от пронзительного взгляда. – Его Ханс… с этого все началось. Они повздорили, когда мы прибыли в Рону. Староста… сказал, что ему нет больше нужды держать ответ перед божеством и, – я сглотнула, – и комтур свернул ему шею.

На магистра было страшно смотреть. Он словно бы резко постарел еще лет на десять и при этом наполнился каким-то черным горем и гневом. Я сидела тише мыши, опасаясь даже вздохнуть громко лишний раз.

– Глупый, глупый мальчишка. Как же я проглядел в тебе все это? Куда же я смотрел?.. – Закусив губу, я повторила жест магистра, сжав его ладонь своими.

– Не стоит пожирать себя мыслями о прошлом. Я прошу прощения за то, что спросила… просто боялась, что упускаю что-то важное во всей этой истории, и…

Я замолкла, едва магистр Ирвин поднял на меня взгляд, не зная, что еще добавить.

– Нет, Эва. Ничего важного. Это дела прошлого, ты права. Рислав был его другом. Они учились вместе. Оба такие молодые, полные сил и идей. Пытливые, ищущие истину… К сожалению, истина оказалась для каждого своя. Рислав в своем поиске нарушил множество запретов, множество правил, и в итоге, как я ни старался вразумить его и даже, пользуясь своим положением, прикрыть, он перегнул палку и был изгнан из Ордена. Я смог смягчить наказание, склонив совет к изгнанию вместо смерти, но, судя по всему, на самом деле лишь отсрочил его. А Ханс его так и не простил, – тихо закончил настоятель.

Я выпила еще две пиалы с отваром, обдумывая все услышанное, прежде чем магистр снова завел разговор:

– Что ты нашла под крепостью?

Вопрос словно бы спровоцировал глухую боль в голове. Коснувшись пальцами бинтов (а почему у меня замотана голова?), я, болезненно морщась, попыталась найти ответ на заданный мне вопрос.

– Я… не помню. – Сдавшись, я в растерянности посмотрела на магистра. – Кажется, что-то очень важное, но я совсем не помню, что именно. Как будто… ох, моя голова… – Новый приступ головной боли накрыл меня с такой силой, что я зажмурилась, задержав дыхание.

– Тише, не надо тревожить память, если она сопротивляется. Возможно, еще не время, однако ты, конечно, сильно перепугала нас всех.

– Чем? – Я открыла глаза и недоуменно посмотрела на старца. – Этим?

– Нет, хотя и этим немного тоже. Скалой. Ты заставила ее разойтись в стороны и выпустила иларов. Это было настолько необходимо?

Меня хватило только на то, чтобы выразительно округлить глаза. Впрочем, слово «илары» не казалось мне чем-то незнакомым. В голове всплыл образ существа, определенно похожего на мужчину, но почему-то упорно ассоциирующегося у меня со словом «она». Светящиеся синие рисунки на коже, острые зубы, акулий хвост…

– Ничего. Думаю, это было действительно нужно, раз ты так сделала. У нас никто не пострадал, не переживай, – опережая мой вопрос, успокоил меня магистр Ирвин.

– А что с моей головой?

– О-о-о, хм. Об этом тебе лучше спросить у Харакаша. И не держи на него обиды – он и так сам не свой, метался все это время между тобой и Альвином как заправская нянька, хоть ему самому досталось от иларов.

– Альвин? Досталось?! Да что там случи… – Я попыталась вскочить с кровати, но тут же ощутила, как мир вокруг меня опасно качнулся. – Уф.

– Лежи. Я отправлю к тебе твоего наставника и обед. Одними отварами тебе силы не восстановить, даже несмотря на дары Пресветлой. Лежи, я сказал! – Магистр Ирвин, строго погрозив мне пальцем, взял прислоненную к тумбе трость и вышел, тихонько прикрыв за собой дверь, оставив меня один на один со своими мыслями.

Мыслей было много, но казалось, что они, словно мелкие рыбешки в воде, стремительно прыскают во все стороны, стоит мне только протянуть к ним руку. Спустя некоторое время воспоминаний, что стоили мне разболевшейся головы, я смогла поймать лишь одну из них – медлительную, выплывшую откуда-то из глубин моего сознания.

«Переход между мирами – сложное дело. Особенно в теле, которое этому миру не принадлежит…» – Я глубоко задумалась над этой мыслью. Мне казалось, что она принадлежит мне самой, хотя я даже представить не могла, откуда в моей попаданческой голове подобные измышления. Я об устройстве этого мира информацию собираю по крупинкам, а тут – такой осмысленный вывод…

Дверь тихо скрипнула. Чуть прихрамывая, мастер меча вошел в комнату, неся в руках поднос, и очень медленно, аккуратно, прикрыл носком левой ноги дверь за собой.

– Харакаш, прости…

Островитянин молча ставит поднос с едой на угол тумбы, переставляет пустой кувшин и пиалу на стол у стены, потом – садится на стул, на котором до этого сидел магистр.

– Альвин поправится через пару дней. Его хорошо подлатали. Пока что ему запрещают выходить куда-то из лазарета, пришлось поставить стражу у дверей.

– Харакаш…

– Барон Каддор вернулся. Сам на взводе, без сыновей. Притащился с маленькой армией под стены крепости и грозился взять ее штурмом. Немного поорал, немного побегал перед воротами. Потом угомонился, умолял об аудиенции. Теперь стоит лагерем под стенами, ждет приглашения.

Час от часу не легче…

– Господин мастер меча, я прошу вас…

– Нет, Эва. Это я тебя прошу. Прошу помнить о том, что я храню твою тайну от всех. И понимать, что дружба не обязывает меня выдавать тебе секреты всех окружающих. Особенно такие, что могут стоить жизни. – Харакаш оборвал меня строгим голосом. Я послушно кивнула, чувствуя, как краснею. Мне было действительно стыдно перед наставником.

– Я уже поняла, правда. Просто это было очень внезапно, и я… прости. Я не подумав сказала. – Я ковыряла пальцем одеяло, бессмысленно стараясь вычистить из серого льна небольшой чуть более темный кусочек.

Островитянин вздохнул, машинально запустил руку под свое пончо, ощупывая бок, и кивнул:

– Ладно. В конце концов, тебе тоже досталось.

– Да, кстати, о «досталось»… Что случилось? Я ничего не помню, а то, что помню, словно в каком-то тумане.

– Я знаю не больше тебя, Эва. – Островитянин снял с подноса одну из тарелок с прозрачным золотистым супом, отставил ее на тумбу, а сам поднос поставил мне на колени. – Ешь, я обещал Альвину, что прослежу, чтоб тебя не морили голодом. – В голосе мастера меча послышалась добрая усмешка.

– А что с Альвином?

– Поправится. – Казалось, что Харакаш снова вернул себе свое привычно-беззаботное расположение духа, но теперь чувствовать его эмоции мне было куда проще, чем даже в начале появления моего дара.

– Конечно, поправится. Что с ним случилось? – Я выловила из супа клецку, осмотрела со всех сторон, удивляясь ее размерам, и сунула в рот, чтоб тут же выплюнуть обратно на ложку.

– Осторожнее, там же горячий бульон. – Мастер меча проследил за моими манипуляциями, пока я с возмущением и трепетом смотрела на такой знакомый и родной мне пельмень. – Ты чего? Невкусно?

– Вкусно. Эта штука есть в моем мире, пельмень называется. Я просто так привыкла к тому, что тут готовят только клецки, и не ожидала, что там внутри будет бульон и мясо.

– К… чему ты привыкла?

– Э, ну вот к этим кусочкам из теста. – Я вдруг поняла, что сказанные вслух «клецки» и «пельмень», хоть и вполне нормально до этого существовали в моем сознании, прозвучали как-то странно.

– А, некки. Пель-мень. Забавное слово. Ешь, остынет все.

Я снова принялась за еду уже с куда большим пониманием процесса, вопросительно глядя на островитянина, что взял вторую тарелку и сделал пару глотков бульона прямо через край.

– Когда ты не вернулась в положенное время, мы пошли следом. Но оказалось, что за тобой шли не мы одни. Хью, очевидно, следил за всеми твоими делами в крепости, а учитывая, что мы особо не скрывались… Магистр сказал, что из ходов в крепости не делают тайн для тех, кто в ней живет. – Было видно, что Харакаш голоден не меньше меня, потому я не задавала вопросов, ожидая, пока тот продолжит сам.

– Этот слизняк пошел следом и стер все твои метки. И понаставил новых. Нам потребовалось достаточно много времени, чтобы разобраться, куда же ты на самом деле пошла. Альвин немного поупражнялся во владении Ато и перед тем самым коридором, где был обвал, я оставил его на развилке. Кто ж знал, что этот ублюдок остался в ходах! Наверное, ждал, пока тебя разорвут илары…

– Так вот кто меня столкнул. – Я поскребла ложкой по дну тарелки и переключила свое внимание на хрустящий хлебец.

– Да. Он напал на Альвина, тот был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Но по какой-то причине добивать его Хью не стал. Может, побоялся чего-то, а может, решил оставить того помучиться. Со мной у него ничего не вышло. Слизняк рассказал, что столкнул тебя к иларам, а после я его убил.

– Так ему и надо. – Новость о смерти Хью ничего не затронула в моей душе. Не было ни сожаления, ни злорадства.

Мастер меча кивнул и продолжил:

– Мы боялись, что ты погибла, но магистр сказал, что ощущает тебя живой и невредимой под крепостью, и запретил мне вмешиваться. Только потом, когда крепость задрожала и снова успокоилась, Ирвин отправил меня на северную стену, велев собрать плот и сплавать в открывшийся проход. Никогда еще не видел столько иларов в одном месте! И надеюсь, что и не увижу больше – там творилось что-то странное.

– Мне кажется, я что-то припоминаю. Одного из иларов, вернее, одну. У нее был такой шрам через тело… – Я мучительно прищурилась, а Харакаш стукнул себя ладонью по колену.

– Да, там был такой. Он помог мне, когда меня сбросили с плота, а потом илары поделились на две группы и начали драться между собой. После ты их испугала, и они уплыли в открытое море, а я – добрался до тебя. Ты попыталась меня убить, я подсек тебе ноги веслом… Да, это благодаря мне у тебя забинтована голова, – ответил на мой невысказанный вопрос островитянин, – уж прости, но ты очень хотела пустить мне кровь и никак не реагировала на попытки тебя вразумить.

– Уф, прости… – Я, виновато вжав голову в плечи, съежилась. Пазл в голове постепенно складывался. По крайней мере, те его моменты, которые я помнила. Теперь я понимала, что за силуэт из мглы я видела. Неподвластный влиянию других божеств островитянин, вот кто бросил вызов мне в том видении!

– Пустое, главное, что ты пришла в себя. Честно говоря, я думал, что чуть не убил тебя собственными руками. Рана казалась несерьезной, но когда ты не очнулась ни через час, ни через три, ни через сутки… – Островитянин отвел глаза, не договорив.

– Магистр Ирвин это же наверняка как-то объяснил? – Я постаралась как-то чуть-чуть перевести тему, уж больно непривычно мне было видеть Харакаша в таком состоянии.

Тот кивнул:

– Да, сказал, что твое бессознательное состояние не от удара, а оттого, что что-то в тебе перестраивается. Приспосабливается под новые возможности. Он вообще много разных вещей говорил, но я, признаюсь, понял только малую часть, – чуть ворчливо закончил мастер меча, вызывая у меня невольную улыбку.

– Итак, я провалялась здесь несколько дней… – Я покосилась на островитянина, что, не переставая жевать, показал мне два пальца. – Ага. Два дня. Альвин в лазарете, барон Каддор стоит лагерем под стенами крепости, ты… Ты как?

– Бывало и хуже. Ирвин втихаря подлатал меня, благо он единственный, кто мог это сделать из всей здешней братии с помощью своего дара. Раны чешутся, значит, заживают, следовательно – ничего серьезного.

Я кивнула, не ожидая какого-то иного вывода от Харакаша.

– Надо выбираться из постели. Столько времени потеряла уже… А что Каддор хочет, кроме аудиенции?

– Понятия не имею. – Мастер меча хмыкнул, покрутив ложку в пальцах. – Он отказался кому-либо что-то говорить. Если честно, после его громкого заявления о взятии Алой крепости штурмом я вообще сомневаюсь в его здравом уме.

– Очевидно, случилось что-то из ряда вон выходящее. Он показался мне человеком здравомыслящим и осторожным… Мне надо привести себя в порядок и пригласить барона на аудиенцию.

– Ты уверена? – Островитянин забрал у меня поднос и составил на него всю посуду.

– Не особо, но будто есть выбор. У нас времени все меньше с каждым днем, а я разлеживаюсь!

– Я пришлю Дору. Пойду навещу Альвина, пока он не прорыл себе подкоп ложкой из лазарета, и сообщу графу, что ты пришла в себя.

Харакаш, разминувшись с магистром в дверях, вышел, а магистр Ирвин, придирчиво оглядев меня, упер левую руку в бок и сварливо осведомился, что я удумала делать.

Мы совсем немного попрепирались больше для вида и очистки совести, а потом, когда в дверях замаячила Дора, магистр «сдался», взяв с меня слово, что я воздержусь от применения своих сил в ближайшее время и буду аккуратна.

Конечно, я ему это пообещала.

Бинты с головы разрешили снять. Ловкие пальцы моей «полевой» служанки, как она сама себя окрестила, и смоченная водой тряпка помогли распутать слипшиеся от крови волосы, после чего мне было велено ложиться поперек кровати на спину и «никуда не уходить».

Мне оставалось только посмеиваться после последней реплики Доры – я на кровати-то перемещалась с трудом, куда уж мне куда-то ходить.

Подрядив кого-то из местных в помощь, бывшая жительница Кохши помогла мне подползти к краю кровати и сунула под мою свисающую голову тазик, водруженный на табурет. Под монотонный плеск воды и тихое бурчание Доры «принеси-унеси», руководившей водоносами, я задремала.

Кажется, я научилась отличать тьму доброжелательную от той, в которой меня поджидало очередное мерзотное видение. По крайней мере, в этот раз, оказавшись в черном нигде, я чувствовала, что сейчас ничего хорошего происходить не будет. И, честно говоря, была изрядно этим разозлена.

– Слушай, ты, жертва бренда «Лакоста», может, оставишь меня уже в покое, мм? Мне и без тебя сейчас проблем хватает, а с тобой мы так и так встретимся… – Я крутанулась на пятках, оглядываясь.

Мой голос эхом разносился вокруг. Я, вздохнув, подняла свою правую ладонь, где тускло светился символ моего божества.

– Халтуришь, значит. – Символ на руке словно бы вспыхнул чуть ярче, но тут же снова притух.

– М-да. – Я снова огляделась. – Ну? Какие спецэффекты сегодня?

Где-то впереди забрезжил огонек, и я, не видя других альтернатив, пошла к нему, рассуждая вслух:

– Чем больше я узнаю обо всех этих божественных противостояниях, тем больше мне хочется вымыть руки. Вы же боги, в ваших силах создать если не идеальный мир, то хотя бы просто хороший. Поделить его, как пирог, на равные доли или вовсе – взять каждому какую-то сферу влияния. Вот Дракон, например, мог быть богом войны, покровительствовал бы всем, выбравшим военную стезю, хотя… тут кто угодно им может быть, если так подумать. А Светозарная, хм… богиней милосердия? Ага, смешно звучит, но ведь многие Ее такой считают, и Она вроде бы даже такой была…

Я остановилась, задумавшись над сказанным, потом снова продолжила идти к приближающемуся источнику света.

– Ну, что-то в таком духе. Дайте людям самим копаться в песочнице, заключайте пари, делайте ставки… Зачем вам вся эта мышиная возня? Люди отлично сами умеют загонять себя в ловушку, делать неверный выбор раз за разом, воевать, плести интриги. Это же как муравьиная ферма, только более кровавая и масштабная, о-о-о…

То, к чему я шла, оказалось костром, а перед ним на вбитом в маленький островок земли колу висела отрубленная голова. Моя голова.

– Неприятно, согласна. Но я чего-то подобного ожидала, так что пять из десяти, не больше.

Я молола эту чепуху, внутренне удивляясь тому, что вид собственной головы, насаженной на кол, меня не пугает. Выглядело все на диво реалистично и омерзительно, но не произвело на меня совершенно никакого эффекта. Я стояла и смотрела на свою голову, на алые отблески в белках закатившихся глаз, чувствуя подступающее раздражение. В правой ладони потеплело, пальцы сжали привычную уже рукоять божественного клинка.

– Тебя-то, друг мой, мне тут и не хватало. – Я, отступив на шаг от кровавой инсталляции, поднесла клинок к левому плечу, слушая его тихий шепот, а потом – с замахом ударила по собственному, искаженному смертью лицу.

Клинок не встретил сопротивления, кол с головой исчез, словно его и не было, остался лишь костер с небольшим участком земли вокруг.

– Это все? Все, на что тебя хватило в этот раз? – Я крикнула в пустоту, разводя руки и поднимая взгляд вверх. – Ты вообще бог или…

Или – вдруг дошло совершенно четко до меня – этой мурой занимается не само божество, ведь оно тоже не может вредить напрямую. Оно так же, как и Светозарная, связано договором!

Я рассмеялась, зло и торжествующе. Одно дело – противостоять божеству напрямую, что практически бессмысленно, другое – кому-то из его пособников. Такому же, как ты.

Может быть, все это делает Ариман?

– Милый, это ты? Решил познакомиться со своей невестой таким необычным способом? Ну, покажи себя, не стесняйся!

Я, разрезав темноту чуть сияющим мечом, с удовлетворением почувствовала, как что-то вокруг меня изменилось. Темнота вокруг дрогнула, смазалась, на мгновение потеряв свою чернильную непроницаемость. Со всех сторон раздалось шипение и сухой треск.

Очевидно, мой невидимый враг решил использовать уже проверенный «в боях» метод – из темноты на меня надвигался чешуйчатый клубок, переплетение золотых змеиных тел, практически равное мне по высоте. Он мерцал в свете костра, я видела разинутые пасти и выдвинутые клыки, с которых капал яд.

«Интересно, когда этот шар катится, они успевают убрать клыки или протыкают сами себя? А змея может умереть от собственного яда?» – Мысли в голове шли каким-то фоновым процессом, пока я сдвигалась так, чтобы между мной и змеями оказался костер, но стоило мне это сделать, как по ту сторону костра оказалось пусто.

Я настороженно огляделась и только успела заметить возникающий из темноты гигантский золотой змеиный хвост, прежде чем он врезался мне в живот, сбивая с ног и отбрасывая на добрую пару метров.

«Держать меч, держать меч! – Паническая мысль, от которой пальцы правой руки свело будто судорогой. – Тут же чертово ничто, почему оно такое твердое?!»

Привстав с твердой поверхности на локте, я тут же упала навзничь, пропуская хвост над собой.

– Я звала познакомиться тебя, а не твою мать! – Вскочив, я вынуждена была тут же прыгнуть в сторону, а затем все же увидела ее.

Огромная змеиная голова покачивалась где-то в полутора метрах надо мной, не сводя с меня своего холодного взгляда. Вся моя бравада тут же осыпалась, словно листья с дрожащей по осени березы. Змея, поводив головой из стороны в сторону и не спуская с меня гипнотически-убийственного взгляда, медленно приблизила морду ко мне. Раздвоенный язык ощупал воздух прямо перед моим лицом, пасть этого чудовища чуть приоткрылась, и я увидела ужасающие клыки.

«Мама, я не хочу!» – пронеслось в голове. Я попыталась зажмуриться, но не могла даже чуть-чуть прикрыть глаза. Мне оставалось только смотреть, как вокруг меня укладываются холодные, золотые с алым отливом кольца змеиного тела, как медленно открывается чудовищная пасть…

«Убей! Дай ее мне, дай!» – сквозь пелену парализующего, всеобъемлющего ужаса вдруг пробивается зов моего клинка.

Мы смотрим в глаза друг другу.

Клинок, вспыхивая белым пламенем, взметается вверх одновременно с резким сокращением удушающих меня колец.

Я слышу вой, ввинчивающийся в сознание и разрывающий барабанные перепонки. Меня отбрасывает в сторону, и я, прокатившись по полу, смотрю, как в бешеном танце тварь мотает головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от засевшего в верхней челюсти клинка. Я ползу, пытаясь предугадать и избежать ударов конвульсирующего тела, а потом, когда все вдруг стихает, оборачиваюсь.

Змея медленно тает, взлетая вверх алыми хлопьями. На ее месте остается что-то гораздо меньших размеров. Что-то, что обхватывает руками мой клинок и, разрезая ладони, пытается вытащить его из себя.

Встав, я, покачиваясь, иду по опасной дуге к своему оружию и вижу женщину. Ее лицо я узнаю сразу.

– Ты не она… – Незнакомка тянет ко мне когтистую ладонь, смотря на меня с ненавистью и обидой. Из ее рта медленно бежит кровавая капля. Тихо шипят змеи-волосы. Судорожно постукивает чешуйчатый хвост, что у нее вместо ног. – Твоя принцесса в другом замке.

Кажется, что мир вокруг замедлился. Увенчанная когтями рука медленно опускается, безжизненно падая на пол. На мое лицо наползает торжествующая усмешка.

И я открываю глаза.

Холодный камень заливала кровь.

Младшие жрицы в испуге разбегались прочь, те, что были рангом повыше, жадно глазели из-за колонн на то, как верховная бьется в конвульсиях, страшно, пронзительно крича.

Они ждали своего часа несколько лет, и, кажется, этот час настал.

Медленно, с трудом отталкиваясь хвостом от пола, верховная жрица добралась до основания алтаря. Впилась, обламывая когти на руках, в темный камень, подтянулась из последних сил и рухнула сверху, обнимая холодную обсидиановую плиту.

«Ты обещал мне вечность. Вечность в свете твоего пламени!» – У нее не хватает сил сказать это вслух, но разве он не услышит ее, свою верную слугу?

Он молчал.

Верховная жрица последний раз содрогнулась и, медленно выдохнув, замерла.

На изящной девичьей спине, обрамленной черным шелком, между лопаток зияла сквозная рана.

(обратно) (обратно)

Тэсса О`Свейт Двойная жизнь. Огнем и мечом

Глава 1 О чужих мыслях и важности писем

Беленый потолок выделенных мне покоев кажется чем-то невозможным. Слишком простым. Слишком мирным. Я пялюсь в него несколько мгновений, а потом ощущаю, как мои волосы кто-то очень осторожно выжимает, заворачивая в полотенце.

– Ох, ваше высочество, простите… – Дора заметила, что я проснулась и приняла это на свой счет. «Какая она все-таки милая девушка. Может, забрать ее с собой, когда все кончится? Хозяйственная, добрая, искренняя, как раз такая, какая вполне подойдет Альвину. Хотя, прежде чем сводничать, лучше еще мнение самого Альвина узнать…» – Я слабо усмехнулась собственным мыслям.

– Дора, все в порядке. Просто сон… закончился.

Да. Закончился. Как и жизнь той горгоны – у меня не было ни малейшего сомнения в том, что оборвавшаяся в моем сне жизнь женщины-змеи стала для меня как минимум приятным событием в мире реальном. Чувство уверенности вроде бы ничем не было подкреплено, но я знала, что это так. И была этому рада – какие бы цели она ни преследовала, мне они ничего хорошего не сулили. Ну а кто к нам с мечом придет, тот, как говорится, в орало и получит.

Из моих размышлений меня вывело неуверенное покашливание моей временной служанки, я, все еще чувствуя дичайшую слабость во всем теле, попыталась приподняться на локте и повернуть лицо в ее сторону, но получилось только вяло трепыхнуться, завалившись спиной обратно на кровать.

А мне ведь сейчас аудиенцию давать. Про дальнейшее и подумать страшно…

– Дора, помоги мне сесть на край кровати. – Ощущение собственной беспомощности больно било по самолюбию, но мое самолюбие ничтожно по сравнению с теми проблемами, какие может повлечь мое бездействие…

С этим надо что-то делать. Может, магистр сможет что-то подсказать?

Совместными усилиями меня усадили на край кровати, и я наконец обратила внимание на саму себя. Коснулась пальцами чистой рубахи, без всякого стеснения принюхалась к собственному телу.

– Я омывала вас, ваше высочество, пока вы были в беспамятстве. – Заметив мои действия, Дора смутилась и нервно затеребила край передника.

– Дора, ты себе даже не представляешь, как я тебе за это благодарна, – совершенно искренне ответила я девушке.

Точно надо забрать ее в замок!

– Помоги мне одеться, сама я на это сейчас не способна.

Чуть позже, проведя пальцами по расшитому узорами подолу туники, я, одетая, обутая и даже с заплетенными в косу волосами, сидела на кровати, готовясь к предстоящей встрече. Дора, тем временем прибравшись в комнате, тихонько вышла за дверь, оставив меня наедине с моими раздумьями.

Водя взглядом по аскетичному убранству, я раз за разом возвращалась к своему мечу, что кто-то повесил на столбик в изголовье кровати. В голове бродила странная мысль о том, что я перестала воспринимать свое оружие как нечто враждебное мне или даже просто неодушевленное.

Он пытался говорить со мной. Он пришел мне на помощь в моем сне. Разве он не заслужил того, чтобы я относилась к нему если не как к другу, то как к партнеру?

Следующую пару минут я старательно ползла по кровати, мелко перешагивая ногами по полу и упираясь руками в матрац, пока не передвинулась к изголовью настолько, что смогла дотянуться до висящих ножен.

Взявшись ладонью за рукоять, я немного вытянула клинок, заглядывая в него, как в зеркало. В голове тут же появилось ощущение присутствия, тонкий поток чужих эмоций – торжество победы, нетерпение, жажда похвалы.

«Да, ты молодец, молодец. Тут даже и спорить нечего… – Я провела пальцем по стальной поверхности, обдумывая зародившуюся в голове идею. – А как ты смотришь на то, чтобы я дала тебе имя? Или, может, у тебя уже есть имя?»

Ответом мне послужили две эмоциональные вспышки: положительная – яркая и отрицательная – тихая и тусклая.

Я вдруг почувствовала, как на лице появляется дурацкая улыбка. Решение о том, какое имя дать мечу, пришло само собой: «Отныне я буду звать тебя Жало». Оружие несколько мгновений молчало, а потом я ощутила, как по руке взметнулось благодарное тепло, чуть покалывая и щекоча кожу. Моя маленькая шалость мечу понравилась, пусть он и не мог знать, что я взяла это имя из любимых книг детства, но наверняка чувствовал мою привязанность к нему.

Главное, чтоб мне в итоге не пришлось сражаться с гигантской паучихой…

Дернув плечом, я уже было повесила ножны обратно, но клинок вдруг снова ощутимо толкнулся в ладонь, предлагая мне взять то, что в нем хранилось.

«Может быть, это – хорошая идея? Чего мне сейчас не хватает, так это жизненных сил…» – Я даже не успела додумать мысль, как Жало, почувствовав мое одобрение, щедро выдал мне воспоминания убитой нами горгоны!

Как это выходит? Я убила ее Жалом в собственном сне, и он впитал ее силу… Получается, это был не просто наведенный кошмар. Это все происходило в Грани, и горгона умерла по-настоящему!

В мою голову хлынули чужие эмоции и остатки памяти. Они были очень оборваны, словно бы их владелица сопротивлялась даже сейчас, не давая мне прочитать себя, как раскрытую книгу. Но кое-что все же мне открылось.

Я будто бы смотрела на себя со стороны. На двух себя. Одна из них была практически сломлена, балансировала в шаге от безумия, едва сдерживаясь от падения. Она не вызывала ничего, кроме жалости и торжества. Я чувствовала… Ох! Горгона чувствовала, что ее задача близка к завершению. Девчонка была загнана в ловушку и совсем скоро превратилась бы в покорную марионетку, пригодную для него.

Для меня оказалось настоящим испытанием выдержать ту лавину ужаса и обожания, которая возникла в моей голове. Образы перетекали один в другой и не оставались четкими хоть на какой-то миг, чтобы увидеть лицо того, кто был в воспоминаниях женщины-змеи. И, пожалуй, именно это легко позволило мне понять, кто именно скрывался за ними.

Тот, кто был повинен в большей части моих бед. Той части, в которой не была виновата я сама. Бог Дракон.

Усилием воли я прогнала от себя чужой восторг и устремила взгляд на вторую себя, но…

Образ растворился в моем сознании, отзываясь глухим непониманием, раздражением и какой-то детской обидой. На какой-то миг я даже устыдилась собственных чувств, которые испытывала, смотря на безжизненное тело горгоны, но лишь на миг.

Она была врагом. Одним из множества, что мне встретятся, как бы я ни старалась избежать этой мысли. Если о гибели комтура я сожалела глубоко и искренне, то ее смерть стала досадной необходимостью. В конце концов, это же не я начала все эти фокусы со снами и видениями? Она должна была предусмотреть даже такой вариант развития событий, ведь понимала в этом куда больше меня… Мою рефлексию прервал тихий скрип открывающейся двери. Харакаш, быстро войдя, закрыл за собой дверь на засов, и она тут же дрогнула от удара кулаком.

– Я требую аудиенции! Немедленно! – Уже знакомый голос барона взревел за дверью. Ошарашенная таким поведением, я перевела вопросительный взгляд на мастера меча. Тот поморщился, тяжело вздохнул и развел руками.

– Я говорил, что он несколько не в себе.

За дверью послышалась возня, сдавленные ругательства, угрозы. Очевидно, по ту сторону стояла охрана, которая не собиралась позволять Каддору барабанить по двери в мои покои столько, сколько ему вздумается.

– Поставь стул туда же, где он был в первую аудиенцию, и помоги мне до него добраться. – Я чувствовала себя значительно лучше, все же «вливания» чужой жизненной силы оказывали практически мгновенный эффект, однако уверенности в себе мне недоставало.

Харакаш быстро поставил стул на нужное место, потом, придерживая меня за пояс и локоть, довел и усадил на него.

– Впускай, – обреченно кивнула я. Мастер меча подошел к двери, открыл ее, несколько мгновений смотрел на стоящего за ней барона, которого, как я могла видеть из-за его спины, держала пара солдат из Васконского герцогства.

– Ее высочество готова принять вас, барон. – Голос островитянина звучит непривычно официально и сухо. – Отпустите его. – Это уже было обращено к солдатам, которые вполне охотно выполнили приказ Харакаша.

Островитянин сделал шаг вбок, освобождая проход для Каддора. Стоило тому в несколько порывистых движений войти, как мастер меча закрыл за ним дверь, оперся на нее спиной, скрестив руки на груди, и подмигнул мне.

Несколько мгновений мы с бароном сверлили друг друга взглядами в тишине. «Потянувшись» к его эмоциям, я, отметив, как легко стало мне это делать, бережно перебирала слои его чувств от бессильной и бесцельной ярости до глубокого осознания собственной вины.

– Ваше… ваше высочество, – барон наконец смог справиться с обуревающими его чувствами и начать речь, не нарушая установленных правил приличия, – я прошу… вас о милости.

Я вздрогнула, сжала губы и сфокусировала взгляд на лице просителя. Барон грузно опустился на колени, а я бросила короткий взгляд на стоящего за его спиной мастера меча. Тот был явно удивлен.

– Моя дочь Соэнлика… Она хрупкая, нежная девочка. Отпустите ее, если вам нужен пленник, возьмите меня!

– Замолчи. – Я вскинула руку, и барон замолк, словно бы подавившись собственными словами.

В комнате повисла гнетущая тишина. Я снова глянула поверх коленопреклоненного барона, и Харакаш отрицательно покачал головой с недоумевающим выражением лица.

– Барон, я правильно вас поняла, ваша дочь пропала, и вы решили, что ее похитили по моему приказу?

Каддор молчал, глядя на меня с непередаваемой смесью ненависти и надежды.

– Ясно. С чего вы это взяли? Когда пропала ваша дочь и где ее видели в последний раз?

Я коснулась виска пальцами, ощущая, как под ними медленно скапливается пульсирующая боль, причину появления которой я пока не могла понять.

– Мы возвращались в наше поместье сразу после аудиенции, когда на нас налетели солдаты в синих сюркоттах. Легкая конница, они в один час порубили все мое сопровождение. Гемира ранили в ногу. Пирел, слава всем богам, не пострадал. Но мою Соэнлику! Мою дочь, как простую крестьянку, перебросили через седло и увезли в неизвестном направлении! Прошу, вы же женщина, будущая мать, разве я заслужил…

– Каддор, хватит. Мне не нужна твоя дочь. Я даже не знала, что ты взял ее на встречу, она ждала тебя в лагере во время аудиенции, ведь так? – Причитания Каддора, особенно его последний пассаж про женщину и мать, немного вывели меня из себя, и потому на какой-то момент я перешла на менееофициальное обращение.

Итак. Соэнлика – несостоявшаяся невеста будущего герцога. Того, что назначил после себя умерший Осберт. Об этом знает сам барон, девушка, ее жених. Информацию держали в секрете, но мог ли еще кто-то узнать об этом? Или догадаться… Очевидно, халтурная инсценировка под наши войска нужна была для того, чтобы ополчить барона против меня, лишить его поддержки и, возможно, настроить вместе с ним всех мятежников. Или для того, чтобы просто потянуть время. Но есть вещь, которая не дает мне покоя…

– Барон, мое войско не имеет легкой конницы, а синие сюркотты – всего лишь ткань. Я могу поклясться, что не причастна к похищению вашей дочери. Но скажите мне, Каддор, почему вы не вернулись к своим союзникам, сообщив, что в ваших бедах виновна я, а привели к стенам крепости собственный отряд и ждали два дня, пока я приду в себя?

Скрестив руки на груди, я пристально наблюдала за стоящим на коленях мужчиной. Харакаш, прищурившись, сунул обе ладони под свое пончо, и я не сомневалась, что любого, кто сочтет островитянина безоружным, ждет неприятный сюрприз.

Каддор молчал, тяжело вздыхая и источая волны горя, вины и беспокойства, а затем все же заговорил:

– Я взял Соэнлику с собой, потому что в последнее время в нашем имении стало небезопасно. – Барон замолк на мгновение, словно решаясь, а потом продолжил: – Всем сторонникам законного герцога, юного Герберта, ясно, что час, когда узурпатор будет повержен, не за горами. Породниться с ним хочет каждый, в чьей семье есть девочка подходящего возраста… Пусть мы все связаны одной целью, но многие готовы воспользоваться положением и устранить возможных соперниц.

Охренеть. Они еще не успели посадить на трон своего ставленника, но уже пытаются подложить под него собственных дочерей, не гнушаясь убивать возможных соперниц. Прекрасно, просто прекрасно…

– Барон, вы возвращались за своим отрядом в свое имение? – Он коротко кивнул, и я продолжила: – Письмо взяли?

Каддор залез рукой за отворот кафтана и вытащил сложенный лист бумаги, после чего, чуть помедлив, протянул его мне.

Мне пришлось наклониться вперед, чтобы взять его из рук барона.

– Встаньте уже. Хватит вытирать пол, он тут достаточно чист и без этого. – Раскрыв письмо, я принялась его рассматривать, пока Каддор с тяжелым вздохом поднимался с колен.

Тонкая белая бумага, такая же, как у нас во дворце. Местами линии букв значительно толще, а вот тут и вовсе почти клякса, словно писавший глубоко задумался в этот момент и забыл поднять перо от бумаги. «Дорогой друг, боюсь, дни мои сочтены…» Да, начало неоптимистичное – несколько раз прочитав письмо, весьма прямолинейно написанное, я сложила лист бумаги по старым сгибам, но барону обратно его не протянула.

Если это письмо подлинное, то Каддор рассказал мне правду. А раз так – вопрос в том, кто еще может знать об уготованной Соэнлике роли?

– Каково ваше место в составе… – я чуть было не сказала «мятежников», – войск, поддерживающих Герберта Фиральского?

Каддор хмуро посмотрел на меня, и я, тяжело вздохнув, взмахнула рукой:

– Харакаш, выпроводите барона вон.

Мастер меча сделал шаг от двери к мужчине, тот, напротив, отступил, возмущенно глядя то на меня, то на островитянина.

– Барон, зарубите себе на носу, если вы приходите за помощью, то оставьте ваши игры в тайны и интриги за порогом этого места. Мне и без поиска украденных девиц хватает забот. Я здесь только для одного – вернуть власть герцога в законные руки. А учитывая всю ситуацию, – я покачала сложенным листком бумаги в воздухе, – среди ваших союзников явно не все желают вам добра. И если вы сейчас же не начнете отвечать на мои вопросы прямо и без утайки, то я отдам вам письмо и выставлю вас вон. И нет, я не буду испытывать никаких мук совести. Ни как женщина, ни как будущая мать. – Я не удержалась, съязвив напоследок.

Барон под моим взглядом совсем посмурнел.

– Всякий старается повлиять на молодого герцога. При нем есть совет из пяти влиятельных людей, я – один из них. Четверо других это два барона, Зимор и Стахий, и два графа – Леон Амальский и Удо Оташский.

И здесь люди Эверарда нос сунуть успели! Да что ж не сидится вам на попе ровно, а?

– Кто из них имеет наибольшее влияние на Герберта?

Барон задумался.

– Сложно сказать. Юный герцог не так прост, как может показаться на первый взгляд…

– Какие отношения у вас с остальными членами совета?

Каддор пожал плечами:

– Я не могу сказать, что есть какая-то неприязнь. Конечно, их сиятельства относятся к нам с некоторой снисходительностью, но презрения не выказывают.

– Кто из совета больше всех других выражает свое желание приступить к военным действиям?

– Я не понимаю, как это…

– Барон, я дважды повторять не буду. Отвечайте! – Я повысила голос, чувствуя подступающую ярость.

Хочешь помощи, так дай что-то взамен! Наглая баронская морда, я тебе что, девочка на побегушках?!

Лицо Каддора пошло багровыми пятнами, сам он громко засопел, сражаясь с собственной гордостью под моим пристальным взглядом, но благоразумие взяло верх.

– Я выражаю. – Барон вызывающе вздернул подбородок, ожидая моих слов, но для меня это стало лишь еще одной деталькой в его и без того весьма красноречивом образе.

– Хорошо. – Кивнув, я встала, обошла стул и оперлась руками на его спинку. – Ваша дочь наверняка жива. Если бы ее хотели устранить как потенциальную и неугодную соперницу, то не стали бы заморачиваться с похищением. Болт в грудь, и все проблемы решены. – Я заметила, как схлынула краска с лица мужчины при этих словах, и отвела взгляд, словно бы жутко заинтересовалась абсолютно пустой стеной, дав ему время вернуть себе самообладание.

– Что мне делать? – Каддору хватило пары секунд, чтобы взять себя в руки.

Я снова перевела взгляд на него:

– Возвращаться в ваш мятежно-освободительный лагерь. Не скрывайте своего беспокойства, но не проявляйте излишнего рвения в поисках виновника. Почаще оглядывайтесь. Особенно присмотритесь к тем, кто не поддерживал ваше стремление к войне или даже открыто критиковал его. И… пожалуй, не ешьте и не пейте ничего первым или из чужих рук. Вы меня поняли?

Барон медленно кивнул.

– Отлично. Задержитесь в крепости еще ненадолго. Мне надо кое-что обсудить с магистром Ирвином. Может быть, потребуется ваша помощь. А пока – вы свободны. – Харакаш сделал шаг в сторону и распахнул дверь под чуть одуревшим взглядом Каддора. Барон замешкался на мгновение и широким шагом покинул мою комнату, имея чуть растерянное выражение лица.

Кажется, что он совершенно не так представлял себе аудиенцию. Я его понимала.

– Как самочувствие? – первым делом поинтересовался мастер меча, закрыв за посетителем дверь и повернувшись ко мне.

– Намного лучше, только голова периодически болит, а я все никак не могу понять почему. – Я снова коснулась пальцами левого виска.

– Я позову магистра. Ты же все равно хотела с ним поговорить, верно? – Островитянин, коснувшись ладонью двери, бросил на меня вопросительный взгляд, и я кивнула, вызвав новый приступ внезапно острой мигрени.

– Сядь, Эва. Я скоро вернусь. – Заметив мое дрогнувшее от противной боли лицо, Харакаш вздохнул и выскользнул за дверь, оставив меня в одиночестве.

Я, воспользовавшись его советом, пересела на кровать, подняла подушку повыше в изголовье и, скинув сапоги, устроилась полулежа на кровати, раздумывая над всем случившимся.

Итак, дочь Каддора похитили. Это точно не матримониальные происки других аристократических семей, иначе девушку бы просто убили. Она нужна как рычаг давления. Или в качестве источника информации. Или как марионетка. Как много «или»… Интересно, насколько сильно она погружена во все дела своего отца и как много знает о восстании? Могли ли ее похитить люди старшего из братьев герцогов? Каддор сказал, что мятежные войска не собирают податей, и он не врал. По крайней мере, он был искренне уверен в том, что говорит правду. Но кто-то все-таки разорил Кохшу. Причем, по словам Доры, они все же платили подать в казну герцогства, а потом ее пришли требовать второй раз от лица Герберта Фиральского. Да вот только от его ли лица?

Массируя пальцами виски, я тяжело вздохнула – невзирая на мою тягу к реконструкторству, я никогда не любила все эти интриги и переплетения заговоров, хоть они и были неотъемлемой частью истории любого человечества, что в том мире, что в этом. Сейчас я чувствовала себя как загнанная в угол кошка – можно шипеть, можно «полосовать» когтями воздух, можно даже попытаться пробежаться по стене вверх, но эффективность этих действий будет под большим вопросом.

Мигрень то отступала, то наваливалась с новой силой. Мне хотелось одновременно лежать без движения и разнести все, до чего я смогла бы дотянуться в этой комнате. Закрыв глаза, я попыталась успокоиться, избавиться от нарастающего раздражения. Глубокий вдох и три порционных выдоха. Глубокий вдох, три порционных выдоха. Вдох…

Перед моими глазами вдруг появился образ мужчины средних лет. Коротко обрезанные темные, чуть тронутые сединой волосы, ухоженного вида недлинная борода. Добротный камзол в черно-зеленых тонах, белоснежная рубаха, несколько крупных перстней на пальцах – все выдавало в нем человека весьма обеспеченного, а пульсация Ато вокруг тонко намекала на то, что и силой увиденный мною не был обделен. Незнакомец вздрогнул, открывая глаза и удивленно смотря прямо на меня. На его лице отразилось замешательство, потом – некая степень понимания, тут же переходящая в испуг. Он взмахнул руками, выводя в воздухе светящиеся линии, пока я пыталась сфокусироваться на постоянно ускользающих чертах его незапоминающегося лица, что-то пробормотал и исчез. А вместе с ним исчезла и моя мигрень.

Какой еще падле приспичило покопаться в моей голове? И самое главное – что он там узнал?! Я открыла глаза ровно в тот момент, когда скрипнула входная дверь и на пороге показались оба выходца с Туманных островов.

– Какой-то говнюк пытался копаться в моей голове! Или даже уже копался на тот момент, когда я смогла его… э-э-э… определить, – с ходу огорошила я вошедших в комнату мужчин.

Ирвин всплеснул руками и покосился на закрывающего дверь Харакаша. Тот, поймав его взгляд, лишь пожал плечами.

– С ней постоянно что-то случается. Я уже почти привык.

– Привык ты, как же, – ворчливо отозвался старец, подходя ко мне и протягивая ладонь к моему виску. – Скажи мне, защитница, что ты чувствовала?

Источающие неестественную, но приятную прохладу пальцы замерли возле моего виска, не касаясь его, описали окружность в воздухе и снова замерли. Я почувствовала легкое щекотание, хотя точно была уверена, что магистр ко мне не прикоснулся.

– Головную боль. Сильную, давящую. Она то ослабевала, то накатывала с новой силой. Меня это очень злило, и я, попытавшись успокоиться, закрыла глаза и увидела человека. Он, кажется, меня тоже увидел. И узнал. И очень испугался. – Я пожала плечами, глядя в задумчивое лицо старца.

– У тебя пропадали вещи в ближайшую неделю? Что-то близкое, что ты часто носила в руках или рядом с телом? – Магистр Ирвин выглядел очень обеспокоенным. Я отрицательно покачала головой.

– У меня не так много вещей с собой, тем более таких, которые я ношу на себе.

– Хорошо, очень хорошо… – Пальцы описали еще один круг возле моего виска, сопроводив это все тем же щекочущим чувством, после чего настоятель Алой крепости кивнул каким-то своим мыслям и убрал руку.

– Судя по всему, чародей, пытавшийся прочитать твое сознание, успехов не достиг. Возможно, уловил какие-то обрывки эмоций или образов, но сомневаюсь, что смог узнать что-то серьезнее. Твой разум, защитница, сопротивляется подобным вещам сам по себе. Боль – лишь последствия такой самозащиты. Со временем ты научишься закрывать свой разум и не испытывать таких неприятных ощущений.

– Это хорошая новость, – кивнула я, но магистр нахмурился.

– Да, но есть и плохая. Немногих чародеев я знаю, которые решились бы лезть в голову защитницы веры. Судя по всему, тот, кого ты видела, даже понятия не имел о том, кого именно он пытается прочитать. А такой ритуал требует, чтобы у чародея была твоя личная вещь, которой ты пользовалась достаточно долго и которая имела бы постоянный контакт с твоим телом. Этот способ редко используют сейчас, и его предназначением раньше было определение, жив разыскиваемый или мертв. Проще говоря, чародея использовали вслепую, что тогда, что сейчас, практически подставив. Ему несказанно повезло, что ты ничем не ударила в ответ на вторжение в свой разум.

Если б я умела бить в ответ на подобные наглости, он бы у меня непременно огреб! Но увы…

– А почему редко используют сейчас, а тогда использовали? – Магистр точно не смог бы ответить на вопрос, что же за вещь оказалась в руках у чародея, а потому я дала немного воли своему любопытству. Старец чуть удивленно посмотрел на меня, а потом, с выражением внезапного понимания на лице, ответил:

– Потому что если человек умер, особенно если совсем недавно, то такой поиск может стоить чародею собственного разума. Я постоянно забываю, что вашим обучением никто не занимался, а сейчас на это и времени особо нет. Как бы ни была полезна теория, сейчас нужны практические знания…

Я кивнула – Ирвин был прав. Мне было бесконечно любопытно разобраться в том, как устроена магическая часть этого мира, но ситуация диктовала свои условия. Магистр тем временем продолжил:

– Если ты запомнила, как выглядел тот чародей, стоит отправить ворона в столицу. Возможно, королевский маг его узнает… Защитница, все в порядке? – Очевидно, мое лицо было слишком выразительным. И было отчего.

Да какая же я феерическая дура! Мало того что не написала в замок о том, что добралась до Алой крепости, но даже не рассказала отцу о покушении и о том, что творится в герцогстве!

– Отправить ворона нужно сегодня же. – Я умолкла, понимая, что не представляю себе, как это происходит. Магистр понял мое молчание по-своему.

– Я пришлю служку с тубусом для письма и воском. – Старец, нахмурившись, перебрал пальцами по набалдашнику трости, а потом, бросив на меня неожиданно острый взгляд, добавил: – И сам зайду. Письмо лучше защитить магией, тебе, защитница, полезно будет этому обучиться.

Мне оставалось только кивнуть, соглашаясь со всем сказанным.

Магистр вышел из комнаты, оставив меня с Харакашем наедине.

– Как там Альвин? – Спустив ноги с кровати и натянув сапоги, я прошлась от стены до стены, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Держится, как может. В Алой крепости не приемлют ругань, и это твоего доблестного оруженосца сейчас печалит едва ли не больше всего остального. – Островитянин хмыкнул, и я натянуто улыбнулась в ответ. Мысль о том, что на какой-то срок я осталась без верного мне до гробовой доски телохранителя, не давала мне покоя.

Надо его навестить хотя бы. Хоть и косвенно, но из-за меня пострадал – кольнуло внезапно чувство вины. Да, это чуть ли не его прямая обязанность, но все же… чисто по-человечески я должна его навестить.

Почему-то мысль сходить в лазарет вызывала в моей душе какие-то очень смешанные и далеко не положительные чувства. Странное чувство стыда, вины, страха… Что-то подобное я ощутила, когда узнала, что в замке погибла та девушка-служанка. Только тогда эти чувства были в разы слабее…

– Эва? – Я резко обернулась на зов островитянина, и тот, помолчав с мгновение и пожевав губами, словно подбирая слова, все же спросил: – Что еще случилось?

– Нет-нет, ничего. Просто я подумала, что стоит проведать Альвина. Ему наверняка так будет куда спокойнее, да и вообще…

Мастер меча, помедлив, согласно кивнул, а после прищурился, глядя на меня своими прозрачно-серыми глазами. Игра в гляделки продолжалась, наверное, с полминуты.

– Что такое? – Я чувствовала себя неуверенно под этим взглядом. Словно островитянин оценивал меня заново, создавал какой-то новый образ в своей голове и соотносил его со старым. Мысль о том, что сравнение может выйти не в мою пользу, пронзила ледяной иглой, но я постаралась успокоиться и не придавать этому большое значение – если бы что-то было не так, Харакаш наверняка бы сказал мне об этом.

– Ничего, я просто задумался. – Островитянин и вправду тряхнул головой, будто прогоняя какие-то мысли, и снова вернул беззаботно-умиротворенное выражение лица. – Я оставлю тебя ненадолго. Продумай, что напишешь в письме, бумажный лист не так велик, как хотелось бы. – Мастер меча, чуть прихрамывая, вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь и оставляя меня одну.

(обратно)

Глава 2 О магических экспериментах и новых знакомствах

Одиночество было недолгим – присланный магистром Ирвином служка постучался в двери едва ли не через пять минут после того, как Харакаш вышел из комнаты, и принес два листа бумаги размером чуть больше моей ладони, мешочек с мельчайшим белым песком, небольшую металлическую плошку на длинной деревянной ручке, кусок сургуча и тонкий тубус с крышкой, в который потом письмо надлежало поместить. Мальчишка, передав все, отвесил поклон и шустро убежал, а мне оставалось только положить все это на стол у стены и продолжить мерить комнату шагами, периодически косясь на чистые листы бумаги.

Проблема была даже в том, как начать письмо.

«Дорогой отец» – слишком лично, «ваше величество» – очень сухо и официально. По имени – звучит странно. Может, вообще опустить обращение? В тубус влезет только один листок, второй явно принесен на тот случай, если я испорчу первый. Можно попробовать опустить все вступительные расшаркивания и начать сразу с сути. Я остановилась возле стола, взяла в руки лист бумаги, мгновение смотрела на него, а потом положила обратно и продолжила бродить от стены к стене.

С чего начать? Наверное, с того, что я прибыла в Алую крепость. Рассказывать про Ханса нет смысла, а вот о Кохше стоит упомянуть. Как и о нападении Бестелесного, и о двойных поборах с селян…

Сев за стол, я взяла в руки перо, обмакнула его в чернильницу, аккуратно сняла капельку о край глиняного сосуда и вывела первые буквы:

«Спешу вам сообщить, что мы достигли Алой крепости в добром здравии».

Посмотрев на кривоватые, но вполне читаемые буквы, я вздохнула и продолжила, осторожно макая кончик пера в чернила после каждых двух-трех слов:

«На Кохшу перед самым нашим прибытием было совершено нападение. Поселение было разграблено, мужчины или убиты, или угнаны как рабы. Местоположение их неизвестно. Мы сопроводили женщин и детей в Алую крепость. Кроме того, в Кохше на меня было совершено нападение – наемных убийц заказал кто-то из столицы, имя заказчика не знаю…»

Я торопливо отвела кончик пера от бумаги. Сюда так и просилась просьба о том, чтобы отец был осторожен, и я, мгновение поборовшись сама с собой, все же написала ее, дополнив словами Харакаша:

«…потому прошу вас быть осторожным. Убийца был Бестелесным, не прошедшим инициацию».

Очистив перо о край чернильницы, я отложила его в сторону, задумчиво глядя на уже наполовину заполненный лист бумаги. Мне нужен был совет касательно всей этой ситуации с герцогами, похищенной дочерью барона и очевидными подставами с чьей-то (как бы ни с обеих) стороны. Но как уместить это все на таком клочке бумаги?

Некоторое время я крутила в пальцах перо, не решаясь обмакнуть его в чернильницу, потом вздохнула и снова приступила к письму:

«В герцогстве ситуация напряженная. С графом Стефаном встретиться до сих пор не удалось, посланников он не присылал. Мятежники отправили посла от лица графа Герберта и предоставили мне информацию, частично подтвержденную, о том, что покойный герцог назначил своим наследником именно младшего сына. Мятежники также подозревают, что герцог был отравлен своим старшим сыном по этой причине. Кроме того, с жителей дважды берут налог в пользу каждого «герцога», однако представитель мятежников это отрицает. На территории герцогства действуют неизвестные личности, настраивая население против обоих графов и, подозреваю, обоих графов против меня.

Ответ пришлите в Алую крепость магистру Ирвину, он надежный человек.

Ваша дочь, принцесса Андарии Эвелин».

Поставив в оставшемся свободном уголке сегодняшнюю дату, я еще раз перечитала письмо, присыпала чернила песком и оставила высыхать на столе. Вспомнив, что Мира упоминала про кольцо с гербовой печатью, судорожно схватилась за шею.

Тонкая золотая цепочка с небольшим ключиком от ларца с украшениями была на месте. Я забыла про нее, как забыла и про украшения, настолько она была невесомой и настолько не к месту мне были привезенные из замка атрибуты статуса и роскоши.

Ларец быстро нашелся в одном из моих сундуков. Вставив ключ в замочную скважину, я нажала на пазы, провернула ключ и услышала, как тихо тренькнул запорный механизм.

Позволив себе потратить несколько мгновений на то, чтобы полюбоваться лежащей в нижнем – отдельном, выдвижном – отсеке короной, я взяла из верхнего перстень с рельефной гербовой пластиной для оттиска на сургуче и прикрыла крышку шкатулки, после чего вернулась к письму.

Чернила уже высохли, но я понятия не имела, куда стряхнуть песок. Ну не на пол же сорить? Решение пришло быстро – стоящий под кроватью ночной горшок отлично сошел за временную мусорку, и я, держа в руках письмо, задумчиво переводила взгляд с него на тубус. Очевидно, запечатывать сургучом нужно было именно его, а не письмо, иначе бы оно в тубус просто не влезло…

Стук в дверь и знакомый голос из-за нее оповестили меня о своевременном возвращении магистра. Старец выглядел чем-то весьма озадаченным, но полным кипучей деятельности – очевидно, что ему не терпелось научить защитницу веры чему-то полезному.

– Итак, – он подошел ко мне, прислонил свою трость к столу и подтянул рукава своей мантии, обнажая худые старческие запястья, – защита письма универсальна. Обучившись ей, ты сможешь использовать этот навык для того, чтобы защитить любой предмет от посягательств тех, к кому он не должен попасть. Конечно, эта защита несовершенна, и на любой щит найдется свой топор, но все в конечном итоге будет упираться в мастерство и вложенные силы. И пока с первым у тебя есть проблемы, будем компенсировать это вторым. Положи свой перстень на стол, глубоко вдохни, постарайся сконцентрироваться на моих пальцах и прислушаться к себе.

Я кивнула, оставив гербовую печать на столешнице, несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь сосредоточиться на собственном сердцебиении (самый простой, как по мне, способ не думать ни о чем сложном), и уставилась на пальцы магистра.

Тот протянул ко мне правую руку, чуть согнул пальцы, словно бы подцепляя какую-то невидимую мне нить, и я почувствовала, совсем краешком, будто у меня чего-то убавилось. Постаравшись зацепиться мысленно за это ощущение, я не сводила взгляда с пальцев магистра и вдруг увидела, как по ним, переливаясь серебром и золотом, струится тонкая нить, сотканная из чистой энергии.

– Увидела? Хорошо. – Мой тихий вздох удивления не прошел мимо внимания Ирвина, и он, пошевелив пальцами, перехватил поток Ато, как если бы это была обычная нитка, взял в левую руку лист бумаги и ловко скрутил его в тугую трубку.

– Ато – подвижная материя, изменчивая и текучая, как вода. Она способна бесконечно делиться на более мелкие свои подобия, что нам сейчас и необходимо использовать. – Магистр снова привлек мое внимание к своей правой руке, растянул нить энергии на вытянутом большом пальце и мизинце, а после коснулся ее указательным, средним и безымянным по очереди, отщепляя и поднимая от основной нити другие, более тонкие. – Кроме того, Ато всегда стремится восстановить целостность, прочность. – Под слова настоятеля между нитями вдруг образовались тонкие перетяжки, и в итоге то, что держал в руках магистр, теперь больше напоминало небольшую сеть в несколько слоев, что усложняла свое плетение прямо на глазах.

Магистр несколько мгновений показывал ее мне со всех сторон, а потом стряхнул с руки в мою сторону, и сеть, словно невесомая паутинка, полетев в мою сторону, вдруг исчезла, растворившись в воздухе.

Ощущение «недостачи» пропало.

– Она вернулась ко мне?

Магистр кивнул.

– А как мне увидеть эти нити Ато?

– У каждого человека, имеющего способности к манипуляциям Ато, есть своеобразный «якорь», позволяющий вызвать эту способность. Что-то, что проявляется только тогда, когда человек чувствует мощную, сотворяющуюся рядом магию, у тебя…

– У меня такое есть, – перебила я магистра нетерпеливо. – Я слышу звон струны, низкий, глубокий, вибрирующий, как бы где-то глубоко в моем сознании. Это же оно, да?

Ирвин по-доброму усмехнулся.

– Да, это оно. Тебе нужно научиться вызвать этот звук по собственной воле. Чем чаще ты будешь это делать, тем проще и быстрее будет для тебя каждый сотый раз.

Я тут же ощутила, как на моем лице непроизвольно рисуется унылая мина, и магистр, не скрываясь, рассмеялся тихим, сухим смехом.

– Прости меня, защитница. Я так часто вижу это выражение лица у своих юных учеников, что в твоем исполнении оно показалось мне особенно забавным. Увы, но без обучения и совершенствования своих навыков далеко не продвинуться ни в одном деле.

– Но у меня же получалось, я читала… – Не закончив фразу, я замерла, вдруг понимая, что не видела свой молитвенник ни в комнате, ни среди вещей.

Последний раз он был со мной в пещере, я помню, что листала его, что-то искала…

Развернувшись на пятках, я прошлась по келье, заглянула в выданную мне на время похода сумку, покосилась в сундуки, но решила, что туда бы кто-то вряд ли стал что-то прятать.

– Ко… Ханс дал мне свой молитвенник. Он был со мной, когда я спускалась под крепость, и, кажется, остался там. – Еще раз, растерянно обведя глазами комнату, я посмотрела на магистра Ирвина.

– Боюсь, что если он остался там, то его уже не вернуть. Уровень воды значительно поднялся с того времени, думаю, что от бумаги уже ничего не осталось, – мягко заметил настоятель. – В нем было что-то особенное для тебя?

– Я не знаю. – Я и правда не знала, как ответить на этот вопрос. – Мне стоит увидеть другие молитвенники, чтобы понять это. Наверное.

Мне вдруг показалось, что мой ответ прозвучал очень эгоистично и грубо.

Может быть, магистр ждал от меня совсем другого, ведь это личная и религиозная вещь, которую мне подарил его внук. Убитый мною по решению его же божества внук. Как же все запуталось…

Но старец, кажется, не ожидал другого ответа.

– После того как мы закончим с письмом, я провожу тебя в библиотеку. Не думаю, что у тебя есть время переписывать молитвенник лично, но у нас есть экземпляры, написанные нашими учениками и служителями. Если хоть один подойдет тебе, ты сможешь его забрать. – И, не дав мне даже поблагодарить за такое предложение, магистр протянул мне скрученное в трубочку письмо. – Пора приступить к практике, защитница.

– Можно просто Эвелин? Я не очень хорошо себя ощущаю, когда наставники величают меня по титулам, – чуть ворчливо отозвалась я.

Настоятель издал короткий смешок и кивнул.

– Попробуй воспроизвести в своей голове тот звук, о котором говорила мне, Эвелин. Сейчас это очень важно, потому как то, что ты делаешь, лишено словесной опоры. Это не Песнь, это, можно сказать, тонкая магия, прямая работа с Ато.

«Долго преподаватели время со мною тратили…» – вспомнилось вдруг. Так. Надо сосредоточиться…

Я поднимаю перед собой ладонь, упираюсь в нее взглядом и снова прислушиваюсь к собственному сердцебиению. В этот раз, мне оказывается, почему-то гораздо труднее выгнать из головы всякие посторонние мысли, внезапно вспомнившиеся навязчивые песенки из той, прошлой жизни и лезущие на их место псевдофилософские размышления о тщетности всеобщего бытия и моего конкретного.

Магистр терпеливо ждет. Через какое-то время он устает стоять и тихонько (как ему кажется) пододвигает стул и садится. Через еще почти десяток минут едва слышно начинает топать ногой. Потом вздыхает.

– Я так не могу! – Опустив ладонь, я возвожу глаза к беленому потолку, раздраженно выдыхая.

– Эвелин, а тебя обучали музыке? – Магистр задает этот вопрос внезапно, и я напрягаюсь, ожидая подвоха, но старец продолжает, словно бы не заметив смены моего настроения: – Я слышал про звуковые «якоря», это всегда разная нота, может, если ты споешь ее мне, я смогу чем-то помочь?

– Она очень низко, – помедлив, ответила я, здраво рассудив, что принцесса, так или иначе, получала светское образование, училась танцам, и хотя бы попытки в овладении музыкальным инструментом или в пении быть могли.

– А ты попробуй перенести ее повыше, там, где тебе удобно будет, сможешь?

Я неуверенно кивнула, вспоминая высоту звука. Потом тихонько замычала, закрыв глаза и пытаясь звуком нащупать ту самую ноту, морщась от собственных поползновений. В какой-то момент мне показалось, что я вроде бы нашла нужное, открыла глаза, намереваясь сообщить об этом магистру, и замерла, замолкнув и слушая стихающее гудение струны в своем сознании.

Сумрачный силуэт с нечеткими границами сидел на месте магистра, едва просвечивая через плотный золотисто-серебряный кокон, которым был окружен. Со всех сторон к этому кокону шли тонкие нити Ато, появляясь буквально ниоткуда и питая его.

– Эвелин, спой мне ноту, которую ты слышишь! – У сотканного из мглистого силуэта нет лица и пола, но голос магистра узнается легко. Я снова куда более уверенно воспроизвожу нужный звук, не размыкая губ, а потом перевожу взгляд на себя, поднимая правую руку.

Кажется, Светозарная не шутила, когда говорила, что мы станем почти что сестрами после обмена клятвами. Мое тело казалось чуть больше привычного и словно бы состояло из той же материи, что и тело явившейся мне в храме богини – молочно-белая сияющая субстанция с легким серебристо-голубым отливом.

В моей левой руке свернутый в трубочку лист бумаги, кажущийся сейчас практически несуществующим, тонким, полупрозрачным.

Я делаю вдох, набирая воздуха для того, чтобы продолжить мычать, и снова поднимаю взгляд на магистра.

– Отщепи от себя нить Ато, например, от левой руки, и раздели ее, как я показывал. Не торопись, у нас много времени, – подбодрил меня он.

На словах это оказалось проще, чем на деле.

Я, сделав очередной вдох для того, чтобы продолжить держать нужную ноту, протянула пальцы к своему запястью и попыталась потянуть себя за «кожу», чтобы получить нить. А в итоге, аккуратно потянув вверх, чуть не поперхнулась собственным «пением», увидев, как моя «кожа» вытягивается вверх на добрые десять сантиметров. Отпустив ее, я мгновение наблюдала, как она возвращается к своему исходному состоянию, повторяющему контуры моего тела, а потом попробовала еще раз.

И еще.

И еще раз двадцать, пока не додумалась взяться за энергетический покров условными ногтями, отделяя нить еще возле собственного тела, и только потом – потянуть.

На краешке сознания, слишком занятого пением и одновременным колупанием Ато, я чувствовала, что мокрая как мышь. Благо, что коленки еще не дрожат…

Магистр терпеливо ждал, пока я перейду к следующему этапу, но, видимо, что-то в моем внешнем виде начало его настораживать.

– Если ты почувствуешь головокружение или внезапную усталость, то сразу останавливайся. Без геройств, Эва! Сразу. Попытки манипулировать даже с собственной Ато сверх своих физических сил опасны, ты поняла меня?

Я кивнула, совершенно не собираясь играть в героя. «И так уже нагеройствовала до разбитой головы и провалов в памяти, а что меня еще впереди ждет… Усугублять ситуацию своими руками совсем не хочется». – В ответ на свои ироничные мысли я ощутила, как нить в руках тает, а зрение проясняется, и спешно выбросила их из головы, снова все внимание уделяя делу.

Отщепить от нити Ато волокна оказалось проще – фокус с «подцепи ногтем» работал, и пусть это выглядело далеко не так изящно и ловко, как у магистра, для меня главным был результат. В конце концов, не показательное выступление устраиваю!

Глядя на то, как отдельные волокна протягивают друг к другу поперечные ниточки, сплетаясь в сеть, я тихо выдохнула.

– Отлично, теперь накинь получившуюся сеть на свернутое письмо, на его торец. – Заметив мой успех, старец подошел ко мне, указал пальцем на край свернутого в трубочку письма. – После этого сразу расправь и пальцами соедини края.

Закусив губу, я медленно, чувствуя легкую дрожь в пальцах, принялась делать то, что сказал магистр. Аккуратно растянула сеть в руке, накинула ее на свернутую бумагу… и прилипла пальцами к нитям.

– Ой, оно не отцепляется. – Я попыталась отлепить края сети от пальцев, потерев друг о друга, но лучше не стало, только хуже. Сеть намертво прилипла ко мне, а еще через мгновение – лопнула на «спинке» письма и начала достаточно шустро впитываться в мое энергетическое поле. Спустя пару ударов сердца моей сети как не бывало.

– Да чтоб тебя. – Я раздосадованно топнула ногой. Под моим взглядом потоки Ато постепенно таяли, возвращая привычную картину мира. – Еще раз?

– Нет, не стоит. Поверь, для первого раза это очень хорошие результаты. Позволь, я воспользуюсь твоей Ато снова и все же запечатаю письмо.

Кивнув, я протянула послание магистру, и он, подождав немного, повторил тот «фокус» с отщеплением нити Ато от меня и разделением ее на более тонкие волокна. Дождавшись, пока сеть сплетется между основными нитями, он накинул ее на письмо быстрым движением пальцев, похожим на приминание края у теста, соединил сеть в цельный покров и убрал руку, держа на ладони оплетенное Ато послание. Нити с двух сторон истончались, исчезая в воздухе, но никуда не пропадали.

– И что теперь?

– Теперь нужно замкнуть сеть. – Старец перенес письмо на стол и быстро связал два хвостика между собой. Они тут же вытянулись вдоль письма и вросли в общую сеть. – И, наконец, запечатать его так, чтоб прочитать его мог только твой отец. Представь его себе как следует, приложи руку к письму и подумай… мм… Пусть будет «только тебе и никому иному». Ты должна представить его очень четко, не важно, каким ты его вспомнишь, главное, чтобы ты вспомнила только его.

Я кивнула, понимая важность момента, и после недолгого выбора остановилась на воспоминании о нашем споре после моего официального назначения «на должность» защитницы веры. Пусть воспоминание было не из приятных, но оно было очень ярким, а тут иного и не требовалось.

Бросив короткий взгляд на магистра, я получила его разрешающий кивок и приложила руку к письму.

«Только тебе и никому иному», – мысленно проговорила я, не отпуская из памяти образ Рудольфа, короля Андарии и моего отца.

По сети пробежала едва заметная волна, расходясь от моих пальцев, настоятель Алой крепости одобрительно хмыкнул.

– Отлично, осталось только отправить его. Положи письмо в тубус.

Я послушно засунула послание в чехол из твердой кожи и закрыла его крышкой.

– Есть еще одна мелочь, с которой ты теперь точно справишься и которая может тебе серьезно пригодиться. – Магистр Ирвин положил кусочек сургуча в плошку, взял ее за ручку и жестом попросил меня протянуть ладонь вперед. – Не бойся, все, что случится дальше, не может нанести тебе вреда, просто представь, что у тебя на ладони появляется маленький язычок настоящего пламени, и позови его на храмовом наречии.

– Позвать? Это как? – Я, чуть недоумевая, посмотрела на стоящего напротив меня с плошкой в руках старца.

– Как хочешь. Можешь имя ему придумать. – Магистр беззлобно усмехнулся, на миг сверкнув зубами. Я хмыкнула и перевела взгляд на свою раскрытую под плошкой ладонь.

– Пламя, гори!

Когда магистр сказал, что я справлюсь с этим заданием, он явно знал, о чем говорил. Но не предполагал, насколько я буду успешна.

Столб пламени сантиметров двадцать высотой взметнулся вверх, чтобы погаснуть через мгновение, но этого хватило. Сургуч в плошке мгновенно вскипел, а сам старец дернулся в сторону, спасая лицо от жара огня.

– И пылом юных освещается наш мир, хех… – Погладив бороду, словно проверив ее наличие, магистр Ирвин подул на плошку с сургучом, взял закрытый тубус с письмом и медленно, давая сургучу остыть и затвердеть от соприкосновения с грубой кожей, пролил место сочленения крышки с корпусом. Сделав почти полный оборот, он аккуратно вылил остатки сургуча, сделав неправильной формы овал, и я, сообразив, прижала к сургучной пломбе свою гербовую печать.

– Славно. – Придирчиво проведя пальцем по сургучу, старец убедился, что линия его непрерывна, и, щелкнув пальцами по одному из четырех маленьких колечек, вшитых в тубус по бокам, посмотрел на меня.

– Я лично отправлю ворона в замок, защитница.

– Опять вы… – Я не успела закончить, замолкнув под строгим взглядом магистра.

– Твое обучение на сегодня закончено, защитница, а значит, что ни я, ни ты не должны забывать, кем ты являешься.

Вот же зануда! Тут захочешь – не забудешь!

Я вздохнула и кивнула, решив ничего не отвечать.

Магистр Ирвин, отвесив мне короткий уважительный кивок, покинул комнату.

В который раз за сегодняшний день я снова осталась одна и вдруг поняла, что мне это чертовски надоело – сидеть в своих покоях и смотреть, как люди бегают туда-сюда. Пора бы и самой выбраться из четырех стен. Посмотреть, как устроились жители Кохши. Поговорить с графом, его совет мне точно не помешает. Навестить Альвина…

Поправив перевязь, я вышла из комнаты.

Невзирая на первоначальный план, мои ноги сами понесли меня на первый этаж в главный зал.

Скользнув в приоткрытые двери, из-за которых раздавались тихие монотонные голоса, я замерла, раздумывая, а не слинять ли мне куда подальше, пока находящиеся тут меня не заметили?

Зал был полон людей, облаченных в красные одежды разной степени насыщенности. Судя по всему, меня угораздило прийти сюда в молитвенный час братьев-рыцарей. Я уже было развернулась к выходу, решив для себя, что не готова сейчас к каким бы то ни было конфликтам, но меня заметили.

– Защитница! – разнесся по залу низкий командный голос, перекрывая гул молитв, что тут же стихли. Я, слыша шорох разворачивающихся на лавках людей, вздыхаю и медленно делаю поворот обратно, лицом к статуе.

Возле нее, встав с края самой первой лавки, стоит высокий худощавый мужчина. Его тога имеет широкий белый кант, но все равно красного в ней значительно больше, чем у большинства виденных мною.

– Я не хочу мешать вам. – Стараясь говорить достаточно спокойно, я с определенной долей внутреннего беспокойства отметила, как с первых лавок встали еще четверо мужчин, облаченных в такие же тоги. Все, находящиеся в зале, почтительно молчали, в то время как первый, обратившийся ко мне, резким движением ладони разрубил воздух перед собой.

– Ты не можешь помешать, защитница. Ты же одна из нас, верно, братья? – Заговоривший со мной поочередно смотрит на молчащих до этого четверых вставших, и те с разной степенью уверенности кивают. С такого расстояния мне тяжело рассмотреть выражение их лиц.

Что ж, придется принять приглашение. Еще бы знать, что делать дальше.

Я медленно подхожу к стоящим возле статуи мужчинам. Так и не спросила у магистра, принимают ли в Орден женщин? Кажется, я еще ни одной не видела в одеждах храма, но Альвин упоминал, что это возможно. Нет желающих?

Обратившийся ко мне высок, почти на две головы выше меня и примерно на ладонь – остальных пяти. У него посеченное тонкими мелкими шрамами лицо, которые не было видно издалека, но они жутко выглядели вблизи, зеленоватые глаза и не тронутые сединой медные волосы, хотя на вид ему никак не меньше сорока лет. Он улыбался мне широко, дружелюбно. Так дружелюбно, что я не удержалась и осторожно потянулась к нему своей чуйкой, пытаясь понять, насколько он искренен.

В тот момент, когда наши взгляды пересеклись, он мне подмигнул, а я услышала в голове чужой голос:

«Удостоверилась, защитница? Похвальная предосторожность, даже как бы ни было грустно это говорить в стенах храма. Только не выдай себя…»

«Я такая неумеха…» – Мне только и остается, как старательно делать невозмутимое лицо, бросая короткий взгляд на других стоящих. Проверять их я не решилась.

«Поговорим об этом позже, защитница», – снова отвечает мне ментально этот человек, а после разводит руками, обращаясь ко мне уже вслух:

Мы незнакомы, но каждый из нас уже знает о тебе многое. Эвелин Добродетельная, Глас Пресветлой и Ее Карающий меч.

Я не отвожу взгляда, молчаливо принимая все озвученные титулы, потом – чуть склоняю голову.

– Отложим официальное знакомство. Я ведь все же отвлекла вас. – Краем глаза я вижу, как один из стоящих по левую сторону от меня мужчин неопределенно качает головой то ли моим словам, то ли собственным мыслям.

Мой собеседник, помедлив, кивает, после чего, вдруг усмехнувшись, делает несколько шагов, проходя мимо меня, и садится на свое место на лавке. Остальные мужчины делают то же самое, оставляя меня стоять в центре прохода возле статуи.

Это какая-то проверка?

Я глянула на один ряд лавок, потом – на другой. Все первые места были заняты. Лица мужчин, что приветствовали меня, выражали отстраненный интерес, разве что мой недавний собеседник выглядел чуть более довольным.

Подняв взгляд выше, я обнаружила, что на меня вполне ожидаемо пялятся все, находящиеся в зале. Беглый взгляд выхватил знакомое лицо – Тревор из Зилбурга. Встретившись со мной взглядом, торопливо опустил глаза.

«Ступени в основании статуи как раз по высоте подходят для того, чтобы на них сесть», – пришла мне в голову вдруг странная мысль. Я обернулась через плечо, оценивая ступенчатый постамент. Для меня, конечно, было высоковато, но, за неимением альтернатив…

Уже ощущая телом холод камня, я снова подняла взгляд на сидящих храмовников. Их лица были недвижимы, словно вырезаны из такого же камня, что и статуя за моей спиной.

Чуть поелозив из стороны в сторону, я закинула ногу на ногу, сложила руки поверх, сцепив пальцы в замок на колене, и, чуть наклонив голову к правому плечу, вопросительно подняла брови, снова проводя взглядом по лицам мужчин.

Вроде бы никто не против моего выбора места. Может быть, так и задумывалось?

Многиезакрыли глаза, их губы вновь беззвучно зашевелились, обращаясь к богине, а меня…

Меня не покидало странное чувство дежавю. Я, с одной стороны, была точно уверена, что не оказывалась в такой ситуации раньше, а с другой – в голове то и дело всплывало неясное воспоминание. Тот же зал, тот же ракурс, только чуть выше, и другие люди, сидящие передо мной.

Я видела, как моя рука вытягивается вперед и звучит голос, обращенный к сидящим на лавках людям.

«Каждый из нас, будь он мужчиной или женщиной, являясь в этот мир, хранит в себе то, что станет шестью добродетелями. – Мне кажется, что я слышу собственный голос со стороны, повторяя то, что вижу в воспоминании. Сидящие передо мной храмовники быстро переглядываются. На лицах некоторых царит изумление, граничащее с недоверием. В моих воспоминаниях люди реагировали не так, но сейчас это было не важно. – В наших силах помогать слабым, останавливать тех, кто извратил добродетель и несет другим лишь горе и беду. Мы – стражи, стоящие между человеком и богом. Каждый ли из вас выбрал этот путь добровольно?»

Видение растаяло, и я перевела дух, лицезрея изумленные лица храмовников. Даже мой недавний собеседник выглядел ошарашенным, а вот магистр Ирвин, что стоял у самых дверей, взирал на меня с выражением крайнего довольства. Заметив мой взгляд, он улыбнулся ободряюще и неторопливо двинулся по центральному проходу, постукивая тростью.

Замечавшие его храмовники вставали со своих мест, уважительно склоняя головы. Я, подумав, тоже сползла с насиженного места, поправила подол туники и сделала самое невинное выражение лица.

«Что за хрень я сейчас натворила?» – пронеслось в голове.

– Магистр. – Приветствовавшая меня пятерка склоняет головы.

– Длань, – кивает им в ответ старец, – надеюсь, что ваше прибытие в родные стены было легким.

«Длань? А они, стало быть, пальцы? – Снова пронеслось в голове, и я покосилась на вставших полукругом перед магистром храмовников. – Судя по всему, они приехали недавно. Интересно, какие функции выполняет Длань?»

– Приятно снова оказаться дома, – магистру отвечает стоящий по левую руку от общавшегося со мной мужчина, обладатель густых вьющихся рыжих волос и хриплого, тихого голоса. – Жаль только, что повод столь печален.

Я ловлю короткий предостерегающий взгляд магистра и чуть сжимаю губы.

Они прибыли сюда из-за известия о смерти комтура? Скорее всего…

Тем временем каждый из мужчин пожимает запястье магистра, а потом один из них, молчавший до этого времени темноволосый и кареглазый храмовник с рассеченной широким шрамом щекой и верхней губой, поворачивается к залу и все еще сидящим в нем служителям.

– Служба окончена, все могут возвращаться к своим делам. – Он поднимает правую руку, и я, не веря своим глазам, вижу на его ладони тот же символ, пусть и совсем тусклый, что начертан на моей руке. – И подумайте над словами, которые вы услышали сегодня в этом зале. Каждый послушник должен сделать этот выбор сам. А тот, кто уже сделал его, – следовать своему выбору неукоснительно.

Зал наполнился шорохом шагов, шелестом одежд и тихими разговорами. Я во все глаза смотрела на храмовника, отмеченного печатью божества, потом, рискнув, потянулась к нему, из любопытства желая видеть его истинные чувства.

И едва не провалилась в чужую память, как в глубокий колодец, чудом успев удержаться, отшатнуться от края.

Кажется, это не осталось незамеченным самим храмовником, и он был так же поражен, как и я. Впрочем, ему хватило самообладания, чтобы незаметно для остальных коснуться пальцами своего виска и вопросительно глянуть на меня.

Возможно, если бы я все же заглянула в его память, он не был бы так доброжелателен… Как-то это было слишком легко. Из-за печати?

– Я вижу, что вы уже встретились с защитницей. Тем лучше. – Магистр снова обратил на меня внимание, чуть склонив голову. – Не откажи мне в своем присутствии на нашем совете сегодня после ужина.

Я была готова сразу кивнуть, но помедлила, ощущая легкое прикосновение чужого раздражения. Кто-то из Длани оказался недоволен таким поворотом, но кто – я не успела понять. Чужие чувства исчезли так же быстро, как и появились.

– Я с удовольствием приму приглашение, магистр.

– Благодарю, защитница. Я пришлю к тебе своего помощника, когда придет время.

Старец огладил бороду, обвел всех нас своими прозрачными глазами и, чуть прищурившись, задержал взгляд на отмеченном божественной печатью храмовнике.

– Эмил, я обещал показать защитнице нашу библиотеку. Ее молитвенник не выдержал тягостей пути, окажи мне услугу, подмени меня в этом деле.

Я перевела взгляд на Эмила и заметила недоумение на его лице. Впрочем, он раздумывал всего мгновение.

– С удовольствием, магистр. – Храмовник коротко поклонился настоятелю Алой крепости, после чего перевел взгляд на того, что общался со мной мысленно. Молчаливый обмен взглядами, за которым, я была уверена, скрывался короткий диалог, и Эмил обратился ко мне:

– Идем?

– Да. Да, конечно, идем. – Я торопливо следую за храмовником, которому, кажется, мой ответ был совершенно не нужен.

Магистр явно понял, что что-то произошло, и дал мне шанс попробовать разобраться с этим. Осталось только понять, как сам Эмил отнесся к такому шансу. И к тому, что я теперь должна буду присутствовать на совете.

Мы покинули зал, и храмовник сразу повернул от дверей налево, но направился не к общей лестнице, а под нее, к еще одному неприметному коридору, в котором оказалось до неприличия много небольших, окованных железом дверей.

– Если ты будешь идти с той же скоростью, мы справимся как раз к совету. – Слегка ироничный голос моего провожатого вырвал меня из размышлений.

– Это я еще не начала в каждую дверь заглядывать, – ответила я в тон храмовнику.

Тот хмыкнул, почесал пальцами кудрявую голову.

– Ничего интересного за ними все равно нет. Это кельи для писчих, архивариусов и их учеников. Все записи, хранящиеся в библиотеке, обычно разрешается выносить не дальше этого коридора. То, что нужно для личного пользования, молодые храмовники переписывают для себя сами на занятиях письменностью. То, что нужно для обучения, приносит архивариус и его помощники, забирая после занятий обратно в библиотеку.

– Серьезно организовано. – Я уважительно покачала головой, и мой спутник снова хмыкнул.

– Часть хранящегося в библиотеке была создана до зарождения нашего Ордена. Это слишком ценно, чтобы каждый имел возможность таскать их по всей крепости. Что тебе стало интересно в моей голове? – Эмил решил не тянуть кота за хвост, что меня одновременно и радовало и настораживало.

Наши шаги легким эхом отдавались под беленым сводом коридора, и я решила, что затягивать молчание не стоит.

– Меня поразила печать Светозарной на твоей руке. Я не видела ее ни у кого, кроме себя, да и твоя речь меня удивила. Я хотела узнать лишь о том, что ты чувствуешь, но опыта у меня немного, а сил – хоть отбавляй. – Идущий рядом храмовник весело хмыкнул, но ничего не сказал, и я продолжила: – Обычно читать чужую память не так легко, но в случае с тобой… Я чуть не свалилась в твои воспоминания случайно, так легко твой разум открылся мне. Это из-за печати? Как ты получил ее?

– Это долгая история… и достаточно личная, – опередил меня Эмил, не дав вставить и словечка о том, что я никуда не тороплюсь. Хотя это, конечно, было бы неправдой. – Может быть, позже. Когда-нибудь. Но я согласен с тобой в том, что, скорее всего, именно из-за отметки тебе это было сделать так легко. Я, если можно так сказать, зависим от Ато божества чуть больше, чем мои собратья. Наверное, в этом дело. Лучше спросить у Ирвина, он у нас мастер в божественной магии.

– А в чем ты мастер? – Я, поравнявшись со своим на удивление разговорчивым спутником, заметила, что он почти одного роста со мной.

– Мм… я что-то вроде посла. – Храмовник неопределенно повел рукой в воздухе и, подойдя к массивной двери в конце коридора, с явным усилием открыл ее. – Вот и пришли. Позволь показать тебе, защитница, кормящую мать всех жрецов, писарей, архивариусов и прочих трудяг пера и бумаги. Библиотеку Алой крепости, где все ранее названные…

Я сделала шаг в библиотеку, мысленно поражаясь представшему передо мной гигантскому залу, и замерла, стараясь не издавать ни звука.

– …просиживают свои жо… – Закрывший за нами двери храмовник обернулся и прервался на полуслове.

Посреди зала, прижав когтями к полу лишь частично сохранившееся тело в храмовой рясе, сидело нечто, похожее на демона со средневековых гравюр моего мира. Существо демонстративно облизало чешуйчатую руку от крови, не сводя с нас немигающего взгляда алых глаз, потом шевельнуло сложенными за спиной перепончатыми крыльями.

– Поговор-р-рим?

(обратно)

Глава 3 О сложности переговоров и хрупкости человеческого тела

Краем глаза я заметила легкое золотистое марево на том месте, где только что стоял Эмил.

Храмовник пропал, буквально растворившись в воздухе, и одновременно с этим сидящее на трупе существо расправило крылья, низко заурчав.

Сука, какая же ты здоровая…

– Отзови своего слугу, защитница. Не нужно больше крови. Не сейчас. – Кошмарный демон облизнулся, продемонстрировав мне раздвоенный язык и зубы-иглы. Говорило создание вполне внятно, периодически скатываясь на рычание и шипение.

Конечно, здорово, что эта тварь собирается пообщаться, а не сразу отгрызть мне голову, но что-то доверия она мне не внушает. И что творит Эмил?! Надеюсь, что он отправился за подмогой…

– Эмил?.. – Я, испытывая уверенность, что меня проигнорируют, не ожидала, что мой спутник появится за спиной этого демона, и, судя по всему, выдала его с головой собственным выражением лица. Тварь вздыбилась, словно дикая кошка, ловко развернулась на всех четырех конечностях и своей огромной лапой сгребла не успевшего снова раствориться в воздухе храмовника.

– Тронешь его, и никакого разговора не будет! – Я схватилась за меч, даже не надеясь на то, что это существо меня послушает, но оно, шипя, как кузнечные мехи, снова развернулось ко мне, крепко обхватывая Эмила когтистыми пальцами. Храмовник безуспешно пытался выбраться, и существо сжало его сильнее, заставляя того надсадно засипеть и перестать трепыхаться.

– У меня послание… – тварь несколько раз коротко скрипнула голосом и продолжила: –…От доброжелателя.

– Не помню в рядах своих друзей тех, кто имеет таких слуг. – Я терзала пальцами рукоять меча, периодически косясь на притихшего храмовника.

– Жив, жив. Просто подслушивает. – Заметив мое беспокойство, существо снова скрипнуло. Это оно так смеется, что ли? И встряхнуло рукой.

Эмил звучно клацнул зубами и без всякого стеснения обогатил мой словарный запас сложной комбинацией, в которой фигурировала беременная мать держащей его твари, стая собак, мужские половые органы и поросячье дерьмо.

Пока я пыталась осознать всю озвученную храмовником цепочку событий, пленившее его существо приблизило к Эмилу морду, несколько раз шумно втянуло воздух через полуоткрытую пасть и снова заскрипело.

– Пожалуй, заберу тебя с собой, когда…

– Никого ты с собой не заберешь. – Я, чувствуя пробегающий по позвоночнику холодок страха, вытащила Жало из ножен и направила его на крылатую мерзость. – Озвучивай свое послание, отпускай его и проваливай!

Существо опасливо покосилось на меч, в котором отражались несуществующие блики солнца, переступило с лапы на лапу, сопроводив это мерзким чавканьем раздавленного им тела и разошедшейся от него тошнотворной волной.

– Ариман потерпел поражение на юге. Войска императрицы понесли потери, но могут попробовать потрепать его еще. Если ты согласишься на наши условия.

Тварь замолчала, глядя на меня алыми буркалами и периодически посматривая на все так же направленный в ее сторону меч.

– Дальше?

Новость о том, что кто-то надрал моему навязанному женишку зад, действительно великолепная. А идея потрепать его еще и вовсе шикарна. Но чем за это придется заплатить?

– Дай слово, что в случае нужды ты придешь на помощь. Не щадя себя и своих сил.

Как-то очень расплывчато. Мутно, я бы сказала. Здесь явно что-то не так…

Крылатая бестия, словно почуяв мое замешательство, перебрала пальцами, будто случайно сжав Эмила так, что тот был вынужден выдохнуть все, что в нем было.

– Если ты думаешь, что таким образом, – я кивнула на задыхающегося Эмила, – вынудишь меня дать поспешное согласие, то твоей императрице стоило бы поискать посланника поумнее. – Я блефовала напропалую. Мне было невероятно стыдно перед храмовником, которого я выдала выражением лица и взглядом, и меньше всего хотелось, чтобы он пострадал. Но стоило мне показать, что я реально боюсь за его жизнь, и эта игра будет сыграна в одни ворота. – Поставь его. Он не будет больше нападать, а мы поговорим как цивилизованные лю… хм… создания.

Тварь заскрипела долго и протяжно, содрогаясь всем телом. Эмил в ее смертельной хватке стремительно синел, закатывая глаза.

Возьми себя в руки и сделай что-нибудь!

– Пламя, гори! – Я сделала шаг к крылатой скотине, вытягивая вперед левую ладонь. На ней тут же вспыхнул столб пламени, и существо отпрыгнуло назад, растопыривая крылья.

– Тише, тише… Я лишь немного успокоила твоего друга. – Огонь над моей рукой тут же потух, и хорошо, что тварь не знала, что это произошло не по моему желанию. – Мой хозяин хочет иметь союзников. На случай непредвиденных проблем… – Эмила небрежно бросили на пол, я услышала его тяжелое свистящее дыхание и заметила, как храмовник приоткрыл глаза, находя меня взглядом. Он все еще был очень близко, опасно близко к этому существу, но хотя бы уже не в его лапах.

Оно еще и женского пола, брр…

Кошмарное порождение скрестило руки на груди, снова опустившись на задние лапы и чуть раскрыв крылья для баланса.

Войска императрицы, а посланника отправил хозяин?

– Кем является при императрице твой хозяин, что может влиять на управление войсками? Я должна знать, что за кота в мешке мне пытаются продать.

Существо задумалось.

– Он достаточно близок к ней, чтобы иметь такую власть, – наконец озвучило оно.

– Это слишком расплывчатое объяснение. Почему он не действует от лица своей госпожи?

Существо открыло пасть и тут же захлопнуло ее. Мне кажется, что я вижу отголосок боли в налитых алым светом глазах, и это становится отличным ответом на мой вопрос.

– Потому что он хочет моей помощи в перевороте, – не спрашиваю, а констатирую я, опуская меч острием вниз. – Долгоиграющий план, требующий сильных союзников, как я понимаю. Что ж, лестное предложение, но пока я не могу его принять. Пока! – Я вскидываю левую руку, привлекая внимание беспокойно дернувшейся твари. – Я тут сама немного погрязла в гражданской войне, и не в моих силах давать обещания, которые я могу не выполнить по причинам вполне уважительным. Смерть, знаешь ли, весьма несговорчивая дама.

Существо наклонило голову, коротко скрипнуло, рассматривая меня. А я вдруг поняла, что наш разговор выходит за рамки беседы с посланником. Эта чешуйчатая мерзость явно имела возможность передавать мои ответы своему хозяину. Или же он сам смотрел и слушал через нее, не давая сболтнуть лишнего…

– Ты же слышишь меня, мой неведомый доброжелатель? – Я прищурилась, давя в себе омерзение, и вгляделась в алые глаза.

Мгновение, другое, и создание кивает.

– Хозяин видит и слышит тебя.

– Как мне связаться с тобой, когда я буду готова обсудить наш… взаимовыгодный союз?

Существо молчало, покачиваясь из стороны в сторону и нервно шевеля крыльями. Затем медленно, явно нехотя, потянулось когтем к собственной руке и воткнуло его в себя, издав тихий, утробный скулеж. Два резких движения когтем из стороны в сторону, и рядом со мной шлепается кусок истекающей черной кровью чешуйчатой кожи.

Какая мерзость. Только б не стошнило, только б не стошнило… Мне же еще это в руки брать придется наверняка. О-ох…

– Брось это в огонь и скажи: «A va’an endesi Rishtany»^[44]. Запомнила? Повтори еще раз.

Я мысленно проговорила фразу вслед за существом, потом еще несколько раз вслух и кивнула.

– Запомнила.

– Нет договора, нет помощи. – Красные глаза уставились на меня выжидающе. – Ты это понимаешь?

– Да, понимаю. Передай императрице мою искреннюю благодарность за мужество ее воинов. Надеюсь, что это поражение Ариман запомнит надолго.

Существо снова заскрипело, а потом, собравшись в комок, оттолкнулось от каменного пола мощными лапами, распрямляясь, словно пружина, и взмахнуло крыльями. Мгновение – и черная тень вылетела из пролома в стене под самой крышей.

Я, стараясь не смотреть на растерзанное и раздавленное тело несчастного, что попался этому существу в библиотеке, бросаюсь к Эмилу, чудом не поскользнувшись на чужих кишках. На его боку медленно расплывается кровавое пятно.

– Ничего не говори, слышишь? Я сейчас сбегаю за помощью. Не думаю, что эта тварь вернется, так что…

– Ты… хочешь… союз… – Эмил сплюнул сгусток крови, дыша тяжело и часто.

Эта мразь сломала ему ребра!

– Молчи! Дыши неглубоко и ради всех богов не смей тут помирать! Я быстро!

Храмовник скривил губы то ли в усмешке, то ли от боли и коротко кивнул.

Я пулей вылетела из библиотеки, оставляя за собой в коридоре кровавые следы.

Первого же встреченного храмовника я хватанула за грудки в прямом смысле слова и буквально рявкнула в лицо:

– Целителя в библиотеку! У нас раненый! Живо!

После чего, не проверяя, насколько сильно впечатлился попавшийся под руку обитатель крепости, рванула обратно.

Эмил был жив, но выглядел неважно. Бледный, с синими губами… Он с трудом сфокусировал на мне взгляд.

– Боль-но… ле-жать… – Храмовник выдавил из себя последние звуки и шевельнул руками, пытаясь упереться в пол.

Нет-нет-нет! Так не должно быть!

Я, чувствуя себя жалкой и беспомощной, подхватила руку храмовника, закинула себе на шею и, обхватив его под лопатками, помогла ему принять сидячее положение.

– Опирайся на меня. – Я переползла по камню за него и села спина к спине. – Опирайся, Эмил! Не нежничай!

Да где же их носит…

Чувствую, как храмовник наваливается на мою спину, и упираюсь руками в пол.

Хоть так помогу… Ну зачем, зачем ты полез к этой твари, зачем показался мне?!

– Не… заключай… с этой…

– Молчи! Сейчас придет помощь, тебя подлатают, и ты выскажешь мне все, что думаешь.

«А заодно расскажешь о произошедшем своим товарищам по Ордену, и не видать мне помощи комтурии как своих ушей…» – мелькнула непрошеная мысль, и я закусила губу, прислушиваясь к надсадному дыханию за спиной.

– Послушай, Эмил. Мне жаль… очень жаль, что так вышло. Я даже подумать не могла, что ты действительно появишься, когда я тебя позвала. Прости, это все моя вина. Я просто блефовала, чтобы эта тварь отпустила тебя. Меня от одного ее вида тошнит, а уж участвовать в дворцовых переворотах и мысли не было… – Я замолкла, вдруг понимая, что дыхание за спиной становится все реже.

Извернувшись, я обхватила храмовника обеими руками, подпирая его спину плечом, и заглянула в лицо. Все было очень плохо.

Могу ли я сделать еще хуже, чем уже есть? Мама, ну почему ты не настояла на медицинском институте… Так, Эва, успокойся. Вдох-выдох, и бери себя в руки. Магистр Ирвин говорил, что можно собственной Ато сращивать свои же повреждения. Эмил явно куда более предрасположен к божественной силе, чем все остальные, у меня может получиться… Я должна хотя бы попытаться!

Поддерживать в сидячем положении Эмила было достаточно тяжело – он был моего роста, но совсем не моей комплекции. Широкоплечий и даже коренастый, весил он немало, а учитывая, что сейчас практически безвольным кулем обмяк в моих руках…

Аккуратно положив его на спину, я нервно хрустнула пальцами и, набрав воздуха в грудь, уже в который раз за день воспроизвела свою «ноту».

В этот раз она далась достаточно легко – тело Эмила оплелось нитями Ато, они мерцали хаотичными всполохами, то набираясь сил, то затухая, и все текли в одну сторону. В область ребер с правой стороны тела, где топорщились порванными нитями, источая явно заметный туман, растворяющийся в воздухе.

Ничего не видно за этим внешним слоем, как магистр заглядывает глубже? Как видит, что происходит внутри?.. Надо хотя бы как-то уменьшить потерю Ато, чтобы он смог дожить до прихода целителей!

Я протянула пальцы к бахроме порванных нитей и попыталась как-то скрепить их между собой. Поначалу мне показалось, что все получилось, но уже через пару мгновений узлы попросту истончились, истаяли золотистой дымкой.

Да гори оно все синим пламенем!

Попытка отделить от себя нить так, чтобы у нее оборвался край, провалилась. Очевидно, что для того, чтобы обрезать нить, нужно было повредить и тело. Или просто был какой-то другой, не очевидный способ, который я, конечно, знать не могла.

Решение проблемы было найдено моментально. Прижимая левую ладонь к лезвию своего меча, я вдруг в очередной раз поймала себя на мысли, что словно бы уже делала так, просто почему-то забыла. Это чувство возникло и исчезло как нечто несущественное. Впрочем, разбираться в этом мне было некогда.

Жало ответило на «кормежку» благодарным удивлением, но и на общение со своим оружием у меня времени не было. Приблизив ладонь, на которой в месте разреза вздыбились тонкие энергетические нити, я начала соединять их с нитями, идущими от храмовника, ухватывая хвостики одной-двух нитей за раз и подводя их к себе.

Получилось!

Соединяя их одну за другой, я безжалостно ковырнула ногтем собственную руку, когда увидела, что мои нити стали срастаться между собой слишком быстро.

Радоваться долго у меня не вышло – накатило чувство слабости, медленно и тяжело застучало в ушах сердце, а последней пришла острая боль в легком.

Главное, что это сработало. Уж фантомные боли я как-нибудь вытерплю.

Я перестала «петь», оперлась неповрежденной рукой на каменный пол, переводя дыхание, и смотрела на лежащего рядом Эмила, лицо которого постепенно проступало через исчезающий энергетический кокон.

Выглядел он все так же плохо, но главным сейчас было то, что ему не становилось хуже.

– Ты только дотяни до их прихода, ладно? – Я, ощутив резкий болезненный укол где-то под ребрами с правой стороны, закашлялась, пытаясь выхаркнуть несуществующую у меня помеху. Эмил все так же, не приходя в сознание, попытался сделать то же самое, и я, стараясь не обращать внимания на пульсирующий комок боли под ребрами, перевернула его на левый бок и на четвереньках отползла в сторону, чтобы опереться спиной на один из письменных столов.

Тягостные мгновения ожидания закончились внезапно – распахнувшаяся дверь библиотеки грохнула так громко, что я, впавшая в какое-то забытье, очнулась.

Пространство вокруг меня заполнилось людьми в белых и бело-красных тогах, я лениво моргнула, услышав знакомый голос своего недавнего собеседника в главном зале, потом внезапно громкий окрик Харакаша.

Тяжело поведя взглядом из стороны в сторону, я наконец увидела самого островитянина. Того держал за локоть храмовник с посеченным лицом, а рядом со мной, оказывается, уже стоял не пойми откуда взявшийся магистр. Заметив мой взгляд, он доброжелательно, хоть и очень устало, улыбнулся мне.

– Натворила ты дел… Но, признаться, в твоем случае лучше варианта придумать было нельзя. Придется потерпеть, пока Эмила не подлатают настолько, чтобы можно было отрезать от тебя.

– Так спать хочется. – Я вяло шевельнулась, чувствуя, что отсидела себе ноги. – И дышать сложно, в легком словно что-то чешется, раздражает до кашля.

– Я понял, молодец, что сказала. А сейчас я разрешу подойти к тебе твоему наставнику и Гиру, и ты расскажешь им обо всем, что тут произошло, хорошо? – Магистр дождался моего кивка, после чего взмахнул кистью возле моей головы. Я почувствовала, как сознание чуть прояснилось, а чужая боль отступила. – Все, что могу сейчас сделать, – пояснил мне старец. Встав, он обернулся на Харакаша и все еще крепко держащего его за локоть храмовника, махнул им рукой и отошел от меня, опускаясь на колени возле Эмила и хлопочущего возле него служителя в белых одеждах.

Мастер меча подошел ко мне в три размашистых шага, оглядел с ног до головы суровым взглядом, опустился возле меня на одно колено и тихо, так, чтоб только мне было слышно, произнес:

– Придушил бы.

Я фыркнула насмешливо, смотря в серьезное, обеспокоенное лицо своего наставника.

– И очень облегчил бы всем жизнь, я уверена. Но ты же не доставишь миру такого удовольствия?

Отвечать Харакаш не стал – Гир, тот самый храмовник с исчерченным шрамами лицом, подошел достаточно близко, чтобы услышать наш разговор, но по выражению лица островитянина я видела, что ему стало чуточку спокойнее.

– Итак, защитница… С вашего позволения я бы хотел спросить, что тут произошло? – Гир решил не ходить кругами, а его видимой доброжелательности значительно поубавилось. Проследив за направлением его взгляда, я мгновение наблюдала, как другие храмовники изучают останки того несчастного, которому не повезло встретиться с тварью раньше нас, а потом снова встретилась глазами с Гиром.

– Мы с Эмилом дошли до библиотеки, а здесь, на трупе этого человека, сидело некое существо. Крупное, высотой, наверное, в два твоих роста. Тело покрыто вот такой, – я ткнула пальцем в лежащий на полу кусок кожи, – чешуей. Крылья, как у летучей мыши. Большая пасть с зубами-иглами. Глаза красные, навыкате… – Я замолкла, обдумывая, что мне стоит говорить, а что – нет.

Эмил наверняка расскажет все так, как было. Скрывать что-то мне нет смысла, уж лучше они узнают все от меня, чем потом будут задаваться вопросами, почему я умолчала о некоторых вещах…

– И что это существо делало? – Гир не выдержал моей мхатовской паузы. Скрестив руки на груди, он пристально смотрел на меня сверху вниз, и все это начинало напоминать допрос. И, судя по всему, не одной мне.

– Ты забываешься. – Харакаш поднялся с колен, сделал полшага вперед, перекрывая храмовнику обзор. – Она не твоя подчиненная, она – глас твоего бога. Прояви уважение и терпение, когда обращаешься к защитнице веры.

– Я лучше тебя знаю, кто она такая. – Голос Гира был спокоен и ровен. – Отойди и не мешай мне, иноверец.

Островитянин остался стоять на месте.

– Прекратите оба. – Я, уперевшись руками в пол, выпрямила ноги, стянула с себя левый сапог и принялась разминать икроножные мышцы. – Харакаш прав, я не твоя подчиненная. И не я сделала с Эмилом это. Может, я не пострадала физически, но я сделала все, чтобы твой товарищ дожил до прихода целителей, и мне сейчас от этого не очень хорошо. Совсем нехорошо. Так что снизойди к моему состоянию, Гир, и прояви если не уважение, то понимание. Мастер меча, прошу вас отойти от нашего друга.

Харакаш сделал шаг назад, не отводя взгляда от храмовника. Тот, наградив островитянина долгим задумчивым взглядом, снова посмотрел на меня, после чего опустился на левое колено, опираясь руками на правое.

– Хорошее начало, – одобрительно кивнула я Гиру. Он ничего не ответил, продолжая пристально смотреть в мое лицо.

Ну, смотри, коли очень хочется.

Я снова вернулась к растиранию мышц, периодически останавливаясь и пережидая приступы боли в боку. В другой ситуации мне было бы очень интересно посмотреть, что именно делают с Эмилом, но я ощущала себя как наполовину разряженная батарейка, вдобавок мне совершенно не хотелось мешать, а до роли «студента-практиканта» на подхвате у целителей я явно не доросла.

Да и вряд ли дорасту когда-нибудь с таким-то везением…

– Я хочу поблагодарить тебя, защитница, за то, что ты связала себя и Эмила и не дала ему умереть. – Голос Гира звучал все так же ровно. Он словно бы вспомнил положенные «по протоколу» слова и теперь процитировал их мне. – Но я хотел бы знать, как он дошел до этого состояния?

– Эта тварь хотела поговорить. Она не нападала на нас и сразу предложила побеседовать. Эмил… не знаю, как правильно объяснить. Он стал невидимым, и я надеялась, что он отправился за подмогой. Когда это существо попросило меня отозвать своего слугу, я позвала Эмила по имени. Я даже не думала, что он, если он остался в библиотеке, появится! – Воспоминания о моем промахе заставили меня чуть повысить голос. Я чувствовала стыд и обиду на себя и на Эмила. Гир нахмурился, но промолчал, и я продолжила: – Это существо схватило его и держало в лапе. В какой-то момент оно хотело меня шантажировать его жизнью. Мне пришлось делать вид, что жизнь Эмила не так важна, как это существо думает. После этого мы чуть-чуть поугрожали друг другу, крылатая скотина отпустила Эмила и вылетела через пролом под крышей. Кстати, откуда он тут?

– После недавнего землетрясения, – ответил вместо Гира мастер меча, и я ощутила, как к щекам приливает кровь.

– Что этой твари было нужно? – Храмовник весь подобрался, не сводя с меня цепкого взгляда.

– Она… Ей ничего не было нужно. Это был посланник. Ее хозяин предложил мне союз, услуга в обмен на услугу. Я боялась, что если откажусь сразу, то Эмила просто раздавят, потому мне пришлось немного поторговаться с ней. Итогом торгов стал вот тот кусок кожи и слова, которые мне необходимо произнести, чтобы снова связаться с хозяином этого существа. – Я помедлила, снова касаясь взглядом разорванного тела. – Не знаю, каким образом хозяин этого существа нашел меня, кто он и почему именно сейчас… Мне жаль, правда, очень жаль.

Гир качнул головой, задумчиво прищурился, рассматривая мое лицо.

– Не буду лгать, защитница. Все это выглядит очень странно. Очень.

– Возможно. Но это произошло так, как я сказала. Когда Эмил придет в себя, спроси его сам. – Я поморщилась от очередного приступа боли, судорожно вздохнув, и покосилась в сторону лежащего на полу храмовника.

Кажется, у них что-то идет не так…

Магистр являл собой образ идеального сосредоточения. Его порхающие над оголенным телом пальцы (судя по всему, никто не стал заморачиваться снятием одежды, ее просто срезали, обнажив покрытый кровью бок) напоминали движения виртуоза-пианиста, прямой немигающий взгляд был направлен куда-то внутрь Эмила. Настоятель взмок, по лбу катились капли пота, одна из них при мне сорвалась с кончика носа, но тот не обратил ни малейшего внимания на это. Рядом с ним возле храмовника сидели несколько других служителей, которым он периодически отдавал тихие короткие команды, неясные мне по смыслу. Один из них, подложив ладонь под голову Эмила, накрыл ее другой и безостановочно что-то шептал. Второй сидел напротив магистра, также подняв руки над местом травмы, но движения его были хоть и отточенны, но куда более редки.

Это похоже на операцию. Главный хирург, его ассистент и… наверное, анестезиолог?

Я как-то безучастно отметила, с каким трудом пришли на ум такие знакомые слова. Слова холодные, чужие для этого мира. Ну или, по крайней мере, для той части мира, с которой я была знакома.

Уловив движение сбоку от себя, я перевела взгляд на опустившегося рядом со мной Харакаша.

– Эва, как ты себя чувствуешь?

Я хотела было открыть рот и сказать, что достаточно паршиво, но терпимо, и поняла, что не могу вымолвить ни звука, а лицо мастера меча словно бы отдаляется от меня, оставаясь единственным светлым пятном в навалившейся черноте.

Островитянин шевелит губами, что-то пытаясь мне сказать, но его лицо поглощает темнота.

Через мгновение темнота взрывается яркими красками, я будто выныриваю из ее удушающих объятий.

– …агия-шмагия, пока вас дождешься, помереть сто раз можно! – ввинчивается в уши громкий голос Харакаша. Огнем полыхала правая щека и часть уха, но в голове странным образом прояснилось.

– Ты выбьешь из нее последнее, олух! – рявкает в ответ магистр, и я даже вздрагиваю от неожиданности, настолько велика разница между этим рычанием и его обычным голосом. – Эва, милая, ты как?

Мир заслоняет обеспокоенное лицо магистра Ирвина. Ввалившиеся глаза, блестящая от пота кожа, заострившиеся черты лица… Кто бы о нем самом позаботился!

– Н-нормально, – мямлю я, пытаясь понять, что происходит, и тут же скрючиваюсь от нового приступа боли.

– Нам надо рассечь связь любой ценой. Он утащит ее за собой! – Магистр оборачивается на стоящего позади Гира, тот чернеет лицом, но медленно кивает, не сводя с меня убийственно-ледяного взгляда.

Рассечь связь? Утащит…

– Нет! – Я легонько оттолкнула от себя магистра. – Никуда он меня не утащит, лечите его, я справлюсь!

Пальцы сами собой сжали рукоять меча. Тот сразу настойчиво засвербел в сознании, предлагая свою помощь.

«Если я почувствую, что это необходимо, то возьму все, что ты предложишь. Но нужно терпеть до последнего, это слишком ценный ресурс, чтобы так легко его потратить!» – обращаюсь к мечу.

Жало тоскливо загудело в моей голове, посылая мне волны беспокойства.

Мгновение мы с магистром смотрели в глаза друг другу.

– Пожалуйста! – Я сдалась первой. – Не хочу, чтобы еще кто-то умер по моей вине.

– Если ты потеряешь сознание, я перережу вашу связь. Одна смерть лучше двух. – Ирвин устало кивнул и поманил меня рукой. – Иди сюда, ближе, может, ты сможешь помочь. Харакаш, поддержи ее.

С помощью мастера меча я пересела поближе к Эмилу, стараясь не смотреть ему в лицо.

– Обычно в таких случаях остается только молиться, никто не доживал с такими повреждениями до целителей. Твои действия помогли ему протянуть так долго, но… – Магистр вытер пот со лба рукавом и тяжело вздохнул. – Я собрал поврежденные кости и смог стянуть дыру в дыхательном мешке, но Эмил практически не шевелится, ему становится все хуже.

– Я чувствую, – мрачно ответила я.

– А что именно ты чувствуешь? – Магистр впился в меня взглядом. – Это единственное, что может хоть как-то помочь понять, в чем дело.

– Я… – Замолчав, я прислушалась к своим ощущениям. – Магистр, ваши чары, они все еще блокируют часть передающихся мне ощущений?

Старец, не сводя с меня пристального взгляда, кивнул.

– Тебе будет очень плохо, если я уберу их.

– Придется потерпеть немного. Я виновата в том, что он в этом состоянии, и должна помочь все исправить. Если я начну терять сознание, не рубите нашу связь, но попробуйте снова заблокировать его чувства.

– Жертвенность – хорошая черта для героев легенд, – мрачно заметил сидящий от меня по левую руку Харакаш.

– Это не жертвенность, это принятие последствий. Магистр, я готова. – Я посмотрела на целителя, и тот, вздохнув, протянул ко мне руку.

– На счет три. Один, два… – Ирвин бросил на меня еще один взгляд, я резко выдохнула и кивнула. – Три.

Выдохнуть было хорошей идеей. Мне было нечем кричать. Ощущение, что внутри меня что-то взорвалось. Боль, концентрируясь в боку, расползлась по животу и вверх по руке, к шее. В глазах потемнело.

Если я сейчас сдамся, то он умрет. Если он умрет, Гир мне этого не простит, и я потеряю Фиральскую комтурию. Я не могу позволить этому случиться!

Я пытаюсь вдохнуть и чувствую, что попросту не могу этого сделать.

Вскидываю руки, складываю их крестом и показываю на себя, чувствуя, как от боли на глазах выступают слезы. Магистр, слава всем богам, понимает меня правильно.

Спустя пару жестов чужая боль отступает, и я судорожно вздыхаю.

– Что-то мешает ему вдохнуть, я не знаю, не могу понять… – Я, закусив губу, смотрю на едва дышащего храмовника, лежащего на каменном полу.

– Держать его в таком состоянии – высшая жестокость. Ему нужно подарить быструю и безболезненную смерть. – Гир за моей спиной снимает с пояса нож, взвешивая его на ладони, и сурово смотрит на меня. В его глазах я вижу холодную решимость. Время словно замедляется. Я лихорадочно перебираю в голове все возможные варианты, какие только могу придумать, чтобы найти причину медленной смерти Эмила и остановить его соратника, упершись взглядом туда, где красуется багровый рубец сращенной магистром кожи.

Озарение пробивает меня, словно ударом молнии.

– Стойте! Я… я знаю, как ему помочь.

Гир прищуривается, его губы кривятся, лицо становится настолько жутким, что мне стоит большого труда не отвести взгляда.

Только найти бы слова, чтобы объяснить это, только бы суметь!

– Ты продлеваешь его страдания. – Голос храмовника отдается жутким эхом, но я, игнорируя его, поворачиваюсь к магистру.

– Внутри его… дыхательного мешка воздух^[45]. – Я взмахнула руками, останавливая начавшего что-то говорить целителя. – Не тот воздух, который он вдохнул, а тот, что попал в него через рану. Он мешает и не дает ему вдохнуть так, как правильно. Прошу вас, я знаю, что это звучит странно, но… нужно сделать небольшое отверстие и вывести воздух из дыхательного мешка, а потом снова зарастить его сразу. Вы сможете?..

– Весь воздух? – Магистр неуверенно уточняет, снова смотря на хрипящего Эмила.

– Да, и сразу закрыть отверстие. – Я кивнула, сжимая кулаки до боли в пальцах.

– Что ты за чудовище! – Гир не выдерживает, делая быстрый шаг в мою сторону и замахиваясь. Я вскидываю взгляд на него и вижу, как в меня летит сверкающий золотом кулак…

Чтобы через мгновение врезаться в Харакаша, который взвивается с пола подобно змее, сбивая Гира с ног. Нож храмовника с лязганьем катится по полу.

– Не отвлекайся. Хару ничего не угрожает, оружие Гир применять не станет, а божественные силы на островитянина не подействуют. Нам стоит поторопиться, и мне потребуется твоя Ато.

Я молча кивнула, стараясь не обращать внимания на злобное фырканье, тяжелое дыхание и звуки глухих ударов буквально в паре-тройке метров. А потом и грохот ломающейся мебели, когда дерущиеся неудачно приземлились на один из письменных столов.

– Сиди рядом, дыши глубоко и ровно. Брат Фэн, окажите помощь дерущимся, когда они выпустят пар. – Сидящий напротив целитель коротко кивнул, встал и отошел к стеллажам, вместе с остальными присутствующими наблюдая то за нами, то за яростно дерущимися мужчинами. Магистр Ирвин посмотрел на служителя, сидевшего в изголовье. Тот, приоткрыв глаза, кивнул.

– Хорошо, начинаем. Эва, постарайся увидеть нижние слои Ато.

Учить меня сейчас?

Опять послушно кивнув, я подвернула ноги под себя, наблюдая за тем, как пальцы магистра снова заплясали в воздухе. Мне потребовалось больше времени в этот раз, чтобы суметь сосредоточиться, отрешившись от всего окружающего, но от представшего глазам зрелища захватывало дух.

От меня к Эмилу тянулись тонкие полупрозрачные нити Ато. Магистр, не глядя, протянул ко мне руку и отщепил достаточно толстую, хорошо видимую нить, после чего ловко сделал из нее уже знакомую мне сеть и накинул на идущий от меня к Эмилу поток. Несколько филигранных движений пальцами, и вот уже бледные, едва мерцающие энергетические покровы аккуратно подтягиваются вверх, раздвигаются, обнажая полупрозрачное полотно. Я вглядываюсь в него и вижу, как магистр перепривязывает одну из идущих от меня нитей к этому полотну, после чего оно начинает наливаться плотностью и цветом. И в этом полотне проступают контуры легкого!

Я едва удержалась от изумленного вздоха, но мой восторг тут же угас – когда легкое полностью проявилось, стало заметно, какое оно маленькое, сморщенное. И запаянную магистром дыру в легком тоже стало видно.

– Я думаю, что лучше сделать отверстие там, где оно было. – Старец не то спрашивает моего мнения, не то ставит меня перед фактом. Я тупо киваю, не зная, нужно ли тут вообще мое одобрение.

Нить моей Ато под пальцами целителя вдруг скручивается в шило. Магистр замирает над телом Эмила, явно медля.

– Весь воздух, до последней крохи. Это важнее всего, – напоминаю ему я, чувствуя, как меня колотит нервная дрожь. Ирвин кивнул мне в ответ и в тот же миг неуловимым движением пальцев проколол легкое в месте бывшего разрыва.

Часть действий магистра ускользает от моего понимания. Он едва-едва слышно, периодически и вовсе беззвучно, что-то шепчет, еле заметно шевелит пальцами, но, что самое главное, легкое Эмила медленно расправляется.

Ирвин и сам видит, что происходит, – воспроизводя над оголенным боком храмовника один и тот же рисунок пальцами правой руки, он ускоряется, скручивая левыми небольшой сияющий диск и медленно подводя его к проколу. Одно ловкое движение, и заплатка закрывает пробитое отверстие.

Мы с магистром замираем, напряженно смотря на храмовника, лежащего на полу.

Вдох! Второй, более глубокий, но такой же судорожный. Еще вдох!

– Получилось, – почему-то шепотом говорю я, чувствуя внезапную легкость во всем теле, словно невероятный груз вдруг исчезает с моих плеч.

Эмил вдруг заходится кашлем, я помогаю целителям перевернуть его на бок, чтобы он мог свободно отхаркнуть кровавую мокроту. Его взгляд мутен и едва касается наших лиц.

– Это сонные чары, они помогали ему справиться с болью все это время. Ромал, – магистр обращается к поддерживающему Эмила за голову целителю, – пусть он пробудет под ними еще сутки, но не больше. Его телу надо отдохнуть и принять все произошедшее.

– Да, магистр. – Названный Ромалом склоняет уважительно голову. Старец встает, я встаю следом, и мы наконец обращаем внимание на окружающий мир.

Сияние Ато гаснет перед моими глазами, и мир снова обретает реальные формы.

Первое, что я замечаю, это два злых мужика примерно одинаковой степени побитости. Гир обзавелся разбитой скулой и бровью, отчего его правый глаз медленно, но верно скрывался под отеком. Кроме всего прочего, храмовник с болезненным выражением лица ощупывал свой левый бок под одеждами.

Харакаш прижимал к разорванному уху смоченные в каком-то растворе бинты, выданные целителем, мрачно и без всякого пиетета перед обителью знаний сплевывал окрашенную розовым слюну на пол и задумчиво исследовал указательным пальцем рот, изучая зубы на предмет потенциально павших в бою.

Заметив, что мы встали, Харакаш и Гир одновременно делают шаг к нам, переглядываются и оба останавливаются. Я скромно следую за магистром, пока тот, тяжело постукивая своей тростью, подходит к столу, вокруг которого и расположились все находящиеся в библиотеке.

– Фэн, возьми себе подручных, перенесите Эмила в лазарет. – Целитель кивает, и магистр переводит взгляд на Гира,продолжая речь. – Он придет в себя завтра. Возблагодарим Светозарную и защитницу ее за то, что дух нашего брата не отправился в объятия Пресветлой.

Гир дернулся, словно от пощечины, но не отвел глаз. Несколько мгновений настоятель крепости и один из Длани сверлили друг друга взглядами, затем как по команде отвернулись друг от друга. Гир отошел и присоединился к Фэну, аккуратно перекладывая погруженного в магический сон Эмила на носилки.

Храмовники уходят. Ромал, чуть помедлив в дверях, посмотрел на магистра, но тот взмахом руки отослал его прочь.

Мы остаемся втроем в пропитанной тяжелым запахом книжной пыли и свежей крови библиотеке.

(обратно)

Глава 4 О доверии, героях и великой миссии

Усадив меня на стул и очень категорично порекомендовав не вставать, магистр занялся ранами Харакаша. Очевидно, что сейчас, когда в библиотеке не было посторонних глаз, Ирвин не боялся использовать свои силы без какой-либо маскировки.

– Открой рот, будь хорошим мальчиком. – Мне показалось, что я слышала в голосе старца усмешку. Судя по выражению лица Харакаша, он думал примерно так же.

– Это ничуть не весело, старик. – Островитянин свел брови на переносице, но все же открыл рот.

– Совсем не весело, Харакаш. Но что еще остается? В такие неспокойные времена надо искать простые радости во всем, что нас окружает.

– Ы ши шишил шишка… Эй!

– Болтай поменьше, а то сращу язык с зубами. – Магистр отвесил звучный щелбан мастеру меча, и тот, громко засопев, замолк. – Так-то лучше.

Некоторое время магистр еще возился с Харакашем, восстановив ему целостность зубов и подлатав ухо, потом, велев островитянину снять пончо и рубашку, принялся осматривать закрытые до этого бинтами раны, оставленные иларами, которые вновь начали кровоточить после недавней потасовки.

– Послушайте меня внимательно оба, – спустя пару минут молчания заговорил магистр, продолжая колдовать над боком моего наставника. – То, что сегодня произошло здесь, будет иметь очень весомые последствия. Длань может расходиться во мнениях между собой, но их слово, слово каждого из Длани, из каждой комтурии много стоит для любого служителя. Гир не дурак, слава Светозарной. Для него всегда было важно сохранить целостность нашего Храма, а еще он действительно хороший лидер и после смерти Ханса становится первым и чуть ли не единственным кандидатом на должность комтура…

Харакаш что-то пробурчал под нос, из-за чего был награжден внезапно тяжелым взглядом магистра.

– У нас люди, а не гниль, островитянин. Здесь, – старец сопроводил свои слова резким указанием себе под ноги, – не подсиживают ради мнимой власти.

– Еще скажи, что в спину не бьют и на слабых не нападают. – Харакаш криво усмехнулся.

– Тот, кто ударил в спину, уже получил свое наказание, разве нет? А слабых… Твою ученицу нельзя назвать слабой, и ее таковой уже точно не считают. Если Тревор поддался глупости и чужим словам, то Гиром руководили гнев и сострадание. Защитника веры не было уже очень давно, он что-то вроде легенды. Легенды, овеянной ореолом славы и силы. Легенды, которая всегда была где-то очень далеко от нашего мира. А теперь с ней надо считаться. Теперь она в его глазах чуть не стала причиной гибели друга и соратника. А еще к тому же связана с какой-то неведомой тварью… Это тяжелое испытание для веры, Харакаш.

Мастер меча поморщился, но ничего не ответил, и старец, закончив с перевязыванием ран, счел разговор исчерпанным. Он, но не я!

– Получается, Харакашу не нужно было вмешиваться и позволить меня ударить? – Скрестив руки под грудью, я изучала задумчивым взглядом носок своего сапога, измазанный в чужой крови.

– И да и нет, защитница. С одной стороны, он, как твой друг и наставник, сделал все верно. С другой стороны, он иноверец и вмешался в э-э…

– В храмовые разборки, – подсказала я магистру, наконец поднимая на него взгляд. Ирвин кивнул. – И чем это может быть опасно?

Тяжело вздохнув, магистр поправил свою бороду, одернул рукава мантии…

– Вы не знаете, – не спросила, а утвердила я, не выдержав мхатовской паузы.

– Я могу лишь предполагать. Дети Туманного всегда стояли особняком в разрезе любой веры. Пресветлая не оставила нам никаких комментариев на этот счет, и смею надеяться, что мое существование в той роли, в которой я есть, является подтверждением хотя бы ее снисхождения… – Магистр сделал паузу, словно бы потеряв нить собственной мысли, а я, бросив косой взгляд на Харакаша, увидела на его лице явное неодобрение, граничащее с осуждением.

Настоятель Алой крепости, обведя взглядом учиненный погром в центральной части библиотеки, вздохнул и снова посмотрел на меня.

– Он здесь не самая желанная персона, а его драка с Гиром на глазах служителей может стать поводом для еще большего раздражения со стороны храмовников. Эти слухи не удержать в кулаке…

– Я понимаю. – Я действительно понимала. Харакаш здесь для всех наподобие застарелой и противно ноющей раны. Раздражает их частичкой иной божественной сущности, что носит в своей крови. И если сам островитянин ничего не может с этим сделать, то я могу. – И потому завтра мы покинем Алую крепость. Как бы ни прошел сегодняшний совет… Я же все еще приглашена на него, верно?

Магистр медленно кивнул, не сводя с меня пытливого взгляда.

– Хорошо. Мне нужно забрать эту мерзость. – Я ткнула пальцем в сиротливо лежащий кусок чешуйчатой кожи.

– Ты уверена, что он тебе нужен? – Проследив за моим взглядом, Ирвин неопределенно повел рукой в воздухе. – Может быть, лучше уничтожить его сразу?

– Лучше уничтожить, – внезапно подал голос мастер меча. – Мне кажется, что я знаю, какому существу это может принадлежать. Связываться ни с этим созданием, ни с человеком, который смог подчинить его себе, не стоит.

Я помедлила, взвешивая все «за» и «против», и махнула рукой.

– Будь по-вашему. Мне самой совершенно не хочется видеть мерзкую морду этой твари второй раз и уж тем более иметь какие-то деловые отношения с хозяином этой мерзости. Еще бы знать, как они меня нашли…

– Этот вопрос – как тебя находят – беспокоит меня все сильнее с каждым проведенным тобою в крепости часом. Ты уверена, что ничего из твоих личных вещей не пропало? – Магистр, подойдя к валяющемуся на полу ошметку, без колебаний взял его голой рукой, придирчиво осмотрел и поморщился.

– Уже не так сильно, как была уверена до этого. – Я качнула головой, отводя взгляд от куска кожи, с которого тяжелыми тягучими каплями падала на пол буро-черная кровь. – Скажите мне, магистр… от землетрясения были пострадавшие?

Оглядывающийся по сторонам настоятель крепости указал пальцем на обломок стола.

– Харакаш, дай мне его. Не хочу нести это в руках. Да еще и пол заляпаю…

– Магистр? – Наблюдая за тем, как мастер меча передает кусок боковой перегородки стола в руки целителя, я вздохнула и прикрыла глаза. – И много?

– Нет, всего пара человек. И ничего смертельного, слава Светозарной, – после паузы ответил мне Ирвин. – Мы успели укрепить скалу, когда все только началось, и вывести людей из той части крепости, что над гротом, поэтому самой страшной травмой стало несколько вывихов, полученных жителями Кохши при быстром спуске с лестниц.

Некоторое время мы играем с магистром в гляделки, и я чувствую, как еще один груз исчезает с моих плеч.

Повезло. Хотя бы тут – повезло…

– А крепость сильно пострадала? – Я уже с гораздо большим спокойствием задаю этот вопрос и вижу, как Ирвин, разглядывая кусок чудовищной плоти, что теперь лежал на импровизированном подносе, неопределенно пожал плечами.

– Нет ничего непоправимого… Пойду сожгу это в кузнечной печи. – Старец, проигнорировав хмыканье мастера меча, пошел к выходу из библиотеки. Уже у самых дверей он обернулся, глянув на меня, и указал подбородком на книжные стеллажи, вздымающиеся вверх по стенам башни. – Молитвенники находятся на втором этаже, в секции «Оро».

Дверь за ним едва слышно стукнула, мы с Харакашем переглянулись.

– Эва, поглоти твою невезучесть Великая Бездна, что происходит? Ты целенаправленно ищешь способ умереть наиболее странным способом? – Островитянин уселся на край одного из столов, скрестил руки на груди и посмотрел на меня тяжелым взглядом словно бы потемневших глаз.

– Мне, можно сказать, наоборот, повезло. Если бы эта тварь пришла не как посланник, а с целью убийства, я бы сейчас с тобой не разговаривала. Вряд ли мы с Эмилом смогли бы…

– Сколько можно тебя учить! – Казалось, голос мастера меча прокатился морской волной по библиотеке, обрушившись на мою голову вместе с ударом кулака об стол. – Никаких мы! Никакого честного боя! Никакого геройства! Не пытайся играть по навязанным правилам, твоя жизнь слишком ценна, чтобы потратить ее впустую! Беги! Зови на помощь, стягивай все доступные тебе силы и только тогда, когда нет ни единого выбора, – вступай в бой!

– Я не могу бросать людей, которые мне доверяют, вот…

– Ты сдохнешь быстрее, чем успеешь сделать хоть что-то существенное, Эва! Забудь все эти геройские словечки вроде «бросать людей». Они все – ресурс. Расходный ресурс, который ты должна использовать. Умело, бережливо, но использовать, а не рисковать своей шкурой. – Мастер меча буквально резал меня по живому. В его словах было столько цинизма, столько рационального, что мне буквально нечем было парировать. Он был прав со всех сторон, но прав в том, что я никак не была готова принять. Понять – да, но принять…

– И ты тоже ресурс, и Альвин, и…

– Да. – Я осеклась, умолкнув и глядя в серьезные глаза своего наставника, а он, убедившись, что мой запал иссяк, продолжил: – И мы тоже. Наша задача – сохранить твою жизнь и свободу, чтобы ты вернулась в столицу и продолжила делать то, что делаешь. Если придется – то любой ценой. Хотелось бы, чтобы ценой жизни твоих врагов, но рано или поздно мы отправимся к нашим богам. Я знаю мало воинов, настоящих воинов, Эва, умерших от старости в собственной постели, в окружении детей и внуков.

– Я не готова…

– Мы готовы. О твоей готовности речь не идет. Просто вбей это уже в свою прелестную светловолосую голову и не своди все наши старания на нет своим геройством. – Харакаш снова вернулся к привычной мне ворчливой манере разговора, показывая, что серьезная отповедь окончена. – А теперь скажи мне, как именно ты должна была связаться с хозяином той твари?

Я, вздохнув, потерла глаза и снова подняла взгляд на мастера меча.

– Мне нужно было сжечь кусок ее шкуры и произнести специальную фразу, язык которой, кстати, был очень похож на тот, которым ты допрашивал Бестелесного…

– Тохаимский, ага, как я и думал. – Островитянин потянулся, в последний момент поморщившись и чуть изогнувшись к левому боку. – Не жди добра от тех, кто говорит на этом языке с рождения. В том краю у тебя нет друзей.

– А может, и есть. Очевидно, там тоже не все спокойно возле трона. Мой неизвестный «доброжелатель» ищет союзников, которые помогут ему свергнуть императрицу, и при этом сам сидит к ней достаточно близко.

– Да и пусть хоть пожрут друг друга, в Бездну им дорога, Эва. Для них это обычное дело. – Харакаш снова сурово посмотрел на меня, словно бы прикидывая, пора ли меня вязать веревками и укладывать в чулан, чтоб я еще чего не натворила, и я закрылась от его взгляда поднятыми ладонями.

– Я поняла, да. Не связываться ни при каких обстоятельствах. А ты расскажешь мне о тех краях? Ты, видимо, много времени там провел…

– Большую часть в рабском ошейнике, – хмыкнул весело мне в ответ островитянин, и я звучно щелкнула зубами. – Может быть, когда-нибудь, грея ноги у камина в тронном зале твоего отца… И того не обещаю! – Спрыгнув с края стола под мое разочарованное гудение, Харакаш весело подмигнул и посмотрел на второй этаж библиотеки, туда, где узкий, огороженный высокими деревянными перилами проход шел вдоль книжных полок.

– Иди ищи свой молитвенник, а я тут пока поброжу. Может, тоже найду что-то интересное…

Мне показалось, что в голосе островитянина мелькнули какие-то странные нотки, и я привычно потянулась к нему своей чуйкой. И ничего не обнаружила!

Стоп, я же чувствовала его…

Моя паранойя забила настоящую истерику, я сделала быстрый шаг в сторону, обнажая радостно загудевший клинок, и прикинула, как именно мне бежать и кого звать на помощь, если это не настоящий мастер меча.

Моментально обернувшийся на шорох вынимаемого из ножен клинка вроде-бы-Харакаш наклонил голову к плечу, скрестил руки на груди и вопросительно приподнял рыжую бровь.

– Насколько я помню, в библиотеках рекомендуют сохранять тишину и не одобряют тренировки.

– Кто ты?

Мастер меча нахмурился, в его глазах мелькнуло непонимание.

– Тот, кто знает, как тебя зовут, Э-ле-о-но-ра. – Он по слогам проговорил непривычно звучащее в этих стенах имя. Что случилось?

– Я не чувствую… ничего. Ни одной твоей эмоции. – Чуть опустив клинок, я все еще с недоверием смотрела на стоящего напротив мужчину. Тот, задумчиво прикусив щеку, прищурился.

– И часто ты применяла свои способности ко мне?

Я неопределенно пожала плечами, и мастер меча вздохнул, возводя глаза к своду зала.

– Подозреваю, что я просто стал еще старше. В отличие от магистра я чту своего бога. В последнее время даже чаще, чем обычно. Терпения прошу, понимания. – Харакаш насмешливо хмыкнул. – Может быть, в этом дело… Хватит тыкать в меня своей божественной железякой, Эва, это раздражает. Был бы я не тем, кем являюсь, Гир размазал бы меня силой твоей покровительницы по всему полу библиотеки. Иди уже, ищи свой религиозный трактат. Скоро ужин, не хотелось бы его пропустить.

Островитянин повернулся ко мне спиной и, замурлыкав под нос какой-то простенький мотив, подошел к ближайшему книжному стеллажу, принявшись водить пальцем по корешкам книг, что-то для себя выискивая.

– Это… – Я почувствовала себя глупо, убрала меч в ножны и глубоко вздохнула.

– Божественные силы хороши, но учись доверять еще своим глазам и, главное, сердцу, – не поворачиваясь ко мне, спокойно ответил Харакаш. – Меня оно за всю жизнь всего два раза подвело.

Я молча кивнула, обещая себе когда-нибудь расспросить островитянина про его прошлое.

Секцию «Оро», как на храмовом наречии именовалась одна из букв, я нашла быстро. Молитвенников там оказалось предостаточно, но нужный мне, видимо, оставшийся с тех же времен, что и данный мне комтуром, нашелся не сразу.

Лишенный каких-либо поздних пометок, переписанный красивым округлым почерком он слово в слово копировал всю основную информацию, что была в утерянном мною молитвеннике, в том числе – те странные символы, которые я не смогла расшифровать.

Я долго смотрела на пустые, чуть пожелтевшие от времени поля, вынашивая в себе мысль. Потом, оглядевшись, увидела на другой стороне этажа пюпитр с чернильницей в стойке и, подойдя, положила молитвенник на наклонную поверхность.

Бросив через перила взгляд, я увидела, что островитянин нашел для себя какую-то книгу и с интересом шуршит страницами, периодически кривясь, будто от смеха. Переведя взгляд на форзац молитвенника, я некоторое время неуверенно крутила в пальцах писчее перо, потом, вздохнув, обмакнула его в чернила и, прикусив кончик языка от напряжения, старательно вывела: «Учись доверять сердцу. Меня оно за всю жизнь всего два раза подвело. Харакаш, мастер меча».

Присыпав написанное песчаной пылью из укрепленного тут же, на пюпитре, лотка, я аккуратно стряхнула впитавшие чернила крошки в подвешенный к нижнему краю писчей поверхности кожаный мешок, уже частично заполненный ими, и, закрыв молитвенник, быстрыми шагами спустилась по лестнице вниз, к своему наставнику.

– Что читаешь? – Я было сунула нос ему через плечо, но островитянин закрыл книгу и положил ее на стол рядом с собой.

– Да так, откровения какого-то шебутного поклонника твоей богини. Бродил по миру, пытался всех наставлять на путь истинный. Пишет, что даже до Туманных островов добрался. – Островитянин снова потянулся, потом поскреб пальцами пончо в области живота и вздохнул. Я снова покосилась на книгу, вспомнив, с каким выражением лица мастер меча ее читал.

– И что на островах?

– Да ничего, получил по наглой морде за яростные проповеди и еще семнадцать лет работал на лесопилке, чтобы заработать вольную и вернуться на Большую землю. – Харакаш коротко хохотнул и снова поскреб живот. – Пойдем в обеденную, все эти потасовки и потрясения вызывают во мне зверский голод. А потом навестим Альвина, а то он сам навестит нас, чем вызовет переполох в лазарете. – И с этими словами островитянин подцепил меня под руку и практически потащил к дверям. Я же переваривала информацию про «заработок вольной», в очередной раз остро почувствовав, что совсем не представляю, в каком мире жил мой наставник.

Ужин прошел скомканно – обеденный зал полнился жителями Кохши, храмовниками и моими собственными солдатами. И те и другие часто подходили к нам то что-то спросить о моем здоровье, то просто выразить уважение. Харакаш ел, пропуская все мимо ушей и, как мне казалось, даже посмеиваясь над тем, как неловко я каждый раз откладывала ложку и кивала на очередной всплеск радости в мою сторону. Наверное, я могла бы просто разогнать всех желающих выразить мне личное уважение, но, сама не понимая почему, не стала этого делать. Что-то меня остановило. Может быть, мне было просто приятно, что все эти люди относятся ко мне дружелюбно, переживают за меня?

Также я заметила, что многие из женщин сновали среди кухонных работников, и это меня в какой-то степени радовало. При деле, значит, с ними тут будет все хорошо. Пока они приносят пользу, их точно будут здесь оберегать. Не ускользнуло от моих глаз и то, как некоторые обменивались шутками и смешками с храмовниками, впрочем, без всякой похабщины и лапанья. В кои-то веки ужинать пришлось в атмосфере всеобщей благожелательности. Наверное, новость о событиях в библиотеке еще не разнеслась по крепости…

Желудок настойчиво требовал пищи, и потому, как только поток жаждущих выразить свое почтение иссяк, я с усердием набросилась на кашу с мясом, закусывая ее свежей зеленью. Видимо, при крепости была своя теплица или даже крытый сад, где выращивали разные луково-укропные культуры круглый год.

Краем глаза я несколько раз поймала мелькание насыщенно-красных тог, но без пристального вглядывания не смогла найти, где сидит Длань. На самом деле мне не очень-то и хотелось – я была уверена, что они уже знают о произошедшем в библиотеке, и портить вкусный ужин возможным перекрестным допросом с участием своей персоны не хотела.

На совете наверняка поднимут этот вопрос…

Окончив трапезу, мы с мастером меча отправились в лазарет, где нас с плохо сдерживаемой бурной радостью встретил Альвин. Выглядел он неплохо – за ту пару дней, что я провалялась в беспамятстве, целители славно над ним поработали. Самой главной жалобой моего оруженосца стало питание.

– Овощные супы. Вареная птица. Протертые овощи с вареной птицей… Хочу мяса! Мяса вот такой кусок, жареного, сочного… Ваше высочество, смилуйтесь! Я скоро сам ботву отращу или перьями обрасту от такой еды! – Альвин сделал самое жалобное лицо, какое я только могла представить, сразу став похожим на всем известного котика.

– Прости, Альвин, но если магистр Ирвин сказал, что тебе надо есть именно это, то нужно его слушаться. Он точно знает, что тебе сейчас можно. – Рассмеявшись, я дружески похлопала понурого телохранителя по плечу. – Я его спрошу, конечно, когда тебе можно будет нормальное мясо, но до того времени…

Альвин тяжело вздохнул и с надеждой покосился на Харакаша. Тот развел руками.

– Завтра мы покидаем Алую крепость. Скажи мне честно, как ты себя чувствуешь? – Я присела на край прикроватной тумбы, потянувшись к Альвину своим чутьем. Телохранитель вскинул на меня взгляд и горячо заверил, что он, конечно, еще не полностью здоров, но пусть лучше он будет жрать овощи еще пару месяцев, чем останется в крепости.

– …следом поеду, если с собой не возьмете, – сурово закончил Альвин, скрещивая руки на груди и глядя на меня исподлобья.

– А как попрошу магистра, чтоб тебя к койке за ногу цепью приковали? – Я повторила его позу и прищурилась. Альвин насупился еще больше, пожевал губу, несколько раз бросил взгляд на островитянина, что, казалось, интересовался снующей неподалеку миловидной «медсестрой» из числа жительниц Кохши гораздо больше, чем нашей беседой, и, не найдя поддержки, окончательно пасмурнел.

– Да кто тебя тут оставит, страдалец. – Я снова рассмеялась, и оруженосец облегченно вздохнул.

Мы еще немного поговорили о несущественных мелочах – я не стала рассказывать ему о произошедшем в библиотеке, чтобы не вызывать неуместного чувства вины у своего временно не исполняющего обязанности телохранителя, а потом, заметив пару раз мелькнувшее неподалеку знакомое личико Доры, попрощалась с Альвином, сказав, чтоб вел себя хорошо, ел овощи и мечтал о завтрашнем дне.

Уже в коридоре я столкнулась со сбившимся с ног братом Севастием, который разыскивал меня по поручению магистра. На его лице отразилось такое облегчение, когда он увидел меня, что мне даже стало немного стыдно.

– Защитница, магистр просит вас проследовать на совет. Одну. – Закончил он, покосившись на стоящего за моим плечом островитянина.

Харакаш, нахмурившись, недовольно повел плечами.

– Я пойду с ней до дверей и останусь возле них в коридоре. Это не запрещается? – Островитянин явно поставил храмовника в тупик своим вопросом, и тот, помешкав, неуверенно качнул головой.

– О таком запрете мне сказано не было…

– Хорошо. – Заправив большие пальцы рук за пояс, Харакаш покосился на меня, но я была совсем не против такой поддержки. Конечно, на совете будет магистр, но все же так мне было спокойнее.

Совет проводился на третьем этаже крепости, где я еще не бывала. Все то же аскетичное убранство здесь было нарушено фресками на стенах. Яркими, живописными, завораживающими и… пугающими.

Я остановилась напротив эпизода, где неведомый мне художник изобразил сцену пожирания гигантским драконом каких-то сущностей.

Огромный, покрытый пластинами брони, с гребнем, идущим от носа до кончика хвоста, красно-черный, словно бы пронизанный прожилками текущей лавы дракон раскрывал гигантские крылья, прижимая мужские и женские силуэты разной степени белизны к земле черно-стальными когтями, а из его пасти безжизненно свисала красивая девушка.

Харакаш остановился возле меня, окинул ничего не выражающим взглядом фреску, задержав взгляд на фигуре в пасти, и хмыкнул:

– Так называемая Первая жертва. Ожидаемо…

Брат Севастий споткнулся на ровном месте и резко обернулся, смело уставившись на островитянина.

– Так называемая? Уважай павших ради победы богов!

Лениво повернув голову в сторону храмовника, мастер меча все тем же ничего не выражающим взглядом оглядел его с ног до головы.

– Первой жертвой стал Туманный. Вы все об этом знаете и все предпочитаете забыть об этом.

– Неправда! – Севастий аж побелел от гнева. – Защитница, почему ты терпишь это…

– Остановись. – Я подняла руку, прерывая храмовника, и посмотрела на своего наставника. – Харакаш, сейчас не время и не место для религиозных споров. Пусть каждый из вас останется при своем, с уважением к своему божеству и терпимостью к божеству другого.

Мог бы и не провоцировать его, между прочим! Я даже не в курсе, о какой Первой жертве тут идет речь, и не знаю, кто из них прав. Если есть кто-то правый вообще…

Кажется, Харакаш обладал весьма развитой интуицией, по крайней мере, я уже в который раз убеждалась в том, что иногда островитянину было достаточно одного короткого взгляда, чтобы понять, что делать или не делать в сложившейся ситуации.

Островитянин молча посмотрел мне за спину, на храмовника и отвернулся, показывая, что разговор исчерпан.

Я еще раз скользнула взглядом по сюжету фрески, огненно-черной кляксой расползшейся по стене, и, вздохнув, быстрым шагом пошла дальше по коридору, вынуждая брата Севастия меня сначала догнать и перегнать, а потом едва ли не легкой трусцой бежать впереди, указывая дорогу. Впрочем, скоро в его помощи просто отпала нужда.

Двустворчатые двери были открыты настежь, возле них стоял Гир, сразу же впившийся в меня взглядом.

– Чужаки не допускаются на совет, – ровным голосом сообщил он мне, когда расстояние между нами сократилось до пары шагов.

– Харакаш останется снаружи.

Храмовник молча кивнул и, развернувшись, вошел в небольшой светлый зал, все убранство которого состояло из круглого стола и семи стульев, три из которых были пусты.

Магистр радушно улыбнулся мне, остальные храмовники сохраняли на лице маску холодной вежливости.

Гир за моей спиной закрыл створки дверей, звякнул засовом.

Они всегда запираются изнутри?

– Присаживайся, защитница. – Ирвин указал рукой на один из стульев по правую руку от себя. Гир двинулся к свободному месту с левой стороны от магистра, и мне ничего не оставалось, как принять приглашение старца.

Место с правой стороны от меня осталось пустым.

Дождавшись, пока все рассядутся, настоятель едва слышно прочистил горло и заговорил, задерживаясь взглядом на каждом из присутствующих.

– Сегодня на нашем совете находится тот, чьего присутствия в этих стенах не ощущалось больше полутора тысяч лет… – Магистр Ирвин сделал выразительную паузу, а храмовники изобразили легкое удивление.

Может, это какая-то дань традиции?

– …и мы к этому присутствию оказались не готовы.

Парам-пара-пам, фьють! Ну, хоть кто-то, кроме меня, оказался к этому не готов!

– …И это первая причина, почему я, как глава Фиральской комтурии, собрал вас здесь, – закончил магистр, выразительно оглядев серьезные, в какой-то мере даже хмурые физиономии сидящих за круглым столом мужчин. Никто не собирался брать слово следом за Ирвином, а может быть, этого и не требовалось. Несколько мгновений мы сидели в тишине, они смотрели на старца, я смотрела на них. – Каждый из нас проходит испытание веры хотя бы один раз в своей жизни. Появление защитницы веры спустя столько лет молчания Пресветлой – одно из таких испытаний. И я с болью в сердце говорю вам, что мы его практически провалили.

После этих слов храмовники наконец-то слегка оживились. На их лицах отразилась разнообразная гамма чувств от удивления до раздражения и досады. Памятуя об опыте с чтением чувств Эмила, я не стала ни к кому специально тянуться своим чутьем, просто постаралась расслабиться и прислушаться к отголоскам эмоций, что накатывали на меня со всех сторон.

– Ложь. Угрозы. Нападения. Все это защитница веры получила здесь, в месте, где она должна была чувствовать себя в полной безопасности. В месте, что многие столетия носило гордый титул обители Коррина. – Взгляд магистра снова вернулся к Гиру, что, положив руки перед собой на стол, сплел пальцы в замок и пристально смотрел на настоятеля крепости.

– Мы услышали вас, магистр. Каких действий вы от нас ждете? – спросил сидящий по левую руку от Гира мужчина, тот самый рыжеволосый и кудрявый храмовник, что упоминал причину их встречи.

– Не действий, а осмысления, Оллей. Действий, особенно бездумных, уже было совершено достаточно, – чуть ворчливо отозвался магистр, и Гир шумно выдохнул, проводя ладонями по столу.

– Я прошу прощения за свое поведение в библиотеке. – Карие глаза буквально впились в меня взглядом. Гир меньше всего походил на человека, что искренне просит прощения. Скорее на человека, что сделал для себя определенные выводы и учтет все ошибки в будущем… Например, дождется, пока Харакаша не окажется рядом.

– Думаю, что это уже в прошлом. – Я чуть наклонила голову, не отводя взгляда. Храмовник, помедлив, тоже склонил голову. Ирвин, молча следивший за нашими короткими переговорами, повел рукой, снова привлекая внимание.

– Что ж… предлагаю перейти к делам организационным. – Магистр едва слышно вздохнул, сделав паузу, и один из двух все еще незнакомых мне храмовников, что до этого не проронили ни слова и чьих имен я до сих пор не знала, поднял открытую ладонь перед собой. Получив одобрительный кивок, он перевел взгляд на меня, и я мысленно скривилась.

Вот ведь знала, что никто не даст мне молча поприсутствовать…

– Здравствуй, защитница. Мое имя – Тоун Мизинец. – Я чуть недоуменно хлопнула глазами, и мужчина, покачав головой, принялся заново представлять мне всех сидящих за столом и тех, кто должен был сидеть.

– Длинный Оллей, Указующий Гир, Большой Денри. – Тоун указал на сидящего рядом с собой здоровяка практически с ангельскими светлыми кудряшками и отрешенным взглядом, что словно бы проходил куда-то сквозь меня. – И Безымянный Эмил.

Наши взгляды одновременно упали на пустующее место за столом. Спустя мгновение Тоун продолжил:

– Магистр сказал верно о том, что никто из нас не был готов к твоему появлению. К такому сложно быть готовым, но лучше поздно, чем никогда. Однако мы все были бы благодарны, если бы знали, какую миссию ты выполняешь и какое место отведено в этом замысле нам.

Тоун замолк, остальные храмовники, кроме Большого Денри, кивнули.

Замысел… вас явно не интересует гражданская война. Вас интересует причина того, почему я вообще появилась. Лучше поздно… Интересно, а что в случае поглощения богом Драконом Андарии стало бы с храмовниками? Хотя я отлично знаю ответ на этот вопрос…

Я встала, опираясь ладонями на стол. Обвела всех присутствующих взглядом, раздумывая отстраненно, что сейчас бы с легкостью выступила перед советом директоров. Дважды. Без подготовки. Голой! Если бы это, конечно, помогло избежать текущего разговора… Впрочем, а что я теряю? Вряд ли эти ребята готовы встречать Аримана с распростертыми объятиями. Вряд ли для них его богом уготована та же участь, что и для простого люда…

Мелькнувшую странную подозрительную мысль я отмела в сторону – для размышлений в этом ключе было не место и не время. Я слишком на многое не обратила тогда внимания и слишком многого не знаю до сих пор, чтобы делать какие-то выводы о Рафлаваре, верховном жреце.

– Моя миссия – убить бога Дракона. Какое место вы занимаете в этом замысле, мы решим сейчас.

В комнате повисла леденящая тишина, внезапно нарушенная тихим скрипом стула. Большой Денри вдруг шевельнулся, сложил свои огромные ладони перед собой на стол и поднял на меня кристально ясный взгляд ярко-голубых глаз.

(обратно)

Глава 5 О шести добродетелях, планах и топоре

Тишина продержалась недолго, всего пару ударов сердца, а потом взорвалась голосами.

– Еще одну Божественную войну!

– Безумие! Ты сошла с ума!

– Требуется решение великого совета…

– Нам надо успокоиться и выслушать…

– У нас достаточно проблем, чтобы еще…

У меня закружилась голова от гомона, от сдавивших со всех сторон чужих чувств. Я приложила ладонь ко лбу, медленно выдыхая, и покосилась на троих храмовников и магистра, что уже вовсю спорили между собой, игнорируя меня.

Большой Денри продолжал смотреть на меня так же пристально, как и до этого, но волной накатило чужое мягкое сочувствие. Неловко улыбнувшись самым уголком рта, выпрямившись и тяжело вздохнув, я оглядела всех присутствующих.

– Вы можете меня послушать?

Кажется, что мой голос потонул в общем гомоне.

И никакой реакции…Что делать? Орать, как они?

Голубоглазый здоровяк снова шевельнулся, чуть прикрыл глаза, прошептал что-то беззвучно, и я, резко выдохнув, уперлась руками в стол. Было ощущение, словно сверху на меня рухнула вся Алая крепость. Давление было такой силы, что подкашивались ноги, причем не у меня одной. Все присутствующие замолкли, пригнулись к столу. Магистр, охнув, осел на свой стул, и в этот момент давление пропало.

Мы все, переведя дух, посмотрели на безмятежного Денри, а он медленно поднял руку и указал на меня открытой ладонью.

– Благодарю, Денри.

Интересный у тебя способ привлекать внимание. Действенный…

Я обвела взглядом взъерошенных мужчин разной степени разгневанности, тяжело дышащих, возмущенных.

– Что непонятного было в словах «моя миссия»? Нет, помолчи. – Я ткнула пальцем в уже открывшего рот Гира. – Хватит, моя очередь. Сиди и слушай.

Если бы взглядом можно было убивать – от меня бы уже осталась кучка пепла, я в этом не сомневалась, но Гир ограничился только взглядом. Откинувшись на спинку стула, он махнул рукой, мол, «давай, девочка, говори». И я, фыркнув, продолжила:

– Так что непонятного было в моих словах? Что неясно всей Длани в слове «миссия»? Может быть, мне надо объяснить вам, что такое миссия, которую тебе поручила Светозарная? Так я с удовольствием вам объясню – это то, от чего невозможно отказаться. Даже если тебе хочется это сделать, всегда есть то, почему ты должен… почему я должна эту миссию выполнить.

Я обвела взглядом молчащих мужчин.

– Вы все знаете, кто я по крови и какая участь была мне уготована. Да, я должна была стать женой этого засранца до того, как стала защитницей. Да, я подписала себе смертный приговор, став тем, кто я теперь. Да, Бездна вас всех задери, я до сих пор сомневаюсь в том, что мне по силам выполнить требование Светозарной, но разве у меня есть выход?! А у вас что, много вариантов? Ариман несет сюда своего бога, который, так уж исторически сложилось, имеет длинный список претензий к Пресветлой! И если простому люду будет милостиво предложено просто сменить покровителя, то вам… – я сделала выразительную паузу, наблюдая за меняющимися выражениями лиц, – вам предложат только одну участь. И если Ариман вдруг проявит благородство, то ваша смерть будет быстрой. Во славу его бога конечно же. Что вы собирались с этим делать?

– Умереть за Светозарную…

– Глупец! За нее не надо умирать, за нее надо убивать! – Я рявкнула это, упираясь ладонями в стол и медленно переводя взгляд с одного лица на другое. И внезапно поняла, что уже какое-то время неодинока в своем собственном сознании.

«Тебя давно не было».

«Я решила дать тебе время и вижу, не прогадала. Чем занимаешься?» – В голосе богини было одобрение пополам с любопытством.

«Рассказываю им о кровожадных наклонностях их божества». – Я, забывшись, мрачно усмехнулась, и, кажется, эту усмешку храмовники приняли на свой счет.

– Что-то ты не стремилась убивать в библиотеке. – Гир зло нахмурился, барабаня пальцами по столешнице.

«Он готов напасть… Теперь ты знаешь об этом, скажи Мне спасибо», – с некоторым самодовольством произнесла Светозарная в моей голове.

– Если бы Эмил не стремился, тоже был бы сейчас цел, а так он жив только благодаря стараниям магистра Ирвина. И моим знаниям. Ты выдаешь себя, Гир. Серьезно собрался напасть на меня? Пользуешься тем, что островитянин теперь тебе не помеха?

Божество в моей голове хохотнуло, а я лишь большим усилием воли не отшатнулась, когда Гир, вскочив, практически отшвырнул от себя стул, жутко скрежеща зубами и сжимая кулаки.

– Указующий, я призываю тебя к порядку. – Я скосила глаза на магистра и увидела, что тот буквально искрит набранной Ато. Судя по всему, приготовления Гира заметил и он тоже. – Если в прошлый раз я мог это понять, ведь Эмил твой брат и друг, то теперь подобное недопустимо.

Брат?.. Он сказал «твой брат», а не «наш брат». Это многое объясняло…

Тоун вскочил следом, схватил Указующего за локоть и что-то коротко, резко сказал, указывая на опрокинутый стул.

Несколько ударов сердца мужчины смотрели друг на друга, затем я отчетливо услышала, как Гир скрипнул зубами.

– Понял, ты прав, – сказал он Тоуну, резко выдергивая свой локоть из его руки, и, подняв стул с пола, сел на свое место.

«Ты просто мастерски обзаводишься… Ну, если не врагами, то недругами». – Светозарная хмыкнула в моей голове, а потом… Я невольно тряхнула головой, пытаясь прогнать ледяное покалывание в висках, сопровождающее беспардонное ковыряние в моих мозгах. Впрочем, оно быстро закончилось. Ощутив странное молчаливое недоумение со стороны божества, я решила не спрашивать, что же такого Она там раскопала, потому как окружающий меня мир требовал чуть больше внимания. Пауза слишком затянулась.

– Послушай меня, Гир. Я готова тебе поклясться хоть Пресветлой, хоть всеми богами разом, что не хотела Эмилу вреда, но… Речь сейчас не об этом.

Вздохнув, я потерла переносицу, пытаясь не обращать внимания на снова обострившуюся головную боль.

«Как Ты не вовремя это затеяла. Ну, покопайся в моей голове на пару часов позже, а? – И внезапно все закончилось. Кажется, Светозарная просто покинула мое сознание, чем немного выбила меня из колеи. – Всегда б Ты такая сговорчивая была…»

– Так… Речь о том, что у меня есть задача и я должна ее осуществить. Меньше всего я хочу повторения тех событий, а потому мне необходимо, чтобы завоевание Андарии стало настоящей проблемой. Чтобы к тому моменту, когда Ариман прибудет сюда, намереваясь усадить свою задницу на трон моего отца, он вдруг увидел целое, сплоченное королевство, которое готово дать ему отпор. И отпор этот не обойдется для него малой кровью. Я хочу, чтобы он ощутил себя не на позиции всевластного завоевателя, а был вынужден пытаться решить все чуть более мирно. Пытался увидеть в нас возможного союзника хотя бы в краткосрочной перспективе. Дал мне время подобраться к нему поближе… И это действительно возможно. Потому что сейчас он проиграл войну на юге, и его знатно потрепали. На открытое противостояние у него может просто не хватить сил. Ему нужна Андария. – Я сделала паузу, переводя дух и давая время на осмысление всего, мною сказанного, и обвела взглядом присутствующих.

Гир сидел, сцепив пальцы в замок, в глубочайшей задумчивости. Тоун нервно постукивал по столу, Оллей то и дело порывался что-то сказать, но тут же закрывал рот, отчего был похож на выброшенную на берег рыбу. Магистр Ирвин, скрестив руки на груди и сведя брови, смотрел куда-то перед собой, периодически шевеля губами, но не произнося ни звука. И только Денри продолжал сохранять благостную невозмутимость, пронзая меня взглядом, что пугал меня куда больше, чем вспышки гнева Указующего.

Я не могла понять, какую роль играет этот здоровяк. Кем является на самом деле.

Он обладает достаточной мощью, чтобы воздействовать на магистра и своих соратников. Он явно имеет определенный вес… Нет, не так. Вес имеет каждый из Длани, но здесь что-то особенное. Что-то, пока непонятное для меня. Интересно, его молчание вызвано каким-то обетом или травмой?

– Ты сказала, что это даст тебе время подобраться поближе. Я правильно понимаю, что речь идет о… – Оллей наконец сформулировал свою мысль, перестав шлепать губами, но озвучить ее до конца так и не смог. В чуть раскосых глазах мужчины отражалось смятение и неуверенность.

– Да, об убийстве. Я не воспитывалась воином, и у меня, уверена, нет шансов в честном поединке. Но воля Светозарной ясна, поэтому мне предстоит совершить это, используя любой подходящий мне метод. Что угодно и когда угодно, лишь бы это привело к желаемому результату. – Я непроизвольно понизила голос, чувствуя, что хоть в этот раз слова слетают с языка куда легче, отголосок леденящего ужаса от того, что мне нужно совершить, сжимает мои внутренности, заставляя нервно сглотнуть.

Я бы предпочла яд. Что-то убийственное, очень быстрое. Но неизвестно, сработает ли тогда посвящение божеству? Чувствую нутром, что нет. Эта зубастая очень любит текущую кровь, и почему-то мне кажется, что неспроста…

– Он наверняка не будет ожидать встречи с распростертыми объятиями. – Гир поднял на меня взгляд, не меняя позы. – Может быть, он не ожидает встретить сопротивления, но и на радушный прием явно не рассчитывает.

– Наверняка. – Я кивнула и снова потерла переносицу, чуть прикрывая глаза, чтобы избежать хотя бы на время требовательного взгляда Указующего. – Потому радушного приема не будет. Я буду умеренно дружелюбна и буду предлагать ему отодвинуть планы по немедленному воцарению в Андарии, временный союз и совместное завоевание всех тех земель, какие ему заблагорассудится. Согласие на брак, скорее всего, тоже дам… Тихо! Отучайтесь от своей манеры перебивать меня! – Я, чувствуя волну раздражения то ли своего, то ли чужого, со всего маху стукнула сжатым кулаком по столешнице, прерывая начавшиеся уже обвинения в предательстве. Боль, стрельнувшая от кисти к плечу, только добавила мне злости. – Вы что, за идиотку меня держите? Заткнулись, сели и пошевелили мозгами! Я должна втереться к нему в доверие! И я буду играть роль властолюбивой и очарованной его мощью женщины, которая имеет полномочия на заключение подобного союза! Я готова с ним даже в койку лечь, если это даст мне возможность отправить его на тот свет. Кто из вас готов на большее унижение ради выполнения божественной миссии?!

Тоун переглянулся с Гиром, Оллей подавленно молчал. Большой Денри подпер голову рукой, не сводя с меня взгляда.

– Какую роль во всем этом ты отводишь нам, защитница? – наконец прервал тишину Указующий.

Наконец-то мы перешли к делу!

– Я хочу, чтобы вы присоединились к моей армии и помогли разобраться с этим дурацким переворотом в герцогстве, а потом…

– Нет. – Я повернула голову к магистру, что, поджав губы, отрицательно качнул головой.

– Что, простите, вы сказали?

– Мы не вмешиваемся в политические дрязги власть предержащих. С проблемами герцогов, мятежниками и всем этим храмовники тебе не помогут. По крайней мере, с нашего приказа. Добровольно тебе может помочь любой, мы это не запрещаем и не порицаем. – Ирвин глянул на меня с легкой грустью, словно извиняясь за свои слова. Я же стояла, с трудом сдерживая брань, рвущуюся с языка.

– Каков был твой дальнейший план? – Гир снова привлек мое внимание.

– Присоединить храмовников к действующей армии. Усилить ими охрану гарнизонов на границе с Ульманом и охрану столицы, – медленно проговорила я, не сводя взгляда с лица Указующего. Тот, мгновение помолчав, кивнул.

– Противостояние Дракону и его полководцу – вопрос не политики, а веры. Мы присоединимся к армии королевства, я лично отправлю письма в другие комтурии и обращусь в великий совет, если потребуется, но… – Гир сделал выразительную паузу, прищурившись и наблюдая за моим выражением лица, а я несдержала скептическую ухмылку. Конечно, без какого-нибудь «но» не могло обойтись, кто бы сомневался! – Только после того, как вопрос с Фиральским герцогством будет решен и в этом крае снова воцарится покой и законная власть, – закончил храмовник, и я кивнула.

– Согласна. И напоминаю, что законная власть это та, что исходит с позволения королевской семьи. – Гир, вскинув удивленно брови, уже через мгновение понимающе хмыкнул и согласно качнул головой.

Ну, хоть тут нет никаких противоречий.

– Отлично. Тогда я предлагаю на этом закончить обсуждение моей миссии и вернуться к делам насущным. – Бросив короткий взгляд на магистра, я опустилась на свое место, внезапно ощутив, как сильно меня вымотал этот разговор.

В целом я получила меньше, чем хотела, но больше, чем могла бы. Гир не был похож на человека, что будет разбрасываться обещаниями, тем более при соратниках и своем непосредственном командовании. Хотя, конечно, от магистра я не ожидала такой подставы… Очевидно, что мои представления о власти защитницы несколько не совпадают с реальностью. Жаль, что нельзя щелкнуть пальцами и просто отправить верных поклонников моей покровительницы в нужную мне сторону.

Магистр Ирвин, коротко поблагодарив меня, обвел взглядом всех присутствующих и сразу перешел к главным вопросам.

– Как вы знаете, на сегодняшний день должность комтура свободна. Кандидатов на нее немного, и я, пользуясь своим правом магистра Фиральской комтурии и настоятеля Алой крепости, хотел предложить эту должность тебе, Гир. – Храмовник сдержанно улыбнулся старцу, но тот, сделав паузу лишь для короткого вдоха, продолжил: – Должность комтура требует взвешенных решений, хладного рассудка и умения ставить общее благо и орденские порядки выше собственных чувств. Потому я изменил свое решение.

В комнате повисла тишина. Я старалась не шевелиться и смотрела в одну точку, буравя взглядом столешницу из темного дерева.

– Я понимаю, магистр. – Гир отреагировал на удивление спокойно. И он действительно был спокоен, потому как от него до меня донеслось лишь легкое чувство досады, тогда как со стороны Оллея и Тоуна я ощутила целый спектр чувств от глубочайшего недоумения до легкой нервозности.

– Ввиду того что на этот пост претендуют братья-рыцари из других комтурий, что ни в коем разе не делает их менее достойными, но явно делает менее осведомленными, я бы предпочел передать эту должность в руки человека, не понаслышке знакомого с нашими порядками и проблемами. Потому решение мне видится такое: или мы выбираем комтура из Длани, голосуя с учетом того, что Гир из голосования выбывает, или ты, храмовник, доказываешь мне, что дела веры и комтурии тебя заботят выше личных, а проявленная горячность была лишь досадным и редким недоразумением. Ваше мнение, братья-рыцари?

Я искоса посматриваю на сидящих за столом мужчин. Они явно были выбиты из колеи происходящим. Очевидно, что никто и предположить не мог, что следующим комтуром может стать не Гир.

– За испытание, – наконец произносит Оллей. Тоун кивает, соглашаясь. Денри медленно прикрывает глаза и склоняет голову.

– Хорошо. Брат Ханс вызвался обучать защитницу, но не довел дело до конца. Теперь это станет твоим испытанием, Гир, посему ты будешь сопровождать Эвелин, пока ей не придет время возвращаться в столицу.

Эх, не было печали…

Мы с Гиром одновременно посмотрели друг на друга, и я была уверена, что в голове храмовника мелькнула такая же мысль.

– Почту за честь, магистр. – Он снова смиренно склонил голову, и мне осталось только мысленно поаплодировать его выдержке. Старец бросил короткий взгляд на меня, словно вспомнив, что было бы неплохо хотя бы формально поинтересоваться, нужен ли мне такой учитель, и я, конечно, согласно кивнула. Учитель был не просто нужен, он был жизненно необходим. Особенно учитывая то, что завтра я планировала покинуть крепость, а значит, полагаться на магистра уже было нельзя.

Дальнейший совет прошел достаточно буднично и в какой-то мере скучно. Я понимала, что мне стоило бы прислушаться к разговорам о хозяйственном обеспечении, о размещении беженцев из Кохши, о новостях, которые принесли вернувшиеся из других комтурий члены Длани, но чувствовала, что просто клюю носом.

Усталость наваливалась бескомпромиссно, давя на корню любые мои попытки анализировать происходящий вокруг диалог. В какой-то момент это наверняка стало заметно, но никто не подал вида. Наконец я почувствовала, что встреча подходит к концу – паузы между репликами становились больше, беседующие устало реагировали на собеседников, погружаясь в свои мысли.

– Я считаю, что на сегодня мы обсудили все вопросы, – в унисон моим умозаключениям огласил магистр. Все присутствующие согласно кивнули. Заскрипели по каменному полу отодвигаемые стулья, лязгнул засов на двери. Каждый из храмовников перед выходом разворачивался ко мне лицом и делал короткий кивок. Настоятель крепости, видя, что я не тороплюсь вставать со своего места, также задержался за столом, ожидая, пока все выйдут, явно готовый к новой порции моих вопросов.

За дверями я увидела прислонившегося к стене Харакаша, но выходящий последним Оллей аккуратно закрыл дверь в зал, словно пресекая любую возможную попытку островитянина попасть внутрь.

– Почему вы отказали мне? Я… – Магистр поднял ладонь, не дав мне договорить.

– Защитница, вы не знакомы с порядками этого места, и я вас не смею винить за это. Вы выросли в замке среди высшей знати, да и многие другие магистры с удовольствием вмешиваются в политику, оказывая поддержку то тем, то другим… Чем ближе к столице, тем больше соблазнов. Мы стараемся держаться от всей этой возни в стороне. – Выудив откуда-то из недр своей мантии кисет, магистр ловко набил трубку, разжег ее с пальца и затянулся, пуская колечки сизого, терпкого дымка.

Вздохнув, я потерла лицо ладонями и уставилась в беленый потолок.

Нет, конечно, позиция магистра, что не желает впутывать своих людей в политические разборки, заслуживала всяческого почтения, но мне от этого были одни проблемы…

– Кто такой Денри? Что он за человек? Почему он всегда молчит? – Я вспомнила давящее ощущение на плечи и чуть поежилась. Ирвин, заметив мое состояние, коротко хмыкнул, сделал глубокую затяжку и медленно выдохнул дым к потолку.

– Длань формируется особым образом: каждый из нее должен соответствовать определенной добродетели, не важно кто какой.

– Но добродетелей шесть. – Я глянула на магистра, и тот кивнул.

– Одной из них должен соответствовать магистр и настоятель крепости. Какова моя добродетель? – Лукавый взгляд почти прозрачных глаз настиг меня внезапно, заставив задуматься, хоть и совсем ненадолго.

– Вера, – ответила уверенно я, и старец кивнул снова.

– Правильно. – Выпустив еще одно облачко дыма, магистр покосился на дверь, словно о чем-то раздумывая, а потом вздохнул. – В молитвеннике есть расшифровка каждой добродетели, с ее помощью нетрудно догадаться, что олицетворяет Денри.

Я тут же залезла в поясную сумку, извлекая молитвенник и шурша его страницами. Найти расшифровку добродетелей труда не составляло – они были в самом начале, после благодарственной молитвы.

Заметив, что я открыла нужное, магистр, затянувшись, попросил меня прочитать вслух. Отказывать ему не было причин.

– Достоинство. Относись к себе с уважением: ты – человек, а значит, заслуживаешь этого. Мужественность. Не отступай перед собственными страхами, и тогда они отступят перед тобой. Великодушие. Не держи зла, прощай обиды, и пусть дух твой будет чист и светел. Спокойствие. Не волнуйся из-за пустяков или вещей обычных и неизбежных. – Я запнулась, понимая, что с добродетелью Денри уже определилась, но магистр Ирвин вопросительно глянул на меня из-под кустистых бровей, и я продолжила чтение: – Благородство. Не стыдись ошибок, стыдись отсутствия раскаяния. Не стыдись незнания, стыдись нежелания знать. Не стыдись доброты, стыдись равнодушия. Вера. Верь в избранный тобою путь, но не дай ей ослепить тебя.

В пропитавшемся табачным листом и травами воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь шипением трубки.

– Ты хорошо показала себя на совете сегодня, – вдруг сменил тему магистр. – Не буду осуждать некоторые твои высказывания, все же… Наверное, божества не стареют. Они все так же горячи, как в те давние времена, а ты понимаешь Пресветлую куда лучше меня, ибо гораздо к Ней ближе.

Я молчала, чувствуя, что старец сказал не все, что думал. Не желая нагло нарушать его личное пространство и вламываться в мысли, мне оставалось только прислушиваться к его эмоциям, сменяющим друг друга, и гадать, о чем думает этот человек. Беспокойство, чуть колючее, будто новое шерстяное одеяло. Надежда, невесомая, как прикосновение весеннего ветра. Страх. Старый, словно присыпанный пылью и пеплом. Принятие, как отполированная временем доска из дуба, и… угасание. Трещина, медленно расходящаяся по высушенному дереву.

– Магистр, с вами все хорошо? – Я аккуратно коснулась пальцами старческого запястья, выдергивая настоятеля Алой крепости из размышлений.

– Да, – ответил он через пару ударов сердца. – Я просто очень давно не бывал на родной земле. Как любой потомок островного народа, я должен посещать ее, чтобы продлевать свою жизнь, напитываться силой Туманного. Но… – Ирвин, задумчиво пожевав мундштук трубки, качнул головой из стороны в сторону и едва заметно улыбнулся.

– Вы не хотите? – Я с беспокойством смотрела в морщинистое лицо магистра, уже зная, что он ответит.

– У меня осталось немного дел, защитница. Я завершу их, а потом… А потом решу… Может ли старик попросить юную деву оставить его один на один с его воспоминаниями? – Ирвин улыбнулся, огладив бороду, и я, молча встав, вышла из-за стола, коротко поклонилась магистру и покинула зал, притворив дверь за собой.

Ты уже все решил. Возможно, в тот день, когда я привезла твоего внука в белом саване…

В коридоре меня ждал только Харакаш, прислонившись спиной к противоположной от входа в зал стене. С безразличным видом стрельнув взглядом мне за спину, островитянин тут же занял привычное место по левую сторону от меня, молча сопровождая по коридору.

Я на разговор не нарывалась – мне было о чем подумать.

Например, о том, что теперь я буду находиться бок о бок с Гиром, с которым хрен поймешь, как себя вообще вести, который как бы не подумывает о том, чтоб свернуть мне шею, а потом сказать, что так и было.

Или о том, за что хвататься в первую очередь – мысли о так некстати похищенной девушке мерзко скребли, будто когтями, по моей совести, а разум упорно твердил, что надо не по герцогству скакать, устраивая детективно-розыскные игры, а искать голову змеи и рубить ее без всяких сожалений.

Кстати, о рубке…

– Харакаш, а где я могу найти графа Бернарда?

– Скорее всего, он во внутреннем дворе. У графа неплохо получается находить общий язык с краснорясочными, потому он нашел совершенный способ и солдат в форме держать, и самому пар выпускать.

– Совместные тренировки? – Харакаш молча кивнул мне в ответ. – А ты не хотел?..

– Хотел, но магистр предупредил, что лучше этого не делать. А теперь, после того как я протер пол библиотеки их главнюком, Ирвин, наверное, настаивал бы на том, чтоб запереть меня в келье до самого отъезда. Хорошо, что он уже завтра…

Чуть замедлив шаг, я слушала беззаботную болтовню островитянина, и мне даже не нужно было использовать чутье, которое к тому же уже не работало с мастером меча, чтобы понять – тот куда более сосредоточен и менее весел, чем пытается показать.

– Через сколько лет тебе нужно побывать на островах? – Я задала этот вопрос так же непринужденно, в тон своему наставнику, и с легким ехидством услышала, как он вдруг споткнулся на ровном месте, сбивая шаг.

– Странный вопрос. Отчего он возник? – Легко догнав меня, мастер меча заглянул мне в лицо и вздохнул. – Дело в магистре?

– Да, – не стала скрывать я. – Мне кажется… Я думаю, что он не собирается туда больше возвращаться. Он же умрет, если не сделает этого, верно?

– Умрет. – Островитянин пошел рядом со мной, периодически посматривая на меня краем глаза. – По истечении срока он начнет стариться очень быстро. Буквально за пару дней, я думаю, учитывая его возраст. Скорее всего, это будет легкая смерть, похожая на глубокий сон.

– Ты так говоришь, словно это нормально… – Я искала в своей душе гнев или хотя бы раздражение, но находила только странную усталость и нежелание противиться сложившейся ситуации. Даже мое недовольство было вызвано лишь отголосками упрямства, но не реальным желанием что-то попытаться изменить.

– А что в этом ненормального? Это его право выбрать время для смерти. И она будет легкой и ласковой. Он не будет умирать, пытаясь запихнуть собственные кишки в живот или задыхаясь от того, что нанизан на чужое копье, как жук на иглу. Милосердная смерть для служителя Пресветлой – что тебя не устраивает?

Я вздохнула, чувствуя толику яда в голосе своего наставника. Мне сложно было понять всю палитру чувств, какую он испытывал к своему бывшему земляку. Казалось, что он одновременно и уважал его, и презирал. Сочувствовал и злорадствовал.

– Так сколько осталось? – Мы спустились на первый этаж крепости, вышли во внешний двор, присыпанный легкой снежной пылью, и, пройдя через ворота, разделяющие призамковую территорию на две части, вышли во внутренний двор.

– Четыре года. – Мастер меча пожал плечами, снова глянув на меня. – Достаточно еще времени, и я не собираюсь помирать от старости, если тебя это интересует. О, а вот и граф! – Харакаш ускорился, направляясь к импровизированной арене, и мне ничего не оставалось, как пойти следом.

Граф, весьма дружелюбно беседовавший, очевидно, с кем-то из храмовых воинских наставников, наблюдал рукопашную схватку в центре арены и весьма смутился, увидев меня.

Сделав несколько быстрых шагов в мою сторону, он, склонившись в коротком, неглубоком, но, как я уже понимала, вполне позволительном в данной ситуации поклоне, спешно выразил свою радость касательно моего выздоровления и предложил пройти для беседы в крепость.

В некотором недоумении я согласилась, коротко скользнув взглядом по бывшему собеседнику графа, лицо которого мне было незнакомо, и по двум полураздетым, исходящих паром фигурам борцов.

Граф тут же выпрямился и, перекрыв обзор арены, попросил следовать за ним. Бросив короткий взгляд на островитянина, я увидела совершенно невозмутимое лицо и, непонимающе поморщившись, пошла за Бернардом, пытаясь понять, в чем причина такой неловкости и поспешности.

Войдя в крепость с внутреннего двора, я украдкой подышала на чуть замерзшие пальцы. Да, весна вступала в свои права даже на севере Андарии, но делала это явно неторопливо, и хоть морозы тут были значительно менее страшными, чем где-нибудь в Сибири или, еще пуще, на Дальнем Востоке, они все же были, а одеться теплее перед выходом я не додумалась.

– Прошу прощения, что вам пришлось это видеть, – начал рассыпаться в извинениях граф. Я, снова вопросительно покосившись на островитянина и не увидев у того никакой реакции, дождалась, пока граф проговорит некоторую часть заготовленных извинений, потом прервала его, подняв руку перед собой, и поинтересовалась, о каком, собственно, зрелище идет речь и за что он извиняется.

Мне стоило большого труда не рассмеяться, когда я услышала, что все дело в полуголых борцах.

Ну да, я же принцесса. Незамужняя женщина благородных кровей. Смотреть на полуголых мужчин мне не полагается. Как и многое другое, что я уже успешно делаю, впрочем…

Успокоив Бернарда, что я даже не заметила причину его неловкости, я уточнила, готова ли армия завтра утром покинуть стены Алой крепости.

– Да. Магистр оказал нам радушный прием, лошади и люди хорошо отдохнули, мы смогли пополнить запасы провизии и значительно обновить рацион за счет крепостных складов. Куда необходимо спланировать переход?

Я чуть прикрыла глаза, еще раз взвешивая все «за» и «против».

– К герцогскому замку. Пора нанести личный визит, раз уж граф Стефан не изволил прислать гонцов. – Бернард едва заметной согласной улыбкой оценил мой пассаж с умышленным понижением старшего сына покойного герцога Осберта в титуле и уточнил, будут ли еще какие-то приказы.

Приказов у меня не было, потому я с чистой совестью отпустила графа восвояси и, повернувшись к островитянину, вперила в него взгляд, мол, какого рожна мы шли через холодную улицу, когда можно было пройти через крепость?

Мастер меча, хмыкнув, предложил показать мне причину.

Причина стала мне понятна через получасовое блуждание по пустым коридорам. Эта часть Алой крепости напоминала настоящий муравейник, пронизанный ходами, что переплетались в настоящий лабиринт. Харакаш пояснил, что когда-то нижние этажи этой части крепости были остатками скалы. Когда-то давно здесь было только скромное прибежище для желающих отрешиться от проблем большого мира и посвятить себя служению божеству. Мирные храмовники возделывали окрестные земли, занимались охотой, выделывали шкурки и жили в аскетичных, вырубленных прямо в скале кельях.

– …поселение медленно разрослось, твоя покровительница начала жаждать большего, а с Ней и Ее последователи. Возникли храмы и комтурии, появилась надобность в крепостях. Ясное дело, никто не стал ломать тут все и перестраивать заново, и эта часть была отведена под разные склады, сушильни и прочие важные, но не требующие ежечасного посещения места. – Островитянин, чуть помедлив перед очередной развилкой, пожал плечами и повернул в правую сторону к уходящей вверх лестнице.

– Откуда ты так много знаешь об этом месте?

– Ты валялась в беспамятстве. Альвин валялся в лазарете. Что еще мне было делать? Местные служители вполне не прочь рассказать историю своей обители, если видят, что их кто-то действительно готов слушать.

– Что, прям-таки все?

– Ну не все, конечно. – Харакаш глухо хохотнул, а я закатила глаза, представляя, как этот лысый черт терзает случайно встреченных в коридоре храмовников вопросами. – Но так или иначе мне было с кем поговорить и что послушать.

– А почему ты не спросил об этом магистра? Он достаточно охот…

– Я недостаточно охотно, – оборвал меня островитянин, тут же растеряв всю веселость в голосе. – У магистра много дел, да и, кроме того, мы с ним совсем не друзья.

– Почему? Из-за того, что он, – я на всякий случай огляделась и понизила голос до шепота, хоть в коридорах мы так никого и не встретили, – не поклоняется Туманному?

– А вы весьма догадливы, принцесса! – Островитянин с сарказмом чуть склонил голову, и я недовольно фыркнула, но тут же, спохватившись, схватила его за локоть, не давая убежать на пару шагов вперед и исключить возможность обсуждения такой щекотливой темы. Харакаш скривился, но вырываться не стал, замедлив шаг и идя рядом со мной.

– Но ты же сказал, что Туманный это вполне позволяет. Тогда, еще до прибытия в крепость, помнишь?

– Помню. Но если это позволяет Туманный, почему ты спрашиваешь, чем недоволен я? – Мастер меча снисходительно покосился на меня сверху вниз и усмехнулся. – Да-да, Эва. Я же всего лишь человек. И вполне могу не одобрять то, что допускает мое божество. Как и ты. Идем, я хочу навестить Альвина в лазарете так, чтоб мне не пришлось воевать с местными целителями, а время уже позднее…

Оставшийся путь мы прошли в молчании. Островитянин вывел меня на второй этаж, указав рукой на коридор, сообщил, что если я пройду дальше, то увижу уже знакомые мне части крепости, и шустро исчез из поля моего зрения.

Мне ничего не оставалось, как пойти к себе в комнату, чувствуя, что от усталости начинают слипаться глаза.

День был нервным, насыщенным событиями и потрясениями, а потому мое желание воссоединиться с кроватью было вполне объяснимым.

Скрипнув дверью, я шагнула в полумрак комнаты, повернулась к двери, легким усилием воли заставляя знак на своей ладони засветиться чуть ярче, чтобы видеть хоть что-то, и закрыла ее на засов.

Волна чужих эмоций докатилась до меня слишком поздно, чтобы я снова повернулась к двери и распахнула ее, но достаточно рано для того, чтобы суметь упасть на одно колено, перекатиться в сторону, уходя от возможного удара, и осветить резко вспыхнувшим на ладони символом божества комнату.

– Дора?..

Я непонимающе уставилась на девушку, что сжимала в руках топор наподобие того, каким колола в Кошхе дрова.

Что происходит?!

– Дора, давай поговорим. – Я медленно опустила правую руку. Как минимум для того, чтобы не светить нежданной гостье прямо в лицо, ну и чтоб в случае чего быстро достать меч. Понимание того, что светящаяся ладонь будет выдавать мое местоположение даже тогда, когда я сожму рукоять, догнало меня спустя пару мгновений.

Моя бывшая служанка скривила лицо в гримасе боли, шевельнула губами, словно силясь что-то сказать, но издала лишь сдавленный стон. Сильные, привыкшие к тяжелой работе руки решительно перехватили рукоять топора, и Дора сделала шаг вперед, окончательно перекрывая мне дорогу к двери.

Кажется, вот сейчас тот самый момент, о котором говорил Харакаш. Бегать и громко звать на помощь!

И я заорала что было силы.

– На помощь!

(обратно)

Глава 6 О чужих мечтах, птицах и горьком вкусе победы

Лезвие топора, сверкнув, впилось в изножье кровати, перед которым я стояла еще мгновение назад. Как в каком-то замедленном кошмаре, я видела, как стоящая ко мне вполоборота девушка медленно перехватила рукоять топора, как напряглись мышцы на ее руке и как с тихим скрипом кровать отпустила лезвие. Дора обернулась и смотрит на меня, я же, опасаясь погрузиться в раздирающие ее чувства слишком глубоко, наоборот, в глаза ей не смотрю, останавливая взгляд где-то на уровне губ.

Чужой страх, гнев, боль, отчаяние… они касаются меня, обжигая и удушая.

Что происходит? Почему она все это чувствует? Почему она все это делает?!

– Кто-нибудь! На помощь!

Вечер, в коридорах достаточно людно, ведь трудолюбивым храмовникам еще рано спать… Кто-нибудь, пожалуйста, услышьте меня.

Я снова отскакиваю в сторону, спотыкаюсь, переворачивая стоящий у стены стул, и, уловив краем глаза уже начавшийся замах, падаю на четвереньки, пропуская смертоносный удар над головой. Лезвие высекает искры из беленого камня, оставляя длинную, уродливую, темную царапину.

Кажется, что стук моего сердца слышно по всей комнате. Он совпадает с грохотом, начавшимся из-за двери, – мой крик не остался незамеченным, но в этой крепости если что-то и строили, то на века, и дверь исключением не была.

Мне бы продержаться немного, совсем чуть-чуть, это же всего лишь деревенская баба с топором…

Дора наступала, и я, не вставая, перекатилась по полу, чтобы подняться вне досягаемости топора. Резкая боль в затылке остановила меня на половине оборота, дернула назад, и я, неловко переворачиваясь на спину, увидела, как сверху на меня опускается топор!

Мне ничего не оставалось, как откатиться прямо под ноги Доры, что прижала правой ступней к полу добрую пядь моей косы. Она стояла, перегнувшись через меня и пытаясь вытащить из деревянного настила топор. Отведенное мне время жизни шло на секунды.

Извернувшись и привстав на одно колено, насколько позволяла прижатая к полу коса, я обхватила ноги Доры чуть выше икр и изо всех имевшихся у меня сил ударилась телом о ее голени, отталкиваясь от пола ногами.

Повалить свою противницу на пол удалось легко, а вот придавить к нему крепкую, куда более мускулистую девушку оказалось задачей для меня непосильной. Хуже того, я слишком поздно поняла, какую ошибку совершила, оказавшись к ней так близко – Дора легко скинула меня с себя и, сев сверху, сдавила руками мою шею.

Непрошеная мысль о том, что теперь я знаю, как себя ощущает выбранная на суп деревенская курица, засвербела в голове одновременно с пониманием, что игры кончились и выбора у меня нет.

Прекратив тщетные попытки оторвать крепкие руки от своего горла, я вскинула перед собой правую руку, кладя левую на рукоять меча и зажмуриваясь.

Вспышка, которую я увидела даже сквозь веки, и вопль слились в единое, меня «обожгло» новой порцией чужой боли, только на этот раз она оказалась куда ярче. Руки на моей шее ослабли на мгновение, но этого мгновения было достаточно.

Пазы на гарде разъединились, высвобождая из лезвия меча стилет, и я полоснула перед собой наотмашь, одновременно вцепляясь правой рукой в предплечье своей противницы и приподнимаясь с пола.

Дора отшатнулась, свалилась с моих ног, одной рукой закрывая глаза, другой пытаясь унять хлынувшую из длинной и глубокой раны через грудь кровь.

Я, чувствуя, как кружится голова, с трудом встала на ноги, сжимая стилет в левой руке.

Дверь комнаты надсадно хрустела, сдаваясь под ударами. Словно через слой ваты, слышались из-за нее мужские голоса, которые я не могла различить – боль Доры сжимала меня в тиски. Яркая, чистая, она хлестала из нее с такой же силой, что и кровь из нанесенной мною раны.

– Дора, ты… ты меня слышишь? – Собственный сиплый голос вырвался уродливым карканьем. Она засучила ногами, отползая от меня, и отняла руку от лица, повернув его в мою сторону.

Красные от полопавшихся сосудов белки, сузившийся до игольного ушка зрачок. Обожженная кожа и веки вокруг слепо смотрящих перед собой глаз.

– Дора, прошу…

Губы девушки дрогнули, она содрогнулась всем телом.

– Ваше… Эвелин… я… не хотела, не могла… не надо, умоляю… – Едва слышный шепот сорвался с сухих, обветренных губ.

Моя недавняя противница попыталась встать, я сделала быстрый шаг к ней, и в этот момент дверь рухнула в комнату.

– Дора, нет!

Мой крик совпал с ее отчаянным прыжком. Словно загнанная в угол кошка, она бросилась куда-то мимо меня прочь от грохота падающей двери и командного рыка из-за нее. И я только в последний миг заметила, что из-за ее юбки торчит краешек топорища.

Оказавшись от меня в одном шаге, Дора каким-то неестественным движением, вслепую, пытается нанести короткий рубящий удар, держа топор у самого обуха. Я пригибаюсь, одновременно делая шаг вбок, хватаюсь правой рукой за свободную часть топорища, обхожу девушку с левой стороны, отводя ее руку с оружием, сталкиваюсь взглядом с каким-то солдатом, что целит в спину Доры из арбалета, открываю рот, чтобы остановить его… И в этот момент она поскальзывается на собственной крови и резко заваливается назад.

Стилет, что я сжимала в левой руке, входит рядом с ее позвоночником с ужасающей легкостью и выскальзывает из моей ладони, оставаясь в теле Доры, что падает спиной всем весом на его рукоять.

Выпущенный солдатом арбалетный болт пролетает над головой девушки, впиваясь в стену.

Топор с глухим стуком выпадает из ослабевшей женской руки, и я слышу, как в моей голове поет свою кровожадную песнь клинок, щедро напитываясь кровью побежденного врага.

Взгляд Доры помутнел на мгновение, чтобы потом обрести ужасающую четкость. Она смотрит на меня умоляющим взглядом, полным боли, страха и собственной вины.

«Хватит! Остановись! Не трогай ее!» – Мой мысленный крик, обращенный к собственному оружию, ничего не меняет. Я ощутила некоторое замешательство от Жала, запоздало осознавая, что мне, в общем-то, уже не требуется касаться его руками, чтобы сохранять мысленную связь, а потом вдруг поняла, что моему клинку не под силу выполнить такое требование.

То, для чего его создали. То, что являет его суть – сбор чужих сил для поддержания владельца в нужный момент… Как бы я ни уповала на его разум, Жало в первую очередь инструмент, а потом уже все остальное.

– Прости… – Мой голос дрогнул, когда я опустилась на одно колено рядом с девушкой, едва касаясь ее плеча пальцами.

Глаза Доры подернулись дымкой, веки задрожали и замерли. Боль ушла вместе с ее жизнью.

Подняв голову, я обвела взглядом стоящих в моей комнате мужчин. Хотелось орать, выть, швыряться предметами. Хотелось найти виновного и медленно вкрутить ему стилет в брюхо, хотелось…

Я сглотнула, пытаясь успокоить это внезапно возникшее желание убивать, и, усилием воли отогняя от себя кровожадные мысли, старалась сконцентрироваться на лицах людей, стоящих в комнате.

Их определенно прибыло, и смотрели они на меня каким-то странным, напряженным взглядом.

– Что? – одними губами спросила я, обводя их взглядом. В задних рядах возникло какое-то движение, зазвучал легко узнаваемый голос. Бернарда пропустили вперед, и он, бросив короткий взгляд на лежащую в луже крови Дору, уставился на меня.

– Ваше высочество, я прошу прощения за случившееся. Это целиком моя вина, и я готов… – Его голос звучал резко, гневно, а сам он действительно ощущал свою вину за все это.

«Но разве ты виноват на самом деле? Дора имела возможность входить в мои покои, убирать там и всячески прислуживать, как и подобает. Здесь нет стражников, стоящих по коридору, они были ни к чему. Здесь никогда не было посторонних, да и… но как? Кто сделал это с тобой?» – Мысли снова возвращаются к девушке, я отвожу взгляд от Бернарда, забыв, что ничего не ответила ему, и кладу ладонь на лицо мертвой Доры, проводя вниз и навсегда закрывая ее глаза.

– Выйдите. Все.

– Но…

Я снова поднимаю взгляд на Бернарда, и несколько мгновений мы смотрим друг на друга.

– Я сказала – всем выйти и закрыть дверь. – Собственный голос странно резанул слух. В груди обожгло, ладонь сама потянулась к валяющемуся рядом топору. Стоящие полукругом солдаты отступили, Бернард вздрогнул и махнул им рукой в сторону двери. Они вышли один за другим, последним, пятясь и не сводя с меня взгляда, покинул мою комнату граф.

Дверь глухо стукнула о косяк.

Я ни мгновения не сомневалась, что весьма скоро здесь окажется магистр, Харакаш, кто-нибудь из Длани, и хорошо, если не будет Альвина. Времени у меня было немного.

Неровный огонек масляной лампы, принесенной кем-то из солдат и поставленной на стол у стены, бросал тени на тело Доры так, что казалось, будто ее ресницы едва заметно дрожат. Румяное загорелое лицо девушки было умиротворенным и спокойным и совсем не вязалось со следами ожогов вокруг глаз.

Чуть приподняв Дору за плечи, я перехватила ее под лопатки, и, усадив бездыханное тело, опирая на собственное плечо и придерживая рукой, взялась за рукоять стилета, вытаскивая его из раны.

Кровь хлынула с новой силой, и в этот раз оружие ее уже не впитывало – она просто соскальзывала с трехгранного лезвия, не оставляя ни капли на мягко светящемся металле.

Словно бы со стороны я наблюдала сама за собой.

Откуда это спокойствие во мне?

Уложив Дору обратно на пол, я, встав, подняла опрокинутый ранее стул, поставила его чуть в стороне от темно-алой, влажно блестящей в свете огня лужи крови, что медленно растекалась из-под тела, и села, глубоко вздохнув.

«Мне жаль. Меньше всего я хочу делать это, Дора. Но иначе я не узнаю, кто заставил тебя сделать все это. И не смогу отомстить. Не знаю, нужна ли тебе эта месть, но она нужна мне. Очень нужна. Просто потому, что… так будет правильно», – мысленно обратилась я к Доре.

Несколько мгновений я смотрела на неподвижное тело девушки, а потом перевела взгляд на стилет в своей руке. Не нужно было никаких слов или связного, сформулированного приказа. Я чувствовала оружие в своей руке как продолжение себя самой, и оттого пожелание взять свежеполученные силы Доры исполнилось так же быстро, как если бы я просто решила согнуть палец.

Мир вокруг дрогнул, словно бы стал ярче и четче на миг. Мне стало жарко, я непроизвольно дернулась, настолько велико было желание немедленно вскочить и что-то делать.

Воспоминания Доры, незамутненные, насыщенные, хлынули в мое сознание рекой.

Чужие грубые руки, унизительная боль, вызывающее омерзение тепло, чужая влага, смешанная с собственной кровью, бегущая по голым ногам. Затоптанные чужими сапогами доски родного дома.

Старший брат, идущий в веренице таких же, как он, со связанными общей веревкой руками. Черные хлопья, оседающие на белый снег, и тошнотворный запах горелого мяса. Сидящий на заборе крупный ворон.

Я, порывисто вздохнув, сжимаю крепче зубы, пристально вглядываясь в чужую память.

Следующее воспоминание мне знакомо – вспышка божественного знака в бане на тонкой руке сидящей рядом принцессы. Оторопь, страх, непонимание, жгучее любопытство и смущение. Неловкость и одновременно воодушевление.

Сглотнув подступившие не вовремя слезы, я стараюсь сосредоточиться, «пролистывая» воспоминания девушки, намеренно не задерживаясь даже на тех, что мне были любопытны. Мое любопытство тут неуместно. Пусть Дора мертва, но это ее воспоминания и ее чувства, и мне нужно отнестись к ним с уважением.

Лицо Альвина… Оно всплывает достаточно часто. Почти так же часто, как лица некоторых женщин, что двигались вместе с Дорой в обозе.

Мои рубашки, выстиранные трудолюбивыми руками девушки, такие белые и мягкие, каких она никогда не носила.

Чувство страха, круто замешенное на любопытстве. Обрывки разговоров о смерти старосты и казни храмовника.

Обрывки разговоров с Альвином… Я невольно прислушиваюсь, всматриваюсь в воспоминания, когда звучит мое имя.

Ей меня жаль. Она мне сочувствует, ведь я – женщина, которой пришлось надеть доспехи и повести за собой войско. Альвин отвечает ей, что я не женщина, а принцесса, дочь короля. Что мне все по плечу и я сильнее, чем любой из идущих следом. Я ощущаю укол ревности, что испытывает Дора, и невольно усмехаюсь.

Глупая! Альвин сказал честно и прямо, так, что лучше и не придумать. Я – не женщина. Ни к чему было ревновать…

Где-то рядом раздается карканье. На фоне сереющего неба я вижу глазами Доры пролетающего над обозами ворона.

Алая крепость. Любопытно косящие глаза молодых храмовников. Вежливые, приветливые. Доре тут нравится.

Черные, лоснящиеся перья, застилающие все. Чужой голос, мягкий, доверительный. Снова Альвин. Всепоглощающее чувство страха и бессилия.

Я встряхиваю головой, цепляясь за воспоминания, и всеми силами возвращаю его назад. Слишком много воронов и этот голос…

Черные перья ускользают из воспоминаний как непонятное забытье, временное помутнение. Скрипнув зубами, я продолжаю смотреть в память девушки и наконец нахожу нужное.

Большая черная птица сидит во дворе крепости на задранных к светлеющему небу оглоблях ремонтируемой телеги без задних колес. Дора кормит его краюшкой хлеба, аккуратно гладя по глянцевым перьям. Птица клюет лениво, косит по сторонам то одним, то другим глазом.

Рука Доры замирает. У меня резко начинает болеть голова, но я, впившись ногтями в ладонь, буквально вцепляюсь в это воспоминание и понимаю, что девушка видит не то, что происходит на самом деле. В ее воспоминаниях я вижу лицо мужчины неопределенного возраста с короткими вьющимися волосами и мягкими чертами лица. Он выглядит испуганным, но Дора этого не замечает. Торопливый голос, повелевающий, порабощающий сознание, велит девушке вынести какую-то мою вещь. Дора внезапно сопротивляется. Робко, вяло, но противится этому приказу. Она говорит, что не воровка и что нельзя просто так брать вещи принцессы.

Головная боль нарастает, перекидывается с висков на затылок, сжимаясь, словно тяжелый металлический обруч.

Чародей мешкает, давление на разум усиливается. Мягкие, вкрадчивые пояснения о том, что принцессе угрожает опасность, он лишь хочет помочь. Просьба принести что-то незначительное, любая пустяковая мелочь, лишь бы была как можно ближе к телу, сгодится. Девушка уже не сопротивляется. Она просто не имеет на это сил.

Я спешно пролистываю воспоминания. Ворон-чародей всплывает всего несколько раз – Дора приносит ему шнурки. Тонкие кожаные шнурки.

Мои пальцы сами по себе касаются косы, которая завязана именно таким шнурком.

Все же магистр был прав… вещь незначительная для меня, но находящаяся максимально близко к телу. Я никогда бы не заметила пропажи. Что же пошло не так? Зачем заставлять Дору убивать меня собственноручно?

Небольшая комната. Какая-то кладовая с инструментами… Неловко снимается верхнее платье, под ним широкий пояс, за который засовывается топор. Дора некоторое время барахтается в верхнем платье, просовывает голову в вырез. Поверх грубого сукна надевается еще один пояс, а платье чуть вытягивается из-под него, чтобы скрыть холодящее бок лезвие топора. Она поднимает с пола ведро, в котором плещется немного воды, вешает на его край чистую и сухую тряпку и выходит из каморки.

Медленными шагами, словно в полусне, девушка идет по коридорам крепости. Рядом с дверью в мои покои нет никого, потому Дора спокойно входит в освещенную тусклым, проникающим через оконца светом комнату, ставит ведро под стол, задирает верхнее платье, вытаскивая топор, и замирает в углу моей спальни с левой от двери стороны. Я не чувствую ничего, ни единого отголоска ее эмоций, она как безвольная кукла стоит в комнате. Ее глазами я вижу, как постепенно тускнеет свет, как все вокруг погружается в темноту. Скрип двери и падающий через дверной проем свет. Я вхожу в комнату, вздыхаю, поворачиваюсь к двери и ковыряюсь с засовом. Бесчувственная Дора медлит, но потом вдруг резко делает шаг ко мне и заносит топор.

Так, значит, это были не ее чувства? Я ощущала мага, завладевшего ее сознанием, он полностью поработил ее разум!

События несутся вскачь. Я горько хмыкаю, закусывая до крови губу, ведь ощущение сжимающего мою голову обруча становится почти нестерпимым, словно он действительно вонзается в череп, ломая кости.

Резкая, отрезвляющая боль, настоящая боль Доры, когда я ослепила ее и ударила стилетом, впивается в меня, выбивая воздух из легких.

Сквозь нее вдруг пробивается прикосновение чужих ладоней к плечам, реальное, крепкое, поддерживающее. Я слышу где-то на грани сознания голоса мастера меча и магистра. Поднимаю ладони, показывая, что слышу их. Они замолкают, но ладони с моих плеч никуда не исчезают.

Давление на разум немного ослабевает. Я чувствую Дору, настоящую Дору. Страх, ужас, боль, непонимание, озарение содеянного. Она практически ничего не видит, ослепленная вспышкой, обожженные слезящиеся глаза ухватывают лишь мутный силуэт.

Я слышу свой голос. И вновь чувствую сжимающийся на голове раскаленный добела обруч.

Дора еще пытается сопротивляться, буквально мгновение перед тем, как за ее спиной слышится грохот падающей двери.

Мой крик, глухой и отдаленный, сливается с резким, словно хлыст, приказом чародея. Самоубийственный прыжок, удар вслепую, падение…

Огненный обруч лопается, на смену ему приходит запоздалая боль. Она наконец свободна от его власти, но вместо облегчения чувствует лишь холод, волной прокатившийся через все тело к животу.

Теплое прикосновение ладони, отчаянная попытка угасающего сознания ухватиться за мой голос, и…

Я распахиваю глаза, судорожно хватая ртом воздух и чувствуя струящиеся из глаз слезы. Хватаю предложенный мне стакан воды, клацаю зубами по глиняному краю, выпивая ледяную воду, резко выдыхаю. Возвращаю стакан в руки магистра и тыльной стороной освободившейся руки вытираю лицо, промаргиваясь.

Магистр Ирвин и Харакаш стоят в паре шагов от меня, Гир замер у противоположной стены. Бернард прислонился плечом к дверному косяку.

Альвина нет… Хорошо.

Все молчат, не сводя с меня взглядов. Двенадцать долгих вдохов мне требуется, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя, успокоиться и, главное, точно запомнить голос и лицо чародея, который показался Доре. Двенадцать долгих выдохов я собиралась с мыслями, думая, что стоит рассказать, а что – нет.

– Дору заколдовали… Нет, не так. Ею управляли. Ее взяли под контроль. У меня пропадали личные вещи, магистр, вы были правы. Он… Чародей заставил ее приносить шнурки, которыми я завязывала косу. Она отдавала их ворону, сидящему на телеге во дворе. Чародей управлял им, следил за нами через него, судя по всему, с самого нашего въезда в Кохшу. Потом выбрал Дору своей целью. Получил от нее мою вещь. Видимо, после этого попытался влезть в мой мозг. – Я помедлила, подбирая слова, и осторожно заговорила дальше, озвучивая свои выводы: – Думаю, что он действительно не знал, кто я. Значит, он не мог считать воспоминания Доры, он видел только то, что видела она, когда управлял ею. Он думал, что я просто человек, принцесса. Оттого испугался, когда попытался влезть в мой разум. Он просто не понял, что произошло. Хотя я не очень понимаю, как такое может быть. По всей Андарии шумели о том, что я…

Я замолчала, не договорив.

Мастер меча и магистр переглянулись, Гир едва слышно вздохнул. Бернард беспокойно пошевелился, глядя на меня.

– Он не из Андарии. Он не знает, кем я являюсь. Его использовали, а потом силой принудили к тому, чтобы он попытался убить меня руками Доры. Я чувствовала его боль, именно его, когда Дора нападала на меня. Прочитав ее воспоминания, я поняла эту разницу, где были ее чувства, а где – его. Она не ощущала ничего, подавленная его волей, и только когда я ослепила ее, она смогла освободиться от влияния чародея. Но лишь на недолгое время…

В комнате повисла тишина. Харакаш, подойдя ко мне, несильно сжал мое плечо, пытаясь ободрить.

– Думаю, оружие можно убрать. – Островитянин кивнул на руку, и я поняла, что стилет все еще в моей ладони. Магистр и Гир внимательно следят за тем, как рукоять встает в пазы и клинок снова становится одним целым. Я чувствую их удивление и сомнение, но оба они все так же молчат, а я не испытываю никакого желания что-то им объяснять.

Не маленькие, сами все поймут. Магистр Ирвин уж точно.

Храмовник, прочистив горло и поймав разрешающий взгляд настоятеля крепости, обращает взор на меня. Я пожимаю плечами и киваю.

– Та тварь в библиотеке и это…

– Нет, – я не даю ему договорить, отрицательно качнув головой, – тварь и ее посланник явно знали, кто я и кем являюсь, а этот чародей – нет.

Гир хмурится, нервно барабаня пальцами по сгибу локтя. Магистр Ирвин привлекает мое внимание поднятой ладонью.

– Защитница, я думаю, что тебе больше не стоит пользоваться услугами посторонних. Я понимаю, принцессе не положено…

– Магистр, оставьте. – Я горько усмехаюсь, не давая договорить и ему. – Принцессе не положено носить штаны, доспехи, владеть оружием, спать в одной комнате с мужчинами, сквернословить… и еще много чего. Обойтись без служанки я смогу, но гдегарантия, что следующий удар не будет нанесен рукой профессионального солдата?

Бернард при моих словах вздрогнул, резко вытягиваясь по стойке «смирно». Я ощущаю острый, терпкий привкус вспыхнувшего в нем гнева и снова усмехаюсь.

– Граф, я не сомневаюсь в вашей верности или верности ваших людей. Но Дора пыталась меня убить не по своей воле, поверьте, она не желала мне смерти, я видела ее глазами и чувствовала ее сердцем. Это невозможно обмануть.

– Что прикажете, ваше высочество? – Бернард сник прямо на глазах, гнев сменился чувством вины и злого бессилия.

– Позвольте я, защитница, – вмешался в наш разговор магистр, и я, привалившись устало к спинке стула, кивнула. Старец пару мгновений смотрел на меня изучающе, задумчиво поглаживая набалдашник своей трости, затем заговорил: – Я не так опытен в магических делах, как мой друг и ваш покорный слуга королевский чародей, но кое-что в этом понимаю. Дора, да примет ее в свои объятия Пресветлая, была девушкой хорошей, но слабо одаренной. Чем сильнее воля и больше запас Ато, тем сложнее подчинить такого человека. А уж если Ато божественного происхождения…

Харакаш коротко вздохнул над моей головой. Бернард непонимающе смотрел на магистра, ожидая продолжения. Гир переводил взгляд с меня на Ирвина и обратно в изумлении.

– Да, это может получиться, – наконец снова заговорил магистр, вынырнув из каких-то своих мыслей. – Я достаточно опытен, а защитница имеет невероятный запас сил. Можно соединить с ней каждого, у кого Ато настолько же мала, как было у этой несчастной девушки. Не напрямую, конечно, а через храмовников, которые захотят примкнуть к вашей армии.

Чего?..

– Я не ослышалась? – Бросив короткий взгляд на магистра, я пристально посмотрела в глаза Гиру.

Тот покачал головой:

– Не ослышалась, защитница. Гир как твой новый наставник и сопровождающий в этом походе объявил о созыве добровольцев. Мы, конечно, еще не знаем, сколько их будет, но я уверен, что горячих голов в нашей крепости найдется достаточно. – В голосе магистра послышалось легкое недовольство и грусть. Старец поджал губы, бросив на меня внезапно острый взгляд, и громко вздохнул, посмотрев на тело в луже крови.

Она еще остыть не успела, а мы уже над ней говорим о политике. Единственный, кто тут имеет элементарную человеческую порядочность, это ты, старик. Как мне жаль, что от меня в твоих владениях одни беды…

– Думаю, что сейчас стоит отложить все обсуждения. Дору… Нужно отдать ей последние почести.

– Согласен, защитница. Мы сожжем ее тело на рассвете, я велю целителям забрать ее сейчас же.

Мне оставалось только устало склонить голову, соглашаясь. Мозг как-то вяло отметил, что в Кохше принято было хоронить в земле, да и Ханс тогда готовил мертвых явно не к сожжению, но… Я слишком устала, чтобы разбираться, в чем тут дело. Спрашивать, думать о чем-то. Мне хотелось только напиться, да так, чтоб вдрызг и до беспробудного сна. Пусть физически благодаря поглощенным силам Доры я чувствовала себя отлично, душа моя была разорвана на кровоточащие куски. Они болели, цеплялись друг за друга, и я даже не знала, сколько времени потребуется, чтобы все зажило.

Если вообще заживет когда-либо…

Гир отвел меня на ночь в другую келью. Она была меньше, чем предыдущая, проще обставлена, но я махнула рукой. Кровать – это кровать, все остальное меня мало волновало. Храмовник тут же исчез из моего поля зрения, чему я совершенно не возражала – слишком остро ощущался его внимательный взгляд, то и дело касающийся рукояти Жала.

По приказу Бернарда стоявшие все это время за дверью солдаты быстро перетащили сундуки с моими вещами в новую комнату.

Через десяток минут со мной остался только Харакаш.

Островитянин вытащил на середину небольшой комнатки стул, сел на него лицом к спинке, сложив руки на верхнюю перекладину, и уставился на меня.

Небрежно стащив сапоги, я пнула их подальше от кровати – все же ношеная весь день обувь была совсем не тем, что должно находиться рядом со спальным местом, и, сев на край матраса, уткнулась лицом в свои ладони.

– Хар, что я Альвину скажу?

Со стороны островитянина раздался тяжелый вздох.

– Ничего. Ты защищалась, а Дора – всего лишь жертва. Не твоя, а того галака^[46], что решил избавиться от тебя ее руками.

– Это же все не важно. Я убила ее, Хар, понимаешь? Убила, а потом еще и влезла в ее воспоминания. – Сцепив пальцы в замок, я провела по лицу до самой макушки, уперев локти в колени и сунув под это импровизированное ярмо голову.

– Ты убила ее специально? – Островитянин встал, отставил стул к стене и прошелся от одного края комнаты до другого.

– Нет…

– Ты могла обойтись без ее воспоминаний? – Он остановился, хмуря брови и смотря на меня. Я опустила взгляд на свои босые ступни.

– Нет…

– О чем разговор, Эва? На. – Я подняла взгляд как раз в тот момент, когда мастер меча сунул руку под свое пончо и снял с пояса уже знакомую мне фляжку. – Два глотка, не больше.

Я молча приняла флягу, отвинтила крышку и вдохнула терпко-горький аромат.

– Все хотела спросить, что это такое?

– Меньше знаешь – лучше пьешь. Два глотка, и спать. – Харакаш строго глянул на меня, и я, резко выдохнув, поднесла флягу ко рту и сделала пару глотков. Напиток пробрал до мурашек, огненным потоком рухнув в желудок.

Судорожно вдохнув, я вытерла выступившие на глазах слезы и протянула флягу обратно.

– Он словно крепче стал, – только и смогла вымолвить я. Островитянин согласно кивнул, убирая флягу обратно под пончо.

– Так и есть. Теперь раздевайся и ложись спать. Я сам разбужу тебя. И… сам поговорю с Альвином. Пообещай мне, что не будешь заводить разговор о Доре. Ни завтра, ни через два дня, ни через сотню. Эва! – Заметив, что я отвела взгляд, Харакаш чуть понизил голос, отчего мое имя завибрировало в воздухе.

– Обещаю, – прикрыв глаза, я с трудом выдавила из себя это слово. Но, чувствуя, что мастер меча продолжает буравить меня взглядом, косо посмотрела на него исподлобья. – Даю слово, Харакаш, что не буду заводить этот разговор… первой. Никогда.

Я была уверена, что он отлично понял, что и как я ему пообещала, но, судя по всему, его такая формулировка устроила.

Пожелав мне крепкого сна, островитянин вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Моих сил хватило ровно на то, чтобы стянуть с себя тунику, штаны, носки и забраться под шерстяные одеяла. Снадобье, которым напоил меня мастер меча, подействовало безотказно, и я провалилась в крепкий сон даже раньше, чем успела это осознать.

(обратно)

Глава 7 О несговорчивых божествах, сапогах и добровольцах

Утром я проснулась сама.

Долго лежала, рассматривая беленый потолок. Потом, набравшись решимости, закрыла глаза и позвала Ее.

Совершенно не представляя, как это нужно делать правильно, я положилась на собственную интуицию и то, что между нами существует определенная связь. Вспомнив, как магистр учил меня воспроизводить образ отца для запечатывания письма, я выбрала самое яркое воспоминание о божественной покровительнице и мысленно, громко и отчетливо, сказала, что нам нужно поговорить.

На удивление, Светозарную не пришлось звать дважды.

Сев на кровати и привалившись спиной к деревянному изголовью, я смотрела, как в воздухе в центре комнаты вдруг появляется небольшая светящаяся сфера, чтобы буквально через миг, разлетаясь протуберанцами и резко увеличиваясь в размерах, соткаться в женскую фигуру.

Божество стояло молча, скрестив руки на груди, и смотрело на меня с таким пристальным интересом, словно видело в первый раз.

– Это… не опасно появляться вот так? Храмовники, конечно, будут в восторге, но мне бы не хотелось… – Богиня не дала мне договорить, небрежно взмахивая рукой.

– Они не увидят и не услышат ничего, даже если бы стояли прямо передо мной в этот момент. Когда божество сходит в этот мир – он замирает. Таковы правила.

«Интересное правило, а зачем оно нужно?» – подумала я.

– Для того чтобы ваши хрупкие умишки не повредились от нашей мощи. – Светозарная насмешливо хмыкнула, я скептически приподняла брови, вызывая ее недовольный вздох. – Ох, ну и еще для того, чтобы мы не могли вмешиваться в дела смертных напрямую. Только возле собственных алтарей мы можем игнорировать это правило, а комната, которую тебе отвели, слишком далеко от алтаря крепости. Так что ты хотела?

– Вокруг меня происходит… много всего. И, так или иначе, я подвергаю людей опасности. Как это остановить? Что я должна еще сделать для Тебя, чтобы Ты научила меня, как это все прекратить?

Светозарная покачала головой, не сводя с меня немигающего взгляда.

– Защитник веры не появляется просто так. Он всегда становится центром воронки событий. Его жизнь всегда под угрозой, а значит, и жизнь тех, кто к нему близок. А ты, ко всему прочему, еще и принцесса, которая крупно увязла в этих ваших людских разборках за самый лакомый кусочек. Я не стану в это вмешиваться, это ваши, людские дела.

Я молчала, чувствуя себя подавленной. Вызывая свою покровительницу, я была уверена, что если соглашусь еще на что-то, на какую-то… работу для Нее, то Она, будучи созданием куда более могущественным, решит мою проблему.

Богиня, смерив меня взглядом, повела плечами и, чуть нахмурившись, медленно обернулась, оглядывая комнату.

На Ее лице невозможно было прочитать какие-либо неявные эмоции – затопленные светом глаза без зрачков этому препятствовали, но… голос Светозарной был наполнен новыми для меня чувствами.

– Как забавно… Я узнаю эту комнату. Это было так недавно и одновременно так давно, – тихо и недоверчиво, словно бы самой себе, пробормотала богиня и медленно подошла к стене напротив двери. Коснулась ее кончиками пальцев, затем, вдруг сжав в нить губы, с видимым усилием провела по ней ладонью из стороны в сторону, будто бы что-то стирая.

Она и правда стирала. Побелку со стены, под которой медленно проступали темные линии, складываясь в… портрет?

Свесив ноги с кровати, я поискала босой ступней сброшенные перед сном носки, ничего не нашла и, завернувшись в шерстяное одеяло, короткими шажками-прыжками добралась до богини. Я оказалась первый раз практически плечом к плечу с Ней – божество было выше меня на добрых три головы.

Наступив на края одеяла, чтоб ноги не так мерзли на холодном полу, я присоединилась к изучению портрета.

– Я была тогда очень молода, Эва, – тихо произнесла богиня, касаясь пальцами угольного росчерка. – Жаль, что вы, люди, такие хрупкие создания.

Со стены на нас смотрело лицо пронзительной, нечеловеческой красоты. Лицо, что было мне хорошо знакомо, вот только я никогда не видела на нем такой искренней светлой улыбки и такого нежного взгляда.

Вопрос сформировался в голове сам собой. Я замерла, чувствуя, как божество рядом со мной буквально заискрило от нахлынувшего гнева, но кроме легкого испуга никакого вреда эти маленькие молнии не принесли.

А вот нечего мои мысли читать постоянно!

Мне даже стало обидно. Я была достаточно умна и тактична, чтобы не спрашивать это вслух, но, уж извините – своими собственными мозгами думать-то я имею право?!

Светозарная повернулась ко мне в одно движение, молча смерила взглядом. Затем, дернув алебастровым плечиком, замерцала, стала полупрозрачной, исчезая, но вдруг остановилась, снова обретая плотность и опять пристально вглядываясь в мое лицо. Повисшая тишина была прервана ровным, совершенно безэмоциональным голосом богини.

– Мы оба сильно изменились. Коррину не хватило сил принять эти изменения ни во мне, ни в себе. В итоге он умер как простой человек от рук каких-то вшивых разбойников. Наверняка он искал эту смерть и принял ее, как избавление. Он настолько ослаб, что я даже ничего не ощутила, узнав о его смерти, смешно сказать, в момент его торжественного погребения под плитами храма в столице.

Не сводя с меня взгляда, богиня протянула руку, снова прикасаясь к стене с рисунком. Белая пыль, что, словно после прикосновения наждачки, осыпалась, взлетела, снова становясь единым целым со стеной и скрывая портрет.

– Это было приятным воспоминанием. Но и всего лишь. Я возлагаю на тебя определенные надежды, Заноза. Ты гораздо более крепкая, чем мой бывший защитник веры, и легко справишься там, где он когда-то спасовал. Если, конечно, примешь правила этого мира и перестанешь им сопротивляться.

Я моргнула и… уставилась в пустоту перед собой.

Светозарная пропала, будто Ее тут и не было, оставляя после себя лишь легкий запах озона в воздухе и острую, поглощающую меня безысходность.

Вернувшись в кровать, я свернулась клубочком и позволила себе еще какое-то время полежать под одеялами, замотавшись в них с головой и оставив лишь маленькую дырочку для воздуха. Очень хотелось плакать, но почему-то не получалось. Даже больно ущипнув себя за бедро, я ощутила лишь тупую бессильную злость на саму себя.

Стук в дверь прервал мою саморефлексию. Выпутавшись из клубка одеял, я громко крикнула: «Войдите!», уже зная, кого увижу.

Островитянин обвел взглядом комнату, на пару мгновений остановившись на моем лице. Глаза цвета грозового неба смотрели серьезно и даже сурово – без своей привычной беззаботно-расслабленной манеры Харакаш вдруг напомнил мне какого-то очень злого и опасного зверя. Сейчас он пугал меня даже больше, чем тогда, когда держал нож возле моей шеи.

– Хар? Что случилось? – Я спустила ноги с кровати на пол, кинув короткий взгляд на висящие в изголовье ножны. Островитянин поджал губы, качнул головой.

– Ничего хорошего, принцесса, как и всегда. Собирайся, и быстро.

– Отвернись и рассказывай!

Харакаш прикрыл за собой дверь, да так и остался стоять к ней лицом, пока я, сбросив одеяло, бегала по комнате, собирая разбросанные вчера вещи.

– Прилетел ворон от Каддора. Барон пишет, что его разведчик видел людей в цветах герцога, отряд около двадцати конных, направляющихся предположительно в одну из близлежащих деревень. Мы не успеем туда всем войском, потому я, два полных копья и пятеро храмовников отправляемся туда прямо сейчас. Ты в составе основной армии выезжаешь следом.

– Я еду с тобой! А, да чтоб тебя… – По-дурацки попрыгав на одной ноге, я натянула правую штанину и, одернув тунику, махнула рукой. – Можешь повернуться!

Харакаш повернулся на пятках, и уже по одному его выражению лица я все поняла.

– Нет! Не смей оставлять меня тут!

– Твоя безопасность стоит первой и самой главной задачей. Войско уже почти готово к маршу, Альвин прихватит с собой быстрый завтрак. Он уже за дверьми наверняка… Там уже ждут, когда можно выносить вещи, так что поторапливайся, вам надо выйти как можно быстрее.

Не обращая внимания на мои протестующие вопли, этот лысый черт вышел из комнаты, резко пригнулся, пропуская над головой пущенный мною сапог, и, не оборачиваясь, быстро ушел налево в коридор, тут же пропадая из моего поля зрения.

В дверной проем с правой стороны осторожно заглянула облаченная в чепчик голова. Женщина явно не до конца понимала, что сейчас произошло и как надо себя вести, потому, когда я перевела на нее взгляд, тихо охнула и снова скрылась из вида.

«Так. Надо успокоиться, взять себя в руки… – Мысленные увещевания работали через пень-колоду. Мне было невероятно обидно снова ощущать себя обузой, хоть я и понимала, что Харакаш, скорее всего, прав. Да, он учил меня тому, как постоять за себя в бою, учил многим вещам, которые должны спасти мне жизнь… – Но что, если ученик был недостаточно хорош? Обидно оставаться за спиной, пока друзья рискуют жизнью, однако у меня своя война, пусть та же самая, и идет она совсем по другим законам, мне же нужно признать, что как бы болезненно для гордости ни переносилось сидение в тылах, это – самый разумный вариант».

Несколько раз вдохнув-выдохнув, я посмотрела на сапог, лежащий напротив двери в коридоре. Ну не прыгать же мне за ним на одной ноге на глазах у простолюдинов?

– Эй, кхм… Кто там есть? – Я понятия не имела, как обратиться к спрятавшейся в коридоре женщине, потому облегченно кивнула, когда на меня уставилась пара настороженных карих глаз. Впрочем, тут же вспомнив об этикете, неизвестная вышла из-за стены и присела в глубоком поклоне, опустив взгляд в пол. Следом за ней вошла еще одна и сделала так же.

– Подай сапог, – махнув рукой стоявшей первой в сторону оного, я, нетерпеливо барабаня пальцами по бедру, дождалась, пока мне принесли столь необходимую деталь гардероба. Казалось, что женщина двигается невероятно медленно, словно сонная муха, вдруг проснувшаяся посреди зимы и не понимающая, кто она и зачем здесь находится. Выхватив сапог из рук и обувшись, я принялась за шнурки стеганки. Пальцы дрожали, дергая завязки: мысленно я была там, внизу, во дворе крепости, и оттого не заметила, что в комнату вошел еще один человек, обернувшись только тогда, когда взявшиеся за один из сундуков женщины вдруг отпустили его и присели в неглубоких реверансах.

Альвин, не обращая на них внимания, сгрузил мои доспехи поверх одеяла и, повернувшись в мою сторону, негромко поинтересовался, может ли он помочь.

Застигнутая врасплох, я только кивнула, пытаясь понять, что изменилось в стоящем напротив меня молодом человеке. Почему-то касаться его чувств мне было страшновато, а внешне…

Конечно, принцессе не пристало разглядывать кого-либо столь внимательно, но мне, честно сказать, сейчас было глубоко плевать на то, что подумают две женщины, выносящие из моей комнаты первый сундук.

Сосредоточенный, собранный, со сжатыми в ниточку губами и пролегшей промеж бровей морщинкой Альвин быстро и молча облачил меня в доспехи. Это было уже настолько привычным за время нашего совместного путешествия ритуалом, что я без слов понимала, где надо поднять руку, где – развернуть ногу, когда наклонить голову.

С весом доспеха пришло какое-то странное спокойствие. Огонь обиды в душе вдруг поутих, сменившись тлеющими углями беспокойства. И их тонким флером припорошил страх.

– Они… – Мой голос вдруг подвел меня, я засипела, прочистила горло и, наткнувшись на вопросительный взгляд оруженосца, что закреплял сабатон на сапоге, продолжила: – Уже выехали?

– Да. Нам следует поторопиться. Магистр еще должен закончить связь, остальные в войске уже поделены между храмовниками.

– А ты?

Альвин встал, придирчиво оглядел мои упакованные в броню ноги и качнул головой.

– Я ваш телохранитель. Магистр Ирвин настоял на том, чтобы установить связь без посредников. Так безопаснее.

Кивнув, я мысленно отметила формулировку сказанного Альвином.

«Магистр настоял… Интересно, кто именно сомневался в данном решении? Ты, Альвин? Или кто-то другой?»

В руках моего оруженосца я вижу свой меч. Альвин протягивает мне ножны с перевязью и, пристально наблюдая, как я закрепляю их на себе, задерживается взглядом на рукоятке Жала.

Он все знает, наверняка…

– Идемте, ваше высочество.

Уже спускаясь за Альвином по ступеням, я поняла, что изменилось. Если до этого мой спутник смотрел на меня с неизменной готовностью последовать в огонь и в воду, то сейчас он… Нет, я не могла сказать, что у меня появилось чувство, будто Альвин перестал вызывать у меня доверие, но теперь его взгляд словно избавился от той безусловно-щенячьей преданности.

Было ли это хорошо?

Внизу замаячил конец лестницы и площадка перед дверьми, ведущими из крепости во двор, и я решилась. Аккуратно потянувшись своей чуйкой к Альвину, я замерла, как перед прыжком в ледяную воду, и осторожно коснулась чувств своего оруженосца.

Горечь. Глухая тоска. Сожаление. Уверенность.

Холодная ярость.

Мои шаги чуть замедлились, и Альвин, успевший уйти вперед, остановился и обернулся, встретившись со мной взглядом.

Мгновение мы смотрели в глаза друг другу. Потом, дернув щекой, он отвернулся и надел шлем, что нес все это время, прижимая локтем к боку.

– Идемте, ваше высочество, – повторил он. И мы пошли.

Во дворе магистр Ирвин, державшийся чуть поодаль от заполненной людьми и конями площади, заметив нас, взмахнул руками, требуя подойти.

– Нет времени сейчас объяснять тебе, защитница, как устанавливаются подобные связи. Вначале ты почувствуешь небольшую слабость, и это нормально, ведь твоя Ато потечет от тебя к храмовникам, а от них – к каждому твоему солдату. Головокружение, легкие отголоски чужих чувств, и… – магистр замялся, подбирая слова и чуть нервно оглаживая бороду, – …может возникать ощущение, что ты это не совсем ты. Ничего серьезного, пройдет, но в первое время к этому придется привыкать. Гир отправился с передовым отрядом, когда вы соединитесь, он сам сможет построить эту связь между вами, ждать, к сожалению, времени не было…

– Я понимаю. – Прервав внезапно словоохотливого старца, я подняла руку в извиняющемся жесте. – Давайте не будем тянуть с этим.

Магистр согласно кивнул, протянул ко мне ладонь, уже знакомым образом шевельнув пальцами. Прищурившись и глубоко вздохнув, я сконцентрировалась, практически сразу увидев потоки Ато и понимая, что мне с каждым разом это дается все проще.

Хоть к чему-то я оказалась способной…

Повернув голову в сторону людей во дворе, я едва удержалась от того, чтобы самым некоролевским образом присвистнуть.

Сияющее, пульсирующее море энергии – вот как выглядела моя армия, строящаяся для быстрого марша. Кто-то светился совсем тускло, кто-то периодически вспыхивал, чтобы снова потухнуть, а некоторые источали ровный мягкий свет. Что интересно, эту энергию в достаточном количестве источали только люди. Животные имели едва заметный, слабо сияющий контур… Все, кроме Гаратэ.

Мой конь выглядел как сложное ажурное переплетение желтовато-зеленых нитей, которые оплетали внутренние органы, соединялись в толстый жгут и шли под самым позвоночником, доходя до мозга и охватывая его тоже.

Получается, он не просто какая-то особенная, долгоживущая порода, а выведенное с помощью магии существо… Настоящее чудо генной инженерии, только на магический лад. Интересно, а людей так можно менять?

Храмовников было очень легко обнаружить среди всех прочих – их окружал самый плотный и равномерно сияющий покров золотисто-белой божественной энергии, от которого шел один толстый жгут и с десяток мелких. Толстые жгуты были все направлены в одну сторону: истончаясь в воздухе, они снова появлялись уже возле сжатой в кулак левой руки настоятеля Алой крепости, сливаясь в единый, толстенный энергетический хвост.

Переведя взгляд на магистра, я увидела, что тот, не разрывая целостность взятой у меня нити Ато, расщепил ее на множество мелких волокон и буквально вплетал в них собранные жгуты, сращивая их с моими собственными энергетическими потоками.

С каждым его движением я все больше ощущала, как тело становилось одновременно невесомым и при этом – давило, прижимая меня к земле. В голове зазвучал легкий гул чужих голосов, то накатывающий, как морская вода на берег, то отступающий.

Я встряхнула головой и глубоко вдохнула в надежде, что свежий утренний воздух чуть прояснит сознание, но помогло это не очень.

Новый брошенный в сторону площади взгляд принес интересное наблюдение – весь мир замедлился едва ли не в два раза. Кони медленно вздергивали головы, неторопливо из их ртов выходили облачка пара. Голоса людей и животных растянулись, как и каждое их движение, но при этом и я и магистр остались в «нашем» течении времени.

И вдруг все закончилось.

В уши ворвался привычный и понятный гомон, я встряхнулась, чувствуя, как тело перестает испытывать противоречивые ощущения, и, поймав внимательный, изучающий взгляд старца, кивнула, показывая, что все в порядке.

– Хорошо. Мне нужно еще мгновение, защитница… – Магистр, поведя плечами, словно бы переводя дух, чуть прикрыл глаза, потом глубоко вздохнул и быстро, практически молниеносно «прицепил» Альвина ко мне.

В этот раз я не испытала каких-либо странных ощущений, и если бы не крепкая, протянувшаяся между мною и оруженосцем нить, то ни за что бы и не догадалась, что между нами есть какая-то связь.

– Чего мне стоит ожидать? – Как только Альвин отошел к нашим коням, я обратилась к магистру, что, чуть сгорбившись и тяжело опираясь на трость, остался стоять напротив меня.

– Пока ты в сердце своего войска, ты в безопасности. Ты ствол могучего древа, а они будто ветки… – Ирвин умолк, глядя на меня своим проницательным взглядом, как если бы ожидал каких-то выводов.

– Если обрубить ветки, дерево может выжить, но… – тихо ответила я, и он сразу же кивнул, не дав мне договорить.

– Еще на обрубание веток придется потратить много сил. Кто знает, может, до ствола и не дойдет. – Я замерла, вслушиваясь в столь циничные слова и осознавая по-новому созданную связь между мною и сопровождающими меня солдатами. Магистр тем временем протянул руку и положил ладонь на мое покрытое броней плечо.

– Пусть боги хранят тебя, дитя. Мы не увидимся больше, но я верю, что тебе уготована великая судьба. Прощай, Эвелин, защитница веры.

– Прощайте, магистр Ирвин. И простите меня за все. – Я аккуратно накрыла старческую ладонь облаченными в латную перчатку пальцами. Мне не было причин сомневаться в его словах: кататься туда-сюда по герцогству для меня было непозволительной роскошью, а время текло стремительно.

Может быть, что к тому моменту, как я смогу снова оказаться в этих краях, ты, магистр, уже соединишься со своей семьей…

Словно почувствовав, куда свернули мои мысли, старец светло улыбнулся мне, убрал руку и отошел в сторону, освобождая дорогу к уже ожидающему воинству.

Альвин привычно подставил сложенные руки, подсаживая меня в седло. Я привычно приняла эту помощь…

Впрочем, почему помощь? Это же его обязанность, разве нет? Он сам напросился в этот поход и взял на себя определенные обязательства. Никто не говорил, что все будет легко и просто. Так что если на кого ты и можешь злиться, Альвин, то только на самого себя!

Резко дернув головой и подхватив уздечку, я взмахнула рукой, подавая знак Бернарду, и послала Гаратэ вперед.

Совсем быстро наш отряд поделился на две части: основная конница и пешие, что шли со скоростью обоза. Большая часть добровольцев из числа храмовников осталась среди пеших, однако я видела несколько красно-белых капюшонов среди едущих со мной рыцарей и их кутилье. Бернард подтвердил – среди пожелавших примкнуть к моей армии были те, кто имел в своем достатке коня и умел на нем сражаться. В основном эти люди происходили из обедневших благородных семей или просто являлись самыми младшими детьми оных, получившими воинское образование, но не земли или титулы.

– Каков план действий по прибытии в поселение? – Бернард ехал бок о бок со мной, и потому мне требовалось лишь незначительно повышать голос, чтобы он услышал меня сквозь издаваемый нами шум.

– В случае возникновения проблем нашей задачей становится контроль над деревней. Нельзя мародерам дать покинуть ее до прибытия оставшейся части войска. На конях между домами поодиночке соваться опасно, так что старайтесь не отделяться от отряда, случись что. Действовать будем по ситуации, с вашего позволения…

– Командуйте, граф. Я не претендую на это место, по крайней мере, пока. – Бернард, услышав мои слова, чуть склонил голову, и оставшееся недалекое расстояние до поселения мы проделали молча.

Первое, что бросилось в глаза, это бродящие поодаль от домов кони в зеленых, простеганных ромбами попонах.

Второе – запутавшийся ногой в стремени одного из коней труп: ни один человек не смог бы изогнуться под таким углом корпусом и шеей и остаться в живых. Конь косил на тело шальным глазом, нервно переступал и всячески демонстрировал свое намерение сорваться в галоп при малейших намеках на опасность.

Третье появилось прямо на наших глазах – из-за дома, прикрываясь круглым щитом, выкатилась фигурка в храмовых одеяниях и тут же распласталась на снегу, закрывая голову руками и пропуская над собой настоящий огненный шар, что с оглушительным хлопком взорвался, снося остатки забора и обдавая упавшего огнем и копотью.

Брошенные кони от такого грохота заржали и отбежали от деревни еще дальше, сбившись в кучу и беспокойно крутя головами. Трупу несколько раз досталось копытами, и я была уверена, что опознать его будет уже весьма непросто…

Граф скомандовал остановку. В деревне опять что-то громыхнуло, кони снова вздрогнули, а храмовник, перекатившись по снегу, вскочил на ноги и рванул в нашу сторону.

– Там… там чародей! Он сумасшедший! – Выдохнул облаченный в красно-белую рясу, покрытую копотью и кровью, мужчина, снова падая в снег и тяжело переводя дух.

Один из ехавших с нами храмовников спрыгнул с седла и, подойдя к своему брату по вере, опустился возле него на одно колено, кладя руку ему на плечо и что-то тихо шепча.

Прищурившись, я усилием воли заставила появиться нити Ато и увидела, как между мужчинами образуется тонкая, но прочная связь, по которой ехавший с нами храмовник перегоняет энергию в сидящего на снегу.

– Доложить обстановку! – коротко приказал Бернард, и тот, чуть помешкав, докладывает:

– Чародей был с отрядом в герцогских цветах. Когда мы схлестнулись, он напал на нас. И на них тоже. В центре деревни разлом, несколько домов провалились. Сам чародей заперся в доме старосты с пленниками. Требует, чтобы мы покинули деревню, оставив ему двух лошадей.

– Что с передовым отрядом?

– Потеряли двоих братьев и шесть солдат. Островитянин и Указующий живы. Мы пытались пробраться к дому, пристрелить эту паскуду, но там везде сигнальные заклинания и чертовы вороны. Как только нас замечают, эта тварь начинает колдовать. Он уже убил двух пленников таким образом.

– Он убивает пленников каждый раз, когда вас засекает его защита? – Я нервно прикусила губу.

То, что он уже начал убивать пленников, не означает ничего хорошего. Как бы то ни было, он уже в отчаянии, а значит – опасен вдвойне и может выкинуть что угодно… Вороны… Интересно, это тот же чародей? Если так, то у меня к нему должок!

Храмовник поднял на меня усталый взгляд:

– Он вытягивает их Ато, защитница. Медленно осушает для того, чтобы атаковать нас магией. У него в доме никак не меньше двадцати человек. – Храмовник умолк.

Бернард витиевато выругался и обернулся ко мне:

– Вам нельзя туда идти, это слишком опасно.

– Хм… – Из рядов конников вдруг раздалось весьма насмешливое хмыканье, заставившее меня буквально подпрыгнуть в седле и завертеть головой, выискивая обладателя этого голоса. – Как раз ей стоит туда пойти, не одной, конечно, но определенно стоит.

Конные ряды разошлись, пропуская вперед всадника, и уже спустя мгновение я смотрела в бледное, но весьма жизнерадостное лицо Эмила.

– Гир же тебе голову оторвет. И магистр, когда узнает, что ты отправился с нами. – Я была рада видеть Безымянного в рядах добровольцев, но слишком хорошо помнила, насколько серьезные травмы он получил. Храмовник махнул рукой с деланой беззаботностью и тут же уставился на меня пылающим азартом взглядом.

– Победителей не судят, а Гир не в том положении, чтобы указывать мне сейчас. Тем более что у меня есть план.

– План чего? – осторожно уточнила я.

– План дипломатических переговоров и последующего вероломного убийства. – Эмил широко улыбнулся и потер пальцы друг о друга. – Но тебе, защитница, придется раздеться.

– Да ты ох…

– Да что ты се…

Одновременно начали Альвин и Бернард, но я, коротко рявкнув, чтоб они закрыли рты, с интересом глянула на «посла».

– Ну, давай излагай свой план.

(обратно)

Глава 8 О дипломатии и внезапной беременности

Удивительно, но за это время я успела привыкнуть к своим доспехам настолько, что сейчас, кутаясь в плащ и смотря, как Эмил крутит в руках мою кирасу, чувствовала себя… ну, может, не голой, но очень близко к этому.

– Я могу скопировать твой облик, походку, манеру двигаться и даже голос, но чародей видит еще и Ато, и вот это подделать невозможно. Тут нам играет на руку то, что с этой стороны мы с тобой, защитница, очень похожи, только я куда более мелок, и на твоем фоне он меня не заметит. – Эмил усмехнулся, но я ощутила легкую нервозность в его голосе. Он уже снял с себя рясу храмовника и теперь стоял напротив меня, словно бы к чему-то готовясь.

Я посматривала на него вторым зрением и видела, что энергетический кокон вокруг его тела пульсирует, как будто дублируя сердцебиение Эмила.

– У нас будет достаточно времени, но тебе придется немного потерпеть, защитница. Своих сил у меня не хватит на то, чтобы продержаться в чужом облике дольше пары сотен ударов сердца, и потому я буду использовать тебя. Так мы точно сможем отвлечь чародея на себя. А там уже дело за нашими друзьями… Твой островитянин достаточно сообразительный?

– Сообразительнее некоторых. – Я с невозмутимым лицом посмотрела в глаза Эмилу, и он снова нервно усмехнулся.

– Тебе не стоит переживать. Как минимум один прямой удар я выдержу точно, а больше и не потребуется. – Он говорил это, уже начав изменения, и я отвела взгляд, уж больно жутко выглядел «поплывший», словно свечной воск, мужчина. К тому же если кто и нервничал, то явно не я.

В моей голове было странное, отрешенно-собранное состояние. Будто я прошла какой-то рубеж, за которым уже не оставалось сил паниковать или по тысяче раз обдумывать, а стоит ли рисковать своей шкурой в очередной раз.

Кажется, что этот воздух заразен. Заразил меня всеобщим безрассудством и смелостью, граничащей с глупостью. Что ж, каков народ, такова и их принцесса…

Невольно натолкнувшись взглядом на Альвина, я заметила, как беззвучно шевелятся его губы. Он молился, чуть прикрыв глаза и глядя куда-то поверх моего плеча, и потому сразу заметил, что я на него смотрю. Так же беззвучно договорив, но уже глядя мне в лицо, он сжал губы в тонкую линию.

– Отдайте его мне, – прозвучало мне в спину, когда я уже отвернулась, не желая играть в гляделки со своим оруженосцем. Снова посмотрев на него, я чуть приподняла брови, неуверенная, что не ослышалась, но он повторил:

– Ваше высочество, если будет возможность, я прошу вас отдать чародея мне.

– Убьешь? – заинтересованно склонив голову к плечу, я по-новому посмотрела на Альвина, и тот твердо кивнул. – Эмил, чисто теоретически, мы сможем взять чародея живьем для допроса?

– Чисто теоретически – сможем, – ответил мне болезненно-знакомый голос. Я обернулась, оценивая стоящую на месте храмовника женщину, которая уже весьма сноровисто экипировалась в мои доспехи. Она, заметив мой взгляд, сложила губки бантиком и мило хлопнула ресницами.

– Брехня, я так не делаю, – выдала я.

Моя копия в ответ довольно усмехнулась, резко став куда более похожей на то, что я обычно вижу в зеркале, но тут же посерьезнела.

– Дай мне руку, защитница, нужно нас связать.

Альвин молчал все то время, пока Эмил-Эвелин связывал себя и меня такой же нитью, какой со мной были соединены другие храмовники. Впрочем, это было недолго: казалось, словно наши потоки Ато сами по себе были готовы сплестись в единое целое. Мне вспомнились слова о том, что Эмил зависит от божественной силы больше, чем все остальные, да и символ Светозарной на его руке пусть и был совсем не ярким, но он все же был…

– Ваше высочество. – В голосе Альвина послышалось нетерпение. Он обратился ко мне, едва только Эмил закончил и снова взялся за доспехи.

Я вздохнула, поворачиваясь к своему оруженосцу всем корпусом.

– Он нужен мне живым. Если получится захватить его, не понеся при этом потерь среди войска или пленников в доме, то мы должны это сделать. После того как я узнаю все, что хочу, он твой… – Я помедлила, прокатывая следующие слова на языке, точно горькое лекарство, не уверенная в своих догадках, но все же продолжила: – Но я бы не хотела, чтобы его пытали.

Взгляд моего оруженосца вспыхнул, я ощутила волну гнева, которая пошла от него, и недовольно цокнула.

– Между добром, пусть даже с кулаками, и злом все же должна оставаться видимая разница, Альвин. Это не обсуждается. Тебе все понятно?

Поймав чуть удивленный и задумчивый взгляд Бернарда, я прищурилась в ответ, и тот сразу же отвел взгляд. В его эмоциях было мягкое одобрение, а вот Альвин буквально бурлил обидой, злостью и раздражением. Его чувства были настолько сильны, что я невольно начала испытывать сама нечто подобное, и потому, сосредоточившись, решительно отсекла чужие эмоции.

Это нужно решить в ближайшее время. Иначе будут проблемы. Черт, да они уже есть! Альвин, который собирается кого-то пытать… Как я в этом милом парне проглядела задатки палача?

– Готово.

Я, вздохнув, повернулась на голос. Моя точная копия стояла передо мной, поводя плечами и привыкая к весу доспеха. Выглядела «я», на мой взгляд, достаточно солидно, но все же одной детали не хватало. Пальцы сами по себе потянулись к перевязи с мечом, что я снова нацепила на себя, едва сняла доспех, и замерли, так и не коснувшись Жала.

– Да не стоит. Его все равно не будет видно, а чародей… совру, что это специально. Защитница, ты готова? – Я встретилась взглядом сама с собой и кивнула.

– Иди след в след с отставанием в шаг. Ничего не говори, только в крайнем случае и шепотом, и уж тем более ничего не делай. Связь между нами позволит мне сделать тебя незаметной, но только в том случае, если ты не будешь активно привлекать внимание.

– Иди уже, болтунья. – Я беззлобно хмыкнула, решив не комментировать, что нервы Эмила похожи на натянутые струны и уже ощутимо звенят.

Я опасалась, что стоит нам подойти к деревне и выйти из-за домов, как чародей сразу атакует. Но когда мы преодолели разделяющее нас расстояние, обходя раскиданные на снегу остатки забора, ничего не произошло.

Эмил шел вперед неторопливо, мурлыкая под нос какую-то мелодию и привыкая к своему временному голосу. Я же надеялась, что наше приближение уже ощутили все «свои», находившиеся в деревне, и что им действительно хватит сообразительности перегруппироваться и использовать внезапную подмогу с пользой.

Пользоваться своим вторым зрением на ходу я не решалась – еще споткнусь на ровном месте, и вся маскировка коту под хвост! Потому мне оставалось только гадать, где в этой пустой, неестественно тихой деревушке прячется наш авангард.

Мурлыкнувший чуть громче Эмил привлек мое внимание. Мы пошли еще медленнее, огибая дом. Чуть задержав дыхание от напряжения, я шла след в след за своей копией, старательно вглядываясь в землю, и потому не сразу увидела то, что заставило Эмила замереть.

Посреди деревни пролегал разлом, о котором упоминал встретивший нас храмовник. Уродливая зигзагообразная трещина чернела острыми краями замерзшей земли, сжимая в своих смертельных объятиях двух мужчин из моей армии. Один торчал из земли по пояс, и я надеюсь, умер быстро. Второй, видимо, пытался спастись, и у него почти получилось – ему зажало левую ногу, перемолов ее вместе с коленом. Судя по обилию крови и позе, к этому несчастному смерть не торопилась.

Медленно втянув в себя холодный воздух, я так же медленно его выдохнула. Эмил снова неторопливо пошел вперед, вынуждая меня отвести взгляд от тел и сосредоточиться на шагах.

– Покажись мне! – Мой собственный голос подобно свисту кнута вспорол воздух так неожиданно, что я вздрогнула, едва не оступившись. Определенно, так говорить надо уметь…

Ответом нам было молчание.

Мы прошли мимо разлома, сделали еще десятка полтора-два шагов, выходя на некое подобие широкой площади, и Эмил остановился, скрещивая руки на груди.

– Я знаю, что ты смотришь на меня, чародей. – Снова звучит мой голос, и я, пользуясь моментом, оглядываюсь.

Дома стояли достаточно широко, чтобы между ними можно было проехать на лошади, а уж для того, чтобы спрятаться между деревянными срубами, места было предостаточно.

Несколько солдат с арбалетами прижимались к стене дома, что стоял по левую руку от нас, напряженно посматривая на другую сторону улицы. Проследив за их взглядами, я увидела мастера меча и Указующего. Последний, схватив островитянина за локоть, что-то яростно шипел ему на ухо, отчего убийственно-яростное выражение лица Харакаша постепенно сходило на нет.

Над головой громко каркнули на два голоса вороны, и я замерла, боясь шевельнуться и оставить лишний след на снегу. Птицы, покружив над нами, сели на крышу дома. Я чувствовала, как их взгляды, слишком разумные даже для этих созданий, скользили по тому месту, где я замерла, и остановились на неподвижно стоящей фигуре «защитницы».

В тишине тихо скрипнул ворот арбалета, и птицы, слишком увлекшись изучением Эмила, беспокойно шевельнулись. Взлететь успел только один ворон, второй, конвульсивно хлопая крыльями и сипло каркая, как куль рухнул с крыши к нашим ногам, пробитый арбалетным болтом навылет.

Пара загребающих движений крыльями по снегу, и птица замерла изломанной черной кляксой. Я бросила одобрительный взгляд на солдата, что снова взводил ворот арбалета. Эмил, чуть повернув голову, царственно кивнул в его сторону и снова обратился лицом к стоящему в конце улицы, шагах в двадцати от нас, массивному двухэтажному срубу, в котором легко угадывался дом старосты – кто еще мог позволить себе такой дом в деревне?

– Я пришла договориться. – Эмил сделал голос чуть мягче, опустил руки, принимая более расслабленную позу. – Как видишь, я без оружия, тебе нечего бояться. Я уверена, что все случившееся здесь не более чем досадное недоразумение. Мы не собираемся причинять тебе вред. Люди, что привезли тебя сюда, наши враги, а враг моего врага – мой друг.

С каждым словом интонации «моего» голоса становились все проникновеннее и бархатистее. Я уже сама была готова поверить в эти мягкие увещевания, когда дверь двухэтажного дома скрипнула, открываясь, и на пороге показались двое.

– Не стрелять! – снова рявкнул Эмил, поднимая правую руку, закованную в перчатку.

Вышедший на крыльцо мужчина вздрогнул, крепче сжал свою пленницу, впиваясь пальцами в ее плечи. Повисло молчание.

Закусив губу, я рассматривала стоящих в проеме двери, чувствуя одновременно и гнев, и удовлетворение.

Это определенно был он, тот чародей, который пытался порыться в моем сознании. Выглядел он далеко не так хорошо, как в первую нашу встречу: короткие волосы были всклокочены, покрыты грязью, а лицо носилоотпечатки чьей-то очень тяжелой руки, что выразилось в сплющенной переносице когда-то аристократического носа, разбитых губах и расцветающей всеми оттенками сине-фиолетового коже. Тот, кто сделал это с ним, почему-то старался не трогать глаза, но из-за разбитого носа они все равно отекли.

На пальцах чародея остались его перстни, но теперь они скорее были изощренной пыткой, нежели украшением – с опухших от ударов багрово-фиолетового цвета пальцев их было просто невозможно снять… Я не была уверена, что такими пальцами вообще можно было шевелить, но мужчина крепко сжимал плечи стоящей перед ним невысокой девчушки, то ли не чувствуя боли, то ли привыкнув к ней.

Девушка выглядела плохо. На ней не было заметно каких-либо следов от ударов, да и я сомневалась, что они были, но резкая бледность загорелой кожи и губ, делавшая ее почти серой, и черные мешки под глазами оставляли впечатление, что пленница чародея тяжело больна.

Словно в ответ на мои мысли девушка вздрогнула всем телом, закусила губу, пытаясь унять дрожь, и смяла рукой ткань платья. Чародей перебрал пальцами по ее плечам, впиваясь крепче, и пленница пошатнулась, заваливаясь назад, оперлась спиной на него, прикрывая глаза.

Мне потребовалось всего мгновение, чтобы переключиться на второе зрение и подтвердить свои догадки.

Он убивал ее прямо на наших глазах!

Едва заметный золотистый контур Ато вокруг тела девушки мерцал, периодически вспыхивая. Ее голову и грудь оплетала паутинка чужой силы – тонкие бледно-зеленые нити, словно жадные паразиты, вгрызлись в тело пленницы, пульсируя золотистыми искорками, что растворялись в плотном энергетическом покрове, укрывающем чародея с ног до головы.

Впрочем, приглядевшись, я поняла, что не таким уж плотным он был – неровным пятном, охватывая область над бровью, висок и над ухом, он истончался настолько, что был виден череп, на котором отчетливо выделялись трещины совершенно неестественного происхождения.

– Я хочу уйти, – заявил чародей, не сводя взгляда с Эмила. Голос у него был хриплый, надломленный, говорил он с явно заметным акцентом, смягчая все согласные. Что-то подобное я слышала у Харакаша, когда он говорил с Бестелесным, но здесь это было куда более ярко выражено.

– Понимаю, – участливо качнул головой мой двойник. – Но есть несколько проблем: во-первых, ты убил одних моих подданных и ставишь под угрозу других. Просто так я тебя отпустить не могу. Во-вторых, ты не мог оказаться здесь по собственному желанию. Тебя наняли и, как я понимаю, использовали втемную. Я хочу знать, кто отважился на такое, и наказать этого человека. Как ты понимаешь, мы можем быть полезны друг другу, в конце концов, разве ты не хотел бы отомстить тем, кто сделал с тобой это? – Эвелин повела рукой в сторону чародея, и тот ощутимо напрягся, но ничего не произошло.

– С чего мне тебе верить?

– С того, что я могла бы убить тебя, но все еще стою перед тобой без оружия и веду светскую беседу. – Судя по голосу, фальшивая защитница веры мило улыбнулась. Чародей осклабился в ответной улыбке, с силой сжав пальцы на плечах своей пленницы. Зеленые нити вокруг ее груди стянулись, впиваясь в тело.

– Ты не можешь этого сделать, принцесса. Я успею убить всех, кто в этом доме! Думаешь, я не знаю, что твои люди прячутся в тенях? – Мужчина встряхнул совсем обмякшую девчонку, приводя ее в чувство, и та едва слышно всхлипнула.

– Ты, судя по всему, думаешь, что меня это остановило бы, реши я сразу от тебя избавиться? – Голос моего двойника изменился, он был так же мягок и нежен, но в нем появилась снисходительная насмешка. Эмил насмехался над наивностью чародея, возможно, не догадываясь, как был близок к правде. И что самое удивительное, чародей рассчитывал на какую-то другую реакцию. Лицо его не дрогнуло, но вот легкий, терпкий привкус чужого страха я смогла уловить.

Он слишком хорошо представляет, что для меня ценно и важно. Значит ли это, что он еще какое-то время наблюдал за мной через Дору? Или у него был осведомитель, достаточно близко знакомый со мной? Чувствую, что попытка узнать правду неизбежно приведет к необходимости искупать Жало в его крови. Интересно, оценит ли он просьбу «донорства» или все же процедуру придется проводить принудительно?

Эмил между тем принял демонстративно расслабленную позу и мягко, с расстановкой принялся внушать чародею «прописные истины», не убирая при этом иронии и снисходительности из голоса.

– Давай-ка я тебе кое-что поясню. Несомненно, для меня очень важны мои подданные. На судьбах простого народа строится благосостояние Андарии, и моя задача здесь отнюдь не решать проблемы брошенного в водоворот интриг чародея, которого обманом втянули в игру, что ему не по плечу. Я не собираюсь заниматься благотворительностью, отпуская, пусть невольного, но виновника беспорядков в герцогстве на свободу и прощая ему все прегрешения. Моя задача – навести порядок, избавиться от смутьянов и дать возможность моему народу жить в благости Светозарной, и во времени я весьма ограничена. Так что если для этого потребуется гибель десятка селян, – Эмил добавил в голос угрозы, – то я буду вспоминать их в ежеутренней и ежевечерней молитве. А виновный в такой жертве сочтет все, что с ним было до встречи со мной, за увеселительную прогулку. Ты знаешь, кому ты противостоишь. И знаешь, что мне достанет могущества превратить в кошмар…

Я медленно подняла руку и ткнула Эмила пальцем в неприкрытую со спины кирасой подмышку, и он, надо отдать ему должное, даже не вздрогнул, но на мгновение замолк.

– Жизнь твоих врагов, – шепотом подсказала ему я, чувствуя, как вокруг чародея закручивается совершенно безумный водоворот из ярости, глухого ужаса и чего-то такого, чему я пока не могла найти описание.

– …жизнь твоих врагов, – послушно закончил мой двойник, после чего, поняв, на что я намекала, продолжил: – И я бы хотела, чтобы мой гнев обрушился именно на первопричину всего, что происходит с этими несчастными людьми. На тех, кто играет чужими жизнями, как разменными фигурами. А не на тех, кто был обманут и брошен.

Интонации снова сменились. Я могла только восхищаться тем, как мастерски Эмил орудовал моим голосом, наполняя его горечью, гневом и сочувствием, хотя только что он буквально угрожал чародею стереть того в пыль.

– Дай мне слово! Поклянись… – чародей на миг замолк, на его лице появилось странное выражение отчаянного торжества, – своим ребенком, что носишь под сердцем!

Чего?!

Я, от неожиданности аж подавившись вдохом, пытаюсь понять, о чем этот чокнутый вещает. Эмил – мужчина, он под сердцем никого носить не может. А я точно не беременна, так о чем этот…

Понимание, насколько сильно ошибся чародей, судя по всему, настигло нас с Эмилом одновременно. Он хмыкнул весело, не скрываясь, качнул головой.

– Надо же, какие сюрпризы мне преподносит сегодня жизнь. Хорошо, пусть так! Как твое имя, чародей?

– Иршад Ат’Фаюм.

– Клянусь тебе ребенком, что ты видишь, Иршад Ат’Фаюм, что моя рука не обратится против тебя, а мои воины не причинят тебе вреда. Я не буду тебе врагом, пока ты сам не измыслишь против меня зло.

– Иршад Ат’Фаюм принимает твою клятву, и падут на твою голову семь проклятий, если ты нарушишь данное мне слово! – Чародей, отпустив свою пленницу, вздымает обе руки, вычерчивая ими в воздухе некий символ, вспыхнувший тусклой зеленью, и отшатывается, ударяясь спиной о дверной косяк, когда рисунок вдруг расплывается в воздухе дымкой.

– Wat’ gaan?!^[47] – Чародей смотрит на нас в такой растерянности, что мне его становится даже жаль. Я уже догадываюсь, что сейчас случится – с моего места было отлично видно, как островитянин минутой раньше скользнул за дом старосты, и он туда пошел явно не подснежники собирать…

Восклицание чародея еще не успело затихнуть, как за его спиной из темноты, царившей внутри дома, блеснула сталь.

Чародей, что должен был кулем рухнуть на ступени от удара по затылку, упал на четвереньки, столкнув с крыльца свою жертву, но по какой-то причине не потерял сознания, тряся головой, словно собака, которой в ухо попала вода. Харакаш, скривившись, схватил его за шкирку, намереваясь приложить рукоятью кинжала еще раз, но вдруг замер, страшно темнея лицом.

Вцепившийся в его руку чародей что-то закричал все на том же, неизвестном мне языке, и Эмил, уже не заботясь о маскировке, бросился вперед, размазываясь в пространстве… Чтобы кубарем откатиться прочь от вставшего на его пути мастера меча.

Чародей прячется за спиной Харакаша, вцепившись в левую руку островитянина, и дикими глазами смотрит на меня.

«Трындец…» – в одно слово выразилось у меня в голове отношение ко всей сложившейся ситуации, прежде чем на лице прячущегося за островитянином мужчины появилась злорадная и мстительная усмешка.

– Убей ее, – приказывает он, и… ничего не происходит. Ну, то есть, конечно, происходит, но явно не совсем так, как чародей рассчитывал.

Вместо того чтобы сломя голову броситься выполнять приказ, Харакаш делает очень медленный тяжелый шаг вперед, не сводя с меня взгляда. У него на лице вздуваются вены, загорелая кожа в один миг краснеет, губы кривятся в какой-то жуткой гримасе.

– С-с-с… – Он морщится, и я вижу, как от чудовищного напряжения в глазах мастера меча начинают лопаться сосуды. Островитянин резко выдыхает, замирая и едва заметно дрожа, набирает в грудь воздуха… – Сука, да вдарь ему! – рявкает он на настороженно замершего неподалеку Эмила, после чего резким движением, будто сведенный судорогой, падает с крыльца вбок, открывая спрятавшегося за спиной чародея.

Эмил словно только и ждал команды. И вопреки всем клятвам, которые давал буквально минутой ранее, врезался в чародея, мастерски заламывая тому руки и запихивая в рот какую-то тряпку, взятую невесть откуда. После чего примерился и нанес один точный удар куда-то в область головы.

Чародей, до этого еще пытающийся трепыхаться, безжизненно обмяк в руках храмовника.

– Рыжий, ты в порядке? – Эмил был все еще в моем облике, но сбить островитянина с толку это не могло.

Выбравшийся из-под крыльца и стряхивающий с себя снег Харакаш был лицом чернее тучи, а взгляд его не обещал ничего хорошего. Ни чародею, ни Эмилу, ни мне.

Наградив сидящую поверх бессознательного тела фигуру долгим взглядом, мастер меча повернулся ко мне. Мне стоило большого труда удержаться от инстинктивного шага назад – залитые кровью белки глаз со светлым зрачком смотрелись очень жутко.

– Ваше высочество. – Харакаш сделал паузу, прикрыл глаза, губы его беззвучно шевельнулись. Вот и пойми, то ли он выругался, то ли всерьез, как говорил в библиотеке, попросил у своего бога терпения! – Кажется, вы должны были прибыть в составе нашей армии?

– Да, ты прав, стоит позвать Бернарда. Они ждут за деревней. Ты… хорошо себя чувствуешь? Мне казалось, что на тебя не действует… – Я замялась, все же отведя взгляд от лица своего наставника. Он хмыкнул, устало потерев лицо руками, и тут же недовольно зашипел от причиненной собственными действиями боли.

– И ты была права.

– Но как же?! – Я снова подняла удивленный взгляд на мастера меча, но он лишь коротко взмахнул рукой, недовольно хмурясь.

– Оставим этот разговор. Он не для посторонних ушей. – Островитянин глянул поверх моего плеча, и я обернулась на въезжающего в деревню Бернарда, испытывая некоторое облегчение от того, что больше не нужно смотреть в лицо Харакаша, и в очередной раз обещая себе пристать к нему с расспросами. Когда-нибудь потом. Когда будет более подходящее для этого время.

Бросив взгляд за спину на Указующего, успевшего за это время подойти к Эмилу и о чем-то с ним коротко переговорить, Харакаш кивнул мне и понесся наперерез всадникам Бернарда. Из обрывков их быстрого разговора я поняла, что не все люди в герцогских цветах были убиты и уж точно не все успели покинуть деревню.

В итоге было решено, что наш авангард прочешет поселение, а всадники будут охранять окраины, не позволяя никому выбраться за его пределы.

Перед тем как отправиться в составе одной из групп осматривать дома, Гир опустился рядом с чародеем на колено и, весьма грубо схватив его одной рукой за волосы и оттянув голову назад, положил вторую руку ему на лоб. Я, ожидая, что сейчас увижу что-то весьма интересное, тут же принялась изучать скульптурную композицию «Жрец и поверженный змей» с энергетической точки зрения.

Вначале мне показалось, что ничего не происходит. Это «ничего» длилось десяток ударов сердца, пока я не заметила, что бледно-зеленый покров чародея истончается, становится все более незаметным, а золото, окружающее Гира, приобретает изумрудный оттенок. Когда энергетическое поле вокруг бессознательного тела стало таким тонким, что едва-едва было заметно, храмовник остановился. Встав и брезгливо вытерев руки, Указующий посмотрел на меня.

– Необходимо отнести его в любой из пустующих домов и привязать так, чтобы он не мог по своей воле кого-то коснуться. Своих сил ему хватит ровно на то, чтобы дышать и отвечать на вопросы. – Помедлив, Гир покосился на Эмила, который все еще находился в моем облике, и снова вернулся взглядом ко мне. – Я редко так делаю. Но этот человек опасен.

Он что, оправдывается?

Я кивнула, сохраняя молчание. Гир, снова глянув исподлобья на Эмила, коротко выдохнул, подозвал двух храмовников и велел им и Безымянному найти веревку, крючья и обездвижить пленника, но не калечить прежде времени.

Оговорка храмовника мне совершенно не понравилась. Я четко решила для себя, что люди, последовавшие за мной, не будут никого пытать, и не собиралась поступаться своими принципами ни ради Альвина и его мести, ни ради кого-либо еще.

Да, возможно, это раньше был самый эффективный способ добраться до правды, но теперь у меня есть Жало и возможность почерпнуть знания практически из первых рук, так что в пытках надобность явно отпадает.

Тем более пополнить запас сил, хранящихся в оружии на черный день, никогда не будет лишним.

Отойдя в сторону, я наблюдала, как юркнувшие внутрь дома старосты воины выводят оттуда бывших пленников. Многие из них, судя по изможденному виду, успели почувствовать себя в качестве живых батареек для чародея, но достаточно быстро вернувшийся ко мне Эмил, уже принявший свой обычный вид, отвлек меня от разглядывания людей.

– И каково это – превращаться в кого-то? – Я не обнаружила рядом Альвина и потому с благодарностью приняла помощь храмовника в надевании доспеха, что он мне вернул.

– Было странно, неудобно и неловко. Особенно тяжело из мужчины становиться женщиной. Потом привык. Прошлый Безымянный был хорошим наставником, он обучил меня всему, что умел сам. Ну, почти всему. Говорят, что он мог становиться не только человеком, но и аль’шури^[48], хоть я сам этого и не видел. – Эмил был на удивление словоохотлив и пребывал в самом благостном расположении духа. Я решила, что стоит этим воспользоваться, тем более что тема разговора была мне более чем интересна.

– А это так сложно? Ну, стать аль’шури. Они вроде бы ничем не отличаются от людей, если так посмотреть…

– Защитница, не хочу показаться грубым, но тех, кто занимался твоим образованием, надо показательно выпороть, – хохотнул Безымянный, а потом, подтянув ремни кирасы на боку, посмотрел мне в лицо. – Что, совсем ничего про них не знаешь?

– Ну, на самом деле выпороть тут надо только меня. Не сказать, что я раньше особо рвалась к знаниям… – Я сделала кислое выражение лица, всем своим видом показывая, как не одобряю свое прошлое поведение. – Немного о культуре, об Орлице, в известной мере о своей родословной. Ничего значимого, на самом деле.

– Думаю, что если ты сейчас увидишь кого-то из них, то сразу поймешь, в чем сложность, – бросив быстрый взгляд за мое плечо, Эмил насмешливо хмыкнул и продолжил: – Не знаю, почему они потеряли свои крылья, но Ато помнит, каким этот народ должен быть. Что ж, кажется, тебя ждут дела, не смею более тебя задерживать.

Коротко поклонившись, Эмил быстрым шагом пошел в ту же сторону, куда утащили плененного чародея, а я обернулась, увидев подходящего Альвина.

Не нужно было никакой магии, особенных способностей или даже банальной логики, чтобы понять, какие именно эмоции обуревают моего телохранителя. На его лице было крупными буквами написано раздражение, недоумение и ревность. Нет, не так. РЕВНОСТЬ.

Я сделала над собой усилие, чтобы не закатить глаза к небу. Это же такая великая честь – облачать в доспехи мое бренное тело. Просто удовольствие десять из десяти.

Альвин тем временем подошел совсем близко и, оценив мое выражение лица, замер рядом, не зная, как себя дальше вести.

– Как же мне это надоело. – Сам по себе сорвался в зимнее небо мой усталый вздох.

– Ваше высочество?.. – Оруженосец, окончательно растерявшись, подал голос, и это стало спусковым крючком. Я поняла, что больше просто не могу терпеть это ребячество, оголтелый эгоизм и полное пренебрежение к миссии, с которой мы тут находимся.

– Когда мы выезжали из замка, я думала, что мой оруженосец – человек твердой воли, непоколебимых высоких душевных качеств и, самое главное, достаточно разумен, чтобы делать из всего происходящего верные выводы. Хотя бы в большинстве случаев. – Повернувшись к молчащему Альвину, я бесцеремонно ткнула его указательным пальцем в центр кирасы. – До какого-то момента он таким и был. А потом с ним случилась великая любовь, и человек со стальной волей превратился в нервный, эгоистичный кусок мяса. Который поддается порокам один за другим. Жажда мести, ревность, злоба на весь мир. Ты что думаешь, я слепая или, может быть, тупая и не понимаю, к чему все идет?

С каждой следующей фразой я продолжала тыкать в его грудь пальцем, наступая на него, но не повышая голоса. Мне не хотелось орать. Я чувствовала, что эти мысли уже давно выстраданы мною и сейчас просто нашли выход, облекшись в нужные слова. Единственное, что я сейчас испытывала, это острое чувство усталости и разочарования. Мне было действительно горько оттого, что Альвин оказался не таким, каким я его представляла. Недостаточно твердым.

Мой телохранитель отступал, бросая растерянные взгляды вокруг, словно ища, чем защититься. Я же продолжая наседать.

– Все идет к тому, что ты заставляешь меня сомневаться в себе. Да, мне тоже жаль Дору. Более того, я убила ее своими руками по глупой случайности. До последнего я старалась не причинять ей вреда, рискуя своей жизнью! И не потому, что между вами были какие-то любовные отношения, а потому что она не давала мне повода сомневаться в себе, и я не хотела, да и до сих пор не хочу глупых смертей, которых можно избежать. Я не хочу пытать людей, потому что это именно то, чем занимается наш враг! Дора чувствовала и видела все, что делала, находясь под контролем чародея. Думаешь, ей не было больно от этого? А чародею в тот момент было неимоверно больно физически, и теперь, увидев его, я понимаю, что его тоже силой принуждали к воздействию на Дору. Да, чародей должен быть наказан, но так, как заслуживает, по совести и закону. Я не позволю вымещать на нем злость. И не только на нем, ясно? Никто не виноват, что за эти три или четыре дня, не знаю, сколько вы там близко общались с Дорой, между вами возникли такие чувства, что напрочь отбили тебе мозги.

Альвин покраснел, упрямо поджав губы. Взгляд его бегал, не поднимаясь выше моих плеч.

– Я не…

– Ты не, Альвин. Если… когда это все закончится, ты волен уйти со службы. Я обещаю, что тебе дадут хороший расчет и рекомендации. Ты волен уехать обратно в Суррей и строить свою личную жизнь с кем угодно, как угодно и каким угодно образом. До этого же не смей больше заставлять меня чувствовать разочарование в тебе. Я позволила тебе ехать со мной потому, что мне нужна была опора, дружеское плечо рядом. Я думала, что мы станем друзьями. Я думала, что мы уже ими стали. Но ощущать твои эмоции… Вину, что ты мне вменяешь. Гнев из-за того, что я не даю тебе, своему личному оруженосцу, заняться делом палача… Это выше моих сил! – Я остановилась, скрещивая руки на груди и пристально глядя в глаза стоящему напротив меня мужчине. – На сегодня ты свободен. Не приближайся ко мне и тем более к чародею. И если до завтрашнего утра ты не поймешь, почему я так поступаю, то подойди и скажи мне это в лицо. И тогда от моего общества ты будешь избавлен уже завтра. Свободен!

Я, крутанувшись на пятках, резко отвернулась от раздираемого чувствами Альвина, в которые мне даже не хотелось вслушиваться, и пошла туда же, куда и Эмил до этого, – в дом, где меня ожидал первый серьезный источник информации обо всем происходящем в этом богами проклятом герцогстве.

(обратно)

Глава 9 О лечебном кровопускании, неоправданных ожиданиях и знакомых лицах

Зайдя в дом, я увидела, что плененного чародея уже привязали к потолочным балкам. Он был все еще без сознания и никак не реагировала на то, что с ним сделали, похожий на жука, попавшего к юному натуралисту, стоящий на коленях со вздернутыми руками в веревочных петлях.

Вблизи мужчина выглядел еще хуже, чем виделся на крыльце. Курчавые волосы свалялись – помимо грязи их покрывала кровь как старая, уже запекшаяся, так и новая, медленно стекающая по шее под рубаху. Иршаду оставили только ее, да еще подштанники. Тонкая и мягкая ткань нательного белья заскорузла, местами порвалась, не скрывая от моего взгляда покрытое синюшными кровоподтеками тело чародея.

Остановившись в паре шагов от висящего на веревках человека, я бросила задумчивый взгляд на стоящего неподалеку Эмила. Он, в отличие от других храмовников, что разошлись по периметру дома, стоял возле подвешенного мужчины, периодически наклоняя голову то к одному плечу, то к другому, словно прислушиваясь к чему-то.

Заметив, что я обратила на него внимание, Безымянный повел рукой.

– Он все еще без сознания и пробудет таким никак не меньше пары часов. Гир его почти полностью опустошил, а имперец оказался куда более дохлым, чем думалось.

А может быть, мне и не нужно, чтобы он приходил в себя? Сомневаюсь, что получится какой-либо диалог. Только пустая трата времени на сотрясение воздуха…

Задумчиво прикусив губу, я коснулась рукояти Жала, и этот жест не остался незамеченным. Эмил, проследив за движением моей руки, вопросительно выгнул бровь, но вслух ничего не сказал, лишь глядя на меня с некоторым удивлением и непониманием.

Подойдя еще на шаг к чародею, я было протянула руку, чтобы поднять его лицо за подбородок, но жест не закончила.

Гир говорил привязать его так, чтобы чародей не мог прикоснуться к кому-то по своей воле. С одной стороны – я в латных перчатках. С другой стороны, станет ли это для него преградой?

Опустив руку, я задумчиво прикусила губу.

– Нужна помощь? – Эмил все же решил вмешаться.

– Да, пожалуй. – Чуть помедлив, я повернулась к храмовнику и, пристально глядя ему в глаза, тихо продолжила: – Мне нужна его кровь.

– Много? – деловито уточнил Эмил, даже не изменившись в лице.

– Нет, не очень. Думаю, что хватит… – Я замялась, понимая, что даже не в курсе, сколько крови можно сцедить у истощенного чародея, не обрекая его на верную смерть. – Не знаю сколько. Но так, чтобы он не умер. Надо какой-то сосуд высокий. Может, тут есть кувшин…

Безымянный огляделся, потом снова бросил странный взгляд на меня, чуть нахмурился и, повернувшись к своим соратникам, приказал части из них выйти на улицу, а части – расположиться возле окон и внимательно следить за происходящим вне дома. Пока все перемещались, я, помедлив, осторожно потянулась своей чуйкой к храмовнику, стараясь не выдать себя.

Эмил был встревожен и одновременно изнывал от любопытства. Он чувствовал какую-то угрозу и был готов немедленно действовать, и в то же время… Я, едва удержавшись от удивленного вскидывания бровей, неторопливо отвернулась, отпуская чужие чувства. Удивительно, но Безымянный мне доверял. Он явно не вполне одобрял то, что я задумала, не понимая до конца, что мне нужно, и чувствовал, что это может быть опасным, но то, что я хочу сделать что-то, что будет нам на пользу, было для него очевидным.

Чудо, что мне так легко удалось завоевать его доверие. Странно как-то…

Сосуд нашелся достаточно быстро, точнее, два. Эмил принес большой кувшин с длинным и узким горлышком и крынку. Ее-то я и выбрала.

– Что надо делать дальше?

– Это ты мне скажи… – Вздохнув, я бросила тоскливый взгляд на висящее тело. – Его вроде бы опасно трогать сейчас, но надо как-то пустить ему кровь, нацедить ее в горшок и закрыть рану.

– Голыми руками его трогать не стоит. Впрочем, и в перчатках есть определенная опасность, но я присмотрю за тем, чтобы он не очнулся раньше времени. – Эмил подал мне крынку, обошел чародея и, подняв руки над его головой, несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, после чего кивнул. – Я готов.

Не удержавшись, я посмотрела на Эмила вторым зрением и увидела, как от кистей храмовника отделилось несколько десятков тоненьких потоков Ато, сплетаясь и опутывая голову Иршада золотистой паутинкой.

Вернув себе обычное зрение, я сделала шаг к чародею и вдруг поняла, что почетная должность кровопускателя отводится мне.

– Я не знаю, что делать. – Опустив голову и нервно прикусив губу, я бросила на сосредоточенного храмовника короткий взгляд. Он тихо вздохнул.

– Поставь крынку на пол, расправь ему ладонь и с нажимом проведи по ней ножом. Нож есть? Если нет, то возьми у меня из-за правого голенища. – Безымянный говорил слегка снисходительно, словно бы с ребенком, отчего я почувствовала себя совершенной дурой, нахмурилась и, наклонившись, резко выдернула у него из сапога нож с лезвием длиной в мою ладонь и шириной в два пальца.

Кромсать чародея Жалом я боялась. Пусть даже ранение, которое я собиралась нанести, не должно быть и близко смертельным, жажда крови у оружия была слишком велика, и я не была уверена, что смогу быстро с ней справиться.

Взявшись за пальцы Иршада, я разогнула их, занесла нож над грязной ладонью и… замерла.

Может, сначала руку стоит протереть? А если я занесу какую-то заразу? Он, конечно, чародей, но сможет ли в таком состоянии вылечить себя? А станут ли его лечить другие?.. Ох, я просто ищу отмазку, чтобы не делать этого. Но я должна.

Для того чтобы разрезать чужую ладонь, мне пришлось приложить некоторые усилия. Нож Эмила был достаточно острым, но я сама была недостаточно настойчивой. Мне казалось, что я слышу, как расходится плоть под лезвием. Кровь, выступив алыми каплями, вдруг хлынула потоком, вынуждая меня бросить нож и спешно подставить крынку.

– Разве она должна течь так? – Эмил, приоткрыв глаза, обеспокоенно нахмурился.

– Серьезно? Думаешь, я такой мастер в нанесении ран, что знаю, как именно должна течь кровь? – Я оглянулась на стоящих у окон храмовников, но они, являя образец верноподданничества, даже не обернулись.

– Я думаю, что ему ничего не угрожает. Небольшое кровопускание никому не помешает… – Пожав плечами, Эмил снова прикрыл глаза, сосредоточившись на чародее, а я едва удержалась от насмешливого фырканья.

Кровопускание! Какой жуткий мрак… Как это сочетается – великая магия и дремучие заблуждения? Так, надо сосредоточиться на деле…

Долгие, тоскливые мгновения ожидания, пока емкость наполняется кровью. Чародей не приходил в сознание, или Эмил не давал ему этого сделать – знать наверняка я не могла, но мне было и не нужно. Главное, что Иршад мне не мешал.

Тихий вздох прервал мои размышления. Вздрогнув, я едва не выронила крынку и бросила короткий взгляд на чародея, убеждаясь, что он все еще без сознания.

И встретилась с его взглядом.

Затопленные черным глаза без намека на белок мерцали искрами живого пламени где-то в глубине. Затягивали в себя, заставляя поджилки трястись, словно я стояла на краю бездонной пропасти, обдуваемая порывами ветра, что вот-вот сбросит меня вниз.

– Ты же… – Мой голос почему-то сел, сорвавшись в хриплый, едва слышный шепот.

«Тише… – Я слышу чародея у себя в голове, и почему-то его слова мне понятны, хотя я уверена, что он говорил на своем родном языке. – У меня мало времени. Очень мало. Я должен вернуться… Отпусти меня, прошу».

Я снова услышала вздох, тяжелый, болезненный, и он не принадлежал чародею, определенно нет. С трудом оторвав взгляд от его глаз, я посмотрела выше его плеча и наткнулась взглядом на посеревшее лицо Безымянного. Его глаза, плотно закрытые, вздрагивали под веками, по лицу катились капли пота, а руки, что до этого находились возле головы пленника, теперь касались ее, плотно обхватывая пальцами.

– Эмил… Эмил, его же нельзя!.. – Договорить я не успела. Меня отбросило назад, и я, врезавшись спиной в одного из храмовников, повалилась вместе с ним на пол. В уши ворвался грохот, будто прямо над нашими головами вдруг разразилась гроза, а в доме стало невероятно темно. Мгновением позже эту темноту прорезала белая вспышка света, сопровождающаяся оглушающим треском молнии и нечеловеческим криком боли.

– Эмил!

Не вставая, я попыталась на карачках добраться до Эмила. Глаза, ослепленные яркой вспышкой, ничего не видели, и потому двигалась я буквально на ощупь, чувствуя, как руки скользят по полу.

Кровь… все, что я набрала, все разлилось!

Я успела сделать всего пару движений до того, как меня резко подняли на ноги. Голова тут же закружилась, но через постепенно спадающую пелену слепоты я увидела обеспокоенное лицо Харакаша. Его губы шевелились, но я не слышала ни звука. Островитянин, кажется, тоже это понял, потому как оттащил меня к стене и, усадив на пол, снял с головы шлем, чтобы через мгновение зло скривиться и наверняка выругаться. Что еще можно делать с таким выражением лица?

Отведя взгляд, я осмотрела дом. На полу валялись следившие за окнами храмовники. Многие из них держались за головы, но главное, что они были живы. Там, где был подвешен чародей, на полу чернело обугленное пятно не меньше метра в диаметре. За ним лежал мертвенно-бледный Эмил, уставившись в пустоту и жадно хватая ртом воздух.

Ворвавшийся в дом Гир первым делом бросился именно к Безымянному. Судорожно ощупав оглушенного храмовника и удостоверившись, что его жизни ничего не угрожает, он обернулся и нашел взглядом меня. Харакаш, вернув шлем мне на голову, тут же встал так, чтобы закрыть меня собой, и перекрыл весь обзор. Я только видела, что кованые сапоги сделали несколько шагов в нашу сторону, потом остановились, а после Гир вышел из дома, бросив на меня уже от самых дверей холодный и многообещающий взгляд.

Закрыв глаза, я прислонилась головой к стене, нарочито больно об нее стукнувшись.

Опять… опять я в центре его внимания совсем не в том качестве, в каком должна! Все, к чему я прикасаюсь, идет кувырком. Эмил уже второй раз из-за меня находится в смертельной опасности, и все это зря! Кровь разлита, узнать я ничего не смогу, а чародей сбежал…

– Эвелин, – донеслось до меня издалека. Я открыла глаза и увидела опустившегося передо мной на одно колено островитянина, что обеспокоенно вглядывался в мое лицо. Заметив, что я отреагировала, он, словно желая убедиться, что это не случайность, снова позвал меня.

– Я тебя слышу, – поморщившись, я коснулась пальцами уха и с неудовольствием увидела кровь на перчатке, – плохо, но слышу. Очень болит голова и в ушах звенит. Что с остальными?

– Живы. Четвертый Палец остался без сил на какое-то время. Чародей вернул себе то, что у него забрали, и был таков. Гир в бешенстве, Эмил ослаблен, Альвин шляется Бездна знает где, дуясь на весь мир, как портовая девица на фальшивую монету, а у тебя что ни день, то новый способ умереть.

– Харакаш, я…

– Тшш… – Островитянин поднял указательный палец к потолку и продолжил, чуть наклонившись ко мне и понизив голос: – Я обещал твоему отцу кое-что, кое-что я обещал и тебе, и я сдержу слова, данные вам обоим. Но если ты будешь мне мешать, то остаток пути проделаешь связанной по рукам и ногам, перекинутая через спину Гаратэ. Исключительно ради твоей безопасности и моего трезвого рассудка. Ты меня поняла? – Он практически коснулся своим пальцем кончика моего носа, пристально глядя мне в глаза.

Я кивнула, может быть, даже чуть более поспешно, чем хотела.

Харакаш едва заметно улыбнулся, встал и подал мне руку.

– Вставайте, ваше высочество. Вас осмотрит целитель, а после мы вернемся в дом здешнего старосты. Нашли остатки мародерского отряда. Настало время выяснить, кто именно пытается водить нас за нос.

– Конечно, да… – Поднявшись на ноги, я качнулась, опираясь для устойчивости ладонью на стену, и посмотрела на Эмила, возле которого уже хлопотал кто-то из храмовников. – Только надо сделать одно дело.

Островитянин тихо выругался и, крепко взяв меня за локоть, уже вознамерился потащить к выходу, но я уперлась, умоляюще заглядывая ему в лицо.

– Хар, прошу. Это моя вина, но я могу помочь хотя бы ему.

– Бездна с тобой, девчонка. – Раздраженно махнув рукой, мастер меча отпустил меня и прислонился к стене возле двери.

Невзирая на легкое головокружение, я быстрым шагом подошла к Эмилу, что уже пришел в себя, но водил вокруг рассеянным взглядом, словно бы с трудом узнавая всех присутствующих.

– Эмил, посмотри на меня. – Я, немного повозившись с ремнями на перчатке, стянула ее с руки и коснулась щеки храмовника. Его взгляд тут же зафиксировался на мне, и Эмил кивнул, узнавая мое лицо. – Хорошо. Бери Ато столько, сколько нужно.

Храмовник нахмурился, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я накрыла ему губы ладонью.

– Это моя вина, Эмил. Бери и не спорь. У нас времени нет на все это. Харакаш того и гляди стреножит меня, как породистую лошадь. И, может быть, даже будет прав…

Упоминание островитянина в таком ключе вызвало слабую усмешку у Эмила, и он, тяжело вздохнув, коснулся моей ладони пальцами, убирая от своего лица.

Я почувствовала, как тоненький ручеек силы потек от меня к нему, и Эмил начал оживать буквально на глазах – бледность исчезла, взгляд вернул себе осмысленность, дыхание снова стало ровным и глубоким.

– Мне хватит. – Отпустив мои пальцы, Эмил прикрыл глаза, и я, встав, повернулась к островитянину, продолжая сжимать левой рукой снятую перчатку.

Мгновение мы сверлили друг друга взглядами: Харакаш смотрел с каким-то болезненным интересом, будто бы ожидая подвоха, я же прислушивалась к собственным ощущениям. Даже перестав щедро делиться с Эмилом своей силой, я чувствовала его у себя за спиной.

И не только его, а значит, ситуация внезапно куда лучше, чем я предполагала. Знать бы только, как надолго…

– Гир сейчас с пленниками?

Мастер меча, прищурившись, медленно кивнул.

– Хорошо. Веди туда, мне есть что сказать. Целитель подождет, со мной явно не случилось ничего серьезного.

Пошевелив губами и явно сдержав какую-то колкость, островитянин оттолкнулся от стены и протянул мне руку, предлагая в качестве опоры. От такого щедрого предложения отказываться я не стала. Тем более что перчатку натягивать обратно не хотелось, и я закрепила ее ремешком на перевязи, а шерстяное пончо, которое носил островитянин поверх своей брони, оказалось очень приятным на ощупь и теплым.

Дом старосты встретил нас тягостным молчанием.

Оборванные, воняющие паленым и изрядно избитые пленники сидели на полу, связанные по рукам и ногам. Между ними прогуливался Гир с настолько отрешенным видом, что не чувствуй я еще на подходе к дому его удушающий гнев, то легко была бы обманута деланым спокойствием. Впрочем, маска дала трещину, стоило только мне встретиться с Указующим взглядом.

Какая бездна презрения и обиды… И ведь не сказать, что он сильно не прав. Но пусть даже не надеется, что я признаю это вслух!

– Защитница. – Храмовник сухо кивнул мне. Под его пристальным взглядом я аккуратно отцепилась от руки Харакаша, что тут же отошел к куче чужого снаряжения, с интересом начиная в нем копаться, отчего удостоился такого же презрительного взгляда, что и я. – Мы справимся без вас.

– Не сомневаюсь в твоих навыках, Указующий, и потому для тебя есть предложение поинтереснее. – С каждым моим словом Гир закипал все более очевидно, но молчал, испепеляющим взором пытаясь просверлить дыру мне в черепе. – И напрямую связанное с заданием магистра.

Оп! – и наживка проглочена. Да, Гир, я знаю, что тебе хочется избавиться от меня как можно быстрее. Впрочем, ты ведь мог отказаться от притязаний на место нового комтура, не так ли? Но что не сделаешь ради власти!

Храмовник отвел взгляд, прикрыл глаза, словно бы услышав мысли, обращенные к нему, потом снова посмотрел на меня.

– Отойдем. – Он распахнул дверь, и я, поймав внимательный взгляд Харакаша, отрицательно покачала головой. Островитянин, поморщившись, снова вернулся к осмотру вещей, а я, выйдя следом за Гиром в сени дома, прикрыла за собой внутреннюю дверь.

– Слушаю. – Мой гипотетический наставник сейчас даже не пытался скрыть свою неприязнь. Мне, впрочем, было, мягко говоря, плевать.

– Чародей забрал Ато Эмила. Но Эмил был связан со мной с момента въезда в эту деревню и тянул из меня Ато для поддержания облика во время переговоров. Грубо говоря, то, что забрал этот Иршад, – мое. И я чувствую, где это «мое» находится.

Я замолкла, с интересом наблюдая за уже заканчивающейся пантомимой на лице Гира, и с некоторым удовлетворением отметила, что последней эмоцией, прежде чем храмовник смог взять себя в руки, стала растерянность.

– Это какой-то бред, нельзя просто взять и…

– Нельзя или ты не знаешь, что на самом деле можно? – Я перебила Гира, не желая тратить время на споры. – Как думаешь, куда может направиться ослабленный, униженный, озлобленный и немного тронувшийся умом чародей? Учитывая, что до этого над ним явно издевались его прошлые наниматели, а потом он снова потерял свободу, даже не успев толком распробовать ее на вкус.

– Ты… спланировала все это? – Я хмыкнула, поведя плечами и наслаждаясь своим неожиданным триумфом. Храмовнику было совсем не обязательно знать о том, что все это лишь удачное стечение обстоятельств, которое в кои-то веки сыграло за меня, а не против. – Не знаю, что именно чародей сделал там, в доме, но если бы он мог перемещаться на большие расстояния, то не стал бы устраивать весь этот спектакль с взятием пленников. Значит, он ограничен в своих передвижениях…

– …И силах. Ты ведь все у него забрал, верно? А то, что чародей получил от Эмила, скоро иссякнет. – Я выжидающе смотрела на храмовника, что, скрестив руки на груди, задумчиво смотрел куда-то поверх моей головы.

– Да. Все, что мог забрать, не убив его. Ему нужен будет новый источник. В деревни чародей не пойдет. Он чужак, выглядит как чужак и понимает это. Он пойдет туда, где его знают…

Повисло молчание. Я смотрела на Гира, ожидая его слов или действий, а Указующий вдруг испытующе глянул мне в лицо.

– А если бы он убил Эмила?

Значит, ты все же поверил, что это все и было моим планом.

– Чародей хотел сбежать от нас подальше. Потратить силы на убийство храмовника было бы глупо. – Я говорила уверенно, в конце концов, все случилось именно так, а объяснить уже случившееся всегда проще, чем попытаться предсказать будущее. Несколько мгновений мы играли в гляделки, потом Гир вздохнул, потер пальцами переносицу.

– Если все так, то чем больше он тратит украденную Ато, тем меньше шансов успеть его отследить. Кроме тебя, его никто не ощутит, а значит, нельзя упустить момент, но и торопиться опасно, можно спугнуть… Почему ты не рассказала о своем плане?! – Гнев храмовника все же нашел выход, пусть и не так бурно, как мог бы пару минут назад. Я насмешливо хмыкнула, принимая независимый вид и поднимая взгляд к стропилам.

– Актер из тебя слишком паршивый, Указующий. Мы обманули чародея, но он не был дураком. Я привыкла действовать сама, впрочем, как и ты… И с этим придется что-то делать. – Я почувствовала себя легче, закончив свои словесные «танцы» и сведя все к вполне простой и действительно волнующей меня мысли. Мы с Гиром не доверяли друг другу и не испытывали симпатий. И, надо сказать, теперь у него действительно есть причина меня не любить. Надеюсь, что он об этом никогда не узнает…

Гир на мою реплику ничего не ответил. Обойдя меня, он открыл дверь в дом и, позвав по именам пару храмовников, велел им начинать допрос, после чего окликнул мастера меча. Пропустив того в сени, Указующий снова закрыл дверь.

– От тебя не отделаться, так что подготовь коней и запас еды на два дня для себя и защитницы. Мы выдвигаемся следом за чародеем утром.

Харакаш удивленно вскинул брови и посмотрел на меня, я в ответ лишь молча кивнула.

– Альвин?..

– Остается здесь, – тут же ответила я, даже не задумываясь. – Надо предупредить Бернарда, чтобы они шли следом за нами с доступной для армии скоростью, не переутомляя людей.

– Сделаю. Еще что-то? – Мастер меча был на удивление покладист, и я решила использовать это на максимум.

– Да. Чародей не мог переместиться от деревни далеко. Наша задача – не поймать его как можно быстрее, а дать ему довести нас до нужного места. Ты сможешь взять пару людей, что понимают в следах, и поискать в окрестностях признаки появления Иршада? Он должен был оставить какие-то следы, хоть бы самые обычные, на снегу. – Посмотрев на Гира и увидев непонимание, я поспешила объяснить: – Нужно понимать, как далеко он может перемещаться за один раз, вдруг он попытается сделать это снова?

– Сделаю, – повторил островитянин и вдруг с кривой усмешкой глянул на храмовника. – А я думал, ваша братия покрепче меня будет.

Лицо Указующего перекосило такой жуткой гримасой, что я поспешила вклиниться между двумя мужчинами, уперевшись им кулаками в грудь.

– У нас есть дело, им и займемся. Гир, тебя там пленники, случаем, не заждались? Иди проконтролируй процесс допроса, но чтоб все живы остались, ясно?

Храмовник перевел на меня яростный взгляд, скрипнул зубами, коротко кивнул и, обойдя Харакаша, намеренно зацепил его плечом, хлопнув дверью в дом.

– Молодо-зелено, – весело хмыкнул в закрытую дверь островитянин и, встретившись взглядом со мной, сделал невинное лицо. – Что?

– Зачем ты его провоцируешь? Нам ведь проблем хватает. – Я укоризненно покачала головой и вздохнула.

– Потому что он дает это делать, конечно. Видела, как нервничать начал? – Невзирая на шутливый тон, взгляд мастера меча был предельно серьезен.

– Яведь не об этом спросила, ты же понимаешь. – Распахнув дверь, я вышла из сеней, полной грудью вдохнув свежий воздух. – Зачем тебе это?

Харакаш, выйдя следом за мной, спустился с крыльца и остановился, обернувшись ко мне и наклонив голову к плечу.

– Я просто хочу, чтобы его гордыня поработала на пользу. Пусть из кожи вон лезет, чтобы переплюнуть потомка Туманного. Пусть будет тебе полезен, доказывает, что куда больше, чем я, годится в наставники и друзья защитницы.

– А ты, я смотрю, не сомневаешься в своем превосходстве? – По-доброму усмехнувшись, я спустилась по ступенькам и встала рядом с островитянином. Он, ответив мне зеркальной усмешкой, кивнул и указал рукой на дом, возле входа в который был воткнут штандарт Андарии, а по обе стороны от крыльца стояло по солдату.

– Этот – временно наш. Я к Бернарду. По дороге поймаю и отправлю к тебе целителя, есть среди наших добровольцев-рясоносителей талантливый к этому делу парень. – Мастер меча сделал пару шагов в сторону, после чего резко обернулся. – И я не шутил про спину Гаратэ.

– Я и не думала, что это шутка, – совершенно серьезно ответила я островитянину, мысленно тяжело вздохнув.

Сильно же я его допекла…

В выделенном мне доме было тихо и неуютно. В основном – из-за чужих вещей, на которые то и дело натыкался мой взгляд. Брошенная в корзинку пряжа, несколько красных лент и гребень, лежащие на лавке, мисочка с недоеденными мочеными яблоками. Хозяева словно бы вышли из дома на пару минут, но так и не вернулись.

Моих вещей тут практически не было – все они были в обозе, что должен был прибыть в деревню вместе с пешей частью моей армии – только в сенях я увидела сложенную на сено броню Гаратэ.

Значит, Альвин все же занялся делом, и то хорошо…

Сев на табурет, я отцепила перчатку с пояса и бросила ее на стол. Туда же отправилась вторая, затем шлем. К тому моменту, когда в дверь постучали, я уже сидела в стеганке, разложив перед собой всю верхнюю часть своего доспеха, и, положив на столешницу Жало, меланхолично водила пальцем по травлению на ножнах.

Моим посетителем оказался молодой парнишка в рясе, в которой белого было едва-едва больше, чем красного, вцепившийся в перевешенную через грудь сумку.

– Защитница… – Голос парнишки сломался на полуслове, отчего он отчаянно покраснел. Я, наклонив голову к плечу, с недоумением смотрела на это чудо, пытаясь понять, как этого ребенка отпустили в военный поход. – Я целитель! Ну, то есть я хотел сказать, что меня прислал островитянин, чтобы помочь. Ну, если я смогу помочь, ну, то есть…

– Так, – я подняла правую руку, прерывая сбивчивый поток объяснений, и парнишка тут же замолк и покраснел, – как тебя зовут и что ты тут, среди добровольцев, делаешь? Магистр знает, что ты здесь?

– Мастер Гир знает, – обреченно повесил голову парень, решив начать отвечать на вопросы с конца. – Я за разведчиками тайком поехал, когда они сюда выехали… А когда мастер Указующий меня заметил, отправлять обратно уже было поздно. Я сам вызвался, я уже взрослый мужчина! И полезный!

Смерив взглядом отчаянно храбрившегося целителя, я вздохнула, досчитала до пяти и кивнула.

– Иди сюда, взрослый и полезный мужчина. Посмотри, что у меня с ушами. – Я поманила его к себе, и парень, тут же оказавшись возле меня, стянул с плеча свою сумку и положил ее на край стола, опасливо и с восхищением покосившись на меч в ножнах.

– Это тот самый?

– Да, тот самый. А как, говоришь, тебя зовут? – Я снова глянула на объятого трепетом целителя, и он, спохватившись и густо покраснев, представился как Мило.

Несколько мгновений царила блаженная тишина, прерываемая лишь едва слышным сосредоточенным сопением Мило. Паренек, чуть разведя ладони в стороны, медленно сводил их, ставя под углом друг к другу, с крайне сосредоточенным видом уставившись мне в область уха.

Сведя ладони, он постоял так с пару ударов сердца, потом нахмурился, опустил руки, встряхнул кистями и повторил свое движение ладонями друг к другу, только еще медленнее, чем в прошлый раз. Вдоволь накосив глазами на его сосредоточенную физиономию, я переключилась на второе зрение, надеясь увидеть что-то интересное для себя.

Из ладоней юного целителя, как тонкая и длинная бахрома, исходили ниточки Ато. Они плавно колыхались от невидимого ветра, касаясь меня самыми кончиками. Но больше ничего не происходило.

– Все в порядке? – Я вернулась к привычному зрению и, повернув голову, глянула на своего лекаря. Он, прикусив губу, тряхнул головой.

– Да, то есть нет, то есть не совсем. – Наткнувшись на мой взгляд, Мило тяжело вздохнул и продолжил: – Островитянин сказал, что защитница оглохла на какое-то время и что была кровь. Кровь я вижу, но никаких повреждений найти не могу… Вы отправите меня обратно в Алую крепость? – внезапно неожиданно грустно закончил паренек, и я, чувствуя, как губы непроизвольно растягиваются в улыбке, качнула головой.

– Я думаю, что ты слишком юн, чтобы участвовать в походе. Но ты свой выбор сделал и отвечать за него будешь сам. Тем более это способ набраться опыта, что для целителя очень важно… Просто не лезь вперед, договорились? Без геройства, без попыток изобразить великого воина. Твоя задача – лечить. Ты меня понял?

Мило часто закивал, глядя на меня по-щенячьи преданными глазами.

– То есть вы прикажете магистру Гиру оставить меня, да? – Я поперхнулась вдохом, глядя на целителя. Потом вздохнула, понимая, что заднюю давать будет совершенно некрасиво, и кивнула.

– Я скажу ему, что ты можешь остаться, но только на обозначенных мною условиях!

– Благодарю! Храни вас Светозарная, то есть я хотел сказать…

– Иди, Мило. Иди. – Я, встав, сгребла сумку паренька со стола, всучила ему в руки, развернула за плечи на сто восемьдесят градусов и подтолкнула к выходу. Благо юный храмовник понял все верно и поспешил избавить меня от своего общества.

Отвернувшись от двери, я тоскливо оглядела дом, состоявший всего из одной комнаты, ища, чем можно смыть кровь с лица и шеи. Ведерко чистой воды, накрытое деревянной крышкой, нашлось возле очага. Чистую тряпку искать пришлось куда дольше, и в конце концов я, отчаявшись, принялась умываться прямо над ведром, стряхивая воду с лица ладонями и стараясь поймать капли до того, как они скатятся на шею и впитаются в ворот стеганки. Факт самоисцеления – а ничем иным это быть не могло, кровь же не просто так потекла – я приняла практически равнодушно. Магистр уже говорил мне в крепости, что мое тело способно на подобное, так что неожиданностью это для меня не стало. Я же себе не новую руку отрастила.

– Не помешал? – Вполне миролюбивая реплика от двери заставила меня резко вскочить, чуть не перевернув ведро с водой, и цапнуть пальцами пустоту возле пояса, ведь Жало так и осталось лежать на столе.

– Эмил, тьфу на тебя… – Я топнула ногой, гневно смотря на храмовника, и тот, дурашливо зажмурившись, постучал кулаком по стене. – Рада, что тебе лучше, но в следующий раз стучи до того, как заговоришь.

– Прошу простить меня, защитница, но я хотел остаться незамеченным твоей доблестной стражей у дверей.

– Зачем? – Я, смахнув капли с лица, прищурилась, проверяя вторым зрением, на месте ли печать божества на руке храмовника, но все было в порядке, это и правда был Эмил.

– Потому что хочу поговорить без лишних глаз и ушей о том, что случилось с чародеем. Можно сесть? – Он посерьезнел, и я, указав ему рукой на другой свободный табурет, снова повернулась к нему спиной, убирая ведро с водой и приводя мысли в порядок.

Наверняка Гир уже сообщил ему, что я якобы подставила его под удар, приводя свой коварный план в действие. Эмил кажется мне куда более понимающим в отличие от своего брата, может быть, он меня простит…

– Я хотел извиниться за свой промах и поблагодарить тебя за то, что не выдала меня брату.

Ты что?

Выпрямившись, я откинула косу на спину и медленно повернулась к храмовнику, выжидающе глядя на него. Эмил счел это за знак говорить дальше.

– Недооценил я этого Иршада. И себя переоценил. Поздно заметил, что не я его успокаиваю, а он из меня силы тянет, отвлекся, а что потом было, то ты лучше знаешь. Я тебя подвел. – Эмил грустно усмехнулся и опустил взгляд. – Если бы Гир узнал все, как было, он был бы мной очень недоволен. А он как-никак Указующий, и его прямым приказам я обязан подчиняться. Отправил бы меня обратно в Алую крепость, и ничего с этим нельзя было бы поделать. Я твой должник.

– Всякое бывает, Эмил. Главное, что мы все остались живы, а удача наконец-то повернулась к нам лицом. – Я помедлила, пользуясь тем, что храмовник не смотрит на меня, и, наверное, впервые смогла без спешки разглядеть лицо Безымянного. Когда пауза затянулась и тот дернул головой, поднимая взгляд, я уже смотрела в сторону. – Ты же понимаешь, что никакого плана не было и нам просто повезло, что я могу чувствовать беглеца с украденной силой?

– Понимаю. Ты собиралась сделать что-то другое. Потому-то я и пришел поговорить. Зачем тебе нужна была его кровь?

Я встретилась с прямым и твердым взглядом храмовника и поняла, что речь идет о чем-то очень важном и тут не стоит юлить.

– Я расскажу тебе, Эмил. Но ты дашь слово, что это останется тайной между тобой, мной и Светозарной. Согласен? – Если в начале моей фразы он еще колебался, то упоминание божества его успокоило.

– Клянусь, что сказанное тобой останется тайной только между тобой, мной и Светозарной. – Подняв правую руку, Эмил показал мне вдруг засиявший белым светом символ божества.

Очевидно, клятва имеет настоящую силу. Это даже лучше…

Подойдя к столу, я взялась за меч, чуть вытянула его из ножен, нажимая пальцами на нужные точки, и в моей руке остался стилет.

– Я хотела набрать крови и погрузить в нее свое оружие. Оно… черпает из крови силы и воспоминания того, кому эта кровь принадлежит. Я хотела получить доступ к памяти Иршада, понять, какую роль он играет во всем происходящем и кто стоит за его спиной.

– Почему ты делала это скрытно?

Я пожала плечами, не зная, как ответить на этот вопрос однозначно.

– Потому что не знала, как вы отнесетесь к тому, что меч защитника Коррина не только меч, но и жадное до крови существо, которое передает своему владельцу часть воспоминаний и силы убитого им. На войне все средства хороши, когда речь идет о собственном выживании. Но Коррин был не просто человеком, он – образ, символ. Пример для подражания. А я… – Осекшись, я замолчала, прикусив губу и понимая, что сказала больше, чем планировала.

– А ты себя примером для подражания не чувствуешь. – Эмил грустно улыбался, опершись локтем на стол и подперев подбородок. – Даже если бы я не давал клятву, я бы все равно не рассказал. Я слишком хорошо знаю, что такое быть тем, кто не оправдывает ожидания. У тебя и так не ладятся отношения с орденской верхушкой, я бы не стал усугублять эту ситуацию, поверь.

– Я рада, что ты меня понял. – Впервые за весь день я улыбнулась совершенно искренне, чувствуя, как с души свалился огромный камень.

Некоторое время мы молчали, и это было на удивление уютно. Я, вернув стилет в его ложе и успокоившись, прокручивала в голове события дня, а потом и то странное подобие общения, что состоялось у меня с плененным чародеем. Эмил… короткий брошенный на него взгляд показал, что он, сидя в той же позе, прикрыл глаза и как будто бы задремал. Может быть, и правда… ему тоже сегодня пришлось нелегко, особенно учитывая, что он только-только встал с койки в лазарете.

– Скажи, вы с Гиром действительно братья? Настоящие, не по Ордену и вере?

Эмил широко открыл глаза, несколько осоловело моргнул в мою сторону, а потом – кивнул.

– Да. Гир старший, как нетрудно догадаться. У нас с ним достаточно большая разница в возрасте… Ты же знаешь, как становятся Безымянными? – Заметив мой взгляд, Эмил коротко хохотнул, качнув головой. – Ну да, я все забываю, что у тебя знаний меньше, чем у послушника-первогодки. Безымянный это ребенок, который переступил границу Грани, но еще не успел умереть. Гир рано покинул отчий дом, вопреки воле отца выбрав Орден, и наши родители решились завести еще одного ребенка, благо достаток и здоровье матушки позволяли, семья торговая была… Не о том речь. Я должен был продолжить семейное дело, раз старший сын ушел из семьи, но не сложилось. Я был слабым, болезненным мальчишкой и в один момент вдруг свалился с горячкой так, как никогда раньше. Когда стало понятно, что меня спасти может только чудо, на пороге дома, спустя двадцать лет после своего ухода, появился Гир. Он сказал, что ему было явление и что я должен пройти ритуал Вознесения.

Я дернула плечами, до того мне не нравилось, как звучит название ритуала. И Эмил, продолжив, подтвердил мои опасения.

– Если очень упростить, то это ритуальное жертвоприношение. Ребенка, чей дух ушел на просторы Грани, но тело еще живо и полно Ато, приносят в жертву на алтаре. Богиня встречает жертвенного ребенка в своих чертогах, и если решит, что он достоин, то вернет его дух обратно в тело, исцелив и отметив своим знаком.

– А если нет?

– То мучения ребенка прекратятся. Защитница, в этом ритуале участвуют те, кто уже готов уйти из мира живых и переступил черту. Я ничего не помнил о том, как меня доставили в храм и как принесли в жертву.

Я молчала, осмысливая услышанное, и только спустя десяток ударов сердца нашла в себе силы спросить то, что не давалось моему пониманию.

– Почему ты сказал, что тебе знакома роль того, кто не оправдывает ожидания? – Заметив, что Эмил медлит с ответом, я качнула головой. – Прости, если тебе не хочется отвечать, то не нужно.

– Обычно все становится ясно сразу. Ребенок или умирает от одного точного удара в сердце, или оживает мгновением после него. Я пролежал на алтаре почти сутки с пробитым сердцем, продолжая дышать. Светозарная очень долго решала, достоин ли я Ее милости… Это странные воспоминания, и о них я точно не хочу говорить. То, что я все-таки был возвращен и исцелен, – то самое чудо, которое было необходимо. Однако еще долгие годы я думал, что лучше бы Она сразу отвергла меня, чем так долго высматривала во мне что-то и давала… поблажку. Мне, младшему брату идеального, непоколебимого в своей вере и помыслах Гира.

Не сразу я поняла, что неприятное ощущение в ладони – это мои собственные ногти, впившиеся в кожу. То, что рассказал Эмил, просто выбило почву у меня из-под ног. И если жертвоприношение как последнюю попытку обезумевших от горя родителей вернуть свое дитя я еще могла понять, то отношение Гира к тому, что брата вернули не сразу, и эти жуткие слова про странные воспоминания после принесения в жертву… Это было слишком.

– Ты хочешь сказать, что ты, страдая на алтаре Светозарной, проходил какие-то испытания, а твой старший брат в итоге остался недоволен тем, что ты не воскрес сразу же, хотя твоей вины в этом нет?!

– Э-э-э… Не совсем. Видишь ли, Безымянные при всей своей полезности считаются этаким меньшим злом. Убийцы, шпионы, воры, обманщики… вся эта неприглядная часть жизни Ордена, часть служителя веры, она отпечатывается на наших руках. В прямом и переносном смысле этих слов, как видишь. – Эмил покрутил в воздухе правой рукой, демонстрируя печать божества. – Гир не мог не подчиниться приказу Светозарной, хоть, полагаю, он не был рад такой участи для своего брата. Но это все же служение. А я словно бы в какой-то момент оказался недостойным даже его. Это, правда, сложно объяснить тому, кто вырос вне стен Ордена, защитница, но сомневаюсь, что мне удастся когда-нибудь изменить мнение своего брата обо мне.

– Эмил, тебе совсем не нужно…

– Да, знаю! – Храмовник вдруг улыбнулся так легко и беззаботно, что я даже решилась проверить, насколько искренними были эти чувства. И удивилась, поняв, что сидящий напротив меня ничуть не лукавит. – Это все дела прошлого. Я давно уже привык к заскокам Указующего. В конце концов, есть работа, которую могу делать только я. Просто мне совсем не хочется давать своему братцу повод отослать меня обратно в крепость только лишь по той причине, что я опять не оправдал его ожиданий, зачастую совершенно нелепых и противоречащих моей природе. А сегодня я крупно облажался, и только твое коварство и ум спасли меня от гнева Гира, так что я твой большой должник! – Эмил, не вставая с табуретки, ухитрился изобразить шутливый, но преисполненный благодарности поклон, заставив меня улыбнуться.

– Я очень ценю то, что ты мне рассказал.

– А я ценю то, что ты меня выслушала. И пока я не столкнулся в дверях с твоим ручным ядоплюем, мне пора уходить. Мы же еще поболтаем, верно?

– Конечно, а ядоплюй это… – внезапный зуд в правом глазу заставил меня резко сморщиться и, моргнув, почесать веко, – …кто?

Дверь открылась, и на пороге показался островитянин, несущий в руках прикрытую тканью корзину.

– Ты с кем-то разговаривала? – Харакаш оглядел пустой дом и вопросительно уставился на меня.

О, ну конечно! Кто же еще мог получить такое меткое прозвище… Интересно, сможет ли Эмил научить меня исчезать так же, как делает это сам? Очень полезный навык!

– Сама с собой. Приятно, знаешь ли, поболтать с умным собеседником.

– А то ж их, правда, днем с огнем… – невозмутимо парировал мастер меча. И, прежде чем я успела возмутиться его сомнением в моих умственных способностях, примостил корзину на край стола, без всяческого почтения сдвинув мою броню, и снял с нее тряпицу, явив моему взору буханку, пару луковиц, запечатанную глиняную бутыль и уже успевший подернуться мутным жирком остывший бочок жареного гуся.

Заурчавший в ответ на все это великолепие живот пресек остатки моего недовольства на корню, Харакаш понимающе кивнул в ответ, и мы со скоростью лесного пожара принялись уничтожать принесенные запасы, решив отложить все разговоры на потом. Тем более что мне было о чем подумать.

Например, о том, почему лицо Эмила кажется мне таким знакомым?

(обратно)

Глава 10 О силе слова и подопытных животных

Обеденный перерыв прошел в тягостном молчании. Альвин так и не объявился, Харакаш, задумчиво ковыряя тонкой костью в зубах, смотрел куда-то сквозь меня. Я, быстро насытившись, пересела от стола на лавку возле стены, чтобы было, на что спиной опереться, и пыталась понять, откуда вдруг возникло это странное ощущение знакомого лица при взгляде на Эмила.

– О чем задумалась? – Харакаш прервал затянувшуюся тишину, тяжело вздохнув и бросив кость в тарелку к остаткам гуся.

– Да так… глупость на самом деле. Сегодня мне показалось, что я уже видела Эмила раньше, но это вряд ли возможно.

– Может быть, просто на кого-то похож? – Островитянин пожал плечами и, подперев рукой подбородок, уставился на меня. – Лучше скажи мне, что за игру ты затеяла с Альвином?

Я, не ожидая такого вопроса, тряхнула головой, выныривая из своих мыслей, и непонимающе глянула на островитянина. Он снова вздохнул, закатив глаза к потолку.

– Слепому понятно, что этот мальчишка настолько влюблен в твой светлый лик, что не знает, в каком углу прятаться, чтобы себя не выдать. Этим надо пользоваться, а не распекать…

– Нет, Хар. – Я попыталась вклиниться, но островитянин вдруг резко, хоть и не сильно, стукнул ладонью по столу.

– Не называй меня так! Сложно выговорить мое имя, так не упоминай его совсем. – Он сделал паузу, выразительно глядя на меня. Я коротко кивнула, опуская взгляд и не желая играть в гляделки.

– Прости, я не подумала, что это может быть тебе неприятно.

Мастер меча издал странный горловой звук, словно бы пережевывая невысказанные слова, и вздохнул в третий раз.

– Просто есть имена, сокращая которые, ты меняешь их смысл. Или делаешь все еще хуже. В первый раз я не стал тебе говорить, ты была слишком подавлена произошедшим, но теперь прошу, если тебе нужно позвать меня коротко и быстро, скажи… – Харакаш на мгновение задумался, а потом продолжил: – Скажи Sang.

– Хорошо. – Я покатала на языке новое слово и уже только открыла рот, чтобы спросить, что оно означает, как островитянин меня опередил:

– Это часть моего родового имени, на нашем языке это означает «поющий». Но не трепли его на все стороны.

– Я бы и не подумала. – Обиженно поджав губы, я резко дернула головой, мысленно добавляя очередной штрих к портрету Харакаша.

Интересно, как звучит полное и что оно значит? И что означало сокращение его имени, которое ему так не понравилось… Магистр ведь называл его так. Почему мне нельзя?

– Так что там с Альвином? – напомнил мне первоначальную тему нашего разговора мастер меча, и я, потерев лицо ладонями, скривилась.

– Он не влюблен в меня и никогда не был. Я чувствую, что он ощущает, помнишь? Может быть, он был очарован образом, который сам себе придумал. Может быть, считал меня лучше, чем я есть, и оттого так болезненно принял мой промах… Да, я говорю про смерть Доры сейчас. Он определенно винит и меня тоже в том, что с ней случилось. – Я взмахнула руками, пресекая все возможные реплики островитянина на эту тему. – Это все не важно. Важно то, что я чувствую, как он идет на поводу у своих чувств. Он знал эту девушку всего ничего и уже готов был ослушаться приказа, готов был пытать человека, которого тоже, как и Дору, заставили делать то, чего он делать не хотел!

Вскочив с лавки, я раздраженно прошлась вдоль стены, чуть не сбив подвернувшуюся под ноги корзинку с пряжей. Харакаш молчал, следя за мной взглядом и явно ожидая продолжения.

– Ну и?.. Так все дело в том, что Альвин повел себя, как идиот? – Островитянину, видимо, надоели мои бессмысленные метания по дому, и он решил подтолкнуть меня.

– Нет, все дело в том, что я была к этому не готова, понимаешь? И теперь из-за того, что его реальный образ не совпадает с тем, что я себе когда-то напридумывала, я не могу заставить себя ему доверять. Мне кажется, что я не знаю этого Альвина. Не его называла своим другом… – Выдохнув все, что скопилось на душе, я рухнула обратно за стол, уткнулась лбом в столешницу и накрыла голову руками.

– Хм… ну а я? Я все еще тот Харакаш? – Я приподняла руки, глянув из-под них на островитянина, и наткнулась на его незлобивый и насмешливый взгляд.

– Учитывая, что ты совсем недавно угрожал связать меня и везти переброшенной через седло, думаю, что ты тот самый Харакаш. – Островитянин в ответ на мои слова усмехнулся и неопределенно повел ладонью в воздухе, словно бы говоря «да, так и сделаю в случае чего», но я продолжила: – Хотя очень многие вещи мне в тебе непонятны. Все островитяне такие? Ну или хотя бы похожие на тебя? Настоящие островитяне, я не имею в виду магистра.

Закончила я совсем скомканно, наблюдая, как к концу моей реплики между бровей островитянина пролегает глубокая морщина, а взгляд становится серьезней.

– Нет, Эва. Мы разные. Я и мой народ… Сложно объяснить. Меня тянет к ним, тянет домой со страшной силой, и не только потому, что я должен возвращаться. Но каждый раз, вернувшись, я не нахожу себе среди них места. – Мастер меча трет переносицу, отводя взгляд, и ощущение неловкости наваливается на меня с еще большей силой, отчего я снова накрываю голову руками, утыкаясь лбом в стол. – Не грусти, принцесса. Каждый из нас на своем месте, что бы ты там себе ни придумывала. – Харакаш легонько постучал мне пальцами по рукам. – Слушай, мы нашли следы нашего чародея. Они появились в сорока пяти шагах от деревни. Там кровь, не то чтобы много, но есть, и чуть подтаявший снег. Он появился, упал, пролежал десятка три ударов сердца, после чего встал и пошел. Кровь перестала капать через пятнадцать шагов, сами шаги к этому времени стали менее тяжелыми. Я прошел за ним шагов тридцать, после чего вернулся.

– Он залечил рану и, видимо, старается тратить Ато как можно меньше. Он практически раздет, на улице не жарко, так что каждую крупицу силы он будет беречь для сохранения собственного тепла.

– Раньше времени не сдохнет? – Харакаш задумчиво покосился на обглоданные гусиные кости, потом, встав, принялся убирать со стола, складывая объедки обратно в корзину.

– Надеюсь, что нет. – Я поежилась. Мне совершенно не хотелось в один момент обнаружить в конце следов присыпанное снегом окоченевшее тело.

Островитянин, неопределенно поведя плечами, ловко завернулся в свое пончо.

– Тут под домом с обратной стороны сука живет. Кажись, ощенилась недавно, да щенки передохли все от холода, ни одного не нашел. И выбрала ж время… – Голос Харакаша звучал скрипуче, недовольно и укоризненно. Однако он медлил, так и не выйдя из дома и вынуждая меня поднять взгляд. – Пойдешь?

Несколько раз глупо моргнув, я кивнула, схватила свой плащ, закалывая его фибулой на ходу, и выскочила из дому следом за островитянином, уже на улице подтягивая завязки стеганки.

Мы обогнули дом, пройдя по огороженному забором внутреннему двору туда, где скрывался хозяйский огород, сейчас засыпанный снегом, и деревянная добротная сарайка с отдельным входом.

– Кто бы тут ни жил, скота им не оставили. Альвин поставил туда Гаратэ. Сена там вдоволь, места ему и того больше, да и щелей в стенах нет… Осторожнее, она не особо добрая. Эй, тью-тью-тью! – Островитянин перехватил корзину в левую руку, придержав меня правой за локоть, и я увидела, что из-под дома выглядывает рыже-черная, скалящая клыки собачья морда, которую переливистый свист Харакаша, казалось, только раззадорил.

Островитянин сделал еще пару шагов в ее сторону, опустился на одно колено и бросил к морде первую кость.

– Жуй, злыдня, когда тебе еще перепадет… – Собака, поведя носом, скалиться не перестала, но медленно, настороженно потянулась вперед, показывая тело. Харакаш верно заметил положение суки – отвисшие соски явно намекали на то, что у той не так давно были щенки. Но сама собака была настолько тощая, что ребра определялись даже через свалявшуюся средней длины шерсть.

Выбравшись из-под дома и припадая животом к земле, зверюга добралась до кости и, схватив ее, сдала задом, делая пару шагов назад, закрывая своим телом нору под домом. Пока сука жадно дробила неожиданное угощение, что одно за другим подкидывал ей Харакаш, я прислушалась.

Когда-то давно в нашем дворе появилась сука. Она была маленькой, толстой, до смешного неказистой, лопоухой и коротконогой. А еще удивительно доверчивой для уличной собаки. Мы, позабыв всякую вражду, что имелась у дворовых детей, таскали ей из дому кашу и куски зачерствевшего хлеба, которые размачивали в воде. А потом наша толстая подружка оказалась не толстой, а беременной, и узнали мы об этом, найдя ее однажды с пятью хвостатыми колбасками у живота. Щенки попискивали, тыкая слепые мордочки в брюхо своей мамки, вызывая волны умиления и жалобное «мам, давай возьмем домой, когда подрастут» у всей детворы. Та история закончилась хорошо: когда щенки подросли, их действительно разобрали местные жильцы. Забрали и их мать.

Но сейчас, смотря на тощую, напряженную собаку, что давилась костями, я, прислушиваясь, слышала только треск от ее челюстей.

Однако же она что-то закрывает под домом…

Легко перейдя на второе зрение, я охнула, потом тихо выругалась, возвращаясь к нормальному.

– Харакаш, под домом ребенок, не младенец, но совсем маленький, и щенок, кажется. – Я сделала шаг в сторону дома, и собака, тут же забыв про еду, оскалилась, напружинилась и приготовилась атаковать.

Мастер меча, хмыкнув, встал.

– Надо вытаскивать, раз нашли. Отойди, я схожу за топором и вернусь. – Он уже развернулся, но я вцепилась в его руку.

– За каким топором? Зачем?

– Эва, она не даст нам подойти. – Островитянин принялся отцеплять мои пальцы от себя. Я вцепилась еще крепче.

– Так нельзя! Она их защищает, нельзя ее за это убивать!

– Найдешь другой способ? – Харакаш выгнул бровь, поглядывая на меня с интересом.

Я заозиралась, надеясь найти что-то, что поможет отогнать собаку, но, как назло, ничего на глаза не попадалось.

«А как действуют Песни на животных? Ведь можно…» – Только подумала, как голову вдруг словно сжало ледяным обручем на мгновение, выбивая из меня резкий вздох. Появилось воспоминание, обрывок разговора с кем-то, как будто очень близким.

«Все заученные нами Песни – не более чем костыли…»

– Эва? – Я подняла ладонь, призывая Харакаша замолчать и не сбивать меня с внезапного воспоминания, но оно истаяло, словно дым. Только эти слова, сказанные мягким, наполненным горечью голосом, остались в памяти.

Комтур использовал «Песнь Принятия», и в ней было только одно слово, тогда как в молитвеннике целые стихи. И «Песни Принятия» в нем нет. Что, если те символы, что я не смогла расшифровать на полях, это и есть подсказка к самому глубинному принципу работы этой божественной магии? Странное ощущение… В моей голове словно есть целая библиотека, собранная чужими руками, а я потеряла ключ от двери… Что случилось там, под Алой крепостью? Я все-таки нашла то, что искала? Или кого-то?

Головная боль вдруг усилилась, ледяная, звенящая, заставив меня покачнуться и опереться всем весом на островитянина, что обхватил меня за пояс.

– Эва, ты в порядке?

– Да-да, просто… Я кое-что вспомнила. Дай мне попробовать, хорошо? – Я глубоко вздохнула и отстранилась от мастера меча, сделав несколько шагов вбок, после чего медленно опустилась на одно колено, стараясь не делать резких движений, и вытянула правую руку в сторону собаки.

– Усни! – Струна на грани сознания запела столь легко и громко, что я вздрогнула, пугаясь и тут же давая ей затихнуть. Животное напротив меня тряхнуло головой, на миг перестав скалиться, но потом снова ощерилось, топорща загривок и следя за мной немигающим взглядом.

Я сделала глубокий вдох. Ледяные тиски не отпускали, но вместе с тем в голове появлялись мысли столь стройные и четко сформулированные, что они, казалось, не могли принадлежать мне. Но принадлежали. Словно дверь в ту библиотеку приоткрылась и чья-то рука дала мне почитать умную и так необходимую в этот момент книгу. Важно не столько само слово, сколько то, что я в него вкладываю. Слово тоже костыль, спусковой механизм. Форма… Стихи для того и нужны, чтобы настроить на нужный лад, дать прочувствовать то, что в них заложено, и, умножившись, выйти в потоке Ато…

Я встретилась взглядом с собакой. И представила, как вокруг вместо снега все укрывает шелковистая трава. Как ласково пригревает весеннее солнце, а где-то в вышине поет пичужка. Как теплый ветерок едва касается собачьей шерсти, дразня нос ароматом выпечки, что делает хозяйка в доме. Как тяжесть от сытого брюха тянет к земле, лечь, закрыть глаза, вздремнуть…

– Усни… – Храмовое наречие звучит ласково, певуче. Я не приказываю, я предлагаю отдаться сладостной неге. – Усни… Там хорошо. Там тепло.

Тихий гул струны, неизменно сопровождающий всякий мой опыт взаимодействия с храмовым наречением, сейчас напоминал гудение шмеля. Мягкое, тихое, такое же бархатистое.

Собака вдруг качнулась, закрыла глаза. Зевнула широко, с подвыванием. Сделала пару шагов в сторону, покружила, утаптывая снег, и легла, сворачиваясь в клубок.

Я, не отводя взгляда от животного, махнула островитянину левой рукой, и тот, не мешкая, тихо опустился на живот возле дыры под домом и залез туда, кажется, чуть ли не по пояс.

А собака спала. Даже невзирая на то, что ее тело чувствовало холод вместо обещанного тепла, а в животе были лишь осколки костей, она спала крепко, чуть дергая лапами. Я ощутила острый укол вины перед ней. Ведь когда она проснется, все, что я ей пообещала, останется лишь пустым посулом. Видят ли животные сны?

– Готово. – Тихий шепот уведомил меня, что мастер меча все сделал. Бросив на него короткий взгляд, я увидела, что он кутает в свое пончо босоногую девочку и рыже-черного щенка. Оба они не двигались, но островитянин, поймав мой взгляд, одними губами произнес: «Живы».

– Неси в дом и возвращайся за собакой. Нельзя бросать ее тут, она не заслужила. – Я снова вернулась взглядом к погруженному в магический сон созданию, набравшись храбрости, осторожно подошла к ней и положила руку на голову промеж ушей. Уж если она не проснулась, когда островитянин шебуршился рядом с ней, так и от этого не проснется.

Харакаш вернулся быстро и, получив мое одобрение, поднял собаку. Та лишь тихо вздохнула, безвольно повисая в руках островитянина.

– И давно ты так можешь?

– Не больше ста ударов сердца назад, – криво усмехнулась я. – Я все-таки нашла под крепостью то, что искала.

Островитянин не стал уточнять, о чем именно я говорю. Вместе мы дошли до дома, я быстро хватанула две вязанки с соломой из сеней и бросила их в углу комнаты, распотрошив для мягкости. Туда мы и уложили спящую собаку.

– Тебе не кажется, что она не сможет проснуться сама? – Островитянин задумчиво посмотрел на животное, что все это время даже ни разу не открыло глаз, потом провел рукой по собачьему животу. – Молока нет. Щенки от голода сдохли, а не от холода. Четверо. Пятый с девчонкой еще живой, но еле-еле. А девчонку сука спасла, своим телом грела. Я за целителем, разведи огонь в очаге и поставь воду. Попробую найти что-то, чем их всех можно будет покормить.

Харакаш встал и быстрым шагом вышел из дома, а я подошла к кровати, где закутанной в темно-синее пончо осталась лежать девочка и щенок.

«Года три, не больше», – подумала я и снова перешла на второе зрение, пытаясь разглядеть что-то в тоненьких, едва мерцающих нитях их Ато. Помедлив, положила правую руку на ребенка, а левую – на щенка и попыталась представить, как моя Ато перетекает на них.

Ничего не произошло.

Вздохнув, я убрала руки и метнулась к очагу. На полке рядом обнаружилось огниво, пучок соломы я взяла с собачьей подстилки, а дрова и мелкие ветки для растопки лежали сбоку от очага. Перелив воду из ведра в котелок, я повесила его на треногу над разгорающимся огнем и обернулась на топот за дверью.

Если островитянин что-то делал, то делал это с неотвратимостью надвигающейся бури. Потому я почти не удивилась, когда он практически влетел в дом, неся на своем плече тощего храмовника, а за ним следом ввалились Эмил и Гир, оба с одинаковыми глазами-блюдцами. И если Безымянный чуть ли не лопался от любопытства, то Гир был в состоянии крайнего бешенства. Впрочем, как только его взгляд метнулся по комнате, отмечая кучу соломы, собаку и, главное, ребенка на кровати, как храмовник чуть притормозил, переводя дух, и, набрав воздуха в грудь… гневно промычал что-то, потому как Эмил попросту заткнул ему рот ладонью.

– Тшш! – Безымянный нахмурился, показав пальцем на собаку, потом на ребенка, и, убрав ладонь, тут же изящно прыгнул в сторону, избегая подзатыльника.

– Че сидишь, работай давай! – Харакаш, тем временем сгрузив совершенно обалдевшего Мило на пол рядом с кроватью, отвесил ему легкого пинка, заставляя подскочить на ноги, после чего обернулся к Гиру и, скорчив самую паскудно-невинную рожу, какую я только видела в своей жизни, обвел дом рукой. – Я же сразу сказал, что проще один раз показать.

К счастью, Указующий все еще не овладел навыком смертельного взгляда, и все присутствующие остались живы. Внимательно оглядев дом, Гир снова открыл было рот, но, передумав, махнул рукой и, напоследок покосившись на спящую собаку, вышел, не забыв громко хлопнуть дверью.

– Нервный какой, – хмыкнул мастер меча и перевел внимание на Эмила, что устроился на лавке за столом. – А ты что тут забыл?

– А меня тут нет, – невозмутимо заявил Эмил, честно глядя в лицо островитянина. Тот прищурился, потом махнул рукой и повернулся ко мне. Вернее – к Мило, что уже вовсю колдовал над ребенком, чего я даже не заметила, наблюдая за короткой перепалкой у дверей.

– Сильно замерзла, сознание спутано. Явно недоедала, как и все в этой деревне, впрочем… Ничего страшного, сейчас все приведу в порядок. Тут щенок полудохлый, вы знали? – Мило несколько раз провел руками над телом девочки, сосредоточенно хмурясь и покусывая губу, а потом, уже знакомым жестом встряхнув руками, полез в сумку, вытаскивая из нее какие-то баночки и пучки с травой.

– А щенка сможешь подлечить? – Я тут же наткнулась на непонимающий взгляд. Мило, помолчав, медленно покачал головой.

– Нет, защитница. С животными без ритуала Вольных никак, вы же знаете…

– Лечи девчонку. – Я, перегнувшись через кровать, взяла на руки щенка, что обвис тряпочкой, и оглянулась на хлопнувшую дверь, а потом на сидящего за столом Эмила. Он развел руками, демонстрируя, что понятия не имеет, куда рванул неугомонный островитянин, но я и так знала – за едой.

Прижимая щенка к себе, я села рядом с Безымянным и положила безвольное тельце на стол.

– Что там за ритуал, ты знаешь? – Я говорила тихо, чтобы не отвлекать Мило, что уже разжег какие-то травы в переносной жаровне и начал бубнить Песнь над ребенком, аккуратно перебирая ее потоки Ато.

Эмил покачал головой:

– У Вольных есть ритуал, с помощью которого они делают… например, таких коней, как твой. Это большая тайна, и никто не знает, как он происходит, а кроме них на животных Ато никто не использует. Ну или я об этом не знаю. – Храмовник с жалостью погладил кудлатый бок щенка.

– Ладно, хуже я все равно не сделаю, ведь так? – спросила я больше у самой себя, чем у сидящего рядом храмовника, и, уже привычным жестом отщипнув от себя нить Ато, подцепила едва заметную полупрозрачную нить, идущую над позвоночником у собаки, связывая их между собой.

Мгновение ничего не происходило, а после щенок дернулся, выгнувшись дугой с такой силой, что я едва удержалась от вскрика, испугавшись, что он сломает себе позвоночник. Эмил рядом со мной замер, не издавая ни звука, и вместе со мной смотрел, как от нити Ато, что я привязала к животному, во все стороны расползаются, словно щупальца, потоки энергии, хаотично оплетая щенка изнутри и снаружи и заставляя того дергаться в судорогах и беззвучно раскрывать пасть.

– Что происходит?! – Я попыталась отцепить свою нить от щенка, но она, будто дикая лоза, вцепилась в тело малыша и не собиралась его отпускать.

– Я не знаю! – тем же яростным шепотом ответил мне Эмил. – Я же говорил, только Вольные изменяют животных! Свернуть ему шею, чтоб не мучился?

– Нет, подожди, я попробую…

Что-то сделать! Но что? Что происходит?

Щенка снова выгнуло дугой, он засучил лапами, и я, почувствовав себя настоящим чудовищем, уже была готова согласиться на предложение храмовника, но желание разобраться в происходящем все же пересилило.

Он все равно умер бы так или иначе! Почему Ато ведет себя так хаотично, ведь обычно она легко принимает форму… Он же не человек! Его органы устроены по-другому, все в нем устроено похоже, но не в точности, как в человеческом теле! Так, что там было у Гаратэ? Надо заставить потоки пойти вдоль позвоночника и оплести уже существующие внутренние органы!

– Эмил, ты знаешь, как заставить Ато двигаться в том направлении, в каком мне нужно? Как ты перестраиваешь свое тело?! – Вцепившись в руку дернувшегося в сторону храмовника, я сжала ее со всей силой, глядя ему в глаза. – Я защитница веры, у тебя нет и не может быть секретов от меня. Дай мне хотя бы основы, прошу! – Внезапно вырвавшийся требовательный тон я сменила на умоляющий, понимая, что давить авторитетом и положением в иерархии сейчас не время и не место.

– Это не так происходит, я не могу описать тебе то, через что прохожу, парой слов! – В голосе Эмила прозвучали злость и обида. – Я же перестраиваю себя, а не кого-то!

– Это сравнимо с сотней пальцев, что подчиняются твоему взгляду. – Мы с храмовником одновременно подняли головы, смотря на оказавшегося рядом Мило. Целитель покраснел, но продолжил: – Когда мы лечим, мы изменяем потоки Ато в теле человека, иногда заменяя их своими, если родных в теле не хватает. Это требует много сил…

Дальше я уже не слушала.

«Сотня пальцев, что подчиняются моему взгляду…» – повторила про себя и, положив руки на извивающееся тельце щенка, я попыталась отбросить лишние эмоции, сосредоточившись на сияющих расплавленным золотом линиях, что сплетались в сеть под моими ладонями.

Их было слишком много, больше, чем требовалось бы такому маленькому тельцу, и потому я первым делом решила отозвать все лишнее обратно, заставив снова присоединиться к основной нити Ато.

Где-то в сознании мелькнула мысль, что я делаю невозможное. Пальцы дрогнули, и я, закусив губу, медленно выдохнула.

А что возможно? Здесь люди могут изменить тело, вылепить себя заново, как из глины. Здесь чародеи могут разламывать землю и повелевать тварями и другими людьми. Здесь я – посланница местной богини, чувствую чужие эмоции, вижу живое сквозь дерево и землю. Здесь каждое слово может быть больше, чем просто набор звуков, так почему же то, что я делаю, – невозможно? Здесь возможно все! Это нужно просто представить, прочувствовать, принять. И если этого не делал никто до меня, то это лишь значит, что я стану первой!

И медленно, неохотно, повинуясь моему взгляду и желанию, золотые прожилки потекли обратно, втягиваясь в привязанную мною нить. А потом, столь же медленно, поскольку мне требовалось большого труда разглядеть в маленьком щенячьем тельце расположение внутренних органов, опутанных полупрозрачной паутинкой его собственной жизненной силы, нити принялись двигаться в нужном мне направлении.

Решив, что первым делом нужно проложить «магистраль», я аккуратно вытянула золотую линию вдоль позвоночника щенка до самого черепа и там, чувствуя во рту вкус соли и железа из прокушенной губы, очень медленно и осторожно начала дублировать все ниточки-тени, что опутывали мозг. Растягивая из основной нити сетку, как учил магистр, я по одной отпускала их, пристально следя, как они погружаются в тело и занимают свое положение поверх основных и самых толстых нитей.

Щенок под моими руками больше не извивался, лишь иногда дергал лапами, но самое главное, что его сердце, стоило мне закончить с головой и начать оплетать Ато его, забилось ровнее и сильнее.

Медленно, шаг за шагом, я продвигалась от головы к хвосту, ощущая, как начинают дрожать пальцы и как все большая тяжесть опускается на плечи. Наконец, дойдя до задней левой лапы, я остановилась, медленно моргнула, возвращаясь к нормальному зрению, и чуть не рухнула спиной с лавки, вовремя подхваченная сидящим сбоку от меня Эмилом.

Голова резко закружилась, мир сделал два оборота вокруг своей оси, и последнее, что я увидела перед тем, как погрузиться в блаженную темноту, был лежащий на столе щенок, по которому то и дело пробегали золотистые всполохи Ато,и раздосадованное лицо Харакаша, окутанное мглистой дымкой.

(обратно)

Глава 11 О сестрах, навыках и лысине

Проснулась я мягко, словно бы вдоволь выспавшись в самой удобной на свете кровати. Сначала вернулось сознание и ощущение собственного тела, потом тепло и мягкость постели, а после – приятный свежий воздух.

Открыв глаза, я убедилась, что не проснулась вовсе. Вернее, оказалась там, где уже достаточно давно не появлялась.

Сегодня здесь царила светлая, наполненная сиянием луны, многочисленных неизвестных мне созвездий и мерцанием цветов ночь.

Сев, я провела ладонями по лицу, стряхивая с себя остатки сонливости и прислушиваясь к окружающему миру. Все вокруг было объято мягкой, уютной тишиной.

– А здесь очень приятно, это часть твоего мира? – Голос, прозвучавший за моей спиной, заставил меня взвиться с земли и направить тут же появившийся в ладони меч в сторону…

Стоявшая напротив меня женщина в серебристом, отражающем свет звезд платье, укрытая роскошным плащом из серо-стальных перьев, что обнимал ее за плечи, сцепляясь на груди фибулой в форме двух когтей, приветливо улыбнулась. Глаза, затопленные божественным сиянием, не прожигали насквозь, как у Светозарной, а улыбка не демонстрировала акулий набор зубов, хоть лицами они были неуловимо похожи. Как сестры.

– Нет, это не часть моего мира. – Я пристально следила за незнакомкой, предполагая, кто это может быть, но решив не озвучивать вслух.

– Тебе не стоит меня бояться. – Женщина напротив меня поправила роскошную иссиня-черную копну волос, снова улыбаясь мне, а потом перевела взгляд на клинок в моих руках. Я ощутила, как что-то очень легкое, но имеющее вес, переместилось с моего лица на центр Жала, чуть надавив на божественную сталь. – Ты уже можешь призывать сюда свое оружие? Моей сестре повезло, ты достаточно талантлива ко всему прочему.

– Жить захочешь, еще и не так раскорячишься, – чуть ворчливо ответила я и все же решилась уточнить: – Так ты все-таки сестра С… – Божество вскинуло руку, прерывая меня.

– Не надо Ее называть. Тут Она может услышать нас и непременно заявится посмотреть, что это мы тут делаем. Не думаю, что ты или я в этом заинтересованы.

Я промолчала, потом опустила клинок острием вниз.

– Чем обязана столь высокой чести? – Так как богиня молчала, разглядывая меня с дружелюбным интересом, я решила взять инициативу в свои руки. Совершенно неизвестно, в каком состоянии сейчас находится мое тело. Вернее, в каком эмоциональном состоянии сейчас находятся те, кто мое тело окружает, а учитывая, что там в одной комнате два храмовника и один островитянин…

– О, не переживай, они на удивление спокойны. Поющий морям, конечно, весьма нелестно отозвался обо всех участниках твоего маленького эксперимента, включая тебя саму, но совместными усилиями Эмил и Мило убедили его, что тебе ничего не угрожает и просто нужно отдохнуть. Щенок, кстати, тоже выжил, хотя я этого не ожидала. – Женщина поведала мне это столь доверительным тоном, что я лишь тяжело вздохнула. Семейное сходство было налицо: что та, что эта – обе не стеснялись шарить в моих мыслях. Данное божество хотя бы делало это чуть более вежливо.

«Поющий морям! Так вот как звучит полностью родовое имя Харакаша! Красиво… интересно, почему оно такое?» – Моя собеседница на мгновение прикрыла глаза, потом открыла, опять глядя мне в лицо, и отвечать на эти мысли явно не собиралась.

Ясно. Ну, стоило попытаться.

– И все же, почему мы здесь?

– Мне было просто интересно, что ты теперь из себя представляешь. Зрелище, признаться, весьма экстравагантное. Вот уж не думала, что моя сестра в кои-то веки сделает что-то действительно умное, хоть и случайно. – В голосе богини прозвучала нескрываемая насмешка, снисходительная, но не ядовитая. Я, наклонив голову к плечу, водила взглядом по фигуре, все чаще останавливаясь на плаще из перьев, и вдруг совершенно отчетливо поняла, что это никакой не плащ.

– Орлица?

– Верно, у твоей покровительницы только одна сестра. – Крылья шевельнулись, приподнялись, отражая лунный свет, и божество медленно расправило их за спиной, явно веселясь, глядя на мое выражение лица. А я была уверена, что оно в тот момент стало по-детски восхищенным. Больше всего хотелось подойти и потрогать, чтобы понять, какие на ощупь эти перья, но я решила, что это уж слишком большая наглость с моей стороны. Несколько мгновений мне позволили любоваться крыльями, после чего Орлица снова сложила их, сцепив венчающими их сгиб когтями на груди.

– А вы… э… А ты часто за мной наблюдаешь? – Я решила, что раз уж начала без почетного выкания и меня за это не испепелили на месте, то и продолжу в том же духе. Великое божество, судя по всему, совершенно не возражало.

– Иногда посматриваю, когда ты не находишься под пристальным взглядом моей сестрицы и при этом творишь что-то интересное.

– Например, экспериментирую над животными?

– Например, да.

Я замолкла, опустив взгляд на мерцающие белым светом цветы, обдумывая услышанное.

– А если ты не хочешь, чтобы твоя сестра появилась здесь, значит, скорее всего, не хочешь, чтобы она вообще знала о нашей встрече, верно?

– Верно, но это не станет проблемой… Нет, я не буду стирать твои воспоминания, – Орлица ответила на пролетевшие в моей голове мысли раньше, чем я успела их озвучить, – это место, Грань, таково. Все, что происходит здесь, недоступно нашему взгляду даже в чужих воспоминаниях. Если кто-то вдруг попытается найти это воспоминание, он наткнется лишь на пустоту, как от глубокого сна без сновидений. Удобно, не правда ли? Можно делать что угодно, общаться с кем угодно, даже с тем, кто прячется от божества…

– Что? – Я недоуменно подняла взгляд на Орлицу, но увидела лишь бескрайнее поле цветов, что пошло волной, словно от порыва сильного ветра.

Ушла…

Опустившись на землю, я подвернула под себя ноги, положив Жало на колени, и почесала вдруг зазудевший нос. Она же не просто так это сказала про скрывающегося от божества… Но кто это? С кем я могу тут говорить? Или это совет на будущее? Ведь именно от аль’шури Изерда унаследовала пророческий дар. Одни загадки! Ну, она хотя бы сказала что-то полезное. Не знаю, как насчет общения с кем-то, но все же полезно знать, что тут можно скрыться от…

Глубоко вздохнув, я резко представила белого медведя. По крайней мере, попыталась, чтобы отвлечься и не продолжать свою мысль. А потом, подождав и успокоившись, уже известным способом начала возвращаться в реальный мир и собственное тело.

Замок, запах лаванды, мягкий говор Миры, сосредоточенный скрип пера в руках моей фрейлины…

Залитый лунным светом мир постепенно становился зыбким, затухая и растворяясь в привычной темноте. Я снова почувствовала, как у меня зачесался нос, и, машинально потянувшись к нему, поняла, что он мокрый.

Открыв глаза, я увидела утопающую в сером полумраке комнату дома, а причина моего мокрого носа лежала прямо перед моим лицом, обдавая горячим дыханием.

От щенка почему-то пахло не только привычными для собаки запахами вроде шерсти, но еще и медом, что ощутилось особенно резко, когда он снова лизнул меня. Приподнявшись на локте и оглядевшись, я поняла, что лежу на кровати, которую до этого занимала найденная нами девочка, шагах в пяти от кровати, подложив под голову свернутое пончо, спит Харакаш, собаки нигде нет, а на ее месте посапывает Альвин.

Ладно… судя по всему, все в порядке. За пару часов моего… э… назовем это отсутствием, никто никого не убил, изба не горит, кони не скачут, все тихо и мирно спят. Судя по всему, выезжать за чародеем еще рано…

Стук в дверь прервал мои размышления. Входная дверь скрипнула, в сенях раздались шаги, после чего, открыв внутреннюю дверь, в комнату вошел Гир.

– Вы должны были уже встать. – Он прошел через комнату, запалил лучину и воткнул ее в светец.

– Защитница вернулась парой минут раньше. – Харакаш лежал в той же позе и даже не открыл глаз, однако голос его был совершенно бодрым, словно бы островитянин и не спал.

Или, может быть, он проснулся, когда я начала шебуршиться?

Альвин же, наоборот, завозился на сене, зевнул, сев и потерев руками лицо, после чего уставился сначала на храмовника, устроившегося на краю лавки, потом посмотрел на Харакаша и, наконец, на меня.

На мгновение я ощутила себя неуютно, уже готовая решительно отодвинуть от себя громкие эмоции Альвина, но… ничего не произошло. Его взгляд лишь на мгновение задержался на мне, а потом он отвел его, встав и снова растирая лицо руками, после чего накинул плащ, влез в сапоги и вышел в сени, сказав, что пошел готовить коней.

– Как ты себя чувствуешь? – Я вздрогнула от неожиданности, резко обернувшись на Гира. В неверном свете лучины его лицо казалось вырубленным из камня, а темные глаза утопали во мраке.

Помедлив с ответом, я прислушалась к себе, потом подняла правую руку и осветила божественной печатью комнату.

– Хорошо. Даже больше, чем хорошо. – Снова взглянув храмовнику в лицо, я увидела, как он испытующе смотрит на меня.

– Твой запас Ато увеличивается с каждым днем. Ты потратила очень много на эту… этого щенка. – Гир явно сдержался от какой-то резкости. – А сейчас все потраченное не просто вернулось, но и умножилось…

– Я тренируюсь, – спустив ноги с кровати, я отодвинула лезущего на колени щенка и, нашарив свои сапоги, принялась обуваться, – пусть я делаю это интуитивно, но, судя по всему, иду в верном направлении.

– Почему ты так решила? Что толку от твоего умения ковыряться в телах животных или даже людей?

Молча натянув второй сапог, я встала, потянулась до хруста в спине, поймав прищур заинтригованного Харакаша, все так же валяющегося на полу. Он явно ждал, что я отвечу Гиру, с большим интересом. Разведя руки в стороны, я скрутилась в поясе, вызывая очередную волну легких пощелкиваний, а затем бросила ленивый взгляд на храмовника.

– От этого умения толку никакого. Но я увеличила свой запас Ато. И пусть я не блещу мастерством владения ею, но ответь мне честно, если я сейчас произнесу… да хотя бы «Песнь Принятия», использовав все, что у меня есть, на одного тебя, что от тебя останется?

Гир открыл рот, но замер, не проронив ни звука, и спустя мгновение закрыл его.

Я продолжила:

– Защитник веры – это оружие в руках божества. И как бы изысканна Светозарная ни была в фехтовании, сейчас у Нее есть только окованное железом бревно. Зато попасть нужно только один раз. – Услышав с пола тихое ехидное хмыканье, я улыбнулась и, отведя взгляд от сидящего на лавке храмовника, наклонилась к кровати, чтобы почесать лохматое ухо своего подопытного. – Будет просто прекрасно, если я из бревна превращусь когда-нибудь в острый меч, но это превращение я сама вряд ли смогу осуществить. Потому магистр и попросил тебя заняться этим. Харакаш, к сожалению, может помочь мне только в совершенствовании физической формы…

Щенок обслюнявил мне пальцы и, вероятно, всерьез решил, что из них можно добыть молоко, потому я убрала от собаки руку, не желая быть засосанной до смерти.

Гир молчал, видимо наконец-то задумавшись о своей роли во всей этой истории всерьез, и я, вытерев руку об штаны, посмотрела на островитянина, что уже встал с пола и сноровисто убирал свои нехитрые пожитки в седельную сумку.

– А почему от щенка медом пахнет? И может, кто знает, кому его можно оставить? – Тащить его с собой я не собиралась, только лишняя обуза.

– Старый способ – вода с медом для болеющих детей, которые давно не ели.

Интересно.

– А что потом, после медовой воды? – Я снова потрепала щенка за ухом, избегая рукой его мордочки.

– Перетертый рыбный суп. – Что-то в голосе Харакаша заставило меня улыбнуться. Подозреваю, это блюдо у мастера меча вызывает стойкое неприятие.

– Ладно, надо куда-то его пристроить. Жалко оставлять просто так. – Даже не из-за вбуханных в щенка сил, а просто потому…

Я вздохнула. Родители обещали мне собаку, когда я была маленькой, но обещаниям не суждено было сбыться по вполне понятным причинам. Какая может быть собака в той ситуации, в которой мы оказались после смерти отца?

Потом с животными как-то не складывалось, на них совершенно точно не хватило бы времени. И лишь когда я уже училась на старших курсах, мама принесла с улицы котенка.

Нелепый тощий комок шерсти через полгода превратился в наглого, упитанного, пушистого котищу, который весьма придирчиво относился к предложенным яствам, утробно мурлыкал на всю квартиру и обожал сидеть у ног мамы, когда приходили гости, пристально наблюдая за всем происходящим.

Однако, как оказалось, детская мечта о собаке никуда не делась…

– Понятия не имею, куда его деть. Отдадим деревенским, пристроят куда-нибудь. – Островитянин, уже собравшийся и готовый к выходу, подхватил сумку с пола.

– Деревенским самим бы до весны дотянуть, хоть и осталась пара месяцев, но их запасы практически подчистую выгребли эти мерзавцы.

– А давайте я его заберу. – Радостный голос от дверей заставил вздрогнуть всех присутствующих. Эмил в своем обычном репертуаре оказался внутри дома раньше, чем его кто-то смог заметить, чем спровоцировал Харакаша озадаченно нахмурить брови и чуть ли не нервный тик щеки у Гира. Сам Безымянный по этому поводу не особо переживал: подойдя и подхватив щенка с кровати, он тут же принялся чесать ему все, что чесалось, хитро косясь на меня.

– А бери, – легко согласилась я, обрадовавшись, что щенок выживет и при этом проблемой будет уже не моей.

Мгновением позже вернулся Альвин, сообщив с порога, что кони готовы к выезду.

Гир вышел из дома практически сразу, забрав с собой Эмила и сказав, что подождет нас на дороге из деревни, а меня принялись споро облачать в доспехи. Попутно Харакаш выдал короткие наставления остающемуся с нашей армией Альвину, суть которых сводилась к простому: держаться графа и не соваться, куда не следует. Когда с доспехами было покончено, я поняла, что у меня осталось одно-единственное незавершенное в этой деревне дело.

– Ну что, Альвин? Что ты надумал?

Островитянин дернулся было что-то сказать, но я подняла руку, останавливая его и не сводя взгляда с лица моего телохранителя. Пока еще моего телохранителя. Альвин взгляда не отвел.

– Я дал клятву и намерен ее сдержать. Я с вами, ваше высочество.

– А если без клятвы, Альвин? По-простому, по-человечески. Ты все еще мой друг?

– Да. – Он кивнул уверенно. – И как друг, я должен сказать, что мне не нравится затея с преследованием.

– Она никому толком не нравится, Альвин, но это на самом деле хороший способ быстро понять, кто стоит если не за всем, то за очень многим дерьмом, что тут происходит, – все-таки вмешался Харакаш. – Пора, Эва.

– Удачи. – Мужчины коротко обнялись, хлопнув друг друга по спине. Альвин замешкался, поймав мой взгляд и не зная, как правильно попрощаться в такой обстановке, но я дружески стукнула его кулаком в плечо.

– Не расклеивайся, скоро увидимся. – Мой оруженосец улыбнулся чуть вымученно, но согласно качнул головой и вышел за нами следом на крыльцо, где нас, оказывается, уже поджидал Бернард с парой храмовников.

– Мы пойдем следом за вами спустя несколько часов, – без всяких церемоний начал он, явно не собираясь задерживать нас больше необходимого. – Деревенских решено сопроводить в Алую крепость, несколько добровольцев хотят покинуть состав армии и просят вашего позволения.

Я по-другому посмотрела на стоящих рядом с Бернардом мужчин, приятно удивленная, что они пришли именно ко мне.

Кажется, это хороший знак. Мой авторитет среди храмовников понемногу растет, а сама я как минимум для какой-то части добровольцев стою на иерархической лестнице выше Указующего.

– Конечно, я не против. Людям тяжело здесь, и если вы уверены, что в Алой крепости их примут, то делайте то, что решили.

Храмовники склонили головы почти синхронно и молча отошли в сторону, чтобы уже оттуда развернуться и пойти в сторону домов, а я снова посмотрела на графа.

– Что-то еще?

– Нет, ваше высочество. – Бернард склонил голову и отошел в сторону, пропуская нас к сараю, что использовался в качестве конюшни для Гаратэ, серой лошадки Харакаша и каурого коня Альвина.

Погладив Гаратэ по неприкрытой броней щеке, я вывела его из импровизированного стойла. На крупе коня поверх скрученного одеяла лежало несколько объемных, но легких мешков, прикрытых сложенной в несколько слоев дерюгой.

– В нижнем мешке сухари, в верхнем – сено, а на его дне еще один небольшой мешок с зерном. В седельную сумку положил вяленое мясо, бурдюк с молодым вином, сушеные яблоки и…

– Альвин, ты начинаешь напоминать Миру. – Я сунула ногу в стремя и, подтянувшись за луку, оказалась в седле, чуть насмешливо поглядывая на надувшегося оруженосца. – Не переживай так, Харакаш не даст мне помереть, в том числе – с голоду.

– Да она сама кого угодно на тот свет отправит, мальчик, – раздался за спиной веселый голос островитянина. – Хватит наматывать сопли на кулак, нам пора, храмовник там льдом покроется, пока мы все наговоримся.

Альвин кивнул и отступил, освобождая дорогу коням.

Гир ждал нас, взяв коня под уздцы, и что-то тихо, но весьма эмоционально втолковывал Эмилу, что смотрел на брата с доброжелательной невозмутимостью. Заметив наше приближение, Указующий махнул рукой, отпуская Эмила восвояси, чем тот не преминул воспользоваться. Харакаш рядом со мной помянул Бездну, а я во все глаза смотрела, как отошедший на пару шагов в сторону храмовник вдруг замерцал, становясь полупрозрачным, и буквально растворился в воздухе.

– Следы. – Островитянин, приблизив свою кобылку, толкнул меня ногой. – На снегу их видно, смотри.

Следы и правда были. Легкие, неглубокие, словно оставивший их шел не по доброму полуметру снега, пусть даже чуть подтаявшему и успевшему смерзнуться коркой. А еще они были далеко друг от друга. Между отпечатками левой и правой ноги было метра два!

Интересно было бы посмотреть, как он так перемещается… Не прыгает же, в самом деле?

Мгновение поглядев вслед удаляющемуся куда-то Эмилу, мы с островитянином снова направили лошадей вперед, подъезжая к Гиру.

– Ты все еще чувствуешь его?

Уточнять, о ком Указующий говорил, смысла не было. Я прикрыла глаза, сосредотачиваясь, и быстро обнаружила идущую в сторону от остальных нить. Открыв глаза, я посмотрела по ее направлению и увидела маленький тусклый огонек.

– Да, нам туда. – Мужчины синхронно повернули головы в указанном направлении. Оно совпадало с уходящей вдаль дорогой.

– Отлично, значит, едем. – Развернув коня, Гир направил его по утоптанному снегу. Мы, переглянувшись, двинулись следом.

Дорога была неспешной. В воздухе чувствовалось дыхание приближающейся весны: мороз уже не кусал зло за нос и щеки, просто холодил кожу, а с неба то и дело начинали сыпаться крупные хлопья снега.

Пожевав на ходу вяленого мяса и сделав маленький глоток вина из бурдюка, я полезла в седельную сумку за молитвенником – Гаратэ совершенно не требовал моего вмешательства, следуя за конем Гира с небольшим отставанием, так что я решила использовать выдавшееся свободное время с пользой.

Пролистнув первую пару страниц, содержание которых было выучено наизусть, я принялась вчитываться в строки, предшествующие одной из Песен.

«…В мире достаточно мест, где свет солнца никогда не касался камня. В этих местах не сыскать милости кого-то из Семи, надежда угасает там быстрее, чем тонкая лучина в сыром погребе. В таких местах стоит рассчитывать только на собственный огонь. Будь осторожен – огонь никогда не приходит сам по себе, ему всегда нужна пища. Или плата. Обрабатывай раны, не оставляй кровь течь, если тебе нужна лишь искра. Но если тебе нечего сжечь, а речь идет о собственной жизни – дай ране железа и воспламени кровь текущую. Быть может, это спасет тебя».

Ниже было изображение и текст «Песни Пламени», но я уже подняла глаза от молитвенника, глубоко вдыхая прохладный воздух.

На рисунке был изображен гвоздь, вбитый в ладонь, от которого поднималось пламя.

– Гир! – Храмовник чуть придержал лошадь и оглянулся, из-за чего Гаратэ, даже не думавший сбавить шаг, обошел кобылу и поравнялся с ней. – У тебя есть гвоздь?

Он бросил на меня недоумевающий взгляд, затем, разглядев в моих руках молитвенник и открытую страницу, улыбнулся чуть снисходительно.

– Это старый ритуал, защитница. И… старый молитвенник, – прищурившись, резюмировал он. – Откуда он у тебя? Надо было взять новый в крепости. Могу дать свой, когда соединимся с основной армией снова. Перепишешь для себя, как каждый из нас когда-то.

– Благодарю, но этот молитвенник дал мне комтур. – Заметив заинтересованный взгляд Гира, я решила не вдаваться в подробности и поспешила перевести тему. – Так ты говоришь, это – старый ритуал? Значит, его уже не используют?

– Почему же, любую Песнь можно использовать, просто есть те, что обязательны для изучения, а есть такие, как «Песнь Пламени». Огонь слишком опасен, с ним тяжело совладать, и он жаден что до дерева, что до крови. Требуется много опыта, и лучше всего, поверь, получать его под присмотром опытного храмовника. Как понимаешь, позволить себе такое могут не все. – Я кивнула, принимая слова Указующего на веру, и собралась уже отвести Гаратэ в сторону, но храмовник меня остановил:

– Подожди, можно я… – Он протянул руку к молитвеннику, и я невольно отвела его в сторону. – Да не заберу же я его, в самом деле. Хочу найти то, что ты сможешь освоить сама без вреда для себя и окружающих. – В голосе Гира послышалась легкая насмешка. Вздохнув, я протянула ему молитвенник, и он тут же зашуршал страницами. – Так, нет, нет, хм… тоже рано. О, вот! – Книжка вернулась ко мне в руки, а палец в перчатке ткнул в левую страницу. – «Песнь Умиротворения». Успокаивает, а если переборщить, то затуманивает разум, погружает в некое подобие сна. При должном усердии даже на животных работает, если подобрать правильную интонацию.

– Интересно… хорошо, начну с этого. – Я согласно кивнула и все же отвела Гаратэ в сторону.

– Мы идем в верном направлении? – Вопрос храмовника вызвал у меня глухое раздражение.

«Я же буквально только что проверяла направление. Ты меня проверяешь?» – промелькнуло в голове.

– Да. В верном.

– Ты уверена? – Я чуть ли зубами не заскрипела, услышав эти требовательно-настойчивые нотки, но сдержалась, лишь скорчив недовольную гримасу, и зажмурилась, снова ища тот самый огонек на краю зрения. Он, как и ожидалось, никуда не делся и направление не сменил.

– Да, он все еще там. Не надо… – проглотив слово «истерить», я чуть смягчила голос, вспомнив, что мне все же нужен этот человек и его помощь, – …переживать. Он слаб, ограничен в возможностях и никуда уже не сбежит от меня.

Храмовник молча кивнул, и мы продолжили путь: я принялась изучать «Песнь Умиротворения», Гир пялился на дорогу, а Харакаш, кажется, просто дремал в седле, завернувшись в свое пончо и накинув часть его на голову, как капюшон.

Прошло, наверное, часов пять, прежде чем была объявлена первая остановка: нужно было нагреть воды для коней, смазать им копыта, да и «маячок» чародея стал приближаться слишком быстро. Казалось, словно наш беглец перестал двигаться, и я, занервничав, сразу озвучила это.

– Он там, часом, не околел?

– Если ты видишь Ато, значит, он жив. Она покидает тело очень быстро, пару ударов сердца, и все. Может, он устал? Ему прилично досталось. – Гир пожал плечами.

– Или, может быть, он кого-то ждет, – предположил Харакаш, снимая со своей кобылки Фай седло и поправляя попону. – В любом случае, если подойдем слишком близко, он нас, точнее, тебя почует, начнет паниковать раньше времени, а это нам не нужно. Храмовник, вон там кусты торчат из снега, иди веток наломай, я снега наберу почище. Коней напоить, самим погреться…

Не дожидаясь какого-либо ответа со стороны Гира, островитянин, взяв котелок, пошел «в поля», подальше от дороги. Храмовник, что-то тихо пробурчав ему в спину, вытащил из-за пояса нож и отправился воевать с кустами, а мне только и осталось, что заняться расседлыванием Гаратэ.

Когда кони были напоены теплой водой, а мы, не сговариваясь, достали сухари и мясо, Гир вскользь поинтересовался, получилось ли у меня разобраться с «Песнью Умиротворения».

Я задумчиво окинула храмовника взглядом, взвешивая все «за» и «против». «За» набралось значительно больше, а «против» было только одно – я понятия не имела, как, в случае чего, выводить Указующего из состояния глубокого умиротворения. Мелькнула мысль, что, может быть, сильный удар по голове поможет, и, видимо, что-то все-таки отразилось на моем лице, раз Гир не стал задавать вопрос повторно, а активнее зашевелил челюстями, сражаясь с жесткой полоской мяса.

– Не знаю. – Я пожала плечами. – По-хорошему, надо опробовать. Но на ком? Харакаша не возьмет. На тебе? А если я переборщу, то что потом делать? Предлагаю отложить проверку до более подходящих времен.

– Разумно, – согласился чуть повеселевший Указующий. – Я думал, ты не упустишь момента испробовать на мне что-нибудь этакое.

– Ты мне не нравишься. Я тебе не нравлюсь. Но это еще не повод творить подобные глупости. В конце концов, я надеюсь, что со временем наше мнение друг о друге изменится, – уже куда более миролюбиво произнесла я, принимая из рук Харакаша небольшую деревянную кружку, наполненную каким-то травяным отваром, что островитянин сварганил тут же в котелке.

Гир согласно кивнул и шумно втянул воздух, принюхиваясь к запаху.

– Все травы ваши, местные. – Харакаш аккуратно зачерпнул кружкой напиток из котелка и внезапно протянул ее храмовнику, чуть покачав кружкой у него прямо перед носом.

– Благодарю, – неловко буркнул Указующий, принимая напиток и бросая на меня короткий взгляд. Я тут же с невозмутимым выражением уткнулась в свою порцию, делая вид, что ничего не происходит.

Некоторое время мы молча пили терпкий отвар, в котором, на мой вкус, явно не хватало ложки меда, глядя на потрескивающий костер, затем Гир, чье выражение лица постепенно становилось все задумчивее и задумчивее, встал, вытащил из своей седельной сумки карту и, опустившись на одно колено между мной и островитянином, развернул ее, держа на весу.

– Смотрите, в пяти часах езды есть постоялый двор, он как раз на развилке дорог, одна из которых ведет в сторону замка, а вторая – дальше, вглубь герцогства, в сторону гор. Я подумал, а что, если наш беглец остановился там? Ему больше укрыться негде, в той стороне деревень нет, а баронские поместья, сами видите, начинаются еще дальше… Если чародей не двигается быстрее, чем мы думаем, то только до постоялого двора он добраться и мог.

– А за комнату рассчитаться ему чем? Он от нас бежал в одном белье.

– Гярунское золото, – хмыкнул Харакаш и, увидев непонимание не только на моем лице, но и на лице Гира, пояснил: – Имперские чародеи могут так зачаровать мелкие камушки, пуговицы и всякий другой мусор, что те несколько суток никак не будут отличимы от золота. Если их, конечно, не решить вдруг переплавить. В империи, чтобы не попасться на такую уловку, везде используют чаши для монет из прозрачного камня, которые позволяют найти фальшивку. Но готов поставить руку, что у владельца… – Харакаш бросил еще один взгляд на карту, – «Гуся и свиньи» такой чаши нет.

– И что же, нам ждать теперь, пока чародей отоспится в кровати, отмоется и отправится в путь? – Я огляделась, отмечая, сколько разных кустиков торчит неподалеку, и прикидывая, как быть с лошадьми, чтоб они не замерзли за ночь, но мужчины, переглянувшись, качнули головами и оба посмотрели на меня.

– Нет, мы двинемся в путь сейчас. Неторопливо. Восстанавливать свои силы ему сейчас очень тяжело, так что пусть он немного поспит, успокоится. А когда мы подъедем ближе, он ощутит твое присутствие и снова побежит. Самое главное, наша скорость движения не даст ему заподозрить, что мы идем именно за ним, так что план должен сработать, – сказал Указующий, а Харакаш лишь молча кивнул, соглашаясь с его словами.

– Ладно, так и сделаем. А кстати, я хотела спросить, как ты смог забрать его Ато? – Мой вопрос застал храмовника врасплох. Он открыл рот, звучно захлопнул его, метнув на островитянина острый взгляд, затем посмотрел на меня и снова – на Харакаша.

– Это тайна Ордена, – наконец выдавил из себя Гир.

Я удивленно приподняла брови:

– От меня?

– От чужаков. – Указующий бросил еще один взгляд, на этот раз попавший на спину внезапно закашлявшегося островитянина, что словно бы потерял интерес к нашему разговору и занялся сбором своей сумки. Лично я была уверена, что мастер меча слушал нас так же внимательно, как и минутой ранее, а кашель был не чем иным, как замаскированным смехом.

– Хорошо, давай отойдем, и ты мне расскажешь. – Я встала, отряхнув налипший на край плаща снег, и, подхватив скрученное одеяло, на котором сидела все это время, понесла его к Гаратэ. – Заодно покажешь, как правильно это все закрепить. Снять-то я смогла, а вот обратно вернуть…

С тяжелым вздохом Указующий поплелся за мной, прихватив седло, и вместо предполагаемых объяснений, где какой ремешок как затянуть, старательно увиливая от основной темы разговора, принялся молча делать все сам, сосредоточенно сопя.

– У каждого из Длани есть свои умения, которые являются для нас обязательными. Они помогают нам выполнять наш долг, даже если он тяготит нас самих, – наконец заговорил храмовник, тщательно подбирая слова и сверля взглядом вьючные ремни. – Указующий должен уметь отлучать от божественных сил. Временно или навсегда. Нас этому учат на пленниках, осужденных на казнь.

– Нас? – уточнила я. – Я думала, что Указующий только один.

– Да, один. Но тех, кто может занимать его место, всегда несколько.

– А Безымянных? – Я задала этот вопрос раньше, чем успела обдумать последствия. Гир перестал поправлять ремни, потом медленно убрал руки от вьюков.

– А Безымянных всегда один или два, если у старшего есть ученик. Эмил рассказал тебе о том, как ими становятся? – Тяжелый взгляд каре-зеленых глаз уперся в меня как мелкий буравчик.

– Рассказал, – не стала отпираться я. – Но это я у него не спрашивала, как-то не к разговору пришлось. Так как ты это делаешь? Как забираешь Ато?

– Ты что, не слышала меня? – вдруг взъярился Гир. – Я учился этому многие годы, своими руками убив множество людей, прежде чем научился это контролировать! Что ты предлагаешь, чтобы я тебе рассказал? Краткую инструкцию?!

– Орать не обязательно. – Я отступила на полшага и поморщилась. – Достаточно теоретических основ, практическое применение я уже видела и сама повторять это явно не собираюсь.

«Да тебе, дружок, прямая дорога к психотерапевту. Если б он еще тут существовал…» – подумалось мне.

Поймав пристальный взгляд островитянина из-за спины храмовника, я чуть прикрыла глаза и качнула головой, показывая, что все в порядке. Гир, впрочем, успокоился так же быстро, как и взбесился.

– Концентрируешься на чужой Ато, сплетаешь его и свои потоки между собой, а потом тянешь их на себя. Можно быстро, можно медленно. Быстро – однозначная смерть. Медленно – тоже смерть, если заберешь слишком много. Потеряешь контроль, и потянуть могут уже тебя…

– И это смерть, но уже моя.

– Верно. – Храмовник закончил возиться с ремнями и отошел от Гаратэ. – Послушай, защитница. Я… не знаю, как к тебе относиться. Ты человек очень далекий от всего, чему я посвятил свою жизнь. И при этом ты ближе всех к божественному, являешься воплощением Ее воли…

– Если ты думаешь, что я смогу облегчить ситуацию, то, увы, я на это неспособна. Решай сам. Как велит тебе сердце, разум, долг, в конце концов. Это будет твой выбор и твое решение. Не мое. – Я испытывала легкое раздражение оттого, что эта тема вновь поднимается в таком ключе.

Как вы любите перекладывать ответственность на чужие плечи! Каждому приходится делать выбор, разбираться самому в своих чувствах, делать то, чего делать не хочется. И если уж кто-то принимает решение, то пусть принимает его сам, не пытаясь переложить это на мои и без того нагруженные плечи! Особенно если этот кто-то – храмовник, претендующий на роль комтура Алой крепости.

Обернувшись в сторону костра, я увидела, как Харакаш в пару движений ног засыпал его снегом. Поймав мой взгляд, он вопросительно вскинул брови, потом выразительно кивнул на отошедшего к своей кобыле храмовника. Я пожала плечами. Что тут было говорить? Все и так предельно ясно.

В дороге мы молчали. Я снова принялась изучать молитвенник, но спустя пару-тройку часов ветер настолько усилился, что пришлось его убрать. Падающий крупными хлопьями снег превратился в крошево, которое закручивалось вокруг нас, создавая непроглядную белесую мглу. Мы ехали цепочкой, едва ли не след в след впереди идущей лошади, и закутались в плащи, надвинув капюшоны до самых глаз в попытке уберечь все открытые части лица от колючего ветра.

– Нам долго еще ехать? – Приходилось кричать, чтобы пробиться через завывания ветра. Гир придержал лошадь, чтобы я поравнялась с ним. Харакаш подогнал свою кобылу к храмовнику с другой стороны.

– Я не забирался в этот край. Тут всегда такая резкая смена погоды? – Островитянин закрутил на голове что-то похожее на чалму из какого-то вязаного шарфа и придерживал край пончо у лица.

– Нет! Такие ветра тут могут быть разве что в начале зимы, но сейчас для такой метели уже слишком поздно! Ехать еще никак не меньше часа! – Последнюю фразу Гир прокричал уже мне, я кивнула, показывая, что услышала его.

Островитянин что-то сказал, но, видимо, лишь для себя самого, потому что я лишь заметила шевеление губ, а повторять так, чтобы мы услышали, он не стал.

Снова построив лошадей в колонну, мы продолжили ехать по заметенной снегом дороге. По крайней мере, мне хотелось так думать.

Я понятия не имела, как Гир ориентируется в этом снежном аду, но подвергать сомнению выбор маршрута даже не собиралась. Это его дом и земли, которые он наверняка исходил вдоль и поперек, если уж кто и может проложить маршрут в верном направлении, так это…

– Я вижу огонь! – Прикрыв ладонью лицо от летящего снега, я всмотрелась вдаль и ощутила прилив сил – огонек мерцал, пробиваясь через снежную завесу. Кажется, Гаратэ почувствовал то же самое, потому как прибавил скорости без всякого понукания.

Спешились мы у самой конюшни, с облегчением ввалившись в пустую пристройку и плотно закрыв за собой двери.

– Добрались, – выдохнула я, снимая капюшон и вытирая краем плаща лицо.

– Ага. Идите, я гляну за конями, а то конюшего не видать, да и неудивительно в такую погоду. – Харакаш забрал у меня поводья, и я согласно кивнула. Выходить наружу не хотелось, но внутри таверны было наверняка теплее, а главное – там была горячая и, я надеялась, вкусная еда.

Накинув капюшон и вцепившись в локоть Гира, я практически бегом добралась до крыльца постоялого дома, прикрывая лицо плащом.

Стукнула дверь, отсекая нас от холода и пронизывающего ветра, и я с интересом оглядела место, воспеваемое во всех фэнтези-романах как обитель наемников, бардов и шулеров всех мастей, в котором можно найти приключение на задницу быстрее, чем ты закажешь выпить.

Зал был пуст, только в конце, частично скрываясь за массивной стойкой, подперев голову кулаком и закрыв глаза, сидел мужчина средних лет, совершенно не обративший внимания на меня и храмовника.

– Он что, спит? – Я отпустила локоть Гира и стащила с головы шлем.

– Что вы, ми… – Мужчина тут же открыл глаза, чуть подвис в начале слова, оценивая взглядом меня и храмовника, и продолжил: –…лостливая госпожа. Проходите, господа, располагайтесь. Небось, замерзли да устали с дороги, в такую метель попасть и врагу не пожелаешь.

Мы с храмовником переглянулись с легкой усмешкой, и я уверенно пошла вперед к понравившемуся мне столу неподалеку от уютно потрескивающего камина, на ходу расстегивая плащ.

Совсем скоро мне станет жарко, и от доспехов тоже надо будет избавиться… если мы задержимся тут, конечно.

– Метель и правда жуткая, на вытянутую руку уже ничего не разглядеть, не припомню, чтоб в третий месяц бывало такое. – Голос храмовника был мягким и добродушным. Я бросила на своего спутника краткий взгляд и удивилась, как сильно он вдруг стал похож на того себя, каким я его увидела первый раз в главном зале крепости. Спокойным и уверенным, готовым помочь, протянуть руку дружбы…

Отведя взгляд, я положила шлем на скамью, кинула сверху плащ и села рядом, принявшись за ремешки перчаток и как-то совсем отстраненно слушая разговор Гира и владельца таверны, представившегося Карлом.

Они быстро нашли общий язык, Гир сразу отмел «господина» в свой адрес, сказав, что в отличие от меня никакими титулами не владеет, и тем самым сразу прочертив меру дозволенного в мой адрес, за что я была ему благодарна. Карл мудро предложил нам с дороги согреться горячим вином, подслащенным медом из Кохши, пока он готовит нам основное.

– Вы уж простите, у меня ничего готового-то и нет. Семья уже спит, а из гостей окромя вас за седмицу всего двое постояльцев было, в такие времена даже не знаешь, к худу аль к добру. – Карл обращался к Гиру, но посматривал на меня. Я же делала вид, что взглядов не замечаю, полностью отдав право вести диалог храмовнику.

– Давай горячего вина, а потом и еды, что-нибудь простого и сытного, кашу с тем же медом. Все на троих. Сделаешь?

– На троих? – Карл удивился и бросил взгляд на входную дверь, словно ожидая, что таинственный третий зайдет прямо сейчас. Но так как никто не вошел, он кивнул и, отойдя от нашего стола, скрылся в двери за стойкой.

«Наверное, кухня…» – лениво подумала я, наконец сбросив перчатки и расцепив ремешок на горжете, вытащила из-под доспехов косу, с удовольствием почесывая шею.

– Проверь, где беглец, – над моим ухом раздался внезапный шепот Гира, и я, резко отодвинувшись на скамье и бросив на него недовольный взгляд, закрыла глаза.

– Ушел в ту сторону. – Я, не открывая глаз, развернулась, перекинув через скамью ноги, и указала рукой в нужную сторону. – Кажется, что он совсем не тратил краденые силы. По крайней мере, я чувствую его так же ярко, как и раньше.

– Понесло же его в метель. – Гир с досадой стукнул кулаком по столу.

– Может быть, эта метель как раз его рук дело? – осторожно предположила я, снова сев за столом как положено.

– Думаю, на такое колдовство надо много сил, а откуда ему их взять?

Мы замерли, и я практически кожей ощутила, как рядом со мной напрягся храмовник.

– Нужно предупредить хозяина, чтобы проверил, все ли в порядке с его семьей. – Я вскочила с лавки, но Гир тут же дернул меня вниз, заставляя сесть.

– Проверь сама, прежде чем устраивать панику, ты же и это можешь, раз чародея видишь, верно? Чем меньше людей посвящено в наши дела, тем лучше.

– Да, верно… – Горло сдавило нехорошее предчувствие, и я, перейдя на второе зрение, принялась изучать таверну.

На первом этаже, кроме нас и Карла, никого не было. Харакаш все еще находился в конюшне, кажется, раскидывал тюки сена по стойлам. Я медленно подняла взгляд вверх, наклонившись назад, и увидела прямо над кухней четверых человек: одного взрослого, видимо, жену тавернщика, двух подростков и младенца. Все они были живы и, судя по всему, спали, но…

Я перевела взгляд на хлопочущего Карла и обратно – на спящих. Хозяин таверны светился так же ярко, как спящий младенец. Подростки были чуть тусклее, а взрослый человек словно припорошен слоем пыли, хоть его Ато и мерцала так же размеренно, как и у всех остальных.

Поведя взгляд дальше, я нашла еще одного человека в другой комнате. Наверное, это был один из постояльцев, о которых говорил Карл. И его Ато выглядела так же, как и у жены Карла, а сам он при мне перевернулся с одного бока на другой.

– Все живы, – одними губами сказала я и услышала, как Гир рядом со мной тихо и облегченно вздохнул. Вернув себе обычное зрение, я потерла глаза, обдумывая то, что увидела.

– Он забрал часть сил. Побольше у жены тавернщика и второго постояльца, чуть-чуть у двух взрослых детей, младенца не трогал вообще.

Гир поднял голову и, прищурившись, уставился в потолок на пару мгновений, чтобы потом отвести взгляд и проморгаться.

– Да, ты права. Получается, что метель вполне может быть делом его рук. Она бушует уже несколько часов, так что, скорее всего, скоро закончится.

Скрипнула дверь, и в общий зал ввалился Харакаш, держа в руках наши сумки, отряхиваясь, как собака, от снега и топая ногами.

– Вроде ослабевает, но небо темное, как… – Заметив мой заинтересованный взгляд, островитянин осекся, усмехнувшись, и фразу не закончил. В несколько быстрых шагов дойдя до нашего стола, он устроился напротив меня, сгрузив перед этим свою ношу на скамью, стянул с рук перчатки и снял с головы капюшон.

Со стороны кухни раздалось какое-то придушенное восклицание. Мы, не сговариваясь, посмотрели в ту сторону и наткнулись взглядами на Карла, что успел поставить поднос с глиняными кружками на стойку и сейчас, выпучив на нас глаза и цепляясь за столешницу руками, менял цвет лица до белого.

– О-о-о… Т-т-ты… В-в-вы…

– Кажется, твоя лысина знаменита. – Я повернулась к островитянину, что тут же поскреб макушку пальцами, растерянно глядя на хозяина таверны.

Бросив на нас недовольный взгляд, Гир встал и подошел к побледневшему Карлу, крепко взяв его за локоть и перекрыв нам обзор своей спиной.

Прошло никак не меньше пары минут, прежде чем храмовник вернулся к нам, прихватив заодно принесенный Карлом поднос. Сам Карл буквально испарился из зала, стоило Гиру от него отвернуться, только едва слышно стукнула дверь кухни.

Водрузив поднос на стол перед нами, Указующий опустился на лавку и, с наслаждением принюхавшись к своему стакану, сделал медленный глоток.

– Он не узнал принцессу, что неудивительно. Но вот лысого островитянина, королевского мастера меча определил сразу. Видел тебя несколько лет назад в столице на каком-то турнире. И после этого сразу додумался, что за женщина может путешествовать в компании королевского мастера меча и храмовника. Ничего, сейчас на кухне отсидится и придет в себя.

– Зашли как-то в таверну островитянин, храмовник и принцесса. – Я хмыкнула, но, заметив на себе два удивленных взгляда, смутилась. – Это просто похоже на начало шутки.

– Да,что-то есть. – Харакаш кивнул, взял свой стакан и тоже сделал глоток. – Ох, то, что надо после такой дороги. Пейте, ваше рассекреченное высочество. Вино так себе, но не крепкое и в меру сладкое.

Мужчины быстро расправились со своей порцией питья, а я жалела, что в этом мире еще не придумали полноценный глинтвейн – даже щедрая доля меда с трудом перебивала кислоту.

– Так что по нашему беглецу? – Островитянин расстегнул верхний ремень и снял пончо, бросив его на скамейку рядом. Я, предоставив Гиру право объяснить ситуацию, с интересом уставилась на броню Харакаша, в очередной раз разглядывая искусное травление кожи и периодически косясь на его лицо.

– Забрал понемногу сил у всех, кроме тавернщика, и сбежал, устроив нам метель.

– Понемногу? Он никого не убил? – Мастер меча удивленно приподнял брови, и Гир отрицательно покачал головой.

– Все живы и здоровы. Самое страшное, что им грозит, так это легкое недомогание. И то через пару суток пройдет.

– Главное, чтоб он сам не сдох раньше времени, – резюмировал Харакаш, подперев голову кулаком и поглядывая в сторону кухни, а я вдруг поняла, какой вопрос так и не задала до сих пор ни одному храмовнику, и решила, что сейчас наверстать упущенное лучше всего.

– Гир, а в Ордене бывают сестры-рыцари?

Храмовник посмотрел на меня нечитаемым взглядом, потом кивнул.

– Редко, очень редко, но бывают. В основном это благородные дамы, весьма храбрые для того, чтобы выбрать такой путь, достаточно богатые, чтобы обеспечить себя всем необходимым, и одинокие – без мужа, родителей или детей. Видимо, Карл принял тебя за одну из таких вначале.

Я задумалась, снова отпив из кружки, а Гир, вздохнув, чуть повернулся ко мне, справедливо ожидая новых вопросов. Я не стала его разочаровывать.

– А неблагородные дамы стать сестрой-рыцарем не могут?

– Мы не берем девочек в обучение, да и родители не стремятся их к нам посылать. Когда ребенок попадает к нам, это происходит обычно в десять-двенадцать лет, он приносит первые обеты и следующие десять лет работает на благо Ордена, обеспечивая в том числе и себя. Через десять лет приносится второй обет, и для нас ребенок становится взрослым послушником. К этому времени он должен определиться, каким путем пойдет дальше, где принесет большую пользу. Соответственно его выбору он проходит обучение, получает все необходимое снаряжение и спустя еще десять лет дает третий обет, после которого для него уже не будет пути назад. Он отрекается от своего детства, от старой семьи и становится частью Ордена.

Указующий замолчал, глядя на меня, а потом вздохнул:

– Не поняла?

– То, что ты говорил, поняла. Но как это отвечает на мой вопрос?

– Легко! – вмешался островитянин, прищурившись на храмовника и барабаня пальцами по столешнице. – Если девиц не берут в юном возрасте, то попасть в Орден она может только взрослой. А на что одевать, обувать, кормить и учить взрослую девицу, которая палец о палец ради Ордена не ударила, знать не знает их порядков и никакой пользы не принесла? Вот и получается, что надеть одеяния храмовника может только та, что с собой привезет плату за свое обучение.

Я посмотрела на Указующего, ожидая каких-то комментариев, но тот только молча кивнул, даже не оспорив ни одного высказывания.

– Угу, ладно… А вот про одеяния? На мне же андарийские цвета, сюркотта…

– Женщины ходят в том, что привезли с собой, до третьего обета, – пояснил Гир и кивком головы указал на выходящего с кухни Карла, что нес на подносе три тарелки, исходящие паром.

Сдобренная маслом перловая каша с кусочками какого-то мяса провалилась в желудок с космической скоростью. Я даже понятия не имела, насколько голодна на самом деле, и теперь, наевшись, чувствовала себя тяжелой и ужасно сонной.

Пока я оценивала собственное состояние, Харакаш, сходив к стойке, взял у Карла два ключа.

– Четвертая дверь с правой стороны. – Кусочек металла опустился передо мной на столешницу. – Третья дверь с левой стороны. – Второй ключ лег перед Гиром. – А я останусь тут. Гир, поможешь ей с доспехами?

Храмовник облизал ложку, кивнув, отодвинул от себя пустую посуду и встал. Обойдя стол, он поднял мою и свою седельную сумку.

– Идем, пара часов на сон в мягкой постели пойдет на пользу после такой поездки.

Я, удивленная тем, что островитянин доверил Указующему помочь мне, лишь молча кивнула и, подхватив свои вещи с лавки, взяла ключ и пошла следом за храмовником наверх по слегка поскрипывающей лестнице в освещенный парой масляных ламп коридор.

У самой двери Гир взял у меня ключ, открыл дверь и, пройдя внутрь первым, запалил стоящую на тумбе у кровати лампу маленьким огоньком, соскользнувшим с пальцев.

Обойдя комнату по кругу и заглянув в каждый уголок, храмовник удовлетворенно хмыкнул и вернулся ко мне.

– Чисто во всех смыслах. Кто помогал тебе с доспехами раньше?

Я, бросив свою ношу на кровать, подняла левую руку, чтобы Гиру было проще расстегнуть ремни кирасы.

– Альвин.

– А, да, конечно. Забыл. Из него бы вышел хороший храмовник. – Указующий кивнул, быстро справившись с ремнями на боку, и, опустившись на одно колено, также ловко принялся разбираться с броней на ногах, пока я снимала перевязь с пояса.

Надо же, привыкла к ней настолько, что практически не ощущаю и даже уже не цепляюсь ни за что…

– Да, наверное. А он еще может им стать? Кажется, магистр предлагал ему вступить в Орден. – Я посмотрела вниз и увидела, как храмовник пожал плечами.

– Может, но, судя по всему, не захочет. Все. Отдыхай, я разбужу тебя за час до выезда. И дверь закрой изнутри перед тем, как лечь. – Гир встал, коротко глянув мне в лицо, и вышел из комнаты.

Потратив еще пару минут на то, чтобы снять с себя все, что еще не свалилось при ослаблении ремней само, я разложила свое снаряжение на полу, чтоб все было под рукой и на виду.

Больше всего хотелось помыться, но такой роскоши мне не предоставили, потому, сняв с себя стеганую куртку и штаны, я забралась под колючее и тяжелое шерстяное одеяло, вдыхая едва ощутимый запах соломы, идущий от матраса.

«Надеюсь, что метель обошла их стороной…» – мелькнула в моей голове последняя мысль об оставленной за спиной маленькой армии прежде, чем я провалилась в глубокий сон.

(обратно)

Глава 12 О тавернах, еретиках и кровных узах

Проснулась я за мгновение до того, как на мой рот опустилась сухая и жесткая ладонь.

– Тшш, это я. – Рука исчезла, как только я кивнула. Харакаш отошел от кровати, аккуратно переступая через разложенные на полу доспехи. – Ты не закрыла дверь, но сейчас это к лучшему. Собирайся, нам надо срочно уходить.

– Что… – Договорить я не успела. С нижнего этажа раздался громкий и многоголосый мужской хохот.

– Там их девять человек. Только что приехали, все при оружии, и не ясно, кому они служат. Рисковать нельзя, нужно уходить, и быстро, пока гости не набрались.

– А Гир? – Я немедленно встала с кровати и с помощью Харакаша начала облачаться в доспех.

– Он уже в конюшне. Храмовников боятся, тем более – красных. Его не тронут и коней не тронут. На Гаратэ уже пытались наложить лапу, но хватило одного его слова, чтобы желание пропало. Признаю, есть от него польза. – Харакаш в темноте хмыкнул, помогая приладить мне наплечники.

– Почему мы прячемся?

– Потому что никому не нужно знать, что ты тут в сопровождении всего двух человек. Ни я, ни Гир не поняли, кто они такие. Карл тоже не может ничего сказать, говорит, что такие «безгосподные» тут теперь не редкость.

Как только мы закончили с доспехами, островитянин вытащил из своей сумки какой-то темный сверток.

– Надевай, взял у Гира запасную сюркотту. Поверх шлема наденешь капюшон плаща, чтобы скрыл корону. К еще одному храмовнику не пристанут. Голову сильно вниз не опускай, иди спокойно по правую сторону от меня.

Я вдруг ощутила, как низ живота скрутило ледяной когтистой лапой. В голове мелькнула паническая мысль – а вдруг это за мной? Вдруг на самом деле среди солдат предатель и этот маленький отряд ищет именно меня? Не случайно же они тут оказались?!

Островитянин, казалось, что-то почувствовал. Крепко сжав ладонями наплечники, он слегка встряхнул меня:

– Испугалась?

– Да, – не стала отпираться я. – Как ты почувствовал?

– Я много лет водил в бой людей… И молодых парней, что еще не проливали кровь, и матерых волков, готовых грызть противника зубами. Это опыт, Эва. Не бойся. Ты сильна, и мы с Гиром рядом. Никто из них не узнает тебя. А если узнает, то себе же на беду. Готова?

Слова Харакаша вернули мне самообладание. Перебросив свою сумку через грудь, я поправила клинок с перевязью, надела поверх плащ, скрепив его фибулой у горла, и, распахнув полы так, чтобы было видно сюркотту храмовника, накинула на голову капюшон. Глубоко вздохнула и кивнула.

– Идем.

Мы неторопливо спускались по лестнице. Островитянин, также накинув на голову капюшон своего пончо, шел первым, я – следом. Новый взрыв хохота застал нас уже на середине лестницы, а нам навстречу шел один из ночных гостей. От него ощутимо воняло потом и вином, но, вперив взгляд в кроваво-красную с золотой каймой сюркотту, он подался в сторону, практически вжавшись в стену, и даже не поднял головы.

«Работает!» – внутренне возликовала я, уже гораздо увереннее ступая в зал на первом этаже.

Они заняли два стола, сдвинув их прямо к камину. Карл выглядел чуть нервно, но держался спокойно. Впрочем, проходя мимо стойки, я увидела, что он аккуратно сунул под столешницу небольшой взведенный арбалет.

Это мне и понравилось и не понравилось одновременно.

Хозяин таверны был готов дать отпор. Но сам факт, что он готов к этому, меня настораживал – очевидно, что-то в ночных гостях ему не нравилось.

Восемь мужчин щедро разливали вино по глиняным кружкам, то и дело поглядывая в сторону кухни. Небритые, с одинаково наглыми взглядами, чуть хмельными то ли от осознания собственной крутости, то ли от уже влитого в брюхо вина, они словно трезвели и напрягались, видя меня и островитянина, твердым шагом подходящих все ближе, – нужно было пройти мимо занятых им и столов, чтобы добраться до выхода.

Я скользнула по ним максимально безразличным взглядом и посмотрела прямо на дверь, чувствуя их эмоции: настороженность, любопытство и, наконец, радость.

Никто не сказал нам ни слова и не шевельнулся в нашу сторону, когда мы проходили. Мне даже показалось, что когда я толкнула дверь, вдохнув прохладный воздух, за моей спиной раздался облегченный коллективный выдох, сопровождая волну разошедшегося от них… разочарования и радости?

– Кажется, они рады, что остались без присмотра храмовников, – заметила я, когда дверь за нашими спинами уже закрылась, а идущий следом островитянин уже сошел с крыльца.

– Неудивительно. – Харакаш дернул недовольно щекой и, увидев мой заинтересованный взгляд, резко взмахнул рукой и пошел впереди. – Уезжаем, ни к чему тут задерживаться.

Открыв передо мною дверь в конюшню, мастер меча пропустил меня вперед.

– Твой конь капризничает, – с ходу заявил мне Гир, даже не обернувшись, и, отойдя от все еще стоящего в стойле Гаратэ, махнул рукой. – Дует пузо, норовит словно бы случайно наступить копытом на ногу или бок почесать о стойло с той стороны, где я стою. Если бы не он, я б уже давно всех коней подготовил.

– Он просто тебя не знает, – равнодушно отметил Харакаш, проходя мимо к своей кобыле. – Эва, ты все еще можешь найти чародея?

Я, застигнутая чуть-чуть врасплох этим вопросом, убрала руки от морды коня, что вдруг решил поискать в моих ладонях что-то вкусненькое, и, вздохнув, прикрыла глаза.

– Да. – Маячок божественной силы тут же возник перед глазами, и я, сосредоточившись на нем мысленно, открыла глаза, чтобы увидеть этот огонек наяву и указать направление рукой. – Он там.

– Странно. – Гир смотрел на меня, будто изучая взглядом, но потом тряхнул головой, нахмурился и полез в сумку за картой. Харакаш тут же оказался рядом с ним, и оба, не проявляя ни малейшей агрессии друг к другу, молча уставились в карту, напряженно сопя.

Пожав плечами, я снова повернулась к Гаратэ, а через миг, поддавшись внезапному любопытству, посмотрела в сторону таверны, пользуясь тем, что все еще не вернулась к обычному зрению.

Из ночных гостей только четверо сидели за столом, но двое из них удерживали у себя на коленях, как я поняла, жену хозяина таверны и, видимо, дочь. Трое копошились на кухне, а еще пара стояла возле стойки, удерживая Карла и периодически отвешивая ему удары. В живот, по лицу, снова в живот…

Вторая, более щуплая фигурка, валялась на полу, согнувшись и не шевелясь.

– Ха… Харакаш. – Я едва выдавила из себя имя мастера меча, но тот тут же оказался рядом. – Их надо остановить!

Островитянин кинул быстрый взгляд в ту сторону, куда только что пялилась я, зло скривился, после чего крепко взял меня за локоть.

– Мы уезжаем сейчас же! – Схлестнувшись взглядами, мы стояли так, не двинувшись с места. Я отлично понимала, почему мастер меча хочет уехать: причина была во мне. Ему не меньше моего хотелось вмешаться, но рисковать он не собирался. Но и я не собиралась оставаться в стороне!

– В чем проблема? – за моей спиной раздался голос Гира.

– Указующий, я приказываю тебе пойти вместе со мной в таверну и остановить этих ублюдков. – Добавив в голос весь гнев, что испытывала, я услышала, как храмовник тяжело вздохнул.

– Не лезь. – Островитянин перевел взгляд мне за спину, чуть развернувшись и повернув меня. Увидев лицо Гира, я внутренне возликовала – моя ставка на орденскую иерархию, помноженная на воспитание и мораль, сыграла!

– Не могу. – Гир снова вздохнул, посмотрев на меня. – Защитница выбирает путь справедливости, я следую за ней.

– Будет глупо, если ты попытаешься остановить нас силой вместо того, чтобы помочь нам. – Я снова перевела взгляд на Харакаша, и тот, помянув бездну, отпустил мой локоть.

– Надо действовать быстро! – Я тут же рванула к дверям, но меня снова остановили, на этот раз Гир. Крепко схватив меня за руку, он за пару ударов сердца связал наши Ато, после чего, отпустив, снял со своего пояса небольшую металлическую пластину в форме усеченного ромба. С нее свисала пара ремней, и храмовник, споро застегнув их, продел через ремни руку, надев пластину как щит. После, подойдя к своей лошади, снял с седельной сумки один из свертков, стряхнул промасленную рогожу и, пропустив запястье в кожаную петлицу, развернулся, демонстрируя взятую в руку булаву.

– Я иду первым, защитница за мной. Из-за щита не выходи, прикрывай мне спину. Островитянин… – Харакаш иронично вскинул брови, но Гир качнул головой. – Делай, что умеешь. По возможности надо взять языка, тебе это сделать проще.

– Почему бы мне просто не взять Харакаша туда и, зайдя, не использовать «Песнь Принятия»? – Я стиснула ладонью рукоять Жала, и клинок ободряюще запел в моем сознании.

– Потому что она может сработать не так, как ты думаешь. Объясню потом, у нас ведь мало времени, так?

Я кивнула, и мы втроем вышли на улицу.

Островитянин двинулся куда-то в обход таверны, бросив нам напоследок, что воспользуется шумом, который мы устроим.

Поднимаясь на крыльцо, Гир чуть замедлился, выставил перед собой руку с надетым на нее щитом, быстро и невыразительно пробубнив себе под нос:

– Внемли моим молитвам Та, что ведет меня к свету, и даруй Свою защиту в час наступающей тьмы.

Я даже не успела спросить, почему он произносит обращение к Светозарной так безэмоционально, – пластинку на его руке окутало сияние, и через мгновение у храмовника оказался полупрозрачный щит в форме все того же усеченного ромба, закрывающий его чуть ли не от шеи и до колен.

– О-о-о… – только и сумела выдавить я от полноты чувств, сделав себе зарубку на память, чтобы узнать подробности об этом ритуале и о пластинке на руке.

– Идем. Держись за спиной, бей без жалости и промедления. От этого зависит и моя, и твоя жизнь.

Развернувшись к двери, храмовник прижал щит к телу, качнулся назад, замерев на мгновение и глубоко вдохнув, а после, коротко выдохнув, словно тараном, ударил в дверь плечом.

Доски жалобно хрустнули, дверь с грохотом рухнула на пол. Мгновение царила тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипами девушки, пытающейся прикрыть грудь разорванным лифом платья. Ее мать, мелко вздрагивая всем телом, молчала, глядя на обвисшего в руках ночных гостей мужа.

Гир сделал шаг вперед, демонстративно крутанув булаву в руке.

– Это вас не касается, этот человек – предатель, – произнес тот из наемников, что держал у себя на коленях девушку, после чего небрежно спихнул ее, вставая. Девица, сжавшись в комочек под лавкой, заливается тихим и тонким воем. Вставший тем временем продолжает: – Он предал своего герцога и короля, и я тому свидетельствую. Именем герцога Фиральского мы вершим праведный суд. Документы за подписью герцога имеются, показать?

Сказать, что я буквально осатанела к концу его фразы, это не сказать ничего. Наглый, уверенный в своих силах и правоте мужик смотрел на нас, как на равных, считая, что вот сейчас он покажет подписанную кем-то там бумажку и мы просто развернемся и уйдем!

– Запихни себе ее в задницу, ублюдок! – прошипела я, скидывая с головы капюшон и демонстрируя увенчанный короной шлем. – Здесь только один человек может вершить суд, и это точно не какой-то графенок, приземливший свою жопу на отцовский трон, а я, и только я!

Гир, стоящий передо мной, насмешливо хмыкнул и легонько стукнул булавой по центру своего щита, что ответил низким гудением и усилившимся свечением, приглашая перейти от слов к делу.

Главарь наемников, кажется, не только не удивился, но и обрадовался. По щелчку его пальцев остальные, сидящие за столом, также встали, один из них, такой же бородатый, как и сам главарь, спихнул жену Карла с колен и, встав рядом, лениво вытащил меч из ножен. То же самое сделали те, кто держал хозяина таверны, бросив его на пол рядом с сыном.

– Как удачно! Как раз из-за тебя, принцесска, мы и судим этого сукиного сына. На ловца и зверь бежит, как говорится… Не знаю, какими фокусами тебе удалось задурить голову храмовникам в Алой крепости, но с нами это не пройдет.

Что? Да какого…

– Внемли моим молитвам, Та, что ведет меня… – Только сейчас я замечаю у него и стоящего от него по правую руку надетые на наруч пластины, похожие на ту, что надел перед этим Указующий. И вокруг них тоже появилось божественное сияние, не так быстро и не так ярко, как у Гира, но все же…

Это храмовники! Что происходит?!

– Эва, беги. – Тихий шепот Гира выводит меня из ступора. Я делаю полшага назад, чувствуя, как лоб покрывается испариной, готовая последовать его совету, но останавливаюсь.

Если я сбегу, шансов станет еще меньше… А может, больше? Им не придется прикрывать меня, отвлекаться… Нет! Не будь трусливой сукой, они тут из-за тебя!

– Задурили голову тут только тебе. – Собрав всю смелость в кулак, я посмотрела в глаза неизвестному храмовнику. – И я даю тебе последний шанс одуматься.

– Меч защитника снова вернется в руки Светозарной, а твоя голова ляжет на ее алтарь, аль’шурский выродок, – ответил мне мужчина, и его подручные принялись брать нас в кольцо.

Два храмовника с божественными щитами. Ну, очешуеть теперь…

Внезапный грохот с кухни, сопровождающийся полным боли воплем, руганью на несколько голосов и последующим совершенно демоническим хохотом заставил лженаемников отвлечься, чем Гир тут же воспользовался. В два быстрых шага он оказался возле ближайшего «собрата по вере», вооруженного, как и все прочие, мечом, и одним коротким ударом булавы раскрасил пол содержимым его черепа.

Я быстро отвела взгляд, сдержав подкативший к горлу тошнотный ком, и вытащила Жало из ножен. Пение меча в моем сознании усилилось и подействовало отрезвляюще, приглушая мою собственную панику и ужас от увиденного. Именно благодаря этому я вдруг поняла, что один из противостоящих нам сейчас пяти человек не собирается на нас нападать! Он пропустил своих товарищей вперед, а сам, отходя им за спину, начал зачитывать текст, который оказался мне до боли знаком.

– Пади пред гневом воинства Ее… – Его тихий речитатив отдается ударами молоточков в моей голове. Гир, тяжело вздохнув, поднимает щит повыше, смотря сквозь него на медленно приближающихся противников, и пятится, стараясь отойти туда, где за нашими спинами будет выход. Я, все так же прячась за его спиной, чувствую, что он тоже молится, хоть и молча. Молится истово – вибрация его Ато чувствуется даже на некотором расстоянии… и, видимо, не только мной.

– Как смогла эта ведьма надломить разум столь сильно верующего? Отринь Ее ложь, брат, вернись к свету, к истинно следующим Ее воле, и обретешь спасение в Ее милости. – Все тот же храмовник смотрит на Гира с сочувствием, но я ощущаю его опасения. Он пытается понять, насколько тот силен, и, видимо, не может. То ли из-за собственной малоопытности, то ли из-за нашей с Гиром связи.

Но Указующий молчит, лишь скрипнув зубами, а меня обжигает полыхнувшей в нем яростью.

– Да будет так, – кивает безымянный лидер лженаемников, и это становится командой к атаке.

Я едва успеваю повернуться к Гиру спиной, как на нас нападают с двух сторон. Главарь с одним из мечников – на Указующего, и его «правая рука» с другим мечником – на меня. Руки парируют два удара как-то совсем без вмешательства моего разума, но стоит об этом задуматься, как перед моим лицом вспыхивает щит, спасая меня от удара в корпус.

– Хватит спать! – рявкает за моей спиной Гир, чей щит на мгновение накрыл нас, словно купол.

Это очень страшный сон, как по мне…

Щит Гира возвращается в свой нормальный вид ровно в тот момент, когда из кухни, выбивая дверь всем телом, с истошным криком выбегает полыхающий, словно факел, человек. Он пробегает буквально пару шагов, прежде чем упасть замертво, источая чад и смрадный запах горелой плоти.

Голос храмовника замолкает на пару ударов сердца, но этого достаточно, чтобы я услышала другой, идущий из глубины моей же памяти, и этот голос, мой собственный голос «пел» ту же Песнь, что до этого звучала в таверне!

Может, я схожу с ума? Если так, то я еще долго держалась…

Я буквально упираюсь в спину Гира, блокируя один удар вражеского клинка и уходя вместе с движением самого храмовника из-под второго. Мои противники явно рассчитывали на легкую победу, потому их не меньше моего удивляет, что я способна дать отпор.

В ноги Харакашу поклонюсь, когда выберемся из этой передряги!

Мне приходится следить за тем, как двигается Гир, пусть и с небольшим отставанием, но перемещаться за ним следом, чтобы не оставлять и его, и свою спину без защиты. Это одновременно и помогало мне, и лишало самостоятельной подвижности: я не могла отходить в сторону.

Кажется, что мои противники тоже это поняли, потому что начали действовать куда как более слаженно, перестав пытаться добраться до меня, опережая друг друга. Щитник остался напротив, планомерно прощупывая мою защиту ударами, в то время как второй храмовник обошел меня с левой стороны и, выбрав момент, когда мой меч занят верхним блоком, нанес диагональный удар сверху.

Все, что мне осталось, это закрыться рукой, принимая удар меча на наруч. Я едва успела перевести взгляд обратно на «правую руку», и лишь затем, чтобы увидеть, как мне в лицо летит сияющая кромка щита… разваливаясь на куски в каких-то незримых расстояниях от шлема.

Перед тем как удар кулака чуть отбрасывает меня назад, заставляя потерять на миг равновесие, я вижу невыразимое удивление, граничащее с шоком, в глазах внезапно лишившегося своего щита мужчины. И отлично его понимаю.

Гир, приняв на спину вес моего тела, чуть сгибается, чтобы тут же мягко отпружинить, поставить меня на ноги, и я, не задумываясь, бью перед собой резко и прямо в открытый корпус опешившего воина.

Жало пробивает кожаную броню, погружась в живот не меньше чем на ладонь. Храмовник, широко открыв рот и не сводя с меня по-детски обиженного, неверящего взгляда, заваливается назад, слабея в коленях.

Мгновением позже сверху на мой локоть обрушился удар меча от его напарника. Пальцы сами по себе сжались поверх рукояти, словно в судороге, предотвращая попытку выронить меч от удара, и я упала на одно колено.

Упоительно-обжигающий, пусть и небольшой поток чужой силы, добежавший от пальцев к сердцу, приводит меня в чувство одновременно с новым взмахом стали над моей головой. Я не успевала ни заблокировать этот удар, ни увернуться от него, и потому мне оставалось только одно – попробовать его «испортить», что я и сделала, ударив кулаком в единственное уязвимое место противника, до которого дотягивалась. В пах.

Коротко выдохнув, храмовник согнулся, но все же смог нанести свой удар, который пришелся гораздо ниже шеи, бессильно лязгнув по кирасе. В этот же момент я воткнула меч в его грудь, ударив снизу вверх.

Остатки воздуха с сипением вышли из его округлившегося рта, на губах запузырилась розовая пена. С каждым ударом сердца я чувствовала, как мужчина все больше наваливается на меч, нанизываясь на него, словно неудачливая бабочка. Чувствовала, как клинок в моих руках начинает уводить в сторону, выворачивать из рук под весом падающего на пол рядом со мной тела.

И когда оно упало рядом, издав приглушенный стук, я снова протянула ладонь к рукояти, вытягивая Жало из человеческой груди, встала и бросила два быстрых взгляда: на Гира, которого оттеснили к стене, и на сбившегося в очередной раз с «Песни Ярости» храмовника.

Слова слетают с языка легко, отдаваясь вибрацией во всем теле. Я физически ощущаю, как от меня во все стороны бьет упругая волна Ато, мягко омывая Гира, впитываясь в него, не замечая вышедшего с кухни Харакаша и вгрызаясь в еще живых противников.

«Певший» храмовник замирает, нелепо приоткрыв рот и выпучив на меня глаза, бледнеет, после чего, резко схватившись за грудь, царапает нагрудник скрюченными пальцами и падает навзничь. В шаге за его спиной замирает Харакаш с занесенным для удара ножом.

Мы пересекаемся с островитянином взглядами, и он со странным выражением лица быстро осматривает меня с головы до ног, сжав губы до побеления.

Мне все равно. Где-то внутри меня все чувства словно сжались в один плотный, пульсирующий в такт сердцу комок и закрылись толстой скорлупой, оставив снаружи только холодный расчет и готовность к «или ты, или тебя». Я отворачиваюсь, снова смотря на Указующего.

Воспрянувший духом Гир будто получает второе дыхание от моей Песни: он уже не в глухой обороне, а весьма ощутимо огрызается сильными и быстрыми ударами. Харакаш легко перетягивает внимание мечника на себя, отгоняя его в сторону от храмовника. Сменив нож на вытащенные из-за пояса топоры, островитянин, чуть припадая на одну ногу, прогоняет мечника по залу куда-то мимо меня.

Главарь бьется отчаянно, но сдает позиции шаг за шагом. Все больше ударов принимает его щит, издавая тяжелое гудение и светлея с каждым новым блоком.

– Вы! Все! Равно! Все! Подохнете! – выдыхает он с ненавистью, и я чувствую, что эти слова предназначены не столько Гиру, сколько мне. Его щит, встретив удар булавы, проходит волной и рассыпается мелкими искрами. Одновременно с этим за моей спиной раздается влажный хруст, прерывающий короткий вскрик-всхлип, и стук падающего тела. Небрежно глянув через плечо, я убеждаюсь, что «наши победили», и снова слежу за двумя храмовниками.

Мужчина дышит тяжело, а смотрит дико, точно загнанный зверь. Он уже не сражается с Гиром, а быстро отступает, стараясь держаться вне досягаемости его оружия. А потом и вовсе бросается прочь, в темноту ночи за порогом таверны.

Но не успевает.

Воздух протяжно свистнул, и храмовника, что не успел добежать до порога, бросает вперед ударом воткнувшегося в спину топора. Он вцепился руками в дверной косяк, пытаясь удержаться на ногах, но колени подломились, и мужчина сполз вниз, оставляя на дереве следы от ногтей.

Наступила тишина… через которую, как через плотное покрывало, проступили вдруг другие звуки. И запахи.

Я снова начала ощущать мерзкую гарь, что исходила от обгорелого трупа возле стойки. Тяжелый запах крови, от которого во рту вдруг собрался горький комок слюны. Запах и ощущение собственного пота, из-за которого к телу прилипла не только нательная рубаха, но и обычная, и, кажется, даже стегло.

– Все целы? – Хриплый голос перекрывает тонкие завывания двух женщин под столом, и я, вздрогнув, оборачиваюсь, снова сталкиваясь взглядом с островитянином.

– Да. – Собственный голос кажется мне чужим. Я давлюсь воздухом, чувствуя, как по телу пробегает омерзительно-тошнотворная дрожь, и повторяю, чтобы убедить в этом саму себя. – Да.

– Точно? У тебя кровь тут. – Харакаш касается области над своим глазом, и я, машинально повторив его жест, непонимающе смотрю на свои пальцы.

– Это… не моя. – Я ищу взглядом щитника-без-щита, но первым вижу тело с размозженной головой.

Делаю полшага назад, пытаясь отвести взгляд, и натыкаюсь на того, что был заколот мною в грудь.

– Не моя… – повторяю я шепотом, сжимая до боли в пальцах рукоять меча. Жало отвечает мне импульсом тепла, что кажется невероятно привычным и естественным.

– Хорошо, Эва. – Я наконец нахожу в себе силы оторваться от трупов и смотрю на мастера меча. – Ты молодец. – Он подходит ближе и аккуратно похлопывает меня по закованному в броню плечу.

Кивнув, я смотрю, как островитянин проходит мимо. Как наклоняется над лежащим ничком телом, потом удовлетворенно хмыкает и вытаскивает топор из его спины. Как оттирает его лезвие об одежду трупа и убирает за пояс…

– Надо помочь тавернщику и его семье. А потом – осмотреть их вещи. – Гир оказался рядом со мной слишком внезапно, и я дернулась в сторону. Храмовник вгляделся в мои глаза, потом покачал головой:

– Ты хотела, чтобы мы их остановили. Мы это сделали. Помоги Карлу и его семье, а я гляну, остался ли кто живой… Слишком много стало вопросов, чтобы оставить их без ответа.

Я снова кивнула и, развернувшись на пятках, дошла до того стола, из-под которого слышался тоненький плач, стараясь не опускать глаза вниз, на тела.

Остановившись возле прячущихся под столом, я опустилась на одно колено и заглянула под столешницу. Всхлипы словно срезало. Две пары испуганных, покрасневших от слез глаз уставились на меня: жена и дочь Карла молча вцепились в плечи друг друга, да так, что побелели костяшки пальцев.

– Все закончилось, выходите. Вам ничего не угрожает. – Я старалась говорить уверенно, но чувствовала, что голос дрожит помимо воли.

Они даже не кивнули, продолжая молча смотреть на меня.

– Я посмотрю, что с Карлом, – снова обратилась к ним я, и женщина, вздрогнув, слабо кивнула.

Встав и подойдя к лежащему на полу без движений тавернщику, я с облегчением увидела, что он дышит. Опустившись на колено возле него и осмотрев поверхностно, я не нашла колотых ран, но на его голове была кровоточащая ссадина, а лицо мужчины выглядело как один сплошной синяк. Перейдя на второе зрение, я еще раз внимательно осмотрела лежащего передо мной Карла, усилием воли погружаясь под верхние потоки Ато и всматриваясь в тонкие полупрозрачные контуры костей и органов.

– Он вроде бы в порядке… – произнесла я неуверенно. В области ребер несколько трещин пересекали кости, но все они остались на месте. А по состоянию внутренних органов я могла сказать только то, что они были и что в них не было дыр, как когда-то в легком Эмила.

– Мой сын, – раздалось совсем рядом. Я подняла голову на опустившуюся рядом на пол женщину, что неуверенно протянула пальцы к моему локтю. – Прошу, помогите. Они так сильно его били, они…

– Я посмотрю. – Слова срываются сами собой. Я не могу сказать этой женщине, что только «посмотреть» и могу.

Переместившись к скрючившемуся в позе эмбриона пареньку, я старательно вглядываюсь в него и едва сдерживаю тяжелый вздох.

Нужно позвать Гира, может, вместе мы сможем больше…

Словно отвечая на мои слова, звучит голос храмовника:

– Тут один еще жив. Островитянин, у тебя язык остался?

– Нет. – Харакаш сидит на лавке по другую сторону зала. – Если этот живой, то стоит узнать у него, какой дурман-травы обожралась храмовая братия и что все это вообще значит.

– Гир, мне твоя помощь нужна. – Я вклиниваюсь в их диалог, и мужчины оборачиваются на меня.

Харакаш молча встает и подходит к Гиру, смотрит вниз на лежащее тело, потом переводит взгляд на меня.

– Он сдохнет через сотню ударов сердца. Или раньше. Сначала вопросы, потом уже помощь. Попробуй справиться пока сама.

Я несколько раз мелко кивнула и снова опустила взгляд на лежащего у моих ног паренька.

Даже моего профанского понимания устройства человеческого тела хватает, чтобы понять, что тут плохо все. Неровные удары сердца, обширные «пятна» вокруг печени и такие же – вокруг почек. Легкие едва трепещут, хотя вокруг них я не вижу ничего, что могло бы мешать нормальному дыханию. Но хуже всего было то, что и в мозге паренька я видела те же, пока небольшие, но медленно расплывающиеся мутные облачка.

«Кровоизлияние… – пронеслось в голове. Я ощутила нарастающую нервозность и больно прикусила сама себе щеку изнутри. – Я ничего не смогу сделать, ничего! Тут нужен целитель, такой же, как магистр Ирвин, а я что? Я не целитель, я…» – Сжав зубы еще сильнее, я почувствовала, как рот наполняется кровью. И пришли те чувства, которых я ждала, но уже не боялась.

«Убийца. Я должна убивать, чтобы выжить. Я не могу спасти всех, как бы ни хотела. Мне нужно делать то, к чему я способнее, оставив исцеление и утешение для таких людей, как магистр Ирвин», – с горечью подумала я.

Проглотив скопившееся во рту железо, я подняла взгляд на женщину, что осталась возле своего бессознательного мужа.

– Мне жаль. Здесь нужен настоящий целитель, я ничем не могу ему помочь.

Отвернувшись, я встала, не обращая внимания на вновь усилившиеся за моей спиной всхлипы на два голоса, и подошла к своим спутникам.

Горло сжимало обидой и злостью, что искала выход. Даже вид лежащего в луже собственной крови мужчины, пытающегося зажать рану на животе рукой, нисколько не остудил этих чувств, а лишь наоборот.

Заметив мое приближение, раненый чуть шевельнулся в тщетной попытке отползти в сторону, но сил у него на это не хватило. Лишь усилился поток темно-алой крови, пробивающейся сквозь пальцы.

– Я… я не знал… Мы были уверены. Ради был уверен…

– Узнали что-нибудь полезное? – Я смотрела в бледное, покрытое бисеринками пота лицо, то ли пытаясь почувствовать в себе сострадание к нему, то ли испытывая удовольствие от его боли.

– Не много, но это лучше, чем ничего. Ради это их главарь, наверняка знал больше, но его догнал топор, а мертвые не говорят. – Гир недовольно покосился на Харакаша, тот в ответ лишь повел бровью, мол, «чего ты хочешь от меня».

– Может, их вещи скажут больше, – понадеялась я и кивнула в сторону лежащего на полу мужчины.

Он скривился в гримасе ужаса, открыл было рот что-то сказать, но топор островитянина вновь оказался быстрее. В один короткий удар мастер меча перерубил ему горло и, глядя мне в лицо, медленно вытер лезвие об штанину бывшего храмовника.

– Мне… мне надо выйти на воздух. – Вновь ощутив блуждающий от желудка до рта тошнотный ком, я развернулась и быстрым шагом вышла из пропитанной гарью и кровью таверны, переступив через труп того, кого звали Ради.

Оказавшись на улице, я, сбежав с крыльца, стянула с головы шлем вместе с подшлемником, опускаясь на колени в ближайший сугроб, бросила его рядом с собой и, зачерпнув полные горсти снега, прижала ладони к лицу.

Хотелось одновременно кричать в полный голос и смеяться, плакать и разбивать все, что попадется под руку. Резкая боль в голове заставила меня зачерпнуть новую порцию снега и опять нырнуть в нее лицом.

Когда с крыльца раздались нарочито громкие шаги, я ни мгновения не сомневалась, что это Харакаш пришел меня проверить, но деликатное покашливание заставило меня поднять голову.

– Островитянин попросил меня поговорить с тобой. – Гир тоже снял шлем, подставив взмокшую голову прохладному ветерку и мелким снежинкам, что снова начали сыпаться с неба.

– Попросил? Тебя? – Я позволила себе усмехнуться, и храмовник повел плечами, чуть дернув уголками губ.

– Ладно, соглашусь, это было больше похоже на приказ.

Вздохнув, я развернулась, плюхаясь в снег задом, благо стеганые штаны позволяли сидеть так некоторое время без опасений отморозить себе все, что можно.

– Меня не тошнит, истерик не будет, только парня жаль… Ему разбили все внутри и в голове тоже. Я ничего не могу сделать, слишком… – Я проглотила рвущееся с губ слово «тупая», но Гир, кивнув, кажется, отлично меня понял.

– Неопытная. Коррин тоже был воином. Конечно, в летописях есть несколько упоминаний о том, что он исцелял раны, но есть большая разница между тем, чтобы залечить глазницу с выбитым глазом или даже дыру в брюхе, и тем, чтобы суметь вылечить голову. Не кори себя. Может быть, когда это все закончится, ты вернешься в Алую крепость и магистр научит тебя всему, что знает сам.

Я подняла взгляд на Гира. Его поддержка была внезапной, а слова на удивление полны верой в будущее. Я не стала его разубеждать, говорить о том, что магистр Ирвин не собирается надолго задерживаться в этом мире. Просто кивнула с благодарностью.

– Но я не по этой причине пришел, – продолжил Указующий. – Харакаша беспокоят изменения, которые с тобой происходят. И я соглашусь с ним. Пусть островитянин не может видеть твою Ато, но он, очевидно, очень хорошо знал тебя прежнюю. А я вижу, что твоя Ато меняется с невероятной скоростью. С каждым днем она уплотняется, одевая тебя словно в броню. Это нормально для воина-храмовника, но для этого нужно много времени и много опыта, в том числе и боевого. Твоя «Песнь Ярости» была… – Гир на мгновение прикрыл глаза, потом глянул на меня, и я замерла, будто пришпиленная к холодной земле его взглядом, – …совершенной. Она была совершенна, чиста и сильна.

– Это плохо? – Облизнув вмиг пересохшие губы, я все же отвела взгляд, не готовая выдерживать пронизывающий взгляд зеленых глаз, что в темноте светились, как у дикого зверя.

– И нет и да. Та Эвелин, которую я встретил в первый раз во время служения, не смогла бы создать «Песнь Ярости» такой. Ее Ато была огромна, накрывала, точно облако, задолго до того, как сама Эвелин появлялась в пределах зрения, но это облако было рыхлым, податливым и бурлило при каждой более-менее явной эмоции. Защитница веры, что закрывала сегодня мою спину, вдруг стала в один момент холодна и спокойна. Удары ее руки были тверды, а ее Ато, что уплотнялась все это время, сегодня превратилась во второй доспех, о который разрушился щит. Твой противник именно тогда засомневался в словах своего командира и подставился, верно? – Голос храмовника был спокоен, но я снова ощутила его эмоции, что говорило лишь о том, что Гир или не скрывал их, или они были настолько сильны, что прорвались наружу. Смятение, радость, удивление, подозрение… Указующий тем временем продолжил: – Между нашей первой встречей и сегодняшним днем прошло сколько? Три дня? И за три дня, уж прости, мягкая принцесса пусть и с огромной силой и отличными наставниками превращается в рыцаря-храмовника, убивает других храмовников и без усилий разрушает собственной Ато щиты веры.

Я молчу, смотря под ноги Гиру, не зная, что сказать на такую констатацию факта.

– Ты видишь сны? – вдруг спрашивает он, и я, не ожидая этого вопроса, вскидываю на него взгляд.

Что ему ответить? Что я встречаюсь во сне с божествами?

– Иногда. Чаще всего это просто глубокий, крепкий сон. Несколько раз снились кошмары, но последний раз это было еще до нашей встречи.

– А сегодня ночью, когда ты спала, ты видела сны? – Гир опускается рядом со мной на одно колено, вглядываясь в мое лицо. – Ты меняешься после каждой ночи. Я заметил это в конюшне, когда ты начала искать чародея, слишком большая разница в пульсации Ато по сравнению с прошлым разом. Так что тебе снилось?

Я нахмурилась, закрыла глаза, пытаясь вспомнить.

– Ничего… кажется. Просто темнота, просто… – Висок вдруг снова уколола боль, вынуждая меня прижать укрытые металлом пальцы к голове. И боль отступила так же резко, как и пришла. И забрала с собой темноту сна, оставив воспоминания.

– Что ты видишь во сне? – раздался снова требовательный голос храмовника, заставивший меня резко открыть глаза.

Гир отшатнулся, как от огня, роняя шлем в снег. Упав на спину и приподнявшись на локтях, он чуть отполз в сторону, не отрываясь взглядом от моего лица.

– Я вижу срывающиеся с неба огненные глыбы. Я вижу голодную пасть, перемалывающую людей одного за другим, и реки крови, текущие из нее. Я вижу знамена, что несут идущие за мной на смерть. Я вижу… – Мой звенящий голос, вспарывающий ночную тишину, замолкает. Я останавливаюсь, потому что в этот момент человек, из-за плеча которого я смотрела на мир в своем сне, обернулся и прижал пальцы к губам, призывая меня промолчать. У этого человека одно на двоих лицо, и я вдруг понимаю все, что происходило со мной и что я не понимала до этого. Человек кивает мне одобрительно, и воспоминание медленно гаснет, погружаясь в недра моей памяти.

– Я вижу короткий, но очень трудный путь, который должна пройти, – медленно моргнув, заканчиваю я и вздыхаю. Указующий молчит, на его лице печать священного ужаса и восторга.

С крыльца раздается шорох, и я бросаю туда короткий взгляд. Островитянин, прислонившись плечом к косяку, смотрит на меня с таким сочувствием, словно ему не нужны никакие объяснения. Поймав мой взгляд, он спускается по ступенькам и протягивает мне руку.

– Если ты отморозишь свой сиятельный зад, моя настойка не сможет его вылечить. И тогда твоя личная служанка отгрызет мне голову, причем наперед твоего отца.

Я принимаю его руку и улыбаюсь, чувствуя, как одной простой фразой Харакаш ухитрился и свою заботу выразить, и напомнить мне о домеи людях, что ждут моего возвращения.

Мастер меча вздергивает меня на ноги.

– Там все еще трупы и плохо пахнет, – тихо напоминает он мне, и я киваю.

– Я знаю, я справлюсь. Спасибо, друг. – Я успеваю заметить спрятанную в повороте головы улыбку и оборачиваюсь к еще лежащему на снегу храмовнику, пока Харакаш поднимает и очищает снегом от чужой крови лицевую пластину моего шлема. – Гир, идем. Надо быстро перетряхнуть вещи этих ублюдков, заодно расскажешь мне, что узнал от того раненого. И посмотри на мальчишку, прошу. Может быть, все же есть надежда?

Храмовник заторможенно кивнул, встал, забыв отряхнуться, и, подобрав свой шлем, медленно поднялся по лестнице, скрываясь внутри таверны.

Мы с островитянином проводили его взглядами, а потом Харакаш обернулся ко мне.

– Есть еще одно дело, которое я хочу сделать. Сейчас заходим в таверну, я отправляю Гира в комнаты этих безумцев, а мы с тобой идем на кухню. Перчатку с левой руки сними. Все вопросы потом. – Мастер меча еще раз окинул меня внимательным взглядом и, в чем-то удостоверившись, кивнул сам себе.

– Ладно, – не стала спорить я. Зачем? И так все узнаю и увижу. Кроме того, хотелось как можно быстрее разобраться с делами в таверне и отправиться по следам чародея.

Когда мы вернулись в зал, храмовник уже склонился над мальчиком, водя рукой над его головой. Стоило мне только подойти, положив шлем на стол, как он тут же выпрямился и, видя мой вопросительный взгляд, покачал головой и отошел к лежавшему на полу Карлу.

– Гир! Сходи в их комнаты! Мы тут пока проверим тела, а ты посмотри, может, сразу найдешь что-то из этих ваших штучек, что еще как-то прояснят все случившееся. – Харакаш, ощупывающий моего второго соперника, махнул, не глядя, рукой куда-то в сторону лестницы, и я снова обернулась на Гира. Тот, отвлекшись от бессознательного тавернщика, глянул вопросительно на меня, и мне осталось только пожать плечами.

– Хорошо. – Встав, храмовник посмотрел снизу вверх на сидящую возле мужа женщину. – Твой муж будет в порядке, я напишу список трав, многие из них наверняка используются тобой в готовке, они снимут боль и позволят Карлу быстрее поправиться. Думаю, он скоро придет в себя. Когда это произойдет, скажите, его надо будет перенести в более приятное место.

– А Луи? Что делать с Луи? – Сидящая возле матери девушка вскинула на храмовника глаза и тут же, испугавшись собственной дерзости, опустила их.

– Молиться. Пусть твой отец решает, что делать с ним. Можете погрузить на телегу и поехать в нашу крепость. Целители помогут… если он доедет, а шансы на это невелики. – Услышав честный и прямой ответ Гира, девушка опустила голову еще ниже. Храмовник, глянув на меня еще раз, быстрым шагом ушел на второй этаж.

Разве можно оставлять их так?

Я уже было сделала шаг в их сторону, как совсем другой голос, голос человека, о котором я не вспоминала уже достаточно давно, всплыл в моей памяти.

«Не всякую боль стоит приглушать» – вспомнились мне слова комтура.

Что он тогда имел в виду? Почему он не хотел ускорить процесс душевного исцеления у той женщины? И должна ли я сделать это для них?

– Эва, пойдем, – негромко позвал меня островитянин, уже стоящий на пороге кухни. И я отступила, медленно и, как могла, тихо.

Если я начинаю сомневаться, значит, что-то чувствую, но пока не понимаю. Значит, нужно оставить все так, как есть, иначе я наломаю дров и буду потом разбираться с последствиями. А оно мне ни к чему…

На кухне валялись еще два тела. Одно возле незакрытого ставнями окна, ничком в луже крови, второе почти что на пороге – через него пришлось переступать, чтобы войти внутрь. Харакаш уже звенел посудой, что-то ища в шкафах, и наконец, удовлетворенно хмыкнув, поставил на стол глиняный кувшин с узким горлом.

– Э… мы будем пить? – неуверенно предположила я, но островитянин махнул рукой и отвернулся от меня к очагу, подбросив туда пару полешек, взятых из дровницы под столом, и пошерудив кочергой.

– Нет, беда морей, мы не будем пить. Ну, разве только чуть-чуть, но не эту дрянь. Эта дрянь для другого. Перчатку сняла?

Я послушно заскрипела ремешками наруча, сняв сначала его, а потом и перчатку.

– Сняла…

– Хорошо. – Мастер меча повернулся ко мне, и я увидела в его руке один из его ножей. Он подержал нож над ладонью, довольно кивнул и снова развернулся к столу. Взявшись зубами за пробку, откупорил бутылку, принюхался к горлышку и, фыркнув, щедро плеснул жидкостью на лезвие, тщательно полив его с обеих сторон. После чего, зажав нож между средним и указательным пальцем, плеснул на левую ладонь. В воздухе резко запахло самой что ни на есть настоящей водкой. Закончив с этим, он повернулся ко мне: – Я не буду задавать тебе вопросы, потому что думаю, то, через что ты проходишь, ты и сама не до конца понимаешь. Я слышал и видел достаточно, чтобы понять, как нелегко тебе приходится. Дальше будет только труднее, я знаю, ведь я и весь мой народ проходили через подобное. Через принятие второй сути, что живет внутри нас. Здесь, на этой земле ты вынуждена жить с грузом чужих обязанностей, но это когда-нибудь закончится, и тогда ты сможешь вздохнуть свободно. Увидеть мир за пределами этого уголка. Увидеть людей, которые смогут тебя понять. Которым будет все равно, сколько у тебя титулов, и то, что ты носишь штаны вместо платья. – В голосе Харакаша послышалось веселье, и я улыбнулась ему в ответ. Лезвие ножа сверкнуло, ловя свет очага. Островитянин сделал неглубокий надрез на своей левой ладони и протянул мне нож. – Я, Харакаш из рода Поющих морям, Karakash, Synge til Sjøs, предлагаю тебе имя своего рода. Будь мне не только другом, но и… – Островитянин сделал паузу, напряженно глядя мне в лицо. Я же замерла в ужасе, покрываясь ледяным потом.

Нет, нет… Этого не может быть. Не может, я отказываюсь, это просто бред!

– …сестрой, – закончил он, а после крепко сжал губы, пытаясь удержать серьезное выражение лица.

– Да ты!.. – Я, наконец осознав, что этот лысый черт сказал, смогла вдохнуть и даже выдохнуть, острее всего на свете желая крепко-крепко обнять этого засранца. Получилось только вцепиться в угол стола пальцами, чувствуя предательскую слабость в ногах от схлынувшего напряжения.

Так я и стояла, хватая воздух ртом и глядя на согнувшегося от хохота островитянина.

– Я не мог удержаться, прости. Твое лицо… это просто, это… – Харакаш описал разрезанной ладонью круг в воздухе, а после вытер с лица тыльной стороной ладони выступившие слезы. – У-у-уф, ну так что, ваше высочество, вы станете моей… сестрой? – Он скорчил серьезное лицо и пошевелил бровями так забавно, что я, не удержавшись, хихикнула.

– Если мне на правах младшей сестры будет дозволено отвесить тебе подзатыльник за такую гадкую шутку, то… Да. – Я посерьезнела к последнему слову и взяла из руки мастера меча нож. – Мне надо сказать что-то особенное?

Островитянин на миг задумался, потом кивнул.

– Скажи: «Я, Эва, беру себе имя рода Поющих морям и смешиваю свою кровь с кровью Туманного, вступая в его народ с этого мига и на все времена». – Островитянин плеснул из бутылки на мою раскрытую ладонь.

– Я, Эва, беру себе имя рода Поющих морям, смешиваю свою кровь с кровью Туманного, вступая в его народ с этого мига и на все времена. – Поморщившись, я сделала неглубокий надрез и протянула Харакашу свою руку.

– Род приветствует новую дочь. Живи с честью, умри со славой, и пусть море поет тебе о далеких берегах. – Когда мастер меча накрыл мою ладонь своей, крепко сжав, от чего ранку тут же защипало, а кровь закапала сильнее, я ожидала… чего-то. Может быть, какого-то знака или непривычного ощущения, но, к моему удивлению и разочарованию, ничего не случилось. Однако островитянин не выглядел разочарованным. Подержав мою руку секунду, он отпустил ее, снова плеснул мне на ранку из бутыли, потом себе.

– Все? – на всякий случай уточнила я.

– Все, сестрица, – кивнул островитянин. – Не беспокойся, называть так тебя я если и стану, то только тогда, когда никто этого не сможет услышать. Я, возможно, и склонен к дурным шуткам, но не глупец. Кровное побратимство с Туманным не всеми может быть одобрено, а ты как-никак защитница веры, да еще и принцесса.

– А отцу знать нужно? – Опустила взгляд на свою ладонь и увидела, как порез начал затягиваться. Как в ускоренной съемке, заполнившая его кровь вдруг спеклась, сморщилась коркой и медленно, едва заметно глазу, края начали стягиваться друг к другу.

Так и не услышав ответ на этот вопрос, я снова посмотрела на своего названого брата. Он хмурился, глядя куда-то поверх моей головы, и раздумывал над ответом.

– Наверное, не нужно, раз мы оба не можем сразу решиться на это, – ответила я сама себе, и Харакаш кивнул.

– Ты не по годам мудра, сестрица, – не преминул подколоть меня он и вздохнул. – Рудольф мне друг, но он неотделим от этой земли. И вряд ли легко тебя отпустит. Под его контролем и опекой ты прорастешь тут корнями и будешь всю жизнь жалеть об упущенном ветре.

– Думаешь, что с твоей кровью мне будет легче покинуть Андарию? – Я скептически нахмурила лоб, но тут же одернула себя.

То, что никаких свето-шумовых спецэффектов при принятии в семью не было, не означает, что это – всего лишь слова. Пора бы мне это уже запомнить!

– Думаю, что если ты будешь знать о том, что тебе есть куда отправиться, то это станет уже не шагом в неизвестность, а всего лишь поездкой в гости к дальним родственникам. – Островитянин пожал плечами, и я не могла не согласиться с разумностью его слов. Одного я не понимала: почему он выбрал именно это время для проведения подобного ритуала. Может быть, я что-то упускаю? Не обратила внимания на какие-то события или просто не знаю о том, что они были важны для Харакаша? Впрочем, а какая разница?

– Так, с делами мы закончили, так что теперь давай вытащим этих парней отсюда в общий зал. А на улицу уже мы с Гиром их потом стаскаем. Готова?

Я опустила глаза, только сейчас вспомнив, что под ногами лежат два мертвых человека.

Вокруг кровь и трупы, а мы братаемся и веселимся… Видела бы меня мама, что б она сказала? «Молодец, доченька, быстро приноровилась?» Надеюсь, что когда она окажется тут, то узнает о моих делах только из сложенных обо мне легенд. А лучше бы, чтоб не узнала вовсе!

Натянув перчатку, я с помощью Харакаша закрепила поверх нее наруч, и мы приступили к делу.

Пока мы перетаскивали первое тело, я пыталась выстроить в голове цепочку произошедшего на кухне. Получалось так, что островитянин влез в окно, скорее всего, перед этим самостоятельно открыв ставни, после чего перерезал горло ближайшему к себе противнику, потом каким-то образом поджег второго и зарубил топором третьего.

– Как получился человек-факел? – Я решила не тянуть кота за хвост и спросить напрямую. Харакаш на мгновение задумался, а потом, сообразив, о чем я, махнул рукой, переворачивая второй труп на кухне и хватая его чуть выше локтей. Я тут же подхватила тело за ноги, и мы снова начали двигаться к выходу с кухни.

– Перевернул на него сковороду с топленым жиром, а потом пнул в очаг.

– Ага-а, – протянула я, опуская взгляд на третьего противника, которого мы вытащили в общий зал. – А этого?

– А этот оказался самый умный, вместо того, чтобы тащить свою железяку с пояса, схватился за кухонный нож и сковороду. Успел дать мне по голове и чуть не нашинковал ножом на ленты, но, как говорится, лучше топора нет… ничего, – завершил мысль Харакаш, и я хмыкнула.

– Хозяйка, на кухне свободно. – Мастер меча обернулся к женщине, все так же сидевшей возле успевшего прийти в себя Карла, помолчал мгновение, потом продолжил чуть мягче: – Приберитесь там с дочерью, а я пока помогу Карлу встать.

Женщина беспомощно глянула на своего мужа, но тот едва заметно кивнул, и она, встав и взяв дочь за руку, увела ее за собой.

Взгляд Карла скользнул по нам и устремился к лежащему на полу сыну.

– Он жив?

– Жив, но пока лучше его не трогать. Спустится Гир и скажет, что делать с твоим сыном. – Харакаш наклонился к тавернщику, закинул его руку себе за шею, помог встать на ноги и довел до лавки за столом, оперев Карла спиной на край столешницы.

– Что с этими… – Карл не договорил, скривившись и коснувшись своего бока.

– Мертвы, – коротко ответила я. На лице тавернщика появилось мрачное удовлетворение.

– Карл, – островитянин снова привлек его внимание, – скажи, эти выродки, они что-то обсуждали? Может, ты слышал что-то?

– До того, как меня начали бить за якобы предательство покойного герцога, я только понял, что они ищут могущественную ведьму, а еще то, что их главарю поручил это задание кто-то из Ордена, и ради этого они откололись от основной армии…

Мы с Харакашем переглянулись.

От какой основной армии? От армии мятежников? Стефан вроде бы никакой армии не собирал, просто сидит у себя в замке и, возможно, посылает периодически небольшие отряды грабить местное население.

– Эвелин! – Громкий окрик со второго этажа, да еще и по имени окончательно закрепил в моей голове ощущение надвигающегося крындеца. Гир буквально слетел по ступеням, держа в руках какие-то бумаги, и бросился к нам.

– Где чародей? Ты видишь, где он сейчас? – Забыв про всякую осторожность и опасения, храмовник вцепился руками мне в плечи и встряхнул так, что я лязгнула зубами.

– Эй, убери от нее руки! – Островитянин попытался вклиниться между мной и Гиром, но я его остановила:

– Сейчас посмотрю, Гир. Что случилось?

– Смотри, смотри быстрее! – Мой вопрос он оставил без ответа, и, глядя в его взволнованное лицо, я решила не давить.

Закрыв глаза, я дернула плечами, разворачиваясь в ту сторону, откуда чувствовала небольшое мерцание украденной чародеем Ато.

– Он там же, где и был в прошлый раз. Кажется, движется в левую сторону чуть быстрее, чем обычно…

Руки на моих плечах разжались, а Гир издал сдавленный стон. Открыв глаза и крутанувшись на пятках, я снова повернулась к нему лицом, чтобы увидеть, как храмовник кидает на стол принесенные им бумаги.

Это оказалась небольшая карта, письмо и короткая записка, все – на храмовом наречии.

Пока Харакаш смотрел на карту, пытаясь понять, что так взбудоражило Указующего, я взяла письмо вместе с запиской и, начав с письма, прочитала вслух:

«Отличить ведьму-еретичку от других людей легко: она украла у наших легковерных братьев много Ато и постоянно подпитывается как от храмовников, так и от простых людей. Почувствовать ее присутствие так же просто из-за этой украденной Ато, она велика и неконтролируема, словно туман, ползет впереди этой девки. Сама ведьма не опасна тому, кто крепок верой, ибо ее фокусы лишь жалкий лепет по сравнению с божественным даром, а с мечом она обращается неуверенно и опытным воинам не угроза.

Возле нее всегда молодой мужчина, стражник из замка. Он не опасен, но предан ведьме. Если не получится вразумить – убейте.

Также в ее пособниках ходит пригретое нашим королем отродье Туманного. Он сильный воин, а от наших сил его защищает порченная падшим богом кровь. Будьте осторожны с ним и постарайтесь убить в первую очередь, тогда ведьма останется без защиты.

Девка податлива к чужим чарам, так что чародей приведет ее прямо к вам в руки.

Когда лжезащитница будет мертва, иноверца убейте, он связан договором, сопротивляться не сможет. Убейте всех свидетелей или помощников, ибо помощь злу не должна остаться безнаказанной!

Место встречи указано на карте. Ждите чародея в таверне «Гусь и свинья» на двадцать восьмой день третьего зимнего месяца.

Меч защитника оберните в два слоя вощеной кожи, привезите к временному лагерю и отдайте командующему. Он будет ждать ваш отряд.

Да хранит вас Пресветлая дева, вы творите благое дело и будете вознаграждены!»

Я подняла взгляд от письма на своих спутников. Взгляд островитянина метал молнии, а сам он едва сдерживался от ругательств.

– Он нас провел, он нас всех провел! – Гир ударил кулаком по столу, зарычав, как запертый в клетку зверь.

– Подпись есть? – мрачно поинтересовался Харакаш.

– Нет, но, может, в записке… Сейчас. – Бросив письмо на стол, я развернула смятый клочок бумаги:

«Чародей прислал метку, все идет по плану. Ведьма ему доверяет, и они едут в оговоренное место, будьте готовы».

– Подписи нет. Какой сегодня день?

– Двадцать седьмой, – тихо подсказал Карл, сидевший все это время тише мыши.

– Значит, чародей им соврал. Они ждали меня, тебя и Альвина. И не сегодня, а только завтра. И в сопровождении чародея. Кто-то весьма точно описал им то, как меня можно узнать в любой маскировке, но не знал, что внешне моя Ато изменилась и что со мною поедет не Альвин, а Гир. Значит, этот «кто-то» видел меня последний раз только в Алой крепости. В итоге они увидели не «ведьму», воина и островитянина, а островитянина и двух рыцарей-храмовников, да еще и на сутки раньше, не узнали нас и обрадовались, что мы уезжаем и не будем мешать их делам. А потом мы вернулись, и…

– Стой, если все так, то получается, что чародей…

– Да, он показывает нам дорогу. – Я закусила губу, смотря на своих спутников. Они молчали несколько ударов сердца. Харакаш задумчиво смотрел на карту. Гир, хмурясь, смотрел на меня. Карл аккуратно перебрался на другой конец лавки, делая вид, что ничего не видит и не слышит, впрочем, никто из нас, видимо, не считал нашу беседу чем-то сверхсекретным.

– Но зачем ему это? – наконец спросил Гир, садясь на лавку и растирая пальцами лоб.

– Ему нужна помощь, – тихо ответила я и, наткнувшись на непонимающий взгляд двух мужчин, пояснила: – В деревне, перед тем как украсть силы у Эмила и оглушить нас, он просил меня отпустить его и говорил, что у него мало времени. Вспомните, как он выглядел. И вспомните, что я говорила про чувства Доры. Они пытали его, заставляли делать то, что он делать не хотел. В письме написано, что чародей связан каким-то договором, который даже не дает ему защитить себя, и я уверена, что этот договор ему не нравится. Он бы уже давно мог потратить все силы, которые взял у Эмила, но продолжает беречь их, пользуясь заемными.

– Гир, а что ты смотрел на карте в конюшне? – Харакаш подтянул к себе брошенный на стол кусок пергамента, как-то по-новому на него посмотрев.

– Искал дорогу, по которой может идти наш беглец. Он не пойдет по заснеженным полям, это не в его силах. И даже не всеми дорогами он сейчас смог бы пройти, – ответил Гир и, придвинувшись на лавке к островитянину, тоже уставился в карту. Потом, как-то порывисто вздохнув, указал пальцем на какое-то место. Потом еще раз и еще, проведя в конце длинную черту и стукнув по карте в конце.

– Так, я иду собирать коней, ты – быстро заканчиваешь дела тут и в конюшню. Мы можем успеть! Эва, со мной! – Харакаша подбросило, словно пружиной, с места. Он схватил карту со стола и этой же рукой подцепил мой шлем, другой вцепился в мой локоть и потащил меня к выходу, как на буксире. Мне пришлось сразу перейти на бег, чтобы не упасть по дороге, перепрыгнуть через труп, все еще лежащий на пороге таверны, скакнуть с верхней ступеньки вниз, благо островитянин тут чуть притормозил, дав мне опору, и, наконец, пробежавшись, остановиться, переводя дыхание, – в конюшне мой локоть наконец-то отпустили.

– А-а-а… Уф-ф-ф… Что? Что происходит?! – От такой внезапной пробежки по холоду в горле скопился неприятный мокрый комок, который я, не стесняясь, выплюнула на деревянный настил конюшни, радуясь тому, что дышать стало чуть проще. Лишь каким-то чудом уловив движение рук, я успела поймать брошенный в меня мой собственный шлем, поспешив надеть его на голову.

– А происходит то, что наша армия идет к герцогскому замку через неширокую низину, с двух сторон закрываемую горами. Зимой она используется торговыми обозами, ветер выметает оттуда весь снег, оставляя хорошо проходимую дорогу. И развернуться, чтобы быстро уйти назад, у войска не выйдет. Седлай вторую лошадь, сначала поедем на сменных. Их загнать не жаль.

Повторять дважды мне не потребовалось.

Я бросилась к занятому стойлу по соседству с Гаратэ. Все вопросы отпали: было понятно, почему островитянин и храмовник так заторопились. Временный лагерь, о котором шла речь в письме, как раз там, и мою небольшую армию ждут. Если мы не успеем их остановить, то…

Стоящая в стойле лошадь попыталась цапнуть меня за плечо, когда я торопливо протянула руки к висящему на перегородке седлу. Конечно, при всем желании кобылка не смогла прокусить наплечник, лишь резко выдохнув и шаркнув зубами о металл, однако Гаратэ, что все это время недовольно похрапывал в своем стойле, видимо, счел подобное поведение личным оскорблением. Воспользовавшись тем, что я забыла привязать его недоуздок^[50], прежде чем вернуться в таверну, он встал на дыбы, уперся копытами в несущий столб, перегнул шею через перегородку и клацнул зубами возле шеи успевшей отпрянуть к противоположному краю стойла лошади, злобно на нее фыркнув.

После такой показательной демонстрации я без труда оседлала резко присмиревшее животное, похлопав гордо задравшего голову коня по шее в благодарность.

Когда мы с мастером меча в четыре руки заседлали сменного коня для Гира, он ввалился в конюшню, держа в руках небольшой мешок.

– Собрал все, что показалось важным. Надеюсь, что, вернувшись в Алую крепость, я смогу найти предателя и понять, из какой комтурии были эти мерзавцы!

Не задерживаясь больше ни на секунду, мы вывели коней под едва начавшее сереть небо. Харакаш прикрепил чомбур к рожку седла, убедив меня, что рыцарские кони привычны к такому типу перемещения, а Гаратэ и подавно обучен подобным вещам, и мы, оседлав наших сменных лошадок, отправились в путь.

На разговоры времени не было, но они были не нужны. Пусть я не могла чувствовать эмоции Харакаша, а Гир снова слишком хорошо себя контролировал, отчего до меня долетали лишь неясные отголоски его чувств, я знала, что все мы трое ощущаем одно и то же.

Страх опоздать и увидеть еще теплые, но уже мертвые тела людей, которые были нам дороги.

(обратно)

Глава 13 О предателях, туманных путях и драконах

Сменная лошадь Гира сдала первой.

Это было неудивительно – из всех нас Гир был самым тяжелым. Он, как и все мы, не вдевал ноги в стремена, и потому, когда у загнанного животного вдруг подломились ноги и лошадь полетела кубарем в снег, успел спрыгнуть. Чомбуры мы отвязали еще раньше как раз на случай таких ситуаций и держали их в руке.

На мордах наших с Харакашем коней тоже была пена, и я понимала, что их час также близок. Даже невзирая на то, что мы старались давать лошадям небольшие передышки, периодически замедляя их бег, исход был ожидаем и неизбежен.

Осадив свою лошадь, я почувствовала, как животное дрожит всем телом, и практически сразу кобыла, всхрапнув, чуть присела на задние ноги. Я успела спрыгнуть с седла прежде, чем она завалилась боком в снег, схаркивая обильно идущую розовую пену.

Рядом со мной спрыгнул в снег Харакаш.

– Расходи Гаратэ! И мою Фай!

Я снова вскочила в седло. Островитянин сунул мне в руку повод своей кобылки и хлопнул Гаратэ по крупу. Животное недовольно фыркнуло, но стоило мне наклониться вперед, подопнув коня пятками, как он сразу пошел медленным аллюром. Я направила его широким кругом, центром которого стала умирающая лошадь. Впрочем, ее страдания были недолгими – как только Харакаш подхватил со снега волочащийся за конем Гира повод и передал его храмовнику, он вернулся к тяжело дышащей, хрипящей кобылке и, опустившись в снег за ее спиной, перерезал ей горло ножом.

Тихо вздохнув, я отвела взгляд от хлынувшей потоком алой крови, что тут же разлилась по снегу.

Некоторое время я вышагивала коней. Гир делал то же самое, за исключением того, что сам он в седло не садился, лишь отпустил чомбур на полную длину, отправил лошадь бегать вокруг себя. Харакаш тем временем снял с лошадей вьюки, разрезав ремни на сбруе у павших животных, перетащил все в одну кучу и, отцепив от своего мешка котелок, бросил его сверху на нашу поклажу, оглядываясь по сторонам.

Изменив траекторию бега, я подвела Гаратэ поближе к мастеру меча и, оглянувшись, убедилась, что округлые бока обоих коней вздымаются мерно и нечасто.

– Вроде бы все… Что ты ищешь? – Спрыгнув с седла, я прикрепила повод кобылы к рожку, не сомневаясь, что уж если изящная и тонконогая лошадка островитянина решит куда-то убежать, то находящийся на другом конце Гаратэ станет для нее непреодолимой помехой.

– Что-то, что может гореть, надо растопить снег и напоить коней теплой водой, – мрачно ответил Харакаш, держа ладонь на обухе одного из топоров, заткнутых за пояс.

– Хм, ну… – Я вспомнила столб пламени, который сотворила в своих покоях, когда нужно было разогреть плошку с сургучом. – Я могу попробовать. Если просто подогреть, то, наверное, получится. Надо только как-то котелок подвесить, я чуть магистру брови не сожгла в первую свою попытку.

Островитянин машинально почесал единственную растительность на своем лице, потом хмыкнул.

– Я Гира попрошу котелок подержать. – Заметив мою скептическую гримасу, Харакаш вздохнул, что-то пробурчал себе под нос и снова огляделся. И… все же пошел к храмовнику.

Переминаясь с ноги на ногу, я пыталась подслушать, о чем говорили мужчины. Гир уже после пары слов попытался отмахнуться от островитянина, но это была обреченная на провал идея. В конце концов, они оба подошли ко мне. Гир с самым недовольным видом снял с пояса булаву и, взяв ее обеими руками, вытянул перед собой параллельно земле. Харакаш тут же повесил на нее котелок, отошел на два шага и махнул рукой:

– Жги!

Покосившись на явно ожидающего развлечений мастера меча, я быстренько сняла с левой руки перчатку, поднесла ладонь к донцу котелка и, представив загорающийся у меня между пальцев огненный цветок, тихо шепнула:

– Пламя, гори!

Огненный столб взметнулся, обнимая котелок, и тут же потух, как и в прошлые разы. Сунув нос внутрь, я увидела, что снег едва-едва подтаял. Если в тот раз сургуч был в небольшой тонкостенной емкости, то теперь я имела дело с суровым походным инвентарем, и он моим фокусам поддаваться так легко не собирался.

– Гир, а есть какой-то способ увеличить продолжительность жизни вызываемого мною огня? – Я с надеждой глянула на храмовника, но тот лишь покачал головой.

– Увы. Мы же не маги. Только если «Песнь Пламени», но… я бы не рекомендовал, – закончил он. Мне оставалось только тоскливо вздохнуть, вспомнив картинку с воткнутым гвоздем, и, сконцентрировавшись на собственной ладони, повторить призыв пламени еще раз. И еще. И еще раз пятнадцать, пока Харакаш не остановил меня, заметив, что от воды уже идет пар, а значит, нужного эффекта я достигла.

К этому моменту донышко котелка едва заметно алело, а меня вполне видимо трясло от какой-то странной, смешанной пополам с удовольствием ярости, потому предложение отдохнуть было встречено с радостью. Отойдя в сторону и сев на снег, я сунула словно живущую своей жизнью руку в неутоптанный нами сугроб, чувствуя, как постепенно отпускает скрутивший пальцы спазм, как они распрямляются, а ощущение пылающей на ладони кожи медленно уходит.

– Ты как? – Островитянин накидал в котелок еще снега, удовлетворенно кивнув, а потом перевел взгляд на меня. На миг мне показалось, что я увидела какую-то странную тоску в его лице, но стоило мне моргнуть, все исчезло.

– Эва? – Вопросительно выгнув брови, мастер меча поводил перед моим лицом ладонью, и я вдруг ощутила легкий всплеск возмущения и раздражения со стороны стоящего неподалеку храмовника.

– Нормально, просто задумалась. – Я качнула головой, едва заметно улыбнувшись.

– Хорошо. Ты молодец, – уже второй раз за сутки похвалил меня Харакаш и отошел, занявшись выпоем коней.

Гир тут же сменил его «на посту», подойдя ближе и окинув меня серьезным, сосредоточенным взглядом.

– Что не так? – максимально меланхолично поинтересовалась я, отвечая ему аналогичным взглядом снизу вверх. Указующий вроде бы смутился, немного отступил.

– Прости, я забылся. Хотел спросить, как ты себя чувствуешь? Вызывать огонь – тяжелая задача. – Он неопределенно покачал рукой в воздухе, словно бы пытаясь нарисовать какую-то фигуру, но осекся, вздохнул и бросил косой взгляд в сторону островитянина.

– Хватит. – Я встала, отряхнула юбку от налипшего снега и принялась застегивать перчатку на руке. – Хватит на него так коситься. Нормально я себя чувствую. Что-то еще?

– Я думаю, что кто-то из магистров – предатель, – рубанул сплеча храмовник. – Я говорил, что «Песнь Принятия» может подействовать не так, как ты ожидаешь. Тогда я имел в виду, что при встрече с людьми, которым не за что стыдиться, которые давно извратили в себе все добродетели, она может не просто не сработать, а дать обратный эффект. Разъярить лучше любого оскорбления. Когда мы столкнулись с ними нос к носу, я увидел другое. Песнь не сработала бы на них, потому как они действительно верили в то, что творят угодное Светозарной дело. Верили, что ты не владеешь божественными силами, ведь без них ни одна твоя Песнь не сработала бы, даже если бы ты украла эти силы, как было написано в письме. Они верили так сильно, что когда увидели неопровержимое, один из них просто умер от разрыва сердца… – Я прервала Гира, подняв руки.

– Подожди. Ты хочешь мне сказать, что насилие над женщинами, избиение подростка и его отца, это все – угодное дело?

– Если они верили, что этот человек виновен и отказывается раскаяться… – Я не могла видеть лица Указующего под шлемом, только глаза, но его голос и чувства отлично дополнили картину. Ему было брезгливо от собственных слов. Он испытывал к ним отвращение, но все равно выдавливал из себя, – …то да, они бы не стали этого стыдиться.

Короче говоря, на религиозных фанатиках, готовых оправдать все что угодно «промыслом божьим», конченых садистах и блаженных эта Песнь не сработает. Ну, стоило ожидать подобного подвоха, если честно.

– Ладно, опустим этот момент, – сжалилась я над храмовником, все еще ощущая, как ему неприятно признавать такие несовершенства в собственных собратьях по вере.

– Это еще не все. Храмовниками были только трое из них. Двое других – обычные наемники. В них вибрации Ато практически не ощущалось. – Заметив мой вопросительный взгляд, Гир снова описал в воздухе некий овал. – Это с опытом придет, ты научишься постоянно чувствовать Ато в других людях, даже не обращая на это внимания. Это как ощущать ветер кожей. Так вот…

Сбоку подошел островитянин, прислушиваясь к нашему разговору, и Гир, подождав, пока тот встанет рядом со мной, продолжил, медленно подбирая слова:

– Против нас было три храмовника и шесть, считая тех, что встретились островитянину на кухне, наемников. И все они были связаны в общую сеть, которая тянулась к их главарю. И именно по этой причине, я думаю, что дело именно в магистре или ком-то, кто так же силен и талантлив. Ради был связан еще с кем-то, кто не только передавал свою Ато ему, как защитница – мне, но и через самого главаря влиял на всех остальных. На наемников, на храмовников…

– Как влиял? – Я снова почувствовала озноб.

– Нет, не так, как ты думаешь, – успокоил меня Гир. – Он не подавлял их волю, а лишь подстегивал, заставляя самые мерзкие качества вылезти наружу. Это называется ритуалом Истины или Испытанием. Нас проверяют так, прежде чем принять второй обет, и все храмовники через него проходят. Ни с чем не спутаешь то, как твоя Ато пульсирует в этот момент.

Ладно, по крайней мере, они не были невинными жертвами, а мерзавцами, которые показали свое истинное лицо.

Указующий сделал небольшую паузу и, видя, что мы не стремимся задавать вопросы, продолжил:

– Я заметил очень многое в тот момент, когда защитница произнесла «Песнь Ярости». Но мне надо было время обдумать и понять, что именно я увидел. Песнью она разорвала все связи между Ради, тем раненым и этим неизвестным магистром. В тот момент, когда их связь распалась, главарь практически сразу исчерпал собственный запас Ато, после чего его щит разрушился.

– Так. Так-так. – Харакаш прошелся взад-вперед мимо меня и Гира. Потом развернулся, подняв лицо к небу, и несколько ударов сердца смотрел в него молча, чтобы потом повернуться к нам.

– Если собрать все в единое, у нас есть некий высокостоящий рясоносец, который науськивает на Эвелин отряды из других тупых и неотягощенных добродетелями рясоносцев, подкрепляя их не менее тупоголовыми наемниками, и сверху все это обмазывает своей ритуальной песенкой, будь она неладна. А так же – осведомитель из вашей крепости. Я ничего не упустил?

– Да, как-то так, – развел руками Гир, даже не став поправлять островитянина.

– И еще командующий во временном лагере как-то связан с этим «высокостоящим», ведь ему должны были принести мой меч, – напомнила я обоим, и они синхронно кивнули.

– Добавим к этому то, что изначально лженаемники прикрывались документами от герцога, но я все их сумки забрал, и если там что-то есть, то я это найду, – заверил меня храмовник. Ощутив решимость, идущую от Гира, я даже не подумала сомневаться в его словах.

На этой ноте мы и разошлись, занявшись креплением поклажи, чтобы через десяток минут снова отправиться в путь.

В этот раз мы не гнали во весь опор, передвигаясь в более щадящем для коней режиме, но к тому моменту, когда узкая полоса у горизонта превратилась в лес, а дорога ощутимо пошла вверх, я, как никогда, остро чувствовала, что после подобной скачки все тело будет болеть еще несколько дней. А начинало болеть оно уже сейчас.

– Придется ехать вверх по холму, через низину двигаться просто опасно. – Указующий свернул с основной дороги в левую сторону, направляя своего коня по идущей между сосен неширокой тропке. – Возможно, где-то придется идти, но мы уже близко и двигались с очень хорошим темпом. Мы должны успеть. – Слова храмовника внушали мне надежду. Я снова ощущала нервную дрожь и ледяное прикосновение страха внутри, напряженно прислушиваясь к каждому шороху.

– Эва, не натягивай так поводья. – Вздрогнув, я отвела взгляд от стволов деревьев и посмотрела на Харакаша, а потом – на намотанный на руку повод, что сжимала в кулаке.

– Прости, – сказала я коню, что, оказывается, недовольно прял ушами все это время, разматывая поводья и давая ему свободу. – Я… все время боюсь услышать звуки сражения.

– Мы успеем. – Мастер меча ободряюще хлопнул меня по наплечнику и снова сдвинулся назад, замыкая нашу процессию, потому как деревья подошли к тропке совсем вплотную.

Невзирая на то что солнце уже приближалось к зениту, чем дальше мы забирались в лес, тем темнее становилось вокруг. Сосны смыкали свои верхушки, закрывая нас от падающих лучей, и даже с учетом того, что вокруг все еще лежал снег, даже его белизны не хватало, чтобы осветить бор.

Казалось, что все вокруг постепенно размывается сумрачной дымкой…

– Стоп! – Едущий впереди Гир поднял руку и огляделся. – Мне же не кажется? Вы тоже это видите?

– Да. Туман… – По голосу островитянина было сложно понять, рад он этому факту или нет.

– Я вижу, что туман, – чуть сварливо отозвался храмовник, и его вырвавшееся из-под контроля беспокойство чуть царапнуло меня, словно острая ветка по коже. – Только какой туман в третьем месяце зимы?

– Плотный, – невозмутимо констатировал факт островитянин.

Туман и правда из невесомой сизой дымки превращался в плотную завесу, что опускалась на нас откуда-то из-под крон деревьев, скрывая все, что находилось дальше пары метров.

– Это снова чародей? – неуверенно предположила я. Гир в ответ лишь развел руками, а Харакаш просто промолчал. – Что будем делать?

– Ехать дальше. Вернее, идти. Нам нельзя останавливаться сейчас, – помедлив, озвучил Указующий, и мы, спешившись и взяв коней под уздцы, пошли через белесо-сизую пелену.

– Харакаш, а на Туманных островах есть какая-то легенда, связанная с туманом? – Мой голос звучал глухо, казалось, что висящая в воздухе пелена обладала способностью к поглощению звуков.

– Да. Много, – охотно откликнулся островитянин.

– А такая, которая подходит к этому туману, есть? – Я с интересом глянула через плечо, но висящая между нами муть не позволяла как следует рассмотреть выражение лица мастера меча.

– Да, есть, – после недолгого молчания последовал ответ. – Говорят, что так Туманный посылает знак. Выражает свое благословение или, наоборот, недовольство.

– Хм, никакой конкретики, – буркнула я себе под нос, не поднимая взгляда от земли, чтобы не споткнуться об валяющиеся в избытке под ногами ветки, присыпанные тонким слоем снега. – А сейчас, как думаешь, что он хочет сказать?

Не то чтобы я была готова поверить, что конкретно этот туман в конкретно этом случае был не просто природной аномалией (хотя уж если в середине июля в центре Москвы шел снег, то почему бы в Андарии не быть туману зимой?), но разговор меня успокаивал. Слишком неуютно было в этом скрадывающем звуки и обзор облаке.

Резко остановившись, я крепко сжала поводья, коротко выдохнув и прижавшись плечом к плечу Гаратэ.

Мой вопрос остался без ответа, потому как ни впереди меня, ни позади никого не было!

Так, не паниковать, не паниковать… Глубокий вдох, медленный выдох. Глубокий вдох…

– ГИ-И-ИР! ХА-А-РА-А-КА-АШ! – завопила я во всю мощь легких. Гаратэ рядом со мной дернулся от неожиданности и тихо всхрапнул. Я прислушалась.

Ничего. Ничего! Как так? Мы же буквально вот, друг за другом шли, куда они могли деться?!

Я снова набрала в легкие воздух. Снова принялась звать своих спутников, но никто не откликнулся. Тогда, сконцентрировавшись, я закрыла глаза, переходя на второе зрение, и, ойкнув от увиденного, прижалась боком к коню еще плотнее.

Потом открыла, но картины это не изменило. Я видела то самое мглисто-сумрачное мерцание, из которого были сотканы оба знакомых мне спутника. Только если их тела были плотными, насыщенно-серого, с чернильным проблеском, цвета, то сейчас в воздухе раскинулся муаровый шелк цвета пепла, мешая видеть еще сильнее, чем сама дымка.

Ну, просто отлично! Охрененно! Класс!

Я со всей силы пнула попавшуюся под ноги ветку, отправив ее в полет до ближайшего дерева и взбив небольшое облачко снега.

Можно было предположить, что у братания будут какие-то последствия! Но почему именно сейчас?

– Туманный, прошу! По рассказам, ты адекватный парень, сейчас совсем не время для каких бы то ни было испытаний, мне очень нужно быстрее добраться до моей армии! – «Муар» поглотил мою мольбу без какой-либо реакции. Я мгновение прислушивалась к окружающему миру, но все звуки исчезли, остался только производимый мною и Гаратэ шум.

«Боги! Вечно вы делаете только то, что хотите, и плевать собирались на все просьбы! Ладно. Стоять на месте глупо, лучше пойду дальше по тропе, куда-нибудь она меня да приведет…» – решила я про себя.

– Ну что, лошадка, пошли искать наших ежиков… – Гаратэ снова тихо всхрапнул, и мы двинулись вперед по тропе, что стала практически прямой.

Я несколько раз пыталась увидеть сквозь туман Ато Гира, но все было глухо. И только спустя несколько сотен шагов я остановилась и, задержав дыхание от посетившей меня мысли, посмотрела не вперед, а на себя, легко найдя отходящий от меня жгутик божественной силы, указывающий куда-то в сторону. Прочь с тропы.

Туманная тишина поглотила и весь пришедший на ум запас обсценного русского, который невольно перемешался с местными высказываниями, приходящими на ум гораздо легче, и лязг от удара перчаткой по шлему. Если бы не он – я бы наверняка устроила сама себе легкое сотрясение.

Свернув с тропы в сторону, мы с Гаратэ, который был совсем не в восторге от выбранного мною маршрута, принялись лавировать между выпрыгивающими из тумана сосенками.

Несколько раз я ловила себя на мысли, что ноги сами начинали нести меня обратно, поворачивая в сторону удобной дорожки, и потому, сосредоточившись целиком на выходящей из моего «энергетического» тела указующей нити, начала напевать вслух все, что вспоминалось.

Начав с бессмертного «выйду ночью в поле с конем», я дошла до строчек про зарю и поняла, что дальше ничего не помню. К удивлению и личному позору, ничего больше из «народно-застольного» в голову не шло, а внезапно вылезшая в памяти вульгарно-плясовая песенка популярного когда-то певца, любившего образ пышной и эпатажной женщины, совершенно не соответствовала моему настроению. Пришлось идти в тишине, до боли в глазах вглядываясь в туман, чтобы не встретиться лбом с внезапно появляющимися стволами деревьев.

Вдруг прямо передо мной в серо-белой мути мелькнуло красное пятно. Сделав резкий прыжок вперед, я тут же вцепилась в сюркотту храмовника свободной от поводьев рукой, намереваясь отпустить ее только в том случае, если туман пропадет. Гир выглядел ошарашенным и уставшим. На лице блестели капельки пота, шлем он держал, прижимая локтем к боку, а его лошади нигде не было видно. Увидев меня, он вздохнул с облегчением.

– Я просто обернулся в один момент, а никого из вас не было. Шел по этой проклятой тропе, столкнулся с волками… Пару убил, но лошадь вырвалась, и они ушли за ней. Потом начал искать тебя по нашей связи, хорошо, что мы ее сделали!

– Да, это точно… Харакаша не видел? – без надежды уточнила я, и Гир, сжав губы, отрицательно качнул головой.

– Не хочу ничего сказать, но не мог он…

– Нет, Гир, не начинай. Он мой друг и друг отца, он бы не стал вредить мне. – Я была уверена в своих словах. Другое дело, что моя дружба с островитянином не распространялась на его бога.

Почему ты решил вмешаться, почему?

– Ты знаешь, куда идти? Тропа, по которой я шла некоторое время, была на удивление прямой и доверия у меня не вызывает.

– Давай пойдем куда-нибудь, – вздохнул храмовник. – Лучше, чем топтаться на месте. Может быть, этот туман скоро пропадет, и тогда мы сможем найти дорогу. Только давай держаться друг за друга. Не хочется снова разойтись.

Я согласно кивнула и вцепилась в локоть Указующего. Мы пошли обратно той дорогой, которой шла я, благо все следы моего перемещения легко находились по сдернутому слою снега и хвойной мульчи от копыт Гаратэ.

Дойдя до тропы, мы оба с недоверием покосились на прямую, уходящую куда-то в сизый дым, и решили, что пойдем дальше наперерез ей.

Я пыталась считать шаги просто потому, что хотелось иметь хоть какое-топонятие о пройденном нами расстоянии. И где-то на четырехсот восемьдесят шестом или восемьдесят девятом я сбивалась несколько раз, Гир вдруг остановился.

– Что такое?

– Я их чувствую! Мои храмовники рядом, защитница! Я знаю, куда идти! – Указующий уверенно зашагал в сторону, чуть изменив наше направление в пользу небольшого разворота направо.

Я старательно прислушивалась к своим ощущениям, но никого нащупать не могла.

– Ты уверен? Подожди, а как же Харакаш. – Я чуть уперлась, отчего быстрый шаг храмовника замедлился, пока он вовсе не остановился.

– Уверен. Это не добровольцы из твоей армии, но храмовники из комтурии, я ходил с ними несколько раз, и наша связь сохранилась. – Бросив короткий взгляд на Ато своего спутника, я и правда нашла несколько нитей, что совпадали с выбранным направлением. Гир тем временем продолжил: – А островитянин… Я уверен, что окажись он на моем месте, то твоя безопасность и желание как можно быстрее доставить тебя в нужное место ему были бы намного важнее. Я не могу рисковать, и так уже… – Указующий махнул рукой и недовольно посмотрел на меня сверху вниз. Вздохнув, я уныло кивнула.

– Веди.

Дорога пошла на спад. Мы спускались с холма, туман становился все более жидким, через него уже просвечивали стволы деревьев в паре метров от нас. А вскоре забрезжил свет – мы приближались к кромке леса.

Гир, явно устав, чуть замедлился и пропустил нас с Гаратэ вперед на несколько шагов, чтобы через пару мгновений, окликнув меня, догнать и подхватить под локоть.

– Ты хорошо себя чувствуешь? У тебя сзади кровь!

– Кровь? Откуда? – Я попыталась заглянуть себе за спину, но храмовник, цыкнув, остановил меня:

– Подожди, я посмотрю… Не крути головой! Ты точно в порядке?

Я прислушалась к себе очень внимательно и с большим подозрением, попутно расстегнув ремешок шлема под челюстью. После затянувшейся под моим взглядом ранки на руке я не была уверена ни в чем.

Хотя вот зад и спина от езды болят…

– Хм, кажется, ты натерла не шею, а затылок батватом. Как ты ухитрилась? – Сняв шлем, я пожала плечами, даже не зная, что ответить на этот вопрос. А через мгновение поняла, что совершила смертельно опасную глупость, но сделать уже ничего не успела.

Последнее, что я помнила до того, как мир взорвался болезненной чернотой и погас, это вышедшие из-под контроля эмоции Указующего: решимость, мрачное удовольствие и торжество.

Голос принцессы звучал глухо, как через плотную ткань.

– Харакаш, а на Туманных островах есть какая-то легенда, связанная с туманом?

Островитянин едва заметно улыбнулся такому вопросу.

– Да. Много.

«И самых разных. Хорошо, что ты их не знаешь, а то начала бы сейчас переживать попусту…» – подумал Харакаш.

– А такая, которая подходит к этому туману, есть?

«…Или не попусту. Жаль, что со временем дар моей матери так и не проявился. Иметь возможность прорицать хотя бы вполовину так хорошо, как это делают вельди^[51], – я бы много за это отдал. Скольких бед можно было бы избежать… Кажется, я все-таки становлюсь старым. Начинаю переживать о свершившемся уже и неизменном и пытаюсь подкинуть овчинку туда, куда, неизвестно, упаду ли вообще…» – продолжил свой внутренний монолог островитянин.

– Да, есть, – ответил Харакаш, быстро перебрав в голове все, что вспомнил с ходу, да так и не сумев выбрать какую-то конкретную, решил рассказать обо всех в общих чертах. – Говорят, что так Туманный посылает знак. Выражает свое благословение или, наоборот, недовольство.

Эвелин что-то с досадой пробурчала себе под нос, вызывая очередную улыбку у островитянина.

«Все-то тебе не так, Эва. Ответы хочется знать на все и сразу… Не могу тебя в этом винить. Мне бы и самому хотелось. Что в твоем возрасте, что сейчас…» – промелькнула у него мысль.

– Гир, как думаешь…

Харакаш поднял глаза от тропы и замер, звучно щелкнув зубами. Перед ним никого не было, только туман, как парное молоко, покачивался волнами вдоль совершенно пустой и прямой тропинки.

Принюхавшись, островитянин сделал несколько осторожных шагов вперед, чувствуя вдруг что-то странное, щемяще-ностальгическое. А потом медленно и потрясенно вздохнул – этот запах он мог узнать из тысячи. Запах родного моря, разбивающегося о прибрежные скалы. Запах сожженных трав в домашнем очаге. Ему словно наяву услышался голос тетки, что уже давно ушла в объятия Туманного, поющей одну из тех протяжных, бесконечных песен, которыми убаюкивали беспокойную малышню вечерами.

– Я понял, – шепнул островитянин одними губами. – Только сбереги ее, я за нее в ответе.

Туман вокруг тропы резко качнулся, взвиваясь маленькими вихрями, и одним движением вскочивший в седло Харакаш погнал коня во всю прыть, отправившись по проложенному для него пути.

Бернард, окидывая взглядом раскинувшуюся между двух лесистых холмов широкую дорогу, повел плечами, словно от озноба. Но ему не было холодно.

С того самого момента, как ее высочество, защитница веры покинула войска, он не мог даже спокойно сидеть.

Граф раз за разом прокручивал короткий разговор, который состоялся у него перед отбытием из герцогства с ее светлостью Марьям Васконской, а после еще более короткую беседу с Указующим из Длани.

«Эта девочка – или наше спасение, или окончательная погибель. Она объединяет в себе две власти – и божественную, и королевскую. И ты… мы, Берни, – Марьям всегда называла его так в минуты накатывающей на нее ностальгической близости, – мы должны дать этому драгоценному камню раскрыть себя. Ты же знаешь, Берни, лучше всех прочих, что, не случись со мной это, – она изящным пальцем коснулась бледно-розовой впадины на месте левого глаза, – я бы никогда не стала той, кто я есть».

Бернард тогда возразил своей герцогине, сказав, что если вдруг драгоценный камень лопнет, то починить его уже не удастся. На что Марьям, ловко набивая трубку, лишь кивнула, сказав, что Андарии нужна не блестящая побрякушка, а настоящее чудо.

«И что мне делать, моя герцогиня? Если она…» – Герцогиня не дала ему закончить. Подняв на него свой восхитительный фиалковый глаз, она приказала ему вернуться живым. Даже если их вложения не оправдают себя. «В конце концов, – сказала Марьям, медленно выдохнув облачко дыма, – у меня достаточно денег и кораблей, чтобы мы просто начали все сначала. Или, наоборот, продолжили все так, как уже есть».

Воспоминания о любимой женщине всегда согревали душу графа. Дарили чувство уверенности в будущем. После той трагической ночи, когда герцогиня чуть не пала жертвой от руки собственного сына, он старался не покидать ее более чем на несколько дней.

А теперь…

Конь под Бернардом всхрапнул. Граф, тройка ближайших офицеров и оставленный своей принцессой оруженосец стояли на склоне правого холма, наблюдая, как войско перестраивается перед тем, как выйти на дорогу.

Процесс был небыстрый – повозки, шедшие попарно, выстраивали цепочкой. Между облаченными в цвета герцогства и Андарии воинами мелькали красные одеяния храмовников разной насыщенности.

Бернард вздохнул – глубоко уважая Фиральскую комтурию, которая не раз позволяла своим служителям уходить добровольцами на границу с Ульманом и при этом держалась далеко от политики, он испытывал смешанные чувства к Указующему. Будущий комтур, лидер Длани… Гир производил впечатление человека, верного своим убеждениям, стойкого, решительного. А еще – не склонного к неоправданному риску. И когда рано утром Гир пришел во временно назначенный офицерским дом и заявил, что ее высочество Эвелин, защитница веры приняла решение отправиться за беглым чародеем в сопровождении только лишь мастера меча и, собственно, его, Бернард опешил.

«Позвольте, но как же? Она же принцесса, дочь нашего короля. Разве можно так безрассудно…» – попытался возразить граф и тогда ощутил это. Медленное, нарастающее давление, что все усиливалось по мере того, как Указующий пристально смотрел ему в глаза. В какой-то момент Бернарду стало не хватать воздуха, и он оперся на угол стола.

«Никогда. Не смей. Подвергать. Сомнению. Наши. Решения», – отчеканил тогда Гир, не отпуская своей невидимой хватки. И лишь когда Бернард кивнул, эта хватка ослабла. Указующий тогда подал руку, помог графу подняться и даже извинился, сказав, что не привык, чтобы его слова оспаривались кем-то ниже.

«Я граф», – напомнил ему Бернард. На что храмовник лишь усмехнулся и ответил: «Никакие титулы не ставят человека выше божественного. Даже корона. Защитница следует за своим предназначением, и ни я, ни кто-либо другой не вправе ее останавливать. Будет так, как она сказала. И никак иначе».

– Ваше сиятельство, – в воспоминания грубо вторгся чужой голос, и Бернард, тряхнув головой, посмотрел на обратившегося офицера, – прошу прощения, но там происходит что-то странное.

Голос мужчины звучал так, что граф тут же посмотрел в указываемую ему сторону. И обомлел.

На него с вершины холма медленно плыл густой, молочно-белый туман, рассеиваясь всего в паре десятков шагов в едва заметную дымку.

– Позовите храмо…

– Не надо, я уже тут, – рядом раздался уже хорошо знакомый графу голос. Безымянный Эмил. С тем, как к нему относиться, Бернард тоже не мог до конца определиться – про носящих этот титул храмовников информации было ничтожно мало, да и та почти целиком состояла из сплетен и слухов. Сам Эмил, казалось, ничуть не тяготился настороженно-почтительным к себе отношением. Граф знал, что многим его солдатам этот человек пришелся по душе, исключая разве что его пугающую способность подкрадываться, – последний раз Бернард видел Эмила несколько сотен ударов сердца назад на противоположном от него холме, напряженно вглядывающегося в даль и периодически почесывая сидевшего за пазухой щенка, чья любопытная морда торчала из-под теплой накидки.

– Хм… Не могу сказать с уверенностью, но вроде бы это не опасно. Заходить в этот туман, конечно, не стоит. – Безымянный покачался с носка на пятку, подцепив ремень на поясе большими пальцами рук. Потом наклонил голову к плечу, прищурился и напрягся, как зверь перед прыжком. Щенок тут же спрятался внутрь так, что торчало только одно лохматое ухо.

– Быстро назад! – Бернард даже не успел заметить, откуда в руках храмовника появились два длинных кривых ножа. Уже разворачивая коня, он услышал, как Эмил что-то буркнул себе под нос и над его головой полыхнула белым светом какая-то закорючка, заставившая всех орденских побросать свои дела и броситься к Безымянному.

Отогнав коней к войску, что замерло, глазея на собравшихся у подножия холма божественных служителей, Бернард мысленно взмолился о том, чтобы всякая беда, какая только могла выйти из этого тумана, обошла их стороной. И словно в ответ на его молитву туман пришел в движение, вскипел, как убегающее из горшка молоко, и выплюнул из себя скачущего во весь опор всадника.

«Это же мастер меча! Но почему он один, где ее высочество?!» – подумал Бернард.

Оруженосец принцессы, коротко охнув, пришпорил своего коня первым, бросившись навстречу прибывшему.

Островитянин осадил коня и, не дожидаясь, пока животное затормозит, спрыгнул с седла, кувырком прокатившись по земле прямо к храмовникам.

Ощущение надвигающейся беды захлестнуло графа с неотвратимостью морской волны. Велев офицерам заняться построением войска, Бернард послал коня вперед, напряженно наблюдая, как Харакаш и Эмил обмениваются короткими и явно эмоциональными репликами, а потом вдруг оба разворачиваются туда, куда Безымянный ткнул пальцем. Причем островитянин вдруг сереет, замирая с каким-то жутким, обреченно-решительным оскалом, и медленно кивает.

В тот же миг Эмил растворяется в воздухе, а храмовники бегут обратно к войску, оставляя Харакаша и Альвина одних.

– Граф, – каким-то сухим, надтреснутым голосом приветствует его мастер меча.

– Мастер ме… – Островитянин поднимает на Бернарда взгляд, и тот осекается на полуслове.

– Бросайте повозки, созывайте офицеров. Нам нужно придумать, как мы будем осаждать военный лагерь на склоне с той стороны. – Палец островитянина указал на холм по левую сторону от дороги. – Эвелин там. И Гир, судя по всему. Они пока живы, но если мы не поторопимся, то это может быть ненадолго.

Ощутив, как по позвоночнику пробежала ледяная дрожь, Бернард снял с пояса сигнальный рожок и коротко протрубил, отдавая приказ для быстрого офицерского сбора.

«Вернись живым», – снова прозвучали в голове графа слова его возлюбленной. К сожалению, Бернард не был уверен, что сможет выполнить этот приказ.

…Сознание возвращалось урывками, перемежаясь вспышками боли. В голове гремела чудовищная какофония, перед глазами то и дело все снова темнело, но даже когда я видела свет, то все было мутным, расплывалось пятнами.

Наконец, когда мир стал чуть четче, а я смогла осознать себя в пространстве, то обнаружила, что сижу на промерзшей земле, очищенной от снега, опираясь спиной на грубо отесанный деревянный столб, с веревочным кляпом во рту. В каком-то шатре.

Все тело болело настолько сильно, что я даже не сразу поняла, что мои руки, отведенные назад, скованы – даже не связаны веревкой! – а скованы кандалами за столбом.

Голова кружилась, и стоило мне попытаться поднять ее, как желудок свело неконтролируемым спазмом. И деваться мне было некуда, захлебнуться собственной рвотой – не та смерть, которую бы я хотела.

Да я вообще никакой не хотела!

Удивительно, но, проглотив тошнотворно-кислую массу, я почувствовала себя чуть лучше. Голова прояснилась, и я все же смогла поднять ее, обводя чуть более внимательным взглядом место, в котором оказалась. И смотря на человека, который меня предал.

Гир сидел напротив меня, устроившись на чурбане. Перед ним в землю был воткнут мой клинок, ножны валялись поодаль, возле моих доспехов.

– Решил оставить тебе поддоспешник. Ее высочество может заморозить свой сиятельный зад раньше времени. – Невзирая на явный сарказм, его голос был спокоен и даже доброжелателен.

«Совсем как в первый раз там, в крепости. За что, Гир? Почему ты это сделал?» – пронеслось в голове.

Некоторое время мы смотрели друг на друга молча. После чего я подняла взгляд к небу и увидела, как начал падать мягкий снег. В этот же момент Гир оказался возле меня, больно сжав мой подбородок и опустив голову так, чтобы я могла смотреть только ему в лицо.

– Это небо не для тебя, защитница, – сказал он как выплюнул.

«Да пошел ты…» – устало подумалось мне. Отвечать я ему не могла, смотреть в его паскудную рожу не хотела. Осталось только пожать плечами и закрыть глаза… чтобы тотчас моя голова мотнулась в сторону, а мгновением позже щеку и губу обожгло болью.

– Смотри на меня, паскудное творение! – Указующий снова развернул меня за подбородок к себе, и все, что мне осталось, это впериться в него взглядом, насмешливо изогнув бровь. По крайней мере, мне очень хотелось верить, что именно так я и выглядела.

– Пытаешься быть храброй? Уважаю, – медленно кивнул Гир, а потом хмыкнул насмешливо. – Шучу. Ты – бесхребетная, лишенная гордости и чести божественная подстилка. Причем должна была стать ею дважды, но от одного унижения я тебя, так и быть, спасу. Не благодари. Кстати, у меня для тебя есть еще один подарок. Последнее украшение для принцессы Андарии.

Вытащив из висящей на поясе сумки складной ошейник из двух половинок тонкого металла, Гир прижал его к моей шее и, вставив болт, завинтил до упора. Кожу тотчас закололо.

Храмовник отодвинулся в сторону, полюбовался своим творением, потом наклонился и снял кляп.

Пока я хватала ртом воздух, он снова отошел, медленно протянул левую, облаченную в перчатку руку к моему мечу и щелкнул пальцами по рукояти. Я увидела, как воздух вокруг рукоятки начал «плавиться», но не ощутила ничего.

Меча словно не существовало больше в моем сознании. И в этот момент где-то задержавшиеся эмоции вернулись.

На меня нахлынул ужас, ледяной рукой скрутив все внутренности. Я ощутила резкий жар, потом холод, после чего дернулась от судороги, засучив ногами и пытаясь подтянуть их к груди в неосознанном желании стать маленькой и незаметной, спрятаться в колени лицом.

И чувствуя всем телом взгляд сидящего напротив человека.

– О, до тебя дошло, наконец! Ни твой меч, ни твоя богиня тебе не помогут и не услышат. Конечно, долго тебя так держать нельзя, иначе наша общая знакомая непременно заинтересуется, куда это ты пропала. Так что и тут тебе повезло, всего пара часов, и ты уже отправишься в Ее нежные объятия.

«Нет, нет, нет! Так не должно было быть! Ну где же Ты, у нас же был уговор, я Тебе дракона, Ты мне счастливую жизнь с семьей! Где Твое неуемное бестактное любопытство, когда оно так нужно?! Прошу Тебя, ответь! ОТВЕТЬ МНЕ!» – мысленно кричала я.

Я почувствовала, как по щекам полились слезы. Никогда в жизни я не думала, что буду так горячо надеяться на божественное явление в своей жизни. И что именно там, где оно возможно, его не случится.

– Когда я увидел тебя тогда, перед таверной, я даже подумать не мог, что моя месть будет настолько полной. Я думал, что отправлю на тот свет всего лишь болванку стервозной и эгоистичной суки, а ты за такой короткий срок сумела стать действительно ценной для нее. Если тебя утешит, то после твоей смерти никаких распрей в Фиральском герцогстве не останется.

– За что? – Я подняла на него взгляд, с трудом шевеля распухшими губами. Видимо, до этого мне нанесли не один удар.

– О, это – самая интересная часть. Я дам тебе несколько попыток, попробуй угадать, почему ты там, где ты есть. За каждую неверную попытку я буду делать вот так. – Храмовник поднял руку раскрытой ладонью ко мне и медленно сжал пальцы. Я на миг сцепила зубы, но тут же заорала в голос, ощущение было таким, словно Гир наживую давил внутри меня все органы.

Перед глазами все почернело, в ушах раздался прерывистый стук собственного сердца.

– Хм, кажется, чуть-чуть перестарался. Главное, что суть ты поняла. Ну, так что, попробуешь угадать? – Голос храмовника ввинтился в сознание, словно раскаленная игла.

Как он это сделал?

С трудом подняв голову, я попробовала перейти на второе зрение, и это у меня вдруг получилось.

Гир, улыбаясь, смотрел на меня. Он явно знал, что я делаю.

– Ну, как тебе?

– Кто… ты? Как… ты? – Я смотрела на него и не понимала, что я вижу. Золотое сияние сменилось кроваво-коричневым, будто подсохшая кровь, маревом.

– Видишь ли, я теперь официально вне твоего повиновения. По причине смены божества. – Он улыбнулся еще шире, глядя мне в лицо.

– Я не понимаю… – прошелестела я, не в силах оторвать взгляда от пульсирующего Ато бывшего храмовника. А потом, подчиняясь какому-то наитию, повела взгляд вбок. И увидела еще двух с такой же Ато где-то за пределами шатра. А рядом легкое золотистое свечение, похожее на то, как сияли некоторые молодые рыцари в крепости.

«Драконопоклонник. Теперь он поклоняется ему», – всплыло вдруг в моей голове. Перед глазами замелькали размытые образы из жизни Коррина, но очередной спазм, устроенный мне Гиром, прервал воспоминания.

– Жаль, что у нас немного времени. Но я рад, что ты достаточно быстро залечиваешь раны. Тебя как раз хватит на небольшую и очень грустную историю о человеке, чьего отца убили ради потехи. Побудь тут и никуда не уходи, я скоро вернусь.

Внутри меня снова полыхнуло болью. Закричав, я почувствовала, как тело само по себе бьется в судороге, а после этого сознание милосердно выключилось, отпустив меня в блаженное небытие.

(обратно)

Глава 14 Об отцах, мертвецах и тяжелой кавалерии

Я очнулась на цветочном поле, залитом лунным светом, судорожно вдыхая свежий, наполненный медом воздух, и тут же скрючилась в позу эмбриона в ожидании новой порции боли. Но она не пришла.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы убедить себя в том, что тут я в безопасности, отдышаться и, наконец, сесть.

И понять, что мое страшное положение никуда не исчезло, лишь отдалилось – ошейник все еще был на моей шее. Пальцы проваливались в него, словно он был чем-то нереальным, но я чувствовала пронизывающий холод, идущий от него, даже сейчас.

Ощупав свое лицо и тело, я поняла, что сюда мои раны не перенеслись. Наверное, это было даже логично, если подумать…

Как долго я смогу тут прятаться? Как узнать, что сейчас происходит со мной там?

Уткнувшись лицом в колени, я обхватила себя руками, пытаясь сдержать дрожь. Внезапно посетившая меня мысль заставила вздрогнуть. Я тут же села ровно, сжала ладони в кулаки и, максимально четко представив себе свою божественную покровительницу, громко позвала Ее по имени.

Но ничего не произошло, лишь чуть сильнее обжег холодом ошейник.

Я позвала еще раз, чувствуя, как голос срывается на крик. Ответом мне стала тишина.

Что он на меня нацепил?!

Я попыталась ухватить ошейник, чтобы снять, но он, совершенно нематериальный в этом мире, каким-то образом оставлял кровавые царапины на пальцах.

Это конец… Конец! Так много пройти, чтобы в итоге сдохнуть от руки предателя! Да и кого? Человека, которому доверял весь Орден, магистр, все мы… Коррин точно не предвидел такого конца.

– Чего я не предвидел? – Знакомый голос, раздавшийся неподалеку, выбил из меня дыхание. Неверящим взглядом я смотрела на полупрозрачную фигуру защитника веры из далекого прошлого, что, казалось, с удивлением смотрел на меня.

– Я же… мертв, – договорил он через мгновение, и мне показалось, что я увидела неудовольствие на его лице.

– Да, а скоро стану мертвой и я, – горько ответила ему я, вытирая лицо.

Коррин молчал, наклонив голову к плечу и вглядываясь в меня.

– Я тебя вспомнил, – наконец снова заговорил он. – И если ты тут и уже знаешь меня, значит, мой план удался. Хотя бы на какую-то часть, но удался! Так скажи мне, зачем ты собираешься умереть?

– Я собираюсь? Да мне как бы выбора никто не дает, – невесело усмехнулась я и коротко пересказала ему события последних нескольких дней.

– …и теперь я с этим ошейником, избитая, жду своего конца. Твои навыки и память спасли мне жизнь, но в итоге все это оказалось зря.

Коррин молчал, рассматривая свои руки. Потом, подняв голову, посмотрел на меня.

– Иногда смерть не так плоха.

Мне хотелось ответить что-нибудь едкое, но, вовремя вспомнив, какой путь выбрал для себя великий защитник прошлого, я смолчала.

– А иногда она и вовсе не приходит, – вдруг добавил призрак. – У этого события явно множество вероятностей, иначе я бы знал о нем как о неизбежном. Не теряй надежды, если уж нам обоим вера не помогла. Ты не одна и никогда не будешь, даже в посмертии.

– Звучит жутковато, если честно. – Я передернула плечами, и защитник веры улыбнулся мне чуть печально.

– Возможно. Но ты слишком со многими связана, даже я появился тут лишь потому, что являюсь частью тебя самой. – Замолчав, Коррин наклонил голову, будто к чему-то прислушиваясь. Через миг это услышала и я. Тонкий, противный звон, отдающийся вибрацией в ошейнике на моей шее.

– Тебе пора, Эва. Я помогу тебе всем, чем смогу, но после этого мы станем единым целым, и дальше тебе придется самой.

– Спасибо, Коррин.

– Будь сильнее меня. – Защитник веры наклонился ко мне, ободряюще сжав мое плечо, и я ощутила мягкое тепло, идущее от его ладони. Миг – и, став сине-серебристым вихрем, призрак прошлого втянулся мне в грудь, а еще через мгновение пришла выворачивающая внутренности боль…

Я очнулась, чувствуя, как саднит от крика горло. Напротив меня, опустившись на одно колено, с озадаченным видом стоял Гир. Я бросила взгляд вверх, надеясь еще раз увидеть краешек зимнего неба, но оказалось, что клапан дымохода между двух башенок шатра закрыли.

Как жаль…

– Я уж подумал, что ты сдохла.

– Сдох тут только ты. Твой отец и дед никогда тебя не простят. – Я дерзко ухмыльнулась и успела дернуть головой в сторону. Удар бывшего храмовника прошелся лишь по касательной, но этого хватило, чтобы ухо взорвалось болью, а по шее потекла кровь.

– Что ты… – Он замолк, смотря на меня и осознавая, что услышал. Я рассмеялась, глядя ему в лицо.

– Я убила только одного человека и ничего не смогла сделать, чтобы этого не произошло. Но твой дед меня простил. Он-то понимал, что идти наперекор богу невозможно, не в моем случае. А ты…

– Закрой свой рот! Ты все знала, и не тебе изображать из себя жертву!

– Это место уже занято тобой, не беспокойся. – Я дернула головой еще от одного удара, и он опять пришелся в ухо. Звон в голове усилился и вдруг пропал. Я словно получила новую порцию сил вместе с глотком свежего воздуха. И причина тому стояла прямо у Гира за спиной.

– Что ты делаешь… – Эмил потрясенно смотрел на своего брата.

– Восстанавливаю справедливость, Эмил. – Бывший храмовник встал, сделал полшага назад, чтобы меня было хорошо видно. – Она убила нашего отца. Она и ее сучья богиня.

– Как? Он же давно…

– Настоящего отца, не будь дураком! В какой семье рождаются два ребенка подряд, которые оба становятся частью Длани? Дегмар был хорошим человеком, но он был лишь ширмой, прикрытием для нарушения еще одного эгоистичного и самовлюбленного правила твоей богини. Не иметь семьи. Наш отец Ханс встретил мать в первые годы после третьего обета и полюбил ее всем сердцем. Но так как жениться на ней он не мог, а позора для мамы не хотел, он договорился с Дегмаром, и тот женился на ней, поклявшись никогда не прикасаться к ней и пальцем. Он уважал нашего отца, а тот посылал деньги семье, помог с устройством торговой лавки… Он собирался рассказать и тебе, да только не успел. Она убила его. Они обе убили его, хотя всю свою жизнь наш отец положил на алтарь служения этой мерзости!..

Весь этот монолог я молчала, уперевшись затылком в столб позади себя и устало рассматривая лицо Эмила. Он был потрясен, это было видно невооруженным глазом. Смятение, усиливающееся с каждым словом его старшего брата, заставляло Безымянного раз за разом возвращаться взглядом к моему лицу.

– Так это все… месть? – Из-за пазухи Эмила выглянула мордочка щенка и тут же спряталась обратно. Ни Гир, ни сам Эмил не обратили на это внимания.

– Да. Это месть, брат. Месть божеству, что убивает своих служителей ради веселья. Месть Той, что играет нашими судьбами, заставляет жертвовать теми, кого мы любим, и ради чего? Скажи мне, ради чего спасать Ее власть? Зачем пытаться защитить веру, которая ничего не дает, а лишь забирает?! – Гир перешел на крик, в шатер заглянул какой-то солдат, но не успел и слова сказать, как тот перевел взгляд на него, рявкнув: – Убирайся!

Потом, уже чуть спокойнее, снова обратился к Эмилу:

– Я обещаю, что, когда эта змея умрет, мы сможем исправить то, что с тобой сделали. Это будет больно, но заменить силу одного божества на другое возможно даже в твоем случае.

Эмил, не сводя с меня взгляда, медленно кивнул.

– Я понял.

– Тогда дай мне свой нож, им убить такую тварь, как эта, будет проще всего. – Гир требовательно протянул руку, и Эмил, моргнув, медленно перевел взгляд сначала на ладонь брата, а потом – на его лицо.

– Ты со мной, брат? – Бывший храмовник нахмурился, пристально вглядываясь в лицо Безымянному.

– Да. До самого конца, – после небольшой паузы ответил Эмил, вытащив из-за спины кривой нож с зубчатым лезвием и вложив его в руку брата.

Я закрыла глаза, представив себе маму. Ту, какой я ее помнила из детства. С пахнущими лавандой красивыми, ловкими руками. В платье, перетянутом тонким пояском на талии, густыми распущенными русыми волосами, падающими волной на плечи до самого пояса. Мягким смехом.

«Прости, мам. Я, правда, пыталась сделать все, что было в моих силах. Но моих попыток оказалось недостаточно… Хорошо, что у тебя теперь есть та, настоящая Эвелин. Ты не осталась одна», – подумала я.

– Открой глаза, умри, как воин! – прозвучал совсем рядом голос Гира. Странно, но в нем я тоже слышала усталость.

Чтобы выполнить его приказ, мне потребовалось собрать всю силу воли, какая только была у меня. Гир опустился передо мной на колени, взял меня ладонью за подбородок, заставляя задрать голову, обнажив горло.

Эмил за его спиной подошел ближе, не сводя с меня серьезного взгляда. Я, отведя глаза от его лица, уставилась куда-то в пустоту за его спиной, чувствуя, как по щекам покатились слезы.

– Передавай привет своей богине, – услышала я. Гир поднес руку с ножом к моему горлу, я все же зажмурилась, не в силах выдержать это, и…

Боли не было. Не было и удара ножом.

Чего ты ждешь?!

А после услышала, как что-то упало на землю.

– Прости, что так долго. – Голос Эмила звучал безжизненно. Я открыла глаза, вжимаясь спиной в столб, и увидела лежащего боком Гира. Его руки сжались на шее в попытке остановить льющуюся кровь, но глаза уже были пусты. Эмил лихорадочно обшаривал его пояс.

– Ты…

– Убил его. Да. Собственного брата. – Безымянный бросил на меня короткий взгляд и снова принялся раз за разом прохлопывать одежду мертвеца. – Я понимаю, за что он хотел отомстить. Но нас… Меня воспитывал Дегмар. Он был мне отцом всю жизнь даже после того, как я стал тем, кем я стал. Не комтур Ханс. И примером для подражания комтур для меня никогда не был. Да я видел-то его только на сборах Длани! В отличие от Гира, видимо… А кроме того, я действительно знаю, что божеству невозможно противостоять. Не в нашем случае, Эва… О! Вот он! Нужно торопиться, все произошло быстрее, чем я думал. – В руках Эмила я увидела ключ.

Безымянный бросился мне за спину, и через мгновение я почувствовала, что руки свободны.

– Так, теперь ошейник… – Эмил протянул руки к ледяной стали на моей шее и тут же отдернул их. На его пальцах я увидела кровоточащие порезы.

– Дрянь. Ты можешь попытаться сама его снять? Мне не хватает сил, чтобы просто сжать пальцы на замке, а за нами вот-вот придут. – Храмовник то и дело косился на вход в шатер.

– Нет, я не могу. – Протянув пальцы к шее, я отдернула их, продемонстрировав Безымянному кровавые полосы на подушечках пальцев. Ошейник буквально сдирал кожу при попытках его снять и выскальзывал из рук.

– Ладно, давай уходить так. Наши уже начали штурм холма, через пару сотен ударов сердца они подойдут достаточно близко, чтобы их заметили даже без дозорных. Нам надо прорваться к ним, я тебя проведу. Надевай кирасу и шлем… – Эмил, замолкнув, метнулся в сторону, растворяясь в воздухе и появляясь уже за спиной вломившихся в шатер мужчин.

Я кинулась к мечу, преодолевая вспыхнувшую во всем теле боль, и, упав на одно колено, успела схватиться за рукоять, пропустив над головой взмах вражеского клинка.

Рукоять была холодной, а сам меч молчал. Впрочем, это было ожидаемо.

Сбоку полыхнуло ярким светом, раздался гневный крик, но все это, казалось, отступило на второй план. Мое сознание словно раздвоилось, и я охотно уступила первенство другому, куда более опытному разуму, чем мой, перейдя на позицию отстраненного наблюдателя. Жаль только, что ощущение собственного тела никуда не делось…

Поясницу и бок обожгло болью, когда «я», не поднимаясь с колена, кувыркнулась в сторону, при этом наотмашь ударив своего противника под колени мечом.

Лезвие вошло в незащищенную ногу, рассекая плоть так легко, словно ее вовсе и не было. Воин рухнул рядом со мной, захлебнувшись криком и затихнув через мгновение. Вдалеке раздался звук боевого рожка, и в этот же миг на земляной пол шатра упал еще один мертвец. Эмил протянул мне руку, помогая быстро встать.

– Началось, – одними губами шепнул он. – Тебя не спрятать, тут еще два «красных», и смерть Гира они явно почувствовали. А ошейник не дает твоей Ато раскрыться на полную, чтобы я смог спрятать свое присутствие и нападать неожиданно.

– Значит, идем в открытую. Времени мало, но я сделаю, что смогу. – Моими губами ответил храмовнику Коррин, и тот, вглядевшись в мое лицо, изумленно распахнул глаза, чтобы через миг, взяв себя в руки, кивнуть.

Эмил помогает «нам» затянуть ремни кирасы поверх наскоро застегнутой стеганки. На мою голову возвращается шлем, на левую руку – латная перчатка, но на большее у нас уже нет времени. То и дело, посматривая по сторонам вторым зрением, я замечаю алый сгусток, что приближается к нам в окружении слабо мерцающих потоками Ато людей.

– За нами пришли. – Эмил подтверждает увиденное «нашими» глазами.

– Значит, не будем заставлять их ждать. Отвлекай «красного», мне нужно пролить много крови. Очень много крови, чтобы избавиться от своего украшения.

«Эва, ты меня слышишь?»

«Да».

«Для того чтобы снять ошейник, нужно больше Ато. Сейчас он отсекает тебя от окружающего мира, но он не способен отсечь мир от тебя. Каждый убитый во имя Пресветлой будет передавать свою Ато тебе. Рано или поздно ошейник просто лопнет. Мы должны это сделать, понимаешь?»

«Да, понимаю».

«Хорошо. Я обещал тебе помочь, и я это сделаю. Когда ошейник лопнет – я полностью растворюсь в твоей памяти. Будь к этому готова и… доверься мне».

«Я тебе доверяю…» – отвечаю я Коррину и чувствую, как на «нашем» лице появляется улыбка.

– Эмил, пора.

Мы выходим из шатра, и Эмил тут же пропадает. Коррин делает длинный прыжок вбок и вперед, уходя от чего-то, похожего на кровавую молнию, и, оказавшись практически вплотную к ближайшему воину, бьет того освобожденным от «ножен» стилетом в глаз, сжимая лезвие меча в левой руке.

– Пресветлая!

Раненый отшатывается, роняя клинок и хватаясь за лицо. Коррин пронзает его мечом, все так же держась левой рукой за основание гарды, и одновременно с этим – возвращая стилет в «тело».

– Во имя Твое!

Отпустив лезвие меча, Коррин хватает обмякшее тело за плечо, резко дернув на себя, прикрывает им нас, как щитом, и тут же отбрасывает, освобождая клинок. Шаг по диагонали, противник оказывается с левого бока и даже чуть-чуть за спиной.

– Жертвую!

Снова перехватывая меч за лезвие под гардой, Коррин разворачивается вместе с пропустившим его за спину воином и бьет Жалом-стилетом между шлемом и краем доспеха. Я не слышу, но представляю, как кровожадно поет Жало, вгрызаясь в подставленную под удар шею. Для божественного оружия не становится преградой кольчужный койф^[52], и на землю падает еще одно тело.

Защитник веры тем временем снова собирает меч в единое целое, салютуя окружающим нас воинам. После перекидывает меч в левую руку, подцепляет носком сапога слетевший с руки нашего последнего противника кулачный щит, перевернув его ручкой вверх, подхватывает с земли правой рукой. Несколько быстрых шагов назад – и вот уже со спины нас не обойти, там стоит полуразгруженная двухколесная телега, устремив оглобли к небу.

Наших противников шестеро. И они, оценивающе смотря, не торопятся нападать.

Я чувствую, как мои губы растягиваются в «деревянной улыбке», все-таки мимика Коррину подвластна куда хуже.

«Улыбнись им, Эва. Нас двое, их – всего шестеро. Они уже боятся нас, и этот страх – только начало!» – Голос Коррина в моей голове звучит торжественно, и я понимаю, что он действительно получает некоторое удовольствие от происходящего.

«Некоторые привычки уже невозможно искоренить», – отвечает на мои мысли Коррин, и я снова чувствую улыбку в его голосе.

И улыбаюсь своим противникам уже сама.

– Эй, ваше высочество, давайте договоримся. Кладите железки на землю, и мы обещаем вам почет и уважение. – Третий с правого края растянул губы в ухмылке, видимо призванной изобразить вежливую ответную улыбку.

«Балабол. В драку первым не полезет. Отвлекает твое внимание. Меч паршивенький, лучше бы топор взял, как все остальные. Из доспехов одно стегло… Обрати внимание, что наши противники вооружены чем попало. Красный явно взял первых попавшихся, а кто может ему попасться в тылах лагеря, если большая часть ушла держать оборону?» – тут же поясняет мне Коррин, не удостаивая говорящего пристальным взглядом.

– Ага, уважим так уважим, на всю жизнь запомнит, – хохотнули ему в ответ с противоположного края. Короткий взгляд на остряка выхватывает только нужные детали: прикрывающую до бедра кольчугу, простой шлем-таблетку с широким наносником, надетый поверх кольчужного капюшона. Ничего особенного, так одеты все, кроме мечника, если бы не боевой топор с шипом на противоположной лезвию стороне, который он держал в руках.

– Братцы, да она язык проглотила. Видимо, только богиньку свою звать и научена, – снова подал голос «балабол».

Коррин молчит, опустив меч и экономя силы. Противники перестраиваются. Здоровяк с секирой уходит на край, отодвигаясь назад, за пределы полукольца. Противоположную ему позицию занимает другой воин, единственный из оставшихся, вооруженный кистенем и щитом экю. Остальные выстраиваются в малый полукруг, где «балабол» с мечом оказывается на правом краю.

«Секира и кистень перекрывают возможность бокового отхода», – слышу мысленную подсказку.

Перед нами оказывается мечник и «три топора», они, встав полукругом, начинают очень осторожно приближаться.

Но Коррин явно не собирается ждать, пока они подойдут совсем близко. Как только до единственного мечника остается едва ли пять шагов, защитник сам делает рывок вперед, нанося удар воину с топором по левую руку от нас. Тот блокирует удар топорищем, в это время находящийся с правой стороны «балабол» пытается нанести удар мечом, сразу же натыкаясь на щит. Следом за первым шагом Коррин делает второй, проходя между двумя противниками, и, разворачиваясь через правое плечо, наотмашь рубит Жалом по укрытой стеганкой спине слева направо.

– Во имя Твое, – выдыхает Коррин одновременно с коротким воплем мечника, падающего с рассеченной до позвоночника спиной. Потом морщится недовольно – вместо того, чтобы сдохнуть от болевого шока, упавший противник пытается куда-то уползти.

Добить его мешают «три топора», споро разворачиваясь в нашу сторону и перекрывая дорогу к своему неудачливому соратнику. Здоровяк с секирой так же быстро смещается к нам, пытаясь зайти сзади. Щит-и-кистень медлит, поглядывая нам за спину.

За спиной у нас сражение двух храмовников. И пусть нет возможности на него посмотреть, но оно чувствуется всем телом.

«Эмил устает. Скоро он или убьет своего противника, или падет сам. Нужно поторопиться», – комментирует происходящее Коррин. И, демонстративно крутанув Жало в воздухе, снова идет в атаку.

Смотря, нет, чувствуя, как он двигается, я невольно вспоминаю тренировки с Харакашем. Неритмичные движения ног сбивают с толку. Острие Жала рисует в воздухе полотно обманных ударов, раз за разом отыскивая слабые места. Коррин то сближается, то снова рвет дистанцию со своими противниками, заставляя тех много двигаться. А я… Я чувствую каждое движение своего тела как маленький взрыв боли. Меня били сильно и умело. Так, чтобы не убить, но доставить максимум неприятностей. И теперь это тело Коррин нещадно нагружал, пользуясь тем, что вся боль доставалась его обладателю – мне.

Что-то вдруг меняется в поединке, я чувствую, как Коррин вдруг медлит, задерживая удары. Движения ног сбиваются и становятся ритмичными.

Шаг, шаг, пауза. Шаг, шаг, пауза…

Это замечают и наши противники. Они сами начинают подходить ближе, наглеть. Где-то краем глаза отмечаются оба «загонщика», контролирующие наше перемещение по свободному от палаток пятаку.

Ветер приносит обрывки команд с другого конца лагеря и странный гул, отдаленно напоминающий сход оползня.

С левой стороны нам в голову летит топор. Коррин снова ускоряется, делает быстрый шаг вперед, оказываясь практически впритык к нападавшему, и бьет кромкой щита в незакрытое лицо. Я слышу хруст чужих костей, заглушаемый криком. Коррин тут же закрывает нашу шею щитом и наносит отшатнувшемуся противнику сильный колющий удар в живот.

– Во имя Твое!

На какой-то миг я думаю, что пробить кольчугу не удастся, но Коррин явно знает, что делает, как и знает способности Жала лучше меня, потому, стоит только божественному клинку войти больше, чем на пол-ладони под сплетение колец, как защитник наваливается всем весом на рукоять, одновременно с этим чуть поворачивая ее в ране, и попросту падает вместе со своей жертвой.

Ошейник на шее начинает хаотично пульсировать, то сжимаясь до удушения, то полностью отпуская.

Коррин тут же скатывается с поверженного противника, отталкивается руками от земли, вставая на одно колено, и, снова закрываясь щитом, рубит по слишком сильно выставленной левой ноге ближайшего топорника.

– Во имя Твое! – звучит как боевой клич. Впрочем, почему как?

Их остается четверо.

Секира, кистень, топор и полутруп, который все никак не может сдохнуть. Они держатся на расстоянии. Последний топорщик просто боится подойти. Воин с кистенем задумчиво покачивает шипастым шариком в воздухе, глядя на нас поверх края щита. Здоровяк с секирой скалится, напрягшись. Между мной и ими около четырех шагов. Его шагов, моими ногами, конечно, больше.

– Девчонка!.. – Он подается вперед, готовый сократить расстояние до нуля, но вдруг отшатывается.

Становится очень свободно дышать, а тело кажется легким, почти невесомым, словно и не было ударов по голове, ребрам, ногам… Будто нет разбитого уха и губ. Запекшейся крови на лице от рассеченной брови. Нет ошейника. Потому что он лопнул, свалившись к ногам двумя бесполезными кусками железа!

«Сдох», – коротко резюмирует Коррин, а я понимаю, что сейчас произойдет.

«Нет, прошу, не уходи!»

«Я всегда с тобой, ведь я это ты. Спой им, защитница. Спой в третий раз!»

Голос Коррина исчезает, его сменяет возбужденный, радостный голос моего меча. От запястья огненной волной бьет вверх чужая сила, и я наконец вздыхаю полной грудью, ощущая пьянящий вкус свободы.

Я чувствую все, что происходит вокруг меня. Каждый прыжок Эмила, которому все тяжелее балансировать между реальным миром и тонкой завесой, за которой уже находится Грань. Каждый удар сердца его противника.

– Нет! Не дайте ей сделать это! – Кажется, «красный» почувствовал, что сейчас произойдет, раньше, чем в моем сознании приветственно загудела так давно неслышимая струна.

Он отворачивается от Эмила, и я впервые вижу его лицо. Обычное, даже в чем-то красивое, если бы не та бездна ненависти, которую он выплескивает на меня во взгляде.

– Пади пред гневом воинства ее, как падает трава под острою косою. – Алые росчерки бьют в землю рядом со мной. В последниймомент Эмил попросту сбивает своего противника с ног, и они катятся по земле, пытаясь достать друг друга ножами. Я же не свожу взгляда с оставшейся мне противостоять троицы.

– Склонись и сохрани живое иль в ужасе беги – мне дела нет! – Топорщик сдается первым. Он пятится спиной, прежде чем развернуться и рвануть куда-то прочь, в сторону соснового леса, что высился с правой стороны от лагеря.

– Осмелься только взгляд поднять, и обагрится меч мой кровью, восславя деву, что светлее нет!

– Девчонке уступить?! Не бывать! – рычит мне секироносец. Воин с кистенем, отступив на пару шагов, колеблется, глядя то на меня, то в спину идущего ко мне разъяренного громилы. Кажется, он настолько подавлен, что действительно раздумывает над тем, чтобы бросить оружие на землю.

Главное, что держится подальше от меня, этого хватит.

Стальная «бабочка» со свистом вспарывает воздух. Я отступаю, ни в коем случае не собираясь парировать эти ужасные по силе удары или контратаковать. Глаза здоровяка налиты кровью, жилы на шее вздуты, но взмахи секиры быстры и смертоносны. Потому я просто жду удобного момента, надеясь, что мой противник просто выдохнется в попытках меня достать.

Но выходит все иначе. Все же эйфория от «слияния» с клинком уже отступила, и я снова ощущаю боль.

Мне удается достаточно долго уворачиваться от смертельной встречи со сталью, но с каждым десятым ударом сердца это становится делать все тяжелее. Сначала начинает саднить горло, а в груди собирается мерзкий влажный комок, сбивающий дыхание. Потом приходит острая боль в левом боку, вовсе мешающая нормально вдохнуть. Немеет правое бедро. Наливается тяжестью левая ступня, да так, что с каждым шагом мне становится все больнее переносить на нее вес своего тела.

Еще немного, и я этот бой проиграю безвозвратно. Он выносливее, чем я, и сильнее. Один пропущенный удар, и мне крышка. Надо подобраться как можно ближе и бить наверняка. Одна попытка. Только одна!

Где-то внутри меня словно запускается маленький счетчик, ударами сердца отмеряя промежутки между взмахами пролетающего передо мной орудия убийства. Я пячусь, дожидаясь, пока третий взмах лезвия пройдет совсем рядом, обдав меня потоками воздуха, и бросаюсь вперед, как только это происходит. Чтобы отлететь назад, получив мощный удар в грудь торцом секиры.

Кираса спасает меня от серьезных повреждений, но не спасает от последствий падения – острая боль в затылке на миг пронзает голову, перед глазами вспыхивают белые пятна, а во рту появляется привкус свежей крови.

«Хорошо, что торцом…» – успеваю подумать я до того, как воспользовавшийся моим ошеломлением противник оказывается совсем рядом. Нависнув надо мной, он заносит топор, намереваясь ударить меня шипом с обратной стороны, и я, сгруппировавшись и оттолкнувшись руками, перекатываюсь. Шип втыкается в землю там, где мгновением раньше была моя голова.

«Сейчас или никогда!» – Я хватаюсь правой рукой за оказавшуюся совсем рядом мужскую руку, чувствуя, как под пальцами собирается в кулак кольчужный рукав. Воин тянет руку с секирой на себя, пытаясь стряхнуть меня, но я держусь так крепко, что у меня сводит пальцы. Тогда он, усмехнувшись, вдруг подается ближе и сжимает своей левой рукой мою шею. И я чувствую, что именно в этот момент он, увидев расплывающуюся на моем лице улыбку, вдруг, впервые за бой, начинает думать. Но уже слишком поздно.

Стилет легко покидает свои «ножны», и я со всей имеющейся у меня силой втыкаю его в шею секироносца за миг до того, как он отшвыривает меня прочь.

Жало пробивает кольчугу, входя в человеческую плоть, словно в подтаявшее масло, и тут же начинает жадно «выпивать» свою жертву – вижу это по вмиг посеревшему лицу мужчины и страху в глазах. Отпустив секиру, здоровяк вцепляется в рукоять стилета и, невзирая на то что Жало тут же раскаляет ее добела, выдергивает оружие из шеи, с ревом отшвыривая в сторону. Из открытой раны тут же хлещет кровь, которую он пытается остановить, зажав место удара ладонью. Мужчина делает ко мне полтора неуверенных шага, сильно бледнея лицом, отчего его губы кажутся синюшными, после чего – падает. Сначала на колени, упираясь свободной рукой перед собой, а потом и всем телом, утыкаясь лицом в тонкий слой снега на промерзшей земле.

Остался один.

Встаю я тяжело, чувствуя, как меня немного шатает из стороны в сторону. Жало зовет меня, и я безошибочно нахожу стилет, упавший в паре шагов от трупа. Подняв его с земли и вернув в «тело» клинка, я оборачиваюсь на своего последнего противника. Он, опустив щит, так и не сдвинулся с места. Мужчина смотрит мне в лицо так пристально, словно надеясь отыскать там ответы на все вопросы мироздания.

– Мне столько не платят, – заявляет он спустя небольшую паузу, после чего с грустью окидывает небольшое поле боя взглядом и попросту уходит.

Я снова опускаюсь на колени, сплевывая розовую пену. При первом падении я прокусила себе язык, и если на фоне всего происходящего это сначала не особо чувствовалось, то теперь я то и дело бесконтрольно касалась кровоточащим языком неприятно тянущих от полученных ранее ударов десен.

Интересно, магистр Фарраль сможет восстановить мне зубы в случае чего? Ее высочество Эвелин Шепелявая, единственная и, черт возьми, неповторимая. Зато при виде такой невесты Ариман, быть может, просто развернется и уйдет. Было бы неплохо…

Положив ладонь на рукоять своего меча, я попросила дать мне то, что он успел накопить за этот бой, и, подавив желание просто лечь на землю и некоторое время вовсе не шевелиться, обратила взгляд к двум храмовникам… И щенку, которого Эмил каким-то образом ухитрился выкинуть из-за пазухи во время схватки и который теперь сидел под телегой, сжавшись в комок и прижав уши.

Дела у Эмила шли не очень, и я понятия не имела, как ему помочь. В очередной раз распавшийся клубок дерущихся мужчин, словно два разъяренных кота, позволил мне рассмотреть «красного» чуть лучше. Он, как и Эмил, был одет в плотную простеганную куртку и штаны. Живот и поясницу закрывал широкий кожаный пояс с наклепанными на него металлическими пластинками. Этот же пояс служил основой для крепящихся к нему за специальные кольца сумочек. Что в них было – для меня оставалось загадкой. Противник Эмила выглядел потрепанным, как и сам Безымянный. Лица обоих мужчин уже были расцвечены синяками, но это было мелочью. Снег вокруг места их борьбы был щедро украшен каплями крови – она капала с края стеганой куртки Эмила, текла по левой штанине «красного». Кровью были измазаны их лица. Казалось, что в какой-то момент они оба использовали в драке не нож, что каждый сжимал в руке, а собственные зубы.

Пока я рассматривала их, «красный» вдруг обернулся и сделал в воздухе странный жест рукой в мою сторону. Эмил, не дав ему закончить, бросился на драконопоклонника, но тот, видимо, не просто ожидал подобной реакции, а намеренно провоцировал Безымянного, потому как легко уклонился от атаки.

– Нет! – Я вскочила на ноги, но какой в этом толк? Эмил пропустил удар кулаком в лицо, пошатнулся, и «красный», подсекая Указующего, ударил упавшего ногой по затылку. После чего обернулся на меня.

В его взгляде – упрямая решимость. Я понимаю, что этот поединок окажется для меня самым сложным. «Красный» не отступит, не будет лезть на рожон…

Меня вдруг касается странное чувство, немного колючее и очень знакомое. Мой противник, остановившись на полпути, замирает, глядя на меня настолько подозрительно, что мне даже хочется развести руками, сказав «это не я». Мы с ним синхронно поворачиваем головы, одновременно определив, с какой стороны идет это странное ощущение, но для моего несостоявшегося противника уже поздно. Три смертоносных оборота, и отлично знакомый мне топор с отчетливо слышным хрустом проламывает ему голову, отбрасывая тело «красного» назад.

Я со всей возможной скоростью ковыляю навстречу островитянину.

– Забери мой топор! – кричит мне он, опускаясь на одно колено возле неподвижно лежащего Эмила, и я, чуть притормозив, дергаю задорно торчащее вверх топорище. Потом, сцепив зубы, втыкаю свой меч в землю рядом и, упершись ногой в грудь мертвого драконопоклонника, обхватываю деревянную рукоять двумя руками и тяну, раскачивая оружие из стороны в сторону, пока оно наконец не поддается, выскальзывая из костяных тисков.

– Жив, – радует меня Харакаш, едва я оказываюсь рядом, – но без сознания. Крепко его отделали. Раны несерьезны, главное, чтобы никакой дряни туда не напихали. Так, на первый взгляд, все чисто. Ты как?

– Жива. – Я не знаю, что еще ответить мастеру меча. Он понимает, что для подробного описания моего состояния сейчас не время, и лишь задерживается взглядом на моем лице на миг.

– Надо увести тебя и Эмила, и я вернусь за…

– Гир мертв, – прерываю его я, – где-то здесь, наверное, Гаратэ. Я не хочу бросать его.

Островитянин дергает щекой, с прищуром глядя на меня.

– Мертв, значит… Ладно. Сейчас наша пехота штурмует холм, я убрал разведчиков и дозорных, храмовники прикрывают им головы. Так что ребята Бернарда делают много шума, но я не уверен, что… – С находящегося от нас по левую сторону конца лагеря раздается шум и ржание коней. Харакаш меняется в лице, хватает Эмила под руки и, закинув себе на спину, бросается к телеге. Я бегу за ним.

Мы успеваем спрятаться за ней как раз в тот момент, когда из-за шатров и палаток показывается тяжелая конница. Она быстро проезжает мимо нас к противоположному концу лагеря под пожелание Харакаша переломать себе шеи на склоне.

– Они… Они же сейчас съедут с холма прямо на наших! – Я провожаю бронированных всадников взглядом, ощущая безысходный ужас.

– Да, потому так важно как можно скорее вывести тебя из лагеря. – Мастер меча бросает на меня короткий взгляд, и я вцепляюсь в Эмила обеими руками.

– Он убил брата, защищая меня! Я его здесь не брошу!

В это же время вылезший из-под телеги щенок поставил передние лапы на бедро Безымянного и тихонько тявкнул, глядя на островитянина. Тому оставалось лишь вздохнуть.

– Отважный храмовник, щенок, юная валькирия и уставший старик. Про нас напишут просто невероятные легенды, если мы переживем этот день, конечно.

– Так уж и старик, – хмыкнула я, пользуясь короткой возможностью просто сидеть и не шевелиться.

– Эва, да если б я мог, я был бы уже седым! Неужели Туманный…

– Туманный молодец, это я – дура. Он мне дорогу показал, а я пошла Гира искать. Нашла вот на нашу голову.

Островитянин сплюнул, тихо и зло что-то сказав себе под нос. Потом, выглянув из-за телеги, повернулся ко мне:

– Так. Теперь мы знаем, где конюшня. Если Гаратэ где-то и держат, то, скорее всего, там. Оставайся тут, может быть, получится привести Эмила в чувство. Я попробую добраться до коня, выйдет – он поможет нам выбраться отсюда даже в том случае, если Эмил в себя не придет. Не выйдет – готовься, что тащить его тебе, пока я буду нас прикрывать.

Харакаш вытащил из специальных поясных «ушек» топоры и, пощупав пояс на спине, вытянул кожаную шлейку, вешая оружие чуть ближе к пояснице. Ножны с мечом, напротив, перемещаются на другом кожаном пояске чуть вперед, под руку. Он прохлопывает свои сапоги, поправляет нож за голенищем и, пригнувшись, выскальзывает из-за телеги.

– Удачи, – шепчу ему вслед я, глядя, как согнутая спина, прикрытая неизменным синим пончо, исчезает среди пирамидальных шатров.

Остается только ждать.

Бернард, глядя на то, как медленно, но неотвратимо поднимаются по холму два, по пять десятков каждый, отряда тяжелой пехоты, ощетинившись копьями и прикрытые щитами храмовников, испытывал легкий трепет. Несколько десятков полупрозрачных, источающих божественное сияние щитов защищали его солдат от стрел лучше, чем что-либо виденное им в жизни. В какой-то момент ему показалось, что щиты храмовников сверкнули особенно ярко, отразив лучи света, сумевшие прорваться через серые снежные облака, а отряды словно прибавили шагу.

С каждым сотым ударом сердца граф все с большей уверенностью смотрел на то, как вверенные ему люди преодолевают холм. И все больше верил в то, что все его предосторожности останутся лишь предосторожностями, не пригодившимися в этом бою.

Прозвучавший с вершины лагеря звук боевого рожка разбил эту надежду на множество осколков.

Сжав челюсти до зубовного скрипа, граф смотрел, как из ворот лагеря на вершине холма выезжает тяжелая кавалерия, выстраиваясь в шеренги перед частоколом.

«Два ряда по четыре… Три ряда по четыре… Четыре ряда по пять! О, Пресветлая, молю, пусть это будет все, что у них есть!» – пронеслось у него в голове.

Был ли тут оберегающий перст богини, граф сказать не мог, но все же всадники закончились, и он, разжав сведенные челюсти, обратился к офицеру рядом:

– Готовься дать сигнал. Когда их конница пройдет до середины, труби. Труби так, чтобы звездам стало громко. Иначе второй заход просто растопчет наших людей по холму.

– Им бы первый…

Бернард глянул на офицера, и тот, будь он не на коне, отшатнулся бы в сторону, а так лишь дернулся, и животное под ним недоуменно подняло голову от снега.

– Переживут.

«Не все, но переживут. Должны пережить! Наши отряды ниже, спускающимся с холма всадникам неудобно держать копье, тогда как их кони летят животами прямо на копья пехоты. Да, строй прорвут, да, часть погибнет, но не все! Лишь бы успели…» – подумал в надежде Бернард.

Пехота на холме также увидела, что их ждет. Ветер донес обрывки команд, щиты храмовников сдвинулись плотнее, когда торчавшие промеж них копья легли на плечи идущих в первых рядах щитоносцев.

Раскаты грома, прозвучавшие с серого зимнего неба, заставили Бернарда поднять взгляд выше, туда, где над осажденным лагерем вдруг сверкнуло кроваво-красным. Ветвистый росчерк вспорол воздух, ударяя в божественные щиты. Снова раздался низкий, на грани слышимости, рокот. Один из щитов в том месте, куда попала алая молния, погас.

Что за силы эти ублюдки призвали на свою сторону?!

Конница на вершине холма пришла в движение. Опустив копья, она скачет к подножию холма, постепенно набирая скорость. Идущий на пути ее движения отряд пехоты останавливается.

Бернард не может видеть все, что делают его солдаты, но он точно знает, что там происходит.

Длинные щиты упираются в землю, те, кто их держит, приседают, скрываясь за ними практически целиком и упираясь плечом для надежности. Второй ряд кладет копья им на плечи. Третий ряд делает то же самое со вторым, в четвертом и пятом ряду взводятся арбалеты.

Часть храмовников перемещается вперед, к третьему ряду. Стрелять из луков уже по ним никто не будет, а для арбалетов дистанция все еще слишком велика. Воины Ордена подстраховывают копейщиков, вставая перед ними дополнительным рядом. Они стоят и ждут, чувствуя, как земля дрожит под скатывающейся подобно лавине с вершины холма конницей. Этот грохот тяжело перепутать с чем-то, стоит лишь один раз услышать его так близко.

Второй отряд прибавляет шага и самоотверженно движется вверх. Пока может. Пока их соратники принимают на себя смертельный удар, они должны добраться до стен. Там дело в руках храмовников, что клялись, будто способны сломать любые деревянные ворота не больше чем за пять десятков ударов сердца.

Конница влетает в пехоту. Из первого ряда щитоносцев хорошо, если выживут хотя бы пятеро, сумев уклониться от ударов копыт. Кони, набрав ударную силу, летят вперед, и на первый взгляд кажется, что без повреждений, но уже спустя миг после прорыва строя становится ясно, что некоторые просто заканчивают свой прыжок, чтобы скатиться кубарем по склону, подминая под собою всадников и сбитых с ног людей. Воздух заполняется лошадиным ржанием, людскими криками боли и гнева. Человеческая кровь смешивается с лошадиной.

Прямо под ухом у графа поет сигнальный рожок, но Бернард даже не поворачивает головы. Он сосредоточен на том, что происходит там, на холме.

Отряд пехоты, развалившись надвое, все же не уничтожен полностью. Находившиеся в последних рядах арбалетчики сумели развернуться и дать один залп в спину пронесшейся дальше конницы. Выжившие перегруппировываются, их осталась всего лишь треть от изначального количества, но если сегодня Светозарная будет на их стороне, то с вражеской конницей они больше не встретятся.

Наперерез почти добравшимся до подножия холма всадникам из лагеря, вывернув из-за леса, летит тяжелая конница, гордо неся над собой знамена Андарии.

(обратно)

Глава 15 О несчастливой победе и спасительной тьме

Прижавшись спиной к телеге, я чувствовала, как отдаленно вибрирует земля подо мною.

Эмил не приходил в себя, хотя и хуже ему не становилось, по крайней мере, дыхание было ровным, а осмотрев его вторым зрением, я не нашла никаких действительно критических, на мой взгляд, повреждений.

Высовываясь из-за телеги, я видела, как по лагерю периодически пробегали люди: сначала они, скрываясь где-то в глубине лагеря, тащили оттуда вязанки стрел. Потом, пропав чуть на дольше, проволокли мимо бревна. Вокруг них постоянно крутился интендант, иногда чуть ли не пинками подгоняя самых, по его мнению, нерасторопных.

Харакаша все не было.

В тот момент, когда я уже почти решилась на небольшую вылазку из-за телеги, воздух вокруг меня задрожал. Ато завибрировала, пошла волнами, как вода, в которую кто-то раз за разом бросал горсть камней. И если некоторые камешки казались совсем мелкими, то где-то впереди, там, куда ушла вражеская кавалерия, по воде стучал настоящий град!

Бросив на Эмила короткий взгляд, я тихо выругалась, прежде чем взять один из его ножей и нарисовать на мерзлой земле жирную стрелку. Мое желание узнать, что происходит возле ворот, лишь подкрепилось появившимися ощущениями, и больше сидеть на месте я не могла.

Пригнувшись, местами чуть ли не на четвереньках, прячась за пустыми шатрами, я медленно пробиралась в сторону вибрирующих потоков Ато, держа Жало в руке, и чем ближе я к ним подходила, тем отчетливее ощущала, как упорядоченно они дрожат и как через меня, через все те связи, что были между мной и моим войском, начинает течь божественная энергия.

«Харакаш говорил про храмовников, что прикрывают пехоту. Это наверняка они. А значит – чем ближе к ним я буду, тем им проще!» – подумала я.

Заметив очередную бегущую мне навстречу группу солдат, я спряталась за шатер, прижимая меч к груди, и, уже проводив их взглядом, поняла, что внутри шатра кто-то есть и этот кто-то ведет беседу, которую я поначалу не заметила из-за царящего вокруг шума.

Медленно опустившись на колени, я тихонечко проползла вдоль шатра, остановившись у той стенки, ближе к которой сидели говорящие, стараясь уловить каждый звук.

– …договаривались! Две сотни пехоты, три десятка арбалетчиков. Я мог соседнее герцогство захватить с этим войском!

– Вы получите гораздо больше, Стефан, – ответил вроде бы женский голос с чуть гортанным произношением.

Оп…

– Когда, я спрашиваю? Почему она еще не мертва, почему меч все еще не в моих руках, а ты продолжаешь называть меня по имени, тогда как я…

– Ваше сиятельство, будьте любезны, захлопните пасть. А не то я поинтересуюсь, какое именно соседнее герцогство вы рассматривали только что для гипотетического захвата, – раздался еще один голос, и я почувствовала, как невольно сжимаются пальцы.

«Здравствуй, здравствуй, хрен мордастый… Сам Оташский собственной персоной. Знала я, что никакое дерьмо без твоего рыла не обходится!» – мысленно поприветствовала я Эверарда.

Жало мягко загудел у меня в сознании, предлагая тут же решить вопрос с вероломным герцогом, но я лишь попросила его не мешать, продолжая подслушивать.

Герцог тем временем продолжал:

– Если бы не ваша самодеятельность с имперским чародеем, то проблем было бы гораздо меньше. Именно вы уверяли, что полностью ввели имперца в курс дела. Вы предложили этот план, втереться в доверие к ее высочеству. Однако вы скрыли, что чародей работает на вас не добровольно, что вы играете с огнем, используя подавляющие браслеты и кровный договор, что вы заставляли его влезть в разум принцессы. Нам всем крупно повезло, что ее высочество очень сильно наступила на хвост этому… Как там его? Гиру? И совершенно не ваша заслуга в том, что он решил нам помочь. Удачное стечение обстоятельств, не более. Так что, повторюсь, закройте рот, пока я вам его не залепил, и радуйтесь, что вообще тут находитесь. Видят боги, я уже начинаю жалеть о выборе вас на роль герцога, и только предоставленные вами войска еще удерживают меня от… – Эверард вдруг замолк на миг, а потом резко сменил тему: –…И где, скажите на милость, дочь барона Каддора? Бедная девочка хотя бы жива?

Стефан что-то бормочет в ответ, но я уже не слушаю, хоть в другой ситуации информация показалась бы невероятно ценной.

Он что-то почуял! Отец говорил, что их род чувствует опасность. Они, видимо, еще не знают, что я сбежала, и Гир мертв. Но Эверард чует, что все идет не по плану… Нужно уходить. Вернусь к Эмилу как можно скорее.

«Град» за спиной не утихал, но нехорошее предчувствие не позволяло мне удовлетворить свое любопытство. Я хотела быть уверена, что оставленный мною Эмил в безопасности. В конце концов, все это происходило из-за меня.

«И из-за тебя!» – адресовала я гневную мысль Светозарной, но ответа не последовало.

Ошейник же не мог нарушить нашу связь? Неужели она занята чем-то настолько важным, что не обращает на меня внимания? Или, наоборот, наблюдает за мной…

Попятившись от красно-желтого шатра, я короткими перебежками, то и дело буквально падая на землю за палатками при малейшем намеке на идущих мимо людей, добралась до телеги.

Эмил лежал там же, где я его оставила. Щенок дремал рядом с ним, положив лобастую голову на ногу Безымянного.

Ничего нового…

Мой взгляд скользнул по площадке перед телегой, туда, где остались вставшие на пути у Коррина – и у меня… – тела. Сжав губы, я почувствовала, как спина покрывается холодным потом. Настолько сосредоточившись на поиске живых вокруг меня, я даже не обратила внимания, что мертвецы куда-то пропали! Остался только один труп – драконопоклонник с раскроенной топором головой.

Их унесли? Значит, мой побег уже стал всем известен! Хорошо, что они не нашли Эмила! Хотя…

Я обернулась на шатер, в котором должно было лежать тело Гира, и, помедлив и еще раз осмотревшись, рванула туда.

Тела не было.

Зато все так же были остатки моих доспехов, про которые я просто забыла в круговерти всего происходящего. И ножны для Жала.

Спрятавшись за внутренний угол шатра около входа, я принялась спешно надевать свою экипировку, поглядывая за происходящим снаружи. Харакаш появился как раз тогда, когда я возилась с горжетом, пытаясь приладить его на место, но никак не попадая фиксирующим язычком в отверстие ремешка.

– Эй! ЭЙ! – громким шепотом позвала я островитянина, и тот, резко обернувшись, нашел меня взглядом, после чего махнул рукой, чтобы я подошла к нему.

– Я нашел Гаратэ, но он не в конюшне. Там есть шатер, судя по всему, для командования. И там просто бездна охраны. Твой конь, видимо, пришелся по душе главному куску дерьма в этом лагере, что неудивительно. А так как Гаратэ явно проявил характер, то его стреножили, да еще и два аркана на шее, в разные стороны растянутые. Мы его не вытащим, не перебив весь лагерь… Куда трупы делись? – Харакаш сразу заметил то, что я по возвращении пропустила.

– В том-то и проблема, что я не знаю! Трупа Гира тоже нет, но как его вынесли и не заметили Эмила? Словно они встали и…

– …ушли. Все, кроме того, которому я разрубил голову, – мрачно закончил за меня островитянин. Я кивнула, а потом вдруг поняла, что он не просто договорил мою фразу, а был полностью уверен, что именно так и произошло!

– Ты же не…

– Нужно уходить, и уходить быстро. Чем скорее мы сможем добраться до наших войск, тем больше шансов, что они меньше пострадают и мы все сможем убраться отсюда. Даже я чувствую, что мир вокруг бушует от используемых сил, а уж если тут заклинатель… Ума не приложу, зачем бы ему тут быть изначально, но с тобой может быть все что угодно, а к встрече с мертвецами храмовники вряд ли готовы! Так. Вставай, я помогу тебе поднять Эмила.

Чувствуя, как голова идет кругом от внезапно свалившейся на меня информации, я послушно встала и, охнув от боли, прострелившей меня с поясницы до шеи, вцепилась в так и не пришедшего в сознание Эмила, крепко обхватив его за пояс.

– Иначе никак, потерпи, Эва. Выберемся отсюда, и тебя целители так подлатают, что будешь как заново родившаяся. – Голос островитянина звучал глухо, словно пробиваясь через плотный слой ваты. Я тряхнула головой, прогоняя неприятное ощущение заложенности в ушах, а заодно кроваво-черных мушек перед глазами, и кивнула.

Задавать вопросы о мертвецах, заклинателях и бродячих трупах я не стала, заведомо зная, что, во-первых, ответы мне не понравятся, а во-вторых, на них просто нет времени.

Харакаш шел первым. Иногда он возвращался, беря Эмила за ноги и помогая мне его перетащить, иногда – напряженно замирал, жестами показывая мне, чтобы я как можно быстрее добралась до него сама. Чем дальше мы шли, тем больше становилось людей вокруг нас. В какой-то момент, чтобы не попасться на глаза, нам пришлось прятаться в одном из пустующих шатров, разрезав полотно… И в нем обнаружился какой-то мужик, одетый не как солдат, а как обычный горожанин. Он увлеченно копался в вещах у дальней стенки, и когда мы заметили друг друга, то только и успел, что выпучить глаза, прежде чем моментально оказавшийся рядом Харакаш зажал ему рот и ударил в шею ножом.

Я опустилась на какую-то подстилку рядом с чужими вещами, чувствуя, как в левом боку все горит огнем, а во рту скапливается слюна с привкусом желчи. Достаточно приспущенный полог у входа позволял дать себе небольшую передышку. Наклонившись к Эмилу, я прислушалась к его дыханию и, удостоверившись, что никаких изменений нет, вздохнула. Оставалось надеяться, что с ним действительно все в порядке.

Сморщившись, я сплюнула скопившуюся во рту гадость на чьи-то вещи и машинально ощупала языком зубы изнутри.

– Что он тут делал? Кто это? – Говорить было неприятно, но не так больно, как до этого. Хваленая регенерация, которой, по словам магистра Ирвина, обладали все защитники веры, после снятия ошейника взялась за дело.

«Наверное, если бы не она, я бы и ходить уже не могла. Интересно, а может ли во мне что-то залечиться неправильно? Или тело пытается восстановиться в то состояние, в каком было до повреждений?» – промелькнула мысль.

– Обозные. Пользуются моментом и воруют все, что могут. – Харакаш оттолкнул от себя труп, прочертил ножом на стене шатра линию и, прильнув глазом к разрезу, замер, наблюдая за происходящим снаружи.

– Наемники. Много наемников. Есть совсем голодранцы, а есть опытные и достаточно крупные, как могу судить, отряды. Сучье семя, откуда их столько?!

– Я отходила в твое отсутствие и подслушала разговор… Тут, в лагере, герцог Оташский, граф Стефан и кто-то еще, с кем они разговаривали. Войска дал Стефан, как я поняла. А герцог просто поддержал его кандидатуру на место герцога Фиральского перед… Перед кем-то.

Харакаш, даже не став возмущаться насчет того, что я куда-то отходила, поморщился.

– Сапфиры. Тогда понятно. Вместо того чтобы улучшить жизнь своих людей, он дал войско для нападения на тебя.

– Он и чародея из империи нанял. Только там все пошло как-то совсем не так, как должно было, – добавила я, и островитянин, скрипнув зубами, отвернулся от дырки в шатре, некоторое время смотря на меня.

– Ты же ходила не за мной? – наконец спросил он.

– Нет, в ту сторону, куда уехала конница.

– Странно… Шатер командования ведь не там. Что делал герцог, граф и этот третий, неизвестный, в никем не охраняемой палатке?

Я припомнила подслушанный разговор и пожала плечами.

– Не знаю, но Стефан спрашивал этого неизвестного о том, почему я еще не мертва и почему ему еще не принесли меч.

– Совсем запутано. В письме было сказано, что меч нужно передать командующему…

– И что чародей связан договором и не сможет сопротивляться. Но, судя по тому, что я подслушала, Оташский об этом сам узнал совсем недавно. Может быть, под командующим лагерем подразумевался сам граф?

– В таком случае выходит, что граф выставлял себя как главного во всем этом перед тем, кто отдавал распоряжения тем храмовникам. А значит, что между твоими противниками, Эва, нет согласия, и они все пытаются вести какую-то свою игру. Это неплохо, даже очень хорошо, но сейчас нам никак не поможет. Нужно пройти через лагерь как можно быстрее и подать Бернарду сигнал, что мы выбрались, чтобы он смог отвести своих воинов, иначе…

– Если мы отступим, то получается, что все было зря. – Я перебила островитянина, глядя перед собой. Озвученная мысль не давала мне покоя с того самого момента, как Харакаш повел меня к тайному выходу из лагеря.

– Эва, мы не были готовы к таким вещам! Если заклинатель действительно здесь, то каждый умерший будет только усиливать войско этих мерзавцев. Твоя армия знает, как противостоять живым, но как противостоять мертвым?

– Значит, нам нужно убить «красного» возле ворот, помочь прорваться нашим в лагерь и быстро разобраться с заклинателем, если он действительно тут. А потом добраться до того, кто этим всем командует. – Я подняла взгляд на островитянина, и тот, молча покрутив головой, обвел взглядом шатер. Потом закрыл глаза, потерев лицо ладонями, и снова посмотрел на меня.

– Это очень большой риск. Я обещал твоему отцу… – начал он, но я не дала ему договорить.

– Ты мне обещал, что пока я иду, нам с тобой по пути. Ты счел меня достойной быть принятой в твою семью. И теперь я прошу у тебя помощи. Как у друга, как у старшего брата. Если мы просто сбежим, то это станет началом конца. Здесь уже есть драконопоклонники, а Орден начинает раскалываться на части. В чем смысл отступать для меня? Без единого, сильного королевства мои шансы заставить Аримана вести диалог стремятся к нулю. Войну против него мы выиграть не сможем, да и не будет этой войны, если мы оставим все так, как есть. Эверард возьмет Стефана за шкирку, и они просто нападут на столицу, как только рядом с нашей границей окажется войско Аримана. Храмовники готовы умереть за Светозарную, но какой в этом будет толк, если они начнут враждовать внутри собственного Ордена? А они начнут, если я сбегу. Думаешь, наш неведомый «магистр-предатель» не воспользуется моим поражением? Мы должны решить все сейчас, пока еще можем. – Я замолкла, глядя в глаза Харакашу и ожидая его реакции.

В этот раз он молчал дольше, смотря словно бы куда-то сквозь меня. Потом, закрыв глаза и медленно выдохнув, кивнул, тихо что-то сказав.

– Что?

– Ничего. Клади Эмила сюда, тут подальше от входа. – Вскочив на ноги, мастер меча пинками раскидал чужие вещи, собрал по всему шатру какие-то тряпки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся чужой одеждой, и, соорудив из них какое-то подобие матраса, помог мне перетащить туда Эмила.

– У нас будет только один шанс, Эва. – Глянув на меня, островитянин вытащил из-за сапога нож и, опустившись на земляной пол, лезвием начал рисовать схематичный план лагеря.

Храмовники не соврали – добравшись до верха, им потребовалось всего три десятка ударов сердца, чтобы выбить ворота, захватив с собой даже небольшую часть частокола по бокам.

Бернард не представлял, как они это делали, а скупых пояснений на воинском совете не хватило для прояснения этого вопроса, однако главным было то, что они это сделали, а все остальное уже не важно.

У съехавшей с холма вражеской конницы не было и шанса. Неспособная хорошо маневрировать при спуске, она попала под мощный боковой удар копий взявшей отличный разгон кавалерии и практически сразу уменьшилась чуть ли не на треть. После чего образовалась привычная для таких ситуаций свалка, в которой всякий норовил ударить любого противника, оказавшегося рядом, и при этом постоянно искал лучшей позиции. Два отряда смешались в общую массу, сцепившись в рукопашном бою и кружа друг вокруг друга.

«Как рой растревоженных пчел…» – мысленно сравнил Бернард, с радостью в сердце заметив, что кружение весьма быстро превратилось в пресечение попыток бегства. Герцогиня, отправляя войска ее высочеству, не поскупилась на копья^[53], и потому в числе кавалерии на стороне принцессы было численное преимущество – тридцать семь тяжелых всадников при полном комплекте.

– Граф, они прорвались внутрь! – не выдержал Альвин, все это время сидевший на коне рядом с Бернардом. Альвин из Суррея, брошенный своей принцессой оруженосец. Единственный, у кого с ее высочеством, кроме храмовников, была прямая связь, как бы это ни звучало. Далекий от всех этих колдовских штук граф даже не собирался вдаваться в подробности. Альвин был полезен уже тем, что сидел рядом и смотрел на холм с надеждой. Это означало, что он чувствует Эвелин, что она жива.

Бернард, приподнявшись в стременах от переизбытка чувств, смотрит, как потрепанный, но все еще достаточно многочисленный отряд пехоты, к которому успели присоединиться остатки второго, проходит в ворота лагеря.

– Труби кавалерии возвращаться и давай сигнал к выходу остальным! – Звук рога снова разносится над полем. Один длинный и протяжный, а следом за ним три коротких.

– Хватит уже чужую кавалерию по полю раскатывать, – ворчит сам себе под нос граф, смотря, как всадники в синих сюркоттах перестраиваются и неторопливо едут в обратную сторону, оставляя на милость богов всех тех, кто смог вырваться из их стальной хватки.

Граф надеялся, но не верил, что все может пойти по лучшему из возможных вариантов. И сейчас, когда от победы их отделяет всего ничего, нельзя упустить этот момент.

Последние силы, застрельный отряд и отряд легкой пехоты, выходят с позиции, огибая лес, и начинают подъем по холму.

Оставив меня сидеть в шатре с Эмилом, Харакаш велел сидеть тихо, не высовываясь.

Вернулся он достаточно быстро, принеся с собой яркий запах крови.

– Они прорвались через ворота. Сейчас – лучшее время. Ты точно сможешь?

– Я уже провернула этот фокус с толпой озверевших крестьян, смогу и сейчас. – Кивнув, я встала и накрыла Эмила чьим-то поеденным мышами одеялом.

Это лучше, чем ничего. Мы за тобой вернемся, друг, обязательно вернемся!

Из шатра мы вышли тем же путем, каким в него и заходили – через прорезанную в полотне дыру.

В какой-то момент мне казалось, что нас вот-вот заметят, но все обошлось. Нам пришлось сделать приличный крюк, но чем ближе мы подходили к штурмуемой части лагеря, тем отчетливее слышали звуки идущего боя и тем меньше смотрели по сторонам бегущие в ту же сторону люди. А те, что бежали оттуда… таких были единицы, но, даже замечая нас, они предпочитали сделать вид, словно этого не было.

Под конец мы шли, уже не скрываясь. Бежать я не могла – стоило мне попытаться, как боль в боку скрутила меня с такой силой, что я едва не упала, а из глаз хлынули слезы. Регенерация регенерацией, но нельзя исправить все за такой короткий срок.

Когда мы оказались уже совсем близко, я невольно замедлилась. Пытаясь подготовить себя к подобному зрелищу морально, я всю дорогу представляла себе всякие ужасы, но реальность превзошла мою фантазию.

Взгляд выхватывал отдельные лица, искаженные гневом, болью… или смертью. Живые шли по мертвым, а в воздухе, вибрирующем от использования Ато, висел густой, тошнотворный запах крови.

Я сделала шаг назад, забыв всю свою браваду. Больше всего на свете мне просто хотелось оказаться как можно дальше отсюда.

– У нас только один шанс! – рявкнул мне в ухо Харакаш, перебивая шум битвы, и, схватив за плечо, встряхнул. – Мы все пришли сюда за тобой, так покажи нам, ради чего!

Где-то на краю сознания я вдруг ощутила какую-то неправильность. Мир, словно став чуть ярче на миг, потускнел, и что-то надавило на меня сверху, чтобы через миг исчезнуть, как ничего и не было.

– Эва! – Сражение постепенно смещалось в нашу сторону, и Харакаш, задвинув меня себе за спину, уже вытащил оружие, держа топор в левой руке, а меч – в правой.

Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как вечно натянутая теперь где-то во мне струна вздрагивает, чтобы через мгновение запеть, наполняя меня приятным теплом.

– Отринь! – В это слово я вложила все, что у меня было. Весь свой ужас перед тем, что я увидела. Всю ту злость, что я чувствовала после предательства Гира. Все странные двоякие воспоминания о комтуре, чья смерть стала тем самым камешком, вызвавшим целый обвал. Я вложила в это слово приказ. Приказ остановиться и посмотреть глубоко в себя, спросить себя, за что они сражаются и умирают.

И все остановилось.

А потом снова взорвалось движением.

Храмовники, будто получив второе дыхание, ликующе закричали, поднимая щиты над головами, что вспыхнули подобно золоту, излучая яркий свет. Пехота сделала единодушный рывок вперед, сметая своих ошеломленных, потерянных противников, и я, получив ощутимый тычок в спину от островитянина, через мгновение оказалась втянута в самый центр отряда. Среди своих.

Шаг пехоты замедляется, я слышу хриплый голос, приказывающий остановиться, откуда-то из стоящих передо мной рядов.

Но почему?

Над нашими головами вспыхивает алым, и одновременно с этим храмовники слева и справа подпирают меня плечами. Словно сотканная из крови игла разбивается о щиты на мелкие осколки, тая в воздухе, а я чувствую, как из меня, будто из большой батарейки, черпают силу.

Впрочем, это лучшее, что я могу дать сейчас!

Каким-то образом рядом со мной внутри построения оказывается островитянин.

– Тот гад на помосте, если мы его убьем, то я ставлю руку на отсечение, что большая часть наемников тут же разбежится. Нам нужно подобраться как можно ближе, тогда я его прикончу, и дело пойдет куда быстрее!

Я ищу взглядом в стоящих перед собой рядах командира отряда и вдруг нахожу знакомое лицо – Фран! Один из офицеров, тот самый, что принимал участие в обсуждении проблемы сопровождения женщин до Алой крепости, ловко переместился между своими солдатами, не нарушая их строя.

– Фран?

– Да, ваше высочество? – тут же откликается он.

– Ты временно переходишь под командование мастера меча Харакаша. – Я испытующе гляжу ему в лицо, и он, помедлив, кивает.

– Да, ваше высочество.

Харакаш хватает чуть опешившего офицера за плечо, и они оба снова уходят вперед.

Алые иглы продолжают сыпаться на наши головы, но все до единой разбиваются о щиты храмовников. Через сотню ударов сердца я слышу командный голос, и строй вокруг меня снова приходит в движение. Я, чувствуя себя единым целым с чем-то невероятно огромным, иду вместе с ними… И мы медленно движемся вперед, оставляя за собой усеянную трупами землю, все ближе и ближе подбираясь к установленному вдоль частокола помосту.

«Красный» сыплет иглами остервенело, больше не пытается пробить щиты храмовников, а целит в первый ряд. Часть снарядов тает в воздухе, не достигая цели, и я, смотря на него вторым зрением, вижу, как потускнела его Ато и как мало ее осталось.

Охраняющие его наемники, кажется, тоже это замечают, потому как в тот момент, когда на плечах над нашими головами сверкают опускающиеся вперед алебарды, что несли воины в ряду передо мною и сразу после меня, они попросту бросают оружие, показывая, что не собираются больше драться.

Все оказывается даже проще, чем мы думали!

– Трусы! – рявкает сверху на них «красный». Его Ато вспыхивает на миг настоящим огнем, вокруг рук драконопоклонника появляется густой черный туман, но узнать, какую гадость он хотел использовать на своих бывших союзников, не суждено.

Арбалетный болт, пробив на мгновение проявившуюся перед «красным» полупрозрачную пленку, вошел в укрытую кольчугой грудь по самое оперение.

Я, ничуть не удивляясь, увидела стоящего посреди второго ряда Харакаша с арбалетом в руках, что с довольным видом помахал мне порезанной ладонью.

Наставив арбалеты на сдавшихся наемников, отряд, выставив дозорных, рассредоточился. Храмовники занялись оказанием некоторой версии первой помощи всем пострадавшим пехотинцам, а я, Харакаш и Фран собрали импровизированный офицерский совет.

– Что будем делать?

– Прирежем, и дело с концом, – пожимает плечами островитянин, окидывая взглядом «горизонты».

– Но они сдались! – Фран смотрит на мастера меча как на чудовище.

– Вот именно. Ни воинской чести, ни человеческой. – Харакаш поморщился, снова бросая взгляд вглубь лагеря.

– Так, – я привлекаю к себе внимание обоих мужчин, – с ближайших палаток берем веревки, владельцам они все равно не потребуются. Пленных связать по рукам и ногам, оставить с ними трех солдат для надежности.

– Да, ваше высочество. – Фран, испытывая явное облегчение, тут же отходит для выдачи соответствующих распоряжений, а я смотрю на мастера меча.

– Что с тобой?

Островитянин молчит, раздраженно чешет ладонью подбородок, смотря на меня, потом, наконец, отвечает:

– Неправильно. – Видя мой недоумевающий взгляд, он обводит рукой лагерь. – Это все. Не могу объяснить. Просто чувство такое, словно весь мир наизнанку вывернули, а потом обратно вправили и сказали, что так и было.

– Да, я тоже что-то такое почувствовала, – призналась я, вспомнив о своих недавних ощущениях. – Нужно быстрее заканчивать со всем этим.

Спустя четверть часа со связыванием пленников было покончено, и, вернувшись в строй, мы пошли по безлюдному лагерю, растянувшемуся на вершине холма подобно пузатой гусенице.

Проходя мимо шатра, в котором остался Эмил, мы остановились на некоторое время: взяв с собой добровольца из числа храмовников, я решила проверить, как там Безымянный. Храмовник был куда лучше, чем тогда, когда мы его тут оставили. Он пришел в сознание и даже пытался самостоятельно встать до нашего появления, но с этим были явные проблемы.

– Немного перестарался в той драке, а потом еще тот удар по голове, – повинился передо мной Безымянный, и я покачала головой.

– Эмил, все хорошо. Лежи, набирайся сил. Оставлю тебе товарища для бесед, он присмотрит, чтобы ты никуда не пытался влезть. Я за тобой пришлю, когда все закончится. – Потрепав Безымянного по плечу, я оставила его наедине с храмовником, не слушая возмущенное, но тихое бухтение вслед.

– Он почти в порядке, но компаниюнам пока составить не может. Идем дальше, – выйдя из шатра, сказала я Харакашу в ответ на его вопросительный взгляд. Островитянин молча кивнул, и, как только мы снова переместились в центр строя, отряд пошел дальше.

Над лагерем висела странная, неестественная тишина, нарушаемая только нашими шагами и бряцанием оружия. Шатры, мимо которых мы шли, становились все богаче. А воздух казался все более спертым.

Поддаваясь общему настроению, Фран велел взвести арбалеты и опустить алебарды, и отряд, придя в полную боевую готовность, чуть замедлился.

А через пять десятков шагов остановился, и неестественная тишина сменилась тягостным молчанием. Причина тому стояла четко поперек нашего пути.

– Пресветлая дева… что это? Что с ними сделали?

Мы с Харакашем переглядываемся и пробираемся вперед, ко второму ряду.

– Неприятно, но немного. А вот и попавшийся мне патрульный, – с каким-то мрачным весельем в голосе подметил островитянин, глядя на преграждающих нам дорогу мертвецов. В том, что это мертвецы, сомневаться не приходилось – большая их часть красовалась с зияющими дырами от копий, весьма разнообразными по местоположению. В некоторых торчали арбалетные болты. Пара из тех, что я успела рассмотреть, имели странное месиво в области груди, в котором плоть перемешалась с фрагментами доспехов. Один демонстрировал весьма характерно подрубленную шею, видимо, именно о нем и говорил Харакаш. Все они держали в руках оружие: мечи, топоры, копья… Щитов не было.

– Что это за порождение Тьмы? – Голос Франа за нашими спинами дрогнул.

– Это то, что вам надлежит отправить обратно в вечный сон! Бить в голову, отрубать кисти рук, подрубать ноги! Без оружия и нормальной опоры это всего лишь дергающийся кусок мяса! Главное – целоваться с ними не лезьте, в порыве страсти пол-лица обожрет и не заметит, жены дома потом не узнают. – Громкий, чуть насмешливый голос мастера меча возвращал в людей уверенность.

Храмовники, видя, что предстоит сражаться без угрозы обстрела, перемещаются в первый ряд и крайние места строя, чтобы дать возможность солдатам первого ряда передохнуть.

А мертвяки все стоят, едва заметно покачиваясь и вперив в нас свои неживые взгляды.

– Чего они ждут? – шепотом спрашиваю я у островитянина.

Тот, дернув щекой, так же тихо отвечает:

– Команды. Я о них знаю немного, но без приказа заклинателя они и шагу не ступят.

– Сталкивался в империи?

– Можно и так сказать, – расплывчато ответил мастер меча, медленно вытаскивая из-за спины топоры. – Что меня действительно беспокоит, так это то, что приказа все еще нет.

Словно в ответ на наше беспокойство вдалеке за нашими спинами раздался многоголосый крик ужаса.

«Там же наемники!» – только и успела подумать я, прежде чем стоящий напротив нас строй мертвецов бросился в атаку.

Я даже не успела понять, что происходит, когда второй ряд алебардистов споро «переехал» на другой конец нашего отряда. Как раз к тому моменту, когда из оставленного позади лагеря на нас бросилась вторая волна оживших, в части которых я с ужасом узнала собственных павших в бою солдат.

Нападали они молча, быстро и не гнушаясь использовать взятое в руки оружие, совершенно противореча тем самым всем известным мне канонам про восставших мертвецов.

Все, что мне оставалось, это щедро раздавать храмовникам свою Ато, надеясь, что их щиты продержатся достаточно долго, чтобы… Чтобы что?!

– Надо уходить! – озвучил мелькнувшую у меня мысль Фран.

– Ты что, видишь куда?! – рявкает на него Харакаш. – Самый простой для нас способ – это добраться до той твари, что их всех оживила! Алебардисты, хватит щелкать хлебалом, бейте в хлебало противника!

Первая паника проходит. Взятый в кольцо наш отряд стоит, успешно отражая атаку оживших мертвецов. Алебардисты обрушивают на головы наших противников широкие секироподобные лезвия.

И все идет хорошо до того момента, пока с левой стороны вдруг не образуется брешь. Я успела только разглядеть, что один из храмовников вдруг исчез среди не стройных, но очень плотных рядов противника. А после этого наш отряд разбился на две части, разрезанный вломившимися в образовавшуюся прореху мертвецами.

– Держаться рядом, не расходиться! – кричат на два голоса офицер и мастер меча, но уже поздно.

Теперь мне видно гораздо больше, потому как я стала намного ближе к линии боя. И сразу стало понятно, как именно прорвали нашу оборону: нечувствительные к боли и лишенные всякого инстинкта самосохранения мертвецы пытались вырывать щиты у своих противников, а так как щиты храмовников по сути своей обладали физической плотностью, крепясь к руке чуть ли не намертво, при прикладывании достаточных усилий вырывался не щит из рук, а человек из строя… Именно это мне только что продемонстрировали на одном из храмовников, что остался во второй, меньшей половине отряда.

Я крутила головой, ощущая свою беспомощность. Меньше чем за тридцать ударов сердца я увидела, как погибли два храмовника и четыре алебардиста, которых после исчезновения защиты просто выдернули из строя следом.

Это все я, это моя вина! Харакаш предупреждал, что мы будем не готовы к встрече с мертвецами! Но разве я могла знать, что их будет так много? Что за чудовищная сила способна оживить такое количество людей?!

Прямо напротив себя я вижу какое-то особенно активное шевеление. А потом с полузадавленным криком отшатываюсь назад. Как раз вовремя – стоящего передо мной храмовника вытягивают за щит из строя. Он тут же «гасит» его, освобождаясь и, казалось бы, возвращаясь в линию, но спустя мгновение на него прыгает, напарываясь животом на меч, один из мертвяков, отчего храмовник мешкает. В этот же миг мощный удар стальным шипом пробивает шлем, завершая земной путь служителя Ордена. Уже однажды убитый мною здоровяк выдергивает секиру из тела и на обратном ходу бьет меня в корпус лезвием.

– Эва! – Голос мастера меча звучит откуда-то издалека, растягиваясь в пространстве. Меня отшвыривает назад, и я не падаю только благодаря тому, что врезаюсь во Франа, который ухитряется не только устоять на ногах, но и, подставив мне плечо под спину, подтолкнуть обратно, ставя на ноги.

Я вижу, как образовавшуюся брешь перекрывает синее, покрытое пятнами крови пончо, и опускаю взгляд на свое тело, не понимая, почему я еще жива.

На кирасе отчетливо заметна длинная вмятина. Удивительно, но даже с таким чудовищным ударом моя кираса смогла справиться. Не то чтобы я очень сомневалась в силе «мифрила» своих дальних родственников, но…

– Алебарды! – рявкает островитянин, но я вижу, что помочь ему некому. А еще вижу лежащее под ногами древко, в которое тут же вцепляюсь, подтягивая оружие к себе. Бросив короткий взгляд в обе стороны, я пытаюсь скопировать то, как действуют пехотинцы, и понимаю, что хотя бы тут габариты верзилы с секирой играют на руку мне, а не ему.

Мастер меча, чуть отступив, бросает быстрый взгляд за спину и, видя меня, снова обращает внимание на противника.

– Стой за спиной и бей в голову, как копьем, не надо пытаться его зарубить!

Алебарда оттягивает руки вниз, я выставляю правую ногу вперед, перехватываю древко и упираю его пяту в собственное бедро, а потом, поймав нужный момент, выпрямляю руки, делая шаг вперед.

– Почти! – кричит мне Харакаш, но я и сама вижу, что только «почти». В другой ситуации я бы сказала, что для первого раза это было неплохо и прошедшее вскользь навершие, вспоровшее щеку и оторвавшее большую часть уха, тому подтверждение, но сейчас…

Я собираюсь с силами, островитянин в это время ухитряется зацепить левую руку противника, сильно повредив запястье. Здоровяк перехватывает секиру ближе к лезвию здоровой рукой и бросается вперед, просто сметая мастера меча в сторону покалеченной конечностью. Я вижу, как мне в бок летит острый шип, слышу скрежет и звонкий щелчок, а потом меня отбрасывает в сторону, словно игрушку, и я ударяюсь головой о чью-то спину.

Помутневший взгляд выхватывает из ярких вспышек идущего ко мне гиганта, который вдруг падает, словно подрубленный. Над ним возникает силуэт человека, одетого в синие одежды.

Харакаш!

Мир вокруг качнулся раз, другой. Чьи-то руки подняли меня, поставили на ноги. С трудом удерживая равновесие, я пытаюсь подобрать упавшую алебарду и, вцепившись в древко, поднимаю взгляд. И в просвете между атакующими вижу Ее.

Женщина, которой тут явно не место, одетая в легкое, открытое всем ветрам платье, кутается в дорогой, подбитый черным мехом длинный плащ явно с чужого плеча, сжимая его рукой на груди. Ее лицо испещрено рисунками, а вторая рука протянута в нашу сторону, скрюченная, как ветвь старого дерева. Мой мозг запечатлевает ее образ, будто выжигая в памяти. Мне хватает одного взгляда, чтобы понять, кто это и что именно она делает.

– Харакаш, это ОНА! – Островитянин, нанося два быстрых удара топорами в открытое лицо поверженного врага, оборачивается на мой крик. В этот момент я вижу, как бегущий мимо него мертвец, держащий в руке копье с обломанным древком, останавливается, разворачивается и, сделав небольшой замах, пробивает им спину Харакаша насквозь.

Рядом со мной кто-то падает, непонятно, свой или чужой, но я не могу оторвать взгляда от происходящего, чувствуя, как горло дерет от крика.

Окровавленное острие копья выходит из груди островитянина, тот, словно не ощущая удара, оборачивается, взмахивая топором, и проламывает мертвецу голову.

И медленно заваливается на бок, скрываясь за наступающими на нас с новой силой ожившими.

Я чувствую, как внутри меня напрягается и дрожит, неровно колеблясь, струна, откликаясь на чье-то присутствие. А потом за спинами мертвяков в воздух взметаются, словно свитые из грозовой тучи, щупальца, раскидывая их в стороны. Перед остатками нашего строя, чуть-чуть недоставая до земли, образуется иссиня-черный, неправильной изменчивой формы шар. Он висит на месте лишь мгновение, чтобы потом, расплывшись облаком и выпустив десятки новых щупалец, броситься в сторону, разрывая на части всех попавшихся на пути мертвецов. Броситься туда, где стоит заклинательница.

Я, не раздумывая, бегу за ним следом, не обращая внимания на резкую боль в боку.

Мертвые, разом забыв про пехоту, создают настоящую стену из своих тел, отчего путь ставшего похожим на чудовищного осьминога шара напоминает борозду от плуга.

Торможу я лишь тогда, когда чернильное облако останавливается, вцепившись своими щупальцами в невидимый глазу кокон вокруг женщины. Задыхаясь от боли под ребрами, я падаю на колени, упираясь руками в землю, и смотрю, как облако неторопливо обволакивает невидимую преграду, пряча стоящую внутри женщину от наших глаз. А через десяток ударов сердца я слышу тонкий женский вскрик.

Сотканное из грозовой тучи нечто снова приобретает свою зыбкую и нечеткую форму, и на землю падает женское тело, испещренное зияющими ранами.

В этот же миг все мертвые, что как-то еще пытались двигаться, замирают, и на этот раз – навсегда.

Медленно, словно опускающийся на траву рассветный туман, облако ложится на землю, вытягиваясь и меняясь, пока передо мной не оказывается знакомое лицо.

На губах островитянина застыла полуулыбка, а глаза плотно закрыты. Кажется, что он всего лишь крепко уснул, но сквозная рана в груди, там, где должно быть сердце, с торчащим из нее обломком копья не оставляет никаких иллюзий.

Мы победили.

Но мой наставник, друг и брат мертв.

И это – моя вина.

(обратно)

Глава 16 О мести, девичьей чести и овцах

Как мне потом пересказал Альвин со слов находившихся рядом солдат, я просто легла на землю рядом с островитянином, прямо на останки чужих тел, и сказала, что очень устала.

Он же сказал, что для меня и Харакаша сделали носилки из алебард и тут же снятых сюркотт, и храмовники, превратив ближайший шатер в полевой лазарет и одновременно покойницкую, поставили рядом с телом островитянина караул. Сказал, что когда с меня сняли кирасу, то там было столько крови, что никто не знал, почему я до этого момента вообще оставалась живой.

Смутившись, что явно чувствовалось по голосу, Альвин также сказал, что ответственный за мое раздевание и оказание мне всей возможной помощи храмовник вместе с остальными храмовниками, что видели защитницу веры без одежды, ждут, когда я смогу принять их для покаяния.

– А еще, – после непродолжительного молчания снова заговорил мой оруженосец, – пришло письмо из замка от короля. Я прочитал бы, но не могу открыть.

Он явно ждал моей реакции.

А я…

– Дай. – Я протянула руку, и он, встрепенувшись, вложил мне в ладонь запечатанный сургучом тубус. Мои пальцы кольнуло, перед глазами встал образ отца, который тут же истаял. Я наклонила ладонь, позволив пеналу из кожи скатиться на кровать. – Читай.

Осторожно сняв крышку, Альвин развернул сложенный пополам лист бумаги. Пробежал взглядом по строчкам, едва слышно вздохнул, потом поднял на меня глаза и вздрогнул, поняв, что я все это время смотрела на него.

– Читай, – с нажимом повторила я, и он подчинился:

«Рад был получить известие о вашем благополучном прибытии в означенное место. Новости о бедах простого люда меня не радуют, но то, что вы нашли общий язык с храмовниками и смогли позаботиться об оставшихся без крова и пищи подданных, греет мне сердце.

Касательно проблемы с Бестелесными – отправил послание в империю, имея дружеские и деловые связи с императорским двором, я рассчитываю получить помощь по этому вопросу.

В ситуации с наследованием вопрос нужно решить однозначно. Власть должна достаться человеку надежному, верному нам и готовому радеть за свой народ. Решение должно быть неоспоримым, что в случае с братьями становится проблемой щепетильной и требующей особого подхода.

Властью, данной мне народом и богами, дарую вам, дочь моя, право решать эту ситуацию по собственному усмотрению.

С любовью,

ваш отец, король Андарии

Рудольф Четвертый Справедливый».

Альвин снова набрал воздуха в грудь, но, дернув глазами из стороны в сторону, ничего не сказал.

– Читай до конца.

– Это конец. – Я встретилась взглядом со своим оруженосцем. Он, не выдержав, отвел взгляд и снова посмотрел на письмо:

«В столице отвратительная погода для прогулок, но отменная для рыбной ловли. Когда вы вернетесь, я предлагаю нам порыбачить на озере. Харакаш – прекрасный рыбак, главное, никогда не спрашивать его про острозубок».

– Теперь все.

– Хорошо.

Альвин аккуратно сложил письмо обратно в тубус, закрыл его крышкой и положил возле прикроватного столика.

Некоторое время мы сидели в тишине. Я, закрыв глаза, слушала звенящую пустоту в собственной голове. Альвин… наверное, тоже что-то слушал.

– Тебе надо больше есть, – прервал молчание мой оруженосец, выполнявший сейчас по совместительству не только роль телохранителя, но и няньки.

– Хорошо.

– Эва…

В дверь постучали. Альвин, поправив одеяло на кровати, подошел к двери и, приоткрыв ее, о чем-то тихо переговорил с пришедшим. Я не прислушивалась, мне было неинтересно.

Я думала о том, как именно граф Стефан должен умереть.

– Ваше высочество, храмовники… – Альвин обернулся ко мне от дверей, и я шевельнула кистью, лежащей поверх одеяла.

– Защитница, – сказали они отчетливо, но тихо, опускаясь перед кроватью на одно колено. Альвин вышел, прикрыв за собой дверь. Как и в прошлые разы, он следил, чтобы никто не подошел к двери в то время, пока я принимаю храмовников.

– Встаньте. Нашли? – Я приподнялась на подушках, впервые за день чувствуя что-то похожее на интерес.

– Нет. Граф дружелюбен и кажется открытым, радеющим за королевство человеком. Но мы нашли свежую кладку в подземелье. А в правом крыле, там, где кабинет старого герцога, в день сражения на холме случился пожар, сгорела большая часть библиотеки и множество ценных бумаг, как сам граф изволил выразиться.

– Какое удивительное совпадение. – Снова откинувшись на подушки, я прикрыла глаза. Шел третий день, как я находилась в замке Фиральского герцогства. Никто, кроме Харакаша, не знал, что Стефан напрямую связан с произошедшим сражением, потому Бернард и храмовники отвезли меня сюда, в ближайшее место, где мне можно было обеспечить должный комфорт. Граф Стефан, конечно, никак не мог бросить «дражайшую принцессу, бывшую мою возлюбленную и невесту» и любезно предоставил все необходимое. Когда Альвин озвучил сии эпитеты, я едва удержалась от самой грязной ругани. Большое достижение, если вспомнить, что я ответила мгновением раньше, узнав, где нахожусь.

– Если вы уверены, что он виновен, почему бы его просто не… – Приоткрыв один глаз, я с легким интересом посмотрела на предлагавшего это храмовника, вспоминая его имя.

– Видишь ли, Генрих, я всецело поддерживаю твое предложение. Только вот Стефан лицо светское, как и я. И заинтересованное в делах герцогства, опять-таки, как и я. И стоит мне его осудить по законам веры, как наш любимый герцог Оташский спросит, по какому праву я, принцесса, убиваю неугодных мне верных вассалов короны.

– Может быть, и его тоже… – неуверенно высказался Генрих. Я тихо хохотнула, оценив настрой храмовника.

– Обязательно и его тоже, но не сейчас, позже.

«Вы все ответите мне за то, что случилось там, на холме», – пообещала я сама себе.

Храмовники почтительно склонили головы, но уходить не собирались.

– Что-то еще?

Стоящий с правой стороны от Генриха парень кивнул и вытащил из поясной сумки небольшой кожаный мешочек. Подойдя, он вложил его мне в руку и снова отошел на почтительное расстояние, ничего не говоря.

Распустив завязки, я перевернула мешочек и вытряхнула на ладонь его содержимое.

Маленькая, вырезанная из кости бусина, в которой узнавался поднявший четыре из восьми щупалец осьминог. Широкая, с крупным завитком морская раковина, темно-серая, почти черная, с нежным перламутровым нутром розоватого оттенка. Потертое серебряное кольцо на мужскую руку с непонятными мне надписями по внутренней стороне.

– Что это? – Я катаю пальцем осьминога по ладони, не поднимая глаз на стоящих напротив мужчин.

– Мы написали в крепость письмо и обратились к магистру, как к самому сведущему из нас, с просьбой сказать нам, как проводить мастера меча в последний путь. Он сказал, что при мастере меча должен быть небольшой мешочек с вещами, которые необходимо вернуть в родные земли, если это возможно, и передать в семью. Мы подумали, что для вас будет важно заняться этим, когда все кончится, – смущенно закончил Генрих.

Я кивнула, убирая вещи обратно в кожаный мешочек и крепко сжимая его в руке.

– Что написал насчет погребального ритуала магистр Ирвин?

– Лучшим и самым почетным способом считается погребение на горящем корабле, спущенном в воды моря. Но при отсутствии оных может сойти обычная лодка и река.

– Я поняла. Благодарю вас за проделанную работу. Если вдруг что-то найдется о нашем графе – сразу сообщайте.

Храмовники снова опустились на одно колено, склонив головы, а потом встали и шустро покинули отведенные мне покои.

В комнату снова вернулся Альвин, неся перед собой поднос. Закрыв дверь за собой с помощью ноги, мой нянь поставил поднос на кровать рядом со мной и принялся расставлять на нем тарелки так, чтобы суп оказался ближе, а тонкие оладьи с вареньем – дальше от меня. Я, пристроив драгоценный мешочек у себя под боком, тоскливо взглянула на протертый через сито суп, от одного вида которого у меня пропал аппетит.

Заметив мое выражение лица, Альвин страдальчески наморщился, готовя очередную порцию уговоров, и я, даже не зная, что хуже, эти уговоры или суп, выбрала суп.

От него паршиво хотя бы только во рту.

– Пока я там стоял, граф Стефан проходил. – Заметив, что я решила поесть без пререканий, Альвин решил развлечь меня беседой. Я чуть не обожгла рот, услышав, кто в очередной раз проходил мимо моих дверей. Альвин, не заметив этого, продолжил: – Все очень хочет тебя снова видеть. И постоянно намекает, что мне возле твоих дверей не место.

– А не пошел бы он, – буркнула я сама себе под нос, прекрасно зная, что Альвин не осудит.

– Я ему так и сказал. Мол, его величество и ее высочество оба одобрили мою персону, и не нам оспаривать их решения.

– А он что? – Я вдруг развеселилась, вспомнив ту картинку. Граф Стефан заявился в мои покои, как только я пришла в себя. И если я выглядела хотя бы вполовину так же плохо, как чувствовала, то увидел он на постели форменное чудовище. Однако ж граф соловьем разливался и комплименты источал куда сильнее и дольше, чем положено по протоколу.

– Сделал губы, как жопка у курицы, и зашагал весь важный прочь, – хмыкнул Альвин, и я все-таки обожгла себе рот, едва не заплевав всю кровать супом.

Отдышавшись и проморгавшись от выступивших слез, я заметила, что мой телохранитель смотрит на меня с очень странным выражением лица.

– Чего?

– Я… очень боялся, что ты не оправишься после холма, – тихо сказал Альвин.

Я хмыкнула:

– Надо мною танцевала такая толпа храмовников, что если бы я вдруг решила умереть, то они бы совершили ритуальное самоубийство и пошли бы лично вытаскивать меня с того света. – Пожав плечами, я снова зачерпнула ложкой суп, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд Альвина.

– Я не об этом. Для меня он тоже очень много значил.

– Значит. – Проглотив порцию и облизав губы, я серьезно посмотрела в глаза своего собеседника. – Он все еще много для меня значит, и потому… И потому я должна кое-что тебе рассказать.

И я рассказала Альвину все, что до сих пор оставалось ему неизвестным, потому как я сама молчала, а он не лез с расспросами.

Про таверну, про предательство Гира, про то, почему это произошло, про подслушанный разговор.

Чем дальше я рассказывала, тем сильнее шло пятнами лицо моего телохранителя.

– Мы привезли тебя прямо в лапы…

– Ага, – кивнула я, снова запихнув в себя небольшую порцию безвкусного, склизкого, но очень полезного, со слов Мило, супа. – Мне уже предложили его просто убить, но, сам понимаешь, провернуть это надо так, чтобы все выглядело обоснованно, а не как мое личное желание. Нужны доказательства, нужно то, за что его можно осудить.

– Король будет… – начал Альвин, но я качнула головой.

– Король выразил свое полное одобрение, даже сам предложил решить проблему, хе-хе, деликатно. Ты же сам читал. Просто выглядеть это должно так, чтобы комар носа не подточил. Есть идеи?

– Если бы тут был Эмил, я бы предложил ему сделать что-то этакое в личине графа, но…

– Увы, – пожала плечами я. Эмил отбыл в Алую крепость в тот же день, как я пришла в себя, сопровождая тело брата.

А потом вдруг замерла, озаренная посетившей меня идеей.

– Альвин, а что, граф часто ходит мимо?

– Я бы сказал, что слишком часто, – недовольно буркнул мой телохранитель, и я вдруг испытала острое желание потрепать его за щеку.

– А чем у нас карается попытка насилия над принцессой? – С каждым моим словом глаза Альвина становились все больше.

– Ты-ы-ы… Только через мой труп! Ни за что! – отчего-то севшим голосом, с легким заиканием проговорил мой нянь.

– Не переживай, все будет под контролем. В крайнем случае прирежу его своими руками. Скажу, что оборонялась. – Я отложила ложку и, пользуясь тем, что Альвин все еще находился в состоянии глубочайшего шока, сцапала с тарелки оладушек и запихнула его в рот целиком.

Оказалось, что Альвина настолько шокировало мое предложение, что я могла не торопиться. По крайней мере, три оладушка из пяти я умять успела, прежде чем возмущенный моим коварством Альвин отобрал у меня десерт и сурово указал на все еще не пустую тарелку с супом.

– Ты меня прости, но надо быть просто не в себе, чтобы сейчас возжелать тебя насиловать. – Альвин никак не отреагировал на мое картинное закатывание глаз и прижимание ладони ко лбу, продолжив: – Допустим, что этот червь действительно способен на такое, но это ж как в голове должно помутиться, чтобы в его положении и с учетом твоего состояния…

– А позови ко мне Мило, есть у меня одна идея. И еще какую-нибудь служанку спроси у этого графеныша. – Я прищурилась, посмотрев на свои огрубевшие за время похода руки.

Кажется, пришло время вытащить те платья, которые мне с собой положила Мира. Ах, если бы она знала, по какому поводу…

Мило пришел спустя полчаса после ухода Альвина. Обстоятельно поинтересовавшись моим здоровьем и проверив состояние уже зарубцевавшейся раны на боку, юный лекарь повеселел и засмущался, услышав, что я очень высоко ценю его профессионализм. Когда уровень довольства собой у лекаря начал зашкаливать, я, расправив складки одеяла вокруг себя, словно бы невзначай поинтересовалась:

– Мило, скажи, а ты чтишь кодекс целителя?

Юноша захлопал глазами, открыл рот, закрыл, пошел густым румянцем и тихо сказал, что ни о каком кодексе не помнит.

Какой милый, наивный мальчик! Даже не «не знает», а «не помнит»!

Сам того не ведая, Мило своей искренностью заставил меня чуть пересмотреть взгляд на его роль в моем маленьком плане.

– Я тебя просто проверяла. Нет никакого кодекса целителя. А вот у меня есть к тебе дело без малого королевской важности. Но перед этим ты должен дать клятву Пресветлой, что ни словом, ни делом никогда не выдашь наш разговор.

– Клянусь Пресветлой деве, что ни в этой жизни, ни в посмертии не выдам то, о чем услышу сейчас! – торжественно прижав руки к груди, поклялся лекарь, и я не сдержала улыбку, глядя на него.

Для Мило стало настоящим ударом то, что Гир оказался предателем. Эмил не стал скрывать эту информацию, и оттого многие храмовники переживали некоторый кризис, очень лично восприняв предательство Указующего. На фоне произошедших событий мой авторитет невероятным образом взлетел ввысь, обеспечив меня самой лояльной личной гвардией на время нахождения в герцогском замке. Мило был одним из тех, кто остро чувствовал какую-то вину за действия Гира, да и к тому же был милым и отзывчивым парнем.

– Мне нужно, хм… зелье. Любовное зелье. – Глядя в широко распахнутые и очень озадаченные глаза своего лекаря, я ждала какой-нибудь вербальной реакции. И дождалась.

– Это как? А что оно делает? – Мило пришел в себя, продемонстрировав мне полное непонимание вопроса.

– Нужна жидкость, подмешав которую в напиток другому человеку, можно вызвать сильное любовное влечение. Как временное помешательство, – пояснила я чуть более обширно и увидела, как парень запунцовел до самых кончиков ушей, бросив короткий взгляд на дверь.

– Но мне казалось… Но вы ведь… – Юный лекарь замямлил себе под нос, кидая панические взгляды куда угодно, только не на меня.

– Так, поясняю боевую задачу. – Я сделала голос чуть более резким, и Мило замер, как застигнутая на мешке с крупой мышь. – Дано: человек, который виновен в огромном количестве бед и смертей и которого защищает высокое положение и отсутствие прямых доказательств. Необходимо: подставить его, заставив совершить то, за что я публично, как представитель короны, могу его осудить. Нужно: сделать что-то, что я легко смогу добавить ему в еду. Это что-то должно толкнуть человека на опрометчивые поступки, выходящие за рамки допустимых норм. Идеально – если он потеряет контроль настолько, что попытается меня изнасиловать. Организацию случайных свидетелей совершаемого преступления я беру на себя. Ты поможешь мне с зельем или нет?

– Помогу, – без промедления согласился Мило. – Только я такого никогда не делал.

– Все бывает в первый раз, – философски заметила я.

На том мы и разошлись, договорившись, что целитель зайдет ко мне завтра утром уже с готовой «отравой».

Присланная мне служанка была расторопна и молчалива. Я бы даже сказала – запугана, но сейчас меня это не беспокоило. Она безропотно выполнила все мои требования, начиная от организации в моих покоях бадьи с горячей водой и заканчивая рейдом на кухню, после которого в моей комнате появилась небольшая плошка сметаны, кружка с ромашковым отваром и топленый мед.

Закончив с банными процедурами, я, ничуть не смущаясь изумленного взгляда своей молчаливой прислуги, смешала все принесенные мне ингредиенты, как следует взбив, и, макнув палец в получившуюся смесь, облизнула. Ромашка в составе практически не ощущалась, оттого было просто вкусно.

Изумление на лице девушки достигло своего предела, когда я, подложив под спину подушку с кровати, устроилась на стуле с высокой спинкой, перекинула назад волосы и велела намазать получившуюся смесь себе на лицо.

– Если ты думаешь, не сошла ли я с ума, то просто расходуй эту пасту поэкономнее и остатком потом намажь свое лицо, предварительно хорошенько прогрев его над горячей, но не обжигающей водой, – смилостивилась я над не понимающей ничего служанкой. Она глянула на меня испуганно, но когда с нанесением маски было покончено и служанка села расчесывать мои волосы, я приоткрыла один глаз и увидела, что к моим словам все же прислушались.

«Любопытство не порок», – мысленно усмехнулась я.

Робкое касание к руке вырвало меня из дремы. Оказывается, меня успело разморить, пока девушка вычесывала мою шевелюру.

– Госпожа, вы хорошо себя чувствуете? – Прорезавшийся у служанки голос был тихим и каким-то надломленно-трагичным.

– Насколько могу, – ответила я, пытаясь разлепить веки. Получалось с трудом. – Давай-ка смоем все вот это и посмотрим, помогло ли.

Смыв маску и вытерев лицо поданным полотенцем, я взяла в руки лежавшее на туалетном столике ручное зеркало. Из него на меня смотрела бледная немочь с впавшими щеками, едва тронутыми румянцем, и пролегшими вокруг глаз тенями.

М-да. Соблазнительница из меня пока так себе. Что ж, посмотрим, что там мне положила моя дворцовая фея в сундуки, кроме ароматических масел и моющих составов…

Посмотрев на содержимое сундука, что я не открывала с самого момента его погрузки в обоз, я перебрала пальцами складки накрученных на валики платьев.

Фисташковое нравится мне больше всего, но в нем я стану похожа на свежеподнятый труп. Даже косметика не поможет. Красное? Пальцами погладила роскошную парчу. Нет, слишком вызывающе и откровенно. А вот это то, что нужно.

С помощью служанки я извлекла на свет платье и, раскатав валик на кровати, довольно хмыкнула. Темно-синий бархат загадочно мерцал в свете висящего под потолком магического светильника, а при теплом свете факелов и вовсе стал бы похож на звездное небо.

Из нижних платьев я, не особо выбирая, взяла шелковое, цвета топленого молока, расшитое золотой нитью по всей длине и украшенное по манжетам и вырезу кружевом.

– Ты можешь идти. – Я бросила на служанку короткий взгляд, и она тут же удалилась, не забыв прихватить со стола баночку с остатками маски для лица.

Альвин поскребся в мою дверь, когда я, уже облачившись в выбранный мною наряд, «дорисовывала» себе лицо.

Получив разрешение войти, он некоторое время очень пристально смотрел на меня, потом качнул головой:

– И стоит ли оно того?

– Да-а-а… – Я довела кисточкой тонкую черную линию впритык к корням ресниц, потом аккуратно провела ею же по самим ресницам, обернулась на Альвина и, скорчив невинную мордашку, быстро захлопала единственным «нарисованным» глазом. – Я хочу, чтобы он сдох в мучениях любой ценой, – тихонько пропела я, продолжая мило улыбаться.

Альвин вздрогнул и отвел взгляд:

– Ты точно хорошо себя чувствуешь?

– Да. Ничто так не возвращает к жизни, как жажда мести.

– А когда он умрет, что тогда?

Я молчала, сосредоточенно ведя кисточкой по веку второго глаза. Закончив, обернулась на все еще ждущего ответа Альвина.

– Тогда я перейду к следующему на очереди. К сожалению, за это небольшое путешествие список тех, на чью могилу мне хочется посмотреть, стал только длинней.

До того момента, пока я не закончила с макияжем, Альвин не проронил ни слова. Вытащив из ларца с украшениями корону и серьги, я подвязала передние пряди волос на затылке, чтобы открыть уши, и, вдев швензы, миг любовалась крупными, грушевидной формы камнями, обрамленными жемчугом.

А ведь эти сапфиры наверняка добывались именно тут.

– Я договорилась с Мило, завтра утром он принесет мне то, что заставит графа совершить опрометчивый поступок. Сегодня вечером пока закину крючки своими силами. Договорюсь о завтрашней встрече. Сообщу тебе время и место, когда все будет готово. У Бернарда это все не вызовет подозрений?

– Нет. Я знаю, о чем с ним поговорить. Тем более он сам все еще находится в расстроенных чувствах из-за своего глаза.

– А как твоя рука?

– Заживает. Храмовники сделали все возможное, а мальчик-лекарь делает отменные обезболивающие мази.

– Да, это я уже успела заметить. – Поправив волосы и аккуратно возложив на себя корону, я, развернувшись на табурете к Альвину, выпрямила спину. – Как я выгляжу?

– Как принцесса, – тут же откликнулся он, сгибаясь в поклоне.

– Как красивая принцесса? – Я лукаво прищурилась, и мой телохранитель, возмущенно вздохнув, уточнил:

– Как очень красивая принцесса. Граф этого зрелища определенно не заслуживает.

– Отлично. Что ж, пойдем окажем графу Стефану визит вежливости. И, Альвин… – Я, прихватив со спинки кровати перевязь с Жалом и на ходу застегивая ее поверх платья, задержалась у дверей, глянув в мрачное лицо своего телохранителя. – Сделай более незаинтересованное лицо, чтобы я не пожалела о том, что все тебе рассказала.

– Да, ваше высочество. – Открыв передо мной дверь, оруженосец склонился в поклоне, сразу попав под взгляды снующей в коридоре прислуги.

Я царственно склонила голову, после чего, задрав нос, выплыла из своих покоев.

Ничего интересного в коридорах не было. Да и замок был самым заурядным. Камень, факелы, закрытые ставнями изнутри небольшие стрельчатые оконца…

Спустившись со второго этажа на первый, я, следуя тихим подсказкам идущего за мной Альвина, дошла до небольших двустворчатых дверей, похожих на те, что были в королевском замке, и вопросительно глянула на стоящую по бокам от них местную стражу.

Мне что, надо приказать им открыть передо мной двери?

– Освободить дорогу ее высочеству Эвелин, герцогине Латисской, защитнице веры! – рявкнул за моей спиной Альвин, благоразумно опустив часть титулов.

Стража зашевелилась, спешно распахивая створки.

Моему взгляду предстал небольшой зал, украшенный тяжелыми гобеленами и герцогским гербовым щитом. Центральную часть зала занимал П-образный стол, заставленный едой. За столом сидели какие-то люди, сейчас замершие над блюдами и смотрящие на меня в основном, как кролики на удава. Кто-то тихонько пытался прожевать все, что набрал в рот, кто-то украдкой вытирал пальцы… обо что пришлось. Во главе стола на одном из двух стульев, стилизованных под троны, сидел и сам граф Стефан Фиральский. Мое явление застало его в несколько неудобном положении – на его коленях сидела, судя по одежде, девушка из прислуги с полуоткрытой грудью, которую граф беззастенчиво лапал одной рукой, сжимая во второй кубок с вином. Обнимая графа за шею, девица сейчас смотрела на меня, глупо открыв рот.

В углу зала замер на половине аккорда что-то тренькавший музыкант.

Я сделала шаг вперед, и под столом недовольно завозились собаки, тихо порыкивая, но стоило мне перевести на них взгляд, чувствуя, как жажда убить Стефана просто потому, что я это могу, перевешивает все разумные пределы, как животные затихли, прижимаясь животами к полу и отчаянно стуча хвостами.

Умные собачки.

– Милорды, как неожиданно и приятно видеть вас. – Я снова подняла взгляд на сборище за столом, медленно пройдясь по лицу каждого, и, наконец, остановилась на графе. Тот уже успел спихнуть со своих колен девицу, одернуть кафтан и пригладить волосы.

Милорды откликнулись нестройным блеянием, за моей спиной, не скрывая презрения, фыркнул Альвин.

Подобрав чуть-чуть подол юбки, я обошла какую-то лужу на полу, не желая знать, что именно там разлили или налили, и, дойдя до второго стула-трона, что, видимо, когда-то занимала жена покойного герцога Фиральского, остановилась возле него. Альвин тенью следовал за мной, держась в двух шагах за спиной.

Граф оказался куда смышленее своей стражи, потому как подвинул мне стул практически сразу, предварительно что-то пнув ногой под столом.

Интересно, собака или та девушка?

– Ваше высочество, прошу простить… Мы никак не ожидали, что вы так быстро оправитесь. – Граф, судя по всему, был изрядно раздосадован этим фактом.

– На все воля Светозарной. – Я нарисовала на лице скромную улыбку, потупив взгляд.

В том числе приходить без спросу и уходить по-английски.

Моя божественная покровительница так и не изволила объявиться. Вернее, я почувствовала Ее присутствие один раз, но оно тут же исчезло. Словно бы Она заглянула проверить, не подохла ли я, и, удостоверившись, что нет, снова ушла по своим делам.

Такое поведение божества настораживало. Я, конечно, совершенно по Ней не скучала и, что скрывать, была откровенно зла на то, что в самым нужный момент Она проигнорировала призыв о помощи, но… Все же хотелось бы знать причину.

– О! Да, кхм, хм… Конечно. – Граф закивал, бросил несколько быстрых взглядов на сидящих за столом, потом махнул рукой музыканту. Тот, взяв несколько мелодичных аккордов на лютне, вновь заиграл что-то размеренно-танцевальное.

Руку готова отдать на отсечение, что этот зал со смерти герцога не слышал ничего более приличного, чем эта мелодия.

– Граф, я хотела выразить вам свою благодарность за оказанное гостеприимство. – Я, взяв с места в карьер, коснулась пальцами свободно лежащей на подлокотнике мужской ладони, заглядывая в глаза своему «благодетелю».

Его эмоций я касалась очень аккуратно, опасаясь себя чем-то выдать. Мне нужно было лишь понимать, где и в каких моментах стоит чуть надавить, а где – обойтись мягким кокетством.

«Благодетель» нервничал, хоть и старался взять себя в руки. Сейчас, имея возможность его рассмотреть лучше, чем полуоткрытыми глазами, едва придя в себя, я с интересом отмечала холеное лицо, достаточно осторожный, с проблесками интеллекта взгляд. Стефан был умеренно хорош собой, как бывают хороши собой изнеженные и обласканные жизнью люди.

«Наверное, ты был с Эвелин одного поля ягода. Той Эвелин. И вы… Мы когда-то были помолвлены. А теперь ты воюешь с собственным младшим братом и участвуешь в заговоре против бывшей невесты, да еще и дочери твоего короля. Насыщенная жизнь у тебя выдалась, Стефан!» – подумала я и едва заметно улыбнулась, граф, ободренный этой улыбкой, кивнул.

– Разве я мог отказать вам, моя принцесса?

– Могли. Сейчас такие времена. – Я вздохнула, чуть прикрыв глаза и коснувшись пальцами другой руки тонкой цепочки с ключиком от ларца с украшениями, что так удачно опускалась в декольте, гораздо ниже верхнего края кружев. – Моя смерть многим выгодна, и я рада, граф, что вы не входите в их число. Сохранить друзей важно для меня.

Настороженный холодок, которым все время тянуло от графа, чуть поутих. Он окинул меня взглядом, задержавшись мимолетно на пальцах, теребящих цепочку на шее, а потом на серьгах с сапфирами.

– О, вы носите их! Помню, как отец приказал к вашему совершеннолетию найти самые крупные сапфиры во всем герцогстве. Это так… приятно. – Стефан встретился со мной взглядом и тут же, смутившись, отвел глаза. – Налить вам вина?

Так, значит, не просто добывались, но и изготовлены были по заказу самого герцога. Мира ведь наверняка об этом знала, вот умница!

– Только если немного. – Я не нашла взглядом свободного кубка на столе, но молодой граф решил эту проблему, просто подозвав слугу и потребовав посуду для ее высочества.

– Признаться, я был в полнейшей растерянности, когда узнал о том, что случилось на королевском тракте! Эти мятежники!

– Это были не мятежники, граф. – Я из-под ресниц глянула на Стефана, а тот, в свою очередь, снова занервничал. – Наемники и драконопоклонники. К сожалению, за время ваших разногласий с младшим братом эти земли наводнила всякая мерзость. Они грабили деревни, убивали людей… Ариман явно не гнушается использовать самые бесчестные методы для того, чтобы захватывать земли. Как хорошо, что со всем этим покончено!

Граф отчаянно закивал, и я, решив, что для первого раза хватит, потянулась к уже налитому в кубок вину.

Альвин, аккуратно перехватив мою руку, взял вино сам и сделал небольшой глоток.

– Подождите немного, ваше высочество, – сказал он, ставя кубок на стол в небольшом отдалении от меня. Я, поняв, что он сделал, заледенела. Мне и в голову не пришло, что меня могут попытаться отравить!

А если и попытались?! Если он сейчас упадет, что мне делать?!

– Разумная предосторожность, – внезапно похвалил действия Альвина граф. – Конечно, я доверяю слугам, которые работают у меня в замке, большая их часть осталась еще от отца, но все же ваше появление внесло в жизнь замка изрядную сумятицу… А мои враги вполне могут попытаться убить вас, чтобы очернить меня!

– Да, конечно. – Я чуть не свернула себе шею, отворачиваясь от Альвина и пытаясь сделать невозмутимый вид. – Раз уж мы заговорили о ваших врагах, как давно вы виделись с графом Гербертом?

– Последний раз на похоронах отца. Сразу после них он пропал, а потом мне пришло возмутительное письмо, в котором мне от лица брата предлагали оставить замок, отдав его, со слов мятежников, «законному герцогу Фиральскому».

– Как вы считаете, Стефан, ваш брат прямо заинтересован в том, чтобы занять место герцога, или это всего лишь происки жадных до власти аристократов?

– При всей любви к моему брату, ваше высочество, ему шестнадцать лет! Что может хотеть шестнадцатилетний мальчишка? Что он может понимать в обустройстве герцогства? Это определенно заговор, и моего бедного брата используют как ширму!

Македонский и Эдуард Черный Принц с тобой бы не согласились…

Но я кивнула, совершенно не собираясь спорить со Стефаном. Он, видя это, приободрился и следующие минут двадцать активно советовал мне попробовать то или иное блюдо, подкладывая небольшие кусочки на мою тарелку.

Альвин за моей спиной периодически напоминал, что «ее высочество еще не до конца оправилась от раны, а потому лекарь велел воздержаться от чрезмерно жирного иострого».

Вино я тоже попробовала. Совсем чуть-чуть, скорее ради того, чтобы мужественный поступок Альвина был не напрасным.

Вконец расслабившийся Стефан даже снова начал сыпать комплиментами. Прошелся и по моей божественной красоте, одарив сомнительным, с моей точки зрения, комплиментом о том, что защитница веры под стать своей богине, и по смелости вести за собой целую армию не уступает Ей, и… что-то там еще.

Большую часть его слов я просто пропускала мимо ушей, благосклонно улыбаясь, иногда кивая и поглядывая из-под ресниц на сборище за столом и отмечая, кто как себя ведет и что ощущает.

Ничего интересного не обнаруживалось, а само мероприятие постепенно начинало мне надоедать.

– Что ж, пожалуй, я вас покину, – вклинилась я между репликами разливающегося соловьем об особенностях местного медоварения графа. – Мне было очень приятно побеседовать с вами, признаюсь… – тут я наклонилась к Стефану чуть ближе, – путешествие в компании живущих войной мужчин весьма утомляет. Мне так не хватает рядом человека из моего круга. – Вздохнув, я чуть прикусила губу на миг и тут же, отпустив ее, бросила короткий взгляд на Стефана. – Надеюсь, вы понимаете, о чем я?

– Да, да, конечно, понимаю, – воодушевленно закивал граф, потом вдруг чуть смутился, покосившись в ненавязчиво демонстрируемый мною вырез платья.

– Хорошо, тогда я думаю, вы не откажете мне в приятной беседе завтра? Тут слишком… – «Мерзко, чем-то воняет и слишком много ненужных свидетелей», – подумала, а вслух сказала: –…людно. А я хотела бы спокойствия и уединения.

– Бесконечно польщен таким предложением и никак не смею отказаться. Может быть, приказать накрыть обед в моем кабинете?

– Прекрасное решение, граф. – Я снова сладко улыбнулась и, покрутив ладонью в воздухе, дождалась, пока Альвин подаст мне руку, другой отодвигая стул, на котором я сидела.

Мы молчали до самых моих покоев. Уже зайдя внутрь и прикрыв за собой дверь, я переглянулась с Альвином и сделала вид, словно меня тошнит. Он, хмыкнув, покачал головой:

– Не передумала?

– Наоборот, лишь утвердилась во мнении. Официальная версия: мы с графом будем обсуждать проблемы наследования, я иду ознакомиться с документами и письмами его отца. Сообщи это Генриху как-нибудь вскользь. Он знает, в чем виновен граф, и потому, готова поспорить, найдет благовидную причину побродить у дверей его кабинета. А я постараюсь, чтобы вышло много шума.

– Будет сделано. – Альвин прижал кулак к груди и вышел из комнаты, закрыв за собою дверь.

Расшнуровав лиф платья, я стянула его через бедра и кинула на спинку стула. Выделенные мне покои – единственное место, где я чувствовала себя в безопасности. И то лишь по той причине, что за дверью посменно дежурили храмовники из числа тех, что были со мной на холме.

Альвин говорил, что граф пытался выдворить их, а когда не удалось – заменить своей стражей. Но этот вопрос решил Эмил, четко объяснив, где конкретно и на какой части тела Орден сейчас вертел желания графа, и что будет, если тот попробует избавиться от охраняющего бессознательную защитницу веры святого войска. Конечно, Эмил выразился максимально безукоризненно, сославшись на какие-то орденские порядки и соответствующие светские законы. Однако раз подтекст понял мой телохранитель, то и граф наверняка тоже.

Бросив туда же нижнее платье, я осталась в нательной рубахе, наскоро умылась теплой водой, что по моей просьбе принес один из дежуривших в коридоре храмовников, а потом, скрестив ноги, устроилась на кровати, положив себе на колени Жало.

«Как странно все повернулось… Я так боялась тебя когда-то. Кажется, что целая жизнь прошла с того момента, как я впервые услышала твой голос у себя в голове. А теперь ты – тот единственный, в ком я уверена даже больше, чем в себе», – обратилась мысленно я к Жалу.

Вытащила меч из ножен и, отложив их в сторону, я коснулась пальцем лезвия.

«Бери, друг», – предложила ему.

Лезвие прорезало подушечку пальца незаметно, боль практически не ощутилась. Жало, впитав в себя капельку крови, благодарно завибрировало у меня под ладонью, напоминая мурчащего кота.

Нежность. Поддержка. Вопрос.

«Ты тоже спрашиваешь меня о том, уверена ли я? Да, уверена. Я приговорю его и казню тобой, потому как память этого подонка – единственная ценность, которой он обладает. Я не знаю, жива ли Соэнлика, не знаю, что стало с чародеем. Не знаю, кто был тот третий в шатре. Но я должна это знать. Так что жизнь этого графеныша ничего для меня не стоит. Он сам влез в это дерьмо, пусть получит за это сполна», – продолжила про себя свой монолог.

Уверенность. Ярость. Жажда.

«Тише… пока еще рано. Завтра. Завтра он будет твоим. Завтра мы узнаем все, что хотим, и решим вопрос с Фиральским герцогством так, как должно», – закончила я.

Я машинально облизала порезанный палец, но, глянув на него, увидела, что не осталось даже следа от прикосновения к лезвию.

Вложив меч в ножны, я, перед тем как полностью задвинуть его, разобрала Жало до стилета, положила его под подушку и повесила ножны на спинку кровати. После чего забралась под одеяло и хлопком в ладоши погасила магический светильник.

В этот раз я отправлялась в Грань осознанно. И, оказавшись среди цветочного поля, по-прежнему залитого ночным светом, я лишь позволила себе несколько глубоких вдохов, наслаждаясь мягким, чуть кружащим голову запахом.

– Светозарная!

Я представляю себе совершенную фигуру, нечеловечески симметричное лицо, залитые светом глазницы и острые зубы за пухлыми губами. Мироздание вокруг меня идет волнами, принимая мой зов.

– Пресветлая дева! – Пальцы сами по себе сжимаются вокруг появившегося в руке меча. Я чувствую, как Жало ластится к ладони.

– Сука ты зубастая, вылазь уже, разговор есть! – рявкаю я в пустоту, явственно ощущая на себе внимание своей не собирающейся появляться покровительницы. И это ожидаемо срабатывает.

Цветы склоняются до самой земли, когда в воздухе со звуком рвущейся материи появляется сияющая фигура разгневанного божества.

– Между прочим, я дважды звала Тебя так, как полагается. И я чувствовала, что Ты меня слышишь. – Невозмутимо глядя в пылающее белым светом лицо, я поманила божество рукой, предлагая не висеть в воздухе, а спуститься и поговорить лицом к лицу. – И в связи с этим у меня вопрос. Что происходит? Почему Ты бросила меня, когда я больше всего нуждалась в Твоей помощи? Почему Ты позволила в Своем собственном Ордене появиться тем, кто решил предать меня? Предать Тебя?

Божество медленно теряет свой яростный свет. Светозарная опускается на землю и «затухает» до странного сероватого цвета кожи.

– Ты должна была быть сама по себе до того, как встретишь Аримана. То, что Я тебе помогала до этого, было лишь Моей…

– Три «красных», считая Указующего, который переметнулся на сторону Дракона. И заклинательница, устроившая нам локальный зомби-апокалипсис. Мы все должны были сдохнуть в той мясорубке!

– Но не сдохли же, – флегматично ответило божество, усаживаясь среди цветов и подгибая под себя ноги. – Хотя признаю, заклинательница на моих землях – это слишком. Кто ее убил?

– Харакаш. Он умер за то, чтобы мы победили.

– А-а-а, островитянин. Сколько ему там было лет? Около ста? Наверное, это было эффектное зрелище.

Я молчу. Светозарная, склонив голову к плечу, рассматривает меня.

– Жизнь защитника веры такова, что друзья никогда не живут слишком долго. Или оказываются вовсе не друзьями, – продолжает Она. – Подожди! Дай мне договорить.

Я, скрипнув зубами, кивнула.

– Ты – эпицентр действий. Ты всегда там, где идет война, есть противостояние, явное или скрытое. Согласись, что это не лучшее место, где могут оказаться твои друзья, и явно не самое безопасное для них. А что же до предателей в Ордене… Это – твоя проблема. И твоя работа находить таких и уничтожать. Судя по всему, ты с ней справляешься.

– Он стал предателем только потому, что Ты заставила меня убить его отца! Если бы не та смерть, скольких бед можно было бы избежать!

– Суть веры, Эвелин, заключается в ее незыблемости. Жизнь не состоит из одних радостей, бабочек и прочей чепухи. Я поддерживала порядок на своих землях несколько сотен лет после Божественной войны. Мягко меняла погоду, чтобы урожай в некоторых регионах всходил дважды, а зимой не гибли от холода деревья. Отвечала на молитвы, являлась в храм чуть ли не по расписанию, исцеляя сирых и убогих. Но правда такова, что если ты – хорошее божество, то люди к этому привыкают. Привыкают, что можно просто попросить, и Я приду и все за них сделаю.

– Они отдавали свои жизни за Тебя. Их предки умирали во имя Тебя на Божественной войне!

– Они умирали за себя и за привычный образ жизни. За то, как им жилось до этой войны, в сытости, во благе. У Дракона иные порядки, слабые при них не выживают. А эти люди, Эвелин, слабы. Никто из них не пришел в Мой храм и не сказал: «Я стану героем, я буду бороться!» – Губы Светозарной искривились в презрительной усмешке, и Она, явно передразнивая кого-то, пропела: – «Защити нас, Светозарная! Ниспошли нам защитника, Пресветлая! Дай нам того, кто поведет нас…»

Божество замолчало, словно прислушиваясь к чему-то. Я, чуть подумав, села в цветы напротив нее.

– Овцы. Покорные, тупые овцы. Вот кто они. И жадные шакалы, которые будут норовить оторвать от Тебя кусочек для себя. Или просто пытаться использовать Тебя в своих целях. Но Ты должна быть сильнее всех. Показать зубы, да так, чтобы от одной мысли о Тебе их бросало в дрожь! Пусть Тобой пугают детей, и это будет страх, который овцы впитают с молоком матери. И тогда никто не посмеет предать Тебя. Использовать. Причинить Тебе боль.

В словах богини было что-то такое, что царапало душу, пробивая панцирь из обиды и гнева, которые я испытывала по отношению к Светозарной. То, что она говорила, казалось мне жестоким. И правильным.

– Почему Ты не отвечала мне? Скажи правду, не надо высокопарных слов о том, что я должна была справиться сама. Ты могла сказать бы мне это в лицо и продолжить наблюдать.

– Я была занята, – ответило божество, переводя взгляд с меня на кончики пальцев правой руки. – Считай, что я помогала в нашем общем деле там, где это было действительно нужно.

– А если бы я не справилась?

Светозарная подняла на меня взгляд.

– Значит, справился бы кто-то другой. Иногда даже от смерти защитника бывает польза…

У меня не хватило слов, чтобы выразить свое отношение к прозвучавшим словам. Богиня усмехнулась, повела плечами.

– Заноза, а чего ты ожидала? Что мы станем подругами? У нас с тобой договор обоюдовыгодный, между прочим. Что ты для Меня, что Я для тебя… Мы – лишь инструменты для достижения цели. И так сложилось, что для Моей цели инструмент должен быть тверже драконьих клыков. Я лишь подтолкнула тебя к процессу отвердевания, но дальше все зависит от тебя. На этом наши дружеские посиделки окончены. И да… – Богиня вдруг оказалась очень близко, нависнув надо мною. – Я прощаю тебе твои манеры сегодня лишь по одной причине. Ты потеряла того, кто был тебе очень близок, и ты к этому еще не привыкла. В следующий раз подобной снисходительности не жди. У нас есть договор, но у Меня есть гордость. И Я не советую тебе проверять, что для Меня окажется важнее.

Я даже не успела ничего ответить, как Светозарная просто исчезла, словно фантом.

Глубоко вздохнув, я легла на спину, смотря на обрамленное цветами небо, и медленно отправилась назад, в свое лежащее в постели тело.

Переход был настолько незаметным, а я была до того уставшей, что, кажется, уснула ровно в тот миг, как снова ощутила мягкость и вес одеяла.

(обратно)

Глава 17 О столовых приборах, разрушенных стенах и подписанных договорах

Утро принесло с собой странное ощущение моральной разбитости и отчаянно стучащего в двери Мило.

Завернувшись в одеяло, я прошлепала босыми ногами по противному холодному полу и, распахнув дверь, втянула опешившего лекаря внутрь комнаты, чтобы не создавал сквозняк.

– Принес? – без приветствия поинтересовалась я.

– А? – Храмовник еле-еле отвел взгляд от моих торчащих из-под одеяла коленей и запунцовел так, как это не делал Альвин в первые часы нашего знакомства.

Как это работает? Ты же меня врачевал, рану мне на боку шил. Мое голое пузо при каждом осмотре щупаешь, а теперь вот голые ноги от колена и ниже увидел, и все, хоть солому от ушей поджигай!

– Зелье принес? – еще раз спросила я, сев на кровать и уже завернувшись в одеяло, как в кокон.

– А, да, да. Принес. Вот. – Мило вытащил из поясной сумки небольшой флакон из темно-коричневого стекла и подал мне. – Тут двойная порция на всякий случай.

– Если вылить сразу все, не помрет?

– Нет, не помрет, но голова отключится совсем. В таком состоянии будет способен на все что угодно… Я на мышах проверял, результаты, мм… впечатляющие.

– Хорошо. А на мне сработает? – Подцепив ногтем пробку, я аккуратно принюхалась к горлышку флакона. Пахло очень даже приятно, чем-то напоминая чуть подсохший медовый пряник. Глянув вторым зрением на зелье, я заметила, как оно мерцает влитой в него Ато.

– Честно говоря, я не знаю, – чуть помедлив, ответил Мило. – Этот эликсир сработает только в совокупности всех ингредиентов. А ты, как я заметил, склонна разрушать направленные на тебя воздействия, которые должны нанести какой-то урон.

Я вспомнила развалившийся на части перед моим лицом божественный щит и, прищурившись, уставилась на Мило.

– Это каким образом ты такое заметил?

Целитель снова покраснел, уставившись в пол.

– Я хотел свести тебе шрам, защитница. Для этого нужно было аккуратно воздействовать с помощью Ато на зарубцевавшуюся кожу, удалив какую-то ее часть. Но я не смог этого сделать, мое плетение просто рассыпалось, едва только касалось твоей Ато.

– Но ведь это не вредит телу, разве нет? – Закупорив флакон, я положила его на прикроватный столик и, запустив пальцы в волосы, чтобы почесать затылок, поняла, что допустила страшную ошибку – легла спать, не собрав волосы в косу.

– С какой стороны посмотреть, – развел руками Мило.

– А скорость действия твоего зелья какова? Она меняется в зависимости от количества?

– Про скорость ничего не могу сказать. Мышам хватает двадцати ударов сердца, а на людях я не проверял. – В голосе «королевского алхимика» прорезалось неподдельное сожаление. – А время всегда одинаковое, меняется только сила воздействия.

– Отлично! Тогда давай проверим! Если что – зови Альвина и отбивайся от меня подушкой до его прихода. – Я снова взяла флакон в руки, подмигнув Мило, убрала пробку и приложила горлышко к губам, сделав малюсенький глоток. После чего вернула пробку на место и под совершенно ошалевшим взглядом целителя поставила флакон обратно на столик.

Сначала мы просто гипнотизировали друг друга взглядами. Потом я устала сидеть и легла, не разворачиваясь из своего кокона. Потом начала задремывать. Через некоторое время Мило аккуратно потряс меня за одеяло и сообщил, что, судя по всему, на мне зелье не работает.

– О-у-у, отлично, – потерев веко, протянула я, а потом сообщила, что сейчас слезу с кровати и начну переодеваться независимо от того, есть кто-то посторонний в моей комнате или нет. Целителя будто ураганным ветром тут же сдуло за дверь.

И ведь правда совсем еще ребенок! А если вспомнить пояснения Гира про обеты, то ему должно быть никак не меньше тридцати лет… Так странно. Может быть, в некоторых случаях делают исключения?

Решив, что никуда не выйду из комнаты до обеда, я натянула на себя тонкие шерстяные штаны, рубаху из тех, что поддевала под стегло, и, пользуясь тем, что размеры выделенных мне покоев и минимальное количество мебели в них оставляли много свободного места, приступила к осторожной разминке.

Тело слушалось отлично, лишь иногда легкими отголосками тянущей боли напоминая о пережитом. Единственное, что мне все еще было действительно неприятно делать, это наклоняться к правому боку и скручиваться в любую из сторон – тянуло кожу возле шрама, а, кроме того, весь бок с левой стороны начинал болеть.

В дверь постучали, и через мгновение прозвучал голос Альвина, напоминающий про необходимость завтрака.

Впустив его, я еще немного поразминала ноги, а потом села за туалетный столик – единственное место помимо кровати, куда можно было поставить поднос с едой.

– Мило сжалился и разрешил мне нормальную еду? – Я с удовольствием отметила прозрачный бульон, в котором «жизнерадостно» плавала нарезанная кружочками морковь, какая-то зелень и небольшие куски говядины.

На соседней тарелке лежали свернутые треугольником блинчики, политые маслом. Исходила паром кружка с травяным сбором.

– Да, сказал, что ты уже достаточно окрепла, чтобы перестать питаться протертыми блюдами. А оладьи он тебе никогда и не разрешал, это я… Памятуя о том, как сам в лазарете валялся.

– О, мой герой! – патетически воскликнула я, прижав на миг еще чистую ложку к груди, а потом, зачерпнув суп и отправив его в рот, замерла, пораженная появившейся в голове мыслью.

– Альвин, – позвала я, как только проглотила, – ты пробовал все, что я ела все это время?

– Нет, – мотнул головой мой телохранитель. – Сначала на кухне дежурил Генрих, но кухарки пугались, и в итоге его сменил Мило. Но пробовали они попеременно все, что для тебя готовилось.

– Ясно, – кивнула я, понимая, что, возможно, именно из-за того, что мою еду было кому пробовать, меня никто не стал травить.

– Позвать служанку? Она за дверью уже топталась, когда я пришел.

– И даже не постучалась…

– Тут большая часть служанок такая. Тише мыши. Снуют по замку туда-сюда, голоса еле слышны.

– Может быть, это даже очень разумно, – откликнулась я, вспоминая вчерашнюю девицу на коленях графа. – Не всем хочется привлекать к себе пристальное внимание.

Альвин промолчал, скорее всего, подумав о том же, о чем и я.

– Зови ее. Кто-то должен прочесать гнездо у меня на голове. Да и потом… я не собираюсь выходить из комнаты до обеда. Может быть, я смогу за это время вытянуть из нее что-то полезное о нашем графеныше?

Позвав служанку, Альвин откланялся.

Я вручила вошедшей девушке расческу и, прикончив суп, поделила порцию блинов на две части.

– Как тебя зовут?

– Иолли, ваше высочество. – Голос девушки был таким тихим, что мне пришлось сильно прислушаться.

– Ты давно служишь в замке, Иолли?

– Пять лет, ваше высочество.

Значит, она одна из тех слуг, что остались еще со времен герцога, хорошо.

– А чем занималась до этого?

– Помогала матери, ваше высочество. Она была в замковых прачках. Я помогала ей развешивать постиранное.

Ого, практически потомственная служанка…

– Тебе нравится тут работать, Иолли?

– Да, ваше высочество, – еще тише ответила мне девушка.

– Граф не обижает прислугу?

– Граф Стефан добрый и заботливый господин, ваше высочество, – едва слышно прошептала Иолли, и я, развернувшись, схватила ее за руку, подтягивая отшатнувшуюся девушку к себе и заглядывая в ее лицо. Она врала мне и боялась меня.

– Врешь.

– Я не… не… – Девушка затряслась всем телом, отводя взгляд, пока я рассматривала ее лицо. Грубые, простоватые черты лица, сероватая кожа, широкий нос и ямочки от оспин – все это оказалось неправдой. Продолжая удерживать Иолли, я коснулась свободной ладонью ее лица, с нажимом проведя по щеке мокрым от девичьих слез пальцем и без удивления увидела оставшийся более светлый след.

– Ловко. Ты молодец, хорошо придумала. Он ни за что не разглядит, какое твое лицо на самом деле. – Я медленно разжала пальцы на руке девушки, и та рухнула на колени, скрывая лицо в ладонях. – Иолли, я не собираюсь рассказывать графу что-либо о тебе. Хватит рыдать, и прошу, приведи мои волосы в порядок. Сама я с этим не справлюсь. А потом бери стул, присаживайся поближе, я угощу тебя блинчиками, а ты расскажешь мне, что тут происходило после смерти герцога, хорошо?

– Х-х-хо-о-ро-о-ошо, – выдавила из себя девушка, продолжая хлюпать носом.

Потребовалось некоторое время, чтобы Иолли пришла в себя, и я потратила его на то, чтобы воздать должное местным кухаркам и запить еду частью отвара.

Наконец, когда мои волосы были расчесаны до приличествующего моему положению состояния, я указала колеблющейся служанке на стул, а потом на место рядом с трюмо.

– Ваше высочество, как я могу сидеть…

«А вот вчера в зале о том, что сидеть в присутствии коронованной особы, пока она стоит, совершенно недопустимо, не вспомнил даже граф…» – мелькнула мысль.

– Можешь, потому что я тебе разрешила, – тоном, не допускающим пререкательства, оборвала я Иолли, и она с обреченным видом подтащила к моему туалетному столику стул и села на самый краешек.

Я пододвинула к ней тарелку с блинчиками, поставила рядом свой стакан, еще наполовину полный.

– Ешь, это очень вкусно.

Чтобы не смущать девушку, я занялась своими руками, втирая в них смягчающее масло из тех, что положила мне с собой Мира. Служанка ела осторожно, как маленький дикий зверек, которого легко спугнуть.

– Иолли, я ведь не только принцесса. Я защитница веры. И я тоже женщина. – Хоть где-то это должно стать плюсом! – Ты можешь мне доверять, как доверяла бы самой Светозарной, – мягко заметила я, когда девушка прожевала. – Я не буду спрашивать тебя о графе, лучше расскажи мне о покойном герцоге. Каким он был? Как он относился к вам и к сыновьям? Что говорили про его смерть?

– Его светлость был человеком строгим и справедливым. Когда герцогини, пусть хранит ее дух Светозарная, не стало, он надел траур и носил его до самой смерти.

– Как после смерти ее светлости развивались отношения с сыновьями? – Закончив втирать масло, я взяла со столика зеркало и придирчиво посмотрела на свое отражение.

«Чуть лучше, чем вчера», – отметила про себя.

– Я мало чего знаю, ваше высочество. Только если слухи да сплетни… – замялась служанка, но после паузы все же продолжила: – Герцог стал часто ругаться со старшим сыном. Он… После смерти матери, как говорили, он отбился от рук. Граф Стефан стал пить и пропадать на охоте, а потом стали приходить жалобы из деревень, что молодой граф девушек портит, а мужиков сечет плетью.

– И как герцог на это отреагировал? – Я видела, что Иолли замялась, чуть покраснев, и предвкушала эпическую развязку.

– Выпорол сына на конюшне… При всех слугах.

Я закрыла глаза и прикрыла ладонью рот, чтобы не было видно моей неудержимо рвущейся на лицо улыбки.

Такой позор не каждый смог бы пережить достойно. Судя по всему, Стефан не смог.

– И что дальше?

– А дальше герцог почти перестал появляться где-то вместе со старшим сыном. Даже на объезды земель брал графа Герберта. Пошли слухи, что и титул свой он передаст ему в обход старшего сына. А потом его светлость Осберт внезапно занемог и… умер, – закончила с грустью Иолли и опасливо потянулась за последним блинчиком.

– Ешь, ешь. Мне нужно немного подумать. – Я снова прикрыла глаза, поглядывая на девушку, но на самом деле мысли мои были далеко от нее.

«Я помню, что отец говорил об оставленном герцогом волеизъявлении насчет наследования. И тогда отец был уверен, что война братьев не что иное, как происки мелкого дворянства, ведь законный наследник – Стефан. Но откуда может знать мой отец об этом и какой давности его сведения? Если герцог быстро скончался, то он мог и не успеть сообщить королю о назначении нового наследника. Или кто-то сообщил за него, например… В любом случае, если даже слухи о смене наследующего за герцогом сына лишь слухи, Стефану титул не светит», – молча размышляла я.

Оставался еще один вопрос, который меня весьма интересовал в свете последних полученных знаний.

– А скажи, Иолли, как так вышло, что дочь прачки отправили прислуживать принцессе? Нет-нет, сиди! – Я схватила за руку тут же залившуюся румянцем девушку, что попыталась вскочить со стула, и силой усадила обратно. – Это не претензия к тебе, мне просто интересно, почему именно ты?

Девушка молчала достаточно долго, сделавшись цветом едва ли не спелого помидора. Потом, поняв, что от меня не отделаться, прошептала под нос:

– Мне дали образование. Других служанок, умеющих ухаживать за знатными особами, в поместье не осталось.

Образование? Великая редкость в это время. Интересно, почему прачка решила дать своей дочери такие дорогостоящие навыки? Хотела таким образом сделать дочь более выгодной партией в глазах мелких аристократов?

– Твоя мама, должно быть, очень любила тебя.

– Да, но… на образовании настоял герцог. Я его дочь… внебрачная! – Иолли прижала руки к груди, сказав последнее слово с таким испугом, словно за попытку «примазаться» к герцогской семье я ее тут же испепелю.

– Та-ак. А подробнее?

– Герцог был мил с моей матерью, когда еще не был женат. Я появилась на два года раньше, чем было объявлено о помолвке его светлости. Он не стал отсылать куда-то мою матушку, а дал денег на мое образование. Я была личной служанкой ее светлости, и именно она научила меня менять лицо… Ее светлость не знала, что я внебрачная дочь ее мужа, это тщательно скрывалось. Но когда я начала взрослеть, то она вызвала меня к себе и рассказала, как сделать себя непривлекательной. Наверняка не желала, чтобы кто-то из ее сыновей связался с дочерью прачки, а менять служанку не хотелось, ведь меня очень хорошо обучили, ваше высочество! Я умею считать и писать, знаю, как укладывать волосы и ухаживать за дорогими тканями, вы же… не отошлете меня? – Во взгляде Иолли было столько ужаса, что я, не удержавшись, погладила ее по прикрытой чепчиком макушке.

– Нет, не отошлю. Пока я здесь, ты остаешься моей личной служанкой. Но герцог был прав, скрывая тайну твоего рождения. Пусть так и остается во имя твоего спокойствия.

Быстро-быстро закивав, Иолли попросила у меня разрешения забрать посуду, а я в свою очередь позволила ей это сделать, сказав прийти ко мне вечером.

Теперь, когда история этой девушки была мне известна, у меня появилась идея, как сделать жизнь Иолли, быть может, сложнее, но куда интересней, богаче и, что самое главное, направить ее умения в полезное для меня самой русло.

Оставшись одна, я с удовольствием вытянулась на кровати, не забыв вытащить из-под подушки стилет и вернуть его в «тело» клинка, и встала с кровати лишь тогда, когда за дверью сменился караул храмовников, обозначая приближающееся время обеда.

Вчерашнее платье, макияж, распущенные волосы с короной поверх и все те же серьги. Я не собиралась быть оригинальной, припрятав флакон с зельем в узкий рукав нижнего платья и убедившись, что он оттуда не выпадет, а достать не составит труда, взяла в руки меч.

Поколебавшись, я со вздохом, виновато погладив оружие по рукояти, повесила перевязь на место.

Идти на приватную встречу с оружием… Конечно, это часть меня как защитницы веры. Но я-то иду туда как скучающая по обществу мужчины женщина, а меч… Жало может меня выдать, граф не похож на дурака. Скорее – на осторожную крысу с множеством мелких, но очень острых зубов.

В тот миг, когда мои пальцы отпустили оружие, в дверь постучала Иолли, сказав, что пришла по поручению графа проводить меня в его кабинет на обед.

Мельком бросив взгляд на лицо девушки, я увидела, что она обновила свою «защитную» раскраску. Волосы, и так едва виднеющиеся из-под чепчика, она, видимо, аккуратно смазывала жиром, чтобы они казались засаленными и неопрятными.

Подумать только, она ведь жила так все это время!

Кабинет графа оказался не так уж далеко от выделенных мне покоев, и меня уже ожидали. Два стражника по обеим сторонам распахнутой двери, за которой была видна часть комнаты и ходящий туда-сюда Стефан, вытянулись в струнку.

Бросив на них мимолетный взгляд, я сделала шаг внутрь кабинета.

На небольшом прямоугольном столе, накрытом узорной скатертью бело-зеленого цвета и явно принесенном сюда откуда-то из другого места, громоздилась мелкая дичь, моченые в меду яблоки и даже небольшая плошечка крупной, зерно к зерну, красной икры.

Венчал это великолепие серебряный кувшин с вином.

С торцов стола были поставлены уже виденные мною в главном зале стулья герцога и герцогини.

У противоположной входу стены скромно спрятался небольшой парчовый диванчик, игриво поблескивающий золотым шитьем на подушках.

Я довольно улыбнулась – все шло так, как запланировано.

– Ваше высочество, – одернув украшенный серебряным шитьем черный камзол, граф шагнул мне навстречу. Сегодня он был трезв и свеж. Темные волосы, чистые и аккуратно уложенные, слегка завивались, вкупе с его породистым лицом делая похожим на какого-то популярного актера из молодежных сериалов. Склонившись над моей рукой, он едва ощутимо коснулся ее губами.

– Ваша светлость. – Я решила, что чуть-чуть подсластить пилюлю с самого начала не помешает, и «повышенный в титуле» едва вздрогнул, словно охотничья собака, почуявшая запах зверя. От графа во все стороны плеснуло самодовольством и интересом ко мне куда более явным, чем вчерашним вечером.

«Что, кобелина? Больше всего тебя сейчас, как и ожидалось, возбуждает власть? Посмотрим, как далеко ты готов зайти, чтобы получить ее», – с омерзением подумала я.

Двери кабинета закрылись за моей спиной, оставив меня, графа и… слугу.

Нет, третий тут явно лишний. Надо как-то от него избавиться…

Граф провел меня к стулу, пододвинув его, когда я изволила сесть. Потом, сев на свое место, махнул рукой слуге. Тот, взяв графин, наполнил оба бокала, после чего вытащил из поясной сумочки небольшую, с большой палец руки, рюмочку и налил себе.

Продемонстрировав налитое мне и графу, мужчина влил вино себе в рот, снова продемонстрировал мне и графу уже пустую рюмочку и сказал:

– Ваше высочество, ваша светлость, вино из напоенных южным солнцем угодий империи прекрасно, как и всегда.

Интересно, почему он называет его герцогом? По личной инициативе, из благоразумия или по прямому приказу?

– Я взял на себя смелость пригласить к нашему обеду виночерпия, чтобы вам было спокойнее, ваше высочество, – официально обратился ко мне граф, и я царственно кивнула, высказывая свое одобрение. – Якоб, ты свободен. – Взмахом руки Стефан отослал слугу прочь, и я, опустив взгляд на ближайшее ко мне блюдо, стараюсь не выдать своей радости.

– Наконец-то можно обойтись без этих «высочеств» и «светлостей», – с облегчением в голосе выдыхаю я, откинувшись на спинку стула, едва только дверь за слугой закрывается. – Стефан, здесь все такое невероятно аппетитное, что я просто не знаю, с чего начать. Поухаживаешь за мной? – Я улыбаюсь самыми краешками губ, кокетливо хлопая ресницами, и следующую пару минут он расхваливает мне то или иное блюдо, подкладывая небольшие кусочки на тарелку.

После чего я, краем глаза посматривая, что именно ест сам Стефан, пробую те же самые блюда в том же порядке, ведя неторопливую беседу. Вернее, отвечая на вопросы.

– Как дела в столице? Мне так жаль, что я не смог посетить бал в вашу честь… Боюсь, что даже мои поздравления не дошли до замка. Смотритель вороньей башни так и недосчитался тех птиц.

– Когда я уезжала, было все спокойно. Судя по письмам отца, там все так и осталось. А балы… Что ж, думаю, что когда это все закончится, бал, который устроят в честь нового герцога Фиральского, будет если и хуже, то совсем не намного. – Я пригубила вино и облизнула кончиком языка губы, глядя Стефану в глаза.

Тот немного помолчал, выдерживая мой взгляд, затем глаза отвел.

– Вы изменились, моя принцесса. Я помню вас совсем другой.

И этот туда же…

– Да, я изменилась. Испытала божественное присутствие на себе, несколько раз чуть не умерла… Ощущение опасности меняет. Будоражит кровь. – Я снова пригубила вино и, отломив половину от кусочка хлеба, положила сверху горстку красной икры, даже зажмурившись от удовольствия.

Граф молчал. Я чувствовала его интерес. Его эмоции касались меня, как едва заметные дуновения ветра, принося с собой то удивление, то настороженность, то сомнения. Но любопытство главенствовало над всем этим, и потому, когда я, откусив небольшой кусочек от своего бутерброда, взглянула на Стефана, он, подлив себе вина в кубок, отсалютовал им мне.

– За вас, моя отважная принцесса! – Граф выпил все залпом, с аппетитом заел куском мяса, вытер пальцы о салфетку.

– А что же вы, Стефан? Такой видный мужчина и до сих пор без невесты…

– Тяжело найти хоть сколько-то приличную замену невесте, если до этого она была вами. – Он расстегнул верхнюю пуговицу камзола и снова потянулся к вину.

Он так выпьет вообще все, и куда мне подливать зелье?

Я поймала руку Стефана и отвела ее в сторону от графина, выдерживая его недоумевающий взгляд.

– Воздержитесь от вина, граф. Потом… нужно будет чем-то унять жажду.

Его глаза стали чуть больше, он скользнул взглядом по моим пальцам, что все еще придерживали его запястье, потом вверх по руке до плеча, задержавшись взглядом на вырезе платья, и, наконец, в глаза.

– Вы… – Стефан даже чуть-чуть осип.

– Я думаю, что в ходе обсуждения вашего положения потребуется чем-то смягчить горло. В конце концов, и меня и моего отца беспокоит то, что происходит в герцогстве. – Я взяла чуть более деловой тон, при этом со скучающим видом возводя глаза к потолку и отпуская руку графа.

– О да. Конечно. – Чуть растерявшись, Стефан некоторое время перекладывал свою двузубую вилку с места на место, словно пытаясь подыскать ей идеальное место возле тарелки, то и дело цепляя ее длинными зубцами стоящую рядом посуду.

Я, несколько мгновений изучая его лицо, снова едва-едва пригубила вино. Потом, отставив кубок в сторону, едва слышно кашлянула, привлекая внимание задумавшегося графа.

– Ситуация такова, что в дворцовом архиве есть два письма от вашего отца о наследовании. – Разгладив ладонями складки на платье, я могла бы, даже не пользуясь своей способностью понять, что граф, мягко говоря, не в восторге от услышанного. Он хотел что-то сказать, но лишь плотнее сжал губы в итоге, чуть наклоняя голову и показывая, что слушает меня самым внимательным образом. Я продолжила: – Конечно, вес имеет только самое последнее письмо, однако мой отец отправил меня для того, чтобы разобраться в ситуации. Когда возникает такая чехарда с наследниками, решение нужно принимать осторожно и взвешенно, ведь от этого зависит благополучие королевства.

Я не сводила взгляда со Стефана, а он, словно загипнотизированный, смотрел на меня. Нервно облизнув губы, он практически отвел взгляд, но я тут же чуть сменила позу, демонстративно накручивая локон на указательный палец.

– И какое решение вы приняли, моя принцесса?

– Я же беседую с вами, Стефан, – мягким голосом намекнула я, и граф чуть повеселел. – Однако, прежде чем вынести окончательный вердикт, я бы хотела ознакомиться с некоторыми документами. Конечно, я слышала, что кабинет вашего покойного отца сгорел, и весьма опечалена этим, но, судя по стеллажам за вашей спиной, какую-то часть из последних казначейских книг вы перенесли сюда. Я хочу с ними ознакомиться.

Граф, все же сумев поднять взгляд, глупо моргнул, молча смотря на меня, а затем переспросил:

– Вы… хотите посмотреть записи о герцогской казне?

– Да. – Я кивнула, ласково улыбнувшись Стефану. – Только с начала зимы, не раньше. А еще, может быть, то письмо с требованиями от мятежников? Если оно сохранилось.

Стефан кивнул, как болванчик, и, встав из-за обеденного стола, обошел стол рабочий, подходя к стеллажам и вытаскивая с полки объемный, еще не до конца сшитый, но уже вставленный в обложку фолиант.

Я же, как только граф повернулся ко мне спиной, вытащила из манжеты флакон, вылила большую часть в графин с вином, а потом вполне демонстративно потрясла его над своим кубком как раз так, чтобы обернувшийся от стеллажа Стефан это увидел.

– Мой лекарь настаивает, чтобы я принимала свое лекарство для снятия боли от ранения каждый раз после еды. Честно говоря, жуткая гадость, только с вином пить и можно, но действительно помогает. – Я вздохнула и, снова обратив свое внимание на флакон из темного стекла, постучала по нему ноготком. С горлышка сорвалась темная капля, тут же растворившись в вине, и я с довольным видом закупорила флакон и убрала его обратно под манжету.

– Лекарь… это тот молодой храмовник, который дежурит на кухне? – уточнил граф, и я кивнула, беря свой кубок и медленно выпивая его до самого дна, благо вина в нем оставалось на два глотка.

После чего налила себе еще вина из графина на самое донышко и тут же сделала вид, что запиваю горькое лекарство, оставив все вино на самом деле нетронутым.

Понимающе покивав, Стефан разложил фолиант на столе и, полистав его, вытащил несколько листов, протянув их мне.

– Это третий и второй месяцы. Первый уже подшит в книгу, будет удобнее, если пересесть за стол или на диван.

Я благосклонно кивнула, оставшись на месте, и, приняв бумаги, тут же с самым заинтересованным видом принялась в них смотреть, для натуральности максимально медленно ведя взглядом по кривым мелким строчкам и проговаривая про себя все, что на листе написано, сопровождая процесс шевелением губ.

Граф обошел рабочий стол, сев на место. Немного поковырялся в тарелке, кидая на меня заинтересованные взгляды, которые я в полной мере могла ощущать, даже не видя его лица, потом забулькал вином, переливая его из графина в кубок.

Я вздохнула, нахмурившись и закусив губу. Подняла взгляд на самое начало, потом – снова туда, где якобы остановилась.

В отчетах не было ничего интересного. Какие-то совершенно подвешенные для меня в воздухе цифры, которые для сверки нужно было выводить самостоятельно. Да и мне, до сих пор не до конца разобравшейся в местном ценообразовании, было тяжело сопоставить доходы герцогства и отчисления в казну.

– Все в порядке? – уточнил граф, и я бросила на него поверх листа такой тяжелый взгляд, насколько могла. Он стушевался. – Прошу прощения, моя принцесса.

Я отвела взгляд, а Стефан наконец-то сделал несколько глубоких глотков из кубка. Потом налил себе еще. Когда я добралась до второго листа, он осушил третий кубок и принялся сверлить меня взглядом, далеким от дружелюбного, и уж тем более – вожделеющего.

– Кажется, что все в полном…

– Ты же тупая, как стул, на котором сидишь. Что ты из себя изображаешь?

Я молча хлопала глазами на набычившегося графа. Он лишь продолжал распаляться:

– Набиваешь себе цену? Что-то хочешь с меня поиметь?

– Граф, что вы себе позволяете?

«Так… Это вроде бы как-то не так должно было работать. Или так? Что-то там Мило говорил про впечатляющие результаты на мышах и полный снос крыши. Кажется, надо было уточнить, что именно он имел в виду…» – запоздало подумала я.

Стефан тем временем встал, резко отодвинув свой стул, прошелся по кабинету, нервно оттягивая намотанный на шею шарф, словно бы он его душил.

– Что я себе позволяю… Что я себе позволяю? И кто меня об этом спрашивает? Женщина! Существо, чья ценность определяется лишь удачной возможностью выйти замуж и рожать, пока может. Да еще и будущая подстилка драконьего прихвостня. Сидишь тут, изображаешь из себя вершительницу судеб, а сама-то ничего из себя не представляешь!

Я сложила листы с отчетом пополам и пристроила их между графином и своим бокалом. Все, что говорил Стефан, меня мало интересовало и тем более совершенно не задевало. В чем-то он был действительно прав, если бы говорил о той Эвелин, которую знал когда-то. Но все же даже частичная правдивость его слов совершенно не давала ему права так отзываться о… О нас.

Я припомнила вдруг такое далекое, полустертое наслоившимися событиями воспоминание о том, как увидела Эвелин в зеркале, а за ее спиной – ту женщину-змею и ее острые когти, которыми она была готова растерзать принцессу на части.

Вспомнила, что Эвелин не получила защиты ни от кого. Она была пешкой, разменной фигурой, которую сначала пытались выгодно выдать замуж, а потом… за нее отказался бороться даже собственный отец.

И пока граф бесновался, изливая в пространство ушаты словесной грязи и нервно расхаживая по кабинету, я стянула со стола вилку. Следя взглядом за мечущимся туда-сюда мужчиной и удовлетворенно слушая, как его речь все больше переходит в крик, я заправила ручку вилки за манжету так, чтобы два ее зубчика оказались аккурат под моими пальцами.

Не Жало, но тоже на что-нибудь сгодится.

Стефан меж тем, самостоятельно дойдя до точки кипения, наконец остановился посреди кабинета, уставившись на меня совершенно диким взглядом.

За дверью раздались голоса. Я не узнала их, но по интонациям поняла, что разговор там далеко не дружелюбный. Граф на голоса тоже отвлекся: наклонил голову, прислушиваясь к происходящему и дыша тяжело, словно загнанный зверь. Его лицо шло багровыми пятнами, кулаки то сжимались, то разжимались, а когда он посмотрел снова на меня, я поняла – пора.

– Ну что, выговорился? Ты – позор всего герцогского рода. Трус, прячущийся за спиной чародея и лижущий зад драконопоклонникам! Если уж говорить о подстилках, то мне еще есть чему у тебя поучиться!

– Заткнись!

Я вскочила со стула как раз в тот момент, когда Стефан с криком бросился на меня, но не учла того, что вместо удобных штанов на мне длинное платье. Вместо быстрого шага в сторону я наступила на край подола, ухватилась за поднятую в ударе руку графа, дернув ее на себя.

Мы оба покатились по укрытому ковром полу, но уже через миг меня подмяли под себя, и я в очередной раз ощутила, как чужие пальцы впиваются в шею.

Впрочем, руки Доры, восемнадцатилетней девушки из деревни, привыкшей рубить дрова, таскать воду и ухаживать за скотиной, были сильнее, чем руки моего несостоявшегося жениха и вассала.

Схватившись левой рукой за ближайший локоть Стефана, я, задержав дыхание, выдвинула еще сильнее пальцами правой руки вилку, крепко схватившись за ее рукоять, и со всей силы ткнула ею в бок придавившего меня к полу мужчину.

Два острых, заточенных зубца, расширяющихся к рукояти, вошли в аристократический бок ничуть не хуже, чем до этого в кроличий. Стефан хрипло вскрикнул, чуть разжимая руки, но тут же сжимая их снова. Налитые кровью глаза впивались в мое лицо, а исходящая от него ненависть пропитывала все вокруг.

Чувствуя, как в глазах темнеет, я выдернула свое оружие из его бокаи воткнула ему в плечо – выше я просто не дотягивалась.

За дверью послышался громкий вскрик и грохот удара.

Ну же, где вы… быстрее! Прошу, быстрее!

– Именем ее высочества! – Я скосила глаза и увидела, как дверь в кабинет распахнулась, как Бернард сделал шаг внутрь, оборвавшись на полуслове от увиденной картины. Руки на моей шее вновь ослабли – Стефан отвлекся на бросившегося в его сторону мужчину, повернув лицо к нему, и я сделала то, о чем мечтала последние десять минут.

Вцепившись левой рукой ему выше локтя, я резким движением потянулась вперед и воткнула уже испившую графской крови вилку в шею. Туда, где пульсировала налитая кровью жилка.

В следующий миг графа мощным ударом сбросили с меня, ощущение сдавливающих шею рук исчезло.

– Нет! Не трогайте его! – сиплым, словно бы не своим голосом закричала я, и Альвин с Генрихом отпрянули от графа, что смотрел на меня немигающим взглядом, схватившись за шею, из которой торчал загнанный по самую развилку зубцов столовый прибор.

Бернард помог мне подняться, придерживая под локоть и за пояс. Генрих встал у двери, за порогом которой я увидела лежащие на полу ноги кого-то из стоявших на страже.

Альвин подал мне корону, что во время короткого, но яростного сопротивления слетела с моей головы и откатилась под стол.

– Ваше высочество, что этот…

Я подняла ладонь, призывая Бернарда помолчать, и благодарно приняла корону из рук своего оруженосца, надев ее на голову. Потом, проведя ладонью по все еще горящему от боли горлу, перевела взгляд на Стефана.

Он так и не вытащил вилку и, видимо, уже не мог.

Подойдя к нему, я опустилась возле него на одно колено так, чтобы не замарать платье об уже натекшую под него лужу крови из раны в боку, и, протянув руку к рукоятке вилки, заглянула в расширенные от ужаса и боли глаза.

– За предательство короны, покушение на жизнь принцессы и преступный сговор с драконопоклонниками я, ее высочество Эвелин, принцесса Андарии, герцогиня Латисская, Карающий меч и глас Светозарной, приговариваю графа Стефана Фиральского к смерти.

– Свидетельствую, – откликаются по очереди Бернард, Генрих и Альвин. Запоздало, потому как я, испытывая мрачное удовлетворение, уже медленно вытаскиваю вилку из шеи графа, освобождая дорогу для потоков крови.

Взгляд Стефана гаснет спустя мгновение.

Встав, я окидываю последним взглядом распростертое возле дивана тело и небрежно роняю вилку на него.

– Бернард, Генрих, с этого момента замок временно переходит под ваше управление. Наведите тут порядок. Всех гостей, что еще не убрались из замка, допросить. Вежливо, но настойчиво. Каждый уголок этой норы осмотреть, в первую очередь – свежую кладку в темнице. Ее нужно сейчас же разломать и выяснить, что прятал умерший. Слуг не трогать. И необходимо написать нашим мятежным друзьям. Юному графу Герберту пора бы уже познакомиться со мной лично.

Закончив с указаниями, я, подобрав юбки, вышла из кабинета, сопровождаемая Альвином.

– Что случилось? Ты в порядке? – Стоило нам отойти на приличное расстояние, как телохранитель тут же начал заглядывать мне в лицо, пытаясь найти там… что-то.

– Альвин, я только что убила того, кто был виновен в смерти Доры и замешан во всем произошедшем на холме. Еще день-два, и мы отправимся в столицу. Я… – Замедлив шаг, я потянулась ладонью к шее, чтобы коснуться саднящей кожи, но остановила движение, увидев, что манжет нижнего платья измазан кровью.

Вот гадство! Надеюсь, со светлого отстирается…

Мы остановились.

– Эвелин?

– Я только что расстроилась из-за того, что измазала рукав кровью.

Альвин издал череду хмыканий, не зная, как на это реагировать. Я перевела на него задумчивый взгляд.

– Напомни мне, что ты чувствовал, когда убил того мародера?

– Страх за маму и сестру. Гнев, – с некоторой заминкой ответил Альвин.

– А потом?

– Ничего. – Альвин пожал плечами, чуть обескураженно смотря на меня. – Я ничего не чувствовал потом. Так было нужно.

– Да, правильно.

Я снова пошла вперед к своим покоям. Альвин тут же последовал за мной.

– Ты точно в порядке? – спросил он еще раз уже у самой двери. Я обернулась на него и улыбнулась совершенно искренне.

– Да. Ведь так было нужно, верно? Будь добр, позови Иолли, ту служанку, что мне прислуживала.

Оставив его за дверью, я в первую очередь сняла с себя корону, придирчиво осмотрев ее на предмет повреждений от падения, и, к счастью, ничего не нашла.

Сняв серьги и сложив все украшения в ларец, я коснулась висящей на шее цепочки с ключом, и она просто упала мне в ладонь, смятая и местами покрытая кровью. Взяв со стола зеркало, я без удивления наблюдала, как следы от сдиравшей во время удушения кожу цепочки медленно бледнеют, сливаясь с общим тоном.

Отложив зеркало, я закрыла ларец, положила ключ рядом с ним, и как раз в тот момент, когда я размышляла, где же теперь хранить ключ от столь ценной шкатулки, в дверь постучала Иолли, звенящим от волнения голосом спросив разрешения войти.

Впустив герцогскую внебрачную дочь, я с ее помощью избавилась от платьев.

– Ты говорила, что искусна в уходе за дорогими тканями. Пятно с манжеты сможешь убрать?

Иолли обратила внимание на кровь и, чуть побледнев, кивнула.

– Уже весь замок гудит, ваше высочество… это правда?

– Что именно – правда? – уточнила я расслабленно, надевая на себя привычную к телу рубаху и штаны.

– Что граф обезумел и напал на вас! А вы его… вилкой! – Бросив на Иолли беглый взгляд, я увидела, что она прижимает мое нижнее платье к груди, сверкая глазами от неподдельного ужаса и восторга одновременно.

– Да, правда. – Я натянула поверх нательной рубахи тунику, взяла в руки перевязь с мечом и подпоясалась ею. Нечаянное прикосновение к рукояти Жала принесло целый шквал эмоций. Каким-то образом мое оружие тотчас ощутило, что я кого-то убила, обдав меня последовательно восторгом от моего возвращения, радостью за то, что я цела, и обидой, что я кого-то убила без него.

«Ну, извини, не было возможности попросить графа подождать, пока я за тобой сбегаю. Все случилось не так, как я планировала», – обратилась я мысленно к Жалу.

– Вы такая смелая! – Заметив мой чуть ироничный взгляд, Иолли смутилась, уткнувшись взглядом в пол. – Пятно свежее, я займусь им прямо сейчас, и завтра ваше платье будет как новое.

– Зайди ко мне еще раз вечером, – напомнила я напоследок Иолли, и она, быстренько поклонившись, убежала, забрав мое нижнее платье с собой.

Заплетя волосы в косу, я перевязала ее лентой и вышла в коридор. Сидеть в комнате не хотелось, во мне медленно, но верно закипала жажда кипучей деятельности. Замок этой жажде соответствовал чуть более чем полностью, гудя, как разворошенное осиное гнездо.

При выходе меня сразу взяли «в конвой» приставленные к моим покоям храмовники, чьих имен я, к своему стыду, не знала.

Зато они отлично знали, где здесь кухня, проведя меня, испытывающую жуткую жажду после вина, кратчайшим путем.

Мое появление там вызвало еще больший паралич, чем в свое время на королевской кухне. Налитое по моей просьбе молоко сначала продегустировал один из сопровождающих меня мужчин, после чего я с удовольствием осушила два стакана.

Тут меня и поймал Мило.

Бросившийся ко мне целитель выглядел так, словно его самого недавно пытались задушить – бледный, всклокоченный, бело-красные одежды растрепаны, взгляд загнанного зверька.

– Живая, слава Светозарной!

Ну, допустим, Ее заслуги в этом нет, ну да ладно.

Мило схватил меня за руку, я почувствовала, как он моментально «просканировал» меня, пытаясь найти все повреждения серьезнее царапины, потом, чуть успокоившись, глубоко вздохнул, отходя на полшага.

– Я и подумать не мог…

– Никто не мог подумать, что граф окажется предателем и трусом, Мило. Но я в полном порядке, моему целителю совершенно незачем переживать, – прервала я паренька, и тот понятливо замолк, кивая после каждого моего слова.

– Генрих осматривает подземелья, я встретил его у самого входа. Он мне и рассказал… – Мило нервно взъерошил волосы, будто бы вспоминая, что хотел сказать. – А! Генрих сказал, что, может быть, вы сразу захотите присоединиться, если самочувствие позволяет. Они сейчас, наверное, только начали разбивать стену.

– Мое самочувствие еще как позволяет. – Я оживилась и уже сама вцепилась в локоть Мило. – Веди. Посмотрим, какие секреты Стефан замуровал под замком.

До расположенной под замком тюрьмы мы практически бежали. Чувствуя небывалое возбуждение, я летела вперед, ориентируясь на подсказки Мило, руку которого так и не отпустила, но уже у самой тюрьмы, чуть не кувыркнувшись вниз по стертым от времени каменным ступеням, вынужденно замедлила шаг.

Звук ударов кирки по камню было слышно уже тут. Идущий чуть впереди храмовник прижал ладонь к сердцу, так внезапно остановившись, что я чуть не влетела носом в его спину, но уже через мгновение сделал шаг в темноту, держа над ладонью небольшой шарик света.

Перейдя на второе зрение, я с интересом глянула на светлячка, который теперь больше напоминал одуванчик благодаря тонкой ножке из Ато, идущей от руки храмовника вверх, и коротким тонким ворсинкам вокруг «головы», которые едва заметно рассеивали вокруг Ато.

Впрочем, магический светлячок был тут же забыт, стоило мне только повернуть голову вправо, туда, где, по моим прикидкам, сейчас находился Генрих и другие ломавшие стену храмовники.

– Не заходите туда! Стойте на месте! Ничего не делайте! – Я рванула в ту сторону, чуть не встретившись лбом с каменным углом, который вторым зрением был совершенно не виден, благо все тот же храмовник со светлячком успел схватить меня за плечо. Чертыхнувшись, я вернула себе способность нормально видеть и снова бросилась дальше по коридору.

Генрих и его подчиненные весьма дисциплинированно замерли возле пролома в стене, настороженно вглядываясь в темноту за ним.

– Мило, идешь за мной. Остальные остаются здесь… Ты можешь зажечь? – Последнее я сказала уже целителю, махнув рукой в сторону висящего над ладонью светлячка. Парень кивнул, и, как только над его рукой загорелся такой же шарик света, я полезла в провал, прихватив с собой кайло одного из храмовников.

Замурованная часть темницы была совсем небольшой и ничем не отличалась от той, что была по ту сторону стены. Те же клетки, та же гниющая солома на полу. Ужасная сырость и крысы, с возмущенным писком разбежавшиеся во все стороны при нашем появлении.

– Пресветлая дева! – охнул Мило, поняв, почему я позвала его с собой. В первой же клетке, закрытой намертво с помощью пропущенной через два ушка короткой склепанной цепи, лежала девушка. Она была еще живой, но, видимо, без сознания, а на ее ногах и руках виднелись следы от крысиных укусов.

А вот и пропавшая дочь барона. Какую еще девушку мог так старательно прятать от меня графеныш?

Не сговариваясь, мы с целителем в четыре руки засунули зуб кайла в одно из звеньев и, вцепившись в рукоять, на счет раз-два начали дергать на себя, постепенно размыкая его.

Когда звено поддалось, Мило тут же бросился внутрь клетки, проверяя состояние пленницы, и я увидела, как его руки начали распространять едва заметное сияние.

Оставив Мило, я подошла ко второй клетке, точно зная, кого увижу. Спутать это Ато с чьим-то еще мне было весьма тяжело.

Иршад Ат’Фаюм слабо улыбнулся мне, даже не пытаясь встать или хотя бы сесть ровно, так и оставшись в полулежачей позе, привалившись спиной к стене.

– Ты его догнала, – едва слышно прошептал он, снова улыбаясь безмятежной и от того жутковатой улыбкой. – Ut’tati beheda^[54]. – Он перешел на знакомый мне по звучанию тохаимский, и я покачала головой.

– Побереги силы. Я тебя не понимаю, но главное, что меня понимаешь ты. Мы вытащим тебя из клетки, и никто больше не будет над тобой издеваться, но ты должен будешь рассказать мне все…

– Нет, – прервал меня чародей, потом показал свои запястья, испещренные тонкими шрамами поперек. – Тшш. Иршад должен молчать, так велит договор.

– Стефан мертв. – Я тряхнула головой и перевела взгляд на висящую в ушках цепь. Такую же, как была на клетке Соэнлики.

– А договор жив, – тоскливо прозвучало мне в ответ.

– Ты преступник, ты это понимаешь? – Я гневно посмотрела на лежащего чародея, и тот снова улыбнулся. Беспомощно.

– Я гярун. Гярун чтит договор или умирает.

– Ты и так умрешь, если не скажешь, что произошло на самом деле! – почти рявкаю я, не понимая, к чему такая принципиальность теперь.

– Защитница, у тебя все в порядке? – прорезался сзади голос Мило. Я отмахиваюсь.

Чародей кивает и устало закрывает глаза.

Да чтоб тебя черти драли! Харакаш, как мне тебя сейчас не хватает…

– Ты можешь хотя бы пообещать мне, что не причинишь вреда ни мне, ни моим людям? Не будешь пытаться забрать нашу Ато?

– Клянусь, что ничего из этого я не хотел и сейчас не буду делать. – Шепот чародея где-то на грани слышимости.

– Мило, помоги, надо открыть еще одну клетку! – Я поднимаю кайло и втыкаю ее зуб в звено цепи. Подошедший Мило смотрит в клетку и отшатывается в сторону.

– Это же…

– Да. Помоги открыть.

– Но он же…

Я поворачиваюсь к лекарю и смотрю ему в глаза.

– Помоги. Мне. Открыть. Клетку, – тихо и проникновенно, выделяя каждое слово, повторяю я, и целитель, нервно задергав щекой, вцепляется вместе со мной в рукоять кайла.

Когда мы выходили из пролома в стене, глаза моих храмовников приблизились по размеру к блюдцам.

Мило нес на руках девушку, на удивление под бело-красными одеждами лекаря оказался вполне выносливый парень, способный на такой маленький подвиг. Я же чародея буквально тащила. Он был так слаб, что мы с трудом подняли его на ноги. Обхватив Иршада за пояс и перекинув его руку себе за шею, я доволокла чародея до проломленного участка стены, встретилась взглядом с совершенно обалдевшим от увиденного Генрихом и ядовито поинтересовалась:

– Мне кто-нибудь поможет или всем страшненько?

Помогли. С опаской, но бережно чародея подхватили под руки-ноги, перенесли через остатки кладки и замерли, не зная, что с ним дальше делать.

– Девушку в гостевые покои, это дочь барона Каддора. Чародея… – Я задумалась, потом махнула рукой. – Тоже в гостевые покои. В другие, естественно. И охрану из храмовников к дверям обоих.

Генрих махнул рукой, и его братья по Ордену во главе с Мило вышли из тюрьмы, унося обессиленных пленников.

– Могу я спросить, зачем защитнице этот чародей? – Генрих интересуется очень вежливо для человека, который явно в курсе, кто это и что он натворил в деревне.

– Сложно сказать. Он не такой уж и невиновный, но он скорее орудие, чем верный исполнитель. Над Иршадом сильно поизгалялись, да еще и навесили кровный договор. Тем более чародей после побега пытался помочь мне в меру своих сил…

– Что с ним будет? – Генрих собрал оставленные товарищами кайла.

Хозяйственный!

– Я не знаю. Он виноват во всем произошедшем, но меньше всех. В какой-то степени он такая же пострадавшая сторона, как и я. Мне его жаль. Наверняка его не ждет ничего хорошего в Андарии, но я не знаю, как ему помочь. И хочу ли я. И надо ли… – Вздохнув, я потерла лицо ладонями.

– Защитнице нужен мой совет? – Я оборачиваюсь на храмовника, который нежно прижимает к груди шесть кайло, и, помедлив, киваю.

– Нужно научиться слушать сердце…

«…Меня оно за всю жизнь всего два раза подвело». – В памяти всплыли, продолжая фразу, слова, когда-то сказанные Харакашем. В носу вдруг защипало, и я, вскинув взгляд к темному потолку, глубоко вдохнула.

– Благодарю. Это стоящий совет. Идем, сегодня нужно сделать еще много дел.

– Да, граф Бернард отправился писать письмо Герберту Фиральскому сразу после вашего ухода. Я взял на себя обязанность по проверке всей замковой стражи и отправил письмо в Алую крепость для Безымянного. – Генрих отчитывался о запланированной и уже проделанной работе обстоятельно, поднимаясь за мной по лестнице, ведущей из подземелья.

– Хорошо.

В коридоре мы разделились. Генрих тут же назначил мне сопровождение из первых попавшихся ему на глаза храмовников, и мы дошли сначала до кабинета Стефана, где я взяла интересовавшие меня записи о состоянии дел в герцогстве, чистую бумагу, что нашла в столе, чернила и перо, а потом – до главного зала, возле которого я встретила Альвина и графа Бернарда.

Граф отчитался об отправленных письмах, сообщив, что, учитывая небольшое расстояние, ответ можно ждать уже к ужину, а Альвин, забрав у меня мою ношу, понес все в зал, на ходу спрашивая, хочу ли я что-нибудь еще.

Я хотела.

– Альвин, сядь и внимательно меня выслушай. – Указав на свободное место возле тронов, я села на тот, что был предназначен для герцога. Телохранитель, сгрузив все принесенное на стол, сел, настороженно глядя на меня.

– Я нашла чародея, который… СИДЕТЬ! – рявкнула я, стукнув кулаком по столу. Альвина, уже успевшего вскочить на ноги, словно ударом молота вернуло на стул, и он смотрел на меня очень большими округлившимися глазами.

Мгновение царила полная тишина, как оказалось – сели вообще все: Альвин, убиравшиеся в зале слуги, только вошедший Мило…

В груди гудела разбуженная храмовым наречием струна. Я, вздохнув, потерла лицо. Как и почему я использовала тайный язык Ордена – мне было неизвестно.

«Я просто устала… Как бы ни храбрилась и не пыталась отрицать очевидное, это все… Оно давит на меня. Я хочу домой», – с грустью подумала я.

– Прости, Альвин. Прости, Мило. И вы тоже… Хм. – Я оглядела зал, где снова начали, пусть и немного нервно, шевелиться слуги, и закрыла лицо руками, уперевшись локтями в стол.

– Это было весьма… ошеломляюще, – наконец выдавил из себя Альвин. – И, признаюсь, весьма своевременно. Итак, нашелся чародей, который… – Он вопросительно посмотрел на меня.

– Который напал на нас в деревне. Вернее, оборонялся от всех сразу. Покойный связал его кровавым договором, а когда тот стал не нужен – замуровал в подземелье. Вместе с дочерью барона Каддора…

– О которой я как раз и пришел поговорить! – вклинился в мою речь Мило.

– С ней что-то не так? – обеспокоенно уточнила я, прикидывая в уме все самое худшее. Альвин сделал сложное движение бровями в сторону навострившей уши прислуги. – Оставьте нас. Немедленно, – отчеканила я, и всех посторонних как ветром сдуло.

Вот и думай, то ли это мой непререкаемый авторитет работает, то ли Стефан запугал людей до дрожи. А может, и все вместе…

– Девица практически не помнит ничего из того, что с ней происходило после похищения. Кроме того, она явно пережила насилие… известного характера. Но и этого не помнит. А следы ушибов и укусов на теле выглядят странно, словно кто-то пытался ее лечить и не смог это закончить.

Два взгляда скрестились на мне.

Она может не помнить по причинам как магическим, так и чисто психологическим. С «лечил, но не долечил» все как раз понятно – у Иршада сил было крайне мало. Помог ей, чем смог. Интересно, если это он стер ей память, значит ли это, что Соэнлика видела что-то очень важное или даже опасное для заговорщиков?

– Не донимай ее расспросами о произошедшем. Пусть придет в себя. Стоит внимательно понаблюдать за ней, чтобы понять, не является ли ее забывчивость лишь последствием пережитого, и… в своем ли уме она вообще.

Мило согласно кивнул и заговорил снова:

– Чародей в очень плохом состоянии. Периодически он бредит, и тогда даже не понятно, что он говорит. Несколько раз спрашивал, нет ли у нас «обреченных на смерть». Прямо так и сказал, да, – заметив мой изумленный взгляд, уточнил Мило. – Когда я переспросил, он уже снова впал в свое бредовое состояние.

– Ясно. Послушайте меня оба. Иршад совершил несколько очень плохих поступков. Что-то из этого он сделал не по своей воле. О большей части он не сможет рассказать из-за этого дурацкого кровавого договора. Я… не знаю, что с ним делать. И до того момента, пока я не решу, никто из вас не должен причинять ему вред. Он такая же жертва заговора, как Соэнлика или я. Альвин?

– Будет исполнено. – Мой оруженосец вздохнул, легонько стукнув себя кулаком по груди. Мило, поймав мой взгляд, просто кивнул.

– Хорошо. Я хочу немного отдохнуть, сообщите мне, когда придет ответ от мятежников. – Я пододвинула к себе лежащие стопкой книги, выбрав из них ту, что имела самую раннюю дату на корешке. Мои собеседники понятливо удалились, оставив меня наедине с отчетами.

(обратно)

Глава 18 О стремительном карьерном росте и завершенных делах

Привычное копание в счетных книгах, сопоставление данных о том, кто, когда, откуда и сколько привез или, наоборот, увез и как это отразилось на благосостоянии герцогства, действительно успокаивало и расслабляло. А кроме того – дало весьма интересную информацию. Вспомнив о тех данных, что успела почитать в кабинете Стефана, и машинально сверив их с более ранними показателями, я поняла, что одна очень важная деталь попросту вылетела из моей головы.

Люди!

Те несчастные, которых уводили из деревень в цепях, отправлялись не за пределы Андарии, а на сапфировые рудники!

Как жаль, что тот, кто командовал военным лагерем, сбежал. И явно не обошлось без магии, чтоб ее… Слишком много быстрых исчезновений – Эверард, Стефан и командир лагеря. Стефан явно сбежал с помощью Иршада, но у того вряд ли хватило бы сил, чтобы куда-то переправить еще двух человек. Значит, в распоряжении Оташского был еще один чародей как минимум.

Пододвинув к себе чистый лист, я аккуратно начала выводить на нем первые слова приказа, по которому из Алой крепости было необходимо выделить отряд храмовников и отправить на освобождение рудников от «драконьей заразы и насаждаемого рабства».

Когда я уже заканчивала выписывать все свои титулы, подумывая, что пора звать Альвина, тот пришел сам, открыв дверь и впуская звуки какой-то возни из коридора.

– Фиральский младший прибыл, – чуть неуверенно сказал мой оруженосец, натолкнувшись на мой вопросительный взгляд.

– Прибыл? – Я отложила перо, потягиваясь. – И в какой компании?

– Бароны Каддор, Зимор и Стахий. И графья – Удо Оташский и Леон Амальский. И еще почти две сотни солдат. – Заметив, как я напряглась, Альвин махнул рукой. – Граф Бернард пустил внутрь только аристократов. Войско осталось за стеной, а этот замок хоть и мал, но очень хорош в обороне. Тем более напасть сейчас на крепость означает напасть на сам Орден. Храмовники не позволят, чтобы с вами еще что-то случилось.

Я все же добилась своего. Фиральская комтурия моя!

– Барону Каддору можно предложить навестить дочь. А так в любом случае пусть эта кодла ждет за дверями, ко мне пригласить только графа Фиральского.

Хмыкнув, Альвин коротко кивнул и вышел.

Никого не было так долго, что я уже всерьез запереживала о происходящем за дверьми, но пойти проверить я все же не успела.

– Милорд Герберт Фиральский, – объявил снова вошедший в зал Альвин, на лице которого я увидела неприкрытое довольство происходящим. Отойдя в сторону, мой телохранитель открыл дверь чуть шире и впустил молодого парня, одетого в чуть поношенный, но все еще заметно богатый камзол изумрудного цвета.

Те же непокорно завивающиеся темные волосы, что молодой граф при мне пригладил рукой, входя в двери. То же породистое лицо. Только взгляд другой, нежели у старшего брата. Потухший.

Усталость, ожидание, смирение. Коснувшись его эмоций, я в некотором замешательстве смотрела, как Герберт делает положенный поклон, обращаясь ко мне по всей длинной веренице моих титулов, и…

– …отдаю себя в руки королевского суда и божественного, – закончил он под моим пристальным взглядом, все так же не разгибая спины. Я перевела взгляд на Альвина и увидела, что тот тоже удивлен происходящим.

– Альвин, оставь нас.

Телохранитель, коротко кивнув, вышел, закрыв за собой дверь.

– Здравствуй, Герберт. Подходи, присаживайся. – Указав на тот стул, что несколькими часами ранее занимал Альвин, я дождалась, пока парень усядется.

– Ваше высочество, – первым нарушил паузу он, – я приношу извинения за действия моего брата. Это позор моей семьи, и я готов искупить его.

– Как? – тут же задала вопрос я, не сводя с него взгляда. Герберт вздрогнул, быстро поднял на меня взгляд и снова уткнул его в столешницу.

– Я… не знаю, – выдохнул он. – Как вам будет угодно.

– Твои советники наверняка выдали тебе ценные указания, как себя вести и что говорить, но я по-дружески советую тебе забыть все, что они тебе говорили, – побарабанив пальцами по столу, наконец заговорила я, продолжая рассматривать сидящего по правую руку наследника герцогского титула и земель, сканируя его эмоции. – Начнем с простого – с ответов на вопросы. Отвечаешь только «да», «нет», «не знаю». Итак, начали. Ты – младший сын Осберта Фиральского?

– Да, – чуть опешив, ответил парнишка.

– Ты поднял мятеж?

Пауза держалась около десяти ударов сердца.

– Не знаю, – наконец ответил Герберт, и я махнула рукой:

– Поясни.

– С помощью графа Леона я сбежал из-под стражи. После смерти отца Стефан не решил сразу, что со мной делать, и я успел отправить графу письмо. Потом… – Герберт замолк на мгновение, нахмурившись. – Все как-то само собой произошло.

– Почему Леон? – Заметив взгляд паренька, я кивнула. – Говори как есть.

– Он уважал отца и был частым гостем в нашем доме. Мать так же благоволила ему. Он лично учил меня ездить верхом, найдя для этого время между своими деловыми визитами. Я ему доверяю.

– Хорошо. Продолжим. Ты хочешь стать герцогом?

– Нет. – Ответ настолько уверенный, что я позволила себе улыбку.

– Ты станешь герцогом?

– Да. – Снова уверенность и даже какое-то упрямство. Я чувствую легкое раздражение, вспыхнувшее в Герберте при этом вопросе, но оно направлено не на меня.

– У тебя есть невеста?

– Да.

– Соэнлика?

– Да.

– Ты хочешь взять ее в жены?

– Нет, но возьму. – Герберт поднял на меня свои уставшие глаза и тут же пояснил: – Я ее практически не знаю, но она достаточно милая и к тому же дочь барона Каддора. У него большое влияние в герцогстве.

– Твой брат отравил герцога Осберта? – Я ожидала практически моментального ответа и, когда его не последовало, удивленно вскинула брови. Герберт продолжал смотреть на меня, только взгляд его изменился. Он изучал меня, думая, можно ли мне доверять.

Сомнение. Горечь. Решимость.

– Нет.

– Ты уверен?

– Да.

– Это сделал ты?

– НЕТ! – Он даже отшатнулся от меня, потрясенный моим предположением.

– Ты знаешь, кто это сделал? – Я продолжаю сверлить его взглядом, и он, закусив губу, молчит. – Ну?

– Это сделал барон Каддор.

Я отвожу взгляд от Герберта и поднимаю голову, изучая потолок зала. Пальцы выбивают рваный ритм по столешнице.

– Рассказывай все.

– После смерти матери и наказания Стефана отец написал указ о том, что назначает своим наследником меня. Указ был заверен матерью-герцогиней, приглашенным из Алой крепости Указующим…

– Подожди, ты его видел? Этого Указующего. Как он выглядел? – прервала я Герберта, и тот, чуть задумавшись, ответил:

– Высокий, весь в красно-золотом, в доспехах. Лицо в шрамах все, как сеткой…

– Ясно, продолжай.

Ты знал, Гир. Знал, но не сказал. Мог ли ты забыть о таком, как о чем-то несущественном? Теперь уже никто не узнает…

– Так, кхм… Соэнлика на тот момент была невестой Стефана, но после того, как отец объявил свое решение моему старшему брату, барон Каддор предложил разорвать помолвку, ссылаясь на внезапно ослабевшее здоровье дочери и буйный нрав моего брата, который может причинить вред хрупкой девушке. Мой отец согласился. Мы все понимали, что Каддор прознал о ситуации от своей дочери, но в этом не было ничего удивительного, тем более что поведение Стефана действительно было… не самым подобающим.

Я налила в кубок воды, смутно припомнив, что, кажется, пока я возилась с бумагами, заходил Альвин и пытался выбить из меня какие-то пожелания по еде и питью, а я, не вдумываясь даже, попросила воду.

Сделав несколько глотков, Герберт покрутил кубок в руках и поставил на стол.

– Мы с отцом не успели обсудить удачную партию. Соэнлику по каким-то причинам он не рассматривал в качестве невесты, да и с самим бароном в последний год у отца складывались не самые простые отношения. Они много спорили в кабинете, один раз отец даже велел ему выметаться вон и больше не показываться на глаза. Но отец был очень привязан к Каддору, мальчишками они росли вместе, семья барона вышла из конюших, потому, что бы между ними ни случилось, герцог его быстро простил, а барон с того времени был смирен и покладист. Когда отец заболел, он часто звал Каддора, и они часами могли говорить о прошлом, я присутствовал при этом… практически всегда. Даже когда отец умирал, барон был рядом с ним.

– Исключительная преданность, – тихо заметила я, и Герберт тут же сжал лежащие поверх столешницы руки в кулаки.

– Перед самой смертью отец что-то подписал или написал… Я не могу сказать, так как бросился за лекарем, едва ему стало хуже. Когда мы вернулись, я заметил чернила и перо, а Каддор убирал какой-то лист к себе за пазуху. Отец был уже без сознания, когда я выбегал из покоев, так что… Что бы там ни было, он уже не мог ничего сам сделать. – Переведя дух и отпив еще немного воды, юный граф продолжил: – После, уже в лагере, я слышал споры касательно того, кто станет моей женой, когда я унаследую титул отца. Барон говорил, что есть неопровержимые доказательства, нерушимый договор о браке, который стоит уважать хотя бы в память о моем отце. С ним были согласны, конечно, далеко не все.

– Правильно я тебя поняла: ты обвиняешь барона в том, что он отравил твоего отца, потому как хотел, чтобы его дочь стала герцогиней любой ценой?

Герберт нахмурился:

– Отцу стало плохо сразу после того, как он простил барона и снова впустил его в замок. Каддор был его близким другом, и никто иной не проводил с ним столько времени, кроме разве что меня. В руках барона сапфировая шахта, доставшаяся ему по праву дарения. Еще мой прапрадед вместе с баронским титулом дал предку Каддора эту шахту в личное пользование, исключив ее особым указом из всех графских земельных наделов. От уплаты налога это не освобождало, но и так понятно, на каком особом счету стала эта семья. Брак Соэнлики и моего брата означал бы передачу этой шахты обратно в герцогство. Но сам барон при этом только выигрывал, поднимаясь в титуле до графа и получая земли своих соседей Зимора и Стахия.

Змеиный клубок. Интересно, что рассказ Герберта существенно отличался в мелочах от того, что говорил мне в крепости сам барон. Общая канва та же, нельзя сказать, что барон мне врал, но вот эти мелкие детали… И ведь нет доказательств! Хотя бы для меня такие, чтобы не к делу пришить, а мне самой понять… Впрочем…

– Я услышала тебя, Герберт, и поняла. Сделай для меня полезное дело, вместе с Альвином сходи в бывший кабинет Стефана и постарайся найти там любое письмо или документ, который был написан рукой твоего отца.

– Да, ваше высочество. А потом?

– Вернись ко мне с найденным, никому не показывай и не говори, что это. Ссылайся на меня, конечно.

Герберт кивнул. В его глазах впервые за время нашей беседы прорезался огонек интереса. Я позвала Альвина и, велев впустить ожидающих в сопровождении храмовников в зал, отправила его вместе с младшим Осбертом.

Сопровождавшие «дорогих гостей» храмовники больше напоминали конвой: выстроившись вокруг пяти человек, они разомкнули линию перед ними, при этом двое из Ордена вышли вперед поближе к моему трону. Самым последним без сопровождения вошел граф Бернард.

– Граф Леон из Даннэ, герцогство Амальское. – Первым выступил вперед невысокий мужчина с короткими светлыми волосами, полноватый на лицо, с живым и цепким взглядом. Он согнулся в приличествующем ситуации поклоне, выпрямился и отошел чуть в сторону, освобождая дорогу следующему.

– Граф Удо из Норта, герцогство Оташское. – Такой же невысокий и даже чем-то похожий лицом на Леона мужчина вышел вперед следующим.

– Барон Зимор, Фиральское герцогство, – официально представился облаченный в красный кафтан, больше напоминающий длинное стегло, высокий и совершенно седой мужчина. Следом ему вторил барон Стахий, больше всего похожий на жизнерадостный колобок из-за камзола горчичного цвета со стремящейся к шару фигурой и добродушной улыбкой.

– Ваше высочество, барон Каддор снова к вашим услугам, – склонился последний гость, и я едва заметно прищурилась на такое очевидное подчеркивание нашей не первой встречи.

– Добро пожаловать в герцогский замок, милорды. Могу я узнать, почему среди графов нет представителей Фиральского герцогства?

– Граф Мараваль прячется в своей усадьбе на берегах Васконии. Граф Идемар упал с лошади во время охоты, свернув себе шею и не оставив наследников. Его землями правят бароны из числа тех, что поддержали Стефана, – тут же откликнулся граф Удо.

– Благодарю. Не буду растягивать нашу встречу дольше необходимого и потому сразу задам вопрос: поддерживая притязания Герберта Фиральского на титул герцога, на что вы рассчитывали?

В зале повисла неловкая тишина.

– Я хотел восстановить справедливость, – отозвался первым граф Леон. – Герберт Фиральский не заслужил участи бесправного пленника в собственном доме, особенно после того, как именно его герцог назначил своим наследником. Я был другом этому дому и этой семье и не мог оставить мальчика в беде.

– Ваши действия продиктованы исключительно сердцем? – Выгнув бровь и сцепив пальцы в замок перед грудью, я еще раз пристально вгляделась в стоящего передо мной человека, «читая» его чувства.

Он был совершенно спокоен, полон решимости и разве что самую малость удивлен.

– Истинно так. Готов принести клятву и подтвердить свои слова не только перед короной, но и перед Светозарной.

– Это не требуется, благодарю вас, граф. – Я позволила себе мягкую улыбку и перевела взгляд на Удо. – Следующий?

– Приглашен графом Леоном, так как являюсь его двоюродным братом. Организовал Герберту Фиральскому побег с помощью подкупа прислуги и сопроводил до первого лагеря ополчения, – отчитался граф и тут же огорошил: – Об остальном прошу разрешения изложить в письменном виде.

– Неужто граф от своих соратником что-то скрывает? – поинтересовался за его спиной Каддор, но Удо обратил внимание на этот вопрос не больше чем на летающую в нужнике муху, едва заметно дернув щекой.

– Излагайте. – Я указала графу на оставшуюся бумагу и чернила, и тот сразу сел за стол, без промедления заскрипев пером. – Интерес барона Каддора мне известен, потому жду остальных.

– У нас все просто, ваше высочество, – отозвался Зимор, а Стахий тут же закивал. – Стефан разорил часть наших земель сразу после того, как занял место герцога. Может, это и не сам он был, но зачем нам герцог, который такое допускает?

– И вы сразу решили устроить восстание?

– Нет, мы обратились к нему. А он нас… выпроводил, скажу так. – Зимор нахмурился, а Стахий вышел вперед.

– Не все знали, ваше высочество, что его светлость назначил младшего сына наследником. Потому мы думали, что Стефан властвует по праву, и только потом нам Каддор рассказал, что титул герцога старший сын забрал против отцовской воли вместе с его жизнью.

– Хм. Ясно.

Я перевела взгляд на Каддора, не собираясь что-либо еще говорить.

Граф, закончив писать, бережно подул на бумагу, подсушивая чернила, и передал ее мне:

«Я граф из Оташского герцогства, но оно – часть Андарии. Моя семья служила вашему деду и прадеду, а я служу вам и вашему отцу. Герцог якшается с драконопоклонниками, но доказательств этому у меня нет. Будьте осторожны, он хочет вашей смерти и везде имеет своих шпионов. Его шпион здесь – я, но в этот раз я буду ему не так полезен, как ему хочется».

– Благодарю за информацию, граф. – Прочитав письмо, я сложила его пополам и начала методично рвать на мелкие кусочки, складывая горкой перед собой. Граф Удо, встав, коротко поклонился и отошел к своему двоюродному брату.

Двери зала открылись, впуская Герберта и Альвина.

Подойдя ко мне под пристальным взглядом стоящих по бокам храмовников, юный граф протянул мне несколько небольших свитков.

Приняв их, я заглянула сначала в один, потом во второй. Их явно писала одна и та же рука. И явно не эта рука писала то письмо, которое показал мне в крепости Каддор.

– Благодарю.

Еще раз сверив почерки, я убедилась в сложившемся мнении и, положив письма на стол, несколько мгновений обдумывала ситуацию, понимая, что стою на очень тонком, слегка похрустывающем под ногами льду.

Встав, я вытащила из ножен Жало.

– Преклони колено, Герберт Фиральский. – Парнишка тут же опустился на одно колено, а я продолжила: – Властью, данной мне нашим королем Рудольфом Четвертым, я, Эвелин Латисская, принцесса Андарии и защитница веры, передаю в твои руки наследие твоего отца. С сегодняшнего дня и до скончания веков ты – герцог Фиральский. Правь мудро и справедливо.

Я коснулась плеча развернутым плашмя лезвием клинка, потом поставила меч перед лицом Герберта, упирая его острием в каменный пол.

– Клянусь в верности трону Андарии, моему королю Рудольфу Четвертому и Эвелин Латисской, защитнице веры. – Граф, вернее, уже герцог добавил меня в клятву по собственному желанию, после чего прижался большим пальцем левой руки к кромке лезвия.

– Хватит, – подавив удивление, приказала я, заметив, как моментально побелели пальцы герцога, и отвела его руку в сторону.

Меч едва ли не мурлыкает в моем сознании, получив добровольное кровавое подношение, и совершенно не расстроен тем, что оно прервалось. В голове моментально возникает понимание того, что сейчас произошло. Юный герцог принес клятву на крови, такую, что он не сможет нарушить даже ради спасения собственной жизни.

Опрометчивый и смелый поступок.

– Клятва принята, – окинув взглядом замерших в изумлении графов и баронов, я подождала, пока герцог Фиральский встанет с колена и пройдет мне за спину, встав между двух тронов, и продолжила: – Теперь, когда вопрос с герцогством решен, мне надлежит отправиться обратно в столицу. Я оставляю герцогу небольшое письмо, которое подскажет, на что стоит обратить внимание в первую очередь. Кроме того, я надеюсь на помощь заинтересованных лиц. Граф Леон, у вас еще есть время остаться на некоторое время при герцоге?

– Да, ваше высочество.

– Отлично, ваша помощь не помешает. Каддор, – я посмотрела на барона, и тот обрадованно встрепенулся, – ваша дочь отправляется со мной в столицу. Там ею займется королевский чародей, а после выздоровления она займет место среди моих фрейлин.

– Ваше высочество, осмелюсь напомнить, что моя дочь выходит замуж…

– Ваша дочь, Каддор, при смерти. Ее разум затуманен. Ее память пострадала. Единственное, куда она сейчас может выйти, это из своего тела вон. Матримониальные планы в данном случае неуместны, и мы, – я подчеркнула последнее слово, подняв правую ладонь и сверкнув знаком божества, – не даем своего одобрения на брак. Однако, – я сделала паузу, насмешливо глядя на идущего алыми пятнами барона, – никто не отрицает возможности такого брака, когда девушка будет в себе, и если они оба, и ваша дочь и его светлость, ответят друг другу согласием.

– Простите мою неосведомленность, ваше высочество, но что такое фрей-ли-на? – по слогам произнес новое для него слово граф Удо.

– Молодая незамужняя девушка, имеющая образование и обладающая манерами, одна из моей свиты. Фрейлина посещает вместе со мной все мероприятия, занимается благотворительностью, – я сделала небольшую паузу, обводя всех присутствующих взглядом, – выполняет мои мелкие поручения, обзаводится полезными связями и улучшает как свое, так и положение своей семьи.

– Для дочери барона звучит очень… перспективно, – с интересом хмыкнул Удо. – А для дочери графа в свите ее высочества может найтись место?

«Хе-хе, не зря тебя Оташский сюда отправил. Ты-то явно понимаешь, что еще может скрываться за фразой про полезные связи», – подумала я.

– Думаю, что да, – ответила я графу с улыбкой и снова обратила свое внимание на барона.

– Для восстановления этих земель потребуется много сил. Вы, барон, очень стремитесь к графскому титулу, и вы его можете получить прямо сейчас, но с одним условием. Вы отказываетесь от своей шахты и всех своих земель в пользу герцогства. Взамен вы получаете наследуемый титул графа и земли Идемара. Кроме того, становитесь советником юного герцога.

– А если я откажусь? – хриплым голосом уточняет барон, оттягивая воротник своего кафтана, что, видимо, резко начал сдавливать шею.

– Ничего страшного не произойдет. Есть еще два кандидата на немедленное получение титула графа. – Я сделала паузу, позволив себе насладиться изумлением на лицах Зимора и Стахия, которое медленно переросло в нервное ожидание. – Позже необходимо будет решить ситуацию с Маравалем, трусливое бегство графу не к лицу, потому его положение весьма шатко. Ну и, в конце концов, графов при герцоге должно быть три, так что в случае отказа, думаю, подходящий человек будет найден…

– Согласен, ваше высочество, я согласен! – торопливо, едва не сорвавшись на крик, прервал меня барон Каддор. Я уловила усмешки на лицах всех присутствующих, но, сохраняя царственное выражение лица, кивнула.

– Да будет так. Все соответствующие документы будут готовы в ближайшее время. Учтите, граф Каддор, титул дает не только права, но и обязанности.

– Да, ваше высочество.

– На этом все свободны. Герцог, позвольте задержать вас еще на пару слов.

Когда в зале осталась только я, Альвин и Герберт, я отошла от герцогского трона и, выдвинув себе стул, плюхнулась на него, с удовольствием вытянув ноги под столом.

– Теперь смотреть на эти рожи станет твоей обязанностью, а не моей, так что я тебе сочувствую.

– Почему вы пообещали сделать Каддора графом? – В голосе молодого герцога прорезались яростные нотки, и я, переведя на него взгляд, несколько ударов сердца молча изучала его.

– Потому что графство Идемара сейчас самое беспокойное. Потому что Каддор будет очень занят проблемами там, и у него даже при желании не хватитвремени создавать проблемы тебе. Потому что таких врагов стоит держать к себе ближе, чем друзей. В конце концов, у нас нет прямых доказательств, что именно он виновен… в том, в чем может быть виновен. Но, так или иначе, он получил свою кость, и будет грызть ее с наслаждением.

– Я… понял, – склонил голову Герберт.

Я ободряюще ему улыбнулась:

– Не в легкое время ты стал герцогом, Герберт. И я вряд ли смогу тебе чем-то помочь сейчас больше, чем уже помогла. Но ты должен справиться не ради себя, а ради людей, которые в тебя верят.

Мы немного помолчали, думая каждый о своем. Потом я, встрепенувшись от посетившей меня идеи, ткнула пальцем в лежащие на столе исписанные листы бумаги.

– Изучи этот список дел, самое важное я отметила сбоку. И обязательно, слышишь? Обязательно отправь письмо в Алую крепость, пригласи сюда магистра Ирвина. Он невероятно мудрый человек и будет тебе очень полезен.

«А ты – ему». – Но этого я не сказала.

Герберт снова кивнул, пристально глянув на лежащие на столе записи, я же, встав, махнула Альвину:

– До завтра, герцог. Утром мы покинем замок.

– До завтра, ваше высочество. Я выйду проводить вас. – Парнишка легко перешел на официальный тон, но взглядом он был уже весь в оставленных мною заметках, потому я просто кивнула и вышла из зала.

– Ужинать буду в своих покоях. Спроси у Бернарда, все ли у него готово к завтрашнему выезду, и отдохни как следует. Обратный путь мы проделаем достаточно быстро, нужно… – Я чуть помедлила, проговаривая прежде необходимые слова про себя, а потом уже вслух: – Нужно успеть довезти Харакаша до столицы, чтобы ледник под ним не растаял. Королевский мастер меча заслуживает королевских почестей.

– Будет сделано.

Альвин довел меня до моих покоев, после чего ушел заниматься насущными вопросами. Я же до самого вечера занималась перекладыванием своих вещей в сундуки и разглядыванием дыры в кирасе.

За этим занятием меня застала Иолли, робко поскребшись в дверь с подносом в руках.

– Входи. Есть предложение, и думать надо быстро, – огорошила я вошедшую девушку. – Предлагаю тебе уехать со мной в столицу в качестве одной из моих фрейлин. Если коротко, то ты, в обмен на достаточно роскошную по местным меркам жизнь, должна будешь шпионить на балах, собирать слухи, сплетни и иногда помогать мне в разного рода деликатных делах.

Согласие Иолли дала, практически не раздумывая. Отправив ее собираться, я, сняв перевязь с Жалом и бросив поверх покрывала, рухнула на кровать, бездумно глядя в потолок.

Аппетит куда-то пропал.

Кажется, словно я постарела на десяток лет за это путешествие. Постареть – постарела, а вот набраться ума достаточно пока не смогла. Вроде бы все правильно делаю, но ощущение такое… Странное. Незавершенности какой-то, что ли? Где-то опять я что-то упускаю из вида…

Пальцы сами по себе погладили рукоять меча, и он откликнулся, разделяя мое беспокойство.

– Пойдем, проведаем чародея, – предложила я вслух то ли самой себе, то ли мечу и, подхватив перевязь, снова быстро застегнула ее на себе, быстрым шагом выходя из комнаты.

Стоящие возле дверей храмовники сорвались за мной, и мне пришлось чуть замедлиться.

Все же они в броне бегают, надо пожалеть парней…

Где расположили чародея, я узнала у пробегающей мимо прислуги и, оставив храмовников снаружи общаться с собратьями по Ордену, прикрыла за собой дверь.

В небольшой комнатке горела с прикрученным фитильком масляная лампа, давая теплый и неяркий свет, что не мог до конца рассеять полумрак.

– Иршад?

– А, ut’tati beheda. В замке царит оживление, словно надвигается праздник. Значит, все закончилось хорошо?

– Пока еще ничего не закончилось. – Я села на край кровати, рассматривая лицо имперского чародея. – Что значит твое ут’ати…

– Ут-тати бэхэд, – чуть медленнее и куда понятнее повторил чародей. – Это означает «северная волчица».

Я подергала себя за кончик косы, не зная, как реагировать, и ощущая себя неловко.

– Как ты себя чувствуешь? – наконец придумала я вопрос.

– Как живой. – Имперец едва заметно улыбнулся. – Но не знаю, надолго ли.

В комнате повисла тишина, чародей смотрел на меня, но его глаза постепенно закрывались, а дыхание становилось все более глубоким. Я же пыталась понять, почему пришла сюда. И, наконец, поняла.

– Иршад, ты можешь взять силы у меня?

Глаза чародея распахнулись, став похожими на два бездонных черных омута.

– Волчица не знает, что хочет предложить, – нервно облизнувшись, ответил он.

– Все я отлично знаю, – огрызнулась я. – Так можешь или нет?

Иршад молчал, рассматривая меня. Я понимала и чувствовала, что сейчас чародей изучает меня как источник силы. Потом он медленно кивнул.

– Если ты дашь мне это сделать, то я смогу. Но ты должна быть аккуратна со мной. Приходящая в тело жизнь опьяняет, будь готова без жалости разорвать нашу связь, если вдруг почувствуешь, что я начинаю брать больше позволенного.

– Это будет похоже на то, что с тобой сделал храмовник в деревне?

Иршад, чуть поморщившись, кивнул.

– Да, это будет то же самое. Мне нужно тебя касаться.

– А если ты в меня вцепишься, как в ту девчонку? – Я прищурилась, глядя на чародея.

– Тогда сломай мне руку или отрежь пальцы, – со всей серьезностью ответил мне Иршад.

– У меня есть вариант проще.

Сняв перевязь, я положила Жало рядом с собой на кровать, расцепила ремни, удерживающие ножны на поясе, и поманила чародея пальцем.

– Положи руки поверх одеяла и соедини запястья.

Поняв, что я задумываю, Иршад словно бы просветлел лицом и сделал так, как я просила. Я быстро обвила ремень вокруг мужских запястий, затянула его, подергала, проверяя, как держится.

– Ладно. Давай попробуем. – Вздохнув, я положила свои руки поверх сложенных, ладонь к ладони, рук чародея и перешла на второе зрение.

– Волчица уве…

– Ты хочешь отсюда выбраться или нет?! – змеей зашипела на чародея я, чувствуя, как нервозность подступает все сильнее, поселяя в моей голове мысли о том, что я делаю ошибку.

В этот же момент я почувствовала холод. Пальцы словно чуть онемели.

Под моим взглядом зеленые нити оплетали мои кисти рук, словно дикое, хищное растение. Пытались проникнуть внутрь под мягко сияющий слой Ато, бессильно сколупывая лишь выбивающиеся из общего полотна кончики нитей.

– Что мне делать?

– Ты должна или испытывать сильные чувства, или не испытывать ничего. Лучше, если ничего, – пояснил мне Иршад.

Короче говоря, расслабиться и успокоиться. Ладно, давай попробуем…

Я закрыла глаза и представила себе залитое лунным светом поле желто-красных цветов. Проблески светлячков, танцующих в воздухе. Легкие порывы ветра, из-за которых по полю проходят волны, словно по воде, поднимая густой медовый аромат.

Открыв глаза, я увидела, что лицо Иршада начало обретать куда более здоровый вид. Медленно, но верно уходила мертвенная бледность, делавшая загорелую кожу чародея почти серой. Смягчились впадины под глазами. Начали зарастать ссадины на лице, отшелушиваясь и открывая чуть более светлую новую кожу.

Холод осторожно, крадучись, полз от пальцев к запястьям, но пока не доставлял никакого дискомфорта. И только когда он добрался до локтей, я решила, что хватит. Тем более что вошедший в какое-то состояние транса Иршад выглядел едва ли не лучше меня.

Убрав руки от его ладоней, я поняла, что связывающие нас нити никуда не исчезли, а попытки оторвать их ни к чему не привели.

Ну конечно, разве могло быть все так просто! И что теперь? Ударить его? Хотя…

Плохо слушающиеся меня пальцы сомкнулись на рукояти божественного оружия, освобождая стилет. Его лезвие, мягко сияя алым, легко перерубило идущие от чародея ко мне путы, и Иршад тотчас открыл глаза, с испугом смотря на оружие в моей руке.

– Как ты себя чувствуешь? – снова спросила я, впрочем, не торопясь убирать оружие.

– Как живой, по-настоящему живой! – шепотом, но с восторгом ответил мне чародей. И тут же, посерьезнев, кивком головы указал на стилет. – Ты оборонялась им тогда, в той крепости?

– Да. – Воспоминание о Доре неприятно кольнуло.

Чародей, задумавшись на мгновение, хлопнул себя по лбу, что-то прошептав на родном языке, а затем протянул мне раскрытую пятерню.

– Что? – Я глянула на ладонь, потом на молчащего чародея. И хлопнула ладонью по лбу себя.

– Если ты когда-нибудь окажешься в Зауре, найди школу гярунов и назови мое имя. Я верну свой долг, клянусь, – торжественно произносит Иршад.

Я киваю, касаясь Жалом его ладони, и стоит только лезвию разрезать кожу, моментально «выпивая» небольшой участок вокруг раны, как чародей просто исчезает, оставив после себя легкий запах озона.

Впрочем, это все становится не важно.

В моей голове рассыпаются крупицами воспоминания имперского чародея. Они, будто те самые детали в мозаике, которых мне не хватало, заполняют собой пустоты в общей картине, делая ее более полноценной, а местами еще и объемной.

Теперь я знаю, что чародей точно был там, в лагере, и именно с его помощью Стефан сбежал.

Точно знаю также, что свой чародей, но уже из числа «северных», то есть наших соплеменников, принес и унес герцога Оташского, и, что уже неплохо, знаю его в лицо.

Знаю, что недоделанного Бестелесного по мою душу отправил не кто иной, как Фалько. Ведь именно Иршад по приказу Стефана отправил письмо вместе с задатком, переданным рукой моего несостоявшегося жениха, в свой родной город, в вполне официально существующую гильдию убийц.

Кажется, теперь я знаю слишком много, чтобы семейство Оташских могло при мне спокойно находиться. С их-то чутьем на опасность…Что ж, бойтесь, твари. Вы оба в моем списке.

Выйдя из комнаты, я, уже снова подпоясанная перевязью с клинком, с легкой усмешкой посмотрела на стоящих у дверей храмовников.

– Вас что-то тут слишком много. Вы кого-то охраняете?

Мужчины переглянулись, не понимая, что я от них хочу.

– Да, защитница. Чародея из…

– Чародея? Как забавно. Но тут нет никакого чародея. – Все синхронно посмотрели в распахнутую дверь пустой комнаты. – И никогда не было. Вы меня поняли? – закончила я совершенно серьезным голосом, заглядывая каждому в глаза.

– Да, – через пару мгновений ответил мне один из стоящих на страже храмовников.

– Отлично. А раз караулить некого, то вам наверняка стоит отправиться отдыхать.

Развернувшись на пятках и мурлыкая под нос какой-то простенький мотивчик, я дошла в сопровождении своих храмовников до комнаты, быстро поужинала, с аппетитом проглотив даже остывший и подернувшийся пленкой бульон с размякшими сухариками, разделась и легла в кровать.

Завтра начнется мой путь домой. Многочасовая тряска в седле, сон в шатре и вкус горькой победы, который я почувствую еще раз, въезжая в столицу с завернутым в белый саван телом своего друга и наставника.

Но сегодня я просто хотела выспаться перед дорогой, насладившись ощущением, что я в кои-то веки смогла сделать все, что от меня зависело, правильно.

(обратно) (обратно)

Всеволод Алферов Царь без царства

Ближе всего моему сердцу царь без царства и бедняк, не умеющий просить милостыню.

Джебран Халиль Джебран

(обратно)

Часть первая. Вскормленный кровью

1

Торговый город Джама́йя на Золотом тракте, 9-е месяца Пау́ни, 752 год после Завоевания

На исходе второго часа в трущобах Джен проклял сестру.

Небо над рекой стало как замусоренная мостовая: пепельно-серое, почти седое, в клочьях комковатых облаков. Уже почти стемнело, лишь на западе, над Светлым городом, краешек солнца пробивался над крышами, залив подбрюшия туч тусклым светом.

«Будь ты проклята, Са́хра!»

Джен искал другие слова, помягче, но не находил. Еще раз оглянувшись, юноша понял, что теперь-то заблудился окончательно.

В череде одинаковых обветшалых зданий он и днем бы не узнал то самое, нужное ему. Глиняные заборы заслонили падающий из окон свет, в сумерках люди казались безликими призраками. Юноше не нравилось это место: ни тени, ни прохожие, ни любопытные взгляды. Они словно оценивали, взвешивали его. Если б он мог, он бы тут же развернулся и зашагал прочь.

Если бы не Сахра.

Джен неуверенно двинулся дальше, когда понял, что кто-то держит его за рукав. Снизу вверх на него вытаращились два мутных глаза, один подернулся белесой пленкой бельма.

– Любезный, монетки не найдется?

Джен вздрогнул.

Глаза у нищего – ну точно оловянные бляшки, да и смотрел он в пустоту над правым плечом парня. Выдавив просьбу, старик тонко захихикал, из уголка его губ потянулась ниточка иссиня-черной слюны. Черный дурман, понял Джен.

– Пошел вон! – Он пнул нищего и заспешил прочь. Здесь, в трущобах, где вдоль дороги не чадят факелы, тени густеют быстро. Даже слишком быстро.

Главное – не стоять на месте, уж это он знал точно. Идущий человек сливается с сотнями других, стоит встать посреди дороги как истукан – и неминуемо станешь жертвой нищих и городского ворья.

Главное – не стоять на месте… И все же неплохо знать, куда идти! Пятый поворот направо от моста. Вывеска с нарисованным цветком. Сколько облупившихся, бездарно намалеванных вывесок он уже прошел? Сколько и вправду напоминают то, что на них нарисовали?

Джен распознал харчевню по смеху: трудно спутать пьяный гогот с искренним и неподдельным весельем. Шагнув внутрь, он оказался в чадном полумраке. В темноте под высоким, потемневшим от копоти потолком гудели мухи. Редкие огоньки шипящих масляных ламп бросали на лица причудливые тени.

Мимолетно порадовавшись, что не взял с собой кошелька, Джен отступил в тень. Быть незаметным – первое, чему сызмальства учится горожанин. Пару ударов сердца он вглядывался в полумрак, пока не приметил женское лицо. Боги, неужто это Сахра? Словно заторможенная, девушка двигалась меж столов, безучастно водя по ним мокрой тряпкой. Неужели Сахра? Нет… Нет. Просто служанка, просто худая белокожая девушка, одурманенная зельем.

Юноша выругался.

Сестра говорила, что нанялась в «Синий лотос» разносчицей, но будь он проклят, если видит хоть одну! Только тощий старик с унылым лицом сновал меж посетителей, удерживая в руках полдюжины оловянных кружек.

Покинув укрытие, Джен стал проталкиваться сквозь толпу.

– Эй, почтенный! Да, ты. Поди сюда… – Старик опасливо подошел, поглядывая на белую рубаху и длинный, до середины икр, кафтан парня. – Мне нужна Сахра. Не знаешь, где ее искать?

– Господин, верно, в первый раз? – Старик удивился, но все же махнул рукой. – Там… комнаты…

Вот и все, что разобрал Джен. Мгновением позже он скорей угадал, чем разглядел в тени потрепанную лестницу, но уточнить было не у кого. Разносчик успел скрыться за спинами посетителей.

Уже тогда, в темном коридоре за лестницей, в мысли парня закрались первые робкие сомнения: зачем сестра солгала? Довести мысль до конца он не успел – Сахра выпорхнула навстречу. Не заметив брата, она налетела на юношу и лишь тогда его узнала.

– Джен!

Долгое мгновение он не мог понять, рассержена она или рада его видеть. А потом девушка повисла у него на шее:

– Я так рада, что ты пришел! Я уж собралась спускаться, но они могут подождать…

– Им придется подождать, – юноша встал поперек прохода, загородил дорогу.

Бревенчатые, обмазанные глиной стены. Пучок трав на нитке под потолком. Их горьковатый аромат затопил комнату, отгоняя прочие запахи. Над огоньком масляной плошки неуклюже танцевали ночные бабочки. «А здесь… даже уютно», – признал Джен, но вслух строго спросил:

– Сегодня работаешь ночью?

Сестра кивнула.

– Ты очень удачно пришел, – скрестив ноги, она уселась на подушки, озорные глаза ее в полумраке блестели. Юноша приметил тонкое колечко с бирюзой, в темных волосах проглядывали цветные нити. «Откуда?» – хотелось спросить, но сестра не дала ему вставить слова. – Теперь ты сам видишь, как славно я устроилась! Обязательно передай отцу, что у меня все в порядке. А завтра я зайду.

– Ты что, жить здесь будешь?

Сахра фыркнула:

– А ты как думаешь? Вечером тут больше всего народу! Возвращаться ночью через Глиняный город… как ты там говоришь?

– Неосмотрительно.

– Вот-вот, – усмехнулась сестра. – Кормят сносно, ну и мне кое-что перепадает от здешних харчей.

Джен подошел к окну и выглянул на улицу.

Подступившая ночь укутала переулки Джамайи густо-синим покровом. Там, где поперек улиц протянулись пятна света, маслянисто поблескивали сточные канавы.

– Отцу хуже, – помрачнел Джен. – Ссора с ублюдком совсем его подкосила.

– Не ты лекарь, а отец, – в глазах Сахры мелькнул жесткий огонек. – Даже не поднимаясь с постели, уж он-то знает, как себя лечить! Делай, что он говорит, и все.

– Хорошо бы, если так…

Они замолчали. Джен сел на подоконник, опустил голову. Смотреть сестре в глаза не хотелось: Сахра слишком верит в старика, она не поймет.

– Давай говорить начистоту, сестренка, – не выдержал юноша. – Он давно не лекарь. Кабы он не ошибался так часто, Ба́хри не пошел бы в палату писарей, а судебные приставы не затоптали наш дом. Приходят все новые люди… и те, что пострадали, и те, кого он вправду вылечил. Все хотят денег. Требуют. Я… я не знаю, когда это кончится. И что у нас тогда останется.

– Ну же, Джен! Не все так плохо.

– Не все так плохо! – передразнил парень. – Ты не выпроваживаешь приставов. Не носишься за стариком, который в кои веки понял, что от его лекарств только хуже.

Сахра порывалась заговорить, но Джен помотал головой:

– Я не хотел рассказывать, сестренка. Меня тут собирался нанять один богатей. Не лавочник, решивший обучить свою ораву грамоте, а настоящий купец, из Светлого города! Но, когда там узнали, меня вытолкали взашей.

Сглотнув, Джен продолжил, выплескивая накопившуюся муть:

– Эти выродки, которых я учу… они шепчутся за спиной, как будто, если лекарь стар и слаб на ум, он научил меня неправильно писать или считать не так, как все.

Он даже не понял, как это произошло: вот Сахра сидела на подушках – и вот лицо вспыхнуло от жгучей, от всего сердца отвешенной пощечины.

– Не смей говорить, будто он выжил из ума!

Слова так и просились на язык: злые, обвиняющие… Юноша промолчал. Только опустил голову.

– Вот! – Сахра бросилась к подушкам, скомкала и отбросила покрывало, запустила руки в пыль под половицами. – Смотри! – Она высыпала на пол горсть монет разного размера. – Здесь сорок шети́тов, пять двойных, из Нага́ды, и один серебряк!

Девушка с гордостью показала тусклую белую монетку, рисунок на ней почти стерся, захватанный сотнями, если не тысячами пальцев.

– Бери! Тебе ведь они нужны! Для чего я таскалась по харчевням? Ну бери же, чего стоишь? Завтра я заработаю еще.

Джен не слышал. Опустившись на корточки рядом с сестрой, он взял из ее рук серебро, разглядывал вязь вытертых букв. Старая монета, отчеканенная при ас-Джарка́лах, наверное, лет сто назад.

– Откуда это у тебя?

– Заработала, – задрала нос Сахра. – За один день. Пока ты возишься с выродками купцов, я…

– Откуда? – повторил юноша. Он с силой сжал ее руку.

– Сюда приходит не только голытьба, знаешь ли! Дворянчиков тянет, точно медом намазано. Собачьи, петушиные бои… И в Кобру играют на такие деньги, что нам не снились!

– И девочки стоят недешево, – в тон ей подхватил юноша.

Вдох. Выдох. Сахра молчит. Неужто ей нечего сказать?

– А если и так? Я заработала больше, чем ты, за один день! Одну ночь. Не знаю, как там дальше, а поначалу не слишком плохо.

– Считаешь себя героиней? – скривился Джен.

– Я считаю себя дочерью.

Сестра смотрела ему в глаза, и во взгляде ее не осталось злости, только спокойное упрямство. Джену же впору было взвыть в голос. Он и взвыл бы, встряхнул ее, тряс сколько нужно, чтобы вытрясти дурь, если бы не понимал: станет хуже. Уж он-то знал Сахру достаточно.

– Боги, ты же себя погубишь, сестренка, – выдохнул он.

– Интересно, кто погубит себя раньше: я под крышей, накормленная и одетая, или ты, когда тебя отправят на рудники? Или отец, с лопатой, на рытье каналов?

– Но ты должна понять…

Джен не находил слов. Всегда послушные, податливые, в самый неподходящий миг они его оставили.

– Ты зарабатываешь так, а я иначе, – Сахра пожала плечами. – Каждый делает это по-своему.

– Ты… ты выбрала неверный путь!

– Неверный? – Девушка рассмеялась. – Что ты об этом знаешь? Неверный путь – это когда нечего есть. Это мертвый отец, которому не закажешь доброго костра. Это когда таскаешься по улицам, а домой вернуться не можешь, потому что в кармане пусто.

То был, верно, страшный сон. И, словно во сне, Джен смотрел, как сестра спускается в общий зал, говорит что-то старику-разносчику. Как за стайкой таких же девушек наблюдает пронырливого вида паренек.

Юноша напрягся, когда темноволосый щеголь в неброском, но несомненно дорогом кафтане подошел к женщинам. Он безразлично миновал ряд шлюх и остановился напротив Сахры.

– …новенькая? – услышал из своего угла Джен. Сахра негромко отвечала, щеголь расспрашивал, другие девушки перешептывались. Сестра выплыла из «Лотоса» гордо, под руку с незнакомцем, а провожали ее завистливыми взглядами.

То был, верно, сон. Точно волшебную монетку из сказок, Джен теребил серебряк и не помнил, как тот оказался в кармане. Гладил едва различимый лик, в беспамятстве тер вязь иероглифов.

«Упрочившийся в свете, живущий вечно, Первый-в-Круге Ааси́м ас-Джаркал».

Утро было солнечным и пахло мятой. Как большая часть утр за восемнадцать с лишком лет Джена. Настал Пауни, последний месяц весны, и солнце взошло рано, скользнуло сквозь неплотно прикрытые ставни, позолотило кувшин и таз для умывания с неодинаковым рисунком. Это солнце разбудило его.

А потом парень крепко зажмурился, едва вспомнил вчерашний день.

Джен не знал, как он добрался до дома, как наплел чепуху отцу. Если с утра он оказался в постели, то лишь в силу многолетней привычки. Словно властная рука легла на голову юноши: затылок стиснула головная боль. Ребра еще болели там, где двое громил намяли ему бока, и лишь вмешательство Сахры не позволило им забить его до бесчувствия.

О боги! С нее ведь станется и вправду прийти и притащить еще монет. А он… все, что он может, лишь молчать и смотреть. И представлять холеного хлыща, подмявшего точеную фигурку. Или ублюдку нравится быть снизу? Юноша застонал.

В тот день отпрыски лавочников и ремесленников особенно раздражали, и все же нехотя, неуверенно, но Джен втянулся в рассказ.

– Вы наверняка знаете: до того, как стать Царем Царей, Аза́с Черный был князем южного из Пяти Пределов.

Юноша не обращал внимания на шепотки и ухмылки. Самым старшим ученикам едва исполнилось четырнадцать весен: уж конечно, свара за окном интересовала их больше скучных россказней. Юноша продолжал. Он знал, что стоит прозвучать волшебным словам: «Ночь Лязга» или «битва на Реке Крови» – и будущие плотники, продавцы благовоний и ювелиры начнут слушать сосредоточенно, как внимают словам жреца. А уж он постарается представить жизнь прошлого царя чередой битв и завоеваний.

– А вот кто знает, почему колдуны проиграли?

Класс примолк, девять пар глаз уставились на юношу.

– Наверное… наверное, в Ночь Лязга почти всех перебили?

То был сын продавца тканей, самый младший из собравшихся. Джен только покачал головой.

– Все совсем не так, – мягко ответил юноша. – Совсем. Вельможи никогда не признают, но, по правде, колдуны и не могли взять верх. Так говорят все хроники, сколько их ни есть в храмах. Они вовсе не так сильны, как хотели казаться. Это самая большая тайна колдунов… и самая большая тайна Царя Царей и присных!

Тут уж притихли все – даже те, кто постарше.

– Мой отец, лекарь Зейд, учился в храме Джаха́та, Небесного Писаря, – издали начал юноша, – и было это как раз после войны. Вот что рассказали тамошние хронисты. Что мы знаем о колдунах? – вопросил Джен, обведя класс взглядом. – Мы знаем, что двести лет золотую маску царя надевали чародеи. Колдуны становились вельможами и придворными, рядились в шелка и бархат… Еще мы знаем, что они возводят дворцы и крепости, помогают войскам оберегать рубежи от закованных в металл варваров из Рассветных королевств. Мы знаем, что в стране множество чародеев, и все они могучи и могут больше нас, простых смертных. Так? – Дождавшись нестройного согласия, Джен закончил: – Так они хотят, чтобы мы думали.

Юноша перевел дыхание.

– И колдуны нам почти не лгут. На все Царство их и вправду наберется немало. Чего они не говорят, так это что большинство – травники, целители и мелкие чародеи. Им не то что дождь призвать… для них свой дом обогреть в сезон бурь и то большое дело. Конечно, некоторые колдуны были очень могущественны. Другие – просто умны и хитры. Подумайте сами… почему они жаждали власти и титулов? Почему колдуны владели копями и виноградниками? А потому что их власть опиралась на слуг и золото, а не чары!

– Цари-колдуны очень долго правили, – подозрительно отметил сын ювелира. – Кто-то бы… ну… догадался, что они не так сильны.

– Правили. Потому что были царями, а не потому что были колдунами.

Отпрыска ювелира ответ не убедил, и Джен начал пояснять:

– Давай по порядку. По правде-то, после первых трех поистине великих чародеев цари-колдуны были не такими уж властителями. Предпоследний вот совсем мальчишкой. Его занимали стихи, роскошные дворцы и танцовщицы.

По классу пронесся сдавленный смешок. Танцовщицы – это юнцам понятно.

– Он даже колдовское обучение не закончил, – продолжил Джен, – когда скончался от хвори. Но дворцы ему возводили исправно, все новые и новые. И подати за них росли. А вот последний из царей-колдунов, его звали Аасим Хмурый. Он начал войну на востоке. И тут… да просто все совпало: засуха, два неурожайных года и эта война, которая все не заканчивалась… а подати продолжали расти. Вот тогда-то Азас Черный и другие князья провинции подняли восстание. И выяснилось, что вельможи в шелках и бархате не могут воевать! Одно дело сплести мираж, одурманить, а воевать – совсем другое.

– А как же колдуны, что в войске служат? – подал голос сын кузнеца. – Мой отец знал одного такого. – И тут же, поняв, что сказал, мальчик поправился: – Ну, то есть они же не друзьями были. Он сам в войске-то, мой отец… Вот и знал.

– Ты все верно говоришь, – успокоил его Джен. – Так же подумал и Царь Царей. Быстро заключил на востоке мир и отозвал войско. Но есть и вторая тайна колдунов. Они будто бы… выдыхаются. Вложат в чары слишком много – и валятся без сил. Куда уж тут за меч хвататься? Хронисты пишут, они покидали поле боя в носилках задолго до конца схватки. Да, в битве на Реке Крови они превратили берега в выжженную пустошь, это так. Но и всё! Над дворцами и крепостями работали дюжины чародеев: месяцы, а иногда годы. А собери тех колдунов и выстави против войска – они убьют сотню, две сотни врагов, но третья довершит дело. Колдуны не смогли переломить ход войны. А потом уже начались крестьянские бунты, погромы, и разъяренная толпа сожгла первую обитель чародеев. Это было на юге, в Ама́рре. Вот и все. Колдуны не могли победить, какими бы силами ни владели.

В классе вновь воцарилась тишина. По стене ползла кружевная тень растущего под окном дерева.

– Это была жестокая и кровавая война, в следующий раз я расскажу о восстании побольше. Но эта тайна – тайна не только колдунов. Ни лучезарный, ни его придворные, бывшие князьки из провинции, а теперь вознесшиеся на самую вершину, – не признают ее, потому что чем больше живописуешь врага, тем больше твоя победа. С тех пор чародеи живут среди нас, но держатся своих обителей и подчиняются эдикту о Правосудии. Потому что помнят…

Занавесившая вход парусина откинулась, и в дверном проеме показался Ма́зрой, тот ювелир, чьего сына юноша переубеждал.

– …помнят: нас, простых смертных, всегда больше, – на мгновение запнувшись, продолжил Джен, – и в любой миг мы сметем их обители к песчаным бесам. В последние годы…

Тогда-то ювелир и подал голос. Громко и отчетливо, чтобы перекрыть басом все, что мог сказать юноша, купец рявкнул:

– Довольно! На сегодня закончили.

Джен любил такие мгновения, когда видел, что ученики с сожалением покидают класс. Любил детское любопытство: густое, осязаемое, оно льстило, как оценивающий женский взгляд. Юноша хотел напомнить, что ювелир может забрать сына, но не остановить урок, когда увидел и других отцов.

– Здесь ваши родители, – обратился Джен к ученикам. – Закончим в следующий раз. Не забудьте, что будет не только история, но и счет.

Взгляд его метнулся к Мазрою. Два, три, пять человек… Все те, что собрались и в складчину наняли сына лекаря, сейчас стояли там, молчаливые и угрюмые, и отчего-то душа у Джена ушла в пятки. Пока дети собирали вощеные дощечки, обрезки пергамента и тушь, юноша застыл в неловкой позе, не зная, куда деть руки. «Сейчас случится что-то очень плохое». Он уже знал это. Равно как знал и что следующего раза не будет.

Отцы ввалились в комнату вслед за ювелиром, стоило последнему ученику покинуть класс.

– Так-так-так… – неприятным голосом сказал купец. – Что тут у нас? Рассказываешь детям про колдунов?

Торговец никогда не нравился Джену. С его полных губ не сходила липкая, слащавая улыбка. Бордовый изрядно засаленный халат туго натягивался на животе, и говорил толстяк презрительно, чего юноша никак не понимал. Ведь он же сам нанял не жреца, не книжника и даже не писаря! Если презираешь бедняка-учителя – найми другого! Но Мазрой предпочитал краснеть, потеть и поджимать губы, отсчитывая медяки.

– При всем почтении, господин, – как можно любезнее ответил Джен, – детям нужно знать не только счет и грамоту. Достойные учатся при храмах, там рассказывают историю, учат каллиграфии и тому, как складывать слова в поэзию.

– А ты в этом разбираешься не хуже вельмож. Не в пример нам, торгашам, – хмыкнул Мазрой.

– Вовсе нет, господин! – поспешил заверить юноша. – Но вы не станете отрицать, что мой отец образованный человек. Все, чему он меня учил, я передаю вашим детям.

Юноша скользнул взглядом по собравшимся. Торговец тканями прятал глаза. Мастер благовоний сложил на животе пухлые, нежные, как у его покупательниц, руки и смотрел вдаль. Кузнец, самый бедный из них, молча разглаживал складки чистой белой галибии. Он не смел показаться в таком обществе, не принарядившись.

Ювелир вытянул губы в трубочку.

– Кто учил твоего отца, мальчик? Бродячий сказитель? Гадальщик? Продавец козлятины с Речного базара?

Юноша вздрогнул, как от пощечины, но смолчал. Он успел вдохнуть и выдохнуть, прежде чем ответить:

– Я рассказал об отце всем, когда вы меня нанимали. Мой дед Зуба́р был лекарем в дружине Черного Азаса и спас жизнь лучезарному, когда того поразила отравленная стрела. В благодарность он получил вознаграждение и стал целителем здесь, в Джамайе. Моего отца, тоже лекаря, учили жрецы из храма Джахата.

Его прервал смех торговца, похожий на треск грошовой погремушки.

– У меня есть друг, Бахри, он готовит тростниковую бумагу для палаты писарей, – вкрадчиво заговорил купец, и по спине юноши пробежал холодок. Бахри, это имя из самого страшного кошмара. Джен дорого бы дал, чтобы никогда его не слышать. Торговец между тем продолжил:

– Его жена недавно померла от укуса черепной мухи. Ее лечил Зейд, сын Зубара, и, скажу тебе, лечил без толку. Бахри нашел лучших лекарей, и что они ему сказали? Клянусь всеми бесами, ему сказали, что толстуху убивает не яд мухи, а лекарства! В гневе мой друг рассказал об этом своим друзьям и узнал, что Зейд лечил старика от болезни живота, и убил его, лечил парня, у которого загнила пораненная нога… твой ублюдок-отец отрезал мальчику ногу, но гниль дошла до сердца и убила его!

К щекам Джена прилила кровь. Отвечать было нечего, и он молчал, слушая, как, переходя на визг, тараторит купец:

– Бахри говорит, у твоего дома толкутся люди! Требуют деньги за убитых! Палата писарей пошлет твоего отца рыть каналы с преступниками! И я должен доверить тебе сына?

«Какой свинье доверял твой отец, когда воспитывал тебя?» – хотелось спросить Джену. Наверное, он бы даже сказал это. Он потерял заработок, ему опостылел жирдяй, осыпающий больного старика оскорблениями, надоели прячущие глаза родители.

– Господин должен деньги за этот урок, последний, – спокойно произнес юноша, едва торговец умолк.

Он догадывался, что ему не заплатят. Но если у него нет слов в защиту собственного отца, то должен же он отыскать хотя бы денег.

Над головой Джена голосили вороны. Неряшливые птицы считались спутниками Джахата, бога ученых и мудрецов, и со всей Джамайи слетались на храмовую площадь, где жрецы в плащах из перьев бросали им мясо. Близился Час Пыли, следующий за третьим пополуденным звоном, и уличные торговцы прятались в тени в ожидании вечернего наплыва покупателей.

«Храмовый круг заложен Аасимом ас-Джаркалом, первым из царей-колдунов. Лучезарный сам отмерял землю и проводил дуги и линии. Может, потому-то храмовый круг совсем не круглый», – некогда рассказывал Джен. И добавлял: «А может, потому, что владыка отмерял площадь в чистом поле, а теперь вокруг нагромоздили зданий».

Парень поморщился, отгоняя воспоминания. Кто знает, когда еще он будет это рассказывать и кто его будет слушать?

Меньше всего Джену хотелось идти домой, хотя он знал, что именно так и следует поступить. Однако он брел наугад, куда глядят глаза, куда выведут ноги, не особо заботясь, куда его занесет. Тонкие белые иглы колоннады отбрасывали такие же тонкие иглы теней, протянувшиеся по позолоченной солнцем пыли. Казалось, тощие лошади и изнуренные ослы переступают по мерцающей дороге.

Идиот. Трусливый идиот! Не ввязываться в перепалку с торгашом – это хорошее воспитание. Да, как же! Как теперь показаться на глаза Сахре? Как возвращаться к отцу после всего, что он наговорил, но главное – не сказал и не вытребовал?

Кривые улицы сплетались, уводя все дальше от родных кварталов. Сперва храмы и торговые дома сменились районом старинных зданий и аллей, что пролегли меж особняками богатых, но незнатных горожан. Старый город был так тесен, что казалось, здесь нечем дышать. Джен почти обрадовался, когда вдоль улицы потянулся запах хлеба. Юноша ускорил шаг в надежде проскочить Мучной квартал, где располагались харчевни, чайные дома и продуктовые лавки. Сегодня за пазухой не звенела мелочь, и он не мог, как прежде, зайти по пути домой в харчевню.

За Мучным кварталом дорога уходила вниз, и Джен не заметил, когда в лицо дохнуло рыбой, запахом водорослей и дегтя. Речной базар раскрыл непритязательные объятия, он принимал всех: и тех, кому не хватало денег на краюху хлеба, и посланцев из белокаменных дворцов по ту сторону реки.

Будто нарочно, мысли возвращались к мигу, когда Мазрой выплюнул:

– Ты свободен.

Парень не двинулся с места, и купец крикнул:

– Мы с тобой закончили! Убирайся!

Больней всего ранили не слова, а то, что в глубине души юноша понимал ювелира. Будь у Джена деньги, он бы и сам так поступил. Одно дело, если не можешь похвалиться именем известного книжника, и другое – скрывать, кто учит твоих детей. Конечно, он прогнал бы сам себя. Тут даже спорить не о чем! «Дурак… дурак! – твердил Джен. – Меньше бы разглагольствовал о царях с колдунами – мог бы стать незаменимым наставником! Научил бы писать вязью быстро, как секретари в палате писарей. Рассказал, как складывать в уме большие числа. Как бы они отказались от тебя? Хоть бы ты сам пробирался к больным и душил удавкой».

Широкая, с достоинством несущая мутные воды река успокаивала. Пьяные крики, ругань, матросский смех – все осталось в другом мире, а в этом был прохладный речной воздух, который так приятно глотать пересохшим горлом.

«Дурак…» – напоследок повторил юноша, дойдя до последнего пирса, где заборы и склады преградили дорогу. Вздохнув, он опустился на край причала и свесил ноги. На воде плавали маслянистые пятна, меж ними отражались подошвы его сандалий и худое скуластое лицо под встрепанными черными кудрями. Глаза, в жизни теплые, карие и задорные, там, в воде, казались черными провалами.

Должно быть, он задремал, прислонившись спиной к нагретому солнцем кнехту, потому что следующее, что он услышал, было:

– Пошел вон, попрошайка! Убирайся!

Над ним стоял бородатый мужик в зеленом халате, уже отведя ногу для хорошего пинка. За спиной незнакомца покоился на плечах носильщиков паланкин. Пока, слава богам, пустой – не хватало еще перейти дорогу достойному.

Вскочив на ноги, Джен хотел поклониться, но увидел, что ругательства застряли в глотке распорядителя. Лицо бородача скривилось, словно тот надкусил недозрелый лимон, взгляд его метнулся поверх плеча юноши.

Джен обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как навстречу идет широкоплечий человек в черном. Юноша не успел его как следует разглядеть, лишь на мгновение в лицо пахнуло терпким запахом благовоний. Проходя мимо, вельможа положил Джену руку на плечо, словно говоря: «Все в порядке, он мне не помешал», – и вот он удаляется, и все, что можно увидеть, – черные одежды и стянутые в косу темные волосы. Бородач-распорядитель угодливо семенил следом, расторопные слуги поспешили опустить носилки.

Еще не сбросив оковы дремы, Джен наблюдал, как паланкин тронулся в путь, а вровень с ним бежали выряженные, как на парад, охранники. Юноша обернулся к реке – и сонная одурь мигом выветрилась из головы. Зачем угадывать эмблему на вымпеле быстроходной галеры? Знамя было черным. В последние двадцать лет знамя этого цвета поднимали самые близкие к царской семье люди.

Черное знамя Азаса.

«Стоило вернуться пораньше», – подумал юноша, едва завидев родную калитку. А ну как Сахра приходила и снова сбежала в свой притон?

В крохотном дворике в последнее время росли два чахлых тамариска: ни цветов, ни лекарственных трав. Джен преодолел его бегом и, ворвавшись в дом, прислушался, не раздастся ли звонкий голос сестры. Тихо, душно и полутемно, только гудит сонный шмель. Сердце юноши упало. Но было и малодушное облегчение: Сахры нет, а значит, объяснения откладываются на потом.

Он нашел отца в задней комнате, отгороженной цветастой льняной занавеской. Лежа на широкой скамье, старик читал. Кислый запах болезни пропитал все щели в бывшей мастерской, и Джен первым делом кинулся раскрывать ставни. Только когда снопы закатного света упали на порядком выцветшую бумагу, старик заметил сына.

– Как ты? – глухо поинтересовался Джен.

– Лучше. Гораздо лучше, – отец беззубо улыбнулся. – Чувствую, скоро смогу вернуться к делу.

Юноша отвернулся. Посмотришь на старика – обычный человек, разве что отощал совсем… а потом ляпнет такое, что впору хвататься за голову. Иногда отец не узнавал Джена, ночами вскрикивал от одному ему ведомых кошмаров, а днем прогонял сына, складывая пальцы в жест защиты от зла. Чаще всего он звал мать и удивлялся, почему та не приходит. Поначалу парень еще напоминал, что мать умерла, но вскоре понял, что толку никакого, а потому отвечал наобум или отмалчивался. Старик мог накричать, но чаще успокаивался, словно позабыв, о чем спрашивал.

– Это хорошо, – пробубнил Джен. – Дело – это очень хорошо.

В прошлой жизни, когда была жива мать, чудак и мечтатель Зейд решил, что ему нужен очаг для зелий, и потому мастерская его будет располагаться на кухне, и жить он станет там же. Поэтому парень мог, не отходя от больного, крошить овощи, чистить рыбу и краем уха слушать трескотню отца.

Тот вещал о веках до Завоевания, о джунглях и иноземных богах. Джен кивал и поддакивал. Он давно понял, что старик умирает, и каждый вечер честно слушал все, какую бы ерунду тот ни плел. Он пытался рассказать отцу новости, спорил и нередко засыпал прямо здесь же, на полу подле ложа. По сути, вся его жизнь – его и Сахры – свелась к тому, чтобы выстроить иллюзию спокойного угасания. Будто старик, не запнувшись, прошел отмеренный путь и теперь может откинуться на подушки и отправиться в странствие по миру теней.

– Как дела у Сахры? – спросил Джен, наблюдая, как отец ест. Старик с достоинством проглотил и лишь тогда ответил:

– Откуда мне знать? Я ее неделю не видел.

– Ты уверен? Она собиралась сегодня зайти.

– Может, я стар и слаб, но не выжил из ума, – сварливо откликнулся отец и вновь принялся за еду. – Кстати, вкусно. Твоя мать и то готовила похуже.

Юноша опустил голову, чтобы не выдать страх. От него не ускользнуло отцовское «готовила» – значит, старик в ясном уме. И, стало быть, Сахра вправду не приходила.

– Хорошо… – задумчиво протянул отец, отставив пустую миску. – Кабы не этот Бахри, было бы вовсе чудесно.

Парень вздрогнул, вновь услышав ненавистное имя. Похоже, отец чувствует себя не неплохо, а прекрасно. Если тот и вспоминал изредка, кто разрушил их прежнюю жизнь, то с такой злобой, что Джену становилось не по себе.

– Скоро ты вернешься к делам, и тогда он заткнется! – пообещал юноша.

– Мы ведь наскребли денег на подарок? Судья доволен? Больше не будет разбирательств? – Зейд засыпал парня вопросами, но, услышав ответы, вытянулся на постели и зачем-то повторил: – Хорошо.

Джен молчал. Через окно доносилось дыхание большого города: крики зазывал, лай уличных псов, обрывки песен. Между тем мысли юноши неслись вскачь.

«Что ж ты делаешь, Сахра?» Это последние дни, когда можно посидеть с отцом, перекинуться парой слов. Каждый день последний! Он не может вот так, запросто, вскочить и отправиться на поиски. Нельзя беспокоить старика.

«Дура. Волоокая дура! Ты должна знать, что бордель – не просто неприятно, но и опасно! Клыки Мертвого бога, во что ты вляпалась?»

Словно в насмешку над его метаниями, старик вновь заговорил: так же протяжно и устало. Высоко подняв голову, он царственно возлежал на скамье, будто его окружали не пляшущие по стенам тени, а придворные, что прислушиваются к каждому слову.

– Это хорошо, что вы такие разные. Я имею в виду, ты и Сахра. Не спорь. Ты слишком уж похож на меня. Сахра будет отрезвлять тебя время отвремени.

Должно быть, глаза юноши выдали удивление, потому что старик вздохнул, вынужденный разжевывать очевидное.

– Я всю жизнь считал, что мне здесь не место. У твоего деда было золото, и он немало на меня потратил. Пусть никто не называл меня достойным, я знал, что вот здесь, – он постучал по лбу сухим тонким пальцем, – у меня не меньше, чем у любого вельможи. А то и побольше, чем у некоторых. Я был тихим, спокойным… почти как ты. Я смотрел на торгашей и думал: боги, ну почему я родился в семье лекаря?

– Да мне это и не нужно было, – старик сомкнул пальцы на ладони сына и слегка подался вперед. – Иначе, поверь, ты бы не здесь сидел, а в Старом городе! У меня водились деньги, я разъезжал по храмам и покупал свитки и книги. Я осел-то, лишь когда встретил твою мать. Но и тогда упрямился, и некому было меня разбудить. Чего уж… я все растратил. Береги Сахру, иначе закончишь, как я.

«Береги Сахру, как же! Для начала она должна изредка ко мне прислушиваться». Отец успокоился, сжимавшая руку юноши ладонь разжалась.

– Я запомню, – тихо произнес Джен, глядя в окно.

В небо над улицами выкатилась полная чванливая луна. Юноше вдруг стало ужасно одиноко рядом с отцом. Сахра была далеко, за полгорода отсюда. Старик же, пожалуй, сбежал и того дальше, блуждая в туманах своего мира грез. Сунув руку в карман, Джен сжал серебряный кеде́т, единственную нить между ним и сестрой. «Упрочившийся в свете, живущий вечно, Первый-в-Круге Аасим ас-Джаркал».

– Я обязательно запомню! – серьезно пообещал Джен, возвращаясь мыслями в тускло освещенную комнатку. И закусил губу.

Старик обессиленно откинулся на подушки и прикрыл глаза. Рот его приоткрылся, словно во сне. Спустя пару ударов сердца юноша решился коснуться его шеи, пощупать пульс. Зачем-то схватил дряблую руку, начал растирать. Как будто это могло помочь.

– Не уходи, отец, – все твердил парень. – Ну же, возьми тебя бесы! Ты ведь живой, живой, живой…

Потом он просто прижал старика к себе. Нечесаная седая борода щекотала шею, глаза горели. Сидя на краю постели, Джен раскачивался взад и вперед, вперед и назад, обнимая отца, баюкая, точно маленького ребенка.

– Ведь ты живой, папа… Ты живой.

Вот только Зейд, сын Зубара, уже не мог ответить.

2

Джамайя, Светлый город, 10-е месяца Пауни

– Боги воплотились в вас, мудрый!

Са́мер улыбнулся и вслед за распорядителем ложи торговцев склонился в поклоне. Но, стоило дверям закрыться, улыбка сползла с его лица. Верховный маг пнул расшитую яркими цветами подушку.

Во-первых, ритуальная фраза служила приветствием чародеев, а не прощанием, но что возьмешь с торгаша? Эта ошибка была забавной, в другой обстановке она повеселила бы Самера, но оставалось «во-вторых»: чиновник знал о его поездке больше, чем следовало.

Быстро же они! А ведь он едва приехал. В сущности, чародей еще осматривал отведенный ему покой, когда в дверях появился охранник. «От имени купцов города… поприветствовать в Джамайе…»

Вот уж приветствие так приветствие!

Ему отвели просторный дом на Дороге Богов, и с террасы открывалось зрелище, которое в самом деле стоило увидеть. Широкий, мощенный алым камнем тракт тянулся меж двумя рядами статуй. Некоторые имели человеческие черты, другие были людьми с птичьими и звериными головами, а иные и вовсе напоминали чудищ. Скульптор высек в камне каждого божка и духа, что почитались в этих краях.

Несмотря на сумерки, на Дороге Богов толпились люди: продавцы украшений, слуги, стража, паланкины богачей. Конечно, это не толчея столичных рынков, но тоже немало. Встречались здесь и чужаки. Южане из давно потерянных провинций – в кричаще ярких одеждах и высоких шапках. Варвары из Рассветных королевств – светловолосые и бледные. Кто бы ни стоял за кровавым происшествием в обители чародеев, он выбрал место правильно. Затеряться в Джамайе легче легкого.

Должно быть, он слишком увлекся – Самер не слышал шагов и вздрогнул от звуков голоса:

– Как вам джамайское гостеприимство, мудрый?

Округлый говор, правильные интонации – лишь гортанное «р» выдавало уроженца островов. Верховный обернулся к чернокожему капитану.

– Сказал бы, но без ругани не выйдет.

– О Джамайе только и говорить, что на языке трущоб, – Нда́фа пожал массивными плечами. – Но я не смею: и вы, и ваш батюшка годами учили меня манерам.

– Настанет день, когда ты меня превзойдешь. Ладно. Что ты узнал?

– Немного. Горожане ничего не знают. Сами понимаете: я не расспрашивал, просто ходил и прислушивался. И ничего.

– Как держат себя маги?

– Маги не толкутся в базарной толпе. Особенно теперь, – полные губы Ндафы изогнулись в ухмылке. – Наверное, сидят в обители и ждут. Как нашкодившие дети.

Самер фыркнул.

– Пока ты прислушивался, ко мне пришел гость из ложи торговцев. Говорит, я первый Верховный, посетивший их славный город. Заверил, как счастливы меня принять… – Ндафа сдвинул брови, и чародей кивнул: – Правильно хмуришься. Дальше он начал меня расспрашивать. Осторожно. Но купцы все знают. Слухи просочились за стены обители.

– Может, так оно и должно быть, – проговорил капитан. – Джамайя небольшой город, за пару дней слухи дойдут и до базаров.

– Наверное, – невесело согласился Самер. – Уладить по-тихому уже не получится.

– Давайте не будем загадывать, мудрый.

– Я не загадываю. Но ты должен знать об этом, потому и рассказываю.

Ндафа молча поклонился и направился к двери, однако в последний миг остановился.

– Думаю, вот что интересно. О чем в харчевнях толкуют, так это о вашем приезде. Чего я только не слышал! Что вы прижмете к ногтю местных колдунов. Что вы продались за золото здешних купчиков и проворачиваете для них дела. Нет, говорят третьи, Верховный колдун-то – давний друг Царя Царей, да продлятся его годы. Если он чьи дела и проворачивает, то лучезарного.

– Даже так? – Самер склонил голову набок.

– Вот и я решил, что вам понравится.

Еще раз поклонившись, капитан вышел и притворил за собой двери.

Значит, и эти слухи начали ходить. Что ж, этого следовало ожидать. Закусив губы, чародей устремил взгляд вдаль.

Неприятность в обители чародеев, так говорил распорядитель ложи. Так можно сказать о нерадивом челядинце или захворавшем родственнике, да и то о дальнем. Понимал ли чиновник, что неприятность джамайских магов – не просто преступление и не жестокое убийство шлюх и нищих?

Купцам-то какое дело до магов, чего может хотеть денежный мешок? Поторговаться с Кругом, запустить руку в дела обители? Самер дошел до того, что задумался: может, и бедняк на причале оказался там неспроста? Например, дожидался прибытия галеры, чтобы доложить, кому следует?

Чародей бросил взгляд вдаль, где восходящая луна вычертила силуэт башен обители. Не копья – колья, поджидающие неосторожного. «Они ждут меня», – внезапно понял маг.

Эту мысль он отогнал подальше.

Самер смутно помнил день, когда увидел Царя Царей впервые. К наставнику прислали мальчика с глубоко посаженными глазами и неловкой походкой человека, вымахавшего на локоть за последний год. Старик тогда поклонился, да и поздоровался необычно: слишком любезно для простого ученика. Лицо учителя, грубое, как лики статуй в деревенских храмах, редко бывало приветливым, и Самера это заинтересовало.

Прошло несколько дней, пока он осмелился подступиться с расспросами.

Поначалу наставник на него наорал. Даже кулаком по столу грохнул. Но Самер назубок выучил повадки старого Газва́на и просто ждал.

– Возьми тебя Бездна! Иана́д ас-Абъязи́д, сын узурпатора. Ну что, доволен теперь?

Воцарилось молчание. Даром что юнец, Самер понимал, какое признание вытянул, а вытянув, не знал, что с ним делать. Наставник нарушил тягостную тишину:

– Это воля самого Черного Азаса.

Их класс был пустой голой комнатой, в которой стоял грубый стол и две тяжеловесные скамьи. «Все прочее ты можешь ненароком разрушить», – говорил старик. Юношу здесь знобило, и по полу тянул сквозняк, но мурашки по спине у Самера бежали не от холода.

– Узурпатор… свергший царей-чародеев… захотел сделать наследника магом?

Будь он понаглее, отметил бы: «И почему я не удивлен?» Да нет, непременно бы отметил, но наставник заговорил прежде, чем он успел открыть рот:

– А если и так? Ведь нам же с того сплошная польза! Впрочем, Дара у мальчишки нет.

– Это еще хуже! – горячо воскликнул Самер. – Он никогда не станет одним из нас! А все, что узнает, обратит против Круга.

– Ты еще поучи меня, – едко заметил старик. Потом скривился: – Не знаю, не знаю… Может, узурпатор так и хотел. Но ведь это такой случай, понимаешь? Мы сможем повлиять на мальчика.

– Почему… почему вы мне все рассказали?

– Так ведь это не тайна никакая. Ну да, я не показываю его кому попало. Горячих голов у нас полно. Но высшие чародеи единогласно решили. Для них это не тайна, да и ты… вроде не так глуп, как хочешь казаться. Пойми, такой случай выпадает раз в поколение. После всего, что пережил Круг, это подарок судьбы. Понимаешь?

Нет, Самер не понимал. Не раз и не два он слышал истории о резне в Амарре, Сака́ре, Ктуре, когда магов выволакивали из кроватей посреди ночи, а судили их нищие и пьяницы, набранные тут же, под зарево пожаров и крики «Азас!» и «Смерть!». В общем, чтобы возненавидеть выродка, у Самера было довольно поводов.

Во второй раз он столкнулся с владыкой спустя годы, наутро после того, как маги назвали его Первым-в-Круге.

Начавшаяся по календарю весна еще вступала в права. В сером небе громоздились тучи, словно сезон бурь и не заканчивался. Во дворец его не привезли даже – доставили, и стоило ему выбраться из носилок, припустил мелкий холодный дождь.

«Хорошее же знамение!» – помнится, подумал маг.

Несмотря на непогоду, первый внутренний двор отнюдь не пустовал: чиновники и гонцы спешили, не обращая внимания на морось. Сопровождавшие вельмож слуги несли промасленные пергаментные зонтики и фонари из цветного стекла. Самер впервые был во дворце и хотел получше все рассмотреть, но его спешно увлекли в лабиринт проходов и галерей, пока не вывели в садик, такой заросший, что чародей и не подумал бы, что здесь такие водятся.

– Самер сар-Алай, Первый-в-Круге и Верховный маг! – возвестил одетый в черное евнух.

Ответом ему была тишина. Или, может, дождь поглотил все звуки?

– Прошу, мудрый, – охранник говорил вежливо, но коснулся плеча чародея, недвусмысленно показывая, что ему следует идти. – Лучезарный ждет.

Да уж, не такого представления двору он ожидал. Но выбирать не приходилось. Маг думал, его ждет собрание: молодой царь редко появлялся на людях без советников, но владыка был один. Без маски, тот сидел в окружении трех жаровен, и красноватый свет бросал на его лицо диковинные тени.

– Мир вашему дому…

Владыка пресек его на середине фразы:

– Прошу тебя, садись. У меня тут вино, чай и булочки с пальмовым сахаром. Советую начать с чая, по погоде. Я бы и сам не отказался.

Интересно. Чем дружелюбнее тон, тем меньше маг ему верил. Тем не менее взялся за тяжелый глиняный чайник, разливая дымящийся настой.

– Ты, верно, думаешь: что это владыка учудил? – Царь Царей неопределенно взмахнул рукой. – А еще тебе вряд ли нравится, как дворцовая стража явилась в обитель и без объяснений увезла Первого. Ну как, я угадал?

– Нового Верховного всегда представляют двору, – осторожно ответил чародей. Он опустился в плетеное кресло напротив. – На самом деле я ждал, что меня вызовут, лучезарный.

Юноша улыбнулся и указал на стоящие меж ними блюда с пирогами и прочей выпечкой. Точь-в-точь гостеприимный хозяин. Впечатление портил острый взгляд: Царь Царей буквально впился в лицо собеседника, словно надеясь прочитать на нем мысли мага.

– Ианад, – проговорил владыка. – Давай на один звон обойдемся без «мудрых» с «лучезарными». Попробуем. Ианад и Самер, идет? Кажется, старик звал тебя Сай.

Чародей молча кивнул. Разговор вился, как тропинка в джунглях, и уводил все глубже в дебри. Разумней всего пока помалкивать.

– Ну вот и славно. А меня он звал Надж. Беда в том, Сай, что я не смогу поговорить потом, отсюда и спешка. У меня утекает отпущенное время, поэтому я возьму быка за рога. Я хочу предложить тебе сделку.

Самер бросил взгляд в сырую мглу за пределами беседки. Он вдруг понял, что земля усыпана старой листвой и сухими ветками, подойти к ним бесшумно невозможно. Тень мокрых ветвей надежно укрыла собеседников от посторонних глаз, а дождь шумел и смеялся, скрадывая голоса. Ему все меньше нравились и сад, и разговор, но царь ждал ответа, и чародей разлепил губы:

– Ваш отец договаривался с Кругом, когда взошел на трон. Смута закончилась. Я выслушаю все, хотя не обещаю, что стану заключать сделки.

Владыка… нет, Ианад без стеснения разглядывал мага. Царь бесовски повзрослел за эти годы: некогда детское лицо похудело и вытянулось, прямой нос заострился, а вокруг полных губ залегли напряженные складки. Проклятье, а ведь он даже не молодой мужчина… всего семнадцать, почти ребенок. Видно, престол и впрямь старит. Престол – и еще особый воздух дворца.

– Яйца Шехха́на! – совсем не по-царски выдохнул вдруг Ианад. – Мы оба ждем подвоха, так? Я хочу понять, стоит ли начинать, а ты ждешь, чтобы я первым подставился. Ходим вокруг да около. А время идет.

– Старик бы рявкнул и приказал говорить, – усмехнулся маг, и Царь Царей вернул улыбку:

– Хотя сам был хитрющим старым шакалом. Ладно, слушай. Сделка очень простая. Мне нужны твой Дар и твоя поддержка. Я хочу вернуть трон. Взамен приложу все усилия, чтобы облегчить, а затем вовсе отменить эдикт о Правосудии. Вам ведь это нужно? Я помню уроки старика. Признайся, маги грезят о былой свободе!

Самер не принял приглашения порассуждать о Круге. Вместо этого он переспросил:

– Вернуть трон?

– Вернее, даже «получить», – юноша облизнул губы. – Я… не скажу про все Царство, но что говорят в столице, знаю. Новый царь еще так молод! Он недавно вступил в полную власть, мог наварить варева, но нет, он полагается на мудрых и опытных вельмож. Так вот, все не так. Я не полагаюсь, я вовсе ничем не управляю. Вообще. Или не так говорят? Скажешь, я не прав?

Конечно, признаваться вслух не стоило, но юноша не ошибся. В Круге говорили, что в Царстве правят три сановника, а вовсе не мальчик в золотой маске. И все же что ему сказать?

– Прошло… – Первый примолк, подсчитывая в уме, – семь месяцев, как вы вступили в возраст. Даже самая полная власть не приходит сразу. И положа руку на сердце, вы и впрямь молоды.

– Ты, – поправил Ианад. – Мы договорились, а звона не прошло.

Все было как тогда, почти как в те времена, когда оба учились у сварливого старого мага. Но царская маска, даже снятая, не исчезла. Точно призрак, она незримо присутствовала в беседке, повисла между ними в воздухе.

– Хорошо, ты, – скрепя сердце чародей кивнул. – И в самом деле молод.

Царь Царей помедлил, словно колеблясь.

– Ладно, попробую иначе. Проклятье, вот за что ни возьмись, все упирается в отца! – Он даже ладонью хлопнул по тростниковому подлокотнику. – Как будто до него ничего не было!

Самер развел руками. Впрочем, Ианад не заметил.

– Отец… подбирал странных людей, видишь ли. Заключал странные союзы. Может, это из-за восстания: когда тебя поджарят, если только поймают, знаешь, не до щепетильности. Но и после… жрецы-фанатики, жадные до власти владетели, таков был его двор. Может, они всегда здесь были? Не важно, кто носит маску, как сменяются цари, такие люди никуда не денутся, ведь это столица. Не знаю, – скривился юноша. – Пока отец был силен и здоров, он держал всех в кулаке. Но когда ослаб… ты сам помнишь.

Да, Самер помнил. «Как сел на трон, так же с него и слез», – говорили в Круге. Черный Азас засел во дворце на долгие семнадцать лет, и за пару лун сладкая хворь свела его в костер. Самер был учеником, когда столица погрузилась в хаос: вельможи Царства выясняли, кому быть опекуном царевича.

Ианад, конечно, тоже вспомнил те дни. Он встал и отошел ко входу, вцепился в по-зимнему костистые плети винограда, точно вымещая на них злость.

– До семнадцати моим соправителем должен был стать Мау́з, смотритель казны. Наш старик на него рассчитывал, оттого и поддержал. Уверен, они заключили сделку, которую я сейчас предлагаю тебе, иначе с чего бы меня учили маги?

– Царь Мауз умер, – заметил чародей, задумчиво глядя на владыку.

– Мауз? Его убили. Хорошо хоть учитель не видел! Старый шакал ушел в мир теней, думая, что обстряпал все, что мог, что теперь и в Круге, и во дворце все пойдет как по маслу.

– Кто убил?

Ианад досадливо взмахнул рукой.

– Я не скажу, кто именно убил. Могу сказать, кто возвысился в считаные дни. Любезный дядюшка Ула́м, – начал он загибать пальцы, – князь нашего родового предела. Достойный Гарду́ш, дальний родич старой царицы. И Ми́зрах, сын прежнего высокого судьи. После кончины соправителя они стали моими опекунами и вручили себе посты советников Железного, Золотого и Бумажного дворов.

– Ты просто перечисляешь влиятельных сановников, – с невозмутимым видом сказал Самер.

– Погоди, я дальше расскажу. Это было пару лет назад, и я не сразу понял… просто однажды заметил, что мне никто не подчиняется. Даже слуги. Либо переспрашивают опекунов, либо выполняют, но докладывают. Я начал искать союзников и, знаешь, нашел много отзывчивых людей. Шутка ли, внимание Царя Царей! Пока мысли, которые я поверил старшему жрецу Великой Матери, не дошли до советников. Ну да, я хлопнул себя по лбу. Ясней ясного, искатели царской милости… они еще усердней ищут милость тех, кто действительно правит. Есть и те, кто готов поддержать меня, именно меня! Но как я их распознаю, со сколькими обожгусь? Я задумался, кому могу верить, и насчитал пятерых человек. Конюха, кормилицу и служанку матери отбросил сразу. Учитель истории умер. Не знаю, может, что и сам…

Юноша умолк, собираясь с мыслями.

– Пока что это четверо, – подсказал маг.

– У меня был старший друг. Вернее, Чедда назначили мне в товарищи, еще отец. Он из древней и надежной семьи, мы вместе учились верховой езде и бою. Как только я вступил в возраст, то тут же назвал его хлыстом столичной дружины. Глупец, я надеялся получить верные мне мечи. Он упал с лошади и сломал шею через две недели. Даже слуги во дворце сменились: кто уехал, кого поймали на краже… ну, ты понимаешь.

– Теперь ты Царь Царей, а они не опекуны. Всего лишь советники.

– Войска, казны и судов, – закончил Ианад. – Все прочее они тоже прибрали к рукам.

– Их можно снять. Просто выйди к народу. Вот увидишь, как…

– Да кто меня пустит? – всплеснул руками юноша. – Кто? Ты хоть знаешь, чего мне стоил этот разговор? Меня повсюду сопровождают восемь воинов. Четверо валятся в ноги: лучезарный, умоляем вас не идти. А еще четверо – загораживают проход. Лучезарный, режьте, казните, четвертуйте нас, но только мы не пустим!

Воцарилось молчание.

– Если со мной что случится, – уже спокойнее заговорил Ианад, – золотую маску наденут на дядю. Я даже гадал, почему не случилось-то, как они дотянули? Думаю, это потому, что их трое, а такой… поворот… разрушит их понимание напрочь…

Царь Царей вздохнул.

– Ну и вельможи тоже… они бы не проглотили. Ты пойми: все знают, что страной правит эта троица, за меня никто пальцем не шевельнет! К этому все привыкли. Но если один еще и станет царем, это будет через край. На месте советников я бы боялся перегнуть палку.

Самер молчал, не зная, что возразить.

– Не будь это глупо, я решил бы, что меня втягивают в заговор, – проговорил маг.

– А вербует заговорщиков сам Царь Царей, – юноша невесело рассмеялся.

– И ты решил, что можно верить мне?

– Старик… скажем, лестно о тебе отзывался, – Ианад пожал плечами. – Да, это было давно, а люди меняются, но у меня нет выбора. Да будь я проклят, ничего ведь не теряю!

– И что мне мешает отправиться к дядюшке?

– Попробуй, – владыка нехорошо усмехнулся. – Например, Мизрах ненавидит магов еще сильней отца.

Сквозь дождь пробился голос гонга в святилище Ата́мы, бога времени. Ианад скрестил на груди руки.

– Мое время кончается, мне нужно знать определенно. Да или нет?

– Из меня… выйдет плохой союзник, – решился на откровенность Самер. – Мой Дар силен, старик говорил, сильнейший за несколько поколений. Но Дар – еще не все. Высшие чародеи сошлись на маге без сторонников, чтобы не рисковать, а выдающийся Дар – всего лишь повод объяснить свой выбор. Мы в равном положении.

– У Первого-в-Круге развязаны руки, – отрезал Ианад. – Да или нет?

Чтобы потянуть время, Самер пригубил позабытый чай. В наступившей тишине пиала негромко звякнула о чеканный серебряный поднос.

Предложение было жестом отчаяния, а не западней – единственное, в чем маг не сомневался. В остальном же… Подставит он под удар весь Круг или найдет друга в так и так надвигающейся схватке? Насколько способен юноша, в свои-то годы: жизнь потрепала его и кое-чему научила, но выплывет он или потянет за собой на дно всех?

А главное, что это значит для него: не Верховного и не чародея, а Самера из рода Алаев, перевалившего за тридцать, из-за Дара лишенного всего, что он мог унаследовать?

– Ну так что, да или нет? – в третий раз спросил владыка.

На сей раз маг ответил.

– Ндафа? – глухо позвал Верховный. В свете факелов на шторки паланкина легла угловатая тень капитана. – Долго там еще?

– Квартала три-четыре, мудрый.

Самер сжал зубы, не давая стону сорваться с губ. Голова раскалывалась. Мерное покачивание носилок растревожило боль, пульсирующую по ту сторону глазных яблок. Над шпилями обители повисло невидимое, но оттого не менее зловонное облако выплеснутой на город силы – подобно монстру, вздернутому на пики.

Этого-то Самер и боялся.

Он догадывался, что чем ближе к месту преступления, тем хуже будет, в самом же обиталище магов боль грозила стать невыносимой. Но он должен видеть собственными глазами! Сегодня. Несмотря на поздний час. От расследования будет мало проку, если он не поторопится и о происшествии начнут судачить на каждой площади.

Глава обители ждала Верховного на ступенях своей вотчины. Едва Первый-в-Круге ступил наземь, она опустилась на колени и коснулась лбом каменных плит.

– Боги воплотились… – пробубнила чародейка сухим надтреснутым голосом, не то мостовой, не то пыли, но точно не Самеру. Она была седой и согбенной, будто бремя власти склонило ее к земле, и, когда она говорила, казалось, кто-то водит клинком по старому трухлявому дереву.

Маг понимал, что на самом деле это не приветствие и не знак почтения – скорее, покаяние, но виски ныли так, что впору завыть, и Самер не сдержался:

– Простирания ниц вышли из моды, Хора́н. Вместе с ас-Джаркалами, – ну вот, он начал с резкости. Верховный постарался сгладить тон: – Прошу тебя, вставай! Я, может, и стал Первым-в-Круге, но всего две луны назад. Я не привык, что мне кланяются старшие.

Она медленно поднялась, опираясь на протянутые руки.

– Когда мы узнали, что ритуальные убийства совершались здесь, прямо в нашем доме, все были не в себе. Наговорили друг другу глупостей. Я вас понимаю, Первый. Пойдемте же.

По широкой лестнице они вскарабкались в молчании. Лишь когда двери обители сомкнулись за ними, Самер спросил:

– Есть что новое? Что-то, что мне нужно знать?

Хоран посмотрела на него печальными выцветшими глазами.

– Должно быть, нет. Разве что ложа торговцев начала выпытывать, что происходит.

– Это я уже знаю. Очень не вовремя!

– Обитель не страшится торгашей.

– Боюсь, их не интересует, чего мы боимся, а чего нет.

После душной ночи в обители было зябко. Просторные коридоры и проходы пустовали, в нишах скрывались статуи царей и завоевателей, которых успели позабыть везде, кроме этих стен.

– В последние годы нас совсем немного, – проговорила Хоран, заметив любопытство Верховного. – Все больше магов стремятся попасть в столицу. Первое время там было безопаснее: мы боялись, что в провинции повторится резня. А после смерти Черного Азаса заговорили, будто юный наследник и царь Мауз благоволят Кругу. Молодые и способные едут туда, где больше надежд и краше будущность… Я помню, как здесь звенели голоса, Первый! Главой обители в те годы сидел брат самого лучезарного. Я была молода, много смеялась, а по ночам мы бродили вдоль набережных. Огни фонарей отражались в воде, как цветные бусы.

Морщины на ее лице стали глубже, и чародейка шумно вздохнула.

– Прошу меня простить, мудрый. Я уже не та бойкая женщина и все чаще живу минувшим. Наверное, преступники воспользовались тем, что нас мало. Столько помещений пустует, уследить за всеми невозможно. А вот мы и пришли.

Они добрались до просторной комнаты с окнами на реку. Низкий столик на гнутых ножках подобострастно присел меж креслами, свет колдовских огней играл на корешках книг в кожаных, парчовых и деревянных переплетах.

– Расскажи все, от начала и до конца, – попросил Верховный, устраиваясь в кресле. – Не забудь и то, о чем не сказала во время Зова.

– Я ничего не укрывала, – Хоран потянула за старый шелковый шнурок, призывая слуг, – хотя подробности могла запамятовать. Но я готова говорить часами, если это поможет, мудрый! Для нас это был такой удар…

Утомленный ее размеренной речью, Первый невольно нахмурился. Чародейка это заметила и сразу перешла к делу.

– То, что делали преступники, называется «кормлением кровью». Или нечто близкое, я не скажу наверняка. Все знают, что в миг смерти происходит выброс силы, и вовсе лишенный сердца маг мог бы ее использовать. Говорят, за морем, в закатных землях, древние колдуны пили силу и кровь своих жертв. Не знаю… в хрониках пишут, в годы Царя Царей Версива́ра Царство пришло на Благодатные берега, и тогда там были запрещены древние и кровавые ритуалы. Что именно умели варварские чародеи, сейчас уже никто не знает. Старое Царство рухнуло, провинции потеряны, а хроники похожи на легенды.

Хоран умолкла, стоило в кабинете появиться слугам. Двое юношей с мягкими движениями подложили под спины собеседников подушки и расставили фаянсовые чаши, кувшин с вином и сласти.

– Я перечитал, что нашел про кормление, и кое-что мне рассказывал наставник, – едва слуги скрылись, Самер кивнул. – Если убить человека, ты поймаешь слабую тень силы, большая часть просто рассеется.

– Потому я и говорю, что не уверена. Если под рукой нет загона рабов… – Старуха повела плечами, не закончив.

– Как это произошло?

– Совершенно случайно, – Хоран уставилась в пространство. – Я сама просила о помощи старших чародеев, нужно было очистить с полдюжины помещений. Им не пристало заниматься грязной работой, но на молодежь в таких делах лучше не рассчитывать, все сделают спустя рукава. Мы застали их за убийством, здесь не осталось сомнений. С ними был резервуар силы, который они… наполняли… тем, что взяли из жертв. Должно быть, они поняли, что это никак не объяснишь. Завязалась схватка. Один из моих людей вовремя заметил резервуар и разрушил его. Нас всех встряхнуло, а в небо выплеснулось облако силы. Когда старшие чародеи пришли в себя, один убийца уже погиб, сила выжгла его изнутри, а двое других в беспамятстве. Если желаете, наши маги расскажут все сами. Вы можете войти в их сознание и увидеть их глазами.

– Желаю, но позже, – Самер коснулся ноющего виска. – Ты говоришь, преступников было трое? Кто они, откуда? Сколько лет?

– Один постарше, около сорока, еще двое совсем мальчики, не больше тридцати лет, – вспомнив, что Первый-в-Круге сам едва перевалил за тридцать, чародейка совсем тихо, чуть ли не шепотом добавила: – Простите, мудрый. Все трое не отсюда, их привели Путники. Наши Путники выискивают детей с Даром от Та́бры до Мера́йи, а на север до предгорий. Один из крестьян, другой из семьи бродяг. Третий родился у шлюхи. Родичей в Джамайе у них нет. Все трое держались особняком.

– С кем общались из города?

Хоран разгладила на коленях складки белой ко́ввы.

– В этом-то и дело, что ни с кем. В последние две-три луны вовсе не покидали обители, а может, и дольше.

– Вас часто посещают горожане? В обители много простых смертных?

– Такое бывает, но изредка. Те, у кого родные в Джамайе, предпочитают бывать в городе, а не наоборот. У нас семеро слуг, все прочие – неофиты, как во время Азасова пленения, когда мы не могли покидать обитель. Я верю, что работа благотворно действует на учеников.

Опустив локти на подлокотники, Первый сложил руки домиком и коснулся губ кончиками пальцев.

– Видишь ли, Хоран, здесь у нас что-то не сходится. Преступники должны были с кем-то видеться, не сами же они все выдумали. За убийствами кто-то стоит.

– Кто-то стоит? – медленно повторила чародейка.

– Конечно. Есть обычное кормление кровью, знание, которое бездну лет считают запретным. Мы думаем, это омерзительно, это похоже на людоедство. Круг, во всяком случае, его знает, а самые сведущие могут кормление исполнить. Но ты сама признаешь: здесь нечто новое. Новое тоже можно открыть, в конце концов, мы маги. Но для этого нужны исследования, опыты… ведь не с первого раза получится. Этого не было. Или было, но где-то еще.

– Мы осмотрели их комнаты. Еще прежде, чем я послала Зов.

– И ничего не нашли, я помню. Хотя, конечно, я еще раз посмотрю сам.

На мгновение на лице старухи отразилось отчаяние. Впрочем, Верховный не поручился бы, искренне оно или всего лишь притворство.

– То, что вы говорите, ужасно, мудрый. Такое отвратительное колдовство!.. Кто может стоять за этим?

Вопрос был риторическим, но Самер ответил:

– Кто угодно, Хоран. Кто угодно. Если бы я знал, кого винить, я бы начал с него, а не с этой беседы.

Глава обители являла собой воплощенную скорбь. Впрочем, Самер и не надеялся прочесть ее лицо. Маг встал.

– Не стану утомлять тебя, Хоран. Час и так поздний. Позови кого-нибудь, кто проводит меня к пленникам, а потом покажет комнаты.

Глава обители протянула тонкую кисть к шнурку, когда Первый остановил ее.

– Последний вопрос, если позволишь. Я заметил, ты не пользуешься чарами и не страдаешь из-за облака силы…

– Мы второй день пьем настой ими́рры, он приглушает Дар, но с ним и чувствительность. Через несколько дней облако само собой рассеется.

– А это разумно? Может статься, есть еще преступники, с таким же резервуаром, и в нем заключена та же мощь. Вы же полностью лишились чар!

– Иначе нам пришлось бы покинуть дом, – развела руками чародейка. – Я очень долго размышляла. Но верней всего было закрыться от внешнего мира, хотя бы до вашего приезда. Может, торговцы потому и беспокоятся, что потеряли связь с родными.

«Торговцы беспокоятся, потому что знают – произошла неприятность». Мягко стелет, сказал бы Ндафа…

Провожатый появился через минуту: совсем юный, с бритой, как у жреца, головой и в бирюзовой ковве Зала Волн. Он провел Самера по гулким лестницам и бесчисленным пустым переходам, через внутренний двор, где в ночной тиши над бассейном шептались тополя.

– Мы поместили их в Али́д, – подал голос молодой маг, – там они не смогут применить Дар, даже если очнутся.

Самер кивнул на ходу.

– Алид, – замялся провожатый, – так мы зовем…

– Я знаю. В старом Царстве так звучало слово «забвение».

– Да, яма забвения. Раньше туда бросали пленников и забывали о них. Пока те не помрут от жажды или их не съедят крысы.

– Крысы все еще там? – усмехнулся Первый.

Мальчишка смутился и замотал головой.

– Все здание перестроили! Наверху теперь обитаем мы, маги-защитники, а внизу построили темницу. За звон выпьет кого угодно, – в голосе его звучало почти ребяческое хвастовство. – А если попробовать в ней колдовать – так вмиг!

Мы, маги-защитники? Верховный бросил на спутника короткий взгляд. Да, такие есть в любой обители – вернее, появились после смуты, в столице их было полторы сотни. Владеющие сильным Даром, тренированные, довольно часто они бывали молоды, но все же не желторотые юнцы, которым бы еще ходить учениками. Все, что делала Хоран, не переставало удивлять: назначить защитником мальчишку, отказаться от Дара после такого происшествия… Оставалось надеяться, что это безбрежная глупость, а не замысел. Он подумает об этом, когда останется один.

Пленники находились в здании из серого растрескавшегося гранита. Резьба на поддерживавших потолок колоннах изображала духов и языки пламени – должно быть, так зодчие представляли себе царство теней. Внутри уже ждал целитель. Он был стар, хотя еще не превратился в развалину, как Хоран.

– В каком они состоянии? – спросил Самер, пока они спускались в клетке, а цепи звучали визгливыми резкими голосами.

– Алид выпивает их силу, так что они слабы, – ответил целитель. – Но после разрушения резервуара оба пленника без сознания. Я этого не понимаю, мудрый. Одного убийцу сила выжгла насквозь и потрепала тех, кто их поймал. Почему беспамятство?

– Мы выясним. За два дня ничего не изменилось?

– Нет, они будто спят. Мы поим их со смоченной в воде тряпицы, но они не едят. Так недолго и помереть от истощения.

Наконец клетка остановилась, и свет факела выхватил из темноты распростертые на каменном полу тела. С первого взгляда они казались покойниками: щеки запали, глаза незряче уставились во мрак. Целитель закутал пленников в одеяла, а у стены стоял жестяной поднос с остатками еды.

Присев на корточки, Самер положил руку на грудь того, что постарше. Расширившиеся зрачки дрогнули, когда над ними мелькнула ладонь мага.

– Его зовут Аруса́й, мудрый. Из Зала Камня, – голос юнца звучал неуверенно. – Но, если по правде… у нас в Зале Камня семь человек. Так мало, что каждый сам по себе.

– А этот?

Мятущийся свет скрадывал черты второго пленника, на месте глаз и в складках губ залегли чернильно-черные тени.

– Де́йжи. Они были учителем и учеником. А третий, погибший, он как раз особняком ходил. Начал с ними водиться совсем недавно.

– Я попробую с младшим, – произнес Первый. – Пожалуй, его полегче расколоть.

Чародей закрыл глаза. Глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду, и мысленно коснулся символа своей власти, перстня в виде змеи, овившей палец.

Старый целитель охнул. Самер не обращал внимания: он потянулся к заключенному в кольце вместилищу силы и еще глубже нырнул в бездну, полную сияния и ярких зарниц. Начертанные на стенах символы полыхнули холодным злым светом. Здесь, на изнанке мира, Самер видел, как от него к знакам потянулись мерцающие щупальца – это его сила стремительно утекала, покидая телесную оболочку. Только то, что он одновременно «пил» из перстня Верховного, и поддерживало его.

Действовать предстояло быстро. Стоит чуть-чуть замешкаться и… Нет, некогда об этом думать!

Яма забвения славно поработала над Дейжи: дух его на Изнанке был не более чем зыбкой фигурой, подрагивавшей на невидимом ветру. Почти такой же прозрачной, как отражения неодушевленных предметов. Самер впился в призрачное тело пленника, обвил его своей силой, как удав жертву.

«Кто научил тебя кормлению? Кто еще замешан в убийствах?»

Дейжи всхлипнул и попробовал высвободиться.

«Отвечай своему Верховному! Кто научил тебя кормлению?»

Дух мага забился в его хватке, как птица в силках. Самер даже подумал, что долго тот не протянет, да и собственные силы уходили быстрее, чем он рассчитывал.

«Ну же. Отвечай! – Маг еще крепче сжал объятия. – Кто научил…»

И вдруг почувствовал, что обращается не к тому. Во тьме был еще кто-то, кроме Дейжи, ученика Арусая. Самер всего на миг ослабил хватку, и его тут же вытолкнуло обратно, к чаду одинокого факела, от которого слезились глаза, и сырому камню под коленями.

Несколько мгновений Первый сидел, тяжело хватая ртом воздух. Укладывая в голове услышанное… почувствованное – простые слова плохо подходят для Изнанки. Не померещилось ли?

– Что с ним? – прозвучал надтреснутый голос целителя. Первый поднялся на ноги и тут же пошатнулся. Перед глазами плясали цветные брызги.

– Это не беспамятство, – хрипло проговорил Самер. – Это магия, которая держит их… очень глубоко внутри.

– Магия? Здесь, в Алиде?

– Похоже на то. Я не могу объяснить лучше, – ему и говорить-то было трудно, не то что разъяснять. Должно быть, целитель догадался, каково ему:

– Пойдемте скорей, мудрый! В Алиде не стоит долго находиться, даже если не колдовать, а вы…

Самер позволил старику взять себя под руку и увлечь к клетке подъемника. Юнец-защитник поднял факел высоко над головой, напоследок вглядываясь в лица пленников.

– Попробуйте накормить их. Скажем, мясной похлебкой, – через силу говорил Первый, пока они устраивались в тесном зарешеченном пространстве.

– Конечно, мудрый! Я понимаю, что они вам нужны, – кивал целитель.

– И поите почаще. Можно поднять их в клетке на половину глубины. Там, повыше, знаки Алида не так сильны.

– Конечно, мудрый!

Старик дернул за канат, трое дюжих парней наверху налегли на лебедку – и цепи взвыли, увлекая их вверх: туда, где уже занимался рассвет.

3

Джамайя, лекарский квартал, 11-е месяца Пауни, ночь

Джен не знал, сколько времени прошло, он сам чувствовал себя покойником. Точнее, поначалу-то он ничего не чувствовал: ни циновки под собой, ни жара, ни холода, ни даже запаха похлебки, которая все еще доходила на очаге. Он смотрел на безжизненное тело и не мог поверить, что это отец. Знал, что старика уже нет, и не мог понять: как это – нет? Разве так бывает? И что это значит?

Диковинный звук, за которым щерится пустота.

Прошли часы или годы, когда он смог, наконец, оторвать взгляд от покойника и понял, что уже не в силах взглянуть в ту сторону. В открытые ставни заглядывала любопытная луна. Похлебка кипела и плевалась, негодуя, что о ней забыли.

Медленно, словно под действием черного дурмана, юноша встал.

Когда умирала мать, он был слишком мал, чтобы это понимать. Он до сих пор помнил ее тяжелый свинцовый взгляд. Еще мальчик, Джен тогда входил в ее комнату, потому что его приводил отец, и не знал, куда деваться. Почему-то мать не говорила с ним – это сейчас он понимал, что слова давались ей с трудом, она просто лежала и смотрела, и от ее взгляда становилось так тяжко! – а тогда Джен сбегал и не мог взять в толк, почему его раз за разом приводят в эту полутемную затхлую каморку.

Чего он не видел и не знал, так это как мать их покинула. Отец нарочно придумывал тысячи оправданий, почему доброй Ми́ри с ними нет. Она просто ушла – очень далеко и очень надолго. Даже когда Джен подрос достаточно, чтобы понять, что ушла она в странствие по миру теней, даже тогда он не знал пустоты, которая ухмыляется из полумрака – там, где только что лежал живой человек.

Встать-то он встал, но взгляд его остался бессмысленным, скользил по стенам. Еще пару минут ушло, пока в голову не закралась первая робкая мысль.

И эта мысль была о Сахре.

Нет, он не вспомнил, что сестра запропастилась, обещала прийти – и затерялась в Глиняном городе. Просто она оказалась единственным человеком, который для него существовал.

Джен испытал подлинное облегчение, вдруг очутившись на улице. Ночной воздух прянул в лицо. Скрип телеги и щелканье кнута казались музыкой. Пустота осталась за спиной, в доме. Он обязательно войдет туда опять, но… не сейчас. Сейчас он должен отыскать Сахру. Сказать ей.

Ему повезло: те, кто заступил бы ему дорогу ночью в Глиняном городе, никогда не остановят бегущего человека. Джену казалось, что улицы Джамайи пусты, только мыши и ящерицы бросались врассыпную. Харчевня была на том же месте, но юноша едва не проскочил ее. В пыли у дверей ползал горбун, вымаливая подаяние. В воздухе витал сладковатый запах отбросов. Сквозь закрытые ставни верхних этажей прорывался медный звон цимбал.

Юноша толкнул дверь и очутился в самой чадной из преисподних. Пока он шел меж лавками и столами, он словно продирался сквозь паутину разговоров. Никто не остановил его, любопытные взгляды скользили по парню и уходили в сторону. Что-то было в его лице, он и сам это знал, пробираясь через толпу к старику-разносчику.

– Сахра наверху? – спросил он, взяв того за локоть и рывком развернув к себе.

В прошлый раз дед опасался юнца в добротной одежде, но теперь уставился на Джена с ужасом. Отпустив старика, парень направился прямиком к лестнице. Крысеныш с бегающим взглядом, что вчера присматривал за шлюхами, попробовал преградить дорогу – его Джен просто оттолкнул.

Ночью, в самую горячую для «Лотоса» пору, наверху оказалось не в пример светлее. Толстые благовонные свечи выстроились вдоль стен, от ароматного дыма воздух стал тяжелым и вязким. В чересполосице света, тени и фимиама Джен не сразу разглядел матрону с белым от пудры лицом. Она выступила навстречу, подобно призраку.

– Господин желает отдохнуть? – спросила она мягким грудным голосом.

Если бы в ее словах проскользнул страх или она попыталась преградить дорогу – Джен и ее бы отбросил прочь. Однако голос словно надломил юношу. Он хотел объясниться, но слова застряли в горле, а воздух стал колючим и жестким. Джен судорожно глотал его и не мог отдышаться.

– Ты ведь… господин брат Сахры, – проговорила матрона.

На мгновение Джен зажмурился, переводя дыхание. Силы покинули его, в боку нестерпимо кололо, а колени тряслись от напряжения.

– Мне нужно ее увидеть! – сказал он и не услышал собственного голоса.

– Я… не могу, – казалось, женщина колеблется с ответом. Юноша схватил ее за руку и притянул к себе.

– Я заплачу! Сколько нужно, только скажи цену! Мне нужно ее видеть!

Взгляд ее метнулся за спину Джена, парень услышал, как громыхают по лестнице шаги.

– Отпусти, – тихо и твердо сказала она. Пальцы юноши разжались. Он привык подчиняться приказам, а от женщины исходила спокойная властность царицы, пусть даже царицы шлюх. – Все в порядке, – громко произнесла она, – этот человек пришел по делу.

Трое громил – быть может, те самые, что накостыляли ему вчера, когда он пытался забрать Сахру – уставились на них сальными взглядами.

– Я сказала, пришел по делу! – повторила женщина. – Ко мне, а не к девочкам.

– Но Фара́к… – начал было один. Матронаоборвала его:

– Ваш Фарак опять наделал в штаны. Убирайтесь! Вон!

Ругаясь и проклиная старую подстилку, громилы стали спускаться обратно.

– Мне нужно… – хотел сказать юноша, но женщина легонько шлепнула его по щеке.

– Если начнешь снова, я позову их обратно. Пошли.

Джен позволил увести себя в дымные глубины коридора. Он думал, что проститутка ведет его к сестре, но они прошли мимо комнаты Сахры, завернули за угол, минуя все новые двери. На юношу обрушилась какофония звуков: стоны, вскрики, смех, музыка.

– Садись, – приказала женщина, когда из полутьмы вынырнула оббитая парчой скамейка. – Только осторожно, эта рухлядь старше меня.

Джен сел, и перед ним оказалась эмалевая пиала с редким разбавленным вином, матрона присела перед ним на корточки.

– Сахры нет в «Лотосе». Даже если б я могла… нет, я не знаю, где она сейчас.

Понадобилось два глотка, пока до парня дошел смысл сказанного.

– Я понятия не имею, где она, – опередив вопрос, сказала женщина. – Ты можешь обойти все комнаты, но, боюсь, тебе не хватит денег.

Только сейчас Джен по-настоящему разглядел собеседницу. «Боги, а ведь она не так уж стара!» Она была худа и с годами утратила былую округлость, но это белила и резко подведенные глаза старили проститутку.

– Тогда как…

Матрона резким движением расправила накидку на плечах.

– Говорю же, я не знаю! Я здесь, чтобы принимать плату, а не следить за всеми. За порядком присматривает Фарак с парнями. Можешь спросить у них, но они не ответят… Старый Сах крутится в зале, но вряд ли смотрит на девочек. Его яйца отсохли еще при царях-колдунах.

Джен молча слушал. Пиала опустела, и он сам не заметил, что глядит на матрону во все глаза.

– Не пялься на меня! – вдруг разозлилась женщина. – Мне плевать, что там у тебя за беда. Все, что меня волнует, – это Сахра. Девочка заслуживает большего, чем притон для богатеньких сынков.

Юноша отвел взгляд, но матрона заговорила примирительно:

– Ну, есть у меня одна подопечная, Саземе́… Они с Сахрой работали вместе, целую луну. Еще до того, как твоя сестрица пришла в «Лотос». Но ее время придется оплатить.

– Сколько?

Матрона вновь усмехнулась.

– Саземе стоит недешево, ты поймешь, как увидишь. Скажем… семь по десять шетитов. Фарак убьет меня, когда узнает.

Лихорадочно, боясь, что она передумает, юноша нащупал под рубахой кошелек.

Саземе и впрямь стоила своих денег: тонкая, как стебелек, и темнокожая, как самое черное эбеновое дерево, – она была одета лишь в панталоны из полупрозрачного шелка и лоскут ткани на груди. Шлюха убрала волосы в металлическую сетку, а глаза прикрыла позвякивавшей вуалью из бронзовой проволоки и крохотных подвесок.

Кошелек Джена изрядно отощал, когда они покинули харчевню. После гомона и дымного полумрака на улице царила звенящая тишина – даже горбун куда-то делся. Доносившиеся изнутри голоса и треск систра подчеркивали безмолвие ночных трущоб.

– Я думал, нам только поговорить, – немного смущаясь, произнес Джен.

– Ты ведь ищешь сестру? – Девушка склонила голову набок, рассматривая юношу. – Она у меня. Или ты передумал?

– Нет-нет, пойдем!

Джен непроизвольно протянул ей руку, помогая преодолеть ступеньки, что спускались к вросшей в землю двери. Саземе хихикнула, принимая помощь. Оказавшись рядом, она прижалась к юноше, Джен боком чувствовал теплую податливость ее тела.

– Господин хорошо воспитан, – заметила она. – Редкая особенность для клиента.

Джен понял, что краснеет. Он попытался отстраниться, но Саземе обняла его, увлекая в лабиринт проулков.

– Тебе стоит прикрыться, – пробормотал он.

Выходя из харчевни, девушка набросила плащ, но умащенное лицо блестело в лунном свете. И эта треклятая вуаль… «Вот и Сахра тоже. Неужели все шлюхи так беспечны?»

Девушка громко рассмеялась, ее смех отдался эхом меж глиняных заборов. Разбуженная звуками ее голоса, залаяла собака.

– Дурачок, между тобой и ножом в бок стою только я, – проворковала она. – Никто не тронет девочек Фарака. И его клиентов. Улыбнись, иначе нас спутают с обычной парочкой.

– Ты шутишь, – на всякий случай Джен и впрямь улыбнулся.

– Как угодно господину, – она повела плечами, отчего плащ распахнулся еще шире.

Несколько минут они шли молча. Издали, точно из другого мира, донесся приглушенный расстоянием удар гонга в храме Атамы.

– Кто этот щеголь, с которым ушла Сахра?

– Щеголь… – Саземе наморщила носик. – А, поняла. Ты, верно, про Зе́ваха. У него отец – какая-то шишка в ложе торговцев, я даже не знаю точно.

Юноша сдавленно выругался.

– Увести девушку к себе стоит дороже, чем время в «Лотосе», но Фарак разрешает, если хорошенько приплатить. У нас с Сахрой уговор: при случае она возвращается ко мне, она частенько у меня оставалась. Да и что делать в «Лотосе» к утру? Работники спят вповалку, ни поесть, ни отдохнуть. У меня хоть можно выспаться.

«Сколько же я о тебе не знаю, сестренка? – подумалось Джену. – Боги, целый месяц ты ложилась за деньги, а мы с отцом и не догадывались!» Почему-то именно теперь ее ложь ранила особенно глубоко.

Юноша вновь нащупал в кармане серебряный кедет.

А ведь она обижена, подумал Джен. Наверняка обижена! Почему бы еще Сахра не пришла домой? Дуется на вчерашнее его упрямство или на слова о слабоумии отца. «Ты идиот! – Если б мог, Джен бы сам отхлестал себя по щекам. – Ей и так несладко, мог догадаться, что стоит говорить, а что нет».

– Пришли.

Саземе скользнула в сторону, только пряный аромат духов остался витать в воздухе. На мгновение Джен потерял ее в темноте, пока девушка не окликнула его свистящим шепотом. Теплая маленькая ладошка нашла его руку и потянула за собой.

Под ногами захрустели битые черепки, высокие стены заслонили небо, и Джен на ощупь пробрался в коридор, запнулся и едва не расшиб лоб о крутые ступени.

– Тихо! – прошипела из темноты девушка.

Юноша так и не понял, как Саземе отыскала комнату в полном мраке. Он догадался, куда они пришли, – то были коробки из старого кирпича-сырца, что лепились вдоль реки. Лепились, теснились, налезали друг на друга, чтобы вместить все больший муравейник самых нищих и обездоленных.

– Сахра? – негромко окликнула девушка, откидывая в сторону замусоленную занавеску. – Просыпайся, пришел твой брат!

В пустое окно без ставен виднелась река и затаившиеся в темноте громады складов. Лунный свет серебристым полотном лег на пол комнаты, выхватил из мрака посуду, аккуратно свернутую одежду и бесформенные комки одеял.

– Сахра! – прикрикнула Саземе. Она присела на корточки и затеплила крохотный огонек лучины.

Ночь расхохоталась ей в лицо пьяным смехом загулявшего матроса. Комната была пуста.

– На вот, выпей.

Выудив из-под одеял полупустой бурдюк, Саземе всучила его юноше. Джен сделал осторожный глоток и задохнулся от крепости пойла.

– Да уж, понарассказывал ты прилично, – протянула девушка. – Не завидую. Но так ведь не бывает, чтобы получать от богов одни пинки да зуботычины… Так что будут, будут и подарки. Найдем мы Сахру, – она вытянула руку и коснулась его колена.

Они сидели на полу, друг напротив друга, а, собственно, сидеть больше было и негде. Мебель в каморке заменяли груда потертых подушек да кипа одеял.

Юноша собрался с силами и сделал еще глоток.

– Я-то догадывалась, что Сахра не привыкла жить… ну… так, – девушка неопределенно мотнула головой. – Она никогда не оставалась на ночь: так, пережидала, отсыпалась. Да и вообще! Это чувствуется, когда привыкнешь к чистому домику, пусть и не в районе богатеев.

Джен глубоко вздохнул. Он уже жалел, что поддался слабости и наговорил лишнего. Не нужны ему ни сочувствие, ни утешение! Единственное, что его интересовало, – это сестра.

– Знаешь, а ведь она вполне может объявиться, – словно подслушав его мысли, сказала девушка. – Вот заявится сюда или домой. Смеху-то будет!

Парень мрачно покачал головой.

– Не будет. Ты говоришь, она собиралась вернуться утром и не вернулась, – начал загибать пальцы Джен. – Хотела прийти к отцу и не пришла. Должна была заступить в «Лотосе» этой ночью – и тоже нет. Целые сутки, даже больше. Она просто исчезла.

– Ну, когда ты так говоришь… да уж, невесело выходит. Я могу вернуться и поспрашивать девочек, – предложила Саземе.

– А этот Зевах… – старательно проговорил Джен. После долгого дня вино быстро ударило в голову. – Получается, он последний, кто ее видел?

– Получается так, – Саземе прищурилась. – Постой, ты что это… хочешь его искать?

– А что еще делать?

Девушка встала. Сцепив руки, прошлась туда-сюда. Впрочем, в клетушке особо не походишь, так что она вскоре высказала:

– Он опасный тип, этот Зевах! Может, лучше я поспрашиваю?

– Что значит опасный? Что ты о нем знаешь?

– Ничего я не знаю! – Она закрыла лицо руками, умолкнув на долгие два вздоха. Наконец, Саземе опустила руки, сжав кулачки так, что побелели костяшки. – Ничего особого. Все так говорят, но я не знаю, откуда пошло. Но ведь он и вправду… он похож на опасного типа, да?

По мнению Джена, тот походил на богатенького хлыща, но вслух юноша спросил:

– Значит, вы отпустили Сахру с каким-то… про которого ходят слухи…

– Он платит золотом! – ощетинилась Саземе. – Слышишь? Зо-ло-том. Каждый раз – это праздник для Фарака. И для нас тоже. Были у него две любимицы – так они купались в роскоши!

– Были?

– Ушли в последние недели. Но, если б мне так повезло, я б тоже ушла! Думаешь, я не хочу забыть все это? – В свете одинокой лучины глаза девушки зло поблескивали из-под вуали. – Да, если хочешь знать, я все локти обкусала, что Сахре повезло, а мне нет!

– Ты знаешь, где он живет?

– И что ты сделаешь? Заявишься к нему? Потребуешь вернуть сестру? Да тебя на порог не пустят! Накостыляют, и хорошо, если не убьют!

– Пожалуйста, скажи, где он живет, – мягко повторил Джен. – Все, что я хочу – сходить и посмотреть. Если я поброжу в округе и посмотрю по сторонам, никакого вреда не будет, правда же? А ты вернешься и поспрашиваешь девочек.

Саземе задумалась.

– Раи́джа говорила, дом такой роскошный, что даже стены сада украшены мозаикой. Иногда она ему прислуживала… ну, как будто служанка… и с террасы смотрела, как скользят по каналу лодки богачей. Она еще поглядывала, как там одеваются, в Светлом городе.

– В Светлом городе только один канал.

Джен встал – и замер на мгновение, пережидая, пока шум в ушах стихнет.

– Постой! Ты что, собрался туда идти? Сейчас?

Парень осторожно отцепил от рукава ее пальцы.

– Я просто поброжу и поглазею по сторонам. А завтра загляну в «Лотос» и все расскажу. Хорошо?

Саземе молча смотрела на него снизу вверх: глазами такими большими и такими испуганными, что Джену стало не по себе.

– Не бойся, – догадался, в чем дело, парень, – никто тебя не тронет! И неприятностей не будет. Я ведь не стану ни во что влезать.

Плечи Саземе поникли, она как будто враз лишилась сил. Он даже понимал девушку: в ней боролись желание помочь и страх такой сильный, что лишал воли. «А этот Зевах и впрямь опасен. Или она вообразила невесть что».

– Все будет хорошо, – тихонько подбодрил ее Джен, приобняв за плечи. На душе было неспокойно: и оттого, как быстро они поменялись местами, и потому, что он терял время, знал это и не находил себе места. И все же он дождался, пока Саземе ответит.

– Хорошо… – то ли повторила за ним, то ли согласилась девушка.

Джен не стал дожидаться, пока она передумает.

Лгал ли он, уверяя, что побродит и поглазеет по сторонам? По правде сказать, он сам не знал. Люди, привыкшие к безнаказанности, не слишком заботятся о скрытности. Но он понимал, что рассчитывать на это не стоит, и если он ничего не узнает… то что? В голове царила звенящая пустота. Джен двигался наугад, без плана или замысла. В груди поселилась холодная ноющая тревога, и она же гнала его дальше в ночь.

В этой части Светлого города он очутился впервые. Улицы были широкими и прямыми, разобраться в планировке не составило труда. Сперва юноша миновал храм, чей купол тонул во мраке, хотя вокруг светилось ожерелье причудливых фонарей. Солнечного Владыки, рассудил Джен. Кому еще поклоняться богачам? Затем вокруг поднялись каменные заборы, за ними виднелись крыши домов и пики кипарисов.

Он не боялся, что его остановят и начнут расспрашивать. Несмотря на поздний час, во дворцах продолжалась жизнь: огни горели ярко, а из садов долетали голоса, смех и звуки музыки. То и дело ему навстречу спешили слуги – юноша подражал их быстрому и уверенному шагу, – а у одного дома улицу перегородила празднующая толпа.

Джен дважды обошел район, чтобы убедиться: особняк с мозаичным узором в виде цветов лотоса и лилий – это именно то, что он ищет. В отличие от других домов, верхние этажи здесь были темны. Лишь во дворе горел тусклый свет: переднюю часть сада освещали лампады.

Оглянувшись, Джен быстро свернул в узкую аллею меж заборами. Он держался тени кустарников: соседний особняк вплотную подступал к стене сада, а на террасах пили вино и веселились богато одетые люди.

«Интересно, что со мной сделают, если поймают шныряющим в тенях? Милосердные боги! Да что я вообще здесь делаю?»

Он спрашивал себя который раз, но ответы не приходили. Однако иной выход был вовсе безрадостным: вернуться в темный дом, где лежит мертвый отец, и гадать, куда запропастилась Сахра. Поэтому Джен поколебался, но все же юркнул дальше вдоль стены, склонившись в три погибели. Лишь пробежав так с дюжину локтей, он позволил себе распрямиться.

Аллея тянулась прочь, в темноту. Юноша догадался, что она ведет к каналу, когда услышал впереди голос и замер, как напуганная мышь. Вот опять. Кажется, даже два голоса. Слов он не разобрал, да и доносившийся из-за спины звон цимбал скрадывал звуки.

Джен отсчитал пять ударов сердца, а потом для верности еще пять, чтобы убедиться, что эти двое пришли не за ним. Медленно и осторожно, радуясь мягкой земле под ногами, он двинулся на звуки. Через несколько локтей парень понял, что его и не могли услышать. Все, что он рассмотрел, – это смутные силуэты на фоне далекого света, но было ясно, что они волокут тяжелый тюк, размером с мешок зерна.

Юноша в нерешительности остановился.

«Побродить и поглазеть по сторонам». Бесовски опасная получилась прогулка! Он еще не понимал, чему стал свидетелем («Запрещенные товары? Наркотические курения? Боги, Сахра, во что ты вляпалась?!»), но не сомневался, что увидел нечто особенное. То, что молодой Зевах или его батюшка из богатеев вряд ли покажут людям своего круга.

«Если меня сейчас заметят, я труп».

Мысль была ясной и отчетливой. Простой учитель для будущих лавочников, он никогда не оказывался в нескольких шагах от смерти, а юноша откуда-то знал: это смерть тихонько переговаривается там, в темноте. Сердце бухало, кажется, в горле. И все же против воли он двинулся следом.

Вот стены городских усадьб расступились, открыв узкую набережную канала. Проклятье, сюда бы хоть немножко света! На той стороне чадили догорающие ночные факелы, но этого берега достигали лишь далекие отсветы. Тех двоих парень не видел, но не сомневался, что они там, в тени купы склоненных к воде деревьев. Он уже раздумывал, не выбраться ли ему из мрака у подножия стены? Не подобраться ли ближе?

А потом услышал плеск.

Встреча, которую хотят сохранить в тайне, запрещенные товары – догадки мигом разлетелись вдребезги. Потому что слуги Зеваха избавлялись от тел. Еще один всплеск. И еще. И еще… Джен с трудом удержался, чтобы тотчас не броситься вниз по течению. Они закончат свою жуткую работу и отправятся обратно, и нельзя, чтобы его заметили. Ни в коем случае нельзя!

Опять плеск. Боги, когда же это кончится?

Он забился в тень меж стеной сада и остролистым падубом и зажмурился. Безучастно ждать было выше его сил! Но и сделать он ничего не мог. На несколько минут юноша забыл, где он и что с ним – просто чтобы не сойти с ума, потому что вздрогнул, внезапно услышав совсем близко:

– …ручной колдун царя, – говоривший сплюнул. – Только нам-то какое дело?

– Дело есть, – проворчал второй. – Случись что с хозяином, плакали денежки и крыша над головой. Но нас не спросят, в этом ты прав.

На мгновение Джен разглядел его в лунном свете: крепкий мужик с выдубленным солнцем и ветром лицом. Потом они прошли мимо, поругивая хозяина. Парень не вслушивался: он собрался, готовый сорваться с места, стоит боковой калитке закрыться.

Так он и поступил. Совсем скоро вдоль канала выросли громоздкие квадратные здания – куда только делась роскошь района богачей? Юноша пронесся мимо, едва их заметив. Его взгляд был прикован к отражению огней на воде: не всплывет ли темное пятно? Заметит ли он? И как вытащить тела на берег?

Все разрешилось само собой, когда из темноты выступила стоящая на приколе баржа. Он увидел их сразу, шесть тел, прибитых течением к скользкому заиленному борту.

Мощеная набережная давно сменилась деревянным настилом. Подбежав к краю, Джен упал на колени и склонился вниз. Вода тихонько плескалась о причальные сваи в половине человеческого роста под ним. Одно из тел плавало прямо внизу, другие чуть дальше… рукой подать, но, конечно, не буквально: не забравшись в воду, не рассмотреть. Не долго думая, парень сделал глубокий вдох и скользнул в канал.

Вода оказалась ледяной… или чудилась ледяной разгоряченному телу. Потревоженное волной, тело отплыло в сторону, потребовалась пара резких гребков, чтобы не дать ему уплыть. Держась рукой за мокрый брус сваи, Джен решился – и за одежду потянул мертвеца на свет.

Старуха. Спутанные седые волосы, запавшие в беззубый рот губы. Она была совсем дряхлой и изможденной, на покрытых лохмотьями ключицах кожа натянулась, точно сейчас порвется. Неужто нищая? Но что с ней произошло, и зачем в такой тайне избавляться от тела? Мало ли бродяжек на улицах Джамайи, кто удивится, если найдет еще одну в глухой подворотне?

Нищим оказался и второй мертвец. Пожалуй, не такой уж старик: к темному небу обернулось испитое, но вовсе не престарелое лицо. Под изрядно попахивавшим тряпьем скрывались те же кожа да кости.

Джен не удивился, увидев, что и третье тело принадлежит старухе. Такая же иссохшая, она плавала лицом вниз: пришлось попотеть, чтобы ее перевернуть. Щеки женщины запали так глубоко, что нос превратился в клюв, а лицо – в череп.

Вот только… она вовсе не старуха.

Свалявшиеся, похожие на паклю волосы – с вплетенными в пряди цветными нитями. Шнурок на шее, с памятной резной бусиной. На иссушенной, словно птичьей руке выблеснуло тоненькое колечко с бирюзой. Долго-долго, целую вечность Джен просто смотрел перед собой.

У него больше не было сестры.

Он пришел в себя, когда подпрыгнул и ухватился за край стены Зевахова владения. Ладони ободрало о шершавый, поросший лишайником камень. Одним рывком подтянувшись, он неловко вскарабкался на стену и рухнул вниз. Мокрая одежда сковывала движения. Щеки и скулы саднило. Должно быть, он сам расцарапал их в припадке безумия – Джен попросту не помнил. Он и не замечал боли, боль меркла в сравнении с тем, что произошло.

Кому они нужны, саднящее лицо, руки, окоченевшее тело, если они даже ему самому не нужны? Он бы так и сидел до рассвета на краю причала: ему было некуда идти. Некуда и незачем. И все же… все же одно дело пока осталось.

Добраться до ублюдка!

Если в доме и не спали, то Джен никого не заметил. Сад оказался темен и пуст, далекий перепев флейт здесь звучал гораздо глуше. Наверное, тут имелась охрана или сторожевые псы. Парень не удивился, не встретив ни того, ни другого, просто потому, что даже не думал об этом.

Мимо затаившихся в ночи статуй, мимо павильонов и цветущих кущ он шел к узкому лучу света меж полуприкрытыми ставнями.

Кухня. Как он и предполагал. Из окна долетал обычный кухонный шум: звон металлической посуды и плеск воды. Джен попятился и медленно пошел вдоль задней стены здания. Что там располагают рядом с кухней? Кладовки, комнаты для слуг. Нет, внутрь он точно попадет не через первый этаж.

Боги милостиво смотрели на него – потому что подходящее дерево отыскалось почти сразу. Терраса с резными перилами несомненно предназначалась для господ. Старый орех, наверное, давал благословенную тень в душные летние дни, но сегодня он проведет в дом чужака.

Едва парень попытался упереться в ствол ногой, крепкая с виду кора начала отслаиваться. На голову посыпались мелкие сучки и сухие веточки. Однако Джен с молчаливым упорством лез вверх и перевел дух, лишь когда спрыгнул на террасу. Дом по-прежнему оставался тих и темен, лишь легкий ночной ветер раздувал занавеси в дверных проемах.

«Так пусто, будто все подстроили».

Первая мысль, наконец, пробилась через захватившую его апатию. И тут же Джен ответил себе: «Конечно, подстроили! Когда избавляются от тел, слуг отсылают».

Внутренний коридор был залит лунным светом, бледные прямоугольники протянулись по полированному дереву пола и цветочным узорам на стенах. Сперва юноша осторожно крался мимо дверей, но потом сообразил: хозяин может быть в постели, а он не поймет назначения комнат, если будет бродить по коридорам.

Первая же приоткрытая дверь вела в пустую спальню. Для гостей, решил Джен. В жилых покоях хоть какую мелочь да забудут на столе, собьется на скамье ковер, останется след человеческого пребывания. Такими же пустыми оказались и прочие комнаты в коридоре. Дальше оказалась гостиная: узкая лесенка для слуг сбегала вниз, а полкомнаты занял роскошный вышитый серебряной нитью ковер, но все это юноша едва заметил, потому что под одной из дверей протянулась полоска света.

Парень потянул носом воздух. Здесь витал аромат наркотических курений, и губы Джена скривились в жестокой усмешке. Богатые торговцы не забываются в сладком дыму, а у слуг на него просто нет денег. Похоже, из всех жильцов он и впрямь отыскал кого нужно. Нет, боги определенно желали, чтобы он совершил задуманное!

С этой мыслью юноша толкнул дверь.

– Ну кто там еще!

Зевах распластался наполовину на подушках, а наполовину – прямо на полу. Темные волосы прилипли к потному лбу. Даже издали, в дыму, было видно, как покраснели его глаза.

– Кто ты?

Джен не проронил ни звука. Вместо ответа потянул из ножен короткий нож: парень всегда носил его с собой, хоть и использовал в лучшем случае для нарезки мяса. Медленно, слегка покачиваясь, Зевах поднялся на ноги.

– Н-нет, погоди! – Мужчина поднял перед собой руки. – Я догадаюсь сам. Ты, наверное… родственничек, да?

У него были темные глаза и рот из тех, что называют чувственным. Выплюнув вопрос, сын купца вдруг расхохотался, будто сказал что смешное. Губы его отвратительно шевелились, роняя такие же отвратительные слова.

И снова Джен не ответил. Если хлыщ нанюхался дыма, ему же хуже, а говорить им не о чем. Он всадил бы клинок прямо в ухмыляющийся рот… но нужен непременно один смертельный удар! Поэтому юноша наступал, молча и сосредоточенно, пропуская болтовню мимо ушей.

– Чей ты, мальчик? Старухин сын? Попрошайки из Крысиного квартала?

Почему он не боится? Конечно, юноша не выглядел угрожающе. И потом, сын купца больше и сильнее его, но все-таки нож… На месте Зеваха парень бы попятился.

– А может…

Зевах набрал в рот воздуха, но в этот миг Джен бросился вперед. Ощущение было… словно прыгаешь с большой высоты: весь воздух разом вышел из легких, и юноша отлетел на пол, беззвучно раскрывая рот.

– Ну что, так лучше? Пришел в себя?

Темная фигура заслонила огоньки лампад. Впрочем, Джен не знал: это цветные брызги пляшут в глазах, игра ли то теней или и впрямь комнату озарил нездешний голубоватый свет?

Носок сапога уперся ему под ребра. Чувствительный тычок. Парень во все глаза смотрел, как вокруг ладоней хлыща разгорается синее пламя. Колдун! Ублюдок еще и колдун!

– Эй, ты там живой еще?

Опять пинок. Джен извернулся и по самую рукоять всадил нож в ступню купеческого сына. Вопль Зеваха был слаще любого дурмана. Пламя полыхнуло – Джен испугался, что сейчас для него все кончится – и погасло.

– Стража! Сюда же, сукины дети! Сюда!..

Колдун мог верещать, сколько угодно! Парень раз за разом вонзал клинок: еще раз в ступню, в икру, в бедро, и, когда тяжелое тело навалилось на него, в плечо, в спину, поперек ненавистного лица.

Он опомнился, лишь когда кровь попала ему в рот. Внизу звучали резкие голоса. Неподалеку хлопнула дверь. Парень кое-как столкнул с себя тело, поднялся на колени и с ужасом уставился на руки. Обе были по локоть в крови. Теплая, отвратительная на вкус, кровь замарала лицо, затекала в рот и капала с носа.

С глухим стуком нож выпал из его ладони. По лестнице для слуг грохотали шаги.

Джен бросился к окну, когда его остановил глухой стон. Колдун ползал по полу в луже собственной крови. Лицо с располосованной щекой превратилось в ужасающую маску. Добить? Ведь он за этим пришел, он готов жизнь положить, лишь бы добраться до выродка.

Дверь с треском распахнулась, и на пороге появились люди в серых туниках городской дружины.

Джен действовал слепо, забыв о размышлениях. Толкнув ставни, он выпрыгнул в ночь. Упал, перекувырнулся, левое колено прострелила боль, но ему повезло, юноша угодил в цветник – и припустил во весь дух. Преодолеть забор, когда по пятам гонится свора охранников, оказалось проще и быстрее, чем в первый раз.

Еще несколько шагов, прыжок – и над ним сомкнулись холодные воды канала.

4

Джамайя, Светлый город, 11-е месяца Пауни, день

Сперва магу снилось, будто ему вновь десять лет и он проснулся оттого, что его постель горит. Странное дело, этот огонь не жег – впрочем, помнится, и в десять лет было так же. Но алчные языки глодали изножье кровати, воздух в детской пропитался едким запахом гари.

Сон милосердно скрыл, как он тушил свой маленький пожар, как закапывал в мокром ночном саду покрывала. Нет, кошмар заключался в другом. В ту ночь юный Самер так и не уснул. До рассвета он просидел на полу у кровати, обняв колени и пытаясь унять колотившую его дрожь.

Дар в мальчике пробуждался медленно. Сперва то были свечи, гаснущие при его приближении, затем вспыхивали жаровни и вещи обугливались в руках, стоило ему обидеться или рассердиться. Два долгих года Самер твердил себе: нет, он вовсе не колдун, это все игра. Стоит захотеть и не пользоваться Даром от силы пару лун, и все кончится.

Целую луну он так и не выдержал. Той ночью родилась уверенность: само собой не кончится ничего. Сегодня он поджег постель и вовремя проснулся. В следующий раз займется дом, с отцом и матерью, островитянином Ндафой и старушкой-кухаркой. Самое жуткое, что его, Самера, собственный огонь не тронет. Просто однажды утром он проснется среди дымящихся руин.

И мальчик таращился в светлеющую ночь, час за часом, понимая, что дальше обманывать себя нельзя.

Гира́в Алай, так звали его отца. Достойный Гирав вовсе не питал к магам неприязни: даже мальчик знал, что настоящий царь для отца – сверженный ас-Джаркал, а не выскочка-узурпатор. Вельможа полагал, что маги не вполне люди, но и не презирал их. Трудность крылась в другом: достойный Гирав потерял цепь хлыста северного войска, потому что гарнизон Ги́ллу Тхан остался в казармах и не поддержал восстание. Все, что осталось у отца, – наследник и небольшое по довоенным меркам имение.

Но колдун не может владеть землей и торговать. Колдун не имеет права занимать посты и даже покидать обитель. Самер уродился смышленым ребенком, он нашел способ прочесть эдикт о Правосудии. Он не считал себя колдуном, вовсе нет… просто это было важно.

Для начала он решил обо всем рассказать матери. С самого утра, едва рассвет окрасил розовым террасы Гиллу Тхан, он послал с горничной записку и закрылся в детской. Но когда мать вошла, в вихре летящего шелка, в ореоле тонких ароматов, – все слова, что он тщательно готовил, испарились.

– Что… что случилось, Сами́? – Она всегда звала его так. – Что-то случилось, да?

Мать присела перед креслом и заглянула мальчику в глаза, а монолог его застрял в горле: ни высказать, ни проглотить и улыбнуться.

– Ты ведь поговорить хотел, так?

Он так и не смог выдавить хоть слово: просто поднял руку и позволил призрачному пламени вспыхнуть, залив комнату неестественным светом.

Был разговор, и он рассказывал, как пробуждалась сила, как это опасно и что им всем грозит. Мать расспрашивала, то мрачнея, то сердясь, а то перебивая и не желая слушать. Но он должен попасть в Круг! Самер и так затянул. Однако простому смертному не объяснишь, что он не может затаиться, что это не он отказывается от родства, и не в его силах потерпеть семь лет, до вступления в права, брака и первенца. Благо он не помнил подробностей беседы, так что и кошмар не повторил ее: лишь растянул на вечность мгновения, когда мать сидела рядом, а он все поднимал и поднимал руку, зная, что вот-вот полыхнет пламя и вместе с ним сгорит детство.

– Я сама скажу отцу, – приняла она решение. – Вам с Ндафой лучше уехать на верховую прогулку.

Может, так оно и лучше… К вечеру, когда Самер вернулся в усадьбу, он долго не решался ни возвратиться в конюшни, ни войти в дом. Достойный Гирав был властным и горячим человеком. Настоящий воин, с гордостью говорил мальчик.

Когда он наконец решился – они ждали в гостиной. Оба. На улице сгущались сумерки, но отец с матерью запретили слугам их беспокоить, так что лампы оставались холодными и сидели они в полутьме.

– Ну что, уже решили, чего я лишусь? Наследства или родового имени тоже?

Он храбрился. Подошел к столу и плеснул фруктовой воды из запотевшего глиняного кувшина. Однако вымученной шутке никто не улыбнулся, лишь взгляд отца стал холоднее прежнего.

– Мы подумали и решили… – начала говорить за обоих мать.

– …дорогу! Дорогу хлысту Джамайи!

Крик, щелканье плетей, ржание и бряцанье оружия на миг разбудили Первого, но кошмар и не думал кончаться – даже стал еще ярче и подробней.

На сей раз он вернулся из путешествия, и Име́нра, его любовница – или спутница, как это называют в Круге – встречала его в покоях Верховного.

Самер отдал последние распоряжения капитану охраны, с трудом сдерживаясь, чтобы не послать Ндафу в Бездну и скорее обнять чародейку. Когда он наконец отделался от воина, та ушла в дальние комнаты, приглашая его следовать за собой.

Именра не стала зажигать лампады. Вместо этого она распахнула ставни, глядя на залитый лунным светом дворик, предназначенный для прогулок и медитаций Верховного. Среди темных кущ виднелись статуи чародеев прошлого, в ночи мрамор мерцал собственным голубоватым светом.

Самер встал позади нее, обвил руками, вдыхая знакомый запах. Порой ему казалось, что они слишком долго вместе, что ее плоть перестала будоражить, но сейчас одно прикосновение заставило его сердце биться чаще.

– Удачная поездка? – негромко поинтересовалась чародейка.

– Пожалуй, да. Убийцы в беспамятстве, я доставил их на царский суд. Угрозы нет. Думаю, даже советникам понравится, – он наклонился и легонько коснулся зубами мочки ее уха. – Тебе ведь нравится, когда царь благодарен?

– Я думала, ты захочешь отдохнуть с дороги.

– Захочу. Я и сейчас отдыхаю.

Чародейка обернулась, развязывая стягивавший платье кушак.

Ее губы были прохладными, а дыхание пахло лимонной водой. Когда маг попытался отстраниться, чтобы взглянуть на знакомые черты, она ему не позволила. Он положил ладонь на стену за ее спиной и хотел распрямиться, однако ее пальцы сомкнулись на запястье, и прикосновение дышало холодом, как знаки Алида.

С каждым вздохом его сила утекала, на лбу выступил липкий пот, а плоть как будто плавилась, но поцелуй все длился, стылое прикосновение, через которое из него вытекал Дар.

Так вот, что чувствует жертва кормления? Задыхаясь, Самер вспомнил, что чем дальше, тем сложней сопротивляться, пока от тела не останется иссохший, похожий на мумию остов.

Но как? Как она стала одной из них?

Губы жгло, с такой силой маг их закусил, когда пение жрецов в храме Солнечного Владыки достигло крещендо, и он проснулся. Долю мгновения ему казалось, что полуденная песнь – это часть кошмара, далекий стон. Но холодный пот и впрямь выступил на лбу. Сбившиеся покрывала спеленали руки и ноги.

В дверь гостевых покоев постучали.

Ндафа, будь он неладен! Этот человек преследует его во сне и наяву. Выпутавшись из промокших от пота покрывал и набросив на плечи ковву, Верховный босиком прошлепал к двери. Темнокожий капитан был не один: рядом переминался с ноги на ногу вчерашний маг-защитник.

– Боги воплотились в вас, мудрый! – как заправский дворецкий, возвестил воин. – К вам посланец из обители.

Когда юнец увидел, что всемогущий Первый встречает их в кое-как перепоясанной ковве, на его лице отразилось смятение. Ндафу это, кажется, забавляло. Самер, еще наполовину здесь, а наполовину во власти кошмара, приказал коротко:

– Говори.

– Мир вашему дому! – затараторил мальчишка. – Меня послала глава обители. Пленники, мудрый… они умерли.

– Как? Кто допустил?

Маг понял, что сморозил глупость. По крайней мере, капитан не оплошал.

– Когда это произошло? – сразу посуровел Ндафа. – И как?

– Я… мы не знаем. На рассвете их подняли в клетке на половину глубины Алида. Как вы приказывали. Наш целитель накормил их и напоил. Когда мы решили спускать их… это было ползвона назад… они уже умерли.

В гостевом покое повисла тишина. Стало слышно, как гудит, запутавшись в занавесях, оса. Темнокожий воин сжимал и разжимал кулаки, и малец как будто съежился.

– Вы… наверное, вам лучше поговорить с целителем? – предположил он.

– Не думаю, – холодно ответил Самер. – Не сейчас. Спасибо, юноша, можешь передать, что я еще раз навещу Хоран. Но не сейчас.

Ндафа подождал, пока мальчик раскланяется и оставит их, и лишь тогда спросил:

– Мы что, не будем трясти целителя?

Верховный пожал плечами.

– Ты еще надеешься? Я ночью осмотрел обитель, вошел в сознание полудюжины магов и потратил бездну времени. И что, из этого хоть что-то вышло? Нет, все не то… Меня волнует, что происходит в городе.

Капитан ждал пояснений. Проклиная сонный туман в голове, Самер с отвращением посмотрел на смятый шелк постели и начал одеваться.

– Ндафа, ты хороший телохранитель, – признал Верховный, – ты правдами и неправдами служил отцу и знаешь, как обстряпывают дела вельможи. Но, видят боги, ничего не смыслишь в магах! А с тех пор, как я стал Первым и переманил тебя в Круг, ты не успел нас изучить. Думаешь, мы книжники и исследователи? Что мальчик, которого ты знал, стал ученым?

– А что, не так?

– Давно уже нет! Да, мы придумали зрительную трубу, новые плавильные печи… все это было бездну лет назад. После смуты мы сидели взаперти и только и думали, как бы выжить. Двадцать лет маги горбатились на стройках, как каторжники, а Верховный подкупал вельмож, заводил прознатчиков и плел интриги при дворе.

Грубое лицо Ндафы осталось непроницаемо, но Первый понял: островитянин не знает, к чему клонит хозяин.

– Круг очень изменился. Ни на миг не поверю, что в этой пустой, забытой богами обители придумали что-то новое. Весь Круг за двадцать лет не сподобился ничего придумать. Это знание им вручили. Подарили.

– Да что подарили-то? – вырвалось у воина. – Я ничего не смыслю, но даже я слышал про это… кормление. Кровавыми колдунами пугают детей.

Самер вздохнул.

– Еще я знаю, что Круг ловил своих же чародеев на запретных чарах, – продолжил Ндафа. – Кое-кого даже наказали. Лет десять назад… я точно помню! Был суд над колдуном-убийцей, вы сами же его казнили.

– Вот и я говорю: ни беса не смыслишь, – чародей усмешкой сгладил резкость слов. – Запретные чары разные, а ты этой разницы не видишь. Большую часть запретили не мы сами, а Черный Азас, и это не кровавые ритуалы. Только то, что мешало ищейкам держать нас в кулаке. Вполне безобидное. Например, иллюзии. Да, мы сами за них карали. Потому что все держалось на волоске, понимаешь? В любой миг Азас мог довершить начатое! Если многие и применяли запретные чары, это не значит, что кормление кровью – обычное дело в Круге.

– Кормление старше, я правильно понимаю?

– Да, мы наложили запрет давно. Наверное, сотни лет назад. Потому что это… это отвратительно! – Самер повел плечами, вспомнив сон. – Когда ты пьешь из человека силу, ты впитываешь его личность, воспоминания. Если пить силу животных, скоро сам замычишь, как бык. Кормление похоже на людоедство. Такое… призрачное людоедство, понимаешь? Я не могу объяснить лучше.

– Ну и что в этом нового?

– Когда ты убиваешь, чтобы выпить силу… это отвратительно, но пусть… сила почти мгновенно рассеивается. Ее нельзя уловить, нельзя поместить в резервуар. Если угодно, душа отлетает к Солнечному Владыке. Если ты только-только убил, силу можно поймать и использовать, это огромная мощь. Но такой источник ненадежен. Если у тебя нет загона готовых на убой рабов, – Ндафа скривился под взглядом мага. – Без них ты тот же мелкий чародей, для которого осветить небольшой особняк уже подвиг.

– Хорошо. А что такое резервуар?

– Некоторые материалы держат магию. Если выпустить на волю сгусток силы, он быстро развеется, растворится. Но некоторые камни и металлы держат силу дюжины лет. И ты в них вкладываешь, вкладываешь… как скупец в подпол, – Самер не нашел лучшего сравнения и удрученно закончил: – Вот с этим мы столкнулись. Убийства бедняков сами по себе плохи, но нищие умирают каждый день. Но научиться улавливать эту силу? Копить ее? В Круге считали, что мы не просто не умеем… что это невозможно!

– Я понял.

Ндафа встал и начал ходить по комнате из угла в угол. Мускулы на его плечах шевелились, а с ними – нашитые на кожаную тунику стальные пластины. Несколько мгновений Первый-в-Круге следил за ним, а потом потянулся за рубахой.

– Вы говорите, мудрый, что есть некто и у него огромная мощь. И для лучезарного это тоже угроза.

– Добавь еще, что я Верховный всего две луны. И мое… правление… началось с испытания. Как думаешь, что останется от нашей с царем сделки, если я вернусь ни с чем?

А ведь было время – он пообещал себе, что спасет мальца, закончит то, чего не успел добиться старый наставник: отмены эдикта. И тогда он сможет наконец вернуться домой, и отец увидит, что проклятый отвергнутый наследник – правая рука владыки, и ему кланяется вся знать по эту сторону Внутреннего моря.

Ничего этого не случится, если он сейчас же что-нибудь не придумает!

– И этот некто… долго ли он позволит мне носить черную ковву? – тихо закончил Первый. Ндафа остановился, покачиваясь на пятках.

Видимо, разложив все по полочкам, воин упал обратно в кресло.

– У вас есть кто-то на примете?

– Конечно, есть. У Царства полно врагов!

– У Царства или у магов?

Самер, зашнуровывавший рубаху, остановился.

– Ладно, на сей раз ты меня поймал. Но сейчас это одно и то же. Смотри… – Верховный начал загибать пальцы. – В бывших провинциях чародеев никто не притеснял, для них мы все недруги, не важно, маги или простые смертные. Это могут быть чужеземцы. Еще есть беглые чародеи, они скрываются с тех пор, как Азас вошел в столицу. У них своя война, все эти годы. Лучезарного они ненавидят, даром что малец нам благоволит. Но он сын узурпатора, и ведь он не вернул все, как было, верно? А потому он враг. Для них и я тоже враг, потому что не начал безнадежную борьбу и пособничаю трону.

Он загнул второй палец.

– Так что это могут быть отщепенцы. После войны сбежала пара сотен, кого поймали, кто залег на дно, но о большей части мы ничего не знаем. Еще есть горячие головы в самом Круге: молодежь думает, мы должны требовать свободы, и, если нам ее не дадут, мы просто возьмем свое силой.

– Вы с ними не согласны?

– Я могу их понять, Ндафа, но в Царстве больше тех, кто считает, что наоборот – это лучезарный якшается с колдунами и пора бы снова прижать нас к ногтю. Поэтому-то я и боюсь, понимаешь? Все и так… слишком сложно. Слишком хрупко.

Капитан пожевал мясистыми губами, словно пробуя на вкус предположения Верховного.

– Теперь этот некто убрал свидетелей?

– Да, именно так я и думаю.

– Почему было не сделать это раньше? До вашего приезда?

– Я думаю, что здесь, в провинции, из магов такие же заговорщики, как из тебя танцовщица. Они наварили варева, где могли. Беда, что из меня дознаватель еще худший, чем из них заговорщики.

Ндафа не то хмыкнул, не то фыркнул.

– Все это писанина на песке. Догадки.

– Конечно, догадки. Но можно до полуночи пытать магов и ничего не добиться. А то, что мы ищем… что мы на самом деле ищем – оно в городе, а не пыльном каменном мешке.

Медленно, как будто нехотя, капитан кивнул.

– Вот и хорошо, – заключил Верховный. – А теперь скажи, где в Джамайе такое место, где собираются все: дельцы, преступники и бедняки. В каждом городе такое есть, хотя бы одно.

– Наверное, «Синий лотос», – поразмыслив, ответил Ндафа. – Это в трущобах.

– Дай угадаю, – хмыкнул Самер. – Это еще и самый большой бордель в городе.

Капитан неопределенно пожал плечами.

– Вот туда мне и нужно. И на сей раз одному.

– Это глупо, – коротко бросил капитан.

Самер сложил на груди руки, сверху вниз глядя на воина. Они мерялись взглядами целую вечность, пока Ндафа не сдался.

– Хорошо, Джамайя – грубый провинциальный город, а вы слишком важны, мудрый. Если вас узнают… если воспользуются этим…

– Поверь, я могу за себя постоять! И позаботиться, чтобы меня не узнали.

– Но я не понимаю, зачем? Что вы такого вызнаете, чего не подслушаю я?

– Не знаю, – честно признался Самер. – Сказал бы, если б знал. Но я должен попробовать.

– Позвольте хотя бы идти с вами!

– Для тебя тоже есть дело, – отрезал Самер. – Пока я брожу по городу, ты осмотришь тела умерших в Алиде.

Чернокожий воин как будто посерел. Это было странное, необычное чувство, но магу стало его жаль.

– Ндафа, – как можно мягче произнес он, – я понимаю, ты… отвечаешь за меня перед семьей. Но посмотри на меня. Я не мальчик, которого забирали в обитель. Я Первый-в-Круге и Верховный маг Царства.

Это и стало последнимвыпадом, который обеспечил победу. Самер невольно улыбнулся, пересекая задний двор. Боги, когда же он в последний раз ходил пешком? Уж точно до решения Круга, до пресловутой сделки. Даже просто оказаться на улице без охраны – и то уже было хорошо.

Если бы не дело, приведшее его сюда!

Замысел казался логичным и правильным, когда маг до рассвета мерял шагами покой, но стоило шуму улиц сомкнуться вокруг, и собственные выводы уже не казались Первому очевидными.

Яркое солнце отражалось от побелки домов. Легкий ветер с реки нес отчетливый запах рыбы и ила. Грубая монументальность Джамайи пыталась повторить столичное великолепие, но получалось не подобие даже, а пародия. Джамайю заложил первый царь-чародей, превратив поселок на Золотом тракте в торговый центр. Город разросся, как застывшее в камне олицетворение барышей, но белокаменные дворцы и сверкающие храмы высились среди домов из кирпича-сырца, а еще дальше лежал грязный и зловонный лабиринт трущоб.

Самер прошел Джамайю почти насквозь. В простом кафтане, в укрывшем волосы от солнца платке он стал невидим безо всяких чар. Первый неторопливо брел, останавливаясь у прилавков и разглядывая медные лампы, расшитые золотой нитью ткани и связки яшмовых бус.

Маг успел услышать, что цены на зерно взлетели, что хлыст городской дружины подмял весь город, а сегодня его люди и вовсе лютуют. И впрямь, беглого взгляда хватило, чтобы насчитать дюжину стражников в серых туниках.

«Ндафа прав, – вынужден был признать чародей. – Ты даже не знаешь, много это или мало».

Харчевню Верховный отыскал быстро. Сперва маг обошел ее по кругу, примечая окна и выходы. Вокруг поднимались ветхие постройки, обмазанные глиной ставни пестрели яркими узорами – так жильцы приукрашивали свой нищенский квартал. Увидев, в какую дыру его занесло, в последний миг он заколебался, но двое громил, подпиравших косяки, свидетельствовали: внутри и вправду проворачивают дела.

А потому, стараясь не встречаться с ними взглядом, маг уверенно спустился по врытым в землю ступеням.

Самер выбрал место в углу, у лестницы – отсюда было видно все погруженное в полумрак помещение. Все в точности, как и в столице: чуть больше грязи, чуть старше грубые столы, но в целом то же самое. Даже посетители те же: бедняки, матросы и неопределенного вида типы, которые могли промышлять чем угодно, от милостыни до черного дурмана.

Отстегнув от пояса, маг демонстративно положил рядом кривой меч Ндафы, и посетители потеряли к нему интерес. Вот и славно. Но что дальше?

Пока он раздумывал, к столу приковылял тощий старик и застыл над магом в немом вопросе.

– Не сильно отвратное поесть, – заказал Самер. – И вина.

Не сильно отвратной оказалась рыбная похлебка, а вино здесь было лучше, чем он ожидал. Наверное, здешние балуются контрабандой.

«Боги, о чем я думаю?» – одернул себя маг.

Неприятная правда заключалась в том, что он плохо представлял, что теперь делать. Ждать и слушать, думать и сопоставлять – все просто, но вопросов оставалось много. Например, как задержаться здесь надолго и не вызвать подозрений? Сделать вид, что он кого-то ждет? В обязанностях Ндафы не было никакого колдовства, но, в отличие от капитана телохранителей, Самер провел юность взаперти, пока эдикт о Правосудии запрещал магам покидать обители.

Он заказал третью кружку и думал на том остановиться – ему еще снимать девочку и осматривать верхние этажи, когда входная дверь не просто распахнулась, а хлопнула, привлекая всеобщее внимание. Однако на сей раз внутрь ввалилась не требующая выпивки матросня.

Темнокожая соотечественница Ндафы сбежала по ступеням стремительно, как черная кошка. Конечно, она была шлюхой: честная женщина не умаслит лицо до блеска и не наденет прозрачный, немного оставляющий воображению шелк. Не слушая улюлюканья, девушка быстро пересекла зал и начала взбираться по лестнице.

И в этот миг Самер понял, что не зря хлебал рыбное варево. От проститутки пахло силой.

Каждый слышит дыхание магии по-своему – тихий шепот или далекий перезвон бубенцов. Первый ощущал чужие чары как запах. Когда она пронеслась мимо, от девушки пахнуло свежестью, что наполняет воздух после грозы. Он не вздрогнул лишь усилием воли, только проводил шлюху взглядом и цокнул языком.

Мысли, однако, теснились и перебивали друг друга.

Магия? Здесь? Либо он нащупал краешек того, что ищет, либо… Хоран не так уж оборвала связи с внешним миром. Но как ее не упустить? Проследить, побыть рядом хотя бы четверть звона. Если она маг, разумно ли соваться близко?

Одним глотком допив вино, Самер поставил кружку и поднялся.

– Вот тебе за еду и за пойло, – отсчитал он медяки. – Я смотрю, ваши девочки хороши, да?

– Ох хороши, господин! – Старик осклабился в беззубой ухмылке. – Ночью-то побольше будет, но ночью нагрянет вся орава. Это вам сюда, господин. По лестнице. Вас там и встретят, и покажут…

Самер не слушал угодливую болтовню. Кажется, за ним никто не следил: ремесленники так же обсуждали медь и олово, матросы – шлюх и нанимателей, ни один не удостоил мага взглядом.

Он и так собирался снять девочку, а потом усыпить ее и побродить по зданию. Но что теперь – требовать ту самую, черную? Как раз она сейчас не работала.

Его размышления прервали возбужденные голоса, ссора развернулась недалеко, будто его отделял от спорщиков всего десяток локтей. Конечно, это было не так: просто глиняные кирпичи давно растрескались, а жучки проели доски насквозь.

Дойдя до площадки, куда не достигал льющийся из закопченных окон свет, Самер прислушался. Двое… нет, трое. Запах грозы витал в воздухе, покалывая ноздри. Ему определенно дальше, вверх по лестнице. Бездна! Только бы не нарваться на завсегдатая или обслугу!

Похоже, днем здесь не зажигали лампы. И зря – коридор оказался совершенно темен. С улицы не проникал не только свет, но и воздух: от духоты и одуряющего аромата курений у Самера заныли виски. Пытаясь вычленить тот самый запах, слышимый не носом, а колдовским чутьем, он сглупил: сделал неосторожный шаг, запнулся о скамейку. Грохот упавшего сиденья повторялся в голове, как эхо.

– Сучья дочь! – раздался приглушенный стенкой крик. – Ты должна встречать гостей. От вас толку, как от плешивых коз!

На мгновение маг растерялся. Когда дверь скрипнула и поперек прохода вытянулась тень, вокруг Самера уже сгустился воздух, став мутным и вязким. На свету его бы непременно заметили, однако девушка лишь выглянула и тут же нырнула обратно.

– Никого. Не пытайся меня отвлечь, Фарак. Ты мне ответишь!

Это она, чернокожая. Непохоже, чтобы шлюха была чародейкой, но иногда у богов странные шутки. Сегодня боги улыбались – островитянка оставила дверь приоткрытой.

– Сучья дочь, ты мне угрожаешь?

– Тише, – вступила в разговор женщина постарше. – Ты распугаешь всех клиентов.

– Которых не прирезали, хочешь сказать? Какое мне дело, если через звон заявятся люди хлыста?

– С чего это им заявляться? – голос девушки охрип от спора. – Я ни в чем не замешана. А если ты поставлял Зеваху девочек, то сам…

– Тогда какого беса! – Самер услышал грохот, с которым опустился на стол кулак. – Какого беса ты сунула туда свой нос? Мало того что привела убийцу, еще решила проверить, как сработал?

– Я не…

– Тихо! – властно скомандовала женщина. – Фарак, ты знаешь, что сын хлыста нарывался. Ты сам потерял двух девочек, а если Саземе права, то трех. И о Сахре мы точно знаем: она не ушла, не сбежала, а исчезла после встречи с ним.

Судя по звуку, хозяин борделя сплюнул.

– За то, что он заплатил, я найму дюжину.

– Ублюдок! Вонючий ублюдок… – Девушка бы продолжила, но вторая опять прикрикнула:

– Тихо, я сказала! – и тем же властным тоном: – Не забывайся, Фарак. Мы не рабыни. И я, и девушки можем уйти.

– Отмазывать всех от хлыста тоже ты будешь?

– За что отмазывать-то? – воскликнула чернокожая. Но мужчину не так-то просто было убедить.

– Ты послала к нему убийцу. Яйца Уси́ра, к сыну хлыста! Потащилась за ним и не обратилась к слугам, а как вор, полезла в калитку. И пришла сюда! Сюда, будь я проклят! Навести стражу хочешь?

– Да тихо же!

Воцарилась тишина – или просто они начали говорить тише. Самер облизнул пересохшие губы.

Нет, это еще ничего не значит. «Ты потерял двух девочек… исчезла после встречи с ним». Ничего не значит… но ведь эта дыра и есть самый большой бордель? Где же исчезать шлюхам, как не здесь?

Чародей начал потихоньку пятиться, когда стало ясно, что спор закончился. Хлопнув дверью, островитянка выбежала из комнаты, и вслед ей несся возмущенный рев вперемешку с проклятиями.

Он догнал девицу на улице, у лошадиного загона. Шлюха стояла, тяжело дыша, прислонившись к грубым доскам лбом. Времени размышлять, как бы подступиться, не было – маг положил островитянке руку на плечо.

– Какого…

– У вас пропали три девочки, – не дал ей закончить чародей. – Я знаю, где они и что с Сахрой.

Солнце вспыхнуло в ее глазах, когда она подняла к нему лицо, но взгляд был насторожен и враждебен.

– Где, я и сама знаю. Чего тебе надо?

– Поговорить, – Самер снял с пояса кошель и подбросил на ладони, давая оценить его тяжесть. – Мне надо просто поговорить.

Тени деревьев пролегли поперек улицы, вот только веяло от них не прохладой, а гнетущей духотой. На резной скамье под платаном три дамы в золоте и жемчугах переговаривались и часто-часто обмахивались веерами. В воздухе повисла тяжесть, уместная для месяца Мисо́р, а не поздней весны. Можно было подумать, что собирается гроза, но солнце зависло посреди чистой бездонной синевы, безжалостно опаляя город.

– У сына хлыста свой городской дом. Собственный, – докладывал капитан, труся рядом с носилками.

– Свой? – недоверчиво переспросил маг. – Отец живет в родовой усадьбе, а ему что, заложил новую?

– Ну, папаша-то и вправду подмял весь город. Он и купец ложи торговцев, и хлыст дружины. Говорят, самый богатый человек в Джамайе. – Самер молчал, и капитан добавил: – Его непросто раскусить.

– Поглядим… – Чародей пожал плечами. – Я потрясу царскими грамотами, посмотрим, что из этого выйдет.

– Не очень-то похоже на план, – проворчал Ндафа.

– А это не план. На самом деле раскусывать его не нужно. Или он, или сынок маги, по всем законам у меня развязаны руки. Они могут помешать, могут попробовать сбежать. Но выводить на чистую воду никого не придется.

– Люблю, когда вы рветесь в драку!

Воин осклабился и отстал, чтобы раздать слугам распоряжения.

Что в доме неладно, внимательный наблюдатель понял бы, и не зная слухов. В другой день охрана пряталась бы в тени или поигрывала мечами перед служанками, но сегодня всматривалась в каждого прохожего. Едва под ногами слуг заскрипел гравий на подъезде к воротам, Первый спрыгнул с носилок и зашагал своим ходом, дав черной ковве полоскаться на ходу.

Начальник караула сдержанно поклонился.

– Мир вашему дому, Верховный маг! Я послал господину парня, едва завидел паланкин. Если угодно, вы можете подождать в беседке.

Ни удивления, ни даже попытки захлопнуть перед носом дверь. Впрочем, неизвестно еще, чего ждать от самого хлыста.

– Слуги и носильщики подождут здесь, – предупредил чародей, – но телохранитель пойдет со мной.

– Как вам угодно, – часовой еще раз поклонился и жестом указал на нужную дорожку.

Ндафа ворчал под нос, пока они шли мимо падубов и кипарисов. Отдаленный шум города лишь подчеркивал здешнюю тишину.

– Думаешь, они попробуют напасть? – поинтересовался Самер.

– А по-вашему, нет?

– Все может быть. Но, по-моему, непохоже.

Куда больше мага интересовало другое. Сквозь аромат весенних цветов, сквозь дымок от тлеющего в медных чашах сандалового дерева пробивался стойкий запах грозы. Нет, Самер ожидал, что найдет здесь чары, они оставили след на шлюхе, а ведь та едва сунулась в сад и убежала, заслышав ругань и приказы. Но было и кое-что еще. Нити силы сплетались неловко, неумело, но удивительно крепко. Как плетение ребенка-великана.

Они дошли до круглой, увитой виноградом беседки с каменными скамьями. Первый уселся, с интересом разглядывая резьбу срединного столба: на красном дереве вырезали поклоняющихся языкам пламени людей. Ндафа поколебался мгновение, но тоже сел, и Самер улыбнулся краешком губ. Капитан выбрал место, с которого просматривались все подступы к строению.

– Здесь все пропитано чарами, – предупредил Верховный.

– Засада?

– Не знаю. Луну назад я сказал бы, что поодиночке справлюсь с любым магом Круга.

– А теперь? Если у них еще один, – воин запнулся, – резервуар…

– Не думаю. Непохоже. Чары слишком грубые и неловкие.

От необходимости пояснять его избавил звук шагов на дорожке.

Бритый череп вошедшего с лихвой искупала черная, густая и курчавая борода. В ней терялся старый, задевший уголок губ шрам.

– Мир вашему дому, господа. Я Джали́д Адра́та, хлыст городской дружины, – он бесстрастно поклонился Верховному и кивнул Ндафе. – А это Сина́н, начальник стражи и мой первый помощник.

Его спутник был невысоким человеком с медным загаром и раскосыми, как у степняков, глазами. Пока Синан ставил на скамью поднос с кувшином и чашами, чародей приглядывался к их осанке и повадкам. Эти двое – воины, сразу понял он. Не разодетые, яркие, как южные птицы, щеголи, что отираются при дворе. Нет, эти – настоящие. Как отец.

– Чем обязан честью? – прямо спросил вельможа.

Первый с благодарностью принял чашу фруктовой воды со льдом. Поднял, показывая, что пьет за здравие хлыста.

– Вы сами все знаете.

– Что я должен знать? Сегодня ночью в дом сына прокрался вор. Еще я знаю, что за день до вашего приезда обитель закрыла двери, торговцы неделю не видели родных. Так по какому поводу честь?

– Достойный Джалид… – Самер помолчал. – Беда в том, что у вас нет Дара и вы ничего не слышите. Но сад гудит от магии. Так что все вы понимаете.

Отвечать хлыст не стал. Лишь поджал губы и глядел на мага, упрямо сведя брови. От Верховного не укрылось, как подобрался Синан, да и чернокожий воин был готов к броску. Самер негромко проговорил:

– Поймите, чтобы это услышать, вовсе не нужно быть Первым-в-Круге. Положим, вы не захотите говорить сейчас… но мою правоту подтвердит любой чародей. И советники меня поймут.

«Хлыст далеко, он ничего не сделает – воздушный кулак выбросит его из беседки, только он вскочит. А вот подручный… Хитрый шакал! Так и не отошел, поставив поднос. Понадеяться на Ндафу?»

Время, казалось, замедлилось до черепашьей возни. Вельможа прочистил горло.

– Прошел всего год после восстания, – хрипло произнес он, – когда мы узнали. Ни я, ни А^́бия… это моя супруга… мы не смогли отдать сына в Круг.

Самер бросил многозначительный взгляд на степняка. Вельможа лишь пожал плечами:

– Синан старинный друг семьи. Про сына знает много лет.

– Где он сейчас?

– Зев? Его здесь нет, – хлыст откинулся на каменную спинку скамьи. – Я что, сидел бы, вел беседы, если бы ему что грозило? Он с утра покинул город.

– И вы, конечно, не знали, чем он занят?

– Не только не знал, но и не желал знать! – К вельможе быстро возвращалось самообладание. – Я купил проклятый дом не потому, что сорю золотом. Я поддержал восстание, господин маг. С первых дней. Я и сейчас не желаю знать, что наделал мой сын, но вы же не прекратите безобразный допрос?

– Не прекращу. Потому что сюда приводили бедняков, шлюх и нищих, а потом убивали для ритуалов. – Синан фыркнул, хлыст же сплюнул и сложил пальцы в оберегающем жесте. Самер безжалостно продолжал: – Тот вор, о котором вы говорили… это родич убитой девушки. Надо думать, он искал не безделушки, а месть.

– Чего вы от меня хотите? – Вельможа сплел на животе длинные пальцы. – Говорите, любой чародей? Ну так вам любой скажет, что я не знался с Зевом. Утром увидел сына впервые за много лет.

– Я хочу… попробовать договориться, – медленно, осторожно подбирая слова, проговорил маг. – Один из убийц, которых я ищу, сбежал. Верно, он вне моей досягаемости. Но ведь есть другие. В ваших силах помочь мне их найти.

– А зачем это мне?

– А зачем вам другие маги-отщепенцы? Они ведь не ваш сын, – темные глаза Джалида сверлили чародея, и Самер решил подсластить пилюлю. – К тому же я могу пролить свет на события этой ночи. И умолчать о вашей роли, когда вернусь в столицу. Есть другой выход: я ничего не умалчиваю, но и в столицу я вернусь не сразу, и объясняться буду уже после всего, что здесь произойдет.

– Вы мне угрожаете?

– Я хочу не допустить… безобразной сцены, – вернул слова собеседника маг.

В беседке вновь все замолчали. С приближением вечера темные листья винограда начали дарить прохладу. В деревьях вновь защебетали птицы, да и обычный городской шум становился тем громче, чем ниже клонилось солнце.

– Покажи ему, – решился хлыст, и помощник протянул чародею клинок.

Вельможа не стал дожидаться, пока маг его рассмотрит.

– Меня разбудили в четвертом часу пополуночи, в поместье прибежал головорез от сына. Я знал, что ему служит отребье, но не хотел вникать, – хлыст говорил коротко и отрывисто, как принято у военных. – Я понял, что с Зевахом беда, и немедленно отправился сюда. Было много крови, но на деле ничего серьезного, – он задумчиво потер пальцем старый шрам на тыльной стороне ладони. – Это я сказал сыну убираться, мы поспорили, но он понял, что мне надоело закрывать глаза. С ним уехали все шесть его ублюдков. Я не знаю, где он и куда направился. Нож – все, что осталось от проникшего в дом парня.

Маг покрутил клинок и передал Ндафе.

– Такие продают на базарах, – сказал островитянин. – Сотни, если не тысячи.

– Это мы знаем, – проворчал Синан. – Может, господин колдун скажет что еще?

– А вы хотите его найти?

Хлыст провел ладонью по бритой голове.

– Дело не только в сыне. Бедняк пробрался в Светлый город и напал на достойного. Ложа торговцев захочет крови, я должен найти вора, иначе каждая шавка возомнит себя псом.

– Вам все равно придется против них пойти, – негромко проговорил маг.

– Почему?

– Вы ведь не единственный, кто не отдал ребенка в Круг. Распорядитель ложи знает, почему обитель отгородилась от остального города.

– Есть и другие, – кивнул вельможа, – и один из них распорядитель. Но тем более нужно хоть бросить кость остальным.

Верховный поколебался, но неохотно признал:

– Мне нужно время. Этот парень не чародей, будет непросто его отыскать.

– Что там сложного? – Вельможа подался вперед. – Даже я знаю, что колдуны выслеживают по вещам!

– Мы оставляем на вещах след, это правда, – выбирая слова, согласился маг, – чем чаще пользуешься, тем явственней отпечаток. Но мальчишка не чародей, его сила совсем мала. На выслеживание уйдет несколько дней. Если бы была его кровь… – Он надеялся, что парень ничего не заляпал кровью. – Я оставлю нож себе и сразу…

– Этого мало, – отрезал хлыст.

– Что?

– Этого мало! Я дам вам имена: колдунов в городе, имена магов обители, кто проверял детей, но год за годом не находил Дара. Я даже готов пустить вас в дом, чтобы вы там все перевернули. За что? За обещания?

Может, он и получил цепь хлыста, поддержав узурпатора, но в ложе торговцев заседал не зря.

– Дай-ка мне нож, – попросил спутника Верховный.

В клейкой мгле Изнанки даже разглядеть отражение клинка было трудно. Сперва Самер отрешился от миражей, которые маги творят, чтобы не сойти с ума в этой бездне. Призрачный сад дрогнул и растаял, обнажив истинный облик той стороны: тьму, пронизанную гудящими потоками силы. Затем чародей отбросил и их тоже, сосредоточившись на бледном отпечатке души.

Когда он открыл глаза, посреди беседки наливалась цветом и формой сплетенная из дыма фигура. Обрисовались черты скуластого лица, темные вихры, неуклюжие руки с большими ладонями. «А ведь это паренек, что задремал на пристани!» – вдруг понял маг. Да, это он. Взгляд глубоко посаженных глаз был острым, умным, но затравленным.

– Довольно? – спросил чародей.

– Для начала да, – хлыст медленно кивнул. – Распорядитель ложи и достойный Нази́р, торговец пряностями. Это их дети. Втроем с сыном пили, лапали девок… наверное, и убивали тоже втроем.

Самер видел, что вельможе больно об этом говорить, больно и стыдно, но сочувствия не испытывал. Это могла быть и его судьба, окажись отец похож на Джалида. Впрочем, хлыст не нуждался в сочувствии.

– Ублюдки! – выдохнул тот. – Все трое выблядки. Проклятые богами.

«Дыхание Бездны, – подумал Верховный. – Как же ты говоришь со мной, проклятым?» Вслух он спросил:

– Кто учил Зеваха и других?

– Какой-то бродячий маг из Круга. Абия сама отыскала его, я не хотел мараться.

«Путник? Нет. Нет, такого не может быть».

– А в обители? Кто закрывал глаза на отщепенцев?

– Мудрая Хоран сама проверяла Светлый город, – губы вельможи изогнулись в кривой улыбке, он медленно и скорбно произнес: – «Это такая честь, такая честь»… Я попрошу, господин маг: сделайте это быстро. Если уж нужно… бросить достойных в застенки… пусть хватит одного удара. Как на казни.

– Конечно. А как иначе?

Самер встал, но хлыст не поднялся вслед за ним, даже из вежливости. Он выглядел усталым и очень, очень старым.

– Синан, будь добр, покажи гостям дорогу, – попросил он. – А потом… потом передай людям, кого им искать.

Это было даже лучше, чем Верховный смел надеяться: дом пустовал, остался целиком в их распоряжении. Видать, боги улыбаются и тем, кто их не так уж чтит.

Когда сын кочевников оставил их, они быстро поднялись по главной лестнице. Тишина стояла такая, что Самер вздрогнул, когда сквозняк зашевелил занавеси в дверных проемах. Ндафа двигался легко и бесшумно, даже удивительно для здоровяка. Казалось, они как воры крадутся по спящему дому, вслушиваясь: не раздастся ли скрип кровати, не проснулись ли хозяева?

Впрочем, Верховный и впрямь прислушивался, но не к шорохам, а к колдовскому чутью.

Разлитая по саду сила была остатками грубых, детских, но очень мощных чар. Однако не более, чем следом. Да и тот сохранился потому, что силы хватило бы спалить весь Светлый город. Самер думал, он потому и не понимает чуждой магии, что она почти выветрилась. Но здесь, в доме, он видел, как переплетены нити… и не узнавал узлы. Чувствовал пульс лишь вчера созданных чар… и не мог их раскусить.

Охранные заклятия? Нет, слишком просто. Иллюзии?

– Крови нет, – Ндафа остановился на пороге и выругался. – Челядь вытерла всю кровь!

– Не думаю, что челядь.

Верховный встал рядом, оглядывая комнату. От стены к стене пол устилал бесценный ковер с цаплями и зарослями тростника. Яркие, не в тон, подушки, сияющая позолотой мебель… – как и все в джамайском Светлом городе, покой кричал о роскоши, но не о хорошем вкусе.

К тому же и сынок вельможи, и его люди не очень заботились о чистоте.

– Клинок тоже вытерли, – напомнил чародей. – Ему ли не знать, что кровь порабощает? Следы убрали сознательно.

– Можно выследить его по вещи. Как парня по ножу.

– Можно… – Загадочное плетение чар не давало Первому покоя, так что отвечал он рассеянно. – Но я бы не рассчитывал. Тут… тут что-то неладно. Я не понимаю его магию. Он действует очень просто, как ребенок. С огромной мощью, но просто. И все же я не понимаю!

Ндафа начал медленный обход покоев: передвинул липкое блюдо, откинул с постели расшитые и украшенные бахромой покрывала. Приподнял крышку курительницы и принюхался к горке пепла.

– Листья ралха, – отметил он. – Сынок-то баловался курениями. Чтобы маг дышал дымом? Первый раз слышу.

– И не услышишь, – Самер усмехнулся. – Ставлю золотой, ты и о воинах не слышал. Мы не теряем Дара ни от дыма, ни от вина. Но стоит начать, и очень скоро тебя уже не назовут ни магом, ни воином, никем.

Бездна, как же сила угодила к такому ничтожеству? Или нужно быть ничтожеством, чтобы тебе ее вручили? Чародей еще раз обвел взглядом комнату. Скривился на шеренгу ваз голубой керамики, в которых пылились давно засохшие цветы.

– Здесь ничего, – отчитался Ндафа. – Разве только вы видите что свое. Чародейское.

– Сейчас посмотрим.

Самер закрыл глаза, отрешился от всего, что доступно телесному зрению. Перепутанные, кое-как связанные линии стали ярче, отчетливей, и на сей раз он понял. Заклятие маскировки, простенькое, но мощней всего, что он видел за пределами столичной обители. Оно было сильным, но Первый сильнее – рассерженный сопротивлением, он попросту разодрал завесу в клочья.

За ней пряталась обычная дубовая дверь, прикрытая чарами для отвода глаз. А за дверью… боги, пусть это будет то, что они ищут!

Комната оказалась совсем маленькой и лишенной окон – и еще более запущенной, чем предыдущая. Ковер, окованные медью лари, стеллажи для свитков – все это давно не чистили и не отмывали. Ндафа сразу начал исследовать полки, Первый же подошел к столу. Чернильница. Палочка для письма. Огарок свечи в изящном поставце.

– Мудрый, здесь… – начал говорить островитянин, когда Самер перебил его:

– Нет, это не маг Круга.

– …здесь все на каком-то языке. Что вы говорите?

– Это не маг Круга, – повторил Верховный. – И вообще не из Царства. Это язык Нагады.

Он поднял со стола лист пергамента, исписанный тонким бисерным почерком. Вот только вместо вязи здесь каждая буква стояла особняком. Ни заглавных знаков в начале предложений, ни пометок ударений и интонаций. Казалось, лист покрыт рядами бессмысленных значков, каждый походил на насекомое, а не на букву.

– Как стихи, – пробормотал Ндафа. – Видите? Строки одна под другой.

– Это гимн богу. Владыка, восходящий, как луна… Пришел смотреть… нет, я пришел созерцать твою красоту, – начал разбирать чародей.

– Может, его учил жрец?

– Да нет, не жрец, – Верховный коснулся статуэтки, стоявшей тут же, на столе. Похоже, ею пользовались как прессом для бумаг.

Статуя была выполнена в характерном заморском стиле: небольшая, в пол-локтя высотой, свободная естественная поза, небрежно смявшиеся складки ткани. В Царстве никогда такого не умели, маг знал вельмож, что отдали бы за нее баснословные деньги.

– Видишь, это не дева, не юноша-охотник, не воин… это вообще не искусство, а колдовской инструмент, – пояснил Самер, – просто нага́ди даже их ваяют так, что нам и не снилось.

– Так что это?

– Малый наставник. Это подобие мага, в котором все силы уравновешены, на них натаскивают детей с Даром.

– И он оставил такую улику? – с сомнением протянул воин.

– А почему нет? Во-первых, Зевах Адрата редкостный глупец. А во-вторых, я ничего не чувствую.

Судя по выражению лица, Ндафа ничего не понял, и Верховный пояснил:

– Ну вот смотри: я едва разбираю, что там наплел наш неуч, но хотя бы слышу его чары. А это делал настоящий маг, в Нагаде, и я не слышу ничего. Вообще ничего. Как будто это кусок камня. Они иначе овладевают Даром, понимаешь? Не знай я, что изображения магов – это малые наставники, решил бы, что держу дорогую игрушку. Как те вазы, – Верховный кивнул на дверь.

Воин пожевал губами, и Самер продолжил:

– По легендам, магия пришла из Закатных царств, из земель на краю мира мертвых, куда уходит умирать солнце. Не знаю, есть ли там царство мертвых, но магия и впрямь пришла с заката. Там есть очень старое знание, очень древнее… должно быть, и новое знание они открыли раньше нас. На таком-то основании! Теперь я не удивлен, что твой некто запер пленников в беспамятстве, хотя нам кажется, что в Алиде это невозможно.

Они помолчали, думая каждый о своем.

– Что мы отсюда заберем? – спросил Ндафа.

– Возьмем листы, статую и пару книг. И поищи личные вещи Зеваха. Ты прав, сегодня нужно многое успеть.

Когда они покинули дом, сад погружался в сумерки. Хлыст не терял времени даром: слуги уже мели давно не убиравшийся двор. За тенистыми деревьями виднелся купол храма Солнечного Владыки, последние лучи солнца позолотили самую его верхушку.

– Ну, что теперь? – спросил островитянин.

Чародей обернулся к нему. Темнокожий воин казался спокойным, но Самер достаточно его знал, чтобы заметить скрытое напряжение.

– Теперь нужно перевернуть вверх дном обитель и взять под стражу пару богачей, – ожидая, пока к дверям подадут паланкин, маг сел на каменную скамью под деревом и опустил голову на руки. – У меня такое чувство, Ндафа… чувство, что мы сейчас разгоним большую волну, и я не знаю, куда она понесет и что сметет на своем пути.

Капитан лишь хмыкнул. Носилки были совсем близко, когда Самер добавил:

– И еще я впервые думаю, что после сегодняшнего меня захотят убить.

5

Столица, квартал иноземцев, 11-е месяца Пауни

Кобылка Зе́но Я^́ннис не желала мириться со спокойным шагом процессии и недовольно гарцевала, когда Зено ее одергивала. Стук лошадиных копыт мешался с треском барабанов. Посол бросал на помощницу сердитые взгляды, но так ничего и не сказал. Пусть его. Посол Ксад относится к тем людям, которые недовольны всегда.

У них за спиной, на вершине холма, весь вечер шли гуляния. Попрошайки клянчили медовые сласти, танцовщики в цветочных венках облюбовали площади, а жрецы один за другим распевали гимны Теме́расу. Десятки костров горели по всему кварталу иноземцев, но остальной город, такой шумный в любую другую ночь, притих. Недоброй тишиной: казалось, столица сцепила зубы, пока нагади славят своего бога.

Это тревожило Зено. Никогда еще недружелюбие города не чувствовалось так остро. Сама ночь, душная и влажная ночь Царства, так непохожая на воздух родины, дышала враждебностью.

– Когда Черный Азас взошел на трон, – вдруг заговорил посол, и его голос вырвал Зено из раздумий, – квартал иноземцев сожгли до основания.

Теперь настал черед посланницы бросить на спутника быстрый взгляд. Тот застыл в седле и слегка повернул голову, прислушиваясь.

– Узурпатор заявил, что погромщиков наняла ложа торговцев, – продолжил он. – Мой предшественник бил себя в грудь, твердил, что торговцы ни при чем… лучезарный бросил дюжину купцов в застенки и отобрал имущество у многих других по всей стране.

Несколько шагов они проехали в молчании.

– Вы тоже чувствуете? – спросила Зено.

Посол едва заметно пожал плечами.

– Я не слепой и не глупец, Зено. Слишком тихо… Эта тишина беременна, рано или поздно она разродится кровью. Не сегодня, конечно. Но скоро.

– Я с утра была в торговом доме Шуба́т. Мне намекали, что Нагаду представляет очаровательная госпожа! А Высокий город выгадает, если… – она процитировала: – «…если наследник станет относиться к нашим интересам не как к вложению, а как к своим, семейным интересам».

Зено невольно улыбнулась, вспомнив велеречивого секретаря. Тот говорил и поглаживал пальцами вышивку на животе, словно предвкушая прибыли, однако посол лишь покачал головой.

– Ты торговый представитель, Зено, – сказал он. – Купцы первые заинтересованы в хорошей сделке. В остальном же… дела у советников не очень. Хуже даже, чем у Азаса. Слишком много нищих и обездоленных, – он вновь покачал головой. – Людям нечего есть, Зено. А когда нечего есть, толпа всегда жаждет крови.

Что это, один из приступов фатализма, которыми прославился посол? Молчание столицы и впрямь казалось недобрым. Зено повела плечами, прогоняя пробежавший по спине холодок.

– Вы так говорите, будто ждете беспорядков.

– Слишком много нищих и обездоленных, – повторил Ксад. – Беспорядки будут. Или, думаешь, нас обойдут стороной? Советники обернут недовольство против старого врага или толпа захочет нашей крови. Высокий город и Царство слишком долго воевали.

– Вы… вы уже думали об этом?

– Кое-что думал, – неохотно протянул посол. – Да, после церемонии нужно поговорить. Но сперва храм. Позаботимся о небесном, а потом уже о земном.

В старом лисе было столько же набожности, сколько в базарном гадальщике, но большего из него не вытянешь, а потому оставалось ждать. Они миновали мост над каналом, в котором тихо плескалась черная вода. Недалеко отсюда их соотечественники пускали по течению маленькие фонарики, и теперь огни скользили прочь. «Как неприкаянные души», – отчего-то подумалось Зено.

Храм Темераса в квартале иноземцев прятался в улочке столь тесной, что здесь едва могли разъехаться два конника, а со стороны он походил на доходный дом. Лишь дверные косяки в виде фигур с бесстрастными лицами говорили, что это не вполне обычное здание.

И все же они не готовили к тому, что ждало внутри.

Воздух здесь пах пряностями, и кедром, и еще тем неведомым снадобьем, тем домашним запахом, которым благоухает дом Господина Сил. Бледные звезды и полумесяц, небесные змеи и фигуры созвездий мерцали в свете лампад, выложенные стеклом на потолке. Зено прибыла в столицу прошлым летом, чуть меньше года назад, и не застала главный праздник Нагады на чужбине, а потому задрала голову, с любопытством разглядывая потолок. И потому же обратила внимание на жреца лишь когда тот заговорил.

– Посол Ксад И^́мнес, – священник поклонился. – Представитель Яннис. Представитель Эвно́м.

Он кланялся и кланялся, каждому в отдельности. Головной убор жреца украшали шипы из красного дерева, с которых свисали серебряные колокольчики, так что каждый поклон сопровождался мелодичным звоном.

– Прошу вас. Для церемонии все готово.

Жрец повел их за собой, подметая темные гранитные плиты подолом рясы. В Нагаде, где почти все в правящем Светлом собрании маги, к богам всегда относились проще: скорее с пониманием, чем с почитанием. Нагади приходят в храмы, приносят небольшие дары и разговаривают, советуются со священниками – вместо пышных церемоний и простираний ниц. Зено не сомневалась, что в другой день здесь бы толклись люди, а перед статуями лежали груды цветов, самого простого подношения.

Но не сегодня. Ночь Темераса – время единственного обряда, прошедшего через века, из темной суеверной древности.

Когда священник раздвинул шелковые занавеси, Зено ахнула. Ей не доводилось бывать во внутреннем чертоге храма – в Нагаде ее считали птицей не того полета, но в квартале иноземцев она не ожидала увидеть подобное. Круглый зал был облицован красным мрамором, камнем редким и безумно дорогим. На постаменте в середине высился символ Господина Сил, языки пламени – из мягкого и чистого розового золота. Вокруг горел и настоящий огонь, сполохи плясали по стенам, так что казалось, что драгоценное пламя и впрямь зажило собственной жизнью.

Небесные владыки! Зено представила, как смотрелось бы это золото на ее груди. Да, секретарь торгового дома задохнулся бы от зависти. Посол со спутниками уже рассаживались на низкие скамьи. Ксад недвусмысленно похлопал по подушке справа от себя.

– Как тебе? – Стоило Зено занять место, посол склонился к ее уху. – Храм понемногу украшали десять лет. На пожертвования богатых земляков.

– Впечатляет… нет, захватывает дух, – честно призналась посланница. Мгновение поколебавшись, она спросила: – А вы не боитесь? Такая роскошь и в такое время…

– Не сейчас, Зено! – резко оборвал ее посол.

Жрец и вправду был слишком близко, а служки уже несли кратер с изящными ручками и бронзовый поднос с волнистым, как язык пламени, клинком.

– Господин Сил, душа, что ты вложил сюда, чиста! – нараспев начал священник. – Ты создал ее, ты дал ей форму, вдохнул в немые до поры уста. Прими частицу той души, позволь нам созерцать прекрасный лик…

Посол протянул руку, один из юношей провел клинком посередине ладони, а другой подставил кратер, позволив крови стечь в вино.

– Господин Сил, душа, что ты вложил сюда, чиста…

Короткий порез – и капли крови упали вслед за посольской. Чудны дела ваши, Небесные владыки! Дома, в Высоком городе, старший жрец собирал родовитых чародеев, чья кровь была бы кровью самой Нагады. Испив смешанное с ней вино, он делал предсказание и нарекал следующий год согласно тому, что напророчил. Верней, так было, пока Нагада оставалась городом-государством. Зено прежде не задумывалась, как проводят церемонию в маленьких гаванях и анклавах вдоль побережья Внутреннего моря. Но дома делали так, и посланница не могла помыслить, что ее кровь станет кровью города, слишком коротка ее родословная. Однако здесь… Зено пробежалась взглядом по лицам. Пе́лий из купеческой семьи, Эвном военный. Да, кроме посла, она и впрямь была здесь самой благородной.

Ну хорошо, а дальше? Жрец будет делать предсказание, даст году имя? Ведь в эти же часы в Высоком городе уже нарекают грядущий год. И как быть с тем, что все они лишены Дара? В обряде ей чудилось что-то от древней магии крови, еще тех лет, когда на Благодатных берегах не слышали о Царстве. Очень похоже на то… но узурпатор не разорвал сношения с Нагадой только с условием, что иноземные маги больше не ступят на земли Царства. Все в посольстве простые смертные. Жрец не может этого не знать.

Она думала так, а священник меж тем закончил обход и опустился на подушки у огня. Колокольцы на головном уборе звякнули, когда он коснулся пола лбом.

– Воля Господина Сил – закон для праведных…

Пелий, полный краснолицый человек, ведавший переписью земляков, закашлялся. Тот, что сидел подле него, поднес ладонь к лицу и лизнул ранку, в его глазах читалась скука.

– Он есть податель благ и счастье верных…

Зено недовольно поджала губы. Да, ритуал стал церемонией, для многих обыденной, но она все видела впервые. Скрип скамеек и шепотки раздражали. Пелий поднял руку, видно собираясь опять закашляться, когда священник выгнулся дугой, запрокинув к потолку лицо.

– Вестник! – захрипел он, дыхание его клокотало в горле, словно жрец подавился кровавым вином. – Вестник-вестник-вестник-вестник…

Он повторял снова и снова, на все лады. Но разве не должно пророчество… О владыки! Вот и Пелий перестал кашлять, а посол подался вперед, и в этот миг жрец вновь согнулся пополам, ударившись лбом о мраморные плиты.

– Темно и пустынно в утробе небес, – голос звучал глухо, а колокольцы всхлипывали, когда плечи жреца сотрясались в сухих рыданиях. – Вестник ночной, ты отзываешься свистом смертельным. Сонм окружает тебя и бежит по безлюдным просторам…

Посол вскочил, но один из служек встал у него на пути. Всего лишь юноша, Зено думала, что аристократ, не глядя, отбросит мальчишку прочь. Однако посол остановился, словно перед ним был не молодой послушник, а воин.

– Вы что, не видите, что ему плохо? – воскликнул Ксад.

– Не больше, чем другим жрецам.

– Вестник! – прервал их вопль священника. Тот вновь распрямился и теперь не отрывал завороженного взгляда от пламени. Из-под волос по лбу сочилась струйка крови. – Благословен будь грядущий во славу Прекрасного! Темно и пусто в утробе небес…

Теперь повскакивали все, и Зено пришлось последовать примеру, чтобы не потерять жреца из виду. Обхватив себя руками, тот раскачивался из стороны в сторону, на губах его пузырилась розовая слюна – видно, священник прокусил язык. Но разобрать его слова было невозможно. Речь его тонула в гаме: за перепалкой посла со служкой, за дюжинами голосов, которые одновременно возмущались, спрашивали, поясняли.

– Да помолчите же! – воскликнула Зено, но ее никто не слышал, а возглас влился в общий гомон.

Поняв, что так она ничего не добьется, посланница стала проталкиваться к жрецу. Непростое дело, учитывая, что этим вдруг занялись все собравшиеся. Работая локтями, как заправская уличная торговка, она добралась до Ксада, так что служка расставил руки, преграждая дорогу и ей тоже.

– Это богохульство! – В глазах юноши светилось отчаяние, но тут его напарник подал голос:

– По-моему, кончилось.

Служка обернулся, и Зено увидела, что жрец обмяк в руках помощника, лицо его заострилось, на мгновение ей почудилось, будто священник мертв.

– Яйца Шеххана! – выругался посол. Совсем как подданный Царя Царей.

Однако до него уже никому не было дела. Бережно, точно сын измученного болезнью отца, юноша поднял жреца на руки и, прижав к груди, понес прочь.

Зено обняла себя за плечи. Время близилось к полудню, необычно жаркому даже по меркам Царства, но посланницу била дрожь: оттого ли, что она так и не спала, или от недобрых предчувствий. Ночь оказалась богатой на пророчества: сперва сулящий беспорядки посол, а затем и жрец.

Запретив себе вспоминать залитое кровью лицо, Зено подошла к окну.

Она прожила в столице всего год, под горячим солнцем, обжигающим шумные городские улицы, но успела влюбиться и в позолоченные купола, и в сады, и в цветастые мозаичные мостовые. Воздух здесь был другим, небо – непривычно глубокого синего оттенка, а по ночам казалось, что Царству светит вдвое больше звезд, чем ее родине. Она полюбила смуглых темноглазых людей, таких вспыльчивых, вдумчивых и таких высокомерных.

На картах город зовется «Анха́р», но только чужаки называют их Царство анхарским. Для своих жителей Царство всегда одно, а иначе не может и быть. Они говорят «столица», но никогда не называют ее по имени – ведь в мире только одна столица, какая уж тут путаница? Все это Зено знала и прощала анха́ри спесь: в конце концов, Нагаду тоже основали они, когда Маха́ф Советник решил, что из горсти рыбачьих деревень получится торговая гавань.

Они запрещали чародеям владеть землей, их женщинам оставалось лишь мечтать о ее положении… Иногда Зено спрашивала себя, что она нашла в душной, заносчивой и безжалостной, как здешнее солнце, земле. И каждый раз отвечала: помпезные храмы – как горы в дрожащем от зноя мареве. И блестящая на солнце сеть каналов. И аромат гранатовых садов за городом.

Посол выкроил для нее время, когда солнце почти взобралось в зенит.

– Как верховный жрец? – вежливо спросила Зено, стоило ему переступить порог.

Ксад ответил не сразу. Она догадалась, что посол еще не ложился, и засуетилась, подставив кресло, налив чашу холодной фруктовой воды.

– Не знаю… – выдавил он. – Плохо.

– Что с ним? Послать за целителем из Круга?

Ксад поморщился, как если бы она сказала глупость.

– Мелино́й здоров, как вол! – Зено не поняла, зависть это или возмущение. – Пожилой, потрепанный, но вол… Нет, он прокусил язык, расшиб себе лоб и не полностьюоправился от приступа. Но в остальном он здоров. Еще меня переживет, – посол нашел в себе силы усмехнуться.

– Тогда что с ним?

Ксад сделал пару жадных глотков. Посланница терпеливо смотрела, как ходит под морщинистой кожей кадык.

– Он говорит, что это первое предсказание в его жизни. Настоящее. – Ксад отставил чашу и поднял брови. – Это меня пугает, я не знаю, что думать. Дать ему время, чтобы пришел в себя? Искать замену?

– Конечно, вы не думаете, что это было предсказание, – Зено налила фруктовой воды и себе. Опустилась на пуф напротив.

– Брось. Ночь Темераса… это старая, освященная веками, но просто церемония. Я знаю Мелиноя много лет, это не тот человек.

– Главное, чтобы прихожане не догадывались, – посланница улыбнулась сомкнутыми губами.

– Зено, я тебя умоляю! – Ксад отмахнулся. – Дело не в вере. По-твоему, бог – это что-то вроде князя? Свод законов и жрецы-глашатаи?

Она понимала, что посол пришел не за этим, что она испытывает его терпение, но все же спросила:

– Тогда что же?

– Ну, знаешь, я не жрец! Но Мелиной хороший священник, он знает, что грош цена владыке, который требует. Истинный бог не кричит на каждой площади. Он… безмолвно наблюдает, но не понукает. Да он и вовсе… не знаю, должен пребывать вне времени, вне…

– На Изнанке, – подсказала Зено. – В утробе небес.

– Я вижу, к чему ты клонишь! – вконец разозлился посол. – Мы тут занимаемся не богословскими спорами. Если бы мое дело не касалось Темераса… Ох, владыки, как же не ко времени!

Ксад провел дрожащей рукой по лицу, словно пытаясь стереть отпечаток, который оставили на нем заботы. Зено стало почти жаль старого аристократа: уж слишком долго и слишком многое тот нес на своих плечах. И все же почти. Посол был добр к помощнице, но она чересчур много знала, чтобы считать его просто ворчливым безобидным стариком.

– Вот что, милая, – резко сменил тему Ксад, – как ты относишься к магам? Ты понимаешь: ходят разные толки…

Что ж, кто-то все равно спросил бы. Посол и так целый год сдерживался. Зено вздохнула, собираясь с мыслями.

– На самом деле все просто. Мой отец маг, вы знаете, он заседает в Светлом собрании. Он очень… даже слишком рассчитывал на сына, но родились Лао́да и Нела́рос, а потом я, – Зено поднесла к губам чашу, но так и не отпила. – Мои сестры хотя бы чародейки, а я… младшая вышла ни так ни сяк.

Она усмехнулась. Помолчала.

– Нет, меня любили. Но относились, как… как в семье книжника относятся к дурачку?

– Я понимаю, – кивнул посол.

Зено бросила на него взгляд поверх края чаши. Понимает? Он тоже из отцов города, и тоже уродился без Дара. Впрочем, какая разница!

– Потом был мужчина, мой муж. Вот кого владыки одарили, он мог далеко пойти. В его-то возрасте уже прочили место в Светлом собрании, – Зено вспомнила его руки и то, как по утрам кололась щетина, когда он целовал ей шею, плечи… быть может, не стоило рассказывать послу, чужому, в общем, человеку, но она все же закончила: – Ему я была нужна как источник силы. Я родилась без Дара, но сила… я унаследовала…

– Я понимаю, – мягко повторил посол.

– В те дни я бы сказала, что Дар калечит душу, – заключила она. – Не то чтобы я… нет, я не считаю… так же, как относились ко мне в семье. Но Дар меняет человека. Они все одержимы силой. Одержимы тем, что отличаются от простых смертных. Я уехала в Царство потому, что здесь все по-другому. И родичи вздохнули с облегчением: посольство – хорошее место для женщины из семьи отцов города.

– А ты хороша для этого места, – кивнул Ксад. – Но это все ты сказала тогда. А сейчас?

Зено отставила чашу, которую все еще вертела в руках.

– Я лучше узнала Царство. Я многое не понимаю, меня возмущает, как анхари относятся к женщинам, как держат чародеев на поводке… Но я-то знаю, что маги не агнцы. Наверное, многое заслужили сами.

– Раньше было еще хуже, – заметил Ксад. – Их держали в обителях, как в тюрьмах.

– Знаю. Я все это знаю, но… мне полюбилась эта земля.

– Это хорошо, – посол довольно откинулся в кресле и обхватил пальцами подлокотники. – Хорошо, что избавилась от предубеждений. И еще лучше, что не разочаровалась в Царстве. Скоро ты узнаешь его поближе.

– Что вы задумали?

– О, очень простую хитрость. Слишком простую для такого старика, как я, – посол притворно покачал головой, но Зено видела, что он собой доволен. – Сила Высокого города, милая, это не только торговля, флот и наши маги. Есть нечто неуловимое, влияние. То, что о нас думают. К сожалению, в Царстве… скажу просто: мы слишком долго воевали.

– И помогали кораблями, когда на Анхар наседали с моря! – возмутилась Зено. – Мы возвели на трон не одного царя…

– Соперничали за торговые пути, – перебив, продолжил за нее посол. – Строили крепости на их берегах. Да и наше участие в дрязгах… Нет, Зено, у нас долгая история, но и сложная тоже. Вчера мы слышали, как веселится столица, когда в квартале иноземцев праздник.

Ей было нечего возразить, оставалось скромно потупиться.

– И вот я решил, что пора с этим покончить, – заключил посол. – Если на то будет воля Темераса, простые люди лучше нас узнают, когда мы начнем строить храмы. Собственно, строительство трех уже идет.

– Поэтому вчерашнее происшествие…

– Не ко времени, – кивнул Ксад. – Мелиной наш старший жрец в Царстве, но одно дело наставлять скромную паству в квартале иноземцев, и другое – когда откроются три, четыре, полдюжины святилищ. Не знаю, потянет ли он.

– При чем здесь маги? – вспомнила Зено.

Тонкие губы посла вдруг растянулись в улыбке – редко такое увидишь на вечно недовольном лице.

– Ты хмуришься, когда думаешь, – отметил Ксад. – Но мне это нравится. Пелий и Эвном не привыкли думать, у одного глаза наливаются кровью, другой выпячивает челюсть. Жаль будет тебя отсылать.

– Вы не ответили на мой вопрос.

Посол вытянул ноги и хихикнул, но все же снизошел:

– Из всех Небесных владык величайший – Темерас, Господин Сил и Властелин Чар. И если отчаявшийся чародей… если многие из них узнают, что можно прийти в храмы покровителя магии, то разве мы откажем им в укрытии? Разумеется, тайно: к чему нам перепалки с властями? Для остальных… пусть храмы помогают узнать Высокий город, это уже немало.

– Вы думаете, нам позволят? Просто так, на пустом месте возвести храмы Темераса?

– О, речь о крупных городах, где уже достаточно наших земляков. Не на пустом. И уже позволили! Я обо всем позаботился, Зено. Кое-что уступил Золотому двору, но по нынешним временам советники согласятся на все, что сулит золото.

Зено молчала, осмысливая услышанное. Посол не торопил ее, лениво потягивая фруктовую воду.

– И все же вы боитесь беспорядков. Хотя заключаете сделки с советниками, – произнесла она.

– Именно потому, что заключаю, – серьезно ответил Ксад. – Зено, ты торговый представитель! Если они смогут не возвращать займ, если возвращать будет некому… ты должна это понимать!

– И что будет с храмами?

– Поглядим. Потому-то я и начал, не дожидаясь разрешений. А там мы поглядим… Быть может, они еще не обернутся против нас. Быть может, им потребуется не только золото, но и мечи.

Зено резко встала. Слушать, как он прочит погромы, было невыносимо. А если даже волнения не коснутся квартала иноземцев… она бросила взгляд в окно, где полуденное солнце отражалось от плоских крыш. Под стенами посольства, на крохотной торговой площади, толкались и кричали люди, лавочники предлагали лепешки, фрукты, дорогое стекло и заморский шелк.

– Вы так говорите, будто это решенное дело!

– Милая, боюсь, это и есть решенное дело, – мягко заметил посол. – Ты приехала год назад, а я прожил здесь слишком долго. Ты видишь, я даже ругаюсь, как анхари, – он вздохнул. – Мир меняется, Зено, нельзя вечно жить, как жили предки… Цари-чародеи это понимали. Правители из них вышли, как из меня шлюха, но это они понимали. При них в Царстве возникла ложа торговцев, маги появились при дворе, а с ними их безумные изобретения. Черный Азас не понимал ничего, он наводнил двор жрецами и вернул власть вельможам, чье единственное достояние – родословная. Но он был завоевателем, а сильному царю многое прощают. Но только не его преемникам!

Ксад сел на любимого коня, теперь с ним совладал бы разве что ученый книжник. Зено просто вполуха слушала, скользя взглядом по горизонту.

– Так всегда бывает, когда умирает царь, который правил долго, – продолжал посол. – Чем дольше правишь, тем меньше сильных умов, пока при дворе не останутся одни лизоблюды. Думай Азас о Царстве, давно бы назначил сына соправителем, а вместе с ним верного человека. Но Азас любил только себя, родного. Он вычистил всех, Зено. Всех, кроме лизоблюдов. Которые теперь хватаются за старое, пытаются сохранить все, как было. И чем сильней пытаются, тем быстрее все разваливается. Вот только Азасу все прощали, а этим не простят. Нет, Зено, – посол покачал головой. – Все это глупости, после Азаса Царство обнищало. Казна пуста, юный царь бессилен, часть войск уже распускают: советники боятся бунта. Круг и двор перетягивают канат, как делали веками, но на сей раз рухнут все: и Царь Царей, и Верховный маг, и советники. Поэтому нужно, чтобы ты покинула столицу хотя бы на время.

– Что, все начнется так скоро?

– Я не знаю, Зено. Пока ты уезжаешь на пару лун, а там посмотрим. Может, я решу, что в городе уже не пахнет кровью.

В столице пахло пекущимся хлебом и подгнившими фруктами. Несколько ударов сердца Зено молчала.

– Что от меня требуется? – спросила она.

– Следить, как тратят наше золото. Святилища уже строят… вернее, перестраивают, как здешний храм переделали из доходного дома. Утварь, послушники – всем этим займутся, я нашел одного жреца в Табре. Твоя задача – не сводить с него глаз и следить за каждой монетой. Ты знаешь, какие мошенники эти жрецы: была горошина, раз-раз – и под наперстком пусто.

Посол хохотнул, довольный шуткой. Потом допил фруктовую воду и со стуком поставил чашу на столик.

– Ну, что скажешь? – спросил Ксад.

Как будто она могла сказать хоть слово против.

6

Джамайя, лекарский квартал, 11-е месяца Пауни, вечер

Стражников Джен увидел еще на подходе к дому. В другое время он бы их не заметил, но теперь вздрагивал, завидев серые туники людей хлыста.

Их было двое, они стояли к нему спиной, в дверях лавки старого Ада́да, а потому не могли видеть парня. Юноша вознес хвалу богам за то, что старик глух и не вылезает из-за прилавка, страже пришлось заглянуть в душную и полутемную клетушку. Не дожидаясь, пока они обернутся, Джен замешкался, точно забыл о чем-то, а потом нахмурился и быстрым шагом пошел обратно.

Он перевел дыхание, лишь когда завернул за угол.

Быстро же они! Джен никогда не думал, что безымянного парня из бедноты так просто отыскать. Впрочем… не каждый день простолюдин поднимает руку на богатея.

Только сейчас он по-настоящему понял ужас своего положения. Он, сын простого лекаря, который отродясь не держал в руках ничего тяжелее мясного ножа… недостаточно богатый для пьяных приключений, и недостаточно бедный, чтобы воровать на базарах, – он стал преступником. Хуже даже. Гораздо хуже. Он ранил достойного.

Звуки и краски города вдруг стали резче и пронзительней. Голос коробейника резал слух, солнце, отражаясь от побеленных стен, слепило глаза. Едва не угодив под копыта лошади, юноша добрел до ближайшего дома и привалился спиной к стене.

Вчера все было как в тумане. Холеное лицо, полные, искривленные в усмешке губы. Что он говорил? Джен не помнил. По правде сказать, будь у него еще одна возможность, прямо сейчас, юноша бы довершил начатое. Только вот дрожь в коленях не унималась. И сердце колотилось часто, точно норовя пробить грудную клетку.

Джен никогда не считал себя смельчаком. А если бы и считал… записной храбрец из тех, что хвалятся подвигами за чашей кислого вина, и тот бы лишний раз подумал, натрави на него всю городскую стражу. Что бы этот храбрец делал на его месте? Скрылся в трущобах? В притонах, где тошно от запаха черного дурмана?

«Записной храбрец слишком умен, чтобы бросаться с ножом на вельможу», – напомнил себе Джен.

Мысли понемногу приходили в порядок. Отлепившись от стены, он побрел вдоль улицы и свернул в просвет меж глиняными заборами. Не обращая внимания на мусор и хрустящие под сандалиями черепки, юноша двинулся в сторону реки.

Джен знал этот лабиринт с мальчишеских лет, когда вместе с ребятней играл в пыли джамайских улиц. Помнится, тогда заборы казались стенами столицы, а каждый из них воображал себя Азасом. Боги-боги, как же давно это было! Оставалось молиться, чтобы за минувшие годы никто не расширил свой дом, чтобы сточные канавы пролегали по-прежнему, а заборы стояли там же, где и десять лет назад.

Не то боги услышали его, не то у живших здесь не хватало денег на перестройку, но проулки и впрямь вывели его к реке, а затем к забору, через который свесились чахлые ветви карагача. Так и есть: трещина пересекала стену сверху донизу. А карагач… кажется, его посадил еще дед Джена.

Юноша опустился на корточки и прислушался. Он слушал долго, пытаясь унять колотящееся сердце, но в доме было тихо. Кабы не лай собак и не далекий, доносившийся с Рыбного базара гомон, он бы сказал наверняка, а так он просто ничего не слышал.

Отдышавшись, парень поднялся и собрался прыгнуть, уцепиться за край забора пальцами, когда услышал голос. Слов он не разобрал, но хватило и интонаций. Джен остановился на полувздохе и попятился.

Значит, нашли.

В доме осталась рыбная похлебка, а желудок напомнил, что в последний раз он ел вчера, еще до полудня. Там лежал отец. Там же, в коричневой шкатулке, хранились два серебряных кедета: их берегли для погребального костра. Юноша коснулся кошелька на шее. Денег оказалось так мало, что он нащупал их через два слоя ткани. Четыре неровные монеты. Все медяки. И серебряк в кармане – все, что осталось от Сахры.

«Упрочившийся в свете, живущий вечно, Первый-в-Круге Аасим ас-Джаркал».

Джен свернул пару раз, пока не остановился. После блужданий по задворкам он покрылся пылью. Когда вытер со лба пот, на ладони остался серый след. Несколько вздохов юноша разглядывал его, не понимая, что видит.

Потом вдруг в голову стала лезть всякая чепуха. Он вспомнил, как отец водил их с Сахрой на базар, но по рассеянности потерял в толпе, и они целый день слонялись по городу и вымазались в пыли похлеще нынешнего. Еще он вспомнил, как перелезал через забор с карагачом года три назад, когда спешил к дочери пекаря из Мучного квартала. Сахра тогда скатала пару циновок и сунула под покрывало, как будто он спокойно спит. А Джен тем временем брел этими же задворками, но в кромешной тьме и ругаясь на каждом шагу.

Куда же ему идти теперь?

Юноша не знал. Другой, быть может, подался бы в трущобы, но Джен понимал, что не выживет там. Да, Глиняный город укрывает своих, бывает даже, что укрывает чужаков, но не за четыре медяка. Куда еще? Гавань? Храмовый круг? Частым гостем в храмах Джен не был, но подозревал, что и жрецы не станут его прятать, несмотря на право священного убежища.

Оставался один выход – уйти из города. Парень даже в мыслях не допускал, что покинет Джамайю надолго. Все, что ему нужно, – пересидеть в лесах, дождаться, пока кутерьма уляжется. Это лучше, чем стоять в проулке и вслушиваться в каждый шорох!

Он не торопился. Джен выбрал самые глухие подворотни и полпути прошел, не встретив ни одной живой души. Перед тем как выйти на улицу, он наскоро отряхнулся и, как в реку, с головой нырнул в людской поток.

Песьи ворота забыли дни, когда через них тысяча за тысячей уходили на восток царские воины. Отец рассказывал, что здесь возвышался храм Шеххана, Шакала Пустыни и Желтого бога и в годы войн его ступени были красны от крови жертвенных быков. Верилось с трудом. В последний раз войска проходили Джамайю лет двадцать назад, да и то спешили дальше, не задерживались. Квадратные башни обветшали, а от Дома Шакала не осталось даже фундамента. Только песьи головы над воротами так же безразлично взирали на снующих людей.

Завидев собачьи морды, Джен остановился. Толстуха, от которой разило розовой водой, толкнула юношу и рыкнула: «Смотри, куда прешь!» – но не остановилась, чтобы взглянуть. Джен не двинулся с места, позволив уличной толпе обтекать его. Он вдруг понял: меньше всего ему нужно соваться к воротам.

Потребовалась вся ловкость, чтобы, лавируя в толпе, перемахнуть через сточную канаву. Скрывшись в очередном закоулке, бросая опасливые взгляды на закрытые ставни, юноша забрался сперва на рассохшийся сарай, а оттуда уже на крышу склада. Стараясь поменьше шуметь, он подполз к краю и заглянул вниз.

На первый взгляд на въезде в город ничего не изменилось. Оббитые медью створки были распахнуты, и вереница телег вытянулась по ту сторону ворот, как и всегда. Только вместо пары стражников, собирающих въездную пошлину, Джен насчитал целый взвод. Один из них, с конским хвостом на шлеме, держал в руках лист дешевой тростниковой бумаги. Стражник стоял боком и далеко, но юноша сразу догадался, что там изображен его портрет.

Джен выругался.

Это конец. Даже если б он хотел, и то не затерялся бы в городе. Если портрет есть – пусть неточный, пусть непохожий на него, что мешает купеческим старейшинам вывесить такой же на базарах? Пройдет пара дней, и каждый лавочник будет искать долговязого парня с темными кудрями. Притом его-то они и не поймают: так, загребут среди сотен прочих.

Юноша опустил голову, прижался лбом к шершавой известке. Можно скрипеть зубами, до боли в костяшках сжимать кулаки, но толку не будет.

Другие ворота? Джен мог отправиться в другой конец города, но знал, что и там увидит то же самое. Конечно, пару дней он продержится, сумеет воровать еду у уличных торговцев.

«Сумею ли?» – мелькнула шальная мысль.

Юноша невесело усмехнулся и полез обратно.

«Наверное, я мертв, – подумал Джен, поудобнее устраиваясь на жестких досках. – Живой человек не может быть так голоден».

Он бросил взгляд на звезды, определяя время, но понял, что проще дождаться храмового звона. Лунный свет вычертил силуэты Светлого города на фоне ночного неба. Как призрачные дворцы царства теней.

Вечер он потратил на блуждания по гавани. Казалось бы, та протянулась на добрую четверть схе́на, уж где-нибудь должна найтись лазейка. Но Джен не только не нашел ее, он едва успел скрыться, пока его не приметили. Все причалы были усыпаны людьми хлыста. Покусись он на Царя Царей – и то его ловили бы не так ретиво.

«Интересно, какую награду за меня назначили?» – подумал Джен. Судя по всему, немалую. Это успокаивало: получается, Зеваху еще хуже. Эту мысль парень твердил, как молитву, она согревала окоченевшее от неподвижного сидения тело.

Наконец, над городом поплыл гулкий и протяжный голос гонга. Первый удар, совсем близко – и тут же из разных концов Джамайи ему вторили глухие и звонкие, высокие и низкие голоса гонгов других храмов и святилищ. Четвертый ночной звон. Время, когда луна опускается совсем низко, и поверхность реки перестает выблескивать серебряными брызгами. Джен ощутил мимолетную гордость за то, что подумал об этом.

Последний удар стих, смолкло эхо, а он все сидел, не шелохнувшись. Та сила, что заставила его обойти гавань, ушла. Парень вспомнил отца, каким оставил его прошлой ночью. А ведь он собирался вернуться и позаботиться о последнем костре! «Никому не станет лучше, если люди хлыста меня поймают, – сказал себе Джен. – Никому». Образ старика возникал перед внутренним взором. «Я вернусь. Я обязательно вернусь! Ведь они же… они все равно не дадут мне предать тело огню!»

Джен обругал себя последними словами, но так и не сдвинулся с места. Он запомнил расположение каждого стражника, каждого разожженного костра, но теперь, когда пришло время действовать, не мог заставить себя выползти из-за вывешенных на просушку сетей.

«Болван!» – сказал себе юноша, и в этот миг над гаванью прозвучала трель рожка. Стражники зашевелились, вдалеке раздался стук копыт по брусчатке. Нашли, успел подумать Джен. «Просто смена караула. Боги, я схожу с ума!»

Парень пополз к воде, припав животом к грязным доскам. Свет ближайшего костра почти доставал до него. Джену казалось, что он кожей чувствует красноватые отблески, прыгающие по причалу.

– Как вы тут?

– …проторчали целый день.

– Да нет его здесь…

– Старикан помешался, вот что!

Краем уха Джен слышал разговоры, но запретил себе вслушиваться. Остались царапающие руки доски, игра теней и десять – нет, уже девять – локтей до края.

Восемь. Шесть.

– Проверить здесь все!

Джен дополз до края. Он чувствовал себя мышью, которую посадили на освещенный стол, и она мечется туда-сюда, не зная, куда ей скрыться. По бокам сидят люди, они гогочут и кричат громовыми голосами, и в какую сторону не бросишься – везде опасность.

Прижавшись к настилу животом, он спустил в воду сперва одну ногу – проклятье, до чего холодная! – а затем другую. Стоило разжать пальцы, тело погрузилось в воду с плеском. Забравшись под выступающий настил, юноша прижался к сваям, прислушиваясь к скрипу над головой.

Он держался так несколько минут, но не понял, закончили ли проверять участок. Звук шагов все не смолкал: то совсем неподалеку, то в отдалении – они ходили и ходили. Даже здесь, под настилом, вдруг стало светлее – наверное, в ближайший костер подбросили дров.

Только теперь парень осознал, что все его планы на том заканчивались. Он не знал, куда податься дальше. На восток, мимо гладких каменных пирсов и крутобоких галер, где нечему защитить его от света? Или на запад, под прикрытием настила? Но он скоро закончится, а дальше будет мост и подступившие к воде пузатые башни Речной стены.

«Идиот! – выбранил себя Джен. – Река течет с востока. Как будто у тебя хватит сил плыть вверх по течению!»

Перебирая под водой ногами, юноша медленно двинулся на запад. Он плыл около половины звона: поминутно останавливаясь, пережидая проходящих над ним солдат. В такие мгновения он прижимался лбом к заплесневелым сваям, борясь с дурнотой: вода здесь была мутная, грязная и с маслянистой пленкой на поверхности.

Наконец, настил кончился. Юноша попробовал поднырнуть под рыболовной лоханкой, но едва смог выбраться на воздух, и около минуты вслушивался в окружавшую его тишину. Дальше пришлось забрать к берегу, а затем держаться за склизкий фундамент укреплений.

С каждым движением силы покидали его, а на смену приходили холод и онемение.

Сперва он проплыл мост, затем Речная стена отступила от воды, и между ней и берегом втиснулись кособокие сараи, окунув подгнившие сваи в воду. Там, за ними, поднимались башни, и теперь, когда рассвет залил все сероватым светом, его наверняка заметят на фоне реки. Джену стало все равно. Теперь он плыл совсем близко к берегу, иначе его унесло бы течение. Несколько раз он останавливался и отдыхал, держась рукой за спускавшиеся в воду опоры, но плыть дальше становилось все труднее.

«Если я остановлюсь еще раз, то уже не пошевелюсь», – сказал себе Джен. Мысль эта, впрочем, была довольно вялой.

До внешних стен осталось всего ничего, когда он услышал шум, а затем хриплый голос.

– Эй ты! Да, ты-ты, крыса водяная, – незнакомец рассмеялся. – Вылезай, кому говорю!

Стражник стоял на краю глинистого берега, в двух локтях над Дженом. В предрассветных сумерках он на человека-то не походил – скорее, призрак. Фигура, сплетенная из дымки, влаги и полутьмы. Из последних сил Джен попробовал отплыть прочь, но призрак встал на колени на краю причала, протянул руку и за шиворот, как щенка, вытащил его на берег.

Юноша покатился по земле, ударился о дощатую стену забора и, царапая пятками по земле, отполз прочь.

– Куда?!

Стражник положил ладонь на рукоять меча. Только теперь Джен как следует его рассмотрел. Мощное полное тело, седые усы, свесившиеся почти до ключиц.

Парень провел рукой по лицу, стирая воду и размазывая по щекам грязь.

– Чего ты х-х… – голос не слушался, слова насилу проталкивались через глотку, – …х-хочешь?

– Я? – Джену показалось, стражник вновь рассмеется, но тот остался серьезен. – Я-то ничего не хочу. Это ты чего-то хочешь, парень.

Он же старик, вдруг понял юноша. Крепкий и полный, но старик: вон старческие пятна на руках. Не брей он голову, волосы солдата были бы седые.

– Ну-ну! Ты что, напасть собираешься? – Стражник не удержался от улыбки, когда увидел в руке парня обломок доски.

– А что, если… если я так и сдел-лаю? – стуча зубами от холода, выговорил Джен.

– С сыном хлыста ты так же разговаривал? – спросил старик. – Он хоть понял, что ты сказал?

Джен плохо слышал. В голове гудело, а перед глазами плясали цветные брызги, так что он почти ничего не видел. Покрепче сжав кулаки, юноша из последних сил метнулся на голос, уже не видя противника.

А потом над ним сомкнулась темнота.

Интерлюдия

Деревня Ямха́д в пяти днях к югу от Джамайи, 19-е месяца Пауни

– Там никого нет, – Остряк Гирх пожал плечами. Не то от вина, не то от жары, но старый шрам у него на подбородке налился красным.

– Может быть. Это даже разумно, – Ка́ллах поводил пальцем по сети зарубок и отметин, что покрыли грубый стол. Он пояснил: – Живи там кто, как бы колдуны прятались? Нет, говорю тебе, дом должен пустовать. Потому-то колдуны там и засели.

– Ты не понял. Там вообще никого нет. И колдунов тоже.

Гирх был уверен в том, что говорил, а он не из тех, кого просто обвести вокруг пальца. Двадцать лет на службе хлысту – это не гнутый медяк, чутью помощника Каллах верил. И все же покачал головой.

– Не говори «вообще» о колдунах. Я не знаю, что они могут. И ты не знаешь.

Они сидели не то чтобы в самом темном углу, но между стражниками и другими посетителями харчевни стояла медная жаровня, воздух над ней дрожал от жара. Если повезет, местные только и вспомнят: да, были двое, но никто не скажет, как выглядели. Неприметность – важная часть дела, хлыст выбрал их, потому что задание должно остаться в тайне. Впрочем, сегодня умение быть незаметным не пригодится. Трое бородатых торговцев рассказывали о ярмарке в ближайшем городе, стоял шум, и взгляды в харчевне устремились к ним. Хозяин сидел в сторонке на широком помосте, время от времени он посматривал на посетителей из-под полуприкрытых век.

– Может, ты и прав, – вздохнул Каллах. – Но нам отчитываться перед хлыстом. Нужно пойти и все там осмотреть. А вдруг они там были? Вдруг ночевали по пути?

– Если были, мы продолжим поиски, – мрачно закончил Гирх.

– Старикан хочет выследить сына.

– Не знаю… Паскудное дело.

– Думаешь, мне нравится? Паскудней всего самому хлысту.

По полу рядом с ногой Каллаха пробежала ящерка. Стражник скривился и бросил напарнику:

– Ладно. Допивай свое пойло и давай за мной. Пойдем ночью.

Никому не было дела до него, когда Каллах оставил общий зал и поднялся в снятую ими комнатушку. Лишь хозяин харчевни беспокоил стражника: если они отыщут сына хлыста, то шума не избежать, и трактирщик как пить дать распустит язык. Загородный дом – вот что должно их волновать. Если хлыст прав, его сын и остальные колдуны бежали из Джамайи и засели здесь, в пустующем летнем доме одного из родителей. Это стражникам и предстояло выяснить.

Каллах распахнул ставни, вглядываясь в темноту. Было тихо, но заросли под окном полнились песнями сверчков. Крестьяне, еще пару звонов назад сидевшие под стрехами домов, теперь разошлись, в темноте перемигивались угли открытых очагов, но в такой час не готовит ни одна хозяйка. Это сельская земля, деревенские встают затемно и ложатся с закатом. Ничто не мешало им выступить даже прямо сейчас.

И все же они дождались полуночи.

Выбраться из окна, перелезть на дерево и спуститься вниз – раз плюнуть для опытных мастеров. Таких, как они. Ночная птаха испуганно вспорхнула, захлопала крыльями, когда Гирх спрыгнул наземь за напарником. Вскоре они размеренно трусили к своей цели.

– Сперва смотрим снаружи, – напомнил Каллах. – Сунемся внутрь, если все чисто. Как увидим что колдовское – тут же уходим! Мы выслеживаем Зеваха, а не охотимся за ним.

Гирх не стал сбивать дыхание ответом. Как водится в казармах, его прозвали Остряком за привычку угрюмо молчать.

Распорядитель ложи торговцев держал дом в деревне, уже три поколения принадлежавшей его родне. Это было крупное селение, куда больше того, в котором остановились стражники, и, пожалуй, здесь бы они не бросались в глаза. Но Каллах решил не рисковать. Кто знает этих колдунов? Деревня погрузилась во тьму, разве что тускло светились окна в приземистом обмазанном глиной доме. Постоялый двор, догадался стражник. Знаком он приказал напарнику следовать за ним и нырнул в проход позади мастерской. Они бесшумно шли задними дворами, по широкой дуге огибая базарную площадь.

Ну вот и особняк. Подходящий дом для знатного землевладельца. В свете серпика луны виднелась ступенчатая крыша с далеко выступавшими балками, тонкие столбы деревянных колонн щерились резными мордами животных. Высаженные вдоль дороги кусты давали возможность незаметно подкрасться ко входу, но Каллах решил ею не пользоваться. Перебегая островки лунного света, они обогнули здание и подобрались с тыльной стороны.

– Видишь? Все окна темны. Вот и прошлой ночью все было так же, – не преминул заметить Гирх.

– Нам же лучше, если так. Но все равно нужно войти.

– Окно возле сарая, – шепотом подсказал напарник.

Каллах не интересовался, где Остряк научился отпирать засовы. За то хлыст их и ценил: Гирх владел кое-какими умениями, а Каллах слушался и не задавал вопросов. Вскоре они оказались в коридоре. Здесь было тихо, темно и пахло старыми цветами – наверное, слуги забыли их убрать с прошлого лета.

Сначала они не рискнули разговаривать даже шепотом. Гирх изобразил поднимающегося человечка из двух пальцев и поднял брови как бы в знак вопроса. Каллах огляделся. Слева крыло для слуг, а дом должны сторожить даже зимой. Им точно не туда. Махнув рукой, он осторожно направился к передней части особняка.

В другой день Каллах залюбовался бы резьбой карнизов и лаковой росписью на стенах переднего покоя… наверное, он в самом деле засмотрелся: лишь из-за толстого ковра стражник упал бесшумно, а иначе с грохотом растянулся бы на нижних ступенях.

– Что там? – прошипел Гирх.

Каллах был и рад успокоить напарника, но, увы, утешительных слов не нашлось – стражник уже понял, что запнулся о мертвое тело.

Она носила скромную одежду служанки – наверное, присматривала за домом в отсутствие хозяев. Каллах не поручился бы даже, что ее убили: он не нашел ни крови, ни явных ран. Просто иссушенная старуха, кожа да кости, она распростерлась перед самой лестницей. Как будто взяла да и упала замертво.

Остряк присел на корточки рядом.

– Как давно она тут лежит? – спросил он.

– Не знаю… Недолго, – тело напоминало высохшую мумию, но больше в темноте не разглядишь. Предваряя возражения Гирха, стражник горячо зашептал: – Нужно подняться наверх! Это не колдовство, хлыст дал четкий приказ!

Он сам понимал, что совершает глупость, но не готов был вернуться с пустыми руками, вместо доклада рассказывая о смутных страхах. Видно, Остряк думал так же и без разговоров последовал за напарником.

Наверху их ждал широкий, устланный ковром проход, в конце которого маячили двойные двери. Хвала богам, не запертые! Однако стоило стражнику толкнуть их, и Гирх положил ему на плечо руку.

– Слышишь?

Да, Каллах слышал. Похоже на далекое бренчание колокольцев – вроде тех, что подвешивают к карнизам, чтобы ветер наполнял дом негромким звоном.

– Сквозняк? – предположил он. – Это сквозняк. Я толкнул створки и…

Даже в темноте было видно, что Гирх не верит. Проклятье, после трупа у обоих нервы хуже некуда. Нужно поскорей все осмотреть и убираться!

Первая дверь в коридоре привела их в пустую гостиную: низкие столики, ковры, сухие цветы в серебряных подставках наполняли воздух слабым ароматом. Ничего. Ни одного знака, что в последние пару лун здесь жили, так что Каллах перешел к следующей комнате. И, потянув за дверное кольцо, в недоумении уставился на металлический обод, оставшийся в руках. Провел пальцами по косяку. Между стеной и дверью не осталось ни единой щели: сплошное дерево, причудливо вырезанное в виде косяка, петель и дверного полотна.

– Посмотри, – попросил он помощника.

Остряк сопел и возился, не то осматривая, не то обнюхивая треклятую стену. Сквозь высокие окна в галерею проливался лунный свет, но, как ни старался, Каллах не разглядел за пыльными стеклами ни деревьев, ни очертаний домов. Гирх пробормотал:

– Может, фальшивая дверь?

Это звучало неубедительно, и Каллах перешел к третьей комнате – и отшатнулся. Дверное кольцо само со стуком упало на пол, покатилось и остановилось, вращаясь, аккурат перед следующей дверью.

– Пора уходить, – озвучил общую мысль Гирх.

Бубенцы внизу заливались металлическим смехом, только теперь к ним добавился многоголосый шепот:

– Крепкие, крепкие лодки, – прямо в голове у Каллаха напевала колыбельную старуха, – прямиком через море Йуну́с. Навстречу, навстречу ветру поднимаем мы паруса.

– Здесь сорок шетитов, пять двойных, из Нагады, и один серебряк! – голос женский, совсем молодой. Девушка, а может, девочка.

В три удара сердца они оказались у дверей – за миг до того, как те захлопнулись перед носом стражников. Гирх со всей дури пнул их, но Каллах оттащил его прочь. В отличие от напарника, он заметил, что створки не закрылись, а срослись – точь-в-точь как дверь с косяком в коридоре. И бубенцы… они смеялись, перезванивались прямо там, за слоем дерева. Словно придворный дурак пританцовывал, посмеиваясь над удачной шуткой.

– Там! Крыло для слуг там.

Остряк махнул рукой и прижал пальцы к вискам. Значит, и он тоже слышит.

– Для чего я таскалась по харчевням? Ну бери же, чего стоишь?

– Папа привезет из заморских стран, что пожелаешь. Что ты пожелаешь, милый, именно то и привезет…

Они снова бежали, только теперь казалось, что галерея и весь загородный дом с нею протянулись на четверть схена. Тонкий серп месяца так же заглядывал в окно, в снопах света серебрилась поднятая пыль.

– А если и так? Я заработала больше, чем ты, за одну ночь!

Коридор повернул, но не в глубь дома, а наоборот, в сторону сада.

– Нужно выбить окно! – теперь Гирх не таился, а воскликнул в голос.

Поздно. Прижавшись лбом к стеклу, Каллах видел только темную муть, что клубилась, насколько хватало глаз. Месяц – единственное светлое пятно – проглядывал сквозь мглу, точно нарисованный.

Их сомнения разрешил перезвон: что бы то ни было, оно приближалось, а вместе с ним становился громче шепот.

– Любезный! Всего-то шетит на лепешку! Помоги голодному!

Поворот, поворот, поворот. По всему выходило, что они вернулись туда, откуда начали, но Каллах перестал удивляться. Справа тянулся бесконечный ряд окон, слева – бесконечный ряд дверей. Теперь еще и лестница… вверх? Какая разница! Будь коридор настоящим – он должен извиваться в пустоте над улицей, не все ли равно, куда их поведут: вверх или прямо в царство теней?

Каллах остановился, услышав шум – как будто Гирх запнулся о ступеньку, но, когда оглянулся, Остряка нигде не было. Стражник вновь бежал, теперь уже не зная, куда. Голова кружилась, и на него вдруг накатил мертвецкий холод. Каллах оступился и вновь поднялся, силясь вспомнить, в каком направлении он несся.

А потом вдруг обе стены надвинулись, скрестились над головой, и перезвон стал далеким-далеким… Последним Каллах услышал собственное дыхание.

Он очнулся оттого, что прикусил язык. Вкус крови заполнил рот, и Каллах тяжело сглотнул. Запястья и лодыжки горели. Должно быть, ему связали руки и ноги, а потом растянули на жестком деревянном ложе. Вот и все, что он мог понять.

Слабый, сладковатый аромат цветов сгустился до тошнотворной вони, Каллах против воли закашлялся, но тут же умолк, услышав знакомый перезвон.

Она была рядом: в скромной одежде служанки, иссохшая, точно древняя мумия, но определенно живая. Как будто не замечая привязанного к столу мужчины, старуха двигалась, то воздевая руки, то шагая в сторону, то очерчивая иссушенной ладонью круг. На тесемках под запястьями старухи болтались серебряные бубенцы.

– Крепкие, крепкие лодки, – шептала она, и колокольцы вторили ей, звеня в такт колыбельной.

Боги, что за бесовщина! Неужто и это лишь насланный колдунами морок?

Но здесь не было колдунов, за которыми охотился хлыст. Лишь дюжина изможденных людей, они двигались, шептали, очерчивали вокруг стола странные па. На мгновение Каллаху показалось, что он узнает в их движениях знаки, что во всем проглядывает гармония: в странных жестах, перезвоне, в удушающем запахе цветов… на мгновение он ужаснулся, как мог искать простых смертных: это было больше знаков, больше мира. Любые чары рядом с ним – плевок в море!

Наслаждение стало столь пронзительно, что стражник закричал.

И тогда старуха положила ему на лоб руку, ее пальцы оказались холодны, как воды в верховьях великой реки.

– Тихо, тихо, милый. Папа вернется и привезет много разных диковинок. Ты станешь вестником, когда вырастешь, уж он-то позаботится!

В предсмертном бреду ему чудилось, будто он вновь познал бездну, холодное сияние и чужие созвездия, похожие на языки пламени. «Вернется… вестником…» – звучали, звенели, гудели колокольцы. То были очень странные слова. И очень, очень древние.

(обратно)

Часть вторая. Город царей

7

Леса в окрестностях Мерайи, 19-е месяца Пауни

Стрекот насекомых лишь подчеркивал сонную тишину залитой солнцем опушки. Джен прикинул, как далеко от Джамайи они ушли, но быстро понял, что ему это не под силу. К тому же они свернули с ведущего в столицу Золотого тракта, а старик выбирал такие тропы, что оставалось гадать, куда их занесло.

Парень точно знал: он оставил дом семь дней назад.

Старый воин вывез его из города, вымазанного в краске и одетого, как чернокожий слуга-островитянин. Юноша удивился бы, как просто оказалось миновать ворота, да только в те часы он едва ли был способен удивляться. Несколько дней «стражник» так спешил, что предпочел ехать по дороге. Они ночевали на переполненных почтовых станциях, где в пыльной темноте устало вздыхали лошади, волы и мулы. Они останавливались в самых дешевых чайных домах, где вповалку спали погонщики скота, крестьяне и наемники. Да и то появлялись там после заката, когда свет масляных плошек больше скрывал, чем освещал их лица. Стоило первым караванам тронуться в путь – и они вновь оказывались на тракте, день за днем глотая белую, каменистую пыль дороги.

Лишь вчера воин решился и сошел с большака. Джен, помалкивавший в последние дни – и от усталости, и просто от нежелания вести беседы, – в кои веки спросил:

– Ведь все наоборот делают, да? Сперва петляют по бездорожью, а потом, запутав следы, спешат по прямой.

Воин бросил на него короткий взгляд.

– Обычно беглецам не угрожает колдовская слежка, – ответил он. Помолчав немного, он пояснил: – Первым делом нужно, чтобы нас не достали колдуны. Теперь мы далеко, можно опасаться всего лишь погони.

– Спасибо, что объяснил, – кивнул Джен.

Он так и не нашел, что еще сказать. Да и нужно ли?

Сейчас воин отсутствовал: ушел не то за водой, не то за хворостом… «За водой, – вспомнил Джен. – Кажется, хотел наполнить бурдюки перед новым переходом».

Несмотря на ранний час, солнце пекло нещадно, только слабый ветерок спасал от жары. В нахлынувшей на него апатии парень порой думал: а нужно ли вообще идти? Быть может, проще остаться на месте и дождаться, пока его не выследят люди хлыста?

– Ну что, так и будем сидеть?

От звука голоса Джен вздрогнул. Его спутник бросил на землю подстреленную птицу, охапку хвороста и начал шумно рыться в сумках, упаковывая в чехол лук.

– Может, хоть поинтересуешься, как меня зовут? Или куда я тебя везу?

«Зачем?» – хотелось спросить юноше, но вслух он сказал:

– Хорошо. Как тебя зовут?

– Декху́л, – старик тяжело вздохнул, потянул ус и кивнул на хворост. – Давай-давай, пошевеливайся. Сперва хорошенько поедим. Может, за нами и гонятся, но ушли мы далеко, а тебя пора привести в чувство.

Джен послушно занялся вчерашними углями. Под его руками начал разгораться костерок, когда воин спросил:

– Ты догадался, что я никакой не стражник?

Джен помедлил, прежде чем ответить, но потом кивнул. Он понимал, что спросить нужно многое… а говорить не хотелось ни о чем. Боги, неужто нельзя просто оставить его в покое? Хоть на несколько дней?

Не дождавшись ответа, воин вздохнул опять. Так, в молчании, они и сидели, пока Джен ощипывал птицу, а потом потрошил. Когда мясо стало подрумяниваться с боков, воин не выдержал:

– Ну хорошо, не хочешь говорить и ладно. Но тебе придется выслушать, что я скажу! – добившись от юноши взгляда, он продолжил: – Перво-наперво, я солдат. По молодости служил в войске Азаса, но то было давно, а сейчас… сейчас я тоже служу. Только не Царю Царей, да продлятся его годы, а достойному Йесо́ду. Ты-то, парень, из глуши, для тебя это все равно что гиена тявкает… – Старик замялся на мгновение. – Довольно сказать, что достойный Йесод брат самому князю Мизраху. Знаешь, кто такой князь Мизрах, а?

– Кто? – разлепил губы Джен.

– Советник Бумажного двора.

Высокий судья Царства? Да, пожалуй, это интересно, если только старик не лжет. Не поднимая головы, Джен перевернул насаженную на ветку птицу другим боком к огню.

– И что от меня нужно советнику?

– Да ты-то, парень, никому не нужен, – хмыкнул воин. – Погоди пока. Не захотел разговаривать, так сиди и слушай, что рассказываю.

Старик выудил из груды сумок мех с водой и шумно глотнул.

– Князь-то наш с детства невзлюбил колдунов, – вновь заговорил он. И сплюнул: точно надеясь избавиться от прилипшей к языку скверны. – Если хочешь знать, так на то были все причины, это никакая не тайна. У их рода земли в предгорьях. Аккурат где охотился последний царь-колдун со всеми придворными.Каждый раз они требовали еду, коней, женщин, а дед князя однажды отказался грабить свой люд, за что и поплатился.

Должно быть, он заметил невысказанный вопрос Джена: «Боги, какое отношение это имеет ко мне?» – потому что вернулся к тому, с чего начал.

– Так вот, князь с детства невзлюбил колдунов. И хорошо следит, чтобы эдикт о Правосудии исполнялся. Да только у советника руки связаны, он частенько не может пальцем шевельнуть. И в таких случаях использует брата, достойного Йесода. А мой господин… он может иногда рассчитывать на поддержку советника, но вообще-то сам, без понукания выискивает преступников-колдунов. Это ведь и его деда колдуны повесили, как бродягу. Иногда мы для советника собираем кое-какие сведения. Иногда сами расправляемся с ублюдком. Ну что, теперь видишь, к чему я клоню?

– Пока не очень, – честно признался парень.

– Плохо, – нахмурился Декхул. – Ну ладно, слушай дальше. Слухи о том, что есть в Джамайе такой вот хлыст дружины, а его сын занимается грязными делами, даже до столицы дошли. По базарам сплетни не ходили, но кто надо узнал. И господин отправил меня проверить, правда ли, что тот колдун. Я следил за усадьбой, понимаешь? Я видел, как туда приводили шлюх и бедняков, а потом, по ночам, избавлялись от тел. И тебя, парень, видел. И как ты внутрь прокрался, и как бежал оттуда, а потом такой переполох поднялся, что крик на весь квартал.

Боги, как же больно и муторно! Джен отвел взгляд.

Покрытые кустарником холмы тянулись до горизонта: туда, где остался дом. Соседний склон потемнел и вновь заиграл зеленью, когда над ним прошло облако. Холмы скрывали Джамайю, но он знал, что там лежит отец. Если сердобольные жрецы не развеяли его прахом по ветру. Даже если отвернуться, перестать все время оглядываться – складчатая равнина была кругом, такая же унылая и бесконечная, как царство теней, как пустота в его сердце.

– Ну что с тобой, парень? – услышал Джен. – Он кого-то убил? Родича твоего, что ли?

– Сестру, – проговорил юноша. – А на следующий день у меня на руках умер отец. Он долго болел. Или в тот же день? Я не знаю, когда… когда убили Сахру.

Он убрал птицу с огня и начал пальцами разрывать ее тельце на куски.

– Давай есть, – через силу выдавил Джен.

– Расскажи, – попросил старый воин. Он развернул тряпицу, отпахал клин белого козьего сыра и протянул спутнику.

Джен заговорил не сразу, нехотя, но чем дальше, тем уверенней, пока слова не полились сами собой, и он уже не мог остановиться. От завтрака осталась горка костей, когда юноша закончил:

– Я оставил его там… даже не дал отцу доброго костра! А если его найдут, то сожгут с преступниками и нищими, на задворках Дома Смерти.

– Найдут, – серьезно заверил его Декхул. – Верней, уже нашли. Уж о костре-то не бойся, – он вытер рот тыльной стороной ладони и сложил руки на объемистом животе. – Ну что, полегчало теперь?

– Кажется, да. – Юноша не выдержал: – Ладно, ты-то как меня нашел? И что тебе от меня нужно?

– Не мне от тебя, а тебе от меня. Я с самого начала говорил, – напомнил воин. – А выследить тебя несложно. Ты оставил нож в поместье. Я не все понял из разговоров стражи, но, кажется, столичный колдун сплел для хлыста мираж. Мираж владельца ножа.

– Столичный колдун?

– Да, он приплыл за день до этого.

Жаркое солнце, и терпкий запах благовоний, и еще – проходя мимо, вельможа положил Джену на плечо руку.

– …уж не знаю, зачем он там приехал, – продолжал тем временем воин. – Может, порядок наводить, а может, и помочь торговцу и его сынку-колдуну.

– Я… кажется, я его видел, – неуверенно проговорил юноша. Прищурившись, Декхул начал заученно перечислять:

– Лицо овальное, нос тонкий, с горбинкой, нижнюю челюсть обрамляет бородка. Видно, что он за ней следит.

– Не знаю, я вельможу почти не разглядел. Только со спины и видел.

– Высокий, широкоплечий, сильно сутулится, – вмиг перестроился старик. – Волосы длинные, темные. Он заплетает их в косицу.

– Наверное, – Джен пожал плечами. – Он еще приплыл на галере с черным вымпелом. Я решил, что это кто-то из царской семьи.

– Запомни, парень: еще до того, как на престол сел Азас, верховные колдуны носили черное. Всегда, сколько существует их Круг. Его зовут Самер сар-Алай, и он главный колдун во всем Царстве.

Да, отец рассказывал нечто похожее. Джен вспомнил, что Верховные прибавляют к родовому имени приставку, чтобы потомки с гордостью ее носили.

– «Ас-» значит царь, «иль-» значит князь! – как всегда нетерпеливо, спеша поведать как можно больше, говорил отец. – А «сар-» значит Верховный маг. Запомнил? Они мнили себя ровней князьям, мой мальчик! А теперешние наследники и рады взять новые имена, похоронить память… Но не поможет, царские архивы все помнят!

Джен зажмурился, прогоняя такой отчетливый, точно живой голос отца.

– Хорошо, но все же… Как ты меня нашел?

– Как-как… – Его недогадливость огорчила воина. – Стража выяснила, кто ты такой и где живешь. Вот я и ждал рядом с домом. Я не такой слепыш, как люди хлыста, сразу тебя разглядел. Походил по пятам: ты ж ничего вокруг себя не видел! Как понял, что ты сбежишь из гаваней, просто спустился ниже по течению. И начал ждать.

– Зачем?

– Зачем? Хороший вопрос… – Декхул широкой ладонью огладил усы. – Жалко тебя стало, олуха. Вот зачем. И господину нужны смелые люди, у которых зуб на колдунов.

– Смелые это не про меня, – юноша невесело усмехнулся. – Все, что я сделал… это от отчаяния, я почти сошел с ума.

– Да уж, я догадался, – хохотнул воин. – Сам таким был. Нет, парень, на себя городить не нужно. Ты бы подошел. Я пока ждал, все думал: выплывет или не выплывет? Ну а ты выплыл. Еще думал, что не знаю, пригодишься ли хозяину… я и сейчас не знаю, чего уж там. Но решил – хоть из дыры этой тебя вытащу, привезу в столицу. Хоть в чем-то отчитаюсь господину, если мой колдун сбежал. А там поглядим. Посмотрим. Ну что, по рукам?

Джен молчал, обдумывая предложение. Идти назад было некуда. А идти вперед – незачем. Но ведь куда-то идти нужно? Хотя бы потому, что глупо оставаться здесь, наматывая круги вокруг Джамайи и не решаясь вернуться. Сколько он хотел пересидеть в глуши, пока пыль не уляжется? Луну? Две? Да после того, что он сделал, его и через год отволокут к хлысту, едва только узнают на улице.

Может, если идти достаточно долго, он узнает, куда идет?

– Давай попробуем, – неуверенно протянул Джен.

– Ну вот и славно, вот и хорошо, – Декхул сразу начал шумно собираться, запихивая вещи в сумки. – Одеяла сунешь в заплечный мешок. И сыр… да, сыр пусть тоже побудет у тебя.

Они забросили свой невеликий скарб на плечи и оглядывали стоянку, ничего ли не забыли, когда старик вдруг хлопнул себя по лбу:

– Да, вот еще! Тебя как звать-то хоть, малец? Не могу ж я тебя все время парнем тыкать.

– Джен, – ответил юноша. И, вспомнив, что разговаривает не с мелким лавочником и не с родственником, поправился: – Дже́ннах Иша́н.

Нельзя сказать, что с того дня их путешествие изменилось. Они все так же шли на запад, далеко обходя даже самые мелкие селения. Джен помалкивал как и прежде, зато старый воин, кажется, решил болтать за обоих. Он так и не начал называть юношу по имени, но не все ли равно?

– Один раз было дело… да прямо у нас под носом, на мосту Отрубленных Голов! – рассказывал Декхул. – Там, знаешь, много ларьков, навесов, всяких лавчонок… ну вот, в одной предсказывала будущее женщина. Вернее, предсказывала не она сама, а ее сын. Слабоумный. Ну, о таких еще говорят, будто они видят, что должно случиться.

– У нас, в Джамайе, полно предсказателей, – без интереса заметил Джен. – А еще бродячие гадальщики.

– Да, это все обычные мошенники. Но, видишь ли… если дурачок просто лопочет, это одно. А эта колдунья брала сына за руку и уводила в царство духов. Ну, куда уходят колдуны. Не знаю уж, что он там видел. Говорят, его предсказания сбывались, но за год мальчик вконец помешался, бился в припадках от громких голосов. Я вот теперь думаю… а был ли он изначально дурачком?

Юноша понимал, куда клонит Декхул. Зачем его убеждать, что от колдунов исходит зло?.. Но юноша терпеливо выслушивал все новые истории. Он выжил, уже который день ел чужую еду, засыпал на чужом одеяле, которое нес сам, но в чужом мешке. Все это стоило того, чтобы послушать пару-тройку баек.

Мусоля на ходу черствую лепешку, Джен спросил:

– А что за мост такой?

– О, это самый большой мост в столице! – Воин развел руками, словно показывая размеры. – Был один узурпатор, по всей длине усадил его пиками. А на них насаживал головы. Все пики заняли! Вроде и царствовал недолго, но с тех пор мост только так и называют. А у чиновников он то ли Белый, то ли Бычий.

Уже смеркалось, Джен бросил неприязненный взгляд на стену деревьев, вдоль которой они шли. Городской житель, за эти дни он успел возненавидеть дикую природу. То был, конечно, не настоящий лес: юноша уже знал, что кругом разбросаны селения, а за рощами скрываются обработанные поля. И все же в сумерках казалось, что они идут вдоль края первозданной чащи.

– Ну, пики там и посейчас есть, – продолжал Декхул. – И головы важных преступников выставляют до сих пор. Но это редко. А вот чтобы весь мост… со времен Файя́да такого не бывало. Не знаю, сколько уж живет название. Но долго. Очень долго.

«Около шестисот лет», – про себя отметил Джен. Боги, он раньше не задумывался, как много дал ему отец. Да, никто не рассказывал ему столичные истории, но череду царей юноша помнил назубок.

– Что вы с ней сделали? – спросил Джен. Он догадывался: спутник ждет именно этого.

– Отдали в Круг, что еще? – Воин привычным жестом потянул себя за ус. – А советник проследил, чтобы колдуны сами же ее судили. Они вроде как не жалуют неучтенных братьев. Будто те бросают тень на честных колдунов. Но это все слова, парень! Колдовство коробит душу, вот что я скажу. Все они исковерканы. Как можно так? С собственным-то сыном?

Как можно, Джен не знал, а потому отправил в рот остатки лепешки.

Он еще не пришел в себя после всего, что с ним произошло. За день он потерял свой дом и всех родных. Поначалу было больно, потом боль как будто ушла, но на самом деле никуда не делась. Просто осела на дно души, точно муть в кувшине дешевого вина. Каждый день, когда он просыпался, мир казался не таким тусклым, а потом вновь приходили воспоминания. Они сопровождали его везде: в дороге и во сне, за едой и в разговорах, так что ни еда, ни рассказанные истории стали не в радость. Юноша просто привык, что ноющая, тупая боль идет за ним повсюду.

Между тем воин решил, что, если за ними и шла погоня, они оторвались от нее на пару дней, и теперь можно выйти на тракт.

Поначалу деревни были – просто горсть домишек, столпившихся вдоль ухабистой дороги. Из-за жары ставни распахивали настежь, и Джен видел женщин, которые стирали, ткали, стряпали… Никто не обращал внимания на двух усталых путников. Волнистые, покрытые лесом холмы простирались до горизонта, и юноше оставалось дивиться, как велика и какая разная эта земля. Прежде Царство оставалось для него грязными улицами Джамайи, ничего иного он попросту не знал. Теперь юноша с любопытством разглядывал все: незнакомые деревья с глянцевыми листьями и летние очаги под открытым небом. Все это, такое обыденное и простое, оказалось в диковинку, и потому интересно.

Потом деревни сменились городками, но все они оказались на одно лицо, и вскоре Джен перестал отличать их друг от друга. Поля, сады, виноградники… побеленные дома с плоскими крышами, затем пыльная базарная площадь – и вновь поля. Понемногу путников становилось больше, и юноша не заметил, после какого перекрестка дорога превратилась в большак.

– Путь Пряностей, – назвал его Декхул. – Скоро вольется в Золотой тракт, точно мы никуда и не сворачивали. Что, парень, чувствуешь – стало прохладнее? Это потому, что море близко.

Джен чувствовал только, что рубашка от пота прилипла к спине. Они заночевали на постоялом дворе, на который всю ночь прибывали и отправлялись дальше караваны. Мулы, волы, повозки, перебранки, из которых не все были на языке Царства, – юноша едва спал, ему казалось, что голова у него набита паклей. Джен проворчал нечто невразумительное, но воина устроило и это.

– В столице девять ворот, пять из них войсковые: там крепости, и пользуются ими солдаты. А четыре для невоенных людей. Но мы-то с тобой идем к самым главным, к Царским!

О Царских воротах Джен слышал даже от отца, но вслух об этом говорить не стал. Пусть воин расскажет, что там болтают в столице.

Однако на сей раз Декхул не сказал ничего нового:

– Через них, парень, в столицу въезжает сам Царь Царей! Когда возвращается домой с победой. В последний раз это делал Азас. Ну, он не то чтобы возвращался… но вошел в город с войском, и война сразу кончилась. Помню, повозку лучезарного волокли двенадцать черных быков. Ну а мы глотали пыль за ними.

Он еще долго рассказывал, как их встречали горожане, как маги заперлись в обители, а Азас приказал ее оцепить. Наверное, все это стоило послушать, но Джен едва разбирал его слова. Раскаленный солнцем камень Золотого тракта слепил глаза. От галдящего людского потока у юноши гудела голова. В горле першило от пыли. Несколько раз им приходилось уступать дорогу купеческим караванам и отрядам солдат, а один раз их всех согнали в придорожную пыль, пока в город следовало посольство степных вождей.

– Я думал, до столицы рукой подать, – выдавил Джен, когда они вернулись на тракт. Они пережидали, пока мимо тянулись крестьянские подводы.

– Вот именно, рукой подать. Вон там, видишь, пожарная вышка? – Декхул указал узловатым пальцем на юг. – Это пригород. Тут таких полно, они за стенами, но все это тоже столица.

Юноша прищурился. Вдали действительно виднелись дома, Джену даже показалось, что он видит нечто похожее на башенку. Но до нее простирались еще схены рисовых полей, каналы и канавки отсвечивали на солнце, так что юноша не поручился бы, что он разглядел.

– Потерпи, парень, – успокоил его Декхул. – Уже совсем скоро.

И все же прошло больше звона, пока они достигли ворот.

О, посмотреть здесь было на что! Величественные укрепления тянулись с севера на юг на многие схены: белые и сияющие, с полосой алого, как кровь, камня под самыми зубцами. Даже не одна стена, а две: внешняя пониже, а другая, сразу за ней – больше всего, что юноша видел в Джамайе. Массивные квадратные башни с презрением возвышались над копошащимися внизу людьми.

Царские ворота имели три проема, и на подступах к ним Золотой тракт превратился в просторную аллею, усаженную по краям кипарисами и кедрами.

– Ну вот, теперь мы в безопасности, – Декхул довольно крякнул. – Даже если б нас настигла погоня… что нам торгаш из захолустья, из какой-то дыры? Я слуга самого достойного Йесода!

Юноша не думал, что знатный покровитель имеет значение здесь, в толпе, которая шаг за шагом двигалась к воротам, но воину виднее.

Они прошли под высоким сводом, над которым с фрески простирал навстречу руки Хира́м Основатель. Крестьянка слева изумленно ахнула, когда они вошли в город. Впереди лежала Дорога Царей, прямая, как копье, и широкая, как торговый канал. Далеко впереди, она должна упереться в Район Садов – столичный дворцовый квартал, но даже здесь, у ворот, цвели плодовые деревья и прохаживались люди в легких белых одеждах. Лоточники горланили во весь голос, привлекая внимание путников. Над всем этим в струящемся воздухе царили очертания храмовых куполов и тонких башенок.

– Извини, парень, этой дорогой мы не пойдем, – Декхул свернул на первую же широкую улицу и потянул юношу за собой. – Хватит того, что я показал Царские ворота. И так потеряли звон!

– Куда мы идем?

– В городскую усадьбу достойного, куда ж еще? Я сделаю доклад. А ты предстанешь перед господином. Как свидетель.

Юноша поежился. Да, это было нужно, и он готовился к встрече много дней, но… Несмотря на хвалы, достойный Йесод не вызвал у парня приязни. А может, и благодаря рассказам воина: одно дело невзлюбить колдунов, другое – охотиться на них. Что хорошего ждать от хладнокровного охотника? И что вообще хорошего ждать от вельможи?

– А это обязательно? – тихо спросил Джен.

– Если хочешь остаться, получить приличное место… – Декхул прервался, потому что прямо перед ним из переулка вылетел всадник. – Ах, шлюхин сын! Я говорю… проклятье, парень! Да. Обязательно.

Они прошли три моста из тех, что пересекают бесчисленные каналы столицы. Джен заметил, что вблизи город вовсе не так сияет, как кажется на первый взгляд. Выходящие к воде дома пестрели плесенью, сточные канавы источали одуряющее зловоние, а разбойничьего вида попрошайки провожали их долгими взглядами. Наконец, они вошли в богатый район, но к тому времени у юноши не осталось сил глазеть по сторонам. Джен покорно ждал, пока спутник перешучивался с охранником у сторожки. Потом воин хлопнул парня по плечу и повел в дом.

– Декхул? Ты быстро вернулся! – окликнула их собиравшая в саду листья служанка.

– Лиа́джа! – Воин помахал ей рукой, но не остановился. – Я ищу господина. Он у себя?

– Во внутреннем дворике. Теперь-то хоть ты надолго?

Однако воин улыбнулся в усы и зашагал прочь. Он взбежал по ведущим ко входу ступеням и на мгновение задержался проверить, не отстал ли Джен.

– Сейчас я пойду на доклад, – наставлял он юношу, пока они миновали комнаты с гобеленами, алебастровыми вазами и курительницами в виде сплетенных из серебряной проволоки ланей. – Может быть, надолго, если у хозяина будет много вопросов. Ты жди у входа во дворик. Лучше не соваться внутрь и никуда не отходить.

– А если меня спросят, что я…

– Скажи, что пришел с Декхулом. Тебя оставят в покое, – ответил воин. – Просто жди. Как понадобишься, я позову сам.

Роскошные ковры и свисавшие с потолка бронзовые лампы внезапно напомнили юноше особняк Зеваха, внизу живота зашевелился холодный скользкий комок. И все же Джен кивнул.

– Стоять у входа и никуда не соваться. Нетрудно запомнить, – он усмехнулся.

– Ну вот и славно. Не боись, парень! Я видел тебя в деле, что-то да придумаем. Просто подожди.

И Джен ждал, наблюдая, как вьются мошки в тени незнакомого дерева. Дворик был совсем маленьким, юноша видел крытую галерею с противоположной стороны. Декхул сразу скрылся за цветущей изгородью, и с тех пор через стену розовых кустов не проникло ни звука.

Юноша промокнул со лба пот. Что ж, по крайней мере, старый солдат не лгал. Джен уже давно не задавался этим вопросом, но, похоже, теперь тот разрешился: дом несомненно принадлежит достойному, и Декхул здесь на хорошем счету.

Если бы и прочие сомнения разрешились так же просто!

Джену показалось, что он слышит отголоски спора. Он прошел по выложенной цветным камнем дорожке, но далеко уйти ему не дали.

– Я слышала, Декхул вернулся?

После яркого солнца парень не сразу разглядел ее в полутьме коридора. Всему виной зеленое платье, оно почти сливалось с затейливым лиственным узором на стенах. Девушка была смуглой, как служанка, и совсем маленькой, по подбородок парню, а цветные нити в волосах расплелись, как частенько бывало у Сахры.

– Только что, – подтвердил юноша. – Он беседует с господином.

– А ты кто?

– Декхул привел меня с собой, – дипломатично ответил Джен. Он не знал, что к этому добавить и можно ли ему распространяться. – Я могу… быть может, я понадоблюсь в их разговоре.

– О, вы вместе странствуете по Царству! Где вы были? Он так мало рассказывает! Все «дела хозяина»… – она передразнила скрипучий голос солдата, – а ведь нам не увидеть ни земель, ни городов, где он бывает!

Девушка выступила из тени, щурясь от яркого полуденного света. Джен не смог определить ее возраст. Очень молода, без сомнения. Несмотря на загар, лицо осталось безупречным, как фарфоровая ваза, но держалась она с уверенностью взрослой. Наверное, и неудивительно для служанки. Парень отметил, что ее ногти коротко подстрижены, как для работы.

– Боюсь, мне нечего тебе сказать.

– Но я ведь ничего такого не спрашиваю! Только где вам доводилось бывать.

«Да уж, меня тут же оставили в покое!» – подумал Джен, однако вслух мягко повторил:

– Мне нечего рассказать. Это и вправду хозяйские дела, нам не следует их обсуждать.

Служанка поджала губы, на ее щеках появились ямочки, так не вязавшиеся с сердитым взглядом.

– Так я и думала! Интересно, как бы ты сам запел, если б годами сидел на одном месте, как мы все?

Джен сидел на одном месте восемнадцать лет и подумывал, как сообщить об этом девушке, но его вовремя прервал воин:

– Мир вашему дому, госпожа! Не замучили парня-то?

– Его замучаешь! – Она фыркнула. Впрочем, уже им вслед, потому что солдат быстро уволок Джена в просвет между кустами роз.

– Госпожа?

– Нали́ска, дочь достойного. Хорошая девушка, но бойкая и своевольная. Хозяин с ней намаялся.

– Я думал, что она служанка, – выдавил Джен, однако воин вовсе не пришел в ужас, а хохотнул:

– Ну, ты не первый, с кем она проделала этот трюк. Не о том думаешь, парень! Сейчас тебе говорить с господином.

Они свернули в третий или четвертый раз, и Джен вдруг понял, что посреди дворика разбит лабиринт цветочных изгородей, он же поглощал и звуки разговоров. Умно и под стать «делам хозяина», что здесь творились. Юноша мигом собрался.

– Что мне говорить?

– Да ничего особого. Отвечай на вопросы, говори правду, и так же подробно, как рассказал мне.

Как будто это просто! Но для споров не осталось времени: они вышли в центр лабиринта. Здесь было небольшое возвышение из красного дерева, а на нем – груда подушек и низкий столик. Хозяин отложил бумагу, которую просматривал.

– Мир вашему дому, господин!

Джен склонился в поклоне. Он надеялся, что все сделал правильно: прежде он никогда не говорил с достойным, если не считать Зеваха. Но тот опыт ему вряд ли пригодится.

– И твоему, юноша. И твоему… Хотя, если верить нашему другу, с тобой это пожелание звучит жестоко.

– Боюсь, что так, господин, – не лучший ответ, но другого у Джена не нашлось.

Достойный Йесод был мужчиной в самом расцвете, с массивным волевым лицом. Он начинал полнеть – пока не очень заметно под умело пошитым кафтаном. И конечно, фамильное сходство с дочерью бросалось в глаза.

Джен выругал себя за недогадливость и неловкий язык.

– Декхул уже рассказал твою историю. Должен сказать, он впечатлил даже меня, – вельможа провел рукой по выкрашенной охрой бороде.

– Я не знал, что сын нашего хлыста колдун, – Джен честно посмотрел достойному в глаза. – Знай я об этом, я бы десять раз подумал… – Он запнулся. – А может, и нет. Не стану лгать вам, господин: в отчаянии я не понимал, что делаю.

Вельможа и воин обменялись взглядами, но Джен был слишком взволнован, чтобы их разгадывать.

– Я боюсь… боюсь, я только вспугнул добычу, господин, – признался он. – Декхул говорил, что отыскал меня из сострадания, но я не столько помог вам, сколько помешал.

И об этом тоже не стоило упоминать. Джен умолк, не зная, как укоротить проклятый язык и куда деть руки. Со своего возвышения достойный Йесод молча рассматривал его, бесцветные глаза ну точно взвешивали, примеряли юношу к неведомой роли.

– Декхул полагает, что из тебя со временем получится такой же помощник, как он сам, – медленно проговорил достойный. – Но, глядя на тебя, я так не думаю.

Он выждал достаточно, чтобы Джен проклял свою болтливость, и пояснил:

– Нет, дело не в том, что ты сейчас сказал. Декхул поведал то же самое, быть может, иными словами. Я смотрю на тебя и вижу, что ты не воин. Что ты умеешь, юноша? Для парня из бедной семьи у тебя хорошая речь.

Он откинулся на подушках, сквозь прищур разглядывая собеседника. Юноша сглотнул. Он что, думает, Джен не тот, за кого себя выдает? Или пробует монету на зуб прежде, чем принять?

– Дома я учил грамоте детей лавочников и мелких торговцев. Грамоте, счету, истории и географии. Моего отца обучали жрецы Джахата, он много мне передал. Даже больше, чем нужно простому учителю.

– Родовое имя царской семьи. Откуда оно? – внезапно спросил вельможа.

– Ас-Абъязиды, – проговорил Джен. – В южном из Пяти Пределов есть небольшое местечко Абъя́з, это скалистая бухта. Лучезарный, да продлятся его годы, дальний потомок князей-пиратов, наводивших ужас на побережье.

– Куда повезет товар купец из Городов Грани?

– Крупнейший город на востоке – Табра, все маршруты проходят через нее, – это было легко: через Джамайю по Золотому тракту один за другим шли караваны, направляясь в город Белых ворот. – Дальше им придется договориться с купцом из Царства, ложа торговцев добилась привилегии…

– Продекламируй что-нибудь из поэзии, – перебил Йесод.

На мгновение Джен задумался. Вряд ли любовная лирика сейчас уместна…

– «И день пришел, тянулся и прошел, и новый вечер охладил пустыню. И звезды собрались на новый пир взглянуть на обновленный свыше мир, как пилигримы смотрят на святыню». Это Дже́вен Великий, поэма «Царский сын» о восхождении царя Нарша́да. – Юноша понемногу осмелел. – Джевен Великий был не только поэтом, но еще ученым и звездочетом, он уточнил календарь и открыл замечательное свойство чисел…

– Довольно-довольно! Мы тебе верим.

На бесстрастном, как лакированная маска, лице появилась улыбка. Они с воином вновь обменялись взглядами, на сей раз Джену почудилось, что Йесод едва заметно кивнул.

– Я думаю, какое-нибудь место я бы нашел, – наконец признал достойный. – Просто из сострадания, как ты сказал. Но, может, ты сможешь занять не просто какое-то место.

Он умолк, будто снова испытывая выдержку парня. Джен кивнул.

– Мне было бы сложно принять такое предложение, господин. Я хочу стать действительно полезным. Но, увы, я не воин, в этом вы правы.

– В нашем деле нужны не только воины, юноша, – успокоил его достойный. – К примеру, мы мало знаем о Круге, о законах колдовства. О том, как думают и ведут себя колдуны. Я собрал библиотеку, это и свитки, и целые трактаты, но кто их будет читать? Мне некогда, Декхул их просто не поймет… Может, со временем ты станешь ему помощником, я подумаю, чтобы тебя учили обращаться с мечом. А пока нужно, чтобы кто-нибудь грамотный прочел все, что я скопил. Врага нужно знать в лицо, юноша. Что ты на это скажешь?

Что он мог сказать – он, бедняк из приличной, но обнищавшей семьи? Место писаря или даже книжника при благородном господине… Отец мог лишь мечтать о таком!

Впрочем, все равно.

Декхул сказал, что вельможа охотится на колдунов. Зевах… Парень по-прежнему цепенел от этого имени. Зевах и колдуны убили его сестру, и, если так нужно для мести, он наймется хоть песчаным демонам.

– Что вы совершенно правы. И еще – что вы очень любезны, господин! – ответил Джен.

– Тогда мы договорились, юноша, – достойный вежливо кивнул ему и повернулся к воину. – Пожалуйста, проводи нашего друга и помоги обустроиться.

Древние баллады многого не рассказывают, думал Джен, следуя за солдатом по цветочному лабиринту. В сказании о Джила́не будущий герой нанимался к господину на службу, но поэт скрыл, что после первой встречи с достойным у горшечника Джилана тряслись колени.

А еще, думал он, пусть это будет не ошибка. Боги, пожалуйста, пусть это будет не ошибка!

8

Столица, речная пристань, 28-е месяца Пауни

Столица встречала мага привычным гамом, вездесущей пылью и соленым духом моря. Галера подошла к причалу под вечер, но в городе царей даже речная гавань не умолкает ни днем ни ночью. Одни торговцы сворачивали навесы из дешевой промасленной бумаги, другие – начинали разжигать костры.

Самер плохо выспался и смертельно устал: всю обратную дорогу он подгонял течение и наполнял квадратный парус ветром, так что корабль несся, словно их преследовал разбушевавшийся речной дух. К тому же поездка оставила больше вопросов, чем ответов, и Верховный еще не знал, что с ними делать.

Но столица не станет ждать, пока он что-нибудь придумает. Не станут ждать ни Круг, ни советники, ни даже юный владыка.

С пронзительным свистом матросы бросили на берег швартовы, портовые рабочие начали наматывать канаты на каменные тумбы. На берегу уже ждал паланкин с черными занавесями и, скорей всего, чей-нибудь соглядатай, так что Самер запретил себе хмуриться. Пядь за пядью галера подтягивалась к берегу, вскоре над водой протянулись крепко сколоченные сходни.

– Можно спускаться? – Самер повернулся к телохранителю.

Пару вздохов Ндафа угрюмо разглядывал берег, а затем стал выкрикивать приказы:

– Йе́го! Восемь человек вперед по сходням, расчистите там все. Нже́нга! Бегом к носилкам, пусть тащат сюда! Они что, думают, мы пойдем через толпу?

Прежде Самера забавляло, как ретиво его охраняют Ндафа и дюжина чернокожих верзил. Прежде – но не теперь. И в обычных обстоятельствах мага можно отравить, застать врасплох… да мало ли путей найдет умелец? Теперь же Самер знал, что есть враг, чьи чары он не чувствует. Лишняя пара глаз могла оказаться вовсе не лишней.

Чародеи прошлого постарались на славу: город откликнулся, стоило Первому ступить на пыльный причал. Верховный подошвами ощущал потоки силы, текущие от святилищ к колоннадам и дальше, к аркам и монументам по всему городу. Даже когда он скрылся внутри носилок, дыхание столицы не оставило его, оно сквозило в ветре, пульсировало в водах великой реки. Через пару звонов это чувство затрется, станет привычным, но пока что… пока он ярче, чем когда-либо прежде, чувствовал, что вернулся домой.

– Дорогу! Дорогу Первому-в-Круге и Верховному магу!

Свистнула плеть – ехавшие по бокам от носилок всадники разгоняли нерасторопных. Должно быть, он задремал, потому что старый наставник уже несколько лет как умер, он никак не мог сидеть напротив и повторять: «Вестник… Ты слышишь меня? Вестник…» Когда чародей проснулся, слева тянулась мраморная стена. Искусная резьба изображала лес и диких зверей, растущий вдоль нее кустарник делал изображение особенно живым. Западная оконечность обители. Что ж, если они въедут через закатные ворота, на них не будет глазеть половина столичных магов.

Чародей ошибся. Возле бассейна сгрудилась большая группа учеников, полный наставник с напомаженной бородой раздавал указания перед первым опытом в овладении водой. Самер едва спрыгнул на плиты двора, когда услышал знакомый голос:

– Верховный!

О, это была несомненно красивая женщина: высокая, гибкая, в бирюзовой ковве, говорившей о ее власти над водами. Левую бровь пересек тонкий шрам, отчего та казалась насмешливо вздернутой. Несколько учеников поспешили расступиться перед чародейкой. Самер знал: это не оттого, что она любовница Первого-в-Круге, просто госпожа волн уже очень стара, и эта женщина стала негласной хозяйкой в своем Зале.

– Именра, – маг хотел склониться к ее руке, но само собой получилось, что чародейка оказалась в его объятиях.

Учеников достаточно вышколили, чтобы они сообразили отвернуться.

– Я ждала тебя гораздо раньше, – говорила Именра, вслед за ним поднимаясь на верхний этаж башни Основателей. – Я думала, ты уезжаешь на пару дней. Так я поняла. Но прошел месяц!

Ну вот и настало время объясняться – гораздо раньше, чем он рассчитывал. Хорошая пара, сказал бы любой чародей обители. Он Верховный, она правая рука старой Ла́йлы, вероятно, следующий смотритель Зала Волн. Но, Бездна, как просто было, пока они оставались молодыми магами! Хотел бы он знать, кто она сейчас: его Именра или одна из высших чародеев?

Самер попробовал отшутиться:

– Только не говори, что я тебя обманул и теперь виноват.

Вместо ответа Именра фыркнула.

– Вся эта история с джамайской обителью, – туманно ответил Первый, – куда запутанней, чем я думал перед отъездом. Я посылал Зов предупредить, что задержусь.

– В котором мы ничего не поняли!

Покои Верховного не изменились с тех пор, как их занимал еще наставник мага. Самер так и не привык, что носит ковву старика, ему все казалось, он гость в этих небольших уютно обставленных комнатах. Здесь все осталось по-прежнему. Медная жаровня в центре – больше чтобы смотреть на пламя, чем для тепла. По атласной ширме шествовал караван – так же, как пять или десять лет назад.

– Вина? – спросил Самер. – Перед отъездом что-то оставалось.

– Чуть-чуть, – пока Верховный возился с пиалами, чародейка раскрыла решетчатые ставни и села на подоконник, спиной к закатному солнцу. – Так что, удачная поездка?

– Пожалуй, да.

Он понял, что слово в слово повторяет давешний сон. Маг умолк, протянул Именре пиалу и упал в кресло.

– И ты правда нашел магов из Закатных царств?

Самер кивнул.

– Давай я просто расскажу по порядку. Хорошо?

Верховный кратко, не вдаваясь в детали, изложил свою историю. Видя, что Именра готова прервать его и засыпать вопросами, он не дал ей такой возможности: повысил голос, рассказывая о кормлении кровью, об отщепенцах и пленниках в Алиде.

– Конечно, мы их не взяли, – мрачно подытожил Самер. – Прочие колдуны бежали в то же утро, вместе с Зевахом. Нагади тоже исчез из доходного дома, в котором жил.

– Кто убил пленников? – Именра наклонилась вперед, так увлеклась рассказом.

– Могу только догадываться, – Первый покачал головой. – Я провел в комнатах колдунов много дней. Воссоздавал образы, соединял обрывки чар… но все это не очень помогло.

– Но у тебя есть ниточка? – продолжала допытываться она.

– Не просто ниточка, почти весь гобелен. И ни одного доказательства.

– Мы не царские судьи, – отмахнулась чародейка.

Самер помедлил, пригубил вино. Должен ли он рассказывать? Но ему придется все объяснять хотя бы смотрителям Залов, а Лайла все равно придет, опираясь на руку его любовницы.

– Был колдун-нагади, – вздохнув, начал Первый, – он обучил и создал группу из трех отщепенцев. Со временем к ним присоединились трое магов обители. Все трое были недовольны Кругом. Горячие головы. Когда резервуар взорвался… один полнее всех на него настроился, сила выжгла его изнутри. Все остальные выжили: и те, кто поймал убийц с поличным, и сами преступники. Итак, преступников в обители уже двое… и здесь я могу лишь гадать. Нагади погрузил их в сон. Возможно, не хотел, чтобы они разговорились, но поначалу не хотел и растерять своих людей в Круге. Потом, когда одного из неучтенных, этого Зеваха, ранили, стало ясно, что история вот-вот всплывет. Скрываться стало невозможно. Что делает нагади? Выбрасывает тяжелые тюки за борт. Он увел сердце группы, кого учил сам, а этих, из обители… их он уже не мог вытащить и решил избавиться. Все это догадки, я еще раз повторю.

В комнате вновь воцарилась тишина.

– Какая грязная история! – Именра повела плечами, как от мимолетного сквозняка. – Но втроем они не натворят бед. Просто не успеют, да?

Самер молча разглядывал ее профиль в оконной нише. Так говорить или нет? Бездна!

– Нет, милая, не втроем, – поправил он. – Все это лишено смысла, если группа одна. В других городах то же самое.

Именра задумчиво водила пальцем по краю пиалы.

– А ты не слишком… много предполагаешь?

– Тебе просто не хочется верить, – Самер невесело усмехнулся. – Как так? Маги, да из страны, где их не преследуют… как они могли такое сделать? С нами, со своими собратьями. Ты же всегда им завидовала, – Верховный вздохнул. – Нет, милая, не слишком. Я посылал Зов главам обителей. Трое подтвердили: кто-то охотится на нищих, по рынкам и харчевням ползут слухи. Уверен, то же и в других городах, просто еще никто не заметил. Кто их считает, голытьбу?

Чародейка молча переваривала услышанное.

– Мы слушаем музыку на верхних террасах дворца, – проговорил Самер. – Ворчим, что нас не очень-то уважили и вино дрянь. А внизу, в саду, уже режут стражу. Как скоро чужаки ворвутся наверх?

– Тебе бы истории слагать. Для праздничных представлений, – Именра усмехнулась. Впрочем, она быстро посерьезнела. – И все же звучит разумно. Странно, что они позволили себя найти.

– Если ты ставишь на богатых разбалованных сынков, на молодые горячие головы в Круге, – Самер отставил чашу прочь, – будь готова, что все тайное станет явным. И потом, колдуны и не позволили себя найти. Они сбежали.

– Пока, – она отвернулась к окну. – И что ты будешь делать?

– Соберу высших чародеев. Переберем всех иноземцев, пошлем Путников искать Дар не у детей, а у взрослых. Но сперва я должен встретиться с владыкой. Нужно все ему рассказать.

– Так уж все? – негромко спросила чародейка.

– Что ты имеешь в виду?

– Что здесь он Кругу не союзник.

– Союзник в чем? – терпеливо переспросил Самер.

– Не прикидывайся. Ты отлично знаешь, о чем я! – Именра взмахнула рукой в досадливом жесте. – Круг будет свободен. Мы все это знаем. Ты говоришь «горячие головы», но вся их вина, что они не знают, как освободиться, и самые глупые идут за чужаками. Великая Мать, но это же не отменяет… наша цель не меняется. Круг будет свободен!

На лице Самера застыло вежливое внимательное выражение.

– О какой свободе ты говоришь? Есть эдикт. Мальчик обещал его постепенно отменять, услуга за услугу.

– Он много чего наобещал! Тебя послушать… да он на прогулку без няньки не выйдет! Нет, я рада твоей сделке с сыном узурпатора. Но мы оба знаем, что Нагада может больше.

«Я делаю это ради отца, – напомнил себе Самер. – Ради новой семьи, чтобы никогда больше маг не боялся за свою жизнь». О Бездна! Что прикажете делать, если даже его любовница подтверждает худшие страхи двора?

– Что бы они ни дали, – спокойно ответил Первый, – я ничего не возьму от тех, кто кормится кровью.

– А я разве предлагаю? На твоем месте я бы тоже искала нагади, но не чтобы казнить на потеху вельможам. Какой нам с того прок? Да, я бы их нашла, а потом доставила в Круг и заперла здесь. Ради знаний.

– Царю Царей это не понравится, – согласился Самер.

– Потому-то я и говорю: в этом деле он не союзник!

Верховный чувствовал, что после долгого пути, после всех дней, когда он использовал Дар направо и налево, на него вдруг навалилась вся скопившаяся усталость.

– И^́ма, – проговорил он. Их собственное имя, которым пользовались только они двое, – я Первый-в-Круге и Верховный маг Царства. Мы так привыкли, что это одно и то же, мы заменяем одно другим, но… но ведь не одно! То, что ты предлагаешь, это измена. Предательство. Притом не мальчика, а всего Царства.

Она вдруг подошла к нему, остановилась позади кресла – маг слышал запах трав от коввы чародейки и тонкий, едва уловимый аромат духов.

– Беда в том, что нас заставят сделать выбор, – мягкие пальцы перебирали пряди его волос. Она беззлобно передразнила: – Изменить Царству… как будто оно согреет постель! Когда я росла, мать пела мне его песни, и когда… когда родится твой ребенок, я тоже буду петь песни Царства, уже ему. Только в следующий раз, как будешь при дворе, послушай, что там говорят о магах.

– Круг очень силен, – возразил Самер. – Даже сейчас. Мы – одна из придворных партий. И очень мощная.

– Да, мы могучая сила, – согласилась чародейка. Она обвила руками его шею, негромко говоря в затылок магу. – Это такой парадокс. Маги противны богам. Мы никто. Нас можно запереть в обителях, убивать поодиночке – и с нами вынуждены считаться. Мы слишком сильны. Так сильны, что и Азас, и вельможи предпочли не доводить дело до конца, и стали рассказывать о терпении и милосердии. Но в том-то и… нас терпят, понимаешь? Великая Мать, как я ненавижу это слово! Как будто я должна благодарить за то, что жива! Несколько лет назад нам разрешили покидать обители. Боги, эти колдуны хотят чего-то еще!

Увы, но возразить ей было нечего – Самер знал это лучше любого другого в Круге.

– Рано или поздно, – продолжала чародейка, – этот выбор придется сделать. С кем мы, с собратьями или со страной. И не страной даже… так, с боровами в шелках.

– Я не хочу его делать, – устало сказал Первый.

– И я не хочу, – Именра обошла кресло и примостилась у него на коленях. Каштановые волосы щекотали шею мага. – Я боюсь, что нас заставят, – она немного помолчала. – Ну хорошо, я знаю, ты не станешь лгать лучезарному. И не надо. Просто не нужно клясться, что пойдешь во дворец, когда найдешь колдуна. Я прошу тебя!

Чародейка слегка подвинулась, заглядывая ему в глаза. Ее лицо оказалось совсем близко, зрачки подрагивали, когда она рассматривала его черты.

– Хорошо. Я обещаю, – произнес маг.

В отличие от кошмара, поцелуй был обычным, а ее губы – мягкими и теплыми, а вовсе не ледяными. Когда Самер отстранился, чародейка с усмешкой покачала головой:

– Я думала, ты захочешь отдохнуть с дороги.

Все снова повторялось, точь-в-точь как во сне, только теперь ему стало все равно.

– Захочу. Я и сейчас отдыхаю, – ответил Первый.

И снова ее поцеловал.

«Ленивый мальчишка!» – сказал себе Верховный.

После долгого перехода по туннелю он остановился, чтобы отдышаться. В предрассветных сумерках проступили силуэты лимонных деревьев в дворцовом саду. В последнюю ночь весны с моря налетел короткий ливень, тяжелые капли стучали по листьям, заставив цикад и ночных птиц умолкнуть.

Чародей потер глаза.

Он создал слой густого и плотного воздуха, ни одна дождевая капля так и не упала на мага, но вся сила мира не могла избавить его от усталости. Что бы он ни говорил, поначалу вечер мало походил на отдых, а потом… потом он попробовал уснуть, прижав к себе Именру и вдыхая запах ее волос, но сон не пришел. Самер просто следил, как ползет по стене квадрат лунного света.

Эта часть парка была дикой, но Первый нашел дорожку. Он надеялся, что именно она выведет к нужному крылу: охраны здесь почти не встретишь, но есть опасность наткнуться на челядинца.

Что же, опасность придала усталому телу бодрости.

На ходу чародей прислушивался к колдовскому чутью и к более прозаичным звукам. Не раздастся ли голос? Не послышится ли хруст ветки под сапогом? Кажется, он позаботился обо всем: плотный воздух, в который завернулся маг, приглушал звуки, укрывал от любопытных глаз и даже не пропускал запахи – здесь могли быть сторожевые псы. Он не учел одного: подземный туннель оказался длинным и извилистым. Когда он выбрался наружу, небо на востоке началосветлеть.

«Ленивый мальчишка», – повторил маг. Это ведь его затея. От начала и до конца все выдумал Царь Царей.

– Мне кажется, советники сложили дважды два, – сказал владыка перед самым его отъездом. Они беседовали на открытой террасе, подальше от посторонних ушей, но то была официальная встреча, и лицо юноши пряталось под безмятежным золотым ликом. – Думаю, все уже поняли, что Первый-в-Круге помогает юнцу.

Ианад догадывался, как его называют за глаза.

– Скорей всего. Но что мы можем сделать?

– Вообще-то у меня были кое-какие мысли… – Маска скрыла лицо мальчика, но не могла скрыть неуверенность в голосе. – Например, разговаривать втайне. Да, мой дядюшка все понял, но ему ни к чему знать, как часто я бегу к тебе за советом.

– И как мы это устроим?

– А твой Дар…

– Купол над Районом Садов, – напомнил Самер. – Ты его не видишь, но он не стал слабее. Верховные маги поколениями вкладывали силу, последним это делал наш старик. Благодари царей прошлого: в собственном дворце ты можешь не бояться магов.

– Веришь, я каждый день проклинаю сто сорок три своих предшественника, – Царь Царей усмехнулся. – Хорошо. Мой соправитель говорил, между дворцом и обителью есть ход. Еще цари-колдуны проложили. Хорошо, чтобы им пользовался ты, а не я. С меня не спускают глаз, а у тебя развязаны руки.

– Не так чтобы совсем развязаны… – протянул маг.

– Не так связаны, как у меня. Так вернее, мудрый?

Первый счел за лучшее промолчать. Выждав пару вздохов, Ианад продолжил:

– Все равно пришлось бы что-то менять. Долго так не могло продолжаться. Будет сложнее, если что срочное, но… стало быть, начнешь приходить регулярно. Я жду отчета в ночь после возвращения.

Владыка прав, но оттого затея с ночными походами не становилась привлекательней.

Когда на трон сел царь Расха́т, вдруг вспомнил маг, он отдал предшественника разъяренной толпе. Своего же брата. Говорят, бывший монарх на маленьком ялике переплыл реку и пытался укрыться на севере, с ним остались Дар и три телохранителя. Царь Царей сжег две дюжины горожан, но тем ожесточеннее навалились на него другие. А на следующий день устроили скачки, лучшие колесничие приносили победы во славу нового владыки. Толпа ликовала, когда изуродованное тело вчерашнего царя подвесили за ноги посреди Каменного базара. Джалаа́л ас-Джаркал был чудовищем и получил что заслужил. Но кто поручится, что, начни советники действовать, и горожане не сочтут таким же чудовищем Наджа? Особенно, если узнают, что тот якшался с колдунами.

Маг слишком увлекся страхами и пропустил более вещественную опасность.

Верховный отвел ветвь кедра, чьи корни выворотили гранитные плиты дорожки, и вдруг нос к носу столкнулся с фигурой в черной тунике: так близко, что не помогла бы и самая тщательная маскировка. Черные Братья. Элитное войско царя, секта, которая защищает живого бога до последнего. Пару ударов сердца они смотрели друг на друга, воин даже отпрянул. Однако не подал голоса. Да ему и не требовалось: легкие кривые клинки с шелестом скользнули из ножен.

Первый чувствовал, как кончики пальцев покалывает сила, воздух вокруг ладоней дышал жаром. Стоит вскинуть руки… нет. Дыхание Бездны! Мертвый охранник – последнее, что им нужно.

Лихорадочно соображая, Верховный отступил: сперва на шаг, а затем еще на один. Не так быстро, чтобы походило на бегство, но и не так медленно, чтобы хватило одного взмаха.

Из-под шелковой маски раздался смешок. Воин следовал за ним легкими скользящими движениями, не торопясь нанести последний удар. Очень хорошо, смейся. Еще на полшага ближе… Чародей вдруг упал в крошево старой хвои, сучков и прошлогодних листьев. Брат не успел среагировать: то, что делал маг, было бессмыслицей в настоящей драке. А Самер только и хотел, что коснуться его и не угодить под меч. Увернувшись от первого взмаха, он перекатился по мокрой земле и схватил противника поверх лодыжки.

Темнота. Там, вдали, сжимался пульсирующий узел – так на Изнанке выглядело сердце воина. «Спи», – послал приказ маг. Сердце пропустило удар. «Спи!» – как учили, Самер подкрепил слово горстью ощущений: тяжелая голова, тяжелые веки, тяжелые неповоротливые мысли.

Наконец, чародей вынырнул в обычный мир и открыл глаза.

Черный Брат распростерся всего в локте от него, а Верховный лежал, переводя дух. Вслушивался в дыхание противника. Проклятье! Нужно было сказать Ианаду, что затея попахивает, что его дворец охраняется, даже если сам владыка не удосужился о том вспомнить.

Первый-в-Круге медленно выдохнул. С венценосным юнцом он разберется. Сперва нужно позаботиться об охраннике.

Неподвижное тело оказалось неожиданно тяжелым. Верховный окончательно вымазался, когда оттащил его подальше в заросли. Еще четверть звона маг потратил, сидя рядом и выплетая ложные воспоминания. Брату запомнится, будто он решил поотлынивать и вздремнуть в глубине парка, это отобьет охоту прийти к начальству. Когда он закончил, Самер почти отчетливо видел каждое дерево. Дождь пришел и ушел, над Районом Садов заливалась первая утренняя птица.

Ленивый мальчишка! И к тому же наивный. Но и он сам хорош! Чародей скривился, представив, что сказал бы наставник.

Иными словами, когда за падубами показалась украшенная изразцами стена, чародей раздумал изображать почтение.

– Я боялся, ты уже не придешь…

Владыка поднялся ему навстречу. То было небольшое личное святилище, раньше им пользовалась царственная супруга. Помещение недавно убрали и обновили утварь, но воздух пах больше пылью, чем благовонной смолой.

– Так позаботься, чтоб меня не убили, лучезарный! – От его тона юноша дернулся, как от пощечины. Самер развернулся, указывая на дверь за спиной. – Я усыпил Черного Брата. Брата, Надж! Они должны быть твоими ручными псами! Если ты не можешь держать их на поводу… если не научился…

Тирада иссякла. В ней не было смысла: конечно, мальчик не мог держать их в поводу – как и все Царство. И Самер знал это: и когда согласился тайком пробраться во дворец, и в день, когда заключил сделку.

– Проклятье, Надж, это не забава, – с горечью выдохнул маг. – Ты играешь в заговорщиков, но когда поймешь, что проигравший лишится головы? Доживу я… мы оба – доживем до того дня?

Мальчик стоял, словно в воду опущенный. Впрочем, на его щеках разгорался румянец.

– Я и не говорил, что это игра, – тихо ответил юноша. – Лишиться головы… Вот уж о чем я знаю побольше тебя!

Маг только хмыкнул. Губы владыки сжались в упрямую линию.

– Моих друзей поубивали одного за другим! А наутро убийцы кланялись и сокрушенно вздыхали, – Ианад пнул подушку для коленопреклонения. – Да, я молод! Мог что-то упустить. А ты мог сказать, что замысел никуда не годится!

– Я знаю, сам хорош.

Верховный без сил опустился на скамейку под ликом Великой Матери. Упер подбородок в кулаки.

– Извини, – выдавил он. – Я устал и зол на себя, что так сглупил. Мы оба сглупили.

– Старик говорил, что ты слишком силен, и потому плюешься пламенем, – губы юноши тронула слабая улыбка.

– Мне он говорил другое, – усмехнулся Первый. – «Самер Алай, мощный, как бык, и олух, как все достойные».

– Не делай вид, будто раскаиваешься.

Царь Царей сложил на груди руки. Напряжение понемногу оставляло его. К несчастью, у мага не было времени расшаркиваться, чтобы не задеть его чувства.

– Ладно, что там у тебя? Советники не сидели сложа руки?

– Не сидели, – улыбка царя быстро увяла. – Ох, Самер… проклятье, ты должен был вернуться раньше!

– Что случилось?

– Они… они хотят меня женить! – выпалил владыка.

Он начал ходить по крохотному святилищу из угла в угол. В неверном свете лица на фресках словно провожали его укоризненными взглядами.

Чародей не удержался от короткого смешка.

– Ты что, не понимаешь? – воскликнул Ианад. – Я сразу говорил: им нужен только наследник. Новый царевич взамен выросшего. Как только он родится, от меня избавятся!

– Я помню, помню, – Первый примирительно поднял руки. – Просто ты похож на парня, который обрюхатил девицу.

– Очень смешно, – Ианад опять стал мерить шагами комнату. – Мне начнут подмешивать наркотики, чтобы сделать послушным. Как только царица понесет. Или даже раньше, после брака! Они…

– Успокойся! – повысил голос маг.

На мгновение чародей испытал угрызения совести. В поездке немудрено забыть, какова столица: двор, храмы, Круг – все они чего-то хотят, требуют, наступают на пятки, а время утекает, как песок сквозь пальцы. На месяц он выбросил все из головы, но владыка день за днем сидел в медленно закипающем котле. Гадая, сколько ему отпустит родной дядя.

– Успокойся, – повторил маг. – Если бы они хотели, давно бы отравили тебя.

– Как-то не очень утешает.

– Другого утешения у меня нет, – Самер красноречиво развел руками. – Мы знаем, ты стал им угрожать. Но пока они тебя не боятся.

– Я строю неопасного дурачка, – страдальчески скривился юноша. – Не брыкаюсь, делаю, что говорят, а еще много пью и ищу общества танцовщиц.

– Хоть что-то хорошее в твоем положении, – заметил маг. Однако владыка не оценил шутки:

– Мы говорили, у нас есть год. Но его нет, слышишь? Теперь это скачки на колесницах: кто поспеет первым! Они или мы. Каждый день, понимаешь?.. Я считаю каждый проклятый день!

Ианад заметался по комнате. Он так и будет твердить одно и то же, понял Верховный. Мальчик смертельно напуган. До дрожи.

– Ты должен был узнать, кто убил Чедда! Как отравили моего соправителя! Мне нужна колдовская защита. А вместо этого ты исчез на месяц. Из-за дюжины шлюх и бедняков!

– Эти шлюхи сметут тебя еще быстрее советников, – чародей хрустнул пальцами. – Заодно с самими советниками. Я бы сперва узнал, что произошло в Джамайе, а уж потом кричал.

– Хорошо, рассказывай.

Не тот тон, что хотел услышать Самер, но уже что-то.

В отличие от Именры, владыка молча выслушал все. Он опустился на расшитую агатами подушку и не сводил с мага взгляда, пока тот говорил.

– Что ж ты не взял под стражу семьи? – воскликнул он. – Да будь у меня заложники… Я бы в два счета нашел колдунов!

– Легко сказать, – Самер покачал головой. – Мне намекнули… в общем, торгаши, может, и сидят в провинции, далеко от светлых князей, но держат за мошну половину двора. Колдуны одно дело, но простые смертные… тронь я их – и они поднимут столицу на уши.

Царь Царей грязно выругался: и где только набрался таких слов?

– Я привез главу обители, – маг поделился тем, что пока не рассказал любовнице. – По-хорошему, ее нужно судить. Она не имела дел с нагади, старушка просто чутко слушала богачей. Но это ее вина, что все пошло вразнос.

– Мне только беглых колдунов не хватало! – в голосе царя звучала детская обида. – И Закатных царств. Зачем это Нагаде?

Отпущенное им время стремительно утекало. Самер прошел ко входу и приоткрыл дверь. Солнце еще не взошло, но невидимые в листве птицы уже перекликались на разные лады, приветствуя новый день. Служебные крылья проснулись пару звонов назад, благо эта часть парка была удаленной и почти безлюдной даже в разгар дня.

– Торговые пути, – ответил маг. – Мы держим острова, а им они нужны как остановка в плавании на юг.

– Нет, я имею в виду… зачем лазутчики в Круге?

– А кто, по-твоему, стоит против заморских магов? – спросил Первый. – Высокий город лишь город, их сила – флот, сказочное богатство и маги. Это один из столпов Нагады, понимаешь? А Круг – оружие, которое точили против них. В Высоком городе никто не резал колдунов.

– Слышу старого Газвана, – огрызнулся Царь Царей.

– Да, пожалуй, – признал Первый. – Но ведь старик был прав.

Владыка не ответил, он сосредоточенно разглядывал узорчатый пол перед собой, в глазах его светилась хитринка. Самеру не хотелось тратить время на узурпатора или их общего наставника, но все же он спросил:

– Что-то хочешь сказать?

– Я думаю… – протянул Ианад. – У нас два врага, так почему бы им не перегрызться?

– Натравить друг на друга?

– Ну да! – Владыка был явно доволен собой. – Они же нам еще и помогут. Пусть Круг и лазутчики в нем думают, как помешать воцарению советников, а советники… дядюшка пусть ищет колдунов Закатных царств. В конце концов, на время он забудет о браке.

– Как ты это устроишь? – с сомнением спросил Верховный. – И потом, что значит перегрызться? Что может Круг против двора?

– А это мы поглядим, – ответил Ианад. – Начни с дядюшки, пусть займется твоими врагами. И вот еще. Ты привез эту чародейку. Пусть Круг отдаст мне ее на суд.

– Зачем? – нахмурился маг. – Думаешь, Круг так просто ее отпустит?

– А что ты с ней сделаешь? Спрячешь? Рано или поздно джамайские сплетни доберутся в столицу, и с тебя спросят, где старуха.

– У меня есть время подумать.

– Ничего ты не придумаешь, – владыка отмахнулся. – Да если б она убила вельможу, ее судили бы всем двором. А у твоей Хоран вина еще тяжелее. Все равно как если бы она помогала магам бежать из Круга. Отцу такое в кошмарах снилось.

– Что ты задумал?

– То и задумал! – Царь Царей начал злиться на непонятливость собеседника. – Ты не можешь ее спрятать, просто так тебе ее не простят. А попробуйте судить сами, сослать – так припомнят, ее вернут, а вам припомнят еще раз. Отдайте старуху сейчас! Покажите, что закатные змеи вам такие же враги. Если повезет, дядюшка будет искать нагади по всему Царству, но не в самих обителях.

Солнце показалось над горизонтом, осветив верхушки древесных крон. Молчание затянулось, Ианад беспокойно зашевелился на подушке, так что маг ответил через плечо:

– Извини. Боюсь, наше время уходит. Мысль дельная. Мне не нравится, но дельная.

Ианад расплылся в довольной улыбке. Владыка нуждался в похвале… увы, у мага не осталось времени.

– Я хорошенько все обдумаю, – продолжил Верховный. – И, если высшие чародеи поддержат, подам прошение об аудиенции. А сейчас пора возвращаться.

– Постой! – Владыка быстро поднялся на ноги. – Как нам разговаривать дальше?

– Я подумаю, скажу на одном из приемов.

– Жаль, – владыка поморщился. – А я устроил маскарад. Весь месяц звал к себе жрецов, велел расчистить святилище. То не приходил сюда неделю, а то, после больших кутежей, проводил ночь в молитве.

– Приводи танцовщиц, – посоветовал Самер. – Это внутренняя часть парка, советники уберут охрану.

– Завтра же попробую! – заверил Царь Царей.

Чародей начал закутываться в покровы влажного воздуха, когда владыка спросил:

– Ты был очень зол? Ну… тогда, поначалу? – Самер не успел ответить, потому что Ианад вдруг быстро заговорил: – Я понимаю, я подвергаю тебя опасности. Это не прихоть, это все не от хорошей жизни. На самом деле не знаю… не знаю, что бы я делал без тебя!

Было слышно, что владыке тяжело дались эти слова. Чародей невольно сбился: во вспышке света рассеялся сгусток силы, на миг пальцы мага покрылись коркой льда, но она тут же потрескалась и растаяла от тепла его тела.

Несчастный забитый мальчик. Слишком рано потерявший отца, и еще раньше мать – он совсем ребенком остался один, окруженный врагами или заискивающими придворными. У него никогда не было старшего товарища: или выбранные в друзья ровесники, или наставник, годящийся не то что в отцы, а в деды.

– Я знаю. Знаю, – Самер сжал его плечо. – Я все это знаю.

– Я перепугался, что сделке конец, – владыка тяжело вздохнул. – Начал думать, чем еще тебя купить. Но так разозлился, что не смог сдержаться!

– Дело не в сделке, – мягко ответил маг. – Первый-в-Круге не должен иметь друзей, но раз уж я завел – стараюсь не оставлять. Даже если хочу взять за грудки и вытрясти всю дурь!

– Проклятье! – фыркнул Ианад. – Никто. Никогда. Не говорил со мной таким тоном.

– Но ведь оно того стоило? Когда на тебя в последний раз кричали?

– Определенно стоило! – Владыка ухмыльнулся. – Если выживу, прикажу дать тебе титул. Самер Громоголосый.

Он протянул руку и крепко сжал ладонь мага. Верховный ответил на его рукопожатие.

– Договорились, – серьезно ответил он.

9

Табра, Шелковый предел, 28-е месяца Пауни

Жрец, о котором говорил посол, напоминал калам, деревянную палочку для письма. Он был смуглым и востроносым, с короткой черной бородкой клинышком. Ел он за троих, а пил за пятерых. Зено оставалось дивиться способностям сухонького человечка.

– Еще вина? – спросила она.

– Если не трудно, – священник ослепительно улыбнулся. Любопытно, он и золото посла поглощает с той же скоростью? – Что ни говори, а вкусом Высокий город славится!

– Не думала, что жрецы знают толк в винах, – сказала Зено, ставя серебряный кувшин обратно.

– О, вы еще поймете, как мало о нас знаете! – хохотнул священник. Он пригубил напиток и отставил чашу. – О жрецах Джахата вечно говорят, будто мы шагаем не в ногу. Например, мы последние, кто считает чары даром богов. Опасным даром, имейте в виду! – Он наставил на Зено худой палец. – И потом, Джахат – бог мудрецов и писарей, много юношей учится в библиотеках. «И кровь молодая в храмах, и братство учеников»… – Он выпил достаточно, и красноречие начало ему изменять. Взмахнув рукой, жрец просто закончил: – Все это сказывается.

Зено откинулась на спинку стула. Признаться, она тоже изрядно выпила, но куда ей, женщине, тягаться со святым человеком? Высокий город не открывал в Табре посольства, они сидели в гостиной торговой компании Нагады. Несмотря на аппетит жреца, на столе осталось немало нетронутых блюд, от тарелок поднимались пряные ароматы. Здесь были мелко нарубленные овощи, птица на ложе из зеленых листьев с тонко нарезанным жгучим перцем. Изысканно приправленный рис подали с мидиями и мясом краба – и это притом, что Табра лежит в сотне схенов от побережья.

Зено сочла, что собеседник достаточно захмелел, и спросила:

– А что жрец Джахата скажет о предсказании в Ночь Темераса?

– Верите ли, госпожа, посол мне тоже об этом писал! В том послании, что вы привезли.

Зено верила: у нее был доступ к печатям Ксада, она еще в столице вскрыла пакет, прочла и аккуратно запечатала. Посланница дала жрецу отпить пару глотков, терпеливо ожидая ответа.

– Я бы сказал… вы знаете, достойная госпожа, считают, что в Царстве жрецы проявляют больше рвения. Да, назовем это так. Рвением.

– Потому и спрашиваю.

– В том-то и дело, что все неправда! – Жрец подбирал подливу лепешкой и помахал кусочком в воздухе. – Мы вот иначе смотрим на магию. В остальном же… «слух свой открой для мольбы, о блаженный, чье око всезряще». Мы так поем, но не ждем никакого ответа. Все знают, что боги не возглашают волю громовым голосом. Разве в Высоком городе дело обстоит иначе?

Глаза у жреца были желтовато-карие, и в свете ламп как будто поблескивали. Поначалу Зено решила, что в них светится жизнелюбие, но теперь, под пристальным медным взглядом, посланнице стало не по себе.

– Я не жрец, – Зено нахмурилась, повторяя слова посла. – Мы в Нагаде привыкли к магии. Простой смертный скажет, что что-то невозможно, а потом это происходит. Привыкли, что все может быть… Я видела своими глазами. Говорите, это не предсказание?

– Такого я не говорил. Вы что-то почувствовали, видели… что-то такое, чего не углядел посол?

– Не знаю.

Зено смутилась. Она дожидалась, пока священник выпьет достаточно, чтобы не взвешивать каждое слово, и вызнать, что думает жрец о пророчествах. Но в возлияниях с ним было не тягаться, все вышло наоборот. Она уже жалела, что начала этот разговор.

– Не знаю, – повторила она. – Я просто… у меня не получается забыть ту ночь. Нет, я не чувствовала… ничего такого. Но это было не представление. И я узнала, что могла, о почтенном Мелиное, это не тот человек… никто не помнит, чтобы он впадал в экстаз.

Ничего не говоря, жрец разглядывал ее, склонив голову набок, и посланница невольно продолжила:

– Я… не очень ретива в вере. Признаю, я каждый раз посмеиваюсь, когда вы напускаете на храмы тайну. Но теперь… не знаю, что и думать, и я никак не выброшу ту ночь из головы.

– Но храмы в самом деле пусты, – серьезно ответил жрец. – Как и ваши. Никаких тайн.

– Пусты?

– Для нас, жрецов… скажем, это расчерченное место. Мы перемещаемся из одной особой точки в другую… или вот есть лестницы, где у каждой ступени своя молитва. О, я уверен, вы поймете! – Он взмахнул собранными в пучок пальцами, словно ухватив ими суть. – По-настоящему храмы нужны вам, мирянам, это символ, один из ликов бога. Глядя на храм, вы познаете бога, а для нас это особое место. Внутри нет ничего, только камни и много книг.

Зено хотелось в это верить. Но жреца не было с ними – там, в дымном чертоге. Он не видел, как Мелиной бился о плиты, а по лицу его текла кровь. Посланница поджала губы.

– Вы не спешите сказать об этом пастве, – с укоризной сказала она.

– Ясное дело. А думаете, простецы поймут? – Жрец хитро прищурился. – И потом, нам нужно есть. «…мяса и вина то в буйство, то в трепет смертных приводят людей. Крепостью духа их одаряют, как воинственный пламень». Я люблю думать о вечности, хорошо подкрепившись. Если я хочу зажарить и съесть старуху, что торгует бараниной, мне сложно сосредоточиться.

Быть может, следовало возмутиться, но против воли Зено рассмеялась.

– Так все же. Что вы скажете о Ночи Темераса?

– Что боги – не то, что мы о них думаем.

Его оценивающий взгляд мигом привел посланницу в чувство.

– Что… что вы имеете в виду?

– Ну вот смотрите, – жрец замялся, словно подыскивая слова. – В древних хрониках, в библиотеках Джахата, говорится, что был век легенд и боги являли чудеса на земле. А потом появились колдуны. «Души умерших из бездн увлекая, бродишь, как дух, средь могил затевая охоту»… Маги исказили замысел творцов, и боги от нас отвернулись.

– Я слышала, – отозвалась посланница. – Но думала, это просто камень в чародеев.

– Может быть, – не стал настаивать жрец. – Но это не значит, что века легенд вовсе не было. Ни вы, ни я, ни старший жрец в столице… на деле ведь никто не знает, что такое боги. Я полагаю, что они – не то, что мы о них думаем. Так почему нет? Как знать, может, это и есть предсказание?

К сожалению, то был не ответ – по крайней мере, не тот ответ, который ждала Зено. Впрочем, жрец еще не закончил:

– Вы знаете, госпожа, я принял предложение Ксада по одной причине. – Помимо золота, сказала себе посланница. – Да-да, дело в том, что Темерасу некогда поклонялись в Царстве. Никто не помнит, но это так! Мы называем его Прекрасным, благоухающим, подателем разума, непреполовляющим…

– Каким-каким?

– Непреполовляющим. Доводящим всякое дело до конца. Когда писания переводили, жрецы не нашли лучшего слова. У вас наверняка звучит привычней. Он был одним из ликов Джахата, моего владыки, и раз уж я служу Небесному Писарю… старший жрец Табры согласился, что мое начинание… наше начинание, госпожа! – принесет пользу. Как вы, не знаю, а я уж точно узнаю больше о богах.

Славно же, хотелось сказать Зено. Это то, что она и хотела выведать: как далеко забросил щупальца Ксад, сколько жрецов он кормит из сундуков посольства. По всему выходило, что одного, но она не поставила бы на это золото. Более всего ее интересовало, для чего посол раскладывает приманку на чародеев. Но на этот вопрос ей не ответит никто – оставалось ждать и наблюдать.

– И это тоже… написано в ваших хрониках?

– О, в них много о чем написано, – жрец улыбался. – Но дело не только в них. Видите ли, я был в храме. Храме Тамра, вашего главного бога, в старом Царстве его прозвали так. Это сейчас граница пролегает вдоль течения Иши́раса, а раньше на юге стояли крепости, и меченосцы царя оберегали речные гавани от диких племен. Сейчас там, где стоял храм, растут густые леса, а по ним раскиданы деревни дикарей-рагья́ри. Они привозят на торг шкуры и всякую ерунду, не знаю… это вы торговый представитель, а я – лишь скромный слуга Небесного Писаря.

Он распрямился во весь свой небольшой рост и расправил складки расшитого халата, чем вызвал у Зено улыбку.

– И что стало с храмом? Почему его оставили?

– Не знаю. Когда старое Царство рухнуло, часть библиотеки сгорела. И вот у нас есть хроника с описанием храма, а в следующей – Тамра уже поносят и осыпают проклятиями.

– За что?

– Не знаю, прекрасная госпожа. И никто не знает. Я читал, что жрецов преследовали, но мне это ничего не говорит. То было смутное время… в разных провинциях сидели четыре царя, а золотую маску надел варвар. Они могли поставить не на ту колесницу, которая выбыла из скачек. Вот и все.

– Вот и все, – повторила за ним Зено. После всех разговоров в голове немного прояснилось… пока она не делала резких движений. – Все это очень кстати. Если горожане узнают, что Темерас не иноземный бог, что ему возносили хвалу их предки… я думаю, это бы пригодилось. Посол будет доволен.

– А я потому и рассказал, – жрец крутил в руках булочку, обильно посыпанную пальмовым сахаром. – По правде, я надеялся… я хотел просить господина посла… как только все будет готово, я с удовольствием посетил бы храм Джахата в столице. Табра знала много веков, но ничто не сравнится с городом царей.

Так вот, чего ты хочешь – переехать из приграничья к золоту и покровителям?

– Столичный храм Джахата больше всех вместе взятых, – разглагольствовал жрец, – и я бы вычитал все о Господине Сил! Где еще узнать, что же произошло?

– Непременно вставлю за вас словечко, – кивнула Зено.

– Это лучший подарок старику за работу, – жрец сделал последний глоток и неохотно отставил чашу. – Пожалуй, лучше вернуться в храм. К гостеприимству нагади слишком быстро привыкаешь.

Когда он ушел, в покой заглянул слуга, но Зено подняла руку, показывая, чтобы тот вернулся позже. И действительно – не прошло пары минут, как в дверь скользнула стройная и гибкая фигура. Несколько мгновений ее секретарь держался в тени: одетый лишь в короткие холщовые штаны и покрытый пылью, как простой рабочий.

Зено улыбнулась краешком губ. Дома, в высоком обществе, она считалась дамой слишком средних лет, чтобы иметь плотские желания. Но в жизни чужеземки есть одно преимущество: ей ни перед кем не нужно отчитываться.

– Азра́й! – тихонько позвала она.

– Ты слишком много выпила, – неодобрительно заметил помощник. Его прикосновение было теплым, Зено провела рукой по мускулистой груди и с сожалением отстранилась.

– Я пыталась опоить жреца. Глупая затея, да?

Азрай пожал плечами, всем видом показывая, что думает о ее наивности.

– Ладно, как дела на стройке?

– В храме работают три дюжины рабочих, – он налил вина и двумя большими глотками осушил чашу. – Живут рядом, жалованье им платят по дням.

– По моим подсчетам, должно хватить на две дюжины. Наш жрец бережет золото. Надеюсь, он не нанял последних неумех?

– Работа идет быстро. Мне показалось, они знают свое дело.

– Хорошо.

– Есть еще художник, который рисует фрески. Он беспробудно пьет и, рабочие говорят, несколько лет назад он кого-то изнасиловал. Понятно, его руки дешевы, но я подумал, это навредит святилищу.

– Наверное… – Зено задумалась, – но, может, и нет. Ты знаешь, кто рисовал в столичных храмах? Вот и я нет. Когда храм открывают, никто об этом не помнит. Как тебе роспись?

– Я видел и похуже. И еще. С тех пор как жрец взялся за работу, его сестра выплатила отцовский долг. Большой. Очень большой.

– Аз, конечно, он кладет часть себе в карман! – Посланница усмехнулась. – Пока он не требует все больше золота, нас это не должно волновать. Таковы правила.

– Как скажешь.

После целого дня на стройке Азраю стоило труда не накинуться на расставленные яства. Зено подвинула ему тарелку и несколько минут наблюдала, как он ест.

– Поможешь мне подняться наверх? – спросила она, когда он наконец насытился. – Я в самом деле полна до краев.

Помощник встал и положил ей руку на талию, но, вместо того чтобы поддержать, внезапно подхватил на руки. Зено успела лишь охнуть.

– Веди себя прилично, – не очень твердо попросила она. – Я торговый представитель, не забыл? Что скажут слуги?

Азрай лишь усмехнулся.

Много позже, когда в спальню стал прокрадываться рассвет, Зено попыталась пристроить голову у него на плече – безуспешно, ее помощник был жилистым, как ныряльщик за жемчугом. В конце концов, она сказала:

– После фургонов и повозок я забыла, что такое настоящая постель. А ведь мне уже не пятнадцать лет.

– Для старухи, которой ты пытаешься себя выставить, ты слишком хороша.

Зено приподнялась на подушках, опираясь на локоть.

– Будет жалко снова все потерять.

Брови Азрая сошлись к переносице. В полутьме его лицо казалось совсем светлым: он вообще был бледен для Царства. Зено нравилось, что соотечественники принимают его за своего, и нравилось их разочаровывать.

– Что значит потерять? Что ты задумала?

– Небольшую поездку, – ответила она. – Просто небольшую поездку. Или даже… давай назовем это паломничеством к святым местам.

День выдался невыносимо длинным. Ожидая, пока Азрай приведет лошадей, Зено прислонилась спиной к колонне, радуясь уходу дневной жары. По периметру двора послушники зажигали бронзовые светильники.

– Не нравится мне эта поездка, – в который раз проворчал спутник. В поводу он вел двух кобыл под парчовыми попонами.

Посланница не ответила. Она думала о горячих булочках в форме цветка, лоточник продавал их у самого торгового дома. Но поутру они спешили на стройку, потом были встречи с купцами, а после – библиотека в храме Небесного Писаря. Выходит, они не ели двенадцать звонов.

Лошади уже выехали со двора, когда Зено сказала:

– Послал бы за едой, пока мы копались в хрониках. Голодный, ты ворчишь хуже Ксада.

За воротами расселась грязная старуха, она простерла руки над жаровней и прокаркала, что за три медяка Зено увидит в дыму будущее. Постройки, мимо которых они ехали, напоминали слоеный пирог. Внизу гладкий, потемневший от копоти камень, выше мягкий песчаник, а над ним – саманный кирпич. Здесь все надстраивали, дорабатывали, громоздили этажи один на другой, так что ветхие здания шли трещинами, сквозь которые сочились свет и запахи.

– Извини, – помощник потупился. – Я просто хочу сказать, это гнилая затея, с поездкой.

– Ну что тебе не нравится?

– Ты платишь писарю, чтобы он перерыл библиотеку. Да за горсть монет он найдет дюжину развалин! И еще людей с песьими головами.

– Я тоже так подумала, – Зено улыбнулась. – Я женщина, но не дура, Аз. Даже ты иногда забываешь.

Если бы он спросил… посланница наугад проверила, что и откуда выписал послушник, ей было, что ответить. Но Азрай продолжал:

– И разве это твое дело? А стройка? Что скажет посол?

– Что редкий чиновник соображает без подсказки. Ему не на кого положиться, и я такая одна, – Зено задумалась. – По правде, Пелию и Лино́ссу он говорит то же самое. Но это неважно… послушай, тут неделя верхом, а в Табре я сижу, как изгнанница! Когда Ксад меня отзовет, туда уже никто не поедет.

– В глушь. С секретарем вместо охранников.

– Вот с этого и начал бы, – Зено потерла виски. – Боишься, что не защитишь меня, да? Аз, это мирная земля, и все знают, что ты телохранитель! Как бы я тебя ни называла.

– Я один.

– Извини, двое в моей постели не поместятся.

Азрай надулся, точь-в-точь как Ксад. Тот тоже поджимал губы и принимал оскорбленный вид, встречаясь с секретарем в посольстве. Старый аристократ не смирился, что посланница взяла в услужение местного. «Ах, Зено! Соотечественники не одобряют твой выбор, – сокрушенно вздыхал он. – Все эти анхари, что увиваются вокруг… все они соглядатаи и прознатчики, уж ты-то должна знать!»

Что ж, она соглашалась: не считая Азрая, так все и было. Впрочем, земляки и саму Зено не одобряли – и она отвечала им взаимностью.

Тихий голос помощника вторгся в ее раздумья:

– Дай угадаю: тебе до дрожи страшно возвращаться домой. А чтобы остаться здесь, в Царстве, ты должна сделать что-то большое. Что-то важное, – Азрай, как всегда, следовал за ее мыслями шаг в шаг. – Нет, ты не дура, Зен. И ты все понимаешь: большой человек, заморская посланница, а едешь в глушь с одним телохранителем.

Зено медлила с ответом.

– Но мы должны ехать вдвоем. Только ты и я, понимаешь? Ты сам слышал, Темераса прокляли. Нельзя, чтобы лишние люди… кто знает, что мы там найдем? А что, если это помешает делу Нагады?

– Так, может, лучше вообще не ехать?

– Нет. Нет, я должна. Если там только пыль и крысы, и больше ничего – мы просто все обыщем. А если там нечто… что бросает на мой город тень… я должна все уничтожить. Слышишь? Должна!

На упрямого осла грузят вдвое больше, так решила Зено. Они продолжат разговор, когда доберутся до купальни и кухни в торговом доме, и потому посланница молча разглядывала крошащиеся колоннады и старинные рельефы. С приходом темноты улицы опустели, исчезли разносчики и проститутки, лишь кое-где над лавками мерцали фонари из цветного стекла, однако тусклый свет не разгонял тени, а делал гуще.

На шум они не обратили внимания. Совсем как далекий гул толпы… Табра торговый город, Зено ни мгновения не сомневалась, что северней, у Золотого тракта, разбит не утихающий круглые сутки рынок. Когда из-за поворота показалась ватага бедноты, она лишь придержала кобылу. Зено едва не сорвалась на спутника, когда тот вырвал у нее поводья.

Грохот. Крики. Со звоном разлетелся цветной фонарь.

– Бей продажных сук! – взвилось над головами.

Дубинки, обломки мебели и топоры замолотили по ставням и дверям. Нестройные выкрики смешались в шумную разноголосицу, но вскоре над толпой поплыло короткое скандирование: «Ка-ра! Ка-ра!»

– Что они…

– Да какая разница! Живо!

Быть может, спутник все понял раньше нее, но Зено сама догадалась спешиться. Лошади испуганно храпели, однако – хвала Небесным владыкам! – за колоннадой царил непроглядный мрак, а среди гама услышать их было невозможно.

– Бегом! – прошипел Азрай.

Горожане разбрелись на всю ширину улицы, из рук в руки передавали факелы. «Ка-ра! Ка-ра!» Посланница бросила последний взгляд на свою кобылку – и побежала.

Как воин выбирал, куда свернуть?.. Очень скоро Зено стало не до праздных мыслей. Они неслись кривыми закоулками, мимо куч отбросов, под ногами хлюпали гниющие остатки еды. Крик сзади дал понять, что лошадей нашли, и посланница припустила во весь дух.

Владыки, владыки, владыки… что же делать? Повезло, что с утра она оделась для верховой езды и теперь не путалась в складках гиматия, но Зено подозревала, что за маленькую удачу боги возьмут сторицей.

Снова улица. Тихая и темная, все двери заперты, ставни наглухо закрыты – ни лучика не пробивалось в щели. Сердце всполошенно прыгало в груди. Эхо их топота отражалось от стен. Некуда свернуть. Негде укрыться, если преследователи сейчас вынырнут из подворотни.

Посланница заметила впереди проулок, но воин отчего-то остановился, преградил дорогу. В лунном свете блеснул кривой клинок. Оборванец появился словно из ниоткуда. Ради Господина Сил! Как он оказался здесь прежде них? Она потянулась за кинжалом, но схватка кончилась, едва успев начаться.

– Туда! – скомандовал воин, словно полководец, указывая клинком в темень закоулка.

Зено было все равно. Туда так туда. Силы оставили ее, посланница забралась поглубже и, чтобы не упасть, прислонилась к потрескавшейся выщербленной стене.

– Что ты делаешь? – вяло спросила она. – Несешь его сюда? Зачем?

Азрай и в самом деле затащил обмякшее тело в тень и успокоился, лишь бросив его к ногам посланницы. Зено непроизвольно подалась в сторону. «Владыки, ведь я никогда не видела мертвецов!» Однако сил на отвращение не осталось.

– Затем! – огрызнулась тень воина. – Он не из тех, кто за нами гнался. Понимаешь? Бунт во всем городе. Ты что, не слышишь?

И правда, гул стал громче, распался на отдельные крики, шум драки, треск пламени.

– Но… почему? – вот и все, что она смогла выдавить. Слова подвели ее, Зено поняла, что ее колотит дрожь.

– А почему случаются бунты? – Азрай деловито обследовал закуток, в котором они прятались. – Князья давят народ, как… как виноградный пресс! Но сперва все тихо, спокойно. А потом случается ерунда, сущая глупость, и вмиг все вспыхивает, – он помолчал, ощупывая дальнюю стену. – Что за глупость, узнаем завтра. Нужно идти.

– Так мы здесь не останемся?

Темнота фыркнула.

– Погромщики придут. Не сейчас, так через звон. Тут обмазанная глиной стена, вся искрошилась. Наверху безопасней.

– А если начнут жечь? – Зено не спорила, нет… просто за словами было легче спрятаться.

– Значит, мы уйдем еще дальше, – закончил воин. На мгновение он сжал ее в объятии, стиснул покрепче и резко посуровел. – Ну? Полезай! Я тебя снизу поддержу.

Легко сказать. Посланница пальцами нащупала глубокую трещину, попробовала подтянуться. Внезапно сильные руки обхватили ее повыше коленей, ноги оторвались от земли.

– Удобно? – сдавленно спросил воин.

Владыки, он еще спрашивает, удобно ли! Как быстро они обменялись ролями. Зено вслепую нашарила кромку крыши и уцепилась за нее. Азрай почти забросил ее наверх, посланнице только и осталось, что втащить себя через край, она совсем перемазалась в птичьем помете и кирпичной пыли.

Приглушенный вздох вырвался из груди, когда она увидела горизонт Табры.

Квадратные башни и купола резко выделялись на фоне озаренного пожарами неба. Вдоль ремесленного квартала громоздились клубы дыма, черные даже в ночи. Потом она услышала крики и опустила взгляд вниз, к мощенной плиткой аллее. Несколько тел уже лежали среди перевернутых корзин. Гортанно крича, по улице неслась конница – с кривыми мечами наголо и наставленными на простой люд пиками. Над крышами взвились вопли, предсмертные крики и брань, а позади свалки копошились мародеры, перебегая от одного мертвеца к другому.

– Владыки!.. – выдохнула посланница.

– Никогда такого не видела? – над ухом произнес Азрай. Он уже вскарабкался за ней следом.

Для него это что, обычное дело? Зено обернулась к спутнику, словно впервые увидев.

– Двадцать лет назад было то же самое, – без выражения сказал воин. – Тогда бунтовали против колдунов, а сейчас… ну да завтра узнаем, – коротко закончил он. – Или послезавтра.

– Владыки, а я не верила Ксаду!.. – горько усмехнулась Зено.

Положа руку на сердце, ей и сейчас не верилось. Всего-то звон назад они сидели на подушках, и длинные окна проливали свет в высокие залы храма. О нет, она вовсе не изнеженный цветок: по-своему и она тоже воин, только ее сражения проходят в тихих комнатах за чашей фруктовой воды. Все это бессильно против вооруженной до зубов конницы и босоногой толпы в потертых халатах. С ними нельзя договориться. Им нечего посулить.

Но как так вышло? Ведь ничего не предвещало… к полудню у стройки выступал факир, он дышал пламенем и взбирался по отвердевшей, как железный прут, веревке, а толпа хлопала и подбадривала его свистом. И еще булочки в форме цветка… Как же так? И почему так внезапно?

– Он потому и выслал тебя из столицы? – догадался Азрай. – Хотел уберечь?

Посланница не ответила, но молчание красноречивее слов. Вздохнув, воин кивнул:

– Мы беспокойный народ. Светлое собрание встречается, чтобы проложить новый курс, а в Царстве жгут базары. Но по-другому князья не понимают. В этом наше проклятие.

Зено молчала. Перегруппировавшись и опустив к земле пики, всадники пошли в новую атаку.

– Нам туда, – кивнул Азрай.

Он указал на амфитеатр, что высился чуть в стороне. Табра старый город, почти такой же древний, как столица, – только в ней не обитают цари, возводящие новые дворцы на месте старых. Здесь развалины соседствуют с новостроями, лавки и мастерские теснятся меж древних колонн с давно стертой резьбой. Улица огибала амфитеатр, здания словно прислонились к нему, а над крышами поднимался лабиринт подвесных галерей и обвалившихся проходов. Казалось, древняя постройка так же опирается на соседние здания, как они – на нее. На остатках позолоты в вышине горели отблески алого зарева.

– Мы не вернемся в торговый дом? – спросила Зено.

– Опасно. Лучше переждать здесь. Кто знает, что там творится?

При дворе или в посольстве она бы поспорила, но этой ночью воин лучше знал, что делать.

– Веди, – просто сказала она.

Развалины полнились шорохами и скрипом. Их шаги потревожили сонное безмолвие камня и праха, временами кусок кладки срывался к грудам мусора внизу. В первый раз Зено вздрогнула, когда осколок кирпича с гулким стуком рухнул во тьму. Потом она просто не обращала внимания.

На верхней галерее, где лунный свет пятнами ложился на неровный пол, по спине посланницы пробежал холодок. Каменная пыль скрипела под ногами, мягкие сафьяновые туфли превратились в рванье, ноги гудели. В развалинах пахло птичьим пометом, прахом, сладковатым запахом увядших цветов.

«Ты должна быть сильной, – убеждала себя Зено. – Ты дочь Нагады, из семьи отцов города». Слова, лишь слова… во мраке они значили еще меньше обычного.

Галерее все не было конца, и густой запах увядания усилился. Посланница почти с ненавистью смотрела Азраю в спину. Владыки, зачем им забираться так далеко? Неужели он не чувствует?.. Она вдруг поняла, что ее колотит в ознобе. Сам воздух дышал холодом, как ветер в середине зимы.

Должно быть, на мгновение в глазах помутилось, потому что в следующий миг воин оказался рядом и спрашивал:

– Что такое? Что с тобой?

– Ничего, – Зено обмякла и без сил опустилась на пол. – Зачем… было забираться наверх?

– Можем остаться здесь, – в голосе Азрая недоумение мешалось с беспокойством. – Я только хотел выйти на другую сторону, увидеть Шелковый предел. Можно…

– Не надо туда, – попросила она и сама подивилась, как жалобно говорит. Воин присел рядом, обнял ее за плечи, но тут же отстранился, заглянув в глаза.

– Боги, да ты горишь! Что с тобой?

– Не знаю, – слова покинули Зено, не шли на язык. – Я не…

– Ш-ш-ш! – остановил ее воин. – Видишь?

Они были не одни. В дюжине-другой локтей застыла изможденная девушка, такая неподвижная, что Зено не сразу разглядела, куда указывает спутник. Да и не разглядела бы,если б не цветные нити в волосах да еще блеск тоненького колечка на пальце.

– Пожалуйста, давай уйдем! – взмолилась посланница, но Азрай лишь цыкнул на нее.

Нет, она все-таки шевелилась. Девушка подняла руку, и шум бунта взвился над крышами с новой силой. Лязг оружия звучал ожесточенней, отчаянней и громче крики. Те, кто терзали друг друга там, внизу, бросились вперед с еще большей злобой.

– Давай уйдем, – повторила Зено.

– А если она тоже прячется? Мы можем помочь. И узнать, откуда она. Что там в других районах.

Владыки, он что, слепец? Глухой? Как можно не видеть, не слышать, не замечать? Если поспешить, они еще могут уйти… Посланница попыталась отползти прочь.

И в этот миг поняла, что поздно.

Оно было холодным и чуждым, таким чуждым, словно вовсе не имело разума. И все же нет, разум имелся, потому что… оно чувствовало. Страдало. Иссыхало. Безымянное. Одержимое. Неимоверная мощь струилась в нем, как скрытые от глаз подземные воды. Оно… жаждало, но само не знало, чего.

Посланницу сковал ужас. Мгновение застыло, как золотые языки пламени. Зено казалось, будто она тонет в сладкой вони старых цветов, в далеком перезвоне колокольцев – не в силах дышать, шевелиться, думать.

С-с-са-а… Ветер шелестел в развалинах, как будто разговаривал с ней сотней шепотков. С-сах-х-хр…

Очень медленно девичья головка обернулась, но Зено уже не понимала, что видит. В двух десятках локтей стоял человек, а смотрело… существо – и взгляд его был тяжелей жерновов. Оно дышало – и в алом зареве конница продолжала варварскую чистку, круша и топча всех без разбору. Стены домов окрасились брызгами крови.

Зено только и могла, что затаить дыхание, закрыть глаза и съежиться.

Но и это не помогло: посланница все равно ощущала взгляд… присутствие – даже сквозь сомкнутые веки. Так продолжалось вечность, и Зено думала, что не выдержит, сойдет с ума. Только тогда незнакомка отступила в полную теней галерею.

И сама стала одной из теней.

10

Столица, обитель чародеев,

1-е месяца Эпи́т

– Эх, а ведь были деньки! Не все, не все возвращались со встреч высших чародеев живыми…

Када́р, старший наставник, бросил на Лайлу короткий взгляд, в его подслеповатых глазах светилось озорство.

– Ты думаешь, я эти деньки помню? Я не настолько древняя! – огрызнулась чародейка.

Госпожа волн выглядела не просто старой, а дряхлой: маленькая старушка с круглым, похожим на вяленое яблоко лицом. Лайла с детства запомнилась магу смуглой, словно выточенной из орехового дерева, и совсем худой, она почти терялась в складках бирюзовой коввы.

– Ну ладно, положим, это было пять поколений назад. Но и старый Газван умел навести шороху.

– Старый Газван, – отрезала госпожа волн, – бывал просто старым болваном! Сперва годами выжидал одни боги знают чего, а потом пер напролом. Я надеюсь, что ты, Первый, не пойдешь по его стопам! – обратилась она к Верховному.

Господин пламени Ханна́н угрюмо молчал, смотритель Зала Ветров Сафа́р разливал горячий травяной настой для шестерых. В гостиной Первого-в-Круге повисла неприятная тишина, так не вязавшаяся с солнечным полуднем. Из распахнутого окна слышались скрип телег на Пути Благовоний и сонное воркование голубей под крышей башни.

– Если вы закончили, нам нужно обсудить рассказ Верховного.

Две тонкие пиалы Сафар держал в руках и с поклоном преподнес госпоже волн, а затем сидевшей рядом Именре. Еще четыре чашечки плыли по воздуху за ним следом.

– Не вижу, что здесь обсуждать! – Лайла отмахнулась от открывшего рот Кадара. – Круг не отдаст мага толпе на потеху.

– И что нам делать с главой обители? – Сафар подобрал шелковые полы коввы и опустился в кресло. – Запереться и держать осаду?

Это был высокий статный южанин, самый молодой из смотрителей Залов. «И самый опасный», – в порыве откровенности признавался Самеру учитель. Верховный подозревал, что именно Сафар собирался сменить наставника во главе Круга. Только его властность заставила прочих господ стихий четыре года откладывать выбор, а потом сойтись на компромиссной фигуре.

На Самере из Зала Костра.

– Да, укрывать ее мы не сможем, – нехотя признала Лайла. – Но мало ли что можно сделать? Сослать на границу степей. Пусть до конца дней смотрит, как гоняют стада кочевники.

– Верховный объяснил, почему это невозможно, – заметил Сафар.

– …затеять торг, – Лайла сделала вид, что не услышала. – Да мало ли что! Магов должны судить маги, а не простые смертные!

– А в чем разница? – мягко спросил Ханнан.

– Видишь ли, есть разница между магом и простым смертным! – Лайла подалась вперед, в ее голосе звучал яд. – Цари-чародеи знали, кого судят и за что. Я еще помню, как придворные маги разбирали дела и выносили вердикты. Но сейчас-то мы говорим о временщиках! Если мы позволим… если смертные подумают, что они нам ровня… мы будем расхлебывать последствия много лет.

– Однажды мы решили, что они нам не ровня, и расхлебываем последствия сейчас, – возразил Ханнан. – Уже больше двадцати лет расхлебываем.

– Боги, не начинай по новой!

– Это не я, а ты начинаешь, – не желая встречаться с Лайлой взглядом, маг уставился в глубь пиалы. – Мы несем долю вины за смуту, так рассудил Совет, и это было бездну лет назад. Мы решили признать ошибки. Но, только об этом заходит речь, ты предлагаешь запереться в высоких башнях и свысока поглядывать на простых смертных.

– Я видела больше решений Совета, чем в твоей жизни дней! – И без того морщинистое лицо Лайлы смялось в гримасе. – Через год оно поменяется, и что ты запоешь? Все это не имеет значения! Мы обсуждаем рассказ Верховного.

Этот спор длился годами, слушать его теперь, когда счет шел на недели, стало особенно трудно. Но до поры до времени Самер молчал, давая им переругаться. Он заметил, что Именра поджала губы: чародейка не имела права голоса, хотя по делам госпожой волн следовало назвать ее, а вовсе не Лайлу. Встретившись с ней взглядом, Верховный дождался, пока Именра ему улыбнется.

Ну что, дать им еще попререкаться? Или подтолкнуть в нужное русло?

Самер не обманывался: встречи высших чародеев напоминали сходки ворчливых стариков, но это они заправляли в четырех Залах, а с ними – в умах двадцати сотен столичных магов. Бездна, будь у него хотя бы день! После ночной вылазки во дворец Верховный спал едва ли пару часов. Нагромождения слов казались густыми, как патока.

– Не будь глупцом! – меж тем говорила госпожа волн. Ее резкий голос вспугнул с подоконника пару голубей. – Они спят и видят, как забрать те послабления, что мы добились. Только пока еще не решились действовать. О, как они обрадуются подарку! За этим судом последуют десятки!

– А ты хочешь, чтобы ее забрали силой? Вот это будет и правда славный подарок, – Ханнан покачал головой. – Нет, Лайла. Лучше отдать чародейку самим, и в следующий раз им вновь потребуется наше решение.

– Только в той деревне, где ты руководил обителью, еще верят в решения и правила, – ноздри Лайлы раздувались от досады.

На пару мгновений повисла тишина. Старший наставник молчал, но в нетерпении постукивал пальцами по колену.

– Поэтому мы должны избавить Круг от подозрений, – решил вмешаться Верховный.

Самер часто говорил себе: его черная ковва – результат взаимных уступок, всего лишь уговор могущественных стариков. Но отчего-то все взгляды сразу обратились к нему. Первый прочистил горло.

– Судить Хоран будет Царь Царей, вот что! Царь, а не советники, вы поняли? – не дал ему закончить Кадар.

Не в силах усидеть на месте, старший наставник встал и начал мерить шагами комнату. Презиравший коввы, он и сейчас оделся в потертые синие шаровары и простую рубаху из некрашеной парусины. При последнем ас-Джаркале он объездил все Царство. Когда Самер учился, для новичков он был единственным источником сведений о мире за стенами обители.

– Ты сама говоришь, советники хотят затолкать нас обратно в тюрьму! – На ходу Кадар ткнул пальцем в воздух: правда, скорее в Именру, чем в госпожу волн. – Ну так у нас один союзник. Мальчик нам сочувствует, нужно пойти ему навстречу.

– Владыка вод! Но не так же, – Лайла всплеснула маленькими руками. Она с горечью проговорила: – Когда я пришла сюда, Верховным был Иштаха́р Прекрасный, он был уродлив, как бес, но вельможи прозвали его так за доброту. Но отдать мага на суд смертных… даже его мягкий нрав имел пределы!

Кадар и Ханнан против Лайлы, прикинул Самер. Господин ветров никогда и ни в чем не соглашался с Первым. А вот чародейку нужно убедить.

– А что мы можем сделать? – вопросил старший наставник.

– Для начала не толочь песок в ступе, – спокойно проговорил Сафар. – Мы ходим по кругу, достаточно проголосовать. Я против того, чтобы Круг таскал за юнцом угли из костра, но сегодня поддержу Верховного.

Не только Первый – все удивленно обернулись к Сафару.

– Я за, – первым опомнился старший наставник.

– Я за, – вторил Ханнан. – И поскольку господин скал разрешил голосовать за него, то и он тоже. Стало быть, решение принято?

– Это ошибка, – глухо произнесла Лайла. – Но, если хотите ее совершить, скатертью дорога. Позовете, когда расшибете лоб и вам потребуется помощь.

Она встала, тяжело опираясь на подлокотник кресла. Именра тут же вскочила, чтобы поддержать ее, но госпожа волн отдернула руку.

– Спасибо, милая, Дар мне еще не отказал! Я как-нибудь сама.

Самер тоже поднялся, дожидаясь, пока чародейка доковыляет до дверей. Взмахом руки заставил створки распахнуться. Стоило всем разойтись, он прошел к низкому столику, на котором выстроились кувшины. Щедро плеснул себе вина.

Ему бы самому не помешала толика убежденности. Маг старался излучать спокойную уверенность, но что там скрывать? – не верил в свои лицедейские способности. Госпоже волн, конечно, не откажешь в правоте: они и впрямь вступили на скользкую дорожку.

Первый залпом осушил чашу.

Еще один день, целый день пустых словопрений! Владыка прав, это похоже на скачки… или нет – на водяные часы. Каждая капля – сутки, каждый день приближает смерть. Ведь пострадает не только мальчик. Амарра. Сакар. Ктур. Хаше́м. Первый назубок помнил все погибшие в резне обители. Если советники получат власть: не на несколько лет, до взросления царевича, а на семнадцать, пока в возраст вступит наследник… не из задних рядов, стараясь укрепиться во дворце, а теперь, когда они взялись за вожжи… Самер не хотел даже думать, чем эти годы обернутся для Круга.

Боги, как глуп он был, когда надеялся, что приведет юнца к власти и тогда вернется к россыпи белых зданий посреди садов Гиллу Тхан. Скажет отцу, что стал правой рукой царя… тут бы на своем месте удержаться!

Еще одна чаша. Вино оказалось густым и сладким, и на удивление крепким, как портовое пойло.

Из гостиной Верховного открывался вид на Путь Благовоний и Храмовый остров, но окна внутренних комнат выходили на саму обитель. Тенистые внутренние дворики, здания прижались друг к другу так тесно, что даже в полдень под старинными арками царил полумрак. Солнце дробилось на синих изразцах Зала Волн.

Лайла всерьез беспокоила Верховного. Нет, спорила она всегда: ни она, ни Сафар не давали забыть, чьей милостью он стал Первым. Но в Зале Волн слишком много думают о поруганной чести и кто кому ровня. Если в обители царят такие настроения, нагади не придется искать подходы.

И это высшие чародеи. Что говорить о молодых горячих магах?

– Не так ужасно, как могло быть, да?

Самер обернулся. Именра бесшумно пересекла спальню и остановилась рядом, в косом прямоугольнике солнечного света у окна.

– Я о том… ну, как все прошло.

– Не так ужасно, – без выражения повторил Первый.

– Ты недоволен?

– Ты видела: мое кресло шатается. Сегодня все сложилось удачно, но я до конца не был уверен. Просто повезло. Если так пойдет, я ничем не буду отличаться от Царя Царей.

– Думаешь? Когда я спускалась, Ханнан сказал: хвала богам, наконец-то у нас есть Верховный! Ты производишь впечатление, Сай. Нет, правда! Держишься молодцом.

– Вся хитрость в ковве, – Самер усмехнулся. – Черный придает строгости, а высокий ворот поднимает голову. Остается помалкивать, и ты сама веришь, что перед тобой большой человек.

– Это тебе старик рассказывал? – Именра улыбнулась, но из-за шрама и вскинутой брови получилась, скорее, насмешка.

Как и всегда.

– Конечно, – не стал развивать тему Первый.

– Говорю же, он тебя готовил!

Маг промолчал. В тиши комнаты было слышно, как внизу, в тени старой акации, спорят двое чародеев. Юные ученицы со смехом перебежали площадку перед Залом Волн.

– Мне тоже хотелось скандалить и возмущаться, – наконец сказала Именра. – Почему он не сказал, что привез главу обители? Что за дурацкая затея с судом? Потом я поняла, что это нужно, чтобы советники тоже искали нагади, и успокоилась. Чем больше их будут искать, тем скорей один из них окажется здесь, в Круге.

Она смотрела вдаль, поверх стен и крыш, в сторону гаваней, где теснились заросли мачт и хлопали, набирая ветер, паруса. Нет, еще дальше, вдруг понял Самер: туда, где за морем поднимаются белые стены Высокого города.

– Будет смешно, если иноземцы, на которых советники начнут охоту… если эти же иноземцы помогут от них избавиться. Я даже рада, что ты так задумал.

Задумал? Самер и сам не знал, что он задумал, просто старался не попадать на зуб ни врагам, ни союзникам, которые при случае сжуют его за милую душу. Он положил руку на подоконник, разглядывая платиновую змею, овившую его палец. Власть Первого-в-Круге оказалась вовсе не такой, как ему думалось три луны назад. Самый могучий чародей, повелевающий сокрушительной мощью, – так думают простые смертные. Но все, что он может, – это вести разговоры, бесконечные беседы в надежде повлиять, умаслить или обвести вокруг пальца.

– Ты начнешь отбирать Путников для дознания? – спросила чародейка. – Ну, тех, кто поедет по обителям?

– Нет. И это тоже, но потом. Нужно доложиться двору, в Районе Садов уже ждут. Хотя уверен, вельможи и без меня все знают.

– Тогда я пойду? Тебе ведь нужно подготовиться?

Самер кивнул. Кажется, она даже не заметила, что что-то не так.

От двух чаш вина маг захмелел, полуденное солнце успело его разморить. «Задумал, – сказал себе Первый, провожая Именру взглядом. – Что я могу задумать, если не уверен даже в той, с кем делю постель?»

Больше всего ему хотелось прикончить остатки вина или – еще того лучше – хорошенько выспаться.

Когда-то Район Садов был настоящей крепостью, городом в городе, где Царь Царей мог укрыться, если в столицу войдет враг. Сейчас правители опасались разве что волнений черни. От укреплений осталась невысокая, сложенная из красного камня стена по ту сторону канала. Впрочем, стража не сводила глаз с запрудившей площадь толпы. Черные Братья. И как они не спекаются в своих одеждах? Первый умер бы под черным шелком паланкина, не окружи он себя прохладным воздухом.

Балюстраду широкого моста обновляли при первом царе-чародее, и хорошо, что Азас не связал каменных змей с Кругом, иначе заменил бы на очередную безвкусицу. Ндафа, неизменно трусивший рядом с носилками, подозрительно посматривал на двух жрецов у перил и группу аристократок под пергаментными зонтиками.

– Ты зря со мной отправился, – проговорил через занавеси маг. – От случайного камня в толпе я уберегусь сам, а в логово гиен тебя не пустят.

Воин не стал сбивать дыхание, просто смерил носилки взглядом.

– Да помогут мне боги! – Самер поднял глаза к небесам. – Да, я знаю, Верховный должен устрашать. Но чтобы ты мог попугать чиновников… оно того не стоило.

Пока воин спорил с часовыми у ворот, маг раздвинул шторки паланкина. С моста открывался вид на ряды колоннад и старинное здание судейской палаты. Апельсиновые деревья давали совсем небольшое укрытие от бьющего с безоблачного неба солнца. В горячем воздухе казалось, что башни Круга шевелятся: как застывший навытяжку стражник, все же от усталости переступающий с ноги на ногу.

– Квамба́й! Пошел! – рявкнул Ндафа. Носилки, влекомые чернокожими верзилами, двинулись дальше.

Даже в столице многие уверены, что дворец и Район Садов – это одно и то же. На самом деле за стеной скрывался целый комплекс: дворец, храмы, казармы, ближе к реке резиденции советников – все это окружала зелень садов, аллеи вековых деревьев и искусственные пруды, в которых разгуливали по мелководью цапли. Парк тянулся и за дворцом, за коричневым зданием арсенала, и еще дальше он спускался к морю, укрощенный уголок леса, с павильонами для медитаций и смотровыми площадками, с фазанами и ручными обезьянками.

Сам дворец раскинулся скорее вширь, чем ввысь. Единственное высокое здание – квадратная Башня Справедливости, как заостренный белый клык, именно там располагались рабочие покои лучезарного. Самеру не доводилось в них бывать, но он знал, что башня расположена меж первым и вторым внутренними дворами: тем, что пестреет от одежд чиновников, и тем, войти в который могут лишь избранные вельможи.

Перед первым двором они оставили носилки: сюда въезжает только Царь Царей. От обилия работников разных ведомств, секретарей, гонцов и искателей милости мозаичная площадь казалась еще больше, чем была. Перед вторым двором Самер расстался с телохранителем: Ндафе вход в него заказан, и плох тот подданный, что не верит охране лучезарного.

Самеру навстречу вышел отряд в черном шелке и повязках, скрывавших лица.

Черные Братья, напомнил себе маг. Если Ианад и должен заручиться чьей-то верностью, то это они. Смысл их существования – служение Царю Царей, живому богу. Беда в том, что никто не знает, такие ли они фанатики, как говорят, верные до последнего вздоха, или давно стали обычной гвардией, а все басни об их преданности – звенящая медь и никакого богатства.

Об этом думал Самер, входя в Палату Бесед: небольшой зал, где поколения владык совещались с близкими сановниками. И тут же четверо, собравшиеся здесь, умолкли.

– А, это наш главный колдун? Боги воплотились в вас… мудрый.

Улам, брат узурпатора, откинулся на спинку резной скамьи из темного дерева. Он слегка наклонил голову – совсем чуть-чуть, словно признавая право Первого на существование.

– Мир вам и вашему Царству, лучезарный! Достойные господа!

Самер с порога поклонился Царю Царей и вельможам. Прошел на место и небрежно похлопал львиную морду на подлокотнике. Старый шакал! Пытается показать ему, кто в стае вожак.

– Мы все внимательно прочли описание плавания, – Улам коснулся листа рисовой бумаги перед собой.

– Рад, что мою писанину еще читают. За месяц я написал чуть меньше дюжины прошений, но все без ответа.

Четверо. Владыка, в маске, восседал на невысоком помосте, хоть и смотрел свысока, но выглядел потерянным. «Дядюшка Улам» был уже немолодым человеком с жестким непроницаемым лицом и седеющими волосами, заплетенными в замысловатую косу. Справа от него – Мизрах, советник Бумажного двора, этот предпочитал темный шелк и не носил украшений, разве что массивная золотая цепь говорила о высоком положении. Когда-то могучий, сейчас он стал, скорее, грузным. Последний из них, управляющий казной Гардуш, еще довольно молод: крупный, с курчавой бородой и военной выправкой.

Не четверо. Пятеро.

– Сейчас не лучшее время для шуток. – Еще один сидел в полутьме, в углу, и Самер прищурился, пытаясь его разглядеть. – Вкратце я уже растолковал советникам, о какой угрозе вы пишете.

Он вышел на свет и прошел к своей скамье, как раз напротив Верховного. Сухопарый, с пронзительными бледными глазами и седой бородкой. Он ведь… советник Ночного двора, вспомнил Самер. Вельможи лишь недавно восстановили упраздненное Азасом ведомство, но даже если бы оно существовало все время, немудрено забыть, что дворов в Царстве не три, а четыре. У Ночного двора нет палат и чиновников, никто не знает, сколько человек в сети осведомителей и лазутчиков. Признаться, Верховный даже не помнил имени советника.

– Жалима́р Налху́р, – тот догадался и назвал себя. – Мы с вами незнакомы, но вашего наставника я знал.

Что это, пустая вежливость? Предложение не записывать его сразу во враги? Нет, они что-то знают, вот и Мизрах хохотнул. Однако брат узурпатора не дал магу ответить:

– Мы все… немного удивлены вашим донесением. Царство ведет с Нагадой дела, посол Ксад частый гость во дворце и в Золотом дворе. Конечно, Высокий город не назовешь близким союзником, но мы вовсе не считаем его и врагом.

– Не уверен, что Ксад об этом знает, – у Жалимара была странная манера говорить: совсем тихо, глотая окончания фраз. – Я присматриваю за послами. За всеми. Стараюсь не упускать из виду, кто под их началом работает. Никто в посольстве не связан с колдовством, все простые смертные. Как и должно быть.

– Но в донесении вы не сомневаетесь, – Улам постучал сухим пальцем по докладу мага.

– Это… возможно. Я думаю, вы привезли и бумаги, и статую? – Советник бросил на чародея взгляд из-под тонких бровей. – Я говорил вам: Первому нет нужды лгать. Эта история может исходить не из посольства, а из самой Нагады. В Высоком городе правят…

– Наместник, – блеснул познаниями Царь Царей. – Это мы основали Нагаду, и они до сих пор зовут правителя наместником.

– В Нагаде правят наместник и Светлое собрание, – без выражения поправил Жалимар. И процитировал: – «Чтобы он ничего не мог сделать без Светлого собрания, а собрание ничего не могло сделать без него». В нем заседают влиятельные семьи. Нагади называют их отцами города. Наместник избирается из их числа. Если две трети не хотят видеть его правителем, наместник теряет титул.

– Борьба за власть внутри Нагады? – густым голосом спросил Мизрах.

– Возможно. В собрании много колдунов, некоторые получили место благодаря сильному Дару. В Высоком городе… скажем, у них есть лишний способ возвыситься. Первый путь – богатство, но у нагади есть еще второй, выдающийся Дар.

– Это только их дело, – сухо отозвался Улам. – Так вы настаиваете, что это угроза?

Жалимар молчал, как бы приглашая Верховного ответить.

– Иноземец собирает группу колдунов. Учит их отвратительным ритуалам, но главное – дает огромную силу. Как думаете, это угроза? – спросил Самер. – По меньшей мере, их нужно найти. Еще лучше проверить всех чужаков, которые живут недалеко от обителей.

– Это несложно, – Жалимар кивнул. – Ночной двор найдет две дюжины человек, которых можно оторвать от дел. По всему Царству они разъедутся небыстро, но через луну появятся первые плоды.

– Круг намерен сделать то же самое, – отметил маг. – Посланцы из столицы проведут дознание в каждом городе, где есть обитель.

– Колдуны станут бороться с колдовством? – Мизрах фыркнул.

– Круг станет бороться с иноземцами, которые угрожают власти Круга среди магов.

Самер искал ответ, понятный и веский для всех. Похоже, ему это удалось: обменявшись взглядом с советниками, Улам кивнул.

– Есть еще одно дело, – Гардуш провел ладонью по бороде. – Я бы не стал беспокоить посла. Нагада внесла займ Золотому двору, и сейчас не лучшее…

– Сколько? – подался вперед владыка.

– Уверен, лучше обсудить это без Первого-в-Круге, – когда Улам обращался к племяннику, его голос звучал тепло и даже добродушно. Но то, что царь не знает об этом, говорило яснее самых теплых слов.

Поняв ошибку, советник Золотого двора уткнулся в бумаги. Временами Самер дивился, что тот делает в их компании, а еще порой казалось, советники обменялись местами в последний миг перед вступлением в должность. Крепкий и простоватый Гардуш хорошо смотрелся бы перед войском и во главе Железного двора, а казна лучше чувствовала бы себя в руках Улама. Но, видно, брат узурпатора предпочитал не рисковать, для него мечи были важнее податей.

– Значит, решено, – подвел черту Улам. – Мы решили, что верим Кругу и не будем ставить в известность посла.

– Я бы не ставил его в известность по другой причине, – заметил Жалимар, его тонкие губы скривились. Первому стало любопытно: что бы тот сказал о сцене, свидетелями которой они стали. – Хотя бы пока расследование не даст результатов.

– И поэтому также, – подтвердил брат узурпатора. – Решено. И есть еще одно дело, оно касается главы обители.

Жалимар откинулся на спинку скамьи, словно его это уже не интересовало.

– Еще одна причина, почему мы склонны поверить Кругу. Только на этот раз! – не преминул напомнить Улам. – Значит, вы хотите передать ее на царский суд.

– Хоран уже доставили в приемный покой лучезарного.

– Беда в том, что… – Советник замялся, на сухом скуластом лице как будто мелькнуло сожаление. – Беда в том, что Царь Царей… не вправе решать подобные вопросы.

– Царь Царей? Не вправе? – Даже Ианада, в его-то положении, услышанное позабавило.

– Боюсь, что так, мой царь.

Улам все мялся, осторожно подбирая слова. Это ошибка, ошибка, ошибка – слова госпожи волн стучали в голове Самера, и маг похолодел.

– Когда мой брат… и ваш царственный батюшка, лучезарный… взошел на трон… он принял много решений касательно колдунов. Не все вошли в эдикт о Правосудии, некоторые акты уже были приняты, мой брат только внес в них изменения. Сокрытие от Круга… обладателей Дара, – мягко охарактеризовал советник, – и в прежние годы считалось преступлением.

– Разумеется, считалось! – выдохнул Первый. – Необученный маг опасен.

– И двадцать лет назад Азас Черный внес в акт дополнения, – заключил советник. – Неучтенные колдуны, которые пытаются скрыться от эдикта, – самые опасные злоумышленники. Такие дела должно рассматривать особым людям. Специальным дознавателям при Бумажном дворе.

– То было после войны, – владыка пожал плечами. – Сейчас судить старуху должен я.

– Это невозможно, мой царь, – бесцветным голосом сказал Улам. – Дело не в привилегиях, это вопрос мира в стране. Эти люди, о которых я говорю, они натасканы во всем, что касается колдунов. История Круга, законы магии… все. Все это они знают даже лучше самих колдунов. Мой брат и ваш батюшка предписал, что подобные дела решают особые люди. И что такие решения… никогда больше такие решения не должен принимать один человек. Даже он сам или его наследник. После ста двадцати лет царей-колдунов это только закономерно.

В Палате Бесед повисла тишина. Верховный заметил, что Жалимар с интересом разглядывает его из-под полуопущенных век.

– Бессмыслица! – бросил Самер. – Я никогда не слышал о такой коллегии. Ни одного такого суда не было. За все годы.

– Неучтенные колдуны всегда были, – возразил Улам. – Другое дело, что их убивали раньше, чем возникала потребность в суде. Есть грамота, подписанная двадцать лет назад. Ее внесли в архивы Бумажного двора, – советник начал терять терпение. – Если моего слова недостаточно, вы сами можете ее найти. Уверен, князь Мизрах вам поможет.

– Мы ходим вокруг да около! – громыхнул высокий судья. – Мы что, щадим чувства колдунов? Коллегия посмотрела дело и высказалась. Старуху сожгут на Каменном базаре.

– Круг заберет ее обратно, – выплюнул Верховный. – Я не позволю.

– Это невозможно, – спокойно повторил Улам. – Глава обители… эта Хоран… уже взята под стражу.

– Но это безумие! – воскликнул Ианад. Пожалуй, ему не стоило заступаться за чародейку. – И на Каменном базаре! Ты хочешь новой резни, дядя? Всем будет лучше, если толпа ничего не узнает. Люди должны чувствовать себя в безопасности.

– Но добрые люди Царства не в безопасности, – Улам лишь покачал головой, – последние ползвона мы только об этом и говорим. Что должны знать люди – так это что Царь Царей и двор их защищают.

Взгляд Жалимара казался немигающим. Не обращая внимания на царского соглядатая, Первый наклонился вперед.

– А еще мы знаем, что взятка – преступление, которое совершают двое. Отщепенцы родились не в хибаре землепашца. Об этом будут говорить на улицах. Люди могут подумать, что двор хочет замять дело, спрятать остальных преступников за воротами дворцов!

– Что ты имеешь в виду, колдун? – спросил Мизрах, но Верховный не стал к нему поворачиваться, он смотрел только на брата узурпатора. Не отрывая взгляда от князя, маг проговорил:

– В толпе всегда есть горячие головы, которые кричат о расправе. Люди не понимают то благо, которое делают советники. Если вдруг… если появятся проповедники, настраивающие толпу против богачей… не решит ли она поквитаться за мелочные, надуманные обиды?

Вздох или два ему казалось, что князь колеблется. Но куда ему тягаться с вельможей в играх, в которые тот играет дольше, чем Самер ходит по земле.

– Иногда народ слушает заправил, – после короткого раздумья кивнул Улам, – а иногда смеется и бросает камни. Да, у этих проповедников могло бы получиться. Но мы не знаем, куда повернутся настроения толпы, обратит она гнев против богачей или колдунов. Я бы не поставил медяка, кого из заводил люди послушают, а кого осмеют.

Самер молчал. Советник понял, что победил, и начал складывать бумаги.

– Коллегия приняла решение, не нам с вами его обсуждать. У нас есть несколько дней, чтобы подумать о порядке в городе.

Он обвел всех взглядом, задержавшись на каждом, включая Жалимара и царственного племянника.

– Спокойствие на улицах наша общая боль. Восстание двадцать лет как кончилось, но мир между простыми смертными и… магами… еще такой хрупкий. В любой миг он может пошатнуться. Войско и городская стража нашего доброго высокого судьи – вот залог этого мира. Мы делаем все, чтобы его сохранить. Но и Первый-в-Круге должен заботиться, чтобы его подопечные приняли происходящее. Очень важно, чтобы Круг не совершил необдуманных поступков. В противном случае…

Помолчав, он тяжко вздохнул и выложил, наконец, свою угрозу:

– В противном случае пострадают не богачи и даже не Круг, но Царь Царей. Любые волнения пошатнут трон, а мы знаем, какой неуправляемой бывает толпа. Уверен, каждый из нас сделает все для безопасности владыки.

11

Столица, Старый город, 9-е месяца Эпит

Мальчишкой Джен смертельно не любил уроков. Когда отец учил его счету и заставлял выписывать иероглифы скорописью, выдумывал пакости, чтобы терпение старого Зейда лопнуло и он оставил сына в покое. Совсем другое дело истории! Джен как завороженный слушал байки о царях и жрецах, далеких странах и позабытых эпохах.

– Один раз южные ворота заложили. Наглухо, представляешь? – говорил отец. – Было пророчество, что через них в город войдет Фла́мер Яростный, который объединил все Рассветные королевства. Сам понимаешь, никто их так и не увидел, светлокожих варваров, которые идут в бой, целиком закованные в металл. Через десять лет кладку разобрали, а ворота открыли.

Старый Зейд качал головой, а воображение Джена рисовало восточных воинов, похожих на медного богатыря из сказок, в шлемах с металлическими бородами. Как они живут там у себя, удивлялся он, ведь в таком доспехе недолго и испечься, но отец отвечал, что в их землях гораздо холоднее.

То, что юноша читал сейчас, было частью похоже на эти байки. А частью – на головоломные тексты, сродни ненавистным задачам о площадях.

Громче мебели сандалового дерева, громче ковров с прихотливыми узорами о богатстве достойного Йесода говорил длинный зал с рядом столов посередине и тесно сомкнутыми стеллажами вдоль стен. Здесь встречались свитки и рукописи на шелке, книги в деревянных, кожаных и тканевых переплетах. Тонкие занавеси затеняли высокие окна, со двора до библиотеки доносился плеск фонтана, да еще порой долетал аромат цветов в саду.

Больше всего Джена отвлекал не фонтан и даже не заглядывавшие в библиотеку слуги, а она. Сидя спиной к окну, окруженная мягким светом, точно колдовским ореолом, Налиска водила пальцами по столешнице и посматривала на юношу.

– А как думаешь, там есть что-то полезное? – Девушка коснулась края старого пергамента.

– Об этом судить твоему отцу, госпожа.

– Да он и сам не знал, – Налиска взмахнула тонкой рукой. – Здесь две-три жемчужины, мне он сказал так. Но ведь искать придется много лун, да?

Джен откинулся на спинку стула и отложил палочку для письма. Текст выдался трудным и на сгибах почти стерся, юноша переписывал его набело и пытался восстановить недостающие фрагменты.

– Тут есть места, которые твоему батюшке наверняка известны, но для меня они стали открытием. Например, я не знал, как Черный Азас держал всех колдунов в узде.

– И как же?

Налиска опустила локти на стол и положила голову на руки, глядя на Джена снизу вверх. Совсем как Сахра. Она вообще походила на его сестру.

– То, что колдуны называют Даром… оно проявляется по-разному. Некоторые совсем не умеют колдовать, но чувствуют чары и способны им сопротивляться. Колдуны, когда они отбирают детей у родителей, чтобы воспитать в Круге… они таких детей оставляют, им этот Дар бесполезен, и те живут обычной жизнью, даже не зная, что у них есть способности. А ведь их, может, рождается не меньше колдунов! Азас как-то узнал о них, начал разыскивать. Сколотил из них боевые отряды. Гафи́ры. А колдуны, представь, зовут их «псами узурпатора»! При каждой обители есть ищейки, которые присматривают за колдунами, и есть еще военные отряды, гончие и волкодавы, которых учат искать колдунов и предотвращать бунты.

– Ну, о гафирах я слышала, – девушку, кажется, рассказ не впечатлил. – Хотя не знала всей истории. Отцу бы не помешала парочка таких, правда?

– Я тоже слышал, – быстро добавил Джен. – Конечно, слышал! Вот только думал, половина пустые россказни. Я же говорю, твой достойный отец знает. Но есть и очень интересные места…

– Когда ты рассказываешь, у тебя загораются глаза, – отметила девушка.

– Все это просто интересно. Можно ведь… можно изучать дикарей-людоедов, у них найдутся мифы и истории, но это не значит, что они мне по душе, – юноша смутился. – На самом деле, чем больше я читаю, тем больше кажется… колдовство меняет что-то в человеке. Вот, послушай.

Он выудил из стопки относительно новую книгу, раскрыл на нужном месте, но, пробежав взглядом описание, решил рассказывать своими словами:

– Они продавали их в рабство. Своих же! Если какой колдун совершал преступление, но был силен, просто казнить его… считали недальновидным. Недостаточно бережливым. Им отрезали язык и отрубали все пальцы. Когда-то думали, что это обуздает силу. Ерунда, конечно… надевали ошейник и продавали хозяину ключ. И возможность уничтожить мага-раба в любой миг. Ну, это было очень давно, при царях-колдунах такого не делали. Но уже в царствование Азаса Круг продал девятнадцать Искалеченных.

Налиска повела плечами, словно отгоняя пробежавший по спине холодок. В льющемся из окна свете ее каштановые волосы казались медными, а кожа приобрела золотистый оттенок.

– Вот я и говорю: кто в здравом уме такое сделает, с собратьями? – Он вздохнул. – В прошлом творилось немало ужасов, но колдуны делали их особенно хладнокровно. Но что с них взять? Для них все – сгустки силы.

– Какая жуть! Меня пугает… – тихо проговорила девушка, – говоришь, при старом царе их продавали?

– Лет десять назад перестали. Но да, все так и было.

– Они еще живы. Только не все. А представляешь, где-то в Царстве живут эти безъязыкие, безрукие… служат какому-то вельможе. Может, даже здесь, в столице?

– Я об этом не подумал.

– И все равно, когда ты рассказываешь, у тебя загораются глаза!

Ее маленькая ручка нашла его ладонь, и Налиска сжала пальцы Джена. На мгновение юноша задержал дыхание.

Это безумие, чистой воды безумие! Малейшая вольность с юной госпожой – и он не просто вылетит из дома, его заставят горько и долго сожалеть. Все это он понимал. Но понимал и то, что Налиска сама ищет его близости, и ничего не мог поделать. Обиженная госпожа – тем более, такая госпожа – так же верно лишит его места, как разъяренный отец. Это заставляло его сердце сжиматься.

Но горше всего даже другое. Налиска и в самом деле была красива: утонченное одухотворенное лицо, длинные ресницы, а в вырезе алого платья, под тонкой, как паутина, накидкой, виднелись загорелые ключицы. Он дважды ее касался – ничего не значащие, мимолетные прикосновения с просьбой быть осторожней или подать такой-то текст, ее кожа оказалась мягкой, и гладкой, и шелковистой, а волосы напоминали ровный каштановый поток и пахли неизвестными травами.

Джен был еще очень молод, за всю жизнь он познал двух женщин, в последний раз еще до того, как слег отец. Его воображение не заходило далеко – перед сном, вдыхая запахи чужого дома, он представлял лишь как перебирает ее волосы или обнимает, чувствуя под пальцами гибкое, привычное к верховой езде тело.

Молчание затягивалось, и юноша лихорадочно искал слова, с которыми мог отнять руку, но на сей раз ему повезло. Высокие двери скрипнули, и в проеме показался старый евнух, личный слуга вельможи.

– Достойный призывает тебя, мастер Дженнах.

Джен резко выдохнул. Хвала Небесному Писарю: на столе громоздилось столько книг и свитков, что их сомкнутые руки было не разглядеть.

– Мне нужно идти, госпожа, – проговорил он. Встал, избегая ее взгляда.

Юноша ретировался так быстро, как уходил от стражников в родной Джамайе.

«Только бы не Налиска, – думал он. – Только бы не из-за нее!» Достойный Йесод казался хорошим и ответственным нанимателем, каждый вечер он вызывал Джена и расспрашивал, что тот вычитал за день. В первые несколько бесед юноша робел, но затем осмелел, и они с вельможей спорили, разбирая непонятные места. Было время, когда место в таком доме значило для него все. В ту пору Джен что угодно отдал бы, чтобы оказаться здесь. Теперь он служил Йесоду, почитай, из одной ненависти.

Ненависти и надежды, что с вельможей он отыщет убийцу скорее, чем сам.

Джену даже казалось, что брат советника им доволен. Но этот вызов непохож на другие: обычно достойный звал его под вечер, и никогда еще слуга не шел за Дженом, поторапливая и наступая на пятки.

Сегодня Йесод ждал в кабинете, под потолком которого скрещивались резные балки. Сюжеты картин по шелку ограничивались охотничьими сценами, зато в доброй дюжине видов. Загнанная лань, стреляющие по куропаткам лучники, а та, что висела за спиной достойного, изображала охоту на крокодилов в болотистой пойме.

– Входи, входи… – приветствовал его Йесод.

Неприступный слуга остался за дверью, а тон вельможи был дружелюбен. Джен поклонился и сел, но остался настороже.

– У меня для тебя известие, – без предисловий сообщил достойный. – Думаю, радостное.

Кажется, не Налиска. Но тогда что? Джен заметил, что вельможа улыбается хищной улыбкой. Тяжелые щеки сановника налились краской.

– Мы нашли его! Твоего джамайского колдуна, – кулаки Йесода сжались. – Верней, еще не его самого… стражник у Весенних ворот, которому я доплачиваю, сообщил, что в город въехали его дружки. Два неучтенных колдуна, дети джамайских торгашей. Стражник послал следом человека и знает, что они направились в квартал иноземцев, прямиком в этот храм нагади. Только сообщники, но где они, там и он! Уверен, ты со мной согласен.

По телу Джена прошла дрожь. В другое время он бы нашел любезные слова. В другое время – но не теперь.

– Что вы намерены делать? – резковато спросил юноша.

– Пока ничего, – вельможа сцепил перед собой руки. – Следить, ждать, пока нас выведут на сына джамайского хлыста. А то и на кого повыше. К тому же Декхул не в столице, я отослал его с поручением. Когда он вернется, у нас уже будут ответы.

Против воли губы юноши искривились в ухмылке.

– Я обещаю: мы найдем твоего убийцу, – твердо произнес Йесод. – Я доволен твоей работой, но даже… как бы ни сложилось, мы его найдем! Затем я тебя и позвал: хочу, чтобы ты знал.

– Благодарю, мой господин! Торжество наказания – мое самое заветное желание. То, что вы говорите… эти слова мне слаще музыки!

– Маленький льстец, – проворчал достойный. Впрочем, губ его коснулась улыбка. – Ладно, я сообщил, что хотел. Не позволяй мне тебя задерживать.

Все было словно в тумане, когда Джен покинул кабинет вельможи. Здесь, в этом городе, совсем рядом – вот и все, о чем он мог думать. Один раз у него не получилось, а повторно ему ни за что не удалось бы ни выследить ублюдка, ни подобраться вплотную и нанести удар. Но теперь… теперь, когда за хлыща взялся сам брат советника… «Скоро. Совсем скоро», – думал Джен и вспоминал изуродованное колдовством лицо Сахры, какой увидел ее в последний раз, в лунную ночь месяц назад.

Он не смог бы сосредоточиться на текстах, даже под пыткой, к тому же в библиотеке ждала Налиска, а потому юноша взбежал наверх, под самую крышу, где располагалась его комнатка.

Он бросился на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Новости достойного выбили его из равновесия, Джен отчаянно пытался привести мысли в порядок. Оставит ли он грязную работу Декхулу или станет проситься, чтобы его взяли с собой? Видеть, как имя хлыща будет втоптано в грязь! Теперь, когда безумие схлынуло, он не был уверен, что сможет так просто, не защищая себя, хладнокровно зарезать колдуна, точно свинью. Но стоило вспомнить, как тот цедил слова, как кривил губы, уверенный в своей безнаказанности, и кулаки сжимались сами собой.

Этажом ниже спорили слуги, сварливый женский голос, приглушенный половицами, казалось, зудел прямо над ухом.

Взяв себя в руки, Джен поднялся. Окно его комнаты выходило на север, по ту сторону залива должен виднеться квартал иноземцев, но особняки Старого города заслоняли обзор. Ему казалось, вдали маячит краешек Кара́ккской башни, в которой этаж за этажом располагались посольства, но и в этом он мог себя попросту убедить.

Разве достойный не пытался выпроводить его в город?

– Ты много работаешь, – сказал вчера вельможа. Джен смущенно молчал, но это оказалась не похвала. – Вчера ты сидел над свитками допоздна. Сегодня встал с кухарками, которые разжигают очаг к завтраку. Ты не кухарка, Джен. И не слуга.

Юноша помалкивал, не зная, что ответить, и Йесод покачал головой.

– Вот что, мастер Дженнах, – скептически произнес он. – Я бы не кормил тебя и не приютил в своем доме, если бы не имел на тебя планы. Со временем…возможно! – подчеркнул вельможа, – из тебя получится настоящий писарь, книжник. Но ты должен знать столицу, а не только книги и переводы. Сопроводи управляющего на базар, если боишься заблудиться.

– Так я и поступлю, господин! – кивнул юноша. – Не обещаю, что завтра, но скоро. Хочу закончить эту рукопись, «Об истоках силы».

Йесод, кажется, ждал другого ответа.

– Смотри сам, мастер Дженнах. Но учти, я не шучу.

Ну что же, не шутит и ладно. Действительно, пора бы посмотреть на столицу вблизи – и он должен видеть этот квартал. Джен собрался быстро: ему было нечего собирать, разве только переодеться. Совсем скоро он уже выскользнул из служебных ворот.

На противоположный берег узкого и длинного залива Серебряная Рука вели два моста, Джен нашел один из них, обогнув почтовую станцию, вокруг которой пытались разъехаться фургоны и телеги. В квартал иноземцев следовал оживленный людской поток, и он увлек парня за собой, пока не выбросил на пыльную улицу, среди домов, чьи далеко выдающиеся балки почти смыкались над головой.

У Джена не было плана, он хотел посмотреть на квартал иноземцев, понять, чем тот живет. В старых текстах о нем писали просто – «смоковная роща на той стороне». Но место смоковниц заняли немощеные кривые улочки и тесно прижавшиеся друг к другу здания. Уже больше звона юноша бродил проездами, на которых жили нагади, по переулкам, которые облюбовали южане и варвары из Рассветных королевств. Здесь продавалось все: от овощей и мяса до диковинного цветного стекла из Высокого города и окаменелой смолы, в которой застыли давно умершие насекомые. Здесь все толкались и кричали, квартал пах кожей, потом, а еще ароматом пекущихся лепешек и вонью гнилых фруктов в сточных канавах.

«Нужно найти этот храм, – подумал Джен. – Я должен знать, где это». И скрепя сердце он начал новый обход вокруг Караккской башни.

– Доходный дом в проходе О^́роса, – бросил богато одетый нагади.

– Прямо до канала, а за мостом налево, – то был плосколицый степняк с разрисованным лбом, но в последний звон юноша дважды проходил указанным проездом и никакого «налево» не нашел.

– Да вот он! – Маленькая старушка, торговавшая тыквами, указала на серый дом, такой же, как его соседи. И захихикала. – Что, парень, Господин Сил тебе не благоволит?

Он и впрямь не взглянул бы на здание дважды – и зря, чего стоили косяки в виде резных фигур! Доходный дом в проходе Ороса… Но кто ж знал, что нагади устроят храм в доходном доме?

– Так ты идешь или нет? – Торговка погрозила ему задубевшим пальцем. – Смотри, парень! Вот как пришло к жрецу-то откровение, народ валом валит. Замешкаешься – и не пробьешься до заката.

Идет он или нет? Хороший вопрос… О нет, Джен вовсе не собирался рисковать: еще слишком рано, говорил достойный. Он только все испортит. Но улочка была такой узкой, в ней едва могли разъехаться два конника, юноша волей-неволей оказался у самых дверей. Изнутри доносились гул голосов и запах неведомых благовоний.

В конце концов, сейчас людный день, в святилище полно народу. Одна мысль, что убийцы были здесь, неудержимо влекла парня внутрь. Волосы у него на руках встали дыбом.

Может, его и вовсе не заметят?

Взбивая пыль, мимо Джена прорысил всадник, ему вслед понеслись проклятия старухи. Грязный старьевщик совал юноше под нос свое барахло. Оттолкнув торговца, Джен коснулся деревянного лика – и решительно шагнул внутрь.

И ничего не произошло.

Внутри царила прохлада, руки юноши вмиг покрылись мурашками. Несколько мгновений он привыкал к полумраку и густой взвеси от дыма курительниц и благовонных свечей.

Любопытно. В Царстве храм почитают жилищем бога… следуя аналогии, нагади заселили своих владык всех скопом. Ну точно бедняки в доходном доме. Бледные мраморные скульптуры были словно живые: статный бородач, пышнотелая дева с обнаженной грудью – они стояли, сидели, возлежали в расслабленных позах, каждый в своей нише.

Юноша брел вдоль алтарей, слушая шепот молящихся и негромкие разговоры. Он знал разве что буквы нагади, но надписи ничего ему не говорили. Ар-ти-дас. Си-хи-кои… Три седые женщины возлагали цветы и хлеба к ногам укутанной в мраморное покрывало матроны. «Глупец», – сказал себе Джен. Ну что он здесь найдет? Ему бы выяснить, зачем приходили дружки хлыща, с кем встречались, но он не Декхул, настоящее дело лучше оставить воину.

– Ты что-то ищешь, юноша?

Неожиданный вопрос застал его врасплох. Но то был лишь молодой жрец в простой серой хламиде.

– Я… нет, – Джен смутился. – Я пришел посмотреть храм. В столице так мало знают о нагади, и я… я просто пришел посмотреть.

– Похвальное стремление! Будь каждый так же любознателен, нас бы не встречали с предубеждением.

Священник кивнул, но не ушел, сложил перед животом руки, словно ожидая пояснений. Неужто узнали? Но кто? Нет, это невозможно!

– Я слышал, жрецу было откровение.

– О да, это так. В Высоком городе есть такой обычай… – начал нагади, когда его прервал шум в дальней части зала.

В полумраке, за дымной мглой, не сразу-то поймешь, что происходит. Толкотня, неясные выкрики. В свете мигающих лампад тускло мерцала позолота.

– Нечистые! – донеслось до Джена. – Боги отомстят! Город царей помнит прошлое! – На парапет взобрался нечесаный старик, потрясая не то палкой, не то погремушкой. Вблизи он наверняка и пах так же ужасно, как кричал. – Соленые волны смоют нечисть в море!

– Вот и еще один пытливый ум, – горько произнес жрец. – Приходи в другой день, юноша. Я все расскажу и покажу.

Джен вздохнул с облегчением, когда тот поспешил прочь. Пора бы ему убираться: посмотрел и будет.

– Заткните же безумца…

– Да стащите его кто-нибудь!

– Осторожно, у него нож!

У дверей парня настиг пронзительный женский визг.

Грохот тележек и лай уличных псов звучали музыкой. По улице тянулся запах подгорелой каши – и, боги, какое удовольствие было дышать им после фимиама!

Небо над крышами вовсю полыхало закатом, когда Джен скорым шагом пересек квартал иноземцев. Руки его дрожали. Проклятье! А ведь он хотел просто побродить и посмотреть. Как будто, стоит задумать подобное, кровь и безумие сами преследуют его. Он не сомневался: к утру господин узнает о происшествии. Какую весть ему доложат? Что проповедника скрутили, что тот успел кого-нибудь зарезать? Джен передернул плечами, прогоняя дрожь. В храме юноше казалось, что самый воздух пропах двуличием и затаенной угрозой. Они убили Сахру. Все они. Так он думал. Но те люди, что молились внутри… старые женщины, мастеровые… они-то ни в чем не виноваты.

Когда пыльные улицы сменились приличными мостовыми, он уже почти успокоился. До темноты оставалось звона два, и Джен решил сделать крюк и войти в Старый город по мосту Отрубленных Голов. Тому, о котором рассказывал Декхул.

Занятно, думал он, в Царстве бедняки несут гроши жрецам, у этих все наоборот. Молодой священник был одет совсем просто. Джен не удивился бы, если иноземцы не только не обирают паству, но и раздают нищим на пропитание.

– Бери пример с нагади, они куда хитрее нас, – говаривал отец. – Вот увидишь, они еще будут хозяйничать на наших берегах, как на собственных. А все почему?

– Почему?

– Да потому что у них правят торгаши! – Старик даже руками всплескивал. – Торгаш знает: чуть он одряхлеет, напарники мигом его сгрызут. Они все хотят друг друга переплюнуть, и наверху самые хитрые, самые прожженные, самые удачливые. Они выторговывают лучшее для Высокого города, иначе их быстро обскачут. А князьям или чиновникам в чем состязаться? Кто слаще славит Царя Царей? Говорю тебе: нагади еще станут хозяйничать, а простой люд только радоваться будет.

Может, оно и так… да только Сахру, их малышку Сахру убил колдун, а его подельники направились прямиком в храм нагади.

По сторонам моста и впрямь торчали стальные пики. Высоченные, в три человеческих роста, они зловеще темнели на фоне догорающего заката. Хвала богам, пустые. Впрочем, на них никто не обращал внимания: по бокам теснились лавки и лавчонки. Как и рассказывал Декхул, здесь были и полотняные навесы, и каменные павильоны со входами, занавешенными тончайшим газом, чтобы простой люд не глазел на богачей-покупателей. Джен задержался у прилавка с женскими вещицами. Атлас, шелк и парча переливались в свете медных ламп. Ему хотелось подарить Налиске полупрозрачную накидку в тон глаз. Или мягкие сандалии из крашеного тростника.

«Она достойная госпожа», – напомнил себе юноша и двинулся дальше.

Но далеко от прилавка не ушел.

Сперва закружилась голова, и Джен остановился, зажмурился, однако дурнота не унималась, только стала сильнее. В ноздри ударил резкий запах дешевого пойла. Колени его тряслись от слабости, и мост под ногами вдруг качнулся.

– Эй, парень!.. – краем уха услышал он, но ответ застрял в горле. Запах сгустился до тошнотворной вони, и юношу вырвало. Далеко, словно за дюжиной подушек, возмущалась женщина: – Пьянь! Свинья! Что ты наделал?

Мост продолжал крениться, и Джен дрожащими руками вцепился в трещины меж плитами, не обращая внимания на грязь и блевотину.

– Но-но, парень! А ну вставай! – Мужской голос долетал издалека, едва слышно, а потом уже спокойнее: – Ну напился, с кем не бывает. Сейчас мы его…

Юношу бесцеремонно встряхнули. Дурнота стала отступать, когда в лицо прянула тряпица, смердящая резкой и затхлой вонью.

– Сейчас мы его… снесем с моста, ему бы отоспаться, – успокаивающе говорил мужчина, закинув руку Джена себе на шею. Голос то уплывал, то вновь звучал над ухом, с каждым разом все тише. – Отоспаться, да. С кем не бывает. По малолетству-то… Просто отоспаться.

12

Столица, обитель чародеев, 10-е месяца Эпит

В небе над Каменным базаром кружила одинокая чайка. Но, как ни старался Самер смотреть вдаль, взгляд нет-нет да и соскальзывал к рядам лавок, что ступенями спускались к центру грандиозного амфитеатра. Головы, головы, плечи, спины… все пять ярусов затопило живое море. Несколько дюжин Черных Братьев и добрые полтысячи простых стражников растянулись цепью, сдерживая взволнованную толпу.

– Хоран, ученица Рехе́мы из линии Оме́йи!

Судья говорил громко, хорошо поставленным голосом, слова приговора отчетливо разносились над ложей достойных, а вот что слышали простые горожане, оставалось загадкой. А нужно ли им слышать, спросил себя маг. Самое главное они увидят.

Чайка пронзительно крикнула и скрылась над краем амфитеатра.

Когда ей предложили сказать последнее слово, Хоран расплакалась. Жалкое зрелище – рыдающая старуха. К тому же чародейку одели в богато расшитую белую ковву, вряд ли кто испытал к ней сочувствие. Скорей наоборот: толпа взревела, с нижнего яруса посыпались гнилые фрукты. Лишь один почерневший гранат долетел до помоста, да и тот угодил не в чародейку, а в солдата.

Она кричала. Скорбная, медлительная старушка Хоран, когда-то и она много смеялась и бродила вдоль набережных, а огни фонарей отражались в воде, как цветные бусы. Когда ее привязали к столбу, Хоран молила Верховного: громко, истошно… маг стоял среди сановников, он должен был видеть все, но ничего не мог поделать. Когда у ног старухи заплясали первые язычки пламени, мольбы сменились проклятиями, а потом протяжным воплем. Ее крик и сейчас стоял в ушах, а ночью преследовал Самера в кошмарах.

– Ты впустую себя терзаешь, Первый.

Маг тряхнул головой, прогоняя воспоминание.

Лайла! Верховный думал, что после совещания высшие чародеи разошлись, но нет, выходит, госпожа волн осталась, проковыляла за ним в спальню. Забавно, она никогда не называла его мудрым. «Как будто есть за что!»

– К чему ты клонишь? Мне что, гордиться этой казнью?

– Не пори чушь! – Голос Лайлы напоминал карканье. Она без смущения уселась на смятую постель Верховного. – Можно подумать, это ты ее казнил.

– Но я отдал ее двору. И, если меня не подводит память, ты была против.

– Память тебя подводит, Первый, – холодно ответила чародейка. – По всем законам Царства и Круга Хоран совершила преступление. Ее бы все равно судили. А спорили мы, торговаться нам, побороться или сделать красивый жест.

– Это был не суд, а расправа. Я сам отдал старушку убийцам, – жестко возразил Самер.

– Не будь глупцом! Убийцы наложили бы на нее лапу, не сейчас, так через месяц. Расправа, я согласна… и я бы хорошенько все запомнила! Но не для того, чтобы есть себя поедом: они этого и добивались, унизить нас и раздавить… Думай о мести, а не о своих чувствах. Ты Верховный, Самер!

– Совет считает иначе, – огрызнулся чародей.

– Ты не хуже меня знаешь: Совет созвали горячие головы. Молодняк. Мы все донесли до Залов, что склока только на руку двору.

Лайла поднялась с удивительной для ее возраста решительностью.

– Если ты надеешься спихнуть ношу, то не выйдет! – в раздражении сказала она. – Придется попотеть.

Госпожа волн была сердита, но все же ходила она плохо, так что ответ мага настиг ее у дверей:

– А если я не гожусь для этой ноши? – Лайла медленно обернулась, опираясь маленькой ладошкой о стену. – Это ведь Сафара прочили в Верховные. Я прав или нет?

Госпожа волн помолчала прежде, чем ответить.

– Да, так хотел старик, – признала она. – Но Сафар не подошел бы. Мы все так решили. Слишком себе на уме.

– И вы назвали Первым мальчишку. Чтобы вертеть им, как вздумается! Только мальчишка остался мальчишкой, не прошло и четырех лун, а он натворил дел, – горько закончил маг.

– Мы все начинали с того, что… были удобными, – спокойно ответила чародейка. – Ты останешься Верховным, Самер. Хочешь этого или нет.

В воцарившейся тишине Лайла кивнула: не то своим мыслям, не то довольная, что Первый не перечит.

– Ты знаешь, где меня найти, когда закончишь пожирать себя и придешь в чувство.

Верховный не нашел, что ей ответить.

До заседания осталось ползвона – достаточно времени, чтобы и поглотить себя, и выплюнуть, и начать по новой. Самер предпочел бы провести ползвона с Именрой, но чародейка давно не приходила, как раз со дня казни, а ему самому не хватило смелости ее искать.

Прокляв свою нерешительность, маг вновь отвернулся к окну.

Полуденная жара подмяла столицу, но в воздухе пахло обещанием дождя. Помнится, старик тоже любил торчать у окна, разглядывая то Путь Благовоний и Храмовый остров, то дворики и закоулки обители. Совсем юные ученики пересекали главный двор бегом. Неофиты постарше шли медленно, свысока поглядывая на детвору.

Было время, Самер тоже возвращался с занятий степенно. Бездна! Как же он карабкался в гору, словно по-прежнему доказывая отцу… Нет, Гирав Алай не запретил сыну отправляться в Круг, просто напомнил Саю, что тот единственный наследник, а магу запрещено владеть землей и носить титулы.

– Решай сам, – сказал Гирав в тот вечер.

Как будто у него был выбор!

– Тогда и у меня больше нет сына. Ты сам отказался от семьи и рода, – для себя отец уже все решил.

Он так и не поверил, что это не блажь, что мальчик не сможет затаиться на семь лет. Имение досталось кузену Шари́зу, Самер ждал этого и ничему не удивлялся. Кроме одного: отец так и не ответил ни на одно письмо. А мальчик писал. О, сколько он писал! Едва узнал, что его Дар сильнейший за много поколений. Потом – когда сам Верховный выбрал его учеником. Поначалу он еще надеялся, что отец будет горд.

Самеру вдруг вспомнилось, как Круг назвал его Первым. Лайла и Кадар прямо там, в палате Совета, поднесли ему черную ковву. Он был удивлен… нет – ошарашен. Пожалуй, немного испуган. И все же, если бы он мог, наутро отправился бы домой, чтобы хоть поговорить с упрямцем. Они ведь ни словом не перемолвились с тех пор, как Самер ушел. Бездна! Как последний мальчишка, он хотел показаться отцу в черной ковве, чтобы тот пожевал губами, похлопал по плечу и сказал, что никто из рода Алаев не взбирался так высоко.

Все эти годы, все его дела – ради отца. Или ради себя, подумал маг, но уж точно не для Круга. И вот, что вышло.

Солнце неумолимо взбиралось выше, а тени съеживались, пока над столицей не поплыли бронзовые голоса гонгов с Храмового острова.

Пора.

Маги собрались поглазеть на отстранение Верховного, что бы там ни говорила Лайла. Толпа в разноцветных коввах молча расступалась и смыкалась за спиной, Самеру потребовалась вся выдержка, чтобы держаться прямо.

Что же, поделом!

Он миновал мощенную мозаикой аллею, и перед ним раскрылись потемневшие двери палаты Совета. Здесь шаги отдавались эхом от беломраморных стен и ясно слышались даже сквозь приглушенные шепотки. Ряды каменных скамей поднимались полукругом выше человеческого роста. Миновав проход меж сиденьями, Самер остановился перед возвышением из пяти ступеней. Высшие чародеи восседали на неудобных мраморных тронах у подножия неимоверной глыбы киновари.

«Кровь, – подумал Первый. – Она ведь символизирует кровь: всех, кто боролся за Круг и кто не дожил до его основания. Но прошли сотни лет, а чародеев казнят, как прежде».

Первый понял, что слишком долго стоит перед возвышением, словно проситель. Вот и Лайла подала знак, чтобы он скорей занял место. Верховный поднялся по ступеням, и, повинуясь Сафару, двери сами собой сомкнулись. Маг ничего не мог с собой поделать: ему казалось, что защелкнулся капкан.

Старший наставник неторопливо поднялся.

– Вы все знаете, что этот Совет созвала группа молодых чародеев, – начал он. Его тон яснее ясного говорил, что он думает по этому поводу. – Они обвиняют Верховного, будто он действует вопреки нуждам братства или неспособен быть Первым. Ни один из смотрителей Залов не поддерживает зачинателей. Но правила есть правила: мы устроим слушания.

Теперь он должен был отвечать, и Самер глубоко вдохнул. «Судилище за судилище, – сказал он себе. – Все по справедливости». Но старый маг закончил по-другому:

– Чем вы подтвердите обвинения?

Стоило наставнику сесть, со скамьи вскочил начинающий лысеть чародей из Зала Ветров.

– Все знали, что Верховный приготовил Хоран на заклание! Верно, братья? Целую неделю мы ждали и помалкивали. Может, мы только помешаем! Может, Первый хоть палец о палец ударит? Но нет. То, что мы видели… это… это было ужасно!

Все знали? Целую неделю? Или Сафар, или другой смотритель слишком многим делится со своим Залом.

– Я не говорю, что Первый ставит двор и сына узурпатора выше Круга, – меж тем продолжил чародей. – Но тогда это ошибка… самая кровавая, самая ужасная ошибка после смуты! Братья, хотим ли мы еще таких же промахов?

С задних скамей донесся ропот одобрения. Но смотрителей Залов он, как будто, не тронул.

– Если уж вы все знали, – господин пламени не потрудился встать, – может, вам известно, что нас загнали в угол?

– Так пусть Верховный расскажет! – запальчиво крикнули от дверей.

Самер поймал взгляд Именры, любовница сидела в первом ряду, в трех шагах от площадки, где члены Совета выступали с речами. Она казалась неприступной и суровой, словно не было проведенных вместе лет.

– Я не припомню… – громко заговорил Первый.

Он дождался, пока зал утихнет. Маг слышал, как недовольно закряхтела Лайла, но не все же ему молчать, пока Совет обсуждает его, словно кобылу на продажу.

– Я не припомню, – продолжил он, – чтобы мой предшественник докладывал о каждом шаге. И в самые славные годы, о которых здесь все грезят, Верховные носили золотую маску и собирали Совет едва ли пару раз. Только при мне, в последние три луны, вы приняли больше решений, чем за три года. Чего вы ждете? Что я стану обсуждать все?

– Но мы ничего не решали, ни по суду, ни по казни!

– Кто решил судьбу Хоран?

Самер возвысил голос, заглушая выкрики:

– В деле Хоран у нас не было выбора. Круг поступил единственно возможным образом.

Лысеющий маг из Зала Ветров вновь поднялся.

– Ты говоришь, что тебя вынудили, мудрый. Но мы так и не услышали, кто и чем тебя заставил. Твои слова особенно удивительны, учитывая… всем известно о давней дружбе между тобой и сыном узурпатора.

– Если хочешь взять слово, Раси́н, выйди на середину и объяснись, – выплюнула Лайла. – Ты кричишь, как…

Верховный поднял руку, призывая ее к молчанию.

– Хоран совершила страшное преступление, – ответил он. – Ее ничто не могло спасти. Это мнение разделяю не только я, но и высшие чародеи, и другие маги, с которыми мы советовались.

Собрание вновь загомонило:

– Какое преступление?

– Круг должен знать об этом!

– Почему мы ничего не слышали?

Расин снова поднялся.

– Мне горько слышать это от тебя, мудрый. Особенно горько, потому что я уверен – и двор, и Царь Царей знают о проступке, но нам ты говорить отказываешься. Совету остается гадать: так ли тяжел ее грех, действительно ли он стоил…

– По-твоему, Первый лжет? – громыхнул старший наставник. – Так обвини во лжи нас всех! Верховного, всех высших чародеев, наших учеников. Ты готов к этому?

Не то, все не то! Замысел Лайлы вызывал сомнения, еще когда они обсуждали его с утра. Госпожа волн предлагала разделить ответственность меж смотрителями Залов. Она обещала потолковать с Именрой, Сафар и Ханнан – с собственными учениками, создав иллюзию доброй дюжины старших и самых могущественных магов, которые решили то, что решили. Обвинить всю верхушку Круга непросто. Нет, они не осмелятся… Но этот Расин, он допытывался о причинах, зная, что высшие чародеи не готовы рассказывать о нагади.

Все не то! Расин не полезет на рожон, на сей раз трюк пройдет, но напряжение в Круге не исчезнет. Скорее, наоборот: оно только усилится.

Самер поднялся, с высоты ступеней разглядывая спорщика.

– Ты в третий раз упомянул Царя Царей. Как будто намекаешь, что я верен сперва ему, а уж затем Кругу.

– Я такого не говорил, мудрый!

– Нет, ты просто оставил закладку: один раз, второй… чтобы потом, когда книга начнет сама раскрываться на нужной странице, ты к ней вернулся.

Поколебавшись мгновение, Верховный спустился в центр зала, точно простой докладчик, держащий речь перед Советом.

– Хорошо. Если хочешь, я расскажу о преступлении Хоран. Учти, что рассказ будет долгим.

– Первый, мы все обсудили! – прокаркала госпожа волн. – Мы сошлись, что это неразумно.

– Это неразумно, Лайла, – спокойно согласился Верховный. – Но еще хуже делать вид, будто мы водим Круг за нос.

Похоже, он поступил верно: лица в первом ряду смягчились, во взглядах читался намек на одобрение. Боги, он уже позабыл, каково это – стоять здесь, внизу. Ряды скамей поднимались выше его роста, четыре сотни взглядов были прикованы к нему. Верховный облачился в тяжелые официальные одежды, но и в них он чувствовал себя уязвимым и беззащитным.

Высоко подняв голову, словно ученик перед наставником, Самер начал отчет – уже в который раз за горсть дней. Шепотки и приглушенные возгласы вынуждали его говорить все громче, но, когда он закончил, скамьи окутала тишина.

– Это и есть причина нашего молчания, – подытожил Верховный. – Среди нас те, кто получают от нагади силу, если не в этой обители, то в других. И поэтому же я решился обо всем рассказать: они только и ждут раскола в Круге.

– Прости меня, мудрый, но мне все видится в ином свете, – маг воздуха говорил вежливо, однако взгляд его был холоднее гадюки.

– Расин, хватит мутить воду! – отрезал тучный чародей в алой ковве.

– Дайте ему сказать!

– Мы должны услышать всех!

Именра сидела в паре шагов, холодная и недоступная. Обижена? Рассержена? Боги, и он еще удивлен: да весь Круг рассержен и растерян, просто одни готовы зайти дальше других.

– То, что ты рассказал, мудрый, многое объясняет, – продолжал Расин. – Но вопрос, который мы подняли, теперь стоит еще острее. Да, я по-прежнему не уверен, что Хоран заслужила такую казнь. Она совершила страшное преступление – но в глазах двора. Для Круга бедная женщина лишь оказалась падкой на золото – серьезный проступок, но не тот, за который казнят. Если бы мы попробовали…

– Мудрый все объяснил! Чем ты слушал, Расин? – с места перебил наставник землеописания.

– Я не закончил, – поджал губы маг. – Соглашусь с Первым, дело сложное и запутанное. Я не разделяю всеобщего убеждения, что следовало сразу сдаться. Даже если отложить этот вопрос в сторону… Даже если! Другой вопрос встает в полный рост, еще острей, чем прежде! Когда Кругу угрожают – и извне, и изнутри, – братья, хотим ли мы, чтобы за тысячи жизней отвечал умный, способный, но такой молодой чародей? Не управлявший Залом, всего пару лет посидевший в Совете? Едва переваливший за тридцать?

Самер чувствовал, как прилила к щекам кровь. Если бы змей знал, как соблазнительно звучат его слова!..

– У тебя на примете другой? – прямо спросил он.

– Любой из смотрителей Залов, – мягко ответил маг. – Любой. Я ни в чем тебя не виню, мудрый. Но вопрос не праздный…

– Довольно, Расин, – прервал его господин ветров.

– Они и сейчас помогают тебе, но…

– Довольно!

Не дожидаясь конца перепалки, Верховный повернулся к спорщику спиной. Он занял место в ряду высших чародеев, когда ругань и споры вдруг стихли. Это Сафар поднялся со своего трона.

Вот уж кто управлял настроениями Совета. Несколько мгновений господин ветров молчал, приглаживая усы.

– Расин из моего Зала, но это не значит, что я его поддерживаю, – для начала коротко пояснил Сафар.

Он вновь умолк, но садиться не спешил, словно крутя в уме головоломку. Зал совсем затих, ожидая продолжения. Тишина стала такой плотной, что клинок и тот застрянет.

– Не знаю, откуда вы взяли про давнюю дружбу Царя Царей и Верховного, – заговорил смотритель. – Это сделка, ее заключили три луны назад. Юный владыка бессилен, но сейчас он наш единственный союзник. И Первый – единственная ниточка к нему.

Смотритель вновь пригладил усы. Самеру не понравилась задумчивость в его взгляде.

– И все же в словах Расина есть правда. Четыре года назад был жив старый Газван, а на трон взошли юный царевич и его соправитель Мауз, оба благоволили Кругу. Мы поверили, что годы резни и притеснений кончились. То была ложная заря.

Все взоры в палате направлены на Сафара. Сейчас он продолжит – и все тщательно построенные замыслы рухнут.

И Самер не ошибся.

– Темное время… – проговорил господин ветров. – Еще темнее оттого, что мы к нему не готовы. В такие годы нельзя быть Первым только за выдающийся Дар.

Верховный сдержал рвущиеся с уст ругательства. От стены к стене по залу побежали шепотки, становясь все громче.

– Вздор! – опомнилась госпожа волн. – Что ты предлагаешь? Сменить власть в Круге?

– Никак нет, Лайла, – спокойно отвечал смотритель. – Первый останется на своем месте, ему исполнять сделку и принуждать царя, если придется. Но править в Круге должны опытные маги. Мы должны забрать часть полномочий.

Собрание разразилось криками. Все повскакивали с мест и заговорили одновременно, споря, объясняя и перекрикивая друг друга.

– Чтобы он стал беспомощным, как юнец на троне? – в воцарившемся гвалте смотрители обсуждали его не таясь.

– Чтобы мы стали столь же сильными, как советники, – пояснил Сафар.

Впрочем, их уже никто не слушал. Сперва с задних рядов, а потом и по всему залу прокатилось: «Голосование! Надо голосовать!» Маги устремились в центр зала, где брались за руки, словно затеяв хоровод. Все новые чародеи вступали в круг и объединяли силы, вскоре воздух в палате Совета потрескивал от сдерживаемой мощи.

– Пойдем, Лайла, – Сафар церемонно подал чародейке руку. – Ханнан… Еще немного, и Круг проголосует без нас. Верховный…

Смотритель протягивал старинный посох, оплетенный резными символами стихий. Стоило Самеру взять его, и высшие чародеи поспешили вниз, чтобы присоединиться к остальным.

Можно ли еще хоть что-то изменить? Нет.

Окованное железом оконечье со звоном опустилось на мраморные плиты.

– Кто поддержит господина ветров и ограничит власть Верховного? – громко спросил Самер.

Первый стоял спиной к глыбе киновари, совсем рядом – он кожей чувствовал устремившуюся в камень силу. Словно солнечное тепло на плечах. Волоски на руках встали дыбом, как во время грозы.

Он вновь ударил посохом оземь.

– Кто против и хочет оставить власть Верховного неизменной?

Новый поток силы, от которого заныли виски. Самер ждал, сколько мог, но все же опустил посох в третий раз. Чародей обернулся.

Камень Круга не лучился ослепительным светом, как бывало, если собрание голосовало единодушно, но и не темнел, как грозовая ночь. Ломаные алые грани источали неяркий и ровный свет: так горят масляные лампы, укрытые бумажным абажуром.

Все ясно без слов, но порядок есть порядок, так сказал бы Кадар, и Первый произнес:

– Круг сказал свое слово. Решение принято.

Собственный голос показался ему хриплым и надломленным.

Лайла умела быть настырной и оставалась сильной чародейкой, несмотря на возраст: Верховный своим ходом дошел до башни Основателей, но госпожа волн уже поджидала его в покоях под крышей. Она переходила от кресел к столу, от стола к шкафу с книгами, поглаживая темное дерево и обводя инкрустации.

– Прошу прощения, мудрый! – Ндафа был тут как тут. – Я не смог оставить старую женщину на лестнице.

Старая женщина только что перенеслась на тысячу локтей, прямиком из палаты Совета, но это он объяснит воину позже. Самер лишь кивнул.

– Хорошо. Подожди, пока мы закончим.

– Полвека назад я мечтала занять эти комнаты… – проговорила Лайла, стоило Ндафе выйти.

– Ничего. Скоро. Не займешь по форме, так будешь править из своих покоев.

– Все это ничего не значит! – горячо заверила чародейка. – Ничего, слышишь? Сафар не получит власть, пока я и Ханнан на своих местах. Делай, что нужно, а мы поддержим!

– Кажется, вам тоже перепало немного власти, – маг сорвал тяжелый черный кафтан и отбросил прочь, не обращая внимания, что тот соскользнул с кресла на пол. – Зачем стараться, я и так все сделаю. А если что, вы меня принудите.

– Не язви. И без тебя тошно.

– А почему мне не язвить, Лайла? – Первый упал в кресло. – Я получил ровно то, что хотел: снял ношу, которая мне не по плечу. А как вы ее поделите… все Сафару или вам тоже немного – это уж как вы договорились.

– Ты же не думаешь… – чародейка задохнулась от негодования, – что это представление, что… что мы вместе это подстроили!

Нет, сказать по правде, Самер так не думал. Но он ненавидел себя еще сильнее, чем с утра – если такое возможно, и был не расположен к вежливой беседе.

– Не знаю, о многомудрая Лайла, даже не знаю… Я должен исполнять сделку и слушаться. А все, что свыше, не моего ума дело.

– Ты просто… ты надо мной насмехаешься!

Конечно, не без того. Но он злился на себя куда больше, чем на Лайлу. Пока госпожа волн осыпала его площадной бранью, Самер смотрел на чародейку. Маг привык думать, что он лишь марионетка, что старые опытные чародеи отпустили ему столько власти, сколько сочли нужным. Он будто бы впервые заметил… боги, насколько же она стара! Все они – и Ханнан, и старший наставник, и особенно госпожа волн – все старики. Мудрые. Опытные. Но ни один не оказался дальновиднее. До сих пор Самер барахтался в бурных водах, зная, что за спиной стоят истинные правители Круга. А выходит, за спиной была горсть стариков, которые так же цеплялись за него, как он за них.

От этого становилось еще страшнее.

– Я сказала: ты останешься Верховным, хочешь этого или нет! – гневно закончила госпожа волн.

– Я догадался, что ты мне угрожаешь, – он постарался улыбнуться. – Прошу, давай поговорим об этом завтра. Или послезавтра. Когда станет ясно, что мы натворили.

Чародейка все еще кипела негодованием – дверь за ней захлопнулась с треском. Самер застонал и с проклятием рванул ворот коввы. Ндафа не потрудился закрыть ставни или задернуть занавеси: за пару звонов воздух в гостиной стал тяжелым и влажным, так что было трудно дышать. Маг устало провел рукой по лицу и начал растирать шею, когда телохранитель бесшумно скользнул в комнату.

– Все так плохо? Я уже знаю о голосовании.

Лайла, как всегда, не замечала простых смертных: ее не заботило, что Ндафа может услышать крик.

– Круг сам не понял, за что проголосовал, – проворчал Самер. – Ограничить власть Верховного, отдать смотрителям… да, но что забрать и как отдать? Думаю, будут еще голосования, а мы пока поогрызаемся.

– Совет додумался или его надоумили?

Ндафа сразу вычленил главное.

– Хотел бы я знать!

Квадрат солнечного света подползал к ногам чародея. Бормоча ругательства, Верховный выбрался из кресла.

– Расин, мой оппонент, из Зала Ветров, – начал пояснять он. – Но это ничего не значит. Мало ли, кто из какого Зала? Мне показалось, громче всех с задних скамей кричали ученики Сафара. Но я боюсь ошибиться и не знаю… он все заранее задумал, наш господин ветров, неужели он потому и согласился, еще тогда, неделю назад? Отдать Хоран, чтобы все пошло вразнос? Или в самом деле мне не доверяет? Он один или другие смотрители тоже? Ты видишь, Ндафа, из меня заговорщик еще хуже, чем почтительный сын… Я ничего не предусмотрел. Искал в своем доме чужаков, а в спину ударили домочадцы.

Он прошел к столику с кувшинами и поболтал в воздухе бутылью.

– Вина?

– Себе налейте. Вам нужнее.

Телохранитель поднял упавший кафтан и аккуратно развесил на спинке кресла. Самер послушался и одним глотком осушил чашу.

– Мне хочется прийти на Совет и при всех содрать с себя черный наряд, – с досадой произнес Первый. – Но, Бездна, я просто не могу! Нас обложили голодные шакалы со всех сторон, а я… а я воюю со своими.

– Ну, пока это не война, – проворчал Ндафа. – Пустые разговоры. Бахвальство. Ваш батюшка сказал бы, что павлин трясет хвостом. Когда вы поставите этого Сафара на место, у остальных появится повод задуматься.

Как славно было поддаться уверенности в его тоне, его убежденности, что склоки Круга – дело почти решенное. Но маг хорошо помнил, как тем же тоном убеждал Именру: все будет хорошо, моя девочка, – так он говорил, – место в Совете твое по праву, ты сама знаешь. Боги, сколько же лет прошло… Они оба забрались слишком высоко, чтобы оставаться просто любовниками.

Именра. Вот кого ему сейчас не хватало.

– Прости, что ты сказал? – переспросил маг. Ндафа распинался уже не меньше минуты. Проклятье, он совсем раскис!

– Жалимар из Ночного двора, – терпеливо повторил воин. – Я разузнал, где его нашли советники.

– Старый верный солдат? – предположил Самер.

– Гафир-ха-гафир, страж над стражами. Бывший главарь ищеек.

Верховный выругался.

– Еще один враг. Как будто старых было мало… И не солгал, чтоб его! Наверняка он знал старика, – мрачно изрек маг.

– Есть еще кое-что. Пока шел Совет, приходил посыльный. Я счел возможным прочитать письмо, оно от джамайского хлыста.

– Еще дурные вести? Что там?

– Сначала я решил, что ничего особенного. Напоминает о вашем обещании… ну, о парне, что порезал сына, – Ндафа прошел к столу и взял лист дорогой бумаги. – Но дальше тут… он нашел след колдунов, вот только люди, которые их выслеживали, исчезли. Как сквозь землю провалились. Вечером поднялись в свою комнату в харчевне, а наутро никого.

– Неудивительно, – желчно бросил Самер. – А чего он ждал?

– Хлыст не пишет, чего ждал, – с усмешкой отозвался воин. – Старина Джалид даже выбрался из своей провинции. Смерть здесь, смерть там. Каждого мертвеца не отследить, сотни людей гибнут ежедневно. Но, в общем, хлыст уверен, что колдуны движутся к столице.

– Когда? – Искра интереса заставила мага вернуть бутыль на столик. – Когда это было?

– Около месяца… – Ндафа еще раз пробежал взглядом строки и отложил послание. – Они медленно, но верно двигались на запад, целый месяц.

– Это первые хорошие вести за неделю, – Самер невольно улыбнулся. – Их нужно перехватить в предместьях, слышишь? В городе они быстро затеряются.

Он расхаживал перед холодной жаровней, перебирая новости в уме.

– Боюсь, они уже в столице, – Ндафа оторвался от созерцания сцепленных рук. – Я приставил четверых парней к воротам, как вы и просили. Убийцы вошли в город второго дня. Мы бы и не заметили, не увяжись за ними стража.

– За ними приставили хвост?

– Что-то навроде. Но мои парни знают дело. Вояки проводили колдунов до храма в квартале иноземцев, но Нженга отыскал самое лежбище. Сегодня доложился! – с гордостью отметил воин. – Это в северных пригородах, когда-то был район богачей.

– Храм Господина Сил! – Верховный сжал кулаки. – Конечно, куда им еще податься?

– Вы думаете…

– Нет, Ндафа, храм настоящий. Сотни иноземцев не могут быть заговорщиками. Но это лучшее место, чтобы найти наставника, передать весть другому беглецу… Бездна! Темерас – покровитель чар. Узнай, кто еще их ищет! И отдай распоряжения сейчас. После заката мы отправимся в гости.

– Вы и правда… – Воин удивленно моргнул, но быстро перешел к делу. – Вам не нужно предупредить Совет или высших чародеев?

– Ханнана и старшего наставника. Возможно. Да, понадобится помощь. Особенно, если заморский змей там же, – Первый кивнул, плеснул себе вина и с усмешкой поднял чашу. – За тебя, мой друг! За первую добрую весть.

– Если она добрая, – воин не выглядел убежденным. Однако морщины у него на лбу все же разгладились.

– Да, колдуны могут и опять сбежать, – чародей посерьезнел. – Будем надеяться, на этот раз мы их не упустим. И что никто не погибнет. И еще что мы не лезем в зыбучие пески, которые поглотят нас с головой. Будем надеяться, Ндафа! Боюсь, надежда – это последнее, что нам осталось.

13

Затхлый подвал где-то в столице, 10-е или 11-е месяца Эпит

Избегая резких движений, Джен осторожно потерся о колени лицом. Капли жгучего пота скатывались по вискам, по лбу и норовили попасть в глаза. Руки ему связали за спиной, в запястьях и локтях, и еще один ремень стянул лодыжки.

Как будто у него остались силы встать!

Он очнулся здесь, в подвале с грязными стенами из саманного кирпича. Даже не подземная комната… так, закуток более обширного подпола, освещенный коптящей масляной лампой. Ее оставили прямо на земляном полу, и почти звон Джен следил за нитью дыма, что скрывалась во мраке под потолком.

Он уже понял, что ему не добраться до ремней, онемевшие пальцы бессильно скользили по путам на ногах. Он пытался высвободиться, как только очнулся, когда страх придавал ему сил. Теперь же дурнота пришла опять, и он не мог даже попробовать еще раз. Это зелье, которое он вдохнул. Голова была пустая и гулкая, а тошнота – словно в животе свернулся клубок змей. Должно быть, он вновь терял сознание – Джен ловил себя на том, что приходит в себя, стоит привалиться спиной к стене: казалось, плечи вот-вот вывернутся из суставов.

Если бы он хоть что-то понимал! Знай юноша, как угодил сюда и зачем, – боль бы и та притупилась. Отец рассказывал о подпольных рынках рабов, что прячутся в столичных трущобах и в подвалах грязных харчевен. Это разумно и понятно… но нет. Слишком просто.

Колдуны. Они все-таки его нашли.

Джен попробовал пошевелить ногами, чтобы разогнать кровь, но задохнулся от боли. Воздух был спертым, а жара – ну точно в кузне. От пота рубаха прилипла к спине.

Джен вздрогнул, услышав наверху глухой удар. Что-то уронили… нет, похоже на стук крышки люка. А вот и скрип приставной лестницы. Четверо. Кажется, четверо: в закутке сразу стало слишком тесно, ни пересчитать, ни рассмотреть похитителей как следует. Один зашел юноше за спину, другой, тучный мужчина с бамбуковой тростью, загородил телесами проход.

Грудь у него была, как у женщины, но юноша не улыбнулся. В свете лампы на стене плясала необъятная тень.

– Кто тебя послал? – без предисловий спросил толстяк.

Спроси он «На кого работаешь?» – и Джен бы точно ответил, но вопрос оказался неожиданным.

– Я… меня никто не посылал, – прохрипел юноша.

Толстяк без предупреждения огрел его тростью. Удар пришелся в плечо, и юноша едва не взвыл, но от боли у него перехватило дыхание.

– Кто тебя послал? – повторил жирдяй. – Что ты вынюхивал?

– Я ничего не вынюхивал! Не знаю, чего вы… – Джен поперхнулся объяснениями. – Куда послал? О чем вы…

Трость опустилась снова, и на сей раз юноша не сдерживался. Собственный крик еще звенел у него в ушах, когда после нескольких ударов мучитель остановился.

– Я знаю, что ты гафир. Что вам известно? Что ты искал?

Джен был и рад ответить: вас, вас я искал, колдунов – которые нашли его куда быстрее, чем он их. Но боль затуманила мысли. Все, о чем он мог думать, – это как бы его не вырвало.

– Я не… не знаю, – медленно проговорил юноша. – Я ничего не знаю. Что вы…

Удары посыпались один за другим: по спине, плечам, рукам. Джен только и мог, что уткнуться лбом в колени и втянуть голову в плечи. Юноша не знал, сколько это продолжалось, и быстро потерял счет ударам. Он даже не сразу заметил, когда толстяк выдохся.

– …его убьешь, – знакомый голос доносился издалека. То был мужчина, что говорил на мосту. – Зачем… еще допросит лучше тебя…

– Как? Как его допрашивать, песий потрох! Мы же не можем его околдовать!

– Лучше избить его до полусмерти? – спокойно спросил второй.

Голос уплывал, шум в ушах заглушил бы кузнечный молот, не то что человека. «Наверное, я никогда не узнаю, как он выглядит, ублюдок…» – подумал Джен, когда сильные пальцы за подбородок подняли его лицо к свету.

– Ты думаешь, если ты гафир, я ничего не смогу сделать? – прошипел толстяк. Дыхание колдуна было жарким и влажным, как воздух в горячих купальнях. – Дар защитит тебя, но не вещи вокруг.

Ремни на запястьях вдруг сжались, медленно выкручивая парню руки. Молодой человек, что стоял поодаль, поморщился.

– Прекрати, – выдохнул он, но мучитель только улыбнулся, не обращая внимания на спутника. Джен заметил, что губы толстяка дрожат: не то от удовольствия, не то от ненависти.

– Я могу поджечь на тебе одежду, – тихо проговорил жирдяй.

– Хватит, Селка́т!

Вот, снова тот, что притащил его сюда. Толстяк наконец-то отстранился. А ведь он… он ненамного старше, вдруг понял Джен. Это неверный свет, размеры и выступивший на дебелых щеках пот обманывали глаза, но ему еще не было и тридцати.

Тяжело опираясь на трость, пленитель поднялся.

– Зевах отчего-то решил, что ты просто мальчишка. Нищий крысеныш, решивший огрызнуться. А ведь я говорил, что ничего не бывает просто так! – Он потряс тростью, словно кнутом. – И вот ты здесь. И оказался ищейкой.

О чем это он? Впрочем, положа руку на сердце, Джену стало все равно. Плечи горели, юноша чувствовал, как по спине струйками сбегает кровь.

– Пошли, Селкат, – сухо произнес второй колдун. – Ты хотел его видеть? Ты увидел. Пусть Зевах сам с ним разберется.

Толстяк повернулся к Джену спиной и пошел прочь, остальные потянулись следом. Масляная плошка мигнула, когда крышка люка с грохотом захлопнулась.

Для юноши вновь началось мучительное ожидание.

Долгое время – Джен не мог сказать, сколько – он просто сидел, не думая ни о чем. Все тело ныло, словно по нему проехалась телега. В голове не осталось ни единой мысли, юноша тонул в патоке: в полумраке, в неверном мерцании лампы, своем страдании. Потом он понял, что живот скрутило от голода, и то был плохой знак.

Выходит, осталось недолго? Иначе бросили бы хоть черствую лепешку. Чего они тянут? Как назло, он не помнил, о чем говорили похитители, весь разговор смазался, потонул в сплошном омуте боли. Разве что слово «допросит». Кто, зачем?.. Впрочем, нет. Юноша запомнил главное.

Зевах.

Как скоро достойный его хватится? Под вечер они хотели обсудить «Истоки силы», но по ощущениям дело шло уже к следующему вечеру. Отыщет ли его вельможа? «Он должен найти их и разнести в клочья! – повторял юноша. – Он обязательно найдет! Йесод не мелкий дворянчик, он брат советника». Но тут же начинал с собой спорить: «А если подумает, что я просто ушел? А если и не подумает – шевельнет ли хоть пальцем?» Джен знал, как жалко выглядят его потуги убедить самого себя.

В конце концов, он начал ускользать в забытье, но и не думал сопротивляться.

Грохот. С потолка стала оседать пыль, как мелкий дождь, вмиг покрыв спину и плечи юноши. Масляная плошка, едва тлевшая в последние ползвона, мигнула и погасла. Наверху что-то происходило. Колдовство? Схватка? Джен завалился на бок и как мог пополз. Грубая солома на полу колола кожу, пахла прелью, мочой и застарелой кровью. Раны на спине жгло огнем.

Он сам не знал, куда ползет. Просто сидеть и ждать, когда за ним придут, было… это было выше его сил. Еще удар сверху, на этот раз слабее, но балки под потолком затрещали. Потом вдруг крышка люка откинулась, и в подвал проник свет факелов.

– Здесь подпол, – старческий скрипучий голос.

Джен попытался отползти от пятна света. Связанные ноги тщетно елозили по полу.

– Держись рядом, старый человек, – юноша никогда не слышал такого рычащего говора. – Сказано быть под рукой. Мудрый кликнет в любое время скоро.

Иноземец. Все-таки за ним пришли. Джен перекатился на живот и попробовал встать на колени. Он должен встать! Даже если простой пинок повалит его наземь.

– А если там кто-то есть?

– Здесь у них везде западня.

Юноша замер, как от удара плети. «У них»… Боги, только бы не ошибиться! Первая попытка подать голос исторгла из сухой глотки хрип. Джен сглотнул и закашлялся от мерзкого вкуса во рту.

Что было дальше, он помнил смутно. Лицо черное, как у духа камня, или дюжина лиц? Они попеременно таяли и всплывали вновь, сверкая белыми глазищами. Мысли разбегались. Еще одно колдовство? Но разве не люди достойного… Может, духи наконец-то сжалились над ним и забирают к себе?

Потом вдруг тысячи булавок воткнулись в мышцы – кровь начала поступать в руки и ноги.

– Осторожно, он весь в крови…

– …забили?

– Да уж, зверски.

Не сказать, чтобы Джен пришел в себя, нет, просто дурнота немного улеглась, так что юноша вновь начал слышать и видеть.

– Шевелись, парень, – говорил старик с выцветшими, почти прозрачными глазами.

Его подняли с двух сторон, дав пару мгновений овладеть ногами. Джен не сразу заметил, что они уже не в подвале. Сарай или пристройка для слуг. Дверь распахнута настежь, слабый лунный свет сочится сквозь пустое окно и серебрится в луже у порога.

– Давай же, пожалуйста! – просительно проговорил старик. – Нам надо уходить.

И они шли – верней, ковыляли – мимо темных заброшенных построек. Далеко, в сотне-другой локтей за закрытыми ставнями горели лампы, но во дворе было темно и тихо. Ни отголоска того грохота, что вырвал юношу из полного кошмаров сна. Луна высветила шершавые стены и высокие, по пояс, сорняки вдоль запущенных дорожек. Какой-то сад или… или заброшенный дом богача.

– Первый говорит, один мертв, – сказал старик. – Но змея нигде нет.

– То плохо. И не значит опасность ушла.

Разговор как будто доносился издалека. Юноша сосредоточенно переставлял ноги, чтобы негаданным спасителям не приходилось его тащить. «Неужели достойному служат чужеземцы?» – вскользь подумал Джен, когда старец выдохнул:

– Погоди! Там кто-то есть.

Юноша едва не упал – старик спихнул ношу спутнику и двинулся в глубь зарослей.

– Где видишь?

Ответа юноша не слышал. Его вдруг окатил холод. Резкий и внезапный, как пощечина. Он пронизывал до костей и выжимал воздух из легких.

Чужеземец первым пришел в себя: стиснув руку Джена, он потащил парня прочь. Они рванули по безлюдной улице, под гору, потом в первый же проулок, а затем еще один и еще… Юноша споткнулся и чуть не упал, но пришелец упрямо волок его за собой, пока они не миновали несколько дворов, проходов и пустынных аллей.

Только тогда спутник отпустил руку Джена, и парень осел где стоял, прямо в пыль. После потустороннего холода тепло нагретой за день земли казалось божественным, встать значило выпустить его из рук.

– Ты все хорошо? – раздалось над головой.

Боги, а ведь ему не привиделось: иноземец был черным как смоль. Он носил безрукавку из вареной кожи – всю в металлических пластинах. Воин. Островитянин. Юноша раскрыл рот ответить, когда старческий голос просипел:

– Я живой. Не знаю, хорошо это или плохо.

Значит, старик следовал за ними.

– Что это было? – впервые подал голос Джен.

Молчание. И звенящая тишина. За месяц в столице юноша привык слышать, как перекликаются царские стражники. Но в подворотне безмолвие нарушал лишь шорох мышей и ящериц, что копошились во тьме. Боги, куда их занесло? Да и эти двое все меньше напоминали спасителей.

– Что это было? Кто вы? – громче повторил Джен.

Старик сплюнул.

– Для тебя, парень, это дух, – с отвращением проговорил он.

– Что значит – для меня? Кто вы?

Но старик его уже не слушал.

– Двое мертвецов, – медленно и тихо, точно прислушиваясь к далекому эху, заговорил он. – Зеваха и змея нет, и в доме пусто. У Первого возникла трудность… знаем мы эту трудность. Еще трое мертвы. Джелага́т. Ванджи́ру. Йего.

Старик напоминал базарного предсказателя, и на словах незнакомого языка Джен оставил надежду его понять. Тонкий дрожащий голос вовсе не казался смешным, скорее придавал его речи зловещее звучание.

– Мы возвращаемся, – заключил старик. – Мудрый открывает Врата. Скоро он заберет нас к себе.

И щелкнул пальцами.

Крохотный огонек выхватил из мрака тучи мошкары и распугал ящериц. Призрачное пламя и скачущие тени сделали старика похожим на священного безумца, с всклокоченными космами, неровной седой щетиной – и юношу прошиб холодный пот.

На сей раз он не колебался и не тратил драгоценные мгновения.

Рывком вскочив – откуда только силы взялись? – Джен сбил колдуна с ног, повалил наземь и устремился прочь. Стены заброшенных домов как будто раскачивались в темноте над ним. На бегу он рванул прилипшую к телу рубаху – в подворотне было жарко и тесно, и как ни хватай ртом пыльный ночной воздух, душно так, что нечем дышать.

Тычок угодил между лопаток, ровно там, где бамбуковая трость не оставила живого места. Задохнувшись от боли, Джен упал, почти перекувырнулся и впечатался в бесформенную груду раскрошившегося кирпича.

Чернокожий верзила легко подмял его под себя, металлические пластины больно впивались в кожу. Сжав зубы, чтобы не закричать, когда мусор и каменная крошка вдавились в спину, парень не сразу заметил кончик кинжала, подрагивающий у его глаз.

– Так-так-так, – старик пощелкал языком. – Так-то ты благодаришь старину Кадара, да? И по-доброму советую: брось камень.

Крючковатый, точно деревянный палец указал на обломок кирпича, который Джен успел крепко сжать. Громила оскалился и без усилий поднял юношу в воздух, с глухим стуком камень упал в пыль.

– Ты колдун, – задыхаясь, прохрипел юноша. – Убийца… Чего вы хотите… тянете… делай свое дело, и покончим…

– Ну, чего от тебя хотели нагади, о том тебе лучше знать, – проворчал старик. – А я хочу просто сдать тебя Верховному, и чтобы ни моя, ни твоя шкура не пострадала.

У Джена не осталось сил сопротивляться. Минутный порыв прошел, и юноша попросту обмяк в руках чужеземца. Какая разница? Желтый бог смерти и его свора съели все, что у него было, все, кроме жизни, и если им нужна еще и она, то пусть забирают.

– Вот и хорошо, вот и славно, – говорил меж тем старик. – Ты обещаешь сидеть тихо и не рыпаться, хотя бы пока Верховный на тебя не глянет. Так?

Джен только промычал в ответ. Чужак ослабил хватку на горле юноши и отступил.

– Мой нож близко у руки, – гортанно произнес он.

Парень без сил сполз по куче обломков наземь и набрал в грудь воздуха спросить, когда черный кулак вдруг прянул в лицо, и над юношей сомкнулась темнота.

Он очень долго падал, словно его проглотило исполинское чудище, только вот у глотки не было ни конца ни края. Во сне стояла тьма, и живот юноши свело от страха, от холода, от вони старых увядших цветов. Бесчисленные руки тянулись к нему из мрака, бесчисленные голоса сливались в один, голос Сахры – она умоляла прийти, защитить, уберечь ее от надругательства.

Потом вдруг глотка кончилась и выплюнула Джена в пустоту, состоящую наполовину из тьмы, а наполовину из пламени. Еще немного – и юноша понял, что пустота вовсе не пуста. Оно было везде: не сверху или снизу – просто везде, и говорило, кричало, хныкало тысячей голосов. Многоголосье сводило с ума. Джен сам не заметил, как добавил свой крик к общему хору.

От крика он проснулся. Долго глядел на край тугой подушки и полуночно-синий ковер – как странно, ведь он никогда не спит на животе? – припоминая, где он и куда его занесло вчера. Вспомнил, осторожно пошевелился. И не слишком уверенно решил, что будет жить.

– Очнулся?

Голос был низким и звучным. Говоривший, наверное, сидел, облокотившись на спинку кровати – Джен чувствовал дрожь, что передавалась дереву. Не дождавшись ответа, незнакомец хмыкнул:

– Странное дело, ты не маг. Даже хуже – ты гафир. Но мучаешься кошмарами, как я и высшие чародеи. Что ты видел? Вот сейчас?

Пустоту, полную голосов. И Сахру.

– Я… я не помню, – солгал Джен.

– Шепот? Темнота, великая сила… что? – допытывался незнакомец.

Быстрым движением, точь-в-точь как толстяк в подвале, он взял юношу за подбородок и поднял лицо к свету, на миг Джен увидел нового тюремщика. У того был странный разрез глаз: слишком узкий на гладком упрямом лице, внешние уголки опущены – так что взгляд казался обманчиво сонным. В действительности смотрел он жестко и недоверчиво. Это продолжалось всего мгновение: раны и кровоподтеки разом проснулись, юноша сцепил зубы от боли, и вельможа отпустил его.

Как там его назвал Декхул? Сар-Алай, родовое имя засело в памяти, а вот первое стерлось, сколько ни вспоминай.

Верховный колдун встал и отошел к окну. Гладкий дорогой атлас шелестел, как змеиная чешуя.

– Я должен извиниться за своих людей, – услышал парень. – Ты был не в себе, Нженга выбрал простой способ тебя утихомирить.

От притворного сожаления становилось тошно. Это еще хуже побоев, впрочем… «Как знать, как скоро дело дойдет до них», – подумал Джен. Он вновь приподнялся на локтях и со свистом втянул в себя воздух.

– Будешь дергаться, и целители тебя свяжут, – без выражения произнес колдун. – У тебя вместо спины кровавое месиво, бамбук сечет так же хорошо, как плеть. Я мог бы быстро поставить тебя на ноги, но ты гафир, и поэтому будешь поправляться сам.

– Уже второй раз… – проговорил юноша. – Гафир, гафир… все твердят одно и то же.

– Но ты и есть гафир, – колдун в три шага пересек комнату и остановился рядом. Глаза его были темны, как обсидиан.

«Живут обычной жизнью, даже не зная, что у них есть способности». Да нет, не может быть! Не у него, не с ним. Но призрачное пламя в руке Зеваха… хлыщ так ничего и не успел сделать. Или не смог? «Мы же не можем его околдовать!» Но ведь он… он ясно помнит, как мутились мысли там, на мосту, и как тот кренился, а сам юноша отчаянно цеплялся за плиты, чтобы не соскользнуть вниз.

Колдун следил за ним с непроницаемым лицом.

– Зелье, – почти одними губами произнес Джен. – Пришлось пропитать зельем тряпицу, чтобы я отрубился.

– Ну вот и хорошо, что сам догадался. Да, быть гафиром не значит, что на тебя не действуют чары. Этому учат царские ищейки. Ну а сейчас ты просто сопротивляешься.

Верховный помолчал и добавил, как бы подводя черту:

– И моим целителям тоже.

– Что со мной будет?

Глупый вопрос. И всяко не тюремщику его задавать, не колдуну, но уже поздно.

– Я должен подумать, – вид у колдуна был угрюмый. Или, может, то цветные искры в глазах сгустились, так что в комнате как будто потемнело? Наверное, Джен пропустил часть, потому что Верховный говорил: – …вошел в твое сознание, но ничего не разглядел. Обрывки, клочья воспоминаний!

Должно быть, он уже все объяснил – колдун направился к выходу и лишь у самой двери обернулся.

– Не думай, что я оставлю тебя в покое. Если на то пошло, ты в моей гостиной.

Юноша хотел ответить дерзостью, но не нашел слов, а когда придумал ответ, колдун уже ушел.

Джен упал обратно на подушки. Прошло немного времени, когда он понял, что обнажен. Только легкая, почти невесомая ткань укрыла низ спины и ноги, оставив немного места гордости, но это занимало мысли парня лишь мгновение. Монета! Он носил ее в кармане как память о Сахре. «Упрочившийся в свете, живущий вечно» – слова вокруг точеного профиля отпечатались в памяти, но разве в том дело? Это последнее, что осталось от сестры.

Джен приподнялся на локтях, а потом умудрился встать на колени. Комната отчаянно кружилась и снова потемнела, хотя в окно так же лились краски заката. Холодная медная жаровня. Шелковая ширма с караваном. В стенных нишах – книги, душистые свечи и фигурки из черного оникса.

Ничего. Ни монеты, ни его одежды.

«А ты чего ждал!» – напустился на себя юноша. Как будто пленникам оставляют одежду. Зачем? Чтобы они встали и ушли? Держи карман шире!

Джен без сил рухнул на постель, уже не заботясь ни о покрывале, ни о гордости. И все же, что он ответил, этот главный колдун? Как будто он вошел в сознание… вернее, ничего не вышло. Но это значит одно: допрос еще будет, и теперь уж по старинке. «Да какая разница, что он ответил!» – рассудил юноша. Проживет он день или неделю, зависит от того, что рассказать тюремщикам, а Джен не знал, что говорить. Чего они ждут, колдуны? Чего боятся? Такое не разглядишь в жаровне, не прочтешь на корешках книг. Не отыщешь в мутных, словно спьяну, воспоминаниях последних дней.

Ему казалось, он очень долго крутит в уме головоломку, но прошло едва ли несколько минут. После он решит, что делать, а сейчас хотелось одного: хоть ненадолго провалиться в темноту, и чтобы ничего не чувствовать.

«Так много огня. О, Джен, так много… он кругом! Он горит в моих жилах…»

Юноша ворочался, его окружили тени с лицами старухи и пьяницы, нищего старика и убийцы, а огонь и впрямь сочился из их глаз, как гной.

«Оно… распинает меня над землей, я просто… меня растащит в клочки! Я сгораю!»

Сахра кричала о пламени, но Джен промерз до костей и слишком одеревенел, чтобы шевелиться. Да и как спасешься от потустороннего холода, даже зарывшись с головой в подушки? В черной утробе двигались тени, тысячи теней, а краем глаза он видел фигуры изломанные, точно карлики из балагана.

«Забери меня отсюда! Их так много. Я не хочу… я не могу их видеть!»

Порой пламя касалось его лица, как клочья стылого тумана. Боги, да какое пламя? Быть может, Сахра сгорала, но разве то огонь, что не согревает, а выпивает тепло, и жизнь, и силу? Разве то огонь, что не освещает, а тени живут прямо в нем, текут, точно вязкая черная смола?

«Забери!»

Джен очнулся, хватая ртом воздух.

– Что ты видел? Ну? Говори!

Еще пара ночей – и колдун начнет выбивать ответы с каленым железом. «Если у меня будет еще пара ночей», – подумал юноша.

– Отстань от парня! И не вздумай мне мешать.

Новый голос принадлежал старой женщине. Джен сощурился на фигуры, мелькающие в скудном свете. Пока старуха суетилась, Верховный опустился в кресло. Встретившись взглядом с юношей, он пояснил:

– Мы еще раз промыли раны вином и оливковым маслом. Сейчас наложат новую повязку. Там травы, одна мазь, чтобы раны не нагноились, и другая… она холодит кожу и притупляет чувствительность.

– И мутит мысли, как сладкий дым, – сварливо отозвалась женщина.

– Но ведь нам это и нужно, так, Лайла? Мы хотим немного развязать язык и не причинить вреда, – он отмахнулся от ее протеста и глотнул из чаши темного стекла. – Заживет, – заверил он юношу. – Да, спина будет, как у каторжника, но заживет, как на собаке.

– Я закончила, – старуха обошла кровать и всмотрелась в Джена. Едва заметная улыбка смягчила беспокойство в ее глазах. – Самер прав, шрамы останутся. Ты потерял много крови и тебе нельзя бегать, резко двигаться, не то раны снова откроются, но с повязками и уходом… думаю, завтра ты сможешь встать.

– О, это не про нашего гостя! Он режет колдунов одной левой, простым кухонным ножом, – Верховный усмехнулся. – Ндафа говорит, ты не рылся в бумагах? Он считает, что это добрый знак, но, я думаю, у тебя просто не было сил.

Джен потер глаза. Слабый синий свет исходил от витых светильников на стенах. Колдовство. Ни один огонь не светит так ровно и чисто, в холодном свете вышивка на подушках блестела, точно иней.

– Не паясничай, – старуха фыркнула. – Ты так и не кормил парня. Закончим разговор, и сразу пошлешь своих громил на кухню!

– Слушаюсь, о многомудрая Лайла.

Она села, отчего кости колдуньи явственно хрустнули. Верховный подлил ей вина. Однако, когда он обернулся к Джену, глаза его уже не смеялись.

– Нам нужны ответы, парень. Ты не похож на слугу Жалимара, и я запомнил тебя еще в Джамайе. Но тебе и так выдали большой задаток. Пришло время говорить.

– Что… что вы там делали?

Юноша сжал зубы, вспомнив, что лежит перед ними в чем мать родила. Хорошо хоть в тусклом свете не заметен его румянец.

– В Джамайе? Охотился за твоим Зевахом. Правда, я не пробирался ночью в спящий дом и не хватался за нож. Но у меня и так недурно получалось. Если б ты тогда не вспугнул ублюдка, его бы уже насадили на пику.

– С чего мне вам верить?

Колдун помедлил, болтая вино в чаше.

– Например, потому что хлыст требует тебя найти. И я могу больше не водить его за нос, как делаю уже две луны.

Хлыст Джамайи… Джен успел успокоиться в мнимой безопасности столицы, а тот никуда не делся и по-прежнему рыщет, охотится. И ведь это он, главный колдун, сплел колдовской мираж! Если верить Декхулу… Юноша поймал себя на мысли, что уже никому не доверяет.

– О да, он ищет тебя и пишет гневные письма, – подлил масла в огонь Верховный. – Если угодно, я зачитаю, что он…

– Владыка вод! Хватит, – прокаркала старуха. Медные подвески на ее замысловатых одеждах зазвенели. – Как тебя зовут, парень?

Юноша закрыл глаза. Какая разница, сказал он себе. Сколько он сможет молчать? И ради кого? Ради достойного? В животе свернулся холодный клубок, и Джен ответил:

– Дженнах Ишан.

– А твой отец? Кто он?

– Зейд Ишан, лекарь из Джамайи. Был.

– А теперь выкладывай, – приказала колдунья. – Как ты попал в дом выродка, что с ним сделал и как очутился в плену у колдунов.

Размышляя об этом позже, юноша понял, что она заставила его ответить на простые вопросы – чтобы он заговорил. Но в тот миг все вышло, как она рассчитывала: Джен начал сбивчиво, с того, как понял, что Сахре платят вовсе не за полные кружки, – и дальше, как сестра исчезла, как он пробрался в темный сад и как бежал из города.

Пару раз колдуны перебивали его.

– Селкат! Это сын распорядителя ложи. Ну? Что я говорил?

– Четверо? – наклоняясь вперед, вопрошала старуха. Голос ее трещал, как иссохшее дерево. – Ты уверен, что четверо? Не трое? – и тогда Верховный тихо пояснял:

– Но ведь не только в Джамайе. Есть другие ученики.

Когда он закончил, язык у юноши заплетался. Мысли были короткие и рваные, у него никак не выходило сосредоточиться на чем-то одном. Некоторое время он молчал, пока колдуны негромко обсуждали услышанное – их голоса скользили мимо, Джен даже не пытался вслушиваться.

– Но ведь я мог солгать, – вдруг произнес он. Простая мысль оказалась такой неожиданной, что он засмеялся над собственной глупостью и никак не мог остановиться. Сдавленный булькающий смех сотрясал его тело: ни пояснить, что он хотел сказать, ни выдавить хоть слово.

Старуха бросила на спутника встревоженный взгляд. Названный Самером колдун твердо ответил:

– Нет, не мог. Сыворотка впиталась в кровь и действует. Это не дешевое пойло. Если мы сейчас не уйдем, ты продолжишь и честно, как на духу, выложишь все, что хотел бы сделать с той девушкой. И хорошо, если на том остановишься.

– Надеюсь, ты не ошибся с дозой, – буркнула колдунья, и Верховный зачем-то вторил ей:

– Я тоже надеюсь. Я тоже.

Они оба встали: текучие, плавные, как тени из его снов. Подвески на одеждах старухи звякали, а Самер сар-Алай говорил:

– Сейчас придет Ндафа и напоит тебя мясным бульоном. Ему рассказывай, что вздумается, он и не такое видел. Но лучше тебе поспать. Я бы объяснил, что к чему, но побочное действие сыворотки… провалы в памяти… ты все равно не вспомнишь. Слышишь? Жди черного воина и отдыхай! Ты меня слышишь?

Джен слышал, но ответить не мог. Он словно рухнул в глубокий черный колодец, и колдуны бубнили, склонив над ним головы, заглядывая сверху в темноту.

Потом подвески зазвенели в последний раз, хлопнула дверь и наконец настала тишина.

«Хочу, чтобы ты тоже видел проводы, – сказал Самер. – В конце концов, они погибли, освобождая тебя!» Джен застыл у окна, глядя вниз, на залитый полуденным солнцем двор. Юноша был еще слаб, а мысли после вчерашнего мутились, но на ногах он держался твердо. Джен искал взглядом Старый город, но вид заслоняло здание Зала Камня, похожее на уродливую, сжатую в кулак ладонь.

– Их ведь сожгли, – проговорил юноша. – На рассвете, в храме обители. Вы сами рассказывали.

– Оболочки, только оболочки, – туманно ответил колдун. – Их души не будут знать покоя без обряда. Просто смотри.

Самый старший из воинов, в чьих волосах проглядывала седина, принес три бычьих сердца и разложил их на земле, словно то были тела. Квамбай Аба́си и Нженга Абаси, два брата, – Джен уже знал их имена – пропели тягучую песнь, каждый воин сделал траурный надрез на плече. Перечислив замысловатые имена богов, старший перевязал порезы некрашеным полотном.

– Я знал их с детства, – стоя за спиной юноши, проговорил Верховный. – Одним богам ведомо, где их нашел отец… они всю жизнь служили телохранителями. Совсем мальчишки, моложе тебя нынешнего. Один Ндафа уже тогда славился.

Джен не хотел смотреть, как островитянин сжигает сердца в жаровне. Он опять вспомнил, что ни отец, ни Сахра не получили доброго костра. Юноша попятился бы, но за спиной стоял колдун, глядя во двор поверх плеча парня.

– Брат прислал их после того, как я стал Верховным, – продолжил Самер. – Они столько лет служили отцу, а я их не уберег.

Обряд дался ему тяжело, было видно, что Первый скорбит, но Джен мог думать только об одном: что тот рассказал с утра.

Хорошо бы тогда, в Джамайе, он наплевал на стражу и прирезал убийцу, пока тот корчился в крови на полу. Тогда правосудие, по крайней мере, свершилось бы. Временами Джен представлял себе, как это будет: перед сном, глядя во тьму, воображал, как вопьется в ненавистное лицо нож, как он оставит кровавую улыбку поперек горла.

Не надо было ему ходить в храм. Не пошел бы – не попал в плен.

Впрочем, Джен думал и о том, что в таких делах третьего раза не бывает. Он мог бы вырваться из плена или дождаться спасения, разыскать ублюдка и вновь пробраться в его лежбище… и снова потерпеть поражение. Нет, теперь все должно быть наверняка! Нужны союзники. А значит, нужно ждать, помалкивать, искать удобный случай.

Первый неверно истолковал его молчание.

– Но что это я?.. Ты-то мне не веришь, – скривился он.

Самер оставил юношу в покое и прошел в гостиную, так что парень поплелся следом. Когда Джен вошел, Верховный склонился над столиком, где шеренгой выстроились кувшины с вином.

– Разумеется, я лгу, – говорил Самер. – У меня не может быть привязанностей. Мы, колдуны, все больны душой, даже если сами о том не знаем.

Джен не сразу сообразил, что Верховный над ним насмехается.

– Я такого не говорил.

– О, это я и сам разглядел в твоем сознании. Прямо на поверхности.

– И что? Как будто это неправда! – Юноша вспылил. – Я знаю, что вы делали со своими братьями. Эти… ша́ква… маги-рабы. Исковерканные. Без языков, без глаз. Вы отрубали…

– Шахва, – спокойно поправил Верховный. – Мы называем их шахва, дружок.

Не выпуская из рук чаши, он отошел к окну и уставился на Храмовый остров.

– Скажи спасибо дражайшему узурпатору, – добавил он, сделав глоток. – Я ученик старого Верховного и знаю, что нас заставили. Думай головой, парень! Не нам, а твоему узурпатору были нужны маги-рабы, которых можно уничтожить щелчком пальцев.

– И что… – начал Джен, но Верховный его перебил:

– Скоро Азас сообразил: наместники и придворные из кожи вон лезут, чтобы получить ручного мага-убийцу. Вовсе не обязательно дожидаться, пока в Круге появится преступник, а потом увечить его. Можно взять любого мага, который способен на фокусы с искрами. Нацепить ошейник и подарить верному соратнику.

– Это старый царь такое придумал?

– Он, он. Зачем дарить гремучую смесь, это дорого и небезопасно. Возьми бочку песка и напиши на ней «громовой порошок». Но восьмерых узурпатор изувечил по-настоящему.

Джен устал от этих разговоров. Можно сломать сотни копий в спорах, но они не ответят на главный вопрос: что с ним будет. Не желая встречаться взглядом с колдуном, парень сидел, не поднимая головы и обращаясь к тени на полу.

– Зачем это рассказывать? Мне, пленнику?

– Чтобы ты не жил среди мороков, – Верховный повернулся и посмотрел на Джена, измеряя с ног до головы. – Да, ты прав. Ты пленник. В том смысле, что я не могу тебя отпустить. Но это не значит, что ты должен сидеть в застенках в грязном тряпье. Я вообще незлобивый человек. На свою беду, – колдун покачал головой.

Джен не ответил. Он молча опустился на краешек кресла, неловко подобрав полы ученического одеяния.

– Ты, конечно, не спросишь, но я отвечу, – нарушил неловкое молчание Верховный. – Да, твой хозяин ищет тех же колдунов, что и я. Но я не знаю, что он задумал, и потому не могу отпустить тебя восвояси, – он начал загибать пальцы. – И ты гафир. В этой обители засела сотня псов узурпатора, но, сам понимаешь, о них я ничего не знаю, в то время как…

– Будешь ставить опыты? – Джен сам не заметил, как перешел на ты.

– Буду воздействовать на тебя, искать твои пределы. И наконец сны, Дженнах. Сны. И я, и самые сильные маги обители мучаемся кошмарами. Ты видишь те же видения, но твои собратья… те, что следят за Кругом, спят сном праведников. Я должен это понять.

Сахра, зовущая его по имени. Джен ни разу не видел ее: ни в пустоте, ни среди исковерканных тел. Больше всего он боялся заметить сестру среди фигур, которые можно увидеть лишь краем зрения. Против воли он вновь вспомнил черноту и смрад увядших цветов. Юноша скрестил руки, чтобы не выдать внезапную дрожь.

– Дженнах?

Верховный смотрел на него долгим испытующим взглядом. Заплетенные в косицу волосы отливали медью в свете полудня. Мгновения уходили одно за другим, а они все молчали и молчали.

– Скажу больше, – заговорил Самер. – Да, пока я не могу тебя отпустить. Но все…

– Что значит пока?

– Чтобы изучить природу гафиров, не нужна вечность. Я закончу. Или решу, что больше ничего не могу сделать. Тогда – и если Кругу не будет ничего грозить – ты уйдешь. На все четыре стороны.

Видя, что колдун изучает его, Джен постарался сохранить спокойствие.

– Пока я не могу тебя отпустить, – вновь начал маг. – Но ты сам видел, и я твердил все утро: убийца твоей сестры такой же враг мне, как тебе. Ты можешь мне помочь. Тебе не обязательно мне верить, нам незачем друг друга любить, но помочь друг другу мы можем.

– Как? Чего ты хочешь? – Юноша сглотнул.

– Я уже сказал, что мне нужно. Понять твои сны. Узнать больше о гафирах. А тебе нужна голова Зеваха. Ты все равно не можешь вернуться к хозяину или с ножом ворваться в еще один дом, пока сидишь здесь, в обители. Так помоги мне, и получишь голову. Я видел твою ярость и бессилие.

Да, это соблазнительно. Ведь он… он не клялся достойному в верности. Парень вспоминал Сахру, какой увидел ее в последний раз, в водах великой реки. Холодное и жесткое тело, глаза закрыты… гнев Джена за месяц только разгорелся ярче, он сидел в груди, а при мысли о Зевахе закипала ярость, как белый огонь в жилах.

– А если я откажусь?

Тянуть правду из колдуна – все равно что звать родича, что взошел на костер. Верховный небрежно повел плечами.

– Тебя поселят в одиночной келье, с удобствами, но без роскоши. Побойся богов, парень! Тебе здесь не желают зла. Лайла поставила тебя на ноги, ты живешь в покоях Верховного мага! Зачем отказываться? Ты вернешься к хозяину и расскажешь о Круге. Никаких тайн, ты их не узнаешь, но на магов насмотришься. Всего-то, чтобы я не возился с тобой и не тратил время.

Руки у Сахры стали сухими и черными, как у мертвеца, а волосы извивались в воде, как водоросли… Но ведь она и была мертва. Боги, Верховный развесил гроздья крючков, и на каждом – наживка. Если колдуны вцепятся друг другу в глотки… Не об этом ли мечтает всякий добрый житель Царства?

Джен вновь сглотнул. Горло стало сухим, как старая кость.

– Тебе нужно подумать, – решил за него Первый.

И юноша думал – долгие, полные сомнений два дня. А наутро третьего люди Ндафы принесли иссушенные тела новых убитых.

14

Холмы к юго-востоку от Табры, 12-е месяца Эпит

Вечернее небо цветом было как язык повешенного, жаркий ветер с холмов пригибал побитую солнцем траву, почти невидимую в свете гаснущего дня. Несмотря на поздний час, стояла одуряющая духота, и Зено выругалась, когда меж грудей стекла струйка пота.

Поначалу путешествие могло сойти за легкую прогулку. Посланница с любопытством разглядывала рыбачьи поселки вдоль великой реки, разбросанные далеко друг от друга домики с плоскими кровлями. Ветер и солнце выдубили мужчин дотемна, а женщины носили такие яркие платья, что рябило в глазах. Она впервые по-настоящему видела Царство, которое не разглядишь в скрипучей повозке и под охраной дюжины солдат.

Так ей казалось в первый день.

Вскоре они свернули на юг и ехали до темноты, а потом и большую часть ночи. На рассвете пошел дождь, но прохладней от него не стало, лишь воздух напитался влагой, а от мелкой мороси не было спасения. От жирной черной земли поднимался пар. Чем больше удалялись они от Табры, тем пустыннее становилась местность. Деревни встречались реже, дорогу обступили деревья с широкими глянцевыми листьями и белой корой.

– Кость-дерево, – сказал Азрай. – Говорят, Желтый бог помог Нарша́ду сокрушить мятеж брата, но взамен потребовал ребро предателя. Бедняга не смог убить родную кровь, и вместо подношения сжег на жаровне кусок дерева, выточенный, как кость. В ту ночь пожар спалил дворец и полстолицы.

О каком царе он говорит? Наршад ас-Хаджея́ри? Или Наршад Убийца? Признаться, Зено было все равно. Она не отрывала взгляда от земли. В полночь они устроили привал под сенью рощи, отсыревшее дерево и не думало разгораться, а из живых тварей на многие схены, кажется, остались только тучи москитов. То был второй день, а с тех пор их прошло столько, что посланница сбилась со счета.

Они почти не говорили о том, что произошло в Табре. Торговый дом уцелел, но, когда они возвращались в предрассветном сумраке, город напоминал сожженную скотобойню. Все ждали, что к вечеру бунт вспыхнет снова. Азрай даже не заикнулся, что поездка ему не по душе, и после полудня они покинули город.

Оставаясь одна – расседлывая лошадей или собирая для костра хворост, – Зено вновь и вновь думала о ночи в развалинах и о… о существе. Порой посланнице казалось, что все это ей привиделось. Вот только тени и видения не оставляют следов.

Кто первый решил ехать скорее и как можно дальше, держась в стороне от деревенек? Зено могла поклясться: ничего такого она Азраю не говорила. Она оказалась не слишком хорошим политиком, но все же понимала, когда нужно бояться. В груди поселилась холодная тревога, хотя посланница не знала, чего страшится больше. Резни, которую напророчил Ксад? Или… или теней?

– Еще немного и остановимся, – подбодрил ее спутник.

Женщина провела рукой по груди, но тщетно. Одежда стала заскорузлой от пота, а рубаху впору было выжимать.

Когда из-за пригорка долетели отголоски музыки, они оба решили, что ослышались. Все так же молча, не сговариваясь, путники дали коням шенкелей. Деревня разлеглась в травянистой низине, заросли отступали перед широкой поймой и рисовыми полями. Ветер принес запах жареного мяса, внизу и впрямь звенели струны, черные фигурки сновали подобно муравьям.

– Мы довольно далеко от Табры, – неуверенно проговорила Зено.

Воин состроил в ответ гримасу.

– Как думаешь, что там?

– Для празднеств Усира рано, – начал размышлять Азрай. – А до урожая далеко. Выходит, свадьба.

– Мы можем… – Она только начала, а воин уже принял решение:

– Думаю, не будет большой беды, если мы спустимся.

Семь шатров, подсвеченных изнутри, возвышались в ночи, как диковинные фонари. Каждый окружало кольцо огней. Мужчины, по случаю одетые так же ярко, как женщины, плясали, пили и толкались у столов с фруктами, воздушным хлебом и пряными закусками.

Азрай придержал коня, чтобы не выныривать из мрака подобно налетчикам. Но поздно. Их заметили. Свирели и цимбалы и на мгновение не запнулись, все так же выводя плясовой напев. Ближайший шатер сотряс взрыв хохота. Лишь пятеро отделились от толпы, зато их хмурых лиц хватило бы на всю ораву.

– Осторожно. Они вооружены, – вполголоса предостерег воин. – Говорить буду я.

Зено и сама видела ножи и окованные железом дубины. У одного, смуглого и высокого, на поясе висела палица с кривыми, как когти, шипами.

– Мир вашему дому, добрые люди! – обращаясь к нему, заговорил Азрай. – Мы готовы заплатить за ночлег и стряпню, если позволите присоединиться к празднику.

– С чего бы? – прогудел крестьянин. – С вами нам нечего праздновать.

Воин согласно кивнул.

– Ты прав, любезный. Я и не говорю, что мы свои. Просто у нас есть немного серебра, и мы готовы поделиться. Если нас пустят к столам и найдется корм для лошадей.

Один из них, лысый и приземистый, с расчетливым взглядом темных глаз, привстал на цыпочки и быстро заговорил верзиле на ухо. Вооруженный палицей крестьянин задумчиво мял темную бороду.

– Красиво говоришь, – заявил он. – Только у вас мечи, у обоих, и приехали вы не по дороге. Мы тут не любим чужаков.

– Кто же их любит? – Азрай оглянулся на Зено. – Вот мы с женой и готовы ко всему. Грамоты достойного Лесши́вы хорошо написаны, но от разбойников ими не отмашешься. Нас двое, добрый человек. А вас не меньше сотни. Это мы должны бояться, как бы нас не ограбили и не увели лошадей.

– Езжай к старосте, – угрюмо буркнул верзила. – Пусть сам решает и сам берет твое серебро. Ира́т, проводи! – Когда воин тронул коня пятками, он закричал вслед: – И смотрите! Мы с вас глаз не спустим!

Зено молча проехала мимо, не поднимая головы и глядя гнедому в холку.

Дожди последних дней превратили зеленый луг в болото. Крестьяне давно разулись и отплясывали в грязи босиком: в ярких праздничных рубахах и простых холщовых штанах, заляпанных до колен. Они нашли старосту под сенью большого шатра, Зено сразу догадалась, что это он: несмотря на духоту, тот носил верхнее платье из шелка, вышитое виноградными лозами и перехваченное в поясе ремнем змеиной кожи. «Это его дочь выходит замуж», – вдруг поняла Зено. Или сын женится. Достаточно было взглянуть в пьяные и счастливые глаза. Староста почти не слушал Азрая, все больше глазел на посланницу и невпопад махнул рукой.

– Не очень-то радуйся, – прошипел воин, когда они остались одни расседлывать коней. – Я уже жалею, что мы сюда сунулись.

– Нам нужно купить еды в дорогу. – Беспокойство, что не отпускало ее много дней, заскреблось пуще прежнего. Каждый громкий шум: хохот, крики, стук посуды – заставляли ее испуганно вздрагивать. Зено осторожно спросила: – А что тебя встревожило?

– Все вооружены. Так не должно быть на свадьбе… – Азрай нахмурился, пытаясь объяснить. – Понимаю, нож в хозяйстве пригодится. Но палица? Они чего-то боятся. Или сами они… Но и на разбойников не похожи!

– Давай скорее поедим и вернемся к лошадям.

– Я попробую расспросить старосту. Выпил он будь здоров, должен разговориться.

Вспомнив жреца из Табры, Зено усмехнулась:

– Надеюсь, у тебя выйдет лучше, чем у меня.

Как и в обезумевшем городе, воин на мгновение прижал ее к себе, чмокнул в лоб. Ах, если бы и страхи уходили так же просто!

В тени деревьев стихотворец нараспев читал нескромные вирши, слушатели прихлопывали в такт, пока он живописал, как молодой ублажить мужа. Столы ломились от снеди, но Азрай направился прямиком к старичку, что колдовал над чугунным котлом.

– Что стряпаем, отец? – бодро спросил воин.

Не прекращая помешивать, старик поднял водянистые глаза.

– Куропатки с рисом и травами. Мой Нийя́б вот только утром настрелял. – Кожа у него на лице еще больше сморщилась. – А ты не местный, да, парень?

Азрай хохотнул.

– Я уж забыл, когда меня так звали, отец! Мы с женой едем смотреть виноградники достойного. – Он помолчал, но старик продолжал меланхолично помешивать. – Что там, на юге? Варвары опять повадились в деревни?

– Вот оно как, это у вас на севере говорят? Плюнь таким под ноги! Нет, только не в это время года.

– А вы не очень дружелюбны, – Азрай предпринял новую попытку. – Когда мы приехали, несколько парней чуть не развернули нас с женой обратно.

Старик близоруко моргнул.

– Джаха́л-то? Да он со всеми такой.

Он поднял черпак и поболтал в воздухе, проверяя густоту варева. Наполнив две миски, повар сделал знак, чтобы воин оставил деньги себе.

Зено тут же набросилась на свою порцию, в похлебке плавали кусочки нежного темного мяса и тонкие полосы сладкого перца. Она почти не смотрела по сторонам, а вот Азрай крутил головой и даже свистнул, подбадривая кулачных бойцов.

– Поищу женщину, – вполголоса сказал он, и посланница кивнула, показывая, что слышит. Она ничего не могла с собой поделать: Зено и не подозревала, насколько голодна.

Наконец, она проговорила:

– Старик темнит. Ты не заметил? Как он замялся, будто не хотел отвечать, – спутник молчал, и она добавила: – Послушай, купить еды можно в другом селении.

Воин не ответил. Лицо его было мрачным, а движения злыми и резкими. Он почти доел, когда над толпой понеслись крики:

– Речь, речь!

– Старый Тахи́з скажет речь!

Крестьяне потянулись к большому, окрашенному охрой шатру. Поколебавшись всего мгновение, Азрай увлек посланницу в общий поток. Внутри было дымно, пахло жареным луком и кислым вином, у Зено закружилась голова от пара и горячего воздуха. Все вокруг смеялись, чавкали и толкались, она вцепилась в миску и прижала к груди, хотя давно выскребла остатки похлебки.

Все кое-как вместились, пусть в страшной тесноте – и староста взобрался на скамью. Стоя, он казался совсем маленьким: еще нестарый, но дряблый, сморщенный, словно весь вечер просидел в бадье с водой.

Он поднял чашу и набрал в грудь воздуха – и запнулся. Ночь за полотняными стенами разразилась собачьим лаем.

Старый Тахиз тряхнул головой. Он вновь собрался говорить, когда лай перешел в вой, а вой в скулеж.

Тогда-то и раздался первый крик.

Посланница не сразу поняла, в чем дело. Гам, рык гнева и ярости, чмокающие звуки кулаков, бьющих податливую плоть. Все происходило так быстро… Зено видела все, но не успевала понять, что видит. Старуха слева достала нож, она держала его за пазухой, меж обвисших грудей, и полоснула мужика рядом поперек шеи. Горячая струя крови ударила Зено в лицо. В трех шагах парень ударил спутницу, затрещала ткань.

Лампы раскачивались, рождая скачущие тени.

Все было, как в тумане. Как тогда, в Табре – в красном мечущемся свете люди дрались и резали друг друга: рыча, разбрызгивая кровь, втаптывая соседей в солому на полу.

Теперь-то Зено не умоляла спутника: она просто нашарила его руку и потащила к выходу. Впрочем, неизвестно еще, кто кого тащил.

Азрай что-то сказал ей… в хаосе и гаме не разобрать. Посланнице пришлось с силой оттолкнуть крестьянку, что наступала на нее с раззявленным ртом.

– Меч… – услышала она. – Достань меч!

Воин обнажил клинок, но в толкотне не хватало места для замаха. Пока Зено смотрела, он двинул рыхлого мужлана рукоятью, навершие в виде головы ястреба впечаталось в челюсть, и мужик отшатнулся, выплевывая зубы. По губам его текла кровь.

Наконец, они оказались у стенки шатра. Азрай просто рубанул полотнище, и они вывалились наружу, оставив преисподнюю позади. Зено согнулась, тяжело дыша и чувствуя позывы к рвоте. Но воин упорно тащил ее прочь. И в самом деле: на лугу меж шатрами творилось то же самое, разве что людей поменьше.

Они бежали, переступаячерез тела. Жирная грязь не желала их отпускать. Подошвы липли к земле. В воздухе пахло гнилью и сыростью. В отдалении все еще позванивали колокольцы.

Зено вцепилась в крепкую теплую руку и бежала из последних сил, старалась не смотреть по сторонам. В тени за последним шатром раздавались мерные хлюпающие удары, как будто кто-то рубил топором плоть… Нет, уж лучше смотреть под ноги. Только под ноги!

Поэтому Зено первая заметила, что тени зажили своей жизнью.

Как будто черный туман… как клочья дыма. Оно шевелилось, в ее собственной тени, и в других тоже, везде – мрак и игра света стали более материальны, чем люди.

И то, что вышло к коновязи, тоже казалось тенью. Или нет? Свет и темнота. Звон колокольцев. Лоскутья мрака змеились в воздухе. Там, внутри, как будто проглядывала человеческая фигура, худой воин в дырявой кольчуге, такие носят стражники.

Некогда разглядывать! Азрай лишь на мгновение замешкался и увлек спутницу прочь, делая крюк. Кони испуганно храпели и с пеной на губах бились о бревна коновязи. За их ржанием было особенно жутко слышать медленные чавкающие шаги.

Небесные владыки!

Почуяв воина, гнедой немного успокоился, а вот серый Азрая шарахнулся прочь. Все тщетно! Они ведь сами расседлали коней. Каких-то четверть звона назад.

Воздух дрожал, как студенистое желе, и стало так холодно, что дыхание повисло в воздухе морозным облачком. Тень потеряла к ним интерес, а может, изначально шла не за ними. Она застыла на пригорке, черная клякса на фоне ночи, глядя вниз, на луг и почти затихшее побоище. Кое-где во тьме угадывалось движение, но посланница не знала, остался ли кто в живых или то шевелится нечто.

Тень простерла руку – и волосы на шее Зено встали дыбом. Она слышала, как существо говорит, но то была не человеческая речь, а может, и не речь вовсе: клокочущие, страшные звуки высасывали тепло и влагу с ее языка, из жил, из ее лона.

Под сухой костлявой ладонью набухла капля: черная, как кровь земли, и густая, как масло. Зено и хотела бы отвернуться, уйти, но не могла оторвать от земли ног. Ее трясло. Что-то темное шевелилось в душе, словно воспоминания о пережитом в детстве ужасе.

А потом капля упала – и Зено поняла, что это ее голос вторит вою собак.

Она очнулась в объятиях воина, хотя не сразу поняла, где она и что с ней. От Азрая пахло знакомым, почти родным запахом, и посланница непроизвольно вцепилась в руку, что обняла ее за плечи. Как холодно… Небесные владыки, как же холодно! Зено сжала зубы, чтобы не стучали, но не могла унять дрожь.

Почувствовав, что она проснулась, Азрай высвободился из-под плеча посланницы и поднялся.

– На-ка, выпей, – услышала она.

Зено неохотно выбралась из покрывал и взяла глиняную чашку. В нос ударил крепкий спиртной запах.

– Что это?

– Местная сливовая настойка. Я довел ее почти до кипения.

Азрай молча ждал, пока она прикончит огненное питье. Проглотив все до дна, посланница упала на покрывала.

Маленькая, почти голая комната со стенами из глиняного кирпича. На скамье дырявое одеяло, в углу – очаг, в котором усталым красным огнем мерцают угли.

– Где мы? – тихо спросила она. В жарко натопленном помещении лицо воина блестело от пота, но Зено дрожала.

– Я выбрал первый же дом в пустой деревне.

– Та самая? Кто-нибудь выжил?

– Другая, – хмуро ответил Азрай. – Мы ехали всю ночь.

Зено лежала, разглядывая трещины на потолке и глубоко дыша. Воспоминания приходили одно за другим: костлявая фигура и мерные шаги, резня и мрак, и холодные звезды, проступившие над холмами.

– Как долго я… сколько ты меня тащил?

– Пять звонов, – бесстрастно ответил воин. – По звездам вышло пять звонов, но не скажу точно. «Тащить» верное слово, – Азрай попытался улыбнуться. – Ты была как куль с зерном. Взгромоздил впереди себя на Тумана и повез.

– Я почти ничего не помню, – понимая, чего ждет воин, начала Зено. – Там был человек. Ну, мне так показалось… В тенях, в самом сердце морока. Пожилой воин в кольчуге стражника. Я помню, как он вытянул руку и… что-то сделал.

– Но почему ты кричала?

– Небесные владыки, если б я знала! То, что он делал… оно… заставляло меня подчиняться, и это было так страшно.

Азрай коротко изложил свою часть истории:

– Я видел тень, хотя не разглядел человека. Когда ты завопила, я бросился на помощь: не знаю, как я собирался тебя защитить, но не стоять же столбом? Всего на мгновение отвлекся. Наклонился посмотреть, как ты. И тень ушла! Даже не ушла – исчезла. Я не стал ее искать, – невеселый смешок, – посадил тебя в седло, и дал деру.

– А что, разве здесь никто не живет? – вяло поинтересовалась Зено.

– Хороший вопрос.

Азрай опустился на корточки рядом с ложем и впился в посланницу взглядом.

– Деревня пуста. Ни огонька, ни человека, ни звука. Следов бойни я, правда, тоже не видел.

– А скот, собаки?

– Пара-тройка кошек, – лицо воина потемнело. – В прошлый раз, в Табре, я мог не верить. Решить, что после такой ночи тебе почудилось. Но творится что-то странное. Жуткое. И второй раз это ты мне рассказываешь, что произошло.

– Или мне в самом деле чудится, – робко заметила посланница.

– И вот еще хороший вопрос, – продолжил Азрай. – Почему все поддались безумию, но не ты или я? Почему ты рассказываешь, что происходило, а я только метался и видел тени?

– Ты так говоришь, будто знаешь.

– Я догадываюсь.

Воин молчал, и Зено нахмурилась, пытаясь понять, к чему он клонит. Но мысли разбегались и ускользали… наверное, так чувствует себя боец, которого огрели по голове.

– Ну подумай сама, что в тебе такого! – Азрай сдвинул брови, в свете очага на скуле у него блестел старый шрам. – Ты только одним и отличаешься от тех крестьян.

Мгновения шли, а в голове у посланницы густел туман, как на рассвете в пойме Пле́йноса.

– Проклятье. Ты чужестранка, Зено!

Она поежилась. Хвала Небесным владыкам, воин не стал продолжать или укорять ее.

– Уже давно рассвело, – вздохнул он и встал. – Подумай пока. А я погляжу на деревню по свету. Далеко отходить не буду. Если что, зови.

Зено потупилась. Нужно что-то сказать, поблагодарить… а еще лучше помочь: ведь Азрай скакал всю ночь, а потом нашел дом, устроил ее и первым делом приготовил питье. Глаза слипались. Ее охватило такое изнеможение, словно все было наоборот. Воин приоткрыл дверь, впустив ненадолго утреннюю сырость, – и ушел.

«Ты чужестранка».

Она нашла Азрая год назад, сразу по приезде в Царство: тот служил охранником в торговом доме, и его вышвырнули за то, что вздумал перечить богатому юнцу. Все получилось так… просто, буднично. Само собой. Он стоял перед ней в одних шароварах, собранных тесемками на лодыжках, расслабленный и неподвижный, как соломенная кукла на плацу, а Зено показывала, как убрать волосы в церемониальную прическу нагади. И, глядя на спину и плечи воина, думала, что давно не прикасалась к мужчине вот так. Она старалась задеть его или воин разглядел ее взгляд в медном зеркале, потому что, едва дело дошло до волос над лбом, Азрай наклонился к ней и поцеловал.

Посланница не строила планов. Для приличия попеняла на свою уступчивость, но решила, что знатное имя не согреет постель. И все же Зено не сразу начала ему верить. «Он подданный Царя Царей! – твердила она себе. – Нельзя подпускать его близко». Но по ночам все мысли рассыпались в прах: и предосторожность, и гордость отступали перед теплом горячего и жилистого тела.

Зено впервые так остро чувствовала, что они из разных миров, и даже на его языке она говорит с акцентом. Как долго он будет ее защищать? Как давно ей не все равно, уйдет Азрай или останется?

Охранником и секретарем при чужестранке.

Чужестранке ли? В Нагаде она была стареющей дамой. Зено вспоминала отца и разочарование семьи – и мужа, которого даже любила. Она помнила площади и улицы Высокого города, и желтые скалы над озером Эвбе́ны, а по-настоящему зажила только здесь, на залитых солнцем просторах. Аз прав: она затеяла все, чтобы выслужиться перед Ксадом и остаться в Царстве. Вот так. Все очень просто, если честно себе признаться.

И очень сложно.

Чьи интересы она на самом деле представляет? Чем дольше Зено служила посланницей, тем меньше в ней оставалось уверенности.

Морщась, она выбралась из-под одеял.

Пришлось долго раздувать и уговаривать угли, пока те не разгорелись. Мяса в хибаре не водилось, однако в кладовке отыскался мешок мелкого риса. От дыма щипало глаза, но Зено подкладывала одну щепу за другой, не отрывая взгляда от пламени. Ей казалось, что стоит ненадолго отпустить мысли, костлявая фигура придет вновь и позовет ее за собой во тьму.

К возвращению воина в комнате царил запах риса и лука, а вскоре к нему прибавился аромат древесных грибов. Зено была благодарна спутнику: и за то, что вытащил ее из мрака, и еще больше за то, что молчит. В молчании они сидели, пока воин крошил травы и нюхал пряности, найденные в соседних домах. Вскоре над горшком повалил пар, и посланница поняла, что готова съесть полбыка.

– Моя мать кормила древесными грибами скотину, – усмехнулся воин. – Собирала поутру, запаривала и кормила.

– Нашел что-нибудь? Если не людей, то живность?

– Ну, калитку загона снесло напрочь, – проговорил Азрай. Он растер в кулаке пару сухих листьев и бросил в котел. – Наверное, скотина разбежалась. Я видел корову у опушки, издали, но отходить не рискнул. Людей нет.

– Теперь понятно, почему они… так нас встретили, – нехотя сказала Зено. – Обнаружили, что соседи исчезли, испарились за ночь… я бы тоже смотрела на всех волком!

– Да, и старик юлил, – кивнул Азрай. – Все это смердит колдовством. А кто признается, что замарался чарами? Они вооружились, ко всему готовые. Только это не помогло.

– Но если бы не свадьба… – тихо проговорила посланница, – никто бы и не погиб, верно? Они бы спали к полуночи, и не было всех этих ножей и дубин. Просто встали бы и ушли на зов.

– Может быть, – воин посмотрел ей в глаза. – Тебе лучше знать.

– О чем ты?

– Ну, ползвона назад ты ничего не помнила. А сейчас толкуешь про зов.

Зено поежилась от пробежавшего по спине холодка. И правда: тень приходила, чтобы звать, лишь сейчас она поняла, что знает это. Посланница отвела взгляд, сколупывая ногтем грязь с рукава.

– Мы повернем назад?

– Куда? В Табру? В столицу? Твой же Ксад говорит, что она булькает и вот-вот сорвет крышку, – воин потыкал угли палкой. – Чем дальше в глушь, тем безопасней. Давай хоть закончим это твое путешествие. Через неделю-другую поглядим. Может, я выведу тебя к побережью.

Посланница задумалась.

– А если ты прав? Ну, насчет чужестранки? Но я все равно не понимаю! Ни одна магия так не действует. И еще ты… ты ведь не чужестранец.

– Не знаю, Зено, – Азрай пожал плечами. – Не знаю. Я не колдун.

– Я скоро сама начну себя бояться. На твоем месте… никакое золото Высокого города не стоит того.

Посланница умолкла, ожидая, что он ответит, но воин лишь усмехнулся:

– А может, я тебя боюсь? – но потом он пододвинулся вплотную и обнял посланницу за плечи. Его руки были теплыми и пахли сухими травами. – Не дрожи. Вдвоем мы выкрутимся, – тихо произнес Азрай.

После безумной ночи оба нуждались в хорошем отдыхе, так что собрались далеко за полдень. Еще два звона ушло, чтобы обойти вымершую деревню и набрать еды в дорогу.

Обмазанные глиной домики не казались заброшенными – скорее, оставленными, словно хозяева вот-вот вернутся. Смятые постели, вывешенное на просушку белье. На открытом очаге в одном из дворов остался котел, на дне которого блестела бледно-серая каша. Пели птицы да изредка вздрагивали кожистые листья кустарника: поначалу Зено беспокойно оглядывалась, но вскоре поняла, что это ящерицы и полевые мыши.

Безлюдье угнетало, и спутники говорили редко и тихо. Выехали и вовсе молча. Азрай вел в поводу коней, мимо сараев и плетеных заборов, мимо огородов, прорезанных тропинками. Воздух был влажен и тяжел, а на западе, над лесом и покатыми холмами, разгорался закат.

– Куда теперь?

– Иширас течет к побережью с гор, – воин пожал плечами. – Его невозможно пропустить. А раз есть дорога, должна быть и переправа.

Посланница ждала чего-то более определенного, но в логике ему не откажешь, а попусту беспокоить Азрая не хотелось. В подступающих сумерках лицо его казалось серым, воин глубоко дышал, как будто пробуя воздух на вкус. Зено и сама заметила, что горизонт на юге куда чернее, чем можно объяснить приближением ночи.

– Будет дождь, – подвел итог Азрай. – Но нужно ехать, пока есть силы. Даже по темноте. Не хочу оставаться в этих местах еще одну ночь.

Зено не нашла, что возразить.

Свет дня почти совсем вытек с неба, когда они заслышали шум реки. Иширас здесь сужался да к тому же вздулся от недавних ливней, узловатые деревья с мясистыми листьями окунали корни в бурные темные воды. В воздухе висел запах ила, тины и еще отчего-то сырого мяса.

– Переправы нет? – Зено поравнялась с воином. Пришлось повысить голос, чтобы перекричать грозный рев реки.

– Она была.

Азрай выругался и в сердцах сплюнул в придорожную грязь.

– Смотри, – он указал рукой на середину потока. – Видишь?

Теперь она видела. В сердце стремнины едва проглядывали концы покосившихся бревен – некогда они обозначали отмели, по которым можно перейти реку вброд. Была здесь и переправа: от ствола к стволу тянулся канат, в спокойную погоду вдоль него сновал плот или даже настоящий паром, но теперь концы веревок извивались в кипящих водах.

– Ты скажешь, что я безумец! – прокричал Азрай. – Но мы должны переправиться! Сейчас.

– В дождь?

– Вот именно, в дождь. После ливня вода поднимется еще выше.

Зено вглядывалась в противоположный берег. Клубок серых перекрученных ветвей почти смыкался над дорогой, в зарослях не было даже намека на движение. Бесчисленные насекомые, что вились над путниками весь день, куда-то запропастились.

Посланница рукавом вытерла со лба пот.

– Я предпочитаю, чтобы между мной и тенью была река, – признался воин.

– Аз, ну это же базарные байки! Все эти «текучая вода ограждает от чар» и прочее.

– Может, и так, – не стал спорить воин. – Но если мы помедлим, то проторчим тут неделю. Эти леса не зря зовут дождевыми. Ливни кончатся к середине лета.

– Но…

– Нет, Зен. Не спорь. Сейчас зарядит ливень. Завтра еще один, а потом еще… Я поеду вперед, – Азрай тронул серого коленями.

И тут начался дождь. Тяжелые, пока еще редкие капли шлепали по воде, одна ударила гнедого по носу, и тот зафыркал, мотая головой.

Вблизи река оказалась вовсе не темной, а зеленой, она сердито пенилась вокруг коряг. Туман занервничал, вступив по бабки в воду, но воин склонился к холке и прошептал на ухо успокаивающие слова. Медленно и неуверенно пробуя дно копытами, конь двинулся вперед. Выждав, пока помощник отъедет на корпус-другой, Зено потрепала гнедого по шее.

– Ну давай, мальчик, – тихо проговорила она.

Посланница думала, что ей придется успокаивать жеребца. До боли в костяшках сжала намотанные на кулак поводья. Но там, где прошел Туман, гнедой шагал спокойно. Так было, когда вода достигла сапог, мгновенно проникнув во все швы, а потом дошла и до колен.

Ледяной дождь вовсю барабанил по поверхности, брызги жалили лицо.

На мелководье, уже на той стороне, конь Азрая ускорил шаг, спеша поскорей выбраться на берег. В полутьме Зено видела лишь смутный силуэт. Посланница как раз достигла середины потока и решила, что сегодня владыки ей улыбаются, хотя бы для разнообразия.

Только она подумала так – и страшный треск разорвал и без того сердитый рев реки. Ломая ветви на перекатах, вздыбив над водой корни с комьями земли, навстречу несся древесный ствол.

Все случилось в доли мгновения. Она понукала гнедого, проклиная стремнину за то, что сковывает движения, а потом над ней сомкнулась чернота. Холодная влага хлынула в рот, и Зено поняла, что задыхается. Она отчаянно барахталась: без смысла, без цели, просто в ужасе двигая руками и ногами, не зная, куда она плывет… вверх? прочь? ко дну? Потом пальцы нащупали что-то твердое и шершавое, женщина сомкнула руки – и в тот же миг ее выбросило на поверхность.

С грохотом и яростью, опьяненный своей мощью, Иширас несся мимо. Река жадно вырывала канат из рук посланницы. Клочья грязной пены, брызги и мелкий мусор летели в лицо.

Она не успела даже глотнуть воздуха, когда вновь погрузилась под воду. Черно-зеленая тьма обступила ее, от холода мышцы сводило судорогой. На миг Зено вновь превратилась в обезумевшее животное.

Наконец, течение снова вытолкнуло ее наверх, и посланница вцепилась в веревку, кашляя и отплевываясь.

Как далеко ее отнесло от отмелей? О том, что стало с гнедым, не хотелось думать. Посланница слышала, как кричит Азрай, но даже не пробовала разобрать слова. Руки и ноги стремительно коченели.

«Если я так и буду болтаться на веревке – мне конец!»

Она быстро поняла это. Но что делать? Мысли парализовал страх. Зено начала понемногу перебирать руками: рано или поздно она должна добраться до бревна! А там и отмель… Она не думала, какой длины канат и что руки ее отнимутся раньше. Вторая волна не то треска, не то грохота почти оглушила посланницу. По течению неслись комья земли, с клочками травы и щупальцами спутанных корней.

В голове не осталось ни единой мысли. Хотя бы удержаться… просто удержаться, пока река не унесет прочь куски берега!

Удар вышиб воздух из легких, и против воли Зено разжала пальцы. Взревев, течение тут же подхватило жертву и закувыркало в потоке. Дно, берега, поверхность – все потеряло смысл, кругом была вода, одна вода. Она бросала посланницу из стороны в сторону, била упругими холодными кулаками. Иногда Зено удавалось сделать глоток-другой воздуха, а затем река вновь затаскивала ее на глубину.

Никогда потом Зено не вспоминала, каково это и сколько длилось. Очнулась она от хриплого испуганного голоса, что вторгся в ее страдание:

– Держись за стремя… Слышишь? Берись за стремя, я сказал!

Толстый узловатый корень толкал ее в бок, вода перекатывалась через тело, течение возило Зено спиной по неровному дну.

– Пожалуйста, очнись! – голос воина дрогнул. – Я не могу с него слезть. Ты слышишь меня?

Туман упрямо тряс над ней тяжелой головой, конь вращал глазами от ужаса, удила в кровь порвали его рот, а на губах пузырилась розовая пена.

– Вот и хорошо. Вставай. Держись за стремя. Сейчас мы все вместе выйдем.

Руки онемели и почти не слушались. Кое-как Зено приподнялась на локтях, потом села и тут же закашлялась. Мутная, темная вода изверглась из нее раз, второй, а потом ее вырвало.

– Давай, Зено. Пожалуйста! Я долго его не удержу.

Конь гарцевал под воином, сдерживаемый лишь туго натянутыми поводьями. Еще немного – и понесет. Вслепую нашарив стремя, посланница вцепилась в него. Холодные брызги окатили ее с ног до головы, когда Туман тронулся к берегу. Промокшая, чумазая, поскальзываясь на покрытых илом камнях, она больше висела на стремени, чем шла, а Азрай приговаривал сверху:

– Вот и хорошо. Все хорошо. Не спеши, не спеши… Вот так. Теперь все будет хорошо…

Кому он это говорил: ей или Туману? Вернее всего, им обоим.

Дождь последовал за ними под полог ветвей, широкие листья и сплетенные лианы защитили путников от обрушившихся с неба потоков воды, но и здесь их сопровождала неумолчная капель.

Они остановились, и посланница упала, дрожа от холода и от изнеможения. Азрай спешился и как-то справился с Туманом, потому что вскоре послышались его шаги.

– Мы переправились, Зен. Все позади, – услышала она. На плечи ей легла мокрая, но согретая телом воина куртка. – Тень за рекой, и до развалин всего несколько дней. Больше никаких преград: кругом лес, и вся эта страна, вся огромная страна рагьяри лежит перед тобой. Вот увидишь: теперь мы мигом доберемся до развалин! Ты слышишь?

Зено слышала, вот только не знала, хорошо это или плохо. Она называла тревогой то, что незаметно следовало за ней, шло рука об руку вплоть до ночи резни. Но тревога ли? Простое беспокойство не сдавит грудь железным обручем, так что ни вдохнуть, ни рассмеяться. От него не выступает липкий пот. На этой стороне реки чувство навалилось со всей силой, и то была вовсе не тревога. Зено ощутила сладковатый, смрадный вкус на языке, и ее стошнило.

Но ведь такого не может быть? Ни одна магия так не работает!

– Зено… Зен! Ты слышишь меня? – допытывался Азрай.

Она молча кивнула и, пошатываясь, встала. За спиной у них угрожающе ревел Иширас, ярясь, что путники ушли из его объятий.

Так и не дав посланнице прийти в себя, воин свистнул коню, поднял ее на руки и так, неся, словно ребенка, двинулся на юг.

Интерлюдия

Поместье аби-Гава́тты к северу от столицы, 12-е месяца Эпит

Судорожно глотая воздух, Зевах отстранился от стола. За Великим Открытием всегда следуют тошнота и полное бессилие, довольно долго он сидел, не шевелясь и уронив голову на грудь. В конце концов, во рту скопилась слюна и начала капать на одежду. Смахнув с губ прозрачную нить, Зевах сплюнул и поморщился от сладкого привкуса.

Видения ушли, но чародей по-прежнему слышал их эхо. Размытые фигуры. Звуки. Запахи. Все перемешано, как в той кашице из глины и трав, которой ментор Энте́мо запечатывает зелья.

Зевах поднял голову.

Тело лежало на грубом дощатом столе: черное, сморщенное и иссохшее, словно из него выпили всю кровь. Под тонкой, как рисовая бумага, кожей проглядывали мускулы, застывшие в последнем спазме. Глаза уличной девки закатились, остался сплошной белок, и чародей вновь почувствовал тошноту. Все же, что ни говори, а наука ментора дается непросто.

Хитрость этой магии, решил Зевах, в том, что все о ней знают, но никто не умеет ею пользоваться. Встречались глупцы, пробовавшие отворять подопытному жилы. Нет ничего более далекого от правды! Как только чародей наносит вред подопытному, духовное тело принимается восстанавливать плоть, а при серьезных ранах сила истекает из тела, как из прохудившейся бочки. Ментор учил во всем соблюдать тщательность. Особенно в таких делах!

Лишь крохотный укол булавки, говорил он. Желательно подушечки пальца, где располагаются тонкие «волосяные» сосуды. Игла пронзает естественную границу тела – кожу, позволяя чародею проникнуть внутрь. Только глупцы называют это кровавой магией. Процедура почти бескровна.

Жестом, в котором было поровну и любопытства, и отвращения, чародей протянул руку, его пальцы почти коснулись обтянувшей лоб черной кожи. Почти. Боги, какая глупость! Ведь он держал в руках это… то, во что превратилась шлюха – во время ритуала. Да, но он клал ладони на грудь и лоб мирно спящей девицы – и не видел, не чувствовал изменений!

За свою жизнь чародей насмотрелся на мертвецов, и все равно его мутило при виде тела.

Ну хватит! О шлюхе позаботятся слуги.

Слабый после Великого Открытия, Зевах встал и нагнулся, кляня трясущиеся колени. Набросил на труп отрез ткани. Уже закрыв дверь, он понял, что все еще сжимает резервуар в кулаке, резная фигурка из ляпис-лазури покалывала пальцы и заставляла сердце биться чаще, как в предвкушении соития. По-хорошему, следовало убрать резервуар в кошель, но Зевах медлил. Он будет на месте через четверть звона: ведь не случится ничего плохого, если донести его просто так?

«Всего лишь вознаграждение, – подумал Зевах. – Совсем небольшое вознаграждение за тошнотворную магию».

Он ненавидел эти минуты, сразу после ритуала. Беглецы обустроили заклинательный чертог в пустой сторожке над воротами, раньше здесь отдыхали и играли в Кобру охранники аби-Гаватты. После Великого Открытия воздух становился ясным и звонким, звезды зажигались даже не сотнями – тысячами. Никогда в жизни не увидишь столько звезд, как после заморских чар. Вот только зрение играет в странные игры: кажется, что роща на горизонте в нескольких минутах ходьбы, а ступеньки под ногами скачут и расплываются в свете колдовского огонька. И проклятые колени совсем не гнутся!

Медленно и осторожно, боясь оступиться, Зевах двинулся вниз, нашаривая ступени перед собой.

Чтобы попасть в дом, требовалось пересечь темный сад. В последние дни воздух стал сух и пах пылью даже ночью, очень скоро зной начнет сводить людей с ума. Дома, в Джамайе, Зевах видел, как нищие готовы загрызть друг друга за кружку чистой воды. Самые страшные войны и бунты в Царстве случались в это время: с середины лета до первых ливней сезона дождей.

Чародей повел плечами, прогоняя мимолетную дрожь. Они слишком долго ждали. Ментор Энтемо знает, что говорит: аби-Гаватта древний и влиятельный род, и их загородный дом стоит пустым, отданный в распоряжение горстки беглецов. Скоро, повторял ментор, скоро все случится само, ждите… «Само» значит, что трон узурпатора рухнет на головы его прислужников. Само – это когда он вернется домой не беглецом и не преступником, а новой знатью, что сменит временщиков. Еще до конца года, говорил себе Зевах и сжимал кулаки, но сухой пыльный воздух сезона раздоров подтачивал его решимость.

Олху́д Назир, которого он знал всю жизнь, Зо́фрон из северных предгорий, Ката́ва, единственная среди них женщина… – погибших и отловленных стало так много, что чародей сбился со счета. Олхуд, его друг детства, умер, поджаренный магом-предателем. Зевах сам видел это – там же, в сторожке, глядя в медное зеркало, пока ментор высасывал жизнь из какого-то рыбака, чтобы издали бросить ее в нападавших. Когда им было по десять лет, Худ вечно разыгрывал чародея, а потом смеялся так заразительно, что и Зевах не мог сдержаться.

Здоровый и храбрый, он выгорел изнутри, так же быстро и ярко. Худ потемнел, а кожа у него на лице потрескалась, сочась сукровицей, только зубы блестели в темноте.

Перед высокими дверьми чародей замедлил шаг. Предки аби-Гаватты наняли отменных скульпторов, теперь их творения смотрели на Зеваха с барельефа над створками: герои и демоны, боги со звериными головами… Чародей совсем расклеился, колдовской огонек над головой замигал, в его свете морды и лица не сулили ничего хорошего. Зевах взял себя в руки, заставив светоч гореть чисто и ровно.

Ни к чему показывать ментору страх.

– Что это?!

Энтемо Ла́брос был низеньким человечком, с залысинами и выпиравшим брюшком, встреть такого в городе – и не подумаешь, что маг. Быть может, меняла. Или сборщик податей. Некогда точеное лицо начало заплывать, но глаза у нагади оставались цепкими, желтовато-зелеными, как у удава.

Слишком бледная для жителя Царства рука показывала на зажатый в кулаке Зеваха резервуар.

– Иметь пристрастие к силе проще, чем к сладкому дыму, молодой человек, – по-иноземному четко выговаривая слова, сказал ментор. – Сегодня ты не хочешь отпускать резервуар, а через луну не сможешь выйти из транса.

Зевах забыл убрать проклятую фигурку перед входом. Что же, он заслужил выволочку. Чародей отвел глаза, разглядывая ковры с цаплями и мебель из светлого кедра.

– Я просто задумался, учитель, – пояснил он. – Никак не могу забыть Олхуда и его смерть.

Неизвестно, поверил ли иноземец, скорее всего нет, во всяком случае, настаивать не стал. Он все понимает, подумал Зевах. Легко обмануться его корявой речью: Энтемо все знает и понимает, он за то и выбрал их, что у каждого за душой грешки, а с ними проще держать учеников в узде. Ну и пусть. Заморский маг использует их в своих целях, а они его – в своих. Может, Зевах дышит сладким дымом, но вовсе не дурак, он видит, какую игру ведет нагади.

– Сегодня я это забуду, – губы Энтемо сжались в тонкую линию. – Ты все сделал, как я сказал?

– Да, учитель, – твердо ответил чародей. На сей раз он не прятал взгляд.

– Хорошо. Я заберу резервуар. Если бы в этом месте был Селкат, я бы оставил ему. Но ты имеешь искушение.

– Конечно.

Зевах сразу отдал фигурку и все равно испытал укол сожаления, когда сила перестала покалывать пальцы. Он подождал, пока нагади усядется и сцепит руки поверх живота, и тогда произнес:

– Я как раз хотел поговорить о Селкате, учитель. Он стал… меня беспокоить.

– Он беспокоит меня тоже, Зевах. Всегда, – ментор хрустнул пальцами. – Я хочу иметь дело с более талантливым учеником, но самых сильных забирает Круг. Селкат знает, что слаб. Он очень жаждет силы. Он знает, что я не доверяю ему ничего серьезного.

– Дело не только в этом… – Чародей замялся, подыскивая слова. Ох, Худ, почему ты был так бесстрашен? Это он поймал ищейку на мосту Отрубленных Голов, и он же бросился на отступников, очертя голову. Единственный среди них не замаранный сладким дымом, шлюхами – Худ вел войну против узурпатора и несправедливости, а не искал мести и удовольствий. Лучше бы боги забрали Селката, чем его! Но даже толстяк, со всеми его пороками – какой-никакой, но свой. В отличие от нагади.

– Я не про слабость, учитель, – продолжал чародей, – а про одержимость… да, это самое верное слово! Знаете, мы впервые увидели смерть все вместе: я, Худ и Селкат. Все достойные с семьями и детьми присутствовали на казни беглых магов. Их сожгли, как и поступают с чародеями… Мой Дар уже пробудился, я знал, что при случае на их месте окажусь я. А у Селката… началось позже. В тот день он поносил колдунов, еще не зная, что сам один из них. Вот только теперь он постоянно вспоминает ту казнь. Его трясет от ненависти, учитель! Он получает удовольствие от Открытия, для него каждый подопытный – кирпичик в грандиозном дворце мести. Селкат неосторожен. Я знаю, он просто избавляется от тел. И он остался в столице, рано или поздно он всех подставит.

– Я учил после Джамайи, что тела должны быть сожжены. Вам должно исполнять все, что я говорю.

Ментор Энтемо даже не пошевелился: так же сидел на диване, сложив руки на животе, а залысины блестели в свете ламп, но тусклые глаза нехорошо сверкнули. Маг не привык к неповиновению.

– Скажите это Селкату, не мне, – поджал губы чародей. – По правде, не думаю, что он намеренно вас ослушался. В столице все сидят друг у друга на головах, просто негде сжечь мертвецов. Но дело даже не в мертвецах, не в них… Он одержим, учитель, помешался на мести! Сейчас он выбрасывает тела в канал, потом сделает другую глупость. Он опасен, а вы оставили его в столице без присмотра.

– Кого мне оставить в столице? – Энтемо потер гладкий деревянный подлокотник. – Я имею теперь двоих учеников. Всех остальных учили собратья, я не знаю их пределов. Я нуждаюсь в тебе здесь, а где же искать чернь, если не в столице?

– Он подставляет наше дело, – напомнил Зевах. – Как скоро Круг найдет тела, а потом выследит Селката? И это в столице!

– Теперь они рыскают по всем городам, столица не опасней других, – нагади поморщился. – Ну хорошо. Я отзову Селката. Но ты не получишь его места.

– Я и не прошусь в столицу, учитель. – Сказать, что не больно хотелось? Нет, нагади знает, что они боятся его и предпочтут оказаться как можно дальше. – Я просто… беспокоюсь, что Селкат похоронит наше дело. Еще до того, как все случится.

– Да, ты прав. Конечно, ты прав… – Ментор досадливо похлопал по подлокотнику. Хотел бы Зевах знать: действительно ли маг так думает или согласился, чтобы закончить разговор?

На серебряном блюде перед Энтемо лежала гроздь винограда, в графине блестела чистая холодная вода. Чародей лишь сейчас понял, что после ритуала его мучает жажда.

Ментор перехватил его взгляд.

– Я пошлю к тебе слуг с разбавленным вином и дыней, – сказал он. – Отдохни. Тебе кажется, ты пьешь чужую жизнь и копишь силу. На самом деле ты пропускаешь силу через себя в резервуар. Это выматывает, как битва. Большое дело сделано, но теперь ты должен поспать и восстановиться.

– Еще кое-что, – тихо проговорил Зевах. Он опустился на пуф напротив ментора – подальше, чтобы их разделял матово поблескивающий стол. – Эти сны…

– Ты тоже видишь сны?

Чародею показалось, что ментор впервые заинтересовался: впервые с тех пор, как спрятал резервуар в карман. Ничего не изменилось в лице иноземца, разве что тяжелые скулы немного напряглись. «Боги, за что мы все его боимся? – спросил себя Зевах. – Ведь это маленький круглый человечек, который плохо говорит по-нашему!» И тут же ответил себе: за его науку. Маленький круглый человечек, который, не дрогнув, убивает и пьет жизнь.

– Я ведь не знаю, что снится другим, – слабо улыбнулся чародей, но ментор перебил его.

– Рассказывай, – сухо приказал он.

Зевах рассказал: коротко, потому что как еще говорить о темноте и жгучем пламени, о вспышках эпох и гремящих реках силы, и скрюченных, изломанных существах, распятых в бездне? Все это так размыто, изменчиво, похоже на видения, порождаемые сладким дымом… В конце концов, Зевах запнулся и умолк.

Ментор слушал его, за все время ни разу не пошевелился, лишь глаза, кажется, стали еще более желтыми и тусклыми.

– Я объяснил: в моем знании еще много лакун, – заговорил он. – Это старая наука. Когда-то ее имели в Закатных царствах. Теперь даже у меня дома, в Высоком городе… мы знаем только, что наука работает.

– Не понимаю, – ответил Зевах. – Вы ведь ссылались на книги? Да, на старинные книги.

– Старые тексты только тексты. Каракули на пергаменте, который истлел! – Энтемо досадливо скривился. – Письмена много говорят, но мы не знаем ничего точно. Кое о чем я догадался. Да, книги пишут о снах. И еще, что тела должны быть сожжены. Почему? Как говорите вы, анхари, «бес не разберет»: это список списка, в годы, когда трактат писался, маги, жрецы и шарлатаны были едины.

Зевах нахмурился. Ему показалось, ментор уклоняется от ответа: не хочет говорить всю правду или, наоборот, не желает показывать невежество?

– Хорошо, я расскажу, что пишут книги. Мы вместе над этим поразмыслим.

Зевах сглотнул, и нагади принял это за согласие.

– Сны стали появляться недавно, три-четыре луны назад. Когда я и мои собратья-ученые в Высоком городе делали опыты, сны не появлялись… Мы признали, что упоминание видений напускает туман. Как тайны веры. В Благодатных берегах практиков науки называли «мека́з», а еще дальше на западе, в Желтой стране – «маньчжи́». Оба слова значат «бродячий жрец», «чародей» и «шарлатан». Мы все так признали. Я учил тебя много лет, пребывая в этой уверенности. Сны появились за две луны до побега.

– Я думал, что видения порождает сладкий дым, – проговорил Зевах. – Только потом сопоставил… они приходят после ритуалов. За пару лун? – вдруг сообразил он. – Я страдаю ими пару недель!

– Каждый по-разному, – пожал плечами ментор. – Мне так кажется, что дело в силе. Большие силы – быстрее появляются видения. Еще одно обстоятельство – Великое Открытие. Сны появляются ко всем, кто затронут его магией.

– Даже если человек не проводил ритуал?

– Да.

– Даже те… обезьяны Верховного? Вы выпили жизнь рыбака и бросили в них.

– Да. Если они маги. Или у них в роду есть маги.

– Мальчишка, который хотел отомстить…

– Он гафир, а не маг. Но кто знает?

– Так что же это? Они что-то значат, эти видения?

Энтемо поерзал на диване и наконец сказал:

– Я сам хотел бы знать. Я никогда не слышал, чтобы сны были частью магии. Никто не слышал тоже, за тысячу лет, ни в одной ученой школе. Можно положить сон человеку в голову, есть чародеи, которые умеют проникать в сознание, пока разум спит и защиты ослаблены. Но такой сон вложил человек, он плод чужого разума. Никто не знает, чтобы сон был частью магии.

Зевах молчал, пытаясь уложить в голове услышанное, и ментор продолжил:

– Что до самих видений, ты видишь Изнанку, потоки силы. Огонь, который жжет так больно, – это мощь в пустоте. Помнишь, я делал опыт на всех вас? Вы ощущали холод, когда жизнь утекала, и вы ощущали жар, когда пили жизнь друг друга.

– А эти фигуры… они хрипят и лают, как свора бесов!

– Чего не знаю, того не знаю.

Зевах опустил голову, пряча мечущийся взгляд. Чему здесь верить? Ментор рассказал много подробностей, но говорил не все – чародей знал его много лет и видел, когда тот темнит. Что именно он скрыл в рассказе? И зачем? Нет ли здесь опасности для всех них, отщепенцев?

Последний вопрос Зевах повторил вслух.

– Опасность кроется где угодно, Зевах, – качнул большой головой иноземец. – Пока что я не вижу угрозу… Сейчас должно копить силы и приготовиться к тому, что грядет. Потом… я думал остановиться и подождать. И двигаться дальше предельно осторожно.

«Потом» было туманным, как и все в речах нагади. До конца года, но как, когда? Сколько силы они еще накопят и что должно произойти? Зевах знал, что ментор не ответит, он никогда не отвечал. Плел паутину словес, говорил много и долго на своем корявом языке: все слова анхарские, но фразы заморские, а потом, уже перед сном, ты понимаешь, что так и не услышал ответ.

Зевах встал и тут же понял, что от усталости валится с ног.

– Тебе должно отдохнуть, – мягко укорил его нагади. – Даже если это значит новые сны. Я пошлю к тебе слугу с фруктами.

Вообще-то это были слуги Зеваха и только его, шесть человек, которых он сам отобрал в Джамайе. Но ментор быстро начинал распоряжаться всем, что попадалось под руку, и никто не смел сказать слова против.

Чародей оставил его, пробурчав нечто подобающе вежливое. В его комнате горела дюжина ламп, и золотые инкрустации на мебели мерцали в приглушенном свете. Над курительницей в виде собаки поднимался дымок, хотя сейчас запах мирры не услаждал нюх, а раздражал. Зеваха мучила зверская жажда, чародей из горлышка выхлестал кувшин фруктовой воды, а потом рухнул на постель прямо в одежде.

Проклятье! Еще придет челядь, которая неясно кому служит. Ну и пусть, сейчас ему не нужны ни фрукты, ни мясо. Спать, только спать…

Во сне его ждали дрожащие огни в бездне, жар, а еще клокочущие голоса, которые не то говорят, не то давятся пламенем.

(обратно)

Часть третья. Война

15

Столица, обитель чародеев, 21-е месяца Эпит

– Повтори! – с нажимом сказал Самер. Под его строгим взглядом парень вздохнул и начал излагать, что услышал вчера от мага:

– Вы говорили, что все состоит из силы. Я. Вы. Мебель. Каждый камень в башне… Что органы чувств воспринимают силу на ощупь, на запах, но мир больше того, что мы чувствуем. Есть еще одно пространство… как бы еще одна грань. Изнанка. Вы чувствуете силу не только зрением и слухом, но и ее саму. И еще уходите на Изнанку. Весь наш мир – всего лишь крупинка в океане силы, как пузырек в кружке ячменного пива.

Память у парня была отменная: он пересказывал отрывками, главное, но зато повторял слово в слово. Чтобы подбодрить его, Самер кивнул.

– Да, пока верно.

– Еще вы говорили, что сила бывает свободная, разлитая в мироздании. Са… – Джен произнес слово из древней рукописи. – А еще связанная сила: в вас, во мне и в каждом камне, се́кхем, но так сейчас никто не говорит, сила и сила. И еще что колдун отличается от простых людей тем, что у него больше… горизонт силы. Мол, у простого человека ее только и хватит на поддержание жизни, а у колдуна больше, и этот излишек он тратит, а потом сила восполняется.

– У мага, – поправил Самер. Вчера он опять допоздна сидел над донесениями, и усталость подступала, как прилив, даже всерьез выговаривать юноше не хотелось. – Не колдуна, а мага. Этим прозвищем нас называют простолюдины, которые считают нас исчадием зла.

– Хорошо, пусть мага.

– Так ты ответил на свой вопрос?

Парень в замешательстве поерзал в кресле.

– Если честно, нет…

– Ну как же? Ты сам только что объяснил. Какие книги заклинаний, парень, ты в своем уме? Сила – это сырье, которое мы тратим. Если так понятней. Мы придаем ей форму условиями. Чтобы поднять кувшин… – Самер заставил графин из горного хрусталя пересечь комнату и взял его из воздуха. – Чтобы поджечь фитиль. Это приказы, условия и ограничения. С сырьем можно творить, что хочешь, но ты должен придумать, как.

– Но ведь есть какие-то… какие-то обычные вещи, которые вы делаете? Приемы, которые нужно запомнить, чтобы не изобретать каждый раз.

– Приемы есть, – кивнул Верховный. – Но книги заклинаний… это все для недоучек. Простое и так все помнят, а сложное попробуй повтори, прочти ты об этом хоть сотню раз.

Солнце взошло три или четыре звона назад, косые лучи проникали в окно и касались полированной мебели. Снизу, с Пути Благовоний, как и всегда, слышалась ругань вперемешку с громыханием ручных тележек. Наклонив графин, который все еще держал в руках, Самер плеснул себе вина.

Ему нравилось беседовать с парнем. Джен был неглуп, а вчера так вовсе поставил Самера в тупик.

– Я вот чего не понимаю, – сказал он после ужина, когда Ндафа уже собирал посуду. – Если колдунов и раньше боялись, почему не нашелся царь, который решил бы вопрос навсегда?

– А кто будет защищать нас от других магов, заморских? Ты об этом подумал?

Самер спросил то же, что некогда спрашивал у него старый наставник. Едва они закончили есть, воин подсунул Первому записку о встречах господина ветра, так что маг слушал вполуха. В тенях у дверей переминались с ноги на ногу еще двое охранников.

– Вот старый царь… он мог бы! – возразил Джен. – Он ведь сколотил войско гафиров. Сейчас ищейки охотятся на колдунов внутри страны, но мы-то можем… на нас не действуют чары, так? И заморские тоже. Мы могли бы стоять против иноземных колдунов, а всех местных можно вырезать.

– Побойся богов! – Верховный фыркнул, но внутри похолодел. Он поднял взгляд, помедлил… а потом аккуратно свернул записку и положил перед собой. – Нет, это чушь! Подумай сам: в одном из сотни пробуждается Дар. Это бездна народу. И потом, вырежи всех, и через год появятся новые.

– И их тоже, каждый год. Один из сотни… – Джен пожал плечами, – как будто в смуте погибло меньше! Царя это не остановило. Захотел бы, сделал. И решил все раз и навсегда.

Один из охранников у дверей прочистил горло – видно, тоже слышал, о чем они толкуют.

Он прав, вдруг понял Самер.

– Ну… Азас слишком привык, что маги были всегда, – неуверенно проговорил Верховный. – Как часть привычного порядка. Просто вырезать всех… даже ему такое не приходило в голову.

Первый покачал головой, прогоняя из головы вчерашний вечер.

Нет,Джен определенно неглуп. Он провел в Круге десять дней, из которых два раздумывал, доверять ли Самеру, но Верховный успел привыкнуть к вороху вопросов и догадок. В той части сердца, которую занимала Именра, теперь царила тянущая тоска – парень хотя бы отвлекал от нее.

– Вы много пьете, – вдруг заметил Джен.

Первый поперхнулся и со стуком отставил чашу. Он хотел ответить: мол, посидел бы сам под виселицей, гадая, когда тебя вздернут… Но нет, Самер уже понял, что спорить бесполезно. Парень склонит голову, проглотит возражения, а потом так и будет осуждающе смотреть большими темными глазищами. Пока не сорвешься на него.

Тогда-то он и услышал Зов. Голос был неестественным, похожим на металлический звон, и тихим, не громче гудения мухи.

«Сай?»

Джен вновь заговорил, но Верховный не слушал. Именра? Нет, ее Зов сильный и уверенный. О, Бездна! Всего горсть людей звала его Саем, и только один мог кричать, словно через толщу металла.

– Пожалуйста, помолчи! – отрывисто бросил маг. Перстень Первого-в-Круге обжег руку, когда он протянул нить, укрепляя связь.

«Сай? Боги, ты меня слышишь? Самер!» Голос прошел сквозь нить, проник внутрь мага вместе с темнотой и сыростью. Царь Царей шел узким погруженным во мрак туннелем, то и дело чертыхаясь и придерживая полы кафтана.

– Проклятье, да отзовись же! Самер!

Он говорил негромко, поднеся к лицу камень. Верховный сам дал ему осколок киновари и объяснил, что делать, но все равно было странно видеть, как владыка бормочет, разговаривает с камнем, словно на ладони у него сидит ручной зверек.

«Я здесь, Надж», – отчетливо проговорил маг.

Образ царя дрогнул. Или, может, вздрогнул сам Ианад? «Что тебе нужно, так это выйти за купол, который воздвигли мои предшественники, – объяснял Самер, и Царь Царей кивал на каждую фразу. – Никакие чары не проникнут во дворец, тут ничего не поделаешь. Просто спускайся в ход и иди, иди… как только пройдешь купол, талисман сработает». Это средство они приберегли на крайний случай. Что могло стрястись во дворце, да еще в такую рань?

«Самер? Это ты?» – «Успокойся. И встань же ты, наконец! Если нужно, я буду в Районе Садов через звон или два». – «Ну нет, – владыка и не подумал замедлить шаг, упрямо пробираясь вперед во мраке. – Некогда ждать два звона! Сейчас я буду у тебя, в Круге. Ты можешь меня встретить? Чтобы меня никто не видел? Или пошли Ндафу». – «Ианад, это не…» Не игрушки, хотел он сказать. Но не успел.

«Я скоро буду!»

Прекрасно зная, что маг недоволен, царь спрятал камень во внутренний карман. Проклятый мальчишка! Упрямый, как отец, и такой же сумасброд. Владыка разорвал связь резко и грубо: как только киноварь перестала соприкасаться с кожей, Верховного словно толкнули в грудь.

Глоток вина обволок рот, как прогорклое оливковое масло, Самер с трудом подавил желание его выплюнуть.

Все это время Джен пристально следил за ним, слегка подавшись вперед. Кошмары уже несколько дней не донимали обоих, и парень перестал сжимать кулаки от каждого применения чар, но, видимо, Зов его напугал.

– Это Зов, – устало проговорил Самер. – Я рассказывал.

– Вы дернулись, точно муха укусила. Потом долго молчали, а затем посерели. Как будто все, на костер пора.

– Это необычный Зов, – нехотя признал маг. – Примерно так и есть. Сейчас сюда придет один человек… вот что, возьми книг, я попрошу Нженгу проводить тебя вниз. Под башней есть уединенный дворик только для Верховного.

Медленно кивнув, Джен встал. Вышивка на одеждах Зала Костра тускло золотилась на солнце.

– Я только хотел сказать, что знавал плен похуже. Даже из недомолвок ясно: у вас не все ладно, в своем же доме. В общем… я расстроюсь, если вас сменит другой тюремщик.

И, не дожидаясь ответа, он направился к дверям.

Бездна! Это прозвучало почти как угроза, и Самер невольно ухмыльнулся: вот ведь щенок… Как только боги терпят такую наглость? Маг бросил взгляд на графин, но вспомнил вкус вина, «Вы много пьете» – и выругался.

Ход между Кругом и дворцом прокопали по приказу Верховных, и вел он в чертог Источника, едва не самое оберегаемое место в обители. Но разве владыку интересуют такие мелочи? В который раз Самер подумал: не сделал ли он глупость, связавшись с взбалмошным юнцом? Хорошо хоть, и покои, и чертог располагались в башне Основателей. Мальчишку в самом деле никто не увидит.

И все равно: затея смердела, как старая туша. И тревога, и сомнения мага быстро уступали место гневу.

Когда Ндафа ввел царя, с должными поклонами и приветствиями, Самер разглядывал город: квадратные башенки, и плоские крыши, и дым над кузнями в трущобах Клубка. Так странно, что он, Верховный, видит столицу лучше, чем любой царь. Почему они не взбираются выше хотя бы иногда? Просто чтобы увидеть, чем владеют?

Во всем здесь: в трущобах, и дворцах из дымчатого мрамора, и в забытых, осыпающихся святилищах – везде чувствовалось, что город стар и давно пережил расцвет. Широкие улицы были по-прежнему забиты, но стелы на перекрестках воздвигли в то время, когда мечи ковали из бронзы. Памятные колонны отмечали забытые триумфы, сейчас умели строить лучше и выше – вот только где взять победы?

Говорят, первые цари украли душу у великой реки, чтобы вдохнуть в город жизнь. Но что, если за минувшие столетия душа вся выдохлась?

– А ты недурно устроился, – с порога заявил Ианад. – И где твой ученик?

– Он мне не ученик. Я отослал его из-за тебя.

Но владыку не так-то просто смутить.

– Вот как? А ты так распинался, что я решил – ученик. Впрочем, на его месте я бы тоже поселился в таких покоях.

– Они настолько же мои, насколько тебе принадлежит дворец.

– Твоя правда…

Владыка оглянулся – Ндафа как раз прикрыл за собой дверь, – и ребячество быстро сползло с лица царя. Он был в черном фамильном кафтане, без маски, а перчатки заткнул за кушак – Самер на мгновение забыл, что перед ним Царь Царей. Просто угловатый мальчик, которого привели к Верховному бездну лет назад.

– Я потому и пришел, – закончил Ианад. – Они выступили. С утра мне представили список невест, в присутствии двора. Они будут здесь на дни Усира, а в сезон дождей мы заключим брак.

– Ты говорил, бунт в Табре отвлечет советников.

– Я говорил, что у дядюшки появится головная боль! Что же, появилась, и они, наоборот, начали торопиться. Улам боится, я нюхом чую! Я просто слышу эту кислую вонь, понимаешь? Вижу, как все забегали во дворце… Они поняли, что вожжи в руках дрожат, и погнали в галоп.

Владыка сел, звякнув золотыми цепями на груди. В два глотка осушил чашу, которую Джен едва пригубил.

– Я говорил с главой обители в Табре, – Самер в замешательстве потер переносицу. – Ничего не дрожит, какие вожжи? Был парень без разрешения на торговлю, его взяли слишком грубо. Люди возмутились, двух дуболомов избили и отобрали парня, но через звон к ремесленникам пришел целый отряд. С этого все началось. Это дело Табры, мятеж не перекинется на…

– Это все не важно! Ну как ты не понимаешь? – Юноша хлопнул ладонью по подлокотнику. – Мне не предлагают чужестранок, ясно? А должны бы! Просто это… вызовет осложнения, если со мной что случится. Три невесты, все из старых семей. У меня даже выбор есть! Но все связаны с советниками. Барса́ров вовсе держат за мошну, они должны сорок тысяч солнц. Все просто: Физа́ла Барсар разрешится царевичем, и дядюшка простит им долг. Осталось две луны.

Самер сглотнул. Все было обговорено по сотне раз и все равно с трудом укладывалось в голове.

– Черные Братья… – начал он.

Ианад красноречиво покачал головой.

– Я два раза заговаривал с их главой, однажды почти напрямик. Нет, Сай. Может, это и секта, и Царь Царей их бог, но это не я. Если они будут умирать, то за настоящего царя, который возглавляет Железный двор.

Скопившаяся усталость сказывалась, и мысли мага будто застыли. Самер уже не помнил, когда в последний раз засыпал, не крутя в уме головоломку. Что делать, чем может быть полезен Круг? Маги не объявят войну князьям и чиновникам.

– Мы говорили, что это как скачки: кто успеет первым, – помолчав, подвел черту владыка. От вина и волнения его щеки раскраснелись. – Ну, похоже, что вот он, последний круг.

– Я кое-что нащупывал тут для себя… – медленно проговорил маг.

– Вот как? Надеюсь, это была девка, а не твой ученик, – буркнул Ианад. Первый с трудом подавил раздражение.

– Ты слишком много думаешь о столице. Да, здесь все решается, но этот город не все Царство. Бойня в Табре как нельзя лучше показала.

– И что мне с ней делать, с провинцией? – Владыка запустил руку в волосы, не понимая, куда клонит маг.

– У твоего соправителя… у него ведь был сын. Когда Мауза убили, юноша уехал в поместье и с тех пор ни разу не бывал в городе. И он не один такой. Да, столицу советники подмяли полностью, но в Царстве у них немного друзей. Я даже взял на себя смелость… за два дня я раз пять посылал Зов брату.

– Ты говорил, что вы не общаетесь.

– Отец считает, что я предал род, – кивнул Самер. – Пока Шариз ходил в наследниках, он не перечил старику. Сейчас он унаследовал имение, а отец совсем плох и удалился на покой. Мы… довольно сблизились. Шариз много рассказывает, как обстоят дела в провинции. Ндафу и его отряд тоже прислал он.

Царь Царей перебирал звенья цепи, но даже со стороны было видно, что он ждет продолжения и надеется… так сильно надеется, что готов ухватиться за любую мысль. Верховный невольно помедлил, гадая, не обнадежит ли мальчика почем зря.

– Ты знаешь, мой род так и не принял твоего батюшку. На севере много таких родов. Кажется, я убедил Шариза, что продолжение Азаса – не ты, а советники. Многие вельможи хотят узнать тебя лучше – если ты покинешь столицу. Приезжать в логово дядюшки они не спешат.

– Узнать, говоришь? – Ианад вглядывался в лицо мага, как будто искал там признаки обмана. – Да, может, в этом и есть смысл…

– Если ты покинешь столицу, – напомнил маг.

– Ну, это как раз не сложно. Вернее, сложно, но можно устроить. Если помнишь, царь становится полноправным, когда объедет все Пять Пределов. Получит благословения и клятвы верности князей. Дядюшка все откладывал: мол, ни к чему торопиться, всему свое время… Я ведь могу сказать, что грош цена браку, если князья не подтвердили, что я царь.

– Думаешь, тебя отпустят?

– Думаю, что ничего умнее не соображу. Признаюсь, когда-то я мечтал, что под этим предлогом сбегу из дворца и стану наемником. Или бродячим писарем.

Губы его скривились в горькой улыбке. Даже шум на Пути Благовоний улегся, и двое мужчин смотрели друг на друга в наступившей тишине.

– Это ритуал, глупость… но дядюшке важно, чтобы младенец, именем которого он станет править, был законным. Чтобы ни один достойный в захолустье не оспорил. Если я соглашусь на конвой, который соберет Улам, если он сам наметит маршрут… почему нет? Другого мне не остается.

Видя решимость в его глазах, Самер отлепился от подоконника.

– Будем надеяться, – сказал он. – Тебе бы нужно возвращаться. Не приведи Шеххан, тебя хватятся.

– О, я сказал, что пойду в склеп, к праху отца. Никто не посмеет туда сунуться, – владыка отмахнулся. – Но ты же понимаешь, что поедешь со мной?

– Если тебя отпустят. Если советники решат, что я могу с тобой отправиться.

– Да куда они денутся? Если путешествие состоится, поедут многие вельможи. Мой отец брал с собой половину двора. Я бы беспокоился, отпустит ли тебя Круг.

– Я существую, чтобы исполнять сделку, – Первый усмехнулся. – «И принуждать царя, если придется». Все остальное у меня отняли, но, если я забуду, они меня самого принудят.

В раскрытое окно влетела муха и принялась гудеть под потолком, голуби устроили под крышей башни перебранку, а Ианад все жевал губами. Наконец он кивнул:

– Решено. Значит, грош цена браку, и наследнику, и мне самому, пока я не исполню ритуалы. И ты едешь со мной. Осталось убедить советников.

Ианад встал.

– Не вздумай отступиться, когда придет время! Я бы сегодня же условился с подопечными. Ну или кто они тебе сейчас?

Это была просто мысль, одна из многих, но отступать поздно, мальчик уже схватился за нее. Да и не за что им больше хвататься.

– Ты понимаешь, что это значит, – говорил владыка. – Я не вернусь в столицу, пока за мной не будет собственных мечей. Или пока меня не приволокут силком.

Да, маг понимал. Чтобы не отвечать сразу и чтобы полуденное солнце не нагрело воздух в комнате, Самер начал закрывать ставни, отчего в гостиной стало полутемно. Ждущий ответа царь в черном кафтане напоминал призрака. Верховный содрогнулся при мысли, что натворил в тот первый дождливый день весны. Во что он втравил весь Круг? Сколько людей погибнет от неверного ответа?

А сколько от верного? Бездна!

– Ну что? Решено? – спросил Ианад, и на Самера снизошло мрачное и безысходное спокойствие.

Он ответил, зная, что сегодня ночью к нему опять придут кошмары.

16

Дождевые леса к юго-востоку от Ишираса, 25-е месяца Эпит

– Может, нам и не стоит туда идти, – проговорила Зено. От долгого молчания и от лихорадки голос ее совсем осип.

Они смотрели на цепь серых каменистых холмов, со всех сторон окруженных джунглями. Из-за низко нависших туч сумерки подкрались быстрее обычного: еще четверть звона назад под сенью ветвей царил зеленый полумрак, наполненный пением птиц и стрекотанием насекомых. Теперь чаща за спиной все больше напоминала сырую пещеру.

Зато в деревеньке на холме уже зажгли лампы, крохотные оконца одно за другим загорались теплым медовым светом.

Вместо ответа Азрай смерил ее взглядом.

Да, ей было плохо. Очень плохо. Обессиленная и дрожащая, Зено едва держалась в седле, когда заросли позволяли двигаться верхом, а когда не позволяли, едва плелась, временами просясь отдохнуть. По спине ее стекал горячий пот, одежда не просыхала от влаги, а сердце колотилось, как безумное.

Была б ее воля – Зено осталась бы и умерла прямо здесь. Видимо, Азрай решил, что лучше сдохнуть в человеческом жилище. «Еще день, – всякий раз говорил он. – Потерпи. Совсем скоро мы найдем селение». Он держался поближе к Туману, готовый подхватить спутницу, если та начнет оседать в седле. И рассказывал, рассказывал: о детстве в маленьком городке, о старшем брате и столице. Так воин отвлекал ее, чтобы она не теряла сознание… своей цели он достиг, но посланница не вспомнила бы, что он говорил, даже под пыткой.

– Может, и не стоит, – наконец сказал Азрай. – Но придется.

Тем не менее воин не тронулся с места. Прищурившись, он вглядывался в хижины: не то пересчитывал людей, не то пытался разглядеть, вооружены ли они.

– Чувствуешь что-нибудь? – спросил он.

Как дрожат руки, а спину так тяжело держать прямо – вот, что ей хотелось сказать. Но Зено не любила жаловаться, и потом воин сам все знал.

– Аз, я не чародейка, – ответила она. – Когда мы переправились… да, мне казалось, сама земля источает зловоние. Мне и сейчас порой кажется, а иногда нет… Что правда, а что лихорадка? Я уже сама не знаю.

У склонов джунгли сменялись широколистыми хлебными деревьями, а еще дальше, повторяя изгибы притока Ишираса, лежало лоскутное одеяло огородов и рисовых полей. Тучи спускались ниже, цепляясь за холмы, оставляя на вершинах темные клочья. Они явно сулили новый дождь.

– Пойдем, что ли, – решился воин и хлопнул Тумана, чтобы следовал за ним.

Собаки издалека почуяли их и подняли лай. Хлопнула дверь, загомонили голоса. В предгрозовом затишье звуки разносились далеко над землей. Путников встречали у первого дома – около дюжины мужчин перегородили дорогу, опираясь на колья и лопаты.

– Стой, – тихо сказал Азрай. Сам он вышел на несколько шагов вперед и развел руки подальше от оружия.

Зено подумала, что вряд ли они разживутся здесь продовольствием, и еще меньше надеялась на ночлег. И домики, и крестьяне – все говорило о крайней бедности, половина мужиков обходились лишь холщовыми штанами. На лицах читалось не больше дружелюбия, чем у торговца к сборщику податей.

– Мы путники из столицы, – заговорил Азрай. – Моя жена больна. Все, что мы хотим, – это сухой угол, горячая еда и немного ухода. А еще у нас осталась горсть серебра, так что мы заплатим за кров.

– А что нам с твоего серебра? – заговорил видный мужчина, его борода сохранила цвет, но на мощных руках выступили старческие пятна. – Мы здесь привыкли отрабатывать чужое добро, вот как. Или уж устраиваем обмен.

– Я могу отработать. Жене нужен отдых, но сам…

– Умеешь-то ты что, царский прислужник? Мошной трясти?

– Куда вы едете?

– Как переправились?

– Чем больна твоя женщина?

Вопросы посыпались один за другим. Смутившись под их градом, Азрай выбрал, наконец, на что ответить:

– Простыла и наглоталась холодной воды. Иширас вздулся от дождей, и течение снесло переправу, – он кивнул тому, кто спрашивал. – Я сам воин, но могу охотиться и не гнушаюсь тяжелой работы.

– А мы здесь все не белоручки.

– Побойся бога, Реза́ш!

Зено обернулась на новый голос. В свете, льющемся из раскрытой двери, возникла коренастая женщина. Ее волосы были собраны над головой и убраны под туго замотанный платок, что возвышался, как колпак. Подглядывала в щелку и слушала. Должно быть, все женщины сейчас заняты тем же.

– Ты что, не видишь, она вся горит! – Крестьянка ткнула пальцем в посланницу. – С каких пор мы оставляем хворых под дверью?

– С тех пор, как тени удлинились и взялись ходить.

– Ходить, а не ездить верхом, Резаш! – Женщина уперла руки в бока. – А вы что стоите, рты раззявили? К нам что, каждую луну заезжают купцы, привозят товары на обмен? Нам не нужно серебро на той стороне? Мы все боимся, но должны знать, что творится на царских землях!

Заслышав, о чем речь, из глубины деревни начали подходить все новые мужчины, пока оставаясь в отдалении. Зено видела, как закивал тощий старик. Да и те, что перегородили дорогу, тоже переступали с ноги на ногу, жевали губами, поглядывая то на предводителя, то на странную женщину в платке.

– Я не боюсь, Ю^́сна. Уж точно не хворую бабу. И раз о том, что мы должны, – так, может, ты сама высунешь нос за порог? Для чего мы тебя-то кормим?

– Я не колдунья, а всего лишь мудрая женщина.

– Видать, недостаточно мудрая, Юсна, не то держала бы язык за зубами. Иди и сделай то, ради чего тебя терпят. А нет, так не учи меня, как защищать людей!

Теперь их слушали несколько дюжин человек. Сгустившаяся тьма превращала худые смуглые тела в резные истуканы, тусклый свет из окон бросал на лица причудливые тени. Противники сверлили друг друга взглядами.

– Ну, довольно, Юсна, – сказал мужчина, – поспорили и будет. Хочешь приютить чужаков, пускай их к себе и корми из своих запасов. Никто слова не скажет. Но не жалуйся, что там не додала община.

Он развернулся и зашагал прочь, и крестьяне расступались перед ним. Очень быстро на пятачке меж хижинами осталась лишь горсть зевак, словно еще ожидая представления. Юсна не обращала на них внимания.

– Ну что стоишь? – напустилась она на воина. – Сведи коня за дом и там привяжешь. А твоей жене мы поможем. Давай-давай, шевелись…

Под таким напором Зено сама не заметила, как очутилась на земле, а женщина уже вела ее в дом, беспрестанно разговаривая.

Если это можно назвать домом. Хижина совсем покосилась и вросла в землю, Зено пришлось пригнуться, чтобы не удариться о почерневшие стропила. Но сейчас ей все казалось уютным: и низкий потолок, и стены, изгрызенные жучками… Свет исходил лишь из круглого очага, тени милосердно скрыли большую часть единственной комнаты.

– Вот так, вот так. Да. Садись-ка сюда, на шкуры.

Меж пустой бадьей и очагом лежала глыба из черного камня, совершенно плоская, да еще покрытая хитрой резьбой. И вот Зено уже сидела на ней, среди мускусно пахнущих шкур, циновок и подушек, а хозяйка суетилась у очага.

– Нет-нет, не гниль в легких… – приговаривала она. Платок Юсны был увешан камешками, птичьими клювами, щепками и перламутровыми ракушками, они тихонько постукивали друг о друга, когда женщина кивала. – И не воспаление. Красный вождь впереди войска хворей, так мы зовем воспаление. Нет-нет, не оно… А ну-ка покашляй, детка!

Посланницу давно сотрясал сухой изматывающий кашель, но теперь она не смогла бы выдавить и звука. «Интересно, она съела всех этих птиц и моллюсков? И что выковыряла из-под камней и деревяшек?» – подумала Зено и поняла, что поплыла от сухого теплого воздуха и возможности вытянуть ноги.

– Почему… почему мы царские прислужники? – спросила она, чтобы сосредоточиться.

– А? Да потому что ваш царь думает, будто нами правит, деточка, – Юсна захихикала и помахала в воздухе пучком трав, которые перебирала. – Но мы здесь сами по себе, в последний раз к нам приезжали из-за реки… аккурат два лета прошло. Да-да, два лета. Мы здесь сами, а вы, царские люди, продолжайте думать, что это ваша земля. На вот, выпей.

Мир как будто расплывался по краям, голова Зено стала тяжелой, а щеки и уши горели. Она закашлялась, а когда разогнулась, хозяйка подсунула ей большую глиняную чашку. В густой жидкости плавали травы, а пар отдавал брожением и фруктами.

– Ра́кка, – хозяйка погладила себя по груди. – Я сама ее делаю, из перебродивших медноплодов.

– Это травы от воспаления? Красного вождя… что там?

– Нет-нет-нет, – ракушки вновь застучали. – Ты померла бы от воспаления, вот что. Травы от лихорадки, простой лихорадки. И ракка, чтобы уснуть. А ну-ка давай до дна!

Ракка была горячей и кислой, плавающие в ней лепестки приклеились к нёбу. Пока Зено пила, хозяйка запричитала:

– Два лета назад, да-да… Пришли колдуны и много-много царских солдат. Выстроили нас всех, всех детей и женщин, и в кого колдун ткнул пальцем – сразу скрутили и забрали. Увели мою Хи́ву, мою маленькую Хиву…

– И потому тебя считают ведьмой?

Зено обернулась, прижав горячую кружку к груди. Азрай стоял на пороге, за спиной у него шумел дождь. Не сводя с хозяйки взгляда, точно ожидая подвоха, воин закрыл дверь и начал сгружать упряжь и седельные сумки.

– Я не ведьма. Ишь ты! Это все про Хиву наговорили. Мол, говорит с травами и притягивает воду к корням, чтобы лучше росли. Глупцы выдумали, что черная гниль и жучок – это тоже она… А теперь ее забрали. Забрали ее, слышишь!

Зено вздрогнула от крика. Угораздило же их попасть к безумной! Неудивительно, что Юсну не больно-то слушали. Она была полной и дряблой, под подбородком тряслись складки кожи – впрочем, посланница не назвала бы ее старухой. Кто знает? Жизнь здесь тяжела, и морщины рано покрывают темные от загара лица.

– Я не ведьма, – тихо и отчетливо повторила Юсна. – Ишь ты! Я мудрая женщина, которая знает толк в травах и старых байках.

– Успокойся, Юсна. Никто тебя не винит, – Азрай сошел со ступенек на земляной пол. – Наоборот, мы рады, что тебя нашли. Кто лучше расскажет о тенях, которые удлинились, и об этих лесах?

– И что я получу взамен? Все толкуют, будто моя малышка наслала жучков в поля, а теперь и старая Юсна туда же: пальцем не шевельнет против теней, может, она их и позвала? И зверье в лесах перевелось… Тени, тени, тени! Никто не знает, откуда они. Никто не верит, что все уже было. Если бы это Юсна позвала – как бы она это сделала в прошлый раз? А? Что скажешь? Старой Юсны тогда и в помине не было!

– Но мы-то тебе верим, – мягко убеждал Азрай.

– И что я получу за россказни? Сказали ж тебе: обмен. Слышал такое? Ты вот что мне дашь в обмен?

– У нас есть еда, но совсем немного. И можешь посмотреть все наши вещи. Я думаю, мы сторгуемся.

– Мы расскажем, что происходит в царских землях, – вставила Зено.

– Что же, посмотрим. Посмотрим… – Кажется, сумасшедшая успокоилась. Она вытащила из-под посланницы накидку с распустившимся краем и закуталась, села прямо в солому на полу, скрестив тощие ноги. – Ты, девонька, рассказывай… а ты не стой столбом! Доставай свою еду, да смотри там, за клеткой, горшок с рисом.

К радости посланницы, клетка оказалась пустой. Может, когда-то там и водились птицы, чьи клювы сейчас щелкали, пока Юсна усердно кивала рассказу. От ее пристального взгляда становилось не по себе – у хозяйки самой глаза были, как у старой хищной вороны. По комнате поплыли пряные запахи, а посланница все говорила и говорила. Голова стала тяжелой и клонилась на грудь, и уж совсем не помогало, что травница то и дело перебивала с вопросами:

– А что старый царь? Небось, помер уже? – в полумраке зрачки у Юсны как будто мерцали.

– Несколько лет назад, – ответила посланница. Отчего-то известие привело безумную в восторг.

– Ха! А я говорила, заморыш долго не высидит. Я говорила, а мне не верили!

– Недолго? Азас Черный правил семнадцать лет.

– Ты-то что его защищаешь? – Юсна хлопнула себя по колену. – Ты-то, чужачка! Какое тебе дело?

– Откуда…

– Ха! Это ты олухов проведешь, а меня за дуру не держи. Чем за падаль заступаться, лучше бы вон мужика берегла! Кто тебя защитит, когда юный дохляк отправится за папашей?

Зено бросила взгляд в сторону Азрая. Тот мешал кашу деревянной ложкой, губы его беззвучно шевелились.

– Небесные владыки! Что ты несешь? – вырвалось у нее.

– Я знаю, что я несу. Ты продолжай, девонька. Нечего отвлекаться.

Безумная ведьма сбила ее с толку, но проще было подчиниться. Время шло, пар над котелком густел, а гроза совсем разошлась, когда Зено закончила смутными ощущениями:

– Как будто сладкий запах в ветре… в воздухе, даже если ветра нет. Тело становится непослушным, суставы тяжелыми, а сердце… там, где сердце, вдруг пусто, легко и холодно. Но мне все время плохо, не только в эти минуты, и я не знаю…

– Дай-ка сюда руки, – приказала Юсна и поцокала языком, когда Зено послушалась. – Суставы у тебя распухли, что верно, то верно. Это в самом деле хворь. А не то, что ты подумала!

Посланница следила за ее лицом, не веря до конца. И не ошиблась.

– А в остальном все верно. Сладкий вкус на языке. И запах, как у старых соцветий. Что, чужачка, не ждала, что крестьянка ответит?

Голос травницы сочился ядом, под тусклым взглядом Зено уже сама не знала, что там светится в этих глазах: безумие или, наоборот, ум? Должно быть, Азрай думал о том же, потому что негромко спросил:

– Кто ты, Юсна?

– Мать назвала меня Юсна-ризд-Кви́нйор, на вашем царском языке – «золотая госпожа дома пламени». А ее саму звали «сестра, принесшая обет богу». Только длинные имена не стоят чернил, чтобы их записать, вот как. Три тысячи двенадцать сутр, с притчами, святыми текстами и хроникой – все это матушка вдолбила мне в голову. И что толку? Меня бы выбросили из деревни как ведьму. Только кто ж тогда благословит грудняка или наречет год?

– Наречет год? Вы поклоняетесь Темерасу? – Зено прикусила губу.

– Тамру, деточка. Солнцеликому. Прекрасному. И облеченному светом. Он и сейчас нас защищает от всех теней. И в прошлый раз тоже. Тридцать два поколения назад… Не спрашивай, сколько это лет, знаю только, что тридцать два поколения.

– А может, больше? – предположил воин. – Уже больше.

– Может, и больше, – сварливо отозвалась Юсна.

Она встала и долго возилась в углу, а когда снова вышла на свет, на ней была тусклая медная диадема с языками пламени и бубенцами, почти как у Мелиноя в столице. Желтый опал надо лбом оплетали медные нити. Зено набрала в грудь воздуха задать вопрос, но остановилась. Никаких вопросов, предупреждал тяжелый взгляд Юсны.

– Это случилось тридцать два поколения назад, – заговорила жрица. – Тени удлинились и зажили своей жизнью. Как сейчас. Одни сутры говорят, то были чары и колдуны, другие – что боги Царства ополчились на заморского и его верных. Я думаю, что врут все… Да, тогда они тоже ходили. Вестники. И нашими лесами, и по царским землям. Они и люди, и не люди: тела человечьи, но вестник носит тело, как тряпье, а в его жилах сила вместо крови. Сила облекает его, как дрожащая хмарь. Они зовут, уводят за собой, к себе. А там… откуда они пришли… кто знает? Говорят, будто прикосновение вестника отбирает душу, а еще говорят, что ушедшие присоединяются к теням. Их прикосновение как лед, одна лишь близость вестника – как стылый ветер в сезон бурь. И зловоние… от них смердит гнилью. Даже спустя день, ночь и еще день запах остается. Легкий, слабый… как увядшие цветы.

Юсна остановилась, переводя дух. Придержала полы выцветшей накидки. Только сейчас Зено обратила внимание на руки травницы: коричневые, морщинистые, это были руки благородной, с длинными прямыми пальцами и красивыми, овальными, как миндаль, ногтями.

– Прекрасный защитил нас в прошлый раз и защитит в этот: ни разу тень не пришла к его верным. И не придет. Я говорю всем, кто ломится с вопросами, но мне не верят! «Вся дичь ушла, Юсна, что нам делать»… «Мы не можем охотиться, сделай что-нибудь, ты мудрая»… – она передразнила чей-то скрипучий голос. – Что я могу? Знаю только, что вестник не берет плодов, и риса, и всего, что выращено. Ему нужна другая сила… живая, заключенная в живой твари. Как хищник не жует траву. Мы не умрем с голоду и должны прожить без охоты – вот все, что я могу сказать.

И Зено, и Азрай молчали, только ветер свистел в щелях. Доски позади травницы блестели от влаги. «Когда они друг друга сменяют?» – подумала иноземка. Властная жрица пряталась глубоко в теле безумной и порой проступала под обвисшими складками кожи. Но сколько Зено ни старалась, так и не заметила, когда произошла перемена.

– Получается, я выжила… потому что меня осенили пламенем? С детства?

– Получается.

– А он?

– Ну а мне почем знать? – огрызнулась Юсна.

– Твои жрецы меня благословляли, – заметил Азрай. – В Ночь Темераса. И после тоже… Несколько раз.

– Ты задашь еще сотню вопросов, – вздохнула травница, – и вусмерть меня запытаешь. Я не люблю, когда меня пытают, поэтому слушай. Тень всегда одна. Не тысяча ушедших на зов и могучих, как тот… то, что вы видели. Вестник носит их в себе. Надевает тела. Как тряпье. Вестник один, но с каждой жизнью крепнет, и все они сидят в нем, внутри.

Она вдруг вперила в Зено желтый, как две медные плошки, взгляд.

– Ты под защитой Прекрасного. Но я не знаю… не уверена. Ты замаралась хуже некуда. От тебя разит гнилью. Мертвечиной. Я вышла не потому, что меня привлек спор, а просто заслышала вонь. Ты притягиваешь его, а он… оно… зовет тебя. Есть два безопасных места, всего два, куда вестник не явится. Наша деревня, но здесь вам засидеться не дадут. И храм. То место, куда вы идете.

– Откуда…

– Оттуда, – проскрипела Юсна. – Заладила же: откуда-откуда… Почем я знаю, откуда что берется? Знала бы, сидела царицей над колдунами.

Она вдруг стала меньше, как будто съежилась. Втянула голову в плечи. Травница стащила с себя венец и неловко опустилась на пол, сжимая его в руках.

– Давайте есть, – проговорила она. В последний раз в ней промелькнула надменная жрица, она встала и опустилась перед очагом, словно матриарх знатного рода во главе стола. Венец скрылся под накидкой, и больше Зено его не видела.

Никто не стал с ней спорить. Никому не хотелось продолжать разговор. В молчании Азрай наполнил миски, и они ели в тишине, под стук дождя по крыше. Когда они закончили, угли в очаге совсем прогорели, Зено едва видела сотрапезников.

– Спать, – коротко приказала хозяйка. – Ты на моей лежанке, это плита из храма Прекрасного. Мужик твой рядом, на полу. И я тут, у огня.

– Я не могу… – запротестовала посланница, но Юсна оборвала ее:

– Можешь-можешь. Еще как можешь! А я могу сделать так, что рухнешь, где стоишь, и твой хваленый Азрай не убережет.

Посланница не называла его по имени в присутствии мудрой, а потому просто забралась на предложенное место. Дрожа не то от холода, не то от страха, вымотанная, она закуталась в шкуры по подбородок и долго глядела в темноту, гадая, как так могло случиться… Боги. Вестники. Неужели она всему верит? Ей казалось, теперь-то она точно не уснет, попросту не сможет! – и все же провалилась в сон.

И видела пламя в бездне.

Когда она проснулась, Азрай давно ушел, старая Юсна суетилась по дому, а под потолком гудела невидимая в тусклом свете муха.

– Лежи уж, – бросила травница, увидев, что Зено зашевелилась. – Что тебе нужно, так это отдохнуть. Мужик твой пошел расспрашивать, кому что надо, а ты лежи!

Вот Зено и лежала. При свете дня оказалось, что стропила покрыты закопченными рисунками: здесь были ящерицы, черепахи, кошачьи морды… а еще грудастые женщины, слоны – и снова черепахи, с геометрическими узорами на панцирях. Временами Юсна бормотала себе под нос, а порой напевала, отчего посланницу вновь клонило в сон.

– …а вот тот же медноплод, из которого делают ракку, – говорила травница. – Если варить его кору, а отвар выпить, то помогает при изнеможении. Сухой лист от кашля, лихорадки… еще говорят, от укусов змеи, но я не пробовала. Это тоже пригодится.

Посланница слушала вполуха: от комка вчерашней каши ее подташнивало, и она была еще слаба, и потому не сразу поняла, что Юсна собирает их в дорогу.

– Ты думаешь, я запомню? – усмехнулась она.

– Запомнишь. Захочешь встать на ноги – запомнишь. Я только то заворачиваю, что тебе самой нужно, ничего лишнего.

Сегодня травница обошлась без платка, волосы у нее оказались курчавые, едва тронутые сединой и собранные в сложный узел. Зено никогда не видела таких жестких, как блестящие пружины, волос.

Заметив, что иноземка разглядывает ее, Юсна фыркнула:

– Ни в жизнь не поверю, что у посланницы дырявая голова!

– Разве я говорила, что посланница?

– А как же! Еще вчера. Ты меня за дуру-то не держи, я сразу так и сказала!

Быть может, в самом начале… Зено плохо помнила, как вошла в дом, что говорила и что делала… но нет, не могла она выложить все. И травница сама знает, что этого не было. И оттого злится.

– Ты сказала, что мне нужно держаться за Азрая. И что юный царь вскоре отправится за отцом. Что… о чем это ты?

– Не помню, что говорила вчера, – Юсна сложила руки на груди. – А держаться надо, уж кто-кто, а даже ты должна понять! Кому ты еще нужна в этой земле, а?

Зено вовсе не думала, что никому. Есть Ксад, и потом она заморская дворянка, порой имя защищает лучше мечей, хотя здесь, в джунглях, все это мало значит… Но травница затронула и кое-что еще: то, чего посланница сама не понимала.

Когда она наняла Азрая, Зено заглядывалась, как воин потягивается, словно большая и хищная кошка и как сужаются мышцы пресса под загорелой кожей. Ей хотелось положить ему на живот руку, и она думала, какая на вкус его шея, если лизнуть или даже легонько прикусить. Она получила все, что хотела, но то было, как с полудюжиной дворянчиков, которые заискивали перед ней, а искали милости отца. Если раздеть мужчину – не увидишь ничего, что бы не видела раньше, Зено быстро это поняла. И путешествие не многое изменило – так же точно посланница вела бы себя с другим любовником, стараясь не обременять сверх меры и взяв на себя заботы о костре и еде…

Но этой ночью воин держал ее за руку, и то было старое, совсем забытое чувство, Зено не испытывала его с тех пор, как отец расторг ее брак. «Выходит, что я… люблю его? Нет. Нет, не может быть». Все это кончилось. Давно. Больше десяти лет назад. Но сердце щемило, когда она перебирала воспоминания: и теплую ладонь, и истории детства, и его тяжесть в постели. И то, как напрягается его тело перед заключительным мигом.

– Ну хватит пялиться. Пей, кому говорю!

Женщина вздрогнула, словно Юсна могла догадаться, о чем она думает. Сердито поджав губы, травница держала ту же глиняную кружку, на сей раз с коричневым отваром.

– Тебе бы помыться, деточка, – хозяйка наморщила нос. – Хворь так просто не отступит, но вот увидишь, как хорошо станет. Горячая вода развяжет все узлы.

Соблазнительное предложение, но в пути Зено не растеряла остатки манер. Раздеваться перед незнакомой крестьянкой… нет, невозможно! Словно догадавшись, что уговаривать бесполезно, Юсна вдруг заговорила о другом:

– Я ведь рассказывала историю про храм и про столичного книжника?

Зено с облегчением откинулась на скатанные валиком циновки.

– Нет. Ты сама знаешь, что нет.

– Это тебе кажется, будто ты все знаешь, а я не так глупа. В общем, слушай, – травница уселась на пол, и их глаза оказались вровень. – Мне тогда исполнилось столько же, сколько моей Хиве, когда ее забрали. Сюда еще забредали царские люди, выменивали у нас дерево, и шкуры, и кое-какие плоды. Его звали Та́мес, я точно запомнила, таким большим и красивым он был! Кожа – как мед с миндалем, а глаза темные, умные и загадочные. Он сказал, что идет на юг, поклониться тамошнему богу. Мы, рагьяри, знаем толк в богах, любых богах, и мужчины жали ему руку и хлопали по плечу. Из столицы через наши леса и в Пыльные земли – это такое паломничество!

Мы набрали ему провизии на луну вперед: мяса, овощей и самой лучшей ракки. А нашли его через месяц, голодного и дрожащего – точь-в-точь как ты! Он угодил в яму в развалинах храма. Похоже, его преследовал зверь, Тамес бежал и угодил в западню. То были страшные раны, детка… очень страшные, и порядком нагноились. Никто не знал, кто их мог нанести, и он тоже… что было, как – он ничего не помнил, только бормотал в бреду.

Вот в этом самом доме матушка выхаживала Тамеса и ворчала: верно, никакой он не паломник, раз Прекрасный решил сгноить его в развалинах. Но я смотрела ему в глаза и, когда он спал, держала за руку. Такие мягкие у него были руки, как сейчас помню. Видно, что орудовал он пером, а не сохой.

Во второй раз мы дали ему проводника, Гвур стал подслеповат, но леса знал, как свою старуху. Еще через луну он вернулся, сказал, что передумал сопровождать путника, но ничего не пояснил. Мы уже забыли о книжнике на много лет, когда снова услышали о Тамесе из столицы. Он дошел до своего бога и вошел в святая святых. Видения и мороки обманывали его, пытались заставить свернуть, сама земля шевелилась и трещала, как старое дерево, но он дополз до обрыва над пустотой, где в луче света золотилась пыль, и тогда бог снизошел, чтобы заговорить с ним. И это было больно. Холодная и безучастная пустота, и знание, которое распяло его над землей, но тянуло дальше, и в прошлое, и в будущее… он сошел с ума и кричал от ужаса, мой медовокожий Тамес, с руками, мягкими, как у блудницы… Кричал, захлебывался криком, потому как то, что он видел, не для глаз смертных. Но то длилось лишь мгновение, потом ему стало все равно. Это было в год Красной Луны, и ровно в тот год я впервые узнала то, чего сама не видела.

– Зачем… – Зено сглотнула слюну, вставшую в горле, – зачем ты рассказываешь?

– Затем, детка, что вы похожи. Ты тоже идешь к богу, я не знаю, зачем… да мне это и не надобно. Я помогу и дам всего в дорогу, но ты подумай, стоит оно того? Мужик-то здесь, рядом, и в холодные ночи как печка, только попроси обнять. А там пусто, холодно и очень, очень страшно.

Юсна встала, и посланница поняла, что взмокла под двумя шкурами. После отвара во рту стоял кислый вкус, а волосы насквозь промокли от пота.

– Спи, – сказала травница. – Пойду послушаю, о чем там говорят в деревне. А ты спи, Азрай твой скоро вернется.

Во второй раз Зено проснулась уже от ругани.

– О Солнцеликий, как же я глупа! Но кто подумал бы, что ты, ты сам – такой вот олух!

Вечернее солнце проникло сквозь неплотно подогнанные доски, в полосах охряного света блестела солома на полу. Азрай смущенно переминался с ноги на ногу, а травница, даром что на голову его ниже, выговаривала, наставив палец ему в грудь.

– Ты бы еще сказал, что женушка у тебя колдунья! Вот тогда бы точно. И куда вернее.

– Это было бы неправдой.

– А то, что ты сказал, правда? О прекрасный и милосердный… дай сюда! Тебе это уже не нужно.

Юсна отобрала у него половник из потемневшего дерева.

– Что случилось? – Зено села и сама подивилась своей злости. Никто не повысит голос на Азрая. Даже старый посол.

– Что случилось? Твой убийца, деточка, распустил в общинном доме язык! Вот что. Рассказал, что творится на царских землях, но то куда ни шло, все и так хотели знать. Но он сказал, будто ты ученый книжник и едешь осматривать развалины.

– И что? Это… это связано с историей?

– То, детка. То! Деревенские остолопы верят, будто вестник оттуда пришел. Из старого храма. Как думаешь, что они решили?

Не дожидаясь ответа, травница замахнулась в пустоту половником.

– Что из развалин приходит нечисть, а потом туда едут книжники, и проще с ними расправиться по-простому. Киту́р говорит, сжечь дом: благо старый и вспыхнет быстро. Старуха Бава́на трясет головой и шамкает, мол, добро пропадет и проще уж потравить.

– Ты сама слышала? Или тоже пришло неведомо откуда?

– Я говорила, что пойду в деревню, – отрезала Юсна.

Она быстро складывала в сумку свертки, мехи и прочие вещи. Пришел черед узелка с травами, который хозяйка собирала днем. Быстро сообразив, что они уходят, Азрай завернул мясо в липкую желтоватую лепешку, а вторую протянул спутнице.

– Ешь-ешь, – приказала травница. – Это они не потравили, Бавана сокрушалась…

– Что там слышно? – Говорить с набитым ртом Зено не привыкла, но сейчас не до хороших манер. Жуя на ходу, воин приоткрыл ставни и выглянул наружу.

– Пусто. Все как вымерло.

– Вот то-то же, – прокаркала Юсна. – Одевайся, дуреха!

Это Зено сообразила и сама. Она уже зашнуровывала туфли: проклятая тесьма оплетала голень и завязывалась чуть ниже колена. Удобно, но не когда нужно уносить ноги.

– Что они делают? – спросила посланница. – Куда все делись?

– Окружают деревню. И особо дом. – Юсна заворчала. – Если я хоть немного знаю Резаша, то я права, он старый охотник.

– Что, если мы просто уйдем? И тогда никто не пострадает? – спросил Азрай.

Ответом ему был шум и истошное ржание Тумана.

– Можешь попробовать, – травница фыркнула. – Только я ореховой скорлупки не поставлю, что получится.

Солнечные пятна на полу дрогнули – кто-то обошел дом с запада. Азрай обнажил клинок, не сводя взгляда с двери.

– Если мы уйдем, что с тобой будет? – спросила Зено, но травница не успела ответить. Воин как-то почуял, что на дверь навалились плечом: он поднял засов и быстро отступил в сторону. Крестьянин, которого он застал врасплох, загремел поступеням и упал лицом в солому. Мгновение спустя воин поставил ногу ему на спину, кончик кривого клинка подрагивал в дверном проеме.

– Отпустите Юсну, – услышала Зено. – Пусть она выйдет. Никто не причинит ей вреда!

Посланница отступила подальше в тень, чтобы никому не взбрело в голову бросить камень. Из домика виднелись лишь концы рогатин, и их число не придавало храбрости.

– Не то что? – крикнул в ответ Азрай. – Ей никто не причинит вреда, а нам?

– С тобой у нас свой разговор, царский слуга!

Зено узнала голос. Резаш пришел со своими людьми.

– Вот что я предлагаю, – воина, кажется, не смутила угроза. – Мы тотчас уходим, и больше вы нас не увидите.

– В развалины? Мало нам одних теней, ничем хорошим не кончится…

– Из-за таких, как эти, все и началось!

– Сжечь и дело с концом…

– Верни нам Юсну, ублюдок!

– Придумайте что-нибудь получше, – отозвался воин. – А я пока подожду.

Пару ударов сердца казалось, что воздух потрескивает. Муха под потолком гудела громко и зло. А потом травница выдохнула «Давай, головорез!» – и все завертелось слишком быстро, чтобы Зено могла уследить.

Выломав ставни, в хижину ввалился один из нападавших. Посланница не хотела убивать, она еще надеялась разойтись с миром, но рука с клинком сама прянула навстречу худосочному парню. Мужик, что валялся на полу, пошевелился – и воин ударил его носком сапога в висок. Азрай с неожиданной силой поднял тело и бросил в двери, заставив нападающих отступить. Он выскочил наружу, описывая мечом смертоносные дуги.

Увидев раненого собрата, двое поселян бросились вперед, с копьями наперевес. Первый отправился к богу раньше, чем успел сообразить, а копье второго Азрай перехватил и вырвал, отскочив вбок. Разбег не позволил крестьянину остановиться, и клинок полоснул его плечо, оставив на земле зажимать глубокую рану.

Зено никогда не видела, чтобы телохранитель так двигался. Он плясал с мечом, нечеловечески быстро уклоняясь от ударов, как будто издеваясь над противником.

– Четверо за пару мгновений, – произнес он. – Двое мертвы. Ну что, будем продолжать?

В грудь ему смотрели несколько кольев, еще два десятка крестьян угрюмо топтались за спинами тех, что посмелее.

– Луки! – приказ прозвучал тихо и коротко, но Зено ясно расслышала.

Слышал и воин. Он рванул на себя рогатину и бросился в просвет меж телами. Звякнула тетива, но стрела лишь вонзилась в пыль с глухим стуком. Азрай двигался стремительно, так что посланница не успевала разглядеть его увертки и выпады. Очень скоро трое уже лежали на земле, один отползал прочь, чтобы не затоптали свои. Еще один сидел посреди свалки, баюкая на груди руку без кисти. Ему ни до чего не было дела. Впрочем, и воин не остался цел: из дыры в рубахе текла кровь, и Зено дорого дала бы, чтобы знать, как глубока рана.

О Небесные владыки!

– Куда? Это ты куда? – закудахтала Юсна.

Она сама не знала, куда. Сердце бешено стучало, а глаза застилал страх. Одни боги знают, чего она боялась: смерти, увечья или за Азрая. Одного врага Зено ткнула ножом в спину, но больше ничего не успела сделать: чернявый великан обхватил ее плечи, повалил наземь, ни шелохнуться, ни вздохнуть. Острый камешек впился ей в спину.

Зено отбивалась как могла, пока не поняла, что перед хижиной стало тихо.

– Ну как? – послышался голос воина. – Теперь мы можем идти?

Хватка ослабла, и Зено извернулась, чтобы видеть, что происходит. Крестьяне медленно отступали, готовясь обратиться в бегство. Резаш лежал на земле, придавленный коленом воина, а кривой клинок касался его горла, уже надрезав кожу. Кровь пятнала воротник старого охотника, кровь расчертила лоб и щеки и Азрая, стекая из пореза над лбом.

– Меня ты убьешь, но тебе самому не жить, – хрипло выдохнул Резаш. – Ни тебе, ни твоей девке. Нас много.

– Может, да, а может, нет, – воин метнул на спутницу короткий взгляд. – Я ведь многих с собой захвачу.

Было тихо-тихо и слышно, как далеко в джунглях заливается голосистая южная птица.

– Это ты начал бойню, – продолжал Азрай. – Все погибли из-за тебя. Мы просто хотели уйти, с самого начала. Никто бы не пострадал.

Резаш дышал часто и неглубоко, даже издали посланница видела, что на лбу у него выступила испарина. Он не хотел умирать, но и сдаваться не желал.

– Чтобы ты осквернил храм? – выговорил он. – Много тогда будут стоить наши жизни?

– Как знать, – воин пожал плечами, оставив еще одну царапину. – Тени, вестники… зверье в лесах разбежалось, но люди пострадали от тебя. Считай, по твоей глупости.

– Отпусти их, Резаш, – проворчал кто-то. – Это колдуны, одни беды от них.

– Может, завтра ты угробишь вдвое больше народу, – не отставал воин. – Но завтра будет завтра, а умирать сейчас. Тебе и многим.

Резаш не хотел умирать. Посланница видела это в его глазах. Сглотнув, он просипел:

– Отпустите девку. Уходи… Уходите оба!

Воин дождался, пока она поднимется на ноги и встанет рядом, и лишь тогда отвел клинок. Лицо у Азрая было серым, а кровь, что сочилась из раны, – темная и густая, как патока. Зено хотелось спросить, как он, что с ним, но слова застряли в глотке. Воин так и не убрал меч, медленно пятясь, словно ожидая стрелы в спину. Пальцы, сжимавшие рукоять, побелели от напряжения.

После, сказала себе Зено. Нужно убраться отсюда, и тогда она сама осмотрит раны. Никогда больше она не позволит, чтобы он проливал кровь. Никогда.

А пока ей только и оставалось, что смотреть.

17

Имение Улама ас-Абъязида

в трех днях к северу от столицы,

24-е месяца Эпит

Их было четыре сотни, и назывались они гордо – царской процессией, хотя на деле давились пылью и походили на кочующий табор недже́ти. На третий день пути лишь Ианад сохранял бодрость духа. Сама земля затихла, замерла под вязким душным гнетом – так же замыкается под плетью холоп.

Вытирая со лба пот, Самер не заметил посланца и невольно вздрогнул от звука голоса.

– Владыка! – не скрывая неприязни, пояснил воин. И повторил: – Владыка желает вас видеть, мудрый.

На нем был легкий доспех и, как все Братья, он носил черное. Как и все, он легко насадил бы мага на пику, без сожаления и даже с радостью, но Самер невольно жалел выряженного в черное юнца. Выдавив улыбку, чародей кивнул:

– Раз просит, давай уважим.

Солдат не оценил дружелюбия: развернув коня, он сразу ускакал к голове процессии, не тратя лишних слов на колдуна.

Пожалуй, Ианад единственный получал удовольствие от путешествия. Оседлав тонконогого жеребца, он гарцевал перед царской повозкой и, едва завидев Самера, махнул рукой. Золотая маска слепила чародею глаза.

– Устал? – спросил Ианад, когда они поравнялись.

– Скорее, вымотался, лучезарный. Я впервые еду так далеко и так долго.

– Осталось немного, – в голосе царя звучало сочувствие, но не дольше мгновения. Юноша мотнул головой. – Давай за мной! Хочу тебе кое-что показать.

Он с места пустил коня в галоп, сразу оставив чародея позади. Самер заметил, как пятеро Черных Братьев отделились от процессии и последовали за ними. Когда маг нагнал Ианада, тот уже спешился на вершине холма и трепал разгоряченного коня по холке. Волосы владыки, щедро покрытые благовонным маслом, блестели на солнце.

– Как по-твоему, на что похоже?

Далеко, у края горизонта, солнце вычертило подрагивающий в раскаленном воздухе силуэт. Крепкие стены из грубого камня, несколько приземистых башен. Без чар людей на таком расстоянии не разглядеть, но маг мог поклясться – добрая сотня стражей несет дозор на укреплениях.

– На груду камня, – честно ответил Самер и хотел спрыгнуть наземь, когда владыка остановил его.

– Не стоит. Иначе полдня не заставишь себя залезть в седло, – он бросил на мага задорный взгляд, пеший повелитель рядом с сидящим верхом придворным, и вновь обернулся к северу. – Точно сказано. Но внутри бормочут фонтаны, от фресок рябит в глазах, а двери отделаны бронзой. Отец такое любил: как жемчужина в каменной скорлупке. И я там родился.

Самер бросил на него короткий взгляд, пытаясь понять настроение повелителя, но глаза под маской не давали подсказок.

– Вам не следовало покидать процессию… – начал маг. Владыка предостерегающе поднял руку, призывая к молчанию.

– Тогда бы я увидел поместье через звон или два. Самер, я не был здесь столько лет… я даже не помню сколько! Я хочу посмотреть сам, без двенадцати одежд и повозки с быками.

Маг умолк, ожидая пока Ианад заговорит первым. Наконец владыка оторвал взгляд от горизонта и подошел ближе, коротким жестом отослал охрану.

– Ты не одобряешь моего легкомыслия? – тихо спросил он.

Самер помолчал, выбирая слова.

– Я бы не хотел в нем участвовать. Тебе не следует выделять меня среди прочих.

– Боишься? – похоже, Ианад усмехнулся там, под маской.

– Так же, как ты. Они могущественные люди.

Не было нужды говорить, кто это – они.

– Пока они верят, что все у них в кармане, – продолжил Самер. – Ты же не думаешь, что всех перехитрил, что дядюшка взял и согласился? У него свой замысел. Пока ты делаешь, что нужно ему. Но стоит Уламу заподозрить… – Он вздохнул. В который раз он объяснял? Все без толку.

– Будь я проклят, если знаю, как себя вести! – вдруг разозлился юноша. – Да ты и сам не знаешь! Только и можешь, что читать нотации.

Самер счел за лучшее промолчать. Ианад хмыкнул.

– Скоро все изменится. Пусть привыкают, что подле меня есть маг.

– Еще ничего не изменилось, – напомнил Верховный. – И Надж… будет лучше, если ты станешь звать нас колдунами.

– О да, слово «маг» происходит от иль мага́р, что значит «величие» и «господство», – Ианад точь-в-точь повторил интонации наставника. – Как же, помню! – Наверное, он скривился. Помолчал. – Да, ты прав. Нам нужно возвращаться.

Спускаясь с холма, царь вновь обернулся, не в силах отвести от поместья взгляд.

Оно и в самом деле походило на груду камня. Вблизи квадратные башни казались еще неказистее, мощные укрепления подошли бы крепости, а не загородному дому. С востока к ним примыкал городок: побеленные постройки, сумятица крыш и единственный золоченый купол храма.

Движение процессии замедлилось – по сторонам дороги теснилась толпа, глазея на Царя Царей. Охрана ловко орудовала кнутами, разгоняя зевак, однако люди давили на солдат, и приглушенный гомон поднялся стеной. Все было, как и предсказывал Ианад: похожая на чашу повозка, запряженная парой быков, одетый в двенадцать одежд повелитель смотрел прямо перед собой, словно статуя. В неподвижном воздухе обвисли два десятка знамен, но впереди всех – черное, без эмблем и знаков.

Я здесь родился, сказал Царь Царей.

Самер припоминал подробности, гадая, что их ждет. До смуты Азас сидел князем на юге, а после – надел золотую маску и назвал князем брата. Старое фамильное поместье перестроили в летний дворец, царица частенько проводила здесь жаркие месяцы, и, когда узурпатор умер, имение досталось дядюшке Ианада. Если бы они не пререкались, не тратили время попусту, мальчик мог рассказать больше, им нечасто доводилось поговорить в пути. Но сделанного не воротишь. Кто же теперь здесь сидит? Впрочем, кто бы ни был – он родич мальчику и, что еще важнее, Уламу.

Главным в имении оказался скрюченный человечек с ногами кривыми, как колесо. Даже встречая царя, он не оставил две клюки. Едва первые ряды Братьев ступили на пыльную площадь, старик вышел из проема ворот и, должно быть, опустился на колени. Самер ехал посередине процессии и не все разглядел поверх голов.

Это был древний обычай: подданный опускается на колени и обнажает шею, а повелитель молча касается ее мечом. Говорят, Азас порой использовал клинок по назначению, когда придворные встречали его, подставив шею под удар, они переживали самые долгие мгновения в жизни.

Слишком много воды утекло с тех пор.

Хранитель раскорячился в пыли, не выпуская из рук свои палки, а Ианад коснулся его мечом вскользь, повторяя ритуал. «Интересно, мог бы ты и в самом деле казнить его?» – подумал Самер. Он вспомнил, как наблюдал церемонию в первый раз, в столице: сановники даже не прекратили разговоры. Воспользуйся Ианад клинком – и его жизнь вмиг стала бы интересней. И куда короче.

– Па́диш! Я не видел тебя сто лет! С тех пор, как… с тех пор… – Звонкий голос царя далеко разнесся над толпой.

– Как почил ваш батюшка, лучезарный.

Старик неловко встал, и они обнялись.

– Тебе не стоило покидать дворец! Так жарко, и все эти ступени, пороги…

– Я лишь сделал, что подобает, лучезарный.

Тощие руки покрепче перехватили костыли, и чародей поймал на себе цепкий взгляд хранителя. Лишь короткий взгляд, но Самер мог поклясться: тот высматривал его, Верховного. К счастью, приветствия кончились, и процессия стала понемногу втягиваться в ворота.

Здесь царила прохлада: посреди керамического бассейна и впрямь лопотал фонтан, заросли ягодных кустов бросали густую тень на посыпанные гравием дорожки. Светлый, словно бы ажурный дворец утопал в зелени садов, сады же скрывали и постройки для слуг. Первый думал, они никак не втиснутся сюда, все четыре с лишним сотни, но вездесущая челядь была тут как тут, встречая всех. Сновали служанки, широкоплечие носильщики таскали корзины и сундуки.

– Сюда, мудрый. Прошу. Следуйте за мной! – Гладколицый евнух выговаривал каждую фразу, как долгожданную весть: – Достойный Ва́ра отпер Молочный покой. Нарочно для вас!

Как из-под земли, возникли темнокожие слуги-островитяне, но Ндафа рыкнул на них на своем языке. Нженга и Квамбай сами взвалили на плечи лари Верховного, и Самер поджал губы, скрывая улыбку.

– Достойный Вара смотритель имения? – спросил Первый, следуя за евнухом.

– Падиш Вара хранитель города. И всех прилегающих земель!

– Какое восхитительное место! И такой стройный порядок! Челядь работает, как часовой механизм, – Самер покрутил головой, между делом подсчитывая солдат на стенах. – Я понял так, что хранитель родственник лучезарному?

– О, не по крови. Он брат достойной Кета́рры, а та – супруга советнику и дяде владыки, да продлятся его годы и прирастет Царство!

«Родич дядюшке, но не царю. Боги, за что вы так жестоки?»

Верховный замешкался, привыкая к теням после безжалостного солнца. Внутри дворец скрывал лабиринт проходов, лестниц и галерей. Расписанные коридоры свивались кольцами, пересекались, сменялись залами и двориками. Узурпатор возвел здесь каменный клубок: выходит, Азас крушил порядки не только в битвах, но и в зодчестве. Что же, умно. Без проводника заблудиться здесь легче легкого.

– Ну вот мы и пришли. Молочный покой задуман для высоких гостей, что путешествуют с охраной. Здесь дальше зал на две дюжины солдат. И комнатка для телохранителя, это в самом покое. И еще…

– Ты можешь идти. Мы разберемся, – прервал слугу Ндафа.

– К вечеру хранитель даст званый ужин. Ну а пока…

– Мы разберемся, – с нажимом повторил Ндафа. Его племянник, Маса́й, заступил магу дорогу и первым вошел в покой, как во вражеский стан.

Сперва Верховный решил, что Падиш Вара плюет им под ноги. Комнаты были почти целиком погружены под землю, лишь высоко у свода тянулся ряд окон, проливая внутрь рассеянный свет. «Это самая роскошь!» – вдруг понял Самер. Конечно: эти залы куда прохладней тех, что наверху. Молочный мрамор и тонкий газ, ковры и легкая резная мебель превратили полуподвал в изящный чертог.

– Не нравится мне здесь… – Ндафа откинул занавеси и загромыхал по лестнице, а когда вернулся, лицо его было мрачнее некуда. – Там замкнутый дворик, так что выход один, через бесов лабиринт.

Капитан встал посреди зала, уперев кулаки в бока. От гнева мышцы у него на плечах вздулись буграми.

– Надеюсь, достойный Вара хорошо охраняет дворец. Потому что, если бы на нас напали, эти комнаты стали бы нам склепом.

Маг понимал, к чему он клонит: их в самом деле могли подслушивать. Островитянин поднял брови в немом вопросе, но Самеру было нечего ответить.

«Нет, они этого не сделают. Не так просто и грубо», – убеждал себя Верховный. Маг наблюдал, как телохранитель обнюхивает комнаты, и думал – не обманывает ли он себя? Мальчик нужен советникам, хоть за владыку можно не беспокоиться. Что до него самого… нет, не здесь. Не у всех на виду!

Без всякого знака от капитана Квамбай и Нженга начали со стуком разгружать лари, нарочито громко беседуя на своем лающем наречии. Тут же Ндафа возник рядом и торопливо зашептал:

– Вы же понимаете, здесь стены как соты. Руку даю на отсечение: какой-нибудь евнух и сейчас нас слушает!

Самер зажмурился. Воздух дрогнул, словно от сквозняка, и на мгновение перстень Верховного стал горячим.

– Говори свободно, – открыв глаза, сказал маг. – Я окутал нас воздушной преградой.

– Этот дворец. В нем все не так! Уединенные покои хороши и ценятся, но ведь не каменный мешок! Такое чувство, что мы сами забрались в ловушку.

– Не у тебя одного.

Вместо кровати здесь было похожее на чашу ложе из сладко пахнущего дерева, усыпанное подушками. Самер без сил опустился на него. Ндафа сверху вниз смотрел на хозяина, ожидая, пока тот что-нибудь надумает.

– По правде, я не жду, что калека нападет, – поразмыслив, заключил Верховный. – И Улам не дурак, он знает, что с Первым ему не справиться. Но ты прав: когда мы уедем, я вздохну спокойней.

– Завтра, – заверил его телохранитель. – Масай подслушал двух Черных Братьев. Мы отъезжаем после полудня.

– Скорей бы.

– Я сам слышал, что этот Падиш много о себе думает и изнывает в провинции. Рассчитывает, что царь совсем мальчик. Калека будет просить себе пост в столице.

– Вопреки воле дядюшки? Он еще и глупец.

– Падиш начнет сулить золотые горы, – капитан метнул взгляд на своих людей и тихо добавил: – Как бы владыка не подумал, что у него появился союзник.

– Надеюсь, он не так глуп.

Верховный прикрыл глаза ладонью. А ведь это лишь начало: искатели милости, и люди дядюшки, и просто пройдохи всех мастей будут поджидать на каждой остановке. Начнут слетаться, как мухи на падаль. А Наджу и впрямь нужны союзники.

– Оставь своих людей, – решил Самер, – а сам оденься попроще, без этих кож и клинков. Как слуга. Если повезет, то тебя не признают. Нужно разведать все входы и выходы, а может, ты еще что услышишь.

С широкого лица воина сползло его всегдашнее выражение готового к охоте хищника. Верховный невольно усмехнулся. Конечно, какой телохранитель оставит хозяина? Но было и еще кое-что: островитянин слишком хорошо помнил мальчика, с которым дрался на деревянных саблях.

– А вы? – осторожно спросил Ндафа.

– Не бойся, я буду настороже. И все время на виду.

Больше они об этом не говорили.

Вскоре Ндафа оставил их, водя плечами в непривычной одежде и ворча под нос. В отсутствие капитана Масай размещал островитян в соседнем зале, только почему-то все они толклись здесь же, не спуская с Первого глаз. Хитрость была совсем детской, но Самер не стал им выговаривать. Он закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на охранников.

Боги, как просто все казалось в тиши обители! Покинуть столицу, и чем скорее, тем лучше. Ну вот они ее покинули. И что теперь?

– Хранители севера не глупцы и не самоубийцы, – горячо говорил Шариз. Серебряное зеркало звенело от металлического голоса. – Сами они пальцем не шевельнут, но только дай им с кем подняться! Они ворчат, Сай, точно как твой батюшка. Заперлись в поместьях, платят подати, но столичных посланцев разворачивают у пограничных столбов. Асата́р, Сада́г, сар-Хере́д… – перечислял он. – Ну, с этим ясно, в его роду трое Верховных, но и другие тоже! Намда́р, Кабу́с…

Древние, грозные имена сыпались одно за другим.

– Твой царь, Самер, должен объехать все Пять Пределов, – строил планы брат. – На деле это значит, что он посетит пять городов, и вот, когда вы въедете в Гиллу Тхан, вся старая знать соберется. Пусть мальчик ублажит их – и все, считай, путешествие кончилось.

– Ианад не подстилка, чтобы ублажать опальных вельмож.

– Ты понял, о чем я, – Шариз поморщился. – И потом, каждый правитель немножко шлюха. Уж поверь, я тоже задабриваю купцов и арендаторов.

Верховный вспомнил Совет, Залы и их смотрителей и нехотя согласился.

– …сын убитого соправителя, – между тем убеждал брат. – Этот-то готов выступить, в любой день, но мечей у него всего пять сотен. Если мальчик расшевелит их, толстых старых боровов, считай, путешествие кончилось. Вы останетесь здесь, в Гиллу Тхан, пока они собирают силы. Вот увидишь, через луну к вам потянется знать из других Пределов.

Внешне Самер остался спокоен, но под столом руки его сжались в кулаки – чтобы не дрожали. Значит, они задумали новую смуту. Владыка уверенно шел по стопам отца.

– А если ничего не выйдет?

– А если не выйдет, боровы вернутся в поместья, а твой лучезарный продолжит путь. Хотя, видят боги, не знаю, что ему тогда поможет!

Все это звучало страшно еще в столице, но там он хотя бы знал, что делать: бежать из города. И как можно скорее.

Однако до Гиллу Тхан еще нужно добраться.

Больше всего Верховному не хватало Именры: ее теплых рук, и мягкого голоса, и знакомого запаха в постели. Он не видел чародейку больше луны, со дня казни, и даже малец, который не давал ему вовсе пасть духом, остался в столице. Они с чародейкой так долго были вместе, что порой Самеру казалось – он давно разлюбил, сохранилась лишь привычка, не более. Еще в Джамайе он думал так.

В последний раз, когда они были вместе, маг смотрел, как Именра одевается, и отмечал, что тело ее уже не то, что прежде. Чародейка слегка поправилась и округлилась там, где не должно быть округлостей, а лодыжки ее отяжелели, но отчего-то стала еще желанней.

«Три дня», – думал Самер. Именра всего в трех днях пути. Полутора, если скакать с хорошей скоростью. С тем же успехом она могла быть по ту сторону Зубов Амма́т. Никогда еще он не чувствовал себя таким потерянным и беззащитным.

И ни перстень Верховного, ни вся его треклятая сила ничем не могли помочь.

Ндафы все не было. Летние дни тянутся долго, но вечера коротки: поздний закат быстро превратился в густую и полную запахов ночь. Прогудел гонг – в городе, под куполом храма, сперва рассудил Самер, но нет, то Падиш Вара созывал гостей к ужину. Вскоре на пороге возник слуга с бритым лбом и, рассыпаясь в любезностях, просил мудрого почтить присутствием прием.

Масай обменялся с хозяином взглядами. Самер едва заметно пожал плечами: пока рано беспокоиться, прошла пара звонов, и гонг, верно, застал Ндафу врасплох, как и их самих. С божьей милостью, никто не отличит одного островитянина от другого.

Верховный кивнул Квамбаю, чтобы следовал за ним.

Коридоры дворца были облицованы мрамором, на следующем этаже – блестящей плиткой, золотистой, песчаной, всех оттенков южных пустынь, а еще дальше вдоль стен потянулись деревянные панели.

– Здесь на запад, мудрый, – сказал слуга. – И вот сюда, по лестнице. Отсюда до побережья меньше дня езды. Если подняться на самый верх, то днем видно море, а ночью огни рыбачьих деревень.

Они оставили каменную часть дворца, теперь потолок держали столбы из железного дерева, а стены здесь были как в беседках: резные деревянные решетки, сквозь которые свободно проникал воздух. Ветер нес внутрь лепет фонтанов и запах абрикосовых деревьев в саду.

– Самер сар-Алай, ученик Газвана из линии Исбе́лы! – провозгласил слуга, его бритый лоб блестел в свете лампы над аркой. – Первый-в-Круге и Верховный маг!

Да, этот знал традиции имен в Круге – в отличие от джамайских торгашей. Тяжелые двери распахнулись, и Самер ступил навстречу музыке и гулу голосов. Шесть стражей в богатых панцирях склонились в поклоне, пока он шел мимо. Свет доброй сотни ламп струился по их обнаженным клинкам.

«Азас, ты проклятый ублюдок!» – подумал маг.

Пять обителей разграбили и сожгли вместе с сотнями детей-учеников и ни в чем не повинными поварами, счетоводами и писарями – только чтобы в разоренной стране могли возводить такое. Терраса, перила, колонны, свод – все было выточено из красного, как запекшаяся кровь, дерева, которое привозили с дальнего юга. Начищенная до блеска древесина отражала свет, точно полированный камень. В высоких окнах, от пола до потолка, что высился в нескольких этажах над ними, колыхались, как паруса, алые занавеси.

– Нравится? Черный Азас умер бы от зависти! Он так и не увидел, что строил: когда все закончили, царь был уже слишком слаб для путешествий.

Навстречу вышла рыжеволосая женщина того возраста, когда былая красота еще не угасла, но спрос на нее давно упал.

– Боги воплотились в вас, мудрый! – Она кивнула, и черепаховый гребень качнулся, постукивая бусинами. – Я вижу, слухи не врали. Вы тоже едете с лучезарным.

Маг хотел ответить, когда колдовское чутье вдруг подало голос. Чародейка? Здесь?

– Аджи́ли, ученица Тали́да из линии Оме́йи, – догадавшись о его замешательстве, представилась она.

Самер склонился к ее руке, лихорадочно соображая. Кто она? Что здесь делает? В прежние времена он понял бы хоть откуда чародейка, из какой обители – все линии велись от основателей Круга, но при царях-чародеях и позже, когда узурпатор сгонял магов на каторжные работы, все основательно перемешалось.

– Какая неожиданность, моя госпожа, – учтиво проговорил Первый. – Не думал, что встречу здесь собрата.

Аджили игриво рассмеялась и отняла руку, медные браслеты вторили ее негромкому голосу. Не поняла намека? Или не захотела говорить о себе?

– Вы тоже здесь проездом? – напрямик спросил Верховный.

– Проездом? О, что вы, куда мне путешествовать! Нет, я руководила отрядом магов на стройке, а потом… когда Азасово пленение кончилось, достойный Вара захотел иметь при себе колдуна.

«Служишь Падишу, значит?» Впрочем, Самер недалеко ушел от этой мысли. У его локтя склонился в поклоне юноша с мягкими жестами евнуха.

– Прошу прощения, мудрый. Мой хозяин смиренно просит Верховного почтить высокий стол.

Сладкие слова, но за ними скрывался приказ – даже деревенский олух сообразил бы, что к чему.

– О, не позволяйте мне вас задерживать! – Аджили всплеснула руками. Первый лишь коротко кивнул.

Руки хранителя скрючились от той же детской хвори, что поразила его ноги. Скособочившись в жестком кресле с высокой спинкой, он сидел во главе стола, единственного на террасе. Кресло рядом – для владыки – было еще больше и выше, но сейчас пустовало, и Падиш, а вовсе не юный царь, казался хозяином приема.

– Вот вы какой… – вместо приветствия проговорил хранитель. – Я много слышал о новом придворном колдуне.

Это больше походило на вызов, чем на приветствие, а отец после такого обращения схватился бы за меч. Самер скривил губы в усмешке.

– Тогда вы в выигрышном положении, достойный. В столице никто не знает, что у князя есть зять: советник не распространяется о таком родстве. – Верховный не искал ссоры и потому сразу спросил: – И что же говорят о Первом-в-Круге?

Лицо Падиша не дрогнуло. Вперив в Верховного тяжелый взгляд, он долго разглядывал мага, пока не взялся дрожащей рукой за кубок.

– Очень молод. Друг лучезарного, да продлятся его годы! Итог сговора старых колдунов, помнящих прежний царский род, но имеет и свои интересы. Говорят, вам еще предстоит побороться за Круг.

– Почти все верно, – Первый выдавил улыбку. – Кроме того, что время неспокойное, Круг не позволит, чтобы один человек решал все. Совет взял на себя часть полномочий, важные вопросы теперь решает собрание.

Кто знает, слышал ли Падиш о Совете, но если нет – пусть пишет донесения. Пока двор собирает сведения, уйдет время. Если боги смилостивятся, они до последнего не обратят внимания на истинного Верховного – господина ветра.

Похоже, Самер озадачил хранителя: тот хлопнул в ладоши, послал слугу за вином и приказал зажечь огни поярче.

– Нечасто встретишь того, кто честно призна́ет, что потерял власть, – калека облизнул губы. – Будь я молод и здоров, как все вы… да, я бы встал и поклонился бескорыстию.

– Только часть власти. Власть – это долг, достойный. Она греет, тешит слаще возлюбленной, но и требует стократ строже.

– Это долг, – согласно кивнул Падиш. Костлявые пальцы сжались на ножке кубка. – Я бы не смог так просто уйти от своего, свалить заботы на помощников.

– А мой долг – поступать, как лучше для Круга.

Еще мгновение колючий взгляд калеки пронизывал мага. Затем Падиш потерял к гостю интерес:

– Тогда вы захотите поговорить с вельможами. Не упускайте случая.

Верховный кивнул и отошел, оглядывая собрание. С начала приема прошел почти звон, и гости разбились на кучки, обсуждая каждый свое: воины – охоту, торговцы – цены, а слуги и телохранители – дела хозяев. Самер миновал три или четыре группы, нигде подолгу не задерживаясь, чтобы его не втянули в разговор. Владыку нигде не было видно. Слуги, однако, сновали туда-сюда по лестнице, что вела во тьму ночного сада: видимо, Царя Царей следует искать там.

– Отнеси-ка подальше, – чародей отдал Квамбаю чашу, которую слуга наполнил по знаку хранителя. – Считай меня, кем хочешь, но я возьму в рот только то, что пьют остальные.

– Принести вам вина, мудрый?

– Пожалуй. И послушай, о чем судачат слуги.

– А вы, господин?

– Займусь тем же, но с достойными. Иди, иди, – Самер коснулся его локтя. – Если мне что и угрожает, то не клинок.

«Едва ли у него получится», – думал Первый, провожая телохранителя взглядом. Темнолицый воин на голову возвышался над собранием и слишком бросался в глаза. «Как и ты сам», – нехотя признал Самер. Парадная ковва так же притягивала взгляды, как эбеновая кожа и рост островитянина.

Флейты и лиры завели бойкий напев, когда Верховный начал спускаться по лестнице.

В саду было темнее, лишь лампы в алых стеклянных вазах отгоняли ночной мрак прочь. Под треск тамбуринов в полутьме двигались едва одетые танцовщики, их умасленные тела поблескивали в красноватом свете. То тут, то там чародей слышал приглушенные голоса и женский смех. Найти Царя Царей оказалось несложно: придворные не толклись, как простолюдины, но вдоль цепи Черных Братьев собрались дюжины разодетых достойных. Сам Ианад сидел поодаль, в залитой светом беседке. Рядом с царем примостилась девица в одеждах не толще паутины.

Что же, хоть кто-то получит удовольствие от приема.

Верховный отступил подальше в тень, где стрекот цикад почти заглушил доносившуюся с террасы музыку. Колдовское чутье предупредило его о присутствии чародейки за миг до того, как та заговорила.

– А ведь я знала вашего батюшку, – Аджили смотрела на владыку, в свете далеких ламп ее лицо казалось бледным и потусторонним. Боги, чего она теперь хочет? Она что, преследует его?

– В самом деле?

– Ну, положа руку на сердце, мне он запомнился довольно склочным, – чародейка усмехнулась. – Я так и не закончила там, наверху. Я из обители Гиллу Тхан, а ваш отец служил хлыстом города. Сюда меня вызвали и держат как целительницу.

Говорить с ней не было никакого желания. Как и с ее хозяином. Помолчав мгновение, Самер спросил:

– Держат?

– О, я не пленница, если вы об этом! – Аджили приложила к груди руку. – Но ведь и вы тоже… высокородный заложник, верно? Кругом роскошь, и, кажется, вы вольны идти куда хотите, но в любой миг это может кончиться. Нас… терпят, – добавила она.

Точь-в-точь как Именра – всего луну назад.

– Пожалуй.

Самер вежливо кивнул ей и собрался уйти, но чародейка остановила его.

– Постойте! Я… я так и не решила, говорить или нет. Я и сейчас не знаю. Но ведь мы же не сойдемся еще раз, правда? Кругом свидетели и уши… второго раза просто не будет.

Она запнулась. Верховный ждал, опасаясь, что лишнее слово вспугнет Аджили.

– Может, это и не нужно, – чародейка быстро взяла себя в руки, и лицо ее замкнулось. – Вас ищет телохранитель, мудрый. Ступайте.

Его давно не отсылали, словно провинившегося слугу. Самер смерил ее холодным взглядом.

– Квамбай? Я дал ему поручение.

– О Великая Мать! Нет же. Другой телохранитель: который обходил дворец. Он ждет вас. Ищет. Боги, не заставляйте меня говорить больше нужного! Пожалуйста, ступайте.

Ндафа? Пару ударов сердца Первый разглядывал ее, но много ли увидишь в темноте? Отвернувшись, он пошел прочь. Ночь разразилась аплодисментами, когда танцовщики закончили представление. В воздухе пахло дымком от листьев ралха: видно, среди гостей нашлись любители наркотических курений.

– Мудрый!

Квамбай возник рядом, как только Верховный одолел лестницу.

– Мы уходим, – резко произнес Самер. – Возвращаемся к себе.

– Так скоро? Хранитель сочтет это оскорблением.

– Пусть считает, что угодно, – маг уже пересекал террасу. Ему стоило труда сдерживать шаг и не торопиться. – Надеюсь, ты запомнил дорогу?

– Да. Если что, возьмем за шкирку калеку.

Первый ухмыльнулся, представив это зрелище.

Никто не остановил их, никто не задавал вопросов, когда они вышли на галерею. По пути им то и дело попадалась челядь, прошло несколько минут, когда Квамбай смог подать голос.

– Что происходит? – вполголоса спросил он. – Я должен знать, мудрый!

– Как будто я знаю! Это Ндафа. Я… скажем, я получил предупреждение.

Имя капитана подействовало не хуже чар: островитянин ускорил шаг, изредка поглядывая, поспевает ли хозяин. Самер не мог его винить. «Бездна! Ндафа, во что ты ввязался? Не стоило, не стоило тебя отпускать…»

В знакомом коридоре, отделанном молочным мрамором, Квамбай обнажил меч. Он с силой распахнул тяжелую кедровую дверь, и, прежде чем Самер увидел покой, он понял, что непоправимого не случилось – по облегченному вздоху воина.

Но радовался он недолго.

– Мудрый?

Ндафа метался по чертогу, словно угодивший в волчью яму зверь. Едва завидев чародея, он кинулся навстречу, сжал руку Верховного повыше запястья.

– Скорее, господин! Ваши чары, – горячо зашептал он.

Еще не отойдя от самых черных мыслей, маг заглядывал в лицо воина. Он раньше не замечал, сколько седины в жестких черных волосах.

«Бездна, о чем я думаю!»

– Вы должны это видеть, – быстро заговорил Ндафа, когда воздушный покров укутал их. – Здесь не единственный замкнутый покой. Есть и другие… целое крыло дворца. Вы…

– Погоди… да погоди же!

Теперь, когда сила текла из него, обволакивая невидимой пеленой, маг ясно видел следы чужих чар. Воин словно угодил в западню, в паутину – и вырвался, оставив на коже липкие мерцающие нити. Воздух над ними дрожал, как над костром, и щупальца силы еще подергивались, точно ища, к чему бы присосаться.

– Где ты был? Ты весь в чужих чарах и…

– Некогда объяснять! – без всякого почтения оборвал его воин. Голос его дрожал от боли, словно он принес печальную весть. – Вы должны видеть. Скорее, пока прием не кончился!

– Что от меня нужно? – принял решение маг.

– Укрытие. Завеса, чтоб нас никто не видел. Вы ведь можете? Вы сами говорили, что можете!

Самер мог, но покров, что он использовал, тайком пробираясь в Район Садов, только отводил взгляды. Подлинная невидимость требовала тишины, времени и бездны сил.

Ах, бесы!.. Сейчас не время спорить и объясняться.

Верховный снял с пояса нож и парой взмахов надрезал ладони. Развернулся, разбрызгивая по кругу кровь. С непривычки руки жгло, как если бы он схватился за раскаленный прут.

Милосердные боги, только бы оно того стоило! Краем глаза маг видел застывшие лица островитян.

Воздух в зале дрожал и шел волнами. Рот мага наполнился вязкой слюной, и он с трудом сглотнул. Ему казалось, что старинные слова, которые срываются с губ, стучат по полу, как свинцовые монеты. Перед глазами все плыло.

Наконец, кровь с шипением испарилась, оставив по себе лишь металлический запах. Вздох или два Первый просто стоял, закрыв глаза и ощупывая свое творение.

– Веди, – сказал он. – Скорее. Не знаю, сколько я продержусь.

– Я думал, кровавая магия…

– Зло, когда убивает, и опасный дурман, если нет. Веди же, раздери тебя бесы!

Даже для людей Ндафы необычно, что хозяин и капитан растворились в воздухе, но это ничего, они не глупы, даром что их считают дикарями. О них Самер подумает после: сердце колотилось, как молот, а первые признаки сладкой истомы уже коснулись кончиков пальцев.

Воина не нужно было упрашивать.

Они быстро шли вереницей коридоров, что прихотливо сплетались, как косы в замысловатой прическе. Они миновали череду залов, лестниц и галерей. По пути им попадались слуги, телохранители и подгулявшие вельможи, а затем снова слуги. В дальнем конце прямоугольного дворика, укрытого сенью платанов, Самер заметил с полдюжины солдат. Ему хотелось спросить спутника, как тот прошел пост в первый раз, но заклятье берегло от любопытных взглядов, а не ушей.

Охраняемое крыло было подозрительно молчаливо. Ни голосов из-за прикрытых ставен, ни звона посуды. Ничего. Мрачная тень в три этажа. Вдали цепочка факелов обозначала стены крепости.

Они не очень-то усердствовали, эти охранники, полагаясь на редкие лампады или уверенные, что сюда никто не забредет. Железной хваткой сжав запястье мага, Ндафа уверенно провел его внутрь. Лишь когда они миновали первую комнату, Самер выдохнул. Воздух внутри заклятия стал сухим и горьким.

– Скоро, мудрый, – прошелестел в темноте голос воина. – Я сам потратил битый час. Увидел пустое оцепленное крыло… не мог же я пройти мимо! Вы понимаете меня, да?

Самер не ответил. Он увидел чары, которые потревожил Ндафа. Сеть силы протянулась поперек прохода, пульсируя, точно живая. Бездна, да она и есть живая! Даже сейчас, разорванная, она была продолжением Аджили, ученицы Талида из линии Омейи. Колдунья все знала, с самого начала: что ее заслон нарушен, что ночной гость вернулся в покой Верховного, а теперь – что он снова на месте преступления.

Знала и пошла к нему, а не к Падишу.

Самер приметил отсветы в глубине анфилады комнат. Меж планок резной двери виднелся синий шелк, подсвеченный изнутри лампами. Ндафа коснулся губ и молча приоткрыл створку, всего на палец, чтобы хозяин заглянул внутрь.

Земля ушла у мага из-под ног. На щеке у него задергался мускул.

Он уже видел эту женщину.

У советника Железного двора две дочери: если б он и претендовал на трон, некому будет ему наследовать. Об этом знает вся столица. Младшая бесплодна, а старшая страдает трупной болезнью – об этом шепчется весь двор.

Да, Самер знал Иа́ву, дочь Улама. А выходит, что и младенца у нее на руках. Внука советника. Ребенка в царской семье.

Наследника престола.

18

Столица, Дорога Царей,

1-е месяца Мисо́р, утро

Джен сосредоточенно смотрел жеребцу в холку, моля богов, чтобы советники не вздумали пришпорить коней. Юноша знал, как держаться в седле. Дома, в Джамайе, еще совсем мальчишкой он несколько раз забирался на пони. Отец босоногого Ха́ру смотрел за конями на лошадиной ярмарке и мог иной раз покатать ребятню.

– Сожми колени, и он пойдет, – еще до рассвета втолковывал юноше Декхул. – Потяни поводья… вот так, легонько. Видишь? Он остановился. Ничего сложного, парень. Справишься! Это тебе не звездочетов читать.

На деле все оказалось куда тревожней. Джен понимал, отчего простолюдины не ездят верхом: глядеть на мир свысока было в диковинку. Это для вельмож, для воинов и чиновников. На самый худой конец – их слуг.

Джен решил, что кое-как овладел премудростью, но тут Кочевник перешел на рысь, парень начал глупо подскакивать в седле, а упрямый конь чуял неопытность наездника и наддавал еще. И, вместо того чтобы помочь, старый воин лишь посмеивался.

«Боги, только потише! Пусть лучше жара, чем рысь. Что угодно, лишь бы не рысь». Так думал Джен, но опасался он напрасно. Обход стен можно устроить и с меньшей пышностью, а то и послать верного человека: осмотреть все и доложить. Нет, неторопливое шествие по городу задумали с другой целью. После бунта в Табре советники показывают, что держат столицу в узде. Они выехали поутру, все три сановника, со свитой, эскортом Братьев и слугами. Никто не предупреждал горожан, но вдоль Дороги Царей собралась толпа, глазея, как мимо тянется процессия.

– Четверо ворот для простого люда и пять солдатских. Помнишь? Только из пяти три закрыты, вот оно как, парень, – говорил Декхул. Старый воин ехал колено к колену с подопечным. – И крепости при них пустуют. Да и сами укрепления… вот у Царских ворот все сияет, а по правде-то стены обветшали.

– А разве… старый царь, – «узурпатор», чуть было не сказал юноша, – разве он не укреплял стены?

– Зачем? – просто спросил Декхул. – Никто не осаждает столицу. Да и не будет! Некому. Даже Черный Азас… Ему открыли ворота, и он вошел в город. Нет, парень, строить нужно на перевалах, укреплять пограничные города, а это все…

Он умолк за миг до того, как объявил действия советников глупостью.

Процессия вышла к улице Дев, и вдоль дороги выстроились бронзовые щиты с законами. Щиты так и тянутся, от Суда Достойных и до Хранителя Ветров, статуи на площади царя Джава́да. Юноша знал, что у монумента четыре лица, обращенные в четыре стороны света, и восемь рук, что держат атрибуты земли, к которой простерты. Там, на ступенях под статуей, Омма́н Птицелов провозгласил себя Царем Царей, чтобы через час его зарезал убийца. Там же, истекая кровью, скончался поэт Рабба́дж – за то, что восхвалял танцовщицу, на которую положил глаз царь.

Теперь на этом месте соединяют руки новобрачных.

Не думал Джен, что все так сложится. Что его просто… примут обратно – ну точно ничего и не было.

Главный колдун собрался в путь в такой спешке, как будто сам опасался убийц.

– Ты можешь остаться здесь, – сказал он с вечера. – Даю слово: ни Лайла, никто во всем Круге тебя не тронет.

– А могу?.. – спросил юноша, задрав подбородок.

– А можешь идти на все четыре стороны.

Вот так? Так просто? Джен ничего не сказал и до последнего не верил, но наутро чернолицый воин вывел юношу через боковой выход, и дубовая дверь со стуком захлопнулась. Он оказался на задворках лавок и мастерских, что, как мухи в навозе, скапливаются вокруг Южного базара. В тени на перекрестке три игрока бросали монетки в выдолбленную тыкву.

Неужто свободен? И что ему теперьделать?

Взгляд юноши обратился на север, где скрывался квартал иноземцев. Зевах никогда не покидал его мыслей надолго. Джен представил себе, что сделает с ублюдком, стоит только до него добраться, и лишь тогда в полной мере понял, что его выбросили за порог. Джен только-только смирился, что найдет колдунов при помощи колдовства… и теперь это потеряло значение. Что ему делать? Искать преступника самому? В городе, где сгрудились двести тысяч душ?

Помыкавшись сутки, переночевав во дворе кирпичника, в узкой щели меж забором и штабелями высушенных на солнце глиняных брусков, он все же пришел к дверям достойного Йесода.

И боги вновь ему улыбнулись.

Конечно, Джен немного приврал, не без того. Он честно рассказал о похищении, не до конца зажившие рубцы были лучшей порукой. Достойный знал о схватке в заброшенном особняке и не удивился, что юноша попал в Круг. Джен говорил о плене, о заключении и голой келье. И Йесод поверил. Кажется. Быть может, он не мог представить, чтобы главный колдун нашел, чем подкупить юнца. Может, помогло все то, что Джен наговорил: о Круге, о повадках магов, о чарах и устройстве их замкнутого мирка.

– Значит, другие маги рвутся к черной мантии? – говорил вельможа. Пальцы его безостановочно крутили сандаловую палочку для письма. – И что, мастер Дженнах? По-твоему, нам это на руку?

Юноша кивнул:

– Думаю, да, господин. Мне не отчитывались, я только присматривался и наблюдал. Но Первый-в-Круге боится. Все, что он делает, – с оглядкой. Мне даже показалось… как будто он скрывал меня от соперников.

Йесод рассеянно кивал. Палочка для письма вертелась в толстых пальцах.

– Все это до поры до времени, достойный, – осмелев, заметил Джен. – Круг как маленький двор, они плетут интриги и борются за власть. Но против общего врага сплотятся вокруг Верховного. Чем меньше их трогаешь, тем беспомощней колдуны.

– О да, любопытно, – протянул Йесод. Джен так и не понял, согласен тот или нет.

Больше они не говорили, и юноша вернулся в свою комнатку, к скрипучей кровати и зеленой занавеске на окне. А теперь достойный ехал впереди, рядом с сановным братом, а Джен, старый охотник и дюжина телохранителей глотали пыль следом.

По кругу у Хранителя Ветров расположились торговцы лентами, шкатулками, цепочками и душистыми свечками. Плешивый дервиш взывал к толпе, гремел тыквой-горлянкой, но люди проходили мимо.

Процессия замешкалась. Джен решил, что это Братья расчищают дорогу, но нет – через десяток локтей шествие вовсе встало. Заметив, что юноша облегченно вздохнул, Декхул прошипел:

– Чего радуешься? Эх ты, балбес балбесом… Ты что, не видел гонца?

Нет, он не видел. Толпа зашевелилась. Бродячие акробаты, выступавшие тут же, на ступенях, сбились с ритма и закончили представление. А потом вдруг все сразу пришло в движение: качнулись копья с черными бунчуками, Братья сомкнулись полукругом и потеснили горожан. Вокруг сановников быстро образовалось пустое пространство шириной в сотню локтей.

– Жители столицы! – звучный голос высокого судьи взлетел над головами. – Подданные!

По площади пробежал взволнованный ропот. Джен ослабил ворот рубахи. Ему вдруг стало нечем дышать.

Он плохо помнил, что говорил советник. Все не укладывалось в голове. Будто бы на царский караван напали… еще неясно, кто жив, а кто мертв… Юный царь убит, смят в свалке, и гонец сам видел… он видел пламя, потому что нападавшие, коварные убийцы, поднявшие на лучезарного руку, – колдуны.

У ног статуи воцарился хаос.

– Пусть каждый возвращается домой! – голос другого советника, от войска, потонул в криках, но достойный Улам подал знак, и Черные Братья начали стучать клинками о щиты. Они гремели не меньше минуты, пока толпа затихла, и вельможа продолжил: – Пусть каждый возвращается домой. Эту весть объявят глашатаи на каждом базаре и каждой площади. Столица готова встретить врага… Порядок в городе… пустые улицы для передвижения… не меньше трех дней…

Джен плохо слышал. Ругаясь и приводя в чувство растерянных воинов, к ним подъехал Йесод.

– Что рот разинул? Прикажи людям строиться! – рявкнул он Декхулу. – Советники возвращаются.

Конь под ним волновался, руки достойного на поводьях побелели. Его тяжелое лицо пошло пятнами. В ожидании вельможа беспокойно оглядывал площадь, а потом заметил Джена и взгляд его немного смягчился.

– Обход отменяется, господин? – спросил юноша.

– Все своим чередом, – Йесод поджал губы. – Обходом займутся солдаты, а мы едем в Район Садов.

– Мы, господин?

– Дворец лучше защищен, – сухо пояснил достойный. Больше он ничего не добавил: запели рожки, заржали кони, и шеренга за шеренгой кавалькада двинулась обратно, оставляя взбудораженное людское море позади.

Никого не заботило, как Джен удержится в седле, после он и сам не мог вспомнить подробностей дикой скачки до Района Садов. Он, бедняк из бедняков, вдруг оказался во дворце и даже не думал, что две луны назад представить того не мог. Все вокруг точно слиплось в комок: дорога, грива Кочевника, плотные ряды солдат и красные стены дворцового квартала.

И Царь Царей.

Мертв? Но что это значит? И что теперь будет? Неужто так бывает: просто гонец – и такая страшная весть, и все, решительно все, что он знал о мире, в один миг рассыпалось.

Зелень Района Садов поблекла под палящим солнцем. В воздухе пахло дымом. Едва они миновали Ворота Приветствий, брат достойного, советник Мизрах, одним махом спешился и начал раздавать указания. Но почему он? И где советник Железного двора? Ведь это он руководит войском!

Юноша увидел лишь седую косу достойного Улама, потом свита сомкнулась вокруг царского родича, увлекая его к белым стенам дворца, что маячили за строем кипарисов. Может, его присутствие не нужно? На внешних укреплениях уже выстроились Черные Братья: мечники и лучники. Ученики, не прошедшие всех обрядов, подносили наверх связки копий и стрел.

– Отец!

Юноша обернулся. Налиска раскраснелась, непослушные волосы разметали все заколки. Точно малый ребенок, она бросилась вельможе на шею, уткнувшись носом в цепь у него на груди.

– Ну-ну. Тише… тише, дорогая! – Йесод обнял дочь могучими руками, но голос его звучал сурово: – Не нужно пугать людей. К тебе, знаешь ли, прикованы взгляды.

Девушка отстранилась. Глаза ее остались сухи, хотя руки заметно дрожали, когда Налиска попыталась привести в порядок волосы.

– Я просто… я была в Бумажной палате, когда прискакал конник и…

– И туда же вернешься. Вот прямо сейчас!

– Да, отец. Я… перепугалась за тебя. Как… как скажешь.

– Скажу. Ты должна ждать, милая. Должна ждать.

– Оле-ха́й! Хен ну! – выкрикивал приказы капитан Братьев. Джен читал, что воины ордена принимают дурман, верят, что лучезарный – их бог, и даже язык у них собственный, чтобы чужаки не проникли в их тайны.

Вельможа оглянулся и наконец вспомнил о юноше.

– Декхул, проводи молодых людей до Бумажной палаты. Мастер Дженнах… тебе я поручу побыть с госпожой.

Достойный сразу направился к брату, который теперь распекал пышно одетого царедворца.

– Ну что? Пойдем, парень, – хмуро буркнул воин. – Госпожа?

Они свернули прямо от ворот, огибая дворец по широкой дуге. У ряда низких квадратных зданий суетилось особенно много солдат. Казармы, сообразил Джен. Он вспоминал, что когда-то читал о Районе Садов: вокруг дворца должен быть внешний парк, а в нем казармы, монетный двор и еще…

– А Бумажная палата?.. – начал он. Декхул неправильно понял и начал объяснять:

– Это, парень, резиденция советника, где он живет и работает. Еще есть Золотая и Железная, для двух других.

– Нет, я имею в виду… сколько там вместится людей? Мы пережидаем или останемся надолго? Сколько ждать?

– Сколько надо, – буркнул воин. – Почем мне знать, как оно выйдет?

– Мизрах живет там с семьей, – Налиска коснулась локтя юноши. – Это целый дворец, дядя может приютить сотни.

Ее рука соскользнула, но девушка не отпустила Джена, вместо этого она сжала его ладонь. Декхул только крякнул и дернул себя за ус, но ничего не сказал. Побыть с госпожой… значит ли это, что ее нужно поддерживать и успокаивать?

Ладонь Налиски была горячей и сухой. И так же сухо стало в горле парня. За время плена и эти полмесяца, когда его бросало то туда, то сюда, он позабыл, как дочь достойного снилась ему, как отливают медью ее волосы, и какая у нее грудь под тонким шелком. Джен покраснел, вспомнив, как хотел подарить… да, накидку в тон глаз. И сандалии на маленькие ножки.

Джен смутно запомнил особняк из белого известняка и слуг. Он с тихой тоской вспоминал дни, когда отец и сестра были живы. Прошло два месяца, но минувшие недели состарили его. Худо-бедно он пришел в себя уже внутри. Слуги увели Налиску, и они с Декхулом остались одни. Воин стоял спиной к высоким окнам, темный силуэт на фоне солнечного утра, но юноша чувствовал, что тот смотрит на него.

– Ты, наверное, нужен достойному? – спросил Джен. Первое, что пришло в голову.

– Точно. Вот погляжу, как вы устроились, так и вернусь. Что, парень, не терпится избавиться от вояки? – Декхул хмыкнул. – Да только мне туда не хочется.

– Что теперь будет?

– Что будет, что будет… – Воин провел ладонью по бритой макушке. – Советники выведут войско на улицы. Братья тоже сидеть не будут: им с колдунами разбираться. Давно пора, вот что я скажу!

– Это ошибка, – тихо проговорил Джен.

– Что?

– Ошибка. Я не знаю… такого не может быть. Первый носился с владыкой, как с девицей на выданье.

– Что ты об этом знаешь? – резко спросил Декхул. – Да что ты можешь знать?

Юноша запустил руку в волосы.

– Я просто знаю! Они слабы как никогда, ведь я же говорил достойному! Неужели он не поверил? Все колдуны грызутся, кому носить черную ковву. Они из страха пойдут на что угодно. А если вы поддержите кого-то из них… да хоть веревки из него вейте! Они ведь сплотятся, все вместе. Будет бойня… – неуверенно закончил юноша.

Воин долго молчал. Наверное, разглядывал его – против солнца Джен не мог сказать наверняка. Неужто они не видят?

– Дело в том, что нам нужна бойня, мальчик, – печально произнес Декхул. – И эта казнь… помнишь? И смерть царя. Теперь город их разорвет. В клочья! У нас всего одна возможность раздавить гадину. Понимаешь? Насовсем раздавить.

Щеки у юноши пылали. Он приложил к ним кулаки, но руки были такие же горячие, и в пальцах стучала кровь. Что же делать? Боги, что можно сделать?

– Ты должен решить, с кем ты, Джен, – проговорил воин. В первый раз он назвал парня по имени. – Кто ты. Колдуны уже убили твою сестру.

«Да, но не эти же!» – хотел возразить юноша. Странное дело… он ненавидит колдунов, одна мысль о Зевахе вызывала чувства столь сильные, что кулаки сами собой сжимались. Но Джен вдруг понял, что его ненависть касается не всех. Не все колдуны одинаковы. Ему нужна одна, всего одна голова, а не тысячи!

– Это война, мой мальчик, – сказал Декхул. – Ты не видишь, как она идет, тебе кажется, будто ты вырос в мирной стране. Но она идет. Если мы их не остановим сейчас, то колдуны и торгаши из Закатных царств, они медленно, как прилив, вернут все, как было до восстания. Я знаю, ты думаешь, это жестоко. Там тысячи людей, в Круге. Самых разных. Но я-то знаю. Поверь старику. Это все, что мы можем.

О чем он? Небесная Мать и Великий Писарь, о чем он? А воин продолжал:

– Ты понимаешь, какая загогулина… Если дать им свободу, они теряют рассудок. Сила как черный дурман, в погоне за ней они готовы на все. Даже так, под эдиктом – видишь, они готовы убивать, а только дай разгуляться. Уж я-то помню, как было при царях-колдунах. Они не злы, просто очень… больны. Как черный дурман.

Юноша молча слушал, и Декхул ударил кулаком по ладони.

– Проклятье, парень! Ты знаешь, я не мастак говорить. Я все тебе рассказал, ты не дурак, сам поймешь. Ты должен решить, с кем ты, понял? Лить слезы над будущими убийцами, над воющими безумцами… или этот город. Царство колдунов – или то Царство, где ты родился. Сейчас с тебя никто не спрашивает. Но нужно выбрать. Бес тебя раздери, Джен, ну ты же славный парень!

Юноша ждал, что воин еще что-нибудь скажет, но тот начал собираться, со злостью перепоясывая кольчугу и проверяя, легко ли выходят из ножен клинки. Юноша сам хотел окликнуть его… чтобы что? Спорить? Убеждать? Поздно: воин уже пошел прочь. Было видно, что он и сам подавлен разговором.

Джен нашел дочь достойного в светлом покое с окнами на залив и на царскую гавань. Он так и не смог сказать ничего успокоительного. Он все еще кипел. Глупец, говорил себе юноша. «Это место – последнее, что у тебя осталось, иначе – улица». Не хватало испортить все еще больше! Но слова не шли на язык. Это ошибка, безумие – все, о чем он мог думать.

И он участвует в безумии – или все потеряет.

Слуги позаботились о сластях, фруктах и кувшине вина. Совсем как Верховный, Джен прошел прямиком к столику, одним глотком осушил чашу. Рухнул на низкую софу. По-настоящему он заметил Налиску, лишь когда та опустилась на колени рядом.

– Дженнах? – позвала она.

Он не ответил. Что ей сказать? Против воли руки его сжались в кулаки. Тогда она накрыла их ладонями.

– Дженнах, – повторила девушка, – ты справишься, вот увидишь! Веришь, я никогда не видела таких, как ты. Все эти знатные сынки… как жеребята, вот честно! Которых с детства оскопили. Веришь?

Если бы. По правде, он даже не знал, о чем она.

– Декхул так много о тебе рассказывал, – продолжила Налиска, – и как ты напал на колдуна, и про… и про сестру тоже. И в плену был. Ты настоящий, Джен! Если сыновья князей, все эти пустышки справятся, то и ты тоже. Правда! Вот увидишь, ты еще станешь смотрителем дворцов или пошлин. Помощником советника.

Юноша хотел перебить ее – она ушла в совсем неведомые дебри, но Налиска вдруг распрямилась, встала над ним, глядя свысока. А потом оседлала его колени и поцеловала.

Владыки и колдуны, советники и царства вмиг вылетели у Джена из головы.

– Я… что ты делаешь? – выдохнул юноша, стоило ей отодвинуться. – Твой отец посадит меня на кол как насильника!

– А он не узнает, – подумав, ответила Налиска. – Я не позволю. Я запру дверь.

Наверное, вино слишком быстро ударило ему в голову. Девушка избавилась от шелковой блузы и шаровар для верховой езды, а потом вновь оседлала его, и Джен принял самое важное решение в жизни – гори оно пропадом! Хоть на ползвона.

И нет, конечно, дочь достойного не была девственницей.

Когда он вошел в нее, Джен приподнялся на локтях и сел, так что тела их соприкасались. Ему хотелось обнимать Налиску, касаться ее спины и гладить матовую, цвета миндаля кожу.

– Тише, тише… – попросил юноша. – Я хочу… хочу тебя чувствовать.

Он бы покраснел до корней волос, но не успел.

– Когда будешь сверху, – сказала она, – тогда указывай. А пока будет по-моему.

Налиска положила руки ему на плечи, заставив вновь опуститься на подушки. Юноша подчинился. Движения ее становились быстрее, резче, еще быстрее – так что неясно, кого из них назвать насильником. Джен закрыл глаза, чтобы не закончить слишком скоро.

Она даже не сразу заметила, что юноша излился в нее.

Позже она сидела на постели, нагая, поджав ноги и пытаясь собрать волосы в подобие прически. Растягивая время, чтобы было непохоже на спешку, юноша одевался. Теперь ему стало страшно, что их поймают, и он стыдился этого, и проклинал Налиску за беспечность. Джен как раз взялся за расшитую безрукавку, в цветах ее отца, когда парня привлекло движение за окном.

– Что это? – вырвалось у него. – Что там находится?

Он плохо ориентировался в столице, тем более в видах из Района Садов. В небо тянулся жирный черный столб дыма. Юноша поискал взглядом мост Отрубленных Голов, но алые стены дворцового квартала заслоняли обзор.

– Где? – Налиска бесшумно подошла и встала позади. – Кажется, квартал иноземцев. Странно. Это… это против замысла.

Она была обнажена и стояла совсем рядом, но юношу словно холодной водой окатили. Хорошо, что девушка не видела его лица. Джен лихорадочно искал слова, простой короткий вопрос, который не выдаст его.

– Может, в последний миг все изменили? – выдавил он.

– Нет… – Она мотнула головой. – Нет, не может быть! После казни, после гонца люди накинутся на колдунов, но нужен каждый горожанин. Даже с войском. И с Черными Братьями тоже, все равно. Чернь полезет на стены, а колдуны израсходуют все чары, истощатся. Тогда-то выйдет войско. Если кто-то грабит квартал иноземцев, его нет у обители. Понимаешь?

Боги и бесы, она знает… «А ты что думал?» – обругал себя Джен. Наивный деревенский дурак! Он молча смотрел на дымные султаны в белом от жары небе.

– Это все Мизрах, надутый индюк! – Девушка выругалась, как трактирная девка. – Да если б не отец, он бы… он бы… не то что страже не смог приказывать – даже судьям! Даже писарям! Это он все упустил из рук! Как всегда!

– Я думал, войском распоряжается Улам, – осторожно заметил юноша. Налиска не заметила, что голос его дрогнул.

– Дед взял на себя караван.

Дед. Джен вспомнил сухощавого господина с ледяным взглядом – вот как они его зовут? – и лишь тогда сообразил, о каком караване речь.

– О Великая Мать! – Налиска прижалась лбом к плечу юноши. – Я этого боялась. Они готовили, говорили, толкли песок в ступе… Теперь все не так, и отец там, на улицах!

– Все будет хорошо, – Джен обернулся и легонько сжал плечи девушки. – Столько приготовлений. Не может все пойти прахом.

– Да… да, конечно. Ты прав.

Она стала одеваться. Куда только делись томность и проникновенные нотки в голосе! В девушке не осталось ничего от его Налиски. Движения резкие и быстрые. Взгляд собран. Как… как у повидавшего все наемника. Боги, она все знала с самого начала! Думать об этом было невыносимо. Растеряна? Испугана? Разве что за успех переворота.

И за отца.

– Пойду спрошу у слуг, есть ли новости, – решился юноша. – Должны же быть гонцы. Все известия стекаются во дворец.

Кажется, Налиска с ним согласилась.

По правде, он сам не знал, куда собрался. Страх засел в нем, как беспокойный комок в груди. «Если Йесод узнает, что она наболтала, – мне не жить!» Джен сразу это понял. Да, но куда идти? Из Бумажной палаты, а дальше? Как выбраться из Района Садов?

Из покоя, где они спорили с Декхулом, он вышел в зал, но вместо парадной галереи свернул в тесный коридор для челяди. Главное, держаться самоуверенно. Это самое важное! На нем одежды слуги, но для шествия Йесод выдал такие платья, что не каждый достойный себе позволит.

Коридор был полон теней, кое-где чадили жестяные светильники. По сторонам тянулись двери, двери – окна, видимо, остались в помещениях, куда те вели. «Дед взял на себя караван». Взял караван… Снова и снова эти слова звучали в голове юноши. Ну довольно! Сколько можно себя терзать?

Блеклый свет больше скрыл, чем высветил фигуру слуги.

– Эй, постой! – высокомерно окликнул Джен. – Расскажи, как пройти к конюшням.

Тени расчертили круглое лицо с мелкими чертами. Глаза у слуги поблескивали. Челядинец пару мгновений разглядывал юношу, но тонкая рубаха с вышивкой, видно, убедила его.

– Прямо по коридору, господин. До конца, а там лестница. Будет внутренний двор, пересеките его – и вот. Да вы там сразу приметите!

Джен не стал благодарить. Ему казалось, слуга так и сверлит его спину взглядом. К лицу юноши прилила кровь, но он заставил себя не ускорять шаг. Бесы бы взяли челядь! Можно даже идти помедленней.

За лестницей и в самом деле нашелся внутренний дворик. Солнце хлестало с небес, но Джен испытал облегчение, оказавшись на улице. Воздух пах пылью и дымом. В горле у юноши запершило. Он прикрыл за собой дверь и замешкался, прижавшись к ней спиной.

План его был прост, как горсть медяков. У каждого дворца есть главный вход и двери для слуг. Где конюшни, там и подъезд для провизии, дров, да для всего, что нужно в богатом доме. Если повезет, он окажется на задворках Района Садов и выйдет через другие ворота.

Здесь было душно, кусты поникли, а канавки, в которых должна журчать вода, забились землей. По простым стенам и мелким оконцам Джен понял, что крылья, обнимающие двор с трех сторон, служебные. Длинное одноэтажное строение, почти перегородившее выход, должно быть, и есть конюшня.

Ему туда. Добрая сотня окон будет смотреть, как он пересекает открытое пространство.

Джен вдруг решил, что сошел с ума. Перепугался тени. Ну что такого сказала Налиска? Может, достойный и не узнает. А если поспешить – он даже успеет вернуться.

Нет. Если бы! «Они убили царя», – напомнил себе юноша. И убьют любого, кто много знает. Сжав кулаки, он свернул на дощатую галерею, что огибала двор. Корзины, ящики и кувшины с ламповым маслом громоздились выше его роста. Если его увидят из окна, то не должны запомнить. Не в тени навеса.

Он остановился, услышав голоса. Заозирался, где бы спрятаться, – сколько ни говорил себе, что должен идти спокойным твердым шагом. Несколько мгновений Джен стоял, и сердце бухало в груди, как тяжелый камень.

Из-за бочек и ящиков было трудно понять, откуда идет звук. Как скоро Налиска его хватится? Прошло не больше четверти звона. Не могла еще, нет, не могла… Ни беготни, ни шума. Это слуги. Просто слуги. Верней, служанки. Юноша прошел еще несколько шагов, немного послушал двух кумушек, но те обсуждали сегодняшние дела. Мизрах, Мизрах, лучезарный – только и слышал Джен.

Стараясь ступать потише, он медленно двинулся прочь.

Навес кончился слишком быстро. Куда скорей, чем ему хотелось. От конюшен шел стойкий привычный запах: опилок, сена и навоза. Крыло для слуг тянулось дальше, в просвете меж ним и постройкой Джен заметил внешний парк и краешек алых стен.

Внезапная мысль заставила его остановиться. Пеший слуга, желающий выйти в город, будет привлекать больше внимания, чем конник. С конем можно выдать себя за гонца. Если повезет, Кочевник где-то там, а не в отдельных стойлах для гостей.

Скорее, пока страх не парализовал мысли! Джен вышел из тени и пересек открытое пространство. Из полутемного нутра конюшни навстречу выступил парень, едва ли старше его самого.

– Что вам, господин? – Вонзив вилы в тюк, он неловко вытер руки о рубаху.

– Коня и быстро! – приказал Джен. – У меня срочное донесение.

– А… так вы из людей достойного Йесода?

Джен не хотел отвечать, но, с другой стороны, когда его хватятся… Декхул за ползвона узнает, как он выехал, откуда и куда. Уж лучше скорее получить лошадь.

– Я ученый мастер достойного Йесода и везу срочную весть. Живее, парень! – Юноша привлек всю спесь, на какую был способен.

– Да-да, господин. Пожалуйте за мной.

Конюший резко свистнул, призывая напарников, и, не оборачиваясь, двинулся мимо стойл. «Кочевник не здесь, – решил Джен. – Иначе малец спросил бы, какой из коней мой». Он только подумал так, когда услышал, что за спиной скрипнула створка денника. Юноша обернулся, больше из любопытства, чем ожидая подвоха, и увидел крепкую ладонь, что ударила его ребром в основание шеи.

Потом сильные руки обхватили его вокруг горла, сжали, так что мир потемнел, а полутьма наполнилась цветными брызгами.

А потом он скользнул в прохладную, пахнущую сеном и опилками тьму.

Джен долго не шевелился, даже когда пришел в себя. Как будто, если не открывать глаз, все беды и опасности не навалятся скопом, а подождут. «Придут и навалятся, – подумал юноша. – И лучше уж встречать их стоя». Нехотя он разлепил веки.

Над ним сидел слуга из коридора. Встретившись с парнем взглядом, он сразу встал.

– Очнулся, господин!

Челядинца сменил сухопарый пожилой человек в сером кафтане. Бледные глаза в окружении морщинок смотрели пронзительно и остро.

– Здравствуй, Дженнах Ишан, – проговорил незнакомец. Взгляд его точно пригвоздил юношу к земле. – Не поделишься, куда ты так спешил?

Сперва Джен принял его за главного советника: того, что от Железного двора. Но нет. Нет. Он лишь издали видел достойного Улама, но у царского родича была длинная грива седых волос. Нет.

– Впрочем, можешь не отвечать, – передумал незнакомец. – Бежал от хозяина, даже дурак поймет. Видишь, как просто, Джен: не нужно быть магом, чтобы понять, что происходит. Ты узнал, что задумал достойный, и решил улизнуть. Я даже знаю, кто сделал глупость. Йесод не дурак. Декхул честно верит в войну с колдунами, а вовсе не с Царем Царей. Он один такой во всем кодле… Осталась Налиска. Трепетная Налиска, не знающая раскаяний и сомнений.

Юноша поджал губы, но ничего не сказал. Если он чему и научился в плену, так это помалкивать и ждать, пока противник выговорится. Вельможа усмехнулся:

– Я вообще много знаю, за то и держат. Так что нам с тобой делать, Джен? Вернуть хозяину? Или найдешь минутку поговорить со стариком?

Горячий ветер принес с собой запах дыма и далекий отголосок приказов, похожих на «хен ну» Братьев. Юноша приподнялся и сел, оглядывая узловатые ореховые деревья, такие же, как то, на чей ствол он облокотился.

– Где я? И чего вы хотите?

– Это третий двор, – он что, всегда говорит так тихо? – Тот, входить в который может только царь, домочадцы и доверенные слуги. Здесь нас никто не побеспокоит. Не сегодня. – Незнакомец нацепил личину добродушного дядюшки и заверил: – Но ты не бойся, мы не сделаем ничего дурного.

Джен знал одно: так говорят перед тем, как перерезать глотку.

Пятеро. Сам господин в сером и четверо его людей, одетых, как слуги советника Мизраха. Стоило юноше пошевелиться, и тот, что позвал хозяина, тут же напрягся. Нечего было и думать о побеге.

– Мы – нет. А за Йесода я не поручусь, – слуга из коридора хмыкнул, и незнакомец кивнул:

– Твоя правда, Кхай. Но думаю, наш друг не хочет вернуться к хозяину. Мы с ним сторгуемся.

После всего, что случилось за два звона, Джен вдруг разозлился:

– Хватит насмехаться! Чего вы хотите?

Господин рассмеялся: тихим, шелестящим смехом.

– А в первый раз ты оценил представление Кхая.

– Я понял, что меня выкрали и что мне грозит.

– Не выкрали. Когда мои люди увидели, что ты пытаешься сбежать, тебя доставили ко мне. Времени размышлять особо не было… – Незнакомец потрогал кончик носа и наклонился вперед. – Но, может, они и не ошиблись. Ты поможешь мне поговорить с Верховным.

Это уже походило на торг, а не угрозу. Все же Джен не верил ему и на медяк. К тому же незнакомец так и не представился.

– С чего бы?

– О, поверь: ты сам захочешь мне помочь, – господин легонько похлопал его по руке. – Я знаю конника, что принес скорбную весть. Человек Улама. Он ни на день не покидал столицу. Так что произошло с царем? Я должен знать, и только маги говорят на расстоянии.

Джен не собирался соглашаться или отказываться: хотя бы пока не поймет, что к чему. Молчание затягивалось, и незнакомец неверно его истолковал.

– Ход между дворцом и Кругом. Его проложили еще цари-чародеи. Ты пройдешь в обитель… со мной, конечно. Не нужно держать меня за дурака. И мы пошлем Первому Зов.

Он что, думает, что Джен чародей? Юноша отвел взгляд, подстегивая разбегающиеся мысли. «Мои люди»… «Я знаю конника»… И свита в цветах советника. У этого человека везде лазутчики. Он знает, что Джен провел в Круге пару недель. Так что же он себе надумал?

И что делать ему? Признаться, что он не маг, чтобы получить нож под ребра? Если согласится, он хотя бы выиграет время.

– Добро, – медленно проговорил юноша, и молодчик за спиной с силой поставил его на ноги.

– По счастью, мы сели совсем недалеко от входа, – незнакомец улыбнулся. – Кхай! Завяжи-ка ему глаза.

Джен ждал, пока грубые пальцы орудовали у его лица, а потом затягивали повязку на затылке.

– Ты спросишь, зачем? – говорил вельможа. – Я сам сниму повязку, позже. Это дворец, мой мальчик. Даже сегодня я берегу его тайны.

– Кто вы? – наконец спросил Джен. Он не видел собеседника, но поручился бы, что тот церемонно поклонился:

– Жалимар Налхур, советник Ночного двора.

Его вели за руку: через заросли и по неровным дорожкам, плитка которых вздыбилась, вывороченная корнями. Советник что-то рассказывал о нетронутой природе и диковинных вкусах старого царя, но Джен не слушал. Ночной двор, стучало у него в голове. Он был уверен, что ведомство лазутчиков распустил еще Черный Азас. Выходит, оно работало все эти годы? И что это значит? Попасть в руки главе убийц и соглядатаев – эта мысль не облегчала путь. Хорошо это или плохо? И с кем советник теперь? Джен решил, что все равно не знает ответа, и сосредоточился на дорожке под ногами.

Потому-то он сразу понял, что они вошли в постройку. Беседка? Павильон? Неровная еще минуту назад земля сменилась гладким камнем.

– Отсюда я сам, – произнес советник. На запястье Джена сомкнулись сухие твердые пальцы. Пока они спускались по лестнице, вельможа говорил: – Ты же не думаешь бежать, мой мальчик? Куда тебе бежать? С одной стороны ход, и не все дороги ведут, куда нам нужно. С другой – дворец, и там тебя тоже не ждут.

Джен сдернул повязку, и взгляду открылись шероховатые, укрытые ноздреватым камнем стены. Вельможа затеплил лампу, но та лишь породила мечущиеся тени, отчего в коридоре стало как будто темнее.

Нет, юноша не думал бежать.

Он ждал удобного случая. Жалимар без страха шел впереди, подставив спину и освещая путь масляным светильником. Должно быть, я сплю, думал Джен. Это утро изменило все так круто – и не один раз. Следовало бы засыпать советника вопросами, хоть немного разобраться, что за безумие затопило столицу. Но его манера говорить… едва слышно, с иронией, так что каждая фраза превращалась в насмешку! Жалимар плясал вокруг правды, как бедные родичи вокруг богатея, половину умалчивая, а в остальном обходясь без лжи, но так, чтобы его неверно поняли.

– Почему вы решили, что я пошлю Зов? – угрюмо спросил Джен. – Я не маг.

– Разве я так сказал? – Жалимар остановился и дотронулся до стены, как будто ища на ней знаки. – Ложь, Джен. Ложь – обоюдоострый клинок. Советники так долго лгали, будто во всех бедах виновны маги, что сами себе поверили. Они убедили себя, что маги – зверье и поступают по-зверски. Поэтому Йесод верит, что плен укрепил тебя в ненависти к колдунам. А вот его слуги докладывают, что ты стал сомневаться.

Юноша хмуро шагал следом. Значит, и у достойного тоже соглядатаи.

– Не уверен, – сказал он.

– Вот именно, не уверен. Не полюбил колдунов, а не уверен. Что это значит? С тобой недурно обращались. И ты кое-кого узнал там, в обители. Со мной не станут говорить, я сам был псом узурпатора. И посылать людей без толку: кто же поверит чужаку? А вот тебе – может быть.

То и дело от прохода ответвлялись боковые коридоры, уводя во тьму. Вдалеке капала вода, и звуки шагов отдавались эхом. Иногда вельможа сворачивал, ощупывая стены, трогая кончик носа, чуть не принюхиваясь, но большинство ходов они все же миновали.

– Держись поближе, парень! – сварливо напомнил Жалимар. – Мы не на прогулке.

Юноша и сам все понимал. Воздух стал как будто теплее, и коридор пошел вверх. Знаки на стенах теперь встречались чаще: камень покрыли рисунки, в которых глаз выхватывал солнце и звезды, косяки птиц и странные геометрические узоры. В темноте разлилось давящее чувство, от которого сводило суставы и немели руки. Боги, сколько же здесь силы, если даже он, гафир, ее ощущает!

Джен понял, что советник тоже страдает, когда тот заговорил:

– Подложный гонец не значит, что и весть подложная… Ох! Нет, они не глупцы. Они знают, что делают… и что на самом деле произошло.

– А Ночной двор не знал, что замышляют во дворце! – бросил юноша. – Как будто я тебе поверю!

Жалимар обернулся, и парень тут же пожалел о сказанном.

– Дженнах Ишан! Ты думаешь, я ничего не делал? Да поездка царя случилась с моей подсказки. Иначе его бы задушили во сне. Советники ослепли, но даже они не глупы. Просто это первый замысел, который удался.

Джен отвернулся. Может, он сам не знал, как относится к колдунам, но вельмож он ненавидел всем сердцем. Теперь он точно знал! В самой грязной дыре Джамайи, где среди объедков и крыс торгуют черным дурманом и листьями ралха, – все проще и честнее. Последний подонок знает, кто друг, а кто враг, и с врагом не водят шашни: ему плюют под ноги и оставляют в канаве, с кровавой улыбкой под подбородком.

– Ладно, парень. Считай, что мы пришли, – нарушил молчание советник. – Сейчас я снова завяжу тебе глаза. У Круга свои тайны. Я-то их знаю, но тебе они ни к чему.

– А если я откажусь?

– Тогда тебя придется оглушить. Думаешь, не смогу?

Может, он лгал, но юноша поверил вельможе. Джен позволил взять у него тряпицу, которую сжимал в руках.

– Вот и хорошо, – когда парень склонил голову, Жалимар подступил ближе. – Смотри не выкини чего-нибудь в обители! Я слежу за тобой и знаю, как справиться с безоружным.

Юноша последовал за ним, как за поводырем. Была лестница, и далекий гул в воздухе, а потом они лишь на вздох задержались, и Джен решил, что они снова на улице.

Яркий желтый свет пробился сквозь повязку и сомкнутые веки. Горячий воздух дохнул в лицо, и волоски на руках встали дыбом.

– Что это значит? Как… да как ты смеешь!

Лайла. Знакомый ворчливый голос, но юноше он был как бальзам на душу. Уж от кого-кого, а от старухи Джен видел только добро. Шум множества голосов и эхо… юноша сорвал повязку и на мгновение застыл.

Нет, они вышли не под открытое небо.

Воздух здесь дрожал, густел и искривлялся, точно избегая центра подземного чертога. А там, на возвышении из трех ступеней, из колодца, уходившего в землю, верно, глубже старинных копей, – в потолок бил столб света. Сила изливалась вверх, плескалась о свод, и тот отзывался рокотом, словно сама земля сотрясалась в гневе.

Источник. И это Жалимар хотел скрыть простой повязкой?

– Как ты сюда прошел, позволь спросить! Отвечай, когда с тобой говорят!

Маленькая старушка была Джену по грудь, но смотрела свирепо и даже замахнулась крошечным кулачком. Еще одно знакомое лицо – колдун, что вытащил юношу из подвала. Он подошел и встал рядом. «Каррад? – вспоминал юноша. – Кадар?» К ним присоединился другой маг, в алой ковве Зала Костра. Высшие чародеи. Ведь так называл их Самер?

– Милостивые боги! Что здесь стряслось?

Вместо того чтобы объясниться, Жалимар издал приглушенный возглас. Он выступил из-за спины юноши.

Только сейчас Джен заметил, что чертог полон народу, просто встречали их трое. Колдуны были повсюду: сидели на каменном полу, кутались в грязные подпаленные робы. И раненые тоже: с кровоподтеками, обожженные и те, чьи увечья не видны, но Джен узнавал их по белым лицам и синеве губ. Тут и там гул голосов прорезали стоны.

– И ты, старый пес! – выругалась Лайла. – Пришел запустить пальцы в рану?

– Я пришел предупредить. Советники готовятся к штурму, а царь…

– Поздно, – оборвала его чародейка. Джен вздрогнул, потому что глаза у Лайлы блестели от слез. – Все кончено. Уже кончено.

– Что здесь стряслось? – повторил Жалимар, и маг из Зала Костра ответил за всех:

– Это Сафар. Когда город вскипел, он захватил обитель. И с ним иноземцы… много! Видно, он знал заранее, давно с ними сошелся…

– Так спасайте свой бесов Круг! – Советник грязно выругался. – Вас сотни, а он один.

– Один? – переспросила Лайла. – Сотни погибли лишь в первый час. Это и есть Круг, все, что ты видишь. И я не знаю, как долго он продержится.

Вторя ей, утробный рокот сотряс стены и свод чертога. Голоса разом смолкли, и в наступившей тишине с потолка мелким крошевом посыпалась пыль.

19

Имение Улама ас-Абъязида, летний дворец, 1-е месяца Мисор, утро

Ндафа разбудил мага вскоре после рассвета, легонько тронув за плечо. Затекшие мышцы тотчас заныли, стоило Верховному пошевелиться. Он вовсе не собирался спать, но вчерашнее заклятье дорого далось: чародей дремал прямо в кресле, склонив голову на грудь, и у островитян не хватило духу его потормошить.

Солнце поднялось невысоко. Жрецы в дворцовом святилище приветствовали утро и разжигали священные огни, залетевший в комнату ветерок пошевелил занавеси и принес запах благовоний.

– Это царь, мудрый, – негромко сказал воин. – Просит к себе.

– Просит? Где он?

Самер еще не полностью пробудился от тревожного сна. Отголоски его туманили голову, и тихий голос капитана казался продолжением видений. Маг не сразу понял, где сон, а где явь.

– Приемный покой у тронного зала.

– Я же просил тебя… О Бездна! Это не шутки, Ндафа. Пять звонов прошло. Его могли убить в любую минуту.

– Придворные кутили до рассвета, – телохранитель поджал губы. – Владыка был в окружении сановников все время. И мои люди… мы оставались рядом.

Да, похоже на Ианада. Тот строит из себя повесу, но держится на виду, так что вокруг крутится дюжина-другая достойных. Наверное, он нарочно тянул до последнего, чтобы не оставаться в покоях один на один с Братьями, в которых не уверен.

От клинка во тьме нехитрая игра убережет. От яда защитит изготовленный Лайлой талисман. Но это не все. Есть тысячи способов убийства, вопреки чарам и предосторожностям.

Самер встал. Колени гнулись нехотя, словно деревянные. Ночью он дрожал от изнеможения и того удовольствия, что дает кровавая магия. Сегодня от наслаждения не осталось и следа. Вчерашние порезы горели, а магия в нем потухла, как залитый водой костер.

– Веди, – тяжело вздохнул Верховный.

Приемный покой оказался светлым залом, отделанным розовым мрамором. Высокие окна выходили во внутренний двор, к садику и фонтану. В тени колоннады сгрудились слуги, должно быть, ожидая выхода царя, но в комнате наверху царило тяжкое молчание. Сюда даже не пустили челядь, вдруг понял Самер. В нишах еще горели лампы, и некому было их потушить.

– А, Верховный! Давно пора…

Царь Царей оставил компанию Падиша и Аджили и пересек покой. Он обогнул низкий каменный столик: там, в тени, где не приметил бы и самый внимательный взгляд, лежали длинные свертки.

– Посмотри, – юноша приподнял один из белых шарфов, которыми обмотали тела. На концах были вышиты иероглифы «вар», «хид» и «ра́у». Воздух в комнате пропах смолой ка́ммы, дерева печали, которой умащивают покойников перед последним костром.

– Ваху́р? – догадался Самер. – Тот дервиш, которого бросили змеям? Он проповедовал против магов.

Лицо у Ианада скривилось, словно он сам оказался в змеиной яме.

– Капитан Братьев осмотрел тела. Готов спорить, они попрошайки и воры. У них грязь под ногтями, и у каждого нет пары зубов. Зато теперь на них намотали шарфы, и они стали праведниками.

– Кто принес тела? – полюбопытствовал чародей.

– О, целое посольство! Их притащили на рассвете, пиршество еще не кончилось… мне сказали, телами чуть не таранили ворота, так спешили положить к моим ногам. – Ианад отвернулся и провел ладонью по лицу. – Ну? Что скажешь?

А он и в самом деле не развлекался… Глаза у владыки были, как у побитой собаки, под ними залегли тени, а лицо осунулось. Самер поежился от внезапного озноба и коротко спросил:

– Погибли от магии?

– Обожжены, – Царь Царей с отвращением отбросил шарф.

– Боюсь, что да, мудрый, – подала голос Аджили. – Ожоги полбеды, не все обезображены. Но что-то с кровью. Они умерли оттого, что кровь загустела. Ее… обратили во что-то иное.

Два мага, говорили ее слова. У одного связь с пламенем, у другого с водой. Надж мог бы ее понять, но, похоже, не понял. И хвала богам, что Падиш в этом ничего не смыслит!

– Убийц нетрудно найти, – проговорил Самер. – Все чары оставляют след, у каждого мага собственный. Это дело Верховного, а не Царя Царей. Даже Аджили справилась бы сама…

Всего на миг он тронул владыку за локоть. «Уноси ноги! Немедленно!» – передал Первый. Он не успел бы сказать больше, но и этого хватило: юноша дернулся, словно коснулся раскаленного железа.

– Вы смеете…

Падиш обращался к Верховному, однако владыка быстро сообразил, что к чему. Он перебил хранителя:

– Я смею все, потому что я Царь Царей. И я считаю, что Первый прав.

– Люди требуют суда. Они хотят видеть лучезарного, видеть его правосудие! По-вашему, их зря обмотали в тряпки? Хотите породить святых мучеников? Чтобы каждый бродячий дервиш поносил ваше имя?

Даже Ианад опешил под напором хранителя. Он отступил на шаг, когда калека двинулся на него, постукивая клюками по полу.

– Не выдумывай, – опомнился юноша. – Где эти люди? Покажи. Поднимись со мной на стену и покажи, кто требует.

– Вы так говорите, лучезарный… – Падиш переставил исковерканные руки на перекладинах костылей. Губы его страдальчески скривились. – Но отвечать придется мне, и успокаивать людей тоже.

– Ты бы и отвечал, не окажись меня рядом. Я не прерву поездку ради дервишей.

На том и решили.

Ианад все понял правильно и торопился, загонял слуг с приказами и поручениями, но не так просто выгнать придворных в путь, да еще после пиршества. Даже по слову лучезарного. Юноша держался подле Верховного, надеясь поговорить с глазу на глаз. Не тут-то было: то Падиш, то Черные Братья, то челядь – кто-нибудь все время крутился неподалеку, а в присутствии Аджили Первый не решался заговорить мысленно.

– Мне не нравится, что ты остаешься, – угрюмо сказал царь, когда постельничий принес золотую маску. Он подождал, пока слуга отойдет, и добавил: – Ты часть охраны. Как Братья.

Самер и сам был не в восторге. Но главное, чтобы мальчик скорей покинул проклятый дворец. «Это не опасно», – убеждал он себя. Всего-то коснуться камня. Он будет на месте раньше, чем Надж закончит фразу.

– Совсем скоро я вас догоню, владыка. Я только помогу Аджили. – «И поговорю с ней без свидетелей». – Через три звона я присоединюсь к каравану.

Ианад не выглядел убежденным. Он надел маску, но взгляд в прорезях оставался неприязненным, когда он смотрел на кутерьму внизу. Топот сапог, копыт и бряцанье стали наполнили утренний воздух.

– Пожалуй, я отправлю с вами моих островитян, – голова наконец работала в полную силу. Взвесив все, Самер решился добавить: – Защитные талисманы, владыка. Если что, я мигом окажусь на месте.

– Хорошо, – коротко сказал царь. Он хлопнул в ладоши, призывая слуг, и ушел быстрее, чем маг успел передумать.

Верховный смотрел ему вслед, а потом перешелк воротам, наблюдая, как медленно выстраивается процессия. Дворец гудел, как разбуженный муравейник, скрип телег, приказы и распоряжения оглашали тишину садов. Долго. Как долго!.. Прошло не меньше двух звонов, когда черные знамена взвились над головами.

С тяжелым сердцем Верховный отвернулся и начал спускаться со стены. Так началось утро, и, по правде, поддерживало мага одно. Он еще не сдался.

– Вы похожи на батюшку, мудрый.

Аджили перекинула рыжую с сединой косу на грудь и потеребила пушистый кончик. Первый отнял ладони от распростертого меж ними тела.

– В самом деле?

– Да, буквально во всем! Вы тщеславны. Упрямы. И так же быстро раздражаетесь. Но я не потому вспомнила… Одно выражение, один взгляд, когда вы что-то задумаете. Все это легко читается.

Это было приглашение к разговору, но Самер пока не решил, как подступиться к чародейке, и потому не принял его. Он безотчетно коснулся следа: здесь ли еще? не оборвался ли?

Не оборвался. Эфемерную нить, плод двух часов работы, даже следом не назовешь. Смутное ощущение, неудобство на краю сознания, словно беспокойная мысль. Но это уже не его дело: и допросом свидетелей, и поисками займется Аджили.

От полуденной жары и напряжения по спине катился пот. Самер повел плечами, прогоняя щекотку, и потянулся.

– Я и не думала, что вы так… твердо встанете на сторону царя, – вновь заговорила чародейка.

– Я не становился ни на чью сторону, – резковато ответил он.

Эта история не давала магу покоя. Почему стража не задержала тех, кто притащил тела? Почему отпустила по домам и отчего те так легко разошлись? Верховный думал, что они вновь столкнутся с кровавой магией, но нет – здесь были обычные, честные стихии. Огонь и вода. И мощь… давно он не сталкивался с такой мощью.

– И все же. Вас больше занимает безопасность царя, чем Круг.

Чародейка наблюдала за ним. Воздух в комнате потрескивал от заклятий: они возвели заслон для работы, но эти же щиты берегли и от любопытных ушей.

– Я не становился ни на чью сторону, – повторил Самер.

– Хорошо, я сделаю первый шаг. Я много думала, прежде чем вас предупредить. Весь вечер я смотрела на него, на вас, но так ничего и не поняла. Все, кто облечен властью, враги, в какие бы одежды ни рядились. Уж это я в свои годы поняла… – Верховному послышалось обвинение в ее голосе. – Вы такой же, как все они. Кому я помогу? Мальчишке? Повесе? Говорящей кукле во главе Круга? Вы все из одного теста! Так я говорила себе. Но потом решила, что знаю советников. Если маску наденет другой, то станет еще хуже.

Что ж, по крайней мере, честно. Пару ударов сердца Самер ждал продолжения, а потом вздохнул.

– Меня упрекают, что я больше делаю для царя, чем для магов, – заговорил он. – Будто я забыл собратьев и стал придворным до мозга костей. Но во всем Царстве… если я могу себя к кому причислить, то это Круг. Можно проклинать твердолобых упрямцев… я их и проклинаю: за фанатизм, за жажду мести. Но другой семьи у меня нет. Все, что я делаю, – в конечном счете, для нее.

Он потер руки, избавляясь от запаха каммы, который въелся в кожу.

– Еще мне говорят, что владыка того не стоит. Он повеса, и слаб, а что за прок от бессильного царя? Может быть. Но других союзников у Круга нет.

Он заметил, что Аджили нахмурилась. То ли не соглашалась с ним, а может, взвешивала его слова.

– Мне казалось, Иава больна? – не дождавшись ответа, спросил маг. – Весь двор об этом судачит.

– Не знаю. Не знаю… – Чародейка поежилась. – Круг умеет лечить трупную хворь, но в поместье не было других магов. Я точно уверена! Слуги приходят к ней с завязанными лицами. Когда нужно убраться, она удаляется в другие комнаты. В этом доме целитель я: я смотрю за достойным Падишем. Других лекарей отродясь… Нет, три луны назад привозили одну старуху, я сама видела. Тогда-то я и заподозрила, – закончила она.

– Так что, все это представление? Никакой хвори не было?

Аджили не успела ответить. Зов пришел – как толчок внутри черепа, вырвав мага из тревожных мыслей. Чародейка тоже почувствовала – он слышал, как та тихо выдохнула.

«Лайла? – Первый нахмурился. Он ожидал кого угодно, но не ее. – В чем дело?»

Нет, не Лайла. Не только она. Они составили Кольцо: госпожа волн, старший наставник и Ханнан. Видение быстро обрело объем, раздвинулось, вместив в себя цвета и звуки. Источник. И перепуганных, израненных людей.

«Слушай внимательно, Первый! Не знаю, сколько у меня времени… – Лайла начала говорить, но ее прервал рокот камня, а потом голос упал до шепота. Маг почувствовал привкус крови. – Кровавые чары в Круге… Сафар… Черные Братья начнут штурм… Царя Царей».

«Что? Бездна! Повтори еще раз!»

Голос старшего наставника едва не оглушил мага:

«Не знаю, что ты сделал с царем, мальчик, но советники уверены… Гонец… пару звонов назад…»

Во рту у Самера пересохло. Нужно спросить его… но что можно спросить? И есть ли время на вопросы?

«Жалимар, этот пес узурпатора предупредил нас. С твоим мальцом, – продолжал Кадар. – Через… начнется штурм. Уж верно, сейчас они режут гафиров по всей обители!»

Голос то грохотал в голове Самера, то опускался до бормотания. Верховный попробовал укрепить связь со своей стороны, но вместо этого оказался в месте тихом и темном, как запечатанный склеп. Запах крови превратился в одуряющую вонь. Маг барахтался, ошметки его силы плавали в вязком мраке.

Наконец, он вырвался и понял, что пытаться больше не будет.

«…когда царь мертв», – закончил старший наставник.

«Кадар, теперь слушай ты! – быстро заговорил Верховный. – Я видел Иаву ас-Абъязиду. Ее сына. Слышишь? Внук советника. Наследник Ианаду! Трупная болезнь – ложь. Ее прятали, чтобы она родила. Теперь у Улама…»

Первый-в-Круге осекся, поняв, что говорит в пустоту. Чары погасли, и Зов прервался, как будто задули свечу. Вздох или два Самер сидел, слушая наступившую тишину. Успел ли старик услышать? Поймут ли его?

Потом до него дошло, что же втолковывал наставник. Кусочки сложились в иной узор. «Когда царь мертв»… Не фигура речи, не предостережение – знать бы еще, от чего! Что там произошло в Круге? «Когда царь мертв»… Но как они, в нескольких днях езды – когда Надж рядом, и в любой миг…

Он не тратил время, чтобы подняться на ноги. Короткий Прыжок – и маг открыл глаза в вихре силы, в паре-тройке локтей от Аджили.

– Только попробуй меня остановить!

Она рассмеялась, отрывисто и резко.

– Зачем? Мне-то зачем? Теперь-то? Я не лгала, мудрый. Я делаю, что говорят, но до последнего старалась помочь.

– Вот и хорошо. Прихвати желание помочь в Бездну.

В свисте и грохоте позади него открылись Врата. Он чересчур истощил себя, вчера и сегодня: потребовалась вся сила, чтобы остаться целым в гудящих потоках Изнанки.

У чародейки хватило выдержки не показать своей радости, когда она поняла, что Верховному не до нее, что он уходит, оставив ее в живых.

Слишком быстро… Он начал открывать Врата неправильно. Изнанка обожгла Самера холодом, столь абсолютным, что маг погиб бы, будь расстояние чуть больше. На долю мгновения – уже не здесь, но еще не там – все тело прошила жгучая белая боль.

А потом бездна треснула, и нечеловеческая сила потащила Первого в водоворот, крутя и бросая из стороны в сторону.

Псы отклонились немного к северу. В ложбинке под пряно пахнущими листьями папоротника было тесно и жарко. Всего пару минут назад он бежал, и в голове не осталось ни одной мысли. Легкие разрывались, лицо жгло от хлещущих веток. Никогда прежде ему не было так страшно. Хищные шипы на кустах – он не знал им названия – терзали его плоть, оставляя глубокие царапины.

Теперь сознание медленно возвращалось. Что произошло? Почему лай стихает вдали, когда он здесь, и кривая коряга давит в ноющий бок? Не могла же стая ошибиться?

Выходит, гончие вернутся? Вот только за кем? Имя, имя, имя! – стучало у него в голове. Надж. Самер… Потом он смог отделить одно от другого. Царя Царей трясло. И кривая коряга давила в бок.

В четверти схена к северо-востоку.

Верховный и сам еще не пришел в себя после Врат. Когда он выступил из воздуха, на мгновение в глазах потемнело, и этого времени владыке хватило, чтобы наброситься на него. Царь быстро повалил мага наземь, боролся остервенело, по-звериному – наверное, он бы перегрыз Первому глотку. Или размозжил затылок о камень… Самер едва успел подать голос. С третьего или четвертого окрика Царь Царей отпустил мага. Обмяк.

Владыка был меньше и легче Первого, но не так-то просто оказалось спихнуть его с себя.

– Извини, – сгорбившись, произнес юноша. Похоже, он сам не понимал, что происходит.

На него стало страшно смотреть. Нижний край одежд опален, а оставшееся изодрано, лицо и руки покрыты кровью, не поймешь – чужой или своей.

– Колдовство? – сухо спросил Первый.

– Похоже на то…

Царь встал. Рассеченная губа подергивалась, когда он говорил. Маг поддержал его под локоть и потихоньку повел на запад, где, как он считал, пролегал тракт.

– Повозка сразу загорелась, – на ходу объяснял владыка. – Ни беса не видно. И дым… кругом дым, не продохнуть. Уже потом, снаружи… я видел, как стрелы сыпались из воздуха, стреляли с холма. Но были и огненные стрелы тоже. Даже не стрелы… сгустки огня, величиной с кулак. Они оставляли такой дымный шлейф. Да, это колдовство! Теперь я точно уверен.

Лес полнился солнечными пятнами. В неподвижном воздухе струился запах прели и зелени. Побитый зноем подлесок смыкался перед ними плотным строем.

– Я зарубил троих, – сказал царь. – В свалке.

Он казался растерянным и ничего не понимал. Сейчас он выглядел на свои семнадцать. Совсем мальчик, подумал Самер. Который к тому же всю жизнь провел во дворце.

– Продолжай. Мне важно знать все, – подбодрил он владыку.

– Продолжать не о чем. Их было слишком много. В конце концов, оставшиеся бежали.

– Братья? Бежали? – не поверил ушам маг.

– Не Братья. Они дрались с той стороны каравана… по-моему, все мертвы. Твои островитяне прикрывали придворных и отступали к лесу. Потом какой-то остолоп дрогнул и побежал. И всё. Отступление кончилось.

– Что с моими людьми?

Владыка помолчал.

– Я не видел, чтобы кто-то из них упал. Но потом все рассыпались, я уже ничего не видел. За нами гнались. Там был еще один нападавший, в лесу… Мой меч застрял меж ребер, и некогда было вытаскивать. Потом я только бежал.

Час от часу не легче. Столько всего нужно из него вытянуть. Найти Ндафу и его людей. И, конечно, поскорее отсюда убраться!

– В целом верно, – кивнул Верховный. – Ведь охотились за тобой. Но как ты смешался с придворными?

Владыка не ответил.

– Надж! – повысил голос Самер.

Юноша упорно молчал. Он шагал рядом, но казалось, что забился глубоко-глубоко в себя, куда не проникали слова.

На краю оврага, где оплетенные лозами корни нависли над пустотой, внезапный ветер взъерошил магу волосы. Слабое мерцание за спиной… Самер резко обернулся.

– Стало быть, сам Верховный пришел за ручным царем. Мне говорили, да я не верил.

Они выступили из-за кривых стволов: двое в железных масках, похожих на уродливые рыбьи морды. Металлические глаза без выражения оглядывали лес, когда говоривший повел головой, точно вынюхивая противников. У них не было кистей рук, но им руки и не нужны. На обрубках мерцали бледные облачка силы.

Шахва. Искалеченные. У одного связь с огнем, а у другого с водой.

– Ты опоздал, маг. Ты трогал след нежно, как умелая шлюха, а в это время золотая маска плавилась и затекала царю в рот. Остался череп, облицованный золотом.

Развалина чародея, недоказненный преступник вновь повел металлическим носом. Сгустки силы вокруг культей сложились в призрачные пальцы.

– Я первым делом нащупал все золото в процессии и расплавил. Видишь?.. Я не прогадал.

Самер медленно дышал, переводя взгляд с одного на другого. Искалеченные. Они ведь все уничтожены! Круг продавал преступников по приказу Азаса – вместе с ключом, который убивает по мановению пальцев, по тишайшей мысли хозяина. Чтобы не вздумали взбунтоваться. Потом царь передумал – без объяснений, как всегда делал узурпатор, и все его приверженцы лишились рабов.

Выходит, не все?

Пока один говорил, другой сверлил Верховного пустым железным взглядом. Первый не столько слушал, сколько настороженно следил за ним.

И потому не пропустил удар.

Оглушительный рев все прервал. Выворачивая комья земли, со скрежетом расталкивая деревья, из-под склона прорвался поток мутных вод.

– Держись за меня! – только и успел крикнуть Верховный.

Внутри светящегося шара силы он воспарил в воздух, и юноша повис у него на плечах. Еще мгновение потребовалось, чтобы сплести под ногами прозрачную опору, на которой оба могли стоять.

Грязная вода мигом наполнила овраг. Камни, корни и обломки ветвей крутились в водоворотах всего в локте под ними, а сверху уже сыпались горящие головни. Несколько световых мечей, клинки силы, которые обрушил на врагов Самер, отскочили от щитов с такой вспышкой, что у мага заболели глаза.

Пару ударов сердца они обменивались выпадами: чистой силой, даже не облаченной в одежды материи. Чтобы прощупать заслоны друг друга. Потом замкнулись в своих коконах, выжидая.

У одного связь с огнем, у другого – с водой…

Верховный лихорадочно вспоминал все, что знал о шахва. Они сильны. Слабых преступников Круг казнил, лишь самыми мощными Азас не желал разбрасываться. После истязания они стали еще сильнее. Парадокс, но пытка прибавляет силы: слепые, лишенные рук и языка, они во всем полагаются на чары и со временем превосходят собратьев.

Еще одна череда ударов.

Маг просто отражал кинжальные уколы, что жалили щит сверху, снизу, сзади… Отбрасывал щупальца чар, которые пытались оплести кокон и сдавить в тисках. Потом было облако кипящего пара – Самер вовремя перестроил щит, чтобы тот не пропускал влагу, но юноша у него за спиной взвыл.

Двое против одного. Он бы раздавил их, смял и раздавил – ведь он сильнейший в поколении. Вчерашние чары, будь они неладны! А еще поиск следа и прыжок через Врата. Даже перстень Верховного истощился.

Горящие ветви, и пар, и бурлящие волны под ногами. По железным лицам ничего не прочтешь, но по тому, как шахва действовали, видно – они даже не утомились.

– Возьми мою силу!

Надж не забыл уроков старика. Юноша стоял за спиной у мага, положив ему руки на плечи: готовый передавать силу, как если бы сам был чародеем. Сквозь вспышки, вихри и потоки Самер видел, что и шахва сцепились в Кольцо. Они повисли в воздухе в позе нерожденных детей, соприкасаясь культями. Их маски смотрели друг на друга, но Искалеченным не нужно видеть противника.

– Возьми мою силу!

Может, и взял бы. Если бы это помогло. Сколько там силы: в простом смертном, лишенном Дара? Если только…

– Нож у меня на поясе, – приказал маг. – Достань.

Его собственные руки распростерлись в стороны, пальцы касались дрожащих под ударами покровов, с каждым ударом все больше немея. Правильно ли он поступает? Стоит взять слишком много…

– Готово, – услышал Первый.

– Проколи себе палец. Чуть-чуть. Хватит одной капли крови, – он не видел лица владыки и начал сыпать указания: – Надрежь мне кожу. Где угодно. Немного. Потом смешай капли крови, твоей и моей.

Боли Верховный не почувствовал. Только мокрое тепло у воротника, между плечом и шеей. Потом были чернота и невыносимая сладость, он ничего не видел, лишь ощутил прикосновение царя – и внезапный жар, когда их кровь начала испаряться.

Скорей, пока рана свежа и сила течет, как из проколотых мехов!

Самер выплевывал заклятия, густо замешанные на крови и отмирании. Чернота поглотила их без следа. Липкая влага струилась по спине, и маг перестал управлять собой: он свирепел и получал наслаждение от ярости. В непроглядном омуте он слепил не то клинок, не то дубину – и обрушил на противника.

Из той схватки маг немного запомнил. Разве только… сквозь черноту – короткие вспышки там, где его орудие описывало дуги, круша склоны, деревья и врагов. Щиты и тела с отвратительным звуком сминались, давились – как переспелые фрукты. Раз за разом он рубил и замахивался, замахивался и бил, даже когда пульсирующие сгустки погасли – снова, и снова, и снова…

Очнулся маг от крика. Душераздирающего вопля, такого громкого, что прорвался сквозь черноту.

Надж!

Клочья кровавой магии змеились, застилали глаза, но он уже кое-как различал предметы. Оборачиваясь, Самер боялся увидеть почерневшую иссушенную плоть: целую руку, а то и полтела. О милостивый Джахат!.. Юноша и впрямь съежился, баюкая левую ладонь на груди, но маг никогда не испытывал такого облегчения. Всего два пальца. Безымянный и мизинец.

Язык плохо слушался, а слова не проталкивались сквозь горло. В конце концов, владыка первый заговорил.

– Все… уже все? – только и спросил он.

– Да, все кончено.

Маг обернулся. Слабость накатывала волнами. От вида перепаханной и изрытой рвами земли его замутило еще больше. Не в силах удерживать их в воздухе, он позволил колдовскому кокону плюхнуться в грязь.

– Прости, – выдавил он.

– Чего ты? А?.. Ну что ты несешь! – Самер ничего не нес, ему вообще было трудно говорить, но владыка горячо заверил: – Я мог потерять пальцы в бою! Лучше так, чем погибнуть, разве нет?

Он храбрился, хотя еще прижимал к груди руку, а губы у юноши побелели. Самер не ответил. Владыке незачем знать, что он стоял на пороге и спас его только крик.

– Это были Искалеченные?

– Да. Это шахва.

– Старик мне о них рассказывал. Я думал, отец приказал всех уничтожить.

– Я тоже так думал.

Верховный разглядел наполовину утопленную в грязь маску и жестом позвал ее к себе. Маг старался не смотреть, что под ней обнажилось, он сразу отвернулся, но на железе остались потеки крови, слизи и клочья волос. Подавив отвращение, Самер взял ее из воздуха.

Клеймо северного войска. Еще два клейма: настолько стертых, что не разберешь, кто и когда их ставил. Аби-Гаватта, утверждала вязь последнего. Но это ничего не говорило магу! Старый и знатный род, владения в окрестностях столицы… Зачем им перекупать Искалеченных? Через четвертые руки. Как удалось скрыть от Круга?

– Мы идем? – спросил юноша, и маг нехотя кивнул.

– Да. Мы идем.

Самер вздохнул спокойнее, когда место схватки осталось позади. Чем дальше от развороченного оврага, тем больше оживал лес. Ему, напоенному птичьим пением, запахами и шумом ветвей, не было дела до людских раздоров. В распадках шею припекало солнце.

Первым они нашли Нженгу. Верткий и ловкий, как обезьяна… капитан использовал его для слежки и вынюхивания. Он лежал со вспоротым животом, зажимая рану холодными пальцами. Верховный не знал островных молитв, он просто стоял над телом, твердя имена богов, – уж какой-нибудь примет к себе чужеземца.

Потом отыскался Квамбай: чернокожий верзила с застенчивой улыбкой. Кулаки у него были с чугунную чушку, только на месте одного остался обрубок, и на губах у воина застыла кровь.

На середине их траурного шествия Ианад спросил:

– Где тела нападавших? Смотри, просто побоище. Солдаты, гончие… где они?

– Не было никаких солдат, – услышал собственный голос маг. – И гончих тоже не было. Вы сражались с призраками. Фантомами из чар, воды и ваших страхов.

Запах гари и вонь паленого мяса возвестили о близости каравана задолго до того, как меж ветвей показался тракт.

В царской повозке не осталось ничего от деревянного дворца на колесах. То, что с утра было лакированным резным куполом, провалилось внутрь. Колеса раскатились, и кибитка осела под своей тяжестью. Самер направился прямиком к ней.

– Ты спрашивал, как я спасся, – тихо проговорил юноша. – Ндафа велел мне убираться, а сам надел царские одежды, платок и маску. Никто ведь не знает, как выглядит царь. Под ней… без нее… уж точно не чужие солдаты.

Да, маг уже и сам догадался. Там, в овраге, он не слушал, не слышал Искалеченных, и потому не сразу понял. Но теперь он знал, что найдет. Советники могли получить весть раньше него только Зовом. Значит, шахва видели тело. И знали, что человек в маске мертв.

– Он сказал, что присоединится к нам в лесу…

Конечно, он так сказал, малолетний ты ублюдок! А что он еще мог сказать? Силы покинули Самера. Он едва отрывал от земли ноги: больше волочился, чем шел. Кровь на спине подсохла и стягивала кожу.

От Ндафы осталось совсем немного. Лишь кости. Обгорелая труха. Присыпанное сажей золото стекло с оскаленного лица… нет, не лица: в нем не осталось ничего человеческого, и застыло в пыли под затылком грязно-желтыми пятнами. Сапоги мага подняли облачка золы.

Должно быть, он обезумел. Мысли крошились, как сухая листва. Он не знал, что ему делать и зачем. Во всем мире не осталось ничего, кроме обгорелой трухи и грязно-желтых потеков.

Ндафа… старый ты верный пес. Второй отец, а временами был ближе первого.

Его не стало. И ничего не осталось, ничего! – даже чтобы прижать холодеющее тело к груди.

Самер не знал, куда подевался владыка. Очень, очень долго он сидел посреди пожарища, ничего не говоря и ни о чем не думая. Лишь позже, когда свет дня начал угасать, а тени налились синевой, по щекам мага покатились слезы.

20

Дождевые леса к югу от Ишираса, старый храм, 1-е месяца Мисор, полдень

Они шли, схен за схеном, на восток, вдоль одной из сотен узких речек, что питают Иширас. В небе громоздились тучи, и Зено горбилась под моросящим дождем. Теплый и влажный воздух скапливался в предгорьях, куда его гонят ветра с равнин, но никаким ветрам не перенести его за горы Грани. Во всем Царстве настал сезон солнца, но в джунглях еще шли дожди. Земля под ногами раскисла и превратилась в болото, а склоны покатых холмов стали ненадежными.

Небесные владыки! Каким простым казалось путешествие всего луну назад. Оно и вышло бы простым, повремени Зено хоть месяц. И если бы они не избегали больших дорог. И если бы не переправа, и не эта ее проклятая хворь… Сколько злоключений она накликала, и все по глупости! А сколько их еще ждет? В иные дни посланница так страдала от лихорадки, от дождя и сырости, что безмолвно молилась на ходу: хоть бы Азрай заговорил! Владыки, пусть он заговорит!..

В оставшееся же время она слушала себя.

Порой ей казалось, что храм зовет ее. Не каменные развалины, нет… что-то большее. Сила, которую должны олицетворять пилоны и аллеи. Вот жрец из Табры – он бы точно понял. Зено думала, не рассказать ли Азраю, и представляла, как воин ее высмеет… А через ползвона сама не знала: не привиделось ли ей? Лихорадка по-прежнему терзала ее, голова гудела, а от кашля избавляло лишь зелье травницы, да и то ненадолго.

К исходу первого дня в чащобе стали появляться прогалины и вдали замаячил абрис гор.

Поначалу Зено решила, что они совсем близко. Потом, после десяти звонов пути, кряж оказался на том же расстоянии, что вчера, и так же было на третий, четвертый и на пятый день. Гряда не сдвинулась и на шаг, как будто путники целыми днями топтались на месте. Ей казалось, что горы Кате́йрон, что ограждают Нагаду с севера, – вот настоящие вершины, но рядом с бело-голубыми громадами они казались погребальными холмиками.

– Если верить Юсне, здесь нужно свернуть.

Они дошли до треугольного мыса, где в приток Ишираса впадала еще более мелкая речка. Азрай оглядывался, долго сверялся с положением солнца, а потом добавил:

– В этих водах жрецы совершали омовения.

Медлительный зеленый поток едва ли годился для таких нужд. Но это здесь – выше по течению должно быть чище. Влажный воздух облегал кожу, как одежда, и посланница сама мечтала об омовении.

– Здесь не всегда было так безлюдно, – говорил по пути Азрай. – Эти леса назывались провинцией Да́кха. Ну… лет на сто, не больше.

Зено молча кивнула, хотя воин шел впереди и не мог ее видеть. В последний день посланница все сильнее ощущала необъяснимый зов, тело налилось свинцом. Казалось, если она откроет рот, то наружу прорвется тоскливый вой.

– У рагьяри был город, их столица… – рассказывал спутник. – Она называлась Зеге́той. А Розовая гора насквозь изрыта шахтами, где добывали золото. Дюжина владык ничего не могла поделать с лесами, в конце концов от племен откупились зерном и железом, а вождя джунглей назвали князем. Все сделали вид, будто рагьяри склонились перед Царем Царей.

«Все, кроме вождя», – подумала Зено. И спутник вторил за ней:

– Все, кроме вождя. Он потратил дань, чтобы вооружить людей, и набеги продолжились. А потом маску надел царь-воин Ахтафи́р. Тогда же в столицу привезли доказательства, что в горах есть золото. Всю зиму царь возводил мост через Иширас, и по весне войско тронулось двумя колоннами, сжигая все на своем пути: леса, поля, деревни. Зегету сожгли, а луга вокруг перепахали и засыпали солью, там и сейчас ничего не растет. Сотни тысяч рабов потекли на столичные рынки. Их всех угнали: женщин, детей, даже стариков – всех поголовно. А на их место везли чернолицых и меднокожих рабов из других провинций, чтобы они махали кирками в Розовой горе. Когда все золото выбрали, эту землю бросили. От рагьяри остались единицы – те, что таились в глуши. И еще те, что нашли убежище в храме.

Зено читала о царе-воине Ахтафире, который ни дня не бывал в столице. Он надел маску в войсковой ставке, и одиннадцать лет провел в походах – его Царство было раз в пять больше нынешнего. В походе он и погиб.

Откуда простому охраннику знать, что случилось тысячу лет назад?

Посланница сглотнула и разлепила губы, чтобы спросить спутника.

– В торговом доме, откуда меня выбросили, копили библиотеку, – Азрай пожал плечами. – Даже солдату нужно как-то коротать вечер.

Солдат занимает вечер игрой в кости, выпивкой и женщинами, а не корпит над книгами. Но ведь и Азрай не простой вояка, хотя пытается казаться.

– И храм построили в приграничье? – спросила она. – Зачем?

– Ну, в Табре я только и успел, что полистать хроники…

Он уходит от ответа, вдруг поняла Зено. Но возразить не могла: тяжелая усталость накатывала волнами, а суставы ныли, как проклятые.

– Твоему богу поклонялись по всей стране, – словно передумав отмалчиваться, заговорил Азрай. – Это и неудивительно. Мы были молоды и хорошо умели ковать мечи. А роскошь, боги, древние знания… это брали взаймы у покоренных народов. Даже чеканить монеты научились у твоих предков, до этого обменивались бронзовыми брусками. В общем, несколько чудаков боролись за чистоту нравов, но по всей стране поклонялись чужеземным богам, и твоему тоже.

Зено отмахнулась от назойливого москита. Воздух над речкой звенел от полчищ мошкары.

– Почему храм построили на границе? – настойчиво повторила она. – Как вышло, что центр культа оказался в глуши?

– Я знаю не больше твоего жреца, – напомнил воин. – А если он не нашел объяснений, куда уж мне?

Посланница бросила сердитый взгляд ему в спину. Он не может лгать! Нет… Да и зачем?

А потом они увидели храм, и все мысли вылетели у Зено из головы.

Тот походил на массивный утес: мощные стены, крытые свинцовым листом крыши, полуразрушенные башни строго по сторонам света… Все из обтесанного черного камня, как плита в хижине Юсны. Казалось, он поглощает мутный свет пасмурного утра. В водах идеально круглого пруда плавали отражения многоголовых статуй.

Азрай присвистнул. Щурясь, он разглядывал руины, словно полководец крепость. Зено невольно залюбовалась воином, даже отросшая борода перестала ее смущать.

– Я думал, мы ищем развалины… Да это просто глыба!

А вот посланница не удивилась: она знала, что в конце пути ее ждет нечто величественное. Она чувствовала, что Азрай смотрит на нее, но тянущее чувство в груди не имело названия, и ей было нечего сказать.

– Давай-ка спускаться, – рассудил воин. – Найдем подходящее место для стоянки.

Они так и не решились пройти в тяжелые деревянные ворота, что криво висели на массивных петлях. Путники разложили лагерь у подножия стен, натянув холстину меж двумя каменными львами. К полудню небо прояснилось, выветренные морды заиграли в лучах солнца, словно обсидиан. Быть может, это и есть обсидиан? Зено присмотрелась повнимательней.

– Небесные владыки! Я это искала. Аз, ты видишь? Именно это!

В полустертой резьбе угадывались люди, приносящие дары пламени, а еще – огонь, танцующий в небесах над башнями, и письмена: почти изгладившиеся иероглифы Царства.

– Все нужно перерисовать! И там, внутри, наверняка есть фрески. Нам нужно записать сюжеты, составить…

– Что тебе нужно, так это выпить лекарство, – резко перебил воин. – На вот, попей пока.

Он протянул мех и не сводил с нее глаз, пока посланница не выпила.

– Сегодня никаких фресок, – сказал Азрай. – Ты почти не ешь и мало пьешь. Неудивительно, что тебя шатает от ветра.

Все верно. Зено сама знала, что он прав. Только при мысли о еде к горлу подкатывал комок: еще немного – и стошнит. Под пристальным взглядом воина ее пробрал озноб. Он знал о зове. Не первый раз она замечала, как он смотрит, как раз когда под грудиной начинало тянуть невыносимо.

Позже, когда Азрай набрал хвороста и развел костерок, Зено спросила:

– Ты думаешь, мы зря сюда пришли? …со мной что-то творится.

Воин лениво ворошил угли палкой, а потом подвесил сверху котелок.

– Это началось еще в Табре, – он вздохнул. – Так что я скорей думаю: а могла ли ты не прийти сюда?

Она и сама хотела знать. Зено отвернулась. На востоке в полуденном свете мерцали снежные пики гор Грани. Воин решил ее успокоить:

– Кто знает? Нам и вправду стоило потеряться на месяц. И то, что ты нашла, и вправду нужно. Символы вашего бога, но как их изображали в Царстве. И тексты на старом языке. Поглядим, Зено. Давай просто поглядим. Хорошо?

Она не ответила.

– Скоро дожди закончатся. Если выждать несколько дней, да по хорошей дороге… мы доберемся до Табры за неделю. Ну, может, чуть больше.

Зено вздрогнула, вспомнив, каким увидела город в последний раз.

Пока вода закипала, Азрай мастерил навес для более долговременного пристанища. Посланница задремала, прислонившись спиной к теплому, нагретому солнцем камню. Ей снились трущобы, в которых она никогда не бывала. Она искала пропитание для внука, копалась в отбросах, надеясь заработать медяк на выпивку, и изображала страсть в борделе. Очнулась она от прикосновения спутника. Пальцы у воина были шершавыми и пахли дымом.

– Проснись, Зен. Все готово… Я заварил кору и кое-что тут сварганил из вчерашнего мяса.

Посланница не сразу поняла, о чем он. Сон не проходил, она тонула в нем, как пловец в бурных водах. Потом она долго ковырялась в миске, пока воин не прикрикнул:

– А ну ешь! Знаю, что не хочется. Но ты должна есть!

Он походил на няньку из детства, и Зено съела все, до последнего зернышка, и выбрала подливу. А потом мужественно проглотила целебное питье.

– Ты куда-то собрался? – спросила она, заметив, что воин обматывается веревкой.

– Да. Нужно посмотреть, что там внутри. Негоже оставлять под боком неизвестное, да еще так близко к лагерю.

Видя, что посланница готова спорить, он заверил:

– Только загляну во двор и осмотрюсь. Я не отойду дальше ста шагов. Если что, кричи – я услышу. А еще лучше спи.

То был приказ, которому она не могла сопротивляться. Незадолго до полудня ей стало совсем плохо: мысли у Зено путались, а веки сами собой слипались. Она честно вышла из укрытия и смотрела в проем ворот, следя за воином. Тот и впрямь ничего не делал: только вошел во двор и осматривался, переступая туда-сюда.

В конце концов, наблюдение наскучило посланнице, и она вернулась в укрытие, к теплому камню и пушистым шкурам.

Проснулась она в густых сумерках, несколько звонов спустя, и долго не могла понять, где она и что с ней. Зено выбралась из-под шкуры и отошла в сторонку по своим надобностям, когда вдруг сообразила: Азрая нет. И он давно должен был вернуться.

Жерди, которые Аз заострил перед уходом, лежали там, где их бросил воин. Нетронутые сумки. Он начал разбирать припасы: что съесть сейчас, а что подождет. Еда осталась разложенной на тряпице.

«Аз приходил и снова ушел!» – так убеждала себя посланница. Например, поохотиться. Вот-вот вернется. Но вещи на своих местах говорили обратное. В низинах собирался сизый туман. Храм на возвышении, их лагерь, разбитая старая дорога, вдоль которой выстроились каменные львы, – все превратилось в остров посреди океана.

Какая охота в такую хмарь?

Зено выждала не меньше полузвона. Костер давно потух, и сил разжигать его не осталось. Она сидела у тлеющих углей, обхватив плечи, дрожа и всматриваясь в туман. Тот вздымался все выше: сперва обволок дальнего льва, затем выбоину… ждать в подступающей тьме было жутко, и вскоре Зено поняла, что долго она не выдержит.

Посланница встала, окинув взглядом стоянку. Что взять? За ползвона сумерки стали почти непроглядной тьмой, Зено свою руку и ту различала с трудом. На ощупь она отыскала в сумках два ножа из арсенала воина и подумала: Аз брал с собой настоящий меч, но много ли это помогло? Посланница нахмурилась. От таких мыслей одни только страхи! Зено прогнала их подальше.

В ночи храм оказался совсем старым. Дряхлым. Теперь, когда солнце больше не подчеркивало величественную черноту, она заметила громады осыпей там, где стена обвалилась, провалы, дыры и вывороченную плитку за воротами. «Думай, думай, думай!» – твердила себе Зено. Что она собралась сделать? Что теперь вообще делать? Быть может, закричать, как Аз и говорил?

Туман издевательски колыхался почти на подступах к лагерю. Он проглотил уже половину львов, и, глядя в бледную мглу, Зено раздумала подавать голос.

Она покрепче сжала рукоять ножа и прошла в ворота.

Здесь не было полной тьмы. Луна как раз выглянула из-за туч, ее сияние выблескивало в гладком черном камне. Под ногами мерцали вздыбившиеся плиты. Тут и там покачивались вымахавшие по колено сорняки.

Зено оглянулась. Не совершает ли она глупость? Если Аз зашел в храм и пропал, что толку идти по его стопам? А что толку сидеть под стенами? Быть может, он угодил в яму и не может выбраться. Как книжник в истории травницы. Может, осыпь снесла воина в подземный чертог и ему нужна помощь.

«У Аза была веревка», – напомнила она себе.

Туман окутал храм со всех сторон. Мгла двигалась по ту сторону стен, в ней как будто струились потоки и течения.

Медленно, шаг за шагом Зено пересекала двор. Ей чудилось, что в воздухе дрожат отголоски звуков: тихо-тихо, словно ветер приносит издалека. Плеск волн и звяканье систра. Пруд, который они видели с холмов, был неподвижен и отражал луну, точно серебряное зеркало. Ни одна волна не всколыхнула его поверхность.

Посланница заозиралась. Ничего. Может, и вовсе показалось.

Поначалу Зено вглядывалась во мрак до рези в глазах. Но смотреть было не на что: темнота и пятна лунного света. Отблески, как на черном стекле. Они больше сбивали с толку, чем помогали. Наконец она сообразила, что аллеи, поваленные колоннады и дороги статуй образуют лучи и концентрические круги. На пересечениях высились стелы, а иногда павильоны, и Зено живо представила, сколько предстоит обойти. Или Азрай прошел бы сразу к дверям? Черные пилоны поднимались за старыми деревьями, словно глыбы базальта.

«Владыки, какая же я дура! – Посланница выругалась. – Если я хочу помочь, нужно повременить до утра. Так я подверну ногу или куда-нибудь свалюсь в темноте». И посох… нужен посох ощупывать дорогу. Она соберется до рассвета, и с первыми лучами будет здесь.

А если он ждет, в ловушке или подземелье? Может, со сломанной ногой? «Придется подождать еще немного», – решила Зено.

Идти назад было легче. Просто гора с плеч. К ночи похолодало, посланница заметила, что дыхание оборачивается паром. Вот тебе и середина лета! На языке держался сухой горький вкус каменной пыли.

А потом дыхание вовсе застыло в груди, а сердце заколотилось часто-часто. Ворот не стало. Там, где выгибалась крутая арка, теперь тянулась глухая стена. Квадратная башня вместо ворот. Башне не было дела, чего ждала Зено: она вздымалась утесом, темная, огромная и неприступная. На самом верху пророс кустарник – наверное, ветер занес семена, и его костистые ветви чернели на фоне неба.

Посланница медленно обернулась.

Все так же тянулись к звездам обелиски. Так же темнело нагромождение крыш. Храм стоял в центре сходящихся линий, тихий и неподвижный. И только колесо двора совершило оборот.

Вот так.

Спицы колеса.

Они провернулись.

Когда она нашла понятные слова, ей стало проще. С губ Зено сорвался смешок. Страх никуда не делся – вовсе нет! – просто она откуда-то знала, что все так будет. Луна скрылась и вышла вновь. Зено убрала нож и вытерла вспотевшие руки о штанины.

И с обреченностью идущего на казнь двинулась к храму.

Далекие звуки стали как будто громче. Теперь ветер приносил песнопения, голоса и курлыканье болотных журавлей – Зено уже слышала их в джунглях. Она не замечала ни того, ни другого, ни третьего. Посланница спотыкалась, едва не подвернула ногу, но упрямо шла вперед. Она видела главный вход. Высокие двойные двери стояли настежь открытыми, такие старые и покосившиеся, что того и гляди развалятся.

Стоило ей подойти ближе, Зено прошиб холодный пот. Поперек порога лежал меч Азрая. Кривой клинок тускло поблескивал в темноте.

Посланница присела на корточки, не решаясь прикоснуться к посланию. Кто оставил его? И что оно значит? «Иди за мной»? Ох, едва ли… Скорее, «мы знаем, где твой воин, иди к нам». Она всматривалась в густой мрак за дверью. Поцелуй холодного воздуха коснулся щеки: из храма дуло, и Зено против воли подалась назад.

Затем набралась смелости и взялась за рукоять.

Страшные, шипящие, щелкающие голоса ворвались в ее сознание. Они визжали, словно свора собак, угодивших в пламя. Клокотали, как кровь в горле. В них не осталось ничего человеческого. Зено закричала, когда ей открылась бездна, полная пламени и призраков.

Это было слишком. Это было невозможно терпеть! Хрупкое спокойствие, мрачное хладнокровие разлетелись вдребезги – и Зено бежала, сама не зная куда. Коридорами, анфиладами и погруженными во тьму залами. Порой, в темноте, она натыкалась на стены, один раз упала, ссадив в кровь колени, но поднялась и побежала дальше, пока легкие не начало жечь огнем.

Наконец она остановилась. Согнулась пополам, держась за стену. Зено безнадежно заблудилась, но сейчас это не имело значения. Ее вывернуло наизнанку, и весь последний обед оказался на полу. Она сплюнула, избавляясь от кислого вкуса во рту.

Блуждающий взгляд наткнулся на теплый отсвет. Такой, как от лампы. Живой и настоящий свет! – не то холодное мерцание, от которого мурашки по коже.

Посланница несмело шагнула навстречу.

За поворотом лежал длинный зал. Его дальние углы утопали в тенях, в полутьме за двумя рядами колонн угадывались остатки фресок. Город и собирающие урожай крестьяне… Зено едва удостоила их взглядом, потому что посередине трепетал костерок из обломков мебели. И фигура… Она бы ни с чем не спутала эти плечи!

– Аз? – позвала она.

Голос звучал совсем тихо в таком пустом чертоге. Человек встал.

Пару ударов сердца Зено присматривалась. Аз или нет? Он двигался… не так. Неужели ошиблась? Темная фигура молча шагнула к ней, заслонив пламя. Линия скул, борода, высокий лоб. Все то – и не то. Неуловимо не так. Как на скульптуре или…

Если надеть чужое тело, как тряпье!

– Я не Азрай.

Чужой голос. Он говорил мягко, но Зено шарахнулась прочь.

– Стой! Позволь мне…

Куда там! Посланница пятилась, не спуская с самозванца глаз. По спине катился холодный пот. Существо шагнуло навстречу.

– Куда ты? Погоди! Позволь мне объяснить.

Беса с два! Оно протянуло руку, но Зено была уже близко к выходу. Посланница метнулась в сторону, за колонну, а оттуда в черное нутро коридора. Она снова бежала, не разбирая дороги, значение имел лишь шум за спиной да еще голос. Он по-прежнему звал, даже за третьим поворотом.

В конце концов, она сообразила, что гуляющее под сводами эхо – это ее собственный топот. Стук крови в ушах. В горле першило от пыли.

Во внутреннем дворике, под квадратом звездного неба, Зено перешла на шаг. Она не пыталась найти выход, выбраться из западни – какой смысл, если храм воздвигнет на пути стену? Посланница вверила себя Небесным владыкам, надеясь, что уж куда-нибудь да выведут.

Владыки вывели ее в длинный зал с двумя рядами колонн и крохотным костерком. Теперь, разве что, здесь было пусто.

Зено колотила крупная дрожь. Ножки стульев, подлокотники и планки в огне сложены квадратом, клеткой: две стороны, поверх еще две, потом снова – точно как складывал Азрай и от нечего делать учил спутницу. Так лучше тяга, объяснял он. Город на фресках стал Таброй: разрушенный амфитеатр и конники, убивающие горожан. И резня на сельской свадьбе.

Вздрогнув, женщина обернулась. Зал и впрямь переменился. Во всем. Клочья мрака плавали в воздухе, как хлопья сажи.

– Мечешься, как муха в кувшине, – сказал издевательский голос. – Все без толку. Некого звать.

Как она могла принять это существо за спутника? Тонкие, красиво очерченные губы Азрая кривились в усмешке, отчего лицо казалось искривленным, точно натянутым на истукан. Черные блестящие глаза глядели остро и зло. Аз никогда так не смотрел.

– Там, на дворе, полдень, – продолжил незнакомец. – И твой Азрай осматривает развалины. Он знать не знает, что у него свой храм, а у тебя свой.

Зено осторожно пятилась. Было тихо, и только потрескивал костер меж ними.

– К-кто ты? – выдавила она. – Чего ты хочешь?

– Я хочу? Но это ты сюда пришла! В место такое тонкое, что по краям просвечивает.

– Тонкое?.. – глупо повторила Зено. Но самозванец твердил свое:

– Того и гляди вывалишься… – Он вдруг резко поднял руку, и посланница отпрянула, чем вызвала хохоток. – А вот… слышишь? Отсюда слышно, как в городе царей убивают во славу Прекрасного. Ну? Ты же своя здесь, ты должна слышать!

Зено изо всех сил старалась понять, о чем он. Но, как ни крути, слова не обретали смысл. Что она должна слышать, что знать? Ее бог – бог света, силы и сотканной из мириад нитей гармонии. Ему посвящают полотна и оратории, а люди несут цветыи приходят к священникам за советом. Голоса, мрак и копошащиеся в бездне существа, словно могильные черви – где здесь прекрасная, возвышенная вера ее родины?

– Так что, не слышишь, да?

В неверном свете глаза вестника маслянисто поблескивали. Он втянул носом воздух, принюхиваясь, как собака. Зено отступила еще дальше. В первый раз существо говорило мягко и тихо, теперь его словно подменили.

– Что, отшибло нюх-то? – вдруг рявкнул вестник, и пол под ногами содрогнулся. От неожиданности Зено пошатнулась и упала на колени. В стенах отворились трещины, далеко в череде пыльных залов и галерей заскрежетал камень.

Она не стала дожидаться, что еще произойдет. Как только толчки немного стихли, посланница отползла прочь, а потом бросилась к дверям.

Вслед ей летел глумливый смех вперемешку с руганью и оскорблениями.

Во славу Прекрасного. Во славу Прекрасного… Слова стучали в голове, и Зено повторяла их раз за разом. Как и прежде, ее никто не преследовал, и она остановилась в темном коридоре, касаясь пыльной стены. Однажды отец сказал, что сильнейший маг, проникший во все тайны Изнанки, и тот знает о богах не больше простеца с крестьянской ярмарки.

– Разве вы… – Она запнулась. – Ведь маги видят Изнанку. Вы можете… нет, вы должны знать! Вы же бываете там, в настоящем мире.

– Но мы не знаем.

Савр Яннис хрустнул пальцами, не глядя на дочь.

– Да, мы выходим на Изнанку, малышка, – кивнул отец. – Мы видели сотни и тысячи духов. Есть мелкие бестелесные твари, они питаются силой потоков, которые пронизывают Изнанку. Коровы и козы бесплотного мира. Еще есть хищники… этим подавай силу живого существа, они пожирают и своих собратьев, и бедолаг, которые сунулись в истинный мир без защиты.

Она догадалась, что это не все, и потому тихо спросила:

– А есть?..

– А есть создания настолько могучие, что мы не любим их поминать. Они могли бы уничтожить чародеев Высокого города, даже не заметив, как человек не замечает муравейник, когда по нему проедет телега. Такие грандиозные скопления, созвездия силы… но и это не боги, малышка. Мы не знаем. Все мы, отцы города, посмеиваемся над жрецами. Но на всякий случай участвуем в церемониях, бок о бок с простецами.

Так говорил отец, а он знал в этом толк. Среди содрогающихся руин Зено вдруг подумала, что он все объяснил, еще тогда. Это место и впрямь было… прозрачным, как предутренняя мгла. Она слышала, как по ту сторону пульсирует, ворочается нечто массивное, невероятное, сминающее пространство… Безмолвное. Величественное. Как исполин размером с гору, мерно шагающий в тумане. Невообразимая мощь, такая, что при одной мысли у Зено подогнулись колени, словно вся тяжесть вдруг навалилась ей на плечи.

И эта мощь откликалась внутри нее. Мука. Жажда. Свирепая нужда и боль.

В испуге она забилась в угол меж стеной и полом, моля об одном: чтобы это поскорей закончилось. Прошло, кажется, несколько звонов, и Зено поняла, что оно ушло.

Ей стоило труда встать. Отлепиться от стены и двинуться прочь – куда угодно, лишь бы двигаться. Все ответы рядом, Зено ходила вокруг них, как привязанный к колышку мул. Она еще не поняла всю мозаику. Знала только, что это связано с тем, как в детстве ее осеняли пламенем. И с тем, что она очутилась здесь и сейчас: в месте прозрачном, как утренняя мгла. И с Господином Сил – немыслимой мощью, такой чуждой и неясной, что ни одному смертному не постичь его желаний.

Но как ей выбраться из западни?

Зено не удивилась, когда кружево коридоров вновь вывело ее в длинный зал с догорающим костром. За колоннадой с потолка свесились подвешенные на нитях тела: они истекали зловонной жижей, но и теперь изображали схватку на улицах и бойню на деревенской свадьбе.

Посланница прижала руки к груди, глядя на тошнотворный театр кукол, когда толчок меж лопаток повалил ее на пол.

– Ну хватит бегать, сука!

Вокруг фигуры мельтешили сгустки темноты. В ореоле хлопьев сажи вестник то вырисовывался, то вновь исчезал, растворяясь во мгле. Одно Зено видела точно: ножи Азрая в его руках. Это морок, ненастоящий храм! Дух сам сказал: на дворе полдень, а воин осматривает развалины, но посланница ни мгновения не сомневалась, что призрачная сталь способна вспороть ей горло.

– Давай, шлюха, сострой попранную невинность! Это твои земляки творят ритуалы. И ты не знала, да? Это твой посол и твои маги. И ты не знала! Твои храмы, твои колдуны! Это все ты, ты, ты…

Он перешел на визг. Ножи вспарывали воздух, очерчивали блестящие дуги. Зено отползала прочь, но недостаточно быстро: клинок рассек ей кожу над лбом. По лицу потекла кровь.

– Сейчас ты отбегаешься. А ты громче, громче зови! Головорез! Убийца! Азрай! – Он передразнил голос Зено.

На дворе полдень, и воин осматривает развалины… Какой прок знать это, если она здесь, и волосы слиплись от крови, а каменная крошка впилась в ладони? Здесь, в ее храме, все настоящее. И погибнет она тоже по-настоящему.

Неловко вывернувшись, Зено выхватила нож, но она все еще ползала по полу, а существо нависло над ней, и в маслянистых глазах светилось одно – жажда убийства. Когда она обнажала оружие, льдистая сталь вспорола кожу у нее на плече. Зено вскрикнула.

Все тщетно. Она не умеет драться на ножах, сколько ни донимал ее Азрай.

За те мгновения, что ей остались, Зено отползла еще на шаг и обратила нож не на призрака, а на себя. Она успела полоснуть ножом по запястью и схватила клинок левой рукой, когда вестник взревел. Чертог сотряс еще один толчок, за шиворот посланнице посыпалась пыль.

Все верно. Она успела взрезать правое запястье, когда клинок существа вновь полоснул ее. Зено отползала прочь, оставляя в пыли кровавый след. Нож выпал из ее ладоней, а руки жгло так, что она не чувствовала их ниже запястий.

Шипя, клокоча и изрыгая проклятия, вестник набросился на нее, но посланница отбивалась ногами, царапалась и рычала. В глазах у нее темнело.

Когда тьма и боль захватили ее целиком, призрачный крик еще звенел в ушах, но Зено было все равно.

Она знала: на самом деле на дворе полдень и припекает солнце.

21

Столица, тайные тропы колдунов, 1-е месяца Мисор, вечер и ночь

Через три часа во мраке они наконец-то повернули. Под землей попробуй пойми еще, в какую сторону идешь, но Джен отчего-то думал, что они движутся на север.

«Идем на север, за меловые скалы! Поют литавры. Звенят цимбалы…» – вспомнился ему военный марш. Старая Лайла посадила на ладонь советника колдовской огонек, в холодном свете влага на стенах блестела, как корка голубого льда. Парень молча шагал за вельможей, гадая, зачем он это делает. Он мог отстать и затеряться в темноте. А еще вернее – уйти позже, когда они выберутся из подземного лабиринта. В этом-то Джен не сомневался: самому лучшему воину не уследить за пленником, если только не связать его. Он может уйти в любой миг.

И совершит ошибку.

Вельможа гафир. И сам он – тоже гафир. Значит ли это, что он в ответе за все, что натворят колдуны? И когда это стало для него важным?

Заметив, что спутник отстал, Жалимар остановился.

– Ну? Что там у тебя?

Старик все подмечает, подумал Джен. Нужно постоянно за собой следить. Гафир или нет, а верить ему нельзя! Проклятье, да стоит ли вообще разговаривать? Вельможа из тех людей, что обернут против тебя каждое слово.

– Что теперь будет с Кругом? – спросил юноша.

Он вспомнил чародейку с посиневшими губами – верный признак внутреннего кровотечения. В чертоге были и старики, и женщины, и совсем юные ученики. Когда старая Лайла услышала Верховного, она напустилась на советника и едва не поколотила. Она бранилась, как торговка, вот только в глазах ее блестели слезы.

– Высшие чародеи, мой мальчик. Если хочешь знать, выживших они уведут. С источником они откроют Врата куда угодно… Но ты не это хотел спросить, так?

Чего Джену хотелось, так это заехать кулаком в длинный нос. Парня тошнило от насмешки в словах вельможи. У него скопилась сотня вопросов, но какой толк их задавать? А в голову, как назло, лезла чепуха.

Выждав вздох-другой, советник проворчал:

– Ну довольно. Соберись, парень! Нам предстоит идти всю ночь.

И Жалимар зашагал дальше. Движение руки с огоньком взвихрило свет и тени, Джену казалось, он слышит, как далеко во тьме трещат под толщей земли своды.

Получается, он уходит из столицы? Из города, в котором прячется ублюдок? «Ты вечно бежишь! – бранил себя юноша. – Ты, как ишак, следуешь за каждым, кто тебя ведет в поводу». Что ж, если так – он вернется и найдет убийцу. Где бы тот ни был, где бы ни скрылся – вернется и найдет!

Так он сказал бы вчера.

Теперь юноша уже не знал, что думать. Привычный мир разваливался на глазах, и он совсем запутался. Лишь сегодня Джен понял, какая каша заварилась от этих колдунов: его месть, сестра, Зевах, бегство… Все – лишь буква в длинной хронике. В конце которой запишут, что Царство пало.

«А мне какое дело?» – снова и снова спрашивал он себя. Его собственная жизнь издохла две луны назад, в Джамайе, и что с того, что Царство вокруг него рушится? Парню было не за что любить Царство и не за что жалеть.

Интересно, который теперь звон? Джен привык, что неподалеку всегда есть храм Атамы, но толща камня отняла свет, звуки и само время. Он давно перестал смотреть по сторонам: зачем, все ходы и лестницы ведут вниз. Кто и когда выстроил подземный лабиринт? Цари-колдуны? Ох, непохоже…

– Скоро, парень. Уже совсем скоро.

Когда Жалимар остановился передохнуть, Джен тихо возрадовался. Огонек в руке советника почти погас. Свет едва касался лица вельможи, лишь глаза поблескивали в полумраке.

– Что, не хочется уходить? – проворчал тот. – Я-то помню: у тебя в столице остался дружок…

Почему они, сильные мира, считают себя вправе над ним потешаться? Джен подумал, что мог бы убить советника. С ним, молодым и здоровым, вельможе точно не справиться.

– Ты знаешь, где он?

– Кто?

– Где Зевах, старик! – Парень безотчетно потянулся к ножу на поясе.

Вместо ответа советник двинулся дальше. Он знал, что юноша за ним последует.

– Ворон… священная птица Джахата, – произнес Жалимар после недолгого молчания. Он коснулся резьбы на стене и, разбуженные теплом пальцев, по желобкам побежали искры. Языки пламени, танцующие над башнями, и звезды, и луны – все они были здесь, уже несколько часов сопровождали их в пути по темным тропам.

– Я не знаю, когда все это строили, – заговорил советник. – Может, в Старом Царстве. Дюжину веков назад. А может, раньше. Все забыто. Пройдет еще двести лет, и еще часть ходов обвалится. То же случится и с нынешним Царством, – старик перевел взгляд на Джена. – Ты глуп, если надеешься сделать свое маленькое дело и зажить заново. Приливы истории крушат все, как толща камня.

– Откуда тебе знать, что будет?

– Такой уж у меня пост, – вельможа потрогал кончик носа. Над верхней губой у него выступил пот. – Это Царство умирает. Вот ответ на твой вопрос, мальчик. Ты уже не заживешь, как прежде. Какой прок искать преступника, когда все вокруг рушится? И что хорошего, если ты его найдешь?

– Где Зевах? – упрямо повторил Джен.

– Лучше бы спросил не где он, а чем занят. Вот смотри… – Советник задышал тяжело, с присвистом. – Квартал иноземцев снова сожгли. Только теперь не узурпатор, а люди, которых нанял сам посол. Он собирал их целую луну, натаскивал. Я-то думал накрыть всех скопом… не успел. Сам посол, слышишь? Выходит, он расправился со своими? А вот твой Зевах… кто его учил? Тоже нагади. Странствующий маг, который выдает себя за книжника. Как думаешь, просто так? Случайно совпало?

Джен открыл было рот, но промолчал. Чего он хочет, этот вельможа? Юноша вдосталь насмотрелся на магов и достойных, чтобы не верить им и на медяк. Другие советники убили царя, чтобы захватить власть, но у этого своя игра. Неужто гафир воюет за колдунов? Нет, такого не может быть!

И совсем не помогало, что Джен почти ничего не знал о Ночном дворе.

– Где Зевах? – в третий раз повторил юноша.

– Я не знаю, где Зевах, – честно признал советник. – Знал бы, уже сам отыскал. Но тебе, парень, нужен не он. Ты слышал, что Золотой двор пуст и платит войску заморскими деньгами?

– Зачем… Зачем мне это знать! – вспылил Джен. Не даст он себя провести! Он уже надеялся на многое, дважды: один раз с достойным, а другой – с Верховным колдуном.

– Потому что на правду все смотрят, но никто не видит! – вдруг разозлился Жалимар. – Нужно ткнуть в нее носом, чтобы заметили.

– Я должен его найти.

– Ты молод, глуп, и я больше не буду объяснять, как ты не прав, – советник скривился. – Хорошо. Тебе нужна голова, а мне нужен ты. Но, видят боги, мальчик, сейчас не время!

Старик постучал кулаком по стене, стряхивая с камня пыль.

В одном юноша был уверен: так не заключают сделки. Джен ни на миг не верил спутнику. Гафиры, советники и Круг… какое ему до них дело? Красивые слова, просто слова.

Жалимар сел на корточки у стены, под резьбой, что изображала сову. Одни лишь тени населяли коридор, и Джен не видел разницы меж этой частью лабиринта и любой другой. «Я его найду. Найду!» – твердил он себе, когда советник прикрикнул:

– Ну что стоишь? Не видишь, старику одному не справиться?

Парень нехотя присел и надавил на указанный выступ. Жалимар меж тем всем весом навалился на стену над головой Джена. Камень наверху как будто хрустнул. Толстые плиты, сдвинувшись, затрещали.

Эхо подземного грохота еще кружило от стены к стене, а огонек высветил вырубленные в камне ступени. Сквозняк шевельнул Джену волосы. Вот. Сейчас… И в этот миг что-то кольнуло его меж лопаток.

– Ты же не думаешь бежать, мальчик?

Именно так он и думал. Клинок переместился левее, к ребрам.

– А теперь поднимайся. Только медленно. Как первые движения в девственнице.

Джен пошевелился. Еще не встал, только пошевелился, лихорадочно соображая.

– Я стар и быстро устаю, – поторопил советник. – Мне проще проткнуть тебя к песчаным бесам.

– Ты же искал гафира! – Джен резко подался вперед, уворачиваясь из-под клинка.

Вскочил, обернулся. Попятился на неровных ступенях. В блеклом свете советник казался согбенным, блики дробились на стали ножа.

– Искал-то я гафира… – Вельможа улыбался, обнажив ровные маленькие зубы. – Но мне нужен живой гафир только пока он лучше мертвого. А гафир-дурак куда хуже. Даже деревенскому олуху под силу это понять.

Он сделал выпад, и парень понял, как ошибся. Куда только делась одышка? Советник двигался стремительно, как кошка. Отец пытался передать Джену, чему научился в странствиях, но в те годы юноша ленился, а теперь отца больше нет.

Жалимар между тем наступал.

Поначалу Джен хотел броситься на него, поднырнуть под ножом. Повалить старика с ног. Но тот танцевал, выписывая клинком кружева. Вот лезвие оцарапало плечо юноши, едва не впилось в грудь. В ярости Джен рванулся вперед. Советник легко увернулся, вновь выставил перед собой нож.

«Он уже мог меня убить», – вдруг понял Джен.

– Недурно для голытьбы, – отметил вельможа. – Что, парень, не иначе тебя заделал мелкий головорез? Не слишком умелый, я погляжу.

«Он просто злит меня!» Юноша и сам все понимал. Но поделать ничего не мог. Злость застилала глаза, как красный туман. Он попытался еще раз – советник подался назад, а потом появился сбоку и двинул в висок так, что из глаз у парня посыпались искры.

Джен припал на одно колено, пытаясь унять гул в ушах.

– Расхотелось бежать? – тихо спросил советник. Вблизи дыхание его отдавало шафраном.

Юноша молчал. Впрочем, вельможа с самого начала знал, что победил.

– Вот и молодец, – тихо прошелестел он. – Будешь знать, как глупить. А теперь поднимайся, только медленно. Ты же хочешь выбраться из-под земли?

Джен плохо помнил, как повиновался советнику. С потолка все еще осыпалась пыль. Сквозняк дул юноше в спину, подгоняя прочь из погруженных во мрак ходов. Вскоре огонек старой Лайлы погас, и они молча карабкались в темноте. Но и наверху оказалось не лучше. С приходом ночи воздух не стал прохладней, а духота давила, как тяжкий груз.

И бледное зарево над рощей, куда они вышли.

Сперва Джен подумал, что это луна, необычная приморская луна. Алые отсветы легли на лицо старика. Потом юноша обернулся на юг, увидел стены и башни – черные на красном, и душа его застыла.

– Квартал иноземцев как раз на севере столицы, – советник метнул на парня острый взгляд. – Это не значит, что весь город полыхает.

В воздухе едко пахло гарью: куда там запашку над Районом Садов!

– Пойдем, мальчик, – велел Жалимар. – Ни я, ни ты… что ты можешь поделать?

Не меньше полузвона советник вел его прочь через поля. Кое-где попадались купы деревьев. Они обошли деревню, но все ставни были наглухо заперты и оставались темны. Ночь стала кружевом черных теней и бледных отсветов далекого пожара. Ничего не шевелилось во тьме, если не считать ночных птах да их самих.

– Смотри, какой расклад, парень, – советник потрогал кончик носа. – Я теперь ремесленник, а ты мой подмастерье. Рубаха у тебя в пыли, так что ничего, сойдет.

– И чем мы будем промышлять?

– Чем? – Вельможа фыркнул. – Как ты, не знаю, а я всегда странствующий писарь. Все знают Ве́нру-Грамотея. Он рассказывает чудны́е истории и любит выпить в компании.

Джен неопределенно промычал в ответ.

– Мы отдохнем чуть дальше. Если здесь никого не режут и не жгут. Ну а потом выйдем на тракт.

– Мы бежим на север?

– Не то чтобы бежим… Нет, мы зайдем кое-куда по дороге, – в глазах Жалимара появился довольный блеск. – Нас ждут лошади, парень! Настоящие лошади.

Через четверть звона впереди замаячили огни. Постоялый двор, догадался юноша. Даже отсюда слышались голоса и резкий ослиный рев.

Люди. И еще одна возможность улизнуть. Ведь не посмеет старик… И тут же парень подумал: еда! Лишь теперь Джен заметил, что живот скрутило от голода.

Постоялый двор был под стать деревне. Длинное и низкое здание для постояльцев – в нем уместится добрая сотня путников. Пристройки для слуг. Две конюшни, сараи, навесы… Кухня – как внутренний двор в доме достойного. Из распахнутых дверей сочились пряные и жирные запахи.

Джен догадался, куда они пришли. Со всех сторон столицу окружают постоялые дворы, есть они и на севере. Но Ансу́з принимает постояльцев в перестроенной усадьбе… Что же, получается, они в приюте Кривого Шема, где останавливаются бедняки и бродяги.

Людей во дворе – как на базаре в рыночный день. Советник горячо шептал юноше в ухо:

– Смотри, выходит, что ворота заперли. Никого не впускают, а главное – не выпускают. И все толкутся здесь.

Джен и так помнил, что мир летит в Бездну. Он толкнул дверь большого дома – и навстречу потекли жар, дым и запахи. Мясной жир, и пот, и ячменное пиво. Редкие плюющиеся маслом светильники нещадно коптили, озаряя спящих вповалку, сидящих тесными кружками людей. Боги, сколько их здесь? И где же музыка, крики? Каждый сидел обособленно, дюжина хмурых взглядов устремилась к ним, едва Джен переступил порог.

– Давай-давай, шевелись! – Советник толкнул парня в спину. – Ты тут торчишь, а все только на нас и пялятся.

Юноша двинулся внутрь, стараясь ни на кого не наступить. Он хотел забраться в дальний темный угол, но советник шел прямиком к медной печке, чьи бока сумрачно мерцали в свете дюжины ламп.

– Венра! Старый ты греховодник, давненько я тебя не видел! – Кривой Шем и впрямь косил на один глаз, зато ручищи у него были толщиной с ноги Джена. – Будь я проклят! Это правда ты?

– Семь лун, Шем. Всего семь лун. А твой клоповник стал еще грязней обычного.

– Что, еще больше? – Хозяин хохотнул, нимало не обиженный. – Уж не грязнее той дыры, откуда ты пожаловал!

Советник засопел, подыскивая ответ. Интересно, как давно они знакомы? И знает ли Шем, что говорит с вельможей?

Пока они переругивались, юноша огляделся. От копоти щипало глаза, а в горле у него першило. Джену было не по себе в таких местах, чего стоили разбойничьего вида наемники в углу. Но юноша быстро понял, что никому нет дела до двух путников. Трое каменщиков с серыми от пыли лицами обреченно смотрели в огонь. Старуха молилась и поминутно складывала руки в охраняющем жесте.

«Все видели пожар. И все знают, что город заперт. Боги, что же начнется, когда расползутся слухи о смерти царя?»

– Не возражаешь, если я на ползвона заберу мастера? – Хозяин ткнул юношу в плечо. – Давно пора обстряпать одно дельце.

– Не поможет, Шем. Послушай меня: не поможет! Ну что ты будешь… отмахиваться от солдат грамотой?

Парень бы поверил, что они и вправду спорят, не знай он, что советник едва шепчет. Тот никогда не говорил так громко: чтобы слышала добрая дюжина гостей.

– И все же накропай грамоту. А ты это, – Шем обернулся к юноше, – нечего штаны просиживать. Погоди, сейчас я тебя сведу в кладовку. Разложи пока все: чернила, кисточки и что там у вас…

И этот тоже. Будто нарочно горланит. Голос хозяина отдавался меж тесных стен:

– Здесь у меня котлы, старая мебель… Сюда, парень. Мы пока потолкуем, а ты смотри не трожь бочонки! – Шем затеплил масляную плошку и всучил юноше.

Он собирается бежать или нет? Если да, лучшего времени не найти. Когда еще советник оставит его одного, без присмотра?

– Мы почти сутки не ели, – словно прочтя его мысли, сказал старик. – Пусть парня накормят и приглядят. Он многое пережил, не годится просто бросить…

Джен не дослушал. Только дернул ртом и начал спускаться.

Под ногами играли неровные ступени. Вскоре показался потолок, укрепленный бревнами толщиной с человека. Здесь стоял тяжелый дух сырости… а еще вина и дуба.

Винный погреб. Не худшее место, чтобы скоротать ночь. Зачем, зачем ты сюда пришел? – вопрошал внутренний голос. Что ты здесь забыл? Твое место в городе, где засел ублюдок! Сейчас юноша как никогда понимал Верховного: больше всего ему хотелось напиться до бесчувствия.

Огонек в плошке запрыгал, когда Джен поставил лампу на стол. После всего, что сегодня случилось, он думал, что забыл и страх, и сожаления, но заблуждался. Безымянное нечто – быть может, совесть – грызло его, продолжало твердить: что он должен бежать, найти способ вернуться и пробраться в столицу.

Куда? – спорил он с самим собой. В пылающий город, к Налиске и уличным стычкам? А что ждет его здесь? Жалимар перережет ему глотку, едва получит, что хочет. Хорошо, если это случится не сегодня ночью.

Потом, когда Джен нашел деревянную чашу и открутил кран на ближайшей бочке, ему стало все равно. Он сделал первый глоток и вспомнил Сахру. Ее смех. Их детские забавы. И лунную ночь два месяца назад.

По крайней мере, то была давно знакомая боль.

Прошел звон, а советник все не возвращался. Долговязая женщина принесла жареную баранину и лепешку и ворчала, глядя, как Джен выплевывает жилы. Но вскоре и она ушла. Парень был рад, что приставленный следить за ним охранник лишь раз появился и ушел караулить наверху, у входа в подпол.

Ему хотелось помолчать и подумать.

Он никак не мог отделаться от мысли, будто что-то упустил. Не то от пойла, не то после всего, что сегодня случилось. Это произошло в тот миг, как он начал спускаться в погреб… Джен так и эдак крутил свои мысли, нацедил уже четвертую чашу, неясное чувство не оставляло в покое.

Боги и бесы! Да будь оно проклято!

Парень поднялся и от нечего делать решил изучить подпол.

Деревянный настил играл под ногами – точь-в-точь как ступени, что сюда вели. Шаги Джена гулко отдавались меж стеллажами. Было прохладно и тихо. Казалось, слышно, как оседает пыль.

«Я просто начал спускаться. В руке – масляная плошка. И?..» Воротник рубахи вдруг стал натирать ему шею.

Боги, да тут настоящее подземелье. Парень не сомневался, что Кривой Шем таит больше, чем кажется, но этим вином можно опоить весь двор! Ряды бочек терялись во мраке. Цельные стволы, укреплявшие свод, едва виднелись в тусклом свете. Джен подумал, что здесь можно заблудиться, но и эта мысль быстро канула в небытие.

Он словно тянул воспоминание из вязкой трясины.

Когда во тьме раздался шорох, Джен подскочил. Затем услышал мокрый звук – ну точно человек причмокивает во сне. Незнакомец сидел в углу, прислонившись к бочонку спиной. В тусклой розовой луже лежала перевернутая чашка.

Один из слуг Шема. Или нет… Да это пьяница из путников. И как он пробрался сюда мимо охраны? Ох и взгреют же его!

…Вот он спускается под землю. В руке масляная плошка.

И давящее чувство, от которого перехватывает сердце. То, что он испытал у Источника. Что пережил на мосту, когда тот кренился и уходил из-под ног.

Вино плескалось в животе. Джен пошатнулся, когда решил сесть на корточки, и едва не повалился на спящего.

Мешки под глазами и узкое серое лицо… на самом деле почти незнакомое. Разве что полные губы и шрам. Уродливый рубец наискось рассек левую щеку.

– Стало быть, это ты… – прошептал Джен.

На Зевахе была ряса бродячего проповедника, и парень зажмурился, чтобы понять, не чудится ли ему.

Не чудится. Когда он только спускался, у парня свело дыхание, теперь же, в локте от убийцы, тяжесть разлилась по всему телу. Не продохнуть. Позже, спустя много лун, Джен решил, что они и не могли не встретиться. Вельможа шел на ближайший постоялый двор, а Зевах наверняка спешил в столицу и застрял у ворот, как все простые смертные. Но в этот миг… юноша изумленно разглядывал выродка.

Джена пробрало холодом, и он зачем-то оглянулся через плечо.

Тяжело задышал. Затем с силой провел по лицу рукой.

Нож с тихим шелестом покинул ножны.

«Ты же не умеешь им пользоваться. Тогда, с советником… ты даже о нем не вспомнил!»

Не умею, согласился Джен. И крепче сжал липкие пальцы.

– Стало быть, это ты, – повторил он.

Каждый день он просыпался с проклятым именем на устах. Шептал в утреннюю тишь, как имя возлюбленной. Зевах… Звук, от которого сжимается грудь. Каждую ночь он засыпал, представляя, как отыщет его, как располосует лицо и будет смотреть, как истекает из уродливой раны кровь…

– Нет-нет. Не так. – Солома на полу зашуршала, и Джен тотчас обернулся. Советник потрогал кончик носа. – Ну кто так убивает? Ты целишь не в сердце, а выше, он успеет вскрикнуть. Зачем, когда есть горло? Раскрои глотку, и он даже не пикнет.

Ублюдок шумно дышал и всхрапывал в тишине погреба. Видать, ему снился кошмар. Жалимар, не мигая, глядел на юношу. Джен проглотил слюну.

Приставил нож к шее колдуна, точно у грязного ворота, под кадыком.

– Мы теряем время, – бесцветно заметил советник.

– Я… не могу, – тихо произнес Джен. – Не так. Зарезать его… как собаку. Он враг, а не животное. Я хочу его убить! Но не так.

– Я бы вовсе его не убивал, – прошелестело за спиной. – Приставил бы к нему людей. Полдюжины. Для верности. И пусть он приведет их в самое кодло.

– Оставить? – прошипел Джен. – Он же колдун, он…

– Ничтожество, – советник чуть отошел, вынуждая юношу податься назад, чтобы слышать едва различимый шепот. – Колдун, потративший чары, чтобы прокрасться в погреб и напиться вдрызг. Смешно?

Нет, парню не было смешно. Так не должно… как с ним могло такое случиться? Выследить. Отыскать. Ворваться и убить. Так он это представлял. В прошлый раз воздух стал сизым от дыма наркотических курений, но ублюдок все же поднялся на ноги. Теперь же развалина, а не человек – мирно храпел, бери голыми руками. Как? Хочется?

– Его нужно разбудить.

– Подумай вот о чем, – вместо ответа заговорил советник. – Если ты его отпустишь, покончишь не с одним колдуном, а со всеми… скольких ты еще спасешь? Сколько убийств предотвратишь?

Юноша молчал.

– Думай быстрее, наше время уходит, – подвел черту Жалимар. – Скоро он проснется. А мне нужно еще отдать распоряжения.

Время и в самом деле уходило. И им тоже пора уходить. Джен встал – и пошатнулся, ухватившись за бочку. Его тошнило. Сделав над собой усилие, он повернулся к колдуну спиной.

Нужно идти, наверху ждет новая жизнь. В которой не осталось никакого смысла. Даже мести.

Он поедет на север. Или на восток. А, может быть, на запад.

Какая теперь разница?

22

Граница меж столичным пределом и Гиллу Тхан, 1-е месяца Мисор, закат

– Уйди, – тихо сказал Самер, когда царь тронул его за плечо.

Они почти не говорили. В молчании маг уничтожил все, что осталось от Ндафы, в чародейской вспышке. Так же молча исследовал место побоища. Пока Верховный предавался скорби, Царь Царей начал собирать оружие и какие-никакие вещи, шныряя меж мертвых тел и складывая награбленное в кучу. Поначалу Самер хотел взять юнца за грудки и вытрясти душу, но потом решил, что Надж прав. У них нет ни еды, ни денег, ни подходящей для путешествия одежды. Разве он сам, осматривая место схватки, не пришел бы к мысли о мародерстве? Владыка просто сообразил раньше него.

Затем они развели небольшой костер в стороне от дороги. Повозка с провизией сгорела дотла, но в одном фургоне отыскался козий сыр, хлеб и сухие фрукты, а на поясе у придворного с раскроенной головой – массивная серебряная фляга с вином.

– Уйди, – тихо сказал Самер. Однако Царя Царей не так-то легко спровадить.

– Я хотел предложить свою долю тебе, – смущенно проговорил юноша. – Ты, наверное, наколдовал на луну вперед.

Верховный почувствовал угрызения совести, хотя и ненадолго. Солнце скатилось к самой кромке холмов, и до заката осталось не больше звона. Вечерняя заря выдалась на диво роскошной. Но Верховному не было дела до буйства красок: он думал, куда теперь податься. Словно прочитав его мысли, Надж спросил:

– А ты не можешь… ну, перенести нас? Куда-нибудь. Да хоть прямо в Гиллу Тхан!

– Может, и смог бы, – сухо ответил маг, – только тебя я доставлю живым, а себя трупом.

Первый немного знал эти земли. Вернее, местность к северу и востоку. Мальчишкой Сай сопровождал отца на охоту к границе меж пределами. Тогда ничто не предвещало смуты, а отец еще не отлучил Самера от семьи.

Оживленный Прибрежный тракт лежит в дне пути на запад, но это если по прямой. Еще несколько часов предстоит идти до ближайшего местечка. Стоит ли им выбираться на большую дорогу? В другую сторону холмы становятся выше и круче с каждым звоном пути, а кедры и сосны растут все гуще. На взгорьях водятся лисы, благородные олени и пятнистые лесные кошки – достойный Гирав почитал их славной добычей. Дальше, в десяти днях быстрой езды, путь преградят меловые скалы Зубов Аммат.

– Собирайся, – устало молвил Верховный. Он принял решение. – Хорошо бы немного пройти до темноты.

– Мы уйдем? Вот так, даже не дав мертвым костра?

Царь Царей вскочил, готовый спорить. Самер бросил взгляд на закат. Солнце зацепилось краем за верхушки деревьев.

– Часть уже получила костер, – ответил маг. – И, если не поторопишься, мы к ним присоединимся.

Они собрались молча и быстро. На место побоища слеталось воронье, и Верховный подумал, как скоро прибудут другие, двуногие хищники. Советники получили Зов с утра. Как они поступят: соберут поисковый отряд, который выступит из столицы, или найдут мага, чтобы послать Зов Аджили, и тогда солдаты калеки вот-вот будут здесь?

– Черные Братья сражались храбро, – сказал Ианад, когда они выступили. – После такого им разрешают войти в казну и взять столько золота, сколько смогут унести.

Может, и храбро. Вот только Самер подозревал, что в столице Братья делают противоположное: захватывают власть. А потому лишь скупо заметил:

– Казна пуста.

Царь Царей недовольно заворчал. И все же было видно, что он приободрился. Еще час назад владыка ходил, словно его огрели по голове мешком, а теперь решил, что с Верховным он не пропадет.

Хорошо бы самому в это верить!

Самер отстал и теперь шел за царем, глядя юноше в спину. Впрочем, какой из него теперь царь? Теперь, когда малец лишился всего? «Как и я, – с невеселым смешком подумал чародей. – Кто я теперь? Первый-без-Круга?»

Самер провел ладонью по лицу. Он как будто снова спорил с Именрой, и шум с Пути Благовоний почти заглушал ее тихий голос. «Беда в том, что нас заставят сделать выбор. С кем мы, с собратьями или со страной. И не страной даже… так, с боровами в шелках».

Он просто хотел добиться лучшего для новой семьи. Теперь это не имело значения. Его собственные страсти, грезы и наивные мечты – все оказалось мгновением, мановением ресниц в вечной борьбе магов и простых смертных. Круг, цари прошлого и смертные веками перетягивали канат. А потом явился сар-Алай – и канат лопнул.

Так для чего ему царь?

«Первый-в-Круге не должен иметь друзей, но раз уж я завел – стараюсь не оставлять».

Первый сплюнул в пыль.

Когда закат ушел, оставив по себе клубы багровых облаков, Надж вновь подал голос:

– Куда мы идем?

– Есть одна обитель… Единственная, которую устроили не в крупном городе. По счастью, недалеко.

– А ведь верно! Кадж Варка́н! Я помню, старик о ней рассказывал. Ты думаешь отсидеться у магов? Или перенестись оттуда в Гиллу Тхан?

– Думаю, нужно осмотреть твою руку. Болит?

– Ну, есть немножко…

– Быть может, придется отнять пальцы.

Темнота скрывала выражение лица юноши. Наконец тот ответил:

– Я все равно, считай, их потерял. Пусть лучше думают, что в бою, чем из-за хвори.

Они прошли немного, однако ночь оказалась темнее, чем Самер рассчитывал: куда темнее самого непроглядного часа в столице. Вскоре они свернули с дороги и углубились в лес, а потом разбили лагерь у каменистого склона, в лощине, скрытой зарослями арчи. Верховный не решился разводить костер – да им и нечего было готовить – и просто завернулся в плащ, снятый с мертвеца. Надж вызвался сторожить.

К середине ночи маг проснулся оттого, что склон стал содрогаться, а за шиворот ему посыпались камешки и мелкий сор. Три, четыре… всего он насчитал пять подземных толчков.

– Что… что это? – Самер не видел спутника, но голос у юноши дрогнул.

– Землетрясение. В Гиллу Тхан изредка бывает.

– А это не колдуны?

– Я не чувствую слежки, – тихо ответил Верховный. – И я замаскировал свой Дар: нас не почует ни чародей, ни гафир.

Он не солгал, никаких чар здесь не было, но спокойней не становилось. Землетрясение вырвало его из полного ужасов сна, и Самер вспомнил парня, которого отпустил перед отъездом. Тот тоже маялся кошмарами. Где он сейчас в кипящей и клокочущей столице? Первый отогнал эти мысли. Об Именре он знает не больше. И обо всей столичной обители. Если уж гадать и терзаться, то о двух тысячах собратьев, но так недолго сойти с ума. Все, что имеет значение, – это дорога и обитель.

– Ложись-ка спать. Теперь караулить буду я, – сказал маг.

– Ты же вконец себя истощил! Да после всего, что ты творил, другие колдуны два дня не встают.

– Что ты предлагаешь?

– Я буду сторожить дольше. Ты отдохнешь, твои чары восстановятся, – в голосе царя звучал вызов. Самер подавил раздражение. Вздохнул.

– Надж, дорога не место для геройства, – мягко заметил он. – Нам идти и идти, станет только хуже, если ты вскоре свалишься.

Владыка фыркнул в темноте. Но Самер понял, что победил: чародей прикрикнул на юношу, и тот сдался.

Обитель они завидели на следующий день, через звон или два после полудня.

Крепость сидела на холмах, как охраняющий перевал гигант. Четыре пузатые башни, рассыпающиеся стены – укрепления возвели для солдат, но забросили так давно, что и жрецы Джахата не знают точный год. В долине под западной стеной лежала деревня: три улицы, овечьи загоны и низкие домики из серого с прожилками камня.

Все, как и двадцать лет назад.

Выбравшись из зарослей, Надж уставился в долину. Он осунулся, рука его с утра болела сильнее, и владыка замкнулся в себе.

– Это вторая обитель в Царстве, – прищурившись, сказал Верховный. – Нам не сразу разрешили открывать их в городах. Поначалу вот отдали развалины.

– Там есть целитель, как думаешь?

– Целитель есть в любой обители. Может, не лучший, но отнять пальцы хватит.

– А его хватит для начала усыпить меня?

Самер бросил короткий взгляд на спутника. Тот был бледный как полотно.

– Лишить чувствительности? Да, это может каждый. – Помолчав, маг добавил: – Это и хорошо, что обитель маленькая и всеми забытая.

Ианад выругался:

– Видят боги, мне сейчас все равно!

Он собрался спускаться в долину, но Первый положил ему на плечо руку.

– Не стоит. Лучше не попадаться на глаза. Поищем другую дорогу.

Маг сто раз проклял свою хитрость. Они поднимались к крепости звериными тропами и руслами сухих ручьев, карабкались по осыпающимся склонам, а однажды Верховному пришлось подсаживать спутника. Когда лес кончился и до обители осталось двести локтей открытого пространства, Самер понял, что никакие силы не заставят его повторить подъем.

Звуки деревни стихли за уродливым утесом. Остались лишь заслонившие солнце стены да еще скрип камешков под сапогами.

Потом ворота приотворились и выпустили пятерку в коввах Зала Волн.

– Боги воплотились в тебе, мудрый! – издали крикнул один из магов. Сердце Самера екнуло. Узнали, бесы бы их побрали! До чего же быстро узнали. И разглядели еще внизу.

Они со всех сторон окружили Верховного и, кажется, искренне приветствовали. Они кланялись и заверяли, какая это честь… Еще бы! Ни один Первый не заезжал в такое захолустье. Но неужели у них вовсе нет вопросов?

Нет. И не могло быть. Маг понял это, когда их провели внутрь. Вся обитель высыпала во двор. А на ступенях самой высокой башни ждала женщина с волосами цвета темных каштанов и насмешливо вздернутой бровью.

Самер прошел сквозь толпу и остановился чуть поодаль от Именры. Чародейка мяла полу бирюзовой коввы.

– Добро пожаловать в Кадж Варкан… Сай, – сказала она.

– Что ты здесь делаешь?

– Жду тебя, – она улыбнулась. К Первому маги не приближались, а потому окружили Ианада.

– Ты знаешь, что я имею в виду!

– Госпожа, послать в деревню за ягненком? – Молодой чародей вынырнул у Верховного из-за спины.

– Не сейчас, Ру́вва! – Она говорила помощнику, но смотрела только на Самера. Убедившись, что тот понял, Именра отвернулась. – Проверь, чтобы в светлом покое все было. И вот еще что – отыщи целителя. Кажется, высоким гостям нужна помощь.

Самер обернулся. Владыка угрюмо ждал у него за спиной. Встретившись с Первым взглядом, юноша выпятил челюсть.

– Мы увидели вас еще на склонах, – говорила Именра, ведя их гулкими залами. – Маги-защитники послали за мной, и я сразу сказала: это ваш Верховный.

«Лучше бы сказала, почему здесь распоряжаешься». Самер поежился. После знойного дня внутри было чересчур прохладно, а лестница – такой узкой, что им пришлось подниматься гуськом. В крепости пахло пылью и стариной.

Наверху, в тесном коридоре, чародейка оглянулась и быстро заговорила:

– Нужно многое обсудить, Сай. Обменяться новостями. Не сейчас, отдохните с дороги… Как будешь готов, зови, и тебя проведут ко мне.

– Я готов сейчас.

Именра помолчала, а потом улыбнулась.

– Нет, Сай. От тебя разит потом и гарью. Сперва отдохни. За этой лестницей светлый покой, для благородных. Это весь верхний этаж. Он твой.

«Твой», а не «ваш». Она не то что не замечала владыку, но относилась, как к ученику. Подопечному. Впрочем, не так уж она далека от правды.

Когда отсвет колдовского огня погас, юноша подал голос:

– Это… – Надж не нашел нужных слов.

– Да, это она.

Маг начал подниматься по истертым ступеням.

– Она нам друг?

Она игрок, хотел сказать Самер. Но вместо этого промолчал. Боги, кто мог подумать, что будет так. Еще с утра он места себе не находил при мысли об Именре: где она, что с ней? – а теперь кажется, что лучше бы он гадал и дальше.

– Яйца Шеххана, да тут полный стол! Какие спальни! И горячая вода… Как они успели все подготовить? – Ианад поочередно заглядывал во все двери.

– У магии… есть преимущества, – скупо ответил Верховный.

– Тогда не возражаешь, если я займу умывальную?

Чародей кивнул в ответ.

Он торопился, а ел и вовсе впопыхах, но, когда на зов явился высокий старик, гонг над воротами возвестил седьмой час. Через крепостной двор протянулись длинные тени. В трещинах меж плитами обосновалась трава. По пути им то и дело встречались маги: иные кивали, прочие низко кланялись. «Они думают, я здесь самый высокий гость». Казалось бы, нужно радоваться осторожности Именры, но радости не было.

Бездна! Има, что за игру ты затеяла?..

Покои чародейки помещались под крышей северной башни, в тридцати локтях над двором. Самер думал, его уже ничто не удивит, но потом заметил рельеф в виде пожирающей свой хвост змеи. Не гостевой покой для столичного посланца. Комнаты главы обители.

– Я тотчас отправлюсь за госпожой, мудрый! – заверил старик.

Верховный не ответил. Только здесь он в полной мере осознал, что угодил из одной западни в другую. В комнатах было тихо и сумрачно. Тяжелая старинная мебель. Отчего-то в углу, а не за столом, стояло каменное кресло, точная копия тронов из палаты Совета. Самер присел перед ним, коснулся пальцами резьбы.

– На твоем месте я бы в него не садилась. Мне сказали, оно проклято.

Самер хмыкнул. Обернулся к чародейке.

– А зря смеешься. Я проверила: кто в нем сидел, очень плохо кончил. Последний был глава обители в смуту. Ему отрубили голову, а кровь сцедили. Оставшихся в живых магов заставили пить. Мы любим говорить: резня магов, бойня… Но Азас не делал из Кадж Варкан примера. Его не жгли по приказу узурпатора. Просто вояки развлекались.

Верховный повел плечами, прогоняя отвращение.

– Вчерашний глава тоже плохо кончил?

Именра подошла и остановилась рядом, вместе с Верховным разглядывая кресло.

– Как посмотреть, Сай. Он потерял пост и угодил в Алид, но жив и здоров. Небось, осторожничал. Сам-то не верил в проклятие, но в кресло не садился.

Они помолчали.

– Царя Царей пытались убить? – Чародейка потрогала вышитые на ковве знаки, точно ища защиты.

– Вообще-то вопросы хотел задавать я.

– Но я первая спросила, – она наконец поцеловала его: сперва мимолетно, едва коснувшись щеки, а потом и в губы. После луны размолвок и тревог одного поцелуя хватило, чтобы кровь в жилах побежала быстрее.

Маг отстранился. Каменные глаза змеи следили за ним. Будь оно всепроклято!

– Уговорила. Но ты продолжишь мой рассказ.

Он вкратце пересказал все, что случилось в последние дни: Аджили, наследник, Зов и нападение. Именра ничем не выдала удивления – если вообще удивилась, – а затем отошла к окну. Разве что сжатые кулаки выдавали волнение.

– Хорошо, теперь моя часть истории, – сказала она. – Советники думают, что мальчик мертв. Да я сама так думала, пока вас не увидела.

– Искалеченные приняли Ндафу за царя.

– Я… я поняла, – чародейка подошла, не зная куда деть руки. Тронула мага за локоть.

– Так что стряслось в столице?

– Погоди. Ты вечно берешь быка за рога! – пожаловалась она. – Я не привыкла сообщать такие вести… Круга больше нет, Сай. Сафар взял власть на себя.

– Смотритель Зала Ветров. Он – тоже Круг.

– Нет, Круга больше нет, – повторила Именра. – Мы… приняли помощь.

– Что? Какая помощь? Что ты несешь?

Чародейка отдернула руку, словно обжегшись.

– Помощь Нагады. А ты что думал? Что оставалось делать? Мы думали, ты мертв, владыка мертв… и беснующаяся толпа под стенами. Осадные орудия. Все серо от людей, вся площадь. Они кричали, что Круг убил мальчишку.

Самер втянул воздух сквозь зубы.

– Продолжай, – только и сказал он.

– Мы приняли помощь Нагады. Это я подсказала… Они еще год назад обещали поддержку.

Должно быть, Верховный не совладал с лицом, потому что чародейка вспыхнула.

– Год назад! Не смей меня обвинять! Еще до того, как ты стал Первым, до сделки с царем, слышишь? Я не говорила с ними много лун. До… до вчерашнего дня. Ну а что бы ты делал на моем месте?

Самер молчал, так что она закончила:

– Поздно метаться. Все произошло. Сафар убил ищеек в обители, его высшие чародеи – из Нагады. Пока советники брали столицу, в квартале иноземцев начался погром. Посольство погибло: все, кроме посла и еще одной женщины… Ты понимаешь, что это значит? Вырезали семь сотен нагади. Это война. Они будут через два-три дня, не больше. Высадятся в столице… Флот запрет наши гавани. Думай, что хочешь, но я буду встречать их с цветами.

– Что происходит в городе?

– Да ничего не происходит! – всплеснула руками Именра. – Советники держат столицу, Сафар и иноземцы – обитель. Смотрят волком и ничего не делают. Может, Улам и готовится, но мы просто ждем. Какой смысл? Через тройку дней все встанет с ног на голову.

– И ты спокойно об этом говоришь?

– А как я должна говорить? – Чародейка ощетинилась. Воздух вокруг нее вспыхнул от искр: на мгновение она выпустила свою силу из узды. – Все, что я слышу год за годом: нужно играть по правилам, по правилам… по каким таким правилам? По эдикту о Правосудии? – бросила она с яростью. – В их землях маги живут свободно. Я говорила: ты должен выбрать, с кем ты. С Царством или с нами. С собратьями, такими как ты, или страной, которая веками нас унижает!

– Круг создавали против Нагады…

– А мне плевать, кто создавал! Мы вместе учили историю. Раз за разом, одно и то же… только мы чего-то добьемся, все скатывается назад. У меня нет дома, Сай. Родители живы: если я захочу, они меня приютят. Но только пока живы они. Зачем нас выпустили из обителей? Закон запрещает нам иметь дом! А у них маги живут свободно. Как все, понимаешь? Как обычные люди!

Она подавилась тирадой, но сбивчивый поток слов не иссяк. Чародейка сжала кулаки.

– Эта война будет вечной. Приходит новый царь, и все заново. Я устала, Сай. Эта страна безнадежна, я приму ту, в которой собратья живут свободно. Я даже языка их не знаю. Только и помню: темерас деманес каи тон илайо. Пусть! Лучше стать нагади, чем жить в Царстве и еще раз пережить бойню!

Она умолкла, тяжело дыша. В чародейке кипел гнев, и она порывалась что-то добавить, набрала в грудь воздух. В конце концов, Именра отвернулась.

– Поэтому ты решила отдать Царство чужакам?

– Нет… Да нет же! – Она прижала руки к лицу. – Я только хочу его изменить.

Подметив слабое место, Самер стал давить на него:

– Свободу легко потерять, можно уложиться за день. А отвоевывать – десятилетиями.

– Поздно, – помолчав, сказала она. – Уже поздно. Я захватила крепость с дюжиной молодых магов, которых обучали нагади. Их сотня в одной только столице. Другие взяли обители в Табре, Сакаре, Джамайе. Ты же слышал толчки?

– Ночью? Это что, тоже твои дружки?

– Я не уверена… Ну а кто еще? – Чародейка нервно сцепила руки. – Толчки пришли с востока, где мы захватывали обители. Ты только подумай, какая это мощь!

Верховный мрачно молчал.

– Я никому не говорила… ну, про тебя. Про мальчишку. Теперь Кадж Варкан думает, что это ты надоумил Сафара. У тебя есть три дня. Так он сказал, вот только что. Посла зовут Ксад Имнес, я посылала Зов, пока вы отдыхали.

– Бездна, я знаю, как зовут посла! Что он сказал?

– Ты можешь выступить с нагади. Высокий город назовет юнца царем, а его дядю изменником. Подумай: мальчика посадят на трон. Разве не этого ты добиваешься?

– И что взамен?

– Две скалы в океане. Якорные стоянки. И высших чародеев нагади.

– А если я не соглашусь?

– Да как ты… – Она замахнулась на Верховного, но так и не ударила. Прижала пальцы к вискам, успокаиваясь.

Самер отступил на шаг. Именра пугала его. Не ее замыслы, не то, что чародейка натворила, – она сама. В его Именре было слишком много всего: и боли, и горечи, и страсти. Всего, что он должен бы разделять – если он в самом деле Первый-в-Круге.

– За три дня флот не пересечет Внутреннее море, – сказал маг. – Даже если все колдуны Нагады будут дуть в паруса.

– Они знали. Предупреждали, что советники вот-вот убьют владыку. Это я тебе верила, а они готовились помешать Уламу. Все это знали. Все, даже ты! Почему твое Царство спасают чужеземцы? Почему они, а не ты?

«Потому что я не стервятник».

Маг промолчал. Уж лучше ничего не говорить, чем спорить.

– Мне нужно все взвесить, – выдавил он.

– Взвешивай, мудрый, – сказала Именра. – Великая Матерь! Как я молюсь, чтобы ты и вправду был мудрым!

Закрыв дверь, Самер привалился к ней спиной, тяжело дыша. Как можно быть мудрым, когда у тебя только и есть в этом мире «своих», что собратья? После того как отец отлучил его от семьи, Круг стал ему и родом, и родичами. Как можно быть мудрым, когда они правы, но ради лучшей доли готовы уничтожить все?

С тяжелым сердцем он снял перстень Верховного, держа перед глазами. Весь путь до восточной башни маг проделал, крепко сжав его в кулаке.

– Проклятье! Я и не думал, что мое Царство так уродливо, – пробормотал Ианад. – Но я ведь и не видел ничего, кроме дворца. И еще поместья, где сидит Падиш.

Владыка пнул раскрошившийся зубец стены, мелкие камешки посыпались навстречу обломкам внизу.

Самер мял кольцо в кулаке. Он готовился к угрозам, подозрениям, даже проклятиям, но не к тому, что юноша согласится с Именрой.

– Ты учился у старика, – напомнил Верховный.

– Было дело. Да, ты прав, я не теперь все это узнал. Что там запрещает эдикт? Ну, сейчас… после изъятий?

– Владеть землей и любым строением на ней. Заниматься торговлей, ремеслом и другими работами, кроме тех, что заказывает Золотой двор, – Самер вздохнул. – Долго перечислять.

– Да, я должен помнить. Просто… – Царь так и не объяснил, что «просто». Он стоял, облокотившись на парапет, и маг слышал отголоски слов, обращенных к холмам и лесу. Потом Ианад вдруг заговорил: – Когда мне было лет пять, я любил забираться вот так, на стену, и смотрел, как копошится народ в городке. Воображал, будто я защитник твердыни. Или еще лучше: что вокруг не летний дворец, а крепость Абъяз. И за стенами не холмы, а море, а я тот князь-пират, и мои воины везут добычу из разграбленной столицы…

Верховный не нашел слов в ответ.

– Так и просидел всю жизнь в мечтах, – закончил юноша. – Ну? Так что ты ей ответил?

– Ничего.

Ветер подхватил слово и бросил обратно, в лицо магу. Именра, будь она проклята… Ее голос по-прежнему нашептывал: «Ты можешь выступить с нагади. Высокий город назовет юнца царем. Подумай: мальчика посадят на трон».

– Тогда зачем ты мне рассказал? – Надж удивленно обернулся.

– Решил, что ты имеешь право знать. Что бы я ни надумал.

А если мальчик попробует изменить свою участь – что же, на это он тоже имеет право.

– То, что она предлагает… это не конец света, – проворчал владыка. – Я останусь жив. Мной по-прежнему будут вертеть, только другие кукловоды… но большего я, видно, не заслуживаю.

– Если бы ты добрался в Гиллу Тхан, то тоже вверил себя вельможам. Правда, кто знает, что бы они сказали теперь. Все изменилось, старые договоры ничего не стоят.

– Знаю. Не дурак! – Владыка насупился. Вновь отвернулся. – Нет, там было бы проще, конечно… Никто не запер бы меня, не мешал говорить с войском и подданными. Я бы нашел своих людей! Но ты прав… Скажи, как надумаешь.

Хлопнув мага по плечу, Царь Царей прошел мимо и скрылся на ведущей в покой лестнице.

Самер остался на площадке башни один.

Слишком быстро. Он не был готов к тому, что все перевернется за день: и покушение, и взятие столицы, а теперь еще и нагади… Быстро? Именра несколько лун пытала его, требуя выбора. Но в том-то и дело, он не собирался делать такой выбор, ни тогда, ни сейчас. Прежде Самер не задумывался, что для него значит Царство: древняя, рыхлая и безучастная к своим людям страна. Выходит, что-то все же значит – здесь он родился и вырос. Ему никогда не стать нагади. Почему, почему они выбрали такой путь?.. В конечном счете, ему решать, будут его убивать за то, что он маг, или за то, что остался со своей землей. Вот и весь выбор…

Если безумцам и фанатикам пристало начать войну, он предпочел бы взять за шкирку близких и увезти как можно дальше от столицы, предоставив тем и другим перегрызть друг друга. Вот только Именру никуда не увезешь: ни ее, ни Ндафу, ни даже сварливых стариков во главе Залов. Куда увезти две тысячи столичных магов?

С наступлением сумерек воздух сделался чище и прохладней, а ему вдруг стало жарко. Он должен придумать хоть что-то! Сейчас. Нет у него никаких трех дней.

Перстень Верховного в кулаке стал скользким от пота.

К вечеру в низине собрался туман. Небо над меловыми скалами темнело, пока не стало вовсе черным. Хмурясь в лицо ночи, маг ждал, звон за звоном, но ответы не находились. Затем гонг возвестил полночь, и Самер понял, что никакие ответы не придут.

В наступившей тишине чародей встал. В лесу разошелся филин, а может, то была сова – магу казалось, что тот хрипло ухает: «Кру-уг! Кру-уг!» Переставляя негнущиеся после долгого сидения ноги, он спустился вниз.

– Ну что?

Мальчик не спал и не знал, куда себя деть, пока Верховный раздумывал. Самер отвел глаза под пытливым взглядом.

– Ничего. Собирай еду, вещи… все, что нужно. Свяжи в одеяло, используем, как мешок.

– А ты?

– А я обойду покой, погляжу, не пригодится ли чего в чарах.

– Мы… разве не в плену? Что ты собрался делать?

– Я не чувствую, чтобы нас стерегли, – маг прислушался к ощущениям. – Но Именре и незачем. Нас не выпустят, а если я начну творить чары, вся обитель услышит. Куда бы я ни отправился, через минуту-две там будет кишеть от магов.

У владыки скопилась уйма вопросов, но Надж подчинился, должно быть, не веря в свою удачу. Первый почувствовал стыд за все, что делал и что еще сделает. Юнец был взбалмошным, но, в сущности, честным и неплохим малым.

Когда Самер вернулся, мальчик связал уже два мешка и ждал, нервно щупая почерневшие пальцы.

– Целитель что, не приходил? – ни с того ни с сего напустился на него маг.

– Н-нет…

Значит, Именра решила, что Первому будет повод задержаться. Бездна! Только бы она не навестила их на ночь глядя!

– Идем, – коротко бросил Верховный.

Надж подхватил оба мешка, и Самер не стал спорить. Он отпер дверь и шагнул на темную лестничную клеть: лишь далеко внизу мерцал отсвет колдовского огонька.

Верховный думал, Именра позаботится об охране, но, видно, ей не хватало людей. Или она рассчитывала, что вся обитель услышит, как открывают Врата. Вдвоем они шагали по темным коридорам крепости. Колдовское чутье подавало голос поблизости от других магов, но их было немного, и они спали. Потом Первый нашел боковую дверку из башни, и перед ними разостлался двор.

Луна и звезды посыпали старинные плиты серебристым крошевом. Из-за сквозняка дверь громко хлопнула. Маг замер – не потревожит ли звук охранников во дворе? Если они здесь и были, Самер их не чувствовал. В сторожке над воротами мерцали колдовские огни, но туда им и не нужно. Пока.

Они двинулись к соседней башне, держась в тени крепостных стен.

Здесь оказалось больше народу, но Верховный сразу нашел лестницу и двинулся вниз. Лестница все вилась и вилась, зарываясь все глубже в чрево скалы, и вскоре последние отголоски бодрствующих умов смолкли. Если даже он их не слышит – они его и подавно.

– Я думал… – вдруг зашептал Ианад. Первый резко обернулся, и тот сразу умолк.

«Оставайся здесь», – передал маг, взяв юношу за запястье.

Он ощутил двух охранников задолго до того, как спустился к Алиду.

Шаги Верховного потревожили толстый слой пыли, и та вздымалась облачками. Подземелье вырыли маги, для своих нужд, это было самое новое помещение в крепости. Но ямой забвения давно не пользовались: лишь кое-где встречались поблекшие занавеси да каменные украшения под гулким сводом.

Навстречу вышел маг с красивым чувственным ртом. Богато вышитая ковва выдавала в нем вельможного сына.

– Что вы здесь делаете, мудрый?

Его напарник щелкнул пальцами, зажигая огни вдоль стен. Самер сложил руки на груди.

– Пришел допросить главу обители. Именра сказала, что всех предупредит.

Проклятье, оба из столицы. Эти не будут, как местные, трепетать при виде Первого-в-Круге. За спиной, в лестничной шахте, звучали голоса, оба мага прислушались, но эхо бросало звуки от стены к стене, исказив до неузнаваемости.

Бездна! Неужели мальчишку нашли?

– Ну? – Верховный взмахнул рукой, теряя терпение.

Первый маг на шаг отступил, серебряная нить в ковве блеснула в свете огней.

– Одну минуту, мудрый…

Он посылал Зов!

Не дожидаясь, пока тот проговорит «Именра, ученица Лайлы из линии Омейи», Верховный метнулся вперед, схватил обоих магов. Второй успел выругаться, ткнул Самера в грудь. От удара воздух вышел из легких, но времени восстанавливать дыхание не было. Нырнув глубоко в себя, маг нащупал собственное сердце, поток крови пробежал по сосудам руки в чужое тело… оба сердца бились часто и неровно.

Должно быть, его повалили на пол, но чародей не выпускал противников. А потом рывком остановил их сердца. Открыл глаза. Спихнул неожиданно тяжелый труп.

Теперь сомнений не было: в колодце лестницы слышались крики и шум борьбы. Затем Самер почуял вспышку чар.

Алид скрывался за тяжелой дверью из позеленевшей бронзы. Толстая змея на ней не пожирала хвост, а корчилась, изрубленная на шесть частей. Маг опустился в пыль рядом, привалился к темной бронзе спиной. Гул колдовских знаков наполнил голову. Холод проник в тело, спина сразу онемела.

Маг вновь снял перстень и после недолгого раздумья положил под язык – туда, где кровь струится совсем близко. От металла рот наполнился кислой слюной.

«Ты всех погубишь», – послышалось ему. Быть может, это Именра пыталась с ним связаться.

Собравшись с духом, Верховный закрыл глаза.

Ублюдок, предатель, предатель… Наверное, холод Алида добрался до его сознания. Голова стала гулкой и тяжелой, и как будто распухла вдвое. Все они стояли вокруг: отец, старый наставник и даже Ндафа – они показывали на него и твердили, как заведенные.

Ублюдок, предатель, будь проклят. Погубил Круг, проклят, собратья. Предатель, древний род, такие, как ты…

Он бы закричал, если б мог, но под языком лежал перстень, и рот от него пекло.

Яма забвения обволокла мага знобким туманом, от которого и тело, и мысли оцепенели. Вяло пошевелившись, Самер направил мысль к охранным знакам: иероглифам, нарисованным не мелом по стене, а силой по Изнанке. Разрывал нити. Переносил штрихи и кривые.

Маг понял, что у него вышло, когда свирепый мороз прокатился по нему волной. Гул в голове перешел в шипение, окостеневшее тело обмякло, вдалеке послышался надсадный крик. Лишь когда давление стало невыносимым, волна отхлынула, укатившись прочь.

Алид теперь работал не внутрь, а вовне. Погреб под собой всю крепость. Затянул в чудовищную воронку всех магов обители.

Самеру казалось, что рот его наполнен теплой кровью, но он не мог сплюнуть. Только это тепло и осталось среди погруженного в сумрак мира. Он попробовал пошевелиться, но тело не слушалось. Все, чего он добился, – сдавленный булькающий звук.

– Сай?.. Сай, ты жив?

Лицо юноши плясало, а вместо слов с губ срывалось мерное: «Ублюдок… проклят… погубить…»

Стены и пол кружились перед глазами. Ступени, ступени, ступени… Иногда в поле зрения попадались тела, осевшие в неестественных позах. Полуживые чародеи едва дышали. Да, он предатель. Маг не знал, сколько собратьев в Кадж Варкан, но многие теперь погибнут. Некому отволочь их за пределы крепости, подальше от вывернутого наизнанку Алида. Без еды и воды самые слабые испустят дух за пару дней – пока в крепость не поднимутся деревенские.

Предатель…

Все это неважно, бесстрастно думал Самер. Важно было одно: чтобы перстень Верховного не выпал изо рта.

23

Побережье к северу от столицы, 6-е месяца Мисор

В первую ночь долгой скачки на север Джен вновь попробовал сбежать. Он знал, что надежды мало: пожилой советник оказался двужильным, и, когда парень валился с седла, тот лишь стал молчаливей. Луна стояла высоко и светила ярко – не лучшая ночь для побега, но Жалимар, казалось, мирно спал в тени разделявшей поля изгороди.

«Он слишком торопится, – сцепив зубы, решил Джен. – Не станет он тратить время и меня искать».

Вчера, у Кривого Шема он думал, что черный омут поглотит его с головой. Что это мысль о мести поддерживала его две луны, а теперь, когда не осталось даже ее… какая разница, вышло все наоборот. Джен еще не знал, куда идет и что будет делать, но неясная злость закипала в нем весь день. К вечеру юноша понял, что готов идти на край света, изгрызть невидимый повод зубами, лишь бы оставить столицу и свою несбывшуюся месть в прошлом.

Парень прошел четверть звона, вдали выросли тени поселка, который они проехали незадолго до привала, а потом сильная рука обхватила его поперек горла и знакомый голос сказал:

– Еще одна попытка, и я тебя свяжу.

– Теперь-то я зачем нужен? – рассердился Джен. – Я больше не книжник Йесода, не пленник Верховного. Мне нечего сказать, старик!

– Ты гафир, – ответил советник.

Как будто это все объясняло!

Больше они в ту ночь не разговаривали, даже когда поле содрогнулось от подземных толчков, а собаки в поселке тоскливо завыли.

На следующий день беглецы вновь передвигались быстрой рысью, временами переходя в галоп, хотя Джен еще не отошел от вчерашней скачки.

Сперва юноша решил, что вельможа боится колдовской слежки. Точно как Декхул луну назад, и потому они едут Прибрежным трактом: в спешке и даже не пытаясь затеряться на проселочных дорогах. Потом он сообразил, что здесь и негде скрыться. Они пересекали самое сердце страны. То и дело по пути попадались небольшие городки, каждый окружали поля, деревни и почтовые станции, широкие каналы несли баржи и прогулочные суденышки. Их видели сотни путников: крестьяне, торговцы, наемники и достойные. Они ничего не знали о хаосе в столице. При желании выследить пожилого господина и долговязого парня легче легкого.

И все же Джен решил подтвердить догадку.

– Мы не таимся, потому что негде? – резко спросил он.

Костра они не разводили: просто свернули с большака, углубились в поля и привязали коней на краю лимонной плантации. Жалимар мусолил вяленое мясо, купленное на базаре три звона назад.

– Потому что спешим, – ответил тот, прожевав. К удивлению парня, вельможа принялся объяснять: – Это тебе кажется, будто мы бежим куда глаза глядят. Да, мне опасно оставаться в столице. Но там остались мои люди. Я готовился к такому повороту событий.

– Не очень-то вы подготовились, – Джен фыркнул. – К младенцу. Наследнику престола.

Жалимар глотнул вина из фляги.

– Да любой бы обманулся! Все знали: у Иавы ас-Абъязиды царская хворь. Это такая болезнь: лихорадка, кашляешь кровью и…

– Я знаю, – перебил Джен. – Ее зовут белой чумой и трупной болезнью. Мой отец был лекарем.

Давай, трави свои байки, думал юноша. Как будто я поверю, что ты ничего не знал о ребенке!

– Ну вот, сперва заболела служанка. Ее выбросили на улицу, и она умерла от кровавого кашля. Потом Иаву вдруг увезли, держали взаперти и при закрытых ставнях, но Улам все отрицал. Мне донесли лазутчики, и уж потом я выпытал подробности. Теперь я думаю, он нарочно отмалчивался. Уламу я бы не поверил, а так он подтвердил, что говорили мои люди.

Лжет или нет? Пользуясь темнотой, Джен разглядывал спутника. В лунном свете лицо его было серым, как старая трухлявая кость.

– Иаве могли дать травы, чтобы вызвать приметы хвори, – рассуждал советник. – А служанку… служанку, к примеру, укололи иглой, которой ткнули умершего от болезни. Ну, так бы сделал я сам.

Вельможа прислонился спиной к стволу дерева, глядя на высыпавшие звезды. Казалось, он испытывает удовольствие оттого, что его провели.

– Умен, старый бес! Этого не отнимешь. Слишком похоже на правду… Мой человек мог узнать, что Иава беременна. Мог проверить белье, есть ли месячная кровь. Но не у больной, ведь ее одежду сжигают. Хитрый старый мешок с дерьмом!

– И что теперь?

Жалимар приказал натереть меч и кинжал, так что юноша водил по клинку промасленной тряпицей.

– А что теперь? Мы едем в Гиллу Тхан, парень. Если ты это хотел спросить.

– Зачем? – допытывался Джен. – Царь Царей мертв. Что еще можно спасти?

Эти вопросы мучали его который день, и юноша выложил их все:

– Круг захватили иноземцы. В столице засело самое темное колдовство! И вы еще дали выжившим спастись! Зачем? Что с того, что я гафир, и что мне делать в Гиллу Тхан?

Жалимар выпрямился. Маленькие бледные глаза впились в Джена, как две иголки.

– Ты ведь не глуп, парень. Говорят, в Джамайе учил истории. Сам знаешь: все царства строились проходимцами и завоевателями, достигали расцвета при хитрых управленцах и погибали при изнеженных сибаритах. Я что-то не припомню исключений. Так что? На какой стадии наше Царство? Ну?

– На последней, – тихо признал Джен.

– Хорошо хоть ты понимаешь. Но дело не только в этом. Еще есть маги.

– При чем здесь маги? – Парень отбросил тряпку. – Ты можешь сказать, чего от меня хочешь?

Вместо ответа Жалимар приложился к фляге.

– Я старый гафир, – сказал он наконец. – По-твоему, я должен ненавидеть колдунов, и дело с концом. Но все дело в них, парень. В магах. Они не слышат ничего, кроме своих обид. Не понимают, что в погоне за лучшей долей разрушат все до основания. Мы можем снова их запереть, но эта война будет вечной. Один-два на сотню. Только кажется, будто это совсем мало. Пока Царство выбрасывает их на обочину, оно само, своими руками создает внутри врагов. Тысячи душ будут грезить об одном: путь падет Царство, пусть придут чужаки, лишь бы их не убивали. Пока мы не найдем, как с ними жить, они будут приводить иноземцев. Понимаешь?

– И вы нашли, как с ними жить?

– Нет, это мы должны найти. Царство умерло. Я мог выступить с советниками, только его уже ничто не спасет. Может, оно и правильно, а? Как думаешь? Война расставляет всех по местам, открывает настоящие лица. Показывает, что издыхает и уже неспособно жить. Если удастся вышвырнуть иноземцев, мы начнем все заново. Уже по-другому.

Советник протянул Джену фляжку, но тот помотал головой.

– Как? Как вышвырнуть иноземцев?

– Будем пытаться, парень. Что еще осталось? – Жалимар глотнул сам. – Вот у меня были приставлены люди едва не к каждому нагади в посольстве: теперь их осталось всего двое, посол и его помощница. И при каждом мой человек. Надежда есть. Царь ехал в Гиллу Тхан, собирать мечи против советников. Там мы и пригодимся, Джен. Я вельможам, а ты мне.

– Чем? Я бедняк, учивший лавочников.

– Как думаешь, чем первым делом занялись мятежники? – Советник хитро прищурился, и юноша пожал плечами.

– Они вырезали гафиров в обителях, парень. Мне нужен каждый человек. Будь спокоен, тебе найдется дело.

«Еще неделю назад у меня было дело!» – со злостью подумал Джен. Впрочем, слова советника разбередили в нем нечто незнакомое. Что, если он и впрямь сможет кого-то спасти? Если другие девушки останутся жить, и никто, ни шлюха, ни бродяга, не повторит судьбу Сахры?

– Каково это, быть гафиром? – спросил юноша. Советник покачал головой:

– Слишком много вопросов. Ты и так вытянул из меня больше нужного.

На следующий день они вновь молчали, как будто не было ночных откровений, и Жалимар наконец свернул с тракта.

– Где-то здесь проходил караван царя, – пояснил он. – Но они отклонились, к тому самому поместью. Ну а мы скоротим путь вдоль побережья.

Через полдня деревни из глиняного кирпича сменились домами на сваях – для защиты от приливов сезона бурь. Вскоре кривые деревья расступилась, открыв полосу белого песка, за которой лежало море: бескрайнее и синее, как отрез дорогой ткани. Тут и там послеполуденное солнце разбросало по волнам блики. В воздухе резко запахло солью.

Джен никогда не видел моря – даже в столице, разве что издали. Он впился взглядом в бухту и одинокий парус на горизонте. И потому не сразу заметил укрытие из свежесрубленного дерева и бурой ткани.

Путь им преградили пятеро мечников. Декхул оставил стреноженных лошадей и вышел вперед. Задувавший с моря ветер шевелил седые, свесившиеся до ключиц усы.

– Вот так, парень, – сказал он. – Можно сбежать от девчонки и даже достойного, но не от старого Декхула.

– Уйди с дороги, – предупредил советник.

– А не то что? У нас не только мечи, но и луки. Пара выстрелов, и вы уже никуда не сбежите.

Декхул сделал шаг вперед и сложил руки на груди. Солнце высветило пятна на плечах, под кожей бугрились стальные мускулы.

– Среди гафиров… – тихо и угрожающе начал Жалимар. – Псов узурпатора, как говорят колдуны… я был не гончей и не ищейкой. Я был волкодавом.

– Слишком давно, старик, – усмехнулся охотник. – Это было слишком давно.

Люди его зашевелились. Один за другим клинки покидали ножны. Не глядя на советника, Декхул обратился к юноше:

– Вот что, парень. Ты не совсем уж перешел черту. Изменника я должен убить, но что до тебя… еще можно вернуться. Достойный не зверь. Он понимает, что ты испугался, в такой-то кутерьме… Да и я сплоховал: наговорил бес знает чего!

– Изменник? Не тебе это говорить! – выплюнул Жалимар. Он сидел неподвижно, но Джен видел, как побелели костяшки пальцев на поводьях. Старый воин не слушал вельможу. Он прищурился и впился в юношу взглядом.

– Подумай: наш с тобой покровитель стал советником. И ему ой как нужны гафиры!

Джен отвел взгляд, уставившись в луку седла. Он знал: может, нарисованные Жалимаром образы туманны… может, будущее советников куда более осязаемо, но он не сможет жить в их Царстве. Задохнется смрадным воздухом и дымом пожарищ.

Но пятеро против двоих?.. Против одного – потому что парень отродясь не держал меча.

Время на размышление истекало, и неизвестно, чем бы все кончилось, но тут подал голос мечник.

– Эй, хлыст. Погляди-ка!

Парус, который Джен завидел раньше, теперь стал ближе, больше… и не один! За первым показались другие. Пять узких галер медленно разворачивались, выстраивались в шеренгу, нацелив хищные носы прямо на горловину бухты. Три ряда весел у каждого борта вздымали облака пенных брызг.

– Яйца Шеххана! – выдохнул кто-то.

Словно в ответ, над морем загудели рога, выдавливая из медных глоток протяжные ноты. Джен видел не так уж хорошо, но солнце блестело на металле над бортом, и парень сообразил, что это солдаты сгрудились на передних палубах.

– Когда они будут здесь?

– Четверть звона, хлыст. Не больше.

До-о-о-о-о-о-о-о-у! Рог прозвучал еще дважды, пока Декхул принимал решение.

– Убейте этих двоих, – тихо сказал он.

Он не успел договорить. Нечеловечески быстрым движением Жалимар выхватил у парня поводья и с места послал коней в галоп, прямо на замершую пятерку. Джен покачнулся в седле, когда гнедой с размаху толкнул охотника, бросив в песок.

– Пригнись к холке! – крикнул советник. Он заставил лошадей повернуть, сменив направление. Кривые ореховые деревья были уже совсем близко.

Щелчок.

Боль пронзила бедро юноши раскаленной иглой.

– Не шевелись! Не мешай коню! Пригнись ниже!

Роща раскрыла объятия – и они влетели в нее на полном скаку. Жалимар попридержал поводья, но они все еще неслись, петляя меж серых стволов и зарослей можжевельника.

За спиной снова запел рог, и Джен осмелился оглянуться. Их не преследовали. Меж деревьев мелькало море – и паруса, паруса, паруса… Теперь уже совсем близко! На мачтах реяли малиновые вымпелы Высокого города.

– Хватай, парень! Крепче держись.

Юноша поймал брошенные поводья и вцепился в них, словно утопающий. Пронзенное стрелой бедро пекло. Он снова бежал – как и всегда. За две луны Джен привык к бесконечному бегству.

Но никогда по пятам за ним не шла армия.

Южный берег Ишираса, 6-е или 7-е месяца Мисор

Очень долго Зено выплывала из видений к свету – как будто выпутывалась из промокшей от пота постели, одно за другим сбрасывая покрывала.

– …милосердные боги! Очнись. Пожалуйста, Зено! Очнись же.

Кто-то тряс ее за плечо, но все было как в тумане, вязком черном тумане, и тот клубился в голове. Она хотела закричать, но крик так и не родился, остался внутри. Распирал грудь.

– Очнись. Боги, да что…

Она отбросила последние клочья мрака. Тусклый вечерний свет с непривычки резал глаза. Склонившегося мужчину она узнала не сразу, а узнав – вздрогнула. Азрай ли это? Или еще один морок?

– Он существует, – то было первое, что она сказала.

– Зен? Все хорошо. Уже все хорошо! Ты меня слышишь?

– Слышу, – вяло отозвалась посланница. И повторила: – Он существует. Бог существует.

Эта уверенность пришла из черного провала меж длинным залом и тем мигом, когда она открыла глаза. Стоило об этом подумать – и голоса вернулись. Тихие. Бормочущие. Порой они шипели, а порой завывали, но очень далеко, в пустынной темной утробе.

И в то же время так близко.

– Мне кажется, ты снова бредишь…

Зено сглотнула. Нет, нельзя вспоминать, нельзя возвращаться мыслями… Но если не объяснить, они так и останутся здесь. И кто знает, какие ловушки подстроит храм.

– Бог существует, – повторила она и села.

И тут же втянула воздух сквозь зубы. Кожу жгло, но не на запястье, а там, где ее рассек клинок вестника. Она коснулась плеча, ожидая нащупать тепло крови. Кожа была гладкой и ровной, разве что горячей. Впрочем, тело посланницы пылало от жара.

– Если бы я не нашел тебя внутри… я бы точно решил, что бредишь, – Азрай покачал головой. Он достал кремень и кресало, хоть и не спешил высекать огонь. – Ты бы расшибла затылок о ступени, так билась. Как ты забралась в храм раньше меня?

– Ты нашел меня во дворе?

– Ну да. На пороге. Прямо в дверях. Ты очень громко кричала.

Там, где лежал меч. По спине пробежал мороз, а живот скрутило – как тогда, в храме. Заметив ее дрожь, Азрай присел рядом и молча прижал посланницу к себе. Отросшая борода щекотала шею.

– Все… все в порядке, – выдавила она. Слова полились потоком, одно за другим, и даже если бы она хотела, уже не могла остановиться. Вечер медленно угасал, и когда она рассказала все, в небе показался бескровный лик луны.

Воин прижал ее теснее, но Зено еще не закончила.

– Отец рассказывал: маги знают о духах на Изнанке, а иногда обращаются к могущественным сущностям. Но это тысячекратно больше. Больше, чем все, что можно представить. И оно рвется сюда.

– Это догадка? – осторожно спросил Азрай.

– Я и сейчас их слышу. Я чувствую… нетерпение. Жажду. Муку. Я думаю… думаю, это души, которые угодили в силки. Вестник говорил, что Ксад что-то делает – что-то, отчего оно… движется сюда. Верней, это не вестник говорил…

– Так говорил или нет?

Ответ маячил на краю сознания. Лоб и затылок будто сдавил обруч, а пот катился по спине градом.

– Бог не может разговаривать, как я или ты, – выдавила Зено. – У него нет разума. Он – слепая стихия. Как смерч, как наводнение. То, что я видела, я напридумывала сама. То, как я поняла… Нам нужно уйти, Аз! Здесь средоточие силы, а я посвящена Прекрасному.

Борода вновь защекотала кожу, воин подвинулся, и Зено поняла, что тот разглядывает ее: не сошла ли спутница с ума.

– Мы уйдем, если хочешь. Прямо с утра.

Ей хотелось уйти сейчас, но посланница понимала, что Аз прав. Закат потух, холмы и джунгли полнились пением сверчков, а сама она дрожала и обливалась потом.

В ту ночь Зено впервые увидела слепую стихию в действии.

Простой рыбак, его изловили пьяным в столичном порту: трое, чьих лиц он не разглядел. Когда его положили на каменный стол, бедняк бился и пытался вырваться, но толстые колючие веревки обхватили его поперек груди и бедер, а одна впилась в шею, так что в глазах темнело, когда он напрягался.

– Я понимаю, очень мало приятного…

Зено повернула голову, но говорили не ему, не ей. Смуглый мужчина с черными усами поморщился. Облачение из бледно-голубого шелка тускло поблескивало в свете множества огней.

– Готово, Сафар, – сказал другой, в алом. – Мы можем предварительно его усыпить.

– Нет-нет, – произнес Ксад. – Ваше зелье только мешает! – Усатый мужчина молча смотрел и хмурился, и посол мягко заговорил: – Осадные орудия нужно уничтожить. Твои люди истощены, мудрый. Ты сам это знаешь. Вы все потратили на разъяренную чернь, и лишь теперь в дело вступит войско. Очень мало приятного, согласен, но разве это не последний выход?

– Давай иглу, – коротко велел чародей.

Они все разом пришли в движение, выстроились на отведенные места, отбрасывая длинные тени от развешанных по стенам светильников. Тени скользили по лицу, и свет мигал, а потом рыбак увидел тонкую иглу из красного металла, в добрую ладонь длиной.

…Зено очнулась оттого, что чрево ее заныло от холода.

– Вставай, Аз! Живо! Оно приближается.

Воин дремал чутким сном, одной рукой сжав ладонь посланницы, а другой рукоять меча, и тут же открыл глаза. Ему не нужно было объяснять. Азрай не спрашивал, кто приближается. Он сразу вскочил, подхватив собранные сумки.

Поздно.

Зено прежде не обращала внимания, как много звуков наполняет ночь. Шорох крыльев, шепот ветвей, далекий плеск, ветер – на миг все смолкло, только звезды так же говорили далекими безмолвными голосами.

Что-то шевельнулось в недрах храма. Не вестник. Не просто вестник… Дрожь пробежала под ногами. Затрещали камни колонн.

Азрай дернул спутницу и потащил за собой, а не то Зено смотрела бы как завороженная. Скрежет трущихся друг о друга камней терзал ночной воздух.

Они пробежали полпути до стены джунглей, когда старая дорога вздыбилась. Зено слышала за спиной грохот и понимала, что это глыбы камня отваливаются, как куски старых крошащихся кирпичей. Пилоны и балюстрады, башни по сторонам света – все рушилось, проваливалось в себя, вздымая султаны пыли.

Все это Зено видела, словно смотрела назад. В действительности они петляли вверх по склону, меж островками вспучившейся земли. В пыли и рокоте посланница выпустила руку спутника, но видела впереди его спину и темную стену джунглей. В небо стаями взмывали птицы. Их крылья наполнили ночь шумом и хлопаньем, словно сотня боевых знамен.

Пять подземных толчков сотрясли храм. Когда они взобрались на холм, откуда вчера разглядывали постройки, все кончилось. Тонкая пыльная взвесь повисла в воздухе. Руки посланницы дрожали, и она сжала ремень заплечного мешка.

Черные обломки громоздились, мерцая в свете звезд. Новые башни и стелы, поменьше прежних, воздвиглись на старом месте – там, где в небо торчали руины. И точно ртуть, точно жидкое стекло, из самого сердца струилась черная жижа, маслянисто поблескивая в свете луны.

Скоро должен заняться рассвет, думала Зено, но луна так и стояла посреди неба бледной немощью.

«Так все останется, пока мы не уйдем», – поняла посланница.

– Пошли, Аз, – сказала она. – Здесь уже ничего не изменишь.

И они ушли.

Пять подземных толчков… Пять дней спутники пересекали джунгли. Впрочем, Зено не была в том уверена. Под сводом сырых ветвей день мало отличался от ночи, сутки слиплись в комок, как каша из остатков зерна, что дала им Юсна. Посланница измеряла время стоянками, но могла и ошибиться. И все же Зено чувствовала, что ей лучше. Тем лучше, чем дальше от храма они уходили.

Когда джунгли сменились топкими зарослями вдоль берегов Ишираса, посланница и вовсе почувствовала себя человеком. Даже Аз, кажется, приободрился.

– Надеюсь, здесь будет переправа! – сказал он, подав Зено руку. – Мы возвращаемся восточней. Представь, если ее нет: мы пойдем вброд, ты простудишься, к Табре захвораешь вконец – и что? Разрушишь старейший город Царства?

Они шли болотистой низменностью, вода мгновенно наполняла их следы. Над путниками кружили толстые зеленые мухи. Посланница не ответила, выдирая ногу из грязи.

– Если вестник всегда выходит вот с такой помпой… странно, как храм еще стоял, – предпринял новую попытку воин.

– А это был не выход вестника, – проронила Зено. Аз тут же собрался, и посланница поняла, что задолжала пояснение: – Вестник лишь крупинка ногтя на его мизинце. Но оно приближается. Или мы становимся к нему ближе. К моему богу.

– Твоему? – Азрай поднял темную бровь. – Твоему богу подносят плоды. И то, я слышал, спорят: срывать с ветки живое или приносить только те, что упали сами.

Зено вздохнула.

– Он не зол и не добр, – ответила она. – Он просто солнце… тысячи солнц, которые светят на Изнанке. Когда мы ему поклоняемся, в нем находится что-то, что отвечает. Когда ему приносят жертвы, он тоже отвечает. Но это еще не он. Не весь он… Тысячи солнц, Аз! Или это то, как я поняла. Ведь я могла неправильно истолковать, что мне открылось.

– Боги! – Воин сплюнул, как будто от слова осталось дурное послевкусие. – Только послушай себя. Ты заговорила, будто заделалась пророком.

Зено не хотела спорить. После полудня они выехали на раскисшую от недавних дождей дорогу. Посланница никогда так не радовалась человеческим лицам, хотя и рагьяри, и усталые грязные крестьяне с севера провожали их опасливыми взглядами.

Переправы они достигли к закату – вернее, даже не ее, а невзрачной деревни на южном берегу. Горсть домов на сваях облепила вытоптанный бугор, а за ним несла глинистые воды река.

– Это Иширас? – удивилась Зено.

– Иширас. Бурый господин, податель благ и длинный рог океана, – Азрай обернулся к спутнице. – Он очень спокойный. Только и ярится в начале лета да еще под самый конец сезона дождей. Пойдем, милая. Если поторопимся, успеем помыться засветло.

Ей так хотелось коснуться спутника, нежно тронуть за плечо – сейчас ей было и этого довольно. Азрай кивнул. Повернулся, чтобы спускаться вниз.

Зено следовала за воином по обочине, где телеги еще не превратили дорогу в хлябь, когда ее словно толкнули. Как камень, что стучится изнутри в стенки черепа.

«Зено? – донеслось далекое эхо. – Зено, ответь! Это я, Ксад! Ответь же, ты должна меня слышать!»

Она вздрогнула, словно обжегшись. Остановилась, глядя Азраю в спину. Голос все не уходил. Он долетал едва слышным биением, точно гудение мухи.

«Я знаю, ты слышишь. Скажи что-нибудь. Зено?» – «Я здесь, Ксад». – «Небесные владыки! Как хорошо, что ты нашлась!.. – голос наполнился объемом и весом, приобрел форму. Посланница увидела две лампы из янтаря и кусок шелкового гобелена за спиной посла. – У нас мало времени, девочка, я раздобыл магов, чтобы послать Зов. Где ты?» – «Берег Ишираса», – коротко ответила Зено.

«Владыки, ну и занесло же тебя! Но все потом… В столице раздрай, моя милая. Все, как я говорил».

«Что…» – начала посланница, но посол ее перебил.

«Нет времени, поэтому слушай. Лучезарный убит, советники взяли власть, в столице погромы. Квартал иноземцев сгорел, и… – он все же запнулся, хотя Зено слышала, чувствовала, какого напряжения стоит троице магов дотянуться до нее. – Я боюсь, что все погибли, моя девочка. Все, кроме нас с тобой».

Пелий. Эвном. Линосс… Она была почти чужачкой в своем же собственном посольстве. Они бы не упустили случая изгнать ее на родину. Но смерть от рук разъяренной толпы?..

«Спеши в столицу, – продолжал посол. – Скачи, что есть духу! Наместник уже послал флот, и здесь мы будем в безопасности. Поспеши же. Скоро все перевернется с ног на голову: на побережье мы среди своих, но за восточные пределы я не поручусь!»

Он исчез так же быстро, как явился. Против воли Зено поднесла ко рту ладонь, чтобы не сказать чего-нибудь вслух.

Сильные руки трясли ее за плечо.

– …опять? – ворвался в сознание голос Азрая. – Ведь все шло хорошо!

– Это Ксад, – успокоила его посланница. – Он умудрился послать мне Зов.

Тот смерил ее долгим взглядом, а потом подал руку, чтобы ей проще было встать. Зено и не заметила, что осела на грязную траву.

– И что? – наконец спросил он.

– Ксад нанял людей, чтобы устроить погром и уничтожить посольство.

Слова сорвались невольно, но, стоило их произнести, она поняла, что это правда. Неужели она начнет, как безумная травница, нести пророчества, приходящие незнамо откуда?

– Это война, Аз, – неохотно продолжила Зено. – Флот Высокого города отплыл. Они уже грабят побережье меж крупными городами. Прямо сейчас.

Знание приходило из самого нутра, толклось в грудь, требуя, чтобы его озвучили.

– Ксад лжет, что лучезарный мертв. Но мальчик жив и следует в Гиллу Тхан с придворным магом.

– Откуда…

– Оттуда же, откуда знала Юсна! Не спорь, – она прижала пальцы к вискам. – Ты не понимаешь? Моя страна начала войну с твоей, Аз.

Воин улыбнулся.

– Да я вообще неглуп. Я понял. Но мне проще: похоже,что моя страна – это ты.

В иной день его слова согрели бы Зено. На мгновение их взгляды встретились.

Она солгала спутнику: две ее страны вступили в войну друг с другом. Неужели ей предстоит выступить против земляков? А что, если придется убивать? Именно так, говорил внутренний голос. На чью бы сторону ее ни занесло, убивать придется своих.

– Но и это не самое жуткое, – закончила Зено. – Чем шире разгорается война, тем больше силы прольют во славу Прекрасного. Я даже отсюда слышу, как кипит черный кисель в развалинах.

– Что ж, тебе лучше знать, – воин пожал плечами. – Давай подумаем об этом завтра. Пойдем, Зен. Нам нужно вымыться. Пророку иноземного бога негоже входить в Царство грязным.

«Похоже, что моя страна – это ты».

Он прав, женщина без споров последовала за ним к деревне. Тихий шепот Прекрасного холоден, и от него не спрячешься нигде, даже во сне. Но при мысли о бадье с водой и объятиях спутника ей стало тепло.

Лесная дорога к востоку от Гиллу Тхан, 7-е месяца Мисор

– Спасибо, – проговорил Ианад на шестой день. – И прости меня. Ну… за все прошлое.

Он сказал это вдруг и совершенно некстати. Они уже вышли на дорогу, ведущую к Прибрежному тракту, по мнению Самера, необычно пустынную в это время дня. Ручная тележка одинокого путника скрипела, удаляясь, в полусотне локтей позади.

– За что?

– Ну, я не думал, что ты меня поддержишь. И Царство. По всему выходило, что ты должен…

– Да никого я не поддерживал, – скривился маг. – Если хочешь знать, Именра несколько лун пытала меня с этим выбором. Если б я мог, я выбрал бы людей, просто близких людей. Ни страна, ни идея, ни борьба не подставят плечо и не согреют постель. А царства пусть горят в пекле.

– Но возлюбленная… – начал юноша.

Его слова причиняли боль. Мальчишка, у которого никогда не было близких. Откуда ему знать, как ранит каждое упоминание о ней?

– Послушай мудрость тридцатидвухлетнего старца, – Самер заставил себя усмехнуться. – Золотая маска, Царство, самая справедливая борьба… ничто из этого не стоит людей. Держись за них, пока можешь, на какой бы стороне они ни оказались. И прощайся только когда борьба и царства становятся для них дороже. Я просто вытащил тебя… да потому, что тебя еще можно взять за шкирку и забрать. Потому что нужно отнять тебе пальцы, пока чернота не расползлась. Нужно понять, куда тебя пристроить. Поэтому мы идем в Гиллу Тхан.

Идти осталось недолго. Не больше нескольких дней. На севере бледным призраком выросли скалы Зубов Аммат. Скоро они станут глаже, ниже, и тогда на уступах, спускаясь террасами к воде, вырастет город. «Вот я и дома», – думал маг, но ничего не чувствовал. Слишком давно он покинул эти края.

А здесь все осталось по-прежнему. Небо в середине лета такое же густое и синее, как море у белых скал. Вдоль дороги выстроились стройные сосны, и даже запах… ветер пах солью, известняком и хвоей.

– Кажется, ты меня пристроишь быстрее, чем рассчитывал, – вдруг сказал Надж.

И в самом деле: после Алида колдовское чутье временами подводило мага, они заслышали топот копыт, а оно все молчало. Не меньше дюжины всадников. Да нет… Больше. Много больше.

– С дороги! – рявкнул маг.

Из-за поворота, который путники прошли четверть звона назад, показался отряд: с длинными пиками, в тусклых латах и коже поверх шелка. Черного, как у Братьев? Золотого, серого, как у советников? Верховный щурился, тщетно пытаясь определить цвета. Кольцо Первого нагрелось, когда он собрал всю невеликую силу, что осталась.

Юноша обнажил меч, хотя сам понимал, как мало от него проку.

– Держись за спиной, – посоветовал маг.

Когда расстояние меж ними сократилось, дюжина всадников отделилась от отряда, взяв копья наперевес. Самер заметил, что лучники в строю изготовились и наложили стрелы, но еще не натянули луки. Их что, намерены взять живыми?

Всадники остановились всего в десятке локтей. Предводитель, чернобородый богатырь, поднял кверху кулак, буравя путников взглядом, и тотчас пики, нацеленные магу в грудь, взмыли в небо.

– Сай? – недоверчиво проговорил воин. – Будь я проклят! Самер сар-Алай, его мудрейшество Верховный маг!

Шариз. Двадцать лет назад он уже был не по годам крупным, а теперь еще больше вырос, раздался в плечах и отрастил курчавую бороду. А нос под стрелкой шлема сломан… Но голос Шариза! Точь-в-точь как во время Зова.

Кто он теперь, друг или враг – теперь, когда советники захватили столицу?

Брат не забивал голову такими пустяками. Он спрыгнул с коня и заключил чародея в медвежьи объятия, огрел по спине, хохоча и неся обычную для встреч околесицу:

– Двадцать лет… Боги, Сай, ты представляешь? Двадцать лет! На кой тебе коса, старый нытик? Или у вас, у магов, так принято?

Всадники спешивались, кругом звучали голоса, ржали кони, краем уха Первый услышал команду к привалу.

– И что за бес тебя здесь носит? Закатные змеи только вчера сожгли три поселка вдоль берега. Приплыли, учинили резню, и поминай как звали! Ты вообще знаешь, что все полыхает или так, вышел на прогулку?

Боги, какое счастье оказаться в окружении сотни воинов, которые будут охранять тебя, а не убивать! Он к такому не привык, мысли сами собой неслись вскачь. Дар будет восстанавливаться добрую луну. Нужно найти гонца. Или почтовых голубей. В столице должны узнать, что царь в безопасности.

Можно ли верить брату? Кому станет служить род Алаев? Самер обернулся к Шаризу, но все вопросы застряли у него в глотке.

«Пять-семь дней, – сказал он себе. – Потерпи горсть дней, и Алаи сами покажут лицо».

24

Северные ворота столицы, 7-е месяца Мисор

После шести суток беспробудного пьянства он едва волочил ноги, но все же оглядывался по сторонам. Огонь славно прошелся по северным кварталам. Черная блестящая копоть покрыла то, что осталось от зданий. Когда он вошел в город с потоком путников, Зевах первым делом завидел жрецов: слуги Шеххана переходили от дома к дому, задабривали бога смерти и пели для мертвецов, похороненных под развалинами.

Воздух смердел гарью, и чародей закашлялся. Где-то в руинах заскулила собака. Даже небо над пожарищем стало грязно-серым, как будто копоть и пыль поднялись вверх и замарали воздух.

…А в это время ментор Энтемо облачался к ритуалу. Девушка тихонько плакала в подвале, а зубы пророка вцепились в ткань подушки…

Зевах почти забыл джамайский пожар двадцатилетней давности. Еще ребенок, тот день он провел взаперти за крепкими стенами родовой усадьбы. Отец велел закрыть все ставни, а щели заткнуть плотной тканью, но запах дыма все равно проник в дом.

«Ведь это все из-за меня, да? Из-за всех нас». Что-то произошло в столице, отчего ментор созвал учеников. Смешно, какая может быть связь? Мало ли пожаров случается? Только столица превращалась в пекло раз пять. Да, именно так скажет иноземец и покачает круглой головой.

Зевах давно перестал ему верить.

Стражники негромко переговаривались и порой подгоняли людской поток. Жрецы пели, а ручные тележки поскрипывали. В остальном на развалины опустилась тишина: путники подавленно молчали, спеша поскорей пройти сгоревшие кварталы. Стоял адский зной, но чародей почти не чувствовал жары. Ему вдруг захотелось уйти отсюда и отыскать дом, где родился Худ. Приволочь во двор огромный камень, настоящую глыбу. Пусть хоть она послужит памятником.

Что это там маячит, башни Круга? Видно, пожар расчистил горизонт.

Если присмотреться, отсюда можно разглядеть его триумфальное возвращение домой. Кто знает, он мог бы стать хранителем Джамайи или всех земель до самой Табры… Луну назад эта мысль заставила бы сердце биться чаще, но сейчас Зевах никак не мог сосредоточиться. Он устал: от черных, похожих на мумии тел, от Великого Открытия, а более всего – от шепота на самом краю сознания.

От пепла слюна стала горькой, и Зевах сплюнул. Он бы вовсе не трезвел, если б мог.

…Пальцы пророка сжимались и разжимались, царапая грубые простыни. В столице закат залил кирпичные башни, но здесь, на востоке, уже настали сумерки…

Когда тень обители протянулась на полгорода и накрыла Зеваха, он понял, что ему не нужно возвращаться. О чем бы он ни подумал, перед глазами стоят лица, только лица, обтянутые тонкой кожей. И шепот в ушах. Проклятье, хоть бы он наконец смолк!..

– Сюда, святой брат! Если пойдешь дальше, тебя убьют.

То была старая женщина, быть может, даже из благородных. В приоткрытой калитке Зевах только и разглядел, что лицо, покрытое слоем пудры, как штукатуркой. До чего же довели его голоса! Такой шумный, на подходах к обители город вымер. За четверть звона чародей не встретил ни души, но даже не заметил, как обезлюдели улицы.

– Скорей же! Вот-вот будет конный разъезд!

Старуха протянула к нему дрожащую руку, как раз когда вдали послышался стук копыт.

– Святой брат?..

Он колебался всего мгновение. Калитка захлопнулась, и Зевах прислонился к ней спиной.

– Что происходит? Чей разъезд?

– Безумие, святой брат. Это просто безумие…

И в самом деле дворянка: старуха была едва одета, видно пожар застал ее в постели, но в голосе по-прежнему звучали надменные нотки. Женщина качала головой и хмурилась, словно забыла, кто она и что здесь делает.

– После убийства царя… в тот день все будто сошли с ума. Они оттаскивали тела. Так много тел!.. Веришь, брат, я сама видела, что некоторые дышали. Но их сбрасывали в ямы к мертвецам, хватали грубыми железными руками.

Зевах похолодел. Старуха бормотала о безумии, но, похоже, сама тронулась умом.

– Что произошло? – Чародей взял ее за плечи. Только она его не слышала.

– …сперва озверевшая толпа, они лезли на стены, тащили лестницы. А после, когда маги устали, на площадь вышло войско. Кровь на камнях. И мои мальчики все еще там. Теперь им некуда вернуться, ведь дом сожгли!

Зевах не понял, были мальчики магами, солдатами или просто дурачками, которых погнали на убой, но это и не важно. Царя убили. Вот что происходит! Для верности он хорошенько встряхнул старуху.

– Площадь перед обителью. Что там?

С тем же успехом он мог взывать к глухой.

– Они приходили к отцу, святой брат. Каждый день, веришь? Даже когда он перестал их узнавать. – Яйца Шеххана, как же от нее отделаться? Старуха тем временем вцепилась ему в рукав. – Они не поняли приказа, не могли согласиться! Просто они… просто пошли за остальными, понимаешь? Что бы ты сделал на их месте?

Солдаты, а не маги. Спросить, кто правит в городе? А какой толк? Да и никто не правит: в самом сердце столицы льется кровь, а на окраинах живут по привычке: стражники караулят ворота, жрецы отпевают тела, как будто это имеет значение.

И обитель в осаде… Тихий, замкнутый дворик. Как же отсюда бежать? И куда?

– Что же ты, брат? – Старуха покачала головой и крепче сжала пальцы. – Разве ты не проведешь…

Избегая ее взгляда, чародей лихорадочно искал пути к отступлению. Тут-то его настиг Зов ментора…

…и Зено вскрикнула, когда вместо подушки до крови закусила губы.

Она чувствовала их всех, полсотни колдунов.

Селкат, уродливый больной толстяк. Он убивает ради силы – и ради удовольствия.

Азра́хас из Гиллу Тхан. Если кто-нибудь пронюхает, что он сделал, его повесят. А может, четвертуют.

Все полсотни. Она их слышала.

В действительности Зено не знала, где она и что с ней. Всякое чувство времени кануло в бездну, оставалось гадать, ночь теперь или день. Она словно шла по гладкому туннелю, и под ногами горели созвездия, а над головой плясало пламя. Черным-черно. И пусто. Разве что болотные журавли курлычут вдали – точь-в-точь, как в храме.

…Кава́д из столичных предместий. Этот шпионит за торговцами, что проезжают почтовую станцию, и обо всем докладывает… По правде, Кавад и сам не знает, кому служит тот тип.

Колдунья Би́на родилась в районе гаваней. И дня не проходит, чтобы собратья не напомнили ей об этом. Даже сейчас она шепчет молитву Великой Матери…

Зено хотелось не знать всего этого, не слышать, но знание само толклось в грудь. «Просто один из снов. Как в ночь, когда храм рухнул». Она пыталась проснуться – и не могла. Пальцы сжимались и разжимались, царапая грубые простыни, но не так-то просто вырваться из темноты.

Азрай! Воин рядом, вчера они остановились в крестьянском домике в дне пути от Табры. Но Аз не мог войти за ней в бездну, взять за руку и провести через тьму.

…А вот Наха́та, дворянка с юга. Каждый день ее голова раскалывается, и боль заставляет ее сотворить что-то ужасное, а потом она плачет и проклинает себя. Она решила, что отравится в первый день месяца Тах, но сила бурлит в ней, и госпожа почти научилась ею пользоваться.

– Пусти!

Зено вздрогнула, услышав вопль. На миг шепот Прекрасного смолк, а потом пророк увидела ее. Ментор Энтемо склонился над девушкой, привязанной к грубому столу.

Кожа посланницы покрылась мурашками. Это в бездне-то? Кожа? Есть ли у нее вообще кожа?

Но бездна рассыпалась ломким крошевом. Сперва исчезли созвездия, затем запахло сырой пылью и камнем. То был низкий зал старой харчевни, недалеко от обители, и все полсотни колдунов собрались, чтобы встать в Кольцо и обрести силу. Резервуары, в которых копится мощь… Осадные орудия, семь тысяч Черных Братьев… Зачем это, ведь нагади высаживаются на побережье? Ксад, которому она так верила, уже знает. Тогда зачем?.. И Зено обругала себя: затем, что ни к чему тратить войско, если с Братьями покончит колдовство. Для того их и готовили, мятежных магов, чтобы в нужный день повести на заклание и подготовить все к прибытию флота.

«Откуда я это знаю? Не хочу, не хочу, не хочу!..»

Однако тьма уже раскололась, и из разлома ползли тени, извиваясь, словно черви.

Ментор достал иглу в добрую ладонь длиной, а колдуны между тем взялись за руки. Обряд даже не начался, но воздух трещал от силы: стал плотным, краем глаза Зено видела, что тот поблескивает, как обсидиан. Она двинулась к столу, и воздух с шорохом пошел трещинами.

«Небесные владыки! Где я?»

Единственный вопрос, на который Зено не знала ответа. Куда ни обращался ее взгляд, предметы и люди принимались говорить.

…Лет пять назад здесь держали притон, крупнейший в столице.

Кругленький ментор едва помнил мать, она умерла от морового поветрия.

Игла отняла сто пятьдесят шесть жизней, а используют ее для…

Прекрасный перешел на визг, а после захныкал на дюжину ладов. Ментор вдруг завел песнь неожиданно высоким красивым голосом. От его пения внутри Зено корчилось нечто безымянное, безъязыкое. Она сообразила, что вопящий комок и есть ее бог.

– Темерас! Деманес! Каи тон илайо! – возгласил Энтемо и всадил иглу в ладонь пленницы.

Ледяной ветер толкнул Зено в грудь.

Она кричала, но крик ее был беззвучен. Бежала, но напитанный силой воздух стал патокой. Остановить!.. Время ползло, как воск по горячему боку свечи.

В Царство она приехала почти отрицателем. Оттого и потрясла ее Ночь Темераса, что она не верила. Луну назад Зено впервые узнала, что в мире есть нечто кроме человеческой магии, но и это разве назовешь верой? Просто детские пугала вдруг обрели жизнь.

То было иное: она поняла, что каждая байка, и проповедь, и смерть во славу – мнут бога, как гончар глину. Сто пятьдесят шесть жизней отняли с его именем на устах – и это лишь одна игла. Есть еще три: в Табре, на южном побережье и…

Остановить!

Пол мялся под ее стопами, образуя бугры и складки, но даже столетие когда-нибудь кончается. Зено прошла эту дюжину шагов.

Тщетно она хватала пустоту, процеживая пальцами плоть земляка.

Меж двух миров Зено остановилась. Проглоченные богом души уже не выли – мычали по-звериному.

…Вот только что, в соседнем квартале, испустила последний вздох купчиха. Ее глаза открыты и смотрят в потолок. На рассвете ее найдет единственный сын и наследник.

Этот зал знавал смех, и огни, и сотни голосов. Здесь заключались сделки, а деньги кочевали из кармана в карман…

«Владыки!» – взмолилась Зено. Потом она поняла, что звать бессмысленно. Сильнейший из богов сейчас пребывал внутри нее. На миг она испытала нечто сродни сочувствию. Быть может, во всем мире она одна не благоговела и не пыталась использовать силу Темераса. Что, если Азрай прав, и она в самом деле пророк, если чувствует не страх, а жалость?

Кто-то должен остановить ученого!

Но кто из них? Взгляд ее наткнулся на богатого сынка, которого пощадил сын лекаря.

Голоса сводили Зеваха с ума. Даже свет стал тусклым, словно проходил через занавесь. Как терпят остальные? Они должны слышать! Или нет? Они не были правой рукой ментора, не принимали силу так часто…

Вокруг ученого медленно разгорался нимб цветом, как сердце прогоревшего костра.

Зачем, зачем он сюда пришел? Ведь он же ненавидит ментора! Собратьям должно помочь, так говорил иноземец. Нуждаюсь в великой силе, чтобы прорвать осаду. Он должен был понять, что это значит!

«Ну же, ты давно насмотрелся на мертвецов! – убеждал он себя. – Но шепот, шепот… И эта смерть не такая. Что я здесь забыл? – Голоса вздымались и опадали, как холодный прибой. – Я ненавижу его! А еще больше я его боюсь».

Мысли Зеваха путались. Он с ужасом отметил, что светится – как и другие колдуны в Кольце. Ментор раскинул руки: сперва пришли в движение плечи, затем кисти, а после чародей увидел мерцающую иглу. Та осталась в плоти, и воздух над ней дрожал, как над пламенем.

…Храмы пусты. Жрецы вышли на улицы, чтобы позаботиться о мертвецах. В последние дни в столице много мертвецов…

Это смертные обезобразили Прекрасного. Во всем мире пророк единственная пыталась дозваться до Темераса – того, кому посвящали оратории и приносили цветы. Во всем мире единственная испытывала к нему жалость.

Ей нужен смертный!

И тогда Зевах рванулся вперед.

Воздух зашипел, когда чародей толкнул ментора. Он отлетел далеко, но не понял, не заметил, что за удар его сразил.

Зено пыталась схватить земляка. Как будто она могла помочь! Заметив, что выбранный чародей мешкает, она обернулась.

– Скорее! – беззвучно крикнула пророк.

Когда он встал, пол ушел из-под ног. Зеваху казалось, одна его рука тяжелее другой и перетягивает вниз. Так и есть, пространство и время взбесились. На Изнанке, в утробе небес, нет ни пространства, ни времени.

Когда ментор успел обернуться? Когда вытащил клинок?

Чуть поодаль уже шла схватка – еще один Энтемо и еще один Зевах. Чародей шагнул в сторону от призрачного клинка, но в глазах рябило, и он совсем запутался. Он подкрадывается к ментору? Или отступает? Или нагади уже занес клинок?

Вместе с сыном торгаша пророк видела зал из дюжины ракурсов. Вокруг кипел бой: десяток Зевахов дрался с десятком менторов, и везде ученый побеждал. Широкий кривой клинок метил в горло. Игла вспыхивала холодным злым огнем. Вот ментор безоружен, но ему хватило одной лишь силы, чтобы раздробить ученику кости.

Везде, сколько ни мелькало теней, сын торгаша погибал, не добравшись до наставника. Лишь один исход пророк пока не увидела.

– Пленница! – беззвучно рявкнула Зено.

Она неуловимо походила на девицу, с которой все началось. Служанка, а не шлюха, но те же черты, те же волосы. Тогда Зевах не знал, как далеко зайдет. Глаза пленницы закатились – верно, лишилась сознания от страха или боли.

Он выждал, пока очередная тень пройдет мимо, и бросился сквозь вспышки и голоса.

Не сюда! Кругленький иноземец оказался неожиданно вертким, здесь клинок достанет ученика. Зевах перекатился по полу и вскочил с другой стороны стола. Рванул на себя иглу – девушка дернулась, но не очнулась. Глупец, он попытался сломать иглу, как будто то был не металл, а щепа.

На миг он испугался, что потратил единственную попытку. Время шло, а ничего не происходило. Погнутая игла, вырванная из плоти, все так же пульсировала, будто живая.

Потом ментор грузно осел на пол.

Зевах зажмурился. Ритуал действовал, а гнутая игла по-прежнему пропускала силу. Только в другом направлении, не в Кольцо, а из него, и изливала мощь одним лишь бесам ведомо, куда. Он так долго ненавидел ментора, но хватило мгновения, чтобы чужак превратился в безумного, пускающего слюни толстячка, а через звон не останется и этого. Зевах поднялся и попытался сдвинуть со стола служанку. На что она ему сдалась?

Кажется, у нее было полдюжины рук и ног, они цеплялись за все, а сама девушка оказалась тяжелой, как тюк зерна.

Согнувшись, сын торгаша поволок ее прочь.

А Зено, содрогаясь, ходила меж усыхающими телами. Война только началась, а она убила первого земляка. Или полсотни? Она ведь решила, что анхари тоже ее земляки. Верно?

Верно или нет?

Оставшееся до рассвета время, пока не проснулась, она просидела над одним телом, только над ним, глядя, как ученый из Нагады превращается в мумию, а затем в прах. Тот был простым школяром и ходил на занятия в драной рубахе. Каждый день – мимо бронзовых львов, которых Ло́йкос Фене́ти привез из Царства как трофей, Зено тоже, бывало, гладила их зеленые бока.

Тщетно она твердила себе, что ее страна – это Азрай.

(обратно)

Эпилог

Гиллу Тхан, Прибрежный тракт, 8-е месяца Мисор

Их захватили под вечер шестого дня. Конники с серебряными обручами на шлемах.

Северяне вынырнули из-за гребня холма и тут же устремились вниз, как гончие. Справа показался еще один отряд. Джен развернул гнедого, но еще четверо всадников выехали на дорогу у них за спиной.

Обложили со всех сторон. Ну точно песья свора!

Советник потянул меч из ножен, да только медлил, даже не пытался бежать. Северяне тоже не спешили, стягивая кольцо. Быть может, осторожничали, а может, им доставляло удовольствие видеть растерянность путников. Ну что он тянет? С охотником на колдунов вельможа справился в два счета.

Жалимар подождал, пока северяне приблизятся, чтобы слышали все, а затем с размаху бросил меч в пыль.

– Где ваш командир? – выкрикнул он. – Я буду с ним говорить. И мальчик ранен, ему нужна помощь.

Предводитель у северян был статный красавец, гладко выбритый, с холеным лицом аристократа. Узнал в лицо? Бес его знает, Джен и посейчас гадал, почему их не тронули. Солдаты сомкнулись вокруг. Он хотел получше рассмотреть, куда их везут, но вскоре пала ночь, поглотив и дорогу, и лес, и холмы.

«Только не еще один плен!» – думал юноша. Не теперь.

Через ползвона показались десятки костров и тень, черная даже на фоне ночного неба. Их завезли в развалины, огрызок старой сторожевой башни. Нижний этаж сохранился почти целиком, только через дыру в потолке проникал свет звезд да неразборчивый гул голосов.

Едва засовы загремели, Джен зашипел на спутника:

– Что ты задумал?

Вельможа лишь прошелестел:

– На твоем месте я бы молчал. Там трое, за дверью. Они все слышат.

Не теперь, когда он нашел, чем жить!

С советником или без, Джен твердо решил стать гафиром. Впрочем, сейчас проклятый старик меньше всего напоминал пса узурпатора. Жалимар завернулся в плащ и долго кряхтел, сопел, ворочался на земляном полу, словно ему дела нет, что вокруг встала лагерем добрая сотня воинов.

Раненое бедро пекло. Наверное, у него началась лихорадка, но Джен из чистого упрямства стал обследовать стену под дырой. Во всяком случае, пытался. Пришел в себя он на рассвете оттого, что совсем закоченел.

Кое-как Джен нашел силы пошевелиться.

Сквозь дыру сочился серый свет. Нога распухла, влажные от крови повязки туго стянули отяжелевшее бедро. Проклятье! Они промывали рану, пока у советника не кончилось вино, Джен умел накладывать повязки, да и Жалимар был волкодавом. Он знал, что делать. Но шесть дней верхом… худшее, что можно придумать с простреленной ногой.

Потом засовы застучали снова, и Джен понял, что очнулся от шума. Юноша невольно заслонил глаза рукой.

Покатые сутулые плечи. Аккуратная бородка отросла, парень не сразу его узнал. Вот сейчас советник и главный колдун вцепятся друг другу в глотки! Но Верховный не взглянул на Жалимара, вместо этого он прошел прямо к юноше и навис над ним.

– Ты тоже видел?

О да, Джен видел.

От слабости в теле и мысли стали слабыми, воспоминания приходили медленно, словно проступали из темных вод. Сперва явилась Сахра, она ссохлась и почернела, пламя текло у нее изо рта, и она указывала на Джена. Может, обвиняла, а может, насмехалась. Старуха, стражник, рыбак… не то. Это привычные кошмары, они приходят каждую ночь. Маг спрашивал о другом.

Она неуловимо походила на Сахру. Служанка, а не девочка из притона, но те же черты, те же волосы. Полсотни колдунов. Парню даже чудилось, что больше, много больше, как будто от иноземца тянутся невидимые нити, а там другие колдуны, очень далеко, и в это самое время они тоже выстроились в круг и…

– Ты видел.

Верховный прочел это в его глазах и медленно кивнул.

Юноша разлепил непослушные губы. Ему стоило труда связать мысли в слова, а слова в фразы.

– Все видели. Все, кто… кто коснулся кровавых чар. И кто силен тоже. Все сильные маги.

Чародей провел рукой по лицу. На миг он показался Джену очень старым. Потом недоверчиво спросил:

– Что за ерунда? Откуда ты можешь знать?

Это был низкий зал старой харчевни, недалеко от обители. Здесь спускали состояния и теряли жизни. Три звона они готовились к обряду, иноземец не доверял обычному Кольцу: каждый сделал крохотный надрез на руке, и кровь шипела, капая на угли в жаровне.

От слабости и жара у парня кружилась голова, но он ответил твердым голосом:

– Это вы сами… Ты. Ты это сказал! Что видишь сны, и смотрители Залов тоже. Ты рассказывал. И даже… главы обителей, – вспомнил Джен. – Даже они видят. А это было сильней всего прошлого.

Самер долго молчал. Наверное, целую минуту. «Он знает, что это правда», – понял Джен. Но он маг, а значит, ничего не принимает на веру.

– Бездна! – наконец выдохнул чародей. – Хотел бы я связаться с Лайлой.

Так свяжись! Но он, наверное, не может, иначе бы не говорил… Чужим голосом Джен произнес:

– Уже не важно. Они все равно мертвы. Все они.

– Довольно! – вдруг рассердился колдун. – Мне снилось то же, что тебе. Видения, обрывки, вот что это было. Все писанина на песке. Я поверю, когда мне принесут трупы.

Перечить Верховному магу – не самое безопасное занятие. Но Джен знал, что прав. Он мог сказать, что это видело куда больше людей, даже те, кто прежде не страдал кошмарами. Что это видели по всему Царству – он-то знал наверняка.

Но не сказал ничего. Его доводы – лишь дурные сны и горячка.

– Что это было? – Джен не понял, говорит маг с ним или с самим собой. – Несколько дюжин отщепенцев, так? Они встали в Кольцо. Какой-то ритуал?

Джен кивнул.

– И что же, твой убийца взбунтовался против учителя?

Джен кивнул.

– Он вытворил то же, что и я, если хочешь знать. Только я два часа ломал голову, а ублюдок с ходу догадался. И жертва…

О да, девушка. Смешно, советник оказался по-своему прав: кто знает, как там с дюжинами, а уж она не выжила бы, не пощади он тогда убийцу. Слова не лезли через глотку, и Джен на всякий случай кивнул еще раз. Верховный вспылил:

– Ну хватит! Мне нужны ответы, парень. Ответы, а не твои кивки.

Он очень хотел казаться грозным, но в темных, как смола, глазах Джен увидел страх и еще растерянность.

– Они все равно мертвы, – повторил юноша. – Все. Ты видел то же, что и я.

Маг напрягся.

– Пока что я видел необычно подробный кошмар.

Убеждать его не осталось ни сил, ни желания.

– Но был и кто-то еще. Другой, – не отставал Самер. – Еще, кроме твоего Зеваха. Как… – Он умолк на полуслове, точно от пощечины. – Что значит все?

Джен думал, что тот опять примется спорить, но вместо этого маг вдруг закрыл лицо руками. Так могла поступить Сахра или Налиска, но не он, не самый могучий колдун поколения. Джену стало по-настоящему жутко. В углу зашевелился советник, о котором юноша успел забыть.

Когда маг отнял руки, лицо его было бело, как мрамор, и так же неподвижно.

– Все логично. Все верно… – тихо говорил он. – Все, кто… замарался, впустил в себя пустоту. А пустота… повернулась во сне и прихлопнула вшей, кто на ней кормился. Именра говорила, в Круге их сотни.

– А ты не много ли… – советник подал голос, но чародей тут же его оборвал:

– Молчи! Не много вообразил? Весь Круг… обители, библиотеки – все создали против иноземцев. А теперь не горсть, не дюжина… сотни магов. Они все мертвы, понимаешь ты, все!

– Ты уже потерял их, – советник тяжело поднялся на ноги. – В тот миг, как они переметнулись к нагади.

– Кто-то сделал это из отчаяния. Или ошибался… – На Самера было страшно смотреть. – Еще вчера это был раскол.

– Они отдались Нагаде!

– А теперь Круг и Царство беззащитны, – продолжил за ним маг. – Не против Города, а против всех! Кто погиб в стычках, кто в резне, которую мы сами устроили… последние верные рассеяны. А теперь еще сотни мертвы. Это конец. Конец! Теперь любой…

Он хотел еще что-то сказать, но их прервал скрип рассохшейся двери.

– Так-то ты допрашиваешь пленников? А я был о тебе лучшего мнения.

Как назло, из-за Верховного Джен не видел, кого там принесло. Отличные сапоги из оленьей кожи – это он разглядел хорошо. Изрядно запачканные, с налипшими травинками.

Губы Самера побелели.

– Я позову тебя, когда сочту нужным!

Маг обернулся, но лучше оттого не стало. Джен видел, как советник подслеповато всматривается в нового тюремщика.

– А я теперь свободный человек, Сай, – голос зазвучал по-другому. – Иду, куда хочу.

В комнате повисло молчание. За стенами, в лагере, заржала лошадь.

– Прости мальца, что не отдал тебе должное, – советник встал на колени. Верно, решил отвлечь внимание на себя. – Он ранен и…

– Жалимар, – звонкий голос отдавался меж стен, заполнил всю разрушенную башню, – от тебя я тоже ждал другого. Я бы понял, явись ты с войском. А так что? Что ты можешь один? Зачем пожаловал?

С этого мига они говорили только о царствах. А еще о мечах, галерах и иноземцах.

Джену стоило вслушаться, определенно стоило. Но парень понял вдруг, что зверски замерз, так сильно, что ему уже все равно. Лихорадка брала свое. Треклятая рана!.. Повязка, точно раскаленный обруч, стянула ее слишком туго. Никому не было до него дела – и, пожалуй, оно и к лучшему.

Что он еще помнил – это руку у себя на лбу.

– Э, братец… Да ты совсем горишь.

Глаза у юноши оказались чистыми и голубыми, как полевые цветы. А вот побриться ему стоило. Щетина на подбородке и над верхней губой пробивалась неровными клочками.

– Сай поставит тебя на ноги, – говорил он. – Ты не смотри на грозный вид, у него доброе сердце, правда! Просто он вечно помнит обо мне, о семье и еще о тысячах болванов в рясах. У меня бы голова распухла… но тебя он вылечит, вот увидишь!

Я гафир, хотел сказать Джен. Да этот юнец… не старше его самого. Мальчик с любопытством ребенка прикоснулся к повязке: осторожно, совсем легко, но бедро все равно прострелила боль.

– Владыка!.. – выдохнул Джен. Он догадался, кто перед ним. Не знал, как это возможно, но способность удивляться он утратил давно, целую вечность назад.

– Ну-ну, – юнец лишь покачал головой. – Какой я владыка? Брось. Все рухнуло, я просто парень, на которого хотят напялить маску. Или четвертовать.

Легко ему говорить! Царь Царей, как ни в чем не бывало, плюхнулся рядом. Привалился к стене спиной.

– Ианад. Надж, если по-простому.

«Я должен…» Но лучезарный ждал ответа.

– Джен. Дженнах Ишан, – сын лекаря почувствовал, что краснеет. «Сейчас он спросит, где я родился. И из какого рода».

– Вот и славно. Вот и хорошо! Веришь, я даже немного понимаю: мне было проще, но даже я знаю, каково это.

Владыка продемонстрировал перевязанную руку, на которой недоставало двух пальцев. На чистой повязке выступило пятнышко крови.

– Вот увидишь, он все сделает в лучшем виде. Подожди только, они закончат и сразу вспомнят о нас как пить дать.

Джен обратил взгляд к двум вельможам. Щеки мага пошли красными пятнами. Жалимар между тем говорил:

– …и я нисколько тебя не виню. Ты сделал все, что мог.

– Как будто мне нужно одобрение!

– Одобрение нет, а мои люди… ну да я сказал, что предлагаю.

– Зачем? В одном я с мальчиком согласен…

Царь Царей подался вперед:

– Как это у них выходит? Слышал? Обсуждают меня, как мерина… А я сижу тут и жду своей участи.

– За месяц я четырежды бывал в плену, – Джен пожал плечами. – Проклинал себя на все корки.

– О, не ты один! – Владыка красноречиво скривился. – Я думаю, мы поладим, Джен. И ты мне все расскажешь. Про все четыре плена!

Парень не нашелся с ответом. А владыка в нем и не нуждался.

– Нет, ты послушай, куда забрели!

– …как с нами жить? – Верховный отрывисто хохотнул. – Ты смеешься? Только слепец не заметил: Царство уничтожено, – он дождался кивка советника и тогда продолжил: – Видишь? Ты тоже понимаешь. Маги и смертные, Круг и отщепенцы… да мы сами разорвали Царство изнутри. Конец. Круг скончался, столица в осаде. Даже если отщепенцы и в самом деле мертвы, все до единого… Бездна, какая разница! Нагада уже взяла побережье. И мы понятия не имеем, что на других границах. Может, там еще хуже?

Сердце Джена гулко стучало.

– Может, – медленно кивнул советник.

– Тогда чего ты хочешь? Зачем? – Ничего не понимая, маг покачал головой.

– Я смотрю иначе, Самер Алай, – вельможа почти шептал, но оттого северное имя лишь стало весомее. – У нас есть царь, Верховный, какие-никакие мечи и я. И Гиллу Тхан. К бесам границы! Гиллу Тхан мы уж как-нибудь защитим. Здесь будет новое Царство, а черви пусть сожрут труп старого.

Он сказал и впился в собеседника взглядом. Верховный тряхнул головой. Набрал в грудь воздуха.

– Я согласен! – Джен вздрогнул от голоса царя. Пока чародей не успел опомниться, тот встал и громко повторил: – Согласен. Если полезу в столицу, и погибнут тысячи… Я согласен, вы поняли?

Лицо Верховного застыло, как каменная маска. Он моргнул, соображая, что это значит для него, для Круга, для всех магов. Советник, впрочем, перестал замечать Первого, теперь он глядел только на владыку. Ну точно удав.

– Тогда выйди и скажи об этом войску, – тихо произнес он.

Треклятая рана! Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота, и еще юноша трясся от холода. Мир медленно, но верно вертелся, когда парень услышал:

– Что, Джен? Как думаешь?

Царь зачем-то протягивал руку. Джен ничего не думал и уже не знал, о чем тот спрашивает, но потянулся, из последних сил ухватился за протянутую ладонь.

– Все верно, хватит тут сидеть. И не забудь! Ты обещал все рассказать. Так и знай, я никогда не прощу, ес…

Провал в памяти. Владыка что-то выговаривает Верховному.

– …в мой шатер! Если не больше пары минут… Да он умирает, ты что, не видишь?! – сердитый голос проник сквозь пелену. – Только пару минут… все, я решил!

Маг стоял в стороне, а советник почти взвалил юношу на себя. «Чтобы владыка вышел к воинам, вот что ему надо. – От всего тела осталась пульсирующая рана, быть может, это она и говорила, это кровь стучала ему в висках: – Только того и нужно. Чтобы владыка вышел к воинам».

Дым костров. Лысый холм. Первые лучи солнца позолотили старую кладку. Солдаты собрались в кучу у походной кухни, и с появлением лучезарного все обернулись.

Джен не слышал, что говорил царь. Он закрыл глаза – все равно то и дело проваливался в забытье. Потом раздались голоса рожков и грохот мечей о щиты.

Воины топали ногами. Стучали древками копий в землю, пока в сумятице не родился ритм, и тогда гвалт слился в клич.

– Абъ-Яз! Абъ-Яз! – ревели воины и топали, стучали, громыхали, вздымая к небу клинки. – АБЪЯЗ!

Джен понимал их радость: они узнали, за что теперь сражаться и ради чего жить. Простые деревенские парни, они еще не знали, чем все заканчивается. В их кличе Джену слышалась одно. Война! – гудела под ногами земля. Война! – пели рожки.

Война.

(обратно) (обратно)

Всеволод Алферов Мгла над миром

История первая Нечто мертвое

Ненависть – нечто мертвое.

Кто из вас хотел бы стать склепом?

Джебран Халиль Джебран

1

К суду и казни его вывели минута в минуту. Гонг в храме владыки времени как раз заговорил, возвещая полдень, когда пленника вытолкнули навстречу солнцу – и смерти. «Могли бы и припоздать с судилищем», – подумал Аджт.

День выдался ясным и звонким, как всегда бывает после сезона дождей. В Священном Круге, где обитель вершит правосудие и провожает на костер усопших, собрались две или три дюжины зевак. Некоторые скучали, иные прятали взгляд, прочие же смотрели с неприкрытой ненавистью. Поначалу чародей оглядывался, интересуясь, кто как себя ведет. Не каждому дано увидеть свой последний час. Впрочем, он быстро потерял интерес и к этому.

Над столичной обителью бесновалась стая воронья. Их пронзительный гомон мешался с гулом большого города – со своего места маг едва слышал приговор. Судья прилежно раскрывал рот, вот только вместо слов до чародея долетал лишь вороний грай.

«Могло быть хуже, – сказал себе Аджит. – Могло быть куда хуже… Выпрямись! Магу не пристало встречать испытания вот так».

И чародей расправил плечи и улыбнулся.

* * *

Одиночество…

Волны ветра

в полынной горечи степных трав.

Каллиграфическая кисть скользила по бумаге легко и привычно. Аджит на мгновение задумался и приписал снизу:

Здравствуй, подруга-тоска…

Петелька в слове «тоска» получилась слишком жирной. Придворные каллиграфы, пишущие так, что в вязи букв проглядывали львы и лебеди, антилопы и горные бараны, – изругали бы Аджита в пух и прах. Пусть их. Ему не нравилось новое поветрие: не то писать, не то рисовать. Должно быть, до восстания узурпатор был последним деревенщиной, раз его придворные выводят стихи в картинках.

Аджит поморщился и отложил кисть.

«Дыхание Бездны! О чем я думаю? Как будто, это двор виноват, что я жду и битый час пытаюсь унять дрожь в руках!»

За окном закат раскрасил белый камень стен в два цвета: старой позолоты и темной крови. Бронзовый гонг в храме Атáмы возвещал восьмой час, и чайки в гавани вторили ему резкими криками.

«Он обещал, что освободится к восьмому звону… Интересно, как там предыдущая встреча? В каком он настроении? Зол или добродушен?»

Поймав себя на малодушном гадании, чародей разозлился еще больше. «Какая разница, если он знает, зачем я просил меня принять? Я не видел сестру пять лун. Он не должен, не может мне отказать!»

Ждать осталось ползвона, от силы. Чародей встал из-за стола и прошелся по комнате. Остановился перед потемневшим серебряным зеркалом, в который раз проверяя, достойно ли выглядит. Но, как ни прихорашивайся, худое усталое лицо не станет менее худым и усталым, а непослушные темные волосы – менее своенравными. Маг забрал их в хвост и связал черной лентой.

Недовольный отражением, Аджит вернулся за стол. Обмакнул кисть в баночку с тушью и закончил стихотворение:

…впрочем, ты всегда молчишь мне в ответ.

Покои Газвáна сар-Махда, Первого-в-Круге и Верховного мага, располагались в самой старой части обители. За сотни лет обитель чародеев расширяли и перестраивали, большей мешанины стилей было не сыскать во всей столице. А уж по числу безвкусных и аляповатых зданий та, несомненно, дала бы фору любому городу в Царстве.

Первые постройки Круга возвели сразу после Завоевания – сложенные из гладкого белого камня, они были простыми и надежными, как клинок наемника. Потом, когда обители начали открывать по всей стране, красота уже никого не заботила. Квадратные кирпичные башни не отличались от тех, что торчали в порту или вгрызались в Старый город со стороны Дороги Царей… На Южный базар столичная крепость Круга смотрела резными ликами, на Храмовый остров – увитой плющом мраморной стеной, а на колоннаду Пяти Царей – и вовсе ажурными башенками, покрытыми каменным кружевом.

Попав сюда еще ребенком, Аджит в первый же день заблудился. Сейчас он опасался лишь встречи с собратьями, которым пришлось бы объяснять, зачем он так спешит к Верховному.

Двойные створки с резьбой… зачем резьба там, где никто не задержится, чтобы поглазеть? Аджит постучался, хотя и знал: Верховный почуял его приближение, еще пока молодой маг взбирался по лестнице.

Внутри было пусто и аскетично – как и всегда. Как если бы Первый-в-Круге только вселился в покои и подводы с мебелью, коврами и утварью ожидали разгрузки.

– Как всегда, пылкий и недовольный, – не отрываясь от бумаг, проворчал Верховный. – Подожди немного. Садись.

Он неопределенно махнул рукой. Очень некстати: колдовской огонек выхватывал лишь тяжелый стол и старого мага, прочая мебель словно попряталась в тенях по углам. Наконец глава Круга поднял взгляд на посетителя.

– Ну что… – Его тон не сулил ничего хорошего. – Не стану спрашивать, зачем ты пришел. И не стану врать, что рад. Для начала мне нужно знать, что это в самом деле безопасно.

– Рад завтра уедет в провинцию, мудрый! – взволнованно начал маг. – К двоюродному брату. Говорят, тот тяжело болен. Он заберет большую часть челяди, сестра и племянник останутся с горстью слуг. Будет легко передать весть и встретиться с ними. Никто не заметит!

Верховный усмехнулся. На его неправильном, подходящем скорей наемнику, чем чародею, лице ухмылка получилась жесткой, если не жестокой.

– Вот меня всегда забавляло: ты что, следишь за ней? Как выгадываешь дни, чтобы пообщаться с семьей?

– Не совсем. Я просто… я проверяю, как живет сестра. Иногда расспрашиваю о жизни двора.

– Хвала богам, что «не совсем», – фыркнул Газван. – Иначе прибегал бы раз в неделю.

Аджит пропустил замечание мимо ушей. Он был в Круге восемнадцать лет, и если Верховный хорошо изучил бывшего ученика, то и Аджит неплохо знал Верховного. Крепко сбитый, грубоватый, даже слишком хорошо сохранившийся для шестого десятка, он казался вышедшим на покой солдатом. Должно быть, потому он и нашел общий язык с Царем Царей. Однако за непроницаемым лицом скрывался непростой человек. Все же в первую очередь человек, а уж затем –Первый-в-Круге.

– Вот что, мальчик… – Верховный побарабанил по столу пальцами. – Мне эта история не нравится. Я понимаю, ты хочешь сохранить связь с семьей… Понимаю, твой зять из этих, из ревнителей. Ну, которые ненавидят магов… Но ты уж придумай что-нибудь, чтобы не прибегать каждый раз, как понадобится запрещенная магия. В конце концов! Если Раид ублюдок и выбросит твою сестру на улицу, как узнает, что у нее есть брат… за каким бесом он ей вообще дался?

Чародей вздохнул.

– Раид не ублюдок, – досадливо пояснил Аджит. – Он любит Илайю и Сахра. Просто он… ревнитель. Это вы верно говорите.

– Значит, придумай что другое, без запрещенных чар! – повысил голос Газван. – Развели придворную игру на пустом месте! Вы еще наймите шпионов и травите свидетелей. – Маг покачал головой. – Мне надоело покрывать тебя перед Кругом.

– Но я сполна расплатился за…

– О да, мне не в чем тебя винить, – перебил молодого чародея Верховный. – Но дело, видишь ли, не в торговле. Каждый раз, как я даю тебе фальшивые и сверхважные поручения, я подставляю себя. Подставляю Круг. Если это сборище крикунов лишится меня, Царь Царей скормит вас всех собакам. В этой стране нас не очень-то любят, не забыл?

– Мы пытались, мудрый… – начал Аджит, но Газван снова не дал ему договорить:

– Бездна, значит, пытайтесь еще! Ты пробираешься к ней, как вор. Хочешь, чтобы твой зять подумал, будто в его постели гостит другой?

В кабинете повисла такая тишина, что было слышно ровное шипение колдовского огня – и грай священных ворон в храме Джахата за каналом. Наконец Первый-в-Круге заключил:

– Это последний раз, когда я играю в твои игры. Думай.

Старый маг вперил в Аджита тяжелый взгляд, словно ожидая незамедлительного ответа. Молодые вельможи, которые поддерживали узурпатора и кричали, что маги – бесовское отродье и теперь-то Царь Царей с ними покончит, быстро скисали под этим взглядом. Да что там, даже узурпатор чувствовал себя неуютно, иначе посадил бы в столичной обители своего человека, насадив голову Газвана на пику.

Под этим взглядом спорить было бессмысленно. Под ним и сидеть-то было бессмысленно, раздражая Верховного лишние мгновения.

– Я подумаю, – кивнул Аджит, поднимаясь со стула. – Благодарю… за помощь. Пусть ваш день будет счастливым, мудрый!

Он постарался, чтобы ритуальная фраза не звучала, как проклятие.

Их разлучили, когда Аджиту было десять, а сестра аккурат отпраздновала двенадцатое лето. Все началось с того, что мальчик разозлился на Илайю и сжег игрушку, из-за которой они повздорили. Оглядываясь назад, чародей понимал: хорошо, что не досталось ей самой! Мальчик попросту не знал, насколько опасен – и даже хорошо, что не знал, иначе ужас вызвал бы еще больший выброс силы.

В те годы в Царстве правили маги, но не любили их и тогда. Жрецы посматривали на чародеев с неодобрением, а бродячие проповедники все поминали, как маги древности скормили святого мученика не то собакам, не то волкам… никто толком не мог сказать, кому именно. Но потом война на востоке принесла восстание, а следом пришли засуха и голод, и тогда эту историю уже слышали все. А главное – глухо ворчали о чародее, который в ту пору носил золотую маску Царя Царей.

Впрочем, все это произошло, когда Аджит уже учился в Круге. А когда им было лишь десять и двенадцать, Аджит с Илайей знали только то, что говорил отец: колдуны искажают замысел богов и противны небесам, ложатся с духами царства теней и вообще – до Завоевания мир был честнее и чище, виной же порче, известно, маги.

Неудивительно, что проклятые головешки они зарыли в саду, а отец так ничего и не узнал. Однако чем дальше, тем сложнее становилось: вокруг Аджита вспыхивали и прогорали свечи, одежда на нем тлела, стоило ему разволноваться, а один раз Илайе пришлось сделать вид, что она опрокинула в постель жаровню… Скрывать все до бесконечности Аджит не мог даже с помощью сестры. Настал день, когда правда всплыла, и той же ночью отец привел незнакомого старика и велел забирать сына, и чтобы к утру не осталось духу «проклятого ублюдка».

Мальчик смутно помнил расставание. Кажется, Илайя плакала, а лицо ночного гостя и вовсе стерлось из памяти. Запомнилась крепкая шершавая ладонь и запах сточных канав на пути к обители. В следующий раз чародей увидел сестру, когда та превратилась в хрупкую изящную девушку. Он узнал, что в ту ночь отец раздобыл труп скончавшегося от хвори мальчика, а наутро тело умащивали смолой кáммы, чтобы отдать последнему костру.

Так Аджит Рахáд выяснил, что давно мертв и десять лет как сидит подле Солнечного Владыки на полях Иáру.

– Вообще-то Сах не такой уж и бойкий. Любит всякие истории, может часами их слушать. Раид нанял одного писаря… он много путешествовал со свитой старого царя. Старик учит Сахира грамоте, языкам и истории.

Они сидели на выходящей в сад террасе. Солнце над столицей подбиралось к зениту, но летняя жара уже навалилась на город, придавив тяжелым влажным брюхом. Над клумбами струился острый аромат пряностей и заморских цветов.

– Хорошо, что мальчика не заставляют махать мечом, – согласился Аджит.

– Не заставляют, – кивнула Илайя. – А вообще он спокойный. Любознательный.

Словно опровергая сказанное, Сахир сновал меж кустов, не обращая внимания на взрослых. Следом за ним, то отставая от мальчишки, то нагоняя его, носился поджарый охотничий пес. Сперва чародей вздрогнул, когда зверюга нагнала племянника и, прыгнув на плечи, повалила наземь. Однако пару мгновений спустя катавшийся по земле клубок со смехом распался.

– Бес в Сахе души не чает, – сказала сестра. – Не бойся, они играют.

Аджит понимал, что им нужно обсудить, как встречаться впредь, – но слова не шли на язык. Их встречи были столь нечасты, что стали подобны редкому и дорогому вину: сколько ни смакуй на языке, чаша закончится скорее раньше, чем позже, оставив лишь бледное воспоминание. Он ценил каждое отпущенное мгновение, не желая тратить их на неприятные разговоры. Быть может, если бы жизнь в обители была не так однообразна, воспоминания об этих встречах вызывали бы меньше тоски… Кто знает? Чародей вырос в годы, когда магам только и оставалось, что крохотная тюрьма. Он не ведал другой жизни и не мог вообразить, каково это – жить иначе.

– Первый-в-Круге больше не сможет меня покрывать, – наконец выдавил чародей.

– О чем это ты?

– Нам придется встречаться реже. В лучшем случае. В худшем… мы еще долго не увидимся. Может, год. Может, несколько лет.

– Почему? – В голосе сестры послышался страх.

– Понимаешь… когда на трон взошел узурпатор, он не мог допустить, чтобы маги подняли мятеж. И вернули все, как было при царях-чародеях. Даже один маг способен наделать бед, а простые люди и не заметят… не заподозрят… Нам нельзя пользоваться опасными чарами. И все бы ничего, но иллюзии, которые нужны, чтобы я сюда приходил, относятся к запретной магии.

– И?

– И Верховный устал меня покрывать, – понуро заключил Аджит. – Он хороший человек, входит в мое положение, но и его нужно понять. Он выгораживает тысячи людей по всему Царству и…

– Первый-в-Круге? Проникся заботой? – Илайя прищурилась. – И сколько еще таких… в чье положение он входит?

Аджит усмехнулся. Да, брак с придворным напрочь лишил ее иллюзий.

– Разумеется, не бесплатно, – пояснил он. – Я… понимаешь, я не самый последний маг, Верховному частенько нужна моя помощь. Там, где он сам бессилен. К нему прикованы сотни глаз. Ему нужны люди, у которых развязаны руки. Но которые полностью от него зависят.

– Чудесно!

Илайя нахмурилась, встала из кресла и зашагала по террасе из угла в угол.

– Только не говори, что ради нас ввязался в грязные дела!

Она бросила на него обвиняющий взгляд, чародей же постарался улыбнуться. Илайя пробормотала нечто, что пристало больше купеческой дочке, а не придворной даме, – и отвернулась.

Перемены в ней оказались неожиданными для Аджита. Куда делась мать, жизнь которой заключена в сыне и муже? Сестра была немного забавной: маленькая, хрупкая, совсем еще юная – но такая серьезная. Чародею подумалось, что высокородный зять нашел в Илайе не только хозяйку, но и единомышленника.

Перехватив его взгляд, сестра состроила гримасу.

– Вот что, – заговорила она. – Подробности рассказывать долго. Пока что встречи буду устраивать я. Я всегда могу отправиться в поездку и заранее сообщить тебе. Я хозяйка в своем доме, мне ни с кем не нужно объясняться. Наверное, так следовало поступить с самого начала.

– И как ты будешь передавать вести? Принесешь письмо к дверям обители?

– Оставь это мне, – отрезала Илайя. – Заведу знакомство с магами. Раид оценит, ему всегда хотелось получше узнать врага.

– Ты уверена?

– Более чем. Не впервой.

– Бесовски повезло ему, что нашел не томную даму, а тебя!

– Его родители не были так уверены. Два года не решались познакомиться с дочерью купца, – сестра усмехнулась. – Ладно, все в прошлом… Они сидят бок о бок с Солнечным Владыкой и морщатся, глядя на меня с небес. Тебе, наверное, пора?

– Сперва нужно поговорить с Сахиром, – напомнил чародей.

– Я никогда этого не понимала! Зачем Саху тебя видеть, если он все равно ничего не вспомнит?

Аджит вздохнул.

– Я ведь объяснял. Наше сознание… состоит как бы из слоев. Он все помнит, просто… не на поверхности. Да, это лучшее сравнение, что мне приходит на ум.

– Делай, что считаешь нужным, – отмахнулась сестра.

Первым на голос чародея откликнулся, конечно, Бес. Племянник вконец измучил пса, так что тот тяжело дышал, но выглядел довольным. Следом появился и сам мальчик. Аджит присел на корточки, из-под неровной челки на него взглянули упрямые глаза зятя.

Чародей вдруг ясно, отчетливо понял, что ненавидит Царя Царей.

– Ну как, замотал пса?

– Угу, – невесело протянул ребенок. – Я испачкался. Галия говорит, что нажалуется отцу.

– Старшая нянька, – пояснила сестра. – Добрая старушка. И очень чопорная.

– Молодой господин не должен бояться нянек. – Маг потрепал племянника по голове. – Ты на них полагаешься, а они тебя одевают и обстирывают. Но ты зависишь от челяди. Учись ухаживать за собой сам и станешь настоящим господином себе и слугам.

– Папа тоже говорит, что я должен все уметь. А то стану как колдуны. Они без чар свечу зажечь не могут, представляешь?

– Твой папа хороший человек. Хотя порой ошибается. Ну… давай. Сейчас мы сделаем тебя еще взрослее!

Привыкший к процедуре, Сахир послушно сел на пол спиной к магу, откинул голову тому на грудь.

– А я… я потом опять ничего не вспомню?

Дядя и мать обменялись взглядами: еще в прошлый раз мальчик не осознавал, что забывает об этих встречах и вспоминает их, лишь вновь увидев Аджита.

– Так надо. – Маг погладил жесткие волосы. – Это ведь ненадолго. Сам видишь, со временем ты все вспомнишь. Ну? Закрывай глаза!

Он положил ладони на голову Сахира. Пара ударов сердца – и мальчик обмяк в его объятиях. Осторожно приподняв ребенка – «Тяжелый же стал! Быстро растет!» – чародей усадил племянника в кресло.

– Да, Раид воспитывает сына в том духе… что колдуны противны богам и…

– Ничего, – улыбнувшись, чародей положил сестре руку на плечо. – Я другого и не ждал.

– Я делаю, что могу. Но не хочу, чтобы ребенок видел, как мы ссоримся.

– Ничего, – повторил Аджит. – Твой муж хороший человек. Просто… он ошибается.

Илайя хотела сказать что-то еще, но передумала. Жена придворного, бывшая здесь несколько минут назад, вновь исчезла. Осталась лишь невысокая девушка, годы назад прощавшаяся у погребального костра с живым братом.

– Я… пойду?

Она кивнула. Отвернулась. Ее всегда немного мутило, когда Аджит вдруг становился невидимым.

Прежде чем окунуться в путаницу улиц Старого города, чародей вдохнул запахи ставшего родным особняка. Чужой дом пах пряностями и заморскими цветами.

Чародей застал воцарение Азáса Черного уже учеником. В те годы он еще не видел большого мира, и все, что знал о нем, – были страшные истории о резне магов, которая вспыхивала то здесь, то там. Каждый вечер приносил новые дурные вести. И новые страхи.

Боялись все. Истории пересказывались вечерами, в полутемных гостиных, и казалось, что мир за стенами обители сошел с ума. Помнится, Аджит считал дни и гадал, сколько времени пройдет, прежде чем война ворвется сюда, разрушив главный и самый крепкий бастион Круга.

– Ерунда! – отрезал Газван, услышав опасения ученика. Тогда он не был Верховным, и говорил еще резче, чем сейчас.

– Разве простые смертные не ненавидят магов? – пылко переспросил Аджит. – Да все об этом говорят! Мы отличаемся от них, у нас… есть сила. Люди ненавидят всех, кто от них отличается…

Юноша осекся, потому что его наставник фыркнул.

– На твоем месте я бы вспомнил старую присказку: мол, слово «маг» исходит от древнего иль магáр, что означает «величие» и «господство».

Аджит, не раз слышавший ее из уст наставников, посмотрел на Газвана с недоумением, что только разозлило учителя.

– Вот и догосподствовались, – заключил тот. – До восстания догосподствовались!

Видя, что ученик не понимает, Газван снизошел до объяснения.

– Да, то, что ты говоришь, тоже есть. Но толпа ненавидит не магов вовсе, а господ. А те, кто толпой руководит, – ненавидят тех, кто стоял выше них. То есть тоже господ, только уже повыше рангом. Но не магов. И, в общем, это наша вина, что для них это одно и то же. Но господа меняются, а новым тоже понадобятся маги. Хотя бы чтобы защищаться от соседей. Когда восставшие наденут на кого-нибудь золотую маску и вспомнят, что у Царства есть не только трон, но и границы.

– По-вашему, магам ничего не угрожает?

– Конечно угрожает, олух ты купеческий! И будет угрожать и через год, и через десять лет. Мы будем служить новому Царю Царей уже при новых порядках. Все, кто выживет, ясное дело.

Вышло точно так, как и предсказывал Газван. Прошли годы, и ужасы войны остались в прошлом. Десять лет назад Аджит не мог подумать, что окажется в столичном Районе Садов – дворцовом квартале, чьи стены казались неприступными простым горожанам по ту сторону канала.

Все пространство между спокойными водами Ладжáн, каналом и морем было одним огромным парком, однако большую его часть занимал дворец. Сквозь частокол кипарисов виднелись лишь белые стены и блестящие на солнце купола. Чуть дальше возвышалась квадратная Башня Справедливости: единственная постройка, которую можно разглядеть из города. Аджит читал, что она выходит на главный дворцовый двор и именно там находятся рабочие покои Царя Царей.

«Что он там видит, из окон своих палат?» – подумал маг и решил, что не так уж много. Видел бы больше – все в Царстве, может быть, сложилось иначе.

– Господин ждет, – напомнил провожатый, поторапливая чародея.

Сразу от ворот они свернули на выложенную цветастой плиткой дорожку, что виляла меж кедрами и подстриженными кустами роз. Пожалуй, главное, что отличало Район Садов – это тишина. Городской шум не проникал через толстые стены и, словно не решаясь потревожить здешний покой, слуга говорил негромко:

– Лекари сделали все необходимое, подлинное исцеление вряд ли понадобится. Но достойный Маýз очень слаб и решил довериться чародеям.

– Верховный говорил, советник идет на поправку.

– Вот это вам нужно будет проверить, – с непонятной интонацией произнес слуга.

– Что вы имеете в виду?

– У советника… есть подозрения. Достойный выбирает лучших лекарей, но всегда остается опасность.

Слуга натужно подбирал слова, но Аджит уже понял, что чародеи понадобились как нейтральная сила, не вовлеченная в дворцовые интриги. Что ж, он был магом-целителем и неплохим, Аджит сталкивался со всяким. Могло быть хуже: будь у него особая связь с камнем – надрывался бы с собратьями на строительстве каналов и дорог.

– Вот и пришли…

Слуга ускорил шаг, Аджиту оставалось лишь поспешить следом.

Советник Золотого двора обитал в роскошной резиденции в дворцовом квартале, Золотой палате. Только внутри чародей осознал, насколько все плохо. Бывает, войдешь в чужой дом – и сразу понимаешь, что он словно бы перевернулся: слуги снуют без цели, все огрызаются, и обстановка страха… маг ощущал ее кожей. В самом что ни на есть буквальном смысле.

Еще хуже оказалось в самих покоях. Аджит не был бы хорошим целителем, если бы не ощущал чувства людей с особой остротой. Смерть и страх, царящие в комнате, были густыми, как вонь портовых закоулков.

– Раздвиньте занавеси, – резко приказал он.

Слуги засуетились, убирая расписные ширмы и раздергивая драпировки, впустив в комнату соленый запах моря и крики чаек.

Аджит никогда прежде не видел Мауза иль-Нехáта, смотрителя казны, но подозревал, что тот был полным человеком с лоснящимся от довольства и хорошего питания лицом. Сейчас среди атласных покрывал лежал старик, сгоравший – и уже почти сгоревший – изнутри. Он был в сознании, и когда чародей присел на край кровати, попытался заговорить. На исхудалом лице осталось слишком много кожи: она пришла в движение, как диковинная маска, но голоса маг так и не расслышал.

– Лучше помолчите. Не тратьте силы, – проговорил Аджит.

– Ему стало хуже аккурат как вы отправились за колдуном, – говорил слуга за спиной у мага.

– …послал за лекарем? – кажется, голос провожатого.

– Ползвона назад. Мы…

– Тихо! – прикрикнул чародей. – Мне нужна тишина. Я уйду в себя, чтобы найти болезнь и вывести ее из тела. Сколько бы лекарей ни заявились, пусть помалкивают и не мешают. Мне потребуется… – он умолк, прикидывая время, – не больше звона.

– За звон он может оказаться при смерти, – тихо произнес проводник: похоже, секретарь, а не обычный челядинец.

– Ваши лекари корпели дни напролет, – отрезал Аджит. – Если вы не выделите хотя бы звона, зачем вообще звать целителя?

Взгляд секретаря обжег Аджита холодом.

– Сейчас не время артачиться, колдун!

– Хорошо. – Чародей встал. – Передайте лекарям мои лучшие пожелания! – и, пока секретарь не успел опомниться, шагнул к нему вплотную. – В нашем положении есть одно достоинство: мы не боимся ни Золотого, ни Бумажного двора. Круг пал так низко, что хуже только новая резня. Вряд ли тебе это под силу. Особенно, если твой господин умрет, а новый советник вышвырнет тебя отсюда, едва переступит порог. Дай мне звон. После – делай, что считаешь нужным.

Нужно отдать должное, секретарь колебался всего-то пару ударов сердца.

– Убери всех слуг, – приказал он напарнику. – Держи лекарей за дверью и пусть попробуют поднять голос! Если я их услышу…

Аджит так и не узнал, чем закончится для лекарей излишний шум. Вновь присев на край постели, он принял позу поудобнее, положил руку на грудь советника. Вдох, выдох – и он уже не слышал, что творилось вокруг.

Проникновение в разум больного похоже на путешествие по лабиринту алых туннелей. Вернее – так это виделось Аджиту. Изнанка мира лишена цвета и звука, магов учат придавать ей облик, чтобы не сойти с ума в пронизанной потоками силы пустоте. Чародей с детства любил медицину и знал, как выглядят кровеносные сосуды. Потоки силы в теле он представлял себе примерно так же.

Болезнь спутала эти потоки, отыскать ее не составило большого труда. Это было похоже на… пещеру, в которой струи красноватого света смешались, потускнели и переплелись в клубок, пульсирующий в такт ударам сердца. Труднее было этот узел расплести – да так, чтобы не повредить ни единой нити.

Чародей знал, что снаружи время течет быстрее, чем на Изнанке. Он торопился, но, с чего ни брался за переплетение, каждый раз отступал. Еще раз. Который по счету? Пятый… Да, пятый! Теперь он прислушивался к ощущениям с особым тщанием. Но как ни вел нить, виток за витком разматывая ее, та вновь ускользнула. Клубок как будто сопротивлялся. Жил своей жизнью – так, словно… что-то сдерживало его.

Проклятье!

Конечно. У советника были враги, и Аджит мог бы догадаться раньше. Сосредоточившись, чародей нырнул еще глубже, полностью отдавшись ощущениям. И впрямь: клубок опутывала тонкая, почти невидимая паутина силы. Чужие чары? Нет, колдовской яд. Просто яд, действующий так тонко, что даже маг не сразу разглядит.

Выбросив из головы саму мысль об утекающем времени, он рвал нити одну за другой. Он вбирал яд в себя самого, чтобы вывести из тела больного и выбросить прочь. С каждой впитанной каплей маг слабел, но продолжал работать, положившись на привычку. Мысли его начали мутиться. Он не знал, что это было за вещество… насколько оно ядовито, насколько опасны чары? Нужно вывести все, до капли… Нельзя рисковать.

Вроде еще что-то оставалось там…

Последнее, что он запомнил, – как вывалился в тварный мир, дрожа и в холодном поту. Потом его вырвало.

Аджит пришел в себя от влаги, ударившей ему в лицо. Один раз, второй… Маг чихнул и мотнул головой. Секретарь советника стоял над ним, держа наготове кувшин и чашу и, похоже, собираясь повторить процедуру.

– Что это было? – спросил он. – Ему стало лучше, потом ты начал бледнеть, дрожать и упал в обморок. Все… все в порядке?

Теперь, когда худшее осталось позади, в его голосе прибавилось теплоты.

– Колдовской яд. – Аджиту пришлось повторить, с первого раза голос вырвался из горла хриплым карканьем. Чародей попробовал встать, но охнул и остался на полу. – Меня вырвало. Убирайте осторожно. Не знаю, как он действует… Может, через кожу.

Слова давались с трудом, и маг закрыл глаза, не желая смотреть, как бешено вращается вокруг него покой.

– Ну, думаю, тогда мы оба трупы, – хохотнул секретарь. – Ты упал лицом в свою блевотину, а я оттащил тебя и еще оттирал.

Он вновь склонился над господином и, кажется, остался доволен увиденным.

– Спит, – возвестил он. – Но так, знаешь… спокойней, чем раньше. Не как в последние дни.

– Я… посмотрю…

– Сиди уж. Я передам Верховному, что ты выдохся и тебе нужен отдых. Заодно денек присмотришь за достойным господином. А мне… похоже, у меня прибавилось дел, – заключил секретарь.

Он взял с постели подушку и бросил магу.

– Устраивайся, пока не принесут кушетку.

Аджит выдавил из себя благодарность и сунул подушку под плечи, блуждая взглядом по комнате. Морской бриз колыхал тонкие газовые занавеси. Вокруг кровати суетился секретарь. Песочные часы крупинка за крупинкой отмеряли время – из отпущенного ему звона прошла едва ли половина.

Был перелом лета и осени: один из дней, когда жара спадает, но на улице еще тепло, а по ночам ветер с моря завывает в колоннаде Пяти Царей, как стая бродячих псов. Прямо под окнами Аджита городские поливальщики разбрызгивали воду, чтобы ветер не нес уличную пыль в дома добропорядочных горожан. Чуть дальше южный базар, не стихавший ни днем ни ночью, загорелся кольцами факелов, а Сердце Атамы – огромный бронзовый гонг под куполом храма времени – ныл и стонал, скорбя о кончине еще одного дня.

Джамла спала. Тонкое покрывало из некрашеного хлопка сбилось к ее ногам. В тусклом свете масляной плошки бедра чародейки казались смуглыми до темноты… нет – выточенными из орехового дерева.

Так непривычно было смотреть на линию спины, на разлегшиеся по загорелой коже тени – и понимать, что тебе с этим жить, вместо того, чтобы видеть лишь будоражащие кровь изгибы. Полумрак скрывал недостатки, но Аджит знал: они все там, стоит лишь получше всмотреться. Ему было все равно.

Он слышал тихое дыхание. Угадывал в полутьме знакомые родинки – там, где они должны быть.

Лечь бы рядом, обнять сзади, почувствовать ладонью мягкость ее груди… Подавив возбуждение, целитель отошел к окну, вслушиваясь в эхо отзвонившего гонга.

Из-за Сердца Атамы или нескромных мыслей – но чародей не слышал стука, пока в дверь не замолотили кулаками.

– Иду. Иду уже! – Аджит набросил на голое тело и наспех застегнул чародейскую кóвву.

– Кто там? – сонно спросила Джамила и перевернулась на спину.

– Сейчас узнаем…

Гость оказался посыльным, зато в кафтане с золотой каймой. За последние месяцы Аджит вдоволь насмотрелся на прислужников Золотого двора, так что не удивился. И все же… все же Золотой двор имел дела с Верховным, а не отдельными магами, видеть посланца на своем пороге было необычно.

– Письмо от советника. Сказано доставить и ждать.

Аджит хмыкнул. Конечно, Круг не отрезан от мира. Маги рождаются и у золотарей, и в семьях вельмож, у многих чародеев в городе жили родственники. Но почта всегда доставлялась Верховному или ищейкам Царя Царей при Круге.

Кроме самой высокой и самой важной.

– Я прочту и скажу, будет ли ответ.

– Мне сказали ждать здесь. – Посыльный попытался вступить в комнату, но Аджит преградил ему дорогу.

– Вот и славно. Подождать можно в коридоре.

И, пока тот не успел опомниться, чародей захлопнул дверь перед носом гонца.

– Что там? – Джамила села на смятых простынях, каштановые кудри рассыпались по плечам и груди. – Опять твоя сестра?

– Советник, – поморщился Аджит. – Чего-то хочет.

Он отошел к окну не только ради света. Если что и было причиной их беспрестанных ссор, то Илайя.

И не ошибся: послание было кратким, написанным в спешке и нервным. «Гостим в доме советника, – писала после приветствий сестра. – Нужно увидеться. Это очень важно и очень срочно! Если ты занят – брось все дела. Скажи, что тебя требует советник и доверяет одному тебе». Там было еще несколько строк, Аджит пробежал их взглядом, почти не видя.

– Срочно требует к себе, – сухо процитировал маг. – Я не знаю, в чем дело.

– Я столько раз говорила, я слышу, когда ты лжешь, – вздохнула Джамила. – А ты никак не привыкнешь, что спишь с чародейкой.

– Куда ты?

Его самообладание испарилось, стоило колдунье начать одеваться.

– К себе, – просто ответила Джамила. – Ты ведь уходишь? Кто бы там тебя не звал.

Она говорила правильно – как всегда, – а ему и в самом деле нужно было собраться. Но на душе скреблись кошки. Аджит молча смотрел, как одна за другой сходятся застежки ее коввы. Дыхание Бездны, как это не ко времени!

Нужно с тобой увидеться… Очень важно и очень срочно…

Поцелуй был совсем коротким – и вот уже чародейка выскользнула в коридор. Гонец встрепенулся было, но Аджит взглядом заставил его заткнуться.

– Подожди еще, – бросил маг. – Мне нужно переодеться.

В ночи Район Садов был еще красивее, чем с утра. Огни усыпали стены царского дворца, листва же казалась изумрудной в свете ламп и факелов. Здесь пели неизвестные ночные птицы и стрекотали сверчки, в отдалении звучали цимбалы и тамбурины, от скрытого в глубинах парка пруда доносилось кваканье лягушек.

На сей раз его провели не в покои, а во внутренний двор Золотой палаты, выходящий к краю Района Садов. Было темно, лишь пара ламп выхватывала из ночи ветви лимонных деревьев да алели в пятнах неверного света цветы. И все же он сразу понял, что здесь нет ни советника, ни секретаря. Только Илайя.

– Быстро же ты…

Чародей не понял, укоряет она его или в самом деле рада видеть.

– Что случилось? У тебя все хорошо?

– У меня да. Наверное… Дело в Сахе, – сестра помолчала пару мгновений и закончила: – Он сжег кровать в своей комнате.

– Боги! – выдохнул маг. Было ясно, что речь не об опасной и оттого еще более увлекательной игре.

– Я тоже первым делом их вспомнила. Правда, проклятиями.

– Как твой муж?

– О, Раид ничего не знает. – Она отвернулась, глядя в темноту. – Если ты о том, что будет… Не знаю. Ничего хорошего.

Помолчали. Откуда-то из глубин парка, из-за здания палаты, послышался пьяный смех.

– Я привезла его с собой, – наконец заговорила сестра. – Наутро сказала мужу, что неплохо укрепить знакомство с Маузом и что мы погостим денек-другой. Ты… мог бы его посмотреть?

– Конечно, пойдем!

– Он здесь. Спит. Я попросила у слуг снотворного, чтобы ты мог спокойно осмотреть… Боги, как я все это ненавижу!

– Ну-ну, не плачь…

Аджит обнял ее и держал, пока она не перестала всхлипывать. Впрочем, сестра пришла в себя довольно быстро.

– Пойдем.

Сахир спал на подушках, укрытый двумя покрывалами. В лунном свете его лицо казалось совсем белым, как храмовые изваяния. Мальчик выпростал из-под одеяла руку: казалось, он куда-то тянется, даже во сне.

Чародей присел рядом и взял детскую ладонь в свои.

Сах не кипел силой, как другие дети, в которых просыпалась магия, но стоило копнуть поглубже… сомнений не было. Судя по всему, после недавнего всплеска он еще не полностью восстановился.

– Да, он маг, – просто подтвердил Аджит. – Интересно, что я раньше не почувствовал.

– После происшествия няньки сказали, что он и раньше играл с огнем. Большей частью, одежда. То дыры, то горелые пятна. Больше полугода, они не помнят точно.

– Силы было мало, и она сразу выплескивалась, – заключил чародей.

– Я тоже так подумала.

Помолчав мгновение, Илайя выругалась.

– Послушай, но Раид – любящий отец! – Он поднял взгляд и увидел на лице сестры гримасу.

– Любящий отец вырос в религиозной семье. В имении вечно ошивались жрецы, храм Усра у Весенних ворот выстроили на их золото. Как преставились родители, стало попроще, а лет пять назад мы жили по божеским законам. Иногда… иногда это даже хорошо. Это делает его проще, не как большинство вельмож. А иногда… это ужасно!

– Но это же его сын. Его кровь, – пылко убеждал Аджит. – Раид не сделает ничего дурного! Я тоже живу в Круге, там по-своему хорошо. Спокойно.

– Это покроет нас позором. «Род аби-Кадров восходит ко времени пяти князей, еще до Завоевания», – Илайя выплюнула цитату из родословной, как ругательство. – Да и не в бесчестье дело…

Она начала ходить кругами, словно пленник в невидимой клетке, с каждым шагом припечатывая новые обвинения.

– Нет, честь рода ему и в голову не придет! Он слишком чист и милосерден. Не ровен час, замарается… Он будет думать о благе сына и его душе. Отправит Саха в храм замаливать проклятие. Мальчик будет жить… почти обычной жизнью. Пост, покаяние и пустая келья. Замечательно, да?

Гравий скрипел под ее ногами, словно вторя ее словам, и Аджит подумал, так ли его покой в обители отличается от кельи.

– Послушай, – сестра вдруг остановилась. – Жрецы могут лишать магов Дара? Ну… как будто лечение или вроде того. Может, и Саха можно сделать обычным смертным?

– Беса с два он станет обычным, – досадливо ответил Аджит. – Поверь, мы в Круге об этом знаем больше любого жреца. Да, после такого маги не могут колдовать. Вообще ничего не могут, только таращиться в пустоту и пускать слюни. Мы используем это как казнь: для чародеев, преступивших закон.

– А если скрыть? Раид ведь может… не догадаться?

– У нас с тобой много получилось?

Аджит устало вздохнул, подбирая слова.

– Ты не думала, откуда появился Круг? Почему он был задолго до узурпатора? Если ее не подчинить, сила начнет выплескиваться. Когда тебе хорошо, когда испугана, злишься – всегда во время сильных чувств. Нас учат управлять Даром. Если оставить Саха так… Ну, хорошо, если дом сгорит, а он выживет.

– Как вы раньше жили, до Круга?

– Как-то жили. Потому и считают, что мы противны богам. Маги опасны… Это так, если коротко, – чародей невольно усмехнулся.

Гравий заскрипел снова. Чародей молчал, не зная, что сказать.

– Что нам делать? – наконец спросила сестра.

– Для начала отнести мальчика в дом, здесь прохладно.

– Я имею в виду…

Аджит поднял племянника и покряхтел, устраивая поудобнее.

– Ох. Я знаю, что ты имеешь в виду. Дай мне подумать, хорошо? Всего неделю. Я что-нибудь придумаю. Обещаю!

– А за неделю ничего не случится?

– Не должно. Пока он растратил всю силу: пару недель Сах будет вялым, как после болезни. Потом да, сила вернется. Через луну или две.

Они умолкли, чтобы разговор не разносился по коридорам спящего особняка. Впрочем, спали не все: из крыла, где обитал советник, доносилась музыка.

– Что ты сказала Маузу? – спросил Аджит, когда они добрались до комнат сестры. Их обставили почти так же, как покои советника: шелковые занавеси скрывали стенные ниши, мебель была из дорогого черного дерева, а на масло для светильников, наверное, ушло состояние.

– Немного… Нам сюда, у Саха отдельная комнатка. Немного, – повторила она, когда маг опустил ребенка на кровать и укрыл его. – Что я скрываю тебя от мужа. Что не желаю тебя видеть, вот что. А о сыне ничего не говорила, только что он заболел. Еще – ты мне понадобился как целитель.

Аджит один за другим задувал светильники в комнате племянника.

– Плохо. Он может догадаться. И старик будет недоволен. Их… пониманию – едва ли пара лун.

– Старик?

– Верховный маг. Мне пора возвращаться: не хочу встречаться с советником. Ложись-ка ты тоже спать.

– Думаешь, я смогу уснуть? – Илайя потянулась за кувшином вина, но чародей мягко отобрал у нее чашу и убрал за спину.

– Положись на меня. Не хочу только, чтобы ты рухнула, где стоишь.

Сестра наконец-то улыбнулась.

– А я потом опять ничего не вспомню? Великая Матерь, Адж, ты опасный человек!

Чародей хотел было найти шутку в ответ, но так и не смог.

«Боги-боги… что же я делаю?»

Не то чтобы Аджит не знал ответа – просто гнал его, как гонят назойливого москита. Беда в том, что голос совести был настырнее и куда громче. Вдобавок ко всему чародей устал от безделья, солнце, хоть и осеннее, начало припекать, а настоящая мошкара лезла в лицо и под одежду.

«Что, если я ошибся? Если они не едут сюда, а наоборот удаляются? Сколько ждать прежде, чем отправиться на поиски?»

Неизвестно, сколько вопросов скопилось бы в голове мага, если б не охотничьи рожки. Звук отразился от песчаниковых скал, поплутал по роще и скатился к морю. Следом эхо принесло и отголоски собачьего лая.

«Думать будешь потом», – сказал себе чародей, пробираясь сквозь заросли и оглядывая кусты в поисках тропы. С тропой было туго. И он, и охотники оставили Прибрежный тракт с утра – какая охота вблизи от людных селений? Однако вельможи путешествовали верхом, и маг смирился, что если не хочет попадаться на глаза, мало-мальски приличные тропы нужно оставить им. Сверху наблюдать было даже удобнее.

Но как бы не упустить благородное сборище, заплутав!

Аджит прислушался к ощущениям. Он вырос и прожил в городе почти тридцать лет, маг не привык к просторам, и все же слышал людей буквально на краю слышимости. Если так можно сказать о колдовском чутье.

Южный лес словно насмехался над ним. Раскинувшись на высоких обрывистых холмах, растянувшись вдоль берега на четыре схéна, он был единственным клочком дикой природы в окрестностях столицы. Неровный рельеф помешал распахать, вырубить и застроить его столетия назад – и с тем же несносным характером он подсовывал на пути мага овраги и заросшие кустарником буреломы.

«Если так будет продолжаться, природа потеряет очарование, – подумал маг, оставив клок одежды на ветвях терновника. – Надо запомнить: замышлять что-то исключительно в городе, желательно в кварталах богачей».

Лес, впрочем, сжалился над Аджитом, выпустил его на вершину поросшего кустами склона. Отсюда он намеревался следовать за охотниками до привала. Рожки звучали совсем близко, а лай не смолкал ни на секунду. Теперь к ним прибавился еще и стук копыт. Удивительно, как они не распугали дичь таким-то гамом?

Задумываться об этом было некогда – процессия вынырнула из-за скалы, звеня оружием и сбруей, переговариваясь и смеясь. Настоящие вельможи: даже в охотничьих костюмах пестро одетая компания напоминала придворный раут.

Аджит отступил под сень кедра ниже по склону. Настало время иллюзий – благо запрещенные чары здесь слышать некому. Пока судьба была к нему благосклонна, но маг не обманывался: в плане, наспех слепленном за пару дней, найдутся слабые звенья. У строптивицы будет много поводов оставить его в дураках.

Именно о судьбе он думал, когда услышал об охоте.

Это было наутро после разговора с сестрой, бессонной ночи и тысячи проклятий, которые он обрушил на богов. Судьба явилась в разговорах в трапезной обители, а также в требовании целителя, пришедшем в тот же день. На сей раз Дар Аджита понадобился землевладельцу в загородном имении к югу от города. На самой опушке леса.

За последние дни он провел такую грандиозную работу, что бесы, совращающие души праведников, задохнулись бы от зависти. Он знал об этой компании все. Кто входил в нее. Охотничьи привычки Раида. Маршрут. Скольких трудов ему стоило вырваться из обители не только ради этого дня, но и чтобы заранее обшарить тропы, едва не обнюхать каждый куст!..

Солнце перевалило за полдень, когда охотники наконец устроились на привал. Десять достойных: придворные юнцы, Раид среди них был самым старшим. Каждый имел при себе слугу, один из них выполнял обязанности псаря. По кругу пошла фляжка. «Вино? Было бы неплохо!» Но слишком уповать не стоило, речь шла о крупной дичи. Запахло костром. Магу оставалось лишь глотать слюнки. Ожидая, когда группа двинется дальше, Аджит отыскал взглядом зятя и стал наблюдать.

Несколько лет назад маг поинтересовался, как Илайю угораздило связаться с ревнителем.

– Рай вовсе не фанатик, – отрезала сестра. – И… у его воспитания есть достоинства. Он не злится. Не горд. Работает много, принимает слабости других. Нетребователен, но заботлив. В общем, ты увидишь. Он очень сильный человек.

– Фанатики вообще сильные люди, – недовольно пожал плечами Аджит. – Убеждения придают сил. Которые у обычных людей уходят на поиск ответов.

– Он. Не. Фанатик, – подчеркивая каждое слово, повторила Илайя.

– Он так добр! Почему ж его милостью маги сидят в тюрьме?

– Ты хочешь знать его мнение? Или мое?

Чародей махнул рукой и бросил:

– Мне все равно.

– Если угодно, жрецы помогают всем. Но они верят, что колдовство меняет мир и искажает волю богов, и маги творят это зло сознательно. Жрецы ждут, что колдун сперва откажется от своей силы, и тогда ему помогут… обрести в душе мир.

– Если от нее что-то останется. Так себе довод, – скривился Аджит.

– Как бы там ни было… Я не согласна с ним. Но пока дело не касается семьи, я вижу больше хорошего, чем плохого.

Аджит не знал, по-прежнему ли она так считает, но теперь ему предстояло столкнуться с «сильным человеком» лицом к лицу.

За воспоминаниями время пролетело незаметно, и вот уже слуги начали забрасывать костер. Чародей мгновенно собрался, когда один из охотников пошел к лошадям. Теперь действовать предстояло быстро: сейчас они оседлают коней и рассыплются по лесу для загона дичи. Именно тогда Раида нужно отделить от остальных.

Слуги, кроме псаря, остались присматривать за лагерем, Аджит больше не обращал на них внимания. Его взгляд был прикован к рослой фигуре в охотничьей куртке, верхом на гнедом жеребце.

Маг начал карабкаться по осыпающемуся склону, чтобы не потерять Раида из виду. Легче сказать, чем сделать! Каким-то образом кустарники цеплялись корнями за скат, а из-под его ног земля словно уползала. Краем уха Аджит услышал лай, это гончих спустили с повода.

Исцарапав в кровь руки и обзаведясь ссадиной от хлестнувшей по лицу ветки, маг все же взобрался на склон и увидел, что охотники растянулись цепью, насколько позволяла местность, – и теперь удаляются.

Подождать пока разъедутся еще дальше? Так недолго и потерять их. Чародей выругался.

Найдя взглядом зятя, он потянулся к сознанию лошади.

Рысца… полный желудок… чистая, наполняющая все радость движения. Аджит стегнул жеребца, точно плетью. Какая-то часть его продолжала наблюдать, он видел, как резко остановился конь, встал на дыбы. «Беги!» – послал сигнал Аджит, и тот припустил во весь опор. «Прочь! Прочь!» – приказывал чародей, подгоняя коня все дальше к берегу.

Оставаться на месте нельзя, иначе ему не догнать всадника. В последний раз подхлестнув лошадь, Аджит скатился с холма и устремился через подлесок.

Ветви пожелтевшего от жары тиса хлестали его по лицу. Камни и сухие сучья бросались под ноги. Спуск. Подъем. Спуск… Еще подъем. Один раз Аджит испугался, что потерял всадника, но увидел вдали в распадке темное пятно. Еще немного – и они скроются из виду!

Прыжок. Аджит словно вытянул руку, коснулся кривого дерева на противоположном склоне, разглядел каждую трещинку коры – а затем подтянулся к нему. На миг сознание помутилось, но когда он открыл глаза, увидел кору настоящим зрением.

Чародей бросил взгляд вниз. Жеребец начал успокаиваться, и маг еще раз хлестнул его. Теперь осторожнее. Аджиту нужно было загнать всадника в определенное место, где тропа огибала утес, зависнув над морем. Мало подстегивать коня, теперь чародею предстояло управлять им.

Жеребец сам не понимал, что с ним творится. Его губы горели от удил, а бока от шпор – но страх гнал его, вопреки воле всадника. По бокам от тропы сгущались тени. Обезумев от ужаса, конь шарахался прочь, не осознавая, что его ведут. Войдя в сознание животного, Аджит и сам разделил с ним часть боли.

Наконец он толкнул жертву в овраг, который выведет их к нужному месту, и вернулся в себя, тяжело хватая ртом воздух. Прислонился лбом к стволу ближайшего дерева и сполз наземь. Бока саднили. Уголки губ драло так, будто он прикусил раскаленное железо. Вдобавок он сильно прикусил язык.

Сплюнув кровь и выругавшись, Аджит с трудом поднялся на ноги. Нужный ему утес напоминал фаллос, маг без труда нашел его среди поросших соснами скал. Попытался сосредоточиться для прыжка – и понял, что власть над обезумевшим животным отняла слишком много сил.

«Ну же, глупец, ты слишком далеко зашел!»

Он сосредоточился на зарослях кустарника, к которым хотел перенестись, но зрение мутилось, куст представлялся не то чудищем, не то кляксой цветных чернил. Что же, придется так. Рывок… острые камешки оцарапали его колени, и маг ткнулся носом в листву.

Раид был там, внизу.

То ли он утихомирил жеребца, то ли конь попросту выдохся, но вельможа уже спешился и теперь вытирал взмыленные бока клоком травы. Прямо за ним виднелось море: такое чистое и огромное, что взгляд терялся в синеве. Где-то там, на закате, лежали земли, где магов не преследовали. Слишком далеко. Мир Аджита заканчивался раньше: в размытой линии, где волны переходили в выбеленное жарой небо.

Вдохнув и выдохнув, Аджит ступил в пустоту и медленно опустился на тропу внизу.

– Здравствуй,Раид, – просто сказал он.

Нужно отдать должное – вельможа почти не вздрогнул. Он обернулся медленно и спокойно, даже не схватился за оружие. На открытом лице – настороженность, но и доброжелательность. Темноволосый, темнобородый… Сахир станет таким же, когда вырастет.

– Кто ты? – спросил придворный. – Откуда знаешь мое имя?

– У нас мало времени, поэтому не обессудь, начну без предисловий. Я брат твоей жены.

– Ты шутишь, – Раид улыбнулся, но маг верил его улыбке не больше, чем своей. К тому же чародею показалось, что в рукаве вельможа прячет нож.

Вряд ли стоило его винить. Длинный, худой и нескладный, с непослушными, вечно всклокоченными волосами, а теперь еще грязный и исцарапанный, Аджит и верно походил на безумца. Нервным жестом пригладив волосы, маг рассудительно сказал:

– Я бы не затевал эту кутерьму, чтобы подшутить. И не гадай, как поудобней перехватить нож, до меня ты не дотянешься.

Улыбка сползла с лица зятя, когда воздух заколебался и сгустился, составив плотный щит, разгородивший тропу меж ними надвое.

– Ты колдун!

Аджит вздохнул.

– Начнем сначала. Я брат твоей жены, и да, я маг. У Илайи родинка на правом бедре, с внутренней стороны, и еще одна на боку, под мышкой. Она родилась в доме Замра Рахада, торговца тканями, любит фиалки и терпеть не может имбирь. Этого достаточно, чтобы ты поверил?

Раид молчал. Словно понимая, что его мучитель рядом, конь беспокойно переступал с ноги на ногу.

– Прекрасно. Я подготовил все, чтобы поговорить о Сахире. Видишь ли, он тоже маг и он мой племянник, так что я беспокоюсь.

– Ты лжешь, – выдохнул Раид. Потом рассмеялся. – Сах? Колдун? Ты сумасшедший!

Аджит улыбнулся.

– Мы можем начать еще раз, время есть. Мне незачем было…

– Чего ты хочешь? Уступок? Чтобы я что-то сказал о… твоих дружках под следствием? Чьего-то освобождения?… Ну? Отвечай же!

Чародей дал ему выговориться и продолжил:

– Как я сказал, меня волнует только племянник. Несколько дней назад Илайя заметила те знаки пробуждения Дара, что были у меня. Пока она гостила у советника, я осмотрел мальчика и могу подтвердить: в нем спит Дар. Я не знаю, за что боги прокляли его родиться в наши дни. Илайя не верит, что ты отправишь Саха в Круг: она говорит, ты скорее сделаешь его слабоумным, лишь бы не опорочить род.

– Ты не получишь Саха, если ты об этом толкуешь.

Проклятье! Маг часами продумывал разговор, но, как обычно бывает, слово за слово тот свернул не туда.

– Я не требую твоего сына. Я здесь, чтобы убедиться, что с мальчиком все будет хорошо. Что ты не тронешь его, не отправишь жрецам. Ты можешь выбрать любую обитель, в любом из городов Царства. Если его не обучить управлять Даром, сила убьет Саха.

– Так вот как прирастает ваш род? Отбираете детей у родителей? Хочешь, чтобы я отдал сына, чтобы вы сделали из него себе подобного?

– Магом не становятся, магом рождаются, – как можно спокойнее произнес Аджит. – Твой сын родился им, хочешь ты или нет. Речь о том, как ты это воспримешь.

В руке зятя все же показался кинжал.

– Уйти, отродье! Я не заключаю сделок с колдунами. И не намерен говорить с тобой. Уж ты-то должен знать.

– Хорошо, давай зайдем с другой стороны. Я боюсь за племянника так же, как ты за сына. Из-за тебя и других ревнителей у меня никого нет. Я не допущу, чтобы с Сахом что-то случилось! Все приготовлено. Если мы не договоримся, я просто столкну тебя вниз. Давай, посмотри через край: там только камни и волны… Все подумают, что лошадь понесла и сбросила вас обоих. Единственная надежда уйти отсюда – заверить меня, что с мальчиком все будет хорошо. Видят боги, ради Лай я не хочу это делать!

– Уходи!

Раид начал наступать, и маг, не желая ввязываться в драку и еще надеясь убедить его, сделал шаг назад.

– Вельможный дурень! Ты слышишь, что я говорю?

Однако придворный прыгнул. Не будь Аджит магом, предплечье зятя ударило бы его в горло, а вторая рука вогнала бы в живот нож. Однако щит по-прежнему висел меж ними, Раид наткнулся на преграду и отскочил назад.

– Мы давили вас десять лет. Но, видно, были слишком милосердны…

Что уж там было в его глазах? Гнев? Ненависть? Отвращение? Аджит не знал, да и не хотел всматриваться.

– Тогда отправляйся в пекло, – проговорил маг и толкнул стену силы перед собой.

Чародей не сказал бы, сколько времени прошло. Должно быть, мгновения – хотя для него они растянулись на добрый звон. Подойдя к краю обрыва, он заглянул вниз. Конь придворного подергивал ногами и стонал. Раид лежал, раскинув руки, с размозженной от удара головой. Ненасытные губы волн раз за разом касались окровавленного камня, точно дорвавшись до пиршества, но не решаясь приступить.

Маг отвернулся и быстро пошел прочь. Ему еще нужно было убираться из леса.

Теперь ему не от кого было скрываться, Аджит подошел к воротам и замер, не донеся руку до дверного молотка. В знак траура его обвязали черным платком. Из-за стены маг не видел самого здания, лишь красную мозаику вдоль плоской крыши – но не сомневался, что окна закрыты, а внутри царят тишь и скорбь.

Обругав себя за малодушие, маг постучал.

Он насчитал дюжину ударов сердца, пока в воротах не открылось решетчатое окошко, показалась седая борода привратника. Видимо, облик Аджита удовлетворил слугу: тот соизволил не послать мага прочь, а заговорить.

– Кто бы ты ни был, в этом доме траур. Если хочешь принести соболезнования, подожди несколько дней. Госпоже сейчас тяжело видеть гостей.

Он уже хотел закрыть окошко, но чародей остановил его:

– Погоди! Скажи госпоже, что это целитель, я лечу ее сына. Траур или нет, мне нужно видеть мальчика. Ему это нужно.

– Целитель? В этом доме не рады колдунам.

– Поэтому в первый раз я осматривал его не здесь. По просьбе госпожи. Просто передай ей. Я уйду, если она не захочет меня видеть.

Привратник буркнул нечто похожее на «Жди» и захлопнул окошко.

Чародей ждал. За спиной кричали уличные торговцы, нахваливая жареный миндаль и засахаренные фрукты. Ржали лошади, громыхали по брусчатке подводы. Тишина за воротами была такой густой, что впору резать. Наконец вместо окошка в них приоткрылась дверца, и статный старик в длинном одеянии махнул рукой.

С дорожек сада второй день не сметали листьев, их шаги сопровождались неумолчным шорохом. Кипарисы печально клонились на ветру, тамариск перебирал ветвями, точно всплескивая руками в отчаянии.

– Госпожа примет тебя в своем покое, – говорил привратник. – Во время скорби мы не разжигаем печей и питаемся дарами земли. Увы, нам нечем угостить тебя.

– Я пришел не за этим, – пожал плечами Аджит. – И тоже чту традиции.

Все окна в доме были завешены черной парусиной, внутри было тихо, пусто и полутемно. Маг следовал за стариком, не показывая, что знает дорогу.

Илайя сидела у окна, еще более хрупкая и бледная, чем обычно.

– Лай? – неуверенно позвал он. – Лай? Ты слышишь?

– Горе не сделало меня ни слепой, ни глухой, – бесцветным голосом откликнулась сестра. – Сахиру в самом деле нужна помощь?

– И да, и нет. – Аджит присел перед ней на корточки. Нервно пригладил волосы. – Я пришел, как только узнал. Решил, что могу понадобиться. А Сах… ну, его неплохо бы осмотреть, нужно понять, как быстро растет его сила. Но не обязательно сегодня.

– Где-то там было кресло, – Илайя махнула рукой в полумрак. – Сядь. Не могу видеть, как ты смотришь снизу вверх.

Чародей выполнил ее просьбу, подтащив сиденье к окну, но молчание затягивалось. Чтобы нарушить тягостную тишину, маг произнес:

– Мне очень жаль. Я убеждал старика, чтобы тот забрал Саха силой. Часть меня рада, что все так сложилось, но честно… мне жаль. Я знаю, что ты его любила.

Сестра усмехнулась своим мыслям, но не ответила.

– Я не большой знаток, что делать в таких случаях, – заговорил вновь Аджит. – У нас в Круге… редко встретишь большую близость, чем давние друзья. Я не сталкивался с горем. Но знаю, что ты должна заняться делом. Нельзя просто так сидеть! Я помогу всем, чем смогу. Все что угодно! Увы, мои чародейские мозги не придумали ничего умнее… присутствия.

Похоже, он заинтересовал сестру, потому что она, наконец, подняла голову.

– У вас что, нет семей? А Джамила?

Мягкие руки чародейки, и все ее ласки, и тихий смех… Внезапно маг понял, что ведь ему отчаянно повезло.

– О, нам никто не запрещает, если ты об этом! – поспешил он заверить ее. – Просто нас мало. Непросто подобрать пару. В таком-то замкнутом пространстве. Любовников много: мужчин и женщин примерно поровну. Но редко кто затягивает дольше пары лет. Я… был бы счастлив, но боюсь загадывать.

За окном прошли двое слуг, несмотря на траур, они с упоением судачили о завтрашнем базарном дне. Две тени скользнули по занавесям, напряжение стало таким осязаемым, что покалывало кожу.

– Ты, наверное, хочешь знать, о чем я думаю? – нарушила молчание Илайя. – На самом деле ни о чем. Да, я горюю, но знаю, что со мной остался бы или муж, или сын. Я просто сижу, проклинаю богов, себя и ни о чем не думаю.

– Тебе нужны люди, а не тишина!

– Траур длится три дня, – сестра пожала плечами. – Я их заслужила. Послезавтра я снова стану придворной дамой. Пока что… я хочу просто посидеть.

Они и сидели. По правде сказать, Аджит не знал, долго ли. Время стало вязким и липким, минуты тянулись неимоверно тяжко. Наконец Илайя перешла к делу:

– Ты хотел осмотреть Саха. Он в своих комнатах. Я стараюсь быть рядом, но он наверняка проснулся, ты будешь кстати.

– Это совсем не обязательно! – Чародей коснулся ее запястья. – Его сила будет восстанавливаться пару лун. Я просто хочу понять, как быстро он крепнет.

– Обязательно, – отрезала сестра. – Я решила не отдавать его в Круг.

– Дыхание Бездны! Лай, ты сошла с ума…

– Ни капельки. Я не могу потерять еще и сына. Мы уедем. У нас куча золота, а в Рассветных королевствах Сах станет обычным человеком. Никому и дела не будет, маг он или нет.

Аджиту потребовалось несколько вздохов, чтобы переварить услышанное. Все это… не сразу укладывалось в голове.

Давным-давно, еще учеником, чародей спросил Верховного – почему маги не соберутся и попросту не уйдут из Царства? Да, они проиграли, но ни узурпатор, ни войско не остановит несколько тысяч чародеев.

Газван фыркнул:

– Куда?

– Да куда угодно! На востоке, на западе… маги живут по-разному, но живут же, да? Все лучше резни.

– Кишки Усира! Вот учу я тебя, учу – а без толку. В Круге полно самовлюбленных олухов, но такое даже я впервые слышу.

Аджит уже понял, что сморозил глупость, но упрямо молчал, ожидая пояснений.

– Ну хорошо, – вздохнул Газван. – Мы соберемся вместе, положим сотни собратьев… Вырвемся. А дальше-то? Через год родится еще пять сотен магов. Мы их красть будем? Или бросим, пускай их топят, как котят?

То был глупый вопрос, им никуда не сбежать от самих себя. Но у двоих достойных может получиться. И пока никто не знает, что Сах маг…

– Ты права, – наконец нашел, что ответить Аджит. – В действительности дело будет. В Рассветных королевствах мало чародеев, там ценят Дар, но… он ведь будет чужаком! Вы оба будете. Здесь у вас есть дом, положение. Там вы никому не нужны…

– Деньги нужны всем.

– Сах не будет говорить на языке Царства. Там все чужое! Боги, сестричка, я никогда не думал, что «моя земля» что-то значит! Ты серьезно?

– Совершенно.

– А как же… традиции? Родословная? Ты же… не лишишь Саха друзей, положения… вот так?

– Если твоя земля тебя ненавидит, не грех ее и потерять. – Сестра смерила его странным взглядом. – Что до родословной, в Круге Сах лишится всего. И ты подумал обо мне? Я смогу жить в Раидовом имении, но после смерти оно уйдет владыке. Так не лучше продать его казне, получить чистое, звонкое золото и уехать? Сейчас, пока никто не знает?

Ответить на это было нечего. Каждым словом Илайя говорила правду – и каждое слово резало, как нож лекаря.

– Я… я надеюсь, ты передумаешь.

– И зря. Ты плохо знаешь свою сестру, – помолчав мгновение и качнув головой, она выдохнула: – Иди. Ты нужен мальчику. И потом… не знаю, когда вы теперь увидитесь. Я постараюсь забрать тебя, но нужно время.

Помня, что с сестрой в таком состоянии лучше не спорить, Аджит поднялся. Он был уже у дверей, когда Илайя его окликнула:

– Адж… ты хотя бы поговорил с ним?

Глупо было отпираться и прятаться за новой ложью. Обернувшись, маг признался:

– Я думал над разговором днями, но все пошло не так. Он напал на меня. Это моя вина, я не нашел слов.

– Ты и не смог бы, – ответила Илайя. – И никто бы не смог. Иди. Сах будет рад тебя видеть.

И он ушел.

(обратно)

2

Торговец рыбой из Ночной гавани был не из тех нанимателей, к которым Аджит привык. Пользуясь положением подле Первого-в-Круге, обычно он бывал в домах знати или, во всяком случае, чиновников и землевладельцев. И неудивительно: кто еще мог позволить себе услуги целителя?

Хотели-то, должно быть, многие – после азасова пленения магов столичная медицина осталась изрядно потрепанной. Нет, среди простых смертных встречались хорошие лекари. Но как-то веками складывалось, что это ответственное дело доверяли чародеям.

Так что он невольно кривил нос от витавшего над гаванью запаха рыбьей требухи и старался не морщиться от манер нанимателя. Аджит вздохнул с облегчением, когда Верховный вызвал его к себе. Все лучше, чем лечить полуграмотного болвана, уверенного, что прав тот, чей голос громче.

Газван сразу прервал его приветствие, резким жестом указав на кресло.

– Ты долго бездельничал, мальчик! – сказал он, не дожидаясь, пока маг сядет. – Пора заняться чем-то полезным.

Интересное начало. Что ж, посмотрим, куда оно их заведет.

– И вот что. Мне не нравится история с советником.

– Вы имеете в виду не исцеление, я правильно понял?

– Я говорю о твоей сестре и ваших тайных встречах, – фыркнул Верховный. – Теперь Мауз решит, что у него есть ниточка, за которую можно потянуть. Меня, тебя… да кого угодно.

Что ж, по крайней мере, это было справедливо.

– И еще меньше нравится охота и отъезд твоей сестры. Ты долго работал с осторожными заданиями. Это не должно было случиться.

Аджит не хотел гадать, что известно Верховному, и потому решил молчать, пока старик не выложит все обвинения.

– В общем, наварил ты варево, с гадюкой и перцем, – заключил Газван. – Семейные дела плохо сказываются на твоих мозгах, мальчик. Пришла пора заняться общими. Скажем, чтобы загладить вину.

– Надеюсь, советник пригодился Кругу?

– Пес его знает… Открою маленький секрет: при дворе не все так уж ненавидят магов. У меня есть высокородные друзья и больше половины двора… по меньшей мере, им до нас нет дела. Они подгавкивают святошам, когда нужно, но им все равно. В какое стойло отнести Мауза, я пока не понял.

– Золотой двор… это казна, и подати, и торговля, – сказал Аджит. – Сестра действовала сама, не посоветовавшись, но я решил, от их знакомства не будет большой беды. Можно дать толстяку ниточку. Он нам и вправду нужен.

– Да, он бы не помешал, – согласился старик. – Если хочешь, вот другой расклад. В Царстве есть Железный, Бумажный и Золотой дворы. Войско однозначно против нас. Высокий судья как раз союзник. Он получал образование в Круге. А казначейство… ни так, ни сяк.

– Хотите выяснить, кто для нас Мауз?

– И это тоже. Я просто рассказываю, что да как. О делах сейчас поговорим.

Так знает или нет? Проклятье! Аджит не понял, принуждает его Верховный заняться делом, шантажируя охотой, или просто поворчал для острастки. В любом случае, что бы тот ни задумал, это интереснее, чем лечить купцов.

– Видишь ли, мальчик, я не только протираю задом кресло. – Газван и впрямь лучился довольством. – Когда прикрываешь крикунов по всему Царству, до раздумий редко доходит дело. Но я размышляю не только о сегодняшнем дне, но и о завтрашнем.

Он помолчал, не то подбирая слова, не то интригуя. А может, то и другое сразу.

– Ты знаешь, у меня есть теория насчет войны. Наш Царь Царей невзлюбил магов, но там, – он указал большим пальцем за спину, где в темноте скрывалось окно, – им там плевать на Круг. Жрецы и раньше на нас кривились. Никому не было дела, пока наши предшественники вконец не зарвались. Узурпатор восстал против магов, но крестьяне-то восстали против господ. Его бы никто не поддержал, кабы одно не совпало с другим. Что это для нас значит?

– Что простые смертные могут стать союзниками?

– Почти, почти… Почти, да не только. Это значит, что ревнитель в золотой маске не нужен никому. Пройдет лет десять или пятнадцать, пока он станет костью в горле. Всем, кто его поддержал. Но мы-то не хотим ждать столько лет. И, главное, не хотим, чтобы люди все время слушали, что маги спят с ночными тенями и едят младенцев.

– Вы хотите… приблизить этот день? – осторожно спросил Аджит.

– Ни в коем случае! Ни при каких обстоятельствах! – Старик даже подался назад, словно хотел быть подальше от этих слов. – Это все бредни насчет могущества и господства, не слушай старых олухов, которые ими грезят! Маг сильнее простого смертного. Больше может, больше знает. У нас есть сила… Но мы не можем воевать со всем миром. Это то, чему нас научила война. Мы можем прийти к власти своим умом, по достоинству занимая высокие посты. Силой нам не одержать верх. Мы даже не сумели удержать власть, когда вся страна обернулась против.

– Значит, страна должна быть за. Я ведь хожу в город. Я смутно помню царей-чародеев, но, поверьте, сейчас плохо всем: и ремесленникам, и торговцам… даже чиновникам.

– Вот именно, что плохо всем! Поэтому, когда маги кричат, что их заперли в тюрьму, этого никто не слышит. Посмотри вокруг: каменные палаты, роскошная мебель… да хоть твои одежды. У большинства горожан ничего этого нет. Мы никогда не выйдем из застенков, пока Царство сидит по подбородок в дерьме. Мы кричим о своей исключительности и что нам должно стать еще лучше. Не за то нужно бороться, чтобы вельможи дали нам свободу. А за то, чтобы купцы, ремесленники, чинуши считали нас своими. За умы. Когда ты одержишь верх в умах, следующей битвы не потребуется. Торгаши и чернь на руках вынесут тебя из обители.

– Я… кажется, я понимаю, – медленно проговорил Аджит. – Поэтому вы не ропщете. И посылаете нас выполнять грязную работу. Дороги, каналы, расчистка полей – все это схватка за умы?

– Почти, – довольно кивнул старик. – Я не злю Азаса, а мы работаем вместе с простыми смертными. Бок о бок. Но этого мало! Нужно строить самим, не по указке Царя Царей. Что-то полезное. Не благотворительность: еще подумают, будто мы искупаем вину. Это примут как должное. Нет, совсем другое. Лечебницы. Мастерские. Школы…

Газван скривился.

– Нет, к детям нас никто не пустит. Но пусть так, без школ… Ты понял, о чем я распинаюсь. Мне нужны деньги и помощь Золотого двора. Мы не откроем лечебницу Круга, а вот царская лечебница, в которой исцеляют маги, – другой разговор. Маузу золото, а чернь со временем привыкнет, что Круг – это хорошо. Что Круг делает больше, лучше, чем чиновники. Что мы везде и мы свои.

– Вы хитрый старый бес, мудрый!

– Я тоже горд собой, – довольно проворчал Газван. – Ты догадался, что все это устроишь ты?

– Почему я?

– Потому что ты сын купца, а не босяк и не придворный. Потому что ходишь в город. И еще – потому что мне не нравится история с охотой. Довольно?

– Вполне.

Чародей постарался не измениться в лице.

– Тогда иди и думай. И ищи людей. Одного тебя не хватит. Непременно поговори с советником. Мне интересно, что тот скажет, но пусть это будет твоя затея. Потом расскажешь.

– Я могу идти? – поинтересовался Аджит.

– Если можешь встать под грузом ответственности.

Закрыв за собой двери проклятого кабинета, Аджит прислонился к ним спиной и постоял немного, приходя в себя. «Знает… Наверняка ведь знает, старый пес! И ему все равно». По правде сказать, чародей не был уверен, что Первый-в-Круге подозревает его в убийстве. Старик не сказал ничего особенного… да, как будто обычное ворчание. Но если за годы он что и понял о Верховном – так это что Газван опасней стаи шакалов. И куда умнее.

Вспомнив, что старый маг по-прежнему чувствует его через дубовые створки, Аджит собрался с силами и отлепился от дверей. Обернулся, в первый раз в жизни рассмотрев резьбу. Обычная охотничья сцена, вечная погоня: резные львы, которые никогда не догонят резных же ланей, тигр застыл с поднятой лапой, не смея погрузить когти в круп жертвы. Рисунок вырезали несколько веков назад, морды всех животных были повернуты к зрителю.

Беги, как будто говорили лани, тебя ждет погибель. Уноси ноги, безмолвно скалились львы, ты убийца.

Маг тряхнул головой и провел рукой по лицу, словно снимая липкий и страшный морок.

Он ожидал, что заключит Джамилу в объятия – впервые после долгой и такой тяжелой разлуки – но чародейка не вышла ему навстречу: дубовая дверь отворилась сама, подчиняясь воле хозяйки.

– Проходи, – бросила она, не отрывая взгляда от книги.

Их покои были почти одинаковыми… да в Круге все покои как две капли воды, но здесь сами стены говорили, что в них обитает женщина. Ноги тонули в густо-синем, цвета южных морей ковре. Недорогие, но искусно выкованные медные лампы мерцали вдоль стен, в расписных глиняных мисках лежали лепестки роз, источая тонкий, едва слышный в вечернем воздухе аромат.

– Это хорошо, что ты пришел…

Как будто с вызовом – или, может, насмешливо – Джамила разглядывала его, наклонив голову. Она позволила Аджиту коснуться губами прохладной щеки и лишь тогда закончила:

– Как раз хотела с тобой поговорить.

Сердце, кажется, пропустило удар. Что, и она тоже? Чародей вымученно улыбнулся.

– А я всегда рад тебя слушать!

Маг опустился на ковер у ее ног, как делал сотни раз прежде – в комнате Джамилы был всего один стул, но тут же пожалел об этом. Смотреть снизу вверх, пытаясь унять неловкие, ставшие словно деревянными руки – не лучший выбор.

– Я хотела… нет, не буду ходить вокруг да около. Мне это все не нравится.

Боги, они точно сговорились! Но ведь она не может знать, никак не может. Откуда?

– Ты знаешь, как я отношусь… Великая Матерь! – Джамила спрятала лицо в ладонях. Глухо произнесла: – Я столько проговаривала, что скажу, что я хочу сказать… Тебя слишком долго не было. Все слова куда-то делись.

Аджит хотел бы прикоснуться, обнять, утешить – но чародейка отстранилась от его руки. Она резко поднялась и отошла подальше, к усыпанной подушками постели.

– Ты помнишь, как все начиналось? – немного невпопад спросила Джамила. – На самом деле я решила, что в столичной обители восемь сотен мужчин, включая стариков. А ты не так уж плох. Не хуже других, ведь не кидаться на учеников. И потом, человек Верховного, куда без этого… Смешно сказать, мне все завидовали, а я… я ждала твоего прихода и думала, что ты неплох, и я не вижу, не знаю никого лучше. Это потом я привязалась. Хотя не сразу поняла.

Чародейка прошлась по комнате, нервно сцепив руки.

– Так вот, ты знаешь, как я отношусь… нет, не к твоей сестре, а к тому, сколько места она занимает в твоих мыслях. Мне никогда это не нравилось, но я понимаю: горе, отъезд… я правда понимаю. Но ты пропал на месяц. Целая луна, Адж! Ни слова, ни предупреждения… А теперь ты приходишь как ни в чем не бывало. Как будто так нужно, и мы попрощались вчера!

Это было странное, двойственное ощущение. Огромное облегчение… но и глухая боль где-то внутри, под грудиной.

Не так уж плох. Не хуже других…

– Что я должна была думать, Адж? Что я фарфоровая кошечка? Можно снять с полки, погладить, но ведь она не просит есть… как вспомнил, так и вспомнил? Что у тебя неприятности? Что ты придешь, совсем скоро, вот-вот… чтобы опять пропасть без вести? Да, я привязалась наконец, теперь я знаю точно. Но если так будет дальше, я как-нибудь уж справлюсь сама.

– Я не… – начал он, но чародейка не дала ему договорить.

– Адж, я женщина, – припечатала колдунья. – Да, я маг, но по-прежнему женщина. Я хочу, чтобы, когда мне захочется, меня обняли… чтобы рядом был человек, готовый меня обнять. А вместо этого жду, уговариваю себя, что все хорошо, что я нужна тебе, что можно потерпеть еще немного. Что я должна быть сильной и не жаловаться. Я все должна, должна… Скажи, Адж, кому и отчего вдруг я должна?

– Ты никому ничего не должна! – Аджит поднялся с ковра. Проклятье, если он не проявит твердости, он потеряет и ее тоже. – А я виноват, я знаю! Но и ты понимаешь, что не права.

– В чем же?

– Дыхание Бездны! У Лай был траур, она сама не в себе. Потом она собиралась, я должен был побыть с ней, с ребенком. А потом… я просто спал. Можешь злиться, обижаться, но я просто спал, два дня напролет.

Теперь пришел черед Джамилы искать слова.

– Ты никому не должна, – еще раз повторил Аджит. – Но ты тоже не забивала голову, что я думаю. Ты ведь знала, как я к тебе отношусь, всегда знала. Размышляла: ах, он не так уж плох… но это ты знала всегда, да? Да или нет?

Он подступил ближе – но, видно, слишком быстро. Или, наоборот, недостаточно: маг хотел взять руки Джамилы в свои, но успел поймать только одну ладонь. Щека вспыхнула от оглушительной пощечины.

– Не смей говорить со мной, как со служанкой!

– Джа…

– О да, я знала, как ты ко мне относишься. И что с любимой ты думаешь только о себе. Это я тоже знала всегда.

– Боги! Ты понимаешь, что не права.

– Конечно, не права. Всегда прав ты. Дело не в этом месяце, так было всегда.

Аджит почувствовал, как его щеки заливает краска гнева.

– Теперь ты разозлишься и еще луну будешь дуться на весь свет, – выплюнула чародейка. – Убирайся.

– Джамила…

– Вон, – просто произнесла она.

– Я надеюсь, ты одумаешься. Что мы оба одумаемся.

Это было глупо, это была сущая бессмыслица, и Аджит понимал, что сотрясает воздух. Колдунья просто смотрела на него, без слов, но взгляд ее не сулил ничего хорошего.

Он постарался не хлопнуть дверью, но, кажется, у него так и не получилось.

После Района Садов трапезная обители казалась затхлым каменным мешком. Она находилась в самой старой постройке Круга, даже в столице осталось немного старинных зданий и, наверное, ею стоило гордиться. Но после палат сановников, с панелями из яшмы и янтаря, с газовыми занавесями и бронзовыми жаровнями – это был мешок. Хоть бы даже и каменный.

Аджит давно не захаживал в трапезную, возвращаясь в обитель слишком поздно или, наоборот, слишком рано для ужина. Чародей предпочитал есть в своих комнатах, благо положение позволяло. Смотреть, как маги собираются в общем зале, как каторжники, было неприятно. Однако эти люди могли ему понадобиться. А значит, следовало напомнить о своем существовании.

Чародей подоспел, когда широкие двери отворились, раскрывая заставленный столами зал. Неофиты суетились, расставляя блюда, соусы и кувшины легкого вина.

Маги обслуживали себя сами: повара и уборщики, ткачи и секретари – все здесь были чародеями. Раньше и сам Аджит проходил служение в кухнях, среди блестящих котлов, огромных печей и утвари, все применения которой знал лишь главный повар. Подростку кухни казались огромным сказочным царством, где воздух пахнет вином, жареным мясом и пряностями. Занятно… То были тяжелые годы, но чародею они казались беспечными. Полноправные маги, что негромко переговаривались и обсуждали дневные заботы, виделись ему небожителями. Наверное, для неофита и он теперь выглядел внушительно: его ковва была черной в знак служения Первому, складки одежды скрывали костлявость фигуры, а высокий воротник поднимал подбородок.

Перехватив взгляд ученика, Аджит приветливо улыбнулся. Ты хочешь знать, о чем я думаю? На самом деле ни о чем…

Его место было в дальней части зала, на возвышении для высших чародеев. Кто там сегодня составит ему компанию?

Нáджад, смотритель Зала Камня. Его люди работали на царских стройках, и оттого старик был ближе ко двору, чем к Кругу. Кадáр, старший наставник. Этот отвечал за неофитов. Ученики в нем души не чаяли: за сальные шуточки, за ровный нрав и то, что некогда он объездил всю страну. После заточения байки старика стали единственным источником знаний о мире за стенами обители… И, наконец, Умáр, еще один слуга Верховного. Он был совсем молод, но годы оказались к нему немилосердны. От сидения взаперти его кожа приобрела нездоровую бледность, а тщательно зачесанные волосы не могли скрыть плешь.

– А, слуга Первого? – заметил его Наджад. – Столько черных одежд навевают черные мысли, знаешь ли…

Видно, это была одна из его странных острот, поскольку господин камня засмеялся. Кадар поднял чашу, приветствуя собрата:

– Он хочет сказать, ты напоминаешь Азаса Черного, да прибавятся его годы и прирастет царство! Отсюда черные мысли. Садись-садись… Боги послали нам ягненка, соус из земляных грибов и салат с заморскими орехами. Жизнь вовсе не беспросветна.

– Твои шуточки над лучезарным сведут тебя в могилу, – надулся Наджад.

– Наставник имел в виду, что мы узурпируем фамильные цвета Царя Царей, – заметил Аджит.

Широкое лицо Кадара разгладилось, а глаза его улыбались. Смотритель Зала Камня не понял, что узурпировать что-то у узурпатора невозможно. Приняв извинение за чистую монету, старик распустил ворот роскошного, сшитого по последней моде кафтана и приложился к чаше.

– Все-таки почему ты здесь? – спросил Умар.

– Иногда нужно напоминать, что ты жив. – Чародей занял свое место.

– Спорно, спорно… – вновь подал голос Кадар. – Когда-нибудь я запрусь в покоях, так что ищейки царя и сам Первый обо мне забудут. Тогда-то я и сбегу из Круга.

– Неофиты помнят, где вас искать, – вставил Умар.

– Брось, молодой человек! Если ты намекаешь… после выговора в мою спальню не захаживают ученицы.

Даже чопорный Наджад улыбнулся, не разжимая губ. На дряблом лице улыбка выглядела вымученной и неискренней. Впрочем, и она продержалась недолго – маги принялись за еду.

– Чем занимается Первый? – поинтересовался господин камня, насытившись. – Мы спрашивали твоего коллегу, но он молчит. Неужто среди дел Верховного не найдется ничего доступного нам, простым магам?

– О, ничего важного, господин смотритель…

Аджит умолк, поджидая, пока отойдет неофит, подливавший масло в лампы. Теплый свет согрел потемневшие гобелены на стенах, выхватил старинные скульптуры в стенных нишах. Все они изображали магов древности. Остатки былого великолепия.

– Последнее, в чем я участвовал, – обмен с Золотым двором, – продолжил чародей. – Мы позволим казначеям продавать услуги магов, а они станут закупать нам нужные товары.

– Чем это отличается от работ, в которых участвует Зал Камня?

– Списком услуг, – глухо ответил за Аджита Умар. – Речь о дюжине ремесел, от целительства до ювелирного дела.

– Не думаю, что у них что-то выйдет. – Смотритель поджал губы и потянулся за следующим блюдом. – Царь Царей не желает, чтобы маги сталкивались с простыми смертными.

– Это он сам тебе сказал? Все забываю, как вы с лучезарным близки, – глаза наставника светились озорством. – Ты, конечно, хочешь, чтобы узурпатор… сталкивался… с одним тобой.

– Избавь нас от сальных шуток. – Наджад махнул рукой и в который раз пригубил вина. На его скулах появился багровый румянец, в тон одежд. – В любом случае, последняя история… все это не ко времени. Первому придется подождать.

За столом повисло молчание. И наставник, и Умар уткнулись в свои тарелки.

– История? Я что-то пропустил? – переспросил Аджит.

– Грязное дело, – отметил Кадар.

– Грязное, – в кои веки согласился господин камня и подлил себе еще. – Несчастный случай на охоте, с молодым вельможей. Вряд ли ты его знаешь… Убежденный ненавистник магов. Ходят слухи, что царские ищейки нашли след чар.

– Я что-то слышал. Кажется, его вдова уехала, – осторожно вставил чародей. – Но это было больше луны назад.

– Не знаю, в чем там дело, – Наджад поморщился. Он воображал себя одним из придворных, господина камня раздражало, что у узурпатора есть ищейки, умеющие чуять силу. Вернее – сердило то, что для них он был обычным магом, следить за которыми их приставили. – В общем, нашли следы чар то ли в теле вельможи, то ли на одежде. Весь двор взбудоражен. Говорят, кто-то нанял мага, чтобы убить Раида.

– Это глупо, – возразил Умар. – Мы не в том положении, чтобы нас было легко нанять.

Старший наставник покачал головой.

– Не так уж глупо, если подумать. Есть целители. Есть Путники, а они выискивают детей с Даром по всей стране. Сотни магов работают на стройках только в столице. А в других городах? За доброе золото всегда есть, кого купить.

Смотритель Зала Камня скривился пуще прежнего. Будь убийца среди его людей, это лишило бы его царской благосклонности.

– Почему это должен быть маг из Круга? – спросил Аджит. – Путники кого-то да пропускают. Есть те, кто совладал с Даром сам. Еще были беглецы. Да мало ли магов вне закона?

– Ищейки думают так же… До проверок пока не дошло. Схватили вельможу, который заказал убийство. – Господин камня изрядно захмелел и говорил короткими обрывистыми фразами. Кадар продолжил за него:

– Пока из него ничего не вытянули. Но ты прав, если он завел ручного мага-убийцу, вряд ли он нашел бы его в столице. Скорее, привез из приграничья. Там на царские эдикты смотрят сквозь пальцы.

– Верховный считает, его это не касается, – подтвердил Умар. – Так и заявил Царю Царей, я как раз сопровождал его. Первый не намерен сворачивать дела.

Как бы убежденно он ни говорил, в голосе Умара сквозило сомнение. Наджад со стуком поставил чашу на стол.

– Твой Верховный – напыщенный индюк и доведет Круг до краха.

– Куда уж дальше, – пробормотал наставник, но смотритель не слышал его.

С усилием поднявшись из-за стола, Наджад кивнул собратьям и кликнул ближайшего ученика, чтобы тот помог ему добраться до Зала Камня.

– Удивительно, как мы приписываем другим свои достоинства, – проговорил Кадар, наблюдая за удаляющейся фигурой в алом кафтане.

– Будьте снисходительны, – Аджит коснулся его локтя. – Он не простил старика за то, что того назвали Первым. В его возрасте обиды остаются навсегда. Он скорее жалок, чем опасен.

– Этот фигляр пляшет перед Царем Царей как шут. – Кадар не выглядел убежденным. – Кто знает, о чем они завтра стакнутся?

– В одном он прав: разговор и впрямь навевает черные мысли. – Аджит отодвинул ужин, к которому едва притронулся. – Поэтому я и обхожу трапезную стороной. Редко удается повидать собратьев и не испортить настроение.

– Ты еще молод, – проворчал наставник. – С возрастом привыкаешь ко всему.

– Целителю вредно привыкать, – напомнил чародей. – Теряется восприятие чувств. Прошу меня простить…

Он взбежал по лестнице одним махом, почти как десять лет назад: спешил оказаться в своих комнатах, где можно не следить за выражением лица. Покой встретил его привычной тишиной, дарившей обманчивое спокойствие. Пробивающийся через витраж вечерний свет разбросал по полу цветные тени. В полутьме поблескивал круглый бок жаровни. Ни мирный вечер, ни привычная обстановка не дарили долгожданного покоя.

Где там сейчас Илайя? Добралась ли до границы или еще едет по Золотому тракту? Она отправилась в путь с дюжиной охранников и повозкой скарба, который не пожелала продавать. Повозка замедлит их – а ведь мальчику нужно скорей добраться до Рассветных королевств, где местные маги начнут его учить. Что если Дар проявится в пути? Что если их нагонят и вернут для дознания?

«Если» было слишком много. Даже для человека, привыкшего, что его Дар используют вопреки закону. Но все же он никогда не убивал и впервые действовал без разрешения старика. Раид временами снился ему: жестокий, уверенный в своей правоте, он поджимал губы и безмолвно смотрел на мага, словно обещая расплату в посмертии. В другие ночи он лежал, раздавленный, у подножия утеса, и равнодушные волны слизывали с камней его кровь. Иногда он кричал, умирая, снова и снова – хотя в действительности встретил свою судьбу без звука.

Свалить вину на беглеца, который улизнул в первые дни пленения, – вот, что нужно Аджиту. Но как? Почему эта история всплыла сейчас, спустя недели после происшествия? Если он оставил отпечаток, тот должен давно рассеяться или утратить всякий след личности. Его не могут опознать!

Звон уходил за звоном, а Аджит сидел за столом, не в силах привести мысли в порядок. За окном стемнело, потом звуки города и вовсе смолкли. Ночь озарялась лишь лампами у ворот богачей да фонарями в руках городской стражи.

Далеко за полночь чародей решил, что какие бы улики ни раскопали ищейки, выследить его невозможно. Теперь – невозможно. Самое страшное, что ему грозило, – это допросы в Круге, но во время охоты Аджит отдыхал в поместье заказчика, после истощения сил. А чтобы выбраться оттуда, он не использовал магию.

Так ли это? Началось бы следствие, если зацепиться не за что? И – дыхание Бездны! – кто этот арестованный вельможа? Все это Аджиту предстояло выяснить…

Разбудили чародея привычные звуки обители: звяканье упряжи и скрип телег во дворе, куда по утрам привозили припасы, отдававшиеся меж стен голоса и смех подростков. Он не заметил, как уснул.

Но новый день сулил хотя бы парочку ответов.

Достойный Мауз иль-Нехат нашел время лишь через неделю, да и то – отказался встречаться в Районе Садов. «Недолго же длилась твоя благодарность!» – подумал Аджит, вспомнив, как советник клялся в вечной дружбе после исцеления. Но кто он, чтобы спорить со вторым человеком в Царстве? «Не могу принять вас в палате, – гласила переданная записка. – Ждите у южного входа, в пятый звон пополудни».

Осторожными расспросами и досужими беседами за эти дни Аджиту удалось многое выяснить об арестанте. Башр сар-Херéд заведовал сбором податей в районе гаваней, а в его роду, чьи корни терялись в совсем уж пыльной древности, было две дюжины магов. Должно быть, кто-то из них сейчас глазел каменными зрачками из ниш трапезной. Кто знает? Во всяком случае, ему было, за что невзлюбить Раида. И вообще, и в частности. Борьба за прибыльные районы между чиновниками Золотого двора шла нешуточная.

С царскими ищейками было куда сложнее. Никто не знал, что у них на уме. Ловят воздух, говорили маги помладше, – каждый знает, что за через луну в отпечатке чар не разобрать ничего. Чародеи постарше качали головами и помалкивали, они-то знали, что ищейки не бросают слов на ветер.

Все это заставляло Аджита нервничать. Подождать? Пройдет неделя или две – и следствие могло рассыпаться. Ищейки не всесильны, за десять лет чародей видел их поражения. С тем же успехом ожидание могло привести и к допросам в обители, а теперь, когда Верховный взвалил на него будущее магов, Аджит не хотел рисковать. Это был замкнутый круг, и чародею только и оставалось, что переписываться с советником, обсуждать детали с Верховным и прощупывать почву.

Южный вход располагался неподалеку от базарной площади и был полной противоположностью главных ворот, вечно запертых в знак того, что маги пребывают в заключении. «Двери и стены не только охраняют Царство от вас, но и вас от Царства, по великой милости лучезарного», – говорили слуги узурпатора. Чародей больше ценил милость, что оставила открытыми, хотя и охраняемыми, прочие входы.

Сердце Атамы прозвенело пять раз, а он уже стоял на узкой улочке, одной из множества рек, впадавших в море южного базара.

Напротив обители выстроилась вереница домов: одного стиля и одних лет, с плоскими крышами, где удобно спать жаркими ночами. Несколько окон заложили совсем недавно, словно жильцы хотели отгородиться от Круга. Никого. Лишь стайка нищих расселась у квадратного камня уличного указателя.

Пятый звон… Чародей побрел вдоль домов, ожидая, не окликнет ли его кто-нибудь. В ущелье улицы отражалось эхо молотков и пил от лавок мастеровых. Аджит с упоением вдохнул запах свежего дерева и смолы и парящую над всем этим свежесть ливня и моря. Каждый раз, покидая обитель, он ярко, отчетливо осознавал, какое же это счастье – выйти в город. Даже вид опухших, иссушенных болезнью и истекающих кровью заказчиков того стоил.

Беспокойства минувших дней ненадолго отступили. Выбрав беднягу с пустой глазницей – такое, во всяком случае, не подделать, – чародей запустил в кошель руку и бросил пару медяков.

И тут же понял, как ошибся.

Спустя мгновение к нему тянулись изъязвленные, грязные и беспалые руки. В подернутых поволокой черного дурмана глазах читалась жажда. Чародей попятился, но нищие окружили его. Одни теребили его за одежду, другие тянули его за плечо…

– Пошли прочь! – выкрикнул маг, сбрасывая с локтя грязные пальцы. – Прочь, пока я вас не сжег!

Он дал крупице силы прорваться через оболочку плоти – этого хватило, чтобы его глаза засветились, а резкое движение вызвало веер искр. Волна смердящих тел откатилась прочь.

– Проваливайте! – еще раз рявкнул маг, зажигая призрачный огонь вокруг стоп.

Попрошаек как ветром сдуло. Аджит стоял некоторое время, глядя как, хромая и подволакивая ноги, шайка убирается восвояси.

– Лишняя медь? – раздался голос за его плечом.

Маг обернулся.

Секретарь советника… Впрочем, секретарь ли? Высокий, жилистый, сейчас на нем была кожаная куртка с нашитыми стальными бляхами. С широкого кушака свисал кривой клинок. Да и лицо: жесткое, сухое, с короткой седой бородкой… в тенях заходящего солнца маг подумал, что оно больше подходит вышедшему на покой воину, нежели писарю.

– Мир вашему дому! – Аджит учтиво поклонился. – Прошу прощения, в прошлый раз я не узнал вашего имени.

– Жалимáр, начальник охраны господина. И похоже, мир нужен твоему дому. Псы караулят на пороге, да?

– Первый раз их здесь вижу.

– Они неграмотны. Скорей всего, не знали, что здесь еще один выход, – жестом показав, чтобы маг следовал за ним, Жалимар зашагал в сторону базара. – Места вокруг рыночной площади дороги, а нищих в нашей славной столице больше, чем мест.

– И давно так?

– Я вижу, куда ты клонишь, – воин глянул на него искоса и криво улыбнулся. – Добрый совет: не спрашивай такого, если ты не в компании друзей.

Поняв, что допустил ошибку, чародей примолк. Меж тем паутина улиц осталась позади, и они нырнули в базарную толпу.

Аджиту всегда казалось, что торговые ряды напоминают город.Здесь были улицы и здания, своя власть и собственная охрана. Кварталы здесь тоже были: ряды у кузнецов при входе; в середине, у палаты писарей – местные богачи, торговцы золотом и ювелиры; скорняки и дубильщики – с подветренной стороны и на отшибе.

Жалимар притянул к себе мага и напомнил, чтобы держался поближе. И в самом деле, в толкотне немудрено заблудиться. Изнуренные мужчины в пыльных галабях, богатые дамы в струящихся шелках, уличные лоточники, во все горло расхваливавшие товар, – здесь все оказались бок о бок. Была и сомнительная публика, что слонялась вдоль прилавков, но присматривалась к людям, а не товарам.

Кажется, они петляли по базару дольше, чем в прошлый раз пересекали Район Садов. В рядах ювелиров стало спокойнее, и тогда-то Аджит разглядел носилки. Судя по размерам, вышивке и дюжине солдат, паланкин мог принадлежать только Маузу.

Чародей собрался было выступить из толпы, когда начальник охраны придержал его за рукав.

– Ты спас советнику жизнь, – склонившись к магу, произнес Жалимар. – Он помнит и благодарен. Но не думай, что господин всесилен. Не забудь это, когда станешь излагать свою просьбу.

– С чего ты взял, что я буду просить?

– Это ты спрашивал о встрече, – пожал плечами воин. – Это так, дружеский совет: как не потерять расположение советника. Ну давай, иди…

И он подтолкнул чародея в спину. Дюжина слуг уже опустила свою ношу наземь, чтобы магу было сподручнее забраться внутрь. В носилках же было полутемно, душно и пахло розовой водой, и не успел Аджит усесться на подушки, как его приветствовал знакомый голос:

– А вот и наш добрый смелый чародей! Садись, садись.

Маг не видел Мауза с начала лета, при последней встрече тот уже поправлялся, но был слаб. Сейчас он вернулся к своему привычному состоянию: толстощекий, лысеющий… ну точно добрый дядюшка. Впечатление портил лишь блеск глаз: жажда в них была под стать той, что владела давешней шайкой нищих.

– Прошу прощения, что не принял тебя в более комфортной обстановке. Эти смотрители базаров, торговцы… за всеми нужен глаз да глаз. – Вельможа взмахнул пухлой, унизанной перстнями кистью.

– Уверен, царская казна в надежных руках, – заверил его маг.

– Главное, чтобы они сами так думали. Знаешь, мой добрый друг… – советник слегка подался вперед, словно делясь с ним тайной, – моя работа сродни труду гафров, наших доблестных ищеек. Каждый норовит обмануть. Каждый! Порой я думаю, казна – как те бумажные фонарики, что запускают в первый день весны. Сделай что не так, и она упадет в грязь, где ее растащат по клочкам.

– И так же пуста внутри? – с невинным видом поинтересовался Аджит.

В отличие от начальника охраны советник расхохотался. Белые зубы блеснули в полутьме.

– Люблю острый язык, – отсмеявшись, произнес он. – В нашем жестоком мире это единственное, что еще приносит радость. Видят боги, при дворе такое не часто встретишь.

Он постучал костяшками пальцев по каркасу носилок, давая знак двигаться. Когда они углубились в базарные ряды и гул голосов окружил их, вельможа покрутил перстень и сказал:

– Рассказывай. Зачем пришел?

– За… за советом, наверное. Да, именно за советом!

Ступай осторожно, сказал себе чародей. Оставалось гадать, не переступил ли он черту: с Жалимаром и второй раз, уже с советником. Но ему было необходимо прощупать их, растормошить, понять.

Толстяк терпеливо ждал, пока маг соберется с мыслями.

– Видите ли, господин, я еще молод. Наставник вечно пеняет мне за горячность… В молодости в голове вечно бродят мысли: как улучшить все вокруг, как продолжить замыслы тех, кто умнее и выше нас. Царь Царей в великой милости оградил чародеев от гнева толпы, а свой народ от магии…

– В Круге в самом деле так думают? – усмехнулся Мауз.

– В Круге помнят войну и смуту, – с жаром отвечал Аджит. – Конечно, кому понравится сидеть в тюрьме? Но мы помним все пять обителей, которые сожгла толпа. Все наперечет. И как это произошло.

– Понял, понял. – Вельможа поднял руку. – Веришь ли, моего предшественника растерзала толпа. Прямо у ворот Района Садов. Кстати, тоже был колдуном.

– Мы… мы не видим другого выхода. Но я не об этом. Конечно, лучезарный желал не просто запереть обладателей Дара, но и поставить их трудиться на благо Царства.

Он говорил долго, рынок остался позади, и вдали показались богатые районы. Когда он закончил, советник некоторое время молчал, то потирая подбородок, а то разглаживая кафтан, на котором вышитый тигр боролся с вышитым же драконом. Наконец он поднял голову.

– И что думает твой господин?

– Первый-в-Круге из старшего поколения, – чародей замялся. – Кое-кто сказал бы, поколения бессильных стариков. Но я не сужу строго, они пережили войну. Верховный выслушал меня, но за две луны не пошевелил и пальцем. Поэтому-то я говорю с вами. В конце концов мой замысел сулит золото.

– Ты смелый человек, Аджит. – Советник покровительственно похлопал его по колену. – И дальнозоркий. Тебе нужна помощь?

– Пока нет. Возможно, в скором времени. Мне… мне нужен совет. Не более.

– На то и советник, – хохотнул вельможа. – Мне нравятся такие люди, как ты, Аджит. Жаль, мы не были знакомы, когда ты носил ученический медальон.

О таких случаях принято говорить, мол, снизошло озарение. Аджит вспомнил первый день в Круге, когда на его шее застегнули медальон ученика. Символ отличия, наивно думал он. Величественный старец, предшественник Кадара, говорил долго и с упоением – признаться, мальчик не запомнил и десятой доли сказанного. Затем он увидел учителя – мага, который до выхода в отставку служил в войсках восточного предела. У него был квадратный подбородок и равнодушные глубоко посаженные глаза. Поначалу Аджит трясся под их взглядом, поэтому из первого урока – о силе, о ее пробуждении и о том, каково быть магом, – он тоже немного уяснил. Но твердо запомнил: медальон нужен, чтобы впитывать самопроизвольные выбросы, пока начинающий чародей не научится сдерживать Дар.

Многие века именно так медальон и использовался, пока не стал символом взросления. Он обуздывал разрушительную силу, что высвобождалась в неумелых опытах. Он обещал, что ученик не окажется сильнее учителя. Медальоны были ограничением, что полноправные маги накладывали на неофитов, пока те не докажут, что стали ровней.

Так было, пока Черный Азас не вошел в столицу с войском, под крики радостной толпы. В тот же день его отряды окружили обитель и потребовали, чтобы маги избрали Верховного взамен старого, который сам носил золотую маску. К утру Первый-в-Круге должен был явиться к узурпатору, и тот обещал оставшимся помилование. Поговаривали, Газвана выбрали с расчетом, что обитель придется оборонять.

О чем они там толковали, Верховный и глава восстания, да еще целый день? Вернувшись в Круг, наставник Аджита час перечислял безрадостные известия: заключение, запрещенные чары и многое другое. В конце списка значились и медальоны: отныне каждый новоиспеченный маг должен был сдавать свой медальон Царю Царей, чтобы у ищеек сохранился отпечаток силы. Все полноправные чародеи должны целый год носить символ ученичества. Испытания Аджита еще маячили на горизонте, так что сам он избежал позора – Газван же при всех расшнуровал ковву и показал металлическое оплечье, закрывшее верхнюю часть груди.

За десять лет Азас собрал войско из не владеющих силой, но чувствующих магию людей. Гафиры, звали их царские грамоты. В Круге их окрестили псами узурпатора, потому что среди них были гончие, что выслеживали добычу, сторожевые псы, что охраняли обители, и волкодавы, способные чуять магию и бороться с ней. Отличные воины, впрочем, зачастую с темным прошлым.

Медальоны магов хранились у них. Здесь. В столице. Полный склад ошейников для каждого чародея в Царстве. Их свозили сюда со всей страны, и чтобы опознать преступника, ищейкам было довольно лишь сравнить отпечатки силы.

Что ж, они – единственное, что указывало на Аджита. По сути, единственное, державшее его в Круге. Даже удивительно, что за годы никто не попробовал их украсть. Или пробовал?…

– Ты можешь на меня рассчитывать, – между тем сообщил советник. – Не во всем и не везде. Но ты действительно любопытен. Это стоит того, чтобы тебе помочь. Я подумаю на досуге о твоих замыслах.

– Я… благодарен вам, – выдавил чародей. – С нетерпением буду ждать известия.

– О, ты дождешься совсем скоро, – вельможа елейно улыбнулся. – Ты хочешь помочь и Кругу, и Царству, я же думаю о казне. – Он выглянул наружу через щель в занавесях. – Подождем толпу погуще, тогда вылезешь. Жалимар проводит тебя к обители.

Аджит с облегчением вздохнул, окунувшись в прохладную синеву осеннего вечера после пахнущих благовониями носилок. Жалимар вышагивал рядом бесшумно и необычно молчаливо – как сторожевой пес. Маг позволил себе не сдерживать улыбку. Да, нужно тщательно подготовиться и все взвесить, но… настанет день, и его служение Кругу подойдет к концу, и тогда он вздохнет спокойнее. Тогда ни один пес, в чьих бы то ни было цветах, уже не потревожит его покой.

Действовать чародей решил ночью. Сезон дождей вступил в свои права, ливни проходили сквозь столицу, как колонны неприятельского войска, разогнав гуляк по домам. Временами тучи отступали, и солнце сулило, что непогода вот-вот закончится. Но ясные дни выглядели не убедительнее жреца-бессребреника, да и длились совсем недолго.

Вечер чародей провел в гостиной обители, раз за разом опорожняя чашу густого гранатового вина. Он подобрал болтливую компанию, и когда его, невнятно бормочущего и дышащего перегаром, волокли наверх, Аджит не сомневался: вся обитель узнает, что слуга Верховного напился вдрызг.

Из вредности или озорства чародей отдавил сапог ближайшему провожатому, запутался в собственных ногах и повалил весь конвой на пол. Больше, однако, он издеваться не решился: его должны доставить в покои и уложить спать. Не лучшее прикрытие, но более сложное требовало лишних сил.

Едва за молодыми магами закрылась дверь, Аджит резко сел в постели. Он и впрямь выпил много – для правдоподобия, – но ничего такого, с чем не мог справиться.

Когда последние голоса стихли, его голова была яснее, чем вечером, после долгого и тревожного дня. На всякий случай он скатал валиком две коввы, изобразив на кровати спящего мага, и подошел к окну.

Аджит залез на стол и переступил в оконную нишу. С утра во дворе стояло полдюжины телег, уже разгруженных и готовых, чтобы завтра их забрали. Во тьме они напоминали демонов из царства теней: тут проглянет оглобля, как тощая шея, там выблеснет облупившаяся краска, точно чешуйчатый бок… Сделав шаг в пустоту, чародей плавно опустился наземь, уверенно ступив на обе ноги.

Теперь предстояло перелезть через стену, но и это не так уж тяжело. Плющ не подрезали с первых дней заточения, стена скрылась под сетью костистых ветвей. Чародей взялся за них, готовый карабкаться вверх, когда услышал приглушенный смех.

Проклятье! Конечно же, ученики. Нежный шепоток, возня, опять смех… Приглушенные голоса, мужской и женский, раздавались от ближайшей телеги. Вернее, девичий и мальчишеский.

Аджит помрачнел, вспомнив жалящий взгляд Джамилы. Шагнул на голос. Маг мог начать восстание против узурпатора – они и тогда бы не заметили. Устроившись на дне крытой повозки, обложившись подушками и одеялами, они предавались своему занятию с упоением, словно от него зависела победа в последнем бою дня и ночи.

И все же сейчас не время рисковать. Заключить их в непроницаемый кокон? Долго, сложно… кропотливо. Усыпить! Самое мягкое, что он мог себе позволить.

Больше злясь, чем смущаясь шороха, скрипа досок и менее пристойных звуков, он присел подле телеги и закрыл глаза… Сознания парочки были обнажены, как младенец в первый миг существования. Лишь немного подправить вот здесь… и здесь.

– Акф, – услышал он женский голосок, – ты… ты засыпаешь?

Через пару вздохов спали уже они оба. Путь наружу был свободен.

Ночь выдалась прохладной и ясной. Сточные канавы, еще полные до краев, с плеском несли мутные дождевые воды в море. Маг оглянулся на мрачные стены обители, заслонившие полнеба. Даже удивительно, как просто ускользнуть отсюда. Сбежать в город мог любой. Только годы заточения, страх наказания и нежелание связываться с гафирами держали их взаперти.

«Мы сами заперли себя в клетке», – подумал Аджит, но тут же поправился. Не сами. Старшие маги карали беглецов так же жестоко, как псы узурпатора. Конечно, если побег совершался не по их наущению.

Улицы были почти пусты, а чародей держался теней, так что путь по городу обошелся без происшествий.

Склад разместили в одном из особняков Старого города, ранее он принадлежал знатному чародею. После азасова пленения в богатых районах освободилось немало зданий, маг не удивился бы, узнав, что гафиры неплохо поживились.

Несомненно, здесь была охрана. Но вовсе не обязательно использовать магию, чтобы скрыться от любопытных глаз.

Аджит съежился под сенью мокрых кипарисов и начал втирать черную краску в лицо и ладони. Следом пришел черед войлочных носков, надетых поверх сапог. Из своего укрытия чародей изучил парадный вход и насчитал троих ищеек на улице. Наверняка в передних комнатах были другие, готовые явиться на шум. Нет, этот путь не для него.

Но Старый город хитрее, чем кажется ремесленникам и купцам, что лишь захаживают в кварталы знати. За узкими улочками и резными фронтонами, за фасадами со статуями царей крылся лабиринт тупиков и внутренних двориков. В иные и не протиснешься меж плотно сомкнутыми зданиями. Зато внутри любопытных ждали сады, фонтаны и беседки – все, что спасает в жаркие летние дни.

Дождавшись, пока охрана завяжет вялую беседу, Аджит пересек улицу и нырнул в проулок, такой узкий, что ему пришлось идти боком. C той стороны его встретил кухонный двор – вернее, то, что им некогда было.

Что теперь: входить или нет? Никакой охраны не хватит на все помещения, часть комнат должны стоять пустыми. Сомнения мага разрешил вид кухонной двери: засов так рассохся, что было ясно – об этой части дома все забыли. Тихонько приподняв его и приотворив дверь, чародей скользнул внутрь. Застыл, прислушиваясь и принюхиваясь.

Внутри царил кромешный мрак. Когда-то здесь пахло, как в его кухонном детстве: сладкими булками, пряностями, раскаленным металлом… Печи не разжигали много лет, но запах остался, въелся в стены, наполнив дом призраками прошлого.

Не нужно быть пророком, чтобы догадаться: хранилище где-то наверху, в старых покоях и кабинетах. Так делают всегда. Как и маги, гафиры не изобретательней простых смертных. Кухня выходила в темный и затхлый коридор, очевидно, в служебном крыле вдали маячил робкий свет. Как он и предполагал, передняя часть дома охранялась.

Но ведь у челяди должен быть свой ход наверх! Если бы благородным захотелось поздно поужинать… или хозяин любил, чтобы хорошенькая горничная взбивала ему подушки на ночь… Не могли же слуги с бельем, одеждой и подносами шествовать через главный зал.

Касаясь рукой стены и осторожно ощупывая пол прежде, чем ступить, Аджит пошел в противоположную от света сторону.

Покои отыскались скоро. Узкие окна пропускали сияние городских огней, еще один источник света ¾ желтая полоска под дверьми в переднюю часть дома. И все же чародей не сомневался: простые охранники сюда не забредают. В середине комнаты на тяжелом столе покоилась книга размером с блок облицовочного мрамора. В снопах лунного света вокруг нее кружилась пыль.

Кодекс. Здесь хранились записи о медальонах со всех концов страны: упорядоченные по буквам, годам и с указанием, где их искать. Сами медальоны тоже были поблизости, маг ощущал чары кожей – такие густые, что привычное покалывание превратилось в зуд. Щелкнув пальцами и создав бледный, цвета лунного сияния огонек, Аджит осторожно перевернул обложку.

Иероглиф «Анан», год… справа от записей тянулась цепь пометок. Составители знали толк в библиотечном деле и предлагали искать по году, имени и городу. Оттого, какое богатство лежало перед ним, кружилась голова. Боги! Скольким собратьям он может развязать руки…

Помечтал и хватит, оборвал себя Аджит. Иероглиф «Анаин», десять лет назад, столица. Аджит, родового имени нет. «Конечно нет, Аджит Рахад умер мальчишкой!» Дальше шла неразборчивая вязь указателей на комнаты, стеллажи и полки. Запись невозможно было понять, не уяснив структуру хранилища. Поменяться с давним беглецом можно позже, сперва ¾ разобраться, что здесь и как.

Гадать, как пройти к хранилищу, не было нужды: он словно шел на грохот кузнечного молота. Чародей распахнул двери, увидел ряды шкафов, шагнул к ним ¾ и застыл.

Пошевелиться он не мог. По правде сказать, он не мог ничего: лишь дышать, слушать и шевелить зрачками. Чужая сила оторвала его от пола и подняла в воздух, как щенка. Так же беспомощен был и его Дар.

Колдовская ловушка? И где – у гафиров? Может ли такое быть?

– Не дергайся, – голос был знакомым, но приглушенным, словно исходил из-под слоя ткани. – Это колдовство тебе не по зубам.

– Его можно как-нибудь… подвинуть? Он загородил собой вход!

Второй голос маг узнал.

– Как скажете.

Даже сквозь пелену силы он ощутил бесцеремонный толчок меж лопаток. Чародей думал, что упадет, но чары подхватили его и вновь распяли в воздухе. Мимо него в хранилище проплыл советник. Просторный кафтан скрывал его полноту, с чалмы свисали нити жемчуга, призрачно мерцавшие в колдовском свете.

– И принесите кресла, – махнул рукой вельможа.

Поначалу Аджит не узнал его спутника – по спине в черном много не прочтешь, – но стоило тому сесть рядом… Маска, которую носили гафиры, оставляла прорезь для глаз: льдистые, насмешливые, они смотрели сквозь мага, будто уже видели его казнь.

– Поговорим? – Мауз доброжелательно улыбнулся.

Язык и губы его слушались, но Аджит молчал. Вельможа покряхтел, потер подбородок, покрутил перстень, как будто в замешательстве.

– Ну… хотя бы представимся, – с той же улыбкой заключил он. – Жалимар, гафир-ха-гафир, страж над стражами. Ваш покорный слуга, советник Ночного двора.

– Узурпатор упразднил Ночной двор, – разлепил губы маг.

– Ты ошибаешься, молодой человек. – Советник подался вперед, дружелюбный и убедительный, точно барышник, сбывающий полудохлую клячу. – Каждый правитель должен знать, что говорят в харчевнях и родовых усадьбах. Кто-то должен подчищать грязь. Азас не исключение. Он только решил, что от Ночного двора мало проку, если все знают, кто им руководит.

– Заправлять казначейством и тайной стражей… как мило, – выплюнул маг.

– Я говорил тебе, что моя работа сродни труду следователей. Не лги, будто я не предупреждал.

Вельможа погрозил ему пухлым пальцем. Жалимар сидел молча, сверля чародея взглядом. Впрочем… его молчание не сулило ничего хорошего, но показная шутливость советника пугала больше.

В хранилище вновь воцарилась тишина. Были слышны приглушенные дверьми голоса охранников да еще тяжелое дыхание толстяка. Наверное, они чего-то ждут? Раскрывать рот не было желания. Да и какой смысл?

– Мы теряем время, – наконец подал голос гафир. – Выкладывайте, что хотели, и покончим с этим.

Мауз и впрямь посерьезнел. Шутливая улыбка сползла с его лица, как маска.

– Наверное, ты хочешь знать, как мы здесь оказались? – Он умолк, но так и не дождался ответа. – Или, может, где ты промахнулся?

Вельможа встал и подошел вплотную, на таком расстоянии сквозь одуряющий аромат розовой воды пробивался запах полного тела.

– Хочешь знать, как я отношусь к вам, магам? – внезапно спросил он.

Аджит хмыкнул:

– По-моему, ясное дело.

– Да ну?

Советник криво улыбнулся. Оставив чародея в покое, он вернулся к креслу, но не стал садиться. Обошел сиденье и встал позади, положив руки на спинку – как проповедник на кафедре.

– Если угодно, я всем сердцем поддерживал восстание. Но все, что было после… Жрецы… – он замялся, словно подыскивал слова, – нарушили мировую гармонию, если хочешь. Все эти проповедники толкуют: мол, искажают мир, калечат замыслы богов. Я же скажу, что маги были всегда, сколько помнят хроники. И просто так их за двери Царства не вытолкать.

Чародей бросил быстрый взгляд на гафира. Пес узурпатора, чей смысл существования заключался в охоте на магов, смотрел все с той же насмешкой.

– Зачем… зачем вы это рассказываете?

– Чтобы сбить с тебя маску мученика, глупец, – ответил за вельможу Жалимар. В его тоне, однако, слышалось раздражение, а не злость или ненависть. Советник с обманчивой мягкостью поправил его:

– Чтобы заставить тебя слушать.

Он примолк, словно давая взвесить свои слова, и продолжил:

– Понять, что на тебе кровь Раида, нетрудно. Нет, отдаю должное, убийство совершено на славу. Никто бы не догадался, если бы я с самого начала не знал о вашей с сестрой тайне. И никому не было дела, если бы не мой особый интерес. Я знал, но Жалимару нужно подтверждение… Что ж, дюжина попрошаек вынудила тебя обороняться, и твоя сила та же, что осталась на месте смерти Раида.

– Но зачем тянуть так долго?

– Башир, наш пленник, был не готов, – советник улыбнулся.

Аджит переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что они имеют в виду.

– Боги, думаешь, твои грешки кому-то интересны? – проговорил Жалимар. – Думаешь, гафиры, Ночной двор или Царь Царей спят и видят, как рассориться с Кругом?

– Наш друг имеет в виду, что мы решили не трогать дело, – заключил советник. – Пока не представилась возможность его использовать. Остальное ты знаешь: стоило упомянуть ученические медальоны и снять почти всю охрану, и вот ты здесь, в тенетах собственного наставника. Смешно, правда? Не пришлось даже беспокоить твоего Верховного. Он поставил ловушку, когда архив только создавали.

Мауз умолк, довольный собой.

– Зачем? Если вы решили не трогать…

– Ты невнимательно слушаешь, – елейно улыбнулся вельможа. – «Использовать», вот главное слово. Башир сар-Херед, дело в нем.

– Башир потомок древнего рода, в котором было три Верховных, – страстно заговорил целитель. – Он умудрился выжить в чистках и получил свой пост – только потому, что сам он простой смертный. Для магов он станет мучеником!

– За десять лет он палец о палец не ударил ради вас, – раздраженно ответил советник и повторил: – Ты молод и горяч, чародей. И опять не слушаешь. Никто не хочет лишней ссоры с магами. Это все равно что… задирать змея, чьи головы спят по всей стране. Разбуди одну – и проснутся остальные. Нет, – протянул он, – ваш Башир слишком любит золото, чтобы рисковать ради тех, к кому не принадлежит.

– Но вы боитесь, что маги поднимут его на щит. – Аджит покачал бы головой, если б мог.

– Послушай, ты… – Жалимар встал, но, очевидно, не нашел подходящего слова. Настал его черед подступить к чародею лицом к лицу. Маг видел, как под тканью маски играют желваки.

– Ты… слизняк, – спокойнее произнес гафир. – Ты смердишь ненавистью. Дышишь ею. Изрыгаешь с каждым словом.

– Есть за что…

– О да, вы – не те звери, у которых я был рабом. При них вы были шавками, а теперь чудовища мертвы, а вы отдуваетесь за них. Но и мы – не те, кто жгли ваши крепости! Люди сменились: при дворе, в храмах, среди гафиров. Но твой мир состоит только из вас, магов: исключительных, неповторимых, которые держали нас, как скотов… и нас, простых смертных. Вы так нас называете? Между собой?

Он отошел и, отвернувшись, закончил:

– Ты… жалок.

– Ты ошибаешься, Аджит, – спокойнее заговорил советник. – Ваш символ всего лишь продажный заговорщик. Заморское золото и мальчишка, которого в Нагáде назвали наследником свергнутых царей. Вот и все, что есть в этой истории. Никаких магов. Если его схватит Ночной двор, это всколыхнет всех прочих шпионов Нагады. Если его казнит Круг… по совершенно другому делу… – Мауз улыбнулся.

– Почему я должен вам верить?

– А ты не верь, если хочешь, – махнул пухлой рукой вельможа. – Только у тебя есть два пути. Первый… Ты даешь показания против шпиона. И мы казним вместо тебя простого каторжника, а ты получишь новое лицо. Второй… мы казним вместо простого каторжника тебя, а вместе с тобой – и твои замыслы.

– Негустой выбор.

– Какой есть. Ты можешь выбрать добрый костер в любой миг. В конце концов однажды ты уже отправился в мир иной. – Мауз потеребил нити жемчуга, обрамлявшие его лицо. – Думай. Мы оставим тебе время до утра.

Махнув рукой Жалимару, он поплыл к выходу. Уже проходя мимо Аджита, советник на мгновение остановился, впился в него взглядом заплывших глаз.

– Я немного завидую тебе, Аджит, – проговорил он. – Всего чуть-чуть, но все же. Что ты ни выберешь, в своих глазах ты останешься прав. Хотел бы я сказать то же о себе.

Ты ошибаешься, хотел сказать чародей, но так и не нашел сил разлепить губы.

К суду и казни его вывели минута в минуту. Гонг в храме владыки времени как раз заговорил, возвещая полдень, когда пленника вытолкнули навстречу солнцу – и смерти. «Могли бы и припоздать с судилищем», – подумал Аджит.

День выдался ясным и звонким, как всегда бывает после сезона дождей. В Священном Круге, где обитель вершит правосудие и провожает на костер усопших, собрались две или три дюжины зевак. Некоторые скучали, иные прятали взгляд, прочие же смотрели с неприкрытой ненавистью. Поначалу чародей оглядывался, интересуясь, кто как себя ведет. Не каждому дано увидеть свой последний час. Впрочем, он быстро потерял интерес и к этому.

Когда на мраморную трибуну поднялся первый свидетель, чародею стало тошно. Это было глупо. Это было пошло. Собрались все, кому он насолил: от одногодки, так и не ставшего учеником Верховного, до былого любовника Джамилы.

«Дыхание Бездны! Тебе-то я что сделал?» – хотелось крикнуть собрату-целителю.

Под синяками и запекшейся кровью каторжника было не узнать. Чародей отмерил порцию черного дурмана: работорговец выглядел так, как и должен выглядеть лишенный силы, доведенный до изнеможения маг.

Чародей уже отрешился от происходящего – когда на возвышение поднялась его любимая.

«Боги, девочка! Ты первая, кого я рад видеть!» Он подумал так – и осекся. Выступать в его защиту опасно. Должно быть, Джамила сама это поняла: чародейка шла прямо, точно несла на голове кувшин. Ковва с высоким воротом подчеркивала болезненную бледность ее смуглых скул.

«Пожалуйста, прокляни меня! – безмолвно молил Аджит. – Усир и Джахат, Великая Матерь и Шакал Пустыни… если есть в мире справедливость, пусть она меня ненавидит!»

– Меня зовут Джамила, – донеслось до него. – Джамила, ученица Хéнны, ученицы Чедда из линии Омéйи. Последние два года я была спутницей обвиняемого и пришла, чтобы…

Она говорила тише и тише, пока Аджит не перестал ее слышать. Чародейка сглотнула, бросила на каторжника взгляд, но тот не знал ее и был вконец одурманен. С подбородка пленника свисала ниточка слюны.

– …пришла, чтобы свидетельствовать против убийцы.

Милосердные владыки! Ему хотелось то ли петь им славу, то ли проклинать. Но лучше всего – напиться до бесчувствия.

– Теперь я стану еще больше тебе завидовать, – советник дернул за плетеный шнурок, свисавший рядом с рабочим креслом. В соседних комнатах зазвонил колокольчик. – Не просто уйти от наказания, но обрести свободу. Настоящую. Иди, куда хочешь. Делай, что хочешь. Я не могу себе такого позволить. Я думал…

Его излияния прервала служанка с полным подносом чашечек, кувшинов и прочей утвари.

– Ах, милая, как раз вовремя, – вельможа замахал ей рукой. – Ты не представляешь, какой там холод! Как я соскучился по доброму настою!

Словно подтверждая его слова, в окно ударил порыв ветра. Стекло задребезжало. За ним, в Районе Садов, деревья гнулись и клонились к земле, точно отвешивая поклоны.

– Ты обязательно должен попробовать! – не терпящим возражений тоном сказал Мауз. – Это последняя мода, пришла из Гллу Тхан. В следующем году вся столица будет пить горячие травяные настои, но ты уже скроешься в Рассветных королевствах, вместе с сестрой и племянником.

– Не знаю, дороги сейчас плохие, – неуверенно протянул Аджит.

– О, только не Золотой тракт! – отмахнулся советник. – Мне, знаешь ли, приходится за ним следить. Иначе торговля замирала бы в сезон дождей и сезон бурь.

Мауз орудовал заварочными приспособлениями ловко и так быстро, что умелый вор бы позавидовал. Впрочем, многим ли они отличаются, вор и вельможа? Взяв два шарика из тонкой серебряной проволоки, он наполнил их травами из расписных шкатулок, погрузил сферы в чаши с кипятком и накрыл крышками.

– Вот так. Теперь подождем десятую часть звона…

– Я… я не знаю, стоит ли ехать, – признался Аджит. – Уже неделю ломаю голову, но так и не решил.

– Брось! Что тебя держит, теперь-то?

– Не знаю, – честно признался маг. Голос Джамилы еще звучал в ушах, отдавался от стен, звенел над белым мрамором скамей. – Я правда не знаю. Когда сестра уезжала, я отговаривал ее… Говорил, мальчик забудет свой язык. Ей было все равно.

– Если твоя страна не придумала лучшего, чем запереть тебя… – Вельможа пожал плечами.

– Она так и сказала. Но я не уверен. Ваш друг гафир прав: во всем, что касается магов, слишком много ненависти. С обеих сторон. Я мог бы это изменить. Хотя бы попробовать.

– Ну-ну, – Мауз прищурил крохотные глазки. – Жалимар славный служака, но не стоит воспринимать его всерьез. Он действительно был рабом. Это… влияет на его суждения.

– А я пережил резню в обителях и заключение, и это влияет на мои суждения. Но мы и правда называем людей смертными.

Вельможа покрутил перстень, как делал всегда, отмеряя и взвешивая слова.

– Смотри, – наконец произнес он, – я говорил с Верховным. Кажется, он так рад, что согласился бы на любую сделку. Ты можешь остаться, но учти, что в Рассветных королевствах ты принесешь больше пользы. Мне нужен свой человек в Городах Грани, а твой Верховный хочет связаться с тамошними магами, через тебя. Здесь же… не забывай, что Аджит мертв, и хватает тех, кто повторил бы казнь, если б мог.

Чародей молчал.

– Но я обещал, что ты получишь новое лицо, – закончил Мауз, – и Верховный сделает его, если пожелаешь.

– Знаю, – вздохнул маг. – Наверное, это просто страхи. Так бывает перед большими переменами.

– Вот и славно. – Советник потер руки, согревая ладони, и приподнял крышечку, высвободив аромат трав. – Готово. Попробуй. Потом уже нескоро придется.

Увы, ни болтовня вельможи, ни даже ветер с моря не могли разогнать туч, что собрались на душе у мага. Они лишь сгустились, когда Аджит стал собираться в путь.

На кровати ждал кафтан царского гонца, а в конюшнях – лошадь. Чародей не был умелым наездником, но хороший конь сам несет седока, а плохие в конюшнях советника не водятся.

Аджит был вынужден признать, что обманулся в Маузе, и не один раз – дважды.

Сперва считая его лишь придворным, затем решив, что тому чужда благодарность. Даже после казни, покачиваясь в носилках, маг еще не верил. Это ничего не значило. Начальник тайной стражи получал ручного чародея, чья жизнь зависела лишь от него. Но эта поездка… пусть агентом Ночного двора, в чужой стране, пусть… толстяк его отпускал.

Это было непонятно. И необъяснимо ничем, кроме благодарности.

Маг поднял и встряхнул кафтан. Крепкая ткань, стеганая подкладка. В таком не холодно в сезон бурь, а в харчевнях отсюда и до границы для гонца найдутся еда и кров.

Чародею было особо нечего собирать: письменные принадлежности, пара книг, шкатулка с лекарственными травами. Совсем скоро он притворил дверь и спустился во двор.

Ночь встретила его порывом ветра, таким холодным, что захватывало дух. Аджит поежился, но вдохнул еще раз. И еще. Свобода не пахла ничем. Ни морем, ни привычной зеленью Района Садов, ни свежестью. Было холодно и промозгло.

По сути, свобода и была ничем. Он мог идти, куда хотел, но его не ждали нигде. Ни сестра в чужом городе – должно быть, она обустраивается на новом месте и живет только сыном. Ни в обители – разговоры о казни должны утихнуть, и маги вернулись к своей размеренной жизни. Ни в одном городе или доме Царства.

В конюшнях всхрапнула лошадь, словно напоминая о себе.

Свобода была пустой. Он не был к ней готов. Он никогда не знал ее. Он терялся в догадках, что с ней делать. Быть может, когда-нибудь его собратья будут свободны, и для них это будет в порядке вещей.

Аджит в последний раз вдохнул холодный воздух, вернулся в дом и закрыл за собой дверь.

Когда-нибудь это будет в порядке вещей. Но для этого предстоит сделать еще очень многое.

(обратно)

Письмо, оставленное меж страниц

Любезный друг и брат!

Этот бесподобный юноша заверил меня, что доставит письмо прямиком в твои руки и что ты служишь нашему общему другу (тому самому, в хорошем теле!). Я не уверена, каким именем мне тебя звать… Теперь ты носишь новое лицо, и признаюсь, порой я гадаю, смогла бы я тебя признать? Должно быть, не смогла. Что проку в новом лице, если тебя узнает каждый встречный? Но к делу. Мы обосновались в Галáте небогато, хотя и не совсем бедно. Теперь, когда наш друг приставил меня слушать, смотреть и писать послания о событиях в городе, наше положение должно улучшиться. Я согласилась без раздумий! Наш договор не вынуждает меня делать ничего постыдного. Меж тем наш друг обещает небольшое, но регулярное жалованье, поднимет старые связи мужа и поможет основать торговлю с Царством. Он хочет, чтобы меня представили ко двору здешнего деспота. Нам с тобой двор Арлнда Белого показался бы до уныния провинциальным! Но даже здесь нужно положение, чтобы показаться правителю на глаза. Саху повезло, он стал учеником не простого чародея, а самого придворного мага! Меня это веселит. Галат воевал с Царством сотни лет, чудом избежал захвата при царях-чародеях – но все, совершенно все здесь подражают нашим порядкам и привычкам. Вообрази, здешние маги едва не дрались за Саха (ведь он сын вельможи!), пока придворный чародей Вóлдрин не взял негодника к себе. Уверена, ты уже знаешь, что твой старик хочет через мальчика поговорить с этим Волдрином. И вообще начать постоянно разговаривать с Галатом, а то и всеми Рассветными… Великая Матерь! На что я трачу пергамент! С этим письмом я посылаю плоский медный лист, это часть зеркала, вторая половина которого у Саха. Волдрин говорит, ты знаешь, что с ним делать. А Сах обещает, что скоро я увижу твое новое лицо. Ты был прав, в Галате все говорят на своем лающем языке и хочется услышать знакомый голос! (Хотя по-прежнему не верится, что это правда и вы это можете!)

Юноше, что отдаст послание, вручи двадцать серебряных кедéтов, как я обещала.

Вместо подписи – маленькая фиалка необычными синими чернилами.

(обратно) (обратно)

История вторая Город опавших листьев

Ибо будете вы как дуб,

которого лист опал,

и как сад, в котором нет воды.

И сильный будет отрепьем,

и дело его – искрою;

и будут гореть вместе -

и никто не потушит.

Исайя 1:30-31

1

Сакáр открылся магу на закате. Солнце наполовину спряталось за меловыми скалами, и крепость нависла над городком, как хищник, наблюдающий за возней полевых мышей. Как толстая птица на слишком узком колышке. Казалось, хватит неосторожного движения – и черная громада рухнет вниз, к шипящим у подножия скалы волнам.

– Экая груда камней! – заметил охранник каравана.

Чародей хотел ответить, но один из путников его опередил:

– Крепость всегда была такой. Князья-пираты так ее и строили.

Хозяин каравана выкрикивал приказы пронзительным высоким голосом. Душный воздух был таким плотным, что казалось – каждая команда купца оставалась в нем, повиснув неподалеку.

«Это мой дом», – подумал Ханнáн, но слова получились пустыми и холодными, ничего в душе не шевельнулось в ответ.

По правде сказать, маг не знал, чего ждет от возвращения. Его наставник мертв, его друзья, должно быть, превратились в уважаемых торговцев или процветающих ремесленников. Они будут вытирать потные ладони о полы засаленных халатов и жевать губами, пока наконец не вспомнят его. «Теперь-то уже поздно поворачивать назад», – напомнил себе Ханнан и ударил пятками в бока кобылы, подгоняя ее вслед за остальными.

Там, где раньше ветер играл со степью, склоняя травы подобно морским волнам, раскинулись гранатовые плантации. На месте окраинных домов тускло поблескивала вода канала. Это было даже не возвращение – разве можно вернуться в чужой, совершенно незнакомый город?

Когда они добрались до постоялого двора, Сакар полностью погрузился во мрак. Два серебряных кедета могли купить груду подушек на помосте и низкий столик на одного, но магу не хотелось бросаться в глаза. Он и так выделялся среди матросов, ремесленников и солдат. Поискав взглядом подходящее место, чародей нашел его в углу, возле жаровни. В завесах тягучего и сладкого дыма от рассыпанных по углям семян сидел парень с лицом простолюдина.

– Мир твоему дому, – приветливо сказал он, стоило Ханнану примоститься напротив. Чародей скупо кивнул в ответ.

– И тебе того же.

На пару минут старик-разносчик избавил его от необходимости быть вежливым, но только маг взялся за завернутое в лепешку мясо, и парень вновь заговорил:

– Ты ведь приехал в караване Кривого Арьда, – он даже не спрашивал и спустя мгновение продолжил: – Я видел, как ты прощался с купцом. Ты местный?

– Нет.

– Что там творится?

«Где?» – хотел спросить Ханнан, но передумал. Он отлично знал, чем интересуется юнец. И понимал, что лишь оттянет неизбежные вопросы. К тому же он помнил молодость: казалось, Сакар построен на скалистом острове посреди океана, казалось – весь остальной мир далекий и почти ненастоящий. В черте города он словно становился миражом.

– Услуга за услугу, – усмехнулся маг, – я рассказываю о большом мире, а ты – о том, что происходит в Сакаре.

– Идет, но здесь не так уж много происходит.

– Я знаю.

Юноша лишь пожал плечами. Ханнан принял это за согласие.

– В горном храме в Хиджáзе появился мальчик, который пророчит закат Царства, – начал свой рассказ маг. – В прошлый сезон дождей на столицу навалилась буря: в Каменный базар угодила молния и расколола статую Основателя. Когда я уезжал, Царь Царей покинул столицу и отправился на восток с большим посольством…

Если б не Верховный маг, двигающий по столичной доске фигурки, беса с два владыка выбрался бы из дворца! Но в Сакаре поминать Круг не стоит.

– Царская процессия… – протянул парень.

– Что?

– Вот бы на нее поглазеть!

– В повозку лучезарного запрягают черных быков, – сказал маг. – Он сам сидит неподвижно, как статуя, даже не взглянет по сторонам. У них при дворе так принято: потомок богов и не должен походить на остальных людей.

– А маска? Царская маска, какая она?

– Золотая, – улыбнулся чародей.

– Это я и сам знаю, – начал юноша, но тут Ханнан его перебил:

– Теперь твоя очередь.

– Но у нас правда ничего не происходит. Даже не знаю, что рассказать.

– Тогда позволь мне самому задавать вопросы.

Юноша кивнул.

Что же у него спросить? Сам по себе неплохой вопрос… Чародей бросил взгляд наружу: в ночь, заглядывавшую в харчевню через откинутую парусину на двери.

В крепости, что они видели на въезде в город, некогда правил владыка этих земель. Но теперь он называет себя Царем Царей, он сидит в столице и о родном наделе вспоминает столько же, сколько базарный меняла о богах. Ханнан помнил обитель чародеев – квадратную башню с белым куполом, но после прихода узурпатора его дом разграбили. Говорили, новый наместник приказал разобрать башню, а из камня сложить святилище Вахýру, святому дервишу, замученному магами. Он помнил ремесленные кварталы своего детства, мастерские и лавчонки, но сегодня понял, что не узнает паутину улиц. О чем спросить этого юнца?

– Кто ваш владыка? – наконец поинтересовался маг.

Короткий смешок.

– А у нас нет владыки. Аккурат с тех пор, как прошлый стал Царем Царей. Да продлятся его годы и прирастет царство. До ближайшего наместника тащиться пару дней, а мы тут сами…

– Нет? – Ханнан надеялся, что изобразил удивление убедительно. – А что же крепость, пустует? И кто тогда исполняет Правосудие?

– Правосудие… – Паренек замялся. – А что, это так важно?

– Лучезарный рассылал посланцев по всему Царству, – поднял брови маг. – Каждый владыка головой отвечает за колдунов своих земель, каждый колдун подчиняется эдикту. Как ты думаешь, важно это или нет?

– Все так, но у нас их нет, колдунов-то.

– Нет? – повторил Ханнан. На сей раз удивление далось ему труднее.

– Они были… – протянул парень. – Это целая история. Только здесь особо нечем хвастать.

Маг молчал, выжидательно поглядывая на собеседника. Юноша пробежал пятерней по волосам, на простоватом лице мелькнула неуверенность.

– Это было лет пятнадцать назад… – нехотя заговорил он. – Даже больше. Лучезарный как раз надел золотую маску, а о Правосудии еще не слышали… Ну и тут кое-кто решил исполнить правосудие сам.

Он опустил глаза, парню было неловко рассказывать чужаку. Ханнан же вспоминал кровь и крики.

– Я сам не видел, мне рассказывал отец. Говорит, тут был один меняла, – продолжал тем временем юноша. – Колдун. Многим не давал житья. Все знали, что повелитель не жалует колдунов. Как-то вечером собралась толпа… Менялу-то выволокли из лавки, но дальше пошло само… Одни начали громить лавки лекарей, другие вытащили из постели шлюхи базарного гадальщика. Дело докатилось до обители, а ты знаешь, господин, они умеют за себя постоять. Полегло много народу. Но колдунов в городе не осталось.

Парень и сам не заметил, как перешел на уважительное «господин», словно извиняясь за ту историю.

– Ну-ну, надеюсь, меня не прирежут за подозрение в колдовстве. – Чародей хохотнул, но получилось натянуто. Оставалось надеяться, что парень ничего не понял.

Теперь юноша явно смутился и жалел, что вообще заговорил о резне.

– Сакар вовсе не…

– Я знаю. Знаю. – Ханнан похлопал его по руке. – Колдунытоже не без греха. Иначе зачем бы издали эдикт о Правосудии? Или ты их жалеешь?

– Не, что ты! – вскинулся парень. – Они получили, что заслужили.

На миг Ханнану показалось, что он зря вернулся в этот забытый богами и царями город. Гул голосов и гудение мух обратились ревом толпы. Тени тех, кто не пережил ту ночь, встали за его спиной: они знали, чем кончится его поездка, они шептали предупреждения и сулили крах и гибель…

– Да, действительно, – произнес маг в ответ. – То, что заслужили.

Пока пальцы хозяина харчевни мелькали, отсчитывая медяки, чародей все присматривался к нему. Не блеснет ли в подслеповатых глазах искра узнавания? Не задержится ли взгляд дольше необходимого? Прежде старик Шамáх всегда находил для Ханнана доброе слово. Но тогда Ханнан был юн и носил шелк и гладкий, струящийся в пальцах атлас, а сейчас перед трактирщиком стоял невысокий сутулый человек в потрепанной одежде.

Не узнал. Чародей не сказал бы даже, рад он или нет… Когда он встречал знакомое лицо, Ханнан чувствовал себя призраком. Но, с другой стороны, кто знает, где был старый Шамах в ночь резни? За вечер маг обошел с расспросами полдюжины трактиров и выбрал мало-мальски добротный, но и сюда набилось порядком вооруженных людей. На вкус чародея – даже слишком много.

Ему отвели комнатушку, в которой было тесно, как под лестничной клетью, но на удивление чисто. Дымок душистых трав курился под потолком, отгоняя насекомых. Ханнан долго ворочался и не заметил, когда зной южной ночи обратился ревом пожаров, а поскрипывание старого топчана стало треском бушующего пламени.

Но слышал их почему-то только он. Ханнан снова был там, в пустых и гулких помещениях обители, и шум толпы казался далеким рокотом, похожим на гул прибоя. Никто не обращал на него внимания. Он пытался дозваться до наставника – но взгляд старика блуждал, невидяще скользя по Ханнану. Он хотел схватить наставника за плечи, развернуть к себе, но пальцы чародея – туманная дымка – скользили по ткани, не в силах прикоснуться к живому существу.

Когда толпа была уже под стенами, он бежал. Всю свою жизнь он тысячи раз бежал от нее во снах, но ни разу не оторвался от погони. Они всегда преследовали его и всегда догоняли – и каждый раз он просыпался за миг до удара, готового раскроить ему череп.

Так бывало всегда, но сердце все равно наполнил ужас. Руки, прижимавшие к груди сумку, обессилели и дрожали. Он задыхался, горячий соленый пот щипал глаза. Ханнан не знал, кто там, за спиной, кто преследует его – ему не хватало смелости обернуться.

Кто-то бросил камень. Из-за спины доносились крики, но юноша не вслушивался в слова. Еще один камень ударил его промеж лопаток, заставив пошатнуться и едва не сбив с ног.

И вот это случилось. Ханнан запнулся и упал тяжело, почти перекувырнувшись, грязные руки схватили его за одежду, рванули вверх. Ветер принес клочья дыма, так что маг не видел лиц преследователей. Он закашлялся. Что-то горячее и медное на вкус струйкой текло из ноздрей и попадало в рот.

Ханнан бы закричал, но не мог. Не мог даже отползти назад, от занесенной над головой дубины. Но руки… руки его двигались сами собой. Тонкие худые ладони – почему-то взрослого человека, а не юноши – выбросились вперед. С пальцев сорвалось красное, как кровь, пламя, прянуло в лицо преследователю.

Искаженный лик растаял.

Бешено стучало сердце, и дыхание срывалось с губ тяжелым свистом. Темно и тихо. Разгоряченной кожи коснулось едва заметное дуновение. Это сон. Всего лишь сон…

Несколько мгновений маг сидел на постели, ничего не понимая, пока еще одно дуновение не принесло запах дыма. Ему даже показалось, что Сакар снова в огне, но вскоре Ханнан понял, что это топчан. Нижний край тюфяка тихонько тлел, мигая в темноте красными искрами.

Тело повиновалось не сразу, нехотя – словно он пробежал половину схена. Чародей сбросил тюфяк на пол и начал затаптывать тлеющую солому. Далеко не сразу, когда последние красные точки потухли, он сообразил, что делал это босиком.

Еще позже, когда Ханнан опустился на пол у окна, он вспомнил, что в Сакаре не стоит разбрасываться магией. Кто знает, правду ли ему сказали? Быть может, здесь есть ищейки, и они уже ощутили всплеск силы. Быть может, кто-то всматривается в ночную мглу, определяя, в какой части города применили чары.

– Проклятье!

Ханнан вздохнул и выругался – теперь уже куда грязнее.

Рассвет застал его в молчаливом бдении у окна. Сперва проглянули розоватые очертания облаков, затем над выгоревшей степью лениво выкатилось солнце… Город пробуждался.

Ханнан покинул постоялый двор рано, сразу окунувшись в лабиринт еще сонных улиц. Он не знал, куда идти и зачем. Он должен стать глазами и ушами Круга в этом некогда потерянном для магов городе, но чародей еще только размышлял, как подступиться к делу. Когда он бежал из Сакара, у Ханнана остались друзья, но с тех пор прошли годы. И потом, безопасно ли довериться одному из них?

Маг прошел по главной улице, по которой, наполовину скрывшись в облаках пыли, шествовали груженные тюками волы. Вслед за ними, гортанно гикая и ругаясь, шли худые загорелые погонщики. Он блуждал кривыми улочками трущоб, но никто не обращал на него внимания, только нищие провожали чародея тусклыми взглядами.

Минуя базар, Ханнан на всякий случай сделал круг около нового святилища Вахура – он слышал, каждый путник должен обойти его хотя бы раз, чтобы огородить себя от колдовского зла. По периметру стояли одиннадцать белых колонн – по числу пыток, которым подвергли мученика колдуны. На вершине купола день и ночь горел в огромной медной чаше огонь.

К полудню решение было принято. После недолгих расспросов маг отыскал приземистое здание, спрятавшееся от уличного шума за высоким забором. К удивлению Ханнана, вместо хозяина или слуги навстречу вышел детина с мощными, как кирпичи, кулаками. Чародей назвал имя, но и этого оказалось мало. Он все ждал и ждал перед воротами, нервничая под тяжелым взглядом охранника.

– Господин Ханнан?

Маг обернулся. От маленькой калитки спешил, приволакивая ногу, худой старец. Чародей нахмурился. Он ожидал, что его друзья изменились – но нет, не настолько же!

– Мне нужен Такáни, – сказал маг, когда старик подошел ближе. Вместо ответа тот низко поклонился, как простолюдин вельможе.

– Я знаю, господин. Прошу прощения, что заставил ждать. Господин Такани с радостью вас примет.

Старик распахнул перед Ханнаном калитку, пропуская мага вперед. Уже когда их нельзя было увидеть с улицы, он коснулся рукой лба и повторил приветствие – на сей раз иное:

– Боги воплотились в вас!

Чародей думал, уже никто не назовет его так. И еще – что-то в голосе старика показалось знакомым. Он присмотрелся внимательней, нахмурился…

– Захт!

– Он самый.

– Проклятье, как я не признал!

– А вы совсем не изменились…

– Я же знаю тебя с тех пор…

– Да-да, с тех самых…

– Как ты? Как Такани?

Они говорили наперебой, не слушая друг друга, – каждому хотелось выговорить свое. Наконец оба умолкли, и Ханнан негромко рассмеялся.

– Ты первый, кто меня узнал в этой паршивой дыре.

– Мне ли вас не знать? – Старик лукаво улыбнулся. – Я помню, как вы босиком бегали по этим улицам.

– Такани… – начал маг, но слуга перебил его:

– Еще не знает. Но уверен, будет рад вас видеть!

Захит провел Ханнана через заросший сад, где пыльные кипарисы смотрели в небо, и лишь пара ореховых деревьев рукоплескала кронами, приветствуя чародея. Они нашли Такани на веранде, старый приятель мага лежал на оббитой бархатом софе и диктовал послание маленькому неприметному человеку, такому же серому, как бумага у него на коленях.

– Кого ты привел, Зáхи? – ворчливо спросил купец.

– Ваш… старый знакомый, господин.

Чародей выступил вперед.

– Ханнан, – просто представился он. – Пожалуй, слишком старый, но надеюсь, еще знакомый.

– Ханнан? О боги! – Такани оказался на ногах с удивительным для его телосложения проворством. Заключив чародея в тяжелые объятия, он рассмеялся магу в лицо. – Такой же хмурый и недовольный… проклятье, больше десяти лет прошло, а ты все тот же!

Писарь испарился, и купец потащил Ханнана к столику с фруктами. Он не успокоился, пока под чародеем не оказалась груда подушек.

– Будь добр, Захи, принеси нам чего-нибудь.

Старик поклонился, и торговец вернулся на софу, сплел пальцы на объемистом животе.

– Рассказывай! – без обиняков приказал он.

В прежние годы Такани был юрким пареньком с лукавым взглядом черных глаз. Каждый лавочник в округе имел зуб на «маленького беса», но тот бес сгинул в дебрях лет, вместе со своими выходками. Остался тучный человек, страдающий одышкой.

«Ты сам не помолодел!» – одернул себя Ханнан. Маг так и остался худым и невысоким – видно, от недоедания в детстве, но для четвертого десятка в бороде его было слишком много седины. Пожалуй, больше соли, чем перца.

– Что рассказывать? – Ханнан невольно усмехнулся. – Если коротко, то без толку, а если долго… ты утомишься раньше, чем я войду во вкус.

– И говоришь ты так же заковыристо, – хохотнул купец. – Я слышал о твоих делах в столице. Ханнан-Советник, Ханнан-Богач, надо же! Это что, правда?

– Что? – хмыкнул чародей. – Наверное, ты меня с кем-то путаешь.

Такани погрозил ему жирным пальцем.

– Тебе меня не обмануть! Я слишком стар для этого.

Впрочем, даже напускная его сердитость продержалась недолго. Купец заметно оживился, увидев, что Захит несет запотевший кувшин и пару чаш, и в этот миг он вовсе не казался старым.

– Присоединяйся к нам, – махнул слуге рукой Такани. В кувшине оказалось гранатовое вино с сахаром и корицей, и по праву хозяина он провозгласил: – За добрые времена!

– За добрые времена! – повторил чародей. Только теперь, отставив чашу, торговец решился спросить:

– Так ты маг или нет?

Чародей был готов к вопросу и выложил заготовленный ответ.

– И да, и нет. – Видя, что Такани не понимает, Ханнан пояснил: – Конечно, я хотел стать магом! Ты знаешь, наставник подобрал меня на улице. Я бы жил во дворцах и ел самый белый хлеб. Меня бы носили в паланкинах, и никто не сказал, что мне нужно делать, а что нет. Так я думал. Но когда владыка надел царскую маску, – он запнулся, – да продлятся его годы и прирастет царство… все оказалось совсем не так.

Чародей умолк на мгновение и заключил:

– Да, я учился, учился прилежно, и успел вызубрить пару фокусов. Но это еще не делает меня магом.

– И вы бежали, – уточнил Захит.

– В ту самую ночь, – кивнул Ханнан. – Меня преследовали, но я оторвался от погони.

– Проклятье! Но я все равно не понимаю! – Такани прихлопнул ладонью по бархату софы. – Как ты разбогател? И почему великий ужасный Ханнан сидит тут в одежде бродяги?

– Прошло много лет, – медленно проговорил чародей. Помявшись мгновение-другое, он выложил начистоту: – Прости, старый друг, но и правда много лет. Ты изменился, я изменился… Я бы не хотел пока говорить всего.

– Боишься, да? – ухмыльнулся Такани. Впрочем, в глазах его не было и тени смеха. – Боишься, что я тут же сдам тебя проповедникам.

Ханнан только пожал плечами.

– Из святош выходят негодные друзья, если хочешь знать, – скривился купец. – Ладно. Чего ты хочешь? Если даже мне ты не доверяешь!

– Нечто вроде сделки, – ответил маг. – Я намерен обосноваться здесь, в Сакаре. Еще не знаю, насколько. Может, несколько лун, а может, год. Мне нужно устроиться… быть секретарем купца лучше, чем безымянным бродягой. В ответ же… ну, я ведь вызубрил пару фокусов. В городе, где не осталось магов, они любому пригодятся.

Купец и слуга переглянулись.

– Теперь я понимаю, как ты стал богачом, – Такани прищурился. – Берешь быка за рога, а? И что, ты оскорбишь мое гостеприимство, пока я не заключу с тобой треклятый договор?

Ханнан улыбнулся.

– Оскорбления – плохое преддверие для сделок. Нет, по правде сказать, я рассчитывал на твое гостеприимство. Если только в городе нет никого, кто способен учуять магию и прийти к тебе. Мне бы не хотелось ставить тебя под удар.

Купец заметно помрачнел.

– На самом деле никто не знает, следит ли кто, – ответил за него Захит. – С тех пор как магов не осталось, некому об этом знать. Но наместник крепко решил очистить владения от скверны.

– Еще не передумал насчет гостеприимства? – поинтересовался чародей.

– Раздери тебя бесы, Ханнан, не говори ерунды! – разозлился Такани. – Ты останешься хотя бы на пару дней, пока не вытащу из тебя все новости!

Он бросил на слугу острый взгляд, и Захит тут же поднялся.

– Я подготовлю комнаты, господин.

Когда старик ушел, они долго молчали. За глиняным забором шумел город. Наконец Такани потер подбородок, крякнул и проговорил:

– Знаешь, что я тебе скажу, старик? Зря ты сюда приехал… – поняв, что он сказал, купец тут же поправился: – Конечно, я рад тебя видеть, я ведь даже не знал точно, жив ты или нет. Но вернулся ты зря.

– Почему?

– Сам видишь, все наперекосяк. Здесь еще полно людей, сюда забредают караваны, но город умирает. Это потому что о нем все забыли. Царь Царей, жрецы, наместник. Мне кажется, что и сами мы… – Он не договорил. – Ну признайся, ты был магом, ты сам это должен чувствовать!

Чародей не знал, о чем он. Разве только царапнул сердце коготок вины: ведь он видел и белокаменные города, террасами спускавшиеся к морю, и роскошные сады, до краев полные солнца и птичьего пения. И многолюдные рынки, где воздух дрожит от гула голосов. Он видел все это, когда бежал.

Решив сменить тему, маг произнес:

– Завтра мне нужно пройтись по городу. Я уйду рано, не удивляйтесь, если с утра меня не найдете.

– Хорошо. – Такани провел рукой по лицу, стирая пот. – Тогда иди, отдохни. Наши постоялые дворы – это тебе не столичные особняки.

Он усмехнулся. Однако когда Ханнан уходил, купец безмолвно шевелил губами, словно пережевывая неприятную мысль. О чем уж он думал? К сожалению, даже маги не знают всего.

Проснулся Ханнан от ощущения, что его ищут. Не то голос, зовущий по имени, не то взгляд, который все рыщет, рыщет – и никак не найдет. Чародей вскинулся, поднялся на постели, вглядываясь в обступившую его мглу.

– Ханнан, ученик Амра, ученика Исхáка из линии Мисýра! – повторял голос. – Отзовись, Ханнан!

Но маг не спешил отвечать на Зов. Закрыв глаза, он вновь откинулся на подушки. Пара мгновений – и вот он уже видит себя со стороны. Окружающий мир стал размытым, колеблющимся, ненастоящим. Стены спальни шли волнами, словно полог шатра на ветру.

Он видел потоки силы – они текли, сплетались и расплетались, похожие на струи воды, только вместо влаги в них тек свет. Он видел собственное тело на призрачной постели – тугой клубок струн и линий, пульсирующий в блеклом, подернутом рябью мире.

«Таким тебя видят маги, – всплыл в памяти голос наставника. – Маги и гафиры».

«Всегда?» – помнится, спросил он.

«Всегда, – подтвердил старый Амир. – Маг всегда знает, что рядом один из собратьев. Это как зуд на коже, ты не можешь его не чувствовать».

Воспоминание мелькнуло и скрылось. Наставник не успел сообщить Ханнану, что от наблюдения можно прятаться, что скрывшийся чародей только тогда выдает себя, когда применяет Дар, – и что применение магии также можно скрыть… Узнать все это магу пришлось уже в бегах.

Теперь он машинально проверил покровы, убедился, что исходящее от него сияние видит лишь он сам. Безмолвно пошевелил губами, повторяя фразу, которой научили его новые учителя. Теперь, даже если бы другой чародей находился в комнате, он не почуял бы движения силы.

– Ханнан, ученик Амира, ученика Исхака… – продолжал твердить голос. – Отзовись!

– Я здесь, Верховный, – откликнулся чародей.

Теперь в его сознании возник образ. Грубоватое лицо, словно вылепленное небрежным скульптором. Жесткая щетина покрыла щеки и выступающий подбородок. Сосредоточившись, маг разглядел убранство до мелочей – Первый-в-Круге взывал из своих покоев в столичной обители.

– Ты долго молчал.

Губы старика двигались, но голос исходил не от него, а звучал в голове Ханнана.

– Я очень устал, Первый, – проговорил чародей. – Прошу меня простить, я не сразу проснулся.

– Где ты?

– Вчера под вечер караван прибыл в Сакар, – начал отчитываться маг. – Но за день я успел немного. Нашел место, где можно пожить. У меня был друг детства, он торговец.

Брови Первого-в-Круге шевельнулись, будто он хотел нахмуриться, но передумал.

– Ты не очень-то спешил. Этот человек, он достоин доверия?

– Он ничего не знает, мудрый. На первый взгляд – да. Но ему незачем знать о моих замыслах. И я использовал Узы Молчания: если он проболтается, я тут же почувствую.

– Хорошо. Что ты узнал? – допытывался Первый.

Допрос длился несколько минут, но когда он закончился, Ханнан был совершенно выжат. Словно это он взывал к главе Круга, а не наоборот.

– Что же… – подвел итог Верховный, и не понять: доволен? недоволен? ворчит, потому что привык ворчать? – Не очень там рассиживайся. Узурпатор мне благодарен. Пока. Но это ненадолго.

Первый ушел сразу, не прощаясь. Ханнан еще несколько мгновений глотал ртом воздух.

Азас благодарен… С недавних пор Круг напрямую говорил с чародеями Рассветных королевств. Пара советов здесь, пара намеков в Городах Грани – и вот помпезное посольство едет на восток, где на самой границе для торговых переговоров сойдутся царь, деспоты с рассвета и присные. Ханнан не верил в благодарность узурпатора, но если Первый торопится – должно быть, ему лучше знать?

Милосердные боги! Ведь он же не лазутчик, не воин. Его теперь и жителем Сакара не назовешь…

Он сказал Такани, что не хотел быть магом. Было ли это правдой? Или хотя бы частью? Конечно, Ханнан-мальчишка не жаждал власти, кому она нужна в семнадцать лет? Ему просто нравилось, когда в его присутствии смолкали разговоры, когда ему кланялись и в почтении касались рукой лба. Ему, который даже не знал родителей.

Ханнан не помнил, как оказался у наставника. Сколько раз маг терзал свою память, надеясь выжать крохи детских воспоминаний, но та лишь насмехалась, подсовывая размытые образы. Он был голодным и больным ребенком, так говорил учитель, и уже тогда в нем пробудился Дар. Интересно, подобрал бы его наставник, если бы в Ханнане не было силы?

Впрочем, маги не похожи на простых смертных. Они судят иначе. Во всей стране, да и в других землях тоже, говорил наставник, маги – единственные привыкшие смотреть на талант, а не древность крови, богатство или их отсутствие. Во всяком случае, так было прежде…

Еще Ханнан вспоминал, как он покинул город. Тогда он, правда, еще не знал, что уходит насовсем – он просто бежал, спасаясь от погони. Сперва остались позади узкие мощеные улочки, проложенные во времена князей-пиратов. Затем его обступили мастерские, лавки и харчевни, тулившиеся одна к другой так тесно, будто искали поддержки друг у друга. Потом дорога миновала окраинные фермы – и вырвалась из объятий города, убегая на север и восток. Ханнан не знал, куда его заведет дорога. Просто понял, что возвращаться в Сакар ему нельзя.

Тогда он не догадывался, как ему повезло. Ведь на Прибрежном тракте убивали и за меньшее, чем сумка полновесных золотых. Он не знал и о столичных невольничьих рынках, что прятались в подвалах и на задворках трущоб, – и о том, что товар для них подбирают тут же, в степях и на безлюдных трактах. Ему повезло, и он шел, пока не оказалось, что дорога ведет прямиком в столицу.

Поначалу он оглох, онемел… наверное, даже ослеп – от блеска золоченых куполов, пронзительной белизны колоннад и росписи на стенах храмов. Он думал, что родился в городе, но весь Сакар с крепостью легко уместился бы в Районе Садов. Ханнан заблудился: даже не среди стен, а среди криков уличных зазывал, лая псов, властных окриков и воплей продавцов воды.

Кутерьма эта подхватила юношу, закружила – и выбросила две луны спустя на площадь у столичной обители чародеев.

– Мира тебе, торговец!

Ради приличия маг помял разложенные на прилавке отрезы ткани. Хозяин лавки не спешил высовываться из тени навеса и невнятно проворчал в ответ. Ханнан не был уверен, ответное приветствие или предложение убраться восвояси.

– Скажи, добрый человек, давно ли привезли эту ткань?

Сколько таких, безобидных с виду вопросов он сегодня задал? Его интересовало все: сколько продуктов поставляют в крепость, сколько караванов заходит по пути в Сакар, как часто появляются в гавани заморские галеры. Все это понадобится магам, если те и впрямь намерены вернуть влияние в южных землях. Ханнан знал это без напоминаний Первого-в-Круге.

Лавочник подался было вперед – и тогда-то это произошло. Словно во мраке безбрежной ночи мелькнул и погас огонек одинокой свечки. Или вернее – потайного фонаря? Кто-то применил магию. Здесь, совсем неподалеку!

Ханнан подавил желание немедленно обернуться.

Гомон базарной площади не утих, так же отмахивались от мух хвостами осоловевшие от жары быки. Надсадный голос лошадиного барышника звенел в ушах. Видимо, чародей все же изменился в лице, поскольку до него донеслось:

– Вам плохо, господин?

– Нет, ничего… Все в порядке…

Маг покачал головой, словно стряхивая наваждение, а мысли неслись вскачь. Магия… здесь… В двух шагах от стен святилища.

– Все в порядке, – повторил Ханнан. – Это жара. Я просто не привык.

Наверное, он должен действовать, пока неизвестный обладатель Дара не скрылся. Нужно закончить глупый разговор с торговцем. И все же… может, это ловушка? Он часто пользовался Даром. Жрецы могут подозревать, что он маг, и тогда он подтвердит их догадки. Или это один из выживших в резне? Найти его? Но как распознать чародея среди базарной толпы?

Ханнану стоило труда сосредоточиться, еще тяжелее ему далось бездействие. Прошло несколько минут, а он все мялся у прилавка, задавая бессмысленные вопросы. Наконец, плотнее запахнув кафтан, чтобы длинные полы не мешали при ходьбе, маг быстрым шагом направился прочь.

Он чутьем выискивал место, где сотворили чары, и проклинал тот день, когда согласился на поручение Круга. Чутье играло с ним… На базарной площади, в этой вечной кутерьме, ежечасно кипят сотни, тысячи страстей. Ненависть, любовь, страх, горе – теперь, когда он открыл сознание, они стучались в виски, грозя свести его с ума. Тающий след силы был точно напев пастушеского рожка в многоголосом вое. То исчезая, то вновь врываясь в сумятицу, он вел Ханнана сквозь толпу, пока тот не понял, что чутье влечет его к площадке перед святилищем.

– Какого беса? – одними губами пробормотал маг.

Чародей остановился.

В пыли у подножия белых стен расселись нищие да еще торговец пряностями вовсю нахваливал свой товар. Выше поднимался купол, на вершине которого горел огонь. Ханнан слышал ровное пение жрецов Вахура: приближался Час Пыли, самое жаркое время дня – священный час, когда маги прошлого бросили дервиша в яму к голодным псам.

Несколько мгновений Ханнан смотрел на пламя, размышляя, могут ли окружающие слышать, как колотится его сердце… Нужно найти укрытие и спокойно нащупать след. И, проклятье! – найти скорее, пока тот не рассеялся. Но не так-то просто отыскать спокойное место на оживленной площади, даже если это рынок небольшого городка, как Сакар.

Потерев виски и промокнув платком лоб, он двинулся в сторону ближайшей харчевни.

Она стояла на дощатом помосте, с пыльной холстиной вместо стен – казалось, заведение на серых парусах плывет по волнам базарной толчеи. Напротив, у квадратной стелы с перечнем побед владыки стояли три храмовых стража с окованными железом дубинками. Ханнан подавил приступ малодушия и запретил себе ускорять шаг.

– Принеси чего-нибудь холодного, – попросил маг, опустив в руку хозяина два медяка. Едва усевшись на подушки, Ханнан обвел взглядом зал.

Ему не понравилось увиденное. Портовые грузчики, погонщики скота, чернорабочие – они смотрели оценивающими, а порой неприязненными взглядами. Ханнан пожалел, что на нем не дорожный балахон, а позаимствованный у Такани кафтан купца. Впрочем, времени на сожаления не было.

Он скользнул в себя сразу, едва вернулся трактирщик. Сквозь щели навеса, бывшего здесь вместо крыши, текли полосы полуденного солнца, ложились пятнами на его лицо. Пальцы поглаживали холодный бок оловянной чаши. Ни дать ни взять торговец отдыхает после заключения сделки.

Холстяные стены харчевни дрогнули, стали расплываться – как ночью, в особняке Такани. Точно сильные руки сжали тисками голову… на мгновение чужие страсти набросились на него, как свора шакалов, но здесь, в спокойной обстановке, маг легко от них отгородился. Ему нужна только сила. Все остальное сейчас не имело значения.

Изнанка… каждый раз, касаясь ее сознанием, Ханнан чувствовал пьянящее возбуждение, словно не было многих лет работы с Даром. Здесь все было изменчиво, непостоянно, непохоже на привычный мир. Здесь бурлили страсти – кровавое светящееся море, разлившееся по городу, – и вспыхивали сполохи мыслей. И еще здесь жили духи. Целые сонмы бестелесных созданий: «травоядные», питающиеся потоками силы, – и хищники, что охотятся на силу живых существ. Каждый выход на Изнанку сулил опасность. Уйти слишком далеко от тела, наткнуться на духа, который тебе не по зубам. Но это единственный верный способ найти собрата!

Чародей отступил в сторону, и сияние покинуло его тело. Такое же недолговечное, как все вокруг, тело покоилось на подушках, и призрачные пальцы поглаживали бок призрачной чаши. Еще шаг – и полотняные стены сомкнулись за его бесплотным образом.

Здесь дул резкий пронизывающий ветер, и поначалу Ханнан едва удержался на месте. Стоит ему дрогнуть, поддаться – и потоки силы снесут его так далеко, что ему не найти тело и за сотни лет. Маг начал медленно подниматься над городом: не очень высоко, не то и впрямь столкнется с обитателем Изнанки.

Сверху Сакар напоминал истощенное чудище. Его улицы были ранами, в которых бурлили сумерки-кровь. Его здания – острые кости, торчавшие в небо. Люди казались муравьями, суетящимися во мгле. Да, здесь было солнце: ведь там, в другом мире, был день – но у Ханнана язык не повернулся бы назвать это дневным светилом. Так… тусклое пятно, болезненно набухшее в бездонном небе. По-настоящему отчетливо Ханнан видел людей да еще храм Вахура. Пламя на вершине купола резало глаза.

Вон она, площадка перед святилищем…

Купаясь в исходящем от храма сиянии, она казалась почти настоящей. И вдруг… опять! Еще одна вспышка.

Ханнан заставил свое бесплотное тело принять облик птицы, чтобы лучше лавировать в потоках силы. Его сейчас не волновало, кто тот, другой маг, – это был собрат. Сложив крылья, Ханнан камнем рухнул вниз, рассчитывая приземлиться неподалеку от чародея.

До храма оставалась пара мгновений, когда его пронзила боль. Да нет, что боль? Разве может телесная мука сравниться с ощущениями духа? Все потери, мучительные воспоминания, стыд, страх – все, что он успел пережить за годы, разом навалилось на него. Ханнан потерял ощущение времени, не осознавал, где он находится и кто он… Наверное, у духов тоже есть инстинкт самозащиты, поскольку его облик преобразился сам: на птичьих лапах вытянулись когти, а клюв согнулся смертельно-острым крюком. Так он и упал в бесцветную массу, которая была чужой душой. Когти полоснули по ней, бесплотный клюв впился в чужака…

Все еще корчась от боли, Ханнан услышал крик. Наверное, это кричал другой маг или его собственное тело – там, в полумраке харчевни, – поскольку на Изнанке нет звуков. Некогда было размышлять! Два сцепившихся чудища, они покатились по земле, разбрасывая по площади клочья силы.

«Огонь», – подумал маг, и его душа стала пламенем, а терзавшая Ханнана боль ослабла. Однако прошла пара мгновений, и маг почувствовал, что дух противника стал текучим и обволакивающим, как вода. Пламя, бывшее его душой, погасло, и чародей задыхался в обманчиво мягких объятиях.

Тогда Ханнан стал паром. Его душа рассыпалась на тысячи частиц-пузырьков и вырвалась на волю, к потокам силы. Он жадно, как утопленник, глотал ее – когда почувствовал холод и понял, что не может собраться вновь. Чародей стал светом, но его противник стал дымкой, и свет угас в тумане. Ханнан обернулся человеком, но мгла не рассеялась, она продолжала обступать его, заволакивала глаза, забивала влажным прелым запахом ноздри.

Шепоток сзади… Почудилось? Или и впрямь тяжелая туша ворочается за спиной: всегда за спиной, как ты не повернешься. Липкое холодное месиво струилось по отражению площади, взмахнешь в такой дымке рукой – и не разобрать: одна рука? три? или, может, все десять?

Чародей заторопился, спеша выбраться из удушливого облака, уже не зная, в какую сторону бежит. Но туман хватал за ноги, бесплотные стопы тонули в вязком ледяном киселе.

Что-то шевелилось там, в темноте, сопело за спиной, дышало в затылок. Потом вдруг все смолкло, словно стертое повелительной рукой. Ледяной ветер налетел, обрушился на мага, прянул в лицо дышащей холодом пастью…

Ханнан невольно вздрогнул, когда Захит заговорил о духах.

– Да-да, вы похожи на духа, господин, – повторил слуга, – и никак не на живого человека! Я не позволю вам встать с постели.

В свете причудливых масляных ламп старик и сам походил на призрака, но чародей не стал говорить об этом вслух. Голос слуги был дребезжащим, а движения по-стариковски размеренными, что выводило мага из себя. «Тебя выводит из себя собственная слабость», – подумал Ханнан. Закрыв глаза, он перестал вслушиваться в бормотание Захита.

– Ты прав. Ты дважды, трижды прав! – наконец не выдержал чародей. – Только не нужно трястись надо мной, я не невеста на выданье.

Голос не шел, и он говорил с трудом, с силой проталкивая слова через пересохшее горло. Естественно, старик лишь уверился в своей правоте.

– Это все жара, – продолжил слуга, – и пыль, повсюду пыль! Вы слишком переволновались. Вам нужно пить успокаивающие настои и побольше лежать.

– Проклятье, Захит, это не значит, что нужно жужжать у меня над ухом!

– Как вам будет угодно, господин.

Старик оставался величественным даже когда его прогоняли.

Ханнан приподнялся на локтях и заставил себя сесть на постели. Его принесли сюда под вечер, двое верзил, черных, как эбеновое дерево. Он смутно помнил кипарисы в саду Такани – чародею казалось, они царапают небо, и небо стонет от боли. Но стонал он сам. Лицо Такани кривилось и плясало… или, может, то дрожали от страха подбородки торговца? Ханнан не знал. По-настоящему он пришел в себя лишь недавно, когда в окно заглядывала луна.

Враждебная магия на базарной площади, харчевня, светящийся злым и резким светом храм… Незнакомый маг, напавший на него. Мысли Ханнана путались, но он вспомнил все, что случилось за день.

Когда Круг посылал его сюда, Верховный напомнил, что в южных землях пятнадцать лет не было обители. А это значит, некому искать детей с Даром и приводить их в Круг.

«Нравится это узурпатору или нет, маги просто рождаются, – со злостью говорил старик. – Можно сколько угодно бубнить, что колдуны противны богам и спят с бесами. Оттого, что он сожжет обители и погрозит пальцем, маги не исчезнут и не перестанут появляться на свет».

Это было одной из причин, почему Круг так жаждал восстановить влияние на юге. Поредевший в годы смуты и после резни, ослабленный эдиктом и лишенный влияния, Круг отчаянно нуждался в новой крови. Хотя бы для того, чтобы очередной ревнитель на престоле помнил: со всеми магами Царства ему не справиться.

Да, это мог быть самоучка… Сила была дикой и необузданной. Также в резне мог уцелеть и не один Ханнан – хотя думать, что пережил собрат, все это время скрывавшийся в Сакаре, магу не хотелось. Но почему он напал? И кто он? Все эти ответы предстояло найти, а как – чародей представлял весьма смутно.

Гонг в храме Атамы возвестил два часа до полуночи, когда к магу явился Такани. В полутьме он тоже походил на призрака: на нем была широкая галабия, и когда торговец пересекал комнату, казалось, он не идет, а плывет над полом. Впрочем, Ханнан поправился – от духов не разит благовонной водой.

– Как ты? – с порога спросил Такани.

– Ничего. Только голова еще гудит.

– Клыки Усира! Я знал, что теперь-то начнутся неприятности, – купец ухмыльнулся. – Захи говорит, к тебе возвращается твоя желчность. Это обнадеживает.

Маг заставил себя улыбнуться.

– Но шутки в сторону. – Такани взгромоздился на низкий пуф с таким видом, будто это был престол Царя Царей. – Что с тобой случилось?

– Переутомление. Захит думает… – начал маг, но купец не дал ему закончить.

– Я тоже говорил это всем, кто соглашался слушать. Еще что-то плел насчет тяжелой болезни. Но я-то знаю, что это не так.

Ханнан пожал плечами.

– Брось, – полные губы торговца скривились. – Ты никогда не умел юлить.

– Разве я пытаюсь юлить? – Маг невесело усмехнулся. – Мне просто не хочется отвечать.

– Меньше знаешь – лучше спишь, так, что ли?

– И это тоже.

Такани выругался.

– Иногда мне хочется взять тебя за треклятый балахон и хорошенько встряхнуть! – наконец сказал он. – Только, думаю, не поможет.

– Вряд ли, – согласился Ханнан. – Но спасибо за участие.

Купец выдавил бледное подобие улыбки. Несколько минут они молчали, и только с улицы доносился собачий лай да еще стук колотушек ночной стражи.

– Вечером к храму прибыл конник с севера, – заговорил Такани. – Никто не знает, что за вести он привез, но говорят, к вахуритам едет их патриарх.

– У них это называется «Кийз».

– Пусть будет Кийяз. Я подумал, что нужно сказать. Не знаю, изменит ли это твои замыслы.

Ханнан помолчал, прежде чем ответить.

– Не знаю. Просто не знаю… Видят боги, то, за чем я приехал, никак не задевает вахуритов. И, надеюсь, не заденет. Но ты же знаешь… Жрецов это не волнует: они суют нос и в то, что их касается, и в то, что нет.

– Ну да, ну да… – Такани пожевал губами. – Не нравится мне это. Они так и лезут в каждую паршивую щель: все вынюхивают, вынюхивают… Настанет день, мы в нужник будем ходить с их разрешения. Попомни мои слова!

– К тому времени они избавятся от таких, как я, – отмахнулся маг. – Но если тебя заботят вахуриты… – он замялся на мгновение, – ты мог бы мне кое в чем помочь.

Такани не выказал восторга, и Ханнан поспешил его заверить:

– Это ничем тебе не грозит, все, что нужно – чтобы твои парни задали пару вопросов на базаре.

– Думаешь, тебе будет одиноко на последнем костре?

– Это не касается жрецов, ты ничем не рискуешь! Просто мне кажется, здесь, в Сакаре, есть маг. Святош это заинтересует. Гораздо больше попыток отобрать у вас власть.

В глазах купца еще читалось недоверие, но чародей понял, что победил.

– Давай, выкладывай свои вопросы, – решился Такани. – От пары сплетен и впрямь не будет горя.

– Там, в харчевне, когда мне стало дурно… Мне нужно знать, не было ли еще кого. В это же время. Может, кому-то еще стало плохо: на базаре, на площади перед храмом?

– В то же время? – прищурился купец.

– Именно. И кто этот человек.

– Я скажу своим людям, – тон купца выражал сомнение, – но я бы не надеялся. Сегодня был базарный день, на площади мог скончаться целый полк, и никто бы не заметил. В такие дни я верю, что светопреставление уже началось.

– И все-таки.

– Я попробую, но ничего не обещаю. – Такани встал.

Только теперь, когда его коснулся блеклый свет, Ханнан заметил, что волосы купца заплетены в косицу и тщательно намаслены. На его груди был золотом вышит крест в круге – перекресток дорог, символ торгового сословия.

– Меня ждут у чиновника из палаты писарей, – произнес купец. – Будут ягненок с имбирем и танцовщицы с юга. Когда ты переутомился, я сказал хозяину харчевни, что ты мой деловой партнер из столицы. Теперь каждая шишка в городе желает заполучить меня на ужин. Новости из большого мира приходят не часто.

– Постарайся, чтобы твой аппетит их не разорил, – хмыкнул Ханнан.

– Зачем? Они бросятся ко мне за займом, и за пару лет я выпью из них всю кровь.

Посмеиваясь, Такани направился к двери, но вдруг остановился.

– Постарайся не колдовать в ближайшие день-два, – обернувшись, посоветовал он. – Если ты будешь переутомляться часто, люди начнут задавать вопросы.

И с этими словами вышел.

Ханнан откинулся на подушки и застонал. Проклятье, неужели Такани не мог быть менее догадлив! Он до сих пор не решался доверять купцу и вряд ли когда-нибудь решится. Слишком много времени прошло с тех пор, как они кувыркались в пыли на улице. Однако мог ли он надеяться провести торговца? Они познакомились, когда отец Такани был простым лавочником, а сам мальчишка слонялся по городу вместе с остальными детьми. Ученик мага быстро стал частым гостем в семье Такани. Десять лет… да, десять лет совместных проказ, поездок, общих занятий у старого писца. Конечно, Такани не мог учиться магии – но он отлично знал, что представляют собой чародеи. И что с ними происходит, когда они растратят свою силу.

– Слово маг происходит от древнего иль магáр, что означает «величие» и «господство», – проговорил Ханнан. У чародеев эта фраза была почти молитвой, символом веры, но ему она не принесла утешения.

Долгое время он лежал, вслушиваясь в шорохи сада. Гранатовое дерево под окном о чем-то шептало ему – или наоборот, ночному городу. Из-за ограды сада доносились голоса, обрывки бесед, пьяный смех… Он вдруг почувствовал себя ужасно одиноким в этом городе, где родился и вырос – и который за одну ночь стал ему чужим. Маг надеялся, что стоит вернуться, и все изменится, но вновь ошибся. Так одиноко он чувствовал себя лишь однажды: когда судьба выбросила его на улицы столицы.

Ханнан едва ли заметил, что молчаливый и неприметный слуга скользнул в покои и один за другим погасил светильники. Мыслями он был далеко – в том суматошном дне, когда ветер с моря нес запах соли и крики чаек, а над городом плыл медный голос полуденного гонга.

Ханнан не знал, что громоздкое здание с пятью башнями и каменными ликами на стенах – и есть столичная обитель чародеев. В последние пару лун он старался пореже вспоминать свой Дар.

В первом постоялом дворе, на который он наткнулся по пути в столицу, Ханнан услышал об эдикте Правосудия. Никто не знал, о чем в нем говорится, но все уверяли, что теперь-то Царь Царей зажмет колдунов в кулак. Сборщик податей, путешествующий с вооруженным обозом, облизывал тонкие сухие губы и говорил:

– Нет, чародеи никуда не денутся. У них останутся поместья, влиятельные друзья и лучшие в Царстве винодельни. Но придворными им уже не быть.

Седой наемник с раскосыми глазами, выдававшими в нем степняка, был более краток. Смачно сплюнув в пыль скотного двора, где ночевал юноша, он бросил:

– Колдунам конец.

Ханнан не был храбрецом, и, выяснив, что дорога завела его в столицу, он постарался вытравить из памяти все связанное с магией. Сумку с деньгами – Такани он сказал, что та стала ступенью в карьере – украли в первую же пару дней. За годы ученичества юноша выпустил из головы все, чему его учили в трущобах.

Впрочем, вспоминать пришлось скоро. Последние десять лет Ханнан провел в библиотеке, мастерской наставника или вместе с Такани в просторной классной комнате. Он не умел работать. Поначалу он еще пытался наняться к повару в харчевню или помощником к ремесленнику, но вскоре понял, что его чаще оставляют без платы, а то и вовсе прогоняют взашей. Пожалуй, он мог стать писцом в палате писарей, но там, где заключаются сделки, не место худосочному оборванному парню.

Еще Ханнан не страдал от щепетильности – там, где он родился, не знали такого слова. Наставник много толковал о порядках знати, но вне стен обители, вдали от услужливой челяди слова учителя казались наивной и опасной глупостью. В первый раз он украл от голода. К тому времени он не ел несколько дней, и в животе противно ныло, а колени предательски тряслись от слабости. Поэтому юноша невольно остановился, когда до него донеслось:

– Козлятина, парень! Клянусь Усиром, самая молодая козлятина по эту сторону Ладжан! Всего два медяка!

Ханнан усмехнулся. На том берегу великой реки селились богатеи, которые вряд ли вкушали на обед козлятину. Но запах подрумянившегося в жаровне мяса был так сладок, что против воли юноша подошел ближе. Он топтался у прилавка, пока у лоточника не появился покупатель, и вскоре юноша скрылся в толпе с начиненной мясом лепешкой.

Уже впившись зубами в истекающее маслом тесто, он почувствовал на языке полузабытый вкус псины. Парню было все равно: все, что не умело при жизни разговаривать, годилось на обед. Он улыбнулся перепачканными жиром губами – его позабавило, что уличный воришка и мошенник обманули друг друга. К вечеру Ханнан разжился еще одной лепешкой, запеченным с корицей яблоком, горстью миндаля и рыбиной, поджаренной на углях. Наутро парень стащил в скобяном ряду короткий нож, а к полудню срезал первый кошелек.

И вот, спустя две луны, он стоял на той треклятой площади и отчего-то нервничал. Ханнану казалось, что каменные лица на башнях наблюдают за ним. Толпа волновалась и гудела: коротко взмахивая хлыстами, чтобы разогнать нерасторопных, через людское море двигались двое всадников. Они были одеты в легкие черные шелка, а лица под тюрбанами закрыли плотные повязки. Черные Братья, вспомнил Ханнан, лучшее из лучших войск Царя Царей.

– Отродья бесов! – пробормотали у него над ухом.

Ханнан решил не оборачиваться. Братьям ничего не стоило выхватить кривые мечи и ворваться в толпу, круша направо и налево – стоит им решить, что чернь недостаточно почтительна. Если подобное случится, юноша хотел увидеть это первым и вовремя убраться.

Парень стоял и бормотал под нос проклятия. Он знал, что пока испуганная толпа таращится на воинов, он может срезать пару кошельков и смыться. Но то ли тяжелые каменные взгляды, то ли присутствие слуг ненавистного владыки – что-то мешало ему действовать. Поэтому он задержался на площади дольше, чем собирался, и потому же наметил мишенью эту женщину.

Высокая, смуглая, она была одета в длинное, до земли, платье, перехваченное в поясе переплетением бронзовых цепочек. Ниже на шелковом шнуре болтался пухлый кошель. Он даже не успел ничего сделать. Ханнан сомкнул ладонь на рукояти припрятанного в рукаве ножа, когда сильныепальцы сжали его запястье. Парень поднял взгляд. Женщина смотрела ему в глаза, ее зрачки были серыми и льдистыми.

– Только попробуй, – негромко произнесла она.

Ханнан почувствовал, что не может оторвать взгляда от ее глаз. Как зуд на коже… Только это было не похоже на зуд, от женщины прямо-таки разило силой.

– Я не собирался вас трогать… госпожа, – испуганно пробормотал юноша.

Он вновь попробовал отвести взгляд, но ее глаза притягивали. Нож выпал из его руки и глухо стукнулся о мостовую. В другое время он бы посмеялся над собой: вырваться и убежать от женщины – что может быть проще? Но незнакомка и не была женщиной. Она была колдуньей.

– Откуда ты, мальчик? Как тебя зовут?

Она назвала его так, хотя внешне меж ними было семь или даже пять лет разницы. Сперва Ханнан хотел не отвечать или бросить что-нибудь наобум, но холодный взгляд выпил из него всю волю, и он услышал, как его губы выговаривают:

– Ханнан, госпожа.

Только теперь он вспомнил, что предстоит, если колдунья отведет его в караульную – а он не сомневался в ее способности тащить за собой тощего, как жердь, юношу. Сперва ему отрежут мочку уха, и это будет клеймо, и каждый будет знать, что перед ним мошенник или вор. В следующий раз будет уже все ухо. Дальше Ханнан вспомнить не успел.

Холодная вязкая волна страха зашевелилась в низу живота, каменные лики на башнях, казалось, ухмылялись. Воздух вокруг юноши задрожал и пошел волнами, как в жаркий полдень, и Ханнан понял, что сейчас сила вырвется наружу.

Глаза женщины округлились от удивления – и она грубовато ответила ему:

– А меня – Хенной. Пошевеливайся, парень, ты идешь со мной.

(обратно)

2

– Вот здесь.

Такани для верности притопнул, словно это его погребальный костер пылал здесь год назад. Чародей поморщился, но смолчал.

– Она хотела, чтобы ее положили в костер на закате. И обязательно здесь, чтобы… чтобы духи ветров подхватили прах и понесли прямиком к Солнечному Владыке. Кажется, так она говорила.

Купец обернулся к Ханнану и виновато улыбнулся.

– Память уже не та, что раньше, – пояснил он.

Да, в этом была вся Арсилá… Она любила смех и дорогие ткани, пение птиц и пение золота. Ей было тесно в храмовом Круге Смерти. Даже в смерти она не могла стерпеть гнетущей тишины и одуряющего запаха смолы каммы, которой умащивают покойников перед последним костром.

– Я могу побыть один?

Чародей вопросительно взглянул на Такани, и тот без слов начал спускаться с холма.

Арсила… Это ведь из-за нее Ханнан-мальчишка хотел стать магом. Ради ее внимания, ее беглого взгляда, чтобы она признала его равным.

Арсила… Льдинка на языке, одно-единственное движение губ. Имя – как серебряный бубенец, посмеивающийся неподалеку.

Они встретились в поместье у одного городского вельможи. Наставник брал ученика на встречи, на приемы знати – он и впрямь хотел, чтобы Ханнан стал одним из них, высших из высших. Они познакомились в саду, и Арсила стояла в тени акаций, а закатное солнце, пробиваясь через сень ветвей, разбрасывало по ее одежде блики, окружив девушку золотистым, почти призрачным ореолом. Арсила была в одежде незамужней женщины: бесформенном балахоне, оставлявшем открытыми лицо и кисти рук, но душными ночами парень ворочался в постели, представляя себе мягкое тело под слоями ткани.

В те годы Ханнан уже научился многому. Сперва воровать и не попадаться на глаза, затем – магии и тому, как вести себя в обществе вельмож. Однако никто не рассказал парню, как обращаться с женщиной. И он топтался, глупо молчал или искал подходящие слова, и надеялся, что рано или поздно станет магом, а стало быть, своим среди господ. Своим для нее. Разумеется, до самого конца он так и остался учеником ее дяди и нищим побирушкой, которого старик подобрал на улице.

Мыслями Ханнан был далеко, на холме за городом, который они посещали, и даже еще дальше, в воспоминаниях юности – когда Такани зачем-то пояснил:

– Едут.

На взгляд Ханнана, происходящее не нуждалось в объяснениях. За поворотом дороги, из-за обшитого медью купола храма, уже слышались призывные голоса рожков. Им вторил низкий утробный рык тамтамов. Каждый из них был размером со взрослого человека, а передвигались они в запряженных быками повозках. Темнокожие барабанщики без устали, без передышки работали колотушками, извлекая из громадин кошмарный рокот, так что будь сейчас ночь – Ханнан не сомневался, звезды и те разбежались бы в ужасе.

Встречающие вахурита чиновники степенно ждали.

– А он нагл, этот жрец, – склонившись к спутнику, проговорил чародей. – В столице тамтамы сопровождают только Царя Царей.

На взгляд Ханнана, церемония была донельзя глупой. Так встречают завоевателя, что вернулся из похода. Так можно ждать Царя Царей. Но не жреца одного из многочисленных святых и божков, что населяют храмы Царства.

Чиновники, купцы, члены местного Совета Достойных – все они выстроились на площади, словно войска на смотре. Только вместо щитов и копий были резные посохи и расшитые одежды. На Такани было жалко смотреть: в раззолоченном кафтане, в бархатных перчатках он потел и стонал, стонал и потел – и потому едва ли прислушивался к магу.

– Здесь об этом никто не знает, – отмахнулся купец.

– Не знает… – соглашаясь, протянул Ханнан. – Но если он решил приехать по-царски, это о чем-то говорит. Верно?

Такани коротко усмехнулся.

– Ты умеешь испортить даже самое поганое настроение.

Первыми из-за поворота показались знаменосцы. Каждый нес по копью с выкрашенным в белый цвет бунчуком: одиннадцать копий – одиннадцать мук Вахура. Затем показались те самые бычьи упряжки с тамтамами. Вооруженный эскорт… кто-то очень хотел, чтобы воины выглядели, как царские Черные Братья, но все же не осмелился переступить грань дозволенного. Поверх темных одежд были повязаны густо-алые, цвета запекшейся крови, кушаки.

Сам жрец передвигался на подчеркнуто скромных носилках, за его спиной маячил тощий служка с пергаментным зонтиком от солнца. С появлением Кийяза из толпы горожан раздались нестройные крики. Приветствия получились жидкими и неуверенными, но жрец словно не замечал этого.

– Пошевеливайся, – Такани пихнул мага в бок. – Давай же, наш черед!

Процессия горожан потянулась навстречу патриарху.

В столице и других уголках Царства Ханнан дюжину раз видел торжественное прибытие Царя Царей. Провинциальный владетель или назначенный наместник опускался в пыли на колени и, обнажив шею, склонял перед царем голову. Высоко над головой владыка поднимал меч – и опускал на шею подданного. Плашмя. Или, если считал нужным, – клинком. В столице рассказывали, что когда Азас Черный надел золотую маску, он решил воскресить ставший почти бессмысленным обычай, и кое-кто из господ на самом деле лишился голов. Из тех, кто тяжко перенес кончину прежней династии. Впрочем, Ханнан не знал, правда это или выдумки.

Благо жрецу хватило ума не уподобляться царю хотя бы в этом.

Все было чинно и пристойно. Заверения в вечной дружбе, церемонные знакомства, обещания вечной жизни праведным и смиренным. Ханнан скучал, поглядывая, как закатное солнце заливает купол святилища кровью. Он все же вздрогнул, когда настоящая кровь жертвенного барана пролилась на землю.

Чародей начинал жалеть, что отправился на встречу с торговцем, когда заметил в процессии нечто привлекшее его взгляд. Маски. Четыре железные маски с пустыми чеканными глазами без зрачков. Лики слепцов.

Кляня неверный вечерний свет, маг всматривался в плотную толпу. Ему послышалось, что зазвенели цепи? Или это упряжь? Ханнану казалось, на масках виднеются символы…

Чародей коснулся локтя спутника.

– Мы можем подойти поближе?

Такани бросил на него косой взгляд.

– Это очень важно, – пояснил Ханнан. Склонившись к уху торговца, он почти одними губами произнес: – В крайнем случае, решат, что у тебя проснулось благочестие.

Купец неразборчиво поворчал о безумных колдунах, но стал протискиваться к патриарху.

Чиновники толпились, принося Кийязу дары. Тончайшие одежды из шелка и атласа и серебряные заколки для волос, наборные пояса и ларцы из благовонного дерева. Они несли больше, чем пристало дарить жрецу и чем любой мог унести. Они все толкались и бранились, надеясь заверить патриарха в своем почтении, и каждый не желал уступать другому. «Базарный день, а не встреча, – думал чародей, пролагая себе дорогу локтями. – Но чего еще ждать от торгашей?»

На мгновение он увидел всю четверку сразу – грубые железные лица и не то ошейники, не то ожерелья под ними, – и тут же тучный жрец в белом заслонил их.

«Проклятье, я слишком мало знаю о вахуритах», – подумал Ханнан, когда очередной посох едва не отдавил ему ногу. «Если это особые аскеты, я… за такие шутки я так воздам богам, что Захит подумает, в домашнем святилище гостили варвары». Впрочем, он тут же поправился: «Нет, я буду смеяться вместе с богами, долго и с облегчением. Потому что если это не святые аскеты…»

Среди чиновников возникло замешательство. От толпы горожан отделились несколько человек и, прорвавшись через заслон, бросились к Кийязу. Ханнан не понял, желали они припасть к светочу мудрости или забросать священника гнилыми фруктами. Целая свора стражников бросилась к бреши. Когда горожан оттеснили обратно, некоторых волокли по земле.

И все же чародей вознес обещанную богам хвалу – потому что когда он обернулся к процессии, он наконец увидел их. Четыре сгорбленные, словно под тяжким гнетом, фигуры. Руки пленников были связаны за спиной, но Ханнан не сомневался: на этих руках нет кистей. Маски полностью закрывали глаза. В прорезях не было нужды: теперь, когда чародей видел слабо мерцавшие цепи, он не сомневался, что все четверо лишены не только глаз, но и языков.

В следующее мгновение воины храма заслонили пленников, но магу было довольно увиденного. В Круге их называли шáхва. Искалеченные.

– Погоди, – Ханнан вновь тронул локоть купца. – Не стоит дальше… Меня могут почувствовать.

– Ты уж реши, чего ты хочешь! – огрызнулся Такани. Он собирался сказать что-то еще, но проглотил готовые сорваться слова. – Ну давай, веди, мой друг.

– Подальше… Как можно дальше, – едва слышно выдохнул Ханнан.

– Ну-ну, погоди! – Торговец дернул его за рукав, точно опасаясь, что маг сбежит. – А дары? – Он указал двойным подбородком на шкатулку с драгоценностями. – Мы собирались принести дары.

– Ты можешь сделать это без меня.

Ханнан понимал, что выглядит смешно. Он подмечал и косые взгляды купцов неподалеку, и жреца, маячившего поодаль. Меньше всего ему хотелось подставлять Такани и себя вместе с ним. И все же… попасться на глаза Искалеченным было последним, чего он желал.

– Не дури. Как это будет выглядеть?

Такани все говорил, но Ханнан не слушал. Он вдруг почувствовал взгляд. Не настоящий – как будто прохладный ветер прошелся по головам, ероша прически и топорща волоски на шее. Ханнан немедленно закрылся, с головой нырнув в первую же мысль.

«Жарко… Душно… И пыль, боги, везде эта пыль! Когда уже?» Ханнан долго думал о драгоценностях, которые ждали своего часа, чтобы присоединиться к груде подарков. Перебирал в уме ожерелье, гадая, кому оно достанется. Ясно, что Кийяз не станет все это носить…

Это было похоже на транс. Да, по сути, это и был транс: чародей не слышал и не видел ничего вокруг. Выждав положенное время, он вынырнул обратно, навстречу обеспокоенному голосу:

– …опять. Да что ж такое! С твоей-то хворью нельзя торчать на солнце! Давай, давай, мои парни тебя отсюда выведут.

Ханнан не чувствовал ни малейшего признака слабости, но, благодарно кивнув купцу, оперся на руку темнокожего верзилы. Взгляд ушел. Словно кот среди стаи мышей, он уже искал новую жертву, позабыв о предыдущей.

Маг шел, низко опустив голову, чтобы богачи не видели бегающего, затравленного взгляда.

– Пойдемте, господин, – на ломаном хирáт говорил охранник. – Если хотите, можем взять носилки. Хозяин долго пробудет здесь, слуги успеют сбегать туда и обратно.

Ханнан не сразу нашел в себе силы ответить. Слова не шли, и он вновь думал, зачем он здесь. Он не солдат и не лазутчик, ему не под силу справиться со страхом, подорвавшим волю еще в ту страшную ночь. Не под силу лгать, скрываться от жрецов, теперь еще – и от Искалеченных… Его место в столице, в тихом кабинете, где крики чаек и скрип галер спорят за право нарушать спокойствие обители.

Но маг не вправе выбирать, куда его занесет судьба. С новой решимостью Ханнан посильней оперся на руку охранника и заковылял так, словно силы его покинули.

Такани вернулся к полуночи, под фырканье лошадей, топот забегавших слуг и занудные распоряжения Захита. Чародей услышал его задолго до того, как торговец ворвался в комнаты Ханнана, в шелесте дорогих одежд и облаке сладких южных ароматов.

– Поднимайся, старик! – прогудел купец. – Приходи в себя. Нам нужно многое обсудить.

Маг был к этому готов и спокойно ответил:

– Располагайся. Слуги оставили бутыль…

– Боги, нет! Нечего тут киснуть. – Купец пошире распахнул дверь, приглашая друга идти вперед. – И потом здесь полно челяди. Незачем им слушать торговые дела. Мы идем в сад, я распорядился натащить туда фруктов, вина и света.

– Боишься своих же слуг?

– Я хороший хозяин, – хохотнул Такани. – У них уши завянут, если послушают, как я считаю медяки.

Ханнан послушно набросил на себя накидку. Когда он проходил мимо застывшего у дверей торговца, тот хлопнул чародея по плечу и негромко произнес:

– Не бойся, не дам я тебя в обиду.

Ханнану оставалось лишь пожать плечами.

В саду было прохладно и тихо. Медные светильники с горящим маслом выхватили из ночи небольшой остров света: с парой ковров, низким столиком и грудами подушек. Кипарисы и цветочные кусты сгрудились за чертой темноты, словно не решаясь подступиться к огню. Когда они приблизились, из теней вынырнул Захит с кувшином развязывающего язык питья.

– Захи будет с нами, – пояснил торговец. – Ты ведь не против?

– Как я могу быть против? Я твой гость.

– Кончай свои унылые разговоры. И без них тошно. – Купец упал на подушки.

Ханнан подождал, давая старику наполнить чаши, и осторожно спросил:

– Почему тошно? Церемония прошла неудачно?

Такани поморщился, опрокинул в себя вино и протянул Захиту чашу, чтоб налил еще.

– Проклятые вахуриты! Не нравится мне это…

– Что именно?

– Все. Да все! – Такани умолк. Пожевал губами, тяжело вздохнул. И начал заново: – Понимаешь, старик, когда владыка стал Царем Царей… да продлятся его годы и прирастет царство… мы ведь знали, что он пришлет наместника. Думали, все останется по-прежнему, только в крепости будет сидеть другой. А видишь, как вышло: наместник вон где, а мы здесь. Мы стали думать, наместник назначит хранителя города. Тоже не назначил. Сказал, города побережья богаты купцами и товарами и не нуждаются в поводырях. Только намекнул: те, кто соберет деньги на ремонт тракта, – те и не нуждаются.

– И что?

– Собрали. Кто бы сомневался? – Такани фыркнул. – Потом на новый храм, на крепость. И мы привыкли. А этот… как ты его назвал?

– Кийяз.

– Да. Именно. Я не могу его винить. Совет Достойных больше препирается, чем управляет. А если власть валяется на дороге: просто так, в пыли, никому не нужная… Глупо ее не поднять, верно? – Такани пожал плечами. – Во всяком случае, я бы поднял.

Чародей со слугой молчали.

– Проклятье, Ханнан, я боюсь! Жрецы почти отобрали у нас вожжи, теперь у них еще появился колесничий… И, судя по всему, он намерен хорошенько нас взять. Видел бы ты прием в ложе торговцев! Не знаю, что от нас теперь останется.

– Ты узнавал, что произошло на площади?

– Узнавал… – Такани выглядел виноватым. – Никто не знает, никто ничего не видел. Это что, так важно?

Маг пожал плечами.

– Просто пытаюсь понять, вцепятся они в меня или в вас, – помолчав, он добавил: – Я могу найти другое пристанище.

– О боги, только не начинай по новой! – Такани замахал рукой. – Одного тебя они выследят и забьют, как шакала. Мое влияние, по крайней мере, нас защитит.

Ханнан подумал, что ни влияние, ни власть, ни золото не спасли обитель от толпы, но счел за лучшее промолчать.

– Ладно, кончили с причитаниями. – Купец со стуком поставил чашу на стол. – Что ты там углядел на площади?

– Углядел? Может, ты и транс заметил?

– Проклятье, Ханнан, я не слепой! – отрезал купец. – Остальные пялились на жреца и слишком плохо тебя знают.

– Вам нечего опасаться, – вставил Захит. – Кроме нас, такое никто не распознает. Большинство торговцев едва научились читать и писать, они не отличат мага от бродячего поэта, то и другое им одинаково чуждо.

– Ну, того, что я заметил, они точно не знают, – чародей потер висок, думая, с чего бы начать. – Понимаешь, среди магов тоже есть преступники. Раньше было проще. Сам Круг редко судил своих же, но Царь Царей и двор – все были магами. Они хоть понимали, о чем речь. После смуты… – Ханнан помялся, но продолжил: – Трудные дела по-прежнему судит Царь Царей. Но это раньше у мага могли отобрать земли и имения, в самом плохом случае казнили. А сейчас у мага нечего отбирать, а владыке не пристало разбрасываться чародеями. У соседей-то переворотов никто не устраивал, в войне чародеи пригодятся. Маги нужны стране, и Азас это знает. Казнят слабых. Сильных же… им отрубают руки, отрезают языки и выкалывают глаза. Считается, это помогает обуздать Дар. Глупость, конечно… Даром управляют волей, а не словами и жестами.

– Ты о тех шутах в масках? – спросил Такани.

– О них самых. Маги называют их шахва. Искалеченные. Это преступники. Причем не какие-нибудь… это убийцы. Первый-в-Круге торгует ими. Не то чтобы у него был выбор… Ему поставили условие: либо делаешь подобру и приносишь в Круг золото, либо делаешь то же, но из-под палки.

– Погодите, господин… – встрял Захит. – Так эти Искалеченные, они умеют колдовать?

– И еще как! – усмехнулся Ханнан. – Это самые сильные из преступников-магов. Шахва рабы. Отпуская их в большой мир, Круг надевает на них ошейник, ключ от которого дает хозяину. Ошейник нельзя снять. И хозяин не ограничивает способности шахва, просто в любое время может уничтожить ключ, а вместе с ним – и раба.

– И что, эти шахва преданно служат владельцу? – Такани забросил в рот маслину, но забыл ее прожевать.

– Кто знает? Им нет повода любить хозяина. Но не забывай, что это преступники. Особой любви к Кругу или простым смертным они не испытывают. Убийства совершаются по разным поводам, но слабых и впечатлительных казнят. Шахва – те, кто способны на все. Это все равно что набрать телохранителей из насильников и убийц. Они знают, что живы лишь твоей милостью. Дай им золото, шлюх и выпивку – и они у тебя в кармане. Шахва, может, искалечены и ходят в цепях, но они живут и живут неплохо. И знают, что если ослушаются – лишатся всего.

– Для чего они твоему Кийязу? – поинтересовался Такани.

– Моему? – Ханнан усмехнулся. – Спроси у него сам. Но, думаю, не для того, чтобы следить за чистотой одежд.

Купец поморщился, будто очередная маслина вдруг оказалась горькой.

– Что-то ты темнишь, мой друг…

Чародей ничего не ответил.

– Ну, с моей каланчи так видится. Или тебе неинтересно, как со стороны выглядит? – Такани прищурился.

– Что уж там… Рассказывай, чем я тебе насолил.

– Не насолил, нет, – Такани погрозил ему мясистым пальцем. – Вот смотри сам. Слышал я, был в столице такой Ханнан, советник у князя Тедéроса… Бес с тобой, я все годы считал тебя мертвым, а мало ли Ханнанов в Царстве? Этот Ханнан был богат, но не занимался торговлей. Этакий книжник: то ли звездочет, то ли хронист. Но, говорят, бесовски влиятельный был человек, потому как давал князю очень умные советы и держался на хорошем счету.

Чародей поймал на себе взгляд старика-слуги и отвернулся. Купец же продолжил:

– Одна беда: Ханнан-советник был умен во всем, кроме придворных козней. И давал слишком хорошие советы. Влиятельный князь стал слишком влиятельным, чтобы оставаться при дворе: его обвинили в какой-то глупости, лишили титула и сослали в глушь, оставив земли тщеславному братцу. А советник… боги знают, куда он делся. Пропал. Исчез!

Торговец помахал рукой в воздухе, словно показывая, как испарился Ханнан-советник.

– Через полгода заявляешься ты. И можешь носить какое угодно рубище, да только непохоже, чтобы ты нищенствовал. По тебе видно – ты не торчал на солнце, красиво говоришь и проклятые маслины кладешь в рот так, что впору открывать школу для местных купчих. Что скажешь? – Такани наставил на чародея палец.

– Что ты в меру наблюдателен и у тебя богатая фантазия.

– Ладно-ладно, идем дальше… Приезжаешь ты ко мне, весь бедный и потрепанный. Одним богам ведомо, какого беса ты забыл в нашей дыре, но пусть. Через пару недель прибывает Кийяз, да еще с Искалеченными. И всем чего-то надо от города! Мой друг, Сакар – это паршивая, всеми забытая дыра. Он не исчезает с карт, потому что это перевалочное место для галер и караванов. Но он и не станет больше, потому что в Царстве полно лучших земель, и рынки будут где угодно, но только не здесь. А теперь скажи: какого беса вы здесь забыли? Маг ты или нет? Что происходит и кого, в конце концов, я приютил в своем доме?

Ханнан хотел уже открыть рот, но купец не дал ему вставить слова.

– И не надо мне рассказывать, что ты готов покинуть мой кров! Мне безразлично, что ты маг. Я, знаешь, изучал грамоту в обители и помню твоего наставника. Старый Амир никого не мучил. Я ненавижу вахуритов! Не знаю, кто кого пытал, но ненавижу! И за резню, и за то, что лезут в ложу торговцев, и пыжатся, пыжатся… И за то, что поучают, на какие праздники напиваться и какую девку лапать, – тоже. Но будь я проклят! Если эти искалеченные ублюдки явятся в мой дом, я должен знать, что им говорить и как тебя отбрехивать!

Такани подался вперед, навалившись всей тушей на столик. В тусклом свете гаснущих ламп он казался устрашающим.

– И знаешь еще что? Помимо того, что я сидел с тобой за одной партой, я вижу: что-то происходит. Когда это произойдет… что бы это ни было… я хочу быть первым, кто об этом узнает. И мне не хочется тебя выпроваживать хотя бы из-за этого… Вот теперь можешь говорить. Я все сказал, – закончил он, откинувшись обратно.

– Немного я могу рассказать, – проговорил Ханнан.

– Ну, так тебя и растак! Если боишься… ну наложи свои чары, чтобы я не проболтался, и дело с концом!

Ханнан рассмеялся, и ночной сад вторил ему шелестящим смешком.

– Я уже наложил Узы Молчания. Да, я не настолько глуп в таких делах, как кажется… Еще в первый день, на вас обоих. Попробуй ты проболтаться, уже бы знал об этом. Ну, и я тоже.

Он попытался найти что-то особенное во взглядах старика и купца, но не нашел. Все, как и полагается: удивление, легкая досада, кажется, даже понимание…

– Нет, дело не в этом, – заключил Ханнан. – Просто я сам не знаю всего.

– Расскажи, что знаешь!

– Попробую…

Сегодня, похоже, выдался день откровений. Ханнан гадал, радоваться ему или печалиться. Теперь-то все станет проще. Но лучше ли? В конечном счете, он не узнает, если не заговорит.

– Видишь ли, Сакар очень старый город, – медленно проговорил чародей. – Очень старый. Я знаю, что обитель, которая здесь была, – одна из первых в Царстве. Еще я знаю, что Круг пытается вернуться в земли, где обители были потеряны. Кругу нужны новые люди, в том числе из южных земель. На случай, если Черный Азас решит раздавить недодавленное. Им нужно восстанавливать влияние…

– Им? – переспросил Захит. – Вы не состоите в Круге?

Ханнан умолк. Это было самое верное оружие против него – и против Верховного. Сможет ли он в случае бегства или предательства обеспечить молчание обоих?

Он колебался всего мгновение-другое.

– Нет. Все маги Царства переписаны, как бараны к пиршеству. Я же родом из города, где все чародеи погибли. Неотмеченный. Свободный. Верховный не мог такого упустить. Отсюда и история с князем: мы получили сторонника при дворе, а он – мага, о котором никто не знает.

– Но чего хотят вахуриты? – вновь вопросил Такани. – Какого беса патриарх переезжает в эту глушь? Что всем понадобилось в нашей дыре: святошам, Кругу… может, сюда еще кто заявится?

– Я могу только гадать, – пожал плечами чародей. – Может, слухи, что Круг намерен вернуться, просочились за стены столичной обители. Может, они ищут меня или целый отряд магов, для того и Искалеченные. А может, решили устроить оплот: здесь, где годами не любили колдунов – чтобы отсюда покорять умы в других пределах. И тогда шахва нужны, чтобы подмять Совет Достойных… Может, дело в самой обители, одной из первых в Царстве. Не знаю. Честно.

– Так ты у нас буревестник, – Такани хмыкнул. – Знаменосец. За которым грядет победоносное воинство магов.

– Вряд ли, – покачал головой Ханнан. – Скорее, глаза и уши. Никто не знает, когда будет воинство. Когда-нибудь обязательно, но скоро ли? Я должен просто сообщать обо всем важном и ждать указаний.

– Так ты не можешь покинуть город?

– Мастер ты задавать вопросы, – криво улыбнулся чародей. – Могу. Я многое могу. Но есть такое, чего лучше не делать.

– И что? Если ты такое выкинешь?

– Вернусь в столицу, – мрачно ответил Ханнан. «Моля богов, чтобы Первый был сперва уж магом, и лишь потом придворным», – закончил он про себя.

За границей почти погасшего круга света далеко в городе забил гонг, словно отмеряя оставшиеся до того дня часы и минуты.

Густо-лиловые сумерки укрыли, окутали, опутали Сакар, когда Ханнан решил закрывать лавку.

Вечерами добрые люди разжигали вокруг базарной площади костры, и когда рынок одевался ожерельем огней, когда в чайных домах начинали греметь посудой, муравейник торговых рядов умолкал. Глуше становились голоса зазывал. Притуплялись острые ароматы пряностей. Даже пыль – и та казалась не такой вездесущей. В эти вечерние часы Ханнан любил возвращаться в особняк Такани. Из распахнутых дверей харчевен слышалось бренчание струн, а нищие не донимали прохожих на узких улочках Старого города.

Сегодня, впрочем, неизвестно, удастся ли вечерняя прогулка.

Назавтра предстоял базарный день, с самого утра в Сакар один за другим стекались караваны. Верблюды и волы, ослы и телеги, по двое и вереницами – они шли и шли. Чародей давился пылью, перекрикивал погонщиков и думал, когда же это кончится. Но стоило бубенцам одного каравана смолкнуть, вдали едва слышно заводили плач бубенцы другого.

Вот и сейчас: они всё бренчали, а в полумгле мимо лавки плыли силуэты верблюдов, бесшумно ступая, точно призраки. Казалось, это не бубенцы, а ночь звенит и рыдает тысячей медных голосов.

– Всегда удивлялся: как они умещаются в городе? – проговорил Захит. С недавних пор он стал не только управляющим поместья, но и заведовал новой лавкой Ханнана. Лавку чародей мог купить и без помощи Такани, Верховный не испытывал недостатка в золоте. Однако купец уповал на перемены и едва не насильно всучил Захита магу.

«Хочу все узнать первым! – упрямо твердил он. – Старик будет за тобой присматривать». Ханнан решил, что это честная сделка: за все те двери, что раскрывались перед ним по слову купца.

– Меня больше волнует, как добраться до дома, – ответил маг, выглянув на улицу.

– О, об этом не беспокойтесь! Так густо они идут по хасáнской дороге. Это я точно говорю, видел много лет. Если выйдем через черный ход, караваны нам не помеха.

– Мне нужно собраться. Я быстро! – заверил старика Ханнан.

Он взбежал по скрипучей лесенке, где его ждала крохотная комнатка над лавкой. Там он хранил кое-какие вещи, бумаги, сменную одежду. Здесь же стояли, загромождая проход, три окованных медью ларя. С книгами.

Ханнан долго раздумывал, чем бы ему торговать для прикрытия. Драгоценности? Но кто поверит, что в Сакаре такая торговля может быть прибыльной? Шелк? Его не интересовало, о чем сплетничают купеческие жены. Пряности? Не нужно быть магом, чтобы понять – таких дельцов здесь полно без него.

Чародей остановился на книгах: товаре в меру престижном и редком, чтобы заинтересовать даже местных. Они позволяли перекинуться парой слов с самыми занятными людьми города. И пока Захит хозяйничал в лавке, Ханнан как столичный гость входил в самые закрытые имения, где встречался с хозяевами, рассказывал о столичных нравах и расписывал, как модно собирать библиотеки.

Не реши он сменить кафтан, чтобы пыль не покрыла дорогую ткань, маг столкнулся бы с Искалеченным нос к носу.

Он сверху почувствовал… присутствие – да так и замер, вытянув продетую в рукав руку. Встряхнулся, оделся и вновь застыл, целиком погрузившись в ощущения.

Их было двое, Искалеченный и жрец, и они только что вошли. Вновь – словно стылый ветер, мурашки по спине… Ханнан вдруг понял: шахва делает это каждый раз, оказываясь на новом месте. Словно принюхивается. И то верно, подумал чародей. Ведь мы оглядываемся, стоит нам войти в комнату, – почему Искалеченные должны вести себя иначе?

Боги, какие глупости лезут в голову!

«Почувствует? Нет?» – гадал Ханнан. Он привык выходить из дому, замаскировав скрытую силу. Но, лишившись глаз, шахва не становились безопаснее. Наоборот – в Круге рассказывали, что Искалеченные куда чувствительней иных полноправных магов. На шестое чувство. На чувство силы. «А как иначе, если внутренний взгляд заменяет глаза?» – вспомнились слова Первого-в-Круге.

Видимо, шахва ничего не заметил, поскольку Ханнан услышал, как жрец беседует с Захитом. Отдернув парусиновый полог, чародей остановился на верхней ступеньке лестницы.

– …применение магии, – говорил священник, – …под носом!..не можем допустить… в базарный день.

Захит что-то спросил, но из ответа маг услышал одно слово – «проверяем».

– Проверяете? – Ханнан улыбнулся: из старика вышел бы неплохой актер. Повысив голос, тот продолжил: – Вы ведь не подозреваете… меня… в этом?

В голосе Захита было столько отвращения, что встреть его Ханнан на улице – обошел бы десятой дорогой. Слова жреца потонули в звоне бубенцов. Старик вышел из-за прилавка, и маг услышал отчетливей:

– Что ж, проверяйте… Хозяина нет, и он не разрешает посторонним соваться в кабинет. А здесь обнюхивайте, что хотите.

Наивный, наивный Захит! Ханнан не сомневался, что Искалеченный пойдет куда захочет и когда захочет – и никто его не остановит. Это вопрос времени – когда парусина у входа откинется, и в комнатушку сунется уродливая, безглазая, как диковинные рыбы, маска.

Ханнан не собирался ждать ее появления.

Задняя стена лавки выходила на узкую грязную улочку, примыкавшую к базарной площади. Даже не улочку – так, проулок… глиняные стены подступили вплотную, стиснули сточную канаву и выросший над ней кривой, почерневший от старости инжир.

Чародей затравленно огляделся. Не будь внизу Искалеченного – он бы прыгнул. Приземлился легко и плавно, словно на речное дно. Но колдовать в присутствии шахва… на такую глупость его не толкнет даже страх. Веревка? Но, оказавшись внизу, ее уже не снять!

Голоса стали громче: должно быть, Захит спорил со жрецом. Не дожидаясь, пока причина ссоры выяснится, Ханнан прыгнул.

Он метил в сточную канаву, надеясь, что гнилые фрукты, помои и прочие отбросы смягчат удар. Вонючая жижа прянула из-под ног, забрызгав полы кафтана. Это ничего. Об этом можно подумать позже. Прихрамывая и слегка подволакивая ногу – точь-в-точь как Захит, – Ханнан заковылял прочь.

Проулок петлял, словно уходивший от погони заяц. Подсовывал чародею то высокие глиняные заборы, то задние стены мастерских. Пару раз Ханнану попались узкие проходы, но он не спешил сворачивать. Переулок, во всяком случае, куда-нибудь да выведет, свернув же, маг рисковал заплутать и начать ходить кругами.

Он дошел до места, где канава ныряла под забор, когда вновь почувствовал Искалеченного. Другого. У силы был иной… вкус, цвет, запах – для силы все равно не подберешь сравнений. В одном маг не сомневался: поблизости было двое шахва, их взгляды просачивались сквозь стены и вынюхивали… нащупывали…

Облава? Ведь он почти не пользовался Даром! Но если жрецы и выгнали на улицы нескольких рабов для одной им ведомой цели – маг предпочел не рисковать.

Забор казался невысоким. Подпрыгнув и схватившись за край, упираясь в выбоины и невидимые в темноте выступы, он взобрался наверх и перевалился в сад. Сегодня боги решили ему улыбнуться – маг не столкнулся лицом к лицу с хозяевами, не потревожил брехливую собаку. Из окон квадратного домика падал свет и долетал запах плова. Во дворе, выстроившись на кольях, сохли вылепленные за день горшки – в темноте они напоминали насаженные на пики головы.

Держась теней, Ханнан перебежал двор и приник к внешней стороне забора. Прислушался к ощущениям. Похоже, в округе никого не было: он не чувствовал отпечатков сознаний, кроме собравшейся за вечерней трапезой семьи. Еще одно усилие, сдавленные ругательства – и он уже на улице.

Залаял пес. Плотнее запахнув полы кафтана, Ханнан быстрым шагом направился прочь.

Базарная площадь – самое сердце Сакара. От нее городок расходится, как клякса на старой карте. Рукав к порту, где вдоль дощатых настилов трепещут вывешенные для просушки сети. Рукав – на северо-восток, вдоль тракта, что ведет в столицу, там селятся ремесленники и бедняки. Рукав на запад… Раньше к хасанской дороге лепилась мешанина харчевен и борделей, что же там располагалось теперь, Ханнан не знал.

Богачи и остатки местной знати селились к югу, сразу за базарной площадью. Там на холмах разлегся Старый город, с мощеными улицами, старинными домами и ветвями столетних вязов, перевесившимися через стены садов. Туда-то магу было нужно, но именно туда он и не мог направиться, опасаясь наткнуться на шахва.

Стараясь идти не слишком быстро, Ханнан все размышлял, куда податься, пока не понял, что его размышления бессмысленны. Сакар вытянулся вдоль побережья на пару схенов, но ни одна подворотня не укроет его от Искалеченных, если те возьмутся за него всерьез.

Маг так и шагал, не глядя по сторонам, и ноги вынесли его к гавани. Здесь жизнь не прекращалась даже с наступлением темноты. Бродячие лоточники на все голоса нахваливали свой товар, притом успевая поносить товар соседей. Из распахнутых окон борделей текли запахи амбры, мускуса и розового масла. В медных чашах шипело и плевалось масло, озаряя улицу неверным желтым светом.

Ханнан двигался с опаской, то и дело прислушиваясь к ощущениям. Он не слышал шахва уже четверть звона, но это еще ничего не значило. К тому же он забрел в самую неприятную часть города и то и дело ловил на себе оценивающие взгляды.

– Любезный! Эй… мир твоему дому! Любезный?

Его схватили за рукав, но маг вывернулся и нырнул в толпу, сгрудившуюся у прилавка. Он понимал, как ненадежно это убежище. В порту никто не обратит внимания, если его оберут посреди улицы.

Из этой дыры пора было выбираться, и Ханнан свернул в первый же проход, который показался достаточно светлым. Через несколько минут он понял, что «показался» – самое точное слово. Маг свернул еще раз, но вновь ошибся. Людей тоже стало меньше: лишь где-нигде ему попадался встречный, чародей же, кляня невозможность воспользоваться Даром, старался держаться от них подальше.

Уже некоторое время Ханнан шел в полной темноте, спотыкаясь и ругаясь себе под нос – когда услышал голоса. Сперва один, затем другой – грубые, мужские и угрожающие, они не предвещали ничего хорошего. Маг остановился бы или свернул, не услышь он пронзительный детский вскрик:

– Пусти!

Непонятно, мальчик или девочка. Впрочем, это было и не важно.

Глухой удар, возня, звуки драки… Ханнан никогда не замечал за собой ни доброты, ни благородства. Он сам не знал, что толкнуло его в освещенный лунным светом проулок. На бегу он услышал вопль и ругань – наверное, ребенок вцепился зубами в грубую руку.

Когда он выбежал из-за угла, было поздно. Не для ребенка, нет. В лицо дохнуло жаром, и маг в последний миг поднял щиты. Даже он покачнулся от волны силы, прянувшей к нему, как свора голодных псов. «Жертва» была там, в мешанине пламени и поднятой в воздух пыли.

Маг ругнулся. Если не вытащить оттуда ребенка, тот погибнет от своей же руки. Вернее, своего же страха…

Он сделал шаг. Пошатнулся, склонился, будто идя против шквального ветра. Второй шаг… Из-за мерцания щита послышался крик, тут же перешедший в вой. Да, первый удар должен был сбить с ног и опалить бороды – теперь же портовый сброд почувствовал, что на них обрушилось.

Сила клубилась вокруг него. Дикая, необузданная, способная сгноить плоть на костях и измельчить кости в труху. Он нашел ребенка на ощупь, схватил его, рванул к себе, спрятав под прикрытием щита. Худой, угловатый, тот дрожал в ознобе и едва держался на ногах. Маг силой развернул его и, глядя в глаза, рявкнул:

– Прекрати. Прекрати, кому говорят!

На него вытаращились две бездонные плошки на перекошенном от ужаса лице. В сполохах силы маг видел, что зрачки расширены, как после черного дурмана.

– Я… Я только… я…

Бросив мимолетный взгляд за плечо ребенка, Ханнан подавил спазм тошноты от вида гниющих тел – и вновь встряхнул дитя. На сей раз посильнее.

– Вот и хорошо. Смотри на меня, слышишь? Там ничего нет, – выдохнул он.

Зубы ребенка клацнули один раз, другой, и обессилевшее тело обмякло у него в руках.

– Так-так-так… – Такани прищурился. В скудном свете Ханнан не понял, что же выражает его взгляд. – Стало быть, хочешь устроить вторую обитель прямо здесь? Соберем, значит, колдунов со всей округи и притащим сюда?

Купец глотнул вина и со стуком водрузил чашу на столик. По ее бокам чеканные львы гнались за чеканными же ланями, и магу казалось, что и сам он, не зная о том, тоже стал участником неведомой погони.

Чародей не помнил, как добрался до дома. Дорога стерлась, смазалась. Огибая базарную площадь, он выбрал самый далекий из кружных путей. С ребенком на руках маг скорее плелся, чем шел, не меньше нескольких звонов. Уже на входе в Старый город его пытались остановить, но Ханнан рыкнул на стражей, и все их рвение испарилось. Когда он, наконец, сгрузил ношу слугам – ему казалось, он совершил пешее паломничество к горе Гнева.

Маг парился в выложенной изразцами ванной, когда в клубах пара появился Такани. Недовольно поджимая губы и цедя слова, тот говорил и говорил, но слова терялись во влажной дымке – или в том гулком шуме, что не покидал голову мага. Все же Ханнан разобрал, что Захит давно вернулся, и только старый осел таскался по городу, так что купец подумывал снарядить людей на поиски. Объявившись же, еще и притащил с собой оборванку…

«Значит, девочка», – единственная мысль мелькнула в ответ на пространную речь купца.

Чародей погрузился в ванну с головой и лежал там, задержав дыхание. Когда он вынырнул снова, Такани уже исчез, а его место заняли две молоденькие служанки.

Теперь купец сидел перед магом, грузный и мрачный, как грозовая туча. Ханнан сказал бы, что тот в бешенстве, но надеялся, что это тени ложились на лицо торговца. Слуги зажгли едва ли четверть светильников, в каждом жесте челяди читался вопрос: отчего ж так неймется господам, когда за окном скоро утро?

– Вина? – подал голос Такани.

Ханнан покачал головой. После противоборства с дикой силой девчонки в вине он нуждался меньше всего.

– Как хочешь… – буркнул купец. Он залпом осушил чашу, вытер губы рукой и выдохнул: – Боги, ну что за бесов день!

– У тебя тоже были неприятности?

– Думаешь, к тебе одному заглянула слепая маска? – желчно спросил купец. – Они и сюда явились. Как думаешь, что я чувствовал, когда мне доложили о гостях?

Ханнан примерно представлял.

– Я не маг, но на первых уроках старика сидел с тобой, и помню, что чары оставляют след. Значит, все маленькие просьбы, которые ты исполнял, могли выплыть наружу.

– Я позаботился об этом, – негромко произнес Ханнан.

– Боги, а мне откуда было знать? – в голосе торговца прорезались визгливые нотки. – Я не отпущу тебя ни за какие коврижки, я слишком долго ждал, кто растрясет это болото! Но я на своей шкуре почувствовал все, что ты говорил: подставить под удар, опасно и все такое…

Ханнан потянулся через стол и успокаивающе похлопал Такани по плечу.

– Все будет в порядке, старый друг… Я привык никому не верить. Но если я защищаю спину, то и не подставляю других. Риск всегда есть… Но не больше того, как если б ты вообще не знал, что я учился магии.

Видя, что минутная слабость неприятна самому Такани, он спросил:

– Чего они хотели? И как ты их встретил?

– Бес их знает, чего хотели! – разозлился купец. – Жрец говорил, они проверяют весь город. Представил маску как одного из ордена и сказал, что теперь они будут охранять наш покой. Такое знакомство. Маска все зыркал на меня, если так можно о слепом… Но он со всеми так, я уже спрашивал.

– А ты?

– Что я? Пригласил их в сад испить вина и вкусить моего гостеприимства. Главное, подальше от дома. Жрец выдался вежливым и отказался.

Ханнан спрятал лицо в руках и провел ладонями, стирая тяжелые мысли.

– Я знаю, что ты думаешь, – наконец сказал он. – Девчонка необученный маг и не может обуздать свой Дар. Ее нужно бросить, и пусть вахуриты все спишут на нее. Здесь ее держать опасно.

– Я такого не говорил, – проворчал купец.

– Я же сказал «думаешь», – маг улыбнулся краешком губ. – Ты прав. Я тоже так думаю. Но… я не могу. Я должен отправить ее в Круг. Меня посылали ради таких, как она, но даже не это главное. Просто… – он замялся, подыскивая слова, – старый Амир подобрал меня на улице. Она – это я, только на тридцать лет моложе и в платье.

– В лохмотьях, – так же ворчливо поправил толстяк. Ханнан не смог сдержать улыбки.

– По меньшей мере, я должен выяснить, она ли напала на меня на рынке или в городе есть другие маги.

Такани молчал. Чародей все ждал и ждал ответа, но так и не дождался. За окнами неторопливо занимался рассвет. Небо над городом стало цвета синей сливы, а птицы в саду перекликались уже с ползвона.

– Мне нужно осмотреть девочку.

Маг встал и разгладил полы кафтана. Выжидательно посмотрел на купца, пожал плечами и собрался пойти к дверям.

– Погоди. – Такани наконец оторвал взгляд от чаши. – Что ты собираешься делать?

– Связаться сКругом, – веско произнес Ханнан. – И думать дальше. Я не могу гадать, пока не поговорю с Верховным.

– Лучшее, что он может сделать, – прислать свое мажье войско и разогнать жрецов. Всего остального будет мало.

Ханнан не нашел, что ответить. Постояв еще несколько мгновений, он развернулся и зашагал прочь.

Маг не слишком торопился, давая каждой ступеньке сыграть свою скрипучую ноту. Вопросы теснились в голове… Сумел ли он вселить в Такани надежду на помощь Верховного? Сам он не разделял уверенности, которой лучился. Боги, почему его, в одиночку – отправили сюда лазутчиком? Ведь он простой книжник, он не может, не умеет быть воином или соглядатаем… Почему?

Благо двери показались прежде, чем родилась еще дюжина вопросов.

Девочка спала на низком топчане при входе. Маленькая, хрупкая, она напоминала цыпленка. Ханнан присел на пуф рядом, не решаясь сразу же войти в ее сознание.

Было так странно смотреть на нее и понимать, что она такой же маг, как и он. Что в этих ручках, выложенных поверх покрывал, таится сила. За свою жизнь Ханнан нечасто сталкивался с детьми и не понимал их. Они казались ему недоделанными взрослыми. Он терялся в догадках, что с нею делать. Наконец маг взял ее руку в свои и закрыл глаза.

…Арсила, его юношеская страсть, шагала рядом, держа малышку за руку. Ханнан не узнавал улицу, но это был Сакар: над плоскими крышами маячил купол вахурова святилища. Стояла несусветная рань, и прикосновения ветра к коже были холодными и влажными. Им еще не встретилось ни одного прохожего, но девочка все равно побаивалась. Их не любили в городе. Сама она не знала иной жизни, но мать рассказывала, что раньше было по-другому – все из-за родича-колдуна.

Улица была грязной и обшарпанной, и Ханнан дивился, куда это занесло Арсилу. Что бы ни случилось с ее семьей после резни – как нужно пасть, чтобы оказаться в трущобах? На серых стенах красовались пятна отвалившейся побелки. В сточных канавах плавал мусор и не вонял потому лишь, что влажный ветер уносил прочь запахи.

Арсила всхлипнула, и девочка (а вместе с ней глядевший ее глазами маг) подняла голову. Только сейчас чародей отметил, что они идут в куцей похоронной процессии: человек пять родственников и пара соседей следовали за грубо сколоченными носилками. Снизу чародей не видел тела, но откуда-то знал, что это брат наставника.

Это было непривычно и даже страшно: один раз Ханнан уже участвовал в похоронах в семье старика… В той процессии были музыканты и лицедеи, а тело было усыпано лепестками цветов. За носилками шла вереница родичей в масках предков, а на площади актеры разыгрывали смешные и трогательные сценки из жизни покойного.

Что же произошло? Ханнан бегло просмотрел остаток образа, но дальше были людные улицы вокруг Дома Смерти и улюлюкающие встречные. Это воспоминание больше ничего не могло ему дать.

…Арсила умирала долго, наверное, пару лун. Истощенная голодом и холодом, она лежала в углу их каморки, глядя в потолок пустыми глазами. Ее волнистые волосы, бывшие раньше цвета густого шоколада, были немыты и нечесаны, липкими прядями разметались по простыням.

– Папа… папа? – почти одними губами говорила она. – Почему так холодно?

«Потому что ты горишь в лихорадке», – хотел сказать Ханнан, но вместо него подле любимой сидела девочка, от усталости неспособная вымолвить и слово. Год назад, на рассвете, когда он сам лежал в объятиях смуглянки с южных островов, а ветер с моря колыхал кисейные занавеси на окнах, Арсила умерла. Затем были еще одни похороны, и на них и впрямь был Такани, похоронивший женщину, как царицу. Девчонка сбежала из дому, едва завидев чернокожих верзил. Ее пугал этот тучный громогласный человек, и за последним костром она следила с холма неподалеку.

Ханнан, словно старые письма, перебирал детские воспоминания, но чем глубже, тем туманней они становились. Одно он мог сказать наверняка: сила в девочке пробудилась недавно, Арсила не знала, что растит колдунью, – и ее Дар ощущался не так, как сила давешнего мага на базарной площади.

Он вынырнул в настоящий мир, навстречу пробуждающемуся городу и солнечным пятнам, ползущим по постели девочки.

Явáна. Так назвала дочь его возлюбленная.

– Явана… – негромко проговорил маг. Он покатал имя на языке, словно пробуя на вкус.

Веки девочки даже не дрогнули. Сказать по правде, и не должны были: после устроенного в гавани, она придет в себя к вечеру, а то и на следующее утро. И долго еще не сможет колдовать, пока неокрепшая сила не восстановится.

Впрочем… это и хорошо.

Маг встал и отошел к окну, глядя на одетую в шелка даму, что вела по улице чистого мальчика в маленьком кафтане. Так могла бы выглядеть Арсила, если бы не потеряла имение. Что же произошло? Если только…

Маг помнил самое яркое и жуткое воспоминание своей жизни: если бы копались в его мыслях, как он проделал с девочкой, то наткнулись бы именно на него.

Старик лежал лицом вниз на пороге – в отличие от обугленных нападавших, ему досталась чистая смерть: голова была проломлена метким броском камня. Только какая разница, если все они стали трупами?

Мебель в комнате была частью поломана, частью свалена на пол. Нападавшие крушили все, вымещая злобу, но не забывая и грабить. Этим-то они и занимались на других этажах обители, что позволило парню выбраться из укрытия и добежать до ставших родными комнат. Ханнан не очень соображал, что делает. Страх и растерянность пробудили все, что с детства въелось в кожу, в самую его суть. Сбережения старика, конечно, были нетронуты. Окованный медью ларь и сейчас стоял в углу комнаты, невидимый простецам через слои иллюзий.

Двор обители уже заволокло дымом. Дым тянул свои щупальца в комнаты, клубясь у окон и собираясь удушливым облаком под потолком. Снаружи кричали. Вопили. Захлебывались страхом… Ханнан все переводил взгляд с мертвого тела у порога на сундук. Что было дальше, чародей помнил не очень хорошо.

Кажется, он схватил сумку и даже не расплел чары – разнес сундук в щепки своей силой. Приглушенно тренькая, перезваниваясь, столбики монет один за другим посыпались в утробу сумы. Юноше показалось даже, есть в этом звоне нечто радостное, будто деньги залежались и сами хотели повидать мир.

Он бросился к выходу со всех ног, но теперь, в чадном сумраке, было не разобрать, где дверь. В удушливом смоге он метался по комнате как загнанный, обезумевший от боли зверь, натыкаясь на мебель и стены.

Чего Ханнан уже вовсе не помнил – так это как обитель осталась позади. Он очнулся ближе к окраинам, баюкая, как ребенка, сумку с деньгами, в полностью измаранной гарью одежде. Деньги, без которых ставшая париями семья оказалась нищей.

Так ли все было? Кто знает… Однако история вновь повторяла себя – как в песнях бродячих сказителей, где каждый куплет заканчивается одной и той же фразой. Неудивительно, что в девочке пробудилась сила: в семьях магов Дар встречается чаще, чем в прочих. Удивительно, что он нашел ее, и мог вернуть ей долг, который не выплатил наставнику.

Ханнан обернулся к спящей девочке.

– Я обязательно отвезу тебя в Круг, – негромко проговорил он. – Обещаю…

Настанет день – и они уедут. Вместе. И он никогда больше не вернется в эти земли. И ранней весной, когда в столице задувают южные ветры, неся долгожданное после сезона бурь тепло, он будет уезжать куда-нибудь на север: в белокаменную Гллу Тхан или еще дальше, к предгорьям Зубов Аммáт.

Туда, где его не сможет достать даже ветер.

(обратно)

3

Когда Ханнан вошел, Явана сидела с ногами на кровати. Подбородок девочка уткнула в худые загорелые коленки. Услышав звук открывающейся двери, она подняла голову и взглянула на него исподлобья: настороженно, но без страха.

– Как славно, что ты проснулась, – заметил маг.

Девочка промолчала. Наверное, Арсила когда-то была такой же: неровно подрезанные волосы, ссадины на коленях и немного угловатое лицо делало Явану похожей на мальчика, но в волосах уже угадывался шоколадный блеск тяжелых локонов, а глаза… когда-нибудь они сведут с ума не одного парня. Ханнан надеялся, что будет это не в Сакаре.

– Ты такой же, как я, – вдруг сказала девочка. – Ты звучишь.

– Да, все верно. – Ханнан присел перед кроватью на корточки, снизу вверх глядя ей в глаза. – Но давай обо всем по порядку. Ты меня не боишься?

Она молчала некоторое время, разглядывая его. Затем пожала плечами. Губы мага непроизвольно растянулись в улыбке: жест и впрямь был красноречивей слов.

– Где я?

– Это дом друга твоей мамы. Мы оба знали ее много лет назад. Увы, я только-только вернулся в город и ничем не мог помочь, а хозяин дома… – маг запнулся. – Ты ведь помнишь эти годы. Боялись все. И он тоже. Вспомнить, что они были друзьями, его заставила только весть о смерти твоей матери.

– Это тот толстяк? Пфф!

Да уж, у нее талант выражать то, на что другим требовался десяток слов.

– У тебя есть еще вопросы? – доброжелательно поинтересовался маг. Вопросов было много. Они полились, как из прохудившегося ведра:

– Почему ты звучишь? Что случилось? Что со мной вчера было? Сколько я здесь буду? И… почему так плохо – я, наверное, больна?

– Погоди-погоди! – Ханнан поднял руки, сдаваясь. – Так я все не упомню! – Видя, что девочка готова опять замкнуться, он улыбнулся и встал с колен. – Нам нужно поговорить. Нужно многое рассказать тебе. Но давай по порядку, ладно? Ты не голодна?

– Какая-то женщина приносила еду.

Какой-то женщиной была дочь Захита, она сидела над девочкой долгие сутки и время от времени ее поила.

– Это хорошо. Но я все же попрошу принести фрукты. Длинные разговоры не такие скучные, когда есть что пожевать.

Ожидая, чародей все думал, как ответить на эту груду вопросов. Когда слуги внесли поднос со сластями и виноградом, Явана сразу забросила в рот две ягоды. Было видно: она нечасто дорывалась до хорошей еды.

– Я… как ты говоришь, «звучу», потому что я маг. Точно такой же, как ты, – неторопливо начал Ханнан. – Не бойся, в этом нет ничего плохого. Это… времена жестоки, а вовсе не чародеи. В том, чтобы быть одним из них, нет ничего страшного.

– Мама рассказывала, – тихонько проговорила девочка.

– Тебя не удивляет, что ты… одна из колдунов, которых все ругают? Может, я смогу что-то объяснить?

– Я знаю, что я не такая. Не похожа на всех, – Явана вновь пожала плечами. – Я чувствую других людей. Они звенят… каждый по-своему. Еще, когда я разозлюсь или испугаюсь, на столах и в досках пробиваются листики. А от взгляда трескаются камни.

– А мама не рассказывала, как это – быть одним из нас?

Девочка лишь покачала головой.

– Мы все были на твоем месте, – убедительно произнес Ханнан. – Ко всем приходил маг и говорил, что мы другие. У всех были наставники и первый урок. Там рассказывают, кто такие маги, чем мы отличаемся от других и все такое прочее. Обычно к этому времени мы уже постарше, но, если хочешь, я вкратце перескажу содержание первого урока?

– Рассказывай, – согласилась Явана. Чародей так и не понял, верит она ему или просто терпеливо слушает.

– Видишь ли, милая, все, что ты видишь, состоит из силы. Я. Ты. Вот это кресло, – Ханнан похлопал по резному подлокотнику. – Давным-давно маги предположили, что все, что мы видим, на самом деле ненастоящее. Что мир – это на самом деле сила и ничего более. Просто наше тело… наша оболочка может чувствовать силу только так, через глаза и руки. Я понятно объясняю?

– Не очень, – честно призналась девочка. – Ты продолжай.

– Маги предположили, что есть настоящий мир, как бы изнанка нашего, но в котором все состоит из силы. И, в конце концов, научились туда заглядывать. Мы по-прежнему называем его Изнанкой, хотя прошло много лет, и мы понимаем, что название не совсем точное.

Явана кивнула.

– Сила… она бывает в двух состояниях, – продолжал Ханнан. – Она течет потоками через всю Вселенную, свободная и неудержимая. А еще она бывает заключена в предмет. Такие… сгустки, что ли, комки силы. В том числе в тебе и во мне. И вообще в каждом человеке! У некоторых людей этой силы очень мало. Как раз достаточно, чтобы человек жил. У некоторых ее гораздо больше, и эти люди становятся магами. Они умеют чувствовать силу не только своим телом, как все прочие: глазами, ушами… но и своим внутренним чутьем. Я… я ведь не звеню на самом деле. И никто не звенит. Если ты прислушаешься, то поймешь, что слышишь этот звук не ушами. Ты просто чувствуешь силу, заключенную в людях. У меня ее больше, вот тебе и кажется, что я звучу.

Непонятно было, верит она ему или нет, поэтому Ханнан продолжил:

– А еще маги умеют воздействовать на эту силу. Изменять. Направлять ее. В себе и в окружающих предметах и людях. Вот этим маги отличаются от простых смертных. Все, других отличий нет.

Он улыбнулся бы, но девочка могла подумать, будто он ее обманывает.

– Как ты стал магом? И как это проходит? Как мне стать обычной?

– Никак, – честно признался Ханнан. – Природа сама решает, кого наградить какой силой. Маги просто рождаются. Каждый раз, когда рождается ребенок, есть небольшая надежда, что он будет магом. Мы называем это Даром. Круг магов каждый год посылает своих людей по всему Царству: они обходят городки и деревеньки, смотрят детей в возрасте от шести лет… Путники отвозят детей с Даром в ближайшую обитель, для обучения. И когда учеба закончена… ну, раньше маг мог вернуться домой, к родителям. Мог переехать в любой город Царства и жить, как обычный человек.

– К нам никто не приезжал, – буркнула девочка.

– А это потому, что в Сакаре нет обители. Ее сожгли пятнадцать лет назад. Ну да ты и сама знаешь.

– А почему магов все ненавидят?

– Это… трудный вопрос, – Ханнан понял, что не знает, как бы его попроще объяснить. – Наставник когда-то сказал мне, что быть магом все равно что быть богачом среди нищих: ты мозолишь глаза, даже если против тебя они ничего не имеют. Если бы магов было больше, люди, наверное, привыкли бы. Но нас мало. На сотню людей… ну один, порой два мага, не больше. Дело еще и в том, что сила проявляется, когда ты взрослеешь. При рождении никогда не понятно, кто все-таки получится, простой смертный или маг. Поэтому жрецы уверены, что колдуны сами выбирают свой путь. Считают, что маги искажают замысел богов и вредят миру. Поэтому боги перестали являть нам свои чудеса, как было в легендарные времена.

– А если они правы? – спросила девочка. Чародей почувствовал, что оказался на зыбкой почве. По правде, он и сам не знал ответа.

– Ну, видишь ли, они сами спорят по этому поводу. Жрецы Джахáта, бога мудрецов и писарей, считают, что магия – дар богов. И потом, только наши жрецы так не любят нас. В других землях и странах… везде по-разному, в общем.

Понимая, что звучит неубедительно, Ханнан увереннее закончил:

– В любом случае, никто не знает, как оно на самом деле. Чудес богов никто не видел, есть только старые легенды, а магия здесь, вот она. Ни ты, ни я никакой мировой замысел искажать не собирались: сила просто пробудилась, сама собой. Ни ты, ни я не можем от нее отказаться. И я не собираюсь на последний костер, чтобы проверить, вдруг жрецы правы. Я думаю, ты тоже, да?

Она кивнула.

– А почему сожгли обитель? И убили дедушку Амира? За что?

– Разве мама не рассказывала тебе?

– Рассказывала… – Явана мотнула головой и уставилась в окно, припоминая. – Она говорила, люди ненавидят магов. Но дедушка этого не заслужил.

– Не заслужил, – подтвердил Ханнан. – Я сам был учеником твоего дедушки и точно знаю. Милая, это все очень непросто… Ты уверена, что хочешь услышать?

Девочка с силой закивала. Устроившись на подушках удобнее, она бросила в рот горсть ягод.

– Это старая история… – Чародей замялся, подыскивая простые и понятные слова. – Маги могут больше простых смертных. А благодаря Кругу и обителям все учатся и много знают. Так получилось, что со временем при дворе стало очень уж много магов. И не только при дворе: некоторые чародеи даже носили золотую маску Царя Царей. Первое… не важно, умна ты, энергична, какие у тебя достоинства и заслуги – если у тебя нет Дара, ты просто не пробьешься. Не войдешь в круг высших, где все места уже заняты. На всех уровнях, от двора до ложи торговцев в мелком городке. Сама понимаешь, это не прибавило к нам любви. Второе… власть развращает, ты это слышала. Простые люди никогда не любят князей и чиновников. А если и те, и другие маги, вся неприязнь, направленная против власти, обращается против колдунов. Еще и легенды придумывают: мол, когда те не правили нами, князья были добрыми, небо чище, а трава зеленее. А на самом деле никто не помнит, как тогда было. А жестокость была всегда.

Она молча слушала, и чародей уже задумался было, как бы объяснить еще проще… он сам понимал, что все, что он говорит, – не для детского уха.

– Но ведь маги были жестокими?

– Были, – легко признал Ханнан. – Люди вообще жестоки. Те, кто убил твоего деда, кто напал на тебя в порту, – все они жестоки, и не потому, что маги. Одно никак не связано с другим.

Они помолчали. Явана, похоже, укладывала в голове услышанное.

– А почему вы проиграли? Ведь маги же… ну, они все могут, – закончила она, явно не найдя нужного слова.

От Ханнана не укрылось это «вы», но он лишь терпеливо вздохнул.

– Почему обитель сожгли… честно, я и сам не знаю точно, я был слишком юн. Должно быть, толпа застала нас врасплох. Но на самом деле это часть большего вопроса: почему мы вообще проиграли в той войне.

– Почему?

– Маги могут не все. И ты, когда вырастешь, сможешь не все, не нужно обманываться. Вот давай считать, – Ханнан слегка подался вперед. – На сотню людей рождается один маг, то есть простых смертных в сто раз больше. Из магов хорошо, если один из сотни достаточно силен, чтобы использовать чары для защиты. Воином, настоящим воином, могут быть единицы. И потом, мы очень быстро выдыхаемся. Одно-два убийственных заклинания – и все, ты валишься с ног, и потом неделю приходишь в себя.

Явана кивнула. Уж кому, как не ей, было знать, как это – истощить себя.

– Я очень хороший маг, – не без гордости отметил Ханнан. – И твой дед был сильным чародеем. Таких, как я и он, я знаю с дюжину. Ну, положим, я не со столькими уж магами знаком, но все равно…

– Ну хорошо. – Девочка жевала, слова ее звучали невнятно. Помалкивать за едой ее, видимо, никто не научил. – На первый вопрос ты ответил.

– На самом деле на куда больше вопросов, – поправил ее чародей. – Ты уже знаешь, что жрецы нас не любят и понимаешь, что просто так вернуться домой не сможешь. Если у тебя, конечно, есть дом.

– Нет, спасибо. – Она улыбнулась и снова потянулась к блюду. – Мне и здесь хорошо. Не нужно ловить собак и собирать объедки за харчевнями.

Ханнан не знал, радоваться ее сговорчивости или опасаться того, что могла сделать улица с детской душой.

– Что до остальных вопросов, – напомнил он, – в гавани на тебя напали то ли трое, то ли четверо громил. Ты убила их своей магией, перепугавшись. Теперь вахуриты будут искать тебя, а ты ведь помнишь кому они поклоняются?

– Святому старику, который… – Она вдруг поняла и умолкла. Затем выругалась: неловко, но умело. – Что же теперь будет?

Глаза ее были большие и испуганные. Казалось, на худом лице все прочие черты крепились к этим двум свинцовым плошкам.

– Для начала тебе нужно восстановиться. Ты выплеснула слишком много силы, и пару дней будешь слабой. Потом придется учиться. Иначе, если не держать себя в руках, ты начнешь разрушать все вокруг. Но до этого далеко. Пока что мы тебя прикроем. Тебе нельзя показываться на глаза, но рано или поздно я отвезу тебя в Круг.

Желая прибавить красок, Ханнан добавил:

– Представь себе: ты будешь жить в столице. Своими глазами увидишь Храмовый остров, Царские ворота и может, даже самого Царя Царей, пусть издалека. А какие там рынки, и сколько диковинок со всех концов света!

На первый взгляд Явана осталась равнодушна к нарисованной им картине.

– Если там будет, что есть, хорошо.

– Вот и славно…

Ханнана беспокоило ее безразличие. Сможет ли она стать полноправным магом? Сам он был помладше, когда его нашел старый Амир… Яване было восемь или десять, а несколько лет в подворотнях – это серьезно. Он знал это лучше, чем кто другой.

– Кажется, мы закончили, – вслух произнес он. – Постарайся поспать. Это важно в первые часы, иначе восстанавливать силы будешь долго. Я еще зайду вечером.

Маг встал и направился к дверям, когда она окликнула его.

– Погоди! Как тебя зовут-то?

Чародей едва не хлопнул себя по лбу. Хорош маг, убеждающий ему поверить! А ведь как проще было бы, представься он с самого начала.

– Ханнан. Или полностью – Ханнан, ученик Амира, ученика Исхака из линии Мисура. Я рад знакомству с тобой, Явана, ученица Ханнана, ученика Амира.

– Красиво звучит. Мне нравится… – Она потянулась и сонно свернулась на покрывалах, как истощенная, но не утратившая грации кошка. – Спасибо тебе, Ханнан.

Он тихонько притворил за собой дверь. Глаза его светились торжеством пусть маленькой, но все же победы.

Купец нашел Ханнана на открытой веранде, выходящей в сад. День выдался необычно душным даже для месяца Эпт, и вялые летние цветы, недосмотренные Захитом, понурили головы под самыми перилами. Чародей полусидел-полулежал на обитой бархатом софе, лениво двигая по доске фишки для игры в Кобру.

Купец явился, когда маг бросил кости и рассматривал выпавшие иероглифы. Застыл в дверях – «Неужели думает, что я гадаю, как деревенская бабка?» – а затем решительно вышел на свет и навис над Ханнаном.

– Ну и что говорит твой Верховный?

– Не так быстро, – досадливо отозвался маг. – Я как раз собирался одолжить у тебя коляску.

– Для чего?

– Посылать Зов под носом Искалеченных глупо и опасно. Я отправлюсь к последнему костру Арсилы. Это достаточно далеко от города.

– Так за чем дело стало? Я с тобой!

– Зачем?

– Если я не могу ничего сам, то хоть погляжу, как действуют другие, – отрезал купец. – Создает такую… иллюзию деятельности.

Он уже не слушал Ханнана, отправившись отдавать распоряжения, его голос эхом отдавался меж каменных стен. Магу оставалось лишь смириться и идти следом – собирать все необходимое.

Когда дорога вырвалась из плена улиц, а звуки города остались позади, купец нарушил молчание:

– Чего нам ждать от разговора?

– Нам? – Чародей усмехнулся. – Не знаю. И вправду не знаю. Честно признаться, это действует на нервы.

– Что именно?

– Я неплохой маг. – Ханнан пожал плечами, глядя на волнистую линию холмов на горизонте. – Будь я в Круге, я думаю, занял бы высокое место: смотритель Зала Костра… может быть, глава обители. Да, я работаю на Верховного, потому что так приношу больше пользы. Но я привык быть магом. Я не могу сидеть, сложа руки, неспособный наколдовать даже огня в очаге. И перебирать варианты, один безумнее другого, потому что я один и бессилен. Я не лазутчик. Не воин, не убийца. Я чувствую себя деревенским олухом. Это… непривычно.

– Ну, это не самое страшное. – Такани вытер пот со лба. – Я начал бы бояться, если б ты возомнил себя воином и полез на рожон.

Ветер сменил направление, и коляску накрыла поднятая телохранителями пыль. Ханнан закашлялся и махнул рукой, показывая, что разговор окончен.

На холме, откуда отправилась в странствие по царству теней Арсила, все было по-прежнему. Некогда у семьи наставника был небольшой склеп за Домом Смерти, украшенный мозаикой и укрытый ветвями кедров. Урны с прахом предков, должно быть, были давно уж переплавлены, а в склепе воцарился род безвестного торгаша. Такани сподобился посадить на вершине пару акаций и поставить плиту, призывавшую помянуть имя умершей.

Раскрыв сумку, Ханнан начал выгружать свое добро. Кусок обсидиана, флягу с водой, кисть винограда… Такани с любопытством за ним наблюдал.

– Это все зачем? – не выдержал он, когда маг достал кинжал и начал чертить по дерну неровный круг.

– Между нами и столицей сотни схенов пути, – ответил Ханнан. – Верховному проще послать Зов: он в столичной обители, под рукой резервуары силы и несколько потоков переплетены, чтобы черпать из них. Мне придется забирать силу из окрестных мест. Нужны вещи, на чем ее можно сосредоточить.

Толстяк покряхтел, но пояснить не просил.

– Я думал, вы разговариваете на любом расстоянии, – проворчал он.

– Передаем послания от обители к обители. Или берем все необходимое с собой. Не забывай, в Сакаре я торговец, у меня нет ничего, за что можно зацепиться.

Ханнан закончил оба круга, внешний и внутренний. Провел линии, по которым сила должна течь от одного к другому. Взглянул на солнце, располагая предметы по сторонам света.

– Сказал бы, я бы прихватил с собой компас, – заметил Такани.

– Мне он не нужен. Это все приблизительно, – подняв взгляд на купца, Ханнан постучал пальцем по виску. – Магия здесь. Ритуалы нужны, когда головы не хватает. Помогает сосредоточиться.

Наконец с приготовлениями было покончено.

– Будет скучно, – предупредил Ханнан. – Я сяду в круг, закрою глаза и буду молчать около полузвона. Со слугами тебе будет веселее.

Он бросил взгляд на дорогу, где возница оживленно трепался с чернокожими верзилами.

– Ну уж нет! Я лучше подожду.

– Тогда сиди тихо и не мешай.

Чародею всегда казалось, что у разума словно есть свои мускулы. Как тело, стоит дать ему волю, повторяет заученные движения, так и сила привычно забурлила, стоило ему сделать пару дыхательных упражнений. Воззвания к владыкам стихий и их царствам он произносил мысленно – не хватало еще вопроса Такани: неужто маги тоже поклоняются богам?

Поток, берущий исток из царства земли Ростáу, сменил направление, прошел через оставленную на земле гроздь винограда. Сила потекла по начерченным в дерне линиям, точно вода по акведуку. С царствами вод и воздуха также не возникло трудностей. Родной для Ханнана огонь пришлось буквально собирать по крупицам, однако вскоре и кусок обсидиана начал лучиться перед внутренним взором мага.

Собрав всю силу и как можно точнее представив старика, чародей прокричал (если мысль можно уподобить крику): «Газван, ученик Лáмеха, ученика Хирáма!» Тишина. «Отзовись, Газван!», «Газван сар-Махд, Первый-в-Круге и Верховный маг, отзовись!».

Тишина…

Маг выкрикивал имена снова и снова, так что кричи он на самом деле – давно уж сорвал бы голос. Он собирал силу вновь и повторял попытки, тратил минуту за минутой, дополняя и насыщая образ Верховного, но все впустую. Когда все закончилось, он не понял. Очнулся маг от воды, брызнувшей ему в лицо, она склеила ресницы, попала в нос, и чародей чихнул.

Такани стоял над ним, вытряхивая последние капли воды из фляги и намереваясь сделать что-то посерьезнее.

– Ты… – Ханнан закашлялся. – Ты дурак, – наконец проговорил он. – Эта фляжка была фокусом… тебя могло разорвать в клочья.

– Ты валялся без сознания минуту или две, пока я не решил действовать, – надулся торговец.

– Твое счастье. Иначе нечего было бы даже бросить в костер.

Ханнан еще раз чихнул, потряс головой и начал тяжело подниматься.

– Разговор пошел не в ту степь?

– Разговора не было, – огрызнулся чародей. – Я не смог дозваться. В обителях мы используем особые приборы: они помогают собирать силу и направлять лучом. Есть зеркала, сделанные из одного куска металла, настроенные на связь друг с другом. Можно даже личную вещь использовать. У меня же ничего нет… Ничего!

– Ну-ну, не кипятись. – Такани помолчал, глядя, как маг собирает вещи. – Ты говорил, он выходит с тобой на связь.

– Да, но действовать нужно сейчас. Мы не можем сидеть и ждать, пока Искалеченные придут по мою душу. И по твою заодно.

Купец терпеливо ждал, пока чародей успокоится. Подняв с земли кисть винограда, он оторвал ягоду, подбросил на ладони и отправил в рот.

– Все это связано с обителью, – уже тише сказал Ханнан. – Из всех вариантов только этот имеет смысл. С бывшей обителью и храмом на ее месте.

– Почему?

– Потому что Сакар захирел и зачах. Ты сам это признаешь. Что осталось неизменным все эти годы? Крепость владыки и старая обитель. Даже крепость использовали как загородное поместье.

Они спускались с холма. Такани осторожно ступал по неровной земле, придерживая хлопающие на ветру полы кафтана. Но слушал внимательно.

– Только так сходится, – заключил Ханнан. – Главному жрецу вахуритов незачем перебираться в глушь. Да и Круг мог открыть обитель в другом городе, где не пролилась кровь и нет старой вражды. Если только дело не в самом месте.

– И слава богам. – Такани смешно переваливался на толстых ногах. Ханнан сжалился над ним и подал руку, от которой купец, поморщившись, отказался. – Иначе здесь никогда ничего не изменится. Что ты будешь делать?

– Поброжу вокруг храма. Попробую понять, в чем тут дело.

– Хорошо. А я тем временем потолкую с Советом Достойных. Пора им знать, кто эти Искалеченные.

– Потом, – Ханнан машинально кивнул, думая о своем, – нужно самому поискать того, другого мага. И понять, нет ли в городе кого еще.

На пару минут купец сосредоточился на том, как спустить с холма свою грузную тушу. Наконец он напомнил:

– Есть еще закавыка. Дочка Арсилы.

– Побойся богов, – раздраженно ответил маг. – Ты не можешь выбросить ее на улицу!

– Ты сам говорил, что без обучения она наделает бед!

– Это будет нескоро. Нужны месяцы, чтобы сила восстановилась.

– Маски узнают в ней мага уже сейчас. Она не ты – не умеет прятаться.

Они остановились, и Такани наставил на чародея пухлый палец, требуя ответа.

– Боги, как ты не понимаешь? Я не могу… Правда. Я задолжал и старику, и их семье. Их нищета, смерть Арсилы – все это из-за меня… Я не могу. Это искупление, своего рода…

Купец помалкивал, давая магу полностью запутаться.

– А потом ты говоришь, что я дурак, – заключил он и сплюнул. – Искупления не существует. Ты не на базаре: сюда одну гирьку, сюда другую, и что перевесит. Впрочем, делай как знаешь…

Не оборачиваясь, он пошел прочь. Вздохнув, Ханнан начал спускаться следом.

Вечерняя степь дышала жаром. Отсюда Сакар казался уродливым наростом, выросшим на горизонте, – он уже откусил половину солнца и медленно заглатывал его по мере того, как вечер клонился к ночи.

– Захи меня заест за девочку, – пожаловался Такани. Ханнан невнятно промычал ему в ответ. – Он будет укоризненно вздыхать и говорить, говорить, пока не проделает во мне дырку.

– Ты прикроешь ее новым нарядом.

Такани рассмеялся, но в коляску забирался мрачнее тучи и, откинувшись на подушки, уставился в окно. Единственными звуками до самого города были стук копыт, бряцание оружия да скрип повозки на поворотах.

«Возомнил себя воином и полез на рожон»…

Меньше всего Ханнан хотел уподобляться героям дешевых баллад, что поют на базарных площадях, без начала и конца, которые можно слушать с любого места и получить свою порцию приключений. Их герои – воры и ловкачи, они обманывали менял, водили за нос наместников и князей, крали сокровища и теряли все ради нечаянного поцелуя.

Ханнан не хотел отправляться на разведку ночью. Но он помнил толчею рынка, море мыслей и чувств, плещущееся перед храмом, и понимал, что ночь – его последняя надежда.

«Возомнил себя воином и полез на рожон»…

Об этом думал маг, пересекая базарную площадь. По периметру горели факелы, а в лавках посапывали готовые проснуться торговцы – караван мог прийти и ночью, но все же с наступлением темноты рынок превращался в город призраков. Высокие здания с лавками, конторами и личными покоями, надменно взиравшие на суету внизу, обернулись темными и сонными громадами. Ручные тележки, сундуки, бочки – все было оставлено до утра и громоздилось горами. Ветер гонял над площадью вездесущую пыль.

Ханнан надеялся, что тот не принесет с собой караван из хасанских гаваней – иначе весь муравейник и впрямь ожил бы в мгновение ока. Маг повернул на огибавшую храм улочку, свернул еще раз – и решил, что лучшего места не найти.

Вокруг поднимались стены мастерских. Из-за угла тянуло помойкой, но чародей решил, что обойдется без близкого с ней знакомства. От площади его закрывала пустая и гулкая бочка для дождевой воды.

Сев наземь и прислонившись спиной к ее дубовому боку, чародей закрыл глаза.

Теперь – все, как его учили. Несколько дыхательных упражнений, затем создать покров, облекающий тело. Чтобы даже шахва, окажись он рядом, – углядел лишь заснувшего в подворотне нищего.

Колдовать рядом с храмом было жутковато. Но маг понимал, что это обман: то, что он делал, по сути, не было колдовством, сила не покидала пределов тела – а шахва тоже люди и спят так же, как и все прочие. Ну что ему может грозить под покровом?

Встряхнувшись, он дал себе почувствовать потоки – и скользнул навстречу. Вокруг Ханнана поднялись призрачные, колеблющиеся на ветру стены. Он легко видел сквозь одну, другую, но дальше взгляд не проникал, терялся в дымке. Потом возникло отражение тела, и наконец – он сам: еще более призрачное, слегка светящееся подобие, зависшее в воздухе посреди проулка.

Маг потянулся к телу и зачерпнул силы – будто оторвал лоскут от укрывавшего его плаща. Дыра быстро заросла, а покров начал обволакивать его-настоящего, пока последний лучик сияния не потух. Духи Изнанки и те ничего не почуяли бы.

Пора…

Покинув убежище, маг быстро пересек улицу и двинулся вокруг храма. Колдовскому чутью темнота не помеха. Он слышал отголоски сознаний за спиной, на площади. Окрестные здания были пусты. Стены святилища – слишком толстые, чтобы слышать через них. А может, то старая магия обители по-прежнему охраняла строение от любопытных…

Чародей не очень представлял, что именно он ищет. Он обошел вокруг храма, как паломник, только прибывший в город и жаждущий благословения Вахура. Одиннадцать колонн светились ровным и мерным светом: за годы на них было направлено столько помыслов, что они и сами напитались силой.

Быть может, все ответы внутри? Пока он не прибегает к Дару, а лишь ходит и смотрит, он может не бояться.

Ханнан шагнул прямиком в стену: раз, другой… Камни и впрямь охраняла магия, шаги давались с трудом, словно он шел сквозь густой кисель. Впереди забрезжило сияние. Сперва маг принял его за факел, но тут же обругал себя: с каких пор огонь на Изнанке светит? Он – такая же иллюзия, нужная лишь для того, чтобы не потерять направление. Единственное, что здесь излучает свет, – сила.

Маг не стал задерживаться в коридоре, в который вынырнул, и вновь шагнул в стену. Это было похоже на один из снов, в которых пытаешься бежать, но воздух вязкий и липкий, так что движения становятся медленными и неловкими. С той разницей, что этим сном он управлял.

Еще один коридор, похожий на трапезную зал. Кухня…

Чародей выругался бы, будь у призрачного тела губы. Словно мерцающий фонтан, разбрызгивающий искры, словно ручей молодости из детских сказок – впереди скрывался источник силы. Ханнан видел его сквозь дымку стен, но ошибки быть не могло.

Он потянулся к потокам силы и начал их ощупывать. Все вели к одной точке, источнику, почти такому же, как в столичной обители. Разница в том, что столичный был рукотворным, созданный стараниями половины Круга, этот же – естественным и куда мощнее. Во всем Царстве такие места можно пересчитать по пальцам: водопад Лахýр в Гиллу Тхан, роща Духов в хаджерской чаще…

Трясущимися руками маг провел по лицу, не замечая, что призрачные ладони проникают сквозь призрачное тело… Он знал девять источников, в семи из которых высились самые древние, самые почитаемые обители. Возведенные так давно, что, казалось, они были всегда.

Но почему он в юности никогда не видел источник?

Задуматься над этим чародей не успел, поскольку краем сознания почувствовал другого мага. Нет, не зуд на коже… Скорее, тихий шум, подобный шелесту ветвей в саду. «Глупец, – сказал он себе. – Это же храм, здесь обитают шахва». Достаточно проснуться одному, и маг услышал бы движение силы, им-то незачем ее скрывать.

Он повернул назад и начал обратный путь. Кухня, трапезная… На сей раз Ханнан двигался медленнее, прислушиваясь к ощущениям. Осторожность оказалась не лишней: присутствие стало сильнее и разделилось на два сгустка. Один маячил впереди, как раз где маг прошел сквозь внешнюю стену, другой – чуть в отдалении.

Ругаясь, как портовый грузчик, Ханнан двинулся в противоположную сторону. Стены, скрывавшие его от Искалеченных, были в то же время и помехой: они замедляли шаг и отнимали силы. Невидимая нить, связывавшая его с телом, становилась тоньше с каждым препятствием. Хорошо еще, жилые помещения находились в другом крыле: среди спящих и бодрствующих сознаний он бы совсем потерялся.

Кухня! Из нее должен быть другой выход. К храму подвозят припасы, и чародей видел двери, куда их сгружают, когда обходил святилище. Во всяком случае, не придется опять нырять в холодную вязкую жижу, пропитанную старой магией.

Чародей двинулся в нужную сторону, но быстро понял, что запутался в переходах храма. На мгновение он испугался, но быстро взял себя в руки. Его укрывает плотный кокон силы. Он невидим: ни обычному глазу, ни колдовскому чутью. Нужно только выбраться отсюда.

«Да, но как они унюхали, где я вошел?»

Ханнан отогнал предательскую мысль и сосредоточился, представляя себе расположение святилища. Должно быть, там… В базарных историях вора сравнивают с рысью или бесшумной пантерой, но маг чувствовал себя крысой, что спасается от кошки.

Кухня показалась неожиданно, Ханнан ожидал найти ее через пару дверей. Здесь, на открытом пространстве, он ощутил то, что раньше скрывал пропитанный колдовством камень – присутствие третьего шахва. Куда ближе, хотя по-прежнему поодаль. Пока еще поодаль.

Ну же! Осталось совсем немного…

Чародей не стал разыскивать дверь, бросился прямиком сквозь стену – когда понял, что мир плывет перед ним. Стены, утварь, сплетенная из мглы мебель – все осыпалось клочьями и растворялось в пустоте. «Как они это делают?» – успел подумать маг, когда нить, связывавшая его с телом, натянулась, дрогнула – и оборвалась.

Затем его окутала темнота.

Мрак рассыпался осколками серого и багряного. Он лежал на спине, и в полутьме над ним маячил обшитый досками потолок. Маг не знал, сколько времени прошло, но казалось, что не меньше вечности.

Видимо, он очнулся от боли – голова раскалывалась, а виски гудели. В остальном же его словно обложили паклей: маг не чувствовал ничего, и разум пребывал в том же ватном состоянии. Как после запоя. Он даже не пытался пошевелиться: не был уверен, что поймет, слушаются ли руки. Сама мысль, впрочем, отдалась взрывом боли в затылке, и с губ сорвалось низкое мычание.

– …пришел в себя.

Слова раздались гулко, как из обшитого медью колодца. Постепенно слух возвращался. Сперва послышался скрип половиц, треск масляной плошки, а затем шорох одежд.

Склонившееся над ним лицо было знакомым и незнакомым в то же время: маг уже видел его, но не мог вспомнить, где. Седые брови над зоркими, глубоко запавшими глазами, острый подбородок и такой же острый нос.

Старик встал, и взгляду открылось белое одеяние. На бахромчатых концах шарфа, что укрывал его плечи, виднелись вышитые золотой нитью иероглифы «Вар», «Хид» и «Рáу». Вахур, понял чародей. Он в храме. И тут только осознал, что не давало ему покоя. Все это время чувство скреблось на задворках сознания: старик был магом. Полноправнее не бывает.

– Боги… воплотились в вас, – с ненавистью выдохнул Ханнан. Он бы коснулся лба в ритуальном приветствии, но не мог пошевелиться.

Жрец не ответил. Смерив пленника взглядом, он дал знак, и мимо чародея прошел служка в белых одеждах. Открылась и закрылась дверь.

– Усадите его. Он должен видеть, с кем разговаривает. – Жрец и сам опустился в царских размеров кресло.

Ханнан взвыл, когда сильные руки рванули его вверх. Вся чувствительность, которой не хватало со времени пробуждения, вернулась болью. Руки были связаны проходившим за спиной ремнем, еще один ремень соединял первый с кожаным ошейником. Незримые путы были, однако еще крепче: в ошейник и браслеты вставили пластины из металла, прозванного учениками «горючкой». Обжигающий магов, едва соприкасаясь с кожей, он впитывал силу, пока не высасывал ее почти всю. В обителях были целые комнаты, окованные колдовским железом, – для тренировок и овладения Даром. То, что Ханнан не ощущал жара, говорило одно: он выпит досуха. Неудивительно, что он чувствует себя, как после месяца лихорадки.

Полузадушенный, слабый от истощения и ничего не соображающий от боли в перетянутых запястьях, маг вновь соскользнул в забытье. Когда он пришел в себя, в комнате уже был шахва.

– …никого не нашли, – сквозь шум в ушах услышал он. – Судя по следу, действовал один.

– Хорошо. Пусть Адб и Мад отдыхают, им предстоит работа, – некоторое время жрец рассматривал ногти. – А ты поможешь мне в допросе.

Ханнан вздрогнул. Первой мыслью было – как Такани и Явана, что с ними будет? Но она быстро потонула в страхе – что будет с ним самим?

Шахва поклонился. Жрец соизволил наконец уделить внимание пленнику.

– Маг из Круга… – заговорил он, словно только теперь подметил эту особенность. – Ты ведь знаешь, мы не любим таких, как ты.

– Гиена лает на шакала? – спросил Ханнан.

Видят боги, он не собирался дерзить. Но происходящее казалось сном. Чародей в святилище Вахура – допрашивает его? Вопрос вырвался сам, благо жрец не счел нужным ответить.

– Пятнадцать лет назад, – как ни в чем не бывало, продолжал старик, – Царь Царей, да продлятся его годы и прирастет царство, даровал нам дозволение осесть здесь. А вместе с ним – ручательство, что ты и тебе подобные оставят южные земли в покое. Я… очень трепетно к этому отношусь.

Ханнан – наконец-то – понял, почему старик кажется ему знакомым. Перед ним был не просто жрец, управляющий сворой шахва, а сам Кийяз. Голос патриарха был мягким, вкрадчивым, будто тот обращался к верующему, глаза, однако, оставались холодными. Так смотрит кошка на добычу, не чувствуя ни жалости, ни сомнений. Ведь жертва – часть естественного хода вещей.

– Кто бы ни послал тебя… или ты пришел сам… вы нарушили закон Царства, – мягко пояснил жрец.

– Никогда не слышал о таком законе!

– И тем не менее он есть, – Кийяз погладил подлокотникподушечками пальцев. – И я как пострадавший намерен допросить тебя. Итак, кто же послал тебя?

Сказать по правде, Кийяз был близок к ответу. Чародей не видел, как выйти из положения, был почти готов сдаться и выложить то немногое, что знал. Остановил его один из тюремщиков, вновь дернув мага за ремень на спине. Напомнил, что за разговорчивость никто не обещал свободы или даже мирного конца.

– Сколько магов, кроме тебя, есть в городе? Помогал ли тебе кто из местных?

Ханнан вновь поднял взгляд на жреца.

По-своему Кийяз был красив – той благообразной величественной красотой, что появляется к старости. Образ портили глаза: в них не было вовсе никакого выражения. Ни удовлетворения, ни насмешки – лишь твердая уверенность в правоте. Нет, от этого пощады не будет. А значит, все, что мог сказать Ханнан, не имело смысла.

– Ты беглец? – вопросом на вопрос ответил он. – Сбежал из Круга? Или один из тех, кого пропустили Путники?

Он получил чувствительный тычок в почки, но жрец поднял руку, и его оставили в покое.

– Ты поступаешь неразумно, – с легкой досадой отметил Кийяз. – По-твоему, я дешевый злодей из дрянной баллады? Думаешь вывести меня из себя? Ты ведь понимаешь, я все равно получу ответы.

Он умолк, давая пленнику вдуматься в свои слова. Нет, жрец не опускался до угроз или стращания – а может, делал это намеренно, давая фантазии мага разгуляться… Должно быть, страх в глазах Ханнана удовлетворил его, поскольку патриарх повторил:

– Начнем сначала… Так кто тебя послал?

– Я пришел сам. Я вырос в Сакаре.

– Ложь.

Шахва не разлепил губ, однако низкий грудной голос исходил от него. Как будто Искалеченный излучал его кожей.

Жрец встал и внезапно оказался рядом с магом, от него пахло мылом и благовониями. Вблизи его глаза оказались карими, как старый мутный янтарь.

– Ты глуп, кто бы ты ни был, – заметил патриарх. – Но, наверное, это правильно: не увидев плетки, не знаешь, чего нужно бояться. Пусть это послужит тебе уроком. Дейр? – окликнул жрец, и шахва сделал шаг вперед. – Начинай.

Кийяз так и остался сидеть над пленником: то ли жрецу доставляло удовольствие видеть ужас в его глазах, то ли он хотел быть рядом, когда ответы польются один за другим, как ливни в сезон дождей. Шахва навис за его спиной, заслонив собой свет.

Поистине, лучшие в мире палачи – это маги. Как, впрочем, и во многом другом. Только чародей может обрушить на беззащитное сознание волны боли, такой, что никогда не выдумать природе – и ровно столько, сколько жертва способна выдержать. Остановиться, когда нужно. Отдать капельку своей силы, давая пленнику прийти в себя. Не позволить жертве соскользнуть в забвение. Наверное, за годы владычества чародеев такие муки выпадали и на долю простых смертных. Наверное. Вскоре в голове мага не осталось иной мысли, кроме боли.

Ханнан не сразу понял, что все закончилось, и он в сознании. Он не мог сказать, сколько времени корчился на полу.

– А теперь перейдем к ответам, – издалека донесся голос жреца.

Пытка разбудила каждую клеточку в теле мага, так что он с болезненной остротой чувствовал даже движения воздуха. Его висков коснулись бархатные перчатки, под которыми не было ничего: лишь пустота и сила. Затем разум шахва вошел в его сознание.

Как захватчик во взятый штурмом город. Как мужчина в сопротивляющуюся женщину. Ничего общего с тем, как просматривал память девочки Ханнан – Искалеченный действовал грубо, зло, с кровью вырывая воспоминания, чтобы рассмотреть ближе. Глазами чародея шахва видел Круг: сад медитаций, ажурный дворец Зала Костра. Гостиную Верховного, в которой тот предложил магу отправиться на юг, – и долгий путь, Такани, лавку, девочку… С похотливым смешком шахва перебрал женщин, бывших в жизни Ханнана, и облапал память об Арсиле, вторгшись еще дальше, в воспоминания голодного мальчишки.

Ханнан чувствовал себя, будто с него слой за слоем сдирают одежду – не обращая внимания на треск ткани и красные полосы на коже – обнажая беспомощного испуганного ребенка. Память сочилась кровью. Он начал думать, что ему никогда не собрать свой искалеченный разум вновь, когда вдруг все кончилось.

Некоторое время он лежал, тяжело дыша, распахнутыми глазами глядя в потолок. По его вискам текли слезы. Подбородок был мокрым от выступившей на губах слюны. Жрец говорил, но чародей его не слышал. Пока легкая пощечина не привела мага в чувство.

– Я узнал все, о чем тебя спрашивал, – все так же мягко сказал Кийяз. – Но это не все, что мне нужно. Я хочу знать, как ты учился магии и что умеешь. Все, что ты знаешь о Круге и его устройстве. Подумай на досуге, что тебе есть сказать. Надеюсь, мы придем к согласию.

Ханнан смог выдавить лишь стон. Жрец встал, и находившиеся в комнате люди потянулись к двери: здоровяки, одетые как Черные Братья, Искалеченный…

– Скажи, жрец… – выдохнул маг, силясь успеть, пока не остался один. Кийяз обернулся на сдавленный голос. – За что ты нас ненавидишь? Ведь ты такой же, как я.

Ханнан и сам не знал, зачем ему это. Он не собирал сведения и не думал, что ему будет с кем ими делиться. Все, что он хотел, – понять. Быть может, чтобы подладиться к тюремщику… кто знает?

Долгие мгновения патриарх молчал, видно, раздумывая о том же. Что уж он решил: что жертва станет податливей, зная, в чьих руках находится, или что другое – но он ответил.

– Есть разница между даром богов и извращением сути, которое калечит мир. Жрецы Джахата не чувствуют ее, и уж тем более не вы, колдуны Круга.

– Не понимаю.

Жрец усмехнулся.

– Давным-давно, задолго до Завоевания, храмы выискивали благословленных богами детей и воспитывали их как жрецов. Через них боги являли в мир свои чудеса. Потом Царство развалилось, захваченное степняками, и во дворце царей сели варвары. Все было утрачено. И следом пришли вы: высокомерные, надменные… Жестокие. Вы не пытались повторить то, что было прежде. Вас не интересовало ни Царство, ни боги, ни люди. Только вы и ваши желания. Сверхчеловека нужно воспитывать… определенным образом. Иначе он превратится в зверя. Сейчас ты на своей шкуре испытал, что это – власть тех, кому все дозволено.

Умолкнув на мгновение и обернувшись – слушают ли последователи? – жрец закончил:

– Я и многие другие слуги Вахура – несем божественную милость. Ты же вырос в притоне зверя и сам уподобился ему. Грань между зверем и человеком всегда была тонка, вся разница в воспитании. Ты… можешь подумать и об этом, у тебя будет довольно времени. Но я не тешусь пустыми надеждами, что ты поймешь.

Он вышел в облаке ароматов и шелесте одежд, и его свита потянулась следом. Шахва задержался на миг, обернулся к магу – и кожаные ремни осыпались прахом, оставив по себе ошейник и браслеты.

Следом за грохотом засова рука об руку пришли тишина и темнота.

Жрец не солгал: времени подумать ему дали вдосталь. Ханнан целую вечность сидел, глядя в одну точку, пока не понял, что еще минута – и он сойдет с ума.

Нужно встать…

Боги, как болит голова и как отвратительно трясутся колени! Встать… Мокрыми от пота руками Ханнан зашарил по полу, поднялся сперва на четвереньки, а затем и на ноги.

Пять шагов – пять выигранных битв. Ладони его легли на дверь, пальцы нашарили тонкую щель меж ней и стеной. Опустившись на колени, маг припал к щели лицом, ощутив слабое прикосновение воздуха. С той стороны было два засова и освещенный коридор. Сколько ни прислушивался, чародей не слышал ни скрипа половиц, ни звука шагов. Если его охраняли, тюремщики вели себя тихо.

Снова поднявшись, маг осмотрелся еще раз.

Пока в комнате был свет, он видел дощатый потолок, стены из белого камня и деревянные панели до уровня плеч. Обойдя комнату кругом, он выяснил, что не упустил ничего. Больше в тюрьме ничего и не было. Во всяком случае, на ощупь.

Успокоив колотящееся сердце, не обращая внимания на огненные обручи вокруг шеи и на запястьях, маг выдавил из себя крупицу силы. Заставил глаза видеть в темноте. Он и впрямь ничего не пропустил – кроме разве прямоугольных пятен вдоль стен, будто здесь недавно стояли лари и стеллажи. Кладовая? Голова закружилась, и он зажмурился, унимая свистопляску огней за закрытыми веками.

Смотреть больше не на что. Оставалось думать…

Кладовая. Она могла быть в подвалах святилища или на верхних этажах. Храм достаточно велик, чтобы не все его комнаты имели окна. Подвал? Маг по привычке потянулся к потокам силы и охнул от жжения браслетов. Подвалы редко обивают деревянными панелями, чтобы в зябкие дни сезона бурь камень не холодил помещение. Впрочем, это еще ничего не значило…

Браслеты и ошейник. Ханнан честно попытался снять их, но быстро понял: орудовать ножом и то пришлось бы часами. Кожа была прочная, выдубленная, инкрустации сработаны на совесть. Откуда у вахуритов взялась «горючка», гадать бессмысленно: от прежней обители ее осталось вдоволь.

Признаться, чародей не был уверен, что верно понял жреца. За его словами могло скрываться что угодно, одним богам ведомо, что же имел в виду Кийяз. Что он там вещал? Что в старом Царстве маги носили ризы жрецов? Что только те угодны Священной Троице, кто был воспитан… «определенным образом»? Что сам Кийяз намерен из этого извлечь: новую религию, новый Круг в противовес старому?

Вопросов было больше ответов. Перебирая их, маг не заметил, как провалился в сон.

Проснулся он от грохота засовов и успел разглядеть миску, оставленную на полу, в полосе света от закрывающейся двери. Внутри нашлись соленый сыр, хлебная лепешка и горсть маслин, а рядом – кожаная бутыль с вином. Ханнан проглотил все, улегся на пол и закрыл глаза.

После всего пережитого особняк Такани казался зыбким и обманчивым миражом. Как будто все это было в другой жизни. В книге, прочитанной на днях. Вот только откуда в темницах книги?

Живы ли они: купец, Захит, девчонка? Оставалась слабая надежда на Верховного, раньше тот связывался с Ханнаном каждые три или четыре дня. Но срок давно вышел, маг ждал и ждал, однако темнота молчала.

Темень, скука и томительное безделье делали свое дело. Чародей вспомнил все воззвания и ритуальные формулы, перешел к песням и историям, затем начал вспоминать тексты. Он пытался пересчитать книги, прочтенные за годы, но сбился на шестом десятке. От звука собственного шепота его начало мутить.

Засовы вновь загремели, и на сей раз Ханнан увидел шахва и двух прислужников. Один из них оставил у порога еду, другой – ночной горшок. После третьей кормежки маг сообразил, что к нему приходят вразнобой, через разные интервалы – чтобы он не смог измерить время. Оставалось отвесить Кийязу поклон – тот делал все, чтобы раздавить волю пленника.

И, кажется, ему это удавалось.

Верховный все не появлялся. Быть может, он оставил чародея, сочтя его миссию провалом? Ханнан вдруг вспомнил их последний разговор – как раз перед тем, как он покинул столицу.

– Песье дерьмо! – припечатал старик. Словно вторя ему, за окном хрипло закричала чайка.

Чародей знал, что Верховный – отставной вояка, грубость его не удивила. Пугало другое: старик не терпел неудач и бывал бесовски жесток. Ханнан ждал, что Первый проклянет его или наобещает тысячи кар, но вместо этого тот закрыл лицо руками и потер щеки, словно пытаясь прийти в себя.

– Я знаю. Это не должно было случиться, – тихо произнес Ханнан.

– Что? Да брось, в конце концов! – Первый-в-Круге скривился. – Когда я отдаю приказы, я знаю границы. У тебя была задача: Тедерос подсобляет в строительстве мастерских и лечебниц. Ты задачу выполнил. А боров Семед, которому вы перешли дорогу, – не твоя задача и не твое дело. Сделай одолжение, заткнись! Когда ты нудишь над ухом, ты напоминаешь, что это я его прошляпил.

Чародей бросил на него короткий взгляд. Слова были обычными, Первый так и выражался, а вот тон… как у старика-нищего, не заработавшего за день и на чашку риса.

– Вот увидишь, мы еще столкнемся с Семеди, – пояснил Первый. – Сцепимся рогами, как горные бараны. И… что это, если не песье дерьмо?

– Строительство новых мастерских прервется?

– Его уже не остановишь. – Старик потер подбородок, словно раздумывая, говорить ему дальше или нет. – Если хочешь знать, мы развернемся пуще прежнего. Помнишь мага-убийцу, его казнили лет пять назад? Ну вот, его родня сейчас в Рассветных королевствах, учится у тамошних чародеев. А через нее я веду беседы с востоком.

Ханнан расслабил сцепленные на коленях руки. Кажется, буря обошла стороной: Первый-в-Круге нечасто делился замыслами.

– Через неделю-другую узурпатор отправится на рассвет, будет обсуждать с тамошними владыками торговые дела. Только я заранее знаю, чего они хотят, – Газван хмыкнул. – Иль-каггáт, княжий металл, колдовское железо. «Горючка». А ее выплавляют только наши мастерские. Скоро Азас сам потребует магов-кузнецов, магов-ювелиров… мастерские Круга размножатся по всему Царству, и люди привыкнут.

– Я рад, что не навредил вашим замыслам.

Первый-в-Круге фыркнул. Почесал щетину на подбородке.

– У меня только один замысел, – ответил он. – Приучить клятое Царство, что маги кругом. Все прочее… да просто жалю время от времени, то здесь, то там. Все это смахивает на войну. Когда царское войско вошло в Города Грани, было очень похоже: занять мы их заняли, но удержать не смогли. Солдаты гибли каждую ночь. По одному, по двое, в патрулях…

Взгляд старого мага скользнул по Ханнану и остановился на окне, точно там, за резной деревянной решеткой, скрывалось прошлое.

– Я был капитаном отряда чародеев, – продолжил Первый, – а войском руководил этот боров, Семеди. Он до последнего верил, что принес города Царю Царей. А я – видел их изнутри. Страх солдат, которые боялись выйти на улицы. Трупы в подворотнях и проклятия, написанные на стенах. Он не понимал, что происходит… Ведь он же выиграл войну! Разбил войско! Мы сгоняли горожан на площади, вместе с детьми и женщинами, и казнили каждого десятого. Но в такой битве не победить одним железным лбом. У тебя нет врага. Либо ты воюешь с призраками, с тенями… либо с целым городом, а весь город не одолеть даже войску.

Первый-в-Круге сцепил пальцы и вперил в Ханнана острый взгляд.

– Тебе ясно? Или нужны еще объяснения, что такое партизанская война?

Не совсем понимая, куда клонит старик, чародей покачал головой.

– Так вот, я веду такую же войну, но с другой стороны. Наш противник сильнее: узурпатор, войско и его двор. Но война партизанская, а это значит… Раз, – Первый-в-Круге загнул мозолистый палец, – у них нет врага, на которого можно обрушиться. Они воюют с тенями. Ты отвернулся, тени поглотили еще одного, повернулся – а нет никого… Два – ни одно дело не значит ничего. Кроме большого замысла. Это комариные укусы. Главное, чтобы их было много и они не прекращались. Так, со временем, мы и добьемся своего.

Чародею было не впервой слышать, как Первый-в-Круге переставляет воображаемых солдатиков, причем фишками на доске были войска, титулы и подопечные, которых старик поклялся защищать. Впрочем, нужно признать, что Верховный редко ошибался.

– Я всего лишь комар, – проговорил в тишину камеры Ханнан.

И тут же одернул себя. За дверью послышались шаги, голоса, ворчливо заскрипели дверные петли. Чародей зажмурился от света: в комнату внесли три факела и кресло, затем в проеме появился Искалеченный.

– Маг из Круга… – Патриарх выступил из-за спины шахва. Похоже, это было единственное приветствие, что он знал. – Как твои размышления? Поделись, и, может, я найду, чем тебе помочь.

– Который сейчас день? – выдавил маг.

– Для тебя это не имеет значения, – поджал губы Кийяз и уселся в кресло. Сплел пальцы, уставился на чародея спокойным, почти умиротворенным взглядом. – Уже не имеет.

Что он имеет в виду? Что Первый бросил лазутчика? Что Такани и его челядь взяты и сопротивление подавлено? Боги, вот уж сопротивление на славу! Неравнодушный к еде и женщинам торговец, хромой старик и нищая…

– Что ты имеешь в виду? – осмелился спросить Ханнан, переводя взгляд со строгого лица на безмятежную маску и обратно.

– То, что сказал: для тебя не имеет значения. Довольно об этом. Я пришел за новыми ответами. Сегодня меня интересует, как ты учился магии: в сакарской обители и позже, в столице.

Ханнан опустил голову, уткнув лоб в колени. Бороться бессмысленно. По-своему, Кийяз был мастером заплечных дел: он знал множество способов подавления воли и без колебаний использовал все. Он не ответит. Заронит сомнения, посеет беспокойство, страх – но не ответит.

– Что ты хочешь знать? – глухо спросил чародей.

И патриарх перечислил…

К стыду своему, Ханнан рассказывал: без искажений, лжи или утайки. Старик расспрашивал о Путниках, о неофитах и управлении силой. Его интересовало, как скрывать Дар и применять его втайне, резервуары силы и Зов… Ханнан говорил. Так долго, что горло пересохло, а язык неловко ворочался во рту.

– Хорошо. Пожалуй, хватит на сегодня, – прервал его жрец. – В следующий раз поговорим о приемах боевой магии, ну а сейчас… Ты помог Вахуру и будешь вознагражден. Я подумаю, что уместнее в твоем положении.

Ханнан молчал. Слова иссякли, и ему было нечего ответить. Однако патриарх не уходил: он сплетал и расплетал пальцы, затем разгладил рясу.

– Ты не заметил, что в мире присутствует своеобразный круговорот власти? – наконец спросил жрец. – В прошлый раз мы говорили, что все беды Круга – от стремления сбросить всякую силу выше магов. Ты… видел, во что это вылилось. Слышал истории, испытал на себе, что это такое.

Чародей слушал, не понимая, к чему тот клонит.

– Сегодня ты рассказал многое о том, как Круг научился скрывать свои дела. И меня поразило, что на каждую силу найдется большая. Вы придумали сотни способов, но Искалеченные, которыми вы торгуете, как рабами… так сильны, что видят сквозь ваши покровы. Ты скажешь, они тоже маги? Но вот же, над ними нахожусь я. А еще выше Царь Царей. А выше… это иллюзия, что лучезарный всесилен. Обратная сторона абсолютной власти – он вынужден считаться с войском, храмами, придворными. С ложей торговцев, и даже с вами, Кругом. Он пальцем не пошевелит, чтобы не пошатнуть основание престола. И только вы, маги, хотели большего.

– Ты тоже маг, – напомнил Ханнан.

– Я один из тех, в ком пробудился Дар, – поправил Кийяз. – А маги… Слово маг происходит от древнего иль магар, что значит «величие» и «господство», – слово в слово процитировал он. – Нет, это не тот ярлык. Я так себя не назову.

Ханнан ждал, пока жрец утомится от разглагольствований.

– Знаешь, почему ты слушаешь, но не слышишь? – вдруг спросил старик. – Потому что привык, что нет другого выбора.

– Резня в обители хороший выбор, – через силу проговорил Ханнан. – А также заключение, жизнь загнанного зверя, постоянный страх… Давай, что там еще в твоей копилке?

– Ты опять не слушаешь, – укорил его патриарх. – Все, что ты перечислил, – последствия народного гнева. Ты знаешь, за что. Даже вы, маги, не отрицаете. При дворе были чудовища, говорите вы, но мы другие! Вы говорите, в войне маги убили тысячи, но все войны приносят смерть!

– Ты наставляешь менял, как считать деньги? Я все это знаю.

Жрец не обратил на него внимания.

– Вы держитесь Круга, замаранного грязью и кровью, потому что кто еще вас защитит? От злобы, которую вы сами вызвали. Я же говорю – в Бездну Круг! Там ему самое место! Ты почитаешь себя несправедливо обиженным, ты и твои собратья. Ты борешься ради них. Ради вашей свободы и мирной жизни… Я же говорю: твои собратья будут в целости и сохранности, и Круг – не единственный, кто вас защитит. В конце концов за кого ты воюешь? За людей с Даром или за Верховного?

– В целости и сохранности, – повторил Ханнан. – И по какой цене? Все, кому не повезло, должны надеть рясу? Что ты предложишь магам, кроме того, что у них есть?

– Защиту, – резко ответил жрец. – И чистое имя. Взамен того, которое ненавидит вся страна.

– Немного же изменится от смены имени.

– Не в этом случае. Все Царство знает: вахуриты не выносят магов. И Царство право. Но Вахур всемилостив, он защищает всех, даже обладателей Дара. Настоящих, а не тех, что вываляли его в грязи.

– Ты… безумен, – медленно проговорил маг.

Жрец в самом деле был словно не в себе: куда делось его обычное хладнокровие? Он встал, величественный, в белых с золотом одеждах, в свете факела седые волосы казались мерцающим ореолом.

– Бумажный двор считает, что у Царя Царей двенадцать миллионов подданных, – отчеканил жрец, – среди них более ста тысяч с Даром. Из Пяти Пределов южный уже выпал из рук Круга. Пятнадцать лет дети с Даром рождались здесь, учились в храмах и постигали истину. Подсчитай теперь, безумец ли я, и нет ли за мной войска, способного принести Вахура в ваши залы?

Он вышел так же стремительно, как пришел, и с его уходом вернулась тьма.

Ханнан вцепился руками в волосы. Проклятый жрец! Вот зачем он выспрашивал об обучении. Чародей был уверен, что речь о Даре самого Кийяза. Впрочем… какая разница? Он не смог бы, не вынес еще одной пытки – и рассказал все в любом случае. Понимать, что строится его руками, было больно. Должно быть, жрец и добивался этого – и своего достиг. Таким потерянным, раздавленным Ханнан не чувствовал себя ни разу в жизни.

Это ощущение не уходило: ни после сна, ни после первой и второй кормежки. На пятый (так ему казалось) день маг перестал считать время. Проснувшись однажды – днем? утром? вечером? – Ханнан даже решил, что Кийяз прав. Почти. В самые темные из лет Круг лишь использовал его. Комар – самое большее, чем он когда-либо был.

Однако Первый-в-Круге и патриарх стоили друг друга. В любой войне – теперь-то Ханнан знал точно! – нет правых и виноватых, вопрос в том, на чью сторону тебя занесло. Или правильно было стать третьей стороной, воюя против всех? Чародей думал об этом, пока мысли не начали ходить по кругу. Затем он наловчился не думать ни о чем. Просто сидел, глядя в пустоту и внимая бесшумному дыханию тишины.

Пока тепло ошейника не переросло в жжение, и маг понял, что сила растет быстрее, чем успевают справиться оковы.

(обратно)

4

Чародей не сразу сообразил, что эта боль – его спасение. Первая мысль была о тех несчастных, кого готовил к царскому суду Круг. На пару часов они превращались в кричащих, а затем лишь тихо поскуливающих безумцев – пока кандалы не выпивали силу, оставляя их опустошенными и даруя долгожданное избавление. Превратиться в одного из таких бедолаг не хотелось. Но ведь с ним… с ним все было наоборот.

Сколько он сможет вытерпеть? Хватит ли сил вырваться из застенка? А дальше… оказавшись в городе, придется выкручиваться, думать, как скрыться от преследования и куда податься. Нет, ломать голову он будет после. Главное – выбраться отсюда. Вытерпеть.

Ханнан на время даже забыл о боли, начав мерять шагами камеру.

Он не стал бы ручаться, но по ощущениям прошло дней семь или десять. Жрец давно не приходил, а значит, гости могли нагрянуть в любую минуту. Сможет ли он скрыть силу? Да что силу – можно ли утаить муку, если жар от оков будет расти?

Ханнан вновь подошел к двери, обследованной еще в первый день. Казалось, с тех пор минули месяцы… Тяжелые доски, окованные по краям металлом. Сейчас, однако, когда Дар вновь начал просыпаться, маг чувствовал и кое-что еще. Зыбкая, как паутина, завеса силы покоилась в сердце двери, тянулась сквозь косяки и дальше в стены.

Умно. Ханнан вытер выступивший на лбу пот и пошел вдоль нитей. Так и есть: вся его камера опутана магией, готовой бить в набат, стоит ему пройти. Пол? Потолок? Все то же… Чародей опустился на пол, лихорадочно соображая.

Должно быть, так они и нашли его в ту ночь. Его покров действовал, ни один маг не почуял бы блуждающий дух… Маг – но не сигнальные чары, поднимающие шум, стоит незнакомцу пройти сквозь них. Кто ж знал, что шахва достанет силы опутать сетью весь храм? Это было немыслимое, почти невероятное могущество… но и пределов шахва по-настоящему никто не знает, а Искалеченных четверо. «Глупец! – сказал себе Ханнан. – Нужно полагать худшее прежде, чем соваться в пасть ко льву».

По крайней мере, они допустили ту же ошибку. Недооценили его. Осталось лишь понять, как ею воспользоваться.

В вечной темноте трудно разобрать, сколько времени ушло на раздумья. Сердце чародея подпрыгнуло, когда засовы загремели – однако то была еда. Жрец словно забыл о маге. Надолго ли? Дыхание Бездны, он не мог позволить себе терпеть и ждать, пока магия восстановится полностью!

Что ж, есть лишь один способ покинуть комнату, не потревожив сеть, – попросту не проходить ее. Распасться завихрениями силы в одном месте, чтобы обрести плоть уже в другом. Увы, он слишком плохо знал храм, и для Прыжка здесь не было ориентиров. Кроме… кроме источника.

Закрыв глаза и морщась от нарастающей боли, Ханнан попробовал погрузиться в ощущения. Легче сказать, чем сделать! Оковы обернулись огненными кольцами, заслонив собой мир. Там, за ними, за алым маревом жара был источник. Светлой точкой в пустоте. Маг тянулся к нему, изо всех сил, но его не хватало. Чем глубже погружался он в Изнанку, тем жарче вспыхивали пламенные обручи, оставалось лишь податься назад и перевести дыхание.

Новая попытка… Всего лишь представить отчетливей! Потоки силы, обволакивающие его… фонтан, омывающий измученное тело энергией, даря временное избавление… Проклятье!

От боли, напряжения сил и отчаянья – на глазах выступили слезы. Все тщетно. Клыки Мертвого бога и яйца Шеххáна, все тщетно! Маг сжал кулаки, чувствуя, как отросшие в заточении ногти впиваются в ладони. И вдруг – почувствовал прилив сил, как будто собственный источник зажил внутри него. Сжав челюсти и цедя ругательства, он из последних сил потянулся к цели. Мгновения стали долгими и тягучими, тянулись, как медовые нити за ложкой – а потом вдруг враз сжались и продолжили привычный бег.

Поток силы подхватил его и приподнял над полом, смывая боль, усталость и охлаждая гнев.

Ханнан рассмеялся. Конечно! Он сам рассказывал, как от страха и ярости вскипает сила. Если это действует для детей – то боль, злость и предельное, на грани слома, напряжение должны работать с настоящим магом.

Чародей открыл глаза.

Он никогда прежде не видел источников: даже того, скрытого под Кругом… Лишь прикасался к нему, чувствовал, уходя на Изнанку. Читал запутанные описания.

Со всех сторон его обнимал свет: мягкий, желтый, не слепящий глаз, однако застящий все вокруг. Забыв о том, что он парит в воздухе, Ханнан сделал шаг, но лишь глупо забарахтался в потоке. Наконец, вновь обретя равновесие и пару раз взмахнув руками, как в воде, он выбрался наружу и ступил на пол.

Он стоял на возвышении из грубого, с рыжими прожилками камня. Вниз вели стертые ступени, за спиной поднималась колонна света, похожая на бьющую из пола струю воды. Она даже исходила из отверстия, вокруг же, подобно водяным брызгам, висела мерцающая кисея, теряя цвет от источника к стенам.

Маг с трудом оторвал взгляд от зрелища – оно завораживало почище огня в жаровне или струй ручья. Он был в темном, освещенном одной лишь силой зале. Примерно на высоту человеческого роста поднимались стены из необтесанного камня, а выше… Ханнан прищурился, пытаясь рассмотреть. Кажется, то были металлические пластины, сходившиеся куполом к потолку. Он был готов дать руку на отсечение, что это пресловутая «горючка». Не из этих ли пластин, снятых и переплавленных, выкованы оковы?

В Бездну исследования! Пора отсюда убираться – кто знает, что за силы он потревожил?

Поднявшись на пару ступенек, уже протянув руку к сияющему столбу, маг замер в нерешительности. Отсюда он мог послать Зов и дозваться. Мог прыгнуть в любое хорошо знакомое место в городе или… или даже в столицу. Ему должно хватить силы.

Столица… Так заманчиво было оставить проклятый Сакар, со всей его пылью, дрязгами и безумным жрецом. Вновь видеть, как медленно уходит за Внутреннее море солнце, как зажигаются с рассветом купола и кружат над гаванью стремительные чайки. Но ведь это ничего не решит: жрец продолжит собирать свое воинство, а Круг так и будет слеп ко всему, что творится в южных пределах.

Вздохнув и в последний раз вспомнив каналы и шумные рынки, Ханнан погрузил в источник руку.

Он Прыгал наугад, не глядя, – прикинув расстояние и направление. Чародей надеялся очутиться за городом, но, видимо, не рассчитал сил. Прыжок выбросил его на край сточной канавы. Вокруг теснились крохотные домики бедняков, с глиняными стенами и дырами окон.

В воздухе пахло гарью. В вечернее, цвета кровоподтеков небо поднимались жирные черные столбы дыма. Все еще на коленях, маг несколько мгновений смотрел на них, как завороженный. Сакар был в огне. Снова. На крыши опустилась пугающая, мертвенная тишина.

Услышав за спиной шорох, маг обернулся, но увидел лишь парусину, закрывшую дверной проем. Что ж, этого следовало ожидать: его появление заметили. Поднявшись и стараясь держать в поле зрения все двери сразу, Ханнан попятился. Развернулся и быстро зашагал прочь.

Куда?

Боги, если бы знать! Пока что чародей желал одного – скорей оставить позади трущобы. Здесь было небезопасно и в лучшие годы, теперь же… Проклятье, что все-таки происходит? Впрочем, маг быстро решил, что это не имеет значения. А что имело – так это жар в запястьях и вокруг шеи. Ему нужен нож. А где проще найти его, чем в торговых рядах?

Солнце почти скрылось за расстелившимися вдоль горизонта тучами. Ориентируясь по нему, затем по куполу ненавистного святилища, Ханнан скорым шагом направился к хасанской дороге. Он смотрел в оба, но улицы были пустынны. Как будто местных жителей согнали с мест или те попрятались по домам.

Вот и первые торговые лавки… Чародей остановился. За открытыми ставнями некогда лежали отрезы ткани, висели ухваты, кочерги и клинки. Сейчас ставни были выворочены, а копоть черными мазками расчертила стены над окнами. Остатки добра валялись на улице: дырявые корзины, истоптанные рулоны… Над перевесившимся через окно телом гудели мухи. Боги, да что же это?

Вступив в скобяную лавку, Ханнан замер на пороге, давая глазам привыкнуть к полумраку. Идти глубже в развороченный улей не хотелось. Может, ближе к рынку дела обстоят получше?

– Эй, ты кто такой, любезный? – Говоривший растягивал слова, как житель столичных трущоб. Ханнан обернулся.

Их было пятеро… нет, семеро! Оборванцы шли с противоположной стороны улицы. Такие разные, они все же походили друг на друга. Одной одеждой, которую стирали хорошо, если год назад. Одним взглядом – хищным, звериным взглядом.

– Простой горожанин, – успокаивающе заговорил Ханнан. – Я только вернулся в Сакар и… что здесь случилось?

– И где ж твои пожитки? – У этого была самая длинная борода, в руке он сжимал дубину, бывшую прежде частью дверного косяка.

– Нет пожитков. – Чародей развел руками и похлопал себя по бокам, показывая, что ничего не прячет под одеждой.

– Иди сюда! – подал голос третий, и Ханнан покачал головой, отступая в дом.

– Парни, да ведь у меня ничего нет. Вы что, не видите?

– А мне без разницы, есть или нет, – вновь заговорил главный. – Ты мне скажи, кто ты, или проводи к дому. Много вас развелось. Рыскаете тут.

Еще шаг назад…

– Кого развелось-то? Кто…

– Кто такой, шлюхин сын! – Громила надвинулся, дыхнув в лицо чесноком и запахом гнилых зубов. Он был… как тот преследователь из кошмара. Руки сами собою выбросились вперед. С пальцев сорвалось красное, как кровь, пламя – и потухло.

– Это жрец! – выкрикнул один.

– Держи! – кричал другой.

Остальное чародей уже не слышал: первый удар пришелся ему в живот, второй, когда он согнулся пополам, – в основание шеи.

За пятнадцать лет он тысячи раз бежал от них во сне, но теперь его наконец нагнали…

Это было глупо и унизительно – дважды оказаться в чужой власти за горсть хорошо, если десяток дней! «Возомнил себя воином и полез на рожон»… Отчего-то это вспомнилось Ханнану, когда его бесцеремонно сбросили наземь.

– Вставай, падаль!

Слова были подкреплены несильным тычком под ребра, и маг решил не искушать судьбу. Пошевелился. Понял, что руки связаны мотком бечевы, и кое-как поднялся на колени.

Перед ним остановились грязные ноги в изрядно поношенных сандалиях.

– Слушай внимательно, вахурит, – заговорил их обладатель. – Там, наверху – наша крепость. И все кварталы тут наши. Попробуй что выкинуть – и получишь нож в ребра. Понял?

За спиной главного и впрямь высилась крепость: пять пузатых неказистых башен, сложенных из местного рыжего камня. Среди уступов на утес взбиралась ухабистая дорога, чтобы скрыться за скальным выступом.

– Я не вахурит, – устало произнес маг.

– Расскажи это нашим шишкам. А теперь поднимайся да пошевеливайся. Наверх тебя не потащат.

Мало что понимая, Ханнан все же поднялся на ноги. Пленителей стало уже не семеро – отряд грязных потрепанных горожан. Часть их выглядела точь-в-точь столичными оборванцами. Мусор подворотен, он везде одинаков. Прочие же… Маг нашел толстяка, чья борода была некогда умаслена и завита, детину с руками сильными, как у кузнеца, и тощего, как жердь, парня. Это было похоже на городской бунт, вот только кто и против кого бунтует?

– Иди поперед меня, – приказал главарь. – Да чтоб я видел! Даже не думай забежать вперед.

Ханнан думал лишь об адском жжении в запястьях. Не оглядываясь и не пытаясь спорить, он послушно зашагал вверх. Дорога свернула раз, другой – и прильнула к склону, открыв вид на притихший внизу Сакар. Даже в сумерках, стелившихся вдоль пыльных улиц, разрушения пугали. Больше всего досталось рынку и району святилища: от зданий остались обглоданные остовы. Пятна пожаров темнели и в Старом городе, в трущобах, ремесленных кварталах. Чище всего казался порт: огонь не тронул причалы и склады, вот только улицы опустели и казались давно заброшенными.

– Ну? Пошевеливайся!

Главарь ворчал и дальше, но спутанная борода заглушила ругательства.

– Что… боги, что там творится? – выдохнул чародей.

– После поговоришь, – откликнулся бородач. – Мое дело доставить тебя наверх.

Князья-пираты строили логово на совесть: они обошли скалу почти полностью, когда дорога, сузившись до череды вырубленных в скале ступеней, вывела их к воротам. Над стенами стелились жидкие струйки дыма: благо костров, а не пожаров.

– Оставайтесь здесь! – гаркнул за спиной мага вожак. – Слуги вынесут еду и воду. Если у кого какие нужды, скажите. Вам помогут.

– А жить-то где? – выкрикнул долговязый парень. – Ты обещал нам кров.

– Внизу охраняемые кварталы. Там беженцы. Вам скажут, где и как найти убежище. И дадут оружие.

– Они забрали мою дочку! Помогите мне!

– Кто это сказал?!

Ханнан уже привык к повадкам вожака, но даже он вздрогнул от рыка. Однако взрыва не последовало. Бородач углубился в толпу и беседовал с каждым. Люди усаживались: на камни, на ступени, в пыль, один пустил по кругу флягу, другой – делился орехами.

Сердце чародея забилось чаще. Пожалуй, сейчас… Он мог бежать. Сакар был как на ладони, со всеми своими дворами, улочками и закоулками. Всего лишь крупица силы. Но, боги, как же больно! Еще немного – и он сойдет с ума. «Ты опять лезешь льву в зубы», – сказал себе Ханнан. Но там, в крепости, он может узнать немного больше. И ждать осталось совсем недолго…

– Ты. Ты идешь со мной, – бросил возникший неподалеку вожак.

– Если смогу, – проворчал маг.

Его провели под низко нависшим сводом с образами Священной Троицы в ухоженный цветущий сад. Эта крепость была не из тех, что Ханнан повидал в поездках с прежним покровителем. Здесь бил керамический фонтан, перешептываясь с мраморным бассейном – домом странного вида цветастых ящериц. Здесь ветви аккуратно подстриженных деревьев клонились к вольерам с птицами, а над клумбами высились резные истуканы, напоминавшие с одного бока людей, а с другого животных.

Да, узурпатор умел жить красиво задолго до того, как стал Царем Царей. Невзрачная и неказистая, крепость князей-пиратов оказалась небольшим уединенным дворцом. Отличное место для загородной резиденции.

Вернее, было – циновки, костры и навесы разместились среди клумб и дорожек, строгого вида воины в кольчужных доспехах беседовали с людьми, похожими на городские чины. Закатное солнце горело в обилии металла. Все спешили и что-то делали: точили оружие, обихаживали раненых, тащили тюки зерна.

Ханнана толкнули раза два, однако перед бородачом в грязном балахоне люди расступались. Они направились к самой крупной башне, с взиравшими на двор высокими окнами. Над площадкой крыши черным пятном обвис вымпел Царя Царей. У дверей спутник остановился и заговорил с человеком в небогатом, но добротном кафтане. У чародея не осталось сил вслушиваться. Затем пленитель обернулся к магу и махнул рукой, приглашая внутрь.

В помещении было душно и дымно от обилия масляных ламп, но немноголюдно. Похоже на военный совет: за длинным столом расселись человек десять, было видно, что они привыкли приказывать. Ханнан вдоволь насмотрелся на таких и легко различал взгляды и жесты. Так ведут себя люди, уверенные, что за их спиной стоят мечники.

– Я привел два десятка, – с порога, не обращая внимания на беседы, провозгласил вожак. – Считайте, что это все. Больше за нас никто не встанет.

Разговоры на миг умолкли – и поднялись с новой силой: все говорили со всеми, каждый считал нужным пояснить сказанное. Ханнан, не в силах больше стоять, тихо опустился на колени. Гул голосов стучал в ушах, маг выхватывал из разговора отдельные слова, отчего происходящее казалось маскарадом теней.

– Если Мханéд говорит, что это все…

– Сколько людей у вахуритов?

– Какая разница? Им не взять крепость.

– Тихо!

Ханнан услышал стук кулака и поднял голову. Говорил старик, сидевший во главе собрания. Его лицо напоминало меловые скалы Зубов Аммат: такое же серовато-белое, неровное, изрытое трещинами морщин. Его ладони были маленькими, как у девушки или ребенка. Длинные, до лопаток, седые волосы, пришлись бы впору дервишу или проповеднику, но не члену Совета Достойных.

– Ты хотел что-то добавить, Мханед? Кого ты привел?

– Мой подарок достойным господам, – услышал маг. – Мы нашли его в трущобах, и этому не удалось сбежать.

Ханнан почувствовал, как сильные руки легли ему на плечи.

– Вахурит?

– Это вам решать. Он колдун, но не смог нам навредить. Твердил, что не жрец…

– Ха… Ханнан? – услышал вдруг чародей и поднял взгляд.

Он не всматривался в лица и только теперь заметил, что через два человека от старика сидит Такани. Точнее, теперь-то купец вскочил и подался вперед, пытаясь в тусклом свете разглядеть лицо.

Маг попробовал ответить, но голос не слушался.

– Это маг, о котором я рассказывал, – пояснил Такани. Он спешно выбрался из-за стола и почти бегом устремился к чародею. – Боги, что они с тобой сделали?

– Оковы… – сумел выдавить маг, протягивая вперед руки.

Все прочее он помнил с трудом. Боль стала такой, словно по нему проехалась запряженная быками повозка Царя Царей. Он тонул в тягучем и вязком меду: слова доходили с трудом, как сквозь клейкую массу. Такани дал знак, но Ханнан не видел, кому…

Очнулся он, когда было уже темно. За окном неумолчно плескались волны, а из двора крепости слышалось пение. Старинная военная баллада. Неизвестный пел о том, как повергнет врагов и вернется с добычей, положив ее к ногам возлюбленной.

«Глупец, – подумал чародей. – Те, кого ты намерен втоптать в пыль, – чужие враги и, может статься, что втопчут тебя. Комара, жужжащего за чужое дело».

Боль ушла. Он поднял руку к лицу, проверяя, остался ли браслет, но в тот же миг услышал шелест одежд. Кто-то сидел подле постели и ждал, когда он придет в себя.

– Господин… – послышался женский голос. – Господин!

По стенам заплясали тени – в комнату вошли, неся масляную плошку.

– Проклятая традиция, – ворчливо произнес Такани. – Как ты объявился, я только и делаю, что жду, пока ты оклемаешься.

– Радуйся, что ты не на моем месте, – в тон ему ответил маг. – Я вижу, вы сняли браслеты?

– Мы не совсем остолопы. – Купец подошел к окну и распахнул ставни, впуская в комнату соленый запах моря и звуки струн. – Если ты бормочешь «оковы», а на тебе ошейник, и ты валишься на пол… – Он усмехнулся. – Лучше?

– Гораздо!

Чувствовать себя без пут было и впрямь замечательно. И дело даже не в жгучей боли – Ханнан уже забыл, каково это: жить без слабости, как после месяцами продолжавшейся хвори. Его магия только восстанавливалась, но истощение, напоминавшее, что путы минута за минутой пьют жизненные силы, ушло.

Маг резко сел, с удовольствием потянулся, чувствуя напряжение мышц во всем теле, и одним быстрым движением встал на ноги.

– Я вижу, – без воодушевления отметил купец. – Тебе бы столько энергии да в прошлом.

Ханнан не слушал его. Оттеснив торговца, он высунулся в окно и полной грудью вдохнул ароматы ночи. Порыв ветра на мгновение приглушил звуки песни, но с настойчивостью трагического хора те вновь вернулись в тишину комнаты. Чародей вздохнул. Отвернулся от окна.

– Когда меня сюда вели, я думал, что снова иду в пасть ко льву. Я был прав?

– Что ты, что ты! – Такани замахал на него руками. – Здесь все свои. Единомышленники. Наб… это тот старик, ты видел – он член Совета Достойных. Их здесь еще пятеро, несколько купцов, хлыст гарнизона…

– Довольно. – Ханнан одним словом прервал торговца. – Я понял, куда угодил. Что произошло?

– Ты… ничего не знаешь?

– В застенках не рассказывают сплетен.

– Ох… – Такани враз помрачнел и осунулся. – Все случилось на следующий день, как ты ушел. Мой вечер ушел на встречи, а ночь я провел у Фарсов, ты должен их помнить…

– Наверное, это тебя спасло, – негромко заметил маг.

– Знаю. Воины, которых привез Кийяз… Ну эти, одетые как Черные Братья – на следующий день они были повсюду. Не знаю, что он там себе думает… В палате Совета и после, на площади, жрец размахивал грамотой. Вроде как наместник даровал ему власть над городом, чтобы разбираться с магами по своему усмотрению.

– И как посмотрели на это твои дружки?

– Кто как… – Такани пожал плечами. – Кто поизворотливей, побежал целовать ноги. Надеются повыше подняться при жрецах. Наиб… он здесь самый старый и влиятельный. Ему было, что терять. Он тут же, в кутерьме, рванул вкрепость. Гарнизон-то наш отдельно от города, им что Совет, что вахуриты… Но у старика и тут нашлись друзья.

– А кто этот нищий, что меня привел?

– Ну, о Наибе давно говорили, что город – его паутина. У него всегда были банды молодчиков. Ну вот, он поднял гарнизон, своих бандитов, собрал, кого мог, и назвался подлинной властью.

– Постой, это что же… весь хаос, погромы, уличные бои… Я думал, в Сакаре бунт, а выходит, один человек не захотел терять власть?

– Как видишь, я тоже здесь, – надулся Такани. – Не один, были и другие… примкнувшие. Но получается так. А что, бывает иначе? Богач подумал свое, вельможа свое, каждый меряет своим локтем и упрется бараном… а потом глядь – через луну уже тысячи трупов. Разве не все смуты так начинаются?

– Простые горожане тоже разделились?

– Я не знаю, не знаю… – купец выглядел не просто растерянным – несчастным. – Боги, Ханнан! Они убили Захита! Я ничего не мог сделать: сидел взаперти в чужом доме, пока на улице лилась кровь. Когда мы прорвались в Старый город, все было кончено.

Чародей напрягся.

– Что с Яваной?

– На девчонке ни царапины! Она сбежала, пряталась, пока мы не пришли. Боги, лучше бы зарубили ее!

Ханнан понимал, что слова здесь бессильны, и просто молчал. Наконец торговец скривился.

– Прости. Проклятый старик, он должен был поступить так же! Так нет, торчал в воротах и перечил, пока пес не достал меч и рубанул!

– Мне очень жаль, – тихо проговорил маг. – Ты помнишь, я тоже знал его с детства.

– Знаю… – Такани без сил опустился на кровать. Его пальцы бездумно теребили кисти на концах дорогого, но потрепанного кушака. – Вот так и тянется, уже девять дней.

– Почему тот бандит назвал меня вахуритом? – чтобы отвлечь его, спросил Ханнан.

– У них есть маги. Куда больше той четверки в масках. Они пробираются к нам под видом беженцев. В первый раз наших полегло две дюжины – и только воинов, горожан даже не считали. Я и сейчас зуб дам, что внизу, в кварталах беженцев, крутятся их лазутчики… Послушай, как такое возможно?

Чародею оставалось лишь скрипнуть зубами в бессильной злости.

– Вахуриты, бесово отродье… Да, у них есть маги. Больше, чем ты думаешь!

– О чем ты?

В глазах купца зажегся огонек страха.

– Все дело в нашей истории, – тяжело вздохнул Ханнан, – истории магов. Споря с ревнителями, мы твердим, что маги были всегда, что мы – часть естественного порядка. На самом деле это не так. До Завоевания о нас никто не слышал, а Круг основали уже после хаоса.

Такани нахмурился, теряя терпение.

– Помнишь, в век легенд боги являли чудеса?

– Как не помнить, – поморщился Такани. – Так давно, что уж ничего не проверишь.

– Так вот, не было никакого века легенд. Если верить Кийязу, все чудеса – простое колдовство, только детей с Даром раньше искали храмы, а не Круг, и свою магию они творили от имени богов… Не знаю, сам он догадался или сопоставил храмовые хроники.

– И что теперь?

– Ну, похоже, он намерен восстановить естественный порядок, как ему это видится. У жреца уже есть источник силы: под храмом, под прежней обителью. Их всего горсть на все Царство. И еще – пятнадцать лет в южных пределах рождались маги. Кийяз предложил мне сосчитать, сколько чародеев наберется в пятой части страны и какое войско за ним стоит. Не думаю, что такое большое, и их некому обучать, но… – Ханнан умолк. Продолжать не хотелось.

– Боги… – Лицо Такани застыло в гримасе страха. – Это же… Ты должен сообщить в Круг!

– У меня недостает сил, если ты забыл.

Ханнан досадливо поморщился и отвернулся к окну. Там, раз за разом штурмуя подножие утеса, шумело море. Равнодушное ко всем войнам, магам и готовое принять сколько угодно крови. Порт был пуст и темен, даже странно было видеть его без протянувшихся вдоль причалов огней.

– Какая-нибудь галера не станет заходить в гавань, когда на борту увидят, что здесь творится… и понесет весть дальше, в другие города и столицу. Или это будет караван, а не галера, – задумчиво сказал Ханнан. – Вы ведь уже послали гонца?

– Да, но мы не можем ждать столько времени!

– Послушай, в прошлый раз хватило ночи, чтобы сжечь обитель, – возразил маг. – И там сидели не эти недоучки, а полноправные маги. В чем дело теперь?

– Кийяз привез с собой войско…

– Значит, пошлите еще одного гонца!

– Что значит «пошлите»? Ты что же, будешь сидеть, будто тебя это не касается?

– Мое дело – убить жреца, – отрезал чародей. – Без него некому строить новый Круг. Ни защищать старый, ни воевать за тех, кто сжег обитель, я не хочу.

– При чем здесь обитель? – вспылил Такани. – Обитель то, обитель это… Ты что думаешь, мы носились с факелами и грабили поместья?

– Я думаю, твоему Наибу плевать на все, кроме власти. А еще я думаю – вахуритов ненавидят, потому что они оказались магами.

– Ты не был здесь все эти годы! Да, у них есть последователи, но и противники тоже были. Всегда!

– Я устал, – просто сказал Ханнан. – Я всю жизнь с кем-нибудь боролся. И каждый раз был всего лишь пешкой. Фигуркой на доске. Все, что я хочу, – поквитаться с ублюдком и забрать девочку.

– Все не так просто, колдун…

Похоже, они оба вздрогнули от звука голоса. Света единственной лампы едва хватало на них двоих, так что двери и дальняя сторона комнаты терялись в тенях. Наиб выступил из них как призрак.

Даже в хаосе последних дней он умудрялся сохранять достоинство. Его длинные волосы были умащены, кафтан щедро расшит, а в руках было опахало от мошкары на костяной ручке. За его спиной Ханнан разглядел застывших по сторонам от входа телохранителей.

– Я не привык подслушивать. По крайней мере, сам, – тонкие губы старика изогнулись в подобии улыбки. Усевшись в кресло, он закончил: – Но ведь тебя нашел Мханед, значит, ты и моя находка. А я привык присматривать за всем, что меня касается.

– У… тебя… неплохо получается. Занимайся этим почаще.

Ханнан замялся, подавив уважительное «вы». Ему не нравился этот старик. Крохотный, но властный, он и впрямь напоминал паука, засевшего в середине клейкой ловушки.

Словно прочитав его мысли, Наиб поднял руку.

– Обойдемся без уколов. Нам нет нужды друг друга любить. Что тебе нужно, чтобы связаться с Кругом?

– Ты можешь помочь?

Наиб взмахнул опахалом, отгоняя невидимую мошку.

– В роду аби-Тайсров было двое глав обители – той самой, что ты поминал. Достаточно давно, чтобы никто не вспомнил после резни, но их инструменты остались. На случай если в нашем роду вновь пробудится Дар.

– Мне нужен резервуар силы, – нехотя ответил Ханнан. – Это может быть что угодно: силу хорошо хранят естественные кристаллы, кости некоторых животных. Это могут быть рукотворные безделушки, если зачарованы должным образом.

– За пять поколений сила выветрилась, сколько бы ее ни было. Если дело лишь в этом, думаю, тебе нужна девочка. Она не умеет ничего, но силы в ней хоть отбавляй.

Для простого смертного старик слишком хорошо знал законы магии.

– Предлагаешь присосаться к ней, как кровопийца?

– Ты сам решишь, как кто ты будешь… присасываться, – Наиб усмехнулся. – Девочка пригодится для защиты крепости, я не жду, что ты выпьешь ее до дна. Заодно повидаетесь, разве ты хотел не этого?

– Уж не подвергать ее опасности ради тебя и других, поднявшихся после резни.

– Ты должен попробовать! – с жаром вставил Такани.

– Ты не уедешь, пока с угрозой не будет покончено, – Наиб поднялся. Его маленькое лицо было белым, как костяная маска, и ничего не выражало. – И я не дам тебе, нашему единственному магу, рисковать собой. До тех же пор.

– Вашему? – ядовито переспросил Ханнан. Наиб не обратил на него внимания.

– Я пришлю девочку к утру. Чем лучше она отдохнет, тем скорее вы осилите Зов. Советую тебе сделать то же самое.

Чародей хотел бросить гневный ответ ему в лицо, но понял, что кипевшие в нем чувства испарились. Не осталось ничего: ни гнева, ни горькой злости на Круг, не сообщивший свои истинные цели… ни даже страха. Не дожидаясь ответа, Наиб развернулся и вышел. Все слова, что мог сказать чародей, застряли в горле. Они не были нужны никому: ни старику, ни Такани. Ни ему самому.

Должно быть, главная подлость беды – в ее неожиданности. Никогда не знаешь, когда беда уже кружит неподалеку, когда навалится всем своим гнетом. Знай заранее, что в этот день, этот час твой дом сожгут или воины очередного владыки изобьют и ограбят тебя на собственном пороге, – от беды можно хотя бы уйти. Впрочем, тогда это уже не беда, а опасность, которую можно избежать.

Так говорил старина Амир…

Видать, он тоже ошибался, потому что ощущение надвигающейся беды преследовало мага с рассвета. Что-то враждебное, выжидающее чудилось в тяжелом воздухе, даже мухи – и те гудели по-особенному громко и зло. Чародей вспомнил, что в древних хрониках эти месяцы, самое знойное время года, назывались не «сезон солнца», а «сезон раздоров».

Вопреки обещаниям, Наиб прислал девочку вовсе не к утру. Солнце успело вскарабкаться высоко, так что тень от крепости едва накрывала ступени у ворот. Впрочем, чародей не обольщался: паук надеялся выжать из нее побольше. Когда она вошла, Ханнан вновь подивился сплаву опаски и наглости, что въелся в каждый ее жест. Она хотела ступать уверенно и задирала нос, но неловкие движения и глаза выдавали страх.

– Я думала, тебя убили, – с порога брякнула Явана.

Против воли маг улыбнулся ее прямоте.

– Были дни, я тоже так думал, – ответил он. – Садись. С тобой хорошо обращаются?

– Да. То есть нет… – Явана устроилась на кровати и поджала ноги. – Они заперли меня и не выпускают в крепость.

Сказать ей, что он тоже был в плену? Напомнить, что все это – для ее безопасности? Нет, ни к чему пугать ребенка. Впрочем… чем ее испугать после всего, что она видела?

– Сейчас… настали темные дни, – осторожно сказал Ханнан. – Тебя охраняют и берегут.

– Я могу за себя постоять, – задрала подбородок девочка. – Ну или удеру.

– Это правильно, – чародей потрепал ее по колену. – Это самое правильное, что я могу посоветовать.

– Еще меня приводили к старику, – вспомнила Явана. – Он расспрашивал о силе, очень долго. Я не стала говорить, что ты рассказывал.

Ханнан лишь усмехнулся.

– Он и так все знает. Его предки руководили обителью, где жил твой дед. Когда-то. Это было давно.

– Он тоже маг?

– Нет. – Боги, как непросто возиться с ребенком, который ничего не знает. Ханнан вздохнул. Возиться с ней ему предстоит еще очень долго. – Он не маг, просто разбирается в этом. Те люди, что вломились в усадьбу, – это вахуриты, они искали тебя. Сейчас они пытаются захватить власть в городе, и старик хотел, чтобы ты помогла их одолеть.

– Но я же ничего не умею!

– Может, оно и к лучшему, – успокоил ее Ханнан. – Этот человек не друг нам… Я хочу, чтобы ты знала. Когда убивали твоего деда, он или стоял в стороне, или сам участвовал. И выиграл от резни. Он занял место вашей семьи.

– Кто же тогда наши друзья?

Чародей помедлил с ответом.

– У магов нет друзей, кроме нас самих. Послушай… – Ханнан взял ее руки в свои и нашел ее взгляд. – Когда твой дед отыскал меня, я был уличным мальчишкой, таким, как ты. Я помню, что это такое. Один норовит пырнуть тебя ножом и отобрать еду, а другой бросит кусок лепешки. Но ведь ты понимаешь, что тот, кто тебя накормил, – не пустит в свой дом? Они… не друзья.

– Мы что, не будем ему помогать?

– Будем… Сейчас у нас общие враги. А когда все закончится, мы уедем в столицу. Подальше от этого места.

– Это хорошо, – протянула Явана. – Я вспомнила тебя, когда пришли… эти люди. Сначала это была игра: магия и ты. И тот красивый дом.

– Те, кто пытался изнасиловать тебя в порту, не были игрой, – твердо ответил Ханнан. – И то, что ты их убила, – тоже.

– Я поняла. Я просто… так казалось. А потом пришли эти люди и начали убивать, – она вздрогнула. – Там были двое в масках. Они даже не звучали. Они гудели, знаешь, как гром?

– Да, это очень могущественные маги. Они искали тебя. И других.

– Я так и подумала. – Девочка уткнулась лбом в колени, ее голос стал глухим и далеким. – Я сбежала, но они все равно меня видели. Я слышала… как они смотрят. Далеко убежала… Тогда я тебя вспомнила и решила, какая ж я дура… Я… думала, тебя убили.

– Ну-ну, все в прошлом. – Ханнан сел рядом и обнял ее за плечи. – Все в прошлом. Я сам был в плену, но теперь мы здесь и вокруг целая крепость. Им… не победить всех солдат. А если мы с тобой постараемся, то им будет еще тяжелее. Я ведь обещал увезти тебя. Я покажу тебе все-все! Базары, большие, чем весь район гаваней, и Царские ворота, и столичные цирки. Я еще сделаю тебя знатной дамой! Все… все будет хорошо.

Явана наконец подняла голову. Ее глаза слегка увлажнились, но все же она не плакала. Это радовало. Боги, когда-нибудь она еще свернет горы!

– Но сперва мы должны немного поработать. Ты ведь не против поучаствовать в моей магии?

– Какой?

В любознательности девочке не откажешь: все еще влажные, ее глаза уже загорелись любопытством.

– Мы с тобой будем звать Верховного мага. У меня одного не получилось, но с твоей помощью… я думаю, мы сможем поговорить, хотя мы тут, а он живет в столице.

– А что я должна делать?

– Почти ничего… – Сбросив сандалии, Ханнан забрался на кровать рядом и сел поудобнее. – Сейчас я войду в твое сознание, вот так…

Девочка вздрогнула и выдернула руку из его ладони.

– Я сделал тебе больно?

– Н-нет… Я почувствовала… как будто ты внутри.

Ханнан усмехнулся.

– Да, это необычное ощущение. Но в нем нет ничего страшного. А еще так можно говорить, не раскрывая рта.

Он протянул ей руку ладонью вверх, и Явана вложила свою ладошку в его.

«Слышишь меня?»

Обычные люди не умеют фокусировать мысль, но девочка была талантлива. Ее «Слышу» отдавалось эхом и звучало словно из-за двери, но было отчетливо.

«Сядь так, чтобы было удобно, и закрой глаза. На время мы погрузимся в себя».

Не покидая ее сознания, маг поднял веки: Явана прикусила губы, так старательно выбирала по-настоящему спокойную позу. Неровно подрезанная каштановая прядь упала на лоб. Ханнан улыбнулся.

«Я буду брать твою силу. Ты почувствуешь… как будто что-то вытекает из тебя. Но это не обязательно плохо: ты тратишь силу с любой магией. Я не заберу у тебя много».

«А я буду слышать ваш разговор?»

«Будешь, – заверил ее чародей. – Но сама говорить не сможешь: ты и не умеешь, и… так будет лучше. Поверь мне. Ты согласна?»

Маг почувствовал ее согласие еще до того, как она сказала «Да».

Его сила почти восстановилась, ее же – как у всех юных, не управляющих собой магов – кипела и бурлила. Хватит ли этого для Зова? Чародей дал себе зарок не приближаться к опасной черте, что бы ни требовал Наиб. Однако он не успел закончить «Газван, ученик Ламеха», как перед внутренним взором сложился образ. Чувствуя впечатления Яваны, Ханнан увидел Верховного ее глазами: небритый, всклокоченный, в ковве, которая шла его солдатской внешности, как гиене павлиний хвост.

– Ханнан? Титьки Исáты! Я думал, что потерял тебя!

– Не вы один, мудрый.

– Я посылал Зов дюжину раз! – Первый осекся, и взгляд его стал настороженным. Яване вспомнился старый волкодав, живший в порту, – и как тот водил носом, почуяв новый запах. – Кто с тобой?

– Девочка. Юный маг для Круга. Без ее силы я не могу до вас дотянуться.

Образ становился ярким и выпуклым: все больше подробностей проступали из серой пустоты, точно из тумана. Верховный стоял на балконе в своих покоях – должно быть, вышел, услышав Зов. Ханнан дал девочке увидеть расшитые занавеси за его спиной, и массивные каменные перила, и город внизу. По каналу под стенами обители медленно двигалась выкрашенная яркими красками баржа.

– Ты мне не отвечал, – в голосе Верховного послышалась горечь. – Я послал людей на поиски. Четверо. Они будут в Сакаре… уже через восемь дней.

– Должно быть, вас блокировал источник. О котором мне ничего не сказали!

– На то были свои причины.

– Может быть, – в иных обстоятельствах чародей поспорил бы. Быть может, он еще предъявит Кругу счет – но не сейчас, когда на пререкания уходят силы девочки. – Во всяком случае, сейчас источник в руках вахуритов. Я девять дней провел в их темнице, и, похоже, чтобы блокировать Зов, их умения хватит.

– Вахур, – протянул старый маг. – Это плохо. Это… Погоди! Блокировать Зов?

Ханнан начал свой рассказ, размеренно и отрешенно, стараясь держать боль и одиночество последних дней как бы за стеклянной стеной. Это было необходимо – и для него, и для девочки. Но, как он ни старался, маг понял, что Явана слышит: отголоски его чувств, его мысли о силе, что им противостоит, и неуверенность в победе. И, главное – то, что он не знает, что делать. Весь месяц он метался из угла в угол, как крыса, угодившая на свет: обезумев от страха, тычась носом в стены и не зная, где найдет нору. Была ли то его мысль? Девочки? Он не знал…

Когда маг закончил, Верховный молчал несколько долгих, томительных мгновений.

– Я… понял тебя, – медленно протянул он. – Я…

Ханнан почувствовал вдруг, что его тянет назад: в осажденную крепость, в крохотную комнатку в чреве главной башни.

– Я свяжусь с теми, кого послал, и потороплю их, – говорил Первый. – Когда они приедут… перебросим еще…

Мага настойчиво тормошили, звали из той жизни, где был балкон, прохладный утренний бриз и солнце на куполах. Голос Первого долетал обрывками, словно ветер сдувал слова прочь. «Царь Царей», слышал Ханнан, «при дворе», «обитель», «в южные пределы» – но составить из клочков фразу было невозможно.

– Что? – выкрикнул он в пустоту, которая стала затягивать старого мага. – Что вы говорите?

На краткий миг Верховный вновь возник отчетливо и ярко.

– Это все, что я могу сделать. А сейчас иди, тебя ждут, – сказал он и разорвал связь.

Ханнан вынырнул навстречу духоте, мухам и настойчивому голосу, требующему:

– Так тебя и растак! Сделай же что-нибудь!

Чародей открыл глаза. Девочка сидела напротив, еще не отойдя от новых ощущений. На мгновение их взгляды встретились, и он сжал руку Яваны, обещая поддержку и защиту. Но сделать большее не успел – над ними раздался спокойный голос:

– Не суетись. Вот и наш маг уже вернулся к нам.

Наиб обернулся к Такани, который мерял шагами стену вдоль окна.

– Ну? Что говорит твой Круг? – Торговец бросился к чародею, его жирные щеки тряслись.

– Почем мне знать? – со злостью выдохнул Ханнан. – Ты вырвал меня из разговора! Я ничего не слышал, потому что ты тряс меня, как гранат! Я сколько раз твердил: не вмешивайся в чары!

– Я говорил твоему другу, чтобы он оставил тебя в покое, но он меня не слушал. – Взгляд Наиба был острым и колким, словно паук всматривался, не скрывает ли чего чародей. – Но у него был хороший повод. Вахуриты… кажется, они вот-вот начнут штурм.

Недоброе предчувствие накрыло мага с головой. Это было неправильно, глупо, но чародей чувствовал, как по спине течет холодный пот и кровь бухает в висках, точно тамтамы.

– Верховный… уже выслал подмогу, несколько дней назад. – Сейчас было не время для раздражения, и Ханнан вдруг понял, что они с жадностью ловят каждое его слово. – Четверо магов, будут через несколько дней. Когда прибудут, мы откроем Врата… перебросим еще… Но до тех пор нужно ждать. Выстоять.

Он увидел, что помимо двух достойных в комнате полно народу. Здесь были воины в блестящих доспехах, и богачи, и простые люди.

– Мы попробуем, – сказал Наиб. – Ты нужен нам на стенах.

Держа Явану за руку, маг чувствовал, что девочку сотрясает крупная дрожь. Она не оправилась от его переживаний, и царивший в комнате страх лишь усугублял ее состояние.

– Сейчас, – Ханнан отвернулся от Наиба и склонился к девочке. – Ты можешь остаться или пойти со мной. Взаперти ты будешь в безопасности. Со мной… я постараюсь защитить тебя, но ни в чем нельзя быть уверенным.

– Я с тобой! – тут же выпалила она. Поняв, что одного ее желания мало, Явана затараторила: – Я могу помочь. Вот как сейчас. Только я с тобой! Не хочу оставаться одна!

– Хорошо, – просто сказал маг. Его уже тянули прочь, и ему ничего не оставалось, как тащить ее следом.

Чародей не видел войны и войск, кроме как на смотрах, так что открывшееся взгляду производило впечатление. Мнимые Черные Братья отряд за отрядом взбирались по дороге, растянувшись в темную, поблескивавшую металлом змею. Они шли слаженными квадратами, и первые ряды подняли тяжелые круглые щиты, такие же вороненые, как доспехи. Большего с верхней площадки башни было не разглядеть, но хватало и этого.

– Со стен мы разделаемся с каждым отрядом по очереди, – сказал аристократичного вида мужчина с тонкими чертами лица. – На что они надеются?

– На магию, – заткнул его Наиб.

– …приводящего в трепет, Хáрса священного, защитника всех, – бормотал молитву богато одетый жирдяй. – О, снизойди, всеблагой, справедливый… Смилуйся и ниспошли…

– Успокойтесь! – повысил голос маг.

Сперва он поднял руки и воздвиг вокруг крепости мерцающий купол. Чародей ловил нити силы, сплетал их в сети мановением пальцев. Если ему не взять силой – может, на его стороне будет мастерство?

– Я знаю Кийяза, – громко проговорил он, когда закончил. – Жрец старый циркач и манипулятор. Он знает, как унижать и подавлять волю. Именно этим он сейчас занимается!

Маг поднял голос еще выше, чтобы его слышали не только собравшиеся на площадке башни, но и те, кто был внизу, во дворе. Он даже впустил в свои слова каплю силы, заставив их звучать громче и отдаваться меж стен.

– Вы увидите, он попытается вас запугать. Отнеситесь к этому, как к представлению. Вахуриты опасны. Но не слаженностью, не числом, а колдовством. А против их колдовства у нас есть своя магия. Настоящая чистая магия – та, что защищала Царство веками!

Снизу раздалось бряцанье мечей о щиты. Кажется, люди во дворе его поддерживали – Ханнан не видел, он стоял спиной к ним, обратив красноречие на городские чины.

– Помните, что вы деретесь не за магию и не против жрецов! Вы деретесь за себя. За свой город. За то, чтобы жить, как вы привыкли. Поэтому, несмотря на прошлое, магия сегодня с вами. Потому что это наше прошлое. Не дайте Кийязу запугать вас! Иначе мы потеряем всё.

Он умолк, заглушенный криками снизу. Богачи откликнулись более вяло, но, кажется, и они приободрились. Большего ему и не нужно. Пока солдаты занимали свои места, маг взял девочку за руку и притянул ближе, чтобы та не потерялась в суматохе.

– Да ты оратор… – Такани был бледен, но вроде не собирался лишаться чувств от страха. – Не удивлюсь, если потом тебя начнут носить на руках. Если выживем, конечно.

– Поглядим, – Ханнану не хотелось заглядывать в будущее. – Где ты будешь? Я должен знать… что защищать, в случае чего. И что спасать.

– Рядом с Наибом и хлыстом гарнизона. На стенах, в главном зале… где придется. Мы не будем путаться под ногами. Все равно хлыст не знает, какие приказы тебе отдавать, – купец усмехнулся.

– Я буду здесь, мне нужно видеть врага, – ответил Ханнан. – Если что, посылайте за мной.

Когда торговец ушел, он закрыл глаза, ощупывая вражеское войско колдовским чутьем. Первый шахва был совсем близко, в одном из передних отрядов. Ниже по склону наступала ударная группа, и с ней два Искалеченных, последний шел следом, его отряд только взбирался на утес. Погрузившись глубже, маг попробовал сосчитать колдунов-вахуритов, но сбился на третьем десятке. Создавалось впечатление, что жрец все подготовил и стянул в город как можно больше обладателей Дара.

– Мы… мы победим, правда же? – спросила Явана, стоило ему вернуться. Она послушно ждала и не мешала. Лицо ее было серьезным, и ей так хотелось услышать слова утешения.

– Не знаю, милая, – честно ответил Ханнан. – Если б только жрецы-колдуны… Но шахва, эти люди в масках, они очень сильные маги. Сильнее меня. И их четверо.

Девочка промолчала. Она все поняла и не стала спрашивать, что теперь делать.

– Не бойся. Мы можем за себя постоять, – чародей сжал ее руку. – В крайнем случае, удерем. Только мы двое.

Его прервал голос, разнесшийся над крепостью: глубокий, низкий и раскатистый, как гуляющий над крышами гром.

– Ты устал от жизни, Ханнан? Гарнизон летнего дворца против всех магов южных пределов. Ты сказал друзьям, что Круг спасет тебя, но не их?

Началось… Чародей с удовольствием отметил, что Кийяз намеревался оглушить крепость, но по неопытности не знал, как обойти щит. Слова долетали из-за стен: гулкие и едва слышные, и этот промах вселял надежду.

Что ж, Ханнан знал, что жрец не явится без спектакля. Он хочет драмы? Он ее получит.

Чародей соткал образ прямо над воротами, чтобы его видели осажденные. Свет, исходивший от призрачного тела, слепил глаза, скрывал детали фигуры и одежды. Будь он простым смертным – решил бы, что видит полубога, вставшего на защиту стен.

– Ты изрыгаешь ложь с каждым словом. Раньше ты много вещал о магах, но имел в виду власть над городом. Что ты имеешь в виду теперь?

Голос жреца исходил из самого воздуха, но Ханнан разглядел, где укрывается Кийяз. Увы, слишком далеко: окруженный свитой жрецов, он был у основания утеса, в приютившихся под его сенью домах. Чародей не удивился бы, узнав, что на простенькие трюки со звуком потребовалась свора вахуритов. Увы, горожанам этого не объяснить. Впрочем…

– На что ты надеешься? – не дожидаясь ответа, продолжил маг. – Ты прячешься, как крыса в подполе. Ну, выйди же на свет! Или вы слишком заняты? Дюжина колдунов, чтобы устроить представление с голосом, так?

– Всяко больше тебя одного! – В голосе жреца Ханнану почудилось беспокойство, и маг сказал увереннее:

– Ты плохо муштруешь лазутчиков, жрец. Я не один.

– Вранье!

Похоже, маскарад пошел не так, как предполагалось, в таких играх нельзя отрицать слова противника – только нападать. Видимо, жрец тоже это понял, поскольку заговорил о другом:

– Еще не поздно отступиться, маг из Круга. Ты знаешь, я не люблю убивать… – Ханнан хохотнул, однако жрец возвысил голос:

– Совет Достойных! – выкрикнул он. – Сейчас я обращаюсь к вам. Я десять дней наблюдал вашу силу. Сегодня я решил показать свою. Но я не ищу кровопролития. Мне нужен мир и порядок в Сакаре. Я знаю, это решение не может быть принято сразу. Я дам три звона на размышление.

– Ты преступник, Кийяз, – отчеканил маг. – Не тебе выдвигать условия: ты колдун, и твою участь решит Царь Царей.

Маг знал, что Кийяз ответит, но укрепил щит, так что тот выблеснул над стенами и заглушил слова жреца. Когда сияние потухло, призрак над воротами исчез, и последнее слово осталось за ним.

Теперь уже обычным зрением чародей видел: передние отряды начали составлять защитный строй. Похоже, жрец и впрямь намерен ждать три звона. Но что они делают? Тот же вопрос задала Явана, потянув чародея за рукав.

– При дворе это называется за-каламя, – ответил Ханнан. – На языке степняков, что принесли обычай, «битва зачехленных клинков». Его цель – посеять сомнение, страх, надломить волю.

– Он правда пощадит нас?

– Нас нет, – отрезал чародей. – А простых горожан… кто знает? Если заметила, я тоже немного, словами, пошатнул их ряды, упомянув, что не один. А еще, что они идут против Царя Царей.

– Он сказал, что Круг спасет нас, а богачей нет.

Девочка быстро выделила из беседы главное.

– Маги Круга прибудут через восемь дней, – напомнил чародей.

– Я помню.

– Видно, хотел посеять раздор между нами и друзьями-богатеями, – предположил Ханнан. – Скоро от них придет посыльный. Ясное дело, они там совещаются.

Он уселся прямо на камень крыши, прислонившись спиной к обветренному зубцу.

– Мы не пойдем вниз?

– Нельзя. Я должен следить за их магами. Подождем, пока достойные явятся сами.

Девочка выглядела разочарованной.

– Я буду на грани яви и колдовского сна. Пожалуйста, посиди тихо, – попросил чародей. – Если что, буди меня. Будь внимательна: сейчас ты такая же защитница, как я.

Приободренная, Явана отправилась к противоположной стороне площадки. Ханнан закрыл глаза и сосредоточился.

Девочка права: Наиб со свитой могут подумать, что он бросит их когда захочет. Могло бы это подтолкнуть их к переговорам? Да нет, зачем им делиться властью? Если только они не догадались, что жрец куда сильнее его… Маг ожидал, что вот-вот появится мальчишка, призывающий его пред светлы очи, – а то и Такани, который, пыхтя и отдуваясь, взберется на крышу.

Однако ни того, ни другого не было. Черные Братья тем временем подтягивались к крепости, вот только обладатели Дара отступили в тыл, скрывшись от колдовского чутья. Что они задумали? Ханнан поймал себя на мысли: он не знает, что замышляют вахуриты или что бы сделал на их месте он сам. Воинское дело было последним в списке его интересов.

Минуты тянулись мучительно, складываясь в треть, половину… должно быть, уже и целый звон. Временами выныривая в большой мир, маг отмечал, что Явана вглядывается в город внизу. На стенах застыли солдаты. Проклятье, куда запропастились купцы? Не могут же они и в самом деле обсуждать предложение патриарха!

Жрец тоже вел себя непонятно. Зачем ему переговоры, ведь на его стороне преимущество? Если только… Пораженный внезапной мыслью, маг нырнул глубоко в транс, ощупывая пространство вокруг крепости и дальше, дальше – охватывая большую часть города. Так и есть: укрытый пластинами колдовского металла, источник оставался невидим, но теперь-то он знал, где искать. Нечто… зрело там, маг еще не мог понять, что, – но предчувствие, подававшее голос все утро, било в набат.

Ханнан вернулся в настоящее, вынырнув навстречу посыльному от купцов.

– Быстро! – выдохнул маг, поднимаясь на ноги. – Беги к своим! Скажи: жрец вот-вот использует источник! Скорей же!

Юнец явно колебался.

– Достойный Наиб хочет…

– Нет времени! – оборвал его Ханнан и вдруг содрогнулся от боли. Кийяз нанес удар.

На мгновение в глазах помутилось, и он услышал, как стучит в висках кровь. Голос юноши исказился и потонул в реве – словно бы прибоя в шторм. Не в силах противостоять сокрушительной силе, маг чувствовал, как расползается его щит, поддаваясь давлению чужих чар.

Кончилось все так же быстро, как и началось.

– Что? Что такое?… – Явана уже была рядом, склонилась над внезапно ослабевшим чародеем.

Не тратя времени на объяснения, Ханнан схватил ее за руку и потянулся вниз, ища в скоплении людей Такани. Он должен быть там… С ее помощью он может сказать купцу…

Внизу царил хаос. В этот раз вместо сутолоки чувств и мыслей Изнанка отражала лишь одно ощущение – боль и лишь одну мысль – ужас.

– Такани! – взвыл Ханнан. Кажется, он даже кричал в голос. – Боги, отзовись же… Такани!

На мгновение ему показалось, что купец рядом, что слышен запах розовой воды – а потом наступила темнота.

– Он мертв, – тихо сказал Ханнан, вернувшись. Малец из челяди смотрел на него огромными от страха глазами.

Тишина во дворе продолжалась недолго – двери главного зала с треском слетели с петель и загремели по ступеням. Поверх них, ступая прямо по створкам, потекли захватчики: вперемешку Братья и жрецы. Казалось, воздух задрожал от криков удивления и боли. Только теперь, когда солдаты заметались, а часть начала спускаться во двор, на стены полетели крючья.

Один из жрецов послал в укрепления копье магической силы. Верх стены взлетел в воздух в фонтане каменного крошева, лучники посыпались вниз, точно тряпичные игрушки. Ханнан направил чары на колдуна, и выломанные створки вспыхнули под ногами нападавших. Через мгновение несколько жрецов добавили свои голоса в общий хор. Одни катались по земле, другие метались и натыкались на соседей, обезумев от боли, – однако ничто не помогало сбить пламя: оно перекидывалось на новые жертвы, треща весело и зло.

Ханнан ударил вниз кулаком воздуха, смяв еще нескольких противников, но его щиты вновь затрещали. На сей раз это были шахва. Едва обученные жрецы теперь не скоро оправятся от переброски отряда в сердце крепости.

Вцепившись в руку Яваны, маг зажмурился. Он нашел их: трое Искалеченных скрылись за поворотом дороги, вне прямой видимости от ворот. Взявшись за руки и почти соприкасаясь уродливыми масками, они застыли, точно отрешившись от бегущих мимо людей. Чародей взорвал скалу под их ногами, но давление на щиты ослабло лишь на мгновение. Окружив себя коконом силы, шахва парили в воздухе, не обращая внимания на разверзшееся вокруг пекло.

– Мне нужно немного твоей силы.

Ханнан сжал плечо юноши, но тот вывернулся, шарахнулся в сторону, глядя на мага безумным взглядом. Неизвестно, пришлось бы чародею ловить юнца, однако тут на площадке появились гости. Сперва в проеме показалась слепая маска, а следом – хорошо знакомое лицо. Кийяз сменил балахон на шаровары и рубаху, но по-прежнему – белые с золотом. Сандалии жреца были заляпаны кровью: чародей сразу понял, что главная башня пала.

– Поди прочь, юноша, – произнес старик. – Ты мне не нужен.

Мальчик, однако, пятился, почти вжался в Ханнана. С другого бока в чародея уцепилась Явана, с ненавистью глядя на жреца.

Должно быть, патриарх и здесь нашел бы, что сказать… чародей не стал ждать и слушать – он нанес удар. Не заботясь больше о щитах, он собрал силу, раскинутую им над крепостью, и валом бросил перед собой. К чести шахва, тот отреагировал быстро. Его щиты дрогнули, но выстояли, укрыв и его самого, и старика.

Целую минуту ничего не происходило. Это была не схватка – скорее, перетягивание каната: чья сила больше, кто дрогнет первым. Затем, не сговариваясь, оба отступили, замкнувшись каждый в своем щите.

В схватке воинов противники начали бы кружить, определяя, как движется враг, выискивая слабые места. Один на один маги, может, уподобились бы солдатам. Но за спиной у шахва стоял Кийяз, положив ему руки на плечи, – в Ханнана же вцепились девочка и слуга. Впрочем, ничто не мешало им пробовать мастерство друг друга.

Чародей вызвал порыв шквального ветра, Кийяз пошатнулся, но шахва быстро перестроил защиту, блокируя не только магию, но и потоки воздуха. В ответ он обрушил на щит мага череду резких и быстрых ударов, испытывая его на прочность. Как рой москитов, жалящих со всех сторон. Чародей лишь поморщился, но выстоял.

– Это и есть твое «не один»? – подал голос жрец. – Ей хотя бы исполнилось восемь?

Ханнан молчал, лишь крепче сжал ладошку Яваны. Пусть говорит. Тратя внимание на разговоры, он отвлекается. Шахва вывернул из парапета зубец и бросил в спину мага. Детская атака – Ханнан почувствовал движение, еще когда камень заворочался в своем гнезде.

Чародею начало казаться, что Искалеченный намеренно затягивает бой, пока его собратья не закончат в крепости. Маг не видел, что происходило внизу, но вряд ли дела шли хорошо. Защитники могли расправиться с отрядом в тылу, оказать сопротивление на стенах, но против трех шахва им не устоять.

Тогда-то юноша и решил, что настало время удирать.

Он рванулся в сторону, видно, намереваясь скользнуть мимо жреца и скатиться по лестнице. Ханнан не мог упустить одно из немногих своих преимуществ. Выбросив вперед руку, он поднял мальца в воздух и бросил к своим ногам.

– Твои «не один» бегут, маг из Круга? – не удержался жрец.

Воспользовавшись тем, что маг на секунду отвлекся, шахва воздвиг стену силы, прижав мага к парапету. Пока что щиты держались, но чародей с ужасом осознал, насколько он слабее противника. Дни заключения, усталость и противоборство со жрецами сказывались – вал силы загнал чародея в угол, с легкостью поглощая все атаки Ханнана.

Зажмурившись, чтобы не видеть, что он делает, маг потянулся вниз, к лежащему у его ног телу. Это было единственное, что Круг запрещал всегда: пить жизнь простых смертных.

Короткий удар – и чародей щедро зачерпнул высвободившуюся в миг смерти силу. Бросил жизненную энергию парня во врага. Он резал и кромсал незримую стену, проделывая бреши, черпая больше и больше из уже мертвого тела – пока не ощутил, что давление ослабевает. Под сдвоенным напором защиты дрожали, маг вот-вот должен был повалить вал и перейти в наступление.

Когда почувствовал, что со спины навалился такой же гнет. Другие Искалеченные. Они наконец добрались до него…

Должно быть, Явана догадалась, что их дела плохи. Она все схватывала на лету… Прижавшись к спине мага, она обвила его руками вокруг пояса. «Возьми мою силу, – тихо прозвучал ее голос. – Там дыра… И там. Только возьми побольше».

Легче сказать, чем сделать… Шахва не пытались взять его мастерством – они давили грубой силой, ожидая, пока щит не выдержит. Пелена силы меж магом и врагом и впрямь таяла. Ханнан видел это даже простым зрением.

Нужен один удар: тонкий, стремительный, как выпад клинка. Если боги будут милостивы, он убьет жреца, и – быть может – им даже удастся сбежать.

Чародей взял все, что у него было. Всю силу и оставшиеся ему годы, собственное здоровье и крохи теплившейся в мальчишке жизни… и то, что предлагала девочка… – собрал в клинок, придал форму, бросил вперед. Он никогда не пропускал через себя столько. Его тело подбросило в воздух, словно куклу на натянутых нитях силы. Она текла сквозь него огненной рекой, выжигая, оставляя по себе черный дымящийся провал. В его теле? В сознании? На краю Изнанки это одно и то же.

Все закончилось слишком быстро и неожиданно. То есть действительно все – не просто давление на щиты, чужая сила просто исчезла. Когда его, обессилевшего, с подкатывающей к горлу тошнотой бросило наземь, повсюду была смерть. Обожженные останки Кийяза. Горсть праха в обугленных одеждах – все, что осталось от Искалеченного. Ссохшееся, как старая мумия, тело у его ног.

Его окружала пустота. На много, слишком много локтей вокруг…

Ханнан в ужасе обернулся. И вздрогнул.

Потому что голова девочки бессильно откинулась назад, маленький алый рот открылся, а остекленевшие глаза, уже ничего не видя, уставились в полуденное небо.

В глотке мага застрял тугой неподатливый комок, что-то настолько острое, что нельзя было даже разобрать, что это, зашевелилось в груди. Запрокинув голову, будто воющий на луну волк, он зажмурился, не в силах совладать с собой.

С губ его сорвался хриплый прерывистый звериный вопль.

* * *

Когда подъем, вильнув в последний раз, прижался боком к обрыву, Ханнан остановился. Внизу, в двух десятках локтей под откосом кипело море. Пронизанное закатными лучами, мутное, серовато-карее, цветом оно напоминало глаза жреца. Море злилось, ему было мало крови – оно бросалось на скалу, брызгало с камней клочьями пены. Ханнан отступил от обрыва, пробормотал ругательство – и скорым шагом поспешил прочь.

Он добрался до ворот в сумерках: башни обернулись бесформенной черной грудой, а внутрь его пропустили размытые тени. Подступавшая ночь скрыла разрушения, и чародей был ей за это благодарен. Впрочем, двор он пересек почти бегом – разумеется, оправдывая это спешкой.

После тишины разрушенного сада главный зал казался едва ли не столичным салоном.

Здесь пахло ароматной водой и тлеющими в жаровнях травами. В зале было пустовато – после резни не всю мебель успели заменить, но пустоту с лихвой искупало обилие людей. Битва пощадила парочку местных богачей, по случаю завивших и умасливших свои бороды. Здесь были их женщины, в шелках и золоте, простые горожане и капитаны солдат. И, конечно же, маги.

Хорошо, что он не озаботился носилками и пришел позже. Ханнана никто не замечал. Кому интересен еще один простолюдин? Досадно лишь, что прятаться весь вечер не удастся. Чародей с удовольствием сбежал бы и от встречи с магами, что уж говорить о местных?

– Мир вашему дому…

Темноволосая девушка с поклоном поднесла ему чашу, и Ханнан отступил в тень, наблюдая за гостями.

В противоположном конце зала, на возвышении, где раньше принимал гостей владыка, мелькал Наиб. Такие, как он, никогда не погибают, в самых черных передрягах – всегда уступая эту честь другому. Ханнан знал, что старик выжил, но видеть его теперь было особенно неприятно. Паук приберет к рукам еще больше власти, и гости чувствовали это – суетились вокруг, как мухи над навозной кучей.

Однако главной изюминкой вечера были маги. После событий последних лет было необычно видеть их в центре внимания. Ханнан разглядел в толпе троих, и подле каждого не было недостатка в собеседниках.

– Это временно, – произнес негромкий голос. – Мы герои на день, но через луну все обиды вспомнятся.

Вот и четвертый… Долговязый чародей был одет в черное, в знак служения Первому. Он был совсем молод, и резкие нервные жесты выдавали порывистый характер. Официальная прическа не шла его строгому вытянутому лицу.

– Боги воплотились в вас! – Маг коснулся пальцами лба. – Меня зовут сиат Рахад, я доверенный слуга Верховного.

– Я заметил, – без особой приязни проговорил Ханнан.

– Вам тоже не по душе это пиршество? Если хотите, можно поговорить наверху.

– Я бы хотел вовсе ни о чем не говорить. Но вы ведь не оставите меня в покое? Идемте.

Сохраняя молчание, они поднялись по узкой лесенке – в комнату, выходившую окнами на город. За минувшие дни здесь успели прибрать, но тяжелый дух смерти никуда не делся.

– Представляю, каково здесь было!

Исиат сразу распахнул ставни, но ночная прохлада приносила мнимое утешение – смерть царила повсюду, и дело было вовсе не в запахах.

– Вы не видели той бойни.

– О, я просто целитель, – застыв у окна, молодой маг передернул плечами. – Я остро чувствую такие вещи.

«И правда, он-то в чем виноват?» Вымещать горе на нем было… глупо и бессмысленно. Ханнан поискал взглядом стул, но нашел лишь шкафы и остался на ногах.

– И вашу неприязнь я тоже чувствую, – продолжил посланец. – И понимаю, уж поверьте. Я сам был горяч и думал: как же Первый далек от подопечных!

Ханнан скривился, но смолчал.

– Ему… очень жаль. Это то, что он велел передать. И еще – он непременно попробует исправить свои ошибки.

– Я рад, что Первый наконец умеет ошибаться. Но вы привели меня сюда не за этим.

Исиат вздохнул. Запустив руку в волосы, он с раздражением стянул скреплявшую их заколку.

– Точно. Хорошо, к делу… Обитель откроется еще до сезона дождей. Сами понимаете, она разместится в храме.

– Что? – Чародей сперва решил, что ослышался. – Царь Царей впал вслабоумие?

– Он по-прежнему не выносит магов, – ухмыльнулся его непочтительности Исиат. Улыбка получилась дерзкой и почти мальчишеской. – Именно поэтому он согласен. Ему хватает одного Круга – его хотя бы можно держать в узде.

– Лучше бы он решил так после восстания.

– После восстаний и, дорвавшись до власти, люди думают о многом… но больше о себе самих. Вы это отлично знаете.

Волей-неволей чародей хмыкнул. Почему он решил, что этот Исиат молод? Худощавая фигура и невысокий рост делали его похожим на юношу, но ведь он едва ли… на пяток лет младше его, Ханнана.

– Вам придется испытать это на себе, – наконец подступил к основному маг. – Мои собратья останутся здесь. Ну а вы… лучезарный уже подписал эдикт. Теперь – глава обители!

– Нет… – только и смог выдохнуть чародей. – Я ведь даже не состою в Круге.

– А теперь вступите. Все эти годы Ханнан скрывался под чужим именем в южных пределах.

– Но я… не могу!

– Почему же? Вы добились огромной победы. Куда больше, чем мы могли мечтать.

– Да идите вы в Бездну со своей победой! Все вы. Больше всего на свете я хочу уехать и никогда не возвращаться.

Это было по-прежнему так, хоть и без Яваны. Особенно без нее. В Сакаре все, совершенно все напоминало о ней… Он вдруг с ужасом осознал, что потерял всех. Все, кого он ценил за долгую, полную метаний жизнь, погибли. Опали… как листья в сезон дождей. Оставив его потрясать костлявыми ветвями над пепелищем погребальных костров. Старый Амир и Арсила, Хенна, приведшая его в Круг, и бывший покровитель, Явана и Такани… Он остался совершенно один, больше, чем когда-либо прежде.

– Дело ведь… дело в этой девочке. Так? – спросил молодой маг.

– Да, в ней! – с горечью выдохнул Ханнан. – Вы… Это ведь вы, вы оставили себе возможность устранять шахва! Против всех правил, против договора. Но вы тряслись: как же так, вдруг кто прознает? Вы ждали. Следили. Чтобы, не дай боги, кто подумал… Я не слепой, я отличу головешки от горсти праха. Я могу отличить одного, кого я мог убить, – от четверых. Вы… – он задохнулся, не в силах найти слова.

– Все было проще, – тихо произнес Исиат. – Проще и куда глупее. Да, Первый оставил лазейку, чтобы убирать тех, кого продал. Но он не выжидал, а просто искал, кого из шахва перекупил Вахур. Эти поиски… отняли слишком много времени.

– Если б хотя бы минутой раньше… Хотя бы парой мгновений!

– Я знаю, – магу хватило такта потупиться. – Я слышал историю. Вернее, добрую дюжину версий.

– Так чего ж вы от меня хотите?

– Чтобы вы не дали еще тысяче девочек умереть так же глупо.

Чародей бросил на него короткий взгляд. В переместившемся пятне лунного света маг вовсе не казался ни молодым, ни холеным агентом Верховного. Напротив Ханнана стоял мужчина средних лет, усталый и почти готовый опустить руки, милостью Царя Царей лишенный семьи, детей и иного дома, кроме холодных каменных башен, со страхом и неверием вглядывавшийся в лицо старости – его старость была дальше, чем у Ханнана, но ненамного.

Чародей провел рукой по лицу, словно снимая наваждение, но оно не ушло: безжалостная луна придала лицу Исиата оттенок кости, выблескивая в каждом седом волосе и высветив морщины. Этого человека не ждало уже ничего – как только он станет слишком стар, чтобы служить Верховному. Сейчас они были равны, но чародей еще мог что-то сделать, чтобы это изменить.

– Пойдемте вниз, – вздохнул Ханнан.

– Вы… вы согласны?

– Нет, – просто ответил чародей. – Но разве это имеет значение? Разве когда-нибудь имело?

Он коснулся рукой стены, чтобы не оступиться на темной лестнице, и начал спускаться. Гости как раз поднимали новый тост.

(обратно)

Письмо, приложенное как свидетельство

Маузу иль-Нехату, князю, советнику, золотому льву, что охотится в ночи, бичу измены и раскола.

От Наиба аби-Тайсира, главы Совета Достойных, что в Сакаре.

Записку вашу я получил и постиг ее содержание. Этот колдун, подавший ее, прибыл уже после кровавых событий, о которых он вам, верно, доложит. Вынужденный действовать незамедлительно и ни на мгновение не забывая, что лучезарный владыка вскорости вернется из восточной поездки, я не мог дожидаться ваших предписаний и руководствовался одним лишь своим разумением.

Разумение мое было таково, как вы и указывали: патриарх вахуритов есть враг миру и порядку в Царстве, изменник и славолюбец, и за ним нужен глаз да глаз. Однако, когда столичный гость из Круга исчез, я понял, что не могу и впредь наблюдать со стороны, а новое ваше предписание не успеет прийти в Сакар.

Да будет известно солнцу закона, что мой верный человек среди жрецов Вахура по счастию служил гонцом меж храмом и наместником и подал Кийязу подложную весть: среди достойных Сакара и по всему побережью немало скрытых колдунов из тех, что выжили после сожжения обители и теперь скрывают свою черную суть. Не желая ссориться с ложей торговцев сам, наместник Хасана настоятельно просит избавить побережье от чумы, в каковом намерении заручился негласной, но самой незыблемой поддержкой лучезарного владыки (да продлятся его годы и прирастет царство!). Мой верный человек заверил, что лучезарный владыка желает быть как можно дальше от событий и рассчитывает, что все будет исполнено за время его поездки на восток.

Эта весть и толкнула патриарха на то, чтобы в полный рост явить повадки зверя и захватчика.

С тяжелой душой я пишу, что противостояли нам не беззащитные жрецы, а дюжины колдунов-вахуритов. Ваш гонец уверяет, что причины сего прискорбного упущения он сообщит вам сам и растолкует, как может растолковать лишь колдун.

Засим свидетельствую, что Сакар постигли жестокие разрушения. Послабления в податях, о коих говорилось в прошлом послании, едва ли принесут желанное облегчение. Однако знание о том, какое благо мы совершили для мира и порядка в Царстве, наполняет мое сердце нелицемерным счастьем. Уверен: все жертвы не напрасны, а Золотой двор изыщет средства для вспоможения отстройке города.

Моя дружба к вам, льву из львов, неусыпному блюстителю закона (да наделят вас боги здоровьем и благополучием!) известна всему свету. Ваш нижайший слуга употребит все усилия, чтобы и впредь город выплачивал потребные царской казне сборы и вносил свою лепту в дело мира и процветания!

Молю Великого Судию Усира, дабы простер на вас покров своей мудрости!

С сотней приветствий и тысячей поклонов,

Подпись и печать.

(обратно) (обратно)

История третья Мгла над миром

Чтобы рассеять мглу над миром,

стань путеводной звездой

и сожги себя дотла.

Хафиз Ширази

1

Бывает так, когда просто нельзя солгать. За годы ношения черной коввы Верховный должен был привыкнуть лгать когда угодно и о чем угодно. Да ему и самому казалось, что он привык, а вот поди ж ты. Чтобы потянуть время, Газван отошел к окну и со стуком распахнул ставни. Воздух над столицей был тяжелым от жары, пах солью и полнился криками чаек.

– Я тебя отзову, – негромко произнес маг. – Обязательно отзову! Только не сейчас. Придется потерпеть еще немного.

Ложь далась легче, чем он предполагал, – и тяжелее, чем ему хотелось. Старею, подумал он. И против воли ухмыльнулся: в устах старика звучит неплохо. То была одна из маленьких радостей, которые он в свои годы научился ценить. Увы, разделить ее было некому: воцарившаяся в кабинете тишина стала такой тяжкой, что не хотелось даже оборачиваться.

Вздохнув, Газван нехотя оторвал взгляд от каналов, переброшенных через них мостов и запруженных улиц.

– Ты отлично справляешься! – наконец сказал маг, повернувшись к собеседнику. – Не отдавать же обитель неумехе. Как все подналадится, я пришлю смену, обещаю. Мне не на кого положиться, кроме тебя.

Здесь, в городе царей, Первому-в-Круге было вообще не на кого положиться, но об этом говорить как раз не стоило. Ханнан по-прежнему молчал, не сводя со старого мага взгляда – словно в темном силуэте на фоне оконной ниши можно что-то разглядеть.

– Ну ладно, хватит играть в молчанку! – Газван хлопнул ладонью по камню и вернулся в кресло напротив чародея. – Рассказывай, что у тебя на юге.

– Путники привели еще двух учеников, – нехотя начал Ханнан. – Это со времени последнего донесения. Еще к нам пришел один старик. Во время резни он был в отъезде, и все эти годы скрывался в глуши.

– Сколько вас теперь?

Руки Ханнана без конца разглаживали складки слишком просторной коввы. Заметив безотчетный жест, Верховный прикрыл глаза. Он привык, что внушает страх, и частенько этим пользовался, но радости оттого не чувствовал.

– Две дюжины магов. Еще чуть меньше дюжины неофитов.

– Неплохо, – Газван улыбнулся ободряюще, но чародей лишь поморщился.

– Три дюжины на все южные пределы!

– Прошла всего пара лет.

– И за это время в столицу привели полсотни учеников, – закончил Ханнан. – Нет, мудрый, я не назову это «отлично справляемся».

Должно быть, та история и впрямь надломила чародея: за два года Газван не слышал от него ни одного доброго известия. Однако на сей раз Ханнан мог быть и прав.

– Столица это столица… – протянул Верховный. – Или ты догадываешься, в чем дело? Выкладывай!

Чародей откинулся на спинку кресла и пригладил волосы.

– Даже не знаю, прав ли я. На каждую сотню рождается один или, может, два мага. В южных пределах их тысячи, хватило бы на несколько обителей. Они просто… не приходят к нам. Почему? – предупредил он вопрос Первого. – Я думаю, боятся. Скрываться приходилось слишком долго. Даже…

Ханнан умолк, словно не решаясь продолжить. Старый маг вопросительно поднял брови.

– Думаю, многие считают это ловушкой, – закончил чародей. – Ловушкой узурпатора. Расставленной на годы вперед: стоит снять маски и немного расслабиться – и последует новая резня. На этот раз окончательная.

«Чьи это страхи? – хотелось спросить Газвану. – Твоих подопечных или твои собственные?» Вслух он бросил коротко:

– Исключено.

Однако Ханнан не выглядел убежденным.

– Я понимаю твои опасения, но владыка очень слаб, – мягко заметил Первый. – Стар и слаб. Чем он ближе к царству теней, тем меньше его заботит собственное Царство. В последние месяцы он… тяжело болен. Не спрашивай о подробностях: ходят разные сплетни, но правду знают один или два лекаря.

На бледном, похудевшем лице Ханнана озабоченность неохотно уступила место любопытству.

– Ты сам должен понимать, что это значит, – с едва заметной улыбкой добавил Газван. – Азасу ни до чего нет дела. Двор… при дворе прибавилось забот. Им друг с другом бы разобраться. Хочешь знать, что я думаю? Что это лучшее время для перемен, вот что. Если мы и можем сделать… что-то действительно большое… то сейчас.

Вот и теперь – не совсем ложь… просто не вся правда, и понимать это было муторно. Но даже щепоть лжи способна творить чудеса. На время его слова поддержат чародея – а уж там он придумает, что делать дальше. Попросту обязан придумать.

– Есть и еще одна помеха, – не сдавался Ханнан. – Даже без узурпатора. Сами люди.

– Что ты имеешь в виду?

Вопрос мага потонул в низком утробном гуле – это Сердце Атамы возвещало приближение полудня. Здесь, неподалеку от Храмового острова, его голос звучал особенно громко.

– Что ты имеешь в виду? – повторил Верховный.

– Магов боятся везде, но юг – особая история. После проповедей Вахура. Это просто опасно, объявить себя магом. Какой-нибудь купец сплюнет под ноги, а вот чернь из подворотен… Очень легко остаться в сточной канаве истекать кровью. Никто не хочет шарахаться от собственной тени, слышать проклятия друзей и близких.

Ответить на это было нечего, и Газван поджал губы, размышляя.

– Ты что-то предлагаешь? Говори.

– Ничего конкретного… – Противореча его словам, пальцы Ханнана сжались на подлокотниках, и Верховный понял: вот оно, ради чего тот затеял разговор. – Столица может показать, что ветер переменился. Я не знаю… прислать побольше магов или вот наместник выслуживается перед Царем Царей. Строит крепости, укрепляет гарнизоны… Можно же подыграть ему, стать своими в высоких покоях. Видят боги, я не предлагаю ничего конкретного. У меня только смутные мысли…

«Ну-ну!» – Верховный мысленно усмехнулся.

Он бросил взгляд в окно, на вспухший над городом золоченый волдырь – купол храма Великого Судьи. Если повезет, Ханнан решит, что Первый-в-Круге в глубоких раздумьях. Подумать и в самом деле было о чем. Беда в том, что Газван не мог ему помочь.

Говорить об этом вслух, конечно, также не стоило…

– Я подумаю над твоими словами.

После солнечного дня за окном кабинет казался полутемным, чародей же напоминал нахохлившегося и изрядно потрепанного ворона.

– Вот что. Мы встретимся завтра, ближе к вечеру, – решил Верховный. – Я пришлю за тобой ученика. Тогда и продолжим, а пока мне нужно поразмыслить.

– Я давно не бывал в столице, – Ханнан поднялся и почтительно склонил голову. – Думайте, сколько вам удобно, мудрый!

Впервые за всю беседу на его губах мелькнула тень улыбки.

– Ну вот и хорошо. Вот и славно… – Газван потер руки: они все время мерзли, даже в душные дни месяца Мисóр. – Советую побродить по городу, он изменился за годы.

Маг вернулся к окну, показывая, что разговор окончен, и Ханнан ушел: совсем неслышно, лишь колдовское чутье подсказывало, что его здесь больше нет.

Ароматы Пути Благовоний мешались с запахами пота и пыли, крики торговцев – с бранью погонщиков верблюдов, цветастые одежды – с грязными лохмотьями. Если сосредоточиться – было слышно, как низко гудит над обителью защитный купол. Простецы внизу не знают, что проходят от него в двух шагах. Этот ровный, едва слышный гул, означающий, что он сам может раскинуть щупальца магии на весь город, но чужак до Круга не дотянется, вселял в Газвана уверенность.

Дальше, за мутными водами, лежал Храмовый остров. Цари древности были изрядными шутниками, раз повелели возвести обитель напротив него. Этот вид не давал покоя многим магам, оставалось лишь гадать, какие страсти царят по ту сторону канала, за священной рощей.

Первый и сам невольно скрипнул зубами.

Он надеялся, Ханнан не станет засиживаться в обители. «В последние годы старик сдал» – вот самое мягкое, что Газван слышал, и теперь, когда он знал, что так говорят, – казалось, шепотки преследуют его повсюду. Нет уж, пусть топчет столичные мостовые! Пусть обойдет город вдоль и поперек! Незачем Ханнану знать, что болтают в Круге, пусть даже болтающие трижды, четырежды правы…

А мысли у него и впрямь здравые… Помнит, чтоб его, что Верховный задумал примирить магов с простыми смертными. Но – не ко времени. Совсем не ко времени мысли… Узурпатор болен, двор пожирает сам себя, и высшие чародеи чуют слабину, как собачья свора.

А великая змея времени ползет все дальше. Пройдет десяток, самое большее дюжина лет – и ее чешуя сложится в новый узор, в нем не будет узурпатора, и деяния царственных чародеев забудут. Тогда-то – замысел вызреет, пусть сам Верховный этого и не увидит. Стоит ли рисковать всем, дразнить обозлившихся придворных и кружащих, как вороны над падалью, высших чародеев – всего-то ради пары здравых мыслей?

Газван вытянул перед собой руки. Ладони бессильно дрожали, но уже привычно – вот разве сердце с утра ныло еще хуже обычного… Что же, он ослаб, Верховный знал это без приглушенных разговоров. Первый запрещал себе о том думать, но нет-нет, а все же спрашивал: что если он не выдержит, не дотянет?

Любой хронист Круга скажет, что Газван сар-Махд уже оставил след. Но если боги годами благоволили замыслам Верховного, то почему же ему так страшно?

Боги молчали. Лишь в храмах по ту сторону канала сорок жрецов в соколиных перьях завели ежедневный гимн Солнечному Владыке.

Богов поминал Первый и спустя пару звонов, торопливым шагом пересекая Район Садов. Он старался ступать решительно и величественно, но чувствовал, как меж лопаток струится пот, а ковва отяжелела и давит на плечи. Как кольчуга, которую он носил в молодости…

Боги, как всегда, были глухи к мольбам – а может, им просто наплевать на магов. Требование явиться пред ясны очи было коротким, жестким и не терпящим возражений. Газван никогда не любил приглашений в Район Садов, а уж такие – и вовсе не сулили ничего хорошего.

А еще – он остро чувствовал себя не на своем месте…

Он родился на востоке, в семье крестьянина, и все, что он знал до пробуждения Дара, были стада, залитые солнцем покатые холмы и бескрайние виноградники. Царское войско показало ему чужие земли и города, научило разбираться в людях, но во дворце ему было не по себе и сейчас.

В Районе Садов царили особые законы. Здесь встречались одетые в яркие шелка челядинцы – и дворяне в скромных однотонных платьях. Полуденный свет отражался в глади прудов, и одно слово, сказанное под пергаментным зонтиком от солнца, могло значить больше мечей и золота вместе взятых. Здесь читали кивки, и жесты, и выражения лиц – как книги, век за веком, дольше, чем помнили пыльные хроники. Нет, он был здесь чужаком: со своей-то прямотой и армейской выправкой.

Однако если сегодня и предстояла порка, то не публичная. Одно лишь это немного радовало.

Входом во дворец служили тройные, сложенные из белого камня ворота. Кто-то из древних властителей посчитал, что мрамор – лучший материал для каллиграфии, так что входящих встречали гимны Священной Троице. Первый внутренний двор – просторная мозаичная площадь – был почти безлюден. И неудивительно: Царь Царей уже две луны как не мог подняться в Башню Справедливости и отказывался передвигаться на носилках, как предшественники. Что ж, каждый имеет право на причуды, а уж Царь Царей – в особенности.

Второй двор был закрыт для всех, кроме высших сановников, но Верховному доводилось бывать и здесь. Меж крыльев дворца разбили парк, с беседками и переплетением тенистых аллей. Здесь можно встретить павлинов и ручных газелей, а выложенные черной галькой дорожки, должно быть, потемнели от того, что видели. Меньше всего магу хотелось встретить кого-нибудь из придворных, Верховный пересек двор еще быстрее, нырнув под ведущую в святая святых арку.

Во все времена последний, третий двор, был собственностью повелителя. Сюда не мог войти никто – только царь, его родня и прошедшие тщательный отбор слуги. Во все времена – но не теперь. Азас отгородился от мира, принимая редких посетителей прямо здесь, в закрытой части дворца. Это были люди, которым он верил, вельможи, плечом к плечу прошедшие с ним с первых дней восстания. Похожее на приказ приглашение открыло Первому самые запретные двери, но оставалось гадать, что бы это значило.

Здесь его ждали. Беловолосый тощий старик несомненно был одним из близких слуг, а за его спиной маячили трое в темных одеждах и шелковых масках, закрывших по пол-лица. Черные Братья? Любопытно, но настораживает…

Старик отвесил низкий, но довольно небрежный поклон.

– Лучезарный просит снять украшения прежде, чем идти дальше. И особо те, что инкрустированы камнями.

Газван криво ухмыльнулся.

– Что, царская казна так оскудела?

– После аудиенции вам все вернут.

Первый-в-Круге одарил слугу взглядом, от которого у молодых дворян стыла в жилах кровь.

– Вы собираетесь меня обыскивать?

Старик не смутился. Спрятав ладони в рукавах одеяния, он бестрепетно ответил на взгляд. На его лице читалось, что он привык иметь дело с вельможами, а их упрямство лишь утомляет его.

– Лучезарный встретится с вами наедине, без охраны. Ваше оружие не сможет отнять никто, но к Царю Царей вы войдете без колдовских талисманов.

Газван хотел его осадить, но лишь вздохнул. Что ж, в этом был резон… Если старик не лжет, Азас и впрямь рискует.

Знать бы еще, зачем…

Поколебавшись, он щелкнул замочками медных браслетов, роняя их прямо в траву. Туда же полетели перстень Верховного и серьга, которую он носил с детства. Поди объясни старому дурню, что из этого резервуар силы, а что – нет.

– Доволен? – мрачно спросил маг, но слуга предпочел не заметить интонации.

– Благодарю вас, – снова поклонился он. – Пойдемте. Лучезарному не терпится вас увидеть.

Газвану хотелось посмотреть, какая она, запретная часть дворца, но ему не дали и этого. Сразу от ворот старик свернул на крытую галерею, а затем вглубь здания, где было полутемно, лишь маленькие курительницы испускали благовонный дым и немного света.

– Черные Братья уже негодны для охраны? Они не считаются? – с издевкой спросил Верховный.

Братья были достаточно вышколены, чтобы не расслышать, слуга же помедлил прежде, чем ответить.

– Охрана будет ждать за дверью, – нехотя признал он. – Владыка особо распорядился на этот счет.

Старик не одобрял беспечность царя, и Верховный мог его понять. Но вдуматься в происходящее не успел: слуга распахнул двойные двери и отступил в сторону.

Резные стволы красного дерева поддерживали потолок. Меж ними колыхались дымчатые и невесомые, как утренний туман, занавеси.

– Мир вам и вашему Царству, лучезарный! – с порога поклонился маг. – Рад видеть вас в добром здравии!

– А… Это главный колдун, что носит мои цвета.

Правитель ждал за ширмой, на балконе, устроившись на россыпи подушек. Человек, перевернувший Царство, тот, что утопил Круг в крови и сделал магов неприкасаемыми, даже не глядел на него. Тонкие старческие руки лежали на коленях, перебирая четки, взгляд – задумчиво устремлен на зелень Района Садов.

– Оставь любезности придворным, – проворчал Азас. – Мы оба знаем, сколько стоят сладкие слова.

– Как прикажете, лучезарный.

– Я приказываю тебе сесть и не стоять над душой. И подай фрукты. Где-то там, в комнате, был поднос…

Было время, когда Газван думал, что убьет узурпатора. Своими руками, без магии, едва представится возможность. Он каждый день засыпал в предвкушении дня грядущего – ведь войско Черного Азаса двигалось к столице. Даже в ту бесовски длинную ночь, когда Круг избрал его Первым, он еще думал, что сделает это. Но не смог. Ненависть истерлась, как старый, побывавший в сотнях рук медяк. В тот день Царь Царей стоял перед ним, живой и властный – и уверенный в своей правоте. Тогда он поклонился узурпатору – первый раз в длинной, бесконечной череде поклонов…

Едва чародей вернулся, Царь Царей впился зубами в сливу, брызжа соком на мраморные перила. Поразмыслив, Верховный устроился напротив и последовал его примеру.

– Я предпочел бы добрый кусок мяса, – наконец сказал Азас, – но послушать лекарей, так я отдам концы, если себя порадую.

Выглядел он и впрямь неважно.

– Им лучше знать, – пожал плечами маг.

– Может, и так. Только проку от их запретов? – Царь Царей скривился. – Ладно… Ты, наверное, хочешь знать, зачем понадобился?

– Я рад, когда маги нужны Царству, – проговорил Верховный.

Азас нахмурился, но сдержал раздражение.

– Через пяток дней начнутся празднества Усира, – напомнил Царь Царей. – Твои колдуны могли бы и внести свою лепту.

– В Круге нет ни золота, ни других богатств, – без выражения произнес Газван. – Я много раз об этом говорил.

Владыка слабо хохотнул.

– Из тебя бы вышел сторожевой пес… Нет, я не об этом, успокойся. Все, что я хочу, – это зрелище.

– Зачем?

– Затем, что так хочу я! – повысил голос Азас. – Ты забываешься, колдун! Пользуешься, что я такой же вояка, и думаешь при мне можно болтать, что вздумается! Это после твоих замыслов… после поездки на восток я превратился в развалину.

Чародей молчал. Он действительно рисковал и, должно быть, продержался эти годы из-за упрямства. Верховный частенько ходил по краю – но, странное дело, не сейчас.

Произошедшие с Царем Царей перемены сбивали с толку. Тот был немолод и когда надел маску, но тогда Азас был высок и статен. Теперь же черные одежды, за которые он получил свое прозвище, висели на нем мешком. По-прежнему умные глаза выцвели и утонули в морщинах. Хрупкие, словно у птицы, пальцы отчетливо дрожали, но впились в четки, будто те удерживали владыку на этом свете.

«Э, брат… ты ушел куда дальше меня», – мелькнула мысль. Как же так сложилось? И почему так быстро? Титьки Исаты… неужто все так плохо?

– Зачем, зачем, зачем… – говорил владыка. – Чего он хочет, этот вздорный старик? Что он задумал? Хитрость в том, что старик не обязан отчитываться перед колдуном. И я не стану это делать.

И в самом деле – зачем? Ведь не ждет же он, что столичная беднота, разинув рот, выпялится на дворцы и миражи, как при ас-Джаркалах? В лучшем случае чародеев освистают, в худшем же… прольется кровь. Слишком долго жрецы вещали, что колдуны спят с ночной мглой и рожают демонов.

– …никто не скажет, что Азас-скупердяй лишил народ зрелищ! – меж тем закончил Царь Царей. Его пальцы не столько перебирали, сколько терзали четки.

Газван прищурился. Нет, узурпатор мог ослабнуть телом, но не разумом. Он все понимает, старый шакал. Может, ему и нужна кровь?

– Жрецам это не понравится. В конце концов это их праздник.

– Оставь их мне. С каких это пор тебя волнуют святоши?

– Толпа придет в ярость, – продолжал стоять на своем Газван. – Ни я, ни вы не хотим лишней крови. Надеюсь, во всяком случае. Я бы…

– Довольно! Сделай так, чтобы ее не было, – резко перебил Азас. – Кто из нас главный колдун, ты или я? Твоя власть не стоит медяка, если ты не можешь удержать свою же свору!

Может, он и заработал уважение царя неприступностью, но за годы Газван научился чувствовать, когда пора отступать. Прежде владыка грохнул бы рукой по столу и рявкнул, и это значило бы, что для себя он все решил. Теперь Азас лишь подался вперед, стиснув костлявые, по-детски крохотные кулаки.

– Как прикажете, лучезарный, – помедлив, согласился Первый. – Крови не будет.

– Я знал, что ты это скажешь…

Тонкие губы повелителя растянулись не то в улыбке, не то в гримасе. Царь Царей откинулся обратно на подушки, словно враз лишившись сил.

И это то, из-за чего… нет. Ради таких бесед не встречаются без охраны с главным врагом. И Первый не ошибся.

– Есть и еще кое-что… – наконец проговорил Азас.

Царь Царей шумно выдохнул и, отвернувшись, уставился в пространство – туда, где за Районом Садов, за заливом, в жарком мареве над кварталом иноземцев дрожал силуэт Карáккской башни. Повелитель пожевал губами, нахмурился, но выдавил немногим больше, чем в первый раз:

– Не о жрецах и не треклятых праздниках. Обо мне.

– Вы имеете в виду наших целителей? – решил помочь чародей, но узурпатор вздрогнул.

– Нет. Боги! Разумеется, нет. Я беспокоюсь о сыне.

«Берегись!» – напомнил себе Газван. Азас мог выглядеть дряхлым стариком, но это был тот же человек, что благословил резню, а после говорил о неуправляемом гневе толпы.

– С мальчиком что-то случилось?

– С ним… все хорошо, – проговорил Царь Царей. – Если боги будут милостивы, он станет почти взрослым, когда наденет маску. Это его тринадцатое лето. В любом случае… даже если немощь сведет меня в костер… с ним все будет хорошо, – повторил он. – Я хочу поговорить о его обучении.

На сей раз Азас не стал томить чародея и выложил:

– Мне нужно, чтобы его образованием занялся маг.

Нет, мир не перевернулся с ног на голову – хотя на долю мгновения именно это почудилось Газвану. Целую вечность на балконе царила странная, пугающая тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра, да еще движением газовых занавесей. Вездесущий, исходящий отовсюду шепот листьев смеялся над растерянностью чародея.

– Разжевал? – насмешливо спросил Азас.

– Разжевал. Но будь я проклят, если что-то понял!

Царь Царей вновь отвернулся, разглядывая раскинувшееся за Районом Садов море.

– А тебе не нужно понимать. Ты же не ждешь, что я буду объясняться колдуну? – Владыка бросил на мага быстрый взгляд. – Считай, что я хочу узнать врага в лицо.

Щелк… щелк… Четки были сделаны из отшлифованного граната, и в свете полуденного солнца казались застывшими каплями крови.

Газван бы дорого заплатил, чтобы узнать, что творится на душе у владыки. Он даже рискнул бы и проник в сознание Азаса, если бы не знал, что это невозможно. Он сам – и поколения Первых до него – вкладывали силу в талисманы, которые столько же поколений царей носили, не снимая.

На мгновение Газван подумал, что в семье узурпатора проснулся Дар. Яйца Шеххана, вот это была бы насмешка судьбы! Но нет, о малыше Ианáде двор знал все, и тринадцать лет – уже слишком поздно. Что это, ловушка, как полагал Ханнан? Завидев последний костер, Азас решился искупить грехи?

Нет. Узурпатор так же ненавидел, а еще более – презирал Дар и его носителей.

Все эти годы, кажется, целую бездну лет – Первого подмывало спросить прямо и без уловок: за что царь так ополчился на магов? Должно быть что-то еще, какая-то разумная причина. Что-то кроме религии и воспитания. Давняя потеря или, может, детский страх… Казалось, если бы они поговорили – нет, им уже не примириться, но, по крайней мере, они бы друг друга поняли.

Газван уже решился и набрал в грудь воздуха, когда в дверь покоев постучали.

– Ну что? Так – понятно? – отрывисто спросил Царь Царей.

– Более чем.

– Тогда вот мои условия, – Азас говорил быстро, тяжело опершись на перила, словно боялся, что уже этого не скажет. – Никто не должен знать. Я поставил в известность, кого нужно, и если я что узнаю о тебе… а я узнаю… в Круге найдутся колдуны и помоложе. Ты понимаешь, что твои же псы меня поддержат.

Да, Газван понимал. Это оставалось тайной лишь для магов из удаленных обителей, таких, как Ханнан.

– Второе. Через пять дней ты подашь список подходящих колдунов, простого рождения, но не голодранцев. Не пострадавших от войны. Я увижу каждого и можешь поверить, я вызнаю их подноготную.

– Не сомневаюсь.

Губы владыки сложились в кривую усмешку.

– А я знаю, что не сомневаешься. Наверное, потому-то мы и столковались тогда… В день, когда я только вошел в этот город.

Азас откинулся на подушки и махнул рукой.

– Это все. Если ты понял, то можешь идти.

Казалось, разговор выпил из него все силы: Царь Царей даже опустил веки, словно не желая больше видеть мага.

Газван уже поднялся, когда владыка окликнул его.

– Колдун?… – бросил он. Зерна четок застучали особенно громко. – Видят боги, я борюсь с хворью и твердо намерен выбраться. Но если я окажусь слабее, я хочу сказать… ты самый порядочный из всех вас. Я хочу, чтобы ты знал. Мне даже жаль, что боги тебя прокляли.

Старый маг смотрел на него сверху вниз. Похвала от Царя Царей? Клыки Мертвого бога, слышали бы чародеи Сакара!

Так и не найдя, что ответить, он просто развернулся и молча пошел прочь.

Ее звали Джерма. Как звон тяжелых ожерелий, как голос ветра в занесенных песками развалинах. Ее кожа была едва ли много светлее жженого миндаля, а волосы – цвета каштанов, что осыпаются с вековых зарослей вдоль столичных каналов. Сама она говорила Газвану, что в ней течет кровь кочевников-сардов. Конечно, он ей не верил, но есть ли разница, кем были ее предки?

Они встретились задолго до войны, а тогда семьи в Круге складывались втрое чаще нынешнего. Она была чуть-чуть приземиста, с немного слишком громким голосом, а смех ее порой звучал грубовато. Но Газвану нравились эти «слишком» и «немного», и когда Джерима рожала и отдувалась шумно, с хрипом – как животное – он наконец-то понял, что такое близость.

Он потерял их. И ее, и сына. Оба пали жертвами войны: в первые дни, в сезон бурь. В неясных сумерках мокрый ветер свистел в оголенных ветвях, трепал тростниковые навесы на крышах и бросал пригоршни косого дождя в лицо.

Нет, все же это был не дождь…

áсма, робкая полноватая ученица, ходившая у него в служанках, стряхнула с пальцев еще несколько капель и отставила чашу.

– Прошу прощения, мудрый! – тут же потупилась она. – Вы так стонали во сне…

Газван прикрыл глаза рукой и мысленно выругался. Проклятье! Ему нельзя проявлять слабость: ни перед кем в Круге, даже перед ней. Сейчас – особенно нельзя.

– Приготовь ванну, – выдавил он. – И погорячее. Чтоб обжигала.

Может, кипяток прогонит из костей холод той осени? Девица не тронулась с места.

– Это советник, мудрый. Прибыл посыльный из Железного двора. Вас ожидают во дворце.

Ах, Бездна! Кажется, они все сговорились против него.

– Когда? Когда ожидают?

– Где-то через звон…

Асма бросила взгляд в окно, и старый маг поступил так же. Солнце стояло высоко, выше, чем ему хотелось. В небе над обителью стремительно сновали ласточки.

– Да, через звон. Собирается коллегия, вас ожидают вместе со всеми.

Единственная известная ему коллегия состояла из жрецов, но это вовсе не имело смысла. Что ж, придется выяснить, увидев собственными глазами.

Когда он выбрался из постели, едва слышно кряхтя и ругаясь, Верховного уже ждал умывальник с горячей, как он хотел, водой и скромный завтрак. Газван к нему даже не притронулся. Подлинный завтрак бледно мерцал и наполнял воздух гулом в соседней комнате.

Доковыляв до кабинета, Верховный сложил руки на неровной друзе хризолита и застыл. Идти никуда не хотелось. Можно часами стоять так, чувствуя, как сила покалывает пальцы.

Хороший маг откладывает на потом, чтобы позже, когда возникнет нужда в серьезном деле, под рукой было больше, чем может вместить хрупкое тело. Когда-то Газван славился своей силой… Увы, теперь то могущество тратилось на твердый шаг, на не слишком сонную память и на то, чтобы не ломило суставы. Молодежь в Круге ворчала, что Первый засиделся на своем посту. Знали бы они, насколько – его бы вышвырнули из башни уже назавтра. Да нет – сегодня. Где-то ближе к вечеру…

Когда Газван, слабый и полный дурных предчувствий, вошел в Палату Бесед, где Царь Царей распекает чиновников, коллегия уже заждалась.

– Первый-в-Круге не значит первый во всем, – у дверей приветствовал его князь Семеди.

Это был жесткий, говорили даже, жестокий человек, с грубыми чертами лица. Он поддержал восстание еще юношей, и теперь вошел в самый возраст, чтобы руководить Железным двором.

– Путешествие по городу небыстрое занятие, – просто ответил чародей. Можно сделать ответный выпад, но зачем ему перепалка? Коротко кивнув, Газван направился туда, где оживленно беседовали два других советника: Золотого и Бумажного дворов.

Мауз из казначейства был щедр и на улыбку, и мягкое слово, но оттого, как ловко он вертелся при дворе, Верховному становилось не по себе. Одевался толстяк так, что рябило в глазах, и думал только о монетах, но лучшего союзника у мага не было.

– Наш старый друг Газван… – Советник развел руки, будто собираясь заключить его в объятия. – Вы заставили нас беспокоиться, все ли с вами в порядке.

Первый нахмурился, не понимая, и Камрáн из Бумажного двора пояснил:

– Я говорил Маузу, что в город съехалось слишком много народу, больше, чем в прошлые годы. Многие из дальних провинций, от них можно ожидать всего.

– Камран хочет сказать, неотесанные крестьяне считают магов бесами, – толстяк ухмыльнулся и коснулся локтя вельможи. – Мой дорогой советник… То, что люди съезжаются к празднику, значит, что их мошна потяжелела. Когда люди сыты и довольны, они не нападают на носилки. Особенно если знают, что в них сидит демон.

Сухой и чопорный Камран выразился бы иначе, но не стал перечить.

– В городе полно Черных Братьев. Уверен, они предотвратят волнения, – вежливо ответил Газван.

– Скорее, подавят, – раздался тихий женский голос. – Кнутом подавляют, а не предотвращают.

Его обладательница сидела в тени на укрытой ковром скамье, Верховный ее поначалу не приметил. Единственная, кто имел отношение к коллегиям, жрица Усира лишь недавно сменила при дворе желчного старого ревнителя. Газван не слышал о ней ничего худого, но так и не разобрался, друг она ему, враг – либо ни то, ни другое.

– Мертвый бог воплотился в вас… – Он замялся, почтительно коснувшись лба.

– Нéджра, – улыбнулась она. – Не терзайте память, я приехала из Гиллу Тхан. Мы ни разу не встречались.

– Теперь, когда все поздоровались, мы можем начать? – Похоже, Семеди привык здесь распоряжаться, и Газван внес разлад в местные порядки.

– Усопший… – начал Камран, но князь с раздражением его прервал:

– У Усопшего дела в городе.

– Либо он не различил, где сон, а где явь, – хохотнул Мауз. – Представьте, ему может сниться наша компания!

Юмор советника никто не оценил, но тот продолжал посмеиваться в бороду, пока все рассаживались.

Чародей давненько не был в этой комнате и в этом обществе – и не сказать, чтобы соскучился. Во всяком случае, это была не Палата Прошений, подавлявшая, кажется, даже узурпатора. Здесь было по-своему уютно: мягкие сиденья вдоль стен, ковры, а посредине, в тонкой чеканки жаровне, безмолвно перемигивались угли. Что магу действительно нравилось – так это фрески: тут отплясывали толстые сановники, там лев загнал жреца на дерево, а вот медный богатырь из детских сказок улепетывал от кого-то за спиной у Неджры.

Заказавший эту прелесть не мог к ним присоединиться – выложенный подушками помост Царя Царей пустовал.

– Думаю, нужно просветить Верховного, куда он попал, – первым подал голос Мауз. – Из башни слоновой кости плохо видно, как копошатся простые смертные.

Газван сжал зубы. Что же, это не последний укол за сегодня, просто ужалил на удивление больно. Заключение окончилось лет семь назад, но и сейчас маги не были полностью свободны в передвижениях.

– Я поясню, – вызвалась жрица.

Неджра наклонилась вперед и отбросила за спину свесившиеся на грудь косички. Чародей вдруг понял, что она немолода. Даже он затруднился бы определить ее возраст – хотя полагал, что она подошла к рубежу пятого десятка.

– Вы ведь видели, что лучезарный хворает, – она сделала неопределенный жест рукой. – Цари прошлого на его месте выбрали бы соправителя. Это нередко помогало, но…

– Мы в Круге тоже ведем хроники, – кивнул Газван.

– Тогда вы знаете, как часто это приводило к войнам, – усмехнулась жрица. – Царь Царей… назовем это «суеверен». Владыка намерен поправиться и не готов делить маску, как будто уже вступил в костер. Но и приказывать, как прежде, и дворам, и храмам, и ложе торговцев – он сейчас не может. Так что он собрал нас и велел решать самим. Так, будто мы – мы четверо – и есть Царь Царей.

– Это и есть коллегия?

– Как жреческая, – объяснил Камран. – В храмах нет владык, кроме богов, и, как и в храмах, мы не приказываем друг другу.

Такое уже было, вдруг вспомнил маг. На заре истории, когда Царство было одним городом, а вместо царя в нем правила горсть чиновников. Как же это называлось? А впрочем – какая разница?

Чародей обвел хмурым взглядом лица. Так, будто мы четверо и есть Царь Царей… Что же, хорошо устроились! И, надо думать, они не ждут поправки узурпатора, но и не спешат ее отдалять, пока еще не притерлись друг к другу. И будут ли отдалять? Слишком дерзко, слишком… безумно было то, что маг подумал. Царству нужен царь. Если он не найдется при дворе – провинция сама вынесет претендента на престол.

Камран прочистил горло.

– Мы отдаем дань тому, что князь Семеди ближайший сподвижник владыки. Госпожа Неджра, по-своему, самая влиятельная из нас…

– А я самый толстый, – махнул рукой Мауз. – Боги, давайте приступать! Мы ведем речи, как на праздничном представлении.

Советник Железного двора обернул лицо к толстяку. В сумраке палаты его глаза блеснули, но было трудно сказать, что выражает этот взгляд. Однако, когда Семеди заговорил, и Мауз, и прочие сразу смолкли. Князь излагал тихо и начал без предисловий:

– Скоро наступит самый важный из храмовых праздников, – последовал легкий кивок в сторону Неджры. – В этом году он совпадает с ежегодными лунными каникулами. И… примерно в эти дни будет семнадцать лет, как лучезарный – да продлятся его годы и прирастет царство! – надел маску. Мы ни разу не праздновали воцарение Азаса Черного. Это нужно исправить.

– Так думаете вы или так пожелал владыка? – спросил Камран.

Газван знал ответ и потому следил не за словами, а за лицами. Он был не силен в придворной науке, но даже он заметил, что Мауз скучает, советник Бумажного двора встревожен, а жрица… по ее лицу ничего нельзя было сказать.

– Это будут грандиозные торжества, – отвечал Семеди, – на них съезжаются люди со всей страны. Поэтому лучезарный хочет напомнить, кому они обязаны. Прошло семнадцать лет: пыль осела, обиды забыты… Уже можно восхвалять себя. И представить подданным наследника.

– И как мы это сделаем? – поинтересовался Мауз. Газван прищурился. Интересно, Семеди знает, что толстяк руководит еще и Ночным двором?

– Об этом лучезарный позаботится сам. Наша задача – устроить торжества.

– И так устроить, чтобы не было смертей, – напомнила Неджра.

– Без смертей не обходится ни один праздник, – поморщился Камран, – в конце концов в столице двести тысяч душ. Но я не скажу, что старые обиды забыты, – советник бросил взгляд на чародея. – Мы же не зря избегали прошлых годовщин.

Камран никогда не был другом магов, церемониться с ним не имело смысла.

– Вы еще ничего не избегали, господин Камран, – произнес Верховный. – Год назад на вашем месте сидел другой. Но если вас так тревожат обиды… Царь Царей желает, чтобы маги участвовали в торжестве.

Все обернулись к князю, даже Мауз – хотя чародею показалось, для него новость и не стала открытием. Семеди медленно кивнул.

– Я пригласил Первого-в-Круге по приказу лучезарного. Царь Царей хочет, чтобы колдуны устроили зрелище для горожан.

– Но это безумие! – возопил Камран. – Это то, чего я боялся. Толпа озвереет! А колдуны… они будут творить магию прямо на площадях, без присмотра!

– Мы коснемся этого позже, – тихо, но твердо ответил князь.

– Вам следует знать, – вставил Газван, – если «творить магию» в обители, ничего не изменится. Стены не помеха чарам.

– Мы коснемся этого позже! – повысил голос Семеди.

Сколько бы судья ни рассуждал о равенстве, князь явно заправлял здесь – и потому дальше все пошло, как по маслу. Скачки на Каменном базаре,сплетенный из миражей дворец посреди гавани, дармовое угощение для бедняков. С юга, из давно потерянных провинций в столицу шествовали четыре слона – а бродяги-неджéти уже осели под городскими стенами тремя пестрыми и шумными таборами.

– Ну вот теперь все, – подвел итог Мауз, переведя дыхание. Он торговался, как последний меняла, жирные подбородки тряслись, а перстень, который он крутил на пальце, должен был уже оставить красную бороздку.

– Теперь о порядке, – удовлетворенно кивнул Семеди. – За ним будут следить Черные Братья. К той тысяче, что расквартирована в городе, Царь Царей вызвал из Гиллу Тхан еще две, скоро здесь будет небольшое войско. Нам в самом деле нужно обсудить, как сохранить в столице мир и порядок. Но без Усопшего это будет пустой разговор.

Все важно закивали.

– Я предлагаю собраться завтра, в тот же час. И позабочусь, чтобы Усопший теперь уже был с нами. А сейчас прошу меня простить, достойные, – князь встал. – Болезнь лучезарного добавила мне забот.

Не дожидаясь прощаний, он направился к выходу. Даже сквозь ковер каблуки вельможи издавали глухой стук. Газвану не о чем было говорить с сановниками: коротко кивнув, он также ретировался. Чародей шел быстро, желая поскорей оставить слишком роскошные, слишком чужие стены. Еще один день, полный пустых, бессмысленных разговоров… Яйца Усира, как же он устал! Маг забыл, когда занимался исследованиями или колдовал сам, не поручая чары подчиненным.

Однако, выйдя на светлую, выходящую во второй двор галерею, он остановился. А ведь подумать в самом деле нужно… Что-то происходило во дворце: что-то, что он не столько видел, сколько чувствовал, подобно колдовскому чутью.

Как потоки силы, вдруг отклонившиеся от привычных путей… Это естественно, это происходит каждый день, тысячи мелочей влияют на их течение. Но если сосредоточиться на одной линии, проследить за ней – можно наткнуться на такой узел, что не распутаешь за всю жизнь.

Слишком много несвязанных, отрывочных событий. Азас, решивший вспомнить магов – и намеренный представить своего преемника. Коллегия – и князь Семеди, прибравший весь дворец к рукам. И эта хворь, и торжества, и три тысячи вороненых мечей… Газван понимал, что лучшего выхода обеспечить порядок в столице нет, но при мысли о войске Братьев по спине пробегали мурашки, даже в густом горячем воздухе.

Внизу, в садах, беспечно звенел фонтан. Ему вторили крошечные колокольчики на белых шелковых занавесях, укрывавших галерею от солнца. Из-за неумолчного перезвона чародей не слышал шороха мягких тряпичных туфель.

– Это хорошо, что я тебя нашел, – раздался за спиной низкий голос Мауза. – Мы отправляемся в Золотую палату, секретарь уже ждет.

Аджит? Зачем… о чем это он?

– Вывести магов из обители, устроить зрелище на потеху толпе… – Советник картинно поежился, однако тон его оставался серьезней некуда. – Не думаю, что это умно.

Несколько мгновений Верховный молча смотрел ему в глаза.

– Я боялся, что ты это скажешь, – тихо произнес он.

– Мы идем коротким путем, – пояснил советник, когда стало ясно, что они углубились в нехоженую часть парка. – Им пользуется только Царь Царей… ну или я. Если оно того стоит.

– Что стоит чего? – в первый раз за ползвона разлепил губы маг.

– Дело нарушенных запретов. Ты ведь видел, вход на аллею отмечен знаками.

Газван не видел ничего. К празднику все деревья увешали бумажными фонариками и кистями разноцветных нитей, тем не менее он буркнул нечто утвердительное. Оставалось дивиться, сколько традиций выдумала знать. Титьки Исаты, он впервые вошел во дворец семнадцать лет назад – а остается невежей по-прежнему!

Однако и впрямь – создавалось ощущение, что сюда захаживают только слуги, и то изредка. Сонное гудение пчел лишь подчеркивало тишину этого места.

– Довольно узкая дорожка для царя, – проворчал чародей, придерживая свесившуюся поперек тропинки ветвь.

– Дорожки, которыми ходит царь, всегда узки, – Мауз обернулся и лукаво прищурился. – И еще на них легко оступиться. Давай-ка поживее. Будешь тащиться – и заботы поменяют тебя на другого ишака.

Верховный маг хмыкнул.

От болтовни советника не становилось легче. Все это напоминало дешевую историю из тех, что рассказывают на площадях неджети. В них Газван уже знал каждый поворот – но что прикажете делать, если оказываешься в одной из них? Куда ему до героев базарных рассказчиков! Старому магу не хватало ни мышц, ни здоровья, ни твердолобого упрямства.

Сомнения сопровождали его всю дорогу и стали крепче, когда они пришли. Чародей не заметил, как парк Района Садов сменился садом Золотой палаты: за чередой яблонь мелькнуло крыло знакомых зданий, затем Мауз отворил дверь посреди увитой плющом стены – и они сразу оказались в кабинете.

Аджит… нет, поправился Верховный, Исиат Рахад – поднялся навстречу.

– Боги воплотились в вас, мудрый!

Целитель поклонился, чародей же махнул рукой. Приветствие было в ходу при ас-Джаркалах, когда считалось, что маги – такой же сосуд божественной силы, как жрецы. Теперь фраза звучала как насмешка.

– Ладно, мальчик, я просто рад тебя видеть. Без церемоний.

Аджит улыбнулся в ответ, но ни улыбка, ни новые, вылепленные самим же Газваном черты не изменили строгого выражения его лица.

– Вина? – предложил он. Чародей вспомнил, что еще не завтракал, и покачал головой.

– А я не откажусь, – Мауз грузно прошествовал к столику, где за шеренгой чаш выстроилась коллекция кувшинов.

Верховный тяжело опустился в кресло. Он позволил Аджиту закрыть ставни сперва на одном окне, затем на другом – и лишь затем спросил:

– Ну, что ты там хотел рассказать?

Целитель нервничал. Он не привык на равных говорить с наставником, и его скулы слегка порозовели. Во всяком случае, старик надеялся, что дело в этом…

– Сначала вкратце, чтобы не томить вас лишний раз. Это представление для празднеств Великого Судьи… Это западня! – горячо говорил он. – Она захлопнется, и будет много крови и волнений.

– Царь Царей? – просто спросил Верховный.

– Князь Семеди. Но поверьте, это гораздо хуже! Потому что вторая часть – Азаса уже пару лун ведут в последний костер.

Газван тяжело вздохнул, откинувшись на спинку кресла. Несколько мгновений было слышно лишь одышку советника.

– Пожалуй, это в самом деле нужно запить, – наконец проговорил маг.

Гранатовое вино заставило кровь быстрее бежать по жилам, но сколько он ни искал, Первый не нашел, что сказать.

– Теперь можно по порядку, – выдавил он после пары глотков.

Вместо Аджита ему ответил советник:

– Я сам недавно узнал о владыке. Согласись, было глупо бить в гонг, не удостоверившись.

– И кто сделает это лучше моего ученика?

– Точно! – Целитель вновь смутился. – Я имею в виду… этим действительно занимался я. Пробраться к Царю Царей не так просто, ушло слишком много времени. И… мне не хватило сил вылечить его самому.

– Его травят по приказу Семеди?

Мауз кивнул поверх кромки чаши.

– Не совсем травят, – замялся Аджит. – Просто есть… разные средства. Одни могли бы исцелить лучезарного, другие подталкивают его к царству теней. Раз в неделю-другую ему дают отступиться от диеты, а в любимую еду подмешивают лекарства, которые губят владыку. Никаких ядов! Лекари думают, что царю все хуже, как бы они ни старались.

– Семеди и… кто еще?

– Князь, Камран, Усопший… Я знаю дюжину имен. – Советник отставил чашу и промокнул губы парчовой салфеткой. – Но я ни в ком не уверен. Наверное, кроме тебя.

– Кишки Усира! Я польщен, – не удержался маг. – Ладно, что там насчет ловушки?

– Если коротко, на Круг спустят Черных Братьев. Ну, это ты и сам понял.

– Зачем?

– Пример владыки заразителен, – усмехнулся Мауз. Однако Верховный нахмурился:

– Что-то не припомню, чтобы князь якшался с ревнителями…

– А дело не в ревнителях. Хочешь удержать власть – придумай большего врага, чем ты сам. Будь я тобой, спросил бы: с чего это Братья начнут резать магов?

Мауз улыбался, словно заготовив сюрприз. Верховный просто поднял брови.

– Это самая пряность в нашем блюде! – Советник даже причмокнул. – Когда представление начнется, вместо миражей вы сотворите огненный смерч. Вот и думай теперь, как это возможно.

Это невозможно, хотел сказать маг, но понял, что спорить бессмысленно.

– Что ты хочешь от меня? – устало спросил он. – Ты чего-то хочешь, верно?

– Хорошей сделки, чего ж еще? – Мауз огладил мягкую, выкрашенную в пурпур бороду. – Ты знаешь, как я их люблю.

Вот уж действительно. Впрочем, Газван не был уверен, что сделки советника так же хороши для его партнеров. Он не торопился вступать в торг, вместо этого вперив в толстяка долгий и мрачный взгляд. Тяжелое солдатское лицо нередко заставляло вельмож нервничать, и Верховный этим пользовался.

И не прогадал.

– Азас ведь говорил с тобой насчет наследника, – первым не выдержал толстяк. – Признайся, что говорил!

Чародей только поднял бровь.

– Боги, я знаю эти твои игры! – Мауз властно взмахнул рукой. – Я знаю, Азас призывал тебя. И все, что он хотел сказать.

Отпираться больше не было смысла. Нехотя Газван разлепил губы.

– Тогда ты знаешь и что на него нашло?

– А ты не понял? Мой бедный, старый, одинокий друг! – Верховный скрипнул зубами, но Мауз даже не заметил. – Это войсковой маг может позволить одного сына, и того ты потерял. Чтоб ты знал, в царских семьях это зовется упадком рода. Я говорил Азасу, но ты знаешь: он упрям, как ишак. Как умерла царица, он только отмахивается.

Газван перехватил заинтересованный взгляд ученика.

– У владыки есть брат, – напомнил Первый.

– Князь ас-Абъязид далеко, и у него дочери. А даже роди они каждая по внуку… Азас готов на все, чтобы на престол сел сын! Он надеялся пару лет подождать, назвать его соправителем и… и мальчик носил бы золотую маску, когда время Азаса настанет. Но болезнь заставила его торопиться. Он заключит сделку хоть с шакалом, хоть с песчаным демоном!

– Поэтому в торжествах участвуют маги?

– Да, именно поэтому. Он слишком долго гнул свое. Нельзя просто отправить наследника колдунам. Приходится отыгрывать назад, позволить магам устроить зрелище… Увы, во дворце тайну не сохранить, а это заставит торопиться уже заговорщиков. Так вот, если хочешь иметь влияние на наследника, если хочешь выжить – придется избавиться от Семеди.

Старый маг потер виски.

– Дай я угадаю… это ведь не сама сделка, так? А сделка в том, что Семеди прибрал к рукам дворец, а ты займешь его место. В обмен предлагая мне помощь.

Полное лицо советника было сама невинность. Бледные, почти прозрачные глаза смотрели открыто и без утайки.

– И что с того? Я был плохим другом Кругу? Хоть раз обманул? Твой собственный ученик меня поддерживает.

– Семеди тоже друг владыке. Что до моего ученика… – Газван бросил взгляд на Аджита. Целитель старался держаться непринужденно, но было видно, что он не знает, куда деть руки. – Мой ученик служит Ночному двору.

– Ночного двора не существует.

Чародей фыркнул.

– Ты ошибаешься, маг, – Мауз не скрывал досады. – Здесь нет чиновников, хлыстов и капитанов. Есть люди, которым я плачу или которые действуют за убеждения. Аджит не больше служит двору, чем ты.

– Ночной двор – это ты сам, – Газван пожал плечами. – Я запомню. Но я по-прежнему не назову твою власть убеждениями. Какой мне прок за нее бороться?

– Ты ошибаешься, – упрямо повторил советник. – Я дал жизнь твоему ученику. Бросил кости, дав тебе создать ему новое лицо. Я рискнул жизнью лучшего помощника, когда твой южный поход пошел наперекосяк…

Верховный прикрыл глаза, спасаясь от настойчивого голоса. Бездна, как же он устал! До дрожи в руках, до полного безразличия. Ему вновь вспомнилась Джерима – и маленькая комнатка, которую они снимали в доходном доме на севере Тáбры. На мгновение ему страстно захотелось вернуться туда: в тесную, скудно обставленную каморку – лишь бы избавиться от груза решений. Он слишком стар для них. Ему самому не нужно уже ничего, кроме теплой постели и горячей воды, в которой суставы перестают так ныть…

– …и я не понимаю твоего упрямства! – прорвался сквозь воспоминания голос советника.

Маг открыл глаза.

Мауз и впрямь не понимал. Газван не поручился бы, что изучил советника, но казалось, тот раздосадован и не ожидал отпора. Это не давало вельможе покоя… как оса, жужжащая над раздобревшим псом.

– Верховный маг… назовем это «суеверен», – процитировал жрицу Первый. – Ты предупредил меня – просто так, забесплатно – и мне придется действовать. Что бы я ни сделал, ты выиграешь. По-моему, отличная сделка.

Мауз открыл было рот, когда чародей закончил:

– Во всем, кроме одного: творить еще одного узурпатора я не стану.

Советник лишь покачал головой. Аджит переводил взгляд с одного на другого.

– Должно быть, правду говорят, у Первого на все один ответ: мне нужно подумать, – горько усмехнулся советник. – Неудивительно, что твой собственный престол шатается… Иди и думай – но постарайся не заснуть. Чего доброго, проснешься слишком поздно.

Это было оскорбление, но чародей пропустил его мимо ушей. Он поднялся – и едва не пошатнулся. Вино оказалось крепче, чем он предполагал.

– Я рад, что мы друг друга поняли.

– Аджит, проводи нашего друга, – все еще в раздражении бросил Мауз.

Воздух в палате казался тяжелым от напряжения – так что маг полной грудью вдохнул запахи людных улиц. Его паланкин ждал у главных ворот Района Садов, но Верховный понял: если он проведет хоть звон в душных носилках, то сойдет с ума. Слишком много слов сказано. Они теснились в голове и требовали внимания – так же настырно, как чародеи Круга.

В конце концов за паланкином можно и послать из обители!

Базарные навесы расположились даже здесь, у самых стен Района Садов. Торговцы разложили шелка и узорчатые ткани, курения и немыслимо дорогие товары из дальних стран. Продавали здесь и еду: сласти, миндаль, жареные моллюски, а в медной жаровне исходила дымом приправленная медом и горчицей баранина.

Неудивительно, что тревоги живо отступили перед ароматами. Как никогда, Газван радовался, что тяжелая челюсть и крепкое сложение не позволяют заподозрить в нем мага.

– Сколько? – спросил он, ткнув пальцем в начиненную мясом лепешку.

Торговец, человек с острым лицом и таким же острым взглядом, оглядел его с ног до головы.

– Десять медяков для благородного. Мясо нежнее, чем в иных знатных домах!

Газван понятия не имел, сколько стоит снедь на столичных улицах – еду в Круг доставляли большими скрипучими фургонами – но со времен походной юности привык торговаться. К тому же вряд ли в его карманах было много меди.

– Ты много хочешь, – скривился маг. – За лепешку и горсть мидий я дам три медяка.

– Прошу прощения, – поклонился торговец. – Я думал, вы недавно выбились в люди и не считаете деньги. Вы не только благородны, но и благоразумны, господин!

Наблюдая, как ловко тот заворачивает лепешку в лист салата, Газван ухмыльнулся.

Должно быть, боязнь выдать себя сыграла с ним злую шутку – когда торговец поднял взгляд и его глаза округлились, чародей принял это на свой счет. Лишь мгновением позже он сообразил обернуться.

Слишком поздно.

Он успел почувствовать дыхание чужой силы – и шарахнулся в сторону. Погрузившись на мгновение в темноту, маг понял, что машинально совершил Прыжок, притом неизвестно, куда и насколько далеко.

Он услышал сдавленный выдох, шорох и открыл глаза.

Пожалуй, ему повезло. Это была старая конюшня, пустая, грязная и полутемная. Узкие лучи света проникали сквозь щелястый потолок, едва-едва разгоняя мрак. И все же здесь было не совсем пусто: шорох повторился, а колдовское чутье подсказало, что рядом двое, что они испуганы, а один готов схватиться за оружие.

Они зажмурились, когда над головой мага вспыхнул яркий огонек. Пользуясь замешательством, Газван подчинил их сознания, – и застыл, еще не зная, что хочет сделать.

– Спи, – наконец приказал он.

Несколько вздохов он передавал ощущения тяжелеющей головы, и ватной усталости, и легкого сумбура в мыслях – пока не почувствовал, что оба разума погрузились в дрему. Лишь теперь он осмелился подойти поближе.

В свете колдовского огня они напоминали любовников: лица разгладились, а позы были открытые и беззащитные. Слишком много пудры и крема и откровенный наряд говорили, что перед ним дешевая шлюха со своим клиентом.

Верховный выругался.

Это безумие. Он даже не был уверен, что на него напали: вернее, ощущения твердили одно, а разум отнекивался, напоминал, что этого не может быть. Покушение на Первого-в-Круге, под стенами дворцового квартала, да еще при помощи магии… нет, невозможно. Было бы невозможно, если бы это не произошло. А если он ошибся… что ж, он уже наварил варево. С гадюкой и перцем. Эти двое, видевшие его, – не самая большая беда.

В любом случае, отсюда пора выбираться.

Газван быстро нашел приоткрытую, перекошенную на сорванных петлях дверь и оказался в узком проходе меж зданиями. Поодаль, под кривым старым карагачом, высилась груда мусора. По грубому водостоку, прорытому в голой земле, сочилась зловонная жидкость.

Чародей как раз прикидывал, куда податься и что правильней сделать – когда почувствовал взгляд, выискивающий его среди пыльных дворов и закоулков. Кто бы ни напал на него на крохотном рынке, он был не готов довольствоваться попыткой.

«Думай! Думай!» – твердил себе маг. Как назло, в голове царила зияющая пустота.

По меньшей мере, нужно убираться. Должно быть, он сможет укрыться от взгляда, но похоже, что враг чувствует чары, придется обойтись без магии. А еще – нужно понять, что же произошло, то есть вернуться к Району Садов и осмотреться. Это была только задумка, но лучше, чем ничего, и Верховный зашагал прочь, жалея, что уже не в силах перейти на бег.

Праздник еще не начался, но сточные канавы были забиты мусором, а народ в дешевых харчевнях гулял вовсю. Выйдя на залитые солнцем улицы, чародей с сожалением замедлил шаг: ни к чему обращать на себя внимание. Он не чувствовал взгляда, но не мог и отделаться от ощущения, что его преследуют. Он слишком мешкал там, в конюшне. Тому, кто покушается на Первого, не составит труда найти след чар и перенестись на место за пару минут.

Газван отыскал взглядом шпили Круга, а через несколько ударов сердца – и купол дома Усира, так что блуждать ему не пришлось. Однако, когда булыжник мостовой сменился плоскими плитами, маг понял, что дальше идти по главным улицам опасно.

Он свернул наугад, не приглядываясь, – и сразу понял, что поступил правильно. Не успел маг пройти и дюжины шагов, как за спиной раздался властный окрик и шум голосов. Обернувшись, он увидел спешащих мимо конников в черных чалмах. Братья? Видать, на площади царит еще та кутерьма!

Если бы он мог изменить внешность чарами! Чародей свернул в проход меж двумя зданиями, вновь свернул… Знать бы еще, где он находится. То были дворцы, возвещающие богатство владельцев простому люду перед парадным входом. Конторы торговых домов, бани, особняки – с обратной стороны все они на одно лицо.

По всему городу гонги отпели седьмой час, прогудев горсть долгих тоскливых нот. Он и не заметил, как наступил вечер. Летние дни долги, и солнце еще окрашивало розовым купола, но до сумерек осталась пара звонов. Меньше всего Газвану хотелось, чтобы его скитания затянулись затемно.

Однако вскоре он завидел то, что искал, – свернув очередной раз, он оказался в проулке, а впереди замаячили алые стены Района Садов. Над ними виднелся белый зуб Башни Справедливости. Даже этот небольшой просвет между домами был закрыт, перед кордоном Черных Братьев собрались люди.

Затесавшись меж почтенной дамой и оплывшей тушей ремесленника, Газван протолкался вперед и скривился. Там было человек десять воинов, а за ними виднелись еще и еще… целая орава – хоть он не поручился бы, что все они Братья. Увы, ни окружавшего дворцовый квартал канала, ни площади за спинами было не разглядеть.

– Что происходит? – допытывался высокий седой человек. – Что там происходит? Милосердные боги, я спешу!

– Убийство, – одернула его женщина.

– Несчастный случай с благородным, – сказал ремесленник.

Коренастый крепыш, по виду кузнец, прервал начавшийся было спор:

– Братья говорят, колдуны устроили бойню. Полрынка выжжено…

Его слова потонули в гвалте. Среди возгласов и проклятий Верховный услышал предложение сжечь обитель, выпустить бесам кишки, а также изумление тому, что колдуны вообще покинули свою тюрьму.

– Они могли и не выходить никуда, – со знанием дела отметил прыщавый юнец. – Колдовать-то и оттудова можно. Теперь затаились там и…

Но истинные виновники хаоса и не думали таиться. То ли они почуяли его присутствие неподалеку, то ли их поиск вернулся к окрестным кварталам, но Газван вновь ощутил, как зашевелились на голове волосы.

Они были сильны. Он чувствовал это. Наверное, если собрать с десяток не самых слабых чародеев Круга – получится примерно столько силы. Под пытливым взглядом маскирующий его сущность кокон съеживался и корчился.

Зеваки судачили по-прежнему. Кишки Усира, неужели они не слышат? Нет… конечно, нет. Ощущая, как стеснение в груди растет, Газван начал протискиваться прочь. Вот он наступил кому-то на ногу. Задел плечом неожиданно вскрикнувшую женщину… Голова гудела, а щит все таял, таял – так стремительно, что мага тошнило от потери сил.

Нет, он долго не выдержит! Прыжок… Ему показалось, что он услышал крики за спиной, но маг понимал, что это самообман. Еще Прыжок. На сей раз он знал, куда переносится, и запутывал след, бросаясь из одной части города в другую. Гавань, Старый город, задворки знакомой лавки у моста Отрубленных Голов… Один раз маг почти свалился на моложавого мужчину в потертой одежде. Он лишь коснулся плеча горожанина, погружая того в сон, и побежал.

Сколько он плутал так? Чародей утратил счет времени и не вслушивался в голоса храмовых гонгов. Он Прыгал, уходил с места Прыжка, еще раз переносился… чем дальше, тем реже применяя магию и чаще передвигаясь на своих двоих. Пусть только попробуют его найти! Да, любой Прыжок можно отследить… Но на это требуется время – время, которое он потратит на то, чтобы уйти подальше. В городе, где проживает пара тысяч магов, попробуй отследи каждый всплеск силы!

Еще Прыжок – и снова путь по темным, умолкшим с наступлением ночи захолустьям… Уже и ноги начали подводить его, а живот скрутило так, словно он не ел несколько дней.

Десятый вечерний звон застал его в саду брошенного особняка на севере столицы. Отсюда было равно далеко до Круга, до Района Садов и до места последнего Прыжка. Он отдыхал… если это можно так назвать. Последний час старик едва ковылял, и теперь осел наземь, нащупав в темноте корягу и привалившись к ней боком.

А он и не знал, что в городе есть такие места… Интересно, кто здесь жил? Наверное, ему пора бы возвращаться в Круг. Он не мог Прыгнуть прямиком внутрь, из-за купола силы над обителью, а переноситься в окрестности, чтобы войти пешком… Нет, нельзя, нельзя! Чего доброго, перехватят. Но и тянуть время толку нет. Чем дольше он медлит, тем теснее враг оцепит обитель.

Мысли были вялые, бессвязные и вязкие, Газван даже не пошевелился, чтобы встать. Спутанные заросли тамариска казались тысячей рук, что тянулись к луне. Ветер тоскливо скулил в покинутом саду, как сонм плакальщиц, и высохшие деревья тоже стонали и скрипели, словно бы вторя ему.

Невдалеке треснула ветка. Тихий звук: то ли ветер, то ли выдох…

Сжав зубы, Газван тяжело поднялся и пошел на шорох. Глупец! Конечно, в столице есть и заброшенные особняки, и запущенные сады, но сколько нищих, бродяг, а то и кого похуже облюбовали их для себя?

Как глупая девица, он едва не вскрикнул, запнувшись о невидимый во мраке тюк. Обругал себя, ткнул ногой и осторожно опустил руку, чтобы пощупать. Тюк был мягким и скользким, словно дохлая кошка. Газван вздрогнул, отдернув руку. Затем нагнулся и пощупал еще. Волосы, линии лица, борода… у него под ногами валялся человек. Нищий, если верить заскорузлой одежде.

Забрел сюда сам?… Уже был ранен, болен – и издох здесь, где таился маг? Как бы там ни было, он засиделся. Безмолвно ругаясь и моля богов – Газван и сам не знал, о чем – старик вновь заспешил прочь.

Похоже, боги вняли ему, просто для разнообразия. Когда лужайка, на которой он провел ползвона, исчезла в вихре силы и реве пламени, он был уже достаточно далеко. Газван побежал. Деревья толкали его из стороны в сторону, корни цеплялись за подол кафтана. Наконец, он растянулся на земле среди затрещавших кустов и пополз, продираясь сквозь заросли. Покрытые росой ветви царапали лицо и хватали за плечи.

Времени не было: он понимал, какой след силы, чувств и самого своего существа оставляет за собой.

Конечно, маг знал, что далеко он не уйдет. Газван даже не разглядел как следует своих преследователей. Колдовское чутье подсказывало, что они здесь, близко, но в чересполосице тьмы и лунного света он не увидел бы собственных ног.

Какого беса?… За сутки в небо над столицей выбросили столько силы, что маг средней руки мог лишь грезить о таком могуществе. Это был единственный выход, и бояться его так же глупо, как печалиться о недопитом вине, проигравшись в кости.

Его пальцы помнили прикосновение липкой, еще теплой плоти. Схватившись за воспоминание, маг потянулся через старый сад, через чужую и до странности чуждую магию к оставшемуся позади телу.

Всю жизнь ему внушали отвращение к тому, чтобы черпать силу из живых созданий, а прикосновение к мертвому вызвало еще больше брезгливости. Это было похоже на людоедство… Но он сможет. Если даже Ханнан смог – мягкий, вежливый Ханнан, который слова поперек не скажет, – то он обязан справиться. Ведь он солдат. Когда-то был им…

Подавив тошноту, Газван жадно зачерпнул теплящуюся в теле силу, пропустил ее сквозь себя, через умножающие чары браслеты – и бросил в сжимавшееся кольцо. Раз, другой, третий… Он не облекал чары в пламя или порывы ветра, но все равно оказался не готов к оглушительному треску. Валы магии катились во все стороны, как круги на воде.

Верховный не сразу открыл глаза. Равнодушная луна холодно взирала с чистых небес. Ни единой ветви не заслоняло неба: на десятки локтей вокруг простирался хаос изломанного дерева и вывороченной комьями земли. Царила такая тишина, что собственное дыхание показалось чародею громким.

Маг поежился от прикосновения неожиданно прохладного ветра. От мысли о том, чтобы задержаться и поискать, не осталось ли чего от преследователей, к горлу подступала тошнота.

Закрыв глаза, чтобы не видеть созданного им бурелома, чародей Прыгнул.

Верховный вошел в Круг через восточный вход, именуемый также Песьим: через него когда-то уходили на войну служащие в войске чародеи, а неподалеку виднелся обветшавший алтарь Шакала Пустыни.

Газван не стал карабкаться по лестницам. Едва миновав защитный купол, он перенесся прямиком в свою гостиную – и с удивлением обнаружил, что комната залита мягким светом лампад, а в кресле устроился Ханнан, листая книгу.

– Ты?!

Он так устал, что возглас оказался приглушенным хрипом. Чародей оторвал взгляд от строк – спокойный и сдержанный. Как и всегда.

– Я, – отвечал Ханнан. – Я знал, что рано или поздно вы вернетесь, но предположил, что вы не будете знать новостей.

Он помедлил прежде, чем закончить: должно быть, искал слова, но выглядело так, будто он выдерживает драматическую паузу.

– Царь Царей при смерти, – объявил чародей. – Власть теперь в руках мальчишки.

В стенах обители не было нужды изображать скорбь. Однако Первый-в-Круге догадывался: вскоре он и впрямь начнет скорбеть по узурпатору.

(обратно)

2

– Ты, случаем, не хочешь сказать, что пора готовиться к схватке?

Мраморная оправа держала зеркало крепко, на века: Верховные прошлого знали и более напряженные разговоры, а вот стоящая рядом чаша звякнула от настойчивого голоса.

– Я сказал все, что знаю сам, – устало пояснил Газван. – Что Азас неспособен править: царские глашатаи кричат о том на каждой площади. Что придворные вцепятся друг другу в глотки. Ну да это ты сам понимаешь, не глуп… Просто будь начеку. Но не вздумай вооружать обитель! Только напугаешь всех: и подопечных, и простых смертных.

Глава обители в далекой и по-прежнему родной Табре выглядел подавленным и испуганным. Первый понимал, что не дал ему желанных ответов. Но что поделать, их не было и у него.

– Хорошо, я передам своим людям, – сухо молвил образ в зеркале.

– Предупреди городские чины, – посоветовал Верховный. – Окажешь им услугу. Никогда не знаешь, чья дружба пригодится.

– Так и поступлю, мудрый.

Мыслями его собеседник был далеко: должно быть, обдумывал, что делать теперь, так что Газван взмахнул рукой, прерывая Зов. Каменные фигурки песчаных демонов, державшие потухший серебряный диск, смотрели в ожидании. «Кто теперь?» – словно спрашивали они.

– Это последний, – сказал старый маг, то ли себе самому, то ли и вправду им.

Покряхтывая, он поднялся и подошел к окну, глядя на столичные крыши. Передразнивая утреннее солнце, мрамор и побеленные стены слепили глаза. Если опустить взгляд ниже, можно было увидеть внутренние дворы обители и магов, спешащих по своим делам. Они уже слышали, что узурпатор, почитай, мертв, но спокойно направляли стопы к работе, ученикам или развлечениям, уверенные, что Первый-в-Круге знает, что делать. Газван наблюдал за снующими подопечными, провожая взглядом фигурки, пока те не скрывались с глаз за поворотом или в дверных проемах.

– Так чего тебе? – наконец спросил он.

– Вас хотят видеть смотрители стихийных Залов.

Все это время Ханнан терпеливо ждал, то рассеянно теребя бороду, то расхаживая из стороны в сторону вне видимости зеркала.

– Мне нечего им сказать.

– Но они ждут, – чародей говорил вежливо, но твердо. Интересно, он и князю Тедеросу приказывал в том же тоне? Газван на мгновение пожалел покойного вельможу, который так хотел иметь в свите неучтенного колдуна.

– И что ты им ответил?

– Что вы посылаете Зов главам обителей и как важно всех предупредить.

– Хорошо, – кивнул Верховный. Однако Ханнан продолжил:

– Они согласны ждать, но им это не нравится. Вряд ли вас отсюда выпустят без ответов.

– И они еще боятся новой осады! – Первый поднял взгляд к потолку. – Подождут. Должны понимать, есть дела поважнее, чем подтирать им сопли.

– Что мне им сказать?

– Что нет смысла толочь в ступе песок, пока я не побываю при дворе. Все слышали, что говорил глашатай? Если нет, напомни: Семеди созывает Совет Достойных, а мусолить наши дела будем после.

– Да, Первый…

В голосе Ханнана не слышалось убежденности, поэтому Верховный остановил его повелительным жестом.

– Успеешь их осчастливить. Сядь.

Чародей послушно опустился на обитую темным шелком скамью, на несколько мгновений в комнате воцарилась тишина. Газван внимательно изучал собеседника. Занятно, каким он был секретарем для Тедероса? Говорили, что неплохим – в конце концов, это его советы вознесли князя так высоко, что тот стал угрозой для Семеди. Но в этом и беда Ханнана: он неглуп, но простоват для столицы. И все же… Раз он оказался здесь, когда заварилась кутерьма…

– Ты ведь вырос на улицах? – по-прежнему не сводя с него взгляда, спросил Верховный. – Было дело, даже воровал. Верно?

– Наставник подобрал меня на улице, – поправил чародей. – Вырос я все-таки в обители.

– Не важно. Ты был глазами и ушами в Сакаре. И у тебя неплохо вышло. Мне и сейчас не помешает лазутчик, теперь уже в столице. Понимаешь? Побродить по базарам, послушать, что говорят… скажем, вырядиться нищим. Ты лучше моего знаешь, как морочить головы.

– Торговцем, – негромко произнес Ханнан. – Не нищим, а уличным торговцем.

– Вот видишь! Ты все отлично знаешь. Ну так что?

– Я взял на себя смелость… – Чародей нервно хрустнул пальцами. – С утра, пока вы спали. Попросил у слуг одежду, набрал в кухнях мидий, крабов и жареного миндаля…

– Что там? – перебил его Верховный. – Есть, что рассказать?

– Да ничего особенного… Много слухов. Все гадают, что происходит. Я обошел четыре базара и горсть харчевен, но нигде не знают, что вчера стряслось. Один выпивоха рассказывал, что сам видел пожар в Круге, а еще колдовской бой у главного входа – да так убедительно, я едва не поверил.

Верховный хмыкнул.

– Кто с кем дрался?

– Понятия не имею, – серьезно ответил Ханнан. – Еще там повсюду Черные Братья. На каждом углу. Повезло, что я подумал о личине… Не знаю, что бы было, надень я ковву.

– Все так плохо? Нас хотят четвертовать?

– Не знаю, – откровенно признался чародей. – Колдуны разрушили несколько кварталов в разных частях города – во всяком случае, так говорят. Никто не спрашивает, зачем это нам и чего мы хотели. В конце концов мы колдуны, мы всегда жаждем крови. Люди связывают кончину узурпатора и беспорядки и судачат, что колдуны хотят устроить переворот, – горько закончил он.

– Ну, они и вправду связаны, – кивнул Газван. – Молодец. Отправиться послушать сплетни… это была хорошая мысль.

– Которая ничего не дала.

– Может быть. Но не знай мы, что происходит, было бы еще хуже! В Круге мало кто сам соображает… Пока ты здесь, будешь и дальше моим лазутчиком. Договорились?

Чародей неуверенно кивнул.

Газван сплел пальцы, устремив взгляд в пустоту. В историях базарных рассказчиков Верховный маг затаился бы и нашел врага при помощи чар – но то в историях. На деле он не мог даже остановиться и как следует подумать, что уж говорить о чарах. Вместо этого его ждет Совет Достойных, а значит, он вновь отправится в змеиное гнездо. Как и вчера, Газван горько сожалел, что боги и сказители выдумывают такие разные сюжеты.

– Я одного не могу понять, – проворчал старый маг, – зачем нападать под стенами дворца?

– Только одного? – Ханнан добродушно прищурился. – По-моему, это как раз ясно: попробуй подстереги Верховного, когда он в Круге! А выманить вас так, чтобы вы не проигнорировали приглашение, можно только во дворец. Может, Семеди и не хотел переполоха. В Районе Садов можно провернуть дело тише и проще, но вас украл советник. А может, ему, наоборот, нужен переполох.

– Хочешь сказать, это были не маги Круга?

– Думаю, нет. Я уже уяснил, что «чары» вовсе не значит «Круг», но вам еще предстоит привыкнуть. Это могут быть шахва.

Газван улыбнулся краешком губ. Его давно никто не поучал.

– Азас приказал уничтожить Искалеченных, сколько их ни есть. Как раз после твоей переделки в Сакаре.

– Мало ли кто это может быть? – пожал плечами Ханнан. – Я полагаю, Мауз лучше знает…

– Тебе тоже стоит ко многому привыкнуть, знаешь ли, – ворчливо перебил его Верховный. – Во-первых, это не обязательно Семеди. Мауз так же опасен, сколько ни душится розовой водой… И я вчера ему отказал. Еще у нас есть Наджад, смотритель Зала Камня, который ждет за дверью и думает, что я буду отчитываться ему, как мальчишка.

Газван поскреб щетину на подбородке.

– В общем, это могли быть наши маги. Наджад грезит, как станет Верховным, и давно пляшет перед узурпатором. Случись что со мной, его назовут Первым раньше, чем твой плевок успеет высохнуть. Но и начать расследование в Круге я не могу. Я только заикнусь, а гвалт в обители услышат жрецы по ту сторону канала.

Старый маг встал.

– А сейчас помоги мне одеться. Или кликни эту толстушку, Асму.

– Вы в самом деле хотите ехать?

– А у меня есть выбор? – огрызнулся Газван. Видя, что Ханнан готов возразить, он поднял руку. – Не сегодня. Сегодня опасаться нечего. В присутствии дворян власть получат те, кто ее так ждал. Все будет чинно и пристойно… как в борделе при проверке.

Запахнув поверх галабии черную ковву, он принял из рук Ханнана расшитый бисером кушак.

– У тебя много работы, мальчик, – Газван поймал себя на том, что обращается к главе обители, как к ученику. – Предупреди своих людей в Сакаре, если еще этого не сделал. Выясни, где были самые сильные маги столицы. И что делали. Но, Бездна, будь осторожен! И успокой смотрителей Залов. Если нужно, поговори с каждым. Мне не хватает только их соплей…

За кушаком последовали черные бархатные перчатки и браслеты. Ханнан помог Первому застегнуть на спине инкрустированное ониксом оплечье.

– А вы?

– Я буду мозолить глаза тем, кто желает мне смерти, – Газван криво ухмыльнулся. – Ну иди, иди… Я не смогу выйти, пока ты не спровадишь болтунов с порога.

Старый маг закрыл за Ханнаном двери и прислонился лбом к прохладному дереву. Постояв так с минуту, он решительно направился вглубь покоев: туда, где хранились резервуары силы и предметы ремесла.

И решительности, и спокойствия, что он излучал в присутствии Ханнана, хватило едва ли на ползвона. Город шумел. Сквозь занавеси паланкина Первый не видел привычных толп, но зато слышал: и напряжение, и беспокойство, и их враждебность. Хриплые крики морских птиц мешались с голосами растерянных слуг, пьяниц, шлюх и зеленщиков, феллахов и ремесленников.

В такие дни Верховный ненавидел колдовское чутье. Сидя в носилках, Газван обхватил себя руками и закрыл глаза. Хорошо, что занавеси скрывают его от любопытных взглядов. Сквозь щели полога на колени мага сочился свет, в котором танцевали пылинки. Вездесущие мухи, плодящиеся вокруг сточных канав, пробрались даже сюда, и теперь одна из них ползала по матерчатому потолку, иногда пытаясь сесть на чародея.

«Я похож на тебя, верно? – подумалось Газвану. – Я вижу поверхность, по которой ползу, но не понимаю, что это часть большего».

Район Садов, как всегда, показался слишком скоро – хотя на сей раз они добирались дольше обычного. Отдернув занавеси, маг невольно зажмурился: так ярко отражалось полуденное солнце в мозаичных плитках перед воротами. Этот свет и помешал ему разглядеть протянутую руку в перчатке. Газван спешился и вздрогнул. Человек в черном показался ему знакомым. И эти холодные глаза, поблескивающие из-под шелковой маски…

– Жалимар!

Гафир-ха-гафир кивнул. Верховный не видел его лица, но мог поклясться, что в глазах светится насмешка. Целая дюжина ищеек окружила Первого-в-Круге, и пусть он не чувствовал враждебности, многие держали ладонь на рукояти меча.

– Вчерашнего дня вам мало? – прямо спросил Верховный.

– Советники Железного и Золотого дворов просили меня вас сопровождать, – раздался приглушенный тканью голос. – Вчерашнего дня было чересчур много. Он не должен повториться.

– И кого ты будешь охранять? Меня от вельмож? Или их от проклятых колдунов?

– Всех понемногу, – заверил мага гафир и сделал приглашающий жест в сторону ворот. Газвану оставалось только подчиниться.

После нескольких лун затишья посещать Район Садов третий день кряду было странно. Однако таким, как сегодня, маг не видел его давно: обычно тихие аллеи заполнили придворные, голоса птиц и фонтанов тонули в гуле человеческих голосов. Здесь встречались вельможи в шелковых халатах и чиновники, чьи пальцы даже сегодня пестрели пятнами цветных чернил. Ему попадались статные, бритые наголо жрецы и не менее статные, позванивавшие оружием военные.

Верховного сопровождало молчание, которое тут же сменялось приглушенными разговорами, стоило ему пройти мимо. Сразу и не скажешь, были тому причиной вчерашние события или то дюжина воинов в черном вызвала пересуды?

Все это неважно. Значение имеет лишь то, что произойдет в Палате Прошений.

Вход в нее преграждали двойные двери из полированной бронзы – говорили, когда-то их покрывало листовое золото, но его сняли цари-чародеи для одного из провальных походов. Сама Палата была огромна: наверное, здесь уместился бы целый полк, а владыки прошлого, правившие Царством в пять раз больше нынешнего, порой устраивали здесь потешные состязания. Первый-в-Круге легко представлял облаченных в старинные доспехи конников, скачущих по укрытому песком мрамору.

Но сегодня взгляды приковывало не ристалище и даже не выложенная подушками золотая чаша – престол Царя Царей, – а длинный стол из красного дерева. Его поверхность испещрили тысячи слов, каждое из которых прославляло Мертвого бога, его возлюбленную, Великую Мать, и сына их, Солнечного Владыку.

– Мои люди останутся у дверей, – Жалимар положил руку на плечо старого мага, – но они рядом. Помните об этом.

Угроза? Если и так, сейчас не до нее – Верховного ждало его место за столом.

Советники уже были здесь: Мауз, Семеди и Камран собрались у ведущих к помосту царя ступеней, негромко беседуя. Неджра сидела по правую руку, а вместе с ней еще полдюжины старших жрецов богов поплоше и победнее. Газван должен восседать слева, среди глав обителей и стихийных Залов, как бы уравновешивая жрецов.

Но был один. Да и это место осталось Кругу по недосмотру: собрание дворян и чиновников столицы давно утратило всякое влияние. Ас-Джаркалы еще временами созывали достойных, чтобы двор кивал и поддакивал, а узурпатор вовсе позабыл Совет, хотя когда-то тот смещал одних владык и выбирал других. Газван был уверен: собрание и сейчас сыграет роль служек на храмовой мистерии. Грустные эти мысли не приносили утешения. Может, они лишь подпевалы, но как бы не пришлось петь чему-то вовсе неприглядному.

Первый-в-Круге кожей чувствовал устремленные на него взгляды. Он замедлил шаг, стараясь ступать с достоинством, и, приблизившись к столу, поклонился.

– Мир вашим домам, достойные.

Жрица тихо ответила ему, Семеди же барственно кивнул за всех.

– Юный царь вот-вот появится. На вашем месте я бы был порасторопней.

Как и в прошлый раз, Газван не ответил. Он просто занял свое место, стараясь не смотреть по сторонам. Склонившись к толстяку, Камран что-то прошептал на ухо советнику, губы Мауза тронула улыбка.

– Боюсь, я единственный, кто может с вами заговорить и не бросить на себя тень…

Жалимар был уже без маски и опустился в соседнее кресло быстро и легко – слишком легко для человека всего чуток моложе Первого-в-Круге.

– Расставили посты? – без особого интереса спросил маг.

– Только проверил. Драться не придется: бой будет, но из тех, что выигрывают золотом ичернилами.

«Он разжигает бой и разбивает ряды врагов. Бушуют все края» – гласила резьба под пальцами чародея. Маг медленно поднял взгляд на гафира.

– Кажется, я не должен знать его исхода. Еще немного – и интрига развалится.

– Никакой интриги, – серьезно ответил пес узурпатора. – Почти никакой. Мы оба знаем, кто получит власть, верно? Неизвестно, как и на каких условиях, но этого не знаю и я. Если я… – он хотел сказать что-то еще, но не успел. – А вот и царь, – вместо этого заключил Жалимар.

О его прибытии оповестил бронзовый гонг, и облаченный в яркие шелка евнух засеменил впереди процессии. В отличие от отца мальчишка передвигался по дворцу на носилках. Здесь были слуги с двенадцатью зонтиками, слуги с двенадцатью бунчуками, Черные Братья и еще боги знают кто… Глазеть было некогда: Газван простерся ниц вместе с остальными. Его черед подняться был последним среди сидящих за столом, но раньше тех, кто стоял вдоль стен.

– Узрите могущество Царя Царей, повелителя над повелителями, упрочившегося в свете…

Мальчик не выглядел ни повелителем, ни упрочившимся. По правде сказать, он напоминал ученика, исполняющего затверженную роль: слишком тонкий, слишком крохотный среди шелков и золота – и слишком напряженный для того, кто готов к своей участи.

– …живущего вечно, владыки Пяти Пределов…

Должно быть, Газвану стоило послушать: не каждый день в Царстве появляется новый правитель, а список титулов подсказал бы, на какие роли претендует двор, но ему никак не удавалось сосредоточиться. Лишь когда стены зала дрогнули от троекратного «Ианад», чародей присоединился к общему хору.

Но вот мастер церемоний стукнул по полу окованным медью посохом.

Это был сигнал, что Совет Достойных можно считать открытым, и Семеди поднялся с места. Несколько долгих вздохов он просто молчал, обводя взглядом зал, пока шарканье, шепотки и шелест одежд не смолкли.

– Я попрошу тишины, достойные, – произнес князь, хотя в Палате и так царила густая, почти невозможная для такого сборища тишина. – Госпожа Неджра… По традиции мы взываем к Великому Судье, чтобы мудрость и справедливость руководили нашими решениями.

Еще один ритуал… Что ж, это был первый Совет Достойных за двадцать лет, многие и вовсе никогда его не видели. Неудивительно, что Семеди хочет исполнить все обряды, чтобы никто не усомнился в законности собрания. Газван исправно повторил молитву вслед за сановниками.

– Быть посему! – наконец возгласил Семеди. Некрасивое его лицо залилось румянцем.

«Титьки Исаты, да он волнуется!» – подумал маг. Впрочем, и это неудивительно: наверное, то был самый важный день в жизни князя.

– Достойные господа! – вернувшись на место, советник быстро взял себя в руки. – Как вы, должно быть, знаете, в последние несколько лун наш возлюбленный государь хворал. Мы старались не говорить об этом прямо, чтобы не вселять страх в сердца подданных… но его здоровье все ухудшалось. Те из вас, кто каждый день бывает во дворце, знают, что в последние недели Царь Царей не покидал покоев. Он получал все известия от нас, его верных слуг, давал нам указания и уповал на выздоровление.

Газван почти верил в скорбь советника. В конце концов тот и впрямь был с узурпатором с первых дней. Что не помешало ему свести старика в костер, едва представилась возможность.

– Увы, этому не суждено было сбыться, – горестно заключил князь. – Я спешу вас заверить, Азас Черный по-прежнему жив. Но он впал в беспамятство. Лучшие лекари столицы признают, что жизнь в нем только теплится.

По залу пронесся приглушенный ропот: каждый спешил поделиться своим мнением, так что Семеди поднял руку, призывая к молчанию.

– Законы Царства недвусмысленно указывают, – возвысил он голос, – что золотую маску может носить лишь тот, кто достаточно здоров для исполнения высокого долга. Мы помним, что цари-колдуны ослепляли противников, чтобы те не могли занять престол…

Снова гул голосов. Конечно, Семеди не обошелся без камня в сторону Круга. Цари-чародеи действительно так делали: как и цари – простые смертные до них, как и все в то время, не менее двух сотен лет назад.

– Но, как бы ни пользовались им колдуны, мы должны признать, что закон разумен, – продолжил князь. – Кто поведет войско в бой, если соседи ополчатся против нас? Кто защитит нас от врагов внутри самого Царства? – Он не прояснил, кто бы это мог быть, но все поняли и так. – Поэтому мы, советники владыки, скрепили сердце и призвали глашатаев, чтобы те объявили на каждой площади: Царь Царей бессилен, но золотая маска отныне принадлежит его сыну, Ианаду ас-Абъязду.

Первый-в-Круге бросил на мальчика короткий взгляд. Достойным еще предстояло надеть на него маску, и все видели, как он бледен. Эту бледность лишь подчеркивали густые темные волосы и двенадцать одежд из тонкого черного шелка. Заботливый царедворец подложил под новоиспеченного владыку подушек, но юный царь не выглядел ни выше, ни величественнее.

Семеди помолчал, чтобы каждый мог наглядеться на мальчика, и продолжил:

– К несчастью, наш возлюбленный государь суеверен… или осторожен. Другой бы на его месте давно назначил соправителя, но Азас наотрез не желал этого делать. Он слишком хорошо помнил, сколько усобиц породил этот обычай, а именно они и привели к Завоеванию. Согласно древней традиции только Совет Достойных может разрешить эту задачу. Ведь тот же закон велит, что мальчик не может быть царем, как и слепец, и евнух, или владыка, неспособный более нести бремя власти. Совет Достойных должен назначить царю опекуна.

«Но не назначит», – внезапно понял маг. Проклятье, все они, ну разве кроме подельников советника, все считали, что собрались здесь, чтобы признать Семеди опекуном. Но у князя, несомненно, был другой интерес. Похоже, это почувствовал и Жалимар: гафир с тревогой подался вперед.

– К благу это или к худу, но лучезарный избавил нас от тяжелого выбора, – не обманул их ожиданий Семеди. – Когда вести о вчерашних беспорядках достигли владыки, он все решил. Это решение было озвучено в присутствии дюжины свидетелей и по приказу царя немедленно оформлено особой грамотой. Сам лучезарный и свидетели поставили подписи, заверив подлинность документа, – он вновь вынужден был поднять голос, поскольку зал заволновался.

«Ну давай же. Не томи!» – хотелось сказать Газвану.

– Если князь позволит, я оглашу содержание документа, – подал голос Камран. Семеди кивнул, достойные же всячески выразили согласие. – Итак, лучезарный назначил наследником своего младшего сына, Ианада ас-Абъязида, и в пару к нему – соправителя, князя Джавáда иль-Семеди, при условии, что Совет Достойных утвердит его в этом титуле. Также, в радении за будущность Царства до тех пор, пока кровь и семя ас-Абъязидов не утвердятся на престоле, лучезарный повелел собирать Совет каждый год в первые дни весны, распорядился, что только достойные могут решать вопросы войны и мира, сношений с царствами и народами, живущими за пределом Царства, а также пожелал вернуть собранию права и привилегии, отнятые Маджéдом ас-Расáдом в сто тридцать четвертый год после Завоевания. Писано в двадцать пятый день месяца Мисор семьсот сорок пятого года…

Жидкий голосок высокого судьи не шел в сравнение с громкой и уверенной речью князя, привыкшего командовать войсками. Камран говорил под нос и перекладывал бумаги так и эдак, так что придворные напрягали слух, чтобы его расслышать. А расслышав – подняли такой гомон, что его отголоски докатились, наверное, до стен Района Садов.

– Это было последнее усилие владыки! – попробовал перекричать собрание Камран. – Если Совет желает, оба царя наденут маски во время праздника.

Бесполезно. Те, кто стоял поближе к престолу, еще разобрали его слова, но дальняя часть Палаты напоминала Каменный базар в рыночный день. Неизвестно, сколько еще бурлило бы собрание, если б не Неджра. Выбравшись из-за стола, старшая жрица отобрала у мастера церемоний посох и несколько раз треснула им об пол.

– Я надеюсь, мы можем увидеть грамоту? – резко спросила она, стоило залу утихнуть.

«Зачем?» – подумалось Газвану. Семеди не дурак: конечно, у него есть документ и, конечно, он позаботился, чтобы достойные его поддержали. Тем не менее жрица приняла бумагу из рук судьи, вчитываясь, словно ища следы подлога.

– Вторая копия занесена в архив Бумажного двора, – сообщил Камран медоточивым голосом.

Передав грамоту жрецу Джахата, Неджра напустилась на судью. Первый-в-Круге плохо слышал ее, да, по правде, и не слушал. Он встретился взглядом с Маузом и понял, что этот бой проигран начисто. Махать клинками и стучать копьями о щиты поздно.

Пока сановники препирались, а гул собрания все больше напоминал растущий рев прибоя, документ добрался и до Верховного. Жалимар склонился над его плечом, чтобы вместе с магом пробежать взглядом по строкам. Все было на месте: то, что зачитал Камран, а ниже – вензель Царя Царей, выведенный неловкой дрогнувшей рукой. Под ним красовались росчерки свидетелей: тринадцать человек, среди которых взгляд выхватывал имена князя и наследника, а также Усопшего, главы ложи торговцев, хлыстов и старших жрецов столичных храмов. Оставался вопрос, что эти люди делали в покоях владыки и как они стали свидетелями, – но вопрос был так же глуп, как и пререкания Неджры.

– Это пустая свара! – перекрыл шум собрания голос князя. – Довольно! Я не желаю слушать.

Словно по команде, евнух загремел посохом распорядителя и стучал, пока достойные не угомонились.

– Мы услышали достаточно обвинений, – громко произнес Семеди, поднявшись. – Этот спор бесчестит нас всех.

– Вы собираетесь что-то делать? – склонившись к магу, тихо спросил гафир.

– Как будто я могу, – проворчал в ответ Газван. – Это не бой, это представление. Ваш друг советник сказал бы…

– Все ли подтверждают, что грамота подлинна? – не дал ему закончить князь. Звякнув золотыми браслетами, Семеди уперся кулаками в стол, обведя взглядом сидящих. Ответом ему было молчание. – Тогда я не вижу причин для свары. Пусть собрание скажет свое слово, и покончим с этим.

Одобрительный гул, может, и означал лишь готовность высказаться, но Газван в это не верил.

В зале появилась тяжелая каменная урна, ее водрузили прямо перед престолом, а по бокам застыли два охранника. Свет лампад играл на медных боках чешуйчатых доспехов и в самоцветах украшений.

– Мауз сказал бы, что представление стоит отыграть до конца, – проговорил гафир.

– Вам лучше знать…

Маг по-прежнему не понимал, насмехается ли пес узурпатора или вражеская фракция при дворе для него больший враг, чем те, с кем он призван бороться. Оставив попытки разобраться, Газван встал навстречу слуге, разносившему обрезки белого и черного папируса.

И в самом деле, пора с этим покончить! Чем быстрее все выскажутся, тем скорее он вернется в Круг и начнет готовиться к тому, что грядет. Старый маг почти желал, чтобы Семеди утвердили – ведь это значило бы определенность.

Однако в урну он все же опустил черный клочок.

Чародей подавил улыбку, когда пришел его черед голосовать. Вблизи он ясно чувствовал, что в камне теплится сила: должно быть, древние маги обволокли урну чарами так же, как Царя Царей. Интересно, что скажет гафир? Ведь он должен чуять магию. Верховный еще раз поклонился сыну узурпатора прежде, чем отойти, но мальчик словно смотрел сквозь него.

– Достойные сказали свое слово!

Газван возблагодарил богов, заслышав ритуальную фразу. Те же два охранника подхватили урну и опорожнили ее, высыпав содержимое на стол.

Приглушенный вздох мага утонул в волне шепотков: даже без пересчета было видно, что белого папируса гораздо больше. Затем собрание разразилось рукоплесканиями.

– Ианад! – кричали одни.

– Джавад! – вторили другие.

Неджра стояла белая, как мел, зато Мауз хлопал, топал и вопил громче всех. Вздохнув, Газван присоединил свой голос к восхвалениям упрочившихся в свете и живущих вечно.

Точно выверив мгновение, когда энтузиазм собрания пошел на спад, князь поднял руку. На лице Семеди – скоро придется величать его ас-Семеди – проступила озабоченность.

– Есть и еще один вопрос, который я должен поднять перед достойными, – возвестил князь. – Вы уже поняли, я имею в виду вчерашнее происшествие.

О, этот вопрос был куда менее чувствительным, и Семеди обошелся без долгих пауз. По-хозяйски скрестив на груди руки и обведя придворных взглядом, он заговорил:

– Не все из вас знают, что случилось, а слухов в столице больше, чем людей. Что ж, я сам все расскажу. Вчера прямо под стенами Района Садов произошло колдовское нападение на Черных Братьев. Базар, который вырос перед праздником, сожжен дотла. Почти все погибли. Мы не знаем точно, как это случилось…

Он говорил достойным, но смотрел в глаза Верховному, не отводя взгляда и почти даже не мигая.

– Такие же разрушения постигли квартал на севере столицы и несколько зданий в разных районах города. Я пока не хочу винить Первого-в-Круге: он был здесь, с нами, незадолго до кровавых событий. Должно быть, он не знал, что творится у него под носом. Быть может, он плохо управляет своей братией… Но я скажу вам так, достойные: Азас продиктовал указ, когда ему принесли весть о беспорядках, и пожелал, чтобы Совету вернули привилегии времен Маджеда ас-Расада. В те дни среди нас не было колдунов! – воскликнул князь.

Зал загудел, но Семеди по-прежнему сверлил мага взглядом.

– Лучезарный все повторял, что колдуны должны быть в Круге, а не при дворе. Не знаю, причастен ли Верховный к пролившейся вчера крови… но главный колдун в ответе за все, что творят члены Круга. В любом случае, колдунам среди нас не место! Вы оказали мне доверие, но сейчас я спрашиваю ваше мнение, достойные…

Речь лилась – отрепетированная, заученная. И, чем дальше, тем больше Газвану казалось, что он стоит среди вражеского войска. Взгляды – как острия копий, приставленных к его груди. Ложь. От первого и до последнего слова… Но взгляды кололись, и Семеди это отлично знал. Трем сотням благородных не интересны ни споры, ни оправдания. И это Семеди также знал: маг либо ввяжется в перепалку, в которой проиграет, либо уйдет.

Кишки Усира! Они что, ждут от него ответа?

– Когда Круг назвал меня Первым… – голос не шел, и чародею пришлось прочистить горло, – я клялся служить не только ему, но и Царству. Если царю не нужны десятки тысяч магов…

Он не смог закончить: его заглушил рев придворных, такой же страстный, как пару минут назад, – и Мауз хлопал, топал и вопил громче всех.

Первый-в-Круге подождал, пока буря утихнет.

– Да, вы слышали. Десятки тысяч душ. Молодых, старых, детей, полноправных магов, необученных знахарок… – Он сбился, вконец потеряв мысль, и обернулся к Семеди. – А вы… на вас свалилась огромная ответственность, советник. Теперь все будут смотреть на вас. Сказать по правде, я вам не завидую.

– Я вам не завидую, Верховный, – перебил его князь, – если мы найдем, что эта кровь на ваших руках.

От дурманящего запаха сандаловых светильников голова мага закружилась. От гнева и напряжения в ушах стучала кровь, так что Газван больше догадался, чем услышал, что ему сказали. Отвечать было нечего: он не в том положении, чтобы угрожать, и он не советник Золотого двора, чтобы найти едкую и, казалось бы, невинную фразу. Оставалось лишь развернуться и направиться к дверям… что он и сделал.

Шум в ушах милосердно заглушил большую часть свиста и проклятий. Ну да у него еще будет возможность их выслушать.

Пожалуй, даже слишком много возможностей.

Когда чертог источника раскрыл перед ним зев входа, Газван остановился, словно не решаясь переступить порог. От обилия силы воздух был неподвижен и горяч, как в кузне. Магу почудилось, что волосы на затылке встали дыбом и потрескивают от напряжения. Чтобы закрыть каменные двери с резьбой в виде пожирающей свой хвост змеи, Верховному пришлось сделать над собой усилие.

Даже ученики знают, что под Кругом спрятан источник, но пока эти двери заперты, сила надежно запечатана: никто не чувствует ее мощи. И лучше бы ее никому не чувствовать. Так безопаснее. Для всех.

На первый взгляд казалось, что квадратный чертог совершенно пуст. Ровным светом горели колдовские огни, от пола до потолка стены покрывал узор из волн, трав, облаков и языков пламени. Только вблизи можно было заметить, что дальняя стена вовсе не сплошная. Прямо посередине зиял проход, за которым сложили еще одну стену: резьбу на ней, едва-едва крупнее, чем в остальном чертоге, подобрали так тонко, что узор сливался, а взгляд не замечал разницы.

Газван невольно ухмыльнулся. Он любил эту хитрость – тем больше за то, что выдумали ее не для защиты, основатели Круга развлекались. Источник скрывался сразу за фальшивой преградой, и Верховный ускорил шаг. Старый маг уже бывал здесь, три или четыре раза, но еще не приходил затем, зачем источник создавали. Сердце громко бухало в груди, а сам он рядом с творением древних чародеев чувствовал себя деревенщиной.

Отгороженная часть комнаты была лишена светильников и украшений: и то, и другое затмил бы столб силы, исходивший из возвышения в полу. Нырни Газван с головой в колдовское чутье – он бы, наверное, ослеп и оглох. Поверхность столба походила на воду, и в то же время казалась шелковистой на ощупь, была гладкой, но взгляд улавливал кипящие внутри потоки…

Усилием воли Газван взошел на три ступени и выудил из-за пазухи суконный мешочек, вытряхнул на ладонь блеснувший в ровном свете алмаз.

Как ни тяни время, пора позаботиться, чтобы талисман не угодил в чужие руки. Увы, за вечер Верховный не придумал ничего, кроме одного-единственного выхода…

Сдавленно ругаясь, Газван с силой рванул ворот коввы, обнажая грудь. Приложив камень к коже повыше солнечного сплетения, он зажмурился и заставил тело потерять чувствительность. Ему казалось, он слышит неприятный звук, когда кожа и мышцы начали расступаться. Знать бы еще, что он все делает правильно… Кишки Усира, Аджит бы справился куда лучше!

Маг чувствовал, как камень царапнул по твердому, но открывать глаза и проверять, кость ли это, не хотелось. По-прежнему на ощупь, Газван вдавил талисман в поддавшуюся грудину. Лишь спустя несколько мгновений он понял, что все это время не дышал. Как мог, чародей срастил ткани и без сил опустился на колени.

Только теперь он позволил себе бросить взгляд вниз.

Не так уж плохо. Алмаз самым краешком выглядывал из груди и сидел косо, ну да он вышел из возраста, когда мог испугать оказавшуюся в постели ученицу. Кожа вокруг камня багровела, как новый шрам, и тонкая струйка крови намочила ткань. Грудь слегка ныла и то лишь при глубоком вдохе – но и это пройдет.

Осталось последнее: связать талисман с источником, чтобы в любой передряге сила была под рукой. Он смутно представлял, как это делается – его выбрали за службу в войске, а не за тонкое знание чар, но к высшим чародеям Газван питал какие угодно чувства, кроме доверия. Еще слегка пошатываясь, маг поднялся и шагнул в источник.

Он не знал, сколько пробыл там, в светящейся круговерти время утратило всякий смысл. Однако, когда свет перестал застить глаза и Верховный шагнул на верхнюю ступень возвышения, он нос к носу столкнулся с советником Золотого двора.

– Ты?

Глупее вопроса не придумаешь, но Мауз тоже не ожидал его увидеть. Вельможа вздрогнул, отшатнулся и выдавил такую же бессмыслицу:

– Тихо, тихо… Я только пришел поговорить.

– Отойди от источника!

– Охотно. Веришь ли, я не люблю разъяренных магов. – Толстяк и вправду отошел, по его губам скользнула нервная улыбка.

– Как ты сюда попал?

Газван пришел в себя, но теплоты в его голосе не прибавилось. И было отчего: источник, может, и не сердце Круга, но самая оберегаемая его часть. Даже из чародеев сюда входили лишь избранные.

– М-м-м… последний Верховный, если помнишь, носил золотую маску. А мой предшественник в Ночном дворе тоже был магом. – Советник понял, что Газван не в настроении для лирических отступлений, и быстро закончил: – Это знание… скажем, досталось мне по наследству.

– Только тебе?

– О, про ход знаем только я и Аджит! И это единственный путь в Круг, который мне известен. Но знай я еще, все равно бы выбрал этот.

Советник бросил зачарованный взгляд на столб силы. Он казался нелепым: жирный, разряженный, вынужденный смотреть снизу вверх и перекрикивать мерное шипение силы. «Это то, как он хочет выглядеть», – напомнил себе Газван.

– Я и в мыслях не имел навредить источнику! – заверил советник.

– Попробовал бы ты… Простого смертного сила раздерет в клочья. Как и неподготовленного мага.

Из-за стены, привлеченный голосами, показался Аджит, и Верховный смерил его хмурым взглядом.

– Это все или ты еще кого приволок?

– Все, все! – Вельможа поднял руки, словно бы сдаваясь.

– Так чего ты хочешь?

Советник с вызовом задрал бороду, но ответить не успел – вместо него в беседу встрял Аджит:

– Это то, что я думаю?

Газван понял, что целитель смотрит на разорванный ворот коввы и мерцающую грань алмаза.

– Я давно не знаю, что ты там себе думаешь, мальчик. Но это талисман, который позволит мне черпать из источника. И который можно украсть, только перерезав глотку.

– Ты все же начал готовиться к войне?

– А ты вломился в мой дом и ждешь отчета? – обернулся к советнику Газван. – Явился говорить – ну так говори!

Мауз прошелся взад-вперед, смиренно сложил перед собой руки… точь-в-точь Семеди, когда его объявили Царем Царей.

– У меня новое предложение, – наконец заявил он. – Такое, что даже тебе понравится.

– В первый раз ты не очень-то рассчитал. Кажется, ты вообще плохо понимаешь, что мне может понравиться.

– А я попробую догадаться, – советник остановился прямо под ступенями. – В наши дни кровь стоит дешево, но ты пережил войну не в высокой башне и не в богатом имении. Ты не хочешь новых смертей, не хочешь перемен, потому что они никогда не проходят спокойно… Я бы сказал, ты человек чести, хотя послушать жрецов, маги не люди вовсе, какая там честь?

Газван молчал.

– Ты боялся, я стану новым узурпатором? Отлично, ты дождался узурпатора стократ хуже меня…

– Для таких обвинений нужны доказательства.

– Узурпатор? – Советник хохотнул. – Вот уж обвинение так обвинение! Жаль, Азасу теперь не расскажешь. – Он посерьезнел и прищурился. – Кого в наши дни волнуют законы? Тех, у кого есть власть, чтобы их переписать? Это смешно, Первый! Доказательства не нужны никому, кроме тебя.

Запустив руку за спину, Верховный, не глядя, зачерпнул силу и бросил на пол у подножия ступеней. За пару вздохов он вылепил три тонких, выструганных из света кресла.

– Благодарю…

Советник царственно опустился на сидение, хотя будь то сделано из дерева – ни за что бы не выдержало его веса.

– То, что ты рассказываешь… это дико! – напустился на него Верховный. – Да, я понимаю, Семеди подминает столицу под себя. Но твои сделки смахивают на еще один заговор. Твои объяснения – это полная дичь!

– Например?

– Например участие Усопшего. Послушай, в секте Братьев все одурманены. Они другой жизни не знают, кроме безопасности царя. А Усопший – самый одурманенный из них.

– Ну, я бы не сказал, что самый… – Мауз причмокнул и внезапно сменил тему. – Тогда я расскажу тебе историю.

На лице Первого было написано, что он не желает слушать никаких историй – но когда это останавливало толстяка?

– Ты помнишь, как первый царь-чародей пришел к власти?

– Был переворот, – отрывисто сказал Газван. – Страна воевала, все соглашались, что лучше маг, чем престарелый царь.

– Да, я знаю, ты любишь хроники, – усмехнулся советник, – но, видишь ли, в них записывают не все. Был бунт, столица кипела, но дворец держался, а Братья охраняли старого царя до последнего. Полководцы не советовали Аасму ас-Джаркалу нападать на Черных. И что? Он подослал к старику убийцу. Мальчик-слуга только и успел, что кликнуть охрану, но, когда Братья вломились в царскую спальню, лучезарный был мертв. Спустя звон Усопший уже приносил убийце клятвы.

– Поучительная байка, – буркнул Газван, но вельможа поднял кверху палец:

– В высшей степени поучительная, я бы сказал. Потому что объясняет, как мыслят Черные. Живого царя они бы защищали до последнего – и не важно, что война давно проиграна. Но мертвый царь – не то божество, которому поклоняется Братство, мстить за мертвеца бессмысленно. Ты понимаешь? Они служат Царю Царей, а не человеку!

Мауз даже подался вперед от возбуждения.

– Азас еще жив, – пожал плечами Первый.

– Хорошо, тогда вот тебе другая история. Царь Раммáк пытался вернуть области к северу от Гиллу Тхан и потерпел поражение. Его захватили в плен, Золотой двор собрал и выслал целый караван дани для выкупа. Дворцовый переворот устроили наспех, пока лучезарный не вернулся: тогдашний советник Железного двора использовал братьев, чтобы схватить царицу Тáру и ослепить юношу-наследника. Следующим царем был провозглашен Наамáн Седьмой. Усопший потом до смерти говорил, что владыка, попавший в плен к врагу, – не царь…

– Хочешь сказать, для Братьев Азас уже никто?

– Именно. Особенно теперь, после Совета. И мальчишка для них не царь, пока есть Семеди. Я не ошибся ни с одним именем: Семеди, Камран, Усопший – все, кого я называл, подписали грамоту. Как они оказались в опочивальне так вовремя?

В чертоге воцарилась тягостная тишина, даже сила, казалось, гудела зловеще.

– Уверен, ты подозреваешь всех своих подопечных, – наконец произнес советник.

– По-твоему, зря?

– Скорее всего. У Семеди и здесь есть лазутчики, они могут сами не знать, что на него работают… но это мелюзга. Полевые мыши! Ты просто не там ищешь. Те, кто напал на тебя вчера, должны сидеть в Караккской башне.

В квартале иноземцев? Что ж, это имело смысл. Царство семьсот лет как растеряло старые провинции, но царей в них ненавидят и сейчас. И, конечно, западные колдуны не стали слабее спустя столетия. Вся магия пришла из Закатных царств, говорил наставник Газвана по истории. На закат уходит умирать солнце, и люди там живут на границе мира живых и мира мертвых.

Кишки Усира, какая чушь!..

– За год в столице обосновались пять колдунов из Нагады. Это те, кого я знаю, – продолжал тем временем Мауз. – Но даже самый толстый лис кого-то да упустит. Уверен, есть и еще. Уж ты-то должен помнить: один раз нагади уже мутили здесь воду.

Верховный задумчиво потер нос.

– Так хочется верить, что это не мои крикуны… Но нет, нельзя исключать.

– Ну а голосование! – всплеснул руками вельможа. – Его твои маги не могли подделать!

Газван вопросительно поднял брови, и ему ответил Аджит:

– Мы не смогли осмотреть урну для голосования. Кажется, ее спешили унести. Но Жалимар уверен, отпечаток силы совпадает с магией, что разворотила базар.

– Много «если» и «кажется», – перебил Газван. Он обращался не к бывшему ученику, а его хозяину. – Красивые истории я и сам придумываю. Если ты пришел за этим, то зря тратишь время.

– Тогда вернемся к сделке? – Советник устроился поудобнее. – Я не предлагаю ни творить нового узурпатора, ни бороться с тем, которого назвали. Просто верни на престол того, кто должен там сидеть. Пускай сам разбирается.

– Ты имеешь в виду…

– Черного Азаса. Согласись, это самое верное, но поодиночке мы не справимся. Круг умеет исцелять, но сами вы не пройдете во дворец. Аджит служит Ночному двору, знает входы и выходы, но ему недостанет силы, чтобы вытащить царя.

– Где он? – глухо спросил чародей.

– Царь? Пока еще во дворце. До конца празднеств. Наш князь неглуп: многие приходят попрощаться с Азасом, и все видят, что владыка жив. Что будет дальше, после праздника… я не знаю, – заключил толстяк.

Газван поймал себя на мысли, что верит советнику. Не доверяет – только безумец стал бы доверять придворному, но здесь и сейчас он верил. Должно быть, над такими решениями стоило подумать, но ответ пришел быстро.

– Хорошо, – признал маг. – Если к ночи не будет неожиданностей, мы отправимся к Царю Царей. Я и Аджит. А до тех пор мальчик останется со мной.

– Надеюсь, это не значит «Я подумаю», только другими словами.

Верховный решил не замечать иронии.

– И, разумеется, ты поделишься своими тайнами. Мы начнем с прохода к источнику.

– Разумеется, – елейно улыбнулся советник. – Чего не сделаешь ради возлюбленного владыки.

«Ты-то – не сделаешь ничего, кроме как для себя», – подумал маг. Но, конечно, не стал говорить это вслух.

– Нас никто не увидит? – негромко спросил Аджит.

– Никто, – уверил его Первый. – Ну разве что оттуда…

Он указал вдаль, где над кронами апельсиновых деревьев виднелась квадратная башня Зала Камня. Рыжие кирпичные стены казались алыми в свете закатного солнца.

– Ну да лица оттуда не разглядеть, а одет ты как маг, – успокоил спутника Газван. – Просто Верховный беседует с подопечным. Я частенько распекаю молодых олухов.

Они брели по саду, предназначенному для уединения Первого-в-Круге. Над столицей пронесся короткий летний дождь, от гравия дорожек поднимался пар. По лицу статуи Ранаáна сар-Шéмре скатывались блестящие на солнце капли.

– И все равно, я многого не понял, – медленно проговорил целитель. – Этот талисман, что вы создали… Почему им не пользовались? Почему не сделали его двадцать лет назад?

– Ну почему ж не пользовались? Очень даже! У последнего ас-Джаркала был такой же. Даже лучше: тот черпал силу не из столичного источника, а из всех, что есть в Царстве. К югу от горы Гнева есть пустошь… это Царь Царей понял, что воюет не с мятежниками, а со своим народом. Погорячился, выжег все к песчаным бесам. Дай-то боги, чтоб такое не повторилось.

– И что с ним стало?

– Талисманом или Царем Царей? – прищурился старый маг. – Ладно, это одно и то же… Аасима Последнего прирезали свои. Аккурат после пекла, талисман умер вместе с ним. Двадцать лет назад я предпочел обойтись. Чего доброго, пришлось бы использовать.

– Но тогда зачем создавать его сейчас? Вы думаете… думаете, будет война?

– Мне говорят, я много думаю и мало делаю, – Верховный хмыкнул. – На самом деле… может, я бы и создал его тогда. Кто знает? Мы с Азасом быстро договорились. А Семеди… нет, этот упрется бараном, если я хоть что-то понимаю.

Судя по клочьям туч в вечернем небе, дождь кружил вокруг города и раздумывал: вернуться ему или отправиться дальше к югу. Газван заметил, что Аджит придерживает полу коввы – за семь лет мальчик совсем отвык от чародейских одежд.

– Мауз рассказывал, вы служили в войске князя?

– Ну, можно и так сказать…

Первый тяжело вздохнул. Он не хотел ворошить прошлое.

– Семеди был молодым придворным со страсть каким влиятельным папашей. Не знаю, что у него за воинские успехи, но чурбаном он был уже тогда. Старый князь хотел видеть сына советником, вот его и направили в Города Грани. С таким войском, что провалиться невозможно. Города Семеди взял и вообще выслуживался, как мог. Я был простым солдатом, хоть и с Даром, и не видел ясновельможного хлыста…

Аджит молча шел рядом, не торопя и не перебивая наставника.

– Ну, ты помнишь, Города он бросил, там была партизанская война. Князь до последнего не понимал, что растерял все, только устраивал одну казнь за другой. Когда его отозвали, он сохранил на ас-Джаркалов зуб, и первым поддержал Азаса. И не прогадал – получил свою железную цепь. Он не глуп… наверное. Но упрям, как баран, и жесток, как речной ящер.

С дюжину шагов оба чародея шли молча. Газван глубоко вдохнул теплый и влажный воздух.

– Бес с ним, с Семеди, – проворчал он. – Я тебя не для того оставил, чтоб копаться в старье. Твоя сестра… – Старый маг замялся, но все же вспомнил: – Илайя. Она ведь большой человек в Городах Грани, так? Торговые связи с Царством, опять же – сын-маг…

– Вашими стараниями, Первый! – заверил Аджит. – Это ваша заслуга, что рассветные маги высоко ставят ее и Саха.

– Насколько высоко?

– Ну как сказать… – Целитель стал подыскивать слова, однако Верховный перебил его:

– Ах, Бездна! Что ходить вокруг да около? Да, я готовлюсь к войне. Не знаю, будет ли она, надеюсь, что нет! Но у нас в войске говорили: приседая под кустом, держи меч на коленях. Я говорю с рассветными магами через тебя и Саха. Как думаешь… если наобещать им золотые горы… они придут на помощь? С источником я открою Врата куда угодно.

– Могут и прийти… – медленно проговорил Аджит. – Немного. На рассвете нет своего Круга.

– Сколько? – хрипло спросил Первый.

– Я за них не отвечаю… – Целитель хотел сказать что-то еще, но под взглядом наставника быстро ответил: – Не больше полусотни.

– Этого хватит. Они станут моим сюрпризом.

– Да какой там сюрприз? – Аджит досадливо поморщился. – Такое событие, целый отряд чужаков… а у многих в городе друзья и родичи.

– А я не буду селить их в обители, – криво улыбнулся Верховный. – Так ты поговоришь с племянником? Сегодня. Сейчас. Чем скорее мы сторгуемся, тем лучше.

– У меня с собой нет инструментов…

– У меня есть источник, – напомнил Верховный. – Кончай топтаться! Нам с тобой еще пробираться по дворец.

Вид у Аджита был кислей незрелой мушмулы – видать, он не часто действует, не предупредив хозяина, но за бывшим наставником пошел без возражений.

К восьмому звону оба уже шагали Дорогой Львов, спускаясь к гаваням. Газван с трудом сдерживал ухмылку, вспоминая, как легко было покинуть обитель. Первый-в-Круге – широкоплечий статный старик? Милости просим следить за человеком с такими приметами: выряженный в черное советник маячит широкой спиной в окне. Верховный еще больше ссутулился и поправил серую домотканую рубаху.

– Твой хозяин многого не предусмотрел, – проворчал он. – Если у наших друзей есть прознатчики, они следят и за слугами, что привозят еду.

– Это маскарад на одну ночь, – Аджит устал поправлять наставника, что советник ему вовсе не хозяин. – Мы сделаем свое дело или у нас появятся трудности посерьезней?

– Не знаю, не знаю, мальчик… – в притворном сомнении протянул Газван. – Если Ночной двор так обстряпывает дела, водить вас за нос легче легкого.

Он свернул к маленькой усыпальнице Имáна, примостившейся у дороги. Поклонившись, маг с серьезным видом вырвал пару волос из пегого парика и бросил в жаровню. Может, хоть владыка слуг милостив к тем, от кого отвернулись прочие небожители?

Вскоре четырех- и даже пятиэтажные здания сомкнулись плотнее, протянув над мостовой праздничные гирлянды. Там, где солнце еще касалось крыш, виднелась новенькая побелка, но нижние этажи тонули в сумерках, а голоса, лай собак и скрип телег стали как будто громче.

– А там построили лагерь магов, – вдруг вспомнил Газван. – Они помогают углублять гавань.

Аджит ответил нечто невразумительное: совсем тихо, поскольку толпа становилась все гуще. Верховный разобрал «держаться подальше» и умолк. Не хватало еще выдать себя праздной болтовней. Кишки Усира, все же притворщик из него аховый!

Наконец склады и харчевни расступились, открыв площадь, посреди которой возвышался лес шестов. Знамена, флажки и вымпелы, окрашенные всеми доступными красильщикам цветами, хлопали и змеились в потемневшем небе – в вечном споре с лесом мачт за ними. К пристани скользила стайка рыболовных суденышек, у причала скопились люди с корзинами, чтобы выкупить последний на сегодня улов.

– Нам сюда.

Целитель ускорил шаг, прошел мимо ряда складов и свернул в проулок. Затем свернул снова, и еще раз – все больше петляя меж глухими обшарпанными стенами.

– Что мы делаем? – Первый едва поспевал за ним.

– Обходим лагерь магов. Сюда.

Туннель в Район Садов начинался в подземной системе сливов. Газван скривился, но признал правоту строителей: колодец можно засыпать, алтарь снести, но в лабиринтах канализации не станет разбираться никто. Заложат пару стен и бросят, побоявшись соваться вглубь.

– Если мы будем вонять, не помогут никакие иллюзии, – проворчал маг.

– Если будем шуметь, тоже, – огрызнулся Аджит. Он уже спускался и щелкнул пальцами, зажигая над головой колдовской огонек. Тени дрогнули и метнулись по углам, прячась в щелях меж позеленевшими кирпичами.

Лестница закончилась тупиком, и Газван переминался с ноги на ногу, пока целитель возился с казавшейся сплошной стеной.

– Смотри, – тихонько произнес маг.

Аджит подвинулся, его тень сползла с груды гнилой соломы, на которой валялись заплесневелая лепешка и пара апельсинов.

– Да, это место облюбовали нищие, – не удивился целитель. – Но они не сунутся, если увидят свет.

Однако, когда часть стены отъехала в сторону, он все же сгустил воздух, оберегая их от запахов.

– Поберег бы силу, – напомнил Первый, но Аджит лишь фыркнул. Когда он обернулся, в его зрачках плясал отсвет колдовского огня.

– Вам этого не понять, – страстно проговорил он. – Я каждый день трясусь, не окажется ли рядом гафира. Нет, мудрый. Вы не знаете, как это: мочь в дюжину, в сотню раз больше смертных, но сдерживаться!

Газван честно пытался считать повороты и запоминать дорогу, но все же сбился. По его ощущениям, прошло не меньше звона, когда перед ними вновь выросла стена. Целитель даже не замешкался: преграда отъехала в сторону, открыв очередные ступени.

– А вот здесь есть, на что посмотреть, – заметил Аджит.

– Где мы?

В глазах целителя вновь плясали искорки. Вместо ответа он указал взглядом вглубь зала.

Это был темный и, судя по всему, подземный чертог. Кто бы ни зажигал слюдяные светильники, сейчас те оставались холодны. Сияние волшебного огонька не достигало сводов, из фресок над головой виднелись лишь бледные пятна лиц и рук.

– Где мы? – повторил Верховный и поежился от подземного холода.

Он приблизился к постаменту с каменной вазой и лежащим перед ней золотым кругляшом.

И лишь тогда понял.

Марвáн ас-Табр, гласили иероглифы на мраморном боку сосуда. Он правил лет через сто после Завоевания и потратил годы, прогоняя дикарей из восточных провинций, которые теперь зовутся Рассветными королевствами. Хронисты дразнили его скупердяем, а урна и впрямь была пуста: Марвана растерзали солдаты, которых он оставил зимовать по ту сторону гор, чтобы не тратиться на переброску войск.

Файд… Вояка без роду и племени, все, что от него осталось, – памятная колонна в Гиллу Тхан и свидетельства о бесчисленных жертвах.

Маджед ас-Расад, наместник Картáги. Кое-кто называл его Великим: он сбросил Файяда и восстановил многое из разрушенного в хаосе, но в его правление Царство потеряло заморские владения, включая и то, где он прежде был наместником.

Верховный шел вдоль постаментов, всматриваясь в блеклые фрески, читая надписи, прикасаясь к маскам. Каждый царь говорил ею что-то свое: среди золотых ликов были суровые, милосердные, яростные, отрешенные…

– Честно сказать, – Газван сглотнул, – я думал, маска всегда одна. Ну, может, несколько: на ребенка, соправителя и…

– Я тоже так думал, – усмехнулся молодой маг. – Они все здесь. Полторы сотни, включая соправителей. Многие урны пусты, но фреска есть на каждого. На всех, кого признавали царем хоть пару дней.

Верховный молча задрал голову. В полутьме над ними таинственно мерцала позолота.

– Я так и думал, что вам понравится! Я помню, что вы любите историю.

– Прах Семеди не должен сюда попасть, – встряхнулся Первый. – Идем. Полдела сделано, осталась самая трудная часть.

Как и рассказывал Аджит, выход из потайного хода прятался в дальней части третьего двора. Поднявшись по винтовой лестнице, они оказались в круглой комнате, лунный свет сочился сквозь стрельчатые окна и высеребрил на полу три полосы. Подойдя к окну, Газван увидел лишь бархатно-черное небо над непроглядно-черными кронами.

– Нам туда, – Аджит указал на мерцавшие в отдалении огни. – Там жилое крыло. И там Азас.

– Ты уверен, что здесь нет гафиров?

Целитель быстро кивнул.

– Только Черные Братья. Семеди не доверяет ни Жалимару, ни Маузу.

– Я его понимаю, – проворчал старый маг и поднял руку, пресекая возражения. – Не время спорить. Итак, нужно сплести кокон, не пропускающий свет, звук и запах… Я ничего не забыл?

– Нет.

– Какой ширины дорожки? Или мы пройдем по саду, как ураган.

– Да разные… где как, – Аджит нахмурился. – Я думал обогнуть сад и пройти вдоль стен.

– И сколько на это уйдет времени?

– Бездна! – Целитель прибавил пару не таких невинных словечек. – А сколько нужно, чтобы наесться? Зависит от того, как там со стражей и что она делает.

– Ладно-ладно… Не кипятись.

Проклятье, конечно, волнуются они оба. Газвану проще – он видел смерть, бывал в бою и вел людей, а вот мальчик… как бы не напортачил ненароком.

– Прости. В самом деле глупый вопрос, – старый маг сжал плечо спутника. – Дверь не рассохлась? Откроется без звука?

– Я позаботился в прошлый раз.

– Вот и славно…

Они бесшумно скользнули в темноту, что пахла ночными цветами, влажными листьями и прелью. Поодаль слышался плеск воды – должно быть, фонтан или бассейн. Газван притворил дверь усыпальницы и чуть не вздрогнул от прикосновения Аджита: похоже, тот решил не рисковать и изъясняться жестами. Один, два… целитель безошибочно указал на четыре фигуры – и как только разглядел в темноте? Четыре… это лишь те, что видны. Бегло осмотрев сад, Верховный кивнул и начал молча отступать к дворцовой стене.

Кружной путь оказался труднее, чем поначалу думалось. Раскидистые платаны закрыли луну. Темень была хоть глаз выколи, а за садом если и ухаживали, то довольно странно. То и дело приходилось огибать заросли – во мраке похожие на чудищ или ощерившиеся кольями баррикады.

Налетев на Аджита, Верховный едва не выругался. Он сам не заметил охранника – хорошо, глаза у целителя помоложе! Лишь заслышав тихое журчание, чародей разглядел стоящую лицом к стене фигуру. Черные Братья… говорят, они каждый день переживают в трансе собственную смерть, чтобы без колебаний принять ее за Царя Царей. Потому и капитан у них – Усопший. Для всего мира они все равно что мертвы. Вот только мочатся, как прочие люди.

Однако с выродком в черном нужно кончать. Завершив свое дело, тот заправился, но не ушел. В темноте не разглядеть, что он делает руками: не то разминает мышцы, не то творит что-то непонятное из культаБратьев.

«Ты можешь его усыпить?» – сжав плечо спутника, спросил Газван.

«Не стоит. Его могут хватиться… хлопот не оберешься. Он уйдет сам».

«Хорошо бы…»

Минуты текли за минутами, но охранник и не думал уходить. Размявшись, он отряхнул одежду, потом долго пялился в темноту. Его взгляд несколько раз скользнул по магам – благо сотканная Газваном иллюзия сделала их почти невидимыми.

Наконец он пошевелился и – кишки Усира! – пошел прямо в их сторону. Заскрипели камешки под подошвами. За пару мгновений (когда он в последний раз соображал так быстро?) в голове мага пронесся ворох мыслей. Верховный выбросил вперед руку, и Черный Брат, охнув, упал на колени.

– Зря, – едва слышно произнес Аджит. Теперь можно говорить в голос. Сердце охранника остановилось, и тот кулем осел на землю.

Газван и сам понимал, что зря. Камень в груди нагрелся, а кожа вокруг зудела. Быстро укрыв тело еще одной иллюзией, он потянул спутника за собой.

Маг ожидал, что за спиной раздастся властный окрик или звон оружия, но боги миловали. Еще несколько перебежек от укрытия к укрытию – и Аджит подтолкнул Первого к неприметной двери из темного дерева.

– Там безопаснее. Только открой замок, – выдохнул целитель.

Вот они и перешли на ты… Влажная тьма и враг покончили с разницей в возрасте. Они оказались в еще одном темном зале, только здесь было куда более сыро, чем на улице. Газван не помнил пометки в наспех набросанном плане, но Аджит предугадал его вопрос.

– Это бани. Покои царя близко, они сообщаются с купальнями. Только…

– Только там охрана, и мы не знаем, сколько ее и как она расположена.

– Точно!

– Погоди немного…

Верховный опустился наземь, прислонившись к двери спиной. Поудобней устроился на холодном камне. Прежде чем Аджит успел предостеречь или остановить его, Газван устремился к колеблющейся грани меж Изнанкой и тварным миром. Теперь он ясно видел расписные своды, но по-прежнему ощущал, как ноют суставы. Он, не торопясь, двинулся изукрашенным мозаикой коридором, однако ноги его не касались земли. Да и есть ли у духа ноги? Первый-в-Круге не забивал этим голову шестьдесят с лишком лет и не собирался забивать теперь.

Сперва был выложенный мрамором зал, посреди которого плескался бассейн, затем – источники с теплой и горячей водой. Верховный сразу понял, где закончились обычные переходы дворца, а начались покои царя.

Их объятия были роскошны – и дышали равнодушием. Все здесь, от фарфоровых ваз до расшитых подушек, говорило о великолепии, но вряд ли старику было здесь уютно. Комнаты походили на золотую маску. Бедняга Азас, он лишен даже такой малости, как лицо: потому что он Царь Царей, он больше, чем человек. И меньше – поскольку смертному не стать божеством, а живое изображение бога – едва ли завидная участь.

«Ты здесь из-за стражи», – встряхнувшись, напомнил себе маг.

Возможно, Иман и впрямь улыбался ему – чародей быстро наткнулся на то, что искал: трое Черных Братьев охраняли окованные медью двери. Усыпить их? Как бы не нашли другие. Избавиться? Одну глупость он сегодня уже сотворил.

Во всяком случае, он на верном пути. Еще анфилада комнат, еще несколько постов охраны – и спальный покой. Даже не видя Азаса, можно догадаться, что он здесь: столько жаровен, светильников и курильниц натащили в комнату. Газван завис над постелью – квадратным помостом, полог над которым поддерживали тонкие нефритовые колонны.

Верховный обернулся к створкам из золотистого кедра, сквозь которые только что прошел. За ними дежурили шестеро охранников. От всех им просто не избавиться. И мимо не проскользнуть даже с помощью иллюзий. Слишком много света. Слишком тихо. За окнами не шумел оживленный ночной город: лишь шептал вновь начавшийся дождь.

Бездна! Должен же быть выход!

Боль в суставах напомнила, что он не в жарко натопленной спальне, а по-прежнему сидит на холодном полу в сыром и темном коридоре. К тому же вряд ли он сможет долго пробыть вдали от тела.

Газван лихорадочно перебирал варианты, но все были один сложней другого. Ханнан рассказывал, что сбежал из темницы с помощью Прыжка. Но тогда он тянулся к источнику, а это почти то же, что ясно видеть, куда ты Прыгаешь… Еще он Прыгал наугад за город, но они не могут позволить себе промахнуться. Оба недостаточно знают дворец, хотя вот же – сила источника под рукой, как и у Ханнана.

Источник… Не будь Газван призраком, он бы непременно поскреб щетину. Что мешает ему сделать такую же метку – чтобы Прыгнуть к ней, как делал Ханнан? Это было долго, нелегко… но возможно. Всего лишь побольше грубой силы…

Когда он открыл глаза, Аджит выдохнул с облегчением.

– Боги! Я думал, ты решил взорвать дворец! Что ты…

– Потом поговоришь, – отрезал Верховный.

Он сгреб ученика за плечи, зажмурился – и Прыгнул. Это и в самом деле оказалось просто. Не нужно было даже видеть цель. От неожиданности маг упал на толстый, пропахший благовонными курениями ковер. Рядом громко сопел целитель.

Первым делом Верховный воздвиг перед дверьми стену густого влажного воздуха. Он не пропустит звуки. Затем намертво слепил друг с другом створки – не хватало, чтобы слуги решили проведать сон узурпатора. Кто бы ни пришел, пусть повозится с дверью, пока они не уберутся.

– Очухался? – поинтересовался Газван, возвращаясь к целителю.

– Кажется. Это просто Прыжок. Хотя да, мне казалось, я ныряю в фонтан силы.

– Примерно так и было, – сухо ответил Верховный. – Можешь начинать. И питай свои чары из этого «фонтана».

– А… а вы?

– А я покараулю. Зови, если потребуется помощь.

У Первого-в-Круге были иные задумки, но Аджиту о них знать не обязательно. Целителя не требовалось упрашивать. Походив вокруг кровати, разглядывая Азаса так и эдак, тот опустился на пол, взял тонкую руку узурпатора в ладони.

– Как он там? – спросил от дверей Верховный.

– Так себе. Едва жив, но жив. Не хотите посмотреть?

Газван бросил взгляд в полутьму под пологом. Казалось, Азас еще больше похудел со времени их последней встречи. Издалека чародей не видел ни черт лица, ни выступающих костей – царь напоминал мумию. Старый коричневый труп, пролежавший не одну сотню лет. Среди атласных покровов и вышитых золотой нитью подушек похожее на мертвеца тело казалось почти кощунственным.

– Не хочу, – глухо выговорил Верховный. – Слишком долго ждал его смерти… Но ты можешь рассказать, что с ним.

– Иль-Садáт называет эту болезнь «сладкой смертью». Если совсем коротко, то его тело не вырабатывает нужных флюидов, из-за этого Азас не держит воду. Он ест, как волк, но все равно тощает. Много пьет, но теряет еще больше влаги. А еще моча и кровь у него сладкие на вкус.

Газван всего лишь поднял бровь, но щеки целителя явственно залились краской.

– Достойный Дхимт писал это двести лет назад! И вот он пробовал на вкус все. На самом деле, проверить легче легкого: выплесните ночной горшок возле муравейника, и если муравьи потянутся на сладкое…

– Ладно-ладно, верю. И чем его так? Узурпатор ведь… не случайно впал в беспамятство именно вчера.

– Лекари поили его вытяжкой из корней сирени, – Аджит состроил гримасу. – Это не сильно помогает, но облегчало страдания владыки. Хитрость в том, что помогает в малых дозах. В больших это известный яд.

– И, конечно, от него есть противоядие?

– Точно! Владыку давно им прикармливали, чтобы он не шел на поправку. Сейчас ему дали то, что ему совсем нельзя, и приправили лекарством, чтобы его не привели в чувство.

– Ты можешь его исцелить?

– Прямо исцелить вряд ли. Его уже коснулось царство теней. Я могу привести в сознание, дать еще сколько-то жизни, может, несколько лун. И облегчить болезнь. Если рядом будут маги, готовые его подпитывать, владыка протянет год или больше.

– Не знаю, радоваться или нет, – Газван отвернулся. – Давай просто… поскорей покончим с этим.

– Слушаюсь, мудрый! – с готовностью отозвался целитель. Он всегда с удовольствием занимался своим делом.

Верховный медлил, выжидая, пока Аджит погрузится в чары с головой. Он тоже не собирался сидеть сложа руки: раз уж оказался во дворце – почему бы не посмотреть, как коротает вечер Семеди? Разумеется, это не лишено риска, а особенно – если Мауз не лжет насчет заморских колдунов. Но Первый-в-Круге не может зависеть от чужих прознатчиков и принимать на веру все, что ему изволят сообщить.

Газван прислушался к шуму дождя и выбросил из головы все, кроме перешептывания капель, ветра и мокрых листьев. Мгновение спустя он поднялся высоко над дворцом, где его встретили тьма и потоки силы, похожие на резкий, пронизывающий до костей ветер.

Отсюда Район Садов казался темным провалом на теле города. Улицы были ущельями, здания – утесами, люди – созвездиями среди бескрайнего мрака. По случаю праздника главные улицы озарились огнями, но рядом со свечением силы те казались не более чем тусклыми красными пятнами. По-настоящему светились лишь постройки Храмового острова и башни Круга. Вернее, так это виделось Газвану: не скажешь наверняка, когда меж тобой и городом сотней оттенков багряного переливается укрывший дворцовый квартал купол.

Остатки былой роскоши, когда цари давали жить чародеям, а те, в свою очередь, берегли владык…

Железная палата в дворцовом квартале обычно пустовала – Семеди предпочитал родовое имение за пределами Района Садов, но Верховный руку бы дал на отсечение, что теперь князь держится поближе к дворцу. Газван знал, что за палатой следят люди Мауза, но им не увидеть того, что можно разглядеть лишь с Изнанки: постройки и крытые галереи окружала легкая светящаяся дымка.

Что ж, колдуны у князя и впрямь есть. Как же он провел их в Район Садов? Чем они заняты и почему гафиры их не чувствуют?

Ворох вопросов мог подождать еще пару звонов, а пока Верховный спустился ниже, держась ближе к святилищу Солнечного Владыки. Молитвы придворных лицемерны, но от часовни все же исходил свет – в его лучах призрачное тело мага было не так заметно.

Осторожно, очень медленно, он подался еще ближе, к самым постройкам. Верховный уже видел сквозь стены смазанные силуэты – то двигались внутри люди. Газван успел подумать, что там тоже творится колдовство: мерцающая дымка, кажется, пульсировала – а потом чужая сила обрушилась на него, едва не выбросив обратно в тело.

Наверное, он закричал… Верховный не был уверен. Ему казалось, раскаленные иглы длиной в локоть пронзили его в дюжине мест. Корчась, Газван вновь взмыл вверх, где потоки силы швыряли его из стороны в сторону. Как он и ожидал, чары притягивали сонмы духов: те роились над куполом, подобно мотылькам. Почти наугад выбрав обитателя Изнанки, чародей потянулся к нему.

«Я устрою пир, если отдашься моей воле!»

Знать бы еще, понял ли его чуждый разум, не имеющий общего не только с человеком, но с созданиями из плоти и крови.

«Ну же, возьми тебя бесы! Много силы… Целый омут силы – и все тебе!»

Чародей не знал, долго ли сможет взывать к духу. Он слишком стар для таких схваток. Толку в источнике, если сердце не выдержит такой муки? Он выставлял один щит за другим, но клинки чужой магии кромсали их в клочья. Каждый щит… с него как будто сдирали кожу. Раз за разом.

Он бросился к другому созданию, поменьше, когда заслышал невнятный ответ:

«Ты… впустишь… внутрь?»

«Да. Бездна, да! Впущу!»

Существо как будто расхохоталось и рухнуло сквозь купол, меняя форму и обращаясь не то змеем, не то птицей, не то жуткой смесью обоих. В следующий миг Газван уже смотрел на Изнанку глазами духа.

«Видишь?» – Маг указал на Железную палату.

Зрение у создания было по-своему острее, Верховный видел нити и реки силы, испещрившие небо над Районом Садов, дымка вокруг построек обратилась светящимся облаком, но здания совсем потонули в тенях, а люди… только знание, что они там, позволило угадать блеклые, почти невидимые силуэты.

«Теперь да».

Для духа сплетающий чары колдун походил на маленькое солнце: пульсирующий шар, разбросавший длинные огненные щупальца. Они искали внезапно исчезнувшего чародея, вслепую шарили по земле, ощупывали стены, купол, самый воздух…

«Убей!» – просто приказал Верховный, и тварь с клекотом ринулась вниз, в сердце шевелящегося клубка.

Простые смертные – и те, должно быть, чувствовали схватку. Маг князя катался в смертельных объятиях с бестелесным созданием, а с клыков, когтей и шипов летели клочья силы. Газван словно со стороны следил, как они терзают друг друга, когда услышал, что его называют по имени. Сперва заметался, пытаясь понять, кто в Круге может посылать Зов, но вскоре понял, что зовет живой человеческий голос.

Он выскользнул из связи с духом и зажмурился: спальные покои, а вместе с ними огни лампад плыли перед глазами. В ушах еще звучали вопли боли. Потребовался глубокий вдох и медленный выдох, чтобы услышать обеспокоенный голос Аджита.

– Боги! Я испугался, что с вами… Что случилось?

– Нужно уходить.

– Но я… я почти ничего не успел сделать!

– Нужно уходить, – хриплым шепотом повторил маг. – Я все объясню. Скорей.

– Но…

Целитель колебался, бросая затравленные взгляды на дверь, на кровать, где в полумраке так же недвижно, словно мертвый, лежал узурпатор.

– Мы еще завершим начатое. Вернемся в другую ночь.

Газван вложил в голос все свое убеждение, но увидел, как поникли плечи Аджита, и понял: в то, что это случится, не верят они оба.

Похоже, теперь от них отвернулся даже Иман.

Когда маги покинули туннель, вновь оказавшись под районом гаваней, они наткнулись на старуху, коротавшую в подземном убежище ночь. Бормоча проклятия и обереги от злых духов, она отползла к стене, шаркая по полу босыми ногами. А затем сорвалась с места и – откуда только силы взялись? – бросилась прочь.

– Нужно было усыпить ее, – проворчал Газван, вслед за учеником входя в каморку.

– Я не успел.

– Нужно было усыпить, а не считать ворон. Так лучше?

Верховный с трудом сдерживал раздражение, но осекся, заслышав на лестнице шаги. Аджит потушил колдовской огонь и набросил иллюзию – за пару вздохов до того, как приглушенный голос вопросил:

– Кто здесь?

Он был одет как простой горожанин, этот новый гость. Во всяком случае, так показалось в темноте Газвану. Но Верховный не сомневался: перед ними воин. Слишком мягко и по-кошачьи он двигался. Незнакомец плавным движением скользнул вбок, обходя комнату и касаясь кончиками пальцев стен.

Теперь-то Аджит сообразил, что нужно делать. Газван ощутил движение силы, которая погрузила бы в сон любого, но, видно, что-то пошло не так. Незнакомец внезапно вскинулся и стремительно обернулся. С легким шелестом из ножен выпорхнул клинок.

В каморке вдруг стало слишком тесно – сталь затанцевала в воздухе, очерчивая вокруг воина свистящий и смертоносный барьер.

«Неужели он видит?» – мелькнула мысль. Нет, похоже, воин видел столько же, сколько и они сами – просто прижался к сырым кирпичам спиной, а ошибиться, где враг, в тесноте было невозможно. Сейчас пойдет в атаку, понял маг… равно как и то, что это станет их концом.

Все закончилось за пару мгновений. Он прижал руку к засевшему в груди камню, сперва возник жар, а потом в комнатушке тошнотворно запахло вареным мясом.

– Что ты… сделал? – Целитель вновь забыл о вежливом обхождении, но Верховный не стал его поправлять.

– Вскипятил кровь в жилах.

Аджит даже не нашелся с ответом, а может, не хотел брякнуть первое, что пришло на ум.

– Куда… – он сглотнул, – куда спрячем тело? И я не хочу зажигать свет и видеть это.

– Тихо! – оборвал его Газван. – Он мог быть не один. Не надо света, это был Черный Брат. Их учат сопротивляться простой магии.

– И что он здесь искал?

– Я мог бы спросить то же самое. А сейчас снимай иллюзию, я сплету посильнее.

Они нашли старуху на верхних ступенях лестницы. Кривой широкий меч оставил на ее спине кровавый след и снес бы голову, если б та не улепетывала со всех ног. Костлявые пальцы пропахали в пыли глубокие борозды: она умирала долго, на губах пузырилась кровь, но того, кто стоял на страже, нищенка не интересовала.

– Ее мы тоже не станем прятать, – зачем-то произнес Газван.

Его спутник лишь поджал губы.

– Смотри в оба, – напомнил маг. – Тот, внизу, караулил. Значит, он не один.

– Куда мы идем?

– В Круг. И чем скорей, тем лучше. Что бы Братья ни затеяли, лучше в это не ввязываться.

Аджит с сомнением кивнул, но последовал за наставником, а вскоре – вырвался вперед, указывая путь среди портовых закоулков. Они спешили. Ночная мгла быстро уступала место густым предрассветным сумеркам, из обступивших их теней проступали склады и здания торговых домов. Толстый покров иллюзий делал их почти невидимыми, а Братья, если они здесь были, не попадались на глаза – так что маги без происшествий миновали подворотни, совсем пустые в этот ранний час.

Зато первая же мощеная улица целиком восполнила прежнее безлюдье – они выскочили навстречу крупному отряду, трусцой бегущему к северному волнорезу.

– Кишки Усира! – выругался Первый, отступив в спасительную тень. – Опять Братья…

Теперь уж не было сомнений, что это они. Отряд двигался быстро и слаженно – подобно хищным кошкам, что населяют скалы Зубов Аммат. Как и кошки, они были серы. Каждый одет по-своему, в шаровары, рубахи, галабии – только мягкие сапоги да еще одинаковые клинки выдавали в них воинский отряд.

Солдаты спешили мимо, не интересуясь проулками, но маг невольно подался глубже в тень. И вздохнул спокойнее лишь когда последняя шеренга скрылась в темноте.

– Проклятие! – вдруг выдохнул Аджит.

– Что?

– Они бегут к лагерю! Лагерю магов в гаванях! Вы забыли?

Газван и впрямь забыл: строительными работами руководил Наджад и выслуживался перед узурпатором, никого не подпуская к своей вотчине. Впрочем, непохоже, чтобы верность Зала Камня сейчас имела значение.

– За ними! – скомандовал Верховный.

Братья не слишком торопились, и все же Газван, привыкший к носилкам и расторопным неофитам, едва за ними поспевал. Чародеи видели, как отряд разбивается на группы: в молчаливом согласии они скрывались в боковых проулках, точно бывалые охотники, обложившие берлогу зверя.

Вскоре показалось и само логово – ровный частокол, темный на фоне сереющего неба. Он стоял посреди открытого пространства, где причалы Львиной бухты вдавались глубоко в сушу, а харчевни, чайные дома и бордели отступили от берега, открыв площадь, – та, что кичилась знаменами полудюжиной кварталов к югу, походила на нее, как две капли воды.

– Туда, – подсказал Аджит, указывая вверх. Газван не сразу понял, что тот имеет в виду крышу самого крепкого здания. И то верно: там на них хотя бы не наткнутся.

Сжав локоть ученика, Верховный зажмурился, представил плоскую площадку, сложенные из саманного кирпича бортики, облупившуюся побелку, сквозь трещины которой пробился мох… Рывок – и они уже смотрят на площадь с высоты третьего этажа.

– Боги, они что, ничего не видят? – выдохнул целитель. – Что за игра?

Небо посветлело даже на западе, над океаном, но вдоль причалов еще клубилась мгла. Из укрытия Газван видел серые отряды, кольцом смыкавшиеся вокруг лагеря. Отметил он и часовых: люди Наджада не забывали, что в городе их не слишком любят, но не замечали ничего неладного. Двое лениво торчали на вершине частокола, а один и вовсе спал. За их спинами в небо тянулся дымок от походной кухни.

– Не высовывайся, – переводя дыхание, осадил спутника маг. – Светает прямо у нас за спинами.

Аджит послушно присел за парапет, но не умолк.

– Может быть…

– Это морок. Между частоколом и площадью, – объяснил Верховный. – Достаточно сильный, чтобы им город казался безлюдным. И непохожий на все, что мы знаем о магии. Наши его не чувствуют.

– А вы?

Вместо ответа чародей постучал по груди кончиками пальцев.

– Меня интересует другое. Смотри, как тихо… Все вымерло. Так не должно быть.

– Еще рано.

– Бездна! Мальчик, не будь глупей обычного. Это гавани. В харчевнях и борделях пьют ночи напролет. Рыбаки в этот час уходят в море за утренним уловом. Меня насторожила тишина, но там были склады, а тут… Так не должно быть. Выродки всех прогнали заранее, и мне интересно, как.

– Смотрите, сейчас полезут на стены!

– Если мы им позволим.

Пару ударов сердца Верховный колебался, выбирая оружие. В юности он был сильнейшим магом Табры, но служба в войске не учит тонкости плетения чар. Убей или убьют тебя… и захвати врагов побольше – вот и весь девиз войскового колдуна. Но что годится в чистом поле, где сходятся армии, бесполезно посреди спящего города.

Наконец, он определился. Закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться… клятый мальчишка дышал, словно пробежал полсхена. Хорошо хоть не лезет с замечаниями! Это было бесовски тяжелое заклятие, но ведь он, в конце концов, Верховный маг.

– Это вы делаете? Что там происходит?

Газван открыл глаза, с удовольствием отметив, что атака начала захлебываться. Казалось, ничего не изменилось: так же стелется вдоль земли туман, та же настороженная тишина опустилась на крыши, но ряды врага смешались, а движение замедлилось. Во мгле сложно сказать наверняка, но на мостовой осталось не меньше дюжины тел.

– Я отравил воздух, – Газван не скрывал удовольствия. – Маг выставил бы щит, но там простые смертные, и они движутся.

– Нужно предупредить наших! Там, в лагере.

– Как? – выплюнул Верховный. – Ты знаешь, кому послать Зов?

– Просто крикните. Это ведь не трудно.

Мальчик прав. И как он раньше не подумал? Набрав в грудь побольше воздуха, чародей гаркнул, вложив в голос щепоть силы:

– Подъем, бесовы твари! Пока вы спите, всех перережут!

Они не видели, что происходит за частоколом, но разнесшийся в утренней тиши голос словно послужил сигналом к атаке. Серые фигуры потекли со всех концов площади, больше не таясь. Зычные боевые кличи наполнили предутренний туман.

– Боги, их не меньше трех сотен!

– Больше, – поправил ученика Газван. – Не зевай. Пошла самая потеха.

Верховный первым послал во врага сгусток пламени. На грязной влажной мостовой гореть нечему, но колдовскому огню и не нужна пища. Он стелился по голому камню, мигом охватив первые ряды и превратив людей в вопящие факелы. Та же участь постигла и бегущих следом: алые языки сами искали жертв, перескакивая на тех, кто не успел остановиться или десятой дорогой обогнуть пекло. Одежда и волосы солдат вспыхивали, будто пакля.

Аджит рядом творил свое собственное колдовство. Краем глаза Газван видел, как перехлестнули через край причала волны и побежали по площади, валя Братьев с ног и утаскивая барахтающиеся тела прочь. Две группы по дюжине воинов обошли уже усеянную телами брусчатку, но отрава в воздухе начала расползаться, так что третьей группе повезло меньше. Лишь двое воинов вырвались из объятий невидимой смерти.

И все же то был плевок в пустыне! Сколько здесь врагов? Четыре… пять сотен? Глазеть по сторонам некогда, Газван посылал один комок силы за другим, но даже он видел, что серый прибой плещется уже у подножия частокола.

– Нам нужно…

Аджит говорил, но Верховный не слышал… Связь с источником сделала его чувствительным к силе, он за мгновение ощутил, как расступаются потоки, и успел поднять барьер. Но все же охнул и сложился пополам. Чародею казалось, его череп заполнился острыми осколками, и каждое движение – нет, каждая мысль – причиняли боль. Медленно, целую вечность, эта мука отступала, оставляя по себе холодную болезненную пустоту.

– У них есть маг, – услышал собственный голос Газван.

Целитель уже понял и вливал свою силу в щит, выблескивавший над ними злыми синими искрами.

– Где? Наш или иноземец?

– Не знаю… – Губы едва слушались, пол-лица словно онемело. – Кажется там, – он указал в тень меж двумя домами. – Хотел отделить мой дух от тела. Прием редкий, но у нас его знают.

– Нужно уходить. Здесь мы у всех на виду.

– Делай… – выдохнул Верховный.

Защиту, которую он выставил, будто атаковал рой ос – если бы осы жалили с силой удара копья. Их были дюжины, коротких резких уколов, со всех сторон, даже из-под пола, так что маг замкнул щит в кокон, и кроме этих укусов вскоре не осталось ничего.

Короткое помрачение в глазах… Аджит Прыгнул. Газван еще чувствовал, как дрожат его защиты под ударами чужой магии, но уже в отдалении.

Когда способность видеть вернулась, Верховный обнаружил, что стоит на коленях на истоптанном дощатом настиле. Их окружили люди в расхристанных чародейских коввах. Лица… трудно сказать, чего в них было больше: удивления, тревоги или враждебности. Одно Первый знал точно – он не помнил ни одного из них.

– Кто здесь главный? – резко спросил он, поднимаясь на ноги.

Он надеялся, это прозвучало не слишком жалко: тело не желало вспоминать молодость, колени разгибались с трудом, и маг не смог подавить стариковское кряхтение.

Что ж они воды в рот набрали?

– Кто здесь главный?! – громче повторил он.

Вперед выступил худощавый чародей с тонкими губами. В его взгляде не было ни капли дружелюбия, он открыл было рот, когда вперед протолкалась высокая угловатая колдунья.

– Я. Я управляю работами! Наржсс, ученица Зáлвы из линии Судáта, – оттарабанила она и неловко поклонилась. – Приветствую, Верховный!

Молодец, быстро нашлась, как пресечь препирательства. И молодец вдвойне – в одежде слуги, в треклятом парике из конского волоса он менее всего похож на грозного Первого-в-Круге.

– Вы уже знаете, что на лагерь напали…

В настил неподалеку вонзилась первая стрела. Одна из чародеек взвизгнула.

– Да, но кто? Где они? – выкрикнули из-за спин.

Маги любят поговорить. Газван допускал, что, начни он рассказывать, и с ним бы стали спорить. Но в воздухе зашипели новые стрелы, и кто-то сам догадался поднять над головами щит. Дальше все закрутилось само собой: с противоположной стороны лагеря донеслись тревожные крики – видно, Братья полезли через частокол, и Газван рявкнул:

– Кто служил в войске или был в бою – шаг вперед! Рассейтесь по стенам и поджарьте всех, кто полезет!

Из нескольких дюжин магов к частоколу бросилась всего лишь горсть. Негусто… ну да он еще надеялся, что до настоящей схватки не дойдет.

– Десяток самых сильных остаются со мной и Наржисс. Остальные поддерживают щит с моим учеником. Наш враг – колдун из Закатных царств, так что защищайтесь не от стрел. Сделайте такой щит, чтобы Великий Судья и тот не прошел!

Пару мгновений казалось, что этот сброд окончательно запутался, кто из них сильнее прочих. Газван был готов взять первых попавшихся, на счету был каждый миг, но, видно, под угрозой смерти даже маги способны договориться.

– Наш враг – колдун из Закатных царств, – повторил Первый оставшимся. – А еще пять сотен Черных Братьев, одетых простыми горожанами.

– Мы слышали предупреждение, а потом крики агонии, – деловито сказал чародей с тонкими губами. – Но площадь пуста. Это закатная магия?

– Морок, рисующий картинку спящего города. Мы должны убить колдуна. Если повезет, Братья обратятся в бегство.

– Где он? – Наржисс решительно выпятила челюсть.

Если бы он знал! Но чародеи и без того растеряны и напуганы, он не может показать собственное смятение.

– Не имеет значения! – отрезал Верховный. – Сейчас мы составим кольцо.

– Эдикт о Правосудии запрещает… – начала чародейка.

– А резню эдикты разрешают? – перебил Газван. – Мы составим кольцо, если хотите дожить до рассвета. Кто против?

Естественно, противников не нашлось. Маги быстро сели в кружок и взялись за руки. Рядом с Газваном оказались Наржисс и нескладный юнец с острым кадыком. От напряжения тот высунул кончик языка. Сказать пару слов, чтобы поддержать его? Нет времени.

– Начали! – скомандовал Верховный.

У него не было особой идеи – даже теперь, когда они вместе взмыли над объятым мраком городом. О закатной магии ходили слухи, но все сходились в одном: она древняя, мудреная и могущественная. Если колдун сплел иллюзию так, что полсотни чародеев ничего не заметили и продолжали не замечать, даже зная о ней, нечего и мечтать, что они легко его отыщут. Газван надеялся лишь, что у него в рукаве две залитые свинцом кости.

Источник и кольцо.

«Можете не искать колдуна, – начал передавать Верховный. – Нам его не найти. Рядом с ним мы слепы, как простые смертные. В последний раз я видел его там, но змей мог переползти».

«Что нам делать?» – В кольце тяжело понять, где чья мысль, но, кажется, это был юнец.

«Это вы мне скажите! Я дам силу. Столько, сколько потребуется – сколько бы это ни было. Но я солдат, а не книжник. Вы должны сплести чары, которые действуют только на обладателей Дара. И убьют каждого мага от частокола и до первых проулков. И немного дальше. Чтоб наверняка».

Поверят ли ему? Будь Газван на месте подопечных, задумка не произвела бы на него впечатления, и уж точно не производила на его собственном. Но, кажется, маги за нее схватились. Да и что им оставалось делать? Верховный не был уверен, что сказанное вообще возможно, старшие чародеи подняли бы его на смех. Но кольцо начало работать – притом с поразительной быстротой.

Газван и не заметил, как обрывки чар срослись в мерцающее кружево силы. Он слушал разговор, в котором говорили все вместе, но понимал едва ли треть. Пытался проследить линии силы, но условия, переплетения и узлы превратили чары в лабиринт.

«Готово, мудрый!» – наконец послала мысль Наржисс.

Хорошо хоть она не колеблется, потому что Верховный сомневался не только в замысле, но и в способностях подопечных. Слишком просто, слишком быстро все сложилось. Но второй попытки не будет: горсть защитников наверняка дрогнула и вот-вот оставит стены.

Он высвободил мощь источника, наполняя линии светом. Ему казалось, земля дрогнула, когда от частокола к призрачным зданиям устремился вал силы…

И будь он проклят, если понял, получилось ли!

Свет погас, лагерь вновь остался единственным ярким пятном посреди мрака. Каждое бревно частокола отчетливо выделялось там, где на площадь изливалась сила. Вокруг, как войско духов, сновали блеклые силуэты нападавших. Кто-то кричит?… Настойчивый голос и настойчивые руки вырвали Верховного из Изнанки.

– Там… там целая армия!

Газван с трудом удержался, чтобы не врезать полудурку: уж чародей-то должен знать, что тревожить мага в его сосредоточении нельзя.

– Какого беса, Саáд? – Наржисс добавила пару выражений, вовсе не приставших даме. – Не мог подождать?

– Их сотни. Нас слишком мало! – Губы мага дрожали, когда тот говорил. – Меня послали за указаниями, нужно быстро вернуться на стены. Их там войско… Нужно что-то делать…

Недоумки! Ослабить защиту – лучшее средство от превосходящего числом врага. Но, похоже, морок развеялся. Газван с чародейкой быстро переглянулись.

– Да, пять сотен – это много, – произнес Верховный, вставая. – Но ничего такого, с чем мы не справимся. – Он возвысил голос: – Нас больше сорока, а каждый маг стоит дюжины! Я возьму на себя щит, а вы поднимайтесь на стены. Покажите выродкам, как им усопнуть по-настоящему!

В воцарившейся суматохе рядом оказался Аджит.

– Вы уверены? – кажется, спросил он. В гвалте не сказать наверняка.

– Да, возьми тебя Бездна! Я еще способен на простые чары. Иди с ними и проследи, чтоб не изжарили друг друга.

Аджит исчез, погруженный в возведение защит Верховный не заметил, как он ушел. «Шли Зов, если будет худо», – передал он вслед ученику, но тот не ответил. Слышал ли? Газван пытался разделить внимание между стеной силы, парившим высоко над площадью духом и телесным зрением, которое видело опустевший лагерь и постройки из потемневших досок.

На первый взгляд все шло неплохо. Горсть магов зажгла перед частоколом еще одну стену – из огня. Попробовавшие проскочить ее с воем разбежались. Те, кто был поумнее, пошли в обход, но у их ног расцвели пламенем снаряды силы, и Братья с руганью отступили. В другой части лагеря чародеи выдрали камни брусчатки и начали бросать во врага. Верховный скривился в досаде: он забыл сказать, чтобы маги оставляли как можно меньше следов боя, но теперь уж поздно. Грязные замшелые камни летели в Братьев со всех сторон, ломая кости, калеча, проламывая черепа.

В трех местах враги забрались на частокол, но и на стенах больше посеяли панику, чем нанесли вреда. Один чародей соткал клинок из линий силы и теперь широко размахивал им, а Братья обступили его, пытаясь дотянуться, но их оружие осыпалось ржавой трухой, соприкасаясь с колдовским мечом.

Газван не сразу заметил, как войско узурпатора начало отступать: быть может, маги на стенах слышали команды или сигналы, но колдовское зрение видело лишь упорядоченно отходящие отряды. Те, что таились в тенях, в резерве – скрылись в мешанине улиц. Те, что окружили лагерь, по-прежнему пытались подступиться к стенам, но без прежнего рвения.

В полумраке трудно увидеть, сколько врагов уходит. Три, четыре сотни?… Так или иначе, большая часть войска: словно часть отрядов просто постояла на площади, чтобы затем уйти. Решили не лезть на рожон без колдуна? Командир быстро оценил потери?

Газван в раздражении сбросил щит. За день через него прошло столько силы, что еще неделю голова будет раскалываться. Но это потом. Сейчас он просто отдыхал, ни о чем не думая, но не прошло и минуты, как перед ним возник недружелюбный маг с тонкими губами: тот, что встречал его вначале.

– Они ушли, мудрый. Мы положили, сколько смогли, но отступило несколько сотен. Это не очередной морок?

Хвала богам, хоть кто-то сохранил трезвый ум среди всеобщего ликования.

– Уже проверил, – глухо выдохнул Верховный. – Если морок, я его не чувствую. Где Наржисс?

– Ранена, – чародей замялся на мгновение. – Она бросилась в свалку, когда псы полезли на стены, и ее зацепили. С ней ваш ученик.

– Собери своих, мы уходим в Круг, – устало произнес Газван. – Я буду наверху, посмотрю, что с ней.

Заостренные на концах колья были опалены колдовским огнем. Аджит стоял на коленях над чародейкой, закрыв глаза. Бирюзовая, цвета Зала Волн накидка колдуньи стала черной от крови. Увидев ее открытые, устремленные в посветлевшее небо глаза, Газван опустился рядом.

– Они отступили. Мы уходим в Круг, – произнес он. По правде сказать, сущую банальность, лишь бы не молчать: безымянный маг громко скликал чародеев у походной кухни.

– Это победа? – На бледных, некрасивых губах Наржисс пузырилась кровь.

– Да. Это победа, – вслух произнес Верховный. Хотя мог добавить, что пара таких побед – и Семеди войдет в обитель, со своими порядками и установлениями.

Аджит бросил на него отчаянный взгляд, но Первому было нечего сказать: ни ему, ни ей. Вся сила мира не поможет человеку с развороченным ударом клинка животом.

– Надо идти, Адж, – напомнил старик, когда она отправилась на Поля Иару. – Позаботься об остальных.

И думая, что они сделали ровно то, чего хотел Семеди, он пошел вниз.

(обратно)

3

– Этого не нужно было делать, – в который раз повторил Кадар.

Вино было мягким, как шелк, и сладким, словно губы возлюбленной, но не приносило удовольствия. С отвращением отодвинув кубок, Газван спросил:

– Что именно?

– Впускать духа во дворец. Да, я знаю, я это говорил, – пегая борода старшего наставника упрямо встопорщилась. – Но я бездну раз рассказывал первогодкам, как опасны духи-хищники. Меня тревожит, что ты, мудрый, об этом позабыл.

Верховный вздохнул.

– Я понимал, кого провожу через купол. И потом, кому он угрожает во дворце? – Чародей прищурился. – Там что, шастают путешественники по Изнанке?

Наставник лишь поджал губы. На несколько ударов сердца в кабинете Первого повисла тишина – высшие чародеи молчали, не зная, что сказать. Даже Путь Благовоний под окнами был необычайно тих.

– Ты рассказал длинную историю, мудрый, – наконец разлепил губы Наджад. Это был не лучший день в его жизни, и костлявые руки мага заметно тряслись, так что смотритель Зала Камня сцепил их на животе. – Нам и правда нужно многое обсудить. Но первое, что просится на язык, – почему мы слышим все это только сейчас?

– Ты много лет говорил, что Первый-в-Круге должен действовать, – Верховный сделал невинное лицо. – «Действовать, а не сидеть и размышлять». Это твои слова, и, видят боги, им всего пара дней!

– Под руководством Совета, – огрызнулся Наджад. – Только сообща и обсуждая каждый шаг!

Лáйла, смотритель Зала Волн, фыркнула. Ее круглое старческое лицо превратилось в маску презрения.

– Ты имеешь в виду под твоим руководством? – хмыкнул Кадар. – Ты не Верховный, Наджад. За семнадцать лет можно уже свыкнуться.

– Хватит! – Смотритель Зала Ветров Сафáр всегда был немногословен, и Наджад, уже готовый к отповеди, захлопнул рот. – Погибло пять магов, больше дюжины ранено. Неужели вы не оставите дрязги хоть сегодня?

Чародеи вновь умолкли, и Газван обвел собравшихся взглядом. Его зверинец. Его проклятие.

Смотритель Зала Камня с деланным безразличием смахнул невидимую соринку с подола роскошной коввы, его впалые щеки раскраснелись от негодования. Лайла нечасто покидала мягкие подушки в жарко натопленных покоях, но сегодня явилась сама, без приглашения. Маленькая сморщенная старушка, такая коричневая, будто ее коптили над костром, была в Круге еще при наставнике Верховного – и всем видом показывала, что в ее время такого бы не допустили.

Кадар был одет подчеркнуто просто. Изъездив всю страну, он многое повидал и, наверное, лучше всех понимал Верховного. Старый союзник напоминал седого всклокоченного воробья. Он не стал продолжать спор, но на скулах его играли желваки.

По лицу Сафара ничего нельзя было прочесть. Смуглый южанин обычно помалкивал и слушал, оглаживая жесткие черные усы. А затем поступал по-своему. Газван не мог не утвердить его смотрителем – такой талант в управлении ветром не появлялся несколько поколений, но предпочел бы видеть на его месте другого. Сафар был властным, жестким и слишком уж себе на уме.

Последний, пятый маг, до сей поры молчал, оглядывая собратьев поверх края чаши. Зейдáн, смотритель Зала Костра, был сыном прежнего советника Золотого двора. Он был щеголем и карьеристом, и не делал ничего, что могло бы повредить его положению. Сейчас, однако, даже он чувствовал, что положение шатается вместе с Кругом, и потому спросил:

– Ты полагаешь, вашу победу подстроили?

Газвану оставалось лишь пожать плечами.

– Как знать… Семеди не мог предугадать, что я там окажусь. По правде, я сам этого не знал.

– Псу выгоден любой исход, – заметил старший наставник. – Он мог дать указание отступать, если орешек окажется не по зубам.

– И в любом случае обвинить нас в бойне. Я сам так и подумал, – заключил Верховный.

– Как? – вопросила Лайла. – Кто-то выгнал всех из Львиной бухты. Это же целая толпа: матросы, рыбаки, торговцы, шлюхи… Они все знают, что там были люди князя, а не простые горожане.

– Там были люди в одеждах магов, – терпеливо пояснил Газван. – Не забывай, завтра начнется треклятый праздник. В заливе вырастут дворцы и миражи во славу Великого Судьи Усира. Именем Семеди колдуны освободили пристань, якобы чтобы подготовиться.

– Но мы больше не участвуем в празднествах!

– Конечно нет. Только в порту о том знать не знают.

Кадар вполголоса выругался.

– Но Первый, если колдуны выгнали всех из гаваней, кто те горожане, угодившие в бойню? – спросил Зейдан. – Кто узнал хотя бы одного из убитых?

– Мой человек в городе задавал те же вопросы, только осторожней. Отвечают кто как. Я так скажу… Люди не доверяют Семеди, ни сейчас, ни вообще. Спесивец и боров – самое мягкое, что я слышал. Но магам веры еще меньше.

Газван поправил съехавший ниже живота кушак. Сегодня он был в парадной ковве, на черном шелке которой проступали вышитые символы стихий. Половина собравшихся не одобряла его пристрастие к просторным балахонам, какие носят от столичных рынков до забытых богами деревенек на границе степей.

– Ну, теперь-то даже ты не увильнешь от заседания Совета, – прокашлялся Наджад. – При всем почтении, мудрый.

– Я не думал увиливать. Мы собрались, потому что оно нужно. Как верно заметил Сафар, погибли пятеро магов. Многие ранены. Но будь я проклят, если знаю, к чему мы придем! И что донесем до Залов перед собранием.

– Чего хочет князь? – отрывисто спросила Лайла.

– Мои друзья при дворе… – осторожно начал Верховный.

– Этот бегемот из Золотого двора, – поправила чародейка. Зейдан сделал вид, что поперхнулся вином.

– Хорошо, бегемот из Золотого двора говорит: многие против притязаний Семеди. Дворяне чуют, с этим голосованием зарыто изрядно дерьма. И оно смердит за схен! А простые горожане никогда его не любили. И это только в столице, еще вопрос, как князя примут в провинции.

– Это правда, – подтвердил сохранивший связь с семьей Зейдан. Он обвел всех взглядом. – У Азаса есть брат. Без сомнения, Улáм ас-Абъязид не обрадуется, но он получит известие только через луну. Дядюшка говорит, его друзья выжидают, чтобы не поддержать проигравшего. А Семеди торопится, ему важно быстро подчинить столицу. Если дядюшке верить, князь все так представил, словно это мы угрожаем Царству, а он единственный встал на защиту царевича.

– Но это бессмыслица! – воскликнул господин камня. – Кто ему поверит?

– Наджад, хотя бы сейчас не спорь, – Первый глубоко вздохнул. – Все он задумал верно. Что делать, когда престол шатается? Нужен враг, чтобы вокруг тебя сплотились. Нужно стать единственным защитником от наползающей на мир мглы. И потом, Семеди еще нужно расплатиться с колдунами из Нагады…

– Тогда объясни вот что, Первый, – вежливо перебил его господин пламени. – Зачем им наниматься, если они так могущественны?

– Наниматься? – Верховный фыркнул. – Еще вопрос, кто кого нанял… Когда Азас жег магов, закатные колдуны рукоплескали! В их интересах ослабить Круг как можно больше. Но узурпатор хотя бы делал это сам… Теперь он пошел на попятный, и Нагада поддержит того, кто за ним продолжит. Они помогут получить маску, а Семеди дожмет Круг. Я не заверял их договор, но подозреваю, что так все и обстоит…

В кабинете вновь повисла тишина.

– Значит, это война, – решительно сказал Наджад.

– Война шла все эти годы, –поморщился Первый. – Но, как видишь, я не размахиваю мечом. Я единственный, кто своими глазами видел, что такое партизанская борьба. Наверное, поэтому я не бряцаю оружием.

– И что мы все эти годы делаем? – Маг камня так плотно сцепил руки, что костяшки пальцев побелели. – Рассуждаем? Выжидаем? Чего?…

– Никто не скажет, что я мало сделал для Круга! – чувствуя, что закипает, выговорил Верховный. – Семь лет назад мы все сидели взаперти. Я вас освободил! Два года назад открылась новая обитель. Если бы не Семеди, маги воспитывали бы царевича.

– Мы все слышали про партизанскую войну, – встрял Зейдан. – Что ты предлагаешь, мудрый?

– Заговорить это… затруднение. Начать переговоры, сделать вид, что мы согласны на новые эдикты. Начать торговаться… о чем угодно! А между тем ударить там, где Семеди не признает нападения в открытую. По колдунам с заката.

– Заговорить? – Казалось, Наджада хватит удар, так он покраснел. – Пять человек погибло. Моих людей! Это затруднение, которое можно заговорить?

Тонкие губы Лайлы скривились.

– Не начинай истерику, – резко бросила она, однако Наджад ее не слышал.

– Затруднение, мудрый? Я не назову так пять трупов. Это люди, которых я поклялся защищать. Видят боги, я не впечатлительный человек, но даже мне они будут сниться по ночам! Ты хочешь заговорить это затруднение?

Не сдержавшись, Газван встал и прошелся сперва к одной стене, а затем к другой.

– А ты хочешь, чтобы погибли другие? Так они погибнут, будь спокоен! Только дай тебе волю. Те люди, которых я поклялся защищать! И ты смеешь обвинять меня? Ты, который двадцать лет плясал вприсядку перед узурпатором?

– Я выторговывал Кругу будущее! – запальчиво выкрикнул смотритель. – Потому что…

Договорить ему не дали. Дар старшего наставника был ближе к воздуху, поэтому он наполнил комнату высоким звоном, словно кто-то ударил ножом по тонкой хрустальной чаше. Кадар подождал, пока звук сойдет на нет, и подался вперед.

– Наши ссоры на руку врагу.

Газван перевел дыхание. Что ж, это не самое шумное заседание и, он надеялся, у них еще будет повод покричать и громче. Сидевшая рядом с Наджадом госпожа волн хотела коснуться его запястья, чтобы успокоить, но смотритель отдернул руку, кипя негодованием.

– Каждый из вас прав по-своему, – продолжал Кадар. – Наджад в том, что смерть магов нельзя оставить безнаказанной, мудрый в том, что могут погибнуть сотни. Что скажут остальные?

– В городе три тысячи Черных Братьев, – скривился Зейдан. – Это в дополнение к городской дружине, и если их действительно три… Семеди мог сказать, что привел один отряд, а привести в два раза больший. Только безумец станет их задирать. Я против. И потом, мудрый предлагает ту же войну, но скрытную. Я расскажу своему Залу этот замысел.

– А я устала быть недочеловеком, – отрезала Лайла. – И не хочу такой же участи ученикам. Мы все время бежим, все время ждем, что вот через пять или десять лет все наладится, и мы станем свободными. Но ничего не налаживается: ни через пять, ни через десять лет. Когда-то нужно решить все раз и навсегда.

– Один раз мы уже решали, – перебил Верховный. – Болваны ас-Джаркалы. После этого мы годами сидели в клетке. Проклятье! Неужели вы не видите, нас слишком мало?

Госпожа волн, привыкшая, что ученики сами приходят к ней и вслушиваются в каждое слово, умолкла. Кадар бросил на Первого укоризненный взгляд.

– Когда-то нужно все решить, – упрямо повторила чародейка. – Но я еще не выжила из ума, чтобы предлагать войну со всем миром. Мне нравится идея утереть нос колдунам с заката. Я поддержу ее, если мы продолжим в том же духе. И если ты, Первый, клянешься отчитываться и не пытаться… заговорить врага. Иначе мы найдем, кем тебя заменить! – с вызовом закончила она.

– Хорошо, Лайла, – просто ответил Верховный. Сейчас главное, чтобы его поддержали.

– А я против переговоров с князем, – без приглашения влез Наджад. – Избавиться от закатных змей… конечно, давайте это сделаем! Давно пора! Но я против встреч с мясником.

– Взгляни на него не как на мясника, а как на человека с многотысячным войском, – посоветовал старший наставник. – Сафар?

Господин ветров покрутил усы, прежде чем ответить.

– Я расскажу Залу, что Наджад ратует за открытый бой, а Верховный хочет воевать скрытно, прикрывшись переговорами. Пусть выбирают сами.

– Вот и славно, – заключил Кадар. – Кажется, мы все решили, притом не очень шумно. До заседания осталось чуть больше полузвона.

Зейдан поднялся. Сафар растаял в воздухе, не вставая с кресла, там, где он родился, использовать Дар в быту не считают зазорным. Госпожа волн обошла господина камня и быстро удалилась, а Наджад все торчал посреди комнаты, не в силах унять трясущиеся руки. С его лица начала сходить краска, но взгляд у старика был такой, будто он вот-вот заплачет.

Сказать, что он вовсе не искал ссоры? Что Первый понимает как никто другой? Газван просто отвернулся к окну. Слишком долго длилась эта изнурительная склока. Что он ни скажет, все одно закончится руганью.

Первый-в-Круге не сразу понял, что чародеи разошлись. Летний зной подмял под себя город. С безмолвным грохотом солнце обрушилось на столицу, высекая блики из куполов, заливая белые стены светом. Газван любил смотреть из своего окна: Путь Благовоний и Храмовый остров, каналы, мосты и бесчисленные крыши столицы. День за днем они напоминали, что маги – еще не весь мир. Что мир многограннее, больше, что вот он – стоит лишь протянуть руку.

Над крышами застыла огромная, синяя, без единого облака пустота неба. И так же пусто было на душе Верховного.

Джерима… могла ли ты знать, что отец твоего ребенка станет Первым-в-Круге? Что тысячи жизней будут зависеть от одного его слова? Этот груз давит на плечи почище ратных доспехов и всяко больше брачных уз, которых он некогда страшился. Хорошо быть молодым магом и обнимать любимую в духоте их крохотной каморки. Мысли так и роятся в голове, когда смотришь в темноту, вдыхая родной, привычный запах ее волос. Все было проще, чище и… честнее.

Здесь, наверху, все оказалось по-другому. За каждой идеей щерилась пустота. Он также понимал, что любую идею опошлят, извратят и выхолостят, и еще непременно прольют за нее кровь. За каждым шагом – тысячи молодых магов, которые обнимают любимых, вдыхая родной, привычный запах, и чьи жизни никак нельзя поломать. И ведь каждый твердо знает, как все устроить!

Прогулочные суденышки скользили по каналам, точно яркие, обряженные в белый шелк и праздничные гирлянды водомерки. Безмятежное солнце лупило с неба без разбора. Ему были все равны: богачи и бедные, простые смертные и носители проклятого Дара.

«Я все это видел, – сказал себе Верховный. – Тысячи раз, из этого самого окна». Странное дело… беды магов, судьба Царства, узурпаторы, нищие и погибшие – он понял вдруг, что ему все стало безразлично, и давно. Маг словно начал понимать Азаса: он пожил достаточно, видел столько, что не рассказать и за несколько лун, и он устал. Должно быть, и узурпатор чувствовал то же – когда жить надоело, но помирать еще не хочется.

– Что ты намерен делать?

Вот ведь, он почти забыл, что в соседних комнатах ждут Мауз с секретарем. Не оборачиваясь, Газван махнул рукой, приглашая Аджита и советника сесть.

– Что тебе больше нравится, – поинтересовался он, – «Ничего» или «Пока не знаю»?

Советника ответ устроил или хотя бы позабавил, а вот негодование Аджита было столь ясным, что Верховный слышал его колдовским чутьем. Первый-в-Круге резко обернулся.

– Ты хочешь, чтобы я думал о будущем сейчас? Сейчас, до Совета, пока неясно, чего хочет Семеди? – Целитель потупился, но Газван продолжил: – Никто… слышишь, никто не скажет, что я не умею играть в эти игры! Но, чтобы вступить в игру, нужно хотя бы знать ставки. Если уж не правила.

– Я… я не думал ничего дурного, Первый, – выдавил Аджит.

От необходимости объясняться его избавила Асма. Тихонько постучавшись, толстушка осторожно заглянула в кабинет.

– Прибыл глава сакарской обители, мудрый.

– Пропусти его, – рявкнул Газван.

Ханнан вошел размашистым шагом и остановился посреди комнаты, прищурившись от бившего ему в лицо солнца.

– Наконец-то! Надеюсь, теперь ты без дурных вестей? – Советник неплохо владел собой, но обострившееся чутье подсказало магу, что тот боится.

– Не уверен… – Ханнан устало сутулился, руки его вцепились в видавший виды плетеный пояс. Титьки Исаты, этот человек просто создан для улицы! – В городе ничего нового. Но там, внизу, ждет паланкин из храма Усира. Старшая жрица то ли хочет, то ли требует встречи с Первым-в-Круге. Только не спрашивайте, что это значит.

– Раз уж так хочет, давай уважим.

– Я распоряжусь, Верховный, – тут же откликнулся Ханнан.

Старый маг без воодушевления вернулся в кресло.

– Как думаете, о чьем приходе объявит Неджра? – попробовал пошутить Мауз. Но, кажется, больше по привычке.

Молчаливое ожидание было таким тягостным, что Газван почти обрадовался жрице.

Она ворвалась в кабинет, будто за ее спиной был не Ханнан, а сотня храмовой дружины, а пришла она в логово еретиков. Заплетенные в косички волосы растрепались, глаза метали молнии. Сегодня с ней был приличествующий ее сану посох, на старом темном дереве змеились буквы священных текстов.

– Великий Судья воплотился в тебе! – Тон Газвана противоречил учтивости приветствия. Советник обошелся без церемоний и коротко спросил:

– Вина?

– Разве что упиться вусмерть, Мауз! – Если она и не ожидала его увидеть, то ничем это не показала. – На твоем месте я постаралась бы остановить безумие.

Толстяк нашел бы колкость в самый раз по остроте, но Верховный был не в настроении слушать перепалку.

– В последние дни мир вообще сошел с ума. Какое из безумств тебя грызет, Неджра?

Жрица тяжело оперлась на посох – как будто силы вдруг оставили ее.

– Войну всех против всех, – тихо произнесла она. – Бой в порту дело рук Семеди?

Она уже знала ответ, поэтому чародей просто кивнул. Неджра без приглашения опустилась в кресло.

– Князь обвиняет в этой бойне вас. Хотя, Усир свидетель, я не знаю, зачем бы вам это понадобилось… Кто-то в городе пустил слух, что лучезарный болен из-за вас. Только стараниями лучших лекарей он еще жив, но… Что произошло во дворце? Братья и слуги божатся, что ночью там были колдуны. Видно, затем, чтобы добить владыку.

– Это отчасти правда, но только отчасти, – Газван вздохнул. – Бездна! Да, я там был. Вчера. Мы пытались исцелить Азаса от той дряни, которой его кормят. Чего ты хочешь?

– Я догадалась, что все ровно наоборот, – жрица облизнула губы. – Я пришла, чтобы предупредить: через звон или, самое большее, через два здесь будет тысяча Черных Братьев. Я не знаю, чего потребует Семеди, но вы должны выполнить его условия. Хотя бы насколько это возможно…

– Иначе что?

– Иначе он устроит бойню. Вы что, хотите второй резни?

– Тебе-то какое дело? – обычно смешливый, голос вельможи походил на карканье.

– Такое же, что и тебе, – парировала Неджра. – Представь, что будет, если колдуны и войско вцепятся друг другу в глотки. А сколько крови прольется, пока Круг все-таки задавят числом? В прошлый раз резня не затронула столицу…

– Мы согласны! – перебил ее Верховный. – Не трать дыхание, ты слово в слово повторяешь все, что я хотел сказать на Совете. Осталось убедить молодняк.

Видя ее непонимающий взгляд, он хмыкнул:

– Да, я не царь и не бог в своем владении. Все важные вопросы решает Совет. После резни в нем мало старых и осторожных, зато поколение горячих голов как раз подросло, чтобы войти в собрание.

– Разве… нельзя как-нибудь повлиять?

– Я повлиял, насколько смог. – Он бросил взгляд в окно на стремительно носившихся ласточек и на тень обители, перечеркнувшую Путь Благовоний, и закончил: – В любом случае, время для разговоров вышло. Меня ждут подопечные.

Маг поднялся.

– Вы можете понаблюдать, я приглашаю. В последний раз смертные сидели на Совете больше ста лет назад.

Верховный не сомневался, что Мауз оживится, а вот жрица колебалась, переводя взгляд с одного на другого, посматривая на купола Храмового острова, маячившие за окном. Наконец она решилась:

– Хорошо, но я должна вернуться в храм до темноты.

– Маги любят поспорить, и в этом их проклятие, но до темноты они охрипнут.

Газван шагнул к ней. Вблизи от одежд жрицы пахло неизвестными травами, лавандой и весенней свежестью. Он протянул руку, и она ее приняла. Они покинули кабинет степенно, церемонно, словно молодожены в почетном сопровождении.

– Потому-то мы и называем Круг Кругом, – говорил Верховный, пересекая внутренний двор обители. Он не обращал внимания на взгляды, которыми их провожали спешащие на Совет маги. – Я уже рассказал о кольце, здесь идею довели до совершенства. Ну, ты сама увидишь.

– И здесь будут колдуны со всего Царства?

– Да, – Газван улыбнулся молоденькой чародейке, которую отметил как лучшую ученицу Лайлы. – Каждая обитель на год-два посылает в столицу магов. Они живут здесь и поступают в распоряжение местных Залов. Но на Совете представляют свои земли.

– Звучит разумно, – признала Неджра.

Они вышли на обсаженную лимонными деревьями аллею, и Верховный умолк, давая жрице осмотреться. Мозаика под ногами складывалась в узоры листьев, облаков, волн и языков пламени – совсем как в чертоге источника. Дальней стороной аллея упиралась в круглое, похожее на храм здание молочно-белого мрамора. Полторы сотни тонких витых колонн поддерживали белый, сияющий на солнце купол.

– Мне казалось, если колдуны и собираются, то непременно под землей, – неловко улыбнулась Неджра.

– А еще едят детей и нарушают замысел богов, – усмехнулся Первый.

Сам он не ощущал благостного расположения, которым лучился. Дурные предчувствия донимали, как застарелая хворь, к тому же с его новоприобретенной чувствительностью обилие магов действовало на нервы. Закрой он глаза, аллея предстала бы ему сплошной полосой сияния. То ли еще будет в самой палате Совета!

– Вот мы и пришли… – Перед ними выросли мрачные, потемневшие от старости двери с глубоко прорезанными символами. – Здесь написаны заветы основателей Круга потомкам. – Он думал, Неджра спросит, что за заветы, но та молчала, остановившись в проходе и рассматривая убранство зала.

Посмотреть и в самом деле было на что. В дальней части круглого помещения возвышалась бесформенная, почти невозможных размеров глыба киновари – давно потемневшая, цвета старой запекшейся крови. По сторонам от прохода тянулись укрытые коврами каменные скамьи: выше и выше, дальние ряды у стен располагались над уровнем глаз. Чеканные лампы свисали на цепях с потолка, но колдовские огни в них блекли рядом с ярким, похожим на дневной светом. Любопытно, когда жрица сообразит, что в зале нет окон, а свет излучает сам купол?

– Почему киноварь? – спросила Неджра, пока они шли к основанию глыбы.

– Потому что кровь. Основание Круга было победой и концом преследования магов, – Газван криво улыбнулся. – Она символизирует всех, кто боролся, но не дожил до того дня. И всех, кто пострадал из-за Дара после.

Маг не стал говорить, что глыба – самый крупный резервуар силы в Царстве и последний бастион Круга. Вместо этого он произнес:

– Когда мы голосуем, мы все беремся за руки и замыкаем кольцо. Каждый направляет свою силу камню. Тебя могут принудить голосовать или убедить недостаточно, но глыба окрашивается от того, во что по-настоящему веришь. Подкупать, угрожать, обманывать – все без толку.

– Такой бы камень на Совет Достойных!

Маг вежливо улыбнулся. Он подвел жрицу к ряду кресел из того же мрамора, что и все здание. Их задумывали как чудовищно жесткие и неудобные сидения, но на памяти Газвана кресла всегда выкладывали подушками.

– Кого ты привел, Верховный? – пролаяла госпожа волн. – Еще безродные маги из подворотен?

– Почетные гости, Лайла, – улыбнулся Первый. – Неджра, старшая жрица Великого Судьи, и достойный Мауз, советник.

– Бегемот из Золотого двора, – учтиво поклонился толстяк.

На чародейку его остроумие не подействовало, и Первый поспешил закончить:

– Лайла Харрáд, ученица Машра из линии Омейи. Смотритель Зала Волн.

Высших чародеев было шестеро, одинаковых резных кресел – дюжина, так что все должны поместиться. Пока они рассаживались, к ним присоединился Сафар. Верховный заметил в зале господина камня. Вокруг него собрались молодые маги, внимая без сомнения желчной речи.

– Я покопался в нашем архиве, – склонился к уху жрицы маг. – Давным-давно, когда Царство состояло из столицы и окрестностей, в нем правили не цари, а патриархи крупных кланов. Основатели повторили тот совет старейшин. Один из заветов – никто не должен править Кругом единолично. Слишком велика опасность, что он превратится в тирана.

– Здесь все столичные колдуны? – поинтересовалась жрица.

– В обители тысяча триста шестьдесят два мага, – отчеканил Первый. Не мешает напомнить, что Круг вовсе не беззащитен. – И еще около пяти сотен проживают в городе. Нет… конечно, нет! Здесь только лучшие, по сотне от каждого стихийного Зала.

Жрица умолкла, переваривая сказанное. Однако долго молчать им не пришлось. Быть может, появление Верховного и не было сигналом к началу, но маги быстро расселись по скамьям. Первый поднял руку – и Неджра вздрогнула, когда с глухим стуком захлопнулись двери. Золотистая мерцающая пленка выблеснула на миг и тут же впиталась в стены – палата Совета теперь отрезана от внешнего мира.

– Я буду краток, – со своего места произнес Газван. Усиленный магией, голос его донесся до самых дальних скамей. – Вы знаете, из-за чего мы собрались. О ночных беспорядках слышала вся обитель. Я только представлю вам гостей. Нам нечего скрывать! Я настоял, чтобы они видели все собственными глазами.

Вышло неплохо. Он ожидал, что его освистают, но маги лишь переглядывались или привставали, пытаясь лучше разглядеть незнакомцев.

– С нами Неджра, старшая жрица Великого Судьи, Мауз иль-Нехат, советник Золотого двора и его секретарь Исиат, – в отличие от неподвижно застывшей в кресле жрицы, вельможа встал и церемонно поклонился. – И еще я позвал на Совет Ханнана, ученика Амира из линии Мисура, главу сакарской обители. Ханнан приехал с докладом незадолго до печальных событий и очень помог в эти тяжкие дни. Его-то я и попрошу рассказать о нападении в гаванях.

Верховный сел, Ханнан же спустился с возвышения и вышел на открытое пространство меж скамей, где маги являли Совету красноречие. Верховный знал все, что сейчас прозвучит, но не сомневался – Наджад попробует направить спор в нужное ему русло.

Так оно и получилось. Едва Ханнан закончил, ученик смотрителя вскочил:

– Не знаю, как вам, братья, а мне все ясно! Мы знаем, кто наш враг. Те, кто пролил кровь, не должны уйти безнаказанно!

Ханнан собрался ответить, но Верховный сделал это за него.

– Не будь болваном, Расн! – отрезал Первый. – Семеди не мелкий дворянчик, через день-два он наденет маску. Ты хочешь воевать с Царем Царей? Со всем Царством?

Он ожидал, что его слова не понравятся собранию, но не думал, что настолько. Вой поднялся такой, будто он предложил напялить рубища и на коленях ползти до самого Района Садов.

– Мы точно знаем, что это Семеди?

Это был Умар, его человек, но недостаточно доверенный, чтобы знать историю с самого начала.

– Точно, – без колебаний отвечал Ханнан. – Колдуны из Нагады были в Железной палате в Районе Садов. Те же, кто нападал ночью. Наконец, есть много косвенных свидетельств.

– Сколько у него закатных магов? – донеслось с дальних скамей.

– Мы не знаем наверняка. Скорее всего, двое уже отправились в царство теней. Но Золотой двор говорит, их было пятеро.

– Три мага против всего Круга, – выкрикнул кто-то.

– Три мага и три тысячи черных псов! – поправили его.

– Мы уже били их!

– А они били нас, семнадцать лет назад…

Верховный бросил взгляд на Наджада. Господин камня казался довольным, хотя Первый не видел, чтобы тот дергал своих людей за ниточки. Впрочем, еще бы ему не быть довольным! Все складывалось само и без его участия.

Что ж, пора выложить на стол новые кости.

– У кого есть вопросы к Ханнану? – громко спросил Верховный, позволив голосу заполнить зал. – Если нет, дайте высказаться остальным. Самый старший из нас будет первым.

Старшим в Совете был Кадар, а это играло на руку Верховному. Если повезет, тот успокоит собрание, и возмущение Круга выльется в бессильную ругань. Иначе… Газвану не хотелось думать, что может быть иначе.

– Братья! – Наставник встал решительно и быстро, в небесно-голубой ковве Зала Ветров он напоминал юношу – так стремительно сбежал по ступеням. – Я могу сказать, что война, за которую так ратуют, уже началась. Нападение в гаванях и покушение на Верховного – никак иначе и не назвать. На своем веку я видел две войны: ту, что мы сами начали в Рассветных королевствах, и ту, что привела Круг к азасову пленению. Я надеюсь, Совет простит мне мои воспоминания… я старый человек… но я хотел бы вернуться к тем событиям.

Кадар говорил долго, куда дольше, чем мог позволить себе Верховный, – все же для большинства он оставался наставником или одним из учителей. В его речи нашлось место и ужасам резни, и последним ас-Джаркалам, и тому, о чем маги частенько забывают – огромном многолюдном Царстве, в котором слишком, ужасающе мало людей, не считавших бы магов бесами.

– Эта война идет давно, – совсем тихо, заставляя вслушиваться в каждое слово, заключил Кадар. – Перед Советом Первый-в-Круге собрал нас, высших чародеев, и рассказал, как он намерен вести ее дальше…

Он был неплохим оратором – старый лис в чародейской ковве. Во всяком случае, Совет он успокоил. Неджра подалась вперед, и Кадар выложил бы план – если бы его не прервали.

Звук походил на голос гонга: гулкий, низкий и протяжный. Затем еще один удар и еще.

– Это Семеди, – тихо выдохнула жрица. Газван знал, что это не набат, а просто стук в двери с гулом проходит через щит, но по существу с ней не поспоришь. Все еще колеблясь, он поднялся. Кто бы ни был, нужно открывать… Но, боги, что сейчас начнется!

Их было четверо, в железных масках магов-защитников они были безликими и устрашающими – под стать тем известиям, что принесли. Когда двери отворились, они прошли несколько шагов и остановились, словно сотни направленных на них взглядов стали преградой.

– Там войско, под самыми стенами, – хрипло выдохнул тот, что был посередине. В прорезях маски его глаза нехорошо блестели. – Нас обложили со всех сторон.

«Браво, Семеди! – хотелось сказать Верховному. – Ты опять меня обогнал». Пока маги спорили вместо того, чтобы нанести удар по иноземцам, князь бросил кости. Или теперь правильнее называть его Царем Царей?…

– Братья? – коротко спросил Газван.

– Братья, раздери их бесы! И вот еще…

Защитник обернулся к спутнику, тот выскользнул на улицу и через мгновение вернулся с пропыленным холщовым мешком. Взявшись за угол, он встряхнул ткань – и отбросил прочь, с отвращением подавшись назад. Пожалуй, Газван бы поступил так же – на его месте: на пол покатились головы, пятная кровью мраморные плиты, бессильно скалясь от боли и ярости.

– Их забросили из самодельной катапульты, – глухо и отрешенно говорил защитник. – Псы под стенами кричат, что их поймали во дворце… Мы проверили: эти чародеи жили в городе.

На пару вздохов Газван зажмурился, словно так можно унять громко бухавшую в висках кровь. Это был крах. Никто, даже Кадар, не станет слушать, если предложить просто покончить с иноземцами.

Боги, за что? Ведь им не выстоять в войне, пусть даже начатой без их участия!

Пока что в зале стояла тишина, и Верховный этим воспользовался.

– Поначалу я предлагал высшим чародеям покончить с закатными магами. Не ввязываться в драку с Братством. Семеди только этого и ждет…

Маг не успел сказать, что сейчас он предлагает другое, как его слова потонули в реве, словно вокруг была не палата Совета, а залитая солнцем площадь и ряды облаченных в черное воинов. Как будто не его подопечные, а пыльная, серая, с перекошенными лицами толпа дышала ненавистью и рвалась в бой.

Кишки Усира, неужели они не понимают?…

– Нас перережут, как свиней! Обитель за обителью! – крикнул Первый, но гул голосов заглушил все: его, Кадара, магов-защитников и даже вскочившего господина камня.

С отрешенностью он отметил, что жрица сжала его запястье. Зачем? Она что, не видит, что он утратил всякую власть над Кругом? Гул голосов превратился в звон, заглушивший прочие звуки. Удары сердца отдавались резче и раскатистее, пока не превратились в грохот кузнечного молота. Губы Наджада раскрылись и издевательски отчетливо обрисовали каждый слог фразы, которую Верховный не услышал.

Последнее, что он запомнил, – острая режущая боль в левой части груди, словно в самое сердце вонзился раскаленный прут. Затем маг падал в гулкую черную бездну, откуда его звала Джерима.

Слишком долго падал. Слишком.

– …ни в коем случае! – Взволнованный голос Аджита то звучал совсем близко, а то уплывал прочь. – Ему нельзя волноваться, но в остальном он в порядке. Лучше даже, чем был.

Затем проступило лицо – через косые полосы закатного света и танцующие пылинки, через запах лаванды и весенней свежести. Они все были здесь: советник и жрица, Кадар и толстушка Асма – выстроились полукругом за спиной целителя.

– Кто… что произошло? – Он попытался сесть, но безуспешно. Ворот коввы был разодран, в груди пульсировала боль.

– Сердце, мудрый, – кажется, старший наставник. – Считай, что ты труп. Это Исиат вытащил тебя из костра.

Наставник поднялся и отошел прочь. За ним потянулись и другие, прежде сгрудившиеся вокруг – так, будто без них Газван не пришел бы в себя. Один Аджит остался подле… собственно, чего? И где он?

Покой был полон подушек, уставленных безделушками столиков, а стены скрывали занавеси, вытканные резвящимися зверьми. По углам в ажурных серебряных лампах танцевали колдовские огоньки.

– Это комнаты для гостей, – послышался из-за спины голос Ханнана. – Они были ближе всего к палате Совета.

И в самом деле, где еще в обители найдешь такую роскошь? Наджад настаивал, что Круг должен явить могущество, кто бы здесь ни остановился. Пусть сами маги живут в холодных голых кельях…

Газван скривился.

– Кто-нибудь скажет мне, что произошло?

Никто не хотел с ним говорить, даже Аджит и тот как будто прятал взгляд. Наконец старший наставник собрался с духом.

– Девочка, пойди и приготовь покои Верховного, – мягко погнал он Асму. – Ты видишь, мудрый хочет и дальше истязать себя. Ему потребуется отдых.

К чести толстушки, та несколько мгновений колебалась.

– Обещаю, мы не позволим ему переутомляться! – заверил Кадар. – Но ты же видишь, есть дела. Ты видела эти самые дела за окном.

Спровадив ученицу, он запустил руку в волосы, еще больше взлохматив седую шевелюру.

– Ну и что тебе сказать, Первый? – с вызовом спросил он. – Нет у меня добрых вестей… Нет, слышишь? Наджад готовится испепелить псов. Большинство Совета его поддерживает. Сафар вызвался помочь, больше чтобы тот не наделал глупостей. И жрица, и советник не покинут обитель, пока все не закончится – чтобы никто не предупредил осаждающих. Так решил Совет.

– Это безумие, – устало и безнадежно сказала Неджра. Складывалось ощущение, что спор меж ними длится уже больше звона.

– Может, и самоубийство, но не безумие, – возразил Кадар. – Если обращаться с людьми, как со скотом, рано или поздно они укусят в ответ. И я не о тех несчастных, чьи головы мы видели, это отдельный счет. Я имею в виду все годы унижений. После всех лет ахать, охать и заламывать руки – по меньшей мере, лицемерно.

– Да кто? Кто вас унижает? – вспылила жрица. – Вы сидите в своей обители, как… как князья! Глядите на смертных из высоких башен. Вы посмотрите, как живете! У половины прихожан не хватит меди на кусок хлеба. Вы можете ходить в город, вы больше не пленники… что еще вам нужно?

Аджит вскинулся было, но наставник оказался рядом, положив руку ему на плечо.

– Я объясню, что нам нужно, – тихо выговорил он. – Два звона назад я сказал бы, что мы хотим безопасности. Мы стараемся держаться вместе, в обители, просто потому что чернь может вломиться в дом и избить тебя до полусмерти. У них нет хлеба, у этих людей, но в том виновны вельможи и чиновники, а не колдуны. Но ведь до вельмож черни не добраться? А колдуны – вот они! И стража Царя Царей тебя не защитит… Еще мы хотим уважения. Чтобы ревнители, как твой предшественник, не проклинали нас, подзуживая толпу…

Наставнику не было дела, что один из вельмож сидит вместе с ними и пока еще считается союзником. Мауз молча крутил перстень и жевал губами, посматривая то на жрицу, то на чародея. Заметив взгляд Верховного, он поднял брови и кивнул на Кадара, словно приглашая послушать дальше.

Бесы бы побрали толстяка! Можно подумать, Верховный не знает, что сейчас скажет Кадар. И бесы бы побрали чародеев! Аджит внимал магу с юношеской страстью. Ханнана Первый не видел, но не сомневался: и тот тоже согласен со старшим наставником. Кадар тем временем продолжил:

– Я много чего могу наговорить… что мы устали от ненависти, от оскорблений, от того, что мы чужаки во всех Пяти Пределах. Вы все этого даже не замечаете – того, что ранит больней всего. Вы забрали у нас самое важное… вы отняли наш дом. Выставили за порог. Как будто мы нездешние. Каждый год в Царстве рождаются маги. К десяти годам они поймут, что в них пробудился Дар… они сперва не поверят, попробуют убедить себя, что это все игра. Потом их проклянут родные. И, если повезет, они попадут в Круг, и старик вроде меня объяснит, что да, собственная страна считает их уродами. Деточка, скажу я… твои подружки говорят, что тебя прокляли боги, что ты демон – но это не навечно. Нужно просто потерпеть. Это все равно твоя земля, если ты поешь ее песни и любишь солнце над виноградниками Табры. Никто ее у тебя не отнимет!

– Великий Судья обещает защиту всем, – холодно ответила жрица. – Если вы хотите безопасности…

– Два звона назад! – оборвал ее Кадар. Он стал расхаживать из угла в угол, словно мерял шагами зал военного совета, а не гостевые покои. – Вы все привыкли, что маги – трусливые старики, которые перебирают воспоминания и бубнят под нос «Как бы чего не вышло»… Нет, Неджра. Все уже вышло. Мы уроды, и Царь Царей со святошами рассказывают, как именно нас прокляли боги. Вы ошиблись в одном: маги больше не старики в пропахших болезнью одеждах. Которые только и могут, что перебирать воспоминания, которым тепло и уютно помнить, как мы были молоды и сильны. За семнадцать лет выросло новое поколение, и оно готово выдрать себе свой дом. С мясом. Свое место в Царстве. Среди первых. Среди лучших. Рядом с Аасимом Великим и полководцами древности. Это наше место, Неджра! Мальчишки выросли, они хотят называть Царство домом и готовы смотреть в глаза смерти…

Кадар выдохся. В покое повисло тяжелое и долгое, невыносимо долгое молчание. Во внутреннем дворе за пропитанными благовониями занавесями звучали голоса и звон оружия.

– Сейчас не время и не место для споров, – наконец признала жрица. – Мы можем остановить кровопролитие?

– Нет, – в один голос ответили Ханнан с наставником.

– Совет припоминает все обиды, – объяснил Верховный. – Я… по сути, я уже потерял власть.

Все к этому шло: с его-то сердцем, с высшими чародеями, которые дерзили в лицо, зная, что скоро не придется с ним считаться. Бездна, но как же горько!

– Может, меня и будут слушать, – Газван сглотнул, – потом, когда все кончится. Но, наверное, уже нет. Круг захочет нового Верховного. Если останется, чем верховодить.

Кишки Усира! А ведь ему хотелось, чтобы старший наставник не согласился, чтобы сказал, будто он сохранил авторитет, или уважение, или еще что-то столь же призрачное. Но маг молчал. Боги, какая глупость! В его-то возрасте – стыдно думать, что запишут в хрониках.

– Этот… смотритель Зала Камня – чего от него ждать?

Это спросил Мауз, видно, решив, что больше не услышит ничего занятного, но кто бы ни хотел ответить, он не успел. Верховный первым почувствовал движение силы и попытался сесть, однако пронзившая левую часть груди боль заставила его отказаться от попыток. Кадар метнулся к окнам – хотя что он мог увидеть? За ними был лишь внутренний двор обители.

– Что… что происходит? – Голос Неджры звенел, как неправильно созданная, готовая лопнуть стеклянная посудина.

– Началось, – хрипло сказал Кадар. Он рассуждал о справедливости, но лоб его прорезали страдальческие морщины. Наставник понимал, что через две, три луны, самое позднее – к весне в обитель войдут чужаки, и они не будут искать мира.

Газван вновь попытался сесть. Он не должен, не смеет отлеживаться! Однако предательский звон заложил уши, а комната сжалась в мутный коридор, в конце которого маячил желтый завиток на гобелене. Во всем мире остался лишь проклятый завиток, к которому маг тянулся, но тот, казалось, отступал все дальше.

Одни только боги знают, куда же он, в конечном счете, делся.

Дух не понимал, что город – это город. Происходящее внизу виделось ему лишь сетью огней, безумным мельтешением, подобным тому, как резвятся в потоках силы обитающие в них меньшие существа. Не понимал, но все же опустился ниже. Сеть силы рассыпалась на тысячу узлов, пульсирующих, мигающих так широко, что не отыщешь ни конца ни края. Между островками света – святилищами – шевелилась неясная и тусклая масса. Рдяная, как угли прогоревшего костра.

Ему было невдомек, что есть такое слово – «святилище». Он не видел ни одного костра. Дух грезил странными, размытыми видениями – и так понял, что рядом с ним другой. Блуждающий разум. Но почему он не слышал Зова, не почувствовал загодя его приближение?

Сила пробудилась в сердце Круга, наполнив обитель теплым светом. В ее сиянии резные каменные лики стали почти живыми, смотрели то мягко, то сурово, с какой стороны взглянуть.

Существо описало круг над башнями – лица провожали его внимательными взглядами – и устремилось к следующему светлому пятну.

Он пронесся пыльными улицами, не зная, что небо над ними невыносимо синее и так же невыносимо их обжигает солнце. Скользнул меж приземистыми домами к череде обелисков. Те были напоены силой и потому светились – пламенные иглы, пронзившие пустоту Изнанки. Колоннада Пяти Царей, всплыло имя. Улицы были пусты. Простые горожане сидели по домам, меж мраморными столпами обвисли никому не нужные праздничные гирлянды.

Затем его взору открылись баррикады – хотя, видят боги, он не знал, что так это называется. Они были сложены из обломков мебели, саманного кирпича и наскоро обмазаны подсохшей на солнце глиной. С утра Черные Братья разрушили часть заграждений и убили с дюжину горожан, но к полудню установилось хрупкое перемирие. В такой зной невозможно даже воевать.

Хотя, казалось бы, не все ли равно, какое солнце в день, когда тебя зарубят?

– Вы клялись царю, а не узурпатору! – раздался над баррикадой крик. – Вы не Царство защищаете, а богатеев!

Ответа не последовало. Не считать же ответом пару испуганно вспорхнувших птиц? Плечом к плечу, сомкнув тяжелые круглые щиты, поперек улицы выстроились солдаты столичного гарнизона. В жарком мареве строй напоминал пыльную стальную змею, разлегшуюся поперек дороги. Временами солдаты стучали щитами о щиты соседей, и тогда казалось, что змея шевелится, но, видно, ей было слишком жарко для броска.

– Эй вы! – не унимался горластый горожанин. – Почему не нападаете, когда с вами нет колдунов?

Колдунов и в самом деле не было – дух это ясно чувствовал. На сей раз ответом была стрела с черным оперением: она вонзилась бы крикуну в грудь, но сгорела в воздухе, не долетев до баррикады. С этой ее стороны колдуны были.

Повинуясь внезапному порыву, существо устремилось прочь: к каменному мосту над каналом, по обеим сторонам которого скалились гранитные львы. Дух чувствовал – там что-то происходит. И не ошибся.

Противостояние развернулось в садике, где в самые жаркие дни воздух благоухал жасмином, а в дни мирные – еще и курениями из расположенного рядом святилища. Сейчас, однако, о мирных днях ничего не напоминало. Деревья были срублены, кусты поломаны, а цветники затоптаны. Святилище осталось цело, но в забранных решеткой окнах отражался бушующий в торговом доме напротив огонь. Кучка жрецов в зеленых рясах Великой Матери встала между толпой и строем.

– …владычица покоя, ты – стук в груди Усира! – голосил тучный священник, и ему вторили бубенцы на головных уборах с бычьими рогами. – К тебе обращаюсь, о обитель мира, где созидатель правды обретает свет!

Впрочем, его никто не слушал. В Черных Братьев летели камни, куски мозаики из мостовой, а иногда и стрелы.

– Оберни свой лик милосердный к нам! И небеса твои в мире, и земля твоя…

Жирные подбородки жреца тряслись, но слово за слово тот выводил молитву, не обращая внимания на воцарившийся хаос. Дух ясно видел, что колдуны, которых поминали за каналом, приближаются. Ему хотелось кричать, но бесплотное существо не знало, что такое крик. В бессилии, оно могло лишь наблюдать, как черный строй пришел в движение. Бросавшие камни горожане метнулись врассыпную, но воины Братства были быстрее.

– Ну что, ублюдок, докричался? – выдохнул сквозь черный шелк солдат.

Оборванец, к которому обращался воин, на самом деле молчал, но кривой клинок в ответе не нуждался. Аккуратно обогнув жрецов, строй Братьев вытеснил всю чернь из садика и двинулся по улице: меж стен, увешанных к празднику знаменами, мимо одиноко журчащих фонтанов и древних кипарисов. Тряпичными куклами на мостовой остались мертвые тела.

Дух не знал, какие они, человеческие мертвецы, но отчего-то думал, что их будет больше. Братьев интересовала не голытьба, а баррикады, под чью защиту та сбегалась.

Кто-то догадался воздвигнуть пламенную стену. Братья откатились обратно неровной черной волной, а вслед им полетели камни, стрелы и улюлюканье. Однако радость бедноты была недолгой: несколько мгновений спустя огонь вдруг взвился к небесам и погас – и тогда-то воины бросились вперед.

– Стоим! Стоим! – истошно вопил кто-то. Как будто это отведет стальной клинок!

Быть может, человек пришел бы в ужас… существо не понимало речи смертных. И все же нечто близкое к ужасу оно испытывало, потому что нити силы извивались, как змеи, точно пытаясь ускользнуть от рук умелого ткача. На мгновение-другое дух пережил приступ удушья. Это колдуны что-то сделали, отчего вся сила вдруг исчезла, а затем обрушилась на смертного, который создал стену пламени.

Зейдан, возникло имя. Человек звался Зейданом…

Дух не очень понимал, что делает – жажда мести, ярость и еще что-то, темное и страшное, бросило его на врага. Врага?… С каких пор смертный стал врагом? Их было двое, и они были пугающе обычными: сухонький старичок с пегой козлиной бородкой и начинающий толстеть мужчина с красивым чувственным лицом. Дух безошибочно выбрал того, что сильней и старше.

Колдун поднял защиты, но слишком поздно: они покатились по призрачным плитам, извиваясь и нанося удары, а призрачный город сотрясался от схватки. Дух знал, что смертные слышат отголоски битвы, но, удивительное дело, сейчас ему было все равно. Нужно убить хотя бы одного заморского выродка, все остальное не имело значения.

Оставив противника за баррикадой, второй колдун напал сзади, быстро отбросив духа прочь. Линии силы изогнулись, стискивая существо в светящейся клетке. Он сам не знал, как вырвался. Не раздумывая, он вновь ринулся в атаку, на сей раз с удвоенной яростью. Силы было много. Дух купался в переплетении потоков – и смеялся, смеялся, смеялся, терзая плоть врага.

Он смотрел в глаза смертному и в то же время со стороны, подмечая летящие во все стороны клочья света. Поэтому, услышав голос, существо не сразу поняло, что это. Извернулось, бросилось к второму колдуну… Но тот не звал подмогу, и голос исходил не от него. Голос был живым, и звучным, и еще неуловимо знакомым. Так, словно это был последний раз, дух бросился в атаку: не убить, так обратить в бегство! Ему даже почудилось, что у него получилось…

Голос звал. Требовательно, настойчиво, настырно.

– …я ведь просил не колдовать! – Ханнан был вежлив, но непреклонен. Как нянька для вельможных отпрысков. – Аджит не сможет раз за разом вас вытаскивать.

– Слушаюсь, господин мой.

Газван обессиленно откинулся на спинку кресла. Каменные чудища, в чьих лапах покоился диск зеркала, – и те смотрели с укором. Угрюмого лица чародея не коснулась даже тень улыбки.

– Если запахнет жареным, потребуется каждый маг, – сухо отвечал Ханнан. – И в особенности связь с источником. А вы рискуете собой.

Медленно, понемногу, серебряная поверхность меркла. Газван успел заметить, что баррикады укутаны густым черным дымом, время от времени его прорезали светящиеся копья магии. Подсвеченная колдовским светом, во мраке маячила статуя.

– Зейдан… – проговорил старый маг. – Они его достали, чтоб их!

– С Зейданом все в порядке, – Кадар выступил из-за спины главы обители. – Те, кто был с ним, послали Зов. Сафар открыл Врата и заменил хлыща на своих учеников. Пара ожогов, но ничего страшного.

Газван перевел дыхание, но тут наставник продолжил:

– Да, хлыщ не выжил бы без твоей помощи, но Ханнан-то прав. Три дюжины за считаные дни, а ты рискуешь всем ради мальчишки. Мне напомнить, что твой долг – защищать нас всех?

Он без приглашения уселся на подушки, Газван использовал их как подставку для ног, когда суставы начинали ныть немилосердно. За окном в городе тревожно звонил набат.

– У меня не осталось долгов. Как видишь, я прикован к креслу.

– Ты все еще Первый-в-Круге.

– Расскажи это Совету. И Наджаду.

– Наджад еще не весь Круг. И уж точно не Верховный.

Газван хотел было ответить, но умолк. Вздохнул, вслушиваясь в голос гонга. Протянул дрожащую руку и заставил запотевший кувшин накрениться, плеснув вина в приземистую чашу.

– Думаешь, я говорю, как обиженный ученик? – спросил маг. Проплыв пару локтей по воздуху, чаша ткнулась ему в ладони. Ну точно пес холодным влажным носом.

– Как человек, который кричал, что впереди пропасть,но его не слушали.

Выходит, что теперь он прав. Как мило! Старый маг едва удержался, чтобы не сказать это вслух. Кадар расшнуровал ворот коввы и заговорил снова:

– Только знаешь, Наджад думал то же самое. Все эти годы. Он старый чванливый болван, наш господин камня, но Кругу всегда желал блага.

– Резня на улицах – это благо? – резко спросил Газван.

Наставник поморщился, так не понравился ему вопрос.

– А мне откуда знать? – повел он плечами. – Помнишь, как маги прижились в Рассветных королевствах? Бывшие провинции захватили дикари, и уж как они нас не любили! Маги рождались каждое поколение, и всех их ни во что не ставили. А потом случился мятеж в Мýргуре, стража решила повязать колдунов, а те взяли да ответили. И люди, которым до колдунов не было дела, вдруг решили, что их это тоже касается. Вот сейчас с нами бедняки. Твоими стараниями, Первый! Ты добивался этого семь лет! Кто знает, как сложится? Ты скажешь, там льется кровь, а я отвечу: без крови ни беса не получится. Что если Царство заколдовано кровью, без крови не расколдовать.

Он говорил красиво, с чувством, выверенно… аж тошно становилось. Хмыкнув и не дав ему продолжить, Верховный спросил:

– Ты разузнал, где мальчик?

– А мы как раз за этим и пришли…

– Семеди вывез царевича в загородное поместье, – подал голос Ханнан. – Это в деревеньке Джемдáт в трех схенах от столицы. Вы хотите взять его в заложники? Я бы сказал, это… не очень мудро. Пока еще есть те, кто к нам благосклонен.

– Я еще сам не знаю, чего хочу, – проворчал Газван. – Нужно хорошенько подумать. И поговорить с советником.

– Мауз… вряд ли поможет, – замялся чародей.

Газван прикусил язык, с которого чуть не сорвалась грубость.

– Мне не нужна помощь, – отмахнулся Верховный. – Я пробую дорогу перед собой, только и всего.

Ханнан не знал его близко и потому не перечил в открытую, а вот долгий взгляд старшего наставника пришлось выдержать. Смотри-смотри! Первый-в-Круге – не ученик-первогодка, чьи мысли притягивают взгляды, словно павлиний хвост.

– Ты сам твердил, что советник нам не друг, – осторожно напомнил наставник.

– Какая разница? Он торгаш. Если мы найдем, что ему продать…

– Вряд ли ему понравилось, как Наджад задержал его в обители.

– Мауз не глупец. И все, что мне нужно, – это побеседовать.

Ханнан уже собрался спорить, но старый чародей оказался умнее:

– Я не могу перечить, если ты решил… могу только не одобрять. Я молюсь, чтобы тобой руководила не обида.

Он встал и подал знак Ханнану, что они уходят.

– Ты наверняка захочешь знать, что принес день. Я зайду вечером, а если будет что важное – забегу раньше. Мы просто пришли сказать, что выполнили поручение.

В последние дни Первый-в-Круге передвигался с помощью Асмы, а потому лишь приложил ко лбу кончики пальцев.

– Пусть твой день будет счастливым, – бросил он ритуальную фразу и махнул рукой, заставляя двери распахнуться. Выждал, пока оба мага уйдут, – и резко встал.

В груди кольнуло. Все же, сколько ни притворяйся, сердце и впрямь шалило, в особенности после непростых чар. На несколько мгновений Газван застыл посреди комнаты, наслаждаясь тишиной – за дни боев она стала роскошью. Потом в городе вновь ударили в набат, и волшебство распалось с гулким медным стоном.

Будь ты проклят, Кадар! Ты и все твои идеи!

Решить все раз и навсегда… это ли они делают – или всего лишь множат и без того длинный кровавый счет? Как объяснить, что он не хочет знать, что принесет им день?… Вернее, знает безо всяких вестников. Их положат на пол в главном зале обители – еще полдюжины или десяток магов, укрытых грубым некрашеным сукном. И ради чего? Сотни-другой локтей в уличном противостоянии?

По привычке, как он частенько делал в задумчивости, Газван подошел к окну. Ветер пахнул ему в лицо гарью. Совсем недалеко, в тройке кварталов от Храмового острова в полуденное небо поднимался дымный столб.

Сила. Власть… Газван нащупал под рубахой место, где кожа так и не сомкнулась вокруг вросшего в грудь алмаза.

Это ощущение было хмельней вина и слаще самых сладких грез. Кружило голову почище запаха любимой женщины, когда прикасаешься губами к ее шее… И, как и женщина, что выбрала другого, – было далеким и недосягаемым. Что проку в силе, если ею нельзя воспользоваться? Если сердце готово разорваться, стоит взять хотя бы на горсть больше сегодняшнего? А если бы он мог – что бы стал с ней делать? Залил столицу кровью, воцарился на дымящихся развалинах?

До-о-о-онг, до-о-о-онг – изливал душу набат. До-о-о-онг… Звук был равнодушным, как наемник. Холодным, как трупное окоченение.

Будьте вы прокляты! Будьте вы все прокляты, скопом и по отдельности!

Маг вернулся к зеркалу и упал в кресло. Закрыл глаза, пытаясь вспомнить молодость, воскресить память о налитых жизнью мускулах и силе, пульсирующей в груди… Память молчала. Как будто всего этого не было. Были лишь трясущиеся руки и сердце, колотившееся часто-часто, едва не барабанной дробью.

Будьте вы прокляты…

Взмах руки – и стены вспыхнули колдовским синим светом. Самый сильный маг обители и тот навряд ли пробьется через такой заслон. Движение пальцев – и зеркало ожило. Несколько мгновений Первый наблюдал за человеком в отражении, а затем подался вперед и коснулся серебряного диска.

– Мауз… – негромко позвал он, – Мауз иль-Нехат, ты слышишь меня?

Советник был не в дворцовом квартале, иначе Газван не смог бы пробиться через купол, но это все, что он мог сказать. Толстяк отложил палочку для письма и потянулся, разминая затекшие от долгого сидения мышцы.

– А ты бы поверил, сделай я вид, что не слышу? – спросил он. Газван против воли усмехнулся.

– Радуйся, – он с трудом сглотнул. – Я готов повторить подземную прогулку.

– Если боги позволят, – проворчал советник и тут же перешел к делу. – Как мне с тобой встретиться?

Он был собран и деловит, как военачальник перед марш-броском. Одерживая победу, Мауз не тратил время на злорадство. А может, уже намечал следующие победы.

Если позволят боги, у советника в самом деле будет много времени для торжества.

К вечеру дым почти рассеялся, и закат был красным, как кровь. Даже Верховному стало не по себе, хотя, видят боги, он не забивал голову суевериями. Колдовские огни в бронзовых чашах зажигались сами собой с приходом сумерек. И хорошо, что так – вряд ли в кутерьме последних дней кто-то думал бы об освещении.

Густая зелень по сторонам аллеи наполнила вечер запахами. В теплом свете мозаика на стенах ожила и заиграла. Казалось, вот сейчас ветер принесет звуки систра, смех, а закат… закат был далеко, за стенами обители.

Вот только мозаика, тепло мерцавшая позолотой, украшала стены лечебницы, а вовсе не павильона в Районе Садов.

Ему сказали, он найдет Наджада и Кадара здесь – и не солгали. Старший наставник был в той же видавшей виды ковве, в которой навещал Верховного днем, а Наджад… наверное, его одежды были бурыми, как господину камня и положено, и все же почти черными, как сгустившаяся за окнами мгла, как тяжесть на душе Газвана.

Верховный стиснул зубы. «Кишки Усира, о чем я думаю? Какое мне дело до его самолюбия?»

Два чародея обходили раненых. Целители в один голос твердят, что свежий воздух нужен для выздоровления, поэтому большую часть стен лечебницы занимали окна, сквозь которые заглядывала вечерняя заря. Чисто и свежо, но одним движением воздуха не изгнать густой запах боли. Здесь лежали зарубленные, затоптанные, избитые, обожженные… Бездна, он еще думал, что главный зал, где Круг прощается с мертвецами, самое страшное помещение обители!

– Верховный? – Наджад первым заметил его и сдержанно поклонился.

– Боги воплотились в вас!

Газван быстро коснулся лба, не в силах оторвать взгляд от тела, над которым они остановились. На Зейдане угадывались ошметки дорогих одежд – болван, должно быть, и в бой шел с вплетенными в волосы золотыми нитями. Однако тело под ними представляло устрашающее месиво обугленной, изъязвленной, покрытой волдырями плоти. Верховный вознес небесам хвалу, что в полумраке много не разглядишь.

– Я… не хотел причинять тебе лишние страдания, – выдавил Кадар.

– Он будет жить, – куда увереннее сказал Наджад. – Сейчас его жизни ничто не угрожает, а целители исцелят ожоги. Кое-где даже нарастят новую плоть.

Вот только захочет ли он жить, изуродованный и слепой… особенно он: смазливый модник, баловень судьбы, мальчишка? Зейдан был слишком молод для Зала Костра, но тогда, шесть лет назад, ничто не предвещало бойни.

«Глупец… какой же я глупец!» Титьки Исаты, почему он не решился раньше?

– После таких ожогов нужно лечить не только тело, но и душу.

– Целители знают, – заверил Верховного Кадар. – Но ты-то что здесь делаешь? Ты сам не должен покидать покоев.

– Как видишь, не развалился. – Газван бросил последний взгляд на обожженное тело. – Вы мне нужны. Оба.

– Ты все цепляешься за власть, Первый? Опять ценой страданий Круга?

Резкий голос Наджада прорезал стоны и шорохи лечебницы. Оставшаяся без руки девушка бросила на высших чародеев взгляд слезящихся больных глаз.

– Ты сам, конечно, мочишься благом!

– У меня нет времени, Верховный, – отрезал господин камня. – Я сыт по горло твоими интригами. Плети их сам, если желаешь, но без меня.

– Ползвона ничего не решат. – Кадар создал вокруг них поглощавшую звуки сферу. – Мудрый не звал бы, если б не что-то важное.

– Наверное, мы считаем важным разное… – барским жестом Наджад отмел все возражения. Но все же смилостивился. – Хорошо, Первый, я потрачу на тебя ползвона. Но если оно того не стоит, ты не отберешь больше ни минуты.

Газван не счел нужным отвечать. Развернулся и молча зашагал прочь, предоставив им идти следом – или оставаться. Когда они вошли в башню Основателей и Верховный направил стопы вниз, смотритель Зала Камня нагнал его.

– Разве мы идем не в твои покои?

– Мы идем к источнику, – без выражения ответил маг.

Видимо, Наджад решил, что спорить ниже его достоинства. Но, увидев Мауза, усевшегося по-простому, на ступенях у источника, господин камня все же не удержался – выругался.

– Скажу банальность, я тоже рад вас видеть, смотритель, – откликнулся толстяк.

Газван не сомневался: сейчас на голову вельможи посыплются обещания телесных и всяких мук. К счастью, выступивший из столба силы Сафар избавил их от вспышки.

– Спокойно, Наджад! Мы не раскрываем тайны Круга, а спасаем то, что можно спасти.

– Круг в хорошем положении, – с апломбом отвечал смотритель. – Не знаю, о каком спасении…

– Все же выслушай! – Это был тот случай, когда мягкость тона жалит сильнее окрика, и Наджад умолк. Довольный результатом, Сафар продолжил: – Садись. Считай, что у нас военный совет.

Газван оглянулся. Пока его не было, смотритель Зала Ветра и впрямь переместил с верхних этажей пару пуфов. Кадар уселся как ни в чем не бывало, и господин камня вынужден был последовать его примеру.

– Где Лайла? – подозрительно спросил он.

– Кому-то нужно защищать Круг, пока мы беседуем, – белые зубы Сафара блеснули в улыбке. В мерцании силы смуглый маг походил на демона – такого, какими их изображают на гравюрах в старых книгах.

«Интересно, был бы ты так же спокоен, знай ты замысел целиком?»

– Прости, Наджад, но только невежда может думать, что мы в хорошем положении. – Обогнув советника, Сафар бесшумно спустился по ступеням. – Мы потеряли больше полусотни магов, колдуны из Закатных царств защищают врага, и наши чары почти не действуют. Верховный снова говорит о том, что мы должны были сделать еще в начале противостояния. Избавиться от змей с заката.

– Не только, – влез Мауз. – Речь и о самом Семеди.

– Что здесь делает этот смертный? – возмутился господин камня. – Почему его пустили в святая святых?

– Потому что в прошлый раз вы прошли в Район Садов благодаря мне. И пока вы воюете с Черными, дворяне жмутся по углам, тоже благодаря мне. Что вы запоете, когда на помощь князю придут гафиры? А войско из провинции?

– Мы тоже можем вызвать помощь!

Газван до поры до времени не вмешивался, давая им перессориться. Он даже отступил в тень: чем глубже увязнут, тем скорей послушают его.

– …ну хорошо, мы соберемся вместе, воздвигнем сильные щиты… – говорил Сафар. – Из магов выйдет почти неуязвимое войско. Верней, неуязвимая толпа. А дальше что? Нам нужно жить и что-то есть, во что-то одеваться. В мире, где каждый из нас по отдельности страшно уязвим.

– У нас есть источник!

Пока все складывалось даже проще, чем он думал: Наджад лез на рожон сам, без подталкивания и подначек со стороны.

– Последний Царь Царей тоже так думал, – это уже Кадар. – Устроил такое пекло, что нам только мечтать. Мы что, хотим того же?

– А что остается делать? Снова сидеть взаперти?

– Для начала признать, что мы не справляемся.

– В Царстве десятки тысяч магов. Что за вздор?

Верховный досчитал до трех дюжин, а потом для верности – до шести.

– Мы ходим по кругу, – наконец вмешался он. – Повторяем те же доводы из раза в раз. Никто не против, что с закатными колдунами нужно кончать?

– Разумеется, я за! – охрипшим голосом воскликнул Наджад. – Но я не собираюсь идти на уступки. Ни Семеди, никому другому!

– О том, что будет потом, подумаем после, – примирительно заметил Кадар. – Что тебе для этого нужно, Верховный?

– Убедиться, что все закатные змеи собрались вместе. Это можно сделать только одним способом: напасть на Район Садов. Со всей мощью. Если Семеди поймет, что мы близко, колдуны сбегутся на его крики о помощи.

В чертоге источника повисло молчание.

– Это… опасная затея, – высказал общее мнение Сафар.

– Не ты говорил, что мы почти неуязвимая толпа? Достаточно собрать большой отряд…

– И оставить Круг без защиты? – воскликнул Наджад.

Бездна, и этому человеку удается вертеть мнением Совета. Да ведь его собственное мнение капризней весенней погоды!

– Никто не говорит, что Круг останется без защиты, – терпеливо проговорил Первый. – Просто соберем в кулак как можно больше людей. И ударим по дворцовому кварталу.

– Я согласен, – решительно заявил Кадар.

– По крайней мере, нужно попробовать, – пожал плечами Сафар. – И поскольку Лайла разрешила голосовать за нее, то и она согласна тоже.

– Если вы все решили за меня, зачем вам мое присутствие?

– Ваши одежды, смотритель, – ответил за Верховного Мауз.

– Что?

– Ваши одежды. Они такие темные, что поначалу я принял их за черные.

– Ты имеешь влияние в Совете, Наджад, – пояснил Первый-в-Круге. – Если вместе с Кадаром ты будешь руководить отрядом, люди пойдут за тобой. Нам нужны черные одежды, в этой битве и в следующих. А защитой обители займется… скажем, та же Лайла. Господин ветров ей подсобит.

Даже в полумраке чертога было видно, как меняется настроение господина камня. Сперва он нахмурился, затем его лицо стало деланно безразличным, однако смотритель сам не заметил, как приосанился.

«Думай же, кишки Усира, думай! Не могу же я обещать черную ковву прямо…»

– Когда вы нанесете этот… удар? – довольно холодно поинтересовался Наджад.

– Думаю, за полдень? – Верховный бросил взгляд на Сафара, словно спрашивая его мнения. – Для нас жара не помеха, а Братья и солдаты к этому часу спекутся.

– Пусть будет полдень, – кивнул господин ветров.

– Полагаю, нам всем нужно подготовиться… – Наджад поднялся с новой целеустремленностью. – И мне хотелось бы обсудить с Сафаром… завтрашние действия.

Вряд ли маг ветра был так уж рад, но последовал за ним без возражений. Кадар задержался в проходе, ведущем во внешнюю часть чертога.

– Ты действительно предложишь его Верховным? – без обиняков спросил он.

– Когда и если все кончится… почему нет? Главное, чтобы он им не стал. Но это успеется.

– Боги, а ведь он сейчас донимает Сафара, правильно ли тебя понял! – В глазах наставника мелькнуло озорство. Мелькнуло и тут же угасло. – Надеюсь, ты не выжил из ума.

– Я тоже надеюсь, – Газван вздохнул, уселся на бывшее место Наджада и упер локти в колени. Добавить было нечего, поэтому он просто повторил: – Я тоже.

Подниматься через две ступени, в его-то возрасте, оказалось ошибкой. На самом верху, меж резными фигурами слоновой кости, Газван остановился. Тихо и сумрачно. Это прежде, когда он не звался, а был Верховным, в башне Основателей вовсю шуршали шаги, а лестничные пролеты перебрасывали друг дружке эхо голосов. Все это было прежде…

Старик со злостью толкнул тяжелую дубовую дверь.

– Ну? Что ты нашел? – рыкнул он. – Пошевеливайся, мальчик! У змей должны быть слабые места.

Ханнан сидел за его столом, почти скрытый грудой пыльных томов, глиняных табличек и свитков.

– Ничего, в чем бы я был уверен.

Голос чародея оставался ровным, но щеки под бородой залил предательский румянец. Вот и славно. А то не ровен час – о черную ковву начнут вытирать ноги.

– В этой обители полсотни хронистов! – напустился на него Верховный. – Я что, должен тебя учить? Не справляешься сам, так запряги их. Все лучше, чем отправить их на бойню.

– Не знаю, чем мне помогут полсотни недоучек… Которых к тому же сослали в архив из жалости! – дерзко добавил Ханнан.

Глава обители встал. О, он хорошо понимал, что не исполнил поручение: нервным жестом пригладил волосы, задел тяжелую бронзовую чашу – и хорошо, что она лишь покачнулась, иначе гранатовое вино положило бы конец старинным записям.

– Мы обязаны нащупать их подбрюшье. И быстро!

– Я знаю. Но пока что никаких слабостей.

Несколько мгновений они стояли так, сверля друг друга взглядами: как два припавших брюхом к земле, уже готовых к драке пса.

– Хорошо, – устало проворчал Верховный. – Вываливай все подряд. Ты же нашел хоть что-то?

Он сел на обшитую темным шелком скамью. Маг ожидал, что сейчас Ханнан заговорит, тот по праву выиграл эту схватку, но глава обители вышел из-за стола и опустился рядом на ковер. Подчеркнуто ниже Первого.

– Конечно, любая магия ограничена, – чародей потер виски. – Беда, что закатные колдуны иначе овладевают Даром. Мы не понимаем технику, а потому не видим их ограничений.

– Как они учатся?

– В Нагаде не обучают справляться с Даром, – начал загибать пальцы Ханнан. – Детей натаскивают на отзвук с заряженным объектом. И добивают затверженными формулами.

– Что это значит?

– Вы видели закатные статуэтки? Они такие… застывшие, безмятежные. Их привозят, когда вся сила уже выветрится. Нагади называют их «малыми наставниками»: это точное подобие мага, в котором силы пребывают в равновесии. Ребенка настраивают на статую. Тут один книжник, – Ханнан с усмешкой кивнул на кипу трухлявых листов, – кривится и называет их мастеровыми. Говорит, мы ученые, а нагади кустари.

– Эти кустари сожгли моего господина пламени, – пожаловался Первый.

– В том-то и дело. Мы учим медленно, заставляем направлять потоки, собирать и рассеивать. Похоже… на гончарное дело похоже, если честно. Вот глина, вот замысел – лепи, что пожелаешь. А у них все не так! Быстро, просто, формула, действие. Приемы отточены до мелочей, их повторяли столетиями. Но ни шагу в сторону.

– Там так написано, – Верховный нахмурился, – или это твои… умозаключения?

– Мои.

Газван устал смотреть на чародея снизу вверх, прошел к столу и одним залпом осушил чашу Ханнана.

– Если ты промахнулся, ошибка отольется кровью, знаешь ли.

– Все, что я прочел, подталкивает к этому выводу…

– Тогда решим, что ты его нашел. Мягкое подбрюшье. – Первый для острастки проворчал: – Не слишком радуйся. Со мной источник, а что ты будешь делать, если прижмет… этого я не знаю.

– Я целиком владею своим Даром. В отличие…

Ханнан наконец-то поднялся. Сцепил руки. Он все колебался, переступать ли грань или унести опасения с собой, в предстоящую назавтра схватку.

– Да уж, в отличие. Ты мне не доверяешь? – Верховный отошел к окну.

Там уже совсем стемнело, далеко за рекой горели зарева пожаров, но в остальном… Газван еще не видел, чтобы город целиком погружался во тьму. Где-то там, на стенах обители были часовые, но старый маг их не разглядел.

– Доверяю. Так же твердо, как вы сами верите в себя.

«То есть ни на медяк?» Верховный уже слышал, как по лестнице торопливо поднимается Аджит, а потому спросил другое:

– Наши друзья с рассвета. Как они разместились?

– Не жалуются. У меня пустая обитель, мудрый, так что им некому мешать. Всего сорок шесть душ.

Газван прищурился, наблюдая за чародеем. Днем тот пришел со старшим наставником, но Узы Молчания даже не дрогнули. Впрочем – они оба маги, Кадар и глава обители… могли и обнаружить чары, и выпутаться, и не подавать вида. «Ты превращаешься в Мауза», – подумал Первый. Вслух он сказал только:

– Тогда иди, отдохни. Сам знаешь, что завтра начнется.

Уже вслед, когда Ханнан коснулся дверной ручки, он добавил:

– Я тебя отзову. Обещаю. Как все закончится, на следующий день.

Он рассчитал верно и избавил себя от благодарностей – дверь распахнулась, и на пороге возник Аджит. Оба «мальчика» едва не столкнулись в проеме. Бездна, треснуть бы лбами всех его «детей», да хорошенько! Послушных и нерадивых, верных и самолюбивых… Газван снова отвернулся, ожидая, пока чародеи раскланяются. После сегодняшних боев камни обители как будто неслышно пели.

Наконец хлопнула дверь.

– Лучше бы вам поручить это группе целителей, – в который раз повторил ученик.

Он тоже волновался: Верховный слышал, как Аджит меряет шагами комнату. Бездна, если так тревожится целитель, – что говорить о нем? Неужто и он такой же взвинченный?

– Чтобы вся обитель судачила, что я задумал? Я объяснял, мне нужен маг со стороны. А кроме тебя у меня никого нет.

Шаги смолкли.

– Я надеялся, вы передумаете. Вы… вы уверены? – отчего-то шепотом спросил целитель.

– Конечно, не уверен, – огрызнулся Первый. – А что, у тебя в запасе другой выход?

Маг направился в спальню, зная, что ученик без разговоров последует за ним, и на ходу излагая все, что повторял самому себе:

– У Круга есть только одно оружие, источник. И будь я проклят, если могу им пользоваться! Все так сложилось, один к одному. Ну… не смогу я отдать талисман. И новый не создать, никто другой не справится. Остался один я.

Он снял ковву и бросил прочь, не глядя. Взялся за ремешки сандалий.

– Нужно что-то сотворить, чтобы это треклятое тело сдюжило. Сколько бы силы через него не текло.

Газван опустился на кровать. Сложил на груди руки.

– Ну? Что молчишь? – сипло выдохнул маг.

– Я слишком много отниму, – сбиваясь, начал Аджит. Боги, какой же он все-таки… мальчик. – Вы понимаете? Не просто годы из жизни… Не издалека, откуда-то. Вы можете умереть. Через луну… через неделю. Понимаете?

– Ну, если мы проиграем, я ничего не увижу. Вы еще обзавидуетесь. – Верховный натянуто хохотнул. – А если выиграем… – на скулах целителя играли желваки, и Первый резко закончил: – Нет, этот Круг того не стоит. Конечно, нет. Но я уже решил.

Ну что он тянет? И ведь стоит над душой, и еще молчит! Как пленник перед пыткой.

– Давай уже. Не томи!

Аджит сказал, что он ничего не почувствует, и поначалу так и было. Долгие мгновения, а то и минуты – Первый-в-Круге просто вглядывался в себя. В груди ныло, и дышалось тяжело – он прежде не замечал, а уже несколько лет только так и дышится. Каждый подъем грудной клетки – настоящее усилие. Сердце билось, кажется, где-то у горла, и мысли путались. Но это, верно, от страха.

Газван заметил, что сжал кулаки, и попробовал расслабиться.

– Ну когда там… – не выдержал старик.

И почувствовал, что мироздание пришло в движение. Сам воздух вокруг него сгустился, сжался и запульсировал. Вдох. Выдох. Снова вдох…

Все пришло сразу: запахи курений, пота, дыма и влажной ночной тишины… Звуки, краски… невозможно блестящий бок медной жаровни. Вышивка на ковве Аджита. Боги, оказывается, в обители слышно, как далеко в порту скрипят галеры!

– …начнешь, – договорил он.

Верховный маг сел на постели. Недоверчиво нахмурился. Повел плечами, разминая тугие, налитые силой мышцы.

И расхохотался.

Не так-то просто оказалось выпроводить ученика. Тот все нудил над ухом: что нужен отдых, что перерождение не проходит даром, и с дюжину таких же благоглупостей. Кишки Усира, хотелось вскричать Газвану, ты что, не видишь: я молод, я здоров… Боги, сейчас он был здоровей Аджита, а тот едва разменял третий десяток.

– Вот что, – не выдержал Первый. – Если ты и дальше будешь здесь торчать… какой-такой отдых, мальчик?

Все еще недоверчиво, тот покачал головой, но коснулся рукой лба. Пусть твой день будет счастливым, мудрый… Какой день? Этот уже отдал концы, сгорел в горне лет, которых теперь не будет, а рассвет сулил лишь новое побоище. Легкие работали на износ, и голова с непривычки слегка кружилась.

Пожалуй, он все же прав: Газван даже не заметил, как целитель ушел. Маг закрыл лицо руками и несколько мгновений стоял так, пытаясь успокоиться. Еще одно дело. Старик… старый маг, пока был стариком, задумал еще одно дело.

Понемногу шум в ушах утих, и Верховный направился к кабинету. Главное, не торопиться. Успокоиться. От прикосновения к зеркалу по поверхности разбежались янтарные брызги. Проклятье! Только бы не пришлось заново подчинять Дар. Оставалось надеяться, что тело все вспомнит и приноровится.

– Сахир, ученик Волдрина, – негромко позвал Первый-в-Круге. – Сахир аби-Кадир, отзовись!

Он вздрогнул, так резко вспыхнуло зеркало, отразив худощавого юношу, почти мальчика: темноволосого и темноглазого, совсем как Аджит, и бледного, как варвары Рассветных королевств.

– Придворный маг? Господин Газван?

А он и вправду говорит с акцентом.

– Здесь, в Царстве, меня зовут «мудрый», парень, – Газван ободряюще улыбнулся. – Но это ничего, ты привыкнешь.

Образ стал четче, и теперь маг вглядывался в открытое честное лицо.

– Мы готовы, мудрый, – выговорил Сахир. – Ждем только вашего… окрика, – закончил он, не вспомнив нужного слова.

– Будет вам окрик. – Все же хорошо, что он задумал так. Негоже бросать мальчишку в бой. И потом, парень должен увидеть Аджита.

Должно быть, они подумали об одном и том же, так что Сахир спросил:

– Я не успею повидаться с дядей?

– Не надо, – покачал головой Газван. – Дурная примета, все солдаты знают. Лучше… Вы просто ждите окрика, хорошо? Окрик будет. Завтра на рассвете. Я сам открою вам Врата.

(обратно)

4

Ему нужно было размышлять, чем закончится этот день, или о тех несчастных, что сегодня погибнут… по правде сказать, Газван думал о зуде под кольчугой – там, где по спине струился пот.

– Кажется, наши выдвигаются, – заметил Аджит, не отрываясь от зрительной трубы.

Это Верховный мог сказать и без него. С башни смотрителя порта отлично видна столица. До сезона дождей осталось меньше луны, и весь город стал на один цвет: пыльные стены и поблекшие сады. Улицы центральных кварталов были почти безлюдны, так что разряженное в цвета своих Залов войско сразу бросалось в глаза.

Бездна, какое там войско! Издали похоже на нестройное сборище, гурьбой следующее на празднество.

– Вижу, – мрачно бросил Верховный.

Аджит отнял трубу от глаза и коротко взглянул на Первого.

– С вами все в порядке?

«Нет, не все! – хотелось огрызнуться Газвану. – Я задумал безумство и ради него послал на убой толпу. Что может быть в порядке?» Он неловко пошевелился. Наголенники пребольно врезались в колени, плечи с непривычки ныли.

– В последний раз я надевал доспехи тридцать лет назад, – ворчливо отозвался он. – Посмотри-ка лучше, что это там?

Маг указал правее Дороги Царей – туда, где среди старинных особняков и заросших скверов угадывалось движение. Большего сказать было нельзя. За нужным отрезком улицы в знойном мареве дрожали громады храмов, издали напоминая горы с позолоченными вершинами.

– Где?

– Да вон же…

Кажется, там, сразу же за храмом Шеххáна, был рынок. Что это: толпа горожан, идущий на подмогу князю отряд? Аджит выругался, коротко, но замысловато.

– Что там?

– Слоны. Они должны были участвовать в зрелищах.

Действительно, в другой жизни все это было: колдовские миражи посреди гавани, скачки и четыре слона, шествующих в столицу к началу праздника.

– Дай сюда! – Газван отобрал у него трубу.

Поначалу он увидел лишь пожухлые заросли винограда, свисающие с фронтона, точно лохмотья занавесей. Затем в поле зрения скользнула россыпь крыш, а за ней – огромная, покрытая морщинистой серой кожей туша. Они шли неторопливо, с достоинством, словно в насмешку укрытые праздничными яркими попонами. На спинах крепились не то корзины, не то ажурные башенки из белого дерева – Газван не знал даже, как их правильней назвать.

Один, второй… все четыре. Ни одного не оставил про запас.

– Будь я Семеди, я бросил бы их на баррикады, – прочитал мысли Верховного целитель. – Он ведь еще не знает о нападении.

– Только что узнал…

Первый перевел взгляд туда, где три сотни магов размели захваченное гарнизоном заграждение. Это зрелище было ближе, ему удалось рассмотреть, как отступают одетые в сталь солдаты, воздух над строем магов то и дело вспыхивал – он почти слышал, как свистят стрелы и трещат, сгорая, в колдовском щите.

– Его люди наверняка следят за городом. Так что все он знает…

– Сами слоны не страшны, – продолжал рассуждать Аджит.

– Если их не защищают, как Черных, – закончил за него Верховный.

Маги наконец-то вспомнили, что вышли в бой, а не на прогулку, и одними щитами много не навоюешь. По улице хлестнула огненная плеть, обломки баррикады взмыли, разом устремившись во врага. Несколько ударов сердца можно было лишь гадать, что происходит: дым и пыль повисли в воздухе непроглядной бурой взвесью. Стоило ей немного рассеяться, зрительная труба показала первую жертву: маг лежал навзничь, в ямке меж ключицами торчала стрела с черным оперением. Для него все уже решилось, раз и навсегда – точно так, как и хотела Лайла. Темные курчавые волосы чародея намокли от крови.

– Ого, даже здесь слышно! – удивился целитель.

Действительно, до гаваней долетали искаженные расстоянием отголоски криков и треска. Все было в точности, как и предрекал Первый: его люди гибли, а он ничего не мог сделать. Начни он колдовать – и змеи почуют выброс силы.

Слоны меж тем шли, шли неспешно, но оказались ближе, чем он предполагал.

Где же ты, Ханнан? Сделал ли то, что собирался? Или у тебя тоже все пошло не так, как и у них?

– Ублюдки! – сквозь зубы прошипел Аджит. Газван перевел взгляд обратно на сражающихся.

На первый взгляд казалось, что эта схватка осталась за Кругом. Зрительная труба показывала, как хорошо вооруженные солдаты, забыв о строе, улепетывают, а за ними гонятся… нет, не маги – простые горожане, внезапно появившиеся из всех проулков. Их было больше, чем сердитых ос в рое, на Путь Благовоний словно нахлынули бурлящие серые воды. Ради этого дня стоило горбатиться семь долгих лет…

И все же отряды Братьев подтягивались быстро и слаженно. Еще немного – и два-три квартала окажутся в кольце. Первый слон свернул с Песьей улицы на Путь Благовоний. Он тряс покатой головой, водил из стороны в сторону позолоченными бивнями: крики и шум не нравились ему, но гигант слушался возничего.

Газван бросил взгляд на неподвижно застывшее в зените солнце. Где ты, Ханнан?

Маги наконец обратили внимание на исполина. Над головами пронеслась полоса белого сияния и угодила бы промеж испуганных и влажных глаз, но отлетела прочь. Ошметки света разлетелись в стороны, обращая здания в крошащийся мусор, но слону все было нипочем. Яркие, как искры, стрелы силы только злили его, великан пер напролом, топча своих и продираясь меж акаций, в мирные дни дающих тень торговцам.

Если б не Аджит, Газван бы взвыл в голос. Но они должны добраться до Района Садов! Иначе все пойдет наперекосяк.

Потом он почувствовал, как трепещут нити силы, и понял, что дальше наблюдать нельзя.

– Что вы делаете?

– Не мешай! – выплюнул Верховный.

Он скользнул на Изнанку как раз вовремя, чтобы заметить, как сила покидает улицу, исчезая в невидимой воронке. Неизвестный колдун на одном из чудищ проделывал все тот же трюк, что едва не стоил жизни Зейдану. Даже с обострившейся чувствительностью Газван не видел его – тщетно маг выискивал любые проблески колдовства. Ему показалось, он что-то услышал… и в этот миг сила обрушилась с небес, словно внезапный шквал в сезон дождей.

Мир померк. Маг не понимал, куда двигаться, запутался, где верх, где низ… Когда Вселенная стала проступать сквозь тьму, первое, что он увидел, были усеявшие брусчатку тела. Слишком много, чтобы их подсчитать. Из прострации его вывело новое движение силы, и маг ухватился за него, как за соломинку. Уж лучше нападать, чем пересчитывать мертвецов.

И он напал.

Газван рухнул на спину животному, как коршун на добычу, походя проломив не слишком сильный щит. Колдун наверняка почуял его заранее и потому отбросил мага прочь, к самому краю улицы – резная башенка уж всяко не преграда для бестелесных духов.

Мерцающая сеть смыкалась вокруг Верховного. Он в гневе разодрал ее. «Они что, все знают только пару чар?» Теперь он видел колдуна – начавшего лысеть мужчину с аристократическим профилем. Маг бросился на этот профиль, словно тот принадлежал врагу всей жизни.

В тот миг оно так и было. Ненависть клокотала в нем, прорываясь наружу бессмысленными сполохами силы. Газван ударил наотмашь, стиснул голову колдуна в тисках. Дух, однако, отбивался: чувствительно, но тщетно.

– Будь ты проклят! – выдохнул ему в лицо Газван.

Он посылал образы, один за другим: мертвой Джеримы, заточения, всех унижений, пережитых им во дворце, вколачивая, втаптывая их в сознание врага. Покончивший с собой мальчик, купеческая дочь, вышвырнутая на улицу, едва в ней начал пробуждаться Дар… это лишь то, что он видел сам. И вновь Джерима… Отрубленные головы на мраморном полу. И страх, что стоит им ответить, погибнут сотни и тысячи. Годами копившийся бессильный гнев обрушился на колдуна, сметая одну защиту за другой.

Маг не сразу опомнился и понял, что бестелесные пальцы сжимают пустоту. Тело колдуна скорчилось на дощатом настиле. Руки невольно прикрывали голову, словно в последний миг тот пытался защититься от сыплющихся на него ударов. Мертв. Все мертвы. Черный Брат также попал под огонь его ненависти – казалось, перед смертью тот катался по полу, царапая лицо и грудь.

Нехотя, гнев успокаивался, оседал на дно, точно крупинки яда в вине. Газван заставил призрачное тело оглянуться.

Первый слон замешкался, однако шагающие следом двигались дальше, подталкивая его вперед. За ними стройными рядами шло Братство: неторопливо, почти вальяжно, по всей видимости, собираясь вступать в бой лишь с тем, кто останется жив после тяжелой поступи гигантов.

Волна гнева вновь поднялась, грозя захлестнуть с головой. Предпочитаете идти в задних рядах? Что ж, задние ряды можно сделать первыми…

Верховный не знал, чего страшатся слоны, поэтому сплел иллюзию обычной кобры, но такой, что легко опоясала бы собой квартал. Шипя, плюясь, свиваясь тугими кольцами, та прянула к покатой морде, хлопнув пастью перед печальными, почти человеческими глазами.

Хватило одного броска. Взревев и путаясь в своих ногах, зверь шарахнулся в сторону. Тяжелая, свитая из медных цепей упряжь сбилась, резная башенка задела тлеющую акацию, хлестнувшую слона по крупу. Расталкивая собратьев и оглушительно трубя, исполин развернулся и устремился прямиком на Братьев.

Работу Верховного довершил дождь из жалящих горячих стрел. Маги уверенно гнали гигантов прочь.

– Уходим, – только и сказал Газван, вернувшись в тело.

Кирпичные зубцы башни как будто раскачивались. Столица, небо и целитель – после резкого перехода перед глазами все плыло. Аджит молча протянул увесистую флягу. Первый-в-Круге благодарно ее принял. Внутри была вода, слегка подслащенная соком.

– Уходим. Скорей, – повторил он, сделав пару глубоких жадных глотков. Аджита не нужно было упрашивать.

Когда они спустились на первый этаж, к пустым конторам портовых писарей, целитель все же спросил:

– Ханнан так и не подал знак?

– Нет. Ничего.

– Как же тогда…

Аджит остановился, и Газван поторопил его чувствительным тычком под ребра.

– Бездна, так! Мы будем делать то, что собирались. И быстро!

Целитель дернулся, как от удара плетью. Первый сжал зубы. Может, его замысел и пошел насмарку, но, во всяком случае, он увидит глаза Семеди и наконец укусит в ответ.

Он надеялся, в последние минуты ему хватит хотя бы этого.

Смешно… Он увидел внутренний, запретный двор – теперь, когда оно ему без надобности. Уже знакомые двери усыпальницы открылись в тенистый и не слишком ухоженный сад, где росли кедры, падубы и кипарисы. Аромат цветов смешивался со сладким запахом благовоний, толстые корни разворотили мощеные дорожки – видно, Азасу нравилась дикая и первобытная красота.

Он был ревнителем и ублюдком, по чьей вине в резне погибли сотни магов. Он был интриганом и властолюбцем – и попросту лжецом. Но все же узурпатор умел видеть красоту. Быть может, потому-то у Верховного не получалось считать Азаса вовсе уж чудовищем.

Они миновали квадратный бассейн, в котором резвились мелкие цветастые рыбки. В завешенную белым шелком беседку с любопытством заглядывали ветки абрикоса. Синяя черепица была аккуратно разобрана там, где сквозь крышу павильона проходила толстая, как еще один ствол, ветвь.

– Кажется, колдуны собрались в покоях владыки, – заметил Аджит. – Думаете, князь тоже там?

– Семеди наверняка переехал из Железной палаты. С избрания прошло уже несколько дней, он должен чувствовать себя Царем Царей.

– Думаете, они там все?

– Надеюсь. Но кто знает?

Бессмысленный, бесцельный разговор… кажется, это понимали они оба. Должно быть, целитель тоже пытался отогнать мысли о Ханнане и его части замысла.

– Последнее, что я видел, – второй и третий отряды на местах, – чтобы поддержать спутника, выдавил Верховный. – Пусть думают, что напасть с трех сторон – лучшее, на что хватило наших мозгов.

Аджит не ответил, вслушиваясь в низкое гудение пчел.

– Будет лучше пройти этим входом. Он для слуг, – наконец решил целитель.

Недолго думая, он свернул даже не на дорожку – тропку, протоптанную по голой земле меж двух платанов. Газван негромко выругался, но поспешил за ним.

За дверцей было темно. Далекий желтоватый свет разбрасывал теплые отблески по гладким выложенным мрамором стенам. На его фоне костлявая фигура Аджита казалась совсем хрупкой, почти мальчишеской. Верховный отчего-то вспомнил, как всю ночь беседовал с учеником, когда того бросила первая к тому времени избранница.

Весьма посредственная, нужно сказать, чародейка.

– Ты бы отошел назад, – проговорил маг. – Здесь может быть что угодно.

Его совет пришелся кстати. Аджит только и успел вскрикнуть «Стой!», как из-под ног взвилась черная и юркая тварь. В полутьме Верховный не видел очертаний – отдаленно напоминающее змею, оно метнулось вперед, захлестывая шею целителя. Аджит взмахнул рукой, разбрызгивая силу, но лишь отбросил тварь, не причинив вреда. В следующий миг она скользнула по полу, и чародей рухнул, сдернутый наземь овившимся вокруг ноги хвостом.

Верховный вскинул руку, подбросив к потолку светящийся шарик. Тени кинулись врассыпную, открыв красноватый в белых прожилках мрамор и мечущееся от стены к стене нечто. Оно и в самом деле не имело формы – полоска мрака без глаз и пасти – и двигалось стремительно, как свора бесов. Тварь бросилась к Верховному, но тот шагнул назад, отгородившись щитом.

Все произошло так быстро, что Первый не успел и выдохнуть: Аджит исхитрился поймать существо, то вывернулось, опоясав грудь целителя темной и влажно блестящей лентой. Сердце болезненно екнуло. От мысли, что он потеряет еще и ученика, у Газвана перехватило дыхание. Маг сам не понял, что он сделал, с силой источника это случалось все чаще… Вспышка – и темная полоса рассеялась едва заметным дуновением.

– Вставай. Вставай же, раздери тебя бесы!

Верховный опустился наземь подле чародея. На груди целителя остались вздувшиеся рубцы, верхнее платье из грубого полосатого хлопка почернело, точно опаленное.

– Ты живой?

– Все… все в порядке, – не очень уверенно выдохнул Аджит. Вид у него был такой, что впору на костер. – Жжется, сволочь…

– Возьми силу и восстановись. Ты лучше знаешь, что делать.

– Я…

Газван легонько шлепнул его по губам.

– Бери силу, а не спорь! Мы всех оповестили, что идем, если не понял.

Как это водится, приказ подействовал лучше уговоров. Не прошло и пары минут, как Аджит поднялся и заковылял следом за Верховным.

– Пойми, ты здесь не для того, чтоб сражаться. Ты должен лечить меня, а не наоборот, – Газван на ходу не то распекал, не то наставлял спутника. Тоже мне, ученик! Только теперь, когда колени начали предательски дрожать, он понял, как перепугался. – Чего ж ты лезешь в пекло? Грош цена твоим чарам, если ни беса в них не уверен! Это я тебе говорю как…

Он умолк – коридор вывел в комнату, предназначенную уж точно не для челяди.

Низкая резная скамья, казалось, еще помнила тепло госпожи, когда та возлежала здесь, а служанки тяжелым гребнем расчесывали ее кудри. Серебряные баночки для притираний, ярко раскрашенные шкатулки, ковры с прихотливо выгнувшими шеи цаплями – все выдавало покои царственной супруги. Уллá ас-Абъязида скончалась при родах младшего царевича, но комнаты как будто ждали ее поступи и звонкого голоса.

Бездна, как змеи с заката это делают? Ведь они же рядом, они сейчас отбиваются от трех отрядов Круга, но он не слышит ничего. Совсем ничего, точно он оглох!

Словно опровергая его мысли, в резной клетке у окна заворковала пара раскормленных голубей. Царица была суеверна и частенько гадала по полету птиц.

– Тихо, – медленно проговорил Верховный. – Если я хоть что-то понимаю, это могут быть не птицы, а твари похуже прежней.

Старый маг остановился, заслонив собой ученика. С тихим шорохом вокруг вспыхнули созданные Аджитом щиты. Медленно,выставив перед собой руки и готовый к любой неожиданности, Газван сделал осторожный шаг к окну, затем другой… а потом махнул ладонью – и клетка разлетелась в щепьях, перьях и брызгах крови. Он не успел перевести дыхание, когда последовал удар. Кишки Усира, лучше бы они скрывались и дальше – Газван с легкостью отразил его и сорвался в бег.

Они вломились в просторную гостиную, когда собравшимся вдруг стало явно не до них. Похоже, Круг все же сомкнул тиски – потому что Семеди и еще трое склонились над овальным столом из красного дерева. Наперерез бросился всего один чужак, четвертый. Оплетая мебель и заслонив почти всю комнату, в воздухе зазмеились щупальца силы.

Слишком молод! Они что, надеются так просто отделаться – или не знают, с кем имеют дело? Собрав все нити силы, Газван швырнул их обратно, в лицо проклятому сосунку.

– Оставь их! – крикнул Семеди. – За пару минут ничего не сделается.

Пару минут? Невысокого же ты мнения о Первом-в-Круге… Все трое иноземцев обернулись почти одновременно – и не понять, к кому он обращался. Там, где щиты почти сомкнулись, от стены к стене разгородив гостиную, воздух дрожал, словно над раскаленной мостовой.

Они молчали. Долго, напряженно, изучая друг друга. Как главы двух торговых кланов, сошедшиеся, наконец, лицом к лицу. О, это несомненно были воины: слишком жесткие лица, слишком внимательные взгляды. Они были воинами куда больше, чем маги Круга, хотя в шелках, и в золоте, и с напомаженными волосами напоминали канареек, а не солдат.

Газван ожидал, что у князя найдется хоть пара приличествующих случаю слов, но заговорил маг с заката:

– Низкий поклон, Верховный. Рад видеть, что вы в добром здравии.

Так, стало быть, вот этот главный? Нагáда была провинцией Царства слишком долго: если б не черные косы, струящиеся по груди едва ли не до пояса, иноземец сошел бы за купца, таких навалом на столичных базарах. Какой смысл слушать дальше и дожидаться первого удара? Верховный напал, когда колдун набрал в грудь воздуха для следующей фразы.

С его ладоней сорвались лучи света: яркие, как солнечная дорожка на воде, и такие же изменчивые. В полете набирая вес и мощь, они ворвались в стену силы, оставив рваные прорехи. Ответный удар заставил Верховного пошатнуться. Позади него захлопали и затрещали, тлея, драпировки.

Маг вовремя заслышал, что Аджит плетет нехитрое колдовство, и поскорей толкнул его плечом. Не хватало еще, чтоб мальчик тратил силы или путался под ногами! Кто знает, может, ему придется улепетывать, пока наставник прикрывает отступление?

Это мгновение стоило опаленного рукава и раскалившейся докрасна кольчуги.

Неясная идея… Еще не очень понимая, что он делает, Газван соткал клубок из нитей силы, развернул в паутину, а затем – такие же щупальца, что тянулись к нему каких-то пару минут назад. Ярко-зеленые, и красные, и серебристые, нити полезли из-под пола, как стебли лиан, овиваясь вокруг ножек, ворочая тяжелые лари. Да, вот тот образ, что он искал!

Схватив Аджита за плечо, Верховный поволок ученика прочь, продолжая лепить из силы ростки, побеги и отростки. Он не нападал – о нет, сплетенные из чар заросли остановились в шаге от врага, окружая, опутывая… и скрывая. Его сила – это сила источника. Пусть попробуют отыскать смертное тело, когда он обступил их со всех сторон, когда он дразнит их, покачивая легкомысленно скрученными усиками винограда и листьями плюща и хмеля…

Казалось, с тех пор как он в последний раз видел иноземцев, прошли часы, а не минуты. Лишь временами с той стороны был слышен треск – это колтун растений проламывал тяжелые, красного дерева, доски и раздирал на части мебель. Порой треску вторило шипение силы – видно, змеи с заката пытались унять развернувшееся буйство.

Отличное прикрытие для отступления. Вот только Первый не собирался отступать.

Развернув Аджита к себе, Верховный приложил к губам палец – и, не отвечая на вопрошающие взгляды, сел на пол, сосредотачиваясь. «Вы не одни, кто пользуется проверенными приемами», – хотелось сказать Верховному. Разница в том, что из Львиной бухты никто не вышел и никто не расскажет, что проделал Круг.

Получится ли? Он старался не думать, что станет с дворцом, если вся эта сила придет в движение. Медленно, шаг за шагом, старый маг выполнял то же, что делало при нем кольцо. Его сила – это сила источника, а источник бездонен. Его умение – это опыт Первого-в-Круге, а это что-то да значит.

Должно ведь значить…

И все же он зажмурился, высвобождая чары.

И, не открывая глаз, ринулся в сплетение созданных им дебрей. Чародей как будто удлинился, червем скользя вдоль ветвей и отростков. Как будто сжался в крохотную мошку, что глядит с высоты подрагивающего листа.

Волна магии, обращенная против каждого носителя Дара, задела лишь двоих. Тот колдун, что говорил с ним, как раз вставал с колен. Семеди вцепился в стол, не замечая, что пальцы его взрыхляют цветной песок, основу для объемной иллюзии города.

Проклиная боль в суставах, Газван тяжело поднялся на ноги. И едва не подпрыгнул, когда Аджит вцепился ему в локоть.

– Ближе… – беззвучно складывались губы ученика. – Подойти ближе…

Или «подойдем»… а, впрочем, какая разница? Верховный отвел светящуюся плеть хмеля, целитель придержал вторую, более тяжелую ветвь.

Когда они продрались к краю зарослей, князь с колдуном уже стащили мертвецов вместе, бросив одного поверх другого. Семеди вновь отступил к столу, а вот колдун, казалось, скорбит над собратьями. Да только Газван ни на миг не верил склоненной голове и рукам, бессильно опустившимся на мертвые тела.

В Закатных царствах глупые запреты Круга не действуют – и те, что в хрониках зовутся «вскармливанием кровью», тоже.

Первый приглядывался к иноземцу, с ужасом осознавая, что не ошибся: склоненное лицо было вовсе не искажено болью – оно светилось! Чужак дышал часто и прерывисто, как… как при совокуплении. Потому-то, что он присматривался к колдуну, Газван и понял первым, что их заметили. Он не успел шелохнуться: закатный змей поднял взгляд, оторвал от тела руку – за нею тянулись нити силы, словно не желая отпускать колдуна, и сделал жест, словно стряхивая с пальцев брызги.

Если б не им же устроенные дебри, Верховный непременно что-нибудь да переломал бы – с такой силой отлетел прочь.

Наверное, нужно встать… Гул в ушах и разляпистые пятна перед глазами отступают так медленно, так мучительно медленно… Если б тот хотел, колдун мог убить его с десяток раз. С проклятым сердцем Аджит возился всю ночь, но он просто устал и выдохся, и смертное тело не может служить руслом рекам силы…

Аджит появился, словно из-под земли, но сестра с племянником едва узнали бы спокойного и рассудительного целителя. В его руках был острый обломок резного столбика, что поддерживал над входом газовые занавеси, – и он налетел на иноземца, точно воющий дикарь из степей. С размаху вогнал импровизированное копье колдуну в живот. А потом еще раз – уже в упавшего.

Красная кровь на бесценной красной древесине… пальцы чародея скользили, и острый кол вырвался у него из рук.

Когда цветная муть перед глазами рассеялась, сражаться было не с кем. Все, что осталось от врага, был тошнотворный запах опорожненного кишечника.

– Давай, старик… – хрипло каркнул Семеди. – Ты ведь за мной пришел. Из-за меня.

Газван оставил колдуна, в смерти которого желал удостовериться, – и лишь сейчас заметил, что князь вырядился в черное. Титьки Исаты, ну каков глупец! Долгие века черный был цветом верховных магов, черный был и родовым цветом Азаса, что успело породить немало путаницы… но князь-то? Как будто тряпки дают власть тем, кто их напялит.

На месте Семеди Верховный сбежал бы восвояси. Еще пока шел бой. Впрочем, куда бежать, когда со всех сторон и сейчас вьются, колышутся, шевелятся колдовские заросли?

– Не из-за тебя, – без выражения ответил маг. – Ты льстишь себе, Джавад. Ты узурпатор, но перед Кругом все враги равны.

– Это правильно. Это бесовски правильно… – Вельможа переступил с ноги на ногу, но лицо князя пока что оставалось спокойным.

Боги, он слишком устал для палача. Как просто было бы, вздумай Семеди бежать, как просто всадить в спину мерцающую стрелу силы. Убивать в бою вообще нетрудно, но горячка драки схлынула, а он…

Князь шагнул ближе, и Газван выбросил вперед руку. Шеи сановника коснулась широкая и плоская полоса света – как клинок, но клинок, растущий прямо из ладони чародея.

– Это правильно, – сглотнув, повторил князь. – Ты не слабоумен, ты понимаешь, что есть еще Камран, Усопший… Кто-то должен хотя бы отозвать братьев. Переговорить с дворянами. На твоем месте я бы взял меня в заложники.

– Нет, – просто ответил маг.

– Как ты собираешься остановить резню, старик? Я тебе нужен! Ты думаешь, ты можешь что-то изменить? Вот этой вылазкой?… Нас слишком много. Я могу отдать приказ…

И правда, как он собирается остановить резню – если Ханнан не выполнил поручения? Но это другой вопрос, и решать его нужно будет после.

– Нет.

– Вас никто не примет. Да вся столица… Раньше вас ненавидели, но давали жить, а теперь раздавят к бесам!

Тяжелое, обрюзгшее лицо пришло в движение, смялось, так что складки вокруг губ стали глубже.

– Чего ты добьешься? Ты…

– Ничего, – отчетливо проговорил Верховный. – Нет.

Маленькие, глубоко посаженные глаза закрылись. Семеди еще раз сглотнул.

– Тогда… делай же, колдун. Я не хочу… я…

И Газван сделал.

Отделившись от туловища, голова задела стол и покатилась по полу. Тело в царских одеждах застыло – всего лишь на мгновение – и рухнуло навзничь, прямо на выложенные цветным песком предместья.

Все. Вот теперь все. И одни боги знают, что будет дальше.

– Нужно поговорить с Ханнаном, мудрый! Или уходить.

Целитель говорил негромко, словно не желая задевать его чувства. Бездна, как будто там осталось, что беречь! Колени подогнулись, и Верховный опустился на пол, привалившись к столу спиной.

– Вернись в покои царицы. Поищи что-нибудь, похожее на зеркало.

Похожим оказалось серебряное блюдо, знававшее и фрукты, и сладости, но в последние годы – лишь пыль да налет. Словно древний артефакт, маг с почтением водрузил поднос на колени. Изображение возникло не сразу – черные точки на серебре дразнились и плясали перед глазами.

…В Час Пыли добропорядочные горожане сидят по домам и не кажут носа на улицу, под разъярившееся солнце – на Дорогу Царей, должно быть, высыпали недобропорядочные. Люди теснились по сторонам, люди толкались, глазея на процессию. Гафиры и храмовые дружинники вовсю орудовали кнутами, оттесняя нерасторопных, но толпа давила, и гомон поднялся над чахлыми деревьями и выше, куда выше беломраморных дворцов.

Двенадцать черных волов, похожая на чашу повозка, двенадцать одежд из тончайшего газа. Мальчик глядел лишь прямо перед собой, как статуя. Горячий ветер теребил двенадцать черных знамен.

«Ханнан! – позвал Верховный. – Ханнан, ученик Амира, ученика Исхака… Отзовись!»

Тишина. Лишь гул, и топот, и поднятая пыль, да еще тяжелый скрип повозки.

– Что там? – Аджит, наверное, приплясывал, чтобы не заглядывать через плечо. Не сжалиться над ним было жестоко.

– Все, как мы задумали… только без Ханнана. У меня не получается дозваться.

Целителю хватило ума обойтись без вопросов.

– Смотри сам, – Газван, как мог, пристроил блюдо на полу, облокотив его на ножку стола в виде львиной лапы. – И будет лучше, если звать ты тоже будешь сам.

…В Час Пыли схватка, затеянная, чтобы отвлечь внимание, притихла, а затем и вовсе остановилась. Ветер лениво шевелил кроны апельсинов и гонял по площади приготовленные к празднику, а теперь затоптанные цветы. Жаркий воздух, казалось, лип к коже – даже здесь, во дворце.

Поэтому, когда гул тысяч голосов достиг Района Садов, ничего не произошло. Все просто ждали: Братья на стенах – и разноцветное сборище, засевшее напротив, в здании судейской палаты. Гомон, и топот, и голоса бесчисленных колокольцев надвигались. Газван упустил, когда процессия вырвалась на площадь и разлилась, точно прорвавший дамбу канал.

Здесь были гафиры в черном – точь-в-точь как Братья – и солдаты двух окрестных крепостей. Ястребы Харса, Быки Усира, Псы Шеххана и Вороны Джахата – и, конечно, горожане. Столько, что на месте царевича Газван бы испугался.

– Я… тоже не могу, – выдохнул Аджит. – Он не отвечает.

– Будем надеяться, он жив, – бесцветным голосом ответил Верховный.

Сил на беспокойство не осталось. Во всяком случае, часть поручения Ханнан выполнил: вытащил царевича из золоченой клетки в загородном имении.

– Он может быть без сознания. Лучше смотри, – посоветовал маг.

А посмотреть стоило. Газван потратил два звона, до хрипоты споря с советником, – но мистерия, задуманная им с Маузом, требовала Ханнана и магов Круга. Теперь лишь от царевича зависело, как он сыграет выпавшую роль, и сыграет ли.

– На колени! На колени перед Ианадом ас-Абъязидом, Царем Царей! – разом выкрикнули двенадцать глашатаев.

…В Час Пыли все происходит медленно, точно в вязком меду, которым обернулся воздух. Каменная стела посреди площади, и солнце, и ветер в апельсиновых деревьях… а Ианад ас-Абъязид уже поднялся на повозке, и пара воинов подставила скамейку, чтобы владыке было сподручнее ступить на землю.

К стыду своему, маг знал о Братстве слишком мало. Религиозный орден, чей бог, в отличие от прочих, ступает по земле и правит Царством. А капитан у них зовется Усопшим, и он не мыслит ни о чем, кроме защиты лучезарного…

Что заставило Братьев расступиться? Что заставило его преклонить колени?

Быть может, в процессии было много гафиров в черном, и капитан решил, что это его люди привезли царевича в столицу? Быть может, слишком многие его сейчас видели? В голове Газвана крутилась дюжина причин, но мутная серебряная поверхность показала высокую фигуру, припавшую на одно колено, – и мальчика в окружении солдат. Совсем хрупкого и тонкого рядом с коленопреклоненным воином.

Усопший терпеливо ждал. Сейчас ему предложат подняться. Должно быть, обнимут в знак высочайшей милости.

– Обезглавить, – коротко бросил мальчик. – За измену.

Поднос отлетел в сторону, обиженно загремев по доскам пола.

– Бери тела и идем, – скомандовал Верховный.

Если бы не пляшущие перед глазами искры, не кровь, тамтамами стучавшая в ушах, – происходящее казалось бы более правдивым. Звуки долетали как сквозь толстые занавеси, весь мир словно покрылся патиной. Сосредоточиться получалось на чем-то одном, и Газван не был уверен, что он видит и слышит – а что ему только кажется.

После дворцовой прохлады залитая солнцем площадь походила на горячие купальни. Было ветрено, и прямо над головой кружили чайки, широкими крыльями ловя воздушные потоки.

Царевич не терял времени даром. Пока чародеи спорили, пока Аджит вновь стаскивал тела, а Верховный готовился к Прыжку – он начал принимать присягу. Не по годам умный мальчик, бесы бы его побрали! Десятники братьев один за другим опускались в пыль мостовой, склоняли головы и бормотали клятвы. Ианад касался обнаженной шеи клинком, и воины Харса тут же подталкивали следующего.

– Ты сказал, мы слышали, – произнес царевич.

Детина, которому бы место в кузне, поднялся – и упрочившийся в вечности обратил внимание на магов.

«Разве вы хотели не этого?» – спросил Аджит: всего-то полминуты назад – и в то же время в полусхене отсюда.

Нет, не этого. Ханнан вывез царевича из имения Семеди. Юный наследник, и войско, и собравшаяся толпа… и, несомненно, голова князя – даже Усопший, завидев все это, сложил бы оружие. Мауз с Ханнаном должны вести переговоры, а царевич в нужных местах кивал бы и поддакивал.

Чего маг точно не хотел – так это мальчишки, который начал решать сам. От такого можно ждать чего угодно.

– Первый-в-Круге… – голос был высоким и детским, но откуда эти вкрадчивые, почти слащавые нотки? – Мы ждали, когда ты наконец придешь.

Опуститься на колени? Того требовал этикет, и это было правильно – но малец начал лишать голов, а толпа восторженно ревела. После крови и гари минувших дней, после месяцев сладкой хвори Азаса – ей был нужен царь. И все же какой… породистый щенок! Ему тринадцать или тридцать? Ианад пока не обзавелся маской, но мальчик в ней не нуждался: по-детски гладкое лицо было спокойным и холодным, как лики статуй.

– Я принес твоих врагов… владыка, – под стук крови, тревожный, словно барабанный бой, Газван преклонил колени. – Да продлятся твои годы и прирастет царство!

– Мы видим. Мы примем твои клятвы позже. Наши воины проводят тебя и спутника в наше войско. Жди.

– Мы видим… Мы примем клятвы… Позже… – надрывался глашатай, передавая слова лучезарного. Теснимые солдатами, люди все прибывали: они толклись уже не только на площади, но и в прилегающих улицах. Одни кричали «Слава!», другие – «Казнь! Казнь!». Чуть в стороне, за цепью храмовых дружинников, потрясал тыквой-горлянкой грязный дервиш.

Три чайки в невозможно синем небе, три гафира заступили путь, стоило чародеям приблизиться к повозке. Сопровождавшие магов храмовые дружинники переговаривались с охраной. Цветные брызги в глазах становились гуще, и Газван забеспокоился… поначалу. Если и грядущая его жизнь выдохлась, он умрет прежде, чем успеет что-либо понять.

Потом перед ним возник Мауз. Он дышал часто и прерывисто, как… как при совокуплении, и говорил:

– Давай, старик… Ты согласился назвать меня опекуном и соправителем.

Он преклонил колени, и обнаженной шеи коснулась широкая и плоская полоса света – как клинок, но клинок, растущий прямо из ладони чародея.

– Делай же, колдун… – сказал советник. – Я не хочу… я… ты сам признал, что это лучший выход!

И Газван сделал.

Мауз – теперь уже ас-Нехат – встал и молча протянул ему увесистую флягу, которую Первый-в-Круге благодарно принял. Пара глубоких и жадных глотков – и гул в ушах как будто отступил.

Аджит отряхивал свою галабию от пыли. «Ты сказал, мы слышали!» – в очередной раз гаркнул глашатай.

– Давай, старик… – сказал Мауз. – Это вытяжка из корней хебéни, должно помочь. Пей, кому говорят!

Газван глотнул еще раз и задохнулся от горечи. Апельсиновое дерево развесило блестящие листья прямо над головой.

– Что… что происходит? – через силу выдохнул маг.

– Ты опять собрался помирать, вот что, – ворчливо отозвался советник. – Аджит немного подлатал тебя.

– Нет, я про… – Верховный неопределенно повел головой. Кстати, где он?

Это было что-то вроде походной ставки – если называть ставкой место, где остановился отряд в пару тысяч человек. Поодаль спешившийся всадник повязывал поверх шлема платок, под соседним деревом расположились жрецы. С той стороны площади долетал низкий утробный рокот голосов.

– О, все как мы задумали! – заверил советник. – Только Ханнан… Царевича охраняли колдуны с заката. С ним все в порядке, его осмотрели и лекари, и Аджит.

Целитель устало кивнул:

– Истощение силы. К слову сказать, у вас тоже!

– Он их убил? – хрипло выдавил маг.

– Ханнан? Закатных змей? – зачем-то переспросил вельможа.

– Проклятье, ты знаешь, о чем я говорю!

Мауз облизал губы. Затем вытер о полы кафтана ладони.

– Они ушли, – только и сказал он.

– Как? Что ты несешь? Где их теперь искать?

Смотреть, как советник жует губы, было невыносимо.

– Не думаю, что их придется искать, – наконец нашел слова Мауз. – Я разошлю гонцов и перетрясу кварталы иноземцев по всему Царству, но мы их не найдем. Поверь мне. Они отступили.

– Куда? – выдохнул маг.

– Аджит, проверь его слух, – походя бросил советник. – По-твоему, они будут стоять до последнего? Ну да, поставили на князя, бросили кости, но ведь не гибнуть за него! Они понесли потери и ушли.

Первый не выглядел убежденным, и Мауз повторил:

– Мы начнем поиски. Будем настороже. Но поверь старой и очень, очень толстой лисе: они отступили.

Толпа разразилась воплями – так что спор все равно потонул бы в шуме.

– Что это за зрелище с судом и казнью? – ворчливо спросил Газван, когда гвалт утих.

– Казнью без суда, – Мауз поднял жирный палец. – В последний миг я решил не рисковать. Столица примет Царя Царей, что бы тот ни делал, а меня… примут ли они мое решение? Я не уверен.

Верховный выругался. Перед глазами вновь сгустились тени, собственный голос донесся словно издалека.

– И что он сделает назавтра? Казнит меня? Тебя?

– Ианад знает, кто отравил его отца. И кто пытался его спасти, тоже.

Ты был готов признать его соправителем, напомнил себе Газван. Ты предложил ему золотую маску. Казалось бы, править – теперь уже дело Мауза… Нехорошее предчувствие или упрямство? Верховный дорого бы дал, чтобы понять.

– Осталась последняя часть замысла, – сменил он тему.

– Ты… – толстяк замялся, – ты уверен, что это нужно?

– Нет, но передумать мы уже не сможем. Где Наджад?

Он убивал, выслеживал и спасал, он был сегодня магом, воином и палачом. Остался крохотный, едва заметный шажок – и он станет еще и предателем… И вот потом все кончится. Кончится так или иначе.

– Вы еще не пришли в себя! – горячо заговорил Аджит. – Вам нельзя…

– Как раз подобные дела лучше делать не в себе, – невесело усмехнулся Газван. – Так где Наджад?

Господин камня отыскался в Старом Городе к востоку от Района Садов, в клубке улиц, зажатом меж Дорогой Царей и рекой. Вернее, отыскался не сам Наджад, а второй отряд, которым руководил смотритель.

Дома здесь теснились один к другому, солнце вызолотило осыпающиеся мозаики вдоль крыш, но в узких улочках царила тень. Среди крошащихся колонн и дряхлых акаций потрепанный отряд напоминал беженцев, чью деревню спалили степняки.

– Боги воплотились в вас, мудрый! – протараторил молодой чародей, похоже, выставленный за часового.

Он храбрился, этот юнец, еще утром считавший себя воителем. За его спиной Газван видел обожженных и раненых: кто сидел, кто лежал, многие обессилели настолько, что даже не повернули головы при появлении Верховного. Увязавшийся следом за Газваном целитель присвистнул.

– Отведи меня к Наджаду, – велел Первый. Вместо ответа часовой лишь промямлил нечто невразумительное.

– Он не сможет, – угрюмо сказал вышедший навстречу маг. – Господин камня остался там.

Неопределенный кивок на запад.

– Он мертв? – спросил из-за спины Аджит.

– Ему же лучше, если да!

Это выплюнул полный чародей в лохмотьях, но глухой ропот показал, что с ним согласны все. Газван поднял руку, призывая к молчанию.

– Рассказывай, – приказал он первому магу. – С самого начала.

– Наджад сказал, другие отряды уже нападают, – начал тот, – и наша цель – ударить в незащищенный фланг. Так и сказал, во фланг… Он бросил нас в лоб, без всякого укрытия. Все шло хорошо несколько мгновений, а потом настало пекло.

Он скривился, но продолжил, глядя вдаль поверх плеча Верховного:

– Мы собрались вместе и укрепили щиты. Там же, у всех на виду. Стало не до атаки, тут бы выжить… Так мы продержались еще… недолго. Нас было пятьдесят, и многие погибли почти сразу. Когда осталось меньше сорока, мы отступили, Наджад приказал рассеяться по зданиям. Ну, поначалу помогло, но в итоге стало даже хуже. По отдельности мы слишком слабы. Здесь двадцать три человека. Это те, что отступили… бежали… но смогли собраться и уйти, прикрыв друг друга. Где-то ползвона, как нас оставили в покое.

– Закатные колдуны мертвы, – глухо сказал ему Газван. – Семеди тоже. У стелы Джаркáса стоят союзники, и там же, в судейской палате, наш первый отряд. Война окончена.

– У нас многие без сознания. Остальные слишком слабы, чтобы их тащить.

– Пошлите за подмогой. Теперь уже можно.

Увидев, что Первый собрался уходить, чародей попробовал заступить ему дорогу.

– А вы, мудрый?

– А я пойду искать выживших. И разбираться с вашим воякой.

– Добейте, если гиена еще тявкает! – выкрикнул кто-то, и Газван обернулся.

– Если у тебя хватает сил на ненависть, иди за помощью. А с выжившими я разберусь сам.

К счастью, желающих спорить не нашлось. Свернув за угол и миновав брошенный в спешке особняк, Верховный остановился.

Вот так. Он поставил Наджада командовать, надеясь, что поджигатель войны оступится и сам свернет себе шею. Вот только шеи свернули двадцать семь магов, и они знать не знали, что Первый-в-Круге хотел угробить смотрителя. Боги, как легко предаваться размышлениям в тиши родного кабинета! Небо над Храмовым островом расчерчивают стрижи, в углу привычно капают мгновения в водяных часах.

Старик никогда не пойдет на примирение: он будет спорить и пререкаться, подзуживать и обвинять – пока и без того хрупкое понимание не начнет трещать по швам. Если он не сложит голову сам, нужно найти его и… позаботиться, а после списать все на закатных змей. Но, Бездна, как же тошно и муторно!

– Что здесь делает Сахир? – вдруг спросил целитель. Не оборачиваясь, Газван устало потер лицо.

– И ты молчал все это время? При Маузе, при этих…

– Он только что послал мне Зов. И вы так и не ответили!

Молчание казалось бесконечным. Проклятый ребенок! Но теперь-то уж что отпираться?

– Сахир присутствует при захвате Круга, – вздохнув, обернулся Верховный. – Видно, он решил, что все мы действуем заодно, и связался с тобой.

– Но он ошибся. – Глаза Аджита опасно сузились.

– Кишки Усира! Мальчик, ты согласился, что твой хозяин станет соправителем царевича вместо Семеди. Юли на здоровье, но этот переворот тебя не смутил. Что теперь не так?

– Сах мой племянник, а не игральная кость!

Время утекало сквозь пальцы, и Верховный начал терять терпение:

– Хорошо. Что он тебе сказал?

– Что в Круге почти никого не осталось. Все прошло гладко. Они кого-то повязали.

– Ну вот, ты видишь, как все славно. Ты же не думаешь, что я пошлю юнца, почти ребенка в бой?

– Боги! – Аджит зажмурился и затряс головой. – И я называл вас хитрым старым шакалом. Что там творится?

– Переворот, – просто ответил Первый. – Ученики Сафара и люди Саха взяли под стражу самых крикливых приспешников господина камня. Сегодня-завтра царевич подтвердит во мне Верховного, но для Круга я им останусь лишь по имени. Сафар только что захватил власть. Если я вытяну неделю, месяц, два… он потерпит. Так и быть, на время станем править вдвоем.

– Боги, боги, боги, боги… – без устали повторял Аджит.

Ждать было нельзя, и Верховный размашисто зашагал дальше. Новая улица была пошире, через каменную ограду перевесились усыпанные желтыми ягодами ветви: будто к празднику принарядился даже сад.

– Уходи, – коротко бросил Первый.

– Вот еще! Если он жив, я хочу увидеть вашу встречу.

Верховный не стал с ним спорить. Над крышей ближайшего особняка показались черные дымные клубы.

– Там кто-то есть! – Аджит сорвался с места, и Газвану оставалось лишь поспешить за ним.

Там – был не просто кто-то, а очень много кого. Редкие цветастые коввы терялись в пестроте одежд. Они выбежали на тенистый бульвар на краю Старого города, за каналом высились красные стены дворцового квартала. Пустые. Что ж, и на том спасибо… Меж зданий, выглядевших так, словно их обстреливали из катапульт, суетились люди: лоточники, чиновники и те, чье ремесло не угадаешь по одежде.

Приметив ковву цветов Зала Камня, Верховный устремился к ней. Под женский визг, с треском и пылью, часть крыши в горящем здании рухнула, взметнув к небу султан искр.

– Что происходит? – рявкнул Газван на мага, подпиравшего старый орех.

Чародей едва шевельнул головой. Под глазами его залегли тени, а щеки ввалились, как у голодающего.

– Горит контора сборщика податей…

– Сам вижу! Там есть кто-нибудь?

– Наджад, мудрый. Не знаю, кто еще. Троих мы вывели, но сколько было… не знаю. Я… прошу прощения, я не могу…

Маг опустился наземь и закрыл глаза. Рукав его коввы был оторван, все плечо превратилось в одну сплошную ссадину. Газван выругался.

– Займись им, – велел он спутнику, а сам начал проталкиваться ближе.

Он оказался в первых рядах как раз, чтобы увидеть, как в окнах третьего этажа испуганным зверем мечется темная фигура.

– Яйца Харса! – заорал над ухом мужик. – Мы же всех вытащили!..

– Лезь по стене! – крикнула полная женщина.

– Одежку! Несите одежку!

– Держись…

– Я видел навес в харчевне!

Горожане суетились, стаскивали тряпье, вопили… Верховный стоял неподвижно, глядя, как человек в лохмотьях – кто бы он ни был – пытается выбраться в окно. Наджад? Знай он точно, что это господин камня – быть может, развернулся бы и ушел. Кто знает? Теперь Газван не был так уверен.

Как легко задумывать что-то в тиши родного кабинета…

Простая арифметика: троих спасли, один млеет под опекой целителя… двадцать три человека, которых он клялся защищать, – и это может быть любой из них. А если Наджад… спасти, чтобы убить потом? Склочного старика, по чьей вине погибла сотня собратьев? Газван представил себе, как приставляет к шее Наджада светящийся клинок – и мотнул головой, стряхивая образ.

– Ну давай же!

Четыре мужика держали крашенное охрой полотнище – в самом деле навес из уличной харчевни… Оборванец держался руками за подоконник, с которого сполз минутой ранее, босые ноги нащупывали опору на покрытой изразцами стене. Завизжали женщины. Это одна рука сорвалась, так что человек забарахтался, пытаясь удержаться на четырех пальцах: слабых, дрожащих, соскальзывающих…

Газван не выдержал.

Глядя поверх голов, он выбросил вперед руку. Фигурка в почерневших лохмотьях отсюда виделась совсем крохотной, казалось – довольно потянуться и просто снять ее. Маг сжал пальцы. Стоило появиться блеклому, почти прозрачному в солнечный день мерцанию, и горожане раздались в стороны. Человек на стене смешно задрыгал ногами, когда воздушные пальцы аккуратно сжали его – но уже мгновение спустя ноги задели землю.

Первый услышал, как разом выдохнула толпа.

– Пустите. Ему нужна помощь!

Он зря старался: торговки, слуги и ремесленники сами расступались, поскорей убираясь с его пути.

Наджад так и сидел в пыли, а в протянутую руку вцепился так, словно еще висел там, на стене горящего дома. Газвану пришлось опуститься рядом – ведь не тащить болвана на себе! Даже под слоем сажи виднелись глубокие тени, въевшиеся в кожу под старческими глазами. Чародей остался без коввы, а некогда великолепную рубаху тонкого белого шелка расчертили кровь и копоть.

– Мои туфли, – вдруг отчетливо сказал старый маг. – Поищи, прошу тебя. Я… где-то потерял.

– Поищу. Ты цел?

– Цел… Они все мертвы, Первый, все мертвы. – Наджад еще крепче сжал его руку, Верховный даже не думал, что старик на это способен. – Они задохнулись. Я выволок двоих, но они были черные, как… как южане.

– Все в порядке… Теперь все в порядке.

Что еще сказать? Что вообще можно сказать?

Газван просто сжал плечо чародея. Тот выглядел потерянным и испуганным, как только что увидевший кошмар ребенок. Некогда дорогая, яркая вышивка на рукавах лишь подчеркивала жалость его положения.

– Они свалились, пока я лез в окно.

Газван не сразу понял, что речь о туфлях. Мягких, бурых, с золотым шитьем – если Первого не подводила память.

– Я найду твои туфли, – пообещал Верховный и добавил: – Ты пока что соберись с силами. Пора бы возвращаться к нашим.

Впрочем, он не был уверен, что старик его понял – или хотя бы расслышал.

(обратно)

Смятое письмо под последней страницей

Дражайшая Лай!

Должно быть, я утратил всякое право тебе писать. Сколь бы высоко я тобой ни дорожил, сколько ласковых имен ни выдумывал и носил на руках в прежние дни – прошло семь лет и, видят боги, эти годы были долгими! И сейчас, когда пишу, я не знаю, решусь ли передать послание, но я взял на себя смелость, ведь завтра предстоит безумный день и, может статься, для меня он станет последним. Что бы ни случилось, я уверен, ты обо мне услышишь. Уверен, Сахир рассказывал, что посулил твоим новым соотечественникам наш старик. Он наобещал представителей Рассветных королевств в Круге, открытые двери архивов, библиотек и все наши пыльные и не очень знания. Если каким-то чудом его замысел сложится и все пойдет как нужно, если каким-то чудом меня не испепелят собратья и не зарубят псы узурпатора, то и в Галате заговорят о Верховном маге Сафаре, и тогда ты сама решишь, увидимся ли мы. А если и не сложится… наутро я увижу своего сына, и одного этого я ждал слишком долго. Я не знаю, зачем я пишу это послание. Надеюсь ли я на что-нибудь, после казни твоего брата, после всех этих долгих лет? Не знаю, имею ли я на то право. Но если я все же соберусь с силами и решусь отправить это письмо – просто знай, что я помню все. Так, словно это было вчера.

Сафар

(обратно) (обратно)

Эпилог

– Он безнадежен. – Аджит покачал головой, не зная, что сказать.

Несколько мгновений было слышно лишь треньканье первых утренних птиц. Целитель молчал, Верховный думал о своем, Мауз сосредоточенно обкусывал губы.

– Я смотрю на него, и мне кажется, что он давно мертв, – наконец выдавил советник. – Да простят меня боги!

– Он бы и умер, – горько протянул целитель. Он так и не привык, что его Дар может не все. – Если б не мы с Первым и не лекари. Вокруг него пляшут лучшие умы, другой бы уже знакомился с демонами.

Узурпатор и впрямь выглядел не лучшим образом. Тяжелый балдахин с шелковыми кистями лишь добавлял сходства с погребальным ложем – само тело на подушках уже давно напоминало мумию.

– Это следствие обезвоживания, – Аджит словно прочитал мысли Первого. – Лекари поят его, но все впустую! Достойная Ясирá пишет, что человек состоит, в основном, из вод, а без них телесные жидкости иссыхают. Он жив той силой, что я вложил несколько дней назад. Болезнь разъедает его изнутри.

– Боги, избавь меня от подробностей. – Мауз повел плечами, словно по спине его пробежали мурашки. – Я все равно не пойму. Скажи лучше, что с ним будет.

– Ну, несколько дней он проживет, – вынес вердикт целитель. – Может, неделю. Но не больше.

– Юный владыка опечалится, – вздохнул советник. – Он так надеялся…

«Интересно, что бы ты делал, приди Азас в себя?» – подумалось Первому. К счастью, вельможе достало смелости признаться самому:

– Но тогда всем нам пришлось бы тяжко. Не хочу лицемерить.

Верховный отпустил полог, и газовая занавесь с шорохом скользнула на свое место. Газвану показалось, все трое вздохнули с облегчением, когда с глаз скрылось изуродованное болезнью тело.

– Наверное, нужно рассказать Ианаду, – неуверенно предположил Мауз. Ему никто не ответил, и советник тяжело вздохнул. – Что ж, раз все неприятное досталось мне, то пойду отдуваться.

Он уже направился к выходу, когда Верховный окликнул его:

– Погоди!

Вельможа обернулся.

– Ты не передумал созывать Совет Достойных? Это… будет попахивать. Семеди делал то же самое.

– Согласен, – серьезно кивнул Мауз. – Но суть в том, что только достойные могут назвать опекуна. И очень важно, чтобы дворяне услышали и Неджру, и Жалимара, и тебя, наконец… И молодого владыку, да продлятся его годы и прирастет царство. Они будут торговаться, спорить, но поддержат. Поверь, я знаю, что делаю.

– Значит, мы не станем надевать на тебя маску прямо сейчас? – попробовал пошутить Газван.

Мауз потеребил перстень, пожевал толстыми губами и ответил:

– Нет. Сперва мы соберемся, поскандалим, а уж потом устроим переворот. Ругань – ритуал, освящающий благие начинания.

Газван невольно усмехнулся: не все в этом мире должно меняться. И хвала богам – иначе тяжелые времена были бы еще тяжелее.

– Хотел бы я так же верить в наших магов, – негромко сказал Аджит, едва двери за советником закрылись.

– Думаю, обойдется, – успокоил его Верховный. – Круг наелся войны, Мауз обещает многое, а Наджад… он больше ни с кем не будет воевать.

– Мне нужно осмотреть Ханнана. – Похоже, целитель тоже спешил убраться из пропахших болезнью комнат.

– Иди. Я буду здесь.

– Вам нужно отдохнуть!

– Я отдохну. Просто подожду тебя здесь, а потом отдохну.

– Я вернусь через ползвона! – Это была почти угроза. – И вы отправитесь в обитель, даже не спорьте!

Газван лишь улыбнулся.

Стражу в переднем покое сменили: теперь вместо Братьев там несли службу гафиры, хотя внешне изменилось немного. Все слуги узурпатора носили черное, а лица прятали и те, и эти. Верховный и сейчас не понимал роли ищеек в этой истории. Жалимар не казался врагом, но в голове не укладывалось, что войско, созданное для борьбы с магами, выступило вместе с Кругом. Жалимар преследовал свои цели – но какие? На этот вопрос еще предстояло найти ответ. Как и на многие, многие другие.

Газван бросил взгляд на скрытое тонким газом ложе.

Бездна, какую же кашу заварил Азас!.. Узурпатор. Фанатик. Признанный всеми царь – пусть и по праву силы. Он зря смолчал в тот последний разговор – теперь он так и не узнает, за что Азас возненавидел Круг, и возненавидел ли…

Предутренний сумрак разгоняли лишь две-три лампады, но Газвану вдруг стало душно. Откинув еще одни занавеси – в ноздри прянул запах отгоняющих москитов зелий, – Газван вышел на памятный балкон.

Река, цветом напоминавшая бурый клубок трущоб, что раскинулся к югу от города, оделась в рубище предутреннего тумана. Ни начала, ни конца, ни берегов. Не поймешь, где заканчивается вода, а где начинаются улицы и сады.

Какое же наслаждение после душных, пропахших курениями комнат! Газван закрыл глаза и вдохнул, пробуя утренний воздух на вкус. Столица гудела всю ночь, затихнув перед самым рассветом. Казалось, утонувшие в сумерках улицы залиты речной водой, над которой поднимаются купола храмов, крыши бань и торговых миссий. Башни Круга торчали из серой дымки, подобно копьям.

Из всех испытаний, выпадающих на долю мага, тяжелее и горше всего осознавать, что твоя земля тебя ненавидит. Все, что подданные Царя Царей почитают своим, – у чародея просто отняли. И этот туман. И воды великой реки, нагретые на солнце, что обнимают ноги, пока ты шлепаешь по мелководью. И виноградники, и рощи, где пахнет кедром, и прелью, и смолой…

Он не знал, сколько простоял так. Наверное, долго. Во всяком случае, занавеси вновь зашелестели, и на балконе показался Ханнан.

– Аджит напоминает о каком-то обещании.

Похоже, он сам не знал, о каком, потому что чародей остался рядом, тяжело опершись на перила. Туман расползался от реки, затягивал Район Садов, становясь все гуще и серее.

Теперь разгонять мглу над миром придется уже Маузу – и рассказывать подданным, что он последний заслон от подступившего к порогу мрака. Кишки Усира, и это «решить все раз и навсегда»? Ведь это самое начало, и неясно, каким царем окажется мальчишка, и нагади всего лишь отступили, взяли передышку, а ему недолго осталось быть Верховным.

И все же туман поутру предвещает солнце. Это его земля и его туман, он никому их не отдаст!

Мгла подползла уже к самому дворцу, когда Верховный обернулся к спутнику.

– Ну что, ты готов? – поинтересовался старый маг.

Ханнан осунулся, но был, как и всегда, мрачен. Это тоже хорошо – не все в этом мире должно меняться.

– К чему?

– Пора идти, – Первый-в-Круге немного помолчал. Слова катались на языке, и, боги, как же сладки они были! – У нас есть дом, Ханнан. Мы возвращаемся домой.

(обратно) (обратно)

Всеволод Алферов ШАКАЛ В ИЗГНАНИИ

Воздайте благодарение Шакалу Пустыни, Желтому богу, что восседает меж войной и миром, на границе жизни и смерти. К нам придет царствие его, и в приходе его не будет боли.

Изречения Вожака Стаи 12:3

Храмы твоего недруга предадут огню. Пес-изверг Шеххан будет повержен головой вперед, его задние лапы закуют в цепи, а передними он поддержит престол Господень. Дом Господа нашего возрадуется, и голоса тех, кто веселится, достигнут земных пределов.

Поучение о врагах Господних. Книга Солнца, 9

Двери Логова Шакала закрылись, и Каи Серису показалось, что он ослеп. Сердце совершило несколько ударов пока из темноты не проступили алые огоньки — словно сотни глаз.

— Как тяжелую ношу несложно опустить, — одними губами произнес Каи, — и так трудно вновь взвалить на плечи, так и веру несложно отбросить, но затем трудно обрести вновь…

Привычные с юности слова придавали сил. Жрецу никогда не нравилось это место, и глаза еще не привыкли к темноте, но он сделал один осторожный шаг, а затем другой. Эхо подхватило шлепанье его сандалий и унесло к скрывшимся в темноте сводам.

— Однако нести ношу проще, чем в бессилии оставить на земле, так и нести веру проще, чем усомниться, а затем вновь искать ее.

Пятьдесят два шага нужно взрослому человеку, чтобы пересечь Логово Шакала от входа до алтаря. Пятьдесят два шага в гулкой каменной утробе под храмом, где темнота живет своей жизнью, насмехаясь над робкими шагами жреца.

«Осталось два дня», — пронеслось в голове Каи. Мысль, пробирающая до костей. Жуть страшнее ледяных ночей севера.

Сотни красных глаз превратились в тлеющие огоньки на концах благовонных палочек. Размытой, едва различимой тенью за алтарем притаилась статуя пса.

Два дня на то, чтобы спасти своего бога.

Когда у жреца появилась компания, он уже затеплил несколько лампад, а вместо камня под коленями покоились подушки. Тусклый свет масляных плошек выхватил из мрака собачью морду из черного базальта. В тяжелом от благовоний воздухе рубины и впрямь казались налитыми кровью глазами.

— По-твоему, это… — начал Воздающий, когда Каи вскинул руку, призывая его к молчанию. Отголоски произнесенных слов перекликались под потолком.

— Желтый бог воплотился в тебе, Шебет Хафрай! — Каи склонил голову в ритуальном приветствии, но Воздающий отмахнулся:

— Трепать языком ты мог и в другом месте!

— Это место для встречи, а не для разговора.

Каи говорил нарочито медленно, давая Хафраю услышать гуляющее по залу эхо. Наступила тишина, которую нарушало лишь сбивчивое дыхание второго жреца.

— Желтый бог воплотился в тебе, Каи Серис! — произнестот и беглым жестом коснулся лба.

Так-то лучше. Каи позволил себе улыбнуться.

Воздающий всегда имел склонность к полноте, а в последние годы даже по храму передвигался на носилках. С одной стороны, назначать встречу здесь опасно. Хафрай не привык отрывать от подушек пухлый зад — довольно сопоставить, что он посетил Логово тогда же, когда здесь исполняет обязанности Каи. С другой же стороны… Есть ли иное место, вход в которое закрыт для всех, кроме высших жрецов? И в котором нет ходов, откуда их могут подслушать?

Воздающий уставился на протянутую руку.

— Мы оставим свет здесь, — терпеливо пояснил жрец.

Ладонь Хафрая оказалась холодной и влажной. Воздающий едва переваливался на коротких ножках, Каи буквально тащил его за собой.

Шли долго — пока каменные плиты не сменились земляным полом. Протянув руку, Каи нащупал покрытые штукатуркой стены. Жрец выпустил руку Воздающего, и тот недовольно засопел.

— Где мы?

Эхо молчало, оно осталось позади, в алтарном чертоге. На сей раз Каи ответил:

— Я говорил, ты многого не знаешь о Логове. Подожди, где-то был свет.

Огарок свечи высветил небольшую келью, вмурованную в скалу под храмом. В мутном свете виднелись очертания сундука, полки, простой деревянной койки — все остальное тонуло в тени. Лишь кое-где из мрака проступали светлые фрагменты фресок: там бледный высокий лоб, здесь мерцают глаза.

— Это покой жреца, который совершает обряды в Логове, — наконец заговорил Каи. — Удобное место. От дверей не слышно, о чем мы говорим, и любой, кто попробует подойти, потревожит эхо.

Не дожидаясь приглашений, Хафрай плюхнулся на лежанку и с тяжелым вздохом вытянул ноги. Пот бисеринами усеял его лоб, коснулся краски вокруг глаз и оставил на щеках потеки.

— Тебя, верно, удивила просьба о встрече… — начал Каи, но Воздающий взмолился:

— Ну не тяни, Серис! Ты знаешь, не люблю болтовни. Еще меньше я люблю сырость, а к носилкам мне возвращаться половину звона.

— Ладно… Если ты сам так хочешь.

Переступив через ноги Хафрая, жрец опустился на колени перед сундуком, в котором хранили ризы и маски для обрядов. Порывшись, извлек завернутый в промасленную кожу сверток.

— Что это? — теперь, когда толстяк устроился удобно, к нему вернулась обычная самоуверенность.

— Это переписка. Письма верховного жреца претенденту на престол, — жрец поднялся с колен. — И это свидетельство того, что нас предали.

— Предали… — Хафрай пожевал губами, его круглое лицо скривилось. — Очень неаппетитное слово. Сколько помню, ты любил выспренние разговоры. Надеюсь, ты знаешь, о чем толкуешь.

— Почитай сам, — жрец вернул напарнику колкость: — Надеюсь, с армией писарей ты еще не разучился читать?

Хафрай лишь фыркнул и уткнулся в бумаги.

— Давай говорить начистоту, — наконец не выдержал Каи. — Раньше, когда воины Царя Царей шли в бой, они приходили в храмы Шакала Пустыни. Когда смерть являлась в семью бедняка, родичи спешили к нам, а иначе и быть не могло. Теперь бродяги и дервиши на каждом углу кричат, что бог один…

Хафрай оторвал взгляд от пергамента, но ничего не сказал. Помолчав, он вернулся к чтению.

— Об этом молчат, но год, два — и ублюдки вышвырнут нас из храмов, — продолжил жрец. — Теперь, когда царский род прервался, можно покончить с заразой. Если власть возьмет иль-Аммар, он даст приказ, и мы разгоним попрошаек. Псы Желтого бога, ястребы Харса, быки Усира… все храмовые дружины готовы выступить, стоит щелкнуть пальцами! И о чем пишет верховный?

Наступило молчание. Воздающий вздыхал над письмами.

— Откуда это у тебя? — наконец спросил он.

— В каждом доме кто-то да убирает, — Каи пожал плечами. — Бумаги нужно еще вернуть на место.

Вновь молчание. На сей раз Воздающий постучал длинным ногтем по пергаменту.

— Как докажешь, что писал верховный? Почерк из рук вон.

— Ты сравниваешь с каллиграфией писцов? Думаешь, человек, за которого пишут слуги, владеет кистью?

Каи наклонился вперед, стараясь не вдыхать тягучий запах фруктовой воды, которой душился Хафрай.

— Рука верховного, Шебет. Вспомни, она срослась неправильно. Посмотри, как он ведет кисть, как пишет «лучезарный». Он не может выписать длинное слово, рука соскальзывает, а кисть уходит вниз.

— Это легко подделать.

— И сколько нас, кто видел почерк верховного? Ты, я, Советник Живых. Может, Носитель Жезла. Даже высшим жрецам он пишет редко. Уж, тем более, людям со стороны… Да миряне едва ли знают, как верховный выглядит.

— Ну хорошо, хорошо… — Хафрай отложил пачку писем, его глаза забегали по помещению. Не найдя, на чем остановить взгляд, жрец посмотрел, наконец, на собеседника.

— Хорошо, — повторил жрец. — Чего ты хочешь? Ты меня притащил, чтобы стонать о предательстве?

— Ты Воздающий, Шебет! Твоя задача убирать грязь.

— Идти против верховного? Ты безумец! Да ни один… никогда…

Хафрай будто подавился. Все три его подбородка затряслись.

— А у тебя есть выбор? Если этот князь… этот поборник Единого… если послезавтра его войско войдет в столицу, не дожидаясь выбора преемника — как думаешь, от кого верховный избавится первым? Не от того ли, кто приказывает священным убийцам? Думаешь, он вспомнит, что ты к ним не обращался?

— Но это ни разу не требовалось!

— Ты Воздающий, Шебет, — с нажимом повторил Каи. — Вспомни же об этом. Хоть раз. Иначе встретишься с богом раньше, чем думаешь.

В келье вновь воцарилось молчание, только на сей раз оно все тянулось и тянулось. Наконец, Воздающий провел рукой по лицу, словно снимая налипшую паутину.

— Хорошо, — в третий раз произнес он. — Так что ты предлагаешь?

Два дня.

Жрец растерял всякую уверенность, когда черного дерева ворота распахнулись перед паланкином. В храмовых садах бормочут фонтаны, а амбары полны зерна — легко поверить, что Шакал Пустыни так же могуч, как прежде. Город по ту сторону и рад был посмеяться над Каи Серисом.

Воздух над Песьей площадью звенел от голосов проповедников. Как мухи на мертвечину, последователи нового бога слетались к храмам. В просвет меж занавесями Каи видел, что мостовая, как коростой, покрылась серым покровом палаток, дырявых навесов и циновок.

Беженцы.

Иногда жрецу казалось, что это часть огромного заговора. Почему бегущие от голода и смуты ищут милости в храмах? Почему не сидят у дворцовых стен? Нет сомнения, людей сюда привело отчаяние, а не подстрекатели — но нужны ли подстрекатели толпе? Сколько бросятся грабить и убивать, не получив помощи?

— Кассар? — окликнул жрец капитана. — Скажи слугам, чтоб поторопились. Чем раньше выберемся из выгребной ямы, тем лучше.

Воин кивнул и тронул коня.

— И передай, чтоб держали себя в руках. Нам не нужны неприятности.

Каи задернул полог и постарался отрешиться от шума.

Не тут-то было! Толпа бурлила и волновалась, как море в сезон дождей. Не удержавшись, жрец вновь прильнул к щели меж складками. Их и впрямь окружало море — серое и грязное. Едва завидев носилки, люди подались вперед и вскоре сомкнулись вокруг солдат. Каи вглядывался в заросшие помятые лица. Один из дервишей гневно закричал — словно собака залаяла.

«Ублюдки! — думал жрец. — Пока мы драли глотки, на кого из сановников поставить, падаль подыскала самое послушное, самое свирепое войско».

В обращенных к носилкам взглядах Каи читал надежду. Это хорошо, это значит, еще не все потеряно. «Шакал поедает падаль и становится сильнее», подумал жрец. То были лишь слова, но и они приносили утешение. Носилки закачались — слуги ускорили шаг — и скоро площадь осталась позади.

Паланкин остановился в Старом Городе — районе столицы, где встречаются и старинные дворцы, и засыпанные мусором подворотни. Два дня… Небо было цвета крови и ржавчины. В тихих неподвижных сумерках усадьба казалась пустой.

Она ждала в переднем покое, и в сумерках линии ее тела были еще мягче и еще желаннее.

— Я весь день думал о тебе, — сказал жрец. И понял, что его голос лжет.

Было вино — краснее крови, и была постель — жарче летнего дня. Были смех, наслаждение и бессвязные слова, выдохнутые в порыве страсти.

Наконец Каи оставил ее на подушках, а сам отошел к окну. Из ночи глядели факела и огни. Словно тысячи глаз, которые винят одни боги знают в чем… Не много ли на сегодня богов?

— Знаешь, Сатра… — слова не шли на язык, застревали в горле. — Иногда я жалею, что у жреца не может быть жены.

— Никто ведь не запрещает прятать женщину в городе, — она натянула на плечи покрывало и закуталась в него, как в пестрый балахон. — Не запрещает даже прятать детей.

— Ты знаешь?

Каи обернулся, и Сатра негромко рассмеялась.

— По-твоему, я бросаюсь в постель к кому попало? Я разузнала о тебе, что могла. Да ты бы сам это сделал, на моем месте.

Купола храмов в ночи — как обожженные волдыри. Подсвеченный факелами Район Садов — зеленая язва на теле города.

— Зачем ты принимаешь меня? — спросил жрец.

«Глупец, глупец!.. — твердил он себе. — Такие женщины не отвечают на вопросы, а такие, как ты, их не задают». Но сегодня был особый день, и он продолжил:

— Ради усадьбы? Лошадей, что я подарил? Ради слуг и дорогих тканей?

Сатра фыркнула.

— Ради дома, — ответила она просто и — Каи знал это — честно.

— Боги! По-твоему, это дом? Когда ты ото всех скрываешься? Когда даже слуга немой?

— Он лучше, чем могли предложить другие.

Она встала и пересекла комнату, устроившись возле него в оконной нише.

— Когда ты вынуждена скрывать, кто твой мужчина? — недоверчиво закончил Каи.

— А дом нужен женщине больше, чем мужчина. Всего чуть-чуть меньше, чем дети…

Сатра подставила лицо ночному воздуху. Ветер донес преувеличено громкий, наиграно радостный смех.

— Это почти так же сильно, как «дай» и «мое» у ребенка, — она усмехнулась и, бросив взгляд взгляд на любовника, добавила: — Ты так старался меня купить!.. Почти забавно. Еще смешнее, что ты давно меня купил с потрохами.

— Я этого не хотел. Не этого…

Проклятый язык! Почему он не слушается как раз, когда нужней всего?

— Я знаю, чего ты хотел, — она легонько похлопала его по плечу и оставила Каи, потянувшись за кувшином.

Город в темноте — кладбище душ. Ночь молча и терпеливо ждет рассвета. Утра, когда война станет не «через два дня», а по-простому, без изысков — «завтра».

— Тебе нужно уехать из столицы, — наконец решился заговорить Каи. — Будут… видишь ли, будут беспорядки. Я пока не могу сказать всего.

— А мне есть куда ехать? — Сатра подняла брови.

— Не важно, куда. Так нужно. В городе начнутся волнения, может случиться, что угодно. Погромы, пожары…

Сатра молчала.

Было вино — краснее крови, и была ссора — жарче летней ночи. Были обвинения и бессвязные слова, брошенные в гневе. И был прощальный поцелуй.

Дань вежливости. Так целуют перстни государей, подумал Каи.

* * *

Ее называли золотой царицей и венцом владык. О ней злословили, будто она храмовая шлюха и город пыли.

Грязная и разукрашенная, как дешевая проститутка, столица разлеглась в устье великой реки Ладжа́н. Говорили, во всем мире нет города, чтобы сравниться с ней. Сюда приезжали северяне в остроконечных, отороченных мехом шапках. В столицу съезжались учтивые иноземцы из Закатных царств — с краской на веках и накладными ногтями из бронзы и бирюзы. Хитрые и молчаливые торгаши-южане везли в дар золото и диковинных лесных тварей.

Иль-Аммар вступил в город царей просителем.

Его повозку влекли двенадцать белых быков, укрывавший от солнца полог был усеян жемчугом, и наместник ехал в Красный дворец, сопровождаемый криками толпы. Проситель, жених… столица схоронила три десятка мужей, и только половина владык умерла своей смертью.

— Скоро вы узнаете, что этот город — сердце Царства.

Наместник едва расслышал спутника. То был Фахи́з, его человек при дворе старого царя. Старик всегда выражался цветисто, но иль-Аммар ему прощал. В конце концов, это старый царедворец привел господина к подножию трона.

Подобно миражу, в жарком мареве дрожали очертания куполов — и ветер с моря нес вонь тухлой рыбы. Из окон вывесили знамена и гирлянды цветов — но над сточными канавами кружили мухи, а копыта поднимали облачка бурой пыли.

— Эти люди — кровь Царства, — продолжил старик. — Помашите им рукой, господин. Скоро вы будете ими править!

Наместник поморщился.

Гулкий рык тамтамов заглушал гомон толпы, но иль-Аммару чудилось, что вперемешку с приветствиями он слышит проклятия. Каждое утро в трущобах находили заколотые, зарубленные, растерзанные тела, и единственной их виной были слова против Единого бога.

— Кажется, меня встречают не слишком радостно…

— Они отчаялись, — мягко заверил вельможа. — С тех пор, как владыка погиб, каждый князь норовит урвать кусок получше. Беженцы стекаются со всего Царства, они всем сердцем ждут нового царя, но люди напуганы и растеряны.

Наместник вынудил себя улыбнуться и поднял руку в приветствии. Толпа взвыла, ее протяжный вой заглушил слова старика.

— Я уже все видел, Фахиз, — кивнул иль-Аммар. — Возле Табры не осталось ни одной целой деревни, дороги полны крестьян. Они бегут, как муравьи…

— Такие времена, — подтвердил спутник.

Наместник отвернулся, внимание его привлекло волнение среди горожан. Внезапно вся многоглавая бестия, все грязное тысячеликое чудище подалось вперед, легко, как игрушки, разметав цепь воинов.

Иль-Аммар хотел подать знак охранникам, но в последний миг старик удержал его.

— Слушайте, господин! Они радуются. Они… приветствуют вас!

Наместник прислушался — сквозь рев действительно прорывались крики «Слава!». Там, где толпа выплеснулась на расчищенную мостовую, десятки рук тянулись, чтобы на мгновение коснуться резной повозки.

— Протяните им руку, господин! Они на всю жизнь запомнят прикосновение царя!

От волнения Фахиз так сильно сжал ладонь наместника, что тот скрипнул зубами.

Что-то не так. Неправильно. Недоброе предчувствие распрямилось, встало во весь рост… казалось, купола в душном воздухе и те задрожали сильнее — будто столица смеется над незадачливым ухажером.

Перегнувшись через витой подлокотник повозки, иль-Аммар опустил руку, почти касаясь протянутых ладоней.

Боль ударила в спину жгучим хлыстом, заскрежетала по ребрам. Наместник закричал, но из горла вырвалось клокотание напополам с кровавой пеной. Он еще видел, как солдаты бросились к господину, как забился в дальний угол повозки Фахиз. Знамя с пурпурной башней покачнулось и мазнуло наместника по лицу.

А больше он не видел ничего.

Наутро город опустел. Вымер. Ни звука, ни встречного, ни даже бродячего пса — словно звери и те высыпали на Дорогу Царей поглазеть на иль-Аммара. Это устраивало Каи. На Старый Город опустилась тишина, лишь отдаленный рык тамтамов нарушал безмолвие.

«Как тяжелую ношу несложно опустить…» — подобно молитве повторял жрец.

Последний день. Если не решится сегодня, войско узурпатора войдет в город, и тогда… лучше не думать, что тогда будет! Самое меньшее, они превратятся в изгнанников, и каждый храм в городе станет домом нового бога.

Жрец не торопился. Огромный гонг в храме Атамы, владыки времени, прозвонит два, а то и три раза, пока иль-Аммар доберется до дворца. Там — если все пойдет, как должно — верховный будет отрезан от своих людей. Когда войско узурпатора подступит…

Каи не успел закончить мысль.

Сперва послышался далекий шум, потом тамтамы пропустили удар и вовсе смокли. В наступившей тишине гул перерос в голодный рев. Ну точно рык пустынного льва.

Кобыла всхрапнула, когда жрец ударил ее пятками. Холодный комок страха зашевелился внизу живота. Сердце колотилось словно бы в основании горла.

Они встретились на базарной площади, под потемневшими стенами палаты писарей — всадник и группа оборванных голодных беженцев. Мимо Каи бежали женщины и дети, спеша укрыться по домам. Некоторые мужчины сопровождали их, но гораздо больше выламывали палки из купеческих навесов и высаживали двери здания, где писцы Царя Царей скрепляют сделки.

Около дюжины обернулись к жрецу, но тот не стал дожидаться, пока налетчики сообразят, кто он. Пришпорив лошадь, он ворвался в лабиринт навесов и палаток, заставив кобылу петлять меж бочками, ящиками и грудами корзин.

Над площадью раздались крики «Асам!» — Единый — но вскоре потонули в гневном вое, что требовал денег, зерна и хлеба.

— Они прячут еду! — кричал один. — Они всё прячут!

— Хлеб! — ревел другой. — Ищите зерно и хлеб!

Десятки голосов подхватили его призыв: какие боги, когда поклонения требует желудок?

В закутке за тюками ткани Каи остановился. Что бы ни случилось на Дороге Царей, прорываться туда сродни самоубийству. Кобылка Сатры тяжело дышала, роняя хлопья пены. Оставлять ее при себе еще большая глупость.

Жрец уже слышал треск ткани и стук перевернутых корзин — должно быть, толпа добралась и до базара. Хлопнув лошадь по крупу, он начал сдирать неподатливые кольца и браслеты. Мало быть пешим, когда все в тебе выдает жреца… Каи вдруг задохнулся от ужаса. Все тщетно! Любой узнает его по бритой голове и татуировке на лбу.

Он кромсал шелка и хлопок ритуальным ножом, когда в убежище ворвался ражий детина с выломанным из мостовой куском мозаики. Мгновение они смотрели друг на друга, как на вставших из погребального костра духов.

Каи первым бросился на противника, ударил затылком в грудь, повалил наземь. Краем глаза он видел, как царапают по пыли скрюченные пальцы, как отошла назад сжимавшая камень рука…

Времени на размышления не было. Каи просто вцепился громиле в горло: как зверь, как собака… Как шакал. Укусил со всей силы, рванул… Горячая отвратительная влага заволокла рот, в лицо ему прянуло вонью.

Наверное, жрец потерял сознание — потому что, когда он приподнялся, крики стали громче, а в окнах палаты писарей занялся огонь. По площади рыскала уже не одна группа бедняков.

Стараясь не смотреть на тело, жрец оглядел себя с головы до ног. Теперь никто не покусится на дорогую одежду: вся грудь была залита кровью, подол покрылся пылью, а плетеный пояс порвался. Осталось найти платок прикрыть бритую голову — но в распоряжении Каи весь рынок. И нож… слава богам, хоть он не потерялся.

Когда жрец выглянул из-за крайнего навеса, на площади почти никого не осталось. Налетчики отправились на поиски новой добычи, лишь старики да калеки перебирали, что оставила после себя толпа.

«Я выгляжу точь-в-точь как они», — сказал себе жрец. И все же потребовалась пара глубоких вдохов, чтобы покинуть укрытие.

Дом писцов стоял пустым и разграбленным. Одна из створок осталась на месте, другая криво повисла на покореженном косяке. Окна, с которых сорвали резные ставни, таращились зияющими провалами.

Каи пересекал площадь, когда заметил несколько фигур, что отделились от торговых рядов. Жрец обернулся. Пятеро. В серых рубахах, с короткими увесистыми дубинами — ничем не примечательные с виду.

«Им нет дела до меня, — твердил Каи. — Они ищут добычу. Зачем им грязный перепуганный горожанин?» Но все же он ускорил шаг — и оборванцы поспешили следом.

Жрец вбежал во дворик и попытался водворить на место створку ворот, когда услышал за спиной шум. Он обернулся вовремя, чтобы заметить еще троих, выбежавших из палаты писарей.

Испугаться Каи не успел. Он бросился в обход здания, в узкий проулок меж домом и оградой. Сандалии громко шлепали по пяткам, дыхание рвалось из груди. Но преследователи не отставали.

Первый поворот, второй… вот-вот появится задняя калитка, а за ней квартал ремесленников. Уж как-нибудь он затеряется среди бесчисленных мастерских.

Но вместо калитки показался тупик — и пересохшая сточная канава ныряла в дыру под оградой. Когда жрец обернулся, перед глазами мелькнуло окованное дерево. А потом вселенная вспыхнула радужными брызгами.

Первым в беспамятство явился холод и следом за ним, рука об руку — страх. Повернув голову, Каи глухо застонал. Затылок отозвался тупой болью.

— Желтый бог воплотился в тебе, Каи Серис! — послышался дребезжащий и полный насмешки голос.

Жрец открыл глаза, но увидел лишь силуэт и свет за спиной говорившего. Тусклый огонек причинял боль, так что Каи вновь зажмурился. Против воли с губ его сорвался новый стон.

— Это все, что ты можешь сказать, Первый Распорядитель? — Сеиду Раммак, верховный жрец Шакала, встал. Каи слышал, как шуршит ткань, как стукнул поставец. То верховный переставил масляную плошку подальше. — У пламенного борца должно быть, что сказать.

Жрец молчал. Молчал долго, втайне надеясь, что его оставят наедине с болью — но Раммак все не уходил. Даже не пошевелился.

— Это Воздающий? — наконец спросил Каи. — Это он не выдержал?

Жрец не боялся выдать союзника, свято уверенный, что Раммаку известно все. Смешно сказать… Воздающий! Высокий пост предписывает управлять сворой убийц, знать обо всех шепотках, что бродят по городу. Если бы!

Когда они расставались, на Хафрая было жалко смотреть: от одной мысли, что ему придется исполнять обязанности, толстяка бросало в дрожь. О, он храбрился, и даже надулся от важности — но был скорей смешон. И все же… все же Хафрай единственный приятель юности, кому Каи верил. Его предательство ранило.

Жрец вновь открыл глаза. Теперь он ясно видел Раммака: сухонького старичка с несообразно большой бритой головой. Его бледные губы были такими узкими, что когда он негодовал, рот верховного сжимался в шрам.

— Где я? — предпринял новую попытку жрец. Он попробовал встать, но обнаружил, что привязан к лежанке ремнями. Со всех сторон их окружал мрак, и неподвижный сырой воздух указывал, что они в подвале.

— Ты гость в моем доме, — уголки губ Раммака скривились в усмешке. — На всякий случай я приютил тебя подальше от храма. Просто предосторожность.

— Чего ты хочешь?

— Ты удивишься, когда узнаешь, — верховный наконец пошевелился. — Я ищу твоей помощи, Первый Распорядитель.

— Где мои союзники?

— Кто где… — Раммак колебался с ответом. — В последний раз, когда я видел Хафрая, он добрался до храма и дрожал от страха. Часть твоих людей попалась под руку бунтовщикам, так что бедняга остался совсем один, — верховный хихикнул. — Успокойся, он слишком слаб для предателя. Ты говорил с другими храмами?

Жрец молчал.

— Кто из высших жрецов тебе помогал? Какая часть дружины пошла за тобой?

Вопросы сыпались один за другим, Каи просто закрыл глаза. Наконец Раммак устал от звука своего голоса.

— Чего ты хочешь? — повторил жрец.

— Ты нетерпелив, — Раммак сжал челюсти. — Пятнадцать лет службы Шакалу, и столько нетерпения! Твой друг Хафрай был прав. Он предлагал избавиться от меня сразу, неужели ты думал за два дня и набрать союзников, и созвать синод? Тебе бы нужно знать: игра по правилам — неторопливое развлечение. Тем более, против того, кто уже все подготовил.

— Если я осужден, вынеси приговор и…

— И ты опять нетерпелив, Каи Серис! — перебил Раммак. — И не умеешь проигрывать. Я служил трем царям и дважды оставался в дураках. Теперь я кое-чему научился.

Он замолчал на мгновение и заговорил вновь — сладко, почти слащаво:

— Но, я думаю, это нынешнее положение сбивает тебя с толку. Трудно мыслить здраво, когда лежишь привязанный к скамье. Когда я уйду, слуга проводит тебя в гостевые комнаты. Приведи себя в порядок, и тогда поговорим. Я дам тебе три звона.

Верховный встал, заслонив свет, его худые рук нервно подергивались, будто не находя себе места.

— Я повторяю, мне нужна помощь, а не покаяние.

Зашаркали шаги, зашуршала одежда — Раммак ушел. Каи остался в полной темноте.

Гонг в храме Атамы бил гулко и мерно. Три звона… как прикажете отмерять время, если гонг все звонит, и звонит? Резкий медный голос раздражал Каи, он проникал даже во внутренние комнаты. С тех пор, как жрец покинул подвал, гул преследовал его повсюду.

Сперва Каи гадал, кто удостоился чести, но вскоре сообразил: это не похоронный бой. То бил набат, который столица не слышала несколько столетий.

Из окон Каи ничего не разглядел. На то и Район Садов, что за окном встают дворцы и ряды кипарисов. Вдоль канала, что отделял их от города, суетились белые фигурки солдат. На все вопросы слуги отвечали молчанием.

Казалось, время остановилось. Гонг все звенел, разлив над крышами тревожную жалобу, и тени в комнате застыли. Видно, у Раммака нашлись солнечные или водяные часы — потому что в конце концов двери отворились, и на пороге возник слуга.

Верховный ждал Каи во внутреннем дворике. Из подвешенных на медных цепях корзин свесились веревки ползучих растений, шепот фонтана сливался с голосом гонга и защищал от любопытных ушей.

— Присоединяйся! — Раммак протянул кубок из красного стекла. — Выпей. Тебе станет лучше.

— Что это?

Охряное стекло преломляло цвета, но, похоже, напиток был коричневым и густым, как кисель.

— Вытяжка из корней хебени. Очищает сознание и приносит спокойствие.

«Если бы он хотел убить меня… он мог это сделать сотню раз». Жрец поднес чашу к губам, и Раммак рассмеялся, потешаясь над его нерешительностью.

— Ты дважды спрашивал, чего я хочу, Серис, — наконец заговорил верховный. — Не стану больше тебя томить. Садись, садись…

Ему доставляло удовольствие разыгрывать радушного хозяина.

— Но позволь сперва объяснить, как там дела за каналом. Иль-Аммар мертв, — веско произнес верховный. — Не стану скрывать, это моих рук дело. Но в этом можно найти и светлую сторону: взойди он на престол, нас ждали бы охота на тени, всеобщий страх и волнения на улицах.

— Кажется, мы все это получили, — хмыкнул Каи. Раммак, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Те жрецы, что поддерживали тебя, тоже частью мертвы. Некоторые не добрались до храмов. Видят боги, Серис!.. Бунт вовсе не моя затея, хоть и не стану кривить душой, я готовил нечто подобное. Но то, что творится сейчас, на руку только беднякам. Эти волнения… — он на мгновение умолк, не то подыскивая слова, не то давая собеседнику вслушаться в набат, — они вредны всем. Мне, тебе, храмам, Единому… Царству тоже, если на то пошло.

Каи молчал. Он представлял, как каменный пес, чья статуя покоилась тут же — набросится на первого служителя.

— Я хотел натравить всю ораву на храмы. По толпе пошел бы слух, что наместника убили жрецы… — предупреждая возражения, Раммак поднял руку: — Простецы на улицах не знают, что вы на него поставили. Завтра в город войдет войско, вскоре воцарится порядок. Просто старые боги ушли бы в изгнание. Растворились, пропали на задворках Царства вместе со своими жрецами.

— Ты забываешь о храмовых дружинах, — напомнил Каи. — Они найдут, чем ответить бунтовщикам.

— Серис… — бескровные губы верховного скривились. — Твои дружинники ходят по тем же улицам. Они пьют в харчевнях и развлекаются с теми же танцовщицами. Они не пойдут против друзей и соседей.

— Сама мысль ввести в город войско — кощунство! — продолжал Каи. — Столица священна. Ни один узурпатор не захватывал ее, все проливали кровь подальше от города. Толпы разорвет любого, кто приведет на улицы мечи. Ему придется бороться с беднотой, и вельможами, и городской дружиной. Каждый час на троне будет таить смерть: от яда или меча телохранителя…

— Секрет в том, — перебил Раммак, — что жители столицы могут делать, что вздумается. Они сами начали войну на улицах, а мой князь только явился бы вовремя, чтобы встать на их сторону. Его воины открыли бы ворота храмов и тамошних амбаров, выгнали старых жрецов и посадили на алтари того, кого ждет толпа.

Пару ударов сердца Каи молчал.

— Ты говоришь, что ошибся?

— Верно, — Раммак поднес к губам чашу. — Я не ждал, что от вида крови они взбесятся, как уличные псы. Все началось со смерти иль-Аммара, а когда волна покатилась, ты не прикажешь паводкам, чьи посевы разрушать. Я не могу натравить толпу на храмы, она уже воюет против всех. Для меня этот бунт — то же, что и для тебя.

— И мы пришли к тому, чего ты хочешь.

— Ты схватываешь на лету, Серис, — съязвил Раммак. — Ты второй человек в храме. Твои люди послушны, скажи им слово — и мы покончим с недоразумением. Мне нужно, чтобы храмы признали нового Царя Царей.

— Под недоразумением ты понимаешь Шакала? — спросил Каи. — Я скажу слово — и он тоже отправится в изгнание?

— Ты останешься, — пожал плечами верховный.

— Этого мало.

— Серис, ты святоша, но не говори, что ты слеп, — Раммак прищурился. — Ты был там, в городе. Видел людей. Им больше не нужен Шакал. Равно как и Атама, Усир, и все боги, которых ты вспомнишь. Единый благоволит беднякам, и толпе это нравится. Что бы сделал иль-Аммар? Побросал проповедников в ямы? Но такая охота никогда не кончится: на их место придут другие, а против всего города бессилен даже Царь Царей.

— А ты хочешь вовремя перебежать к победителю?

— В этом и заключается игра, — морщины смяли татуировку на лбу верховного. — Тот, кто играет честно, обрекает на смерть себя и других. Он слишком твердолоб, чтобы остановить кровопролитие.

Каи залпом осушил чашу и вытер со лба пот.

— Если бы не твоя игра по правилам, иль-Аммар был жив, — говорил Раммак. — И бунта бы не случилось. И пусть город готов вспыхнуть, всех смертей можно было избежать.

Каи отвернулся. На пару вздохов в садике воцарилось молчание.

— Что ты сделаешь, если я не соглашусь? — наконец спросил жрец.

— Я? — казалось, верховного удивил вопрос. — Я отпущу тебя в любом случае. Дам подумать. Мое дело может выгореть, но твое уже проиграно. Твое божье войско в осаде на Песьей площади. Сделай то, что я хочу — и останешься при дворе. Нет… — он развел руками, — что же, у меня есть доводы посильнее.

Его слова повисли в воздухе, а в голове у Каи словно гудел собственный гонг. Дети? Самая сокровенная тайна, хранимая бережно, как священная реликвия… Боясь, что голос его выдаст, Каи вопросительно поднял брови, и Раммак уронил единственное слово:

— Сатра.

Он покинул верховного на переломе дня, когда солнце начинает клониться к вечеру. Столица дышала зноем. Ветер поднимал с мостовых бурые, как жевательная трава, облака пыли, только вездесущие мухи сновали в душном мареве. Пожалуй, лучшего времени, чтобы проникнуть в осажденный храм, не найти — в сезон засухи, после полудня… самая кровавая бойня стихает в это время дня.

— Что если нам не дадут пройти?

Каи бросил взгляд на мост, который все утро был ареной противостояния стражи и бунтовщиков.

— Они не посмеют, — отрезал капитан.

Жрец с сомнением покачал головой, но на него не обращали внимание.

За каналом они трижды встречали погромщиков: и беженцы, и ремесленники, и даже пара купцов в засаленных халатах… завидев вооруженный отряд, они зашевелились, но так и не вылезли из тени. Сандалии солдат шлепали по пустынной улице меж рядами каменных львов.

Каи дорого бы дал, чтобы ехать в Старый Город, а не к Песьей площади. Двое слуг обмахивали его опахалами, еще один держал пергаментный зонтик от солнца — но все это сродни золотой клетке. Солдаты молча направляли носилки, куда приказал верховный жрец.

Когда капитан забарабанил в ворота храма, словно невидимая волна прокатилась по головам. Над площадью повисла гнетущая, пугающая тишина.

Храм Шеххана молчал.

Каи не назвал бы это осадой. Да, что-то неуловимо изменилось в воздухе. Навесы и циновки так же покрывали мостовую, воздух смердел вонью немытых тел, чесноком и чадом жарящегося масла… Но осада? Скорее, из взглядов исчезла всякая надежда. Глаза беженцев были тусклыми и пустыми.

Наконец черные створки приотворились. Поймав взгляд капитана, Каи сошел с носилок и протиснулся в щель. Один. Ворота не успели закрыться, а он уже слышал щелканье кнута — воины Раммака спешили убраться с Песьей площади.

— Кого я вижу! Первый Распорядитель? С охраной от Раммака?

Меньше всего жрец ожидал увидеть Умм Бахри, командира храмовой дружины. Из-за его плеча нервно улыбался Хафрай, еще дальше… Верховный Солнечного Владыки, Первый Распорядитель Атамы, еще один Воздающий — на сей раз из храма Джахата, покровителя ученых и писарей.

Все они прежде едва замечали жреца, а теперь смотрели с опаской. Они знали, что это он заварил варево — пока сами они не решались заговорить в присутствии Раммака.

— Что это, Серис? Совпадение?

Командир не произнес ритуального приветствия, и в словах его сквозила угроза, но голос дрогнул. «Он боится, — вдруг понял Каи. — Боится меня, как раньше верховного».

— Раммак следил за мной несколько дней, — устало проговорил жрец. — Его люди подстерегли меня утром и захватили в плен.

Расталкивая соседей, вперед выбрался Распорядитель Усира, еще один толстяк, неприлично тучный в голодающем городе.

— Желтый бог воплотился в тебе, Каи Серис! — заискивающе сказал он. — Мы рады видеть тебя в добром здравии!

Они увлекли его к храму и кружили, как осы над медом. «Как у кочевников… тот, кто убил старого вождя, становится новым и внушает благоговение, — думал Каи. — Я просто заменил им Раммака».

Храмовые сады едва ли отличались от площади за стеной. Дым костров тянулся в небо неряшливыми космами, повсюду пестрели шатры и палатки солдат.

— Чего он хотел? Зачем отпустил к нам? — сыпал вопросами командир дружины. Он вел Каи к аллее, вдоль которой выстроились истуканы с песьими мордами.

— Хочет, чтобы я убедил вас принять узурпатора.

— И ты… — начал Бахри, но Каи не дал ему договорить.

— Я все это начал. Глупо останавливаться на полпути, — жрец слабо улыбнулся. Бессонная ночь и безумное утро давали о себе знать: голова гудела, и он едва слышал собственные слова.

— Мы продолжали твое дело! Даже когда думали, что ты убит, — заверил незнакомый жрец. Властные команды заглушили его слова: десятники и капитаны сгоняли воинов на площадку перед пилонами.

Пройдя под увитой плющом аркой, Каи остановился. На возвышении для медитаций восседал юноша в золотой маске. Его окружали двенадцать слуг с опахалами из страусиных перьев. Жрец наскоро пересчитал края белых одежд, что выглядывали один из-под другого. Двенадцать. Число Царя Царей. Проклятье! Они раскопали даже копию маски, не хватало венца — того, что можно взять лишь в Красном дворце.

Каи обернулся к командиру, который явно руководил сборищем, но юноша опередил его:

— Желтый бог воплотился в тебе, Каи Серис! — он поманил жреца к себе. — Подойди. Твои друзья нам о тебе рассказывали.

Досадующий, обескураженный, Каи все же подступил на шаг. Взгляд подмечал все новые подробности: у возвышения расселись городские вельможи, и обилие колец, браслетов… казалось, на парня нацепили все каменья, какие нашлись в Доме Шакала.

— Мы благодарны за помощь, что ты оказал престолу, — продолжил юноша, окунув пальцы в чашу с ароматной водой. Должно быть, жрецу полагалось согнуться в поклоне, но вместо этого он процедил:

— Кто этот ряженый?

— Новый Царь Царей, — ответил Бахри и, подавая Каи пример, поклонился.

— Царь Царей? Здесь?

Парень нервно пошевелился.

— Совет достойных избрал его в полдень, — поджал губы командир. — И, видят боги, он не хуже твоего иль-Аммара.

— Сейчас не время для ссоры, — вставил юноша. И тут же сбился: — Я должен… мы должны напомнить, этот человек заранее предупредил и спас нас всех…

Наверное, паренек даже неглуп. Должно быть, он и впрямь не хуже простого, как мясник, иль-Аммара — но Каи едва не скрежетал зубами. Эта оговорка… ему хотелось встряхнуть мальчишку, кулаком сбить с губ царственное «мы».

— За какие заслуги ты его выбрал, Бахри? За смазливую мордашку? За очень близкое знакомство?

Весь храм знал, что командир питает слабость к хрупким юношам. Что же, сколько мозгов ни найдется в голове мальчика — внешне он удовлетворял запросам Бахри.

— Он сын советника Золотого двора, — вмешался Хафрай. — И он устраивает всех, кто…

— Но до выбора две луны! Князья из провинций даже не добрались до столицы!

— Городские чины нас поддержали, — пожал плечами Бахри.

Каи пробежался взглядом по сановникам. Не все, далеко не все. Хорошо, если половина совета достойных.

— От его имени дружины разгонят бунтовщиков, — между тем, говорил командир. — Нам будет, что выставить против узурпатора. Мечи землевладельцев, Серис! Ты что, не видишь, как они нам нужны?

Парень честно пытался остановить перепалку, он даже поднялся с подушек, но если Каи чего и достиг — так это положил конец представлению. В споре и гомоне даже слуги забыли о самозванце.

— Ты поведешь своих людей в бой? Против всех горожан и купцов? — Каи решил, что ослышался. — Да твое войско — плевок в пустыне!

— Не только своих, здесь дружины всех храмов.

— Ты безумец, Бахри! — выдохнул жрец. — Если утром был просто бунт, ты положишь начало войне. Наместники доберутся до города, и когда узнают…

— Хочешь сказать, ты выходишь из игры? — в глазах командира играли злые огоньки. — Теперь ты умываешь руки?

Каи попятился.

— Твоя постель — это твое дело Бахри, — сказал он. — Но я не настолько сошел с ума, чтобы за нее сражаться.

Неужели он и здесь станет пленником? Нет… Нет. К облегчению жреца, Бахри не осмелился.

— Тогда убирайся! — выплюнул командир. — Давай, беги, пожалуйся Раммаку!

— Пусть твой день будет счастливым, верховный, — Каи коротко кивнул и пошел прочь.

Жрец до того устал, что казалось — всякий предел пройден, хуже просто не бывает. Но каждый новый час доказывал обратное. Набат трезвонил по-прежнему, а усадьба Сатры казалась пустой и заброшенной. Как и вчера.

Мебель тонула в неподвижном море теней. Сквозь щели в ставнях проникали тонкие полосы света, они протянулись по полу и ломались по углам. Тихо. Пусто. В тишине Каи слышал хриплое дыхание города.

— Сатра? — окликнул жрец.

Голос его звучал испуганно.

Она лежала у подножия лестницы, как настигнутое охотником животное. Загорелые руки вывернуты под неестественным углом, пальцы смяли циновку — видно, Сатра ползла прочь, когда ей размозжили голову. Ее волосы, непокорный ливень кудрей — теперь слиплись в кровавую массу.

Это было больно. Больнее сотен топоров палача. Больно вдвойне оттого, что страсть его, ее страсть — были растрачены, распроданы, расплеваны в глупых подарках и спущены в песок. Семь божьих законов стояли меж ними — как пламя семи костров.

Каи долго сидел над телом.

Ему вспомнилась их первая встреча — на канале, что окружает Район Садов. Она стояла против него, в снопах лунного света, прислонясь к переборке барки. Порой тень платанов и акаций скрывала ее, а потом Сатра вновь являлась в лунном свете, как видение. Каи вспоминал, как они гуляли вдоль пристаней, и масляные пятна на воде волновались в лучах закатного солнца.

Он не смог прикоснуться к Сатре. В ней не осталось ничего человеческого. Слишком длинные руки. Сжатые, как клешни, пальцы. Лицо — смятая болью и страхом маска.

Животное, убитое жестоким охотником.

Он поднялся, когда последний свет вытек из неба, оставив затянутую дымом черноту.

Кто это сделал? Верховный? Раммак забрал бы ее к себе, велел оставить пару синяков, но не причинил вреда. Он искал помощи. Или это месть?

Была горечь — краснее крови заката, и была боль — жарче тысячи преисподних. Были бессвязные проклятия.

Когда он покинул усадьбу, Каи думал, что самую душу его — выдернули из тела, подменив оболочкой из сухого крошащегося папируса.

В последние дни время замкнулась в кольцо, и Каи не знал, отчего кружится голова: от усталости, недосыпа — или от блуждания по кругу. Храм, дом Сатры, верховный. Вновь храм и Сатра… И теперь усадьба Раммака.

Он не помнил, как сюда добрался. Расцвеченный огнями, город состоял из двух цветов — черного и багряного — и люди, что потрошили друг друга на улицах, напоминали снующие тени. Ему чудилось, что отряды из храмов сражаются не с погромщиками, а с городской дружиной, но все они казались призраками. Жрецу не было до них дела.

В сторожке над воротами мелькали огни. Прошло не меньше полузвона, когда калитка приоткрылась на стук.

— Что угодно господину?

Это был тот капитан, что днем отвез его в храм Шакала.

— Мне угодно встретиться с верховным. Это важно и срочно.

Калитка распахнулась шире. В свете факела тени метались по земле, как чудища.

Его провели в кабинет — должно быть, тот самый, из которого вечность назад выкрали письма. Раммак облачился в простую черную рясу. Вглядываясь в мутную глубину зеркала, верховный поправлял и поправлял одеяние, но на иссохшем теле оно все одно висело мешком.

— Зачем ты пришел? — хмуро спросил старик, взглядом отпустив охрану. — Твои люди начали бой и успели проиграть. Я честно советовал перебежать.

Каи молчал. Видно, что-то не давало верховному покоя — потому что он сплел руки, хрустнул пальцами, потом еще раз разгладил складки рясы.

— Если ты одумался, еще не все потеряно, — вновь заговорил Раммак. — Со мной торговцы и городская дружина, но нет ни одного жреца. Нас ждут, можешь сопровождать меня на встречу. Видят боги, Серис, я обрадуюсь. Ты единственный шакал в своре шавок.

— Ты прав, это последний способ остановить кровопролитие, — согласился Каи.

Верховный улыбнулся. Когда он потянулся за отделанной черным ониксом маской, руки его тряслись.

— У меня только один вопрос, Раммак. Сатра…

Старцу хватило одного слова. Его лицо стало желтее свечей, что окружали зеркало.

Каи не стал дожидаться оправданий: он сразу ударил. Не так уж сильно. Неумело. Раммак кулем осел на пол. Тяжелая алебастровая чаша сама собой очутилась в руках, после двух ударов верховный затих.

Жрец услышал шум, но из-за пляшущих перед глазами искр почти ничего не видел. Наверное, за дверью остались телохранители, и теперь они ворвались в кабинет, заслышав шум.

Каи никогда не умел драться — в конце концов, он жрец, а не воин. Комната плыла перед глазами, и кровь гудела в ушах, но так даже проще… В него словно вселился демон.

Одного телохранителя жрец толкнул в окно. Каи не видел, что с ним стало, расслышал только, как хлопнули ставни. Со вторым они кружили вокруг стола — цветные брызги застили глаза, и звуки раздавались гулко, как из оббитой железом ямы.

Каи не заметил, как воин обманул его и вдруг оказался рядом. Жрец схватил его за мужские органы и со всей силы сжал. Уже послужившая оружием чаша довершила дело, пока охранник корчился на полу.

Потом — провал в памяти. Бельмо. Придя в себя, жрец поднял маску верховного. Немного помятая, но целая. Зеркалоотразило его лицо в обрамлении слоновой кости клыков. На лбу, где под маской скрывалась татуировка, злобно горели рубиновые глаза.

Каи бросил взгляд в окно. В предрассветных сумерках остров на реке походил на рыбину. Словно устав от набата, гонг в храме Атамы безвольно повис.

Это сработает и во второй раз. Должно сработать! Он убил Раммака, по законам стаи он новый вожак. Так он и вышел к хлысту городской дружины и богатеям: в залитой кровью одежде и в оскаленной песьей маске.

* * *

На сей раз владыку встречали куда скромнее. Если каждый день приносит нового царя, люди перестают их считать. Не было ни белых быков, ни жемчужного полога, ни тамтамов. По Дороге Царей шли солдаты, и в воцарившейся тишине мерный топот отдавался громче барабанного боя.

Зеваки молчали. Вестники Каи на каждой площади возвещали, что Царь Царей отворит ворота амбаров. Жрецы не показывали носа из-за стен храмов, и даже бунтовщики притихли. Колонна солдат, как стальная змея, все тянулась через ворота.

Каи было интересно, что представляет собой князь: у него за спиной ни древнего рода, ни золота, ни священных прав стать Царем Царей. Ничего, кроме войска.

Они встретились на площади у ворот дворцового квартала, и Каи протянул руки навстречу крепышу средних лет. Старый шрам рассек открытое выветренное лицо. Жаркий ветер перебирал пряди даже не седых, а пегих волос.

— Сеиду Раммак? — спросил узурпатор. Князь взял ладони жреца и крепко сжал в приветствии.

— Каи Серис, новый верховный жрец Шакала, — он позволил себе улыбнуться.

— Но как…

— Сеиду Раммак предал вас, повелитель, — без тени сомнения отчеканил Каи.

Казалось, узурпатор ошеломлен. Морщины на его лице углубились, и руки непроизвольно сжались сильнее.

— Не буду лгать, я много отдал Раммаку, чтобы он меня поддержал. Чего добиваешься ты?

Зеваки ждали, и сотни взглядов были устремлены на них. Двое стояли, сцепив руки в приветствии и негромко разговаривали. В повисшей тишине было слышно, как далеко в гаванях скрипят у причалов корабли.

— Остановить кровопролитие, — начал перечислять Каи, — положить конец межусобицам. Служить человеку, который не зависит от моих бывших братьев.

Заглянув в глаза узурпатора, он прочел там нечто доселе неведомое — и совсем тихо добавил:

— И устроить жизнь своим детям. Это мои условия. Каков ваш ответ?

— Мой ответ там, — узурпатор качнул головой назад, где реяли знамена. — Я должен верить тебе и знать, какой пост ты хочешь. Это — мои условия, а ответ я хочу услышать от тебя.

Теперь Каи убедился окончательно. Он слишком долго общался с такими, как Раммак и Хафрай. Он узнал человека чести.

— За моей спиной секретарь и слуга, это два моих сына, и они последнее, что у меня осталось. Я сделаю все, чтобы они жили. Все. И вот еще… первое правило, лучезарный: Царь Царей всегда говорит о себе «мы».

— Я человек дела, Серис! — глаза узурпатора стали жестче. — Если хочешь сохранить место… Но мы видим, ты достойный помощник, — вовремя поправился он.

Их разговор наскучил горожанам. Узурпатор отнял руки, когда Каи ответил:

— Вы ошибаетесь, лучезарный. Я единственный шакал в своре шавок, с этим придется свыкнуться. Но я рад, что могу доверять хотя бы вам.

Над Дорогой Царей разнеслись первые приветственные крики.

(обратно)

Всеволод Алферов МАТЬ ДЕМОНОВ

Из всех зол нет страшнее любви и золота.

Из всех врагов нет опаснее женщины, что защищает сына.

Ани Святой, «Книга сил»

Старик умирал.

Болезнь обезобразила его лицо, искорежила тело, наполнила колючим сухим кашлем легкие. Хворь поселилась в нем стылым холодом — от которого не укроешься у жаровни, не спрячешься под ворохом одеял. Схватила, сжала, выкрутила, так что ни вдохнуть полной грудью, ни пошевелиться…

Лишь изредка старик размыкал истрескавшиеся пересохшие губы и проводил по ним кончиком языка. Если бы не это, он и вовсе не отличался бы от мертвого. Дженне казалось, муж попросту колеблется. Стоит на краю и не может решить: в тот мир ему ступить — или вернуться в этот?

— Рами? — она тихонько окликнула сына. Юноша обернулся. — Иди. Займись делами. Незачем тебе смотреть.

На мгновение ей показалось, что сын начнет спорить… Юноша не стал. Не решился. Просто встал и молча вышел из комнаты.

Старик умирал…

Он умирал уже месяц, никак не решаясь переступить заветную грань. За окном был сезон дождей, один за другим маршировали ливни: утренний, вечерний, ночной — а муж все так же лежал среди саванной белизны покрывал и напоминал ссохшуюся от времени мумию.

Теперь, когда они остались наедине, Дженне хотелось сказать ему что-нибудь. Она давилась горькой колючей злобой — и не решалась заговорить. И потом, теперь он навряд ли стоил ненависти. Слишком жалок был Картхис для такого сильного чувства.

Он казался меньше, чем был на деле — и гораздо, гораздо старше. Тонкие, как птичьи лапки, пальцы вцепились в край одеяла: наверное, так же точно он цеплялся за жизнь, торгуясь со смертью за каждое проклятое мгновение.

Что-что, а торговаться муж умел всегда.

Тихонько выругавшись, Дженна встала и отошла к окну. Гомон базарной площади звучал глухо, теряясь под серой тяжестью низко нависшего неба. Тускло поблескивали в мутном свете дня лужи.

«Старый мешок с дерьмом! — выдохнула она всердцах. — Мог умереть и в более подходящее время!»

Муж нечленораздельно застонал. Дженна видела, как шевелятся его губы, как он натужно морщится, пытаясь протолкнуть через глотку слова — ее это трогало не больше, чем хлопоты грязных куриц там, внизу, за окном. Для нее Картхис был все равно что мертв.

«Все, что у меня осталось — это сын», — подумала она. Хрупкий темноволосый юноша с певучим именем Рамлаад. Муж хотел, чтобы тот стал таким же торгашом, как и он сам. У Дженны были другие замыслы.

«Я сделаю его благородным, во что бы то ни стало сделаю!» Первая помеха на пути умирала сама, оставляя состояние Дженне. Она должна пройти этот путь, она обязательно его пройдет. По-другому и быть не может, уверяла она себя.

Все это так. Но когда глаза мужа сомкнулись, Дженна обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.

* * *

После тридцати Дженну часто сравнивали с Великой Матерью. Так говорил один из ее поклонников, он был наемным музыкантом и вел изящные беседы, в которых каждое слово будто вываляно в меду и корице. Дженна презирала таких пустобрехов — но сейчас, пожалуй, соглашалась с ним.

Пока служанка расчесывала рыжие локоны, женщина смотрела в серебряное зеркало, поворачивая голову то вправо, то влево. Клыки Мертвого бога! Ей нравилось, что она там видела.

— Когда закончишь, зажги лампады, — бросила Дженна. — От факелов чернеет потолок.

«В самом деле, а почему нет? — думала Дженна. — После тридцати понимаешь, что юность ушла. Все то девическое, невинное — все ушло навсегда. Появляется спокойная уверенность, плавность воды, мягкость лебяжьего пуха… Я заговорила точь-в-точь как Самир!» Дженна улыбнулась своим мыслям.

Сама она родила, когда ей было около пятнадцати. Родители выдали ее замуж за рослого мужика из города, что торговал не то пряностями, а не то благовониями.

Высокий и стройный, он двигался быстро, почти стремительно — как черный лев. Седина в волосах Картхиса серебрилась на солнце, а глаза у него блестели.

Она впервые увидела город, и тот был неимоверным, немыслимым, невероятным… Огромный и многолюдный, город звенел от шума, как храмовый гонг, заглатывал сотни путников, непрерывным потоком текущих через ворота — и выдыхал тысячи, миллионы запахов.

У Картхиса были длинные красивые пальцы, и он играл на арфе на пиршестве в честь свадьбы. По южному обычаю Дженна надела плотную чадру, и когда Картхис разломил кусок хлеба, она приподняла платок и, не открывая лица, осторожно положила ломоть в рот. Тот был кислым и чересчур соленым.

Потом Картхис приподнял вуаль и поцеловал ее, а зал огласился криками друзей и компаньонов. Никогда в жизни Дженну не приветствовало столько людей. Казалось, в честь Царя Царей они и то кричали бы вполовину тише.

Настал вечер, и к сладким винам стал примешиваться горьковатый вкус страха. Она ждала этой ночи, предвкушала ее — но порой по спине девушки пробегала дрожь: словно из невидимой щели вдруг тянуло промозглым осенним холодом.

А потом пришла ночь — и Картхис вошел в нее: грубо, жадно и зло. Как голодный зверь. Словно отыгрываясь за ритуалы, которые он должен был совершить, чтобы заполучить ее. И когда она попыталась вскрикнуть, муж сжал ее горло, подержал несколько мгновений — и над Дженной сомкнулась темнота…

Теперь, когда жрец произнес над телом «Он был чист», когда плакальщицы завели унылый вой, а дверной молоток обмотали черной тканью — Картхис уносил в погребальный костер не только похоть. Невольно, нехотя — он был надежной защитой их сыну. «Теперь я должна все делать сама», — с тревогой думала женщина.

«Он не был чист! — ей хотелось вопить над укутанным в саваны телом. — Он был грязной похотливой свиньей. Ненавижу его! Даже сейчас ненавижу!». Но ее окружали богачи и вельможи, они таращились масляными глазами, ворочали мясистыми языками, произнося бессмысленные слова. Они были нужны Дженне. Нужны Рами. Ради сына она вытерпит любую пытку.

— Хватит! — прервала Дженна служанку. — Зажги лампады и можешь идти.

Теперь оставалось ждать. Время оседало на подсвечниках слезами оплывшего воска. Дженна в последний раз обошла особняк, проверила, вся ли челядь ушла в служебное крыло. Стоя у задних дверей, она мяла кроваво-красные агаты четок. Теперь, когда Картхис корчится в огнях мира теней, ночной посетитель мог не прийти.

Услышав долгожданный стук, Дженна бросила всполошенный взгляд наверх. В пустом, словно вымершем доме тихое постукивание гремело, как посох жреца. Меньше всего ей хотелось объясняться с сыном.

— Моя Сахира!

Ильхат Гарран никогда не отличался воображением. Он повторял те же сравнения каждый раз, оказываясь в ее постели — и теперь, заключив Дженну в грубоватые объятия, он твердил, как символ веры:

— Моя Сахира. Моя дикая львица!

— Я думала, вы не придете, — подарив ему поцелуй, Дженна подалась назад и коснулась его губ. — Тихо, наверху спит Рами… Картхис мертв. Те долги, что причитаются бедной вдове, вполне по силам вашим имениям.

Казалось, Ильхат возмущен упоминанием о деньгах.

— Я отдам все, до последнего медяка! — он позволил увлечь себя подальше от лестницы. — Все, как если бы должен был вашему мужу.

— Право же, вы настоящий вельможа… Эдикты Царя Царей этого вовсе не требуют!

Проклятье, неужели же он не понимает? Голос Гаррана гудел, как рев боевых слонов.

— Не могу же я обмануть доверие львицы! — Ильхат поймал ее руку, попытался на ходу поцеловать пальцы.

«Можно подумать, ты в состоянии отдать долги!»

Тяжелые, черного дерева створки затворились за ними, пришло время еще раз его поощрить.

— Так значит, вы не покидаете меня? — спросила Дженна, оторвавшись от его губ. Словно извиняясь за прерванный поцелуй, она спросила: — Вина? У мужа нашлись запасы, о которых я не подозревала.

Благодарно кивнув, Ильхат примостил свой зад на низкое кресло. Резные планки жалобно скрипнули под его весом.

— Я ваш слуга, — подобострастно заявил он. — И, видят боги, готов служить не только в постели!

Дженна протянула ему пиалу. Ильхат был ладно сложен и по-своему красив: правильные черты, смолянисто-черные волосы. Картину немного портили слишком чувственные на его смуглом лице губы: отчего-то казалось, что вельможа увлекается женщинами и черным дурманом. Дженна знала, что это не так: Гарран вояка и на ее взгляд слишком много говорил о долге.

Женщина молчала, глядя на любовника поверх края чаши.

— Вы не очень-то похожи на убитую горем вдову, — отметил вельможа. Он по-простому, по-солдатски вытер влажные губы. На каждом пальце блестело по одному, а то и по два перстня.

«Что ты знаешь об убитых горем вдовах?» — подумалось Дженне.

— Картхиса можно было любить как отца. Или как друга… — она опустила взгляд в пиалу. — Вы знаете, он был старше меня на тридцать лет.

Ильхат не отвечал, и Дженна продолжила:

— Его смерть глубоко меня ранит, мой сын остался без защиты и опоры, а сама я потеряла защитника и кормильца… Но я еще, слава богам, не стара, — она подняла взгляд. Пусть видит, как блестят ее глаза. — В моем сердце пустота, но заполнить ее не мог и Картхис. Это сделали только вы.

«Он называет меня Сахирой, — думала Дженна, кончиками пальцев касаясь его руки. — Львица солнца, огненная богиня… Если б он только знал, как прав!»

Ее рука соскользнула с ладони вельможи на внутреннюю сторону бедра и подобралась выше, к узлу кушака. Дженна позволила Ильхату еще раз ее поцеловать.

Когда все кончилось, она откинулась на подушки и негромко сказала:

— Мне нужна твоя помощь.

Так бывало всегда: каждый раз они церемонно обращались на «вы» — аккурат пока Ильхат не оказывался в постели. Говорить «вы» после казалось Дженне сродни издевательству. И каждый раз, встречаясь вновь, словно извиняясь за фамильярность, они вновь заводили старый добрый напев: «Вы», «госпожа Дженна», «господин Ильхат».

— Мне нужна твоя помощь, — сказала она и перевернулась на живот, выводя узоры у него на груди.

— Я сказал: я годен не только для постели, — полные губы Гаррана скривились в усмешке. — Если я могу помочь… проси, ты знаешь, я не оставлю тебя в беде.

Он вновь потянулся к ней, но Дженна отстранилась и села на постели.

— Это из-за Рами, — сказала она. — Пойми: пару дней назад он был сыном богатого купца. Теперь он никто. Все игорные дома, все постоялые дворы Картхиса, его корабли — теперь все принадлежит мне. Но я женщина, каждый может поднять на меня руку. Все, кто раньше имел дела с мужем, захотят отщипнуть кусочек от его состояния.

Дженна поежилась.

— Сборщики податей затопчут наш дом, соперники измотают судами в ложе торговцев. Каждый попытается сжить меня со свету, ведь золото Картхиса стало легкой добычей. Я не хочу жить, оглядываясь. Я должна вырастить сына, отправить его учиться в храм, чтобы он стал управляющим или советником у вельможи. Меня могут убить, наконец… Что проще? Потом скажут, что я заболела вслед за мужем. Золото перейдет Рами, а партнеры Картхиса глотки друг другу перегрызут, чтобы стать его опекуном.

Ильхат повел плечами.

— Да, не позавидуешь, — протянул он. — Но такова жизнь… Те, кто вчера улыбался, сегодня готовы тебя задушить.

«Он что, говорит, что его дело сторона?» — Дженна опустила голову, чтобы не выдать ужаса. Ей казалось, из всех любовников Гарран самый подходящий защитник.

— Золоту нужна мужская рука, — заключил вельможа. — Монета капризная и норовистая штука, нужен мужской характер, чтобы удержать ее при себе.

— Ты меня понимаешь, — прошептала Дженна. — Мне нужен новый муж. Третий год мы встречаемся в этой спальне и вот мы оба свободны. Можно не прятаться от других, не скрываться от сплетен. Не бояться, что нас застанут вместе, и пойдут пересуды …

«Если он не дурак, он согласится, — думала Дженна. — С деньгами ублюдка он получит врагов, но лучше иметь врагов и кучу золота, чем остаться ни с чем и еще быть должным».

Она положила ладонь ему на живот.

— Хочешь использовать мое положение? — Дженна почувствовала, как напряглись мышцы пресса.

— Не тебя ли я должна винить, что ты меня используешь? — она сощурилась. — В конце концов, ты и так получил отсрочку. Больше тебе ничего не нужно.

Наклонившись, она подняла с пола наполовину опустевшую бутыль и плеснула себе вина. Вельможа молчал: видно, упоминание о деньгах не пропало втуне. Даже со стороны Дженна видела, как напряженно он думает. Кровь прилила к щекам Ильхата, жилка на шее часто и неровно пульсировала.

«Думай, думай, солдат! — твердила она, как молитву. — Ты не получишь моих денег в отдельности от врагов. Неужели ты так недалек, что не в состоянии понять?»

— Ну хорошо, а если я выберу союз? Если я введу тебя в поместье как жену? Ты поверишь, что это не ради денег?

— У меня есть еще одно условие, — Дженна повела плечом и поднесла пиалу к губам. Вино не пьянило. Заключенный в нем огонь разлился по телу, наполняя ее новой силой. — Ты должен усыновить Рами.

В другом месте, в другое время — ее бы позабавило, как быстро угасло его желание.

— И что будет, если я его усыновлю? — подозрительно спросил Ильхат.

— Тогда я твоя.

Дженна коснулась губами щеки вельможи и, дохнув ему в лицо сладким запахом гранатового вина, вновь отстранилась.

— Тебе пора, — покачала она головой. — Подумай пару деньков, так ли серьезно ты любишь. Согласен ли принять вместе со мной сына и соперников Картхиса.

«И мои деньги!» — хотелось добавить ей. Гарран всегда был немного романтик, Дженна опасалась, как бы он не забыл о главном.

— Тут и думать нечего! — улыбнулся он.

Дженна отметила, что сказал он и впрямь не раздумывая.

Ей снилось, будто она вошла в спальню. Сваленные грудой подушки, водопады шелковых простыней. Вокруг ложа выстроились свечи: как почетный караул или… так жрецы окружают лампадами храмовые алтари. Тонкие струйки дыма мешались над постелью, образуя над спящим мужчиной балдахин.

Дженна шагнула вперед. Она узнала его — то был Ильхат. Глаза закрыты, дыхание едва слышным шелестом срывается с порочных губ.

Еще шаг… Свечи шипят и гаснут при ее приближении, словно она демон, оскверняющий чужой алтарь. Сжавшимся комочком, белым пятном в полутьме — рядом с Гарраном спит другая. Чужое дыхание колеблет жидкие струйки дыма.

Еще на шаг ближе. Сквозь аромат благовоний пробивается запах пота и мужского семени. Шаг. В объятиях Ильхата стройное тело. За складками покрывал Дженне не видно лица — лишь каштановые волосы разметались по подушкам.

Осталось два шага… Один. Рука вельможи по-хозяйски покоится на бледном бедре. Лицо… Дженна задохнулась от ужаса. В объятиях Ильхата спал ее сын.

Она хотела отвернуться — и не могла. Твердила, что это сон — но тщетно. Дженна просто зажмурилась, чтобы не смотреть, не видеть… Когда она открыла глаза, Рами сидел на постели и, обняв руками колени, смотрел ей в глаза.

— Что ты здесь делаешь?

Дыхание пришло не сразу, собственный голос напомнил Дженне карканье.

— Мне нужно соблазнить господина Гаррана, — Рами нахмурился. — Ты же знаешь. Должна знать.

— Нет, — она в ужасе замотала головой. — Что ты говоришь? Нет, это я…

Рами смотрел на нее, словно увидев призрака.

— Ты что-то путаешь, мама, — убежденно произнес он. — Я должен стараться, чтобы обеспечить тебе безбедную жизнь. Ты что-то путаешь, — повторил он.

Дженна отвернулась, закусив губу. Свечи, постель, Ильхат — все провалилось в бездну, рассыпалось ломким крошевом. В мокром холодном мраке остались она сама и сын — и еще ледяной ветер рвал волосы, раздувал парусами полы платья.

— Зачем ты одела маску, мама? — спросил Рами.

Он так и сидел обнаженным на земле, в лунном свете на лодыжках блестели тяжелые браслеты. Натертая благовонным маслом кожа казалась матовой.

— Маску?

Дженна в ужасе поднесла руки к лицу, но нащупала лишь скулы, линию носа, губы. Разве только… кожа была холодной и удивительно твердой. За спиной раздалось хихиканье, но когда она обернулась, никого не увидела.

— Ну да, маску! — Рами улыбнулся ей. — Ты сегодня странная…

Шепотки за спиной, сдавленный смех. Из темноты проступали размытые силуэты. Они смеются над ней, поняла Дженна. Они смеются над ней, потому что она нацепила маску. Но зачем?

Женщина провела подушечками пальцев возле ушей, под подбородком — и подцепила жесткий край костяного лика. На затылке натянулись шнурки, что удерживали ее лицо на месте.

— Вот видишь, — сказал сын. — Зачем она тебе?

Гарран, Картхис и друзья мужа, любовники и слуги в доме — все они проступали из темноты, показывали на нее и смеялись, смеялись, смеялись…

Лицо Дженны отлетело прочь, и Рами расплылся в ухмылке.

Под маской не было ничего, лишь мутная дымка, в которой плавали два карих глаза.

Лицо Рами тоже расплывалось, подернулось рябью, сквозь него проступал другой лик: заострившийся, иссушенный хворью.

— Это ты, Картхис?! — воскликнула Дженна, но перед ней уже не было ни сына, ни мужа. Только запах эфирных масел еще пару мгновений витал в воздухе. Смех толпы перерос в дьявольский хохот.

— Картхис! — крикнула во тьму Дженна, но ветер унес ее голос прочь.

Как готовое родить лоно, как обещание поцелуя, в пустоте ее лица шевелились губы.

Дженне все чудилось, будто гости перешептываются у нее за спиной. За одетыми в витражи окнами солнце скатилась к самым крышам, залило красным мозаичные полы. Пламя факелов плясало на стенах, и тени тоже плясали: точно добрая сотня призраков устроила вокруг гостей хоровод. Дженна не смотрела под ноги. Казалось, она ступает по крови. Женщина как будто слышала хлюпанье шагов.

Ну довольно! Есть нечто поважнее заката, важнее приглушенных шепотков. За резными дверьми, на высоком троне из цельной глыбы гранита ждет наместник Царя Царей. Каждый год в день, когда Мертвый бог восстал и назвал себя повелителем царства теней, когда крестьяне начинают засевать поля — вельможи предстают перед наместником.

— Зачем? — спросила она Гаррана с вечера. Дженна не знала такого обычая.

Ильхат хмыкнул.

— Он пересчитает нас, как свиней. — Посерьезнев, он пояснил жене: — Мы обновляем клятвы верности Царю Царей. Если не он сам, то хоть наместник должен знать нас всех: самых близких друзей и слуг владыки.

Какая глупость. Но и что с того? Ей только то и важно, что Ильхат представит ее двору. Женщина ждала этого, добивалась много лун и вот теперь наместник рядом — а она едва находит силы на улыбку.

Они ждали долго, очень долго. Все скопом: чиновники, воины, землевладельцы — все сгрудились перед дверьми, как стадо одетых в шелка баранов. В приемном покое играла музыка и стояли столы с вином. И этот шепот. Он преследовал Дженну, куда бы она ни пошла.

«Вы бы молчали, будь на месте Гаррана другой!» Но сожалеть поздно. Выбор сделан. Порой она оборачивалась, чтобы выхватить из толпы взгляды, запомнить лица. Все, что она видела — это улыбки. Море улыбок. «Ведь вы сами, все вы, были должны Картхису. Все опасались ссоры с ублюдком!» Дженна кивнула гостю. Шея начала затекать от однообразных приветствий.

— Ковыляет, как после родов…

Женщина бросила на говорившего короткий взгляд.

— И верно, дождливая погода! — толстяк с бледным лицом важно закивал.

— …имел ее, как кобылу.

«Так и было»? Он сказал, «так и было»? Дженна вздрогнула.

Она повернулась, едва не запуталась в ниспадающем до пола кушаке. Толстяк расплылся в улыбке, его маленькие глазки смотрели сквозь платье, сквозь газовую накидку, словно на ней только и надето, что браслеты да ожерелье.

— Мы думали, господин Гарран никогда не остепенится, — поведал он Дженне. — Вы обладаете великой силой, если из-за вас он забросил походы в пустыню.

«Я сама все придумываю… Или нет? Все это чудится. Мне чудится». Дженна едва удержалась, чтобы не закусить губу. На сей раз она стояла к толстяку лицом, но тот же голос сказал:

— Говорят, настоящая сука.

Устав бродить по залу, она с облегчением опустилась на низкий пуф. Худосочный паренек тут же наполнил чашу вином. «Я стала слишком много пить», — отстраненно подумала женщина и сделала большой глоток.

— Устала?

Запах фруктовой воды, которой обливался Гарран, предупредил о его приближении.

— Наместник всегда так задерживается? — поинтересовалась она. — Что-то случилось?

Ильхат ободряюще улыбнулся.

— На юге не принято встречать гостей, им дают время насладиться обществом перед приемом, — Дженне показалось, ее новый муж и впрямь способен на иронию. — Чем дальше на юг, — продолжал Гарран, — тем культурнее ты и знатнее. По большей части потому, что ближе к большим деньгам. Наместник тоже человек. Ему хочется выглядеть просвещенным.

— Я не вижу Рами, — обеспокоено сказала Дженна. Потом глотнула еще.

— По-моему, тебе достаточно…

«…пить», — хотел сказать Гарран. Но не успел. Высокие двери, наконец, раскрылись.

Словно порыв ветра подкосил вельмож. Все опускались на колени, касались мозаичных плиток лбом. Дженна старалась не отставать — словно окунулась лицом в кровавый омут. Спустя пару вздохов часть вельмож поднялась, чуть позже — еще немного. Гарран встал одним из последних. Когда женщина огляделась, на полу остались только слуги. Резные двери стояли открытыми, процессия вельмож текла сквозь них, будто многоголовая змея протянулась из одного зала в другой.

Дженна с удивлением увидела рядом Рами. Она взяла сына за руку и собралась встроиться в очередь, когда Гарран тронул ее локоть.

— Наш черед придет, — едва слышно прошипел он.

Дженна радовалась хоть тому, что гости перестали ее замечать: все взгляды были прикованы к раскрытой пасти дверей. В монотонном ожидании Дженна не заметила, как, когда они оказались в следующем зале. Вдоль колонн выстроились вереницы сановников. Словно шелест ночного сада, по залу прокатывался шепот, когда перед наместником представал новый проситель.

«А он и вправду пересчитывает нас, как свиней», — подумала Дженна, увидев рядом с троном писца. Наместник перебрасывался парой слов с вельможами и взмахом подзывал следующего. Предполагалось, что предыдущий гость сообразит убраться восвояси.

Когда подошел их черед, все трое вновь опустились на колени. Коснувшись пола лбом, Дженна услышала, как обсуждают ее придворные.

«Смейтесь, шепчитесь… Все это, пока я за вас не взялась по-настоящему». Некоторых она знала. Старый мешок с костями Си Сабер предпочитал женщинам мальчиков. У него с Картхисом имелись общие дела. «Стоит порыться в записях. Наверняка найдется много интересного». Здесь же был и молодой Тахиз Увару. Этот пил так, словно дышал вином, а не воздухом. Даже глаза у него выпученные и застывшие, как у рыбы.

— Я вижу, твое семейство разрослось, Ильхат, — раздался бесцветный голос.

От наместника Дженна ожидала большего. Одетый в простой белый балахон, он оказался маленьким и худым, как палка. Остро очерченное лицо напоминало обтянутый кожей череп. Вперед выдавались губы, кости скул и нос, а на месте щек остались затянутые пожелтевшей кожей впадины.

— Для меня честь, что достойный Яссах помнит мою семью, — молвил Гарран.

Ответом ему был дребезжащий смешок.

— Членов твоей семьи несложно упомнить, Ильхат. Последние десять лет она состояла из одного тебя, — по залу прокатилась волна раболепных усмешек. — Так представь своих близких, раз уж ты их привел.

Дженне подумалось, что наместник смертельно устал и от церемонии, и от надоедливых гостей. Казалось, более всего он устал от наместничества, но это бремя просто так не сложишь.

— Моя жена Дженна, урожденная простолюдинка, вдова торговца Картхиса.

Было это вино или страх, но когда Дженна шагнула вперед, ноги едва не отказались слушаться. Во всем зале наместник единственный не удостоил ее взгляда.

— Дальше, — поторопил он Ильхата, потому что муж вдруг замешкался.

«Почему он медлит?» Шагнув вперед, она больше не видела Ильхата — и уже не могла оторвать взгляд от наместника. Теперь, когда тот удостоил их вниманием, когда им разрешили подняться с колен — пялиться по сторонам, а не на пожелтевшую костлявую куклу, стало бы оскорблением Царя Царей.

— В этом зале… — медленно начал муж, — под взглядами богов и демонов, перед ликом Царя Царей в лице достойного Яссаха Эндора…

Он вновь умолк, словно увязнув в собственной речи. Наместник смотрел на Ильхата, как удав на кролика.

— …перед ликом Царя Царей я объявляю этого юношу, Рамлаада, своим сыном и полноправным наследником.

По залу пронесся ропот, и Дженна поняла, что в ритуале что-то пошло не так. Не так, как правильно? Не так, как они обговаривали? Хотела бы она знать!

— Ты хочешь сказать, он теперь не пасынок? Как если бы родился от твоего семени? — немного прояснил ситуацию наместник.

Старик впервые за вечер заинтересовался, даже пошевелил костлявой рукой.

— Именно так, достойный, — склонил голову Ильхат.

— Ты знаешь, что для этого он должен быть благородным? — узкие губы едва шевелились, выговаривая слова.

— Да, достойный, — кивнул Гарран. — Я смиренно прошу Царя Царей даровать ему вельможный титул. Став мужем этой женщины и приняв его в семью я обещал защиту. Но я хочу видеть юношу не только пасынком, но и наследником.

Привычный к битвам на просторах пустыни, голос Гаррана звенел под сводами, разносясь по залу. Ильхат был выше наместника и роскошней одет, но казался ребенком перед выложенной подушками глыбой трона. Дженна жалела, что не может хотя бы обменяться взглядами с сыном, только чувствовала спиной его волнение.

— Даровать титул… — задумчиво повторил наместник. — За какие дела? Твой дед получил титул от Царя Царей, это так. Но он был хлыстом в армии лучезарного и сражался против псов пустыни. За какие заслуги даровать титул мальчишке?

Есть оборот «стоял ни жив, ни мертв» — впервые Дженна поняла, что слова не лгут. Ее тело не принадлежало ей, и взгляд, направленный на наместника, застекленел, как у мертвой.

— За заслуги души, — ответил Гарран. Он тоже боится, вдруг поняла Дженна. — Мое сердце тянется к нему, как к сыну. В священной книге богов сказано: «Не разделяй цепями рабов своих и не возводи преград для семьи, ибо не людям возводить стены там, где их не поставили боги». Мы все твои рабы, достойный, рабы Царя Царей в твоем лице. В твои руки я отдаю судьбу юноши.

Наместник молчал. Так долго, что Дженна думала, он уже не ответит. Думала, им нужно отступить в сторону и освободить дорогу следующему просителю.

— Пусть будет так, как ты говоришь, — наконец разлепил губы наместник. — Этот юноша не совершил ничего, что дало бы ему вельможное имя. Я нарекаю его Рамлаад Усир, в честь Мертвого бога, в праздник которого он родился заново.

Потеряв к Гаррану интерес, он взмахнул рукой, отсылая их прочь. В свете факелов блеснули пожелтевшие от старости ногти.

Дженна смогла заговорить с мужем лишь когда они остались наедине в полутьме паланкина. В других носилках ехал Рами, больше обескураженный, чем обрадованный переменой.

— Ты рисковал, — без предисловий сказала женщина. Ильхат откровенно любовался ею, на его губах застыла глупая улыбка, как у впервые влюбившегося мальчишки.

— Но ты ведь этого хотела? — его ухмылка стала чуть шире. Дженна заставила себя улыбнуться в ответ:

— Не хотела. Я… я не смела о таком мечтать. Я надеялась, что Рами станет благородным… потом. Когда-нибудь. Когда заслужит титул в поместье вельможи.

Мимо проплывали городские огни: огромные, полные подожженным маслом чаши по ночам освещали холм Основателя. Каждый раз, как носилки миновали очередную, по занавесям ползли причудливые тени. Они подбирались к Дженне и вновь растворялись в локте от нее.

— Теперь ты веришь, что я сделал тебя женой не ради денег? — внезапно спросил Гарран.

Дженне стоило труда не измениться в лице. Боги, неужели он в самом деле надеялся? Она подалась вперед и поцеловала воздух возле его губ.

— Дурачок, я никогда так не думала!

Наступило молчание.

— Иногда мне кажется, ты способна убить меня ради сына, — наконец подал голос Ильхат. Дженна смотрела на него несколько мгновений, а потом рассмеялась.

— Хорошая мать сделает для ребенка что угодно. Я для него как богиня. Сейчас, пока он молод, я создаю целый мир, леплю его душу. Для бога ни одна жертва не может быть слишком большой.

На сей раз молчание тянулось дольше.

— Теперь нужно возвращать деньги заемщиков, — она попыталась отвлечь Ильхата от неприятных мыслей. — Держу пари, почти все попробуют доказать, что расплатились с Картхисом незадолго до его смерти.

Гарран покачал головой.

— Деньги твои, — он замялся на мгновение, — но я бы пока повременил. Ты сама видела: мое положение не так высоко. Золото поможет Рами подняться на пару ступеней. Мне эти игры не очень даются, так пусть похлопочут те, кто задолжал Картхису.

— Я не смогу, — после недолгого молчания Дженна покачала головой. — Да, это было бы хорошо для Рами, но я не сумею.

— О, предоставь это мне! — Гарран вновь улыбнулся, только на сей раз улыбка получилась кривой и недоброй. — Я найду подход. Может, я воин, а не торговец, но за моей спиной городская дружина.

Дженна поежилась от долетевшего с реки ветерка. Потом придвинулась ближе к Ильхату и устроилась в кольце его рук.

* * *

— Говоришь, уезжает? — переспросила женщина. — Почему ты только теперь сказала?

Служанка отступила на шажок назад.

— Вы не спрашивали, госпожа. Я думала, вы знаете…

— Думают те, кто для этого предназначен, — оборвала ее Дженна. — В следующий раз вместо того, чтобы думать, просто говори все, что знаешь о моем муже! Ясно?

Служанка кивнула и услужливо залепетала.

— Куда он поехал? — Дженна попыталась застегнуть платье сама, но проклятый крючок не доставал до петельки. С прошлого лета платье словно ушили.

— Не знаю точно, госпожа. Но я слышала разговоры. Будто бы охота с солдатами дружины. Вроде бы… они вроде собирались охотиться на крокодилов в дельте.

Сжав кулаки, чтобы не отвесить пощечину, Дженна отвернулась к окну. За террасами холма Основателя, за кварталом торговцев, что жирной змеей протянулся вдоль реки, лежал Мышиный предел: лабиринт крестьянских лачуг и узких извилистых улиц. За ним, почти у самого горизонта, где река соединялась с морем, бурым полем разостлались заросли тростника.

— Позови мастера Сену и прикажи заложить повозку… нет, оседлать лошадь! Убирайся! — прикрикнула Дженна. Уговаривать Хейду не пришлось, она и сама спешила покинуть хозяйку.

Женщине наконец удалось застегнуть крючок. «Проклятые слуги!» В конце концов, у нее были другие планы на день. «И он забрал Рами. Будь он проклят, он забрал мальчика!»

Дженна вышла на веранду, словно отсюда, с расстояния двух или даже трех схенов, можно разглядеть мужа. Воздух над городом дрожал от жары, даже густые сады не спасали холм Основателя от запаха рыбы и миазмов трущоб.

Сену Ур был слегка взъерошен, но держался с достоинством. Видно, чтобы придать жидкой бороденке объем, он обильно умасливал ее. От этого борода не становилась пышнее, но зато лоснилась, точно накладная.

— Госпожа за мной посылала? — он был единственным, кто кланялся ей как благородной. Бледные глаза всегда задорно блестели на морщинистом лице.

— Скажи мне, мастер Сену, для чего я тебя наняла? — поинтересовалась Дженна.

— Должно быть, обучать сына, — в умных глазах старого писаря мелькнули искорки смеха.

— А еще?

— Защищать господина Рамлаада от всех невзгод, отговаривать от необдуманных решений… — Сену наморщил лоб, — сообщать обо всем, что с ним происходит, госпожа.

— Так почему ты, шлюхин сын, молчал, когда отец забрал его на охоту? — взорвалась Дженна. — За деньги, что я тебе плачу, я могла нанять сотню наставников! Взвод телохранителей! Я могла нанять сотню людей, которые бы сообщали обо всех делах мужа…

Слова иссякли. Дженна плеснула себе вина и выпила одним глотком.

— Я не смею приказывать господину и не был уверен, что вы уже встали, — поджал губы учитель. — Разве я подводил вас? Упускал что-то, что вам стоило сообщить?

— Ты считаешь, этого сообщать не стоило? — Дженна взмахнула рукой, отметая возражения. — Рами хрупкий и слабый юноша, как ты мог отпустить его с отцом? И куда? Одно дело охотиться на антилоп в лугах, это почетное и уважаемое занятие… но на реке, когда самый умелый воин с трудом балансирует на корытах, когда лодка каждое мгновение может перевернуться…

Горло Дженны пересохло.

— С вашего позволения, госпожа, — не очень почтительно перебил ее Сену, — охота на крокодилов гораздо более почетное развлечение. Ваш муж опытный воин, я думаю, молодому господину не мешает набраться опыта. Это укрепит его положение при дворе.

— Ты думаешь! — повторила за ним Дженна. Помолчала. Вновь отмахнулась, как от надоедливой осы. Потом… как удар, как мимолетная вспышка… все вдруг встало на места. Она даже закрыла глаза, ужаснувшись тому, как слепа была.

— Скажи… — справившись с собой, медленно заговорила она. — Я просила тебя подобрать людей, чтобы они следили за мужем. Что он говорит о сыне в своем кругу?

— Все сводится к одной фразе, он обронил ее на встрече с капитанами луну назад, — серьезно ответил учитель. — «Я получил десять тысяч золотых солнц и самую красивую женщину города. Могу я чем-то порадовать жену?»

— Он сказал это, когда его спросили о том случае… у наместника, так? — Дженна заметила, что комкает расшитую цветами накидку. Женщина села и сцепила руки на коленях.

— Именно так, госпожа. Если вас интересует, он добавил, что ни разу не пожалел. Говорит, сын заслуживает вельможного имени.

«Это я знала и без тебя». Дженна кивнула на дверь, показывая, что разговор окончен. Только когда старик коснулся створок, она крикнула ему вслед:

— Скажи конюхам, что лошадь не нужна. Скажи, пусть меня не беспокоят.

Еще раз поклонившись, старик покинул ее. Дженна молча сидела, уставившись в стену.

— Дура… — наконец сказала она. Сад ответил злорадным шепотом. — Рыжая разодетая дура, — повторила Дженна, и ветви словно повторяли за ней: дура, дура… рыжая дура… разодетая…

Это дождь шелестит в саду. Просто короткий летний дождь, а не призраки, не воспоминания… Это буря собирается на горизонте, чтобы к ночи опуститься на город, подмять под черное влажное брюхо. Буря — вот, чего боялась Дженна. Тучи сгущались почти год, а она и не замечала.

Когда это началось, что застило ей глаза? Самое очевидное, что можно подумать: муж использует Рами — так же как сам для нее не более, чем жертвенная овца. После смерти Гаррана все имения унаследует сын. Может, это красивый жест, который Ильхат сделал сам, по собственной воле, заставил ее быть такой глупой?

Разве он не добивался расположения сына? Разве не понимал, что золото Картхиса останется с ней на пару лет, а потом юноша войдет в возраст и получит все? Что ему стоит… легкий толчок — и Рами окажется там, в мутной воде, в которой мечется обезумевшее от боли чудовище.

Одно Дженна знала точно: если она отправится в погоню, если устроит Ильхату ссору, заберет Рами с собой — об этом будет судачить весь город.

Первый же закон лжи в ее бесконечности. У лжи нет конца, у нее не бывает края. Один раз обманув, использовав другого — ты вступаешь на бесконечный путь, и отпираешься до конца, придумываешь новые оправдания. Хорошего актера невозможно обвинить во лжи — разве что в сумасшествии.

Боги, за что? Как же трудно… Потому что ложь бесконечна, бессмертна, и одна порождает другую — бездонный омут, завлекающий всех вокруг и тебя саму в пекло. Потому что начинаешь верить, мешаешь ложь с правдой, заматываешь все в клубок, где нет концов, и ты сама не в силах его распутать.

Останавливаешься. Задумываешься. А ведь я это слышала. Кто-то говорил… Или уже было… А ведь такое могло быть! Никто не знает, как было на самом деле. И никто не узнает.

Дженна не страдала угрызениями совести, она принимала ложь и игру как должное. Ильхат честный человек, но видят боги, как же он недалек! Дженна презирала таких, как он. Но теперь, когда все кусочки мозаики сложились, ей стало страшно. Потому что, обманывая ее, Ильхат поставил ее на одну доску с собой. А она уже не сможет, не выживет без презрения. Без него она сама уже не богиня, а такая же смертная, как прочие.

Удел женщины — ждать, убеждала себя Дженна. А больше ей ничего и не осталось.

И она ждала.

«Это то, чего я хотела?» С высоты холма Основателя город казался чужим. В бархатной темноте светились окруженные факелами купола, бесчисленные точки окон и огоньков. Влажная душная ночь расправила над городом крылья.

Когда Дженна жила внизу, среди лавок и храмов, харчевен и публичных домов — все было не так. Город виделся другим. Живым. Наверху так пусто. Чем дольше Дженна смотрела на суету огней — тем больше город, где она прожила столько лет, напоминал кладбище. Бесчисленные надгробия домов. Тяжеловесные склепы дворцов.

И еще окна. Тысячи, мириады окон. Она никогда не любила город… или ей казалось, что никогда? Позабытым призраком, намеком на воспоминание — порой всплывала мысль, что было время, и она всему дивилась, а город считала прекрасным. Теперь он походил на огромную выгребную яму.

Если бы не тихий стук в дверь, она бы простояла так до утра.

— Дженна? — усталый голос Ильхата. Не услышав ответа, он вошел без приглашения.

На столе горела единственная свеча, оплывая в серебряном поставце. Углы, окно, дверь — все тонуло в темноте, блеклый свет выхватил из мрака лишь полированную столешницу, лицо Гаррана и ее.

— Ты опять пила? — вельможа нахмурился, увидев застекленевший взгляд. Дженна рассмеялась ему в лицо.

— Во всяком случае, на вино я трачу меньше денег, чем ты. Охота, попойки, вечера с танцовщицами… что там еще, Гарран?

Меж бровей Ильхата пролегла одинокая морщина.

— Какие танцовщицы? Ты же знаешь, это нужно для всех нас. Для Рами, — он склонил голову набок, точь-в-точь как степная собака.

— Знаю, знаю, ты говорил… — протянула Дженна. — Что на этот раз? Когда ты станешь новым наместником? На этой или на следующей неделе?

— Ты должна понимать, такие вещи не делаются за месяц. И на все нужно золото. Неужели ты не видишь перемен?

— Я вижу, что в доме околачивается половина двора, — начала перечислять Дженна. — Что приемы дороже с каждым днем. Что ни один ублюдок пока не вернул деньги Картхиса. Мои деньги, — она навалилась грудью на стол и устремила на мужа пристальный взгляд. — Ну? Тебе что, нечего сказать?

— Большая часть золота тратится на образование… — начал Гарран, но Дженна оборвала его:

— Если это можно назвать образованием! Ну, не тяни… для чего ты пришел?

— Мне нужны деньги, — просто ответил Ильхат. — Через три дня будет званый вечер, съедутся книжники и бродячие музыканты со всей страны. Рами нужно проявлять не только образование, но и вкус.

— Нет, — отрезала Дженна. — Он должен учиться в храме, а не у придворных свиней.

— Храм это одно, но и о связяхнельзя забывать, — попробовал настоять на своем Гарран. Он стал совсем как Картхис, подумала Дженна. Женщина просто покачала головой.

— Но гости приглашены, — возразил муж, — многие уже в пути. Если ты отказываешься, что предлагаешь нам делать?

«Провалиться в пекло!» От Дженны не ускользнуло это «нам». Он имел в виду себя и Рами — и уж точно не ее.

— Ты пьяна, — наконец, заключил вельможа. Он бы добавил еще, но умолк. Слова никогда не были его сильной стороной.

— Какая смелость! — желчно бросила Дженна. — Ты не забыл, сколько был должен ко дню свадьбы?

— А ты рискуешь остаться с золотом, но без сына, — негромко отозвался Ильхат. — Или в пьяном угаре ты уже о нем забыла?

В следующее мгновение она запустила в него золотой чашей. Не будь Гарран воином, Дженна осталась бы без второго мужа — но Ильхат увернулся, чаша со стуком ударилась в стену и сиротливо покатилась по полу. Не говоря ни слова, Ильхат развернулся и зашагал к двери. Он уже растворился в темноте, когда Дженна услышала, как он остановился.

— Неужели ты думаешь, что Рами предпочтет остаться с тобой?

Женщина была не уверена, слышала она это — или ей показалось, что слышала.

В ту ночь Дженна не спала, до самого рассвета она блуждала по саду гарранова имения. Или думала, что блуждала — помнила она не все. Запомнила, что ночь говорила голосами живых и мертвых, порой ей чудилось, что она не в саду вовсе, а в их с Ильхатом спальне. Вот она сбрасывает тисненые кожаные сандалии, стягивает через голову ночную накидку.

Снимает лицо и кладет на столик возле постели.

В призрачной, пронизанной лунным светом дымке стволы поднимались колоннадой. След добычи и крови будил в душе холодную ярость, и она неслась в темноте, ждала мига, когда вырвет из груди врага кусок еще трепещущей плоти…

Потом вдруг оказывалось, что она зябко дрожит, съежившись у жесткой холодной стены сада, и руки ее по локти замараны травой и землей, как будто она пыталась разрыть могилу, а по щекам текут слезы, оставляя черные потоки туши.

«За что? Боги, за что?» Знала ли она сама, что губы складываются в слова?

— Не сделай я этого тогда, было бы только хуже, — прошептала Дженна. — Я ненавижу тебя! Я готова расцарапать твое лицо, вырвать глаза, которые видели мое унижение…

И в следующее мгновение стон сменялся бормотанием:

— Так просто. Просто приложить к лицу подушку и немного подержать. Никто не понял, никто не поймет. Он задыхался, он задыхался сам…

А потом она вдруг смеялась и, давясь смехом, спрашивала у ночи:

— Что, Картхис? Как там живется, милый? Как спится: спокойно ли? Не холодно ли в царстве теней?.. Картхис, ты слышишь?

Опомнившись на мгновение, она оглянулась и обнаружила, что забрела к внешней стене имения.

— Картхис? — пробормотала она, будто призрак первого мужа и впрямь был рядом. Имя было колючим и горьким, и губы от него горели, как от поцелуев.

Повторяя его, как молитву, она провалилась в темноту, в которой не было ни имен, ни видений, ни снов, ни воспоминаний.

Наутро было пусто и муторно. По пути в дом она нашла бродячего котенка, раздавленного копытами лошади. Он лежал, как выпотрошенная игрушка на самой дорожке перед крыльцом, и Дженна не удержалась, ее вырвало на обочину.

Она подумала, что это знак — только не была уверена, знак чего. Она придумала десятка два толкований, и все два десятка ей равно не нравились. Кусок не лез в горло, и холодная серая пустота в душе сегодня заполнилась болью. Наверное, эта боль и погнала ее к дверям Ильхата.

Замерев с поднятой рукой, Дженна поколебалась вздох-другой и решительно постучала. Ответа не было. Она собралась возвращаться — когда в груди шевельнулось тревожное чувство.

Она постучала еще раз — и вновь без ответа. Только спустя пять ударов сердца из комнаты донесся тихий голос. Что он сказал? Поди разбери.

Ильхат стоял у окна спиной к ней. Прямой, будто высеченный из камня, ровными линиями ниспадали складки одежды — вчерашней, словно Гарран и не ложился спать.

— Хаттас! — окликнула она его. Дженна назвала его так три года назад, когда они познакомились. Хат-тас, смешливое пламя… Он обернулся, и она хотела броситься к нему, прижаться к груди — и не могла. Только повторила жалобно: — Хаттас…

Он подошел к Дженне и заключил в объятия, но и в кольце его рук женщина дрожала от холода.

Она сидела на вышитых агатом подушках, и думала, что шея задеревенеет от напряжения, а лицо никогда не узнает иного выражения, кроме улыбки.

Рами наклонился и о чем-то зашептал названному отцу. Сегодня он много шутил и спорил, а порой запрокидывал голову и смеялся. От его смеха по спине Дженны пробегали мурашки.

«Он слишком много смеется, не понимая… — Дженна не закончила мысль, ее ужасно не хотелось заканчивать. — Даже если не Ильхат, остались дружки Картхиса. Они убьют Рами просто чтобы добраться до меня».

Гарран поднес к губам кубок и вылил остатки вина в рот. Когда их взгляды встретились, Дженна улыбнулась мужу.

— …Даихан Квизейр уверяет, что его род происходит от демона из царства теней, — ее сосед за столом рассказывал о происхождении древних родов, расцвечивая легенды насмешливыми и пошлыми красками.

«От какого козла произошел ты сам?» — улыбнувшись, подумала Дженна.

— Мне жаль его прародительницу, — вставил Рами. — Это все равно, что спать с быком, но в тысячу раз хуже.

Все засмеялись.

Дженна бросила короткий взгляд на сына. В противоположность Гаррану, который всегда одевался строго, Рами был очаровательно небрежен. Каштановые волосы рассыпались по плечам, узкий ручеек золотой цепочки сбегал по ключицам, увлекая взгляд в ворот распахнутой на груди рубахи. Дженна подумала, что не будь он ее сыном, она сошла бы с ума за одну улыбку на его гладком лице.

Вместо того, чтобы рассмеяться, муж широко зевнул и, потянувшись за фиником, покачнулся.

— Вы видите, как мотает хозяина. Такой прием не так просто организовать, дорогие гости! — отшутился он.

Дженна поднялась и, обойдя стол, присела меж мужем и жрецом из столицы.

— Тебе лучше пойти и поспать, — тихонько проговорила она. — Ты никогда много не пил, вот и опьянел. Да еще вымотался.

— Госпожа Дженна права, — один из гостей подался вперед и с ухмылкой добавил: — Ваше отсутствие нисколько нас не стеснит, даже наоборот. Не замучает совесть, сколько золота вы на нас потратили.

Ответом ему были одобрительные возгласы. Склонившись к уху Рами, Дженна шепнула:

— Пойду с отцом. Думаю, ты сам заговоришь гостей.

Губы сына блестели от вина, и он улыбался. Боги, как она не завидует той женщине, на которую Рами положит глаз!

Когда они выбрались из зала, Гарран соображал с трудом. На лестницу Дженна его втащила, отдуваясь под весом супруга. Сбросив ношу на постель, она убедилась, что Ильхат спит сном младенца.

Иногда мне кажется, ты способна убить меня ради сына.

Раздевать неподвижное тело оказалось труднее, чем раздевать его же, но в пылу страсти. Покончив с этим, Дженна, напоминала крестьянку: нечесаную, растрепанную, как все простолюдинки. Женщина выбрала самую большую и пышную подушку и перевернула мужа на живот, ткнув его носом в гусиный пух.

«Сейчас я не отказалась бы от целой бутыли!» Но вина не было. Глядя на распростертое тело, она впервые задумалась, что чувствовал Картхис, когда насиловал ее тогда, много лет назад. Она забралась на постель и оседлала мужа, сев ему на спину.

Дженна ждала, прислушиваясь к каждому шороху, однако муж ровно и мерно дышал, посапывая сквозь пух подушки.

Убить меня ради сына…

Выругавшись, Дженна опять перевернула его, на этот раз на спину, и вытащила подушку из-под головы, со всей силы прижала к лицу мужа. Мгновения шли. Гости внизу пьянели или уже трезвели — Дженна не знала, сколько времени прошло. Во всяком случае, достаточно, чтобы любой другой задохнулся.

На долю мгновения она испытала ужас: что делать дальше? То, что сработало с Картхисом, что ни у кого не вызвало сомнений — оказалось бесполезным с Ильхатом. Она сняла подушку, вглядываясь в его лицо. Гарран тихо спал, на миг она представила его корчащимся в агонии, как ее первый муж, но проку от этого никакого. Вельможа был жив.

Дженна сглотнула, еще раз пожалев, что не припрятала в спальне вина. Повторно выругалась: теперь уже грязнее.

Одевать спящего человека оказалось еще труднее, чем раздевать. По крайней мере, чтобы добраться до сада, ей не нужно вновь тащить тело по лестнице.

Для бога ни одна жертва не может быть слишком большой.

— Я сделаю что угодно… что угодно… — задыхаясь, повторяла она, вытаскивая тело на верхнюю террасу. Снизу звучала музыка. Звуки струн вспарывали ночной воздух, и сердце бешено колотилось у самого горла.

В тот миг, когда Ильхат Гарран упал в бассейн, ночь рассмеялась пьяным хохотом его сына.

* * *

Теперь она всегда расчесывалась сама. Рыжие локоны, из-за которых он и прозвал ее львицей… Ильхат любит их, а Дженна хотела ему угодить. Вино не радовало. Красное, гранатовое — оно напоминало кровь. «Кровавая Дженна, мать демонов, так они меня зовут?»

Женщина оглянулась, словно за ширмой мог прятаться соглядатай, подслушивая сокровенные мысли.

— Все это ерунда! — рассудительно сказала себе Дженна. — Как можно подслушать мысли?

Она нарочно встала и, обойдя ширму, рассмеялась над страхами. «Они не узнают. Никогда не узнают». Но смех слетел с нее, как маска. А если они там, с той стороны?

Дженна вновь обошла ширму и нахмурилась. Взгляд — настороженный, как у дикого зверя. Наконец, она толкнула ширму и та повалилась на пол, загремев тонкими планками. Теперь в ее комнате негде спрятаться. И никто не сможет подслушивать.

Рами будет рад. Он не любит, когда она рассказывает о муже.

От стука в дверь Дженна вздрогнула. Это Ильхат, он вернулся… Она забежала за столик и схватила баночку с тушью для век. Та была сделана из железного дерева и выполнена в виде черепахи. Стукнешь по голове — мало не покажется.

— Кто это? — голос дрогнул. Они могут прийти в любой миг, ты никогда не знаешь, где они — люди в серой одежде с закрытым вуалью лицом. Стражи наместника. Они входят в дом, и никто не смеет заступить дорогу. «Госпожа Дженна, вас берут под стражу по слову достойного» — именно так они скажут.

Когда дверь открылась, женщина уставилась на баночку в руках. Это служанка: должно быть, пришла спросить, что госпожа желает на обед. Нужно вести себя, как обычно. Тогда никто не догадается.

— Чего ты хочешь? — Дженна вышла вперед, поправив на плечах накидку.

— Это господин, хозяйка, он вернулся… Вы просили доложить.

Дженна усмехнулась. Конечно, просила: она ждет Ильхата несколько дней, а он все не вернется с охоты. За одной только разницей — хозяйка не просит, а требует.

Лестница, лестница… бесконечный водопад, уходящий вниз. У подножия ждет Рами, и он улыбается. На всякий случай Дженна улыбнулась в ответ. Нужно вести себя, как обычно. Никто не должен догадаться, даже он.

— Все в порядке, мама. Все хорошо.

Увидев ее, Рами притянул ее к себе и обнял.

— Они не придут?

Зрачки серые, цвета морской волны. Цвета старости. Это Картхис, только вот почему он хмурится? Неужели Картхис ее подозревает?

— Кто они? Кто должен прийти? — Рами заглядывает ей в глаза, будто что-то высматривая. Неужели он тоже? Никто не должен знать!

— Стражи, они… Мы ведь ждем стражей?

Отчего-то лицо сына становится каменным и сереет. Ей даже кажется, будто он сам страж, пришедший забрать ее… да не важно, куда.

— Нет, мама, мы никого не ждем.

Отстранившись, Рами кивает слуге у нее за спиной и проходит мимо, уходит…

— Тогда куда ты ездил?! — Дженна развернулась. Никогда еще сын не позволял себе просто уйти. Пройти мимо, будто ее здесь нет.

— Все в порядке, мама. Я ездил к наместнику…

— Он… — женщина задохнулась от страха. Нет, она не может сказать это здесь. Здесь слуги, им нельзя знать.

— Он сделал меня новым хлыстом, мама. Тебе нужно отдохнуть, ты устала.

— Как я могла устать, если я недавно проснулась? — женщина оглянулась. — И… где твой отец? Я думала, он поехал с тобой.

— Он будет к вечеру, мама. Я все объясню, пойдем… Я сам, — кивнул он служанке. Почему она везде ходит за ней? Почему…

…Мать и сын поднимаются по лестнице. Они поднимаются так каждый раз: изо дня в день, из месяца в месяц. Молодой господин, Рамлаад Усир, приобнимает ее за плечи и уводит наверх. Всегда уводит.

— Почему ты новый хлыст? — доносится сверху пронзительный голос. — Хлыст этого города твой отец!

Постояв у подножия лестницы, слуги разбредаются по своим делам.

(обратно)

Всеволод Алферов ЛОГОВО СНОВ

Их одежды цвета тумана, белены и макового молока, а речи их полны лжи и видений. Их храм называется Домом Снов, но правильней назвать его Домом Дурмана — в месте, где он стоит, из-под земли исходят испарения: они туманят взгляд, путают мысли и насылают мороки.

Жрецы поклоняются Дритану, Владыке Снов и Белому Господину: тому, что не владеет землей, стадами и храмовыми дружинами — но к его голосу прислушиваются цари. Его голосу — а также его слуг. Как видите, и от дурмана бывает толк, ведь кто из жрецов могущественней белых?

Меннеф Летописец

Он вошел в Дийяр на рассвете, вместе с полусотней путников.

По холмам от реки расползался туман, грязными лохмотьями укутал стены и башни. Они все ждали и тихо переговаривались — точно не решаясь потревожить предутреннюю мглу: крестьяне, торговцы, горожане, кому не посчастливилось жить в пределах стен… Как они уживаются со своим заработком? Каждый день встают затемно, чтобы часы спустя добраться до склада или причала в гаванях? Тамес признал, что не имеет понятия. Он был во многих уголках Царства, но городская жизнь оставалась для него загадкой. Слишком редко он выбирался за пределы чисто убранных кварталов.

Тяжелые, окованные медью створки натужно заскрипели — аккурат, когда над крышами поплыл низкий гул. Сердце Атамы, бронзовый гонг в храме времени — он первым возвещал новый день. Ему вторили низкие и высокие, грубые и звонкие голоса гонгов со всего города. Было приятно вновь оказаться в месте, где измеряют время. Ученый дал зарок никогда впредь не пускаться в столь долгий путь.

— Полумесяц за вход, четыре за провоз телеги! — крикнул одетый в серое стражник.

— Как пройти… — начал Тамес и вложил в его ладонь медь, но тот лишь закричал:

— Медяк за вход! Живей, не то не поспеете до караванов!

Он пересек гулкий зал на нижнем этаже башни и вышел с другой стороны, на пыльную привратную площадь. Солнце пока не добралось до побеленных стен, однако купола горели огнем, а мрамор верхнего города слепил глаза. Здесь были дикари из Рассветных королевств: белолицые, светловолосые, в штанах вместо шаровар и бесформенных рубахах. Встречались и степняки с юга, и пара наемников, и жрец в накидке из вороньих перьев… Ученый понял вдруг, что не знает, как себя вести с этими людьми. Он привык к меценатам. Те слушали его речи, спорили до хрипа — но никто не норовил схватиться за нож.

— Мир твоему дому, — Тамес обратился к торговцу, что продавал фрукты и жареный миндаль. — Как мне пройти к Дому Снов?

— С заката? — прищурил глаза лоточник. Седая бородка его и одежда пропитались пылью.

— Я из столицы, — кивнул ученый.

— Видишь на холме белое здание? Это ложа торговцев. От взвоза, что ведет вверх, иди по Священной дороге. Бери в первую улицу налево. Там спросишь. Тебе скажут.

— Спасибо…

Тамес направился прочь, но торговец схватил его за рукав.

— Эй, а медь?

Потертая монетка поменяла владельца, и ученый усмехнулся: похоже, деньги малому приносил не только товар.

Он дал себе время получше узнать город, и то было его ошибкой. Купцы Дийяра кичатся могуществом, но Сакр еще двести лет назад писал, что все деньги не выпрямят кривые запутанные улочки. Когда-то Дийяр стоял на холмах посреди болотистой низины. То, что прежде помогало держать оборону, стало проклятием: чем больше денег текло по Золотому тракту, тем гуще строились дома и уже становились улицы. Неровные кирпичные стены обступили Тамеса. Три, четыре… однажды он насчитал все шесть этажей.

Выложенные плитами ступени. Спуск, поворот, алтарь Великой Матери…

На пяти холмах стоял гордый и грязный Дийяр, и все пять были копией друг друга. На каждом высились дворцы из мрамора, а широкие улицы, сбегая со склонов, тут же терялись в сети подворотен и закоулков.

Тамес готов был взвыть в голос.

Этого следовало ожидать… Он с самого начала знал, что его не примут с распростертыми объятиями, а стоит дийярцам узнать, зачем он пришел — кто знает, не поведут ли его пыльными улицами, вывалянного в смоле, с криками и улюлюканьем. Или они посмеются над глупым книжником? Нет… нет, нельзя об этом думать!

Когда пустой живот напомнил о себе, ученый нашел харчевню: не такую чистую, как ему хотелось, но и не такую пыльную, как дюжина пройденных. В чадном полумраке хозяин блестел от пота и походил на медного богатыря из детских сказок.

— Мира тебе, господин.

Тамес задумался, что тот видит перед собой. Путник, еще довольно молод, худощав… одежда пыльная, но добротная. Откуда же взялось «господин»? Если его повадки бросаются в глаза — их приметит и менее безобидная публика.

— Гранатовое вино, баранина, лепешки? — начал перечислять хозяин. — Четыре медяка, господин. Клянусь Бедной, дешевле нет даже в гаванях!

Если это портовая еда, местные рабочие хорошо живут. Тамес махнул рукой.

— Я так голоден, что сжевал бы крысу!

Пока мальчонка на побегушках крутился меж кухней и общим залом, хозяин завел беседу:

— Давно в Дийяре? Жара в этом году оголтелая. Увидел бы ты город в сезон цветов!

— Откуда ты знаешь, что я чужак? — поинтересовался Тамес. — Откуда вы все знаете?

— Твой говор, господин. У нас говорят, вы на побережье разговариваете с вином во рту.

— У нас говорят, что жители Дийяра лают, как в рассветных землях, — Тамес смягчил слова улыбкой. — Но я стараюсь говорить, как вы.

Хозяин только ухмыльнулся.

— И что же привело господина в Дийяр?

— Хочу увидеть Дом Снов. Своего рода, паломничество.

— Давненько вас таких не было. Что, аж с самого побережья?

— Из столицы, — кивнул ученый.

— Не хочу оскорбить твои чувства, господин… — хозяин замялся. — Но, кажется, жрецы сами не верят в свои россказни.

Мальчик поднес Тамесу миску — но даже голод не перевесил любопытства. Ученый задержался подле хозяина.

— Но почему? — переспросил он. — Я слышал, за пророчествами приходили и князья, и вельможи, и… даже цари?

— Давно это было.

— Что же изменилось?

— Маску Царя Царей надевают колдуны, — трактирщик сплюнул. — Им без нужды, что мог бы сказать владыка.

— И все же я хочу его видеть.

— Твое право, господин, — хозяин пожал плечами. — Ты ешь, ешь… За пару медяков Амр проводит. Видят боги: не знаю чужака, который бы не заплутал в первый день.

В полутьме харчевни, среди смеха, проклятий и стука костей Тамес не заметил, как подступили сумерки. Когда они с мальчиком вышли в путь, в ущельях улиц скопилась мгла, а в окнах загорелись масляные лампы. Амр шел быстро, бесшумно ступая в пыли, ученый, как мог, поспевал за ним.

Стараясь не запнуться и не влезть в конский навоз, Тамес не сразу заметил, как они появились — пять теней выступили словно из стен. Он понял, что что-то не так, лишь когда мальчик вжался в него, пятясь от молодчиков.

— Эй, чужак, не найдется медяка для голодных? — нарушил тишину самый крупный.

— Да, поди, не один… — этот голос звучал из-за спины.

— А то и серебряк отыщется.

В темноте было не разглядеть их лиц, лишь глаза поблескивали да слышался шорох одежды. Поодаль, за пару кварталов, поднял вой пес.

Тамес отступил к краю улицы, где, кажется, никто не поджидал.

— У меня ничего нет, — хрипло выдавил он.

— Ну-ну, не скромничай, — отозвался первый. Луч света прорвался меж ставен и скользнул по лицу, высветив задубевшую кожу и раскосые, как у степняка, глаза. — У тебя славная одежка. Наверняка в ней завалялась пара монет.

Лопатки ученого коснулись стены. Мальчик вцепился в его рукав, но в любой миг был готов дать деру.

Потратить две луны на дорогу, чтобы оказаться здесь? Отступиться так близко от цели? В поясницу уперся выступ искрошившегося кирпича, а тени надвинулись совсем близко — Тамес слышал запах их дыхания.

— Это недоразумение, — произнес он, выставив руку. Вокруг ладони полыхнуло призрачное пламя, разбросав мятущиеся тени по лицам. — Я привык не носить денег. И полагаться на другое.

Он крепче сжал плечо мальчика и потратил еще каплю сил, чтобы зажечь холодным светом глаза.

«Да это колдун!» — донеслось до Тамеса. Мышцы мальчишки одеревенели: тот был испуган едва ли не больше прежнего.

— Лучше разойтись по-доброму, — заметил Тамес, и тени попятились. Пара вздохов — и они рассыпались по подворотням. Только сердце громко бухало в груди: напоминало, что они не привиделись.

— Пойдем, — глухо выдохнул ученый.

Мальчик повиновался со слепой покорностью.

Дом Снов возвели из нумарского мрамора, красного — и бесценного, как милость Царя Царей. В ночи он казался темнее темноты, лишь редкие факелы выхватывали из мрака пятна блестящего, цвета охры, камня.

— Вот. Это он… — проскулил мальчик. — Отпусти меня!

— Как хочешь.

Тамес разжал пальцы, и Амр тут же припустил прочь.

— Тебе что, не нужны деньги? — крикнул вслед ученый, но тот уже не слышал. Тамес улыбнулся.

Его Дар так слаб, что может зажечь фитиль или заставить светиться глаза. Детский трюк… Тамес даже не учуял бы другого мага — но и этого хватило, чтобы мальчик улепетывал со всех ног.

Пожав плечами, ученый стал взбираться по утопающей во мраке лестнице.

Были годы, когда Владыка Снов обладал влиянием — не чета теперешнему. Только те дни давно забылись: чародею на троне ни к чему милость богов, и Владыка Снов пострадал первым. Слишком далекий, чтобы ему возносили мольбы. Слишком привязанный к мгле своего дома, чтобы о нем помнили во всем Царстве. Даже дийярцы — и те его позабыли: проще и надежней полагаться на магию, чем на обманчивые видения.

Об этом думал Тамес, приближаясь к темному дворцу. Тот был выстроен в дни величия, но теперь обветшал и опустел. Створки его дверей соперничали с воротами, через которые ученый вошел в город — но дерево растрескалось, а галереи оставались пустыми и темными.

Тамес забарабанил в двери: сперва кулаком, а затем и обеими руками. Прошло несколько минут, когда на ступени легла полоса света — слева открылась крохотная калитка.

— Кого там несут бесы?

— Паломник, — громко сказал он в темноту. Тамес не знал, видно ли его, но развел руки, показывая, что в них нет оружия.

— Иди проспись и приходи утром, — донеслось до него. — А то и вовсе проваливай. На трезвую голову сообразишь, куда шел.

— Я трезв! — с обидой отрезал Тамес.

Теперь он увидел говорившего — его фигура заслонила свет. Маленький, как карлик или ребенок, он был одет в длинные одежды, и вот в его руке оружие было.

— Я трезв, — отчетливо повторил ученый, — и никуда не уйду. Я прошел сотни схенов, чтобы здесь оказаться, мне некуда идти. Я могу ждать у дверей, если хочешь. Но дальше их ты меня не прогонишь.

— Огрызаешься… — усмехнулась темнота. — Это хорошо. Пойдем.

На свету показался старик, крохотный и съежившийся, едва по грудь ученому. Если бы не дряблая кожа и седина, Тамес и впрямь принял бы его за ребенка. Под стать репутации владыки: было что-то неправильное, извращенное в изборожденном морщинами лице и крохотных пальцах, сжимавших рукоять ножа.

— Ну! Чего уставился? — глаза привратника смотрели колко и зло. — Ты идешь или нет?

Он повел Тамеса в темный внутренний двор, поросший странными деревьями — их черная кора поблескивала в лунном свете, как чешуя. Они миновали причудливую арку с резными ликами не то людей, не то чудищ — и ученому казалось, будто все они смотрят на него.

— Мы идем в храм? — поинтересовался он.

— Мы идем к жрецам, — отрезал привратник. — Или думаешь, в Дом пускают каждого?

Тамес думал, против какой силы он идет, однако не сказал ничего.

Это место тяготило его. Казалось, темнота знает, зачем он пришел — и шепчет проклятия в тишине странного сада. Костлявые деревья тянули к нему ветви. Лики на арке смотрели в спину каменными взглядами. Они все знали: и лица, и темнота и даже воздух — они знали и были не рады ему, отрицателю. Пришедшему, чтобы поколебать их власть в старинном дворце.

На мгновение ученый усомнился в цели путешествия. Сын мага, он всю жизнь был рационалистом. Он привык верить в людей: их магию, золото и оружие. Но некая враждебная сила, казалось, и впрямь обитала здесь — и наблюдала с тех пор, как он перешагнул порог.

«Глупости, — сказал он себе. — Храм строили, чтобы производить впечатление. Конечно, мурашки по коже! Жрецы — вот главная забота».

Но и она не заставила себя ждать.

— А вот и наш паломник. Тамес… аби-Бехар, верно?

Ученый вздрогнул и резко обернулся, а провожатый бухнулся на колени и коснулся лбом мозаичных плиток под ногами.

— Все хорошо, Газд, я позабочусь о госте, — мягко сказал незнакомец.

Удивительно, как они его не заметили: на говорившем были молочно-белые одежды, и в ночи он походил на призрака. «Цвета тумана, — вспомнил Тамес. — Их одежды цвета тумана, белены и макового молока, а речи их полны лжи и видений».

Только теперь ученый по-настоящему испугался. В отличие от карликов и каменных лиц, незнакомец, знающий твое имя в чужом городе — действительно опасен.

— Кто ты? Ты меня знаешь?

В ответ раздался легкий смешок.

— Ты не забыл, куда шел? Здесь всегда знают больше, чем говорят.

— Ты не ответил на вопрос, — Тамес попятился, но быстро понял, что за спиной привратник.

Снова смешок.

— Тебе придется меня простить. Меня зовут Аджах Серый, в этом Доме я главный слуга владыки. Разумеется, я знаю все, что его касается.

Этот ответ объяснял не больше прежнего, и ученый замялся. Все было слишком странно, слишком… гротескно, как в одном из видений Белого Господина. Жрец слегка подался вперед.

— Ну же, достойный Тамес… Ты пришел, чтобы увидеть жрецов и пройти в Логово. Вот я перед тобой. Отчего ж ты колеблешься?

— Не люблю, когда чужаки вынюхивают каждый мой шаг.

— Ученые вообще не любят, когда кто-то знает больше них, — зубы Аджаха блеснули в лунном свете. — Должно быть, ты устал. В палатах жрецов найдется и вино, и еда, и кров для путника.

Не такого приема он ждал. Но если это морок, то весьма привлекательный: Тамес много отдал бы за чашу вина и мягкую кровать.

— Или ты хочешь ждать у дверей?

В голосе жреца слышалась насмешка. Поколебавшись мгновение и прокляв свою самоуверенность, ученый последовал за ним.

Они очутились в небольшой комнате, где ждал стол, уставленный блюдами с лепешками, густо приправленным мясом и фруктами. Откуда бы Аджах ни узнал о госте — он сделал все, чтобы не ударить лицом в грязь. Здесь было тихо и спокойно: теплого цвета панели укрыли стены, а газовые занавеси слабо трепетали от движений воздуха.

— Мне понятно твое удивление, — заметил жрец. — Сложно поверить, что эти покои окружает храм из кровавого камня.

Тамес вспомнил, что читал о белых жрецах, и хмыкнул. Нет, богатству он не удивился. Должно быть, слуги Белого Господина и сейчас содержат дворцы.

— Вы подготовились, — отметил ученый.

— Особому гостю особый прием, — усмехнулся Аджах.

Он был подтянутым, с тонкими чертами лица, а в темных волосах пробивалась седина. Жрец откупорил запотевший кувшин и протянул гостю чашу сладко пахнущего вина. Тамес нашел на дне медовый осадок и лепестки цветов — и тут же обругал себя за неосторожный глоток. Простецы страшатся мглы под храмом, но он-то должен знать, что это логово — опасней того, что внизу.

— Чем же я… необычен? — наконец спросил он.

Положив в рот маслину и заставив ученого ждать, пока он прожует, Аджах заговорил:

— Ты Тамес аби-Бехар, и твой отец был магом в столичной обители. Тебе не досталось Дара, но ты вырос среди чародеев и стал книжником. Конечно, ты не обычный паломник! Тебе нет тридцати, но по двум твоим книгам учат магов. Твое имя с уважением произносят в столице, в Гиллу Тхан и в Хаджеяре. А приверженцы твоих речей рассеяны по всему Царству.

— Может, ты знаешь, зачем я приехал?

— Ты отрицатель, — жрец пожал плечами. Пальцы его поглаживали серебряный бок чаши. — Не нужно служить владыке, чтобы догадаться. Вы живете, чтобы сражаться с богами.

— Не с богами, — поправил его Тамес. — С властью жрецов и храмов.

— Но это еще более странно, — Аджах поднял брови, его лоб прочертили три морщины. — Только дети и отрицатели могут представить себе мир без богов. Ты выступаешь на базарных площадях, но рукоплещут тебе вельможи, которые специально пришли послушать. Простые люди продолжают ходить в храмы. Каждый день. Они просят, благодарят, молятся — так же, как до чародеев на троне. Кого ты намерен лишить храмов? Простой люд?

— Боги палец о палец не ударили, чтобы внять молитвам!

— Так было не всегда, — жрец вновь пожал плечами. — Раньше боги являли нам чудеса.

— В век легенд, — ввернул ученый.

— Есть достаточно свидетельств… что все это было. Или ты и это отрицаешь?

— Мы считаем, это были не чудеса, а обыкновенная магия.

— Обыкновенная магия… — Аджах усмехнулся. — А ведь когда-то в Царстве не было чародеев. Никто о них не слышал.

— Лишнее свидетельство, что маги были жрецами и творили «чудеса» именем богов.

— Ты молод, достойный Тамес, — вздохнул жрец. — И эта земля еще молода. Мы живем слишком близко к рассветному океану. На западе, за Внутренним морем, за пустыней — лежат закатные царства, откуда пришла вся магия. Люди там живут на границе мира мертвых, куда уходит солнце, и знают куда больше нашего. Они давно пережили это: и чародеев, и отрицателей, и боги по-прежнему живут на западе, как жили всегда.

Вся его насмешливость куда-то делась. Аджах умолк, словно сказанное опечалило его.

— Так зачем ты пришел? — наконец, спросил он. — Бросить вызов владыке?

— Ученые вообще не любят воинственности, — вернул его фразу Тамес. — Даже отрицатели. Я просто хочу посмотреть.

— Зачем?

— Меннеф Летописец пишет, что секрет оракула в тумане. В этих испарениях, из-под земли. Я не знаю… — честно признался Тамес. — Я просто хочу войти в Логово и увидеть собственными глазами. И если вы говорите с владыкой, а не с мглой и не голосами в голове… я хочу переброситься с ним парой слов.

— Далеко же ты шел, чтобы… переброситься парой слов, — жрец повторил его интонации.

— Потому что слуги других богов славно устроились! — резче, чем ему хотелось, ответил Тамес. — Их боги слишком велики, чтобы отвечать смертным. Жрецы лишь толкуют их волю, а сами боги молчат. Они называют твоего владыку мелким южным божком, но каждый раз указывают сюда. Не все владыки молчат, говорят они. Я не вижу смысла в боге, который не отвечает молитвам… Но если так — я пришел увидеть того, что, по слухам, не глух.

— Ты молод, достойный Тамес, — повторил Аджах. — Спроси любого крестьянина, и тот скажет, что боги ему отвечают. Но ведь ты хочешь спора, а не ответов.

— Не спора. Мы просто хотим знать больше: и о Логове, и о твоем боге. Вельможи, придворные, чародеи. Отрицатели по всему Царству. Все те, кто знает, что я предпринял этот поход, — подытожил Тамес. — Чтобы войти в Логово и, если нужно, поклониться Белому Господину. Если я его найду.

Жрец молчал. Его губы напряглись, а брови сдвинулись, так что было ясно, что он думает. Сказать по правде, ученый не хотел оказаться на его месте.

Они были в каждом городе и на каждой базарной площади — доказывая, что в просвещенный век, с его магией, поклонение богам бессмысленно. Порой отрицатели собирали толпы, порой — камни и гнилые фрукты, но равнодушно их не встречали нигде. Запретить ему войти в Логово? Над владыкой станут потешаться по всему Царству. Пропустить? Наверное, они оба не знали, чем все обернется.

Ученый помнил, что он известен: у слуг владыки не возникнет искушения от него избавиться.

— Хорошо, — Аджах вздохнул, словно то было решение о жизни и смерти. Может, так оно и было? Тамес отогнал непрошеную мысль. — Ты войдешь в Логово на рассвете. Я провожу тебя.

Он встал, и складки одежд распрямились, словно высеченные резцом скульптора. Он казался почти величественным — как поверженный властитель или мученик за веру.

— Хорошенько выспись перед встречей с Владыкой Снов. Как бы странно это ни звучало, — усмехнулся жрец. — Наверху комната для гостей, а к утру за тобой придут.

В теплом свете на его лице не читалось неприязни. Ученый мог поклясться, что оно выражает лишь печаль и покорность судьбе. А еще он мог поклясться, что самая сложная часть его паломничества — только началась.

— Иди за мной след в след, — предупредил жрец, для большего эффекта подняв руку.

Перед ними лежал зал, освещенный сотнями лампад, но блеклый свет едва разгонял мглу. По полу струился туман — должно быть, тот, что дурманил разум входящим в Логово. Тонкие красные колонны поднимались из него и терялись в дыму от курившихся на жаровнях листьев ралха.

— Расставили ловушки? — хмыкнул ученый.

— Этот туман поднимается из Логова, — подтвердил догадку Аджах. — В полу провалы. Не зная дороги, сломать шею легче легкого.

Спал Тамес плохо, остаток ночи блуждая по незнакомым улицам, преследуемый карликами и нищими — и проснулся вялый, с тяжелой головой и злой на себя за эту слабость. Срывать раздражение на жреце было глупо. Но как он ни старался, оно все же прорывалось язвительными нотками.

Вот как сейчас.

— Неудивительно, что к владыке ходят все меньше!

— Храму Дритана и не нужны толпы, — спокойно ответил жрец. — Мы сами решаем, кого впускать в Логово, и сами провожаем гостей.

На взгляд Тамеса, это смахивало на дешевый театр, из тех, что разыгрывают бродяги-неджети на праздник урожая — но на сей раз он смолчал.

— Мы сейчас под Бычьим утесом, — прокомментировал жрец. — А прямо над нами ложа торговцев.

— Как высоко?

— Довольно высоко, — Аджах обернулся. На его губах играла улыбка. — Дом очень велик. Даже дийярцы не помнят его размеров. А ведь они все это строили.

«Производишь впечатление?» — подумал Тамес. Нужно отдать должное, жрецу это удавалось…

Храм давил на ученого. Он сам не знал, в чем дело — будто тяжелый взгляд наблюдал за ним, не отрываясь. Туман казался удушливым. Колонны — слишком хрупкими, готовыми подломиться, обрушив свод. Все в этом месте… нет, не говорило — кричало, что лучше бы ему убраться.

— Что меня… ждет? Внизу? — чтобы отвлечься, спросил Тамес. — Есть какие-то правила в Логове? Что-то, что нужно… или что нельзя делать?

— Ничего, — заверил жрец. — Ты идешь к богу, он все решит за нас. Но если хочешь наставления — не стоит кричать в туман богохульства.

Он вновь был насмешлив и самоуверен, от вчерашней покорности не осталось следа. Это тоже действовало на нервы — ученый не понимал, с кем имеет дело.

«А речи их полны лжи и видений»…

— Вот и пришли.

Они остановились у грубо вытесанной каменной лестницы, ведущей вниз — и скрывавшейся в тумане через десяток ступеней. Лишь сейчас Тамес отметил, как здесь тихо. Ни эха, ни движений воздуха. Внизу же было и того тише: густая ватная мгла пожирала звук, свет и самый воздух.

— Внизу находится сеть пещер, — начал объяснять Аджах. — Как спустишься, просто иди вперед. Старайся не сворачивать, там легко заблудиться. Просто иди, иди… всегда вперед. Все паломники говорят, что через час-другой владыка явится сам.

— Как мне вернуться?

— Владыка выведет тебя. Вход всегда находится за пару минут, сколько бы ты ни шел до этого.

От перспективы потеряться в голодном мареве по коже побежали мурашки. Тамес повел плечами, прогоняя холодок меж лопаток.

— В крайнем случае мы спускаемся в Логово через сутки, — закончил жрец. — Мы найдем тебя. Но за сотни лет это пришлось делать всего дважды.

Ученый решил бы, что слуги владыки хотят от него избавиться — если бы не читал то же самое в воспоминаниях. Туманные или нет, эти указания оставались неизменными уже столетия. Что, впрочем, не делало их понятней для рационалиста.

— А свет? — спросил Тамес. С раздражением, он отметил, как испуганно звучит его голос.

— Не понадобится, — отрезал Аджах. — В тумане довольно светло. Ты сам увидишь…

Он понял, как неубедительно звучат его слова, поскольку сразу добавил:

— На худой конец, ты всегда можешь вернуться. Пока не встретишь владыку, вход еще нужно поискать. Но никуда не сворачивай — и ты его найдешь.

— Хорошо…

Тамес понял, что чем больше расспросов, тем меньше ему хочется идти в Логово. Пора собраться с силами и шагнуть вниз. Таящееся под храмом не становилось краше, но толочься у дверей было бы еще хуже.

Так он и поступил.

— Помни: никуда не сворачивай, — вслед ему сказал жрец.

Ученый не ответил. С этой минуты и пока он не выйдет на поверхность, храм и слуги владыки — меньшая из его забот. Совсем скоро Логово это подтвердило: обернувшись через минуту, Тамес не увидел ни Аджаха, ни начала лестницы.

Теперь, когда ученый был один, он полез за пазуху и выудил на свет тряпичную маску, набитую изнутри сухими травами. Дома, в столице — он потратил месяц, ставя опыты с формой и подбирая действенный состав. Плотная ткань закрыла нижнюю часть лица, в ноздри ударил резкий травяной запах. Теперь он был похож на сказочного уродца — но полегчало сразу. Может, Тамес и бессилен против туманов Логова, но туман в мыслях отступил.

Касаясь рукой стены и нащупывая ступеньки, ученый начал медленно спускаться.

Лестница петляла, резко поворачивала, выписывала немыслимые спирали — точно сбивая с толку. Неизвестно, кто и когда ее вырубил — наверное, задолго до того, как появился Дом — но он рассчитывал запутать паломников. Тамес быстро потерял счет поворотам и утратил чувство направления. Оставалось спускаться и шаг за шагом считать ступени. После сотой ученый забросил это бестолковое занятие.

И почти сразу лестница обманула его. Как и все в этом проклятом месте! Обнаружив под ногой пустоту, Тамес потерял равновесие и упал ничком. Маска помогла ему не расквасить нос, но ученый больно расшиб колени, и сухая веточка впилась в лицо. Чертыхаясь и проклиная свою неуклюжесть и строителей Логова, он поднялся на колени.

Туман был почти живым. Он не просто окружал ученого — он клубился и двигался, принимая размытые, будто бы знакомые формы. Как и говорил жрец, сверху сочился свет, так что сказать «не видно ни зги» все же нельзя… Просто все стало ненастоящим. Расстояние, формы — во мгле ничего не скажешь наверняка.

«Никуда не сворачивай»…

Как будто в этом месте хочется свернуть! Тяжело поднявшись на ноги, Тамес заковылял прочь.

Он поймал себя на мысли, что немного завидует верующим — они-то принимают все за чистую монету. Для них проклятая дымка божья милость. Она и впрямь была красива: холодная, мерцающая мгла струилась по земле, и в ней как будто выблескивало нечто… как ледяное крошево. Мгла была переменчивой, как блики солнца на поверхности ручья, а выше — полупрозрачной, как газовые занавеси. Да, это несомненно чудо: если не божественное, то чудо природы. Сложись его жизнь иначе — и Тамес бы восторгался ею. Непременно восторгался. В прошлом. До смерти Джедда…

На мгновение мелькнула мысль, что блестки в тумане и призрачные образы… что мгла все же действует, несмотря на маску — мелькнула и растворилась.

Это было одно из самых ярких воспоминаний, связанных с братом. Пожалуй, не самое приятное, но яркое. Ему исполнилось… да, лет пятнадцать, а Джедд аккурат разменял второй десяток — когда Тамеса угораздило напиться, да так, что мир кружился вокруг. Что это был за повод? Не иначе любовные дела, которые в юности не очень отличают от конца света.

— Тебе бы хватит… — незаметно подойдя сзади, проговорил брат.

В его словах звучало беспокойство, но Тамес, еще не окончательно одуревший от выпивки, почувствовал, как щеки залила краска стыда.

— А по… моему в самый раз, — сидя на полу и глядя снизу-вверх, сказал он.

Джедд махнул рукой слуге за спиной парня.

— Сперва ты поешь, — не терпящим возражений тоном приказал он. — Потом можешь пить дальше и рассказывать.

Угрюмое желание противоречить исчезло, сменилось свойственной пьяным сентиментальностью.

— Ты всегда заботился обо мне, да? — Тамес икнул, и потупился, уставившись в ковер, на котором уже выстроился рядок бутылок. — На тебя… так много свалилось после смерти отца. И еще я…

Недолго думая, Джедд сел на пол возле брата и приобнял его за плечи.

— Ну? Что произошло? — как с маленьким ребенком, заговорил он.

Старый слуга не нашел ничего лучше, чем поставить поднос с мясом и овощами прямо на ковер. Парень говорил долго, взахлеб, Джедд же внимательно слушал и порой напоминал о еде. Он был мудр в свои двадцать с лишним. Он заставил брата поесть, а потом выпить: и еще, и еще — пока того не вырвало.

— Надо поспать, Та́ми, — напоследок сказал брат, назвав его, как некогда называла мать.

Наутро юноша едва ворочал языком, и его тошнило — но беды прошлой ночи отступили, прочно увязавшись с тем, как его рвало в туалетной комнате. Джедд был мудр в свои двадцать с лишним… И действительно о нем заботился.

А потом его не стало.

Должно быть, после его смерти Тамес и стал отрицателем. Горе — странная штука. Оно меняет тебя, кем бы ты ни был прежде. Обычных людей оно толкает в храмы — и отвращает от богов верующих. Он тысячи раз молил и клял, давал бессмысленные обеты в их семейном святилище — пока Джедд сгорал от лихорадки наверху. Но боги оставались глухи, слепы и безразличны. Как, впрочем, и всегда.

«Туман действует на меня, — наконец признал ученый. — Проклятье, он действует!»

Тамес прибавил шагу, как будто это могло скорей привести его к цели. Теперь, когда он был здесь, ученый наотрез отказался лгать себе. Он пришел в Логово, не веря в богов. Но в глубине, в самых дальних тайниках души — он шел, чтобы дозваться. Зачем? Выставить им счет или продолжать молить? Он не знал…

— Эй, чужак, не найдется медяка для голодных?

Тамес вздрогнул. Сердце бухнуло: раз, другой — и забилось часто-часто.

Онивышли из пелены, точь-в-точь как прошлой ночью, и туман бурлил у их ног, как морской прибой.

— Такая славная одежка и такая сильная магия, — раздался голос из-за спины.

Это было колдовство или и впрямь месть злорадного божка — потому что напоминало кошмарный сон. В нем все перемешалось: глаза грабителей светились холодным и тусклым светом, а кисти рук горели призрачным огнем.

«Это видение. Это бред, всего лишь бред…» — твердил ученый, переводя взгляд с одного на другого.

— Думаешь, чем бы припугнуть теперь?

«Это бред, — упрямо повторил Тамес, твердо упираясь ногами в землю. От страха колени его дрожали. — Морок. Просто стой твердо и все пройдет».

Тени обступили его со всех сторон. Пять призраков с мерцающими, словно звезды, глазами.

— Наверное, думает, чем бы нам помочь…

Одетая в блеклое пламя рука протянулась к нему, и Тамес почувствовал исходящий от нее холод. Он был вполне реален: колючий, злой, он обжег плечо там, где на него легла ладонь призрака.

Ученый опомнился. Рванувшись из захвата, он скользнул меж теней и устремился прочь. Леденящий душу вой распорол тишину, и мшистая, пахнущая землей и гнилью тень бросилась на Тамеса.

Он побежал. Сквозь завесы тумана чудились похотливое хихиканье, рык, чавкающие звуки. Что-то тяжелое елозило по земле… Сердце всполошено прыгало в груди, точно норовя выскочить через глотку наружу.

Ученый собрал все колдовские силы и наугад бросил за спину, во мглу. Что-то взвыло, хрипло захохотало не то по-человечески, не то по-звериному. Дыхание судорожно рвалось из груди, казалось, сейчас оно разорвет легкие.

Уже недалеко…

Впереди маячил позолоченный купол храма. Тамес не задавался вопросом, откуда тот взялся — в тумане все казалось правильным и уместным. Как во сне.

Совсем близко… Ватные ноги подгибались. Тошнота встала поперек горла, выступила на лбу испариной. Бесполезная маска царапала лицо. Вот он, храм! Из всех богов посвященный самому неподходящему — Таурре, госпоже дома и семейного очага. И такое сойдет. Любые боги не терпят нечисти.

Тамес остановился. Пыльный пустырь затянули колышущиеся занавеси мглы. Внутри проглядывали размытые силуэты. Словно войско теней выстроилось между ним и высокими дверями.

— Я сказал, тебе хватит! — рыкнула мгла за спиной.

Тамес вздрогнул, заслышав джеддов голос. Мотнул головой стряхивая наваждение… Брат мертв. Это тени. Призраки. Они там, во мгле, ждут, пока он ступит внутрь.

Статуи беременной богини смотрели на него поверх дымки: призывно, обещая покой и безопасность. Войско теней застыло, навострило оружие. Следило тысячей ожидающих взглядов. Тамес зажмурился, вспоминая слова с детства затверженной молитвы.

— Таурра, защитница очага, хранящая каждый дом от невзгод. Благословенно дитя твое…

Он запнулся, позабыв слова. Туман всколыхнулся, подался навстречу.

— Я молю о спасении. Кто, если не ты, хранительница? Славься, мать! Славься, защитница…

Дикая смесь голосов ударила по ушам, оглушила его, так что он сам не слышал молитвы. Только холод в правом плече не давал забыться, сойти с ума от творящегося безумия.

— …солнцем и отцом-землей заклинаю: защити!

Туман откликнулся надломленным фальцетом.

Что-то изменилось. Словно по жилам побежало долгожданное тепло. Тамес сделал шаг — и туман подался назад. Откатился, как откатывает от берега волна. Внутри шуршало, плакало, давилось слезами и спешило поскорей убраться с дороги.

Еще шаг. Туман расступался, образуя проход, и смыкался за спиной, провожая Тамеса безнадежным и отчаянным воем.

Еще шаг. Со статуй улыбалось умиротворенное лицо Таурры.

Два шага… один. Последний. Ученый упал, распластавшись по полу. Холод остался позади, за дверьми. Разочарованный вой превратился в плаксивое:

— Хватит…

Тамес зажмурился, не в силах слышать джеддов голос — и провалился в беспамятство.

Ученый не знал, сколько времени прошло. Когда он пришел в себя, он с трудом приподнялся на локтях. Сперва встать на колени. Затем подняться. Фрески стен крутились в безудержном хороводе, кровь шумела в ушах, как гул столичных рынков.

Вроде, отпустило… Только слабость сделала тело ватным и непослушным. Так бывает. Всегда, когда выжимаешь колдовской Дар досуха.

Слегка покачиваясь и опираясь рукой о стену, Тамес огляделся. Простой деревенский храм, стены из саманного кирпича белили с усердием, но фрески нарисованы нелепо, в силу умений художника. Не чета столичным.

— Тами? — раздалось вдруг из-за спины.

Ученый обернулся.

Джедд стоял в дверях. Его брат, родная кровь… Пыль и грязь расчертили его лицо темными разводами.

— Я уж думал, не догоню тебя! От самой лестницы гнался, как за дичью…

Он шагнул внутрь святилища и поежился от холода. Чуть полноватые губы растянула улыбка. Он всегда улыбался так: тепло и по-доброму.

Вот он стоит внутри, и створки дверей покачиваются у него за спиной. Тамес неуверенно улыбнулся в ответ.

— Я думал… это бред. Разве… такое может быть?

Джедд рассмеялся.

— Хорош братец: как услышал меня, сразу дал деру! — он склонил голову набок, лукаво поглядывая на ученого.

Тамес выпрямился. Стоял, пристально глядя на него, колеблясь…

— Ты что, родного брата не обнимешь? — в голосе Джедда скользнули нотки обиды.

Тамес шагнул вперед и вздрогнул от холода Логова. Он сам не заметил, как закоченели руки, пока он лежал тут, в храме.

— Совсем помешался с горя, — шутя, бросил Джедд.

Ученый подался было обнять его, но вдруг отшатнулся. Холодом тянуло не снаружи, не из вязкой мглы за дверями — от силуэта, вычерченного на фоне мерцающей дымки. Он стоял здесь, внутри — и приоткрытые наружу створки и впрямь скрипели за его спиной. Но между братьями пролегал порог. Грань, которую он едва не переступил.

— Ты что и вправду меня не узнаешь? — темные брови нахмурились. — Это же я, Джедд…

— Уходи! — Как же тянет в груди, как мучительно хочется, чтобы он жил, чтобы дышал и смеялся. — Уходи или переступи порог!

Что-то рыкнуло в темноте, метнулось к Тамесу, но с визгом отлетело прочь. Стеная, убралось в белую муть зализывать раны.

Вдох. Выдох. Прерывистый, жалкий — больше похожий на плач. Почему они выбрали именно этот образ? Разве мало им просто кружить там и скалиться из тумана? Зачем нужно бередить рану, которая и без того с трудом затянулась?

Ученый отвернулся от дверей, чтобы не видеть клубившегося за ними марева. Побрел во тьму, что скрыла противоположную стену храма. Он понял вдруг, что это не тени — Тамес был готов поклясться, что двух стен у храма просто нет. Вместо них и дальше лежало Логово. Такое же, как прежде: чуть менее туманное, чуть менее светлое, но в остальном такое же. Пустое. Как и должно быть.

Тамес попробовал провести рукой по лицу — и с раздражением сорвал надоевшую маску.

Выходит, все это мираж? Стены храма и немеющее плечо говорили обратное.

— Паломник… — донеслось из-за дверей. — Послушай, паломник, мне не нужно твоей крови.

Он вглядывался в темноту в дальней стороне помещения, делая вид, что не слышит.

— Ты только выслушай. Это все, что мне нужно… — в голосе угадывались нотки Джедда, и давно почившего отца, и ждущей его в столице женщины.

— Я ничего больше не прошу, — бубнил в пелене тумана голос.

Тряхнув головой и растерев плечо, Тамес решительно зашагал прочь.

Здесь было темнее, сквозь невидимые отверстия в потолке уже не проникал свет. Да и сам туман больше не мерцал тем таинственным сиянием. Ученому приходилось нащупывать дорогу и шел он, вытянув вперед руки.

Спустя несколько минут Тамес понял, что не дает ему покоя. Он чувствовал магию. Даже он, лишенный Дара почитай начисто, неспособный отличить простого смертного от чародея — чуял силу, щедро разлитую в воздухе. Чары покалывали кончики пальцев и обволакивали, как прежде обнимал туман. Дыхание Бездны, сколько же здесь силы? Хватило бы смести с лица земли Дийяр. Или… или даже больше.

Тамес остановился, вглядываясь в полумрак. Проклятье, а он сетовал, что не знает, как вести себя в чужом городе! В городе ты знаешь, откуда ждать опасности: не сунешься в темный переулок, обойдешь опасные кварталы… В городе хотя бы знаешь, куда смотреть! В Логове опасность была повсюду. Подстерегала за каждым поворотом. В любой миг могла броситься из темноты.

Ученый повел плечами, прогоняя внезапную дрожь. Делать нечего: не возвращаться же к беснующимся у храма призракам. И — теперь он точно знал, что в этом месте есть… что-то. Могущественная магия или божья сила, оно лежало впереди. И, должно быть, идти к нему всего безопаснее.

Путь его длился долго.

Да нет же — дольше долгого. Он шел, словно в трансе, раз за разом переставляя ноги. То были не несколько часов — Тамесу казалось, что он не меньше суток бродит по темным, пропитанным силой залам. Наконец, он в изнеможении опустился наземь. Плотная холодная взвесь колыхалась в воздухе, клубилась подобно болотному газу, отчего полутьма казалась еще темнее и непрогляднее.

Слишком долго. Так… просто не может, нет — не должно быть. Он давно вышел из города и удалился на приличное расстояние. Живот свело судорогой голода. Нужно поворачивать… Беда в том, что он не может просто так уйти. Слишком много прошел. Зашел слишком далеко.

Тамес еще полз — не соображая, куда — когда пальцы нашарили выступающий из земли корень.

Он не заметил, как камень уступил место неровному земляному полу. Отчего-то эта находка окончательно отрезвила его. Ученый огляделся. Было ли то колдовством, мороком или дальней, неведомой частью Логова — но его обступили сплетенные из ветвей стены. Черные, чудовищных размеров корни извивались, подобно змеям, оплетая уходящий во тьму туннель. Местами из мглы проглядывали лица — точь-в-точь те, что встречали пришедших в храм, только не высеченные резцом, а выросшие на стенах.

По крайней мере, он не заплутал. Он определенно приближался. Знать бы, к чему… Но узнает это уже не он. Ученый не мог идти дальше. Это место пило его силы. Временами казалось, что он в столичных банях, только вместо жары и пара были туман и пронизывающий до костей холод. Мерзлый, липкий, он растекался по телу через одеревеневшие ноги и руки, скапливался тупой ноющей болью в костях.

Кряхтя, как старик, Тамес поднялся и побрел обратно.

Он шел, должно быть, несколько минут, когда понял, что что-то не так. Пелена вокруг двигалась. Словно огромный зверь, ворочавшийся во сне. Как будто ветер, если бы ветер и туман уживались вместе. Ученый обернулся. Лица по-прежнему смотрели: не то презрительно, не то брезгливо. Они были так же близко, как и прежде.

Да, более всего это походило на ветер. Невидимая сила толкала дальше в Логово и не давала вернуться. Ученый пошел быстрее, но добился лишь того, что вовсе обессилел. Он точно плыл против течения. Палый лист, что летит против рева бури…

Тамес выругался, и белесая пелена проглотила его слова. Лица насмехались над ним. Их взгляды точно ожили.

Будь прокляты боги, храмы и все их слуги!

Глядя в глаза ближайшему лику, Тамес зашагал к черной дыре туннеля.

Магия этого места была неистовой, неуправляемой — и первобытной. В ней было что-то от ярости урагана, напора наводнения, идущее от самых костей земли. Сила больше не колола пальцы — нет, каждый волосок на теле ученого встал дыбом от ее обилия.

Сколько времени прошло? Дерево, хранившее память столетий, смеялось над его усилиями. Боги-боги, каков глупец! Чем дальше он углублялся в змеящийся, перевитый черными корнями ход, тем более зыбким и призрачным казалось воспоминание о свете дня. Тамес еще надеялся увидеть солнце, но сомкнувшиеся вокруг стены обещали другое и уводили все глубже в темноту.

Потом он понял, что слышит голоса — и слышал их, наверное, уже несколько минут. Пение… Как знакомая, но позабытая с детства мелодия. Сперва он думал, что поют проступающие из коры лица, но нет — деревянные губы оставались сомкнуты. Голоса звучали в голове. Мужские, и женские, и вовсе неведомые, они были тихими и неразборчивыми, точно далекий хор. Откуда-то он знал, что этот язык мертв уже бездну лет.

Стены петляли, заламывали повороты, то расступались, то вновь смыкались. Не в силах сопротивляться, Тамес просто доверился силе, что подталкивала в спину… А голоса становились громче и сопровождали его так долго, что он почти готов был назвать каждого другом.

Наконец, настал момент, когда ученый не смог идти. Никак. Даже с невидимой поддержкой.

В которой раз он без сил опустился на пол, теперь уж неспособный даже оглядеться. Пение было так отчетливо, что захватило его полностью. Тягучее. Величественное. Маленький потерянный человечек, он просто сидел, вслушиваясь и опустив голову на грудь. Посторонние мысли казались кощунством.

Сквозь гимн он слышал грохот древесины.

Словно зверь шевелится во тьме… Нет, не зверь — то шевелилось само Логово, ворочаясь, приводя в движение стены и своды. Голоса сопровождали каждое движение величавым крещендо.

Тамес не терял сознание и не приходил в себя — просто сразу понял, что находится в другом месте. Это ощущение не облечь в слова. Тамес и не пытался. Все казалось понятным и естественным: он закрыл глаза, поддался чуждой магии — и вот он здесь.

Только вот… где это здесь?

Он пребывал в пустоте, бескрайней и бесцветной, настолько пустой и однообразной, что взгляд терялся. От этого вида слегка подташнивало. Тошнота и вернула ученого к действительности. Голоса смолкли, уступив место тишине. Силы не то, чтобы вернулись, но он не чувствовал и прежнего изнеможения.

«Я снова брежу», — сказал себе Тамес.

Ученый не парил в пустоте — скорее, сидел, как можно сидеть на полу или на земле. Но он ощупал подошвы сандалий, складки одежды под собой — и признал, что если бредит, морок действует не только на зрение. Тамес пошарил вокруг, но не нашел ничего, что могло служить опорой.

Встал. Прошелся туда-сюда… Пустота держала его. Ученый поднимался и спускался — совсем как по лестнице, довольно было лишь представить ее. Но пустота все же оставалась пустотой. Бездной.

Неизвестно, сколько бы он ломал голову, если бы не слабое дуновение. Не ветер, нет… просто легкое движение воздуха коснулось плеча, словно напоминая о себе.

Тамес обернулся.

Что-то светлое маячило в пустоте поодаль. Отсюда не разглядеть, что — но оно приглашало… манило, оно было теплым и призывным: как свет в окне в промозглую ночь сезона дождей.

Идти оказалось недолго. Как раз достаточно, чтобы мысли прояснились, и ученый вспомнил, где он и кто ждет в конце пути. Вспомнил — и невольно замедлил шаг. Впрочем, это не слишком-то помогло.

Он обнаружил себя на скальном выступе, на самом краю утеса. В трех или пяти шагах тот терял плотность и растворялся в бездне. Но на этом пятачке… упрямый терн цеплялся за негостеприимную почву, и камни поросли мхом, а щебень впился в ноги через подошвы сандалий.

И еще — прямо над обрывом в сочащемся из ниоткуда свете кружилась пыль.

— Тамес аби-Бехар, — сказала пустота. Пылинки протанцевали каждый слог его имени. — Ты шел так долго, что я почти уже перестал ждать.

— Сколько? — хрипло выдохнул ученый. — Сколько… времени прошло?

— Ты шел сюда несколько лет, — ветви кустарника шелестели с усмешкой. — Со дня смерти брата.

Тамес понял, что найдет здесь столько же ответов, сколько в храме наверху, но ему надоело спорить и добиваться их.

— Кто ты? — устало спросил он.

— Тот, к кому ты шел.

— Зачем ты пытался меня остановить?

— Пытался остановить? — пылинки пританцовывали в смехе. — Я ждал тебя с тех пор, как Джедда нарядили к последнему костру. Ты сам пытался себя остановить.

Этот ответ был не лучше прочих, и Тамес умолк, так и не задав следующий вопрос.

— Не я выдумываю то, что вы видите в Логове, — неожиданно пояснил владыка. — Все это в ваших головах. Я только… вытаскиваю на поверхность.

— Кто ты?

Ученый спросил так тихо, что едва услышал сам себя. Впрочем, владыка его понял, Тамес не сомневался.

Пустота молчала.

Подождав, ученый уселся на камень, глядя на мельтешение пылинок. Тишина длилась несколько долгих ударов сердца.

— Ты уже решил, зачем пришел? — наконец, спросил свет.

Тамес подумал прежде, чем заговорить. Отчего-то ему казалось важным найти тот самый, единственный верный ответ. Даже если это видение… Однако ответ не спешил отыскиваться.

— Я шел, чтобы найти здесь бога. Или удостовериться, что его тут нет.

— Ну, что-то ты уже нашел, — хохотнула пустота. — Что дальше?

Ученый пообвыкся с тем, что говорит с воздухом — настолько, что нашел в себе силы для иронии.

— Да уж, нашел туман и прах, — хмыкнул он.

— Так лучше?

Голос раздался из-за спины. Обернувшись, Тамес увидел себя самого. Свою точную копию, вплоть до ссадины на скуле и грязных пятен на балахоне, оставшихся после блуждания по подземельям. Второй ученый вскинул брови:

— А кого ты ожидал увидеть? Старца в белом? Воина, как Солнечный Владыка?

Тамес молчал. Двойник сбивал его с толку, не давал сосредоточиться. Похоже, Белый Господин и сам это понял. Он присел рядом, так что оба теперь смотрели на танец пылинок и могли разговаривать, не глядя друг на друга.

— Я шел, чтобы понять, кто такие боги, — медленно проговорил ученый. — Это древнее суеверие или мы сами их забыли. И, если они есть, то почему молчат. Ты единственный, кто еще остался… с тех времен.

— А ты не думал, что так лучше? Слепота и глухота? — спросил второй Тамес. В такт его словам терн шевелил ветвями на невидимом ветру.

— Лучше кому?

Вместо ответа владыка заговорил о другом.

— Представь себе налогового откупщика в южных пределах. На краю степей. Он никогда не видел Царя Царей. Лишь изредка в его городок захаживают слуги лучезарного. Приедет чиновник из большого города. Или местный князь назначит хранителя ближайшей крепости. Ах да, Царь Царей еще являет волю в эдиктах. Значит ли это, что лучезарного нет? Наш откупщик и не увидит его, никогда в жизни. Только может — если преуспеет — встретит тех, кто видел царя издалека.

— О чем ты? — спросил ученый.

— О том, что ты хочешь того же. Твой бог не будет ступать по земле. Он будет пылью в луче света, духом, следящим взглядом… Но у него будут избранные жрецы, кому он станет диктовать волю, жрецы-чиновники, ее исполняющие… и может, если они станут служить усердно — увидят тех, кто говорил с ним. Божье царство — этого ты хочешь? С богом вместо Царя Царей?

— Можно просто не быть глухим.

— С этого все начинается… — двойник помолчал, словно давая ему вдуматься. — Даруй нам победу, возопят сторонники безродного узурпатора. Даруй нам победу, вторят слуги законной власти. Пройдет немного времени, и все крестьяне начнут молить о мире. Кому прикажешь помогать?

— На то и бог, чтобы знать лучше смертных.

— Бог знает, что смертные грязны и мельтешат, как мыши, — отрезал владыка. — Божье царство! — он фыркнул. — Бог-мудрец удалится в храм, как в сад медитации. Он станет созерцать гармонию, а жрецы будут бороться за усиление не то владыки, не то власти храма. А вот бог-правитель. Должно быть, он не только прижмет жрецов к ногтю, но и проследит за поставками ячменя и благовоний.

— Но ведь не обязательно… — начал Тамес, когда двойник перебил его:

— Обязательно. Бог должен быть далек, иначе перестанет быть собой. В вашей-то кутерьме и возне. Он предлагает путь, но никогда, ничего — не дает здесь. Иначе станет хуже Царя Царей — базарным менялой. Услуга за услугу. Путь потерял бы смысл.

— Чудеса века легенд… — вдруг вспомнил Тамес.

— …делали колдуны, в ту пору все они были жрецами, — закончил за него владыка. — Твои собратья правы. Но это не дает ни одного ответа. Истинным богам безразличны смертные. Тот, кто утверждает обратное, лжет. Или просто глупец.

— Скажи это жрецам.

— Зачем? — Владыка совсем по-человечески царапал ногтем полы одеяния, счищая с них грязь. — Есть путь… и только он важен. Что делают жрецы, не имеет значения.

— Тогда что же вам от нас нужно? — не выдержал ученый.

— Тебе не кажется, что это вам нужно? День за днем.

На время воцарилось молчание. Владыка оставил в покое балахон и хрустнул пальцами.

— Кто ты? — в третий раз спросил Тамес. — Зачем все это рассказываешь?

На сей раз его собеседник ответил.

— Зачем рассказываю… Ну, ты ведь понял, что шел сюда не за этим. Кто я, ты догадался по пути.

«Да?» — хотелось переспросить ученому.

Впрочем… что-то в нем и впрямь откликалось. Сила… Когда он шел, казалось, он плывет по океану чар. Когда отец сплетал потоки, он взывал к ней. «Шалвет! — восклицал маг. — Владыка бурь и семи сводов неба, повелитель царства воздуха Амент! Гралкат, царь пустынь и кряжей и отец-земля!»

Бог, дух и сила. Отец бы понял разницу… но ему это было не нужно: в конце концов, он не был отрицателем. Отец взывал к духам, направлял силу и посмеивался над жрецами. Даже насмешка выходила беззлобной. Он относился к жрецам, как к детям.

— Я пришел… просить за брата, — наконец, выдавил Тамес. — Но ведь тебе нет до нас дела.

— Ты ошибаешься, — мягко ответил его двойник. — Ты пришел в мое царство, сколько ни сопротивлялся. Ты стал частью пути, а путь — единственное, что имеет значение.

— Ты можешь помочь?

Тамес впервые обернулся к владыке и заглянул в глаза. Тот усмехнулся, но невесело.

— Я могу сделать то, что ты хочешь. Я бы не назвал это помощью. Но как это называть, решать не мне.

Ученый непонимающе нахмурился, и двойник сжалился:

— Мир устроен просто и гармонично, достойный Тамес. В нем ничего не является из ниоткуда и не уходит в никуда. Да, твой брат будет жить. Я могу дать тебе больше, — владыка вздохнул, — такое будущее, в прошлом которого Джедд не умирал. Но все имеет обратную сторону. Жизнь за жизнь.

— Зачем тебе моя жизнь? — удивился ученый.

— Мне? — двойник скривился. — Бездна, да сколько ж вы о себе думаете! И кто из нас глух, если ты ничего не слышал? Мне от тебя не нужно ничего. Это ты пришел и у тебя есть просьба. Я могу сделать, как ты хочешь, потому что… это часть пути. Но он такой, какой есть, с этим придется смириться. Или уходить ни с чем. Так и так ты оставишь меня в покое.

Тамес опустил голову, пряча смятение. Это было все, чего он добился. Кто бы тот ни был, владыка и так сказал слишком многое. Зачем? Это был тот же вопрос, что и «Кто ты?», только иначе заданный.

«Я брежу», — сказал он себе, но не очень убедительно. Владыка ждал, лениво водя по земле пальцем, выписывая странные, понятные лишь ему загогулины.

«Может, в них и вовсе нет смысла… Дыхание Бездны, о чем я думаю!» — обругал себя ученый.

Он был не готов к такому повороту, он все представлял себе иначе. Он вышел из столицы через Царские ворота, надеясь вернуться через две луны и разнести весть о падении владыки. Прошагал половину Золотого тракта, встречая последователей чуть ли не в каждом городе.

Движение пальца… неровная линия в пыли…

Он написал две книги, копаясь в документах и излагая хронику Круга магов. Он стал известен, а пухлые трактаты с его именем изучали в обителях чародеев. Но он по-прежнему оставался баловнем судьбы, родившимся в знатной семье, и не знал, зачем ему эти книги.

Росчерк, дуга, прошедшая по мху на ближайшем камне…

В столице его ждала женщина. Он не любил ее и, быть может, она отвечала тем же. Как бы там ни было, путешествие на восток показались ему важнее. Только вот оно ничего не дало: ни долгий путь, ни спуск в Логово.

То был запутанный иероглиф… Как подпись Царя Царей, в которой умещаются все его титулы. Точно завороженный, Тамес следил, как линии и штрихи складываются в незнакомые слова.

«Чего он от меня хочет? Самоубийства? Ведь это то, что он предлагает на деле!»

Он запустил руку в волосы и покрепче сжал кулак. Может, хоть боль прогонит проклятый сон?

«Надо уходить… Жрец обещал, что я найду дорогу. Всего несколько минут…»

Тамес встал, набрав в грудь воздуха, чтобы отказаться, но вместо этого с губ сорвалось:

— Я согласен.

Владыка выждал пару вздохов, словно давая время опомниться, и переспросил:

— Жизнь за жизнь?

— Да.

— Тогда пойдем. Ты найдешь свои ответы.

Двойник тоже встал и остановился у обрыва, на самом краю зияющей пустоты. Оглянулся, приглашающе протянув руку. Еще одна проверка? Тамес вложил свою ладонь в его — поскорее, не задумываясь, пока не успел достаточно испугаться.

В свет они шагнули одновременно.

Несколько мгновений в глаза ему смотрела холодная и безучастная пустота — затем пришло чувство полноты. Как будто он раскрылся сам себе, понял до кончиков волос. Затем был Джедд, отец, Кетарра… мать, которую он совсем не помнил…

Похоже на мозаику, что становилась больше с каждым вздохом. Ударом сердца. С каждым мгновением.

Дийяр, захлебывающийся собственной пылью. Столица…

Как будто на него взвалили невыносимую тяжесть. Будто знание сейчас погребет его под собой.

Царство. Рассветные земли и страны далеко за Внутреннем морем…

Он видел. Слышал. Знание распяло его над землей, но тянуло еще дальше. Глубже.

Прошлое. Будущее…

Это было больно, и он словно становился больше, вбирая этот мир в себя. Неужели он хотел этого? Должно быть, он сойдет с ума.

Этот мир и то, что вне его…

Тогда-то он по-настоящему, впервые в жизни испугался. Наверное, он кричал от ужаса — но так и не услышал себя. Всего несколько мгновений, не более.

Потом ему стало все равно.

* * *

Они решили спускаться в Логово в сумерках: когда солнце скроется за Бычьим утесом, а над стеной проступят Гончие Псы — две звезды, всю ночь следующие за луной по небосводу.

— Он мертв, — бесцветно произнес верховный жрец, едва они ступили в храм. — Он давно должен был выйти.

— Мальчишка… Туда ему и дорога, — Газд сплюнул бы, кабы не святое место.

Аджах порывался ответить и наверняка что-то нелестное. Но он всегда похвалялся тем, как владеет собой, так что смолчал.

— Этот мальчишка из знатной семьи, — наконец спокойно произнес он. — И довольно известен. Его могут хватиться.

— Мы все обсудили. Еще пока он сюда шел.

Карлик не знал, что это нашло на верховного и с чего вдруг так трястись над столичным гостем. Все было обговорено, когда весть от соглядатаев в столице только-только пришла. Газд и прежде считал, что жрец слишком возится с юнцом, тот вряд ли навредил бы храму всерьез. Но верховным был Аджах. Карлику хватало небольшого войска, рассеянного по всему Царству. Он не соваться в дела жрецов.

— Наверняка ты переусердствовал с наркотиком, — проворчал старик. — Твой отрицатель сейчас пускает слюни где-нибудь внизу.

Газд заметил, как напряглись желваки верховного. Такой промах был бы хуже публичной порки. Но и теперь самообладание выдержало. Жрец лишь ускорил шаг, так что карлику пришлось поторопиться, чтобы поспеть за ним.

За столетия жизни над Логовом жрецы научились сопротивляться туманам. Состав принимали ежедневно, так что Газд знал: у него выработался иммунитет, и он никак не мог поддаться действию исходящих из земли испарений. И все же карлик побаивался этого места. Мгла струилась по земле, призрачными щупальцами обволакивала ноги. В боковых пределах звучал систр — то послушники исполняли ежевечернюю мистерию владыки.

Более всего Газду хотелось предоставить юнца самому себе. Пускай гниет в Логове, если не сумеет выбраться! Но Аджах прав: это представление еще может сорвать рукоплескания. Свою роль нужно отыграть до конца.

— Я все отмерил с точностью до капли, — говорил верховный, когда они спускались вниз. — Больше, чем обычно, ведь нужно, чтобы он бредил. Но по силам взрослому мужчине. Нет, дело в другом…

Старик поежился. Ему и впрямь казалось, что сегодня все не так. Туман был гуще и холоднее обычного.

— Не будем гадать, — наконец предложил он. — Быстрее спустимся — быстрей найдем щенка.

Одиннадцать пещер. Одиннадцать подземных залов, укутанных мглой. Не так уж много, если знать их наизусть, но одурманенному разуму они покажутся глубинным царством. Масляные лампы легко разгоняли туман — поэтому паломники всегда входили в Логово днем, когда блеклый, сочащийся с пололка свет едва рассеивал темноту.

Они разделились, договорившись встретиться у лестницы, и Газд направился в зал по левую руку, затем в узкий лаз, соединяющий его со следующим. Плотная гнетущая тишина быстро обступила его, только мелкие камешки хрустели под ногами. В холодной мгле неровности стен и каменные обломки казались проступавшими из темноты руинами.

Движение за кругом света. Мальчишка? Аджах? Или туман играет в понятные лишь ему игры? Даже огонек в лампе — и тот словно дрожал от холода. Или же посмеивался над незадачливым карликом. Не поймешь…

Газд испытал облегчение, обойдя свою часть и вернувшись к лестнице. Из глубины пещер доносились странные, искаженные пеленой звуки. Наверное, то Аджах еще продолжал поиски. И все же казалось, что потревоженный зверь ворочается в полусне, устраивается поудобнее, прежде чем вновь погрузиться в дрему.

Что ж такое! Старик никогда не любил Логово, но знал его, как свои пять пальцев. За годы службы храму он не сталкивался с подобным.

Газд вздрогнул, когда верховный вынырнул из мглы ему навстречу.

— Ничего? — сразу спросил Аджах.

— Ничего. Ты что… тоже ничего не нашел?

— Разве что вот это…

Жрец показал бесформенную и порядком грязную тряпицу.

— Это набитая травами маска, — пояснил он. — Бодрит и очищает мысли. Наш отрицатель не так уж глуп…

— А сам он? Или хотя бы тело?

Жрец молчал, не давая ответа. Зверь ворочался: с глухим утробным звуком двигались несуществующие стены, с шелестом оседала на пол несуществующая пыль. Газду почудилось, что он слышит треск дерева.

— Ты чувствуешь? — коротко спросил жрец.

Они оба знали, что именно, и все же карлик ответил:

— Не знаю… я не уверен.

— Ты чувствуешь, — утвердительно, почти довольно повторил Аджах.

Дюжину ударов сердца они стояли и всматривались в темноту. Вслушивались в неясные причудливые звуки. Наконец, верховный подытожил:

— Мы его не найдем. Сколько бы ни искали.

— Ты что имеешь в виду? — насторожился карлик.

— Это звучит Логово, — невпопад ответил верховный. — Его потревожили, и теперь оно успокаивается.

За долгую жизнь карлик многое повидал и многого боялся на своем веку. Но то был простой и честный страх: ясный враг и исходящая от него угроза. Но не в этот раз. Во мгле таилось нечто, отчего волосы на затылке шевелились, а жесты стали неловкими и деревянными. Газд был на грани и туманные слова жреца подтолкнули карлика за нее.

— Что ты имеешь в виду? — почти выкрикнул он. Старческий, и без того дребезжащий голос сорвался на фальцет.

— Владыка забрал его к себе, — обернулся Аджах.

— Да-да, красивая сказка, я сам ее расскажу еще сотни раз! Какой, в Бездну, владыка? Где тело? Что произошло? Ты можешь объяснить?

Вместо ответа верховный со всей силы толкнул подручного в проем ведущего наверх хода. Они повалились на неровные ступени, карлик охнул от боли.

— Тише ты, глупец! — прошипел жрец.

Он взял старика за шкирку и, приподняв над землей, поставил на ноги. Ноги не слушались Газда. Жрец несколько раз подтолкнул его в спину, пока до карлика дошло, что они уходят.

— Владыка снов, — говорил в спину Аджах, пока они ступень за ступенью карабкались вверх. Старик едва слышал его: голос звучал невнятно и глухо, как из-под одеяла. — Я читал, что такое было в истории Дома. Всего пару раз. Он забирает их.

Встряска и монотонный подъем привели карлика в чувство. С каждым шагом дышалось легче. Туман еще клубился и словно складывался в силуэты, но они уже возвращались… худшее осталось позади.

— Ты… — голос не сразу послушался старика, — хочешь сказать, он существует?

— Должно быть. Хотелось бы верить. В конце концов, я его верховный жрец.

Аджах усмехнулся. В нем словно появилась некая новая сила. Новая уверенность. Карлик не разделял его восторгов. Таящееся под храмом было чуждо, чудовищно и смертельно холодно. Старые кости ломило от его дыхания, сердце по-прежнему испуганно колотилось.

— Что теперь делать? — чтобы отвлечься, спросил Газд. — Ты сам говорил, что мальчишку хватятся.

— Придумаем. Теперь… теперь-то я уверен, — просто заключил жрец.

Мгла наверху стала чуть светлее. Совсем скоро они выберутся на поверхность. В знакомый мир, где все привычно и понятно, и все решают золото, клинки и магия.

— Я… не понимаю твоей уверенности, — почти совсем спокойно произнес старик. — Ты ведь… да не только ты, мы все бесчестим его. Нашими делами, дурманом. Всем этим маскарадом.

Аджах рассмеялся, спокойным, уверенным в себе смехом.

— О, об этом не беспокойся, — заверил он подопечного. — Может быть, они и чужды… может, они вовсе глухи и слепы к мольбам. Но у богов есть чувство юмора.

(обратно)

Всеволод Алферов ИЗНАНКА СМЕРТИ

Через дыхание, в час твой хриплый,

через архангельского суда

изгороди… Все уста о шипья

выкровяну — и верну с одра!

Марина Цветаева

Она угасала медленно и мучительно — так угасает блеклая луна на посветлевшем небе. Так гаснет пурпурное зарево заката, пока его не поглотит ночь. Так долго и так мучительно… порой Хираму казалось, будто она идет на поправку. Впрочем, он не обманывался. Девушка умирала. И, будь он хоть трижды учеником чародея, он ничего не мог поделать.

В медных жаровнях по сторонам постели курились благовония. Тяжелый терпкий запах пропитал ковры, расшитые подушки, клубами сгустился под потолком. Юноше казалось, что шарлатан-лекарь отпугивает не духов, а его, Хирама — чтобы господин маг пореже спрашивал о результатах. Хотя какие результаты? Иные жертвы черепной мухи не выживали и пары дней.

Хирам присел на край постели.

— Кассима? — негромко позвал он. — Кассима…

Неужели не успел? Ночная скачка, взятка стражникам у городских ворот, двое бессонных суток — неужто все напрасно, и соколы забрали ее в палаты Солнечного Владыки?

— Касс… — начал юноша, когда бледные веки дрогнули.

Так странно и так больно было видеть угольно-черные волосы без вплетенных цветных нитей: потускневшими, как потертый шелк. Так непривычны слезящиеся, не подведенные сурьмой глаза. Хирам вздрогнул. Отвел взгляд. Пересилил себя и вновь взглянул на девушку.

— A я ждала тебя… — слабая улыбка коснулась ее губ. — Хотела сказать, что мне лучше.

— Это хорошо, — среди атласных покрывал юноша отыскал руку и бережно пожал. — Лекарь говорит… — он замялся, не желая лгать, — да, говорит, что лихорадка ушла! Осталось немного потерпеть, и все.

— Ты обещал взять меня домой, в Гиллу Тхан, — тихо проговорила девушка.

Хирам молча кивнул. Разлепил пересохшие губы.

— Террасы там из белого камня и спускаются к самой воде, — начал он. — А по утрам солнце освещает город с моря, и кажется… кажется, будто купола светятся. И еще, на Новый Год… крестьяне везут в город первые цветы. Все улицы увешаны разноцветными гирляндами. Я обязательно покажу!

— Обещаешь? — вновь улыбнулась Кассима.

— Обещаю!

Он покрепче сжал ее ладонь.

— Через две луны моя учеба кончится, — он говорил мягко, точно рассказывая ребенку сказку. Кассима закрыла глаза и, казалось, снова засыпала. — Мы возьмем носилки и дюжину чернокожих слуг, и будем останавливаться у каждой почтовой станции. И все начнут гадать: что за прекрасная госпожа едет с таким эскортом? А молодые вельможи будут твердить, что они лучше какого-то мага…

— Это будет весело, — сонно вздохнула она. Маковое молоко, которым напоил ее лекарь, начало действовать. Голос Кассимы стал вялым и едва слышным. — Только ты почему-то не смеешься…

— Ну что ты! — юноша рассмеялся.

А спустя ползвона она погрузилась в сон и больше не просыпалась.

* * *

Огонек масляной лампы дрогнул, точно подмигивая сообщнику. Маг поежился и негромко притворил дверь. Он знал, что в имении никого нет. Он сам спровадил на ночь слуг и обошел каждую калитку, каждую дверь в особняке. И все же боязливо ежился, точно мальчишка, украдкой пробравшийся в кладовую.

Смешно…

Как будто достойный Хирам, глава обители и маг-защитник — куда-то делся. Как будто на смену пришел несмелый юнец, впервые потерявший голову от кокетливого взгляда… А, впрочем, почему «как будто»? Достойный Хирам — уважаемый маг и наставник. А тот, кто проглядывает сквозь его черты — и есть мальчишка.

Маг прошагал к окну и нарочито громко распахнул ставни. В небо над крышами Гиллу Тхан выкатилась крутобокая луна. Ночные птицы в саду выводили рулады.

Он долго готовился к этой ночи. Ждал, пока красная звезда И-Эр взойдет в созвездии Скипетра, что, как известно, сулит удачу магам. Следил за полетом священных птиц. Он ждал… А бледные лица на храмовых фресках смотрели на него с немым укором.

«Ну вот еще! — в раздражении подумал маг. — Сначала ты боялся слуг, а теперь что же — начнешь пугаться фресок?» Соленый ветер из гаваней прошелся по верхушкам крон, даже сад — и тот перешептывался, смеялся над хозяином.

По правде, ему было чего опасаться. Солнечный Владыка и Шакал Пустыни, Великая Мать и Небесный Писарь — все проклинали заклинателей смерти. Даже наставник чародея, человек старый и потому осторожный — не стеснялся в выражениях. «Извратители сути, вот они кто… — говорил он ученику, — извратители сути и могильные черви, если сможешь — держись от них подальше».

Хирам фыркнул, вспомнив надтреснутый голос учителя. Нет уж, прости наставник — но этот совет ушел впустую. Потому что вся наука не стоит того, чем поделился узкоглазый купец из Закатных царств. Потому что он, Хирам, дал обещание. И твердо намерен его исполнить.

А ночь все посмеивалась: шепотом ветвей, шелестом ветра, далеким скрипом галер в порту…

Знаки и символы давно начертаны — маг нанес их заранее, чтобы в последний миг было некуда отступать. Белый круг, перечеркнутый крест-накрест. Осторожно ступая меж линиями, Хирам встал в центр и закрыл глаза. Позволил куполу силы сомкнуться, приглушить звуки.

Три капли миррового масла: одна на лоб и две — на ладони. Они прояснят мысли и подготовят его к испытанию. Из памяти выплыли широкая постель и терпкий травяной запах. Обещаешь?..

Хирам опустился на колени.

Сперва он повернулся лицом к югу и коснулся лбом пола.

— Гралкат, владыка солнечных песков и илистых озер, повелитель царства Ростау, — негромко заговорил маг. — Снизойди до раба твоего, защити и спаси в моем походе…

И на конце одной из линий — забилась, запульсировала энергия. Пальцы чародея онемели и перестали чувствовать холод каменных плит.

Затем он обратился в сторону великого океана.

— Аамлат, повелитель бурь и полководец ливней, господин царства вод Ману. Внемли слуге, даруй мне мощь и силу!

По жилам побежало игристое вино, на вздох-другой мысли затуманились и вновь прояснились. Теперь север…

— Шалвет, отец ветров и всех семи небесных сводов, повелитель царства Амент… Услышь слугу, одари своей милостью в эту ночь!

Холодный воздух коснулся разгоряченного лба мага. Последняя, четвертая линия.

— Незерат, владыка яростного пламени и всепожирающий, минуй меня этой ночью.

На сей раз Хирам не чувствовал ничего. Разве только мерное, как стук сердца, биение по ту сторону заслона. Сила струилась по спирали к центру круга, пронизывала рисунок по меловым линиям.

Маг никогда не думал, что первая же, самая простая часть замысла окажется такой сложной. Не просто произнести слова — а открыть врата: в себе, внутри, и по капле цедить оттуда чары. И если это первый шаг — чем же тогда обернется следующий?

Отступать было поздно. Он воззвал к Царствам и произнес имена. Неверное движение, и дрожащая за кругом мощь разорвет его в клочья.

Медленно, стараясь не повредить рисунок, Хирам вытянулся на полу. Повозился, принимая удобную позу. Уставился на огонек светильника. Словно чувствуя разлитую в воздухе силу, тот дрожал и приплясывал на кончике фитиля. Хираму казалось, комната наполнилась запахом благовоний. Обещаешь?.. Он хотел ответить, но уже скользил в транс, и слова застревали в горле. Мир уплывал от него, только огонек в конце длинного темного туннеля все танцевал, танцевал, танцевал…

«Изнанка видится тебе такой, какой ты хочешь ее увидеть», — говорил наставник, и Хирам, тогда почти ребенок, вслушивался в каждое слово. Можно ли было слушать иначе? Духи. Изнанка. Через эти слова пролегает рубеж меж магами и простыми смертными.

С тех пор Хирам успел стать чародеем, обзавелся собственными учениками и побывал здесь дюжину раз — но каждый поход оставлял его в недоумении: «Неужели я хочу видеть это?»

Вокруг простерлась Гиллу Тхан — словно полотнища из газовой ткани. Город призраков. Купола храмов и крыши бань, арки дворца и базарные навесы колыхались на невидимом ветру. Луна стала бледнее и… тоньше. Точно затершийся медяк.

И, конечно, шепот. Движение силы. Кто видит краски, кто чувствует запахи… Хирам слышал неумолчный шепот, который преследовал его повсюду.

«Не отвлекайся, — напомнил себе чародей. — Ты пришел за Кассимой».

Чтобы покинуть дом, не нужно было петлять залами и коридорами. Здесь, на Изнанке, Хирам прошел сквозь стену и сразу очутился в саду — таком же сером и призрачном, как зал до него. Не глядя по сторонам, маг брел сквозь тени деревьев, тени стен, отпечатки мыслей и страстей. Сила шептала или, верней, нашептывала: не то грозясь, а не то увлекая его за собой.

Маг не выбирал дороги и не боялся заплутать. С Изнанки можно не вернуться, но не найти пути назад нельзя. Наставник говорил, что в этом мире тропы ищут смертных, а не наоборот.

Другое дело, что даже здесь бывают встречные и попутчики.

Поначалу Хирам не обратил внимания на тень, что не спешила убраться с пути. Он вознамерился пройти мимо, но тень заступила дорогу. Слишком четкая, слишком человечная, чтобы быть отражением.

Маг? — успел подумать Хирам. Нет, вряд ли. Изнанка опасна, здесь каждый думает только о себе.

«Кого-то ищешь?» — слова звучали в сознании, как будто рябь по мыслям.

«Ищу, но не тебя».

«Конечно, куда мне. Мне-то, дряхлому старику…»

Там, в другом мире, это был смешок. Здесь он звучал безлико и бледно. Но чародею сделалось не по себе. Дух? Изнанку населяют тысячи, мириадыдухов, но большая часть подобна животным. А маги на Изнанке не бывают такими… тусклыми. Точно выпитыми до дна.

«Я бы сказал, мертвому старику, — продолжило существо. — Но она тоже мертва. Ты ведь за ней пришел, так?»

Хирам отступил на шаг. Как торговец, что угодил на безлюдном тракте в переплет — так и он искал спасения. И так же тщетно. По ту сторону были окраины. Отражения заборов и глухих, обмазанных глиной стен.

«Кто ты?»

«Я говорю — старик. Просто мертвый старик…» Удивительно, как лишенное всего человеческого существо смеется.

«Я понял, что мертвый. Кто ты?»

…обмазанные глиной стены, улица, словно полоска пыльной ткани — и люди. Боги, целый муравейник нищих и обездоленных! Но они там, а он тут, он может делать что взбредет в голову, а они даже не увидят мага. А если б и видели… развернись колдовская схватка в трущобах, чернь бежала бы без оглядки.

«Не узнаешь? — смешинка стала колкой, злой. — А я-то надеялся на теплую встречу».

Ш-ш-шавка, ш-ш-шакал, шептали потоки силы. Хирам вздрогнул. «Никогда не говори с духами», — наставлял его учитель, и маг подался к одному из потоков, зачерпнул силу.

Дорога дрогнула под ногами. И без того колышущиеся стены зашатались пуще прежнего, вал силы прокатился по улице и стих вдали. Серая фигура все так же стояла у мага на пути.

«Ты стал нетерпелив, — сказал дух. — Я не любил церемонных приветствий, но если хочешь… Достойный Зере́б, ученик Тисса́ра, о достойный Хирам, ученик Зереба».

Хираму показалось, что тень поклонилась. Показалось даже, что стена силы, которую он бросил в духа, возвращается обратно. Земля вновь дрогнула, сквозь призрачные стены проглянула бесцветная бездна — настоящий облик этого мира.

«Что… что ты хочешь? Остановить?»

«Остановить… да, пожалуй. Я не стану хватать тебя за руки, но отговорить попробую. Я ведь ждал, что ты придешь. И, как видишь, не ошибся».

«Ждал? Все эти годы?»

«Мальчик, что такое несколько лет? — Хирама передернуло от позабытого обращения. — Я совершил ошибку, недоглядел. А когда увидел, что ты не дал ей умереть… только глупец не понял бы, что ты за ней придешь. Рано или поздно. Когда научишься».

«Что, что ты можешь мне сказать? — теперь, когда маг узнал наставника, страх прошел. Облегчение было таким острым, что будь у него тело, Хирам бы рассмеялся. — Проклянешь меня? Назовешь извратителем сути?»

«Нет, просто хочу предостеречь».

Даже шепот силы — и тот изменился. Слуш-шай, слуш-шай, шептала она.

«Этот мир меняет смертных, — между тем, говорил наставник. — Здесь нет городов, нет рек… только сила. Отсюда ты черпаешь ее для чар. Еще здесь нет людей. Только духи. Духи того, что там было бы реками и горами. Духи, которые пожирают других духов и охотятся на таких, как ты. Скитальцев. Здесь нет места памяти, любви или что ты там еще придумал. Только сила и больше ничего».

Слуш-шай, слуш-шай… Хирам пытался не замечать шепот, пробовал вспомнить аромат благовоний — но здесь, на Изнанке, нет запахов.

«Ты не дал ей по-настоящему умереть. Привязал к месту. Она блуждает среди духов: у нее нет разума, нет другой жизни, кроме силы. Она купается в ее потоках, питается силой. Или, может, она стала хищником… я не знаю. Но могу сказать точно — она не вспомнит тебя».

«Ты меня помнишь».

«Я маг», — коротко ответил призрак.

«Был магом».

«Был, — согласился наставник. — А она была служанкой. Доброй и преданной, да. Но этого мало».

«Она вспомнит, когда я ее верну», — ответил Хирам.

«Может быть. Да, память может пробудиться. Но, пойми, она не станет человеком. Она будет выглядеть, как человек, вести себя, как человек… Она будет очень хорошо притворяться. Но внутри останется духом. Для нее не осталось ничего, кроме силы. И для нее ты лишь сосуд…»

Голос духа стал тихим, едва слышным.

«Ведь она попробует убить тебя, знаешь? Утащить к таким, как она…»

Хирам упорно молчал.

«Не верю, что ты не подготовился к походу! — вдруг разозлился дух. — Я знаю тебя. Ты изучил все, что нашел. Выспросил всех, кто мог помочь. Ты слышал о веке ведьм, знаешь, что мертвые тянут живых к себе».

«Я и сам маг, смогу узнать, любит она или притворяется».

«Не ходи, — настаивал учитель. — Она грезит силой, живет силой, любит ее… Ты не человек для нее… вместилище. Она выпьет тебя ради силы».

«Я должен видеть, — упрямо произнес Хирам. — Увидеть и решить сам».

«Не ходи! — повторил наставник. Голос его стал глуше, тише. Мага трясло от его слов. — Только сила… больше ничего… сила…»

Чародей не заметил, когда дух изменился. Поначалу он вообще ничего не понял. Просто бесцветная мгла вдруг стерла улицу, и собеседника, и даже блеклую луну. Мгла была холодная, как горный лед, и словно живая. Шепот Изнанки, который всегда страшил Хирама, внезапно смолк.

Тогда-то маг почувствовал, что силы вытекают из него, как из прохудившейся бочки. Он рванулся прочь, но туман не отпускал. Смутные, расплывчатые образы мелькали по краю сознания. Наступившая тишина пугала больше непрестанного шелеста.

«Учитель?» — крикнул Хирам. Голос утек в туман, канул во мглу.

Он никуда не делся, вдруг понял Хирам. Либо стоит в стороне, либо… мгла и есть достойный Зереб. Хищники, вспомнил он, духи, которые охотятся на других духов… и пожирают таких как ты, скитальцев.

Мысли ворочались вяло и были рваными, словно наполовину проглоченные шевелящейся массой. Проклятье! Никогда не говори с духами… а ведь старик говорил ему, еще при жизни.

Хирам собрал все, что у него осталось. Бросил во мглу. Устремился следом. Он стал клинком, сосредоточился на единственной мысли. Вырваться. Выжить. Сбежать…

Мгла исчезла так же внезапно, как появилась. Вместо нее остался сгусток теней. Даже не человек — скорее, воющий комок. Он улепетывал, и Хирам не стал его преследовать. Маг слушал шепот и не мог надышаться.

Призрачные стены колыхались, а в небе у истертой луны сновали духи.

Он нашел подходящую тварь за городом, у фонтана силы, который по ту сторону был чистым родником. Существо и впрямь оказалось животным — в той мере, в какой это слово применимо к духу. Оно пыталось бежать и брыкалось даже когда Хирам сковал его волю. «Неси», — приказал маг, и оно понеслось. Так, будто надеялось сбросить седока по пути.

Чародею не хотелось размышлять. Его наставник стал хищником? Или пытался его остановить? Или то вовсе не учитель? Среди духов есть и такие, что читают в головах своих жертв. «Морок. Это был морок», — уверял себя Хирам, и сам же не верил.

Серый мир казался неподвижным. Внизу, под ним, тянулись ветвящиеся вены: потоки силы или просто реки. То здесь, то там мелькали огоньки — другие маги прибегали к Дару или то были храмы, окруженные холодным ореолом. Чародей не успевал приглядеться. Потом дух принял новую форму: теперь он напоминал поджарое чудище с доброй дюжиной длинных лап. Хирам радовался, что не видит со стороны себя.

Маг наслаждался возможностью ни о чем не думать и не гадать о встрече, но все хорошее когда-нибудь кончается. Дух начал снижаться, внизу проступили очертания городка, где он проходил ученичество. Маг не был здесь с тех самых пор и теперь с трудом узнавал паутину улиц. Дом, где обитал наставник, казался размытым и едва угадывался в хаосе сменяющихся форм.

«Ты свободен», — бросил духу Хирам.

Стоило снять удавку, как тварь припала к земле и сжалась перед прыжком. Длинные лапы взрыхляли дымчатую пыль. Боги, сколько же их, этих лап! Дюжина? Две?

Маг застыл, не смея показать страх. Зверю нужно смотреть в глаза. Не отступая.

«Ты свободен», — повторил чародей. Дух коротко вскинулся, походя мазнул его щупальцем силы и кинулся прочь. Точь-в-точь животное, что обратилось в бегство.

Хирам осторожно опустил защиты.

Время его подходило к концу. Не то задержал разговор, не то с самого начала маг переоценил свои силы… Все его естество ныло, как перетружденные мышцы. Между душой и далеким телом протянулась невидимая дрожащая струна. Не найти путь назад нельзя — вот только успеет ли он? Хираму не хотелось думать, что струна может оборваться.

«Тем больше причин поспешить», — подумал маг и ускорил шаг.

То и дело ненастоящие ноги по щиколотку проваливались в ненастоящую дорогу. С каждым шагом из-под подошв поднимались облака тумана. Будто бы и впрямь пыль… Это не туман, понял Хирам, просто его сознание скоро не удержит мираж города, и сквозь него проступит истинный облик Изнанки. Маг старался не глазеть по сторонам без нужды.

Вот дом наставника, еще более прозрачный, чем прочие. Сквозь туманные двери — лимонного дерева, с охотничьими сценами — Хирам видел прихожую и лестницу. Он не стал делать крюк ради входа — прошел через побеленные стены. Через прорехи в полу на него смотрела бездна.

На пороге покоя Кассимы Хирам остановился. Уж эту-то комнату память сохранила, как она была: островок красок в мире призраков. Широкая постель казалась еще шире — целая равнина, застланная покрывалами. Медные бока жаровен слепили глаза, а светильники никак не могли разогнать полумрак — тени отпечатались в памяти, став живее, чем сам Хирам.

«Обещ-щ-щаешь? — шептал полумрак. — Ты обещ-щ-щаешь?»

Здесь, в этой комнате — начиналась его погоня. То, ради чего он жил все эти годы… А ведь до него никто не делал подобного. Во всяком случае, Хирам ни о чем таком не знал.

Кто-то, когда-то — сказал, что маги подобны гончим. Истинная правда: ведь сила каждого особенна. Стоит завидеть знакомый цвет, почуять след — и он выведет к цели, как охотничьего пса. Медленно, осторожно — чародей опустил призрачное тело на пол. Совсем как в своем особняке. Только вот здесь он не мог закрыть глаза. Изнанка шептала, Изнанка говорила с ним, и в ее голосе Хираму слышались проклятия.

Наконец, послышался знакомый звук. Так чародей и слышал возлюбленную: не то стеклянные бубенцы, не то голос ветра в праздничных гирляндах… Мгновение — и перезвон стих, скрывшись вдали.

«Кассима? — крикнул маг, понимая, что его слышат все обладатели Дара в округе. — Кассима?!»

Колокольцы в последний раз звякнули и умолкли.

Мгновение страха сменилось уверенностью, что он услышит ее вновь. Маг слишком далеко зашел, чтобы повернуть назад. Не замечая ни растущих в стенах дыр, ни города, что почти погрузился в сероватую мглу — он блуждал по комнатам, вслушиваясь в бормотание силы.

Колокольцы молчали. Изнанка полнилась звуками: обрывки мыслей, отголоски желаний, молитв — но тонкий перезвон не мог сквозь них пробиться, а может просто ждал. В одном маг не сомневался: колокольцы вернутся.

Наконец, Хирам выбрался на крышу — к этому времени дом наставника превратился в плот, плывущий среди бесцветного тумана. Тогда-то он и услышал… нет, не звук. Скорее, тень звука.

Первым порывом было устремиться следом, но в последний миг Хирам засомневался. Заборы, дороги, крыши — они бледнели и растворялись, рассеиваясь в подступившем киселе. Изнанка поглощала город, как вышедшая из берегов река. Пока еще он мог вернуться — струна гудела и трепетала в напряжении, но указывала направление. Но если он не поспешит…

Изнанка сама разрешила сомнения. Подобно порыву ветра, поток силы толкнул мага и понес прочь, над бескрайней серой равниной.

«Ты безумец! — твердил себе Хирам. — Ты не вернешься… поверни!» Словно в подтверждение, последний островок воспоминаний — дом — растворился в бесцветном мареве. Но колокольцы звали его, и голос стал, как будто, громче.

Поток, что толкнул его в погоню, давно иссяк, но Хирам словно нашел источник силы в себе. Или его вела другая сила? Он не заметил, когда призрачное тело начало растворяться вслед за городом.

«Как я скажу ей? — думал маг. — Узнает ли она меня?» Он хотел вспомнить, что собрался сказать, но мысли путались. Слишком далеко… Наверное, это подступало безумие, кружило, пока не решаясь приблизиться.

Потом вдруг пришел голос наставника. «Ты слышишь? Я предупреждал. Она ведет тебя. Ты слышишь?»

Хирам слышал, но не ответил. Чем дальше он гнался, тем яснее чувствовал, что мысли мешают. Как груз, они тянули к земле, заглушая зов. Хирам продолжил погоню, отбросив их прочь. Мысли растворялись: как дома, как улицы, как его тело — уступая месту серебряному перезвону.

И все же настал миг, когда чародей остановился. Он сам не знал, как это почувствовал. Просто стало… поздно. Он перешел рубеж, когда не успеет вернуться. Струна подрагивала, словно в агонии, но без прежней настойчивости.

Впервые за долгое, очень долгое время, Хирам огляделся. Вокруг не осталось ничего, даже тумана. Просто бездна. Изнанка. Потоки силы, неизменно текущие по своим путям. У каждого из них был голос, они о чем-то шептали, но маг не разбирал слова.

Перезвон манил, то становясь громче, а то стихая вдали.

Хирам усмехнулся. Понимание пришло просто: да, не успеет. Погоня потеряла смысл. Он не только не вернет Кассиму, но и сам не вернется. Осознание не принесло беспокойства. Быть может, то и были первые следы безумия. Да, наставник предупреждал. О чем? Хирам вдруг понял, что не просто отбросил мысли. Он выбросил их. Напрочь. Он помнил хищника, маг не успел изгнать тварь из памяти. Наверное, учитель пытался испугать его, но что он говорил?

Смерть, как бы она ни выглядела на Изнанке, не спешила. Из остатков силы Хирам соорудил камень, на который можно усесться. Крошечная точка цвета в пустоте. Отчего-то так было проще ждать.

Кассима, повторил он. Единственное, о чем он жалел — что так и не догнал ее. Кассима…

Он вновь представил ее себе. Не такую, как в ту, последнюю встречу. Тени кипарисов ложились поперек дорожки к дому, и в свете луны чадра делала ее похожей на призрака. И профиль в свете масляной лампы. Губы, влажные после глотка вина. Эти последние… часы? минуты? — он хотел посвятить ей. Забылась даже смерть. Словно циркач на канате, он шел по дорожке воспоминаний, стараясь не замечать все прочее. Не тратить последних капель времени.

И тогда-то, когда он все позабыл — она пришла.

Он не увидел, просто почувствовал ее присутствие. Холодное, знакомое прикосновение. Это оно и есть, подумал маг — «и они воссоединились за гранью смерти». Или же она пила его силу?

Мимо пронеслась ее жизнь: детство, юность, служение в доме престарелого мага. Болезнь… Хирам вдруг понял, что видит пустоту, одинокий камень и себя на нем — не своими, а ее глазами.

Потом наступила темнота.

(обратно)

Всеволод Алферов ПЕРЕВАЛ

Когда умрет человек, то будет ли он опять жить?

В чести ли дети его — он не знает,

унижены ли — он не замечает;

но плоть его на нем болит, и душа его в нем страдает.

Иов 14:14, 21

Когда в неверном лунном свете показалась виселица, Ва́шти позеленел и уставился под ноги. Кейх только сплюнул в пыль. По крайней мере, мальчик не разучился бледнеть. Сохранил способность чувствовать. Впрочем, старик не знал, к добру ли это. «Для того я к нему и приставлен, — подумал Кейх, — чтоб довести до своих. Чтобы мальчик бледнел, краснел и охотился за юбками, когда смута останется позади».

Но останутся ли после смуты «свои»? Найдется ли место, где маги будут в безопасности?

Когда первые чародеи лишились голов, отец юноши лишь отмахнулся. Добрый старый Вардан. Он был, в сущности, неплохим хозяином, хоть и упрямым, как древний, истоптавший сотни дорог ишак. Резкий голос добавлял ему сходства с малопочтенным животным.

— Это все игра, — заявил он, когда Кейх принес весть о бунте. — Вельможи играют на заднем дворе, пока магам нет до них дела. Но чародеи поделят трон, и от мятежников не останется мокрого места.

— Вы тоже маг, — напомнил Кейх. — Эти люди нас ненавидят.

— Им ненавистно, что у них нет власти, — отмахнулся хозяин. — А я лишь мелкий помещик. С меня нечего взять.

Добрый старый Вардан… Ты был неплохим хозяином и стал бы еще лучшим ишаком. Где ты теперь? Милостивы ли боги к неверующим? Одно Кейх знал точно: если их что и может спасти, то милость богов.

С тех пор, как родовая усадьба сгорела, а крестьяне помогли мальчику скрыться, прошел добрый десяток дней. Сперва горы были туманной дымкой на горизонте. Затем они надвинулись: рыжие и изломанные, точно зубы демонов. А затем скалы обступили беглецов — и Кейху казалось, они продираются через гигантские челюсти, готовые вот-вот сомкнуться. Они шли ночами, и в свете стареющей луны скалы напоминали диковинных чудищ.

— Ты говорил, мятежники сюда не доберутся, — сказал Вашти.

Старый маг вздрогнул. Мальчик нечасто подавал голос: все винил Кейха в смерти родителей. «Как будто я мог что-то поделать!» Он подозревал, что юноша и сам все понимает, и потому не докучал с попытками объясниться.

— Говорил, — признал Кейх. — Я ошибался.

— Удивительно, как это в стране остались маги, — желчно заметил юноша. — Сперва вы ошиблись в простых смертных, потом — что бунт не стоит внимания… Теперь не подумали, как перейдем горы.

— Может, все не так плохо.

— Не так плохо? Старик, они расставили виселицы! Значит, чувствуют себя, как дома.

— Ну так веди сам, коли знаешь лучше! — вспылил Кейх, но Вашти перешел на примирительный тон:

— Не кипятись. Все мы хороши. Ты хоть видел больше отца.

— Видел бы больше — спас его из пекла, — проворчал маг, но разговорчивое настроение у парня прошло. Ответом ему было молчание.

Кейх шел впереди, глядя под ноги. Дорога так и петляла меж утесов. Когда те расступились, старый маг остановился: впереди лежала темная и необъятная долина. То здесь, то там высились причудливо обглоданные ветром скалы. Днем они были рыжими, цвета ржавчины — сейчас же напоминали старую кровь. Ветер завывал в горах, как стая псов.

— Боги… — проговорил юноша. — До чего красиво.

Маг выругался и затащил подопечного в тень.

— Любоваться будешь с той стороны, — прошипел он. — А пока смотри, куда прешь.

— Зачем? Дорога как на ладони.

— Идиот! Мы тоже будем, как на ладони. Нужно сойти с дороги.

— Как?

Кейх вздохнул. Он советовал хозяину обучать мальчика, но тот, как всегда, не послушал. «Еще успеет, — бросил помещик. — Дар никуда не сбежит».

— Возьми меня за руки, — приказал маг. — Да не так же, повыше запястья… И держись крепче. Если оступишься, твоих костей не соберут даже боги.

Хорошо хоть мальчик слушался. Если бы он проявлял норов, было бы еще хуже.

Привычным движением Кейх коснулся средоточия силы, выплеснул немного под ноги. Спустя мгновение подошвы оторвались от земли, теперь они стояли на невидимой платформе: твердой и гладкой, как мраморная плита.

— Это силовая линза, да? — спросил Вашти, но маг только шикнул.

Они поднимались медленно, натужно. Не так-то просто приподнять за шкирку и себя одного, а двоих и подавно. Поравнявшись с выступом скалы, маг заглянул за край и лишь тогда позволил юноше вскарабкаться.

Кейх в смятении огляделся. Вокруг простиралась мешанина утесов, трещин и каменистых осыпей. Быть может, он пытается обхитрить себя самого, страшится теней?

Словно эхо его мыслей, Вашти спросил:

— Думаешь, мы пройдем?

— Пройдем. Если хочешь жить, придется пройти.

Чтобы подать пример, Кейх начал взбираться по склону. Старые пальцы ныли, а колени тряслись от слабости. Но ведь он обещал… да нет, дело не в обещании. Кабы не Вашти, маг остался бы с хозяином и разделил его судьбу. Довести парня до своих — самое меньшее, чем можно расплатиться за жизнь.

Но и эти мысли вскоре покинули Кейха. Остались луна, сопение юноши да еще участок склона перед глазами. Нужно удержаться. Здесь. Сейчас. А что будет потом, он подумает после.

Прищуренное око месяца опустилось совсем низко — и пятна мрака стали густыми и плотными. Почти осязаемыми. Взобравшись на очередной гребень, маг остановился.

— Пригнись! — приказал он спутнику.

Он сам прижался грудью к камням, всматриваясь в чересполосицу света и теней. Кости ныли тупой гложущей болью.

— Мы не пойдем дальше? — услышал он голос юноши. Маг отмахнулся.

— Видишь? — он указал на склон, с которого они начали подъем.

— Нет.

— Вон там… скала, похожая на горбуна. Под ней.

Вашти неразборчиво зашипел. Кейху послышались его собственные ругательства.

Около полудюжины — точнее в темноте не скажешь. Бесшумные тени, часть передвигалась по дороге, а часть — по склону над ней. Как же быстро они идут! Сердце противно екнуло. Точно это и не люди вовсе.

— Кто это? — тихо спросил парень.

— Горцы. Верно, устали от магов не меньше мятежников… — Кейх помолчал. — Они знают горы лучше, чем своих женщин. И, уж конечно, умеют читать следы.

— Что будем делать?

Маг прикинул расстояние на глаз.

— Они в трех… нет, четырех часах подъема. И нам помогали чары, а эти карабкаются сами. Пара часов у нас есть.

— Думаешь, хватит?

Маг пожал плечами.

— Я ничего не думаю. Но луна скоро скроется, а в темноте мы далеко не уйдем. Нужно искать укрытие.

«Сердце лопнет, если я встану», — подумал Кейх. Он бросил взгляд на мальчика. Лоб юноши покрылся испариной. Глаза у парня бегали, ища врагов в каждой тени.

— Пойдем, — проворчал маг.

Сжав зубы, он вновь поднялся на ноги.

Он не сразу понял, что очнулся: боль сопровождала Вашти во сне и осталась наяву. Наверное, так чувствует себя распятый на дыбе. Хуже всего пришлось плечам и рукам, однако и ноги, и спина также немилосердно ныли. Боги, как же страдает старик? Ведь он не только слабее и старше, но и щедро тратил чары…

Юноша открыл глаза. Кейх сидел, привалившись спиной к скале. В свете дня было видно, как грязна и истрепана его одежда, пегая щетина расчертила впалые щеки разводами. Доверенный слуга. Бывший солдат. Теперь же — беглец.

В первый день пути Вашти сказал старику:

— Послушай, я тебя задерживаю.

Маг хмыкнул, но не замедлил шага.

— И что ты предлагаешь? — наконец, спросил он. — Отрастить еще пару ног? Ты не потянешь, тут нужно крепкое седалище.

— Но ты можешь идти без меня. Нет, послушай!.. — юноша едва поспевал за стариком. — Меня не учили… Я не маг, мне ничего не грозит!

— Когда попадешься псам, тебя повесят за шею, а не за Дар, — отрезал Кейх. Больше они к этому не возвращались.

Юноша пошевелился.

— Горазд же ты спать, — сразу заворчал старик.

«Любезен, как всегда», — подумал Вашти. Но вслух спросил:

— Сколько времени?

— Вечереет. Час назад показалась луна, — Кейх кивнул на тряпицу, поверх которой лежала выпотрошенная и зажаренная до корочки птица. — Ешь. Свою часть я прикончил, так что доедай.

— Но как же… дым? — юноша смутился под серым взглядом.

— Дым? Поверь, я кому хочешь поджарю задницу, и без всякого дыма! — отрезал маг. — Ешь, говорю!

Вашти попробовал, но кусок не лез в горло. Ветер завывал в скалах, как плакальщицы. К вою примешивался еще один звук: низкий, утробный, словно рык хищника. Горны, понял юноша. Боевые трубы горцев.

— Возникли… трудности, — маг говорил через силу. — Нас искали ночью, при помощи чар. То ли часть магов поддержала мятежников, то ли горцы помогают царям-колдунам.

Вашти так и застыл с недоеденной ножкой. Сердце пропустило удар и часто забилось.

— Пока что мне удалось нас спрятать, — продолжал старик, — но дальше будем начеку. И… слышишь горны? Здесь, в горах, еще идут бои. Если мы на кого наткнемся, нас точно прикончат, за кого бы там не воевали.

«Что ты несешь? — хотелось воскликнуть юноше. — Ведь это значит, мы пришли!» Уняв сердцебиение, Вашти спросил:

— Разве мы идем не к магам?

Старик поморщился.

— Не знаю, — наконец сказал он. — Правда не знаю. Там, на востоке, тоже война, не забыл? Колдуны воюют за трон, им дела нет, маг ты или нет. Было бы золото, которое можно отнять. На западе, — он мотнул головой, — вельможи-люди режут вельмож-колдунов. И им нет дела, какого царя ты поддержишь. Но этим сгодится даже медь.

— Отец хотел, чтобы мы бежали на восток, к своим.

— Мальчик, твой отец тоже ошибался, — сочувственно сказал старик.

Вашти повел плечами, стряхивая воспоминания.

Когда крестьяне помогли им выбраться, он не позволил Кейху увести его. Юноша не мог уйти, не выяснив, что стало с отцом. «Его не могли убить», — твердил парень, пробираясь через развалины.

Вашти так и сказал магу:

— Он жив. Он один мог испепелить сотню псов!

Они нашли отца на заднем дворе. Кривой меч изуродовал лицо вельможи, но алая галибия была его. Вокруг лежал с десяток тел. Вид у них был такой, словно кровь вскипела в жилах, и они сварились прямо в доспехах.

«Отец… Отец… Как ты мог?» — словно молитву повторял юноша, пока они складывали костер. Вашти хотелось разметать занявшиеся доски. Но отец молчал, а потом ветер поднял пепел и унес туда, где его подхватят ястребы, чтобы доставить Солнечному Владыке.

— Собирайся, — хмуро проговорил маг. — Выйдем в сумерках. Если повезет, завтра мы спустимся с гор.

Когда они выбрались из разлома, от одного вида у Вашти закружилась голова. Эту землю создал безумный бог. Ветер выточил исполинские колонны: тонкие и толстые, словно перевитые каменные лианами — и скалы, похожие на веретено. Прямо перед ними высилась плоская гора с похожими на пальцы пиками. В отдалении ветер обгрыз скалу так, что он нее осталась лишь арка.

Старик взял юношу за плечи, и Вашти ощутил, как их приподнимает над землей.

— Давай я дам часть своей силы, — предложил юноша.

Маг сделал вид, что не услышал.

Потом они снова карабкались и спускались, перебирались через пропасти и обходили стороной сложные места. На сей раз старик остановился незадолго до полуночи. Он выбрал неровную, похожую на ладонь площадку на вершине утеса. Взобравшись на нее, он так и не смог подняться на ноги.

— Привал, — тусклым голосом скомандовал старик. Никогда Вашти не слушался его так поспешно.

Он сам упал на спину, запрокинув к небу лицо. Казалось, месяц взирает на них с презрением. Каждая из тысяч звезд — острие направленной на беглецов стрелы. Пронзительный клекот вернул юношу на землю. Не поднимаясь с колен, старик вскинул руку, и что-то тяжелое камнем рухнуло с неба.

— Вот это я называю охотой. Не то, что ваши забавы с копьями, — проворчал он.

Вашти неподвижным взглядом следил, как маг сплел мерцающий шар силы. Даже юноши достигало исходящее от него тепло, старик же вытянул к шару руки, поворачивая ощипанную птицу то так, то эдак.

— Сегодня мы подглядим за горцами, — сообщил он, цедя пальцами колеблющийся от жара воздух.

— Они еще не отстали?

Вашти приподнялся на локтях. Старик молча кивнул в темноту.

Юноша подполз к краю и заглянул вниз. Его мутило от вида каменных глыб, но особой нужды всматриваться не было. Среди рыжих скал виднелся огонек и даже тени у него. Два, три… пять человек.

— Они не думали, что мы так высоко заберемся, — по голосу Вашти понял, что старик улыбается. — Развели костер в лощине, а с высоты-то все видно!

— Зачем к ним соваться?

— Посмотрим за кого они, — Кейх тяжело вздохнул. — Может, ты и прав. Может, нам незачем скрываться.

Дальнейший путь Вашти помнил с трудом. Помнил, что спуск норовил увернуться из-под ног, бросить на тропу щебенку, сразу приходившую в движение, так что они цеплялись за выступы, чтобы не съехать с ней вместе. Помнил, что горы раскачивались, как пьяницы: то расступаясь по сторонам, а то смыкаясь, превращая расселины в узкие коридоры.

Наконец, старик остановился.

— Дальше по воздуху, — глухо произнес он. — Ты топаешь, как бесова фаланга.

Вашти не спорил. Он понял, что спорить с магом себе дороже.

Через сотню локтей юноша завидел свет. Тени прыгали и метались по скалам, словно горцы устроили шаманские пляски.

— …устал, — говорил один. — Эти двое носятся по скалам, как архары.

— Колдуны, — слово упало как ругательство. — Чего ты ожидал?

— Мы могли убить их в предгорьях.

— Севаргу они нужны живыми.

Теперь Вашти видел одного из них. Высокий, смуглый — темнее кочевников южных равнин — он набирал воду чуть в стороне от лагеря. Длинные усы свешивались до ключиц, а в волосах бренчали медные побрякушки.

Третий голос что-то спросил, и невидимый собеседник ответил:

— А он не доверяет ручному колдуну. Тому он наобещал золотые горы, а этих можно принудить плеткой.

— А я не доверяю Севаргу, — сказал тот, что был на виду. — Сидит на перевале, как царь! А мы носись по скалам… Людям с низин нельзя верить.

— Колдунам, — поправил другой. — Те, что приходили раньше, колдуны. Эти другие. И потом, они дали тысячу мечей.

Горец у ручья выругался.

— Кто сказал, что нужно слепо слушаться? Колдуны…

Линза под ногами накренилась — то старик уносил их прочь. Значит, правда. Среди врагов есть маги. Но почему? Власть? Золото? Месть за старые обиды? Вашти вспомнил оставшееся от дома пепелище, и к горлу его подкатила тошнота.

— Стой спокойно, не то рухнешь, — прошипел маг.

Юноша сглотнул и покрепче сжал запястья старика.

Горцы текли через перевал бурым потоком. Трубы пели утробно и жалобно, а обтянутый кожей барабан — тревожно выстукивал. Даже старому магу становилось не по себе.

«Боги, сколько же вас!» — думал Кейх, с высоты глядя, как новые ряды появляются из горловины ущелья. Еще четверть схена грязно-бурая река текла на восток, пока не сворачивала к северу. «Отлично, — мелькнула первая здравая мысль. — Значит, нам на юг».

Прошло не меньше получаса, пока отряды не скрылись. Кейх попытался сползти с насеста, но ноги затекли и отказались слушаться. Старик еще раз помянул богов — вполголоса. Авось не услышат, как он их честит.

Меньше всего ему хотелось надолго оставлять мальчишку.

Но опасался он зря. Вашти не только не сбежал и не заснул на посту, но и поддержал мага, когда тот оступился.

— Что там? — выдохнул парень.

— Большой отряд. Целое войско, — Кейх повел плечами, вспомнив выползшую из ущелья колонну. — Это и хорошо, и плохо. На перевале осталась дюжина человек и колдун. Плохо, что побег удлиняется. Даже если мы спустимся с гор, придется скрываться от войска. Но первым делом перевал.

— По-твоему, мы не справимся?

Маг фыркнул в ответ.

— Первое правило солдата, — наконец проговорил он, — не вступать в бой без надобности. Лучше унести ноги, чем нести бессмысленные потери. И твой отец это знал: если он принял бой — там, в усадьбе — не думай, что ему не хотелось бежать, подхватив мантию.

Вашти его слова не понравились. Парень напоминал встопорщенного воробья, готового кинуться на защиту родных. «Нужно выбить из него эту дурь», — подумал маг, вслух же сказал:

— Что-нибудь придумаем. Впереди целый день.

Однако утро сменилось полуднем, солнце скатывалось все ниже, окрашивая скалы кровью — а Кейх все сидел, прикрыв глаза, и в голове царила оглушающая пустота. Старик видел, что Вашти на него поглядывает. Но пустота ухмылялась, а перед глазами плясали скалы, скалы, разломы, трещины… И тысячи, мириады горцев — смуглых и узкоглазых, как дети демонов.

Когда тянуть дальше не было уже никакого смысла, Кейх поднялся.

— Пойдем, — бросил он. Собственный голос показался ему надтреснутым.

Они шли быстро, надеясь покрыть до темноты как можно больше. На склонах гор повисли свинцовые облака, перевили пики, как пепельные бунчуки.

— Когда взойдет месяц, — говорил маг, — горцы будут видеть получше нас. Но до того они нам не препятствие. Нам только и нужно, что миновать мага.

Спустя полчаса старик указал вперед.

— Вон. Там дорога. Я не смогу укрыть нас чарами, иначе почует колдун. Прокрадемся, как думаешь?

Вашти попробовал зевнуть и кивнуть одновременно.

Тени густели и наливались мраком. Когда они спустились к тракту, Кейх с трудом различал линию, что отделяла горы от небес. Древние строители — маги, отметил старик — вытесали здесь ступени. Они были широкие и ровные, достаточно удобные, чтобы прошли груженные тюками волы и мулы. Но время и тысячи ног постарались на славу: по центру камень стесался, превратившись в гладкий и скользкий подъем.

— Иди потише, — напомнил Кейх. — Не то горцы решат, что надвигается армия.

— Я стараюсь, — ответил Вашти. Маг сжал его запястье.

«Просто возьми меня за руку, если что, — он мыслил медленно, проговаривая каждое слово. — Ты слышишь?» Мысленный голос парня напоминал далекое эхо: раскатистый, едва слышный, словно пришедший из невообразимой дали. «Вот и славно, — заключил маг. — Идем».

Кейху стало казаться, что не только расстояние, но и время скрылось в утробе мрака. Потом они услышали впереди звук. Покашливание. Затем бренчание. Маг нашарил в темноте плечо спутника.

«Он там, прямо на дороге. Слышишь, звенит косами?» Кейх не разобрал ответа, но ему это и не требовалось. Голос наставника почти выветрился из памяти, сейчас же звучал ясно и четко.

— Кожа — естественная граница человека, — говорил учитель, крутя палочку для письма. — То же относится и к силе, так учит иль-Улла. Применяйте Дар к себе, и никто, слышите — никто вас не почует.

Маг вспомнил обвитую плющом террасу, мутные воды реки — и выбросил видение из головы.

«Стой здесь», — передал он юноше. И в тот же миг крепко зажмурился.

Сперва он ощутил зуд, словно кожа покрылась тысячей укусов. Потом его прошиб пот, и внезапно сзади нахлынула волна жара. Кейх сделал шаг. Другой. Жар начал слабеть. «Действует! — маг был готов расхохотаться. — Яйца Мертвого бога… оно действует!»

Ни разу в жизни он не шел так тихо и медленно. Никогда не чувствовал себя таким… Бесшумным. Невидимым. Неотвратимым. От камней исходило покалывание, так что он знал, куда ступает. Но еще ярче, всей кожей, всем существом — он чувствовал, как надвигается жар. Живое тело. Теплое. Дышащее. Вместилище силы, от которой щемит сердце.

Он обошел горца сбоку. Зашел за спину, чувствуя, как жжение становится все сильнее.

Бросок — и жар окатил его с головы до ног, магу казалось, что у него затрещали волосы. Первым движением Кейх зажал караульному рот, другой рукой он нащупывал сердце. Украшения в волосах дикаря царапали лицо. Спустя мгновение он услышал толчок крови. Маг вдавил ладонь в грудь противника и послал импульс. Удар, еще удар… и сердце остановилось.

И в тот же миг он понял, что не может отнять руки от тела. Чужая сила сжала, скрутила его самого. Там, внутри варвара — был кто-то еще. Кейх чувствовал, как блекнет присутствие сознания, как рассеивается запертая в человеке сила. И все же его не отпускали.

— Я тебя вижу, — раздался незнакомый голос. — Кто ты?

Старик сжал зубы, хотя и знал, что молчать бессмысленно. Второй маг и не ждал ответа.

— Кейх… — проговорил он. И повторил, словно катая имя на языке. — Кейх, ученик Каида из линии Омейи. Здравствуй, Кейх.

И чужая сила отпустила его.

Маг тряхнул головой. «Здравствуй, здравствуй…» — перекатывалось в голове. Отпустил! Значит, уверен в себе… Сердце противно ныло от нехорошего предчувствия. Не успев сбросить тело горца, Кейх зажег над головой свет. Слепящий глаза шарик вспыхнул, выхватив из темноты изгиб лестницы.

— Бежим! — крикнул он.

К чести юноши, тот не задавал вопросов. Всего на мгновение замешкавшись, он бросился за магом вверх.

«Только бы успеть! Только бы не на самом перевале. Проскочить бы!» — мысли неслись еще быстрее тела. Впрочем, маг понимал, как безнадежны его мольбы. Говорят, боги недолюбливают магов. Уж во всяком случае, в том уверены жрецы.

Далеко бежать им не пришлось. Сперва из-за поворота выскочил один воин, на ходу выхватив кривой меч. Потом показались еще двое. Кейх не замедлил бега: с рук его сорвались огненные брызги, покатились впереди него. Горцы замешкались, но было поздно — волна пламени окатила их и захлебнулась, оставив обожженные тела.

Затем показались еще пятеро. Маг щедро расплескивал чары. Придумывать новое времени не было — на сей раз вперед понеслась незримая стена чистой силы. Разметав противников, бесплотный таран врезался в скалу у поворота.

«Девять, — вспыхнуло в голове Кейха. — Девяти нет, осталось трое».

Маг остановился, тяжело дыша.

На месте противника он не бросал бы в бой последних воинов. Он вообще бы не стал бросаться в бой. Он бы ждал врага, выбрав место, а еще лучше устроив засаду.

— Что? — выдохнул Вашти. — Что случилось?

— Он нас ждет, — Кейх усмехнулся, вслушиваясь в ночную мглу. — Колдун. Он ждет, пока мы сами сунемся.

— Напал?.. На нас?.. Он на нас напал? — юноша запыхался, с губ его срывались обрывистые фразы, Кейх с трудом уловил в них смысл.

Объяснять было долго. Маг взял мальчишку за плечо и бросил ему ворох видений. Вот он крадется в темноте. Вот сила, холодная и равнодушная. Вот голос, приветствующий по имени. «Здравствуй, здравствуй…» — вновь загуляло эхо.

— Он вложил в каждого частицу себя, — пояснил Кейх. — Чтобы знать, что там с его людьми. Следить… И он меня почуял.

— Что теперь делать?

— Идти вперед, — маг пожал плечами. — Только не сломя голову. Уверен, он уже расставил ловушку.

Вашти, кажется, обрадовался. Ему до смерти надоело бежать и скрываться. Кейх позавидовал беззаботности мальчишки — старик не был уверен в своих силах. Однако ни силы, ни уверенность не прибавлялись от ожидания в темноте, даже наоборот — и потому Кейх, скрепя сердце, двинулся дальше.

То, что началось как нехорошее предчувствие, закрыло собой луну и звезды. Ступень за ступенью чародей поднимался — и думал, что на самом деле он падает.

Они ждали путников на вершине перевала, где лестница делала виток прежде чем вылиться в плато. Маг и трое воинов. Они не опустились до засады: просто стояли и смотрели, как приближаются беглецы.

Наметанный глаз солдата сразу оценил позицию. Дорога поворачивала, путникам либо мешал нависший утес, либо они оказывались как на ладони у противника. Кейха и его подопечного окружали скалы, другой маг стоял на открытом пространстве. На полсотни локтей вокруг не было ничего, что можно превратить в оружие. И, конечно — противник был выше, так что, если дойдет до мечей, он вновь был в выигрышном положении.

«Что ж, этого следовало ожидать», — подумал Кейх. Над перевалом кружило воронье, словно приготовившись к поживе.

Чужак первым подал голос.

— Тассир, — представился он. И церемонно поклонился. — Тассир, ученик Джезима из линии Омейи. Мы с тобой почти родичи.

— Мое имя ты знаешь.

— Да, но я не видел твоего спутника, — маг улыбнулся. — Твой сын, я полагаю?

Кейх услышал, как Вашти фыркнул. Сглотнув, старик ответил вопросом на вопрос:

— Зачем ты здесь? Что у тебя общего с этими… людьми?

— Осторожнее, — чародей прищурился. — Они могут решить, что ты их оскорбляешь.

— Это не ответ.

Над головой Тассира висел его собственный колдовской огонь, освещая не только дикарей, но и лестницу на дюжину ступеней вниз. Чужак был молод, у висков он заплел косицы, что спускались на впалую грудь чародея.

— Мой наставник, Джезим, тоже был моим отцом, — ответил колдун. — Его повесили, когда он отказался грабить крестьян. Царь Царей изволил охотиться в прилегающих лесах. Процессии нужны были пища, кони и женщины.

— И? — не понял Кейх.

— И мой отец сказал, что крестьяне не переживут сезон дождей. Он забыл, что Царь Царей еще и маг над магами, а настоящий маг всегда получит свое.

— Так значит месть?

— Не месть, — противник качнул головой. Косицы зашевелились, как согревшиеся на солнце змеи. — Мы просто помогаем тем, кто думает похожим образом.

«Мы», — отметил Кейх. И нанес первый удар.

Он не был сильным, старик намеревался, скорее, прощупать противника, чем всерьез нападать. Как и следовало ожидать, вокруг чужака вспыхнул призрачный барьер, сгустки силы растворились в нем.

Похоже, Тассир тоже считал их разговор ритуалом — ответил он сразу, без лишних слов. Его удар заставил воздух потяжелеть и налиться силой. Если бы не щиты, колени подломились бы под стариком. Вашти скрипнул зубами, но ничего не сказал, только придвинулся поближе.

Пробный обмен ударами продолжился.

Кейх разнес в щебенку скалу и бросил острые осколки в противника. Он метил в воинов, но окружавший Тассира щит полыхнул и растянулся, закрыв всех четверых. Мгновением спустя камни под ногами старика дрогнули и пришли в движение. Кейх поднял их с юношей над землей, так что теперь они парили вровень с молодым чародеем.

— Неплохо, — отметил тот. — А что твой ученик? Или прибережешь его на десерт?

Кейх не ответил. Он вновь поднял с земли обломки и заставил их кружиться, наскакивая на барьер врага и отступая во вращающийся вихрь. Пока что щиты противника оставались сильны, но рано или поздно они дадут трещину. Пользуясь тем, что каменный водоворот скрывает его, Кейх начал двигаться навстречу, однако далеко уйти ему не дали.

Старик почувствовал, что со всех сторон надвинулись стены силы. Выблескивая в лунном свете, они сомкнулись в плотный строй. Вот пошли трещинами камни, вот стены сдавили щиты, так что Кейх не смог удержать стон.

На вздох-другой над дорогой повисло молчание. Как состязание в силе, как перетягивание каната — кто рухнет первым?

«Он ждет, — маг нащупал ладонь спутника. — Он ждет, пока я первым нанесу серьезный удар».

«Разве… разве мы не начали?» — голос Вашти был тихим, но отчетливым. Похоже, мальчик и в самом деле учится.

«В таком положении можно стоять часами, и ни один не сдвинется».

«Может…» — начал Вашти, но молодой маг прервал их:

— Мне кажется, я понял секрет твоего ученика. Ты не хочешь…

Кейх выругался. Осколки камня, вертевшиеся вокруг, скопом ринулись на противника. Тассир отразил их и расхохотался.

— Дело твое, родич. Я уважаю твое решение. Но не суди строго, если я им воспользуюсь.

На Кейха навалился град ударов — спереди, сбоку, сверху — щит старика дрожал и гудел. Он стонал непрерывно, почти человеческим голосом, когда воздух налился жаром, и мгновение спустя вокруг бушевала огненная буря. За пределами барьеров царил хаос, в котором ярились вспышки и мелькали молнии.

Еще немного — и щит треснет. И, уж конечно, от каменного вихря не осталось и следа. «Проклятье. Думай. Думай!»

Решение пришло сразу — как в те времена, когда они все, маги и солдаты, стояли в одном строю. «Щенок не помнит, не может помнить», — твердил старик, вслушиваясь в вой ветра над горами. Направить здесь… и здесь… Сперва он не увидел, во что вылились его старания. Старик заблаговременно укрепил щиты, не позволяя им пропускать звук, так что до них донесся низкий гул — слабое эхо рева, что сотрясал поле битвы в годы молодости. Однако пламя начало редеть, а град ударов прекратился. Сквозьраскаленный воздух Кейх увидел, что один горец неподвижно лежит, другой прижимает к ушам руки, а из-под пальцев его сочится кровь. Третьего старик не видел.

Теперь Тассир не тратил силы на разговоры. Ответный удар последовал сразу — словно тысячи демонов потащили Кейха в разные стороны. Давление было таким, что старик опустился на колени.

Потом из-под земли поползли мерцающие щупальца.

Толчок. Еще толчок. Щупальца раскачивали щит. Не способные проникнуть внутрь, они бросали беглецов из стороны в сторону. Еще толчок. Щит ударился о скалу. По камню поползли трещины. Кейх с ужасом понял, что его защита расползается под ударами врага. Словно этого мало, Тассир направил на старика тонкие лучи, рассекающие внешние слои барьера. Кейх создавал все новые, но голова кружилась, а из носа пошла кровь.

— Давай я… — голос Вашти пришел словно издалека.

Руки юноши лежали на плечах мага, тот готов был передавать силу, но Кейх молча помотал головой. Нет. Он не может. Мальчик не должен знать.

Еще удар. Щупальца бросили их в другую сторону, и старик едва удержался на силовой подушке. Он попробовал отвлечь противника, нанося удары с разных сторон, но сил не хватало. Тассир легко отразил робкие попытки мага.

— …в чем дело? Ты сошел с ума, старик! Ты убьешь обоих!

Кейх сплюнул кровь — хорошо еще, мальчик не видит. Нет, его хватит на один удар, только нужно знать, куда его нанести. Или заставить противника открыться.

Заставить открыться…

«Я лишь старик, — думал он. — Помеха. Слуга, не уберегший отца. Я не важен. Всего лишь щит. Главное, чтобы мальчик думал, что он дворянин».

— Да прими же силу, дурень! — юноша не удержался и встряхнул Кейха за плечи. Внешние слои барьера съеживались и отлетали прочь, словно бумага в огне.

«Всего лишь щит», — как молитву, повторял Кейх. Он закрыл глаза. Так он мог не видеть юношу, только чувствовал, что рядом гудит море энергии. Молодое, здоровое тело, полное жизненной силы. Старик осторожно коснулся ее: разум подопечного корчился от страха и бессилия.

Отбросив сомнения, Кейх открылся, чувствуя, как сила наполняет его защиту. «Я щит, который тебя бережет, — твердил он, не пропуская в сознание юноши прочие мысли. — Я пес, что лежит на пороге. Я посох, что нащупывает путь».

Последний удар. Его нужно нанести так, чтобы уничтожить и магов, и воинов. Старик сосредоточился. Ему хватало сил, но нельзя бездумно тратить их на обмен ударами. Кейх видел мага даже с закрытыми глазами: мерцающий кокон, в котором плескалась мощь. Всего лишь разрушить стенки. Всего одна брешь.

Я пес, что лежит на пороге…

Через буйство стихий, сквозь месиво щупалец Кейх потянулся к противнику и ударил в самое уязвимое: сознание, что управляло пеклом. Еще мгновение ничего не происходило, даже пламя опало. А потом раздался взрыв. Сила чародея вырвалась на свободу.

Последними крохами магии Кейх укрыл их обоих. Взрывная волна подкинула беглецов, перевернула и бросила на ступени. Где-то застонал Вашти. Пошевелился. Приподнялся на локтях.

— Отец?

Старик не слышал. Ему мерещилось, что он и впрямь стал щитом: тяжелым бронзовым диском, что заслонил его сына от смерти. Очень холодным. И слишком тяжелым. Слишком.

Он положил Кейха лицом к закату, чтобы солнце простилось с уходящим в царство теней чародеем. На перевале юноша отыскал крохотный лагерь: полдюжины хлипких хибар, еще теплое кострище и разбросанное оружие — все присыпано пеплом.

Юноша хоронил отца второй раз всего за горсть дней. С холодной отстраненностью он выламывал шесты из шатров, ломал об колено доски для костра. В груди поселилось черное удушье, но Вашти его не замечал. Он ни о чем не думал, просто ломал и складывал в кучу, ломал и складывал — пока груда обломков не достигла груди.

Когда занялось пламя, юноша стал перебирать имена богов, ища к кому бы обратить молитву. Имена оставались пустыми и холодными, ни одно не подходило Кейху. Великий Судья и Солнечный Владыка, Шакал Пустыни и покровитель мудрецов Джахат — имена осыпались ломким крошевом.

«В конце концов, горы — это неплохо, — вместо молитвы подумал Вашти. — Ближе к небу. Птицы сами отнесут прах, кому нужно».

Он развернулся и зашагал прочь — и через дюжину шагов сумерки поглотили его без следа. Как идущий ко дну корабль.

(обратно)

Всеволод Алферов ВЕСТНИК

Закончено, о Мертвый бог. Свершилось. Полог разорван, обнажив святая святых твоих храмов — точно непристойную плоть под драной засаленной рубахой. Тьма объяла город царей в устье реки Ладжа́н, и четыре мудреца в поношенных чалмах возвестили, окинув бесстрастным взглядом созвездия: «Здесь остановилось и не продлится больше время. Вновь новое начало напишут в книгах».

Все же что касается тьмы, сложившийся текст показался чародею зловещим. Но, с другой стороны — вполне в духе святых писаний и храмовых летописей. Кассим усмехнулся, вспомнив школьные годы среди жрецов.

Ночная мгла и впрямь объяла город, приглушив звуки и затемнив краски.

За те несколько шагов, что проделал маг от носилок и до калитки, он увидел высокие каменные заборы, за которыми скрывались дома богачей. Золотистый свет фонарей то тут, то там выхватывал резные ворота и куски узоров на мозаичных мостовых — но все прочее тонуло в ночи, а спящие дворцы казались бесформенными тенями.

— Сюда, мудрый.

Ученик провел мага в старый запущенный сад, мимо каменных слонов, чьи бивни до сих пор поблескивали остатками позолоты. Интересно, что он знает, этот юноша? Что знают владельцы соседних, незаброшенных особняков? Нужно спросить у Сайлеха, как тот заботится о секретности.

Впрочем, это имеет значение лишь если у них получилось.

«Вновь новое начало напишут в книгах. В осколках мрамора повержен старый бог».

Да, именно так сказали бы храмовые писари.

Они прошли по аллее, вдоль которой к небу тянулись темные пики кипарисов, и приблизились к крылу для слуг. Старая дубовая дверь отворилась почти бесшумно, но в ночной тиши и легкий скрип показался Кассиму оглушительным.

— Наставник Сайлех ждет во второй комнате, — проговорил ученик. — А мне бы нужно вернуться к калитке. Вы легко найдете дорогу, мудрый. Мой пост…

— Найду, мальчик, найду, — прервал сбивчивые объяснения Кассим. — Иди сторожи.

Внутри горела масляная лампа, и в комнате не было ничего, кроме низкого столика и разбросанных по полу подушек. Толкнув еще одну дверь, чародей невольно сощурился от яркого света колдовских огней.

Сайлех тут же вскочил и в почтительном жесте коснулся лба.

— Боги воплотились в вас, мудрый!

Кассим махнул рукой. Менее всего ему хотелось тратить время на дурацкие, бессмысленные ритуалы.

— Лучше сразу рассказывай, — ворчливо посоветовал маг.

— О, конечно, Верховный!

Ученый торопливо подставил ему старый стул и сделал вид, что не заметил, как под весом Кассима тот протестующе скрипнул. А, впрочем, может быть, что и не заметил… С последней встречи Сайлех еще больше высох и исхудал, а глаза исследователя горели торжеством, точно у безумного проповедника.

— Получилось, мудрый! — выдохнул ученый. — Все получилось. Вышло! Все как мы и обговаривали.

— Это ты сообщил в записке, — кисло заметил Верховный маг, стараясь не выдать нетерпения. — Мне нужны подробности. Давай по порядку.

— По порядку, — Сайлех сцепил перед животом длинные худые пальцы. — По порядку, хорошо. Я начал изыскания две луны назад. Смотритель городских тюрем согласился выдать каторжников и предназначенных для казни преступников…

— И как, ни у кого не возникло вопросов? — перебил Кассим.

— Он походя спросил, для чего мне, но я ответил, что кому-то нужно пробовать лекарства, которые готовит Круг. И потом, я маг, но я и наследник благородной семьи. Звучное имя действует без отказа, — тонких губ Сайлеха коснулась тень улыбки. — Я сообщил соседям, что собираюсь здесь все перестроить и перебраться, как закончатся работы, но на самом деле въехал ночью всего с горсткой учеников. Мы не мелькаем перед глазами, но никого не удивляют огни в служебном крыле и мои парни.

— Хорошо, — кивнул Верховный. — Ты все сделал правильно.

— Ну и сами исследования…

Сайлех не мог сдержаться и начал ходить по комнате. Боясь пошевелиться на хлипком сидении, Кассим застыл, лишь взглядом следя за долговязой фигурой.

— По правде сказать, у меня не с первого раза получилось. Совсем не с первого…

Поднятое полами кафтана дуновение смахнуло со стола исчерканные обрезки пергамента — но ученый не заметил и этого. Верховный презрительно поджал губы. Словно сорока, Сайлех стащил сюда, что ему приглянулось в залах старого фамильного особняка. Бесценный ковер со львами, ланями и леопардами покрылся пылью и лежал, прямо скажем, кривовато. В углу громоздился ворох шелка, в котором угадывались беспорядочно брошенные одежды. Пергамент, бумаги, глиняные таблички были повсюду — да, к тому же, в комнате царил сладковатый муторный запах подгнивших фруктов.

Кабы не особая чувствительность к силе — и не та тайна, которой владел один лишь Сайлех… да, впрочем, что об этом говорить?

— …я понял, что структура силы, условно говоря, дух человека, начинает рассыпаться в доли мгновения после смерти, — продолжал тем временем ученый. — Иными словами, если смерть приходит сама, то перенести силу умершего в неодушевленный объект, сохранив и разум, и память, нельзя.

— То есть подопытного нужно убить, — мрачно констатировал Кассим.

— Я знаю, что вы думаете, мудрый, — Сайлех, наконец, остановился и сложил руки на груди. — Но мы говорим о воскрешении. Нет, не воскрешении даже — об устранении смерти! Положим, пациент страдает хворью и одной ногой стоит в последнем костре. Я могу подготовить все заранее, и его разум… душу, если угодно — сохранить и перенести в неодушевленный сосуд. Да, при этом нужно нанести последний удар. Но ведь это не убийство, разум продолжает жить. Это ни в коем случае не убийство!

— Говоришь, ты догадался на четвертом?

— На четвертом, — повторил ученый. И без того сутулые его плечи поникли. — Но они же смертники. Им так и так пришлось бы умереть.

— Куда ты дел тела? — не стал развивать тему Верховный.

— Я… не мог дать им доброго костра. Мне пришлось закопать их. Здесь, в саду.

Ты знал, на что шел, напомнил себе Кассим. Что же, то была не самая большая жертва Круга. И, пожалуй, даже не самая отвратительная. Маг помолчал, привыкая к тому, что теперь на нем висят еще три жизни — но, наконец, спросил:

— Ну и что ты получил?

— Ровно то, что обещал. Разум, память и личность перенесены из смертного тела в неодушевленный сосуд. Конечно, это только половина работы: нужно придумать, как дать умершему новое тело.

Кассим хотел было повторить за ним — «умершему» — чтоб сбить с ученого немного спеси. Но не успел. Сайлех поднял палец с довольно отросшим ногтем.

— Обнаружилось кое-что, чего я не предугадал заранее. Правы книжники, пишущие, что характер зависит от флюидов в теле человека, от тонкой алхимии крови, лимфы и секретов. Лишенный тела разум… вместе с телом он лишается и чувств.

Верховный молча поднял брови, ожидая пояснений.

— Все… привязанности, эмоции, былые предпочтения отмирают. Мой… пациент… помнит все, но не испытывает чувств. Ни горечи, ни сожалений.

— Я должен увидеть сам, — наконец решил Верховный.

— Вы должны понимать, мудрый, это только первый успех! — затараторил ученый, стоило Кассиму встать. — С новым телом он вновь… И я мог перенести не все, мог что-то упустить! Мне нужно продолжить опыты.

Быть может, он был прав — и уж наверняка добавил бы еще немало. Но от одной мысли, что придется вновь садиться на шаткий стул и вдыхать гнилостный фруктовый запах, к горлу подкатывала тошнота.

— Что тебе нужно, так это все расписать, — отрезал Верховный маг. — Чтобы и другие могли повторить то, что ты сделал.

Нет, прозвучало слишком резко. Кассим нашел в себе силы улыбнуться и похлопал ученого по плечу.

— Ты понимаешь, что сейчас ты самый ценный чародей Круга. А может, и в мире, — со значением сказал он. — Когда знание содержится лишь в одной голове, это слишком большой риск. Я не могу этого позволить. Ты должен меня понять.

— Конечно, мудрый, — горячо заверил Сайлех. — Конечно, я вас понимаю!

Прикидывается или нет? О другом Кассим сказал бы наверняка, он научился чувствовать такие вещи, но исследователь… был все же чересчур странным. Чего стоит один только блеск в его взгляде.

— Покажешь, куда идти? — чтобы сменить тему, спросил маг.

— Я могу и проводить.

— Нет, благодарю. Я хочу увидеть сам и сам составить мнение.

Лишь когда между ним и Сайлехом осталась крепкая добротная дверь, чародей вздохнул с облегчением.

И все-таки — как ни крути, но чудак сотворил невообразимое. Конечно, это еще не воскрешение. Пока нет. Но это первый шаг, и, если им удастся… те тексты, что он ради забавы складывал по дороге — Верховный понимал, что они никогда не будут написаны. Просто потому, что Асар, Мертвый бог и Великий Судия, будет забыт, перестанет существовать, вместе со всеми святилищами, жрецами и хронистами.

«И в сумерках веков застыла тьма над треском раздираемой завесы».

Свет колдовского огонька бросал блики на лакированное дерево пола и роспись на стенах. Кассим присвистнул, разглядывая потемневший от времени цветочный узор. Если это крыло для слуг, каким же был сам особняк? Иль-Калибы славились сказочным богатством. Как вышло, что такая семья выродилась до одного-единственного отпрыска? Да еще такого, как Сайлех.

Чтобы добраться в искомый зал, пришлось спуститься ниже уровня земли — впрочем, иного Верховный и не ожидал. Будь ты хоть трижды книжником, в таких вещах все мыслят одинаково: неприглядное прячут под землю. Здесь было душно, и пыльно, и лишь созданный Кассимом огонек слегка потеснил затхлый мрак подвала.

— Здравствуй, Верховный маг.

Чародей не знал, каким словом называть это. Просто шагнул в сторону, медленно обходя по кругу конструкцию. Здесь были латунные трубки и колбы, хрусталь и каучуковые крепления. Это выблескивало на свету неровными гранями кристаллов, матово мерцало медью и киноварью, бурлило, кипело, пенилось — а там, в глубине, куда не достигал свет колдовского огонька, гудело, перезванивалось, точно праздничные бубенцы, и тихонько чавкало.

— Прости, не знаю, как тебя по уставу-то… — добавил голос. Он был негромким, слегка металлическим, и шел оттуда, из чересполосицы теней и вспышек в сердце аппарата.

— Кассим сар-Ашад, — тихо ответил чародей. — Первый-в-Круге и Верховный маг.

Ни горечи, ни сожалений, говорил Сайлех — но Кассим готовился к проклятиям и черным посулам. Вместо них раздался лишь неясный звук… работает аппарат или и в самом деле похоже на смешок?

— Ну, значит, я все верно угадал. Верней, я догадался. Твой колдун-то, Верховный, он все бубнит под нос.

Да, это было невообразимо. Кассим ожидал, что найдет резервуар силы: кость древнего животного или природный кристалл — любой предмет, который маги используют как вместилище чар. Он ожидал, что потребуется ментальный контакт со спящим разумом, что придется нащупывать жизнь в, казалось бы, мертвой вещи. Но то, что выстроил Сайлех… должно быть, он и в самом деле гений. Безумец, даже опасный безумец, но гений.

— Это ты меня прости, — сглотнув, выдавил Верховный. — Я… не ожидал, что ты разговариваешь. Что я найду здесь собеседника, — поправился он. — Скажи, ты помнишь свое имя?

Вновь смешок. И Сайлех говорит, оно «не испытывает чувств»?

— Йелох. Одна нищая крестьянка назвала так грудняка. В гаванях говорили «Висельник», ну да новый Царь Царей, вроде, не вешает, а четвертует. Или отсылает на рытье каналов.

Кассим хотел было ответить, но голос добавил:

— Йелох Висельник вон там лежит, в углу, а есть ли у меня имя, ты уж сам решай. Не знаю, мое оно теперь или его.

Даже сайлехово детище не могло указать направления, но Кассим нашел тело и сам. Выругался — должно быть, Йелох оценил, портовые грузчики и те более скупы на проклятия — и лишь тогда понял, что тело обернуто в саван силы, не пропускавший внутрь ни воздух, ни тепло, ни холод.

— На самом деле мне так лучше. Я… чувствую его. Думаю. Оно и хорошо, что колдун все так обставил. Так что не больно кипятись, Верховный.

— Откуда ты знаешь, что я кипячусь?

— А я вообще много знаю, — туманно ответил Йелох. — Теперь-то уж точно.

— Теперь?

— Да вот, как все произошло, так аккурат и… — голос умолк и молчал несколько долгих, томительных ударов сердца. — Не знаю. Я не знаю нужных слов.

— Что ты чувствуешь? — мягко спросил его Кассим.

— Не знаю. Раньше-то у меня были и глаза, и уши… Я разучился видеть, но теперь все чувствую. Как ты говоришь. Как ты… светишься. Так же, как и твой колдун, только сильнее, шибче. Я слышу, как ты говоришь, как гудит покров на трупе, а труп-то пустой, холодный. Все тепло здесь, внутри. Я слышу реки света. Они текут, перепутываются и… они гремят, как жреческие гонги.

— То, что ты слышишь — это сила, — негромко пояснил Верховный.

— Может быть. Я чувствую и думаю. Видеть-то я разучился, и у меня не на все есть слова. Но мне слова-то без надобности. Одно к другому… без слов собирается.

Чародей молчал, вслушиваясь в диковинные звуки. Проклятье! Он не знал, как ему себя вести. Объясниться? Принести извинения? Да уж, принести извинения убитому — звучит занятно. Но и вести светскую беседу, будто ничего не произошло, тоже не выход. Невозможно. Невыносимо. На мгновение ему показалось, что существо просто выжидает, изучает, испытывает его…

— А ты разговорчив, — осторожно отметил маг.

— Ты так думаешь? Да, и верно. По правде-то я слышал, как ты идешь, и подумал: а что, если я могу не только слушать?

— Ты все правильно подумал, Йелох Висельник, — чародей поколебался и все же добавил: — Позволь я объясню тебе, что произошло. И что еще произойдет.

— Валяй, — согласился бесплотный собеседник, но теперь, решившись, маг уже и сам бы не остановился.

— Сайлех ни в коем случае не «мой колдун»! — решительно отрезал Верховный. — Видишь ли, мы в Круге магов заведуем всеми делами чародеев, это правда — но это не значит, что все маги подчиняются мне. Одна из моих обязанностей — судить тех, кто преступил закон при помощи чар. Всех магов, кто злоупотребляет Даром. Так я и познакомился с Сайлехом.

— Так он преступник? — вот это уже был настоящий смех. — Йелох Висельник и Сайлех Чернокнижник. Хороша пара! Даже звучит похоже.

Кассим дернулся, как от удара по лицу. «Может, он не понимает, что его убили? Может… нет, уж говорить так говорить до конца».

— Мне принесли о нем весть мои помощники, — резче, чем собирался, продолжил маг. — Но Сайлех из древней и знатной семьи, и я решил хотя бы увидеть его, поговорить вместо… того, чтобы сразу взять его под стражу. Он пришел ко мне и говорил об исследованиях. Долго, страстно… ну, ты знаешь. Он умеет. Сайлеха поймали на запрещенной магии: заклинательство смерти, другие грязные чары. Но только мне он рассказал, чем на самом деле занимается. Он изучал воскрешение. Хотел победить смерть. Научиться сохранять разум и память почившего.

— И ты его отпустил?

— Не отпустил, нет… — скривился Верховный. — Всего лишь дал еще один шанс. Разрешил осесть в старом отцовском особняке и написал грамоту для смотрителя тюрем, чтобы выделил смертников. Искушение было слишком велико.

— Дурацкая затея, — отметил голос. — По себе знаю. Отпускать можно тех, кто беззаконничает по ошибке. Или по нужде. А тот, кто знал, что делает, всегда сделает снова.

— Слишком сильное искушение… — повторил Кассим. — Он должен был взять больных, кто все равно не протянул бы дольше пары лун. Он же взял обреченных на казнь и обычных каторжников…

— А на рытье каналов дольше и не протянешь, — вставил Йелох, но маг едва ли слышал его.

— Хуже того! Он начал убивать. А я не знал, пока не решил смотр провести… что он здесь творит. Видишь ли, Сайлех не нашел способа, что делать с теми, к кому смерть пришла сама, и понял, что должен убить того, чей разум хочет спасти. Это то, что он сделал и с тобой.

— Так ты из-за этого терзаешься? — из конца в конец комнаты раскатился звонкий металлический смех.

— Этого мало?

— Йелох Висельник, — настойчиво повторил бесплотный голос. — Так меня прозвали. Нет, я сам-то не убивал, меня подцепили на контрабанде. Но, конечно, я знавал всяких. Да и ты… ты это, спустись из колдовских башен. В гаванях кровь льется каждую ночь. В городе царей столько же крови, сколько дерьма в сточных канавах.

— Бездна, но ведь он тебя убил. Тебя, а не кого другого!

— И что я потерял? — отпарировал Йелох. — Заложенное в кандалы тело, гнилые зубы и каналы, каналы до самой смерти… Я разучился видеть, но слышу то, чего не слышал никогда. Я думаю. О таком, чего не думал, пока мне нужно было жрать и срать. Мне только слов вот не хватает… Но говорю ж тебе: оно без слов собирается, одно к одному, кирпичик к кирпичику!

Кассим, и ранее не слишком веривший странному собеседнику, окончательно потерял нить разговора. «Может, он все же наблюдает, испытывает меня?». Чародей набрал в грудь воздуха, собравшись спорить, но голос перебил его:

— Говоришь, искушение было? Что с искушением-то?

— Победить смерть, — просто ответил маг. — Уже само по себе достаточно.

— Много же ты со смертью победишь. Это как все Царство с откоса спустить.

— Я… думал об этом, пока добирался сюда, — медленно проговорил маг. — Первое, что мне пришло в голову — что Мертвый бог потеряет власть. И все храмовые земли, стада и золото в придачу. Да, я понимаю, что все перевернется с ног на голову. Но перемены не бывают быстрыми. Даже речи нет о том, чтобы победить смерть до конца.

— А я тебя понимаю! — внезапно обрадовался Йелох. — Вы сможете так мало, что и значить-то ничего не будет. Ну, почти ничего. Будут перемены, но по шагу, по два, а не все вверх тормашками.

— Именно, — Кассим даже улыбнулся, так точно выразил его мысли каторжник.

— Так проводи свой смотр, раз уж ты здесь. Ведь ты за этим пришел, так?

Чародею потребовалось целое мгновение, чтобы решиться. Должно быть, это было опасно. Но искушение… оно манило, как плоть под тонкими одеждами танцовщицы, как сладкий запах наркотических курений. И все же он колебался.

— Я провожу. Уже одним разговором с тобой провожу. Но, конечно, если б я мог коснуться твоего разума…

— Давай, касайся, — припечатал голос.

Медленно, точно против воли, Верховный сделал один осторожный шаг, другой — а затем коснулся аппарата там, где латунная струна проходила через осколок хрусталя насквозь.

Мрак отступил и съежился, точно папирус в пламени свечи. Ослепительный ревущий свет высветил каждую трубку и колбу диковинной конструкции. Маг пытался заговорить, но горло сдавило, и вышел звук, более похожий на бессвязное собачье тявканье.

Тогда-то он и увидел существо.

Его ноги покоились в бездне лет, предшествовавших появлению вселенной, а голова терялась во вспышках гаснущих созвездий. Его сознание сковало чародея холодным ужасом, а сияние было таким ясным, что рядом с ним маг чувствовал себя лишь грязным зверем. Холодный разум и жалость, смирение и безграничная скука, и более всего — бессилие, потому что не существует ни конца, ни края, и все уже было, и все есть там, где каждое мгновение умирает и вновь рождается время…

— О владыка… — не столько произнес, сколько оформил мысль Кассим — но закончить не успел, потому что его наконец-то объяла милосердная темнота.

Его привели в чувство сдавленные рыдания и, не очень понимая, где он и что происходит, человек приподнялся на локтях.

Первой он увидел груду покореженного металла и битого стекла — и лишь затем блуждающий, словно с перепою, взгляд наткнулся на распростертого в пыли тучного старца. Цвет его лица был под стать роскошно вышитой багровой мантии, а грязные разводы на щеках прочертили дорожки слез. Пухлые руки его дрожали. Мясистые губы шевелились, но в невнятном бормотании смертник разобрал лишь слова раскаяния и мольбы о прощении.

Человек тряхнул головой. Он по-прежнему не помнил, где он и как его сюда занесло, но это стало не важно. Ни затхлый подвал, ни мямлящий старик-чародей, ни даже непослушное, точно окоченевшее под ледяным дождем тело.

Его влекло прочь. В серой дымке, в розовом зареве у горизонта над городом царей занимался рассвет.

И свечи гасли перед новым днем, на мрамор проливали подношения, жрецы венчали статуи венками и багряницей укрывали каменные плечи. Четыре мудреца в поношенных чалмах сказали тускло: «Закончено, о Мертвый бог. Свершилось. Здесь остановилось и не продлится больше время. Вновь новое начало напишут в книгах, нам же вышел срок».

Так говорили старцы, угасая. А в городе в устье великой реки Ладжан Йелох Пророк, вестник Мертвого бога — щурился, впервые увидев солнце.

(обратно)

Примечания

1

Не острый!

(обратно)

2

Фраза из кинофильма «Калина красная».

(обратно)

3

Одно из базовых учений буддизма.

(обратно)

4

Информация почерпнута из статьи И. Иванова за 2006 г., сайт elementy.ru.

(обратно)

5

Человек предполагает, а Бог располагает (англ.).

(обратно)

6

– Запейте их водой (нем.).

(обратно)

7

– Немка? (нем.)

(обратно)

8

– О! Вы говорите по-немецки? (нем.)

(обратно)

9

– Нет (нем.).

(обратно)

10

– Я вас не понимаю. Я говорю только по-немецки (нем.).

(обратно)

11

Мои товарищи (нем.).

(обратно)

12

В 1940 году коричневые бутылки с кисловатым, пахнущим яблоками напитком впервые появились на прилавках магазинов Германии.

(обратно)

13

– Понимаете? (нем.)

(обратно)

14

– Так точно! (нем.)

(обратно)

15

Инсайт (insight, англ.) – буквально: озарение, проницательность.

(обратно)

16

Грань – благодаря знанию местного языка героиня понимает, что этим словом тут называют некое место, межмирье, где обитают какие-то существа. – Здесь и далее примеч. авт.

(обратно)

17

Сюркотта – верхняя рубаха без рукавов, надевалась поверх одежды для защиты от холода и непогоды. Могла быть как длинной (до пят, женский вариант), так и короткой (до середины бедра, мужской вариант).

(обратно)

18

Миля – 1,61 км. Король, основываясь на собственном опыте, предполагает, что армия будет идти со скоростью от десяти до пятнадцати километров.

(обратно)

19

Кутилье – вспомогательный конный воин в доспехе, не имеющий рыцарского достоинства.

(обратно)

20

Кондотьер – командир наемного отряда (зачастую – иностранного) на службе у города или короля.

(обратно)

21

Число 42 – «ответ на главный вопрос жизни, Вселенной и всего такого» по версии английского писателя Дугласа Адамса в научно-фантастическом романе «Путеводитель для путешествующих автостопом по галактике».

(обратно)

22

Шенкель – обращенная к лошади часть ноги всадника от колена до щиколотки, помогающая управлять лошадью.

(обратно)

23

Левада – фигура высшей школы верховой езды, при которой лошадь отрывает от земли передние конечности и несколько секунд стоит на сильно согнутых задних ногах. Из этого положения рыцарские кони часто наносили сокрушительные удары копытами по впереди оказавшемуся противнику. Вы наверняка видели леваду на многих конных памятниках.

(обратно)

24

Курбет – прыжок лошади на задних ногах, позволявший прорвать окружение и вырваться из кольца нападающих. Конь мог сделать три-четыре курбета подряд.

(обратно)

25

Речь о барде – конном латном доспехе.

(обратно)

26

Батват – специальная шапочка, которую надевают под шлем. – Здесь и далее примеч. авт.

(обратно)

27

Комтур – брат-рыцарь, который управлял определенной областью орденского государства. На него возлагались церковные, административно-хозяйственные и военные функции. В военное время комтуры становились во главе отрядов орденских братьев. Положение и должность обязывали их сражаться в первых рядах, показывая пример остальным.

(обратно)

28

Времена меняются, и мы меняемся с ними (лат.).

(обратно)

29

Копье – личный отряд, который организовывался вокруг одного конкретного рыцаря. В данном мире его составляет сам рыцарь, его оруженосец, кутилье, до трех конных лучников, два арбалетчика, один-два копейщика.

(обратно)

30

Котта – вид налатника, надеваемый поверх доспеха. В большинстве случаев шилась из тканей гербовых цветов сюзерена, и по ним легко было понять, кто кому служит.

(обратно)

31

Фейспалм – жест, при котором человек прикрывает лицо рукой. Выражает разочарование, стыд, уныние, раздражение или смущение.

(обратно)

32

Так… ты один из Бестелесных воинов? (тохаимск.)

(обратно)

33

Ты знаешь этот язык? Ты знаешь, кто я такой? (тохаимск.)

(обратно)

34

Бестелесные – прошедшие особый ритуал посвящения божеству дети, воспитанные при храме Agt’gewapende – Того-что-имеет-два-лица-и-восемь-рук – божества, которому поклоняются имперцы.

(обратно)

35

Скользящая защита – клинок под рубящий удар сверху переворачивается рукоятью вверх. Удар проваливается, защитный меч только контролирует направление. Принимается на среднюю или слабую часть. Лучше всего выполняется со сходом с линии атаки.

(обратно)

36

Экю – тип щита треугольной формы.

(обратно)

37

Седельная лука подразделяется на переднюю и заднюю. И то и другое – взъемы на седле, передний более выражен, обособлен и имеет характерную ножку. Часто используется для зацепа повода.

(обратно)

38

Здесь и далее в романе стихи Тэссы О’Свейт.

(обратно)

39

Перевязь – геральдическая фигура, образованная двумя скошенными линиями деления, проходящими одна от другой на расстоянии в две седьмых ширины полотнища из его верхнего угла к противоположному нижнему, создавая две части, главной из которых считается та, что образовалась по левую верхнюю сторону.

(обратно)

40

Гостиничный – отвечает за размещение и проживание гостей монастыря.

(обратно)

41

Отсыл к Петру I, изменившему систему престолонаследия. После неверности императрицы до сих пор остается неясным, кому хотел передать престол царь.

(обратно)

42

Скара – мелкий и очень противный гнус, распространенный в оазисах империи Им А Тохаим.

(обратно)

43

В качестве примера взята конструкция средневековой «совковой лопаты» из английского Йорка.

(обратно)

44

Я взываю к эндеси Риштан (тохаимск.). Э н д е с и – уважительная форма обращения к мужчинам в империи Им А Тохаим. Р и ш т а н – имя хозяина твари. – Здесь и далее примеч. авт.

(обратно)

45

В меру своих возможностей Эва пытается объяснить магистру знание биологии, полученное в девятом классе, о герметичности дыхательной системы, давлении внутри легочной плевры, необходимости исключения любого газа или воздуха из легкого, попавшего туда из-за повреждения легкого.

(обратно)

46

Г а л а к – паразит, обитающий в болотистой почве джунглей империи Им А Тохаим. Его личинки вгрызаются в живое существо, располагаются в жировом слое. Их слюна (чрезвычайно токсичная, вызывает нервный паралич) способствует гниению тканей жертвы, которой они питаются.

(обратно)

47

Что происходит?! (тохаимск.)

(обратно)

48

Аль’шури – самоназвание Серебряного народа, из которого происходила Изерда, жена Рудольфа и мать Эвелин.

(обратно)

49

Стихи Тэссы О’Cвейт.

(обратно)

50

Речь идет о креплении недоуздка к коновязи специальным шнуром, чомбуром, который используется также для перемещения «одвуконь», когда всадник едет на одной лошади, а вторая бежит рядом.

(обратно)

51

В е л ь д и – жрицы Туманного, традиционно обладающие даром провидения и целительства.

(обратно)

52

К о й ф – на сленге реконструкторов – кольчужный капюшон.

(обратно)

53

Имеется в виду рыцарское копье как структурная единица войска.

(обратно)

54

Северная волчица (тохаимск.).

(обратно)

Оглавление

Михаил Кликин Личный враг Бога

  Часть первая ШАГ НА ДОРОГУ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

  Часть вторая УБИТЬ БОГА

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

Михаил Кликин Личный друг Бога

  Михаил Кликин ЛИЧНЫЙ ДРУГ БОГА

  Часть первая ЖИЗНЬ ШЕСТАЯ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

  Часть вторая ЖИЗНЬ ВОСЬМАЯ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

  Часть третья ЖИЗНЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

Игорь Конычев Пятый магистр

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Эпилог

Игорь Конычев Северные волки

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Эпилог

Игорь Конычев Наследие Тьмы

  Глава I

  Глава II

  Глава III

  Глава IV

  Глава V

  Глава VI

  Глава VII

  Глава VIII

  Глава IX

  Глава X

  Глава XI

  Глава XII

  Глава XIII

  Глава XIV

  Глава XV

  Глава XVI

  Глава XVII

  Эпилог

Анастасия Медведева Паучья вдова Том 1

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Эпилог

Анастасия Медведева Паучья вдова Том 2

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Эпилог

Вячеслав Викторович Неклюдов Дорогами миров

  Часть первая Новая работа

  Часть вторая Дорога миров

  Часть третья Алахар

  Часть четвёртая Домой или…

  Часть пятая Гедер

Вячеслав Неклюдов Пилигримы спирали

  Пролог

  Часть первая. Истина – это где-то… а где-то её нет

  Часть вторая. За горизонтом событий

  Часть третья. Нелёгкое это занятие – морочить людям голову

  Часть четвертая. Мир Крузан. Дрессировочный полигон

  Часть пятая. Колдуны поневоле

  Эпилог

Вячеслав Неклюдов Вектор силы

  Пролог

  Часть первая Отпускник

  Часть вторая Наёмник

  Часть третья Исследователь

  Часть четвёртая Дойче зольдатен

  Эпилог Астрал спирали Фибоначчи

Вячеслав Неклюдов Не иные, но другие

  Пролог

  Часть 1. Точка отсчета – 5… Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Часть 2. Точка отсчета-4... Глава 6.

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Часть 3. Точка отсчета-3... Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  ЧАСТЬ 4. Точка отсчета-2 ... Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  ЧАСТЬ 5. Точка отсчета – 1… Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Эпилог

Тэсса О`Свейт Двойная жизнь. Защитница веры

  Глава 1, в которой все идет не по плану

  Глава 2 О вреде пьянства и поспешных решений, а также о переселении душ

  Глава 3, в которой есть пострадавшие

  Глава 4 О мышах, молитвах и яблоках

  Глава 5 О тяжести даров

  Глава 6 О вместительных сундуках и простых именах

  Глава 7 О титулах, героях и женихах

  Глава 8 О котах, чувстве такта и пиратах

  Глава 9 О культурной апроприации и неуместных улыбках

  Глава 10 О долгах, куклах и доспехах

  Глава 11 О детских воспоминаниях и сорока двух монетах

  Глава 12 О семейных отношениях и карьерном росте

  Глава 13 О супе, пророчествах и конях

  Глава 14, в которой что-то кончается, а что-то – начинается…

Тэсса О`Свейт Двойная жизнь. Из света во тьму

  Глава 1 О свершившемся и грядущем

  Глава 2 О котлах и пороках

  Глава 3 О взрослых детях…

  Глава 4 …и вынужденных признаниях

  Глава 5, в которой ожидания разбиваются о реальность

  Глава 6 О тонкостях командной работы

  Глава 7 О меде, зависти и гордыне

  Глава 8 Милость Ее

  Глава 9 Об особенностях средневекой психотерапии

  Глава 10 О налаживании контактов и возвращении домой

  Глава 11 О тайных посланиях, поединках и добродетелях

  Глава 12 О верных друзьях, заученных уроках и потерянном времени

  Глава 13 О действии и противодействии

  Глава 14 О жертвах добровольных и вынужденных

  Глава 15 О трудностях социального взаимодействия и важности весла

  Глава 16 О чужих секретах и нарушенных обещаниях

Тэсса О`Свейт Двойная жизнь. Огнем и мечом

  Глава 1 О чужих мыслях и важности писем

  Глава 2 О магических экспериментах и новых знакомствах

  Глава 3 О сложности переговоров и хрупкости человеческого тела

  Глава 4 О доверии, героях и великой миссии

  Глава 5 О шести добродетелях, планах и топоре

  Глава 6 О чужих мечтах, птицах и горьком вкусе победы

  Глава 7 О несговорчивых божествах, сапогах и добровольцах

  Глава 8 О дипломатии и внезапной беременности

  Глава 9 О лечебном кровопускании, неоправданных ожиданиях и знакомых лицах

  Глава 10 О силе слова и подопытных животных

  Глава 11 О сестрах, навыках и лысине

  Глава 12 О тавернах, еретиках и кровных узах

  Глава 13 О предателях, туманных путях и драконах

  Глава 14 Об отцах, мертвецах и тяжелой кавалерии

  Глава 15 О несчастливой победе и спасительной тьме

  Глава 16 О мести, девичьей чести и овцах

  Глава 17 О столовых приборах, разрушенных стенах и подписанных договорах

  Глава 18 О стремительном карьерном росте и завершенных делах

Всеволод Алферов Царь без царства

  Часть первая. Вскормленный кровью

  Часть вторая. Город царей

  Часть третья. Война

  Эпилог

Всеволод Алферов Мгла над миром

  История первая Нечто мертвое

    1

    2

    Письмо, оставленное меж страниц

  История вторая Город опавших листьев

    1

    2

    3

    4

    Письмо, приложенное как свидетельство

  История третья Мгла над миром

    1

    2

    3

    4

    Смятое письмо под последней страницей

  Эпилог

Всеволод Алферов ШАКАЛ В ИЗГНАНИИ

Всеволод Алферов МАТЬ ДЕМОНОВ

Всеволод Алферов ЛОГОВО СНОВ

Всеволод Алферов ИЗНАНКА СМЕРТИ

Всеволод Алферов ПЕРЕВАЛ

Всеволод Алферов ВЕСТНИК

*** Примечания ***